Читать онлайн Тюремный роман царицы бесплатно

Из дневника читателя (вместо предисловия)

Несчастливая судьба царицы Евдокии, первой жены Петра, полностью укладывается в ту жестокую схему, которую уготовил русской жизни грозный преобразователь.

Женили его рано, лишь минуло ему семнадцать. Невесте исполнилось к тому времени – двадцать. Женитьба его, как и большинство царских браков, была делом условным. Историки никак не называют ту выгоду, которая полагалась бы от царского выбора невесты. Род Лопухиных не был ни слишком богат, ни слишком знатен. Сама Евдокия не была писаной красавицей. Хотя утверждение это спорное. Выдающийся русский историк прошлого века Михаил Семевский, посвятивший ей большой очерк в «Русском вестнике» за 1859 год называет её, наоборот, замечательной красавицей в русском духе. Говорят, что при этом была она и умна. Но женский ум в России – всегда был некстати. Особо неуместным этот ум мог быть рядом с Петром. Итог таков – после разрыва с первой женой умных женщин у Петра уже не бывало. Красивая мещаночка, дочь виноторговца Анна Монс (в тогдашнем просторечии – Монсиха), которая особо ранила царское сердце, была настолько глупа, что сумела проморгать вполне реальную возможность стать русской императрицей.

Чтобы постичь общую трагическую суть русских реформ, вполне достаточно присмотреться хотя бы к одной частной русской судьбе.

Судьба царицы Евдокии в полной мере отражает трагедию всей старой допетровской Руси, внезапно поставленной перед выбором – нежиться далее в патриархальной лени или, торопливо шагая морским берегом, захлёбываться вместе с царём студёным европейским сквозняком.

Царица была воспитана старым временем и в том была вся беда её и вина.

Тот же М.И. Семевский пишет о ней так: «В самом деле, скромная, тихая, весьма набожная, она обвыклась с теремным заточением; она нянчится с малютками, читает церковные книги, беседует с толпой служанок, с боярынями и с боярышнями, вышивает и шьёт, сетует и печалится на ветреность мужа». В общих чертах это, конечно, портрет всей тогдашней России. Нелюбовь Петра к этой России и определила отношение к жене. Это была часть программы, которая потом с блеском и яростью осуществится по отношению ко всей стране. Жена была первой, которую он отверг. Россия станет следующей. Он отринул прежнюю Россию с такой же твёрдостью, как отвергнет первую жену.

Вся натура Петра – загадка. Откуда у него такая жажда переделать Россию? Может быть, первоначально, это от желания увидеть в России другую женщину? Не покорную и ласку принимающую как обязанность, а таящую в себе волю и неожиданность.

Во всяком случае, мы знаем, что сладкий и тлетворный вкус Европы изначально узнал он в постели с тою же Анной Монс и ещё одною немочкой – дочерью золотых дел мастера Беттизера.

Тот мужской опыт, который надо считать чудовищным, Пётр начал обретать задолго до политического и государственного. Тут очень постарались Лефорт и Плещеев, первым онемечившийся из старой России. Их поиски раскованных красавиц для царя в Немецкой слободе надо считать первыми подступами к освоению европейского пространства. Не может быть, чтобы этот грубый физический опыт никак не отразился на формировании будущего духовного облика царя. Интерес прорубить окно в Европу начинался там.

Евдокия, между тем, была консервативна в самом широком и примитивном смысле. То, что для Петра было развлечением и забавой, для неё оставалось грехом и блудом. Замечательная русская личность князь М.М. Щербатов жесточайшую похоть Петра ставит в прямую зависимость от неудавшегося первого его брака: «Впрочем, – пишет он, – еслиб Пётр в первой жене нашёл себе сотоварища и достойную особу, то не предался бы любострастию; но, не найдя этого, он возненавидел её и сам в любострастие ввергнулся… Пётр довольствовал свою плоть, но никогда душа его не была побеждена женщинами… среди телесных удовольствий великий монарх владычествовал».

В неумении любострастия старая Россия так же была негодной Петру, как и в прочих укоренившихся привычках, освященных временем и обычаем. В этом смысле Пётр раскрепостился до крайних пределов. Личный врач его, освидетельствовавший тело мёртвого царя, обронил только: «Должно быть Его Величество имел легион сладострастных бесов».

Побочное потомство императора было колоссальным. Из европейских образцов половой невоздержанности к нему может приблизится только Людовик ХIV. Устное историческое предание твёрдо стоит на том, что у каждой из четырёхсот фрейлин при дворе Петровом был как минимум один царственный отпрыск. Прирождённый воин, он и женщинам платил скупую солдатскую цену – копейку «за три объятия». Что разумел Пётр под «объятиями», ясно, пожалуй, коли являлось от них, этих объятий, столь обильное потомство.

«Случалось ему, – запишет иноземец Е. Оларт, – и переносить побои от лиц, желавших защитить честь девушки, на которую заявлял он претензии».

В Голландии, например, некий садовник побил его граблями, за то, что тот домогался подёнщицы и не давал ей работать.

Женский идеал Петра стал уже не тот, который лелеяла и пестовала старая матушка Русь. Этот идеал не соответствовал ни темпераменту его, ни полученным в Немецкой слободе урокам, ни тому, как представлял он теперь спутницу собственной жизни. В той жизни, которую избрал он для себя, к прежней Руси и её идеалам можно было относиться только враждебно.

Если не учитывать это, то жестокость Петра к своей жене, от которой, между прочим, родились двое детей, и в том числе наследник престола, может показаться бессмысленной.

Драма, впрочем, начиналась с малого. Пётр, уехавши за границу, вдруг перестал ей писать. До того часто обменивались они посланиями достаточно нежными, в которых самым употребительным было слово «лапушка».

«Лапушка мой, здравствуй на множество лет! Да милости у тебя прошу, как ты позволишь ли к тебе быть?.. И ты, пожалуй о том, лапушка, отпиши. За сим жёнка твоя, Дунька, челом бьёт…».

Царица вся состояла из достоинств, но были два недостатка, которые перевешивали всё – она отличалась «безотвязною ревнивостью» и величайшей антипатией к иностранцам. Надо думать, эти две вещи для Петра были одинаковый нож в сердце.

Вот Пётр возвращается из-за границы. Первым делом, не побывав даже во дворце, едет он к Монсу, где обитает ветреная зазноба его.

С женою увидится он много позже и лишь затем, чтобы объявить ей свою злую волю – ей велено будет идти в монастырь.

Она тверда в своём отчаянии. Ей не в чем себя винить и в монастырь она не пойдёт. С нею божья милость, и она будет посильнее супружеского жестокосердия.

Сам Пётр в манифесте по поводу удаления царицы припишет несколько слов, которые вряд ли делают её вину более определённой: пострижена она «для некоторых её противностей и подозрения».

Пётр неумолим. И вот позорная, видная всему народу, скорбная картина унижения и несправедливости – две лошади везут царицыну карету в далёкий Суздаль. Две лошади для царицы, когда даже самый плохонький выезд среднего вельможи был восьмерик цугом. Эта картина особенно больно заденет детское сердце царевича Алексея, наследника престола, между прочим. Ненависть к отцу пустит в нём корни именно с этой поры.

Царица Евдокия была в цвете молодости. В монашеской келье у неё ничего не осталось, кроме нерастраченной страсти и непогасшего сердца. Условия застенка были ужасны. У неё не стало даже имени – теперь она монахиня Елена.

Малопонятная жестокость в полной мере коснулась лишь её. Сёстры царя, так же отправленные в монастырь по обвинению в подстрекательстве стрельцов и даже прямом участии в мятеже, имели «пенсион» от Петра, им оставлены были привычные в домашней обстановке вещи. У царицы было отнято всё.

«Мне не надо ничего особенного, – молила она из монастыря своих близких, – но ведь надо же есть; я не пью ни вина, ни водки, но я хотела бы быть в состоянии угостить… Здесь нет ничего; всё испорченное; я чувствую, что я вас затрудняю, но что же делать? Пока я ещё жива из милости покормите меня, напоите меня, дайте одежонку нищенке».

В этой печальной обстановке и явился в её судьбе не старый майор, которого некоторые величают генералом-майором, Степан Глебов. Он послан был своим начальством в Суздаль для рекрутского набора. Прослышав про беды опальной царицы, он послал в монастырскую темницу тёплую соболью шубу. Этот простой акт человеческого милосердия ошеломил Евдокию. Она захотела видеть своего нечаянного благодетеля, чтобы поблагодарить его. Глебов пришёл. Опасный роман начался.

Утверждается, что Степан Богданович Глебов был человеком не слишком образованным (о чём свидетельствует сам Пётр), но мужественным, сочетавшим с физическим совершенством ярую ненависть ко всем петровским преобразованиям и нововведениям, столь же немилым и царице Евдокии. Выходит, соединяло их не только молодое чувство и чисто физическое влечение друг к другу, но и некоторое родство душ, принадлежащих старому русскому времени.

Много об этой любви не скажешь, поскольку свидетельства о ней остались лишь в сухих строчках допросного листа, составленного безвестным следственным чиновником Тайной канцелярии. Поначалу виделись они часто, страсти сдерживать не могли, целовались на виду у всех, спохватившись, свидетелей удаляли и оставались наедине подолгу… Что-то произошло потом. Глебов приходить перестал. Может, из страха, может, любовь миновалась, да и женат был неосмотрительный майор Степан Глебов.

Остались письма к нему, продиктованные любовью и горем. В печальной и вечно повторяющейся истории женского сердца они, может быть, самые пронзительные:

«Мой свет, мой батюшка, моя душа, моя радость! Неужели уже, правда, настал час расставанья? Лучше бы моя душа рассталась с телом! Свет мой, как мне быть на свете в разлуке с тобой? Как же я жива останусь? Вот уже сколько времени сердце моё проклинает этот час! Вот уж сколько времени я непрерывно плачу. И день настанет, а я страдаю, и один только Бог знает, как ты мне дорог! Почему я люблю тебя так, обожаемый мой, что жизнь мне становится не мила без тебя? Почему ты, душа моя, гневаешься на меня, да гневаешься столь сильно, что не пишешь даже? Носи, по крайней мере, сердце моё, колечко, которое я тебе подарила, и люби меня хоть немного. Я приказала себе сделать такое же. Ведь это ты пожелал удалиться от меня. Ах! вот уже сколько времени как я вижу любовь твоя изменилась: почему, о, мой батько? Почему ты не приходишь больше ко мне? Уж не случилось ли с тобой чего? Уж не наговорили ли тебе на меня? Друг мой, свет мой, моя любонька, пожалей меня! Пожалей и приди, господин мой, повидаться завтра! О, мой целый свет, моя лапушка, ответь мне. Не давай мне умереть с горя. Я тебе послала шарф, носи его, душа моя: ты не носишь ничего из моих подарков! Или это значит, что я тебе не мила? Но забыть твою любовь? Я не смогу! Я не смогу жить на свете без тебя!»

Нет ответа раненой душе. У неё нет ничего надёжнее чем слово, чтобы попытаться удержать любовь. И эта великая вера разбитого сердца в силу слова продолжает ей диктовать наивное и вечное, как молитва:

«Кто мне причинил такое горе, мне бедной? Кто у меня похитил моё сокровище? Кто отнял у меня свет очей моих? На кого ты меня променял? На кого ты меня покинул? Как же тебе не жаль меня? Возможное ли дело, что ты не должен ко мне вернуться? Кто меня, бедную, разлучил с тобою? Что я сделала твоей жене? Какую беду я ей причинила? В чём же ты обижен мною? Как же так, дорогая душа моя, не сказать мне, чем я могла не понравиться твоей жене, и почему ты её слушаешь? Зачем же покидать меня? Ведь я же, конечно, не оторвала бы тебя от жены! А ты её слушаешь! О, мой свет, как же я буду жить без тебя? Как же я останусь на этом свете? Как мог ты повергнуть меня в такое горе? Разве была я в чём повинна, я сама не знаю, в чём? Почему ты мне не откроешь моей вины? Лучше бы ты меня побил, лучше бы наказал меня, я не знаю как за эту вину, которой я не знаю! Ради Бога не покидай меня! Приезжай сюда! Я умираю без тебя!».

И назавтра будет убиваться она и твердить:

«Как же я не умерла! Как же ты не зароешь меня скорее своими руками в могилу!.. Прощай, прощай, душа моя… не мешай мне умереть! Я убью себя. Пришли мне, о, моё сердце, камзол, который ты любишь носить. Почему ты меня покинул? Пришли мне кусочек хлеба, от которого ты откусишь! Почему ты меня покинул? Чем я могла тебя так обидеть, что ты так бросаешь меня, сироту несчастную…».

Девять писем её, подшитые в казённое дело, может быть, и есть самый трогательный памятник любящему женскому сердцу.

Потом замолчит она на целых двадцать лет…

Новая беда обрушится на неё, измученную одиночеством, одряхлевшую душой, когда суровый властелин начнёт новое ужасное дознание по делу наследника своего, царевича Алексея. Примет она новые вины, которых опять не было, примет и смерть любимого сына.

Узнает ли она о том, какую кошмарную точку поставила жизнь в конце её печального любовного романа?

Царь дознался-таки о сердечной тайне своей бывшей жены. Его интересовали детали. Из пятнадцати монахинь, допрошенных с пристрастием, восемь умерли прямо во время допроса, остальные рассказали даже больше того, что могли знать.

Степана Глебова мучили так, что нужно стало поторопиться с казнью. Он мог не дожить до неё. Последние свои дни провёл он в специальной клетке, утыканной дубовыми гвоздями. Он и стоял на этих гвоздях. Пётр сам выбирал, как казнить его. Глебова посадили на кол. В Москве стоял в те дни тридцатиградусный мороз. Чтобы преступный майор, посягнувший даже на ненужное Петру, не замёрз раньше времени, на него велено было надеть шубу и шапку.

Казнь началась в три часа пополудни, а умер Глебов только в половине восьмого вечером следующего дня. За мучениями Степана Глебова заставили наблюдать его жену. Она не вынесла этого кошмара и наложила на себя руки ещё до того, как мучения эти прекратились.

Пётр пытался ещё о чём-то говорить с ним, когда он уже умирал. Тот нашёл в себе силы плюнуть ему в лицо…

Всего опальная царица Евдокия провела в заточении двадцать девять лет. Пережила своих недоброжелателей, самого Петра, сына, друзей, единственного человека, которого любила по-настоящему, даже внуков своих. И всё же перед смертью она подвела итог своей незадавшейся жизни вполне в христианском духе: «Бог дал мне познать истинную цену величия и счастья земного». Если эти слова принадлежат действительно ей, то не столь уж и проста была эта женщина, вся трагедия которой в том, что довелось ей оказаться на самом изломе крутого российского времени…

Между тем царица Евдокия выполнила свою историческую миссию. Петра женили несколько поспешно и рано. Во всяком случае, не созревшего до женитьбы, с демонстративной целью. Женившийся человек почитался хозяином в доме и хозяином доставшегося наследства. Ему уже не нужна становилась никакая опека. Софья окончательно становилась лишней. Пётр воспользовался своими правами в полную меру. Вместе с Евдокией Петру вручалась возможность бороться за власть, а перед Россией открывались неведомые исторические перспективы. Евдокия была предлогом начинавшейся великой ломки. Ни Пётр, ни Россия этого подвига царицы Евдокии Фёдоровны не оценили…

***

Прежде чем продолжить это своё не совсем весёлое повествование, мне надо ещё раз пояснить тот жанр, который я выбрал для него.

То, что было прочитано мной перед тем, как появилась эта книга, вся эта масса бесчисленных документов, слов очевидцев и героев того времени побуждала на посильные размышления. Мне представлялось образы ушедшего времени между строк тех документов, слышались голоса, умолкшие три столетия назад. Воображение рисовало картины давно ушедшей жизни. Так является собственный опыт постижения истории. Каков он ни есть, а он дорог мне, поскольку этот опыт личный, мой собственный. По ходу чтения тех документов, которые собраны мной и обработаны для текста книги, у каждого читателя, коль скоро они явятся, будут собственные мысли и соображения, у каждого тоже свои. К сожалению, я о них не узнаю. Тогда и придумал я по ходу чтения этих материалов записывать кое-какие свои мысли. Вот и выходит – то, что написано, является, некоторым образом, дневником читателя. Заметками, сделанными по ходу освоения разного рода документов и первоисточников. Заметки мои, повторюсь, субъективны, всякий заинтересованный человек при чтении тех же самых документов волен сделать свои выводы, и тогда история, изложенная тут, будет выглядеть совсем иначе. Всякий человек имеет право на собственную истину. И чтением последующего повествования, сделанного в форме систематизированного свода документов, воспоминаний современников и мнений известных историков каждому вдумчивому читателю предоставляется возможность обдумать собственную версию развернувшейся исторической драмы. В том предоставляется ему полная свобода. Жанр подобного изложения жизнеописаний придуман не мной. Первым это сделал В.В. Вересаев в ряде своих книг, лучшей из которых является замечательный по оригинальности биографический роман в документах «Пушкин в жизни». Во всех деталях этой своей работы я следовал названному образцу. Как и в некоторых других моих книгах. В документах о человеческих судьбах есть захватывающее обаяние. Одной из задач моего повествования была опора на это обаяние, и попытка подействовать документом на воображение читателя.

Я бы хотел отнести свои поиски и усилия к несуществующему разделу науки, который можно бы назвать археологией духа. Или исторической реконструкцией человеческой души. Обычную археологию интересуют черепки и кости, разного рода ископаемые материальные свидетельства о живших когда-то людях. Это свидетельства внешних проявлений их жизни. Декорации, в которых они действовали. Можно без труда догадаться, что возможна и та археология, которая даёт возможность отыскать осколки человеческой души, окаменелости духа. Заметили ли вы, как разительно напоминают строчки, написанные рукой человека, порывистую строку кардиограммы. Это может подсказать, откуда является слово… Так вот, драгоценные россыпи окаменелостей духа легко обнаружить в старых рукописях, в старых письмах и дневниках. Тут есть слова, когда-то звучавшие на самом деле. Поступки, подлинность которых засвидетельствована в виде преданий. Можно даже восстановить мысли тех далёких людей. В самом общем виде их можно отыскать в летописях и литературных памятниках, в книжных листах подёрнутых волнующим цветом времени. В том числе даже и в фольклоре. Сказка и песня всегда формировала душу и склад русского человека. А сколько их в тех же допросных актах, которые заполняли сумрачные летописцы русского застенка.

С некоторого времени я испытываю огромную симпатию к тем людям, которые были на столетия моложе нас. И завидую им. Жившие в России восемнадцатого и девятнадцатого веков и раньше испытывали ещё великий интерес к жизни. Они полагали, что следующие за ними поколения будут жизнестойки и любопытны. Они хотели говорить с ними. Писали дневники и письма, делали подённые записи. Они чуяли ещё неповторимую цену каждого мгновения жизни… И это их желание говорить с нами, объяснить нам смысл своей жизни трогательно и достойно великого уважения и зависти… В своих книгах я определённым образом хотел засвидетельствовать это уважение…

***

По слову, живому осколку души, легко бывает представить целиком живую душу, движение её и даже сами размеры этой души.

А, представив душу, легко судить о времени.

«Любовь сначала была изрядная»

Судьба царицы Евдокии Фёдоровны замечательна неожиданными, крутыми переворотами.

Есипов Г.В. Освобождение царицы Евдокии Фёдоровны. Русский вестник, журнал литературный и политический, издаваемый Мю Катковым. Том двадцать восьмой. М. 1860. Июль, книжка первая. С. 182

Евдокия Фёдоровна, первая жена царя Петра, прозванного Великим, несомненно, была самой несчастной государыней своего времени. Даже в самой глубокой древности найдётся мало примеров такой несчастной судьбы.

Вильбуа. Рассказы о российском дворе. // Вопросы истории. №12, 1991. С. 23

В 7197-м (1689) царица Наталья Кирилловна, видя сына своего в возрасте лет полных, взяла резолюцию женить царя Петра Алексеевича. И к тому выбору многия были из знатных персон привожены девицы, а особливо княжна Трубецкая, которой был свойственник князь Борис Алексеевич Голицын, и старался всячески, чтоб на оной женить. Но противная ему, князю Голицыну, партия Нарышкины и Тихон Стрешнев того не допустили, опасаяся, что чрез тот марьяж оной князь Голицын с Трубецкими и другими своими свойственники великих фамилей возьмут повоир (роuvоir) и всех других затеснят. Того ради, Тихон Стрешнев искал из шляхетства малаго и сыскал одну девицу из фамилии Лопухиных, дочь Фёдора, Лопухину, на которой его царское величество сочетался законным браком.

Куракин Б.И. Гистория о Петре I и ближних к нему людях. 1682—1695 гг. // Русская старина, 1890. – Т. 68. – № 10. С. 241

…Мать употребила сильное средство, чтоб привязать его к дому: Петру не минуло ещё 17 лет, как его женили 27 января 1689 года на дочери окольничего Лопухина, Евдокии.

Соловьев С.М. История России с древнейших времён. М.: «Мысль». 1988. Т. XIV. С. 138

Шестнадцати лет осьми месяцев, 27-го января 1689 года, (Собр. Госуд. Грам. IV. 596.) Пётр сочетался браком с дочерью столника Фёдора Авраамовича Лопухина, Евдокиею Фёдоровною. Гордон записал в своём журнале, что Пётр женился 20 января: свадьба была в Неделю Блуднаго (сына) (Древн. Росс. Вивл. XI. 194), а 27 января в 1689 прилучилось быть в неделю Блуднаго (Древн. Росс. Вивл. X. 207).

Устрялов Н. История царствования Петра Великаго. Т. VI. Царевич Алексей Петрович. С.-Петербург, 1859. С. 9

Женитьба на Евдокии Федоровне Лопухиной (в январе 1689 года) не могла отвлечь его от любимого занятия, отвлекла на время смута московская.

Соловьев С.М. Учебная книга по Русской истории. С. 389

В эти времена в России продолжал ещё существовать следующий обычай. Когда царя нужно было женить, в большом зале Московского дворца собирали самых красивых девушек страны. Они съезжались со всех концов страны в Москву, чтобы царь, посмотрев на них, мог выбрать ту, которая была ему по вкусу. В таком собрании царь Пётр I, обойдя все многочисленные ряды русских девушек, выбрал Евдокию Фёдоровну Лопухину. Он часто говорил после этого, что если бы он хорошо знал её характер, то никогда не отдал бы ей предпочтение.

Вильбуа. Рассказы о российском дворе. // Вопросы истории. №12, 1991. С. 23

Род же их, Лопухиных, был из шляхетства средняго, токмо на площади знатнаго («знатность на площади» в те времена принадлежала тем, кто мог за определённую мзду изготовить грамотную кляузу, письмо в приказ, разъяснение в суд, эти знатоки обходного маневра при разборе дел и в самом деле промышляли своими знаниями в людных местах, на площадях и торжищах. – Е.Г.), для того, что в делех непрестанно обращалися по своей квалиты знатных, а особливо по старому обыкновению были причтены за умных людей их роду; понеже были знающие в приказных делех, или, просто назвать, ябедники (адвокаты по-нынешнему. – Е.Г.).

Куракин Б.И. Гистория о Петре I и ближних к нему людях. 1682—1695 гг. // Русская старина, 1890. – Т. 68. – № 10. С. 241

Род Лопухиных если не был из знатных, то принадлежал к числу самых старинных боярских фамилий. Родоначальник Лопухиных, Редедя или Редега, воинственный царь Касогов, зарезан в единоборстве с Мстиславом Тмутораканским в 1022 году. Дети его, названныя по крещении Юрием и Романом, служили великому князю. Правнук Романа Редегича, Михайло Юрьевич Сорокоум, имел сына Глеба, родоначальника Глебовых, Колтовских, Лупандиных и Ушаковых. Правнук Глеба Михайловича, Варфоломей Григорьевич, по прозванью Лапоть, имел сына Василия Лопуху; от него-то и пошли Лопухины.

Семевский М. Царица Евдокия Федоровна Лопухина. // РВ. 1859. Т.21. №10. С.220

Дед молодой царицы, Авраам Никитич, в Польскую войну при царе Алексее Михайловиче, долго служил головою Московских стрельцов и стал известен упорною защитою Могилёва, где он, с другим стрелецким головою, Логином Оничковым, более 20 недель отбивался от Радзивила (в 1658 г.). В день бракосочетания царя Алексея Михайловича с Наталиею Кирилловною он был уже при дворе и сидел за поставцом царицы; а в1672 году, по случаю рождения Петра, пожалован в думные дворяне, вместе с Фёдором Нарышкиным и Афанасием Матюшкиным. С сего времени Авраам Никитич постоянно находился при царице, разсылал звары, коврижки, подачи с кубками мамам, боярыням и управлял Мастерскою государыни палатою. Имя его в последний раз упоминается в 1682 году, когда он подписал акт об уничтожении Местничества третьим из 19-ти думных дворян. У него было шесть сыновей: Пётр большой, Пётр меньшой, Иларион, Козьма, Василий и Сергий. Bсе они служили в стрельцах. Пётр большой и Иларион были стрелецкими головами в то время, когда отец уже находился при дворе, в звании думнаго дворянина. Пётр в 1675 году ходил с полком своим в Курск; а Иларион стоял в Кремле на стенном карауле и года чрез два был с стрелецким полком в Киеве. В последний год царствования Феодора Алексеевича он служил воеводою в Верхотурьи, в звании стольника.

Устрялов Н. История царствования Петра Великаго. Т. VI. Царевич Алексей Петрович. С.-Петербург, 1859. С. 9-10

О характере принципальных их персон (Лопухиных) описать, что были люди злые, скупые ябедники, умов самых низких и незнающие нимало во обхождении дворовом, ниже политики б оной знали. И чем выступили ко двору, всех уничтожили, и Тихона Стрешнева в краткое время дружбу потеряли, и первым себе злодеем учинили. Правда, сначала любовь между ими, царём Петром и супругою его, была изрядная; но продолжилася разве токмо год. Но потом пресеклась; к тому-ж царица Наталья Кирилловна невестку свою возненавидела и желала больше видеть с мужем её в несогласии, нежели в любви. И так дошло до конца такого, что от сего супружества последовали в государстве Российском великия дела, которыя были уже явны на весь свет, как впредь в Гистории увидишь.

Куракин Б.И. Гистория о Петре I и ближних к нему людях. 1682—1695 гг. // Русская старина, 1890. – Т. 68. – № 10. С. 241-242

Царица… происходит из дома Лопухиных, одного из древнейших в России. Пётр I женился на ней в 1698 году, и она родила ему царевича Алексея, умершего в 1718 году и оставившего после себя сына… Они жили очень согласно между собою до тех пор, пока ненависть царицы к иноземцам и ко всем обычаям европейским, кои царь очень любил, не произвела между ними охлаждения.

Записки дюка Лирийского и Бервикского во время пребывания его при императорском российском дворе в звании посла короля испанского. 1727—1730 годов. СПб., 1845. С. 202

Лопухины давно уже пользовались особенным благорасположением царицы Натальи Кириловны. Когда, по случаю крещения Петра 29 июня 1672 года, был стол в Грановитой Палате для властей, царевичей, бояр, окольничих и думных людей, а царица угощала у себя, в своих покоях, самых ближних, отца и Матвеева: за поставцом, в ея хоромах сидел думный дворянии Абрам Никитича Лопухин. То был дед Авдотьи Фёдоровны.

Семевский М. Царица Евдокия Федоровна Лопухина. // РВ. 1859. Т.21. №10. С.220

Родилась она в Москве 8 июня 1670 года. Её отец, Фёдор Абрамович Лопухин, очень богатый человек, происходил из одной из самых старинных фамилий Новгородского княжества. Евдокия Лопухина была очень красива и поэтому была выбрана в жёны Петру I из многих сотен девушек дворянских семей, представленных царю, когда совет этого государя решил, что ему можно жениться. Поскольку выбор царя, павший на Евдокию Фёдоровну Лопухину, не встретил никаких препятствий, брачная церемония проходила со всей торжественностью, принятой в России.

Вильбуа. Рассказы о российском дворе. // Вопросы истории. №12, 1991

Свадьбу Петра отпраздновали скромно: он венчался даже не в Благовещенском соборе, а в небольшой придворной церкви Св. апостолов Петра и Павла. Священствовал духовник его, протопоп Меркурий.

Семевский М. Царица Евдокия Федоровна Лопухина. // РВ. 1859. Т.21. №10. С.221

[1689] В нынешнем во 198 году октября в 31 день да ноября во 2 да в 14 числех, по указу в-х г-рей ц. и в. к. Иоанна Алексеевича, Петра Алексеевича в. в. и м. и б. р. с., из Стрелецкаго Приказу велено дать их великих государей жалованья, для всемирные радости сочетания законнаго брака в-го г-ря ц. и в. к. Петра Алексеевича в. в. и м. и б. р. с., с великою государынею благоверною царицею и великою княгинею Евдокеею Феодоровною, Московских полков стрельцам, 20 000 человекам, по киндяку человеку… И в Казенном Приказе киндяков и сафьянов нет. И в-кие г-ри ц. и в. к. Иоанн Алексеевич, Пётр Алексеевич в. в. и м. и б. р. с. о том, что укажут.

198 года ноября в 18 день в-кие г-ри ц. и в. к. Иоанн Алексеевич, Пётр Алексеевич в. в. и м. и б. р. с., сей выписки слушав, указали, по имянному своему великих государей указу, дать своего государева жалованья, тех вышеписанных Московских полков стрелцом, двадцати тысячи человеком, за киндяки и за сафьяны деньгами: за киндяк по 23 алт. 2 д., а за сафьян по 10-ти алт. всего по рублю человеку, из Приказу Большия Казны и о том из Казённаго Приказу в Приказ Большие Казны послать свой государский указ. По склейкам столица скрепа: думный дьяк Никита Зотов. (Ст. 198 г. № 1191). Из столпцов дворцовых приказов.

Сборник выписок из архивных бумаг о Петре Великом. Т. I. М. 1872. С. 98

[1689] Марта 11-го, в-я г-ня благоверная ц-ца и в. к-ня Наталия Кириловна указала из приказу Большие Казны взять вверх, в свою великой государыни Мастерскую Палату, денег 890 р., а те деньги на дачу верховым чином, для всемирные радости сочетания браку сына её в-кой г-ни, великаго г. ц. и в. к. Петра Алексеевича в. в. и м. и б. р. с. со благоверною в-кою г-нею царицею и в-кою княгинею Евдокиею Феодоровною; великия государыни указ о том сказала боярыня Прасковья Алексеевна Нарышкина (Ст. 197 г. № 321). Из столпцов дворцовых приказов.

Сборник выписок из архивных бумаг о Петре Великом. Т. I. М. 1872. С. 85

Евдокия была дочь боярина Илариона Абрамовича Лопухина, который, после бракосочетания своей дочери с царём Петром Алексеевичем 1689 года, переименован, по старому обычаю у государей русских, Феодором, и Евдокия, уже не по отечеству называлась Иларионовною, а по супружеству Феодоровною.

И.С. Первая супруга Петра I Евдокия Феодоровна // Русский архив, 1863. – Вып. 7. – Стб. 542

…он [Илларион Лопухин] принял имя Фёдора, по примеру Александра Салтыкова, переменившаго также своё имя по случаю брака дочери его Прасковии с царём Иоанном Алексеевичем.

Устрялов Н. История царствования Петра Великаго. Т. VI. Царевич Алексей Петрович. С.-Петербург, 1859. С. 10

В записках Генерала Гордона под годом 1684 Января, значится, что когда Царь Иоанн Алексеевич вступил в супружество с Параскевою, дочерью Боярина Александра Фёдоровича Салтыкова: то при свадьбе боярин сей переименован Фёдором Фёдоровичем, а потому и дочь его начала называться Параскевою Фёдоровною. Другой сему пример находится в родословии Лопухиных, а именно, когда Государь Пётр I в 1689 году вступил в брак с Евдокиею, дочерью Илариона Абрамовича Лопухина: то, пожаловав его чином Боярина, в то же время переименовал его Фёдором Абрамовичем, – и Царица стала называться Евдокиею Фёдоровною. Но, откуда пришло в Россию обыкновение сие? – Есть у древних Греков и Римлян примеры перемены имён: – Протеева дочь по возрасте переименована за разум свой Феоноею, Левкиппа после продажи в рабство названа Лакеною, Исмения – Астракою. Приёмыши у Римлян получали имя своих наречённых отцов, У Персов и Египтян Цари, по вступлении на престол, принимали новыя имена. Тоже делали и делают в Европе многие Короли и Папы, а в некоторых монашеских орденах и монахи при пострижении. У Евреев был также обычай, по выздоровлении от тяжкой болезни, принимать новое имя. Много сему примеров находится и в Св. Писании. У Византийских Греков, а наипаче у Императоров, было обыкновение невестам своим переменять имена, когда оне браны были из Фамилий Латинскаго Вероисповедания. В нашей Истории Княгиня Ольга по вступлении в брак с Великим Князем Игорем, переименована Прекрасою, Рогнеда, супруга Владимира I – Гориславою, а Индегерда, супруга Великаго Князя Ярослава I – Ириною. Но при всех сих переменах Древние не таили прежних своих имён, а переменяли оныя или по большему приличию, или по введённому уже обыкновению, без всяких других мнений. Напротив того, Майерберг и согласно с ним Татищев говорят, что у Русских родители с намерением таили имена, данныя детям при крещении; а вместо оных, давали им другия, для того, чтобы колдуны очарованиями не испортили их в жизни. Ибо, как говорит Татищев, по мнению некоторых, чародей, не ведая подлиннаго имени, не может испортить человека. Но на молитве и наипаче при обручении упоминали де собственное крестное имя. Есть и ныне в России по некоторым местам ещё люди, которые также не именуются крестным именем, но другим, данным от родителей, или переменённым при бракосочетании по вышеупомянутому же предубеждению.

Евгений, митрополит. О личных собственных именах у Славяно-руссов Митрополита Евгения. Труды Общества истории и древностей росссийских, ч. III. кн. 1, М. 1826 г. С. 72-75

Род же их (Лопухиных) был весьма людной, так что чрез ту притчину супружества ко двору царскаго величества было введено мужескаго полу и женскаго более тридцати персон. И так, оной род сначала самаго своего времени так несчастлив, что того-ж часу все возненавидели и почали разсуждать, что ежели придут в милость, то всех погубят и всем государством завладеют. И, коротко сказать, от всех были возненавидимы и все им зла искали или опасность от них имели.

Куракин Б.И. Гистория о Петре I и ближних к нему людях. 1682—1695 гг. // Русская старина, 1890. – Т. 68. – № 10. С. 241

Пётр женился, т. е. Петра женили 17 лет, женили по старому обычаю, на молодой, красивой женщине, которая могла сначала нравиться. Но теремная воспитанница не имела никакого нравственного влияния на молодого богатыря, который рвался в совершенно иной мир; Евдокия Фёдоровна не могла за ним следовать и была постоянно покидаема для любимых потех. Отлучка производила охлаждение, жалобы на разлуку раздражали.

Соловьев С.М. История России с древнейших времён. М.: «Мысль». 1988. Т. XIV. С. 145

Женитьба Петра на двадцатилетней прелестной девушке старинной фамилии не могла нравиться Софии. Соправительница скорбнаго главой царя Ивана стремилась к одному – к удалению Петра от царскаго престола. Она старалась воспрепятствовать этому браку, но тщетно: Пётр был уже готов к борьбе с нею; уже близилось время падения умной и честолюбивой Софии.

Семевский М. Царица Евдокия Федоровна Лопухина. // РВ. 1859. Т.21. №10. С.220

Её (царицы Евдокии) жизнь со времени замужества была сплошной цепью событий, одно трагичнее другого.

Вильбуа. Рассказы о российском дворе. // Вопросы истории. №12, 1991

«Женишка твоя Дунька челом бьёт»

Едва минул медовый месяц брака, как юный пылкий Пётр, питомец и друг Лефорта, скучавший единообразием отечественных обычаев, охотно стал увлекаться заманчивым разнообразием иноземных: оставив свою молодую жену у ея свекрови, сам уехал с немецкими мастерами в Переславль-3алесский строить суда. Евдокия, страстно любившая Петра, без него грустила; в письме своём она простодушно высказала свои чувства…

И.С. Первая супруга Петра I Евдокия Феодоровна // Русский архив, 1863. – Вып. 7. – Стб. 542

1689 г. Государю моему, радосте, Царю Петру Алексеевичю. Здравствуй, свет мой, на множество лет! Просим милости: пожалуй, Государь, буди к нам незамешкав; а я при милости матушкиной жива. Женишка твоя Дунька челом бьёт.

Царица Евдокия – Императору Петру I. Письма Русских государей и других особ царскаго семейства, III. Переписка царевича Алексея Петровича и царицы Евдокии Фёдоровны. Москва. 1862. С. 67

Не удивляйтесь, если малограмотная Евдокия подписывалась полуименем, – сам Пётр в письмах своих прежде именовал себя Петрушкою, а побывав в чужих краях, стал подписываться Рitеr.

И.С. Первая супруга Петра I Евдокия Феодоровна // Русский архив, 1863. – Вып. 7. – Стб. 542

1689 г. Лапушка мой, здраствуй на множества лет! Да милости у теб(я) прошу: как ты поволишь ли мне х себе быть? А слышала я, ч(то) ты м(уж) мой станешь кушеть у А(н)дрея Кравта; и ты п(о)жалуй о том, лапушка м(уж) мой, отпиши. За сем писавы ж(ена) твоя челом бьёт.

Доброе согласие между царём и его женой не было длительным. Царица была ревнивой, властолюбивой интриганкой. Царь был непостоянен, влюбчив, подозрителен, резок в своих решениях и непримирим, когда он питал к кому-нибудь неприязнь.

Вильбуа. Рассказы о российском дворе. // Вопросы истории. №12, 1991. С. 203

К этому надо добавить, что царица Авдотья была очень сладострастна и супруг её, узнав об одной её интриге, развёлся с ней в 1698 году и, наконец, удалил её в монастырь, а вскоре потом в Шлиссельбургскую крепость, где она и оставалась до кончины царицы Екатерины. Внук её, вступив на престол, перевёл её в один из московских монастырей, но она никогда не была пострижена, хотя царь, супруг её, и принуждал её к тому.

Супруга Петра Евдокия отличалась не одною телесною красотой, но благочестием, скромностью и добротою, и привержена была к праотеческим обычаям.

И.С. Первая супруга Петра I Евдокия Феодоровна // Русский архив, 1863. – Вып. 7. – Стб. 542

А именовалась царица Евдокия Фёдоровна и была принцесса лицом изрядная, токмо ума посредняго и нравом несходная к своему супругу, отчего всё своё счастие потеряла и весь свой род сгубила, как будем о том впредь пространно упоминать.

Куракин Б.И. Гистория о Петре I и ближних к нему людях. 1682—1695 гг. // Русская старина, 1890. – Т. 68. – № 10. С. 241

Русская пословица «женится – переменится» не исполнилась на Петре: он по-прежнему рвался из дому от матери и от молодой жены. В апреле 1689 года он уже был на Переяславском озере, откуда писал матери: «Вселюбезнейшей и паче живота телесного дражайшей моей матушке, государыне царице и великой княгине Наталии Кирилловне. Сынишка твой, в работе пребывающий, Петрушка, благословения прошу и о твоём здравии слышать желаю; а у нас молитвами твоими здорово всё. А озеро всё вскрылось сего 20 числа, и суды все, кроме большого корабля, в отделке; только за канатами станет: и о том милости прошу, чтобы те канаты, по семисот сажен, из Пушкарского приказу, не мешкав, присланы были. А за ними дело станет, и житьё наше продолжится. По сём паки благословения прошу». Любопытно видеть, как Петр хитрит: чтоб получить поскорее канаты, он стращает мать, что иначе не скоро возвратится: «А за ними дело станет, и житьё наше продолжится».

Соловьев С.М. История России с древнейших времён. М.: «Мысль». 1988. Т. XIV. С. 138

После рождения сына Алексея Петровича в 1690 году, около почти четырёх лет, хотя и не обнаруживалось резкаго несогласия между супругами, но мало помалу Петра отдаляли от молодой его супруги частыя его отлучки, дальние походы, Немецкая слобода, смазливая и ловкая немочка Анна Монс, которую потом заменила Екатерина. Без Петра Евдокия грустила, вызывала его к себе, писала ему; но он забывал её в шумных пирушках разгульнаго Кокуя. Евдокия, узнав о поступках своего мужа, стала его ревновать.

И.С. Первая супруга Петра I Евдокия Феодоровна // Русский архив, 1863. – Вып. 7. – Стб. 542

В 1694 году, в бытность царя на Белом море, Авдотья Фёдоровна продолжала писать столь же нежныя письма.

Семевский М. Царица Евдокия Федоровна Лопухина. // РВ. 1859. Т.21. №10. С.223

Предражайшему моему Государю, радосте, Царю Петру Алексеевичю. Здравствуй, мой свет, на многия лета! Пожалуй, батюшка мой, не презри, свет мой, моего прошенья: отпиши, батюшка мой, ка мне о здоровье своём, чтоб мне, слыша о твоём здоровье, радоватца! А сестра твоя Царевна Наталья Алексеевна в добром здоровье; а пра нас изволишь милостию своею напамет(о)ват(ь), и я с Олёшанькою жива. Жена твоя Дунька.

Письма Русских государей и других особ царскаго семейства, III. Переписка царевича Алексея Петровича и царицы Евдокии Фёдоровны. Москва. 1862. С. 68

«Некоторые её противности…»

Предража(й)шему моему Государю, свету, радосте, Царю Петру Алексеевичю. Здравству(й), мо(й) батюшка, на множество лет! Прошу у тебя, свет мо(й), милости: обраду(й) меня, батюшка! о(т)пиши, свет мо(й), о здоровье своём, чтобы мне бедно(й) в печалех своих порадоватца. Как ты, светъ мо(й), и(з)во(л)ил пойтить, и ко мне не пожаловал – не описал о здоровье ни единой строчки; толко я бедная на свете бещасна, что не пожалуешь – не опишешь о здоровье, свет! Не презри, свет мо(й), моего прошенья. А сестра твоя Царевна Наталья Алексеевна в добром здоровье. Отпиши, радость (мо)я ко мне, как ка мне изво(лишь) быть? А пра (меня) (изво)лиш милостию своею спро(сить), и я с Олеш(анькою) жива. Ж(ена) т(воя) Ду(нька).

Из известного нам образа жизни Петра с его компаниею, Петра – плотника, шкипера, бомбардира, вождя новой дружины, бросившего дворец, столицу для беспрерывного движения, – из такого образа жизни легко догадаться, что Пётр не мог быть хорошим семьянином.

Соловьев С.М. История России с древнейших времён. М.: «Мысль». 1988. Т. XIV. С. 145

Уже около 1697 г. Пётр влюбился в девицу Монс, и искал случая разлучиться с Евдокиею.

На третьем году своей женитьбы он без памяти влюбился в молодую, красивую девицу Анну Монс, родившуюся в Москве. Отец и мать её были немцами. Царица Евдокия, после бесполезных преследований этой соперницы, устроила сцену ревности своему мужу, запретив ему являться к ней в спальню и поссорившись со вдовствующей царицей, своей свекровью. Царю только этого и было нужно. Поощряемый как господином Лефортом, так и прекрасной иностранкой, в которую он был влюблён, он решил выполнить то, что уже давно замышлял: развестись с женой и заключить её в женский монастырь, где эта несчастная государыня была вынуждена постричься в монахини. Всеми забытая, она провела там много лет. А в это время её муж предавался своим страстям, беспрестанно меняя любовниц.

Вильбуа. Рассказы о российском дворе. // Вопросы истории. №12, 1991. С. 203

Её ревность к нему и приверженность к старым благочестивым обычаям, отвращение от новых, казавшихся ей нечестивыми, до того наскучили Петру, что, пред отъездом своим за границу, в 1696 году, он решился совершенно оставить жену свою…

И.С. Первая супруга Петра I Евдокия Феодоровна // Русский архив, 1863. – Вып. 7. — Стб. 543

Легко понять, как должна была проигрывать в глазах Петра бедная Евдокия Фёдоровна в сравнении с развязною немкою, привыкшею к обществу мужчин, как претили ему приветствия вроде: лапушка мой, Пётр Алексеевич! – в сравнении с любезностями цивилизованной мещанки. Но легко понять также, как должна была смотреть Евдокия Фёдоровна на эти потехи мужа, как раздражали Петра справедливые жалобы жены и как сильно становилось стремление не видать жены, чтоб не слыхать её жалоб. Опостылела жена… А всему виною проклятые немцы, проклятый Лефорт, которому вместе с Плещеевым приписывали доставление Петру развлечений, особенно неприятных царице. И вот у Лопухиных к Лефорту ненависть страшная.

Соловьев С.М. История России с древнейших времён. М.: «Мысль». 1988. Т. XIV. С. 145-146

Царица Наталья Кириловна, любившая свою невестку, старалась поддерживать согласие между молодыми супругами; но с её смертию оно совершенно нарушилось.

И.С. Первая супруга Петра I Евдокия Феодоровна // Русский архив, 1863. – Вып. 7. – Стб. 543

Перед отъездом Петра за границу, когда удаляли из Москвы всех ненадежных людей, удалены были и отец царицы с двумя братьями: «Марта в 23 день великий государь указал быть в городах на воеводствах: на Тотме боярину Фёдору Авраамовичу, на Чаронде боярину Василию Авраамовичу да с ним племяннику его стольнику Алексею Андрееву сыну, в Вязьме стольнику Сергею Авраамову сыну Лопухиным, и с Москвы в те городы ехать им вскоре». После всего этого Петру, разумеется, не хотелось возвратиться из-за границы в Москву и застать здесь подле сына постылую Евдокию.

Соловьев С.М. История России с древнейших времён. М.: «Мысль». 1988. Т. XIV. С. 145

Чем все они так прогневили государя – неизвестно.

Семевский М. Царица Евдокия Федоровна Лопухина. // РВ. 1859. Т.21. №10. С. 224

Когда царю стала надоедать жена, он тайно посоветовался с духовенством и опытными людьми, желая узнать, нельзя ли найти какую-то зацепку, чтобы получить право на развод. Не получив благоприятного ответа, он заявил, что все они невежды и что, если бы он посоветовался по этому вопросу в Риме, там бы нашлись более ловкие люди.

Вильбуа. Рассказы о российском дворе. // Вопросы истории. №12, 1991. С. 204

Тогда решено было удалить Авдотью Фёдоровну в монастырь: по крайней мере, из Лондона царь прислал повеление боярам Л.К. Нарышкину и Т.Н. Стрешневу, также духовнику царицы, склонить её к добровольному пострижению. «О чём изволил ты писать к духовнику, и ко Льву Кириловичу, и ко мне», отвечал Стрешнев 19 апреля 1688 года, «и мы о том говорили прилежно, чтобы учинить во свободу и она упрямится. Только надобно ещё отписать к духовнику, и сами станем и ещё говорить почасту. А духовник человек малословный; а что ему письмом подновить, то он больше станет прилежать в том деле». Пётр подтвердил свою волю по возвращении из Лондона в Амстердам, повелев и князю Ромодановскому 9 мая года, содействовать Стрешневу: «Пожалуй сделай то, о чём тебе станет говорить Тихон Никитич, для Бога…»

Семевский М. Царица Евдокия Федоровна Лопухина. // РВ. 1859. Т.21. №10. С. 224

Женившись по старине, Петр задумал и избавиться от жены по старому русскому обычаю: уговорить нелюбимую постричься, а не согласится – постричь и насильно.

Соловьев С.М. История России с древнейших времён. М.: «Мысль». 1988. Т. XIV. С. 146

18 Июля 1698 года, в Вене был дан в честь русскаго посольства великолепный обед… Явился заздравный кубок, наполненный мозельвейном; все гости встали и пили здоровье императора, провозглашая его по очереди друг другу, пока кубок не обошёл всего стола. Во всё это время гости стояли. Перед обедом условились было, чтобы Лефорт провозгласил таким же образом здоровье императрицы и потом Римскаго короля, барон же Кенигсакер здоровье царицы Московской; но ни то, ни другое сделано не было, потому ли, что обряд был слишком продолжителен, или, вероятнее, потому, что царь уже сомневался, не была ли его жена в заговоре с Софией…

Семевский М. Царица Евдокия Федоровна Лопухина. // РВ. 1859. Т.21. №10. С. 225

Через два года он возвратился из чужих краёв; Евдокия с нетерпением ожидала его к себе: он не посетил ея, а был у Анны Монс.

И.С. Первая супруга Петра I Евдокия Феодоровна // Русский архив, 1863. – Вып. 7. – Стб. 543

25 августа в 6 часу пополудни вернулся он из-за границы, и в тот же вечер успел побывать в нескольких домах, в городе и в Немецкой слободе; навестил бояр, повидался с семейством Монс, и на ночь удалился в Преображенские. Не посетил он только одной особы, которая нетерпеливее всех, между страхом и надеждою, ожидала его возвращения, – царицы своей, Авдотьи Фёдоровны.

Семевский М. Царица Евдокия Федоровна Лопухина. // РВ. 1859. Т.21. №10. С. 226

Говорят, будто царь вёл со своею супругой тайный разговор в чужом доме в течение четырёх часов, но слух оказался ложным. Другие вернее говорили, что царь имел свидание с любимою своею сестрою, Наталиею (Гвариент говорит, что свидание происходило в доме Виниуса, и что Пётр имел действительно свидание с Евдокией Фёдоровной. Это известие вернее: с сестрой, вероятно, царь виделся прежде).

Корб И.-Г. Дневник путешествия в Московское государство. Цит. по: Рождение империи. М. Фонд Сергея Дубова. 1997. С. 763

Как бы то ни было, но все эти беседы не повели ни к чему.

Семевский М. Царица Евдокия Федоровна Лопухина. // РВ. 1859. Т.21. №10. С. 226

Никто не может сказать, что жена нынешнего царя неплодная, так как от брака с ней родился царевич, тем не менее, однако же, она отвержена, но причина сего развода, без всякого сомнения, весьма важная, так как царь, находясь около Азова, постановил до тех пор не возвращаться в Москву, пока жена не будет пострижена в монахини и не будет заключена в Суздальский монастырь, находящийся в 30 милях от столицы.

Корб И.-Г. Дневник путешествия в Московское государство. Цит. по: Рождение империи. М. Фонд Сергея Дубова. 1997. С. 194

Пётр знал людей, но не умел или не всегда хотел понимать их. Эти особенности его характера печально отразились на его семейных отношениях.

Ключевский В.О. Сочинения в девяти томах. М.: «Мысль», 1989. Т. IV. С. 40

24-го, 25-го сентября 1698 (4-го, 5-го октября). Все друзья царицы вызываются в Москву, но сомнительно, чтобы они явились, а когда по городу прошли слухи о разводе с царицей, стали видеть в том предзнаменование беды.

Корб И.-Г. Дневник путешествия в Московское государство. Цит. по: Рождение империи. М. Фонд Сергея Дубова. 1997. С. 501

Пётр прибегнул к силе. Недели три спустя после его свидания с женой, царевна Наталья Алексеевна, исполняя волю брата, взяла от царицы ея сына, царевича Алексея, бывшаго осьми лет и семи месяцев. Из кремлёвских палат Алексей был отвезён в село Преображенское; а 25 сентября 1698 года, говорит Гордон, волею-неволею, в самой простой карете, без свиты, Авдотья Фёдоровна отправлена в Суздальско-Покровский девичий монастырь. В подлинных актах того времени даже не записан день ея ссылки.

Семевский М. Царица Евдокия Федоровна Лопухина. // РВ. 1859. Т.21. №10. С. 226

23 сентября Евдокию отправили в суздальский Покровский девичий монастырь, где и была пострижена под именем Елены в июне следующего 1699 года. Причина этой медленности неизвестна; сохранилось только любопытное известие от сентября 1698 года, что царь рассердился на патриарха, зачем не исполнено его повеление и Евдокия ещё не пострижена, патриарх сложил всю вину на архимандрита и четырех священников, которые не соглашались на пострижение, как на дело незаконное, и отвезены были за это ночью в Преображенское.

Соловьев С.М. История России с древнейших времён. М.: «Мысль». 1988. Т. XIV. С. 146

Почему царица ещё не заключена до сих пор в монастырь, и почему не исполнено царское повеление, – эту вину патриарх (Адриан) сложил на других, которые осмелились возражать против справедливости повеления. Царь сильно рассердился и велел своим солдатам взвалить на телеги (извощичьи sboseck) и ночью отвезти в Преображенское архимандрита и четверых священников, которых обвинил в том патриарх.

В мае 1699 года в Покровской монастырь приехал Окольничий Семён Языков – жил недель с десять в Подмонастырской слободе и ходил ежедневно к царице; приезд его сопровождался какою-то таинственностью. Слухи прошли в монастыре и в народе, что Языков приезжал по приказанию царя, постричь Евдокию… Эти слухи были справедливы: по требованию Языкова Архимандрит Спасо-Ефимьева монастыря прислал к нему иеромонаха Иллариона для тайного дела. Языков провёл иеромонаха в келью казначеи Маремьяны, где жила царица, и объявил ему приказание Царя постричь Царицу. Пострижение произведено за занавесом так тайно, что и казначея не видала ничего… Царица Евдокия была наречена Инокинею Еленою. Православный русский народ никогда не простил Петру пострижения Царицы без церковного суда и приговора – и всегда порицал за это Царя. Это подтверждается делами, сохранившимися в Проеображенском приказе и Тайной Канцелярии…

Есипов Г.В. Царица Евдокия Фёдоровна. Русские достопамятности. Т. 1, выпуск 5. М. 1863. С. 5

Отправляя в монастырь, отняли от матери сына, т.-е. царевича Алексея Петровича, по девятому году от рождения, и передали его сестре Петра, царевне Наталье Алексеевне, почему-то питавшей нерасположение к Евдокии Фёдоровне.

Иловайский Д.И. Петр Великий и царевич Алексей. Русский архив. 1912. Книга 3, № 9. С. 5

Какая же была законная причина к разсторжению брака и к насильственному пострижению жены? «За некоторыя ея противности», – отвечал Пётр.

И.С. Первая супруга Петра I Евдокия Феодоровна // Русский архив, 1863. – Вып. 7. – Стб. 543

В черновом списке манифеста, виденном г. Устряловым, царь собственноручно приписал, что бывшая царица Евдокия пострижена «для некоторых ея противностей и подозрения». Слова эти, впрочем, нисколько не объясняющие, в чём состояла ея «противность», не были напечатаны.

Семевский М. Царица Евдокия Федоровна Лопухина. // РВ. 1859. Т.21. №10. С. 257

Самая долгая тайна царицы

Чем именно провинилась царица перед своим мужем – остаётся тайною и до сих пор. Не разъяснил этой тайны и автор Истории царствования Петра I (Имеется в виду историк Г. Устрялов. – Е.Г.). Иностранные писатели Вильбоа, Левек, Леклерк и другие, уверяют, что гибели Лопухиной особенно содействовал Александр Меншиков, будто бы уже в это время имевший сильное влияние на ум и волю государя…

Семевский М. Царица Евдокия Федоровна Лопухина. // РВ. 1859. Т.21. №10. С. 226

Гордая царица не любила Меншикова, как безвестнаго простолюдина, взятаго с улицы и из-под пирожнаго лотка поставленнаго на ступенях трона. На ея презрение царский фаворит отвечал ненавистью и умел подвигнуть государя к ссылке и заточению Лопухиной.

Вильбуа. Рассказы о российском дворе. // Вопросы истории. №12, 1991. С. 157

Но это пустейшая выдумка: Меншиков в это время не имел значения, не играл ещё той важной роли, какая выдалась ему в последствии.

Семевский М. Царица Евдокия Федоровна Лопухина. // РВ. 1859. Т.21. №10. С. 226

Пётр развёлся с первою женою, потому что вместо отдыха, успокоения и удовольствия встречал в семье неудовольствия.

Соловьев С.М. История России с древнейших времён. М.: «Мысль». 1988. Т. XIII. С. 347

Царь Пётр I имел двух жён, которые жили в одно и то же время. Евдокия Фёдоровна была его первой женой. Под предлогом недовольства её поведением царь решил развестись с ней и заставить её уйти в монастырь, с тем, чтобы он мог при её жизни жениться на Екатерине, столь известной в истории России.

Вильбуа. Рассказы о российском дворе. // Вопросы истории. №12, 1991. С. 158

В Москве носилась молва, что остудила царя к царице золовка ея, царевна Наталья Алексеевна; но, по замечанию г. Устрялова, едва ли и это справедливо: то был простонародный толк стрельчих, не знавших дела. Вероятнее, пишет Александр Гордон в своей Истории Петра, что Авдотья Фёдоровна отдалила от себя своего супруга безотвязною ревнивостью и упреками за привязанность его к иностранцам; вся родня царицы питала к иноземцам глубокую ненависть. Один из ея братьев (не Абрам ли Фёдорович?) оскорблял даже Лефорта в присутствии царя. Так, например, рассказывает шведский резидент Кохен, 26 Февраля 1693 года государь обедал у Лефорта. В жару спора Лопухин стал поносить генерала самыми непристойными выражениями, наконец, схватился в рукопашную, и в драке сильно измял причёску великаго адмирала. Царь тут же заступился за своего любимца и наказал оскорбителя пощечиной. Справедливость этого факта подтверждается свидетельством г. Устрялова.

Семевский М. Царица Евдокия Федоровна Лопухина. // РВ. 1859. Т.21. №10. С. 227-228

Петра Лопухина обвиняли, будто он говорил о Петре: «Он сын еретический, от антихриста зачался, извёл у нас боярина князя В.В. Голицына да Леонтия Ром. Неплюева, а теперь изводит дядю своего роднаго, боярина Петра Абрам. Лопухина, котораго сам пытал, поливал двойным вином и зажёг».

Аристов Н. Московския смуты в правление Царевны Софьи Алексеевны. Варшава. 1871. С. 151

…Главнейшею причиною её пострижения была сама она по несносной ему (императору) привязанности ея к старым обычаям и суеверию, толико им нетерпимых и в подданных своих; но ежели и то правда, что она была в согласии и с самыми заговорщиками на жизнь его, то тем паче поступок его с нею оправдается, а последний ея в монахинях поступок, о коем мы видели по случаю следственнаго дела Царевича Алексея Петровича, некоторым образом и подтверждает оное; однакож писатель Истории Лефортовой, г. Бассевиль приписывает отвержение её единой чрезмерной ея ревнивости, произшедшей от любви, которую Государь возымел к одной младой немке. Вот его слова: («Она почувствовала столь великую ревнивость, что сделала невозможным изстребление соперницы своей из супружняго сердца, и вместо того, чтоб скрыть своё негодование и стараться обратить опять к себе сердце супруга своего ласкою и терпливостию, она позабыла, что супруг ея есть Государь. Она делала ему выговоры и показывала гнев, что послужило только к большему раздражению его и к приведению в отвращение от неё, которое умножалось со дня на день. Не внимая ничему, кроме ревнивости своей и худых советов, она потеряла навсегда ту власть, которую могла бы опять приобресть над сердцем своего супруга; ибо хотя он был от природы крутаго нрава, однако он первый склонен был и к извинению её, и даже к уваженью некоторым образом гнева ея, который приписывал он единственно чрезмерной ея нежной любви, которую усиливали законы супружества.

Царёвы любимцы были ею признаваемы своими врагами; она их привела в такия обстоятельства, в которых они нашлись принужденными стараться о погублении ея, дабы тем избежать им ея мщения; она не упускала никаких случаев, встречающихся ей к их обруганию публично и приватно. Сии любимцы были Лефорт и Меншиков, и они-то довершили ея несчастие»). Лефорт (продолжает Бассевиль) страшась, чтобы ревнивость и происки Царицыны, которая уже составила при Дворе сильную партию, не причинили каких перемен, вредных великим предприятиям сего Государя, склонил его определить единою своею властию развод с нею… Все сие произшествие г. Бассевиль полагает до перваго похода Государева под Азов, и что Монарх, по возвращении уже своём из чужих краёв, поступил по сему Лефортову совету. Я, не отрицая справедливости сего повествования, предоставляю читателю самому сделать заключение, кто из супругов был сему виною. Но, положа, что всё повествуемое г. Бассевилем с такою точностию есть справедливо, кажется, без ошибки утвердить можно, что толь чрезвычайная ревнивость супруги в состоянии была помянутую сильную при Дворе составить партию из людей, привязанных к старинным предубеждениям, и следственно из тайных врагов Монарших, а по сему и могло произвесть в писателях мнение, что Царица имела согласие с заговорщиками на жизнь своего супруга.

Голиков И.И. Деяния Петра Великаго, мудраго преобразителя России, собранные и достоверных источников и расположенныя по годам. Сочинение И.И. Голикова. Том десятый. Издание второе. М. 1839. С. 213-215

До толикаго на неё однако же гнева Державный Супруг ея дошёл не вдруг, а постепенно. Началом онаго было ея cyeвеpиe и привязанность к старинным обычаям, чего не терпел Монарх и в самом простом из подданных, а тем паче в Супруге Своей. Тогдашнее воспитание а особливо ея пола, основало, так сказать, в ней сие предубеждение; а суеверы, ханжи и лицемеры, по нещастию её окружавшия, не преставая охуждать в Государе вводимое им просвещение, Европейские обычаи, новости и привязанность Его к иностранцам, из коих один был Его и любимцем, не могли не усилить в ней тех предубеждений, а вместе и не поселить и к Особе Его отвращения: как всё cиe видно из следственнаго о ней и о Царевиче, сыне ея, дела.

Нет сомнения, чтоб Монарх не старался истребить сии несносные Ему во Супруге предубеждения; но тщетность таковых стараний Его естественно должны были породить в сердце Его к ней отвращение, а отвращение младаго и горячаго сложения Супруга и Государя не могло в ней не произвести подозрение к супружеской Его верности, и следственно не заразить сердца ея и peвностию. Заразяся же сею безрассудною страстию, вместо того, чтоб скрыть своё неудовольствие и старатся нежностью обратить к себе сердце Супруга, делала Ему выговоры; а к сей досаде не меньше для Его Величества чувствительную присоединила и другую. Она в напоённом ревнивостью и подозрениями воображении своём находила виновными, в отвращении от нея Супруга своего, Лефорта и Меншикова, и не упускала никакого случая публично и приватно оскорблять и поносить сих любимцев Его. В одно время со величайшею досадою упрекала она тем последняго; и когда сей притворился не понимающим её, она сказала ему: ты кажешься не разумеющим того, о чём я говорю тебе; но я ведаю, что ты водишь моего Супруга в те места, в коих ты некогда продавал пироги твои.

Временщик гораздо чувствительнее к выговорам, упрекающим ему низостию рода, нежели к каким-либо другим. Он, огорчася тем до крайности, усугубил все свои происки о ея погублении.

С другой стороны Лефорт, коего она равномерно почитала врагом своим, страшася, дабы чрезмерная ея ревность не причинила в великих предприятиях Государя его какого либо важнаго препятствия, по тому паче, что (по словам Бассевиля) составила уже она при Дворе не безсильную партию, не меньше способствовал к отдалению ея.

В таком-то положении осталась она при отлучении Его Величества в чужие краи.

В сие отсутствие Монарха любимцы сии, а паче последний, не оставили без сомнения питать в нём ненависть к Супруге; а она c своей стороны окружалася, как сказано, особами столь же суеверными и заражёнными стариною и ханжеством, не преставала на свободе охуждать путешествия Супруга своего по еретическим, как говорила, народам, и тем большее в сердце своём питала к Нему отвращение и ненависть, равно как и ко всем вводимым Им в отечество новостям; одинакия же в сём случае чувствования ея со врагами просвещения, Стрельцами и им подобными недоброхотами Монарха, и могли подать о ней мысль о соучаствовании ея с ними. K таковому заключению о ней некоторым образом служит доказателством и самое время заточения ея в монастырь; ибо то было в самое производство следствия о бунтовавших Стрельцах.

Продолжить чтение