Читать онлайн На задворках конгломерата Шу?са: история одной командировки. 12 рассказов-расследований о космической командировке от авторов мастер-курса Евгении Кретовой бесплатно

Идоро стоял перед билетными кассами, задумчиво изучая расписание рейсов и теребя нижнюю губу. Приняв наконец решение, он наклонился к окошечку кассы и голосом, который сам считал неотразимым, обратился к скучающей перед терминалом девушке:

– Пожалуйста, один билет до Аурии на самый ближайший рейс. Сколько это будет стоить?

– Все прямые билеты на Аурию распроданы на три недели вперёд, – билетёрша бросила на Идоро безразличный взгляд и продолжила обрабатывать свои ногти пилочкой. – Есть два места на «Полуночную луну», в президентском классе, через восемнадцать дней, двадцать три тысячи кредов.

Поспешно зажмурившись, Идоро подождал, пока глаза перестанут пытаться вылезти из орбит.

– Мне нужно только одно место, а не весь лайнер!

– Это цена за одно место.

– Ну и цены! А подешевле что-нибудь можно подобрать?

Девушка ради приличия потыкала концом пилочки в клавиатуру.

– Аурия – планета-курорт, – снизошла она до объяснений. – А через две недели там начинаются гастроли Галактической Оперы. Арии исполняют звёзды такого масштаба, которые в наш район космоса не прилетали никогда. Билеты были выкуплены сразу, как только был объявлен план гастролей.

– Я застрял без билета по вине кучки театралов?!

– Это самое важное культурное событие десятилетия. Эти концерты посетят все, кто хоть что-то значит в культуре, политике и бизнесе семи миров. Даже если они не любят оперу.

– Но Мариан… Но вся моя группа уже там! – Идоро показал значок полицейского в безумной надежде, что его блеск поможет диве найти случайно пропущенный прямой билет. – Они улетели на следующее расследование, а я остался разбираться с бумажной волокитой!

– Ну, значит, Мариан… Вашей группе придётся обойтись без вас несколько недель, – повелительница билетов была неумолима. – Я уверена, они сумеют начать расследование без вас.

– Но должен же быть какой-то выход!

Отчаяние в голосе Идоро было физически ощутимым, и это, наконец, пробило ледяную броню продавщицы. Она исполнила ещё одну короткую увертюру по клавишам:

– Я могу отправить вас в грузовой порт. Оттуда на Аурию идёт каботажник «Дервиш». Я знаю, что в прошлом они брали на борт пассажиров. Корабль неторопливый, четыре стандарт-дня в пути, условия спартанские, но вы доберётесь до места, – если, конечно, капитан согласится, и если они ещё не переоборудовали пассажирские каюты в склады.

– Четыре дня… – Идоро поднял глаза, прикидывая потери времени. – Годится. Это в любом случае лучше, чем ждать несколько недель.

– Тогда поторопитесь, – девушка вкратце объяснила сыщику, как попасть на «Дервиш». – Их окно старта через шесть часов, а вам ещё судовую роль менять.

* * *

Идоро Иллеш сидел на койке, привалившись спиной к стене, и смотрел в противоположную стену. Она находилась прямо перед его носом. Когда девушка в билетной кассе говорила, что условия его ожидают спартанские, она преуменьшала. С другой стороны, подумал Идоро, понятно, почему в условиях тотального дефицита билетов на «Дервиш» никто не рвался: ни один из желающих покрасоваться в опере Аурии не согласится совершать перелёт в условиях, которые могут довести до клаустрофобии агорафоба.

Идоро лёг и попытался вытянуть ноги. Если он вытягивался во весь свой не такой уж и богатырский рост, ступни свисали за пределы койки. Очевидно, эти каюты капитан «Дервиша» не переоборудовал в склады только потому, что не нашёл достойный межпланетной перевозки товар, который можно запихнуть в столь крошечное помещение.

Но ведь это же только на время полёта, правда? Идоро мог без труда припомнить множество ночей, которые он проводил в менее комфортабельных условиях. Тут хотя бы сухо.

В этот момент капля конденсата из системы кондиционирования шлёпнула его по лбу. Сыщик вздохнул и отправился в кают-компанию.

Глен Сундберг, капитан корабля, швед, гордящийся своими японскими корнями, предупреждал, что стюардов на корабле нет, а пищевой синтезатор устарел и давно нуждается в обслуживании. Поэтому Идоро не был удивлён, увидев допотопную модель размером с платяной шкаф и с ящиком для карточек с рецептами на боку. Карточки были захватанными, засаленными и с истрепавшимися краями; они явно использовались не первое десятилетие. Идоро просмотрел названия на карточках, выбрал «утку по-пекински с яблоком и апельсином», вставил выбранную карточку в щель синтезатора и едва успел подставить под выходное отверстие тарелку.

– Это должна была быть утка по-пекински, – задумчиво произнёс сыщик в пространство. Содержимое тарелки по виду больше всего напоминало отработанное машинное масло. Идоро осторожно понюхал вязкую чёрную жижу. Пахла она так, словно синтезатор попытался замаскировать большим количеством пряностей запах отработанного машинного масла.

– О, наш пассажир познакомился с Эдди, – осклабился сидящий за столом Йонни, ковыряясь в своём планшете. Йонни Ярвеля занимал должность астронавигатора, поэтому с момента перехода в гиперпространство работы у него, по сути, не было. Идоро кивнул ему:

– Скажи, это устройство всем выдаёт такую вот бурду, или только мне так повезло?

Йонни протянул руку, вынул из синтезатора карточку и посмотрел сквозь неё на свет:

– Видишь вот эту дырку? Она означает, что надо добавить лимонную кислоту. Но у Эдди от старости замкнуло в мозгах, поэтому вместо лимонной кислоты он добавляет… Ну, я не знаю наверняка, что именно, но точно не её. Выбери себе карточку без регуляторов кислотности.

Идоро развернул остальные карточки веером и выбрал одну из наиболее затёртых, решив, что если ей часто пользуются, то на выходе синтезатора получается нечто, хотя бы внешне напоминающее еду:

– Вот уж не думал, что увижу перфокарты вне музея… А почему Эдди?

– Ты знаешь группу «Iron Maiden»?

– Спрашиваешь! Классика хэви-метала! I am the man who walks alone…

– Обложки их альбомов помнишь? Вот когда попробуешь эту стряпню, будешь выглядеть так же, как чертёнок с их титульного альбома.

Идоро поднёс тарелку к лицу, критически осмотрел содержимое, придирчиво обнюхал и рискнул дотронуться до кушания кончиком языка.

– Слушай, ну зря ты так, вполне приличный рис с тушёной теля-а-а-ААА!

– Нейтрализатор специй там, – показал Йонни, поджимая ноги, чтобы Идоро не споткнулся.

– Всё издеваешься над пассажиром? – поинтересовался вошедший в кают-компанию бортмеханик Хэйшем Янссенс, промакивая влажные волосы полотенцем. – Не предупредил его, что Эдди не соблюдает пропорции жгучего перца?

– Нет лучшего учителя, чем собственный опыт!

– Он нам деньги платит, вообще-то. Мог бы и повежливее быть.

– Он платит их не нам, а капитану. Вот пусть капитан о нём и заботится. В моих должностных обязанностях ничего не сказано о том, что я должен защищать пассажиров от взбесившегося синтезатора. Тоже мне, театрал…

– Как вы вообще это едите?! – Идоро, несмотря на покрасневшие глаза и горящий рот, сумел вернуться к разговору.

– Смешиваем с нейтрализатором, – лаконично ответил Хэйшем, оттягивая пальцем влажный воротник футболки. – Не обращай внимания на Йонни, каждый раз во время полёта на Аурию у него портится настроение. А уж если с нами летит человек, добровольно заплативший деньги, чтобы его доставили в этот, по определению Йонни, гадюшник…

– Да, гадюшник! – вскинулся навигатор. – Планета миллиардеров, тоже мне! Покажи хоть одного жителя Аурии, который сделал свои деньги честно!

– А тебе не всё равно, как они сделали свои деньги, пока они делятся ими с нами? Мы им, вообще-то, товар возим.

– Нет, не всё равно! – грохнул кулаком по столу Йонни. – Ты знаешь, что у нас за груз? Я видел декларацию, это гимн культуре потребления! Разве не понимаешь, что участвуя в поставках толстосумам элитных товаров, мы им потакаем? Провоцируем продолжать вести богемный образ жизни? Тратить всё больше и больше денег, чтобы устраивать зрелища и поддерживать имидж? Но ведь для того, чтобы тратить деньги, они должны их сначала получить, то есть высосать из таких работяг, как мы с тобой! А вот такие пассажиры, отправившиеся на Аурию с распахнутыми от восхищения глазами, – Йонни кивнул в сторону Идоро, – поддерживают спрос на зрелища и помогают крутить всю эту мясорубку!

Идоро уминал нейтрализованную еду за обе щеки, не переставая внимательно слушать. Очевидно, Йонни считает его обычным прожигателем жизни, отправившимся на Аурию ради гастролей Галактической Оперы. Вот и хорошо, значит, реальная цель его поездки осталась в тайне; чем меньше окружающих о ней будут знать, тем лучше.

– Тебе семью кормить надо. И мне тоже! Не полетим мы – полетит кто-то другой, но свой груз толстосумы с Аурии всё равно получат. Так что делай свою работу и радуйся, что она у тебя есть!

– Я делаю, – прошипел сквозь зубы Йонни. – Я делаю. Но, видит Бог, каждый раз, когда мы летим на Аурию, мне хочется подправить курс и сломать гипердрайв!.. – и навигатор, сжимая кулаки в бессильной ярости, вышел из кают-компании, в которой воцарилось неловкое молчание.

– Подправить курс? – рискнул вздёрнуть бровь Идоро. – Разве именно это не является работой астронавигатора?

Хэйшем вздохнул.

– И сломать гипердрайв. Если гипердрайв сломается во время полёта, нас выбросит в обычное пространство, при этом мы тут же затормозимся до световой скорости, и перегрузка будет такой, что для людей на борту история сразу закончится. Но корабль полетит дальше, причём из-за движения с околосветовой скоростью его релятивистская масса станет очень-очень большой.

– Преобразования Лоренца?

– Они самые. Корабль идёт с грузом, так что если подправить курс так, чтобы вся эта масса попала точно туда, где будет планета… – бортмеханик свёл кулаки вместе и быстро развёл их в стороны, выпрямляя пальцы. – Бух.

Идоро, нахмурившись, посмотрел вслед Йонни:

– Он же это не серьёзно?!

– Нет, конечно. Он на такое неспособен. Просто каждый раз, когда мы летим на Аурию, его пробивает острое чувство социальной несправедливости.

Капитан корабля Глен Сундберг проскользнул в дверь кают-компании. Невысокий темноволосый швед с ярко выраженными азиатскими чертами покорил Идоро Иллеша с первого взгляда.

– Капитан, – Хэйшем отсалютовал своим стаканом.

– Хэйшем, – кивнул тот и повернулся к пассажиру: – Я вижу, вы уже познакомились с Эдди?

– О да, – Иллеш попытался не позволить всей гамме эмоций, испытанных при упоминании Эдди, проявиться на своём лице. – Это был уникальный опыт. Я надеюсь, неповторимый.

Глен смерил Идоро взглядом и повернулся к бортмеханику:

– Йонни?

– Вы же его знаете, каждый раз на плече к Аурии он начинает хандрить. Сейчас он не предупредил пассажира про нейтрализатор специй.

Капитан налил себе чашку эрзац-кофе.

– Долетим до места – устрою втык. Хэйшем, проверишь Ханя с Кимом? Они ушли заниматься проверкой груза ещё утром, и с тех пор от обоих ни слуху, ни духу. А я только сейчас сообразил: какой смысл проверять груз, когда мы уже в гипере? Если что-то могло отвалиться, оно бы отвалилось при разгоне!

– А большой у вас экипаж? – поинтересовался Идоро, наблюдая, как Хэйшем, залпом допив свой эрзац-кофе, ставит стакан в посудомойку и выходит из кают-компании.

– Вы почти со всеми знакомы, – пожал плечами капитан. Японской невозмутимостью он явно не обладал. – Кроме Йонни и Хэйшема есть ещё наша пилотесса Жаклин, суперкарго Хань и помощник суперкарго Ким. Эти ребята в основном занимаются развесовкой груза, балансировкой и креплением к каркасу. Мы маленький корабль, нам большой экипаж ни к чему.

– Насколько маленький?

– Основная обитаемая часть корабля – каюты, кают-компания, мостик, шлюз, серверная, отсек жизнеобеспечения, мастерская бортмеханика и всё такое – построена таким образом, чтобы уместить максимальный объём в минимальную площадь поверхности, которую надо сделать прочной и герметичной, поэтому в целом похожа на шар, и мы сейчас примерно в его центре. От этого шара отходят два длинных лаза, в концах которых находятся реактор и гипердрайв. Оба могут нуждаться в ремонте во время полёта, но реактор создаёт помехи для работы гипердрайва, поэтому их пришлось разнести подальше. Получившаяся конструкция напоминает бусину на спице. Эта спица закреплена на силовом каркасе корабля, к которому крепятся также трюмы, двигатели, радиаторы и прочее оборудование. Всё это уже не герметизировано, атмосфера в трюмах будет только мешать. В целом получается довольно устойчивая конструкция. В атмосферу мы не суёмся, пользуемся услугами лихтеров, поэтому аэродинамичный корпус нам не нужен. Собственно, у корабля вообще никакого корпуса нет.

– А где расположена спасательная капсула? – этот вопрос интересовал сыщика с того самого момента, как он ступил на палубу «Дервиша».

– У нас её нет, потому что в ней нет смысла. Пока мы рядом со звездой, нам в случае чего придёт на помощь местная спасательная служба.

– Но когда вы в гипере, то вы даже на помощь позвать не сможете. Или у вас есть гиперсвязь?

– Нет, конечно! Установка для связи из гиперпространства будет стоить больше, чем весь «Дервиш» вместе с грузом! Но если говорить о гипере, то спасательная капсула должна быть оснащена собственным гиперприводом, а значит, и собственным реактором, что ограничивает её минимальный размер. Получается, спасательная капсула для «Дервиша» должна быть размером с сам «Дервиш», а это тоже уже невыгодно.

В этот момент на запястье капитана ожило переговорное устройство:

– Глен, я нашёл Кима. И лучше бы вам прибыть сюда лично.

В затылке Идоро зазвенел тревожный колокольчик. Тон Хэйшема наводил на мысль, что капитану корабля не понравится зрелище, которое ему предстоит увидеть. Глен тоже это понял, поэтому вскочил и не глядя опустил чашку в посудомойку:

– Он в порядке?

Ответа Хэйшема Идоро не услышал, но увидел отражение лица капитана в стекле дверей и тоже встал:

– Я умею оказывать первую медицинскую помощь.

– Спасибо за предложение, – Глен задержался у дверей, – но я попрошу вас вернуться к себе в каюту и какое-то время не покидать её.

* * *

– Итак, один член экипажа пропал после перехода в гипер, а второй мёртв, – подытожил Идоро, разглядывая на планшете сделанные Хэйшемом снимки с места обнаружения тела. Кима нашли между двумя грузовыми секциями. Балка силового каркаса образовала узкий проход между закреплёнными слева и справа типовыми контейнерами, приваренные к балке скобы отливали жёлтым в луче фонаря, рядом с ними вдоль балки уходил темноту трос для карабина собственного страховочного фала скафандра. Идоро терпеть не мог осматривать место происшествия по фото, но других вариантов не существовало: у него не было подогнанного по фигуре скафандра.

– Его фал был пристёгнут?

– Да, был.

Идоро повертел фотографии так и эдак, переходя от одной к другой, увеличил некоторые из них в попытке рассмотреть детали.

– Жаль, что вы не сфотографировали, в каком именно положении находилось тело.

– Ну уж простите, господин инспектор, что мы были заняты попытками реанимировать нашего товарища, – съязвил Йонни. Идоро взглянул на него исподлобья, и астронавигатор прикусил язык.

– Я понимаю, вы нервничаете, – негромко произнёс следователь, – но это моя работа. Так помогите мне сделать её хорошо. Итак, Хэйшем, где именно находилось тело?

– Вот тут, – бортмеханик открыл одну из фотографий и черкнул по ней ногтем. – Ким висел на страховочном фале.

– Понятно. Теперь позвольте мне пару минут подумать.

Идоро вставил в уши наушники, включил музыку и вернулся к фотографиям. Он рассматривал их так и эдак, пытаясь построить в уме картину происшедшего. Члены экипажа терпеливо ждали. Наконец следователь остановил музыку и снял наушники.

– Слава Богу, – вздохнула Жаклин, удивительно непривлекательная блондинка лет тридцати пяти со скверной кожей. – Что за дрянь вы слушали? Я думала, у меня голова лопнет от шума! И почему вообще на нашем корабле оказался следователь?!

– Это совместный концерт Dimmu Borgir и Behemoth в Гданьске. Лёгкая расслабляющая музыка помогает мне настроиться на нужный лад. И я ведь был в наушниках!

– Что вы можете нам сказать? – прервал зарождающийся музыкальный спор Глен.

– Я могу сказать, что это не несчастный случай, – ответил Идоро. – Затылок Кима разбит, причём силы удара хватило, чтобы пробить шлем скафандра, которому придавало дополнительную прочность внутреннее давление. Возможно, ему очень не повезло сорваться и раскроить себе голову, но я осмотрел, насколько можно было, всю окружающую обстановку и нигде не увидел объекта, о который можно было бы получить такую травму, как на шлеме. Нет никаких свободных углов, все контейнеры тщательно прилегают друг к другу. Вдобавок, Ким был пристёгнут фалом к страховочному тросу, а он крепится к балке через каждые несколько метров; длины фала и расстояния между креплениями троса просто не хватит, чтобы набрать скорость, достаточную для повреждения скафандра. Но вот у этого контейнера, – Идоро развернул фотографию на полный экран и щелчком отправил её на стену кают-компании, – нет одной из ручек на двери. Это металлический штырь длиной почти в метр и диаметром в палец, и как раз им нанести такую травму вполне можно. Кстати, этого штыря я на фотографиях не вижу. Пока что придётся исходить из предположения, что это было убийство.

– Но кому могло понадобиться убивать помощника суперкарго?!

– Этого я пока не знаю. Возможно, он провозил контрабанду, а кто-то об этом узнал и решил, что сам может справиться с контрабандой. Мы летим на Аурию, полкило «ангельской пыли» там будет стоить больше миллиона кредов даже при оптовом сбыте. Мог ли помощник суперкарго, отвечающий за приём и распределение грузов, спрятать среди груза свёрток размером с два кулака? Мог, конечно. Стоит ли миллион кредов убийства? Мой опыт подсказывает, что да.

Идоро обвёл присутствующих тяжёлым взглядом:

– Я бы на вашем месте волновался о другом. Мы в гипере, извне сюда пробраться нельзя. Если только на корабль не проник «заяц» ещё в порту, то убийца – кто-то из нас шестерых, включая отсутствующего здесь Ханя. И сейчас, зная о том, что по выходу из гипера мы немедленно поставим на уши полицию, этот потенциальный убийца, скорее всего, решит попробовать избавиться от всех остальных. Если дело в наркотиках, он просто припаркует корабль на внешнем рейде, заберёт пакет, спустится на Аурию якобы в увольнительную, которую выпишет себе сам, и к тому моменту, когда власти порта заинтересуются молчащим кораблём, его уже и след простынет. Капитан Сундберг, мог ли посторонний проникнуть на борт во время стоянки в порту?

Глен Сундберг в задумчивости потёр безволосый подбородок:

– Вряд ли. Теоретически кто-то из стропальщиков мог остаться в грузовой секции после погрузки, но их же проверяют после окончания работ, и если с корабля вышло меньше грузчиков, чем входило, кораблю просто не дадут разрешение на вылет. Погрузку мы завершили неделю назад, прятаться среди груза – я не знаю такую модель скафандра, которая позволила бы автономно жить десять дней, неделю ожидания плюс четыре дня полёта. Получается, заяц, если бы он и существовал, должен был бы проникнуть внутрь обитаемых отсеков, потому что иначе он бы не выжил. Но герметичная часть корабля маленькая, спрятаться тут негде, а шлюз один, и до сегодняшнего утра он не открывался. Конечно, можно предположить, что «заяц» – крутой хакер, который сумел и логи работы шлюза подправить, и расход питательной жижи в Эдди скрыть, и замаскировать увеличившуюся нагрузку на систему жизнеобеспечения, но такому хакеру проще будет сделать себе фальшивую личность и купить официальный билет на Аурию.

– Так ведь нету официальных билетов, – подал голос Йонни. – Коп с нами полетел именно потому, что других вариантов добраться до Аурии нет.

– Ну так заплатил бы нам, и мы бы взяли его с собой, как взяли господина Иллеша. Нет, я не верю в «зайца».

– Я тоже не верю, потому что пришёл к тем же выводам, – кивнул Идоро. – Значит, убийца кто-то из нас. Кто-то, кто остался в одиночестве с утра и до обеда, мог надеть скафандр, выйти наружу, выследить в грузовом трюме беднягу, убить его и вернуться.

– Или не возвращаться, а испугаться своего поступка и остаться там. Скажем, Хань понял, что он натворил, и решил покончить с собой. Для этого достаточно просто прыгнуть подальше от корабля: стоит вывалиться из пузыря гиперпространства, как наступит мгновенная и безболезненная смерть.

– Я бы на это не рассчитывал. Мне кажется, Ханя мы больше никогда не увидим, но причиной этому было не самоубийство. Оттолкнуть тело – идеальный способ замести следы, только вот тело Кима было слишком далеко тащить.

– Мне тоже так кажется.

– Проблема в том, что ни у кого из нас нет алиби, – продолжил Идоро. – Я всё утро провёл в своей каюте, но доказательств этого у меня нет. С другой стороны, у меня и скафандра нет. Когда я вошёл в кают-компанию, Йонни сидел там, но я не знаю, где он был до этого.

– В рубке, перепроверял курс, – ответил Йонни с вызовом. – Я внёс коррективы, это отражено в вахтенном журнале.

– Хорошо. Глен?

– Я читал книгу. Алиби нет.

– Жаклин?

– Спала. В одиночестве, так что алиби нет.

– Хэйшем?

– Позанимался спортом, искупался. Тоже один.

– Как я и говорил, – развёл руками Идоро, – возможность была у каждого. Мне пока непонятен мотив, но следственные органы Аурии собаку съели на таких делах, они этот орешек раскусят. Вновь повторюсь: как я и говорил, единственный шанс для убийцы выпутаться из этой передряги – убить нас всех. Поэтому отныне и до конца полёта мы не можем разделяться, чтобы не провоцировать злоумышленника. Спать будем здесь же. Если вас это утешит, – Идоро склонился к Жаклин, – следующие ночи никто из нас не будет спать в одиночестве.

* * *

Предоставленные самим себе, события имеют тенденцию развиваться от плохого к худшему. Идоро Иллеш вспомнил этот бессмертный афоризм, наблюдая, как из одной из рабочих станций вырывается полуметровый язык огня. Пронзительный сигнал тревоги ударил по нервам собравшихся в рубке людей, в мгновение ока чёрный вонючий дым собрался под потолком удушающим одеялом.

Жаклин бесстрашно опустошила огнетушитель в пылающий пульт. Идоро распластался вдоль стены, чтобы не мешать, и беззвучно проклял свои длинные ступни, когда пилотесса наступила на них, устремившись за вторым огнетушителем.

– Это что ещё за новости? – Глен Сундберг вчитался в сообщение об ошибке. – Падение мощности реактора!

– Это плохо?

– Это ужасно! Вы представляете себе, какая прорва энергии нужна, чтобы гипердрайв продолжал гнуть метрику пространства?! Если реактор не даст достаточно энергии, мы вывалимся из гипера!

Натужно взвыли кондиционеры, пытаясь очистить воздух. Жаклин выпустила в искрящий пульт второй огнетушитель, сделав из почерневшей счётной машины подобие снежного сугроба.

– Дайте догадаюсь. Взорвался как раз пульт управления реактором?

– И как раз тогда, когда нам нужно заходить на посадочную глиссаду!

– Есть резервный пульт у самого реактора! Я могу отключить аварийную глушилку и удержать мощность!

Идоро и Глен переглянулись. Если Йонни будет вне рубки один, а остальные четверо будут внутри рубки, ему никто не будет угрожать, и он сам никому не сможет угрожать, верно?

– Да, Йонни, давай быстрее! Если автоматика успеет заглушить реактор…

Астронавигатор выскочил за дверь. В этот момент грохнул новый взрыв. Глен произнёс длинную фразу на японском, которую Идоро решил запомнить на всякий случай.

– Есть ещё два огнетушителя в коридоре! – выкрикнула Жаклин, отбрасывая опустевший красный баллон.

Глен и Хэйшем сорвались с места одновременно. Очередной взрыв мгновенно заполнил маленькую рубку непрозрачным серым дымом. Сыщик рухнул на пол, у которого оставался ещё небольшой слой относительно чистого воздуха, на четвереньках подполз к оглушённой Жаклин, схватил её и потащил к дверям рубки.

Ещё один взрыв разом поднял температуру градусов на шесть. Идоро, мокрый от пота, отстранённо попытался прикинуть, сколько способных взорваться приборов содержит рубка космического корабля, упёрся пятой точкой в дверь и нажал только для того, чтобы убедиться, что дверь заклинило.

– Это уже совсем не смешно, – выдохнул он, перевернулся на спину, уцепился ладонями за ножки пультов по обе стороны от себя и резко выбросил ноги. Удар пронзил их болью от пяток до бёдер, но дверь подалась. Сыщик поднял колени к груди и нанёс новый удар. Со скрипом одна из створок приоткрылась сантиметров на десять, вдоль пола подул прохладный ветерок, и где-то неподалёку от головы Идоро радостно затрещало раздуваемое пламя.

– В эпитафии напишут «он сгорел на работе», – Идоро принялся остервенело колотить каблуками по двери, не обращая внимания на близкие взрывы. Каждый удар расширял щель на несколько сантиметров, и в конце концов сыщик смог протиснуться в коридор и вытащить за собой пилотессу.

Под занявшимся весёлым пламенем пожарным щитом лежал Глен, по его рассечённому под линией волос лбу стекали струйки крови, рядом с капитаном валялся сорвавшийся с крепления огнетушитель. Хэйшема нигде не было видно. Идоро быстро проверил пульс обоих пострадавших, – и Сундберг, и Жаклин были живы, но без сознания, и должны были скоро очнуться. Тогда сыщик взял в руки огнетушитель, прикинул его вес, внимательно посмотрел на план эвакуации и отправился по постепенно затягивающемуся дымом коридору, не обращая внимания на вой автоматической системы пожаротушения.

Добравшись до люка, ведущего к реактору, Идоро прислушался, но сирена пожарной тревоги заглушала все другие звуки. Сыщик высунулся за люк и тут же втянул голову обратно. Повторив этот трюк дважды и не добившись никакой реакции, Идоро быстро проскользнул в люк. Все его хитрости пропали втуне: по ту сторону люка не было ни единой живой души. Тогда, взяв огнетушитель под мышку, он побежал к запасному пульту управления реактором, прихрамывая на обе ноги.

Сыщик одним мягким, плавным движением нырнул в дверной проём и сразу шагнул в сторону, чтобы не маячить мишенью на фоне освещённого коридора. Холодное черенковское свечение озарило его худое, скуластое лицо мягким голубым светом. В дежурке царил полумрак, неяркий свет от охладительного контура реактора не столько помогал, сколько мешал видеть, скрадывал контуры предметов, размывал границы. В воздухе, кроме запаха дыма, чувствовался ещё и отчётливый металлический запах крови. Йонни, добравшийся до пульта, сейчас лежал под ним, сжимая в руке нож. Его горло было перерезано от уха до уха.

Идоро оттащил тело астронавигатора в сторону, снял с его руки переговорное устройство и сел за пульт:

– Хэйшем, не дури и оставь гипердрайв в покое.

А пока Хэйшем ответит, можно перекинуть несколько тумблеров и ввести пару команд, благо, затрёпанная инструкция лежит в специальном ящике прямо на пульте.

– Иллеш, это ты? Где ты?

– Там, где ты оставил Йонни.

– Я не понимаю. Я выскочил вместе с Гленом, взрыв швырнул ему в лицо огнетушитель…

– Хэйтем, это будет первый в истории случай, когда взрыв, сорвав огнетушитель с крюка, заодно развернул его горизонтально и ударил человека дважды, сначала справа, потом слева. У Глена сорвана кожа с обоих сторон головы.

Пауза в разговоре позволила Идоро ввести ещё пару команд.

– А ты умён, сыщик. Когда ты меня заподозрил?

– Сразу же. В день исчезновения Ханя и смерти Кима ты вошёл в кают-компанию, вытирая волосы полотенцем. Возможно, ты действительно купался, но на тебе была футболка с мокрым воротником и подмышками. Либо ты очень странно вытер тело и очень плохо вытер волосы, либо ты вообще не купался, а просто вспотел. Хань сопротивлялся?

– Пытался. Они с Кимом заметили меня, когда я собирал припрятанную взрывчатку. Пришлось их убрать. Хорошо хоть, что я убедил их проверить развесовку груза, и Хань записал открытие шлюза на своё имя!..

– Потому ты и не искупался, не успел, тебе надо было заминировать рубку… А как ты убедил Йонни перенацелить корабль на планету? Я помню, он сказал, что провёл коррекцию курса, но пока мы в гипере, у него вообще не должно было быть работы.

– Подначил его. Сказал, что после выхода на посадочную глиссаду только отдельные атомы, оторвавшиеся от нашего насквозь проржавевшего корабля, полетят прежним курсом. Мол, мы устроим радиационную атаку на планету толстосумов, почти незаметную, и нам за это ничего не будет.

– Йонни ведь не свои идеи озвучивал. Это ты убедил его, что жители Аурии эксплуатируют таких, как вы. Это он твои слова повторял. И угрозу, которую он высказал, ты сейчас пытаешься осуществить.

– Миллиардером нельзя стать честно. Ничего, пробил их час расплаты, через несколько часов Аурия превратится в филиал ада. Ты действительно умён, сыщик. Жаль, что тебе осталось жить четыре минуты.

– Тебе осталось и того меньше.

– Я не боюсь смерти. Но стрела отмщения, которую я направил на Аурию… Погоди, что?!

Идоро проверил показания индикаторов, которые теперь вовсю моргали красным. Свечение охлаждающего контура прибавило в яркости.

– Я отключил аварийную защиту и дестабилизировал реактор. Через минуту мы все превратимся в радиоактивный газ.

Пауза. Пульт перед сыщиком коротко вякнул сиреной и обречённо умолк, повинуясь сидящему за ним человеку.

– Ты с ума сошёл?!

– Ничуть. Я взорву этот корабль вместе с тобой и твоим недоломанным гипердрайвом, будь он неладен. Посмотри на показатели реактора, убедись, что я не вру, он как раз выходит на кривую разгона.

– Но зачем?! Ты же полицейский, мать твою! Зачем ты взрываешь корабль?

Следователь коротко улыбнулся перед тем, как ответить.

– Ты придурок, Хэйшем. Я превращу корабль в плазму до того, как ты выведешь из строя гипердрайв. Облако перегретых газов, которым мы станем, выпадет в реальный мир на скорости света и, если ты нацелил нас правильно, ударит в ионосферу Аурии. Оно послужит причиной потрясающих по красоте северных сияний и может создать помехи радиосвязи, но не повредит ни единому существу. Скорее, наоборот, оно создаст планете-курорту для толстосумов дополнительную рекламу.

Хэйшем молчал. Пульт перед сыщиком заходился в истерике. Голубой свет черенковского свечения резал глаза.

– Следующий ход твой, Хэйшем, – подстегнул его Идоро. – Либо ты убираешь свою бомбу от гипердрайва, отключаешь его штатно, исчезаешь и в будущем сможешь попробовать ещё раз, или ты превратишься в рекламу планеты, которую так ненавидишь. Решай. И поскорее! Двадцать секунд.

Пауза тянулась, как тягучая капля смолы. Идоро почувствовал, как по его виску стекает капля пота.

– Ладно. Твоя взяла, сыщик. Я аварийно глушу гипердрайв.

Ускорение вдавило Иллеша в кресло, по его нервам прошла волна странной дрожи, сигнализирующая, что «Дервиш» снова находится в обычном пространстве. Идоро тут же щёлкнул тумблером автоматической защиты. Управляющие стержни рухнули вниз, поглощая излишки энергии, черенковское свечение снова стало тусклым.

– Если кто-то подойдёт к гондоле гипердрайва до того, как я покину корабль, я его убью, – предупредил Хэйшем. – Будем считать, что я погиб во время катастрофы. Если я узнаю, что вы вместо того, чтобы признать меня погибшим, объявили меня в розыск, я выслежу и убью ваших близких.

– Начни с моей бывшей, – предложил Идоро. – Она запрещает мне видеть дочь.

* * *

– Ну, вот и всё, – вздохнул Глен, щеголяя свежей перевязкой головы. – Но есть и хорошие новости. Эдди окончательно перегорел, и нам по страховке поставят новый пищевой синтезатор.

В рубке всё ещё пахло гарью, спасатели в серебристых защитных скафандрах заменяли повреждённые системы временными блоками, чтобы можно было вывести корабль на внешний рейд Аурии. К счастью, страховой полис был оформлен как полагается, и хозяину «Дервиша» не грозило банкротство.

Хэйшем покинул корабль сразу, как только был получен ответ на сигнал «Мэйдэй». Иллеш не знал точно, куда он делся, но, судя по записям работы шлюза и показаниям акселерометров, он выпрыгнул в сторону стоянки маломерных космических яхт. При подсчёте убытков обнаружилась пропажа транспортного комплекса для внешних работ, фактически, крошечного космического корабля, надеваемого на скафандр для продолжительных работ в открытом космосе. Глен решил, что этот комплекс был на Хане; Идоро не стал его разубеждать. Скорее всего, Хэйшем пару суток продрейфует в космосе, а когда приблизится к яхтам, подаст свой собственный сигнал «Мэйдей», его спасут, и он соврёт, что случайно отцепился от одной из яхт.

– Спасибо вам за проведённое расследование, – протянул руку Глен. – Удивительно, в какие приключения вас втянули гастроли Галактической Оперы. Вы понимаете, что если бы не они, то у этого психа получилось бы уничтожить целую планету?

– Это моя работа, – покачал головой Идоро. – Послушайте, а может, было какое-то событие, после которого Йонни начал рассуждать о социальной несправедливости и винить население Аурии во всех смертных грехах?

– Я не помню, простите.

– Я помню, – встряла Жаклин. – Это началось после того, как во время одного из перелётов мы попали в совершенно непредвиденный мощный поток квантов непонятной природы. «Дервиш» не экранирован от квантовой активности, и мы после этого случая довольно долго добивались медицинского разрешения на продолжение полётов. Мне диагностировали депрессию, пришлось обивать пороги у нескольких психиатров… Вот тогда Йонни и начал говорить, что это всё происки нуворишей с Аурии, мол, это они хотят выбить нас из бизнеса.

– А вы не можете вспомнить точно, где именно вы попали в этот квантовый поток, и как он был направлен? – вскинулся Идоро. Неужели появилась возможность узнать направление на источник?!

– Я вряд ли смогу это когда-нибудь забыть, – усмехнулась Жаклин. – Дайте карту скопления, я покажу.

– Ну и куда направитесь сейчас? – голос шефа полиции прозвучал глухо. Видимо, после квантовой волны сбои коснулись всех систем.

– Думаю, на Пескарус, он ближе всех. К тому же, на станции земные параметры притяжения и содержания кислорода – могу чуть подольше обойтись без скафандра и системы адаптации.

– Резонно. Одобряю. Вы уже изучили данные по ситуации?

– Пожилой инспектор Микан Росин найден мертвым за три дня до выхода на пенсию. Смерть наступила в результате колотой раны на шее. Орудие преступления не найдено. По предварительной проверке на станции нет никого подозрительного. Молодой заместитель и так через три дня принял бы смену – убивать резона нет. Врач – на практике, через месяц отбывает в межпланетную клинику, никаких инцидентов, связанных с медициной. Есть еще секретарь, двое складских работников и садовник. Это из постоянно живущих на станции. Так-то поток там довольно плотный.

– То есть может быть кто-то из прибывших? Старые счеты? Месть?

Идоро улыбнулся. Шеф полиции очень любил предлагать версии – чтобы в итоге сказать, что «он же говорил».

– Все может быть. Хотя именно в ту неделю станция закрылась на профилактические работы, в местной гостинице проживали всего трое. Их задержали, ждут меня.

– Повезло. Мало подозреваемых, легко найти убийцу.

– Ну, как говорится, и в трех соснах можно заблудиться, – откликнулся Идоро. Он никогда не торопился радоваться удачным обстоятельствам дела – все могло измениться в любой момент.

– С вашим опытом, надеюсь, три сосны не покажутся лесом, – парировал шеф. – Держите меня в курсе.

Он отключился.

Идоро вздохнул и подошел к окну. Улетать с Земли не хотелось. Он взглянул на гиф-фото, где смеялись, перебрасываясь мячом, его дочка и жена. Бывшая жена. Подобный полицейский рейд несколько лет назад, увы, стоил ему брака. Видимо, командировки длиной в год не способствуют укреплению семейной жизни. В любом случае, поделать он ничего не может – вего контракте прописаны три полицейских рейда. И сейчас пришло время второго.

Максим Дол

Идоро стоял у иллюминатора и наслаждался открывающейся картиной. Пескарус выплывал из темноты большим серебристым тором. Как только корабль попал в зону действия радаров, стыковочное поле станции замигало разноцветными огнями. Как и на других региональных станциях, парковочный блок и жилая часть находились на разных концах. Так что, только спустя полчаса Идоро оказался у кабинета станционного инспектора полиции. Он постучал и вошел внутрь.

– Максим Дол, – прямо у двери кабинета, сияя улыбкой, ему протянул руку невысокий пухлый мужчина лет тридцати пяти с зализанными набок темными волосами. Он потряс руку следователя и затараторил: – Такая честь, сам Идоро Иллеш, у нас на Пескарусе. Хотя, конечно, повод не самый радостный.

Лицо инспектора тут же приняло торжественно – печальный вид.

– Спасибо, очень приятно, – кивнул Идоро и прошел вглубь кабинета. Максим Дол скользнул за стол и жестом пригласил Идоро присесть. Следователь сел на единственный стул, стоящий около стола, вытянул длинные ноги и осмотрелся. Обстановка была довольно спартанской, если не считать нескольких картин на стенах с изображениями цветов. В углу шкаф – судя по конструкции для бумажной документации. В другом углу – электронная база для регистрации туристов. Один лишь стол инспектора был заставлен модными электронным аксессуарами и дорогими устройствами для передачи данных.

– Надеюсь, вы поможете мне в расследовании, – начал Идоро, разглядывая последнюю модель орбитальной рации.

– Конечно, – инспектор развел руками, потом прижал их к груди. – Окажу любую посильную помощь. Чаю может быть, или…

– Позже. Расскажите, что произошло, после этого составим план действий. Кстати, если можно, перешлите мне ваши бланки допроса. У меня всего три дня здесь, сами понимаете…

– Да – да, понимаю. Сразу к делу! – инспектор переложил бумаги на столе – Ну что же… Мик, то есть Микан Росин, прослужил здесь на должности инспектора пятьдесят пять лет. Месяц назад он объявил о выходе на пенсию – собирался улететь на одну из планет. Три дня назад мы поздравили его с окончанием службы, устроили чаепитие, вручили подарок. Все было отлично, он счастлив, готовился к отлету. Вчера вечером пошел в оранжерею, покопаться, как он это сам называл. Там его и нашли через пару часов. Мертвым.

– Кто нашел труп?

– Аланика, наш врач. Точнее, практикующая студент – медик. Она выпускница первого блока экспериментальной программы Шуса. Наша станция поддерживает новые программы. Возможно, вы слышали об этом.

– Э – э, нет. Какие отношения связывали Аланику и Микана?

– Отношения? – искренне удивился Дол. Потом понимающе ухмыльнулся. – Вы имеете в виду… ох. Дело в том, что Аланика, она… экспериментальный курс, я же говорил. Так что, отношения, вряд ли. Но они и не ссорились, точно. Уважительно относились друг к другу.

Идоро не понравилось замешательство Максима. Он мысленно сделал заметку, проверить романтическую версию.

– Возможные мотивы?

– У Аланики? – Максим Дол задумался. – Нет, я о таких не знаю.

– Расскажите поподробнее, что Микан был за человек?

– Я прибыл в его распоряжение пять лет назад, поэтому смело могу сказать, что знал его лучше всех. – облегченно вздохнув, затараторил Максим. – Строгий, вспыльчивый, но справедливый. Увлеченный садовод – за последние годы он организовал здесь настоящую оранжерею, и даже вывел несколько новых сортов плодоносной астры. Возможно, вы слышали об этом. Не очень общительный, но со всеми находился в хороших отношениях.

– Ясно, – прервал его Идоро. Судя по тону, Максим ничего плохого про бывшего начальника не скажет. – А вы сами? Как относились к начальнику?

– Я? Прекрасно. Мик всему меня научил, к тому же, мне не зачем было его убивать, я ведь и так занял его должность.

– То есть, вы считаете, что это убийство? – подхватил Идоро. Максим густо покраснел.

– Да. – ответил он наконец. – Считаю. Просто потому, что другого объяснения не нахожу.

– Вы наверняка опросили всех подозреваемых. Какие-то версии?

Максим Дол развел руками, брови у него взлетели домиком.

– Сам не понимаю, что случилось. Подозреваемых всего десять человек, включая меня и троих туристов. Но ни у кого нет причин убивать Микана, у большинства алиби. Вот бланки допросов, надеюсь, помогут.

Максим перекинул Идоро несколько электронных записей.

– Благодарю. – Идоро быстро проглядел файлы. – Орудие убийства?

– Увы, мы так и не нашли орудия. – поймав удивленный взгляд следователя, Максим добавил: – Пока.

Идоро встал.

– А где вы сами находились в момент убийства?

– Меня весь день не было на станции – я вылетал, чтобы встретить туристов на пересадочном пункте. Правда, всех их пришлось потом отправить назад, даже не разрешив посадку.

Максим с сожалением покачал головой.

– Спасибо за помощь. – кивнул Идоро, что – то отмечая у себя в блокноте. – Могу я поговорить с медиком? Заодно и осмотрю труп. А после этого хотелось бы опросить всех сотрудников станции и туристов.

– Да – да, все ждут в конференц – зале. А Аланику вы найдете в медблоке.

Максим открыл дверь, и они вышли из кабинета в узкий темный коридор. Тут же замигали детекторы движения, и коридор подсветился оранжевыми огнями.

– Какой странный свет, – удивился Идоро.

– Вы думаете? – оживился Максим. – Я тоже считаю его неестественным. Это был выбор Микана. Да, нужно будет многое менять.

Аланика Модус

Пройдя до конца коридора, они свернули налево – к спиральному траволатору, змейкой уползающему вниз.

– Медблок у нас на первом этаже, – объяснил Максим. Он дождался, когда Идоро ступит на мягкую поверхность, и включил кнопку ускорения. Траволатор загудел. Спустя минуту, с легким головокружением, Идоро сошел на цементный пол самого нижнего уровня.

– С непривычки тяжеловато, – понимающе подмигнул Максим. – Сейчас покачает еще немного. Но здесь рядом, видите тот подсвеченный прямоугольник?

Нижний уровень тоже начинался с узкого коридора – правда, здесь освещение было холодным белым. Метрах в десяти впереди поблескивала металлическая дверь. Сфокусировавшись на ней, Идоро шагнул вперед. Проклятый траволатор сбил прицелы, так что идти пришлось, придерживаясь за стены. Но он дошел, чем вызвал бурный восторг инспектора.

– Крепкий вы человек, Идоро Иллеш. – воскликнул он, услужливо открывая дверь. Следователь тряхнул головой, стараясь прийти в норму.

– Здравствуйте, – услышал он чей – то тихий голос. А за ним легкий шепот.

Идоро поднял глаза.

Сначала ему показалось, что в глазах двоится, и он усиленно потряс головой. Перед ним стояла молодая высокая девушка. На ней красовалась яркая оранжевая юбка, и синяя кофточка с тремя рукавами странного покроя.

«Экспериментальный курс» – подумал Идоро, и вдруг вспомнил. Он читал про этот новый институт, куда принимали гениальных детей с физическими мутациями. У кого – то не хватало конечностей, у кого – то их было в избытке. Первый выпуск прошел год назад и оказался очень удачным. Стоявшую перед ним Аланику он тоже вспомнил – лучшая выпускница…

– Аланика Модус, – светловолосая, кареглазая девушка протянула ему одну из трех рук. – А это Пима.

Идоро перевел взгляд на соседнюю голову сиамского близнеца Аланики. Фигура с расширенной грудной клеткой, в середине которой торчала рука, напоминала следователю мощное дерево. Из его развилки тянулись тонкие девичьи шеи, увенчанные головами и кронами светлых волос.

– Здравствуйте, Аланика… и Пима, – Идоро крепко пожал теплую мягкую руку.

– Она не разговаривает, – качнула головой в сторону сестры Аланика. – Но хорошо все запоминает, а потом передает мне.

– Понятно. Тогда вы обе сможете мне помочь, – Идоро улыбнулся в сторону Пимы. Та разглядывала его – словно сканировала – большими голубыми глазами.

– Да, конечно. Вы, наверное, хотите увидеть тело? – спросила Аланика, двигаясь в сторону огромного металлического шкафа, занимавшего в кабинете полстены. Идоро огляделся.

Помимо шкафа, он заметил стол, широкий стул и много застекленных ящиков с пробирками, шприцами и капельницами. Отдельный угол занимали медицинские приборы и оборудование. Там же стояла небольшая кушетка-кресло – видимо, для обследований. Запах в кабинете стоял резкий, дезинфектора медик явно не жалела.

– Вы что, храните трупы прямо в приемном кабинете? – удивился Идоро, подходя к шкафу, который Аланика открывала хитрым набором цифр и звуков.

– Это не шкаф, – спокойно заметила она и сдвинув панель, прошла внутрь. – Проход в анатомичку.

Идоро двинулся следом – за панелью открывалось большое помещение с железными столами и холодильными установками. Он привычно сжался, ожидая волну холодного воздуха.

– Мы используем сетки, – не оборачиваясь, объяснила Аланика. – Нет необходимости поддерживать холод во всей анатомичке.

Аланика прошла к дальнему столу, где лежало единственное тело, накрытое охлаждающей сеткой. Удивленный Идоро последовал за ней. Приподняв легкую сетку, он уставился в старое морщинистое лицо Микана Росина, на котором застыло выражение крайнего изумления.

– Да, он явно не ожидал от убийцы подвоха, – заметил Идоро. Аланика хмыкнула и повернула голову старика вбок, чтобы следователь мог увидеть шею. Справа, ровно там, где под кожей у землян пульсирует артерия, темнела запекшейся кровью рана – словно кто-то воткнул в шею болт или гвоздь.

– Похожие ранения где-то еще на теле есть?

Аланика сдернула сетку, обнажив руку Микана.

– Такого размера нет, но вот на пальце – указательном, левой руки – точка, словно он укололся. Может быть, и не связано, но произошло за день-два до его смерти. Я проверила кровь на свертываемость.

Идоро кивнул и вернулся к ране на шее.

– Вы можете предположить орудие преступления? – спросил он Аланику.

– Любой острый предмет длиной не меньше десяти сантиметров, толщиной почти с мизинец.

– Шприц?

– Возможно, правда, таких шприцов у нас нет.

– Но такой укол шприца может быть на пальце?

– Д – да, может. Но в таком случае, у нас нет ядов или медикаментов, способных убить два дня спустя. К тому же я не нашла никаких веществ в крови.

– У вас… самих есть какие – то версии? – Идоро посмотрел на Аланику, потом перевел взгляд на Пиму.

Аланика заходила по отсеку.

– Это не самоубийство – невозможно нанести себе удар такой силы. И после этого еще куда-то деть оружие. Убийство – возможно, ножом или строительным гвоздем. Другое дело, что убийца должен был быть весь в крови. Даже если он стрелял или метнул нож издалека… после извлечения его из раны, кровь хлынет ручьем.

Идоро и сам так думал.

– Кто последний видел Микана? До того, как вы нашли его.

Аланика задумалась. Потом закрыла глаза на пару секунд.

– Думаю, Питер. Я заметила, как он шел в оранжерею примерно в то же самое время, когда произошло убийство.

– Заметили? – удивленно воскликнул Идоро. – А почему этого нет в отчетах?

Аланика смутилась.

– Пима сообщила мне только сейчас. Ей нравится Питер. И не нравился Микан.

– Почему? – вопрос о достоверности показаний Пимы он решил оставить на потом.

– Микан был раздражительный, вспыльчивый, бестактный сноб. Он общался только с Максом – потому что тот из богатых планетников – и с приезжими, останавливающимися в отеле люкс. Всех остальных едва терпел. Питера постоянно унижал, а нас с Пимой боялся до ужаса. Считал, что такие как мы должны прятаться и не показывать остальным наши увечья.

– Но ведь это… противоречит закону конгломерата о равных правах.

– И что? Пескарус живет по своим законам, как и большинство региональных станций, – вздохнула Аланика. – Официальные лица из большого мира сюда редко заглядывают.

Идоро нахмурился. Мнения о погибшем кардинально разнились.

– А вы сами что делали в оранжерее вечером? – спросил он напоследок.

– Мне нужно было поговорить с Миканом по поводу новых пробирок, – не смутилась Аланика. – Макс сказал, что Микан в оранжерее, пересаживает цветы. Вот я и пошла туда. Идоро записал это и уже собрался прощаться, как Аланика заметила:

– Зрелище зверское, конечно, даже для медика. Он лежит, а пол и растения вокруг забрызганы кровью. Да что там, залиты. Я поэтому говорю, что убийца должен был быть весь в крови.

Она тяжело вздохнула. Идоро пробормотал что-то сочувственное, попрощался с Аланикой и Пимой, и отправился в оранжерею – там он рассчитывал найти садовника Питера.

Питер Лутц

Худой, с тонкими чертами лица, бледной кожей и светлыми волосами, Питер был похож на изголодавшегося кота, которых в изобилии можно было встретить на земных помойках, около жилых кварталов. Идоро с дочкой часто наблюдали за ними из окон своей квартиры.

Вот такие же резкие настороженные движения, готовность дать деру в момент опасности, пришибленный вид были и у Питера, жителя планеты искусственника. Двадцать два года, минимальное биологическое образование, врожденный талант ухода за растениями. Работал в оранжереях всех семи планет, с повышением квалификации после каждой смены работы. Идоро читал его анкету и диву давался. Питер мог продолжить обучение или работать в престижном Ботаническом саду, а он прозябает на Пескарусе.

– Да вы настоящий повелитель растений, – усмехнулся он. Питер вздрогнул и посмотрел на Идоро испуганно.

– О чем вы?

– Такие таланты, а вы закопали себя здесь. Почему?

– Микан был моим учителем, он попросил помочь организовать здесь оранжерею. Я не мог отказаться.

Это показалось Идоро странным, но давить он не стал. Лучше отправит запрос в центральную базу.

– Понятно. Расскажите про Микана, про вашу совместную работу. Как он к вам относился?

– Я ухаживал за садом, привозил растения из крупных оранжерей, вывозил выведенные астры на выставки. Микан был мной доволен.

Последнюю фразу Питер произнес, не глядя на следователя.

– Сотрудники говорят, что Микан кричал на вас.

– Он на всех кричал, – мрачно заметил Питер. – Подумаешь.

– Было что-то странное в его поведении в последние дни?

Питер замешкался с ответом.

– Любые странности, – подбодрил Идоро.

– Неделю назад я полетел за подарком, прощальным подарком от станции… для Микана. Мы выбрали Эмфлы, Микан интересовался ими уже давно.

– Эмфлы?

– Эмоциональный флёр – цветы, чувствительные к настроению хозяина. Их покупают те, кто не может содержать домашних животных. Цветы реагируют на эмоции и покачивают лепестками, когда рады, или закрывают бутоны, если им страшно. Вот они, в больших коричневых кадках.

Питер махнул рукой в сторону красивых алых цветов, похожих на подсолнухи. Пять цветков – по одному на каждую кадку.

– Это прощальный подарок? – удивился Идоро. – Пять цветков?

– Они жутко дорогие. Потому что нежные и чувствительные, – Питер, кажется, оскорбился. – Микан оценил – он же о них мечтал. Ну и… их было семь. Два цветка засохли через день.

– И в этом странность?

– Микан накричал на меня. Что я плохо ухаживал в полете, ну я рассказал про то, как нас тряхануло по пути. Словно волной накрыло. И цветы среагировали.

– Да, квантовая волна, прошла как раз в это время. Накрыло все планеты и ближайшие станции.

– Ну вот, видите. А Микан не поверил, кричал, что я виноват.

– Странно, это же было во всех новостях. А когда вы видели его в последний раз?

– В тот день, когда он умер. Утром, – быстро ответил Питер. – Мы поругались. Снова из-за цветов. Больше я к нему не заходил.

– Доктор Аланика утверждает, что вы направлялись к нему вечером.

– Она ошиблась. Точнее, я шел, но не дошел.

Идоро исподтишка следил за садовником. Питер заметно нервничал, сжимал и разжимал пальцы.

– Еще один вопрос: вы видели, как Микан уколол палец? Это произошло за пару дней до его смерти.

Питер выдохнул, радуясь, что тема поменялась и быстро заговорил.

– Да, я был в оранжерее. Слышал, как он ругнулся, потом показал мне палец, укололся шипом.

– Каким шипом? – мягко спросил Идоро.

– Не знаю, – Питер снова напрягся. – Он только сказал, что шипом. Вообще-то, у нас нет растений с шипами. Может, просто острый край или высохший стебель. Все возможно.

– Понятно. Спасибо, можете идти.

Питер кивнул и вернулся к подрезке кустов.

Идоро еще раз глянул на его напряженную спину и вышел из оранжереи. Инспектор уже ждал на выходе.

– Ну что, куда теперь?

– Давайте опросим живущих в гостинице, – Идоро прижал руку к заурчавшему вдруг животу. – А секретаря и рабочих тогда уже вечером. Я, пожалуй, готов согласиться на обед.

– Отлично! Туристы как раз в конференц-зале, ждут. Это рядом.

Туристы

Опрос, на который рассчитывал Идоро, не принес особых результатов. Все трое туристов, инсектоиды третьего уровня, прибыли на станцию для того, чтобы впасть в киберсон. Параметры планеты Земля идеально подходили для этого. Но если на планете провести месяц в гостинице стоило бы больших денег, на станции инсектоиды заплатили всего четверть суммы.

– Мы – ы – ы, – тянули они, не разлепляя глаз. – Провели все время-я-я в номере. У н-а-а-ас нет оружия, инспектора Мика-а-а-на мы знаем по предыдущим визит-а-а-ам, но близко не общались. Мо-о-жно мы пойдем спа-а-ть?

Идоро отпустил их – вряд ли инсектоиды причастны к убийству. Даже если бы и были какие-то причины, на то, чтобы воткнуть в шею нож или гвоздь, у них просто не хватило бы сил. К тому же в этом состоянии вся их агрессия была на нулевом уровне. Нельзя одновременно спать и испытывать злость.

После опроса Идоро отправился в столовую вместе с инспектором Долом. Тот в короткий срок организовал такой обед, что следователь присвистнул от удивления. Стол был заставлен всеми видами дорогих протеинов, углеводными десертами и даже свежими фруктами, включая те самые астры, выведенные в местной оранжерее. Взглянув на пухлую фигуру инспектора, Идоро понял, что такими изысками тот потчуется довольно часто.

– Вы, кажется, с Венеры? – спросил Идоро, наливая себе минеральную воду.

– Да, моя семья – одна из основателей шахт по добыче полезных ископаемых. Дед, отец, старший брат – все в деле. – он хохотнул.

– А вы? Неужели не хотели продолжить дело семьи?

– Знаете, я всегда мечтал о приключениях, или хотя бы интересных событиях, загадках. А кто видит больше загадок, чем полицейский? Так что, я решил следовать мечте, – Максим выдавил в рот пакет с куриным паштетом. – А вы?

– Я-то как раз продолжил дело семьи, мой отец служил в полиции на Земле. И дед тоже.

– Как интересно! – Максим налил себе вина и посмотрел на циферблат часов, впаянных в золотой перстень, блестевший у него на мизинце. – Вы хотите опросить секретаря и рабочих сегодня? Или, может быть, все-таки отложим до утра? Я бы мог показать вам нашу станцию. Снаружи она еще интереснее, чем внутри.

– У вас есть свободные капсулы для полетов?

– Есть. – скромно потупился Максим. Идоро потер глаз. Предложение было заманчивым, особенно после сытного застолья. Но, с другой стороны, хотелось развязаться с опросами и подвести первые итоги.

– Пожалуй, сначала закончим работу. А завтра я с удовольствием осмотрю станцию.

– Как скажете, – Максим улыбался, но в голосе его слышалось легкое раздражение.

Опси Грей

Секретарь Опси Грей оказался невысоким и крепким марсианином. Одет он был в адаптивный скафандр, открывавший только его лицо.

– Сила тяжести слишком велика, никак не могу привыкнуть. Хотя здесь уже почти год, – улыбнулся он Идоро.

– Неужели нет станций ближе к Марсу? – удивился тот.

– Есть, но земляне платят больше. – только и ответил секретарь. – Так что вы хотели узнать?

– Расскажите все, что вы знаете или слышали о Микане. – попросил Идоро.

– Мик – был довольно неприятный старикан, высокомерный, но честный. Хорошо разбирался в растениях, его оранжерея прекрасна, просто отдых для глаз… и легких тоже. В качестве подарка мы даже заказали ему редкие растения, о которых он давно мечтал. Правда, насладиться ему ими не удалось.

– Почему? – не понял Идоро. – У него же было несколько дней после того, как вы вручили подарок.

– Он укололся в первый же день. – ухмыльнулся Опси. – Я сам слышал, как он шел по коридору и кричал, что Эмфлы бракованные, у них не должно быть шипов. А бедный Питер оправдывался, твердя что-то про свои волны, которые накрыли шаттл.

«Сухой стебель, значит», – подумал Идоро, вспомнив слова садовника.

– Вы сообщали это инспектору Долу? – спросил он секретаря.

– Да, конечно. Он спросил про укол на пальце, я сказал, что видимо, это от его новых цветов.

Идоро подавил раздражение. Ничего этого в отчетах Максима Дола не было.

– Что-то странное заметили в поведении Микана или остальных?

Опси рассмеялся.

– Микан нервничал, но это и понятно. Он больше полувека провел на станции, волнительно улетать. Правда, последние дни, после того как мы вручили подарок, все пропадал в оранжерее. Выходил оттуда мрачный. Не знаю, почему. Один раз я спросил, но он шарахнулся и начал бормотать что-то, что выведет его на чистую воду и так дальше нельзя. Видимо, Питер опять угробил цветок.

– Питер ведь очень хороший садовник, – заметил Идоро. – Судя по его послужному списку.

– Да, он отличный. Правда, цветы все равно вяли время от времени. И Микан его не жалел.

– Не знаете, почему Питер терпел такое отношение? Он мог бы устроиться в любое другое место и получать гораздо больше, чем здесь. Да и отношение к нему было бы другое.

Опси вздохнул.

– Микан как-то хвастался, что Питер ему должен. Он спас его сестру, заплатил большую сумму за лечение, и теперь Питер отрабатывает. Причем, это было условием Микана, чтобы Питер отрабатывал долг у него на станции. Говорю же, неприятный старик.

– Ничего себе. А какие у вас были отношения с Миканом?

– Рабочие. Я занимаюсь документами, поставками, логистикой, туристами и всем остальным. Мы виделись, конечно, но общались только по делу, когда нужно было что-то проверить.

– И когда последний раз был такой случай?

– Год назад. У нас пропала партия кустов, которые Микан заказал на Земле. Как потом оказалось, рабочие поставили их не в тот ангар. Кусты, правда, заболели – температура оказалась неподходящей. Мы отправили их обратно.

– Ясно. А где вы были в момент гибели Микана?

– Тот день я провел на складе, мы с рабочими проверяли новую партию товара. Ленивые парни, и где Максим таких нашел. Предыдущая команда была куда как расторопнее.

– У вас поменялась команда?

– Да, год назад. Максим решил, что они воруют, и выгнал ребят. Набрал новых. С другой стороны, с предыдущей командой мы бы быстро все закончили, и у меня не было бы алиби.

Опси рассмеялся.

– Спасибо. – Идоро тоже улыбнулся и попросил: – Могли бы вы позвать рабочих сюда, желательно всех сразу.

– Конечно. Их всего трое, сейчас отправлю к вам.

Рабочие

Опси вышел, закрыв за собой дверь. Идоро прикрыл глаза – усталость сказывалась. А когда открыл, перед ним топтались трое худых загорелых парней, одетых в легкие модные рабочие комбинезоны.

– Опси Грей сказал, что вы нас ждете, – заметил самый высокий из них, видимо, главный.

– Да, меня зовут Идоро Иллеш, я следователь. Расследую гибель Микана Росина. Вы ведь были на станции, когда он погиб?

– Да, вместе с Опси разгружали и сортировали товар. Как раз партия пришла, – начал начальник.

– То есть все вы, – Идоро заглянул в блокнот. – Том, Сима и Переш, находились в одном помещении и не выходили весь вечер?

– В туалет выходили, конечно, – отозвался один из рабочих, лысый, с кривым, очевидно, поломанным носом. – А так, разгружали целый день. Устали дико. Том просил перерыв, но Опси злился, сравнивал нас с предыдущими рабочими. В общем, загонял.

Идоро без всякого сочувствия оглядел рабочих еще раз.

– Что-то подозрительное видели или слышали?

Парни переглянулись и ухмыльнулись.

– В тот день нет. – покачал головой начальник Том. – А вот после… Питер, садовник наш, обкурился, похоже. Или может, смерть на него повлияла. Пару раз встречали его – бродил по коридорам и шептал, что он повелитель, управляющий сознанием.

– И еще маг растений, – заржал лысый. – А его, мол, никто не ценит.

Третий, невысокий паренек с черным чубом молчал. Выглядел он пришибленно.

– А вы что думаете? – спросил у него Идоро.

– Что? Кто? Я? – подскочил тот. – Ничего не думаю. Может, Микан сам себя заколол. Или Питер. Лучше у Максима Дола спросите, он же следователь.

Это прозвучало так нелепо, что Идоро улыбнулся.

– Что спросить у Дола?

Чубастый молчал. Остальные тоже. Идоро так и не дождался от них ответа.

– Кто сообщил вам о смерти Микана?

– Дол и сообщил. – буркнул чубастый. – Вызвал нас… всех вызвал. Сказал, что тот умер в оранжерее, что нам нужно оставаться на станции. Будет расследование.

– А сам он где был?

– Летал встречать туристов. На своей личной капсуле.

После опроса Идоро вернулся в комнату, которую ему выделили на самом престижном верхнем этаже. Из расположенной напротив оранжереи просачивался свежий запах зелени и влажной земли. Идоро сел в кресло, глубоко вздохнул и открыл заметки. После внимательного прочтения он достал из чемодана наушники, закрыл глаза и врубил любимую музыку. Пока информация дробилась под ударные, а потом складывалась в картинку под соло на струнных, Идоро сидел, не шевелясь. Только изредка приоткрывал глаза или произносил одно – два слова. Спустя час он удовлетворенно кивнул, переместился на кровать и заснул глубоким сном.

Проснулся он посреди ночи, встал и отправил три запроса в межгалактическую полицейскую базу. Потом прислушался. Чьи-то едва слышные шаги раздавались в коридоре. Идоро осторожно приоткрыл дверь и выглянул. В коридоре стоял Питер. Он смотрел сквозь стекло на растущие в кадках и коробах цветы, потом прошептал что – то, испуганно отдернулся и поспешил прочь.

– Это я, это я, – донеслось до Идоро его тихое бормотание.

Утром Идоро проверил рабочий канал – информация по двум из трех запросов пришла. Он удовлетворенно хмыкнул.

– Можно и блефануть, – сказал он и вышел в коридор. Кабинет Максима Долла находился этажом ниже, и он пробежал четыре пролета, лишь бы не ехать на траволаторе. При одном его виде у Идоро кружилась голова.

– Доброе утро, Максим. У меня к вам несколько дополнительных вопросов. – Идоро вошел в кабинет и прикрыл за собой дверь. Максим разулыбался было, но увидев серьезное лицо Идоро, помрачнел.

– В чем дело?

– Откуда у вас средства на собственную капсулу, украшения и дорогие девайсы? – Идоро кивнул на кольцо на пальце Максима, показал рукой на заваленный аксессуарами стол.

– Я из богатой семьи, – небрежно заметил Максим. – Отец оставил мне неплохое наследство.

Идоро открыл перед ним файл из полицейской базы.

– Наследство, действительно, было неплохое, но вы быстро его прокутили, погрязли в долгах, после чего сбежали с Венеры и устроились на Пескарус. Точнее, вас устроил Микан Росин – из слепого восхищения статусом вашей семьи. Потому что ни знаний, ни опыта у вас нет – это видно и по опросам свидетелей. Более бесполезных документов я уже давно не встречал.

Максим покраснел, но Идоро этого словно не заметил.

– Так откуда у вас деньги? Воровали у станции?

– Да вы что! У Мика разве своруешь, он же следил за всеми орлиным взглядом. Да и Опси слишком хорошо знает свое дело, – в голосе Максима прозвучало сожаление.

– Значит, думали об этом. Тогда остается контрабанда или наркотики. – Идоро вдруг щелкнул пальцами. – Вот, значит, зачем вы поменяли рабочую команду. Поставили своих людей.

– Я не понимаю, о чем вы, – Максим улыбнулся, но весьма нервно. – Сначала вы меня оскорбляете, потом подозреваете.

Идоро развернул еще один файл.

– В единственном пересадочном пункте около этой станции уже дважды перехватывали партии наркотиков. Оба раза в пункте стоял корабль Пескаруса.

– Я это знаю, нас даже обыскивали. Но ничего не нашли. Так что, ваши обвинения беспочвенны. Как и подозрения, что я убил Микана. Это уже ни в какие ворота не лезет, – Максим возмущенно привстал.

– Посмотрим, а пока я вынужден изолировать вас в кабинете. – Идоро вышел, закрыл за собой дверь и поставил блокиратор. Теперь инспектор не только физически находился под замком, но не мог коммуницировать ни через средства связи, ни по радиоволне.

Идоро отошел всего на пару шагов, когда в кармане у него завибрировал рабочий телефон. Пришел ответ на последний запрос. Идоро долго смотрел в экран, потом медленно направился в свою комнату. Надел полицейский жилет, генерирующий силовое поле, взял оружие. Выйдя из комнаты, он увидел за стеклом Питера, поливающего кадки с цветами. Идоро закусил губу и зашел в оранжерею.

Питер

Тихо подойдя к садовнику, Идоро кашлянул. Питер вздрогнул и обернулся.

– Ну что, именно здесь вы видели Мика последний раз? – спросил следователь, окидывая взглядом оранжерею.

– Д – да, я уже говорил инспектору Долу. И, и вам тоже говорил. – Питер нерешительно прошел на середину оранжереи, встав около кадок с привезенными недавно цветами. – Вот тут я стоял, а Мик копался в том горшке.

– А потом Мик обвинил тебя в том, что ты плохо ухаживаешь за растениями? – голос у Идоро изменился, стал резче, вдобавок он перешел на пренебрежительное «ты».

– Да, он кричал, ругался. Говорил, что земля сухая, и он знает почему.

– Потому что ты перевозишь в горшках наркотики, да? Так он сказал?

Питер радостно кивнул, не сразу осознав, что именно говорит Идоро.

– То есть, нет. Все не так.

– Ну как же, конечно, так. Видимо, это не первые загубленные цветы, если он после говорил другим, что «выведет на чистую воду».

– Не первые, – согласился Питер, сразу как-то сникнув. – Раз в несколько месяцев цветы приходится менять, они заболевают. Или приходят уже больные. Но это не моя вина.

Он встрепенулся, умоляюще глядя на Идоро.

– Я не вожу наркотики. Зачем они мне?

– Деньги. У тебя же висел большой долг Микану.

– Долг я почти выплатил, – горячо ответил Питер.

– А «Повелитель, управляющий сознанием» – разве это не про твою работу накродилера?

Питер так замотал головой, что волосы взлетели светлой волной.

– И самое главное – этот разговор был не утром, а вечером, когда Микана убили – вдруг жестко произнес Ингор и достал из кобуры пистолет. Он направил его на Питера: – Ты убил следователя, пожилого человека, взявшего тебя и опекавшего на этой станции. Вот уж черная неблагодарность.

– Опекавшего? – завопил вдруг Питер. От страха у него побледнели губы, но он не смог сдержаться. – Он только ругал меня, говорил, что я никчемный, ненужный, бестолочь. Что я никогда не смогу выплатить долг, если буду так работать. Я несколько лет терпел его отношение и придирки.

Он перевел дыхание и добавил с отчаянием:

– Вы все считаете нас бестолочами только потому, что мы не учились в межпланетных институтах.

Идоро нажал на кнопку взведения. В глазах Питера мелькнул дикий животный страх.

И тут они оба услышали это.

Шорох. Шелест. Скрежет, словно старик волочит ноги, бредя по асфальту.

Идоро заметил, как изменилось лицо Питер: страх сменился ужасом, а затем надеждой пополам с восторгом.

– Значит, все-таки они. – задумчиво произнес Идоро и повернулся.

Цветы сплелись в один большой клубок и возвышались перед ним, угрожающе покачиваясь. Из глубины толстого сочного стебля вдруг выполз острый широкий шип. Он становился все больше и вдруг завибрировал на уровне горла Идоро. Тот повернулся к Питеру.

– Ты сказал им убить Микана?

Питер отрицательно качнул головой.

– Я испугался, крикнул, что больше не хочу здесь находиться. Что с меня хватит. И цветы вдруг… выплюнули этот шип прямо в него. Я не хотел.

Он вдруг упал на колени и заплакал. Цветы все так же качались около Идоро, но уже без угрозы. Потом медленно они втянули шип, и их стебли начали расплетаться. Мгновение – и алые цветочные головки спокойно торчали над тоненькими стеблями Эмфлов.

Они сидели в комнате Идоро, и Питер рассказывал, испуганно поглядывая на следователя.

– Я никому не рассказывал о наших отношениях с Миканом. Он и правда помог мне, одолжил денег, и даже не требовал их назад. Только когда я стал хорошим садовником и подал документы в университет, он появился. Сказал, что у него есть для меня работа, и я должен ее принять, чтобы выплатить долг. Еще сказал, что университет для таких как я, – напрасная трата времени преподавателей.

– Ты, наверное, злился?

– Еще как. Обычно, летая за цветами или перевозя астры на выставки, я сидел в отсеке и ругал Микана на протяжении всего пути. Жаловался цветам, обзывал его разными словами…

– Сбрасывал напряжение, – понимающе кивнул Идоро.

– Да. В тот день все было точно так же. А потом пришла волна, я прямо видел, как она прокатилась по цветам. И они вдруг зашелестели. Я понял позже, что случилось что-то странное. Что они… услышали меня. И еще – стали сильнее.

– Ты понял это, когда Микан укололся?

– Да. Он снова ругал меня, потому что два цветка погибли. А я ведь следил за ними. Мне их передали из рук в руки, а потом я отдал их рабочим – они должны были перенести цветы в оранжерею. Так вот… я разозлился. Захотелось ударить этого старика. А цветок, который Микан удобрял, вдруг зашелестел и выпустил шип.

Питера затрясло. Идоро подождал, когда тот придет в себя, и продолжил:

– Что случилось в день смерти Микана?

– Он вызвал меня, сказал, что знает, почему сохнут цветы. Поднял один горшок, а там внутри лежал пакет. В горшки нельзя ничего класть, это специальная конструкция с оптимальным уровнем влаги и минеральных веществ. К тому же цветы были из новой партии, поставщик прилетел раньше и передал ее сразу мне, минуя склад. Я так и сказал, что ничего не могло случиться, я принял цветы. А он ругался, кричал, что как раз это меня и выдает, что он сдаст меня наркоотделу, что я неблагодарный и много чего еще. Я испугался. Ну и дальше я уже говорил, Эмфлы просто выпустили шип. Я не хотел его убивать.

– Ты и не убивал. – ободряюще произнес Идоро. – Была вероятность, что ты попросишь их убить меня – тогда, думаю, тебя можно было бы привлечь за соучастие. Но ты справился с собой.

– Ваш пистолет и слова – это была проверка? – уточнил Питер. Потом нервно хмыкнул: – Но если бы я приказал им, то вы уже не смогли бы меня привлечь.

Идоро включил жилет, и вокруг него завибрировало силовое поле.

– Я подготовился. Вряд ли шип долетел бы до меня.

Питер восхищенно смотрел на следователя. Идоро выключил жилет и задумался.

– Цветы придется передать в Научную лабораторию. С этим ясно. Непонятно, что делать с траффиком. Я знаю, кто перевозил наркотики и зачем, но как найти доказательства…

В дверь постучали. Идоро открыл: за порогом стоял Том. Он покашливал и переминался с ноги на ногу.

– Поймали убийцу? – кивнул он, заметив Питера, сидевшего за столом.

– Можно и так сказать, – прищурился Идоро. – Чем могу помочь?

– Дело в том, что Максим Дол должен подписать нам лист отлета, но там блокиратор на кабинете под вашим паролем. Могли бы вы переслать ему лист?

– Вы куда-то летите? – удивился Идоро. – Во время расследования я просил всех оставаться на станции.

– Нам только нужно отогнать капсулу с партией цветов на орбиту – там ее уже ждут организаторы выставки.

– У вас есть капсула с партией цветов? – Идоро уставился на Тома во все глаза.

– Да, грузовая. Мы всегда гоняем ее для небольших перевозок.

– С удовольствием на нее посмотрю, – Идоро никак не мог поверить своей удаче. Он обернулся к Питеру: – Питер, покажете, какие цветы у вас обычно сохнут?

Проектор в местном полицейском участке качеством не отличался. Изображение с камер безопасности – тоже. Оно мерцало и трезнилось, заставляя напрягать зрение.

***

– Вы не понимаете! Он же… он же вас всех отравит! Вы что, не слышите?

Девочка-подросток вырывается из рук родителей, а на полу лежит разбитый горшок с комнатным растением. Растоптанные белые цветы превратились в липкие на вид пятна.

***

Двое – мужчина и женщина, не слушая уговоров собравшихся вокруг соседей, безжалостно рубят растущий у дома куст. Белые цветы вздрагивают при каждом ударе, мягкие плоды, сорвавшись, расплющиваются о землю. Кто-то из толпы не выдерживает, бросается вперед, вытягивает руки в попытке остановить… Топор опускается на его голову так же мерно, как до этого на тонкий ствол.

***

– Посмотри! Он же превращается! Мутирует! Ты разве не видишь? Взгляни – это больше не цветы, это рты… И они шепчут, шепчут…

Женщина хватает с подоконника горшок с цветком и размахивается, чтобы швырнуть его на пол. Мужчина выхватывает его и прижимает к себе:

– Дорогая, успокойся. Тебе кажется. Успокойся!

Женщина не слушает. Она пытается добраться до цветка, хватается за хрупкие стебли, лупит мужчину кулаками. Тот, стараясь уберечь растение, поворачивается к ней спиной. Наконец, не выдерживает и толкает. Не сильно, но женщина падает, ударившись виском об угол стола.

***

Идоро на мгновение прикрыл глаза: всматриваться в периодически дергающуюся картинку сложно, но придется.

Он покосился на сидящего рядом шусенца. Чорки Асс словно оцепенел, боясь неловким движением заглушить рвущиеся из динамика звуки. Он напомнил Идоро статую одного из дикарских божков из собрания какого-то знаменитого коллекционера. Римма любила необычные штуки и всегда таскала его по странным выставкам на задворках конгломерата.

Вспоминать о бывшей жене не хотелось. Идоро нахмурился и снова повернулся к Рууну Кири. К счастью, жители Веерии были гуманоидами, и местный следователь не вызвал никаких неприятных ассоциаций.

Огорчала только необходимость пользоваться электронным переводчиком – мало того, что убирал присущую живому существу индивидуальность речи, так иногда и работал через пень-колоду.

– Это только часть зафиксированных на видео случаев, – на экране замелькал схемы, – как видите, волна преступлений накрыла весь континент. Происшествия локальные, мы даже не сразу догадались объединить их в одно дело. Фигуранты – обычные веерийцы, в сектах не состояли, никакие сомнительные тренинги не посещали. Но какое-то время до правонарушения все испытывали похожие галлюцинации: им казалось, что кусты коони перерождаются, превращаются в чудовищ, нашёптывают что-то жуткое…

– Галлюцинации какого рода? – Идоро включил планшет.

– Слуховые, зрительные и обонятельные. В некоторых случаях людям казалось, что нектар имеет привкус крови или гноя.

Чорки наконец-то зашевелился:

– Судя из докладов, все правонарушения были направлены именно на местное растение вида коони? А все ранения и убийства лишь результат попытки помешать?

– Именно.

Растущие по обеим сторонам головы усы Чорки зашевелились, а сам он встал. В каюте сразу стало тесно.

– Это коони? – инсектоид склонился над стоящим на столе растением. Усы потянулись к восковому белому цветку, коснулись прозрачной капли на лепестке.

Запахло медом.

Идоро провел пальцем по экрану блокнота, пробегая глазами записи:

– У меня вопрос. Это растение, – он ткнул стилусом в сторону цветка – не является ни редким, ни культовым. Но, насколько я понял, оно есть в каждом доме?

Руун улыбнулся:

– С этими деревьями у нас связана легенда о сотворении мира. Считается, что именно они создали сушу. Даже поговорка есть: этот мир стоит на корнях коони. Одно время им поклонялись, с тех пор и повелось: есть дом, должен быть и коони.

– Суеверие?

Руун почесал пальцем бровь:

– Скорее, традиция. Кстати, ученые обнаружили, что коони очень эффективно очищают воздух, его аромат благотворно влияет на нервную систему, а нектар содержит все необходимые витамины в наиболее доступной форме.

– Ясно, – кивнул Идоро, – Господин Чорки, вы…

Он замолчал, поняв, что шусенец его не слушает.

Инсектоид закончил исследовать цветок и теперь обходил стол, стараясь, чтобы расположенные на ногах органы слуха были направлены на растение. По фасеточным глазам то и дело пробегала изумрудная тень.

– Вы что-то заметили?

Чорки резко дернул усами и отошел:

– Ничего серьезного… Легкие ультразвуковые колебания. Кажется, в пределах нормы, но надо проверить.

Лицо шусенца напоминало маску, Идоро пришлось напомнить себе, что инсектоиды используют отличные от человеческих невербальные сигналы. Например, положение усов и верхней пары передних конечностей. И судя по всему, цветок его серьезно заинтересовал.

Идоро тут же отправил запрос на информацию по исследованию коони. Почти сразу в правом верхнем углу зажегся значок ответа.

– Продолжим? – Руун нажал на кнопку и глазок проектора замигал зеленым, меняя кадры. Танцевал какой-то местный бой-бэнд. Камера старательно показывала слишком тщедушных и слишком смазливых, на взгляд Идоро, парней. Но четкие, выверенные движения завораживали.

– У них хороший хореограф, – заметил Чорки.

Беснующаяся перед сценой толпа была с ним согласна. Динамики взорвались от визга и приветственных криков.

Идоро болезненно поморщился и приглушил звук, заметив, что Чорки машинально поджал ноги под стул, стараясь защитить свои тимпанальные органы.

Руун непонимающе посмотрел на обоих и пояснил:

– Это запись с концерта. Сразу выяснилось, что почти все фигуранты ходили на выступления именно этой группы. Кроме того, во время их концертов возникали очаги особо сильной квантовой активности. Но спецы сообщили, что к преступлениям они отношения не имеют – кроме концентрации, все в пределах нормы. Их списали на эмоциональное состояние фанатов.

Идоро подошел поближе к изображению и остановил картинку, вгляделся в перекошенные восторгом лица.

– В преступлениях замешаны все зрители?

– Нет. Разумеет – нет. Но после каждого концерта всегда было несколько происшествий.

Идоро быстро черканул стилусом по экрану. Хотел кое-что уточнить, но Чорки, наконец, решился вытащить ноги из-под стула и какое-то время прислушивался.

– Ничего необычного. Все опять в пределах нормы. Но, может быть, при живом исполнении было что-то еще, чего не смог уловить микрофон.

– Мы прорабатываем и эту версию, – сообщил Руун. – Но в точности восстановить все, что происходило на концертах, невозможно. Наблюдения за теми, что были позже, ничего не дало. Ни отрытые, ни тайные.

– Преступник залег на дно?

– Похоже. На всякий случай мы попросили отменить ближайшие концерты.

– Я хочу послушать их вживую. Это можно устроить? – Чорки казался задумчивым, но кто поймет этих шусенцев? Но Идоро был с ним согласен: этот чертов бой-бэнд нужно проверить. От и до.

***

Авто медленно влилось в поток. Шины шуршали по идеально ровному полотну дороги, которое лентой вилось между гигантских деревьев, поднималось к кронам и лежало на неимоверно толстых ветвях. Белые шестилепестковые цветы соседствовали с крупными шарообразными плодами, желто-прозрачными и такими яркими, словно в них поселилось солнце.

Идоро, прилетевший на Веерию ночью и продремавший весь путь из космопорта до гостиницы, понял, что поговорка о мире, который стоит на корнях деревьев – не просто красивый оборот речи.

Машина свернула к идеально вписанному в ландшафт зданию и въехала на крытую парковку. Ближайшая дверь из дымчатого стекла раздвинулась, и навстречу полицейским выпорхнула миниатюрная девушка.

Идоро невольно залюбовался её легкой походкой и в который раз поразился сходством между людьми и жителями Веерии. Вот только на фоне веерийцев Идоро казался себе бегемотом, случайно забредшим в посудную лавку.

– Господин Иллеш?

Девушка потянула ему бейджик на длинном шнурке. Чорки и Руун получили такие же.

– Пожалуйста, не потеряйте. В бейджи встроен одноразовый пропуск, без него вы не сможете передвигаться по зданию, – вещала девушка, пока они ехали в лифте. Когда двери открылись, она сделала универсальный приглашающий жест.

Холл больше напоминал оранжерею. Или выставку цветов. Коони – всех видов и окрасок – были везде. С их приторным ароматом не справлялись даже мощные вытяжки.

– Добро пожаловать в «Ассарийно Талиси».

Перед полицейскими появилась еще одна девушка, почти что копия первой. Она ослепительно улыбалась и протягивала гостям поднос с тремя крохотными, с наперсток, чашечками.

Отказаться значило нанести хозяевам смертельное оскорбление. Руун привычно проглотил угощение, Чорки равнодушно высосал свою порцию через предупредительно поданную трубочку. Идоро вздохнул и одним глотком выпил приторный нектар как лекарство, и огляделся в поисках кулера или питьевого фонтанчика, чтобы избавиться от привкуса во рту. Слишком сладко.

Но вода здесь была только для растений.

В дирекции их встретили не столь любезно. По крайней мере, улыбок не источали.

Управляющий – высокий стройный мужчина – разговаривал только с Рууном. Он был очень эмоционален, но электронному переводчику было все равно:

– Как это понимать? Мы что, теперь под подозрением? Вы обещали раскрыть преступление «вот прямо на днях». Мы пошли вам навстречу, отменили выступления. А это сорванные контракты! Потери. Финансовые и репутационные. Кто их возместит? Может быть, полицейское управление?

– Мы сделаем все, чтобы найти преступника как можно скорее, – невозмутимо, словно и не было недовольного спича, сообщил Руун. – Спасибо, что пошли навстречу.

– У нас был другой выбор? – управляющий недовольно дернул головой. – Только поскорее. И не мучьте ребят. Они и так на пределе – чтобы утихомирить фанатов, пришлось пообещать фееричное выступление с новой хореографией. А фанаты у нас… – он сокрушенно покачал головой, – если что не так, порвут на мелкие сувениры. Вот ребята и работают почти круглосуточно. Группы, танцоры, музыканты… Хореограф, так та вообще домой не уходит, круглосуточно на рабочем месте, даже коони свой принесла.

– Мы постараемся, – легко согласился Руун, и Идоро отвел взгляд – стандартное, ни к чему не обязывающее обещание. Управляющий это тоже понимал.

Несмотря на то что залы были оборудованы звукоизоляцией, в коридоре слышалась музыка. Ритмичная. Плавная. Резкая. Разная. Время от времени Чорки останавливался и тогда все приходилось ждать, пока его антенны перестанут метаться из стороны в сторону. Он словно ловил сигнал и, не найдя, шагал дальше.

Нужная им группа занималась в просторном зале, который выглядел безразмерным из-за зеркальных стен. Ребята танцевали, и, казалось, танцуют не шесть человек, а целая армия клонов.

Руководила всем высокая, по-веерейски тонкая девушка в безразмерной футболке и кепке с большим козырьком. Она сидела в кресле, отбивая ритм тростью, иногда покрикивая на танцоров. Больше всех доставалось Саайни – его имя звучало почти непрерывно.

Увидев вошедших, хореограф вздохнула:

– Опять допрос? Как невовремя, – но все же стукнула тростью об пол и объявила: – Перерыв, – после чего посмотрел на часы и сообщила пришедшим: – У вас полчаса. Ребята как раз немного отдохнут.

– Знакомьтесь, наш хореограф, Аллин Суро, а это… – управляющий речитативом перечислил имена полицейских и велел артистам честно отвечать на одобренные юристами вопросы.

Хореограф поднялась, тяжело опираясь на трость окликнула одного из танцоров:

– Саайни! – и указала на стену, – Поработай пока над осанкой.

Названный закусил нижнюю губу но без разговоров выполнил приказ. Аллин тщательно проверила, чтобы его пятки, ягодицы, плечи и затылок касались стены:

– Следи за позой, – приказала строго и, обернувшись к полицейским, напомнила: – Полчаса, не больше, – взгляд темных глаз задержались на управляющем. Тот кивнул:

– Этого хватит.

Вот как? Идоро не спорил. Он был уверен: при необходимости они будут разговаривать и час, и два, и даже больше, а в случае несогласия – вызовут в полицейский участок. Там, в допросной, время не лимитировано.

Танцоры выглядели измученными. Они усаживались прямо на пол, да что там усаживались – падали, где стояли. Жадно пили, а потом долго не могли отдышаться. Сайри смотрел на них с явной завистью. Но все, что он себе позволил – это сделать несколько глотков воды из бутылки, а потом снова замер у стены, расправив плечи.

Идоро, уставший от перелета и переездов хотел поскорее начать, но пришлось ждать юриста – без него парни отказались разговаривать даже о погоде, да и потом не горели желанием сотрудничать. На вопросы отвечали четко, где могли – односложно. Юрист постоянно вмешивался, то ему не нравилась формулировка, то манера работы следователей, так что вскоре Идоро хотелось схватить его за шиворот и выставить прочь.

Хореограф вернулась ровно через тридцать минут

– Простите, но у нас каждая секунда расписана, – и, не обращая внимания на недовольство следователей, стукнула тростью об пол: – Ну что, ребята, отдохнули? За работу! Вот с этого движения… – Аллин крутанулась на одной ноге, припала на колено, сделала мягкий перекат и встала. Выглядело это очень эффектно, но Иллеш заметил, как она поморщилась и перенесла основной вес тела на трость.

– Нравится? – по-своему истолковал внимание Идоро управляющий. – Даром что хромая. С другой стороны, если бы она могла сама танцевать, мы бы её не получили. Агентству итак пришлось постараться, чтобы переманить её у конкурентов. Ни за что не хотела уезжать с Нуури. Но это того стоило! Наши подопечные теперь в верхних строчках чарта…

Идоро кивал, машинально фиксируя в памяти факты и географические названия. За эти полчаса он уяснил, что об успехах агентства управляющий может говорить, не останавливаясь, но как только дело касалось чего-то более конкретного, уходит в глухую несознанку.

Голова начинала побаливать. Хотелось есть и спать. Но рабочий день еще не закончился.

– Составили мнение? – спросил Руун, когда они собрались в холле. Девушка тут же поставила перед ними стаканчики с нектаром и удалилась.

– Общее, – отозвался Идоро, пододвигая свою порцию угощения поближе к инсектоиду, – надо все обдумать, сопоставить ответы…

– Все данные на вашей почте, – Руун повернулся к Чорки: – Вам тоже отправили.

Инсектоид пошевелил усиками и соединил четыре верхних конечности в одной точке:

– Надеюсь, там будут отчеты об уровне ультразвуковых и квантовых колебаний?

– По квантовым будут. По ультразвуковым… – Руун покачал головой, – не уверен, что их собирали. Вы что-то заметили?

– Пока не знаю, – Чорки поменял положение передних конечностей, повел ими по усикам. – Все в пределах нормы этого мира. Но были странные колебания… Возможно, это из-за музыки, мне надо лучше её изучить. Надо еще походить, посмотреть… Репетиции прерывать не обязательно, я хочу только послушать…

– Тогда задержимся, – Руун посмотрел на часы. – Правда, мы этим музыкантам уже поперек горла, но ничего, потерпят. Записи выступлений я вам тоже перекину.

– Надеюсь, звукозапись была на уровне, – пробормотал Чорки.

Идоро не вмешивался. Ему не было столь важно качество звука. Он вообще не понимал, что хорошего нашли другие в местной музыке. Женоподобные юноши, тщедушные девушки, тонкие, сладкие, как нектар коони голоса…

Но по агентству он все-таки прошелся. И если Чорки прислушивался к звукам, то Идоро проверил то, что резануло взгляд еще на допросе: ни в одном из танцевальных залов не было коони. На вопрос – почему, управляющий пожал плечами:

– Во-первых, они занимают место, а ребята перемещаются по всей площади комнаты. Во-вторых – цветы слишком сильно пахнут.

Идоро кивнул: для репетиций требовался чистый воздух. А дышать в этом сладком мареве было просто невозможно.

Наконец, обойдя все здание и заглянув в десятки репетиционных залов, они покинули здание.

В гостинице Идоро с удовольствием поужинал, проигнорировав дежурный наперсток с нектаром, сходил в душ и достал планшет. Врубил рок – одну из групп, что была так популярна лет сто пятьдесят назад и, выкрутив настройки наушников на полную громкость, открыл присланные Рууном файлы.

Документы отложил на потом. Сперва надо было войти в ритм этого мира, понять, чем он дышит, чем живет… Легенды подошли идеально.

Считается, что в давние времена поверхность планеты покрывали болота, на котором росли исполинские деревья. На них-то и обитали наши доисторические предки – цветы давали нектар, а плоды созревали круглый год, так что голодать им не приходилось.

Постепенно в ходе эволюции возник симбиоз: коони кормили наших предков, а те заботились о деревьях: отгоняли вредителей, убирали пораженные болезнью ветки. И даже научились общаться с растениями, передавать им свои просьбы. Коони ответили тем, что осушили болота, дав веериийцам возможность жить по всей планете.

Постепенно умение общаться с деревьями стало уделом избранных. «Говорящие с коони» стали первыми жрецами, и куда бы ни переселялись люди, они несли с собой саженцы священного дерева.

Считалось, что «разговаривать» с коони могут только мужчины – женщин растения «не слышат», поэтому в некоторых семьях до сих пор уход за этими растениями традиционно возложен на мужчин.

Рок в наушниках сменился таким же оглушительным рингтоном. Идоро поморщился – как не вовремя – и принял вызов. Но вместо резкого голоса бывшей жены услышал тихое:

– Папа! Это я, Света.

– Светлана, дочка, – Идоро встал, сделал несколько кругов по комнате, – Как ты? Почему не звонила?

– Мама не разрешает. Я телефон стащила, если узнает, что я с тобой общаюсь, мне крышка. Пап, я слышала, мама кому-то говорила, что ты улетел на Веерию. Правда?

Её голос задрожал, в наушниках послышалось тяжелое дыхание – как после бега.

– Правда.

– Класс! – воскликнула Света и тут же испуганно ойкнула, – Пап, а ты можешь привезти автограф лидера группы «Синтаан»? Соуэла Куна?

– Да где же я тебе его возьму? – Идоро никак не мог вспомнить, где он слышал и имя, и название, – А ты что, увлекаешься их песнями?

– И танцами, – отрезала Света. – В мире не только рок существует. А Соуэл из народности говорящих с коони! Представляешь, он действительно умеет общаться с этими растениями, я в интервью читала.

– Погоди… Соуэл Кун, говоришь? – Идоро, наконец, вспомнил, где слышал имя. Но рассказывать дочери, что он допрашивал её кумира не стал. А она тараторила:

– Автограф можно купить в специальных магазинах при агентствах. И сувенирчик какой-нибудь. Значок, или открытку, ну что сможешь… Кстати, там еще фестиваль будет, можно новый альбом достать. Я тебе так завидую! Ой, все, пока, мне пора, а то мама хватится.

Идоро некоторое время смотрел на погасший экран, а потом медленно опустился в кресло. Пристрастие дочери ему не понравилось, но если она просит…

Стоп! О каком интервью Света упомянула?

Забыв про обещание, Идоро погрузился в поисковик.

А потом открыл графики квантовой активности.

Рууна он набрал далеко за полночь.

Следователь не спал.

– Руун, скажите, что вы знаете о «говорящих с коони»?

– Вас так увлекли наши легенды? – голос звучал недовольно. – Народность очень редкая, живут обособленно. Браки с представителями других племен не приветствуются, но молодежь всегда находит способ обойти запрет…

– Я тут прочитал, что ученые установили связь между их ритуальными танцами и деревьями.

– А, это, – Руун тяжело вздохнул, – установили, но не доказали. Так, пошумели на своих симпозиумах, в новостях посветились и все заглохло.

– То есть, вы уверены, что все это – бред?

– Ну… – протянул Руун и замолчал. А потом почти прошептал: – С научной точки зрения, разумеется, бред. А вот с другой…