Читать онлайн История христианства бесплатно

* * *

Введение

Об истории христианства писать нелегко. Как, собственно, и об истории других мировых религий – ислама, буддизма – или же об истории таких влиятельных доктрин, как конфуцианство, индуизм, иудаизм или синтоизм. Эти религии и этические вероучения стали определяющими маркерами христианской, исламской, буддистской и прочих цивилизаций.

Изложить в одной книге все аспекты истории христианства, конечно, невозможно, тем более что автор не является богословом. Однако история религии – это не только ее внутренняя эволюция или доктринальные вопросы. Вероучения возникают и развиваются в определенном историческом, политическом и социальном контекстах. Они и сами изменяют общество, и одновременно вынужденно реагируют на перемены в этом обществе.

И понятно, что далеко не всегда религия способна быстро и адекватно реагировать на такие перемены. Религиозная доктрина по своей природе консервативна, и ее догматы являются именно тем, что дает ей некую целостность и стабильность. Смена на священных престолах многочисленных пап, патриархов, епископов обычно не приводит к таким бурным потрясениям, как смена монархов, президентов или лидеров политических партий.

И тем не менее в определенные исторические моменты изменения религиозной доктрины вносили существенные коррективы в местный политикум, вплоть до религиозных расколов и масштабных военных конфликтов. В качестве примеров можно привести Великую схизму XI века или Реформацию XVI века. Первая стала причиной продолжительных конфликтов между западной и восточной ветвями христианства и возникновения впоследствии униатских проектов восстановления единства. Вторая, породившая Контрреформацию, толкнула Европу в пучину религиозных войн, продлившихся с перерывами 150 лет.

В домодерное[1] время от религиозных течений зависели характер и развитие политических партий и фракций, массовых народных движений и столкновений элит. Заплатила свою дань религиозным конфликтам и Украина. Выбор между разными ветвями христианства в XVI–XVIII веках стал причиной многочисленных войн, в основе которых были не только национальные, но и религиозные противоречия. В 1596 году у нас возникает своя уния, и одновременно православие выходит из продолжительного упадка. Российская империя в ответ превращает официальное православие в элемент идеологической машины и разворачивает борьбу против унии. Падение империи приводит к возрождению украинского православия, но советский режим безжалостно расправляется с этим движением. Российская православная церковь ставится под строгий контроль партии и органов госбезопасности. В новой путинской России церковь снова станет рупором государственной политики «духовных скреп» и вмешательства во внутренние дела соседей.

В независимой уже стране украинское православие будет искать свое место, пытаясь достичь некоего единства после череды расколов. Общественные дискуссии по поводу получения Томоса об автокефалии показали, что и в XXI веке конфессиональные вопросы вполне могут будоражить широкую общественность у нас в стране.

Нужно понимать, что христианство – это и религиозная доктрина, и социальный институт (церковь) с собственной иерархией, и некие весьма значительные материальные ресурсы, и воплощение идей в мире культуры и искусства, и светские общественно-политические течения, да и обыденная жизнь миллиардов верующих. И все это происходило и происходит в очень пестром поликонфессиональном мире.

В эпоху Возрождения и Просвещения заметным явлением становится атеизм, который часто сводится к огульному отрицанию религиозной веры, когда отметается сама система ценностей и этика христианства, а они, пусть не всегда рациональные, тем не менее несут и существенный заряд гуманизма. В истории христианства встречались и фанатики, охотившиеся на ведьм, и праведники, святость которых можно считать не узкоконфессиональной, но общечеловеческой.

Можно утверждать, что приблизительно треть жителей нашей планеты статистически подпадает под общее определение «христиане». Это определение принимается во внимание, когда речь идет о почти полном преобладании религии, опирающейся на евангелия, то есть «благие вести» о жизни, смерти и воскрешении Иисуса Христа. Однако некоторые книги Ветхого Завета (Пятикнижие Моисеево) являются священными текстами и для иудаистов, в пределах вероучения которых они и возникли.

К числу христиан принадлежит и бо́льшая часть украинцев. Со времен крещения Руси Владимиром Святославовичем в 988–989 годах и принятия им христианства восточного обряда как государственной религии наша страна принадлежит к числу христианских, и именно Владимирово крещение сделало нас частью европейской цивилизации.

Украина – страна многоконфессиональная. У нас есть и церкви, и костелы, и мечети, и кирхи, и синагоги. Но украинцы являются «титульным этносом», давшим название сначала стране, а потом государству. Христианство стало элементом нашей общей культурной традиции и обычаев, которые вводят человеческое существо в этот мир (крещение), благословляют его на близость с другим полом (бракосочетание) и провожают в потусторонний мир (погребение). Поэтому обычный украинец, если он придерживается традиций, проходит за свою жизнь как минимум три этих ритуала. Это касается православных, греко-католиков и католиков. В последние тридцать лет у нас в стране появилось множество последователей разных версий протестантизма. И поэтому, несмотря на все политические коллизии минувшего столетия и наличие разных течений в пределах одного вероучения, Украина в основном остается христианской.

Изложение истории христианства уместно начинать с истоков доктрины, которая сформировалась не в одночасье, а прошла долгий эволюционный путь. Образ и деяния Иисуса – отдельная исследовательская проблема религиоведения. Истоки христианства можно обнаружить примерно за одно-два столетия до начала новой эры, а возможно, и раньше. Однако данный вопрос вызывает споры: это истоки христианства или же еще иудаизм?

Любой культурный человек понимает, что буддийская, христианская религии или, скажем, конфуцианство возникли в различных социальных, этнических и ментальных обстоятельствах, но в период, который немецкий философ Карл Ясперс назвал «осевым временем», их исток – это середина I тысячелетия до «христианской эры». Ислам появился тысячелетием позже, но ислам, христианство и иудаизм переплетены настолько тесно, что лишь политика, трагический опыт религиозных войн и радикальный фундаментализм разделяют сегодня эти авраамические религии.

Середина I тысячелетия до нашей эры была периодом, когда на значительных пространствах от Атлантики до Тихого океана существовали развитые государства с собственными традиционными верованиями, восходящими к догосударственному периоду. Межцивилизационные контакты медленно, но неуклонно переносили новые идеи или знакомили со старыми, но возникшими где-то далеко в чужих странах. Смена властителей, войны, восстания, а к тому же многочисленные юродивые, жрецы и иерархи местных культов, новые харизматические пророки-проповедники – все это неотъемлемые аспекты жизни той эпохи. Если читатель захочет глубже вникнуть в ту ментальную атмосферу, в которой сформировались сегодняшние мировые религии, ему стоит обратиться к прекрасному роману американского писателя Гора Видала «Сотворение мира» (1981).

Основной идеей тогдашних новых религий была концепция праведности, позволяющей достигнуть «спасения» или «искупления», дающей надежду всем страждущим на новую счастливую жизнь. В разных доктринах праведности можно достичь разными путями, но общая логика неизменна: определенный образ мыслей, поведение и ритуал проложат верующему путь в иную реальность, которая лучше существующей, или, как вариант, приблизят актуальную реальность к идеальной.

Вероятно, буддизм возник как альтернатива традиционной кастовой структуре индийского общества. Жестко детерминированные социальные роли и возможности (или невозможности), ограниченность социальной мобильности для многих были тем, что можно смело назвать социальной обреченностью. Буддизм (в самом широком понимании) давал каждому шанс стать Буддой или же достичь просветления, освобождающего от житейского бремени. Пусть для этого порой требуется цепочка перерождений, результат многовековых усилий оправдывает себя. Географически буддизм охватил территорию от Северной Индии до Юго-Восточной Азии и степей Монголии, его распространение расширялось среди соседствующих либо этнически близких народов.

Ислам (тоже в самом широком его понимании), в начале своей экспансии охвативший Ближний Восток и Северную Африку, далее проник в Центральную Азию, достиг Индостана, затем Индонезии и Восточной Африки. Этот процесс растянулся на столетия. Ислам подразумевает общий закон для всех, соучастие в глобальной общине верующих – умме, имеет он также концепции спасения и рая; следует отметить по крайней мере изначальное отсутствие расизма. Исламская цивилизация имеет свои пределы. Несмотря на современное распространение мусульманских общин в странах Запада, мы не можем говорить о глобальности ислама. Точно так же во многих странах существуют буддийские и конфуцианские общины, но их пока недостаточно, чтобы сдвинуть в этих странах весы конфессиональной принадлежности, изменив соотношение, существовавшее до глобализации рубежа XX–XXI веков.

Христианство же, хотя и зародилось в среде иудеев, сформировалось в условиях греко-латинского мира, в колыбели европейской культуры, преемницей которой является современная глобальная цивилизация – и как культурное явление, и как историческая эпоха.

Господство христиан на всех континентах на рубеже XIX–XX веков во многом было обусловлено двухтысячелетним влиянием религии на мировоззрение и мировосприятие людей. Но в то же время право на самоопределение народов, в том числе иноверцев, Лига Наций, ООН, то есть принципы и институции, разрушающие систему мирового господства христиан, были обоснованы и созданы самими же представителями христианской культуры. Современный мир политкорректности осуждает межрелигиозную и межнациональную рознь. Но при этом сегодня существуют и завтра будут существовать как нетерпимые христиане, так и те, кто столь же нетерпим и к ним, и к христианству в целом…

Христианство быстро перешагнуло границы Палестины, оказавшись на почве, совершенно отличной от страны-родоначальницы, среди людей с совершенно иным миропониманием. Дальнейшие процессы формирования и развития культа, доктрины и институтов религии адаптировались к общественной ситуации позднеантичного мира, а затем воплотились в новые общества, сформировавшиеся под влиянием Великого переселения народов (раннесредневековые державы), позже – феодализма, и наконец – экспансии эпохи Крестовых походов.

Различия в понимании источников христианства стали причиной двух церковных расколов: Великой схизмы XI века (раскол единой церкви на католиков и православных) и Реформации XVI века (раскол католичества на католиков и протестантов). В то же время старые/новые формы вероисповедания породили новые социальные и политические модели. Можем вспомнить классический текст социолога Макса Вебера «Протестантская этика и дух капитализма»[2].

Историю христианства омрачают жесточайшие войны христиан между собой. Весьма прагматичные инициаторы этих религиозных баталий часто оправдывали их борьбой с раскольниками или с еретиками. Тридцатилетняя война 1618–1648 годов (между протестантами и католиками) уничтожила половину населения Центральной Европы. Результатом покорения язычников-пруссов в XI–XIII веках, оправданного буллой папы Иннокентия III о христианизации, стало полное исчезновение этого народа. Религиозные войны христиан терзали Украину с конца XVI до середины XVIII века – православные неоднократно восставали против католиков и наоборот.

Те, кто застал времена СССР, могут вспомнить отношение к религиям, бытовавшее тогда. Хрестоматийные высказывания об «опиуме для народа» отображали, скажем так, экстремалии и радикальные настроения советского тоталитаризма. Сначала православных священников репрессировали и уничтожали – тех, кто принадлежал к РПЦ, и к украинской церкви, и к другим течениям православия. В период Второй мировой войны РПЦ официально была приобщена к советским государственным институтам, поскольку критические экзистенциальные события войны пробуждали у людей желание обращаться за духовной поддержкой не к коммунистической партии, а к носителям вечных ценностей.

Церковь стала частью советской системы, и это открыло страницу ее истории, во многом не менее печальную, чем период репрессий. Церковь стала утрачивать свои моральные основы. Ее иерархи привыкли обслуживать политическую систему. Это, признаем, не было новостью в истории православия, поскольку до 1917 года РПЦ была казенным идеологическим ведомством, наподобие института политруков Советской Армии. Поэтому сейчас мало кто верит в «святость» РПЦ, являющейся частью политической системы Российской Федерации и точно так же отвечающей за «идеологическую работу».

Украинская (униатская) греко-католическая церковь, возникшая после Брестской унии 1596 года, сначала стала составляющей конфликта католицизма и православия, а затем, в силу уже других исторических обстоятельств, – народной украинской церковью. Она ярко развивалась в начале XX века, но в 1946 году была запрещена советской властью, сорок лет оставалась подпольной, а после независимости успешно восстановила свои позиции.

Путь Украинской православной церкви имеет свои особенности (о чем мы напишем позже), что, с одной стороны, является историей, а с другой – современной реальностью, в которой разногласия нескольких церквей, возникшие после 1990 года, будем надеяться, завершились после Томоса об автокефалии 2019 года.

Жаль, что религиозные процессы становятся объектами манипуляций в процессах политических, но судьба национальных православных церквей предрешена церковной традицией: рано или поздно они получают автокефалию. Просто каждый конкретный случай требует определенных исторических обстоятельств. Украина заслужила свою собственную поместную церковь и теперь получила ее.

Часть 1. Раннее христианство

Иудея на фоне Иисуса: историческая справка

Чтобы разобраться в исторических обстоятельствах жизни Иисуса Христа и дальнейшего распространения его вероучения, нужно понять, что представляла собой условная «Иудея» (Галилея, Самария, Израиль, Палестина и сама Иудея) на рубеже дохристианской и христианской эр.

Об истории Израиля и Палестины повествуют легендарная библейская традиция и информационно более скромные исторические источники.

Палестина принадлежит к числу регионов, где возникли первые города (например, Иерихон), конкурировали ранние цивилизации: египетская, хеттская и месопотамская; нас же интересует та история Палестины, в которой играют роль евреи. Ибо христианство ведет происхождение от иудаизма, и как бы христиане ни поносили в дальнейшем евреев, сколько бы ни преследовали их, никуда от этого не деться.

До середины I тысячелетия до н. э. история Палестины в этом смысле малоинформативна, поскольку множество библейских персонажей не упоминаются в синхронных исторических источниках соседей. Мы знаем, что существовали скотоводческие племена евреев, имевшие свою легендарную историю: египетское пленение, Исход и т. д.

Фактом является то, что в конце II тысячелетия до н. э. евреи осели в Ханаане (приблизительно на территории современной Палестины), где воевали с арамеями, выходцами из Сирии, и филистимлянами, которые туда переселились ранее. Филистимляне позднее станут нам известны под именем финикийцев, лучших мореплавателей Древнего мира. Скоро они начнут колонизировать другие побережья Средиземного моря и заложат такую известную колонию, как Карфаген.

Именно финикийцы дадут региону письмо, которое позже разовьют греки. Последние написанное на папирусе станут называть «библион» (книга) – от финикийского города Библос, основного поставщика папируса. Отсюда, собственно, и «Библия», и «библиотека» («тэке» – хранилище по-гречески). Финикийцы долгое время будут доминировать на море близ ливано-палестинского побережья, а евреи и арамеи – отвечать за события в глубине этого скотоводческого региона.

Около 1000 года до н. э. еврейский царь Давид сделал своей столицей Иерусалим. В 965–928 годах до н. э. царь Соломон воздвиг Иерусалимский Храм. После его смерти государство распалось на две части – Иудею, со столицей в Иерусалиме, и Израиль, со столицей в Тирце, а после в Самарии.

Еврейские государства воевали между собой, подвергались нападениям и захватам со стороны Ассирии и Вавилона, Персидской империи Ахеменидов, Александра Македонского. Позднее от египетских Птолемеев перешли во владение к сирийским Селевкидам. За это время сформировалась достаточно стойкая монотеистическая иудейская религия и пространственная структура народа: Палестина с Иерусалимским Храмом и диаспора во многих соседних странах.

В 142 году до н. э. в результате освободительной войны во главе с проповедниками Маккавеями Иудея добилась независимости от эллинистической Сирии. Начался период Хасмонейского царства, существовавшего в 142—37 годах до н. э. Цари-хасмонеи со временем тоже весьма эллинизировались, то есть подверглись влиянию греческой культуры и отдалились от местных религиозных традиций. Внутренний политический конфликт в 63 году до н. э. между разными претендентами на престол привел в иудейскую политику в качестве третейского судьи римского полководца Гнея Помпея. Он взял Иерусалим и сделал Иудею самоуправляемой частью римской провинции Сирия.

Рим пристально наблюдал за событиями в этой проблемной провинции. Часть местных аристократов шла на службу к империи, в частности, Ирод, прозванный впоследствии Великий, начал свою карьеру как тетрарх (губернатор) Галилеи.

В 40 году до н. э. парфяне (иранцы) развернули наступление на Палестину, Ирод бежал в Египет, а затем в Рим, был дружелюбно принят и Клеопатрой, и Марком Антонием, после чего «избран» новым царем Иудеи. Через два года войско Ирода и римские легионы вернули Иерусалим. Династия Хасмонеев окончательно сменилась династией Иродиадов.

В 31 году до н. э. над Иудеей нависли тучи. Марк Антоний и Клеопатра потерпели поражение от Октавиана Августа, основателя империи. Иерусалим был разрушен землетрясением. На страну напали арабские кочевники. Однако Ирод не только отбил набег, но и наладил отношения с новым цезарем и восстановил Храм (то есть построил Второй Храм).

В целом Ирод выступил популяризатором эллинизации. Он начал масштабное строительство, в результате чего был возведен порт Цезарея (Кесария) и другие новые города, выросло множество масштабных сооружений: амфитеатры, крепости и т. д. Ортодоксальные иудаисты искренне ненавидели Ирода за эти новшества.

В 25 году до н. э. ситуация изменилась: Иудею постиг голод. Львиную долю своих богатств Ирод обменял в Египте на хлеб для народа и стал весьма популярен. Однако к концу правления царь впал в паранойю, стал повсюду видеть угрозы, устраивал репрессии, казнил двух своих сыновей. Он умер в 4 году до н. э. и упомянут в Священном Писании как инициатор «истребления младенцев».

Традиция гласит, что в 1 году н. э. (разумеется, эта дата условна) родился Иисус и, согласно Писанию, некие восточные маги (в церковнославянском переводе – волхвы) сообщили Ироду, что на свет появился новый царь Иудейский. Они не указали в точности, что это за ребенок, назвали лишь место – Вифлеем. Ирод приказал казнить всех младенцев в этом городе в возрасте до двух лет. Древние теологи насчитали от 10 до 64 тысяч младенцев, что совершенно невозможно ввиду скромности населения Вифлеема и ожидаемой в регионе рождаемости. Другие источники, кроме Писания, об этом событии не упоминают. Словом, Ирод действительно истреблял детей (своих собственных), это факт, но о масштабном истреблении чужого потомства доказуемых сведений нет. Впрочем, как мы знаем, Иисуса сумели спасти.

В 2007 году об обнаружении погребения Ирода в построенном им же городе Иродионе сообщил израильский археолог Эхуд Нецер. И хотя не все его коллеги с этим согласились, несомненно то, что Ирод реально существовал.

После смерти Ирода Великого Рим традиционно воспользовался спорами между наследниками местного царька. Произошло распределение территории царства между его сыновьями. Галилея и земли на восток от реки Иордан достались Ироду Антипе, земли севернее – Ироду Филиппу. Иудея с Самарией отошли Архелаю. Последний должен был затем унаследовать и титул царя. С политической точки зрения и Галилея, и Иудея с Самарией хотя и были подвластны Риму, однако формально оставались отдельными государствами.

Однако Архелай правил из рук вон плохо. Им были недовольны в Риме, да и подданные любовью к нему не пылали. Октавиан Август в 6 году н. э. сместил Архелая, передав власть над Иудеей римскому наместнику Сирии.

Основателю христианства Иисусу, согласно традиции, в тот момент было около шести лет. Каков же дальнейший исторический фон его биографии?

Иудея была частью римской провинции Сирия. Первый римский наместник Сирии Публий Сульпиций Квириний для организации налогообложения немедля занялся переписью населения. Перепись спровоцировала народное восстание Иуды Галилеянина и одновременно послужила прообразом «истребления младенцев» царем Иродом: ведь искать младенца Христа особенно удобно было бы при переписи. Проблема только в том, что Ирод умер в 4 году до н. э., а Квириний занялся переписью в 6 году от Рождества Христова. Правда, правил тогда тоже Ирод, только уже сын.

Фактически же Иудеей руководил прокуратор. Кто такой прокуратор? В римской администрации – это управляющий в широком смысле, от виллы и дворца до далекой провинции. То есть чиновник, впоследствии – высокопоставленный. Кроме провинциальных прокураторов, занимавшихся сбором налогов, были еще procuratores Caesaris pro legato, которые управляли незначительными областями, относившимися к разряду императорских провинций (например, Иудеей). Эти прокураторы находились под контролем ближайшего императорского наместника (legatus pro praetore). Так, Понтий Пилат был procurator Caesaris pro legato и подчинялся наместнику (легату) Сирии в 26–36 годах. Напомню, что страсти Христовы (казнь Иисуса), согласно традиции, приходятся на 33 год. А в Евангелиях фигурирует именно Понтий Пилат.

В 41 году н. э. при Ироде Агриппе Иудея была снова объединена и достигла своего прежнего размера. Однако ситуация постепенно накалялась, и недовольное римской администрацией местное население взбунтовалось. Восстание переросло в Иудейскую войну 66–73 годов, Храм (за исключением Стены Плача, которая стоит и поныне) и Иерусалим были разрушены. Иудея утратила даже видимость автономии. Далее начинается совсем другая история, которая будет изложена ниже в разделе об Иудейских войнах.

Истоки: Ветхий Завет

Несмотря на многочисленные коллизии, происходившие с христианским вероучением, основой для всех его течений послужила трагическая судьба основателя христианства Иисуса Христа. Она собрана в текстах, отражающих представления о мире первых его последователей в Палестине.

Появление и Завет Христа имеют в основе ожидание Мессии, принятое в ортодоксальном иудаизме. Последний, в свою очередь, отражает ценности и обычаи народа Израиля. Поэтому попробуем отследить истоки христианства в иудаизме.

Для обычного читателя Ветхий Завет является чтением сложным. Это сборник разновременных текстов, в основном I тысячелетия до н. э., посвященных различным, по-разному постижимым сюжетам с разной логикой, моралью и задачей самого текста. Тут соседствуют сказания о сотворении мира, легендарная история евреев, апокалиптические сюжеты казней Господних, пророчества, иносказательные притчи и даже поэтическая эротика (Песнь Песней). Эти тексты объединяют христианство с иудаизмом, поскольку изначально это тексты иудаистические.

Общая традиция перечисляет их в следующем порядке.

Закон (Тора): Бытие, Исход, Левит, Числа и Второзаконие. Эти первые пять свитков составляют Пятикнижие.

Пророки (Невиим): книги старших пророков (Иисуса Навина, Судей Израилевых, в некоторых традициях – книга Руфи, I и II книги Самуила, I и II книги Царей), младших пророков (Исайи, Иеремии, Иезекииля) и двенадцати малых пророков, собранные в один свиток (пророками этими были Осия, Иоиль, Амос, Авдий, Иона, Михей, Наум, Аввакум или Хабаккук, Софония, Аггей, Захария и Малахия).

Священные, или агиографические Писания (Кетубим): Псалмы (Псалтирь), Притчи Соломоновы, книга Иова, Песнь Песней, Плач Иеремии, книги Екклесиаста, Эсфири, Даниила, I и II книги Эзры (Ездры) и Неемии, I и II книги Хроник. В синодальном русском переводе Библии I и II книги Самуила и I и II книги Царей именуются I, II, III и IV книгами Царств. Книги Хроник именуются их греческим названием – I и II Паралипоменон.

Эти тексты составляют двадцати семь книг или свитков. Они представляют собой каноны, которые были признаны народом Израиля. Окончательно они сложились в конце I века до н. э.

Существенное значение имеет язык этих священных текстов. Конечно, смешение культур на территории Палестины, со времен Александра Македонского принадлежавшей эллинистическому миру, было неизбежным. Но иудаизм – этническая религия, которая может высказывать себя только на иврите. Поэтому другие священные книги – их около десятка – не получили признания, так как были первоначально составлены на греческом языке. Это книги Товита (Товиота), Послание Иеремии, Молитва Манассии, книга Юдифи, Премудрости Соломона, книга пророка Варуха, I и II книги Маккавеев (Маккавейские), а кроме того, некоторые части книги пророка Даниила и книга Ездры на арамейском языке.

Исходя из вышеуказанной логики, евреи, жившие в рассеянии, и первые христиане отнеслись к этим последним книгам как к «вторичному канону», то есть как ко второму своду законов, поэтому их называют второканонными. Их предполагалось включить во второй и расширенный Закон. Католики эти книги признают, считая богодухновенными[3].

Для протестантов, желавших возвращения к первоисточникам, это апокрифы, то есть тексты недостоверные, «скрытые под неистинным именем» сочинения. Однако они рекомендованы для богословской подготовки проповедников, пресвитеров.

Православный вариант Библии, известный нам обычно из русского синодального перевода XIX века или же украинских переводов XIX–XX веков, был переведен на церковнославянский язык (о нем подробнее сказано ниже) с греческого. Он включает большинство вышеперечисленных книг.

Заканчивается это относительное «текстологическое совпадение» христианства и иудаизма на появлении нового Мессии, Иисуса, помазанника Божьего. Он для многих стал тем самым «царем», о котором толковали израильские пророки в соответствующих книгах, видевшие его основателем новых отношений между Богом и людьми. Таким соглашением и стал «новый союз», то есть Новый Завет. Однако ортодоксальные иудаисты считают Иисуса одним из лжепророков, что и провело водораздел между двумя религиями. Ибо Мессия иудаистов все еще не пришел.

Перезагрузка: Новый Завет

Из чего состоит Новый Завет в его классическом понимании?

Четыре евангелия (от Матфея, Марка, Луки и Иоанна). Первые три именуются синоптическими (от греч. sinopticos, «охватывающий единым взглядом, дающий общий вид»), поскольку содержание их на первый взгляд существенно совпадает.

Деяния (в греческом оригинале «Деяния святых апостолов»). Традиционно их автором считают евангелиста Луку, ученика святого Павла, наиболее активного миссионера.

Послания. Всего их двадцать одно. Автором тринадцати считают святого Павла: одно послание к римлянам, два – к коринфянам, по одному к галатам, ефесянам, филиппийцам, колоссянам, по два к фессалоникийцам и к Тимофею, по одному к Титу и Филимону. Три послания приписывают Иоанну, два – Петру, одно – Иакову, одно – Иуде (конечно же, не Искариоту). По поводу авторства Послания к евреям мнения богословов расходятся.

Далее следует знаменитый Апокалипсис, то есть «откровение последних событий», автором которого традиционно считается Иоанн.

Все эти двадцать семь книг Нового Завета, составленных на греческом языке, в конце II – начале V века н. э. были включены в христианский канон. И при этом не обошлось без сомнений и противоречий.

Кроме них существовало еще множество других текстов (евангелий, деяний, посланий и откровений), приписываемых разным персоналиям ранней христианской истории. Эти разнообразные по содержанию и стилю тексты, поначалу легко воспринятые раздробленными христианскими общинами, потом, однако, были по большей части отвергнуты централизованными церковными властями как апокрифы. То есть их сочли плодами воображения или же и вовсе еретическими (извращающими истинное учение) произведениями. Понятно, что для светского исследователя все они имеют равное документальное значение.

Уточним также, что деление текста Нового Завета на главы и стихи, которое служит основой современного цитирования, было введено ради удобства только в конце Средних веков, поэтому структура текста мало что нам подскажет в отношении его формирования. В связи с чем в этой книге мы, за исключением отдельных случаев, не будем давать классического вида ссылки на библейские тексты, так как это научно-популярное, а не академическое или богословское произведение.

Ранняя евангельская традиция

История раннего христианства показывает эволюцию иудаизма со времен царей и пророков, упоминаемых в Ветхом Завете. Этническая религия, по сей день существующая в Израиле и среди диаспоры, в те времена начала трансформироваться. Ортодоксальная версия изменялась мало, но варианты, распространенные в диаспоре, развивались непредсказуемыми путями. Откуда же возникла тогдашняя еврейская диаспора?

Чтобы ответить на этот вопрос, следует начать с Вавилонского пленения. Вавилонский царь Навуходоносор II в 586 году до н. э. захватил Иерусалим и поступил согласно логике многих завоевателей. Нужно было нейтрализовать социально активные слои покоренного народа. Поэтому несколько десятков тысяч евреев, преимущественно из знатных семей и городских слоев (ремесленников, торговцев), выслали в Вавилон. Таким образом часть евреев оказалась в Месопотамии.

Позже царь из династии Селевкидов Антиох IV Эпифан, унаследовавший от родоначальника, полководца-диадоха[4] времен Александра Македонского, земли Палестины, пожелал эллинизировать евреев. Это вызвало сопротивление, вылившееся в Маккавейские войны. Следуя той же логике, Антиох расселил множество евреев по Малой Азии и Сирии. Иные подались и дальше: в Грецию и Рим. И несомненно, многие из них обрели кров и заработок в Александрии Египетской. Та, правда, принадлежала другому эллинистическому государству – Египту Птолемеев. Однако это был соединенный неразрывными связями единый средиземноморский мир.

Вскоре этот мир начал завоевывать Рим. Pax Romana (Римский мир) постепенно превращал Средиземное море в Mare Nostrum (наше море) или даже Mare Internum (внутреннее море). Исторические процессы, отраженные в классических голливудских фильмах наподобие «Клеопатры» и «Бен Гура», происходили на огромных территориях, населенных очень разными народами, которые исповедовали очень разные религии и придерживались весьма отличающихся друг от друга культов.

Евреи, склонные к торговле и всякого рода предпринимательству, неизбежно и логично заняли характерное и заметное место в этой римской цивилизации. И в тогдашних социальных условиях имперской экспансии евреев нельзя определить как совсем свободных граждан, однако их торгово-ремесленный статус не делал их и рабами. Пестрое сообщество городского населения Восточного Средиземноморья не наслаждалось правами граждан Вечного города, но и не было ущемлено в правах общинного самоуправления. Они не избирали своих «народных представителей» в далекой метрополии, но, возможно, не особенно в этом нуждались. Каждая этноконфессиональная группа жила собственной самодостаточной жизнью. И если группа не проявляла очевидных оппозиционных настроений, то и местные римские администраторы не особо этой жизнью интересовались.

Евреи Палестины до антиримского восстания 66–73 годов не принадлежали к числу брутально покоренных народов, имели свои структуры и формы власти, сохраняли религиозную свободу и придерживались своих верований. Но даже после восстания санкции не коснулись евреев диаспоры, поскольку те не бунтовали.

Корнем основной проблемы в отношениях евреев и Римской империи был теократический идеал иудеев. Власть императора была светской, пусть и освященной божественным статусом цезарей. У евреев же светская власть представляла собой продолжение их религиозной доктрины, то есть священный статус цезарей не мог быть признан еврейским народом, ожидавшим своего Мессию. Для иудеев их религиозная община должна была совпадать с государством, а это противоречило самому духу Римской империи.

Но рассеяние привело к размыванию дотоле незыблемых основ культа и вероучения иудеев. Отдаленность от исконных религиозных центров родины и иноэтничное и многоконфессиональное окружение приводили к определенному вольнодумству – или же восприимчивости к альтернативным точкам зрения на проблему истинного Бога. Распространенные эллинистические культы индивидуального спасения смягчали ортодоксальное вероучение. И даже регулярные отправки средств в Иерусалимский храм не гарантировали, что цель этих отправок все та же, что и в предыдущие 600 лет.

Что первоначально представлял собой Мессия? Ему следовало быть и человеком царского рода, и одновременно существом, получившим благословение Божье. Мессия, как царь и как первосвященник, должен был освободить народ от оков тяжкой и греховной жизни. Но к Мессии нельзя приобщиться до того, как он придет. Можно лишь придерживаться законов и традиций, не обращая внимания на окружающий мир: смену империй и завоевателей.

Царь Ирод попытался восстановить настоящую мощь Иудейского царства. Но это царство было втиснуто, встроено в политическую систему Рима. Конечно, не запрещалось придерживаться всех традиционных табу и следовать рекомендациям. Соблюдалась суббота, совершалось обрезание, но… Пестрая смесь народов и религий долгое время обогащала иудаистские традиции новым социальным опытом.

Спектр апокрифической литературы показывает ментальный фон первых евангелий и иных «вестей» о Мессии, не совпадающий с каноном – как иудейским, так и позднейшим христианским. Иудаистские апокрифы теперь творили гомеровским гекзаметром, поскольку хороший греческий был вполне доступен для образованных слоев еврейской диаспоры.

Видимо, наибольший еврейский анклав находился в Александрии Египетской. Там распространялись «Сивиллины оракулы», греческие по форме, но иудаистские по содержанию.

Первые христиане нашли свою ментальную нишу между размывающимся в диаспоре ортодоксальным иудаизмом и окружающими синкретическими культами. Идея спасения до прихода Мессии противоречила иудейскому канону. Однако страсти Христовы говорили о том, что Мессия уже приходил, проповедовал и оставил учение. Не воздвиг новое «вечное царство», а побывал среди житейских драм, был казнен, претерпел свои страсти и пообещал вернуться. То есть появился не лжепророк, а Мессия, который еще раз испытал отношение людей к себе, пострадал и искупил своими страданиями грехи людей, которые его слушали, но не спасли. Событийный ряд евангелий показывает реалии Римской империи, Палестины такими, как их интерпретировали в еврейской диаспоре.

Был ли Иисус лишь пророком? Или же Мессией, который сделал «пробный заход»? Сыном Божьим? Богом? Христиане первых столетий отчаянно искали ответы на эти вопросы. Существует множество противоречивых сведений о том человеке или Боге, которым был Иисус. Как понимать его слова, которые дошли в разных редакциях и интерпретациях? Как создать нечто единое – вероучение, – которое бы основывалось на надежных свидетельствах и очевидной логике?

Понятно, что в период, когда за эту задачу взялись крепко и со всем педантизмом Рима, то есть к IV–VI векам, она была совершенно неразрешимой. Нужно было провести анализ источников, упорядочить и создать иерархию множества версий культа, которые распространились по всей империи и приобрели весьма разнообразные формы. И разные каноны тоже!

Существует очевидная разница между «государственной религией» и множеством вариантов понимания Христа. Союз государственной машины и сонма священнослужителей должен был создать новый канон, который до буквы будет поддержан государством. И государство было заинтересовано в существовании одной признанной им версии учения, чтобы довести ее потом до последнего селения Римской империи.

Однако проблема заключалась в том, что империя рассыпалась. Император Константин, которому Босфор и Мраморное море понравились больше, чем Тибр и Палатинский холм, совершил первый «перенос империи». Он обосновался в Восточном Средиземноморье, в Константинополе (Византии), предчувствуя угасание и гибель Запада. А в этом новом для него мире христиане уже были силой, которую всякий разумный человек предпочитал возглавить, вместо того чтобы настраивать ее против себя. И Константин ее возглавил, создав то, что позднее на Западе назовут цезаропапизмом.

Император сформировал под своим началом иерархию жрецов – теперь христианских, – помог им быстро и по возможности эффективно разобраться в толкованиях своего культа, создать «общепринятую версию» и распространять ее со всей силой государственной машины. Известно, что Римская империя просуществовала в Константинополе на тысячу лет дольше, чем в Риме, и поэтому возникли трения среди вероучителей, которые потом превратились в Великую схизму XI века, раскол. Но Константин лишь начал унификацию христианства, после него еще 500 лет оно существовало в состоянии плюрализма, когда различные его версии развивались отдельно и конкурировали между собой.

Об имени Иисуса

Далее в наше исследование формирующегося вероучения вновь вмешивается языковой вопрос. Известно, что Иисус, Йешу́а, – это сокращенная форма имени Йехошуа, что предположительно означает на иврите «Яхве – спасение», «Бог-спаситель». Но и здесь имеют место разногласия: существуют различные этимологические предположения, как следует переводить буквальное значение имени, и одна из трактовок – «Яхве господствует».

Следует заметить, что имя Иисус не является редким у иудеев или монополией исключительно Иисуса Христа. История Палестины I и II веков знает множество разных Иисусов. Можно насчитать до двадцати человек, начиная с руководителя неудачного восстания времен правления Ирода Агриппы II, о котором мы уже вспоминали выше и о котором нам известно от Иосифа Флавия, автора «Иудейской войны», книги о восстании 66–73 годов, и «Иудейских древностей», где описана история евреев от сотворения мира до Иудейской войны. У Флавия же упоминается Иисус, сын Гамалиила, первосвященник, который занимал этот пост предположительно год (64–65) и был казнен в 68 году. В местных источниках упоминается некий Иисус, сын Сирахов, названный впоследствии в греческой традиции Сирацидом (сыном Сираховым). Он может быть автором «Книги премудрости Иисуса, сына Сирахова». Исследователями книга датируется III–II веком до н. э.

Встречаются еще Иисусы в Новом Завете, как, например, Варавва, освобожденный Пилатом по случаю Пасхи, как того требовала традиция. В некоторых греческих списках Библии и в сирийских и армянских переводах Евангелия от Матфея упоминается полное имя этого персонажа – Иисус Варавва. При сирийском (селевкидском[5]) захвате Иудеи во II веке до н. э. имя Иисус было эллинизировано и часто произносилось как Ясон.

Откуда родом Христос?

В Новом Завете Иисус часто (более десяти раз) именуется Назореем или Назореянином. Это прозвище может быть латинизацией, иудейской трансформацией арамейской словоформы, не исключены и иные языковые игры со склонениями, падежами и переходами из одной части речи в другую.

Иногда такие «прозвища» могут ассоциироваться с географическими объектами и, соответственно, с местом рождения, хотя, конечно, чаще они бывают вторым именем или указанием на имя отца или деда. Но поскольку Иисуса никто не называл Иисусом Иосифовичем, то остается обратиться к географии.

Город Назарет во времена Иисуса не упоминается никем, то есть, возможно, его тогда и не существовало. Схожесть имен и названий часто вводит людей в заблуждение, и в результате возникает путаница. Прозвище, которое дали Иисусу, Назорей или Назореянин, означает, видимо, «чистый», «святой» или даже «отдельный». В иудаизме назореями называли людей, принявших обет не стричься, не касаться трупов людей, не употреблять виноград или продукты из него (о таких говорили «посвященный Богу»). Так назывались различные персонажи Библии[6]. Их во множестве упоминает Иосиф Флавий. Под этими названиями они встречаются и в Кумранских списках (о которых мы поговорим отдельно).

Некоторые аспекты того, что евангелисты считали пророчествами по отношению к образу и чертам Мессии, попросту не упоминаются в Ветхом Завете. В те времена существовало множество разных сект или вероучений, и их трактовки сведений об Иисусе представляют собой хаотический калейдоскоп интерпретаций. Например, в своем «Панорионе»[7] Епифаний назореями называет обращенных в христианство евреев, которые тем не менее продолжали соблюдать Тору, но он также упоминает и другие, возможно, даже дохристианские секты с похожим наименованием. И остатки этих хаотических интерпретаций мы наблюдаем даже сегодня, достаточно вспомнить мандеев, представителей этно-религиозной группы со своим языком, которые именуют себя назореями и почитают ветхозаветных персонажей Библии, а также Иоанна Крестителя, а Христа считают лжепророком.

Позднее, во времена императора Константина, евангельский Назарет будут искать. Его станут связывать с поселением в Галилее (см. карту), которое даже не являлось городом. Но Иисус мог происходить и из села. Этого нельзя исключать.

Палестина тех времен являлась достаточно пестрым образованием, очерченным лишь как некий географический регион. Иудея располагалась южнее Галилеи. Ее центром был Иерусалим. Сейчас Иудея – основная часть Израиля. С Галилеей также граничил северный регион – Самария.

Границей между Иудеей и Галилеей был мыс с горой Кармел, где сейчас находится город Хайфа. Это совершенно не означает, что в те времена там большинство населения составляли евреи, – державой и страной последних была прежде всего Иудея. А Иисус по происхождению именно «галилеянин». Иудеи относились к региону Галилеи с сомнением. Свои ли там люди? Библия утверждает, что двадцать городов в Галилее были отданы Соломоном Хираму Великому, финикийскому царю, за помощь при строительстве Храма. Территория якобы не впечатлила нового владельца и получила название «земля Кавула», что Иосиф Флавий трактует как «то, что не нравится, бесполезное». Так это или нет, но в Галилее ощущалось сильное финикийское влияние, а пророк Исайя и вовсе называет ее языческой. То есть область объективно была этнически пестрой, и, похоже, какой-то порядок в ней был способен навести только Рим, весьма терпимый к местным культам, пока те, как мы уже отмечали, не восставали против метрополии. Словом, ничего хорошего тогдашние иудеи из Галилеи не ожидали.

Те, кого источники первой половины II века называют «галилеянами», участники восстания 132–136 годов, могли, вероятно, считаться даже ранними христианами. И мнение о них у иудеев было, мягко говоря, сдержанным.

Родился Иисус, по одним версиям, в Вифлееме, но по другим – являлся «назареянином». Возможно, он родился в Вифлееме, но часть жизни прожил в некоем «Назарете», который тогда никому не был известен? А позднее все смешалось, географический Назарет – с наименованием людей, давших обет чистоты. Однако Вифлеем находится в Иудее, а не в Галилее. И именно в Иудее Ирод, иудейский царь, мог бы теоретически осуществить «избиение младенцев», а никак не в Галилее, которая не относилась к его административной компетенции, так как принадлежала его брату. Там «избивать младенцев» могли бы уже совсем другие персонажи. Впрочем, напомним, что достоверных фактов о подобных событиях у нас нет.

Теперь расскажем об иудейских восстаниях, которые окончательно смешают все сведения об иудейских пророках.

Иудейские восстания

Наши знания о событиях в Иудее в первой трети I века и обо всем, связанном с жизнью Иисуса, порядком запутаны из-за произошедшего там же несколько позже – в середине того же века. А случилась там полная политическая и военная перезагрузка, утвердившая власть Рима: подавление двух иудейских восстаний, о которых мы уже упоминали, но о которых есть смысл рассказать немного подробнее.

В Иудее часто возникали политические беспорядки, которые подпитывали религиозный пыл и ожидание прихода Мессии. Первое восстание (в 66–73 годах) привело к уничтожению в 70 году римлянами Храма, построенного Иродом Великим. Второе восстание (132–136 годов) окончательно похоронило мечту о восстановлении государства и Храма. Катастрофические последствия восстаний привели к политической реорганизации Палестины под властью римлян и религиозной реформе среди иудеев и христиан. Более всего об этом периоде мы знаем из произведений еврейского историка Иосифа Флавия, который поначалу командовал еврейскими войсками в Галилее. После окончательного поражения, осознав бесполезность войны, Иосиф решил сдаться, чтобы спасти себе жизнь. Позже в Риме он описал восстание в произведении «Иудейская война» и создал пространный труд «Иудейские древности».

Как все началось? Власть римского прокуратора в Иудее вызывала неудовольствие и сопротивление местного населения. Сам Иосиф Флавий осуждает неправильные действия последних римских прокураторов – Лукцея Альбина, занимавшего эту должность в 62–64 годах, и Гессия Флора (64–66). В конце весны 66 года Гессий Флор конфисковал часть средств из сокровищницы Храма, и это привело к беспорядкам. Повстанцы истребили римский гарнизон, на Иерусалим двинулся наместник Сирии Цестий Галл, но римлянам не удавалось взять город к зиме. Во время отступления войска Цестия попали в засаду под Бет-Хороном и были разбиты. Евреи восприняли это как знак, что Бог на их стороне, в Иерусалиме было создано правительство, восстание охватило всю страну. Среди лидеров восставших были первосвященник Анан бен Анан, Иосиф бен Горион (или Гурион) и Иисус, сын Гамалиила, тот самый, о котором речь шла выше. Йосеф бен Матитьяху, известный нам как Иосиф Флавий, командовал повстанцами в Галилее.

Однако повстанцы недооценили мощь Рима. Весной 67 года император Нерон отправил в Иудею полководца Веспасиана, будущего императора, во главе пятидесятитысячной армии. Вторым командующим был сын Веспасиана, Тит, впоследствии тоже император.

Первой, без особого сопротивления, сдалась Галилея. Вскоре римляне покорили Самарию, а к концу 67 года мятежные Иудея и Перея[8] остались одни, без поддержки. Последующие месяцы Веспасиан «принуждал к миру» отдаленные земли, от Ямнии (Явне) до Идумеи, и от Переи до Мертвого моря на юге. Возможно, именно тогда была уничтожена община ессеев в Кумране, которая оставила после себя «свитки Мертвого моря», найденные в 1947 году.

Затем Веспасиан отошел в Кесарию, чтобы собрать силы для последнего штурма Иерусалима, однако внезапная новость на время прервала войну. Император Нерон покончил с собой, Риму угрожала гражданская война. Сенат отозвал Веспасиана, чтобы тот помог восстановить порядок. А после «года четырех императоров» самого Веспасиана в июле 69 года провозгласили императором, то есть порядок ему навести удалось.

Войну пришлось завершать сыну новоиспеченного императора, Титу, который возобновил военные действия в 70 году, начав осаду Иерусалима. Осада продолжалась около пяти месяцев. Защитники страдали от голода и раздоров между различными повстанческими группировками. В августе Иерусалим пал. Старый город завоеватели разрушили, население истребили, а Храм Ирода сровняли с землей. Римский сенат почтил Тита и Веспасиана триумфальными шествиями, а на арке Тита в Риме до сих пор можно увидеть барельеф, на котором римские солдаты несут среди трофеев священный подсвечник менору из разрушенного Храма.

Последней, до 74 года, держалась крепость Масада, в которой засели последователи радикала и фанатика Элазара бен Яира. Для нападения на крепость римляне построили массивную земляную насыпь и установили катапульту, но после штурма весной 74 года они обнаружили, что защитники совершили массовое самоубийство, чтобы не попасть в плен.

Провинция Иудея при Веспасиане, правившем в 69–79 годах, и его сыновьях Тите (79–81) и Домициане (81–96) оставалась мирной. Еврейское население вернулось на свои территории, в частности в Галилее. Но в определенных кругах все еще тлел огонь первого восстания. Новые еврейские апокалиптические тексты (книги Ездры) предвещали скорое пришествие Мессии. В последние годы правления императора Траяна, то есть в 98—117 годах, вспыхнули еврейские восстания в Египте, Кирене (современная Ливия), на Кипре и в Месопотамии[9].

Непосредственный повод для Второго восстания не совсем ясен, но немаловажную роль, вероятно, сыграли римские планы по отношению к Иерусалиму. Вступление на престол императора Адриана (годы правления 117–138) открыло новый период развития империи. Во время поездки на восток в 129–131 годах император объявил о намерении восстановить Иерусалим как римский город под названием Элия Капитолина, а на руинах Храмовой горы возвести храм Юпитера. Эти намерения в сочетании с эдиктами против еврейских обычаев (некоторые авторы связывали их с Адриановым запретом делать обрезание) и привели к новому восстанию.

Во главе восстания встал Шимон бен Косева, которого прозвали Бар-Кохба, что означает «сын звезды» и имеет мессианский подтекст. Согласно преданию, его поддержал Акива бен Иосиф, самый известный тогдашний раввин и законоучитель. Повстанцы захватили Иерусалим и удерживали его два года. На монетах, которые начал чеканить Бар-Кохба, стоял год «освобождения Израиля», или год «освобождения Иерусалима». Императора Адриана настолько обеспокоила ситуация в Палестине, что он отправил туда Юлия Севера, одного из лучших своих военачальников. Северу пришлось мчаться в Иудею с противоположного края империи – на тот момент он был наместником в Британии. Последний крупный очаг сопротивления был подавлен в 135 году[10]. Римляне убили Бар-Кохбу, жестоко казнили бен Иосифа, разрушили множество поселений, жителей или изгнали, или обратили в рабство.

Вблизи Мертвого моря было обнаружено множество пещер, где хранились документы, монеты и другие предметы периода Второго восстания. В четырех пещерах у Вади-Мураббаат были найдены документы на еврейском, арамейском, греческом и латинском языках. В пещере урочища Нахаль-Давид, видимо, некоторое время скрывалась целая семья. Но самые интересные находки хранили пять пещер в долине Нахаль-Хевер. В так называемой Пещере Посланий было найдено послание Бар-Кохбы, записи личного характера женщины по имени Бабата и 18 скелетов. А в Пещере Ужасов, вероятно, умерли от голода сорок человек – мужчин, женщин и детей, прятавшихся от римских легионеров, стоявших лагерем над ними.

После подавления восстания император Адриан вернулся к планам перестройки Иерусалима в Элию Капитолину, евреев изгнал из Иудеи, и они распространились по Восточному и Западному Средиземноморью, сформировав ту масштабную диаспору, в которой, собственно, и начали распространяться христианские идеи. В правление Антонина Пия, то есть в 138–161 годах, некоторые ограничения отменили, но еврейское население по-прежнему существовало или в виде диаспоры, или в Галилее. Раввины (синедрион[11] располагался в городе Уша) занимались жизнью сообщества в новых исторических условиях, что нашло отражение в систематизации Торы, которую около 200 года осуществил Иехуда ха-Наси. Раннее христианство в это время уже шло своим путем.

Что скрывал Иосиф Флавий?

В церковнославянских (староболгарских) текстах мы обнаруживаем особую трактовку событий, связанных с осуждением и казнью Иисуса. Последний предстает перед нами человеком, замешанным в антиримский заговор против своего желания. В этих текстах данное сообщение приписывается иудейскому историку Иосифу Флавию, но в оригинале у него ничего подобного нет (у этого автора вообще отсутствуют упоминания об Иисусе и христианах).

Согласно этому «добавлению к Флавию», некие законоучители и «вожди евреев» были разгневаны поведением Иисуса, который отказался возглавить истребление римского гарнизона в Иерусалиме. Эти законоучители и вручили Иуде те самые пресловутые тридцать сребреников, чтобы с помощью его доноса отомстить Иисусу и казнить его на кресте. Ясно, что это альтернативная апокрифическая версия канонического рассказа.

Отдельные детали этой версии очень интересны, например арест и освобождение Иисуса Пилатом, причем текст, очевидно, переделывали не один раз. Но если это интерполяция, то есть вставка более позднего происхождения, а учитывая, что в греческом оригинале «Иудейской войны» Иосифа Флавия ничего похожего нет, то, вероятно, вставка сделана ранее XI–XII веков. Образованные люди решили дополнить рассказ об Иисусе, однако на подобную вставку не решился бы ни один средневековый переписчик. Образ Христа в то время был окончательно сформирован.

Существуют различные предположения о том, как возникла эта вставка. Например, она могла появиться в каких-нибудь списках произведения Флавия на арамейском или греческом, а затем сохранилась на славянских Балканах как в экзотическом, хотя и близком к Константинополю, регионе христианства. Там как раз уже потрудились Кирилл и Мефодий (о них поговорим отдельно), создав пространство для славянских интерпретаций Священного Писания. И предназначались они не для паствы, а для пастырей.

Какой именно эпизод у Флавия был переосмыслен славянами, сказать довольно трудно. Мы уже видели, что процесс созидания новых идей и концепций иудейского мира в начале нашей эры приводил к многочисленным попыткам неудачных антиримских протестов, начиная с восстания под предводительством Иуды из Гамалы, прозванного Галилеянином, о котором мы уже упоминали выше, против переписи населения и описи имущества, произведенной по велению Августа сирийским легатом Квиринием в 6 году н. э.[12]. Очевидно, что этот пример далеко не единственный в ряду тщетных актов протеста местных жителей против римской администрации. Так, Публий Корнелий Тацит, автор достаточно педантичный в изложении фактов, в книге V своей «Истории» пишет: когда Ирод Великий умер, некий Симон, не дожидаясь приказаний цезаря, объявил себя царем, по сути, Мессией. Царями объявляли себя многие персонажи еврейской истории. Вернемся же к Флавию, который описывает события 36 года в «Иудейских древностях». В его тексте фигурирует самаритянин[13], якобы пророк, «некий лживый человек, который легко во всем влиял на народ. Он побудил их собраться к нему на гору Гаризим, которую они считают особенно священной. Тут он стал уверять пришедших (отовсюду) самарян, что покажет им зарытые здесь священные сосуды Моисея. Самаряне вооружились, поверив этой басне, и расположились в деревушке Тирафане. Тут к ним примкнули новые пришельцы, чтобы возможно большей толпой подняться на гору. Однако Пилат предупредил это, выслав вперед отряды всадников и пехоты, которые, неожиданно напав на собравшихся в деревушке, часть из них перебили, а часть обратили в бегство. При этом они захватили также многих в плен, Пилат же распорядился казнить влиятельнейших и наиболее выдающихся из этих пленных и беглецов»[14]. Однако Пилату эта выходка стоила должности: самаритяне, лояльные к Тиберию, пожаловались сирийскому наместнику Вителлию, и пришлось прокуратору «ехать в Рим для ответа перед императором в возводимых на него обвинениях. Проведя в Иудее десять лет, Пилат поехал в Рим, так как не смел ослушаться…» Так что народный протест испортил Пилату политическую карьеру.

В «Иудейской войне» Флавий вспоминает о событиях между 52 и 58 годами: «Еще более злым бичом для иудеев был лжепророк из Египта. В Иудею прибыл какой-то обманщик, который выдал себя за пророка и действительно прослыл за небесного посланника. Он собрал вокруг себя около 30 000 заблужденных, выступил с ними из пустыни на так называемую Елеонскую гору, откуда он намеревался насильно вторгнуться в Иерусалим, овладеть римским гарнизоном и властвовать над народом…», но был разбит.

Необходимо признать, что восстания евреев против Рима были и героическими, и драматическими. О них не могли не знать в диаспоре, внимавшей любым вестям с далекой родины, как правдивым, так и легендарным. Различные версии событий переводились на греческий и попадали в комплекс христианской литературы при обращении новых адептов и народов.

Многое попало туда, возможно, избегнув цензуры последующих веков, тщательно проверявшей тексты на каноничность и подлинное авторство. А возможно, кое-что было сознательно добавлено в известные классические тексты того же Флавия, предназначенные для элиты новообращенных, часть которой могла и поинтересоваться, есть ли подтверждение словам Писания в классических римских текстах. Причем они могли точно знать, кого именно нужно читать. Образованных людей хватало среди новообращенных.

Так или иначе, эпизоды жестокой борьбы, обычно заканчивавшиеся катастрофой, вызывали, в числе прочего, и религиозный отклик. В условиях того времени метания духа, которые сегодня мы назвали бы отражением «смены эпох» (а мы никогда не знаем, меняется сейчас эпоха или нет), подверглись мифологизации. И свидетельства об Иисусе, которые вписаны в XVIII и XX книги греческого текста «Иудейских древностей» Флавия, являются, вполне возможно, поздними интерполяциями.

Каким же предстает Иисус в славянском переводе Флавия? «Около того времени жил Иисус, человек мудрый, если Его вообще можно назвать человеком. Он творил удивительные дела и учил людей, с удовольствием принимавших истину. Он привлек к Себе многих иудеев и многих эллинов. Это был Христос. По доносу первых у нас людей Пилат осудил Его на распятие, но те, кто с самого начала возлюбили Его, оказались Ему верны. На третий день Он явился им живой. Пророки Божии предрекли это и множество других Его чудес. И поныне существует еще род христиан, именуемых так по Его имени».

Но кем был сам Иосиф Флавий? Йосеф бен Матитьяху родился в жреческой семье около 37 или 38 года. Принадлежавший к фарисеям[15], он в начале Первой иудейской войны был назначен, по сути, военным губернатором Галилеи и командовал армией. Не все города региона поддерживали восстание, к тому же сами повстанцы были далеко не едины, а принадлежали к различным иудейским религиозным группировкам. В конце концов повстанцы под началом бен Матитьяху были заперты и осаждены римской армией в городе Йотапата (сегодня Йодфат) и потерпели поражение. В июле 67 года город пал, остатки войска повстанцев укрылись в пещере. Согласно самому Йосефу бен Матитьяху, они решили по жребию убивать каждого третьего, в результате в живых остались Йосеф и еще один солдат. Они сдались на милость Риму. Но в 69 году бен Матитьяху был освобожден, стал клиентом правящей династии Флавиев и получил их фамильное имя. По его словам, он был римским переговорщиком во время осады Иерусалима в 70 году, в то время как его родители оставались заложниками у Шимона Бар-Гиоры, лидера одной из основных иудейских повстанческих группировок и защитника города.

И вот Иосиф, иудей, пусть и смирившийся пред властью империи, якобы предрекший Веспасиану императорство и признавший мессианскую роль императора, под конец жизни занялся литературным творчеством. Семь книг «Иудейской войны» первоначально были написаны на арамейском, затем сам же Флавий в 75–79 годах перевел их на греческий. Кроме того, позднее, в 93–94 годах, он описал историю евреев в двадцати книгах «Иудейских древностей». Этот текст он сразу создавал на греческом. Целью творчества Флавия было знакомство читателей с религией, культурой и историей евреев.

Как уже говорилось, в так называемом «свидетельстве Флавия» в книге XVIII об Иисусе говорится как о «мудром человеке, если можно назвать Его человеком», который совершил чудеса, после осуждения и казни на кресте воскрес на третий день и почитается христианами. И уточняется, что он был Христос, то есть Мессия. Но мог ли иудей Иосиф Флавий называть Иисуса Мессией (хотя ничто не помешало ему признать мессианство императора)? Вполне предсказуемо, что исследователи в XVIII и XIX веках подвергли сомнению подлинность этой цитаты.

«Свидетельство Флавия», точно в том виде, в котором мы знаем его сегодня, цитирует придворный епископ времен императора Константина Евсевий Кесарийский в своей «Церковной истории», написанной около 330 года: «…Иосиф в том же сочинении так говорит о Спасителе нашем: „Около того времени жил Иисус, человек мудрый, если Его вообще можно назвать человеком. Он творил удивительные дела и учил людей, с удовольствием принимавших истину. Он привлек к Себе многих иудеев и многих эллинов. Это был Христос. По доносу первых у нас людей Пилат осудил Его на распятие, но те, кто с самого начала возлюбили Его, оказались Ему верны. На третий день Он явился им живой. Пророки Божии предрекли это и множество других Его чудес. И поныне существует еще род христиан, именуемых так по Его имени”. Вот что рассказывает нам писатель из самих же евреев в своем сочинении об Иоанне Крестителе и Спасителе нашем»[16]. Однако ранее Ориген Адамант (ок. 185 – ок. 254), греческий христианский теолог, основатель библейской филологии, в своих работах не упоминал «свидетельство Флавия», хотя широко цитировал последнего. Возможно, «свидетельства Флавия» во времена Оригена не существовало? А появилось оно между 254 и 330 годами, тогда и попало в «Церковную историю» Евсевия Кесарийского.

Еще одна современная версия заключается в том, что Флавий все-таки писал нечто подобное, но его сильно отредактировали позднейшие христиане-переписчики. Одним из примеров тому является «Книга титулов», труд Агапия Манбиджского (ум. 941/942), епископа в городе Манбидже (древнем Гиераполисе). Произведение Агапия было написано примерно в 941 году на основании, как сам он выразился, «священных книг и книг мудрецов и философов». Агапиев вариант «свидетельства» отличается от традиционного греческого: «Рассказывает Иосиф еврей в своем сочинении о бедствиях иудеев: “В это время жил мудрый человек, которого звали Иисус, образ жизни которого был безупречным и [который] был известен своей добродетелью. И многие из иудеев и из других народов стали его учениками. Пилат осудил его на распятие и смерть, но те, которые были его учениками, продолжали проповедовать его учение. [Они] рассказывали, что он явился им через три дня после своего распятия и что он был живой. Поэтому-то, полагают, он был тем Мессией, чудесные деяния которого предсказали пророки”. Таков рассказ Иосифа и его единоверцев о Господе нашем Мессии, – да будет Он славен!»[17] Здесь нет ни слова о чудесах, нет сомнений в том, человеком ли был Иисус, а мессианство и воскресение упоминаются лишь в рассказах последователей Иисуса.

До сих пор мы говорили об авторах, приверженных христианству, но были и его критики. Имя Христа встречается в официальной иудаистской литературе первых веков новой эры. В Талмуде Иисус – это сын римского солдата и еврейки, подвешенный «к дереву» (возможно, к кресту?) как шарлатан, чародей и обманщик. Критиковал христианский вариант биографии Христа философ Цельс в конце первой половины II века в своем антихристианском трактате «Правдивое слово», ныне утраченном, но почти полностью процитированном в труде Оригена «Против Цельса».

Как расценивать эту критику? Вполне понятно желание ортодоксальных иудейских авторов доказать лживость суждения, что Христос – это Мессия. Поэтому лет через сто-двести после Рождества Христова начинает работать своего рода контрпропаганда. А Цельс мог отдать ей дань по личным причинам и из любви к рациональной истине, поскольку само понятие «Мессия» попросту не вписывалось в мировоззрение последователя греческой классической философии.

Целью же автора этих строк является не доказательство «историчности» или «неисторичности» личности Христа, а лишь демонстрация того, как формировалась ранняя доктрина христианства и из чего ее творцы исходили.

Биография Иисуса: источники

Жизнь Иисуса является водоразделом между Ветхим и Новым Заветами. Именно последний – источник практически всей имеющейся у нас информации об Иисусе, поскольку до II века не появлялось каких-то других свидетельств о нем.

Биография Христа описана в основном в евангелиях[18], которых существуют десятки и которые дошли до нас уже из IV века, то есть после многократного переписывания на протяжении трех сотен лет. Самые старые из найденных фрагментов, написанные на папирусе, относятся к концу II века. Обилие разночтений впоследствии потребовало инвентаризации, приведения текстов к некоему общему знаменателю, который стал бы «каноническим». И в IV веке таковыми были признаны четыре евангелия – от Матфея, Марка, Луки и Иоанна. «Канон» в переводе с греческого означает «правило», «обязательность чего-либо». Каноны бывали разные, но окончательный (или универсальный) был утвержден вселенскими соборами IV–VI веков, о которых речь пойдет ниже. Дискуссии о том, что причислять к канону, а что нет, длились, как мы видим, около 400 лет.

Языковой вопрос тоже влиял на формирование канона. Дошедшие до нас четыре канонических евангелия были написаны на греческом, но некие их протографы (предшественники, оригиналы) могли быть созданы на арамейском. И последний факт говорит о большей древности текста по сравнению с греческими версиями. Считается, что самым старшим из канонических евангелий является творение Матфея, возможно, изначально созданное на арамейском. Но есть и другие арамейские тексты – например, Евангелие от Фомы, которое было найдено среди коптских[19] текстов и других гностических[20] писаний в Верхнем Египте в 1903 и 1945 годах.

Канонические евангелия описывают жизнь Иисуса отрывочно, в некоторых из них из последовательного изложения выпадает до восемнадцати лет жизни Мессии. Очевидно также, судя по общему спектру текстов, что их составители и не ставили себе целью подробное описание жизни Иисуса, поскольку создавали не биографии, а изложение учения Христа. Иначе говоря, слова Мессии значили больше, чем его жизненный путь. Страсти, проповеди и испытания были важнее предшествующих им событий. Поэтому апокрифические (неканонические) евангелия часто представляют собой собрание цитат из речей Иисуса. Биографические моменты стали важны несколько позже, когда «благая весть» о том, что Мессия побывал на грешной земле и пообещал всем Царство Небесное, распространилась уже широко. Но когда случится второе пришествие, было неясно. Поэтому адепты стали более внимательно относиться и к деяниям Мессии, ища ответы на новые вопросы.

Жизненный путь Иисуса

Разумеется, источники не лишены противоречий, но в них просматривается и некий общий жизненный маршрут Иисуса, который проповедовал и пострадал за свои идеи. Мы будем избегать цитирования евангелий, поскольку в этом нет нужды, но станем придерживаться общего знаменателя: того, что происходило с новым Мессией.

Иисус родился от Девы Марии, мужем которой был плотник Иосиф. Ребенок был зачат Святым Духом, то есть зачатие было непорочным. Согласно пророчествам, Мессия должен происходить от семени Давидова, то есть Иосиф считается потомком царей Иудейских.

Мессия Иисус родился в яслях в Вифлееме, в Иудее, как предвещал пророк Михей, во времена иудейского царя Ирода, который правил до 4 года до н. э., и римского императора Августа, правившего с 27 года до н. э. до 14 года н. э., когда власть над Сирией принадлежала наместнику Публию Сульпицию Квиринию. Малыша назвали Иисусом, как завещал ангел.

Собственно, имя Иисус младенец получил на восьмой день от рождения, тогда же его обрезали. На сороковой день после рождения Иисуса Мария принесла его в Иерусалимский Храм и при этом пожертвовала двух горлиц. Когда Мария вместе с Иосифом и Иисусом оказались в Храме, к ним вышел седой старец Симеон, который ждал встречи с Господом уже много лет. После свидания c Мессией он получил вечный покой. У христиан этот день празднуется как Сретение – встреча. Совершив обряд по закону Господню, Мария и Иосиф вернулись в Назарет, что в Галилее.

Узнав о рождении Христа, царь Иудеи Ирод велел убить всех детей в возрасте до двух лет (чему исторических подтверждений нет), но Христос чудом спасся от смерти. Однако семья Иосифа была вынуждена бежать в Египет и находилась там до смерти Ирода. После святое семейство боялось возвращаться в Иудею, поскольку там правил Ирод Архелай (4–6 годы н. э.), поэтому снова поселилось в Галилее, в том же Назарете. Иисус почти тридцать лет жил вместе с ними в Галилее, поэтому его часто называют Иисус Назорей/Назареянин. Перепись Квириния состоялась в 6–7 годах, поэтому не ясно, случилось ли бегство в Египет во время правления царя Ирода, то есть до 4 года до н. э., или же при его сыновьях, тоже Иродах, и наместнике Квиринии.

Итак, Иисус провел детство и юность в Назарете, в Галилее. Галилея считалась в Иудее аграрной страной беженцев и отщепенцев, где плохо знают Тору[21]. Никто не ожидал Мессию оттуда[22].

Муж Марии Иосиф упоминается в описаниях детства Иисуса, но не в дальнейшем. Видимо, он умер до тридцатилетия Иисуса. Книги Нового Завета вспоминают братьев и сестер Иисуса, но греческое слово «адельфос» в первичном тексте может также переводиться как «родственник», то есть не только брат. Есть мнение, что Иисус тоже плотничал.

Когда Иисус достиг примерно тридцатилетнего возраста, он принял крещение у Иоанна Крестителя[23] в реке Иордан. Когда он вышел на берег, с небес послышался голос Бога-Отца, который назвал Иисуса своим сыном, и на него сошел Святой Дух в образе голубя.

Синоптические евангелия описывают, как после крещения Иисус сопротивлялся искушениям сатаны во время поста в течение сорока дней и ночей в пустыне Иудейской. Евангелисты Марк и Лука акцентируют на том, что сразу после крещения Иисус, ведомый Святым Духом, удалился в пустыню, чтобы в уединении, молитве и посте подготовиться к исполнению миссии, с которой пришел на землю.

С этого времени началось его публичное проповедование. Иисус «был лет тридцати» (Лука) и поселился в Капернауме на берегу Генисаретского озера[24] в Галилее. Согласно синоптическим евангелиям, в основном Иисус проповедовал в Галилее, но не был принят в Назарете, а также посетил финикийские Тир и Сидон. Потом через Декаполис (Десятиградье; см. карту) пришел в Тивериаду, столицу Галилеи. В Иудее он проповедовал лишь в конце своего жизненного пути.

Согласно несиноптическому Евангелию от Иоанна, основная проповедническая активность Иисуса проходила отнюдь не в Галилее, а в Иудее и Иерусалиме. Здесь евангелия противоречат друг другу.

Иисус собрал двенадцать учеников – апостолов: Симон-Петр и его брат Андрей, Иаков Зеведеев и его брат Иоанн, Филипп и Варфоломей, Фома и Матфей, Иаков Алфеев, Фаддей, Симон Кананит и Иуда Искариот, который предал его и которого заменил Матфей.

В Откровении Иоанна говорится, что двенадцать учеников Христа соответствуют двенадцати племенам древнего Израиля. Эти же двенадцать апостолов распространили учение (благую весть) Иисуса по земле. Иисус проповедовал в народе, исцелял больных, изгонял бесов, воскресил Лазаря.

Нагорная проповедь Иисуса Христа, изложенная ниже, заложила основы христианского учения с его двумя важнейшими заповедями: возлюби Бога и возлюби ближнего как самого себя. В Нагорной проповеди Иисус призвал к всепрощению, предостерег против алчности и лицемерия.

Перед смертью Иисус Христос завещал ученику Симону-Петру, что на нем (Петр по-гречески означает «камень») построит церковь и врата ада ее не одолеют.

После воскрешения Лазаря Иисусом сообщения от свидетелей чуда иудейская власть восприняла серьезно. Встревоженные фарисеи обратились к первосвященникам синедриона, которые должны были решить это дело. Они собрались на совет, на котором присутствовали многочисленные члены синедриона и первосвященник Каиафа. Собрание решило, по словам Каиафы, «… чтобы один человек умер за людей, нежели чтобы весь народ погиб». Трактовки этого высказывания зачастую разнятся.

Чувствуя угрозу и своему положению, и отношению к ним римской власти, первосвященники хотели избавиться от Иисуса, однако поначалу не находили в его действиях вины. Один из учеников, Иуда Искариот, за тридцать сребреников предал Иисуса. Нового Мессию схватили, и синедрион приговорил его к смертной казни. Однако приговор синедриона[25] не мог быть выполнен без утверждения римского наместника. Понтия Пилата, прокуратора Иудеи в 26–36 годах, шантажировали опасностью бунта, и тот, утратив ощущение закона и справедливости, хоть счел Иисуса невиновным, приказал его бичевать. Однако первосвященники угрожали Пилату возможным доносом в Рим и требовали: «Распни его!»

Прокуратор присудил Иисуса к распятию, что и было приведено в исполнение на кресте на горе Голгофе, похожей на череп, между двумя разбойниками. Случилось это в период правления императора Тиберия, то есть в 14–37 годах.

В 1968 годах археологические раскопки показали, что ноги распятых на кресте действительно прибивали гвоздями к перекладине креста, но остались неясности относительно рук – привязывали их или прибивали.

После казни Иисус воскрес на третий день. Затем он явился ученикам в Галилее, говоря: «Дана Мне всякая власть на небе и на земле. Итак, идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа». На сороковой день Иисус на глазах учеников вознесся на небо, обещая вернуться таким же чудесным способом.

Манифест Иисуса: Нагорная проповедь

В возрасте около тридцати лет Иисус собрал своих учеников и последователей на горе и произнес проповедь, которая считается одной из основ христианства. Это его морально-этическая доктрина. Среди прочего, проповедь содержит комментарии к ветхозаветным моральным установлениям. Чтобы понять дальнейшие разделы этой книги, уместно привести проповедь полностью (по Евангелию от Матфея, 5–7 главы). Так будет яснее, насколько в дальнейшие две тысячи лет христиане и церковь ей следовали.

Глава 5

Заповеди блаженства

1. Увидев народ, Он взошел на гору; и, когда сел, приступили к Нему ученики Его.

2. И Он, отверзши уста Свои, учил их, говоря:

3. Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное.

4. Блаженны плачущие, ибо они утешатся.

5. Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю.

6. Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся.

7. Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут.

8. Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят.

9. Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божиими.

10. Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царство Небесное.

11. Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать и всячески неправедно злословить за Меня.

12. Радуйтесь и веселитесь, ибо велика ваша награда на небесах: так гнали и пророков, бывших прежде вас.

Вы – соль земли

13. Вы – соль земли. Если же соль потеряет силу, то чем сделаешь ее соленою? Она уже ни к чему негодна, как разве выбросить ее вон на попрание людям.

Вы – свет мира

14. Вы – свет мира. Не может укрыться город, стоящий на верху горы.

15. И, зажегши свечу, не ставят ее под сосудом, но на подсвечнике, и светит всем в доме.

16. Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного.

Не нарушить пришел Я, но исполнить.

17. Не думайте, что Я пришел нарушить закон или пророков: не нарушить пришел Я, но исполнить.

18. Ибо истинно говорю вам: доколе не прейдет небо и земля, ни одна иота или ни одна черта не прейдет из закона, пока не исполнится все.

19. Итак, кто нарушит одну из заповедей сих малейших и научит так людей, тот малейшим наречется в Царстве Небесном; а кто сотворит и научит, тот великим наречется в Царстве Небесном.

20. Ибо, говорю вам, если праведность ваша не превзойдет праведности книжников и фарисеев, то вы не войдете в Царство Небесное.

Нельзя гневаться

21. Вы слышали, что сказано древним: не убивай, кто же убьет, подлежит суду.

22. А Я говорю вам, что всякий, гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду; кто же скажет брату своему: «рака», подлежит синедриону; а кто скажет: «безумный», подлежит геенне огненной.

23. Итак, если ты принесешь дар твой к жертвеннику и там вспомнишь, что брат твой имеет что-нибудь против тебя,

24. оставь там дар твой пред жертвенником, и пойди прежде примирись с братом твоим, и тогда приди и принеси дар твой.

25. Мирись с соперником твоим скорее, пока ты еще на пути с ним, чтобы соперник не отдал тебя судье, а судья не отдал бы тебя слуге, и не ввергли бы тебя в темницу;

26. истинно говорю тебе: ты не выйдешь оттуда, пока не отдашь до последнего кодранта[26].

Нельзя прелюбодействовать в сердце своем

27. Вы слышали, что сказано древним: не прелюбодействуй.

28. А Я говорю вам, что всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем.

29. Если же правый глаз твой соблазняет тебя, вырви его и брось от себя, ибо лучше для тебя, чтобы погиб один из членов твоих, а не все тело твое было ввержено в геенну.

30. И если правая твоя рука соблазняет тебя, отсеки ее и брось от себя, ибо лучше для тебя, чтобы погиб один из членов твоих, а не все тело твое было ввержено в геенну.

Нельзя разводиться

31. Сказано также, что если кто разведется с женою своею, пусть даст ей разводную.

32. А Я говорю вам: кто разводится с женою своею, кроме вины прелюбодеяния, тот подает ей повод прелюбодействовать; и кто женится на разведенной, тот прелюбодействует.

Не клянись вовсе

33. Еще слышали вы, что сказано древним: не преступай клятвы, но исполняй пред Господом клятвы твои.

34. А Я говорю вам: не клянись вовсе: ни небом, потому что оно престол Божий;

35. ни землею, потому что она подножие ног Его; ни Иерусалимом, потому что он город великого Царя;

36. ни головою твоею не клянись, потому что не можешь ни одного волоса сделать белым или черным.

37. Но да будет слово ваше: да, да; нет, нет; а что сверх этого, то от лукавого.

Просящему у тебя дай

38. Вы слышали, что сказано: око за око и зуб за зуб.

39. А Я говорю вам: не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую;

40. и кто захочет судиться с тобою и взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю одежду;

41. и кто принудит тебя идти с ним одно поприще, иди с ним два.

42. Просящему у тебя дай, и от хотящего занять у тебя не отвращайся.

Любить нужно всех, включая врагов

43. Вы слышали, что сказано: люби ближнего твоего и ненавидь врага твоего.

44. А Я говорю вам: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас,

45. да будете сынами Отца вашего Небесного, ибо Он повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных.

46. Ибо если вы будете любить любящих вас, какая вам награда? Не то же ли делают и мытари?

47. И если вы приветствуете только братьев ваших, что особенного делаете? Не так же ли поступают и язычники?

Будьте совершенны

48. Итак, будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный.

Глава 6

Милостыню нельзя давать напоказ

1. Смотрите, не творите милостыни вашей пред людьми с тем, чтобы они видели вас: иначе не будет вам награды от Отца вашего Небесного.

2. Итак, когда творишь милостыню, не труби перед собою, как делают лицемеры в синагогах и на улицах, чтобы прославляли их люди. Истинно говорю вам: они уже получают награду свою.

3. У тебя же, когда творишь милостыню, пусть левая рука твоя не знает, что делает правая,

4. чтобы милостыня твоя была втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно.

Как нужно молиться

5. И, когда молишься, не будь как лицемеры, которые любят в синагогах и на углах улиц, останавливаясь, молиться, чтобы показаться перед людьми. Истинно говорю вам, что они уже получают награду свою.

6. Ты же, когда молишься, войди в комнату твою и, затворив дверь твою, помолись Отцу твоему, Который втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно.

7. А молясь, не говорите лишнего, как язычники, ибо они думают, что в многословии своем будут услышаны;

8. не уподобляйтесь им, ибо знает Отец ваш, в чем вы имеете нужду, прежде вашего прошения у Него.

Господня молитва

9. Молитесь же так: Отче наш, сущий на небесах! да святится имя Твое;

10. да приидет Царствие Твое; да будет воля Твоя и на земле, как на небе;

11. хлеб наш насущный дай нам на сей день;

12. и прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим;

13. и не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого. Ибо Твое есть Царство и сила и слава во веки. Аминь.

Нужно прощать

14. Ибо если вы будете прощать людям согрешения их, то простит и вам Отец ваш Небесный,

15. а если не будете прощать людям согрешения их, то и Отец ваш не простит вам согрешений ваших.

Не нужно поститься напоказ

16. Также, когда поститесь, не будьте унылы, как лицемеры, ибо они принимают на себя мрачные лица, чтобы показаться людям постящимися. Истинно говорю вам, что они уже получают награду свою.

17. А ты, когда постишься, помажь голову твою и умой лице твое,

18. чтобы явиться постящимся не пред людьми, но пред Отцом твоим, Который втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно.

Не собирайте себе сокровищ на земле

19. Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют и где воры подкапывают и крадут,

20. но собирайте себе сокровища на небе, где ни моль, ни ржа не истребляют и где воры не подкапывают и не крадут,

21. ибо где сокровище ваше, там будет и сердце ваше.

Светильник для тела есть око

22. Светильник для тела есть око. Итак, если око твое будет чисто, то все тело твое будет светло;

23. если же око твое будет худо, то все тело твое будет темно. Итак, если свет, который в тебе, тьма, то какова же тьма?

Никто не может служить двум господам

24. Никто не может служить двум господам: ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить; или одному станет усердствовать, а о другом не радеть. Не можете служить Богу и маммоне[27].

25. Посему говорю вам: не заботьтесь для души вашей, что вам есть и что пить, ни для тела вашего, во что одеться. Душа не больше ли пищи и тело одежды?

26. Взгляните на птиц небесных: они не сеют, не жнут, не собирают в житницы; и Отец ваш Небесный питает их. Вы не гораздо ли лучше их?

27. Да и кто из вас, заботясь, может прибавить себе росту хотя на один локоть?

28. И об одежде что заботитесь? Посмотрите на полевые лилии, как они растут: не трудятся, не прядут;

29. но говорю вам, что и Соломон во всей славе своей не одевался так, как всякая из них;

30. если же траву полевую, которая сегодня есть, а завтра будет брошена в печь, Бог так одевает, кольми паче вас, маловеры!

31. Итак не заботьтесь и не говорите: что нам есть? или что пить? или во что одеться?

32. потому что всего этого ищут язычники, и потому что Отец ваш Небесный знает, что вы имеете нужду во всем этом.

33. Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам.

34. Итак, не заботьтесь о завтрашнем дне, ибо завтрашний день сам будет заботиться о своем: довольно для каждого дня своей заботы.

Глава 7

Не судите, да не судимы будете

1. Не судите, да не судимы будете,

2. ибо каким судом судите, таким будете судимы; и какою мерою мерите, такою и вам будут мерить.

3. И что ты смотришь на сучок в глазе брата твоего, а бревна в твоем глазе не чувствуешь?

4. Или как скажешь брату твоему: «дай, я выну сучок из глаза твоего», а вот, в твоем глазе бревно?

5. Лицемер! вынь прежде бревно из твоего глаза и тогда увидишь, как вынуть сучок из глаза брата твоего.

Не давайте святыни псам

6. Не давайте святыни псам и не бросайте жемчуга вашего перед свиньями, чтобы они не попрали его ногами своими и, обратившись, не растерзали вас.

Просите, и дано будет вам

7. Просите, и дано будет вам; ищите, и найдете; стучите, и отворят вам;

8. ибо всякий просящий получает, и ищущий находит, и стучащему отворят.

9. Есть ли между вами такой человек, который, когда сын его попросит у него хлеба, подал бы ему камень?

10. и когда попросит рыбы, подал бы ему змею?

11. Итак, если вы, будучи злы, умеете даяния благие давать детям вашим, тем более Отец ваш Небесный даст блага просящим у Него.

Золотое правило

12. Итак, во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними, ибо в этом закон и пророки.

Входите тесными вратами

13. Входите тесными вратами, потому что широки врата и пространен путь, ведущие в погибель, и многие идут ими;

14. потому что тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь, и немногие находят их.

Берегитесь лжепророков

15. Берегитесь лжепророков, которые приходят к вам в овечьей одежде, а внутри суть волки хищные.

16. По плодам их узнаете их. Собирают ли с терновника виноград или с репейника смоквы?

17. Так всякое дерево доброе приносит и плоды добрые, а худое дерево приносит и плоды худые.

18. Не может дерево доброе приносить плоды худые, ни дерево худое приносить плоды добрые.

19. Всякое дерево, не приносящее плода доброго, срубают и бросают в огонь.

20. Итак, по плодам их узнаете их.

21. Не всякий, говорящий Мне: «Господи! Господи!», войдет в Царство Небесное, но исполняющий волю Отца Моего Небесного.

22. Многие скажут Мне в тот день: Господи! Господи! не от Твоего ли имени мы пророчествовали? и не Твоим ли именем бесов изгоняли? и не Твоим ли именем многие чудеса творили?

23. И тогда объявлю им: Я никогда не знал вас; отойдите от Меня, делающие беззаконие.

Притча о благоразумном строителе

24. Итак, всякого, кто слушает слова Мои сии и исполняет их, уподоблю мужу благоразумному, который построил дом свой на камне;

25. и пошел дождь, и разлились реки, и подули ветры, и устремились на дом тот, и он не упал, потому что основан был на камне.

26. А всякий, кто слушает сии слова Мои и не исполняет их, уподобится человеку безрассудному, который построил дом свой на песке;

27. и пошел дождь, и разлились реки, и подули ветры, и налегли на дом тот; и он упал, и было падение его великое.

Конец Нагорной проповеди

28. И когда Иисус окончил слова сии, народ дивился учению Его,

29. ибо Он учил их как власть имеющий, а не как книжники и фарисеи.

Какова задача нового Мессии?

Споры последователей учения Иисуса и его критиков длятся уже две тысячи лет. Для кого-то важно, существовал ли в реальности Иисус, – обычно это атеисты, стремящиеся с помощью критики источников доказать, что такого человека никогда не было. Богословы считают, что он существовал, но подробности его земного бытия требуют исследований, дабы лучше познать промысел Божий. Поскольку эта книга не атеистическая, но светская, мне проще встать на позицию Пола Джонсона, британского историка и публициста, автора весьма популярной «Истории евреев» (1987). Жил или не жил на земле физически «именно такой Иисус», не суть важно. У нас есть персонаж священных текстов, который излагает некую доктрину, у нее есть свои основания и источники, своя программа. Их мы и будем анализировать.

Иисус – Мессия. Что это предполагало? Царь Давид был помазан Богом (Мессия означает «помазанник») на то, чтобы он и его потомки правили Израилем до скончания века, а также правили и над другими народами. Когда царство пало, стали ожидать чудесного восстановления дома Давида. Пророк Исайя, кроме того, связывал функцию Мессии с установлением справедливости, а не только со светским порядком. Однако в народных массах идея Мессии обычно связывалась с восстановлением государственности, основанной на иудейских традициях. Поэтому всякий раз, когда речь заходила о возможном новом Мессии, то ожидался бунт против нынешних властей предержащих. И новый Мессия обязательно должен был происходить от царя Давида.

Но Иисус отнюдь не призывал к радикальным политическим действиям. Он проповедовал пацифизм и был богословом, добровольно шедшим на мученичество; его миссия заключалась в том, чтобы учить людей своим примером и смертью.

С точки зрения иудаизма такое понимание роли Мессии является ересью, и на нем весьма отразилось влияние эллинизма. Не зря мать Иисуса звалась по-гречески Марией, а не Мириам на иврите; два его брата или родственника носили еврейские имена, два – греческие. Однако основной смысл послания Иисуса, несомненно, позаимствован в учении ессеев, радикальной диссидентской версии иудаизма; возможно, он даже бывал в их колониях. Так же он испытал влияние баптизма (крещения водой) Иосифа Аримафейского. В целом же Иисуса можно отнести к хакамимам, благочестивым иудеям, отправившимся в мир. Критика им фарисеев (ортодоксов) не столь принципиальна, как может показаться. Иисус искал индивидуальной святости, чему препятствовало поклонение Храму как материальному объекту. Евреи могут обходиться без Храма, главное – учиться в школе или синагоге. К стоящим во главе Храма он относился с презрением.

Еще до Иисуса вероучитель Хилаль (или Гиллель; конец I века до н. э. – первая треть I века) излагал гуманистический и универсалистский принципы толкования Торы. Он отстаивал мысль, что в Торе главное не буква, а дух. Ему приписывают цитату, весьма напоминающую фрагмент Нагорной проповеди: «Не делай своему соседу того, что тебе самому ненавистно, вот тебе и вся Тора. Все остальное – это комментарии, иди и изучай их». Упрощенное понимание Торы вряд ли многим приглянулось, но очевидно, что Иисус был знаком с идеями Хилаля или же учился у него. Иисус, в свою очередь, по сути, оставил от Закона только морально-этические установления. Он старался максимально упростить путь к Богу[28].

Однако упрощенное изложение учения он готовил для широких масс, а вот ученикам Иисус признался, что он – Мессия.

Что же обрекло его на страдания и смерть, кроме божественного предназначения? «Чем больше мы исследуем учение и деятельность Иисуса, тем более очевидным становится: они наносили столь болезненные удары по иудаизму, что его арест и суд, произведенные еврейскими властями, были неизбежны. Его враждебность по отношению к Храму была неприемлема даже для либеральных фарисеев, которые достаточно серьезно относились к храмовой обрядности. Его отказ от Закона носил основополагающий характер. […] …отрицалось какое бы то ни было отношение Закона к процессу спасения и оправдания. Он утверждал, что человек может иметь непосредственную связь с Богом, даже если он беден, невежественен и грешен; и наоборот, отношение человека к Богу определяется не тем, повинуется ли он Торе, но милость Божия простирается на тех, кто выполняет Его повеления, руководствуясь верой в Него»[29].

Сознательный бунт против религиозного Закона традиционно карался в Иудее. Однако ответственность за это синедрион переложил на римскую администрацию, иначе Иисуса побили бы камнями, а не распяли.

Эти отношения Иисуса с ортодоксальным иудаизмом мешают поверить в слова Говарда Фаста о том, что «как и раввина Гиллеля (Хилаля), Христа наверняка оплакивали в еврейских общинах всего мира…»[30]. Это сомнительно. Но мотивацию автора объясняет продолжение: «…однако слезы эти затерялись в море слез. Пролитых по всем бесчисленным мученикам-евреям, которые умерли на кресте после прихода христианства. Ответственность за это несет не Иисус, но Павел – наполовину грек, наполовину еврей…»[31]. Впрочем, о Павле мы поговорим ниже. Пока же разберемся, как Иисус стал Христом.

Между Иисусом и Христом

Текст – это определенный язык, а вероучительные образы, эмоциональность изложения и изначальная «достоверность происхождения» священного текста для верующих всегда имели основополагающее значение.

В разные эпохи, в разных версиях христианства это воплощалось на свой лад. Если какое-то время Писание воспринималось «истинным» только в трех классических лингвистических вариантах (на иврите, греческом и латыни), то потом ситуация изменилась.

Нужно учитывать, что взаимоотношения этих трех воплощений слова Господня на ранних этапах христианства были весьма сложными. Над адекватностью перевода тогда не работали научные институты с подготовленными специалистами. А мы понимаем, что для верующих важным является буквальное изложение слов Господа, и тут ошибки в переводе, орфографии и пунктуации могут привести к образованию новой конфессии или же к религиозной войне. Так что вопрос этот далеко не всегда чисто лингвистический.

Взаимными переводами между тремя классическими языковыми вариантами священных текстов занимались далеко не всегда высокообразованные люди, владеющие традициями этих трех мощных культурных сред (а среды эти были весьма разнообразны даже внутри себя). В большинстве своем переводили их просто грамотные люди, что называется, «без гуманитарного образования», владеющие хотя бы двумя из этих трех языков.

Изначально сложился «диалог» иврита и греческого, а позднее подключилась латынь. Формирование некоего идеального латинского перевода заняло около тысячи лет. Ранних переводов существовало много, но в конце IV – начале V века была создана Вульгата – «правильный перевод» на латынь, который дорабатывался до XVI века, когда был признан официальным. К тому времени вариантов той же Вульгаты скопились сотни. Позже за Вульгату взялись деятели гуманизма, Возрождения и Реформации, которые как раз имели очень хорошую культурную базу и, соответственно, подвергли Вульгату жестокой критической проверке. Перевод Библии на немецкий Мартина Лютера заложил фундаментальные основы немецкой Реформации и зафиксировал стандарты литературного немецкого языка (о Реформации речь пойдет ниже).

И если для католиков универсальный латинский вариант оставался формально неприкосновенным до XX века, то разного рода реформаты, диссиденты, еретики, протестанты, вдохновленные примером Лютера, с энтузиазмом взялись за переводы Библии на национальные языки.

Основной мотивацией протестантов, или критиков официальной доктрины католической церкви, была возможность для любого представителя паствы лично обратиться к слову Божьему. Они хотели устранить из диалога Бога и людей посредников, объединенных в отдельную монополистическую организацию – католическую или православную церковь.

А поскольку церковь – общественный институт, неизбежно тесно сотрудничающий с государственной властью, то возникали объективные ситуации коррупции и злоупотреблений, таких как продажа индульгенций и церковных должностей, в определенные периоды – падение уровня образования, да и искренности веры клира и монашества. В результате чего Слово Господне на латыни и особенно его обиходные интерпретации искажались очевидным невежеством. Люди, неравнодушные к вопросам веры, обеспокоились ее чистотой.

Латынь знали образованные люди, но отнюдь не широкие народные массы. И если романские народы (итальянцы, французы, испанцы) могли отыскать в латинской Библии, цитируемой вслух на проповедях, множество знакомых слов, то в Северной Европе, в германском, славянском мире было иначе. Поэтому «Библия Лютера» в Германии и «Библия короля Якова» в англиканской Англии воспринимались как вещи необходимые. Перевести Библию на английский пытался еще Джон Виклиф в XIV веке, но тогда это сделало его диссидентом и еретиком. В любом случае, при очередных переводах вновь и вновь уточнялись какие-то детали, нюансы и тезисы Священного Писания.

Ясно, что для миссионерской деятельности вне старых центров христианства делались попытки переводов некоторых фрагментов Библии на местные языки, что приводило кое-где и к изобретению миссионерами азбуки для народов, не имеющих письменности. Но это был лишь этап постепенного перехода к канону.

Восточная христианская церковь (в широком смысле) поначалу придерживалась более либеральных принципов, чем западная. Во-первых, это был регион, где священные тексты записывали задолго до установления какого бы то ни было христианского канона, и, соответственно, их распространение было сложно контролировать. Многие этнические группы ранних христиан сделали собственные переводы – например, ассирийцы, египтяне-копты, эфиопы, сирийцы…

Впоследствии, по мере ослабления Рима и Византии, разные территории с частью христианского населения оказывались далеко от централизованного руководства. Христианизация славян была важной задачей и одновременно полем конкуренции между Римом и Константинополем. С вполне прагматичными целями появилась миссионерская славянская Библия, переведенная на общепонятный среди славян вариант староболгарского языка, который сегодня мы знаем как церковнославянский. Он стал «латынью» православного славянского мира, но «латынью» общепонятной. При этом пришлось и письменность придумать подходящую. Об этом будет написано ниже.

Для ближневосточных арабов тоже создавались свои переводы. Часть арабов приняла христианство (до сих пор на Ближнем Востоке его придерживается часть арабского населения Ливана и Сирии), и им помогали не забыть вероучение, которое они приняли еще до возникновения ислама. Мы знаем, в частности, что гетман Иван Мазепа финансировал издание арабской Библии[32].

Если же обратиться к теме письменных документов, в которых говорится о жизни Иисуса (четыре евангелия, Деяния Апостолов, двадцать одно каноническое послание и Апокалипсис), то они дошли до нас отнюдь не на языке, бытовавшем в те времена в местах описанных событий, то есть не на арамейском[33] и даже не на иврите. Снова на греческом… Это стало причиной ряда разночтений. Священнослужители стремились передавать в своей среде «слово Божие» без изменений, даже если оно оставалось непонятным пастве. Логично, что возникали трудности перевода.

Все эти тексты были написаны на разговорном греческом языке – койне[34], которым владела последние два или три века до нашей эры (хотя и не в чистом виде) большая часть евреев-горожан. Он был принят многими евреями, эмигрировавшими из Палестины и рассеянными почти по всем прибрежным городам Римской империи и целым регионам Малой Азии, Греции и Египта.

Совершенно не удивительно, что значительный объем терминов и имен, фигурирующих в христианской доктрине и вероучении, – греческие или эллинизированные еврейские. На это неоднократно указывали исследователи.

Можем взять и сам термин «церковь», «церква» у православных восточных славян – он происходит от греческого слова «кирикон» или «кириос» (Господь), причем получен через посредничество христиан-готов[35], и при передаче несколько изменилось произношение.

Многие евреи из диаспоры имели доступ к священным текстам или посланиям раннего христианства. Их религиозная традиция запрещала осквернять иудаизм учениями «неканонических пророков», однако ввиду общеупотребительности греческого языка вести и слухи из мира евреев быстро попадали в полиэтнический мир востока Римской империи, который продолжал их распространять по-гречески.

Эти этнические и этно-конфессиональные группы сосуществовали в одном социальном и политическом пространстве. Несмотря на определенную замкнутость, евреи не могли не общаться с иноплеменниками и иноверцами. Для их этнически и культово пестрых современников это часто становилось причиной возникновения синкретических верований: римские легионеры, например, часто добавляли сирийского Митру к пантеону римских божеств. Храм Митры был найден даже в Лондиниуме (Лондоне). Если принято многобожие, то легко добавить еще одного бога в пантеон.

Но евреи с их жестким монотеизмом составляли, бесспорно, более обособленную группу, чем другие общины. Так, для еврея, жившего в диаспоре, привыкшего с рождения пользоваться греческим, термин «Христос» имел политико-обрядовый смысл и значил буквально «тот, кто формально возведен в царское или жреческое достоинство»; термин этот распространялся порой даже на статуи и изображения богов, на священные камни и деревья.

Термин «Христос» (Мессия) у иудаистов обязательно предполагал царский статус, то есть деяния такого человека должны были реализовываться и в политико-правовой сфере, а не только в проповедовании.

Христиане же интерпретировали термин по-своему. Их целью было установление «нового царства» – всеобщего счастья и благополучия на земле. Свидетельством существования таких диссидентских по отношению к иудаизму взглядов являются знаменитые Кумранские рукописи или «свитки Мертвого моря».

Неудивительно, что в диаспоре титул «Христос» как имя открывателя столь желанного мессианского царства постепенно утратило первоначальное значение статуса, а стало толковаться как имя божества, сына Бога или самого Бога. И это случилось еще до того, как слово «Христос» стали четко отождествлять с Иисусом. На латинском языке оно и звучало не как нарицательное «помазанник», а как Христос, имя собственное.

Поэтому в Евангелии от Марка, например, слова «Иисус Христос» встречаются только в прологе – это некая составная формула, поздняя, отражающая эллинистическую терминологию, а отнюдь не палестинскую. В остальной части повествования Марк везде говорит «Иисус», а не «Христос», и уж совсем не «Иисус Христос». В то же время апостол Павел из Тарса преимущественно употребляет уже имя «Христос» – в стиле еврейской эллинизированной диаспоры.

«Сомнительно, чтобы кто-нибудь из евреев – современников Иисуса когда-либо называл его Христом, – пишет исследователь Говард Фаст. – Почему именно Христом? В древнееврейском языке есть слово “машиах”, означающее “помазанник” или “мессия”. Если последователи Иисуса действительно верили в то, что он помазанник, они использовали обращение “Иешу Машиах”, а не трескучий греческий перевод “Иисус Христос”»[36].

Кто был последователем нового учения? Само греческое название «христианин» тоже долгое время встречалось редко. Этот термин возник не в палестинской среде. Не исключено, что порой его употребляли в некоем ироническом и уничижительном смысле, чтобы отличать новообращенных новой веры от правоверных иудеев. Деяния Апостолов сообщают, что ученики Иисуса начали называться христианами в Антиохии, столице римской провинции Сирия, где жила колония эллинизированных евреев, происходивших из Кипра. Но это уже II век.

Как это название вошло в употребление? Постепенно, по мере роста количества христианских текстов и формирования христианской «коллективной идентичности». И очень скоро само звучание имени Христа (Христос в греческом, Кристус в латинском произношении) вынужденно противопоставило его светской власти язычников-цезарей. Этот новый «царь» вольно или невольно конкурировал с божественным императором.

Первые римские авторы, которые писали о новой религии, от Плиния Младшего до Тацита и Гая Светония Транквилла, говорят только о Христе и никогда об Иисусе. Впрочем, не ранее начала II века Христос и Иисус «находят» друг друга в текстовых источниках и дальше становятся одной личностью. В хаосе раннехристианских учений или сект, как привыкли мы говорить, разные реальные люди, фольклорно возникшие мифологические персонажи и религиозные образы, откровения, пророчества могли и расходиться, и смешиваться. Нет в этом ничего удивительного.

Разумеется, было бы гораздо проще, если бы отыскалось какое-нибудь следственное дело из конторы прокуратора Иудеи Понтия Пилата, где было бы написано: «Иисус из Назарета, сын Иосифа»: обвинение, протокол допросов, результаты следствия и приговор. Но это, увы, невозможно, – да и разрушило бы прекрасную интригу тысячелетнего поиска Бога и Человека.

Воображаемая Палестина: теологические диспуты верующих и атеистов

Тот, кто читал евангелия, имеет общее представление о жизни Иисуса, о стране, в которой разворачивалась драма его жизни. В целом евангелия – это фиксация определенного времени и пространства в определенном ключе. Занимались этим разные люди спустя много времени после описываемых событий. К тому же многие из них в Палестине, видимо, никогда не бывали. Маловато они знали и об иудаизме, диссидентом или лжепророком которого оказался Иисус.

Последователи Иисуса считали его Мессией, а вот современники со стороны фундаментального иудаизма – лжепророком. Соответственно, как мы уже писали, он был еретиком той религии, от которой и пошло его учение. И мы точно ничего не знаем о том, что с ним в действительности случилось.

Но есть упрямый факт: вероучение состоялось. У него есть своя священная история, с которой все и началось. И отличает иудаизм от христианства прежде всего жизнь Иисуса. То есть евангелия.

Его биография священна и могла бы быть выбита в камне. Но… Тексты евангелий не совпадают, и то, что две тысячи лет истории христианства – это две тысячи лет богословских дискуссий, на наш взгляд, и сделало христианство таким живучим и адаптивным к новым обстоятельствам. Всякая религия консервативна по определению, но в живых религиях спорят богословы и миряне. И это свойственно им всем. Богоискательство – явление вечное. Пусть количество источников вероучения невелико, но для них можно найти множество вариантов трактовок и пониманий.

Времена жестких канонов и инквизиции сменялись временами брожений и новых учений на той же почве. Ортодоксия приводила к Реформации, а та, в свою очередь, к Контрреформации. Это свойственно всем религиям, и это попросту отражает процесс того, как человек ищет Бога.

Если же подходить к биографии Христа с точки зрения Шерлока Холмса, то автору этой книги более близка географическая критика, а не дознание дела «Синедрион против Иисуса из Назарета». Автор этих строк, кроме популяризации истории, в основном занимается исторической картографией и историей географии. Маршруты и общая местная обстановка, топонимика – все это имеет значение. Тут, надо признать, антирелигиозная критика достигла значительных высот, так как ею занимались лет пятьсот, и в XX веке она добилась неплохих аналитических результатов.

Что пишут атеисты XX века? Обратимся к хорошему, грамотному писателю Амброджо Донини[37], итальянскому коммунисту. Как утверждает Донини, «Палестина, которую они [евангелисты] описывают, это страна абсолютно нереальная». В частности, он говорит (см. карту Палестины): «Евангелисты именуют “морем” Генисаретское озеро[38] […], имеющее всего 11 км в ширину и 20 км в длину. Они говорят о Тивериаде (имя этого города, впрочем, не встречается нигде, кроме одного спорного места в Евангелии от Иоанна, 6:23) так, точно речь идет о некоем важном городском центре, недавно сооруженном и возведенном в ранг столицы Галилеи не ранее 61 года н. э. И чтобы вернуть Иисуса из Тира к Генисаретскому озеру, они заставляют его пройти через Сидон[39], который расположен в 35 км к северу, вынуждая обойти озеро “среди земли Декаполиса”, то есть пройти через десять городов Трансиордании[40], которые образовали союз со Скитополем в Самарии, находившейся в прямой зависимости от Рима, по территории, лежащей абсолютно вне района, о котором идет речь в связи с Иисусом.

Описание многих населенных центров этой условной, скорее символической, нежели реальной страны порождает серьезные топографические проблемы, начать хотя бы с названия города Назарета, который не упоминается ни одним иудейским автором ранее IX века н. э. – ни разу в Ветхом Завете, ни у Иосифа Флавия, который между тем перечисляет почти все наиболее важные местности земли, откуда он был родом.

Указания евангелий на гору, где происходило распятие на кресте и был погребен Иисус (на арамейском диалекте Голгофа, или “череп”, – “маковка”, на латинском языке calvarium от слова calvus – «лысый»), неясны и противоречивы. “Точное” место казни, впрочем, было “открыто” только при Константине, не ранее 326 года, при обстоятельствах, которые вызывают много сомнений, поскольку местность эта была посвящена Венере и ее стремились христианизировать, уверяя, что там находилась могила Христа[41]». Таковы утверждения критиков.

Современная археология, правда, корректирует критику месторасположения Голгофы. Раскопки 2007 года возле храма Гроба Господня выявили «материк», основу горы, и, по мнению исследователей, в I веке холм вполне мог быть похож на череп.

Но критика атеистов, за которой стоят триста лет усилий, весьма содержательна и представляет собой не только географический анализ, но и зоологический, ботанический: «О растительности и животном мире Палестины в новозаветных текстах сообщаются столь общие сведения, что их можно отнести к какой угодно другой стране Средиземноморья.

Упоминаются фиги, оливки, виноградная лоза, однако не называются такие типичные растения этого района, как кедр или финиковая пальма, а в одном известном изречении о горчичном зернышке, о кустарнике, достигающем максимум метровой высоты, говорится как о настоящем дереве с немыслимым сплетением ветвей. Животные те же, что встречаются в Малой Азии, в Италии или Северной Африке: волк, гадюка, ворон, свинья, коза, домашний осел, саранча. Но синоптические евангелия простодушно сообщают, что в стране Гергесинской (Матфей, 8:28–34) или Гадаринской (Марк, 5:1—19, Лука, 8:26), именно там, где свинья была животным в высшей мере нечистым, можно было встретить двухтысячное стадо их, которое опрометью бросилось в воды озера. (Речь идет о пресловутом “чудесном исцелении” одержимого бесами, которые вселились в свиней, после того как Иисус изгнал их из его тела (Лука, 8: 27–39). Свиньи, одержимые бесами, бросились в озеро и утонули. – Примеч. пер.). В действительности существовал эллинистический обряд очищения, но в эмиграции, в Элевсине; он состоял в том, что в море бросали свиней, “отягченных” всеми грехами общины, – это был языческий эквивалент иудейского “козла отпущения” и христианского “агнца божия”, который нес на себе все “грехи мира”.

Голубка, которая опускается на Иисуса как “дух Божий” в момент крещения, была священным животным самаритян, ненавистного и презираемого правоверными евреями племени, к членам которого относились как к чужестранцам и еретикам. Но в эмиграции, в Сирии и греко-римском мире, ей приписывали божественные атрибуты как символу Астарты и Афродиты-Венеры. Евангелисты верили, что в ночь казни на кресте петух дважды пропел в Иерусалиме. Однако Талмуд, сборник комментариев к Библии и толкований иудейских этико-юридических норм, составленный немногим позднее апостолической эры, сообщает нам, что в священном городе не существовало петухов. Известный эпизод превращения воды в вино по случаю не менее известного бракосочетания в Кане Галилейской (упоминаемого только в Евангелии от Иоанна) – первое чудо Иисуса (2:1—11) – в действительности соотносится с обрядом очищения в ходе “священных бракосочетаний” культа Диониса, который ради наилучшего празднования этой иерогамии[42] наделил менад[43] властью обращать воду в вино в день открытия сосудов, каменных кувшинов, обычно применявшихся евреями для омовений»[44].

Подобного рода критика, несмотря на внушительные аналитические усилия, является как весьма типичной, так и весьма уязвимой. Например, трудно ожидать от людей первого века нашей эры, чтобы они с точностью географов-специалистов определяли, какого размера водоем называть озером, а какого – морем. Возможно, евангелист никогда не видел настоящего моря и в целом больших объемов воды, поэтому озеро казалось ему огромным. В любом случае не стоит придираться к словам.

Можно ли критиковать библейские мифы о творении, аргументируя тем, что современная наука дает нам иную информацию? Такую как теория большого взрыва или теория эволюции Дарвина. Рано или поздно это выльется в конфликт на уровне: «Ты веришь, что Бога нет, а я верю, что Он есть». Зачем критиковать источники веры, если это – источники веры? Это ведь не источники знания. Ньютон, созидая основы современной классической физики, вполне органично и просто считал, что Вселенную, в которой работают законы физики, создал Бог. Надо лишь познать законы, которые Он установил.

Поиски рациональности и научное мировоззрение, разумеется, важны, но множество людей обходится как без рациональности, так и без научных достижений. Вопрос в их способности существовать в большом мире, не разжигая конфликтов на почве своей нерациональности, быть толерантным к чужому мнению, избегать дискриминации.

Для миллиардов христиан совершенно не имеет значения, что Христос двигался неким непонятным с точки зрения логистики маршрутом. Возможно, что даже промахи с графиком движения и пересадкой с ослика на мула и наоборот имели свою философскую составляющую в духе «прямой путь не есть самый короткий».

А с точки зрения историка можно допустить существование одного-двух утраченных апокрифических евангелий, где говорится о том, что Иисус совершил еще какие-то значимые деяния в ряде мест на этом извилистом пути, но эти тексты до нас не дошли. Ведь евангелия – не энциклопедия, а священный текст. И историю он имеет гораздо более продолжительную, чем энциклопедии как явление.

Такова текстология эпохи гуманизма, Возрождения и Просвещения, возникшая из духа противоречия прессингу довлеющей идеологии. В основе ее – «здравый смысл против невежества». Но времена меняются, и, условно преодолев религию в XIX веке, по крайней мере в среде европейской интеллектуальной элиты, человечество нашло гораздо больше проблем вне ее в XX веке. В социальном контексте атеизм оказался во многом хуже, чем самые злостные деяния религиозных мракобесов. Поэтому теперь «прогрессивное человечество» склонно уважать убеждения и мнения всех. Если это не угрожает окружающим.

Логические противоречия в священных текстах перечислять можно долго. В евангелиях Иудея – страна, где никогда не бывает дождей и холодов и где зимой пастухи проводят ночи на открытом воздухе. В Галилее крестьяне и ученики Иисуса носят греческие одежды: гиматион, хитон и хламиду, а не характерные для людей этой местности. Апостолы имеют по большей части греческие имена: Филипп, Андрей, Фаддей, Симон, которое пишется иначе, чем Симеон в Евангелии от Луки, а также Иоанн – имя, которое не может происходить от еврейского «ионах» (голубка), даже если подобное созвучие способствовало возникновению легенды о сошествии божественного духа Яхве, вызванного Иоанном Крестителем. Матфей, прозванный также Леви, Варфоломей («сын Птолемея» по-арамейски), Фома (эллинизированная форма слова toma – «близнец») и два Иуды – Искариот и другой, названный в некоторых местах Библии вместо Фаддея, – это, несомненно, семитские имена людей, живущих в греческом мире[45].

В целом тезисы христианства и антитезисы атеизма напоминают известную дискуссию из «Мастера и Маргариты» Михаила Булгакова, когда литературный редактор Берлиоз, поэт Бездомный и дьявол Воланд сидели на скамейке на Патриарших прудах. Приведем в сокращении цитату из классика.

«Надо заметить, что редактор был человеком начитанным и очень умело указывал в своей речи на древних историков, например на знаменитого Филона Александрийского, на блестяще образованного Иосифа Флавия, никогда ни словом не упоминавших о существовании Иисуса. Обнаруживая солидную эрудицию, Михаил Александрович сообщил поэту, между прочим, и о том, что то место в 15-й книге, в главе 44 знаменитых Тацитовых “Анналов”, где говорится о казни Иисуса, – есть не что иное, как позднейшая поддельная вставка.

Поэт, для которого все, сообщаемое редактором, являлось новостью, внимательно слушал Михаила Александровича, уставив на него свои бойкие зеленые глаза, и лишь изредка икал, шепотом ругая абрикосовую воду.

– Нет ни одной восточной религии, – говорил Берлиоз, – в которой, как правило, непорочная дева не произвела бы на свет бога. И христиане, не выдумав ничего нового, точно так же создали своего Иисуса, которого на самом деле никогда не было в живых. Вот на это-то и нужно сделать главный упор…

[…]

– Если я не ослышался, вы изволили говорить, что Иисуса не было на свете? – спросил иностранец, обращая к Берлиозу свой левый зеленый глаз.

– Нет, вы не ослышались, – учтиво ответил Берлиоз, – именно это я и говорил.

– Ах, как интересно! – воскликнул иностранец.

[…]

Иностранец откинулся на спинку скамейки и спросил, даже привизгнув от любопытства:

– Вы – атеисты?!

– Да, мы – атеисты, – улыбаясь, ответил Берлиоз, а Бездомный подумал, рассердившись: “Вот прицепился, заграничный гусь!”

– Ох, какая прелесть! – вскричал удивительный иностранец и завертел головой, глядя то на одного, то на другого литератора.

– В нашей стране атеизм никого не удивляет, – дипломатически вежливо сказал Берлиоз, – большинство нашего населения сознательно и давно перестало верить сказкам о боге.

[…]

– Но, позвольте вас спросить, – после тревожного раздумья спросил заграничный гость, – как же быть с доказательствами бытия божия, коих, как известно, существует ровно пять?[46]

– Увы! – с сожалением ответил Берлиоз, – ни одно из этих доказательств ничего не стоит, и человечество давно сдало их в архив. Ведь согласитесь, что в области разума никакого доказательства существования бога быть не может.

– Браво! – вскричал иностранец, – браво! Вы полностью повторили мысль беспокойного старика Иммануила по этому поводу. Но вот курьез: он начисто разрушил все пять доказательств, а затем, как бы в насмешку над самим собою, соорудил собственное шестое доказательство!

– Доказательство Канта, – тонко улыбнувшись, возразил образованный редактор, – также неубедительно. И недаром Шиллер говорил, что кантовские рассуждения по этому вопросу могут удовлетворить только рабов, а Штраус просто смеялся над этим доказательством.

Берлиоз говорил, а сам в это время думал: “Но все-таки кто же он такой? И почему так хорошо говорит по-русски?”

– Взять бы этого Канта, да за такие доказательства года на три в Соловки! – совершенно неожиданно бухнул Иван Николаевич.

– Иван! – сконфузившись, шепнул Берлиоз.

Но предложение отправить Канта в Соловки не только не поразило иностранца, но даже привело в восторг».

Уточним, что исторических повторений этой дискуссии было множество, часть прошла мирно, но и на разнообразные «Соловки» последователей Иисуса попало достаточно. И мало кто оттуда вернулся. Первые репрессии против христиан начались еще в римское время, затем страдали многочисленные миссионеры, а уже в наше время их карал атеистический советский режим.

Критика продолжалась и далее. В частности, указывали на то, что в области собственно религиозных понятий идея пить кровь и вкушать плоть Христа в память о его самопожертвовании могла возникнуть только в нееврейской среде, поскольку иудаистский закон строго запрещает употреблять в пищу кровь. Подобное табу признается также в Деяниях Апостолов в числе иных установлений так называемого «закона Моисеева» и соблюдается иудаистами по сей день.

Уместно вспомнить роман американского фантаста Роберта Хайнлайна «Чужак в чужой стране» (1961), где идея «вкушения крови и плоти», а также необходимости «любить ближнего своего» весьма своеобразно была экстраполирована на условное будущее и появление новых этических и религиозных доктрин. А о том, что подобные идеи неплохо ложатся на контркультуру христианских стран, прекрасно свидетельствует популярность этой книги в качестве «Библии хиппи». Правда, она включала еще ряд сюжетов, в том числе и на тему сексуальной свободы, но литературные критики давно признали ее вариантом современного апокрифического евангелия. Похожую тематику затрагивает бестселлер Дэна Брауна «Код да Винчи», опубликованный в 2001 году. Некоторые аспекты и трактовки традиционной христианской доктрины в последние сто лет периодически вызывают острый общественный интерес. И они возбуждали гораздо более бурные страсти две тысячи лет назад.

Когда же было Рождество?

Евангелия ничего не сообщают о годе, месяце и дне рождения Иисуса. Как исчисляли время в тот период и в тех краях? Начинали с 753 года, со дня основания Рима. Исчисление от христианской эры было внедрено только в VI веке. Это случилось при императоре Юстиниане на основе изысканий некоего монаха Дионисия Малого (об этом будет сказано ниже). Монах основывался на расчетах, взятых из Евангелия от Луки. Если же обратиться к Матфею, который совмещает рождение Иисуса с периодом правления царя Ирода Великого, то придется сдвинуть начало новой эры на несколько лет назад, так как Ирод не дожил четыре года до условного Рождества Христова. Так что по годам расчет не ясен.

Переходим к месяцам и дням. Тут снова возникают проблемы, так как по тогдашним представлениям имели значение смерть и воскресение, чему, собственно, и посвящены канонические евангелия. К вопросу рождения обратились только в IV веке. И тогда было предложено считать Рождеством 25 февраля, 28 марта, 2 и 19 апреля, 29 мая. Если прав Лука, который в сюжете о Рождестве Спасителя говорит о пастухах, стерегущих стада в полях, то это предполагает более теплое время года, нежели середина зимы. В итоге выбрали 25 декабря – дату, которую связывали с праздником возрождения Солнца, в чем можно усмотреть влияние императора Константина, который в начале карьеры был солнцепоклонником. Шестое января тоже признавалось некоторыми церквями как день «откровения Солнца». Но, естественно, официально солнцепоклонничеством этот выбор обосновывать не стоило.

Сложные расчеты показывали, что смерть Иисуса приходится на весну. Еврейская Пасха отмечается между 25 марта и 6 апреля. Соответственно, тогда же состоялось «воплощение», зачатие, а рождение – 25 декабря или 6 января. В западной церкви и современной греческой Рождество празднуется 25 декабря. По другой традиции Рождество накладывается на празднование Эпифании (Богоявления), когда Иисус был явлен людям.

Современные историки дискутируют, было ли это настоящим завершением эпохи античности. Спорить можно бесконечно, поскольку допустимо существование множества определений «античности», «христианской» или «средневековой» эпохи… А люди всегда жили и живут именно в «свою эпоху» и понимают ее по-своему. Это их единственная реальность, и они не знают будущего. Эпохи действительно меняются, но какой смысл, кроме исторических обстоятельств объективного и субъективного порядка, их формирует, знает лишь божественное провидение.

Как считали после Иисуса годы в тогдашних христианских краях? По-разному. Кто-то по-прежнему – с основания Рима, то есть с 753 года до н. э. Кто-то – от иудаистско-христианского сотворения мира, то есть с 5509 года до н. э. А кто-то – от воцарения Августа, то есть с 38 года до н. э.

Незаметную революцию произвел упомянутый монах Дионисий Малый, родом скиф или гето-дак[47], происходивший из Малой Скифии (сегодня – область Добруджа между Дунаем и Черным морем на территории Румынии). В целом его можно признать родственником позднеантичного населения современной Украины, почти земляком. Он получил образование в монастыре возле Антиохии, затем переехал в Константинополь, а потом в Рим – около 500 года нашей эры.

Дионисий Малый занимался расчетами ежегодных пасхалий[48] (это было популярным занятием и много позже), разбирался с датой и годом Рождества Иисуса. И он пришел к ныне традиционному (и часто оспариваемому) выводу, что Иисус родился 25 декабря 753 года, считая от основания Рима, и что 754 год является тем самым первым годом новой эры. Так и появились знакомые нам выражения «до Рождества Христова» и «после Рождества Христова», а также «год Господень»: Anno Domini, A. D.

Приходило это летоисчисление в разные страны по-разному и в разное время. Но для большей части жителей планеты Земля сегодня это общее летоисчисление. И даже если откроются новые свитки Мертвого моря, указующие на другую точную дату Рождества, то календарь человечества не изменится. Это несомненный факт.

Родственники Иисуса

Среди членов семьи Иисуса называют отца – Иосифа, мать – Марию, упоминают братьев и сестер. О роде занятий говорится, что Иисус либо был сыном плотника, либо и сам плотничал.

Но в теории как Мессия он должен был принадлежать к Давидову семени, царскому роду, то есть плотник Иосиф должен происходить от царя Давида.

Однако если линию царей при непорочном зачатии Иисуса прервал сам Господь, то принадлежность Иосифа к царскому роду сомнительна. Долгое время эти версии сосуществовали, и противоречие между ними не ощущалось. Авторы евангелий еще считали Иосифа настоящим отцом Иисуса. Это показывает упоминание о братьях и сестрах Иисуса. О сестрах известно, что их было две и что они жили в Галилее. А братья продолжали его учение и возглавляли раннехристианские общины. Матфей и Марк сообщают нам имена его братьев: Иаков, Иосиф, Симон и Иуда.

Первые же христиане были совершенно уверены, что Иисус родился чудесным образом, так как у его отца и матери не было интимных отношений. Но раз Иисус был первенцем, значит, были и другие дети. Упоминается, что брат Иисуса возглавил часть его учеников после вознесения учителя, то есть христианство стало семейным делом. По некоторым данным, брата казнил Ирод Агриппа, так что унаследовано было не только учение, но и санкции против него.

Однако позже ситуация усложнилась. Идея вечной девственности Марии начала крепнуть, и в последующей традиции братья и сестры Иисуса оказываются либо детьми от другого брака Иосифа, либо же кузенами и кузинами.

На гребне поднявшейся волны сексуальной сдержанности, которая связывала религиозное совершенство с состоянием девственности, подобные представления в конце концов возобладали, хотя и не без противоречий. Прибегали к лингвистическим доказательствам, уточняя значения слов на иврите и греческом, но иврит позволяет одним термином именовать и брата, и кузена, а греческий – нет, хотя тут уже начинаются споры о верном понимании древнегреческого и возможных ошибках перевода.

Мария, мать Иисуса, упоминается в евангелиях редко и не всегда с особым почтением. Впоследствии культ Девы Марии приобрел огромную популярность, в результате чего она тоже получила в доктрине происхождение от «непорочного зачатия». Следует отметить, что высказывались такие предположения и относительно Иосифа, но эта идея не получила необходимой поддержки. Рассказы о соитии дев и ангелов есть в Ветхом Завете, так что традиция тут налицо. Хотя ортодоксального иудея мысль о зачатии от духа порядком бы удивила, так как в семитских языках «дух» – слово женского рода.

Поэтому сложно представить себе его в качестве зачинателя в лоне женщины. Другая тогдашняя версия гласит, что Святой Дух вселился в Иисуса в момент крещения в Иордане. Поэтому, с точки зрения логики текстов, Святой Дух остается весьма энергичным, но неуловимым. Есть также версии, что семья в результате идейного конфликта покинула Иисуса, и «матерью и братьями» он стал называть своих учеников (о чем говорит евангелист Марк).

В дальнейшем культ Марии разрабатывался в контексте своего времени. Она тоже вознеслась на небо, и не откуда-нибудь, а из Эфеса. Этот город известен одним из «чудес света» – храмом Артемиды, женского божества. Мария стала сочетать в себе разные черты богинь Восточного Средиземноморья. Апогеем культа Марии стали догмы о ее непорочном зачатии, принятые католической церковью в 1854 году, а также о том, что она тоже вознеслась на небо, что было утверждено в 1950 году.

Проповедь и финал

Некий исторический контекст проповедования Иисуса, которое по большинству версий длилось три года, описывается только в Евангелии от Луки: «В пятнадцатый же год правления Тиверия кесаря, когда Понтий Пилат начальствовал в Иудее, Ирод был четвертовластником в Галилее, Филипп, брат его, четвертовластником в Итурее и Трахонитской области, а Лисаний четвертовластником в Авилинее, при первосвященниках Анне и Каиафе…»

Точное звание Пилата долгое время сложно было определить, как мы уже упоминали, говоря о римской администрации. Возраст Иисуса определяется в широком диапазоне между тридцатью годами (Лука пишет, что Иисус начал проповедовать в этом возрасте) и «до пятидесяти» (в Евангелии от Иоанна).

Сколько раз Иисус приходил из Галилеи в Иерусалим, не ясно: от одного до трех. Синоптические евангелия и текст Иоанна в этом вопросе разнятся.

Чередование римских наместников Иудеи, которое началось после ее оккупации, прервалось в 38 году, когда Ирод Агриппа получил от императора Калигулы царство и правил в стране несколько лет в качестве помазанника. Потом, в 44 году, Рим восстановил непосредственный контроль над страной, за чем последовало восстание, а в 70 году и разрушение Храма, как это описано выше. В евангелиях Иисус категорически вещал о грядущем разрушении Иерусалимского Храма и не ошибся.

Казнь Иисуса во времена Тиберия не стала поводом для восстания, так как Корнелий Тацит сообщает нам, что в период принципата[49] Тиберия Иудея «оставалась спокойной». Тациту все исследователи верят.

В это время формируются две концепции о распространении учения Иисуса: только среди евреев или же среди всех сирых и убогих любого происхождения.

Со временем победил второй подход. Христос часто отвергал иудейский Закон. При этом выступал в роли бунтаря, призывающего к отказу от богатства, лицемерия и конформизма. Он выступал за равенство верующих. Это основное, что привлекало в его учении множество первых христиан, их последователей и классиков марксизма-ленинизма. Но точно так же эти лозунги действовали и на хиппи или участников движения за гражданские права в США 1960-х годов. Лозунги были хорошие, постижимые и популярные. Обычная христианская этика вновь оказалась актуальной в определенных социальных обстоятельствах. Мартин Лютер Кинг[50] в этом смысле был истинным христианином.

Но вернемся к раннему христианству. Царство Божие обещалось всем верующим, но еще не ясно, где именно: на земле оно будет или на небесах.

Отношение к светским властям в евангелиях полно противоречий: от лояльности до «изгнания дьявола». Никого нельзя «осуждать», но судить необходимо…

В смерти Иисуса, по разным версиям, можно обвинить как евреев, так и римлян. В любом случае ее осуществили римляне. Многое зависит от даты, ибо еврейский синедрион утратил право выносить смертные приговоры в 30 году, то есть не мог приговорить Иисуса к смерти в 33 году от Рождества Христова. Возможно, именно это толкнуло синедрион на то, чтобы передать римскому прокуратору право вынесения смертного приговора бунтарю против Закона. Однако некоторые авторы (П. Джонсон и Г. Фаст) указывают в качестве оппонентов христианства и иудаизма скорее не римлян, а греков, которые доминировали при римской власти в Восточном Средиземноморье. Даже легионеры в Иудее говорили по-гречески. Евреи и греки, численно почти равные, конкурировали за влияние в восточных провинциях Рима. Однако тут авторы часто подпадают под влияние старой взаимной ксенофобии. Так или иначе, но Понтий Пилат был римлянином, и последующим гонениям христиан подвергали римские кесари.

Кто предал Иисуса? Иуда Искариот – единственный ученик из Иудеи, остальные были родом из Галилеи. То есть из всех апостолов он в большей степени еврей. Иудаизм и христианство расходились, и в евангелия попали отголоски этого конфликта. Хотя, по сути, Иуда исполнял волю Бога, ведущего своего сына к страстям и искуплению.

Но тенденция снятия с римлян всякой ответственности никогда не превалировала в общинах первых христиан. «Апокалипсис», которым завершается собрание новозаветных писаний, придерживается иного мнения: вина целиком, без всяких оговорок вменяется «зверю», который символизирует Римскую империю.

Процесс воскрешения и вознесения Иисуса нигде не описан. Существовали версии, что Христос просто-напросто избежал смерти. По разным версиям событий, он вознесся либо в день смерти, либо же на третий день после нее.

Все вышеуказанные противоречия отнюдь не мешают людям верить в Иисуса Христа во множестве различных конфессий. Но теперь мы хотя бы понимаем, почему их существует так много.

Ученики и последователи

Кто же понес новое учение по городам и весям? Несомненно, апостолы. Андрей Первозванный якобы даже посетил киевские горы и предсказал великое будущее городу Киеву. Это – старая легенда, имеющая право на существование, но, наверное, не стоит принимать ее всерьез.

Самым деятельным из апостолов был Павел из Тарса. Более мобильным был только римский папа Иоанн-Павел II (Кароль Войтыла), но транспортные возможности у них были разные. Папа летал самолетом, а Павел пользовался гужевым транспортом или ходил пешком.

Павел миссионерствовал в римских городах в 49–60 годах и прошагал, согласно подсчетам исследователей, около шестнадцати тысяч километров по Восточному Средиземноморью[51]. На первый взгляд эта цифра кажется преувеличенной. Нельзя не относиться с уважением к британскому издательству «Коллинз», которое приводит такие подсчеты, но тогда выходит, что Павел в год проходил 1455 км. Это 291 час пешком при средней скорости пешехода пять километров в час. Возможно, Павел иногда подсаживался на чью-то телегу или шел не весь день. Автор этих строк использовал навигатор Google, чтобы проследить маршрут второго путешествия Павла – из Антиохии в Афины (последующую морскую часть путешествия в расчеты не включал). Google показывает, что на это уйдет десять дней пешей ходьбы (видимо, непрерывного движения), так что, если Павел тратил, например, месяц-два в год на передвижения в спокойном режиме, то все остальное время он действительно мог проповедовать. И ему было что сказать.

Он выдвинул новый перспективный интернациональный лозунг: новое учение предназначено «и иудеям, и грекам». Так оно распространилось среди по-настоящему широких масс.

Роль Павла в истории христианства трактуется по-разному, но везде с оценкой его выдающегося вклада: «Что бы ни говорили евреи или христиане о Павле из Тарса (вначале он носил имя Савл), он был один из самых выдающихся людей в истории. Он сделал больше, чем любой другой человек для христианства и христианской церкви, – больше даже, чем Иисус, если не признавать божественной природы последнего»[52].

Сначала Савл преследовал христиан, но потом ему явился Иисус и изменил его взгляды. И Павел начал проповедовать. Критики с иудаистской стороны его осуждают за то, что эту новую версию иудаизма он сделал универсальной религией, которая уже не была еврейской. Он начал системно проповедовать неевреям. Тут вопрос еще и в теологии: если возможный учитель Иисуса Хилаль (Гиллель) излагал простую этику «Относись к другим так, как хотел бы, чтобы они относились к тебе», Павел делает акцент на веру в Иисуса, которая многое иное заменяет на пути к спасению.

К месту будет упомянуть следующее: «Иудаизму чужд прозелитизм[53]: евреи никогда не видели свою миссию в обращении иноверцев. Если в философском плане они и считают себя избранным народом, то избраны лишь в смысле своего этического поведения. Они несут в себе религиозную веру, но не претендуют на то, что знают или выполняют волю Бога»[54].

Эта концепция видит Иисуса в первую очередь евреем-иудаистом. А вот Павел знал и претендовал на то, на что не претендовал иудаизм. И его слова стали уже несомненно еретическими по отношению к иудаизму: «где нет ни Еллина, ни Иудея, ни обрезания, ни необрезания, варвара, скифа, раба, свободного, но все и во всем Христос». А это уже конкретный универсализм, претензия на общее учение для всех, независимо от народа.

«Правда, по-видимому, состоит в том, что корни Иисуса и Павла – в палестинском иудаизме. Ни тот, ни другой не заимствовали концепции у эллинской диаспоры. Оба проповедовали новую теологию, причем практически одну и ту же. Иисус пророчествовал новый завет, отдавая свою кровь за людей, да и самим фактом воскресения. Павел же учил, что пророчество уже сбылось, а Христос [Мессия] нашел свое воплощение в Иисусе, и потому новый завет уже открыт и существует для тех, кто в него уверует. […]

И Иисус и Павел были истинными евреями в том смысле, что видели религию как историческую последовательность событий. Они перестали быть евреями, когда прибавили к этому ряду новое событие. Как говорил Павел, когда Христос [Мессия] воплотился в Иисуса, основы Торы были сведены к нулю. […] Планы господни изменились. […] Иисус бросил вызов, а Павел подчеркнуто отрицал лишь иудаистские основы процесса спасения: выбор, договор, Закон. Они уже неработоспособны, вытеснены, с ними покончено. Итог сложного теологического процесса можно подвести таким образом: Иисус изобрел христианство, Павел его проповедовал.

[…] Все это ускоряло поначалу медленное распространение новой религии. Наступало время этического монотеизма. Его идея принадлежала евреям; однако христиане понесли ее в широкий мир, отняв у евреев их право первородства»[55].

Павел также уточнял, что «новое царство» придет, но, возможно, не прямо сейчас. А те, кто умрут до его начала, восстанут, чтобы в нем участвовать. Это также несло новую надежду адептам учения Христа.

Последователи Павла посещали и организовывали движение в северной части Палестины, Сирии, Малой Азии, Фракии[56] и опять-таки в самой Иудее.

Все изложение деяний апостолов обрывается на эпизоде ареста Павла римскими властями. Но утверждается, что они спасали его от осуждения иудейским синедрионом. Финал истории Павла вошел в легенду в различных вариантах. Один вариант позволяет Павлу пасть во время жестоких развлечений императора Нерона, в другом он избегает репрессий и попадает в Иберию (Испанию). В целом можно предположить, что он действительно стал жертвой гонений на христиан при Нероне.

Историчность деяний апостолов сомнительна. В рассказах об их жизненном пути некоторые факты брались из не совсем корректных римских источников, и некоторым императорам приписывали дела, которых они не совершали. Но суть остается простой: независимо от времени создания Деяний Апостолов и их посланий они отражали процесс распространения нового вероучения далеко за пределы Палестины.

Что собой представляли первые христианские общины? Мы можем их вообразить по аналогии с распространением других новых учений, религиозных или идеологических, диссидентских, оппозиционных властям обществ. Это и рабочие кружки ранних социалистов и коммунистов, и тайные общества Средних веков и Нового времени, и объединения социальных активистов, знакомые нам по украинским Майданам. Пока то или иное учение не стало признанным, официальным, его распространители – это обычно группы неравнодушных, энергичных, часто наивных людей. Немало среди них авантюристов и «городских сумасшедших». Однако многие из них обладают харизмой и способностью влиять на мнение окружающих. Напомним, что в семинариях учились Дзержинский, Сталин и Петлюра, хотя трудно судить, как на них повлияло это обучение.

Однако вернемся к апостолам. Книга их деяний была составлена, когда после разрушения Храма Титом в 70 году религиозная жизнь в Иерусалиме прекратилась. Двенадцать апостолов руководили начальной церковью, возможно, вместе с семьей Иисуса, включая его брата Иакова, возглавлявшего христианскую общину и наказанного за это. Они еще не называли себя христианами, совместно использовали имущество, молились и совершали обряды во время общееврейских праздников.

Через некоторое время апостолы назначили семь диаконов (помощников, ассистентов), которые брали на себя практические дела общины, чтобы апостолы могли посвятить себя проповеди. Церковь тогда представляла собой «экклесию» – «собрание избранных». Поначалу это были лишь евреи, но внешние обстоятельства склоняли их к тому, чтобы все дальше отходить от законов Моисеевых и формировать более гибкую доктрину.

Существует предание об Иерусалимском соборе, где последователи Иисуса искали пути компромисса с неевреями, когда иудейские практики сокращались, но еще возбранялись смешанные браки. Основным противником иудаистских практик считался упомянутый Павел, который был склонен дать пастве более либеральную версию того, что тогда считалось учением Христа.

Где они молились? Поначалу в частных жилищах. Когда же появилась первая церковь как специальное здание для отправления культа? Археология пока может назвать лишь церковь III века в римской крепости Дура-Эвропос на территории Сирии[57]. О ней уже можно говорить как о культовом здании. Этот город был оставлен Римом в конце того же века, но церкви (как писали сначала, «христианские синагоги») затем появились и в других местах.

Гонения на Западе и на Востоке

Итак, христианское вероучение ширилось в Римской империи, сначала в среде еврейской диаспоры, а потом и среди иных народов. Марксистские критики христианства этот период церковной истории в основном уважают, поскольку в первые два века существования христианство подвергалось преследованиям и было несомненным «народным движением», направленным против властей и эксплуататоров периода рабовладения. Считалось, что это было движение рабов и иных гонимых.

Но ситуация была не столь однозначной. Христианство распространялось через еврейскую диаспору и часто оказывалось в контексте отношений империи и иудеев. А эти отношения не всегда были простыми. В целом еврейский народ принимал главенство Рима, но порой был весьма беспокойным подданным. Иногда Рим даже склонялся к мысли о полном его истреблении. Но технически это было сложно, поскольку иудеи составляли 10 % населения империи.

Несовпадение обычаев «народа Рима» и иудеев часто приводило к конфликтам, которые вылились в два описанных выше иудейских восстания, после которых у императоров одно только слово «иудеи» вызывало раздражение. Однако с иудеями расправлялись непосредственно на родине – в Палестине, на «месте сепаратизма». Гонения же против христиан относятся к гораздо более широкой территории и аудитории.

Нюансы иудейского культа были слабо известны властителям Рима, и в лице иудео-христиан возникала приятная возможность досадить хоть какой-то части евреев, которую те и сами считали подрывным движением. Если подвергнуть гонениям эту категорию общества, то евреи теоретически не будут возражать. Особенно при такой «творческой личности» во главе империи, как Нерон[58]. Тот любил развлекаться среди плебеев, чтобы ощутить, какого рода зрелищ хочется широким народным массам. Нужно учитывать, что среди жителей Рима уже давно было немало иудеев, которые с пониманием отнеслись бы к некоторым репрессиям против еретиков иудаизма – христиан.

У ранних христиан первые гонения вызывали религиозный энтузиазм, если не экзальтацию, поскольку они означали, что страсти претерпит уже вся христианская община. Это виделось апогеем борьбы добра и зла и приближало приход Мессии, который воздаст всем по делам их. А после принятия христианства в качестве государственной религии гонения как минимум показывали, что результат выстрадан и заслужен. И «римская блудница» или же «волчица» оказалась приручена.

Не стоит считать, что Рим ополчился именно против христиан как наиболее беззащитных. Империя работала системно и решала проблемы по мере их возникновения. Христиане были подозрительны, поскольку их монотеизм не позволял верить в божественную сущность римского императора. Ортодоксальным иудеям, составлявшим основную массу населения Палестины, было разрешено не поклоняться императору, но все иные при этом нарушали закон.

А за нарушениями следовали санкции. Причем одновременно боролись, например, и с распространением дионисийских культов из Греции, которые воплощались в массовых тайных сексуальных оргиях, вакханалиях. На участников оргии производили облавы и жестоко наказывали за нарушение нравственности. Так что нельзя говорить, что лишь христиане становились «козлами отпущения» для божественных августов. Цезари, конечно, и сами отнюдь не являлись образцами нравственности (чтобы убедиться в этом, достаточно почитать Светония[59]), но положение позволяло им многое. А для остальных закон оставался законом.

Многие сходные случаи проявления «идеологического контроля» прослеживаются вплоть до первых столкновений с христианскими общинами. В 139 году до н. э. были предприняты меры для изгнания халдеев – так называли магов и астрологов, которые представляли вавилонскую, а не иудейскую традицию. В период между 59 и 49 годами до н. э. была издана целая серия постановлений против культа Исиды[60], однако позже эта богиня была признана официально.

Однако после превращения Иудеи в часть Римской империи и первых вооруженных восстаний мессианского толка все изменилось. К «мессиям» стали относиться с обоснованным подозрением. Тиберий приказал отправить в Сардинию на каторжные работы четыре тысячи молодых людей, «зараженных иудейским и египетским суеверием». Мы не знаем, было ли это уже христианство или же какой-то из иудейских или иных культов. Император Клавдий в конце своего принципата, между 49 и 51 годами, «изгнал из Рима иудеев, которые разжигали постоянные беспорядки, устроенные Хрестом» (Светоний). Мы не знаем, являлся ли «Хрест» последователем Христа. Светоний писал примерно в 120 году, через полвека после описываемых событий. Другой автор, Дион Кассий, опровергает его свидетельства. Евреи были в Риме столь многочисленны, утверждает он, что нельзя было бы изгнать их, не спровоцировав беспорядки, поэтому Клавдий ограничился запрещением их собраний. Однако информация Светония неизбежно попала в Деяния Апостолов как свидетельство римских авторов о том, что «борьба велась».

Существует традиционное представление о масштабах гонений, вплоть до их числа. Всего их было десять, возглавляемых десятью разными императорами, и число это соответствует числу библейских «казней египетских». Традиция гласит, что был специальный эдикт, осуждающий христианство, но до III века историки ничего подобного не знают. Императоры, организовывавшие гонения на христианство: Нерон, который положил им начало в 64 году, Домициан (81–96 годы), Траян (98—117 годы), Марк Аврелий (161–180 годы), Септимий Север (эдикт 202 года), Максимин Фракиец (235–238 годы), Деций (эдикт 250 года), Валериан (эдикты 257 и 258 годов), Аврелиан (275 год) и Диоклетиан (эдикты 303 и 304 годов).

Однако преследования христиан имели место и при других императорах, например при Адриане (117–138 годы) и Антонине Пие (138–161 годы), а также после Диоклетиана – например, при Лицинии (320 год), не говоря уже о Юлиане Отступнике, чья история сама по себе интересна. А вот Траян, например, относился к христианам более или менее снисходительно, благодаря чему появилась легенда о его временном возвращении после смерти на этот свет для обращения в христианство.

Однако преследования были и продолжались до начала IV века. Это не был целенаправленный «геноцид» христиан, но последовательные репрессивные действия, породившие немало настоящих христианских мучеников. Рим часто карал жестоко. Причины этого можно найти в ранней христианской литературе, как канонической, так и апокрифической, где и в целом осуждается власть империи. Понятно, что в самом Риме неприязнь к Риму воспринималась как неприязнь отщепенцев к «людям вообще». Первым за христиан жестко взялся Нерон. Вспомним известный пожар в столице. Вот как описывает ситуацию Тацит.

«Но ни средствами человеческими, ни щедротами принцепса, ни обращением за содействием к божествам невозможно было пресечь бесчестящую его [Нерона] молву, что пожар был устроен по его приказанию. И вот Нерон, чтобы побороть слухи, приискал виноватых и предал изощреннейшим казням тех, кто своими мерзостями навлек на себя всеобщую ненависть и кого толпа называла христианами. Христа, от имени которого происходит это название, казнил при Тиберии прокуратор Понтий Пилат; подавленное на время, это зловредное суеверие стало вновь прорываться наружу, и не только в Иудее, откуда пошла эта пагуба, но и в Риме, куда отовсюду стекается все наиболее гнусное и постыдное и где оно находит приверженцев. Итак, сначала были схвачены те, кто открыто признавал себя принадлежащими к этой секте, а затем по их указаниям и великое множество прочих, изобличенных не столько в злодейском поджоге, сколько в ненависти к роду людскому. Их умерщвление сопровождалось издевательствами, ибо их облачали в шкуры диких зверей, дабы они были растерзаны насмерть собаками, распинали на крестах, или обреченных на смерть в огне поджигали с наступлением темноты ради ночного освещения. Для этого зрелища Нерон предоставил свои сады; тогда же он дал представление в цирке, во время которого сидел среди толпы в одежде возничего или правил упряжкой, участвуя в состязании колесниц. И хотя на христианах лежала вина и они заслуживали самой суровой кары, все же эти жестокости пробуждали сострадание к ним, ибо казалось, что их истребляют не в видах общественной пользы, а вследствие кровожадности одного Нерона»[61].

Однако впоследствии христианство стало государственной религией Рима. Как же это произошло? Атеистическая, а тем более марксистская традиция связывает это с общим социально-экономическим кризисом Римской империи. Рабский труд стал неэффективным, появилось множество вольноотпущенников, которые превратились в крестьян. Рабы теперь были преимущественно не италийского происхождения, а из провинций: галлы, сирийцы, мавританцы (берберы), иногда даже сарматы, а вскоре и готы, и алеманны.

«Плавильный котел» империи разрушал этнические культы и общины, создавал условия для поиска универсального культа, который бы не был исконно римским. Последний подразумевал почитание богов римского и иного дозволенного пантеона (Исида, Митра) и самого августа. Поэтому возникли условия для того, чтобы христианство как оппозиционное идейное течение находило адептов не только среди евреев. Сначала это были греки, отнюдь не философы (поскольку интеллектуальный уровень христианства еще долго отставал от классической греческой учености), но обычные городские и сельские жители.

Для тех, кого раздражал римский снобизм, появилась возможность отвержения Рима, но без признания культа другого народа. Иудеи отвергали христианство как ересь, а страсть к проповедованию толкала иудео-христиан из еврейской диаспоры на разного рода адаптации учения Иисуса, которое и так уже было весьма противоречивым и запутанным. Посему они позволяли себе достаточное количество вольных трактовок, запретить которые никто не мог, ибо не было соответствующей инстанции. И такая практика продвижения работала во многих этнических и социальных группах. Возникала альтернатива традиционному культу, который устарел и не соответствовал реалиям современности.

Империя жаждала стабильности, поскольку после войн Траяна начала II века ее территориальное расширение прекратилось. Проблемы возникали на самых разных рубежах. Встал вопрос рационального использования внутренних ресурсов, удержания завоеванных народов в покорности как на периферии, в провинциях, так и в самом Риме, который уже давно перестал быть городом латинян или италиков. Это был полиэтнический мегаполис, как сегодняшние Париж, Торонто, Лондон или Нью-Йорк. Стабильность власти всегда беспокоила властителей. Было неясно, откуда ждать бо́льших неприятностей – из провинций или из самого Рима?

Социальная стабильность, как всегда, оставалась залогом политической. С III–IV веков набеги германцев и их поселения на территории империи в статусе федератов превратили жизнь западных провинций в непрекращающийся хаос. Состав легионов давно перестал быть италийским. За Рим и за претендентов на императорскую власть воевали галлы, испанцы, бритты, фракийцы, сарматы. Хорошая военная карьера и удачливость позволяли стать императором отнюдь не потомку цезарей, а человеку, начавшему свой путь простым солдатом, выходцу из бог весть какой провинции. Религиозный вопрос превращался в чисто теоретический или вопрос практической пользы, поскольку искренних почитателей классических римских культов становилось все меньше. Рим создал великую империю и администрацию, но утратил идентичность.

В восточной части империи ситуация была стабильнее. Ее не нарушали набеги германцев, а местный греко-латинский мир был относительно спокойным, а потому и экономически эффективным. Поэтому у представителей римской элиты постепенно росло ощущение, что город Рим, возможно, не самое лучшее место для резиденции императора и центра великой державы. Разобщение с Западом, назревавшее в экономике Средиземноморья со времен Августа, углубилось. А речь идет о районах, где среди всех вероучений христианство уже многие годы являлось довольно массовым. Именно на эту территорию Константин перенес свою столицу.

С чего же в действительности началось расхождение Востока и Запада? Вовсе не с того, что Восток был изначально стабильнее. Он таким стал, по сути, довольно спонтанно при императоре Валериане. Тот видел необходимость противостоять в Месопотамии парфянам (персам) и в Причерноморье контролировать германцев-готов, которые с территории современной Украины угрожали пределам империи. Валериан счел восточное направление приоритетным.

Он уступил сыну Галлиену гражданское и военное правление западной частью империи со всеми прерогативами августа и перенес резиденцию в Антиохию, чтобы лучше организовать защиту Малой Азии. Но, захваченный парфянами, он погиб в плену в 260 году. Сам же Галлиен, поглощенный борьбой с германцами, франками и алеманнами, давление которых с севера сдерживал, бросил Антиохию на произвол судьбы. Тогда там укрепилось сирийское Пальмирское царство во главе с царицей Зиновией. В каком-то смысле оно, не будучи ни римским, ни персидским, сыграло роль буфера между двумя империями.

А на Востоке христианство уже имело очень прочные позиции со времен Абгара IX, армянского властелина Эдессы. Царица Зиновия умело улаживала отношения с церковными властями и пользовалась популярностью. В 267–270 году она завоевала Египет, Палестину и часть Малой Азии, пока не потерпела поражение от императора Аврелиана. Зиновия попала в плен к римлянам.

Применив обычное наглядное убеждение, римляне в 273 году разрушили ее столицу Пальмиру. А в это время во всем этом регионе христианские общины пребывали в полном расцвете. Библия уже была переведена на сирийский язык. Этот знаменитый перевод, названный Пешитта, или «простой», и по сей день имеет большое значение для реконструкции древнего текста.

Христиане, надо признать, не принимали активного участия в борьбе сирийцев и парфян против Рима. Однако их предпочтения оставались антиримскими. Например, император Аврелиан изгнал антиохийского епископа Павла из Самосаты «по подозрению в аристотелевском уклоне в интерпретации учения о троичности». Разумеется, вряд ли Аврелиан долго ломал голову над вопросами христианского вероучения и трудами Аристотеля. Таким образом он карал окружение Зиновии, но постарался найти благовидный предлог. Новый епископ был назначен по протекции западных христианских общин и был подконтролен Риму. А это уже практика государственного руководства христианскими общинами. Полезная практика не забудется и впоследствии будет развиваться.

Запад все так же оставался нестабильным. Этнический романизированный элемент населения на фоне германских колонизаций постоянно сокращался. Легионы бунтовали, и порядка снова не было. У жителей империи возникало ощущение, что все вокруг рушится, а Рим потерял свое величие. Смутные времена… Может, все-таки Мессия близок?

На этом фоне все росло количество сообщений о чудесах, живых богах, становилось все больше авантюристов, проповедников странных культов. Между тем общеримская элита осталась в обычном круге представлений греческой философии, требовавшем основательной образовательной подготовки, что окончательно отдалило ее от народа. (Следует отметить, что греки уже триста лет подчинялись Риму политически, но господствовали в нем интеллектуально.) Народные массы стали увлекаться разного рода мистическими учениями. И нельзя было предсказать, кто из вероучителей будет влиять на очередного императора.

Христианство при том не дремало и становилось неотъемлемой частью бытия средиземноморского мира и империи. Учение в эти времена распространялось быстро, и возникал лишь вопрос, сочтут его власти угрозой или же возможностью для себя. В это же время возникло монашество, которое примером аскетизма явно противоречило распущенности нравов и общей бездуховности.

Из параллельно существующих учений в тот период можно назвать манихейство, которое основал иранец Мани в середине III века. Он максимально разделял служение «злу» и «добру», что в философии сделало манихейство синонимом «черно-белого мышления». Учение было откровенно антисоциальным: браки не разрешались, военная служба отвергалась, отказ от мирских благ был категоричен, официальная религиозная иерархия невозможна. Однако позже возникли противоречия: Мани казнили в Иране, но зато сформировалась иерархия культа, которая активно работала и на римском пространстве. Пасха у христиан и манихеев часто совпадала и праздновалась по тому же поводу – гибель пророка.

В 296 года император Диоклетиан, поднявшийся до пурпура из простых солдат, оценил отношение манихеев к военной службе и принял репрессивный эдикт. В соответствии с ним, раз манихеи происходят из Ирана, то налицо интрига враждебного Востока, а к тому же они отвергали римских богов. После Диоклетиан сосредоточился на христианах. Этот император оказался прекрасным управляющим и действительно навел в государстве некоторый порядок. Он разделил империю на две части, которые требовали разного подхода к управлению. Затем последовал раздел на четыре части, по той же причине. С точки зрения логистики это было прекрасно, но с точки зрения политики безнадежно.

Каждый из двух августов получал в помощники одного цезаря. Констанций Хлор, отец Константина (сделавшего потом христианство государственной религией), получил в правление Галлию и Британию и обосновался в Августе Треверов (современный Трир) на Мозеле. Галерию отвели Балканы: Иллирию, Паннонию, Фракию и Фессалию с престолом в Сирмии (нынешняя Митровица в Сербии). Эта перестройка разрешила некоторые непосредственные военные проблемы, и положение на границах улучшилось. Но в остальном тетрархия не выдержала испытания и просуществовала около тридцати лет, вплоть до окончательного устранения в 324 году Константином своего восточного конкурента Лициния.

Несомненно, что более эффективными были административные и экономические меры Диоклетиана: всеобщая система обложения налогами, основанная на новом учете демографической плотности населения, попытка контролировать законами цены на продукты питания и другие товары, зачистка денежного обращения от тогдашней монетаристской инфляции (порчи монеты), укрепление армии.

Что важно для будущего христианства, Диоклетиан сгруппировал провинции империи в двенадцать крупных регионов, получивших греческое наименование «диоцезы» (правления). Это деление впоследствии стало основой церковной администрации, обозначая теперь епископские округа.

Диоклетиан укрепил империю, но ненадолго. Религиозные брожения прогрессировали со скоростью коммуникативных социальных связей. К тому же любую оппозицию раздражает усиление власти. Диоклетиан обратил жесткий фискальный контроль на каждое домохозяйство. А мы помним библейское отвержение всякого рода переписей и подсчетов: «Мене, текел, фарес»[62]. Иначе говоря, системные преобразования Диоклетиана на пользу Рима встретились с мощным сопротивлением.

Преодоление культа личности Диоклетиана и приход Константина

Будучи старым солдатом, Диоклетиан интерпретировал религиозные вопросы практически. Поскольку сам он по римским представлениям являлся богом, то счел необходимым придать культу императора невиданный масштаб. Оба августа, Диоклетиан и его заместитель, уподоблялись в иерархии соответственно Юпитеру и Гераклу, с общими храмами, посвященными обоим богам и обоим высшим представителям тетрархии. Ношение диадемы и изображение нимба вокруг их голов, того самого, который впоследствии станет в искусстве отличительным признаком святого, подчеркивали сверхъестественную природу суверена, подобно тому, как это было в восточных монархиях. Жертвоприношение гению императора стало обычным актом проявления лояльности не только для функционеров государственного аппарата, но и для всякого горожанина и особенно для солдата. Этот вопрос был принципиальным.

Итак, в 303 году был издан эдикт против христиан с риторикой, напоминавшей эдикт Нерона. Был подожжен императорский дворец в Никомедии[63]. Действительно ли это сделали легионеры-христиане или же имело место нарушение пожарной безопасности, не ясно, но козлами отпущения назначили христиан. Ибо уже был прецедент.

Однако в разных социальных слоях культ Иисуса распространился настолько широко, что торжественная казнь христиан на потеху римской черни уже не сулила радужных перспектив. Среди черни насчитывалось множество почитателей Иисуса, как и среди легионеров. Следовало чутко уловить предпочтения плебса и патрициата, и тогда не осталось бы сомнений, что эффект этой казни был совсем не тот, что при Нероне. Зато Диоклетиан предоставил возможность своим преемникам взяться за исправление его перегибов.

В Галлии при цезаре Констанции Хлоре власти поддержали культ Солнца, который во многом совпадал с христианством; широко распространенные культы смешивались, и провести серьезные репрессии было невозможно.

Задуманные в Никомедии преследования осуществлялись вначале более или менее осторожно. Но постепенно они становились все более настойчивыми, порождая жертвы и мучеников, особенно в рядах армии и чиновнического аппарата. Они продолжались восемь лет, с 303 по 311 годы.

Неудивительно, что этот период известен в церковной истории как «эра мучеников». Ибо официальное признание христианства вскоре остро напомнило об официальных репрессиях, случившихся всего за пару десятилетий до того.

В некоторых кругах летоисчисление новой христианской эры вели, начиная с этого времени, а не с Рождества Христова. Впервые места погребений, принадлежавшие общинам или состоятельным их членам (катакомбы), стали временным прибежищем для преследуемых, в котором те и проводили богослужения. Это напоминает православную «катакомбную церковь» в СССР, не признавшую новый строй, тайные крещения и служения украинских православных автокефалов и греко-католиков, одинаково запрещенных в СССР. Так что история повторяется.

Между 25 февраля 303 года и декабрем 304 года было издано не менее четырех антихристианских эдиктов.

Церковная иерархия понесла особенно тяжкий ущерб вследствие закрытия храмов и конфискации церковного имущества, уничтожения книг и священной утвари. Плебеев, которые считались христианами, обращали в рабство. Тех, кто не оказывал почести языческим богам, беспощадно казнили.

Мы можем вспомнить пример князя Михаила Черниговского, который был истовым христианином и отказался следовать языческим обычаям монгольского хана Бату в ханской ставке, за что и был убит. Теперь он такой же святой православной церкви, как и мученики времен Диоклетиана.

Поскольку данный текст является светским, то нужно заметить, что в ставку хана ездил и Даниил Романович, будущий король Руси. Он также подвергался унижениям, но стерпел и не стал святым мучеником, однако сохранил остатки украинской государственности на долгое время. Хотя, как цитировал его летописец, «злее зла честь татарская»… Таким образом, святость может быть церковной, а может быть мирской, и не нам судить предков в их сложных обстоятельствах.

Преследования христиан привели к появлению в романских языках нового определения слова «предатель», которое происходило от traditio («выдача», «сдача», в данном случае священных текстов и церковной утвари[64]). Именно от этого корня происходит современное английское слово traitor, «предатель».

В результате политического кризиса Диоклетиан отрекся от власти и удалился в родную Далмацию (теперь Хорватия). Появление не только августов, но и их заместителей-цезарей в рамках разделения империи на административные регионы лишь усугубило хаос, включив в общеимперскую борьбу за власть дополнительных участников.

Тетрархия (четверовластие) пережила целую серию перемен, отмеченных народными возмущениями против поборов и мятежами в армии. В целом ощущалось, что надо искать какие-то новые идеологические решения. Из этих конфликтов вышел победителем незаконнорожденный сын Констанция Хлора, бывший тетрархом Галлии, по имени Константин, опиравшийся на поддержку западных провинций. Те отнюдь не были враждебны христианской религии. Но это не означало, что Константин стал пылким сторонником христианства именно по этой причине. Скорее всего, ситуация отвечала классическому выражению: «если ты не можешь что-то запретить, то возглавь это». Или другому, о кнуте и прянике.

Прекратил гонения на христиан не Константин, а Галерий[65]. Он стал августом на Востоке (а Константин был сыном цезаря на Западе) после того, как признал за Константином, наследовавшим отцу в 306 году на Западе, титул императора. Галерий выпустил первый эдикт о веротерпимости по отношению к христианам. Это произошло в Никомедии 30 апреля 311 года. Заметим, что известный Миланский эдикт, обнародованный Константином, появился лишь через два года, в феврале 313-го, когда они с Галерием достигли политических компромиссов.

Константин в это время перешел Альпы и овладел Италией. Пошли слухи, что этому блестящему успеху способствовал христианский Бог. Языческие римские оракулы предрекали поражение Константина, однако он победил. А всякий человек мыслит практически: не тот Бог, так этот. К тому же разумные императоры начинали склоняться к мысли, что Богом является deus summus, общий Бог, который не принадлежит к конкретному пантеону конкретного народа. Да и в целом христианство превратилось в такой социальный и политический фактор, игнорировать который было бы очевидной ошибкой. Постфактум победа Константина станет интерпретироваться в христианском фольклоре как очевидная и прогнозируемая победа правого дела.

Позднее Константин утверждал, что увидел во время решающей битвы знак креста с надписью «так победишь», а во сне ему явился Христос. То есть он получил очевидное «вдохновение свыше». Учтем, однако, что в юности Константин поклонялся в Галлии богу Солнца. Но он был политически гибок, смотрел на вещи широко, и раз уж явился Христос, то ему и следовало поклоняться. Иисус в его представлении стал чем-то подобен Солнцу. Перед смертью в 337 году император принял крещение. Это потом будет раздражать многих христианских теологов: почему же перед смертью? На всякий случай? Но Константин был воином и правителем и поступал, как считал нужным.

Так или иначе, он сделал главное. Эдиктом 313 года намеревались «даровать христианам и всем другим свободу исповедовать избранную ими религию, чтобы небесное божество, каким бы оно ни было, дало мир и процветание нам и всем тем, кто живет под нашей властью». При этом, что выглядит парадоксально, восточный соперник Константина, Лициний, христианство недооценивал. Он его преследовал, но проиграл.

Константин же вернул христианам все конфискованное имущество, а духовенство было освобождено от уплаты налогов. Казнь на кресте отменялась. Иудеям было указано, что побивать камнями христиан отныне нельзя. В 321 году седьмой день недели был признан выходным. Последнее, что характерно, удовлетворяло и христиан, и солнцепоклонников. Вспомним, как этот день называется в английском и немецком языке: «день Солнца». После всего этого император мог твердо рассчитывать на поддержку христианских епископов и легионеров из германских земель.

В 326 году Константин заложил новую столицу Константинополь на месте древнего Византия – на Босфоре, рубеже Европы и Азии. А в тех краях христиане составляли уже около трети населения. В Риме же начались протесты приверженцев старых римских культов против августа. И по сути, самым лояльным к императору в Риме оказался христианский епископ, статус которого через некоторое время перерастет в папство. Позднее возникнет легенда о Константиновом даре, предоставляющем папам светскую власть в Италии.

Решения Вселенских соборов

После того как христианство наладило взаимопонимание с государственной властью империи, основными конфликтами стали внутренние – между самими христианами. Разные версии учения и разные центры духовной власти и проповедования начали конкурировать между собой.

Основные страсти разгорались в диалоге Рима и Карфагена, а позднее между Римом и Востоком (Александрия, Антиохия, Константинополь). Возникли споры при выборах епископа Карфагена, которые вылились в теологические и политические дискуссии. Лидер одной из партий, Донат, был осужден императором[66]. Поводом стали различия в интерпретациях таинства крещения, процедуры посвящения в епископы.

Более всего подобные дискуссии увлекали потомков финикийцев – карфагенян и соседних берберов, которых раздражал контроль Рима. А государство при этом постепенно превращалось в арбитра в спорах священников и паствы. Религиозные и социальные противоречия вылились в локальные бунты против властей. Партию Доната признали ответственной за неповиновение, и так христианство, видимо впервые, стало политической идеологий. Как учение емкое, с большим количеством противоречивых священных текстов, которые можно толковать по-разному, вплоть до эпохи Просвещения оно предоставляло достаточно источников для различных политических или социальных трактовок.

Поэтому неудивительно, что последователи Доната впоследствии поддержали в борьбе против Рима германцев-вандалов, которые в 439 году завоевали римскую провинцию Африка. В это же время возникло учение Ария (арианство), которое отрицало личную божественность Иисуса, но не отвергало общие догматы христианства. Императоры обычно не были склонны к теологическим дискуссиям, если те не угрожали стабильности государства. Но в данном случае римским властям пришлось в них вмешаться, поскольку арианство становилось популярным среди варваров на территории империи, а потому могло привести к сепаратизму. Этот повод позволил создать прецедент Вселенского собора, то есть общего собрания христианских епископов для уточнения догматики учения, чтобы четко указать, что верно, а что является ересью.

Теоретически на соборе должны были быть представлены епископы и Запада, и Востока. Но Сильвестра, епископа римского, не пригласили, хотя явились его посланцы. Все решалось тремя сотнями епископов Востока, где распространялось арианство и находилась столица империи.

Заседания собора были открыты императором 20 мая 325 года в Никее, в Вифинии. Однако первый Никейский собор так и не сумел решить вопрос об арианстве, хотя стал ярким примером того, что государство чутко держало руку на пульсе культов. Стиль и характер отношений церкви и государства постепенно оформлялся, и каждый институт приобретал свои навыки, намерения и амбиции, а также прецеденты взаимодействия.

Различные теологические дискуссии о божественном и земном сводились к тому, что приход Мессии не ожидается в ближайшее время. При этом посмертное блаженство для праведников никто не отменял. При жизни желательно соблюдать правила социального общежития и придерживаться законодательства. Ясно, что эту тенденцию многие могли отвергать – и со стороны церкви, и со стороны ее паствы, и со стороны государства. Однако со времен Константина общегосударственная и церковная жизнь переплелись на столетия.

Путь эскапизма и аскетизма: монахи и анахореты

Анахорет в переводе с греческого означает «ушедший прочь». Феномен монашества как ухода от мира и его соблазнов в отдельный, избавленный от множества противоречий мир духовного самосовершенствования не является исключительно христианским. Буддизм некоторых версий – тому хороший пример: он подразумевает отдельное существование общины аскетов, святых людей, которые совершенствуют дух, а порой и тело, но опять же в контексте духовных практик и медитаций.

В эпоху Древнего Востока, эллинизма и Рима существовали разного рода изолированные объединения глубоко верующих или мистиков. В рамках отечественных реалий можем вспомнить популярный в 1970—1980-е годы исторический роман «Таис Афинская» Ивана Ефремова (1972), описывающий различные мистические культы Греции и Ближнего Востока. То было свойство не какого-то отдельного вероучения, а скорее свойство человеческой природы и психологии, развивающейся в пределах избранной доктрины.

Первым монашеским аббатом (это слово происходит от арамейского «отец») был святой Антоний, согласно преданию, умерший в 356 году в возрасте ста с лишним лет. Он стал первым анахоретом. Изолировался от мира святой Антоний в Египте, но потом его пример был подхвачен и в иных краях.

Слово «монах» в переводе с греческого означает «один», «одинокий», а «эремит» (отшельник) происходит от латинского слова «пустыня». Так у нас в православной традиции появились «пустынники» и «пустынь». Постепенно число подражателей Антонию увеличивалось. Из Египта они перебрались в Сирию и Палестину и потом в Западное Средиземноморье. И через некоторое время они стали собираться в группы.

Нужно отличать монахов от анахоретов. Анахорет (отшельник) – это одиночка, ищущий самосовершенствования полностью вне мира, а монах остается членом некой обители. Слово «обитель» происходит от греческого слова, означающего «совместная жизнь». Соответственно, обитель (монастырь) становилась коллективным участником общественной жизни в смысле диалога с другими верующими, не ведущими аскетического существования.

Что такое аскеза? В греческом языке «аскезис» означало тренировку атлета. Позднее термин приобрел значение «духовной гимнастики» для людей интеллектуального склада. Христианство его переняло и применяло для обозначения укрепления духа путем отказа от наслаждений.

В рамках христианства монашество возникло не сразу. Общины первых христиан представляли собой группы обычных людей, ведущих традиционную жизнь, однако придерживающихся определенного культа, дозволенного или недозволенного. Однако поиск духовности для многих становился отказом от мирского и плотского. Поиск спасения для некоторых требовал бо́льших жертв и большей самодисциплины.

В результате гонений, особенно времен Диоклетиана, возникли представления о том, что человек, который претерпел за веру, должен получить достойную компенсацию. Страсти Господни, физические страдания Иисуса, задавали пример духовного самосовершенствования, которое должно было стать итогом отказа от благ земных.

Гибель мучеников во время гонений (пусть число их в христианской традиции несколько преувеличено) способствовала возникновению в рамках христианства своеобразной субкультуры аскетов, иначе говоря людей, умерщвляющих плоть в поисках духа, отвергающих общественную систему и нормы. Не обязательно было делать это в знак протеста против несправедливости, и аскеза не требовала насильственных действий, только «уход». Здесь уместно вспомнить такое современное понятие, как эскапизм. В силу того, что общество и люди воплощают в себе мирское, желающий приблизиться к Царству Небесному и спасению должен искать отдельного личного духовного пространства.

Монашество не обязательно возникало в среде бедных и обиженных. Пути поиска духовности нельзя систематизировать по социальным категориям. Кто-то жертвовал меньшим на пути аскезы, а кто-то большим. Среди мучеников и аскетов христианства были и аристократы, и плебеи. Но и логично, что кто-то из аскетов был индивидуалистом и совершал духовные подвиги в одиночку, а кто-то хотел объединиться в этом процессе с единомышленниками.

С социально-психологической точки зрения, во времена, когда приход Мессии перестал считаться скорым, такое поведение делало человека избранным праведником и во многих смыслах более авторитетным вероучителем, нежели обычный мирской пастырь. Ибо он демонстрировал святость личным примером, а не только знанием и проповедованием доктрины. Но и проповедовать его никто не обязывал.

Придворный епископ времен Константина Евсевий Кесарийский провозглашал, что церковь представляет себе два различных образа жизни. Один – для тех, кто стремится к высшим добродетелям: целомудрие, безбрачие, отвержение богатств, полное посвящение жизни службе Богу. Второй же для тех, кто остается на уровне обыденности и обычных человеческих потребностей.

Возможно, как пишут, здесь прослеживается влияние платонизма и неоплатоников[67], позднеантичной греческой философии. Исследователи и теологи спорят об этом. Философ Плотин тоже писал, что первым аспектом религиозного акта является разрыв с миром, «бегство одинокого к одинокому». Нельзя забывать и стоиков[68], философию которых Иосиф Флавий, о котором речь шла ранее, сравнивал с определенными течениями иудаизма. Однако воздержание стоиков не требовало коллективизма, это была индивидуальная этическая позиция. Влияние упомянутого выше манихейства с его категорическим дуализмом праведности и служения злу тоже нельзя отбрасывать. Манихеи были так же гонимы, как и христиане, они отвергали сексуальность и семью. В первых христианских отшельнических опытах участвовали и манихеи.

Среди выдающихся анахоретов стоит перечислить Антония, Павла из Фив, Аммония и Иллариона. Организатором монашества как коллективного сосуществования богоискателей стал святой Пахомий из Египта.

Пахомий был уже старым воином-легионером, когда принял христианство. Поэтому он, хоть и был мистиком-богоискателем, написал наставления для монастырского быта, где распределение обязанностей среди учеников-монахов весьма напоминало военный устав. Пахомий основал первый монастырь в египетской Фиваиде.

Нельзя не упомянуть и аскета Макария. В чем-то его воззрения сходны с буддистскими, в которых священной считается всякая жизнь. Макарий же, убив комара, напившегося его крови, тяжело переживал об этом, потому что комар – тоже Божья тварь.

Макарий после этого выбрал место отшельничества, где водились комары и осы, которые досаждали даже кабанам. Насекомые так жестоко отомстили Макарию, что он совершенно опух, а когда вернулся в монастырскую келью, его опознали только по голосу. Заметим, что почтение к комарам отнюдь не входит в христианскую доктрину и никак не оформлено. От такого подвижничества ощутимо веет некоторыми другими вероучениями: гностицизмом, манихейством, а возможно, действительно буддизмом, несмотря на огромные расстояния. Видимо, Макария стоит признать одним из основателей экологической этики, которую позднее разовьет Франциск Ассизский.

Императоры мало что знали о монастырях, но воспринимали их в контексте вписанной в государственную политику христианской церкви как институции. Аскеты, в отличие от бунтовщиков, власти предержащие не беспокоили.

Монашество возникло на Востоке, но начало распространяться и на Западе. Уровень мистицизма и индивидуальной аскезы в Западной Европе был низок ввиду того, что не соответствовал ни классическому римскому культу, ни верованиям местных народов – кельтов и германцев.

Однако позднее, по мере распространения христианства, они дадут впечатляющие примеры миссионерской деятельности и мученичества. Видимо, им требовалось время для осознания христианских доктрин. Ирландские монахи-эремиты и миссионеры благодаря святому Патрику и его последователям проникнут во все земли Германии, в Скандинавию, в Исландию и даже на Русь, неся с собой христианскую проповедь и служа образцом аскетизма.

Но к монастырской жизни на Западе вела долгая история. Монахи обосновались прежде всего в Южной Галлии, где возник монастырь в Лерине, известный пребыванием здесь некоторых виднейших отцов западной церкви, в Пьемонте, в Северной Африке и в Испании. В западных областях и диоцезах Римской империи условия монастырской жизни были более или менее подобны жизни в киновиях (обителях) Египта, Сирии и Палестины, пока в начале VI века святой Бенедикт не разработал новые правила, которые усовершенствовали или уточнили нормы старого легионера Пахомия. Правила были достаточно жесткими. Надо было не только искать в себе Бога, но и неутомимо трудиться.

В том же IV веке еретические проблемы возникли уже не в Карфагене (провинция Африка), а в Испании. Религиозные споры проистекали на фоне вторжения вестготов, пришедших с территории современных Румынии и Украины. Из Южной Франции их родственники вандалы-германцы с аланами-иранцами из Украины отправились дальше, в Африку. Местное население стало в панике искать спасения.

На этой почве христианский епископ в Иберии/Испании Присциллиан запретил и сексуальные отношения, и употребление мяса. В результате готы победили, смешались с романизированными кельтиберами и через триста лет начали Реконкисту против мусульман.

А вот христианский Рим Присциллиана тогда осудил. Мобилизационный ресурс для армии империи мог пострадать от запрета сексуальных отношений. Присциллиан был обвинен в манихействе и «гнусной гностической ереси». Причем некоторые обвинения откровенно противоречили друг другу.

В 383 году власть в империи узурпировал Магнус Климент Максим[69], правитель Британии, провозглашенный августом (лидером Запада империи) проримскими частями войска после убийства в Галлии императора Грациана, которого поддерживали германские легионеры. Теперь стали более влиятельными легионеры родом из Британии.

Новый император Максим приказал арестовать Присциллиана и шестерых его духовных учеников, среди которых была даже одна женщина. Очень сомнительно, чтобы в христианском учении раннего периода женщина была именно учеником. Два местных синода обрекли Присциллиана на остракизм, то есть на изгнание. Но его последователи, разумеется, почитали его мучеником за веру.

Позднее Присциллиан был казнен после неудачной апелляции к императору. Его движение не погибло, а разрослось. Совершенно неожиданным стало то, что император Валентиниан II[70], отвергнув протесты ряда христианских епископов, направил приверженцев этого испанского вероучения Присциллиана бороться с личным политическим противником, который и проиграл. И поэтому христианство разных версий в итоге лишь укреплялось. С истинно верующими надо дружить.

Пелагианство

Как говорилось выше, большими энтузиастами монашеского движения оказались жители Британии и Ирландии. В 410 году Римская империя отказалась от контроля в провинциях за Ла-Маншем. Нападения германцев-саксов, шотландских пиктов, ирландских гэлов-скоттов показались императорам критическими, а легионы оказались нужнее в более близких к столицам провинциях. Они оставили Британию, и христианское вероучение пошло там своим путем, отличающимся от классических практик Рима и Константинополя в последующие двести лет.

Например, ранее исповедь происходила коллективно и публично, но в Британии она приняла вид индивидуальной. Это, надо признать, делало представителей духовенства более уважаемыми среди паствы, так как они знали о других то, чего не знали остальные члены общины. Позднее эта практика распространилась и в других епархиях.

Ввиду варварского образа жизни многих северных народов, ирландские и британские монахи и миссионеры были способны постоять за себя даже с оружием в руках. Это позволило им держаться в своих обителях вплоть до времен викингов, воинская квалификация которых оказалась выше. Однако британско-ирландская аскеза породила впоследствии некоторые теологические дискуссии относительно необходимости строгой организации и дисциплины церкви. Британцы и ирландцы предпочитали свободу выбора и опору в большей степени на индивидуальные нравственные качества и моральный авторитет священника, а не на организацию и дисциплину клира.

Сформулировал эту либеральную доктрину во второй половине IV века ирландец Морган, который, переведя свою фамилию на греческий язык, назвался Пелагием (человеком моря). Он был больше стоиком, чем традиционным на тот момент иудео-христианином. В 380-е годы Пелагий перебрался в Рим, где быстро приобрел популярность, особенно в образованных кругах, которые еще помнили этическую доктрину императора Марка Аврелия[71].

Пелагий рассматривал нравственную жизнь христианина как некий род обучения по примеру предтеч, «истинных монахов» – Иисуса и апостолов. Путь этот, конечно, трудный, но не непреодолимый. С его точки зрения, первородным грехом был отягощен только Адам, но грех этот существенно не извратил позитивные качества человека. Крещение не искупает мистического первородного греха, оно лишь вводит верующего в жизнь общины. Ему надлежит ступить на путь добрых дел, естественно, с помощью священных обрядов. Но и далее обязательно заниматься самосовершенствованием.

Однако такая индивидуалистическая (если не попросту рациональная) позиция была встречена в штыки христианскими теологами, в частности лучшим догматиком (и не только этой) эпохи Блаженным Августином. Пелагию пришлось покинуть Рим, а потом и Карфаген, но его не оставили в покое даже в Иерусалиме. В 416 году собор африканских епископов в Карфагене осудил Пелагия и заставил западного императора Гонория отлучить его от двора в Равенне. В 431 году Эфесский собор предал его анафеме[72].

Главная претензия к Пелагию состояла в том, что он относил понятие первородного греха зачатия только к первому человеку – Адаму, не перенося его на всех потомков. Ранняя церковь считала, что через каждое зачатие первородный грех переносится от отца к сыну. Даже в пределах семьи сексуальность – это похоть и грех. Поэтому легенды о святом Валентине, который будто бы помогал в те времена влюбленным, возникли, несомненно, гораздо позже.

Августин категорически утверждал греховность связи с женщиной, пропагандировал девственность. И потому его можно назвать очевидным последователем манихеев. Безбрачие стало требованием церкви для епископов, хотя для рядового духовенства оно и не было пока обязательным. Целибат для всех католических священников был провозглашен спустя столетия. Доктринальная мода христианства IV–V веков направляла людей на путь аскетизма.

Но этот спор логически вел к вопросу о девственности и непорочности Богородицы Марии, матери Иисуса. Отвечали на него по-разному. Например, зачав Иисуса от Святого Духа, Мария могла бы далее жить обычной жизнью с Иосифом, уже утратив девственность. Но такая версия не приветствовалась.

Наиболее последовательным противником аскетизма был римский теолог Иовиниан, отвергавший всякое заслуживающее внимания различие между бракосочетанием и безбрачием (целибатом). Он утверждал, что Мария обычным образом зачала от Иосифа шестерых детей после рождения Иисуса и что не требуется специальных усилий для спасения, поскольку крещение делает верующего неспособным на грех, а следовательно, все должно быть ему позволено. Этот взгляд был объявлен еретическим.

То есть на тот период были представлены две крайности вероучения – Пелагия и Августина. Пелагианство можно считать либеральной версией, а августинианство – некой аскетической ортодоксией. Пелагий выступал за индивидуализм в поисках Бога с определенной свободой действий, а Августин – за жесткую дисциплину, иерархию и аскетизм.

Структура и иерархия церкви

Споры о единичности и множественности Бога, божественности Иисуса и девственности Марии сотрясали христианский мир на протяжении двухсот лет, пока вероучение оформлялось до стадии «начальной официальной версии».

В первые десятилетия IV века распространение христианства в различных частях империи было все еще неравномерным. Мы можем сказать, где христиан было больше, а где меньше. Максимум наблюдался в Малой Азии и Армении[73]. Отметим, что в 314 году в Армении впервые в мире христианство было принято как официальная религия. Менее влиятельным христианство было в Египте, Греции, Сирии, Африке, Риме, Испании, Южной Галлии. Еще в меньшей степени – в иудейской Палестине, Аравии, Далмации, Северной Италии, Мезии, Паннонии, Ливии (см. карту). Изолированные христианские общины спорадически встречались также на северном побережье Черного моря, в Одессосе (Варна) и в Крыму, на севере Галлии, в Бельгии, вдоль Рейна, в Реции и Норике[74], вокруг Виндобона (нынешней Вены), а в следующем столетии – на Британских островах, включая Ирландию.

Очевидно, что больше всего христиан проживало на Востоке; экономически этот регион не переживал упадок, да и административный центр империи находился там. Будущая Восточно-Римская империя, Византия должна была стать христианской, но, возможно, и в чем-то отличающейся от христианского Запада. Все более явное отпадение Византии от Рима способствовало консолидации в религиозной сфере того течения, которое впоследствии будет названо ортодоксальным, или православным, то есть «истинным». Этот процесс завершился первой схизмой (расколом) патриарха Фотия в IX веке и полным отделением восточной церкви от латинской при патриархе Михаиле Керуларии в XI веке (Великая схизма).

Что являли собой епископские епархии, которых в те времена было неисчислимо больше, чем сейчас? Тогдашние епископства сегодня сравнили бы с приходом (парафией). Их было очень много.

Поэтому следует уточнить терминологию статусов христианского клира. Очевидно, что городской епископ имел большое общественное влияние в ситуации общего ослабления светской власти. Епископы провинциальных центров и столиц получали титулы митрополитов. Патриархи появились в VI веке после императора Юстиниана. Формально епископов избирали общины, но через некоторое время такие выборы стали формальностью ввиду слияния государства и церкви. Часто епископский сан становился наследственным, хотя позже этому стал препятствовать обет безбрачия для епископов. Низшего духовенства таковое правило не касалось. Иногда случались блестящие карьеры, когда человек, едва окрестившись, сразу становился епископом.

Каковы были основные церковные регионы? На Востоке – Константинополь, Антиохия и Александрия Египетская. На Западе формально главенствовал Рим, хотя реальным административным центром был Медиолан (Милан).

Статус митрополии остался за Константинополем только после 381 года, когда в новой столице состоялся II Вселенский собор. Через 70 лет Халкидонский собор 451 года подтвердил учреждение митрополии в Константинополе, несмотря на несогласие конкурирующего римского епископа. В том же 451 году по решению Халкидонского собора в Иерусалиме была учреждена самостоятельная митрополия за счет антиохийской. В Палестине развилось также широкое монашеское движение, а супруга императора Константина приложила все усилия, чтобы отыскать истинный Животворящий Крест.

При Юстиниане епископские епархии в крупных митрополиях получили наименование патриархатов. И если на Западе со временем это наименование распространилось на другие центры, то в восточной церкви до сегодняшнего дня число «классических» патриархов осталось прежним. В VI веке их было пять: константинопольский, римский, антиохийский, александрийский (в Египте) и иерусалимский. Римский патриархат потом стал «папским», а в восточной церкви вселенских патриархатов осталось в результате четыре.

Арианство. Продолжение теологических битв

В последние годы диоклетиановых гонений, между 305 и 306 годами, на Востоке возникло учение, подобное донатистскому диссидентству в Северной Африке. На теологические диспуты накладывались этнические факторы. Часть египетских христиан были эллинами, часть коптами. На коптский язык были переведены многие древние христианские тексты, особенно апокалиптического и гностического толка, греческие или арамейские оригиналы которых оказались впоследствии утраченными либо в результате конфискаций по повелению Диоклетиана, либо вследствие антицерковных действий новых императоров. Благодаря случайным находкам писаний на коптском языке в XX веке наше документальное наследие от первых веков христианства чрезвычайно обогатилось. Коптский язык остается богослужебным, хотя и непонятным для большей части египетских христиан.

Коптского вероисповедания по-прежнему придерживается эфиопская церковь, организованная в начале IV века высшим египетским духовенством. Она вплоть до нападения Муссолини на Абиссинию (Эфиопию) в 1938 году подчинялась александрийскому патриарху.

О чем учил Арий, приведший в беспорядок церковные дела в IV веке? Он не считал богом Сына, а только Отца. Иисус был лишь посредником между Творцом и его творением. Функция третьего лица, Святого Духа, еще не была тогда достаточно продумана собравшимися в Никее святыми отцами. О ней заговорили позднее, на II Вселенском соборе 381 года. И разногласия по поводу зависимости Святого Духа от одного только Отца или от Отца и Сына вместе стали во второй половине IX века одним из оснований отпадения византийского патриарха Фотия от римской церкви. Вещи, слабо постижимые людьми мирскими, были способны производить воистину «тектонические сдвиги».

Арий (предполагают, что он был ливийцем) родился около 255 года и умер в изгнании в Константинополе в 336 году. Он учился в школе Лукиана, сочетавшего учения Христа и Аристотеля. Ученики получили хорошее образование, выходящее далеко за пределы того, что тогда требовалось от христианского клира. Не будем вникать в разницу между понятиями «ипостась» и «сущность», но борьба за привязку этих терминов к членам Святой Троицы тогда разгорелась нешуточная. Массы верующих слабо в это вникали, и тут несомненное значение имели проповеди, богослужебные гимны и харизма дискутантов.

Арий то изгонялся, то призывался епископатом, но в любом случае его учение разрасталось. Дело шло к большому расколу. И император Константин, как мы уже упоминали, в целях сохранения стабильности созвал I Вселенский собор в 325 году в Никее Вифинской. Слово «собор», по-латински «консилиум», означает «собрание», «ассамблея». Его греческий эквивалент, слово «синод», тоже означает «собрание». Никейский собор стал первым экуменическим, то есть универсальным, Вселенским собором. В нем приняло участие, по разным источникам, от 200 до 318 епископов. Хотя в целом их было в империи, опять же по разным оценкам, от 1500 до 2000.

Из западной части империи прибыло всего семь делегатов – два пресвитера, Витус и Винцент, представлявшие римского епископа, и пять епископов, по одному из Калабрии, Галлии, Паннонии, Цецилиан из Карфагена, а из Испании – кордовский епископ Осий. Этот последний был своего рода церковным советником Константина. Его первая поездка в Александрию для примирения враждующих сторон закончилась неудачей. На соборе, который работал под руководством императора, присутствовало свыше двух тысяч человек.

Арианство было осуждено. «Все те, кто говорят, что было время, когда (Христа) не было или прежде, чем Он был рожден, не было, или Он пришел к бытию из ничего, или Он другой субстанции или сущности, или сотворен, или подвержен изменению, или умалению, всех их католическая и апостолическая церковь предает анафеме».

Но далее разбирательство по поводу Троицы зашло в тупик, и вопрос был отложен.

Однако арианские епископы были сосланы на Дунай, в края варваров, в результате чего арианство распространилось среди них, в частности среди готов. Миссионер Ульфила обратил в христианство вестготов, дал им алфавит и перевел на их язык (старый готский) Библию и основные богослужебные тексты.

Документы Никейского собора не сохранились. У нас есть, однако, текст Credo («Верую»), или Символа веры, который был затем частично пересмотрен на II Вселенском соборе в 381 году, а также около двадцати канонов – дисциплинарных и богослужебных правил. Тогда предполагалось лишь разрешить с помощью этих актов некоторые внутренние вопросы второстепенного характера.

Однако в результате этих мер возникло церковное право, которое и было названо «каноническим». Этими правилами самостоятельность диаконов была ограничена. Запрещалось перемещение священников и епископов из одной епархии в другую. Было решено собирать провинциальные синоды дважды в год.

Наконец, чтобы как-то положить конец раздорам по поводу даты празднования Пасхи, и ввиду того, что бо́льшая часть христиан Востока еще следовала иудаистскому обычаю, было решено отдать предпочтение александрийской традиции, уже принятой римской церковью. Ежегодное повторение христианской Пасхи было закреплено за первым воскресеньем вслед за весенним полнолунием. Однако не все восточные церкви подчинились декрету, что мы наблюдаем и по сей день, читая о пасхалиях в церковном календаре.

Финал язычества

Некоторым шоком для христиан стало правление императора Юлиана, прозванного позже Отступником (360–363). Родившийся в 331 году Юлиан, сын сводного брата Константина Юлия Констанция, шести лет от роду спасся вместе с братом Констанцием Галлом от ужасающей резни, устроенной в 337 году Констанцием II в своей семье. Укрытый в пустынной местности Малой Азии, в Каппадокии, затем в Никомедии, он воспитывался в правилах новой религии, под присмотром учителей, служивших одновременно и тюремщиками. Юлиан очень скоро испытал глубокое отвращение к христианству. Оно представлялось ему бесконечной и безрезультатной тяжбой ариан с их противниками.

Получив поддержку легионов, он возглавил империю и восстановил позиции традиционной римской веры в языческий пантеон. Но нельзя сказать, что он развернул гонения на христианство. Он, очевидно, симпатизировал язычеству, но не отменил Миланский эдикт, позволявший христианам свободно исповедовать свою веру. Скорее он намеревался отделить церковь от государства, вопреки попыткам Константина ее интегрировать. Однако Юлиан погиб на войне с персами, и языческий реванш завершился. Впрочем, еще несколько десятилетий язычество сосуществовало с христианством.

В последующих политических коллизиях некоторые императоры поддерживали ариан, но и не препятствовали старым культам. Римский сенат в основном был представлен сторонниками язычества.

В конце IV века наступила дестабилизация, связанная с нападениями гуннов и готов. Император Валент погиб в битве с готами. Два его сына, Грациан и Валентиниан II, поделили между собой западную часть империи. На Востоке в 379 году августом был провозглашен Феодосий I, прозванный позднее Великим. Феодосий попытался вначале расположить к себе готов, набирая их в войско. В Константинополе таким образом сложилась настоящая партия готов, что позже стало поводом для жестоких стычек и беспорядков. Религиозная политика этих цезарей вела к прекращению ограниченной веротерпимости, которая до того еще существовала.

В 381 году Феодосий объявил вне закона арианское направление, наказывал за обращение в язычество. В 382 году Грациан отказался от титула верховного жреца, которым высшие жреческие языческие власти наделяли императора. Он приказал конфисковать имущество коллегии весталок и других религиозных языческих объединений и лишил их всех государственных субсидий.

Но против этих мер и против приказания удалить из зала заседаний сената алтарь Виктории (Победы) выступили старые римские аристократические кланы, которые не приняли полного разрыва между государственным аппаратом и традиционной религией. Прошения языческих сенаторов в конце концов были отвергнуты.

Эдикт Феодосия от 8 ноября 392 года обозначает дату финала римского язычества. Изданный в Константинополе, этот эдикт был вскоре применен на всей территории империи. Все жертвоприношения и культовые обряды, как публичные, так и приватные, были запрещены в городах, в деревнях и в частных домах под страхом конфискации помещений, земель и другой недвижимости. Храмы следовало закрыть, и предоставлялась практически полная свобода разрушать их или переделывать в христианские церкви.

Карт-бланш на преследование язычников позволил многим христианам показать отсутствие человеколюбия. Прославленные культовые центры, такие, как храм Сераписа в Александрии, были преданы огню. Все, что осталось от древнейшей Александрийской библиотеки, погибло безвозвратно. Начались кровавые беспорядки. В 415 году в Александрии христианские фанатики убили знаменитую женщину-ученую Ипатию, астронома и математика.

В конце IV века Феодосий I еще оставался единственным императором. Но после его смерти империя никогда больше не объединялась в руках одного властителя. Столицу западной части в 402 году перенесли в Равенну. И в христианской религии углубился процесс разобщения двух ее направлений, одного – с центром в Риме, другого – византийского.

Отцы и папы

Бесконечные теологические споры IV века породили наиболее авторитетных вероучителей, которые толковали священные тексты по своему разумению, сочиняли классические проповеди. В дальнейшем их предложения поддерживал епископат. Вероучители были прозваны отцами церкви, а изучение их творений впоследствии получит отдельное название «патристика» (от греческого «патер» – отец).

Отцами восточной церкви были Василий Кесарийский, Афанасий, Григорий Назианский, Григорий Нисский и, несомненно, Иоанн Златоуст, выдающийся проповедник. На Западе к ним относится Иероним, с которого началось создание классического перевода на латынь Ветхого и Нового Заветов, получившего название «Вульгата». Наиболее среди них известен Августин Блаженный.

Позднее тоже появятся достойные отцы церкви, но после IX века основные каноны будут сформированы и эпоха отцов завершится. Станет популярен термин «доктор», который будет означать не врача, а учителя. Отсюда европейская система образования переняла название ученой степени, показывающей достойное овладение определенной наукой.

Популярны тогда были и ересиологи, которые занимались изучением и критикой концепций религиозных противников. Под понятие «ереси» (порчи, извращения учения) подпадали как языческие культы самого противоречивого происхождения, так и разные версии самого христианства или же его идейные предшественники. Так, некий Филастрий Брешианский насчитал 156 различных ересей.

Наиболее выдающимся произведением, вышедшим из-под пера отцов церкви, стал трактат Августина Блаженного «О Граде Божием». Поводом к созданию произведения стали мрачные реалии начала V века: готы Алариха в 410 году взяли Рим. Падение Вечного города стало шоком для жителей Средиземноморья. Причины этого назывались разные. Кто-то говорил о наказании за грехи, кто-то – о гневе древних римских богов, оскорбленных отходом от старой веры. Назревал религиозный кризис.

Впечатленный ситуацией, Августин потратил почти пятнадцать лет на создание одного из наиболее фундаментальных философских и исторических трактатов христианства. Не вникая в теологические нюансы, попытаемся дать о нем представление.

В нашем мире параллельно существуют и Град Божий, и Град сатаны, или же мир добра и мир зла. Соответственно, государственная власть отнюдь не является критерием стабильности мира как такового. Ибо не может быть праведной римская держава сама по себе: в ней есть место и власти добрых сил, и избранным праведникам, и власти зла. И поэтому наказание, которому подвергся Рим, – это скорее наказание за грехи людей неискренне верующих, нежели наказание Риму «как системе» (это касается любой страны и государства) или же гнев несуществующих еретических богов. Поскольку Бог – один. Это испытание веры, которое надо выдержать. Как видим, в вопросе о божественности мирской власти Августин занял деликатную позицию. Разовьет идеи своего учителя Августина Павел Орозий в «Истории против язычников», где прямо скажет, что Рим был наказан за безнравственность.

Об отцах мы сказали, теперь обратимся к появлению пап. Раннее христианство было демократическим, то есть епископов избирали верующие – паства и духовенство. Этот обычай возродился в XX веке, когда формировалась иерархия Украинской автокефальной православной церкви. Выборы римского епископа поначалу проводились аналогично. Однако он был наиболее видным кандидатом на высокий статус в масштабах империи, и поэтому ему присваивали звание архидиакона, то есть главы вспомогательной городской администрации, аналога современных социальных служб. Титул кардинала (от латинского cardo – «столп», «опора») присваивали священнослужителям, управлявшим под руководством римского епископа сетью наиболее важных городских церквей.

О понтифике (верховном жреце) от лица христиан заговорят только после поражения язычников, которые использовали этот титул при отправлении различных сакральных римских актов, например при строительстве мостов через Тибр. Понтифик, собственно, и означает «строитель мостов». Великими понтификами официально называли императоров вплоть до Грациана (382), практически же – до предшественника Юстиниана, императора Юстина, умершего в 527 году. Римские папы начнут называть себя так много позже, при папе Пии II (1458–1464).

Термин «папа», наоборот, греческого происхождения. Это латинизированное слово греческого койне – «папас», «отец», иногда – «дед со стороны отца». В первые века христианства наименование «папа» применяли ко всем священникам. Впоследствии оно стало относиться лишь к епископам. В конце концов в греческой церкви оно осталось за главами крупных митрополий – патриархами Константинополя, Александрии, Антиохии и Иерусалима.

В западных землях империи до V века, когда право называться папой стало прерогативой римских епископов, любой епископ носил этот титул. И только в 1073 году знаменитый папа Григорий VII добился от синода решения о том, что лишь римский епископ может так титуловаться. Есть мнения исследователей, что русское слово «поп» тоже произошло в результате подобных вольных игр с греческим языком.

Понятно, что первенство Рима в христианской церкви в эпоху, когда тот оказался бывшей столицей, всячески оспаривалось. Ситуация, да простят нам историческую вольность, напоминает отношения Петербурга (Константинополя, «Нового Рима») и Москвы («Ветхого Рима», «первопрестольной»). Христианские теологи утверждали, что гибель святого Петра во время Нероновых гонений в Риме придает мнению римской церкви большое значение, но оно символизирует лишь единство церкви, а не административное первенство Рима. Восточные иерархи-греки искоса смотрели на попытки Рима доказать, что латинское христианство важнее греческого.

Именно перенесение имперской столицы на Восток спасло римского епископа от превращения в простой придаток гражданской власти, так как власть оказалась от него далеко. Характерно, что на протяжении почти всего IV века важнейшие гражданские должности в Риме занимали последователи языческих культов, происходящие из аристократических кланов сената. После Миланского эдикта портить жизнь христианам они не могли. Римский епископ контролировал значительное имущество. И если вокруг Рима еще встречались епископы-аскеты, то их римский коллега для многих вел слишком роскошную жизнь.

Аммиан Марцеллин, языческий историк, казалось бы, непримиримый враг христианства, друг императора Юлиана Отступника, противопоставил скромность и воздержанность провинциальных епископов показной роскоши римского. Он же писал, что нечего удивляться кровавым стычкам по поводу его выборов.

Но для укрепления римского церковного престола нужно было принять определенные коллективные решения. Собравшись в 343 году в Сардике, западные епископы признали за римским епископом обширные права арбитража и фактического главенства. А вот Восток никогда не признавал подобных решений. Там центром веры оставался Константинополь.

Говоря об образе жизни римских епископов, нужно избегать обобщений. Есть сведения как о массовых убийствах в процессе их выборов, так и о роскошных базиликах, построенных новыми епископами.

Можем привести пример из Аммиана Марцеллина: «Дамасий и Урсин горели оба необузданным желанием завладеть епископской кафедрой. Распря между ними привела к стычкам, в которых были и убитые и раненые и которые привлекали с обеих сторон многочисленные подкрепления. Префект Вивенций не сумел овладеть положением и был принужден удалиться в предместье. Дамасий вышел в конце концов победителем при поддержке своих приверженцев. В результате столкновений в базилике Сицинина, где христиане обычно собирались на свои обряды, в один только день насчитали 137 трупов, и было потом трудно утихомирить плебеев, коль они так не на шутку разошлись.

Учитывая это состояние дел в городах, кажется мне несомненным, что немало соперников в погоне за властью всеми силами пытались истребить друг друга. Они были уверены, что смогут впоследствии обогатиться вкладами матрон, будут разъезжать в каретах, в изысканных одеждах и угощаться за столь обильно уставленными яствами столами, что с ними не сравнятся и царские пиры.

Уважение, которым они могли бы пользоваться, было бы совсем иным, если бы, презрев величие Рима, источника всяческих пороков, они подражали бы образом жизни некоторым провинциальным прелатам, воздержанным в еде и питье, скромно одетым, с покорно потупленными долу взглядами, чистым и сдержанным перед вечным Богом и его истинными служителями»[75].

Граница религиозной юрисдикции римского епископа проходила по реке По и обоим берегам Адриатики. Он проводил жесткую политику унификации обрядов и весьма внимательно откликался на мнение императора о том, что решения Никейского собора следует проводить в жизнь.

Императоры чутко реагировали на такого рода содействие. Римским епископам предоставляли некоторую силовую поддержку в возможных коллизиях. Вслед за языческими книгами, обреченными на уничтожение, исчезли сотни христианских писаний, которые отныне отвергались официальными властями. В Сирии в середине V века епископ Феодорит Кирский еще обнаружил сокрытие верующими его епархии более чем двух сотен неканонических писаний и распорядился их уничтожить.

В это время как раз принялись окончательно разбираться с датой Рождества. В западной церкви таковой признали 25 декабря, а не праздник зимнего солнцеворота. Предполагают, что это случилось во время епископства Юлия I (337–352). Однако на Востоке утвердилась дата 6 января. Возможно, сыграло роль почитание Исиды в Египте, а Александрия Египетская была одним из наиболее влиятельных центров христианского вероучения.

После того как в V веке Римом дважды овладели варвары, он оказался в упадке как субъект светской власти. В этих условиях церковь превратилась в источник не только духовного, но и иного влияния. Кто был вокруг? Готы, вандалы, бургунды, гунны. Обстановка была крайне нестабильной.

В 422 году римский епископ Бонифаций I напоминал всем окружающим коллегам, что церковь основана апостолом Петром. И поскольку Петр пришел именно в Рим, положение римской церкви по отношению ко всем прочим подобно отношению «головы к членам». Константинополь почему-то с ним не согласился. В это же время епископы Запада постепенно приходили к мнению, что римский епископ все же имеет старшинство над другими.

О чем тогда велись теологические споры? В основном о божественной природе Христа. Либо он был единственным Богом (те, кто придерживался этой точки зрения, назывались монофизитами), либо же был человеком (так утверждали несториане). Кроме того, продолжали дискутировать о распределении функций в Троице. Римский епископ Лев Великий выступил против монофизитов, но это отнюдь не положило конец дискуссиям.

Закончилась история Западной Римской империи. В 476 году германец-скир Одоакр перевернул последнюю страницу государственного образования, начавшегося в 753 году до Рождества Христова. Осталась только Восточная Римская империя – Византия, которая станет называться по-гречески «базилея ромеев» (Римская империя). Но это будет уже другое историческое явление.

Цезаропапизм

Восточный император Юстиниан внес некоторые свежие веяния в бытие и историю христианства. Он был хорошо образован и удачно сочетал знание доктрины с пониманием политической целесообразности. Он неплохо разыгрывал теологические карты, в том числе и с римским епископом. Юстиниан начал отвоевание Южной Италии и Северной Африки – это были римские диоцезы-епархии.

Ради монументальной пропаганды христианства он создал весьма впечатляющее сооружение: собор Святой Софии, самое крупное сооружение Европы той эпохи, который и ныне могут наблюдать туристы в Стамбуле (мечеть Айя-София).

Диспуты между богословами Антиохии и Александрии Египетской также досаждали Юстиниану. Но Египет для него был важнее, поэтому он издал эдикт, осуждающий теологические воззрения Антиохии. На всякий случай в 533 году император созвал новый Вселенский собор, на который римский епископ Вигилий не явился, не желая принимать неподходящие решения. Собор поддержал все, чего хотел император. В конечном итоге Вигилий согласился с решениями собора, но это вызвало цепную реакцию расколов в его собственных диоцезах, которые или же начали вступать в конфликты между собой, или дробиться политически (теологически и административно). Эти страсти продолжались вплоть до 700 года.

Юстиниан был человеком системного мышления и совершил в процессе управления империей правовую революцию. Собрав коллегию правоведов, он пересмотрел римское право, которое, исходя из его многочисленных источников и установлений, имело за собой тысячу лет истории. Многое из этого устарело. Он создал кодекс, который усовершенствует в тех же масштабах лишь Наполеон[76].

Здесь мы видим истоки византийского цезаропапизма, то есть главенства светской власти над церковной, весьма повлиявшего на православную цивилизацию и влияющего по сей день в России на церковную жизнь. В преамбуле к «Новелле 6» Юстиниан рассматривает себя одновременно как монарха и священника, высшего светского и духовного правителя. Это триумф концепции восточно-имперского византийского деспотизма. Император, как и в языческие времена, превращался в верховного толкователя духовных дел – административных или теологических. Он, конечно, не становился Богом, но статус первосвященника был едва ли не идентичен божественности по своим функциям. Иначе говоря, он не был Богом, но точно знал, кто им и в какой ипостаси является. Чудес от императора не требовалось, однако за ним оставался контроль. А те, кто не исполнял закон, сталкивался с санкциями.

Часть 2. Христианство до Великой схизмы XI века

Вызовы межвременья

Для удобства учащихся программа средней школы по истории предлагает считать, что ровно в 476 году закончилась эпоха Древнего Мира и началось Средневековье, как после боя часов в новогоднюю ночь. Однако переход от одной эпохи, которая нам представляется неким целостным явлением, к другой происходил постепенно, со своими «революциями» и «контрреволюциями». Нашествия варваров случались и до Рождества Христова, некоторые были весьма масштабными. Но Римская империя все же восстанавливалась после них. Однако к IV веку она во многих аспектах переросла возможность контролировать все свои территории из единого центра в том окружении, которое существовало или же начало складываться. Империя раздробилась административно, и, по сути, единственным, что ее объединяло, были политические традиции и христианская церковная организация.

Западной Европе на тот момент откровенно не везло, что, несомненно, ощущали императоры. Столицу на восток перенесли не случайно. Гунны, запустив «эффект домино», вызвали Великое переселение народов в 376 году. И поскольку гунны пришли с востока, они задали вектор движения – на запад. Конечно, досталось и балканским провинциям, но в меньшей степени.

На западе континент ограничивала Атлантика. Поэтому различные варварские народы, подобно броуновским частицам, двигались по Западной Европе, внося в местные дела очевидный беспорядок. Варваров было количественно гораздо меньше, чем местного «цивилизованного» населения (в среднем это соотношение равнялось примерно один к десяти, как мы видим, в частности, в Галлии), однако в первое время они были весьма агрессивны и совершенно не контролировались неким общим арбитром.

Даже «атлантический тупик» они сумели преодолеть: вандалы перебрались из Испании в Северную Африку и напали на Рим (с целью грабежа) из того места, которое Рим считал безопасным со времен Сципиона Африканского: из Карфагена. Англы, саксы, юты и фризы преодолели Северное море и Ла-Манш и овладели большей частью провинций Британии. И там они отнюдь не романизировались, наоборот: романизированные бритты были покорены и германизировались. Нападали даже язычники с противоположной стороны Альбиона: ирландские гэлы и шотландские пикты на Римскую Британию. Понятно, почему Рим предпочел покинуть эти острова.

Однако за два-три поколения на землях империи варвары адаптировались к местным реалиям, и если оседали надолго, то со временем растворялись среди населения. И романизировались в плане языка и культуры. Степень романизации зависела от пропорции этнических германской и романской (романизированной) языковых групп. А со временем захватчики принимали христианство – по-разному и в разных обстоятельствах. Заметим, что гот Аларих, взявший Рим в 410 году, был уже христианином-арианином и не поклонялся германскому богу Вотану (Одину).

Реваншем империи стал возврат византийцем Юстинианом Южной Италии и Северной Африки. Однако в том же веке славянские племена начнут массово переходить Дунай и станут для Константинополя главной головной болью лет на сто. К тому же на горизонте Византии вновь возникнут персы, пока их не сменят арабы, вдохновленные Мухаммадом. Однако в период раннего Средневековья именно Запад выглядел как тонущий корабль, – не важно, верили там в Юпитера или во Христа.

Христианство существовало со своей паствой и пастырями в условиях кризиса государства и власти и искало пути самосохранения и приспособления к новым реалиям в ситуации, когда церковная организация оказалась единственной «транснациональной организацией» Запада. Варварские королевства возникали и гибли, а в Риме пребывал апостольский престол.

Остготы, Византия и римская «религиозная демократия»

В смутные времена Италию захватили остготы, пришедшие длинным маршрутом с территории современной Украины. Короли, знать и бо́льшая часть остготского населения исповедовали арианство, распространившееся на дальних границах благодаря сосланным туда арианским епископам. Те оказались настоящими подвижниками веры.

Германцы, осевшие в Италии, опирались уже на местные административные традиции. Будучи арианами, они не покушались на прерогативы римской церкви, однако чутко следили за процедурой избрания римских епископов.

Римских первосвященников мы будем далее называть и епископами (как они поначалу и именовались), и папами, поскольку это проще и привычнее для читателя, к тому же они таковыми вот-вот станут. Нюансы теологических расхождений между Римом и Константинополем мало интересовали готских королей, но чуткость их политической ориентации была несомненна. Правили они из Равенны, а не из Рима, но политика имеет вечные закономерности.

В 498 году на выборах римского епископа в который раз случились беспорядки. Один из кандидатов, Симмах, отправился к остготскому королю Теодориху «решать вопросы». Он выступал против провизантийского (точнее, проконстантинопольского) кандидата. В Риме в это время избрали другого папу, который в официальной истории папства считается «антипапой» (нелегитимным папой). Симмах же, оказавшись на папском престоле, сделал из случившегося логические выводы и установил процедуру выборов.

Отныне при жизни папы преклонных годов запрещалась всякая предвыборная агитация, чтобы не вмешивать в процесс людей мирских и светских. Папа должен был сам указывать преемника. Если же папа скончался неожиданно, не выбрав заранее следующего, то нового папу избирал клир. Процедура выборов «клиром и миром» устранялась.

Неизвестно, читал ли этот декрет остготский король Теодорих. Но в 526 году он единолично избрал одного из кандидатов, а второму, соответственно, отказал. Предыдущий папа Иоанн I (523–526) был послан королем в Византию, чтобы хоть как-то унять преследования единоверцев и единоплеменников короля – ариан и готов, но потерпел неудачу и закончил свои дни на родине в узилище. Следующие же претенденты на апостольский престол к «исключению людей светских и мирских» из избирательного процесса относились сдержанно. Не буквально, но с пониманием.

Вскоре появляется первый папа из остготов – Бонифаций II. Он, правда, тоже позволил себе лишнее по отношению к королю, за что публично потом извинялся. Короли за утверждение пап в должности брали с последних некоторую сумму, что было зафиксировано законодательно. Но тем не менее иногда остготским королям приходилось категорически пресекать расходование церковной утвари на подкуп избирателей (например, в 532 году).

Между тем проблемы нарастали: войска византийского полководца Велизария двинулись на Рим. Новый готский папа Сильверий впустил византийцев в город, но те ему не доверяли и поставили своего папу – Вигилия. Дальнейшие события запутали ситуацию еще сильнее: готский король Витигес попал в плен к Велизарию, новый король готов Тотила (541–552) возвратил себе утраченный Рим, провизантийский папа Вигилий отправился в эмиграцию, а по дороге назад умер. И снова пришлось проводить выборы.

Маятник продолжал раскачиваться. И в 555 году Италия снова стала частью империи Юстиниана, в результате церковные дела Запада опять пришли в беспорядок. Уже ни у паствы, ни у пастырей не было никакого желания участвовать в выборах, а тем более – в качестве кандидатов. Ведь никто не знал, что случится завтра. Скорее всего, в это время подкуп избирателей прекратился ввиду отсутствия таковых.

Нового папу никто не хотел избирать. Юстиниан прислал диакона Пелагия, которого «избрал» на месте византийский полководец Нарсес. Государству снова пришлось все брать на себя.

Франкский король Хильдеберт I потребовал от Пелагия разъяснений о христианской религии, что, конечно, само по себе было интересно. Но переписку прочли и специалисты. Папа Пелагий позволил некие вольности, и митрополиты Милана и Аквилеи заявили о своем выходе из «римской церкви». И начались взаимные отлучения от церкви. В разгар этих событий Пелагий скончался, и император Юстиниан, наблюдая противоречия среди пастырей, указал: отныне после избрания нового папы до его посвящения требовалось, в качестве предварительного условия, императорское утверждение. Тем самым глава западной церкви был приравнен к патриархам восточной части империи и переходил под контроль императора Византии, то есть начался период цезаропапизма.

Но накал страстей нарастал. Варвары все прибывали. Уже при ближайших преемниках Пелагия I германцы-лангобарды заняли равнину реки По (Северная Италия) и серьезно там обосновались. За исключением столицы Равенны, лангобарды овладели всеми землями к северу от Рима. Они пробрались и южнее, где образовали в 573 году новые самостоятельные герцогства Сполето и Беневент.

Вечный город оказался практически изолирован в политическом смысле, да и в экономическом тоже. В то время восточная столица, Константинополь, по древней традиции воевала с персами. Боевые действия длились 500 лет с перерывами (даже не считая греко-персидских войн). Старый враг – самый любимый. Поэтому восточным императорам временно было не до Рима и дел италийских. Следующие папы колебались между франками, Константинополем и компромиссом с арианами-лангобардами в зависимости от того, кто имел больше войск. У Византии военных ресурсов здесь не было.

Зато материальные, а следовательно, и экономические ресурсы имелись у церкви. Была земельная собственность, были зависимые работники, которые эту землю обрабатывали. Так что, несмотря на все страсти переселения народов, хорошо организованная структура функционировала и выживала. И не подчинялась ни одному светскому правителю. Европа между тем все дробилась, поэтому лангобарды, как и ранее готы, получали определенные суммы в знак лояльности. Известно, что за 12 лет своего правления папа Пелагий II внес в лангобардскую казну около трех тысяч фунтов золота.

Это были отступные за то, чтобы церковь не беспокоили, а не банальная коррупция. Папа Григорий I (сегодня известный в католичестве как Григорий I Великий, а в православии как Григорий Двоеслов) также расходовал значительные суммы на оборону города от лангобардов, на выкуп захваченных последними пленных и на содержание монахинь. Некоторые тезисы Блаженного Августина из его трактата «О Граде Божьем» можно интерпретировать в том смысле, что не существует абсолютно благословенной земной власти. Конечно, церковь для Августина таковой была, ибо являлась частью Града Божьего. Но предстоятели попадались разные, и тут с ним не поспоришь. К тому же римские епископы занимались, помимо всего прочего, и снабжением города продовольствием, и контролем функционирования водопровода. То есть хранитель ключей святого Петра был и первосвященником, и главным сантехником.

Словом, в условиях общей нестабильности Италии Рим постепенно входил в поле администрирования пап – как в духовном, так и в светском смысле. Благодаря статусу, аналогичному (хотя и очень условно) транснациональному авторитету восточных императоров, папы становились посредниками в международных отношениях новых христианских (ранее варварских) королевств. Последним контроль и реваншистское вмешательство Византии тоже казались излишними.

Памятуя приписываемые Сталину слова «Папа римский? А сколько у него дивизий?», легко понять, что миру западных королевств папа, у которого «дивизий» по тем временам почти не было, представлялся более удобным арбитром и посредником.

Западная церковь постепенно налаживала структуру. Представители папы – викарии – отправлялись в Галлию, Англию или Иллирию, и поэтому Рим было слышно далеко за его пределами.

Хрупкий баланс. Иконоборчество

Постепенно укрепив свое положение в Средней Италии, папы вернулись к вопросу общего главенства в христианской церкви. Таковым главой пока считался константинопольский патриарх, но папа Григорий I стал плести интриги, вовлекая в них патриархов Александрии, Антиохии и Константинополя. Римский епископ желал быть «верховным епископом» и прямым преемником апостола Петра. В качестве аргументации он использовал идеи Августина Блаженного о том, что «истинный Рим» – это мировая Божья держава. Соответственно, именно Рим должен стать верховным арбитром.

А что же верующие? Им вменялось в обязанность вести праведный образ жизни, совершать добрые дела и одновременно жертвовать на церковь. Последняя, как посредник между Богом и людьми, обещала спасение. На церковной иерархии лежала особая благодать Божья. Положения Августина о том, что «нет спасения вне церкви» и что тот, «кто не признает церковь своей матерью, не признает Христа своим отцом», получили новое расширенное толкование.

Однако до поры папы формально признавали главенство императора в церковных делах. Идея господства духовной власти над светской еще вызревала, чтобы потом, через четыре сотни лет, стать причиной военного противостояния с Германской империей. Ссылаясь на Августина, Григорий I, «слуга слуг Божьих», в обращении к императору заявлял, что «земная власть служит небесной».

Что же происходило на фронтах внешних? Нашествие лангобардов в 568 году на Италию завершило движение западных варварских племен. Уже в царствование Ираклия (610–641) Византия подверглась опасности со стороны Балканского полуострова, откуда на нее успешно нападали многочисленные славянские племена. С Востока наступали персы, а позднее арабы. В 716 году арабы проникли в Галатию (запад Анатолии) и достигли Черного моря. И уже через год при халифе Омаре II они оказались у стен Константинополя. В империи в это время произошел военный переворот, который возглавил сириец Лев III Исавр (717–741), прекрасный полководец и политик, способный на радикальные решения.

Он на время остановил арабскую угрозу и начал системно разбираться с вопросами сепаратизма окраин и комплектования армии. Причем религиозный аспект сыграл здесь свою роль. Что же произошло?

Ортодоксальное христианство в тот период столкнулось с очередной оппозицией в лице иконоборцев, выступавших против обогащения церкви. Не без опосредованного влияния иудаизма, запрещающего изображения божества и персонажей священной истории, возможно, и сформировалось это христианское диссидентское движение. И императору пришла в голову популистская идея поддержать иконоборцев, а заодно произвести ряд земельных конфискаций у монастырей, чтобы увеличить государственный земельный фонд. В условиях угрозы с Востока землевладение, которое не давало солдат, становилось для империи бесполезным. К тому же монастырские земли были освобождены от податей в казну. Поэтому нужно было изменить структуру земельной собственности. Исавр начал борьбу с иконопочитанием. И иконоклазм в Византии сводился не только к уничтожению икон: монахи, которых в империи было свыше сотни тысяч, тоже подверглись преследованиям.

Логика правителей неизменна. Через 700 лет английский король Генрих VIII Тюдор сначала напишет трактат против Реформации и получит от папы титул «защитника веры», а после сам произведет реформы, разгонит монастыри и заново запустит в оборот четвертую часть земельного фонда королевства.

Эдикт Льва III от 726 года привел к появлению новых христианских мучеников. Первый императорский указ приравнял поклонение иконам к идолопоклонничеству. Следующим эдиктом Лев III предписывал снять все иконы и изображения святых. Патриарх Герман, отказавшийся исполнить указание, был смещен. Поиск средств на оборону империи привел к конфискациям и римского церковного имущества на юге Италии. Император также вывел из-под юрисдикции папы диоцезы (епархии) Балканского полуострова, переведя их под контроль константинопольского патриарха.

Надо учитывать, что, несмотря на полунезависимый статус пап, связанный с тем, что Центральная и Северная Италия контролировалась лангобардскими королями, Сицилия и Балканы входили в состав империи. Раздраженный «слуга слуг Божьих», папа Григорий II (715–731) выступил против императора и на политическом, и на теологическом фронтах. Он созвал синод, который осудил иконоборчество. Но император в это же время получил неплохую поддержку мелких крестьян и солдат, у которых благодаря конфискациям монастырских земель и новому земельному законодательству появилось больше земли и больше правовых гарантий. Все эти изменения давались Востоку гораздо легче и проще, чем Западу. В Италии землевладельцы рьяно взялись за критику иконоборствующих еретиков. Да и в целом было бы неплохо, как они считали, изгнать из родной Италии греков… И такая патриотическая позиция, естественно, очень нравилась королям лангобардов.

Политическая и социальная ситуация в Италии способствовала консолидации светских и церковных элит вокруг папы. В 787 году папа Адриан I организовал Второй Никейский собор, который осудил иконоборчество. Тогдашняя императрица Ирина поддержала решения собора и восстановила иконопочитание, но ее свергла армия, взращенная законами Льва III Исавра. В результате духовенство империи вновь попало под строгий контроль, но и позиции папы на западе крепли.

Однако жизнь не стояла на месте. В Испании, которую захватили арабы, возникла адопцианская ересь. Сущность ее состояла в утверждении, что Христос по природе своей был человеком, а сыном Божьим стал лишь после крещения, то есть имело место его усыновление (adoptio) Богом. Тогдашние теологи посчитали эту ересь влиянием ислама.

И тут на историческую арену выступил новый яркий персонаж – король франков Карл Великий. Королем он был в 768–814 годах, а потомки его известны нам как Каролинги. В целом франки, еще начиная с майордома и, по словам папы Григория III, «почти короля» Карла Мартелла (ок. 688–741), разбившего арабов при Пуатье в 732 году, знали, что находятся на передовой экспансии ислама. Их королевство и арабские владения разделяли лишь Пиренеи. Поэтому борьба с влиянием ислама приобретала для них стратегический характер. Интересы папы и Карла совпали, и три подряд поместных собора впоследствии осудят адопцианство. А папство получит нового надежного партнера – Франкское королевство.

Но от союза с лангобардами тоже не стоило отказываться до поры до времени. Папы Григорий II и Григорий III предпочитали с ними не ссориться; они не только преподнесли крупные денежные суммы лангобардскому королю Лиутпранду (712–744), но и уступили ему часть своей территории. Папы балансировали между иконоборческой империей и арианами-лангобардами. Франки на этом фоне выглядели предпочтительнее, поскольку не собирались менять доктрину вероучения. И начались переговоры с основателем новой франкской династии – Пипином Коротким (741–768). А в 754 году франки одержали над лангобардами победу.

Папа Стефан III торжественно увенчал Пипина королевской короной и сделал все возможное, чтобы со стороны церкви легитимировать новую династию. Франкский король долги возвращал и вскоре торжественно передал папе отнятые у лангобардов земли. Этот Пипинов дар, преподнесенный в 756 году, представлял собой значительную территорию: Равеннский экзархат (включавший в те времена также Венецию и Истрию), пять приморских адриатических городов, а также Парму, Реджио и Мантую, герцогства Сполето и Беневент, и наконец остров Корсика.

А что же Рим? Официально город не находился в руках лангобардов, следовательно, Пипин его не отвоевывал и подарить «слуге слуг Божьих» не мог, ведь Рим принадлежал империи. Однако Пипинов дар был щедрым и включал и Рим, который стал столицей папского государства, потом ставшего Церковной (Папской) областью. Пипин же получил бонусом титул римского патриция, присуждение которого вообще-то было прерогативой императора. Пипин пребывал далеко от Византии и совершенно не опасался дарить ее земли важному союзнику. Папа находился в более сложной ситуации.

Новая христианская империя Карла Великого

В новых обстоятельствах возникали определенные коллизии. Пусть Пипин щедро передал преемникам князя апостолов территории, включая ему не принадлежащие, но сам-то папа оставался подданным императора. И эта его деятельность никак не согласовывалась с Константинополем, с которым он находился в конфликте. По статусу римский епископ был, по сути, имперским духовным чиновником, что не предполагало для него лично или для апостольского престола в целом политических или светских территориальных владений. Это уже напоминало сепаратизм.

Поэтому в папской канцелярии попытались легитимировать новообретенное старым прецедентом. Так возник «Константинов дар», который подтверждался грамотой, якобы данной императором Константином папе Сильвестру I. В этом документе император за «наставление его в истинной вере» и «исцеление от проказы» предоставлял наместникам апостола Петра власть и почет, равные императорским, а также главенство над всеми христианскими церквями. Заодно папа получал высшую власть над Римом, Италией и всей западной частью Римской империи. Отдав власть над Западом папству, Константин, с которым мы уже хорошо знакомы и знаем, что на такое он в принципе пойти не мог, ограничивал свое господство Востоком. Фальшивку разоблачат лишь через 600 лет.

Так или иначе, грамота подтверждала, что апостольский престол не занимался политической самодеятельностью, а всего лишь возвращал незаконно утраченное. Однако это устанавливало между папой и Пипином отношения некой зависимости.

Такое перераспределение власти в Италии вызвало оппозицию местного бюрократического аппарата и земельной знати. Ведь одно дело – с папской помощью сопротивляться далеким императорам, и совсем другое – ощутить на себе непосредственную власть папы, находящегося рядом. Знать потребовала демократизации выборов, и на папском престоле очутился ставленник земельных магнатов Константин II (767–769), который даже не был духовным лицом: его пришлось немедленно посвятить во все саны. Одна из партий церкви призвала на помощь лангобардов: так появился «лангобардский папа», которого свергли буквально на следующий день, 31 июля 768 года. И новым папой после двух вышеупомянутых антипап стал приверженец римской иерархии Стефан IV (768–772). Правда, и он чуял, что ходит по хрупкому льду, поэтому обратился к франкам.

Новый Латеранский собор 769 года подтвердил полномочия профранкского папы. Этому воспротивились лангобарды, и папа снова воззвал к королю франков Карлу. Тот медлил, и Стефан обратился к лангобардам. Их король Дезидерий воспользовался случаем и захватил Центральную Италию. Стефан умер, и новый папа Адриан I опять-таки обратился за помощью к Карлу.

Карла могли не особенно волновать церковные споры, но усиление соседнего королевства заставило его перейти к действиям. Чтобы поставить точку в этом вопросе, он разгромил лангобардов и стал их королем. Его дар папе был намного скромнее, ведь в своих территориальных притязаниях Рим уже не мог балансировать между франками и лангобардами. Победа и армия были у Карла.

Кроме того, Карл прагматически решил основать еще одно церковное государство с центром в Равенне, что делало его верховным арбитром в церковно-политических спорах Италии. При этом Карл официально ввел церковную десятину, что делало его, ко всему прочему, несомненным покровителем церкви.

Новый папа Лев III (795–816) прекрасно сознавал, кто в действительности решает все вопросы в Италии. Он предложил, чтобы население Рима присягнуло Карлу. Карл в принципе был не против, но если уж ехать в Рим, то по более серьезному поводу. Тем временем против папы сформировалась очередная оппозиция.

В страхе перед ней Лев III бежал ко двору Карла. Тот, по политическим соображениям, был монархом справедливым, поэтому выслушал и противоположную партию. И выбрал вариант, наиболее удобный и соответствующий интересам государства. На Льва был собран компромат, и тот публично покаялся. В порыве энтузиазма преемник князя апостолов осудил своих противников, но Карл сохранил им жизнь. Так, на всякий случай.

К тому времени в Западной Европе могущество Карла не имело себе равных. Власть Константинополя слабела. Карл захватил громадные территории, населенные язычниками (это увеличивало потенциальную паству), но никогда не отвергал римскую версию христианства. Единственным, чего Карлу недоставало, был императорский венец. И Лев его понял. Венец должен был возложить в Риме папа, что ставило последнего в каком-то смысле выше нового императора. Но Карл, в свою очередь, понимал, что папа без него ничто. Сделка состоялась. В канун Рождества 800 года в Вечном городе Карла торжественно провозгласили императором.

И все же условно демократическая процедура избрания пап всегда оставляла возможность для сильной светской власти присматривать за процессом. Апостольский престол использовал сближение с новым императором в целях увеличения собственного влияния в его огромных владениях. Сам же Карл смотрел на себя как на опору религии в своей необозримой империи.

В 785 году в христианство вынужденно перешли вожди многочисленных саксов – Видукинд и другие. Они покорились франкскому королю. Об этом Карл торжественно поставил в известность папу Адриана I. На непокорных саксах отрабатывались разные варианты христианизации – и мягкие, и весьма жесткие. Гамбург, Бремен, Мюнстер, Оснабрюк, Хильдесхайм стали центрами миссионерства.

Естественно, возникает вопрос: каковы теперь были отношения между Западом и Востоком, когда уже существовали два императора? Геополитически франки и Византия не были заинтересованы в том, чтобы схлестнуться в последней решающей битве. Процесс развода происходил в обстановке «холодной» войны на теологических рубежах.

Карл еще до коронации в Риме был возмущен Никейским собором 787 года, на котором Запад почти не был представлен. Король собрал экспертов – богословов и ученых (а их прибыло немало даже из, казалось бы, «варварских» британских земель). Консультанты Карла составили такой список ошибок собора, игнорировать который не представлялось возможным.

Спор был актуальным. Святой Дух исходит только от Бога-Отца или и от Бога-Сына тоже? Византия держалась монофизитства, считавшего, что тот исходит только от Отца. Карл счел это неприемлемым, и западная церковь обязалась выступить в защиту Христа против византийцев (за филиокве – Святой Дух, исходящий и от Сына). Проводились альтернативные соборы. Став императором, Карл смог себе позволить включить филиокве в догмат веры.

Тогдашний понтифик не был уверен в его правоте, но политическая воля Карла Великого легко преодолевала теологические барьеры. А значит, решено. Теперь Запад и Восток разделял еще один принципиальный вопрос.

Западная церковь встраивается в феодальную систему

Империя Карла Великого, охватившая почти всю Западную Европу, позволяла внедрять социально-правовые изменения, которые начал еще дед императора, Карл Мартелл. Арабская угроза потребовала от Мартелла мер, гарантировавших высокий мобилизационный потенциал державы. Владение землей отныне обязывало не только платить налоги высшей власти, но и выставлять определенное количество воинов. Это дало начало той системе общественных отношений, которую позже назовут феодализмом.

Феод – это земельное владение, которое даровал высший суверен за обязанность выставлять воинов. Система эта эволюционировала, достигала расцвета и деградировала, а классическую форму приобрела в X–XI веках. Высший суверен (сеньор) наделял большими земельными владениями своих вассалов, а те, в свою очередь, своих. Так возникали субвассалы, что и формировало так называемую феодальную лестницу.

Постепенно западная церковь, вступившая в партнерские отношения с империей Карла и его наследников, заняла в этой системе неотъемлемое место. Связь владения землей с военной службой была в домодерное время довольно широко распространена в разных общественных формациях, но поздней Римской империи такая повинность не была свойственна. Войско тогда формировалось за счет общего государственного бюджета.

Позже ситуация изменилась. И здесь мы можем вспомнить византийского Льва III Исавра, который искал земли для своих солдат. Но он не выстроил иерархическую систему, похожую на западную. А на Западе возникло правило: кто воюет за суверена, тот и владеет землей. И на этой земле пользуется почти полной свободой для обеспечения военной функции: вершит суд, организовывает хозяйство, пользуется плодами труда крепостных крестьян. Так и возникли феодалы. Историки столетиями спорят, где и когда существовал «классический феодализм», но реалии таковы, что система менялась в зависимости от конкретных обстоятельств и стран.

Как в нее вписалась церковь? Поначалу Карл Великий, покровитель церкви, практиковал те же методы, что и Лев III Исавр. Время от времени он конфисковывал у церкви земли и передавал их «военным управляющим». Церковь выражала протест. В результате появилось компромиссное решение: у церкви есть средства (не зря же Карл ввел десятину), так пусть она потратит часть из них, чтобы нанять или выставить солдат. Тогда это владение будет и церковной собственностью, и военным держанием.

Если местный епископ соблюдал установления, то возникал «церковный иммунитет», то есть данное владение выпадало из-под административно-судебного контроля государственной власти. Но светские власти были не столь щедры в раздаче полномочий, как могло показаться. Тут вступало в силу право инвеституры, то есть назначения конкретного епископа, который формально избирался клиром. Такой епископ становился «имперским», встроенным во властные отношения не только мира церкви, но и государства.

В результате епископ приобретал ряд весьма светских навыков «военного управляющего» и общался в основном с властями, а не с Богом. Это, естественно, вызывало нарекания блюстителей чистоты поведения священства. Возникло понятие «обмирщения церкви», хотя с учетом сказанного выше и всего, что последует ниже, вряд ли можно отнести это понятие только лишь к периоду феодализма. К тому же епископ мог передать часть церковных земель в условное держание военным, у него появлялись свои вассалы, и таким образом он занимал свое место на феодальной лестнице.

Не стоит забывать, что при этом значительная часть клира оставалась добрыми пастырями и более служила Граду Божию, нежели Граду Земному. Распространенная в атеистической литературе мысль о том, что раз церковь превращалась в экономический и политический институт феодального общества, то она автоматически становилась исключительно «эксплуататором», отнюдь не соответствует действительности. Как и во все времена, существовало множество людей, искренне веривших в своего Бога и свою миссию по отношению к пастве. Поэтому пропорция божественного и земного, как всегда, зависела от того, начнутся ли новые духовные искания или же возобладает мирская рутина с ее противоречиями и компромиссами.

Ввиду плотного слияния властей церковных и светских возникала почва для произвола и коррупции. Церковные должности стали покупать, то есть возникла симония. В последние годы в Украине пришлось об этом вспомнить, поскольку аналогичный случай произошел в 1686 году, когда константинопольский патриарх отдал за взятку Киевскую митрополию Московскому патриархату (об этом подробнее будет сказано ниже).

Кроме епископских земель, существовали и частные церкви на сеньориальных землях со своими священниками. Это давало возможность для произвола сеньоров, отбиравших у священников десятину или назначавших священниками крепостных, находящихся у них в собственности. Такого священника можно было и высечь. Церковные соборы осуждали эту практику, но тем не менее и «частные церкви», и церкви городских общин постоянно возникали вновь и вновь. В очередной раз церковь адаптировалась к новым реалиям. Кто же теперь был у руля?

Аналогичная ситуация имела место и в монастырях. Что такое монастырь – обитель святости или субъект экономики, пользующийся привилегиями?

Репутацию папства портила кланово-олигархическая структура. «Слугу слуг Божьих» избирали лишь из ряда знатных родов Римской области, и если папа оказывался чьим-то родственником, то это давало возможность для сказочного взлета карьеры. Поскольку преемник святого Петра не мог жениться и иметь детей, то не возникло «папской династии», и выборы пап сопровождались постоянными скандалами и конфликтами, весьма характерными для условно демократической системы. По мере ослабления западной империи при преемниках Карла Великого папство превратилось в политический бизнес римской аристократии.

Дискредитация папства остро дала себя знать в Италии после нападения арабов на Сицилию и сам Рим. Посчитали, что это кара за грехи римских епископов. Следующему папе пришлось серьезно заняться фортификациями Вечного города.

Распад Франкской империи

Восемьсот сорок третий год засвидетельствовал окончательный распад империи Карла, поделенной между внуками последнего. Италия досталась Лотарю, и поначалу папы поддерживали рабочие контакты со своим сувереном. Однако позже упадок высшей светской власти стал очевидным.

К этому времени, похоже, следует отнести составление так называемых «Лжеисидоровых декреталий». Этот сборник по большей части подложных документов сфабрикован в середине IX века. В чем была их суть? В обосновании независимости епископов от королевской власти и необходимости поставить епископат под опеку римского папы. При этом декреталии не останавливались и перед утверждением, что папа свободен от ответственности перед людьми. Слабость королевско-императорской власти, вмешивавшейся тем не менее во внутренние дела церкви, создала почву для подобного рода подделок.

Во второй половине IX века распад центральной светской власти становился все более заметным. После императора Лотаря I территория империи раздробилась на ряд самостоятельных государств. С севера начались нападения скандинавских викингов. Усилилась экспансия ислама с противоположной стороны Средиземного моря, вскоре с Дуная пришли мадьяры. В это время на папский престол при содействии императора Людовика II вступил Николай I (858–867). Он, по обычаю тех времен, был римлянином из знатного рода, честолюбивым и властным. Очередной преемник князя апостолов энергично принялся за укрепление авторитета папской власти.

Николай I всерьез взялся за борьбу с цезаропапизмом в пользу папской теократии. Николай был авторитарен во всех смыслах: и на церковных соборах, и в диалогах со светскими властями. По его мнению, Христос разделил светскую и духовную власть, отдав верховенство второй. Папа не стеснялся устраивать впечатляющие акции. Он даже заставил императора Лотаря II изгнать новую жену и вернуть старую.

Энергичный «слуга слуг Божьих» вступил в конфликт и с Константинополем, хотя на этом фронте давно царило затишье. Было очевидно, что в ближайшее время Византия в Италию не вернется, что давало возможность поторговаться о сферах влияния церковных структур. Николай пытался отобрать балканские провинции, где как раз начиналось крещение славян Константином (Кириллом) и Мефодием. Пререкался он и с константинопольским патриархом Фотием. Для нас интересно то, что во время этих дискуссий на историческую арену выходит «народ рос» (видимо, киевские викинги), напавший на Константинополь в 860 году. Для киевского летописца XII века это было «началом Руськой земли» (руськой державы). Чудеса, прогнавшие северных варваров от стен Царьграда, инициировал как раз патриарх Фотий.

Спор за Балканы и Придунавье продолжится столетие. Тогдашние дискуссии Рима и Константинополя считаются началом Великой схизмы (раскола), которая произойдет в XI веке.

Однако следующие после Николая I папы были слабее предшественника, и борьба на византийском фронте несколько утихла.

Вследствие внутренних раздоров Рим с конца IX века переживал тяжелый кризис, вызванный борьбой разных аристократических родов за право обладания ключами святого Петра. Торговались тогда и политически, предлагая некоторым из феодальных владетелей императорскую корону.

В середине X века папа Иоанн XII (955–963) репутацию апостольского престола не улучшил, поскольку увлекался оргиями, издевался над христианской обрядностью (рукополагая в епископы на конюшне) и в целом вел безнравственный образ жизни, напоминая цинизмом римского императора Калигулу. И девственницы, и добропорядочные замужние женщины прятались, когда на улицах появлялся этот «слуга слуг Божьих».

Внешние и внутренние обстоятельства толкали Иоанна XII, как и понтификов времен Карла Великого, на поиск сильного внешнеполитического партнера. На тот момент франки были слабы, а вот Восточно-Франкское королевство (Германия) заметно усилилось.

Иоанн наладил контакт с восточно-франкским королем Оттоном I, на которого в 962 году возложил в Риме императорский венец. Правда, для порядка Оттону пришлось дойти до Рима с большой армией. Так возникла Священная Римская империя, просуществовавшая в различных формах до Наполеона.

Как это обычно случалось и как будет повторяться впредь, каждый из участников понял союз по-своему. Король, несомненно, превращался в защитника папского государства.

Но этот статус давал Оттону и власть над территориями. Разумеется, он расширил пределы Церковной области, но и другим епископам раздал земель достаточно, чтобы таким образом сложилась система давления: если папа вдруг начнет бунтовать, ему быстро найдется церковное противодействие. И кроме того, Оттон получал право контролировать избрание папы.

Папа Иоанн оценил тонкую и деликатную политику Оттона, но, как только германские войска исчезли за горизонтом, изменил присяге императору, вступил в переговоры с врагами Оттона и стал подстрекать венгров, византийцев и даже сарацин напасть на Германию. Впрочем, император решал вопросы быстро: германская армия снова перевалила через Альпы и вошла в Рим.

Иоанн XII сумел организовать некое сопротивление и даже выставил против императора отряды наемников. Оттон, остановивший мадьяр-венгров на реке Лех в 955 году, был опытным полководцем. Так что результат столкновения был очевиден. Иоанн скрылся, император провел поместный собор, низложивший Иоанна. Папа был обвинен в нарушении клятвы, убийстве, святотатстве и кровосмешении. А еще император вспомнил некоторые старинные практики, и за один день императорский рыцарь, преодолев всю сложную церковную иерархическую лестницу и задержавшись на несколько минут в звании низшего и среднего священства, достиг к концу этой головокружительной карьеры сана епископа (Льва VIII).

Однако Иоанн, надо признать, оказался крепким орешком. Когда императорские войска снова ушли, он захватил Рим и изгнал новоиспеченного папу. Низложенный понтифик созвал собор, на котором те же епископы, которые его осудили, признали его папой. Очередной взлет его карьеры прервала смерть в постели с любовницей. Можно сказать, что он был верен себе до конца.

Разумеется, император снова навел порядок. И в дальнейшем германские императоры были очень внимательны, назначая контролируемых «саксонских» пап.

В скором времени на папском престоле вспомнили, что давненько не спорили ни о чем с Константинополем. Хотя в трактовках до сих пор не было согласия между сторонами, Восток и Запад взаимно обвиняли друг друга.

Тогдашний константинопольский патриарх Михаил Керуларий пытался расширить свою каноническую юрисдикцию на Антиохию и Александрию, что вряд ли могло сильно обеспокоить Рим. Но общецерковные дела для Востока в те времена требовали согласования с римским епископом. Между тем Керуларий поднял вопрос юрисдикции над Южной Италией и Неаполем. Каноническая юрисдикция на тех территориях принадлежала Риму, а правили там норманны, изгнавшие мусульман. Однако раньше владение это было византийским. И начались споры. Поначалу – лишь в рамках теоретических, поскольку Германская империя, шефствовавшая над Римом, не могла существенно повлиять на Византию, а та – на нее.

Папа Лев IX (1049–1054) использовал в качестве аргумента Константинов дар, в который в Константинополе почему-то не верили. В Константинополь была отправлена крепкая команда экспертов – богословов и специалистов по каноническому праву. Произошел теологический диспут, в котором победили латиняне. Однако восточный патриарх Керуларий начал манипулировать процедурами спора, отчего у западных теологов иссякло терпение. В результате папские посланцы 16 июля 1054 года предали константинопольского патриарха Михаила Керулария анафеме и удалились.

Восточный император Константин IX ответил зеркально: поместный собор предал анафеме папу, найдя для этого достаточный повод. Припомнили, что управляемый Карлом Великим поместный собор в Аахене признал догматом филиокве, то есть то, что Святой Дух исходит не только от Отца, но и от Сына. А это была несомненная ересь. Так и произошла Великая схизма, то есть окончательное разделение западной (католической) и восточной ортодоксальной (известной сегодня как православная) церквей. Это откроет новую страницу в истории христианства.

Часть 3. Западная церковь

Очищение церкви от коррупции

Выше мы описали различные варианты слияния церкви и государства, от цезаропапизма Византии до внедрения латинской церкви в феодальную систему западных империй. Но поскольку церковь (и вероучение, и само общество) напоминает живой организм, постоянно ищет себя и пытается вернуть свою «истинную сущность» или же «истинные ценности» так, как понимает их на данный момент в данных обстоятельствах, то всегда есть пастыри праведные, а есть грешные.

Совершенно очевидно, что наибольший протест праведных вызывала симония – продажа церковных должностей. Протестные движения появились и в Италии, и к северу от Альп. Выразителями идей реформы выступили два проповедника: Петр Дамиани (1007–1072), итальянский монах и учитель церкви, и Гумберт из Лотарингии (992—1061), французский монах, известный своей ролью в Великой схизме. Оба с разной степенью радикализма критиковали симонию, и каждый по-своему видел роль в искоренении несправедливости духовной и светской властей. Оба проповедника апеллировали и к германским императорам, и к римским папам. Дамиани был за консенсус двух властей, Гумберт же больше доверял власти духовной. Однако средневековая ментальность не могла произвести то, что нам известно как «отделение церкви от государства», ибо мирской порядок был определен божественным. Вопрос состоял в том, как паства, пастыри и светские владыки воспримут очищение церкви от коррупции.

Проповеди идеологов в народе всегда понимали своеобразно. В Милане, например, изгнали епископа и начали грабить церкви. А еще там появилось движение «патария», по названию одного из кварталов Милана. К патарам (или патаренам) папа относился амбивалентно. А поддержка очищения церкви в контексте возвышения именно духовной власти определила и симпатии папы, склонившегося к проповедям Гумберта.

Антикоррупционная кампания началась. Она имела разные формы. Но в 1058 году поддержавший движение папа Стефан Х умер, а новый хранитель ключей святого Петра, Бенедикт Х, объявил патаров еретиками. Однако в процесс включилась Германская империя, и результатом политических коллизий стало избрание нового папы Николая II (1059–1061). И идеи патаров вновь обрели поддержку. Во всякие времена бывают морально-нравственные движения, которые меняют консервативный ход вещей. Теперь движению симпатизировали и папа, и монашество, и паства.

Основным идеологом реформ Николая II был Гильдебранд, будущий папа Григорий VII, хороший теолог и управитель. Через Латеранский собор 1059 года был проведен декрет о том, что отныне единственными избирателями папы являются кардиналы-епископы («конклав» – от латинского «с ключом», то есть «запертый зал»), а не светские земельные магнаты. Прерогативой императора оставалось право утверждения папы, избранного кардинальской коллегией. Ударили и по другим аспектам жизни пастырей, и экономическим, и сексуальным: отныне священника не мог назначить на должность светский властитель, и духовный пастырь не мог быть женат (то есть объявлялся целибат, что тоже разделило западную и восточную церкви).

Однако германский император Генрих IV внезапно осознал: папа тоже является священником. И значит, влияние империи на церковь ограничится! Заработала политическая машина. Синод в Базеле в 1061 году объявил, что декреты Николая II не имеют силы, так как нарушают интересы императорской власти. Синод низложил папу Николая.

Тогда на помощь глобальным реформам пришли монастыри. Их было три тысячи только в пределах империи (а это лишь Германия и север Италии). То были и святые места поклонения, и духовные центры для широких регионов и тысяч паломников. Экономическая составляющая их влияния была, несомненно, весомой – монастыри всегда обладали крепкими хозяйствами с хорошими ресурсами. И отнюдь не являлись чьей-то частной собственностью. Но как центры святости и моральные авторитеты они имели особенное значение, в частности и политическое. Духовным лидером в процессе очищения церкви стал монастырь Клюни во Франции.

Николай II не довел реформы до логического завершения. Его дело продолжил Григорий VII (тот самый Гильдебранд, занимавший папский престол в 1073–1085 годах). Еще при Николае очень во многом интересы и устремления апостольского престола и реформаторских движений совпали. Если церковь морально очищается, то при этом она становится и более независимой от светской власти, которой, разумеется, до чистоты далеко. Моральная незапятнанность стала аргументом в отношениях церкви и мира. Жажда справедливости в народе совпала с желанием пап навести наконец-то порядок в светской жизни Запада. Хранителям ключей святого Петра досаждала процедура церковной инвеституры, когда император принимал от епископа присягу феодальной верности, вручая посох.

Григорий VII правильно повел свою политику. Это был путь одновременно и популизма, и оппозиции к светской власти. В результате «слуга слуг Божьих» декларативно низложил императора, отлучил его от церкви и стал жестко преследовать «династический» епископат, запретив окончательно (в который уже раз) браки священников. Это препятствовало коррупции. Император Генрих IV понимал, к чему все идет, но оказался более слабым политическим игроком. В 1077 году Генрих пришел к папе в замок Каносса в рубище и босиком. В присутствии аббата из Клюни он покаялся в грехах.

Преемник князя апостолов в порыве энтузиазма издал статьи под названием «Диктат папы». Он провозгласил, что только папе принадлежит право назначения, смещения и перевода епископов, разрешения важных юридических споров, созыва соборов, суда и наложения на императора и князей церковных наказаний, освобождения подданных от присяги верности «неправедному» императору или князю, возложения на императора его знаков отличия и т. д. Григорий декларировал, что никто не имеет права судить папу, а князья должны целовать ему ногу в знак всеобщего повиновения тому, кто является викарием Христа и продолжателем дела апостола Петра. Папа решил, что отныне все светские владетели будут приносить ему вассальную присягу.

Наибольшая иллюзия Григория VII заключалась в том, что можно отменить династический принцип наследования императоров и королей. По его мнению, монарха следовало выбирать, и тут весьма пригодится помощь папы. Но этот его тезис не поддержал ни один светский монарх. Возможно, Григорий играл на настроениях германских герцогов, которые желали трансформировать новую германско-римскую империю в контролируемую олигархическую демократию. Однако никто из королей западного мира в глубине души с этим не согласился. И каждый новый избранный глава Германской империи автоматически становился противником папы, даже если был его протеже. Военная и экономическая целостность империи и так уже была крайне сомнительна, поэтому каждый новый император глядел на римского папу искоса.

К примеру, Рудольф Швабский, избранный с помощью папы германским императором и противопоставленный Генриху IV, очень быстро восстал против требований своего же покровителя Григория VII. Вскоре он низложил Григория и назначил своего папу – Климента III[77].

В то же время Григорий VII стал откровенно раздражать всех правителей Европы – от Англии до Чехии, Польши и Руси. Он вмешивался буквально во все. Франция Филиппа I сохранила инвеституру от короля. Вильгельм Завоеватель на всякий случай стал платить дань папе. Он как раз завоевал Англию, ситуация там оставалась нестабильной, и проблем с папой римским он хотел избежать. При возникновении каких-либо коллизий папа всем грозил отлучением. Кто-то боялся этого, а кто-то не очень.

Жизненный финал Григория VII характерен и указывает, что светская власть тоже имеет значение. Его перестали поддерживать светские властители, и он, решая внутриполитические проблемы, призвал норманнов с юга Италии[78]. Те, разумеется, помогли, но взамен учинили в Риме серьезный погром. Римские жители восстали, и Григорий вынужден был бежать к норманнам и снова обращаться за помощью. Не получив ее, папа умер в Салерно в 1085 году, брошенный всеми.

Церковь действительно нравственно очищалась, но ее политическую власть не признали. Град Божий и Град Земной опять не совпали…

Крестовые походы

Моральное очищение церкви привело пап к мысли, что их социальная ответственность за Западную Европу, да и не только за нее, существенно выросла. Тогдашнее состояние Европы оптимизма не вселяло. Шли бесконечные внутренние феодальные войны, как между мелкими владетелями, так и между королями. Постепенно сформировалось рыцарство, то есть прослойка профессиональных воинов и землевладельцев. И теперь существовало достаточно профессиональных военных, которым негде было применить свои навыки.

Поэтому вспомнили давнюю обиду на византийском фронте. Мусульмане когда-то отбили у византийцев Иерусалим, и с тех пор город перестал принадлежать христианам. И Крест Животворящий, и Гроб Господень – все оказалось в руках врага. Долгое время (с 639 года) это никого не беспокоило. Но теперь появилось стремление эти святыни вернуть. Что на сей счет думали в Константинополе? Если появятся союзники и помогут обрести утраченное, то в этом нет ничего плохого. Если есть на Западе люди, готовые поддержать единоверцев в трудную годину, то какие могут возникнуть проблемы?

Римскую церковь сильно раздражало чрезмерное самомнение светских владетелей. В то же время папы Николай II и Григорий VII высоко подняли моральную ответственность и авторитет церкви. Европу раздирают войны, но почему бы их участникам не прекратить воевать между собой и не отправиться на бой с мусульманами? И в этой части света наконец-то воцарится покой.

Назревал военный поход за отвоевание Иерусалима. Но столь масштабное мероприятие требовало соблюдения определенных правил. Желательно, чтобы крестоносцы, покинувшие родные места, не были ущемлены в правах. Тем, кто принял крест, гарантировались сохранность имущества и отпущение грехов. Заодно им прощались долги, что отправило в поход и немало людей, пытавшихся избавиться от проблем. Церковь брала ответственность на себя.

Кто мог стать крестоносцем? И обычные верующие крестьяне, и горожане, и рыцари. И каждый отправился в свой поход. Возможный успех мог существенно изменить геополитику Западной Евразии в пользу латинян. К тому же, поскольку поход возглавили многие христианские монархи и властители, это ставило на место германского императора. Папа, теперь уже Урбан II (1088–1099), один из идеологов предшествующих реформ, по сути, становился арбитром западно-христианского мира.

Все подробности и перипетии походов украинский читатель может узнать из недавней прекрасной книги серии «Крестовые походы» авторства медиевиста Андрея Домановского[79]. Мы же рассмотрим их ретроспективно. Конечно, мы о них знаем, но их было значительно больше, чем говорят в школе. Обычно изучают четыре «главных» крестовых похода.

Начиналось все на Пиренейском полуострове (Реконкиста – «отвоевание»), позднее последовали походы в балтийские края (против пруссов и литовцев), внутри христианского мира воевали против альбигойцев (о чем мы поговорим ниже). Были походы и против мусульман, и против язычников. Язычников одинаково не любили и мусульмане, и христиане, поскольку обе религии исповедовали единобожие. В целом термин «крестовый поход» объединяет войны по религиозным поводам XI–XIII веков. Позднее будут другие войны, да и обстоятельства им будут сопутствовать тоже иные.

Святая земля – Палестина – была важна для христианства, потому что являлась местом рождения Иисуса и местом его проповедования, страстей, смерти и воскресения. Там находился Храм Гроба Господня. Поэтому, пока Иерусалимом владела христианская Восточная Римская империя (Византия), никто не волновался. Споры римского епископа и константинопольского патриарха были обычными рабочими отношениями внутри разросшейся церковной организации. Даже после Великой схизмы 1054 года оставались элементы братства христиан разных обрядов и происходили попытки унии (объединения).

Но в 639 году, вскоре после начала летоисчисления мусульман (с 622 года), Иерусалим был захвачен мусульманами. Позже Византия его вернула, но потеряла снова. Мусульмане обычно позволяли христианам и совершать обряды, и посещать с паломничествами священный город. И мусульмане, и христиане были монотеистами, Иисус признавался в мусульманской доктрине как один из пророков. Поэтому христиане способны сосуществовать с мусульманами, что мы и сегодня наблюдаем на примере вселенских патриархатов Константинополя (Стамбула), Антиохии, Иерусалима и Александрии.

Однако случались и эксцессы. В 1009 году халиф Фатимидов аль-Хаким Биамриллах приказал разрушить Храм Гроба Господня. В 1039 году его преемник после вручения ему Константинополем крупной суммы решил храм восстановить. Паломников впускали в Святую землю до и после отстройки храма, хотя время от времени брали в плен, а некоторых священников убивали. То есть общепризнанного порядка в отношениях мусульман и христиан не было.

В 1063 году папа римский Александр II благословил христиан на отвоевание Пиренейского полуострова у тех же мусульман, а также гарантировал всем, кто погибнет, полное отпущение грехов. Прецедент оказался популярным. Византийские императоры, которых крепко прижимали турки-сельджуки, стали просить помощи у западных единоверцев. Просьбы поступали и при амбициозном папе римском Григории VII. Император Михаил VII обращался к нему в 1074 и в 1095 годах. Позже император Алексей I Комнин отправлял послания папе римскому Урбану II.

Еще в 1074 году папа Григорий VII выступил с призывом начать на Востоке войну против турок-сельджуков. Он даже собирался лично возглавить войско и отправиться с ним за море, однако, втянувшись в изнурительную борьбу за инвеституру (о чем написано выше) с императором Священной Римской империи Генрихом IV, не успел осуществить свои грандиозные планы на Востоке.

И вот наступил 1095 год. На Клермонском соборе папа римский Урбан II призвал воинов-христиан совершить поход в Святую землю, чтобы отвоевать Гроб Господень у мусульман, защитить паломников и освободить Палестину. Время было средневековое, и многие впали в экзальтацию.

Первый крестоносный рывок совершили крестьяне и бедные горожане. Произошел так называемый «крестовый поход бедноты» (крестьянский крестовый поход). Он был долгим, пешим, сопровождался грабежами и еврейскими погромами. Каждое государство, через которое двигались крестоносцы, пыталось снабдить участников провизией, окружить военными кордонами и быстрее от них избавиться. Пострадали Германия, Венгрия, Византия. В первой же битве с мусульманами в Малой Азии все эти крестоносцы, добравшиеся туда, были уничтожены или попали в рабство.

Рыцарство собиралось медленно и основательно, поскольку война требует бюджета, логистики и планирования. Весной 1097 года в Константинополь стеклись отряды рыцарей. Главную роль в Первом крестовом походе играли властители Южной Франции – граф Раймонд IV Тулузский, граф Роберт II Фландрский, сын нормандского герцога Вильгельма (завоевателя Англии) Роберт Короткие Штаны, епископ Адемар Монтейльский. В походе также участвовали граф Готфрид Бульонский – герцог Нижней Лотарингии (современная Бельгия), его братья Балдуин и Евстафий, граф Гуго Вермандуа – сын французского короля Генриха I (и Анны Ярославны Киевской) и граф Боэмунд Тарентский, происходящий от потомков норманнов, завоевавших Сицилию и Южную Италию. Собралось достаточно хороших специалистов в военном деле.

В 1098 году по дороге в пункт назначения крестоносцы под руководством Боэмунда Тарентского захватили Никею, Эдессу (см. карты), а позже области Киликии (средиземноморская Армения) и сам Иерусалим (в 1099 году). Во время этого похода пролилось немало крови. После рыцари в рубищах и босиком шли каяться в Храм Гроба Господня, но Святой город они утопили в крови.

После взятия Иерусалима крестоносцы создали четыре государства: Иерусалимское королевство, княжество Антиохии, графство Триполи и графство Эдесса.

Поначалу мусульмане не представляли угрозы для государств крестоносцев из-за собственных внутренних конфликтов. Но после того как они объединились вокруг Имада ад-дин Занги, ситуация кардинально изменилась.

Занги начал с захвата Эдессы в 1144 году. То был первый город, отбитый крестоносцами у мусульман, и первый город, отвоеванный мусульманами у христиан. Это заставило папу римского задуматься о Втором крестовом походе.

Тогдашний правитель графства Эдесского Жослен II не имел достаточно войск для защиты земель и города. Проведя разведку, в 1144 году Занги начал осаду Эдессы. Она продолжалась 28 дней, и Эдесса была захвачена. Антиохийский князь Раймунд де Пуатье (1099–1149) не только отказался помочь в беде своему соседу, но под разными предлогами задерживал отряды, которые шли на помощь Жослену. Что-то было явно не так с христианским братством крестоносцев.

Папа Евгений III объявил Второй крестовый поход (1147–1149), освобождая всех крестоносцев не только от грехов, но и от обязанностей относительно их феодальных сеньоров. Вдохновителем похода был пламенный проповедник Бернард Клервоский. Войска французского короля Людовика VII и императора Конрада III Гогенштауфена прошли через Венгрию и Константинополь в Малую Азию. Однако военные действия не задались, ситуация с продовольствием была плохой, и поход закончился ничем. Единственное, что им удалось: английские и фландрские участники похода, плывшие в Палестину морем вокруг Пиренейского полуострова, помогли португальцам отбить у мусульман Лиссабон.

После Первого крестового похода в Палестине возникли духовные рыцарские ордена – госпитальеры (они же иоанниты, позже – Родосский и Мальтийский орден) и тамплиеры, о которых поговорим отдельно.

После смерти Занги его сын Махмуд Нур ад-Дин (Нуреддин) (1146–1179) объединил сирийских эмиров для борьбы против крестоносцев, используя, помимо прочего, лозунги джихада. Но вскоре пришел и другой выдающийся лидер. В 1187 году султан Салах ад-Дин (Саладин) разгромил крестоносцев и захватил Иерусалим. Возвращать Святой город в Третьем походе отправились король Франции Филипп II Август, германский император Фридрих I Барбаросса и король Англии Ричард I Львиное Сердце со своими войсками.

В марте 1190 года войска Фридриха I Барбароссы переправились через Босфор в Азию, двинулись на юго-восток и после существенных потерь пробились через всю Малую Азию. Однако погиб сам полководец – император Фридрих утонул в реке Салеф. Часть его войска рассеялась, многие погибли, кого-то герцог Швабии Фридрих VI все-таки привел в Антиохию, а затем в Акру.

В январе 1191 году он сам умер от моровой язвы. Весной по морю прибыли французский и английский короли и герцог Леопольд V Австрийский. По дороге Ричард I Львиное Сердце захватил Кипр у самопровозглашенного местного императора Исаака Комнина, который вынужден был сдаться. Его почти до самой смерти держали в сирийском замке, а Кипр надолго попал под власть крестоносцев. Осада Акры шла плохо вследствие обычного раздора между французским и английским монархами, а также между Ги де Лузиньяном и маркграфом Конрадом Монферратским. Последний после смерти жены Ги заявил претензии на иерусалимскую корону и женился на Изабелле Иерусалимской, сестре и наследнице умершей королевы Сибиллы. Только 12 июля 1191 года, после почти двухлетней осады, Акра сдалась.

Конрад и Ги примирились уже после взятия Акры. Первый был признан наследником Ги и получил Тир, Бейрут и Сидон. Вскоре после этого отплыл на родину Филипп II (он больше любил свое собственное королевство) с частью французских рыцарей, но Гуго III Бургундский, Генрих II Шампанский и многие другие знатные крестоносцы остались в Сирии. После взятия Акры крестоносцы действовали вяло и не рискнули решительно напасть на Иерусалим, хотя и делали некоторые попытки. Наконец, в сентябре 1192 года было заключено перемирие с Саладином. Саладин и Ричард подписали мирное соглашение по разделу Святой земли. Крестоносцы основали Второе королевство со столицей в Акре (сейчас Акко). Однако фактически единственным успехом похода стало завоевание Кипра, который впоследствии был продан тамплиерам. Иерусалим остался во власти мусульман, но христианам было разрешено посещать с паломничествами Святой город.

Обстоятельствами, которые несколько облегчили положение крестоносцев, стали смерть Саладина в марте 1193 году и раздел его владений между многочисленными сыновьями. Это послужило источником междоусобиц среди окружающих мусульманских владетелей. Вскоре выдвинулся брат Саладина, Аль-Малик, завоевавший Египет, Южную Сирию, Месопотамию и принявший титул султана.

После относительной неудачи Третьего крестового похода в Святую землю стал собираться император Генрих VI Гогенштауфен, принявший крест в мае 1195 года, но он умер в следующем году. Некоторые отряды крестоносцев, отправившиеся ранее, все-таки прибыли в Акру. Немного ранее императора умер Генрих Шампанский, который был женат на вдове Конрада Монферратского и поэтому носил иерусалимскую корону. И королем был избран Амори II (брат Ги де Лузиньяна), женившийся на вдове Генриха. Между тем военные действия в Сирии шли неудачно, значительная часть крестоносцев вернулась на родину. В это время немецкое госпитальное братство Святой Марии, основанное во время Третьего крестового похода, было преобразовано в Тевтонский духовно-рыцарский орден, гораздо более известный нам по его деятельности в южной и восточной Балтии, где будет создано орденское государство.

Четвертый крестовый поход, который является в целом бесчестьем для тогдашнего христианства, был организован не против мусульман, а против православной Византийской империи. Результатом Четвертого похода (1202–1204) были узурпация власти императора в Константинополе и основание там Латинской империи. Пролог тех событий, закончившихся позором освободителей Гроба Господня, катастрофы не предвещал. В начале XIII века стало ясно, что решающее значение для судьбы Святой земли имеет Египет, султан которого постоянно угрожал владениям крестоносцев. Папа Иннокентий III начал готовиться к новому крестовому походу, однако до Египта крестоносцы так и не добрались.

Чтобы попасть в Египет, руководители похода обратились к Венеции, которая имела лучший по тем временам флот, с просьбой переправить войска. Дож Дандоло, глава Венецианской республики, согласился перевезти крестоносцев за большую сумму – 85 тысяч марок серебром. В июне 1202 года, когда корабли были готовы, собралась только треть крестоносцев. Руководители похода смогли наскрести лишь часть необходимой суммы. Тогда дож предложил отложить оплату при условии, что крестоносцы помогут ему уничтожить торгового соперника – город Задар на восточном побережье Адриатического моря. Несмотря на запрет папы воевать против христиан, руководители похода согласились. В ноябре 1202 года они захватили и ограбили Задар. Иннокентий III отлучил Венецию и крестоносцев от церкви, но, желая во что бы то ни стало покарать египтян, пообещал снять отлучение, если поход все же состоится.

Однако дож Венеции уговорил крестоносцев на поход против еще одного своего соперника – христианского Константинополя. Поводом к войне стало желание сына императора Исаака II Ангела отобрать у своего дяди Алексея престол, который тот захватил, ослепив брата. Императорский сын пообещал за это щедрое вознаграждение, крайне необходимое крестоносцам, – 200 тысяч марок серебром.

Летом 1203 года крестоносцы начали осаду Константинополя. Вскоре они захватили город и вернули престол Исааку II. Далее предстояло рассчитаться с «освободителями», но в императорской казне не нашлось такого количества денег. Когда их начали силой взимать с населения, вспыхнуло восстание, в результате которого новым императором провозгласили врага крестоносцев Алексея Дуку. Последний попытался защитить город от «освободителей». Крестоносцы начали новый штурм, 13 апреля взяли Константинополь и варварски его ограбили, убив тысячи жителей.

После победы крестоносцы поделили между собой земли империи. Латиняне (так называли крестоносцев византийцы) основали на развалинах империи свои владения, которые на Западе называли Латинской Романией, а историки впоследствии назвали Латинской империей. О продлении похода, конечно, речи уже не было. Надо было делить награбленное. Латинская империя просуществует чуть более полувека, пока греки не вернут себе власть.

В 1212 году отдельно был организован крестовый поход детей, которые как «безгрешные» могли бы при Божьей помощи отвоевать Иерусалим. В Палестину из Франции и Германии отправилось несколько десятков тысяч детей и подростков. Поход закончился позорно. Дети частично не выдержали трудностей похода, а частично были просто проданы в рабство мусульманам теми, кто их перевозил.

Произошло еще четыре крестовых похода в Святую землю – довольно героических, но в основном неудачных (в 1217–1221, 1228–1229, 1248–1254, 1270 годах). Самым успешным был Шестой поход, возглавленный Фридрихом II Гогенштауфеном, о котором стоит упомянуть отдельно. Иерусалим, Назарет и Вифлеем он приобрел для христиан дипломатическим путем. Однако в дальнейшем достижения похода были утрачены. В 1291 году Палестина была завоевана султаном Египта. Европейские авантюры в Восточном Средиземноморье прекратились до египетского похода Наполеона Бонапарта.

На Первом и Втором Лионских соборах по инициативе папы римского активно обсуждался вопрос организации Девятого крестового похода против монголов. На Первом Лионском соборе (1245) присутствовал митрополит Киевский Петр Акерович, который рассказал о монгольском нашествии и призвал европейских князей к организации похода. По решению собора в Киев и Монгольскую империю было отправлено посольство Плано Карпини.

На Втором Лионском соборе был вновь поднят вопрос об организации крестового похода против монголов. Однако разговоры о Девятом крестовом походе, несмотря на все усилия папы Григория X, так и не воплотились в жизнь.

Крестовые походы как военные экспедиции с целью освобождения Святой земли себя не оправдали. Они вызвали значительные человеческие потери как среди населения стран Востока, так и среди самих участников. Во время походов было уничтожено много памятников культуры, библиотек, дворцов. В результате Четвертого крестового похода сильно пострадал Константинополь – центр восточной христианской культуры. Крестовые походы привели к ухудшению отношений между Европой и странами Востока, христианским и исламским мирами. Впрочем, войны между двумя цивилизациями происходили постоянно и без громкого названия «крестовые походы». Однако сегодня «походы» воспринимаются более как «масштабная религиозная агрессия», а не как регулярные войны соседних христианских и исламских государств, имевшие политический характер.

Так или иначе, эпоха крестовых походов для Европы не прошла бесследно. Значительно оживилась торговля на Средиземном море. Особенно заметное преимущество получили итальянские города-государства – Венеция, Генуя, Пиза, к которым перешло первенство в торговле со странами Востока. В Крыму появились итальянские крепости. Византия, некогда главный торговый соперник итальянских городов-государств, после Четвертого крестового похода перестала им быть. Было воспринято много восточных обычаев, технических и аграрных инноваций.

Вормсский конкордат и борьба с Германской империей

Наиболее влиятельным документом, регулировавшим функционирование западной церкви и ее отношения со светскими властями империи, стал Вормсский конкордат (соглашение о непротивлении сторон) 1122 года. Он ввел своего рода двойную инвеституру: вновь избранный епископ или аббат «инвестировался духовно и материально». Посвящение в сан епископа и наделение его «духовными благами» совершалось архиепископом или митрополитом, который вручал новому епископу кольцо и посох, символизировавшие посвящение, духовную инвеституру. Предоставление же «мирских благ» и материальных привилегий, которыми пользовались высшие представители церкви, совершалось императором и символизировалось вручением скипетра; император также требовал от нового епископа присяги в ленной (феодальной) верности и службе.

К инвеституре вели выборы кандидата. Выбирал его клир. В Германии выборы происходили в присутствии императора или его представителя, который мог вмешиваться лишь в особых случаях. В Германии мирская инвеститура (посвящение в сан) происходила раньше духовной, в Бургундии и Италии – после духовной. Понятно, что это несколько урегулировало ситуацию, однако не разрешило всех сложных вопросов. Так или иначе, присутствие папского представителя (легата или викария) на выборах позволяло апостольскому престолу держать руку на пульсе всех епископских епархий. К тому же архиепископы, принимавшие участие в выборах епископов, утверждались исключительно папой. Это автоматически усилило контроль Рима над всеми епархиями от Испании до Польши.

Время шло, мирская рутина брала свое, и на смену папам-реформаторам наподобие Николая II или Григория VII пришли эпигоны, функционеры и коррупционеры. Мы из своей житейской практики знаем, что коррупцию можно отменить законодательно, но она все равно возникнет, видоизменившись в различные формы и схемы, адаптированные под новые обстоятельства. Симония не была окончательно искоренена, и репутация высшего духовенства снова подверглась сомнениям.

Мысль о возвращении к евангельскому аскетизму, к рациональности в противовес мистицизму приходила в головы богословам, например Пьеру Абеляру и Арнольду Брешианскому. Их идеи накладывались на и без того назревавшие социальные протесты. Даже их пламенный идейный противник, консерватор и аскет Бернар Клервоский, был вынужден критиковать папских чиновников: «Он похищал из церквей священные сосуды, раздавал духовные места молодым людям, красота которых давала понять всем окружающим, за какие именно “заслуги” они получали легатскую милость; он проникал в женские монастыри и совершал там позорные вещи; со свойственной мне откровенностью я должен сказать, что вам, святейший отец, следует немедленно очистить дворец от тех гадов, которые в нем ютятся. Мне тяжело об этом писать, но приор монастыря Божья Гора настаивал, и я пишу все же меньше того, что известно всем и каждому».

В североитальянских городах формируется городское самоуправление, похожее на то, которое существовало в древнегреческих полисах. Появляются городские коммуны, начинаются бунты против епископов. Поветрие социального протеста заразило и Рим. В 1143 году в городе вспыхнули беспорядки и была провозглашена республика. В столкновениях 1145 года папа был убит. Следующий папа призвал на помощь норманнов с юга Италии, но это не принесло ему победы. Однако в 1155 году Римская республика была отлучена от церкви интердиктом. После этого Арнольд Брешианский был выдан папе Адриану IV германским императором Фридрихом Барбароссой. Проповедника и бунтаря повесили, тело сожгли и выбросили прах в Тибр.

За эту скромную услугу Фридрих был дополнительно коронован самим папой, но разыграл ситуацию уже по-своему. Он узурпировал право инвеституры епископов и даже стал делиться этим правом с политическими партнерами. После он перестал торопиться с назначением епископов, просто забирая в императорскую казну доходы с их владений, «пока не выберут».

Это вовлекло папство в политические комбинации подрывного антиимперского характера. В Северной Италии возникла пропапская партия гвельфов, против них выступали критики папской светской власти – гибеллины, то есть проимперская партия. (Убеждения оппонентов были противоречивы, так что мы можем лишь в целом очертить их внешнеполитическую ориентацию.)

В игру опять включилось Сицилийское королевство. Гвельфы победили в 1176 году при Леньяно армию императора Фридриха. Империя могла потерять Северную Италию. Император утрачивал возможность влиять на выборы папы и инвеституру в Италии. За Альпами же условия Вормсского конкордата сохранялись.

Однако ситуация все усложнялась. Появилась и разрослась катарская ересь, катары жаждали возвращения клиру аскетических обычаев первых христиан. Катарская или альбигойская ересь (сами себя они называли «добрые христиане») – сложное религиозное и социальное движение. Оно распространилось на юге Франции, севере Испании и в Северной Италии. Катары считали, что было два творца – Бог и сатана. Первый – это Бог Нового Завета, а сатана – Бог Ветхого Завета. Духовный мир – мир добра, а телесный – мир зла. Поэтому Иисус не мог быть человеком во плоти. Катары также верили в переселение душ. От их учения веяло даже подзабытым манихейством. Вне всякого сомнения, они являлись еретиками.

Одной из главных твердынь Окситании (исторической области в Южной Франции) была крепость Монсегюр, построенная в 1204 году. Катары превратили ее в святилище, где, по легенде, мог храниться и священный Грааль[80]. Эта история даже стала поводом для создания советских фильмов, не говоря уже о произведениях Дэна Брауна. Учение приобрело такое влияние и популярность, что папе Иннокентию III пришлось объявить Первый крестовый поход в пределах западнохристианского мира. Для крестоносцев, получивших опыт при недавнем позорном разгроме христианского Константинополя в 1204 году, это проблемы не составило. Северофранцузская знать с энтузиазмом поддержала идею. Юг был богат и склонен к сепаратизму от Парижа. В результате это вылилось в альбигойские войны 1209–1229 годов, во время которых порой вырезали население целых городов. Выражение «Убивайте всех, Господь своих узнает» возникло не в Варфоломеевскую ночь, а во время альбигойских войн. Однако Монсегюр пал лишь в 1244 году.

Французский король подарил папе одно южное графство, а затем папа купил и город Авиньон, который через сто лет приобретет большую известность. У папства появился анклав на территории Французского королевства.

О катарах упоминается также и в связи с созданием инквизиции – специальной службы, задачей которой являлась борьба с ересями и противниками официальной церкви. Инквизиция была основана именно для борьбы с катарской ересью, а особые полномочия она приобретет лишь в период Контрреформации.

При новом папе Иннокентии III (1198–1216), пока катарами занимались французы, осложнилась ситуация на «германском фронте». Фридрих Барбаросса пострадал при Леньяно, проявил лояльность, отправившись в Третий крестовый поход, и, как было сказано, утонул по дороге в Палестину. Но его сын Генрих VI присоединил Сицилийское королевство, охватывавшее и Южную Италию. Церковная область папы оказалась в тисках империи Гогенштауфенов и с севера, и с юга. Генрих VI мог войти в Рим с любого направления.

Папа Иннокентий III в панике стал призывать итальянцев к изгнанию «зверской расы» (германцев). Но ему повезло: германский император тоже увлекся идеей нового крестового похода, подхватил какую-то болезнь и умер.

Тем временем Иннокентий продолжал ужесточать внутреннюю церковную политику. В страхе перед распространением ересей на допросы с пристрастием вызывали даже вполне добропорядочных аббатов и епископов. Германские интриги папы, желавшего контролировать избрание императоров, не принесли особого успеха. Избран был Фридрих II Гогенштауфен (1220–1250), король Сицилии. Поначалу с Фридрихом у пап особых проблем не было. Они опекали юного короля, и тот представил им ряд преференций в своих владениях.

Дело было скорее в том, что Фридрих II, ярчайшая личность своей эпохи, особенно и не беспокоился по поводу давления со стороны пап. Он знал несколько языков, создал у себя в Сицилии сообщество ученых и философов разных исповеданий. Он организовал и провел крестовый поход, который оказался наиболее успешным по сравнению с несколькими предыдущими, причем провел его не средствами войны, а дипломатии. В 1229 году он вернул христианам Иерусалим. И все же со временем папы ему стали досаждать. Да и репутация вольнодумца Фридриху весьма вредила. Подготовка к походу длилась долго, в процессе император вступил с папой в конфликт, переросший в военные действия, из которых Фридрих вышел победителем. Папа в отместку стал плести интриги и устроил в Германии переворот, развязавший новую войну. В результате Фридриха несколько раз отлучили от церкви и предали анафеме. Впрочем, император относился к этому философски.

После его смерти в 1250 году борьбу продолжили его дети и внуки, судьба которых оказалась печальнее. Папа привлек на свою сторону французского принца Карла Анжуйского. В 1266 году при Беневенте произошла битва между рыцарями Карла Анжуйского и императорскими войсками, последние потерпели поражение, а в 1268 году в новом сражении при Тальякоццо внука Фридриха II Конрадина разгромили окончательно, сам он оказался в плену. Папа Климент IV (1265–1268) потребовал поголовного истребления рода Гогенштауфенов. Был обезглавлен шестнадцатилетний Конрадин, убиты и другие члены этой «еретической семьи». Так в Сицилии династия сменилась на Анжуйскую. Ее правление вылилось в знаменитую «сицилийскую вечерню» – восстание против анжуйцев.

В Германии папа способствовал избранию императором Рудольфа Габсбурга. Однако, когда Рудольф потребовал присяги от жителей Романии, Этрурии и Ломбардии, папа заявил протест и не разрешил королю явиться на коронацию в Италию. Он потребовал от Рудольфа примирения с Карлом Анжуйским, отказа Германии от Сицилийского королевства и признания за Римом Сицилии, Сардинии и Корсики. Рудольф до самой смерти оставался лишь королем и не был коронован в императоры. Такая же судьба постигла и Альбрехта I, и Генриха VII. Пока что папе удавалось брать вверх в этой борьбе.

Требовались новые пути обогащения, и в середине XIV века возникла практика продажи индульгенций – искупления грехов за определенную мзду. Эта искупительная сумма освобождала преступника от покаяния, ибо папа имел право очищать от вины. Данная циничная практика стала одной из причин Реформации.

Кроме того, решались и правовые вопросы: в 1234 году сформировался «Корпус канонического права».

Казалось, что церковная власть окончательно победила светскую. Были у нее и дополнительные инструменты влияния на настроение общественности.

Доминиканцы и францисканцы

В 1216 году или несколько ранее монахом Домиником был основан одноименный орден. Он представлял собой сетевую структуру, которая, как и инквизиция, была направлена на искоренение ересей. Как впоследствии иезуиты, доминиканцы старались контролировать образование и богословие. Особое внимание уделялось университетам в разных странах – от Саламанки и Оксфорда до Праги. Однако «идеологический контроль» был не единственным направлением деятельности доминиканцев. Из их среды вышли два великих средневековых теолога и проповедника – Альберт Великий (1206?—1280) и Фома Аквинский (1225–1274), которые частично вернули в христианский мир философию Аристотеля.

Однако вернемся к тезису о пастырях праведных и грешных. В это же время в Италии появился интересный и очень яркий персонаж – Франциск Ассизский (1182–1226). Сын богатого купца стал нищенски проповедовать слово Божье, отказавшись от материальных благ. Образом жизни Франциск подражал Иисусу, будучи странствующим аскетическим философом и проповедником. По мнению многих исследователей истории христианства, между Христом и Лютером Франциск был наиболее революционной фигурой.

Он отказался от мирских благ, жил на подаяние, отдавал деньги бедным. И неустанно проповедовал. Возвращение к раннехристианскому аскетизму предполагало новую форму монашества – не индивидуальный аскетизм и уход от мира, а коллективный и проповедующий. Он проповедовал любовь, не только к людям, но и к природе. Его этика напоминает буддийскую: Франциск не мог наступить на червяка, переползающего дорогу. Он читал Библию птицам, приручал их. Спасал животных от жестокого отношения. По сути, он был основателем экологической этики в Европе. Полным вегетарианцем, однако, не стал. Тем не менее церковь считает его покровителем животных. Он собрал вокруг себя общину единомышленников и обратился к папе с просьбой организовать новый монашеский орден.

Папа поддержал инициативу в 1210 году, правда, устав ордена францисканцев был несколько мягче, чем практика жизни самого основателя. Позже, в 1219 году, Франциск отправился в крестовый поход. Он даже проповедовал султану Египта, но в христианство обратить его не смог. Однако и султан ему не сделал ничего плохого, что объединяет его с папой римским. Франциск был, конечно, человеком определенных убеждений, но склонным к некоторому эскапизму, политических амбиций не имел. То есть его учение было не антисистемным, а внесистемным, потому и безвредным. А кому-то даже полезным.

За проповедь аскетизма в церковной жизни во времена суровой борьбы с ересями могли и покарать. Но Франциск отнюдь не призывал к свержению правящего церковного строя. Это было его индивидуальное подвижничество, параллельное по отношению к окружающей социальной реальности. Поэтому инициатива низов была поддержана, а ввиду аскетизма ордена тот церкви ничего не стоил. Вскоре после смерти, в 1228 году, Франциск был с энтузиазмом канонизирован. По легенде, незадолго до смерти у него появились стигматы (травмы, полученные при казни) Иисуса Христа, что он скрывал от окружающих. В том же веке некоторые наиболее вольнодумные францисканцы (спиритуалы) все же подверглись преследованиям, но лишь когда задавали политические вопросы. Часть верующих увлеклась бродяжничеством, не вступая в орден. Таких тоже наказывали.

Авиньонское пленение пап

Политические коллизии никогда не прекращаются. Вскоре разгорелся конфликт между испанским Арагоном и папством по поводу нового статуса Сицилийского королевства. Против арагонского короля Педро III тоже был организован локальный крестовый поход. В результате королевство разделили: Сицилия досталась Арагону, а Неаполь остался за Анжуйским домом. И далее вступил в игру французский король Филипп IV Красивый (1285–1314).

Его предок из той же династии Филипп II Август (1180–1223) положил начало политике, которую впоследствии Филипп Красивый творчески развил. Август очень равнодушно относился к крестовым походам, которыми так увлекался его английский коллега Ричард Львиное Сердце Плантагенет. И поэтому, пока Ричард воевал в Палестине и потом томился в австрийском плену, Август методично отбирал владения Плантагенетов во Франции. И присвоил их почти все. Он тоже был истинным христианином, но в своих фантазиях видел не Иерусалим, а Францию.

Поэтому, пока папы героически боролись с Германской империей, французское королевство со спокойным интересом наблюдало за тем, что происходило за Альпами и Рейном. Ослабление германцев в борьбе с папами их совершенно не расстраивало. И руководствовались они только своей логикой. А Франция за XIII век в экономическом смысле во многом расцвела. Корона владела очень неплохими ресурсами. И новый король, Филипп Красивый, оказался талантливым правителем. Желающим узнать о нем больше можно порекомендовать прекрасный цикл романов Мориса Дрюона «Проклятые короли», посвященный политическим страстям того века. Эти страсти теперь демонстрируются в сериале «Настоящая игра престолов» от Pernel Media на History Channel.

Филипп Красивый был занят делами практическими: часть Юго-Западной Франции еще принадлежала английским Плантагенетам. Ее надо было отобрать. Филипп ввел налог на войну, касавшийся и духовенства, на что папа Бонифаций VIII отреагировал гневной буллой[81]. Филипп включил государственный таможенный механизм и запретил вывоз в Италию всего ценного. Рим это понял и смягчил тональность. Зато в 1300 году в Вечном городе устроили фестиваль – юбилей круглой даты от Рождества Христова. Город посетило, по некоторым данным, около двухсот тысяч человек со всей Европы. Филипп же фестивалями не увлекался.

Когда папа издал очередную критическую буллу, король снова ввел таможенные ограничения. Папа надеялся на то, что Филипп, проигравший войну с Англией (в которой ему противостоял Эдуард II Плантагенет, покоривший к тому времени Уэльс и Шотландию), в итоге смирится. А если нет, то можно натравить на него еще и Леопольда I Габсбурга, которого папа прочил в германские императоры. Однако Леопольд, знакомый с репутацией Филиппа, отнюдь не желал с ним связываться.

Филипп создал неплохой государственный аппарат и знал, что французское духовенство его хорошо слышит и внимательно слушает. Государственный совет Франции по инициативе ближайшего советника Филиппа, Гийома де Ногаре, обвинил Бонифация VIII в том, что папа противозаконно владеет ключами святого Петра, и вынес решение о немедленном созыве церковного собора, который осудил бы папу как еретика, симониста (торговца церковными должностями) и чудовищного преступника. Против папы выступила Франция, которая в свое время сделала пап тем, чем они теперь стали в политическом смысле.

Из Франции выехала «дипломатическая» делегация, глава которой в буквальном смысле дал папе пощечину. Семидесятитрехлетний понтифик вскоре после этого скончался. Новый избранный папа Бенедикт загадочным образом скончался тоже, поев винограда.

Наконец правоту Франции признали, и новым папой стал француз. Бертран де Го, получивший имя Климента V (1305–1314), открыл новую эпоху в истории папства, известную под названием «авиньонское пленение».

Существовало мнение, что неплохо бы Клименту переехать в Авиньон, под французскую юрисдикцию. Усилия предшествующих понтификов по ослаблению Германской империи дали свои плоды. Немцы лишь наблюдали за происходящим, но армию на защиту пап не выставляли.

Новый папа Климент V, которому был предоставлен для постоянного пребывания город Авиньон, прежде всего назначил в кардинальскую коллегию нескольких французов и тем обеспечил избрание и в будущем «французских» пап. Сняты были отлучения, провозглашенные Бонифацием VIII. Усердие Филиппа Красивого в деле Бонифация VIII было объявлено «добрым и справедливым».

Король смотрел на это благосклонно, но его желания простирались и дальше, а именно – к ордену тамплиеров (рыцарей Храма). Орден возник в период крестовых походов, но со временем превратился в Европе в мощную экономическую организацию, давая деньги в долг. Огромные долги имелись и у короля Франции. А в одной лишь Франции храмовники могли выставить армию в 15 тысяч всадников. Средства в ордене имелись колоссальные. Тамплиеры были настолько надежны, что напоминали швейцарские банки. На депозит можно было положить и корону Англии, и образцовый ливр (фунт), основу денежного обращения Франции.

Начались следствие и суд. В результате инквизиционного расследования 54 тамплиера были сожжены, другие были подвергнуты тяжким наказаниям, а все их имущество было конфисковано в пользу короля. Папа это полностью одобрил.

Оппонент Филиппа Эдуард II Английский уточнил у апостольского престола, следует ли теперь и другим державам казнить тамплиеров. Ответ он получил интересный: «А перед тем пытать». За это обещалось отпущение грехов. Английский король был несколько удивлен, законодательство в его стране было чуть мягче, но волю папы он исполнил. Возможно, Эдуард хотел получить отпущение грехов или тоже имел долги.

Авиньонским папам дальние страны доверяли меньше, чем римским. Выплаты в папскую казну от Арагона до Риги сокращались. Но французская корона все же находила возможность брать в долг теперь и у пап. Большинство кардиналов были французами (немцев в коллегии и вовсе не было), и бизнес папской курии превратился в национальный.

Снабжение пап из Англии страдало из-за Столетней войны. Английский парламент, который обычно созывался в обстоятельствах финансового кризиса, апеллировал к Хартии вольностей 1215 года, где писалось об избрании священников. Естественно, англичанам менее всех нравился папа-француз. Однако Англии многое прощали, ибо там возникали самые свежие ереси, а на их подавление было сложно повлиять ввиду войны.

Ереси же были крепкие и хорошо обоснованные, например виклифитская. Джон Виклиф (1320–1384), профессор богословия в Оксфорде, призывал к упразднению церковной иерархии и папства, к секуляризации монастырско-церковной земли. Король, разумеется, был обеспокоен, но мысль о конфискации церковных земель упала на благодатную почву и реализовалась через 150 лет. Авиньон обходился слишком дорого, и поэтому англичане сами решали свои дела.

Три папы на престоле. Неудача Флорентийской унии церквей

Неспокойно было и на других фронтах. Папы, перекочевавшие из Рима в Авиньон, продолжали настаивать на том, что без их согласия никто не может стать императором или королем Германии и что итальянский наместник должен назначаться папой, а не императором. Немцы были этим недовольны, поскольку эти идеи исходили теперь не из всем привычного Рима, а из Франции, с которой существовали территориальные споры. Все политические дискуссии тогда превращались в теологические и выливались в папские буллы и гневные отповеди императоров и королей.

Среди интеллектуалов ширились и крепли сомнения в правильности официальной церковной доктрины. Появилось много образованных людей, которых раздражало невежество клира.

Из теологов недавнего прошлого почитался не только Франциск, но и монах Иоахим Флорский (1132–1202), который призывал церковь отказаться от светской власти.

Между тем папы упрямо пытались признавать или отвергать германских императоров. Эффект был небольшой. Но иногда случались и успехи, как, например, с Карлом IV. Искоренялись и ереси, особенно досталось францисканцам-спиритуалам.

Наступил и инфекционный кризис, переросший в демографический. Когда в 1348–1350 годах по Западной Европе прошла «черная смерть» – бубонная чума, унесшая около половины населения Европы, – многим показалось, что это кара за грехи. Но кого карал Господь?

В народе распространялось убеждение, что если сам папа еретик, если высшее духовенство деградировало, то необходимо спасаться самим. Стала популярной флагелляция (самобичевание). Начиная с X века она вошла в употребление среди верующих в качестве средства искупления грехов и особенно рекомендовалась нищенствующими орденами.

Даже короли прибегали к этой практике очищения. Например, широкую известность приобрело самобичевание английского короля Генриха II на могиле архиепископа Томаса Бекета, которого королевские рыцари зарубили прямо на алтаре. Первое крупное массовое самобичевание случилось в начале XIII века, когда толпы народа в Северной Италии под влиянием проповедей францисканца Антония Падуанского совершали публичные процессии с самобичеваниями. Снова затевались еврейские погромы, как во время крестового похода бедноты. До страданий евреев церкви не было особого дела, но флагелляция распространилась так широко, что церковь стала бороться с этим явлением.

В Италии к папам тоже теперь относились неприязненно. Тут вмешался национальный вопрос. В предыдущие века спокойно воспринималось то, что пап обычно избирали из представителей римской аристократии, ибо Рим был Вечным городом, городом святого Петра. Ввиду отсутствия итальянского государства Рим считался условно нейтральным. Между тем Авиньон находился на территории Франции. Информационную войну против французских пап возглавили именно итальянцы, в том числе властители итальянских дум: новых пап клеймили позором и Данте, и Петрарка. И мы ощущаем, как в церковный вопрос очень заметно вмешивается вопрос национальный. В науке это называется протонационализмом.

В гневных выражениях Петрарка разоблачал вечно пьяного папу Бенедикта XII (1335–1342), не желавшего выезжать из Авиньона, где под крылышком французского короля можно было спокойно выпивать. Петрарка предпочел при этом не вспоминать о том, что предыдущие «римские» папы также позволяли себе излишества. Впрочем, один из следующих пап оказался трезвым настолько, что Петрарке пришлось бежать с места жительства, расположенного в Воклюзе, как раз недалеко от Авиньона.

В 1347 году в Риме совершил переворот демагог Кола ди Риенцо. Его изгнали, он нищенствовал, затем просил политического убежища в Германии, после чего его выдали папе в Авиньон. Петрарка со всем возможным пафосом принял участие в этой политической интриге именно как поэт (политиком он был неважным). Петрарка судил Кола ди Риенцо строго. Поэт хотел, чтобы ди Риенцо пал со славой в Риме, а не кочевал по тюрьмам. И тогда, видимо, Петрарка, вдохновленный столь героической кончиной, посвятил бы гибели героя стихи. Но поэзия и реальность часто отличаются друг от друга. Позже ди Риенцо стал сторонником папы и двинулся с армией на Рим. Там он был убит за «тягу к тирании».

Полным беспорядком в Церковной области прекрасно воспользовались сами итальянцы: Медичи, Бентивольо, Сфорца, Эсте, Бальони. Флоренция разрасталась. Папская область рассыпа́лась. Да и Карл IV, «папский император», тоже стал присматриваться к этим территориям.

Но что же сами папы? Они, возможно, предпочли бы Авиньон, если бы не итальянские владения. Григорий XI (1370–1378), последний авиньонский понтифик, под страхом потери итальянских территорий вынужден был наконец вернуться в Рим, так как Флоренция крепко взялась за Центральную Италию. Республика процветала и расширялась.

Появление папских головорезов в Риме и других городах никому не понравилось. Однако внезапно Григорий XI скончался. Напоследок понтифику прислали из Оксфорда письмо, которое гласило: ничего еретического в писаниях критикуемого папой Джона Виклифа нет.

В это время Франция уже не могла столь крепко держать пап за руку. После смерти Григория XI в 1378 году, после семидесятипятилетнего перерыва в Риме состоялись выборы нового папы. Обстановка требовала избрать итальянца, и им стал Урбан VI (1378–1389). Выбор оказался поспешным и неудачным. В оппозицию к Урбану, опираясь на поддержку французского короля Карла V, в небольшом городе Фокли часть кардинальской коллегии избрала папой Роберта Женевского, одного из наемников Григория XI, прозванного Мясником Чезены. Он стал папой под именем Климента VII (1378–1394). Тем самым на престоле оказались одновременно двое пап, что продолжалось почти 40 лет – с 1378 по 1417 год – и известно в истории как Великий раскол. Более «великим» расколом, бесспорно, является Великая схизма XI века, а описываемые события касаются дробления уже раздробленного, то есть католичества. Зато Великий западный раскол радовал разнообразием, ведь количество пап время от времени доходило до трех.

Наступивший после этого беспорядок подробно описывать нет необходимости. Никому от пришедшего вслед за расколом хаоса легче не стало, и длилось все это долго. Глубокий религиозный кризис сопровождался кризисом политическим. В итоге Папская область распалась на отдельные общины с различными формами правления: одни имели во главе «тирана», другие были республиками, третьи покупали свободу у папы и превращались в «свободных данников». По Италии носились банды разных наемников. Все хотели стабильности. Англия, Франция и Германия вмешивались в ситуацию, но прекратить все это не могли. Логично, что возникали и ширились ереси, например движение вальденсов.

Это были последователи лионского купца Пьера Вальдо, в 1176 году основавшего общину «совершенных» – секту, выступавшую против папства, права духовенства на собственность, отрицавшую ряд церковных догматов и таинств. Движение вальденсов распространилось в Северной Италии, Германии, Чехии, Испании.

В результате этого беспорядка в церковной жизни возникло соборное движение, устремленное на то, чтобы пригласить всех возможных кардиналов и наконец избрать одного папу. Иначе существовать уже было невозможно. Собор организовали в Пизе в 1409 году. Там выбрали третьего папу, который вскоре умер. На его место был избран Иоанн XXIII (1410–1415), бывший неаполитанский пират Бальтазар Косса. Он воевал с неаполитанским королем, грабил, убивал мирное население и сделал свое имя столь нарицательным, что после него ни один папа больше не принимал имя Иоанн, разве что с добавлением второго имени.

Бальтазар обратился за поддержкой к императору Сигизмунду I Люксембургу, которого тогда беспокоила ситуация в Чехии. Хаос в церковной жизни, воцарившийся в то время на значительной части империи, толкал людей на путь реформ, и Чехия – тому яркий пример. В этой богатой стране, которую немцы называли тогда Богемией, появился проповедник и профессор богословия Ян Гус (1369–1415). Он отвергал продажу индульгенций, а также папство в целом, не доверял немцам. Чехи больше верили соотечественнику Гусу, чем одновременно трем папам.

Император Сигизмунд настоял на том, чтобы созвать Вселенский собор в немецком городе Констанц, и Иоанну XXIII пришлось согласиться. На повестке дня стояли три основных вопроса: защита католической веры (борьба с ересью), восстановление единства церкви (проблема папства), преобразование церкви. Вопрос Яна Гуса также был в нее включен, но главным отнюдь не являлся. В первую очередь император хотел разобраться с церковным беспорядком. Два папы не явились, приехал только Иоанн XXIII, которому тоже были предъявлены обвинения. Бальтазар Косса бежал, был пойман, покаялся, за что получил титул кардинала.

Бегство Иоанна XXIII изменило ход собора. Руководящая роль на нем теперь принадлежала докторам Сорбонны. Папа был отрешен от престола. В постановлениях участники подтверждали, что собор не может быть ни распущен, ни отложен, ни перенесен в другое место и что собору должен подчиняться и папа. Было решено лишить кардиналов права участия в обсуждении вопросов о единстве и реформе церкви, а также предоставить на соборе каждой нации отдельный голос, независимо от числа ее кардиналов. Одновременно решено было принудить обоих оставшихся пап отречься от престола и предложить кардиналам избрать нового единого главу католической церкви. На этот раз помимо кардиналов в папскую избирательную коллегию должны были войти 30 избирателей из прелатов и ученых – членов собора, по шесть человек от каждой нации[82] (немецкой, французской, английской, итальянской и испанской).

Итак, один из пап, Иоанн XXIII (Бальтазар Косса) был низложен, второй официально отрекся от престола, за что тоже получил награду, как и Иоанн. Третий бежал на родину в Испанию, что также стало решением проблемы.

Одиннадцатого ноября 1417 года на соборе был избран новый папа, итальянец Мартин V (умерший в 1431 году). Собор постановил лишить папу доходов с вакантных церковных должностей, а также запретить ему устанавливать налоги на церковные доходы без согласия кардиналов. У папы также было отнято право пользоваться имуществом, оставшимся после смерти любого духовного лица, и присваивать его под тем предлогом, что единственным наследником духовенства является церковь, высшие интересы которой представляет исключительно папа.

Далее собор осудил ересь Джона Виклифа и виклифиста Яна Гуса. Шестого июля 1415 года Ян Гус был сожжен. В том же Констанце приблизительно через десять месяцев был сожжен и Иероним Пражский, друг и единомышленник Гуса.

Итак, итальянский папа укрепился в Италии, но теперь восстали чехи. Они не простили казнь Яна Гуса. Тогдашней Европе гуситы казались более опасными, чем турки, которые приближались к Константинополю. Крестовый поход в Чехию стал навязчивой идеей папы Мартина V. С 1419 года пять раз собиралась крестоносная армия Мартина V, и каждый раз она постыдно отступала перед гуситами. Руководство гуситов состояло не только из верующих, но и из профессиональных военных. Ян Жижка воевал под Грюнвальдом рядом с русинскими (украинскими) дружинами. Впрочем, и в крестовых походах против чехов участвовали многие, в том числе и украинцы. Война длилась долго, но наконец при селе Липаны 30 мая 1434 года произошло решительное сражение, в котором гуситы-радикалы были разбиты.

Далее папа, пока еще единственный, получил указание о том, что следует созывать соборы для важнейших церковных решений. Встречено оно было без энтузиазма, и папы, сменявшие друг друга, отнюдь не спешили его выполнять. Когда это наконец произошло, то обсуждение вопроса о том, надо ли избирать епископов или их будет назначать папа, снова привело к восстаниям. Соборы созывали и распускали. В 1438 году, например, одновременно заседали два собора.

Это неизбежно привело к тому, что на апостольском престоле снова появилось одновременно два папы. Флорентийский собор остался верен Евгению IV (1431–1447), а Базельский, считавшийся радикальным и реформаторским, избрал папой герцога Амадея Савойского, аристократа, ушедшего в отшельничество. Герцог Амадей превратился в папу Феликса V (1439–1449). Однако ни один европейский правитель не признал его папой. Далее Феликс V вступил в откровенный торг с императором, ибо он, несмотря на свое отшельничество, от имущества не отказался. Как писалось в те времена, «они желали Базеля, но не Феликса».

Так или иначе, на прошедших соборах выбивались преференции для национальных церквей. Испания, Франция стали принимать конкордаты и прагматические санкции, которые, по сути, устанавливали национальные церкви с формальным подчинением папе и описывали их внутреннюю структуру и иерархию. Кардинал Ришелье не стал бы исторической фигурой, если бы церковный хаос не пришел к такому завершению. Англия же всегда держалась особняком, несмотря на то, что эта страна когда-то была вассалом папы. Сильные государства устанавливали правила церковной иерархии самостоятельно.

Император германский Фридрих III (1440–1493) вступил в переговоры с папой Евгением IV о создании национальной церкви в Германии, по примеру Франции, Испании и других государств. Но Фридрих III был Габсбургом и австрийцем, радел он не столько об империи в целом, главой которой его могли и не переизбрать, а о родной Австрии. Поэтому он заключил Венский конкордат, давший ей определенную самостоятельность в церковных вопросах, но Германию отчасти проигнорировал. За что был прозван «отчимом Германии и отцом Австрии».

Пока соседние монархи созидали национальные церкви, новый папа Евгений IV возвращал папство к итальянским корням. Он начал укреплять стабильность, развязав войны против конкурирующих аристократических родов, что привело к бунту в Риме. В результате он бежал во Флоренцию, где провел собор, неожиданно важный для отношений западной и восточной церквей. Речь зашла об их объединении (унии).

Так как турки со всех сторон обложили Константинополь, император попросил помощи, пообещав такую унию в обмен на крестовый поход. В 1439 году во Флоренции его прошение выслушали. Выслушали и православных прелатов. Закончилось дело ничем: крестовый поход не состоялся, а уния не была признана в Константинополе. О чем шел спор? Снова о филиокве. Напомним, что для Востока Святой Дух исходил лишь от Бога-Отца, а на Западе по требованию Карла Великого решили, что и от Сына тоже. А это был принципиальный вопрос. Восточные патриархи на соборе в Иерусалиме в 1443 году провозгласили отлучение всех приверженцев Флорентийской унии, и униатский патриарх Григорий Мамма был низложен. Попытка объединения двух крупнейших христианских конфессий провалилась.

Распутники, воины и меценаты

В XV – начале XVI века западную церковь характеризовали те же тенденции, что и ранее. Папство пыталось восстановить утраченные в период Великого раскола позиции. Осуществлялось это традиционно: путем церковно-административных, догматических, политических и временами военных действий. Попытки превратить папское государство в централизованную монархию с параллельным усмирением буйных феодальных вассалов или влиятельных кланов (таких как Орсини, Колонна) не имели особого успеха.

И на все это были объективные причины. Папы приходили к власти путем выборов, а обет безбрачия препятствовал появлению папской династии, аналогичной королевской. Впрочем, вскоре мы увидим, что такие попытки все же будут предприниматься. К тому же многие кандидаты в папы и кардиналы представляли влиятельные итальянские кланы: Борджиа, Медичи и другие. Каждый разветвленный клан имел материальные ресурсы и политические интересы не только в Риме, но и в других городах-государствах, в частности во Флоренции (род Медичи). Каждый папа раздавал прибыльные должности многочисленным родственникам и детям, которых практически не скрывали, но называли племянниками (nepot на латыни). Поэтому клановую политику тогдашних пап часто называют непотизмом.

Порой интересы Папской области вступали в противоречие с другими клановыми и политическими устремлениями. Опыт показывал, что и Рим может бунтовать. Поэтому папы обратились к практике Августов, которые покупали лояльность римлян обильными денежными раздачами.

Выборы папы порой сопровождались откровенным подкупом избирателей, но среди праведных пастырей всегда существовала и оппозиция коррупции. Моральная репутация пап отнюдь не была блестящей, о чем скажем ниже. В результате периодически случались народные брожения, которые вызывали появление пылких проповедников «возвращения к истинным ценностям».

Возникла и интеллектуальная оппозиция со стороны гуманистов. Гуманизм – период интеллектуальной истории Европы, совпавший с эпохой Возрождения. Италия в культурном смысле была наиболее развитой европейской страной, сохранившей многое от античного наследия – и культурного, и философского, и литературного. Однако и к северу от Альп жило достаточно людей, прекрасно знавших классические языки и способных системно разобраться в вероучении и даже править Священное Писание, приближая его к оригиналу. К тому же усиливались тенденции к образованию национальных церквей, подчиняющихся Риму только в вопросах догматики. Это было особенно заметно в государствах, где формировалась крепкая монархия, опирающаяся на бюрократический аппарат: в Англии, Франции, Испании. В пестрой Священной Римской империи германской нации с избираемыми императорами это дело продвигалось медленнее, однако и там мысль избавиться от контроля Рима многим приходила в голову.

Культуре и просвещению не были чужды и многие папы, ставшие покровителями искусства и учености, но порой они сочетали свое меценатство с продвижением и поддержкой инквизиции, которая в этот период активизировалась в разных странах, прибегая к жестоким массовым казням реальных или потенциальных еретиков и ведьм. Великие произведения архитектуры (например, собор Святого Петра в Риме) воздвигались за счет продажи индульгенций. Поэтому оценить однозначно этот период католичества сложно. Однако именно тогда зародилась Реформация, которая открыла новую страницу в истории Европы и христианства.

Еще одним средством пополнения бюджета папства были планы крестового похода против турок-османов. Константинополь как христианский город доживал последние дни. Средства на поход собирали, но политические противоречия между государствами – возможными участниками похода не позволяли его реализовать. А тем временем в 1444 году при Варне, а в 1448 году на Косовом поле в Сербии османы разбили армии европейских христианских государей и подошли к границам Венгрии. Так или иначе, но в 1453 году турки взяли Константинополь.

Именно в этот период активно процветал непотизм, создававший при каждом папе клановую олигархию, например, путем посвящения в сан епископа или кардинала его родственников подросткового возраста. Другие итальянские кланы, не имевшие родственников на апостольском престоле, препятствовали политическим амбициям пап, как, например, Медичи, возглавившие Флорентийскую республику.

Папа Сикст IV (1471–1484), который попытался однажды заказать убийство Лоренцо Медичи, известен еще и введением инквизиции в Испании. В 1481 году там начались сожжения (аутодафе) еретиков и маранов – евреев-выкрестов. За три с половиной века существования инквизиция сожгла в Испании 36 тысяч человек. После смерти Сикста в Риме произошел погром, уничтоживший владения его родственников-генуэзцев.

Следующий папа, Иннокентий VIII (1484–1492), не скрывал своих детей, которых было множество, отчего его прозвали «настоящим римским папой». Дети давали ему возможность для династических браков. Одним из его новых родственников стал Джованни Медичи, в 13 лет назначенный кардиналом, а впоследствии избранный папой Львом X. В целом, нравы были циничные, как и всегда, когда церковное служение связано с большими деньгами и светской властью: происходит деградация.

Одновременно Иннокентий VIII спустил с цепи инквизицию в Германии, где два теоретика охоты на ведьм, Якоб Шпренгер и Генрих Инститорис, жаловались на то, что их расследованиям препятствуют. Папа издал соответствующую буллу, в результате которой в некоторых германских селах сжигали поголовно всех женщин, в том числе девочек, за ведовство, а стариков – за службу дьяволу.

Вскоре случился взлет еще одной карьеры – Александра VI (1492–1503), происходившего из каталонского рода Борха (Борджиа). Он подкупил большинство кардиналов и стал папой, хотя несколько человек мзду не приняло. Борджиа известен особенно изощренным распутством, хотя тут было сложно кого-то удивить. Многочисленное потомство Александра было неплохо устроено. Благодаря браку дочери Лукреции он породнился с влиятельным родом Сфорца. Александр интриговал одновременно за и против Османской империи, в зависимости от направления финансовых потоков. Установлением контроля над Папской областью занимался его сын Чезаре Борджиа.

Между тем внешнеполитические ориентации и союзы менялись, как картинки в калейдоскопе. Однако это никак не помешало французскому королю Карлу VIII на время захватить почти всю Италию. Естественно, возникли народные брожения, которые привели к власти во Флоренции проповедника чистоты веры, доминиканского монаха Джироламо Савонаролу. Он осуждал богатство клира и папский разврат. С другой стороны, излишне образованные гуманисты ему тоже не нравились. Однако обещанное папой отлучение Флоренции от церкви (интердикт) лишило трибуна поддержки и принудило Савонаролу явиться на церковный суд. Папа снарядил следственную комиссию, которая подвергла Савонаролу пыткам, приписала ему подложные документы, извратила его слова, вырвала у него признание, что его пророчества – ложь и обман, и приговорила его к повешению, а потом и к сожжению.

После смерти Александра VI и изгнания Чезаре Борджиа знатные роды вернули себе власть. Новый папа Юлий II (1503–1513) известен как папа-воин. Он посвятил свой понтификат военным кампаниям, направленным на расширение Папской области. Именно при нем в Риме появилась швейцарская гвардия. Он заключил союз с Францией против Венеции, а потом изменил французам. Французы ответили созывом собора в Туре. Несмотря на сопротивление папы, собор состоялся. Он принял решение, что папа не имеет права объявлять войну, что монарх не повинуется папе в вопросах войны и может заключать любые союзы для борьбы с воинствующим папой. Во время войны монарх не признает епископских и иных назначений, исходящих от папы.

Политику Франции поддержал германский император Максимилиан, недовольный тем, что папа заключил мир, а впоследствии даже союз с Венецией и не принудил ее отказаться от некоторых владений, захваченных ею у Германии. Максимилиан протестовал также против того, что огромные денежные суммы, вывозившиеся из Германии в Рим, употреблялись на военные предприятия, направленные зачастую против самой империи. В этом отношении император встречал широкую поддержку внутри самой Германии. Снова зашла речь о национальной церкви…

В то же время Юлий II был величайшим меценатом своей эпохи. При нем Донато Браманте начал строительство знаменитого собора Святого Петра. Собор будут возводить 160 лет на протяжении правления двадцати двух пап, в работе примет участие Рафаэль Санти. Знаменитая статуя Микеланджело «Моисей» должна была прославить и обессмертить самого Юлия II.

Но папы сменяются новыми папами. Следующий, Лев X из рода Медичи, естественно, больше пекся о Флоренции. Это требовало союза с Францией, которая добилась еще больших прав для галликанской церкви. Однако все эти политические и коммерческие перипетии не позволили папам заметить одну мелочь – лист с тезисами пока никому не известного монаха Мартина Лютера, прибитый им на дверях церкви в Виттенберге 31 октября 1517 года.

Реформация

А на Германию стоило обращать больше внимания. Компромиссы с испанцами, галликанами (французами) и англиканами существенно сократившие финансовые поступления в курию, основным источником доходов последней сделали Германию. Но там тоже думали о национальной церкви. К тому же возникли интеллектуальные веяния, которые представляли собой попытки внимательного изучения Библии, греческого и иврита с целью очистить вероучение от искажений, возникших за полторы тысячи лет. А заодно неплохо было проверить, верно ли понимает слово Божье Рим. Папы не особенно обращали на это внимание: мало ли что происходит в кельях германских монастырей? Нужно учитывать и такой факт: итальянские гуманисты частенько критиковали пап, однако это были итальянские гуманисты и итальянские папы, а значит, некоторая материальная поддержка останавливала критическое рвение интеллектуалов, а общее культурное пространство их объективно объединяло. В Германии же такие формы лояльности были невозможны.

Главные проблемы начались по банальному поводу возросших затрат на сооружение собора Святого Петра в Риме. Майнцскому архиепископу Альбрехту Бранденбургскому из дома Гогенцоллернов поручили продать в Северной Германии огромное количество индульгенций. Чтобы купить свое архиепископство, он взял в долг крупную сумму в банкирском доме Фуггеров. Половина собранных средств оставалась у Альбрехта, и это позволило бы погасить долг. Тандем священства и ростовщичества активно работал какое-то время, но вызвал серьезные нарекания: почему именно Германия должна финансировать собор в Риме? Но нарекания нареканиями, а кто-то должен был облечь их в богословскую форму, которая послужила бы весомым аргументом в конфликте.

Таким человеком стал августинский монах Мартин Лютер, мгновенно превратившийся в национального героя. В Германии тогда скопилось много претензий к церковным властям. Лютера поддержали совершенно разные социальные силы – от разбойничающих мелких рыцарей до крестьянства, поднимавшего одно восстание за другим. В какой-то мере его идеи представлялись перспективными и знати, поскольку конфликт с Римом позволял существенно перераспределить собственность и финансовые потоки. Экономическая ситуация как таковая была не самой благоприятной: приток драгоценных металлов из открытой Америки вызвал так называемую революцию цен, то есть, говоря современным языком, взлет инфляции.

Восставшие крестьяне, выступавшие и против местных господ, и против папства, включали в свои требования некоторые пункты Лютера: например, выборы священника общиной. Опиралось это на «истинное евангелие», которое познал Лютер. Но вспышки насилия не вызвали у Лютера энтузиазма: «Я не хотел бы, чтобы евангелие отстаивалось насилием и пролитием крови. Слово победило мир, благодаря слову сохранилась церковь, словом же она и возродится, а антихрист, как он добился своего без насилия, без насилия и падет»[83].

Рим же более беспокоило то, что во главе Германской империи очутился представитель Габсбургской династии Карл V, в руках которого сосредоточилась власть одновременно над Австрией, Германией, Нидерландами, Испанией и Южной Италией. Папство очутилось между Францией и Габсбургской империей. Интриги в Германии дали результат, и в 1521 году Вормсский рейхстаг осудил Лютера. Однако монах не повторил судьбу Яна Гуса, а укрылся у своего покровителя курфюрста Саксонского.

Папа поддержал французов против империи и получил отповедь Шпейерского рейхстага 1526 года. Императорский указ сообщал, что в делах религии каждый имперский чин руководствуется чувством ответственности перед Богом и императором. Следовательно, в Германии папа отныне авторитетом считаться не должен. Зародившаяся немецкая церковь целиком оказалась во власти местных князей. Отныне руководство религиозной жизнью империи фактически принадлежало исключительно владетельным особам, тем князьям и владыкам, которые имели право участия в имперских рейхстагах и устанавливали свою религию в пределах собственной земли. Как гласила формула, «чья власть – того и вера».

Немедленно после Шпейерского рейхстага саксонский и гессенский князья и другие владетели сделали практические выводы из решения 1526 года, и Реформация настолько окрепла, что преодолеть ее становилось невозможно. Началась секуляризация – переведение церковной собственности во владение светских властей.

Императора пугала турецкая угроза с Востока, а измена папы заставила его собрать войско и двинуться на Рим. В 1527 году Вечный город был взят и разграблен. Папа Климент VII оказался фактически в плену. Поскольку германцы взяли и Флоренцию, то папа из рода Медичи поспешил заключить мир, и Италия, по сути, целиком оказалась под властью Габсбургов. Но примирение с императором позволило папе лелеять надежду на реванш против лютеран.

Новый Шпейерский рейхстаг представлял уже больше католиков, поскольку симпатии Карла V и его брата Фердинанда оставались католическими. Дальнейшее распространение лютеранства запрещалось. Протесты оппозиции дали нам такой термин, как протестантизм. Протестантами впоследствии стали именовать, помимо лютеран, цвинглианцев[84], кальвинистов, пресвитериан и индепендентов. К ним относятся также баптисты, социниане, унитарии, методисты, меннониты, конгрегационалисты и другие.

В 1530 году папа предложил искоренить протестантизм в корне, конфисковать земли лютеран и дать свободу инквизиции. Карл V теоретически был бы не против, но лютеранство пустило крепкие корни среди германской знати и влиятельных курфюрстов, выборщиков императора. Поэтому Карл V предложил созвать церковный собор, который все и обсудит. Папе идея не понравилась, и он опять склонился на сторону Франции и Франциска I (1515–1547). Король Франции на родине протестантов преследовал, а в Германии поддерживал как оппозицию императору. Политика полна парадоксов…

Император быстро оценил ситуацию и смягчил антипротестантскую риторику. Он дал возможность ландграфству Гессенскому, герцогству Вюртембергскому, а вскоре и некоторым другим немецким землям ввести у себя лютеранство.

Со стороны папы не последовало протеста, так как его французский союзник Франциск I поддерживал этот внутренний раскол Германии.

А далее началось триумфальное шествие лютеранства. Оно было принято в Дании, Швеции, Тевтонском ордене и Норвегии, начало распространяться в Польше.

Но если лютеранство стало достаточно комфортным исповеданием для властей предержащих, то новая версия протестантизма – кальвинизм – обещала более масштабные трансформации.

Жан Кальвин (1509–1564) учился в университетах Парижа, Орлеана, Буржа. Его учитель Николас Коп примкнул к протестантам и вместе с Кальвином вынужден был бежать из Франции в Базель. После Кальвин был пастором в Женеве и Страсбурге. С 1541 года до смерти жил в Женеве. Там проявился его авторитарный нрав, в результате чего его стали называть «женевским папой», поскольку вся жизнь кантона зависела от моральных оценок пастора. Однако в основе его учения лежали демократическо-республиканские идеи, которые и будут развиты его последователями.

Кальвинизм требовал от человека упорного труда и помощи бедным, отрицания излишеств и роскоши. Пастора община выбирала самостоятельно. Демократический принцип влиял и на политические убеждения. Кальвин утверждал, что Бог уже избрал праведников, которые попадут в рай. Но как узнать, праведник ты или нет? Критерием служил мирской успех, благосостояние, независимость – в чистом виде то, что Макс Вебер со временем назовет протестантской этикой. Эта этика создала новую экономическую модель, которую привыкли называть капитализмом. Она привела к возникновению наиболее экономически развитых государств. Кальвинизм распространится в Швейцарии, Нидерландах, Северной Германии, Англии, Шотландии, Франции, Польше.

Контрреформация

В середине XVI века у римских пап наступило прозрение: стал очевиден кризис западной церкви. Протестантские настроения и католическая ортодоксия до Французской революции 1789 года являлись тем, что мы назвали бы «политическими идеологиями» и «партийными платформами». Поскольку политических идеологий в современном нам смысле еще не существовало, то различное отношение к религиозным вопросам часто позиционировали политические силы и группы влияния. Далеко не всегда это было результатом искренней веры в тезисы Лютера, однако те, кому не нравилась политика нынешнего папы, те, кто не поддерживал тот итальянский клан, из которого он происходил, неизбежно становились протестантами.

Но ситуации в Германии и в остальном католическом мире были совершенно разными. Англикане и галликане, испанцы (точнее, их монархии) вполне принимали католицизм, поскольку на своей территории могли его контролировать. Тем не менее даже в Италии появились протестанты, выступавшие против папства и высшего католического клира. Положение стало критическим.

Как папская курия могла разобраться с проблемой? С одной стороны, можно было развязать репрессии, запустить маховик инквизиции в более широких масштабах и искать внешней политической поддержки в окрепших монархиях Европы. Последние теоретически могли бы решить вопрос как дипломатическим, так и военным путем.

Папа Павел III (1534–1549) начал с простого решения: он отрицал соборное движение. Иначе говоря, ему были противны любые попытки созвать церковный собор, ведь тот, с одной стороны, мог адаптировать догматы к обстоятельствам, но с другой – мог сделать папу заложником своих решений, в том числе и ограничивающих прерогативы или влияние понтифика. Об этом говорил опыт Констанцского собора 1415–1417 годов. И папа санкционировал в Италии деятельность инквизиции.

Другим, более системным ответом стало создание «компании» или «общества» Иисуса, то есть ордена иезуитов. В отличие от средневековых рыцарских орденов, он не имел военного аспекта. С теми же целями в свое время был создан доминиканский орден с его строгой дисциплиной и хорошим образованием: для контроля умонастроений и формирования групп политического влияния. Наиболее характерным проявлением деятельности нового ордена, возглавленного испанцем Игнатием Лойолой, стала образовательная активность в разных странах и внимательное отношение к подготовке кадров.

Но пришлось все-таки созвать и Вселенский собор. В 1544 году Франциск I в борьбе с Габсбургами оказался в слабой позиции и перестал поддерживать протестантов. С востока на империю наступали османы. Ситуация была удобной, чтобы папа проявил инициативу. И Павел III предложил императору Карлу V неплохую наемную армию, но при этом просил не особенно вмешиваться в решения собора. Одновременно он занялся укреплением в Италии позиций своего клана – Фарнезе.

В 1545 году в Тренто был созван Тридентский собор, собиравшийся со значительными перерывами до 1563 года. Его задачей было подготовить католичество к новым реалиям. Социально-религиозные брожения в Центральной и Западной Европе способствовали поддержке собора светскими властями. На соборе присутствовали две партии – папская и императорская. Ясно, что первая была консервативной, а вторая – реформаторской, требовавшей, чтобы церковь устранила системные причины кризиса веры и избавила бы императора от необходимости беспокоиться о протестантах на фоне турецкой опасности.

Однако одновременно император смог силой принудить к покорности Северную Германию и опять оказался в сильной позиции. И теперь папе пришлось просить Франциска поддержать протестантов Германии. Император стал давить на папу, чтобы церковь взглянула на вещи более широко.

Часть протестантских владетелей Германии согласилась приехать на новое совещание собора при новом папе. И тут же французы все-таки получили от протестантов ряд земель в Лотарингии, и Карл V вновь изменил свою политику. Однако в 1556 году он отрекся от престола, и империя Габсбургов разделилась на две основные части: испанскую, во главе с сыном Карла католическим фанатиком Филиппом II, и германско-австрийскую, во главе с более умеренным братом Карла Фердинандом I. Это несколько облегчило жизнь курии. До отречения Карл успел организовать Аугсбургский религиозный мир, подписав текст соглашения в 1555 году. Теперь ключевыми факторами геополитического окружения папства были Франция, Испания и Германия.

В 1559 году Павел IV (1555–1559) впервые опубликовал список запрещенных церковью книг – Index librorum prohibitorum (последнее исправленное и дополненное издание его вышло в 1948 году). Инквизиционным трибуналам предписывалось следить, чтобы никто не читал и не распространял этих книг. Тридентский собор тоже принял в этом участие и издал Tridentine Index. В борьбе против протестантизма опять досталось евреям, которым велели носить отличительные знаки на одежде и приказали сдать Талмуд на сожжение. Многие евреи бежали в Османскую империю. Но даже тех из них, кто был турецким подданным, в Европе подвергали репрессиям. Султан Сулейман Великолепный направил папе ноту, вопрошая, почему обижают его подданных, призвал к толерантности и пообещал, если это не прекратится, ответить зеркально христианам. Арестованных пришлось отпустить. Но в Папской области появились еврейское гетто, и евреи отныне должны были носить желтые шляпы.

Так или иначе, как светский властитель папа явно не имел серьезных шансов. Новые централизованные монархии, очевидно, набрались сил и ресурсов. Господствовать церковь могла в основном только над душами. Впрочем, это тоже сулило ей неплохие перспективы. Завершающим аккордом Тридентского собора стало «Тридентское исповедание веры» (Professio fidei Tridentinae, известное также как «Тридентский символ веры»). Несогласные с ним не могли стать ни священниками, ни профессорами университета. Авторитет понтифика был поставлен выше решений вселенских соборов, и отныне Божьему слову, исходящему из уст папы, все должны были беспрекословно повиноваться. То есть папская курия превращалась в универсальную консервативную силу, которая все меньше была территориально привязана к Италии. Однако католичество для многих монархов и властителей Европы представлялось элементом стабильности, ибо пока что все политические и социальные брожения облекались в разные формы протестантизма.

Аугсбургский религиозный мир 1555 года предоставил право каждому имперскому субъекту исповедовать ту религию, какую он считает истинной. Религию владетельного князя обязаны были исповедовать и все его подданные. Это обстоятельство предопределяло и путь, по которому католическая церковь могла идти в поисках надежного союзника. Вследствие успехов Реформации обстановка становилась для папства все более трудной. В 1557 году в Вюртемберге католики лишились всех монастырей. Многие университетские кафедры оказались в руках противников католицизма. Венский университет за двадцать лет не дал ни одного католического теолога. В университете в Диллингене, основанном для борьбы с протестантизмом, преподавали только испанцы, поскольку нельзя было найти ни одного подходящего для этой цели немецкого богослова. Молодежь, по заверениям официальных лиц, увлекалась протестантскими профессорами и слышать не хотела о католическом учении. Во Франции росло число гугенотов – кальвинистов.

Да и в целом с молодым поколением было особенно сложно – юные умы, как всегда, тянулись за радикальными идеями. В наиболее развитой части тогдашней Европы, в Нидерландах, подчинявшихся испанским Габсбургам, репрессии инквизиции против анабаптистов и террор против всего населения вызвали восстание 1566 года и долгую войну за образование Соединенных провинций Нидерландов. Религиозный фактор наложился и на национальные противоречия. Филипп II Испанский победил на юге Нидерландов (современная Бельгия), но на севере проиграл. Нидерланды (Голландия) станут одной из наиболее веротерпимых стран последующего столетия. Их пример станет популярен в Англии и Шотландии, хотя там будут не столь толерантны к иноверцам.

Еще до нидерландского восстания Реформация осуществится в Англии. Король Генрих VIII, известный нам в основном своими брачными коллизиями, сначала написал трактат против Лютера, за что получил от папы звание «защитника веры». Но затем папа не дал ему развод с Екатериной Арагонской, и Генрих в 1534 году провел через парламент акт об отделении англиканской церкви от Рима и лично ее возглавил. Чем доктринально, а не административно, англиканство категорически отличается от римского католичества, разбирались еще сто лет. Генриху, да и многим его наследникам на троне радикальные протестанты тоже были не особенно нужны – ввиду их республиканских предпочтений. Англиканский символ веры (пресвитерианство) будет принят только при дочери Генриха Елизавете I, а английский канонический перевод Писания, «Библия короля Якова» – лишь в начале XVII века.

Однако в это же время в Шотландии торжествует кальвинизм, благодаря энергичным действиям харизматичного проповедника Джона Нокса. Тот вступил в конфликт с католиками, в частности, с известной королевой Марией Стюарт, воспитанной во Франции. Поражение ее политической партии привело к принятию кальвинизма в 1560 году. Шотландская церковь тоже была утрачена для Рима. Поскольку шотландские проповедники учились в континентальных университетах, в Шотландии появилась развитая университетская система, по качеству образования и по количеству учебных заведений обгонявшая Оксфорд и Кембридж до XIX века. Шотландские университеты дали Британии множество выдающихся ученых и философов, включая классика современного экономического анализа Адама Смита.

Однако на другом берегу Ла-Манша тоже действовали энергично. Ортодоксальное католичество благодаря ордену иезуитов и его образовательной политике перекрыло протестантский фронт во Франции. Влияние обеих сторон на ряд политических партий Франции привело к религиозным войнам, кульминацией которых стала Варфоломеевская ночь. Эти события известны широкой публике благодаря романам Александра Дюма-отца и других писателей. Итак, 24 августа 1572 года началась резня протестантов – в Париже, а затем и по всей стране. В течение немногих часов в столице Франции было убито свыше двух тысяч протестантов. На следующий день католическая партия распорядилась начать преследование протестантов и в провинции. В Лионе было убито 800 человек, в Орлеане – 500, в Мо – 200, в Труа и Руане были задушены все арестованные накануне протестанты. В течение двух недель во Франции погибло около 30 тысяч человек.

Испания Филиппа II активно вмешивалась во французские и британские дела, не говоря уже о Нидерландах. Однако интрига Испании в Ирландии провалилась, а «Непобедимая армада» с десантом для завоевания Англии в 1588 году была разгромлена английским флотом и разбросана штормом. В это же время в Швейцарии произошла гражданская война между католиками и протестантами. Однако она не привела к обретению общей веры. Остались и протестантские кантоны, и католические.

Церковь действовала и методами духовными: в Европе распространялись иезуитские школы и коллегии. Прекрасный уровень образования быстро оценили местные элиты от Испании до Речи Посполитой. Однако у иезуитов была и другая цель: укрепить людей в вере. Ордену удалось примерно за два поколения хорошо поработать с теми, кто потом занял свое место на вершине политической иерархии, и ряд позиций католичества был восстановлен. В той же Речи Посполитой период веротерпимости длился до 1580-х годов, но потом отношение к протестантам и православным изменилось.

На них стали оказывать жесткое давление, и представители ведущих княжеских родов Руси – Украины, когда-то православных, не только полонизировались, но и стали католиками-радикалами. Это вызовет впоследствии ряд политических и религиозных конфликтов. Иезуитское образование было влиятельным, но на Богдана-Зиновия Хмельницкого, который учился в Ярославском иезуитском коллегиуме в Галичине, оно не оказало ожидаемого воздействия.

Примером Контрреформации в Германии стала политика баварского герцога Альбрехта V (1550–1579), предоставившего иезуитам университет в Ингольштадте. Население вынуждено присягнуло «Тридентскому символу веры», обучение в иностранных университетах оказалось под запретом. Был назначен высший религиозный совет и организован земский союз, целью которого стало объединение католических владетелей Германии с Испанией и Римом. Сын Альбрехта Эрнест сосредоточил в своих руках множество епископств (Фрейзинга, Хильдесхайма, Льежа, Мюнстера). В Кельне в это время началась настоящая война за архиепископское кресло. Католики обратились за помощью к Испании и Риму. С большим трудом кельнским архиепископом был избран упомянутый выше баварский герцог Эрнест, добавивший к своим приобретениям еще и архиепископство и ставший благодаря этому одним из семи курфюрстов, избиравших германских императоров. Это значительно укрепило Баварию, которой выбор религии давал хорошие политические преференции. В Австрии сложилась аналогичная ситуация. Словом, работа шла системная. Внимание к политическим элитам себя оправдывало.

Однако и протестантизм не дремал. Французский король Генрих III решил, что папские посланцы и клир чересчур его опекают, и провел ряд силовых акций против католиков-радикалов, преимущественно своих политических конкурентов. Папский приказ с предостережением, что король погибнет, если не подчинится папе, был доставлен в Париж 23 июня 1589 года, а 1 августа доминиканский монах Жак Клеман убил короля ударом кинжала. Папа Сикст V (1585–1590) отнесся к новостям из Парижа с энтузиазмом. Он немедленно сместил недостаточно решительного парижского легата Джованни Франческо Морозини, назначил энергичного Энрике Гаэтани, вступил в переговоры с испанским королем Филиппом II, предлагая ему французскую корону и обещая 15 тысяч солдат и 800 лошадей в качестве поддержки, не считая постоянной денежной субсидии на ведение войны.

Франция должна была стать испанской провинцией. Гаэтани даже приготовил приказ о введении во Франции инквизиции и об отмене галликанской церкви. Но Франция мыслила иначе. Новый король Генрих IV Наваррский, основатель династии Бурбонов, опубликовал в 1598 году Нантский эдикт, провозгласивший почти полное равноправие гугенотов с католиками. Однако Генрих делал и подачки папе, который в результате забыл, что французский король начинал карьеру как протестант. Зато Генрих прекратил во Франции религиозные войны.

В этот период инквизиция репрессировала культовые фигуры будущего коммунистического учения: утописта Томмазо Кампанеллу и атеиста Джордано Бруно. Заодно крепко досталось и последователю Коперника с его «странной идеей» об устройстве Солнечной системы – Галилею. Но последний отделался домашним арестом и запретом на публикацию трудов.

Пасхалии и календарные войны

Все календари человечества опирались либо на солнечные, либо на лунные циклы, либо на их сочетания. А в христианском мире календарем до XVIII века в основном занималась церковь. Это не случайно, поскольку вероучение должно было совместить традиционные для очень разных культур календари (вавилонский, греческий, римский, другие варианты и комбинации), эры и летоисчисления (такие как александрийская, антиохийская, от основания Рима, от воцарения Августа или Диоклетиана, от Рождества Христова, от сотворения мира и т. д.) с христианским циклом дней святых, общих празднований и почитаний, постов. Для каждого христианина имели значение церковные праздники, которых было и есть множество. О летоисчислении мы уже вскользь упомянули выше в первом разделе.

Основное значение имело празднование Пасхи (воскресения Христа), которое всегда являлось символом единства веры христиан. Многим из нас попадали в руки церковные календари с пасхалиями – расчетами даты Пасхи на многие годы. И в каждом году дата стоит иная. Это не 1 мая или 7 ноября, которые каждый год праздновались при советской власти. Мы знаем также, что Рождество кто-то празднует 25 декабря, а кто-то – 6 января, но постоянно только в эти даты. А вот Пасха – праздник переходящий. Хотя имеющий принципиальное значение.

В структуре данной книги этот раздел находится здесь, после Реформации и Контрреформации, поскольку энергичный папа Григорий ХIII (Уго Бонкомпаньи; 1572–1585)[85] произвел в 1582 году реформу календаря, которой следуем все мы, христиане и нехристиане, и в ХХI веке. Чтобы понять суть реформы, нужно вернуться на несколько веков назад. В данном случае церковь обратилась к достижениям науки – математики и астрономии.

Поскольку христианство происходит от иудаизма, ему от предка досталось особенное внимание к хронологии и календарным системам. И если изначально основы календаря привязывали к сезонным работам и праздникам земледельцев, то во всех древних цивилизациях в эти процессы вмешивались культовые аспекты. Особую роль в этом сыграла месопотамская цивилизация, поскольку вавилонские жрецы опирались на астрономию и астрологию, изучение движения небесных тел. Развивали они и математику. От них мы получили 24 часа в сутках и семидневную неделю. А древние евреи многое переняли во время Вавилонского пленения середины VI в. до н. э. от своих родичей вавилонян, причем не только арамейский язык, но и внимание к астрологии и небесным астрофизическим процессам в исполнении культа. Были заимствованы и названия месяцев, включая нисан, в который был позднее распят Иисус.

Этот календарь был очень жестко привязан к лунным циклам, и для объявления нового лунного месяца использовался специальный обычай наблюдений за луной; приносились коллективные клятвы о таком наблюдении, по общинам рассылались гонцы с объявлением дат месяцев и праздников[86]. Еврейский год имел (и имеет до сих пор в государстве Израиль) шесть (!) разных продолжительностей. Если мы привыкли к тому, что в году 365 дней три раза подряд, после чего наступает високосный год с 366 днями, то иудейский канон запрещает определенные праздники и ритуалы в определенные дни недели, и их переносят на следующий день, что продлевает год. Таким образом, в зависимости от солнечных или лунных циклов и сформировались шесть вариантов продолжительности года. Это требует специальных знаний и внимательных астрономических наблюдений. Еврейский новый год для определения даты требует семи последовательных математических вычислений, которые затем уточняются в связи со сдвигами из-за запретов на определенные дни недели и в зависимости от полнолуний.

Христианство унаследовало иудейскую скрупулезность по отношению к календарю и солнечно-лунным циклам. Но каким же календарем пользовались христиане? Поначалу они опирались на иудейский календарь, поскольку происходили из еврейской диаспоры, но постепенно возникал вопрос о различиях, даже среди самих иудаистов, разбросанных по миру. Ведь даже еврейскую Пасху иудеи не всюду в Средиземноморье могли так просто вычислить. А христианская приходилась на другую дату, поскольку Иисус воскрес после еврейской Пасхи «на третий день», но на вторые сутки, поскольку начало суток считали не так, как сейчас.

Ответ на вопрос, почему Пасха стала «переходящим» праздником, зависящим не только от движения небесных светил, но и некоторых дополнительных ограничений, кроется где-то в ранней истории христианства. Существуют анонимные «Апостольские установления», которые гласят: «Относительно нашей Пасхи необходимо обращать внимание на четыре постановления, из которых два относятся к Апостольскому правилу, а два ведут из неписаного предания. Первое, мы должны праздновать Пасху после весеннего равноденствия [20–21 марта]. Второе, не праздновать ее вместе с иудеями в один день. Третье – праздновать не просто после равноденствия, а после первого полнолуния, имеющего быть после равноденствия. И четвертое – после полнолуния не иначе как в первый день седмицы [воскресение, первый день семидневной недели]». (Матвей Властарь, Византия, XIV в.)[87].

Понятно, что с такими условиями должны были возникнуть серьезные проблемы с вычислением даты Пасхи. Так появились пасхалии – таблицы определения даты Пасхи на каждый год, которые делались поначалу на короткие циклы в разных местах, а потом на 550 лет вперед. И все это должен был учитывать календарь.

Однако как раз незадолго до явления Христа Юлий Цезарь решил упорядочить календарь, который в Римской республике пребывал по сравнению с Иудеей в полном хаосе. Праздник урожая из-за этого беспорядка, например, отмечали зимой. Календарь не совпадал с астрономией. Юлий Цезарь был любителем этой науки (правда, его труды по ней до нас не дошли) и крепкой рукой ввел полную ясность: в году 12 месяцев, в месяце по очереди то 30 дней, то 31 день, начало года приходится на 1 января – дата традиционного избрания консулов Римской республики. Произошло это в 45 году до н. э. Летоисчисление от основания Рима не менялось.

Это позволило благодарным сенаторам переименовать месяц квинтилис в июль. Продолжительность года определили в 365 суток, а также ввели високосные годы. Позднее пытались переименовать некоторые месяцы в честь других императоров, но в календаре остался только Август. Удлинение продолжительности императорских месяцев за счет других, «политически бесполезных», испортило логичную схему Юлия Цезаря.

Споры по поводу пасхалий возникли во II веке. Лунные календари разных школ – александрийской, антиохийской или римской – давали разные даты, часть из которых совпадала с еврейской Пасхой, что противоречило условию «Апостольского учения». В Риме же не позволяли, чтобы День основания Рима (перилии) приходился на Страстную неделю, отчего Пасха переносилась на месяц позже. Разрыв между датами Пасхи порой составлял до пяти недель в разных центрах раннего христианства.

Многие богословы восточной церкви считали, что Христос умер на кресте 23 марта в пятницу и воскрес 25 марта в воскресенье. Запутывали ситуацию сами евангелисты: синоптические евангелия называли одну дату последней еврейской Пасхи Христа, а Иоанн – другую. Голову над этим ломали великие умы на протяжении двух тысяч лет. Споры шли о начале времени суток у иудеев и графике жертвоприношений агнцев и голубей в зависимости от времени дня. С учетом этого теоретически можно было бы вычислить «верную» дату, но пришлось бы привлекать еще и Талмуд, который возник на двести лет позже, что порождало еще один виток дискуссий.

Первый Вселенский Никейский собор 325 года выдвинул обоснованное пожелание, чтобы все христиане праздновали Пасху в один день, но оно так и осталось нереализованным. В 525 году было введено летоисчисление Дионисия Малого «от Рождества Христова» (об этом писалось выше), которое тоже вызывало споры, ибо Дионисий допустил ряд астрономически-хронологических ошибок, хотя и существенно облегчил расчет пасхалий[88]. В итоге церковь связала христианский годичный цикл с юлианским календарем, а празднование Пасхи – с лунно-солнечным циклом.

Но в юлианском календаре продолжительность суток была на 11 мин 14 с больше солнечного года, что накапливало ошибку в размере суток на каждые 128 лет. Все весенние праздники через несколько столетий превратились в летние. Даже Данте шутил над этим в XIII веке: «Но раньше, чем январь возьмет весна посредством сотой, вами небреженной». К XVI веку проблема стала очевидной для образованной публики, которая хотя бы понимала, в чем она состоит, а простому народу было невдомек, отчего праздники очутились в других сезонах.

К решению вопроса обращались Базельский (1437), Латеранский (1512–1517) и Тридентский (1545–1563) соборы. Тогда люди чутко следили за природой, и смещение Пасхи и прочих праздников стало беспокоить верующих. Все это вылилось в календарную реформу XVI века.

Папа Григорий XIII в 1582 году волевым решением ввел «новый стиль» календаря – григорианский. В булле Inter gravissimas («Среди важнейших») он задал нам календарь: «Было заботою нашею не только восстановить равноденствие на издревле назначенном ему месте, от которого со времени Никейского собора оно отступило на десять дней приблизительно, XIV луне вернуть ее место, от которого она на четыре или пять дней отходит, но установить также способ и правила, которыми будет достигнуто, чтобы в будущем равноденствии XIV луна со своих мест никуда не сдвигалась»[89].

Кто не принимал календарное решение, отлучался от церкви[90]. Поэтому католические страны приняли его быстро, а вот протестанты и православные так не спешили. Они ненавидели все, что исходило от пап, и считали, что «лучше разойтись с Солнцем, чем сойтись с папой». Но по мере охлаждения религиозных страстей в течение столетия и протестантские державы примут григорианский календарь. А православная Россия только в 1917 году при большевиках сменит «старый» стиль на «новый». Возникнет такой светский праздник, как «старый Новый год». Другие православные церкви будут учитывать объективную необходимость григорианского календаря (уже в 1583 году на соборе в Константинополе), но принимать его будут очень медленно.

Религиозные войны XVII века

Казалось бы, союз папской курии с Испанией мог принести свои плоды. Но испанский король Филипп II не реализовал должным образом достижения Испании в Новом Свете, и страна погрузилась в стагнацию, которая продолжалась до XX века. Свое слово тут могут сказать политические и экономические историки, но Филипп II оказался плохим управляющим. Католическая церковь меж тем потеряла Британию и Голландию. В начале XVII века ею был утрачен контроль над Венецианской республикой. Та осталась католической, но сохранила веротерпимость и изгнала иезуитов.

В Германии папство заботилось о том, чтобы императорская корона закрепилась за династией Габсбургов, которая не впадала в ереси, на протяжении веков расширяла владения к юго-востоку и присоединяла к своим родовым областям славянские и венгерские земли. Габсбурги и апостольский престол с давних пор были тесно связаны друг с другом, а когда Габсбурги стали систематически избираться в римские и германские императоры, то папство стало рассчитывать на их помощь в подавлении протестантского движения в Германии.

Успехи германского протестантизма способствовали оживлению деятельности гуситов, в частности так называемых «чешских и моравских братьев», примкнувших в значительном числе к лютеранству. «Чешские братья» (в Моравии – «моравские братья») – религиозная секта, возникшая после поражения гуситского движения. Они отрицали государство, неравенство, организацию католической церкви. Также они проповедовали отказ от насильственной борьбы, восстановление порядков раннехристианских общин. В XVI веке чешские города кишели еретиками. И в Чехию направили иезуитов.

Однако Чехия слишком далеко отошла от католицизма, чтобы в ней можно было сразу искоренить все следы ереси: из 2,5 миллионов жителей Чехии лишь 300–350 тысяч исповедали католицизм. В других областях габсбургских владений папство вело себя решительнее, чем в Чехии. Например, во всех городах Нижней Австрии с 1578 года были запрещены протестантские службы, все горожане должны были присутствовать на католических церемониях. То же касалось Верхней Австрии, Штирии, Каринтии и Крайны. А будущий император Фердинанд II, правитель этих областей, жестоко подавлял ересь и даже запретил дворянам некатолического вероисповедания занимать государственные должности. Не желавших вернуться в католичество особые комиссии выдворяли из страны, заставляя предварительно распродать имущество и выплатить 10 % с вырученной суммы государству.

В Венгрии Габсбурги проводили такую же политику. Но из-за восстания 1605 года и угрозы совместного выступления венгров и турок они пошли на уступки, и в 1606 году венгерское дворянство получило свободу вероисповедания, исключительное право на занятие государственных должностей и право выбирать наместника короля (палатина).

Протестанты тоже не дремали. В 1608 году в Ахаузене по инициативе курфюрста Пфальцского Фридриха была образована уния для защиты интересов протестантизма. В ответ на это в 1609 году в Мюнхене по инициативе иезуитов была создана католическая лига с целью уничтожения протестантов во всей империи, стремившаяся к тому, чтобы императорский трон принадлежал воинствующему католику.

И поскольку в деле насильственного насаждения католицизма наиболее решительным был Фердинанд Штирийский, то именно его иезуиты настойчиво проталкивали в императоры.

Для Чехии с ее почти стопятидесятилетней историей гуситского движения возможность попасть под власть такого правителя была просто оскорблением. Правда, свободу религии гарантировал так называемый маестат, «грамота величества», подписанная в 1609 году Рудольфом II, напуганным перспективой восстания. Но со смертью Рудольфа в 1612 году гарантия утратила значение. Брат короля Матвей, который наследовал Рудольфу, не имел детей, поэтому корону с большой вероятностью мог получить Фердинанд Штирийский. По постановлению курфюрстов все земли Габсбургов, разумеется, вместе с Чехией, входили в состав империи.

Гуситы, боясь этой перспективы, вели переговоры с курфюрстом Пфальца, кальвинистом Фридрихом, относительно передачи ему чешской короны. Во избежание этого Фердинанд дважды заверял представителей Чехии, что он будет в точности соблюдать все уступки, сделанные некогда чешским гуситам. Эти заверения возымели действие, и 19 июня 1617 году чешский сейм избрал Фердинанда королем. Однако уже в ноябре 1617 года последовал ряд нарушений прав гуситов.

Чешские дворяне собрались на сейм протеста, но многие представители городов не были допущены на заседание. Двадцать первого мая 1618 года вторично состоялся съезд протеста против политики Фердинанда, и когда представители власти явились в сейм с намерением разогнать его, они были выброшены через окно в ров, окружавший здание сейма (это событие получило звучное латинское название «дефенестрация»). Сейм избрал директорию из тридцати членов. Решено было немедленно организовать армию, иезуиты были изгнаны из Чехии, их имущество, как и имущество некоторых виднейших католиков, было конфисковано. Хотя император Матвей готов был вести переговоры с чехами, но Фердинанд, опираясь на поддержку Испании, настаивал на военных мерах.

Чешские протестанты вступили в переговоры с немецкими и венгерскими единомышленниками. В начале военных действий император Матвей умер, Фердинанд занял трон. Чешский сейм отказался признать Фердинанда и избрал чешским королем кальвиниста Фридриха Пфальцского. Так началась Тридцатилетняя война (1618–1648). Победа императора Фердинанда II при Белой горе (1620) означала конец самостоятельности Чехии. Отныне законодательная власть принадлежала королю, немцы заняли в стране господствующее положение. В 1623 году Чехию покинули около 12 тысяч человек, а в 1628 году – 36 тысяч семейств. Некатолики лишались гражданских прав и не допускались к занятию ремеслами и промыслами. Их не венчали, не хоронили на кладбищах, для них были установлены денежные штрафы за непочитание католических праздников, несоблюдение постов и непосещение церкви. В результате Чехия была разорена и пришла в полный упадок, тем более что Тридцатилетняя война ухудшила и общее положение империи, и это также тяжело отзывалось в Чехии и Моравии. Из 2,5 миллионов жителей, насчитывавшихся в 1618 году в Чехии, к 1650 году оставалось всего около 700 тысяч.

В Германии статус курфюршества (выборщика императора) утратил протестантский Пфальц и получила католическая Бавария. Но вскоре в противовес католической унии была создана коалиция во главе с Францией кардинала Ришелье, не считавшаяся ни с какими предостережениями Рима. Франция не остановилась перед тем, чтобы вступить в продолжительную борьбу с Испанией и империей, подняв против них даже протестантскую Швецию. Папство было вынуждено поддержать Францию.

Папа считал, что союз между Францией, Англией и Нидерландами чреват для Испании опасными последствиями и что необходимо мириться даже с еретическим королем. Климент VIII (1592–1605) простил Генриху IV его Нантский эдикт, в ответ на что король в 1603 году разрешил иезуитам вернуться во Францию, откуда они были изгнаны после неудавшегося покушения (1594) иезуита Жана Шателя на Генриха IV. Шатель следовал указаниям иезуитских теоретиков, учивших, что долг истинного христианина – уничтожать неугодных Богу монархов.

В Англии эта иезуитская идеология в 1605 году реализовалась как Пороховой заговор, попытка подорвать парламент. И в результате англичане, в особенности пуритане, ко всем католикам-папистам доброжелательности не испытывали.

Тридцатилетняя война превратила Центральную Европу в выжженную землю: погибло от трети до половины населения. Однако равновесие между католическими и протестантскими территориями в целом не было нарушено. Вестфальский мир (1648) признал свободу протестантов в Германии и предоставил им ряд епископств. Германская империя лишилась некоторых владений, Нидерланды и Швейцария получили независимость. В империи были уравнены права кальвинистов с католиками и лютеранами.

Одновременно бурные события происходили в Англии. Политическая борьба парламента с королем привела к конфликту двух течений протестантизма – пресвитериан и индепендентов. Коллизии стали причиной кровавой гражданской войны и казни короля Карла I (1649). Диктатура Оливера Кромвеля привела к репрессиям против католиков и принудительному введению порядков радикального пуританства. Однако англиканство и даже частично католицизм вернули позиции во времена реставрации Стюартов (1660). Вернуться к католичеству Англия уже не могла: боязнь, что король-католик Яков II установит свою веру, привели к Славной революции 1688 года, когда на английский трон был приглашен штатгальтер Голландии протестант Вильгельм Оранский. А в XVIII веке Англией будет править протестантская Ганноверская династия. Католики будут дискриминированы в этой стране до начала XIX века.

Важным для истории христианства был Новый Свет. Западное полушарие оказалось наибольшим территориальным расширением христианского вероучения. Народы Южной и Центральной Америки были обращены испанцами и португальцами в католичество. Иезуиты даже создали в Парагвае свое государство, просуществовавшее какое-то время. В Северной Америке католической будет Новая Франция (Квебек), остальные же части, ставшие английскими колониями, станут вместилищем всевозможных протестантских диссидентов из Европы, начиная с пуритан, приплывших на корабле «Мейфлауэр». Возникшие позднее Соединенные Штаты станут наиболее мощным христианским государством в мире.

Времена рационализма, либерализма и социализма

Можно утверждать, что после Тридцатилетней войны в Западной и Центральной Европе религиозный фактор перестал быть поводом для крупномасштабных военных конфликтов. Укрепление светских государств и абсолютных монархий привело к тому, что последующие войны имели причины в основном династические и рационально-политические. Впрочем, геополитика часто совпадала с конфессиональной принадлежностью, ведь Северная Европа в целом была протестантской, а южная – католической. Так или иначе это характеризует общий упадок политического влияния папства, несмотря на сохранение позиций католичества как конфессии.

Сформировались политические и правовые доктрины (авторами которых были, например, Гуго Гроций, Томас Гоббс, Джон Локк), исключающие место церкви в государственном устройстве и управлении. Наиболее консервативные католические государства – Испания и Речь Посполитая – потеряли влияние. Бурно развивались протестантские государства – Нидерланды, Британия, Бранденбург-Пруссия. Одним из последних поражений протестантизма стало изгнание 200 тысяч гугенотов из Франции после того, как Людовик XIV отменил Нантский эдикт (1685). Однако католическая церковь от этого мало выиграла, поскольку тот же Людовик, по сути, поставил французскую церковь под полный государственный контроль. Королю солнце удалось организовать синод, который в 1682 году вынес четыре постановления в духе свободной галликанской церкви.

Постановили следующее. Светская власть не может мириться с вмешательством духовной власти в сферу ее действий. Решения соборов имеют большее значение, чем папские указы. В вопросах веры папские распоряжения только тогда становятся обязательными, когда они встречают согласие духовенства. Наконец, национальные и государственные законы, регулирующие церковную жизнь во Франции, имеют непреложную и обязательную силу и не подлежат изменению со стороны папы. Эта «четырехстатейная декларация» по решению Людовика XIV и стала основным законом французского государства.

Протесты папы уже не играли никакой роли. Однако продолжительная война за испанское наследство в будущем заставит Людовика слегка поступиться принципами. Папские владения неуклонно сокращались. Утрехтский мир 1713 года и конфликт с императором Иосифом II изрядно урезали политическое влияние пап в Италии. В ряде государств запретили деятельность иезуитов – и даже в Испании.

Климент XIV в 1773 году объявил о роспуске Общества Иисуса и о его полном упразднении – «на веки вечные». Австрийский император Иосиф II превратил католическую церковь в государственное духовное ведомство и провозгласил веротерпимость, уравнял в правах представителей разных конфессий.

Все более распространяются идеи Просвещения и рационализма, подготовившие почву для Великой французской революции 1789 года. Учредительное собрание в Париже в 1789–1791 годах секуляризировало церковную землю, отменило монашеские обеты, распустило монастыри и поставило вопрос о новой, «соответствующей разуму» организации церкви.

Протесты папы во внимание не принимались, особенно с началом якобинского террора и революционных войн. В 1797 году войска Пия VI были разбиты, французская армия заняла Рим, папа был лишен светской власти, и в феврале 1798 года была провозглашена Римская республика. Пий пытался скрыться, но был пойман и отправлен во Францию, в крепость Валанс, где и умер в 1799 году. Французов изгнала антифранцузская коалиция, но ненадолго. Вскоре Наполеон снова завоевал Италию. Избранный конклавом в Венеции в 1800 году новый папа Пий VII (1800–1823), вступив во владение Папской областью, фактически оказался заложником в руках Наполеона.

Пятнадцатого июля 1801 года между Наполеоном и Пием VII был заключен конкордат. Наполеон относился к религии прагматично: поскольку большинство населения во Франции – католики, за ними необходим контроль. Духовенство во Франции перешло на государственную службу. Конкордат действовал до 1905 года, когда французская Третья республика отделила церковь от государства.

Французское завоевание Германии тоже привело к секуляризации церковных земель. Из духовных княжеств сохранились лишь Майнц и Мальтийский орден. Границы между католиками и протестантами в Германии стирались. Конфессиональную идентичность все быстрее сменяла национальная. Среди католического духовенства разгорелись споры о необходимости национальной церкви. Католичество утратило в Германии политическую и экономическую роль.

В 1804 году папа был вынужден увенчать Наполеона императорской короной. Новый конфликт с Наполеоном разгорелся в связи с отказом папы присоединиться к континентальной блокаде[91]. Наполеон двинул войска в Папскую область, и в феврале 1808 года французы снова заняли Рим. В мае 1809 года Рим был провозглашен свободным городом, а папские владения были присоединены к Франции. В ответ на это папа издал буллу об отлучении Наполеона от церкви. После этого в начале июля 1809 года французские солдаты по приказу Наполеона вошли в папский дворец Квиринал, захватили Пия VII и вывезли из Рима в Фонтенбло. Папа оставался пленником Наполеона до краха империи в 1814 году.

Падение Наполеона зародило у папы иллюзии, что удастся повернуть время вспять и восстановить позиции церкви в светском мире. Общая реакция консервативных режимов, наступившая в Европе, казалось бы, этому способствовала. Идеологические веяния говорили о распространении в католическом мире консерватизма как идеологии, направленной на восстановление престижа и влияния церкви. Таким идеологом, в частности, был Жозеф де Местр (1753–1821), пламенно осуждавший рационализм и революции. Де Местр считал, что верховной властью в христианском мире является власть церковная, сосредоточенная в персоне папы, духовная и светская власть должны объединиться во имя сохранения легитимного порядка. Трон и алтарь, пережившие черные дни революции, обязаны сотрудничать.

Папа восстановил орден иезуитов и потребовал, чтобы тот был легализован во всех странах и государствах. Вскоре иезуиты снова стали открыто действовать в Англии, Ирландии, Франции, Швейцарии, Соединенных Штатах Америки и других государствах. Однако как раз в это время иезуитов изгнали из России, возможно, в контексте польского вопроса.

В Европе ширились национально-демократические идеи в духе романтического национализма. Они вызывали в разных странах политические конфликты, которые позже выльются в национально-демократические революции 1848 года. Либерализм и национализм стали постоянными противниками клерикализма.

От Венского конгресса 1814–1815 годов понтифик ожидал восстановления Папского государства, возвращения католической церкви отнятого у нее имущества. Отметим, что православная Россия, протестантские Пруссия и Англия энергично поддерживали главные папские притязания. Такая забота о католиках была продиктована геополитикой. Эти государства были заинтересованы в создании противовеса Австрии в лице Папского государства. Папство получило свою бывшую территорию в пределах Италии, которая была «навеки» закреплена за понтификом. Но римская курия лишилась французских городов Авиньона и Венессена и протестовала как против этого, так и против сохранения за светскими германскими князьями секуляризованных земель. Однако утраченное там так и осталось утраченным.

В Папской области были восстановлены инквизиция и цензура (в виде «Индекса запрещенных книг»). Евреи вновь подверглись ограничениям в правах. Однако и в Италии ширились национальные и республиканские идеи. Появились карбонарии – республиканское движение, выступавшее за объединение Италии без светской власти папы.

Казалось, что успех будет достигнут во Франции, поскольку некоторые пункты конкордата Наполеона отменили. Однако все зависело от колебаний политического маятника, который беспрестанно раскачивался: революция 1830 года, консервативная реакция на нее, революция 1848 года, приход к власти Наполеона III, поддержка Рима, франко-прусская война и появление светской Третьей республики… После 1848 года именно во Франции возникло новое течение христианского социализма, направленное на модернизацию церковной политики в соответствии с социальными изменениями.

В Германии стала популярной идея национальной германской епископальной церкви, которая лишь в догматических вопросах подчинялась бы папству, причем и это подчинение должно было носить ограниченный характер, поскольку над папством стоял авторитет католических соборов. В недрах германского католичества складывалась старокатолическая церковь, протестовавшая против новых тенденций и притязаний Рима.

В это же время в Швейцарии произошла, наверное, последняя гражданская война в Европе, вызванная конфессиональным конфликтом. Католические кантоны попытались отделиться от Конфедерации, но потерпели поражение. По новой конституции 1848 года в Швейцарии были объявлены свобода и равенство всех вероисповеданий.

В Англии толчком к эмансипации католиков стал ирландский вопрос. После катастрофического голода 1840-х годов в этой стране активизировалось движение за изгнание англичан и против дискриминации ирландцев-католиков, составлявших большинство населения острова. Ранее принятый закон 1829 года об отмене ограничений для католиков лишь немного разрядил ситуацию. Национальный и конфессиональный вопросы опять совпали. В 1848 году в парламент был внесен билль о возобновлении дипломатических отношений между Римом и Британией. В Англии снова была организована католическая иерархия с двенадцатью епископами. Однако в самой Англии, а также в Шотландии позиции протестантизма остались нерушимыми. Массовая эмиграция ирландцев в США создала значительный католический сегмент американского общества, усиленный впоследствии присоединением части Мексики и последующей иммиграцией итальянцев.

Католическая Бельгия отделилась от протестантского королевства Нидерландов. Здесь национальный вопрос был вторичным по отношению к конфессиональному. Новообразованную Бельгию населяли и германоязычные фламандцы, и франкоязычные валлоны. Однако именно конфессиональный фактор позволил образоваться этому государству.

В 1864 году Пий IX (1846–1878) опубликовал один из самых сомнительных и критикуемых в истории католичества документов – «Силлабус», то есть «Перечень всех главных заблуждений нашего времени». «Силлабус» перечислял восемьдесят заблуждений, подлежащих осуждению. Среди них были: пантеизм, натурализм, рационализм, либерализм, индифферентизм, протестантизм, социализм, коммунизм, тайные и библейские общества, свобода науки и философии, взгляд на государство как на источник права, отделение церкви от государства, отрицание необходимости папского государства.

Неожиданным и неприятным ответом папе стало объединение Италии вне пределов Папской области, начатое в 1859–1860 году Джузеппе Гарибальди и законченное Пьемонтским королевством, которое стало Итальянским. Однако Рим, несмотря ни на что, упрямо пытался укрепить авторитет папы, созвав в Ватиканском дворце Вселенский собор. В булле 1868 года в общих фразах обозначили цели собора: очистить вероучение от заблуждений, восстановить строгое благочиние и дисциплину, чем спасти церковь и общество от зла. Пий IX открыл Ватиканский собор 8 декабря 1869 года. Он пригласил участвовать в нем весь христианский мир, представителей всех христианских вероисповеданий. Правда, отреагировали одни католики, среди которых больше трети составляли итальянские прелаты из Папской области. Собор провозгласил непогрешимость папы: «…постановления римского папы по собственной присущей им силе и независимо от одобрения церкви не подлежат никаким изменениям. Кто же дерзнет, Боже сохрани, возражать против сего нашего постановления, тот да будет предан проклятию и отлучению от церкви».

Но это не могло изменить ход истории. Союзником папы оставался Наполеон III, но в 1870 году Франция потерпела поражение от Пруссии. Папская область вошла в состав Итальянского королевства и была ликвидирована. Светской власти папы наступил конец. Последний в знак протеста против ликвидации Папского государства объявил себя узником, заявив, что не покинет стен Ватикана, пока не будут восстановлены его права.

Существовавший внутри католической церкви раскол невозможно было ликвидировать заявлением о непогрешимости папы. Недовольные провозглашенными догматами (о папской непогрешимости и прочими) образовали старокатолическую церковь. С 1890 года проводятся международные конгрессы старокатоликов. В них принимали участие и представители англиканской, и православной церквей. Это течение не признавало постановления Тридентского собора, ряд папских булл, «Силлабус», отвергало безбрачие священников и еще ряд деталей католических церковных обрядов и таинств.

Образование Германской империи под властью протестантской Пруссии, падение Папского государства и объявление папой самого себя пленником, а итальянского короля Виктора-Эммануила II узурпатором лишний раз показывали упадок светского влияния апостольского престола. Опасаясь сепаратистских стремлений в католических кругах и влияния папского престола на политику Германии, канцлер Бисмарк вступил в борьбу с католицизмом, получившую название «культуркампф». А Железный Канцлер обычно добивался результатов. Дальнейшие драмы уже относятся к истории ХХ века.

Католическая церковь в XX–XХI веках

Историю католичества в XX веке стоит начинать не с 1900, а с 1891 года, когда была оглашена энциклика папы Льва XIII (1878–1903) Rerum Novarum («О новых вещах»), которая определила социальную доктрину католической церкви в новых общественных реалиях. Утрата Папского государства в 1870 году толкнула римских первосвященников на поиски нового места апостольского престола в мире. Считать себя узником Итальянского королевства, запрещать католикам участвовать в выборах в Италии и отказываться выступать перед паствой с балкона было со стороны папы принципиально, но, увы, бесперспективно.

Время шло, и стало очевидно, что пора несколько переформатировать доктрину. В послании рассматривались отношения между светской властью, предпринимательством и работниками. Это был уже отклик на реальные социальные проблемы Европы, возникшие в эпоху индустриализма и модернизации. И если ранее любые элементы социалистических учений папами отрицались, то теперь, по мнению папства, наемным рабочим позволялось организовывать профсоюзы для защиты своих прав. Это заявление отражало распространение идей христианского социализма, в частности во Франции и Германии. Папская энциклика, разумеется, социализм не приветствовала (наоборот, осуждала), но тут уместно говорить скорее о христианской демократии, политическом движении, которое станет особенно влиятельным в Европе после Второй мировой войны. В энциклике обращалось внимание и на то, что отрицание частной собственности неверно, необходим некий «социальный контракт» между работодателями и рабочими.

Некоторые фрагменты энциклики и вовсе кажутся предвидением грядущих в ХХ веке перекосов социалистического равенства: «Невозможно привести все человечество к одному уровню. Социалисты могут напрягать все свои силы, но тщетна будет всякая борьба с природою.

Люди различаются способностями, прилежанием, здоровьем, силою, и из этого неравенства неизбежно вытекает неравенство образа жизни. Вмешательство государства было бы не только несправедливо, но привело бы также, без всякого сомнения, к смятению всех классов общества и обрекло бы их на гнусное и невыносимое рабство.

Оно открыло бы дверь взаимной зависти, злословию и ссорам. Источники благосостояния иссякли бы сами собою, ибо никто не имел бы интереса проявлять свои таланты или свое трудолюбие. И тот идеал равенства, о котором так много говорят, оказался бы в действительности низведением всех до одного и того же состояния нищеты и бесчестия»[92].

Такое впечатление, что Лев ХIII лицезрел воочию будущий советский режим.

Тот же Лев XIII призывал к активному созданию разного рода христианских общественных организаций, то есть своего рода католического «третьего сектора». Надо признать, что ход был верным, судя по гневной критике энциклики со стороны левого политического лагеря. Иными словами, апостольский престол попытался овладеть инициативой в социальных вопросах. Церковь становилась прогрессистской. И если с итальянским государством продолжалась холодная война, то теперь апостольский престол стал осваивать механизмы непрямого влияния на Италию через католический «третий сектор» и дружественные политические силы.

Преемник Льва XIII Пий X (1903–1914) осуществил административную реформу папской курии, произведя сокращения и введя твердое штатное расписание. Однако на его понтификат приходится отделение церкви от государства во французской Третьей республике[93] (1905), что обострило отношения с Парижем. Впрочем, практика показывала, что надо мыслить шире и глубже, и к лику блаженных (что предшествует канонизации) причислили национальную героиню Франции Жанну д’Арк. Это укрепило позиции церкви среди французских правых.

Мы порой иронизируем по поводу борьбы церкви за мирское и политическое влияние, но прекрасно понимаем, что это влияние неизбежно в силу объективных социальных отношений. Церковь – это социальный институт. Однако механизм католического «третьего сектора», который был запущен в конце XIX века, дал пространство для инициатив и проектов многих истинно верующих людей. Разные формы благотворительности, «социальной работы» и заботы о нуждающихся оказывали вполне позитивное влияние на общество.

Смерть папы Пия в 1914 году и приход нового, Бенедикта XV (1914–1922), совпали с началом Первой мировой войны. Апостольскому престолу удалось занять достаточно нейтральную позицию, так что Бенедикта позже называли «апостолом мира». И вполне заслуженно! Положение папы было двойственным: воюющие против Германии Франция и Бельгия – католические страны, южная Германия и германский союзник Австро-Венгрия – тоже католические. И папа небезосновательно считал эту войну «бессмысленной бойней».

Многочисленные предложения мирных инициатив со стороны апостольского престола воюющими сторонами отвергались. Каждая из них подозревала папу Бенедикта в тайной симпатии к своим противникам. Все хотели войны до победного конца. Понтифик раздражал лидеров всех великих держав. И хотя многие папские мирные инициативы завершились неудачами, а политический авторитет папства в воюющих державах упал, но при этом в конце концов моральный авторитет и престиж понтифика лишь укрепились, особенно по итогам войны. Папа организовывал обмен военнопленными и заложниками, эвакуацию больных военнопленных в нейтральную Швейцарию, способствовал поискам пропавших без вести, возвращению на родину тел погибших солдат. За годы войны папская курия обработала 600 тысяч писем граждан обеих воюющих сторон, ищущих своих родственников в плену или их могилы.

Не имела прецедентов помощь страдающим от войны и недоедания детям. С 1916 года папа, привлекая международную поддержку, оказывал помощь детям Бельгии, Литвы, Ливана, Черногории, Сирии, Польши, а потом и голодающим Советской России. В 1915 году Бенедикт XV безуспешно призывал остановить геноцид армян османскими властями.

В августе 1917 года понтифик предложил мирный план, направленный на прекращение войны, освобождение оккупированных территорий, отказ от контрибуций, создание механизма международного арбитража, сокращение вооружений и отмену призыва в армию. Державами, которые хотели окончательной победы, план принят не был, но некоторые его идеи были использованы в послевоенном урегулировании; в частности, они оказали влияние на «14 пунктов» американского президента Вудро Вильсона.

Из нововведений папы стоит отметить разрешение католикам голосовать в светской Италии и поддержку права голоса для женщин, так как последние обычно «более консервативны, чем мужчины, и проголосуют за католиков».

Также папа продемонстрировал демократизм во внутрицерковных дискуссиях и активизировал миссионерскую деятельность на Ближнем Востоке и других континентах. А последнее требовало проявления уважения к местным культурам и обычаям далеких стран. В Риме создали специализированные институты. Это со временем приведет к постепенной гуманизации миссионерской деятельности. Но отношения с ближней и окружающей Италией все так же оставались натянутыми.

В 1922 году новым папой после четырнадцатого тура выборов в конклаве стал Пий XI (1922–1939). Это совпало с приходом к власти в Италии Бенито Муссолини. Отношения между папством и диктатором сложились двойственные: многие католики не поддерживали диктатуру и устранение демократии, но дуче разыграл карту возможного примирения католической церкви и итальянского государства. Новый папа продемонстрировал, что склонен к компромиссу, возобновив прерванные его предшественниками обращения к народу с балкона (orbis et urbis – «городу и миру»).

Идея Муссолини о корпоративном государстве[94] во многом напоминала тезисы энциклики 1891 года Rerum Novarum о гармонизации отношений между предпринимателями и работниками, трудом и капиталом. Дуче был прекрасным популистом и демагогом, и хотя начинал карьеру как пламенный социалист и атеист, впоследствии стал мыслить шире. К тому же он на всякий случай угрожал запретить все католические организации, не совпадающие по воззрениям с режимом.

Папа вновь пошел на компромисс. В 1929 году были подписаны Латеранские соглашения и конкордат с Италией. Появилось существующее и ныне государство-город Ватикан площадью 44 гектара. Центр католической религии вновь получил право международной субъектности и соответствующие атрибуты. Де-факто это имело место и раньше, но сейчас основные противоречия апостольского престола с окружающей Италией были улажены.

В мире межвоенного авторитаризма и политического радикализма папа Пий XI вынужден был идти и на другие компромиссы. В 1933 году он заключил конкордат с Гитлером. Но в самой Германии многие католики его не поддержали и ушли в оппозицию к нацистскому режиму. В частности, так поступил правоверный католик, бургомистр Кельна Конрад Аденауэр. После Второй мировой войны он станет человеком, возродившим Германию и создавшим христианско-демократическую партию. Гитлеризму в очень скором будущем станет сопротивляться и истинный католик, отец которого преподавал в иезуитском учебном заведении и отрицал отделение церкви от государства, – Шарль де Голль. Да и самому папе придется критиковать Гитлера за нарушения конкордата и притеснения католиков, несогласных с нацизмом. Конфликт Пия XI с Гитлером будет постепенно обостряться. Но понтифик умрет как раз незадолго до начала Второй мировой войны.

К полезным нововведениям Пия XI можно отнести, среди прочего, основание Радио Ватикана (1931) и дальнейшее уточнение социальной доктрины католической церкви. В том же 1931 году была издана булла Quadragesimo Anno («В сороковой год»)[95], посвященная сорокалетию энциклики Rerum Novarum. Очевидно, что еще одним поводом обратиться к миру послужила «великая депрессия», начавшаяся в 1929 году. В принципе тезисы оставались прежними: несмотря на трудные времена, социальный компромисс лучше социального конфликта. Церковь призывала к ограничению капиталистической эксплуатации и утверждала, что частная собственность – это институт, служащий прежде всего общественному благу, а не наживе. К тому же папа высказывал недоверие анонимным финансовым рынкам, которые выводят экономику из-под социального контроля. В целом такие взгляды отражали распространенное мнение европейских консерваторов или центристов (независимо от вероисповедания), что нужно всячески постараться избегнуть правого и левого радикализма. Однако тогда эта альтернатива не сработала.

Новым папой был избран Пий ХII (1939–1958). Ранее он возглавлял дипломатическое ведомство Ватикана. Это был гибкий и разумный церковный деятель, который провел Ватикан через Вторую мировую войну, начало «холодной войны» и период деколонизации. О последнем следует упомянуть, поскольку тогда появились первые чернокожие епископы. Мир быстро менялся, и Пий XII в 1950 году издал энциклику Humani generis («В человеческом роде»), где признавал достижения науки, но совершенно обоснованно утверждал, что принимать можно лишь «факты, действительно доказанные», и не всем «теориям» стоит верить. В вопросах веры у церкви был накоплен большой опыт. Папа даже воспринял возможную истинность теории эволюции, но она, по его мнению, относится к физической сущности человека, а душа дается ему Богом[96]. Этот же подход позднее поддержит один из его преемников Иоанн Павел II. Коммунистов Пий XII не любил и выпускал в их адрес критические энциклики, в частности по поводу коммунистического переворота в Чехословакии в 1948 году.

Но понтифик с уважением относился к радио, кино и телевидению. В богословских делах особенно важным для него было поклонение Деве Марии: в 1950 году он объявил догмат о ее успении (вознесении на небо). Этот догмат позже поддержит II Ватиканский собор.

После смерти Пия XII в 1958 году в возрасте 77 лет папой стал Иоанн XXIII (1958–1963), которому довелось принять ряд принципиальных, если не судьбоносных решений о грядущих изменениях в католической церкви. За его позицию в разных вопросах многие критики называли его «красным папой». Первые тенденции уже говорили о многом: кардиналами стали африканец, японец и филиппинец. Мир изменился. Также деликатно менялось отношение к коммунизму: новый папа стал ощущать себя несколько выше светских идеологических страстей и перестал критиковать учение Маркса и Ленина даже в конкретных случаях (например, по поводу кубинской революции Кастро в 1959 году). Это было мудрым решением. Папа начал созыв Вселенского собора, который должен был указать церкви новые пути развития. Веяло реформами.

В 1962 году начал работать II Ватиканский собор. В нем приняли участие 2692 церковных иерарха. На фоне собора в 1963 году Иоанн XXIII издал энциклику Pacem in Terris («Мир на земле»), где выступил с пацифистских позиций против военных конфликтов. Надо учитывать, что в минувшем 1962 году случился кубинский ядерный кризис, чуть не приведший к третьей мировой войне. В этой энциклике папа пишет: «Научно-технический прогресс свидетельствует о том, какому изумительному порядку подчинены все существа и силы мироздания; он делает явным величие человека, который постигает этот порядок и изобретает орудия, необходимые для того, чтобы подчинять силы Вселенной и извлекать из них пользу […]

Мы вновь призываем наших чад исполнять свой долг – принимать деятельное участие в общественной жизни и содействовать осуществлению общего блага всего человечества и своих государств. В свете веры и движимые любовью, прилагайте усилия к тому, чтобы учреждения, созданные для экономических, социальных, культурных и политических целей, не препятствовали, а помогали людям совершенствоваться как в мирском, так и в духовном плане»[97].

Тональность энциклик при новом понтифике очевидно изменилась. Однако дело могло и не двинуться дальше: папа умер в 1963 году в процессе подготовки ко второй сессии собора. Ключи святого Петра получил Павел VI (1963–1978).

Но католичеству повезло: новый папа достойно продолжил начинания Иоанна XXIII. Собор шел дальше, были приняты весьма важные и принципиальные решения: разрешена литургия на национальных языках («миссия Кирилла и Мефодия» победила – о ней мы расскажем ниже в соответствующем разделе), богослужение сокращено вдвое, даже дозволялась при желании упрощенная архитектура храмов; национальным церквям дали больше самостоятельности, и было решено, что с атеистами следует вести диалог. В 1965 году при папе создали синод епископов, представляющий все национальные церкви. Была издана пастырская конституция о церкви в современном мире Gaudium et Spes («Радость и надежда»)[98], демонстрирующая, что католическая церковь вполне ощущает реальный мир. А в 1966 году был отменен «Индекс запрещенных книг».

Павел VI выпустил энциклику Populorum progressio («О прогрессе народов», 1967[99]), провозглашавшую: можно восстать «против явной и продолжительной тирании, грубо посягающей на основные права человеческой личности и вредящей в опасной мере общему благу страны». Осуждался расизм и национализм. Атеистам-революционерам нечего было возразить на эту риторику.

Павел VI умер в 1978 году, а его преемник Иоанн Павел I был понтификом 33 дня и скоропостижно скончался. И апостольский престол занял Кароль Юзеф Войтыла (Иоанн Павел II, годы его жизни – 1920–2005), 264-й папа римский, который идеально завершил возрождение и модернизацию католичества, начатые Иоанном XXIII.

Папа – не итальянец, славянин, поляк. Собственно, первый неитальянец с XVI века. Выходец из советского лагеря. Самый подвижный папа, посетивший с апостольскими визитами десятки стран, обращался к пастве на ее родном языке – в Африке, Америке, Японии, почти всюду, где есть католики. Он совершил 250 поездок в 104 страны. На обращениях этого папы побывало 17 миллионов человек.

Стало ясно, что при наличии своего папы поляки будут придерживаться коммунизма недолго. И, как с некоторой тоской писал советский атеистический автор И. Григулевич, «трудно найти вопрос, по которому Иоанн Павел II не высказался бы…» Этот папа настолько был противен советской власти, что, возможно, и правы конспирологи, утверждавшие, что покушение на его жизнь турецкого террориста Али Агджи в 1981 году было инспирировано КГБ через болгарские спецслужбы. Папа выдвигал свежие и интересные людям идеи, а Советский Союз на это уже был неспособен. Католицизм откровенно переставал быть «реакционным». Хотя в чем-то Иоанн Павел был и бо́льшим консерватором, чем его итальянские предшественники. Однако эти аспекты касались более внутренней жизни церкви, а не ее внешней репутации.

Но обратимся к биографии нового понтифика. В юности он был любителем футбола, лыж и актерства. В начале Второй мировой оставил университетскую учебу, занялся подпольным театром, работал в каменоломне и на химическом заводе. После чего учился в подпольной духовной семинарии, а в 1946 году стал священником. В 1946–1948 годах он изучал богословие в Риме, Швейцарии и Бельгии, а позже в Польше работал сельским священником. Преподавал на богословском факультете Ягеллонского университета до его закрытия. С 1958 – Краковский епископ, с 1964 – митрополит, принимал участие в упомянутом II Ватиканском соборе и в составлении конституции «О церкви в современном мире». Один из авторов диалога польской и немецкой церкви с тезисом «Прощаем и просим прощения». С 1967 – кардинал. В 1978 он стал папой римским в возрасте 58 лет.

Одной из забот Иоанна-Павла был диалог между христианскими церквями. Улучшились отношения с Константинополем и православно-коммунистической Москвой (уже при Горбачеве), армянской церковью, лютеранами и англиканами. Это был первый папа, который молился в синагоге.

Совершенно справедливо пишут, что Иоанн-Павел II был первым понтификом, который умел извиняться, – несмотря на догмат о непогрешимости папы. Он извинялся за ошибки и грехи церкви – перед иудеями, китайцами, мусульманами. Реабилитировал Галилея, Джордано Бруно, Савонаролу, Яна Гуса и Мартина Лютера. Извинялся за дискриминацию женщин. Даже во время визита в Киев в 2001 году извинился за прошлые ошибки католической церкви по отношению к украинцам.

В 2014 году Иоанн-Павел II был канонизирован досрочно, с ускоренной процедурой.

После такого папы католическая церковь могла спокойно смотреть в ближайшее будущее. Его преемником стал немец Бенедикт XVI, Йозеф Алоис Ратцингер, занимавший престол в 2005–2013 годах, который стал первым папой, отрекшимся от престола в новейшее время – прошлый раз был в 1415 году. На момент написания этой книги папой является Хорхе Марио Бергольо, принявший имя Франциск, родом из Аргентины, итальянского происхождения. Интересно, что в Аргентине он был и «духовным шефом» местных украинских греко-католиков.

Протестантские реформаторские течения

Протестантских течений возникло и возникает множество. Часть из них опиралась не только на тезисы Лютера 1517 года, но и на идеи раннего христианства и предыдущих ересиархов: это могли быть арминиане и ариане, последователи несториан, вальденсов и гуситов.

И если что-то считалось ересью во времена существования только двух более или менее стабильных доктринально и более или менее организованных исповеданий – римской и православной церквей, – то в мире религиозной свободы все эти учения являются лишь разными христианскими конфессиями, не требующими утверждения кем-либо, за исключением регистрации согласно законодательству конкретной страны. В Украине присутствует множество протестантских конфессий, которые преследовались при советской власти – в период господства РПЦ.

Они находятся между собой в определенной «генеалогической» связи. Рассмотрим несколько наиболее распространенных конфессий, ибо протестантизм, хоть и не имеет такой сложной иерархии и форм единства, как католицизм или православие (что мы отнюдь грехом не считаем, это его доктринальная особенность), но также является очень влиятельным конгломератом христианских конфессий.

Лютеранство

Уместно начать с него, поскольку вся Реформация как явление успешное, в отличие от катаров и гуситов, так и началась в 1517 году. Она действительно изменила конфессиональный ландшафт христианского мира.

О Лютере мы уже немного писали, а теперь обратимся к более широким аспектам его биографии и учения, а не только к религиозным войнам.

Лютер учился в Эрфуртском университете и был искренним верующим, в отличие от многих римских пап и обер-прокуроров российского Синода, а потому постригся в монахи августинского ордена.

Там он был посвящен в духовный сан, в 1512 году получил степень доктора богословия и стал профессором библеистики в университете Виттенберга – должность, которую он сохранил до конца жизни. Мучительные размышления над путями спасения, целеустремленное изучение Библии и уклон в мистицизм привели его к разрыву с доктриной католичества.

Как считал Лютер, добрые дела и личная вера вполне заменяют католическую иерархию. Продажа индульгенций – грех. И очень многие немцы его в этом поддержали.

Как мы помним, его вероучение широко распространилось, особенно в Германии и Северной Европе, обретая в регионах новые особенности и трансформируясь, например, в кальвинизм и другие течения.

Библия является для каждого протестантского учения источником веры, поэтому необходимо владеть грамотой, чтобы ее читать. Но латынь, греческий и иврит изучать при этом не обязательно: господствовала доктрина православных Кирилла и Мефодия, распространявших Святое Писание на национальных языках. Лютер перевел Библию на немецкий, чем заложил основы литературного немецкого языка.

Церковь, согласно его учению, должна быть национальной и обходиться верующим дешево. Светская позиция изначального лютеранства тоже сложностью не отличалась: Бог дает человеку свободу воли найти свою святость, особые посредники ему для диалога с Господом не нужны, но Богу следует воздавать Богово, а кесарю – кесарево.

Лютеранство впоследствии станет наиболее компромиссным способом ухода от религиозных конфликтов в Германии и североевропейских странах в условиях XVI–XVII века, ухода от опеки и контроля католичества без заметных социальных конфликтов. Лютеранство не требовало установления республики или контроля религиозных общин над светской жизнью, как кальвинизм, либо полного социального распада, как анабаптизм. Оно лишь реформировало христианскую церковь, устраняло монастыри и иерархию и отводило церковные дела в аскетические храмы и под умеренный контроль местного светского владетеля.

Священнодействием объявлялась вся деятельность верующих, в которой они находили свою богоизбранность. Подчеркивалась важность труда и благотворительности. Позднее разгорелись споры лютеран и кальвинистов о науке, рациональности и знании. Какую-то окончательную оценку им трудно дать до сих пор.

В каждой конфессии есть свои радикалы. Их еще условно можно назвать ортодоксами, поскольку вероучения развиваются постоянно, и Реформация Лютера была возвратом к ортодоксии ранних христиан, но не совпадала с более поздними католическими догматами, которые в его время тоже уже были некой ортодоксией.

Последователи Лютера добились уже упомянутого Аугсбургского религиозного мира 1555 года, провозгласившего: чья страна, того и вера, – хотя и только для Священной Римской империи германской нации.

Кроме того, безбрачие священников (целибат) отменялось, что вызвало определенный энтузиазм.

Также Лютер написал Большой и Малый катехизисы, в которых излагал основы христианства.

Лютеранство распространилось в германоязычных странах, в том числе в Скандинавии, в Эстонии и Латвии (тогда это были Эстляндия, Лифляндия и Курляндия), а также в Тевтонском ордене, который к тому времени перестал быть военно-монашеским, превратившись в светское владение – Пруссию.

Общины лютеран были распространены в Центральной и Восточной Европе. В центре Киева можно найти улицу Лютеранскую и лютеранскую кирху (храм). Однако после Второй мировой войны в Украине лютеранство, которого придерживалось около полумиллиона верующих этнических немцев или народов Северной Европы, практически исчезло – в силу ряда очевидных исторических причин.

Анабаптисты

Если лютеран можно назвать умеренными протестантами, то сейчас речь пойдет о радикалах. Слово «анабаптисты» означает буквально «перекрещенцы» (от греч. «вновь погружаю», то есть «вновь крещусь»). Они были представителями радикальных течений Реформации. Анабаптисты критически относились ко многим католическим обычаям и ритуалам, в частности не признавали крещения младенцев, так как, по их мнению, выбор исповедания может быть лишь свободным и осознанным актом взрослого человека. Практика повторного крещения взрослых объясняет происхождение термина «анабаптисты».

Последующие версии анабаптизма иногда существенно отличались от начальной.

Распространялось движение в Швейцарии, Германии, Нидерландах, Британии. Оно, как и другие протестантские учения, имело основательный заряд социального реформаторства, вплоть до создания общин, отрицающих власть государства, не говоря уж об официальной церкви. Доктрина опиралась не столько на Писание, сколько на личную веру. Анабаптисты порядком досадили властям предержащим во время крестьянских волнений в Германии 1520—1530-х годов, в Чехии начала XVII века, потому что во многом идейно были близки гуситам. Позже многие анабаптисты были вынуждены уехать в североамериканские колонии Англии.

Последующая трансформация анабаптизма характеризовалась формированием эскапистских общин, практикующих отказ от технических атрибутов XX–XXI века, а также от насилия и военной службы. К последователям анабаптистов обычно относят меннонитов, баптистов и квакеров.

Баптисты

Слово «баптист», то есть последователь баптизма, происходит от греч. «погружать в воду», то есть «крестить в воде».

Это ответвление христианства имеет британское происхождение, на него повлияли и анабаптисты, и местные пуритане начала XVII века.

Часть баптистов считает, что смерть Христа искупила грехи всех людей, а не только предопределенных к спасению, и их судьба зависит от свободной воли. Первая община «общих баптистов» была создана в 1609 году английскими индепендентами. Другие баптисты (частные, или партикулярные) разделяют кальвинистское представление о божественном предопределении судьбы и праведности человека. Эта версия учения ведет историю с 1638 году и имеет большее число последователей. Ее характеризует крещение взрослых, сознательно принявших этот акт, евангелизация (распространение веры), независимость от светских властей.

До 1689 года (когда в Англии был принят «Закон о веротерпимости», касавшийся протестантов, а не католиков) баптистов преследовали и они массово эмигрировали в Северную Америку. Среди них был и индепендент Роджер Уильямс, который в 1639 году основал первую общину американских баптистов в Провиденсе, Новая Англия. В историю США Уильямс вошел как один из наиболее решительных защитников принципа веротерпимости и свободы совести. Постепенно центр баптистского движения переместился на юг, и в 1684 году первая община «частных баптистов» возникла в Пенсильвании, а в 1707 году пять общин образовали Филадельфийскую баптистскую ассоциацию, развернувшую активную миссионерскую деятельность в местном, а впоследствии и международном масштабе. Эта версия баптизма стала весьма популярной среди афроамериканцев. В XVIII–XIX веках баптистские учения продолжали ветвиться и шириться.

В 1970-е годы Всемирный союз баптистов (не ставший неким руководящим органом) объединил 7 миллионов человек, а среди чернокожего населения США охватил 70 %. В целом к концу XX века баптистов было уже 40 миллионов. К баптистской церкви относился и известный социальный активист, борец за права человека Мартин Лютер Кинг. Баптистское вероучение распространилось по всем континентам.

В Российской империи баптисты появились во второй половине XIX века, однако после 1917 года у них возникли проблемы. Гонениям подвергались все церкви, а баптисты к тому же отказывались служить в армии.

Баптизм не признает культа святых, монашества, церковной иерархии и зависимости от государства. Баптисты «живут в мире, но не от мира сего». Принят принцип «всеобщего священства», когда проповедь веры исполняет каждый член общины.

Конгрегационалисты (пуритане)

Конгрегационалисты (от лат. «соединение, связь») – последователи возникших на позднем этапе английской Реформации (в конце XVI века) радикальных общин (конгрегаций) и церквей, наиболее активно боровшихся за очищение (пурификацию, от лат. «пуритас» – чистота, отсюда «пуританизм») английской церкви от епископата и всех элементов католической доктрины и обрядности.

Их основополагающий принцип – полная вероисповедная и организационная автономия каждой конгрегации, то есть неприятие любой централизации и богословского диктата извне. Практиковалось широкое самоуправление с привлечением членов церкви. Община сама решала вопросы назначения и увольнения клириков, приема новых членов, проводила публичные дискуссии.

Такие нравы явно толкали к республиканизму. Основатель первой конгрегационалистской церкви (1581) патер Роберт Браун автономию общины трактовал и как независимость религии и церкви от государства. Поэтому термины «индепенденты», «браунисты», «сепаратисты» обычно являются синонимами, хотя возможны и варианты.

В гражданской войне в Англии середины XVII века конгрегационалисты поддерживали и воевали за Оливера Кромвеля. Однако после реставрации Стюартов многие из них тоже начали перебираться в американские колонии.

Оценивая учение конгрегационалистов в целом, их можно рассматривать как кальвинистов из-за догмата о предопределенности судьбы, из-за чего важным является и Писание, и мирской успех при праведной жизни. Однако это не совсем кальвинизм в чистом виде, если он вообще возможен. Проповедниками могут быть все верующие, в том числе и миряне. Очень сильна роль общины. Конгрегационалисты немало сделали для широкого распространения образования. Они основали многие ведущие университеты, например Гарвардский и Йельский. Общины конгрегационалистов существуют во многих странах.

Квакеры

Название произошло от англ. «трясущиеся» или «трепещущие», и версий его происхождения существует множество, в том числе из-за движений во время молитвы. Сперва это была оскорбительная кличка, над квакерами смеялись, потом начали уважать. Официально они себя именуют «Общество друзей».

Это тоже одно из направлений радикальной Реформации. Родоначальником движения квакеров является Джордж Фокс, который стал проповедовать публично в Англии в 1647 году. Квакеры весьма удивляли окружающих, однако оказали немалое влияние на другие учения.

По мнению квакеров, Бог постоянно присутствует в жизни человека как «внутренний Христос» и при том во всем его превосходит. Пока человек ищет слияния с ним, он ищет праведной жизни, а заодно и ее смысл.

Библию квакеры признают, но считают, что ее необходимо сверять с собственным внутренним пониманием Святого Духа, вдохновлявшего авторов Писания. Квакеры отвергают обязательное богослужение, таинства и обряды, церковные праздники.

Это вероучение отличается тем, что молитвенные собрания здесь могут проходить молча, без пения, музыки и проповеди. Квакеры – категорические противники насилия даже в целях самозащиты, ибо убийство человека – это убийство Бога. Квакеры не приносят присягу, следуя заповеди «не клянись», склонны к аскетизму.

Квакеров преследовали в Англии до 1689 года, поэтому они тоже стали переселяться в Америку.

Квакеры считают, что все люди святы в одинаковой вере, то есть они полностью веротерпимы. Отрицают рабство, смертную казнь. Их приоритеты: гуманность, трудолюбие и кристальная честность.

Абсолютная нейтральность квакеров к идеологическим доктринам и военно-политическим лагерям, постоянная благотворительная деятельность в разных странах мира принесли им Нобелевскую премию мира за 1947 год.

Квакеры одинаково относились и относятся к СССР и США, Западу и Востоку, капитализму и социализму, христианству и исламу, язычеству, глобализации и ее противникам. Главное для них – это «живой Бог» в сердце человека.

Кальвинизм

О Жане Кальвине уже говорилось на страницах этой книги. Однако последователей этого учения много, и они не во всем согласны с «женевским папой» Кальвином.

Что характерно, Кальвин начинал полемизировать как с католиками, так и с анабаптистами. По мнению Кальвина, анабаптисты не правы, считая, что душа человека спит между смертью и воскресением. Как вы понимаете, в такой спор автор вмешиваться не может.

Однако, если Лютер быстро задал основной посыл Реформации, который столь же быстро прижился в северогерманских государствах, где светские властители не особенно вникали в доктрину протестантизма, Кальвин требовал большего. Пребывание в швейцарских кантонах повлияло на его учение, равно как и на учение украинца Михаила Драгоманова, который там обретался в 1870—1880-х годах. Кальвин уверился в необходимости самоуправляемых общин, а Драгоманов стал склоняться к федерализму. Но пока не будем отвлекаться на него.

Учение кальвинистов основано на «Наставлении в христианской вере» Жана Кальвина. Автор завершил его окончательный вариант в 1559 году.

Кальвин обладал огромной властью в Женеве, и хотя со временем там становилось все больше недовольных его требованиями и казнями несогласных, будущее учения обычно мало зависит от личности вероучителя.

Доктрина была воспринята и в Швейцарии, и в Германии, и в Голландии, и в Англии, и в Шотландии. Однако на фоне других весьма конформистских вариантов Реформации, например лютеранства, кальвинизм был учением для радикалов и социальных активистов.

Согласно Кальвину, Бог предопределил, быть ли человеку праведным или грешным. Человек – либо избранный, либо нет. В отличие от многих других протестантов-евангелистов, Кальвин вновь обратился к Ветхому Завету. Вместо поисков Бога в себе он предлагал ставить вопрос, нашел ли Бог тебя. Но если человек двигался в правильном направлении, то получал шанс проверить свою богоизбранность. Работай, будь успешным, но добродетельным, – вот критерии, по которым можно определить, избран ты или нет. Кальвин требовал от верующих нетребовательности в быту, доходящей до аскетизма.

Он признавал Писание, но не церковную иерархию и власть папы. Церковь, с его точки зрения, должна представлять собой союз самоуправляемых общин (конгрегаций), богослужение нужно вести на родном языке, крещение и причащение приемлемы, паствой должны управлять консистории (советы пастора и старейшин-пресвитеров из мирян), которые могут иметь региональные и национальные объединения. Такая система до сих пор работает среди конгрегационалистов и пресвитериан.

С течением времени сформировалось множество ответвлений кальвинизма, которые переработали учение Жана Кальвина, дополнив и уточнив его.

Часть 4. Восточная церковь

Византия: императоры и патриархи

Некоторые аспекты истории восточной (православной) церкви уже были изложены в главе о раннем христианстве и развитии церкви до Великой схизмы. Однако стоит кое-что уточнить относительно византийской церкви и неких стандартов, заданных ею всему православию.

Столица Римской империи была перенесена в Константинополь в 324 году. Дальнейшие коллизии отделили Восток от Запада. И Константинополь оставался центром Восточной Римской империи до 1453 года, независимо от того, охватывала ли она все Восточное Средиземноморье, как во времена Юстиниана, или лишь окраины столицы, как в XV веке. Более тысячелетия город был признанным центром православного христианства для большей части Восточной Европы и Ближнего Востока. Историки обычно используют термин «Византия», по названию греческого города на месте будущего Константинополя, хотя во времена существования Византии старое название столицы мало кто употреблял. Византийцы в основном говорили на греческом и называли себя ромеями (римлянами), хотя могли быть и греками, и коптами, и сирийцами, и армянами, и евреями.

Мы уже использовали термин «цезаропапизм», характеризуя отношения духовной и светской властей в Византии. Это означает, что государство контролировало церковь. Однако, несмотря на популярность термина, в Константинополе все было не так просто. Обычаи позднего Рима ставили церковь под контроль государства, но христианский император утрачивал статус живого божества. Тем не менее император был христианином и, соответственно, полномочным представителем или вестником Христа, «равным апостолам». Был он также «епископом внешних дел», то есть обращал в христианство язычников и отвечал за финансирование церкви. Юридически это оформлено не было.

Отношение к императору зависело от его конфессиональных симпатий. Он мог расходиться с церковными установлениями и утрачивать «чистоту» вероучения. Если он впадал в ересь (или в то, что потом объявляли ересью), церковь его не поддерживала. Вероучители часто подвергались репрессиям со стороны императорской власти, как, например, Афанасий Александрийский в 373 году, Иоанн Златоуст в 407 году, Иоанн Дамаскин в 750 году. Но и церковь проклинала императоров, отступавших от канонов, в частности Констанция II, правившего в 337–361 годах, Льва III Исавра, иконоборца, о котором шла речь выше, а также его сына Константина V, позднее – Михаила VIII Палеолога, правившего в 1250–1282 годах.

Можно сказать, что император и церковь вместе несли ответственность за христианское сообщество. Император созывал соборы и часто влиял на церковные назначения. Между 379 и 1451 годами из ста двадцати двух константинопольских патриархов тридцать шесть были низложены силой под давлением императоров. Однако и власть императоров была нестабильной, две трети из них также были низложены, и часто это происходило из-за их религиозной политики.

До императора Феодосия I Великого (379–395) церковь не имела устоявшейся административной структуры. Никейский собор 325 года знал лишь областные епископские синоды (диоцезы), возглавляемые митрополитами. В ранний период христианства три епископских престола объективно считались наиболее влиятельными: Александрия, Антиохия и Рим. К V веку епископов Антиохии и Александрии уже называли патриархами. Александрия тогда лидировала в богословских спорах, миссионерстве и борьбе с ересями. Поэтому александрийский епископ иногда назывался «папой». Однако впоследствии склонность александрийцев к монофизитству наметила элементы церковного раскола, который позднее способствовал падению Египта перед арабским завоеванием VII века.

В Антиохии, напротив, предпочитали Ветхий Завет и относились с симпатией к Богу-Отцу, представляя противоположную позицию в богословских дискуссиях тех времен. Подвластный ей регион Юго-Восточной Анатолии и Закавказья населяли разные народы – греки, сирийцы, армяне, что отнюдь не укрепляло единства, а внутренние теологические споры вскоре ослабили общий авторитет Антиохии.

Разумеется, христианским императорам было удобнее иметь самый авторитетный церковный престол у себя под рукой. В 381 году император Феодосий I собрал поместный Константинопольский собор (который был утвержден как вселенский в 451 году на Халкидонском соборе), где статус Константинопольского епископата был установлен вторым после Римского. Третье правило собора сообщало: «Константинопольский епископ да имеет преимущество чести по Римском епископе, потому что город оный есть новый Рим»[100]. А Двадцать восьмое правило Халкидонского собора (IV Вселенского, созванного в 451 году) гласило: «Во всем последуя определениям святых отец, и признавая читаемое ныне правило ста пятидесяти боголюбезнейших епископов, бывших в Соборе во дни благочестивыя памяти Феодосия, в царствующем граде Константинополе, новом Риме, то же самое и мы определяем и постановляем о преимуществах святейшей Церкви того же Константинополя, новаго Рима. Ибо престолу ветхаго Рима отцы прилично дали преимущества: поелику то был царствующий град. Следуя тому же побуждению и сто пятьдесят боголюбезных епископов представили равные преимущества святейшему престолу новаго Рима, праведно рассудив, да град, получивший честь быть градом царя и синклита, и имеющий равные преимущества с ветхим царственным Римом, и в церковных делах возвеличен будет подобно тому, и будет вторый по нем. Посему токмо митрополиты областей, Понтийской, Ассийской и Фракийской, и так же епископы у иноплеменников вышереченных областей, поставляются от вышереченнаго святейшаго престола святейшия Константинопольския церкви: каждый митрополит вышеупомянутых областей, с епископами области, должны поставлять епархиальных епископов, как предписано Божественными правилами. А самые митрополиты вышеупомянутых областей должны поставляемы быть, как речено, Константинопольским архиепископом, по учинении согласнаго, по обычаю избрания, и по представлении ему онаго»[101]. Характерно, что именно эти правила Халкидонского собора активно использовались константинопольским патриархатом в аргументации предоставления Томоса об автокефалии Православной церкви Украины в 2017–2019 годах.

Далее текст правила предоставляет епископу Константинополя юрисдикцию над гражданскими епархиями Понта, Азии и Фракии, создавая патриархат, сопоставимый с патриархатами, уже находящимися де-факто под главенством Рима, Александрии и Антиохии, и наделяя столичного епископа также правом посылать епископов-миссионеров в «варварские земли» за пределами этих епархий.

Рим утверждал, что эти правила имеют человеческое происхождение, а не божественное, отмеченное в заветах Христа апостолу Петру. Да и все восточные кафедры, по мнению Рима, тоже возникли в результате проповедования Петра. Однако на Востоке считали, что это скорее административный вопрос, а не теологический. В 451 году и Иерусалимский епископат приобрел статус патриархата, но лишь пятого по значению.

Когда император Юстиниан предпринял грандиозную попытку воссоздать всемирный характер империи путем отвоевания Запада, византийское видение вселенской церкви заключалось в пентархии (пятивластии) патриархов – Рима, Константинополя, Александрии, Антиохии и Иерусалима, равных в правах, но строго связанных порядком приоритета, отмеченного имперским законодательством. Монофизитский раскол, арабские завоевания и возвышение папства на Западе вскоре упразднили пентархию как историческую реальность, но она выживет как идеал византийского видения христианской вселенной.

При Константинопольском патриархе Иоанне IV Постнике (582–595) входит в употребление титул «вселенский патриарх» (при этом папа Григорий I, о котором речь шла выше, показательно принял титул «слуга слуг Божьих»). Также патриарх отвечал за благополучие общества, временами замещая императора в качестве регента. Так было, например, при патриархе Сергии I (610–638), замещавшем императора Ираклия (610–641) во время военных походов последнего, и патриархе Николае Мистике (901–907, 911–925), регенте в период детства императора Константина VII Багрянородного.

Избрание патриарха определяли каноны церкви и имперские законы. При императоре Юстиниане (527–565) его выбирала коллегия клириков и именитых граждан – нечто вроде коллегии кардиналов в Риме. Однако миряне, кроме императора, вскоре были исключены из этого процесса. В сочинении «О церемониях византийского двора», составленном для Константина VII Багрянородного в середине Х века, описано избрание трех кандидатов митрополитами синода, из которых император мог выбрать одного, но при этом имел право предпочесть того, кто не входил в эту тройку. По каноническим предписаниям клириков не должны были избирать представители мирской власти, но политические функции вселенского патриарха в империи корректировали канон. В 726 году Лев III Исавр, о котором мы не раз здесь упоминали, вывел Южную Италию из патриархальной юрисдикции Рима и присоединил к Константинопольскому патриархату; тогда же, в VIII веке, судьбу Южной Италии повторила и Иллирия (запад Балканского полуострова). Вселенский патриархат расширил влияние на Кавказе, в Крыму и землях, населенных славянами, создавая многочисленные миссионерские епархии. В 988 году к нему присоединилась Русь.

Некоторые патриархи были объявлены ересиархами, как, например, Несторий, архиепископ Константинопольский в 428–431 годах. Постфактум многие из них были осуждены соборами, став кем-то наподобие антипап в Риме. И пусть римские папы формально не признавали за константинопольскими епископами титула «вселенский патриарх», всячески это демонстрировали и даже время от времени добивались признания от Константинополя римского первенства, реальное влияние имперской церкви от этого не уменьшалось.

Когда в VII веке арабское завоевание охватило Египет, Палестину, Северную Африку и даже докатилось до стен Константинополя, многие восточные христиане уже не подчинялись канонической церкви. Египетские копты, сирийцы и армяне не принимали официального толкования канона. В юрисдикции константинопольского патриархата оставались лишь греки. Арабы подчинили Александрию, Иерусалим и Антиохию, поэтому Константинополь остался единственным безальтернативным верховным престолом.

Период активного сопротивления исламу в VIII – середине IX века стал вероятной причиной иконоклазма (о нем мы уже писали выше), который был прежде всего государственной политикой. Аргументация защитников иконопочитания была проста: хотя Бог по природе невидим, его можно и нужно изображать в человеческом естестве как Иисуса Христа. С точки зрения патриархата, иконоборчество было равносильно отрицанию боговоплощения. Споры и конфликты продолжались столетие, до окончательного поражения иконоборцев в 843 году, что по времени совпадает с распадом империи Карла Великого на Западе.

Однако военные и политические кризисы привели к конфликту с папами, которые к тому времени опирались уже на поддержку франков и получили во владение Папскую область. Пути Запада и Востока разошлись.

Кирилл и Мефодий

Империя утратила Ближний Восток и Северную Африку. По сути, теперь она объединяла лишь греков. Балканские же земли были захвачены племенами язычников-славян. И это предоставило простор для миссионерской деятельности, которая должна была способствовать их интеграции.

Пригодился опыт миссионеров, в частности двух братьев из города Фессалоники (Солунь по-славянски) – Кирилла (Константина) и Мефодия, которые успешно проповедовали хазарам в Крыму. В 863 году император Михаил III, вероятно, по наущению патриарха Фотия, живо откликнулся на просьбу князя Великой Моравии Ростислава прислать миссионеров. Отправили солуньских братьев, которые перевели Священное Писание и литургию на славянский язык. Еще в Фессалониках они выучили язык местных славян (староболгарский), а он в то время был понятен всем славянам. Кроме того, братья создали и азбуку для этого языка.

В тех краях они столкнулись с конкурирующими франкскими миссионерами, которые представляли Рим. Возник спор и о подчинении, и о компетенции, да и о самом факте перевода священных текстов на славянский. Рим считал, что позволительно использовать лишь иврит, греческий и латынь, которая стала основным литургическим языком для новообращенных язычников.

Кирилл в качестве аргумента в пользу перевода Священного Писания на язык славян перефразировал апостола Павла: «Но в церкви хочу лучше пять слов сказать умом моим, чтобы и других наставить, нежели тьму слов на незнакомом языке»[102]. Из-за ссоры с франкскими миссионерами братья покинули Моравию, но получили неожиданную поддержку в Риме у пап. Папа Адриан II (867–872) благословил их деятельность и отправил назад, однако поддержки понтифика не хватило для убеждения франков, претендовавших на эти территории, и франкских епископов. Мефодия даже бросили в тюрьму. В конце концов Моравия попала в сферу франкского влияния Каролингов. Ученики братьев отправились в Болгарию (в 865 году болгарский хан Борис принял христианство), и в Охриде[103] сформировался основной центр славянской православной учености.

В X веке Болгария окончательно принимает христианство восточного обряда. Ханы теперь назывались царями и основывали у себя независимые патриархаты. При императоре Василии II Болгаробойце (976—1025) империя на время захватила Болгарию, но не отменила богослужения на славянском языке.

Крещение Руси

В 860 году многочисленная армия народа рос подошла на кораблях к стенам Константинополя. Это был первый выход руси на историческую арену. Чудо, сотворенное Богородицей, спасло город, но о росах теперь приходилось думать. Греки называли росами тех, кого в Восточной Европе называли русью, а арабы – русами. В те времена это были скандинавские викинги «днепровского пути»[104]. Их дружины могли включать и славян, и балтов, и финнов.

Установив контроль по Днепру, варяги обосновались в Киеве, и началась история «Киевской Руси»[105]. В 867 году патриарх Фотий объявил о появлении роской епархии, но речь, скорее всего, шла о Крыме. Страна росов по-гречески называлась «Ро́сия», но до XVI, а часто и XVII века греки называли так отнюдь не территории современной России, а то, что в летописях именовалось Русью, Руськой землей, то есть земли Киева, Чернигова и Переяслава.

Если насчет легендарного князя Аскольда ясности нет, то совершенно очевидно, что христианкой была княгиня Ольга. Она посетила Константинополь в 957 году, приняла крещение и христианское имя Елена в честь императрицы. Но христианская община в Киеве существовала и до этого.

Внук Ольги Владимир Святославович попытался создать единый языческий пантеон, но потом рассудил, что сто́ит соответствовать веяниям времени, идущим из Византии. Царьград служил образцом величия для всей Восточной Европы.

Политический торг и война с Византией позволили ему в 988–989 годах принять крещение. До сих пор историки спорят, где же именно князь крестился. Это мог быть и Херсонес в Крыму, и Василев (Васильков) под Киевом. Летопись начала XII века описывает, как Владимир выбирал веру, но, скорее всего, альтернативы православию у него не было. Он принял имя Василий и женился на сестре византийского императора Анне. В Киев прибыли священники – и греческие, и болгарские. Владимир построил Десятинную церковь (в 996 году), первый каменный храм в государстве, крестил киевлян и жестоко принудил Новгород принять крещение.

Его сын Ярослав, отличавшийся системным мышлением, прекрасно понимал значение церкви для интеграции обширных владений Рюриковичей и укрепления светской власти. В Киеве началось масштабное возведение церквей, вершиной чего стало строительство храма Софии Киевской (по летописи – в 1037 году), наиболее масштабного на то время сооружения Восточной Европы. Возникают школы и библиотеки. Появляются и первые руськие святые – погибшие в усобицу братья Ярослава Борис и Глеб. Появляется также первый митрополит из местных – русин Илларион, известный также и трудом «Слово о законе и благодати». Однако в Киеве и далее митрополит не имел патриаршеского статуса.

Во время латинского захвата Константинополя в 1204–1261 годах патриархат, находясь в изгнании в Никее, продолжал пользоваться признанием как материнская церковь славян восточного обряда. Патриарх в изгнании был мягче и великодушнее к ним, чем его предшественники, занимавшие столичный престол империи в зените ее могущества. В 1219 году Мануил I Харитопул Сарантин поставил святого Савву первым архиепископом независимой Сербской церкви, а в 1235 году уже Герман II признал Болгарский патриархат в Тырново. Возможно, патриархат достался бы и Руси, но монгольское нашествие ослабило ее влияние. В 1261 году патриархат вернулся в Константинополь, отвоеванный у латинян.

В течение всего этого периода Русь находилась под строгим церковным контролем патриарха. Когда большинство русских княжеств были завоеваны монголами в 1237–1241 годах, митрополит Киевский и всея Руси, назначаемый из Византии и обычно грек по рождению, оставался единственным «универсальным владыкой» Руси. В политическом смысле его престиж поддерживали хорошие дипломатические отношения между византийским двором и Сараем, резиденцией монгольских ханов на Нижней Волге. Оставив свой традиционный престол в Киеве, порядком разрушенном монголами, митрополит переместил кафедру на север Руси, сначала во Владимир, в 1300 году, а затем в Москву, в 1328 году, которая в конечном итоге стала политической и церковной столицей будущей России. Это возвышение Москвы, поддержанное Византией, вызвало центробежные движения в западных епархиях Руськой митрополии, но об этом подробнее ниже.

Чрезвычайная дипломатическая активность патриархата повсюду в Восточной Европе основывалась не на императорской силе – теперь уже ничтожной, – но на авторитете Константинополя как духовного и интеллектуального центра «содружества» народов. Не будем забывать и о том, что страны, не подчинившиеся османам, где христианство восточного обряда оставалось признанной конфессией, были источниками финансирования восточных патриархатов. Это, в частности, стало потом одной из причин признания Московского патриархата.

Особую роль в поддержании культурных связей играли монастыри. Исихастское возрождение[106], утвержденное в Константинополе рядом соборов (в 1341, 1347 и 1351 годах), получило поддержку во всех христианских странах восточного обряда. Гора Афон, цитадель исихастской духовности, стала международным центром, где греческие, славянские, молдавские и грузинские монахи получали духовное воспитание, переписывали рукописи, переводили греческие тексты на свои языки и часто служили дипломатическими эмиссарами патриархата. Нередко они занимали епископские кафедры в разных частях Восточной Европы.

Константинопольский патриархат продолжал существовать в пределах Османской империи. Патриарх уже не мог служить в величественном соборе Святой Софии, превращенном в мечеть, но по распоряжению султана стал политически ответственным за все христианское население империи, что дало ему новую власть не только над греками, но и над балканскими славянами, валахами и молдаванами.

Разлад между Римом и Константинополем

Мы уже писали выше о Великой схизме XI века, поэтому лишь напомним здесь о ней в общих чертах. Богословское размежевание между греческим Востоком и латинским Западом восходит по крайней мере к IV веку. По отношению к монофизитству латиняне и греки также часто занимали противоположные позиции: Ветхий Рим предпочитал строго держаться подлинной халкидонской формулы о «двух естествах Бога», тогда как Константинополь склонен был говорить об «одной воплощенной природе». Возрастало и число богослужебных расхождений. В IX, X и XI веках постепенно накапливались конфликты, затрагивающие культурные и политические аспекты, переплетенные с догматическими и административными вопросами. В иконоборческий период и следующие за ним главным источником конфликта стала проблема филиокве – утверждения, что Святой Дух исходит не только от Отца, но и от Сына.

Карл Великий и его богословы, искавшие повод обвинить соперницу империи франков, Восточную империю, в какой-либо ереси, отказались признавать постановления VII Вселенского собора (787) из-за содержавшихся в них традиционных греческих формулировок догмата о Троице (Святой Дух исходит только от Отца).

Вначале папы стояли на стороне греков и противились внесению вставки о филиокве в символ веры. Только в 866 году папа Николай I оказал поддержку действовавшим в Болгарии немецким миссионерам, неявным образом потворствуя распространению символа со вставкой среди новообращенных болгар (те, правда, позже опять перейдут в греческое исповедание).

Патриарх Фотий, считавший, что Болгария находится под его юрисдикцией, стал первым греческим богословом, давшим решительный отпор филиокве. Конфликт между папой Николаем и Фотием, касавшийся вопроса о власти не менее, чем теологических расхождений, был все же улажен. В 879–880 годах на соборе, в присутствии легатов папы Иоанна VIII, вставка о филиокве была осуждена, объявлено примирение между Римом и Константинополем. Однако франкское влияние на ослабленное папство в X веке привело к принятию филиокве в Риме, что делало раскол неизбежным.

Разделению способствовали и некоторые вопросы дисциплинарной и богослужебной практики. Сюда относится принудительный целибат (безбрачие) священства на Западе, тогда как на Востоке брак разрешался, были и различия в правилах поста. Эти споры привели к официальному разводу в 1054 году, о котором мы уже писали. Увеличил «взаимную симпатию» и разгром крестоносцами Константинополя в 1204 году. Позже латиняне примут учение о чистилище.

Но главным был вопрос приоритета престолов. После григорианских реформ папство окончательно уверилось в своей универсальной власти. Официальная позиция византийской стороны состояла в том, что разногласия между церквями должны улаживаться только на соборах и что первенство чести Рима не освобождает папу от ответственности перед соборным решением.

В поздневизантийский период папы и императоры династии Палеологов (1261–1453), восстановивших империю после господства латинян, предпринимали неоднократные попытки вернуть утраченное единство. В 1274 году представители императора Михаила VIII присутствовали на Лионском соборе, где было зачитано личное исповедание веры императора, признающее догматы Рима. Исходя в первую очередь из политических соображений, Михаил навязал Константинопольской церкви нового патриарха – сторонника унии Иоанна Векка. Но введенная, по сути, силой уния не пережила императора. В 1285 году Влахернский собор в Константинополе официально отверг ее. В 1369 году император Иоанн V Палеолог (1341–1376) принял католичество, но ненадолго. Изменила ситуацию османская угроза. В XV веке императоры контролировали разве что околицы столицы. Византия близилась к финалу.

После долгих предварительных переговоров с папами Мартином V и Евгением IV император Иоанн VIII, патриарх Иосиф II и многочисленные представители греческого духовенства прибыли в Феррару, а затем во Флоренцию, где наконец состоялся собор (1438–1439). После многомесячных споров изнуренная греческая делегация подписала декрет об унии, признававший основные вероучительные положения Римской церкви. Лишь один греческий епископ, Марк Эфесский, отказался подписывать унию. Однако по возвращении делегации в Византию его позиция была поддержана абсолютным большинством духовенства. Падение Константинополя в 1453 году положило конец и самой унии, и дальнейшим переговорам.

Итак, пути двух церквей разошлись, и в дальнейшем унии будут иметь локальный характер, как, например, Брестская уния для Украины и Беларуси 1596 года.

Доктринальные и певческие вопросы

Хотя Византия хранила наследие античной философии, каких-либо масштабных богословских трактатов с изложением восточной церковной доктрины, подобных трудам Франциска Ассизского, Фомы Аквинского или Блаженного Августина, там не создавали. В империи не было университетской системы, которая дала бы богословию и схоластике[107] постоянное развитие.

Большинство византийских богословов трудилось на церковной кафедре или в монашеской общине. Впрочем, богословие не было монополией духовенства, богословские сочинения публиковали не только монахи, но и образованные миряне. Тем не менее трактат Иоанна Дамаскина «Точное изложение православной веры» – это не более чем краткий учебник, повторяющий установленные формулировки, а не оригинальная система. Кроме того, для христиан восточного обряда канон Писания, основа христианского богословия, в окончательной форме не был определен до Трулльского собора (692). Собор утвердил расширенный канон, в который вошли книги Ветхого Завета, сохранившиеся на арамейском и греческом языках (называемые также неканоническими, апокрифическими). Но и здесь все было непросто, так как некоторые более ранние деятели церкви, например тот же Иоанн Дамаскин, ратовали за краткий (еврейский) канон. «Книгу премудрости Соломоновой» и «Книгу премудрости Иисуса, сына Сирахова» он считал полезными, но в канон не включал. Книга «Откровение Иоанна Богослова» в IV–V веках в канон не входила и в богослужебное употребление так и не была включена.

Склонность христианства восточного обряда к вселенским соборам была большей, чем у папства. Официально признаны семь соборов: Никейский I (325), Константинопольский I (381), Эфесский I (431), Халкидонский (451), Константинопольский II (553), Константинопольский III (680) и Никейский II (787). Формально авторитет соборам придавали созыв и признание их императорами, но для церкви было необходимо еще и согласие относительно решений собора, то есть их рецепция. Некоторые соборы (II Эфесский 449 года, Иерийский 753 года, Флорентийский 1438–1439 годов) императорскую санкцию получили, но церковью были отвергнуты. Другие же, формально не будучи вселенскими, были признаны, например Фотианский Великий собор в Святой Софии (879–880) и V Константинопольский собор 1341–1351 годов.

Византийское христианство в целом больше, чем латинский Запад, доверяло в богословии авторитету святых и пророков. В некоторых сообществах, особенно среди монахов, харизматический мистицизм некоего проповедника иногда приводил к отказу от таинств и церковной организации. Мессалианство и богомильство, к примеру, – это сектантские формы, появившиеся в результате именно такого процесса.

Для византийского богословия одним из трудных интеллектуальных и духовных вопросов было отношение к древнегреческой философии. Византия, говорившая в основном на греческом, хранила наследие античности, поэтому существовали ученые и мыслители, изучавшие античных авторов. Однако византийские монахи-богословы настаивали на принципиальной несовместимости античной и христианской философии. Это противостояние продолжалось вплоть до падения Константинополя и не прекратилось и позднее. И здесь имеет место явный контраст с латинянами, у которых со времен зарождения схоластики складывался синтез греческой философии и христианского богословия.

Сборник византийского канонического права «Номоканон в сорока титулах», опубликованный патриархом Фотием в 883 году, объединял имперские законы и так называемые «Апостольские правила», а также правила вселенских и поместных соборов и собрание поучений «Правила святых отцов». Все это регулировало дисциплинарные вопросы, устанавливало принципы избрания епископов и определяло границы церковных областей и патриархатов.

Из всех христианских средневековых традиций византийская накопила богатейшее наследие песнопений. Византийская музыка восходит к еврейским синагогальным традициям раннехристианского периода, и похоже, что ее средневековая форма была подобна западному григорианскому хоралу, хотя, вероятно, была богаче его. Однако многие нотные тексты еще не удалось расшифровать.

Ранняя Киевская церковь

Мы уже упомянули, что в 988–989 годах Владимир Святославович признал христианство восточного обряда государственной религией владений князей киевского дома. Теперь скажем несколько подробнее о том, что представляла собой ранняя церковь Руси. Далеко не везде новая вера принималась легко и добровольно. Если в Киеве обошлось без инцидентов, то «Путята крестил Новгород мечом, а Добрыня огнем». В Ростове, в нынешней Центральной России, процесс шел совсем тяжело: епископов изгоняли, а говорить о христианизации деревень вообще не приходилось. Через сто лет после официального крещения тут будут вспыхивать языческие восстания. И там, и на других территориях, в частности современной Украины, произойдет симбиоз языческих бытовых обычаев и нового вероучения: совпадение сезонных праздников, перевоплощение старых богов в христианских святых – покровителей разных аспектов и сфер бытия, местных духов – в ангелов-хранителей, старых культовых персонажей – в бесов, возведение церквей на месте капищ. Изменится погребальный обряд (вместо кремации – захоронение), но веру в мир мертвых новая религия не отрицала.

Такие процессы происходили во всех христианизируемых странах: от Британии до Грузии и Эфиопии. Эти стадии миссионерского периода неплохо описаны в житиях святых «Киево-Печерского патерика» (поминальника святых отцов) XV века. А киевский летописец XII века писал, что некоторые его современники – только «словом нарицающиеся христиане», а на деле «поганьски живуще». Но в целом таких конфликтов, как в будущей России, в Украине не фиксировалось. Симбиоз плавно происходил на бытовом уровне, не вызывая бунтов или других политических эксцессов.

Как формировалась новая церковная структура? После прибытия митрополита, полулегендарного Михаила, со священниками-греками началось создание административной структуры епархий, совпадавших с княжескими землями или устоявшимися городскими центрами. Поначалу высший клир был греческим. Киевского митрополита назначал Константинополь, хотя время от времени влиятельные князья могли назначить и русина, как Ярослав Мудрый – Иллариона в 1051 году или Изяслав – Климента[108] в 1148 году. Однако порой даже местных епископов выбирал Константинополь через голову киевского митрополита. Светская власть признавала за церковной право на решение некоторых судебных вопросов, связанных с религией, например в семейных делах. В компетенции церкви, безусловно, оставались решения относительно волшебства, знахарства и отправлений языческого культа, кощунства, святотатства, а также разрешение конфликтов в церковной среде.

В XI веке, начиная с Киева, возникло монашеское движение, стали организовываться монастыри. Молитвы «непогребенных мертвецов», то есть монахов-аскетов в киевских пещерах, укрепляли их моральный авторитет. Считалось, что мирянин, погребенный в монастыре, имеет больше шансов на спасение. Среди элиты стали популярны пожертвования монастырям в виде земель и сел, поэтому довольно скоро монастыри превратились – как на Западе и в Византии – в экономические и хозяйственные структуры. Монахи Печерской лавры часто становились епископами в других епархиях. Иногда представители церкви выступали в роли примирителей или арбитров во время княжеских усобиц. Православной церкви, как и тамплиерам на Западе, доверяли хранить эталоны мер и весов и даже урожай на случай голода.

Продолжилась, как уже было сказано, канонизация местных святых: сначала Бориса и Глеба Владимировичей, потом княгини Ольги. Также в число первых канонизированных попали три священнослужителя: Антоний и Феодосий Печерские и новгородский епископ Никита.

С середины XI века Русь переживает период раздробленности. «Официально», в учебниках, удельный период истории начинается в 1132 году со смертью сына Владимира Мономаха – Мстислава Великого. Страна распалась на полтора десятка княжеств, которые формально объединяла общая династия – Рюриковичи. Княжеский род множился, и каждый его член стремился получить удел. Кроме прочего, это делало Русь самодостаточной политической системой (князь мог быть только Рюриковичем, то есть это была «семейная система») и единым церковным пространством во главе с киевским митрополитом.

Структура церкви росла, однако клир не производил такого множества теологических трудов, как в тот же период на Западе. Церковь Руси пока что не страдала от теологических конфликтов. Правда, и Русь пребывала далеко от тогдашних центров христианской учености и лишь соблюдала общие каноны и обрядность, часто понимаемые весьма расплывчато, особенно на периферии.

Социальный состав епископата, как и на Западе, был аристократическим – высшее духовенство происходило из княжеских и боярских родов, поскольку церковь оставалась важным политическим институтом и далеко не бедной экономической организацией. В тот период формально существовали епархии, во главе которых стояли епархиальные архиереи (владыки). Епархия XIII–XV веков не являлась целостной областной единицей, напротив, под епархией скорее надо понимать комплекс «миров», подчиненных епископу и расположенных по большей части вперемешку или анклавами. Епископу подчинялись только епископские церкви, монастыри и имения. А вот частным образом основанный монастырь обычно подчинялся власти основателя и его преемников. То же касалось и церквей.

В 1237–1241 году произошло нашествие монголов. Оно изменило политическую систему и не коснулось церковной. Не в обычаях монголов было ссориться с местными жрецами. Однако в конце XIII века в Киеве возник конфликт, который заставил митрополита-грека Максима в 1299 году переехать из Киева во Владимир-на-Клязьме, а потом в Москву, которая приобретала политическое влияние. Пребывание киевского митрополита это влияние лишь усилило. Это вызовет неприятие в других государствах – в королевстве Руси на Западной Украине и в Великом княжестве Литовском, в котором оказалась основная масса православных Руси.

Первый развод украинской и московской церквей. «Малая Россия»

После монгольского нашествия традиционной резиденцией руських митрополитов оставался Киев. Сам Киев входил в состав улуса Джучи Золотой Орды, и мы мало что знаем о том, что в нем происходило до середины XIV века. Но в целом отношение монгольских ханов к православной церкви было вполне лояльным. Язычники-монголы были веротерпимы и прагматично не конфликтовали с местными культами, а скорее их поддерживали. Ислам станет государственной религией Золотой Орды лишь при хане Узбеке, во второй четверти XIV века, но и это не повлияет на отношение к православию. Однако политическое значение Киева в период монгольского правления, несомненно, упало.

Последний защитник Руси во время монгольского нашествия, Даниил Романович[109] (у нас его привыкли называть «Галицкий», хотя он был волынский князь), представитель старшей ветви Мономаховичей, придал своим владениям королевский статус: установилось королевство Руси (1253). Он был венчан на королевство папским легатом в волынском городе Дорогичин (теперь Польша). Королевство периодически признавало свою зависимость от Орды, но политически тяготело к Западной Европе и вело активный диалог с Римом в надежде на крестовый поход против монголов (и даже вмешивалось в вопросы австрийского престолонаследования). Продолжительные переговоры предполагали возможность некой церковной унии Руси с Римом или же ее перехода в католичество. Но это было предметом торга в обмен на крестовый поход. А поскольку поход так и не состоялся, то, соответственно, не состоялась и смена веры. Однако эти процессы весьма усложнили отношения светской власти королевства с киевской православной митрополией.

Кроме того, в то время еще сохраняли довольно сильные позиции владимиро-суздальские князья, вассалы Монгольской империи со времен отца Александра Невского[110] – Ярослава Всеволодовича, который получил от Батыя ярлык на киевское и владимирское княжение в 1243 году. И именно Владимирское великое княжество (Владимир-на-Клязьме) стало обладателем ханского ярлыка на верховенство в северо-восточных владениях Рюриковичей, и владимирским князьям поначалу доставался ярлык на великое княжение киевское (1246–1263[111]).

С 1266 года ярлык выдавал уже не верховный хан в Монголии, а хан улуса Джучи в своей столице Сарай на Нижней Волге. Ехать туда было ближе. Возникли и новые политические региональные центры, например Тверское, Рязанское и Московское княжества. Или же Великое княжество Литовское в Балтии, которое за несколько десятилетий присоединило к себе белорусские земли, а потом и бо́льшую часть украинских.

Расскажем несколько подробнее о Москве. Княжество Московское тоже станет великим, поскольку, как часть великого княжества Владимирского, около столетия получало от ханов ярлыки. Однако поначалу (с 1260-х годов) оно было территориально небольшим и являлось обычным уделом этого великого княжества. Младший сын Александра Невского Даниил (князь в 1263–1303 годах) стал родоначальником московской династии младших Мономаховичей (старшие правили на Волыни и в Галичине). Каждый князь постепенно увеличивал влияние и престиж своего удела. Например, Юрий Даниилович в 1317 году женился на одной из дочерей хана Узбека. В 1320—1370-х годах при поддержке Орды Москва постепенно победила в конкуренции с Тверью.

Заметных успехов добился другой сын Даниила Александровича – Иван Калита, великий князь Владимирский в 1328–1340 годах, которого в России традиционно считают первым «собирателем русских земель». В 1331 году все великое княжество Владимирское перешло под контроль Ивана Калиты. Немаловажным фактором стало и то, что в 1328 году, после поражения Твери, Москва стала резиденцией киевского митрополита.

Как он там оказался? У этого есть определенная предыстория. Мы знаем, что за двумя исключениями (Илларион и Климент Смолятич) киевских митрополитов назначал из греков Константинополь, а в 1204–1261 годах патриархи, находившиеся в изгнании в Никее. Однако монгольское завоевание внесло смуту в этот процесс, и в 1242 году Даниил Романович озаботился восстановлением высшей церковной иерархии в Руси. Поскольку греческих кандидатов не было, он избрал игумена или архимандрита русина Кирилла.

Обстоятельства требовали согласовать решение вопроса не только с Никеей, но и с Сараем. В 1246 году Даниил получил санкцию на правление от хана Бату, о чем летописец скажет: «О злее зла честь татарская», – но это дало ему свободу действий во многих дальнейших политических проектах. Византийцы тоже очень внимательно реагировали на колебания монгольской политики: после четвертого крестового похода 1204 года и захвата латинянами Константинополя им был нужен сильный союзник[112]. В результате в 1248 или 1249 году Кирилл был поставлен киевским митрополитом, каковым оставался до 1281 года.

Смутная ситуация в церковных делах прослеживается в участии в католическом Лионском соборе 1245 года «руського архиепископа» Петра Акеровича, призывавшего к военному выступлению против монголов, но историки спорят, кого из светских властителей он представлял – Даниила Романовича (Галицкого) или Михаила Черниговского (позже убитого в Орде).

Именно с Кирилла начинается процесс церковного «развода» южной Руси (Украины) и северо-восточной (России). В 1242–1249 годах Кирилл, избранный Даниилом Романовичем, явно не был признан в северных землях Александра Ярославича. Но легитимированный Никеей Кирилл отправился во Владимир-на-Клязьме. В каком-то смысле это было и движение «по инстанциям», поскольку официально великим киевским князем считался не Даниил в Холме, а Александр во Владимире-на-Клязьме. И вполне вероятно, тогда у монголов был в фаворе уже не первый, а второй. Ибо Даниил явно хотел от завоевателей избавиться, а Александр прагматично их использовал для усиления своего влияния на руинах империи Рюриковичей. К тому же скопившиеся объемы церковной десятины, которая давно не собиралась, требовали от митрополита регулярного посещения «подзабытых» епархий и обращения к светским властям, которые, собственно, налоги и собирали. Существовал еще один немаловажный материальный аспект: в 1238 году, во время завоевания, монголы убили владимирского (на Клязьме) епископа Митрофана. Поставить его должен был киевский митрополит. Однако Кирилл до 1271 года никого не посвящал в этот сан, взяв на себя и его пастырские обязанности, и бюджет.

К тому же в отношениях православия с Даниилом Романовичем постоянно существовал риск, что ради избавления от монгольской зависимости тот пойдет на конфессиональную сделку с латинянами. А вот Александр Ярославич Невский, наоборот, дружил с монголами и воевал с латинянами. Впрочем, «эпохальные» битвы на Неве против шведов и Ледовое побоище с немцами прошли практически незамеченными для современников, это потом их раздует советская и российская пропаганда[113].

Даниил же Романович разгромил и тевтонцев, и поляков, и венгров, и однажды даже монголов Куремсы (Курумыши), только об этом не любили упоминать в советских учебниках истории. Однако позиция Византии и патриаршего престола склонялась к союзу с монголами против латинян, что не совпадало с политикой Даниила, зато вполне укладывалось в политику Александра. Вспомним, в то время имела место и неудачная попытка церковной унии на Лионском соборе 1274 года. Император Михаил VIII, основатель династии Палеологов, стремился избегнуть реванша изгнанных из Константинополя латинян. Таким образом, если Даниилу Романовичу уния была нужна, чтобы получить крестовый поход, то Михаилу – чтобы его избежать. Иными словами, единственными надежными защитниками православия оставались монголы. Львов, Холм и Галич Константинополь начинает игнорировать.

В результате митрополит Кирилл, по сути, покинул украинские земли и остался на северо-востоке. В Киеве он был лишь похоронен.

Как писал в свое время российский исследователь истории православия и деятель белой эмиграции Антон Карташев, Даниил Романович «не угадал преимуществ решительной ориентации на татар и против латинского Запада князей и земель северо-восточных»[114].

В 1261 году Византия вернула Константинополь, и патриархи вновь обратились к практике назначения в Киев греков. Следующим станет Максим, который первым делом наведается в Сарай с дипломатической миссией. Потом он созовет в Киеве собор, где объявит о том, что попытка Лионской унии 1274 года, несомненно, провалилась, тогдашний император Михаил был отлучен от церкви и умер в 1282 году, а вот новый, Андроник II – большой государственный деятель. И Константинополь снова главенствует во всем.

В 1299 году произошла некая загадочная история с «татарскими притеснениями» в Киеве, в результате чего формально «кафедра» киевского митрополита осталась в Киеве, а вот резиденцию перенесли во Владимир-на-Клязьме, и Максим был вынужден по примеру Кирилла избавиться от владимирского епископа (тот стал рязанским), чтобы совместить обе должности. Но в отличие от Кирилла, Максим уже будет похоронен во владимирском Успенском соборе.

Однако канонические обычаи в целом требовали, чтобы митрополит пребывал в городе, где находится кафедра, то есть в Киеве. Формальная процедура перенесения резиденции будет сделана «задним числом». Интересы Владимира и королевства Руси весьма расходились. На протяжении последующего полувека современные Беларусь и значительная часть Украины вошли в состав Великого княжества Литовского. А Москва была врагом Литвы. Поскольку церковь – часть политики, церковного руководства из враждебного государства никто бы из владетелей не потерпел.

В результате произошел первый «церковный развод» Украины и Московии. Не Украины-Руси и России. Территория современной Центральной России впервые называется в летописных источниках Русью в 1238 году, а мы напомним, что название «Россия» в греческом языке обозначало «Русь в Киеве» с IX века и до XVI–XVII веков.

Сын Даниила князь Лев Данилович и его преемник король Юрий I Львович ходатайствовали перед Константинопольским патриархом о создании новой митрополии для земель Королевства Руси. В 1302–1303 годах константинопольский патриарх Афанасий I и византийский император Андроник II Палеолог выпустили грамоту, согласно которой старая Галицкая епархия получала статус митрополии. В ее состав вошли Галицкая, Перемышльская, Владимирская (Волынская), Холмская, Луцкая и Туровская епархии, которые политически на тот момент контролировало королевство. Первым митрополитом Галицким был Нифонт (точно неизвестно, грек или русин; умер он в 1305 году), а Успенский собор Галича стал кафедральным.

Король Юрий I после смерти Нифонта предложил игумену Ратенского монастыря Петру занять Галицкую кафедру, на что тот согласился. Он был отправлен в Константинополь. Однако в то время умер митрополит Киевский Максим (преемник Кирилла), находившийся де-факто во Владимире-на-Клязьме. Поэтому великий князь Владимирский Михаил Ярославич (тверской) параллельно отправил к патриарху своего кандидата на киевский престол – игумена Геронтия. После долгих споров, суть которых нам неизвестна и которые длились до 1308 года, патриарх решил объединить две митрополии во главе с «митрополитом Киевским и всея Руси», которым назначил Петра Ратенского. То есть в качестве некой рокировки, чтобы никого не обидеть, назначил галицкого кандидата, но по сути не в Киев, а во Владимир-на-Клязьме. Сказывались последствия попытки Лионской унии – невероятно остро воспринималась опасность пребывания кафедры митрополита в возможной сфере влияния католиков: чем дальше от них, тем лучше…

При этом тверской князь Михаил Ярославич, имевший ярлык на Владимир, не простил избрания чужого кандидата и пребывал в постоянном конфликте с Петром Ратенским, всячески интригуя. Впрочем, это оказалось политической ошибкой. В борьбе с тверским князем митрополита поддержал московский, и в результате Петр предпочитал перебывать не во Владимире, старом центре епархии, а в скромной Москве. Московский князь, энергичный Иван Калита, мечтавший о статусе великого князя, договорился с Петром о небольшой услуге: прах митрополита будет похоронен в Москве. Это был существенный статусный момент. Ускоренными темпами возводится Успенский собор в Кремле[115], в недостроенной стене которого в 1326 году и был похоронен галичанин Петр Ратенский.

В 1328 году Иван Калита добился большого успеха: обойдя Тверь, он получил ярлык на великое княжение Владимирское, то есть Москва стала, по сути, столицей монгольских владений в Руси. И естественно, что новый митрополит, грек Феогност, осел в Москве.

Эта ситуация, разумеется, никому не понравилась во Львове, Владимире (Волынском) и Галиче. Вышло так, что, несмотря на все попытки, кафедра опять оказалась в чужом государстве. В 1331 году стараниями Галицко-Волынского князя Юрия II Болеслава Тройденовича и его тестя, великого литовского князя Гедимина, константинопольский патриарх Исайя восстановил Галицкую митрополию, назначив митрополитом Гавриила. Однако в это время московский митрополит Киевский и всея Руси Феогност посетил Константинополь, где добился от патриарха ликвидации Галицкой митрополии. Трудно представить, как происходил этот торг, ибо позже, в 1337–1338 годах, епископ Галицкий Федор (Теодор) тоже побывал в Константинополе, где добился от патриарха восстановления митрополии. А после смерти Федора в 1347 году она была вновь отменена. Иными словами, кто в Константинополь съездил последним, тот обычно и решал вопрос в определенном направлении.

На этой стадии Королевство Руси сходит с политической дистанции как именно «русинское образование», поскольку местная династия прервалась. Сорокалетняя война за руськое наследство вывела здесь на решающие роли монархов Польши, Венгрии и Литвы. И из всех этих венценосцев православных идейно поддерживала только Литва, поскольку литовские князья Гедиминовичи, изначально язычники, завладев Беларусью и Украиной, приняли на месте княжения православие. Венгрия же и Польша были католическими.

Однако католичество отнюдь не мешало пониманию нюансов политико-церковных дел у православных. Королевство Руси как таковое не исчезло. Его теперь возглавлял представитель другой династии, например польский король Казимир III Великий. Королевство как «руський домен польской короны» просуществовало еще 100 лет, до 1435 года. Казимир, не желая, чтобы его подданные подчинялись митрополитам, зависимым от Великого княжества Московского, в 1370 году направил патриарху Константинопольскому Филофею убедительное письмо. Там содержалась просьба восстановить Галицкую митрополию, иначе монарх-католик пообещал обратить всех православных галичан в латинскую веру: «Ранее Галич был известен всем как митрополия. […] Первым митрополитом был с благословением Вашим Нифонт, вторым митрополитом – Петр, третьим митрополитом – Гавриил, четвертым митрополитом – Теодор. Все они были на галицком столе […] Поставьте Антония митрополитом, чтобы не исчез и не пропал закон русинов. А если не будет Божьего и Вашего благословения на этого человека, то потом не жалуйтесь на нас. Придется перекрестить русинов в латинскую веру из-за отсутствия митрополита в Руси»[116].

В такой ситуации, несмотря на протесты митрополита Киевского Алексея, который в то время пребывал в Москве, в 1371 году патриарх рукоположил в сан митрополита Галицкого, Волынского и Литовского присланного кандидата – Антония. Митрополит Галицкий получил право рукополагать епископов и юрисдикцию на Галицкую, Перемышльскую, Туровскую и Владимирскую (Волынскую) епархии. Слово «Литовский» в его титуле означало те православные земли, которые пребывали в составе Великого княжества Литовского.

В 1376 году юрисдикцию митрополита Антония признавал епископ Холмский и Белзский Каллист. Во второй половине XIV – начале XV века юрисдикцию галицкого митрополита признавали православные епископы Молдовы. В 1371 и 1376 годах митрополит Антоний рукоположил молдавских епископов Иосифа и Мелетия.

Интересен тот факт, что именно Галицкая митрополия впервые названа греками «Микра Росия» («малая», Старая Русь), а российские епархии – «Мегала Росия» («большая», «новая» или «более молодая» Русь). Это происходило по аналогии с античной Грецией, где «малая» была непосредственно Грецией, а «большая» – ее колониями в Средиземном море. Король Юрий I будет использовать этот термин в своей титулатуре.

В последующие столетия будут именно о Киеве говорить и писать «Росия» до конца XVII века, когда это название киевские священники увезут в Москву и Санкт-Петербург (об этом – ниже). Для читателя простым примером могут служить стихи киевских студентов, встречавших Богдана Хмельницкого после его первых побед: «С тобою, Богдане, Росия на ноги встала!» Они имели в виду, очевидно, не современную Россию. Они лишь знали греческий язык, в котором «Русь» означала «Росия». Нынешняя Россия для них была «землей царя Восточного», а ее население – «московскими людьми».

Но динамизм возникновения и упразднения церковных престолов не угасал. Киевский (московский) митрополит Киприан, который в рамках активных политических усилий объединил Киевскую, Литовскую и Московскую епархии, добивался от патриарха подчинения «Киеву» и Галицкой митрополии.

В 1391 году митрополит Галицкий Антоний умер. После его кончины Галицкая кафедра около двух лет была вакантной. За это время митрополит Киприан подчинил киевской митрополии Холмскую и Владимирскую епархии, располагавшиеся на территории Великого княжества Литовского, а не Королевства Руси. В это время король Польши (и по титулу «король Руси»), литовец из династии Гедиминовичей и поначалу язычник Владислав II Ягайло передал Галицкую и Перемышльскую епархии под управление епископу Луцкому и Острожскому Иоанну. Король направил Иоанна в Константинополь как кандидата на Галицкий митрополичий престол, однако патриарх не утвердил его из-за жалобы митрополита Киевского Киприана, ибо последний видел Луцк в своей юрисдикции.

Иоанн вернулся домой и стал управлять «неформальной» митрополией. Некоторое время константинопольский патриарх этому не препятствовал, однако позже назначил митрополитом Галицким епископа Вифлеемского Михаила, который, прибыв в Галичину, пытался лишить Иоанна права управлять митрополией. В 1401 году киевский митрополит Киприан наконец добился очередной ликвидации Галицкой митрополии. Преемник непризнанного митрополита Иоанна, Савва, был снят с должности в том же году на соборе в Москве. С 1414 года Галицкая епархия была преобразована в наместничество, предстоятелем которого был не епископ, а наместник киевского митрополита.

Но после драм Флорентийской унии (о ней уже писалось) и скандалов в православном семействе в 1458 году произошло самопроизвольное отделение московской митрополии. Константинопольский патриарх провел реорганизацию Киевской митрополии, в частности восстановив ее с центром в Киеве, предоставив киевским митрополитам титул «митрополит Киевский, Галицкий и всея Руси». А московские митрополиты на сто с лишним лет оказались в расколе, то есть неканоничными.

Киев – второй Иерусалим

Мы можем продолжить речь о том, как древние русы-украинцы воспринимали христианское вероучение. В первые десятилетия после крещения, пока оно не вошло в их плоть и кровь, а точнее – в менталитет, особых местных инноваций в христианстве Руси не возникало. Однако затем стала формироваться некая новая «ментальная география». В центре «православного пространства» находился богоизбранный град Иерусалим, который был местом паломничества христиан всех обрядов. Но Иерусалим был далеко. А Киев – рядом.

Отсюда идут попытки найти некий собственный Иерусалим, «второй», который замкнул бы на себя поиски святости на православном пространстве Восточной Европы[117], поиски своей сакральности. Сложилось представление о Руси-Украине как о «земле обетованной», «новом Израиле», а о Киеве – как о втором Иерусалиме. Покровителем Киева становится не кто-либо, а глава Божьего воинства архистратиг Михаил. И тут уже речь не о «матери городов руських». Днепр представлялся вторым Иорданом, собор Святой Софии – новым иерусалимским храмом. Возник православный киевоцентризм.

Инициатором его был первый митрополит-русин Илларион при Ярославе Мудром. Мысль Иллариона подхватывает его современник Иаков Черноризец (Иаков Мних, середина XI века), в своем произведении с длинным названием «Память и похвала русскому князю Владимиру, како крестися Володимер, и дети своя крести, и всю землю Руськую от конца и до конца, и како крестися баба Володимерова Олга преже Володимера. Списано бысть Иаковом Мнихом» он сравнивает предков Владимира-крестителя с библейскими царями Давидом и Соломоном, его самого – с Константином Великим, Киев – с Царьградом, первообразом которого был Иерусалим: «И ты, блаженный князь Владимир, подобно Константину Великому, дело совершил, как он, верой великой и любовию к Богу подвигнут был. Утвердил Константин всю вселенную любовью и верою, и святым крещением просветил весь мир, и закон Божий по всей вселенной заповедал. И разрушил храмы идольские с ложно возвеличенными богами, а церкви святые по всей вселенной поставил во славу Бога, в Троице славимого, Отца, и Сына, и Святого Духа, и крест обрел, всего мира спасение. С блаженной и богомудрой матерью своей святой Еленой и с детьми многими привел к Богу святым крещением людей бесчисленное множество. И жертвенники бесовские истребил, и храмы идольские разрушил, и украсил церквами и города, и всю вселенную, и повелел пением и молитвами в церквах память святым совершать и праздники праздновать во славу и хвалу Богу. То же блаженный князь Владимир и бабка его Ольга совершили». А в «Житии блаженаго Володимера» прямо говорится: «Оле чюдо! Яко вторый Иерусалим на земли явися Киев, и вторый Моисей Володимер явися».

«Повесть временных лет» начала XII века приводит в Киев уже самого апостола Андрея Первозванного, который предсказывает городу великое будущее. Апостол установил в Киеве крест, недвусмысленно обозначив тем сакральный центр Святой Руси. Да и теперь возникает мысль: если апостол Павл говорит в Послании к галатам «Но небесный Иерусалим свободен, он – мать [всем] нам», то и известное выражение о Киеве в этой же летописи выглядит отнюдь не случайно. В греческой хронике Георгия Амартола[118], использованной киевским летописцем, именно Иерусалим называется «матерью городов». Бытовало и апокрифическое пророчество, что «…будетъ на Руси градъ Iерусалимъ начальныи, и въ томъ граде будетъ соборная и апостольская церковь Софии»[119]. Город считался центром земли, и подобные определения Иерусалима вполне логично накладывались и на Киев, центр Руськой земли.

Масштабное церковное строительство Ярослава Владимировича сразу выделило Киев из числа других княжеских центров. У страны появляется покровитель – Богородица-Оранта, изображенная в храме Софии Киевской. И хотя потом «сепаратисты», будущие россияне и белорусы, построят собственные храмы Софии в Новгороде и Полоцке, статус сакрального центра Руси столетиями не будет подвергаться сомнениям, совершенно независимо от того, где находились митрополии и патриархаты. Днепровская купель останется неоспоримым фактом священной истории православной Восточной Европы. Храм Софии, как и Золотые ворота (по аналогии с Золотыми воротами Иерусалима, через которые входил Иисус на пути к Голгофе), стали элементами, передающими священную традицию определенных сооружений: Иерусалим – Константинополь – Киев. Храм Софии – пятиапсидный[120] (что символизирует Христа и четыре евангелия) и тринадцатикупольный (Христос и двенадцать апостолов). Для Иисуса храм подобен родному дому.

Митрополит Илларион в «Слове о законе и благодати» сравнивает Ярослава Владимировича (Илларион использует христианское имя Ярослава – Георгий) с библейским Соломоном, который построил стены, ворота и храм в Иерусалиме: «Доброе же весьма и верное свидетельство [тому] – и сын твой Георгий, которого соделал Господь преемником власти твоей по тебе, не нарушающим уставов твоих, но утверждающим, не сокращающим учреждений твоего благоверия, но более прилагающим, не разрушающим, но созидающим. Недоконченное тобою он докончил, как Соломон – [предпринятое] Давидом. Он создал дом Божий, великий и святой, [церковь] Премудрости его, – в святость и освящение граду твоему, – украсив ее всякою красотою: и золотом, и серебром, и драгоценными каменьями, и дорогими сосудами. И церковь эта вызывает удивление и восхищение во всех окрестных народах, ибо вряд ли найдется иная такая во всей полунощной стране с востока до запада.

И славный град твой Киев он окружил величием, как венцом, и народ твой и град святой предал [в покровительство] скорой помощнице христианам Пресвятой и Преславной Богородице, которой на Великих вратах и церковь воздвиг во имя первого Господского праздника – святого Благовещения, чтобы приветствие, возвещенное архангелом Деве, прилагалось и к граду сему. И если той [возвещено было]: “Радуйся, благодатная! Господь с тобою!”, то граду: “Радуйся, град православный! Господь с тобою!”»

Надо отдать должное конунгу Ярицлейфу (так Ярослав назван, например, в «Эймундовой саге»): ко всему он имел системный подход. Циклопические стены Киева, ворота и храм (самый большой в Восточной Европе в его эпоху) – вещи функциональные сами по себе, а к тому же сделали их создателя подобным библейскому персонажу. Не случайно в Золотых воротах находилась надвратная церковь Благовещения Пресвятой Богородицы, своего рода приглашение Христу войти в город. Отсюда начинался «путь Господень»: через ворота, мимо четырех храмов и прямиком в Святую Софию[121]. Киевские горы сравнивались с поклонными горами возле Иерусалима. Павел Алеппский[122] в 1656 году описал свое сильнейшее впечатление от киевских гор и золотых куполов Печерского монастыря, склоняющих к молитве.

В XV веке укрепляется авторитет киевских святых, поскольку появляется «Киево-Печерский патерик», содержащий масштабное изложение деяний крестителей, аскетов и борцов за веру, обретших вечный покой в Киеве. И потому характерно, что в XVI веке в Москве видели себя не только «третьим Римом», но и «вторым Киевом»[123]. По народным представлениям, Киев и Иерусалим соединяла подземная река[124].

После московского раскола 1469 года, о котором речь пойдет ниже, митрополит Киевский и всея Руси действительно был восстановлен Константинополем именно в Киеве, и это на двести лет определило киевское возрождение православия. Искусственная ситуация предшествующих двухсот лет, когда духовный владыка Руси пребывал вне Киева, была упразднена. Это возрождение будет способствовать основанию и активной деятельности Острожского кружка[125], а потом академии и типографии. Эти устремления позднее найдут развитие в Киеве в начале XVII века.

Ситуацию с Брестской церковной унией 1596 года мы опишем ниже, но первый восстановленный православный митрополит Киевский Иов Борецкий назовет свою кафедру «новым руським Иерусалимом». Таких примеров в православных писаниях того времени предостаточно.

Митрополит Исаия Копинский[126], реагируя на унию с католиками, в «Поучении князю Иеремии Вишневецкому, отступившему от православия» указывал: «Не Иерусалим ли глава всего света? Разве не там Господь наш совершил наше спасение Своею святейшею Кровию? Не там поставил Сам первого епископа, патриарха Иерусалимского, Своего наместника? Разве не оттуда учение Христово распространилось по всему миру, от востока до запада, и дошло до самого Рима? Чем же Рим лучше Иерусалима, и зачем Иерусалимом, матерью всех Церквей, пренебрегают, а к Риму обращаются, Иерусалим порицают, а Рим превозносят?.. В Иерусалиме Христос за нас умер, там из мертвых воскрес, там и вознесся на небо, там и ниспослал Св. Духа на Своих учеников и апостолов, там на вечную память и Св. Гроб Свой оставил, там и наместника по Себе патриарха Иакова поставил. Чем же Рим лучше Иерусалима? Тут наместник Иисуса Христа – патриарх, а там наместник св. ап. Петра – папа; тут Гроб Христов, а там гроб Петров… По милости Божией в Церкви нашей нет никакого заблуждения, никакой ереси». В спорах с католиками и униатами киевские православные делали ставку на первенство Иерусалима по сравнению с Римом. А поскольку Иерусалим захвачен мусульманами, то его естественным наследником становилась наибольшая каноническая епархия – киевская. Киев превращался в руський Иерусалим, а Печерская лавра – в руський Афон[127]. Паломничество к киевским святыням стало массовым со всех территорий Украины и Российской империи в XVIII–XIX веках.

Как уместно заметил император Николай I, прекративший на территории Российской империи церковную унию, «Киев – колыбель Святой Веры наших предков и вместе с сим – первый свидетель их гражданской самобытности»[128]. «Гражданская самобытность» означала «национальное чувство», поскольку император написал эти слова в указе об учреждении Киевского университета Святого Владимира, что стало одним из ответов на польское восстание 1830–1831 годов. Университет создавался для русификации края, но, как всегда это случалось в Российской империи, стал очагом украинского сепаратизма – местом создания первой украинской политической организации нового времени, Кирилло-Мефодиевского братства[129].

Значение Киева Николай I и кирилло-мефодиевские братчики понимали по-разному. Российский император видел его как цитадель «русского мира», православия и самодержавия, те же, наоборот, – как основу освобождения славян от тирании: «Когда все славянские народы воспрянут от дремоты своей, прекратят пагубные разделения, угаснет всякая семейная ненависть, сильные обнимут слабых, свободные, благородные, согретые любовию ко Христу, единому царю и учителю, соберутся славяне с берегов Волги, Дуная, Вислы, Ильменя, с морей Адриатического и Камчатского, в Киев, град великий, столицу славянского племени, воспоют гимн Богу на всех языках своих и представители всех племен, воскресших из настоящего унижения, освобожденных от чуждых цепей, возсядут на горах сих, загремит вечевой колокол у св. Софии […] Вот судьба нашего племени, его будущая история, связанная тесно с Киевом, и оттого-то твою душу наполняет чувство таинственно-святое и вместе с тем сладостное, как надежда, и вместе томительное, как долгое ожидание. Верь мне, это будет, будет, будет! Ты странник в Киеве и предчувствуешь будущее возрождение внуков своих – крови своей, и всякий славянин, кто ни прибудет в Киев, тоже чувствует: ибо здесь поднимается завеса тайны и явится неизвестное»[130].

Надо признать, что время от времени у российских властей предержащих возникала и идея переноса в Киев столицы империи. Но, слава богу, обошлось.

Восстановленная православная иерархия в Украине. Иов Борецкий и Петр Могила

После Брестской унии 1596 года (о которой пойдет речь в главе об Украинской греко-католической церкви) исчезла православная церковная иерархия Украины. Церковь стала униатской. Паства с этим не согласилась. Начались и ответное возрождение православия, и поиски канонического пути рукоположения иерархов, поскольку в церкви должны быть некие правила.

Поэтому, кроме Петра Сагайдачного, гетмана Войска Запорожского, должны были появиться и церковные авторитеты. Одним из них стал Иов (Иван) Борецкий, живший в 1560–1631 годах, первый восстановленный православный киевский митрополит (1620). Пылкая полемика Борецкого с унией привела его на преподавательские кафедры и Львовской, и Киевской братских школ. Он был консерватором, то есть придерживался традиций украинского православия условно старославянского образца. Но в целом это мало влияло на украинскую церковную жизнь, и, если бы не прессинг католиков, местные церковные дискуссии оставались бы незамеченными.

Считается, что образование Борецкий получил во Львовской братской школе, но, учитывая блестящее знание латыни, которую в то время там не преподавали, наиболее вероятным является его обучение в Острожской академии, а после нее – в Краковском университете. С 1604 года он стал преподавателем латинского и греческого языков Львовской братской школы. В 1604–1605 годов – ее ректор. В 1610–1615 годах Борецкий уже в Киеве, священник Воскресенской церкви на Подоле, где основал приходскую школу. Он входил в ученый кружок архимандрита Киево-Печерской лавры Елисея Плетенецкого.

Работая в братской школе, Борецкий преподавал, формировал библиотеку, материально помогал талантливым ученикам. Его увлечением было правильное церковное пение. Он был меломаном, и его раздражало искажение мелодий. Кроме того, Борецкий поддерживал киевское книгопечатание.

В 1619 году он стал игуменом Михайловского Златоверхого монастыря, а в 1620 году, при содействии гетмана Петра Сагайдачного и склоненного гетманом к данному решению иерусалимского патриарха Феофана III, – новым митрополитом Киевским, Галицким и всея Руси. Православная иерархия была восстановлена после 1596 года. Образование для православных, получаемое через систему братских школ, тоже было одним из основных объектов внимания Борецкого. И если уж он заслужил репутацию «казацкого митрополита», то был, очевидно, харизматичной личностью, ведь Войско Запорожское было весьма придирчиво к духовным владыкам. «Мы – граждане своей земли, хорошо и честно в домах благородных врожденные, в ней двор и дом свои имеем… и взяли мы только то, что нам предки наши завещали», – читаем в его «Протестации»[131].

В целом, вопрос образования, поднятый Иовом Борецким, и сформировал основы украинского православного возрождения XVII века. В пламенных полемических текстах Иов отстаивал право исповедовать отцовскую веру и право на образование для всех. За что мы его и чтим. В 1629 году, еще до того, как Речь Посполитая смирилась с существованием новой православной иерархии, Борецкий добился официального признания Киевского братства. Преподавал он до самой своей смерти.

Ему хотелось объединить украинскую церковь – и православную, и униатскую, но сделать это он не успел. Но главное, он воспитал Петра Могилу.

Петр Могила – наиболее известный украинский церковный деятель той эпохи. Он происходил из давнего молдавского боярского рода Могил. Родился 30 декабря 1596 года в семье валашского и молдавского господаря Симеона Могилы и семиградской (трансильванской) княжны Маргарет. В 1607 году отец Петра погиб в борьбе с претендентами на княжеский престол. Маргарет с сыном пришлось покинуть Молдову и отправиться под крыло к аристократической родне на украинские земли Речи Посполитой.

Начальное образование Петр получил во Львовской братской школе, так как семья исповедовала православие и имела тесные связи с Львовским братством. Львов находился недалеко от тогдашних молдавских владений, и братство часто обращалось к единоверным молдавским господарям с просьбами о материальной помощи.

Могила продолжил образование сначала в Замойской академии (отличавшейся веротерпимостью и принимавшей студентов из Речи Посполитой и соседних стран), а впоследствии в учебных заведениях Голландии и в Париже. Петр свободно владел греческим, латынью, польским, глубоко разбирался в богословии не только восточного, но и западного обряда. Завершив образование, Могила вернулся в Речь Посполитую. Его покровителем был великий коронный канцлер и гетман Станислав Жолкевский, один из опытнейших военачальников в истории Речи Посполитой. И Могила пошел на военную службу. Он участвовал в Цецорской битве 1620 года (в которой, как считают, при отступлении погиб его покровитель Станислав Жолкевский) и Хотинской битве 1621 года против османов. Но о периоде после Хотинской битвы и до посвящения в сан Киево-Печерского архимандрита исследователи знают немного. Известно, что Могила неоднократно посещал Киев, где общался с митрополитом Иовом Борецким, который, возможно, был наставником Могилы еще со времен учебы во Львовской братской школе. Вероятно, это и определило направление дальнейшей деятельности Могилы в сфере церкви и образования.

Известно, что в 1622–1627 годах Могила был послушником в одном из скитов Киево-Печерской лавры (территории современного села Михайловка-Рубежовка под Киевом). В 1625 году постригся в монахи в Киево-Печерском монастыре, а в 1627 году после смерти архимандрита Захария Копистенского занял вакансию. Избрание в столь молодом возрасте (30 лет) было едва ли не первым в истории Лавры. Но у кандидата имелся неплохой багаж – поддержка Борецкого и православной влиятельной шляхты, а также неплохие материальные ресурсы, на которые, очевидно, Лавра имела некоторые виды.

Первые шаги в должности показали, что у нового архимандрита далеко идущие планы реформ не только монашеской жизни Лавры, но и церкви в целом. Могила стремился укрепить православие и поднять уровень образования в стране до западноевропейского. С именем Могилы связано формирование православной системы высшего и среднего образования в Украине. Николай Костомаров так оценивал первые шаги Петра Могилы: «Новый архимандрит сразу же проявил свою деятельность в пользу монастыря, завел надзор над священнослужителями в селах лаврских имений, малограмотных приказал учить, а упрямых и своевольных подвергать наказаниям: обновил церковь, не жалел расходов на украшение пещер, подчинил лавре Пустынно-Николаевский монастырь, основал Голосеевскую пустынь, построил за свой счет при лавре богадельню для нищих и задумал завести при Печерском монастыре высшую школу».

За пять с половиной лет деятельности Могилы из типографии Киево-Печерской лавры вышло пятнадцать изданий, таким образом, именно она заняла лидирующие позиции среди типографий Украины и Беларуси. Среди книг были работы и самого Петра Могилы, как переводы, так и собственные сочинения. В 1628 году увидели свет переводы Могилы с греческого «Агапита диакона главизны поучительные» и «Триодь цвитная», а в 1629 году на Киевском поместном соборе приняли к изданию православный литургийный служебник, с его собственными догматическими и обрядовыми разъяснениями литургии. Служебником пользовались еще двести лет.

На том же самом поместном соборе 29 июня 1629 года предметом обсуждения должен был стать вопрос примирения униатов и православных. Но попытка провалилась. Не исполнились надежды на примирение церквей и на следующем Львовском соборе. Неудачи этих попыток породили чувство безнадежности и среди сторонников унии, и среди противников. Как писал тогдашний ректор Киевской братской школы Касиан Сакович: «Мы – дети одного отца, сыновья одной матери, зачем разрываем согласие, зачем друг друга посылаем в ад, зачем друг друга проклинаем?» Могила считал чрезвычайно важным примирение всех православных. Однако его действия на этом поприще современники расценивали неоднозначно: одни считали Могилу искренним поборником единства православия, другие – защитником королевской власти, втравливающим православных в унию и разрывающим их связь с восточными патриархами и Москвой.

В январе 1631 года, возвращаясь в Киев с освящения Успенской церкви (которая была построена с немалыми пожертвованиями семьи Могилы и самого архимандрита) во Львове, Могила получил известие о смерти Иова Борецкого. По духовному завещанию наставника именно Могила должен был продолжить дело Борецкого на образовательной ниве. И архимандрит вступил в Киевское братство, стал старшим братчиком, опекуном братства, монастыря и школы. Должность открывала ему путь к кафедре митрополита. Но митрополитом назначили Исайю Копинского.

Осенью 1631 года на территории Киево-Печерской лавры Могила открыл школу, где обучалось более ста учеников. Преподавание велось на латыни и польском. Сама школа создавалась по образцу ведущих учебных заведений того времени – иезуитских коллегий. Видимо, мысль о школе посещала Могилу давно, так как он за свой счет отправлял способных молодых людей в Европу на учебу, очевидно, заботясь о качестве будущего преподавательского состава. Однако начиналось все совсем не гладко: сначала лаврские монахи отказывались предоставлять школе помещения, а когда с этим утряслось, в новой лаврской школе вдруг увидели конкурента Киевской братской школе. Киевское братство и казачество предложили объединить две школы, и новый митрополит Исайя Копинский поддержал предложение. Петр Могила согласился при условии, что будет блюстителем и опекуном объединенного учреждения. Впоследствии лаврская школа, объединенная в 1632 году с братской, будет преобразована в Киево-Могилянский коллегиум, а затем – в академию. Студенты будут изучать здесь языки, кроме церковнославянского и польского – греческий и латынь, также богословие и светские науки. Впоследствии среди выпускников коллегии окажется немало представителей элиты Украины и Беларуси и множество церковных иерархов России XVIII века. На содержание коллегии и монастыря Могила выделил две лаврские волости и подарил собственное село Позняковку. Он также финансово помогал и коллегиуму, и учителям, и ученикам. В 1634 году филиал коллегиума открыли в Виннице, позже его перенесли в Гощу на Волынь, где он существовал до конца XVII века. В 1636 году Могила основал коллегию в Кременце.

В апреле 1632 года умер король Сигизмунд III Ваза. Конвокационный сейм, собиравшийся после смерти монарха, оценил его деятельность и наметил дальнейшее направление развития государства. Близился элекционный сейм, который должен был избрать нового короля. Делегация от казачества на сейм была выбрана на большой казацкой раде в Прилуках. Петр Могила представлял интересы митрополита Исайи Копинского и всего православного духовенства. Главной его задачей была отмена всех актов, запрещавших православным строить церкви, открывать коллегиумы, типографии, кроме того, планировалось добиться возвращения епархий и церковных имений. Судя по отзывам современников, к задаче Могила отнесся очень серьезно. В специальном мемориале наследник польской короны, королевич Владислав, перечислил предвыборные обещания относительно казацкого вопроса – отдать православным Киевскую митрополию, вернуть все ее имения, монастыри и даже львовское епископство. Владислав обеспечил себе большинство при голосовании (правда, особых конкурентов у него и не было) и 8 ноября 1632 года был избран королем. Просьба православного духовенства была удовлетворена – в дипломе, изданном польскими властями, православным гарантировались бо́льшие права и выгоды, чем даже было указано в «Статьях для успокоения руського народа», что обеспечило поддержку казаков в борьбе с московитами и османами. Документ предоставлял полную свободу перехода из православия в унию и обратно. Киевский митрополит должен был, как и ранее, рукополагаться константинопольским патриархом. Православным митрополитам вернули Луцкую епархию, ввели новую в Мстиславле. В Варшаве же Могилу избрали митрополитом (при живом Исайе Копинском), и король Владислав утвердил его 12 марта 1633 года. Королевской грамотой Могиле отдали кафедральный Софийский собор, сохранили за ним и Киево-Печерскую архимандрию, поручили надзор за Пустынно-Никольским монастырем. Вскоре было получено благословение патриарха Константинопольского.

В апреле 1633 года Могила пригласил видных представителей православных общин на свое рукоположение в чин митрополита во Львов, город, где Могилу хорошо знали и уважали. Решение играть «на своем поле» было неслучайным, ведь существовала неясность с предыдущим митрополитом, которому такой переворот не понравился. Исайя Копинский не счел избрание Могилы законным, подал жалобу королю. Тяжба длилась годы. В конце концов в феврале 1637 года Могила попытался примириться. Это произошло в Луцке в присутствии многочисленного духовенства. Но позднее Исаия вновь выступил против Могилы, заявив, что в Луцке тот силой принудил его к примирению. До самой смерти в 1640 году Исайя Копинский не признавал Могилу митрополитом. А вся процедура избрания-назначения Могилы митрополитом много нам говорит и о тогдашнем украинском православии и о его отношениях со светскими властями.

Будучи митрополитом, Петр Могила продолжил деятельность по укреплению церкви и упорядочению ее имущества. В ведомство митрополита перешли Софийский кафедральный собор в Киеве и приписанные к нему храмы: Выдубицкий, Михайловский, Пустынно-Никольский монастырь и др. В 1634 году началась десятилетняя перестройка Софийского собора в стиле украинского барокко. Кроме того, из-под наслоений земли расчистили остатки построенной Владимиром Десятинной церкви. Утверждают, что в результате раскопок были найдены мощи святого равноапостольного великого князя. Могила за свой счет восстановил старую церковь Спаса на Берестове, о чем свидетельствует надпись над входом в церковь. Для этих целей он пригласил архитектора Октавиано Манчини. Роспись выполнили греческие и местные мастера.

Важной составляющей активности митрополита было упорядочение богослужебной практики и издательская деятельность. Он требовал обязательного общего и богословского образования, тщательного соблюдения канонических правил. Так или иначе, религиозные споры и конфликты XVII века требовали современного изложения основ вероучения. И в 1640 году Могила на поместном Киевском соборе, на котором присутствовали и духовные, и светские представители, добился утверждения и нового издания требника, известного как «Требник Петра Могилы» (1646). В нем были изложены молитвы, обряды и комментарии: объяснения и наставления о том, как следует поступать в том или ином случае, а также догматические и обрядовые пояснения литургии. Под руководством Могилы осуществили пересмотр и издание других богослужебных книг, например «Служебника» (в 1629 и 1639 годах), о котором мы уже упоминали выше. На церковном соборе 1642 года в Яссах, в присутствии представителей руськой (украинско-белорусской), греческой и молдавской церквей рассмотрели, исправили и одобрили представленный украинскими богословами катехизис «Православное исповедание веры».

Но поскольку окончательное утверждение этого документа требовало времени, Могила издал короткий катехизис «Собрание короткой науки об артикулах веры» – полный увидел свет уже после его смерти. В 1696 году уже заслуживший уважение всех православных богословов короткий катехизис перепечатали в Москве. Долгое время катехизис Петра Могилы выполнял роль полного изложения православного исповедания.

Петр Могила умер в январе 1647 года, прослужив на посту митрополита четырнадцать лет. Был канонизирован всеми пятнадцатью автокефальными церквями вселенской церкви (Русская православная церковь канонизировала его как местночтимого святого).

За несколько дней до смерти Петр Могила составил духовное завещание, объявляя Киево-Братский коллегиум первым наследником своего имущества. Ему он завещал 81 000 злотых, все свое недвижимое имущество, драгоценности и библиотеку, одну из крупнейших библиотек того времени, в которой имелись произведения Сенеки, Горация, Цезаря, Цицерона, Макиавелли, трактаты Авиценны и другие. С богословской литературой соседствовали польские хроники, руськие летописи, документальные сборники, хронографы. В его библиотеку также вошли книги, которые в свое время завещал Могиле Иов Борецкий.

Московская столетняя неканоничность и реформы Никона

Флорентийская уния, о которой мы уже писали в связи с потерей Византии своих позиций, оказалась на руку московским князьям, которым надоели поучения из Константинополя. Ресурсы московского государства были основательны, и очень хотелось упростить себе ситуацию в церковной сфере. Митрополит Исидор, сторонник унии, поначалу нравился князю Василию II Темному. Исидор отправился во Флоренцию весьма торжественно. Однако по возвращении его ожидал неприятный сюрприз: Василий передумал и обвинил Исидора в ереси. Митрополиту пришлось бежать в Литву.

И началась переписка с Константинополем. В 1441 году Василий II пишет письмо патриарху, в котором, деликатно умалчивая о сомнениях насчет чистоты византийской веры, ссылаясь лишь на отдаленность и нестабильность Византии, сообщает: «…просим святейшее ти владычество, да с святым царем и со всем божественным и освященным собором, воззревше в святая ваша и божественная правила греческая и рассудивше и за нужу далечнаго и непроходимаго путешествия и за нахождение на наше христианство безбожных агарян и за неустроения и мятежи, еже в окрестных нас странах и господарей умножения, свободно нам сотворите в нашей земли поставление митрополита». На этом диалог прервался. На соборе 1448 года Москва рукоположила своего собственного митрополита Иону. Противники акта были сурово наказаны.

Через десять лет, когда Иона был болен и опасались его смерти, новый порядок был закреплен клятвой епископов, созванных князем в 1459 году: «…митрополита всея Руси, и от того, кто по его отшествию к Богу поставлен будет по избранию Святого Духа и по святым правилам святых апостолов и по повелению господина нашего великого князя Василия Васильевича». С тех пор московские митрополиты назначались в Москве из кандидатов князя без всякого участия патриарха. Московская церковь стала автокефальной (самоуправляемой), но непризнанной. Однако Московское государство далее укреплялось, особенно во времена Ивана IV Грозного, провозгласившего себя в 1547 году царем. А возможности и ресурсы Константинополя при османской власти падали. Поэтому при Федоре Иоанновиче в 1589 году это «самочиние» вынужденно признал и констатировал патриарх, лично приехавший в Москву, чтобы посвятить московского митрополита. Патриарху, правда, пришлось посидеть в Москве «в порубе», а в такой ситуации ему сложно было не принять автокефалию. И даже не митрополию, а патриархию.

Московская церковь стала национальной, со своим, независимым от греков главой, со своими святыми, со своим культом, значительно отличавшимся от греческого, даже со своей догматикой, установленной на Стоглавом соборе. Митрополиты и патриархи чутко ощущали настроения великого князя или царя, поддерживая церковными методами борьбу с политической оппозицией. Например, митрополит Варлаам попытался было перечить отцу Ивана IV – Василию III (1505–1553), но сразу же поплатился саном и был заточен в монастырь. Союз государства и церкви стал на весь XVI век определяющим фактором московской политики.

Смута начала XVII века привела к смятению и в церковной сфере, которую будет устранять монархия Романовых. Соборное уложение 1649 года ограничило рост церковного землевладения, поскольку новая династия и ее элита не хотели сокращения светских земель. Уложение уменьшило доход от эксплуатации монастырских вотчин: доходы переходили к новому Монастырскому приказу[132] и поступали в государственную казну. Кроме того, была сокращена судебная компетенция церкви, мирские суды стали рассматривать дела, относившиеся к ведению судов церковных. Патриарх Никон (1652–1666), тогда еще только архимандрит, которому царь Алексей Михайлович (1645–1676) в то время благоволил, называл Уложение 1649 года бесовским. И он, и другие иерархи и монастыри пытались сопротивляться. Однако единственное, чего они смогли добиться, – освобождения от юрисдикции светских учреждений по уголовным делам. Правда, был упразднен и Монастырский приказ. Но ненадолго – через полвека Петр I его возродит.

В целом церковные соборы были лишь совещательными органами при государе. Высшие клирики, по сути, представляли собой государственных чиновников. Всех следующих патриархов после Иова, как уже было сказано, избирали соборы по инициативе государя. Так же «избирались» епископы, и уже попросту назначались царем игумены и протопопы. Мало того, церковные иерархи должны были управлять при помощи назначенных царем чиновников. С 1610–1613 годов было установлено, что патриаршие и епископские бояре, дворецкие и дьяки прямо «даются от государя».

Любимец царя Алексея Михайловича, патриарх Никон, попытавшийся было вывести церковь из подчинения светской власти и поставить архиерея выше государя, очень быстро оказался низложен и сослан по решению большого Московского собора 1667 года. Но еще раньше Московский собор 1660 года признал права над церковью земного бога, то есть царя, равными с правами царя небесного – «ему же (царю) свою церковь Господь предал». Теперь царь, который традиционно мог «созывати освященный собор», «о благочинии церковном тщатися» и «о православныя церкви благостроения попечение творити», делал все это на законном основании по постановлению собора, которое было отражено в соответствующем Соборном уложении. Последнее красноречиво начиналось главой о богохульниках и церковных мятежах. Таким образом, здесь восторжествовал цезаропапизм.

Перейдем к реформам патриарха Никона, вызвавшим в Московском государстве такое явление, как старообрядчество. Причиной послужило в какой-то мере книгопечатание. Если в минувшем столетии первопечатнику Ивану Федорову пришлось бежать во Львов и Острог, то теперь в Москве появился свой Печатный двор. Патриарху хотелось установить с его помощью единообразие в чинах (обрядности) и каноне. Но возникла заминка с тем, что именно следует печатать. Рукописные варианты книг сильно отличались друг от друга, что неудивительно из-за более чем столетнего отсутствия московской церкви в среде восточного православия, да и предыдущей ее периферийности. Началось разбирательство с книгами еще при патриархе Филарете (1619–1633). Каждый последующий патриарх понимал эту так называемую «книжную справу» немного по-своему. При патриархе Иосифе (1642–1652), к примеру, в 1649 году приглашенные киевские монахи попытались привести церковные книги в соответствие с новогреческими.

Преемник Иосифа, Никон, тоже был склонен стандартизировать все по греческим канонам, хотя другие предпочитали опираться на старые рукописи. Московский патриарх, стремясь ввести единообразие, вел постоянную переписку с константинопольским патриархом Паисием, консультируясь по поводу обрядов и мелких теологических казусов.

Обескураженный числом формальных вопросов (которых было двадцать семь), Паисий решил аккуратно объяснить московскому коллеге, что «не следует думать, будто извращается наша православная вера, если кто-нибудь имеет чинопоследование, несколько отличающееся в вещах, которые не принадлежат к числу существенных, лишь бы соглашался в важных и главных с общей церковью». Исследователи считают, что Паисий даже приложил к письму экземпляр исповедания веры. Но очевидно, Никон голосу разума не внял, а пояснения Паисия об условности, например, перстосложения (комбинации пальцев) при крестном знамении и благословении не пришлись ему по душе. Он хотел реформы по «надежным образцам». И натолкнулся на яростную оппозицию.

На соборе 1654 года (года Переяславской рады) была обоснована официальная необходимость исправления старых печатных священных книг и обрядов: они содержали множество ошибок и поздних вставок. А кроме того, и богослужебный чин московский существенно отличался от греческого. И на этот раз было решено вносить исправления по древним харатейным, то есть рукописным, славянским и греческим книгам.

Но когда попытались воплотить решения собора, обнаружили, что, во-первых, древних рукописей очень мало, а во-вторых, те, что есть, сильно друг от друга отличаются. Царь Алексей Михайлович и Никон решили признать нормой печатные греческие книги и славянские требники для литовско-русинских униатов, изданные в Венеции, и московские книги править по ним. Правка происходила таким образом. Сначала делали перевод венецианских изданий с греческого и при этом постоянно подглядывали в славянский униатский текст. Потом окончательный текст сверяли с некоторыми славянскими и греческими рукописями, утверждали у Никона и отдавали в печать.

Как было сказано выше, результат показал, что за 700 лет с момента, когда Московия еще находилась в сфере влияния византийского христианства, греческий богослужебный чин основательно изменился. В Византии примерно с конца XII века практиковали троеперстие, сменившее двоеперстие. Забавно, что и обычай двоеперстия в свое время сменил единоперстие (использовался либо указательный палец, либо большой), а свидетельства двоеперстия появляются предположительно с конца IX века. Первые греческие священники, разумеется, крестили славян двумя перстами, потому что тогда существовала такая традиция, ее переняли новообращенные, традиция эта сохранялась в киевской и сербской церкви до середины XVII века. Помимо этого все богослужебные ритуалы стали значительно короче, некоторые песнопения исчезли, появились новые.

Замена Никона выглядела кардинально. Широкая общественность недоумевала. Догматы Стоглавого собора 1551 года трещали по швам. Постановление собора было вполне определенным и однозначным: «Аще ли кто двема персты не благословляет, якоже и Христос, или не воображает крестного знамения, да будет проклят, святии отцы рекоша». Прибывший в 1655 году в Москву антиохийский патриарх Макарий по просьбе Никона в Успенском соборе продемонстрировал, как креститься тремя перстами, и провозгласил: «А иже кто по Феодоритову писанию и ложному преданию творит (двоеперстие), той проклят есть»[133]. Вслед за Макарием проклятие на двоеперстников провозгласили два других восточных патриарха (сербский Гавриил, который тоже оказался в Москве, и московский).

Вся обрядность была настолько изменена и сокращена, что вопрос о многогласии[134] отпадал в принципе. Старые формулы изменились, новая церковь принесла с собой, по сути, и новую веру. По словам «Сказки соловецких монахов»[135]: «…молитву Иисусову, и исповедание православные веры, и ангельскую трисвятую песнь, и начальный стих „царю небесный“, от крещение человеком и венчание, и маслосвящение, и погребение иноческое и мирское, и летопись от Христова Рождества, и церковное пение, заутрению и полуношницу, и часы, и молебны, вечерню, и повечерию, и нефимон, и весь чин и устав, и кажение, и звон церковный – переменил все без остатку, литургию Божественную переменили ж».

Помимо этого, позже в разных книгах уже нового московского образца выявили разночтения, а потом оказалось, что расхождения есть и у самих греков… Понятно, что священство, монахи и миряне были крепко озадачены. В результате возникло старообрядчество, с которым будет бороться официальная церковь и Московского государства, и Российской империи. Люди переживали, в частности, из-за того, что раньше писалось «Исус», а теперь «Иисус», а это же священные формулы.

Кроме того, знающие люди не доверяли Константинополю со времен Флорентийской унии, подозревая, что как раз там, вблизи Рима, лютеран и мусульман, истинная вера и исказилась. В 1656 году в московском Успенском соборе патриарх Антиохийский Макарий, патриарх Сербский Гавриил и митрополит Никейский Григорий торжественно анафемствовали двоеперстников. Поместный собор в том же году осудил двоеперстие, а всех крестящихся двоеперстно проклял. Наиболее видные представители оппозиции были сосланы и прокляты. Какое-то время, уже после серьезной размолвки с автором церковной реформы Никоном, царь колебался, не дестабилизируют ли все эти изменения государство, но в 1667 году тот самый уже упомянутый нами большой Московский собор окончательно и официально признал, что реформа Никона не есть личное дело низложенного патриарха, но дело царя и церкви. Собор из десяти архиереев, созванный в этом году, прежде всего постановил признавать православными греческих патриархов, хотя они живут под турецкой властью, и признавать православными книги, употребляемые греческой церковью. После этого собор предал вечному проклятию всех несогласных с реформой.

Не принявшие реформы Никона ушли в раскол. Старообрядчество существует и по сей день, но в основном состоит из общин, покинувших в свое время Россию. Их потомков можно и сейчас увидеть в Украине на Буковине или в Вилково на Дунае.

Аннексия украинской православной церкви Москвой

Политически подчинив в результате войн Руины Левобережную Украину, Московская церковь столкнулась с тем, что Киевская митрополия, охватывающая не только Левобережье, но и Правобережье и Беларусь, имеет кафедру в Киеве, однако подчиняется Константинополю. Опыт в том, как выбить из Константинополя епархию и даже автокефалию, имелся – Московская патриархия была утверждена после того, как патриарх Константинопольский посидел «в порубе» и согласился с предложениями, от которых не мог отказаться.

Положение константинопольских патриархов с тех пор не улучшилось, а вот Московское государство окрепло и расширилось, постепенно поглощая православных верующих. И другого независимого православного государства не существовало. Константинополь вынужден был считаться с политикой и Москвы, и османской администрации, которая утверждала каждого нового патриарха, а это влияло на все его назначения.

Московско-турецкая война 1672–1681 годов, входившая в системный конфликт Москва – Варшава – Стамбул, стала апогеем Руины. Гетманская столица Чигирин была разрушена. Позже, в 1683 году османы потерпели жестокое поражение под Веной. Но в это же время назревала очередная война Османской империи с новой христианской коалицией. Тучи над Стамбулом и Константинополем сгущались. В Украине тогда был гетманом Иван Самойлович (Попович), не чуждый церковных дел, и нужно было рукоположить нового митрополита Гедеона (Григория Святополка-Четвертинского). Посланцы в Константинополь предложили избавить от этой тягостной обязанности патриарха Константинопольского Дионисия IV и препоручить ее патриарху Московскому. Заодно передали двести золотых и три сорока соболей.

Украинская православная церковь вследствие Руины уже сама, как и государство, разделилась на три части. Альтернативой промосковскому митрополиту Четвертинскому был Иосиф Шумлянский, имевший пропольскую ориентацию. Была и протурецкая кандидатура. Церковные партии раскалывались ровно по политическим границам. Православные иерархи и игумены ссорились точно так же, как и светские владыки. А в таких условиях обычно верх берет наиболее влиятельная и расторопная светская власть.

Конечно, церковный собор, который избирал Гедеона Четвертинского для утверждения Константинополем, несколько удивился неожиданному желанию избранного митрополита рукополагаться в Москве. Протест против этого содержал такие тезисы:

1. Запретят носить крест перед митрополитом Киевским, потому что «ни перед одним митрополитом Московским крест не носят».

2. Велят снять крест на митре, потому что «ни одному митрополиту креста на митре носить не свободно».

3. Запретят свободную элекцию (выборы) митрополита в Киеве, а вместо этого его будет назначать патриарх, как в Москве.

4. Суд митрополита перестанет быть наивысшей инстанцией «в делах не противных в вере», так как «в Москве на митрополитов (и) о меньших делах челобитные бывают к патриарху, что и в митрополии Киевской должно быть».

5. Киевский митрополит вынужден будет поочередно с другими иерархами круглогодично находиться возле Московского патриарха согласно существующему в России обычаю.

6. Закроют типографии Киевской митрополии, так как их «ни в одной митрополии Московской [кроме Москвы] не вольно держать».

7. В титуле митрополита Киевского не будет слов «всея Руси/России», потому что только «сам патриарх так сия пишет».

8. И наконец, украинскому владыке повелят клобук белый носить.

«И еще многое другое, – читаем в протесте, – могло бы (быть) против давней чести митрополита Киевского».

Пока шел диалог, Гедеон волевым решением был возведен патриархом Московским Иоакимом на Киевскую митрополичью кафедру. Де-факто независимость (константинопольская юрисдикция представляла собой другую политическую систему) киевского православия упразднилась. Аргументы для Константинополя Москвой предъявлялись разные, например, что «мы далеко» (о чем говорилось в главе о московском расколе середины XV века). К тому же впоследствии патриарх Дионисий IV был осужден за симонию – продажу церковных должностей.

Иными словами, здесь сочетались церковные, меркантильные и геополитические факторы. Османы хотели вывести Москву из возможной враждебной коалиции. Пишут, что Гедеон и Самойлович настойчиво, пламенно и трогательно просили московского патриарха и государя обратиться в Константинополь, чтобы переподчинить митрополию. Об этом их желании «украинских товарищей», правда, известили, однако просьбу в Стамбул отправили, не получив ответа из Украины. (По аналогии с тем, как в СССР повышали цены «по просьбе советских трудящихся»: трудящихся спрашивали, но не успевали получить ответ.)

Что стало потом с Киевской митрополией? В целом ничего интересного. В 1688 году титул митрополита был изменен на «Киевский, Галицкий и всея Малыя России» (не «всея Руси»). Как раз после Гедеона, назначенного в Москве, случилась неприятность и с самой митрополией. Как только московские послы вернулись из Стамбула, началась неудачная война с османами – первый Крымский поход. Вину за поражение свалили на гетмана Самойловича, который был выслан. Вместо него «избрали» Ивана Мазепу. Конечно, при Мазепе украинская барочная духовность и культура, книгопечатание расцвели, но системно позиции Киева в православном мире были утрачены. Мазепа был истинно верующим человеком и выдающимся меценатом, который за двадцать лет вывел Украину из Руины. Но ситуация в Гетманщине зависела от того, как долго Мазепа продержится. Чем закончилась его история, мы знаем.

Так или иначе, из подчинения Киевской митрополии убирали не только имения и села. И Киево-Печерская ставропигийная[136] лавра тоже переподчинилась Москве, исчезли другие права и привилегии, отличавшие ее. Митрополит Гедеон умер в 1690 году, но ближайшая судьба митрополии была предрешена еще при нем.

Не будем углубляться в богословские споры московских и украинских клириков этого периода (например, «о пресуществлении святых даров»), но так или иначе нормы московского православия внедряли в Украине насильно. При окончательном «вхождении во власть» Петра I ситуация изменилась специфическим образом.

В борьбе с оппозицией в среде российских православных Петр опирался на приглашенных украинских иерархов, но вот сами украинские епархии, по сути, потеряли любое значение. В 1700 году царь издал указ о «вывозе» украинских духовных лиц в Москву, что положило начало условной, исключительно кадровой «украинизации» Русской православной церкви, длившейся полвека. Вскоре представители украинского духовенства заняли ведущие архиерейские кафедры, монастыри, соборы Москвы и Петербурга, составили большинство среди военного, морского и посольского духовенства, заняли главные позиции в епархиальных управлениях Русской православной церкви. По расчетам киевского исследователя В. Мордвинцева, из 127 архиереев, возглавлявших в 1700–1762 годах российские кафедры, 70 были украинцами и белорусами, 10 кафедр возглавляли румыны, сербы и грузины и только 47 – великороссы[137].

Что с церковной структурой случится дальше, с 1700 года, мы узнаем в следующей главе. Но Петру не была нужна сама Киевская митрополия. Она будет упразднена и превратится в архиепископию, что для кафедры Владимирового крещения, скажем так, несколько унизительно. При «украинофилке» Елизавете Петровне митрополию восстановят, но это будет уже совсем другое учреждение…

Российское ведомство православного вероисповедания

Выше мы уже писали о том, как в XVII веке в Русском царстве (которое в украинской историографической традиции называется Московским) со времен патриарха Никона и царя Алексея Михайловича вопрос о церковном самоуправлении стал формальностью. Государство бдительно следило за пульсом церковных дел, и колебания политической линии церкви зависели от политической борьбы в Москве.

Царь Петр Алексеевич внес в эти отношения полную и окончательную ясность на следующие двести лет. Его проект «суверенной модернизации» России (страна станет так официально называться с 1721 года) предполагал огромное напряжение ресурсов и жесткую концентрацию абсолютной власти. Он дал юридическое оформление цезаропапизму (огосударствлению церкви), который де-факто уже формировался двести лет. Так что и тенденции предшествовали соответствующие, и реализация подкреплялась очевидной политической волей.

Для идеологических реформ он привлекал не только западных европейцев, но и продвинутых представителей украинского священства. Воспитанники Киево-Могилянского коллегиума и других ведущих западных учебных заведений рекрутировались как прекрасно образованные церковные управляющие, не привязанные к традиционному (пусть даже никоновской версии) московскому православию: они не могли уйти в оппозицию, ибо были тут чужаками. А реформам Петра противились в местной церкви многие. Нужно учесть, что борьба против никоновских реформ изрядно изматывала, порождала ереси, бунты и самосожжения.

Пространство для личной самореализации на территории России было масштабнее, чем в скромной Гетманщине. И поэтому иерархи-украинцы реорганизовали московскую церковь, а потом анафемствовали своего бывшего покровителя Ивана Мазепу. Они и доктринально, и организационно реализовали церковные проекты Петра. Феофан Прокопович пишет «Правду воли монаршей» – идеологический манифест абсолютной монархии. Прокопович позже и вовсе совершит глобальный идеологический переворот: в 1721 году предложит назвать Русское царство Российской империей (напомним, до этого в православном пространстве Россией считалась Киевская митрополия), а царя Петра Алексеевича – отцом отечества. Признаем, что это был чудесный политтехнолог рубежа XVII–XVIII веков.

Галичанин Стефан Яворский станет местоблюстителем патриаршего престола. Возникает вопрос: а куда же делся патриарх?

В конце 1700 году умер патриарх московский Адриан, один из наиболее влиятельных вождей оппозиции. Петр в то время начинал войну против Швеции, в ходе которой получил в том же 1700 году жестокий урок под Нарвой. «Птенцы его гнезда» как раз подсчитали, во что обойдется столь масштабный военный проект. Средства были крайне необходимы. А у кого они имелись? У церкви. Поэтому нового патриарха не выбрали. Назначили местоблюстителя Стефана Яворского, выпускника Могилянки и иезуитских коллегий Львова, Люблина, Вильно и Познани, бывшего униата (!), епископа Рязанского и Муромского.

В 1701 году был восстановлен Церковный (Монастырский) приказ, отмененный в свое время из-за Никона. В ведение приказа перешли все административные и хозяйственные дела из расформированного патриаршего двора. Помимо суда над «церковными людьми», восстановленный приказ получил право управления всеми церковными вотчинами через назначаемых им светских управителей. Петр считал, что церковь неэффективно использует свои материальные ресурсы. Скопились «недоимки». Произошло банальное перенаправление финансовых потоков: все взятое из церковных имений шло прямиком в казну, а возвращалось только то, что требовалось на содержание штата священства. Разницу употребляли на военные нужды, армию и артиллерию – вещи всегда полезные.

Параллельно шла борьба с церковной коррупцией: пресекалось вымогательство со стороны высших иерархов и прочие поборы мелкого духовенства. Появились штаты и «зарплаты». Объем дани, взимаемой с церковного имущества в пользу государства, при этом постоянно возрастал. Архиереям было назначено довольно приличное содержание, а вот штаты приходского духовенства полностью сформированы не были в целях экономии, монастыри были посажены на голодный паек. Петр и его соратники решили, что христианский аскетизм – очень правильное явление и надо поддержать живопогребенных в духовном самосовершенствовании.

И при всей антипатии к итогам и последствиям деятельности Петра I нельзя не признать, что некоторые его акты были полезными или хотя бы популистскими: каждый монастырь должен был иметь фиксированный штат, а на вакансии было положено принимать отставных солдат-ветеранов и инвалидов, сосланных раскольников и психически больных. То есть монастырь предоставлял нечто вроде пенсии.

В целом церковь была готова принять любое решение монарха. «Духовный регламент», опубликованный 25 января 1721 года вместе с манифестом Петра, учреждал в церкви соборное правительство. Патриарх более не предусматривался. Духовная коллегия, которая отныне руководила церковью, была всего лишь одним из учрежденных монархом ведомств. В данном случае использовался тот же украинский рекрут, псковский епископ Феофан Прокопович, который четко изложил новую систему. Шаблон он позаимствовал у протестантских духовных консисторий (синодов). Петру больше всего нравились протестантские модели институтов, которые он видел в Англии, Голландии и Швеции. К тому же он присоединил на тот момент Лифляндию и Эстляндию (современные Латвию и Эстонию), где было принято лютеранство, а Петр быстро улавливал полезные тенденции.

Консистория была тем органом, с помощью которого местный светский владетель управлял церковными делами своей области. Можем вспомнить такую аналогию, как Аугсбургский религиозный мир 1555 года. (Интересно, что с 1711 года после подчинения Лифляндии Петр стал главой лифляндской протестантской церкви и в этой ипостаси назначал и увольнял членов рижской консистории и утверждал ее постановления.) Правда, доктринально протестантская практика в качестве прецедента не упоминалась, чтобы не оскорблять православных. Феофан Прокопович все умело обосновал для данной целевой аудитории.

И дал также некоторые разъяснения. Почему не нужен патриарх? Потому что народ не понимает разницы между правителем духовным и светским и может сделать неправильный выбор. И в «Духовном регламенте» расписаны по пунктам все причины, отчего «да не возмнит же кто, что сие управление не угодно есть, и лучше бы единому лицу дела духовныя всего общества правити».

«…Во первых бо известнее взыскуется истина собораным сословием, нежели единым лицем… А яко известие в познании, тако и сила в определении дела большая зде есть понеже вящше ко уверению и повиновению преклоняет приговор соборный, нежели единоличный указ… Монархов власть есть Самодержавная, которым повиноватися Сам Бог за совесть повелевает; паче советников своих имеют не токмо ради лучшаго истины взыскания, но дабы и не клеветали непокоривые человецы… Се же наипаче сильно есть, когда Коллегиум правительское под Державным Монархом есть и от Монарха уставлено… Еще же и се важное есть, что в единоличном правлении часто бывает дел продолжение и остановка за случающимися правителю необходимыми нуждами и за недугом и болезнию. А когда в живых не станет его, то и паче пресецаются дела. Инако в правлении Соборном… Но се наипаче полезно, что в Коллегиум таковом не обретается место пристрастию, коварству, лихоимному суду. …И се тому ж подобно, что Коллегиум свободнейший дух в себе имеет к правосудию… Велико и сие, что от соборнаго правления не опасатися отечеству мятежей и смущения, яковые происходят от единаго собственнаго правителя духовнаго. Ибо простой народ не ведает, како разнствует власть духовная от Самодержавной; но великою Высочайшаго Пастыря честию и славою удивляемый, помышляет, что таковый правитель есть то вторый Государь Самодержцу равносильный, или и больши его, и что духовный чин есть другое и лучшее Государство, и се сам собою народ тако умствовати обыкл… Еще и сие угодие Церкви и Государству от таковаго Соборнаго Правительства будет, что в нем нетокмо един некто от соседателей, но и сам Президент или Председатель подлежати имать суду своея братии, то есть томужде Коллегиум… Наконец в таковом Правительстве Соборном будет аки некая школа правления духовнаго… всяк от соседателей удобно может научитися духовной политики, и повседневным искуством навыкнути, как бы лучше дом Божий управлять возмогл…»

Все изложено доступно. Но «таковому злу в Соборном духовном Правительстве несть места», ибо, когда «видит народ, что соборное правительство монаршим указом и сенатским приговором установлено есть, то и паче пребудет в кротости своей и весьма отложит надежду иметь помощь к бунтам своим от чина духовного». Словом, с самостоятельной ролью православной церкви в России было покончено.

Организация Синода, как вскоре станет называться духовная коллегия, передала управление церковью всецело в руки государства. Постоянных членов в Синоде не было. Все они – временные, приглашались на определенные сроки императором из числа архиереев (не менее трех), архимандритов и протопопов. Председатель и вице-председатель Синода также назначались императором. Синод, конечно, мог предлагать кандидатов на членство, но утверждал их император. Синод получил функции Церковного приказа, но «завхозом» его был светский чиновник – обер-прокурор, находящийся на прямой связи с императором. В XVIII веке большинство обер-прокуроров были военными. Это о многом говорит.

Синод, конечно, иногда пытался проявить независимость. После смерти Петра произошла попытка церковного реванша. Новгородский архиепископ Феодосий пожелал стать патриархом, но был понижен до простого монаха в Холмогорах на Архангельщине. Екатерина I в 1726 году практически лишила Синод хозяйственных функций. Царица Анна Иоанновна ужесточила фискальные сборы с церковных вотчин, и в 1738 году все взимание перешло к светским властям. При набожной Елизавете Петровне часть финансовых функций Синоду вернули, но государственные интересы рано или поздно должны были взять верх.

Этим занялись Петр III и пережившая его супруга Екатерина II. Поскольку оба были родом из германского протестантского мира, их отношение к православию мы могли бы счесть, скажем так, прагматичным. Петр III в 1762 году издал приказ об удалении из церквей всех икон, кроме изображающих Христа и Богородицу, и предписал всем священникам сбрить бороды и носить штатское платье. Выступив в защиту крестьян церковных имений, он, как и Петр I, стал назначать фискалами офицеров.

Екатерина II, умело избавившаяся от супруга Петра III, была в этих вопросах более гибкой и мыслила широко. Захватив власть в результате убийства супруга и военного переворота, она объявила, что будет защищать церковь. А затем провела масштабную секуляризацию церковного имущества. Екатерина призвала церковь к аскетизму и материальной скромности. В результате этой масштабной акции все активы были посчитаны, бюджеты определены и существенно урезаны, а имущество в значительном объеме передано государству вместе с крепостными душами. Впрочем, часть бюджета планировалось потратить на пенсии военным.

Иными словами, служители РПЦ перешли на штатный оклад. И тут мы вновь должны вспомнить, что епископат до конца XVIII века в РПЦ вербовался из украинцев и выпускников Могилянки. В плане образования состояние российского клира оставалось печальным. Высшие учебные заведения возникали спорадически и вскорости гибли. Это прекрасно сформулировал атеистический советский историк церкви Николай Никольский: «…вербовать епископов преимущественно из украинцев правительству приходилось поневоле, ибо киевская академия была, в сущности, единственной дельной богословской школой; московская Славяно-греко-латинская академия влачила жалкое существование, была почти что без учителей и без учеников. Между тем назначать на архиерейские должности людей, не получивших богословского образования, правительство не решалось, ибо управление епархиями еще более, чем управление губерниями, требовало специальных познаний, которые можно было получить только в духовной школе… Киевская академия находилась под сильным влиянием католических духовных школ, и потому ее питомцы очень часто совершенно неожиданно для светской власти обнаруживали строптивость и склонность к собственной, независимой от светского вмешательства церковной политике».

Правда, это противоречит гиперлояльности могилянцев Прокоповича и Яворского…

Против екатерининской политики секуляризации выступил ростовский архиепископ Арсений Мацеевич, еще один могилянец. Кроме иных критиканских измышлений, Мацеевич сравнил российское правительство с татарскими ханами и турками. Татары не только никогда не стремились отобрать у церкви имения, но наделяли ее новыми и освободили от дани, а турки, ограничившись налогом, вообще не вмешивались в управление церковью. Российское же правительство, по мнению Мацеевича, стремилось присвоить все церковное имущество и поставить гражданский закон выше церковного, хотя должно быть наоборот. В итоге Мацеевич отправился в Ревельскую (Таллиннскую) крепость. Екатерина была эффективным управляющим.

Случались парадоксы и исповедального характера. Некоторые обер-прокуроры при Екатерине были атеистами, но их фискальная функция по отношению к православной церкви этим лишь укреплялась и приобретала масштабы борьбы с коррупцией. Из догматических вопросов возникали и политические: например, какая степень родства позволяет вступать в брак. Как оказалось, православие не принимало ранее во внимание степень родства Екатерины с ее супругом Петром III, что влияло на легитимность власти императрицы. Но теперь не пришлось даже переписывать «Номоканон», Синод просто отозвал свое «глупое» возражение.

Внук Екатерины Александр I тоже с пониманием относился к церковным делам. Он назначил обер-прокурором Синода своего старого товарища Голицына. Тот был атеистом и так и говорил: «Какой я обер-прокурор Синода? Вы знаете, что я не имею веры». Но порядок есть порядок, и Голицын стал «по-язычески добросовестно» исполнять свои обязанности, не отказываясь принимать от архиереев иконы в подарок.

В 1817 году была обнародована новая, и вовсе «языческая» реформа: было учреждено министерство духовных дел и народного просвещения, и ему был подчинен Синод в качестве одного из отделов, самое забавное, что вместе с лютеранской обер-консисторией, коллегией по делам католической церкви и департаментами, заведовавшими нехристианскими вероисповеданиями. Обер-прокурор превратился в директора департамента, а Синод – в совещание при нем.

Синод впоследствии протестовал, но вяло, лишь сумел вернуть себе статус отдельного ведомства. При реформах церкви в России всегда были полезны офицеры. Проводивший это преобразование обер-прокурор Протасов, кавалерийский генерал, нагнал на свою новую команду «страх и трепет», «дух из всех повышиб», «сонмом архиерейским, как эскадроном на ученье, командовал». И это помогло.

Нельзя, конечно, сказать, что все российские пастыри были профанаторами или неверующими. Хватало у многих и святости, но так или иначе чиновничья функция при обычной коррупции портила вероучение. Отношения между государством и церковью влияли на духовную чистоту священства и паствы. Превращение христианской церкви в государственный институт обычно вредило учению, но помогало церковной иерархии. И очень часто порождало грешных пастырей. Однако немало праведных пастырей попадало в остроги за независимость суждений и неподчинение светским властям. И всегда были искренне верующие блюстители праведного образа жизни.

Хочется опять в украинском контексте привести цитату Николая Никольского насчет чрезмерной критики: «Как мы уже упоминали, неудобные для правительства “уды” в среде епископата чаще всего оказывались питомцами киевской академии. Дело Арсения Мацеевича заставило правительство прекратить пользование этим неподходящим для него источником. Екатерина II стала замещать все освобождающиеся должности великороссами, кончившими московскую Славяно-греко-латинскую академию. Не все из вновь назначенных епископов обладали такою же ученостью, как украинцы, но зато они были гораздо покладистее. Ученость была наживным делом, и за нею остановки большой не было: первый же московский митрополит из великороссов, знаменитый Платон, поставил Московскую академию наравне с Киевской.

Зато правительство больше уже не опасалось никаких “противностей” со стороны епископата. Наоборот, епископы стали заявлять себя такими верными слугами государства, что император Павел ввел награждение их светскими орденами. Митрополит Платон, которому одному из первых досталась награда орденом, был сначала очень смущен и не хотел принимать ее, но затем подчинился, и вскоре награды орденами, равнявшие духовных лиц с светскими чиновниками, вошли в обиход церковной жизни. Служба государству, естественно, вознаграждалась государственными же знаками отличия. Так епископат окончательно превратился из князей церкви в государственных должностных лиц».

Как нам кажется, ко времени Екатерины «украинские мавры» уже сделали свое дело в истории российского православия и могли уходить. Дальше должна была подключиться государственная система. Киевскую академию вскоре закрыли и превратили в исключительно церковное учебное заведение – до этого она готовила и светскую элиту Украины. Другие коллегиумы, Переяславский и Черниговский, при Екатерине и Александре постигнет та же участь – преобразование в духовные учебные заведения.

Высшие духовные должности в Украине, что бы под ней ни понималось к XIX веку, занимали в основном великороссы. Борьба за лояльность населения, – которое могло быть и католическим (польским), и иудейским (евреи), и протестантским (немцы и чехи), и при этом иметь сепаратистские (как поляки и украинцы) или униатские (как украинцы) устремления, – требовала внимательной и чуткой идеологической работы, за которую полагались ордена. «Инородческие окраины» нуждались в особом внимании. Киевское православие уходило в прошлое.

Один из лидеров идеологического контроля митрополит Киевский Филарет (Амфитеатров) возражал в 1840-е годы против установления памятника крестителю Руси князю Владимиру Святославовичу на будущей Владимирской горке, поскольку тот свергал идолов, а памятник ему – это тоже идол. Он был и против перевода Священного Писания со славянского на русский язык (известного нам сегодня как «синодальный перевод»), чем прямо противоречил традиции Кирилла и Мефодия. С Амфитеатровым договорились, что взамен на признание памятника в Киеве будет построен новый собор Святого Владимира.

Московское православие в Украине в XIX – начале XX века превратилось просто в «контролирующий и идеологический орган», как позднейшее управление ЦК КПУ по идеологии при советской власти. Двадцатый век истребит праведных пастырей и, увы, породит много грешных, доживших и до века двадцать первого.

Российское православие в бурях ХХ века и «украинский вопрос»

Западное христианство в XIX–XX веках представляло собой значимый духовный и политический фактор в жизни разных обществ, но и восточное отнюдь не являлось в тот период исключением. Однако Запад и Восток в этом плане в корне различались. Апостольский престол имел свое государство, которое до 1870 года было отдельным политическим игроком, а позже католичество пыталось адаптироваться к разным национальным государствам, политическим доктринам, сменам общественных настроений христианских сообществ. Разные течения протестантизма в силу отсутствия сложной, адаптированной под политические пределы наднациональной иерархии являлись лишь духовным фоном политических процессов. А вот православие существовало по большей части в российском или советском контексте.

Поскольку традиционные вселенские патриархаты оказались на территории преимущественно исламских обществ, то их светское, политическое влияние было ограниченным. Конечно, существовали и существуют и греческая, и сербская, и румынская, и болгарская церкви, и полтора десятка других, но наибольшее, откровенно доминирующее сообщество православных существовало на территории Восточной Европы и преимущественно Российской империи. Поскольку и царская империя, и СССР представляли собой фактор глобально-политический, то, по сути, решение судеб православия часто зависело от того, кто находился при власти в Санкт-Петербурге или Москве. В позднесталинский период пределы влияния коммунистического атеистического режима могли достигнуть и Константинополя (Стамбула), и только совсем уж «глобальная» геополитика прервала рывок СССР к Проливам. Но Турцию можно и «перепрыгнуть», что показали и советская поддержка арабского национализма в 1950—1970-е годы, и современное российское вмешательство в Сирии.

Однако жизнь верующих православных Ближнего Востока это затронуло незначительно. Местные православные группы давно существуют в определенных обществах и конфессиональных мозаиках, где, конечно, происходят этно-конфессиональные конфликты, как в Ливане или Сирии, но масштаб их влияния по сравнению с пространством бывшей Российской империи несоизмерим. И речи нет о том, что очередные межрелигиозные конфликты на Ближнем Востоке могут вызвать какой-то глобальный кризис, а вот состояние духовности российского или постсоветского пространства уже давно является тревожащим фактором.

В начале ХХ века Российская православная церковь в который раз окунулась в политические страсти. Понятно, что и до того она реализовывала государственную политику империи, но вызовы ее к началу ХХ века стали более масштабными, чем раньше: проявили себя революционное движение, социальные протесты, национальный сепаратизм. Революция 1905 года, выявившая политическую слабость монаршей власти, неизбежно вела к поддержке русского национализма, особенно в полиэтнических регионах и на так называемых национальных окраинах.

Первой очевидной жертвой становились евреи, которых обвиняли во всемирном заговоре вместе с масонами и в попытках закулисными манипуляциями истребить (или, например, споить) русский народ. Еврейские погромы в Российской империи начались в 1881 году, но системный и организованный характер приобрели в начале ХХ века.

Год 1905 дал возможность легальной организации политических партий, в числе которых оказались Союз русского народа (СРН) и Союз Михаила Архангела. Их целью была борьба против левых, евреев и других инородцев[138]. Распространяется известная фальшивка «Протоколы сионских мудрецов»[139], обвиняющая евреев в попытке подготовить гибель России. Религиозный фактор тут играл значительную роль: русские националисты исходили из единства нации и православной церкви, которые неразделимы[140]. Усилился культ Серафима Саровского[141], якобы говорившего (он не оставил письменных произведений): «Нет для еврея иного спасения, как разделить мученичество Господа нашего»[142].

Наиболее популярный в то время проповедник Иоанн Кронштадтский[143] предсказывал гибель России, если она не очистится от скверны. Целитель-чудотворец, он не искал духовной карьеры, но был вдохновителем создания и почетным членом Союза русского народа и первым освятил его флаги[144]. Вопреки своей святости в других вопросах, он оправдывал еврейские погромы и был ярым хулителем Льва Толстого за критику верхушки церкви.

Однако нельзя мерять священство РПЦ той эпохи одной мерой. Например, митрополит Петербургский и Ладожский Антоний считал представителей СРН террористами и отказывался их поддерживать. Впрочем, это не помешало ему отлучить Толстого от церкви. Выходило так, что низшее духовенство имело разные убеждения, но высшее в своей массе все же относилось к консерваторам и крайне правым.

Одним из центров черносотенного движения была Украина – из-за обилия иноверцев, множества евреев и возможного украинского и польского сепаратизма. Приходские священники массово записывали украинских селян в СРН, а Почаевская лавра на Волыни была одним из мощных центров антисемитской пропаганды. В то же время Иоанн Кронштадтский проповедовал, что евреи сами навлекают на себя погромы, ибо погромы – это рука Господня, карающая их за прегрешения против правительства[145]. После такой идеологической обработки нас не должны удивлять еврейские погромы в Украине в 1919 году, так как это совершала паства, воспитанная не «бандеровцами», а Союзом русского народа.

После Первой мировой войны и революции судьба российского православия радикально изменится. Из официальной и обязательной конфессии, пребывающей на государственном финансировании и реализующей государственную политику, оно вскоре превратится в гонимую и репрессированную структуру.

В 1917 году Февральская революция привела к частичному отделению церкви от государства, с сохранением за РПЦ половины былого государственного финансирования. Большевики действовали более радикально и сразу начали борьбу с церковью. Отделение церкви от государства, когда церковь перестала быть духовным ведомством и оказалась на самосодержании, привело к восстановлению в РПЦ патриаршества. В новых условиях требовалась вертикаль власти.

Патриарх Тихон пытался сохранить структуру и территориальные пределы Московской патриархии. Общественные брожения привели к тому, что само московское православие получило тенденцию к распаду и обновлению, а национальные окраины, в том числе и Украина, возжаждали автокефалии (самоуправления). Украинские историки церкви и священники не забыли аннексии Киевской митрополии в 1686 году, и попытки возрождения церковной жизни они связывали с желанием и сохранить церковь на фоне воинствующего атеизма, и воссоздать киевское православие на волне национального возрождения.

В марте 1917 года возникла Центральная Рада, а уже в конце года – Украинская Народная Республика, то есть украинская государственность. В апреле 1918 года к власти пришел гетман Павел Скоропадский. Затем снова была восстановлена УНР во главе с Директорией. Не один раз возвращались большевики. Но была очевидна тенденция – Украина останется на карте, не важно, как УНР или как УССР. И, соответственно, церковь это должно было неизбежно затронуть.

Московское православие в Украине было представлено консервативными иерархами с хорошей выслугой лет на идеологической работе, для которых украинская церковь являлась разве что «не совсем ересью». Поэтому, как и в 1596 году во время Брестской унии, возник конфликт между пастырями и паствой.

Паства хотела отделения от РПЦ, а высшие иерархи были против. Поэтому сторонникам украинской автокефалии пришлось для посвящения иерархов обращаться к практикам раннего христианства. Например, к антиохийскому чину, то есть посвящению иерарха рукоположением верующих на впереди стоящего (вплоть до избираемого) с передачей таким образом Святого Духа, который присутствует в храме.

Конечно, пытались оформить автокефалию и официальным путем: через созыв соборов, переписку с патриархами и попыткой опереться на государственную поддержку. Речь шла об отделении девяти украинских епархий: Киевской, Черниговской, Харьковской, Полтавской, Екатеринославской, Волынской, Подольской, Одесско-Херсонской, Таврической. В целом можно заметить, что границы епархий в большинстве своем совпадали с границами тех губерний, на которые претендовало украинское государство в пределах бывшей Российской империи.

Епархиальные съезды 1917 года под влиянием российского по происхождению епископата принимали решения об автономии украинского православия в пределах РПЦ, однако этим дело не ограничилось. Оказавшись в свободном плавании, РПЦ провела Всеукраинский православный церковный собор в течение трех сессий на протяжении 1918 года. Обычным вопросом были события 1686 года. При гетмане Скоропадском Киевская митрополия получила статус Автономной украинской церкви в единстве со Всероссийским патриархатом. Принятое собором «Положение о высшем церковном управлении на Украине» было утверждено патриархом Тихоном 20 сентября 1918 года. Документ имел компромиссный характер: возникала автономия, но в остальном сохранялись предыдущие правила и нормы. Данное положение той церкви, которая в результате признала советскую власть и встроилась в новое «духовное ведомство», действовало до оглашения патриархом Алексием II 28 октября 1990 года в Киеве нового постановления об автономности украинской церкви в пределах РПЦ.

Однако борьбу с «Положением» начали сразу. Его действие приостановила Директория УНР еще в декабре 1918 года. Архиепископ Евлогий (Георгиевский) и киевский митрополит Антоний (Храповицкий) были арестованы. Новый митрополит Платон (Рождественский) перенес резиденцию Автономной украинской церкви в Одессу. Первого января 1919 года Директория УНР приняла закон «Об автокефалии украинской церкви». Однако проблемные обстоятельства существования Директории в больших военных конфликтах 1919–1920 годов устранили государственный украинский фактор в решении церковных дел.

В условиях общероссийской гражданской войны свою юрисдикцию на территорию Украины распространяли и другие епархии (например, деникинские), что ни у кого не вызывало особого энтузиазма. Иерархи стояли «за матушку Россию», и поэтому получить каноническую автокефалию путем церковных соборов не удалось. А белые проиграли войну. Надо было решать вопрос заново, даже при большевиках, и он оказался теперь в руках верующих. Воспользовавшись советским законодательством («Об отделении церкви от государства и школы от церкви»), украинские верующие стали создавать церковные общины.

РПЦ пыталась контролировать процесс. В 1921 году экзархом (церковным наместником) Украины был назначен архиепископ гродненский Михаил (Ермаков). Созванный в октябре 1921 года Всеукраинский православный церковный собор попытался пресечь автокефальные настроения. Патриарх Тихон в переписке с вселенским патриархом (точнее, его местоблюстителем) утверждал, что украинская православная церковь теперь является автономной. Михаил возглавлял ее до 1929 года. Его место занял сумской епископ Константин (Дьяков), который руководил до 1937 года. Константин пользовался титулом «митрополит Киевский» (но не Галицкий) после переезда органов государственной власти УССР в Киев в 1934 году. Однако маховик советских репрессий работал тогда против всех: к 1939 году на территории УССР практически не осталось рукоположенных епископов.

Патриарх Тихон умер в 1926 году, но власти не позволили избрать нового патриарха, появился «местоблюститель» митрополит Петр (Полянский), вскоре арестованный и казненный. Ему наследовал митрополит Сергий (Страгородский), который в 1927 году официально признал советскую власть и требовал от пастырей и паствы политической лояльности советскому режиму. Многие из иерархов его не поддержали, и появились новые церковные группы, сторонящиеся РПЦ. С ней перестали «канонически общаться» русские епископы в эмиграции.

Территории Западной Украины и Западной Беларуси, которые после 1921 года оказались в составе нового Польского государства, получили автокефалию от вселенского патриархата в 1924 году. Однако в 1939 году, после расчленения Польши Сталиным и Гитлером, появился «западный экзархат» РПЦ, включавший Волынскую, Тернопольско-Галицкую, Гродненско-Виленскую и Полесскую епархии. Русская православная церковь, пусть периодически и не ладила с советской властью, но распространялась ровно по мере политического распространения учения Маркса-Ленина-Сталина.

Особые условия возникли при нацистской оккупации значительной части СССР. В июле 1941 года митрополита Волынского Николая (Ярушевича) назначили на престол митрополита Киевского и Галицкого, священноархимандрита Киево-Печерской лавры и экзарха всей Украины. В период оккупации церковь несколько восстановила утраченные общественные позиции, поскольку открылись многие ранее закрытые храмы. Неясность с будущим советского режима восстановила многие предшествовавшие ему традиции.

Однако не все украинские иерархи приняли Николая (Ярушевича). В 1941 году несколько архиереев решили создать свою Украинскую автономную церковь в канонической связи с Московским патриархатом, обратившись к документам церковного собора 1918 года. До созыва поместного собора они избрали своим лидером архиепископа Ровенского и Каменецкого Алексея (Громадского), упразднили «западный экзархат» Московского патриархата. Но после восстановления советской власти все приходы «автономистов» были присоединены к РПЦ, а их сторонники подверглись репрессиям. Те же, кто ушел на запад, присоединились к Русской православной церкви за границей (РПЦГ), не подчинявшейся Москве.

В 1943 году за православие взялся Сталин, который хорошо понимал роль церкви в условиях войны. Нельзя забывать, что Иосиф Виссарионович учился в семинарии. Он закрепил официальное название «Русская православная церковь» (ранее часто писалась «Российская»), объявил ее единственной легальной православной церковью СССР (за исключением Грузии). К 1946 году были разогнаны все православные общины разных обновленцев, не признающих Московский патриархат. Были запрещены, например, и униатская церковь в Украине, ее священство (кто согласился) было рекрутировано в РПЦ. Советская власть начала склоняться к тому, что проще не уничтожать церковь, а ее контролировать.

Четвертого сентября 1943 года Сталин принял у себя митрополитов Сергия, Алексия и Николая. По результатам беседы было принято решение о проведении архиерейского собора. Собор епископов избрал дотоле «заместителя отсутствующего местоблюстителя» митрополита Сергия (Страгородского) на патриарший престол. Было открыто несколько богословских школ, впоследствии получивших статус семинарий и академий. Тысячи храмов, открытых на оккупированной территории, продолжили деятельность после ее занятия советскими войсками. В первые послевоенные годы в СССР быстро увеличивалось количество культовых зданий РПЦ. Например, в РСФСР действовало в 1946 году 2816 церквей, молельных домов и соборов, а в 1947 году их было уже 3217. Возросла в послевоенный период численность духовенства. На 1 января 1948 года в СССР по данным Совета по делам Русской православной церкви было 11 827 священников и диаконов. Значительная часть новых священников происходила из униатских приходов Западной Украины, их привлекли в Русскую православную церковь в 1946–1948 годах после принудительной отмены Брестской и Ужгородской уний. По данным Георгия Карпова, председателя Совета по делам Русской православной церкви, на 2 января 1948 года из 2718 униатских приходов Западной Украины в состав Русской православной церкви вынужденно перешел 2491 приход.

Итак, 4–8 сентября 1943 года продолжались переговоры, в результате чего возник так называемый «Московский конкордат» на основе устных договоренностей Сталина и Сергия. В обмен на лояльность к советскому государству в 1945 году РПЦ получила почти пять с половиной тысяч православных приходов, ранее относившихся к Автономной украинской церкви и Украинской автокефальной православной церкви, существовавшей в бывшем польском государстве под крылом Польской автокефальной православной церкви. В феврале 1945 года синод утвердил Украинский экзархат. Экзархом с титулом митрополита Киевского и Галицкого стал Иоанн (Соколов, 1944/1945—1964). На 1945 год в Украине было 6232 прихода, 14 епископов, 4863 священника. К верующим себя относило 1237 тысяч мирян. Хотя мы догадываемся, что действительное количество верующих было значительно больше. Это все происходило в тот момент, когда иерархов, священников и верующих Украинской греко-католической церкви или УАПЦ преследовали, казнили, а их имущество и приходы передавали РПЦ.

После смерти Сталина очевидные физические репрессии прекратились, но привилегированное положение РПЦ не изменилось, упраздненные ранее церковные структуры не были восстановлены в правах. За деятельностью РПЦ пристально наблюдало КГБ, и вся церковная иерархия находилась под чутким государственным контролем. С 1966 до января 1990 года экзархом Украины был Филарет (Денисенко). В 1990 году экзархат был упразднен и было установлено, что Украинская православная церковь является самоуправляемой церковью в составе РПЦ. Филарет тогда пошел на конфликт с Москвой, и у нас появилась УПЦ Киевского патриархата.

Украинская автокефальная православная церковь

Выше мы уже говорили о тех потрясениях, которые постигли бывшую перед тем государственной Российскую православную церковь в период революции. Сказали и о том, что канонический путь обретения автокефалии для Украинской православной церкви, – в частности, предполагавший и литургию на украинском языке, – натолкнулся на сопротивление тогдашних иерархов, назначенных в свое время из российских епархий. Такое сопротивление не удивительно, поскольку в украинских епархиях до 1917 года церковь выступала одним из инициаторов черносотенного движения, борьбы с украинским сепаратизмом и погромных акций. Должность по «духовному ведомству», например, в Юго-Западном крае (со множеством католиков и евреев) предполагала абсолютную лояльность. Именно эта «патриотическая» деятельность подготовила почву для волны еврейских погромов, охвативших Украину в 1919 году. Поэтому сторонникам автокефалии не было смысла рассчитывать на иерархов.

И поэтому верующие и часть священства воспользовались советским законодательством, которое на тот момент не давало преимуществ РПЦ, и обычаями ранних христиан. В октябре 1921 году был проведен Всеукраинский православный церковный собор. На нем был рукоположен митрополит и предстоятель церкви Василий Липкивский.

Взглянем на личность предстоятеля УАПЦ. К новым для себя испытаниям он пришел в уже зрелом возрасте, почти в шестьдесят лет. Василий Липкивский родился в семье священника в 1864 году на Уманщине. Учился в Уманском духовном училище, потом в Киевской духовной семинарии, в 1889 году стал кандидатом богословия за диссертацию о Маккавеях, то есть хорошо разбирался в истории раннего христианства.

После работал школьным вероучителем, в 1891 году стал священником. Далее был настоятелем собора в Липовцах (теперь Винницкой области) и там заведовал православным просвещением. Нашел поддержку местных общин, что позднее станет одной из основ украинской автокефалии, и открыл новые школы, в том числе для девочек. Начал заниматься историей украинской церкви. В 1903 году стал протоиереем и директором Киевской церковно-учительской школы.

Однако в Киеве Василий Липкивский «впал в грех» украинофильства. Пастырь наблюдал казенный характер Русской православной церкви. Видел противоречия между паствой и пастырями – например, в языке богослужения. Ему не нравилось бесправие церковных общин и произвол высшего духовенства и монастырей. На его взгляд, это образовывало «пропасть между внешним величием и внутренней никчемностью церкви, которая держалась государством – полицейской поддержкой». Государственная российская церковь не пришлась Липкивскому по нраву. Ему не нравилась система полной зависимости церкви от государства, причем от государства чужого. Самоуправляемость церкви и общин и стали его основными идеями. Возможно, это он почерпнул из истории раннего христианства, ведь из первой части книги мы знаем, что так и было до IV века.

В драматическом 1905 году его отстранили от преподавания и назначили настоятелем церкви на Соломенке (предместье Киева). Однако этот год дал и попытку революции. Липкивского избрали главой съезда духовенства Киевской епархии, который предложил внедрить украинский язык в церковное богослужение и преподавание в духовных учебных заведениях. Но революции начинаются и заканчиваются. В 1907 году Липкивскому припомнят 1905 год. До 1917 он будет пребывать под полицейским надзором.

В 1917 году произошли и российская, и украинская революции, к тому же Грузинская православная церковь восстановила автокефалию, которую РПЦ не признавала до тех пор, пока ее к этому не принудил Сталин в 1943 году. Грузинский пример оказался заразителен. Липкивский взялся за дело украинской автокефалии. Многочисленные заседания духовенства и мирян не принесли заметных результатов, но возникло «Братство воскресения Христа», выступающее за автономию и украинский язык в украинской церкви.

Повеяло идеей созыва Всеукраинского церковного собора. Оргкомитет его превратился во Всеукраинскую православную церковную раду (ВПЦР). Собор хотели созвать на Рождество 1918 года, но российские войска наступали на Украину. И Украинская Народная Республика, и гетман Скоропадский старались продвинуть автокефалию, но им для этого не хватило стабильности. В результате в церковном соборе сторонники автокефалии участия не принимали.

Но народные движения остановить сложно. В апреле 1919 года решили основывать украинские приходы. И 22 мая 1919 года в сопровождении хора под руководством Николая Леонтовича Липкивский отслужил первую литургию на украинском языке в Военно-Николаевском соборе на киевском Печерске. Наблюдатели писали: «На всенощной службе Божьей собралось такое количество народа, что не только в соборе, но и вокруг было тесно; весь народ плакал, слыша “Апостол”, Евангелие, Псалмы на родном языке; все чувствовали, что это впервые после веков неволи “моляться на волі невільничі діти”, как предвещал Шевченко».

Вскоре Липкивский стал настоятелем Софийского собора и занялся переводами литургических текстов на украинский язык. Когда в августе 1919 года в Киев ненадолго пробились украинские войска, Липкивский провозгласил: «Когда ты не станешь объединенно в обороне своей отчизны, то будешь плакать в московской неволе, как когда-то Израиль на реках вавилонских».

Но петлюровцы отступили. Местные церковные иерархи, бывшие российские идеологические работники, осуждали Липкивского и грозили ему церковным судом. Поэтому автокефальное движение перестало обращать на них внимание. Епископов нужно было назначать самим.

Четырнадцатого октября 1921 года, на праздник Покрова, в соборе Софии Киевской был созван первый Всеукраинский церковный собор, который подтвердил стремление к автокефалии. Но вышло все не по канону, поскольку епископат народное движение не поддержал. А именно епископы рукополагают (назначают) епископов.

Интересно, как понял ситуацию Василий Липкивский: «1. Все верующие, которые прибыли на собор, являются не частными лицами, а избранниками – представителями своих церковных общин, и поэтому на Соборе звучит голос всей Украинской церкви. 2. Все члены Собора собрались для решения дел церкви Христовой в Украине, значит, с нами пребывает сам Христос. 3. Все члены Собора веруют, что Украинской церковью руководит Дух Святой и что их собрала на Собор благодать Святого Духа. 4. Это все означает, что Собор имеет все условия для того, чтобы быть вполне каноническим. 5. Московские епископы не прибыли на Собор потому, что они не считают себя членами нашей Церкви или не считают себя избранниками этой Церкви».

Далее пришлось обратиться к практике ранних христиан. Утвердили, что во времена апостолов не было рукоположения епископами, например, апостола Павла посвятили пророки. Кое-кого посвящали наложением рук священников, а не епископов. Благодать Святого Духа принадлежит не епископам, а Церкви в целом, общине верующих. И поэтому повторили антиохийский чин апостольских времен, рукоположив митрополита Липкивского. Наблюдатель писал: «Старший по возрасту протоиерей читал посвящающую молитву, а все члены Собора положили руки на плечи один другому, а те… на плечи дьяконам, те – на плечи священникам, а священники – на ставленника. При песнопениях церковных и молитве одели посвящаемого в архиерейские ризы и настала волна чистой святой радости. Плакали, приветствовали один другого с возрождением Украинской Церкви и ее иерархии. Это была настоящая Пасха верующего Украинского народа нашего».

На соборе присутствовал прадед автора этой книги, о чем оставил свидетельство – именно о рукоположении по обычаю первых христиан. Характерно, что священнослужители составляли примерно седьмую часть участников собора, остальные были мирянами, делегатами церковных общин. Особенностью УАПЦ было активное участие мирян в жизни церкви. Положение клира становилось зависимым от верующих. А это всегда хорошо. К тому же у УАПЦ не было никаких шансов стать государственным вероисповеданием. Так что в автокефальные священники шли в основном праведные пастыри, а не грешные, и для большинства из них это закончилось расстрелом или ссылкой. Потом и они пошли на компромиссы с властями, но все равно были наказаны.

Липкивский объяснял произошедшее так: «Вас волнует страх перед нарушением старых канонов. Откройте глаза и поймите, что в общей гибели всего старого неминуемо должны разрушиться те старые тесные дома прошлой церковной жизни и строиться новые, более просторные… Вас очень волнует образование УП церковью собственного епископата не традиционно, как во времена епископского самодержавия, а по-первоапостольски, соборноцерковной общностью. Но поймите, что в этом событии никакого нарушения веры православной, никакого разрушения догматов веры Православной Церкви ВПЦР не совершила. Она только употребила наиболее достойный и наиболее соответствующий и достоинству Украинской Церкви и духу Христовой веры способ образования… высших органов для восстановления церковной жизни… Вы боитесь, что этого нашего события не признает Вселенская церковь? Эта Вселенская церковь, которая основывается на почве Православной веры… Церковь живая, Церковь будущего несомненно это событие, как результат живой жизни, признает. А Вселенская церковь прошлого, Церковь – руина, где она? Пусть же не страшат вас анафемы, которые насылают на вас руководители и сторонники старой церкви-гроба. Не нас, а самих себя они отлучают от жизни к смерти».

Очевидно, что от воззвания Липкивского веет революциями эпохи, но его пророчество сбылось в 2018–2019 годах. Украинская автокефалия была признана в Константинополе.

Липкивский выступал за полное отделение церкви от государства и против «политичности церкви и церковности политики», но куда деваться от мира? В 1924 году УАПЦ признает свою лояльность советской власти.

Недостаток кадров клира тоже был проблемой: священников не хватало. Смены власти и партийной линии приводили к борьбе за храмы и частой переориентации верующих из патриаршей РПЦ в УАПЦ и наоборот. А советское государство крепко взялось за религиозные организации.

В конце 1921 года ЦК КП(б)У уточняет: «Сторонники украинской автокефалии при всем своем внешнем демократизме никак не ближе нам, а наоборот, именно в результате своих попыток примирения с украинскими массами вредны и опасны как распространители в крестьянскую среду национально-демократических буржуазных идей». В нормативных документах возникает термин «петлюровщина». Поэтому, согласно документам, ГПУ, наследник ЧК, начинает с 1925 года организацию раскола УАПЦ.

Сначала долго не регистрировали устав УАПЦ, что не позволяло отправлять службы. Потом ГПУ поддержало отпочковавшееся от УАПЦ движение «Действующая Христова церковь», активно настроенное против УАПЦ. В 1925 году произошел съезд оппозиционных Липкивскому верующих. Съезд провозгласил роспуск ВПЦР. Нужно учитывать, что все съезды обращались с воззваниями к советскому государству, для которого эти письма были поводом «отреагировать». Этот съезд мало повлиял на верующих УАПЦ. Однако прессинг отнюдь не прекращался.

С 1925 года Липкивского и епископов начинают регулярно арестовывать за антисоветскую деятельность, но пока не расстреливают.

В 1926 году состоялось собрание ВПЦР УАПЦ, где уже «самостоятельно» были осуждены действия митрополита и ВПЦР. За это в качестве ответного жеста власти зарегистрировали устав и разрешили издание газеты «Церква і життя». Однако ГПУ регулярно вело с Липкивским «профилактические беседы». Он искренне утверждал, что УАПЦ находится вне политики. Но в то время «вне политики» существовать было нельзя.

В 1927 году Липкивский попал в харьковскую тюрьму, а чекисты созвали новый собор УАПЦ, и все собравшиеся понимали: им придется либо сменить митрополита, либо тоже оказаться в заключении. Собор осудил Липкивского, которого ненадолго привезли на мероприятие. Понятно, что он «укрепил» любовь власти к себе, заявив: «Когда наше дело праведное и угодное Богу, никто нас не победит». Однако у значительной части священства и верующих возникла мысль, что проблематично верить в «украинского Христа».

Позднее Липкивский жил в усадьбе Софийского собора, пока последний не превратили в музей. Никто из оставшихся легальными иерархов УАПЦ с ним не общался. Он существовал впроголодь на Соломенке, в предместье Киева, где когда-то служил.

В 1929–1930 годах состоялся судебный процесс «Союза освобождения Украины», по которому пошли многие из основателей УАПЦ. Начались репрессии против украинской интеллигенции.

В 1930 году инспирированный властями собор объявил о роспуске УАПЦ. Десятки священников и тысячи верующих были отправлены в лагеря. Заменивший Липкивского компромиссный митрополит Николай (Борецкий) сошел с ума в тюрьме.

В 1937 году Василий Липкивский получил приглашение из Канады возглавить местную украинскую церковь. Но, вероятно, его письма читали, или просто пришло его время. В октябре его снова арестовали, а в ноябре приговорили к расстрелу. Его сын тоже был расстрелян, другие дети высланы. Такой была печальная история украинской церкви, но она же и доказывает, что праведные пастыри существовали и в те жестокие времена.

Прадед автора, Михаил Козаченко, один из мирян, активно помогавших УАПЦ, в 1938 году после пыток в Лукьяновской тюрьме в Киеве был выслан в Кзыл-Орду. Но своего внука-тезку Михаила он в 1941 году тайно крестил у высланного туда же автокефального священника. Принципиальных приверженцев автокефалии было не остановить никакими репрессиями.

Новый подъем автокефального движения произошел во время Второй мировой войны. Тогда на Пинском соборе 1942 года УАПЦ восстановилась, часть иерархов была рукоположена Польской автокефальной православной церковью. При немецкой администрации священникам УАПЦ доставалось за связи с ОУН-УПА, а советское «освобождение» обещало им гибель в тюрьмах и лагерях. С наступлением Красной Армии вся иерархия и многие священники уехали на запад, став частью украинской диаспоры. Ехали они не на пустое место, поскольку «УПЦ в США и диаспоре» существовала с 1924 года. Новая волна эмиграции из Советской Украины лишь усилила эту конфессию православных украинцев в разных странах мира. В 1971–1993 годах ее возглавлял митрополит Мстислав (Скрипник), которого похоронят уже в независимой Украине как главу УАПЦ.

Очередное национальное и церковное возрождение периода перестройки оживило автокефальные настроения в Украине. В 1990 году состоялся Всеукраинский собор УАПЦ, и новую церковь возглавил Мстислав. Однако далее последовали брожения в среде клира и мирян в украинском православии. Процесс суверенизации Украины очевидно влиял и на церковную жизнь, а традиции московского православия с трудом уходили в прошлое.

Были многочисленные попытки объединить отколовшуюся от РПЦ Украинскую православную церковь Киевского патриархата (Филарета) с УАПЦ, частично они даже объединились, но это был противоречивый процесс, который завершился лишь в 2018 году. Колебания украинских автокефалов в запутанных постсоветских реалиях привели к тому, что УПЦ диаспоры в 1995 году перешло под юрисдикцию Константинопольского патриархата. Неприсоединившаяся к УПЦ-КП часть священства образовала новую УАПЦ в 1995 году. В 2015–2018 годах ее возглавлял митрополит Макарий (Мелетич).

По сути в Украине оказалось три отдельных православных конфессии: УПЦ-КП, УАПЦ и УПЦ Московского патриархата. Естественна или неестественна эта ситуация, судить сложно ввиду того, что церковь в Украине отделена от государства. Вопрос не в праве создавать религиозные общины, а в более актуальной для верующих каноничности. Но получилось, что часть православия, считавшаяся до 2018 года каноничной (УПЦ-МП), реализовывала идеологическую антиукраинскую политику «русского мира», что стало особенно очевидным в процессе агрессии 2014 года. Две же другие украинские конфессии не были канонически признаны вселенским православием.

Однако длительный переговорный процесс при участии экзархов Константинопольского вселенского патриархата привел к Объединительному собору 15 декабря 2018 года, в котором приняли участие все архиереи УАПЦ и УПЦ-КП, а также два митрополита Московского патриархата. Была создана Православная церковь Украины, которую возглавил митрополит Епифаний (Думенко). Шестого января 2019 года вселенский патриарх Варфоломей вручил ему «Патриарший и синодальный томос предоставления автокефального церковного устройства Православной церкви Украины». Церковная аннексия Украины Москвой 1686 года отменялась константинопольской церковью-матерью ввиду незаконности этого давнего акта.

Московский патриархат не признал это решение, и в результате сам стал инициатором попыток нового церковного раскола канонического православия, которые продолжаются до сих пор.

Переживания нынешнего московского патриарха Кирилла (Гундяева) можно понять, оценив стартовые позиции нынешнего церковного раскола: в 1985 году из 6806 зарегистрированных в СССР православных общин РПЦ 4000 действовали в Украине. С тех пор ситуация изменилась, но не принципиально. «Украинский рынок» для РПЦ имеет стратегическое и геополитическое значение, и его возврат под юрисдикцию «самой канонической из всех канонических православных» Константинопольской церкви вряд ли будет Москвой в ближайшее время признан.

Тут уместно напомнить, что автокефалия предоставлялась Константинополем церквям, находящимся в суверенных государствах. Процесс этот не был быстрым (например, Москва ждала признания автокефалии более ста лет), но он является тысячелетней составляющей православной традиции. ПЦУ стала пятнадцатой в константинопольском «диптихе» – перечислении канонических автокефальных церквей.

Украинская греко-католическая церковь

История украинской униатской церкви противоречива, как и вся история Украины, и имеет как светлые страницы, так и довольно мрачные.

Она, как и Православная церковь Украины, считает себя правопреемником Киевской митрополии, основанной при Владимире Святославовиче. Она – часть католического мира, считает высшим главой папу римского, но при этом соблюдает византийскую литургическую традицию. Относится к «восточным католическим церквям», которые подлежат юрисдикции апостольского престола, сохраняя особенности в литургии и догматах, не совпадающие с римским католичеством. Таких церквей много – 23, а УГКЦ – наибольшая из них. Число ее верующих – около 5,5 млн. В 1946–1989 годах в пределах СССР она существовала разве что в подполье.

Выше мы уже говорили о попытках объединения католичества и православия, но в глобальном масштабе они оказались безрезультатны. Однако мы видим, что в двух десятках случаев «локально» это произошло. Для каждого были свои исторические обстоятельства. В Украине они сложились в 1596 году.

На тот момент был очевиден общий кризис православия, начавшийся после падения Константинополя в 1453 года. И хотя в середине XV века восстанавливалась после московского раскольничества Киевская митрополия, реалии жизни в Речи Посполитой во многом открыли глаза православным иерархам. Европа быстро менялась, происходило Возрождение, да и в целом некой антитезой Западу в Восточной Европе была лишь Москва, во многом оторванная от происходящего в православном мире.

Высшие иерархи Киевской митрополии принадлежали к общественной элите и прекрасно ориентировались в тогдашних политических процессах. Веротерпимая политика Речи Посполитой менялась в контексте усиления влияния католичества и подавления протестантизма. И православные не были представлены в политической элите государства. Богатейшие меценаты православия – княжеские роды Украины-Руси (Острожские, Вишневецкие и другие) – или прервались, или перешли в католичество. Образовательная система в православной церкви была очевидно отсталой по сравнению с католической, клир был откровенно невежественным и безграмотным. Православие становилось маргинальным явлением, хотя и с обильной паствой. Рассчитывать на поддержку Константинополя не имело смысла, Москва представлялась дикарской Азией.

И у украинских иерархов – киевского митрополита Михаила Рогозы, пяти епископов и трех архимандритов – возникла мысль, как модернизировать местное православие и встроить церковную структуру в политическую систему Речи Посполитой, где господствовали католики. В 1596 году они подписали Брестскую церковную унию, где признали верховенство папы. Уния предполагала сохранение ряда догматов и обрядности византийской традиции, то есть это действительно был компромисс.

Польские власти с энтузиазмом отнеслись к проекту: официальные органы требовали передачи всех храмов под юрисдикцию униатской церкви. Однако нашла коса на камень: проснулась паства. В те времена религия часто заменяла национальную идентичность, и русин-украинец был тождественен православному, а поляк – католику. И покушение на устои вызвало общественное возмущение. Паства не пошла за пастырями. Ситуация казалась многим катастрофической: православная церковная иерархия исчезла. Киевская митрополия стала униатской. А это совпало с новыми общественными процессами: усилением конфликта между магнатами, шляхтой и крестьянством, ростом влияния казачества, которое имело, конечно, порой несколько своеобразное видение православия, однако православие было одной из фундаментальных основ его идеологии.

Начался период казацких восстаний (1593–1638), происходивших из-за несовместимости казацкого сообщества с феодальной системой Речи Посполитой, но тем не менее в своих претензиях гетманы не забывали поднимать тему «защиты веры». Это расширяло их поддержку, да и совпадало с искренними предпочтениями.

На фоне унии возникла бурная религиозная полемика, которая уже имела печатную форму. Начинается активное возрождение православия, в частности, в Киеве – Киевском православном братстве (1616) и Киево-Печерском монастыре: школы и типографии тоже стали оружием православных. Войско же Запорожское на Надднепрянщине все эти процессы поддерживало. Гетман Петр Сагайдачный вступил в Киевское братство «со всем войском». Происходили акты насилия над униатскими священниками, и далее униатские и православные церковные структуры существовали параллельно. Одни были легальными, другие – нет.

Гетман Сагайдачный воспользовался приездом иерусалимского патриарха Феофана (о чем мы говорили выше). Он почти насильно склонил патриарха к тому, чтобы рукоположить нового православного митрополита Иова Борецкого и епископов, восстановить иерархию и епархии. Варшава этого не признала, но в 1632 году, во времена митрополита Петра Могилы, была вынуждена это сделать официально. И хотя в 1646 году уния распространилась на Закарпатье, вдоль Днепра этот проект провалился.

Это сделало униатство региональным проектом для Западной Украины и Беларуси, далеких от неуправляемого казачества. Варшава в проекте разочаровалась, и тех преференций, которые ожидали авторы унии, они не получили. Уния осталась региональной конфессией, которая не решила проблему православной схизмы. Ресурсы церковной структуры ослабели, поскольку она стала верой лишь украинского крестьянства, не представленной в аристократии, высокой политике и со слабой материальной основой.

Часть догматических и обрядовых компромиссов унии католическая сторона «забыла», и на протяжении XVII–XVIII веков произошла «латинизация» униатства. К XIX веку социальная структура общества превратила униатских священников, по сути, в сельских пан-отцов, которые в восприятии католической шляхты мало чем отличались от холопов. В результате униатство (называемое так с 1774 года, а уже при Австрии оно получило официальное наименование «греко-католичество») стало истинно народной церковью, во многом сохраняющей идентичность русинов-украинцев.

Некоторую поддержку греко-католикам оказали австрийская императрица Мария-Терезия и ее сын Иосиф II, проводившие в 1770—1790-х годах модернизационные реформы. Греко-католики были уравнены в правах с католиками, в Вене для них было создано учебное заведение «Барбареум», а позже семинария во Львове. Австрии, получившей в 1772 году Галичину после первого раздела Речи Посполитой, нужно было как-то интегрировать край. По достижении компромисса с польской аристократией Вена забыла о греко-католиках и русинах, однако на бо́льшую часть XIX века греко-католическая церковь стала выразителем интересов русинско-украинского сообщества: новая галицкая интеллигенция в основном представляла собой выходцев из священнических семей.

В XVIII веке резиденцией греко-католических митрополитов был Радомышль. Но после разделов Речи Посполитой он оказался под властью России, а митрополит – под домашним арестом. В результате в 1808 году появились два митрополита – в Австрии и в России. Российского назначали царские чиновники, и папы их не признавали. Но в 1839 году с солдатской прямотой российский самодержец Николай I упразднил унию на территории Российской империи, и все униаты Волыни, Полесья, Правобережья и Беларуси автоматически стали православными. Униатская церковь осталась только в австрийских владениях, что делало ее далее специфическим галицким институтом.

Каковы были национальные приоритеты греко-католического клира? В середине XIX века клир колебался между старорусинством (принадлежность к униатской церкви делает галицких русинов отдельной нацией), москвофильством (ориентацией на Российскую империю и «единый русский народ») и украинофильством. Но социальные и политические перемены эпохи, подъем национального движения и возникновение украинских политических партий не оставляли церкви выбора: она связала свою судьбу с украинством и проводит все более активную работу с паствой.

Драмы первой половины XX века греко-католичество переживало с наиболее выдающимся своим главой – митрополитом Андреем Шептицким (1901–1944). За время его пребывания на посту власть в Галичине менялась семь раз. Но он открывал школы и семинарии, приюты, занимался тем, что мы сегодня назвали бы «социальной работой».

Он был, несомненно, харизматической личностью, и именно при нем УГКЦ приобрела значительный моральный авторитет. Параллельно восстановилась «идентичность» греко-католичества, пострадавшая от трех столетий латинизации восточно-христианских норм, записанных в унии 1596 года.

Шептицкий был против политического радикализма и насилия, представленного, в частности, и ОУН, но два тоталитарных режима – гитлеровский и сталинский – не оставляли альтернатив миру насилия. В период нацистской оккупации митрополит, пользуясь своим статусом, прятал евреев. Одним из его «подшефных» оказался будущий капеллан ВВС Израиля.

После его смерти в 1944 году преемником стал Иосиф Слепой. Второй приход советской власти подписал приговор греко-католичеству. Сталин «зачищал» религиозное пространство под РПЦ. В 1945 году Иосиф Слепой отправился на 18 лет в лагеря (его отпустят из СССР лишь в 1963 году по просьбе папы Пия XXIII).

В 1946 году состоялся организованный органами госбезопасности «собор», отменивший Брестскую унию 1596 года. Епископ Мукачевский Теодор Ромжа был убит, после чего в 1949 году аналогично поступили с закарпатской греко-католической церковью. За процессом лично следил Никита Хрущев и докладывал Сталину. Имущество УГКЦ, равно как и приходы, перешло в РПЦ. Далее униатская церковь существовала в тех же обстоятельствах, что и православная катакомбная, – в подполье. Многие иерархи и священники были репрессированы. Структуры УГКЦ остались лишь в диаспоре. Иосиф Слепой в конце жизни активно трудился в Риме. В это время УГКЦ в СССР возглавляли подпольные митрополиты.

Снова легализуется церковь в 1989 году после массового молитвенного шествия к собору Святого Юра во Львове и встречи папы Иоанна Павла II с советским вождем Михаилом Горбачевым. УГКЦ теперь восстанавливает свои позиции в Украине как одна из наиболее влиятельных конфессий. В 2002 году синод принимает решение о перенесении патриаршего престола УГКЦ в Киев. Укрепление влияния униатской церкви приходится на главенство кардинала Любомира Гузара (2001–2011), ставшего весьма конструктивным пастырем в нашу смутную эпоху. После него УГКЦ возглавил молодой иерарх Святослав Шевчук.

1 Домодерное время – период существования традиционных обществ до модернизации и индустриализма XVIII–XIX вв. Относительно XVII в. часто употребляют термин «ранний модерн». (Здесь и далее примеч. авт.)

2 «Протестантская этика и дух капитализма» (1905) – классическая работа Макса Вебера (1864–1920), в которой взлет капитализма как экономической модели объясняется, в частности, и доктринальными особенностями протестантизма.

3 Богодухновенность (или боговдохновенность) – доктрина в христианстве, на которой основано утверждение о божественности Библии и участии Святого Духа в процессе создания ее текстов.

4 Диадохи – соратники Александра Македонского, разделившие его империю.

5 Селевкиды – династия правителей эллинистического государственного образования, основанного диадохом (преемником) Александра Македонского Селевком Никатором (312—64 гг. до н. э.). Их владения в итоге были разделены между Римом и Парфией.

6 Назореем, к примеру, является Самсон, который получил обет через клятву матери, которая, будучи бездетной и прося Бога о ребенке, обещала посвятить его Богу. И остригание длинных волос Самсона, источника его необычайной силы, стало нарушением клятвы. Самым известным новозаветным назореем был Иоанн Креститель.

7 Труд Епифания Кипрского, путешественника, епископа Саламина, умершего в 403 году. Епифаний работал над трактатом «Панарион» (в переводе с греческого «ящик с лекарствами») три года. Это произведение, как и еще один труд Епифания, «Анкората» (по-гречески «якорь»), посвящен обличению ересей. В «Панарионе» описаны 80 сект, возникших до конца IV века.

8 Так римляне называли ветхозаветный Галаад, большую область к востоку от реки Иордан и к северу от Мертвого моря.

9 «Восстание в изгнании»115–117 годов. Еще одно название, «война Квиета», оно получило от имени римского военачальника Лузия Квиета, который подавил еврейское восстание в Месопотамии. Когда основные очаги «восстаний в изгнании» были подавлены, лидеры мятежников бежали в Иудею, где римское войско завершило разгром повстанцев. Лузий Квиет, назначенный Траяном прокуратором в Иудею, в 118 году был отозван в Рим Адрианом и казнен как возможный соперник последнего.

10 Cогласно еврейской традиции, во время поста Тиша бе-ав, в день скорби по разрушению Первого и Второго Храма, римские войска взяли штурмом крепость Бетар, в которой находились остатки армии мятежников.

11 Синедрион – высший политический, религиозный и судебный орган у древних иудеев в период римского господства.

12 Осуждение переписи населения в Писании было одной из причин сопротивления переписям населения, производимым монголами на Руси после 1240 года.

13 Согласно иудейскому вероучению, самаритяне – потомки гутиев (у Иосифа Флавия – хуфейцы), переселенных Ассирией на территорию бывшего Израильского царства, вскоре воспринявшие иудаизм от своих соседей иудеев.

14 Перевод Я. Л. Чертока, Г. Г. Генкеля.

15 Фарисеи – ортодоксальное направление в иудаизме.

16 Перевод Московской Патриархии (1982).

17 Перевод Б. Г. Деревенского.

18 Евангелие (от греч. «евангелион») – в классическом греческом языке этот термин первоначально означал награду благому вестнику, позже – акт благодарения, жертвоприношения богам в знак признательности за сообщение о каком-либо радостном событии.

19 Копты – потомки древних египтян, этно-конфессиональная группа в Египте и на Ближнем Востоке. Приняв христианство в I в., они сохранили много элементов раннего христианства и его текстов, поскольку не признали «канонов» IV в.

20 Гностицизм – общее условное название ряда многочисленных позднеантичных религиозных течений, использовавших мотивы из Ветхого Завета, восточной мифологии и ряда раннехристианских учений.

21 Тора – первая часть Библии, Пятикнижие Моисеево. Скорее всего, галилеян упрекали в плохом знании иудейских обычаев.

22 Атлас біблійної історії / ред. Дж. Прічард та Н. Пейдж. – К., 2010. – С. 154.

23 Иоанн Креститель (Иоанн Предтеча) – ближайший предшественник Иисуса, аскет и проповедник, который ввел обычай крещения омовением (баптизм), оставаясь в рамках иудейского канона. Был казнен, так как обличал Ирода Антипу за брак с Иродиадой, женой брата. Многими авторами считается реальным историческим персонажем.

24 Генисаретское озеро, Тивериадское озеро, Галилейское море, Иудейское море – синонимы.

25 Синедрион мог выносить смертные приговоры вплоть до 30 г.

26 Кодрант – древнеримская мера веса, синоним медной мелочи.

27 В Евангелиях «маммона» означает «владение», «богатство», «блага земные».

28 Джонсон П. История евреев. – М., 2006. – С. 106–107.

29 Джонсон П. Ук. соч. – С. 108.

30 Фаст Г. Евреи. История народа. – М., 2000. – С. 89.

31 Фаст Г. Евреи. История народа. – М., 2000. – С. 89.

32 На арабский язык Библию переводили и ранее, но печатные ее варианты появились лишь в XVII в. В 1708 г. Антиохийская патриархия издала такую Библию на средства гетмана Мазепы.

33 Арамейский язык – один из семитских языков, широко распространенный в I тыс. до н. э. – I тыс. н. э. на Ближнем Востоке. Один из официальных в империи Ахеменидов (500–330 до н. э.) и на рубеже эр общеупотребительный в разных этнических группах наряду с греческим.

34 В лингвистике это слово используется для обозначения общепонятного языка для носителей разных диалектов. Аналог термина – лингва франка.

35 Готы – союз германских племен, который во II–IV вв. населял Северное Причерноморье. Готы приняли христианство арианского толка в IV в., епископ Вульфила перевел на готский язык библейские тексты. После изгнания гуннами на запад некоторая часть готов, оставшаяся в причерноморских городах, вошла в христианские общины.

36 Фаст Г. Евреи. История народа. – М., 2002. – С. 89.

37 Донини А. У истоков христианства. – М., 1982. – С. 19–26.

38 Мы его уже упоминали выше. На нашей карте Генисаретское озеро указано как Тивериадское. В евангелиях это также «море Галилейское». Город Тивериада находился на берегу озера (моря).

39 Тир и Сидон – финикийские города на берегу Средиземного моря.

40 Трансиордания (земли на восток от реки Иордан) – название, распространенное до середины XX века для территорий современной Иордании и части Израиля.

41 Донини А. Ук. соч. – С. 19–20.

42 Иерогамия – священный брак между божествами, который в мистериях, ритуалах показывают люди.

43 Менады – жрицы и почитательницы Диониса, вакханки.

44 Донини А. Ук. соч. – С. 20–21.

45 Донини А. Ук. соч. – С. 20–21.

46 «Доказательства бытия Божия» были сформулированы теологом Фомой Аквинским в XIII веке.

47 Гето-даки – фракийские племена, которые занимали территории современной Румынии и Северной Болгарии.

48 Пасхалии – методика расчета даты Пасхи, которая заключается в моделировании практики времяисчисления древних иудеев для определения дня ветхозаветной Пасхи в датах солнечного календаря (юлианского, григорианского или александрийского) и определения следующего за этим днем воскресенья как дня христианской Пасхи. Поскольку основной календарной единицей у древних иудеев был синодический (лунный) месяц, моделирование происходило путем составления расписания лунных месяцев на интервале в несколько лет.

49 Принципат (27 г. до н. э. – 284 г. н. э.) – форма правления римских императоров, которая сочетала элементы монархии и республики. Император был принцепсом – первым среди сенаторов. В 284 г. этот режим сменяет уже официально абсолютная власть императора (доминат), когда к нему обращались Dominus et Deus (господин и Бог).

50 Мартин Лютер Кинг (младший) (1929–1968) – американский баптистский проповедник и общественный деятель, один из лидеров движения за гражданские права. Убит в 1968 г.

51 Атлас біблійної історії. – С. 166.

52 Фаст Г. Ук. соч. – С. 90.

53 Прозелитизм – стремление обратить других в свою веру.

54 Фаст Г. Ук. соч. – С. 94.

55 Джонсон П. Ук. соч. – С. 109–111.

56 Фракия – территория современной Болгарии.

57 Интересно, что это место значимо и для Украины. Именно раскопки в этом месте позволили обнаружить кожу с легионерского парадного щита, где нарисовано побережье Черного моря и подписаны населенные пункты, есть Борисфен (Днепр). Это первая историческая карта территории Украины

58 Нерон Клавдий Цезарь Август Германик, римский император в 54–68 гг. Прославился своими эксцентричными выходками, любовью к актерской игре и поэзии, популизмом и непредсказуемостью поведения. В результате заговора его должны были арестовать, но он покончил с собой, чтобы избежать этого. Римский историк Дион Кассий вложил в уста Нерона предсмертную фразу: «Какой великий артист сейчас погибает!»

59 Гай Светоний Транквилл (ок. 70 – ок. 122) – древнеримский историк, автор книги «Жизнь двенадцати цезарей».

60 Исида – одна из почитаемых богинь Древнего Египта, египетский идеал женственности и материнства, сестра и супруга Осириса, мать Гора и, соответственно, египетских фараонов, которые считались его земными воплощениями. Покровительствовала рабам, ремесленникам, но прислушивалась и к молитвам богачей, девушек, аристократов и правителей.

61 Тацит. Анналы. Тут описываются события с 14 по 68 г. н. э., т. е. до конца династии Юлиев-Клавдиев (смерти Нерона). Перевод А. С. Бобовича.

62 «Мене, мене, текел, упарсин» (арамейское «мина, мина, шекель и полмины» – меры веса); в славянском переводе «мене, текел, фарес». Согласно ветхозаветной Книге пророка Даниила, это слова, начертанные на стене таинственной рукой во время пира вавилонского царя Валтасара незадолго до падения Вавилона от рук перса Кира. Используется как характеристика человека с неоправданно высоким самомнением, которая обычно выражается в словах: «исчислен, взвешен и найден очень легким».

63 Никомедия – центр области Вифиния, город на берегу Мраморного моря недалеко от Константинополя. Там обычно организовывали политические действия, которые по каким-то причинам было неудобно производить в самом Константинополе. Вифиния – область Малой Азии, близкая к Босфору и Константинополю. В Вифинии также находилась Никея, где будет организован первый Вселенский собор.

64 Гонения в Северной Африке привели к разделению среди христиан на умеренных, которые выдавали книги и церковное имущество римским властям, и бескомпромиссных, которые называли умеренных традиторами. Позже, после признания христианства, между этими партиями возник спор о главенстве в Африканской церкви. Умеренных епископов обвиняли в соучастии традиторам и пособничестве римским властям. Бескомпромиссные выдвигали собственных епископов, таких как Майорин. Обе партии обратились к гражданским властям и Константину, который перепоручил решение вопроса церкви, и в конечном счете все решилось в пользу умеренных.

65 Гай Галерий Валерий Максимиан – римский император в 293–311 годах. Происходил из Фракии, сначала был простым солдатом. Позднее Диоклетиан усыновил Галерия, назначив его цезарем, и выдал за него замуж свою дочь Валерию. Как соправитель Галерий получил балканские провинции. В 293–296 гг. он вел военные действия на Дунае против сарматов и готов, а в 296–298 гг. воевал с персами в Армении, Сирии и Месопотамии. Он активно участвовал в грандиозных гонениях на христиан, организованных Диоклетианом. Но после смерти последнего демонстрировал терпимость к разным вероучениям.

66 Значительная часть паствы считала, что епископы, которые в период гонений так или иначе пошли на сотрудничество с имперскими властями, не должны совершать таинства. Эти христиане отказались от евхаристического общения с такими священниками. Последователи Доната считали, что действительны только таинства праведных пастырей. Между ними и умеренными возник спор о главенстве в Африканской церкви. Умеренный епископ Карфагена Мензурий был обвинен последователями нумидийского епископа Майорина в преступном пособничестве традиторам. После смерти Мензурия новый епископ был низложен, поскольку его противники объявили посвящение, совершенное традитором Феликсом Аптунгским, недействительным. Был предложен альтернативный епископ Майорин. В конечном счете, после вмешательства государственных властей и Константина, церковь решила вопрос в пользу умеренной партии.

67 Платонизм и неоплатонизм – философские учения IV в. до н. э. – VI в. н. э. (но имевшие последователей и позже), которые признавали бессмертие бестелесной души и отличие между понятием и его материальным воплощением.

68 Стоицизм – философское течение периода античности. В понимании Иосифа Флавия «стоики» соответствовали иудеям-ортодоксам (фарисеям), приверженцам всех строгих ограничений жизни верующего иудея. Другим аспектом стоицизма было стремление к аскетизму и избеганию излишеств, индивидуализм, чувство ответственности.

69 В уэльской фольклорной традиции он считается предком короля Артура.

70 Валентиниан II – римский император в 375–392 гг. Был младшим братом императора Грациана, который погиб в 383 г. Затем он делил правление Западом с упомянутым Магном Максимом, выдвиженцем британских легионов. Ввиду юного возраста Валентиниана его «политику» озвучивали другие, например Феодосий (позднее Великий). Когда император достиг совершеннолетия и пожелал принимать самостоятельные решения, он в 392 г. «погиб при невыясненных обстоятельствах».

71 Марк Аврелий – римский император (161–180 гг.) из династии Антонинов, философ, последователь стоицизма. Последний из «пяти хороших императоров», при которых империя достигла максимального расцвета и стабильности. Марку Аврелию принадлежит фраза, выражающая убеждения стоиков: «Делай что должен, будь что будет, и все равно, что об этом скажут».

72 Церковное право рассматривает анафему как форму наказания в виде лишения «прав и благ, находящихся в исключительном распоряжении церкви», применимого лишь к членам церкви. Канонически она применяется только к клиру и не может быть направлена против светских особ (например, гетмана Мазепы). На светских властителей накладывался «интердикт» – запрет на проведение церковных обрядов.

73 Армения в IV в. охватывала большую территорию, чем нынешнее государство. Ее пределы доходили до Средиземного моря (Киликия). Армения находилась в зависимости от Рима.

74 Реция – римская провинция в пределах южной Германии (Бавария и Вюртемберг, часть Швейцарии). Норик – римская провинция, занимавшая нынешнюю среднюю Австрию и часть Словении.

75 Аммиан Марцеллин. Римская история / пер. Ю. А. Кулаковского и А. И. Сонни. – Киев, 1906–1908, вып. 1–3. Цит. по сайту: https://litresp.ru/kniga/ru/%D0%9C/marcellin-ammian/rimskaya-istoriya

76 Кодекс Наполеона, или Гражданский кодекс (1799–1804) – масштабная кодификация права, ставшая основой современных правовых систем континентальной Европы.

77 Этот антипапа умудрился довольно успешно противостоять четырем папам подряд: Григорию VII, Виктору III, Урбану II и Пасхалию II.

78 Норманны – потомки нормандских викингов, изгнавшие мусульман из южной Италии.

79 Домановский А. Всемирная история. Крестовые походы. – Харьков: КСД, 2019.

80 Грааль, по средневековой легенде, – это либо чаша тайной вечери Христа, либо сосуд с его кровью, собранной во время распятия.

81 Булла (от лат. «печать») – папское послание, скрепленное специальной печатью.

82 Нация в то время – понятие не этническое, а более широкое, могло включать в себя определенные группировки на церковных соборах или, например, землячества студентов.

83 Цит. по: Мизун Ю. Апостол Павел и тайны первых христиан. – М., 1999. – С. 88.

84 О протестантских течениях подробнее написано в соответствующей главе.

85 Ковальский Я. Папы и папство. – М., 1991. – С. 179–183.

86 Климишин И. Календарь и хронология. – М., 1985. – С. 169–180.

87 Климишин И. Календарь и хронология. – С. 213.

88 Климишин И. Там же. – С. 214.

89 Подробнее см.: Стерх В. Библейская хронология. – М., 2019.

90 Ковальский Я. Папы и папство. – М., 1991. – С. 187–188.

91 Континентальная блокада – попытка ограничить экономические связи Британии с зависимыми от Франции государствами.

92 Энциклика Rerum novarum, перевод В. И. Рабиновича.

93 Третья республика – политический режим Франции в 1871–1940 гг. На фоне роста влияния левых партий государственная политика Третьей республики демонстрировала антиклерикальную позицию.

94 Корпоративное государство – идея организации политического режима не через партийно-парламентское представительство, а через корпорации – советы рабочих профсоюзов и работодателей по отраслям.

95 Енцикліка Quadragesimo Anno [Сороковий рік] Верховного понтифіка Пія XI https://zbruc.eu/node/58400

96 Humani Generis [В человеческом роде], энциклика о некоторых ложных мнениях, угрожающих подрывом основ католического учения http://katolik.ru/dokumenty-vatikana/item/1321-pij-xii-papa-humani-gener.html

97 Pacem in Terris. Encyclical of Pope John XXIII on Establishing Universal Peace in Truth, Justice, Charity, and Liberty April 11, 1963 http://www.vatican.va/content/john-xxiii/en/encyclicals/documents/hf_j-xxiii_enc_11041963_pacem.html

98 Pastoral Constitution on the church in the Modern World Gaudium et Spes Promulgated by His Holiness, Pope Paul VI on December 7, 1965 http://www.vatican.va/archive/hist_councils/ii_vatican_council/documents/vat-ii_const_ 19651207_gaudium-et-spes_en.html. Также: О. Шепетяк. Богословські новаторства Другого Ватиканського собору // Наукові записки національного університету «Острозька академія». Серія «Iсторичне релігієзнавство». – Вип. 9. – 2014. – С. 176–184.

99 Opulorum Progressio Encyclical of Pope Paul VI on the Development of Peoples March 26, 1967 http://www.vatican.va/content/paul-vi/en/encyclicals/documents/hf_p-vi_enc_26031967_populorum.html Также по вопросам социальной католической доктрины см.: Компендіум соціальної доктрини церкви / Папська рада «Справедливість і мир». – К., 2008.

100 Книга правил святых апостол, святых Соборов Вселенских и Поместных и святых отец. – СПб., 2000.

101 Книга правил святых апостол, святых Соборов Вселенских и Поместных и святых отец. – СПб., 2000.

102 1-е послание Коринфянам 14:19.

103 Охрид – город в Македонии.

104 Летописный «путь из варяг в греки».

105 Киевская Русь – кабинетный термин XIX в. В действительности государство называлось «Руськая земля».

106 Исихазм – возрождение монашеского аскетизма и мистицизма.

107 Схоластика – религиозная философия в западноевропейских университетах, объединяющая христианские и античные традиции.

108 Климент Смолятич (? – после 1164) – митрополит киевский в 1147–1155 гг. при великом князе Изяславе Мстиславиче, русин, поставлен без санкции Константинополя, богослов, философ, знавший труды Гомера, Аристотеля и Платона.

109 Даниил Романович – представитель старших Мономаховичей, закрепившихся на Волыни, владимирский (волынский) и галицкий князь, правил этими объединенными землями в 1238–1264 гг., последний независимый великий князь киевский (1239–1240), король Руси (1253–1264). Основное действующее лицо Галицко-волынской летописи XIII в.

110 Александр Ярославич Невский – представитель младших Мономаховичей, потомков Юрия Долгорукого. Князь новгородский (1236–1240, 1241–1252, 1257–1259), при власти монголов – великий князь киевский (1249–1263, хотя в Киеве никогда не был), великий князь владимирский (1252–1263). Подчинил Новгород монголам. Его деятельность как полководца во многом преувеличена и сфальсифицирована. Канонизирован РПЦ.

111 После Александра Невского, не бывавшего в Киеве, при монголах титул великого киевского князя не возобновлялся, хотя некий «киевский князь» Федор упоминается в первой половине XIV в.

112 О внешней политике улуса Джучи подробнее см.: Черкас Б. Золотая Орда. Покорители Азии. – Харьков: КСД, 2020.

113 См.: Данилевский И. Русские земли глазами современников и потомков (XII–XIV вв.): курс лекций. – М., 2001.

114 Карташев А. История русской церкви. Т.1. – М., 1993. – С. 293.

115 Современный Успенский собор в Кремле является перестройкой первоначального сооружения уже в конце XV в. (архитектор – итальянец Аристотель Фиораванти).

116 Никольский Н. История русской церкви. – М., 1985.

117 Здесь мы в основном опираемся на: Ричка В. М. «Київ – Другий Єрусалим» (з історії політичної думки та ідеології середньовічної Русі). – К.: Інститут історії України НАН України, 2005.

118 Георгий Амартол – византийский историк-хронист IX в., произведения которого были известны в Руси.

119 Ричка В. Там же. – С. 146.

120 Апсида – архитектурный элемент, популярный в христианской культовой архитектуре, представляет собой пониженный выступ здания, полукруглый, граненый, прямоугольный, перекрытый полукуполом или полусводом.

121 Шумило С. Уявлення про Київ як «другий Єрусалим» в церковно-суспільній думці Русі-України. https://www.religion.in.ua/main/history/22572-uyavlennya-pro-kiyiv-yak-drugij-yerusalim-v-cerkovno-suspilnij-dumci-rusi-ukrayini.html

122 Павел Алеппский (1627–1659) – сирийский священник, путешественник, писатель. Сын антиохийского патриарха Макария. Дважды вместе с отцом побывал в Украине времен Богдана Хмельницкого. Оставил записки о путешествии на арабском языке, которые являются ценным источником по истории Украины, Молдавии и Румынии.

123 Яковенко Н. Символ «Богохранимого града» у пам’ятках київського кола (1620—1640-ві роки) // Яковенко Н. Паралельний світ. Дослідження з історії уявлень та ідей в Україні XVI–XVII ст. – Київ: Критика, 2002. – С. 296–330.

124 Ричка В. Ук. соч. – С. 152.

125 Острожский кружок – круг ученых и гуманистов, собиравшийся при дворе покровителя православия волынского князя Константина-Василия Острожского в третьей четверти XVI в. Стал основой для деятельности Острожской академии и типографии.

126 Исайя Копинский (?—1640) – митрополит Киевский, Галицкий и всея Руси в 1631–1632 гг., до смерти оспаривал митрополичий статус Петра Могилы. Об этом подробнее – ниже.

127 Афонский монастырь – самый авторитетный православный монастырский центр, основанный в VII в. и напрямую с 1312 г. подчиняющийся Константинопольской патриархии. В нем пребывали и русинско-украинские монахи – с сер. XI в., в частности Антоний Печерский и Иван Вышенский.

128 Цит. по: Шумило С. – Ук. соч.

129 Кирилло-Мефодиевское братство (1845–1847) – тайная политическая украинская организация в кругу Киевского университета Св. Владимира, состояла в основном из студентов и преподавателей. Выступала за демократическую федерацию славянских народов с центром в Киеве. Активные участники: Н. Костомаров, В. Билозерский, П. Кулиш, Т. Шевченко, М. Гулак. Это движение было разоблачено, и члены общества были по-разному наказаны имперской властью. Они стали классиками украинского национального возрождения середины XIX века.

130 Цит. по: Білокінь С. Київ (ідея держ. києвоцентризму) // Історія України: А – Я: Енцикл. довід. / упорядкув. та наук. ред.: Ігор Підкова, Роман Шуст, Ігор Гирич. 3-тє вид., доопрац. і доповн. – К.: Генеза, 2008. – С. 498–500.

131 Полное название документа «Протестация и благочестивая юстификация» – Открытое письмо киевских епископов польскому королю Сигизмунду III Вазе, написанное 28 апреля 1621 г., в котором авторы обосновывают право украинцев жить на родной земле и исповедовать веру отцов. Оригинал на польском.

132 Приказ – отраслевой орган государственного управления в Московском государстве.

133 «Феодоритово писание», иначе «Феодоритово слово» – рукописный сборник наставлений на церковнославянском, авторство его неизвестно, личность и годы жизни автора не установлены. Один из наиболее древних списков сборника предположительно XV века. Так или иначе, рукопись была аргументом в пользу двоеперстия, хотя «Слово» существует в нескольких различных списках, однозначно трактовать которые невозможно.

134 Многогласие – параллельное пение разных литургических текстов, распространившееся в московской церкви во время непризнания.

135 Текст конца XVII в., дающий старообрядческую трактовку реформ.

136 Ставропигия – право подчинения непосредственно вселенскому патриарху через голову местного епископа или митрополита.

137 «О некоторых национальных особенностях, или Как Киевская Церковь перешла в послушание Церкви Московской», М. В. Харишин http://hram.in.ua/biblioteka/istoriia/344-o-nekotorykh-natsional-nykh-osobennostyakh-ili-kak-kievskaya-tserkov-pereshla-v-poslushanie-tserkvi-moskovskoj-m-v-kharishin/3852-glava-iv-perekhod-ukrainskoj-pravoslavnoj-tserkvi-pod-yurisdiktsiyu-moskovskogo-patriarkhata

138 В XIX в. российское законодательство ограничивало в правах инородцев, евреев так называемой черты оседлости, кочевников Центральной Азии и охотников-собирателей Сибири и Дальнего Востока. В начале ХХ в. термин «инородцы» в публичной жизни стал распространяться на всех нерусских, у которых возникали национальные движения: от финнов до армян.

139 «Протоколы сионских мудрецов» – антисемитский текст, представляющий протоколы встреч глав всемирного жидомасонского заговора. Впервые изданы в Кишиневе в 1903 г. и стали бестселлером во многих странах мира. Гитлер верил в их достоверность. Авторство является предметом дискуссий, хотя большинство исследователей приписывает его российскому охранному ведомству (главе русской резидентуры в Париже Павлу Рачковскому, сделавшему из них информационную спецоперацию).

140 Лакер У. Черная сотня. Происхождение русского фашизма. – М., 1994. – С. 87. Подробнее см.: Коцюбинский Д. Русский национализм в начале ХХ в. – М., 2001.

141 Серафим Саровский (Прохор Мошнин; 1754–1833) – один из наиболее популярных монахов-аскетов в истории российского православия.

142 Цит. по: Лакер У. Черная сотня. Происхождение русского фашизма. – М., 1994. – С. 87. Подробнее см.: Коцюбинский Д. Русский национализм в начале ХХ в. – С. 97.

143 Иоанн Кронштадтский (Иван Сергиев, 1829–1908) – наиболее популярный церковный деятель конца XIX – начала ХХ в., активный проповедник, благотворитель; вернулся к практике публичных исповедей. Канонизирован РПЦ.

144 Лакер У. Черная сотня. Происхождение русского фашизма. – М., 1994. – С. 87. Подробнее см.: Коцюбинский Д. Русский национализм в начале ХХ в. – С. 90.

145 Лакер У. Черная сотня. Происхождение русского фашизма. – М., 1994. – С. 87. Подробнее см.: Коцюбинский Д. Русский национализм в начале ХХ в. – С. 94.

Продолжить чтение