Читать онлайн Территория заблуждения бесплатно

Пролог

Многие уже посматривали в сторону выхода из ресторана, хотя вечер только начался. Невеста не спускала вожделенного взгляда с мужчины напротив и нервно закусывала губу, как только он смел отлучиться для того, чтобы поприветствовать кого-то из гостей. Она была в белом. Весьма интересный выбор для женщины далеко за тридцать с двумя неудачными браками за плечами, но это едва ли волновало кого-то кроме Анютки Ковалёвой. Нет, конечно, Анюткой она давно не была, но беспечная невеста называла её именно так и никак иначе. А, может, её волновало вовсе не платье, а выражения безмерного счастья на лице молодой?.. Да, кажется, она, действительно, счастлива. А почему бы и нет? Восемь лет без покоя и сна, которые ушли на то, чтобы завоевать его внимание… Оно того стоило.

Холодным взглядом Аня окинула и самого жениха. Сегодня он был безупречен. Как всегда строг, как всегда, с интеллигентным наклоном головы, с чуть свободной улыбкой, с выражением снисходительности к окружающим на лице. Он выбрал смокинг. Наверняка, чтобы соответствовать невесте, не иначе. Смокинги он не любил. И условности не любил. И рамки приличия, и чувствовать себя кому-то обязанным не любил тоже! Сейчас он был обязан своей жене. Обязан… Ведь она старалась сделать его счастливым. Он и выглядел счастливым. Настолько, насколько это возможно именно сейчас. Ведь новобрачные всегда счастливы. Ну… или почти всегда.

Абсолютно спокоен, плечи расправлены. Бокал игристого вина в руке. Почти не тронут, ведь настоящие мужчины не пьют лимонад… Он беседует с грузным толстяком, который только появился. Судя по выражению лица, разглагольствует о «женатой» жизни. Интересно было бы послушать… Один быстрый поворот головы и заметил её. Как бы Аня ни старалась, но не успела вовремя увести взгляд, пришлось приветственно улыбнуться и напряжённо выдохнуть. Они уже здоровались в самом начале церемонии, тогда ей даже удалось выдавить из себя несколько нужных, правильно подобранных для такого торжественного момента слов. Можно было обойтись и без них, ведь поздравлял Павел. Он умел сказать так, чтобы произвести впечатление, и достаточным было просто согласно кивнуть, поддерживая поздравление, но требовательный взгляд ожидал именно слов. Её слов.

Аня неловко улыбнулась, понимая, что поговорить всё-таки нужно. Хотя… нет, не поговорить, ей и сказать-то нечего, так… очередная попытка выдать бессвязный словесный поток.

– Никогда не понимала смысла в этих торжествах, – вздумала она оправдать кислоту своей улыбки и салютовала бокалом. Таким же, едва тронутым, как и его. Оглянулась по сторонам в поисках поддержки, но присутствующих больше интересовала закуска. Можно было позволить себе расслабиться. – И всё же вы отлично смотритесь вместе, – немного неуклюже, множественно кивнула Аня собственным словам и прикрыла веки, понимая, что говорит не то.

– Я был на твоей выставке. По-прежнему ничего в этом не смыслю, но постарался состроить восхищённый взгляд, – ровный тон не позволил искать подвоха в словах.

– Да ладно…

– Сегодня без камеры? А ведь мне, действительно, казалось, что ты с ней сроднилась.

– Да, а ещё я сплю с фотоаппаратом в обнимку и ем, устраивая его на противоположном конце стола. Я это уже слышала, – Аня махнула рукой, но смущённой не выглядела. – На самом деле, это всё Паша, – снова оглянулась она, но, не приметив того среди гостей, пожала плечами. – Он утверждал, что меня примут за папарацци и выдворят за пределы парковой территории.

– Скорее всего, это была шутка, – мягко поправил мужчина и неожиданно смолк. Аня нервно облизала губы и едва заметно, отрицательно покачала головой.

– Не смотри на меня так, – прикрыла рукой лицо, вырывая такую необходимую сейчас паузу.

Он сделал глоток.

– Как?

– Так, будто хочешь что-то сказать, но точно не скажешь, – Аня посмотрела в его глаза и невольно скривилась.

– Марусик, ты художник, и это чувство не более чем игра воображения. Я ничего не хочу сказать.

– Не называй меня так! – умудрилась она повысить тон разговора, оставаясь всё в том же голосовом диапазоне.

– Не буду, – слишком легко согласился. – У тебя всё хорошо?

– Я не хотела сюда идти, – Аня ответила невпопад, но он услышал куда больше, чем собиралась сказать. Понимающе кивнул.

– Совершенно напрасно. Тамила заслужила этот день. И ты тоже. Это совсем иной уровень свободы. Для тебя, я имею в виду.

Говорил он осторожно и вкрадчиво, но едва ли откровенно. Да и отсутствие эмоций на лице сказывалось.

– Ты очень неосмотрительно выбираешь друзей, – начал снова, понимая, что пауза затянулась. – Павел ещё не предлагал выйти за него замуж?

– Ему это не нужно, – не задумавшись ни на секунду, ответила Аня, отпустив при этом грустную улыбку.

– Тебе тоже. Так что, если предложит, не спеши соглашаться.

– Только не говори, что он с тобой это обсуждал, – Аня, вздыхая, закатила глаза. Рассмеялась, чувствуя себя неловко. Мужчина остался к её эмоциям безучастен.

– Рад, что сложившаяся ситуация тебя забавляет, – качнулся он на пятках. Совершенно по-мальчишески. – Ты милое создание, Анечка. Нежное, тонко чувствующее. Будто цветок, который надеется прорасти в бетонных джунглях. Думаю, уже поняла, что твой Павел одним из первых попытается растоптать, – впился взглядом в её лицо. – И любой другой растопчет, – добавил со значением.

– Так, что же мне делать, такой ранимой? – дерзила она, больше не пытаясь держать лицо.

– Занимайся тем, чем владеешь в совершенстве. Создавай вокруг себя красоту, сей светлое, чистое, вечное. Тебе предложили начать совместную работу с Нью-Йоркским издательством… Соглашайся. Это шанс сделать имя. Ты многого достигла, но впереди ещё больше.

– А я семью хочу, – холодно усмехнулась Аня трогательному по своей наивности призыву. Отметила возросшее в разы напряжение, почувствовала, как непроизвольно поджались ягодицы. Смелый мгновение назад взгляд пополз вниз.

– Да разве же тебе кто запрещает? – мужчина вытянул губы чуть вперёд и пожал плечами. – Я разговаривал с твоим отцом, моё мнение Сергей разделяет, если тебе это, конечно же, интересно, – проронил он и ждал ответа, но по упрямо отведённому в сторону взгляду всё понял. – Это если возвращаться к вопросу о твоём весьма неосмотрительном выборе.

– Почему я должна отчитываться перед тобой?

– А разве кто-то говорит, что должна? Ты просто принимай советы старших товарищей, и никто в обиде не останется.

– Мне не нравится этот разговор! – качнула она головой, пытаясь спрятаться за бокалом с вином.

– Знаешь, мне совсем скоро пятьдесят, а чувство такое, что пошёл в обратное развитие. Совсем разучился понимать людей, – пояснил. – Тебя в особенности, – едва заметно для остальных, но слишком откровенно для самой Ани, ткнул указательным пальцем в её сторону. Она даже попыталась увернуться.

– О-лег! О-лег! – принялся скандировать зал, напоминая, что они увлеклись.

Мужчина нехотя повернул голову в сторону громкой музыки и весёлых выкриков, Аня посмотрела туда же и попыталась не показать своего отвращения, которое вызывал весь сегодняшний фарс.

Тамила стояла у сцены и ждала жениха для того, чтобы прослушать очередную шутку, просмотреть выступление очередной приглашённой звезды. Ведущий торжества, как только жених вернулся на положенное ему место, принялся что-то радостно тараторить, а гости подбирались поближе, чтобы ничего не упустить.

Мужские руки оплели талию, горячее дыхание с лёгким ароматом алкоголя врезалось в шею, а настойчивые губы прошептали что-то крайне непристойное. Аня невольно рассмеялась, поддаваясь ласке.

– Я тебя потеряла, – обернулась она, чтобы посмотреть Паше в глаза, только вот радости в них не нашла. Смутилась и переиграла по-своему, обиженно надувая губы. – Ты мог бы сделать одолжение и не оставлять меня одну в этом злачном месте.

– Злачное место? Это свадьба. Праздник для двоих, – невозмутимо заявил Крайнов и осмотрелся по сторонам, вроде как прицениваясь, – ну, и, для ещё пары сотен гостей. – Добавил он и скривился. – Дела, – коротко пояснил, осознавая, что едва ли имел право отлучаться надолго.

Он отпил вина из Аниного бокала, с привычной для себя ловкостью перехватив его на ходу.

– Чего он хотел? – спросил Паша будто через силу, скривившись от кисловатого привкуса.

– Тамила затащила Олега Николаевича на мою выставку. Вот, делился впечатлениями, – рассмеялась Аня, припоминая тот сухой комментарий. – Кстати, сказал, что удивлён увидеть меня без камеры. Так что ты совершенно напрасно возмущался по этому поводу, – отметила она с излишним энтузиазмом. Крайнов смотрел в упор и создавал впечатление глухой стены. – Твоё честное имя, имя самого главного борца за правду и справедливость в городе и области, едва ли можно скомпрометировать парой невинных снимков в компании старых друзей, – продолжила она и разгладила ворот мужской сорочки, едва задевая чувствительную кожу на шее.

Отвлекла Павла своим замечанием и получила секундную передышку. Глянула в сторону сцены, а там, будто назло, встретилась взглядом с женихом. Снова попалась. Не смогла вовремя увести глаза в сторону, и теперь Олег Николаевич сверлил насквозь каким-то необъяснимым нетерпением, требовательной настойчивостью, призывом. По тому, как впились мужские пальцы в её талию, поняла, что Паша тоже перехватил этот его взгляд. Вклинился в него, и все эмоции Олега слишком быстро, практически мгновенно угасли. Теперь уже Крайнов настойчиво требовал её внимания. Прижался губами к шее блуждающим поцелуем, напряжённо дышал, а потом будто усмехнулся.

– Пойдём, – шепнул он и потянул Аню на себя, перехватывая ладонь. – У меня для тебя сюрприз, – проскрипел неприятным голосом, маневрируя между приглашёнными гостями, а Аня безвольно перебирала ногами, пытаясь поспеть за его стремительно нарастающей скоростью. Так, что приближаясь к одной из безликих дверей длинного коридора, практически бежала.

Паша едва ли не силой втянул её в тёмную подсобку и прижал к двери своим телом. Сдавленно усмехаясь, перевёл дух. Видимо, смеялся над её испуганным взглядом, не иначе. Сейчас он не был похож на самого себя. Так непривычно горящий взгляд впивался в её лицо, улавливая в нём и малейшие изменения. Сильные руки сдавливали с боков, сам он навалился всем весом, будто хотел раздавить, но слов не было. Так странно, но Паша, действительно, молчал. А ведь говорить он умел… Это было едва ли не сильнейшей его стороной: умение говорить. Говорить, апеллировать фразами, путая ими чужие мысли, сбивая с толку. Он был адвокатом. Специалистом по криминальным делам и уголовному праву. Ане иногда казалось, что в его клиентах разве что Аль Капоне не было и то, только оттого, что они жили в разное время и в разных странах.

Он знал цену словам и, особенно, молчанию. Всегда думал, прежде чем открыть рот, правда, думал настолько быстро, что многие могли усомниться, что это именно мысли, беспроигрышный расчёт, а не банальное везение или удача. Какое-то время его считали просто везунчиком. Да. Ровно до того момента, как не сталкивались с Крайновым лоб в лоб. Титанический труд Павел вкладывал в каждое своё дело, потому имел то, что имел, создавая видимость лёгкости и неброской интеллигентности. Замкнутый, отстранённо холодный, безучастный к происходящему вокруг, он на самом деле не прекращал анализировать полученную информацию.

Только вот сейчас анализировать перестал. Наверно, впервые за долгие восемь лет их знакомства. Сам не мог поверить подобному факту, и именно это неверие отражалось в безумном взгляде. И при этом молчал. Странное и страшное сочетание.

Неожиданностью среди сдавленных выдохов и затаённых вздохов стал его поцелуй. Страстный. Хотя ещё вчера… да что там вчера! Ещё час назад «страсть» и «Павел Крайнов» казались понятиями с разной полярностью, непересекающимися параллелями. Он любил заниматься сексом. Но заниматься своей работой любил больше. Потому жаркие объятья, срывающийся с губ бессмысленный шёпот, были чем-то за гранью понимания и восприятия. Будто и не с ними.

Немного оттаяв от возникшей пару минут назад паники, Аня осторожно, будто шагая в сантиметре от пропасти, начала отвечать. Вначале только на поцелуй, потом на объятия, на страсть, в конце концов. Да, она тоже умела быть страстной. Правда, как и в случае с Пашей, это по большей части касалось работы. А потом она сорвалась. Наверно, в ту самую пропасть, на грани которой топталась до этого. А Паша её удерживал, контролировал.

Кажется, он опомнился чуточку раньше. Именно потому, достигнув оргазма, как-то быстро привёл себя в порядок и отошёл в сторону, наблюдая за Аней из-под полуопущенных ресниц. Бесстрастно. Без единой эмоции во взгляде. Примерно так же на великие шедевры мирового художественного искусства, на картины, скульптуры, предметы декора и интерьера смотрят обыватели. Чувствовать себя картиной перед человеком, ничего в этом не смыслящим, было неприятно, и Аня поёжилась, пытаясь вернуться в рамки, скрыть истинное лицо. Лицо женщины. Живого человека. Вот, ты открываешь всю себя… открываешь, расслабляешься, и вдруг наталкиваешься на бетонную стену непонимания.

В итоге Паша вычурным движением поправил идеально сидящий галстук-бабочку, а Аня так и оставалась раскрасневшейся, растрёпанной у стены хозяйственного помещения, подсобки. Он как-то резко двинулся в сторону… Так резко, что Аня в испуге прикрыла руками лицо, а Паша всего лишь дёрнул фрамугу затемнённого окна, пропуская в помещение свежий воздух и немного света.

Она не смогла объяснить такую реакцию самой себе, ведь Пашу не боялась… Да он и не обидит… Несмотря на врождённую жёсткость и непримиримое стремление к идеалу. Она идеальной не была, не была и близка к этому понятию, что заставляло многих задаваться вопросом, что же делает возле идеального во всех понятиях Павла Крайнова. А он сам и не думал кому-то что-то объяснять. Вообще, не имел привычки отчитываться перед кем-либо за свои поступки и действия. Выбрал её и точка. Причём эта самая точка была необъяснимой даже для самой Ани. А теперь что-то происходило, и это казалось странным вдвойне.

Всё изменилось не сегодня и не вчера. Месяц… может, два месяца назад. Пашу крутило и ломало. Он, разумеется, обсуждать это ни с кем не собирался, а сама Аня и не стремилась что-то разузнать – принимала как должное. Такое бывало перед сложным процессом, но сейчас дело не в работе, но иначе как предчувствие это воспринимать было нельзя. Паша в принципе был человеком скрытным, разграничивал понятия личного и общественного пространства. И в своём личном, места хватало ему одному и никак иначе. Дальше был узкий круг родных и близких людей. Настолько узкий, что в нём умещались всего четыре человека. Алиса – его дочь, сама Аня, брат и отец. Этой четвёрке доводилось увидеть не только расслабленные улыбки, но и гневные окрики, которые Паша никогда не позволял себе с третьим по очереди кругом. Кругом посторонних людей, как он любил их называть.

Что-то прикинув в уме, Паша всё же улыбнулся, закурил, глянул с прищуром. Он подошёл предельно близко и прижал Аню к себе. Склонил голову, зарываясь лицом в распущенные волосы, устало выдохнул. Пока Аня пыталась как-то зацепиться за его поступки, поведение, сделать какие-то выводы, сам расправил подол платья, бретели, «уложил» свободную грудь в более чем скромном декольте. После сдвинул в сторону от лица отдельно свисающую прядь длинных волос и только тогда решился отойти.

Прогнав из лёгких очередную порцию сизого плотного дыма, Павел провёл напряжённой ладонью по лицу, а как руку убрал, будто маску снял вместе с этим движением. Маску с рассеянной улыбкой, с налётом небрежности, с равнодушием во взгляде. Осталась только усталость. Накопленная годами усталость. Он полуприсел на подоконник и снова затянулся, пока Аня, опомнившись, следуя советам размытого отражения в тонированном стекле, пыталась довести образ до логического завершения.

– Ты очень удобная любовница, Анют, – выдохнул он, наконец, и надул губы, будто прикидывая, так ли это. Кивнул головой, соглашаясь со сказанным ранее. – Никогда ничего не просишь… Ни денег, ни внимания. Не задаёшь лишних вопросов, не смотришь овечьим взглядом, если обижу. Ты очень умная женщина. Какое-то время назад я считал тебя идеалом и был предельно уверен в том, что судьба меня за что-то очень любит.

– Сейчас уже так не считаешь? – взбивая волосы, Аня игриво усмехнулась, пытаясь перевести подобное откровение в шутку. Но шутить Крайнов настроен не был, потому играть наивность дальше не оказалось смысла. – Паша, – закусив губу, она рискнула дотронуться до него. Выбрала запястье, но отдачи не последовало, и пальцы съехали на ладонь. Когда он не оттолкнул, Аня почувствовала себя смелее и сжала эту ладонь крепче. – Паша, у нас всё хорошо. Правда, всё хорошо, – проникновенный взгляд глаза в глаза явно удался. Наверно, именно потому Крайнов так оскалился и отвернулся в сторону.

– Скажи, ты, действительно, считаешь меня человеком, который нуждается в моральной поддержке? – нервно скривился он. – Я похож на такого человека? – Паша с отвращением прищурился и затушил сигарету о светлую стену.

– Каждый нуждается в поддержке, в круге единомышленников, – пытаясь избавиться от неприязненного взгляда, Аня передёрнула плечами. – А если вдруг остаётся совершенно один, то просто сходит с ума. Ты не похож на сумасшедшего.

Пытаясь погасить не успевшее разгореться пламя, она придержала и вторую ладонь. Паша поддался.

– Конечно, непохож, ведь у меня есть ты… – проронил он с отягощающей долей иронии. – Знаешь, а мне многие завидуют… Тому, что есть ты, завидуют, – сухо пояснил и усмехнулся собственным мыслям. – Как показала практика, мужики даже более завистливы, чем женщины.

– Тебе виднее, – заметила Аня, безразлично пожала плечами, а Паша безразличие не любил. Криво ухмыльнулся.

– Я хочу уехать. Забрать Алису и уехать, – он посмотрел испытующе. – Ты со мной?

– Ты же знаешь, мне всё равно, где работать, – качнула Аня головой, но по его взгляду поняла, что ответ не устроил.

– Мы так давно вместе, что, кажется, по-другому уже и быть не может, – пробормотал Крайнов в сторону, как вдруг оживился: – Что?! – бросил с вызовом. – Думаешь, кишка тонка?

– У тебя обязательства, Паш, ты не можешь этого не понимать, – вздохнула Аня, и прижалась к нему всем телом, а тот не отреагировал. Будто и не заметил.

– Если узел нельзя развязать, малыш, его нужно рубить, – процедил он и, чтобы поймать взгляд, приподнял её лицо за подбородок. – А ещё я очень не люблю, когда меня водят за нос, – проговорил на выдохе, с едва ли не истерической усмешкой. Так, что она и ответить-то не смогла. Вот сейчас, действительно, побоялась. Только прижалась сильнее, а он, будто успокаивая, погладил по спине. Только не согрел. Совсем.

Щёлкнул по носу, когда захотел отстраниться, а Аня не уступила.

– У нас всё хорошо, Анют, – рассеянно улыбнулся он и поцеловал в кончик носа. – Правда, хорошо.

Крайнов быстро справился с эмоциями и снова потянул Аню за собой, на этот раз к выходу в зал торжеств, а у неё в голове, будто насмешка, звучали его последние слова. Вроде такие же, как и её, но сказанные с другим тоном. И с другим смыслом.

Она тоже умела отстраняться от проблем, оставляя их «на потом». Сейчас не время и не место что-то решать. Паша таким образом пытается выиграть, значит, нужно также уметь извлечь пользу.

Выйдя в коридор, Аня прищурилась, прикрыла глаза ладонью, пытаясь защититься от чрезмерно яркого искусственного света, а, оказавшись в зале, будто потерялась, успев отвыкнуть от праздничного шума гостей. Только крепкая мужская ладонь помогала ориентироваться.

Аня не сразу поняла, что они вернулись на то же место. И Олег Николаевич всё также стоит у сцены, правда, сейчас выслушивает речь кого-то из представителей администрации города. Слушать-то он его слушал, а вот смотрел на них с Пашей. Точнее, сначала именно на Пашу. Что-то его во встречном взгляде насторожило, и Аня уловила уже иной, будто тревожный посыл. Но ничего не успела понять, как всё закончилось. Олег Николаевич уже премило улыбался поздравлению, его жена принимала преподнесённый букет.

– Тухлая вечеринка, согласись, – услышала Аня едкое высказывание за спиной и толкнула Пашу плечом, не желая, чтобы подобное мнение дошло до новобрачных. Посмотрела с укором. – Через десять минут выезжаем, – услышала она пояснение, но не поняла, почему Паша уходит сейчас. Поймала его за руку.

Что-то происходило. Происходило прямо сейчас. Так и поняла, уловив открытую насмешку над собой, но пальцы не разжала.

– Вообще-то, ты обещал сюрприз, – Аня капризно надула губы, а Паша оскалился.

Он покивал головой, вроде бы соглашаясь, и запустил пальцы во внутренний карман пиджака, извлекая небольшую записку.

– Это тебе, – проговорил одними губами и буквально втолкнул в руки скромный по размерам клочок бумаги.

Крайнов стоял за плечом, пока Аня изучала немногочисленные слова. Он прижался губами к кончикам пальцев её руки, которую до этого момента удерживал, потом к оголённому плечу, к щеке. Заглянул в глаза, когда она всё же решилась оторваться от неровных строк, и прошептал на ухо. Всего три слова. Так, чтобы только они вдвоём знали, что хотел сказать. А после коротко улыбнулся, мазнул губами, имитируя поцелуй, и отстранился.

– Через десять минут у главного входа! – напомнил, удаляясь, а Аня судорожно втянула в себя ставший в одно мгновение раскалённым воздух. Будто предвкушая.

Она сделала глоток вина из бокала, перехваченного на ходу у шустрого официанта, улыбнулась, глядя на тонкий язык пламени праздничных свечей, которыми украшен зал. Тамила хотела, чтобы были свечи. Всего несколько дней назад на открытии Аниной персональной выставки та успела похвастаться. Теперь это не казалось такой уж глупостью.

Глава 1. 2011 год

Боль пронзила тело за мгновение до того, как Аня поняла, что хочет открыть глаза. Хотя едва ли боль была в теле. Сейчас будто и самого тела не было. Только боль. Её концентрация, скопившаяся где-то глубоко внутри. Она не сразу поняла, что болит голова. Да и где голова, тоже поняла не сразу. Находилась будто в тумане, блуждала, не имея возможности увидеть свет. Глаза с первого раза не поддались, и пришлось приложить усилие. Сначала усилие мысли, потому, как и сформулировать толком не могла, чего, собственно, хочет добиться. Тяжёлые, налитые напряжением веки поднимались, точно многотонные ворота средневекового замка. Отказывались слушаться. Правда, увиденное надежд не оправдало. Пелена перед глазами не давала возможности что-то определить, понять, разобраться. Не стало яснее, и когда пелена рассеялась: перед глазами была серость, темнота. Чуть позже стало понятно, что это стена. Стена, отделанная местами осыпавшейся штукатуркой. Шершавая. Грязная. Или так только казалось при первом пробном взгляде?..

Аня лежала. Это понимание отобразилось новой порцией боли. Теперь боль была, действительно, в теле. В онемевших от холода плечах, в отлёжанных после долгой вынужденной позы руках. Ноющая боль отозвалась теплом, протягиваясь вдоль спины. Тянуло шею. Словно спазмом, не позволяя пошевелиться, сдавило позвоночник. Ступни напоминали бесполезные ледышки. Обуви на них не было.

Слёзы бессилия покатились из глаз, когда Аня попыталась встать. Громкий всхлип отдавался оглушительной болью в висках, пульсирующими приступами в затылке, яркими вспышками перед глазами. Болезненно, словно тысячи вонзающихся в конечности иголок, прокатилась по сосудам кровь, медленно возвращалась чувствительность. Нужно было переждать, перетерпеть, чтобы повторить попытку. Ладонь, с усилием тянущаяся к шершавой стене, двоилась перед глазами. Пальцы оказались измазаны какой-то липкой мазью. Непослушные, они отказывались двигаться. Раздирающая боль обожгла изнутри при попытке сглотнуть сдавливающий горло ком. Казалось, что сегодня боль стала смыслом жизни. Подступила тошнота, в глазах снова потемнело, теперь перед ними не было ни дрожащей руки, ни стены, за которую так отчаянно цеплялась.

Поймав сознание в очередной раз, Аня поняла, что находится от стены намного дальше, чем казалось изначально. Эта мысль отчего-то обрадовала… может, и не было того бессилия, а только лишь обман зрения? Но радость оказалась недолгой – ровно до того момента, как поняла, что теперь её положение изменилось: Аня сидела, подпирая ту самую стену, за которую цеплялась, а перед глазами находится уже другая. Правда, такая же грязная, облезлая, с повреждённой штукатуркой. Почему-то именно штукатурка интересовала больше остального. Другие мысли разбегались в стороны, не позволяя себя поймать. Теперь боль была иная. Не такая острая, не такая оглушающая. Можно было точно ощутить собственные ладони, что вцепились в жёсткую планку под коленями. Изображение плыло перед глазами. Не получалось поймать фокус, точки соприкосновения. Зато отчётливо слышался запах. Запах сырости, затхлости, смешанный с вонью бесплатного туалета в придорожном кафе. Снова затошнило, но стало легче, как только прикрыла глаза. Кажется, она опять легла… или упала.

В чувство привёл громкий окрик. Будто Аню кто-то звал. Примерно таким басом обычно кричала подруга Ирочка. Милейшая девушка ростом чуть больше метра пятидесяти была наделена на удивление низким голосом. Она всегда обращалась к Ане по фамилии и говорила таким тоном, будто имеет не менее дюжины претензий. На самом же деле, интонация носила шуточный характер и не прятала за собой никаких помыслов и обоснований.

От громкого звука Аня поморщилась. Сердцебиение участилось, а тошнота подступила к самому горлу. Пришлось приложить усилие, чтобы подавить рвотный позыв и ещё усилие, чтобы встать. Сейчас это казалось задачей вполне выполнимой и особых трудностей не принесло. Правда, перед глазами по-прежнему двоилось. Стены так и не изменили цвет, неприятный запах уже не был таким навязчивым, а у возвышающегося над Аней мужчины на лице заострилось нетерпение.

– Ковалёва, на выход! – с силой в голосе проговорил тот и в голове в какой-то момент прояснилось.

Нет, не настолько, чтобы разобраться, где она находится, что здесь делает или, к примеру, что её сюда привело. Прояснилось в самом прямом смысле этого слова. Теперь Аня видела не только стену, мужчину напротив, но ещё и тусклую лампочку на недосягаемой высоте. Было здесь и не пропускающее свет окошечко под самым потолком и стальная, потемневшая от времени решётка.

Аня вращала глазами, пытаясь собрать увиденное воедино, но сделать этого ей не позволили.

– Оглохла, что ли?! – недовольный бас сопровождался несильным толчком в бок и уверенной хваткой на плече.

Защёлкнутые на запястьях браслеты наручников дополнили картину и помогли справиться с самым простым, как сейчас стало понятно, вопросом: с местонахождением больше гадать не приходилось. Конвой, решётки на окнах и тюремные нары, оставшиеся позади, другого варианта развития событий не предполагали: Аня в тюрьме. Неуместное в таком положении любопытство пришлось в себе подавить, да и само слово не казалось подходящим, вот только мозг отказывался воспроизводить любые другие подразумевающиеся под этим словом выражения.

Минув недлинный коридор, Аня попала в допросную. Само по себе представление об этом помещении складывалось из рассказов Павла, а с её-то воображением и додумывать ничего не пришлось. Вот он стол, два стула. Только сама по себе обстановка: светлый тон стен и немногочисленной мебели выбивались из общепринятых норм. Большое зеркало заставило ухмыльнуться, преодолевая ноющую боль в затылке. Такого она увидеть не ожидала. Хотя и оказаться здесь не ожидала тоже.

В помещении Аня оставалась одна. Конвоир, устроившийся в углу, не в счёт. Взгляд то и дело возвращался к стеклянной отражающей поверхности или, если точнее, к тому, кто может за ней скрываться. Воображение тут же выдало нехитрую картинку с каким-нибудь знаменитым по старым заграничным сериалам следователем. Тот непременно должен курить сигару, носить небрежный в своём виде пиджак и смотреть проникновенным взглядом, заведомо предполагая каждый возможный ответ на свой конкретный вопрос.

Замок допросной щёлкнул дважды, и в комнату вошёл мужчина в служебной форме. Конвоир тут же испарился. Синий китель с золочёными пуговицами, аккуратные погоны со звёздочками и никак не вписывающаяся в мужественный образ лысина следователя. Сам он был невысокого роста, как ни странно, без сигары, а вот взгляд, действительно, оказался проникновенным, правда, неприятным. Наверно, правильнее сказать, профессиональным. И профессионализм этот явно обвинял Аню в чём-то очень нехорошем.

Мужчина устроился напротив, разложил на столе чёрную папку из кожзаменителя, которую Аня не разглядела ранее, извлёк оттуда другую, картонную папку с типографской надписью «Дело № », заинтриговал молчанием. При этом внимательно изучал убогое по количеству листов «Дело», всякий раз, будто что-то прикидывая в уме, выпячивал вперёд нижнюю челюсть. Всем своим видом следователь демонстрировал серьёзность, заинтересованность, деловую хватку. Очень быстро мужичок при погонах перестал интересовать Аню и как мужчина, и как следователь. Откровенно скучать не позволил его вопрос.

– Анна Сергеевна, значит? – лукаво ухмыльнулся он, будто нехотя оторвав взгляд от бумаг.

Голос Ане понравился ещё меньше, чем неказистая внешность. Затылок ломило ещё сильнее, от колкостей сдерживало только желание поскорее во всём разобраться, потому она согласно кивнула.

– Анна Сергеевна, – безвольно пожала плечами Аня. – А вы?

– А разве я не представился? – снова неуместное лукавство. Или это такое неудачное заигрывание? – Следователь Генеральной прокуратуры, Филатов Дмитрий Васильевич, – представляясь, мужчина усердно склонил голову.

– Очень приятно.

– Знали бы вы, дорогая, как мне приятно, – зарделся довольством тот, вызывая несдержанность.

– Не представляла, что подобные фамильярности входят в должностные обязанности следователя Генеральной прокуратуры. Кроме того, что вы не представились, забыли ещё уточнить, по какой причине я задержана, не предъявили обвинение и не предоставили адвоката.

– А зачем нам адвокат? – подленько так следователь склонил голову набок и демонстративно захлопнул сразу обе папки. – Задержаны вы… допустим… – мужчина причмокнул губами, смакуя встречный негатив и привилегии своего положения. – Допустим, до выяснения личности. По закону до семидесяти двух часов, – его брови взлетели вверх, а потом плавно опустились. – Адвокат, согласитесь, здесь ни при чём. А вот как мы разберёмся с личностью, и до предъявления обвинения дойдём.

– Не далее как минуту назад вы обращались ко мне по имени и отчеству и…

– И это ничего не значит, дорогая Анна Сергеевна, – следователь широко улыбнулся. – С таким же успехом я мог назвать вас и Еленой Степановной, и Зинаидой Прокопьевной, а вы бы с не меньшим удовольствием это подтвердили. Не-ет, так не пойдёт, – покачал он головой, откровенно забавляясь ситуацией. – Я выслал запрос по месту жительства Анны Сергеевны Ковалёвой, – пояснил тот. – Как только получу данные, разговор на эту тему мы продолжим, а сейчас, если не против, несколько вопросов.

– А если против?

– А если против, то беседовать мы будем долго и упорно, а вы, как я понимаю, куда-то торопитесь. Если не секрет, куда?

– У вас несмешные шутки, Дмитрий Васильевич, – Аня откинулась на спинку стула, пытаясь скрыть нервозность, но неприятная боль, отзывающаяся на каждое неловкое движение, не позволила внушить этого ни себе, ни мужчине.

– В таком случае, я всё же задам свои вопросы, – заключил Филатов и открыл папку.

Несколько минут он потратил на оформление протокола допроса, как догадалась Аня по смыслу стандартных вопросов о паспортных данных, а вот потом перешёл к интересующей его сути.

– Итак, Анна Сергеевна, где вы были вчера с шести до семи вечера? – задал он первый наводящий вопрос, который тут же завёл в тупик.

– А какой сегодня день? – получилось усмехнуться нелепости, пришедшей в голову. По крайней мере, чувствовала себя Аня уставшей и обессиленной настолько, будто провела в заточении не менее недели.

– Седьмое сентября, суббота, – пояснил следователь, не особо вдаваясь в смысл.

– Я была на свадебном торжестве в загородном ресторане «Оливия». Не могу ничего сказать о названном временном промежутке, потому что часы не ношу. Но в пригласительном, начало церемонии было назначено на четыре. Думаю, часа три я там провела точно.

– То есть с шести до семи часов вечера вы находились на территории загородного клуба?

– Нет, именно в ресторане. Территория клуба меня не интересовала совершенно. Я пришла по приглашению, а не полюбоваться местными красотами.

– Вас пригласили на торжество в связи с вашей профессиональной деятельностью, в качестве фотографа?

– В качестве фотографа я прихожу на мероприятия в удобной для работы форме одежды и, уж точно, не на шпильках и не в вечернем платье, – пояснила Аня, подразумевая свой не изменившийся со вчерашнего дня наряд.

– То есть вы были среди приглашённых гостей, – кивнул следователь, правда, отчётливо дал понять, что в его голове созрел очередной вопрос. – В таком случае, как вы объясните тот факт, что в списке приглашённых ваше имя не значится?

Тут же перед носом Ани оказался лист формата А4, являющийся отсканированной копией оригинального документа. Аня сориентировалась мгновенно.

– Обратите внимание, Дмитрий Васильевич, на то, что на каждом из пригласительных билетов значится только одна фамилия, а вот здесь, – она произвольно ткнула пальцем в одну из строк, – здесь указано, на какое количество человек рассчитан билет. На фамилию Зайцев, к примеру, забронировано сразу четыре места. А вот пригласительный на имя Павла Александровича Крайнова. Как видите, места всего два, и одно из них предназначено для меня.

– Значит, вы были приглашены на торжество в качестве спутницы Крайнова? А не тот ли это Крайнов, который…

– Разумеется, тот самый, – Аня незамедлительно выдавила из себя неприязненную улыбку, к которой следователь остался безучастным.

– А в каких отношениях вы состоите с Павлом Крайновым?

– Это имеет какое-то отношение к делу?

– Самое непосредственное.

– В таком случае можете записать, что я состою с ним в близких отношениях. А можете написать, что в очень близких: он мой жених.

– Давно?

– Что давно? – раздражённо фыркнула Аня, а следователь подленько усмехнулся.

– Давно ли он ваш жених?

– Что вы хотите этим сказать?

– Именно то, что вы так усердно скрываете. Давайте разграничивать понятия: всё же жених, и вы заручились его предложением или же попросту сожительствуете?

На вполне красноречивое молчание следователь понятливо кивнул.

– В народе говорят так: не сделал предложение в первый год знакомства, значит, и не собирается делать, – паскудно улыбнулся он. – Так, я пишу, сожительствовали?

– Мы проживали по разным адресам, – получил он резкий ответ и улыбнулся шире. В протоколе Аня чётко увидела выведенное быстрым почерком «дружеские отношения».

– Вы были лично знакомы с Давыдовым Олегом Николаевичем?

– Я была ему представлена Павлом Крайновым полтора года назад в качестве невесты.

– В каких отношениях с Давыдовым состояли?

– Я достаточно близко общалась с его нынешней женой.

– Вы не ответили на мой вопрос.

– Просто вас не устроил мой ответ. Кажется, всё доступно пояснила: познакомили нас полтора года назад, но общалась я исключительно с его невестой. Олег Николаевич имеет весьма узкие интересы, которые с моими никак не пересекаются.

– Какое вы имеете представление об интересах Давыдова?

– Я имею представление о своих интересах, которые, повторюсь, с его интересами не пересекались.

– В каких отношениях были Давыдов с Крайновым?

– Не знаю. У них спросите, – ядовито процедила Аня сквозь зубы, точно зная, что следователь Филатов едва ли имел подобную возможность.

– Я спрашиваю у вас.

– В моём присутствии они чаще обсуждали бизнес.

– Их связывали деловые интересы?

– Возможно, – ответила она с сомнением. – А, возможно, и нет. В первую очередь Павел был адвокатом. Давыдов вполне оказаться быть его клиентом.

– Вы сказали: «обсуждали чаще всего». Что они обсуждали вне разговоров о бизнесе?

– Это был оборот речи.

– И всё же я попрошу вас пояснить. Что Крайнов и Давыдов обсуждали, кроме деловых вопросов?

– Не знаю… Цены на нефть, женщин, сексуальные предпочтения…

– Да? И какие же у них сексуальные предпочтения? – с наглой ухмылкой следователь переложил написанное следующим по очереди чистым листом бумаги.

– Таких, как вы, обычно имеют сзади, – получил он в ответ, и на мгновение замер. Только кулак сжал покрепче.

Аня увидела в зеркальном отражении странный отблеск, который улавливала боковым зрением уже не в первый раз, но до этого могла сослаться на игру света, меняющуюся при смене её собственного положения тела. Сейчас же с уверенностью была готова заявить, что миниатюрная светодиодная лампочка, расположенная под самым потолком, не что иное, как способ контролировать вопросы следователя.

– Вам нравится пререкаться? – явно сдерживая эмоции, прорычал мужчина?

– Вы когда-нибудь встречались с Крайновым в зале суда? – издевательски хмыкнула Аня в ответ.

– Вопросы здесь задаю я.

– Согласитесь, он мастерски работает языком, – она похабно облизнулась.

– Потрудитесь отвечать на мои вопросы!

– Вам нравится быть нижним? Паша прирождённый доминант. Придётся подстроиться.

– Заткнись!

– А я и так уже всё сказала, – удовлетворённо улыбнулась Аня, отмечая, как лампочка под потолком за её спиной едва ли не «морзянку» отбивает. – От вашего жужжания невозможно разболелась голова, – закатила она глаза, изображая недалёкую. Не будете ли вы столь любезны…

– Дежурный! – громогласный мужской бас поддержал давно усилившуюся пульсацию в висках, и дверь со стороны коридора открылась, являя обозрению всё того же бесцеремонного конвоира.

Оставшись в допросной, следователь не спешил делать умозаключения, записывать мысли и догадки. В некой растерянности он глянул на ту же зеркальную стену, которой всё это время любовалась задержанная. Мужчина не сдержал досадного вздоха и несколько комично развёл руками. Он тут же выскочил из допросной и открыл соседнюю дверь, найдя там начальника Следственного Комитета столицы в неизменной позе. Точно так же тот сидел несколько минут назад, внимательно разглядывая Ковалёву через стекло. Склонённая набок голова выдавала немалый интерес. Пристальный, улавливающий малейшие изменения взгляд, жёсткая ухмылка на губах… Сейчас Ковалёвой уже не было, а он всё смотрел на то место: на тот стул, где она сидела. Смотрел и молчал. Выдержав неприличную по продолжительности паузу, мужчина всё же удостоил следователя Генеральной прокуратуры внимания.

– Или она ничего не помнит, или в принципе не понимает, что происходит. И это её желание вызвать Павла Александровича…

– Ты так и не ответил на её вопрос: встречался с Крайновым в суде? – перебил мужчина с вполне понятным намёком.

– Я… – замялся следователь и глянул с непониманием.

– Просто интересно, – заверил москвич, будто удивляясь нежеланию отвечать.

– По поводу Ковалёвой, вам не кажется… – в ответ на внимательный взгляд начальника Следственного Комитета мужчина задержал дыхание, но всё же решился продолжить. – Вам не кажется, что это, действительно, удачная инсценировка и не более того?

– Экспертиза готова? – вместо ответа на вопрос, москвич интонацией припёр Филатова к стенке.

– Нет.

– Я не вижу на своём столе акты допроса свидетелей. Что там с камерами видеонаблюдения? Что-нибудь удалось восстановить? – перечисление, произведённое бесстрастной интонацией, не оставило Филатова равнодушным, но и возразить было нечего. – Это всё то, что ты должен был предоставить. Всё это, а вовсе не свои нелепые домыслы.

– Но…

– Она врёт! – привстал москвич из-за стола, опираясь на его поверхность костяшками кулаков. – Она врёт, – повторил угрожающим шёпотом. – Я это знаю, ты это знаешь, и она это знает. Коли её, Филатов.

– Но если…

– Тогда тебе нечего делать в органах, – москвич вернулся в исходное положение и с остервенелым удовольствием уставился в ту же точку, что и минуту назад.

***

Оказавшись в камере, пытаясь справиться с охватившей дрожью, на нары Аня рухнула без сил. Она закрыла руками лицо, но тут же опомнилась: уставилась на пальцы. Теперь уже отчётливо понимала, что за странная мазь въелась в кожный рисунок. От страха и паники в какой-то момент она замерла, будто впала в ступор, неотрывно глядя на сжавшиеся кулаки. Неосторожно подпёрла ими губы, причиняя ощутимую боль.

– Почему же ты не едешь?.. – тихо простонала она и тут же бросилась к умывальнику, пытаясь оттереть грязь, избавиться от её следов и забыть всё как страшный сон.

Мыла, тёрла руки ледяной водой, пока не поняла, что от холода сводит зубы, а раскрасневшиеся, распухшие пальцы отзываются на прикосновение чётким покалыванием.

Аня опустилась на корточки. Прямо там, у поржавевшей трубы, у растекающейся из той же трубы лужицы, и взвыла в голос от страха и непонимания. Пытаясь согреться, она растирала озябшие голые плечи, шею, колени. Выла и растирала. Ближе к вечеру притихла. Тусклое окно уже совсем не пропускало редкие солнечные лучи, лампочка под потолком залила пространство камеры жёлтым светом, подчёркивая убогое убранство и даже самые мелкие дефекты.

Вдруг вспомнилось, с чего всё началось, как развивалось. Как весело и беззаботно летела жизнь, забывая останавливаться на светофорах и не обращая внимания на обходные пути. Аня пёрла, как танк, по центральному проспекту, улыбаясь завистливым взглядам, общественному мнению, показывая язык чужим неодобрительным домыслам.

***

– Девушку не красит упрямство, – который раз наставническим тоном повторял мужчина, заставляя нахально улыбаться, – ты должна научиться уступать. Научиться быть более гибкой, а не козырять бараньим упрямством.

– Должна, должна… Должна! – обезьянничала Аня, не обращая внимания на строгий взгляд. Обняла мужчину за шею и поцеловала в щёку, ничуть не смущаясь свирепого рыка.

– Всё равно ведь своего добьёшься, так, зачем же заставлять окружающих капитулировать с задранным вверх белым флагом?

– Если я сделаю вид, что ты вовсе не капитулировал, а принял вполне логичное решение, кому-то станет легче? – наигранно удивилась она, театрально приоткрыв губы.

– Ты ещё не видела жизни и не поняла, что все врут. Все и всегда. А если не врут, то хитрят, выгибаются, обходя правду, недоговаривают до конца, хотя все эти понятия, по сути своей, одно и то же. Хитрят, зная, что стоящий напротив, тоже хитрит.

– Мне такая жизнь не нравится, – Аня игриво покачала головой, не желая ослаблять хватку. – Я буду честной.

– Будешь, – согласно кивнул мужчина и усмехнулся. – Пока тебя не ткнут носом в твою честность. Ткнут раз, другой, на третий поумнеешь, – прищурился он, глядя в простор, открывающийся из панорамного окна его дома.

Он напряжённо выдохнул, пытаясь избавиться от её рук на шее, а ничего не вышло. В итоге вместе оказались на постели. Она смеялась, всё ещё не понимая, как плохо закончится эта её затея.

– Всё, пусти, мне нужно идти, – проговорил он без особого желания сдвинуться с места, чем Аня обычно и пользовалась.

– Я так и не увидела белого флага, – смеясь, покачала она головой.

– Значит, осадное положение не дало своих плодов, – сделал за неё вывод мужчина и показательно развёл руками.

– Что же мне делать дальше?

– Попробуй последовать моему совету.

– Отступить? Никогда! – Аня гордо задрала подбородок и оплела ногами его поясницу.

Её смех быстро сошёл на нет, и ноги пришлось расцепить. Руки, впрочем, тоже. Шутка должна иметь свои границы, даже если таковой не является. Понятно, что он позволял больше, чем мог, чем должен был. И сам это понимал. Так и сейчас, промолчал, хотя мог одним словом поставить её на место. Впрочем, обычно обходились без слов: хватало взгляда.

– Я приеду завтра, – примирительно проговорил он, но стена непонимания ушла далеко за пределы работы над фундаментом. На этот раз мужчина усмехнулся холодно и зло. – Я не хочу наблюдать твои капризы.

– Значит, ты их больше не увидишь! – обиженно проворчала Аня, кусая губы, а он пространственно кивнул и ушёл. Всегда уходил первым. Это казалось правильным. Только потом оба поймут, что правильным было не приходить вовсе.

Когда-то давно, за неимением лучшей литературы, ему пришлось прочесть историю любви молоденькой девочки к вполне состоявшемуся мужчине. На тот момент мозг никак не хотел выдать простейшую ассоциацию: что может привлекать взрослого мужика в ребёнке, в, по сути, девочке. Пятнадцать лет – это ведь так мало! Сейчас понял, что в пятнадцать далеко не все продолжают оставаться детьми. Нет, конечно, большая доля наивности, доверчивости всё ещё мелькает в глазах. Но мысли о запретном… молодое развитое тело, завершающими штрихами укладываются в восприятии действительности. И он хотел её до ломоты, до поглощающей темноты перед глазами. Хотел, а всё продолжал бить себя же по рукам, не позволяя выйти за точку невозврата. Стоит признать, что каждый раз делать это становилось всё сложнее. Желание отказать кажется призрачным, практически невидимым, будто его и нет вовсе. И она видит это. Видит и идёт напролом.

***

– Держи! – от невесёлых мыслей отвлёк дежурный. Сразу после слов, не позволяя сориентироваться, сбивая с насиженного места, он швырнул в лицо одеяло и подушку.

Укутавшись, согревшись, вдруг подумалось, что всё началось не тогда. Нет, там она тоже дел наворотила. Неосознанно, конечно… Ведь не понимала, что творит. А потом был ход. Обдуманный, стратегический. С верным расчётом и предусмотренными лазейками. Надёжный вклад в долгую и счастливую жизнь.

Глава 2. Восемь лет назад. 2003 год

– Ты проставляться думаешь или нет?! – прозвучало будто с угрозой, и Аня мысленно простонала несвоевременному замечанию. Впрочем, от самого разговора тоже предпочла бы отделаться, но вместо этого плавно выдохнула, признавая, что чужие слабости нужно уважать.

– Думаю… – ответила она, не особо вдаваясь в подробности.

– Ты плохо думаешь, дорогая, нужно думать исключительно в положительную сторону. Даю наводку: куда идём?

– Ира, я за рулём. Перезвоню как смогу, – Аня напряжённо стиснула зубы, выруливая, перестраиваясь в нужную для поворота влево полосу.

– Я тебя умоляю, эту колымагу все за версту объезжают! Давай я помогу тебе, давай? – настойчиво давила подруга, не оставляя вариантов. – Сегодня в восемь. Так?

– У меня завтра сложная фотосессия, – напомнила Аня, точно зная, что отговорку в зачёт смягчающих обстоятельств не приняли.

– Да ладно, Анют, только место назвать осталось, – канючила подруга. – Давай быстро, и я освобождаю линию.

– Я не знаю…

– Что?

– Не знаю я! Чёрт! М-М-М! – прорычала она гортанным звуком, матерясь сквозь зубы на подрезавший её внедорожник.

– Но! Но! Но! Ты как со мной разговариваешь?!

– Ира, я не с тобой, – вынужденно выдохнула Аня и притормозила, пережидая всплеск адреналина после опасного манёвра.

– Если ты не можешь определиться, даю наводку: Манюня звонила, усердно восторгалась новым клубом на центральной площади. Название я не помню…

– В «Кардинал» пойдём, – решительно выдохнула Аня, правда, бросила на себя критический взгляд в зеркало. Увиденным осталась довольна. Ну, как довольна… с натяжечкой, но неплохо.

– Да ладно, Анют… что мы там не видели? Мёдом тебе намазано, что ли…

– Я сказала в «Кардинал»! Кто именинница?!

– Ты, ты… Конечно, ты, – теперь засопела Ира. – Я потанцевать хотела, в том клубе и народ приличнее.

– Ага, и стоит дороже, и в зал нас могут не впустить. Так и простоим у красной ленты до ночи. Хватит, не хочу больше! – припомнила Аня недавний поход в один из таких клубов, новшеством в котором стал фейсконтроль на входе. – Идём в «Кардинал» и это моё последнее слово.

– Я, конечно же, на связи с общественностью, – догадливо хмыкнула подруга.

– Ну, конечно! Танюша с моего номера в принципе никогда не берёт, а телефона Марины у меня, вообще, нет. И времени нет.

– И желания… – вскользь продолжила перечисление Ирочка, и пока Аня не опомнилась, поспешила попрощаться.

Сегодня ей исполнялось двадцать два. Или уже исполнилось… Никак не могла вспомнить, что там говорила мама про время рождения. Утром. Кажется, утром. А после еды уже кажется, что и в обед. Но сегодня ей двадцать два и это, действительно, стоило отметить. В конце концов, удача должна рано или поздно повернуться к ней лицом! Правда, эту самую удачу ничуть не смущает, что предыдущие двенадцать набегов в неподъёмный по стоимости «Кардинал», прошли впустую. Только дорожку для боулинга забронировать на два часа стоит примерно как месячная аренда студии, в которой она берёт подработки. Не говоря о еде и напитках. А сегодня другой возможности поесть не будет…

Аня передёрнула плечами, примеряясь к очередной попытке схватить удачу за хвост, правда, радужные перспективы больше не вырисовывались, так… мелькали где-то на границе горизонта. На самом деле, Аня пыталась встретить там одного человека… только вот этот человек встречаться с ней не торопился… и потому казался чем-то недосягаемым, из области фантастики.

Вторник. Желающих отдохнуть культурно нашлось не так уж и много. Заняты всего четыре дорожки из двенадцати. Напряжения нет. Вялые официанты с налётом небрежности и обречённости принимают и выполняют нехитрые заказы.

– Фото на память… – Ирочка всучила проходящему мимо парню фотоаппарат и интригующе поиграла бровями, руками жестикулируя девочкам собраться плотнее для достижения эффекта радости и воссоединения с ближним. – Ну, Анютка, больше позитива! – скривилась подруга, понимая, что на призыв отзываться никто не торопиться.

– Улыбочки! – подбодрил паренёк, прежде чем сделать несколько кадров, и с чувством выполненного долга вернул камеру, как только вспышка отработала заданный ритм.

– Ну вот, я моргнула! Ань, Анют, это можно исправить?

Аня недовольно уставилась на дисплей и поджала губы.

– Там не менее тридцати снимков. Уверена, хоть на одном из них ты обязательно была с открытыми глазами.

– Но мне этот нравится! Обработай, пожалуйста, этот, – принялась канючить подружка, привлекая внимание остальных. – Девочки, поддержите меня, согласитесь, что этот кадр, действительно, лучший, – она передала аппарат по кругу, игнорируя Анино нетерпеливое цоканье и подёргивание правой щеки.

Все знали, как она не любит чужих прикосновений к новенькой камере стоимостью, превышающей её годовую заработную плату, но старались не акцентировать внимание, чтобы не усугублять.

– А мне самый первый понравился. Вот здесь, обратите внимание. Ань? – Марина подняла взгляд и виновато улыбнулась. – У тебя всё хорошо? – пересела ближе, оставляя шумную компанию и бурные обсуждения за плечами. – За весь вечер ни разу не улыбнулась! – она укоризненно сдвинула брови.

– Настроения нет…

– Ну, мы все собрались, чтобы поискать это твоё настроение. Результатов конкурса ждёшь?.. – Марина закусила губу, задевая ещё одну болезненную для именинницы тему.

– Ничего я не жду. Просто сложно всё, – Аня переложила ладони с коленей на живот, вытянула ноги, взглядом усердно искала пятый угол.

– Да ладно! Уныние тебе не к лицу. А хочешь, я тоже весь вечер без улыбки просижу? Ну, вроде как в знак поддержки! – загорелась идеей подружка и принялась тренировать мышцы лица.

– Марина не надо, – сквозь зубы процедила Аня. – Да хватит же! – прикрикнула и одёрнула, призывая успокоиться.

– А что? Ты сейчас так и выглядишь, – оправдательно качнула головой подруга и задрала подбородок вверх. – Я знаю, чего тебе не хватает. Новых впечатлений. Тебе нужно мальчика найти. Или мужчину. Знаешь, такого, колоритного, чтобы эмоции вызывал. Чтобы ревновал к каждому столбу и совершенно не оставлял времени на эти закидоны. Я как-то слышала, что художнику лучше творить в нищете и голоде. В твоём случае под нищетой и голодом подразумевается недостаток времени, – махнула она рукой, поясняя, – просто ты расслабилась и поддалась временному затишью в своей жизни. Вот и хандришь.

– Может, ты и права…

– Конечно, права! Вон, посмотри по сторонам! – Марина и сама обернулась, чтобы правильнее указать направление.

Правда, практически сразу недовольно надула губы, не обнаружив ни одного интересного субъекта. Аня мысленно согласилась с этими выводами и разочарованно улыбнулась. Что скрывать: тринадцатый поход в заветный развлекательный центр мало чем отличается от всех предыдущих.

– Анюта, Анют… Мы выбрали! – оживилась Ирочка. – Мы выбрали, – пересела она поближе и под самый нос ткнула дисплей фотокамеры. – Здесь все отлично получились, – внушительно округлила глаза. – Смотри, даже ты перестала хмуриться, а с твоей сегодняшней физиономией это уже немало. Как? Мы молодцы? Скажи, что мы молодцы! – сверкнула та обворожительной улыбкой.

– Не молодцы, а умницы. Отправь в избранные, сегодня обработаю и разошлю в личку, – заметив нужный кадр краем глаза, Аня прикинула, что снимок, действительно, удачный.

Она поёжилась, ощутив неприятный холодок в плечах, скосила взгляд на часы. Стрелки радовали даже меньше чем те, что указывали Золушке на двенадцать.

– И вот эта… Ань, эта тоже ничего. Удачная фотография. Эй! – Ирочкин возмущённый возглас привлёк внимание. – Смотри, куда прёшь, хамло! – крикнула она вслед удаляющемуся парню.

Спустя секунду стало понятно её возмущение: парень задел свисающий с подлокотника локоть. А понятно это стало потому, что следующие за ним товарищи проделали тот же фокус. Ирочка стиснула зубы сильнее, что не мешало ей стеснять себя в выражениях. Пусть уже не таких громких, но явно достигших цели. Именно оттого замыкающий шайки так театрально опустился перед диваном… или перед Ирочкой на одно колено, нежно прихватил кончики тонких пальцев, правда, стиснул их намного сильнее ожидаемого.

– А вот хамить не надо, – ядовито улыбнулся он. – Разве только если зубы жмут, – безразлично пожал плечами, ослабил хватку и кончиков тех самых пальцев коснулся губами. Так, будто и не было болезненной хватки и таких не красящих мужчину угроз.

– Да пошёл ты!.. – не менее «мило» отозвалась Ирочка, по совместительству мастер спорта по боксу в весовой категории до пятидесяти килограмм, и пальчики свои из захвата выдернула. – Туда, – улыбнулась она и взглядом указала направление. После бессовестно проигнорировала «вздох Пьеро» и, забывая об инциденте, отвернулась к подругам.

– Ира, будь сдержаннее, – процедила Аня сквозь зубы, осторожно поглядывая в сторону, как уже стало ясно, шумной компании. Дружный мужской гул был слышен на весь зал, а странная активность наиболее нетрезвых не обещала ничего хорошего.

Компания, уже сюда прибывшая навеселе, заказала элитное спиртное, заняла сразу три дорожки на пятерых. Парни бесцеремонно освистывали друг друга и редких смельчаков, выходивших на свои дорожки для броска.

– Не буду уподобляться убогим, – хмыкнула Ирочка и, выбрав яркий шар, выбила все кегли с одного удара.

Привлекла внимание, спору нет. Правда, едва ли его добивалась.

– Девочки, давайте играть! Мы же сюда не жрать выбрались! – крикнула она, стоя у стартовой черты и призывно махнула рукой.

На призыв девочки отозвались весьма вяло. Не пошли – поплелись, опасливо поглядывая в сторону, где алкоголь и адреналин лились рекой. У Ани желание мелькать, привлекая внимание, отпало напрочь. Она предпочла спрятаться за стаканом с соком.

Как только наметился небольшой перерыв для обсуждения удачных бросков и провальных ходов, с подносом в руках подоспел молоденький официант. Выставил на столик бутылку вина и необходимый набор бокалов.

– С извинениями и пожеланиями провести приятный вечер, подарок вашему столику от компании молодых людей, – пояснил тот, опережая Ирочкину попытку выяснить, в чём же дело.

– Мы такое не пьём, – было заявлено нарочито громко. Так, чтобы многоуважаемые дарители уж наверняка услышали.

– Это очень хорошее вино. Юг Франции, двадцатилетняя выдержка…

– Слыш, ты, самюлье доморощенный, если я сказала, что мы такое не пьём, это не значит, что этикетку не увидела. Это значит, что мы отказываемся от акта дарения и отправляем тебя восвояси.

Молодой человек заметно занервничал.

– Уважаемые люди проявили внимание. Не стоит отказываться, – поцедил он чуть тише, но более настойчиво. С такой интонацией, чтобы даже для тех, кто до сих пор находился в бронепоезде, дошло.

Ирочка озадаченно покачала головой.

– Даже интересно, с чего ты этих молокососов так зауважал? За то, что они папочкиными деньгами тут сорят, раздаривая первым встречным вина двадцатилетней выдержки? – девушка перегнулась, желая придать до этого расслабленной позе внушительный оборот, – передавай этим «полубогам» привет и пожелания карабкаться обратно на свой Олимп, откуда они будут нам светить ярко, но менее навязчиво.

– Девушки, вы, наверно, не понимаете…

– Извините, но мы, действительно, не пьём, – Аня расправила на коленях мнимые складки узких джинсов и примирительно улыбнулась. Иру в этот момент придержала за ладонь, предлагая помолчать. Повернулась в сторону дружелюбных гостей и благодарственно кивнула, но не более того.

– Кажется, я уже просил не хамить! – послышалось громогласное оповещение с другого конца зала, но ни в какие действия не вылилось.

Обе стороны посчитали конфликт исчерпанным, и продолжили вечер точно как две параллельные прямые: не пересекаясь. Но время шло, градус общения внутри компаний возрастал, вполне предсказуемо проявило себя желание разнообразить вечер. В частности, настойчивостью отличалась мужская часть игроков.

Вслух это не обсуждалось, но навязчивое внимание ощутили на себе все, без исключения, девушки. Ощутила и Аня. Причём такое внимание, которое не предполагало за собой вариантов, при которых интерес можно было не заметить или проигнорировать. Раз за разом она ловила на себе нетерпеливый взгляд. Настойчивый, наглый, ни капли игривости в нём. Только нажим и желание получить отдачу.

Молодого человека можно было смело отнести к числу интересных, привлекательных. Примерно того плана, которого, как не так давно утверждала Марина, Ане и не хватало. Да, даже мимолётное общение с ним подразумевало под собой трудности. Трудности, проблемы, громкое и эмоциональное выяснение отношений. Яркая и выразительная внешность, высокий рост и спортивное телосложение привлекали внимание. Но ей, как фотографу, были важны не шаблонные картинки. Ей были нужны эмоции. То, что чаще не лежит на поверхности. А уж внешность этого парня буквально кричала о душевном содержании. Вот даже сейчас, показательно злясь за жалкие попытки его игнорировать, парень выдавал гневный румянец и едва ли не сверлил взглядом. Его не устраивали долгие игры в гляделки с условным намёком на продолжение. Он хотел получить ответ. Здесь и сейчас. Здесь! И сейчас! А Аня ощущала только лишь исходящую от него опасность, и внутри возникало навязчивое желание дать задний ход.

Её бросок был заключительным в шестёрке собравшихся. Заключительным перед очередным перерывом, который так хотелось сделать последним. Вела Зинуля. Она приходила в боулинг только для того, чтобы поиграть. Обычно была молчалива, сосредоточена, предельно корректна к остальным, вечно отстающим, для которых была важна атмосфера, обстановка и сам факт встречи. То ли в связи с нулевым настроением, а, следовательно, и концентрацией внимания, то ли были иные, менее ясные причины, но именно сегодня в отношении игры для Ани всё складывалось удачно. Этот бросок вполне мог перевести её в лидеры. В общем-то, неважно, но волнение усилилось, а в правой руке ощущалась явная слабость. Она обернулась на подруг и подмигнула Зиночке, подбадривая её. Была уверена, что рука дрогнет, но перед самым броском буквально задохнулась от чужой наглости.

– Сейчас мы её сделаем, – оповестил мягкий мужской голос. Его хозяина, Аня могла поклясться, она знала в лицо.

Его левая рука уверенно придержала Аню за талию, а правая легла поверх той, что удерживала шар. Сам он, будто удав, окрутил её тело, прижимаясь вплотную. Позволяя ощутить то, что до этого мог обещать взглядом.

– Ты всё правильно делаешь. Техника четырёх шагов позволяет новичку добиться успеха, но напряжение в руке лишнее, – тихо нашёптывал он. Так, будто слова сами по себе и не важны, их смысл тоже. Важна была интонация. Практически интимная близость, осторожность действий. Так, будто примерялись друг к другу. – Спину выпрями, плечи расправь. Правая рука, как отдельное государство. Маятник, набирающий обороты, – продолжал он атаковать мозг приятным тембром голоса, облизывая свои губы нарочито медленно, соблазняя.

Резкий запах алкоголя и табачного дыма. Он и сейчас держал сигарету между пальцами левой руки. Смотрел сверху вниз с вызовом… Или с призывом… Давил на ладонь, удерживающую шар, поддерживая слова действием, позволяя понять их смысл на ярком примере.

– Целься между первой и второй кеглей. Не по центру, – наставления прозвучали чуть жёстче. – Левую руку в сторону, – скомандовал он, будто приводя в чувство. – И-впе-рёд, – проговорил нараспев и толкнул от себя, со стороны наблюдая за произведённым эффектом.

Сбитые кегли разлетелись, табло выдало безоговорочную победу. Громкий свист со стороны привлёк внимание, но не позволил сориентироваться в ситуации.

– Да-а, Кир, покажи ей, как правильно! – улюлюканье вызвало смущение, но продемонстрировать его было всё равно, что сдаться без боя.

Резко вскинув голову, Аня нахмурилась.

– Не нужно было. Я бы и сама справилась, – заявила она абсолютно серьёзно, а парень рассмеялся в ответ.

– Вот, что мне не нравится в таких милых девчушках, так это их мнимая самостоятельность! – глянул он с улыбкой, но понимания не встретил. – Вполне хватило бы и обычного «спасибо».

– Спасибо, – послушно кивнула Аня и заправила волосы за ухо, почувствовав прилив крови к лицу с новой, удвоенной силой.

– Всегда пожалуйста. Кирилл, – протянул он руку. Опять же с уже привычной за этот вечер настойчивостью во взгляде. Казалось, откажись она от жеста дружелюбия, преградит путь, не позволяя уйти, и в свою раскрытую ладонь ткнёт упрямицу носом.

Аня протянула руку. Не так уверенно и не так открыто, но парень был не из стеснительных. Не гнушался сделать пару шагов вперёд, чтобы принять своеобразную подачку: вроде «отстаньте от меня, жизнь и так прекрасна». А по довольной ухмылке на влажных губах стало понятно, что такая близость ему даже понравилась.

– Как зовут тебя, милое создание? – рассмеялся он, не отпуская ладонь. Пожевал губами в нетерпении, будто злился за это промедление, но истинные эмоции старался не проявить.

– Аня, – опомнилась она и прочистила горло. – Аня, – повторила, предполагая, что тот мог не расслышать.

– Идём, я познакомлю тебя с друзьями, – не отпуская её ладонь, Кирилл потянул в сторону шумной компании.

– Честно признаться, я уже собиралась уходить… – сделала она невнятную попытку вывернуться из хватки, а Кирилл развернулся к ней лицом, не прекращая ход, и широко улыбнулся, демонстрируя ровные зубы в хищном оскале.

– А это не предложение, – с приятным для себя предвкушением он втянул носом тяжёлый воздух. – Это зарисовки плана на наш сегодняшний вечер.

– Не нужно…

– Расслабься, – перебил он, подтянул к себе, пристраиваясь со спины, и, легко справившись с хилым по своей силе сопротивлением, прижался вплотную, чеканя совместный шаг так, чтобы не отдавить крохотные ножки.

Парень подвёл её к столу, за которым, кроме собравшихся изначально, уже сидели две дамочки облегчённого поведения. Аню чуть подтолкнул вперёд, так, чтобы она стала между столом и диваном, прижался теснее.

– Это Антон, это Саша Рыбак, – принялся монотонно перечислять, – Дениса ты должна знать в лицо – гордость, надежда и опора области, выдающийся спортсмен, представляющий сборную России на Олимпийских играх. На Серёгу внимания не обращай, он на днях женится, сегодня не в духе. Его невеста попёрлась на девичник, так он сидит сейчас, переживает, – тут же пояснил, не давая возможности фантазировать на смысловую цепочку: «на днях женится – сегодня не в духе».

На девчонок Кирилл глянул без особого энтузиазма, не считая нужным акцентировать на них внимание.

– Девушку зовут Анечка, – пояснил уже для друзей, – руками не трогать, сомнительных предложений не озвучивать. Я на неё возлагаю большие надежды, и скоро вместо того, чтобы веселиться с вами вместе, буду, как Серёга, сопеть в две дырки и поглядывать на часы, – громко рассмеялся Кирилл собственной торжественной речи. После плюхнулся на диван и вытянул длинные ноги. – Падай, радость моя, – потянул он Аню за руку на себя и прижал теснее, когда она всё же присела.

– Что будешь пить? – уточнил из вежливости, попутно наполняя бокал цветным коктейлем из импортной бутылки. Придвинул к Ане ближе. Свой, с чем-то крепким, тем самым, что обладает вызывающим и одновременно ярким запахом, поставил на широкий подлокотник дивана. Затянулся сигаретой, о которой, казалось, успел забыть.

Аня оглянулась в сторону подруг, но те не особо рвались её спасать. Какие у девчонок были соображения на этот счёт, она понимала смутно, но головой вертела исправно. Через стол перегнулся молодой человек. Тот, что подошёл к Ирочке с предупреждением и был представлен как Саша.

– Да ты не бойся, чуть что, эта мелкая, визгливая всех нас порвёт. Спортсменка? – без необходимой смены интонации выдал он и выглядел заинтересованным. Ждал ответ.

– Анечка, в жизни самое главное – уметь расслабляться. Выпей, отдышись, – выдохнул в шею Кирилл, лениво растягивая слова.

– Мастер спорта по боксу, – отмахнулась Аня от настойчивого взгляда напротив.

– О, боевых я люблю! – вроде как обрадовался Сашок. – Как, говоришь, её зовут?

– Анютка, выпей, – Кирилл уже толкал в её ладонь бокал с коктейлем.

– Я не пью, – мягко улыбнулась она, ощутив странную лёгкость. – Совсем, – пояснила. Настойчивый взгляд не предполагал отказа, и бокал Аня приняла, правда, тут же отставила его в сторону. По свободному мужскому выдоху поняла, что отказ всё же принят.

Она попыталась дать себе мысленную передышку, но Саша, сидящий напротив, всё ещё ждал ответа. Правда, заданный вопрос вылетел из головы. Аня расправила плечи и осторожно выдохнула.

– Если хочешь познакомиться, спроси об этом у неё. Так будет правильнее.

Рука Кирилла погладила сбоку и сжала бедро, максимально спустившись к сидению дивана. Аня вопросительно глянула, а тот выдал лукавый взгляд и сделал вид, что не понимает сути претензии.

– Вот, Аня, вы ведь тоже девушка, – тихо и внушительно начал сидящий в тёмном углу столика Сергей. – Объясните мне, дураку, зачем тебе, – угрожающе ткнул он указательным пальцем в её сторону и, глядя на испуганные глаза, скривился. – В том смысле, что не тебе, а ей… – вдохнул и будто забыл выдохнуть, так задумался. – Зачем ей идти в какой-то мутный клуб, где баб трахают на столе, на сцене и даже на барной стойке, где и толковой охраны-то нет… А она в юбке короткой, так, что *опа видна и…

– Вы были в том клубе? – резко пресекла Аня все его смутные объяснения и выдвинулась вперёд. Одновременно и поддерживая разговор, и избавляясь от настойчивого внимания Кирилла. Лёгким движением плеча она сбросила его ладонь, когда та надавила.

Кирилл невнятно пропыхтел, а Сергей напрягся и покраснел от злости.

– Я тебе что, ****рас какой-то на голых мужиков смотреть?!.. – начал он с вызовом, растеряв благодушие и учтивое «вы», но продолжить Аня снова не позволила.

– Не были, – чётко выделила она основную мысль. – Так, с чего вы взяли, что там творится такой же беспредел, как и в мужских клубах? – лукаво улыбнулась.

– Да кто тебе сказал, что в мужских… – грозно начал парень, но сам себя оборвал широкой улыбкой. – Молодец, уважаю, – сдавленно рассмеялся он, уловив задумку, но всё равно подпёр кулаком губы, продолжая страдать.

– К тому же большинство девушек только создают интригу, обещая будущему жениху оторваться на девичнике по полной. На самом же деле, сидят в своей квартире в окружении тех, кому повезло меньше и заветных слов так и не прозвучало. И при этом единственный мужчина, который там появляется – это доставщик пиццы.

– Но она не отвечает на телефонные звонки!

– Потому что знает: вы будете звонить. К тому же здоровая доля ревности ещё никому не мешала.

– То есть… – Сергей сжал пальцы в кулак, задумавшись над словами, а Аня подтвердила его догадки согласным кивком. – И… что… она дома сейчас?

– С невестой вашей не знакома, но ставлю девяносто процентов на то, что всё развивается по моему сценарию. Но вам, конечно же, виднее.

– Да она хорошая девочка из приличной семьи. С чего, вообще, чушь такую придумала?.. – принялся тот рассуждать вслух, а, по сути, озвучил мысли, не дающие покоя весь вечер.

– Тогда тем более, не стоит беспокоиться.

– Да, да, ты верь ей, – нервно взмахнул рукой Кирилл и всё же заставил Аню откинуться на спинку дивана. – Анечка, судя по всему, тоже из семьи. Из приличной, – выдохнул он со злостью. – Видишь, как дерзко отмахивается? Какая местная тёлка может на такое решиться, а? – бросил недовольный взгляд на девушек, сидящих в центре. На Аню посмотрел чуть иначе. Вроде и с возмущением, но читалось во взгляде одобрение, что ли…

– Так, может, мне к ней съездить?.. – Сергей вопросительно глянул на Аню и скривился, присмотревшись к Кириллу. – Что ты тискаешь её, как в последний раз видишь?! – зубы сцепил. Продираясь через сидящих за столиком, Серёга пересел ближе, без всякого уважения сбросил руку Кирилла и наклонился к Ане, нарушая все границы личного пространства. – Вот, если я приеду, она обрадуется, как думаешь? – настойчиво заглянул в глаза.

– Я не знаю, какие между вами отношения и…

– Ты на меня сейчас посмотри! Только хорошо посмотри, – чуть смягчил он тон. Всем телом напрягся, выражая недовольство. – Нормальные у нас с ней отношения, – добавил шёпотом, но взгляд исподлобья не позволял расслабиться.

– И всё равно, – другим, теперь уже не менее настойчивым тоном отчеканила Аня, не позволяя на себя давить. – Всё равно я не могу предсказывать возможные эмоции человека, тем более мне незнакомого.

– Да она будет визжать от радости! – раздражённо вклинился в разговор Кирилл и толкнул Сергея в плечо, предлагая остыть. Аню, наоборот, прижал к себе ближе. – Сколько её помню, за ним бегала и с чего, спрашивается, сейчас выпендриваться, когда всё на мази? – пояснил для Ани и проигнорировал недобрый взгляд друга.

– Не обращайте на Кира внимания, – улыбнувшись Сергею, Аня нахмурилась. Обернувшись на Кирилла, она предупредительно сдвинула брови. Тот же предпочёл изобразить непонимание. – Наверно он сегодня не в духе, – добавила более внушительно и улыбнулась.

– Ага, могу даже сказать, от кого моё настроение зависит именно сегодня, – буркнул он, затушил сигарету, правда, тоже улыбнулся. Пусть и как-то вымученно.

– Я, наверно, всё же съезжу.

– Съезди, съезди…

– Кирилл! – показалось, что Аня даже прикрикнула.

– Что?! – губы так и застыли в виде трубочки, а тёмный взгляд чего-то требовал.

Чего именно, Аня разбираться не стала. Улыбкой она умело замаскировала все недопонимания. Сделала вид, что забыла про Сергея, а вот Кирилл нарочито внимательно и нетерпеливо дожидался, когда же тот соберётся уходить.

– Так смотришь сейчас, словно я что-то обещала, и обещание своё не выполнила, – еле слышно пробормотала Аня, когда его внимание перестало быть приятным.

– А разве не обещала?

– Нет, – рассмеялась она, отрицательно качая головой.

– Так, пообещай сейчас! – будто ребёнок, парень надул губы и посмотрел с обвинением.

– Что пообещать? – Аня рассмеялась громче и посмотрела умилительно, на мгновение забывая о нормальном для подобной ситуации страхе и недоверии.

– Поехали ко мне, – выдал Кирилл вместо ответа и поёрзал на месте, будто намереваясь встать. Настойчиво потянул за руку, навязчиво прижался к уголку её губ своими губами. Только к уголку, будто давая возможность создать иллюзию встречного внезапно вспыхнувшего желания.

– Мне завтра на работу, – покачала она головой вместо ожидаемого согласия. Опомнилась, глянула с испугом и поспешила пояснить, хоть и старалась перевести свой страх в шутку. – И вообще, что за мысли, я вижу тебя впервые в жизни …

– Поехали ко мне, – предложение повторилось, но теперь едва ли походило на просьбу. Теперь оно хорошенечко смахивало на приказ.

– Мы не договоримся, – сделала она глупость, пытаясь спорить, и, даже это понимая, не отступила.

– А мы не на переговорах, Анечка. Я предлагаю, а ты соглашаешься и это единственно верный вариант.

– Мама в детстве не говорила, что не всё в этой жизни зависит от твоего желания?

– Мама меня учила, что жениться нужно на хороших девочках. И чем дольше ты сейчас ломаешься, тем больше я убеждаюсь в том, что она была права, – плотоядно улыбнулся. – Поистине, иметь дело с хорошими девочками, исключительное удовольствие, – навалился он, не давая возможности воспринять своё поведение неверно, искажённо. Демонстрировал желание и забавлялся встречной реакцией.

Прижался губами к открытому участку женской груди и рассмеялся во весь голос, получив звонкую оплеуху.

– Вот теперь точно знаю, что шлюху больше не хочу! – заявил он, растирал горящую после удара кожу. – Поехали ко мне, – настаивал, сверкал взглядом, будто невменяемый, но на самом деле всё хорошо понимал. Потому и не стал противиться, когда Аня подскочила и направилась в сторону уборной.

Правда, пропустил момент, когда прошмыгнула назад, потому и не знал, что она уже на стоянке, заводит старенький «опель».

Приключение получилось каким-то нелепым. Совсем скоро Аня поняла, что чего-то от подобной встречи и ожидала. Чего именно – сказать с уверенностью не могла, но совсем не того, что получила. Не на парня пеняла, а на себя. Казалось, что если и не всё, то многое о мужчинах знала. Теперь осознавала, что ошибалась. И свою реакцию предугадать не могла, что уж говорить о чужой. Всё сделала неверно, неправильно. Зачем, спрашивается, сбежала, если всё так удачно складывалось? Даже с девочками не попрощалась…

Слепящий дальний свет фар идущего позади автомобиля заставил прищуриться и притормозить. Что останавливаться не стоит, Аня поняла практически сразу. Как только тёмный внедорожник преградил ей дорогу, так и вдавила педаль газа в пол, выруливая на встречную. Двигаясь по объездной, на помощь она не надеялась. В такое время суток здесь мелькают только тягачи, да многотонники. Не так давно она зачитывала девочкам статью о пропавших без вести автомобилистах, а числиться среди них очень не хотелось. Всё же в планах было пожить ещё маленько… лет восемьдесят, потому и не сбавляла обороты, не высчитывала вариантов, при которых с незнакомцами можно договориться. Грубо подрезать её не пытались, но и отставать преследователи не намеревались. Избрав психологическую атаку, буквально дышали в затылок, а на деле, едва ли не подталкивали в задний бампер.

Аня не знала, радоваться или огорчаться, когда из-за рекламного щита сделал шаг вперёд инспектор в светоотражающем жилете и взмахнул «волшебной» палочкой. Остановиться показалось разумной идеей, да и не станут незнакомцы нарываться, скорее, выберут другую жертву или придумают что поумнее.

Она съехала на обочину, резко затормозив, и не смогла сдвинуться с места, когда уже знакомый автомобиль стал на дороге рядом, даже не давая возможности открыть водительскую дверь. Аня только и вспомнила заблокировать замки, дыша через раз. И обессилено простонала, глядя на перекатывающегося через её капот Кирилла. Аня отстранённо поглядывала, как тот дёргает дверь со стороны пассажирского места, пытаясь попасть внутрь. Запоздало вспомнила разблокировать замок и, пытаясь отдышаться, отпустила голову на руль.

– Идиот, – тихо простонала она, когда тот грузно плюхнулся рядом. – Я чуть не умерла от страха! – проронила пустые слова, едва ли понимая, что пережила в реальности.

В ответ на это Кирилл лишь скривил губы, устремляя уголки рта вниз. Он прикурил, не интересуясь Аниным мнением по этому поводу, с давлением выпустил из лёгких табачный дым.

– Что? Реально решила сделать мерена на своей малышке? – неодобрительно усмехнулся он. – А сейчас к нам направляется добрый дядя, чтобы сообщить, насколько же ты превысила скорость. Как думаешь, за это прав лишают? – откровенно издевался Кир, не спуская пронзительного взгляда. – Я разрулю, а ты будешь должна, – выдохнул он в очередной раз. Как умозаключение, не требующее ответа или дополнительного согласия. А после вышел из машины и принялся что-то втолковывать приближающемуся инспектору.

Разговаривал Кирилл недолго, но, видимо, продуктивно. И пары минут не прошло, как вернулся, а тёмный внедорожник плавно тронулся с места, одновременно уступая дорогу и разблокировав выход из машины, о котором Аня теперь не думала. Лишь проводила взглядом удаляющиеся в темноте объездной дороги габаритные огни.

– Теперь ты понимаешь, котёнок, для чего таким очаровашкам, как ты, нужно сильное плечо рядом? – Кирилл заметно расслабился и не создавал впечатление рассерженного её поступком человека. Для него всё это было не более чем игрой с заведомо известным исходом.

На самом деле, Кирилла Крайнова в городе знали если не все, то многие. Особенной популярностью он пользовался у слабого пола, прослыл бабником и сердцеедом. Вполне заслуженно. Он привлекал внимание. Сейчас парня интересовала Аня и скрывать подобного никто не собирался. Чаще этот интерес ограничивался парой ночей. Усложнять себе жизнь, обременяя её постоянными отношениями, он уж точно не собирался, потому пустые разговоры о маминых наставлениях едва ли произвели на Аню хоть какое-нибудь впечатление. Этим вечером совсем близко виднелась весьма нелестная перспектива оказаться «следующей» в его послужном списке. Прикинув немногочисленные «за» и «против», Аня ответила на не озвученное предложение недвусмысленной, но всё понимающей улыбкой.

– Куда едем? – старалась она вести себя спокойно, хотя паника уже начинала подбираться из глубин сознания на поверхность.

– Люблю свою кровать и ничего не могу с этим поделать, – заявил Кир, приподнимая брови, вроде как удивляясь скорой капитуляции, но в целом остался собой доволен.

Он кивнул, предлагая двигаться вперёд, и устроился уютнее, хотя с его ростом и габаритами авто это казалось делом сомнительным.

– На следующем перекрёстке возвращайся в город, – махнул он рукой, подсказывая, где удобнее свернуть и на повороте придержал руль, намеренно обхватывая её пальцы. – Полегче, – шепнул, вдруг оказавшись в опасной близости. Аня напряглась.

Уверенный шёпот вызвал жар, который вполне предсказуемо охватил её щёки. Секунду спустя жар ощущался в груди и осторожно спускался ниже. Всё же дурой Аня не была и изменения в его поведении уловила мгновенно. И то, что длинные пальцы скользнули по основанию бедра, в желании как можно скорее оказаться между ног, было вполне ожидаемо. Вторая его рука оказалась на её плече и уверенно надавила, заставляя задрать подбородок и открыть шею для прикосновения губ. Аня поддалась, хотя в реальной жизни раздражалась на любые действия, отвлекающие от вождения. Только когда поцелуи на коже стали настойчивее, когда спустились к груди, а влажный язык то и дело стремился нащупать сосок под бельём, она отмахнулась и передёрнула плечами. С силой толкнула Кирилла в грудь, когда намёков он не уловил, и вдавила педаль тормоза в пол, бросая непримиримые взгляды. Кирилл, легко пожав плечами, вышел из машины, а через пару секунд местился на водительское кресло, небрежным похлопыванием по бедру, предлагая Ане пересесть.

– Ты очень медленно едешь, Анечка, – ласково пролепетал он в ответ на возмущённый взгляд и пощекотал её подбородок, заставляя возмутиться ещё сильнее. – Насколько торопилась на трассе, настолько оттягиваешь момент истины сейчас. А я уже хочу, – дерзко улыбнулся он. – Пристегнись! – жёстко скомандовал и резко тронулся с места, выжимая из машины все скромные по численности лошадиные силы.

Глава 3. Восемь лет назад. 2003 год

Остановился он на дворовой территории нового жилого комплекса. Правильно. При всём своём богатом воображении Аня не могла представить такого человека где-нибудь в загородном доме или в элитной высотке сталинских времён. Такие, как Кирилл, всегда выбирают что-то более современное, новомодное, едва ли имея представления об уюте, домашнем очаге. Этого они и в детстве насмотрелись! А сейчас, вырвавшись из-под родительского крыла, хотели вершить открытия, стремиться в будущее. Аня и сама была такой, разве что финансовое положение не всегда позволяло проявить эмоциональный всплеск. Несмотря на то что могла смело отнести себя к среднему классу… К такому… обеспеченному среднему классу, обращаться с деньгами она умела и никогда не позволяла себе выбрасывать их на ветер. Особенно сейчас, когда стремилась к мнимой самостоятельности.

Так вот, припарковавшись под самым подъездом, Кирилл выскочил из машины и очень быстро вытащил оттуда Аню, нетерпеливо подталкивая в сторону основательной металлической двери с кодовым замком. Только когда вошли в лифт, она заметила, что парень не так пьян, как хотел казаться всё это время. Заметила… когда он громко рассмеялся в ответ на её взволнованно округлённые глаза и несложную ассоциацию: лифт_замкнутое_пространство_мужчина.

– Даже представить боюсь, что ты себе напридумывала, – проговорил Кирилл вслух и приблизился, лёгкими успокаивающими движениями поглаживая овал лица, шею, плечи. – От меня ещё ни одна обиженной не ушла, – откровенно хвастал он и сам улыбался этому взаимному пониманию. – Я умею уговаривать, – поймал он взгляд, придержав её подбородок двумя пальцами. – И тебя уговорю, – лизнул кончиком языка её пересохшие губы и болезненно скривился. Как поняла Аня – на тянущее ощущение внизу живота после её короткого стона. – Ты уже почти согласна, – прошептал, прижавшись лбом к её лбу, и навалился сильнее, чтобы не испортить момент откровения спешкой, когда дверь лифта открылась.

Он переждал мгновение и отступил, пропуская вперёд. Крепко обхватив ладонь, повёл за собой к дальней двери. Справился с замками, вошёл в квартиру и сразу подтолкнул её к ванной.

– Пять минут на душ, – громко оповестил он, и Аня, наконец, расслабилась. Сначала просто хмыкнула, а потом рассмеялась в голос.

– А как же твоё громогласное «я умею уговаривать»? – выглянула она из-за двери ванной комнаты, на что Кирилл бестолково пожал плечами.

– А я как депутат, – соблазняя, парень облизнул губы. – Наобещаю, а выполнять не собираюсь. Но ведь ты всё равно меня уже выбрала, так, к чему пререкаться?

– Потому что ты ни разу не депутат, а, значит, я могу передумать, – игриво прикусила она губу и осторожно потянула дверь ванной комнаты на себя, прикрываясь, когда Кирилл неторопливо приблизился.

Он несильно ударил кулаком в стену и склонил голову набок. Не угрожая, скорее, борясь с желанием выдержать условленное время.

– Четыре с половиной минуты, Анечка, и я присоединюсь к тебе, – стиснул он зубы, пережидая очередной гормональный позыв.

Улыбка исчезла с его лица, как только увидел закрытую дверь. Тогда Кир прижался спиной к стене и запрокинул голову, напряжённо выдыхая. Вышел в кухню, наспех прикурил у открытой фрамуги окна, с размахом плеснул виски в стакан и опрокинул напиток в себя, скривившись после. Растёр ладонями лицо, шею, пытаясь вернуть бодрость, на несколько мгновений замер. Кир расстегнул браслет часов, небрежно опустил дорогой металл на столешницу и направился к ванной комнате, на ходу стягивая майку, расстёгивая ремень джинсов. Остановился в проходе, вспомнив стянуть с ног уличные туфли.

На звук открывающейся двери Аня резко обернулась и, уличая, прищурилась.

– Прошло максимум две, – снова закусила она губу. На этот раз порочно, намеренно провоцируя, и нахмурилась, не услышав ни ответа, ни оправданий.

– А я, вообще, такой… непредсказуемый, – выдохнул Кирилл за секунду до того, как с силой вдавил её в стену, наваливаясь всем своим весом.

Он ловко стянул полотенце, которым Аня успела обмотать голое тело, сжал грудь. Подтолкнул свободной ладонью под ягодицы, предлагая обхватить ногами с боков, и напряжённо простонал, выталкивая из себя воздух сквозь сжатые зубы.

– Мечтал об этом с момента, как увидел тебя, – потёрся он носом о висок и прижался губами к щеке, торопливо справляясь с собственной одеждой.

– Недолго же ты мучился, – тихо прошептала Аня, перехватывая воздух между своевольными прикосновениями. Слишком откровенными… Так сейчас казалось…

– А ты не оставила вариантов, – остановился он, с претензией глядя в глаза. – Один твой взгляд как приказ, как гипноз, которого невозможно избежать! – выдержал паузу, чтобы она уловила смысл слов. – Даже понять ничего не успел, как жался к тебе, словно щенок, – будто не веря своим словам, Кир улыбнулся и принялся наглаживать её бока, на короткий миг забывая об остром желании.

– Ты что-то путаешь… – Аня осторожно покачала головой, а Кирилл сжал её шею и зло сощурил глаза.

– В таком случае ты очень плохо обо мне думаешь, дорогая Анечка. Такой взгляд сложно пропустить, – прошептал он, неодобрительно покачивая головой.

Большим пальцем руки, которой до этого удерживал за шею, Кир приласкал её нижнюю губу и выждал время, позволяя наблюдать как его зрачки, будто под действием наркотика, расширяются в эйфории.

– Не бойся, – прикрыл глаза, зависая в осторожном поцелуе, едва касаясь губ. – Я никому не скажу, – заверил он и опустил ладони к груди, требовательно сжал её, свободно улыбаясь тому, как женское тело отзывается на прикосновения. – Если хочешь, я даже сам забуду об этом, – пообещал, а ладони спустились вниз, обхватывая со спины, сжимая, массируя ягодицы. – Но сейчас хочу получить свою награду. Ведь угодил? – неприятно усмехнулся Кир. – Этого ты хотела? – проговорил он вслух, не имея в виду ничего определённого. По крайней мере, Ане именно так показалось.

Она упёрлась ладонями в его грудь, когда пальцы, будто играючи, скользнули между ягодицами, нетерпеливо надавливая.

– Я не понимаю…

– Я никому ничего не скажу, – настойчиво повторил он и недвижимо замер, пока ладони с его груди не исчезли, пока не почувствовал, как Аня расслабилась. И только тогда, точно зная, что она попытается контролировать каждое его движение, осторожно убрал одну руку и щедро подцепил мазь из раскрытой баночки, стоящей совсем рядом, на умывальнике.

В этот раз движение смазанных пальцев получилось плавным, тягучим. И то, как Аня склонила голову, устраивая её на широком плече, означало не что иное, как согласие. Кир ввёл один палец и замер, чувствуя, как Аня пытается разогнать своё напряжение. Потянул за резинку, стягивающую волосы. Чуть влажные на самых кончиках пряди рассыпались по спине, будоража воображение, призывая к действию. Он поставил её на ноги, не позволяя бороться с нахлынувшей слабостью, снова прижал к стене, а сам наспех стягивал джинсы вместе с бельём. Волосы стянул в кулак, заставляя её запрокинуть голову, и с силой прижался к губам, не целуя, а лишь разграничивая роли.

– В постели нам будет удобнее, – шепнул и прижал к себе, зная, как Аня отреагирует, когда он потянет на себя пальцы, подготавливающие её.

Придержал, пережидая пусть и несильную, но болезненную судорогу, позволяя выпустить наружу напряжённое шипение, а когда укладывал на кровать, успокаивая, наглаживал спину и поясницу.

– Нужно только расслабиться, – порывисто шепнул он и напряжённо сглотнул.

Давая последние наставления, прижался грудью к её спине, стирая границы и одновременно обездвиживая. Добавил смазки на презерватив и перед входом сжал зубами кожу на плече. Прижал ладонь к её губам, не позволяя вырваться негромкому вскрику от резкого глубокого проникновения.

Почти всю ночь Кирилл на неё просто смотрел. Даже прикасаться себе не позволял. Знал, что не спит, что намеренно отвернулась, пытаясь это скрыть. А ещё знал, что подобного больше себе не позволит. Не понял, откуда такое желание возникло, точнее, это и не желание было вовсе, а так… очередная фантазия, эксперимент над своим и чужим телом. Но почему она и почему решился?.. Вот так, первый раз, не дав возможности привыкнуть друг к другу, довериться… Что за бред нёс до того? Или… или не бред… Ведь эта мысль, действительно, возникла как только пересеклись их взгляды. Будто она ждала этого и всё готова была отдать за его внимание. Вот только цепочка событий никак не укладывалась в логические действия. Или не было здесь никакой логики, и искать не стоит? Чего только не привидится по пьяни?.. Одно «но»: желание догнаться выпивкой появилось как раз от этих странных мыслей.

Рассвет только-только намечался, когда желание пересилило разум. Кирилл перекатился чуть в сторону, устраиваясь на кровати в положении лёжа на спине, закинул руки за голову.

– Ань, о чём ты сейчас думаешь?

В тишине комнаты, всего дома, целого города… звук его голоса показался чрезмерно громким, но Аня не дёрнулась в испуге, не подобралась, а посмотрела на него в ленивом повороте головы. Улыбнулась.

– Думаю о работе, – произнесла она и улыбнулась шире, глядя на ступор Кирилла.

– Ну… что я могу тебе на это сказать?.. – когда первые эмоции отпустили, он и сам сдержал желание рассмеяться. – Так меня ещё никто не опускал, – тяжело выдохнул он и с рывком повернулся на бок, подперев голову согнутой в локте рукой.

– Ты спросил, о чём я сейчас думаю, и я ответила. Предыдущие четыре часа думала о тебе.

– А, то есть всё было не так уж плохо, – покивал головой Кир, выставляя весьма расплывчатый акцент.

– Хочу сказать, было совсем неплохо. Только мне не с чем сравнить. Я предпочитаю традиционный секс.

– Я тоже, – Кирилл оживился и повернулся на живот, устроив подбородок на скрещенных предплечьях. – Ты вызываешь странное желание вести себя неправильно, – пояснил он и глянул с прищуром. – Вот сейчас смотрю на тебя и ничего такого не замечаю, а до этого… будто мания преследования! У меня отец следак. Двадцать лет оттрубил. Сейчас уже сложно представить, но тогда в доме все ходили по струнке. Каждое действие имело не только причину, но и следствие. Он так считал. Я вчера заметил тебя и всё не мог понять почему. Обычная девчонка, а цепляешь… Вот и стал искать повод, а его, как оказалось, нет. Что скажешь?

– Ты говорил что-то про свадьбу и про приличных девочек, – с намёком напомнила Аня и насладилась странным для такого человека, как Кирилл, смущением.

– Что? Жениться обещал? – перехватил он инициативу, хоть и уловил немалую долю шутки в громком упрёке.

– Предложения руки и сердца не поступало, – покладисто согласилась Аня, но не отступила. Кирилл сделал вид, что задумался, а потом широко улыбнулся, прерывая игру.

– В любом случае у тебя больше шансов, чем у любой другой, ведь прежде при взгляде на девушку даже подобных мыслей у меня не возникало. Как насчёт того, чтобы продолжить более близкое знакомство? – облизнул он губы, придавая им влажный блеск. Соблазнительно и порочно. Настолько, что Аня облизнулась в ответ.

Блуждающий взгляд с явным намёком на продолжение прокатился по её телу, вскоре в глазах отобразился интерес. Спустя время к нему присоединилась нездоровая доля азарта.

– Снова пробудилось желание вести себя неправильно? – хитро облизнулась Аня, пытаясь спрятать свою улыбку за подушкой.

– Даже не представляешь, насколько оно сильное, – внушительно проговорил Кир и дёрнул за край одеяла, которым попыталась прикрыться. – Анечка, котёнок, мне мама всегда говорила, что жениться нужно на хороших девочках, – устроился он, стоя на коленях, и опустился на пятки, не отпуская её глаз. – С этим взглядом у тебя есть все шансы в список приличных не попасть, – отрицательно покачал он головой, и поощряя, и осуждая одновременно.

– Ты любую испортишь! – возмущённо взвизгнула Аня, когда он потянул её к себе за ногу, но с удовольствием вцепилась в густую шевелюру, как только предоставил такую возможность, прижавшись губами к низу живота.

– Легко обманывать того, кто сам обманываться рад, – вскинул он взгляд, затаив довольный тихий смех. – Тебе понравится, – потянул не без удовольствия и провёл языком широкую влажную дорожку от клитора до пупка.

Странные ощущения. Раньше Аня не понимала, как можно спать с одним и думать о другом. Видимо, времена меняются… или в ней что-то сломалось. И сейчас, целуя того, кто рядом, она закрывает глаза, чтобы создать слабую иллюзию, будто это другой мужчина и будто жизнь другая. Прежняя, где врать и изворачиваться не приходилось. Где она всегда оставалась самой собой.

И вот она уже целует, гладит щёки с лёгкой небритостью, представляя на его месте другого. Чтобы стон был громче, чтобы его звук был естественным, чтобы даже саму себя убедить, будто всё правильно! Жмётся, чтобы и сомнения не возникло, будто всё придумала. Сказку для двоих. Или всё это одна большая репетиция перед решающим рывком, перед шагом, который может круто изменить жизнь, а, по сути, вернуть её в прежнее русло? Ответа не было. И чувств не было. Одна большая игра. Мерзкая, холодная.

Оргазм стал неожиданностью и полным опровержением того факта, что он рождается в голове женщины. Уж там-то его точно не было секунду назад… Или игра удалась настолько, что саму себя всё же удалось обмануть?.. Два года полного штиля в личной жизни заставили усомниться в том, что это возможно.

Кирилл был польщён. Кирилл был доволен. Кирилл считал себя в это мгновение едва ли не богом, так жался к ней, срывая с губ последние отголоски эйфории. Толкался во всё ещё разгорячённое тело, старательно набирая обороты, шумно дышал и кусал пересохшие в один момент губы. А, получив желаемое, рухнул без сил и закрыл глаза.

– Сейчас такое чувство, что до тебя ни одна подо мной не кончала, – тихо пробормотал он, но не стал настаивать на ответе, когда Аня отвернулась спиной, пережидая трудный для себя момент.

Кир не мог этого понять, даже не пытался, но было в ней тогда что-то такое, чего прежде в девушках не замечал. Слишком много понимания во взгляде, что ли… будто и не двадцать ей, а все сорок пять! Так на него смотрели отец и старший брат. С грузом ответственности, с опытом. И ладно бы отец, но брат… у них разница всего шесть лет, а чувство такое, что целая жизнь. Вот и Аня теперь… необычная…

Будильник прозвенел без четверти семь, не оставляя времени для раскачки. Нужно было прямо сейчас прыгать в джинсы, натягивать плотную футболку, куртку, и бежать в студию. Аня невольно скривилась, примерно представляя, чего будет стоить добраться до работы с другого конца города.

Прошлая ночь оставила после себя уйму вопросов, отвечать на которые не было ни сил, ни желания и, безусловно, приблизила к вожделенной цели. Сложно сказать, насколько близко она теперь, но первый шаг сделан. Тот самый первый шаг, который она не решалась преодолеть долгих полгода. Каждую ночь, казалось, из шести месяцев помнила, каждый бездарно прожитый день. Сейчас вкус победы ощущался на губах. Весьма смутно, но это точно был он.

Кирилл лежал с самого края кровати, ближе к окну. На лице расползалась мальчишеская улыбка, на спине следы всё той же ночи и её ногтей.

Аня аккуратно сползла с постели на пол, осмысливая произошедшее. Стараясь не шуметь, пробралась в ванную, наспех натянула на себя накануне торопливо уложенную в стопку одежду, проверила содержимое кошелька, пролистала список непринятых вызовов на телефоне, попутно отмечая, что стоит перезвонить отцу. Она повесила на шею заботливо припрятанный, отодвинутый в сторону фотоаппарат, и бросила на себя критический взгляд в зеркало, понимая, что не только в глазах, на лице, но и во всём внешнем виде отчётливо читались последние приключения. Глянула на время и не сдержала досадливый стон: она безгранично опаздывала!

Уже уходя, зацепилась за разбросанную на полу одежду и несдержанно выругалась.

– Если ты питаешь наивные мысли сбежать от меня, знай: я запомнил номер твоей машины, – послышался сдавленный голос со стороны кровати, и всё снова стихло.

Посчитав это сонным бредом, Аня продолжила путь к выходу, но тут же вжала голову в плечи.

– Если не поцелуешь, считай, я обиделся, – прилетело в спину, и развернуться всё же пришлось.

К кровати Аня подошла неторопливо, склонилась, пытаясь унять желание не просто поцеловать Кира, а измазать его лицо помадой, прижалась губами к уху.

– А ещё ты трижды сфотографировал страницы моего паспорта, оставил на спине несколько следов безудержной страсти и по ним меня можно узнать даже в случае полной потери памяти. Доброе утро, Кир, – проговорила Аня в одной тональности и всё же прижалась к его щеке чуть сильнее, чем того требовала ситуация. – Я не сбегаю, а спешу на работу. Твоего звонка не жду, но очень обрадуюсь, если всё же его услышу. Помни, ты обещал на мне жениться, и я намерена дождаться этого радостного события.

– А вот это наглая ложь! – раскрыл он глаза и сонно прищурился. – Кстати, знай: я всё же позвоню, – пообещал и рухнул на подушку без признаков жизни, оставляя в душе странное тепло, которого там быть вроде как и не должно.

А вот на улице странная эйфория рассеялась, как и не было. Пасмурное небо не добавляло радужных красок в и без того поганое настроение, а в целом дополняло картинку серости и уныния, что поселились в душе сразу после того странного тепла.

Опаздывать Аня не любила. Впрочем, никто не любит опаздывать. Едва ли можно найти пару тройку людей, которым нравится, как их отчитывают за проступок, тех, которые любят оправдываться… Бывали, правда, ребята, у кого это выходило ловко и без особых моральных затрат, но к последним Аня не могла себя отнести при всём желании.

Любые оправдания выходили с трудом и никак не получалось обвинить в своём опоздании светофор у самого дома, водителя автобуса, что застопорил проезд или бабушку, которую ты по доброте душевной переводил через дорогу. Всё выходило сыро и убого, как у пятиклашки, честное слово. Потому вместо нелепых оправданий, Аня всегда избирала вариант с покаянно склонённой головой. Но сегодня она работала в паре с Марком, а Марк был художественным редактором в их журнале, непосредственным начальником для самой Ани, колдуном и волшебником по части фотографии в одном лице. А ещё он очень, очень не любил безалаберных людей и с лёгкостью отсечёт её голову даже в случае, если она будет покаянно склонена.

Всего год назад его имя Аня произносила шёпотом, с фейерверком в глазах и без малейшего намёка на улыбку. Уже тогда он был мастером, признанным гением, а она одной из сотни конкурсантов с огромными глазами полными надежды и мольбы. Он ходил по площадке с видом рабовладельца, а сотня новичков изо всех сил старались демонстрировать своё мастерство, настраивали чёткость, ловили свет, выводили фокус. Это был открытый конкурс на должность… что-то вроде подмастерья у гения, и за это место многие готовы были перегрызть друг другу глотки.

Большинство претендентов оказались знакомы между собой, так как встречались на других площадках, на курсах, мастер-классах и уже не в первый раз им приходилось соперничать друг с другом. По плану итоги конкурса подводились после просмотра работ, а, по сути, всё решил процесс. На Ане Марк завис как-то сразу. Вот просто остановился рядом и не отходил ни на шаг, на протяжении всего часа. Замечания сыпались из него как из рога изобилия. «Что… Что ты делаешь?!. Ё*п*т! Кто дал тебе в руки камеру?!» «Неандертальцам это не к лицу!» – посмеивался он со стороны, но так и не отошёл. Через раз порывался отобрать аппарат, выхватить его из рук, чтобы продемонстрировать, как правильно его держать, как правильно настраивать. «Твои деревянные пальцы не приспособлены для нежной техники!»

Ему не нравилась стойка, не устраивал поворот объектива, но по завершении выделенного времени он громогласно объявил об окончании конкурса и заявил о том, что его итоги уже подведены.

Тогда поговаривали, что Марк попросту влюбился. У Ани на этот счёт было своё мнение, которое никто всерьёз не воспринимал, и отказывались верить в то, что этих двоих связывают исключительно профессиональные отношения. Сейчас, по истечении года, практически ничего между ними не изменилось: он так и остался гением, а Аня девочкой для битья. Правда, не так давно она успела понять, что подобная манера обучения возымела успех. Значительный скачок в мастерстве стал заметен не только окружающим, но и ей самой, а те факты, что теперь могла без посторонней помощи отработать фотосессию, имела голос при выборе моделей, говорили о многом.

От мыслей о Марке отвлёк светофор. Тот самый, на который в случае чего можно было бы свалить все свои беды. И этот светофор был красным, но вот-вот обещал позеленеть. Требовалось всего одно усилие, одно небольшое усилие и последний перекрёсток можно было считать пройденным этапом… Но дикий скрежет, искры и звук металла, трущегося о металл, оставили светлые мысли в прошлом. А в настоящем были лампочки аварийного сигнала стоящего позади автомобиля класса «премиум» и недобрый оскал водителя этого же авто, на которого Аня взирала через зеркало заднего вида, а вскоре должна была познакомиться лично.

Она была виновата. Даже вариантов, при которых был шанс это отрицать, не рассматривала. Переоценив возможности собственного авто, бесцеремонно подрезала дорогой автомобиль, желая успеть на съёмку. Вызвать сотрудников автоинспекции – означало застрять здесь на весь день, потому придётся договариваться. Или, другими словами, делать то, что Аня никогда не умела и вряд ли когда-нибудь научится. Поправив на груди камеру, которая поистине была самой ценной вещью из приобретённого в этом году, Аня сжала кулаки и открыла дверь с водительской стороны, чтобы оценить ущерб.

Не глядя на пострадавшего громилу, она прошла непосредственно к объекту исследования. Увидев некрасивую широкую полосу с ошлифованной на ней краской, в какой-то момент зажмурилась, искренне надеясь, что, когда глаза снова откроются, повреждение исчезнет. Вроде как читая её мысли, мужчина, посматривающий на всё это со стороны, невесело хмыкнул.

– Ну? Как? Помогло?

По горестному выдоху он понял, что не помогло и кривляться перестал. А после мило оскалился:

– Прежде чем скажешь первую глупость, имей в виду: я спешу. Прежде чем скажешь вторую глупость, имей в виду: меня твои прелести не интересуют. Не знаю, будут ли в твоей голове ещё глупости, потому сразу даю наводку: договариваться нужно о цене.

– Сколько?

Даже от мысли о возможной цене вопроса у Ани разболелась голова, свело все зубы сразу и подкосились ноги. Без преувеличения. Оказанный эффект заметил и мужчина, потому предупреждающе рыкнул и подтолкнул её к багажнику старенького «опеля».

– В обморок рухнуть даже не думай, это будет последней глупостью, которую ты сделаешь в своей никчемной жизни. Сто пятьдесят, – проговорил громила в одной тональности, чем дал возможность опустить последнюю фразу.

– Что?

– Сто пятьдесят и отличный урок хорошего тона, красавица. Заметь, я воздержался от оскорблений. Можно не благодарить.

– Да уж, спасибо, – всё же смогла выдавить из себя Аня и мысленно кивнула: «Да, эта царапина выглядела именно на столько. Её машина стоила ненамного дороже. А что, если…»

Она даже рот открыть не успела, как мужчина, громко смеясь и чертыхаясь одновременно, замахал руками, отнекиваясь.

– Предложить мне в нагрузку этот металлолом даже не думай. Давай разойдёмся по-хорошему. Нет денег – позвони друзьям. Я дядя добрый, подожду до вечера. В принципе, видеорегистратор аварию зафиксировал, доказать это мне совершенно ничего не будет стоить. Я действительно спешу, поэтому готов выслушать твою сознательную речь и расстаться друзьями до вечера. Рассмотришь как вариант?

– Нет, уж, давайте рассчитаемся сейчас.

– Я уже говорил о расплате натурой? – издевательски скривился он и Аня, наконец, глянула в эти наглые глаза.

– Да. Это была оговорка про глупость, номер два. Я помню, – поёжилась она от охватившего плечи холода. – Деньги на карточке, нужно снять.

Аня оглянулась по сторонам в поисках банкомата.

– Не против, если провожу? – услышала с вызовом и покосилась с подозрением. – Что?! А вдруг ты эту тачку угнала?

Его возмущение вышло вполне натуральным, да и в своё оправдание сказать было нечего, потому пришлось согласиться. Аня метнулась в сторону машины, чтобы закрыть дверь, а мужчина одёрнул.

– Не стоит. Кому она сдалась? Да и мой шеф приглядит, если что.

– Вот твоему шефу она точно не сдалась, – тихо пробубнила Аня и всё же осуществила задуманное, изредка поглядывая на тонированное стекло повреждённого авто. Ведь сразу и не догадалась, что это водитель, а вот сейчас стало интересно.

Меж тем и тот самый шеф проявил любопытство. Было слышно, как окно с заднего сидения опустилось, и мужчина-водитель буркнул в ответ что-то вроде «сейчас решу». На этом разговор закончился, а все Анины мысли занял денежный вопрос.

– Сто сорок шесть тысяч, – озвучила она увиденную на экране цифру и глянула на склонившегося над ней мужчину. Сейчас тот стал ещё более улыбчивым, чем, признаться, расположил к себе, и сама по себе ситуация не казалась такой уж из ряда вон выходящей.

– Пойдёт, – одобрительно махнул он рукой и почесал затылок, глядя, как банкомат выплёвывает тысячные купюры.

Только вернувшись к месту аварии, Аня доверила оговоренную сумму в крепкие мужские руки.

– Пересчитывать будете?

– Да чего уж там… – весело отмахнулся он, пряча деньги в карман брюк так, будто там не шестая часть от миллиона, а сторублёвки на обед в студенческой столовой.

– И напишите мне расписку.

– Что?

– Напишите расписку, что вы получили эту сумму как компенсацию за причинённый в результате аварии ущерб.

– Э-эх! – задорно махнул мужчина головой. – Люблю дерзких! – усмехнулся он и щёлкнул её по носу, будто имел на это право. Аня нервно отмахнулась от щелчка и нахмурилась сильнее.

– Несите документы, – обиженно добавила в приказном тоне и закусила губу, примерно понимая, что сейчас её могут послать далеко и надолго. А что? Деньги-то у него.

Но мужчина оказался на редкость ответственным типом и с лёгкостью расписал не только указанный текст, но и обстоятельства аварии красивым каллиграфическим почерком. Не забыл упомянуть об условленной сумме, ознаменовал всё это датой и своей подписью. Вроде как всего достаточно и всё правильно, но что-то в этом добряке продолжало Аню настораживать. И потому, прежде чем распрощаться, она сделала скромный шаг вперёд.

– И ваш шеф.

– Что? – не понял здоровяк-водитель.

– Пусть он тоже поставит свою подпись. Автомобиль на него зарегистрирован?

– Малыш, ты говори, да не заговаривайся, – приятная улыбка с мужского лица пропала, как и не было. – И так по твоей милости полдня потеряли. Получила свою бумажку и топай.

– Подпись! Иначе я вызываю инспекторов.

Аня даже телефон достала для устрашения, но воспользоваться не успела: мужчина с нереальной для его комплекции ловкостью метнулся к задней двери и, сухо изложив факты, вызвал-таки почётного свидетеля ДТП.

Первым, что Аня почувствовала, был обидный взгляд, которым хлестанул незнакомец. Такой, будто он раздел её, использовал по назначению и успел выставить за дверь, потеряв и малейший интерес. За то время, пока они с водителем обсуждали детали, тот мог не один раз разглядеть её и сделать для себя определённые выводы, а потом выйти и взглянуть бесстрастно, но мужчина взглядом хотел показать именно то, что показал. Даже не на место поставил, а, точно бульдозер, сровнял с землёй, уничтожил. Он знакомился с бумагой и посмотрел на Аню пристальным взглядом.

– А Анна Сергеевна в курсе, что не заверенная нотариально расписка документом не является и не может быть использована как доказательство в суде? – холодно улыбнулся незнакомец, поглядывая свысока.

– Доказательством не является, но может быть поводом для более детального рассмотрения дела. В конце концов, графологи без труда идентифицируют подписи.

– Вы покорили моё сердце, милое создание. Балуетесь? – указал он кивком на фотоаппарат, висящий на груди.

– Работаю.

– Тогда, может, фото на память? Я с распиской в руках, – подсказал, но не улыбнулся, подчёркивая издёвку, а лишь оттенком голоса дал понять её суть и смысл.

– Ставьте свою подпись и больше мне от вас ничего не нужно, – высказалась Аня предельно чётко и нервно сглотнула, не в силах побороть его настойчивый взгляд.

– Ещё один нюанс: сумма. Игорь, что за странная сумма?

– Два элемента стоят сто пятьдесят, – невозмутимо буркнул водитель и с вызовом посмотрел на нехитрое движение своего шефа: тот взмахнул пальцами рук, требуя деньги.

Получив стопку, тот навскидку отделил часть из них и втолкнул Ане в руки.

– На леденцы, – громко фыркнул он и, не позволяя ей вступиться за свою честь, быстро черканул на расписке размашистую подпись, сел в автомобиль.

Водитель насмешливо скривился и, последовав его примеру, спрятался за тонированным стеклом. Автомобиль практически сразу тронулся с места, оставляя Аню с распиской, мятыми купюрами и неудовлетворённым сознанием.

Лишь потом, опомнившись, она поняла, что от одного строгого взгляда дыхание перекрыло и отпустило только сейчас. Оставалось удивляться, как она дар речи не потеряла. Кто в этом городе не знал Павла Крайнова? «Золотого мальчика», как его любили называть злые языки. Лет шесть назад молодого и перспективного юриста по уголовным делам хорошо продвинули в верха и разместили в надёжной ячейке, среди власть имущих. Кто и за какие заслуги продвинул, оставалось только гадать, но в том, что Крайнов оправдал вложенные в него средства и силы, сегодня мало кто смел усомниться.

Из перспективного юриста он превратился в выдающегося. Клиентура из Москвы и области. Всего одно проигранное дело, хотя, если верить слухам, то шестнадцать лет строгого режима для преступника считалось едва ли не помилованием, учитывая инкриминируемые ему дела. Поклонницей Крайнова Аня не была, но вот статью в популярном деловом издании запомнила хорошо. И фото запомнила. Образ сильного и властного мужчины. Надо признать, вживую он выглядел ничуть не хуже, чем на страницах глянца.

Уверенный в себе, он заставлял окружающих усомниться в собственных силах, усомниться в возможностях. Одет с иголочки, безупречная причёска, правильно подобранный парфюм. Только сейчас Аня поняла, что с ним было не так: очки. Его острый колкий взгляд непременно следует прятать за прозрачными линзами очков. Он это знает. Он этому правилу следует, только сейчас не вспомнил или не посчитал нужным. Взгляд человека, который понимает в этой жизни больше чем кто-либо, видит тебя насквозь и, действительно, теряет интерес задолго до того, как ты успеешь открыть рот.

Что говорить про Крайнова, если даже его водитель сходу начал упрекать Аню в целом наборе глупостей, которые хоть и не все, но приходили-таки на ум. Его смело можно было считать личностью. Личностью состоявшейся, несгибаемой, значимой. Его имя имело вес не только в криминальных, но и в деловых кругах. Уже Марк рассказывал, что Крайнов имеет свой бизнес. Без подробностей и без прямого отношения к деловой документации. Но, учитывая возможности Крайнова в связи со спецификой деятельности, фантазии есть где разгуляться, и заниматься он может чем угодно. От сферы общепита до торговли элитными иномарками.

При упоминании о Марке, в Анину голову вернулись и мысли о работе, о том, что опаздывает. Потому она, быстро собравшись, заскочила в авто и тронулась с места, стараясь не вписаться очередной раз и не потерять те оставшиеся деньги, которые Крайнов бросил с барского плеча.

Но мысли о Крайнове и впечатления не отпускали. Хотя даже навскидку она не могла сказать, что в нём было… такого. Видимо, аура сильного человека, мужчины. Для Ани, как девушки впечатлительной, умеющей улавливать эмоции, эта встреча имела особенное значение. Внешне безупречный, он походил на психологического тирана, и едва ли всплывало желание увидеть его в оппонентах.

За общей эмоциональной атакой с его стороны Аня не могла вспомнить черты лица, детали в одежде, в поведении. И пусть всё это было совсем неважно, о нём хотелось знать всё. Зачем – ответа не было, но присутствовало в его образе что-то притягивающее внимание. Сила и успех всегда привлекают, может, это просто желание подглядеть за чужой жизнью, более интересной, чем твоя собственная? А что, вполне похоже на правду. И всё же он представлял для Ани особый интерес.

Высокий и привлекательный. Опять же, не вдаваясь в подробности, его внешность радовала глаз. Нормальная мужская фигура с широкими плечами и узкими бёдрами. Подтянутый. Судя по застёгнутому на все пуговицы стильному пиджаку, к обладателям пивного животика Крайнов не относился. За собой следит. Руки. Его руки, как сейчас Аня припоминала точно, ухоженные, были таким же инструментом, производящим впечатление, как и деловой костюм. На обувь внимания она не обратила вовсе, но знала наверняка, что при любом несоответствии общему виду, эта деталь бросилась бы в глаза. Четвёртым и последним атрибутом образа успешного мужчины были, конечно же, аксессуары вроде наручных часов. Браслет из белого металла смотрелся дорого и стильно. Никаких колец и напёрстков, украшающих пальцы. Очки, скорее всего, будут в едва заметной металлической оправе либо на леске. Так и взгляд теряет остроту, прикрывая явный ум и стратегическую опасность противника, и общий стиль сохраняется.

***

– Я сделаю вид, что не заметил твоего отсутствия, – сухо оповестил Марк, как только Аня вошла в студию, но всё же бросил короткий заинтересованный взгляд.

– Ещё не начинали? – помассировала она виски, развалившись в хозяйском кресле. Фотоаппарат отложила на столик, критически прикинув, что ещё успеет настроить.

– Я так понимаю, без кофе ты не встанешь? – Марк подбоченился и оставил прожекторы в покое. – Что-то случилось? Судя по внешнему виду, ты встретила мужчину своей мечты и провела с ним бессонную ночь, слившись в едином экстазе.

– Марк, а если мужчина мечты и мужчина, с которым я слилась в экстазе – это два разных человека, что делать?

– Наслаждаться жизнью, дорогая, – со вздохом заключил Марк и присел рядом на табуретку, которую обычно использует как подставку для ног. – Никто не запретит тебе мечтать. И пока мужчина мечты не поймёт, что ты его судьба, живи полной жизнью, получай удовольствие, люби и позволяй другим любить себя. И кто, кстати, стал избранным?

– Не хочу пока говорить.

– Отчего же? Меня тут на днях спросили, – глянул Марк исподлобья, выдерживая паузу, и тем самым создавая интригу. – Спросили между делом, так сказать, можно ли тебя брать в штат постоянных сотрудников, и я задумался. Вот сейчас скажешь, на кого нацелилась, и я сразу пойму степень твоей женской наивности и глупости. Что молчишь? – коварно улыбнулся.

– А что тут скажешь… Ты меня озадачил, – Аня пожала плечами и развела руками в стороны, наигранно возмущаясь. – Вот и гадай теперь, чего ты от меня ждёшь: синицу в руках или журавля в небе, – бормотала, разглядывая свои ладони.

– Только за один этот вопрос, произнесённый вслух, мне следовало бы дать тебе хорошего пинка, и навсегда включить в чёрный список.

– Павел Крайнов, – быстро проговорила Аня и заранее прикрыла голову ладонями, выстраивая весьма условную защиту.

– Что?.. – скривился Марк, словно лимон проглотил.

– Павел Крайнов, – спокойно повторила Анечка, будто позабыв о своих предыдущих манипуляциях, и, закусив губу, сдержала улыбку. – Ну что, как тебе мой журавлик, а?

– Убила, – проронил Марк и неопределённо пожал плечами.

– Да ладно тебе… – Аня, умилительно хлопая ресницами, склонила голову набок.

– Нет, правда, у меня нет слов. Просто нет слов. Павел Крайнов. Это тот… – Аня согласно кивнула и пакостно улыбнулась. – Да у него жена есть и ребёнок… кажется.

– Журавль в небе, Ма-арк, – пропела она и рассмеялась вслух. Смех оборвался резко и, перейдя на доверительный шёпот, Аня склонила голову на другую сторону и наклонилась ближе к мужчине. – Хочу его! – дерзко заявила. – А что?! – возмутилась и подобралась. – У любого художника должна быть мечта, пусть и несбыточная.

– Он не мечта, бабочка моя, он бетонная стена на твоём пути. Реалист и прагматик. Растопчет всё вдохновение и поставит на кухне. И будешь ты предоставлять ему художества исключительно в виде жаркого. Хотя я думаю, Крайнов предпочитает мясо с кровью.

– Но ведь журавль?

– Журавль, – согласно кивнул Марк, даже не задумываясь. – Конечно, журавль, но уж точно не в небе, а, скорее, в кровавом закате. Нет. Не принимаю такую мечту.

– Спокойнее, он ещё не знает о моих помыслах.

– Ты его встречала? – скептический взгляд Аня отшлифовала очередным согласным кивком головы. – Тогда я не был бы в этом так уверен. Насчёт его неосведомлённости, я имею в виду.

– Брось, он не компьютер, он обычный человек.

– Да, да, человек, со стальными яйцами и хваткой бультерьера.

– Ты преувеличиваешь, – легко отмахнулась Аня, сопровождая ловкий жест умилительной улыбкой.

– Когда ты в этом убедишься сама, будет слишком поздно. Должен же кто-то направить тебя на путь истинный.

– Мы будем сегодня работать?

– Только в случае, если ты пообещаешь мне не приближаться к своей мечте больше, чем на километр.

– Ты за меня волнуешься? – Аня подскочила с места и окрутила Марка, будто змея, обвивая руками шею.

– Я вложил в тебя слишком много сил! – громко заявил тот, недовольно хмурясь.

– А, может, ревнуешь?

– Скажу больше: я готов на тебе жениться, только бы отбить мысли об этих глупостях! – извернулся он и заглянул в глаза, но встретил в них только искорки смеха.

– Точно. Ревнуешь, – широко улыбнулась Аня, соглашаясь с самой собой. – Значит, правду говорят, что у тебя ко мне любовь с первого взгляда, да?

– Я тебя съем как вишенку на торте, дорогая, если ты не успокоишься. А сейчас за работу, – решительно кивнул Марк, прежде чем подняться, и только тогда стёр с лица вид недалёкого философа и, действительно, был готов к реальному действию, а не к рассуждениям.

В какой-то степени их перебранку можно было воспринять как разогрев перед эмоциональной нагрузкой, которой всегда отличалась работа в студии, но частые брошенные искоса взгляды со стороны Марка, не позволяли самой Ане воспринимать это именно так.

В течение дня к этому вопросу никто не возвращался, но неловкое молчание говорило о крайней степени задумчивости с обеих сторон.

Для Ани сама идея о мужчине её мечты была не более чем шуткой, а вот Марк воспринял её буквально, и это тоже требовало осмысления. Только осмыслению не хватило места, когда возле редакции Аня встретила Кирилла. С живым взглядом и человеческим выражением на лице. С настоящими эмоциями и просто нереально крутой мальчишеской улыбкой.

– Кажется, я обещал позвонить? – пояснил он своё появление и вскинул руки для приветствия.

– Да. И как всегда не сдержал обещание, – покачала Аня головой и бросилась к нему на шею.

Всё остальное, казалось, произошло будто и не с ней. Разве только колючий взгляд другого мужчины зацепился где-то глубоко внутри и никак не желал отпускать.

Глава 4. 2011 год.

Несмотря на яркие солнечные лучи, от которых отделяла всего одна стена, камера оставалась такой же сырой и холодной. Простейшее желание привести себя в порядок грозило вылиться в большую проблему. Полная антисанитария, жуткая вонь, и сам убогий интерьер уже не казался чем-то сверхъестественным, разве что желание уйти и больше никогда сюда не возвращаться возросло в разы.

Вставая с нар, Аня попыталась сдержать стоны. Тело затекло и просто отказывалось двигаться. Наверно, именно в такие моменты ты начинаешь ценить то, что имел и чем оставался недоволен до самой последней секунды. Ане почему-то вспомнились носки. Паша подарил. Красивые чёрные носки художественной вязки с вплетением золотой ленты. Он купил их за двадцать два евро в одном из магазинчиков горнолыжного курорта.

Крайнов никогда не проводил отпуск, валяясь на пляже. Даже на активное времяпрепровождение получалось отвлечься дней на пять максимум. Истинный трудоголик, он грезил о работе днём и ночью, прокручивал в голове схемы решения сложных вопросов и не позволял себе расслабиться даже вечером, сидя перед камином с бокалом вина в руке.

Сейчас пальцы на ногах Ани деревенели от холода, сводило судорогой суставы, а Паша так и не появился. Сколько прошло часов? Снова утро. Вторые сутки, а он молчит. Аня упёрлась кулаками и лбом в грубую штукатурку стены.

– Ковалёва, на выход! – заставил дёрнуться всем телом неожиданный оклик охранника.

Аня отступилась от стены и несколько раз моргнула, пытаясь справиться с охватившим волнением. Её дёрнуло бурное дыхание и учащённое сердцебиение, ставшие вдруг влажными ладони. Захотелось расплакаться от радости в ожидании если и не извинений, то хотя бы в предвкушении первого глотка свежего воздуха. Но как только на запястьях защёлкнулись браслеты наручников, понимание происходящего подкосило ноги. Вдруг охватило непреодолимое по своей силе головокружение, закружился космос перед глазами и будто из-за стекла раздался раздражённый рёв охранника где-то на задворках сознания. Аня пришла в себя практически сразу от нескольких сильных ударов по щекам и брызг ледяной воды. Головная боль усилилась, а вот тошнота начала отступать.

– Куда мы идём? – сообразила она спросить, слабо улавливая несущиеся с нереальной скоростью стены с двух сторон от неё. Было ощущение, что эти самые стены то готовы раздавить, то расступаются, удаляясь на километровое расстояние друг от друга.

Аня не сразу поняла, что оказалась в той же допросной, в которой была вчера. Только зеркальная стена и дала ориентир. Сегодня конвоир остался за дверью. Пользуясь тем, что оказалась одна, она приблизилась к зеркалу, всматриваясь в своё отражение. Потёки размазанной под глазами туши, потрескавшиеся губы, нездоровая бледность на лице. Жалкое зрелище… Немногочисленные ссадины на плечах, о которых до этого могла лишь догадываться, разорванное в нескольких местах платье. Аня оглянулась на дверь: сегодня, видимо, её покой нарушать не спешили. В конце концов, зеркальная стена и несколько камер видеонаблюдения позволяли контролировать ситуацию, не угнетая своим присутствием.

***

– По-моему, её не интересует ничего, кроме потёкшего макияжа и испорченного платья. Андрей… ты увлёкся.

Москвич вскинул недовольный взгляд на собеседника и красноречиво поджал губы. Евгений Самолётов. Специалист судебно-медицинской экспертизы. Вместе приехали. Вместе были назначены на дело.

– Согласись, хладнокровные убийцы ведут себя несколько иначе. Замыкаются, отрицая любое существование жизни на земле либо, наоборот, сыплют шутками и прибаутками, отвлекая, рассеивая внимание, но никак не стирают из-под глаз размазанную тушь.

– Это она, – прозвучало предельно чётко и строго.

– Амелин, перестань! – напарник дёрнул москвича за плечо. – Если кто-то узнает, что мы её задержали…

– Кто-то – это кто? – коротко хмыкнул Амелин, сбрасывая захват осторожным движением.

– Ты в курсе, что два часа назад Филатова отозвали от дела?

– Это мой приказ, – повёл тот плечом.

– С каких пор ты здесь распоряжаешься?

– А с каких пор ты зудишь у меня над ухом? Я тебя, как эксперта-криминалиста вызвал. Как человека, которому могу доверять, а не в качестве личного психотерапевта.

– Ты идёшь на похороны? – вопрос был задан осторожно, с особенно деликатной интонацией. Только вот Амелину было плевать на интонации: он заглянул в свой ежедневник, желая удостовериться, что в это время свободен.

– Конечно, – ответил без намёка на сложность ситуации. – Там будут друзья, родственники, подчинённые. Со многими стоит побеседовать. Уверен, найдётся, где капать.

– Ты сейчас серьёзно?

Амелин медленно перевёл на Самолётова абсолютно пустой взгляд.

– Соболезнование я уже принёс, – нахмурился он, глядя себе под ноги. – Если ты, конечно же, об этом, – хмыкнул и встал с места, направился к выходу. – Отправь её обратно в камеру, – устало выдохнул москвич и растёр лицо ладонями. – Не хочу видеть. По крайней мере, сегодня.

– Андрюх, не нужно строить из себя крутого следака, просто поговори с ней.

– О чём?! – раздражённо бросил тот и спрятал в карманах брюк напряжённые кулаки. Не сдержался и резко приблизился к другу, пытаясь пересилить желание хорошенько того тряхануть. – Она обвиняемая в убийстве. Я начальник следственного управления города Москвы, направленный сюда для расследования резонансного дела. И на этом всё. Не друг, не брат и не сват.

– Мне стоит спрашивать, почему ты так категорично настроен?

– Тебе стоит спросить, как быстро я размажу её по стенке. Вот и всё.

Самолётов медленно выдохнул и, уходя, бросил через плечо:

– До того как поднимется шумиха, осталось меньше суток, в конце концов, она личность публичная, фотограф с мировым именем. Не стоит затягивать…

– Я никого не боюсь, – Амелин улыбнулся и похабно облизнул губы, бросив короткий взгляд на так и стоящую у зеркала Аню. Пропуская Самолётова в дверях, он подошёл к стеклу, останавливаясь точно напротив неё.

Пожалуй, на убийцу Ковалёва, действительно, походила меньше всего. Или у девчонки должен быть какой-то очень серьёзный повод. Пока о мотивах говорить было рано, о выгоде тем более, но и ждать не получалось. Он и сам не понял, как оказался перед дверью допросной. В одно мгновение принял решение и вошёл, а она будто испугалась, шарахнулась в сторону и прищурилась, разглядывая его. Амелин понял, что «поплыла», но не успел поймать – девушка сползла по стене прямо на пол и обхватила голову руками с обеих сторон. Замерла в таком положении, пытаясь проморгаться, что-то тихо бормотала себе под нос.

– Воды принеси, – кивнул Амелин конвоиру, который вошёл вместе с ним, и не позволил сослаться на должностную инструкцию, одним взглядом заставляя заткнуться.

Он посматривал на Ковалёву со стороны, но попыток помочь подняться не предпринимал. Не мог сказать определённо, что так задело, но к ней, действительно, относился предвзято. Возможно, это пресловутое чутьё. Возможно, но не факт… И плевать на улики, которые указывают прямо на неё, даже на возможных свидетелей плевать! Просто знал, что она это, но чутьё к делу не пришьёшь, потому этим вопросом придётся заниматься.

Ковалёва тем временем пришла в себя, приблизилась к столу и, болезненно скривившись, осторожно присела на стул. Она опустила лицо в ладони и снова застыла, будто ждала его действий. Амелин вдруг разозлился на себя за эти мысли, прекрасно понимая, что ничего она не ждёт, и всё это домыслы. Он выхватил графин и стакан из рук подоспевшего конвоира, хлопнул дверью, закрываясь от посторонних взглядов. Зеркальную стену перекрыл специальным холстом, скрученным у потолка. Не мог объяснить, зачем понадобилось это уединение, но в тот момент это показалось важным.

– Воды? – спросил вроде и бесстрастно, но уже тогда понимал: что-то идёт не так.

Не дожидаясь ответа, наполнил пластиковый стакан и поставил его перед Ковалёвой. Вдруг показалось, что она только сейчас заметила постороннее присутствие, так дёрнулась. Правда, не глядя на него, воду выпила, а, опустошив стакан, уставилась на графин перед собой.

– Ещё?

– Нет, нет, спасибо. Я могу умыться? – вскинула она взгляд и приоткрыла рот, словно в испуге. Неловко улыбнулась, растёрла грудь раскрытой ладонью и раскраснелась. – Я могу умыться? – повторила, но теперь более сдержанно.

– Здесь? – не понял Амелин и отступился.

– Из-под крана в камере вода течёт со специфическим цветом и запахом, а при взгляде на чистую воду в графине желание умыться было главенствующим. Так, вы не против? – уточнила она и, проявив инициативу, подтянула ближе урну с непроницаемым пакетом для сбора мусора. – Полейте, – кивнула на графин и привстала, собирая ладони в пригоршню.

Амелина заинтересовало странное поведение, и отказать в подобной просьбе не получилось, а спустя секунду на него уставилась совсем другая, с ясным взглядом и ярким румянцем девушка. Она осторожно улыбнулась, будто спрашивая разрешения на эту улыбку, и смутилась, его получив.

Хватанула воздух ртом и засуетилась, расправляя волосы, стряхивая с лица и ладоней капли воды. Она кусала губы и снова краснела под настойчивым взглядом.

– Даже понятия не имела, что могу выглядеть настолько убого, – сделала Ковалёва попытку рассмеяться, но сама же её пресекла. – Вы извините, – всё же рассмеялась. – Неловко себя чувствую, стоя рядом с вами, – смех резко оборвался, и Аня насторожилась. – Вы ведь не следователь Генеральной прокуратуры Филатов? – вскинула она взгляд и отступила, понимая, что воспоминания о лысоватом мужичке могли быть обманом зрения.

– А похож?

– Нет, – легко ответила она и опустилась на стул. – Но и на адвоката тоже непохож. По крайней мере, пришли сюда не для того, чтобы мне помочь, – стрельнула она глазами.

– Так, я и не адвокат, – Амелин оскалился, но оскал быстро превратился в простецкую улыбку. – Андрей Амелин, – громко представился он и, что-то отрицая, качнул головой.

Только сейчас понял, что Ковалёва была из тех женщин, суть которых нельзя разгадать из личного дела, по фотографии или основывая выводы на суждениях других людей. Она была из тех, кто обладает внутренним светом, и уловить его можно только вот так, глядя глаза в глаза. Окутывала этим взглядом, одурманивала. Из обычной симпатичной девушки мгновенно превращалась в своеобразный идеал. Не для него и не сейчас, но это сути дела не меняло. Она согревала, привлекала, заставляла верить себе и своим эмоциям.

Вчера, в разговоре с Филатовым, была другой, даже не пыталась себя проявить. А сейчас, словно сорвала защитную оболочку, под которой пряталась. И расслабилась. Это стало заметно, как только Амелин устроился напротив неё. Она смотрела с интересом, пусть и пыталась это скрыть. Вскоре к интересу присоединился азарт, и Ковалёва поёрзала на стуле: видимо, в её голове созрела определённая модель поведение, которую она готова была представить. Именно так Андрей себе это объяснял, а на деле упивался странной реакцией. Она улыбалась, и Амелин улыбался ей в ответ. Ничего не мог с собой поделать.

– Вы новый следователь, да? Я угадала? – усмехнулась Ковалёва и будто ждала только положительного ответа, так задержала дыхание. Она нетерпеливо облизывала губы и бросала на него короткие взволнованные взгляды.

– Это вас порадовало, не так ли?

– Что скрывать, общаться с вами гораздо приятнее, чем с тем же Филатовым, – развела она руками и тут же сцепила пальцы вместе, будто боясь потерять поддержку. – Даже понимая, что роль, по сути, каждый из вас выполняет одинаковую, – пояснила и округлила глаза. – Вы хотите меня в чём-то обвинить или тоже будете рассказывать о праве задержания на семьдесят два часа? Кстати, они скоро истекут?

– Обвинение вам будет предъявлено быстрее, – пресёк Амелин попытку, как он понял, флирта, и этим остался доволен. Аня же к сказанному оказалась безучастна.

– Как печально… – наигранно вздохнула она. – А я бы хотела успеть выспаться, привести себя в порядок и принять удар достойно. Здешняя обстановка, знаете ли, не способствует положительному настрою. – Ковалёва не отрывала взгляд, как сейчас понял, просчитывала его реакцию. Даже моргнуть лишний раз боялась, чтобы ничего не упустить.

– Сегодня вы нравитесь мне больше, Анна Сергеевна.

– Можно просто Аня, – отмахнулась она и улыбнулась шире. Нервно. Теперь казалось, что сдерживает себя, пытаясь не сорваться на откровенную истерику. – И что это значит: «нравлюсь больше»?..

– Вчера вы на любой вопрос пытались дерзить и хамить, сегодня улыбаетесь. Я могу принять подобные перемены на свой счёт?

– Легко. Вы вдохновляете воображение. Таких, как вы, легко можно назвать музой. Смотрю сейчас на вас, и будто нет ничего этого, – закусила она губу, в одномоментной панике округлив глаза, но поборола себя и расслабилась. – Вам совершенно не идёт эта обстановка.

– Не идёт?

– Нет. На фоне этих стен, тусклой лампы, вы теряете немалую долю природного обаяния. Ваш внутренний свет гаснет, не получая поверхности для отражения. Вы и сами это знаете, иначе с чего бы выбрали подобный костюм? Он помогает восполнить пробелы, понять вас как личность, – Ковалёва закусила губу, и сейчас этот жест был ярким представителем озорства и желания выйти за дозволенные рамки. – Он отображает ваш внутренний мир. Дорогой и стильный. Стальной оттенок выдаёт суть характера и прекрасно подходит к голубым глазам. У вас глаза удивительного цвета. Вам стоит срочно поменять род деятельности. Думаю, море, яхта, яркий солнечный свет удачно заиграли бы на вашем фоне и подчеркнули непростое содержимое, – задохнулась она от удовольствия, будто разгадав головоломку. – Вы не женаты, – заявила с уверенностью и своим открытием осталась довольна.

– Это вы разглядели в глазах удивительного цвета или вдруг подумали об этом, представляя меня на фоне яхты?

– Яхта здесь ни при чём. Просто вы, действительно, не женаты. Вам сложно угодить. Идеально выглаженные рубашки… ни одна женщина не сможет сделать этого лучше, чем вы сами. Не так ли?

– Не хочется признавать поражение, но развёлся я, действительно, из-за собственной требовательности.

– Как жаль… Уверена, она идеально дополняла вас.

– Марина была роскошной женщиной, – он не смог не признать правоту, да и сама игра, её подача, впечатляли.

– Вы не хотите говорить со мной о деле, не так ли? – прищурилась Ковалёва, пытаясь уличить, а Амелин засмеялся тому, как ловко попался на уловку и покачал головой, что-то отрицая.

– Я многое потерял за то время, пока не был знаком с вами, Анна Сергеевна.

– Будете исправлять ошибки?

– Расскажи мне всё, – резко сменил он тему и напрягся, пытаясь подавить Аню взглядом, на который она ответила достойно.

– Я не понимаю, о чём вы, – заторможено прошептала, выдавая удачно скрываемый всё это время страх.

Амелин напряжённо выдохнул и выдержал долгий взгляд исподлобья.

– В каких отношениях ты состояла с Крайновым Кириллом? – выдал он на полутоне.

– С Кириллом? – казалось, Ковалёва окончательно запуталась, именно потому хмурилась и будто пыталась отодвинуться от Амелина дальше.

– Кирилл Крайнов. Тебе знакомо это имя?

– Мы друзья, – непонимающе покачала головой.

– Друзья! – вытянув губы, Амелин неприязненно хмыкнул и посмотрел иначе. Именно так, как должен был, как хотел. – А разве дружба между мужчиной и женщиной существует?

Аня шумно вдохнула и осторожно выдохнула. Часто-часто заморгала и подбросила руки вверх, пытаясь помассировать виски, но передумала, перетерпев секундную боль.

– Мы друзья, – повторила она как-то потерянно, поддаваясь на давление со стороны, и поёжилась, закрываясь от Амелина.

– А вот его товарищ, Артём Щеглов, утверждает, что Кирилл был в тебя влюблён и неоднократно, прилюдно делал предложение выйти за него замуж. Включая тот период, когда ты встречалась с его братом, Крайновым Павлом. Что на это скажешь?

– Это было очень давно и сейчас иначе как в шутку не воспринималось, – сдержанно ответила Аня и опустила взгляд, точно зная, что Амелин улыбался. – Вы занимаете высокий пост? – предположила и сама же ответила на заданный вопрос, одобрительно кивая. – Не очень-то похожи на обычного служителя закона, на того же Филатова.

– Выходит, я необычный человек, – руками развёл Амелин, вроде и не соглашаясь, но и не опровергая предположение.

– Сколько вам? Лет сорок?

– Тридцать девять, – заинтересованно вскинул он взгляд, мазнул кривой ухмылкой и устроил подбородок на скрещенных над столом ладонях.

– Выглядите моложе, – снова утвердительно кивнула Аня и подобралась, будто отступая от прежнего игривого тона, от легкомысленного поведения. – Вы умеете производить впечатление, Андрей Амелин. Почему представились без отчества? Думаю, последние лет двадцать никто, кроме матери, не имеет права вас так называть: Андрей… Присматриваетесь ко мне, не так ли? Какие сделали выводы?

– Ты удивительная женщина. Как такой вывод? – брови он вскинул, но тут же махнул рукой, позволяя не отвечать. – Хочешь обвинить меня в том, чем сама грешила всего пару минут назад: присматриваешься, прислушиваешься, пытаешься угадать идеальную модель поведения. А я, скорее, пытаюсь соответствовать. Ты хотела поговорить о моей личности, и я с радостью поддался, надеясь в результате получить встречное откровение в ответ на свои вопросы.

– Пока ни одного не задал, – осуждая, Ковалёва покачала головой. Браслеты наручников неприятно звякнули глухим металлическим звоном, и Аня поморщилась. – Это обязательная мера? – продемонстрировала она запястья, утяжелённые грубым железом, а Амелин непонимающе на них уставился.

– Если честно, даже не обратил внимания. Дежурный?! – прикрикнул и взглядом указал на повод для вызова. – Так тебе больше нравится?

– А тебе?

– Я поторопился с выводами, – заметил тот вроде бы с сожалением. – Ты вернулась к прежней манере общения. Хочешь вновь встретиться с Филатовым? Почему он тебе так не нравится?

– Он не должен мне нравиться и это, во-первых, а, во-вторых, от запаха его туалетной воды у меня жутко разболелась голова.

– Аромат моего парфюма тебя устраивает?

– Вполне. Знаешь, даже глядя со стороны, я могла быть уверена, что с этим нюансом вопросов не возникнет. Ты лучше остальных знаешь, что сделать, чтобы завершить образ. К этому стремишься, потому в выборе одеколона полагаешься лишь на собственный вкус. А что касается манеры общения… ты провоцируешь, я отвечаю.

– Провоцирую? – Амелин изогнул брови и его взгляд потемнел. – Я веду допрос.

– Странная манера общения для такой официальной процедуры, не находишь? Перешёл на «ты». Так резко, неожиданно, но не с целью меня унизить, как это обычно делается в подобных случаях. Не с целью запугать. Ты хотел создать впечатление, будто мы на равных, а разве это возможно?

– Я бы не отказался услышать твои откровения.

– Извини, но на мою подружку не смахиваешь, – оскалилась Ковалёва и шарахнулась назад, когда Амелин резко подскочил, склоняясь над столом.

Теперь его фразы звучали остро, громко, с вызовом и претензией.

– В каких отношениях ты состояла с Кириллом Крайновым?

– Мы друзья.

– С Павлом Крайновым?

– Мы любовники, – спешно отвечала Ковалёва, не желая делать и намёка на раздумья.

– Крайнова-старшего устраивал тот факт, что брат ухлёстывает за тобой?

– Он не имел привычки отчитываться в своих отношениях с братом.

– А Кирилл?

– Что?

– Как он относился к твоему выбору?

– Что-то подсказывает, что ты и без меня осведомлён достаточно.

– Дежурный! – стиснув зубы, Амелин взглядом проводил Аню до самой двери и с силой хлопнул кулаком по столу, когда эта дверь закрылась с обратной стороны. – Зараза! – выругался, как только в допросную вошёл криминалист.

– Даже не хочу знать, что это сейчас было, – отмахнулся тот и от попытки рассмеяться сдержал только грозный вид Амелина. – Да ладно тебе, всё прошло не так уж и плохо. Ты хотя бы выяснил, с кем она спала, а с кем дружила, – беззлобно поддел, не понимая эмоций друга, обычно скупого на проявление чувств.

– Тоже мне, подружка! – презрительно хмыкнул Амелин и резко дёрнул головой, отмахиваясь от неверных мыслей. – Анна Ковалёва. Анечка… Ковалёва… Ко-ва-лё-ва… – едва не по слогам произнёс он, так растянул, смакуя, но что-то в этом произношении ему очень не нравилось. Было какое-то несоответствие, какая-то вечно ускользающая мысль, пока в глазах не мелькнуло понимание. – Её личное дело у нас есть?

– Обижаешь… У нас всё есть. А… тебе зачем?

– А вот как посмотрю, так и расскажу. Может быть. А, может, и не расскажу, – рассмеялся он, когда напряжение отпустило.

Глава 5. Восемь лет назад. 2003 год

– С тобой хорошо.

Кирилл устроился на смятой траве, раскинув руки в стороны, а голову уложил Ане на колени. Только-только закончился фотомарафон, ежегодно стартующий в пригороде и пока остальные, вдоволь насладившиеся природой, работой, насытившиеся удовольствием и атмосферой всеобщего единения, собирали декорации, складывали в надёжные кофры и футляры аппаратуру, он успешно отвлекал Аню сельской романтикой и мыслями о вечном. Телефонная трель заставила нахмуриться и недовольно выдохнуть.

– Да, – с напряжением выговорил Кир, отвечая на звонок. – Сейчас буду, – рыкнул, но старался заглушить в себе этот позыв, и говорящий с той стороны связи вполне мог интонацию не распознать или с чем-то спутать. – Поехали, Ань, – погладил он её по голому колену, и пришлось признать, что теперь это прикосновение сексуального подтекста не имело.

– Никак не могу представить тебя сидящим в офисе с бесконечной кипой бумаг. Как ты во всё это ввязался? – по-доброму улыбнулась она и погладила Кира по волосам, аккуратно выбирая запутавшиеся в тёмных прядях зёрнышки травы и семена одуванчиков.

– У моего брата мания величия, попутно смешавшаяся с гиперответственностью за всех, кто его окружает. Он сказал, где я буду учиться и кем работать по окончании института. Несмотря на, казалось бы, небольшую разницу в возрасте, мы редко можем найти занятие, которое совпадало бы с интересами обоих.

– Ты никогда не пытался объяснить ему, что у тебя свой путь?

– Не вижу в этом смысла до тех пор, пока этот путь не выделю среди всех остальных. Я до сих пор не определился, а позволить себе находиться в поиске, плотно усевшись на его шею, согласись, будет не по-мужски.

– У тебя есть отец…

– Отец… – Кир вздохнул и прикрыл глаза. – Они с Пашей одного поля ягоды. Понимают друг друга с полуслова. В принципе, мы все осознаём, что я не на своём месте, но пока не найду такое, что покажется идеальным, так и буду болтаться в невесомости, выполняя поручения, указания, предписания. Я прекрасно понимаю, чем и для чего занимаюсь, но не вижу в этом своего будущего.

– А сколько известных и успешных людей начинали так же? И только спустя время соглашались, что все годы заблуждались, и поиски философского камня их ни к чему не приведут? А потом были благодарны родителям и наставникам за полученное образование, за неоценимые знания, за жизненные уроки, которые изменили их и сделали сильнее. Ты настроил себя на ту волну, которая пролегает где-то близко, но всё же не там, где находишься. Неужели никогда не задумывался над тем, что можешь ошибаться?

– Мама говорила, что работа должна приносить удовольствие, и только тогда ты станешь, действительно, счастлив.

– Её слова значили для тебя куда больше, чем слова отца или брата. Но это вовсе не заповеди, по которым тебе стоит жить. Ищи свой смысл.

– Мне с тобой хорошо, – усмехнулся Кир, извернулся и прижался губами к её животу. – Может, смысл моей жизни в бесславном существовании в тени твоего величия?

– Какого ещё величия, что ты такое говоришь? – мягко засмеялась Аня и склонилась над мужским лицом, но не поцеловала, а лишь прижалась губами к глазам, даря частичку себя. Своей нежности, верности.

– Завтра у меня день рождения. Ты придёшь?

– Не знаю. Если получится освободиться пораньше, – пожала плечами Аня, не углубляясь в мысли о завтрашнем дне. – Марк хочет в отпуск, – засмеялась, вспоминая друга. – Нужно подготовить номер к выпуску пораньше.

– Почему он всегда называет меня синицей?

– Поговорка такая: лучше синица в руках, чем журавль в небе. Он считает, что ты для меня та самая синица. И не позволяет мечтать о большем.

– А ты мечтаешь?

– Моя жизнь состоит из мечтаний, мыслей, фантазий. А ты… ты единственное, что удерживает в реальности. Как якорь для летящего корабля. Иногда нужно останавливаться, чтобы посмотреть на свою жизнь. До тебя я плыла в невесомости и после тебя поплыву.

– Тоже в невесомости? Значит, как и я, неопределённая?

– Как и ты, – согласилась Аня с совершенно бессмысленным выражением лица, будто и не слышала его слов, а ответила на автомате. Смотрела в бесконечный простор и щурилась от яркого солнца.

– Забавную роль ты мне отвела, – качнул Кир головой, но не было похоже, что обиделся. – И что? Неужели у тебя за всё время ни разу не мелькнула мысль о том, что я не просто якорь, а настоящий причал?

Грустно улыбаясь, Аня покачала головой. Поймала взгляд карих глаз, обняла лицо Кира обеими руками и прикоснулась губами в трогательном по своей наивности поцелуе.

– Ты ведь меня не любишь, – на мгновение улыбка с её лица исчезла, уступая место задумчивости, но Аня справилась с эмоциями и выдала наиболее положительные из них.

– Может, я ещё не понял, что мне нужно тебя любить? – усмехнулся и раздосадовано засопел Кир. – Может…

– Я не хочу, чтобы ты понял это спустя двадцать лет мучений и скитаний со мной в одной связке.

– Анечка, а тебе не кажется такое поведение аморальным? – засуетился Кир, принимая более выгодную позу.

– Какое «такое»?

– Ну, я, ладно, я – мужчина. Для нас, мужчин, отношения без чувств – один из вариантов нормы, но ведь ты же девушка, ты… художник, в конце концов.

– Художнику важны эмоции, а не только чувства, к тому же с чего ты взял, что я ничего к тебе не испытываю?

– Так, значит, всё-таки любишь, – утвердительно заявил Кир, но озорная улыбка и игривый тон выдавали с головой.

– Думаю, я так и не перешагнула период влюблённости. Мне нравится твоё общество, твои идеи, хоть, порой, они и кажутся безумными. Мне нравится то, как ты пахнешь и как выглядишь по утрам. Даю сто процентов, что пока не готова к расставанию, и впаду в глубокую депрессию, если тебе вздумается меня бросить.

– А-а-а, ясно! Мне стоит подождать, пока ты бросишь меня первой, – понятливо покивал он и рассмеялся.

– Ты же мужчина, ты рождён для того, чтобы преодолевать трудности.

– Мне так не нравится, – Кир прикинул в уме призрачные перспективы и нахмурился. – А, выходи за меня замуж, Анют? Наперекор судьбе, так сказать. Попробуем её обмануть. Как тебе план?

– Глупый и бесперспективный.

– А, как по мне, то лучше и придумать сложно. Никто, даже мы с тобой этого не ожидаем, а тут бац!

– Думаю, подобный «бац» происходит в жизни людей чуть раньше. Мы переросли возраст максимализма и подобного безумства.

– Чёрт! Я уже начинаю сожалеть, что ты никогда мне не достанешься!

– О! Поверь, в твоей жизни будет ещё много прекрасного.

– Почему это прекрасное должно мешать нашей дружбе? – искренне возмутился Кир, чем рассмешил.

– Кирюш, ты на работу собирался, – не желая отвечать на вопрос, Аня напомнила о реальности и отшатнулась в сторону, когда Кирилл резко встал, получив своеобразный тычок в бок.

– Поехали, – нахмурился он и легко подхватил сумку с аппаратурой. Подал Ане руку и потянул её на себя, как только почувствовал пальчики в своей ладони.

– После такой красоты не хочется возвращаться в город, – оглянувшись на Кирилла, Аня лучезарно улыбнулась. – Ты никогда не думала бросить всё и вернуться к истокам?

– Не знаю… Красиво, конечно… Но я всё же не смог бы задержаться здесь дольше, чем на несколько дней. Может, просто не дорос, а, может, не моё это? И полёт фантазии, в отличие от тебя, у меня ограничен и имеет весьма строгий предел.

– Тебя слишком долго выгуливали на коротком поводке, – пожала она плечами, а Кирилл недобро хмыкнул.

– Я до сих пор на нём гуляю, дорогая. И ты не имеешь ни малейшего желания его удлинить.

– Я?

– А кто? При желании ты бы с лёгкостью вдохновила меня на какой-нибудь сумасшедший поступок. Я бы даже был тебе за это благодарен. Но ты не хочешь, – Кир посмотрел с укором, поставил сумку в багажник авто и, ведомый Аниным взглядом, подошёл к водительскому месту. – Тебе это не нужно, – добавил он, будто пытаясь добить, и тем самым окончательно вернуть в реальность.

– Далеко не всем людям нужно это сумасшествие. Если бы у меня был выбор… – Аня закусила губу и до боли зажмурила глаза. – На свой сегодняшний ум, я бы никогда не совершила прежних ошибок, – выдала она скороговоркой и быстро заскочила в машину, пока Кирилл не задал вытекающих из подобных признаний вопросов.

– Не нужно столько трагизма. Тебе всего двадцать два… Какие ошибки ты успела совершить? Выбрала не тот фон для съёмки? – хмыкнул он, говоря таким тоном, который не требовал ответа.

Провернул ключ в замке зажигания, Кир несколько раз нажал на педаль газа, пробуксовывая на месте, не стремясь катиться вперёд. Вроде как хотел продолжить разговор, но посмотрел на Аню, на то, как она извернулась, чтобы избежать его требовательного взгляда, и не стал.

– Можешь поспать. Ты устала, – произнёс он вместо того, чтобы задать очередной нелепый, как ему казалось, вопрос. – Будем подъезжать, разбужу.

***

Несмотря на обещание освободиться пораньше, Аня нарочито медленно и кропотливо оформляла макеты будущих страниц, пытаясь пересилить внутреннее волнение. С Кириллом они встречались три месяца, а тревожное чувство перед каждой новой встречей лишь усиливалось. Боялась она, конечно же, не его самого. Не его, а себя, своих поступков, вытекающих из этих поступков действий. Иногда казалось, что всё идёт так, как и должно, по давно намеченному плану, и каждый раз она становится к цели всё ближе. А иногда не то что поступки, а даже слова считала провальными, неуместными, глупыми. Кирилл этих душевных метаний не замечал… или делал вид, что не замечает. В любом случае, старался держать марку и ничем не выдать своего понимания. А вот вчера заговорил о дне рождения. Вчера. Хотя Аня знала наверняка, что идея отпраздновать это событие появилась не неделю и не месяц назад. Точно помнила, как сразу после знакомства звонила девочка-организатор торжества и договаривалась о каких-то деталях. Понятно, Кир не упомянул об этом тогда, сразу, но что его останавливало потом? И этот странный разговор в их первую ночь… Что он имел в виду? Какой-то взгляд, какой-то смысл…

– У тебя что-то случилось? – послышался голос Марка, и Аня виновато улыбнулась.

– Прости, я торможу. Сейчас всё сделаю.

Она с усердием принялась кликать на клавишу мыши, но ладонь Марка, устроившаяся поверх её собственной, это действо прервала.

– Я сам закончу. Отдохни.

– Да я…

– Только что на твой мобильный звонил Кир. Спрашивал, не собираешься ли тут ночевать. Так вот, я сказал, что уже вызвал такси и, представь себе, я его, действительно, вызвал. Что происходит? – продолжил он без должного эмоционального перехода и не понял следующего за вопросом вздоха.

– Марк, а ты знал, что Кирилл – младший брат Павла Крайнова? – озвучила Аня свои сомнения, и Марк понятливо опустил взгляд, пытаясь сдержать недобрую улыбку.

– А ты? – уточнил, не желая скрыть претензию и упрёк. – Да и какая разница, знал – не знал… Какое отношение это имеет к тебе? Ты определись для начала, а потом задавай вопросы.

– Я не знаю, что мне делать…

– Делать с чем? Или с кем? Мне кажется, между вами всё предельно ясно. Я тебя и Кира имею в виду. Он хороший парень, если ты, конечно же, понимаешь, о чём я. И смотритесь вы вместе неплохо. У тебя есть все шансы стать примерной женой и быть счастливой женщиной, но тебе нужно что-то иное. Я тебя не узнаю, – выдал он в итоге и присел рядом, отпуская её ладонь. – Ты всегда была смелой и решительной. Всегда, сколько я тебя знаю. И… не могу сказать, что тебя останавливает, но это точно не страх сделать больно близкому человеку. Меня можешь не обманывать.

– А как насчёт страха разочарования?

– А в ком там разочаровываться? – оскалив зубы, Марк наклонился вперёд, к самому её лицу, и придержал за подбородок, не позволяя отвернуться. – Почему-то ты его боишься, – смотрел он абсолютно серьёзно, и не позволил продемонстрировать непонимание. – И я не знаю почему. Он что, был твоим первым парнем и бросил после одной совместно проведённой ночи?

– Да, а ещё я от него забеременела и сейчас жажду отмщения, вынашивая коварный план, по уничтожению всего его царства. Марк, тебе бы дамские романы писать! – усмехнулась Аня и сбросила его захват ленивым взмахом руки. А, меж тем, смеха в её глазах не наблюдалось.

Зазвонил телефон.

– Такси, – кивнул Марк, и Аня, недолго думая, схватила сумку и выскочила из кабинета.

Клуб на окраине встретил яркими ночными огнями, громкой музыкой и весёлыми криками.

– Золотая молодёжь гуляет, – криво усмехнулся таксист. – Тебе точно сюда?

– Наверно, – Аня вгляделась в ночной пейзаж и крепче прижала к себе камеру.

– Небось уже все обдолбанные, – сплюнул тот. – Я бы на месте такой милой девушки, как ты, воздержался от подобной компании.

– У друга день рождения, я не могу не пойти.

– Не пойти не можешь, – чем-то забавляясь, мужчина Аню откровенно разглядывал. – Можешь более осмотрительно выбирать этих самых друзей.

– Спасибо, сколько я вам должна?

Попытка пресечь разговор удалась, и через минуту Аня была свободна от предосудительного взгляда незнакомого мужчины. Поднявшись по высоким ступенькам крыльца, минув нараспашку отворённые двери, она оказалась в банкетном зале. Кирилла увидела практически сразу и, скользя и маневрируя между танцующих тел, обходя стороной буйствующих парней и девушек, очень скоро оказалась возле именинника.

– О! Анечка моя пришла. Моя девочка. Дай поцелую… красивая какая! – пьяный и злой Кир пытался себя сдерживать. – Где гулял мой Котёнок… всё интересное уже закончилось, – принялся он сюсюкать, меж тем чрезмерно сильно сдавил её шею в локтевом захвате. Вроде и целовал, а на самом деле злился ещё сильнее оттого, что вынужден притворяться, не имея возможности высказать претензию.

Аня такую возможность предоставила, потянув Кирилла за собой на открытую веранду, которая отчего-то не пользовалась популярностью и временно пустовала.

– Прости, – неспешно поцеловала она плотно сомкнутые губы и потёрлась носом о колючую щёку. – Знаю, что виновата, и нет мне оправданий, – улыбнулась, пытаясь расшевелить недовольный взгляд. Прикусила щёку изнутри и ткнулась лбом в плечо парня в надежде добиться смирения.

– Ань, я тебя ждал, – наконец, прозвучали сухие слова и Кир оттаял. – Шум, веселье вокруг, а мне кусок в горло не лезет, – пнул он ногой стоящий поблизости стул, и отвернулся к парапету, устраивая на нём локти. – Все собрались, все… – выругался Кир сквозь зубы. – Кроме тех, кто действительно нужен. Я ненавижу дни рождения! Ненавижу семейные праздники, потому что в такие дни складывается впечатление, что семьи не существует! Если бы точно знал, что ты придёшь, Паша, отец… Не созывал бы всю эту свору, – он обернулся на гостей и кивнул кому-то из тех, кто поднял бокал, салютуя.

– А я с подарком, – прошептала Аня, прижавшись к другу со спины, обхватив поперёк груди и не расцепив руки, когда Кирилл недовольно дёрнулся. – Держи, – проговорила и перед его лицом оказалась маленькая коробочка, повязанная аккуратным светлым бантом. – Там крестик. У тебя нет. Я его в церкви освятила. Носи, пожалуйста.

Кирилл взял подарок, будто опасаясь, и улыбнулся. С тяжестью мыслей выдохнул.

– Обернись на этих людей, Ань, посмотри, сколько их, а подарок принесла ты одна.

Аня нахмурилась и пожала плечами.

– Пожалуй, ты прав и им, действительно, всё равно по какому поводу собираться. Так, к чему заморачиваться? – она развернулась к Кириллу и снова поцеловала. На этот раз более настойчиво. – С днём рождения, – напряжённо втянула в себя воздух. – Пусть заботы и хлопоты никогда не нарушат твою тонкую душевную организацию. Пусть каждый день приносит радость, а люди только те эмоции, которые ты действительно заслуживаешь.

Она расправила его длинную чёлку небрежным движением и погладила ладонью по щеке.

– Ты как мама, – Кир перехватил её ладонь и прижался к ней губами. – А ещё у меня нехорошее чувство, будто я что-то упустил в своей жизни, не вступив в схватку за эту руку и это сердце, – провёл он раскрытой ладонью по её левому боку и притянул к себе, чтобы поцеловать.

– Не помешал? – послышался низкий мужской голос со стороны. Голос, трубящий о том, что ему плевать, помешал или нет.

Кирилл отступил от Ани и улыбнулся брату.

– Неужели я вижу тебя в этот ненастный день? – пафосно заявил. – Ты, как всегда, на минуту и дальше в путь?

– Ну, почему же… – почесав мизинцем уголок приоткрытого рта, Павел Крайнов бросил долгий оценивающий взгляд на Аню и, не отрывая от неё этот взгляд, продолжил: – Если угостишь чем-нибудь крепким, запредельно алкогольным, так и быть, задержусь. Так, значит, вот она, похитительница времени. Анна, если не ошибаюсь? – Крайнов взглянул на брата, но тут же вернулся к её лицу.

Кир засуетился.

– Это Паша, мой брат. Тот самый, который обожает раздавать указания по телефону и никогда не может найти времени для разговора вживую. Аня. Моя девушка. Ты о ней, в принципе, наслышан, добавить вроде как и нечего. Что будешь пить? – выдал он на одном дыхании, не забывая менять роли. Показалось, что в этот момент, действительно, счастлив. А ещё казалось, что Кира недолюбили в детстве, и он жаждал внимания дорогих ему людей.

– Выпить я всегда успею. Кстати, там отец парковался, ты же знаешь, он терпеть не может этих упырей, – Павел своеобразно взмахнул рукой, имея в виду друзей брата. – Выйди, пусть старик порадуется.

Кирилл бросил на Аню короткий взгляд.

– Не волнуйся, я присмотрю, – заверил Крайнов-старший и приблизился к Ане, становясь практически вплотную. – Никто твою принцессу не украдёт, – похлопал он брата по плечу и взглядом проводил до предела зоны видимости.

Тут же повернулся к Ане и всем своим видом дал понять, что требует встречного внимания.

– Прекрасно! – выдал на возвышенной ноте и причмокнул губами, когда вниманием его явно обделили. Закурил, выдохнул дым. А Аня только тогда опомнилась.

– Что?

– Прекрасно выглядишь, говорю. Цветёшь и пахнешь, – раздражённо пояснил Крайнов. – Какими судьбами?

– На что вы намекаете? – Аня нахмурилась и на всякий случай отступила.

– Не выпускай коготки, котёнок, и не делай вид, что я тебя узнал, а ты меня будто бы нет.

– Не вижу повода для радости, – буркнула она и попыталась отвернуться, но Крайнов не позволил, обхватил её за талию и прижал к себе, чуть нависая, задерживая у высокого парапета.

– Что так? Не нравлюсь?

– А должны?

– Я бы не отказался от положенного в подобных случаях внимания. Всё же старший брат любимого мальчика. Чем не повод?

– Очень приятно познакомиться, – ядовито улыбнулась Аня и попыталась Крайнова оттолкнуть, упираясь ладошкой в грудь, чем вызвала непонятный для себя смех.

– Брось, ты только привлечёшь никому не нужное внимание, – зарокотал тот над ухом, но хватку ослабил, а потом и вовсе отпустил, отступил на два шага, чтобы не нарушать зону комфорта. – Так лучше?

– Мне не совсем понятна ваша настойчивость, – Аня передёрнула плечами, будто пытаясь ощутить свободу, а Крайнов оценивающе скривил губы.

– И в мыслях не было на чём-то настаивать. Так… Увидел знакомое лицо и не смог сдержать радости.

– Даже так…

– Это была шутка, если ты не поняла. Так что? Девушка, значит? – ухмыльнулся. – Любимая, наверно?

– Чего вы хотите? – нахмурилась Аня.

Вместо ответа Крайнов очередной раз окинул её взглядом и остановился на уровне груди. Затянулся сигаретным дымом. Скривившись, выпустил его из себя.

– Дорогая игрушка. Кир подарил? – дотронулся он до камеры, и Аня хлопнула наглеца по руке, давая понять, что есть вещи, которые остаются неприкасаемыми даже для брата любимого мальчика, как он сам выразился.

– Вы так говорите, будто мой мир замкнулся на появлении в нём Кирилла.

– А это не так?

Аня сделала страшные глаза, демонстрируя возмущение, и едва не зашипела от злости. А Крайнов рассмеялся.

– Ежедневно в наш город, как и в любой другой областной центр, не считая двух столиц необъятной родины, прибывают такие же, как ты, в поисках лучшей жизни. И обеспеченный мальчик из приличной семьи частенько становится ключиком к иной, неизведанной странице их маленькой истории. Хочешь убедить меня, что это не твой случай?

– И в мыслях не было. Зачем мне вас в чём-то убеждать?!

– Ты достаточно умна и, думаю, давно заметила, что каким бы самостоятельным Кир не выглядел, он остаётся зависимым. Легко поддаётся влиянию человека, которому доверяет, – на вроде безразличный Анин взгляд Крайнов пожевал губами и наклонился в её сторону. – Мне, например, отцу… По большей части его мировоззрение складывается из моего опыта и моего мнения. Не считая мелочей… Таких мелочей, как ты, – выждал он время для того, чтобы Аня успела осмыслить последние слова. – И при желании я с лёгкостью могу убедить младшего брата в том, что отнюдь не ты девушка его мечты.

– Уже страшно, – усмехнулась она и нервно потеребила ленту, на которой фотоаппарат удерживался на шее.

– Действительно, – Крайнов быстро согласился и взглядом просканировал банкетный зал. – Ведь важно вовсе не лицо: самым трудным является попасть в нужную тусовку, в правильную компанию. Тебе это удалось и сейчас стоит только сделать правильный выбор.

Крайнов снова приблизился к Ане, легко обхватил её за талию, но без всякого подтекста, а, желая перейти в доверительную близость. Он бесцеремонно указал пальцем на крупного мужчину в самом центре зала и пошло улыбнулся.

– Жорик, например. Очень достойный избранник. Правда, любитель групповушки, потому тебе не подходит. Глянь чуть левее на брюнета в окружении девиц. Это наследник нашего «Бумажного короля», его отец владеет картонной фабрикой и имеет долю во всех солидных изданиях города. Парень щедрый, не задиристый, приветствует свободные отношения: сам хранить верность не станет, но и тебя обременять тем же не будет. За барной стойкой Макс, – палец вытянутой вперёд руки метнулся в противоположную от входа сторону. – Он будет идеальным мужем. Тот, рыжий, думаю, ты тоже изначально обратила на него внимание: выдающаяся внешность, согласись. Этот чтит семейные традиции, в браке с ним никогда не возникнет проблем для девушки хотя бы среднего ума, основные силы придётся потратить на то, чтобы его захомутать.

– Пашка! – раздалось вдруг – приближался большой и добрый великан. Аня хотела отшатнуться в сторону, чтобы не мешать беседе двух друзей, но Крайнов вцепился в её бок мёртвой хваткой и недовольно выдохнул, разглядев нарушителя спокойствия. – Неужто снизошёл до нас, простых смертных?

Руку Крайнов здоровяку всё же пожал, но всем своим видом продемонстрировал несвоевременность подобных приветствий.

– Плевать я хотел на вас, простых смертных, – выдал он с тоном обречённости и усталости. – Слюни подбери и иди, куда шёл, – скривился и долго провожал взглядом периодически оглядывающегося знакомого.

Крайнов несколько раз вдохнул и выдохнул, восстанавливая настрой. А потом вернулся к приятному полушёпоту, к которому успела адаптироваться и привыкнуть Аня.

– Я перечислил немногих, но это в целом, а так… практически каждый имеет свои плюсы, такие важные для сегодняшней нелёгкой жизни в большом городе. Есть несколько более-менее самостоятельных вариантов, но там сложнее. Мальчики капризные и требовательные, делить честно нажитое с кем попало не станут. Придётся поработать и над внешностью, и над содержимым головы. Тебе, в частности, многое стоит выбросить, а некоторые детали характера, так и вовсе забыть.

– Очень познавательно. Вам бы экскурсии проводить: «Лучшие женихи нашего города!» Что, кстати, поскромничали? Себя не предлагаете?

– Ну! – Крайнов присвистнул. – Ты загнула. Я отработанный материал: с домом, ребёнком, собакой и с бывшей женой. Не в меру требовательный, не терпящий пререканий, если и сподоблюсь когда на подвиги, то выберу особу недалёкую, в идеале только-только окончившую школу. Красивую и глупую. Такую, чтобы слепить из неё что-то удобное для себя и несъедобное для окружающих.

– Заявка для слабака.

– Очень даже может быть, но человек я занятой, и не хочу, чтобы моё столь дорого стоящее время тратилось впустую. Вот, как сейчас, на втолковывание тебе основ жизни.

– Не стоит думать, что мне подобное внимание доставило удовольствие.

– Отчего же? Ты успокоилась, расслабилась, вот уже три минуты, как улыбаешься, хотя начинали мы с сомнений и опасений. Ты поддаёшься дрессировке, а из меня вышел бы отличный укротитель.

– Да, да, только времени вам своего всё-таки жаль. Я помню.

Крайнов посмотрел на Аню, не скрывая благодарной ухмылки.

– Внимание – истинный благодетель для девиц твоего шаткого положения.

– Вы ко мне придираетесь, – отмахнулась Аня и теперь сама почувствовала, что действительно расслабилась. Несмотря на крепкую ладонь на талии, на близость постороннего мужчины, на его безграничную самоуверенность.

Крайнов её дерзость не оценил:

– Скажи, иметь девушку с придурью, наверно, дорогое удовольствие, а?

– Понятия не имею. Содержать девушек так и не вошло в мои привычки, – оскалившись, Аня глянула на мужчину с вызовом. – Но вы ведь на меня намекаете, не так ли?

– Покоя мне не даёт эта твоя забава… Фотография, – посмаковал он слово, прежде чем высказаться. – Тут серьгами и поездкой на Мальдивы не отделаешься. Дорогое хобби. Дорогое внимание. Занята наверно… Вся в работе… А мальчик-то извёлся.

– Мальчик вырос и стал самостоятельным, не стоит вбивать клин в его неокрепшее сердце.

– А вот это мне решать, – Крайнов прижался носом к её щеке и прикрыл глаза, испытывая какое-то извращённое удовольствие. – Не нравишься ты мне, Анечка. Как в первую встречу не понравилась, так и сейчас бесишь, – прошипел, не открывая глаз. – С виду ребёнок ребёнком, а смотришь так, будто всё про меня знаешь.

– Вы мне абсолютно неинтересны.

– А дело-то и не в этом… – Крайнов развеселился и отступил. – Ты – есть проблема, Анна Ковалёва, – разделил он произношение на слоги. – И ещё больше портит настроение вариант, при котором эта проблема будет маячить перед моими глазами практически постоянно.

– Много на себя берёте, – мило улыбнулась она и попыталась отвлечься.

– Малыш, я с людьми работаю. И всего одна ошибка может стоить жизни. Не только моей, но и всех моих родных, близких. При таком раскладе хочешь не хочешь, а начнёшь прислушиваться, присматриваться, принюхиваться. Ты мне не нравишься ни по одному из трёх показателей, потому по-хорошему предлагаю: исчезни.

Выражая определённой степени угрозу, он навис над Аней, а та с лёгкостью хлестанула мужчину по лицу. Маневрируя, обошла стороной, пока Крайнов соображал, как же так вышло. Ну а после выбежала на улицу и столкнулась с Кириллом на крыльце.

– Куда? – только и смог выдать тот.

– Домой хочу. Ты как? – вспыхнула она азартом и дёрнула друга за рукав, а Кир не особо и сопротивлялся. Поплёлся следом, не вдаваясь в подробности. – Обещаю совместное принятие ванны и подарочный сертификат на эротический массаж в моём исполнении, – обернулась, предлагая поторопиться, на что Кирилл отреагировал с большим энтузиазмом и теперь не плёлся позади, а вёл Аню за собой, периодически подбадривая уверенными улыбками.

А уже в квартире Кирилла она смогла позволить себе расслабиться, выпить вина и закрыть глаза, засыпая под волшебным действием воды и нежных мужских рук. Эротический массаж придётся перенести на другой раз…

Глава 6. Восемь лет назад. 2003 год

Утро у Ани вышло ленивым и поздним. Нет, она честно пыталась проснуться, когда Кир отправлялся на работу. Даже жестом пальцев поставила оценку выбранному костюму и подставила щёку для поцелуя. Терпеливо выслушала его шутливые замечания по поводу того, что правильные медведи впадают в спячку зимой, а потом в памяти образовался своеобразный провал. Вот только шум со стороны кухни никак не вписывался в идеальный образ удачного начала дня.

Кирилл с посудой возиться не привык и впадал в депрессию в случае, если было нужно включить кофемашину, а тот шум, что доносился, и редкий звон фарфора, который Аня теперь узнавала на слух, никак не походил на его стандартные действия. Натянув на себя первую попавшуюся футболку и шорты, Аня осторожно двигалась на звук, пока не наткнулась на Крайнова-старшего. Тот как раз тратил своё драгоценное время на поиски сахарницы.

– Сахара нет, – скептически скривив губы, Аня приткнулась спиной к дверному косяку кухонной зоны и скрестила руки на груди. – И, подскажи, это нормально, что ты находишься здесь в отсутствии хозяина квартиры?

– Абсолютно нормально, – невозмутимо отозвался Крайнов, не глядя на Аню. – По документам это моя квартира, и я могу находиться в ней, когда захочу. Что же касается незваных гостей вроде тебя… – многозначительно хмыкнул он, но продолжать не стал. – И где же всё-таки сахар?

– Если бы ты хоть иногда интересовался пристрастиями собственного брата, то знал бы, что этому продукту нет места в его доме, пусть и оформленному на твоё имя.

– Обожаю, когда девушка бодрит по утрам! Правда, предпочитаю, чтобы это происходило в постели, и её язык был занят отнюдь не тем, что складывает звуки в глупые словечки и замечания.

– В холодильнике можно найти сгущённое молоко, – на выдохе проговорила Аня усаживаясь. – Я тоже люблю кофе, – пояснила, притягивая к себе чашечку с горячим напитком. – И, в отличие от информации по поводу собственника квартиры, точно знаю, что куплен он на мои деньги. Можешь, кстати, угоститься.

Когда банка со сгущённым молоком с громким хлопком расположилась по центру стола, она не постеснялась полакомиться и им, добавляя в кофе. Крайнов, скрестив руки на груди, пытался определить, стоит ли раздражаться или можно отделаться мимолётным замечанием и забыть об инциденте.

– В подобных случаях мама всегда говорила, что скрипучее дерево долго живёт. Так же долго, как и злопамятные люди. Ты, кстати, внешне не производишь впечатление брюзги, – сделал он в итоге умозаключение и занялся кофе.

– Кажется, не далее как вчера ты сказал, что моё присутствие выводит тебя из себя.

– Я сказал, что ты меня бесишь. Это несколько разные вещи. А, вообще, я пришёл помириться. Согласись, некрасиво ссориться с такой очаровательной особой, учитывая, что в скором времени мы можем породниться, – обернувшись, бросил Крайнов через плечо и не преминул «угостить» миролюбивой улыбкой.

– Ты торопишь события.

– А мне показалось, что Кирилл настроен очень серьёзно.

– Даже интересно, с чего ты это взял?

– Анечка, он вчера даже торт отказался резать без тебя, а, зная неестественное по своей силе пристрастие Кирилла к сладкому… – Крайнов многозначительно замолчал и пояснил: – Он просто не может остановиться, пока всё не уничтожит, – доверительно шепнул, предварительно прикрыв ладонью уголок рта. – Отчего, кстати, и не держит в доме сахар. Подобному факту я был удивлён и из ранга «мимолётное увлечение» практически мгновенно вознёс тебя до уровня «эй, поберегись, сюда направляется ледокол «Ленин».

– Вас сей факт разволновал, и было принято решение безотлагательно расправиться со мной без свидетелей? – недоверчиво усмехнулась Аня, а Крайнов, как ни странно, на улыбку ответил.

– И вовсе не обязательно при любом удобном случае вновь обращаться ко второму лицу. «Ты» в исполнении этих алых губ мне нравится куда больше, – облизнулся мужчина, сделав глоток кофе, но вот его взгляд говорил о том, что подобный жест к напитку не имел ни малейшего отношения. – Аня, я вчера был на взводе, закончил сложное дело и, наверно, не должен был приближаться к тебе с целью слить негатив. А сегодня пришёл извиниться и выстроить своеобразную границу мира.

– Обычно все говорят про мир без границ. У вас всё как-то неправильно.

– А я вообще человек сложный и непонятный, – Крайнов развёл руками, вроде и не оправдываясь, однако впечатление производил именно такое. – Другое дело ты: девушка с богатым воображением. Что тебе стоит забыть о моих вчерашних претензиях и, наконец, окончательно перейти на «ты»?

– Не знаю, как благодарить за удостоенную честь.

– Попробуй в качестве благодарности хотя бы не язвить. Так что? Дружим?

– Вы мало смахиваете на мою возможную подружку.

– А что ты скажешь по поводу деловых взаимоотношения, плавно перетекающих в отношения двух небезразличных друг другу людей?

– Даже представить страшно, какой фокус мне за это придётся провернуть. Не сгорю ли я потом в аду?

– Я сделаю твою жизнь невыносимой до того, как ты попадёшь в ад, мерзкая девчонка, если сейчас же не прекратишь источать яд! – шутливо пригрозил Крайнов и выдал, поистине, лучшую из улыбок, на которую только был способен. – У меня к тебе деловое предложение.

Пока Аня пыталась пережевать полученную информацию, Крайнов, предвкушая успех, улыбнулся и даже на миг закатил глаза от ожидаемого удовольствия.

– Я услуги подобного рода не оказываю, – враждебно фыркнула Аня и расправила плечи, не обращая внимания на едва сдерживаемый смех со стороны.

– Даже интересно, что ты имеешь в виду, отказывая мне с таким лицом?

– Лучше вам этого не знать, господин Крайнов.

– Я просил тебя убрать излишний официоз и не заставляй меня просить об этом дважды, хотя, – мужчина нахмурился, что-то мысленно прикидывая, – хотя я, пожалуй, именно это сейчас и сделал. Так вот, давай ты прекратишь строить из себя обиженную и всё же выслушаешь. Я хочу пригласить тебя в качестве фотографа…

– Я очень занята, – взбрыкнула Аня, не позволив закончить.

– Кирилл выдал исключительно положительные отзывы и меня это заинтересовало.

– Влюблённые юноши склонны к преувеличению достоинств своих избранниц.

– Я просмотрел некоторые из твоих работ…

– А я уж подумала, что мне мерещится Павел Крайнов в гостях на страничке социальной сети, – Аня надула губы, изображая изумление.

– Если сейчас не заткнёшься, я утоплю тебя в ванной! – рыкнул Крайнов, на что Аня широко и нагло улыбнулась.

– Тогда тебе придётся искать другого фотографа.

– Поверь, на уговоры любого другого у меня уйдёт гораздо меньше времени и нервов.

– Уверена, ты не ищешь лёгких путей.

– Мне наполнить ванну? – щелчок пальцев и взгляд без доли шутки в нём заставил выбросить белый флаг. Аня показательно измождённо простонала и изобразила вынужденное внимание. – Какая ты милая, когда молчишь, – сделал Крайнов замечание и сам замолчал, пытаясь вспомнить, на чём же остановился.

Надо отметить, что сосредоточился быстро, хотя Аня всячески этому противилась. Поймав себя на мысли, что ей нравится раздражать мужчину, нравятся молнии в его глазах, и явный предел его терпения тоже нравился, хотя прежде экстремалкой себя не считала.

– Думаю, не стоит объяснять, что личность я известная и многие руку на отсечение отдадут, только бы узнать, какие скелеты храню в своём шкафу?

– Всё, можешь не продолжать, – отгораживаясь, Аня выдвинула руки вперёд, – как-то не хочется отказаться в том шкафу.

Крайнов предпочёл последнее оставить без комментариев.

– Именно потому я не спешу приводить в свой дом посторонних людей.

– Ты как-то очень уверенно вычеркнул меня из этого списка. Даже подозрительно! – Крайнов жёстко улыбнулся и, уравновешивая себя, медленно выдохнул.

– Хоть я и охарактеризовал Кира как парня молодого и неопытного, но дураком тот явно не является. И тот факт, что вместе вы несколько месяцев, говорит о многом.

– Он очень терпеливый молодой человек.

– Насчёт его терпения раньше я как-то сомневался, но вот сейчас сижу тут с тобой, пытаясь общаться культурно и, скажу тебе честно, верю в это всё больше и больше. Заткнись! Сейчас же! – вызверился он сразу после вполне себе мирного замечания. Даже по столу кулаком пристукнул, хотя грозного рыка хватило бы за глаза. Аня притихла. – Что? Всё?

– Я тебя слушаю, – пояснила она своё молчание и подпёрла щёки ладонями.

– У меня есть дочь.

– Это ни для кого не секрет, – рассмеялась Аня, но тут же сделала серьёзное лицо. – Прости, это было последнее замечание. Честное слово, – заверила она и даже прикрыла рот обеими ладонями, дабы сомнений не возникло.

– О том, что она есть, действительно, многие знают, но я сейчас не о том. Для меня семья – это нечто большее, чем для других, кто свою личную жизнь намеренно выставляет напоказ. Я не хочу, чтобы кто-то посмел перемывать то, что происходит, не хочу, чтобы на каждом углу обсуждали моего ребёнка и наши с ней отношения. Не хочу, чтобы даже домыслы на этот счёт возникали.

– Тысячу извинений, но ты не можешь запретить людям гадать и додумывать факты.

– Когда додумывать нечего, а приходится делать мыльные разводы на пустом месте, согласись, большинство фантазёров теряют интерес к происходящему. Моя дочь – это мой мир, и я сотру в порошок любого, кто соберётся в этом мире наследить, натоптать и испортить ей настроение, – несмотря на вроде бы спокойный тон, Аня разглядела в словах Крайнова угрозу и подобралась, пытаясь сориентироваться в ситуации. – У Алисы день рождения, и она хочет фотографа. Делай что хочешь, но в этот четверг ты должна быть свободна. И, солнышко, учти: если ты откажешься и, тем самым, испортишь малышке праздник, имей в виду, я сотру тебя в порошок, – наконец, он обнажил ту самую угрозу, которую прежде можно было лишь прочувствовать, и потерял даже видимость положительного персонажа.

На самом деле, понимал, что в этом ультиматуме нет необходимости, ведь как только заговорил о дочери, отметил, что девушка смягчилась. Может, действительно, лишь хотел сократить время уговоров, которые в любом случае закончатся положительным результатом? Наверно, так и было. Не сказал бы, что доверял юной особе настолько, чтобы подпустить её к своему ребёнку, но Кир уговорил. Брату он уступал во многом, и не смог отказать. А вот сейчас… сейчас и сам согласен, что из этого может что-то выйти.

Не теряя времени, Крайнов подтянул к себе портфель, который до этого оставил в стороне, но так, чтобы постоянно держать в поле зрения. Привычка, отработанная годами и вынужденная мера, что диктуют правила мира, в котором существует. Из портфеля он достал папку с бумагами, предложил Ане на просмотр.

– Это всего лишь день рождения, – округлила она глаза и удостоилась уничижительного взгляда.

– Это моя дочь, – выдержал мужчина необходимую паузу. – Я могу дать тебя время для ознакомления.

– Да ладно. Не в рабство же ты меня принимаешь, – отмахнулась она и черканула подпись, воспользовавшись прилагающейся к папке ручкой. – Этот четверг? – уточнила, а Крайнов лишь согласно кивнул и, успокаиваясь, прикрыл глаза.

– Праздник будет на свежем воздухе, если погода не внесёт свои коррективы.

– Уверена, ты даже с ней сможешь договориться, – усмехнулась Аня и постаралась оставить без внимания немой упрёк в его глазах. – Хочешь чего-то особенного? Плёнка, цифра?

– На твоё усмотрение. Девочка она общительная, думаю, вы найдёте общие темы, и тебе будет несложно её раскрепостить, ведь это в работе самое важное, если не брать во внимание профессионализм фотографа.

– Остаётся лишь удивляться вашей подкованности в вопросе.

– Чёрт, идея с ванной никак не идёт у меня из головы! – взвинтился Крайнов. – Прошу тебя, милая, дорогая, когда ты придёшь в четверг – молчи! Не обращайся ко мне совсем. Не хочу даже твой голос слышать!

Не давая Ане шанса ни оправдаться, ни выдать очередной поток глупостей, Крайнов встал из-за стола и направился к выходу.

– Кирилл тебя подвезёт, – крикнул он из коридора и ушёл, оставляя Аню наедине с собой и рассуждениями, которые неприятным, болезненным клином вбивались в мозг, успешно пытаясь потеснить любые другие мысли.

Это был странный, неожиданный поворот, оставляющий внутри необъяснимую пустоту. Вот, казалось бы, шанс… Шанс приблизиться к желаемому. Пусть и столь витиеватым, долгим путём, но он настольно реален, что затмевает любые другие, простые и понятные.

Назначенный день порадовал Аню не только погодой, но и боевым настроем, решительным взглядом в зеркальном отражении, уверенно вздёрнутым подбородком. Дом Крайнова, как небольшой райский островок, был полностью адаптирован под ребёнка, что только подтверждало недавние громкие слова о смысле жизни.

Яркий, красочный фасад, огромный приусадебный участок, заполненный всем необходимым для маленькой принцессы. Иначе и не думалось. Беседка, декорированная цветами, напоминала уютный уголок времён персидских царей. Расставленные куклы ручной работы лишь заостряли внимание на том, что это излюбленное место наследницы. Цветочные клумбы, каменные дорожки, лабиринт из кустов в стороне – всё напоминало о сказке. Воздушные шары, клоуны и угощения больше говорили о подготовке к празднику и не вписывались в общую атмосферу. Слишком яркие, насыщенные акценты, которым не было места в этом гармоничном уголке.

Виновницу торжества Аня увидела практически сразу. Она как раз принимала подарки из рук такой же папиной дочки одного из приглашённых гостей. Девочка была чуть старше, чем казалось из эмоциональных упоминаний Крайнова. Почему-то представлялась малышка лет четырёх, а на самом деле юная красавица праздновала восьмой день рождения. Об этом кричали и надписи на плакатах, и композиции из заказных цветов. Тёмные упругие завитки волос вызывали умиление, а звонкий довольный голосок заставлял улыбаться. Пышное белое платье с насыщенным бордовым бантом, того же цвета бижутерия и живые цветы в волосах. У Ани в этом возрасте ничего подобного не было, что отнюдь не мешало радоваться за хорошенькую именинницу и мысленно посылать ей наилучшие пожелания.

Первые снимки, Аня была уверена, окажутся наиболее удачными. Пока она оставалась «за кадром», пока девочка не приняла позу и не сдвинула брови в желании быть похожей на моделей из модных журналов. Истинные эмоции, детская непосредственность, очаровательный и трогательный возраст. Момент знакомства стал несколько неожиданным. Девочка просто повернула голову и помахала рукой, будто они были давно знакомы. С радостной улыбкой она бегом пересекла огромную лужайку и остановилась напротив, затаив сбившееся дыхание.

– Ты мой лучший подарок! – заявила она, придя в себя, и потащила Аню за руку в эпицентр праздника. – Тебя Аня зовут, ведь так? – оглянулась малышка, не сбавляя ход. – А меня Алиса. Дядя Кирилл сказал, что ты самая замечательная. Это правда?

– Не знаю… – Аня рассмеялась, действительно, растерявшись от напора.

– Папа наверняка сказал, чтобы ты только меня снимала, но я хочу запомнить этот праздник, потому захватить нужно будет всех. У тебя получится?

– Конечно. Только давай обойдёмся без постановочных кадров, на которых все присутствующие с натянутыми улыбками будут смотреть на тебя красивую. Пусть всё будет по-настоящему.

– Очень в этом сомневаюсь, – нахмурив лоб, скривилась Алиса. – Если папа сказал всем, чтобы меня любили, они будут любить, ты уж мне поверь.

– А папа так сказал?

– Что? Неужели тебя забыл предупредить? – рассмеялась девочка. – У меня нет мамы, – тут же заявила она абсолютно серьёзно. – Мама бросила нас, когда я была совсем маленькой и папа изо всех сил старается компенсировать во мне это чувство ущербности.

– Боже, какие слова. Где ты всего этого набралась?

– Так говорит Марина Генриховна, мой психолог.

– А зачем тебе психолог?

– Чтобы я справлялась с этим чувством ущербности грамотно, а не путалась в страхах и сомнениях, – вновь рассмеялась девочка, будто издеваясь над Аней.

– А ты по этому поводу переживаешь?

– По правде говоря… – Алиса выдержала значительную паузу, будто прикидывая в уме, как ответить, но в реальности только играла и ответ знала наверняка. – Нет, – выдала ожидаемый вариант. – Марина Генриховна грешит любовными романами.

– Грешит?

– В её комнате их просто несчётное количество. Вот в одной книжке я и прочитала то, что не могла сформулировать сама. Суть примерно такая: один мальчик спрашивает у другого, у сироты, хотел бы он иметь родителей. А сирота ему и отвечает: у тебя была собака? Нет? Но ведь ты о ней мечтал. А как можно мечтать о том, чего у тебя никогда не было, как можно сожалеть о том, что это мечта не сбылась? Так и я. Просто не знаю, что такое мама. Меня папа любит и этого, кажется, достаточно. Я бы хотела больше внимания и больше уделённого времени, но мамы… она мне не нужна. Вот если бы она была и вдруг пропала, я бы знала разницу, а так мне не с чем сравнить. Считаешь, что мой ответ недостоин маленькой воспитанной девочки?

– Почему же…

– Марине Генриховне я никогда об этом не говорила. Мне нравится, как она каждый раз убеждает меня, что жизнь на этом не останавливается.

– Дай угадаю, концентрируя внимание на этой проблеме, она не замечает других?

– Если ты скажешь об этом папе, то я обижусь, – пригрозила Алиса пальчиком и на секунду задумалась, а стоило ли незнакомке доверять такую тайну. Но легко справившись с сомнениями, вернулась к теме дня. – По плану праздник закончится примерно в семь часов. Не знаю, как я это выдержу, но потом, очень тебя прошу, не уходи сразу. Хочу показать тебе одно место, обязательно стоит сфотографироваться там. Ты поймёшь, если хоть что-то смыслишь в красоте, – тут же добавила Алиса и глубоко вздохнула, приближаясь к толпе. Она крепче сжала Анину руку и только тогда сообщила гостям о своём присутствии.

Дальше времени на осмысление откровений не осталось. Была работа. Много работы. Много улыбок и безграничное счастье. Крайнов с дочерью на руках… Сейчас он был другим. С новым лицом, с новыми эмоциями и совсем не походил на сурового незнакомца из поцарапанного авто или на недовольного и ворчащего наглеца в день рождения Кира. И дочь свою он, действительно, любил. И желание угодить было искренним, не наигранным, желание сделать свою девочку счастливой, пусть и таким странным способом вроде шумного веселья. Ведь в реальности ей хватило бы и нескольких близких друзей семьи, родных.

Были поздравления, улыбки, песни, пожелания. Что-то радовало больше, что-то меньше. Жирную черту праздника провела сама Алиса, вырвавшись из дружного хоровода гостей навстречу одному-единственному, опаздывающему, но, как стало понятно, тому, кого действительно ждала.

Глава 7. Восемь лет назад. 2003 год

– Дядя Олег, дядя Олег! – закричала она, выскальзывая из заботливых отцовских объятий, и унеслась в сторону дома.

Аня резко обернулась, хотя точно знала, кому принадлежит это имя. Эффект неожиданности, верно, сыграл с ней злую шутку: когда долго ждёшь и, наконец, получаешь, просто не знаешь, что делать с подарком судьбы. Так и она сейчас, замерла, не представляя, куда себя деть, чтобы никак не выдать волнения.

Он посмотрел на неё всего один раз, и этот взгляд нельзя было назвать удивлённым. Этот человек, вообще, не умел удивляться, умел только констатировать факт. Сейчас этим фактом была Аня и её присутствие в непозволительной близости.

К тому времени, как она всё же взяла себя в руки, мимо метнулся Павел.

– Никаких снимков, – кивнул в сторону гостя и поторопился поприветствовать того лично.

Алиса, успевшая получить подарок и хвалебные слова, отходить от гостя не торопилась и нежилась в его внимании даже в присутствии отца. Все втроём о чём-то переговаривались. Девочка, как и положено в подобных ситуациях, смущалась, Павел прижимал чадо к себе ближе, а гость только и успевал выдавать поздравления, пожелания и короткие советы по уходу за питомцем: он подарил Алисе щенка. Вскоре Алиса отделилась, чтобы познакомиться с новым другом поближе, а мужчины отправились в сторону дома с целью пообщаться наедине.

– Не нужно так на них смотреть, – прилетело со стороны, и Аня, опомнившись, дёрнулась всем телом. Раскраснелась, бешеный ритм разнёс кровь по венам, разливая по своему ходу жар и какой-то неуместный стыд.

Прежде чем ответить Кириллу, она собралась с мыслями, но выдать ничего вразумительного не получилось, да и не хотелось произносить пустых слов. Обратила внимание к камере, будто настраивая её.

– Прости, что напугал, – прижался Кир к её спине, обнимая, упрямо пробираясь носом к шее. – Давно не видел тебя в работе, – прошёлся он чередой лёгких поцелуев по коже шеи вверх, к подбородку. – Даже приблизиться было страшно. Ты отвлеклась, и я дерзнул, иначе, казалось, не добьюсь внимания, – волнующими воображение движениями рук он прошёлся по бокам, пробираясь под майку. Аня сжалась, пытаясь избавиться от навязчивого внимания.

– Перестань! Здесь дети и… И я на работе, – замотала она головой, отказываясь от прикосновений.

– Расслабься. Ты тоже гость, хоть и с камерой в руках.

– Твой брат подсунул мне контракт, и я обязана его отработать. Иначе, боюсь, Крайнов-старший сровняет меня с землёй. Кто это был? Лицо знакомое, – проговорила Аня с замиранием сердца. На самом деле знала ответ, но услышать другую сторону, иную версию, было жизненно необходимым.

Поняла, почему Кир напрягся, но не стала акцентировать на этом его собственное внимание, сделала вид, что не уловила изменений в настрое.

– Знакомое, говоришь? – Кирилл недобро улыбнулся и задумчиво потёр подбородок. – Вряд ли. Едва ли он мог хоть когда-нибудь оказаться под прицелом твоей камеры, да и вообще, не относится к медийным личностям, нуждающимся в особом представлении. Давыдов. Олег Николаевич, – пояснил парень и усмехнулся, опомнившись. – С его лёгкой руки наш Павлуша стал тем, кем стал. Без преувеличения. Талантливых, знаешь… их много. Удачливых… баловней судьбы – единицы.

Кирилл развёл руками и шумно втянул в себя воздух, будто слова даются ему с трудом, а Аня так и вовсе не дышала.

– Несмотря на то, что я был ещё пацаном, отчётливо помню появление Давыдова на горизонте нашей семьи. Они вроде как знакомы с отцом, но Пашка явно приглянулся ему больше. Тогда он только окончил институт, женился, прописался в городской коллегии адвокатов. Ему со своим характером было сложно. Паша всегда стремился к верхушкам, а ему доверяли дела по ограблению хлебной лавки. Утрирую, конечно, но суть сводилась именно к этому. Вот он и грызся с начальством при любом удобном и неудобном случае.

И вот наступил этот момент: когда Пашка, бельмо на глазу всей конторы, превращается в личность, с которой начинают считаться. Сегодня он ещё в списке неугодных, а всего через год открывает собственное адвокатское бюро и лично набирает сотрудников в штат. Параллельно и бизнес открыл. Для меня, как говорил тогда. По сути, так и случилось. Сама понимаешь, Давыдова лично мне, пятнадцатилетнему подростку, никто не представлял. Я и без того понял, что к чему. С тех пор он периодически мелькает на вот таких значимых датах. Вроде как друг семьи и не более того. Версия вполне правдоподобная, но не соответствует действительности.

– Он тебе не нравится, – подколола Аня, подталкивая Кира локтем в бок.

– С чего бы он должен мне нравиться? Он бандит, Ань. Пашка с ним по долгу службы… да и по личному долгу общается. Мне такие знакомства без надобности. И ты старайся не мелькать. Видишь? – Кир развернул Аню на сто восемьдесят градусов и пальцем указал точное направление. Там была женщина. – Его любовница, – фыркнул Кир. – Интересная тётка. Жёсткая. И твоё внимание заметила, потому сейчас сверлит взглядом. Так что ты прекращай задавать эти вопросы и не создавай даже видимость интереса, – дал он дельный совет, который Аня готова была и сама себе дать, вот только была одна причина, по которой отступить не получится.

У неё была просьба. Такая, которую сможет исполнить только один человек: Давыдов. По некоторым причинам права просто прийти и попросить она не имела, потому, точно как в романе Булгакова, приходилось упорно ждать, пока сильнейшие мира сего сами соблаговолят оказать эту услугу. Только вот Давыдов не спешил.

– Ну вот, кажется, сегодня нам не суждено побыть вместе, – со вздохом Кирилл отступил от Ани и чуть подтолкнул в спину, выдвигая вперёд. Навстречу уже неслась Алиса со щенком в руках.

– Дядя Кирилл, только тебе могу доверить моё сокровище, – бережно передала она кроху парню и расправила растрепавшиеся волосы, обращая взгляд к Ане. – Идём, я покажу тебе то место. Пока дядя Олег разговаривает с папой, у нас будет целый час! – утвердительно заявила малышка и махнула рукой в нужную сторону. – Не волнуйся, нашего отсутствия не заметят, а Кирилл никому не скажет, – шепнула она, будто по секрету, и ускорила шаг.

Минув гостей, девочка заметно расслабилась и теперь шла с подскоком, задорно улыбаясь.

– Алиса, а этот дядя Олег, он кто?

– Дядя Олег – папин друг, а почему ты спрашиваешь? – нахмурилась девочка, но тут же забыла о необходимости подобного подозрения.

– Ты никому так не радовалась, как ему, – пожала Аня плечами, вроде как поясняя интерес.

– А ты видела, видела, что он мне подарил? Никто не подарил, а он подарил! Дядя Олег сказал, что это девочка. Я назову её Камелией. Как ты считаешь, это довольно красивое имя для такой крохи?

– Наверно да. Ты мечтала о щенке?

– А кто о нём не мечтал?! – Алиса восторженно округлила глаза, но взгляд тут же потух, видимо, она тоже вспомнила разговор о матери, который всплыл в памяти и у Ани. – Папа не разрешал заводить мне животных, говорил, что я ещё маленькая и не смогу о них заботиться. Дядя Олег решил иначе.

– Ты его поэтому любишь? Потому что он делает для тебя поблажки, на которые никто из окружающих не решается?

– Нет, почему?.. Просто он уделяет мне внимание, о котором многие забывают, когда хотят получить от папы какую-то выгоду. Он уделяет внимание мне, а я ему. Это закономерно.

– Ты рассуждаешь не как ребёнок.

– Почему же? По-моему, всё правильно. Только слова подбираю не совсем соответствующие возрасту. Но папа и учитель по русскому языку и литературе в восторге. Кроме дяди Олега, меня замечают ещё дедушка и Кирилл. Им я тоже рада, но вижу намного чаще. А дядя Олег последний раз приезжал на Новый год… Тогда он подарил мне мольберт и краски. Совсем как у настоящего художника. Я рисую, – похвасталась Алиса, с опозданием припомнив, что при этом маленьким принцессам следует смутиться, но всё равно вышло очаровательно. – Как-нибудь обязательно покажу тебе свои картины.

– Учитель по художественному мастерству у тебя, разумеется, тоже есть?

– Конечно! Папа всегда поддерживает идеи дяди Олега. Иногда мне кажется, что сам говорит тому, что мне нужно подарить, чтобы я была безмерна благодарна. Но это только иногда. Чаще я склоняюсь к мысли, что его внимание принадлежит мне из-за отсутствия собственных детей. Ты видела его любовницу?

– Маленьким девочкам не стоит произносить такие слова, – пресекла Аня попытку развить тему, и Алиса прикусила губу, хоть и считала иначе.

– Она злая, – коротко добавила малышка и отвернулась в сторону.

– Просто ты ревнуешь, – засмеялась Аня, привлекая девочку к себе. Это нормально. Я в твоём возрасте тоже хотела, чтобы мир крутился вокруг меня.

– Может, в чём-то ты и права… Но это не делает Тамилу добрее, – осталась она при своём и широко улыбнулась, таким образом оповещая о прибытии на место. – Смотри.

Алиса замерла, провожая взглядом частые волны реки, рябь на воде и отражение солнечных бликов.

– Идём, я покажу тебе здесь всё, – потянула она за руку. – У тебя нет слов, да? – рассмеялась, довольствуясь реакцией новой знакомой, и замолчала, позволяя насладиться необычайной красотой природы.

Небо, река, зелёная трава с неиспорченными дизайнерами красотами и искусственными нагромождениями, полевые цветы… Точно как на картинках из далёкого детства. Тогда это казалось раем на земле, сейчас Аня ловила себя на мысли, что детские ощущения крепнут по мере того, как ты вдыхаешь эти ароматы, как ты сродняешься с пейзажем и, будто птица, готов расправить крылья и лететь в неизведанную даль.

– Смотри, смотри какой дуб, – Алиса указала пальцем на обрыв у реки.

– Да, и качели на нём, – всё ещё пребывая в параллельной реальности, поддакнула Аня и лишь краем разума понимала, что двигается в указанном направлении.

– Когда-то её здесь не было. Только дуб. И я попросила у папы уступить мне в такой малости, так он нагнал кучу техники, планируя организовать настоящий развлекательный комплекс. Хорошо, что вовремя остановился. Тогда и появилась эта красота. Сегодня качели украшены цветами, но скоро солнце окончательно перекатится на эту сторону, и они завянут. Я хотела бы иметь в своём альбоме несколько таких работ. А потом, если ты захочешь, я нарисую на них тебя. Фантазия у меня будь здоров, – успокаивающим жестом руки и поддакивающими кивками Алиса в разы увеличила значимость слов. – И без настоящих цветов добавлю всё, чего недостаёт. С фотографией сложнее. Всё должно быть здесь и сейчас, и никак иначе. На самом деле, я хотела фотографа именно для этого пейзажа. Мне абсолютно всё равно, что ты снимала на празднике, – заявила девочка без особого сожаления.