Читать онлайн Остров Потерянных бесплатно

Глава 1

Это история о злой колдунье…

«Зеркало, открой секрет, кто красой затмил весь свет?»

Злая Королева («Белоснежка»)

«Это, должно быть, сон, – сказала самой себе Мэл. – Этого не может быть на самом деле». Она сидела у берега красивого озера, на каменных плитах древнего разрушенного храма и ела сочную ароматную клубнику. Озеро окружал пышный зеленый лес, у ее ног мирно плескалась вода. Воздух казался сладким и свежим.

– Где я? – вслух спросила Мэл, потянувшись за лежащей перед ней тяжелой кистью винограда.

– Почему не может быть? – ответил сидевший рядом с Мэл юноша. – Ты уже несколько дней находишься в Аурадоне, а это Волшебное озеро.

Пока юноша не заговорил, Мэл его не замечала, но теперь заметила и пожалела об этом. Юноша был хуже всего, что ее окружало – чем бы это ни было, – высокий, с золотистыми, слегка взъерошенными волосами, невероятно красивый, с улыбкой, от которой тают сердца, а девушки пачками падают в обморок.

Но Мэл была не такой, как все девушки, и вместо того, чтобы растаять, запаниковала, чувствуя себя пойманной в какую-то западню. Она в Аурадоне – кто бы мог подумать? И это, возможно, не сон…

– Кто ты? – требовательно спросила Мэл. – Принц или типа того?

И она вопросительно посмотрела на тонкую голубую рубашку юноши с вышитым на ней маленьким золотым крестом.

– Ты знаешь, кто я, – ответил юноша. – Я твой друг.

– Ну, тогда это точно сон, – сразу успокоилась Мэл и лукаво улыбнулась. – Потому что у меня нет друзей.

Лицо юноши опечалилось, но прежде, чем он успел что-либо ответить, небо потемнело, хлынул дождь, а с небес прогремел грозный голос:

– Дурачье! Идиоты! Болваны!

И Мэл сразу проснулась.

Ее мать снова кричала с балкона на своих подданных. Малефисента управляла островом как всегда – угрозами и криками, не говоря уже о том, что постоянно меняла своих фаворитов. К крикам матери Мэл давно привыкла, однако просыпаться под них было все-таки тяжело. Сердце Мэл бешено колотилось, она еще не отошла от приснившегося кошмара. Ногой девушка отбросила в сторону свое сиреневое атласное покрывало. С какой стати ей вдруг приснился Аурадон? Какая черная магия наслала красавца принца, который разговаривал с ней во сне?

Мэл тряхнула головой и поежилась, пытаясь прогнать ужасное видение – улыбающееся лицо юноши с ямочками на щеках, и немного успокоилась, услышав знакомые звуки. Это напуганные до полусмерти подданные умоляли Малефисенту помиловать их. Мэл обвела взглядом свою комнату и убедилась, что все здесь осталось на своих местах. Вот ее громадная железная кровать с коваными горгульями на каждом столбике, бархатный балдахин, провисший так сильно, что, того и гляди, упадет вниз. В комнате Мэл всегда царил полумрак, как, впрочем, и на всем острове, небо над которым постоянно было затянуто серыми облаками.

Голос матери грохотал с балкона, от его звуков дрожал пол в спальне Мэл. От этой качки неожиданно распахнулся ее покрытый облупившимся фиолетовым лаком комод, и из него на пол повалилось его лиловое содержимое.

Когда Мэл выбирала свой цвет, она остановилась на фиолетовых, лиловых и сиреневых тонах, ее очаровала их готическая строгость и обилие тонких оттенков. Это были цвета тайны и магии, цвета мрачные, угрюмые, но вместе с тем отличающиеся от простого черного цвета, который предпочитало большинство островитян. Мэл решила для себя, что ее фиолетовый цвет – это новая, оригинальная разновидность черного.

Она прошла по комнате мимо своего большого покосившегося шкафа, в котором на видном месте были разложены ее недавно украденные из магазинов безделушки – дешевые брелоки из треснувшего стекла и глины, отливающие металлическим блеском шарфы с торчащими из них нитками, непарные перчатки и масса пустых флаконов из-под духов. Раздернув тяжелые занавески на окне, она увидела перед собой весь остров во всей его безотрадной уродливости.

Ее остров, ее дом, проклятый дурацкий дом.

Остров Потерянных был не очень большим, кто-то мог бы даже назвать его просто неприметной крапинкой или кочкой на фоне морского пейзажа. Остров был скорее коричневым, чем зеленым, застроенным стоящими буквально на голове друг у друга хибарами и многоквартирными домами – хлипкими, в любую минуту грозившими обрушиться.

На эти уродливые, убогие трущобы Мэл смотрела из окна своего дома, самого высокого на острове. Когда-то это был прекрасный дворец с торчащими в небо шпилями башен, но теперь он обветшал, облупился, и в нем разместилась главная и единственная на острове Барахолка, в которой торговали поношенными мантиями чародеев любых расцветок и уцененными на пятьдесят процентов, покосившимися набок ведьмиными шляпами.

А еще замок был домом не самой последней, мягко говоря, злодейки и ее дочери.

Мэл выбралась из пижамы, накинула на плечи искусно сшитую фиолетовую байкерскую куртку с розовой вставкой на одной руке и зеленой на другой, натянула рваные джинсы цвета сушеных слив. Аккуратно надела свои перчатки с обрезанными пальцами, зашнуровала поношенные армейские башмаки. Смотреть на себя в зеркало она избегала, но если бы взглянула, то увидела бы в нем невысокую, но очень хорошенькую девушку со злой искоркой в пронзительных зеленых глазах на бледном, почти прозрачном лице. Люди постоянно отмечали, что она очень похожа на свою мать – обычно перед тем, как тут же начать с криками разбегаться в разные стороны. Мэл упивалась их страхом и всегда искала возможность насладиться им. Она пригладила тыльной стороной ладони свои лиловые пряди, взяла со стола блокнот и сунула его в школьный рюкзак рядом с баллонами аэрозольной краски, которые всегда носила с собой.

Ведь этот город сам себя граффити не покроет, правда? Такое может произойти только в нормальном магическом мире, но только не в том, с которым приходилось иметь дело Мэл.

Поскольку кухонные шкафы были, как всегда, пусты, да и холодильник тоже, если не считать стоявших в нем банок, наполненных глазными яблоками и заплесневевшими жидкостями самого подозрительного происхождения (следы неудавшихся попыток Малефисенты приготовить колдовские снадобья), Мэл по привычке отправилась завтракать в расположенную напротив их дома закусочную «Жижа».

Там она просмотрела меню: «Черный, как твоя душа, кофе», «Латте с прокисшим молоком», «Заплесневелые овсяные булочки с гнилым яблоком или бананом на выбор», и «Овсянка – вчерашняя вареная или просто сухая». Выбор в закусочной всегда был невелик. Еду – точнее, объедки – привозили сюда с Аурадона, тамошние снобы отправляли на остров то, от чего сами воротили нос. Тухлятину. Остров Потерянных? Правильнее было бы назвать его Островом Помойка. Впрочем, на качество еды никто особо не жаловался. Сливки и сахар, свежий хлеб, свежие сочные фрукты – от этого человек становится мягче, а Мэл и остальные изгнанные злодеи предпочитали быть закаленными и твердыми как изнутри, так и снаружи.

– Чего хотите? – хмуро спросил гоблин, готовый принять у Мэл заказ. В прошлом эти тупые гоблины служили солдатами в армии ее матери, рыскавшей по всей земле в поисках спрятанных принцесс, но теперь их понизили до уровня прислуги – подавать, например, горький, как их сердца, кофе в высоких больших кружках. Единственным развлечением, которое осталось гоблинам, было беспощадно путать имена постоянных покупателей, написанные маркером на стенке каждой кружки.

Впрочем, эта шутка была понятна только самим гоблинам, поскольку написанное на гоблинском имя все равно никто не прочтет, так что с виду все кружки выглядят одинаково. К изгнанию на остров гоблинов приговорили за их службу Малефисенте, и всем было известно, что они уже не раз обращались к королю Чудовищу с прошением о помиловании, делая упор на свои семейные связи с гномами, что, по мнению гоблинов, должно было доказать их непричастность к злодеяниям.

– Как обычно и поживее, – ответила Мэл, барабаня пальцами по стойке.

– Оставить место для прокисшего молока?

– Я что, похожа на любительницу простокваши? Подай мне крепчайший и чернейший кофе, какой только у тебя есть. Мы не в Аурадоне!

Мэл показалось, что она снова видит свой сон, и от этой мысли ей стало не по себе.

Неповоротливый гоблин что-то проворчал, шевельнул прыщом на своем носу и поставил перед Мэл грязный бумажный стаканчик. Она схватила его и выбежала за дверь, не заплатив.

– Эй, ты, паршивка! В следующий раз я тебя сварю в кофейнике! – заорал ей вслед гоблин.

– Сначала поймай меня! – рассмеялась в ответ Мэл.

Эти гоблины такие тупые, никогда ничему не могут научиться. Например, до сих пор не могут найти принцессу Аврору. Естественно, прошло столько лет, а эти придурки все еще продолжают искать новорожденную девочку. Неудивительно, что Малефисента вечно ими недовольна. Что и говорить, найти хорошего помощника в наши дни ох как трудно!

Мэл прошла дальше и остановилась перед плакатом, с которого король Чудовище в нелепой желтой короне на голове и с широкой дурацкой улыбкой на лице призывал жителей острова: «Будьте хорошими! Потому что это хорошо для вас самих!»

Плакат казался Мэл тошнотворным и даже пугающим. Быть может, аурадонская пропаганда уже пропилила ей мозги настолько, что ей вдруг ни с того ни с сего начали сниться волшебные озера и вальяжные принцы? От этой мысли Мэл бросило в дрожь. Она быстро хлебнула крепкого горячего кофе. На вкус как болотная жижа. Отлично.

Ну, что-то сделать с этим куском бумаги на стене она должна по-любому. Мэл вытащила свои баллончики с краской, пририсовала королю черные усы и козлиную бородку, а красной краской перечеркнула крест-накрест его идиотское обращение. Как будто король Чудовище не был одним из тех, кто упек их всех на этот остров! Лицемер. Мэл и самой было что сказать этому ханже, и в каждом ее обращении прозвучало бы слово «месть».

Ведь это был Остров Потерянных. Зло здесь жило, дышало, правило этим клочком земли, и на острове не было места слащавым плакатам короля Чудовища, с помощью которых он пытался умаслить самых отъявленных в прошлом злодеев на свете. Стать хорошими? Ха! Да кто же захочет делать лимонад из лимонов, если отлично умеет делать гранаты лимонки?

Рядом с плакатом Мэл нарисовала силуэт рогатой головы и развевающийся на ветру плащ, а над изображением Малефисенты ярко-зеленой, как гоблинская слизь, краской крупно написала: «Да здравствует Зло!»

Неплохо. Нет, хуже некуда – вот так будет точнее.

Глава 2

Лукавый воришка

Если Мэл жила над Барахолкой, то Джей, сын Джафара, жил прямо в лавке своего отца-старьевщика, спал на вытертом ковре под полкой, прогибавшейся под весом стоявших на ней древних телевизоров с ручным переключением каналов, неработающих радиоприемников и дисковых телефонов с прикрепленными к ним настоящими шнурами. Отец Джея прежде был великим визирем Аграбы, его все боялись и уважали, но это было очень давно, а теперь злой волшебник – владелец «Лавки старых вещей Джафара», а Джей – его единственный сын и наследник – сделался еще и единственным поставщиком товаров для этой лавки. О том, что Джею судьбой было предназначено стать со временем принцем, помнил теперь только его отец.

– Ты должен был возглавлять парад, сидя верхом на слоне и помахивая рукой своим подданным, – причитал Джафар этим утром, пока Джей собирался в школу: облачался в свой обычный наряд, состоявший из пурпурно-желтой кожаной безрукавки и темных джинсов, и натягивал поверх длинных, прямых темных волос красную вязаную шапочку. Затем, поигрывая своими внушительными мускулами, надел черные, усыпанные заклепками перчатки.

– Все, что прикажешь, пап! – лукаво подмигнул отцу Джей. – Если встречу слона, попытаюсь его украсть.

А Джей, между прочим, и так был принцем. Принцем воров, мошенником и ловкачом, умевшим лгать так же красиво, как красивы были его карие глаза. Идя по узким, мощенным булыжником улочкам, Джей уворачивался от двуколок, которые тащили бесшабашные рикши из бригады профессора Рэтигана. При этом, пока испуганные пассажиры наклоняли головы, чтобы нырнуть под протянутые поперек улицы бельевые веревки, провисшие под тяжестью поношенных платьев и плащей, с которых капала вода, он успевал вытащить у них из кармана кошелек, а то и два. Урсула прогнала Джея прочь от своей лавки, в которой продавала жареную рыбу с картошкой, но наш ловкач успел-таки прихватить пригоршню масляных чипсов. Затем он ненадолго задержался перед другой лавкой, чтобы полюбоваться выставленными в ее витрине пластиковыми кувшинами всевозможных форм и размеров, прикидывая, нельзя ли будет засунуть один из них к себе в карман.

На острове пускался в дело и приспосабливался для самых разных нужд любой хлам, поступавший сюда из Аурадона, начиная от старых ванн и заканчивая дверными ручками, как, впрочем, и бывшие магические предметы самих злодеев. В лавке предлагали также «подержанные щетки, которые больше не летают, но хорошо подметают сор», и хрустальные шары, годные теперь только для того, чтобы держать в них золотых рыбок.

Уличные торговцы выкладывали на свои накрытые потрепанными тентами прилавки гнилые фрукты и порченые овощи.

Джей стащил побитое яблоко, откусил от него, ощупывая свои туго набитые ворованными сокровищами карманы. Потом весело помахал собравшимся на покосившемся балконе крючконосым ведьмам, приемным злючкам-внучкам-колючкам Мадам Мим. Хотя ведьмы и были в недосягаемости для цепких пальчиков Джея, тем не менее напряглись.

На приветствие Джея что-то неразборчивое пробормотали и спешившие на работу похожие на боровов прихвостни Малефисенты в уже знакомых нам пилотских шлемах. Джей успел ловко и незаметно стащить у них несколько шлемов прямо с головы и засунул их за спину, за пояс своих джинсов, рассчитывая завтра же продать шлемы тем же боровам – такой трюк он проделывал каждую неделю. Правда, от того, чтобы поставить им еще и подножку, Джей удержался – не все же сразу, верно?

Поглядывая, чем бы смыть оставшийся во рту кислый привкус яблока, Джей заметил на улице знакомое лицо. Девушка шла, прихлебывая из бумажного стаканчика с логотипом закусочной «Жижа».

«Отлично», – ухмыльнулся Джей.

– Эй, что такое, черт возьми? – крикнула Мэл, когда стаканчик с кофе исчез из ее пальцев. Спустя секунду она поняла, в чем дело, и добавила, подбоченившись и обращаясь к пустому месту на тротуаре: – Отдай назад, Джей.

Он тихо захихикал. Ему нравилось дразнить Мэл.

– Ага, щас!

– Смотри, получишь, Джей! – огрызнулась она. – Что тебе сделать – щеку расцарапать, кровь из носа пустить или на коленки поставить? Выбирай, ворюга!

– Отлично. Круто, – сказал он, выползая из тени. – М-м, густая горячая грязь, моя любимая.

Он с явным сожалением вернул Мэл ее стаканчик.

Она сделала из него глоток и поморщилась.

– Если честно, то дрянь полнейшая. Если хочешь, возьми себе. Похоже, ты голоден.

– В самом деле? – оживился Джей. – Спасибо, Мэл. Спасла голодающего.

– Можешь не благодарить, кофе сегодня действительно на редкость мерзкий. Подозреваю, что они сегодня бросили в заварку несколько сырых жаб, – сказала она.

– Прекрасно! Немного лишнего протеина не повредит. – С амфибиями был тот кофе или нет, неизвестно, но Джей осушил стаканчик одним глотком, вытер ладонью губы и улыбнулся. – Спасибо, подруга.

Сказал он это совершенно искренне, хотя настоящими друзьями они с Мэл не были, скорее так, партнеры по мелким кражам.

Как и у Джея, карманы джинсов и куртки Мэл были набиты всевозможным хламом, который она успела стащить по дороге с прилавков. Из одного кармана у нее торчала вязальная спица, из другого какая-то штуковина, похожая на рукоятку шпаги.

– Эй, махнем мой отличный чайник на твой старый ножик? – с надеждой спросил Джей. Все, чем торговал в лавке его отец, было, как мы помним, украдено где-нибудь Джеем.

– Идет, – согласилась Мэл, принимая в обмен ржавый чайник. – Смотри, что я еще достала. Ожерелье Урсулы, – она побренчала им в воздухе. – Стащила сегодня утром, пока старая морская ведьма махала мне ручкой.

– Класс, – кивнул Джей. – А мне досталась лишь пригоршня жареной картошки. Жаль, что это ожерелье ни у кого ничего не может больше украсть, не говоря уж о голосе русалки.

– Оно все еще остается в цене, – обиделась Мэл.

– Тебе виднее, – пожал он плечами.

Джей и Мэл постоянно состязались друг с другом, пытаясь выяснить, кто из них более ловкий вор. Назвать явного победителя было сложно. Вы можете сказать, что их связывала общая любовь к кражам, но они ответили бы вам на это, что привязанность любого рода – это удел слабых.

Но как бы там ни было, сейчас они вдвоем направились к школе.

– Слышала новость? – спросил Джей.

– Какую еще новость? Здесь не бывает новостей, – фыркнула Мэл, намекая на то, что на острове никогда не случается чего-нибудь нового. Древние телевизоры с мутными экранами, которые здесь еще работали, принимали всего два канала – Аурадонский новостной канал, по которому постоянно шла пропаганда добра, и «Подземный магазин», специализировавшийся на продаже аксессуаров для отделки злодейских тайников. – И не спеши ты так, а то еще придем вовремя, – добавила она.

Они свернули с главной улицы к запущенному кладбищу, которое служило лужайкой перед Дрэгон-Холлом. Старая школа со злодейским уклоном располагалась под бывшим мавзолеем – массивным серым сооружением с купольным потолком и обвалившейся колоннадой. На фронтоне школы был высечен ее девиз: «Мы верим в Зло». На пришкольном кладбище вместо обычных надгробий были установлены каменные плиты с выбитыми на них жуткими пословицами и изречениями. Правители острова не забывали постоянно напоминать его жителям о том, что на нем царит Зло.

– Тем не менее я слышал новости. Настоящие новости, – продолжал настаивать Джей, топая своими тяжелыми армейскими башмаками по кладбищу. – Вот, пожалуйста: у нас в классе новенькая.

– Заливаешь.

– Нет, я совершенно серьезно, – сказал Джей, едва не споткнувшись при этом о камень с высеченной на нем фразой «Лучше, когда тебя вообще не любят, чем быть любимым».

– Новенькая? Откуда? – спросила Мэл, указывая на купол, который накрывал остров и затенял облака. Ничто и никто не мог проникнуть сквозь этот купол, поэтому здесь никогда и не случалось ничего нового.

– Новенькая для нас. До этого она училась дома, так что это ее первое появление в нашей темнице, – пояснил Джей. Тем временем они подошли к железным кованым воротам, и собравшаяся возле входа толпа расступилась. Увидев двух известных воришек, многие их одноклассники покрепче ухватились за свои рюкзаки.

– Вот как, – притормозила Мэл. – А что ты имел в виду, когда сказал, что она училась дома?

– Она тоже настоящая принцесса, как я слышал. Вроде обычная такая принцесса типа «Поцелуй-настоящей-любви-уколоть-веретеном-палец-не-стричься-выйти-замуж-за-принца», – от одной мысли обо всем этом Джея замутило. – Как ты думаешь, мне удастся стянуть корону, если она ее носит? Ведь даже полкороны… – Его отец всегда твердил о Большом Куше, жирном сокровище, которое каким-то образом поможет им удрать с острова. Может быть, эта принцесса и есть их шанс.

– Принцесса? – строго переспросила Мэл. – Я тебе не верю.

Но Джей уже не слушал свою спутницу.

– Я думаю, на ней должна быть уйма всяких-разных цацек! Наверное, целая тонна, верно? Надеюсь, она хорошенькая! Но главное, конечно, что у нее в карманах. Не мешало бы их выпотрошить.

– Ошибаешься, – неожиданно едким тоном сказала Мэл. – На острове нет других принцесс, во всяком случае, таких, кто осмелился бы засветиться здесь…

Джей уставился на нее, и у него в мозгу вдруг прозвучал тревожный колокольчик, мелькнуло бледное воспоминание о роскошном празднике в честь дня рождения принцессы… и последующий скандал, в котором принимали участие Мэл и ее мать. Ему стало неловко, теперь он вспомнил, что Мэл не получила приглашения на тот праздник, но Джей подавил в себе это неприятное чувство, не понимая, откуда оно вдруг взялось. Злодеи должны радоваться, когда у других людей случаются неприятности, а не сочувствовать им!

Кстати, если уж на то пошло, Мэл для Джея была как сестра, доставучая, прилипучая, но…

Колокола. Они звенели, разлетались эхом над всем островом с вершины башни, где их дергала за веревки Клодин Фролло, и этот перезвон объявлял о начале еще одного учебного дня в Дрэгон-Холле.

Джей и Мэл обменялись ухмылками. Итак, теперь они совершенно официально опоздали к началу занятий – первая за все утро вещь, которая удалась им как надо.

Они прошли через осыпающуюся, покрытую мхом арку, а оттуда в главный склеп, где уже суетились члены Совета Прогульщиков, развешивая объявление о распродаже выпечки недельной давности.

Слышались раздирающие уши звуки молодежного оркестра, репетировавшего свой номер к Провальному концерту – морские ведьмы пилили смычками, прильнув щеками к скрипкам.

Встречные ученики испуганно расступались перед Мэл и Джеем, когда те шли через большой, увитый засохшим плющом холл по направлению к ржавым двустворчатым дверям, что вели в подземные классы-склепы. Бежавший впереди какой-то мелкий пират-первоклашка из команды Гарриет Крюк, замешкался, загородив им дорогу.

Мэл остановилась.

Мальчишка выронил свои книжки, медленно поднял голову, часто заморгал и промямлил:

– П-п-простите, М-мэл.

– У-убери э-это, – высоким насмешливым тоном ответила Мэл. Она закатила глаза и пнула ногой потрепанные учебники. Мальчишка бросился к первой попавшейся открытой двери с такой скоростью, что потерял свою фальшивую ладонь с крюком вместо пальцев.

Джей молча поднял с пола оброненный крюк и сунул его в карман своей жилетки, но затем не удержался и спросил у Мэл:

– А почему бы тебе не устроить свою вечеринку, вместо того чтобы дуться?

– О чем ты? – пожала плечами Мэл. – Меня это не колышет.

Джей не ответил, лишь плотнее запахнул свою жилетку, думая о том, что напрасно не надел более теплую куртку с рукавами, потому что, когда они спустились по мраморным ступеням вниз, в сырое подземелье, температура упала даже ниже обычных двадцати градусов.

Мэл какое-то время тоже молчала, и Джей решил, что она снова вспоминает о том, что произошло десять лет назад. Но затем Мэл неожиданно щелкнула пальцами, злобно сверкнула глазами и воскликнула:

– Ты абсолютно прав, Джей. Ты просто гений!

– Я? Гений? Ну, пожалуй, да, – скромно согласился Джей. – Только скажи сначала, в чем это я прав?

– В том, что я должна устроить свою собственную вечеринку. В конце концов, поводов для праздника хоть отбавляй. Значит, как ты только что сказал, у нас в школе новенькая? Принцесса? Да, я собираюсь устроить вечеринку!

– Правда? – удивленно посмотрел на нее Джей. – Но вообще-то я просто так об этом сказал. В шутку. Все знают, что ты ненавидишь…

– Вечеринки, – утвердительно кивнув, закончила за него Мэл. – Верно. Чужие. Но только не свою вечеринку. Вот увидишь, это будет нечто. – Она ухмыльнулась и добавила: – Особенно для новенькой принцессы.

Джей неуверенно улыбнулся в ответ, ругая себя за то, что вообще заикнулся про вечеринку. Когда Мэл берется за что-нибудь с таким настроением, последствия, как правило, бывают ужасными. Он поежился. Ему показалось, что снова потянуло холодом, а Джей был достаточно умен, чтобы заранее задуматься над тем, к чему это все приведет.

Глава 3

Прекрасная принцесса…

В Замке-за-Дорогой жили-поживали мать и дочь, совершенно непохожие на Малефисенту и Мэл. В отличие от сохранившей следы викторианской роскоши Барахолки, их дом полностью утопал в саже и пыли, канделябры в нем были сломаны, а углы плотно затянула паутина. Их жилище было похоже не столько на замок, сколько на пещеру – еще одна тюрьма на превращенном в тюрьму острове. И десять лет мать и дочь провели в этом доме вдвоем, только вдвоем, и никто не приходил навестить их. Годы заточения на дальнем конце острова привели к тому, что Злая Королева оказалась не в себе, и Иви ничего не оставалось делать, как только смириться с тем, что ее мать начала вещать от имени легендарного волшебного зеркальца.

– Свет мой зеркальце, скажи, кто красивее всех на этом острове? – спросила Злая Королева этим утром, когда Иви одевалась и собиралась в школу.

– Мам, у тебя же в руке ничего нет. И вообще, разве это сейчас самое главное? – спросила изрядно проголодавшаяся Иви, рассматривая корзинку с припасами, которую каждое утро оставляли им на крыльце грифы. Сегодня в корзинке, как всегда, обнаружились черствые булочки и жидкий кофе.

– Твоя дочь прекрасна, но чтобы стать красивее всех, ей нужно тщательнее ухаживать за своим лицом, – мрачным тоном провыла нараспев мать. Это у нее называлось говорить «голосом волшебного зеркальца».

Самая хорошенькая, красивее всех, милее всех. Самые густые волосы, самые полные губки, самый маленький носик. И это было все, что заботило ее мать. Причину всех бед своей дочери Злая Королева видела только в том, что та не прекраснее Белоснежки, так что не имело значения, насколько тщательно Иви причесалась или подкрасилась, в глазах своей матери она все равно никогда не станет достаточно красивой. От этого у самой Иви порой что-то неприятно сжималось внутри – то ли от слов матери, то ли еще от чего. В конце концов, отравленное яблоко недалеко от ядовитой яблони падает.

Но даже если Иви и подозревала, что в жизни могут быть другие интересы, кроме наведения красоты, она бы никогда не смогла сказать об этом своей матери. В голове Злой Королевы все мысли катились по единственной колее.

– Ты недостаточно румяна. Как ты завоюешь сердце прекрасного принца, если будешь выглядеть такой бледной? – проворчала мать и принялась щипать Иви за щеки.

– Если бы еще он где-нибудь здесь был, этот принц, – ответила Иви, послушно доставая пудреницу.

Не было, не было прекрасных принцев на этом острове, все они теперь жили в Аурадоне. Там же должна была бы жить и Иви. Должна была, но не жила. Она вместе с матерью была навсегда сослана на Остров Потерянных.

Иви в последний раз заглянула в висевшее на стене коридора мутное зеркало, поправила наброшенный на плечи синий плащ с вышитой на нем короной. В синих складках ткани мелькнул любимый кулон Иви – алое отравленное яблоко-сердечко. Ее поношенная черная юбка в красных, белых и синих пятнах отлично сочеталась с черно-белыми, с «лесным» узором, легинсами.

– Твои волосы! – истерично воскликнула мать, поправляя выбившуюся на лоб Иви прядь. – Ну, вот, хорошо, теперь ты готова.

– Спасибо, мама, – поблагодарила Иви, единственным желанием которой было как-нибудь пережить сегодняшний день. – Скажи, ты в самом деле уверена, что мне не опасно идти в школу?

– Никто не может таить злобу в течение целых десяти лет! Кстати, у нас закончился крем от морщин! Прихвати на рынке тюбик – я не уверена, что грифы принесут то, что нужно, если им заказать.

Иви кивнула, надеясь, что ее мать права. Относительно школы, во всяком случае.

Но, выйдя за ворота, Иви замерла на месте. В ее ушах эхом прозвучало заклятие Малефисенты. Иви немного подождала. Ничего не случилось, и она отправилась дальше. Может быть, злая старая волшебница действительно уже забыла о своем заклятии?

Когда Иви в то утро пришла в школу, все пялились на нее, пока она проходила через кладбище, пялились, когда она шла через главный холл. Иви чувствовала себя не в своей тарелке и думала, сумеет ли она когда-нибудь справиться со своим смущением.

Первым делом она собиралась увидеться с директором школы, доктором Фасилье, но где здесь расположены комнаты администрации? Иви в растерянности обошла весь холл.

– Могу я тебе помочь? – спросил Иви очень большой, очень волосатый и очень красивый парень, заметив ее.

– Э… я ищу директора…

– Иди за мной, – широко ухмыльнулся парень. – Я Гастон, прошу любить и жаловать… А это мой брат, Гастон. – Он указал рукой на своего близнеца, который ответил ей такой же широкой и нахальной, как у брата, ухмылкой.

– Благодарю вас… э… Гастоны, – ответила Иви.

Парни повели ее по коридору к административным склепам.

– Доктор Фасилье, к вам посетитель, – объявил Гастон, берясь за дверную ручку.

– Я открою, – сказал ему второй Гастон, отталкивая брата локтем в сторону. Но первый Гастон, не оглядываясь, двинул его изо всех сил. – Только после вас, принцесса, – любезно сказал он, а его брат тем временем поднимался с пола, держась рукой за свою челюсть.

– Э… спасибо, – поблагодарила Иви.

Доктор Фасилье поднял голову и лучезарно улыбнулся, глядя на них троих.

– Да? О, Иви, добро пожаловать в Дрэгон-Холл. Очень рад вновь видеть тебя, детка. Давненько, давненько мы не встречались. Десять лет, верно? Как поживает твоя почтенная матушка?

– Хорошо, спасибо, – вежливо ответила Иви, но не стала развивать эту тему. – Доктор Фасилье, я просто хотела узнать, нельзя ли мне заменить курс Усиленной Злобы на курс Углубленного Тщеславия? Они в расписании идут параллельно, – спросила она.

Директор мрачно нахмурил брови. Иви похлопала глазками.

– Тщеславие так много значит для меня. Между прочим… – она указала пальцем на галстук-шнурок директора с нелепой серебряной блямбой, – он вам очень к лицу, – сказала Иви, думая про себя совершенно противоположное.

– Этот, да? О, я нашел его в ручье Орлеан как раз перед тем, как меня отправили сюда, – вздохнул доктор Фасилье, и на его хмуром лице появилось подобие улыбки. – Да, я полагаю, что курс Углубленного Тщеславия будет для вас полезнее. Считайте, что этот вопрос мы решили.

– Отлично, мы тоже посещаем этот курс, – хором сказали Гастоны. – Занятия по четвергам, сразу после ланча.

– Ланч! – хлопнула себя по лбу Иви.

– Что случилось?

– Я забыла свой ланч дома! – Иви так суетилась, собираясь сегодня в школу, что действительно забыла прихватить корзинку с провизией.

– Не парься! – так же хором ответили близнецы. – Мы с тобой поделимся!

И они дружно показали ей свои огромные корзинки, из которых высовывался большой кусок ужасно вонючего сыра, а также виднелись две покрытые плесенью буханки ржаного хлеба и несколько толстых ломтей очень подозрительной на вид ливерной колбасы.

Иви была тронута предложением братьев, тем более что, судя по их виду, они могли запросто смолотить за один присест целую лошадь, неважно, тухлую или нет.

Братья повели ее по странному, извилистому коридору. Каменные стены здесь покрывал такой же, как снаружи, ярко-зеленый мох, а по пыльному цементному полу сочилась какая-то коричневая жидкость.

Иви почувствовала, как к ее ноге прикоснулось что-то меховое, и, наклонившись, увидела жирного черного кота, глядевшего на нее с самодовольной усмешкой.

– Эй, киска, – пропела Иви и наклонилась, чтобы его погладить.

– Это Люцифер, – сказал один из Гастонов. – Он наш талисман.

Из-за беспорядочно расположенных вдоль коридора дверей с ржавыми замками доносилось повизгивание первоклашек. Редкие лампы над головой едва светили, поэтому Иви чуть не ткнулась в тяжелую, густо обвитую паутиной стальную дверь. В центре паутины сидел ее хозяин, паук размером с ведьмин котел для зелий. Очень мило.

– Куда ведет эта дверь? – спросила Иви.

– Какая? Эта? В Атенеум Зла, – ответил один из Гастонов.

– А если попроще?

– В Библиотеку Запретных Тайн, – объяснил он. – Входить туда никому не разрешается, ключ только у доктора Фасилье.

– А что это за тайны? – живо поинтересовалась Иви.

– Запретные, наверное, какие же еще? – пожал плечами Гастон. – Кому какое дело до них? Библиотека, она и есть библиотека. По мне, так скучнейшее в мире место.

Наконец они подошли к классной комнате со стрельчатой деревянной дверью. Иви вошла внутрь и сразу направилась к ближайшей свободной парте, улыбаясь своим новым одноклассникам, которые с огромным интересом за ней следили. Любопытненько.

В парту, к которой подошла Иви, был вделан огромный котел, и с этого места открывался отличный вид на преподавательскую кафедру. Иви села, и тут же по классу пролетел дружный вздох. Хм, похоже, ей удалось произвести фурор.

Пока что Иви очень нравилось, как начался ее первый день в новой школе, но длилось это ровно до того момента, пока она не услышала, как рядом с ней кто-то прокашлялся.

Иви подняла голову и увидела хорошенькую девушку с лиловыми волосами. Она стояла перед котлом и злобно смотрела на Иви. По-другому этот взгляд не назвало бы даже волшебное зеркальце ее матери. Иви похолодела, моментально поняв, кто стоит перед ней. У нее в памяти ожили воспоминания о злосчастном празднике десятилетней давности. Может быть, если прикинуться тупицей, эта девушка не вспомнит о том злополучном дне рождения? Во всяком случае, попытаться, пожалуй, стоит.

– Я Иви. А тебя как зовут? – наивным голоском спросила Иви. – Между прочим, у тебя прелестная куртка. Очень тебе идет. Особенно мне нравятся эти цветные кожаные вставки.

– Подруга, это ее котел. Тебе лучше отскочить, – громко прошептал один из учеников. Позднее Иви узнала, что его зовут Вайзл.

– Ах, так это, значит, твоя?.. – спросила Иви, обращаясь к девушке с лиловыми волосами.

Та молча кивнула.

– Понятия не имела, что это твоя парта, прости. Отсюда так хорошо видно учительскую кафедру, – произнесла Иви и включила свою фирменную улыбку, такую ослепительную, что смотреть на нее следовало сквозь солнцезащитные очки. Только теперь Иви поняла, почему ученики наблюдали за ней с таким любопытством. Ждали, когда же произойдет неминуемая катастрофа.

– Ага, – зловеще прошептала девушка с лиловыми волосами. – И если ты немедленно не уберешься отсюда, синеволосая, еще не такое увидишь.

Она бесцеремонно протиснулась мимо Иви и с грохотом швырнула в котел свой рюкзак.

Иви все поняла, схватила свои пожитки и прошмыгнула за пустую парту в дальнем конце класса. Парта находилась за колонной, из-за которой не было видно доски.

– Я правильно поняла, кто это? – спросила Иви у сидевшего рядом с ней невысокого паренька с черно-белыми волосами. Одежда на парне тоже вся была черно-белой, с отдельными красными вкраплениями – куртка с меховым воротником, черная с одной стороны, белая с другой и с красными кожаными рукавами. Черная рубашка в белую полоску. Длинные шорты – одна штанина белая, другая черная. Парень был симпатичный, во всяком случае, для злодейкиного сына – очень даже.

– Если ты имела в виду Мэл, то да. И я на твоем месте постарался бы держаться от нее подальше, – посоветовал он.

– Мэл… – нервно выдохнула Иви.

– Ага. Ее мамаша здесь Самая Большая Шишка. Ну, ты знаешь… – Он поднял руки и изобразил торчащие на голове рога. Не нужно было долгое время жить на острове, чтобы сразу понять, о ком идет речь. И никто не осмеливался произносить вслух имя этой злодейки без крайней на то необходимости.

Иви тяжело сглотнула. Ну, вот, едва начался ее самый первый день в новой школе, а она уже нажила себе врага. Самого худшего врага, которого только можно вообразить. Ведь это Малефисента заставила Иви с матерью перебраться в заброшенный дом на краю города и жить там годами в полном одиночестве.

Хотя мать Иви – тоже не последняя злодейка, жителям Острова Потерянных было известно, что правит тут только Малефисента. Похоже, что ее дочь точно так же всеми верховодит здесь, в подземельях Дрэгон-Холла.

«Свет мой, зеркальце, скажи, кто на свете всех глупей?»

Глава 4

Умный маленький парнишка…

Карлос Де Виль оторвался от хитроумного приборчика, который он собирал, и застенчиво улыбнулся девушке.

– Все в порядке. Мэл нравится быть одной, – сказал он. – Она не такая крутая, как кажется. Просто трепаться любит. И наезжать.

– Да? А ты? – спросила новенькая с голубыми волосами.

– Я в такие игры не играю. В смысле, не люблю кошмарить других. Да и не так уж это занимательно, если разобраться, особенно если никто не может дать тебе сдачи.

Карлос снова переключился на свой приборчик с торчащими из него проводками. Парень был меньше и моложе всех остальных в классе и считался ППЗ – учащимся с повышенной предрасположенностью к злодейству.

В принципе, это было правильно, поскольку его матерью являлась печально известная Круэлла. Она была настолько знаменита, что про нее даже песню написали, и порой Карлос напевал ее себе под нос. (Тем более что мотивчик был лихой, прилипчивый!) Иногда он делал это нарочно, просто чтобы довести мать до истерики. Впрочем, сделать это большого труда не составляло и без песенок. Лечившие Круэллу докторши-ведьмы вообще пришли к выводу, что она целиком состоит из стопроцентного зла. Сам Карлос полагал, что причиной тому особая диета его матери – она предпочитала питаться не овощами, но колючками, утоляла свой голод гневом, а отчаянные крики были для нее вкуснее мороженого.

Мысли Карлоса прервал голос его новой соседки по парте:

– Меня зовут Иви. А тебя?

– Привет, Иви, а я Карлос Де Виль, – сказал он. – Однажды мы с тобой уже встречались, на твоем дне рождения.

Сам Карлос узнал Иви сразу же, как только она вошла в класс. Она почти не изменилась, только подросла, конечно.

– Ох, прости. Я плохо помню тот день рождения, разве только то, чем он закончился.

– Угу, – кивнул Карлос. – Между прочим, мы с тобой еще и соседи. Я живу чуть дальше по улице, в Хелл-Холле.

– Правда? – широко раскрыла глаза Иви. – А я думала, что в том доме никто не живет, только та сумасшедшая старая леди и ее…

– Не говори, молчи! – воскликнул он.

– Собака, – одновременно с ним закончила свою фразу Иви.

Карлос передернулся.

– Мы… У нас нет собак, – слабым голосом сказал он, чувствуя, как при одной мысли об этих тварях у него на лбу выступили капельки пота. Мать всегда твердила ему, что собаки – жуткие звери, самые опасные и страшные на свете.

– Но я постоянно слышу, как она с кем-то сюсюкает. Думала, что это ты соба…

– Я уже сказал, не произноси это слово! – предупредил Карлос. – Оно действует на меня как спусковой крючок.

– Хорошо, хорошо, – подняла руки вверх Иви, а затем добавила, моргнув: – Только скажи, как же ты умещаешься в корзине по ночам?

Карлос лишь сверкнул на нее глазами.

Первым уроком у них было Самолюбование, или, коротко, Селфи. Преподавала этот предмет Мамаша Готель, постоянно снимавшая бесчисленные селфи своей старой камерой – поляроидом.

Ее фотографии висели по всему классу – Мамаша Готель надувает губки, Мамаша Готель с сонными глазами («Я только что проснулась»), Мамаша Готель в позе кобры. Правда, самой Мамаши Готель в классе не было. Она, как всегда, появилась с получасовым опозданием и тут же раздраженно бросила, глядя на своих учеников:

– Разве я не учила вас тому, что опаздывать – это модно и очень неприятно для тех, кто вас ждет?

Затем Мамаша Готель томно вздохнула и картинно развалилась на своем стуле, прикрыв глаза раскрытой ладонью.

В течение следующего получаса или около того они изучали Портреты Зла, сравнивали внешности самых знаменитых злодеев в мировой истории, многие из которых жили на их острове, а некоторые были даже их родителями. Так уж случилось, что в центре внимания сегодня оказалась знаменитая злодейка Круэлла Де Виль.

Почему бы и нет.

Карлос знал ее внешность во всех подробностях, ему не нужно было даже смотреть на портрет.

Его мать. На фотографии она была в своем лучшем наряде, с длинными прямыми волосами, стояла возле огромного красного автомобиля с диким выражением глаз, в развевающихся на ветру мехах.

Карлос снова передернул плечами и принялся дальше копаться в своем приборчике.

Наконец урок закончился, и ученики начали выходить из класса. Иви спросила у Карлоса, какой у него следующий урок, и очень обрадовалась, узнав, что они вместе идут на Злодейские Планы, которые ведет леди Тремейн.

– Это тоже углубленный курс, наверное, у тебя высокий коэффициент способности к злодейству, – заметил Карлос. На этот курс зачисляли только тех учеников, которые проявляют способности к сногсшибательным злым проделкам. – Нам туда, – сказал он, ведя Иви вверх по лестнице.

Но ушли они недалеко, когда у них за спиной раздался голос, ледяным тоном сказавший:

– Провалиться мне на месте, если это не Карлос Де Виль.

Этот голос Карлос узнал бы из тысячи. Второй по способности вселять ужас на всем острове. Когда Карлос повернулся, Мэл стояла прямо позади него, а рядом с ней отирался Джей. Карлос машинально проверил свои карманы, желая убедиться, что из них ничего не пропало.

– Привет, Мэл, – стараясь казаться беззаботным, ответил он. Если Мэл заговаривала с кем-нибудь, то только для того, чтобы запугать или заставить человека пожалеть о том, что он оказался у нее на пути. – Как дела?

– Твоя мать на эти выходные уехала на минеральные источники, не так ли? – спросила Мэл и подтолкнула локтем хихикнувшего Джея.

Минеральные источники, ха! Просто тепловатый ручей, стекающий со скалы на руины того, что было когда-то приличным зданием. Но посещение этого курорта оставалось для Круэллы единственным воспоминанием о ее блистательном прошлом.

До чего же низко скатились Де Вили, как, впрочем, и все остальные обитатели острова!

– Д-да, – неуверенно произнес Карлос, не зная, будет ли его ответ признан правильным, несмотря на всю его правдивость.

– Ответ правильный, – сказала Мэл и потрепала Карлоса по голове. – Я не могу устроить вечеринку у себя дома, мать будет орать на всех и посудой швыряться.

Карлос вздохнул. Как и все на острове, он знал, что Малефисента не выносит вечеринок и праздников, они приводят ее в бешенство. Ничто не раздражало ее сильнее, чем вид веселящихся людей.

– У Джея устроить вечеринку тоже нельзя, потому что его отец начнет всех гипнотизировать, пытаясь вновь превратить в своих слуг, – продолжила Мэл.

– Верняк, – поддакнул Джей.

Карлос снова кивнул, хотя еще не совсем понимал, к чему все это клонится.

– Отлично. Замечательно. Значит, вечеринку мы устроим у тебя дома. Сегодня.

Вечеринка? В его доме? Он не ослышался?

– Погоди, погоди, сегодня вечером? – побледнел он. – Это невозможно! То есть ты должна понимать, что моя мать терпеть не может, когда к ней в дом кто-нибудь приходит, и… э… у меня самого много дел. Я должен проветрить ее меха, погладить ей белье… Ну, то есть я хотел сказать… – Он сглотнул и смутился.

– Сообщи всем нашим, – не обращая внимания на его слова, приказала Мэл. – Мы устроим в твоем Хелл-Холле настоящий ад. – При мысли об этом у нее, казалось, даже голос потеплел. – Шевелись, бегай, землю носом рой. Что там еще вы, щенки, делаете в таких случаях? – ехидно добавила она, помня о том, как панически Карлос боится собак.

– Они еще воют и лают. У-у-у-гав! – со смехом изобразил Джей.

Карлос помимо своей воли не сводил с них глаз.

– Вечеринка? – застенчиво переспросила Иви. Карлос совсем забыл о том, что она стоит рядом с ним, и подскочил от неожиданности, услышав ее голос.

– Подслушиваешь, значит? – угрожающим тоном произнесла Мэл, хотя любому было ясно, что Иви просто не могла не слышать их с такого расстояния.

Мэл вздохнула и, не давая Иви ответить, продолжила:

– Да, вечеринка. Вечеринка года. Настоящая свирепая вечеринка, если ты не расслышала. – Она оглядела Иви с ног до головы и добавила, печально покачав головой: – Да, наверное, не расслышала. – Мэл злобно усмехнулась и заговорщицки подмигнула Карлосу. – Приглашаются все.

– Все? – озадаченно переспросил Карлос. – Но ты только что сказала мне, что будут только наши… – Он перехватил взгляд Мэл и поспешно согласился: – Да-да, конечно. Все.

– Грандиозно! – улыбнулась Иви. – Я уже сто лет не была на вечеринках!

– Прости, – заломила бровь Мэл. – Хотя это вечеринка для всех, именно ты, боюсь, приглашения на нее не получишь.

С этими словами Мэл двинулась дальше, в тот же класс, куда направлялись и Карлос с Иви. Разумеется, Мэл тоже посещала занятия по Злодейским Планам, ведь ее коэффициент ППЗ был легендарным. Карлос и Иви остались вдвоем.

– Прости, – пробормотал Карлос. – Я, пожалуй, был не прав. Мэл умеет не только трепаться.

– Да уж, – грустно сказала Иви. – А жаль. Вечеринки – это круто.

– Хочешь взглянуть, что я собираю? – спросил Карлос, когда они уселись за парту. Ему очень хотелось сменить тему. Он вытащил из своего рюкзака черную коробочку с проводками и торчащей с одного бока антенной. Эту штуковину Иви уже видела на предыдущем уроке. – Я сделал этот прибор из старого волшебного хлама.

– Это заметно, – улыбнулась Иви. – Эй, а что это за провода? Ты какую-то электронную схему собираешь?

– Ага, – с польщенным видом кивнул Карлос.

– А зачем?

– Ты тайны хранить умеешь? – шепотом спросил он.

– Только и делаю, что храню их от своей матери, – кивнула Иви.

– Я собираюсь проткнуть дыру в защитном куполе.

– В самом деле? И думаешь, у тебя получится? Мне всегда казалось, что купол непроницаем.

– Ну, видишь ли, я надеюсь, что мне удастся с помощью вот этой антенны поймать сигнал с той стороны купола. Вообще-то это старая волшебная палочка, но я думаю, что, если подобрать нужную частоту, можно будет перехватить какой-нибудь внешний сигнал, и тогда можно будет смотреть не только на волосатого старого короля, который талдычит нам о том, что нужно быть добрыми и хорошими, или тупых красоток, которые предлагают купить всякое барахло.

– Настоящий аурадонский телеканал, – мечтательно протянула Иви. – Например, вроде того, где показывают «Принца Недели». Они такие милые, эти принцы.

Карлос фыркнул.

Иви перевела взгляд с парня на его приемник и спросила:

– Частота. А как ты ее подберешь?

– Точно пока не знаю, но надеюсь, что, если удастся пробиться сквозь купол, можно будет поймать аурадонские радиоволны, а это и телевидение, и Интернет, и вай-фай. Я не очень разбираюсь в частотах, но думаю, что все это передается именно с помощью радиоволн.

– Я, кажется, все бы отдала, лишь бы попасть в Аурадон, – снова вздохнула Иви. – Мне говорили, что там все так красиво…

– Да, наверное. Правда, сам я не по этой части, – сказал Карлос.

Если честно, его действительно не интересовали ни прекрасные принцессы, ни волшебные озера, ни чирикающие птички, ни веселые гномы. Ему просто хотелось больше узнать о внешнем мире, найти для себя в нем виртуальное убежище, а может быть, даже и людей, с которыми можно вместе играть в онлайн-игры. Вот это было бы классно! А здесь, на острове, ему не с кем играть. Да особо и не во что, чего уж там.

А еще Карлос был уверен в том, что существует другая жизнь, в которой не нужно гнуть спину перед наглыми сверстниками, перетряхивать материнские меха и прятаться от приступов ее гнева.

Такая жизнь должна быть. Должна. Но пока что ему придется дрожать и гнуться. Если Мэл все говорила всерьез – а похоже, так оно и было, – то в ближайшие часы ему предстоит решить серьезнейшую проблему: придумать, как организовать эту чертову вечеринку года.

Глава 5

И прекрасный принц, который жил далеко-далеко

Тем временем за морем Безмятежности, отделявшим Остров Потерянных от остального мира, лежали США – Соединенные Штаты Аурадона, прекрасная страна мира и процветания, объединившая все добрые королевства. На востоке поднимались яркие купола султанской столицы, в которой жили Аладдин и Жасмин, а их замок охраняли Ли Шань и Мулан. На севере стоял Зачарованный замок, принадлежавший Золушке и ее королю, а неподалеку от него поднимался в небо «Приют новобрачных» – дворец на сорок спален, в котором жили Аврора и Филипп.

На юге можно было рассмотреть огни, горящие в доме Рапунцель и Юджина Фицерберта, стоявшем невдалеке от расположенной на двух уровнях – под и над водой – резиденции Ариэль и Эрика на берегу моря.

А прямо в центре страны возвышался самый величественный во всем Аурадоне замок с изящными башенками и балконами, на его шпилях гордо развевались сине-золотые стяги добрых старых США. Внутри великолепного здания находились многочисленные бальные залы, большие гостиные, залы для приемов, столовая на сотни мест, где каждый посетитель чувствовал себя желанным гостем, и прекрасная библиотека, в которой были собраны все книги, когда-либо существовавшие.

А каким еще мог быть замок, в котором жили король Чудовище и королева Белль, правители Аурадона? Двадцать лет назад король Чудовище объединил все сказочные царства и все эти годы правил своими добрыми подданными твердой рукой, но справедливо, лишь иногда давая волю своему звериному нраву.

Рядом с горячим, порывистым королем всегда была Белль. Она умела успокоить мужа, если нужно – образумить его, а еще Белль была матерью их единственного сына.

Их ненаглядного сына, красивого пятнадцатилетнего принца Бена. На его крестины не приходили феи с дарами, потому что их дары ему были просто не нужны. Бен был красивым, как его отец, – с густыми бровями и крепким волевым подбородком, но глаза у него были мамины, добрые и очень умные.

Бен был прекрасным во всех отношениях юношей – с добрым сердцем и стойким характером. Великолепный спортсмен, душа компании, в один прекрасный день он должен был стать новым правителем Аурадона.

Одним словом, Бен был олицетворением всего, что так ненавидели и презирали обитатели Острова Потерянных. Как и на острове, магия из повседневной жизни Аурадона была исключена. Король Чудовище и королева Белль ставили знание выше магии и призывали всех юношей и девушек прилежно учиться, не полагаясь на волшебные заклинания или помощь приятелей-драконов. Поскольку такой взгляд на магию разделял Чудовище – а он был самой могущественной фигурой во всех королевствах, – оспаривать эту точку зрения никто не решался, и в сказочной стране действительно наступили новые времена.

Впрочем, жизнь в Аурадоне можно было назвать близкой к совершенству и безо всякой магии. Здесь всегда светило солнце, всегда пели птицы, ждать заказанное в ДБВЭ (Департаменте бывших волшебных экипажей) такси приходилось не дольше пяти минут, и если не все и не всегда были счастливы (это же не Рай, возьмите себя в руки, народ!), недовольных жизнью здесь не было.

Почти не было, разумеется.

Но разве где-нибудь бывает иначе?

В королевстве случались вспышки недовольства – воду то и дело мутил Союз Второстепенных Персонажей, или Статисты, как они себя называли.

Статисты вечно были чем-то раздражены, рассержены, недовольны. Статисты имели своих представителей в Королевском Совете.

– Ну-с, чем мы можем помочь вам сегодня? Посмотрим, посмотрим…

Это Бен разговаривал с листом бумаги. Точнее, с одним из сотен лежавших перед ним листов. Он просматривал их, постукивая по стопке бумаг ручкой. Отец попросил Бена провести сегодня утром совещание Королевского Совета с участием Статистов, это входило в программу подготовки будущего короля.

По традиции, первенец королевской четы должен был занять трон Аурадона, когда ему исполнится шестнадцать лет. Чудовище и Белль готовились уйти на покой. Они уже предвкушали долгие путешествия вдвоем, тихие семейные обеды, мечтали от души поиграть в гольф (Чудовище) и бинго (Белль), да и просто расслабиться. Кроме того, на прикроватном столике Белль скопилась целая гора непрочитанных книг, грозившая обрушиться на голову чопорной миссис Поттс, когда она по утрам подавала королеве в постель поднос с завтраком.

Но сегодня голова Бена была занята не только поступившими от жителей страны жалобами, утром он проснулся после кошмарного сна, в котором брел по странной деревне, наполненной одетыми в лохмотья, несчастными людьми, евшими гнилые фрукты и пившими черный кофе. Без сливок. Без сахара. Да и вообще сваренного без кофейных зерен. Ужас! А затем Бен свалился в какую-то канаву, и кто-то помог ему выбраться из нее.

Это была девушка. Красивая девушка с лиловыми волосами, не похожая ни на одну из девушек Аурадона…

– Спасибо, – поблагодарил ее Бен. – Кто ты?

Но она исчезла раньше, чем принц успел расслышать ее имя.

Бен вновь погрузился в бумаги, пытаясь забыть про прекрасную незнакомку.

Он изучил поступившую от Статистов петицию – первую на его веку жалобу такого рода, – и сердце у него тревожно забилось при мысли о том, что ему предстоит сегодня встретиться с этими людьми и попытаться убедить в том, что у них нет оснований испытывать недовольство.

Бен сидел и вздыхал, пока его не отвлек от этих мыслей знакомый голос:

– Осторожнее со Статистами, сынок. Рано или поздно они попытаются прорваться на главные роли.

Бен поднял голову и с удивлением обнаружил стоящего в дверном проеме отца. Король Чудовище выглядел таким же уверенным и счастливым, как на своих плакатах, которые были развешаны по всему Аурадону и призывали: «Труд сделает тебя счастливым!», «Так держать!», «Король Чудовище благословляет тебя!».

Отец подошел к заваленному бумагами столу Бена.

– Вижу, ты славно трудишься.

– Да, – ответил Бен, протирая свои глаза.

Король Чудовище положил свою огромную ладонь на плечо сына и добавил:

– Молодец, мой мальчик. Ну, и чего же они хотят?

– Похоже, они слегка недовольны тем, что работают, не получая должного вознаграждения за свои труды, – ответил Бен, почесывая ручкой у себя за ухом. – Если попытаться взглянуть на вещи с их точки зрения, они в чем-то правы.

– Хм, – кивнул король Чудовище. – В Аурадоне каждый, конечно, имеет право голоса. Только нельзя позволять этим голосам звучать слишком громко и выходить за определенные рамки. В этом и состоит искусство управления страной, – сказал он, пожалуй, с чуть слишком большим нажимом, чем того требовалось.

– Ну, а если ты поднимешь свой голос, мой дорогой, от его звука треснет весь фарфор в доме, и тогда миссис Поттс никогда больше не сможет подать тебе чашку подогретого молока или приготовить теплую ванну. – Это произнесла вошедшая в комнату добрая королева Белль и взяла мужа под его мускулистую руку. От Зверя, каким он был когда-то, король сохранил невероятную для обычного человека физическую силу. Белль была все такой же красивой, как в тот день, когда пришла в замок Чудовища, и просто неотразимой в своем желтом платье. Даже если в уголках глаз Белль и появились морщинки, их, похоже, никто не замечал, а если и замечал, то находил, что они делают королеву лишь еще более привлекательной.

Увидев свою мать, Бен сразу же почувствовал себя спокойнее. Сам Бен был застенчивым и тихим, Белль – мягкой и отзывчивой, и они с матерью напоминали две горошины из одного стручка, всегда предпочитали уткнуться носом в интересную книжку, чем совать его в дела государства.

– Но эту петицию подписала и половина слуг из нашего замка – смотрите, вот закорючка Люмьера, а вот росчерк Когсворта, – сказал Бен, морща лоб. Его огорчала любая несправедливость и очень расстраивала мысль о том, что жалобу подписали те самые люди, от которых зависел порядок в их собственном доме.

– Люмьер и Когсворт подпишут что угодно, если их об этом попросят, – небрежным тоном заметил отец. – На прошлой неделе они подписали требование каждый день объявить выходным.

Бен рассмеялся. Отец был прав. Суетливый француз и беззаботный англичанин действительно подпишут что угодно, лишь бы им не мешали работать. Наверное, подписать то прошение их подбил Чип Поттс, известный в замке проказник.

– То-то и оно. Прислушивайся к своему народу, но утверждай при этом свое право управлять им. Веди его за собой с добрым сердцем, но твердой рукой. Именно это и означает быть королем!

Король Чудовище вытянул вперед свой кулак, Бен уставился на него, затем сравнил со своим собственным кулаком – по сравнению с отцовским он казался таким маленьким, совсем детским.

Чудовище взял кулак Бена в свою ладонь и сказал:

– Вот так. Сильно. Властно. По-королевски.

Кулак Бена целиком утонул в громадной ладони короля.

– Сильно. Властно. По-королевски, – повторил Бен.

Чудовище довольно зарычал, а затем хлопнул сына по спине так, что Бен едва не врезался в стоявший неподалеку торшер. После этого король, не переставая довольно хмыкать, вышел из комнаты – под его ногами стонали и прогибались половицы.

Королева Белль облегченно вздохнула. Король Чудовище не чурался шуток, хотя становился, мягко говоря, гораздо менее склонен к юмору, если кто-то отваживался подшутить над ним самим. Белль обняла сына, прижала его к себе.

– Бен, тебе вовсе не нужно становиться новым королем Чудовищем. Просто будь собой, и этого более чем достаточно.

– Отец так не считает.

Белль улыбнулась. Они оба знали, что пытаться понять логику короля бесполезно, да и не стремились к этому.

– В любом случае, мы с твоим отцом верим в тебя. Поэтому и хотим, чтобы ты начал встречаться с членами Совета. Тебе пора учиться править страной. Ты будешь замечательным королем – на свой лад. Это я тебе обещаю.

– Хотелось бы надеяться, – неуверенно пробормотал Бен.

– Я знаю, что так будет, – ответила Белль, целуя сына в щеку.

Когда вдали растворились легкие, словно пушинки, шаги матери, Бен снова взялся за ручку и вернулся к своим бумагам, но теперь видел перед собой только собственный кулак с таким же, как у его отца, золотым перстнем, украшенным головой Зверя.

Сильно. Властно. По-королевски.

Бен сильнее стиснул пальцы.

И поклялся сделать все для того, чтобы отец мог им гордиться.

Глава 6

Гадкая девчонка

– Похоже, ты очень довольна собой, – сказал Джей, когда Мэл села на свое место в первом ряду и закинула ноги на соседнюю парту.

– Довольна, – подтвердила она. – Я только что показала этой синеволосой крысе, каково это – быть отверженной.

– А Карлос готов был на стенку лезть, когда ты сказала, что вечеринка состоится у него дома.

– Наш песик? – рассмеялась Мэл, хотя эта шутка, честно говоря, была уже не нова.

Джей дружески толкнул ее локтем, подмигнул и отправился к своей парте в заднем ряду.

Настроение у Мэл было просто отличное.

Продвинутые Злодейские Планы и Грязные Трюки были ее любимым предметом, который преподавала леди Тремейн, известная также как Злая Мачеха. Особенно хорошо давались Мэл Злобные Проделки.

– Привет, мерзкие детки, – поздоровалась леди Тремейн, входя в класс, шурша своими юбками и окидывая учеников скучающим взглядом. – Сегодня вы начнете работать над созданием своего собственного идеального злодейского плана.

Она повернулась к доске и написала мелом тему урока: «История Золушки. Разбитая хрустальная туфелька».

– Как вам хорошо известно, – начала леди Тремейн, оборачиваясь к классу, – то, что я проделывала с Золушкой, считается одним из самых идеальных злодейских планов во всей сказочной истории. Годами я держала ее на чердаке и обращалась с ней как с прислугой. И если бы в дело не вмешалась та мерзкая мышь, одна из моих дочерей сейчас была бы королевой в Зачарованном замке. Она, а не та неблагодарная девчонка. Итак, целью каждого преподавателя в Дрэгон-Холле является подготовить новое поколение злодеев, которые не повторят допущенных нами ошибок. Вы должны уметь приспосабливаться к любым обстоятельствам, стать быстрее, коварнее и злее, чем были мы. В этом учебном году вам предстоит составить злодейский план по своему выбору. Тот, кто придумает самый крутой план, будет объявлен Злодеем Года.

Ученики дружно кивнули, у каждого в голове уже роились мысли о самых разных злодейских проделках. Мэл почесала нос кончиком своей украшенной фиолетовыми перьями авторучки, размышляя о том, что ей выбрать в качестве темы проекта.

Она обвела глазами класс, посмотрела на своих уже строчивших в тетрадках одноклассников. Кто-то из них хмурил брови, кто-то злорадно хихикал себе под нос. В голове Мэл с бешеной скоростью крутились мысли, одна ужаснее другой.

«Запереть первоклашек в подвале? Уже было. Напустить тараканов во все коридоры? Детская забава. Загнать стадо перепуганных гоблинов на школьную помойку? Тоже мне невидаль».

Мэл услышала негромкое хихиканье, оглянулась через плечо и обнаружила, что эта несносная новенькая девчонка Иви весело перешептывается с Карлосом Де Вилем и вместе с ним разглядывает какую-то лежащую перед ними на парте черную коробочку. Хм. Что же это ей так весело-то, а? Разве Мэл не сказала ей, что она не приглашена на вечеринку года? Вначале Мэл пришла в замешательство, а потом сообразила: вот же он, самый грандиозный злой проект! Прямо перед ней!

Мэл злорадно улыбнулась, а затем принялась быстро писать в тетради.

Да, она покажет этой синеволосой принцессочке где раки зимуют.

Разумеется, она уже сказала Иви, что та не сможет прийти на вечеринку, но этого мало, мало. Это слишком просто, прямолинейно, тупо. А нужно быть хитрой и коварной, такой, как леди Тремейн, которая прикидывалась, что печется о благополучии Золушки, а сама делала все наоборот.

Мэл поняла, что долгие годы искала возможность отомстить, ловила свой шанс, хотя и сама толком не подозревала об этом. И дождалась. Воспоминания о «потерянном» приглашении – если оно вообще когда-либо писалось (как все было на самом деле, так и осталось тайной, которую, пожалуй, уже не раскрыть) – распаляли сейчас чувства Мэл так же сильно, как и десять лет назад.

Да, такой день, как сегодня, выпадает лишь один раз в шестнадцать лет.

Такой день, как сегодня, круто меняет человека.

Такой день, как сегодня, может никогда не повториться вновь.

И Мэл своего шанса не упустит.

Если честно, то Мэл хотелось испортить настроение Иви не на день и не на два, а желательно на целый год. Как минимум. Хорошенько подумав, она пришла к выводу, что не приглашать Иви на вечеринку было не самым удачным ходом. Ведь если Иви не придет на вечеринку, у Мэл не будет возможности хорошенько поиздеваться над ней.

Мэл закончила записывать свой план перед самым звонком, а потом перехватила Джея, который весь из себя был такой обаяшка-неотразимчик и, пока они добрались до двери, успел изрядно набить себе карманы ворованными вещицами.

– Постойте, – сказала Мэл, заметив идущих им навстречу Карлоса и Иви.

Иви заметно испугалась, да и Карлос забеспокоился, увидев загородившую дверной проем Мэл.

– Эй, Иви, ты знаешь о вечеринке, которую я устраиваю? – спросила Мэл.

– Да, а что? – кивнула Иви.

– Знаешь, я тогда просто пошутила, – сладко улыбнулась Мэл (это она умела). – Разумеется, ты тоже приглашена.

– Я? – чуть не взвизгнула от радости Иви. – А ты уверена, что хочешь, чтобы я пришла?

– Хочу. Больше всего на свете, – искренне ответила Мэл. – Приходи обязательно.

– Приду, – пообещала Иви и нервно улыбнулась.

Довольная Мэл посмотрела вслед Карлосу и Иви. Джей удивленно поднял бровь.

– Что все это значит? – спросил он, ловко воруя банан из ведерка с ланчем для первоклассников.

– Планы изменились.

– Злодейский замысел, да? – пошевелил бровями Джей. На этот раз уже обеими.

– Возможно, – с загадочным видом произнесла Мэл, не желая ничего уточнять. Она не слишком доверяла Джею. Так называемый воровской кодекс чести был для них обоих пустым звуком.

– Давай колись, – сказал Джей. – Рассказывай. Ты же знаешь, я единственный на всем острове, на кого ты можешь положиться.

– Не льсти себе, – с усмешкой ответила она.

– Ты же терпеть не можешь вечеринки, разве нет? На прошлой неделе ты не пошла на бесилку к Энтони Тремейну, не была и на «кошмарном шестнадцатилетии» у моего кузена Джеда. Они там словно с цепи сорвались, как сказали бы пираты, – хмыкнул Джей.

– Это все не то. Но ты по-любому тоже должен подсуетиться. Карлос в одиночку с моей вечеринкой не справится, – ответила Мэл, хватая Джея за руку. – Нужно достать побольше прокисшего сидра, чипсов из тухлой картошки и всякого разного.

– Заметано. – Джей очистил банан и откусил кусок.

– И проследи, чтобы это был хороший товар, прямо с верфи, с лодок. Мне нужно держать марку.

Джей отсалютовал Мэл и бросил банановую кожуру на пол. Затем они оба с удовольствием понаблюдали за тем, как их одноклассник поскользнулся на этой кожуре и упал. Старая шутка, а никогда не надоедает.

Мэл улыбнулась, зеленые глаза девушки загорелись и стали еще больше похожими на глаза ее матери.

– Пойдем. Мне нужно готовиться к вечеринке.

И не только к ней…

Глава 7

Смутьян

Карлос никогда не уклонялся от того, что ему поручено, и если Мэл хочет устроить дикую вечеринку, он ее устроит, без вариантов. Ничего другого ему просто не оставалось, независимо от того, какой у него коэффициент ППЗ. Он хорошо знал свое место в злодейской иерархии.

Так, теперь по порядку. Вечеринка на то и вечеринка, что не может состояться без гостей. Значит, на ней будут люди. Много людей. Они будут толкаться. Танцевать. Болтать. Пить. Есть. Играть в разные игры. Первым делом нужно позвать гостей.

К счастью, сделать это было нетрудно, в школе на каждом шагу с кем-нибудь сталкиваешься. Заметим при этом, что сообщение Карлоса звучало скорее не как приглашение на праздник, а как угроза.

В буквальном смысле.

Карлос не церемонился, и чем дальше, тем более зловещими становились его приглашения. Слух о вечеринке разлетался по всей школе как буйный соленый ветер, дувший с кишевших аллигаторами вод, окружавших остров.

– Приходи, или Мэл сама найдет тебя, и тогда сам знаешь… – сказал Карлос своему хилому напарнику по лабораторной работе по имени Лефодье, вместе с которым они на уроке Неестественной Биологии резали лягушку, которой никогда не суждено было превратиться в принца.

– Приходите, или Мэл запретит вам появляться на улицах города, – шепнул он Гастонам, которые по очереди пытались завернуть друг друга в волейбольную сетку.

– Приходите, или Мэл заставит всех забыть, кто вы такие, и с этого дня вас будут называть просто грязью! – объявил он группе испуганных первоклашек, явившихся на собрание Антиобщественного Клуба, где обсуждался предстоящий ежегодный школьный Мерзкий Бал. От этих слов первоклашки побледнели и, дрожа от страха, тут же заверили, что придут. Обязательно.

К концу дня согласившихся прийти насчитывалось уже несколько десятков. Гости будут. «Что ж, это оказалось не так уж трудно сделать», – думал Карлос, открывая свой шкафчик, чтобы сложить в него учебники. Внутри обнаружился запертый в шкафчике первоклашка.

– Эй, приятель, – кивнул ему Карлос.

– Спасибо, что освободил, а то мне уже нужно в туалет, – пропищал несчастный мальчишка.

– Не вопрос, – ответил Карлос, морща нос. – Да, чуть не забыл, сегодня вечеринка. У меня дома. В полночь.

– Я слышал, приду! Обязательно! – крикнул первоклашка, стремительно убегая и радостно потрясая в воздухе кулачками.

Карлос кивнул, успокоенный и крайне удивленный тем, что просидевший весь день взаперти в его шкафчике первоклашка, тем не менее, тоже успел узнать про вечеринку. «Наверное, у меня прирожденный талант устраивать вечеринки», – подумал Карлос. А что, его мать уж точно умела развлекаться, разве нет? А еще Круэлла всегда твердила ему, какой он скучный, потому что Карлос предпочитал целыми днями возиться с электронными устройствами. Мать находила это занятие пустой тратой времени, говорила, что Карлос ни на что не годен, кроме разве что работы по дому; так что, устроив эту вечеринку, он сможет доказать, что она ошибается. Хорошо, однако, что самой Круэллы в это время не будет дома. Она взбесилась бы, обнаружив в своем Хелл-Холле целую толпу подростков. И все же Карлосу хотелось, чтобы в один прекрасный день мать увидела в нем нечто большее, чем слугу, который, по иронии судьбы, доводится ей родственником.

Так он размышлял по дороге домой. Гости приглашены, осталось лишь прибраться в доме, но это уж совсем не сложно, правда?

Но спустя несколько часов Карлос так уже не думал.

– Зачем я только согласился на это? – завывал он. – Не хочу я ничего устраивать!

Он запустил пальцы в свои кудрявые двухцветные волосы и взъерошил их – почти так же, как обычно делала его мать.

– Ты имеешь в виду сегодняшнюю вечеринку? – раздался голос с другого конца большого, изрядно обветшавшего зала, прямо из-за огромной статуи рыцаря в ржавых доспехах.

– Я имел в виду вообще все вечеринки, – вздохнул Карлос. И это было правдой. Он любил заниматься наукой, а не «вращаться в обществе». Даже в злодейском обществе.

Однако он готовился к вечеринке, украшал свой Хелл-Холл, видавший лучшие времена, которые, правда, прошли еще задолго до появления Карлоса на свет. Но, тем не менее, он считался одним из лучших домов на острове, этот древний особняк в викторианском стиле, покрытый плющом, стебли которого ветвились замысловатее мыслей самой Круэллы, чьи кованые железные ворота были более крепкими и стойкими, чем ее ежедневные истерики.

Сейчас большой зал особняка украшали провисшие черно-белые бумажные гирлянды и наполовину сдувшиеся черно-белые воздушные шары, которые Карлос выудил из спрятанных в подвале их дома ящиков. Эти несколько ящиков с клеймом «Де Виль Индастриз» были последним, что осталось от бывшей империи моды Де Виль – жалкие осколки давным-давно канувшей в небытие прекрасной жизни.

Мать, конечно, придет в ярость, когда увидит, что Карлос снова лазил в ее ящики. «Ах, мои пропавшие сокровища, – завопит она. – Ах, мои бедные малыши!» Но Карлос был прагматиком и не гнушался копаться в мусоре.

Почему его мать зациклилась на черно-белых щенках-далматинцах, Карлос понятия не имел. Он их боялся. Однако в свое время Круэлла задалась целью стать владелицей ста одного щенка, так что оставшегося с тех времен мусора, в котором можно было покопаться, хватало.

За многие годы Карлос приспособил для новых целей не только несколько пустых ящиков (ученому необходимы полки), но и собачьи поводки (нейлон, как никакой другой материал, устойчив к влаге), и переставшие пищать игрушки-пищалки (резина, как известно, лучший изолятор электрического тока) – все это стало не нужно, когда рухнули планы его матери украсть сто одного далматинца.

Ученый злодей и изобретатель, каким был Карлос, не может себе позволить привередничать. Для своей исследовательской работы он был готов использовать практически любые материалы, даже оставшийся после собак хлам.

– Сказать, почему ты вообще согласился устроить эту вечеринку? Легко. Потому что тебя об этом попросила Мэл, – сказал второй лучший друг Карлоса, Гарри, качая головой и перебирая в воздухе пальцами, с каждого из которых свисали полоски клейкой ленты. – Ее величество Мэл. Может, тебе стоит попробовать изобрести что-нибудь такое, что освободит нас всех от ее постоянного давления, а?

Его третий лучший друг, Джейс, в это время попытался оторвать кусок ленты, но в результате лишь приклеил себя самого к Гарри.

– Да, верно. Против Мэл никому из нас не светит. Пока, во всяком случае, – добавил Джейс.

Гарри (Гарольд) и Джейс (Джейсон) были сыновьями Хораса и Джаспера, подручных Круэллы, двух воров, пытавшихся украсть для нее сто одного щенка-далматинца и с треском провалившихся. Как и их отцы, Гарри и Джейс всегда пытались выглядеть более умелыми и менее трусливыми, чем были на самом деле.

Но Карлос-то знал их как облупленных.

Гарри, такой же жирный коротышка, как и его отец, едва мог дотянуться, чтобы прикрепить край черной гирлянды. Джейсу, который уже перерос своего длинного папашу, дотянуться до гирлянды труда не составляло, но вот разобраться с диспенсером клейкой ленты – это уже посложнее будет.

Гарри с Джейсом не хватало не только мозгов, но и взаимопонимания.

Признаться, Карлос этих недотеп себе в друзья не выбирал, это мать их выбрала для него. Она всегда все решала сама.

– Гарри и Джейс – все, что у нас есть, – сказала она Карлосу. – Пускай ничего другого у нас нет, зато у нас всегда будут…

– Друзья? – закончил за нее Карлос.

– Друзья? – рассмеялась Круэлла. – Зачем нужны друзья, если у тебя есть подручные, готовые выполнить любое твое приказание!

Джаспером и Хорасом Круэлла действительно правила очень жестко, но никто не мог бы сказать, что Гарри и Джейс на побегушках у Карлоса. Скорее Гарри и Джейс терлись возле Карлоса потому, что так велели им их отцы, и все они боялись его матери.

Вот почему Карлос и считал Гарри и Джейса своим вторым и третьим лучшим другом. А первого друга у него пока не было, хотя Карлос имел четкое представление о том, каким должен быть этот друг. Первый лучший друг не станет просто крутиться возле тебя, путаться под ногами и в сотый раз повторять одни и те же шутки.

Тем не менее это хорошо, что Гарри и Джейс могли помочь Карлосу готовиться к вечеринке.

– Если Мэл не понравится вечеринка, нам крышка, – грустно заметил Гарри.

– Крышка, – поддакнул Джейс.

Карлос еще раз осмотрел зал. Каждый предмет старой сломанной мебели был накрыт пыльной белой простыней.

Там и тут штукатурка на стенах отвалилась, в неровных дырках виднелась дранка.

В Карлосе вдруг проснулся перфекционист, который решил это исправить. Должен исправить! Карлос сбегал наверх, принес материнские древние медные канделябры и расставил вдоль стен. Если выключить свет, зажженные в канделябрах свечи будут казаться плывущими прямо в воздухе.

Затем пришла очередь люстры. Карлос где-то слышал, что качаться на люстре – самое крутое развлечение на любой островной вечеринке. Он заставил Джейса залезть на самодельную стремянку и привязать к люстре веревочную петлю. Гарри решил проверить петлю на прочность, качнулся и спрыгнул на один из накрытых простыней диванов, подняв в воздух целое облако пыли. Она разлетелась по всему залу, опустилась вниз, и Карлосу очень понравилось то, что из этого получилось: теперь весь пол казался присыпанным свежим, только что выпавшим снежком.

Затем Карлос взял старинный дисковый телефон, набрал номер и позвонил своему кузену Диего Де Вилю, который был солистом в местной группе «Гнилые яблоки».

– Твои парни не хотят поиграть сегодня вечером? – спросил он.

– Мы всегда хотим! Я слышал, сегодня ночью Мэл устраивает вечеринку?

Вскоре группа приехала. Музыканты поставили возле окна барабаны, аппаратуру и принялись репетировать. Играли они фальшиво, музыка у них была громкой и быстрой. Их солист Диего – высокий тощий парень с черно-белым ирокезом на голове – тоже дико фальшивил. Одним словом, блеск. Именно то, что нужно для звукового сопровождения адской вечеринки.

Потом Карлос принес с чердака старомодную камеру поляроид и установил ее за ширмой, которую смастерил в углу зала, насадив на палку снятую с одного из диванов простыню.

– Это будет фотокабина, – сказал он Джейсу и добавил, обращаясь уже к Гарри: – А ты будешь в ней командовать.

Затем Карлос отошел в сторонку, еще раз окинул взглядом зал, любуясь своей работой.

– Пожалуй, неплохо.

– А сейчас станет еще лучше, – произнес новый голос.

Карлос повернулся и увидел Джея, который вошел в зал, неся в руках четыре больших продуктовых пакета, набитых разной вкуснятиной: там был вонючий сыр, вялый виноград, фаршированные яйца (слегка протухшие), куриные крылышки (дико переперченные) и еще много чего. Джей свалил пакеты на пол, затем вынул из своей куртки огромную бутылку лучшего на острове прокисшего сидра и хотел перелить его в стоявшую на кофейном столике надтреснутую чашу для пунша.

– Стой! Без самодеятельности! Не хватало еще, чтобы все здесь вышло из-под контроля! – закричал Карлос, пытаясь выхватить бутылку и закупорить ее. – И вообще, где ты заграбастал все это?

– Насчет самодеятельности ты не прав, – усмехнулся Джей. – Пусть уж лучше твоя вечеринка выйдет из-под контроля, чем Мэл из себя.

Джей опустился на диван, положил ноги в тяжелых армейских ботинках на кофейный столик рядом с чашей для пунша. Гарри и Джейс поежились, а Карлос лишь вздохнул.

Пожалуй, этот парень был прав.

Когда часы пробили полночь, пачками начали прибывать гости, которых пригласила Мэл. Нет-нет, не подумайте, не было никаких тыкв на колесиках и никаких крыс в ливреях.

Ничто ни во что не превращалось, и никто ни на чем не ехал.

Все гости пришли пешком, на своих двоих. Первыми, как обычно, появились Гастоны – может быть, потому, что ноги у них были длиннее, чем у всех, а может быть, братья спешили прийти пораньше, чтобы успеть как следует подзаправиться у буфетного столика, пока остальные будут тащиться.

После того как Гастоны, пробурчав свое «Привет!», вплотную занялись кувшинами с контрабандной газировкой, в зале повисло неловкое молчание, которое прервало вторжение целой толпы малолетних пиратов из команды Гарриет Крюк, с дикими воплями ввалившихся в дверь.

Пока Карлос стоял, прислонившись к стене, и потягивал свой кислый сидр, Гастоны закусывали, а пираты гонялись друг за другом, в дом пришли новые гости. На этот раз это была толпа хихикающих злючек-внучек с выцветшими ленточками в длинных локонах. Они носились по залу, толкали друг друга локтями и кричали.

– Не гонитесь за нами! – умоляли они, больше всего желая, чтобы за ними гнались.

– Вы страшные! Мы вас боимся! – кокетливо завывали они.

– Сто-о-ой! – кричали они, но не останавливались.

Следом за ними в зал вошел, закатывая глаза, их кузен, Энтони Тремейн.

Жизнерадостно грянула группа «Гнилые яблоки». Пришла темноволосая Джинни Готель с мешком червивых яблок, вывалила их в лохань, и тут же началась игра «Достань зубами самое червивое яблоко». Кто-то хотел покачаться на люстре, другие уже вступили в танцевальный марафон под чарующие звуки «Гнилых яблок».

Вечеринка потихоньку набирала ход, становилась классной, по-настоящему жуткой.

Спустя час с лишним после официального начала вечеринки раздался резкий стук в дверь. Каким-то необъяснимым образом этот стук отличался от всех предыдущих. Карлос вскочил на ноги, как солдат при звуке боевой трубы. Джей прекратил танцевать с группой злючек-внучек. Гастоны выплюнули недожеванные яблоки и подняли головы. Малыш Сэмми Сми удивленно застыл с червивым яблоком в зубах.

Карлос взял себя в руки и открыл дверь.

– Проваливай! – крикнул он. Так на острове по традиции было принято приветствовать друг друга.

В дверях стояла Мэл. Освещенная падающим из прихожей слабым светом, с ног до головы затянутая в кожу, она была похожа на рок-звезду – ну, знаете, как они стоят на сцене, искусно подсвеченные, окруженные облаками театрального дыма, лучами лазеров и прочей блестящей мишурой.

На какое-то мгновение Карлосу даже подумалось, что сейчас она запоет, – или это просто кровь ударила ему в голову от того, что на его вечеринку явилась такая знаменитость?

Э… на свою вечеринку, если быть точным.

Веселье за спиной Карлоса резко оборвалось, будто кто-то выдернул из розетки его чиненый-перечиненый стереопроигрыватель. Она будто еще и не начиналась, эта вечеринка, во всяком случае, в том виде, в каком ее задумала Мэл.

– Привет, Карлос, – манерно протянула Мэл. – Я опоздала?

– Да нет, – ответил Карлос. – Заходи.

– Рад меня видеть? – с улыбкой спросила Мэл.

Карлос молча кивнул. Рад он не был нисколечко.

Испуган он был, вот что.

И в глубине души даже хотел, чтобы рядом с ним сейчас была его мамочка.

Глава 8

Ничто человеческое…

– По чашке жабьей крови! – объявила Мэл, влетая в зал так, словно была просто очередной гостьей. – Всем!

И вечеринка продолжилась так же внезапно, как прервалась до этого. Казалось, весь зал дружно и облегченно вздохнул. Мэл не бесится. Мэл не прогоняет нас с улиц. Мэл не переименует нас в Грязь.

Пока что.

Мэл видела облегчение на лицах гостей и не осуждала их. Они были правы. Последнее время она чувствовала себя так, что это стоило отпраздновать.

Толпа в зале радостно гудела, жабья кровь лилась рекой, и Мэл мужественно поднимала вместе со всеми свою покрытую слизью чашку.

Она обошла весь зал, походя стащила у одного из Гастонов бумажник, остановилась позлословить с Джинни Готель про платье, в котором пришла Гарриет Крюк, пригнула голову, чтобы не столкнуться с качающимся на люстре пиратом, откусила кусок от чьего-то дэвилбургера и прихватила пригоршню попкорна. Затем вышла в коридор, где натолкнулась на тяжело отдувавшегося после очередного танцевального марафона Джея.

– Веселишься? – спросил он.

Мэл неопределенно повела плечами.

– А куда делся Карлос? – ответила она вопросом на вопрос.

Джей рассмеялся и указал на пару черных ботинок, торчавших из-под нижнего края простыни, которой был накрыт книжный шкаф.

– Спрятался на своей собственной вечеринке. Слабак.

Мэл отлично понимала, как сейчас чувствовал себя Карлос, хотя никогда не призналась бы в этом. Если честно, она сама была бы рада оказаться в любом другом уголке острова, чем на этой вечеринке. Как и ее мать, она ненавидела шумное веселье. При виде веселящихся людей ей становилось неуютно. Чужой смех? Он жалил ее как осы. Но месть – это месть, и на сегодняшний вечер у нее было запланировано нечто большее, чем просто мелкое хулиганство.

– Пошли, – сказал Джей. – Они играют в «Приколи хвост», на Джейса повесили уже десяток. Добавим ему еще парочку до дюжины?

– Может быть. Позже. А где синеволосая принцессочка? – спросила Мэл. – Я обошла всех, но ее нигде не видела.

– Ты Иви имеешь в виду? Так ее еще нет. И никто не знает, придет ли она вообще, – пожал плечами Джей. – Аристократка.

– Она должна прийти. В этом вся соль. Собственно говоря, только из-за нее я и устроила эту идиотскую вечеринку. – Мэл терпеть не могла, когда рушились ее злодейские планы. Сегодня должен быть выполнен первый пункт операции «Уничтожение Иви». Должен. Мэл со вздохом посмотрела на дверь. Притворяться, что тебе очень весело на вечеринке, если ты их терпеть не можешь, – это самое утомительное занятие на свете.

Мэл мысленно была вынуждена согласиться, что ее мать абсолютно права насчет праздников.

– Что вы тут делаете вдвоем? – спросил Энтони Тремейн, шестнадцатилетний внук леди Тремейн. Это был высокий, элегантный парень с надменным взглядом и красиво спадающей на лоб темной прядью. Его одежда, как и у всех обитателей острова, была потрепанной и драной, но Энтони каким-то образом удавалось носить ее так, будто его костюм пошит на заказ у лучшего портного. Черный кожаный пиджак сидел на нем как влитой, синие джинсы тоже на вид как новенькие. Может быть, Энтони выглядел так потому, что в его жилах текла кровь аристократов, и если бы не преступления его бабушки, жил бы он сейчас не тужил в Аурадоне. Короче говоря, Энтони сослали на остров заодно с его бабушкой-злодейкой. Попав сюда, Энтони первое время настаивал, чтобы его величали лордом Тремейном, но в ответ остальные злодеи лишь смеялись ему в лицо.

– Ничего, просто разговариваем, – сказала Мэл.

– Злые замыслы строим, – добавил Джей, и они с Мэл многозначительно переглянулись.

Что-то в лице Энтони заставило Мэл вспомнить лицо другого красивого парня – принца из своего сна. Он назвал себя ее другом. У него была добрая улыбка и ласковый голос. Мэл передернуло.

– Тебе что-то нужно? – холодно спросила она у Энтони.

– Да. Хочу потанцевать, – ответил тот и вопросительно посмотрел на Мэл.

– Погоди… Со мной потанцевать? – смутилась Мэл. Еще никто и никогда не приглашал ее на танец. Впрочем, до сегодняшнего дня она вообще не была ни на одной вечеринке.

– Ну, не с ним же, – грубовато ответил Энтони, кивая в сторону Джея. – Извини, приятель.

– Все в порядке, – широко ухмыльнулся Джей. Он отлично понимал, как неловко чувствует себя сейчас Мэл, и это его очень забавляло. – Веселитесь, ребята. Энтони, выбирай медляк, да подлиннее, – добавил он, собираясь уходить. – А меня одна злючка-внучка дожидается.

Мэл почувствовала, что у нее краснеют щеки. Это смущало ее, потому что она не боялась ничего, а уж меньше всего – танцевать с великолепным и нахальным Энтони Тремейном.

«Тогда почему же ты краснеешь?» – отругала она саму себя.

– Я не умею, – неуверенным тоном ответила она.

– Я тебя научу, – широко улыбнулся Энтони.

– Я имела в виду, что никогда не танцую, – ощетинилась Мэл. – Ни с кем.

– А почему?

«В самом деле, почему?» – подумала Мэл.

Она мысленно вернулась на несколько часов назад. Собираясь на вечеринку, Мэл никак не могла решить, что ей лучше надеть – дырявую фиолетовую юбку или лиловые заштопанные джинсы, и в этот момент в дверь ее спальни вошла мать.

– Куда это ты собираешься пойти на этом проклятом острове? – спросила Малефисента.

– На вечеринку, – ответила Мэл.

– Мэл, ты помнишь, что я тебе говорила насчет вечеринок? – сердито нахмурилась Малефисента.

– Я не веселиться иду, мама. Я иду, чтобы сделать кое-кого несчастным. – Мэл почти готова была поделиться с матерью своим злодейским планом, но сдержала себя. Лучше она расскажет о нем после того, как операция будет успешно завершена, чтобы не расстраивать мать, если что-то пойдет не так. Малефисента не уставала твердить Мэл о том, что она недостаточно зла, чтобы называться ее дочерью. «В твоем возрасте я уже умела накладывать проклятия на целые царства», – неоднократно говаривала Мэл Малефисента.

– Так ты идешь на вечеринку для того, чтобы сделать кого-то несчастным? – переспросила мать.

– Абсолютно несчастным! – восторженно подтвердила Мэл.

Тонкие красные губы Малефисенты медленно сложились в улыбку. Она пересекла спальню, встала перед Мэл, провела своим длинным ногтем по щеке дочери.

– Моя прекрасная мерзкая девочка, – сказала она, и Мэл, глядя в холодные изумрудно-зеленые глаза матери, мысленно поклялась, что заставит их светиться от гордости за нее.

Мэл очнулась от своих мыслей как раз в тот момент, когда группа «Гнилые яблоки» закончила свой очередной номер в стиле панк-рока, барабанной дробью и оглушительным ударом по тарелке. Энтони Тремейн по-прежнему стоял, глядя на Мэл.

– Так еще раз, почему ты не танцуешь?

«Потому что у меня нет времени на танцы, когда я разрабатываю злые планы, – хотелось сказать Мэл. – Нынешний план заставит наконец мою мать гордиться мною».

На деле же она вздернула вверх свой носик и ответила:

– Для этого не обязательно должна быть причина.

– Не обязательно. Однако это не значит, что у тебя такой причины нет.

Энтони застал ее врасплох, потому что был прав.

Потому что причина у нее была, очень серьезная причина, чтобы держаться подальше от всего, что могло привести хотя бы к малейшему намеку на роман. Ее пропавший отец. Известный также как Тот-Чье-Имя-Нельзя-Произносить-В-Присутствии-Малефисенты.

Так что Энтони попал, что называется, в яблочко, тут Мэл должна была отдать ему должное. Вместо этого она свирепо взглянула на него. Затем взглянула еще раз, уже мягче, и сказала:

– Может быть, мне просто нравится быть одной.

«Может быть, потому, что я так устала от того, что моя мать считает меня слабой, ведь я появилась на свет в результате ее минутной слабости.

Потому, возможно, что мне необходимо доказать ей, что я достаточно сильна. Доказать, что я не такая, как мой слабый отец-человек.

Что я могу стать точно такой же, как она.

Может быть, я отказываюсь танцевать потому, что не хочу, чтобы во мне осталось что-нибудь человеческое».

– Так не бывает, – сказал Энтони, счищая пылинку со своего пиджака. Голос у него был необычно низким и красивым и вновь напомнил Мэл того прекрасного принца возле заколдованного озера. Если не считать того, что Энтони все же не был таким красивым, как тот парень из ее сна.

– Одному быть никому не нравится.

– А мне нравится, – продолжала настаивать на своем Мэл. И это была правда.

– И, между прочим, любой девушке хочется потанцевать с лордом, – надменным тоном заметил Энтони.

– Может быть, только не мне!

– Ладно, не хочешь – не надо, – сказал Энтони и с высоко поднятой головой вернулся в зал. Еще секунда, и он уже пригласил на танец Гарриет Крюк, и та, разумеется, приняла приглашение, чуть не повизгивая от восторга.

– Фух! – выдохнула Мэл. Парни. Сны. Принцы. Не слишком ли много для одного дня?

– Мэл. Мэл! Очнись, Мэл! – кричал Джей, щелкая пальцами у нее перед глазами. – Ты в порядке?

Мэл кивнула, но не ответила. На какое-то время она опять погрузилась в воспоминания о том жутком сне. Только теперь это сон казался ей не простым сном, но вещим. Сном-предупреждением. О чем ее предупреждал этот сон? О том, что она в один прекрасный день окажется в Аурадоне? Да, но как такое может быть?

Джей нахмурился, протянул Мэл чашку с сидром.

– Держи. У тебя такой вид, будто из тебя батарейки вынули или типа того.

Только сейчас Мэл сообразила, что до сих пор не двинулась с места. Так и стояла в коридоре, словно замороженная, там же, где ее оставил Энтони.

И было это три песни тому назад, а сейчас «Гнилые яблоки» играли свой новейший хит «Никогда мне не звони».

Мэл оживилась, но не от сидра и не от заводной песенки, а потому, что краешком глаза увидела сквозь окно фойе Иви, которая подъезжала к Хелл-Холлу на рикше. В лунном свете поблескивали аккуратно уложенные локоны Иви. «Думает, что она вся из себя такая особенная, – усмехнулась Мэл. – Ну, я ей покажу». Она окинула весь зал взглядом и задержала его на знакомой двери.

Эта дверь вела в потайную гардеробную комнату Круэллы Де Виль. Мэл знала это потому, что однажды, в шестом классе, они с Карлосом вместе делали здесь домашнее задание по составлению своей родословной. Потом Мэл устала и принялась бродить по Хелл-Холлу, пробуя открыть каждую дверь. Круэллина гардеробная оказалась сооружением не для слабонервных.

Тот день Мэл не забудет никогда. Эта гардеробная была самым подходящим местом, чтобы до полусмерти напугать кого-нибудь. Особенно принцессу, которая поднималась сейчас на крыльцо и вот-вот окажется здесь.

– Джей, – сказала Мэл, тихо направляясь в зал. – Дашь мне знать, когда войдет Иви.

– Что? Зачем?

– Увидишь, – коротко ответила она.

– Часть какого-то злодейского плана? – понимающе улыбнулся Джей. Что ж, он всегда был готов оказать помощь, если речь идет о хорошей пакости.

А вот Карлос побледнел, когда увидел, куда именно направляется Мэл.

– Нет! – крикнул он, сбросил, едва не разорвав, простыню и рванулся к гардеробной, стараясь оказаться возле нее раньше, чем Мэл успеет полностью открыть дверь.

Он успел. Приоткрытая дверь с грохотом захлопнулась.

Но Мэл встала перед Карлосом, сложив руки на груди, и отступать не собиралась. Слушком уж заманчивым было то, что она задумала. Она вновь бросила взгляд в окно. Припозднившаяся принцесса стояла уже возле входной двери.

– Новая игра! – громко объявила Мэл. – «Семь минут в Раю»! Считайте, что никто из вас не играл в эту игру, если не провел эти семь минут в гардеробной Де Вилей.

Мэл еще и договорить не успела, как к двери, возле которой она стояла, толпой ринулись злючки-внучки. Они обожали эту игру, когда тебя на целых семь минут запирают в темной комнате вдвоем с каким-нибудь парнем. Некоторые из них уже выпячивали губки, пудрили носики, хлопали ресницами, строили глазки Джею, стоявшему, словно швейцар, возле входной двери.

– Кто из вас хочет пойти первой? – спросила Мэл.

– Я! Я! Я! – наперебой заголосили злючки-внучки.

– Она вошла, – объявил Джей, держа в руках снятый синий плащ.

– Что? Куда ты хочешь, чтобы я пошла? – спросила владелица синего плаща.

Мэл улыбнулась.

Наконец-то Иви явилась.

– Иви, дорогая! Как я рада тебя видеть! – воскликнула Мэл. Она театральным жестом раскинула руки и картинно обняла Иви. – А мы тут играем в «Семь минут в Раю». Хочешь сыграть?

– Ой, я даже не знаю, – ответила Иви, нервно оглядываясь по сторонам.

– Это будет замечательно, – заверила ее Мэл. – Пойдем, ты же хочешь стать моей подругой, разве нет?

– Ты хочешь, чтобы я стала твоей подругой? – уставилась на нее Иви.

– Конечно. Почему бы нет? – Мэл подвела Иви к двери, ведущей в гардеробную комнату, и открыла ее.

– А где же парень, который пойдет со мной туда? – спросила Иви, когда Мэл силком заталкивала ее в гардеробную. Хотя Иви выросла и училась взаперти, в замке, ей откуда-то были известны правила этой игры с поцелуями и обнимашками.

– А разве я сказала «Семь минут в Раю»? Нет, мы играем в «Семь минут в Аду», – хихикнула Мэл. Ну, не смогла она удержаться, чтобы не хихикнуть. Ведь сейчас и начнется самое веселье!

Собравшаяся возле гардеробной толпа мигом рассеялась, как только стало ясно, что Мэл не намерена искать напарника, который будет заперт в темной комнате вдвоем с Иви.

Остался стоять один лишь Карлос с побледневшим, словно кончики его волос, лицом.

– Что ты делаешь, Мэл? – прошептал он.

– Ты что, сам не видишь? Разыгрываю злую шутку.

– Ты не можешь оставить ее там, внутри. Помнишь, что тогда с нами случилось? – Он сердито указал на свою ногу с двумя хорошо заметными белыми шрамами на голени.

– Помню, помню, – радостно подтвердила Мэл.

Интересно, отчего он так печется об этой Иви? Такому их не могли научить ни в школе, ни дома.

Но оказалось, что Карлос волнуется вовсе не за Иви.

– Если она не сможет сама выбраться оттуда, мне придется потом наводить там порядок. А моя мать начнет истерить как не знаю кто! Нет, ты не можешь оставить ее там! – злобно прошипел он. На лице Карлоса уже читался ужас перед выволочкой, которую устроит ему Круэлла.

– Отлично, тогда иди и забери ее, – коварно улыбнулась Мэл, прекрасно зная, что этого не случится.

Карлос переминался на месте. Поскрипывали его потертые мокасины. Мэл знала, что вновь оказаться за этой дверью Карлосу хочется меньше всего на свете. Он слишком хорошо помнил, что случилось с ним и Мэл, когда они учились в шестом классе.

Из-за двери раздался крик.

– Хочешь вытащить ее оттуда? – переспросила Мэл, довольно потирая руки. – Иди и забери.

Она свое дело сделала.

Ее злодейский план приведен в действие и обещает стать до ужаса превосходным.

Глава 9

Меховая ловушка

Когда дверь с грохотом захлопнулась за ее спиной, первой в голове Иви мелькнула мысль о том, что она напрасно, наверное, надела на вечеринку свое лучшее платье. К этой вечеринке она готовилась весь день, перерыла весь свой гардероб, примеряла одно за другим платья, выбирая тот оттенок синего, который больше всего ей к лицу. Лазурное? Голубое с фиолетовым отливом? Бирюзовое? Остановилась она на темно-синем, как ночь, кружевном мини-платье и такого же цвета туфлях на высоком каблуке. Она ужасно опаздала на вечеринку, потому что мать битых три часа возилась с ее макияжем.

Ну и что было толку во всем этом, если теперь она оказалась запертой в гардеробной комнате? Одна.

Иви просто представить себе не могла, что Мэл вот так отомстит ей – скорее всего, за то, что не получила приглашения на день рождения, когда им было по шесть лет. Но в том, что тогда произошло, Иви абсолютно не виновата, она же была еще совсем ребенком! Мэл на тот день рождения не пригласила ее мать, и у нее на то были свои причины, но Иви-то при чем? Что может иметь Мэл против нее лично? Иви вздохнула. Вообще-то, может. Иви до сих пор помнила, каким было лицо шестилетней Мэл, когда она смотрела на них с балкона. Скорее всего, Иви в такой ситуации повела бы себя точно так же, и вовсе не потому, что могла поставить себя на место Мэл или типа того. Просто, как любит повторять Матушка Готель, «сочувствие – это не по моей части».

Наверное, Злой Королеве следовало бы забыть тогда о своей затаенной против Малефисенты злобе и пригласить ее дочь на праздник. Тогда им не пришлось бы целых десять лет просидеть взаперти в своем замке. Иви до сих пор не очень понимала, почему вдруг ее мать решила, что теперь им можно без опаски выходить из дома, хотя, если не считать того, что ее заперли в чулане, ничего плохого с ней не случилось. Пока.

К слову сказать, темнота в чулане нисколько не беспокоила Иви. Она, в конце концов, была дочерью своей матери, а значит, привыкла к ночным опасностям – крадущимся в тенях тварям с горящими желтыми глазами, к свечам, зажженным вместо подсвечников в белых гладких черепах, к сверканию молний и раскатам грома. Нет, она не испугалась, оказавшись в чулане. Ни капельки не боялась.

Если не считать…

Если не считать… Иви наткнулась своей туфлей на что-то твердое и холодное… и тишину чулана разорвал громкий резкий щелчок стали, с силой ударившейся о сталь.

Иви вскрикнула. Что это было? Когда ее глаза немного привыкли к полумраку, она увидела, что весь пол гардеробной уставлен капканами, хищно раскрывшими свои стальные челюсти. Капканов было так много, что один неверный шаг, и эти челюсти сломают тебе ногу. Или вообще откусят. Иви повернулась к двери, попыталась открыть ее – бесполезно. Она оказалась в западне.

– Помогите! На помощь! Выпустите меня! – завопила Иви.

Но в ответ раздались лишь гремящие фальшивые аккорды панк-группы «Гнилые яблоки». Иви поняла, что никто ее не услышит, можно даже не стараться.

Толком рассмотреть что-нибудь в темноте гардеробной было невозможно, поэтому Иви для начала осторожно провела по полу своей левой туфелькой. Сколько же здесь этих капканов? Десять? Двадцать? Сотня? И вообще, насколько она велика, эта гардеробная?

Нога коснулась чего-то холодного и тяжелого, и Иви отвела ее назад. Как бы ей выбраться из этого места, не оставшись без ног? Может быть, на другой стороне гардеробной есть вторая дверь, через которую можно выбраться наружу? Иви вглядывалась во тьму. Да, вторая дверь в гардеробной была. Значит, выход отсюда есть.

И Иви медленно пошла вперед. Под ее ногами зловеще заскрипели половицы.

Иви сдвинулась правее, надеясь обойти капкан, но тут же наткнулась ногой на следующий и отпрянула назад, когда и он со звоном сомкнул свои зазубренные стальные челюсти, подскочив при этом вверх так, что едва не раскрошил ей колено.

Сердце гулко грохотало в груди Иви, когда она проскользнула мимо следующего капкана, внимательно следя за тем, чтобы не прикоснуться к нему и не остаться без ступни. Если не наступать в середину капканов, между их челюстями, все будет хорошо.

Пожалуй, она сможет справиться. Просто ей нужно двигаться очень медленно и осторожно. Иви обогнула еще один капкан. Удачно. Еще немного, и она сумеет добраться до дальней стены гардеробной и второй двери. Она обогнула еще один капкан, другой, двигаясь теперь быстрее и увереннее, скользя вперед одной ногой, чтобы нащупывать новые капканы. Теперь быстрее. Еще чуточку быстрее. Дверь уже близко, и…

Она задела очередной капкан, и он внезапно подпрыгнул и со звоном защелкнулся. Падая, он задел соседний капкан, тот тоже подскочил и захлопнулся, упал на следующий, и началась цепная реакция. Иви поняла, что двигаться медленно она больше не может. Нужно бежать, и как можно быстрей.

И она, крича от ужаса, ринулась вперед, к задней двери, – в темноте, под перезвон стальных челюстей, слыша со всех сторон «Клац! Клац! Клац!». Один капкан защелкнул свои челюсти, едва не зацепив чулок Иви, другой почти схватил ее за каблук, но она уже подбежала к задней двери, повернула ручку, вылетела из гардеробной и захлопнула дверь за собой.

И в тот момент, когда Иви показалось, что все страшное осталось позади, она влетела на полном ходу во что-то темное, большое и мохнатое.

Медведь? Какой-то ужасный монстр, которому нет названия?

Неужели она попала из огня да в полымя? Иви рванулась, повернулась, но только еще глубже зарылась в мех – плотный, толстый… и с двумя подмышками?

Нет, это не медведь и не загадочный монстр. Иви попала в меховую шубу! Она попыталась стряхнуть ее со своих плеч, но запуталась, оказавшись среди десятков шуб, и все они были либо черными, либо белыми, либо, для разнообразия, черно-белыми. Все из дорогих мехов – пятнистого оцелота и крашеной норки, шелковистого соболя и блестящего скунса. Шубы висели плотно прижатыми друг к другу. Иви поняла, что очутилась в шубохранилище Круэллы Де Виль, ее легендарной сокровищнице. Известно, что главной слабостью и страстью этой злодейки был именно мех.

А те капканы были ее охранной системой, стояли на случай, если кто-то посмеет приблизиться к ее удивительной коллекции.

Наконец Иви удалось выпутаться и отодвинуть от себя висящие плотной меховой стеной шубы, и в ту же секунду чья-то рука схватила ее за запястье и вытащила по другую сторону шубохранилища.

– Ты в порядке? – это был Карлос.

– Да. Думаю, да. – Иви глубоко вдохнула и сухо спросила: – Ну, что, я выиграла игру?

– Мэл будет сильно разочарована тем, что ты осталась цела, – рассмеялся Карлос.

– А где мы сейчас? – Иви огляделась по сторонам. На полу лежал сбившийся матрас, рядом с ним стояла гладильная доска, из стены торчала раковина с краном, да еще виднелся туалетный столик, заваленный десятками черно-белых париков.

Карлос смущенно опустил глаза, и Иви догадалась, что эта комната была его спальней.

Точнее сказать, шубохранилище Круэллы выходило в примерочную, в которой спал ее сын.

– О…

– Да, это мой дом, – повел плечами Карлос.

Конечно, Злая Королева порой сильно раздражала Иви, но она по крайней мере заботилась о своей дочери. Была буквально помешана на том, как выглядит Иви, и хотя не считала ее прекраснее всех на свете, но все равно обращалась с ней как с настоящей принцессой (которой Иви являлась). Да, возможно, кому-то ее спальня могла показаться слишком темной и не очень уютной, но Иви-то по крайней мере спала на настоящей кровати с толстым одеялом и довольно мягкими подушками, а не на каком-то матрасе на полу.

– А знаешь, здесь, у тебя, на самом деле неплохо, – сказала Иви. – Даже мило… и, слушай, ты же здесь никогда не простудишься! Станет холодно, всегда можешь накрыться вместо одеяла какой-нибудь шубой, правда?

В комнате ужасно сквозило. Как и замок, в котором жила Иви, Хелл-Холл был слабо защищен от зимней стужи и ветров.

– Мне запрещено их брать, – покачал головой Карлос и принялся поднимать упавшие с вешалок шубы. Они были тяжелые, и их было много. – Ладно, потом развешу. Она все равно вернется домой не раньше воскресенья.

– Во всем виновата моя мать, – произнесла Иви. – Если бы она не пыталась соперничать с Малефисентой за власть, когда они только-только попали на этот остров, ничего этого не случилось бы.

– Твоя мать действительно пыталась соперничать с Малефисентой? – вытаращил глаза Карлос. Он впервые слышал об этом.

– В конце концов, моя мать тоже королева, – строго заметила Иви. – Да, она очень сильно разозлилась, когда все на острове решили, что будут подчиняться не ей, а Малефисенте. – Она подошла к туалетному столику и начала поправлять свой макияж. Вытащила пудреницу, припудрила носик, затем тронула розовым блеском свои полные красивые губы. – Вот такие дела.

– Мэл перебесится и успокоится, – с надеждой предположил Карлос.

– Смеешься, да? Злоба, умноженная на злобу, дает злобу в квадрате. Мэл меня никогда не простит и не отстанет. Разве ты не помнишь, что было сказано на уроке Самолюбования? Мне казалось, ты умный, – сухо усмехнулась Иви. – Разуй глаза! Похоже, мне следует вернуться в наш замок и больше никогда из него носа не высовывать.

– Но ты же этого не сделаешь, правда?

– Думаю, что нет, – ответила Иви, убирая пудреницу в сумочку. – Слушай, – негромко продолжила она. – У меня есть старое одеяло, которым я никогда не пользуюсь… Ну, то есть я хотела сказать, что если станет холодно, ты мог бы… Ладно, не бери в голову.

У Иви никогда не было ни братьев, ни сестер, и она не представляла, что это такое – иметь младшего брата. Но если бы Злая Королева когда-нибудь перестала смотреться в зеркало и завела еще одного ребенка, Иви, пожалуй, согласилась бы иметь такого братика, как Карлос.

Карлос смотрел на Иви с таким видом, словно не знал, что ему сказать.

– Забудь все, что я тебе наговорила, – выпалила Иви.

– Нет-нет, почему же, приноси. Знаешь, ты первая, кому есть дело, тепло мне или нет, – сказал Карлос. Он покраснел и чуть слышно добавил: – Но это, конечно, не проявление заботы с твоей стороны?

– Конечно же, нет! – согласилась Иви. В Дрэгон-Холле их учили, что заботиться о ком-то кроме себя – это против всяких правил. Такой человек сразу становился посмешищем. – Мы все равно собирались выбросить это одеяло.

– Превосходно, в таком случае считай мой дом своим мусорным баком.

– Э… хорошо.

– Скажи, а какую-нибудь ненужную подушку вы не собираетесь выбросить? У меня никогда не было подушки, – пробормотал Карлос и снова покраснел. – Нет, то есть я хотел сказать, что у меня было много подушек. Много-премного! Целая тонна! Просто нам пришлось их выбросить. У меня было много подушек. У кого же в жизни не было подушки? Нелепость какая-то…

– Да, думаю, что подушку мы тоже собираемся выбросить, – сказала Иви и покраснела точно так же, как Карлос, чувствуя, как у нее в груди разливается странное, приятное тепло. – Все еще работаешь над тем устройством? – поспешила она перевести разговор на другую тему.

– Ага. Хочешь взглянуть? – спросил Карлос.

– Да, конечно, – ответила Иви и вслед за Карлосом вышла из комнаты. Они уходили в глубь дома, все дальше от грохочущей вечеринки. Наконец Карлос открыл входную дверь и придержал ее для Иви. Они оказались на заднем дворе Хелл-Холла.

– Куда мы идем? – спросила Иви.

– В мою лабораторию, – ответил Карлос. Он вытащил из кармана спички, огарок свечи и зажег его, чтобы подсветить путь через глухой, заросший сорняками двор.

– В твою… что?

– В мою научную лабораторию. Не бойся, я там не режу жаб на жертвеннике или типа того.

Иви нерешительно хихикнула.

Они подошли к огромному узловатому дереву со свисающей с него веревочной лестницей. Карлос начал подниматься по ней первым, продолжая при этом объяснять Иви:

– Мне приходится все держать в своем домике на дереве. Боюсь, что если лабораторию обнаружит моя мать, она найдет свое применение моим химикатам. Сделает из них косметику. Или шампунь для волос.

Иви карабкалась по лестнице вслед за Карлосом.

Такой искусно сделанный домик на дереве она видела впервые, он был с маленькими башенками и крохотным балконом, выходившим на темневший вдали дремучий лес. Внутри домик оказался еще интереснее. Иви не переставала ахать, разглядывая полки со стоящими на них лабораторными стаканами, пробирками, ретортами, банками, внутри которых мерцали разноцветные жидкости. В углу стоял маленький старый телевизор с прикрепленными к нему антеннами. Антенн было много, десятка полтора, не меньше.

– Что это? – спросила Иви, беря в руки банку с чем-то белым, как снег.

– Это? Это я стащил из школьной химической лаборатории. Полиакрилат натрия. Хотел проверить, будет ли он действовать как губка, если смешать его с водой, – ответил Карлос. – А показать тебе я хотел вот это. – Он вытащил утыканный проводками приборчик, с которым возился на уроках. – По-моему, он теперь должен работать.

Карлос покрутил ручки, затем щелкнул выключателем. Приборчик на мгновение ожил, зашуршал, но тут же отключился. Лицо Карлоса осунулось. Он попытался вновь включить свое изобретение. На этот раз прибор издал высокий громкий писк и заглох.

– Прости, – сказал Карлос, смущенно глядя на Иви. – Я думал, что он заработает.

Иви рассматривала черную коробочку.

– Может быть, стоит соединить этот кончик провода вон с тем? – спросила она.

Карлос уставился на проводки.

– Ты права, эти концы не на своем месте.

Он по-новому скрутил друг с другом провода и снова щелкнул выключателем.

Из коробочки вырвался мощный электрический разряд. Он отшвырнул Карлоса и Иви к противоположной стене домика.

Луч света рванулся к фанерному потолку, прожег дыру в крыше домика и устремился в небо.

– Мать моя Малефисента! – выругался Карлос.

– Гоблины крылатые! – взвизгнула Иви. – Что происходит?

Они вдвоем протиснулись на балкон домика и уставились в небо. Луч света уходил все выше, выше и выше, он уже приближался к краю защитного купола.

Еще секунда, и луч прошел сквозь защитный купол с такой же легкостью, с какой прожег дыру в крыше домика на дереве.

Сверкнула молния, дрогнула земля, и на секунду в пробитом лучом света куполе показалось ночное небо. Черный ящичек ожил и начал издавать странные звуки: «Бип! Бип! Бип!»

Карлос и Иви бросились назад в домик, и Карлос взял свое устройство со стола. Приборчик продолжал издавать странные звуки.

Потом что-то случилось со стоявшим в углу телевизором. Он зашуршал, моргнул экраном и неожиданно ожил.

– Смотри! – крикнула Иви.

На экране, быстро сменяя друг друга, замелькало столько разных картинок, что от них начинала кружиться голова. Несколько секунд показывали говорящую собаку (увидев ее, Карлос вскрикнул от испуга). Затем показали пару близнецов, совершенно не похожих друг на друга (один мускулистый, спортивного вида, второй манерный, женственный, при этом они оба были чем-то неуловимо похожи на Мэл, только волосы у них оказались соломенно-желтыми, а не лиловыми).

Потом телевизор переключился на программу о двух мальчиках-подростках, которые, кажется, руководили госпиталем для супергероев.

– Смотри, смотри, сколько разных телеканалов! – закричал Карлос. – Я знал, я знал это! Знал, что они должны быть!

Иви рассмеялась. Но тут экран телевизора моргнул и погас, умерла и черная коробочка в руках Карлоса.

– В чем дело? – спросила Иви.

– Не знаю. Но ведь он же работал. Он пробился ненадолго сквозь купол, правда ведь? – Он притронулся пальцем к торцу коробочки, но тут же отдернул его. – Перегрелся.

– Да, он действительно пробился сквозь купол, по-другому все это не объяснишь, – согласилась Иви.

– Обещай, что никому не расскажешь о том, что здесь произошло, особенно про купол. Иначе у нас с тобой могут быть крупные неприятности.

– Обещаю, – вновь согласилась Иви, скрестив у себя за спиной пальцы. Как вы знаете, данное со скрещенными пальцами обещание силы не имеет.

– Отлично. Хочешь вернуться на вечеринку?

– А нужно? – спросила Иви. Ей совсем не улыбалось вновь оказаться запертой в каком-нибудь хитроумном шкафу.

– И то верно. А через пять минут по местному телевидению начнется твое любимое аурадонское шоу – «Принц Недели».

– Превосходно!

Неведомо для двух сидевших в домике на дереве подростков, далеко-далеко, в глубине Запретной крепости, скрывшейся в сером тумане на другом краю острова, ожил длинный черный посох. Венчавший его крупный алмаз проснулся и загорелся зеленым светом, набирая силу. Этот пробудившийся посох был самым грозным орудием сил Тьмы.

Задрожала стоявшая рядом со спрятанным посохом каменная статуя ворона. Вскоре птица расправила крылья, стряхивая с них пыль и каменную крошку. Еще секунда, и на месте статуи возник живой ворон с черными, как преддверие Ада, глазами. Это был Диабло, самый близкий друг и верный слуга злой волшебницы Малефисенты.

Диабло распушил перья и издал гортанный торжествующий клич. Зло вновь обрело крылья.

Зло ожило…

Глава 10

Совещание

Бен нервно крутил надетое на его палец кольцо с головой Зверя, ожидая, когда придут и займут свои места участники назначенного на сегодняшнее утро совещания Королевского Совета. В ушах Бена эхом продолжали звучать слова отца: «Крепче держи их в кулаке. Покажи им, кто здесь король».

Бен сжал пальцы, вспоминая мощный отцовский кулак. Насчет кулака отец говорил, конечно, в переносном смысле, но все же, все же… Бен с тревогой подумал о том, что сегодня ему придется в основном импровизировать.

– Готовы, ваше величество? – спросил Люмьер.

Бен глубоко вдохнул и, стараясь говорить как его отец, ответил:

– Да, благодарю, пригласите их.

Люмьер поклонился.

Хотя с тех пор, когда Люмьер был околдован и превращен в подсвечник, прошло уже много времени, от подсвечника в нем что-то сохранилось до сих пор, и Бен легко мог вообразить себе два язычка пламени, горящих на его вытянутых ладонях.

«Люмьер знает, кто он, – и счастлив быть Люмьером. А быть королем – намного сложнее, чем подсвечником?» – подумал Бен, и эта нелепая мысль почему-то успокоила его. Правда, ненадолго, пока в зал не вошли члены Совета. Увидев королевских советников, Бен вновь почувствовал себя неуютно.

«Они, конечно, очень симпатичные… До ужаса», – подумал Бен.

Почему он так боится, Бен и сам не понимал. Члены Совета вели себя очень дружелюбно и спокойно, переговаривались по дороге о вчерашнем рыцарском турнире, прикидывали, кто в этом году может выиграть Кубок. Продолжая непринужденно болтать, они занимали места, по рукам пошли кубки с пряным сидром, на столах появились сахарные плюшки.

Представителями со стороны Статистов были, как обычно, семь гномов, по-прежнему одетых в шахтерские робы и с колпаками на головах. Рядом с гномами (точнее, на краю лежавшего на столе толстого тома под названием «Гражданский кодекс и нормативные акты Аурадона») сидели, свесив лапки, мыши – те самые, что помогали в свое время Золушке выйти замуж за принца: хитрец Жак, пухленький Гус и миленькая Мэри. Мышиные представители в Совете не говорили, а скорее тоненько пищали, поэтому Бен понимал их только с помощью вставленного в ухо коммуникатора, переводившего все, что говорят участвующие в совещании животные.

Впрочем, такие хитроумные приспособления использовались многими членами Совета, а сами коммуникаторы входили в очень небольшое число по-прежнему разрешенных в Аурадоне магических предметов. Итак, с их помощью переводился на человеческий язык и становился понятным и мышиный писк, и лай далматинцев, и бульканье Флаундера. Сам Флаундер вместе с несколькими сестрами Ариэль (Бен никогда не мог запомнить их имена, тем более что все они начинались на «А») подъезжал сейчас к столу в большой медной ванне на колесиках, которую с несчастным видом катил Когсворт. У него сердце разрывалось при виде воды, выплескивавшейся на паркет через края ванны.

– Не брызгайтесь, пожалуйста! Я только что вытер здесь. Возьмите себя в руки, здесь вам не морской курорт. Вы понимаете? Не курорт. Здесь совещание Совета. Кор-р-ролевского Совета, – трубным голосом призывал превращенный некогда в часы Когсворт, звонко раскатывая букву «Р». Андрина – а может, это была Адель? – только рассмеялась в ответ и нарочно плеснула своим большим хвостом.

По другую сторону стола уселись три добрые феи – Флора, Фауна и Меривеза, похожие на румяные яблочки или вишни в своих зеленых, красных и голубых шляпках и накидках. Рядом с ними устроился знаменитый Джинн из Аграбы. Они говорили о своих планах на отпуск. Феи собирались отправиться куда-нибудь на лесные лужайки, Джинн мечтал о поездке в пустыню.

– Ну, мы можем уже начать, я полагаю? – нерешительно спросил Бен и прокашлялся.

Его, похоже, никто не услышал.

Мыши заливались от смеха, падали на свои спинки и катались по своду законов Аурадона. Глядя на мышей, весело подлаивали освобожденные из плена Круэллы Де Виль далматинцы Понго и Пердита. Одним словом, все собравшиеся на совещание члены Совета вели себя как компания старых добрых друзей. Или казались такой компанией. Во всяком случае, Бен немного расслабился и стал чувствовать себя спокойнее.

А почему бы и нет? В отличие от печально знаменитых злодеев, запертых теперь на Острове Потерянных, добрые мирные жители Аурадона выглядели так, будто за последние двадцать лет никто из них не постарел ни на один день. Бен готов был подтвердить это – каждый из членов Королевского Совета выглядел сейчас точно так же, как на фотографиях, сделанных в момент образования Соединенных Штатов Аурадона. Мыши были все такими же маленькими и симпатичными, далматинцы такими же поджарыми и красивыми, русалки – независимо от того, как их зовут, – оставались свежими, как водяные лилии, добрые феи по-прежнему отличались завидным здоровьем. Даже знаменитый Джинн из Аграбы стал, кажется, вести себя спокойнее, чем раньше. Гном Простачок, как всегда, оставался обаятельным, у Умника разве что только немного седины в бороде прибавилось, а Ворчун так и вовсе казался едва ли не веселым.

Но только до определенного момента…

– А что, кремовых пирожных нет, что ли? – спросил Ворчун, схватив сахарную плюшку и оглядывая блюдо.

– Это же совещание, а не вечеринка, – хмыкнул Умник.

– Да уж, не вечеринка, это я и сам вижу, – покивал головой Ворчун, крутя в руках плюшку. – Ни крема, ни изюма, ни даже шоколадной крошки. Мы что, обсуждаем сегодня бюджет, у которого концы с концами не сходятся?

– Как я уже сказал, – перебил Бен, отодвигая блюдо с плюшками подальше от Ворчуна, – всем добро пожаловать, садитесь. Объявляю совещание Королевского Совета открытым. Мы можем начинать?

Сидевшие за столом закивали головами. Бен покосился на заранее припрятанные под своей правой рукой листочки с записями. Ему хотелось надеяться, что листочков никто не заметил.

– Отлично, – сказал Бен и откашлялся. – Тогда начнем.

– А разве нам не следует подождать твоего отца, парень? – спросил Джинн, задирая и кладя на стол ноги. После того как в Аурадоне была отменена магия, Джинн все время оставался в твердом состоянии и никогда больше не превращался в плывущее по небу голубое облако.

– Да-да, а где король Чудовище? – поддержал его Флаундер.

– Твой отец что, не присоединится к нам сегодня, Бен? – негромко спросила Пердита.

– Простите, нет, – покраснел Бен. – Мой отец… я хотел сказать, король Чудовище… он… Одним словом, он попросил, чтобы сегодняшнее совещание провел я.

Все ошеломленно уставились на Бена. Ворчун даже выронил свою плюшку.

– Но это не важно. – Бен в очередной раз прокашлялся, стараясь казаться уверенным в себе, хотя никакой уверенности он не чувствовал. – Давайте перейдем к делу.

Бен тянул время. Смотрел на лежащую перед ним кипу бумаг. Это были просьбы и предложения, ходатайства и жалобы от Статистов из всех уголков королевства…

«Покажи им, кто король. Так велел тебе отец», – подумал про себя Бен и попробовал начать заново.

– Как будущий король Аурадона, я изучил ваши петиции, и хотя я с пониманием отношусь к вашим предложениям, боюсь, что…

– К нашим петициям? – раздраженно перебил его Ворчун. – Это так вы отзываетесь о выдвинутом Статистами проекте закона?

– Мм, да, боюсь, что мы не можем одобрить эти петиции в качестве…

– Кто это мы? – спросила Мэри.

Простак выглядел растерянным.

– Мы в данном случае – это я, – ответил Бен. – И как я уже сказал, ваши предложения не могут быть одобрены, поскольку…

– Не могут быть одобрены? – подняла голову из ванны одна из русалок. – А почему это?

– Потому что я… – Бен уже начинал выходить из себя.

– Прости, сынок, – покачал головой Умник, – но сам-то ты бывал где-нибудь дальше своего замка? Что ты знаешь о своем королевстве? Например, о том, что наши кузены – гоблины с Острова Потерянных ждут от короля помилования. Они были изгнаны из Аурадона очень давно и к тому же по ошибке.

Все, кто сидел за столом, начали одновременно негромко переговариваться друг с другом. Бен слушал низкое жужжание голосов, понимая, что дело принимает самый худший оборот. Что же делать? В спрятанных под правой рукой бумажках ответа на этот вопрос не было, приходилось искать его самому.

Первое. Что сделал бы отец на его месте?

Второе. Что сделала бы мама на его месте?

Третье. Не сбежать ли просто отсюда подобру-поздорову?

Бен все еще продолжал обдумывать вариант номер три, когда слово взял Ворчун.

– С вашего позволения, – сказал Ворчун, глядя при этом не на Бена, а на сидящего рядом с собой еще одного гнома, Весельчака. – Как вам известно, мы, гномы, последние двадцать лет вкалываем в шахтах, добываем драгоценные камни и алмазы для королевских корон и скипетров, поскольку в стране масса принцев и принцесс, которым позарез нужны свадебные подарки или украшения в честь коронации. – Тут Бен покраснел еще сильнее и, опустив голову, принялся внимательно изучать золотые полированные пуговицы на своей рубашке. – И какую плату мы получили за двадцать лет такого каторжного труда? Шиш с маслом мы получили, иначе и не скажешь.

– Спокойнее, спокойнее, мистер Ворчун, – сказал Бен и добавил – Сэр.

– Лучше просто Ворчун, – раздраженно ответил Ворчун.

– Вы позволите? – спросил Бен, глядя на мышей.

– Сделайте одолжение, – ответил Гус, спрыгивая со свода законов. Бен взял со стола книгу, стряхнув с нее при этом зазевавшихся мышей. Они покатились в разные стороны, а Бен уже принялся листать помещенные в конце толстого тома приложения.

– Итак, Ворчун, поскольку вы и остальные гномы являетесь гражданами Аурадона, вам по закону гарантируется двухмесячный отпуск… двадцать выходных… и неограниченное число дней по больничному. – Бен поднял голову от книги и спросил: – Все правильно?

– Ну, более или менее, да, – ответил Умник. Ворчун скрестил руки на груди и сердито сверкал глазами.

Бен с явным облегчением закрыл книгу и сказал:

– Следовательно, вы не проработали полностью эти двадцать лет, верно?

– Давайте оставим в покое математику, молодой человек… Или прикажете называть вас юным Чудовищем? – выкрикнул из-за спины Умника Ворчун. Умник сорвал с головы свою вязаную шапочку и начал затыкать ею рот Ворчуну.

– Лучше просто принц Бен, – с легкой усмешкой ответил Бен. Неудивительно, что этого гнома звали Ворчуном – надо же, какой он сварливый!

– Не хочу вас обидеть, принц Бен, но лично я немного устал оставаться без права голоса и без подписанного контракта, – сказал еще один гном, Скромник. Во всяком случае, Бен решил, что это именно Скромник, потому что к концу своей фразы гном ужасно покраснел.

– Вы являетесь одним из членов Королевского Совета, не так ли? Можно ли при этом говорить о том, что вы лишены права голоса? – снова улыбнулся Бен. «Два выстрела, и оба в десятку, – подумал он. – А что, пожалуй, я справляюсь с этим Советом лучше, чем ожидал».

– Но что будет с нашими семьями, когда мы получим отставку? – спросил Скромник. Судя по всему, слова Бена его не убедили.

– Я уверен, что у моего отца имеется план относительно того, как о вас позаботиться, – ответил Бен, надеясь на то, что так оно и есть.

Из-под стола запищал тоненький голосок. Бен наклонился, чтобы лучше расслышать его.

– Интересно, кто-нибудь вообще замечает, что всю работу в этом королевстве делаем мы, персонажи второго плана? С тех пор, как феи-крестные перестали пользоваться магией, кто шьет принцессам все их платья? Мы, мыши! – возмущенно заявила Мэри. Она снова взобралась на книгу, чтобы ее лучше было видно и слышно, и с надрывом в голосе закончила: – Все вручную шьем! То есть своими лапками!

– Это очень… – начал было Бен, но договорить ему снова не дали. Все яснее становилось, что никто в этом зале особо считаться с будущим королем не намерен.

– Не говоря уже о лесных обитателях, которые делают всю домашнюю работу за Белоснежку, – добавил Жак. – И их это тоже не слишком радует. Мягко говоря.

– Плюс к тому Белоснежка сейчас хочет полностью обновить свой гардероб, ведь ей вскоре предстоит быть на коронации! На вашей, между прочим, коронации, позвольте добавить! – поддакнула Мэри.

– Каждый гражданин имеет право подать… Обратиться… – промямлил Бен, растерянно роясь в лежащих перед ним бумагах.

– А я по-прежнему собираю в море все, что нужно для Ариэль, – пробулькал Флаундер. – Ее сокровища прибывают, а что с этого имею я?

– Вам известно, как высоко страна ценит все, что вы делаете… – сделал еще одну попытку Бен. И снова неудачно, потому что Флаундер и не думал останавливаться.

– А русалки, между прочим, круглый год обслуживают подводные туры, и при этом им ничего за них не платят. Даже в разгар туристического сезона!

Сестры Ариэль возмущенно закивали головами и забили хвостами, из ванны на стол полетели брызги воды. Когсворт в отчаянии прикрыл ладонью глаза, а Люмьер театральным жестом поддержал его под локоть.

– Хорошо, – кивнул Бен. – Этот вопрос вполне достоин того, чтобы в дальнейшем обсудить его отдель…

– И позвольте добавить, что лишенная магии жизнь, кроме всего прочего, расшатывает нам нервы, – вздохнула Меривеза. – Флора не может шить, Фауна – печь, а я – убираться без волшебной палочки. Все наши требования вы найдете в этой петиции, мой милый мальчик. – Флора сунула исписанный лист бумаги прямо под нос Бену, и тот удивленно откинулся на спинку стула.

Эстафету у Флоры перехватила Фауна.

– Хотя мы ценим все, что для нас было сделано, – сказала она, – нам непонятно, почему нельзя использовать для пользы дела хотя бы немного магии?

– Даже немного магии – все равно ма… – начал Бен, но тут с места вскочил Понго.

– Не хотел вас утомлять, но тем не менее… Знаете ли, мы с Перди уже устали ухаживать вдвоем за сто одним щенком-далматинцем, – сказал он своим звучным красивым голосом.

– Если бы в сутках был сто один час, я могла бы поспать хотя бы пять из них, – вздохнула Перди и широко зевнула. – Попробуйте сами представить, каково нам с Понго.

Мышка Мэри понимающе закивала и похлопала лапу Перди своей крошечной лапкой.

И без того покрасневшее лицо Бена начало принимать синюшный оттенок.

– Учитесь принимать удары судьбы, принц Бен, – ехидно заметил Джинн, посылая ему воздушный поцелуй.

Гномы бешено зааплодировали.

Сестры Ариэль захихикали, вода в их ванне закипела, словно в ней случилось маленькое цунами. Когсворт с возмущенным видом покинул зал, а Люмьер начал просить принца Бена поскорее закончить совещание.

Закончить! Если бы Бен знал, как это сделать!

А в зале начинался полнейший хаос. Статисты и гномы орали друг на друга, добрые феи продолжали с причитаниями перечислять все тяготы, выпадавшие отныне на их долю, все остальные просто кричали свое, и каждый из них был чем-то недоволен.

Бен уже перестал различать слова и думал только о том, чтобы самому не впасть в панику.

«Дыши глубже, – твердил он самому себе. – Дыши и думай, думай».

Но думать среди царившего в зале хаоса не было никакой возможности. Русалки жаловались на то, что туристы повсюду оставляют за собой мусор. Гномы визжали, что никому нет дела до того, как они надрываются на своей работе. Понго и Пердита лаяли о том, как тяжело платить за обучение ста одного ученика в колледже. И даже Джинн посинел сильнее обычного.

Бен заткнул уши руками. Это уже было не совещание, а полный кавардак, и его следовало прекратить до того, как здесь начнут швыряться различными предметами. И мышами.

«Что сделал бы в такой ситуации мой отец? Чего он мог бы ожидать от меня? Как мне со всем этим справиться и доказать, что я на что-то способен?»

Чем больше думал об этом Бен, тем сильнее начинал сердиться. Наконец он поднялся на ноги. Этого никто даже не заметил.

Он встал ногами на сиденье своего стула – всем на это по-прежнему было наплевать.

И тут Бена осенило.

Отец велел ему править, как подобает королю, а когда говорит король, все должны его молча слушать.

– ПРЕКРАТИТЬ! – во всю глотку заорал перебравшийся на стол Бен. – СОВЕЩАНИЕ ОКОНЧЕНО!

В зале моментально стало тихо.

А Бен просто стоял на столе и смотрел на членов своего Совета.

– Как! Меня никогда… – прорычала Перди. – Чтобы так грубо с нами разговаривать?

– Дерзко и невоспитанно, вот что я скажу, – фыркнула Флора.

– Ну все, хватит! – воскликнул Ворчун. – Где король Чудовище? Мы не глухие! Где твои манеры, сынок?

– С нами еще никогда не обращались так бесцеремонно, клянусь, – дрожащим голосом заявила Меривеза.

После этих слов гномы и Статисты вышли из зала, обжигая Бена на прощанье своими сердитыми взглядами. Русалки били хвостами и нарочно заливали пол водой, пока Люмьер катил к выходу их ванну на колесиках. Ушли, гордо задрав свои носики, мыши. Ушли далматинцы, высоко держа поднятые хвосты. Последним ушел Простачок, молча и жалобно взглянув на принца.

Бен низко опустил голову, он был смущен тем, что натворил. Хотел быть похожим на своего отца, но с задачей этой не справился. Не сумел обсудить петиции, не смог завоевать доверие у членов Совета. Он только все испортил.

«Никудышный из меня король получится», – подумал Бен, слезая со стола.

Ничего он себе не доказал.

Или, точнее, доказал, но только лишь то…

Только лишь то, что он недостоин носить надетое сейчас на его палец кольцо с головой Зверя.

Глава 11

Да здравствует Зло?

Мэл в одиночестве стояла в углу, покачивая в руке бумажный стаканчик с сидром, когда увидела две фигуры, которые крадучись пробирались к столу с явным намерением цапнуть пару банок просроченной газировки. Это был Карлос, а с ним, ясен перец, принцесса Голубые Патлы. Странно, но Иви выглядела как обычно, хотя и побывала в гардеробной Круэллы. Ни единой царапинки, даже ни одной дырки на чулках, вы представляете? Хм. Похоже на то, что этой паршивке помог выбраться оттуда невредимой Карлос. Идиот. Ничтожество.

Мэл вздохнула.

Опять она дала маху.

Совсем как мать с ее проклятием.

Они с ней что, подрядились, что ли, всю жизнь проигрывать?

Да еще вечеринка эта дурацкая, пропади она пропадом! Пора с нее сматываться. Вон, даже злючки-внучки уже, похоже, устали притворяться, что пугаются, когда за ними гонятся горластые пираты.

Мэл бросила опустевший стаканчик на пол и ушла с вечеринки, ни с кем не попрощавшись. Выйдя в ночь, она принялась хулиганить – меняла на соседских дворах стеклянных гномов, передвигала почтовые ящики и садовую мебель. Позабавилась слегка, украсив лентами туалетной бумаги несколько домов, бросила парочку тухлых яиц в пустые повозки рикш. А еще оставила свои фирменные надписи «Да здравствует Зло!», сделанные баллончиком с краской, на домах и даже на одной из лужаек. Нужно же напомнить жителям острова, кто они такие и чем они должны гордиться!

Удовлетворенная тем, что ей удалось хотя бы отчасти спасти неудачно складывавшийся вечер, Мэл вернулась к себе домой и очень удивилась, обнаружив, что Малефисента не спит и ждет ее.

– Мама? – пискнула Мэл, увидев Малефисенту сидящей лицом к окну в своем кресле с высокой спинкой. Это был ее трон, трон Повелительницы Тьмы.

– Привет, дорогая, – произнес холодный голос Малефисенты. – Знаете ли вы, юная леди, который сейчас час?

Мэл пришла в замешательство. С чего это вдруг мама решила ввести комендантский час? До сей поры ей было совершенно безразлично, где пропадает ее дочь и когда она возвращается домой. И это правильно, ведь просто так самой злой колдуньей на свете женщину не назовут, вы согласны?

– Часа два ночи, наверное, – после некоторого молчания ответила Мэл.

– Да, около того, – сказала Малефисента, приподнимая рукав лилового платья, чтобы взглянуть на часы. Затем она опустила рукав и наконец посмотрела на дочь.

Мэл молчала, ждала, пытаясь понять, к чему клонит ее мать. С Малефисентой они виделись не часто, но, когда это случалось, как сегодня, Мэл каждый раз отмечала, какой невысокой стала казаться ее мать.

Повелительница Тьмы в буквальном смысле уменьшилась под грузом новых и далеко не самых лучших обстоятельств ее жизни. Если раньше Малефисента на голову возвышалась над всеми, то теперь она стала маленькой копией самой себя. Даже не маленькой, а совсем крошечной. Когда Мэл и Малефисента стояли рядом, дочь была на добрых десять сантиметров выше матери.

Однако постоянно исходившая от Малефисенты мрачная угроза никуда не делась, просто переселилась в меньшую по размерам оболочку.

– На чем это я остановилась? Ах да! Да здравствует Зло! – прошипела Малефисента.

– Да здравствует Зло, точно так, мама, – кивнула Мэл. – И это все, что ты хотела мне сказать? Такую надпись я оставила по всему городу. Хорошо, верно?

– Нет, ты меня не поняла, моя дорогая, – сказала Малефисента, и только сейчас Мэл увидела, что ее мать не одна, а гладит сидящего на подлокотнике кресла черного ворона.

Ворон каркнул, перелетел на плечо Мэл и клюнул ее в ухо.

– Эй! Больно! – возмутилась она. – Прекрати сейчас же!

– Это Диабло. Не ревнуй, мой дружок, это всего лишь Мэл, – небрежным тоном пояснила Малефисента. Хотя Мэл знала, что матери нет до нее никакого дела (Мэл старалась не принимать это близко к сердцу, поскольку Малефисента в принципе не могла заботиться о ком-либо), ее все-таки задело, когда об этом было сказано вот так прямо и откровенно.

– Диабло? Это Диабло? – спросила Мэл. О, она очень много слышала о Диабло, единственном друге своей матери. Малефисента много-много раз рассказывала ей о том, как двадцать лет назад сражалась на краю скалы в облике огромного черного дракона не на жизнь, а на смерть с принцем Филиппом, но в разгар битвы была сброшена вниз, сраженная клинком справедливости и мира, который направили прямо ей в сердце до тошноты добрые феи. Малефисента была уверена, что умирает, однако через день она очнулась, одинокая и сломленная, на этом ужасном острове.

Единственным напоминанием о той битве остался шрам на груди в том месте, куда ударил меч. Там же довольно часто возникали фантомные боли. А очнувшись, Малефисента обнаружила, что жуткие добрые феи похитили у нее все – власть, замок и даже ее любимого черного ворона.

– Мой милый, мой единственный Диабло, – счастливо ворковала сейчас она над вернувшимся вороном.

– Погоди, как он мог вернуться? – спросила Мэл. – Они же его в камень превратили!

– Да-да, так они с ним и поступили, эти добрые чудовища. Но он вернулся. Теперь он вернулся! Да здравствует Зло! – торжествующе воскликнула Малефисента и залилась кудахчущим смехом.

Так. Похоже, маменька начала повторяться.

Мэл закатила глаза. Для всех остальных островных дураков, идиотов и прихлебателей Малефисента была самым жутким существом с двумя рогами на голове. Но для Мэл, которая видела Малефисенту намазывающей на хлеб заплесневелый джем, разбрасывающей по дивану крошки, чистящей свои рога гуталином и штопающей свой старый плащ, она была просто мамой, которую вовсе не следовало бояться. Ну, ладно, ладно, Мэл, конечно, побаивалась Малефисенту, но, во всяком случае, нет так, как тот же Карлос, к примеру.

Малефисента поднялась со своего стула-трона, взглянула горящими зелеными глазами в изумрудные глаза дочери и воскликнула:

– Глаз Дракона. Мой посох сил Тьмы. Диабло говорит, что он тоже пробудился. Да здравствует Зло! Глаз Дракона здесь, на этом острове!

– Твой посох? Ты уверена? – скептически спросила Мэл. – С трудом верится, что аурадонский король Чудовище мог оставить такое мощное оружие на острове.

– Диабло клянется, что видел его. Так, мой сладенький? – промурлыкала Малефисента. Ворон каркнул.

– И где же он? – спросила Мэл.

– Точно не знаю, Диабло сам толком не помнит. Но он где-то здесь, на этой проклятой груде камней! – вспыхнула Малефисента, откидывая назад плащ.

– Ну, пусть так. И что дальше?

– Как это что дальше? Глаз Дракона вернулся! Зло живо! А это значит, что я смогу вернуть свою силу!

– Не вернешь, пока над нами купол, – заметила Мэл.

– Это не имеет значения. Я думала, что те три омерзительно добрые феи уничтожили посох, но они только лишь заколдовали его, так же как Диабло. Но посох цел, он ожил и находится где-то здесь, а ты, моя дорогая, найдешь и принесешь его мне! – торжественно объявила Малефисента.

– Я?

– Да. Разве ты не хочешь показать мне, на что ты способна? Доказать, что достойна того, чтобы называться моей дочерью? – вкрадчивым тоном спросила мать.

Мэл ничего не ответила.

– Тебе известно, как часто ты разочаровывала меня. Я в твоем возрасте уже повелевала армиями гоблинов, а ты… Тебя пока что хватает только на то, чтобы стенки расписывать. Ты должна сделать что-нибудь более серьезное, хватит заниматься ерундой! – вскипела Малефисента. Диабло захлопал крыльями и одобрительно закаркал.

Мэл старалась не показать, как она обижена. Она-то считала, что ее надписи на стенах – это круто.

– Хорошо, хорошо! Я добуду твой посох! – поспешно согласилась Мэл, не дожидаясь, пока ее мать раскочегарится на полную катушку.

– Прелестно, – сказала Малефисента, кладя ладонь себе на сердце, точнее, на дыру в груди на том месте, где должно было находиться сердце. – Когда тот меч проткнул мою драконью шкуру и я свалилась со скалы двадцать лет назад, я была уверена, что умираю. Но они придумали для меня наказание похуже смерти. У-у, добренькие! Но придет день, и я отомщу им!

Мэл кивнула. Эту песенку она слышала уже столько раз, что могла бы повторить ее даже среди ночи, причем не просыпаясь. Малефисента схватила дочь за руку, и они вместе закончили:

– Отомщу дуракам, заточившим нас на этом проклятом острове!

Затем Малефисента притянула Мэл ближе к себе, чтобы шепотом предупредить ее о чем-то на ухо.

– Да, мама, – сказала Мэл, давая знать, что все поняла.

– Ну, а теперь ступай и принеси мой посох, – усмехнулась Малефисента. – Принеси его, чтобы мы могли вырваться из этой плавучей тюрьмы на свободу. Раз и навсегда!

Мэл поднялась наверх, в свою комнату. Она забыла рассказать матери о том, какой трюк пыталась проделать с Иви на сегодняшней вечеринке, запихнув ее в чулан Круэллы, да и к чему об этом было рассказывать? Разве такая проделка может считаться достаточно злой для дочери великой Малефисенты? Так, ерунда, которую и затевать-то не стоило.

Мэл выбралась через окно своей спальни на балкон, откуда был виден не только весь остров, но и сверкающие вдали шпили Аурадона.

Спустя несколько минут она услышала звон дешевых безделушек. Это означало, что появился Джей и сейчас будет докучать ей или попробует перекусить чем-нибудь на дармовщинку.

– Эй, я здесь, – окликнула она его.

– Слушай, ты смылась до того, как там началась настоящая веселуха, – с ходу заговорил Джей, имея в виду вечеринку. – Такие дикие танцульки устроили, закачаешься! Сначала мы танцевали мош[1], а потом начался крауд-серфинг[2].

Он забрался на балкон и остановился рядом с Мэл. В руке у Джея был бумажный пакет с обрезками вонючего сыра.

Мэл только пожала плечами. Плевать ей было на их вечеринку.

– А что там у вас ворон делает? – шумно чавкая, спросил Джей. В лунном свете его испачканные сыром руки отсвечивали оранжевым.

– Это Диабло, старый приятель моей матери. Он вернулся.

– Он… что? – поперхнулся Джей.

– Вернулся. Он был заколдован, теперь ожил. Поэтому моя мать считает, что все зло на этом острове каким-то образом ожило.

У Джея глаза полезли на лоб от удивления.

Мэл отвела взгляд и продолжила:

– Это еще не все. Диабло клянется, что Глаз Дракона тоже ожил. Будто видел, как он вновь загорелся. Глаз Дракона, если ты не знаешь, – это посох моей матери, самое грозное в мире оружие, с помощью которого можно управлять силами зла и тьмы, ну, и бла-бла-бла, бла-бла-бла. Короче, моя мать хочет, чтобы я нашла ее посох, и тогда с его помощью можно будет снять наложенное на остров заклятие.

– Да, похоже, твоя мамаша крепко приложилась головой, когда падала с той скалы, – громко рассмеялся Джей. – Эта палка спрятана ото всех навсегда-всегда-всегда, и…

– Навсегда? – усмехнулась Мэл.

– Конечно.

Мэл отвернулась и, желая сменить тему разговора, спросила, указывая рукой на огни Аурадона:

– Ты когда-нибудь пытался представить, какая жизнь у них там?

– Ужасная житуха, – скривился Джей. – Всегда солнечно, все счастливы… Кошмар! Каждый день благодарю мои несчастливые звезды за то, что я не там.

– Да-да, я знаю. Но скажи, тебя никогда не тошнит от нашего острова, не хочется что-нибудь поменять в своей жизни?

Джей озадаченно уставился на Мэл.

– Ладно, не бери в голову. – Она и не надеялась на то, что он сможет ее понять.

Мэл продолжала смотреть на ночные огни. Джей продолжал чавкать сырными обрезками, перебирая свободной рукой в кармане недавно украденные безделушки.

А в памяти Мэл вдруг всплыл один случай. Ей было тогда пять лет, и они вместе с матерью пришли на рынок. Там они увидели, как какой-то гоблин споткнулся, упал и выронил на землю свою корзину, из которой во все стороны покатились фрукты. Мэл, не подумав, начала помогать гоблину их собирать. Поднимала яблоки одно за другим, вытирала их о свой подол и складывала назад в корзинку. Потом, продолжая сидеть на корточках, Мэл подняла голову. Все на рынке замолкли, и все, включая ее мать с потемневшим как гнилое красное яблоко лицом, смотрели на нее.

– Прекрати это немедленно, – прошипела Малефисента и пнула ногой корзину, из которой вновь посыпались собранные яблоки.

Мэл, разумеется, послушалась. Позже, когда они вернулись домой, мать заперла ее в комнате и велела хорошенько подумать о том, что она сделала.

– Если ты не будешь следить за собой, кончишь тем, что станешь как твой отец – слабой, безвольной и… жалкой! – проревела Малефисента сквозь закрытую дверь.

Маленькая Мэл посмотрелась в мутное зеркало, притулившееся на туалетном столике, и, сдерживая слезы, поклялась, что впредь постарается никогда не огорчать свою мать.

– Мы должны найти его, – сказала Мэл Джею, когда ее отвлек от воспоминаний налетевший с моря порыв ледяного ветра. – Глаз Дракона, в смысле. Он где-то здесь.

– Мэл, но это же невозмож…

– Мы должны это сделать, – оборвала его Мэл.

– Ну, что ж, – ответил Джей, пожимая плечами. – Посмотрим.

Мэл в последний раз взглянула на горящие на горизонте далекие огни и почувствовала, как у нее, словно от тоски, что-то сжалось внутри. Но откуда она взялась, эта тоска, Мэл не могла ни понять, ни объяснить.

Глава 12

Один – ноль в пользу команды

«Ужасно, как всегда. Абсолютно разбита!»

Круэлла Де Виль («101 далматинец»)

Замок Малефисенты с Барахолкой на первом этаже остался за спиной Джея. Ночь кончалась, наступил тот час, когда вокруг еще темно, но уже чувствуется приближение зари, когда уже можно услышать траурные крики стервятников, пролетающих над островом. Джей поеживался от холода, привычно шагая по грязным улочкам и аллеям, мимо страшных голых деревьев и ветхих домов со сломанными ставнями. Они выглядели заброшенными и обреченными, как и все на этом острове.

Джей прибавил шагу. Нет, темноты он не боялся, она была его надежным другом, ведь лучше всего Джею работалось именно по ночам. И все же он до сих пор так и не смог привыкнуть к ночному облику острова.

Особенно ясно Джей это понимал в те часы, когда все вокруг спали и весь окружающий мир открывался перед ним таким, каков он есть, во всей своей неприглядности. И глядя на этот город, этот остров, эти голые деревья и разбитые ставни, Джей особо остро осознавал, что другой жизни у него не будет и не имеет никакого значения, какой она была когда-то у его отца, деда, прадеда…

Гнусная жизнь на этом острове, беспросветная. Ни магии, ни силы, ни величия, ничего. И другой, как ни крути, не предвидится.

Независимо от того, что там себе думает Мэл.

Джей поддел носком кроссовки камешек, тот покатился по выщербленной брусчатке мостовой. Из тени выскочила раздраженная тощая кошка и погналась за этим камешком.

Чушь все это.

Мэл просто ни за что не согласится признать, что все они – островитяне – потерпели поражение, особенно когда у нее такое настроение, как сегодня ночью. Временами Мэл бывает поразительно упрямой. Практически помешанной. Именно в такие минуты Джей отчетливо видел, что значит быть воспитанной в семье маниакально злой волшебницы. Джей не мог винить Мэл за то, что она не ответила «нет» на просьбу своей матери – покажите-ка мне храбреца, который отважился бы на это! – но что касается посоха… Да нет, не может он находиться где-то на Острове Потерянных, а если даже и есть, то Джею и Мэл никогда его не найти.

Джей покачал головой.

Глаз Дракона? Скорее уж Глаз Безнадеги.

Тот ворон просто чушь какую-то порет, наверное, у него мозги слиплись, пока он двадцать лет оставался каменной статуей.

Джей сплюнул и завернул за угол на свою «родную» улочку. Он пытался забыть про посох, ожидая и надеясь, что, быть может, точно так же поступит и Мэл. У нее, конечно, бывали заскоки, но всегда довольно быстро проходили.

Да, было у Мэл такое ценное качество – загореться чем-нибудь, а на следующий день полностью остыть. Начать что-нибудь, да тут же и бросить. Собственно говоря, благодаря этому они с Мэл и ладили, потому что Джей научился не перечить, чтобы не ссориться.

Справившись наконец со скоплением ворованных замков, цепей, засовов, охранявших их дом (воры – это самые большие на свете параноики, когда речь идет о том, что их самих могут обворовать), Джей толкнул гнилую деревянную дверь, со скрипом отворил ее и пробрался внутрь.

Простые правила жулика: делай по одному шагу за раз. Когда делаешь шаг, переноси вес своего тела на опорную ногу. Держись ближе к стене…

– Это ты, Джей?

Бумс! Приехали.

Отец не спал, жарил яичницу, а на плече у него устроился верный дружок, попугай Яго. Вы думаете, Джафар в самом деле переживал, что его единственного сына так долго нет дома? Беспокоился о том, где Джей, с кем он и почему так задерживается?

Ха! Как бы не так! Его папашу всегда волновало только одно, и Джей прекрасно знал, что именно.

– Где сегодняшний улов? – с нетерпением спросил Джафар, ставя тарелку с яичницей на кухонный стол рядом со стопкой ржавых монет, ходивших на острове в качестве валюты. Именно кухонный стол был тем местом, где Джафар занимался своим любимым хобби – считал денежки. Стопка монет на столе выглядела внушительно, однако Джей знал, что алчность Джафара не знает предела.

Ему целой пирамиды монет будет мало, и ничего тут не поделаешь.

– Клевая пижама, – натянуто улыбнулся Джей. Уж он-то знал, как следует вести себя с отцом: постоянно ускользать, держать ушки на макушке, а самое главное – никогда не отвечать на его вопросы, потому что любой ответ на них всегда будет неправильным. Так зачем же вступать в игру, в которой ты неизбежно проиграешь? Одни неприятности от таких игр.

«И вообще, лучший и единственный друг моего отца – это попугай. Наверное, этим все сказано», – с горечью подумал Джей.

Но вернемся к пижаме Джафара. Она у него была заношенной, дырявой, с узором – почти выцветшими маленькими лампами Аладдина. Если ворон, пробыв камнем двадцать лет, слегка тронулся умом, то бывший Великий визирь Аграбы сначала просто полинял, а потом и вовсе опустился. Канули в вечность, как их и не бывало, шелковые рубашки и бархатные шаровары, на смену им пришли дешевые драные спортивные костюмы и пропотевшие нижние рубашки, от которых несло сильнее, чем в их лавке на рыночной площади, а стояла эта лавка – так уж получилось – аккурат рядом с конюшней.

Некогда ухоженная черная борода Джафара теперь поседела и растрепалась, из-под одежды выпирал раздутый, словно набитый мешок, живот. С тех пор как Джафара разнесло, словно его старинного соперника, Яго стал называть «султаном» и своего хозяина. Впрочем, и сам попугай выглядел таким взъерошенным, словно кто-то задал ему основательную трепку.

Джафар, в свою очередь, называл своего пернатого дружка такими словами, повторить которые не представляется возможным ни по каким стандартам, даже попугаичьим.

Если честно, Джей ненавидел отцовскую пижаму. Она постоянно напоминала ему о том, как низко пала их некогда гордившаяся своим почти королевским происхождением семья.

Местами фланелевая ткань пижамы протерлась настолько, что было видно, как под ней перекатывается пузо Джафара, так что Джей старался особо не присматриваться к отцовской пижаме даже сейчас, в бледном свете наступающей зари.

Колкость по поводу пижамы Джафар привычно пропустил мимо ушей, давно их успел наслушаться. Он с волчьим аппетитом проглотил свою ночную яичницу, не предложив Джею ни кусочка.

– Ну, давай, давай, выкладывай, – сказал Джафар. – Покажи, что мы добыли, дай взглянуть.

Джей нашел взглядом свой свернутый в рулон ковер, на котором спал. Ковер стоял позади стола, в углу комнаты, и Джей знал, что пробраться туда мимо Джафара ему не удастся никоим образом. Джей неохотно начал выворачивать карманы.

– Расколотая хрустальная туфелька. Я стащил ее у одной из приемных злючек-внучек. Немножко клея, и можно будет ее продать за хорошую цену.

Треснувшая, с отколотым каблуком, туфелька развалилась на куски, едва успев лечь на стол. Джафар поднял бровь, с сомнением посмотрел на осколки.

– Суперклей должен взять, – заверил его Джей и продолжил опустошать свои карманы. – Один из ошейников Люцифера, цепочка от пистолета Рика Рэтклиффа, а еще – смотри! – настоящий стеклянный глаз! Почти новенький. Я стащил его у одного из пиратов.

Глаз был завернут в грязную тряпку. Джей развернул его, поднес к собственному глазу, посмотрел сквозь стекло и тут же отодвинул от себя, а затем, как веером, помахал у своего лица раскрытой ладонью.

– Почему пираты никогда не моются? – задумчиво произнес Джей. – Ну ладно, в море они теперь не выходят, в нем не купаются, так душ хотя бы принимали.

С этими словами он толкнул стеклянный глаз по столу в направлении Джафара, тот покатился.

Яго пронзительно крикнул. Джей ожидал неминуемого приговора, и он последовал.

Джафар презрительно махнул рукой в сторону принесенных Джеем сокровищ и сказал:

– Мусор.

– Мусор! Мусор! – с готовностью подхватил Яго. – Мусор! Хлам!

– На этом острове по любому один мусор и остался, – возразил Джей, опираясь на кухонную раковину. – Это же Остров Потерянных, он же Остров Отбросов, не забывай.

– Ты ходил в дом Де Вилей и вернулся без меховой шубы? – нахмурился Джафар. – Чем тогда ты занимался там всю ночь? Строил глазки Малефисентиной девчонке?

– Да нет же, в тысячный раз говорю тебе, нет, – закатил глаза Джей. – И в гардеробной с шубами Круэллы заперли не меня.

– Нужно было подсуетиться! – сварливо заметил Джафар. – А что та принцесса? Ну, которая только что выбралась из своего замка?

– Ах да, принцесса. Забыл. – Джей засунул руку в карман джинсов и вытащил серебряное ожерелье с кулоном в виде красного отравленного яблока. – Это все, что на ней было. Я же говорил тебе, здесь даже в замках один мусор остался.

Джафар нацепил на нос очки и внимательно рассмотрел ожерелье, прищурив сначала один глаз, затем второй. Зрение бывшего великого визиря слабело, спина все сильнее прогибалась под весом растущего брюха – даже злодеи не властны над временем и приближающейся старостью.

– Крашеное стекло. В мое время даже служанка не захотела бы надеть на себя такую дешевку, а уж принцесса! Да, невелик сегодня наш куш. – Джафар презрительно оттолкнул от себя принесенное Джеем барахло и потянулся за крекером, собираясь скормить его Яго.

– Куш! – проскрипел Яго, разбрызгивая из клюва крошки крекера. – Куш! Большой Куш!

Джей понуро опустил плечи.

Большой Куш.

Это была давнишняя мечта его отца – дождаться, пока в один прекрасный день его сын найдет набитый золотом и драгоценными камнями сундук, и тогда Джафар навсегда закроет свою проклятую лавку. Пускай Остров Потерянных был всего лишь грудой плавающего в море мусора, Джафар все равно свято верил в то, что и на этой помойке можно сорвать Большой Куш, отыскать сокровища, а богатство позволит ему вновь занять подобающее место в жизни, снова стать могущественным и коварным волшебником.

«Совсем выжил из ума мой старик», – думал Джей, слушая эти бредни.

Даже если Большой Куш существует, разве могут деньги вернуть их в добрые старые времена довольства и богатства? Разве могут деньги освободить от пожизненного заключения на острове? Разве можно бриллиантами или золотыми монетами искупить беды, причиненные людям такими злодеями, как Джафар и ему подобные?

Большой Куш. Его отец такой же чокнутый, как Мэл была сегодня ночью. Джей тряхнул головой.

Затем еще раз тряхнул. Потому что ему в голову пришла одна мысль.

Так-так-так, спокойно.

О чем сегодня ночью говорила с ним Мэл? О том, что, если верить ворону, где-то на острове спрятан Глаз Дракона, волшебный посох Малефисенты. Если Диабло не врет – а оснований не верить ему у Джея, в принципе, не было, – то вот он, тот самый Большой Куш! Куш года! Куш столетия! Спокойно, спокойно, все нужно как следует продумать. Возможно ли такое? Неужели все может оказаться настолько просто – только найди и возьми?

Неужели его отец был прав, когда столько лет упрямо, упорно цеплялся за свою веру в возможность перемен к лучшему?

Чушь.

Джей зевнул и потер глаза. Длинная сегодня у него ночка выдалась. Нет, не может та палка находиться на Острове Потерянных. И люди здесь не владеют магией, и волшебные предметы здесь не встречаются.

Но даже если – если! – предположить, что посох Малефисенты существует и находится на острове (чушь, чушь!), то здесь, под защитным куполом, он все равно лишен своей магической силы. Превратился в простую палку с красивым названием Глаз Дракона. Он уже сказал Мэл, что искать посох – полная безнадега. Лучше уж попытаться угнать с Гоблинской верфи лодку и попробовать рвануть на ней в Аурадон. (И неважно, что каждый из них на словах не хотел бы там жить).

«А может быть, так уж самой судьбой предназначено, чтобы мы жили на этом Острове Потерянных, Брошенных и Забытых, и в этом есть какой-то высший смысл? – размышлял Джей. – Только кто рискнет сказать об этом моему отцу? Уж точно не я».

Джафар тем временем вернулся к своему любимому занятию – пересчитывать монеты. Это занятие успокаивало ему нервы, приносило душевный покой. Его сыну этого никогда не понять. Джафар тихонько насвистывал себе под нос какой-то восточный мотивчик, потом поднял голову и увидел, что Джей смотрит на него.

– Помнишь золотое правило, сынок? – промурлыкал Джафар, нежно поглаживая пальцами свои монеты.

– Конечно. Спокойной ночи, папа, – ответил Джей и направился расстилать под настенными полками свой потертый ковер, на котором он спал. «У кого больше денег, тот и прав» – таким было золотое правило, в которое верил Джафар. Хотя Джей за всю свою жизнь никогда настоящего золота не видел, он тоже привык верить золотому правилу, как и его отец.

Удастся ли ему когда-нибудь найти золото, Джей сильно сомневался. Во всяком случае, на Острове Потерянных его точно не найдешь. Джей свернулся калачиком на жестком, несмотря на подстеленный ковер, полу, и попытался представить, что он будет чувствовать, когда ему все же удастся найти заветный куш.

Большой Куш.

Джей засыпал, и ему уже начал сниться его отец – сияющий, гордый, в новой пижаме из чистого золота.

Глава 13

После бури

Карлос знал, что Круэлла прибьет его, если узнает, что он в ее отсутствие устроил у них дома вечеринку. Жители острова почему-то считали, что Круэлла с годами стала мягче, покладистее, что она стала меньше кричать, но они-то с ней не жили.

И уж кто-кто, а сын Круэллы Де Виль знал свою мать лучше, чем кто-либо.

Если его матери станет известно, что он пригласил в их дом целую кучу людей… Хуже того, позволил им находиться поблизости от ее драгоценного шубохранилища – и даже попасть в него, прикоснуться к ее роскошным мехам, – да она шкуру с него спустит.

Но, к счастью, его мать все еще находилась на минеральных источниках и не заявилась домой раньше срока, как это любила делать, чтобы держать в постоянном напряжении своих подкаблучников – сына, Джаспера и Хораса.

Карлос выбрался из своей импровизированной постели и обнаружил нескольких припозднившихся гостей, которые с осоловевшими глазами слонялись по пропахшему кислым сидром Хелл-Холлу.

– Вы, наверное, ищете ванную комнату. Сюда, пожалуйста. Нет проблем! – И Карлос выставил их за входную дверь раньше, чем они успели понять, что происходит. В это время в зал выползли Гарри и Джейс, два юных приспешника Круэллы, помогавших вчера Карлосу украшать зал к вечеринке. В волосах у них торчали клочки цветной гофрированной бумаги.

– Доброе утро, – сказал Карлос охрипшим со сна голосом. – Ну и видок у вас!

– Я говорил ему, чтобы он не заворачивал меня в эти дурацкие ленты, – угрюмо пробурчал Гарри.

– Ты говорил мне? Да ты просто носился всю ночь, в салочки играл. Сам и намотал на себя половину украшений.

– Я развлекал гостей.

– Почему же тогда никто из них не хотел с тобой играть?

Как всегда, добиться от них толку не было никакой надежды, и Карлос махнул рукой.

Лежавший на диване кузен Карлоса, Диего Де Виль, показал поднятые вверх большие пальцы, и сказал:

– Классная была вечеринка. Просто чудовищная!

Остальные музыканты из его группы «Гнилые яблоки» в это время сматывали шнуры и собирали аппаратуру.

– Спасибо, – поморщился Карлос. В сереньком, унылом утреннем свете все вокруг выглядело еще омерзительнее. Свечи в канделябрах догорели до основания, кто-то сломал подвешенные к люстре качели, их веревки волочились по полу.

– Мы, пожалуй, пойдем, чтобы не мешать тебе убираться, – ухмыльнулся Диего. – Или оставишь уборку до маменьки, когда она вернется?

И он громко захохотал – его шутка показалась ему очень удачной.

– Очень забавно, – равнодушно ответил Карлос, пробираясь через покосившуюся дверь на кухню. Карлос был голоден, голова у него раскалывалась, он не выспался – всю ночь у него в голове крутились мысли о том, как бы сохранить вечеринку в тайне от матери. А еще ему не давал покоя луч света, который вырвался из его прибора и пробил купол над островом.

Неужели это в самом деле произошло?

В тот момент, когда луч пробил сквозь защитный купол, Карлос ощутил волну – бешеную, звенящую от переполнявшей ее энергии. Магической энергии? Но возможно ли такое?

Интересно, сможет ли его аппарат еще раз проделать такой трюк?

После завтрака нужно будет попробовать.

Карлос просунул голову в кухню – она выглядела так, будто в ней разорвалась бомба. Каждый уголок кухни, каждая поверхность были липкими, повсюду громоздились грязные чашки и тарелки, валялись крошки попкорна, кусочки протухших фаршированных яиц, недоеденные дэвилбургеры, пустые бутылки из-под сидра. При каждом шаге ступни Карлоса прилипали к полу и отдирались со звуком, напоминающим звук то ли расстегиваемой застежки-липучки, то ли шарканье осьминога. Карлос взял щетку и начал подметать пол, расчищая себе проход к холодильнику и полкам.

– Эй, могу я… – сказал Карлос, отталкивая от стола дремавшего здесь Клея Клейтона, чтобы приготовить себе что-нибудь на завтрак. Клей был сыном Великого Охотника, который почти захватил в плен группу горилл Тарзана (главное слово здесь «почти» – как и у каждого злодея на острове, любой его коварный план неизбежно заканчивался провалом).

Карлос наполнил миску остывшей, комковатой овсяной кашей, взял ложку, и в этот момент на кухне появились Гастоны.

– Эй, старина! Что это там у тебя? Завтрак? Так мы тоже не откажемся перекусить.

Братья-грубияны похлопали Карлоса по плечу, увели у него из-под носа овсянку и скрылись с ней за дверью. Гастоны всегда уходят с вечеринки последними и всегда крадут всю еду, до которой могут дотянуться. Это уж как водится.

– Пожалуй, что я не голоден, – громко сказал Карлос, хотя этих слов не услышал никто, кроме него самого. – А теперь займемся делом и приведем здесь все в порядок, пока мама домой не вернулась.

Он вздохнул и снова взялся за щетку.

Уборки, конечно, было выше всякой крыши, но ведь Карлос Де Виль гений, не так ли? Неужели он не сможет придумать, как ему быстрее и проще справиться с этим делом? Придумает. Обязательно придумает, только вот немного мозгами раскинет и придумает. Ладно, уборку он оставит на потом, а сейчас нужно идти в школу.

Иви в своем замке спалось в эту ночь ничуть не лучше, чем Карлосу. Правда, ей не снилась ни бешеная Круэлла Де Виль, ни пробитый лучом защитный купол, вместо них ее мучили видения бесконечных, как лабиринт, темных комнат и преследовал звук щелкающих стальными челюстями капканов.

Потом ей почудилось, что один из капканов сомкнулся на ее ноге, и Иви проснулась в холодном поту.

«Нет, сегодня в школу я пойти не смогу, – подумала она. – После такой ночки? Ни за что!»

Иви тошнило от одной мысли о том, что в школе она вновь столкнется лицом к лицу с Мэл.

Между прочим, что плохого в том, чтобы остаться дома? Дом – это, знаете ли… ну, дом, одним словом. Может быть, не слишком красивый, но зато в нем безопасно. Относительно безопасно. И даже уютно – в определенном смысле этого слова, разумеется.

Или нет?

Ну, хорошо, хорошо, вы правы, здесь холодно, пахнет плесенью, и вообще этот дом больше всего похож на пещеру. Или на тюрьму – во всяком случае, именно так представлялось Иви все годы, когда она безвылазно сидела в Замке-за-Дорогой. И, конечно, каждый день – сегодня тоже – начинался с того, что мать Иви разговаривала сама с собой голосом воображаемого волшебного зеркальца.

Но по крайней мере в этом доме не было ни капканов, ни жаждущих мести злых ведьм с лиловыми волосами. И не было двуличных, сбивающих с толку полудрузей-полуврагов, таких, какими стали они с Мэл.

«Я не знаю на самом деле, кто мы с ней, но точно знаю, что она мне не нравится. И, наверное, я напрасно надеялась, что если начну учиться в настоящей, нормальной школе, то моя жизнь изменится к лучшему».

Иви поднялась и подошла к своему письменному столу, на котором все еще лежали старые учебники, по ним она училась, когда жила не выходя из дома. Иви взяла в руки свой любимый, в потрепанном кожаном переплете, гримуар – личный сборник заклинаний Злой Королевы.

Разумеется, на острове эта книга была совершенно бесполезной, но Иви до сих пор любила читать и перечитывать все помещенные в ней заклинания.

Они были своего рода напоминанием о былых счастливых днях, о том времени, когда Злая Королева еще не бродила часами по пустым комнатам, разговаривая сама с собой голосом Зеркальца. Иногда книга приносила Иви облегчение, заставляла ее вспомнить о том, что их с матерью жизнь не всегда была такой, как сейчас.

Потрепанные пожелтевшие страницы гримуара Иви полюбила перелистывать еще с детства. Она буквально зачитывалась этими заклинаниями, внимательно изучала их – наверное, точно так же, как зачитывались глупыми волшебными сказками ее ровесницы-принцессы из Аурадона. Другие принцессы. М-да.

В книге встречались заклинания, открывающие правду, – для них требовались свечи и вода. Любовные заговоры – для них нужны были цветочные лепестки и кровь. Заклинания, приносящие здоровье, и заклинания, приносящие богатство. Заклинания, приносящие удачу или смерть. Больше всего Иви любила заклинания-обманки, особенно заклинание, позволяющее принимать облик уродливой старухи – именно его использовала ее мать, когда дурила голову глупой доверчивой Белоснежке. Хорошее это было заклинание, просто классное.

Даже, точнее сказать, классическое.

– Привет, моя дорогая, – сказала Злая Королева, вплывая в спальню Иви. – Ой, ты опять очень бледная! Дай-ка я тебе наведу румянец! – Она вытащила большую круглую щетку и принялась натирать ею щеки дочери. – Вот. Теперь намного лучше. Твои щечки стали розовыми, как яблоневый цвет. – Она заглянула в книгу, которую держала в своей руке Иви. – Опять это заклинание? Не понимаю, почему тебе так нравится читать и перечитывать такое старье.

– Я сама не знаю. Может, потому, что я просто не могу себе представить… То есть, я хотела сказать, неужели ты действительно все это проделала? Ты? – Иви почему-то не могла представить себе свою мать в образе страшной старой колдуньи. На самом деле сейчас она была довольно полной дамой средних лет и ни капельки не походила на свой собственный – жуткий, нужно признаться – портрет, висевший на стене в главной галерее. И уродливой Злая Королева не была. Нисколько.

– О, да! Это была просто умора! Бело-Как-Ее-Там-Дурочка сразу попалась тогда на крючок! – захихикала Злая Королева. – Представляешь, поверила, что перед ней старая уродина, которая ходит по домам и пытается продать свои яблоки. Прямо посреди леса яблоками торгует! Умора! Эх, славные были времена! – со вздохом закончила она.

– Да уж, – покивала головой Иви.

– Постой, – спохватилась Злая Королева, начав причесывать дочь. – А почему ты здесь? Ты же должна быть в школе!

– Не хочется туда идти, – призналась Иви. – Не думаю, что мне это так уж необходимо – ходить в большую школу. Может, лучше я останусь в замке?

– Да в принципе, кому оно вообще нужно, это образование? – пожала плечами Злая Королева. – Все равно встречают по одежке, а не по уму, помни об этом, моя милая.

– Не волнуйся, что-что, а уж это ты мне забыть не позволишь.

– И помни, главное – это внимание к мелочам. На них все держится. Твои ресницы сами собой не завьются.

– Не-а, не завьются, я знаю. Ты сама их мне завиваешь, даже когда мне этого не хочется.

– Верно, завиваю. А почему? А потому, что когда-нибудь ты получишь все, что принадлежит тебе по праву, даже если по-прежнему будешь оставаться на этом гнусном острове. А право, которое тебе принадлежит от рождения, это – Быть. Прекрасней. Всех. На. Свете. И, поверь, это не просто слова.

– Я понимаю, что так и есть. Правда.

– А быть прекрасней всех на свете – это огромная ответственность. Наша. Твоя и моя. Красота – это страшная сила.

Иви просто молча смотрела на Злую Королеву. Она знала, что когда ее мама касается этой темы, говорить с ней бесполезно.

– Я жду дня твоего триумфа с не меньшим нетерпением, чем ты, Иви, – вздохнула Злая Королева, покачивая головой.

– Я знаю, – ответила Иви, поскольку так оно и было. – Но только что я должна буду делать? А вдруг я не буду знать, чего мне хочется? Или как добиться того, что мне нужно?

– Для этого нужно стараться стать еще красивее. Заново сделай макияж. Добавь на губы еще один слой матовой помады. Нанеси румяна и тональный крем. Да следи за тем, чтобы не перепутать, куда что нанесешь.

– Тональный крем на кожу, румяна на щеку, – автоматически выпалила в ответ Иви.

– О том, какая тушь для ресниц к какому цвету глаз идет, ты помнишь?

– Голубая к карим, золотистая к зеленым, лиловая к голубым, – как таблицу умножения отчеканила Иви.

– Умница, правильно. – Злая Королева провела пальцами по ладони дочери. Это было одним из редких для нее проявлений материнской ласки. – И прошу тебя, моя девочка, никогда не забывай о том, кто ты на самом деле.

– А кто я? – спросила Иви, сжимая материнскую руку. Иви чувствовала себя сейчас потерянной, как никогда, и действительно хотела знать, кто она на самом деле.

Но в голове Злой Королевы вдруг что-то переключилось, и она совершенно другим тоном ответила:

– Ты та, кому нужно использовать эликсир для волос, иначе они выглядят слишком вьющимися. – И с этими словами она вышла из комнаты, волоча за собой длинный подол своей черной юбки и выкрикивая на ходу: – Зеркальце! Волшебное зеркальце! Где ты?

«Да, – решила для себя Иви. – Останусь дома. Буду читать старые книжки, смотреть по телевизору новости из Аурадона. Пусть все идет как раньше».

А позднее, если повезет, к ней в комнату придет наговорившаяся со своим воображаемым зеркальцем мать и сделает ей какую-нибудь новую интересную прическу, хотя Иви уже миллион раз говорила, что больше всего любит заплетать косички. Красота!

Красота ли?

«Вот из этого и состоит вся моя жизнь, когда я сижу в замке, – плету косички да румяню щеки, – думала Иви. – А как только вылез из темной пещеры на свет, ох, как трудно назад в нее возвращаться! Даже если тебе волосы причешут и глаза подкрасят».

И чем дольше Иви думала об этом, тем сильнее понимала, что не может оставаться в замке. Ни секунды. Все книги здесь она уже прочитала, все телешоу пересмотрела, и поговорить в замке не с кем, кроме матери, на уме у которой только привезенная на мусорных баржах косметика – использованные тюбики губной помады, открытые коробочки с остатками крема и прочая дрянь, которую за ненадобностью выбрасывают аурадонские принцессы.

«Даже в школе лучше, чем здесь».

И, между прочим, она даже с Мэл, пожалуй, сможет поладить, а почему нет? Ничуть она ее не боится.

Ну, ладно, скажем так, не очень боится.

Или, может, даже сильно боится, но все равно это лучше, чем гнить в замке-пещере. И слишком она еще юная, чтобы начинать разговаривать со своим собственным воображаемым волшебным зеркальцем. Иви даже передернуло при этой мысли.

Красота – это страшная сила.

Так, кажется, любит говорить ее мать?

Но что толку быть красивой, если этого никто не видит?

На Глаз Дракона была похожа даже трещина на потолке.

Мэл смотрела на нее как зачарованная. Проснулась она сегодня очень рано – даже раньше, чем Карлос и Иви. Ну, не могла она спать, думая о задании, которое так решительно дала ей мать. Малефисента всегда была такой – уж если что взбредет ей на ум, то берегись. И не важно, кто ты – один из ее прихлебал или дочь родная, разговор короткий. Бросай все и беги сломя голову выполнять, что тебе приказано.

Да, по-другому Малефисента просто не могла. Не умела.

Так что Мэл знала: если ты одна из самых злодейских злодеек на Острове Потерянных, то никакого исключения для дочерей не предусмотрено. И то сказать, если быть милосердной или хотя бы адекватной, первым номером здесь тебе не стать.

Будь ты хоть самым элитным злодеем.

Малефисента хотела вернуть себе Глаз Дракона, который был самым ужасным на свете оружием. Это Мэл прекрасно понимала. Но одно дело понимать и совсем другое найти этот спрятанный где-то на острове посох.

М-да, дела.

От Диабло никакого толку добиться не удалось. Мэл подошла к нему, толкнула в бок и спросила:

– Где посох, Диабло? Когда ты ожил, он был где-то рядом, правильно? Ну, так где это было?

В ответ ворон тюкнул клювом, и если бы Мэл стояла чуть ближе, мог и глаз ей выбить. Глупая птица любила и признавала лишь одного человека – ее мать, а Мэл для него была никем и звать ее никак.

Но не злобный ворон волновал Мэл больше всего, не он.

Ей было трудно выбросить из головы угрозы Малефисенты, а мать, как всегда, точно знала, куда ударить. Слабые места дочери она находила безошибочно.

Разве ты не хочешь доказать мне, что чего-то стоишь?

Докажи, что ты достойна носить имя дочери Малефисенты!

Так Мэл и ворочалась всю ночь без сна на своей жесткой скрипучей кровати.

Вообще-то, Мэл звали так же, как и ее мать, но Малефисента любила повторять, что пока ее дочь не способна творить настоящее зло, то пусть и зовут ее укороченным именем. Мэл – маленькая частица имени матери, такая же ничтожная, как способность дочери творить зло. И такое укороченное имя она будет носить до тех пор, пока не докажет, что стала действительно достойна называться преемницей величайшей злодейки на свете. На самом деле, если вдуматься, ерундой это было полнейшей. Начать хотя бы с того, что в распоряжении Мэл не было таких мощных источников зла, как у ее матери. Приходилось творить зло из того, что имелось под рукой и довольствоваться крадеными банками краски, незадачливыми лопухами-школьниками, чуланом с норковыми шубами и волчьими капканами. Да, терновыми изгородями она пока что замки не оплетала, это верно, но ведь каждому злодею нужно с чего-то начинать, разве нет?

И если Иви в конце вечеринки удалось сорваться с крючка, это же не по вине Мэл произошло, правда?

Слишком уж мало у нее времени было на подготовку, а хорошее злодейство требует тщательной подготовки, вы согласны?

Мэл снова перевернулась в постели.

В доме по-прежнему было тихо, это означало, что Малефисента еще не проснулась и не вышла на балкон, чтобы начать орать на своих подданных. Когда Мэл наконец выскользнула из постели, накинула на себя сиреневый халат и на цыпочках вышла из спальни, она обнаружила, что дверь материнской спальни заперта. Это был знак, предупреждавший всех о том, что Малефисенту нельзя беспокоить. Ни в коем случае. Малефисента строго придерживалась правила спать не менее восьми часов в сутки и считала, что приснившиеся за это время кошмары очень укрепляют здоровье злодея и помогают оставаться в тонусе.

До сегодняшнего дня это ей действительно помогало, не так ли?

Продолжая размышлять над тем, о чем ее предупредила вчера мать, Мэл скатилась по выщербленной, запущенной лестнице вниз.

Дело в том, что Глаз Дракона был заколдован, и Малефисента сказала, что любой – кроме нее самой, разумеется, – кто прикоснется к этому посоху, немедленно уснет мертвым сном. На тысячу лет. Это была, можно сказать, визитная карточка Малефисенты, ее фирменный знак – погружать людей в сон помимо их воли. Конечно, этот трюк получился не слишком удачным (полностью провалился, если уж точно) в истории со Спящей Красавицей, но это не означает, что Глаз Дракона стал после этого менее опасным оружием. Итак, когда Мэл найдет посох, она не должна притрагиваться к нему. Ей придется найти способ принести посох матери так, чтобы подхватить заложенное в нем проклятие.

«Если это проклятие по-прежнему в силе. И если я найду посох. И если этот посох вообще существует», – подумала Мэл.

Пока Мэл собирала свой школьный рюкзак, настроение у нее испортилось еще больше, не радовала даже болтавшаяся в рюкзаке славная баночка с аэрозольной краской.

Возможно, Джей прав.

Может, все эти поиски такая глупость, что за них и браться-то не стоит. Начать хотя бы с того, что она понятия не имеет, где искать потерянное оружие, независимо от того, насколько мощным оно когда-то было.

И с чего это она взяла, что вообще сможет найти эту давным-давно утерянную палку? Может быть, просто плюнуть на все это, забыть и вернуться к привычным занятиям – наносить на стены граффити аэрозольной краской да понемногу подворовывать в магазинах?

Кроме того, что бы она ни сделала, своего мнения о ней мать все равно не изменит. Мэл знала, что даже если ей удастся найти Глаз Дракона, это не заставит Малефисенту забыть о том, кем был отец ее дочери. Чего-чего, а уж этого она никогда не забудет и не простит.

И с этим ничего не поделаешь.

А если ничего не поделаешь, стоит ли беспокоиться?

Может быть, лучше просто смириться с тем, что задача ей не по зубам, и спокойно жить дальше? Между прочим, именно этого мать и ждет от нее.

Ждет, что Мэл потерпит неудачу. Снова ее разочарует. Махнет на все рукой. Сдастся.

Как, собственно говоря, поступил бы и любой другой на ее месте.

Мэл толкнула входную дверь замка и зашагала в школу, стараясь больше об этом не думать.

Глава 14

Злая компания увеличивается

Карлос был одним из тех умников и чудаков, которым нравится школа, и не постеснялся бы в этом признаться – если, конечно, кто-нибудь удосужился бы спросить. Но поскольку таких желающих не находилось, о школе он размышлял сам с собой.

Да, ему нравилось то, как организована школа, нравились школьные правила. Ему нравилось работать в школе – отвечать на вопросы, если он знает на них ответ, и искать ответ на вопросы, которых он не знает. Конечно, были у Карлоса в школе и нелюбимые предметы, и самый ненавистный из них – физкультура, где нужно было пробежать вокруг всего кладбища с его надгробиями. Ну, скажите, зачем уметь быстро бегать, если ты заперт на маленьком острове? Не любил Карлос также делать лабораторные работы в паре с назначенными учителем партнерами (как правило, это были парни, дразнившие его за то, что он не может пробежать вокруг кладбища). Но все остальные занятия с лихвой окупали эти неприятности.

Он очень любил школьные предметы, на которых нужно было шевелить мозгами. Карлос привык считать, что мозгов у него больше, чем должно быть в среднем у злодея.

И был прав.

Потому что в сравнении с мозгами обычного среднего злодея мозг Карлоса Де Виля был таким же объемным и плотно набитым, как шубохранилище Круэллы Де Виль.

И об этом Карлос постоянно напоминал самому себе, особенно в те горькие минуты, когда его заставляли бежать вокруг кладбищенских надгробий.

Первым уроком сегодня были Тайны Науки. Этого урока Карлос всегда ждал с нетерпением, ведь именно на одном из этих уроков ему, между прочим, пришла мысль о том, чтобы сделать свой аппарат, – это случилось, когда учитель рассказывал им о радиоволнах. Следует заметить, однако, что Карлос не был единственным первым учеником на этом курсе, он делил первое место со своим вечным соперником, щупленьким, как цыпленок, очкариком по имени Реза.

Реза – сын бывшего Королевского Звездочета из Аграбы, который некогда был советником Джафара и составлял для него гороскопы, помогавшие выбрать наиболее удачный момент для очередного гнусного злодейства. Именно за это Королевский Звездочет и загремел вместе со всей своей семьей на проклятый Остров Потерянных.

На уроках Тайн Науки Карлос всегда трудился с особым рвением, и не в последнюю очередь его подстегивало присутствие Резы.

Заметим, что Реза отличался не только умом, но и восточным цветистым красноречием, которое ужасно раздражало порой Карлоса – как, впрочем, и всех остальных в классе. Реза очень любил выражаться «по-ученому», то есть так, что не сразу и поймешь, что он хотел сказать, а для красоты добавлял, кроме всего, где надо и не надо иностранные слова – ему казалось, что с ними его речь станет еще изящнее.

Умник. Само собой, Карлосу всегда было приятно обойти Резу. Как, например, был расстроен Реза, когда на прошлой неделе, когда все корпели над составлением особого эликсира, Карлос раньше его отыскал секретный ингредиент!

Да, Реза был умненьким, говорливым, а еще всегда старался вылезти вперед. Вот и сейчас он уже тянул вверх руку, бешено размахивал ею в воздухе.

Их преподаватель, профессор и могущественный волшебник Йен Сид, не обращал на поднятую руку Резы никакого внимания. Йен Сид был не сослан, а специально послан на Остров Потерянных из Аурадона королем Чудовищем для того, чтобы учить детей злодеев тому, как жить на свете без магии и вместо нее опираться исключительно на научные знания. Карлос как-то сказал Йену Сиду, что для того, наверное, было огромной жертвой покинуть Аурадон, но старый сгорбленный волшебник, пожав плечами, ответил, что для него не имеет никакого значения, где учить детей, и не важно, что это за дети – хорошие или плохие.

Сегодняшний урок Йен Сид начал своей любимой фразой:

– Любая высокоразвитая технология практически неотличима от магии.

Затем старый волшебник улыбнулся со своей кафедры, кивнул блестящей лысиной и качнул большой, закрывавшей половину его груди, седой бородой. Свой плащ волшебника Йен Сид давно сменил на белый халат, в которых ходят химики, – магия теперь не в чести, сами понимаете… Ладно, не будем об этом.

Реза снова поднял вверх руку, Йен Сид снова сделал вид, что не замечает этого, и Карлос усмехнулся себе под нос.

– То, что на Острове Потерянных не существует магии, не означает, что мы не можем творить чудеса своими собственными руками, – сказал Йен Сид. – На самом деле все, что необходимо для волшебных заклинаний, мы можем создать сами, прямо в этой классной комнате. Наука способна дать ответ на любой наш вопрос.

– Не считая того, что наука – это так утомительно, – сказал один из Гастонов.

– Фу, что это за запах? – сказал сидевший рядом с ним второй Гастон и хлопнул брата по голове. – Ты что, бобов наелся? Не знаешь, что бобы – это магический овощ… Или фрукт?

– Заткнитесь, – прошипел Карлос. Ему хотелось слушать Йена Сида дальше.

Реза снова потянул вверх руку: «Меня, меня, спросите меня!»

– Мы говорим с вами о волшебной силе науки, – продолжил Йен Сид, по-прежнему игнорируя Гастонов и Резу.

– Простите. Простите, профессор. – Реза не мог больше терпеть, он буквально подскакивал на месте. Карлос недовольно фыркнул.

– Что тебе, Реза? – вздохнул профессор.

Реза поднялся и завел свою шарманку.

– Я хотел заявить о том, что недостаточно обоснованные и упрощенные взгляды некоторых из моих высокоуважаемых соучеников не имеют отношения к адекватному восприятию фактической сущности, так сказать, эссенции научного познания.

– Спасибо, Реза. – Йен Сид, как и Карлос, понял, что Реза просто хотел сказать, что Гастоны дураки. Новостью это и так ни для кого не было.

Но Резу понесло. Он прокашлялся и продолжил:

– Но если наука фактически является одной из сфер магии, сиречь магией де-факто, то можно ли на основании этого умозаключения, соответственно, вывести постулат о том, что и магию, в свою очередь, допустимо, и даже следует, считать одной из ветвей древа научного знания? Не возникает ли при этом некоторого недоразумения, связанного с ошибочной подменой одного другим, или кви про кво, как говорили античные римляне?

Йен Сид закатил глаза. В классе послышались приглушенные смешки и хихиканье.

– Да, Реза. В определенном смысле науку можно охарактеризовать как магию. А для того чтобы не быть голословным, я предлагаю тебе не тратя времени зря перейти к практической части нашего урока и убедиться в этом своими глазами…

Реза вновь вскинул руку. Теперь весь класс расхохотался уже в голос.

– …как, например, твой сидящий здесь одноклассник Карлос, который, вместо того чтобы болтать попусту, справился уже с половиной задания.

Йен Сид сурово посмотрел на Резу. Реза покраснел. В классе еще громче засмеялись.

Сегодняшний урок был посвящен конструированию. Карлос склонился над столом и с головой ушел в изучение того, как сделать щетку-автомат, которая сама будет убираться.

Это могло стать решением возникших у него утром проблем. Благодаря этому изобретению он сможет привести Хелл-Холл в порядок быстро и без особых усилий. Он даже имя своей щетке придумал – Брумба.

Гастоны все время что-то бубнили, но Карлос их даже не слышал. Он никогда ничего не замечал вокруг, когда был увлечен работой. Карлос с наслаждением затянул последний винт на моторчике щетки.

Да, это была самая настоящая магия.

К большой перемене находиться в школе был счастлив не только Карлос. Иви тоже радовалась тому, что решила вернуться. Во-первых, сегодня в школе не было видно Мэл. Во-вторых, Иви было приятно, что хотя мать никогда не считала ее по-настоящему красивой, она оказалась достаточно привлекательной, чтобы ее – одну из немногих учениц – пригласили на семинар по селфи. Более того, выяснилось, что Иви при этом может многим дать фору.

– Прелестно, прелестно! – восторгалась Матушка Готель, рассматривая фотографии – домашнюю работу Иви. Сегодня нужно было принести серию селфи, и Иви потратила на них несколько часов, прежде чем отправиться на вечеринку в дом Карлоса. Красота требует усилий, разве не так любит повторять ее мама?

Поскольку Злая Королева всю жизнь учила Иви тому, как находить наиболее удачные для себя ракурсы и освещение, фотографии получились отличные. Произвели фурор на семинаре. (Сказать по правде, школьный курс селфи не мог дать Иви ничего нового; о том, как выглядеть в десять раз красивее, чем на самом деле, она узнала раньше, чем научилась держать в руках расческу.)

«Правильно направить свет и расставить зеркала, – думала она, невольно поморщившись при слове «зеркала». – Вот и весь секрет, чтобы выглядеть на фотографии прекраснее всех».

Во время семинара она старалась не обращать внимания на остальных девочек из своего класса, особенно на злючек-внучек, которые буквально пронзали ее взглядами.

– Такое впечатление, будто ты каждую секунду пристально следишь за своим отражением в зеркале! – продолжала восхищаться Матушка Готель. – Поразительный пример самолюбования, браво!

– Благодарю вас, – улыбнулась Иви. – Я действительно стараюсь это делать.

– Твоя мать может гордиться тобой, – сказала Матушка Готель, возвращая Иви ее фотографии.

Иви молча кивнула в ответ.

С треском провалив контрольную по Всемирной истории зла, Джей выскочил в коридор, где ему пришлось прятаться от одной из злючек-внучек, которая начала кокетливо махать ему ручкой, и из-за этого едва не опоздал на урок Обогащения. Всю перемену он простоял в тени за статуей на лестничной площадке.

Ф-фу.

Нет, танцевать с этой злючкой-внучкой вчера на вечеринке было очень даже приятно. Джей вообще любил танцевать, а разбивать девичьи сердца было практически его хобби. Правда, это было все же не так занятно, как красть чужие вещи, уж слишком много ниточек тянется за каждым сердечком.

Кроме того, Джей слишком высоко ценил свою свободу.

– Дже-ей, – разливался в коридоре мелодичный голос злючки-внучки. – Дже-ей, мне кажется, у тебя должна была остаться одна вещица, которую мне нужно вернуть своей бабушке. Я очень-очень серди-ита на тебя!

Правда, по тону злючки-внучки не чувствовалось, что она действительно сердится на Джея.

И тем не менее он так и не вылез из своего укрытия за статуей Малефисенты в образе дракона. Этот каменный монстр, заказанный самой Малефисентой, занимал больше половины лестничной площадки между вторым и третьим подземным этажом школы и давно был любимым укрытием Джея. Вскоре злючка-внучка выдохлась и искать Джея перестала.

– Ух, пронесло. – Джей выскользнул из своего укрытия и тут же столкнулся с Карлосом, который нахмурился, не отрываясь от книги, которую читал на ходу.

– Что, едва не накрыли?

– Ага… Ничего, – вздохнул Джей.

Карлос перевернул страницу, и они вдвоем, не говоря больше ни слова, отправились на урок Обогащения.

На уроках Обогащения учили тому, как наживаться за счет других. Осваивали приемы взламывания замков, секреты воровства в магазинах и все такое прочее. Излишне говорить, что это был любимый предмет Джея, который был вором по призванию. Сегодня урок должен был вести не кто иной, как сам директор школы, ужасный и великий доктор Фасилье.

– Известно множество разновидностей воров, – вкрадчивым шепотом начал урок доктор Фасилье. – Одни промышляют на рынках, другие шарят по домам или срезают кошельки у тех, кто едет на рикшах. Но все это, конечно, ерунда. Детские игры.

Ну, Джею, если на то пошло, было что на это возразить. В конце концов, разве не лежит у него в кармане галстук-шнурок самого доктора Фасилье? Вот встать бы и сказать: «Вот это вы называете детской игрой, старина?» Но Джей, конечно, не встал.

– Разумеется, амбиции настоящего злодея гораздо больше. Он стремится украсть личность человека, все его состояние, а иногда и саму жизнь! Может кто-нибудь из вас привести мне пример такого злодейского воровства? Такого великого обогащения? – Доктор оглядел класс. – Да, Карлос?

– Моя мать хотела украсть сто одного щенка-далматинца! – сказал, едва не взвизгнув, Карлос. – Это много.

– Да, это большое и весьма экстравагантное злодейство, – улыбнулся доктор Фасилье, и от его улыбки у всех, кто сидел в классе, пробежал холодок по спине. – Еще примеры?

– Моя мать. Она же украла волшебную силу Рапунцель, чтобы сохранить себе юность? – предложила Джинни Готель. – Скажите, а волосы у Рапунцель действительно были густые и длинные?

– Длинные. Что ж, это очень хороший пример того, как обогатить себя за чужой счет, – согласился доктор Фасилье, подходя к классной доске. – Теперь, как я догадываюсь, наиболее успевающие ученики среди вас уже должны иметь свои планы злодейского обогащения. – В ответ несколько учеников закивали головами, включая Джея и Карлоса. – Мой собственный план злодейского обогащения был настоящим шедевром. Кто-нибудь из вас его помнит? Может рассказать, как там было дело?

В классе стояла тишина, сильно оскорбившая доктора Фасилье. Он пробормотал себе под нос что-то вроде «ну и дети теперь пошли, полные кретины» и продолжил свою лекцию.

– Субъектом своего злодейского плана я выбрал принца Навина и для начала превратил его в лягушку. Затем заколдовал слугу принца и придал ему облик Навина. Я собирался женить слугу на Шарлотте Ля Буфф, чтобы потом убить ее отца и завладеть его богатством. Если бы мой план удался, я украл бы личность одного человека и богатство другого. Блестящий план!

Ученики наградили доктора Фасилье аплодисментами. Тот быстро и неуклюже поклонился в ответ.

– Блестящий план, – сказал Карлос, когда в классе снова стало тихо. – Если не считать того, что он провалился.

– Да, это верно, – согласился доктор Фасилье, и его лицо помрачнело. – Я потерпел неудачу. Это был полный провал. Абсолютный. Катастрофический. Я не получил ни принцессы, ни богатства. Именно поэтому и был основан Дрэгон-Холл, школа, в которой мы должны извлекать уроки из наших ошибок и готовить новое поколение злодеев, которые смогут добиться того, что не удалось нам.

Гарриет Крюк подняла руку и спросила:

– А что для этого нужно?

– Учиться! Изучать наши ошибки! Действовать быстрее и решительнее! Быть злее нас! Мыслить шире! – с жаром ответил доктор Фасилье. – Чтобы быть в полной готовности творить зло, когда придет время, когда разрушится защитный купол и к нам возвратится магия. А этот день настанет, дети мои, непременно настанет!

«Быть злее. Мыслить шире», – нацарапал в своей тетрадке Джей.

Вот он, путь к Большому Кушу.

Его мысли вновь вернулись к Глазу Дракона. Это был посох Малефисенты, а Мэл было поручено его найти. Это не было заданием Джея, не было его проблемой.

А что, если это все же его проблема?

Или станет его проблемой?

Мэл просила его о помощи, но он отмахнулся. А что, если он скажет, что поможет ей? А потом, если они все-таки найдут эту палку, он украдет ее прямо из-под носа Мэл. И тогда… Тогда он похитит у Мэл ее личность, станет наследником Малефисенты и завладеет всем ее состоянием. И все это провернет одним разом, точь-в-точь как доктор Фасилье.

А вдруг тот посох в самом деле до сих пор работает?

Тогда его отец получит наконец свой желанный Большой Куш. Джей осуществит свой Большой злодейский план. А потом они вдвоем с отцом найдут способ навсегда смыться с Острова Потерянных и Забытых. С Острова Отбросов.

И больше никогда не вернутся на эту мусорную свалку.

Джей улыбнулся. Да, он будет обогащаться. Будет обогащаться всю дорогу, пока не станет Повелителем Тьмы.

Во время большого перерыва на ланч вся школа только и говорила, что о вчерашней грандиозной вечеринке в Хелл-Холле, но Мэл эти разговоры были неинтересны. Ну что вечеринка? Была и прошла. И нужно жить дальше.

Тем более что теперь у Мэл появились проблемы посерьезнее, чем отшумевшая вечеринка. Сейчас она думала только о том, что Малефисента сгорает от желания вернуть себе Глаз Дракона и не перестанет считать Мэл «папиной дочкой» – проще говоря, ничтожным, слабым, жалким человеческим детенышем – до тех пор, пока она не докажет матери, что та ошибается. И поиски волшебного посоха – отличная возможность это сделать.

Ночью Мэл вновь и вновь прокручивала в голове разговор матерью, в результате проспала, опоздала на несколько первых уроков, а на остальных откровенно дремала. В конце учебного дня ее – все еще хмурую и чувствующую себя не в своей тарелке – вызвали к леди Тремейн.

– Здравствуйте, профессор Тремейн. Вы, наверное, хотели поговорить со мной по поводу моего злодейского плана? – спросила Мэл, заходя в подземную гробницу-кабинет.

Сидевшая за своим столом леди Тремейн подняла голову, слегка раздвинула в улыбке свои тонкие губы.

– Да-да, заходи и закрой, пожалуйста, за собой дверь. – На столе перед леди Тремейн стоял целый термос прокисшего вина, и эта деталь не предвещала ничего хорошего. Прокисшее вино леди Тремейн пила только тогда, когда у нее самой настроение было кислым.

Мэл поняла, что приятного разговора не будет, но закрыла за собой дверь, как было сказано, и присела напротив своей преподавательницы.

– Что-то случилось? – спросила Мэл.

– Случилось, – хмуро пробурчала леди Тремейн. – Меня сильно огорчил твой злодейский план. Месть одной-единственной девчонке? Дешевые фокусы? Глупые проделки? Это слишком мелко для тебя, Мэл. Я ждала от тебя большего. Ведь ты моя лучшая ученица. – Она с кислым лицом отхлебнула вина из своего стакана и скривилась еще сильней.

«Большего от меня ждали? – мрачно подумала Мэл. – Не только ты, буквально все на острове ждут от меня большего. Что ж, становитесь в очередь!»

– А что не так в моем плане? – спросила она вслух.

– Он недостаточно злой, – хмыкнула леди Тремейн.

Мэл вздохнула.

– Мне нужно, чтобы ты вложила в этот план все свое черное сердце и злую душу, – пристально посмотрела на нее леди Тремейн. – Поработай над по-настоящему злодейским планом. Над таким планом, который погрузит тебя в глубины греха и вознесет на вершину зла. Ты способна сделать это, я знаю.

Мэл пнула ногой стол, за которым сидела, и нахмурилась. Она-то думала, что ее план очень злодейский, просто прекрасный.

– Какой, например, план? И откуда вы можете знать, на что я в самом деле способна?

– Но ты же Мэл, дочь самой Малефисенты! Кто же этого не знает? – покачала головой леди Тремейн.

«Ну, ты у меня еще удивишься», – подумала Мэл.

Леди Тремейн снова отхлебнула прокисшего вина и продолжила:

– Я уверена, что ты с этим справишься, моя дорогая. В конце концов, ты дочь своей матери. Я жду от тебя по-настоящему ужасного злодейского плана, который станет легендарным. Такого плана, который войдет в историю. – Леди Тремейн вернула Мэл листок с ее записями и добавила: – Могу дать тебе минуту на раздумья, если хочешь.

Мэл посмотрела на исписанный листок. Поначалу она ощетинилась, услышав критику в свой адрес.

Чем плох ее план? Это же злодейство, чистой воды злодейство, разве нет? Сбить спесь с принцессы – прелестная задумка, согласитесь. Она собирается заставить Иви заплатить старинный должок, так ведь?

А месть, как известно, замысел вполне злодейский, проверенный временем, кто скажет, что это не так?

Классическое злодейство. В чем же тогда ее ошибка?

Мэл собиралась уже просто скомкать листок бумаги, который держала в руке. Не до этого плана ей сейчас, у нее есть дела поважнее. И в голове у нее сейчас крутятся только мысли о матери и этом глупом проклятом посохе, Глазе Дракона…

Так-так-так, погодите минуточку…

«Что там моя мать говорила о Глазе Дракона? Тот, кто прикоснется к посоху, будет проклят и уснет на тысячу лет».

В свое время Малефисента прокляла королевство Спящей Красавицы и погрузила его в сон на сто лет, как только Аврора уколола палец о веретено. А тот, кто тронет этот посох, уснет уже не на сто лет, а на целую тысячу.

То есть срок будет в десять раз больше, если она правильно сосчитала (Мэл не была сильна в математике). Ну, пускай даже не в десять раз, но все равно больше… Скажем так, плюс-минус несколько ноликов.

Предположим, что Мэл возьмется все-таки за это задание.

И если каким-то образом ей удастся найти посох, и при этом рядом с ней будет находиться Иви, и Мэл заставит ее притронуться к Глазу Дракона…

Опа! Это будет самый омерзительный, самый злодейский план, который кто-либо когда-либо проворачивал на Острове Потерянных! Как говорится, два злодейства в одном флаконе! Нет, результат будет даже не двойным – тройным как минимум!

Итак, она разделается с принцессой, заставит свою мать уважать себя, а заодно станет лучшей составительницей злодейских планов во всей школе. Три – ноль!

А ведь леди Тремейн была права. Все трюки, которые Мэл замышляла против Иви, действительно были детской забавой. А вот если она заставит Иви уснуть на тысячу лет… Ого-го, это будет злодейство так злодейство!

– Я придумала! – сказала Мэл, вскочила со стула и крепко обняла удивленную леди Тремейн, сразу забыв о резких словах своей учительницы и тошнотворном кислом запахе из ее рта. – Я придумала такое злодейство, которого еще никто не видел и никогда больше не увидит!

– Прелестно, дитя мое. Мне очень приятно видеть, что ты такая злая, – всхлипнула леди Тремейн, поднося к глазам носовой платок. – Это вселяет в меня надежду. Только вот обниматься со мной было совершенно излишне.

Мэл торжествующе улыбнулась. Излишние нежности? Плевать! У нее уже руки чесались от нетерпения. За дело, за дело, зло никого не ждет!

У нее в голове уже бешено крутились мысли.

Итак, если она берется найти спрятанный на острове Глаз Дракона – а это все равно что искать иголку в стоге сена, – одной ей не справиться. Нужны помощники, подручные. Как у ее матери. Значит, прежде всего ей нужно собрать команду. Кроме того, и Иви будет легче уговорить отправиться на поиски, если они пойдут не вдвоем с ней, а целой группой.

Теперь вопрос: где ей взять подручных? Разумеется, в ее распоряжении всегда были материнские прихвостни. И похожие на боровов парни, от которых всегда несло как из бочки с тухлой капустой, и гоблины, и шакалы – ну, весь тот сброд, что прислуживает в замке. Но если взять их, то кто же в доме останется? Кроме того, как уже было сказано раньше, Мэл не владела гоблинским языком. Кстати, и толку от них будет мало – мать сама рассказывала, какими бесполезными все они оказались, когда она проворачивала план с проклятием Спящей Красавицы.

Нет, материнские прихвостни – мимо.

Мэл нужно набрать свою собственную команду. Несколько верных помощников плюс одну принцессу.

С чего же в таком случае начать?

Итак, нужен человек, который знает этот остров вдоль и поперек, все его уголки и тропы.

Человек, на которого можно положиться в случае опасности и который сам по себе тоже опасен.

Человек, который знает, как добыть то, что ему нужно.

Человек, которого она сможет уговорить пойти вместе с ней.

Можно, кстати, заинтересовать его каким-нибудь вознаграждением или чем-то в этом роде.

Уже смеркалось, когда Мэл покинула школу и направилась прямиком в лавку старьевщика Джафара.

Глава 15

Друзья – не разлей вода

Мэл бросала камешки в окно лавки старьевщика, они со стуком ударялись и скатывались вниз по подоконнику.

– Джей! Ты дома? – громким шепотом спрашивала Мэл. – Джей, выйди! Мне нужно поговорить с тобой!

Она швырнула еще несколько камешков.

– Что за адский шум? Вы что, не знаете, что принято стучать в дверь? – раздался сердитый голос Джафара, и из открывшегося окна высунулась его голова. Джафар хотел было добавить к сказанному пару-другую витиеватых восточных проклятий, но вовремя рассмотрел, кто именно стоит у него под окном. – Ах, это вы, Мэл, дорогая. – Его голос сразу стал мягким, как шелк, и приторным, как халва. Таким тоном Джафар в бытность свою разговаривал с султаном. – Чем могу служить?

Мэл едва не сказала «извините», но вовремя вспомнила о том, что злые волшебницы никогда не просят прощения.

– Я ищу Джея, – сказала она, стараясь, чтобы тон у нее получился таким же требовательным и безапелляционным, как у ее матери.

– Да, конечно, о алмаз моей души! – сказал Джафар. – Я немедленно скажу ему. А вы заходите пока в дом, прошу вас.

Повисла небольшая пауза, затем из глубины дома послышался дикий рев Джафара:

– Джей! Тебя Мэл спрашивает!

– Да, иду! Секундочку, – крикнул в ответ Джей.

– Как поживают злодеи и птицы? – спросила Мэл, заходя в лавку и глядя на Джафара с сидящим у него на плече Яго. Она подумала, что с такой же нежностью ее мать относится к своему Диабло.

– Простите? – не понял Джафар. Яго промолчал, сверля Мэл глазками-бусинками.

– Ничего.

Тут появился Джей.

– Привет, Мэл, рад видеть. Кстати, я сам собирался найти тебя. Мы должны поговорить о…

– Домашнем задании, да, – поспешно перебила Мэл, многозначительно взглянув на Джея. Про Глаз Дракона не должен знать никто, кроме них самих.

– А, да, верно. Домашнее задание. Спасибо, пап, дальше я сам справлюсь, – сказал Джей, деликатно намекая отцу на то, что он здесь лишний.

Джафар плотнее запахнул халат и удалился. Яго с пронзительным криком полетел вслед за ним.

– Куда бы нам пойти поговорить? – спросила Мэл, когда они с Джеем наконец остались вдвоем.

– Может быть, там? – предложил Джей, провожая Мэл в лавку.

Оказавшись в лавке, Мэл огляделась, заметила на полках несколько украденных у нее вещей и не говоря ни слова забрала. Что ж, можно поговорить и здесь – это место не хуже и не лучше других. Кроме того, что ей скрывать-то, собственно? Они же не украсть посох у Малефисенты собираются, а совсем наоборот. Да и кто сюда сунется?

Тем временем Джей между делом рассматривал закрытую пробкой пробирку, которую только что вытащил из своего кармана. Его темные глаза светились от радости. В пробирке переливалась какая-то перламутровая искрящаяся жидкость.

– Откуда пробирка? – спросила Мэл. – И что в ней?

– Не знаю. Была в рюкзаке у Резо. Он ее так старательно прятал, что пришлось стащить.

Мэл раздраженно махнула рукой. Ей не терпелось перейти к делу, не отвлекаясь на всякую ерунду.

– Слушай, я знаю, ты думаешь, будто это невозможно, но мы должны выяснить, как нам найти этот Глаз Дракона. Я думаю, посох способен управлять всеми силами тьмы. Если он работает, конечно. Но кто знает? В один прекрасный день магия может вновь вернуться на остров.

– Да-да, – пошевелил бровями Джей. – А ведь я как раз собирался поговорить с тобой о том же самом.

– В самом деле? – спросила Мэл. Даже не верилось, что ей так легко оказалось уговорить Джея. Точнее, и уговаривать-то вовсе не пришлось. Не кроется ли здесь какой-нибудь подвох?

– Короче, – сказал Джей, подув себе на ногти. – Пойдем вместе. Если посох здесь, мы должны его заполучить. Но ты уверена, что твоя мать не привирает? Прости, но мне кажется, что у нее с головой не все в порядке.

– Но Диабло же вернулся, этого ты отрицать не станешь? – сделала большие глаза Мэл. – Он был каменным, теперь ожил. И уже сожрал почти все припасы у нас на кухне.

– Знакомое дело.

– Не поняла?

– Яго такой же. По-моему, он жрет больше нас с отцом, вместе взятых.

Они дружно хихикнули.

– Хорошо, договорились. Я хочу начать поиски как можно скорее, – сказала Мэл, решив не обращать внимания на то, что Джей, скорее всего, согласился ей помочь из-за своих личных интересов. С ним она всегда сумеет управиться.

Джей хотел еще что-то сказать, но резко обернулся и замер. Реакция у парня была отменная.

– Что за шум? – спросил он, и в ту же секунду задняя дверь лавки с грохотом рухнула с петель, сверху на нее свалился Джафар, а на живот ему уселся Яго.

– Я же говорил, что ты слишком жирный, чтобы прислоняться к этой двери! – проскрипел Яго.

Изо всех сил стараясь сохранить достоинство, Джафар тяжело поднялся на ноги и принялся стряхивать с себя пыль.

– Мы просто хотели спросить, не желаете ли вы отужинать, верно, Яго? Но невольно кое-что подслушали… Простите великодушно, но правда ли вы сказали, что где-то на этом острове спрятан Глаз Дракона? Я не ослышался? – спросил Джафар, и его темные глаза мечтательно заблестели, стали маслеными.

Мэл нахмурилась, глядя на Джея и мысленно проклиная его за то, что он выбрал для их разговора такое, как оказалось, неподходящее место.

Но снявши голову, по волосам не плачут. Поздно. Джафару уже все было известно.

Джафар посмотрел на двух стоявших перед ним подростков и торжественно произнес:

– Следуйте за мной. Пришло время поговорить всерьез.

Он привел их в свою собственную гостиную в задней части лавки. Это была довольно уютная берлога с занавесками из блестящих бус, восточными коврами, атласными подушками, медными масляными лампами и подсвечниками – все это создавало экзотическую, загадочную и слегка печальную атмосферу. Джафар присел на одну из длинных низких кушеток, жестом предложил своим юным собеседникам расположиться на мягком диване.

– Когда меня освободили из волшебной лампы и я со свистом летел по воздуху на этот остров, я успел увидеть то, что поначалу не показалось чем-то необычным, но, присмотревшись внимательнее, я понял, что это черный замок, густо оплетенный колючками.

– Еще один замок? – спросила Мэл. – И покрытый колючками, вы говорите? Но это же… Это же…

Настоящий, родовой замок ее матери. Замок с Барахолкой внизу они арендовали, он не был их родным домом. Запретная крепость. Да, именно так называла свой замок ее мать. На это название Мэл никогда не обращала особого внимания, однако оно всегда казалось ей смутно знакомым. И где еще ему быть, как не на Острове Потерянных?

– Да, – сказал Джафар, теребя свою неопрятную бороду. – Но, боюсь, не могу точно сказать, где он находится: уж слишком быстро я летел. Между прочим, этот остров намного больше, чем вы думаете, можно искать этот замок хоть всю жизнь, но так никогда и не найти его, особенно если он спрятан в запретной зоне.

– Никогда! – повторил Яго, чистя свои перышки.

– Что я и говорил, – кивнул Джей.

– Я сам совершенно забыл о том, что видел ту крепость, вспомнил, лишь когда вы упомянули о том, что Диабло вернулся и утверждает, будто своими глазами видел Глаз Дракона, – сказал Джафар. – И возможно, если эта крепость действительно на острове, то там, в туманном Нигде, многое, очень многое может скрываться.

– А с чего вдруг эта крепость могла оказаться здесь? – спросил Джей, наклоняясь вперед и пристально глядя на отца.

– С того. Подобные вещи слишком опасны, чтобы оставлять их в Аурадоне. Пока под куполом отсутствует магия, угрозы они, конечно, не представляют, но, если мы вернем то, что по праву принадлежит нам, возможно, у нас появится шанс в один прекрасный день преодолеть этот невидимый барьер.

– Диабло клянется, что Глаз Дракона вновь светится, что он ожил. Это означает, что щит над нами не так неприступен, как мы всегда думали, – заметила Мэл. – Но нас по-прежнему тормозит то, что мы не знаем точно, где эта крепость, в которой спрятан посох. Как известно, карт Нигде не существует.

– Можно попробовать найти такую карту в Атенеуме Зла, – предположил Джей.

– В Анти… чего Зла?

– В Библиотеке Запретных Тайн. Ну, помнишь ту запертую дверь, в которую никому не разрешено заглядывать. Ее еще охраняет такой громадный паук.

– Ты действительно считаешь, что там что-то может найтись? – покачала головой Мэл. – Я всегда думала, что паук и все такое прочее – это лишь для того, чтобы держать первоклашек подальше от кабинета доктора Фасилье.

– Ну, надо же с чего-то начинать. И потом, я помню, как доктор Фасилье упоминал на уроке Обогащения, что в той библиотеке хранится информация об истории острова.

– Хм, с каких это пор ты стал слушать то, что говорят на уроке? – с отвращением спросила Мэл.

– Послушай, тебе нужна моя помощь или нет?

Джей был прав. Начало положено, и за один этот вечер в лавке старьевщика она узнала об острове больше, чем за все предыдущие шестнадцать лет.

– Хорошо. Нужна, – кивнула Мэл.

– Тогда идем туда завтра с утра пораньше, – весело откликнулся Джей. – Встречаемся на рынке, как только он откроется. Нужно будет кое-чем запастись.

Мэл скривилась. Она терпеть не могла рано вставать.

– А почему не сегодня вечером?

– Сегодня вечером школьный оркестр дает Провальный концерт, соберется слишком много народу. А завтра суббота, значит, не будет никого. Так проще.

– Ладно, – вздохнула Мэл. – Кстати, спасибо за помощь, Джафар.

– Всегда пожалуйста, – криво усмехнулся Джафар. – Спокойной ночи.

Когда Мэл ушла, бывший визирь подскочил к Джею и вцепился пальцами в его рукав.

– Что такое? – спросил Джей, хотя уже знал, в чем дело.

– Глаз Дракона, – проворковал Джафар.

– Да знаю, знаю, – кивнул Джей. Конечно, эта палка станет добычей года.

– Разумеется, мне будет невыносимо печально думать о том, что ты предаешь свою подругу, – притворно огорчился Джафар.

– Ерунда, пап. Ни у кого из нас нет друзей, – фыркнул в ответ Джей. – А уж к Мэл это относится в самую последнюю очередь.

На следующее утро, как и договаривались, Джей встретил Мэл на людном рынке, чтобы запастись (читай «своровать») всем, что необходимо для их путешествия. Джей пошел таскать с лотков фрукты, а Мэл обменяла пару ворованных, лишь слегка щербатых сережек на потрепанную колоду карт Таро.

– А это еще зачем? – спросил Джей.

– В библиотеку никому не разрешено заходить, верно? Она заперта…

– И ключ от нее имеется только у доктора Фасилье, а он любит карты Таро.

– Ну вот видишь, какой ты сообразительный, – усмехнулась Мэл.

– Слушай, а насколько ты уверена насчет всего этого? То есть слегка уверена? Или очень? Или совсем не веришь? – спросил Джей, жонглируя подгнившими персиками.

– Не знаю. Но хочу хотя бы попытаться найти крепость, особенно если в ней спрятан Глаз Дракона. И потом, разве тебе самому не противно, что мы никогда не выходим за пределы своей деревни? Этот островок такой маленький, а ведь мы до сих пор так и не удосужились исследовать его хорошенько.

– А на что здесь любоваться? Тем более в Нигде, куда мы, скорее всего, отправимся?

– Если в библиотеке действительно найдется карта острова, мы будем точно знать, где искать крепость в этом Нигде. Она где-то там, за деревней, я это чувствую.

– Ну, хорошо. Предположим, мы найдем Глаз Дракона, и вдруг окажется, что эта палка ни на что не способна?

– Но Диабло клянется, что посох светился, ожил.

– Каким образом? На нашем острове нет магии. Совершенно никакой.

– Ну, может быть, в куполе появилась дырка или что-то типа того, – предположила Мэл.

– Дырка? – фыркнул Джей.

– Говорю же тебе, я сама толком не понимаю. Знаю только, что ворон клянется, будто видел свечение, и моя мать хочет заполучить посох. Тоже мне, нашла девочку на побегушках! Но если ты боишься идти со мной, цыпленочек, возвращайся домой и продолжай красть всякую ерунду для своей дурацкой лавки, – раздраженно ответила Мэл.

– Я тебе не цыпленочек!

– Ага. Пожалуй, ты больше похож на попугайчика, – ехидно ввернула Мэл.

Джей вздохнул. Мэл его уела.

– Ладно, – проворчал он. – Может, ты и права. Может, в куполе действительно есть дырка.

Глава 16

Вечные подруги-соперницы

Голоса Джея и Мэл так громко разносились над рынком, что Иви просто не могла их не услышать. Нужно заметить, что сегодня Иви впервые в жизни вместе с матерью пришла на рынок за покупками. Поскольку после того, как Иви покинула замок и сходила в школу, ничего плохого с ней не случилось, Злая Королева еще сильнее прежнего уверилась в том, что Малефисента забыла о том, что запретила им выходить из дома, или, как минимум, ей не было никакого дела до того, что они с дочерью вот так самовольно вернулись из изгнания. Сама Злая Королева была ужасно рада вновь оказаться на улице. Она металась от прилавка к прилавку, здоровалась со всеми подряд и набивала свою сумку на колесиках всевозможными просроченными эликсирами и косметическими средствами.

Иви, прищурившись, нашла глазами Мэл и Джея. Мэл, как всегда, была раздражена, Джей, как всегда, выглядел скучающим.

Послышалось это Иви или они действительно разговаривали о какой-то дырке в защитном куполе? Она сразу же вспомнила ту вспышку и тот луч, который вылетел из построенного Карлосом аппарата в ночь вечеринки.

– Эй, народ, вы говорите о дырке в куполе? – спросила Иви, подходя к ним.

Мэл недовольно повернула голову, но, увидев Иви, заговорила с ней ласковым медовым голоском:

– О, Иви! Привет! Тебя-то мне как раз и нужно!

– Ее? – удивленно спросил Джей.

– Да-да, именно ее, – заявила Мэл. – Ну, а что ты можешь сказать по поводу купола?

Иви прикинула, стоит ли им рассказывать о том, что ей известно. Она знала, что доверять Мэл нельзя, да и Джею тоже – Иви подозревала, что именно он стащил во время вечеринки ее ожерелье, когда помогал ей снять плащ.

– Ничего, – покачала головой Иви.

– Колись, рассказывай, – сказал Джей, складывая руки у себя на груди.

– Почему я должна что-то рассказывать? – фыркнула Иви.

И в самом деле, почему? Мэл заперла ее в чулане, да и Джей ничуть не лучше, чем она, ворюга!

– Потому, – веско заметил Джей и притопнул ногой. – Потому… хм… что если ты этого не сделаешь, Мэл наложит на тебя проклятие.

Честно говоря, даже по тону было ясно, что он сам не слишком в это верит.

– Если ты еще не в курсе, на этом острове нет магии, – раздраженно ответила Иви.

– Пока что нет, – вставила Мэл. – Но в один прекрасный день может снова появиться. – Она взяла Иви под руку и прошептала: – Слушай, я понимаю, что наше с тобой знакомство началось не слишком хорошо, но давай забудем об этом, а? Что было – то сплыло, верно? Островок у нас маленький, и нам с тобой ни к чему быть врагами.

– Точно?

– Точнее не бывает, – лучезарно улыбнулась Мэл.

Иви понимала, что Мэл говорит не искренне, но была слишком заинтригована, чтобы ей не подыграть.

Она совсем было собралась рассказать ей все, что знает о куполе, когда из магазина «Всякая всячина» выскочила Злая Королева в угольно-черном тренировочном костюме с вышитой пониже спины надписью «Королева».

– Иви! Я достала для тебя новые тени для век! О! – воскликнула она, обнаружив, что ее дочь не одна. – Это же Мэл, чтоб мне с места не сойти! – нервно добавила она. – Как ты, дорогая? Как поживает твоя мама? Она здесь? Она все еще сердится на меня?

– Э… – захлопала ресницами Мэл.

Иви ужасно хотелось, чтобы ее мать перестала болтать, но, сами понимаете, желание это было тщетным, и Злая Королева продолжала нервно щебетать:

– Передай своей маме, пусть заходит как-нибудь повидать меня. Я буду рада сделать ей новый макияж! Я видела ее фотографии в газете, она выглядит слишком бледной, ей нужно ярче краситься.

– Я… э… я ей передам, – сказала Мэл.

– Сделай это, солнышко! И позволь заметить, что лиловый цвет волос удивительно тебе идет! Как он оттеняет твои скулы! – никак не могла замолчать Злая Королева.

– Вы так думаете? Пожалуй! – ответила Мэл, которой явно стало неловко.

– Это же комплимент, Мэл! – рассмеялся Джей. – Простите, Злая Королева, Мэл не привыкла к комплиментам. Малефисента, знаете ли, совершенно равнодушна к красоте, кроме тех случаев, конечно, когда с ее помощью можно кого-нибудь подчинить своей воле.

– Да, понимаю. Пойдем, Иви, – сказала Злая Королева.

– Ой, а можно, Иви пойдет с нами? – со сладенькой улыбкой спросила Мэл. – Мы тут собирались перекусить чем-нибудь поганеньким в «Жиже».

А Иви буквально разрывалась на части. С одной стороны, она знала, что, если хочет остаться целой и невредимой, ей лучше держаться подальше от Мэл. С другой, она еще никогда никуда не ходила в компании своих сверстников. А ведь хотелось.

– Без вопросов! – кивнула Злая Королева. – Увидимся дома, дорогая. – И негромко шепнула дочери, перед тем как уйти: – Заново нанеси блеск на губы!

Когда ее мать скрылась в толпе, Иви продолжила разговор с того места, на котором он прервался.

– Так вы, народ, хотите узнать о дырке в куполе или нет?

Мэл и Джей быстро обменялись взглядами и в один голос ответили:

– Конечно, хотим!

– Итак, – начала Иви, поводя плечами, – в ту ночь, когда была вечеринка, с куполом что-то произошло.

– Точно? – переспросила Мэл, приподняв бровь.

– Знаете, вам нужно поговорить с Карлосом, – сказала Иви. – Он точнее меня знает, что именно произошло.

Она живо вспомнила яркий свет, вырвавшийся из маленького аппарата Карлоса.

Тогда на секунду ей подумалось даже, что этот луч может каким-то образом разрушить всю Вселенную. Она словно вновь ощутила странно изменившийся, словно наполнившийся энергией, воздух. Это было похоже на… магию?

– С Карлосом? Зачем? Какое он может иметь отношение к чему-либо? – недовольно спросила Мэл, пока они с Иви проходили мимо палатки, торгующей разноцветными шарфами. Джей тем временем тренировался в паркуре, бегая по стенам и крышам.

– Потому что он сделал это, – сказала Иви.

– Что сделал?

– Продырявил купол.

Джей расхохотался и приземлился рядом с ними.

– Ага, как бы не так! Этот хиляк? Да он листок бумаги не проткнет. Пошли, Мэл, нечего тут время терять. – Он повернулся, собираясь уходить.

Иви пристально смотрела на Мэл. Мэл пристально смотрела на Иви.

– Я не лгу, – сказала Иви.

– А я и не думаю, что ты лжешь, – сверкнула изумрудными глазами Мэл. Иви ответила ей спокойным взглядом своих голубых. Затем Мэл сказала: – Ладно.

– Ты что, в самом деле ей веришь? – вытаращил глаза Джей и от этого сразу стал ужасно похожим на Яго.

– Я думаю, что нам нужно все проверить, – сказала Мэл.

– Но мы же шли в Дрэгон-Холл, – заметил Джей.

– Нет, вначале мы завернем в Хелл-Холл. Я хочу поговорить с Карлосом, – приняла решение Мэл. – А ты пойдешь с нами, Иви.

Иви спорить не стала. Она чувствовала, что происходит нечто важное. То, что началось в ту ночь, когда Карлос включил свою машинку.

И Иви, пусть даже вопреки здравому смыслу, безумно хотелось узнать, чем все это закончится.

Итак, они направились к Хелл-Холлу, и теперь их стало уже не двое, а трое.

Глава 17

Вы верите в магию?

До приезда матери остался один, последний день свободы. Карлос осмотрел свои владения. Если учесть, что здесь совсем недавно имела место дикая многолюдная вечеринка, все выглядело совсем неплохо. Брумба действительно была способна творить чудеса. Конечно, отдельные повреждения остались, но кто их заметит, когда весь дом и так словно после кораблекрушения?

Железный рыцарь все так же уверенно возвышался над лестницей, занавеси были, как всегда, тяжелыми от пыли, а выцветшие обои и дырки в стенах создавали в доме ту неповторимую атмосферу запущенности, которую – как правило, безуспешно – пытались копировать островные дизайнеры.

Карлос наслаждался редкими в их доме минутами относительного покоя, когда раздался стук дверного молоточка – такой громкий, что прокатился эхом не только по всему дому, но, пожалуй, и по всему острову.

Карлос открыл дверь, но тут же захлопнул ее, увидев, кто стоит на пороге.

– Уходи, Мэл! Или тебе мало того, что ты уже сделала? – прокричал он из-за двери.

– Открывай! Важное дело! – приказал Джей.

– Нет!

– Карлос! – На этот раз это был голос Иви. – Той ночью из-за твоей машинки что-то произошло. Что-то очень серьезное!

Постойте… Что? Иви проболталась им о его изобретении? Но она же обещала! Слово дала! Карлос приоткрыл дверь – ровно настолько, чтобы заглянуть в щелочку левым глазом.

– Ты рассказала им о том, что случилось? – с горечью сказал он. – А я тебе поверил!

– Карлос, открой! – умоляющим тоном попросила Иви. – Слушай, а я тебе подушку принесла!

Карлос нехотя отворил дверь.

– Отлично. Можете заходить. Но и не думай снова кого-нибудь запереть на этот раз в чулане, Мэл. – Тут он повернулся к Иви. – Она что, действительно набита гусиным пухом? – с благоговением спросил Карлос. Честно говоря, он и не надеялся получить такое сокровище.

– Э… грифы, которые принесли подушку, сказали, что гоблин, ее нашедший, клялся, будто она из одного аурадонского замка, – сказала Иви, передавая Карлосу подушку в голубой шелковой наволочке с вышитой на ней королевской монограммой.

Карлос осторожно принял подушку в руки и повел всех в гостиную. Там он скинул с дивана несколько сдувшихся черных воздушных шариков, жестом предложил гостям садиться и спросил, сердито глядя на них:

– Ну и что там такого натворил мой аппарат?

Мэл приподняла бровь, и Карлос сразу же поспешил сменить тон.

– Я хотел сказать, не будете ли вы столь любезны просветить меня на этот счет? – учтиво спросил он.

– Иви, давай, – распорядилась Мэл.

Иви сделала глубокий вдох и начала говорить:

– Итак, в ту ночь, когда была вечеринка, Карлос включил машинку, которую изобрел. Это такая коробочка, которая позволяет смотреть другие телеканалы. С той стороны купола – так, Карлос?

– А также слушать музыку и принимать еще много всякого, что передается по радиоволнам, – кивнул Карлос.

– Так вот, когда он включил эту машинку той ночью, из нее вырвался сильный-пресильный луч света! – испуганным шепотом продолжила Иви. – И прожег дыру в крыше домика на дереве! А потом поднялся до купола и прошел сквозь него!

Карлос кивнул.

– После этого неожиданно заработал телевизор, и передача шла в цвете, и там была целая куча новых программ! Совсем не те, что у нас, не «Подземный магазин» и не «Вечер у камина с королем Чудовищем».

– А разве это доказывает, что луч прошиб купол? – скептически спросила Мэл, и Карлос ничуть не упрекал ее за это. Он сам тогда с трудом поверил.

– Потому что мы таких программ сроду не видели! Это означает, что сигнал шел не с ретранслятора на Острове Потерянных. Это означает, что его передавали по запрещенной для нас телесети Аурадона… – сказала Иви.

– И это означает… – подхватил Карлос.

– …что световой луч прошел сквозь купол. Хотя бы на несколько секунд, – торжествующим тоном закончила Иви.

Мэл повернулась к Карлосу и спросила:

– Ты действительно думаешь, что это сделала твоя примочка?

– В принципе, она могла, – согласился он.

– Думаешь, что в дыру могли проникнуть не только радиоволны, но и магическая энергия?

– Магия? Не знаю. Каким образом? Тебе известно что-то такое, чего не знаем мы?

Так вот почему Мэл сюда пришла. Она что-то знала, и ей что-то было нужно. А просто так, ни с того ни с сего, разве она придет к кому-нибудь? Так что же ей нужно, интересно?

Карлос видел, как Мэл мнется, прикидывает, говорить им или нет. Карлоса она знала довольно плохо, лишь время от времени дразнила его, а Иви так просто терпеть не могла. Ну, Джей ладно, он как бы свой, иначе его здесь и не было бы.

– Хорошо. Я все вам расскажу, – приняла наконец решение Мэл. – Собственно говоря, Джей уже знает. Но только все это строго между нами. И давай договоримся, Иви, никому ни слова.

Иви протестующе вскинула руки – дескать, «ну, что ты!».

– Теперь слушайте сюда. В ту ночь, когда была вечеринка, ворон моей матери, Диабло, которого двадцать лет назад превратили в камень три так называемые добрые феи, ожил. Ожил и клянется, что видел Глаз Дракона. Это посох моей матери, и он тоже засветился и ожил.

Карлос уставился на нее. Долгое время никто не произносил ни единого слова.

– Но это означает… – выдохнул наконец Карлос, быстро моргая и до сих пор не веря тому, что услышал.

– Магия! Это означает, что сквозь дыру в куполе смогла проникнуть магическая энергия. Ей хватило тех нескольких секунд! – возбужденно воскликнул Джей. До этого момента он молчал, оглядывался по сторонам – наверное, проверял, не осталось ли здесь чего-нибудь, что он забыл или не успел украсть во время той незабываемой вечеринки.

Карлос же все еще пытался переварить то, что ему сказала Мэл. Ведь, согласитесь, одно дело незаконно подключиться к аурадонской телесети, и совсем другое – узнать о том, что ты помог магии проникнуть сквозь невидимый барьер и оживить пропавший посох Малефисенты – самое грозное оружие сил тьмы во всей Вселенной.

– Да, – сказала Мэл. – Диабло клянется, что это правда. А теперь моя мать дала мне задание возвратить ей Глаз Дракона. Чтобы быть наготове на тот случай, если магия в самом деле вернется.

– Я, это… Мэл, нам того… пора идти, пока еще не слишком поздно, – кашлянув, сказал Джей. – Ты же знаешь, как я ненавижу опаздывать к обеду.

В этом Карлос был полностью солидарен с Джеем, особенно если учесть, какими редкими были обеды в его собственном доме.

– Погоди минутку. Прежде чем идти, я хочу увидеть его приборчик, – сказала Мэл, придвигаясь к Карлосу.

Сначала Карлос хотел ответить «нет», но решил, что мудрее будет уступить Мэл.

– Хорошо, – сказал он. – Сейчас принесу.

Он пробежал безопасным путем в чулан матери и вернулся с аппаратом.

Передал его Мэл, которая внимательно осмотрела коробочку со всех сторон, потрясла, поднесла к уху, а затем пожала плечами. Коробочка как коробочка, ничего особенного, даже не верится, что такая фитюлька может пробить дырку в защитном куполе.

– Ты можешь заставить ее снова заработать? – спросила Мэл.

– Еще не пробовал.

– Попробуй.

Карлос немного помедлил, затем нажал несколько кнопок и с опаской покосился на потолок.

– Вот, готово. – Он щелкнул выключателем.

Ничего не произошло.

Он щелкнул еще раз. И вновь ничего.

– Прошу прощения, – покачал головой Карлос. – Возможно, мой приборчик получился одноразовым.

Мэл скрестила на груди руки и выглядела озадаченной. О, Карлосу очень хорошо был известен этот взгляд, он означал, что Мэл с секунды на секунду взорвется. А если она решит, что ей просто голову морочат? Заставили поверить в то, что он сделал открытие, а потом будут смеяться над тем, как ее разыграли? Срочно нужно что-то придумать. И он придумал.

– Хочешь посмотреть на дыру в крыше? – предложил он. Если Мэл нужны доказательства – вот тебе доказательство.

Мэл немного подумала и ответила:

– А почему бы и нет.

Карлос привел их в домик на дереве, и они все вчетвером осмотрели потолок. Дыра в нем действительно была – идеально круглая, черная и маленькая. Скорее не дыра даже, а дырка.

– Класс, – сказал Джей, и они с Карлосом ударили кулаком о кулак.

Карлос гордо улыбался. И по-прежнему прижимал к груди свою новую подушку. Скоро, скоро он ее опробует! Неужели он будет теперь спать как король, не ворочаясь и не подсовывая руку под голову?

– Не знаю, насколько я могу верить, будто твоя маленькая коробочка на самом деле смогла пробить дырку в невидимом куполе, – сказала Мэл, разглядывая потолок, – но Джей в любом случае прав: нам пора идти.

Карлос вздохнул, не зная, то ли огорчиться ему, то ли успокоиться. Мэл была уже возле выхода, когда черная коробочка в руках Карлоса вдруг ожила и принялась подавать сигналы.

Бип.

Бип.

Бип.

Мэл обернулась, уставилась на коробочку.

– Какого черта? – спросила она. – Что это с ней?

Карлос повертел коробочку и ответил:

– Не знаю. Но после того, как появилась дырка в крыше и куполе, она время от времени то включается, то замолкает.

– Может быть, она ищет сигнал? – предположила Иви. – Или что-то чувствует.

– Что она может чувствовать? – спросил Карлос, со страхом поглядывая на собственное изобретение. Он, если честно, вообще не думал, что его аппарат заработает. Но если Диабло был прав, тогда его штуковина действительно могла пробить волшебный барьер. А теперь Иви предполагает, что аппарат способен еще и что-то чувствовать?

А ведь сам Карлос хотел всего лишь попытаться поймать радиоволны с той стороны, и у него не было ни малейшего намерения возвращать на их остров магию и все такое.

– Что ты хочешь этим сказать, Иви? – спросила Мэл.

– Ну, например, может быть, эта коробочка чувствует Глаз Дракона! Карлос сказал, что раньше она не пищала. Может, потому, что ничего не ловила, никаких волн. Ну, типа, ей просто поговорить было не с кем, – весьма проницательно заметила Иви.

– Ты думаешь, она может быть как-то связана с Глазом Дракона? – переспросила Мэл.

– Ну да. Эта коробочка действует вроде как компас. Или приводной маяк, – сказал Джей, с жадностью пожирая приборчик своими темными глазами. Заметив это, Карлос свободной рукой прикрыл свое изобретение. Вероятно, Джей в этот миг уже прикидывал в уме, сколько можно выручить за такую машинку, если выставить ее на продажу в своей лавке.

– Возможно, – кивнула Иви.

– Пожалуй, в этом что-то есть, – согласился Карлос.

– Компас. Приводной маяк, – завороженно прошептала Мэл.

– Вообще-то, это только мое предположение, – хмыкнула Иви. – На самом деле я ничего во всем этом не понимаю.

Карлосу хотелось ответить, что она себя недооценивает, но тут он вдруг понял, что сам всю жизнь ведет себя точно так же.

– Не понимаешь, – жестко подтвердила Мэл, – но тем не менее все равно пойдешь с нами.

– С вами? Куда? – отшатнулась Иви. – Я согласилась пойти с вами к Карлосу, это так, но… – Она энергично помотала головой, туже запахнула свой плащ и решительно заявила: – Я никуда не пойду.

– Нет, пойдешь, ты должна помочь нам найти Глаз, – произнесла Мэл. – У тебя талант находить вещи. А мне нужна твоя помощь, и ты мне поможешь, разве не так? Разве ты не хочешь быть моей подругой? Я-то хочу быть твоей подругой, Иви.

– Ой, ну… Я просто не знаю.

– Тсс! Все, решено. Ты предложила мне свою помощь, я ее приняла, большое спасибо тебе, Иви, – сказала Мэл и потянулась за коробочкой.

– Нет, ни за что! – воскликнул Карлос, когда Мэл попыталась выхватить коробочку у него из рук.

– Отпусти, – сквозь зубы ворчала Мэл, продолжая тянуть коробочку к себе.

Победа осталась за Карлосом. Он выдернул коробочку из рук Мэл. С какой стати он должен отдавать кому-то этот аппарат, ведь он же сам его собрал!

– Отдай! – вспыхнула Мэл. – Отдай, кому сказали! Или пожалеешь!

У Карлоса задрожали колени, но он отрицательно покачал головой.

– Хорошо. Ты победил. Можешь оставить у себя свою коробку, но в таком случае ты тоже должен пойти с нами, – распорядилась Мэл.

– Что-что? Идти с тобой? Куда?

Ну уж нет, никуда он с ними не пойдет, дудки. Особенно если они затеяли что-то опасное.

Тогда Мэл рассказала ему о спрятанной на острове Запретной крепости, о том, где она может быть, и о том, каким образом они попытаются ее найти.

– Никуда? Нет, в Никуда я не пойду! – воскликнул Карлос, когда Мэл закончила свой рассказ.

– Ты будешь делать то, что я скажу, ты, маленький, пегий… – с угрозой начала Мэл.

Карлос уже открыл рот, чтобы возразить, но остановился. В конце концов, это же Малефисента хочет возвратить свой посох, а Мэл у нее просто на подхвате. И если до Повелительницы Тьмы дойдет, что он отказался помочь выполнить ее поручение, он уже сейчас может начать называть себя грязью, потому что очень скоро именно с ней его и смешают, в буквальном смысле этого выражения.

– Хорошо. Ладно. Я пойду. Но только если Иви тоже пройдет, – сказал он.

– Иви? – переспросила Мэл. – Иви, ты ведь идешь с нами, милая?

– Ладно, – вздохнула Иви. – Пойду, пожалуй. Это все-таки лучше, чем целыми днями смотреться в зеркало, ища в себе изъяны.

– Выходит, все в порядке? – сказал Джей. – Идем искать Глаз Дракона вчетвером?

– Я полагаю, да, – ответил Карлос. – И надеюсь, мне удастся выяснить, что же все-таки сделал мой аппарат. Действительно ли он прожег дырку в куполе и впустил на наш остров магию или нет?

Словно отвечая на его вопрос, коробочка вновь запищала.

Бип!

– Хорошо, тогда пошли, – кивнула Мэл. – Для начала попробуем прорваться в библиотеку и найти там карту острова.

– Нет, еще не пошли, – остановил ее Карлос, поднимая вверх руку. – Мы никуда не пойдем, пока я не закончу со всеми своими домашними делами. А у меня сегодня стирка.

Глава 18

Как в сказочном сне

Ее мать была знаменитой красавицей в стране знаменитых красавиц, поэтому, как и следовало ожидать, принцесса Одри, дочь Авроры, была одарена тем же мелодичным голосом, прекрасными густыми волосами, лебединой шеей и большими карими глазами, в омуте которых мог утонуть любой принц.

Словно унюхавший кошачью мяту котенок – или, скажем, как сосланные на остров бывшие злодеи, почуявшие магию, – юный принц вовсе и не собирался противостоять этим чарам. Следует заметить, что принцесса Одри, как прежде и ее мать, была принцессой, что называется, идеальной, безупречной во всех отношениях, начиная с золотистых локонов и заканчивая последним пришитым к ее шелковому платью хрусталиком.

С принцессой Одри принц Бен встретился на следующий день после катастрофического совещания Королевского Совета, которое он провалил с таким треском. Бен пришел к принцессе Одри искать утешения.

– Ах, у меня такие неприятности, – говорил принц Бен, когда они вдвоем шли по саду «Коттеджа». Именно так Аврора и Филипп назвали свой великолепный замок. Сделали они это после того, как король Губерт объявил, что дворец в сорок комнат – слишком скромное жилье для молодоженов.

– Слишком скромное? – сказала тогда Аврора. – Интересно, каким же вы представляли себе наш первый дом? Пристанищем для бездомных гигантов?

Королю эти слова не понравились, однако Аврора была девушкой простой, до восемнадцати лет она росла, словно дикая роза, в лесу, и при этом действительно в самом настоящем коттедже. Неудивительно, что даже скромный замок в сорок комнат она считала более чем просторным для своей семьи. (Да там еще и для одного-двух заблудившихся гигантов места хватило бы.)

– Что случилось на этот раз? – спросила Одри. Она выглядела очаровательно с цветком в волосах. Естественно, цветок идеально подходил к тону шелковой отделки бледно-розового лифа ее платья. – Не огорчайся, трудно ожидать, что даже принцу все и всегда будет удаваться с первого же раза.

«Ага, тебе легко говорить», – подумал Бен.

На плечо Одри опустился голубь, ласково, влюбленно заворковал. Одри подняла свой бледно-розовый пальчик, и голубь нежно прижался головкой. Бен невольно посмотрел, нет ли где-нибудь поблизости королевского портретиста.

Затем Бен вздохнул.

Трудно сказать почему, но присутствие прелестной девушки ни капельки не поднимало принцу настроения.

– Отец говорит, что я должен провести еще одно совещание, чтобы довести дело до конца. Разумеется, он разочарован, огорчен и должен был в знак примирения разослать всем, кто присутствовал на том совещании, корзины с его любимыми кремовыми пирожными, так что, как ты понимаешь, не в лучшем настроении. Ты же знаешь, он обожает кремовые пирожные.

– С глазурью или без? – поинтересовалась Одри. – С изюмом или шоколадом?

– Всякие, – со вздохом ответил Бен. – Двенадцать разных видов. Мама считает, что это единственный способ восстановить в Совете мир и согласие, а отец очень рассержен оттого, что пришлось пожертвовать таким количеством его любимых сладостей.

– Да, кремовые пирожные очень неплохие, – улыбнулась Одри. – И все голуби их любят.

Бену хотелось бы видеть Одри более отзывчивой, но что поделать – воспитание не то. С самого рождения она росла изнеженной принцессой, родители безумно ее любили, буквально пылинки с нее сдували, особенно Аврора, которая в детстве была разлучена с матерью и воспитывалась в лесном домике у фей. Эти предосторожности были предприняты из-за наложенного на Аврору страшного, смертельного проклятия.

– Моя дочь никогда в жизни не будет знать ничего, кроме любви и красоты, покоя и радости, – объявила Аврора. И исполнила свое обещание. Так что несложно было догадаться, почему Одри не могла понять, каким образом Бен мог разочаровать своих родителей, не оправдать их надежд. Ведь с самой Одри такого никогда не случалось.

«И не случится», – с тоской подумал Бен.

Почти как всё в Аурадоне, Одри была бесконечно милой, абсолютно доброй и, если бы Бен решился честно признаться, смертельно скучной. Потому что есть на свете другие цвета, кроме розового и бледно-бирюзового. Есть животные, которые умеют не только ворковать и нежно прижиматься, как есть и другие темы для разговоров, кроме платьев да цветочков, балов да экипажей.

Разве не так?

– Я просто не понимаю, чем так недовольны эти твои Статисты, – сказала Одри. – Они очень милые, все их любят. Ну почему их волнуют такие скучные вещи, как почасовая оплата, продолжительность рабочего дня и этот, как его… – здесь она сделала паузу, чтобы передернуть плечиком, – кредит? Фи, как неинтересно.

И она погладила голубя.

– Точно не скажу, не знаю, – ответил Бен, глядя на нее. – Никогда раньше об этом не задумывался. Знаешь, мне и в голову не приходило, что кто-то в Аурадоне живет совсем не так, как мы с тобой – в замках, со слугами. Не спят на шелковых простынях, не едят с золотых подносов, не гуляют в розариях.

– Я люблю розарии, – с улыбкой сказала Одри. – Особенно сады с фигурно подстриженными кустами. В форме прелестных животных.

При мысли о фигурных кустах Одри радостно захихикала, и ей с готовностью вторил сидевший у нее на плече голубь.

– Они говорили, что я груб с ними, – продолжал жаловаться Бен. – А я и вправду был грубым.

– Слоники. Больше всего я люблю слоников. С такими, знаешь, симпатичными ма-аленькими хоботами.

– Но у меня не было выбора. Они не хотели меня слушать! А еще они сказали, что я потерял самообладание. – Бен понурился, ему было очень стыдно за то, как он вел себя во время совещания.

– И бегемотиков. У них такие забавные зубки. Это каким же нужно обладать талантом, чтобы подстричь куст в виде бегемотика? Ты согласен со мной?

– Да, но насчет совещания…

Одри вновь рассмеялась, звук был такой, словно ветер тронул звонкие волшебные колокольчики. Бен понял, что из всего, о чем он говорил, Одри не услышала ни слова.

«А может, так оно и лучше. Она не понимает, с чем мне приходится иметь дело, и, думаю, никогда не захочет понять», – подумал Бен.

Должно быть, Одри заметила, что Бен нахмурился, потому что притронулась к его руке своими тонкими пальчиками с безупречным маникюром и сказала:

– Не беспокойся ни о чем, Бен, все образуется. Так всегда бывает. Ты принц, я принцесса. И мы живем в стране, где все всегда хорошо кончается. Ты достоин иметь все, что только твоя душа пожелает. Ты рожден для этого, Бен. И я. Мы оба для этого рождены.

Бен остановился. Ни о чем подобном он никогда раньше не задумывался. Ну да, все это как бы предполагалось само собой, если судить по тому, как они жили, что они делали, и по тому, что делалось для них. Но когда об этом было сказано вслух, вот так прямо и откровенно, причем слова эти слетели с таких прелестных розовых губ…

«А почему для этого рождены именно мы? За что, собственно, нам в жизни выпала такая удача? И справедливо ли это – приходить в эту жизнь, не имея никакого права на выбор, не имея возможности стать кем-то другим?» – подумал Бен.

– Не отставай, глупыш, – вновь рассмеялась Одри. – Я хочу тебе что-то показать. Что-то совершенно изумительное, как сегодняшний денек.

Бен позволял девушке тянуть себя за собой (так в руках принцессы вел бы себя, наверное, любой принц), но мысли его витали где-то очень далеко.

«Неужели это то, чего я хочу?»

Одри вывела Бена на укромную, покрытую полевыми цветами лужайку. На траве, прямо среди цветов, был накрыт роскошный пикник. С лужайки открывался прекрасный вид на лесную долину, в которой бегали, скакали, щебетали счастливые зверушки.

– Прелестно, правда? Эти угощения все утро готовили три повара, а половина дворцовых рабочих выравнивала лужайку, – она наклонилась, прикоснулась своим носиком к щеке Бена. – И все это для нас. Только для нас двоих.

Она потянула Бена вниз, на шелковое одеяло с вышитыми на нем инициалами – золотом горели на солнце переплетенные друг с другом буквы «А», «Ф» и «О».

Бен протянул руку, поправил выбившийся на розовую щечку Одри локон.

– Прекрасно. Спасибо тебе за это. Но…

– Я знаю, – вздохнула она. – Здесь нет пирожных с кремом. Вспомнила об этом, только когда ты рассказал мне про них. Прости-прости-прости! Но тут есть другие пирожные, семнадцать разных видов! – Она взяла из хрустальной вазы пирожное в форме лебедя с шоколадными крыльями. – Вот это, наверное, очень сладкое, как ты думаешь? – проворковала Одри, протягивая лебедя Бену.

Только и может, что ворковать над пирожными. Бен оттолкнул от себя лебедя и сказал, печально покачав головой:

– Тебе никогда не приходило в голову, что есть другая жизнь, не такая, как у нас с тобой?

– Разве может быть жизнь лучше, чем у нас? – спросила Одри и даже слегка нахмурилась, что случалось с ней чрезвычайно редко. – А если нет, зачем об этом думать? Не понимаю, о чем ты.

– Сам еще толком не знаю, но скажи, разве тебе не интересно было бы повидать другие места, других людей? Поездить по миру? Да хоть по собственному королевству для начала.

Одри слизнула с пальчиков шоколад – даже это она умела делать с невероятным изяществом. «Интересно, она сама знает об этом? – подумал Бен. – Наверняка знает».

– Повидать свое королевство… Надеюсь, ты не тот ужасный остров имел в виду? – вздохнула Одри.

– Может быть, почему нет, – пожал плечами Бен. – Ты никогда не думала о нем? Не представляла себе, как это ужасно – жить запертым в тесном пространстве? Под куполом?

И тут Бен впервые увидел, как его Одри изменилась в лице. Нет, она не просто надулась – свои губки все принцессы то и дело надувают. Нет, она была действительно раздражена – пускай не слишком сильно, но все же!

– Знаешь, дорогой, этим людям нужно было вначале думать, прежде чем становиться злодеями. Разве они не знали, чем все это для них закончится? Совершил злодейство – получи вечное наказание за него.

А вот теперь Бену стало интересно. Он еще никогда не видел Одри такой и на секунду подумал, что сейчас она нравится ему больше, чем прежде. По крайней мере, с такой Одри можно вести нормальный диалог.

– Согласись, что вечность – это довольно долго, – покачал головой Бен. – Они пленники, Одри. Мы здесь, в Аурадоне, можем поехать куда угодно и когда угодно. Они не могут.

– Ой, ты мне напомнил, – лучезарно улыбнулась Одри. – Я обещала Азизе и Лонни, что мы их навестим сегодня. Машина домчит нас к ним за час. – Она наклонилась вперед, взяла Бена за подбородок. – Нам пора сменить тему разговора, дорогой. Как ты только что сам сказал, в нашем распоряжении целый мир.

Но Бен временами становился очень упрямым.

– Не пытайся увести разговор в сторону, Одри. Продолжим. Скажи, ты вообще никогда о них не думаешь?

– О ком, о злодеях?

– Да.

Одри села, выпрямив спину, и, покачав головой, ответила:

– Нет. Мы избавились от них, и хорошо. Мама говорит, что одна из тех злодеек пыталась отправить ее в сон на целых сто лет! И это после того, как мама все детство провела в лесной избушке под присмотром фей. Моя мама! Моя собственная мама! А потом та жуткая злодейка превратилась в дракона и пыталась убить папу.

Одри дрожала. Наверняка она не раз и не два слышала это семейное предание, догадался Бен, но до сегодняшнего дня ни разу не упоминала о нем.

Нет, он не упрекал Одри за то, что она не хотела говорить об этом, и потому, взяв принцессу за руку, мягко сказал ей:

– Ту злодейку зовут Малефисента. – Бен любил и хорошо знал сказочную историю. Он просил свою мать рассказывать ему старые сказки еще тогда, когда сам не научился читать. – Она была Повелительницей Тьмы и самой злой волшебницей, каких когда-либо знал наш мир.

– Не произноси вслух ее имя, – еще сильнее нахмурилась Одри. Она была так расстроена, что не произнесла эти слова, а скорее прошипела. – Она может услышать тебя – и проклянет! Она забирает всё и всех, кого любят в моей семье.

Теперь настала очередь Бена улыбнуться.

– Этого не случится, – сказал он, наклоняясь вперед. – Защитный купол навсегда запер их на острове. А теперь скажи-ка лучше, кого именно любят в вашей семье?

Одри улыбнулась в ответ. Один взмах ресниц, и бушевавшая в ее глазах гроза бесследно исчезла.

– В моей семье любят всех, кто добр, ласков и заслуживает нашей любви, ваше высочество. – Она изящно и плавно подняла вверх свою ручку, и Бен учтиво ее поцеловал.

«Мне нужно мягче и деликатнее вести себя с ней, – подумал Бен. – Ее семье пришлось пройти через такие испытания!»

– Потанцуйте со мной, милый принц, – попросила Одри.

Бен встал и с поклоном ответил:

– Буду счастлив доставить вам это маленькое удовольствие, прекрасная леди.

Он знал, что Одри обожает танцевать в лесу.

Бен держал ее в своих руках. Она была прелестна. Само совершенство. Очаровательная принцесса, которая влюблена в него. А он влюблен в нее… ох, а влюблен ли?

Кружась в танце, Одри тихонько напевала:

– Я рядом с тобой, ты рядом со мной, и мы идем, как в сказочном сне…

Это была их песня, но сейчас она застала Бена врасплох.

Бен с удивлением подумал о том, что совершенно не знает Одри. Какая она на самом деле? Он не знает, что у нее на душе, не знает, что ей снится. А Одри точно так же совершенно не знает его, Бена. Да, они абсолютно ничего не знают друг о друге.

Хуже того, Бен никогда не мечтал об Одри. Честно, ни разу!

Эта песенка… Для Одри она, наверное, про Бена. Но для Бена эта песенка не про Одри.

Нет!

Не про Одри!

И мечтает он совсем о другой девушке.

О девушке с лиловыми волосами и сверкающими в темноте изумрудно-зелеными глазами, с недоверчивой улыбкой на губах.

Кто она? Откуда? Встретится ли он когда-нибудь с этой девушкой?

Бен закрыл глаза и попытался сосредоточиться на мелодии, которую напевала Одри, но не мог прогнать из памяти образ приснившейся ему девушки. Девушки, которую невозможно забыть.

Глава 19

Сто и один способ найти карту

В течение нескольких следующих часов Мэл, Джей и Иви помогали Карлосу закончить утомительное занятие – стирку материнской одежды. Ну, точнее, помогали Карлосу только Джей и Иви, а Мэл «руководила» процессом.

Для женщины, живущей на полупустынном острове в компании бывших злодеев, гардероб у Круэллы был весьма впечатляющим. Так думала Мэл, глядя на отделанные бахромой шарфы и шелковые черные перчатки, ажурные чулки и изящные черные платья, широкие пелерины и пушистые вязаные кардиганы, мягкие плащи и кружевные корсеты. Может быть, Круэлла Де Виль и живет в изгнании, но наряды у нее роскошные.

Мэл повернула голову и стала смотреть на Иви, которая, мурлыча что-то себе под нос, складывала черно-белые полотенца. «Управлять этой принцессой с голубыми волосенками будет легко, – размышляла Мэл. – Остается лишь найти посох». Мэл была уверена, что ей удастся заставить Иви первой прикоснуться к посоху, после чего на нее перейдет проклятие. И тогда эта принцесска заснет на целую тысячу лет. Отличный план, всем злодейским планам план, и Мэл с замиранием сердца предвкушала свою сладкую месть, а также гарантированную пятерку за весь семестр. Джей тем временем был по локти в мыльной пене, стирая целую кипу черно-белых футболок.

– Как много работы, верно? – бросила Мэл, уставшая наблюдать за тем, как трудятся остальные.

Карлос молча кивнул, во рту у него были зажаты английские булавки.

– И ты обычно все это делаешь один? – спросила она у него. Ее собственная мать могла и не замечать дочь, и сердиться на нее, и отругать за что-то, но домашней рабыней, во всяком случае, Мэл у Малефисенты никогда не была.

Карлос вновь кивнул. Затем он вытащил английские булавки изо рта и приготовился приколоть ими к вешалке материнское бюстье. Он должен был развесить этот деликатный предмет женского туалета в точности так же, как это делали когда-то в любимой материнской прачечной. В Лондоне.

– Ага, – ответил он на вопрос Мэл. – Но со временем ко всему привыкаешь. Ладно, не переживай, мы уже почти закончили.

– Слава гоблинам горбатым, – проворчала Мэл, закидывая ноги на соседний диван.

Но как раз в тот момент, когда они вешали сушиться на веревки последнюю партию черно-белой одежды и белья, за окном раздался рокот автомобильного двигателя. Затем двигатель взвыл, чихнул и смолк.

– Это она, – ахнул Карлос, и его затрясло. – Мать… Она вернулась… А должна была вернуться только завтра. Минеральный источник пересох, что ли?

Мэл не могла понять, почему так разнервничался Карлос. Ведь никто на свете не может быть ужаснее ее собственной матери, так чего он тогда дрожит от страха?

Хлопнула дверца автомобиля, и послышался густой, охрипший от постоянного крика и сигаретного дыма голос:

– Карлос! Карлос! Малыш! – Голос Круэллы эхом раскатился по всему дому.

Мэл взглянула на Карлоса. Малыш? А что, неплохо звучит, верно?

– Мой малыш должен искупаться!

– Она прямо с улицы видит, что тебе нужно принять душ? Класс! – смущенно заметила Иви.

Карлос густо покраснел.

– Она не меня имеет в виду, – нервным шепотом объяснил он. – Малышом она называет свой автомобиль. Короче говоря, она приказывает, чтобы я помыл ее машину.

Иви отвернулась от окна с испуганным выражением на лице.

– Но у нее вся машина в грязи. Пока ее вымоешь, несколько часов пройдет!

Красный автомобиль в самом деле был по самую крышу заляпан грязью. Местами грязь уже засохла и превратилась в серо-коричневую, отвратительную даже на вид корку.

– Черта с два, – пробормотал Джей, которого мутило от одной мысли о том, чтобы вымыть или выстирать хотя бы еще одну вещь.

Они вчетвером переползли из домашней прачечной в большой зал.

Круэлла тоже вошла в зал и остановилась, увидев в своем доме троих незнакомых взъерошенных подростков.

Волосы самой Круэллы были по-прежнему черно-белыми, искусно уложенными на голове. По полу вслед за ней волочился длинный подол мехового манто, в руке Круэлла держала длинный черный мундштук, из которого постоянно затягивалась.

Мэл неодобрительно покосилась на мундштук, и Круэлла пояснила, пожав плечами:

– Электронная. Это просто пар, моя дорогая. Просто пар.

Пар – не пар, Мэл все равно неприязненно разогнала его рукой.

– Ну, ладно, хватит о моем малыше. Как поживает моя единственная настоящая любовь на свете? – нараспев спросила Круэлла, снова затягиваясь паром из черного мундштука.

Трое подростков вопросительно обернулись к Карлосу, но он сам выглядел удивленным.

– Твоя единственная настоящая любовь? – заикаясь, переспросил он.

– Ну да, моя единственная настоящая любовь. Мои меха! – рассмеялась Круэлла. – Ты хорошо за ними ухаживал, дорогой?

– Разумеется, – ответил Карлос и вновь покраснел.

Мэл знала, что Карлос сейчас готов сквозь землю провалиться, но какое это имеет значение – любит его мать или нет? Всех их учили тому, что любовь – это удел слабых, глупых, добрых. Любовь – для тех, кто не такой, как они. А они – злодеи. Они – плохие парни. Они не любят никого и ничего, кроме одних лишь злобных выходок.

– Кто эти клоуны? – резко спросила Круэлла, взмахнув рукой в сторону троих подростков.

– Это мои… – начал Карлос и не договорил.

Мэл знала, что он не мог сказать «мои друзья», потому что друзьями они не были. Она, можно сказать, силой заставила Карлоса идти вместе с ней на поиски посоха.

Иви жалела его, не более того. Джей? Ну, Джей, тот просто прикидывал, как бы ему стащить медный канделябр у всех из-под носа.

Круэлла то ли не заметила недоговорки, то ли ей просто было наплевать.

– А где Джейс и Гарри? – спросила она.

Карлос пожал плечами.

– Здравствуйте, миссис Де Виль, я… – сказала Иви, протягивая свою руку.

– Я знаю, кто ты, – презрительно перебила ее Круэлла.

«Как интересно, – подумала Мэл. – Все знают, кто такая Иви, несмотря на то что она целых десять лет безвылазно просидела в своем замке».

– Привет, – сказала Мэл.

– О, привет, Мэл. Передай своей матери, дорогая, что я ей сердечно кланяюсь, – сказала Круэлла, делая замысловатый жест своей электронной сигаретой, а затем перевела взгляд на Джея. – А ты скажи своему отцу, что он обманщик. Надул меня с той лампой – продал ее мне, а она не работает.

– Есть, мадам, – отсалютовал Джей.

– Ну и что мы стоим, кого ждем? Вы что, не слышали, что я сказала? Мой малыш испачкался в грязи, мои милые! Это ужасно! Я сойду с ума, если вы немедленно не искупаете моего малыша! Давайте, давайте, шевелитесь!

Иви казалось, что они застряли в доме Круэллы на целую вечность, но кончается все, закончилось и купание красного малыша на четырех колесах. Вскоре после этого радостного события вся четверка заявилась в Дрэгон-Холл, искать карту, которая подскажет им, где находится Запретная крепость.

Конечно, им должен помочь компас-маяк Карлоса, но если Джафар не солгал и их остров действительно намного больше, чем кажется, для начала нужно хотя бы направиться в нужную сторону, а не в противоположную.

Иви, честно говоря, не совсем понимала, почему она согласилась пойти вместе с остальными. Она знала, что Мэл лжива и коварна, но где-то в глубине души Иви ужасно соскучилась по приключениям. Просидев десять лет взаперти, она очень хотела увидеть весь их остров.

В этот субботний полдень школа стояла пустынной, словно вымерший призрачный город, единственными живыми существами которого были гоблины, мывшие коридоры и косившие траву между могилами. Четверо злодейских подростков вошли в Дрэгон-Холл и спустились в сырой полумрак подземных этажей. Коридоры здесь быстро покрывались растущим прямо на глазах плющом, обвивавшим своими зелеными усиками-змейками висевшие на стенах старинные портреты злодеев, от которых не осталось теперь даже имен. Иви могла поклясться, что, когда она проходит мимо, портреты провожают ее взглядами.

Доктора Фасилье они застали сидящим за своим рабочим столом, где он пристально разглядывал что-то внутри пустого хрустального шара.

– О, провалиться мне на месте, если это не моя самая нелюбимая ученица, – сказал он, увидев Мэл.

– Расслабьтесь, доктор Фасилье, я здесь не для того, чтобы снова напустить вам сверчков в шляпу.

– Какое счастье, – холодно заметил он. – Ну, что вам нужно?

– Нам нужно попасть в Библиотеку Запретных Тайн, – ответила Мэл. – Атенеум Зла.

– Всего-то? Между прочим, эта библиотека не просто так называется запретной, мисс, а потому, что вход учащимся в нее строго запрещен, – отрезал он.

Иви думала, что Мэл после этого отступится, но та вместо этого бочком села на край стола перед доктором.

– Да-да, понятно, – с ледяным спокойствием сказала она, выкладывая на стол колоду карт Таро. – Вот плата за входной билет.

Доктор Фасилье снял с колоды несколько верхних карт, повертел, рассмотрел их в тусклом свете.

– Старшие арканы. Впечатляет. – Он сунул колоду в свой карман и внимательно посмотрел на стоящих перед ним учеников. – Что именно вы собираетесь искать в библиотеке?

– Карту острова, – сказала Мэл. – И побыстрее, пожалуйста. У меня нет времени торчать здесь до вечера.

Охранявший дверь библиотеки гигантский паук послушно отодвинулся в сторону, как только доктор Фасилье пощекотал ему брюшко. Затем заскрипела, поворачиваясь на ржавых петлях, дверь Библиотеки Запретных Тайн, и доктор Фасилье провел всех четверых подростков внутрь.

Высокие шаткие полки библиотеки была заставлены книгами в потертых кожаных переплетах, местами отсыревших и покрытых толстым двадцатилетним слоем пыли. Кроме книг, на полках стояли также пробирки и реторты, внутри которых сквозь пыль проглядывали странного вида и цвета жидкости. Бормоча что-то себе под нос, доктор Фасилье быстро ушел вперед, затерялся в темных проходах между полками, нашим искателям был виден лишь неяркий свет его свечи и пляшущие на стенах библиотеки тени.

– Вы знаете, что он жрет помет летучих мышей? – прошептал Джей. – Говорит, для ума. Так что, если у него вместо мозгов помет, может быть, мы зря стараемся.

Мэл сердито стрельнула в него глазами.

– Ладно, не парься, – сказал Джей.

– Попытка не пытка, – заметила стоявшая у них за спиной Иви, продолжая выпутываться из паутины, в которую она вляпалась. – Иначе сами будем шарить в темноте наугад.

– Да, вреда от этого точно не будет, – согласился Карлос. Свой приборчик он держал надежно укрытым под курткой.

– Ага! Вот оно! – воскликнул доктор Фасилье, останавливаясь перед выстроившимися в ряд коробками. Затем вытащил из одной пожелтевший пергаментный свиток, развернул и разгладил его на стоявшем неподалеку кривобоком столике.

– Эй, но здесь же ничего не нарисовано, – тихо заметила Иви. Пергаментный лист действительно казался чистым.

– Карта, само собой разумеется, начерчена невидимыми чернилами, – снисходительно пояснил доктор Фасилье. – Как иначе можно сохранить тайну в тайне?

Не говоря ни слова, Мэл схватила доктора Фасилье за воротник и сильно, резко прижала спиной к ближайшей книжной полке. От толчка с полки посыпались реторты, разлетаясь на полу осколками стекла.

– Эй, крысеныш, ты забыл, кто моя мать и что она может устроить и тебе, и любому на этом острове?

– Мэл! – ужаснулась Иви. – Прекрати! – Она положила ладонь на дрожащую руку доктора Фасилье и добавила: – Позволь, я сама разберусь.

– Позволить?.. Что тебе позволить? – повернулась к ней Мэл.

– Все. Мух легче ловить на мед, чем на уксус, – заметила Иви. – Сейчас все выясним. Давай, отпусти его.

Мэл медленно, неохотно отпустила доктора Фасилье. У того подогнулись колени, и он, наверное, упал бы, не подхвати его Иви.

– А теперь, доктор Фасилье, расскажите, как можно сделать чернила на карте вновь видимыми. Есть же способ?

Доктор Фасилье промокнул вспотевший лоб ветхим шелковым носовым платком и ответил:

– Есть такой способ.

– Отлично, – подбодрила его Иви. – Теперь расскажите нам поподробнее.

Несчастный директор школы указал дрожащей рукой себе под ноги, на осколки разбившихся при ударе о пол реторт.

– В одной из них был проявитель. Теперь его нет.

Иви посмотрела на Мэл. Мэл бешено выкатила глаза, затем обхватила голову ладонями и застонала.

– Ну, Мэл, – мягко сказал Карлос, похлопывая ее по плечу.

– Отвали, Пегий, – огрызнулась она.

– Слушай, я знаю, как приготовить этот эликсир. Который проявит чернила.

Все повернули головы и уставились на Карлоса, даже доктор Фасилье.

– Ты владеешь магией? – недоверчиво спросила Мэл. – Каким образом?

– Да нет, магия здесь ни при чем, одна только чистая химия. Мы это на уроках Тайн Науки проходили, – пояснил Карлос. – Ладно, пошли. Иви, захвати карту.

Они оставили доктора Фасилье в его кабинете – пусть себе гадает на картах Таро, – а сами отправились вместе с Карлосом в химическую лабораторию, где он сноровисто начал снимать с полок нужные ему бутылочки, пробирки, реторты и банки с порошками.

– Ты точно уверен, что это не магия? – скептически спросил Джей.

– Абсолютно. Это наука. То, чем должен владеть каждый человек.

Карлос налил несколько капель одной жидкости, другой, добавил щепотку какого-то порошка… а затем нахмурился.

– Погодите. Не могу найти катализатор.

– Канали… Что?

– Реза. Это точно он украл! Ненавидит меня, вот и решил подлянку мне подложить. – Голова Карлоса поникла. – Прости, Мэл. Пожалуй, у меня ничего не получится. Нет вещества, которое связывает друг с другом все элементы и запускает химическую реакцию.

– Это Реза украл ту пробирку отсюда? – спросил Джей.

– Думаю, что он, – ответил Карлос. – На месте ее нет.

– Это не она? – ухмыльнулся Джей, вытаскивая пробирку с искрящейся перламутровой жидкостью, ту самую, которую раньше уже показывал Мэл.

– Где ты ее взял?

– Из рюкзака Резы. Таскает в нем черт знает что, – проворчал Джей.

Карлос добавил несколько капель жидкости из пробирки в свою реторту, взболтал. Из горлышка реторты повалил белый дымок.

– Вуаля! – весело воскликнул Карлос. – Проявитель для невидимых чернил готов.

И он полил пергаментный лист жидкостью из реторты.

И сразу же, как по мановению волшебной палочки, на бумаге начала проявляться карта Острова Потерянных, с нанесенными на ней закрытыми зонами и спрятанными за туманом уголками. Показалась и Запретная крепость – мрачный замок с остроконечными выступами на стенах и высокими башнями, расположенный на самом краю острова. Прямо посередине Нигде.

Глава 20

Гоблинская верфь

Мэл решила, что так удачно украденная Джеем пробирка – это хороший знак. Может быть, найти волшебный посох Малефисенты Мэл предначертано самой судьбой?

– Компас с тобой? – спросила она у Карлоса.

Карлос кивнул. Словно в подтверждение пискнул и сам приборчик.

Если верить карте, они должны были пройти через свою деревню, прямиком направиться к берегу, и там уже найти тропу, которая приведет их к Запретной крепости.

И они двинулись в путь – Карлос с Джеем впереди, за ними Иви. Мэл шла позади всех, смотрела им в спины и размышляла на ходу.

Она знала, что Джей непременно постарается при первой же возможности украсть Глаз Дракона для себя, что Иви пошла с ними только для того, чтобы поладить с Мэл и завоевать ее благосклонность, а Карлос отправился в эту экспедицию исключительно из любопытства. Научного.

Только все это не важно. Так или иначе, у них есть общая цель – найти Глаз Дракона. Еще важнее то, что она отправилась в Нигде не одна.

Она собрала свою шайку.

У нее появились свои собственные подданные.

И пусть кто-то попробует сказать, что это не успех.

Злодейский план – ее великий, мерзкий злодейский план – работал.

Тянувшаяся к берегу тропа за деревней вначале была гладкой, но вскоре сделалась каменистой, неудобной. Мэл все чаще начала спотыкаться. Ноги у нее горели, но она упрямо шагала вперед и теперь возглавляла группу, то и дело сверяясь с картой. За своей спиной Мэл слышала легкие шаги Иви, тяжелую поступь Джея и робкие шажки Карлоса.

– Хей-хо, хей-хо, на работу вышел гном, – начал негромко напевать Карлос.

– Пожалуйста, не надо, – передернулась Иви.

– А что ты имеешь против гно… Ах да, прости, – сказал он.

– Ничего, – ответила Иви и, помолчав немного, спросила: – А это, значит, была твоя мать?

– Угу. Единственная и неповторимая в своем роде Круэлла Де Виль, – ответил Карлос, ловко огибая ядовитый плющ и указывая рукой остальным, чтобы держались от него подальше. – Ей давно пора купить билет в один конец до психушки, правда?

– Да она, в принципе, не такая плохая, – сказала Иви, пригибаясь, чтобы не удариться головой о низко торчащую ветку страшноватого, покрытого какими-то болезненными наростами дуба. – По крайней мере, она не вытворяет того, что моя мать, когда прикидывается волшебным зеркальцем и от его имени твердит мне, что я вовсе не прекрасней всех на свете. И пилит, пилит…

Карлос остановился, и они с Джеем потрясенно на нее уставились. И даже Мэл обернулась, чтобы посмотреть.

– В самом деле? Но ты же классно смотришься, – сказал Джей. – То есть я хотел сказать, что ты, конечно, красотка не в моем вкусе, но выглядишь в полном порядке, так и знай.

– Ты правда так считаешь? – робко спросила Иви.

– Не, твоя мамаша права, ты просто уродина, – поддразнил ее Джей.

– Это отстой, что она так с тобой поступает, – тихо заметил Карлос.

– Да наплевать, мне по-любому не нравится, когда обо мне заботятся, – сказала Иви, стараясь казаться беззаботной.

– Ты точно так считаешь? – спросил Карлос.

– Я считаю, что твоя мать похожа на мою, верно? – сказала Иви. Они были детьми самых крутых злодеек на свете. Так чего, собственно, они могли ожидать от своих мамаш – любви, радости, сочувствия, понимания?

– Думаю, что да.

– А твой отец, Джей? Разве он не заботится только о своей лавке?

Джей ненадолго задумался.

– Ну да, конечно. А о чем ему еще заботиться? – честно спросил он.

Мэл прислушивалась к их разговору, и ее впервые успокаивало присутствие рядом с ней других людей. Раньше она никогда не любила находиться в компании, да и Малефисента всю жизнь настаивала на том, что они должны жить отдельно от толпы – стоять выше всех, отдельно от всех и думать только о мести.

«Одинока, – подумала Мэл. – Я всю жизнь была одинока. И они тоже».

Иви с ее помешанной на красоте матерью. Карлос со своей визжащей гарпией-родительницей. Джей, удачливый вор с острым умом и обворожительной улыбкой, который способен украсть все на свете, за исключением одного – сердца своего отца.

Они приближались к серому туману, окружавшему край берега. Вскоре им придется войти в туман и оказаться в Нигде. «Интересно, не станем ли мы сами Никем, когда войдем в Нигде?» – подумала Мэл, хрустя костяшками пальцев. У нее начинали болеть колени.

Какое-то время они устало брели в молчании, затем тишину разорвал резкий свист. Это был Джей, ушедший вперед, на разведку. Иви сделала шаг и громко хрустнула подвернувшейся ей под ногу сухой веточкой. Услышав хруст, Карлос испуганно вскинул голову.

Мэл свистнула в ответ.

Появился Джей, подошел к ним.

– В чем дело? – шепотом спросила его Мэл.

– Я что-то видел. Там, в тени. Прячьтесь! – жарко прошептал он, исчезая за большим камнем.

Карлос нервно сглотнул и попытался забраться на дерево, обдирая о жесткую кору коленки. Иви негромко взвизгнула и нырнула за придорожные кусты ежевики.

А Мэл осталась как вкопанная стоять на месте. Почему?

Ну, вначале потому, что ей была противна сама мысль о том, что дочь великой Малефисенты может прятаться. Когда же тень начала стремительно расти и приближаться, а Мэл стала сомневаться в том, что приняла единственно правильное решение, бежать было уже поздно.

Тень оказалась с двумя большими рогами на голове и длинным шипастым хвостом. Может, дракон? Но в этих краях единственным драконом была ее мать, да и она утратила способность превращаться в дракона, когда прикрывший остров купол отрезал его от поля магической энергии.

А затем послышался стон – ужасный, душераздирающий стон, от которого у всех четверых пробежал холодок по спине.

Наверное, это все же не дракон, а скорее цербер – жуткий пес, охраняющий врата ада. По идее, существо мифическое, однако состоящее из клыков и когтей, крови и шерсти.

А затем легендарное чудовище издало звук, который нельзя спутать ни с каким другим, – оно замурлыкало.

– Вельзевул! – крикнул сверху забравшийся на дерево Карлос.

Страшный зверь вышел из тени и оказался небольшим черным котом с хитрющей ухмылкой на морде. Тень превратила его ушки в могучие рога, а торчащие на хвостике волоски сделала острыми шипами. А на деле, как уже было сказано, это был всего лишь маленький котик.

– Ты знаком с этим чудищем? – презрительно спросила Мэл. Презрительно потому, что хотела тем самым скрыть свое смущение и не показать, что тоже испугалась. Сердце-то у нее до сих пор никак не могло успокоиться, тяжело колотилось в груди.

– Да это мой кот, – сказал Карлос. – Я получил его в подарок, когда сам был еще совсем маленьким. – И, застенчиво улыбнувшись, добавил: – Он из потомства Люцифера и мой злодейский домашний любимец.

– Ой, классно. А у меня тоже есть домашний любимец, мне подарили его на день рождения, – обрадовалась Иви. – Только у меня попугайчик, Отелло его зовут. Ну, правда, он не попугайчик уже, а попугаище. И, что странно, ругается как боцман – не понимаю, где он таких слов мог нахвататься, ведь всю жизнь с нами в замке прожил.

– Ничего странного, просто тебе подарили одного из птенцов Яго, а у них соленые слова в генах заложены. А у меня вот два электрических угря, Лэген и Дереликт, детишки Флотсама и Джетсама. Огромные вымахали. Настоящие зверюги, – пояснил Джей. – Едва влезают в старый аквариум.

Карлос дал коту потереться о свою щеку, затем сказал:

– А теперь иди, Вел. Возвращайся домой, не ходи следом за нами. Ты не волнуйся, я скоро вернусь.

– А какой у тебя злодейский домашний любимец? – спросила Иви, оборачиваясь к Мэл.

Мэл покраснела. Она точно помнила, где и когда они получили своих любимцев – на том давнем дне рождения, куда ее не пригласили.

– У меня нет домашнего любимца, – коротко ответила Мэл.

– Ой! – пискнула Иви, ужасно смутилась и отвернулась.

«Не беспокойся, – с холодной яростью подумала Мэл. – Вскоре ты у меня за все заплатишь».

Наконец они вплотную подошли к серому туману, который кольцом окружал остров и отмечал собой край Нигде. Туман оказался настолько густым, что было совершенно невозможно рассмотреть, что скрывается за ним. Чтобы увидеть, что там, на той стороне, изволь вслепую пройти сквозь туман. А ведь им, всем четверым, с раннего детства твердили, что от тумана следует держаться подальше и ни за что не подходить к этой серой стене. Не то что заходить за ее край.

– Ну, кто идет первым? – спросил Джей.

– Не я, – сказала Иви.

– И не я, – добавил Карлос.

– Можно подумать, что у кого-нибудь из вас духа хватило бы, – презрительно фыркнула Мэл.

– Так ты идешь, Мэл? – спросил Джей. – Тогда я за тобой.

Мэл прикусила губу. Ну, что ж, в конце концов, именно она затеяла все это.

– Да. Я пойду первой, жалкие трусы.

Она расправила плечи, собралась и… шагнула в туман. Это было похоже на прогулку под холодным дождем, и Мэл поежилась. Она напомнила себе о том, что магии на их острове нет и ничто не причинит ей вреда, но, даже несмотря на это, в какой-то момент едва не сорвалась на крик – слишком уж опасной, непроходимой казалась эта серая мгла.

А затем она оказалась на другой стороне.

По-прежнему целая и невредимая.

Не рассыпавшаяся на кусочки.

– Отлично, – облегченно вздохнула Мэл и окликнула: – Эй, трусы! Идите сюда!

– Ну, если она говорит «идите», нужно идти, – пробормотал Джей и пошел в туман. Следом за ним двинулась Иви, последним – Карлос.

Наконец все четверо оказались на другой стороне, на краю Нигде.

– Ух ты! – сказал Карлос.

Все они посмотрели вниз. Они стояли буквально у краешка земли. Еще один шаг, и они ухнули бы с камня, который назывался Островом Потерянных, в море, прямиком на обед аллигаторам.

– Великий Люцифер, что же нам теперь нужно делать, кто скажет? – спросила Мэл.

– Что нам делать, я не знаю, – ответил Карлос, – но эта моя штуковина не унимается.

И правда, приборчик-маячок пищал теперь не переставая, и тем чаще, чем ближе подходил Карлос к кромке воды, к краю узкого каменистого пляжа, на котором они стояли.

– Крепость там, – произнес Карлос, указывая в сторону моря. – Во всяком случае, должна быть там.

– Я оставил плавки дома и вообще не хочу к крокодилам в пасть, так что это без меня, народ, – сказал Джей, пятясь подальше от воды.

– Крепость не может быть в воде, – покачала головой Мэл, вытаскивая из кармана карту. Всмотревшись в нее, Мэл ахнула.

– Эй, идите сюда. – Все собрались вокруг нее. – Смотрите! Здесь еще кое-что проявилось!

Действительно, на карте проявились новые линии, и теперь было ясно, что на самом деле крепость находится не на Острове Потерянных, а рядом с ним, на собственном островке – совсем крошечном, – который назывался Островом Обреченных. Неплохое название, правда?

– Да, веселые дела, – протянул Карлос.

– И как мы туда попадем? – спросила Иви.

Мэл еще раз посмотрела на карту и указала пальцем на место, обозначенное как Гоблинская верфь.

– Наймем кого-нибудь из наших дружелюбных соседей-гоблинов, и он нас перевезет туда на лодке, какие проблемы? – пожала плечами Мэл и, не оглядываясь, зашагала по окутанному полосками серого тумана пляжу в сторону пристаней, на которых гоблины разгружали прибывшие из Аурадона баржи.

– Где, интересно, она видела дружелюбных гоблинов? Скажет тоже, – вздохнул Карлос, но последовал вместе со всеми за Мэл.

Вскоре они пришли в шумный порт. Добраться быстро им помогли аллигаторы, то и дело высовывавшие свои открытые зубастые пасти на мелководье у кромки пляжа. Так что наши путешественники скорее не шли, а неслись к верфям сломя голову и повизгивая на бегу от страха.

На верфи кипела работа. Повсюду сновали гоблины, разгружавшие большие аурадонские суда, которым был разрешен вход и выход сквозь магический купол. Гоблины складывали на растрескавшемся деревянном причале вынутые из трюмов подгнившие и совсем гнилые товары, суетились на привязанных к пристани лодках и самодельных плотах. Перекрикиваясь на гоблинском языке, они перебрасывали друг другу мешки с пищевыми отбросами и бытовым мусором. Рваная одежда, еда, просроченная косметика, неработающая электроника – все это грузилось на стоящих у причала рикш, чтобы отправиться на рынок, на продажу.

– Нам нужно будет заплатить за проезд, – сказала Мэл. – За так нас никто к крепости не отвезет.

Они вывернули карманы и наскребли достаточно безделушек и объедков, чтобы расплатиться с лодочником за перевоз до Острова Обреченных. Нанять лодку оказалось делом непростым – из всех четверых гоблинским слегка владел только Джей, натаскавшийся за время работы в лавке, – но в конце концов все было улажено и они залезли на борт мусоровоза – лодки, подбиравшей из воды все, что вылетало из аурадонских мусорных баков.

Это было грязнейшее, вонючее, омерзительное суденышко, явно не рассчитанное к тому же, чтобы принять на борт четверых крупных подростков. Когда они забирались внутрь, этот плавучий мусорный ящик скрипел, стонал и в любую минуту грозил развалиться на части.

– Если я утону, – мрачно сказал Джей, – вам даже ничего из моих вещей в наследство не останется.

– Все будет хорошо, не унывай, – улыбнулась Иви, хотя не совсем было понятно, кого она пытается успокоить – Джея или саму себя.

Сидевший на корме гоблин дико заржал, запустил древний, покрытый ржавчиной мотор, и они уплыли в густой туман.

Странно было увидеть Остров Потерянных с моря. Отсюда он казался Мэл… ну, да, красивым, иначе и не скажешь. Сбегающая к зеленовато-синей морской воде узкая полоска пляжа, заросшие густым зеленым лесом берега, за лесом холм, и на нем, вдали, можно даже рассмотреть крошечный замок, в котором они живут с матерью. Симпатичный, словно игрушечный, поблескивающий в лучах предзакатного солнца.

– Как совершенно по-другому выглядят вещи, когда смотришь на них со стороны. Занятно, правда? – пробормотала Иви, следом за Мэл рассматривая Остров Потерянных.

– А? Ну да, а что? Лично мне это по барабану, – ответила Мэл, поворачиваясь к Иви спиной. У Мэл вновь что-то защемило внутри, и это ощущение ей очень не нравилось. Ни капельки не нравилось, вот.

О том, что они добрались до Острова Обреченных, Мэл поняла, только когда гоблин выключил свою тарахтелку. Видимость в тумане была по-прежнему нулевой. Точнее, метра на полтора впереди еще можно было что-то рассмотреть, а дальше – извините. Мэл практически вслепую выбралась из лодки на каменистый берег, следом за ней высадились трое ее спутников, снова зачихал мотор, и гоблин скрылся вместе со своей вонючей лодкой.

Пока путешественники пробирались сквозь прибрежные кусты, туман слегка рассеялся, и вскоре они остановились перед воротами, густо обвитыми толстыми лесными лианами, из которых торчали огромные острые колючки. А за воротами, на вершине высокой скалы стоял большой черный замок – полуразрушенный, заброшенный, запретный, мрачно темнеющий на фоне вечереющего неба.

Как уже было сказано, колючие лианы у ворот росли густые, тесно переплетенные друг с другом, с острыми шипами, готовыми порвать в клочья любого, кто рискнет сунуться сквозь них.

Мало этого, на колючках притаились полчища смертельно ядовитых пауков-тарантулов. Казалось, здесь даже воздух пропитан ядом и угрозой.

Четверо подростков молча, неподвижно стояли перед воротами, не зная, что им делать дальше. Черная коробочка в руках Карлоса пищала не переставая, как сумасшедшая. Если этот маячок действительно был соединен с Глазом Дракона, то волшебный посох находился где-то совсем рядом, за увитыми колючками воротами.

Мэл растерянно почесывала щеку. Иви и Карлос просто стояли и молчали.

Из оцепенения всех вывел Джей.

Он вручил Мэл и Иви по серебряному кинжалу, а Карлосу дал большой баллон спрея против насекомых. Сам Джей вооружился внушительным топориком-мачете с красной рукоятью.

– Ты даже топорик у себя в кармане носишь? – спросил Карлос.

– А кто же в наши дни без топорика ходит? – усмехнулся ему в ответ Джей. – И вообще у меня такой принцип: чем больше всего своруешь, тем лучше будешь готов к любому повороту событий.

Мэл подумала про себя, что это не такой уж плохой принцип.

Джей принялся расчищать дорогу мачете, остальные двигались следом за ним. Мэл рубила торчащие колючие лозы кинжалом, они моментально увядали, съеживались и падали на землю. Иви тоже орудовала кинжалом по другую сторону колючего коридора, а Карлос поливал мохнатых тарантулов спреем, и они замертво валились ему под ноги.

Работа оказалась трудной, но постепенно они втянулись в нее и все увереннее, все быстрее пробивались сквозь темные заросли к стоящему на вершине скалы замку.

Глава 21

Древняя, как само время, история

«Просто будь самим собой. Есть другие способы показать силу, не только те, которыми пользуется твой отец». Эти слова матери непрерывно крутились в голове Бена, когда он усаживался на свое место, готовясь к встрече с Ворчуном – именно его гномы и Статисты избрали своим представителем на предстоящих переговорах.

«Вести переговоры один на один с Ворчуном. Отлично. Потрясающе. Изумительно. Лучше и не придумаешь». Бен тряхнул головой.

Честно говоря, он предпочел бы вести переговоры с кем угодно, только не с этим желчным и упрямым гномом.

Когда они виделись с ним в последний раз, гному не понравились сахарные пирожные.

Переговоры были обречены на провал.

Бену очень хотелось, чтобы люди перестали говорить ему, чтобы он стал самим собой. Совет на первый взгляд простой, но… если бы Бену самому было известно, кто он на самом деле.

Так кто же он?

Принц Бен, сын короля Чудовища, наследник трона великого королевства Аурадон?

Но он совершенно не похож на своего отца, который знает, как укрепить свою власть, не оказывая при этом прямого давления на подданных. Бен поморщился, вспомнив о том, как он стоял на столе и кричал на членов Королевского Совета.

Нет, таким он не был.

Он был принцем Беном, сыном короля Чудовища и королевы Белль, наследником трона великого королевства Аурадон.

И если он унаследует трон, то станет совсем другим королем.

Потому что Бен, как и его мать, был спокойным, тихим парнем, который больше всего на свете любил читать. А вот таким вещам, как охота или бои на шпагах, не было места в его жизни с самого детства.

Все свое свободное время Бен предпочитал проводить в библиотеке.

Любовь к чтению он, конечно же, унаследовал от матери. Его самыми приятными были воспоминания о том, как они сидят бок о бок с королевой Белль возле огромного, разожженного в их великолепной библиотеке камина и оба читают. Бен копается в груде книг, взятых им с нижних полок, мать копается в груде своих, взятых с самых верхних. Это был настоящий земной рай.

Однажды, когда король Чудовище обнаружил, что жена и сын целый день проторчали в библиотеке, и отругал их, что они не появились на королевском званом обеде из-за «каких-то древних сказок», королева Белль неожиданно оказала ему энергичное сопротивление.

– Это не просто какие-то сказки, – сказала она. – Это целые королевства. Огромные миры. Они предлагают черпать опыт и знания из жизней, которые ты не прожил сам. Поэтому книги дороже золота, важнее какого-то обеда. Я надеюсь, что ты, как король, понимаешь это.

Глаза короля Чудовища заблестели, он легко, как пушинку, подхватил королеву Белль своими могучими руками и воскликнул:

– А я надеюсь, что ты, как моя королева, понимаешь, как сильно я люблю тебя за это!

Затем он подхватил на руки и своего маленького сына, а позднее они ужинали втроем в саду, и на столе у них стояло блюдо с кремовыми пирожными.

«А как же без них, без кремовых пирожных», – подумал Бен и улыбнулся.

Давно он не вспоминал тот день.

А сейчас не мог забыть его до тех пор, пока в комнату не вошел старый гном.

Ворчун кивнул Бену, уселся за стол напротив принца – коротенькие, как у ребенка, ноги гнома болтались в воздухе, не доставали до пола.

– Ну-с, давайте к делу, молодой человек, – сказал Ворчун и кашлянул. – Надеюсь, сегодня обойдется без грубостей с вашей стороны.

Ворчун тревожно покосился на стол, словно опасался, что на него снова вскочит сидящий перед ним юноша. К поставленному перед ним блюду с сахарными пирожными и кубку с сидром гном даже не притронулся.

– Спасибо, что согласились на сегодняшнюю встречу, – кивнул Бен. – Я считаю, что один на один нам будет легче договориться. Поскольку в прошлый раз обсуждение получилось слишком… бурным.

– Хм, – сказал Ворчун. – Посмотрим, как это у нас с тобой получится, парень. Надеюсь, ты не собираешься сегодня скакать по столу и кричать, как дикий зверь?

– Прошу меня простить за тот случай, – покраснел Бен. – Я вел себя как… дурак.

– Как… Что? – Ворчун оказался застигнутым врасплох.

– Да, я признаю это, – пожал плечами Бен. – Я сам не понимал, что делаю, и все испортил. И потому совершенно не виню вас за то, что вы теперь не принимаете меня всерьез.

Ворчун смотрел на Бена все так же сердито, но, похоже, был приятно удивлен.

– Продолжай.

Бен улыбнулся. Начало было положено, и кажется, эту партию ему удалось выиграть.

– Видите ли, я пригласил вас потому, что прочитал все тысячу и одну страницу ваших жалоб.

– Правда? Всю тысячу? – переспросил Ворчун. Это сообщение произвело довольно сильное впечатление на гнома.

– Тысячу и еще одну, – вновь улыбнулся Бен. Он владел искусством быстрого чтения и умел внимательно слушать. Если Бен действительно хочет быть собой, ему нужно использовать все свои таланты, чтобы покончить с этим кляузным делом раз и навсегда.

– Насколько я понял, вы и ваши коллеги требуете, чтобы вас услышали сейчас и чтобы вы имели право голоса в будущем. Это несколько больше, чем просто занимать место в Совете.

– Не слишком уж многого мы и просим, а? – спросил Ворчун.

– Не слишком, – согласился Бен. – И я думаю, что мы могли бы довольно легко договориться.

– Что ты предлагаешь?

Бен пошелестел разложенными на столе бумагами. Он много думал над своими предложениями и над тем, как лучше их изложить. Как там любит повторять его мама? «Черпать опыт и знания из жизней, которые ты не прожил сам».

– Я предлагаю непосредственно прислушаться к людям, которые знают ситуацию лучше нас с вами, – улыбнулся Бен.

Ворчун удивленно поднял бровь.

– Начнем с русалок, – заглянул в свои записи Бен. – Они будут получать оплату в размере одной серебряной монеты за каждую проведенную ими подводную экскурсию. А еще я поговорю с Ариэль о том, чтобы предоставить отпуск для Флаундера.

– Разумное предложение, – кивнул Ворчун. – Принимается.

– Дальше. Я распоряжусь о выплате через некоммерческий фонд «Паппи Грант» пособия далматинцам. Всем ста одному. – С этими словами Бен толкнул по столу в направлении гнома черно-белую папку с необходимыми бланками.

– Понго высоко оценит этот шаг, – заметил Ворчун, забирая папку. – Ну, а что насчет нас, шахтеров?

– Половина всего, что вы добываете в шахтах, будет по-прежнему оставаться в собственности королевства, – сказал Бен. Он знал, что на меньшее его отец не согласится. Ни за что.

– Половина? А остальные алмазы? Они куда пойдут? – настороженно спросил Ворчун.

– Вторая половина пойдет в особый фонд для выплаты пенсий гномам, а также пособий для их семей и детей. Передайте Скромнику, что он может не волноваться.

– Что ж, условия, я считаю, честные, – кивнул Ворчун. – А как быть с запретом на магию? Строго между нами, те три феи столько шума вокруг этого вопроса подняли…

– Три добрые феи должны будут обратиться со своей жалобой к Фее Крестной. Сам я, боюсь, ничем помочь им не смогу, но встречу с ней для них устрою. Это все, что я могу сделать.

– А как быть с требованием Джинна о его неограниченных перемещениях по всему королевству? – нахмурился Ворчун. К этому времени ему, похоже, становилось все труднее выискивать неудобные для Бена вопросы.

– Разрешить с одним условием. Пусть летает, но предварительно согласует маршруты своих перелетов во дворце. – Принять это решение было сложно, поскольку отец Бена никак не хотел, чтобы этот «синекожий внезапно выпрыгивал где ни попадя», но Бену удалось убедить короля Чудовища в том, что если все подданные королевства будут заранее знать о перемещениях Джинна, никто не станет испытывать никакого неудобства.

– А обитатели лесов? – спросил Ворчун, складывая на груди руки. – С ними как? Ведь они трудятся день-деньской, до крови стирают себе и лапы, и копыта.

– Я создал специальную бригаду, которая в каждом доме установит посудомоечные машины, стиральные машины, сушилки и пылесосы. Пора понять, что все мы живем в двадцать первом веке, как вы думаете? Включая лесные территории и их обитателей.

– Мм, лично я, правда, не большой сторонник всяких новшеств, – пробормотал Ворчун, – но думаю, что нашим лесным друзьям это понравится. Трудно, знаете ли, мыть тарелки вручную, если у тебя нет… э… рук.

Бен с трудом удержался, чтобы не рассмеяться.

– Теперь Мэри и мыши. За свою работу они будут получать компенсацию натурой, а именно самым лучшим сыром в королевстве, из собственных кладовых короля. – Бен положил на стол последний лист бумаги с жалобой.

– Разумно, – кивнул Ворчун.

– Можно считать, что мы договорились?

– Договорились, – ответил гном, протягивая ему руку.

Бен пожал ее. Он чувствовал огромное облегчение, хотя всячески старался это скрыть, поскольку за время своего разговора с гномом пропотел до нитки.

– А знаете что, молодой человек? – недовольным тоном заявил Ворчун, переходя на «вы» и хмуря брови.

Бен приготовился к словесному удару, но его не последовало.

– Вы станете хорошим королем, – сказал гном и улыбнулся. – Передайте мои наилучшие пожелания вашему батюшке и низкий поклон вашей матушке.

– Непременно передам, – ответил Бен. Он был на седьмом небе от того, как закончилась сегодняшняя встреча с гномом. Итак, его работа закончена, по крайней мере на сегодня. Бен отодвинул стул, поднялся. «Если это и есть королевская работа, то не такая уж она трудная, как мне казалось. Справлюсь, пожалуй», – подумал он.

Гном взял со стола свою вязаную шапочку-колпачок, спрыгнул со стула и направился к выходу.

У двери он остановился.

– Знаешь, сынок, временами ты напоминаешь мне Ее, – сказал он, имея в виду королеву Белль, которую обожали во всем королевстве.

– Знаете, я сам очень надеюсь, что похож на маму, – улыбнулся Бен.

Ворчун пожал плечами и недовольным тоном добавил, толкая дверь:

– Ну, не такой красивый, как она, конечно. И не такой учтивый, нечего тебя перехваливать, сынок. Между прочим, твоя матушка уж позаботилась бы о том, чтобы мне подали пирожное с кремом. Лучше два. И проследила бы за тем, чтобы в тесто не забыли добавить изюм.

За гномом с громким стуком захлопнулась дверь. Бен рассмеялся.

Глава 22

Мост Горгулий

Каждый миг этого приключения уже оказался опаснее, чем мог предположить Карлос.

Это открытие, наверное, стало бы проблемой для обычного «знайки», который не станет бегать по кладбищу мимо могил и больше всего любит лабораторные работы. Что скрывать, во время плавания к Острову Обреченных Карлос пережил приступ морской болезни, но он же справился с ним, разве нет?

Что ж, пожалуй, он уже доказал самому себе, что чего-то да стоит.

Во всяком случае, именно так размышлял Карлос. Да ведь он переплюнул всех, кто учится с ним на курсе Тайн Науки, и рассмеялся вслух, представив в нынешней ситуации своего заклятого соперника Резу. Услышав смех, Джей сильно пихнул Карлоса в бок и спросил, не свихнулся ли он.

– Нет, крыша у меня на месте, – поспешил успокоить Карлос своих спутников. Между тем пробиваться вперед было тяжело, каждый шаг давался с огромным трудом, и когда они, все четверо, прорвались сквозь колючую стену – очень удачно прорвались, отделавшись лишь парой царапин и ноющими от усталости мускулами, – и вышли наружу, Карлос был ужасно рад увидеть перед собой нормальную тропинку, ведущую к нависавшему над их головами темному замку.

Еще никогда ему не были так симпатичны засохшая грязь и камни под ногами.

Гораздо менее симпатичными они начали казаться Карлосу, когда хлынул дождь и грязь превратилась в жидкое месиво, а камни сделались скользкими, как ледышки.

«Ну, по крайней мере, это хоть не море, – успокаивал себя Карлос. – Утонуть в грязи и камнях намного меньше шансов, чем в волнах».

Между прочим, с каждым шагом, приближавшим их к крепости, приборчик Карлоса начал пищать все чаще, почти беспрерывно, а огонек его сенсора мигал все ярче и лихорадочнее.

– Глаз Дракона определенно где-то здесь, – возбужденно сказал Карлос, чувствуя вдохновение, которое охватывает каждого ученого в ходе удачно складывающегося эксперимента. – Если эта штуковина не врет, мы находимся в зоне какого-то колоссального электрического заряда. И если в куполе есть дырка, то сквозь нее сюда, в отличие от Острова Потерянных, просачивается магическая энергия.

– Наверное, дырка прямо над этим местом, – согласилась Иви.

– Да, я чувствую это, – кивнула Мэл, продолжая идти вперед по тропинке. – А вы?

Она остановилась и оглянулась на них, прикрыв глаза ладонью, как щитком, от проливного дождя.

Карлос удивленно посмотрел на нее.

– Что чувствуем? Это? – спросил он и поднес к ее лицу свой бибикающий приборчик. Мэл испуганно отскочила назад, а Джей рассмеялся.

– Ты чего? – удивился Карлос. – Я просто хотел показать, что импульсы энергии действительно усиливаются. Ты их чувствуешь?

– Если честно, я не знаю, как точно описать, что я чувствую, – в замешательстве ответила Мэл. – Возможно, мне просто кажется, но ощущение такое, будто меня тянет вверх по тропе словно магнитом.

– Жуть, – сказала Иви, останавливаясь, чтобы утереть дождевую воду со лба краешком капюшона. – Наверное, это твоя судьба тебя зовет.

– Нет, – возразил Карлос. – Я так не думаю. Если бы это звала судьба, она бы окликала тебя по имени.

Джей расхохотался.

– Ладно, – свирепо посмотрела на него Иви. – Ее притягивает как магнитом, только не по-настоящему, потому что это судьба. Так тебе понятнее? Ты доволен?

– Не по-настоящему? – задумчиво пошевелил бровью Карлос.

Джей снова рассмеялся, и Карлос от этого почувствовал себя лучше, хотя даже себе не мог бы объяснить причину.

– Так вы ничего не чувствуете? – нервно спросила Мэл. Никто ей не ответил, и она, вздохнув, повернулась и пошла дальше.

Уже на следующем повороте у Мэл поехала нога, и она упала, заскользила вниз по грязи.

Мэл ахнула, хватаясь руками за воздух. Потемневшие от дождя камни были такими скользкими, что ей никак не удавалось подняться, она вновь и вновь поскальзывалась на них, съезжала все ниже.

Иви сумела поймать Мэл раньше, чем та полетела кубарем. Теперь обе девушки заскользили вниз и врезались в Джея, а тот вместе с ними скатился на Карлоса.

– Я тебя держу, – произнесла Иви, помогая Мэл восстановить равновесие.

– Ага, а я тебя, – сказал Джей.

– А я всех вас, – проворчал Карлос. В одной руке он сжимал свой драгоценный прибор, а другой упирался в спину Джея. – Сделали из меня живую стену.

– Да, нужно мне было другие туфли надеть, – скривилась Иви, с отвращением разглядывая собственные ноги.

– Ласты здесь нужны, а не туфли. Из-за дождя эта дорога превратилась в сплошную реку из грязи. Может, нам следует взяться за руки? – предложил Джей. – Вместе-то легче дело делать.

– Что я слышу? Ты ли это, Джей? «Вместе»! – негодующе тряхнула головой Мэл. – Еще скажи «дружно»! Может, нам начать хором песенки петь, а потом сплести себе веночки из колючек и строем двинуться в Аурадон, раз такое дело? А что?

– Пойдем, Мэл, – сдерживая улыбку, сказал Карлос. Он знал, что Мэл досталось, пожалуй, больше, чем любому из них. Проживи-ка столько лет под одной крышей с таким милым-добрым-ласковым человеком, как Малефисента!

– А у вас есть предложения получше моего? – спросил Джей.

– Если хочешь получить руку девушки, ты должен прежде ее попросить, – подначила Иви, протягивая руку Джею и шевеля в воздухе пальцами.

– Ладно, прошу, – озадаченно моргнул Джей. – Так бы сразу и сказала.

– Не беспокойся, Джей. Ты, конечно, классный парень, но, прости, воры не в моем вкусе.

– А я и не беспокоюсь, – спокойно ответил Джей и крепко сжал ладонь Иви. – Если меня что и волнует, так это только грязевая ванна, которую пришлось сегодня принять.

– С точки зрения физики твое предложение имеет смысл. Если хочешь, можем поговорить с тобой о втором и третьем законе Ньютона, – вставил Карлос, которому хотелось подбодрить всех. – Ну, сам знаешь, инерция, масса, сила и все такое.

– Вот дает, профессор, – покачал головой Джей, протягивая руку Мэл.

Карлос тем временем наблюдал за Джеем, а сам пытался понять, флиртуют Джей и Иви или нет, и если флиртуют, то не поэтому ли так бесится Мэл? Нет, наверное, не поэтому. Мэл и Джей всегда были как брат с сестрой. А Джей и Иви тоже не флиртуют всерьез, а просто хотят тем самым скрыть, насколько они испуганы. Да и сам Джей чуть раньше говорил ему, что хотя Иви действительно клевая девчонка, но относится он к ней так же, как к Мэл, а это значит, что никак он к ней не относится. Карлос подумал, что если бы эти девушки стали его сестрами, то Мэл была бы бешеной и сварливой ведьмой, а Иви послушной и тихой красавицей. А если бы еще и Джей стал его братом, то это был бы братец, который либо дразнится, либо щиплется, либо крадет твои вещи.

И чем дольше думал об этом Карлос, тем отчетливее он понимал, как неплохо, в принципе, когда ты единственный ребенок в семье.

– Пойдем, Мэл. Давай руку. Слышала, даже Ньютон говорит то же самое, – сказал Джей и пошевелил в воздухе пальцами. Мэл вздохнула и после крохотной заминки взяла-таки Джея за руку. Потом она протянула свою вторую руку Карлосу, который вцепился в нее так крепко, словно не рука это была, а спасательный круг. Что поделаешь, свои физические возможности Карлос знал лучше любого из них.

Вот так, довольно неуклюже и медленно, подтаскивая и подталкивая друг друга, наша четверка продолжила свой путь по крутой и скользкой тропе. Ладони у них у всех были потные, ноги по колено в грязи и задубевшие от холода, а… А впрочем, вы все и сами знаете, если бродили когда-нибудь по лужам под ледяным дождем.

Долго ли, коротко ли шли они, но вот тропинка вновь круто завернула, а низко нависшая дождевая туча будто разбежалась в стороны, и перед нашими путешественниками появился вынырнувший из этой тучи мост. Длинный, узкий, каменный, наполовину скрытый туманом, он нависал над широкой бездонной пропастью, вырастая прямо из тропы.

– Прелестно, – поежилась Иви. – Первосортный кошмар и ужас.

– Нет, это всего лишь мост, – сказал Карлос, поднимая вверх свою черную коробочку. – Но перейти через него нам придется. Смотрите, – огонек на панели прибора мигал так ярко и так быстро, что Карлос даже слегка прикрыл его ладонью, чтобы в глазах не рябило.

– Ясен пень, перейдем, – сказал Джей.

– Это не просто мост, – загробным тоном произнесла Мэл, глядя на серую полосу повисшего над бездной камня. – Это ее мост. Мост Малефисенты. И он зовет меня. Я должна его перейти. Мост хочет, чтобы я перешла по нему на другую сторону.

– Черт с ним, с мостом, меня не он волнует, – указал Карлос, вглядываясь в даль. – Смотрите!

За мостом, за пеленой тумана на вершине каменной скалы поднимался к небу черный замок. Пройти к нему можно было только через мост, со всех других сторон замок окружали отвесные каменные обрывы.

А сам замок выглядел так, словно очень не хотел никого подпускать к себе. Наверняка тут крылся какой-то подвох!

– Это она, – тяжело выдохнула Мэл. – Запретная крепость.

Самое мрачное место на их мрачном острове, старое логово Малефисенты, ее родовое гнездо.

– Отпад, – сказал Джей. – Чумовая избушка.

Иви рассматривала замок, стоя за спиной Джея и все еще дрожа.

– А я-то всегда думала, что это наш замок самый неуютный, холодный… И сквозняки…

– Мне просто не верится, что мы в самом деле его нашли, – произнес Карлос, переводя взгляд со своей коробочки на замок. – А еще не могу поверить, что он все это время находился так близко от острова.

Глаза у Мэл потемнели, по ним, как и по ее лицу, ничего невозможно было прочитать. «Она выглядит совершенно потрясенной», – подумал Карлос.

– Я считаю, все дело в постоянном дожде и тумане, – сказал он вслух. – Запретный замок прячет себя за ними как за крепостными стенами.

Карлос повертел головой по сторонам, с важным видом понюхал воздух и добавил:

– Ну, конечно, так и есть. Защитный механизм, встроенный непосредственно в атмосферу.

– Уверена, что моя мать придумала это для того, чтобы не подпустить к своему дому тех, кого она не хочет видеть, а это значит…

Она не договорила, это сделал за нее Джей:

– Другими словами, чтобы никого не видеть.

Карлос все никак не мог оторвать глаз от черного замка на вершине скалы. Неудивительно, что все обитатели Острова Потерянных советуют держаться от него подальше. Замок казался олицетворением зла, мрака и леденящего ужаса.

Олицетворением Тьмы, повелительницей которой была Малефисента.

Замок был не просто зловещим, он напоминал аккумулятор, до краев налитый злобой.

И тут Карлос неожиданно почувствовал то самое «притяжение магнита», которое пыталась описать Мэл. Эта сила тянула свои вязкие нити из дождевых струй, из воздуха, из камней у него под ногами. Даже если оставить в стороне дырку в куполе, это место до сих пор сохранило накопленную за долгое время несметную магическую энергию.

– Чувствуете? – поднял вверх свою дрожащую руку Карлос.

– Да, – кивнула Иви, поднимая лежащий в грязи камень. Он задрожал в ее пальцах, как трещотка на хвосте гремучей змеи. – Судьба! – драматично воскликнула она.

Джей указал рукой на молнию, сверкнувшую в воздухе над черными башнями замка.

– Я тоже чувствую, – сказал он. – По-моему, пора.

Мэл не сказала ни слова, лишь молча, не отрываясь, смотрела на замок.

– Теперь внимание, – заговорил Карлос. – Главное – не торопиться. Мы всё должны делать правильно, иначе…

Фразу он не закончил, лишь пожал плечами. Да и к чему ее было заканчивать, и так все ясно.

Карлос поймал взгляд Мэл и понял, что она думает точно так же.

– Смотрите, – сказал Джей, отводя в сторону разросшиеся стебли плюща, закрывавшие, словно занавес, ведущие на мост ступени. Он рывком оборвал их и отшвырнул в сторону.

– Что это за чудища? – скривилась Иви. – Нет уж, спасибо. Я, пожалуй, лучше здесь постою, на этой стороне.

После того как Джей оборвал стебли, стала видна внутренняя часть моста, пролет, по бокам которого стояли старинные каменные горгульи. Эти крылатые монстры с чудовищными головами внимательно, сверху вниз, смотрели на подростков со своих постаментов.

– Очаровашки, – хмыкнул Джей.

Карлос рассматривал горгулий молча, внимательно, он, как и Мэл, чувствовал зловещую руку ее матери в каждой окружающей их детали. Горгульи презрительно, глумливо улыбались своими кривыми ртами, скалили заостренные, как кинжалы, зубы – точно так же часто улыбалась и сама Малефисента.

Мэл смотрела на горгулий, застыв на месте.

Только сейчас Карлос понял, что Мэл парализована страхом.

– Мэл? – позвал он.

Она не ответила.

«В одиночку ей с этим не справиться», – подумал Карлос. Впрочем, в одиночку через мост не рискнул бы перейти никто из них.

«Если переходить мост, то только всем вместе. Это точно так же, как тащить друг друга по скользкой грязи, – подумал Карлос. – Нормальные законы физики, если вдуматься. Все по науке».

А потом Карлосу уже расхотелось думать «по-научному», потому что сердце у него пустилось вскачь и загрохотало так сильно, что его, наверное, могли слышать все вокруг. Чтобы успокоиться, он прибег к испытанному средству – начал повторять в уме Периодическую таблицу элементов. Атомный вес, количество электронов, группы, периоды, валентность – все это удивительным образом снимало любой его стресс.

Чем дальше Карлос углублялся в таблицу Менделеева, тем легче ему становилось переставлять ноги.

Вот так он понемногу двигался вперед.

И подошел к первой ступени, ведущей на покатый мост. Но как только Карлос поднялся на эту ступеньку, горгульи ожили, захлопали каменными крыльями.

– Ни фига себе! – воскликнул Джей.

– Нет-нет, – испуганно ахнула Иви. – Только не это. Жуть!

– Как такое может быть? – спросил Джей. – На острове же нет магии или я что-то перепутал?

– Магии нет, но есть дырка в куполе, – ответил Карлос. – Сквозь нее просочилась магическая энергия, которая оживила замок и его окрестности. Что-то вроде химической реакции.

Пожалуй, это было не так уж далеко от истины. Дырка – катализатор – реакция, и в результате не только Диабло ожил, но и все здесь проснулось.

Карлос поднялся на следующую ступеньку, затем на следующую и оказался на прямой каменной ленте самого моста. Мэл, Иви и Джей приблизились к Карлосу сзади.

Горгульи низко, гортанно заклекотали, задвигались, и мост зашатался под их тяжелыми шагами. Глаза адских созданий загорелись зеленым огнем, сначала подсветили окружавший горгулий серый туман, а затем и выхватили, словно прожекторами, из мрака четверых незваных пришельцев.

Горгульи разогнули свои сгорбленные спины и сразу сделались почти вдвое выше прежнего.

«Иви права, это жуть», – подумал Карлос. Горгульи действительно оказались жуткими уродливыми тварями с торчащими зубами и раздвоенными языками. Карлос не мог отвести взгляд от нависающих над ним перекошенных лиц.

– Горгульи – это, должно быть, долетевшее от былых магических лет эхо, – сказал он. – Вероятно, перед нами проявление той же самой силы, которая оживила Диабло.

– Та же сила? – переспросила Мэл. Она выглядела зачарованной. – Ты имеешь в виду магическую силу моей матери?

– Или разновидность электромагнитных волн, – ответил Карлос, припоминая уроки Тайн Науки. – Я затрудняюсь объяснить различие между ними.

Джей сглотнул, когда горгульи вдруг наклонились вниз, словно готовясь в любой момент броситься на Карлоса.

– По-моему, сейчас вообще никакие различия роли не играют. Уцелеть бы.

– Стой, кто идет, – гулко прогудела горгулья, стоявшая справа от Карлоса.

– Прохода нет, – сказала та, что стояла слева.

– Да что вы говорите? – Карлос отступил на шаг назад, и все остальные сделали то же самое. Затем все четверо нервно переглянулись, явно не зная, что им делать дальше. Они не ожидали встретиться с горгульями, не были готовы к бою. Задача, которую они перед собой поставили, оказалась труднее, чем они представляли. А может быть, и вовсе невыполнимой.

Но это, впрочем, не имело никакого значения. Даже Карлос, и тот знал, что пути назад нет.

– Проваливайте, уродины! – крикнула Мэл из-за спины Карлоса. – Или я вам!..

Горгульи зарокотали, загримасничали, угрожающе захлопали каменными крыльями.

– Какие будут предложения? – нервно обернулся через плечо Карлос. – Оружия у нас нет, магией мы не владеем. Чем будем сражаться? Обратите внимание на то, что наши противники сделаны из камня.

– Какой-то выход должен быть все равно, – сказала Мэл. – Мы должны пройти! – Она вновь перешла на крик и угрозы: – Эй вы, каменные курицы, пропустите нас!

– Ох, не думаю я, что так мы чего-то добьемся, – вздохнула Иви.

Горгульи смотрели на подростков горящими глазами, скалили клыки, молотили воздух.

– Вы не сможете пройти, – в унисон объявили они, и в тот же миг густые серые облака, закрывавшие центральную часть моста, рассеялись и стало видно, что настила в этом месте нет, а есть пустота, сквозь которую проглядывает бездонная пропасть.

Мост был сломан, пройти по нему не представлялось возможным.

– Грандиозно, – выругался Джей. – Спектакль окончен. Отлично. Ну и плевать. Все, можно расходиться?

Остальные стояли молча.

Карлос был вынужден согласиться, что Джей, по всей видимости, прав.

До замка им не добраться. Они проделали весь свой трудный путь впустую. Даже если им удастся миновать горгулий, то по мосту они не пройдут по той простой причине, что моста просто нет. Полная безнадега. Их путешествие закончилось, едва успев по-настоящему начаться.

Карлос отступил еще на шаг назад и неожиданно заметил надпись, вырезанную на камне, лежавшем у подножия моста. Он присел на корточки, чтобы прочитать.

– Что это? – спросила Мэл, опускаясь на колени рядом с Карлосом.

Он стер с камня грязь и мох, и показалась выбитая на нем надпись:

«Непрошеный гость, желающий пересечь мост, должен заработать это право».

– Шикарно. Это что, инструкция? – оглянулась на остальных своих спутников Мэл. – И как же прикажете ее понимать? У кого мы должны получить это право на проход?

Иви посмотрела еще раз на горгулий, на сломанный мост, покачала головой и ответила:

– Я не знаю, Мэл. Не понимаю, как мы можем заработать это право.

– И по сути мы и есть непрошеные гости, – добавил Джей.

– По-моему, нам нужно уходить, – хмуро сказала Иви. – Возможно, мост разрушился сам по себе, много лет назад, и теперь никому нет в Запретную крепость ни входа, ни выхода.

– Нет. В этих словах должен быть какой-то смысл. Но какой? Что это – загадка или предупреждение? – спросила Мэл. Она еще раз посмотрела на полуразрушенный мост и, расталкивая остальных, подошла к его краю. Мэл была полна решимости выяснить все до конца.

– Что ты делаешь? – взвыл Карлос. – Мэл, погоди! Подумай сначала!

Но она не могла ни думать, ни ждать, ни остановиться.

Карлос отступил еще на шаг назад, Джей и Иви встали по бокам рядом с ним.

– Сходите за ней, – сказал Карлос. – Оттащите ее от дыры, пока она не свалилась вниз. Она чокнулась.

Джей кивнул и поспешил следом за Мэл.

– Печально, – вздохнула Иви. – Столько прошли, и…

– Согласен, – пробормотал в ответ Карлос. – Но половина моста, как ни крути, это, в общем-то, совсем не мост.

Он положил свой аппарат на землю и выключил, чтобы не слышать больше назойливого писка. Издаваемый коробочкой писк показывал, насколько близко они подобрались к источнику неведомой силы, и от этого казался особенно противным.

Как только Карлос выключил коробочку, свет в глазах горгулий погас, из зеленых и светящихся они вновь стали черными и каменными. Мертвыми.

– Постой, – сказала Иви. – Ты же только что…

Удивлению Карлос не было предела.

– Выключил горгулий? Похоже, что так. – И он крикнул Мэл, которая стояла сейчас вместе с Джеем всего в нескольких шагах от зияющего провала: – Горгульи – это всего лишь что-то вроде больших дверных колокольчиков, Мэл. Когда мы пытаемся перейти через мост, они включаются. Отходим – выключаются.

– Другими словами, еще одно защитное устройство? – спросила Иви. Судя по выражению лица Иви, слова Карлоса ее не убедили.

– Возможно, – ответил Карлос, внимательно разглядывая мост. – Все возможно в этом мире. Во всяком случае, именно так мне начинает казаться.

Вернулась Мэл.

– А может быть, это просто тест. Смотрите, – сказала она, приближаясь к горгульям. Глаза у них опять загорелись. – Задавайте мне свои вопросы! – крикнула она охранникам моста. – Дайте нам заработать право прохода через мост.

Но горгульи ей не ответили.

– Может, ты не то спросила? – предположила Иви.

– А может, это просто пустая трата времени? – вздохнул Джей.

– Нет, погодите, – сказала Мэл, умоляюще взглянув на них. – Это замок моей матери, так? Так. Раз мы нашли его, должен найтись и способ попасть внутрь. Взгляните еще раз на надпись на камне. Это точно должен быть какой-то тест.

– Карлос сказал, что горгульи – это что-то вроде дверных колокольчиков, – заговорил Джей. – А что, если это не так? А что, если они – это что-то вроде охранной сигнализации? Для того чтобы ее отключить, нужно подобрать код. То есть я хотел сказать, что сам поступил бы именно так, если бы хотел пролезть внутрь.

«Да это и ежу понятно», – подумал Карлос.

– Так какой у вас код? – заорала Мэл, поворачиваясь к горгульям. – Быстро сказали его мне, тупые создания!

Мэл выпрямилась в полный рост и говорила сейчас тоном, который был хорошо известен Карлосу. Даже слишком хорошо. Таким тоном с ним разговаривала Круэлла, а Малефисента точно так же кричала с балкона на своих подданных. А вообще, картина была впечатляющей. Он еще никогда не видел, чтобы Мэл была так похожа на свою мать, как сейчас.

Мэл не просила горгулий и даже не спрашивала, она приказывала им.

– Это замок моей матери, а вы ее слуги. Вы будете делать то, что я скажу. Живо задавайте ваши дурацкие загадки и пропустите нас! – распорядилась она, впервые в жизни чувствуя себя действительно как дома.

Поскольку именно так оно и было.

Бежали секунды.

На заднем плане клубился туман, где-то каркали вороны, в окнах далекого замка загорелся и начал пульсировать зеленый свет.

– Карлосссс, – вдруг зловеще прошипели горгульи, причем снова в унисон. – Подойди к наааам.

Услышав свое имя, Карлос шагнул вперед, на его лице был написан благоговейный ужас.

– Почему я?

– Может, потому, что ты первым коснулся ступеней? Поэтому охранная система настроилась на твою волну, – предположил Джей, почесывая в затылке. – Впрочем, это хорошо, что они тебя выбрали, а не меня.

– Пора подбирать код доступа, – кивнула Мэл. – Давай, Карлос, не подведи.

Тут горгульи зашипели вновь.

– Карлосссс. Первый вопросссс…

Карлос сделал глубокий вдох. «Как на уроке», – подумал он. Карлосу, как мы знаем, нравилось учиться в школе. Он любил отвечать на вопросы, которые имеют ответ. Сейчас ему зададут очередной вопрос, и нужно будет просто на него ответить.

– Пятно туши на снегу, красное, сырое и мягкое. Черное и влажное, теплое и быстрое. Любимое и потерянное. Кто я?

Едва горгульи закончили говорить, как мост зашатался, затрясся под ногами подростков.

– Карлос! – крикнула Иви, пошатываясь из стороны в сторону, чтобы удержать равновесие.

– Что? – беспокойно провел ладонью по своим волосам Карлос, у которого в мозгу с бешеной скоростью уже закрутились шестеренки.

«Тушь – это черное. Снег – белое. А что тогда красное, сырое и мягкое? Кусок мяса? При чем тут сырое мясо? Нет, с ходу эту загадку нам по-любому не разгадать. И какое отношение имеет эта загадка лично ко мне?»

– Отвечай! – гаркнула Мэл. Глаза горгулий вновь начали темнеть и гаснуть.

– Это… – начал Карлос, и запнулся. Его вдруг осенило.

Черное. Белое. Пятна. Красное. Любимое, потерянное.

– Щенки. Щенки моей матери, далматинцы. Все девяносто девять. Все любимые и все потерянные моей матерью. – Он поднял голову и прямо в каменные лица горгулий добавил: – Хотя насчет любви я бы мог поспорить.

Молчание.

– Вам что, имена щенков назвать? Пожалуйста, я их всех помню, до единого. – Карлос набрал в грудь побольше воздуха и зачастил, как из пулемета: – Понго, Пердита, Пэтч, Лаки, Роли-Поли, Фрекклз, Пеппер…

К тому времени, когда он закончил, вокруг моста вновь сгустился туман. Карлос тяжело вздохнул.

Ничего не получилось.

– Постой! – сказала Мэл, указывая на пятно в том месте, где клубился туман. – Там что-то происходит.

Серый туман расступился, и показалась новая секция моста, которой еще секунду назад не существовало.

Горгульи освободили дорогу, и все четверо путешественников побежали к новому, удлинившемуся краю моста. Там они остановились и приготовились выслушать следующий вопрос.

– Давайте загадку! – потребовала Мэл, и в этот момент над мостом пролетел яростный порыв ледяного ветра.

Карлос начал подозревать, что этот мост способен избавляться от непрошеных гостей не только с помощью горгулий. Карлос сглотнул и приготовился.

Им нужно поторапливаться.

Точнее, ему.

– Карлосссс. Сссследующий вопросссс.

Он кивнул.

– Подобно розе в метель, она цветет, словно рана. Красный мазок. Ее поцелуй смертелен, – прошипели в унисон горгульи, поворачивая к подросткам свои ужасные лица, поднимая вверх жуткие когти. Горгульи махали хвостами, облизывали раздвоенными языками заостренные зубы. Было такое ощущение, что они вот-вот бросятся на непрошеных гостей.

И мост снова зашатался под их ногами.

– Ее поцелуй смертелен, – эхом повторил Карлос. – Это, должно быть, о моей матери. Такой ответ на этот вопрос? Круэлла Де Виль?

Мост зашатался еще сильнее.

«Неправильный ответ», – понял Карлос.

– Но вопрос действительно о твоей матери, – внезапно осенило Иви. – Роза в метель, она цветет как рана… Ее поцелуй… Да это же о цвете губной помады, которой она пользуется! Красный цвет – это же визитная карточка Круэллы!

– Да? – Карлос был огорошен.

– Красный мазок – понял? Этот означает, что она что-то наносит на себя. Губная помада. Я догадалась! – воскликнула Иви. – Ответ: «Вишня в снегу»! Да-да-да. Самый модный цвет помады в нынешнем сезоне. Я хочу сказать, должно быть, самый модный – судя по мусору, который привозят на баржах из Аурадона.

– Откуда только ты все это знаешь? – удивленно выкатила свои глаза Мэл.

Вновь налетел резкий порыв ветра, и четверо подростков тесно встали плечом к плечу, чтобы вместе противостоять шквалу.

Иви тихо выругалась себе под нос и сказала:

– Что, это не «Вишня в снегу»? Готова была поклясться, что «Вишня». Красный цвет с розовым отливом. Хотя нет, погодите, погодите, у «Вишни в снегу» не розовый отлив, а темнее. Краснее, если быть точной. «Настоящий красный» – как же его еще называют в модных журналах? «Иней и Огонь»? Нет – «Лед и Пламя»! Есть, вот оно! Помада Круэллы называется «Лед и Пламя»!

Горгульи медлили, глаза у них горели. Туман вначале сгустился, затем рассеялся, и стала видна новая секция моста.

Еще один правильный ответ, и мост станет целым.

– Задавайте последнюю загадку! – приказала Мэл горгульям.

Горгульи коварно скривили рты и зашептали:

– Карлосссс. Посссследний вопросссс.

Он кивнул.

Мэл ободряюще взглянула на него.

Ну, еще один, последний разок…

– У нее темное сердце, черное, как ночное небо. Назовите нам ее единственную настоящую любовь на свете.

Разумеется, и эту загадку чудовища прошипели в унисон, а затем направились к нашим путешественникам, сверкая зубами, шевеля когтями, хлопая крыльями. Если Карлос даст неправильный ответ, горгульи разорвут всех четверых в один миг, в этом не было никаких сомнений.

Карлос отлично понимал, что от него зависит не только пройдут они через мост или нет. Уйдут ли они отсюда живыми, вот как стоит вопрос!

– Темное сердце – они, должно быть, имеют в виду Малефисенту, верно? – спросил он, повернувшись к Мэл. – Хотя то же самое можно сказать о каждой из наших матерей.

– У моей матери нет настоящей любви. Она не любит ничего и никого! Даже меня! – с хорошо понятной Карлосу болью воскликнула Мэл.

– На меня можешь не пялиться, у меня вообще нет матери, – сказал Джей.

– Красота! – выкрикнула Иви. – Это моя… Я знаю… Это, конечно, клише…

Но горгульи не заинтересовались ничем из того, что было сказано. Они подступили ближе, раздвигая туман телами, разрезая воздух хвостами.

– Назовите ее единственную настоящую любовь! – требовали они, переводя свои горящие зеленым светом глаза с Иви на Карлоса, с Мэл на Джея.

– Мой отец? – рискнула заикнуться Мэл.

Карлос отрицательно покачал головой. Если Малефисента такая же, как Круэлла, она люто ненавидит отца Мэл. Круэлла вообще запретила Карлосу спрашивать о своем отце, хотя ему очень хотелось узнать про него как можно больше. Но Круэлла решила, что Карлос целиком принадлежит ей, и только ей. Малефисента наверняка думает точно так же про Мэл.

А горгульи были все ближе. Теперь Карлос видел, что они еще выше, чем казались ему раньше, метра два с половиной, а то и все три. Огромные тяжелые твари. Мост дрожал от каждого их шага.

Карлос подумал, что успокоиться сейчас ему не поможет даже Периодическая таблица Менделеева.

– Назовите ее единственную настоящую любовь! – вновь потребовали горгульи, расправляя свои массивные крылья. Когда они хлопнули ими, вокруг моста заклубился туман.

– Глаз Дракона? – предложила Мэл. – Об этом посохе моя мать печется больше всего на свете.

– Нет, быть прекрасней всех на свете! – крикнула Иви. – Ей, потом мне. Именно в таком порядке.

– Я пас, – пожал плечами Джей. – Ответ уж точно не «Джафар, любитель и владыка Пижам».

Вначале Карлосу показалось, что горгульи затрясли своими головами, но потом он понял, что это так сильно шатается мост.

Все дрожало, тряслось, горгульи с трудом держались на своих лапах и начали выбивать чечетку зубами. Иви потеряла равновесие, поскользнулась и едва не махнула через перила моста, хорошо, что Карлос успел вовремя ее подхватить. Джей схватился за выкрошившийся каменный столб, протянул Карлосу руку, и они втроем образовали надежную цепь.

– Давайте решайте уже что-нибудь! – прокричал Джей. – Не могу вас дольше держать.

Иви кричала, перевесившись с моста, Карлос вцепился в одну из ее голубых перчаток, из которой Иви постепенно, палец за пальцем, выскальзывала.

– Думай, Мэл! Что любит Малефисента? – заорал Карлос. – Должна же она любить хоть что-нибудь?

– Назовите ее единственную настоящую любовь. Отвечайте или будете сброшены во тьму, – как испорченные автоматы, повторяли горгульи.

– Диабло? – воскликнула Мэл. – Может быть, это Диабло?

В ответ мост вспучился под ее ногами, Мэл заскользила в пропасть и лишь чудом успела ухватиться в последний момент за Джея, который держал теперь на себе всю их команду. И весь замок теперь тоже трясся. С его крепостных стен летели вниз камни, раскачивались, грозя упасть вслед за ними, башни. Сам мост опасно накренился.

– Постойте! – крикнул Джей. – Они же не про Малефисенту толкуют с нами! Они по-прежнему перетирают Круэллу! Карлос, ну-ка живо вспомни единственную настоящую любовь твоей матери!

А Карлос от испуга даже думать не мог. Он и двух слов сейчас связать не сумел бы. А от того, что Карлос на самом деле знал ответ на вопрос горгулий, он еще больше трясся и волновался.

Может быть, именно потому Карлос так долго тянул на этот раз с ответом, что ему невыносимо было произнести его вслух.

В голове у Карлоса эхом отдавался, бесконечно повторяясь, голос Джея: «Карлос! Вспомни единственную настоящую любовь своей матери!»

Он должен это произнести.

Это давно ему известно.

Да, иногда, как сегодня днем, например, он надеялся, что она имеет в виду его, но на самом деле знал, что это не так.

Потому что она никогда не имела в виду его.

Никогда. Ни разу.

Карлос открыл глаза. Он должен сказать это, причем прямо сейчас.

– Ее меха! – закричал он. – Меха – вот ее единственная настоящая любовь!

Она твердила это постоянно. И сегодня сказала то же самое, причем перед всеми.

– Моя мать заботится только о своем дурацком шубохранилище и о том, что в нем находится. Но вы, ребята, и так уже знаете об этом.

Это была правда, и как всякая правда, она обладала огромной силой.

В мгновение ока все четверо ребят уже стояли на противоположном конце моста, и все вокруг снова было в прежнем порядке. Ничто не шаталось, не кренилось, никто никуда не падал, ветер стих, а горгульи вновь превратились в камень.

Хотя Карлос готов был поклясться, что одна из каменных статуй все же подмигнула ему на прощанье.

Теперь они были в безопасности.

– Отличная работа, – тяжело дыша, произнесла Мэл. – Хорошо, а куда нам теперь?

Карлос, покачиваясь на ослабевших ногах, взглянул на снова включившуюся коробочку и сказал, указывая направление кивком головы:

– Туда.

Глава 23

Ну и чудеса!

Свое название Запретная крепость заслужила по праву. Когда четверо наших путешественников протиснулись наконец сквозь массивные дубовые двери, оказалось, что внутри замка царит такая же темнота, как и снаружи. Даже неизвестно еще, где темней. Короче говоря, в замке было очень темно, и чем дальше в глубь него забирались Джей, Карлос, Иви и Мэл, тем тревожнее становился их нервный шепот, эхом отражавшийся от стен пустынных, призрачных залов.

Джей очень жалел, что не надел на себя чего-нибудь потеплее своей кожаной безрукавки. У Мэл посинели от холода губы, у Карлоса, когда он говорил, вырывались изо рта облачка пара, а пальцы Иви превратились в настоящие ледышки (Джей знал это, потому что раз или два брал их в свою ладонь – исключительно для того, чтобы согреть, разумеется).

Здесь было холодней, чем внутри Дрэгон-Холла, и не было надежды, что станет хоть чуточку теплее. Здесь не было ни уложенных в камины бревен, ни термостатов, которые можно было бы включить.

– Такова жизнь в современных замках, – вздохнула Иви. – Барахолка в одном, холодная тюрьма в другом.

Мэл согласно кивнула. Джей подумал про себя, что в лавке Джафара намного уютнее, чем здесь, но от высказываний вслух воздержался.

В каждом коридоре прямо над полом стелился густой туман.

– Это, должно быть, магия, – заметила Мэл. – Обычный туман так себя не ведет.

– Похоже, отраженная энергия здесь становится сильнее, – кивнул Карлос. – Думаю, что сейчас мы подобрались к ее источнику как никогда близко.

Пока он говорил, мимо них пролетел порыв ледяного ветра, засвистел в расколотых цветных стеклах окон высоко над головами путешественников. Каждый их шаг эхом отдавался от стен.

Даже неугомонный воришка Джей был слишком испуган, чтобы попытаться стащить что-нибудь, и не давал воли рукам.

Разумеется, после того, как они найдут посох, он еще отыграется. Это Джей прекрасно знал и нимало этому не смущался. Неважно, что им на пути сюда пришлось столько всякого пережить вместе, свое он все равно возьмет.

«У злодеев не бывает друзей, почему же они должны быть у их детей? – думал он. – Даже когда ты в шаге от того, чтобы их завести».

Ни один из них не пришел сюда потому, что хотел искренне помочь Мэл, или потому, что считал себя ее другом. Джей знал, что он должен сделать, и он это сделает.

А пока… Пока он держал руки в карманах. Он не хотел иметь неприятностей с этим проклятым местом.

– Что это? – спросил Джей. Сквозь битые стекла светили зеленые огни, но он не мог понять, откуда они взялись.

– Это то, что мы все время ищем, – ответил Карлос. – Та самая электромагнитная энергия. Она буквально взбесилась. – Он указал кивком головы на светящиеся индикаторы своей коробочки. – Эта крепость совершенно очевидно подвергается воздействию какого-то излучения остаточного заряда…

– Волшебства, ты имеешь в виду?

– Пожалуй, что так, – пожал плечами Карлос.

– Значит, даже спустя столько лет это место продолжает излучать свой собственный свет? – удивилась Иви.

– Отпад, – прокомментировал Джей.

– Другими словами, мы подошли совсем близко к Глазу Дракона, – прервала их ученую беседу Мэл.

– Угу, – буркнул Джей. Как и все в их группе, и все на острове, и все жители королевства, он знал, что зловещий зеленый свет сопутствует только одной, самой ужасной в мире злодейке.

Даже если он, возможно, напоминает при этом Мэл о ее родном доме.

Коридоры сменялись новыми коридорами, пока путешественники не вошли в темный холл, стены которого были увешаны пыльными картинами в рамах, с которых свисала густая паутина.

– Это портретная галерея, – пояснила Иви, пытаясь рассмотреть картины в окружающем полумраке. – В каждом замке есть такая гале…

– Мэл, прекрати… – крикнул Джей, оглянувшись и отскакивая в сторону.

Мэл протянула руку, постучала его по плечу.

Она стояла не позади Джея, а прямо перед ним.

– Алло! Я здесь, впереди тебя.

– Уф, гоблины горбатые! А я принял за тебя вон тот портрет, – указал рукой Джей.

– Это не я. Это моя мать, – со вздохом ответила Мэл.

– До чего ж вы с ней похожи, как две капли воды, – удивился Джей.

– Да, будто сестры-близнецы, – согласилась Иви.

– Это, друзья мои, называется генетикой, – улыбнулся Карлос.

– Гине… Спасибо. Я похожа на свою мать? Это как раз то, что хочет услышать каждая девушка, – ответила Мэл. Джей знал, что это не совсем так. Больше всего Мэл хотела просто быть такой же, как ее мать.

В точности такой же.

Плохой до мозга костей и такой же всесильной.

– Ну, что дальше? – спросила Мэл, явно желая сменить тему разговора.

Джей оглянулся по сторонам. Перед ними открывались четыре коридора, ведущие в разные части замка.

Из каждого коридора доносился запах тлена, и Джей готов был даже поклясться, что слышал долетевший издалека стон. Но нет, он знал, что это лишь ветер свистит, пролетая по извилистым проходам. Джей выудил из кармана коробок и зажег спичку, быстро бормоча себе под нос «ини-мини-мани-му».

– Очень научный подход к решению проблемы, – заметил Карлос, закатывая глаза.

– У тебя своя метода, у меня своя. Нам туда, – сказал Джей, указывая на коридор, который начинался прямо перед ними. Словно в ответ на его слова именно из этого коридора налетел порыв ветра и принес с собой запах гнили, а может, мертвечины.

И спичку, разумеется, тоже задул.

Иви зажала пальцами нос, то же самое сделала Мэл.

– Ты уверен, что нам нужно именно туда? – спросила она.

– Хм, конечно, нет. Почему я и сыграл в «ини-мини-мани-му»! Любой коридор не лучше и не хуже других, – хмыкнул Джей и направился в коридор, не дожидаясь остальных. Первое правило для тех, кто вламывается в незнакомый замок: никогда не позволяй ему морочить тебе голову. Действуй так, будто совершенно точно знаешь, что ты делаешь.

А Джей нутром чувствовал, что эта крепость играет с ними, предлагает им различные пути, хотя какой из них ни выбирай, все они приведут тебя в одно и то же место. Пора брать инициативу в свои руки.

– Нет, постой, ты же не знаешь, куда идешь. Карлос, проверь свою коробку-компас, – распорядилась Мэл.

Карлос поднес коробочку ко входу в коридор. Она запищала.

– Возможно, Джей прав, – сказал он.

– Конечно, прав, – ответил Джей.

И они вошли вслед за Джеем в темный коридор.

Писк прибора Карлоса эхом отражался от каменных стен. Коридор вывел их на промозглую холодную лестничную клетку. Отсюда вниз, во тьму, спускалась лестница.

Воздух стал еще более холодным и сырым, в мертвой тишине вдруг раздался негромкий далекий звук – то ли какая-то трещотка, то ли кости трутся о камень, то ли скрипят, раскачиваясь на ветру, тяжелые цепи.

– Весело, однако, – вздохнула Иви.

– Подземная темница, – сказала Мэл. – А еще именно на этом месте произошла дуэль моей матери с принцем Филиппом.

Иви широко раскрыла глаза, охваченная благоговейным ужасом. Схватка Малефисенты с Филиппом была одной из самых знаменитых легенд во всем Аурадоне.

– И Малефисента собиралась заточить его здесь на целых сто лет, верно? Забавненько было бы.

– И она была в одном шаге от успеха, не так ли? – спросил Карлос, оглядываясь по сторонам.

– И победила бы, если бы не явились те три добренькие, назойливые, проклятые феи, – вздохнула Мэл. – И конец спектакля. Добро пожаловать на Остров Потерянных.

– Не знаю, как тебе, но мне кажется, что мы уже торчим здесь сотню лет. Давайте заканчивать с этим, – проговорил Джей.

Сейчас он был собран как никогда, потому что знал – начинается его работа.

Пора, пора за дело.

Джей нашел дверь темницы. Карлос просунул внутрь свой приборчик, прислушался, как тот пищит.

– Да, это здесь.

Он вместе со своей коробочкой пошел вперед, Джей, Мэл и Иви медленно двинулись следом, прижимаясь к стене. Перил на лестнице не было, а сами ступени покрывал густой черный мох.

Шаги путешественников глухим эхом отражались в темноте, ощущение было таким, что ты ступаешь по чему-то живому и влажному.

– Пожалуй, оказаться в грязевой речке было не так уж плохо, – заметила Иви.

– Это точно, – согласился Джей.

Мэл ничего не сказала, просто не могла. Она была в смятении. Ведь здесь даже от мха пахло, как от ее матери.

Чем глубже они спускались в темницу, тем толще становился слой мха на ступенях, в воздухе болталась густая паутина, напоминавшая сотканные пауками гобелены. Давным-давно сотканные и так же давно забытые. Теперь при каждом шаге приходилось разрывать эти полотна паутины, чтобы расчистить себе дальнейший путь. Все молчали, подавленные мрачной атмосферой этого места, в тишине раздавались лишь их приглушенные, чавкающие шаги.

– Здесь? – спросила Мэл, останавливаясь возле гнилой деревянной двери, косо повисшей на заржавевших петлях. Как только Мэл притронулась к ней, та немедленно развалилась. Посыпались гнилые щепки, зловеще зазвенели по каменному полу железные скобы, крепившие дверь к стене.

– Может, нам лучше ничего здесь не трогать, – сказал Карлос, пристально глядя на свой приборчик.

– Поздно, – закатила глаза Мэл.

– Да, пожалуй, поздно, – согласился Карлос.

Джей надеялся, что коробочка Карлоса не врет и ведет их куда нужно, к Глазу Дракона.

Он даже затруднялся представить, что сделает Мэл с бедным Карлосом, если коробочка не приведет их к посоху.

А сам Джей ждал, когда же начнется его работа.

Мэл кивнула, и Джей откинул в сторону то, что осталось от двери. Когда они заходили внутрь, Джей не смог не обратить внимания, что дверной проем напоминает рот – точнее, пасть, как у пантеры.

– Кто-нибудь из вас заметил… – начал Джей.

– Заткнись, – напряженным тоном перебила его Иви. Они все заметили зловещее сходство дверного проема с пастью зверя, что не предвещало ничего хорошего. Возможно, именно потому никто и не хотел разговаривать на эту тему. Все четверо медленно продвигались вперед. Там, куда они попали, было очень темно, сюда не проникал ни один лучик света, даже от того зеленого сияния в окнах. Джей вытянул вперед свою руку, надеясь нащупать стену или еще хоть что-нибудь.

– Джей, может быть, у тебя в кармане найдется фонарик или что-то типа того, пока мы не вляпались в какую-нибудь гадо… – начал Карлос, но опоздал.

Джей уже что-то задел в темноте рукой, и темноту наполнил приглушенный звон металла, шорох трущихся друг о друга камешков, потрескивание и дребезжание.

Затем внезапно вспыхнул ярчайший свет, заливший все уголки подземного зала. Глаза путешественников ослепил золотой блеск, и прежде чем кто-нибудь из них успел понять, что происходит, зал начал заполняться песком.

Песок сбил их с ног, дождем лился сверху, засыпал с головой.

Иви завизжала. Мэл заметалась. Карлос выронил прибор. Совершенно спокойным оставался только Джей.

Он уже понял, что это вовсе не темница, а пещера.

Пещера, наполненная песком и… сокровищами.

Широко открыв глаза, Джей смотрел на сверкающие в песке несметные сокровища. Вдали тускло блестели груды монет – целые золотые холмы, тянувшиеся насколько может охватить взор. А еще появились короны и диадемы, усыпанные алмазами скипетры и кубки, изумруды размером с кулак, сверкающие, как звезды, алмазы, тысячи золотых дублонов и серебряных монет. Были и более крупные вещи – обелиски и саркофаги, лампы и урны, головы фараонов, посохи с крыльями и золотые сфинксы.

«Королевская сокровищница, – подумал Джей. – Вот это да!»

Иви разгребла песок рукой и села. На голове у нее оказалась корона – наверное, случайно, но очень точно упавшая туда вместе с песком.

– Что это? Куда мы попали? – спросила Иви.

– Могу поклясться, что это не часть замка моей матери, – хмуро ответила Мэл, сплевывая забившийся в рот песок и сдувая упавшую ей на глаза лиловую челку. Она стояла, отряхивая песок со своей кожаной куртки. – Еще какая-то ерунда из той дырки в куполе просочилась, что ли? – спросила она.

– Наверное, – кивнул Карлос. – Другого объяснения этому просто нет.

Мэл огляделась и нервно спросила:

– Погоди минутку, а где же посох? Он ведь должен быть здесь, верно? Эй, кто-нибудь его видел?

Карлос снял упавшее ему на голову золотое ведерко и поднял свой приборчик, который лежал на краю какой-то штуковины, напоминавшей древний золотой саркофаг. Сдул с коробочки песок.

– Он работает, но я ничего не понимаю. Нет сигнала. Наверное, потерял волну или что-то типа того.

– Так найди эту чертову волну! – рявкнула Мэл.

– Стараюсь, стараюсь… Секундочку… Ты даже не представляешь, что может натворить песок, если он попадет на материнскую плату…

А Джей тем временем набивал себе карманы, стараясь набрать столько золота, сколько сможет унести.

Сбылась его мечта… Сокровища, сокровища… Рай земной… Самый большой куш в его жизни, и в жизни его отца тоже!

Это же была… Это была…

И Джея озарило. Теперь он точно знал, где они оказались.

– Пещера Чудес! – крикнул он.

– Что-что? – переспросила Мэл.

– Это место – Пещера Чудес. Здесь мой отец нашел свою волшебную лампу.

– А я всегда считал, что это Аладдин нашел лампу, – сказал Карлос.

– Да, но кто его послал сюда? – спросил Джей и торжествующе улыбнулся. – Если бы не Джафар, Аладдин никогда бы ее не нашел. Поэтому это всегда была лампа моего отца. Только об этом почему-то никто не вспоминает, – раздраженно добавил он. – И мой отец говорил, что, по его предположениям, в тумане может скрываться много неожиданного. Он знал, знал, знал, и это все-все-все тоже его.

– Отлично. Пещера Чудес. Или, скорее, Песочный Подвал, – сказала Мэл. – Черт с ней. Гораздо интереснее было бы знать, как мы отсюда выберемся.

– Никак, – ответил низкий голос.

– Что ты сказал, не поняла? – переспросила Мэл.

– Я ничего не говорил, – ответил Джей, который сейчас наматывал себе на шею бесчисленные золотые цепочки и нацеплял на руку усыпанные алмазами браслеты.

– Кто же это тогда был? – нервно спросила Иви.

Они оглянулись по сторонам. Нигде никого не было.

– Ладно. Не важно. Давайте искать выход, – сказала Мэл.

– Его вы не найдете, – снова сказал тот же голос. – И будете заперты здесь навсегда, если не дадите правильного ответа на мой вопрос.

– Полный отпад, – простонал Джей.

– Еще одна загадка? По-моему, вся эта крепость сплошная головоломка или что-то в этом роде, – проворчала Иви.

– Многоуровневая защита, я же вам говорил, – пояснил Карлос. – Охранная сигнализация. Возможно, установленная для сохранности Глаза Дракона, как вы думаете?

– Эй, Пещера! Я могу называть тебя Пещера? – спросила Мэл.

– Лучше называй меня Уста Чудес, – ответил голос.

– Ужасное имечко, – скривилась Иви.

– Ладно… Уста. Что за вопрос?

– О, совсем простой вопросик.

– Валяй, – бросила Мэл.

Голос хмыкнул, затем замогильным тоном спросил:

– Что такое Золотое правило?

– Золотое правило? – переспросила Мэл, почесывая в затылке и поворачиваясь к своей команде. – Кто у нас специалист по драгоценностям? Ты, Джей?

Но Джей был настолько увлечен сбором золотых украшений, что, похоже, ничего не слышал.

Карлос принялся лихорадочно вспоминать математические правила.

– Правило логарифмов? Правило деления на трети? Правила, выраженные в математических символах? Порядок операций с числами?

– А может быть, это как-то связано с отношением людей друг к другу? – предположила Иви. – Например, поступай с другими так, как бы ты хотел, чтобы они поступали с тобой, или какая-нибудь другая чушь с аурадонских поздравительных открыток?

В ответ пещера снова начала наполняться песком. Было ясно, что ни один из этих ответов Уста Чудес не устроил. Песок появлялся отовсюду, заполнял пространство между грудами золотых монет, поднимался, как вода во время прилива. Если они как можно скорее не дадут Устам правильный ответ, то утонут в песке и задохнутся.

– Это Пещера Чудес, а не гостиная Феи Крестной! – выкрикнул Карлос. – Пещере наплевать на добрые дела! Она требует какое-то другое Золотое правило!

Пещера продолжала наполняться песком.

– Давайте все сюда! – крикнула Мэл, пытаясь вскарабкаться на груду золотых монет. Она надеялась укрыться от песка, оказавшись ближе к потолку, но монеты осыпались под ее руками, и Мэл снова скатилась вниз и оказалась еще глубже закопанной в песчаную дюну.

Она попыталась снова забраться наверх, теперь ее снизу подталкивала Иви, и на этот раз Мэл удалось ухватиться за высокую статую сфинкса. Она забралась на спину сказочного зверя, протянула руку, чтобы вытащить к себе Иви, но прибывавший песок уже ее засасывал.

– Я не могу! – крикнула Иви.

– Ты должна! – крикнула в ответ Мэл.

Но Иви уже скрылась под слоем песка.

Джей наконец оторвался от золотых украшений.

– Иви!..

– Вперед, ищи! – скомандовал Карлос, продираясь сквозь песок. – Она должна быть там. Помогай мне ее искать.

– Не могу ее найти! – крикнул Джей. – Не вижу!

Тут Иви сама вынырнула на поверхность, отплевываясь от песка. Мэл, Карлос и Джей облегченно вздохнули.

– Сюда! – теперь Мэл протянула руку Карлосу, чтобы помочь ему забраться на сфинкса, но песок был парню уже по грудь. – Давай же! – командовала она. – Забирайся на сфинкса!

– Не могу, – ответил он.

– Почему?

– Нога застряла.

Забравшаяся тем временем на сфинкса Иви схватила Карлоса за одну руку, Мэл за другую, но как они ни старались, Карлос не сдвинулся ни на дюйм. Он крепко застрял, а песок тем временем поднимался все выше и выше.

Он лился из стен, поднимался снизу, с пола и сыпался с потолка.

Мэл еще раз сильно дернула Карлоса, но вместо того, чтобы вытащить его из песка, оторвала его от руки Иви. От неожиданности Иви сама потеряла равновесие и скатилась со спины сфинкса вниз, на растущие песчаные дюны, сильно ударившись о золотые кубки и короны.

Песок накрыл ее. Дошел вначале до колен, затем поднялся до плеч…

Карлос потянулся к Иви, они схватились за руки, а песок все прибывал и прибывал.

– Теперь я, по крайней мере, рада, что у меня туфли на каблуках, – грустно пошутила Иви. Песок доходил ей уже до шеи, да и Карлосу приходилось тянуть вверх голову, чтобы хоть как-то можно было дышать.

– Джей! Где Джей? – взвыла Мэл, оглядываясь по сторонам, отплевываясь от песка и продолжая держать Карлоса за руку. – Джей!!!

А Джей крутился в песке, который набивался ему в волосы, в глаза. Кроме песка, Джей был усыпан золотыми дублонами. Золото. Как много золота! Он никогда в жизни не видел столько золота. В его распоряжении, казалось, было все золото мира.

И он утонет в этом золоте…

Золотое правило…

А ведь он знал ответ на этот вопрос.

Джей буквально услышал, как отец шепчет ему на ухо этот ответ.

Тем временем Карлос и Иви вновь исчезли под слоем песка, вскоре под ним должна будет оказаться и Мэл.

Песок уже почти достигал потолка. Вскоре им станет не только некуда бежать, но и нечем дышать. У них не осталось времени.

Но Джею был известен ответ.

Джей знал, что может их спасти.

– У кого больше золота, тот и прав. Это и есть Золотое правило! – ликующе выкрикнул Джей и вскинул вверх сжатую в кулак руку.

Голос разочарованно крякнул, и песок начал медленно уходить, как вода в невидимые дождевые стоки. Вскоре Джей и Мэл, Иви и Карлос уже снова стояли в крепости, причем за пределами подземной темницы.

Пещера Чудес исчезла, а вместе с ней исчезли и все ее сокровища.

– Фейковое золото, – буркнул Джей, выворачивая свои карманы, и грустно добавил: – Гоблины горбатые.

Глава 24

Кривое зеркало

Иви думала, что теперь ее сердце вовек не успокоится. Она до сих пор чувствовала во рту отвратительный вкус песка из той пещеры. Так вот на что оно похоже, настоящее стопроцентное зло – на вкус шершавого песка во рту и на оживших каменных горгулий. Если черная магия выкидывает только такого рода штучки, стоит, пожалуй, только радоваться тому, что их остров накрыт куполом.

А в довершение ко всему она еще каблук там чуть не сломала.

Иви покачала головой. Вот уже во второй раз Запретная крепость едва не лишила их всех жизни. Интересно, Малефисента знала о том, что посылает свою дочь в ловушку? А если знала, то волновала ли ее такая мелочь? Нет, наверное, – ведь она же великая и ужасная Повелительница Тьмы, в конце концов. Да, Злая Королева сильно промахнулась, если думала, что может на равных соперничать с такой блистательной злодейкой. Как и сама Иви, когда решила потягаться с дочерью Повелительницы Тьмы.

Размышляя сейчас об этом, Иви вдруг почувствовала, что ей почти жаль Мэл.

Почти.

Прибор Карлоса ожил и запищал.

Четверо путешественников вновь шли крадучись по полуразрушенному замку. Над их головами кричали скрипящими голосами и били своими кожистыми крыльями летучие мыши, мраморный пол под ногами время от времени вдруг начинал то бугриться под ногами, то скользить в сторону.

Иви споткнулась и спросила:

– Что происходит? Может, под этим островком лежит… э… линия разлома тектонических плит?

– Вполне возможно, – охотно подхватил научную тему Карлос. – Видишь ли…

– Шутка, – со вздохом перебила его Иви. – Я просто пошутила.

Хотя на самом деле ничего веселого или забавного в их нынешнем положении не было. Просто чудо, что окружающий океан до сих пор не поглотил этот бешено раскачивающийся островок целиком, прямо с замком. Иви услышала, как внутри полых стен носятся, цокая когтями, крысы, и у нее холодок пробежал по спине.

«Даже крысы отсюда убегают, как с тонущего корабля», – подумала она.

– Сюда, – сказал Карлос, указывая на открывшийся перед ними узкий проход.

Все потянулись следом за ним. Приборчик в руках Карлоса пищал, звук становился все громче.

– А теперь туда, – сказал Карлос, заворачивая сначала за один угол, потом за второй. Иви шла за Карлосом, и ей показалось, что проход начал сужаться. – А теперь…

– Что за дела? – прервала его Иви. – Я свой размер знаю, не могла же я за последние две минуты растолстеть вдвое?

И в самом деле, проход стал таким узким, что Иви задевала плечами противоположные стенки. Если проход сузится еще сильнее, ей придется идти боком. К горлу Иви подкатил комок, болезненно свело живот. Она догадалась, почувствовала, что это больше уже не коридор, а расселина, трещина в камне, и было такое ощущение, что ее края в любой момент могут захлопнуться.

– Мне кажется, или мы действительно завязли внутри горы, как… – Мэл не договорила, подбирая сравнение.

– Как просунутая сквозь трубу веревка? Как выдавленная в соломинку зубная паста? Как заноза в пальце? – сравнил за нее Джей, вытягивая вперед руку. – Засада, блин.

– Ты что, описываешь вещи, которые украл сегодня? Потому что сравнения у тебя – просто жуть! – сказала Иви, взглянув на Джея. – Это я тебе точно говорю.

– Может, нам назад повернуть? – предложил Карлос, которому стало жалко испугавшуюся Иви. – Правда… Правда, я, кажется, уже не развернусь. Застрял.

Тут стены задрожали, замок затрещал, покачнулся, и на пол свалился увесистый обломок камня. Достаточно увесистый, чтобы расплющить Иви ее очаровательный носик, рядом с которым он пролетел.

Иви взвизгнула. Ей очень хотелось убраться отсюда, но развернуться в ставшем слишком узким проходе не получалось.

– Это, наверное, очередная ловушка! – крикнула она. – Начинает припекать, нужно делать ноги!

– Нет, – ответил Карлос. – Смотрите! Там есть другой проход.

И он продолжил протискиваться вперед до тех пор, пока не смог пролезть в этот новый, чуть более широкий проход.

Пока Джей и Мэл двигались вслед за Карлосом, Иви почувствовала такое облегчение, что даже забыла пожаловаться по поводу своего носа.

Этот новый проход свернул направо, затем налево. Стены здесь находились на более широком расстоянии друг от друга, но выглядели очень странно – наклонялись то внутрь, то наружу, и от этого начинала кружиться голова. Даже потолок местами то прогибался внутрь, то выгибался вверх, а проходы то и дело разветвлялись, разделяясь то надвое, а то и натрое, расходясь в разных направлениях.

А пол под ногами постоянно продолжал колыхаться.

– Кому-то очень не нравится, что мы здесь, – заметил Джей.

– Да, здесь нас явно не ждали, – эхом откликнулась Иви.

– Нужно спешить, – сказал Карлос. Он старался говорить спокойно, хотя был испуган не меньше остальных.

Еще один камень оторвался от стены, раскололся, ударившись об пол, и едва не разнес при этом голову Иви. Она отскочила назад и спросила, вздрогнув:

– Что это за место?

– Мне кажется, это что-то вроде лабиринта, – произнесла Мэл, словно размышляя вслух. – Вот почему коридоры все время заворачивают, проходы разветвляются и сужаются. И мы тут затерялись.

– Нет, не затерялись. У нас по-прежнему есть моя коробочка, – ответил Карлос. – И это единственная вещь, которая не позволит нам затеряться.

Приборчик продолжал пищать, поэтому им просто нужно было идти по нему как по радиомаяку. Иви очень хотелось надеяться на то, что Карлос прав и действительно знает, что делает. Впрочем, он, похоже, действительно знал, поскольку извилистые коридоры вскоре вывели их на более просторное пространство, и все четверо облегченно вздохнули.

Но даже когда проходы вновь стали длинными и прямыми, замок по-прежнему продолжал дрожать, стены – наклоняться, а потолок в том месте, где теперь оказались наши путешественники, опустился еще ниже.

– Это не случайные колебания, – неожиданно сказал Карлос. – В них присутствует ритм.

– Ты прав, – согласился Джей. – Смотри. Колебания, похоже, идут в такт с твоим бибикающим ящичком. Огонек мигает – стены начинают двигаться.

– Вы хотите сказать, что это делает коробочка? – удивилась Иви.

– На самом деле, я думаю, она только фиксирует волны, – покачал головой Карлос. – Откуда идут эти волны, я не знаю. Но ты только представь, какой он, должно быть, древний, этот замок. Что, если каждый раз, когда волна ударяет в его фундамент, возникают вибрации, и от этого камни начинают падать со стен, а полы – дрожать.

– Надеюсь, замок выдержит, не обрушится до того, как мы найдем посох, – нервно сглотнула Мэл.

Иви наклонила голову, чтобы не удариться о потолок. Теперь так приходилось делать всем им, за исключением невысокого Карлоса.

– Какая-то мышиная нора, – буркнула Мэл.

– Или комната для гномов? – предположила Иви.

– Или детская, – предложил свою версию Джей.

– Нет, – сказал Карлос и указал куда-то вперед, в темноту. Все они замолчали, присмотрелись и вскоре увидели вначале одну пару горящих зеленых глаз, потом еще одну, и еще…

– Гоблины, – сказал Карлос. – Здесь живут гоблины. Вот почему потолки такие низкие, а коридоры такие странные. Это место предназначено не для людей.

Как только он закончил говорить, раздался жуткий хриплый смех, звук царапающих о камень когтей, скрип зубов. Маяк привел их прямиком в логово гоблинов.

– Супер, – фыркнула Мэл.

– Да уж, отпад, – хмыкнул Джей.

А Иви просто молча посмотрела на Карлоса.

Нет, это были не относительно дружелюбные гоблины с верфи и не безобидные, в общем-то, грубияны из кафетерия «Жижа». Эти ужасные создания жили в темноте без своей госпожи уже целых двадцать лет. Они были злобными и жутко голодными.

– Что будем делать? – спросил Джей, съежившись за спиной Карлоса, который привалился плечом к стене коридора.

– Делать ноги! – в один голос ответили Иви и Мэл.

И они побежали к единственному открытому впереди проходу. Орда гоблинов взревела в темноте и бросилась следом за ними, стуча по каменным стенам своими копьями.

– Похоже, у них нечасто бывают посетители, – кричал на бегу Джей.

– Интересно, они едят своих гостей? – откликнулся Карлос, едва не навернувшись обо что-то. Ему хотелось надеяться, что это не чья-то кость.

– В ту дверь! – Иви указала на тяжелую деревянную дверь. – Все туда!

Они поспешно проскочили в дверь, задвинули засов и отрезали гоблинов, оставшихся снаружи.

– Едва ноги унесли, – выдохнула Мэл.

– Да уж, – откликнулся Джей.

Гоблины продолжали бесноваться по ту сторону двери, тыкали в нее своими копьями, кричали, ругались.

– Может, им просто нравится пугать людей? – предположила Иви. – Я слышала, что гоблины, в принципе, не опасны.

– В принципе, может быть, – сказал Карлос, прижимая ко рту руку, которую задело и оцарапало гоблинское копье. – Но лучше не будем проверять, так ли это.

Когда шум за дверью утих и гоблины, кажется, ушли, Иви чуть-чуть приоткрыла дверь. Убедившись, что за ней никого нет, она кивнула Карлосу, и они продолжили свой путь по узким переходам, не встречая ничего, кроме пустых залов, пока не заметили вдали свет.

– Туда! – крикнула Иви.

Она поспешила на свет, думая, что его может излучать Глаз Дракона.

Но вскоре остановилась, потому что оказалась перед зеркалом.

Да, это было зеркало – темное, мутное, потрескавшееся, но тем не менее зеркало.

А затем Иви вскрикнула:

– Чудище!

– Что там? – спросила Мэл, подходя ближе и заглядывая в зеркало из-за плеча Иви. И тоже вскрикнула.

Подбежали Карлос и Джей.

– Чудовище! – продолжала завывать Иви, указывая рукой на мутное стекло. – Мерзкое чудовище!

Отражавшаяся в зеркале старуха с крючковатым носом и в черном плаще повторила ее жест.

Этой каргой была сама Иви.

– Что со мной произошло? – спросила Иви, причем каким-то не своим, а грубым и дребезжащим голосом. Но самым страшным было то, что, оторвав взгляд от зеркала и опустив его вниз, Иви увидела, что кожа на ее руках – только что такая гладкая и розовая – сделалась дряблой, морщинистой и покрытой старческими пигментными пятнами. Она стала уродливой старухой, причем не только в зеркале.

Подобное превращение произошло со всеми.

Мэл хмуро разглядывала свое отражение. Она тоже превратилась в старуху с бородавками на носу и почти лысой головой, к которой прилипло несколько жиденьких седых прядей.

– Волшебство, – сказала она. – Нас околдовали.

– А теперь давайте еще раз дружно, хором скажем: «На нашем острове нет места магии!» – тряхнул головой Джей.

– Но был момент – пусть он длился всего секунду-другую, когда мой прибор прожег дырку в куполе. Возможно, он все это и сделал.

– Что именно? – в ужасе спросила Иви.

– Впустил сюда магическую энергию, оживил Диабло и горгулий, зажег Глаз Дракона, создал Пещеру Чудес и все прочие колдовские штучки в этой крепости, – сказал Карлос. – Я подчеркиваю: возможно. А может быть, и нет.

– Не знаю, да или нет, но дело дрянь, – буркнул Джей, с отвращением глядя на свое отражение. Он стал жирным, опухшим, оброс седой бородой – в точности таким же, как его отец. И тоже был одет теперь в черный плащ. – Похоже, в дальнейшей своей жизни я съел целый вагон пирожных.

– Кошмар, – ахнул Карлос, с ужасом глядя на свое отражение. В старости он сделался очень похожим на свою мать – узловатая шея, заострившиеся скулы, выпученные злые глаза. – Лучше согласился бы вновь увидеть гоблинов, чем такое.

– Согласна, – кивнула Иви. Она не могла заставить себя еще раз посмотреть в зеркало.

Иви начинала паниковать, у нее перехватило горло. Нет, не могла она выглядеть так, не могла! Она же красивая, она же…

– Прекрасней всех на свете, – подтвердило зеркало.

– Нет! Только не говорящее зеркало! – вскричала Иви прежде даже, чем до нее дошел смысл сказанного. Потому что на этот раз это была не ее мать, притворявшаяся, как это часто случалось, говорящей от имени зеркала.

Это было настоящее волшебное зеркало. И висело на настоящей стене.

Затем все они обернулись к зеркалу, и в нем показалось призрачное, искаженное лицо.

– Ты прекрасней всех на свете и снова станешь такой, если докажешь свою смекалку и перечислишь все ингредиенты, необходимые для заклинания-обманки, – сказало зеркало.

– Головоломка! – радостно сказал Карлос. Он обожал такие логические задачки.

– Это не головоломка, это заклинание, – произнес Джей, глядя на Карлоса как на сумасшедшего. – Кстати, а что такое заклинание-обманка? – спросил Джей.

– Это как раз то, что произошло с нами, – ответила Мэл. – Иви, ты помнишь, что нужно для заклинания-обманки? Похоже, если мы сможем перечислить все ингредиенты, это заклинание с нас снимут.

– Не мы, – поправил ее Карлос. – Иви. Зеркало обратилось к той, кто прекрасней всех на свете. Прости, Мэл.

– Да уж, сейчас я такая прекрасная, хоть стой, хоть падай, – сказала Иви. – Но о заклинании-обманке я слышала, однако.

– Конечно, должна была слышать. Ведь прикинуться кем-то другим – это единственный знаменитый трюк твоей матери! Помнишь, как она обманула Белоснежку, когда втюрила ей отравленное яблоко? – раздраженно произнесла Мэл.

– Не дави на меня, я и так волнуюсь. Да, я знала это заклинание, но сейчас ни о чем не могу думать, кроме этого, – указала на свое отражение Иви. – У меня от страха все мысли из головы вылетели.

– Ну, не знаю. А по-моему, прикольно, – ухмыльнулся Джей. – Представляешь, сколько всего можно украсть в таком прикиде?

– А Джей в чем-то прав, – кивнул Карлос. – Может, ты в самом деле еще захочешь опробовать этот трюк.

Иви зарыдала.

– Слезами горю не поможешь, – сердито прикрикнула на нее Мэл.

Иви зарыдала еще громче.

– Иви, послушай. Та, в зеркале, это не ты. Ты же знаешь. Не дай злобной крепости моей матери сломать себя, – Мэл сказала это так тепло, как никогда ни с кем еще не говорила. Во всяком случае, Иви не могла припомнить.

– Такие злые проделки вполне в духе моей… Одним словом, Малефисенты. Она в каждом человеке находит слабые струнки и начинает щипать их, одну за другой. Думаешь, мы просто так натолкнулись на это зеркало, когда в нашей команде оказалась та, кто прекрасней всех на свете? Ха!

– Думаешь, она это нарочно? – спросила Иви. Она немного успокоилась и, кажется, была даже заинтригована.

– Я думаю, это очередной тест. Который уже по счету в этом месте? У Карлоса это были горгульи, у Джея эти, как их… Уста.

– Хорошо, – медленно кивнула Иви. – Ты правда думаешь, что я справлюсь, Мэл?

– Справишься, я знаю, потеряшка. Я имею в виду, что ты потеряла свою красоту, самая ты наша прекрасная на свете, – ухмыльнулась Мэл.

Иви улыбнулась ей в ответ.

Что ж, возможно, она в самом деле справится.

– Я сотни раз читала это заклинание в гримуаре моей матери, – тихо сказала она.

– Ну, тогда флаг тебе в руки, – хлопнула ее по спине Мэл.

– Я вижу слова этого заклинания так отчетливо, будто держу перед собой книгу, – уже громче и увереннее сказала Иви.

– Вот это другой разговор. Конечно, ты справишься. Заклинание-обманка – это же классика.

– Классика, – повторила, Иви. – Так я его всегда и называла.

Интересно, справится ли она?

– Пыль с мумии, чтобы казаться старой! – выкрикнула она.

Ее морщинки разом исчезли. Карлос радостно взвизгнул, потому что его морщинки исчезли тоже, а ему так неприятно было видеть эти глубокие борозды на своем лице. Иви улыбнулась и продолжила:

– Черный, как ночь, плащ!

В мгновение ока все они оказались одетыми в свою прежнюю одежду.

– Хохот старой ведьмы, чтобы состарить мой голос! – сказала она, и уже к концу фразы ее голос вновь стал юным, звонким и мелодичным.

Джей радостно рассмеялся. Он уже не был жирным стариком с сиплым голосом.

– Испуганный крик, чтобы мои волосы стали седыми! – сказала Иви, следя за тем, как ее волосы в зеркале вновь становятся пышными и прекрасно-голубыми. У Мэл на голове вновь появились лиловые кудри, волосы Карлоса сделались темными, с белыми кончиками.

Иви почти закончила, голос ее звучал все увереннее, и она вспомнила последние слова заклинания.

– Порыв ветра, чтобы раздуть мой гнев, удар молнии, чтобы все хорошенько перемешать, а теперь, проклятие, сгинь! Сгинь!

Все четверо принялись радостно вопить и скакать как сумасшедшие. И Иви веселилась вместе с ними.

Еще никогда она с таким наслаждением не рассматривала свое отражение в зеркале, как в эту минуту. И при этом в кои-то веки никому не было никакого дела до того, как она выглядит. Даже ей самой.

Это было похоже на магию.

Глава 25

Проклятие Дракона

Идя позади всех, Мэл думала о своих собственных словах, которые она сказала Иви – о том, что все в Запретной крепости – это тест.

Карлос прошел свой тест с горгульями, Джей в Пещере Чудес, Иви перед волшебным зеркалом.

«А я? Что приготовлено для меня?»

Какая опасность, какой вызов поджидает ее саму за следующей дверью замка?

«А может быть, моя мать хочет полностью игнорировать меня? Показать лишний раз, что такое ничтожество, как я, даже тест пройти не сможет?»

Она прикрыла глаза и словно наяву услышала голос своей матери: «А что тут проверять, Мэл? Ты не такая, как я. Ты слабая, как твой отец. Ты недостойна даже своего собственного имени».

Мэл открыла глаза.

Ничто вокруг не изменилось.

Перед ними по-прежнему был дом Малефисенты. Ее логово.

И Мэл находилась на территории своей матери, независимо от того, хотят ее здесь видеть или нет. Она знала: что бы ни произошло дальше, это будет связано только с ними двумя – ею и матерью.

Мэл не могла отделаться от ощущения, что за ней кто-то постоянно следит. Она чувствовала это с самого утра, как только вышла из дома. Правда, здесь, в замке, присутствие этого постороннего наблюдателя стало ощущаться сильнее. Но всякий раз, когда Мэл резко оборачивалась, чтобы заглянуть себе за спину, там никого и ничего не было. Возможно, она становится параноиком.

Покинув зал с зеркалом, Мэл и ее спутники миновали длинный коридор, увешанный фиолетово-золотыми флажками и огромными гобеленами, на которых были изображены соседние царства. Правда, из-за покрывавшего гобелены толстого слоя пыли их было трудно отличить друг от друга. Пол здесь тоже покрывал толстый слой пыли, наши путешественники оставляли на нем отпечатки ног, как на снегу.

Они шли и шли все дальше и дальше.

Коридоры загибались, пол иногда становился неровным, стены все так же кренились в разные стороны – ощущение было такое, будто они идут во сне или попали в комнату кривых зеркал или в какое-то место, которого не существует на самом деле.

Ожившая сказка.

Замок. Правда, такой замок мог явиться лишь в кошмарном сне.

Каждую стену, каждый камень покрывал слой серой, с темными пятнами сырости, штукатурки, иногда откуда-то из щелей просачивался бледный, болезненный зеленый свет.

«Дом моей матери», – каждый раз думала Мэл, заметив такое свечение.

Находиться здесь было настоящим мучением для всех четверых, даже для Мэл.

Или, точнее сказать, особенно для Мэл.

Другим источником зеленого света служили треснувшие витражные стекла на окнах. По большей части стекла были разбиты, их разноцветные осколки валялись по всему полу. Мэл и ее спутникам приходилось ступать осторожно, чтобы не поскользнуться на них. Длинный коридор с высокими узкими окнами вывел их в еще более высокий и широкий коридор, и Мэл сердцем почувствовала, что они приближаются к какому-то очень важному месту, к большому залу, который мог быть центром всего замка.

Мэл направлялась навстречу своей судьбе, как и говорила Иви. Да, к своей судьбе, какой бы она ни была.

Мэл чувствовала знакомый магнит, тянувший ее в неизвестность, к чему-то такому, что, возможно, предназначено только ей одной.

Это странное, вибрирующее притяжение Мэл ощущала с того момента, когда она вступила в Лес Колючек. Оно притягивало ее, манило, даже, казалось, насмехалось над ней.

«Иди», – говорило оно.

«Спеши».

«Сюда».

«Рискнешь?»

Был ли это в самом деле зов судьбы?

Или в тронном зале ее ждет просто очередной облом? Еще одно подтверждение того, что никогда ей не стать настоящей дочерью своей матери, как бы она ни старалась?

Мэл остановилась перед высокими, в два человеческих роста, дверями.

– Вот оно. Здесь.

Мэл взглянула на Карлоса, и тот утвердительно кивнул, показывая ей прибор. Его, как заметила Мэл, Карлос выключил какое-то время назад.

– Он нам больше не нужен, – сказал Карлос, глядя прямо в глаза Мэл.

Джей тоже кивнул ей. Даже Иви взяла Мэл за руку и пожала ее, прежде чем вновь отпустить.

Мэл глубоко вдохнула. По спине у нее бежал холодок, по всей руке – мурашки.

– Это тронный зал Малефисенты. Я в этом уверена. Я чувствую это, – сказала Мэл, глядя на своих спутников. – Это дико звучит, да?

Три головы дружно качнулись в ответ: «Нет».

Мэл толкнула двери и первой вошла внутрь.

Тьма и ощущение властной силы. Тень и свет.

Потолки, высокие, как небо, и черные, как дым. Широкие, во всю стену, окна, глядя в которые Малефисента могла управлять целым миром.

– Ох, – непроизвольно вырвалось у Иви.

Карлос выглядел так, словно ему больше всего хотелось удрать отсюда, однако держался.

Джей стрелял глазами по сторонам, возможно, примерялся что-нибудь стащить.

Но Мэл чувствовала себя так, будто стоит одна лицом к лицу с призраками.

Точнее, лицом к лицу с одним призраком.

В этом зале ее мать впадала в ярость и отдавала приказы, отсюда, сквозь этот потолок, она вылетела в виде зеленого шара, чтобы наложить проклятие на целое соседнее царство. Это было ее Гнездо Тьмы.

Четверка путешественников прошла дальше в зал – Мэл впереди, остальные чуть сзади, встав за ее спиной, как солдаты в боевом строю.

Каменные плиты пола у них под ногами были блестящими и скользкими, весь зал, казалось, был пропитан злобой. Мэл ощущала ее. Все они ее ощущали.

Это было место, где затаились вековой гнев и жестокость, страх и отчаяние. Даже теперь накопившаяся с тех времен черная ненависть не рассеялась, продолжала прожигать Мэл до самых костей.

Мэл поежилась.

В центре зала было пустое место – раньше здесь на высоком помосте стоял трон ее матери, и к нему с двух сторон вели изгибающиеся плавной дугой ступени. Сам зал был круглый, обрамленный колоннами.

Над пустым местом, где когда-то стоял трон, поднималась высокая массивная арка. Со стен свисали потрепанные, истлевшие клочки гобеленов.

– Ничего здесь не осталось, – сказала Мэл, опускаясь на колено перед одним из темных пятен, оставшихся от ножек исчезнувшего трона. – Все пропало.

– Ты в порядке? – спросил Джей, нервно дыша на свои руки, чтобы согреть их.

– Да, – кивнула Мэл. – Это…

Мэл запнулась, не находя слов, чтобы описать, что она чувствует. Разумеется, Мэл слышала много историй про свою мать, но никогда не верила, что все они происходили на самом деле.

До этой минуты не верила.

– Ага, – сказал Джей. – Я знаю.

Он передернул плечами, и Мэл поняла, что так же, как она сейчас, Джей чувствовал себя, когда они были в Пещере Чудес. Джафар и Яго постоянно твердили о ней, но разве можно было вообразить, что эта пещера есть на самом деле? Разве можно было представить, что за пределами их привычного острова может существовать другой мир?

А он, тем не менее, существовал, этот мир.

И все в нем было другим.

– Значит, все было взаправду? – вздохнул Джей.

– Думаю, да, – кивнула Мэл. – До самой последней строчки на самой последней странице.

«Включая проклятие», – подумала она. Между прочим, о проклятии она вспомнила впервые за последние несколько часов.

Проклятие.

Кто-то должен прикоснуться к посоху.

Иви должна прикоснуться к нему и заснуть на тысячу лет.

– Ну, и где посох? – спросил Карлос, осматривая холодный каменный зал.

– Должен быть где-то здесь, – откликнулась Иви, поворачиваясь, чтобы поискать посох у себя за спиной.

– Может, нам лучшее разделиться, – предложил Джей. У него в глазах появился лихорадочный блеск.

– Вначале давайте подумаем, – сказала Мэл. – Со своим посохом моя мать почти никогда не расставалась. Обычно держала его в руке, даже когда сидела на троне. – Мэл встала на то место, где раньше стоял трон. – А если не держала…

– Итак, где же он может быть? – нахмурился Карлос.

– Он должен быть там, где к нему не мог никто притронуться, – сказала Иви. – Попробуй-ка попросить у моей матери разрешения взять посмотреть что-нибудь из памятных вещиц, сохранившихся с той поры, когда она еще была Мисс-Прекрасней-Всех-На-Свете.

Когда Иви сказала «притронуться», Мэл невольно вздрогнула.

Вместе с Глазом Дракона их всех ожидало проклятие – или, по крайней мере, одного из них.

– Но при этом она, разумеется, хотела постоянно видеть его, – сказал Джей. Мэл кивнула. Вспомнить того же Джафара, который передвигается по собственной кухне так, чтобы никогда не упускать из вида свои сложенные столбиками монеты.

– А это значит… – Мэл медленно повернулась вокруг своей оси. Она живо представила, как ее мать сидит здесь на троне, и на секунду Мэл показалось, что это она обладает властью, это она беспощадно правит всем королевством.

Мэл покачала головой.

«Для моей матери ничего не стоит проклясть сколько угодно людей на десять тысяч лет сна, не то что кого-то одного», – подумала она.

– Вот! Смотрите! – крикнула Иви, увидев у дальней стены длинный черный посох с бледно светящимся зеленым шаром на его верхушке.

Он находился, как они правильно догадались, на одной линии со взглядом той, что сидела когда-то на исчезнувшем троне, и висел в воздухе, удерживаемый какой-то магической силой, примерно в трех метрах над полом.

Парил так, чтобы к нему никто не мог прикоснуться, недосягаемый для непрошеных гостей.

Да, все верно.

Это был он, Глаз Дракона.

Посох действительно существовал. Самое могущественное оружие сил Тьмы.

Значит, зло действительно живо!

– Вот же он, вот! – Иви была ближе всех к посоху и уже нетерпеливо тянулась к нему.

Она вскинула свою руку вверх, вытянула пальцы. В тот же миг Глаз Дракона задрожал, словно стремясь вырваться из невидимых оков, удерживающих его в воздухе.

– Сейчас я его… – улыбнулась Иви и подпрыгнула.

Мэл, словно в замедленной съемке, наблюдала за тем, как тянется к посоху рука Иви. Теперь, казалось, засветился весь посох, словно приманивая ее к себе.

Все вокруг Мэл казалось размытым, она видела только маленькие тонкие пальцы Иви и, совсем рядом с ними, волшебный Глаз Дракона.

В долю секунды Мэл должна была принять решение: позволить Иви притронуться к посоху и быть обреченной на глубокий, похожий на смерть, сон длиной в тысячу лет?

Или спасти ее?

Остановить Иви…

То есть сделать нечто… доброе?

Обмануть ожидания матери и проститься со своей мечтой стать дочерью, достойной носить имя великой Малефисенты??

Готова ли она на всю оставшуюся жизнь остаться просто Мэл?

И никогда не стать Малефисентой?

Она застыла, не в силах принять решение.

– Нет! – крикнула наконец Мэл, бросаясь к Иви. – Не трогай его!

Что происходит? Что она делает? Почему она не смогла сдержать себя?

– Что? – удивленно спросила Иви, и тут из Глаза Дракона прозвучал знакомый голос:

– Пробудивший Дракона будет проклят и погрузится в сон на тысячу лет!

Это был, разумеется голос Малефисенты, вылетев из посоха, он сейчас метался по залу, эхом отражаясь от его стен.

Ее мать действительно оставила здесь после себя глубокий отпечаток. Дремавшие до сей поры остатки ее мощи, ее энергии искрами срывались со стен, трещали в воздухе, искали свою жертву.

Пальцы Иви мелькнули в воздухе рядом с посохом.

А пальцы подпрыгнувшей вверх Мэл схватили его, и как только это случилось, она…

Она упала на пол, погрузившись в сон.

Мэл открыла глаза, поморгала ресницами. Она лежала на полу тронного зала, вокруг ее головы лиловым пятном разметались волосы.

А вокруг Мэл нервно суетились ее товарищи.

«Я сплю? – подумала Мэл. – Или проснулась? Или все это мне просто снится?»

Потому что Мэл видела теперь перед собой уже не своих друзей и не Запретную крепость.

Она находилась в замке, где добрый король Стефан и его жена королева стояли перед лежащим в колыбели ребенком.

Они были счастливы. Мэл понимала это по тому, как светились их лица, по тому, что они не сводили глаз со своей малышки.

«Ребенок притягивает их как магнит, – подумала Мэл. – О, мне хорошо известно это ощущение».

Вокруг короля и королевы в красиво убранном тронном зале толпились празднично одетые придворные, слуги, гости. А над колыбелью склонились две добрые феи, их волшебные палочки весело искрили в воздухе. Все выглядело так славно, так сладко, просто тошнило от этой картины.

Мэл никогда в своей жизни не встречала такого, даже ничего близкого к этому не видела.

«Что это? Почему я это вижу?»

Затем в центре тронного зала возник зеленый огненный шар, а когда он рассеялся, Мэл увидела знакомое лицо.

Лицо своей матери.

Худое, надменное, прекрасное, юное и презрительное. Малефисента была вне себя от ярости. Мэл чувствовала исходящий от матери обжигающий, нестерпимый холод. Она не могла оторвать от Малефисенты глаз.

А Малефисента тем временем обратилась к собравшейся в тронном зале толпе:

– О, я вижу, что все были приглашены сюда, все-все. И королевские особы, и аристократы, и мелкие дворяне, и сброд из простолюдинов. Я, право, несколько огорчилась, не получив приглашения.

О чем говорит ее мать? Затем Мэл поняла. Малефисенту не пригласили на крестины Авроры. А Мэл и не догадывалась, что именно поэтому ее мать так ненавидит любые вечеринки и праздники.

Зато она прекрасно понимала, что чувствовала при этом ее мать.

Боль.

Стыд.

Гнев.

А еще жажду мести.

Но те же самые чувства испытывала и сама Мэл, не так ли? Она таила их в себе много лет, с того дня, когда Злая Королева не пригласила ее на день рождения Иви.

Мэл наблюдала за тем, как ее мать накладывает проклятие на крошечную принцессу Аврору. Принцесса должна будет уснуть мертвым сном на сто лет, если уколет свой палец веретеном. Это было великолепное проклятие, и Мэл искренне гордилась своей матерью, ее изобретательностью, ее властной силой, ее местью. Один уколотый веретеном палец, и рухнет целое королевство – по-настоящему ужасное проклятие. Ловко сплетенное. Продуманное и прочувствованное.

Мэл гордилась Малефисентой. Гордилась всегда и будет гордиться впредь. Малефисента растила дочь одна и старалась, как могла.

Хотя бы просто потому, что, кроме нее, некому было заняться воспитанием Мэл. Впрочем, не это главное.

Малефисента была создана для того, чтобы творить зло, в этом она была непревзойденной мастерицей. И свою дочь хотела видеть такой же, как она сама.

И в этот самый миг, впервые в жизни, Мэл вдруг поняла, что, пожалуй, испытывает не только гордость за свою мать. Но еще и жалость. Может быть, даже сострадание.

Жалость? Сострадание? Это по отношению к матери было нечто совершенно новое.

Все считали Малефисенту чудовищем, олицетворением ужаса. Но Мэл видела в матери лишь неуверенную в себе юную девушку, действующую под влиянием гнева.

Мэл хотелось подойти к Малефисенте, успокоить ее, сказать, что все будет хорошо. Мэл не была уверена в том, что в самом деле будет так, но вдвоем они все смогут пережить и со всем сумеют справиться, разве нет?

«Все будет хорошо, мама».

Она должна сказать ей это.

Но прежде чем Мэл смогла произнести эти слова, она проснулась.

Открыла глаза, поморгала ресницами. Она снова была в тронном зале Запретной крепости. Над ней склонились Джей, Карлос и Иви.

Когда Мэл проваливалась в сон, у нее в руке был Глаз Дракона. Но когда она проснулась, посох исчез.

Глава 26

Девушка с татуировкой двуглавого дракона

– Ты проснулась! Каким образом? А мы уж думали, что ты уснула на тысячу лет! – воскликнула Иви.

Мэл протерла глаза. Действительно, она проснулась. Проклятие на нее не подействовало. Почему? И тут она поняла.

«Докажи, что ты моя дочь, – приказала ей мать. – Докажи, что в твоих жилах течет кровь Дракона. Докажи, что ты достойна клейма на твоей коже».

Клеймо – это татуировка в виде двуглавого дракона на ее предплечье. Мэл задрала рукав, показала всем свою татуировку.

– Посох не мог причинить мне вреда, – сказала она. – Мое полное имя – Малефисента. Как и моя мать, я отчасти Дракон, поэтому его проклятие на меня не действует.

– Тебе круто повезло, – сказал Джей, разглядывая татуировку.

Мэл гордо улыбнулась.

Если бы она была дочерью своего отца, то есть такой же слабой и человечной, как он, спать бы ей сейчас мертвым сном. Целую тысячу лет. Но она не уснула. Она оказалась сильной, и проснулась, и доказала всем-всем-всем, что она действительно дочь своей матери.

Разве нет?

И когда она принесет матери Глаз Дракона…

– Эй, постойте, а где он? Где посох? – спросила Мэл, глядя по очереди на всех своих троих товарищей. – Он же был у меня в руке!

– Хороший вопрос, – согласился Джей.

– Исчез. Когда ты схватила посох, сверкнула вспышка, ослепила нас на секунду, а когда мы вновь стали что-то видеть, его уже не было, – произнес Карлос, пожимая плечами. – Ладно, легко досталось – легко потерялось.

Трое остальных уставились на него.

– Легко? – подняла бровь Иви.

– Джей, отдай посох, – нахмурилась Мэл.

– Не брал я его, клянусь! – сказал Джей и принялся выворачивать перед Мэл карманы. – Да, я собирался украсть его, не отрицаю. Очень хотел заполучить эту палку. Готов был даже вытащить ее из твоих рук, пока ты дрыхнешь.

– И?

– Не нашел я его, – пожал плечами Джей.

– И никто из нас его не видел, – сказала Иви. Она стояла, сложив руки на груди, и выглядела раздраженной. – Кстати, ты знала о проклятии и, тем не менее, потащила нас всех с собой? Как это понимать?

Мэл откинула носком туфли подвернувшийся на полу камешек и ответила:

– Да. Не довела я до конца свой план, не довела.

– А почему тогда ты не дала мне притронуться к посоху? Разве не в этом заключался твой план?

– Ну что ты спрашиваешь? – пожала плечами Мэл. – Просто не захотела. Что тебе еще нужно?

– Скажи честно. Ты же собиралась сделать так, чтобы я подхватила это проклятие, разве нет? Ты же собиралась дать мне первой прикоснуться к посоху, чтобы я после этого уснула на тысячу лет? – вздохнула Иви.

Джей принялся разглядывать потолок и голые стены. Мэл знала, что им обоим не хотелось принимать участие в этом разговоре. Знала, потому что ей самой этого не хотелось.

– Ну, предположим, была у меня такая задумка, – повела плечами Мэл.

«Ты не должна ни перед кем оправдываться. Особенно перед ней» – так сказала бы ее мать. Но, как ни странно, Мэл хотелось это сделать.

– Это все из-за… Ну, ты знаешь, – посмотрела на нее Иви. – Давай, скажи.

– Не понимаю, о чем ты, – смутилась Мэл.

– Конечно, не знаешь, – пробормотал Джей. Карлос рассмеялся. Мэл сердито взглянула на них обоих.

– Праздник, – закатила глаза Иви. – Праздник в честь моего дня рождения. Давно, когда мы были еще детьми.

– Ну кто помнит такие древности? – упрямо вздернула подбородок Мэл.

– Я упрашивала свою мать, чтобы она пригласила тебя, – устало сказала Иви. – Но она отказалась это сделать. Она была сердита и до сих пор сердита на твою мать. Они соперничают во всем с тех пор, как знают друг друга.

– Я знаю, – кивнула Мэл. – И все из-за тех глупых выборов насчет того, кто из них будет главной на этом чертовом острове.

– Ну да, ты же знаешь: «Свет мой, зеркальце, скажи, у кого самое большое эго на свете?»

Мэл улыбнулась, хотя их разговор проходил очень напряженно.

А Иви сказала, глядя прямо ей в глаза:

– Вот видишь, моя мать все испортила. А тот праздник, честно говоря, получился так себе. Ты ничего не потеряла.

– Дикой вечеринки не получилось?

– Даже близко к тому, что было в доме у Карлоса, – улыбнулась Иви.

– Это точно. Моя вечеринка стала легендарной, – гордо вставил Карлос.

– Будто это не я буквально силком заставила тебя устроить ту вечеринку, – искоса посмотрела на него Мэл и вновь перевела взгляд на Иви. – Послушай, я вообще-то не собиралась запирать тебя в той дурацкой гардеробной Круэллы. – Она вновь взглянула на Карлоса и добавила: – В гардеробной с мехами, которые она любит больше, чем собственного сына.

– Ха-ха-ха, – раздельно произнес Карлос. – Ну да.

Джею пришлось напрячься, чтобы не улыбнуться.

А Иви не сдержалась, хихикнула.

– Но все-таки заперла.

– Ну да… все-таки заперла, – улыбнулась Мэл.

– Ладно, все в порядке, – улыбнулась в ответ Иви. – Между прочим, ни в один капкан я там не попала.

– Круто, – сказала Мэл, смущенная своей собственной мягкостью.

Карлос вздохнул.

Джей ткнул его пальцем в живот и сказал, ухмыльнувшись:

– По крайней мере, твоя мать не ходит в одних только спортивных штанах и пижамах.

– Хватит об этом, – почти в унисон сказали Иви и Мэл.

– Ага. Кончай трепаться. Нам еще до дому добраться нужно, – сказал Джей. – А я, между прочим, не уверен, что здесь есть запасной выход.

Пока они выбирались из крепости, Мэл лихорадочно размышляла.

Она совершила добрый поступок, и это ее беспокоило.

Она практически спасла жизнь Иви, разве не так?

А какой же уважающий себя злодей во втором поколении может опуститься до такого рода поступков?

И как случилось, что ее грандиозный злодейский план провалился?

Почему она просто не дала посоху Малефисенты наложить проклятие на Иви?

«А что, если моя мать права?»

Что, если Мэл на самом деле такая же слабая, как ее отец, – хуже того, что, если в маленьком черном сердечке Мэл затаилась склонность к тому, чтобы делать добро?

И Мэл передернулась, идя вслед за своими товарищами.

Нет. Если проклятие на нее не подействовало, это означает, что она совершенно определенно не дочь своего отца. И в один прекрасный день сама станет новой Малефисентой.

Должна стать.

Она возвращается домой с пустыми руками.

И страшно подумать, что начнется, когда ее мать это узнает.

Глава 27

Наследники

Да, это совсем не напоминало тот круг почета, который Мэл представляла себе, отправляясь на поиски Запретной крепости. Потерпевшая поражение четверка неудачников начала отход по своим собственным следам в поисках выхода из замка. Они, как обычно, потеряли все, ничего не достигнув. По всем разумным меркам – и тем более по гораздо менее разумным меркам ее матери, думала Мэл, – они, все четверо, потерпели сокрушительное поражение. Полный облом.

И она – в первую очередь.

Но тем не менее, покидая погруженный во тьму тронный зал, Мэл невольно почувствовала облегчение.

При этом у Мэл появилось странное ощущение: ей казалось, что атмосфера в замке изменилась. Он словно умер, не излучал больше ту злую энергию, которая чувствовалась раньше.

– Как ты думаешь, дырка в куполе снова затянулась? – спросила Мэл у Карлоса. – Что-то изменилось вокруг.

– Возможно, – ответил он. – А может, просто выдохлась залетевшая сквозь дырку магическая энергия.

Мэл подняла глаза вверх, к небу. У нее появилось ощущение, что на их острове вновь не осталось магии.

Никто из них не произнес ни слова, когда они проходили через зал с Волшебным Зеркалом, поверхность которого стала теперь совершенно обычной. Но Иви, тем не менее, не рискнула даже взглянуть в его сторону.

Никто не сказал ни слова, пока они шли по выкрошившемуся мраморному полу, не слыша на этот раз ни топота крысиных лап, ни хлопанья крыльев летучих мышей. Также молча они прошли мимо логова гоблинов, через тесные расщелины лабиринта, через зал с гобеленами, через портретную галерею, пока не достигли большого пустого зала, бывшего совсем недавно засыпанной песком Пещерой Чудес.

Это место быстрее остальных постарался пройти Джей, он первым добрался до разрушенной, сгнившей деревянной двери, через которую они вошли сюда.

А Карлос особенно спешил миновать извилистые проходы, ведущие к выложенному черным мрамором, затянутому туманом главному холлу крепости. Он распахнул входные двери замка и вновь оказался лицом к лицу с каменным мостом и стоящими на нем статуями горгулий.

Горгульи смотрели на него.

Остальные трое путешественников подошли к Карлосу, остановились и уставились на зияющую перед ними пропасть. При виде этого бездонного ущелья кружилась голова, но Карлос медлил, не решаясь вновь ступить на узкий мост.

– Отлично, – бодрым тоном заметила Иви. – Нужно просто проделать то же, что и в прошлый раз.

– Само собой. Мы пройдем по этому дурацкому мостику, – кивнул Джей. – Осталось совсем недалеко.

Так оно и было. На другом конце моста хорошо виднелась извилистая тропинка, ведущая к колючим зарослям, сквозь которые они вошли в крепость.

– Мы практически дошли, осталось всего ничего, – кивнула Мэл и искоса взглянула на Карлоса, который вздохнул.

– Не знаю, не знаю, – сказал он, посмотрев на Мэл. – Вам не кажется, что мост выглядит теперь не таким, как бы это выразиться, надежным, что ли? Может быть, расшатался от подземных толчков, которые здесь были? Мне почему-то кажется, что дорога через мост – не самый надежный путь.

С ним никто не стал спорить.

Мост оставался проблемой. На вид он сейчас был целым, без отсутствующих секций, без провалов, но они-то знали, что в этой крепости ничему нельзя доверять.

И никто из четверых не решался первым шагнуть на мост после того, что здесь происходило в прошлый раз. Всем вспомнились загадки горгулий. Хотя тогда, разгадав их, они легко миновали мост, кто знает, что их может поджидать на обратном пути.

– Не уверен, что снова смогу сделать это, – сказал Карлос, глядя на лица каменных статуй.

И поморщился, представив себе, как они вновь возвращаются к жизни.

Раньше в своем воображении Мэл рисовала лишь картину, где она добывает для своей матери ее потерянный посох и возвращается домой героиней. Она не слишком задумывалась о деталях своего триумфального возвращения, и когда козырная карта – посох – оказалась битой, обнаружилось, что никакого запасного плана у нее попросту нет.

Но сейчас, глядя на Карлоса, дрожащего от страха, как она догадывалась, при мысли о рушащихся мостах, меховых шубах и о матери, которая любила их больше, чем его, Мэл приняла решение.

Она вышла вперед и сказала:

– Тебе не придется снова делать это. – Она сделала шаг, другой. – Я имею в виду, что не придется больше иметь дело с этим мостом. Теперь моя очередь.

– Что? – смутился Карлос.

Мэл двинулась вперед. Налетел порыв холодного ветра, но она не остановилась.

Мэл плотнее завернулась в свою куртку и крикнула прямо в лицо горгульям:

– Вам меня не напугать! Видала я кое-что и похуже! Вы что, думаете, что я в Аурадоне выросла?

Ветер взвыл. Мэл сделала еще шаг, махнула остальным, показала, чтобы они шли следом за ней.

– Ты рехнулась? – покачал головой Джей, шагая за Мэл.

– В самом деле, Мэл. Ты не обязана это делать, – прошептал Карлос, пристраиваясь вслед за Джеем.

– Безумие, – прошептала Иви, но пристроилась вслед за Карлосом.

– Кто рехнулся, я? – еще громче спросила Мэл. – А как вы думали? Ведь я хожу в школу, которая находится на кладбище, ем заплесневевшие булочки на завтрак. Моя собственная мать послала меня в это запретное опасное место за какой-то потерянной палкой, – фыркнула она. – Хуже того, что уже со мной случилось, не будет.

Произнося эти слова, Мэл продолжала пробираться вперед. Она уже миновала середину моста, остальные трое тащились следом за ней.

Ветер ревел, хлестал им в лицо, словно пытаясь сбросить с моста, и, наверное, сбросил бы, позволь ему это Мэл. Но она не позволила.

– И это все, на что ты способен? – спросила у ветра Мэл, гордо задрав подбородок. – Думаешь, легкий ветерок может напугать такую девушку, как я? Ошибаешься!

Сверкнула молния, и Мэл бросилась бежать, друзья бежали за ней. К тому времени, когда ни добрались до противоположного края пропасти, мост начал раскачиваться так сильно, что грозил рухнуть.

И на этот раз это не было иллюзией, все было по-настоящему.

Добежав до грязной, но твердой почвы по другую сторону моста, Мэл сразу же зацепилась ногой за какой-то корень и упала, сверху на нее повалились Карлос и Иви. А Джей стоял рядом и радостно смеялся.

А потом обнаружил, что смеется не он один.

– Эй, ребята, вы откуда? – спросил он.

Мэл подняла голову. Их окружала толпа гоблинов, но не тех, злобных, что гонялись за ними в коридорах Запретной крепости. Эти гоблины выглядели довольно дружелюбными увальнями.

– Девушка, – сказал один из них.

– Храбрая, – сказал другой.

– Помочь? – спросил третий.

– Спасибо, не надо, – ответила Иви и села. Мэл и Карлос поднялись на ноги. Джей на всякий случай отступил на шаг назад.

Затем заговорил четвертый гоблин. Он явно гордился своим умением свободно разговаривать на языке людей. Образованный, что ли?

– Я полагаю, что мои товарищи хотели выразить свое восхищение вашим мужеством и стойкостью. Вашей отвагой. Настойчивостью и выносливостью. Это очень редкие качества в наших краях.

– Краях, – хором повторили гоблины.

– Красиво излагает, – заметила Иви.

– Спасибо, – поблагодарила Мэл, переводя взгляд с одного гоблина на другого.

– Не за что, – ответил гоблин. Остальные гоблины оживленно залопотали на своем языке – а может быть, просто смех у них был такой, кто знает. Карлос явно занервничал. Джей что-то пробормотал в ответ.

Четвертый гоблин вздохнул и сказал, глядя на Мэл:

– Если вы будете столь любезны принять нашу помощь, мы с радостью и удовольствием доставим вас к месту вашего назначения.

Он внимательно посмотрел на Мэл.

Она внимательно посмотрела на гоблина и переспросила:

– К месту назначения?

– Ну да, – гоблин неожиданно заволновался и затараторил: – Судя по всему, вы оказались далеко от вашего дома. Это заключение я сделал из того неоспоримого факта, что вы и ваши друзья даже отдаленно… э… не напоминаете гоблинов.

Остальные гоблины опять то ли загалдели, то ли рассмеялись.

– Но вы же ростом метр с кепкой, – удивился Джей. – Куда вам?

Иви толкнула его локтем в бок.

– Эй, не груби, – сказал Джей.

– Не груби, – хором повторили гоблины, продолжая смеяться.

– Я тоже считаю, что это было грубо сказано, – пробормотал Карлос.

– Ах, оставьте, – улыбнулся гоблин. – Все верно, каждый гоблин по отдельности – ничего не стоит, но вместе мы сила. И у нас есть для вас прекрасный экипаж. Мы его потащим.

– Потащим! – восторженно взревели гоблины.

Появившийся перед ними прекрасный экипаж оказался старой железной каретой наподобие той, в которой иногда изображают уезжающих из замка Красавицу и Чудовище, только облупленной и ржавой. В эту карету королевская чета не села бы ни за что на свете.

С обеих сторон карету окружало гоблинов по сорок, не меньше, и каждый рвался ухватиться за нее, чтобы толкать вперед.

– Почему вы это делаете? – спросила Мэл, когда семеро гоблинов с трудом открыли перед ней перекосившуюся дверцу кареты. – С чего это вдруг вы стали такими любезными?

– Помочь оказавшимся в беде путешественникам – добрый поступок. А такой поступок может дать нам шанс уехать с этого острова, – пояснил гоблин. – Мы писали нашим дальним родственникам, гномам, чтобы те попросили короля Чудовища дать нам амнистию. Мы, гоблины, долгое время были злобными, очень долгое время. А это, знаете ли, довольно утомительное занятие. Мы устали. И истосковались по настоящим сладостям. Признаюсь честно, я готов убить за пирожное с кремом.

– С изюмом, – сказал один гоблин.

– И шоколадной крошкой, – сказал другой.

Мэл должна была признаться, что и сама слегка устала. Это она поняла потому, что проспала всю обратную дорогу до дома. И ее ничуть не смущало то, что все это время ее голова лежала на плече Иви.

Мэл возвратилась в свой замок, ожидая, что сейчас мать набросится на нее с бранью за то, что она не справилась со своим заданием. Она открыла дверь и тихо, как мышка, проскользнула внутрь, опустив глаза в пол.

Незаметно проскочить ей не удалось. Малефисента сидела на троне.

– Возвращение блудной дочери, – каким-то непривычным тоном сказала Малефисента.

– Мама, я должна тебе кое-что… – Мэл не договорила, когда подняла голову.

Присмотрелась.

Присмотрелась еще внимательнее и оторопела.

Оторопела, потому что увидела в руках матери длинный черный посох с зеленым шаром на вершине.

Глаз Дракона.

– Но это же… – промямлила Мэл.

– Да, это Глаз Дракона, – кивнула Малефисента. – А ты опять подвела меня. Но, к счастью, не все мои слуги настолько же бесполезны, как ты.

Мэл решила пропустить мимо ушей задевшее ее слово «слуги» и спросила только:

– Но как?..

– Глупая девчонка, – рассмеялась Малефисента. – Что ты смыслишь в поисках?

– Но мы же нашли его в Запретной крепости! Я сама трогала его всего пару часов назад! – сказала Мэл. – Он был в твоем тронном зале. Висел в воздухе возле стены. Так, чтобы ты всегда могла видеть его, сидя на своем троне.

Малефисента взглянула на дочь, и Мэл на секунду показалось, что ее слова произвели на мать некоторое впечатление.

– Я притронулась к нему и потеряла сознание.

– Ты притронулась к нему? Лучше бы ты этого не говорила, – заметила Малефисента. – Да, хорошо ты поработала, нечего сказать. Вся в отца, такая же мямля.

– Не понимаю, – ощетинилась Мэл.

– Ты сама притронулась к Глазу Дракона, так? Вместо того чтобы обманом заставить сделать это кого-то другого? Ах, какая слабость, какая мягкотелость. Я ушам своим не поверила, когда узнала об этом. – Малефисента стукнула посохом по полу. – Сколько можно, Мэл? Сколько можно меня позорить? – Она закатила глаза и продолжила: – Я послала вдогонку за тобой Диабло, чтобы он принес мне посох. Он забрал его, пока ты валялась во сне, подхватив проклятие. Я так и знала, что ты не справишься с заданием, а рисковать не хотела. И вновь оказалась права. В который уже раз.

Диабло гордо каркнул.

Значит, за ней действительно следили в крепости. И это, выходит, был Диабло.

Мэл готова была опустить руки и сдаться. Неважно, как сильно она старалась, неважно все, что она сделала, ей все равно никогда не произвести впечатления на свою мать.

Вот и сейчас мать смотрит не на нее, а на свою палку.

– К сожалению, посох не действует, – нахмурившись, заметила Малефисента. – Посмотри на Глаз, он не горит, он мертвый.

В эту минуту Малефисента вдруг снова стала на миг той же рассерженной юной девушкой, которая прокляла новорожденную принцессу за то, что не получила приглашения на праздник. Мэл вспомнила об этом и словно увидела свою мать другими глазами.

– Что ж, купол по-прежнему над нами, – сказала Мэл. – Он не пропускает магию.

На короткое время магия прорвалась на остров, но вскоре от нее не останется следа.

– Возможно. А может быть, это ты сломала посох, когда схватила его, – капризным тоном ответила Малефисента. – В любом случае ты сильно разочаровала меня.

Тем временем Джафар отчитывал в своей лавке Джея, возвратившегося домой с пустыми руками.

– Так, говоришь, вы действительно нашли Глаз Дракона, правильно я тебя понял? Ну и где же он в таком случае?

– Он исчез! – ответил Джей. – Только что был, а затем его не стало. Мы потеряли его.

– Верно, потеряли. Как думаешь, это связано с добрым поступком, который совершила дочь одной злодейки по отношению к дочери другой злодейки?

– Что?.. – оторопел Джей.

«Добрый поступок»? От этих слов в жилах любого злодея стыла кровь. И чтобы такое мог произнести его отец?

– Думаешь, гоблины так уж хорошо умеют хранить секреты, мой мальчик? Ошибаешься, об этом сейчас судачит весь остров.

– Клянусь, все было так, как я сказал. Могу поклясться на груде краденых… – Джей моргнул. В эту минуту ему даже думать не хотелось о том, чтобы украсть что-нибудь.

И, честно говоря, впервые в жизни это его почему-то ничуть не волновало.

– Ты сильно разочаровал меня, – проворчал Джафар.

А в Хелл-Холле Карлос получал нагоняй от Круэллы, которая обнаружила непорядок в своем драгоценном шубохранилище.

– Кто там побывал? Такое впечатление, что в моих мехах рылся дикий зверь! Какой идиот это сделал?

– Дикий зверь? – моргнул Карлос. Он понимал, что оправдываться бесполезно. Нечего даже пытаться, когда кладовка с мехами находится в таком виде. – Прости, мама, – захныкал Карлос, сдаваясь. – Такое больше не повторится. Я знаю, как ты любишь свои меха.

Последние слова он произнес уже почти шепотом, при этом перед ним мелькнули лица горгулий, ухмылявшихся, когда он говорил с ними.

А затем Карлос увидел лица Мэл, Иви и Джея, смеющихся над его матерью, и мысленно улыбнулся вместе с ними.

– Фу, – фыркнула Круэлла. – Ты так сильно меня разочаровал!

В Замке-за-Дорогой Злая Королева оплакивала состояние волос Иви.

– Это какое-то воронье гнездо, а не прическа! В чем дело? Ты выглядишь просто ужасно.

– Прости, мама, мы были в… ну… это не важно. Скажем так, в том месте просто не было зеркала.

«Одно-то зеркало было, – подумала она. – Только не такое, в которое захочешь смотреться. Особенно если считаешься прекрасней всех на свете».

– Просто скажи мне, что все слухи, которые до меня дошли, – неправда, – сказала Злая Королева. – Добрые поступки! Гоблины уверяют, что вы все четверо их совершали.

– Ну, ты же знаешь, мама, что за создания эти гоблины, как им можно верить? – ответила Иви, пряча лицо. Она не знала, что сказать. Если честно, она не знала даже, что подумать. Столько странных вещей случилось за последние дни.

Необязательно плохих, но странных, это точно.

– Ты опять забыла нанести румяна, – вздохнула Злая Королева. – Ах, дорогая, ты иногда так сильно меня разочаровываешь.

Мэл сидела на балконе, слушала доносящийся снизу смех и шум. А затем раздался крик.

– Мэл! – это был голос Джея. – Спустись вниз!

Она сбежала по лестнице, спросила:

– Что стряслось?

– Ничего, – ответил пришедший вместе с Джеем Карлос. – Просто мы пытаемся удрать от родителей, чтобы снова не разочаровывать их. Слишком сильно.

– И ты тоже? – спросила Мэл поворачиваясь к стоящей рядом с Джеем Иви. – И ты?

Все трое дружно кивнули головами.

– Пойдемте на рынок, – предложила Иви. – Мне нужен новый шарф.

– Шарф? Я добуду тебе шарф. Легко, – сказал Джей и добавил, пошевелив бровями: – Да, Иви, по-моему, это твоя штучка.

– Мое ожерелье! – воскликнула Иви. Она взяла из рук Джея цепочку с красным отравленным яблоком, надела ее на шею и улыбнулась. – Спасибо, Джей.

– Я нашел его.

– В своем кармане, – усмехнулась Мэл.

А потом четверо наследников самых знаменитых злодеев устремились на людные улицы Острова Потерянных, расталкивая испуганных, разбегающихся от них прохожих, хватая на бегу все, что попадалось под руку. Четверо подростков – испорченных до мозга костей.

Даже у Мэл поднялось настроение.

Они, все четверо, смеялись и пели, и Мэл подумала, что это, наверное, и есть счастье.

Потому что хотя они и не были еще настоящими друзьями, но стояли в одном шаге от этого.