Читать онлайн Инверсия Фикуса бесплатно

Глава 1

До чего же противен октябрь в Глуховецке! Холодно, дождливо, грязно и невыносимо тоскливо. Одинокие дома стоят, словно серые покосившиеся стога сена на осеннем поле, между которыми грязными кривыми тропками вьются разбитые дороги, еле освещенные одинокими фонарями на покосившихся столбах. Раньше это не замечалось и так остро не ощущалось. Федор Савченко сидел за рулем своего такси на привокзальной площади и тупо смотрел в темноту. В салоне бордового «Вольво» было жарко, душно, сонливо и до боли одиноко. За день три клиента, и те по-мелкому. Дождь, зарядивший с утра, уже к четырем часам разогнал все тридцатитысячное населения городка по домам. Оставалась слабая надежда на ночной 613-й поезд из Москвы, но по средам в нем прибывает человек десять – пятнадцать, не более, а на вокзальной площади скопилась практически вся армия таксистов Руслана. Но основная причина душевного недуга Федора заключалась в том, что две недели назад от него ушла Нина, его жена, единственный близкий и родной человек.

Пожалуй, впервые за последние годы Федор задумался о том, как из успешного молодого сотрудника серьезного государственного предприятия он превратился в одинокого несчастного бомбилу, безнадежно застрявшего в маленьком Глуховецке. Ведь вроде все в жизни складывалось так удачно!

Школа с отличием в Калининграде, поступление в Московский институт энергетики и электротехники, комсорг группы, красный диплом, и… неожиданное несправедливое распределение в, богом забытый Глуховецк. Это было, пожалуй, его первым серьезным потрясением при столкновении со взрослой реальной жизнью. Оказалось, что в этом мире далеко не всегда все решают отличные оценки по физике и математике, а также общественная деятельность и поведение «без залетов». Оказывается, существуют какие-то другие непонятные законы и правила. И это ему легко доказал отчим, директор Калининградского отделения Военторга. Он задействовал все свои связи и сумел выхлопотать для Федора приличное место на предприятии московского ЗИЛа в должности инженера по технике безопасности. Работа не очень обременительная, со средней зарплатой, но зато с огромными перспективами и возможностями, как сообщил отчим. Однако для начала Федору надо было прибыть по месту распределения, проработать там пару недель, после чего он по запросу с предприятия переводом будет возвращен в Москву на ЗИЛ.

Да какая разница – инженером по технике безопасности на ЗИЛе или инженером по контролю качества на каком-то глуховецком комбинате! И в том и в другом случае это было совершенно не то, к чему стремилась душа Федора. Савченко грустно вздохнул и обреченно отправился в неведомый Глуховецк. И вот ночь, мрачная привокзальная площадь, холод, дождь, темнота на улице. Еще больший мрак и холод в душе. Подошел 613-й из Москвы, но Федор даже не отреагировал, пытаясь, как обычно, хотя бы взглядом отыскать потенциальных клиентов. Приезжих было мало, да и те быстро растворились в теплых салонах машин более удачливых коллег Федора. Остальные автомобили досадливо рыкнули и до утра разлетелись по дома. Площадь опустела.

Федор тоже было уже собрался уезжать, когда в последний момент заметил одинокую маленькую щуплую фигурку подростка с двумя большими тяжелыми чемоданами. Несмотря на дождь и угрожающие размеры чемоданов, паренек уверенно двигался к машине Федора. «Видимо, какой-то горемыка-студент, приехавший навестить родню. Денег наверняка в обрез, сейчас начнет нудно торговаться, объяснять свое тяжелое положение», – быстро проиграл в голове наиболее вероятный сценарий Федор. «Да черт с ним! Отвезу бедолагу при любом раскладе. Не бросать же его здесь под дождем», – и Савченко внутренне приготовился к разговору с несчастным клиентом. Тем временем «бедолага» открыл заднюю дверь салона и приказным тоном рявкнул: «Багажник открой!» Изумленный Федор нажал кнопку, после чего странный пассажир легко забросил огромные чемоданы в нутро багажника, с силой захлопнул крышку и по-хозяйски плюхнулся на заднее сиденье.

– Поехал! Чего встал? – недовольно рыкнул пассажир.

– Куда? – удивленно спросил Федор.

– «Искра» знаешь где?

В зеркало заднего вида Федор пригляделся к необычному клиенту и как-то сразу напрягся. Это был маленький взрослый мужчина лет сорока, короткие жидкие волосенки на маленькой голове, заостренные, вытянутые вперед черты лица, прищуренные цепкие холодные глаза, злое выражение лица. Он чем-то напоминал Федору злобного крысеныша из какого-то мультфильма. На всякий случай Савченко пощупал правый карман куртки, где лежал газовый баллончик, который когда-то в обязательном порядке заставил его купить Руслан.

– Слушай, друг, если ты про дом отдыха «Искру», то это семьдесят километров отсюда. По такой погоде будем плестись часа два – два с половиной. Кроме того, возле Ветрянки наверняка дорогу размыло. Там в это время года часто такое бывает. Хочешь, я устрою тебя в приличную гостиницу? У меня там администратор знакомая. А завтра я заеду и отвезу тебя в «Искру?» – спросил Федор.

Савченко очень хорошо знал этот небольшой дом отдыха. Он находился чуть дальше Зябликов – дачи тестя, где в первое лето знакомства с Ниной они провели свои самые счастливые дни и ночи. От Зябликов до «Искры» по основной трассе было семь километров. Тем летом они часто приезжали к «Искре», пролезали в дыру забора, чтобы поваляться у водоема на оборудованном немноголюдном пляже «Искры». Какое же это было счастливое время! Ехать туда сейчас, да еще в компании с Крысенышем, очень не хотелось.

– Я сказал – поехали! – не терпящим возражения голосом процедил сквозь зубы Крысеныш и что-то протянул Федору: – Здесь полторы штуки баксов. Довезешь, получишь еще пятихатку.

Это были деньги, которые Федор при хорошем раскладе мог заработать месяца за четыре. Он тут же, без лишних разговоров взял деньги, переключил коробку передач и тронулся в путь сквозь дождь и мрак октябрьской ночи.

– Радио не включай, со мной по всякой мелкой херне не болтай. Устал. Хочу отдохнуть, – твердо проговорил странный пассажир. Федор согласно кивнул головой и бросил короткий взгляд в зеркало заднего вида.

– Ты не на меня глазей, мудило, а за дорогой следи, – тут же нервно рыкнул Крысеныш. Федор опять кивнул головой. Ехать приходилось очень медленно. Лужи скрывали множественные ямы и ухабы давно не ремонтированной дороги, дворники еле справлялись с потоком воды. Внимательно глядя вперед, Савченко почему-то сейчас с горькой усмешкой вспомнил тот первый день, когда, прибыв по месту распределения, он, волнуясь, ждал в приемной встречи с директором предприятия. Секретарша куда-то вышла, и Федор, воспользовавшись случаем, подскочил к зеркалу. Он в сотый раз внимательно окинул себя критическим взглядом, поправил съехавший ворот рубашки и топорщащийся непокорный волос. Вроде все в порядке, среднего роста, стройный, вполне прилично в соответствии с модой одет. Однако Савченко никогда не был уверен в своей внешности. На четвертом курсе одна подружка, с которой у него был непродолжительный роман, сказала ему, что он похож на молодого Редфорда. Федор постеснялся спросить, кто это такой, но решил, что, видимо, это неплохо. Однако та же подружка через месяц заявила ему, что он «недоделанный придурок», когда Савченко, оказавшись в ее постели после вечеринки в общежитии, в момент приятной расслабленности неожиданно подскочил, глянул на часы и со словами «Все, время на развлечение вышло!» стремительно унесся готовиться к завтрашнему семинару по теплотехнике. На этом роман был завершен, что вызвало у Федора сначала искреннее недоумение, а потом, наоборот, некоторое облегчение, так как он абсолютно не представлял, что ему дальше полагалось делать со своей пассией. Но эта история оказалась полезной. Савченко понял, что он теперь не хуже других и у него теперь, как и у всех парней, тоже «все было». Осознав это, он успокоился насчет своей личной жизни и с удвоенным рвением погрузился в учебу, поскольку это было и понятнее, и интереснее, чем непредсказуемые и бессмысленные отношения с прекрасным полом. Тем более что истинной страстью Федора всегда было различное изобретательство и разнообразное усовершенствование.

Во время ремонта школы, глядя на работу циркулярной пилы, он придумал, как сделать так, чтобы завершающий спил был идеально ровным, а в эксплуатации пила служила дольше и безопаснее. Плотник, которому Федор попытался объяснить, что надо сделать с пилой, сначала послал его куда подальше, но, увидев чертеж Федора на листке, вырванном из тетрадки, задумчиво почесал затылок. Савченко тут же понесся в подвал к работающим там сварщикам и уговорил их за три рубля, выделенных матерью на питание, помочь ему в одном важнейшем деле. Два сварщика, плотник и Федор увлеченно провозились полтора часа, но в конце концов работа была выполнена. После испытательного прогона доски у работяг вырвался радостный возглас. Спил был идеальный, а работать стало намного проще, удобнее и безопаснее. Федор удовлетворенно кивнул головой, повернулся и, не сказав ни слова, пошел домой. Три взрослых мужика изумленно смотрели ему вслед. Потом плотник еще много раз показывал Федора своим друзьям, поражаясь простоте и оригинальности решения юного Кулибина. В институте перед новогодним вечером Савченко самостоятельно по учебникам сделал акустический расчет зала, после чего переделал и перепаял все музыкальное оборудование, добившись невероятной чистоты звучания голосовых колонок и инструментов. Весь новогодний вечер он просидел за сценой, с интересом наблюдая за работой оборудования, находя это гораздо более увлекательным, чем нелепое топтание в зале под музыку. Когда кто-то из музыкантов попытался в разгар вечера его публично поблагодарить и представить публике, раздосадованный Федор в панике сбежал из зала.

С детства он не любил публичности, а также споров или каких-либо выяснений отношений, считая это пустой и бессмысленной тратой времени. Поэтому обычно он внимательно молча выслушивал оппонентов, кивал головой, а потом все делал по-своему, так, как считал нужным. Он интуитивно чувствовал, что большинство людей относятся к нему как к какому-то чудику. Однако институтские приятели хоть и считали Федора белой вороной, но уважали его за пытливый ум, твердый характер и готовность всегда оказать практическую помощь. И все же близких друзей у Савченко никогда не было, так как он хронически не умел и не стремился близко сходиться с людьми, предпочитая соблюдать дистанцию, никого не пуская в свой мир. Досуг он вполне комфортно проводил в компании научно-популярных журналов, книг или же в бассейне, куда предпочитал ходить в одиночестве. В плавании Савченко добился отличных результатов, но все же оно оставалось лишь полезной физкультурой и ничем более.

Директор Глуховецкого комбината 42/16 Павел Петрович Власенко встретил молодого специалиста настороженно-сдержанно: «Пару недель покрутится, а там подпишу перевод, и пусть катится в свою Москву. Лишь бы тут не мешал людям нормально работать». Экспериментальный телекоммуникационный сборочный комбинат 42/16, куда был распределен Федор, являлся классическим советским «почтовым ящиком» без адреса и телефона в справочниках. Он финансировался Министерством обороны, хотя формально подчинялся НИИ «Спецтелестрой». По сути, комбинат 42/16 был экспериментально-производственной базой НИИ, занимаясь в основном выполнением заказов института в области усовершенствования узлов КРЛС – корабельных радиолокационных систем.

На практике в большинстве случаев все сводилось к различным ремонтным работам радиолокационного оборудования для флота, причем не всегда военного. Заказы были постоянно, что добавляло к приличным зарплатам сотрудников еще и солидные квартальные премии.

Несмотря на секретность предприятия, на комбинате 42/16 царила творческая, порой веселая и почти домашняя атмосфера. Небольшой коллектив поголовно состоял из людей, которые были не только увлечены наукой и обладали высоким уровнем академических знаний, но и блестяще умели работать руками. Деление на отделы и производственная субординация были весьма условными. Статус каждого работника определялся только его знаниями, умением нестандартно мыслить и оперативно решать поставленные задачи.

Федору была выделена комната в общежитии, которая его вполне устраивала, и с первых дней работы он вдруг почувствовал, что нашел то идеальное место для приложения своих сил и знаний, о котором где-то в глубине души всегда мечтал. С первых дней работы молодого специалиста Савченко сразу заинтересовал вопрос, который, казалось, лежал на поверхности, но при всей очевидности он почему-то никем не рассматривался. Практически во всем оборудовании, проходящем через комбинат, можно было улучшить электрические параметры приборов за счет оптимизации отдельных модулей, являющихся единым завершенным функциональным устройством. Правда, для этого требовалось принципиально изменить конструкции узлов сопряжения при стыковке модулей в общей схеме. По твердому мнению, Савченко, решение этой задачи могло бы обеспечить сокращение различных соединений, повысив тем самым надежность аппаратуры и упростив ее ремонтопригодность. Но самое главное заключалось в том, что разработка миниатюрных узлов и их размещение в одном корпусе позволили бы улучшить массогабаритные характеристики оборудования в целом. А это в разы повышало эффективность работы и увеличивало сроки эксплуатации приборов.

Коллеги с грустью посоветовали Федору выкинуть эти прекраснодушные глупости из головы и не тратить на них силы и время, так как планы научно-технической деятельности и бюджет НИИ «Спецтелестрой» сверстаны на пять лет вперед, и никто на подобные изыскания добро не даст. Однако идеи Федора, как прилипчивый вирус, быстро расползлись по комбинату, поработив умы его сотрудников.

Впервые в жизни Савченко не чувствовал себя белой вороной, точнее, белыми воронами тут были все. Здесь он по-настоящему ощутил себя своим среди своих. На работу Федор приходил всегда раньше всех, а уходил последним под нудное ворчание секретчика. Самыми тяжелыми днями были дни вынужденного безделья – суббота и воскресенье. В связи со строгой режимностью предприятия вход на территорию по выходным дням был категорически запрещен, и Федор не мог дождаться понедельника, чтобы как можно быстрее оказаться на рабочем месте и попробовать воплотить в жизнь свою очередную «идейку». Незаметно пролетели две недели, затем месяц, но Федор не вспоминал о переводе в Москву, и его туда тоже никто не гнал.

Через три года он стал членом КПСС, а еще через два года, после выхода на пенсию главного инженера, Федор приказом директора был назначен на его место временно исполняющим обязанности. Впервые в истории комбината 42/16 главным инженером, пусть даже врио, стал человек в возрасте двадцати восьми лет. За время работы Федор до мельчайших деталей вник в специфику деятельности предприятия, изучив работу каждого производственного участка и используемого на нем оборудования. В маленьком коллективе все довольно быстро поняли, что парень одержим лишь работой, а карьерный рост и «штабные игры» его не интересуют. Никто не сомневался, что когда наконец появится настоящий главный инженер и Федора вернут на прежнюю должность инженера контроля качества, то он, скорее всего, этого даже не заметит. Лишь бы быть в эпицентре технических задач предприятия.

Однако новая должность неожиданно раскрыла в Федоре талант, который до этого времени в нем бесцельно дремал. Несмотря на свою природную замкнутость, Федор вдруг оказался отличным управленцем и организатором. В течение трех месяцев без лишней говорильни на совещаниях ему удалось реструктурировать процесс взаимодействия с заказчиками и смежниками, спокойно игнорируя многочисленное возмущение и сопротивление сомневающихся коллег. Это позволило на треть сократить затраты и время выполнения работ по каждому заказу. Через какое-то время даже самые ярые противники были вынуждены признать его правоту. Однако постепенно многое в работе предприятия стало Федора тяготить. Любое новшество требовало выматывающих бюрократических согласований и длительных ожиданий прохождения бумаг по инстанциям. Кроме того, по мере вникания во все области работы предприятия Федора все больше начинала раздражать позиция НИИ «Спецтелестрой». С тем, что в НИИ оседала львиная часть денег за выполнение заказов, в тот момент еще можно было смириться. Но вот то, что НИИ являлся серьезным тормозом на всех этапах работы, начиная от составления заявки и до подписания актов выполненных работ, страшно раздражало. Федор мечтал о работе с заказчиками напрямую, когда любые вопросы могли бы решаться просто и оперативно, без «испорченного телефона» в лице НИИ. Но он отчетливо понимал, что для госпредприятия закрытого типа, работающего на оборонку, это нереально. У Федора все чаще стали появляться смелые фантазии о создании в будущем собственного бизнеса по техническому обслуживанию и ремонту корабельного радиолокационного оборудования. Да что там по обслуживанию! Мечты Савченко сначала опасливо, а затем все смелее и нахальнее понеслись куда-то в неизведанные дали. Предаваясь сладким мечтаниям, он все больше приходил к мысли, что «не боги горшки обжигают» и что не только обслуживание, но даже производство КРЛС – это вполне осуществимая задача.

Директор комбината 42/16 Павел Петрович Власенко испытывал к своему новому главному инженеру двойственные чувства. С одной стороны, он уважал и ценил его профессионализм, умение нестандартно мыслить, принимать ответственные решения, способность добиваться поставленных целей, но, с другой стороны, он внутренне испытывал определенную настороженность, полагая, что от человека в столь юном возрасте можно ждать любых сюрпризов. И он оказался прав, правда, сюрприз возник совсем не там, где ожидал его директор. В 1989 году Федор неожиданно для всех сделал предложение Нине, единственной дочери Павла Петровича, милой домашней девушке, оканчивающей московский педагогический институт, которая при любой возможности старалась приехать в Глуховецк к отцу. Поскольку Власенко овдовел уже много лет назад, то вся его любовь сосредоточилась на дочери. Как оказалось, молодые люди уже год умудрялись тщательно скрывать свои отношения. Первой реакцией на сообщение дочери о решении выйти замуж за Федора было бурное возмущение, но через какое-то время, как Нина и предполагала, отец остыл и благословил молодых.

Через полгода после свадьбы молодожены въехали в трехкомнатную квартиру в центре Глуховецка, которую им помог получить Павел Петрович. Кроме того, он подарил молодым свой довольно свежий автомобиль «Вольво»-универсал темно-бордового цвета. На тот момент Федору казалось, что это только начало какой-то новой счастливой жизни и все самое лучшее его еще ждет впереди.

Однако все начало трещать и шататься осенью 1991 года. В стране происходили глобальные перемены, изменилось даже название страны. Услуги комбината 42/16 неожиданно перестали быть востребованными, как ранее. Количество заказов резко снизилось. Даже НИИ «Спецтелестрой» неожиданно оказался забытым и никому не нужным. Его сотрудники стали беспорядочно увольняться, уходя в торговлю или пытаясь организовывать что-то свое. Народ шушукался в курилках, обсуждая тревожные политические новости и слухи, но только не Федор. Савченко пребывал в твердом блаженном убеждении, что это все временные трудности и со временем все само собой наладится.

Окончательное крушение произошло в конце 1993 года. Даже минимальное финансирование стало поступать сначала с задержками, а потом вообще прекратилось. Павел Петрович, как на работу, регулярно мотался в Москву, подробно объяснял в различных инстанциях важность работы комбината 42/16, показывал свои государственные награды и обещал, что «еще даст стране угля». Его грустно слушали, кивали головами, обещали чем-нибудь обязательно помочь, но после ухода облегченно вздыхали и тут же забывали о его существовании. Было уже не до него. Все были заняты собственным выживанием в новых экономических условиях.

Примерно на половине пути до «Искры» Федора словно пробило током. Из драматических воспоминаний его выдернуло тревожное предчувствие. Он глянул на датчик топлива и сокрушенно охнул.

– Блин! Бензина же не хватит на обратный путь! И как же это я так лоханулся! – пробормотал себе под нос Федор.

Единственная заправка по пути была уже второй месяц закрыта по техническим причинам. Однако тут же пришла успокоительная мысль. В Зябликах в дачном гараже стояла заначка – две канистры девяносто пятого бензина. Слава богу, в августе, когда в районе были перебои с топливом, хватило ума немного запастись. Федор облегченно вздохнул: «Быстро заскочим в гараж, зальемся и погоним дальше, главное, чтобы дорогу возле Ветрянки не размыло».

Пассажир мирно спал, иногда чуть похрапывая во сне, и Федор опять предался грустным воспоминаниям. Он вспомнил, как в декабре 1993 года, за неделю до Нового года, Павел Петрович приехал усталый из очередной поездки в министерство, лег немного поспать и тихо умер. Через два месяца предприятие было официально ликвидировано, двери заварены и опечатаны. Федор был в числе тех, кто последним сошел с «тонущего корабля». Он чувствовал себя раздавленным и преданным. Две недели Савченко провалялся на диване, предаваясь самым мрачным размышлениям. Но надо было на что-то жить, и он решил временно устроиться таксистом со своим автомобилем на местное кооперативное предприятие, которое организовал достаточно молодой предприимчивый парень Руслан. Благодаря ответственному подходу к работе, приятной внешности и вежливому, доброжелательному отношению к клиентам Савченко быстро стал ценным работником кооператива, и от Руслана ему часто перепадали наиболее денежные заказы. Коллеги поначалу настороженно отнеслись к появлению новичка, но довольно быстро смягчились и приняли его в свою компанию. Он не пытался перехватывать чужих клиентов, соблюдал все внутренние договоренности и всегда был готов оказать любому техническую помощь. Нина устроилась по протекции бывших друзей отца на местный хладокомбинат секретарем- референтом директора. Работа не вызывала у нее особых восторгов, но была не очень обременительной, оставляла много свободного времени, а также давала возможность приобретать различные деликатесы предприятия за полцены. Жизнь постепенно стала налаживаться. Однако Федора никак не отпускала засевшая где-то глубоко в мозгу сладостная и одновременно тревожная мысль о создании собственного предприятия. Возможно, когда в стране все немного успокоится и стабилизируется, можно будет обдумать вопрос о получении кредита или найти инвесторов. В общем, там будет видно. А пока надо, стиснув зубы, решить более простые, но жизненно важные вопросы. Накопить денег на ремонт квартиры, купить новый холодильник, телевизор с плоским экраном, новые сапоги жене. И он упорно работал над этими скромными приземленными задачами, вкалывая по десять – двенадцать часов в сутки.

В конце сентября 1994 года жизнь нанесла Федору очередной сокрушительный удар. От него ушла Нина. Его тихая милая жена променяла его на Виталика, бывшего главного бухгалтера комбината 42/16, а ныне финансового директора хладокомбината, на котором работала Нина, высокого красавца и кандидата в мастера спорта по боксу. До появления Нины в своей жизни Федор даже не догадывался, до какой степени он одинок, но, когда жена ушла, тоска словно испепелила его душу. Жизнь вдруг словно утратила вкус и цвет, став пресной и серой. Савченко остро ощутил себя самым несчастным и одиноким человеком на земле.

– Он живой, деятельный, веселый! С ним я чувствую себя любимой женщиной, а не соседкой по квартире. С тобой я задыхаюсь от однообразия и тоски. Дома тебя никогда нет, а денег все равно зарабатываешь крохи. Ты как-то неожиданно быстро скис. Как верно подметил Виталик, ты не способен держать удар и вставать после падения. А женщины любят победителей, Федя! Жить мы пока будем у Виталика, дележ черепков, думаю, оставим с тобой на потом. Прости, если сможешь – прозвучали роковые слова Нины при прощальном разговоре.

Федор в отчаянии пытался запальчиво ей что-то объяснить, но Нина грустно покачала головой: «Федя, все кончено!»

Прошло две недели, но Федор так и не смог оправиться от душевной раны. Он на автомате продолжал работать, с кем-то общаться, иногда даже шутить, но в голове не переставая крутился последний мучительный разговор с женой. Савченко представлял, как он случайно встретится с ней на улице, как у них произойдет какой-то очень важный разговор, и жена вдруг поймет, какую непростительную ошибку она допустила. Иногда в этих мысленных болезненных разговорах с женой он был холоден и ироничен, а иногда, наоборот, душевным и грустным, но в итоге Нина всегда признавала свою ошибку и предлагала начать все сначала. Дальше фантазии Федора начинали буксовать, не находя однозначно правильного финала этой истории.

Глава 2

Подъехав к гаражу дачи, Федор выскочил под дождь, распахнул ворота, зажег свет и мягко заехал в гараж задом. Чтобы не будить пассажира, он тихонько, не хлопая дверью, выскользнул из машины, также тихо прошел в конец гаража, взял канистру, повернулся и вздрогнул. Крысеныш стоял рядом с машиной без признаков сна. В руке он держал пистолет, дуло которого было направлено в живот Федора. Федор замер в полном замешательстве. Крысеныш приложил палец к губам, чтобы Федор молчал, а затем кивком головы велел прижаться к стене гаража.

– Не шевелись и не выпускай канистру из правой руки! Отпустишь – стреляю! – тихо прошипел маленький человек. Затем он мягко, словно кошка, подскочил к воротам и быстро огляделся.

– Где мы и что тут делаем?

– Мы на даче, заехали за бензином. На обратную дорогу не хватит, а заправка закрыта.

– Кто тут еще? И кто тебе приказал меня сюда привезти?

– Тут никого нет, осень, уже холодно, и никто мне ничего не приказывал, – не своим голосом ответил совершенно обалдевший от такого поворота событий Федор.

– Удобно, – с кривой ухмылкой проговорил Крысеныш. – Попробуй ответить еще раз, но прежде хорошо подумай. Если я опять услышу, то же самое блеяние, я всажу тебе пулю в брюхо. Умирать будешь долго и больно. Ты все понял? – ледяным и спокойным голосом проговорил Крысеныш. Федор, дрожа всем телом, кивнул головой.

– Молодец. Я тебя слушаю, – криво ухмыляясь, проговорил Крысеныш.

Федор понял, что этот сумасшедший гном не шутит и не пытается его просто запугать. Сейчас он привычно нажмет на курок, и адская боль разорвет живот в клочья. Ужас сковал Федора, словно льдом. Он как будто одеревенел и прирос к полу. Особенно его впечатлило то, что пистолет, направленный на него, был Макарова. Федор хорошо знал это оружие, так как во время военной подготовки в институте он показал самые худшие результаты по стрельбе из этого проклятого пистолета. А еще он хорошо запомнил эффект от выстрела. С 15 метров пуля, всаженная в 50-миллиметровую доску, вырвала с обратной стороны здоровую дыру величиной со сливу. Расстояние между Федором и Крысенышем было метра четыре, и Федору было даже страшно подумать, что же с ним сотворит выпущенная с такого расстояния пуля.

– Подожди, не стреляй! Что случилось?! Я сделаю все, что скажешь. Тут нет никого. Я просто хотел заправиться и… не хотел тебя будить, – осипшим от страха голосом проговорил Федор. Неожиданно он почувствовал, что в носу защипало, губы непроизвольно затряслись, а самое противное было то, что по ноге неконтролируемо потекла горячая струя, образуя возле ног постыдную лужу. Крысеныш, прищурившись, с гадливой улыбкой внимательно оглядел сверху донизу перепуганного Федора и брезгливо фыркнул.

– Похоже, такого сыкуна действительно никто не подтянет на серьезное дело. Так что мне с тобой делать? – задумчиво проговорил Крысеныш.

Федор плохо соображал, о чем говорит ему этот маленький злобный человек. Чувство стыда, унижения и дикого, животного страха раздавило в нем все, что составляло сущность его натуры. В этот миг все беды последних недель показались ему мелкими бытовыми неприятностями. Они меркли перед смертельной простотой, исходящей из направленного в живот дула макарова.

«Неужели можно вот так запросто умереть? У меня же еще столько планов, столько идей! Неужели сейчас раздастся грохот выстрела и меня не станет?» – пронеслось в голове Савченко. Пытаясь разгадать свою участь, он взглянул в лицо Крысеныша. Пустые, холодные, как у дохлой рыбы, глаза, губы кривятся в глумливой ухмылке от своего превосходства над перепуганной жертвой. Ситуация явно доставляла ему какое-то садистское удовольствие.

– Сколько ехать до «Искры»? – прозвучал спокойный равнодушный голос.

– Семь километров. Отсюда метров пятьсот вправо по грунтовке, а там дорога, дальше по прямой до бетонной стелы с указателем «Искра», – торопливо, с надеждой в голосе пролепетал Федор.

– Выходит, ты мне уже особо и не нужен? С другой стороны, оставлять тебя в жи… – задумчиво произнес Крысеныш, но вдруг осекся, осознав, что думает вслух, а это явно было лишним.

Федор очень хорошо понял, что не договорил этот маленький злобный карлик и какое решение он уже принял на его счет.

– Но без меня ты даже не сможешь завести машину, там две секретки установлено! – дрожащим голосом залепетал Федор.

– А ты мне их покажешь, правда? – ухмыльнулся Крысеныш.

Федор обреченно кивнул головой и осторожно поставил канистру на пол гаража, вопросительно взглянув на злодея. Тот кивнул головой в сторону машины и коротко рявкнул:

– Показывай!

«…Ты не способен держать удар и подниматься после падения», – вспомнились до боли обидные слова Нины.

Неожиданно на Федора накатило ледяное спокойствие. Он украдкой бросил быстрый взгляд по сторонам. Мозг заработал холодно и отстраненно, словно решая очередную производственную задачу.

«Слева от водительской дверцы машины стоит небольшой верстак, на котором лежат различные инструменты. Среди них тяжелый разводной ключ с достаточно длинной ручкой. Расстояние от дверцы машины до верстака – метра полтора. Если попробовать заставить Крысеныша подойти к дверце машины и отвлечь внимание от левой руки, то, не меняя положения тела, вполне возможно дотянуться до разводного ключа. Этот гаденыш не знает, что я левша от рождения. Это мое преимущество. Взять тихо с верстака ключ, взмахнуть и нанести удар – это секунда или две. Вопрос только в том, куда в этот момент будет направлено дуло пистолета и удастся ли бесшумно взять разводной ключ? Нельзя выходить из первоначального образа. Мой страх веселит и успокаивает этого урода. Это и нужно, чтобы подвести его ближе к дверце машины», – спокойно рассудил Савченко.

Федору вспомнилась статья о Тамерлане в журнале «Вокруг свет», прочитанная еще в десятом классе. Лукавый полководец на трудных переговорах начинал монотонно и невнятно что-то бубнить себе под нос, погружая другую сторону в неглубокий транс и уводя разговор от обсуждаемого вопроса.

Савченко, опустив голову, медленно подошел к машине, всем своим видом демонстрируя страх и безоговорочную покорность. Тяжело вздохнув, он начал монотонно и негромко, словно плохой лектор, объяснять, где находятся секретки и как их отключить, тыча правой рукой в места установки разъемников.

– Ты что там булькаешь? Говори громче и понятнее! – рявкнул маленький злодей, сделав пару шагов к машине.

Федор испуганно вздрогнул, закивал головой и начал снова свое витиеватое объяснение. Крысеныш раздраженно подошел ближе, дуло пистолета отклонилось в сторону от Федора. Невнятный монотонный бубнеж и неподдельный страх собеседника несколько притупили бдительность злодея. Он, нахмурившись, перевел взгляд в том направлении, куда указывала правая дрожащая рука Савченко. Федор понял, что этот момент – его единственный шанс выжить. Его левая рука незаметно потянулась к разводному ключу. Он чуть громче начал тараторить про то, что уже давно надо было по-хорошему заменить свечи зажигания и воздушный фильтр, а так при запуске двигатель начинает немного троить и временами глохнет, поэтому надо…

В тот момент, когда Крысеныш вдруг звериным чутьем почувствовал, что происходит что-то неладное, тяжелая железяка, стремительно описав дугу, с силой обрушилась на его плешивую голову. Раздался отвратительный негромкий хруст кости черепа. Не издав ни звука, Крысеныш с вытаращенными глазами и окровавленной головой начал сползать на пол, откинувшись на дверцу машины. Он что-то беззвучно забормотал, конвульсивно пытаясь направить макаров на Федора. Тот, недолго думая, вырвал оружие из слабеющих маленьких рук и направил пистолет на поверженного противника. Федора трясло, он не очень понимал, что делать дальше. Первая мысль была о скорой помощи и милиции. Но от нервного напряжения и бушующего адреналина палец на спусковом крючке дернулся, и в гараже раздался грохот выстрела. В маленьком помещении гаража Федору показалось, что взорвалась бомба. Уши заложило, в нос ударил специфический запах пороха.

Пуля угодила Крысенышу в лоб, разворотив затылок, срикошетила о пол и ушла в темноту ночи через открытые ворота гаража. Пол, стены и дверца машины покрылись брызгами крови и белесыми ошметками мозга. Под убитым медленно расползалась страшная темная лужа крови. Федор в состоянии полной прострации осел рядом с трупом.

Еще несколько минут назад он чувствовал себя везунчиком, которому подфартило зацепить щедрого, хоть и немного безумного клиента, но за несколько минут он превратился в убийцу, сидящего рядом с трупом в луже собственной мочи и чужой крови.

«Ты ошибаешься, Нина! Я умею держать удар, и подняться после падения я тоже смогу!» – не к месту подумал Федор и горестно ухмыльнулся, покосившись на лежащий рядом маленький окровавленный труп.

Глава 3

Федор посмотрел на часы. Час тридцать ночи. Прислушался. Вокруг по-прежнему было тихо, словно ничего и не произошло. Возможно, что грохот выстрела прозвучал взрывом бомбы только в его ушах, а за пределами гаража он был не громче, чем раскаты грома, которые периодически звучали в этот вечер. Осознав это, Федор начал рассуждать более рационально. Вряд ли кто-нибудь в такую непогоду видел его машину и вообще заметил его присутствие в Зябликах. В октябре здесь уже никто не живет. В милицию обращаться нельзя. Вразумительно объяснить эту чудовищную историю будет крайне сложно, и менты уж точно в нее не поверят. Но больше Федора занимал вопрос, что вдруг нашло на Крысеныша и почему он так вдруг завелся. В любом случае самым разумным остается одно – избавиться от тела и жить дальше, как будто ничего не произошло. Никто не видел, как он подобрал пассажира, никто не знает, где он был и куда поехал после прихода ночного поезда. Быстро перебрав в голове все варианты, Федор пришел к единственному выводу. Самый простой и надежный способ избавиться от тела – это утопить его в старом пруду, который плескался в двухстах метрах от дачи. Однако если тело просто утопить, то через какое-то время оно всплывет. От мысли, что предстоит сделать, чтобы тело не всплыло, Федор почувствовал тошноту и, вскочив, выбежал из гаража, где его тут же вырвало. Но другой, более толковой идеи в его воспаленном мозгу не было. Еще с института у Савченко выработалась привычка любую, самую сложную проблему мысленно разбивать на несколько элементов, и тогда проблема превращается в некий перечень вполне выполнимых задач, под решение которых уже можно выстраивать последовательность действий и планировать время. Федор закрыл глаза и глубоко несколько раз вздохнул, мысленно представив каждый этап предстоящей операции. Приведя таким образом мысли в относительный порядок и немного успокоившись, он засек время, подошел к машине, открыл багажник и вынул два тяжелых чемодана, каждый из которых весил килограммов тридцать. От их содержимого предстояло срочно избавиться, так как сами чемоданы понадобятся для… Федор почувствовал, что от мысли, для чего понадобятся чемоданы, к горлу опять подступила тошнота. Стараясь не думать о предстоящем, он прошел к домику, нашел старую, стоящую возле крыльца строительную тачку и прикатил ее в гараж.

Взглянув в очередной раз на часы, он подошел к чемоданам. Как он и предполагал, они были закрыты на кодовые замки. Вздохнув, Федор взял с верстака здоровый рашпиль и с его помощью не без труда вскрыл первый чемодан. От увиденного он остолбенел с выпученными глазами. Чемодан был доверху наполнен аккуратно уложенными пачками стодолларовых купюр.

– Можно будет купить Нине новые сапоги и турецкую дубленку, о которых она мечтала, а также телевизор с плоским экраном, новый холодильник, вставить дорогущие пластиковые окна в квартире, как у соседа, и заказать фирменные задние амортизаторы для машины, – задумчиво рассудил Савченко, глядя на доллары. – Да о чем это я! На эти деньги же можно…

Мечта о создании собственного предприятия впервые стала приобретать явственные и конкретные очертания. Сердце учащенно забилось, капля пота скатилась по лбу и попала в глаз. Федор отер лицо рукой и, словно очнувшись, тряхнул головой. В следующий миг его накрыли тревожные соображения совсем другого характера.

«Вот почему Крысеныш оказался таким дерганым! Видимо, он решил, что я хочу его ограбить», – рассудил Федор. И тут же, как аварийная сигнализация, замелькала и завизжала в голове другая догадка: «Это же явно бандитские деньги. Их будут искать, и если меня найдут, то…» Дальше додумывать не хотелось. Он закрыл глаза, обхватил голову руками и замер минут на пять, судорожно перебирая варианты спасения. В итоге все сводилось к одному. Побег! Но сначала надо избавиться от тела. Федор вывалил на бетонный пол, деньги из чемодана и на несколько секунд уставился на лежащее в луже крови тело маленького человека. Затем, зажмурившись, он обхватил тело Крысеныша, показавшееся невероятно тяжелым, и подволок его к чемодану. Стараясь не смотреть на него, Савченко втиснул тело в нутро чемодана. На минуту Федор выпрямился и, отвернувшись, сделал несколько глубоких вдохов, чувствуя, что вот-вот может потерять сознание. Он вновь согнулся над телом и стал запихивать его в чемодан так, чтобы тот можно было закрыть. Наконец, маленький человек, согнутый пополам, с жутко вывернутой окровавленной головой и подтянутыми к подбородку коленями разместился в своем последнем пристанище. Федор опустил крышку чемодана, но она не закрылась, так как мешали не до конца согнутые ноги покойника. Савченко, чертыхаясь, начал с усилием подгибать их, пока наконец злополучная крышка не закрылась. Дрожа всем телом, он обшарил взглядом гараж и наконец нашел то, что искал. На одной из стен на крюке висел небольшой моток стальной проволоки. Ею Федор несколько раз на всякий случай обмотал злополучный чемодан и обессиленно опустился на пол рядом с ним. Тяжело дыша, он посмотрел на свои дрожащие руки. Они были перепачканы чем-то липким. Федор не сразу сообразил, что это кровь, но, когда до него дошло, он стремительно вскочил и бросился вон из гаража, где его опять мучительно вырвало. После этого он подошел к жестяной бочке, куда стекала с крыши дождевая вода, и обмыл руки и лицо. Холодный дождь и осенний ветер остудили его пылающую голову, и, немного придя в себя, Савченко вернулся в страшное чрево гаража. Постояв в раздумьях перед измазанным кровью чемоданом, он наконец, напрягшись, с трудом поднял его и водрузил на строительную трехколесную тачку. Во втором чемодане оказалось то же самое, что и в первом. Его содержимое Савченко также высыпал в общую долларовую кучу, после чего, выйдя из гаража, внимательно огляделся в темноте по сторонам и на всякий случай прислушался. Затем, засунув за пояс рашпиль, он водрузил сверху на тачку второй чемодан и, напрягшись из последних сил, медленно покатил ее к заброшенному пруду, стараясь не глядеть на то, что везет перед собой. Вокруг по-прежнему было тихо. Дождь почти стих, но из-за ветра и мелкой мороси одежда Федора быстро насквозь промокла и осложняла движение. С трудом докатив тачку и выгрузив ее содержимое на землю, Федор нашел взглядом в темноте очертания двух старых рассохшихся лодок, сиротливо лежащих на берегу. Когда-то давно на них рыбачили мужики из дачного кооператива, но, когда пруд пришел в негодность, о них все забыли. Несмотря на темень и морось, было видно, что как минимум одно весло все же высовывалось из лодки. Вытащив из-за пояса тяжелый рашпиль, Федор пробил им несколько дыр в чемоданах, затем стащил на воду одну из лодок и с трудом загрузил в нее чемоданы. Старая лодка тут же дала течь, предательски наполняясь водой, но, невзирая на это, Федор быстро залез в нее и начал медленно выгребать на середину пруда, действуя одним веслом, как на каноэ. В голове назойливо вертелся одни вопрос: «А возможно ли было с Крысенышем как-то договориться?» Но как Федор ни пытался представить себе самую ухищренную сцену переговоров с маленьким злодеем, мирный исход событий у него почему-то не вырисовывался. Все говорило за то, что Крысеныш в любом случае его убил бы.

Наконец поняв, что он уже достаточно далеко от берега, Савченко огляделся по сторонам и с тихим всплеском спустил в воду два страшных чемодана. Недолго побулькав, они плавно ушли на дно пруда. Через двадцать минут Федор вытянул лодку на берег и, отдышавшись, глянул на часы. Скинув всю одежду, он плюхнулся в ледяной пруд. Словно не ощущая холода, Федор тщательно обмылся, обтерся частично влажной одеждой и, кинув мокрый ком в тачку, голым энергично покатил ее к гаражу. Там быстро натянув старую пыльную робу, висевшую на гвозде, он вытащил на улицу какой-то бачок с засохшей краской, кинул в него свою одежду, тщательно облил ее всевозможными горючими жидкостями, каких в избытке было в гараже, и поджег содержимое. Пока его одежда горела, он тщательно осмотрелся и замыл все следы крови на полу, стенах и на боку машины, прекрасно понимая, что от серьезной экспертизы эти меры не спасут, но при обычном осмотре вполне скроют следы преступления. Доллары были упакованы в семь мешком из-под картошки, а затем спущены в подпол старого сарая, где когда-то тесть хранил запчасти от первой в своей жизни машины. Теперь в сарае был только садоводческий инструмент, и никто, кроме Федора, не знал о наличии подземного тайника в нем. На всякий случай он закидал люк грязными пустыми мешками, досками, лопатами и тяпками. Одежда в баке уже догорела, и теперь с невыносимой вонью прогорала засохшая краска на стенках бачка. Федор оттащил бачок с догорающей краской к кустам, в очередной раз прислушался и, привыкая глазами к темноте, огляделся по сторонам. По-прежнему было тихо и спокойно. Внимательно осматривая место преступления, Федор заметил пятно, еще не высохшее после уборки. На всякий случай он аккуратно залил его отработанным машинным маслом. Пистолет, запасную обойму и содержимое карманов Крысеныша Савченко, не разглядывая, сунул в какой-то грязный пластиковый пакет и закинул в багажник машины под запаску. Не поленившись, он еще раз прошел к пруду и тщательно, насколько было возможно, в предрассветной серости огляделся по сторонам. Вроде бы ничего не упустил.

Глава 4

Дом отдыха «Искра» переживал тяжелые времена. Здание нуждалось в капитальном ремонте, и три четверти номеров были закрыты из-за непригодности к проживанию. Былого наплыва отдыхающих по профсоюзным путевкам горно-строительного комбината уже давно не было, и в настоящий момент решался вопрос о закрытии заведения на неопределенное время. Ну а пока вопрос повис в воздухе, «Искра» стала чем-то вроде перевалочного пункта для вахтовиков, работающих на карьере, которые останавливались здесь на два-три дня до того момента, пока в селе Валентиновка заканчивалась смена их предшественников и наконец освобождались места в общежитиях. Деньги, поступавшие от этой мелкой коммерческой возни, не могли спасти «Искру» от краха, но они хотя бы обеспечивали минимальную зарплату для небольшого штата оставшегося персонала.

Сумасшедший дождь, ливший как из ведра чуть ли не до ночи, наконец стих, превратившись в мелкую морось. Порывы ветра обрывали последнюю листву с деревьев, делая общую картину умирания заведения еще более тоскливой и неприглядной.

На первом этаже левого крыла здания в дешевом номере на жестком неудобном диване, накинув на плечи грубый плед, сидела миловидная невысокая девушка в черной водолазке и джинсах. В ее дрожащих руках была уже четвертая за час чашка растворимого кофе. Периодически девушка выключала свет, подходила к окну и, нервно кусая ногти, подолгу всматривалась в темноту перед зданием. Затем она включала свет и опять садилась на диван. Несколько раз она брала в дрожащие руки какой-то замусоленный глянцевый журнал, пытаясь отвлечься чтением от беспокойных мыслей, но через несколько минут, осознав, что не понимает смысла того, что читает, откидывала журнал в сторону. Дорогу, ведущую к центральному входу, на расстоянии сорока метров от здания пересекала длинная траншея шириной в полтора метра. Когда, кем и зачем она была вырыта, уже никто не помнил. Но, несмотря на неудобства, со временем к траншее все как-то привыкли, и засыпать ее никто не спешил. Подъехать на машине вплотную к зданию было невозможно, и если кто-то из числа редких отдыхающих или работников «Искры» приезжал на машине, то был вынужден оставлять транспорт перед злополучной траншеей и идти к зданию пешком, пересекая канаву по наспех сколоченному, но достаточно крепкому мостику из струганой пятидесятой доски. Из-за аномального ливня за день траншея оказалась доверху наполнена грязно-коричневой густой жижей, по которой медленно плавали ветки деревьев, казавшиеся в темноте живыми существами.

Даже с поправкой на неблизкий путь, плохую дорогу и непогоду тот, кого ждала девушка, должен был приехать как минимум уже час назад. Что-то явно пошло не так. Она поежилась, пытаясь не думать о последствиях того, что может произойти, если он так и не приедет до утра. Ведь в шесть тридцать заявится Пиджак, который привезет новые документы для нее и ее друга, и они втроем должны были отправиться в новую богатую счастливую жизнь. Пиджак должен был получить свою долю от того совместного дела, что сейчас завершал ее друг. И хотя она видела Пиджака раньше только один раз, но и этого было достаточно, чтобы понять, что с этим человеком лучше не шутить.

С правой стороны от центрального входа в дом отдыха между зданием и траншей когда-то давно, еще во времена строительства «Искры», была установлена небольшая бетонная трансформаторная будка. Она уже давно утратила свое первоначальное функциональное назначение, но по-прежнему оставалась на своем месте как некий памятник далекой эпохи. В будке у маленького темного вентиляционного зарешетчатого окна неподвижно сидел парень лет тридцати пяти, одетый в дешевую неприметную теплую куртку болотного цвета и просторные брезентовые брюки со множеством карманов. На ногах были массивные дорогие черные итальянские ботинки армейского типа из мягкой натуральной кожи. На ничем не примечательном небритом лице выделялся только узкий белесый шрам, рассекающий левую бровь, – память о подавлении бунта в сухумской тюрьме в 1987 году. Периодически он быстро тер глаза, а затем опять неподвижно замирал у окошка, неотрывно наблюдая за дорогой и входом в здание. Иногда он надевал на голову армейский прибор ночного видения и внимательно оглядывал территорию вокруг центрального входа в здание и лесопарк. Рядом у правой руки лежало его любимое оружие – снайперская винтовка «Винторез», разработанная для подразделений специального назначения и предназначенная для работы в условиях городской среды. Дальность прицельной стрельбы была не самой выдающейся – 150–200 метров, однако и этого было вполне достаточно для тех задач, которые периодически приходилось решать ее обладателю. Больше всего хозяин винтовки ценил в ней малый вес – всего 2,7 кг – и малые габариты – 900 мм. При необходимости винтовка легко и быстро разбиралась на три части, что позволяло ее без проблем уместить в обычный дипломат или небольшую сумку. Так же легко и быстро, в течение одной минуты, оружие приводилось в боевую готовность. Молодой человек нежно погладил винтовку, в очередной раз быстро посмотрел на часы и, не отводя взгляда от окна, на ощупь нашел в лежащем рядом рюкзаке небольшой термос. Вылив в крышку остатки кофе и продолжая наблюдение, он не спеша выпил крепкий обжигающий напиток, затем бросил короткий взгляд на часы и, потянувшись до хруста в суставах, встал с ящика, на котором почти неподвижно просидел всю ночь. Продолжая посматривать в вентиляционное окно, он разобрал винтовку и бережно уложил ее в рюкзак. Туда же были аккуратно уложены остальные вещи. После чего, осветив фонариком место своего бессонного ночлега, он внимательно осмотрелся и тихо выскользнул из убежища, тщательно прикрыв за собой ржавую дверь и повесив на место старый амбарный замок. Замерев на несколько секунд, он внимательно прислушался, огляделся по сторонам и, надев на голову капюшон куртки, бесшумно растворился среди зарослей колючего облетевшего кустарника, по привычке ступая так, чтобы не оставлять явных свежих следов. Через пять минут он подошел к грязному внедорожнику, стоящему среди ельника на обочине пустынной грунтовки с включенным двигателем. За рулем машины сидел лысеющий мужчина лет пятидесяти. Увидев молодого человека, он зевнул и молча махнул головой, приглашая того в машину. Когда парень разместился на пассажирском сиденье, машина не спеша тронулась с места.

– Порожняк! Слон так и не появился, – проговорил глухим голосом парень со шрамом. – Может, стоило попробовать девчонку основательно тряхануть?

– Вот что, Валера, мы сделаем. Сейчас едем в район Крыжов, через двадцать минут я из таксофона звоню нашей девочке, и только потом мы решим, что делать дальше.

– Как скажете, Игорь Николаевич, а я пока немного вздремну, – Валера поудобнее устроился на пассажирском кресле, натянул на глаза капюшон куртки, и тут же уснул. Через двадцать минут машина остановилась на пустынной улице возле старой телефонной будки с разбитыми стеклами. Игорь Николаевич, не глуша двигатель, вылез из машины и, старательно обходя грязные глубокие лужи, прошел к телефонному аппарату.

Девушка стояла у окна номера и уже больше часа всматривалась в утренний полумрак. Она уже давно поняла, что с ее другом что-то случилось, но не могла себя заставить отойти от окна. Ей казалось, что вот-вот на дороге, ведущей к центральному входу, наконец появится маленькая знакомая мужская фигура. Через двадцать минут тут будет Пиджак и что она ему скажет? Не решит ли он, что они задумали его нагреть?

Неожиданно, как тревожный сигнал сирены, в номере раздался телефонный звонок. Девушка стремительно бросилась к старому громоздкому телефонному аппарату, стоящему на кривоногом журнальном столике, и с надеждой схватила трубку.

– Алло! Олежа? Что случилось, ты где? – почти прокричала девушка. В трубке на несколько секунд повисла тишина, затем раздался спокойный ровный голос:

– Значит, он так и не появился?

– Кто вы? – воскликнула девушка.

– Ты знаешь, кто я. Нам надо встретиться и переговорить. Через час будь на главной трассе рядом с указателем «Искры».

Девушка утвердительно закивала головой, а затем не выдержала и громко зарыдала, переходя на протяжный вой.

– Так, Вера, прекрати рыдания и слушай меня. Я думаю, что Олега могли элементарно задержать менты и, возможно, сейчас он парится где-нибудь в местном отделении. В этом случае я смогу его вытащить, а значит, наш план просто немного усложняется и сдвигается во времени. Тебе все понятно? Кончай распускать нюни и соберись. Нам надо встретиться и согласовать дальнейшие действия. Сгребай свои вещи, и через час я жду тебя там, где мы договорились. Не переживай, все будет хорошо. Пока нет повода для паники.

– Да-да… Конечно, я буду через час, – затараторила Вера. Спокойный и уверенный голос Пиджака зародил в ней надежду.

Через полтора часа Игорь Николаевич, кое-как успокоив девушку и убедив ее пока ехать домой, открыл дверцу машины, плюхнулся на водительское кресло, помолчал несколько секунд, затем кратко изложил напарнику свой разговор с Верой.

Валера, глядя вперед через лобовое стекло, задумчиво произнес:

– Может, все-таки стоило ее вальнуть?

– А смысл? – хмыкнул его старший товарищ. – Нам сейчас совершенно не нужен лишний риск и шум. Тем более что городок маленький, если что случайно всплывет, слухи здесь распространяются, как огонь в сухом лесу. Какой-нибудь местный опер, маясь от безделья, вцепится в эту историю, как в дело всей своей жизни. Потом запаришься тушить этот пожар. А оно нам надо? Пусть пока едет домой. Тем более мы не знаем, что происходит. А кроме того, я ей верю, она действительно в панике из-за пропажи своего гребаного воздыхателя. Вот же Слон, тварь… Однако нам для окончательного душевного спокойствия надо кое-что еще проверить. Поэтому мы сейчас вернемся в этот долбаный дом отдыха, и, пока там еще не сделали приборку в номерах, я на всякий случай внимательно осмотрю хоромы нашей Веруни. Всего предусмотреть невозможно, и, если вдруг Слон был в ее номере, и они что-то затеяли самостоятельно, я найду следы его пребывания. Следы остаются всегда, – задумчиво усмехнулся Игорь Николаевич.

Через полчаса он уверенным шагом вошел в вестибюль дома отдыха «Искра». Пожилой вахтер, сидящий за стойкой, оторвался от детективного романа в мягкой пестрой суперобложке и, глядя поверх очков, строго спросил:

– Товарищ, вы к кому?

Товарищ не спеша подошел и представился: Игорь Николаевич Астахов, майор московского управления ФСБ, после чего сунул под нос вахтеру служебное удостоверение. Вахтер внимательно прочитал его, беззвучно шевеля губами, и удивленно выпрямился, его лицо приобрело молодцеватый бодрый вид.

– Вы к нам в частном порядке или по служебной надобности? – оживившись, спросил вахтер.

– По служебной. Подскажите, а в семнадцатом номере кто-то живет?

– Нет, там никого нет. Последней была молодая женщина, но она только- только съехала. А что, она что-то?..

– Нет, обычная рутинная проверка. Я могу осмотреть ее номер?

Вахтер бодро подскочил и, схватив ключи, махнул Астахову головой, приглашая следовать за ним. Еще через полчаса, прощаясь с вахтером, Астахов строгим приказным тоном проговорил:

– Вот о чем я вас, Иван Александрович, должен предупредить. Во-первых, о нашей встрече никому ни слова, а во-вторых, если вдруг кто-то будет интересоваться этой особой, постарайтесь по возможности установить его личность и сразу об этом доложите мне вот по этому телефону, – и он протянул вахтеру листок с московским телефонным номером. Казалось, что вытянувшийся во фрунт вахтер вот-вот отдаст честь. Он многозначительно кивнул головой и проникновенно проговорил:

– Так точно, Игорь Николаевич. Не сомневайтесь. Я все понимаю, я же в прошлом тоже человек военный. Можете на меня рассчитывать и вообще, если что надо, обращайтесь, я всегда готов помочь тем, кто стоит на страже нашей Родины. Особенно в такие трудные времена.

Астахов в ответ тоже многозначительно кивнул головой и, пожав на прощание Ивану Александровичу руку, быстро вышел из душного помещения на свежий воздух.

Глава 5

В половине седьмого Федор переступил порог пустой квартиры. Первым делом он дозвонился до своего еще сонного начальника Руслана и хриплым голосом, еле ворочая языком, пробормотал: «Я, кажется, серьезно заболел, надо пару дней отлежаться».

После чего, не выслушав ответ, повесил трубку, прошел к холодильнику, достал початую бутылку водки, стоящую с Нового года, наполнил дрожащей рукой полстакана, залпом выпил, занюхал коркой черствого хлеба и побрел в спальню. Не раздеваясь, в грязной пыльной робе упал на кровать и отключился.

Проснувшись днем в половине первого, лежа одетым в кровати, Федор с удивлением поймал себя на мысли, что не испытывает ни малейших угрызений совести или хотя бы сожалений о содеянном. Голова была пустой и ясной. Стоя в ванной комнате перед небольшим зеркалом, Савченко внимательно разглядывал свое отражение. На короткий миг ему вдруг показалось, что из зеркала на него смотрит какой-то незнакомый человек. Жесткий холодный взгляд, плотно сжатые губы, даже скулы стали какими-то заостренными. Федор чертыхнулся, залез в ванну и включил горячий душ. Через пятнадцать минут он голым прошлепал на кухню, на ходу вытираясь колючим полотенцем и оставляя на полу мокрые следы. Открыв холодильник, Федор приступил к изучению стратегических запасов съестного. Из старенького радио фоном неслось рекламное объявление: «…Продаются восемь мотоциклов «Урал» с коляской, комплект зимней резины, три тонны фосфатных удобрений, а также контейнер французских парфюмерных изделий от производителя. Спросить Гурэна». Затем пошли новости, и тут Савченко напрягся, застыв перед открытым холодильником.

«…В купе были найдены трупы трех молодых мужчин в возрасте 30–35 лет со следами отравления неизвестным токсичным веществом. Со слов проводника вагона, в этом же купе также ехал четвертый пассажир невысокого роста, который сошел на станции в Глуховецке с двумя чемоданами. Пока правоохранительные органы не располагают данными, был ли четвертый пассажир как-то связан с покойными и в чем причина смерти трех человек. Однако точно известно, что все трое погибших были членами московского спортивного клуба «Единство». По факту гибели трех пассажиров возбуждено уголовное дело. Расследование продолжается. И несколько слов о погоде…»

Липкая волна страха накрыла Федора: бандиты, милиция, боль, позор, тюрьма, смерть. Федор постарался успокоиться, представив себе, что его выживание в сложившихся обстоятельствах – это обычное техническое задание, решение к которому надо найти в самые кратчайшие сроки. Это сработало. Вспомнилась любимая поговорка тестя: «Правильно сформулированный вопрос – это уже пятьдесят процентов решения задачи». Как только мысли пришли в относительное спокойствие, вопросы всплыли в сознании сами собой. Сколько всего долларов находится в мешках и не являются ли они фальшивыми? Кем был Крысеныш и кто хозяин денег? Как выбраться из города с семью мешками «картошки»? Куда бежать? Как в дальнейшем устроить свою жизнь так, чтобы полностью исключить вторжение в нее искателей украденных сокровищ.

Первая задача представлялась наиболее простой. Надо вернуться в гараж, пересчитать доллары и взять несколько купюр для тестового обмена. Уже через два часа его машина подъезжала к дачному поселку. Пересчет денег по пачкам занял час, в итоге получилось пять миллионов долларов. Федор взял четыре пачки и, сунув их в карман, тронулся в обратный путь, рассудив, что обменом он займется завтра. Дома он внимательно рассмотрел все, что удалось изъять у несчастного Крысеныша. Паспорт, членский билет спортивного клуба «Единство», небольшая связка ключей, билет на поезд, нож с выскакивающим лезвием, бумажник, набитый рублями и долларами, один помятый батончик шоколадки «Сникерс», грязный носовой платок, пистолет с запасной обоймой и небольшая записка, в которой корявым почерком была нацарапана короткая надпись: «Д. О. Иск. № 17. Тел. 5-77-11, В.».

– Слюсаренко Олег Николаевич, – задумчиво пробормотал Федор, разглядывая паспорт Крысеныша. Затем, глядя на трофеи, он вытащил из бумажника деньги, отложил их в сторону вместе с запиской и, сложив все остальное опять в пакет, спустился в подвал, где находилась старая бойлерная дома. Там он спрятал пакет под трубами в самом дальнем, еле освещенном углу. Вернувшись в квартиру, Федор сварил макароны, смешал их с половиной банки тушенки и, без аппетита поужинав, решил пораньше лечь спать. Но сон не шел, долго ворочаясь в постели, он возвращался к событиям минувшей ночи, стараясь изгнать из памяти жуткое видение содержимого чемодана, перед тем как его закрыть и обмотать проволокой. Воспоминания о вывернутой окровавленной голове с открытыми мертвыми глазами добавляли к страшной реальности какие-то вымышленные жуткие картинки из взвинченной до предела психики. Постепенно его мысли каким-то извилистым путем добрались до содержимого в записке. И тут его осенило: «Д. О. Иск. – это же дом отдыха «Искра», а № 17, видимо, номер комнаты, куда так стремился попасть Слюсаренко Олег Николаевич. Ну и, разумеется, номер телефона 5-77-11 наверняка закреплен за комнатой № 17. Буква В, видимо, чей-то инициал».

«Завтра это надо обязательно как-то проверить, а заодно найти обменник подальше от дома, где исключена вероятность встречи с кем-нибудь из знакомых. Самый подходящий вариант – это добраться до микрорайона Вытяж, там вероятность остаться незамеченным намного больше, чем в центре», – лениво пронеслось в голове Федора, и он наконец начал проваливаться в тревожный безрадостный сон.

Утром благодаря незамысловатому, но хотя бы немного осмысленному плану действий Федор почувствовал почву под ногами. Через полчаса после выхода из дома его машина остановилась возле бывшего Дворца культуры, который теперь стал мебельным центром «Эолла». Обмен валюты в Глуховецке, как и по всей стране, был организован двумя способами: либо в официальном обменнике от банка, либо у менял – крепких парней, стоявших на самых бойких местах. Местная милиция, естественно, «в упор не видела» никаких нарушений закона на вверенной территории.

Для Федора задача сводилась к простым действиям: протянуть доллары, и если опытные менялы не дадут по морде – значит, доллары настоящие. В обменнике кассирша могла за фальшивые доллары нажатием тревожной кнопки вызвать наряд милиции, а это было значительно опаснее мордобоя, при этом одно другого не исключало.

Осмотревшись по сторонам, Федор двинулся к группе менял, стоящих возле остановки автобуса. Сейчас все решится. Надо только протянуть двести долларов, зажатых в потной руке. Он подошел к ближайшему меняле, рыжему небритому парню, и уже собирался протянуть купюры, как перед ним неожиданно возник какой-то худой старик в длинном поношенном плаще. Он протянул несколько мелких долларовых купюр рыжему и попросил поменять по соткам, а одну сотку обратить в рубли. Слегка подрагивая и кутаясь от холода, он покорно ждал, когда же произведут его мудреный обмен. Однако после завершения операции старик неожиданно встрепенулся и возмущенно заголосил: «Ребята, вы что! А где еще сотка долларов?»

Рыжий быстро воровато оглянулся по сторонам и почти шепотом проговорил: «Вали отсюда, дед, а то сейчас и это заберу, сука!» После чего опять оглянулся по сторонам и быстрым отточенным ударом заехал старику под дых. Дед вскрикнул и, согнувшись, медленно осел на асфальт. Федору показалось, что старик больше не поднимется и прямо сейчас тут же на месте умрет. Ему вдруг стало нестерпимо жаль деда, и он неожиданно для себя громко крикнул: «Козел, ты что творишь? А детей лупить еще не пробовал?»

Двое менял, стоящих в стороне, почувствовав намечающийся скандал, резко повернулись к Федору, уставившись на него оловянными, ничего не выражающими глазами. Казалось, что они как будто ждут команды «Фас!», чтобы порвать Федора и старика в клочья.

Рыжий меняла опять быстро глянул по сторонам и коротким, таким же быстрым профессиональным ударом согнул пополам и Федора. Тот не успел даже охнуть. Ему почему-то сразу вспомнился ужас и собственный позор, который он еще совсем недавно испытал, глядя в дуло макарова, постыдную лужу у своих ног и безжалостные глаза Крысеныша.

«Подобного больше никогда не случится!» – пронеслась в голове упрямая мысль. Загибаясь от удара и судорожно хватая ртом воздух, он отвернулся спиной к противнику и нащупал пряжку ремня.

– Валите оба отсюда! Быстро! А ты, дед, я думаю, знаешь, за что тебе прилетело, верно? Еще раз встрянешь в наши дела – убью! – сквозь зубы злобно бросил рыжий и как ни в чем не бывало повернулся к следующему клиенту.

Пару лет назад Нина на день рождения подарила Федору турецкий ремень с огромной пряжкой «Диор». Через пару месяцев скоба на пряжке отвалилась, и Федор два часа пытался ее припаять на место. В итоге все закончилось тем, что он напаял граммов пятьдесят олова с обратной стороны пряжки, приделав самодельную скобу. Именно этот ремень после удара под дых Федор незаметно выдернул из штанов, быстро намотал на левую руку и, стремительно вскочив, широко размахнулся и резко нанес удар Рыжему по лицу тяжелой пряжкой. Тот явно не ожидал такой прыти от уже поверженного противника. Ребро массивной пряжки наискосок врезалось в область правого глаза менялы, и он, схватившись руками за окровавленное лицо, дико заорал. Двое его коллег быстро, но без суеты двинулись к Федору. Тот, растопырив руки, пятясь и закрывая собой старика, прохрипел, не поворачивая головы: «Все, дед, сматывайся. Я их задержу!»

В своей прошлой жизни он наверняка не стал бы вмешиваться в чужой конфликт, но почему-то не сейчас. На него вдруг накатила какая-то веселая звериная ярость, о наличии которой в себе он даже не подозревал. Однако на поле боя что-то изменилось. Невзрачный плешивый мужичок в сером дешевом костюме вступился за Федора и старика, затеяв непонятную возню с менялами. Он начал что-то громко голосить невнятным булькающим голосом, призывая парней не спешить с расправой и во всем сначала разобраться. При этом он как-то внешне неловко, тыча и отпихивая то одного, то другого парня в сторону, внес сумятицу и неразбериху в их ряды. При этом он умудрился «случайно» сделать одному подсечку, и тот растянулся на асфальте, схватившись за колено, другой получил, опять же совершенно «случайно», болезненный тычок локтем в ребра, а третий также «случайно» споткнулся о растянувшегося на земле товарища и, семеня ногами, проехал по асфальту, сдирая кожу на ладонях. Из рук одного из менял выпала валюта, и толпа зевак, образовавшаяся вокруг, пришла в хаотичное движение, что-то голося и быстро нагибаясь. Федор с изумленным видом замер, наблюдая за происходящим. Он даже не заметил, как мужичок в дешевом костюме куда-то быстро исчез. Какая-то сердобольная грузная женщина пыталась помочь рыжему, протягивая ему платок и взывая к милиции и скорой помощи. Заметив, как рыжий парень по-детски ноет и стонет, держась за окровавленное лицо руками, Федор неожиданно испытал к нему острое чувство жалости: «А вдруг глаз серьезно пострадал?»

Кто-то потянул Федора за рукав куртки. Он повернулся. Это был старик в длинном плаще, на мгновение уставившийся на Савченко каким-то придурковатым растерянным взглядом. Затем, словно очнувшись, быстро проговорил: «А вот теперь, парень, сматываемся! Давай за мной! Быстро, но не бегом! Да ремень-то надень, дурень! А то еще штаны спадут. Вот стыдоба-то будет!»

Они быстрым шагом пошли к соседним домам. Пройдя метров двести, старик нырнул в подъезд, оказавшийся проходным, затем во двор, далее в арку, и Федор с удивлением понял, что они оказались на параллельной улице. За все это время они не произнесли ни слова. Федор искоса поглядывал на деда, тот иногда останавливался, тяжело дыша и вытирая пот с болезненно-бледного изможденного лица. «Не хватит ли его удар? Уж больно ветхим выглядит», – мелькнула в голове Федора беспокойная мысль.

Однако, несмотря на частые остановки, болезненный вид и одышку, на губах деда играла довольная улыбка, а в глазах мелькали озорные огоньки. Это немного успокоило Федора.

– Так! Остановились, успокоились и идем дальше степенным прогулочным шагом, – задыхаясь, прохрипел старик. – А тебя, мОлодец, как звать-то? – широко улыбаясь, спросил дед.

– Федор!

– А меня Семен Борисович, можно просто Борисыч! – добродушно улыбаясь, проговорил старик.

Глава 6

– Скажи-ка, Федя, а откуда тебя к нам занесло и по какой надобности? – лукаво прищурившись, задал вопрос Борисыч.

– Я в центре живу, на Калинина. Ехал от родственника, решил доллары поменять. Поменял, блин! – огорченно ответил Федор.

– Я тоже хотел поменять. Да только с этими жадными хмырями, похоже, каши не сваришь.

– А кстати, о каше, – вдруг встрепенулся Федор. – Хотите, я вас угощу обедом в честь знакомства?

– Чего это вдруг? – удивленно спросил дед.

– Да просто так, настроение хорошее, – Борисыч был ему явно чем-то симпатичен.

– Лады! Я, кстати, знаю тут рядом одну отличную чебуречную. Там у меня узбек знакомый работает. Кухня потрясающая! Пойдем, Федя, покажу.

– А много вы хотели поменять? – спросил Савченко.

– Триста. – грустно проговорил старик.

– Это не смертельно, – ляпнул Федор и тут же пожалел. Наверняка для старика это были огромные деньги и, возможно, последние.

Семен Борисович удивленно глянул на Федора, словно проверяя, не издевается ли над ним его новый знакомый.

Федору стало ужасно неловко, и, почувствовав, что краснеет, он скороговоркой затараторил:

– Я хотел сказать, то есть, что… что, конечно, деньги очень приличные. И для меня тоже. А кстати, с чего у этих мордоворотов на вас зуб?

– А, ерунда! – беспечно махнув рукой, проговорил Борисыч. – Один мой хороший знакомый хотел у этих обезьян круглую сумму долларов купить. Попросил меня тоже при сделке поприсутствовать, чтобы не надули. Я как их фантики увидел, так сразу и сказал, что половина из них – это крашеные бумажки из Ирана. Мне их друзья из банка когда-то показывали. Эти иранские фальшивки сейчас по всему миру гуляют. Я их сразу признал и сообщил об этом своему другу. Он покупать не стал. Эти чудики, видать, серьезно на меня обиделись. Вот и вся история.

– Так вы в этом деле разбираетесь?

– Есть немного.

– А, можете посмотреть мои доллары? Вдруг тоже фальшивые? – Федор достал купюру и протянул старику. Тот быстро глянул на нее, повертел в руках, помял и вернул Федору.

– Настоящая. А почему сомневаешься? – отчего-то напрягшись, спросил дед.

– Да я недавно квартиру продал. Вот и думаю, не надули ли меня?

– Успокойся, все в порядке. А квартира-то где была? Тоже на Калинина? Какие там нынче цены?

– Я за тридцать тысяч продал, – наугад ляпнул Федор.

– Наверное, очень большая была, да еще, поди, и с балконом? – с какой-то непонятной интонацией, словно подавив усмешку, спросил Борисыч.

– Ну, в общем, да, трехкомнатная с балконом, третий этаж. Кстати, если у вас сейчас затруднения с деньгами, я могу одолжить. Вернете, когда сможете, в лучшие времена, – и он быстро и неуклюже взял Борисыча за руку и вложил в нее сто долларов. Старик встал как вкопанный, обалдело глядя то на деньги, то на Федора. Наконец он обрел дар речи и охрипшим голосом выдавил:

– Спасибо! А вот уже и пришли, – и привычным жестом толкнул неказистую пластиковую дверь, над которой висела истертая, столетней давности вывеска «Чебуречная».

Глава 7

Интерьер был предельно простым. Крашеные стены и потолки, пластиковая барная стойка, бело-красные скатерти на пластиковых столах. Из украшений на одной из стен висело темное медное чеканное панно, изображающее счастливый труд колхозников, перевязывающих снопы пшеницы лентами с надписью – «СССР». В общем и целом помещение было без затей, но чистым и опрятным. Как только Федор и Борисыч сели за дешевый пластиковый столик, к ним тут же подлетел сияющий официант. Кто-то еще вошел в чебуречную, но из-за солнечного света, бившего в глаза через окно, Федор не разглядел вошедшего посетителя, заметив только, что он уселся у окна и уткнулся в меню.

– Салам алейкум, Семен Борисович, дорогой! Как ваше здоровье? – залился медовым голосом официант.

– Спасибо, Назир, слава Аллаху, жив! Как сам? Как мама? Поправляется?

– Все прекрасно, вам привет передает, говорит, что, как совсем поправится, приедет сюда, вам сама плов приготовит! А лучше моя мама никто плов в мире не делает!

– Очень хорошо, рад за нее. Кланяйся от меня.

– Хотите покушать?

– А сделай нам, голубчик, два салатика со свежими овощами, шурпу, плов и чебурек. Ну и, конечно, зеленого чаю!

– Один секунда! – и официант тут же понесся выполнять заказ.

– Я десять лет тут столуюсь. Уже как родные все стали. Ничего, что я сам все выбрал? Ты же угощаешь? Выпить бы, но мне нельзя, а ты, как я понял, за рулем, – горестно вздохнул Борисыч.

Федор засмеялся: «Все нормально!» Только тут он разглядел вошедшего посетителя. Это был тот самый неприметный мужичок, который помог им в драке.

– Там тот парень, который нас выручил. Как думаете, может, мне хотя бы ему проставиться в знак благодарности?

Борисыч, нахмурившись, раздраженно проворчал: «Обойдется! В смысле потом как-нибудь, не сейчас. Суеты не охота. Давай посидим, спокойно поболтаем. Мне редко выпадет вот так запросто с молодежью покалякать».

Федор пожал плечами. Тут в чебуречную быстро вкатился круглый розовощекий человек лет шестидесяти с лишним и энергично двинулся к их столику. Казалось, он кипит и вот-вот лопнет от переполнявших его эмоций.

– Сема! Что за хрень? – заголосил толстяк, еще не дойдя до столика. – Ты почему не в постели? Что за цирк ты устроил на Привальной? С тобой все нормально? Мелкая уже в курсе, она же меня убьет, если с тобой что случится!

– О господи! Горыч! Вот же некстати принесла нелегкая! – тихонько проворчал стрик.

Розовощекий толстяк, только подойдя к столику, заметил Федора и как вкопанный замер в растерянности, не сводя с него удивленных глаз. На его лице застыло такое же придурковатое выражение, как и у Борисыча, когда он разглядывал Федора. Затем, как будто очнувшись, толстяк удивленно уставился на Борисыча.

– Федя, познакомься – мой старинный друг Петр Егорович, или простоГорыч. Горыч, это Федя, мы сегодня с ним вместе в передрягу попали, и он меня спас. Не поверишь, он старшого с Привальной так лихоотметелил! А еще Федя сто долларов мне занял, а то эти гопники у меня почти все отжали! – заявил он гордо.

Горыч смотрел выпученными глазами то на одного, то на другого, как будто иностранец, не понимающий чужого языка.

– Ладно, раз все нормально, я пойду, некогда в вашей «Санта-Барбаре» разбираться. Позже переговорим, – проворчал раздраженно толстяк и быстро вышел из зала.

– Ага, – беззаботно ответил ему вслед Семен Борисыч.

Федора все больше удивлял загадочный старик Борисыч. Что-то не вписывалось в первоначальный образ деда. В этот момент принесли салаты, горячую жирную шурпу и еще теплый лаваш. Федор вдруг ощутил жуткий аппетит, поэтому ел жадно и быстро. Борисыч, наоборот, еле клевал салат, решительно отказавшись от всего остального, хотя вся еда действительно была очень вкусной. Новые друзья весело и непринужденно поболтали о всякой ерунде, и в какой-то момент Борисыч хвастливо заметил, что если Феде вдруг понадобится обменять приличную сумму долларов на рубли, то он может помочь. В коммерческом «Прима-банке» у Борисыча, оказывается, есть кое-какие связи, поэтому, если что, обслужат как родного, по наилучшему курсу, с соблюдением приватности и конфиденциальности.

– Правда, там работают только с суммами более десятки, – грустно закончил Борисыч. Федор сначала вежливо молча покивал головой, боясь обидеть старика откровенным недоверием, но потом, поразмыслив, сам вернулся к этой теме. Борисыч попросил у официанта карандаш и на салфетке корявым детским почерком написал номер телефона.

– Спросишь Марьиванну, скажешь, что от меня. Она все устроит в лучшем виде, – хвастливо изрек старик и продолжил рассказывать очень смешную историю из своего детства. Федор с грустью подумал, что Борисыч, видимо, как и многие в его возрасте, живет химерами прошлой жизни, когда он еще что-то где-то значил. Наверняка в этом «Прима – банке» никто даже не вспомнит несчастного Семена Борисовича и, скорее всего, пошлют Федора куда подальше, но все равно он искренне поблагодарил старика за участие. На прощание новоиспеченные друзья обменялись телефонами и расстались довольные друг другом. Федор решил съездить в «Искру» и попытаться на месте осторожно что-нибудь выяснить о жильцах комнаты № 17.

Глава 8

Как Федор и предполагал, не доезжая километров пять до «Искры», перед ним разверзлась злополучная речка Ветрянка, вышедшая после ливня из берегов. Когда-то тут было небольшое село, которое исчезло с тех пор, как через лес проложили дорогу. С этого момента Ветрянка периодически стала выходить из берегов и затоплять не только маленькое заброшенное поселение, но и низшую часть дороги. Оползни с ближайшей горы Высь были обычным явлением. За двадцать лет существования дороги все местные власти давали клятву решить эту проблему, но почему-то никому это не удавалось. После каждого затопления выходила уборочная техника, разгребала то, что сползло с горы, потом залатывались дыры в асфальте, и на этом все заканчивалось. Крупные большегрузные машины довольно легко побеждали это привычное природное препятствие, особенно те, которые сталкивались с этой проблемой ежегодно. Для легковых машин преодоление препятствия в виде рытвин и булыжников, скрытых под двадцатисантиметровым слоем воды, было настоящим испытанием. Требовалось обладать опытом и знанием рельефа дороги в злополучном месте, чтобы безопасно преодолеть последствия стихии. Проехать через вышедшую из берегов речку и не угробить машину можно было только одним способом – если держаться крайней правой части дороги, забирая в сторону возвышенности под углом двадцать – двадцать пять градусов. При этом часто из-под дверцы в салон машины начинала проникать вода. Не каждому водителю удавалось сохранять спокойствие, когда машина под углом забирает круто вправо, а под левой дверцей в этот момент начинает образовываться лужа. Но для многих местных жителей это было делом довольно обыденным, хотя и крайне неприятным.

Вот и сейчас Федор, проклиная речку, непогоду и власти, осторожно пробрался по правой стороне дороги, с замиранием сердца прислушиваясь к царапающим звукам, раздающимся где-то под картером. Через пять минут показалась стела с указателем дома отдыха «Искра». Федор свернул с основной дороги и, обеспокоенный тем, что назад придется также пробиваться через разверзнувшиеся хляби Ветрянки в сгущающихся сумерках, вдавил посильнее педаль газа. На подъезде к дому отдыха перед заполненной водой траншеей он вылез из машины и, ежась от холода, быстро двинулся к центральному входу дома отдыха. Не зная, что его ждет в номере семнадцать, Федор придумал, как ему показалось, вполне правдоподобную и убедительную историю на случай, если его кто-то спросит.

Когда он зашел в вестибюль, то сразу увидел высокого крупного мужика лет сорока, одетого в темно-синие спортивные штаны, домашние тапочки и тесную голубую футболку, задравшуюся на необъятном животе. Его красное обветренное лицо выражало крайнее неудовольствие. Нависнув над вахтером, он угрожающе кричал: «Ты, Саныч, уже второй день обещаешь слесарей прислать, а что в итоге? Ни слесарей, ни горячей воды в номере!»

Скандалист слегка пошатывался, явно пребывая в подпитии. Федор в нерешительности потоптался на месте, а затем двинулся вглубь здания. Но тут же раздался строгий голос бдительного вахтера:

– Молодой человек, а куда это мы собрались?

Федор повернулся на голос и добродушно проговорил:

– Здравствуйте, я в семнадцатый номер. Мне надо посылку забрать. Отец из Москвы передал через знакомых, которые у вас тут остановились.

– Семнадцатый номер пустой. Там сейчас никого нет, – важно, с нотой торжества изрек вахтер. – А документики можете свои предъявить? – добавил он, прищурившись.

– Саныч, ты что, с дуба рухнул? – икнув, возмущенно протрубил мужик в футболке. – Ты чего тут спектакль устраиваешь? – и, повернувшись к Федору, уже миролюбиво пробасил: – Если ты, парень, по поводу Верунчика, то она уехала два дня назад. Единственная интересная девушка была в этой богадельне! Правда, вся какая-то нервная, вроде как ждала кого-то. Поужинает – и шмыг к себе в номер до утра. Мы ее от чистого сердца приглашали на различные культурные мероприятия, но она ни в какую.

Вахтер недовольно зыркнул на мужика в футболке.

– Степан, ты бы рот закрыл! Не положено сообщать кому попало информацию о наших проживающих.

– Кем не положено, кому не положено? Да елки-палки! – опять возмущенно взревел Степан. – У тебя тут что, секретный военный объект, что ли? Что ты парню голову морочишь? Трудно, что ли, по-человечьи объяснить? Лучше бы своих слесарей пригнал, чтобы у нас в номере горячую воду наладили. А то я сам сейчас начну ремонтировать! Разберу весь стояк до винтика, потом ты будешь собирать!

Вахтер недобро посмотрел на Степана и обиженно уткнулся в какие-то бумаги, лежащие на столе.

К дому Федор подъезжал уже в темноте, слыша под ногами чавкающие звуки мокрого коврика. Подходя к двери квартиры, он услышал надрывающийся звонок телефона. Быстро открыв дверь, Савченко, не разуваясь, подлетел к аппарату и схватил трубку.

– Федя, привет! – раздался мягкий знакомый голос Нины. – Ты как?

– Нормально, – растерянно ответил Федор. – Что-то случилось?

– Да нет, просто позвонила узнать, как у тебя дела. Тебе это неприятно? Если это так, скажи, и я повешу трубку.

– Да нет, что ты! – пробормотал растерянно Федор. Он столько раз мысленно представлял себе разговор с Ниной, что теперь, когда наконец услышал ее голос, растерялся, не зная, о чем говорить. Все многократно продуманные сценарии разговора, как назло, вылетели из головы.

– Хотя, что я тебя обманываю, пытаясь оттянуть неприятный разговор! Прости, но дело в том, что у Виталика возникли некоторые финансовые проблемы и мне нужны деньги. Я вынуждена продать нашу квартиру и дачу. Со временем все наладится, и я верну тебе половину стоимости, но сейчас мне срочно нужна очень крупная сумма денег.

– Что случилось? – упавшим голосом спросил Федор.

– Виталик вложился в одно предприятие, связанное с поставками алкогольных напитков из-за рубежа, но его партнер пропал. И сейчас второй партнер обвиняет Виталика в пропаже денег и требует все вернуть. Это очень опасный и влиятельный в Москве человек. Все наши знакомые рекомендуют лучше заплатить ему то, что он требует, чем конфликтовать с ним, – грустно проговорила Нина.

– О господи! Сложно-то как все у вас! – пробормотал удивленно Федор, прижимаясь лбом к холодному стеклу окна. – Нина, а о какой сумме идет речь?

– Это огромные деньги. Двадцать тысяч долларов. Если нам повезет и удастся продать квартиру хотя бы за пятнадцать тысяч, а дачу – тысячи за три, то я смогу еще занять немного на работе, и мы, тогда как-нибудь выкрутимся. Ты даже не представляешь, насколько все серьезно. По сути, это вопрос жизни и смерти дорогого мне человека. Я не могу остаться безучастной! Понимаешь?

– Послушай, Нина, – осторожно проговорил Федор. – А если я смогу тебе помочь и достать эти деньги, ты сможешь убедить своего Виталика в том, что ты якобы удачно распродала свою недвижимость? Мне бы хотелось, чтобы и квартира, и дача остались за тобой, но чтобы об этом никто не знал. Ну, а мы с тобой позже как-нибудь все по-честному решим. Это возможно?

В телефонной трубке повисла напряженная тишина. Наконец раздался тихий голос Нины:

– Ты это сейчас серьезно? Ты действительно можешь достать такую сумму?

– Я попробую, но только если ты обещаешь выполнить мое условие. Идет?

– Ну, да, конечно! – с надеждой в голосе воскликнула Нина.

– Дай мне время до завтра. Ладно? Я тебе сам перезвоню.

– А ты мне объяснишь, где планируешь взять такие деньжищи?

– У знакомого. Это все, что я могу тебе сказать, – твердо проговорил Федор, устремив взгляд куда-то в сторону.

Глава 9

Игорь Николаевич только ночью вернулся из служебной командировки из Глуховецка и планировал отоспаться хотя бы до двенадцати дня. Но уже в восемь утра раздался звонок из приемной его прямого начальника полковника Ковалева. Это была Розалья Павловна, пожилая секретарша полковника.

– Игорь Николаевич, Геннадий Андреевич просит вас в десять тридцать зайти к нему с докладом по Шереметьевскому таможенному посту.

Сонный Астахов скривился, как от зубной боли: «Спасибо, Розалья Павловна, буду ровно в десять тридцать».

В одиннадцать он уже выходил из кабинета полковника встревоженный и красный как рак. Астахов давно привык к разносам начальника по различным поводам и научился спокойно реагировать на его яростный ор в свой адрес. Вот и сегодня он привычно потупил взгляд и, как обычно, не оправдываясь и не пререкаясь, лишь периодически успевал вставлять твердое «Есть! Принято! Будет исполнено!», со злорадством понимая, что избавиться от него сейчас полковник в любом случае не решится, так как большинство сотрудников и так пачками увольнялись из конторы по собственному желанию. Они отлично устраивались в различных коммерческие структурах, где дурости, бюрократизма и солдафонщины было меньше, а денег и уважения – больше. Но сегодня полковник вскользь затронул больную для Игоря Николаевича тему, касающуюся крупного московского криминального авторитета Клима. А на данном этапе Астахову очень не хотелось, чтобы дело Клима оказалось в числе приоритетных разработок полковника Ковалева. Потом, когда он завершит свой личный проект, косвенно связанный с империей Клима, вот тогда все что угодно, но только не сейчас. Игорь Николаевич зашел в свой кабинет, раздраженно швырнул на стол папку с бумагами и плюхнулся в кресло, уставившись на маленький бронзовый бюст Дзержинского, который уже тридцать лет кочевал с ним по служебным кабинетам. В этот момент зазвонил телефон, и Астахов решительно схватил трубку, полагая, что сейчас опять услышит голос старой грымзы, которая обычно после визита к полковнику сообщала о внесении поставленной задачи в план текущих мероприятий и напоминала о сроках исполнения. Но это была не секретарша полковника. Мужской старческий голос бодро отрапортовал: «Игорь Николаевич, докладывает Маньков Иван Александрович. Как вы и предполагали, на охраняемом мной объекте появился подозрительный субъект, который не пожелал представиться».

Астахов потер болезненно пульсирующий затылок и зажмурился, пытаясь сообразить, к какому делу может относиться этот бодрый бред.

– Однако мне удалось выявить его автомобиль. Это бордовая иномарка с эмблемой такси на крыше. Номер я не смог разглядеть в силу старческой слабости зрения. В случае повторного появления данного субъекта на объекте я готов задержать его до прихода должностных лиц, заинтересованных в его задержании.

Астахов чуть не взвыл от этой бодрой околесицы добровольного дружинника.

– До особого распоряжения я продолжаю тщательное наблюдение за помещением номер семнадцать, – продолжал свой доклад «секретный агент». И в этот момент Игорь Николаевич чуть не подпрыгнул на месте. До него наконец дошло, с кем он разговаривает. Астахов прокашлялся, выпрямился в кресле и ровным начальственным голосом произнес:

– Иван Александрович, от имени всего нашего управления объявляю вам благодарность за достойную службу на благо родины. Доложите подробнее о происшествии.

– Итак! – продолжил воодушевленный Маньков. – Вчера в районе шестнадцати часов тридцати минут я заметил остановившуюся перед главным корпусом иномарку бордового цвета с эмблемой такси на крыше. Из нее вылез субъект лет тридцати пяти среднего телосложения в черной кожаной куртке. Он выдвинулся в вестибюль нашего учреждения и начал задавать вопросы касаемо жильцов из семнадцатого номера. Я попытался выяснить его фамильные данные, но тут вмешался проживающий у нас Степан Голиков, часто страдающий алкогольным пьянством, и свел мои попытки на нет, проболтавшись об отъезде проживавшей ранее в семнадцатом номере молодой особы женского пола. Субъект тут же стремительно покинул помещение. Повторяю, если данный субъект вновь объявится на вверенной мне территории, прошу разрешения на самостоятельное задержание его до прибытия органов. Уверяю, я справлюсь с данной задачей!

Астахов сдвинул брови, насупился и рявкнул в трубку:

– Иван Александрович, слушайте приказ! Ваша задача – вести тщательное наблюдение за семнадцатой комнатой в пассивном режиме. Любые решительные действия с вашей стороны будут расценены как грубое нарушение данного приказа! Обо всех случаях проявления интереса от посторонних лиц к семнадцатой комнате докладывать только мне лично. Вам все понятно?

– Так точно! – бодро ответила трубка и тут же, понизив голос, спросила: – А что в отношении часто пьющего Степана Голикова? Вы можете оказать содействие по его нейтрализации?

Представив себе в красках «спецоперацию по нейтрализации часто пьющего Степана Голикова», опешивший Астахов отчаянно шлепнул себя ладошкой по лбу.

– Ни в коем случае! – вскрикнул он, судорожно расстегивая тесный ворот рубашки. – Голиков в определенном смысле может оказаться нам полезен, – наконец туманно закончил разговор майор и повесил трубку. В течение часа он дописывал отчет о предотвращении действия устойчивого канала контрабанды из Польши через таможенный пост «Шереметьево-2», когда раздался телефонный звонок из приемной полковника. Лицо Астахова перекосило от раздражения и недоброго предчувствия. Он быстро перебрал в уме, что еще сейчас вишенкой на торте ему преподнесет Розалья Павловна.

– Игорь Николаевич, совсем забыла вам сообщить, – послышался скрипучий голос секретарши. – Геннадий Андреевич подписал ваше заявление на отпуск с завтрашнего дня. Но вы должны сегодня до вечера предоставить ему ваш исправленный материал. И еще у меня просьба: как пойдете в отдел кадров, попросите Любовь Александровну, пусть она, как закончит наконец болтать по телефону, перезвонит мне, чтобы я у себя могла проставитьномер приказа. Ладно?

– Конечно, – ответил Астахов. Закончив разговор, он тут же набрал номер телефона Валеры.

– Есть новости по нашему делу. Кроме того, вопрос с моим отпуском решен. В девятнадцать тридцать встречаемся там, где всегда. Будь готов выдвинуться в наш любимый Глуховецк. Думаю, нам потребуется недели две, не более. Подробный план действий изложу сегодня при встрече.

Игорь Николаевич повесил трубку, посмотрел на бюстик Дзержинского и, улыбнувшись, подмигнул ему. После чего откинулся на спинку кресла и с довольным видом сладко потянулся, широко зевнув во весь рот.

Глава 10

Давно ставшее уже чуть ли не ритуальным ежедневное утреннее планирование сейчас имело для Савченко не только практическую пользу, но и оказывало определенный терапевтический эффект, приводя в порядок изрядно потрепанную за последние дни психику. Составляя план на день, Федор словно отгонял страхи и сомнения, которые накатывали на него мутной волной, стоило лишь только пробудиться ото сна. Сегодня надо было принять окончательное решение по поводу денег для Нины, а также продумать, каким образом можно безопасно обменять валюту на рубли, которые явно понадобятся для бегства из Глуховецка. Неожиданно раздался телефонный звонок, и Федор, вздрогнув, быстро схватил трубку, решив, что звонит Нина. Но это была не она.

– Привет, Федя, это Седов Семен Борисович, помнишь такого?

– Конечно! – рассмеялся Федор.

– Феденька, я вот о чем хотел тебя попросить. Не мог бы ты завтра заехать ко мне домой? Скажем, утром часиков в десять?

– Какие-то проблемы из-за вчерашнего? – спросил обеспокоенно Федор.

– Да черт его знает, но, скорее всего, нет, – задумчиво проговорил Борисыч. – У тебя мозги помоложе, получше моего думают, может, сможешь что-нибудь подсказать старику в одном пустяшном дельце? Заодно чайку попьем, покалякаем душевно.

– Да без проблем! – решительно ответил Федор. – Диктуйте адрес, – и, схватив лежащий рядом карандаш, он быстро записал на клочке газеты адрес Борисыча.

– Кстати, я тут связался насчет твоего вопроса по поводу валюты. Предупредил, что, мол, так и так, от меня может обратиться хороший человек, чтобы тебе помогли со всем старанием. Так что если это для тебя еще важно, то сегодня до трех заскочи в банк, про который я тебе говорил, и сможешь за раз решить свои обменные проблемы, – проговорил Борисыч.

Федор поблагодарил его и, закончив разговор, набрал номер, записанный на салфетке. Через два гудка трубку сняли, и доброжелательный женский голос мягко проворковал:

– «Прима-банк», отдел по работе с корпоративными клиентами, меня зовут Наталья, чем я могу вам помочь?

– А мне бы Марию Ивановну услышать.

– Переключаю.

– Григорьева, слушаю, – раздался другой деловитый женский голос.

Федор растерянно начал мямлить:

– Да я, да мне… я точно не уверен, но… Короче, я от Семена Борисовича.

– Ясно. Когда вам удобнее подойти и о какой сумме идет речь?

«Ух ты! – удивленно подумал Федор. – Действительно все так просто или она не очень поняла, о чем речь? Наверняка с кем-то спутала».

– Если сегодня в одиннадцать? И, я думаю, двадцать тысяч. Это возможно?

– Да. Хорошо, – коротко ответила трубка. – Ваша фамилия? Мне необходимы данные для пропуска.

Через два часа Федор стоял перед старым двухэтажным зданием, в котором когда-то было профтехучилище, выпускающее различных специалистов рабочих профессий. Три года назад училище было закрыто, и теперь в здании располагался коммерческий «Прима-банк». Охранник на входе объяснил, что в корпоративный отдел надо заходить со двора. Там Федора тоже встретил очередной охранник, и после проверки документов он лениво махнул головой в сторону лестницы. Попав на второй этаж, Федор опять оказался перед очередным охранником. Холл выглядел строго и солидно: мраморная плитка, идеально оштукатуренные стены цвета кофе с молоком, хрустальные люстры с золочеными виньетками, мягкие удобные кожаные кресла. Федор немного растерялся. Он никогда ранее не бывал в подобных заведениях.

– Мне бы Марию Ивановну увидеть, – неуверенно проговорил Федор, обращаясь к охраннику.

– Ты из «Траст СКА»? Опять за бумагами прислали? – спросил охранник.

Растерявшийся Федор, сам не понимая зачем, утвердительно кивнул.

– Погоди, сейчас я их наберу, – ответил охранник и что-то быстро и непонятно затараторил по телефону.

Имя Марьиванна у Федора прочно ассоциировалось с завхозом в школе, крупной вредной теткой, которая ненавидела все и всех в этой жизни. Встреча с очередной Марьиванной вызывала у Савченко легкое подспудное опасение. Кроме того, изумленно оглядываясь по сторонам, Федор почувствовал себя наглым самозванцем, пробравшимся туда, куда ему входить было не положено. Мелькнула предательская мысль: «Может, смыться, пока не поздно?»

В это время послышалось цоканье женских каблучков, и к нему подошла миниатюрная миловидная девушка. Строгий костюм, облегающая юбка выше колен, белая блузка, распущенные черные волосы, большие черные глаза, напряженно сдвинутые брови. Она с недоумением взглянула на охранника, затем на Федора.

– Я к Марии Ивановне от Семена Борисовича, – быстро проговорил Федор.

Девушка уставилась на него долгим удивленным взглядом. Федор смущенно насупился, переминаясь на месте и не зная, что сказать. Словно очнувшись, девушка рассеянно проговорила: «Идите за мной» – и, резко повернувшись, зацокала по коридору. Федор с удовольствием окинул взглядом ее ладную фигурку, особо задержав взгляд ниже пояса. Охранник с пониманием ухмыльнулся.

Тем временем девушка открыла какую-то дверь и жестом пригласила Федора войти. Комната была маленькой. Кроме стола, двух стульев и нескольких сейфов в ней ничего не было.

– Прошу прощения, можно ваш паспорт? – проговорила девушка, глядя на листок бумаги, лежащий на столе. Федор протянул документ.

– Давайте валюту, – проворковала красотка, возвращая паспорт.

Федор вынул из карманов две пачки стодолларовых купюр и протянул девушке. «Прошу прощения, а где все же Марьиванна?» – спросил он.

Девушка удивленно уставилась на него и, помолчав, озадаченно произнесла: «Это я».

Федор почувствовал, что краснеет. Девушка, глядя на него, добродушно рассмеялась, открыла сейф с кодовым замком и повернулась к Федору.

– А вы без сумки? Куда складывать рубли будете? Я хоть и подготовила пятитысячными, но все равно это семьдесят пять миллионов рублей, то есть сто пятьдесят пачек по сто купюр. По карманам вряд ли удастся рассовать.

Федор почувствовал, что покрывается испариной. Мало того, что он не додумался взять сумку, так еще и эта красотка его чертовски смущала. Словно почувствовав его состояние, девушка мягко проговорила: «Давайте сделаем так. Мы сейчас выйдем. Вы подождете меня возле двери, а я ненадолго отойду и попробую что-нибудь придумать». Федор обреченно кивнул головой. Через минут пятнадцать девушка вернулась, держа в руках новенькую китайскую сумку на маленьких колесиках, именуемую в народе «побирушкой». В ней благополучно уместились все деньги.

– А как вам сумку вернуть? – спросил Федор.

– Считайте это подарком нашего банка, – весело ответила Марьиванна.

И тут Федора неожиданно понесло. «А что я, собственно, теряю, если попробую пригласить эту красотку на свидание? – пронеслась в голове неожиданная шальная мысль. – Да будь что будет! Может, меня, такого богатого, завтра уже грохнут какие-нибудь бандюганы, а я так и не успею вкусить прелесть этого богатства!»

– Скажите, а мы могли бы увидеться еще раз? – решительно спросил Федор.

– Конечно. Как только вы решите еще раз воспользоваться услугами нашего банка, – дежурно улыбнувшись, мягко проворковала девушка.

– А если не в рабочее время? Может, сходим куда-нибудь? – не сдавался Федор.

– Вы что, предлагаете мне романтическое свидание? – заразительно рассмеялась Марьиванна. – Вы же меня даже не знаете!

Федор посмотрел на нее внимательнее, и ему показалось, что он уже с ней где-то встречался раньше. Особенно эти смеющиеся глаза. Однако ничего конкретно вспомнить он так и не смог.

– Мне кажется, что я вас знаю всю жизнь, но мы можем познакомиться и поближе, – с наглостью заправского ловеласа, улыбнувшись, уверенно заявил Федор. «Боже, ну что за пошлый бред я несу! – пронеслась в его голове паническая мысль. – Теперь уж точно пошлет к черту!»

– Ну, вероятно, сегодня ваш день, Федор Александрович! – неожиданно проговорила Марьиванна, задумчиво глядя на Федора без тени улыбки. Она опять словно застыла, не отводя немигающий взгляд от его лица, но потом встряхнула головой и скороговоркой, произнесла: – В шесть я заканчиваю работу, в восемь у меня тренировка. Пару часов я могу посвятить вам как нашему новому клиенту. Встречаемся в кафе «Аркадия» в восемнадцать часов. Подойдет?

Федор, не веря в удачу, кивнул и, не прощаясь, в радостном возбуждении поспешил на выход. Проходя мимо огромного зеркала в массивной золотой раме, он остановился и мельком взглянул на себя. То, что он увидел на фоне сияющего интерьера, привело его в уныние. Дешевая турецкая куртка, растянутый коричневый свитер с дурацкими белыми оленями, рваные кроссовки, небритая физиономия. Федор бросил взгляд назад, туда, где он только что расстался с Марьиванной, и сморщился, словно разжевав лимон.

Глава 11

Забросив сумку в багажник и плюхнувшись на водительское сиденье, Федор завел двигатель и почему-то мысленно вернулся к Нине. Ему вспомнились первые дни их знакомства. Ее доверчивый сияющий взгляд, смущенная робкая улыбка, негромкий мягкий голос, утренний нежный поцелуй, прикосновение тонких изящных пальцев к его лицу.

«Вот же парадокс! Нина меня предала, Виталик увел у меня любимую женщину, а я сейчас сижу и собираюсь спасать их от каких-то неприятностей в бизнесе! Ох и чудная же штука – эта жизнь!» – с горечью подумал Федор, понимая, что не в силах отказать Нине, женщине, которую когда-то очень сильно любил.

Оказавшись дома, Федор позвонил Нине и договорился встретиться с ней в три часа возле ее работы. Изучив почти пустой холодильник, он разогрел остатки макарон, морщась, доел их и, запив все жидким чаем, отправился в ванную комнату, где принял душ, побрился и тщательно причесался.

Ровно в три из проходной хладокомбината, быстрым шагом вышла Нина, кутаясь от ветра в накинутую на плечи осеннюю куртку. Оглядевшись по сторонам, она заметила бордовую машину и быстро засеменила к ней. Усевшись на пассажирское кресло, она молча затравленно посмотрела на Федора. Тот достал две пачки долларов и также молча протянул их жене. Нина взяла деньги трясущимися руками, распихала их по карманам куртки и неожиданно тихо зарыдала.

– Феденька, ты даже не представляешь, какой ужас у нас происходит! Виталика пообещали убить, если он через месяц не вернет эти чертовы деньги, – давясь от слез, проговорила Нина. – Я даже не знаю, как мне тебя благодарить!

– Благодарить меня не надо, ты просто сдержи данное мне слово. Сохрани квартиру и дачу до лучших времен. И главное, чтобы об этом не знал твой драгоценный Виталик. Договорились?

Нина закивала головой, вытирая платком глаза.

– Но как быть с этими деньгами? Когда я тебе их должна вернуть? – приходя в себя, заволновалась она.

– Никогда! Ты, главное, сдержи свое обещание, и все. Я в ближайшее время уеду, вероятно, надолго, но обязательно когда-нибудь вернусь, и тогда мы с тобой спокойно все решим. Ладно?

На лице Нины появилась слабая улыбка, и она закивала головой.

– Феденька, а ты заметно изменился, похудел, но тебе это даже идет. Вот только глаза стали какими-то колючими. У тебя самого-то как дела?

– Да все нормально. Просто работы много, устал чуть-чуть. Ну, все, Нинок, ступай. Мне тоже уже пора ехать. Все будет хорошо, не переживай, – проговорил, улыбаясь, на прощание Федор. Нина улыбнулась в ответ и вылезла из машины. Глядя ей вслед, Савченко поймал себя на мысли, что на самом деле он по какой-то необъяснимой причине совершенно не верит в то, что у Нины и Виталика все будет хорошо. Он тяжело вздохнул, завел двигатель и направил машину к недавно открывшемуся торговому центру «Барселона», в здании которого раньше был обычный городской универмаг. Торговый центр «Барселона» работал уже год, но Федор, частенько проезжая мимо, даже не обращал на него внимания. Поговаривали, что этот торговый центр принадлежит бывшему первому секретарю райкома партии, который ныне проживает в Испании. Федору было все равно, кому принадлежит торговый центр, но он точно знал, что это заведение не для него, а значит, и нечего тратить на него время. Но сегодня все было по-другому. Федору жутко хотелось соответствовать той, с кем он собирался вечером встретиться, и, сжав волю в кулак, он вошел в «Барселону». Торговый центр был почти пустым. У входов в павильоны стояли модно разодетые молодые люди, преимущественно девушки, и, поскольку покупателей не было, они о чем-то оживленно беседовали. Федор подошел к первому попавшемуся павильону и остановился перед входом, разглядывая висящие товары. Ярко накрашенная молоденькая продавщица в мини-юбке и ботфортах смерила его высокомерным взглядом и лениво проговорила:

– Здесь вы вряд ли что-то себе найдете. У нас все товары из Европы, и цены тоже европейские.

Федор удивленно посмотрел на нее, почесал затылок и пошел дальше. В соседнем павильоне продавщица оказалась более любезной, и Федор честно сказал ей, что собирается на свидание и хочет хорошо выглядеть.

– А на какой бюджет вы рассчитываете? – спросила девушка.

Федор пожал плечами и достал из кармана охапку скомканных пятитысячных купюр. Девушка оживилась и тут же быстро двинулась вдоль висящих рядов одежды, увлекая за собой Федора. Через полтора часа Савченко стоял полностью обновленный и с удивлением рассматривал себя в зеркале примерочной, испытывая двойственные чувства. С одной стороны, ему нравилось то, что он видел, но, с другой стороны, у него было ощущение, что все это какое-то чужеродное и фальшивое. Как будто он на сцене и одет в театральный костюм принца, который после спектакля придется повесить на вешалку до следующего выступления. На нем была черная английская куртка из кожи тончайшей выделки, темные джинсы, темно-бордовый мягкий пуловер, из-под воротника которого выглядывал нежно-голубой ворот немецкой рубашки. На ногах были темно-коричневые итальянские ботинки из мягкой натуральной кожи, а на левой руке поблескивали дорогие часы, которые обошлись ему дороже, чем весь его гардероб. Молодой человек из соседнего павильона, продавший ему часы, уверенным голосом заверил, что без солидных часов его новый имидж будет незавершенным. Федор, обреченно вздохнув, купил этот аксессуар престижности. Следуя на выход из торгового центра, Федор испытывал странное ощущение, ему казалось, что все продавцы, стоящие возле своих павильонов в пустом зале, как-то странно на него смотрят, и отчасти он был прав. Одна из продавщиц, провожая Федора задумчивым взглядом, наклонилась к подруге и тихо проговорила:

– Людка, ты только посмотри! Не пойму, как этот красавчик мимо нас проскочил?

– И не говори! – последовал ответ подруги. – Спортивный, подтянутый! А румянец на щечках, как у девушки! Прелесть, до чего хорош! И где только такие мужики водятся? Не то что мой Сашка – пивной бочонок на ножках!

Глава 12

Пока Федор усовершенствовалсвой имидж в местном бутике, пока искал кафе и место, где припарковать машину, стрелки на новых дорогих часах предательски приблизились к десяти минутам седьмого. Федор бегом влетел в кафе. Здесь был полумрак, и он не сразу заметил Марьиванну. Когда же наконец разглядел ее через стекло холла, то сразу напрягся. Рядом с ней сидели четверо крупных парней лет двадцати пяти. Коротко стриженные, в спортивных костюмах, явно выпившие. Один из них, вероятно лидер команды, подсел к девушке и положил руку на ее плечо. Марьиванна с насупленным видом пыталась ее сбросить, нервно поглядывая на часы. Парень что-то ей говорил, жестикулируя свободной рукой. Остальная троица с наглыми улыбками, развалившись в креслах, наблюдала за представлением. Федор замер, внимательно оглядывая зал и оценивая ситуацию. Наконец приняв решение, он включил самую благодушную улыбку и вошел в зал.

– Маша, привет! – улыбаясь, проговорил он и обвел веселым взглядом парней. – Ты с друзьями?

– О! А вот и прынц прискакал! – сострил один из парней, и все дружно заржали.

Взывать к разуму было бесполезно, компания была пьянее, чем Федору первоначально показалось.

– Ну что? Может, тогда по рюмочке за знакомство? Пойду найду официанта, – и Федор еще шире лучезарно улыбнулся, заметив, как зло сверкнули в его сторону глаза Марьиванны.

– А, мыслишь в правильном направлении, прынц! Двигай, а то нас с девушкой уже жажда замучила.

Федор отошел в сторону, взглядом окинул ближайшие столы и быстро нашел то, что искал. Не привлекая внимания, он незаметно смахнул с пустующего стола прочную стальную вилку с костяной ручкой и засунул ее в левый рукав куртки. Вернувшись к столику, все так же жизнерадостно улыбаясь, он подошел к лидеру компании, который упорно пытался что-то ворковать на ушко Марьиванне.

– Ну что? Будем знакомиться? Я Федя! – и он протянул правую руку парню.

– Витек, – лениво в ответ протянув свою руку, важно проговорил парень. – А ты, Федя, я смотрю, нормальный пацан! И птаха у тебя тоже ничего! Только не очень вежливая. Ну, ты же ей объяснишь, как правильно общаться с солидными людьми? Верно?

– Конечно, – чуть ли не интимно проворковал Федор. Краем глаза он заметил, как брезгливо скривилась Марьиванна.

В тот же миг он изо всей силы сжал правую руку Витька. Тот от неожиданности машинально подался вперед. Федор быстро зашел к нему за спину. Его правая рука продолжала неудобно сжимать парню правую руку, а левая с вилкой оказалась упертой в нижнее веко его глаза.

– Застыли все, проткну! – громко рявкнул Федор и сильнее вдавил вилку в веко Витька. Тот охнул, и все за столом растерянно замерли.

– Так! Вы трое подскочили – и на улицу, а нам с Витьком надо малость побазарить. Верно, Витек? Скажи «да», если понял меня, – со сталью в голосе проговорил Федор.

– Да, – боясь пошевелиться, тихо пробормотал Витек, ошарашенно косясь на упертую в веко вилку. Троица изумленно переглянулась и уставилась на Федора. В какую-то долю секунды приятель девушки из безобидного лоха превратился в безумного отморозка, готового не только выколоть глаз Витьку, но и без раздумий убить любого, кто встанет у него на пути. Это безошибочно считывалось в его немигающих холодных глазах. Даже сквозь алкогольные пары опасность, исходящая от гостя, ощущалась настолько явной и пугающе непредсказуемой, что по его команде парни тут же поднялись и, спотыкаясь, молча двинулись к выходу, периодически тревожно оглядываясь назад. Народу в кафе было немного, и возникшая суета не осталась незамеченной. К ним быстро приближался красный взволнованный официант.

Не дожидаясь, когда он подойдет к столику, Федор, улыбаясь, громко командным голосом проговорил: «Уважаемый, нам срочно бутылочку водочки подороже, а также что-нибудь закусить на свое усмотрение. А самое главное – все очень, очень быстро. У нас ответственный этап знакомства».

Официант, не дойдя до столика, кивнул и, развернувшись, побежал назад. Федор по-хозяйски уселся между Витьком и Марьиванной. Его рука с вилкой перекочевала от глаза к шее, больно кольнув несчастного Витька. Тот чуть вскрикнул и напряженно замер.

– Слушай сюда, чучело. Ты мне весь вечер испортил. По-хорошему тебя бы наказать за это надо, да окончательно вечер портить не хочется. Поэтому ты сейчас выпьешь водочки за мир и дружбу во всем мире и отвалишь к своим друзьям. Еще раз попадешься мне на глаза – убью! Все понял? – шипящим злобным голосом проговорил Федор. Частое наблюдение за тем, как коллеги-таксисты общаются с конкурентами, ему явно пошло впрок.

Официант принес графин с водкой, какую-то закуску и быстро ретировался. Федор налил водку в большой винный бокал и протянул Витьку: «Пей!» Тот с кривой ухмылкой взял бокал и молча одним махом его осушил. Федор показал на закуску, подождал, пока Витек закусит, и тут же наполнил второй бокал, молча кивнув на него.

– Ты типа что, споить меня хочешь? Не проканает. Да я хоть литр всосу, мне это – что слону дробина. Пофиг!

– Ага, на словах все герои, – усмехнулся Федор.

Самодовольно хмыкнув, Витек залпом осушил второй бокал. Федор покосился на графин. Судя по всему, в нем осталось лишь грамм пятьдесят водки.

– А теперь поднялся и без лишней суеты пошел на выход освежиться. Тебя там кореша ждут, – проговорил Федор, поднимая осоловевшего, что-то недовольно ворчащего Витька.

Пошатываясь, тот двинулся по залу, что-то пьяно выкрикивая и размахивая руками. В холле он попытался заехать в ухо швейцару, но тот ловко уклонился, обхватил его и выпроводил на улицу.

– Уф! – выдохнул Федор и только сейчас внимательно посмотрел на Марьиванну.

. – Вы как? – спросил он и тут же поежился от взгляда девушки. Казалось, что она еле-еле сдерживает клокочущую ярость, которая вот-вот вырвется наружу и обварит его, словно кипятком.

– Спасибо, Федор Александрович, что опоздали лишь на полчаса, а также за потрясающий вечер. У меня такого занимательного ужина еще никогда в жизни не было, – ледяным размеренным тоном проговорила Марьиванна и, вскочив, двинулась к выходу.

Федор бросил на стол деньги и поспешил за ней. Марьиванна твердым, решительным шагом шла к своей машине. Федор догнал ее, резко повернул к себе и, осознавая всю глупость и нелепость своих действий, решительно поцеловал ее в губы. Поцелуй получился скомканным, поспешным и каким-то театральным. Марьиванна с вытаращенными глазами отпрянула, оттолкнув его в грудь.

– Вы вообще-то в своем уме? – гневно проговорила девушка.

Федор стоял потерянный, сгорая от стыда, и благодарил Бога за то, что на улице уже стемнело и Марьиванна не видит, как он покраснел.

– Простите! – еле ворочая языком, огорченно вымолвил Федор и неожиданно для себя запальчиво ляпнул: – Вы необычная и потрясающе красивая. Я понимаю, что я вам не пара, но мне так хотелось сделать для вас хоть что-то приятное. Правда, пока выходит все наоборот, и, кажется, второй возможности у меня уже не будет. Да?

– Накрылась моя тренировка сегодня! – обреченно проговорила Марьиванна. – Вот что я вам скажу, уважаемый Федор Александрович, – ледяным голосом проговорила она. – Я очень устала, хочу есть, и, что еще хуже, кажется, я хочу выпить.

Федор недоверчиво посмотрел в ее глаза и с облегчением заметил в них пляшущие искорки смеха. И опять его посетила мысль, что когда-то ранее он уже видел это лицо и эти глаза. Но вспомнить, когда и где, он опять не смог. Находящийся рядом ресторан «Хутор» славился русской кухней, высокими ценами и респектабельной публикой. Федор, глядя на Марьиванну, махнул вопросительно головой в его сторону, девушка, вздохнув, пожала плечами и еле заметно кивнула в ответ.

– Мы выпили, а значит, за руль нам нельзя, поэтому провожать меня мы пойдем пешком. Тут недалеко, – категорично произнесла Марьиванна, выходя с Федором из ресторана.

За ужином они перешли на «ты», Федор в двух словах обрисовал свое семейное положение, бывшую и нынешнюю работу, ловко избежав упоминаний о событиях последних дней. Марьиванна весело и непринужденно рассказывала смешные истории из банковских будней. Коротко поведала, что из близких у нее только отец, мама умерла десять лет назад. Был старший брат, но он трагически погиб в 1987 году. Федор не стал что-либо уточнять, боясь прервать ее рассказ. Ему был приятен ее низкий спокойный тембр голоса, искры, вспыхивающие в смешливых глазах, плавная жестикуляция изящных рук, когда она увлеченно о чем-то рассказывала. В Марии чувствовалось что-то очень основательное и спокойное. Было ощущение, что у нее есть ответы на любые вопросы в жизни.

– Куртка Belstaffgangster, джинсы Dolce& Gabbana, ботинки Testoni, часы Breitling. Ты, наверное, на этот брендовый шик спустил все, что сегодня у нас обменял? – насмешливо проговорила Марьиванна.

Федор непонимающе захлопал глазами:

– Это ты, сейчас, о чем?

Девушка заразительно рассмеялась:

– Это я про твой внешний вид. Вообще-то выглядишь очень эффектно. Просто не узнать того растерянного мальчишку, что пришел сегодня утром в наш банк. Тебе идет этот стиль. Но все равно ты очень странный и загадочный тип! То робеешь, как пятнадцатилетний пацан, то действуешь так, как отпетый уголовник. Честно говоря, в какой-то момент ты меня жутко напугал, пожалуй, даже больше, чем те пьяные придурки. Ты бы видел себя со стороны! Мне показалось, что еще секунда – и ты кого-нибудь убьешь.

– Прости, я этого не хотел, как-то случайно все вышло, – расстроенно проговорил Федор.

Девушка искоса взглянула на него. Тот стоял, обреченно опустив голову, и на его лице было такое неподдельное страдание, что она, невольно сжалившись над ним, улыбнулась и шутливо потрепала по волосам.

– Ладно, проехали! – мягко проговорила она.

От ее слов и прикосновения Федор вскинулся и радостно улыбнулся. В этот миг вся предыдущая жизнь показалась ему какой-то далекой и невероятно тусклой. Он с удивлением поймал себя на мысли, что предательство Нины уже больше не вызывает в душе острой боли и сожаления. Даже тревожные размышления о будущем в этот момент отошли куда-то очень далеко. Марьиванна шла, слегка опираясь на руку Федора, и от ее легкого прикосновения, запаха каких-то приятных незнакомых духов, от звука ее мягкого грудного голоса на душе Федора стало спокойно и радостно. У него возникло странное ощущение, что прямо сейчас в его жизни происходит что-то очень важное и значимое. Через пять минут они подошли к дому девушки.

– Мне страшновато подниматься одной на третий этаж. Вдруг там опять хулиганы, – полушепотом проворковала Марьиванна.

– А мне-то как страшно оставаться одному на пустынной улице! – в тон ей прошептал Федор.

– Ну, так пошли наверх вместе.

– Ну, не знаю… а ты приставать не будешь? – прошептал Федор.

– Вот же гад! – смеясь, воскликнула девушка, и маленький кулачок стукнул Федора в живот.

Федор спокойно и уверенно обнял Марьиванну, затем не спеша нежно поцеловал ее в губы, поражаясь сам себе и до конца, не веря в происходящее.

Глава 13

Врач только ушел. Семен Борисыч лежал в кровати, хмуро изучая стену и в который раз размышляя над сложившейся ситуацией. Дверь скрипнула, и в проеме появился неприметный мужчина среднего возраста.

– Ну, что сказал? – поинтересовался мужчина.

– Да ну его на хрен! – раздраженно подал голос Борисыч. – Пытался меня приободрить. Будто я дитя несмышленое и не просекаю, что все хреново и что химия не дала результатов. А ну их! – махнул рукой Борисыч. – Есть дела поважнее. Ты, Леха, тащи мою одежу и помоги мне в божеский вид прийти, а то через час этот пострел Федька прибежит, надо с ним о важном перетереть. Да, и укольчики, те, что Кабан передал, тоже тащи.

– Может, не стоит так часто? – осторожно спросил Леха.

– Сопляк, ты меня, учить будешь, что надо, а что нет? – заорал Борисыч. – Кстати, что удалось выяснить о нашем Федьке?

– Да, в общем, оранжерейный пацан, эдакий домашний фикус. Сам из Калининграда, учился в Москве, потом к нам приехал. Работал главным инженером где-то в Коченах, потом предприятие издохло, подался в таксисты, вроде жена недавно от него свалила. Не блатной, не мент, не сидел, не служил. Короче, никакой, ни рыба ни мясо. Фикус – он и есть Фикус. Вот и вся история.

– Понятно, что тогда вообще ничего не понятно, – пробормотал старик. – Ладно, поглядим! Ну, что встал? Тащи одежу и лекарство Кабана.

Леха кивнул головой и тут же исчез.

– Ох, беда, беда, – горестно проворчал старик. – И как же все это дерьмо враз к нам свалилось?

Припарковавшись перед нужным домом, Федор, пребывая в радостном настроении, взлетел на третий этаж и позвонил в восемнадцатую квартиру. Дверь почти сразу открылась. Перед Федором стоял тот самый мужчина, который помог уйти ему и Борисычу в драке с менялами. Что-то тревожное шевельнулось в душе, но Федор все же решительно переступил порог.

– Подними руки, – властно проговорил мужчина.

Растерявшийся Федор молча подчинился, гадая, что происходит. Опытные ловкие руки быстро и тщательно ощупали его тело.

– Ремень вытащи, – последовала бесстрастная команда.

– Это еще зачем? – возмущенно удивился Федор.

– Уж больно ловко ты им умеешь пользоваться, – последовал спокойный ответ.

Получив от Федора ремень, мужчина внимательно осмотрел бляху и одобрительно покачал головой:

– Толково сделано! Проходи.

– Федор вошел в большую пустынную мрачную квартиру с высокими потолками и почти серыми от времени стенами. Из прихожей вел широкий длинный коридор, в стенах которого виднелось несколько дверей. Остро пахло лекарствами и чем-то съедобным. Мужчина провел Федора к одной из дверей и, впустив его внутрь, зашел следом. Помещение было мало похоже на жилье. Большой потрескавшийся стол, за которым сидел Борисович, рядом четыре стула, в дальнем углу стоял безвкусный старый шкаф и дверь в другую комнату. Больше в комнате ничего не было. На столе перед Борисовичем лежал толстый еженедельник и шариковая ручка.

– Присядь, Федя, – прозвучал усталый голос.

Федор, ошеломленный приемом, молча сел на стул и уставился на Борисыча. Тот был одет в черную водолазку, тщательно выбрит, редкие седые волосы были аккуратно зачесаны назад. Лицо казалось еще более бледным и заострившимся. Костлявые пальцы левой руки медленно постукивали по столешнице. Старик слегка дрожал и периодически, словно от холода, вжимал голову в плечи.

– Это Леша. Ты, кажется, хотел ему проставиться, помнишь?

Федора поразила метаморфоза, произошедшая со стариком. Несмотря на бледный, изможденный вид, это уже был не прежний несчастный дед, а худощавый, неопределенного возраста незнакомец, излучающий волю, острый ум и внутреннюю энергию. Какое-то время они молчали. Борисыч смотрел на Федора, словно о чем-то рассуждая, а тому казалось, что тяжелый взгляд старика сейчас прожжет ему мозг. Предчувствуя недоброе, он заерзал на стуле. Наконец Борисович прервал молчание и металлическим голосом произнес:

– Федя, мы сейчас поступим следующим образом. Я тебе задам несколько прямых вопросов, а ты мне дашь несколько прямых, честных ответов. Если я пойму, что ты со мной полностью честен и откровенен, то мы, возможно, и найдем выход из одной сложной ситуации. Если начнешь юлить и крутить, то ты отсюда живым не выйдешь. Тебе понятно, что я сказал?

Ошарашенный Федор покосился на стоящего с непроницаемым лицом Леху и автоматически кивнул головой, во все глаза глядя на преображенного Борисовича.

– Ну, давай начнем. Откуда у тебя баксы?

Федор некоторое время молчал, понимая, что история про проданную квартиру не пройдет.

– Давай я тебе немного помогу. В Глуховецке не было за последние два года продаж квартир выше десяти тысяч долларов. Ни ты, ни твоя жена, которая от тебя недавно ушла, не продавали никакой недвижимости. А вот сто долларов, которые ты мне дал, мелькают в одной очень неприятной для всех нас истории. Хочешь что-то сказать?

– Хочу! Но сначала скажите, кто вы такой? Бандит? Типа вор в законе?

– Федя, меня основам тактики допроса много раз учили на собственной шкуре, поэтому не пытайся отклониться от темы и выиграть время на размышление. Как я сказал, если будешь со мной откровенным, у тебя появится шанс выжить. Нет – умрешь, – спокойно проговорил Борисыч.

У Федора мелькнула догадка, что, вероятно, Борисыч и есть хозяин денег, которые вез Крысеныш. С грустью пронеслась мысль о несбывшейся мечте создать собственное предприятие. «Можно забыть. Видимо, действительно неправедные деньги к добру не приводят», – подумал он и, вздохнув, решил во всем сознаться. А там будь что будет.

– А с чего начать? – осторожно задал вопрос Савченко.

– Да с чего хочешь. Кто ты такой, чем занимаешься, ну, и так далее.

С трудом подбирая нужные слова, Федор начал медленно рассказывать историю своей жизни, начиная с работы на комбинате и плавно приближаясь к событиям позапрошлой ночи. В конце концов, возможно, это действительно шанс как-то выпутаться. Борисыч откинулся в кресле и, устремив взгляд куда-то в стол, внимательно слушал Федора, иногда кивая головой. Когда Федор дошел до момента убийства Крысеныша, Борисыч резко вскинулся:

– Хочешь сказать, что ты вот так запросто завалил Слона? Парень, ты ничего не путаешь? Многие умельцы пытались это сделать, но пока никому не удавалось. Говорят, он очень осторожный и верткий товарищ.

– Какого еще слона? – недоуменно спросил Федор.

– Слон – это погоняло убиенного тобой малыша. Ты раньше не слышал эту кликуху?

Федор изумленно покачал головой.

– И убить его было вовсе непросто, – глухим голосом произнес Савченко. – У меня этот миг до сих пор перед глазами стоит и, видимо, уже никогда не забудется.

– Так вот. Сообщаю тебе, что Слон был большим умельцем во всяких восточных драках. Но он умел не только хорошо рукам и ногами махать, он и умом был не обижен. А с учетом его большого практического опыта…Он же в Афгане разведчиком был и даже награду получил за то, что во время боя какого-то важного мулу захватил в плен и к своим чуть ли не на себе притащил. Ты ничего не присочинил?

– Нет, видимо, я просто очень способный, – с горькой иронией пробурчал Федя.

– Да уж! Ну, продолжай, гений.

И Федор продолжил. После подробного пересказа кошмаров двух последних дней Федор почувствовал себя дико усталым и опустошенным. Ему стало абсолютно все равно, что с ним будет дальше, лишь бы это все как можно быстрее закончилось. И плевать, чем именно!

– Ну, что ж, звучит все довольно убедительно. Ладно, моя очередь, – негромко проговорил Борисыч. – Я расскажу тебе кое-что, чтобы ты имел представление, куда вляпался. Ты знаешь, кто такой Клим?

Федор отрицательно покачал головой. В это время на столе с пронзительным противным звуком задребезжал телефон. Старик, сморщившись, схватил трубку.

– Я слушаю. – произнес он ровным голосом. – Одну секунду, – прижав микрофон трубки к груди, он махнул головой стоявшему позади, Лехе. Тот подошел к Федору и, похлопав его по плечу, кивнул, призывая следовать за ним. Они прошли на кухню и молча уселись за стол. Федор попытался завести вежливую беседу, но Леха встал из-за стола, взял с подоконника несколько журналов и бросил их Федору, после чего вернулся к окну и неподвижно уставился во двор через мутное, давно не мытое стекло. Федор понял намек, открыл журнал и стал его листать, насупленно периодически поглядывая на своего стража.

Когда дверь за Федором и Лехой закрылась, Борисыч поднес трубку к уху.

– Итак? – устало проскрипел он.

– Доллары, которые тебе дал Федя, и те, что он принес в банк, все имеют одну и ту же отметку, о которой ты мне говорил, – проговорил женский голос.

– Да я уже в курсе… – Борисыч зажмурился и начал тереть лоб рукой. – Машка, ты сегодня уезжаешь в Москву на неопределенное время. Не знаю, в командировку от банка или на какую-нибудь учебу, в общем, Горыч уже должен был вчера тебе выписать какие-нибудь убедительные бумаги. В ближайшее время здесь тебя быть не должно. Тут станет очень опасно.

– Пап, ты можешь честно сказать, у Феди неприятности? – с тревогой в голосе спросила Марьиванна.

– Похоже на то.

– Помоги ему.

– Вчера тебя видели с Фикусом в кабаке, а сегодня ты первый раз за все время опоздала на работу. Ты что, с ним переспала?

– Это ты ему такую кличку придумал? Фикус… смешно. Ничего не скроешь в нашем мегаполисе. Но ты сам велел его прощупать, я и прощупала.

– Но я не велел тебе тащить его в постель!

– А в постели лучше прощупывается!

– О господи, вот же зараза, а не девка! – воскликнул Борисыч. – Машуня, он убийца! Он грохнул племянника Клима. Ты понимаешь, чем это может обернуться?

– Как это произошло? – задала вопрос Марьиванна.

– Долго рассказывать, но похоже, что Слон хотел его убить и Фикус, защищаясь, его завалил.

– Вот в это я верю, но тогда чем ты отличаешься от него?

– Да как ты смеешь такое говорить? – возмущенно заорал Борисыч. – Это совсем другое. Я защищал твою мать, женщину, которую пытался избить здоровенный мужик.

– Ага, только этот мужик был ее законным мужем, а ты был знаком с мамой лишь один день. Скажи, а перед тем как броситься на того мужика, который был здоровее и старше тебя, ты долго раздумывал над тем, сколько времени ты был знаком с мамой? В тот момент ты подумал о том, что можешь сесть на шесть лет? И что тогда будет с мамой и со мной?

– Я любил Аню всю свою жизнь, – задыхаясь от возмущения, выкрикнул Борисыч. – Ты это прекрасно знаешь.

– А вдруг я тоже полюбила этого парня и тоже готова любить его всю жизнь?

– Вот так сразу, за день знакомства и полюбила? Деточка, что ты несешь?

– Борисыч, ты поможешь или нет? Если нет, то я никуда отсюда не уеду, ясно?

– Господи, да в кого же ты такая впертая дура? – опять заорал Борисыч.

– Догадайся с трех раз. Если пообещаешь ему помочь, то я буду самой послушной девочкой. Клянусь.

В трубке повисла напряженная тишина. Наконец Борисыч прервал молчание:

– А ты заметила, до чего он похож на Борьку? Горыч, когда его увидел, чуть дара речи не лишился.

– Это трудно не заметить, но ты знаешь, мне кажется, он не только внешне на него похож. Пап, так ты поможешь ему? – с надеждой в голосе спросила девушка.

– Вот же заноза, вьешь веревки из немощного старика! Как же мне с тобой тяжело! Была бы Аня жива, она бы смогла с тобой управиться. Хреновый из меня отец получился.

В трубке раздался смех:

– Ну ты про немощь свою кому-нибудь другому рассказывай. Борисыч, ты же знаешь, старый плут, что я тебя всегда любила и буду любить. Ты самый лучший отец, даже не сомневайся. Помоги Феде, ладно? Это первый и последний раз, когда я тебя о чем-то так сильно прошу. Ты же знаешь, что я с мужиками скала, но в данном случае, я точно знаю, это мой мужчина!

– Ох, гореть мне в аду! Ладно, попробую, – тяжко вздохнув, проворчал старик. – Тогда вечером будь у меня, нам надо очень о многом подробно переговорить. Есть у меня одна идея…

– Договорились! – радостно ответила Марьиванна.

На этом разговор завершился. Взглянув на свою левую дрожащую руку, старик опустил ее под стол и, скривившись, громко раздраженно заорал: «Леха! Тащи сюда этого чертового Фикуса!»

Глава 14

Савченко сидел на жестком стуле и молча исподлобья смотрел на Борисыча. Тот сосредоточенно о чем-то размышлял, некоторое время глядя на поверхность стола, затем его тяжелый взгляд медленно поднялся и уперся в глаза Федора.

– Так вот. Я обещал тебе кое-что рассказать о Климе. Это очень авторитетный в Москве человек. Ему жутко приспичило прикупить золотодобывающий комбинат «Звезда», на котором он проработал семь лет в молодости и из-за которого потом еще пять лет топтал зону. Комбинат уже несколько лет практически негласно принадлежал другому авторитетному человеку – Паше Ташкентскому. В свое время директор комбината задолжал Паше очень приличную сумму, которая была необходима на обновление производственного оборудования. Клим и Паша целый год обсуждали сложившуюся ситуацию и наконец пришли к согласию. Был проведен тщательный аудит предприятия и выявлен реальный размер долга Паше. После этого задолженность была справедливо реструктурирована и по обоюдному согласию сторон уменьшилась до пяти лимонов зеленью. Но Паша при таком раскладе затребовал, чтобы долг был выплачен налом, то есть чем давал – тем и верните. Более того, обязательное условие – возврат бабла в том же месте, где оно и отгружалось в свое время директору. А это, брат, сраная железнодорожная станция Замятинка, на которой и поезд-то стоит лишь две минуты. Не спрашивай, почему такие странные предпочтения. На то были свои серьезные резоны. В итоге обе стороны на это согласились. Они тщательно проработали логистику доставки денег, исключающую взаимные подлянки. Наконец переговоры пришли к нормальному завершению. Обе стороны были крайне заинтересованы в том, чтобы все прошло по-человечески, то есть тихонько, без мутных арбитражей, стрельбы, крови и визга в прессе. На доставку бабок Клим отрядил своего племянника, самого доверенного человека – Слона. Тот подобрал толковых пацанов из своей бригады. В итоге пацанов находят отравленными в поезде, а Слон с деньгами просто растворился в воздухе у нас в Глуховецке. Клим просит меня помочь, и отказать ему я не могу. С утра пытаюсь выяснить, не мелькают ли у менял климовские баксы. И тут нарываюсь на фраера, который по благородству души устроил мне шоу Куликовской битвы, угостил обедом и в финале просто впихнул в меня меченые доллары, которые я не особо-то и рассчитывал найти. Честно скажу, Федька, давно меня никто так оригинально не развлекал!

Потеря бабок для Клима – вещь очень неприятная, но это он как-нибудь переживет – не последние. Но вот если он через десять дней не найдет виноватого и не расплатится с Пашей, то тогда он должен будет лимон в качестве штрафа за срыв сделки. А вот это уже серьезно. Если он заплатит штраф, то признает, что его кинули, как вокзального лоха. Это позор и слабость. А если он слаб, то почему бы и другим не попробовать отгрызть у него кусок. Если же не заплатит, то неизвестно, какую ответку метнет Ташкентский, а кроме того, от Клима отвернутся люди. Ему больше не будет доверия. Авторитет в этом мире зарабатывается годами, а потерять его можно за секунду. Короче, если он в ближайшее время не найдет деньги и того, кто его кинул, то для него это может быть началом конца. Да и о своей давней мечте насчет прииска он тоже вынужден будет забыть. Поэтому рыть Клим будет очень основательно. Теперь ты понимаешь, в каком дерьме оказался?

Федор кивнул головой:

– Если вы мне все это рассказываете, то, скорее всего, сдавать Климу не собираетесь. Какой у меня выход? Отдать Климу все деньги в обмен на жизнь? Это поможет выпутаться из этой чертовой истории? Я готов все вернуть хоть сейчас.

– Дурак ты, Федька. Кто бы сейчас ни вернул Климу деньги, он в первую очередь будет подвергнут очень тщательной проверке на причастность к заговору против него. Для этого у Клима есть очень толковые мастера своего дела. И, я тебя уверяю, в этом случае правда все равно выплывет. Ты убил его племянника. Он был его родней и правой рукой. Следовательно, поднять тебя на вилы как виновника всех бед, да еще таким образом демонстративно отомстить за смерть Слона в назидание другим Климу будет очень выгодно. И овцы целы, и волки сыты. Ты сечешь, стручок, о чем я тебе сейчас толкую? Для Клима это идеальный выход, – тяжело дыша, с усмешкой проговорил Борисыч.

– Так что же мне делать? – обреченно спросил Федор.

– Скажи, дружок, а гроши ты хоть надежно заныкал? Есть надежда, что их никто не найдет хотя бы в течение полугода? Раньше-то к ним и прикасаться даже нельзя.

– Думаю, что да, – растерянно ответил Савченко. – На дачу, кроме жены, больше некому приезжать. Да и она туда больше не любит ездить. До лета точно не появится, а то, может, и вообще очень, не скоро. Не до того ей сейчас.

– Хорошо, – задумчиво произнес Семен Борисович. Затем, взглянув на своего помощника, проговорил: – Леша, иди кофейку попей да понаблюдай за улицей на всякий случай, а мы тут еще немного покалякаем.

– Борисыч, уверен? – нахмурившись, спросил Леха.

– Не переживай, ступай, – миролюбиво пробормотал старик.

Помощник кивнул и вышел.

– И еще вопрос к тебе, парень. Чего ты вообще хочешь в этой жизни, к чему стремишься? – спросил старик, вперившись в Федора пронзительным взглядом.

– А вам-то какое дело? – не сдержавшись, раздраженно воскликнул Федор. – Что мы все вокруг да около ходим? Надоело! Давайте уже наконец что-то предметно решать!

– Не борзей, щенок! – неожиданно рявкнул старик. – Я не с каждым такие душещипательные беседы веду. Не нравится – вмиг окажешься привинченным к батарее Клима дожидаться. Разводя тут мансы с тобой, я и так сильно рискую. Все ясно?

– Извините, не хотел обидеть, – смущенно проговорил Федор. – Но боюсь, что вы просто не сможете меня понять.

– Я что, настолько тупой? – с кривой усмешкой спросил Борисыч.

– Да нет, – задумчиво проговорил Федор. – Без обид, но просто мы живем в абсолютно разных мирах.

– А ты еще наивнее, чем кажешься, – рассмеялся старик. – Не такие уж у нас и разные миры, дружок, если вглядеться повнимательнее.

– Ну, ладно, попробую объяснить, – Федор, волнуясь, прокашлялся. – Когда-нибудь я создам собственное предприятие по производству радиолокационной техники. Соберу самых толковых людей, где их заработок будет зависеть только от их талантов и умений. Я же досконально знаю все этапы производства и как его можно усовершенствовать. Хоть сейчас могу по памяти перечислить особенности любого заказа, по которому мы работали. В общем, идей на этот счет у меня много. Честно говоря, в тот момент, когда я увидел те деньги, у меня мелькнула шальная мысль: «Может, это шанс, чтобы мечта стала реальностью?» Ладно, все это лирика, я не думаю, что вам это интересно, – закончил Федор и, тяжело вздохнув, внимательно взглянул на Борисыча.

– То есть если бы климовские миллионы достались тебе, то ты бы вложил их в собственный производственный бизнес? – спросил, усмехнувшись, Борисыч. – А, прогореть не боишься?

– Ну такой риск, наверное, всегда существует. А вы что, хотите мне предложить воспользоваться этими деньгами? – улыбнувшись, в шутку спросил Федор и тут же осекся, натолкнувшись на пристальный серьезный взгляд старика.

– Вы что, серьезно? – изумленно шепотом спросил Федор. Борисыч, глядя на него, медленно кивнул головой.

– Но это как-то… как-то необычно, – подбирая слова, растерянно пробормотал Федор.

– Понимаю, но договор на десять листов мы готовить не будем и подписей кровью ставить тоже не будем. Теперь, по существу. Послезавтра сюда прибудет отряд «октябрят» Клима, возглавлять его будет Вацек. Он у Клима за безопасность отвечает. Мужик очень башковитый, раньше был толковым опером. Уверяю, он перетрясет тут все, под каждый камень заглянет. Кроме того, нашим ментам поступила команда из Москвы от высшего начальства взять на особый контроль поиск пропавшего племянника уважаемого бизнесмена. Поэтому завтра ты должен свалить из города, куда я тебе укажу, – старик протянул Федору листок бумаги. – Выучишь наизусть и уничтожишь. На месте вы получите новые документы и как минимум на полгода зашхеритесь куда-нибудь подальше и поглубже. И только не раньше, чем через полгода ты очень осторожно вернешься сюда за деньгами. Один лимон ты отдашь Лехе. Это мое обязательное условие. Я хоть и оставляю ему приличное наследие, но он заслуживает большего, да и вам будет нужен надежный человек.

– Простите, но кому это вам? Кого вы еще имеете в виду? – растерянно пробормотал Федор.

– Есть одна особа, с ней и будешь свой бизнес поднимать. Если подведешь ее, то ты не жилец, я тебя и с того света, если что, достану. Ясно?

– Вы можете нормально сказать, о ком речь и почему вы решили мне помочь? – раздраженно спросил Федор.

– Рак у меня, парень, долго не протяну, – мрачно проговорил старик. – Первое, что решит Клим, – это поинтересоваться, не причастен ли я к случившемуся. Я был посредником между этими двумя надутыми индюками и вместе с юристами прорабатывал всю схему продажи прииска. Я был в курсе всех деталей операции. Следовательно, ко мне в первую очередь и будут вопросы. Клим знает, что на мне где сядешь, там и слезешь, особенно сейчас. Но он умеет находить человеческие слабости и давить на них с особым старанием. А единственная моя слабая точка – это моя дочь. Она самое ценное, что у меня осталось в жизни. Поэтому для нее оставаться здесь будет очень опасно. Я хочу, чтобы у нее была другая жизнь, подальше отсюда, от моих дел и особенно от Клима. Одной ей будет нелегко, а тут как раз ты вовремя нарисовался. В общем, она считает, что ты и есть ее мужчина, да и выбора она мне особого не оставляет. Мать ее цыганкой была. Черт знает, может, и правда у них какая-то тайная чуйка на мужиков есть? Вот с ней на пару где-нибудь подальше отсюда и замутишь свой бизнес. Ты вроде с головой, и она не дура, да и климовские бабки будут вам в помощь. Так ты сможешь о ней позаботиться?

– Но подождите, я даже не знаком с вашей дочерью! – воскликнул изумленный Федор.

– Ты где сегодня ночевал, Дрантаньян хренов? – усмехнулся Борисыч.

Федор сначала непонимающе заморгал глазами, а затем хлопнул себя по лбу.

– Точно! – воскликнул он. – Ну конечно! Как же я сразу не сообразил! У нее же ваши глаза, один в один! А я все никак не мог понять, кого же мне Марьиванна напоминает!

– Так, с этим разобрались. Теперь дальше. Сейчас ты с Лехой пройдешь краткий курс молодого бойца. Он тебя посвятит в основы отрыва. Слушай его внимательно, он большой мастер по всякой партизанщине.

– Ага, только что-то ваш мастер по партизанщине поздно вступился за вас на Привальной! – язвительно проговорил Федор.

– Когда я знак подал, тогда он и вступился, – раздраженно отрезал старик. – Не сбивай меня с мысли, баламут! На чем я остановился? Ах да…Я дам тебе сто штук зеленью. Это на дорогу, на новые документы и на временное незаметное проживание где-нибудь в глуши. Все климовские банкноты просто, но эффективно помечены, поэтому за кубышкой ты вернешься не раньше, чем через полгода, когда деньги немного остынут. Так, далее. Сегодня же ты едешь во Фрумкино и покупаешь билет на самолет до Калининграда на рейс дня через четыре. Потом едешь домой и обзваниваешь всех своих родственников и корешей в Калининграде. Сообщаешь, что развелся и хочешь вернуться домой, чтобы начать новую жизнь. Первое, что сделает Вацек, если выйдет на тебя, а это очень вероятно, – пробьет твой домашний телефон. Постарается понять, кому ты звонил и, соответственно, где тебя искать. То же самое сделают и менты, если тоже выйдут на тебя. Вот пусть они все дружно и ждут тебя в аэропорту. Тебе это даст некоторую фору. Трюк старый, но до сих пор работает. Все ясно? – спросил Борисыч.

– А что с Машей? – подал голос Федор.

– Она завтра уезжает в Москву в командировку. Помаячит там пару дней, а потом по-тихому слиняет туда же, – Борисыч ткнул дрожащим пальцем в листок, который по-прежнему вертел в руках Федор. – Вот там вы и встретитесь, добираясь каждый своим ходом.

– У меня последний вопрос, – задумчиво проговорил Федор, глядя на старика. – Как думаете, зачем Слон рвался в «Искру»? Что он замышлял? Я там был и выяснил, что сразу на следующий день из того номера, что был указан в найденной у Слона записке, поспешно уехала какая-то симпатичная девушка по имени Вера. Вела себя очень нервозно и, судя по мнению проживающих, явно кого-то ждала.

– Черт знает, возможно, девица – его подруга, и не исключено, что Слон с ней и хотел куда-нибудь свалить. Но теперь это все без разницы и не имеет для нас никакого значения. Пусть теперь Клим копается в сердечных делах своего племянника, – махнул рукой старик. Неожиданно его лицо скривилось от боли, он зажмурился и, согнувшись над столом, яростно заорал: – Леха, твою мать! Тащи сюда стекляшки! Срочно!

Глава 15

Только к десяти часам вечера Федор, вконец уставший, подъехал к дому, но тут его ждала неудача. Двор в том месте, где он обычно ставил машину, оказался перекопан, заставлен какими-то трубами и рабочим вагончиком. На двери подъезда висело объявление о том, что горячая вода отключена в связи с ремонтными работами. Чертыхнувшись, Федор объехал три квартала, прежде чем нашел место, где можно было оставить машину. Добравшись до дома, он спустился в подвал, достал из тайника пакет с вещами Слона, сунул его в другой пакет с долларами, полученными от Борисыча, и все это перепрятал на чердак, рассудив, что до утра ничего страшного с пакетом не произойдет. Зайдя в квартиру и несмотря на поздний час, Савченко добросовестно обзвонил своих калининградских знакомых, сообщив, что в ближайшие дни собирается вернуться. Был уже первый час ночи, но Федор все же решил собраться, чтобы с утра, по-быстрому перекусив, сразу отправиться в путь.

«Одежда должна быть не новой, но аккуратной и чистой, при этом удобной и просторной, чтобы не сковывала движений и позволяла поддеть при необходимости что-то еще. Твой внешний вид не должен привлекать внимание и не должен запоминаться. Ты должен всегда быть одним из многих. Самая важная часть твоего гардероба – это обувь. Она должна быть проверенная, разношенная и крепкая. При встрече с незнакомыми людьми старайся оставаться незапоминающимся. Говори вежливо, но коротко. Больше слушай, поддакивай, задавай вопросы, но на любой случай всегда имей стройную легенду, которую при необходимости можешь уверенно изложить. С этого дня ты для меня Фикус, и, если я тебя по телефону назову как-то иначе, значит, это сигнал опасности. Ясно?» – всплыли слова Лехи во время инструктажа у Борисыча.

– Ну, просто подготовка разведчика-диверсанта! – попытался тогда сострить Федор, но тут же осекся, столкнувшись с тяжелым холодным взглядом инструктора.

Сейчас, собирая вещи в дорогу, Федор в очередной раз задумался о предстоящем завтра пути. Для этого вчера с Лехой был разработан замысловатый маршрут, который не отследить по купленным билетам с предъявлением паспорта и исключающий случайное столкновение с кем-либо из знакомых. Через лес Федоскинского заповедника к вершине Лебяжьей горы. Потом спуск вниз к карьеру, а далее, минуя село Валентиновка, попутками и местными электричками на юг до Новороссийска, где в итоге должна была состояться встреча с Машей и где их ждали новые документы. Дистанция – порядка двух тысяч километров. При нормальном стечении обстоятельств это две недели пути. Главное – незаметно, как можно быстрее и подальше убраться за пределы Глуховецка, а там уже будет проще. Во всяком случае так уверял помощник Борисыча – Леха. В какой-то момент у Федора появилась мысль, а не сгущает ли он краски. Может, стоит без всех этих сложностей сесть на рейсовый автобус и спокойно уехать куда-нибудь подальше, а там продолжить путь цивилизованным образом. «Обо мне никто ничего не знает! Зачем все так усложнять!» – мелькнула на секунду в голове ленивая мысль. Но после очередных размышлений он все же решил довериться Лехе и придерживаться выбранного плана.

В то время как Федор искал место для парковки своего автомобиля, на вокзальную площадь Глуховецка с перрона сошли четверо. Старшим компании был Вацек – солидный, почти лысый мужчина в массивных дымчатых очках, в длинном теплом плаще поверх добротного костюма. Решение изменить план и приехать в Глуховецк на два дня раньше было принято им осознанно и тщательно скрывалось от почти всех окружающих его лиц. У Вацека было стойкое подозрение, что в деле замешан еще кто-то из своих в Москве и этот кто-то может слить информацию о его приезде в Глуховецк. А кроме того, к тому моменту, как придется общаться с местными ментами, ему хотелось уже иметь собственное представление о ситуации в городе.

С ним было трое крепких парней от тридцати до сорока лет. В джинсах, в темных кожаных куртках, кроссовках. Двое загрузили чемоданы в такси и уехали оформляться в гостиницу. Старший с помощником остался на площади, внимательно оглядываясь по сторонам.

– Вацек, там пара тачек стоит. Я пойду перетру с бомбилами, может, кто видел Слона той ночью? Маловероятно, но все же… Чем черт не шутит? – проговорил тот, что помоложе.

– Давай, а я пойду вон к тем торговым палаткам. Вроде от них все должно быть видно, как на ладони, – задумчиво произнес Вацек. Он не спеша обошел подсвеченные мигающими китайскими гирляндами три торговые палатки, которые оказались закрытыми. Возле работающей четвертой он остановился с задумчивым видом, рассматривая через мутное стекло ряды сомнительного вида алкогольных напитков.

– Хозяйка, порекомендуй, что-нибудь приличное, для встречи старых друзей— произнес Вацек, цепким взглядом окинув заспанную тетку в окошке.

– Ну что посоветовать? Могу предложить водку «Распутин». Пьется нормально, голова поутру не болит, и цена приемлемая. Наши мужики регулярно берут, и никто не жалуется.

– Не в цене дело. Тут что-то поблагороднее надо, – добродушно проговорил Вацек.

Продавщица заметно оживилась:

– Так вон коньячок французский «Наполеон». Шикарная вещь! Не пробовали? – и она ткнула пальцем в сторону коричнево-красной бутылки с косо наклеенной этикеткой.

Вацек внутренне содрогнулся, представив себе вкус этой «шикарной вещи».

– Ну, это, пожалуй, подойдет. Еще что-нибудь закусить бы под него.

– Легко! – радостно улыбнулась продавщица и торжествующе положила на прилавок несколько ярких банок иностранных консервов. – А вы, верно, не местный? По работе к нам или как? Если что, имейте в виду, у нас самый лучший ларек в городе. Алкоголь, сами видите, на любой вкус, и отличная закуска всегда найдется. А цены вообще самые низкие.

– Надо будет запомнить это место, – с энтузиазмом в голосе проговорил Вацек и протянул в окошко деньги.

– Ой, а может, что помельче найдете, а то я выручку сдала и сдачи не наскребу.

– Да бог с ней, со сдачей, потом как-нибудь сочтемся. Я еще завтра к вам вечерком подгребу. А вы как часто работаете? Когда ливень был, вы тоже работали? Мы тут с друзьями ночью мыкались, искали, чем горло смочить, но так ничего и не нашли.

– Постойте, так вы же только сейчас с друзьями приехали на шестьсот тринадцатом. Я же вас видела! – озадаченно проговорила торговка. – Вы еще одного вроде как к таксистам направили.

– Выходит, отсюда все очень хорошо видно? – беззаботно спросил Вацек.

– Ну да! – растерянно ответила торговка.

– Так я не понял, тогда твоя смена была, красавица? – спросил, улыбаясь, Вацек.

– Моя, только что-то я не помню, чтобы по площади кто-то ходил. Дождяра же лил как из ведра.

Вацек, оглянувшись по сторонам, интригующе поманил ее рукой поближе к окошку. Тетка доверчиво высунулась чуть ли не наполовину. В тот же миг Вацек, как железными клещами, схватил одной рукой ее за горло под челюстью, другой – за верхнюю губу.

– Слушай сюда и не дергайся, тварь! – страшным голосом прохрипел Вацек. Лицо его исказила такая злобная гримаса, что продавщица от страха и неожиданности чуть не потеряла сознание. – Итак, когда шестнадцатого был ливень и пришел шестьсот тринадцатый из Москвы, ты видела на перроне маленького человека с двумя большими чемоданами?

Продавщица с дикими, выпученными от страха глазами начала что-то непонятно мычать. Вацек выпустил ее губу.

– Говори, сука, внятно и по существу. Как только все расскажешь, я сразу уйду. Начнешь пургу нести – глотку вырву. Все поняла?

Обалдевшую продавщицу била мелкая дрожь, и она готова была рассказать все что угодно, лишь бы этот жуткий мужик как можно быстрее исчез:

– Видела какого-то маленького паренька с двумя большими чемоданами. Он последним сошел с перрона. Никто его не встречал, дождь льет, а он, бедняга, стоит один, и такси все уже разъехались. Я сразу не заметила, что Федькина машина еще стояла. Вот он к нему и сел.

– Что за Федька? – прошипел Вацек.

– Ну, таксист. Обычный хороший вежливый парень. Он у меня постоянно сок покупает. Как фамилия его, не знаю. Он у Русланчика в бригаде таксует. Отпустите меня, пожалуйста, а то мне очень больно, и синяки будут на горле, – жалобно, чуть не плача, хрипло взмолилась продавщица.

Вацек разжал руку, и несчастная со вздохом облегчения юркнула назад за мутное стекло, ожесточенно массируя горло.

– Пока живи, если мне понадобится что-нибудь уточнить, я вернусь, и ты мне поможешь. Если в чем соврала – убью. Поняла? – проговорил мужчина.

Перепуганная до смерти продавщица быстро закивала головой. А Вацек, уже забыв о ее существовании, быстро шел к напарнику.

– Петруха, что у тебя? – деловым тоном спросил он.

– Ни хрена! Шел сильный дождь. Когда площадь опустела, все разъехались по домам. Бомбилы работают под каким-то чуваком по имени Руслан. Я на всякий случай стряс его телефончик.

– Что сказал им? – строго спросил Вацек.

– Дескать, родственника жду, еще шестнадцатого должен был приехать, а все нет. То ли не поехал, то ли куда-то к корешам закатил. Попутно поинтересовался, как вызывать такси. Они и дали телефон этого Руслана.

– Молодец! Чувствую, мы на правильным пути, товарищ! Все-таки недаром мы пораньше и тем же поездом дернули, – дружески хлопнув Петруху по плечу, улыбаясь проговорил Вацек. – Анализируем голые факты. Дело обстоит следующим образом. Слон по какой-то причине соскочил с поезда с бабками. Сел в такси к какому-то Федору, который работает на некоего Руслана, и пропал. На завтра план действий следующий. Ты со мной сначала в местную ментовню на поклон к полковнику Неменялину. Вроде вопрос о взаимопомощи с ним решен, мы передаем ему «помощь», а он нам предоставляет тачку и свое благословение. В общем, должен встретить как родных. Потом едем к Семе Седому, у Клима есть некоторые серьезные подозрения насчет этого старого лиса. Он единственный, кто здесь был полностью в курсе сделки Клима и Паши Ташкентского. Не исключено, что он мог либо сам всю эту херню замутить, либо информация от него как-то случайно утекла. Тогда надо разобраться, как и к кому. В любом случае с Семой предстоит серьезный разговор. Боб с Крабом с утра выходят на улицу и катаются на такси, мягонько выясняя у бомбил все про нашего Федю. Далее с трех часов сидят в номере на подхвате и ждут нашего звонка. Когда сегодня упадем в гостиницу, твоя задача прочистить им мозги по поводу бухла, баб и дисциплины на все время командировки. Сегодня еще можно чуть-чуть, вот, передашь презент, – и он протянул пакет с коньяком и закуской. – Но, если увижу, что пошли вразнос, спрошу с тебя. Все ясно?

– Да ладно тебе, Вацек! Чай не дети! – раздраженно ответил Петруха.

– Да в том-то и дело, твою мать, что не дети! – зло заорал Вацек.

Глава 16

Утром неожиданно позвонила Нина, она слезно принялась умолять Федора дождаться ее, так как ей срочно необходимо забрать кое-какие личные вещи, а свой ключ от квартиры она куда-то сунула и второй день не может его найти. В итоге, Федор вынужден был согласиться ее подождать. Нина клятвенно пообещала, что будет не позднее чем через два часа, но появилась только через три с половиной. Торопливо извиняясь и что-то быстро, запыхавшись, рассказывая, она покидала в сумку какие-то вещи и быстро убежала к поджидавшему ее в машине Виталику. Федор прошел по квартире, внимательно оглядываясь, не забыла ли чего, когда опять раздался звонок в дверь. Решив, что это за чем-то вернулась Нина, Федор открыл дверь. Перед ним стояли два человека. Один в возрасте, солидный, в дорогом пальто и массивных очках. Второй молодой, в коже и джинсах.

– Ты Федя Савченко? – спросил молодой с улыбкой. Федор молча, не сводя глаз с непрошеных гостей, кивнул головой. В тот же миг молодой резко крутанулся на месте, и его пятка, как распрямленная мощная пружина, врезалась Федору в грудь. От неожиданности и силы отлично отработанного удара Федор пулей отлетел вглубь прихожей, впечатавшись спиной в стену коридора. Гость тут же подлетел к нему, и второй мощный удар кулаком в челюсть на несколько секунд погасил свет в сознании Федора. Савченко сполз по стене и безвольно растянулся на полу.

Через несколько секунд он начал медленно приходить в себя, непонимающе и с удивлением разглядывая линолеум пола, на котором лежал. Неожиданно, словно в какой-то дымке, перед ним возникло печальное лицо Нины, и она грустно тихо проговорила: «Вот видишь, Федя, я же тебе говорила, что ты не умеешь держать удар, а тем более не в силах подняться после того, как упал».

«Ну, это мы еще посмотрим», – упрямо беззвучно прошептал Федор. Откуда-то, словно издалека, до него донесся разговор незваных гостей, вернувший его в страшную реальность.

– Петруха, ты полный придурок! Мягче надо с людьми, мягче…

– Вацек, но ты же сам сказал гасить с порога для дезориентации и эффекта неожиданности.

– Но не до такой же степени! А если он кони двинул от твоего пинка или в себя не придет, то что тогда? В больницу его повезешь? Тебе башка зачем дана? Точно, сила есть – ума не надо!

– Да что ты, Вацек, цепляешься из-за всякой мелкой фигни! В первый раз, что ли? Дай минуту, и он у меня запоет соловьем.

Федор, застонав, начал медленно подниматься. Чьи-то сильные руки подхватили его и поставили на ноги, прижав к стене. Федор замотал головой, разгоняя пелену перед глазами.

– Тащи его в комнату, – послышался начальственный голос того, что был постарше.

Через полминуты, еще до конца, не придя в себя, Федор сидел в комнате на стуле, медленно раскачиваясь из стороны в сторону. «За что?» – наконец тихо прохрипел он, потирая челюсть.

Посетители по-хозяйски расположились на стульях перед ним. Тот, что постарше, молча достал из кармана короткоствольный револьвер, положил его на стол и стал внимательно рассматривать Федора. Потом спокойно, почти дружески проговорил: «Ну что, Федя, где бабки? Только не надо отвечать мне встречным вопросом, мол, какие бабки, ладно?»

Несмотря на боль в груди и челюсти, в голове Федора начало проясняться, и он принялся методично продумывать возможные варианты своего спасения. Одно было для него абсолютно очевидным: оставаясь в квартире, он находится в полной власти бандитов и в случае расхождения с ними во взглядах на исчезновение Слона гарантированно обречен на дальнейший мордобой, а возможно, и на смерть. Единственный шанс на спасение – это любым образом выбраться из квартиры. Не сводя испуганных глаз с револьвера, Федор затараторил: «Я так и знал, что добром это не кончится! Я так и знал. Не знаю, кто вы, я в ваши дела не лезу. Но я их честно заработал. Понимаю, что это приличные деньги, но я его не просил, он сам мне их предложил! Тем более доллары. Ну кто бы отказался?! За такие деньжищи я его бы и на руках до «Искры» донес, если бы потребовалось!»

Вацек изумленно переглянулся с Петрухой.

– Не многовато ли ты получил за извоз, дружище? – проговорил Вацек, с нескрываемым интересом разглядывая Федора.

– Подождите, а как вы меня нашли? – неожиданно воскликнул Федор.

– Твой шеф Русланчик дал твои координаты, он сначала не хотел, но мы его смогли убедить. Говорит, что ты его лучший работник, а на линию не вышел. Вроде приболел после дождя, – добродушно проговорил солидный. – Что случилось? Поделишься?

– Да не заболел я! Просто в тот чертов вечер я тачку свою расхреначил и не хотел об этом Руслану говорить, пока она в ремонте, чтобы не попасть в его черный список. У него не забалуешь.

– Ну, давай вернемся к деньгам. По порядку, кто предложил, за что и где они сейчас? – душевно произнес солидный, погладив револьвер и многозначительно переглянувшись с Петрухой.

– Ну, я сидел в тачке на площади, дождь был жуткий. Клиентов нет. Я уже уезжать собрался, когда подвалил маленький мужичок с двумя чемоданами. Довольно борзой тип. Скомандовал, мол, гони в «Искру». Я ему говорю, что там дорогу, возможно, размыло и поздно уже. Хочешь, я тебя в гостиницу отвезу? А он свое гнет, мол, вези и не нервируй меня. В обиде не будешь. Я плюнул на все, за день ни шиша не заработал, жена от меня ушла, дома никто не ждет. Ну и поехал. Как я и думал, возле Ветрянки дорогу размыло. В темноте я кое-как проехал, но картер пробил. Его довез, перед входом около траншеи выгрузил, пока чемоданы доставал, смотрю, а под капотом пятно масляное. Я ему показываю на масляную лужу, мол, из-за тебя машину угробил. А он тогда мне и вручает полторы штуки баксов. Я, конечно, обалдел немного. Как чувствовал, что еще аукнутся мне эти денежки. Кое-как назад поехал. Хорошо, что у меня с собой масло было. Периодически подливал. Короче, на полпути машину бросил, чтобы двигатель окончательно не угробить, и пешком пошел под дождем. Меня какие-то мужики на хлеборезке подвезли. Думал, простыну, но вроде обошлось. Машину на следующий день в автосервис сдал. Знакомый автокраном дотралил. В сервисе тоже волки: плати пятьсот баксов – и за четыре дня сделаем. Ну, кое-как на четыре сотни их уломал. Теперь я без машины и без работы. Руслан, если узнает, что я, как придурок, поехал в «Искру» среди ночи и еще тачку угробил, может меня вообще надолго отстранить от нормальных заказов. А я считаю, что все было по справедливости. Деньги хоть и огромные, но он мне сам их дал, я даже не просил ничего. А кроме того, я все-таки из-за него машину угробил.

– И доллары сейчас где? – спросил солидный.

– В куртке на вешалке. Там, правда, уже меньше осталось. Я еще новые амортизаторы одному чуваку заказал, он мне обещал через неделю их подогнать. Ну, еще малость потратил на то на се. В общем, у меня осталось восемьсот.

Молодой принес куртку, выложил из нее на стол документы, связку ключей, газовый баллончик, доллары и немного рублей. Солидный все внимательно осмотрел, хмыкнул, повертев в руках баллончик, и, глядя на Федора тяжелым немигающим взглядом, негромко проговорил:

– И это все? Ты больше ничего не хочешь добавить к своему рассказу? Может, что-то про чемоданы упустил? Подумай хорошо, прежде чем мне ответить. Сейчас самое время вспомнить. Зачтется. Если потом что-то не срастется в твоей истории – очень пожалеешь. Итак, – медленно проговорил Вацек, впившись в Савченко прищуренным взглядом.

– А что про чемоданы? – удивленно ответил Федор. – Я довез его до дома отдыха, достал из багажника чемоданы, он мне отвалил денег и ушел. Дальше вы уже все знаете. Если не верите, можем хоть сейчас съездить и все сами на месте выясните. Может, он еще там. Я могу с нашими мужиками договориться, чтобы свозили туда и обратно.

– Что ж, пожалуй, ты прав. Давай прямо сейчас, съездим. – произнес Вацек.

Федор смущенно прокашлялся и робко спросил:

– У меня вопрос есть. Можно? Если я вас отвезу, вы мне мои доллары вернете? Все-таки я по вине вашего друга без колес и без работы остался.

Вацек и Петруха изумленно переглянулись.

– А ты, парень, как я погляжу, больно жадный, – удивленно проговорил Вацек. – Ну да ладно, считай, что договорились.

Федор заметил, как при этих словах ухмыльнулся Петруха. Было очевидным, что значила его кривая ухмылка: «Как же! Получишь ты свои бабки, дурашка! Сумку только побольше приготовь». «Интересно, – подумал Федор, – как эти два добрых молодца поступят со мной, когда сочтут, что добились от меня всего, чего хотели? Отпустят? А вдруг я начну болтать на всех углах о сегодняшнем приключении или побегу в милицию? Для них это опасно или им все по барабану? А если это все же представляет угрозу, то как они решат мою участь? Не отпустят же под честное слово, что я не буду болтать? Еще интереснее, как они поступят, если вдруг поймут, что я их вожу за нос?» – холодея от страха, подумал Федор, потирая припухшую челюсть.

– Мужики, только учтите, на Ветрянке вода, возможно, еще не сошла. Она там иногда до недели стоит, так что ехать надо будет очень осторожно, но я вам покажу, как проехать, – заискивающе заглядывая в глаза своих непрошеных гостей, проговорил Федор.

– Вот поедем и посмотрим, – с наглой усмешкой заметил Петруха. – Кстати, Вацек, а ты не хочешь Климу брякнуть и доложить ситуацию? Да и пацанам заодно в гостиницу? Узнать, как они там?

– Будет конкретный результат – доложим. Что касается Боба и Краба – это твои проблемы. Ты за них подписался, с тебя и спрос, – раздраженно отозвался тот. – А ты, Федя, расслабься, – повернулся он к Федору. – Машина у нас есть.

Глава 17

У подъезда стоял видавший виды БМВ десятилетней давности с глуховецкими номерами. На этом автомобиле, не очень деликатно запихнув Федора в салон, троица двинулась в путь. Вацек сел за руль, Федор с Петрухой разместились на заднем сиденье.

– Может, по-быстрому обучишь меня каким-нибудь приемчикам рукопашного боя? – спросил Леху, смущаясь, Федор.

– Дурень ты, Фикус, приемы по-настоящему эффективны только тогда, когда они доведены до автоматизма, а у нас на это нет времени. Запомни, самое главное оружие – это башка на плечах и умение ею пользоваться. В любой сложной ситуации не позволяй эмоциям брать верх. Всплеск эмоций – это как взрыв световой гранаты. Вспышка, и на время ты ничего не видишь и не понимаешь, куда идти и что делать. Приучай себя в любой ситуации смотреть на происходящее холодно и как бы отстраненно. Этот навык будет помощнее, чем хорошо поставленный удар или выстрел из пистолета, – в очередной раз всплыли в голове Федора наставления Лехи.

«Ну да, конечно», – с горькой иронией подумал обреченно Савченко, с опаской покосившись на развалившегося рядом Петруху. Федор отчетливо вспомнил боль от удара его ноги в грудь.

Половину пути Федор, не переставая нудно бубнил о том, как тяжела жизнь в провинции. Дороговизна, убитые дороги, дефицит запчастей, отсутствие клиентов и так далее. Наконец Петруха не выдержал и зло рявкнул: «Да заткнись ты уже! Достало твое нытье!» Федор, сделав обиженное лицо, замолчал, продолжив мысленно искать выход из сложившейся ситуации. Местом бегства может быть либо дорога в «Искру», если будет шанс выскочить из машины перед вышедшей из берегов Ветрянкой, либо возле территории дома отдыха. Но второй вариант был опасен тем, что нельзя было исключать случайную встречу с бдительным вахтером.

«Если это случится, и дед меня узнает, то дальше не выпутаться. На вранье этот лысый меня точно легко подловит, чувствуется, что мужик он очень опытный. А вот тогда…» – додумывать дальнейшее Федору даже не хотелось.

Вскоре показалась Ветрянка. Как только стало видно подтопленную часть дороги, машина остановилась.

– Сейчас бери левее, а потом метров через пять вправо и тихохонько ползи около сгоревшей сосны, но не сбавляя обороты. Как сосна окажется позади, сразу правее, а то двигатель зальешь или пузом на булыжник сядешь. Тогда капец, не доедем! – затараторил Федор.

– Ты говори яснее, не строчи как из пулемета!.. – раздраженно прорычал Вацек.

– Слушай, давай я за руль, я тут каждый ухаб знаю. Тогда в темноте и при дожде влетел, но сейчас точно проскачу нормально! – возбужденно воскликнул Федор.

– О’,кей. Только имей в виду, если тачку угробишь – отдашь квартиру! – последовал ответ Вацека.

– Не-е, на это я не подпишусь! – заныл Федор.

– Да ладно. Я шучу, но твои восемьсот долларов уйдут на ремонт. Согласен?

– Согласен. Но тогда, если я вас нормально провезу, вы мне еще пару соток накинете. Для вас же это точно ерунда, а мне – плата за риск и доставленное неудобство. Годится?

– Вот же хитрый, сука! – возмущенно воскликнул Петруха.

– Так. Стоп! Если вывезешь туда и обратно – к восьмистам еще две сотки добавим. Если застрянешь – ты нам должен штуку. Идет? – теряя терпение, тоном, не терпящим возражений, проговорил Вацек.

– Лады! – тут же согласился Савченко, с иронией сознавая, что весь этот торг с обеих сторон – лишь спектакль, задача которого усыпить бдительность противной стороны. И похоже, что сыграть ему свою роль удалось более натурально.

Федор сел за руль и пристегнулся. Вацек вальяжно устроился впереди на пассажирском кресле, проигнорировав ремень безопасности. Федор так вжился в роль хапуги-водилы, что и сам не усомнился бы в собственном образе. Но теперь, когда он добился исполнения первой части своего плана, его начали одолевать страх и сомнения. Все должно решиться в ближайшие пятьсот метров.

– Парень, ты бы сел на правый бок, чтобы нагрузку увеличить для проходимости. Я сейчас буду по краю ползти. Лучше, если левый будет полегче, – проговорил Федор как можно естественнее.

Петруха что-то недовольно пробурчал себе под нос, но все же пододвинулся вправо за Вацека. Федор плавно придавил педаль газа, и машина медленно двинулась вперед. Иногда ее противно потряхивало, но все же автомобиль благополучно прошел разлив. Преодолев водную преграду, машина спокойно, не спеша осилила подъем.

– Все, тормози и садись на место, – буркнул Вацек.

– Сейчас, сейчас, я только вот эту кочку объеду, – в ответ залепетал Федор. Дальше начинался спуск. Савченко уверенно нажал на педаль газа, и автомобиль, набирая обороты, понесся вниз.

– Э, ты не так резво гони! – прикрикнул Петруха.

– А ну-ка тормози! Я кому сказал, гаденыш! – заорал Вацек, выхватив револьвер и направив его на Федора.

«И что вы, придурки, теперь со мной сделаете на скорости сто двадцать километров? Выстрелить и со свистом слететь с дороги в канаву вам вряд ли захочется», – со злорадством подумал Федор, прибавляя газу, но на всякий случай он все же громко испуганно прокричал: «Тормоза отказали, не тормозит!»

Стрелка спидометра быстро приблизилась к ста тридцати километрам. Пассажиры в два голоса что-то заорали, но Федор их уже не слышал. Машина стремительно неслась на бетонный столб.

«Я умею держать удар, Нинок! И вставать после падения я тоже умею. Ты просто не дала мне шанса это тебе доказать», – не к месту подумал Федор, в очередной раз вспомнив обидный разговор с бывшей женой.

В последний момент он чуть приоткрыл дверь со своей стороны, чтобы при ударе ее не заклинило. Дальше все произошло точно так, как Федор и рассчитывал. Правая сторона машины с грохотом и противным треском врезалась в столб. От удара Федор почувствовал острую боль в шее и в правой ноге, но он тут же повернулся к Вацеку. Понять, что с ним происходит, было невозможно. Непристегнутое тело словно вросло в нутро машины, ворвавшееся из-под капота в салон. Револьвер тускло поблескивал на полу между башмаками Вацека. Сзади раздался отборный мат и громкий стон Петрухи. Похоже, что от удара его ноги зажало. Федор перегнулся к Вацеку и с трудом, стараясь не испачкаться в крови, поднял револьвер. Затем он, хромая и пошатываясь, вылез из машины, несколько секунд постоял, приходя в себя. Оглядевшись по сторонам, подошел к заднему боковому стеклу автомобиля посмотреть, что происходит с помощником Вацека. Петруха, продолжая что-то злобно орать, направил на него дрожащей рукой пистолет. Федор автоматически без раздумий вскинул револьвер Вацека и, взведя курок, дважды выстрелил, метя в голову бандита, после чего тут же, задыхаясь, быстро отвернулся. Чуть успокоившись, «глядя на ситуацию словно со стороны, холодно и отстраненно», как учил Леха, Федор попытался осмыслить происходящее: «Машин на дороге из-за разлива Ветрянки не видно. Если действовать быстро, то через минуту все будет кончено». Оглядевшись по сторонам, Федор с удовлетворением отметил, что трасса по-прежнему все еще пуста.

«Слава богу, что пока большинство местных предпочитают из-за разлива Ветрянки лишний раз этой дорогой не пользоваться», – с удовлетворением отметил Савченко.

Сполоснув лицо и руки в какой-то луже, Федор снова сел на водительское кресло, стараясь не смотреть на тело на соседнем сиденье и брызги крови на стенках салона. Приказывая себе не спешить и не суетиться, он тщательно протер рукавом все места, где только мог прикоснуться. Затем обыскал карманы Вацека, вытащил все, что в них было, и не глядя засунул все в свою куртку. Потом отрегулировал зеркала и водительское кресло так, чтобы создавалось впечатление, что за рулем был человек очень маленького роста.

«Если кто-то из этих бультерьеров вычухается, то мне конец, поэтому не стоит упрощать врагу задачу», – быстро прикинул Федор. Секунду он задумчиво смотрел на машину, затем, приняв окончательное решение и подняв трясущуюся руку с револьвером, он направил его в голову Вацека. Раздался еще один выстрел. Осмотрев себя насколько было возможным и проверив свою одежду, он протер револьвер, швырнул его в кусты и быстрым шагом двинулся вперед по ходу движения от раскуроченной машины.

Глава 18

В течение двух последующих часов ему навстречу проехали лишь четыре автомобиля. При звуке шума моторов Федор быстро сходил с дороги и прятался в придорожной канаве. Наконец, решив, что ушел уже достаточно далеко от места происшествия, он перешел на противоположную сторону дороги рядом с поворотом на птицефабрику и приготовился голосовать. Первая же машина, появившаяся на горизонте, притормозила, как только Федор поднял руку. Это был старый жигуленок-«копейка». За рулем сидел дедок в больших очка с толстыми линзами.

– Мне бы до Глуховецка, – просительно проговорил Федор.

– Ну, если только Ветрянку проедем. Вроде, говорят, вода малость спала. Давай запрыгивай, парень. С птицефабрики? – спросил дед. Федор утвердительно кивнул и приготовился отвлечь старика каким-нибудь разговором, но дед не дал ему и слово сказать.

– Ты посмотри, что в стране творится, парень! Ельцин вроде говорил, что… – Савченко как будто отключился. Старик начал пересказ последних политических новостей, и Федору оставалось лишь только кивать головой и хмыкать в знак согласия.

Через несколько минут на противоположной стороне трассы показался раскуроченный автомобиль бандитов, рядом с которым стоял милицейский уазик и непонятно откуда взявшаяся толпа зевак. Дед медленно проехал мимо, горестно охнув:

– Это как же надо было нестись, чтобы в столб среди бела дня въехать! Не иначе как бухие были.

– Точно! – с чувством поддакнул Федор.

Через минуту дедок, несмотря на явно плохое зрение, умело, со знанием дела ловко преодолел вышедшую из берегов Ветрянку. Через час они были в Глуховецке. Федор сердечно поблагодарил деда и протянул деньги, тот для приличия замахал руками, но Федор, не слушая возражений, положил несколько купюр на сиденье и решительно зашагал по дороге в сторону своего дома.

«Вроде, когда мы выходили из дома, кроме тех, что вломились в квартиру, других не наблюдалось. Мало вероятно, что случай на Ветрянке уже широко известен в Глуховецке, а значит, вероятность засады минимальная», – успокаивал себя Федор, подходя к своей квартире.

Однако, подойдя к двери, он с колотящимся сердцем замер, прислушиваясь. Постояв так с минуту, он наконец решительно повернул ключ в замке и тихо вошел. В квартире никого не было. Оглядевшись, он вышел из квартиры и поднялся на чердак. Забрав пластиковый пакет с долларами и пистолет Слона, Савченко вернулся к себе, уложил все в рюкзак, засунув туда же кусок колбасы, полуторалитровую бутылку воды, полбулки хлеба, спички и перочинный ножик. Затем переобулся в старые растоптанные грубые ботинки, надел теплый свитер и выцветшую стройотрядовскую брезентовую куртку. После этого он внимательно изучил вещи Вацека. Среди бумажника, ключей и пачки жевательной резинки был старый блокнот. Больше всего Федора заинтересовала запись на последней странице, что-то вроде плана на день, судя по дате, составленного, видимо, сегодня утром:

«1). Подполковник Неменялин – передать гостинец от Клима, получить колеса. 2). Найти Руслана. Выяснить, кто такой таксист Федор Савченко, подвозивший Слона. 3). Сема Седой: что ему известно о местном бизнесе Слона? Кто еще знал о сделке Клима? Связь между таксистом, Семой, Слоном и местным партнером Слона? 4) «Прима-банк», найти дочь Седова – Григорьеву Марию Ивановну. Не исключено, что она в курсе дел Седова! Устроить встречу с Седовым в присутствии дочери.

5). Доклад Боба и Краба насчет таксиста, поставить оперативную задачу по ситуации. 6) Вечером созвон с полканом. Что нарыли менты?»

Перечитав несколько раз пункт четыре в записках Вацека, Федор схватил телефон и дрожащей рукой набрал номер рабочего телефона Марьиванны, но на работе сообщили, что она сегодня, видимо, дома, так как вечером уезжает в командировку в Москву.

«Раз так подробно ответили мне, то где гарантия, что так же не выложат все и бандитам? Сколько их приехало? По разговору Вацека с Петрухой можно предположить, что есть еще как минимум двое. И что они будут через час или два, когда по городу поползут слухи о трагедии на Ветрянке. Вдруг по приказу очкастого Вацека кто-то из них уже ищет Марьиванну? Вдруг время идет уже на минуты, и они уже близко от нее?» – замелькали в голове Федора панические мысли.

Дрожащими руками он набрал домашний номер Марьиванны. После первого же гудка девушка сняла трубку. Федор, облегченно вздохнув, сбивчиво объяснил ситуацию и попросил срочно покинуть квартиру. Они договорились встретиться у входа на рынок рядом с телефонным автоматом через сорок минут. Маша была явно недовольна таким поворотом дела, но по тону и голосу Федора поняла, что происходит что-то серьезное и, возможно, ситуация действительно опасная.

Федор прошел в ванную комнату, ополоснул холодной водой пылающее лицо и уставился в зеркало. Ему почему-то вспомнился музыкальный клип, который за последнее время довольно часто показывали по телевизору. В нем добродушный симпатяга Майкл Джексон быстро превращался в какое-то жуткое кладбищенское чудище. Федор с некоторой опаской покосился на свое отражение в зеркале.

– Тьфу ты! Так и умом недолго двинуться, – нервно буркнул он и, погасив свет, решительно вышел из ванной комнаты.

Когда появилась девушка, Федор молча взял ее за руку и быстро отвел к машине. Через минуту они отъезжали от рынка. Судорожно вцепившись в руль и внимательно оглядываясь по сторонам, Савченко протянул Маше блокнот Вацека, открыв на последней странице. Марьиванна быстро пробежала записи глазами и удивленно уставилась на Федора.

– Что это и откуда? – охрипшим от волнения голосом спросила она.

Федор кратко изложил все, что с ним случилось, стараясь обойтись без кровавых подробностей. Маша, побледнев, схватилась за голову: «Это какая-то дичь! Ты что, вот так просто их убил?»

– Не просто, – пересохшими губами произнес Федор. – Возможно, тебя уже тоже ищут. Тебе нельзя на вокзал. Судя по тому, как они быстро нашли меня, то действуют очень профессионально. Скорее всего, местная милиция им помогает.

– Остановись! – воскликнула девушка. Федор включил поворотник и прижался к бровке дороги, выключив двигатель – Куда мы сейчас? – встревоженно спросила Маша.

– Если у этих бандитов есть связь с милицией, то меня в ближайшее время все равно будут искать из-за пропажи Слона. Вацек уже откуда-то знал, что этот маленький гад сел в мою машину в ту ночь. Возможно, об этому уже известно кому-то и из ментов. Как я понял из записи Вацека, они уже считают, что твой отец может быть как-то причастен к пропаже денег и исчезновению Слона. Но официально со стороны властей к тебе точно пока нет никаких вопросов. Поэтому задача сводится лишь к тому, чтобы тебе избежать встречи с милыми ребятами Клима. Я знаю, что есть еще как минимум двое. Сколько их тут на самом деле, неизвестно. Я думаю, нам стоит вместе выбираться из города, а потом я посажу тебя на какой-нибудь рейсовый транспорт, и ты спокойно доберешься до Новороссийска. А я прибуду чуть позже, петляя огородами.

– Звучит вроде логично, – задумчиво проговорила девушка, – но есть кое-что, что меня беспокоит. Что будет с отцом?

– Без тебя у него шансов выкрутиться будет намного больше, – тут же решительно ответил Федор, который уже и сам многократно задавал себе этот же вопрос.

– И еще кое-что, о чем никто из вас, умников, кажется, не подумал. Если тебя будет искать милиция, то доллары ты спрятал… где? На даче, да? – проговорила Марьиванна, пристально уставившись на Федора прищуренными глазами. Тот сначала непонимающе заморгал, недоуменно глядя на девушку, а потом, тихо присвистнув, пробормотал: – Черт возьми! Если менты меня будут искать серьезно, то могут и на даче все переворошить!

– Эх, мужики, мужики… Все до мелочей продумали, все предусмотрели, да? – язвительно проговорила девушка. – Надо срочно их перепрятать, и я, кажется, знаю куда. Но для этого мне надо заехать домой кое-что взять, да и переодеться не мешает.

– Может, ну их к черту! Не будем рисковать, у меня с собой сто тысяч. Хватит, как-нибудь, на жизнь. – произнес Савченко, задумчиво глядя на дорогу.

– Федя, как-нибудь я не хочу. Если мы уже ввязались в эту историю, так давай доведем ее до конца. А иначе зачем было огород городить? – твердо проговорила Марьиванна.

Федор кивнул головой: «Я только за тебя переживал». Он решительно завел двигатель, и машина тронулась с места.

Глава 19

Начальник городского управления внутренних дел Глуховецка подполковник Леонид Петрович Неменялин, закончив совещание и оставшись в кабинете один, задумчиво уставился в окно. За, последнее десятилетие, в Глуховецке ни разу не было каких-либо криминальных разборок, случаев беспредела и тем более убийств. Бывали, конечно, иногда случаи пьяного дебоша с летальным исходом, но то, что произошло за последние четыре дня, не укладывалось в его седой голове.

Сначала поступила информация от линейной милиции о том, что в московском поезде, проходящем через Глуховецк, были обнаружены три трупа со следами отравления неизвестным токсичным веществом. Потом выяснилось, что с компанией отравленных в поезде парней ехал четвертый, который сошел в Глуховецке и бесследно пропал. Потом раздался телефонный звонок из очень высокого московского кабинета, и густой генеральский бас сообщил, что пропавший в Глуховецке четвертый пассажир из злополучного поезда является родным племянником одного очень уважаемого бизнесмена и что теперь его поиск находится на контроле главка. Поэтому Леонид Петрович должен в срочном порядке создать оперативную группу из лучших сыскарей, провести экстренное совещание личного состава, объяснить своим сотрудником важность предстоящей задачи и приложить все усилия для поиска дражайшего племянника убитого горем бизнесмена. Ну и, разумеется, необходимо выяснить роль пропавшего четвертого пассажира в произошедшей в поезде трагедии. Кроме того, в Глуховецк от бизнесмена должен приехать его представитель, который будет полезен в поиске. Поэтому ему необходимо оказать всяческое содействие с размещением и найти в его распоряжение какой-нибудь транспорт. Не прошло и десяти минут, как перезвонил и сам убитый горем бизнесмен, коим оказался Клим Викторович Клименчук, среди братвы просто Клим. Это был давний знакомый Леонида Петровича еще по службе в Ленинграде. На протяжении последних тридцати лет до Неменялина периодически доходили отдельные слухи о сложной криминальной карьере Клима, который когда-то проходил обвиняемым по делу о воровстве золота на прииске «Звезда». Это было первое дело, в котором принимал участие лейтенант Неменялин, и он хорошо запомнил Клима, упрямого, наглого и по-своему обаятельного. Клим тогда сел на пять лет, но Неменялину еще тогда показалось, что он еще не раз о нем услышит. И вот теперь московское руководство требует разбиться в лепешку, но срочно найти пропавшего родственника Клима, словно тот был каким-то героем труда, космонавтом или членом правительства, а не обычным бандитом. Как же все запутанно стало в стране. Работа как у сапера – один неверный шаг, и тебя нет. Но не вступать же из-за своих мировоззренческих противоречий в конфликт с начальством, тем более перед выходом на пенсию!

Позвонив, Клим важно представился, вспомнил старые добрые времена, «когда мы все были так молоды и совершали так много глупостей», а потом перешел к делу, предложив оказать финансовую помощь глуховецкой милиции в размере пятидесяти тысяч долларов за помощь в поиске его родственника. Эта «помощь в поиске» подразумевала сотрудничество с начальником службы безопасности Клима по кличке Вацек. Тот заявился вчера утром, бухнул на стол пакет с деньгами и потребовал предоставить ему на неделю какую-нибудь машину. Неменялин вручил ему ключи от своего старого автомобиля БМВ, после чего тот махнул на прощание рукой и тут же куда-то спешно отправился, пообещав вечером созвониться и доложить о том, что ему удалось узнать. На этот счет у подполковника не было иллюзий. Вацек сам бывший мент и хорошо знаком с системой. Он, конечно, постарается не столько о чем-то рассказать, сколько что-нибудь выведать. Но уже вчера во второй половине дня его и помощника находят в семидесяти километрах от Глуховецка мертвыми со следами огнестрела в разбитой машине Неменялина. По предварительным данным, за рулем разбитой машины сидел человек маленького роста. На это указывала настройка водительского сиденья, настройка зеркал и рулевой колонки. Слон, согласно полученному запросу, как раз идеально подходил под этот рост. Но как он оказался за рулем машины? В голове подполковника появилось знакомое ощущение тяжести, в ушах нарастал противный звон. Он вздохнул, достал из стола таблетку от давления, проглотил ее и, взяв стоящий рядом графин, сделал глоток прямо из горлышка. Неменялин мысленно представил, что и в какой форме он будет докладывать в Москву, а также что и в какой форме он услышит в ответ. В дверь заглянула секретарь полковника и тихо, почти шепотом произнесла:

– Сергей Дмитриевич подошел. Впустить?

Леонид Петрович утвердительно кивнул головой, и в кабинет бодро вошел его зам капитан Гулевский. Как всегда, с идеальным пробором на голове, чисто выбрит, в аккуратном отглаженном костюме, в свежей рубашке, источая легкий аромат приятного одеколона.

«И как ему всегда удается выглядеть так, словно он на парад собрался?» – подумал Неменялин, окинув зама завистливым взглядом и устало указав на стул. Тот, усевшись, разложил на столе папку с документами.

– Итак, Сергей Дмитриевич, давайте еще разне спешапройдемся по фактам. Доложите по порядку, что мы имеем.

Гулевский, прокашлявшись, хорошо поставленным голосом начал доклад: «Слюсаренко Олег Николаевич по кличке Слон является племянником и наиболее доверенным лицом московского крупного бизнесмена Клименчука Клима Викторовича. Он сходит с поезда у нас на станции, о чем свидетельствует проводница, и бесследно пропадает. После этого к нам приезжают люди Клима, и на следующий день их находят застреленными в принадлежавшей вам машине, которую вы в частном порядке предоставили людям Клима по просьбе руководства».

При упоминании машины Неменялин недобрым тяжелым взглядом покосился на своего зама, но ничего не произнес. Гулевский, словно, не заметив реакции шефа, бодро продолжил.

– Остается главный вопрос: что же делал Слон в наших пенатах? – устремив подобострастный взгляд на подполковника, произнес Гулевский.

Не дождавшись реакции начальника, капитан, прокашлявшись, продолжил:

– По этому вопросу у нас пока нет полной ясности. От наших московских коллег мы получили следующую информацию. Слон с друзьями из спортивного клуба «Единство» ехал в Замятинку, чтобы провести на природе трехдневную тренировку по спортивному туризму. Правда, непонятно, откуда у этих туристов при себе оказалось огнестрельное оружие. Но об этом, естественно, уже никто ничего сказать не сможет. Как мне сообщили коллеги из линейного отдела, все стволы сейчас проверяются на причастность к ранее совершенным преступлениям. Хочу обратить ваше внимание на то, что убийство двух климовских людей возле Ветрянки выполнено очень профессионально. Явно действовал не дилетант, – уверенно добавил Гулевский. – Есть еще кое-что. Погибшие московские гости в вечер приезда интересовались у наших местных таксистов их коллегой, неким Федором Александровичем Савченко. Зарабатывает извозом уже несколько лет, характеризуется положительно, но пару дней назад сказал, что приболел, и на работу не выходит. Наши съездили к нему домой, но дверь им никто не открыл. Соседка говорит, что видела его два дня назад в обществе двух мужчин, которые сажали его на заднее сиденье темной машины. Она говорит, что ей показалось, что садился он не по доброй воле.

– А вот это уже интересно! – воодушевленно проговорил Неменялин. – Значит, так, Сергей Дмитриевич, Слона и Савченко в розыск, объявляем план «Перехват», выставить усиленные наряды на всех четырех сквозных дорогах города. Я свяжусь с Москвой и обсужу возможность привлечения к поиску Слона и таксиста армейских сил и средств массовой информации. Проверьте все их связи в городе. Детальный план оперативных мероприятий жду от вас через два часа.

Гулевский встал и, коротко кивнув головой, вышел из кабинета. Подполковник выдвинул ящик стола и посмотрел на пакет с долларами, полученный от Вацека.

– С дурной овцы хоть шерсти клок! – криво усмехнувшись, пробурчал негромко Неменялин и резко с шумом задвинул ящик стола.

Глава 20

Клим мрачно смотрел на бокал коньяка в своей пятерне и усиленно пытался понять, что же произошло в этом богом забытом Глуховецке. Неожиданное сообщение от начальника ГУВД Глуховецка окончательно выбило его из колеи. Как Вацека, начальника его службы безопасности, опытного, тертого профессионала, могли завалить на второй день после его приезда в эту дыру? В истории с пропавшим Слоном все было более-менее ясно и понятно – подлая измена и предательство. Это страшно бесило, но хотя бы по-человечески было понятно, привычно и объяснимо. Тварюга племянник позарился на добро того, кто был ему как отец все эти годы! Вот она, черная неблагодарность! Никому невозможно верить! Но смерть Вацека казалась чем-то другим. Словно какая-то темная незримая сила, тихо стоящая в темноте, решила продемонстрировать, что чужим соваться в этот медвежий угол не стоит. Ни угроз, ни наездов, ни попыток о чем-либо договориться. Пуля в лоб – и весь разговор! Так что же происходит в этом Глуховецке? Клим одним глотком проглотил содержимое бокала и грохнул со всей силы волосатой пятерней по мощной дубовой столешнице.

– Ну, это мы еще посмотрим! – тихо прорычал он себе под нос, наливаясь звериной яростью.

Все последние годы Клим, как заведенный, активно выстраивал целый ряд бизнесов, ловко лавируя среди жадных и опасных акул самого разнообразного калибра, начиная от безбашенных отморозков, возомнивших в годы перестройки себя хозяевами жизни, и кончая продажными представителями различных властных структур. Два казино, ночной клуб, проститутки, наркотики, овощные рынки, базы по оптовой продуктовой торговле – все это неспокойное хозяйство требовало ежечасного неустанного контроля, и Климу пока удавалось ловко управлять своей неспокойной империей. Он внимательно изучал конкурентов, грамотно распределял ресурсы, безошибочно определяя кому, что и в каком объеме можно доверить. Клим звериным чутьем находил в людях слабости и в дальнейшем грамотно их использовал. Его кряжистая фигура, грубые черты лица и пренебрежение к внешнему виду поначалу не раз вводили в заблуждение его новых бизнес-партнеров, видевших в Климе примитивного, грубоватого и недалекого мужичка, на которого наверняка подействуют атрибуты солидного лоска, умные слова, знакомства с известными людьми и научный подход к ведению бизнеса. В, таких случая, Клим какое-то время «валял ваньку», прикидываясь провинциальным недалеким простачком, пока не наступал момент истины. Его оппоненты вдруг сталкивались с безжалостной машиной, диктующей свои жесткие условия, опираясь на точные знания мельчайших деталей их бизнеса и личной жизни. И, как вишенка на торте, новым партнерам обязательно устраивалась яркая и наглядная демонстрация наказания за непослушание. Благо кого наказать всегда под рукой было в избытке. Самым безобидным видом наказания было жестокое избиение провинившегося на глазах у будущих партнеров. Менеджмент был незамысловатый, но очень эффективный. Однако людей, не знающих, кто такой Клименчук по кличке Клим, становилось все меньше.

Желание стать хозяином золотодобывающего комбината «Звезда», работу которого Клим знал досконально, возникла еще в молодости, когда директор предприятия уволил двадцатилетнего Клима, незаслуженно обвинив его в крупной краже золота и приложив максимум стараний, чтобы упечь его за решетку. С тех пор комбинат стал навязчивой идеей Клима. О его захвате он начал мечтать еще в молодости, лежа на нарах в душном бараке, и не переставал мечтать все последующие годы своей жизни. Это стало его навязчивой болезненной мечтой, и, когда Клим вдруг понял, что у его мечты появился реальный шанс стать явью, он не раздумывая начал действовать. Нагнуть директора комбината было не проблемой. Однако в процессе подготовки сделки выяснилось, что за комбинатом стоит Паша Ташкентский. На каком-то раннем этапе Паша прилично вложился в переоборудование комбината, формально став его совладельцем, а на деле полновластным хозяином. Какое-то время комбинат был на подъеме и приносил солидную прибыль, но за последние годы по разным причинам доходы комбината сильно снизились. Паша, наигравшись в золотодобытчика, решил его выгодно продать. Однако желающих купить лежащее на боку предприятие найти долго не удавалось, пока вдруг не появился Клим. Покупатель не самый простой, но других на горизонте не было. Оба участника сделки были хорошо знакомы и относились друг к другу довольно настороженно, но при этом оба были заинтересованы в бесконфликтном решении вопроса. Вступать в контры, по разумению обоих, было непродуктивно и хлопотно, а вот решить вопрос по-джентльменски, без лишнего шума представлялось наиболее разумным и целесообразным.

И вот безжалостная ирония судьбы. На последнем этапе сложнейшей сделки деньги, засланные Паше, пропали. При этом пропал и Слон, единственный человек, кому Клим еще доверял на этом свете. Кроме того, мертвы бойцы Слона, а теперь мертв и Вацек, его самый толковый человек, возглавляющий службу безопасности. Клим схватил трубку телефона и позвонил в гостиницу Глуховецка двум помощникам Вацека. Те не могли толком объяснить, куда конкретно отправился их шеф и Петруха. Было только известно, что они вроде напали на след таксиста, в машину которого дождливой ночью сел Слон, а также что Вацек так и не успел встретиться и переговорить с Семой Седым. В довершение разговора Боб с Крабом выразили готовность самим съездить к Семе и взять его за жабры. Клим усмехнулся, представив себе сцену, как эти два ретивых идиота пытаются наехать на Седого. Хотя Сема стар, болен и давно отошел от дел, но по природе своей он человек отчаянной смелости, силы духа, да к тому же хитрый и умный. А это весит гораздо больше, чем гора мышц двух безмозглых щенков, которых Вацек взял с собой для черновой работы. Иногда по просьбе братвы Сема Седой выступал независимым третейским судьей в разборках или был посредником в сложных переговорах, как, например, в сделке Клима и Паши Ташкентского. У него был авторитет честного уважаемого вора, но он был одной ногой в могиле, и у него, как выяснилось не так давно, была дочь. За последние годы жизнь сильно изменилась. И чем черт не шутит, может, и этот старый хрыч решил перед смертью отступиться от воровских законов и обеспечить дочурку на всю оставшуюся жизнь? Люди меняются, и, как показала история со Слоном, верить больше нельзя никому, даже тем, кто на краю могилы. Теперь самому придется опять беседовать с Семой Седым, но этот разговор должен быть тщательно продуман. Если даже не Седой замутил весь этот блуд, то, как ни крути, он должен что-то знать о происходящем у него под носом.

Проведя еще несколько мучительных минут в тяжелых раздумьях, Клим схватил трубку и набрал номер телефона Боба с Крабом. Трубку взял Краб.

– Значит, так, – без лишних предисловий прорычал Клим, – через пару дней к вам прибудет Першинг с пацанами. Он за старшего. А пока старшим будешь ты, Краб. Сейчас бери карандаш и записывай, что вам надо будет завтра сделать.

– Клим, может, мне стоит дождаться Першинга? – осторожно произнес Краб.

– Бери, сучонок, карандаш и пиши! – заорал Клим. – А не то я сейчас сам к тебе приеду и подробно объясню, что ты должен делать!

– Хорошо, хорошо, – забормотал Краб, – уже взял.

– Завтра с утра вы едете к одному шустрому малому. Звать Виталий Иноземцев, улица Прогресса, дом 17, квартира 5. Записал? Он со Слоном пытался в этой дыре какой-то бизнес на тему импортного бухла замутить. Я его на счетчик поставил. Он должен мне двадцать тонн зелени, которые я Слону выделял на развитие. Все понятно? Разберись, что он за фрукт, попробуй понять, мог ли Слон с ним замутить всю эту подлянь? – потом уже спокойным, миролюбивым тоном Клим добавил: – Если нароешь что-то по-настоящему важное, выделю тебе собственную поляну. Да, еще между делом выясните все насчет дочери Седова. Она работает в каком-то местном банке. Звать Мария Ивановна Григорьева. У Вацека это где-то было подробно записано. Постарайся выяснить, где она живет, чем дышит, насколько близка с Семой. Ясно?

– Думаешь, ее тоже стоит прижать? – спросил Краб.

– Там видно будет, во всяком случае Вацек такой вариант не исключал.

– Понял, Клим, считай, что все уже сделано! – бодро ответил Краб.

Клим презрительно фыркнул, не прощаясь, повесил трубку телефона и замер, задумавшись. В этот момент раздался стук, и в дверь заглянул охранник: «Клим Викторович, к вам парень, с митинского рынка. Какой-то Женя Чиркин. Говорит, что вы договаривались. У него сумка с какой-то хренью».

– Пусть войдет, – рыкнул Клим. В двери появился парень лет двадцати пяти, худощавый, с нелепой челкой, сзади волосы стянуты в хвост. Замызганные джинсы, линялая фиолетовая футболка, кожаная куртка. С беспокойством оглядываясь по сторонам, он подошел к Климу и молча вывалил из сумки на стол четыре телефонные трубки.

– Это самая крутая техника на сегодня, «Нокия-2110», – негромко и слегка шепелявя, проговорил он. – Подключение к сети стоит пять тысяч долларов, стоимость минуты разговора – полтора доллара. Если подключаете пять или более абонентов, стоимость будет три с половиной тысячи долларов, ну и по тарифу можно будет до доллара скинуть, – проговорил Женя.

– Какой радиус действия? – сверля парня тяжелым взглядом, спросил Клим.

– Это не радиопередатчик. Тут другой принцип. По стране установлены ретрансляторы, которые передают от вышек сигнал в зоне их действия. Получается словно сотовое покрытие территории. Потому эти телефоны называются не радиотелефонами, а сотовыми. За ними офигенное будущее. Пока провалы связи или нестабильное качество может наблюдаться либо в зонах отсутствия вышек, либо на серьезном удалении от них, но скоро весь мир будет в таких вышках. Увидите! Я очень серьезно занимаюсь этой темой и уверен, что это вообще будущее человечества!

Клим хмыкнул. Пацан ему чем-то нравился. Сопливый щенок, торгующий на митинском рынке какой-то электронной хренью, но уже с пафосом в голосе рассуждает о новом будущем человечества! По опыту Клим знал, что порой именно такие сумасшедшие и меняют мир.

– Ты знаешь, кто я такой? – глядя исподлобья, тихо спросил Клим. Парень спокойно кивнул головой.

– Хорошо, я куплю у тебя десяток этих игрушек, но ты, надеюсь, понимаешь, что если это окажется фуфлом, то тебя ожидают очень неприятные последствия.

– А то, – спокойно произнес парень и кивнул головой.

– Ладно, показывай, как эти дудки работают, – проворчал Клим, вертя в руке необычную телефонную трубку.

Глава 21

После телефонного разговора с шефом Краб, преисполненный собственной значимости, медленно повернулся к Бобу, напряженно прислушивавшемуся к его разговору с Климом.

– Боб, слушай сюда. Клим поставил меня старшим вместо Вацека до приезда Першинга. Завтра с утра ищем одного лоха, который должен Климу двадцать тонн зеленью. Трясем его по полной, Клим считает, что он в связке со Слоном и они, вероятно, на пару подрезали в поезде его бабки.

– Ясно. Слышь, Краб, так, может, нам перед трудным днем и отдохнуть не грех? А то Першинг нарисуется, тоже начнет, как Вацек, строить в линейку да про дисциплину тележить, – проговорил Боб.

– А почему бы и нет, – задумчиво произнес Краб. – Давай так, я к телкам с первого этажа, с которыми мы сегодня зазнакомились, и убалтываю их провести приятный вечер в обществе двух классных пацанов, а ты стартуешь в магаз и цепляешь все, что положено. Идет? У меня по такому случаю и дури чутка найдется. Как чувствовал, что стоит прихватить в дорожку.

– Лады! – воодушевленно ответил Боб, резво вскакивая со стула. – Все-таки отдыхать тоже иногда надо, да?

Через минуту они вместе бодрым шагом вышли из номера и в веселом расположении духа разбежались в разные стороны готовиться к предстоящему приятному вечеру. На улице стемнело, зарядил противный холодный осенний дождь.

Обегая и перепрыгивая многочисленные выбоины и рытвины в асфальте, жители Глуховецка стремились как можно быстрее оказаться дома, где их ждало тепло, ужин и телевизор с любимой передачей «Поле чудес». К привокзальной площади, где стояло с десяток автомобилей такси, медленно подъехал грязный серый внедорожник «Мицубиси-Аутлендер» и, не выключая двигатель, замер недалеко от торговых палаток, увешанных пестрыми гирляндами китайских фонариков.

– Что ж, отсюда и начнем, – проговорил Астахов, протирая запотевшее боковое стекло. – Я пойду попробую узнать что-либо у бомбил о бордовой тачке, а ты пройдись вдоль палаток и поинтересуйся у продавщиц, не видел ли кто-нибудь из них вечером шестнадцатого числа, когда был ливень, маленького мужчину с двумя чемоданами. Вероятность невелика, но все-таки для чистоты эксперимента поговори с тетками.

Валера кивнул и, хлопнув дверцей, быстрым шагом направился к торговым палаткам. Астахов вылез из машины следом за ним и, потянувшись после многочасового сидения за рулем, не спеша пошел к стоящему рядом такси. Водитель, увидев приближающегося одинокого человека, решил, что это потенциальный клиент, и, нацепив самую благодушную улыбку, вылез из салона навстречу Астахову.

– Куда вам, товарищ? Садитесь, довезу быстро и недорого. Я город знаю, как свои пять пальцев, – протараторил он скороговоркой.

– Да я, собственно, по другому вопросу, – добродушно улыбаясь в ответ, произнес Игорь Николаевич. – Вы не подскажете, у кого из ваших водителей бордовая машина?

Доброжелательная улыбка тут же слетела с губ водителя.

– А вам, собственно говоря, зачем? – настороженно, с вызовом в голосе спросил таксист.

– А у меня к водителю этой машины разговор есть, – продолжая улыбаться, проговорил Игорь Николаевич и предъявил водителю служебное удостоверение. Таксист внимательно его изучил и поднял на Астахова округлившиеся глаза.

– Ерунда какая-то! – воскликнул он удивленно. – Да что же у нас в городе происходит? Вы можете толком объяснить, с чего вдруг Федьку все искать кинулись? Что он такого натворил?

– Так, давайте по порядку, – нахмурился Астахов. – Кто такой Федька и кто его еще искал?

– Федька Савченко! Нормальный парень, он мухи не обидит, всегда, если что, поможет. Да и вообще…

– А кто его еще искал? – почуяв след, впился в таксиста взглядом Астахов.

– Сначала милиция всех на уши поставила, спрашивали, не видел ли кто какого-то мелкого мужика, который, возможно, сошел у нас на станции, когда потоп был. Потом приехали два деловых из Москвы. Тоже по площади шарились, выясняли про этого невысокого мужика, а потом тоже про Федьку, но на следующий день их кто-то грохнул возле Ветрянки. После этого милиция опять приходила и тоже спрашивала про Федьку. Теперь вот являетесь вы, и опять вопросы про Федьку. Не верю, что это он тех двоих замочил! А что, ваша фирма не может у милиции все выяснить?

– Спросим еще, но пока надо собственное предварительное мнение составить. А как этого Савченко найти?

– Да хрен его знает! Наш Руслан говорит, что тот ему семнадцатого звонил, сказал, что заболел. После этого ни слуху, ни духу. На телефон не отвечает, дома никто дверь не открывает. С женой он вроде вместе не живет. Короче, куда делся и жив ли вообще, никто не знает. Вот такие у нас тут дела.

Астахов записал телефон Руслана, распрощался с таксистом, взглядом отыскал Валеру, идущего в его сторону быстрым шагом от торговых палаток. Когда они сели в машину, Астахов вопрошающе повернулся к помощнику.

– Ни черта! Практически никто, кроме одной, из этих теток шестнадцатого не работал. А та, которая работала, мне даже не дала свой вопрос закончить. Тут же захлопнула окно и повесила табличку «Закрыто на пересменку», – с досадой в голосе произнес Валера. – А у вас как? Тоже пусто?

– Не совсем, – задумчиво ответил Игорь Николаевич. – Поехали перекусим где-нибудь, а потом в гостиницу. По дороге расскажу, что удалось выяснить.

Глава 22

Было уже почти темно, когда машина Федора, объезжая Глуховецк по восточным окраинам, подъехала к микрорайону Ленинский Путь, где стояло с десяток трехэтажных серых панельных домов, испещренных трещинами, заделанными гудроном. В двухстах метрах от домов шел ряд кооперативных бетонных гаражей с разномастными воротами. Один из гаражей, со слов Марьиванны, принадлежал ее деду по материнской линии. О существовании этого гаража мало кто знал, да и те немногие уже либо давно умерли, либо давно забыли о старом кооперативном гараже, который много лет назад дед Марьиванны приобрел как ветеран Великой Отечественной войны вне очереди и по льготной цене. Провозившись с замком минут двадцать, Федору наконец удалось со скрипом его открыть. Гараж был наполовину завален какой-то старой мебелью, многочисленными автомобильными покрышками и пыльными банками с соленьями сомнительного вида. Федор подогнал машину как можно ближе к воротам гаража и перетаскал в него драгоценные мешки с долларами. Марьиванна стояла на улице и зорко смотрела по сторонам. Закрыв гараж, Федор и Марьиванна облегченно вздохнули. За день молодые люди изрядно устали, оба были голодны и на нервах. Теперь предстояло решить вопрос с ночлегом. По плану они собирались заночевать в частной придорожной гостинице на основной трассе, которую держала большая армянская семья. Шустрые дружные армяне за три года из придорожной точки, торгующей шашлыками, сумели сначала построить нечто вроде кафе, а потом пристроить к нему небольшое кривобокое строение с отдельными недорогими номерами, рассчитанными в основном на водителей большегрузов, выполняющих дальние рейсы. Чтобы переночевать одну ночь, здесь не требовалось предъявлять документы, достаточно было просто оплатить недорогое проживание. Федор как-то раз уже останавливался тут, когда пришлось везти клиента за сто километров от Глуховецка, а на обратном пути, уже ночью, его застал сильный снегопад. Марьиванна отвернулась и насупленно уставилась в боковое окно автомобиля.

– Машуля, что-то не так? – мягко спросил Федор.

– Я переживаю за отца, – холодно ответила девушка.

– Доберемся до гостиницы, и ты ему перезвонишь.

Марьиванна, не поворачиваясь, кивнула головой. Через полчаса машина остановилась возле странного здания, вызывающего ощущение незаконченной стройки. Небольшое одноэтажное кафе было облицовано светлым сайдингом, крыша покрыта красной металлочерепицей, пластиковые арочные окна были разных размеров, на козырьке большая подсвеченная вывеска «Кафе у Вартана». К кафе прижималось прямоугольное двухэтажное здание. Его стены были довольно небрежно выложены из белого силикатного кирпича, крыша – из дешевой оцинковки, часть здания была в строительных лесах. Рядом стояли две фуры. Федор остановил машину, выключил двигатель и повернулся к девушке. Та с округлившимися глазами смотрела на архитектурный пассаж смелого армянского зодчества.

– Я в этом шалмане не останусь, – наконец произнесла она. Федору потребовалось минут пятнадцать, чтобы убедить девушку войти внутрь. Полная немолодая армянка вручила им ключи от комнаты и через несколько минут пообещала принести чай и по два бутерброда. Ничего большего она предложить не могла, так как кухня уже не работала. В ожидании чая Марьиванна спустилась в холл, где висел таксофон. Убедившись, что на нее никто не обращает внимания, она набрала номер телефона Борисыча. Ответил Леха и, услыхав ее голос, тут же передал трубку Борисычу. Марьиванна кратко изложила ситуацию, после чего отец удивленно закричал:

– Какого черта! Тебе ничего не угрожало, надо было спокойно уезжать поездом, как договаривались! Что за самодеятельность?

– Борисыч, мне так спокойнее. А то в случае какой-нибудь задержки гадай потом, где он и что с ним. Кроме того, мы перепрятали деньги. Тебе сказать куда? – веселым тоном проговорила девушка.

– Не надо, – проворчал старик. – Дай вам Бог удачи, – и он повесил трубку. Марьиванна отчетливо поняла, что отец с трудом разговаривает.

Борисыч бросил телефонную трубку на поднесенный Лехой телефонный аппарат и повернул усталое лицо с болезненно блестящими глазами к своему помощнику.

– Ни хрена себе Фикус домашний! Это он, оказывается, Вацека с коллегой вальнул! – изумленно пробормотал старик.

– Наш пацан оказался круче, чем мы предполагали. Не бзди, Борисыч, они прорвутся. Все будет нормально, – уверенным спокойным тоном проговорил Леха.

– Завтра поедем к Анюте на могилку, – хрипло объявил старик.

– Борисыч, ну куда тебе ехать, ты слаб совсем! Тебя вон ветром сносит. Отлежись немного, чуть получше станет, силенок поднакопишь, и съездим, – проговорил Леха.

– Едем завтра, и кончай этот базар! – упрямо прохрипел Борисыч.

– Но машина в ремонте, – возразил Леха.

– Найдешь другую, не маленький, – сощурившись, прохрипел Борисыч. – Деньги ты знаешь где. Да, не жмотничай, подыщи что-нибудь поприличнее. Все-таки к любимому человеку на кладбище едем, – не сдавался старик.

Леха кивнул и вышел из комнаты, незаметно ухмыльнувшись. Он хорошо знал, что спорить с Брисычем было бесполезно, но стоит лишь заподозрить его в слабости, как тот из вредности соберет все оставшиеся силенки в кулак и выдержит любые трудности.

Глава 23

Номер был очень скромный, но чистый. В нем был даже небольшой санузел с душем. Когда армянка принесла чай, Федор попросил разбудить их в шесть утра. Та кивнула головой и, что-то пробормотав себе под нос, быстро удалилась. Умывшись и перекусив, молодые люди улеглись на две раздельные кровати и тут же заснули. В шесть утра в их комнате раздался стук в дверь. В первые секунды Федор не мог понять, где он и что происходит, пока не услышал знакомый громкий женский голос с акцентом. Савченко крикнул, что проснулся, и за дверью послышались удаляющиеся шаркающие шаги. Через тридцать минут Федор и Марьиванна спустились в кафе, где выпили по стакану чая и съели по паре очередных незамысловатых бутербродов с колбасой и помидорами. Пора было выдвигаться в путь. Марьиванна была мрачна и молчалива. Федору показалось, что девушка на него за что-то злится, но он решил, что сейчас не время выяснять отношения. Предстояло избавиться от машины.

«Машину оставишь в каком-нибудь неприметном дворе, где ее не скоро смогут найти. Не вздумай сжигать ее в лесу или топить в каком-нибудь водоеме. Это только в кино так делают, в жизни это лишь позволит ее быстрее обнаружитьпо дыму или при попытке загнать в какую-нибудь лужу», —вспомнились слова Лехи.

Но в голове Федора возник другой план. Через несколько минут бордовое такси двинулось в сторону Глуховецка. За, каждым поворотам, Федору чудилась милицейская засада. Казалось, что вот-вот он услышит искаженный мегафоном голос, называющий номер его машины, а затем приказ прижаться вправо. Однако ничего подобного не произошло. По радио тревожный голос дикторши передавал, что за восемь месяцев этого года в Чечне было совершено 120 вооруженных нападений на поезда из Москвы, в результате которых разграблено 1156 вагонов и 527 контейнеров. За этот период в результате вооруженных нападений погибло 26 железнодорожников.

– Господи, куда страна катится? – с тоской произнес Федор и выключил радио.

– Насчет страны ничего не могу сказать, а вот мы с тобой катимся создавать свой маленький рай в большом общественном аду, – глядя вперед, ровным голосом произнесла Марьиванна. Савченко с тревогой покосился на девушку.

– Ты действительно веришь в то, что это возможно? – с сомнением спросил он.

– Вот попробуем и узнаем, – улыбнулась Марьиванна.

На середине пути до центра Глуховецка находилась автомастерская, которую держал старый плутоватый мужик, которого все называли дядя Саша и услугами которого пользовались почти все таксисты города. Помимо ремонта, он занимался торговлей запчастями, бывшими в употреблении, и похоже, что этот бизнес приносил ему значительно больше денег, чем слесарные работы. Поговаривали, что не существует такой машины, на которую у дяди Саши не нашлось бы деталей. Милиция многократно пыталась прикрыть его лавочку, догадываясь о не совсем законном происхождении продаваемых запчастей, но каждый раз после очередной унылой проверки мастерская дяди Саши вновь возрождалась и продолжала свою работу. К нему-то и направил машину Федор. Тем временем погода испортилась, небо затянуло тучами, и вскоре начал накрапывать мелкий дождь. Наконец, при подъезде к автозаправочной станции «ЛИМПО» показался выцветший покосившийся рекламный щит «Любые виды авторемонтных работ». Возле него Федор свернул на неприметную грунтовую дорогу. Проехав метров сто, он остановился, огляделся и, высадив на время девушку под густой сосной, начал осуществлять грустную процедуру прощания с любимой машиной. Сначала он ободрал правый бок о какой-то бетонный разрушенный забор, затем о него же повредил левый бок и наконец, разогнавшись, задом въехал в столб. Багажник и лонжероны легли на задние колеса, и они еле проворачивались с противным скрежетом. Подумав, Федор, чуть не всплакнув, нанес последний штрих к общей картине автокатастрофы, ударившись мордой машины в полуметровый пенек.

Когда наконец перед открытыми воротами мастерской показался еле ползущий автомобиль Федора, мигая аварийными огнями и противно поскрипывая, на эту картину вывалили полюбоваться все работники мастерской. Федор вышел из разбитой машины и с грустным видом подошел к изумленным слесарям, задав простодушный вопрос: «За сколько возьметесь починить?»

– Дороже, чем за новую, – последовал логичный ответ. Что-то подобное Федор и хотел услышать. Главное, чтобы разобрали до винтика на запчасти и не пытались, подремонтировав, продать. Так вероятнее, что машина исчезнет без следа.

– Документы есть? – с подозрением в голосе пробурчал дядя Саша. Федор отрицательно покачал головой.

– Левотень, значит? – хмыкнул дядя Саша. – Еще, поди, и в розыске? Много не дам.

После недолгих, но шумных препирательств Федору было вручена сумма, эквивалентная сорока долларам, и под горестные и сокрушенные возгласы слесаря, взяв у Федора ключи, еле загнали машину в бокс. Федор сложил вещи в рюкзак и, прихрамывая, пошел назад, где его ждала Марьиванна. После истории на Ветрянке у него так и не прошла боль в колене и шее. Более того, ему казалось, что боль, наоборот, только усилилась и при каждом шаге и неосторожном повороте головы отдавалась прострелом в спине. Поэтому он старался не делать резких движений и лишний раз не вертеть головой. Путь лежал строго на запад через лес Федоскинского заповедника к Лебяжьей горе.

Глава 24

Среди ночи Валера проснулся в номере от какого-то шума. Он посмотрел на спящего безмятежным сном на соседней койке Астахова и прислушался. Где-то рядом в соседнем номере гремела музыка и слышалась залихватская песня о «двух кусочечках колбаски, у тебя лежащих на столе». Несколько пьяных голосов с истерическим смехом периодически дружно подхватывали припев. Сквозь визг магнитофона слышалось звяканье бутылок, что-то падало с глухим звуком на пол, несколько раз хлопала дверь, и громкие оживленные голоса слышались уже в коридоре. Неожиданно до его слуха донесся обрывок фразы, звучащий в коридоре совсем рядом с их дверью: «Боб, не очкуй! Да пошел бы Клим в баню! Он там в Москве регулярно классно расслабляется, а мы что, не люди? Завтра найдем этого и….» – дверь хлопнула, и слова стали неразличимы.

Валера быстро встал, оделся и вышел в коридор, пытаясь понять, откуда доносятся звуки гулянки. Прислушавшись у двери, из-за которой раздавалась бравурная музыка и слышались возбужденные голоса, он негромко постучал, приготовив заспанное выражение лица.

Музыка чуть стихла, и дверь открылась. В нос ударил запах конопли, перед Валерой стоял рослый широкоплечий парень в джинсах и майке. Он с отвисшей губой уставился мутным взглядом на незваного посетителя и после затяжного раздумья громко рявкнул: «Что надо?»

– Ребята, вы не могли бы немного потише. Ночь все-таки, – проговорил робко Валера.

– Чувак, свали отсюда, пока я разрешаю. Не нравится, катись в другую гостиницу. Все понятно? – глядя исподлобья, проговорил парень. Позади него раздался громкий смех. Валера чуть сдвинулся в сторону и заглянул в номер. Он заметил второго крепкого парня, сидящего в кресле с какой-то расфуфыренной девицей на коленях. На одной из кроватей видны были женские ноги в сапогах. Валера вздохнул и повернулся, собираясь уйти.

– Стоять! – рявкнул парень в майке. – Сюда зашел!

Пошатываясь, он схватил Валеру за руку и затащил в номер. Тот быстро огляделся. Кроме двух парней и сидящей на коленях одного из них девицы была еще вторая, которая спала одетой прямо в сапогах на кровати. В номере царил полный бардак. На маленьком, залитом чем-то липким журнальном столике стояла пепельница с вывалившимися из нее окурками, крупно порезанные куски колбасы небрежно валялись рядом с бычками на лакированной поверхности столика. Пол был усеян разнообразными блестящими обертками от шоколадных батончиков, бутылками из-под ликера «Амаретто», водки «Распутин» и шампанского с непонятным названием.

– Ты кто по жизни? – угрожающе прорычал парень в майке.

– Я Валера. Мы с коллегой инженеры-строители, приехали сюда на неделю в командировку, – последовал испуганный ответ.

– Так, Валерьян, я Краб, а это мой друг Боб, а это, это… как там тебя? – повернулся он к девице, сидящей на коленях Боба.

– Кристина, – жеманно проговорила девушка.

– А та, – ткнул он рукой в сторону спящей на кровати девушки, – вообще хрен знает, что это за корова, да фиг с ней. Ты, брат, откуда? – миролюбиво спросил Краб, наливая в два стакана водку из почти целой бутылки.

– Мы с товарищем из Иркутска, вот приехали по делам в командировку, – проговорил Валера.

Боб с девицей, о чем-то хихикая, поднялись и двинулись на выход. «Мы через пару минут вернемся. Ребята, не шалите без нас!» – пьяно улыбаясь, многозначительно проговорила Кристина, и, обнявшись, парочка выпорхнула с пьяным смехом из номера.

– Ну, давай, Валерьян, за знакомство, – проговорил Краб и одним махом осушил свой стакан. Валера с энтузиазмом поднял свой и незаметно вылил содержимое на ковер. – А вы откуда? – спросил он.

– Из Москвы, – важно проговорил Краб.

– Я почему-то так и подумал, – с энтузиазмом подал голос Валера. – Тоже в командировке?

– Точно! Мы тут по очень серьезным делам, брат. Но об этом никто не должен знать, сечешь?

– Конечно, а как у вас в Москве вообще? – спросил Валера, вновь разливая водку по стаканам. Краб махнул залпом содержимое стакана, и его физиономия приняла важное многозначительное выражение. При этом разъезжающиеся в стороны глаза безрезультатно пытались сфокусироваться на собеседнике.

– Если правильно себя вести и с правильными людьми работать, то тогда все классно! – вальяжно развалившись в кресле, проговорил Краб. – Чувак, ты знаешь, с кем я работаю? Слышал про Клима?

Валера с наивным выражением лица замотал головой.

– Ну ты и лох! Это авторитетнейший в Москве человек! – подняв указательный палец вверх и пьяно покачивая головой, важно произнес Краб. – Я с Бобом ищу здесь его пропавшего родственника, ты понял, чувак? И я здесь старший. Все здешние менты у меня в кармане. Ты понял? А послезавтра, когда сюда ко мне на помощь подтянутся мои пацаны, мы тогда вообще вывернем весь этот долбаный городок наизнанку. Ты понял? – неожиданно он поднял на Валеру мутные пьяные глаза и дико заорал: – Стоять! Ты кто такой, падла? Ты откуда тут взялся? – после этого он попытался вскочить с кресла, но тут же бессильно осел. Его голова безвольно опустилась на грудь, глаза закрылись, и из открытого рта по подбородку скатилась длинная густая слюна. Послышался тихий храп. Валера быстро встал, приоткрыл дверь, прислушался, затем обшарил висящие на вешалке куртки. В одной из них был сложенный листок с записью:

«1). Найти дочьСемы Седого. Григорьеву Марию Ивановну, работает в банке.

2). Иноземцев Виталий, друган Слона, должен Климу 20 шт. баксов, ул. Прогресса, 17, кв. 5».

Валера дважды перечитал содержимое записки, профессионально запоминая ее содержание. В той же куртке он, к своему удивлению, обнаружил швейцарский пистолет «Сфинкс». Стрелок с профессиональным интересом его рассмотрел, взвешивая в руке. Довольно крупное и тяжелое оружие. Раньше он лишь читал и слышал об этом отличном швейцарском пистолете, но видеть вживую этот редкий и дорогой экземпляр творения швейцарских оружейников ему не доводилось В памяти отчетливо всплыли его характеристики: вес – 1200 граммов, обойма на 10 патронов, калибр 9 х 21, ручная сборка, сложный, идеально отрегулированный механизм, высокая точность стрельбы. И тем более было удивительно обнаружить его в карманах у какого-то мелкого бандита. Но возможно, что и не такой уж он и мелкий, если в его кармане такое дорогое оружие. На кровати заворочалась спящая девица. Неожиданно она застонала, запричитала, после чего послышался утробный звук. Девицу рвало. Валера тихо выскользнул из комнаты и прошел к себе. Через пять минут он уже докладывал разбуженному Астахову о том, что удалось выяснить. Тот сидел в кровати, подложив под спину подушку и сонно щурясь, и внимательно слушал напарника. Наконец Валера закончил доклад, и Игорь Николаевич, улыбнувшись, проговорил: «Отлично. Завтра сядем этим ребятам на хвост. Посмотрим, куда это нас приведет, может, выведут на нашего таксиста».

Утром, быстро съев отвратительную комковатую манную кашу, пару почти холодных сосисок и запив все жидким, еле теплым кофе, Валера и Астахов сели в машину, стоявшую напротив гостиницы, и принялись наблюдать за выходом. Они уже порядком осатанели от этого занятия, когда наконец в дверях появились Боб с Крабом. Оба были бледные, помятые и взвинченные. Стоя перед входом, они из-за чего-то начали собачиться, размахивая друг перед другом руками, пока наконец Боб не плюнул и не начал ловить такси. Как только ему это удалось, и машина такси тронулась в путь, грязный внедорожник Астахова пристроился следом, на автомате соблюдая основные правила наружного наблюдения, хотя было совершенно очевидно, что это явно избыточная мера. Через несколько минут такси остановилось на улице Прогресса. Краб с Бобом, шатаясь, вылезли из машины и опять о чем-то стали эмоционально спорить. Астахов с Валерой молча наблюдали, как парни, в очередной раз наоравшись друг на друга, наконец пошарили взглядом по номерам домов и, найдя нужный, вошли в подъезд. Через, минут двадцать где-то в глубине дома раздался грохот выстрела, затем женский визг, а затем очередной выстрел, после которого женский голос смолк. Валера изумленно присвистнул и повернулся к Астахову.

– Неужели эти два недоделка кого-то замочили? – изумленно негромко проговорил Игорь Николаевич, вцепившись в руль и напряженно глядя на двери подъезда. Через минуту двери с грохотом открылись, из подъезда выскочили Краб с Бобом и быстро двинулись по тропинке, ведущей среди старых покосившихся сараев куда-то вглубь района.

– Так, ну-ка нафиг! Давай-ка мы тоже отсюда слиняем, – проговорил Астахов, обеспокоенно оглядываясь по сторонам, и машина быстро отъехала от опасного места, которое через несколько минут обещало стать центром милицейской активности и скопления многочисленных городских зевак.

Глава 25

Боб с Крабом почти бежали, не разбирая дороги, лишь бы быстрее удалиться от проклятого дома. Краб мучительно сквозь похмельную пелену пытался разобраться, из-за чего все пошло не так. Во всем, конечно, виноват этот сучара Боб. Еще вчера он схватил ту шмару, которая была посимпатичнее, и смылся с ней с концами, хотя договаривались расписать ее на двоих. Краб проснулся под утро, сидя в кресле, а рядом похрапывала в вонючей блевотине какая-то страшная баба. Боб, конечно, начал отмазываться, что, мол, случайно заснул и всякое такое, но Краб был уверен, что он поступил так намеренно, из зависти, что Клим поставил его старшим. Они все утро грызлись по этому поводу, но, как ни крути, надо было ехать выполнять поручение Клима. Когда они наконец нашли нужный дом и нужную квартиру, на пороге возник крупный розовощекий мужик в уютном теплом халате, подтвердивший, что он Виталик. Краб без рассуждений тут же пробил ему в пузо. Тот охнул и согнулся от неожиданного удара. Приятели отволокли его в комнату, где на диване оказалась симпатичная полуголая девица, испуганно представившаяся соседкой из квартиры напротив.

«Пока мы в этой дыре дохнем от тоски, спим с какими-то облеванными крокодилами и пашем как проклятые, этот розовощекий сучонок развлекается в уютной квартирке с такой зачетной телкой!» – пронеслась в голове Краба яростная мстительная мысль. Он резко повернулся и врезал ногой Виталику в пах. Тот глухо вскрикнул и в очередной раз согнулся.

– Где Слон, где бабки, которые ты должен Климу? – заорал Краб.

– Я понятия не имею, где Слон, я тоже его ищу, но деньги Климу Викторовичу я уже собрал и на неделе собирался отвезти в Москву, чтобы лично ему отдать, – задыхаясь, прохрипел Виталик.

– Ты, пудель дискотечный, не елозь на заднице, гони бабло и колись, что у тебя за дела были со Слоном, – прорычал Краб и покосился на девицу. Белая матовая кожа, округлые плечи, еле прикрытая пледом высокая грудь. Краб облизал пересохшие сухие губы. В пылающей голове, словно молотом, больно застучало. Волна тупой ярости и злости накрыла его. Он выхватил пистолет, приставил его к паху Виталика и одновременно резко влепил ему пощечину левой рукой. Тот молча схватился за лицо, затем махнул рукой в сторону шкафа. «Там на второй полке под простынями», – хрипло прошептал он. Боб тут же подошел к шкафу и с торжествующей улыбкой извлек из-под белья пакет с деньгами.

– Отлично, молодец, а теперь, расскажи нам еще что-нибудь про Слона, и мы отчалим, – ласково произнес Боб.

Виталик поднялся, выпрямился и сделал несколько глубоких вздохов, приходя в себя и оглядывая стоящих перед ним двух пошатывающихся парней. Его ноги бессознательно встали в привычную устойчивую стойку, корпус тела развернулся левым плечом вперед. Правая рука согнулась в локтевом суставе. Все дальнейшее произошло автоматически. Левый кулак Виталика с короткой амплитудой врезался Крабу в правую челюсть, и, когда тот машинально качнул головой влево, мощный прямой удар правой руки отшвырнул его в сторону опешившего Боба. В тот же миг Виталик стремительно бросился к двери, но запнулся о стул и с грохотом растянулся на полу. Однако этого было достаточно, чтобы Краб в полубессознательном состоянии успел направить на него пистолет и, не целясь, нажать на курок. Прогремел выстрел, и поднимающегося Виталика отбросило в сторону с кровавой дырой в груди. Он упал и, дернувшись пару раз, замер в расползающейся по полу луже крови. Девица истошно завизжала. Боб растерянно уставился на Краба. «Ты охренел, что ли?» – заорал он. Краб повернул к нему перекошенное от ярости лицо, и в какой-то миг Бобу показалось, что еще секунда – и следующую пулю получит он. Но вместо этого Краб повернулся к девице. «Ну, не оставлять же…» – пробормотал он, словно извиняясь, и раздался второй выстрел. Несчастная рухнула с простреленной головой. Ее застывшие, полные ужаса глаза смотрели на Краба.

«Все, валим!» – яростно заорал Боб и потащил застывшего Краба за руку. Друзья выбежали из подъезда и понеслись через дворы, не соображая, куда бегут. Краб чувствовал, что голова вот-вот расколется от боли. Молот в ней стучал все сильнее. Он зло покосился на Боба: «Сука! А ведь все из-за него, из-за этого мудака! Если бы он вчера так не скозлил, то сегодня ничего бы этого не произошло!»

– И что мы теперь Климу скажем? – задыхаясь, проговорил Боб, когда они перешли на ровный шаг.

– У тебя, Бобик, совсем башка протекла? Какой на хрен Клим? – заорал Краб. – Рвать надо куда подальше, бабки у нас на первое время есть, а с Климом мы потом утрясем. Сам знаешь, как ласково он нас встретит. За такую инициативу грохнет нас глазом не моргнув. Боб, слушай сюда. У тебя ходка была за угон автомобиля, так? Ты в этом деле сечешь, – прорычал с перекошенным от злобы лицом Краб.

– И что?

– А то, что винтить нам надо из этого Мухосранска, пока нас тут не повязали. В общем, на тебе колеса. Иначе нам кранты. Это из-за тебя я сегодня на нерве, ясно? Я вчера к тебе со всей душой и телок подогнал, и шмалью поделился, а ты, как мелкий хорек, телку сгреб и с концами, бросил меня с этой блевотиной! Западло так поступать, поэтому вывози теперь наши жопы с этого курорта.

– Краб, ты опять за свое? Объяснял тебе уже сто раз, я случайно отрубился! Сколько тебе повторять? С тобой такого не бывало? Но все равно это не повод валить всех подряд! Я тебя палить не заставлял, блин! Ты за старшего, твое решение. Что, я не прав?

– Короче, ты добудешь нам тачку или нет? Ноги надо делать прямо сейчас. Срочно, – уже почти кричал Краб.

– Да легко! – спокойно ответил Боб.

Через двадцать минут он до упора выжимал педаль газа сравнительно свежей «Лады»-«девятки» цвета мокрого асфальта, мчащейся на предельной скорости в сторону Санкт-Петербурга.

– Знаешь, Краб, о чем я подумал? – задумчиво проговорил Боб. Краб вопросительно кивнул головой. – Тебе-то винтить, может, и надо, но я-то не при делах. Я, наверное, вернусь к Климу. Объясню ему все. Он мужик с головой, поймет, что нашего косяка здесь нет. Этот мужик сам дернулся на тебя, а бабу уж точно нельзя было оставлять.

– Бобик, ты мне дуру-то не гони! Я что, по-твоему, не понимаю, что ты Климу расскажешь? Краб был старший. Он завалил всех, к нему и предъявы кидайте. Так, да? – истерично заорал Краб.

– Краб, ты совсем с резьбы слетел? Мы с тобой из одного села, вместе служили, вместе к Климу подтянулись, вместе в передрягах не раз бывали. И, по-твоему, я вот так запросто, как падла конченая, могу тебя подставить? – в ответ заорал Боб.

– Лады, – неожиданно успокоился Краб. – Соскакивай прямо здесь, тачка остается мне. Сам доберешься до Клима. Скажешь, что сорвались в разные стороны, чтобы не палиться. Сам сообразишь, что сказать. Ты меня потом больше не видел. Договорились?

Машина остановилась, и друзья вышли попрощаться. Краб обнял Боба, похлопал по плечу и махнул рукой: «Вали! Удачи, бродяга!»

– Тебе тоже, – с грустью проговорил Боб и пошел прочь. Но он не сделал и десяти шагов, как раздался выстрел. Пуля угодила ему в затылок. Краб подошел к лежащему Бобу, достал у него из кармана деньги и столкнул тело в придорожную канаву. Дверца машины захлопнулась, взревел двигатель, и автомобиль рванул с места. Однако далеко Крабу уехать не удалось. Через пять минут, выполнив крутой поворот, он чуть не врезался в два газика мобильного поста ГАИ. Рядом с машинами, лениво позевывая, стояли два молодых солдатика в мешковатой форме и со свисающими на груди автоматами.

Глава 26

– Продолжайте, капитан, – угрюмо проговорил Неменялин, задумчиво уставившись на поверхность стола и сметая с нее правой рукой невидимые соринки. Прокашлявшись, Гулевский продолжил доклад. – Мы имеем следующую картину. В квартиру Виталия Иноземцева, гражданского мужа бывшей жены пропавшего таксиста Савченко, средь бела дня врываются Коробейников и Вовченко из бригады Клима. Иноземцев ранен, его соседка и любовница гражданка Соринаубита. Выстрелы слышит другая соседка, она же видит убегающих преступников и звонит нам. Сотрудники ГАИ в районе села Дыбищи во время проверки останавливают легковой автомобиль, но водитель неожиданно открывает огонь. На дороге завязывается перестрелка. Преступник скрывается в лесу. Через три часа он найден мертвым, судя по всему, скончался от потери крови при ранении во время столкновения с усиленным нарядом сотрудников ГАИ и военного подразделения. При погибшем были документы на имя Коробейникова и двадцать тысяч долларов. В то же самое время житель села Дыбищи обнаруживает в пяти километрах от места перестрелки труп второго бандита – Вовченко с огнестрельным ранением в затылок, лежащий в придорожной канаве.

– Что ж, картина более-менее понятная, – тоном, не предвещающим ничего хорошего, произнес Неменялин. – Но позвольте вас спросить, капитан, почему не выполнен мой приказ? Вы должны были отработать все связи Слона и таксиста Савченко. Я вас спрашиваю, почему мой прямой приказ не был исполнен? – рявкнул Неменялин, оглушительно хлопнув ладонью по столу. – Или я вам должен объяснять, как это делается? Почему пара приезжих бандитов оказалась у друга бывшей жены Савченко раньше вас? Почему вы до сих пор не допросили жену Савченко? Капитан, я тебя предупреждаю, если у меня в течение трех дней не будет ясности, куда делся Слон, какова его роль во всем этом бедламе, свалившемся на наш город, а также о роли Савченко в этой истории и его местонахождении, я засуну тебя в такую дыру, что жизнь в Глуховецке покажется тебе раем!

– Леонид Петрович, виноват, не успели, нам катастрофически не хватает ресурсов. Даже отпускников дернули в строй, но все равно зашиваемся. Однако есть некоторые данные по Савченко.

– Ну? – буркнул Неменялин.

– Семнадцатого числа он обзвонил родню и друзей в Калининграде. Сообщил, что собирается вернуться домой в связи с разводом. Интересовался работой, а кроме того, стало известно, что он купил билет на самолет. Рейс до Калининграда послезавтра в двенадцать часов. Перед посадкой он будет аккуратно задержан, ну, а потом мы с ним основательно побеседуем.

– Ну хоть что-то, – проворчал, остывая, подполковник. – Действуй! – Может, нам стоит объединить в единое делопроизводство убийство на Ветрянке и убийство на улице Прогресса? – задал вопрос Гулевский.

– Нет, – проворчал Неменялин. – По формальным признакам они пока не связаны между собой. Мотив сегодняшних убийств может быть любой. От ревности со стороны таксиста до ревности со стороны его жены, которая узнала о шашнях Иноземцева с соседкой и наняла бандитов. Короче, я жду от вас нормальную рабочую версию по данному делу, капитан. Все, ступайте работать.

– Есть, – негромко произнес Гулевский и тихо вышел из кабинета начальника.

– Достал придурок! – тихо прошептал он, шагая по коридору.

Глава 27

Клим сидел в кресле, находясь в редком благодушном настроении, и дослушивал доклад своего финансового директора Левы Каца, с которым его связывали очень давние отношения. Согласно докладу Левы, финансовые показатели деятельности группы компаний Клима под единой вывеской «Некоммерческое объединение «Прогресс» выглядели очень неплохо. Лева во время беседы, как всегда, был чем-то недоволен и встревожен, но это было его обычное, нормальное состояние души. Зато цифры говорили сами за себя. Клим плеснул коньяк в два пузатых бокала и поднял свой. Лева оторвался от бумаг, тоже взял бокал и выжидательно взглянул на Клима.

– Давай, Левка, за наши успехи! – улыбнувшись, проговорил Клим и залпом осушил свой бокал.

– Я так понимаю, что тебе уже сегодня не до отчетов? – как всегда, тихим грустным голосом проговорил Лева.

– Ты прав, день сегодня был больно муторный, давай отложим всю эту бухгалтерию на завтра, а сейчас лучше жахнем еще по капле, да поеду развеюсь. Может, со мной? – спросил Клим, заранее зная ответ унылого Левы. Как он и предполагал, тот отрицательно замахал головой и начал молча аккуратно складывать в папочку свои бумаги.

Клим встал с кресла, взял лежащий на соседнем стуле кожаный плащ и повернулся к двери. В этот момент раздался телефонный звонок. Клим, сморщившись, схватил трубку, буркнул что-то приветственное и молча замер с округлившимися глазами. Лева с тревогой уставился на босса, который, не произнося ни слова, опустился в кресло и внимательно слушал кого-то на другом конце провода, сделав Леве знак оставаться на месте. Наконец, дослушав собеседника, он, тщательно подбирая слова, медленно проговорил:

– Неменялин, ты тон-то сбавь. Мы с тобой не пацаны в подворотне, верно? Меня пугать – только время тратить. Думаю, ты и сам понимаешь, что приказ на такой бессмысленный кровавый беспредел я отдать не мог. Но что поделать, свои мозги каждому дебилу в башку не вложишь. К сожалению, и наказать их уже нет возможности. А с твоим московским и областным начальством, я думаю, мне удастся вопросы урегулировать. Не парься, ты тоже в накладе не останешься. Ну, будь здоров! Пока, – и он со злостью швырнул трубку на телефонный аппарат.

Лева молча смотрел на Клима, по опыту зная, что лишние вопросы под горячую руку тому лучше не задавать. Иногда это может оказаться опасным для здоровья. Что сочтет нужным, и так расскажет. Клим уставился на Леву, а затем растерянно проговорил:

– Да что же это за Богом проклятое место?

Лева продолжал молча смотреть на Клима.

– Похоже, что Краб и Боб совсем с умом раздружились в этом долбаном Глуховецке. Серьезно ранили огрызка Иноземцева, который со Слоном мутил и торчал мне двадцать тонн, а потом еще зачем-то завалили его бабу. А дальше вообще дурдом. Краб грохнул Боба и, сваливая из города, устроил пальбу с гаишниками. В результате сам погиб и тяжело ранил мента, у которого двое детей. Неменялин кипит, как самовар, и жаждет крови. Ни хрена себе сюжет! Оставь детей одних со спичками, – растерянно произнес Клим.

– Про Слона или Вацека нет информации? – осторожно спросил Лева. Клим задумчиво покачал головой. – Менты пока ничего не нарыли. Посмотрим, может, Толя Першинг на месте сумеет разобраться в этом гадюшнике.

Уже поздно вечером Клим после долгого раздумья все же набрал номер Борисыча. После долгого ожидания он наконец услышал знакомый хриплый голос.

– Здорово, Клим, а ты позднее позвонить не мог? Сука, ты мне такой сон испортил! – недовольно проворчал старик.

– Не переживай, в гробу когда-нибудь отоспимся! – буркнул Клим. – Сема, ты мне ответь, что происходит в твоем долбаном городе? Сема, я уже шесть человек в твоем Мухосранске потерял, пять лимонов зелени бесследно сгинули, прииск мимо меня уплывает, Паше Ташкенскому лимон торчу в качестве штрафа за срыв сделки, ментам зарядил хренову тучу бабла, и все как в бездонную бочку. Племянник, родная кровь, и тот, падла, похоже, предал! Да что же это за… – и Клим надолго разразился потоком яростного отборного мата.

Лежа в постели, Борисыч отодвинул трубку немного в сторону от уха, ухмыльнулся и стал терпеливо ждать, когда Клим закончит свои тонкие философские наблюдения по поводу испорченности мира и человеческой неблагодарности. Когда трубка немного остыла, Борисыч душевно и проникновенно задал полагающийся в таких случаях вопрос: «Сам-то как? Держишься?»

– Братва недобро шепчется по углам, а мне и ответить нечего! – опять заорал Клим. Судя по бурной речи и несвойственно долгому для Клима монологу, Борисыч понял, что собеседник уже изрядно пьян.

– Клим, ты взрослый мальчик и многое повидал на своем веку. Что произошло, то произошло. Соберись. Я уверен, что завтра с утра ты очухаешься и во всем спокойно разберешься. А я тебе советую обратить внимание вот на что. Постарайся пошуршать осторожно и выяснить все про отраву, которой твоих пацанов уморили. Чувствую, что тебе в этом направлении надо рыть. Яды непросто достать, а еще надо знать, как ими правильно пользоваться. Кто-то еще маячит за этой историей в поезде. Ты понимаешь, о чем я?

– Спасибо, Сема. Ты, как всегда, прав. Мудрый ты мужик. Ладно, пойду вдую кому-нибудь – и спать. Пока, – и Клим повесил трубку. – Вот же сука хитрая, не ущипнешь за гладкий бок! – проворчал он недовольно.

Борисыч, хмыкнув, протянул трубку стоящему рядом Лехе и, поморщившись, закрыл глаза, пытаясь заснуть.

Глава 28

Астахов вел машину, с изумлением всматриваясь в необычное для маленького городка количество милицейских автомобилей на улицах. Иногда попадались разномастные автомобили с надписью: «ВАИ», а рядом маячили, вяло переминаясь с ноги на ногу, молодые парни в военном обмундировании с небрежно болтающимися автоматами.

– Такое впечатление, что война вот-вот начнется! – хмыкнул Игорь Николаевич, кивая в сторону очередного мобильного поста.

– У всех старые АК-74, форма висит, как на чучелах. Из каких музеев вооружали этих пацанов? Не армия, а хрен знает-что, смотреть без слез невозможно! – недовольно проворчал Валера.

– Кажется, вот этот дом. – произнес задумчиво Астахов, вглядываясь в ржавые таблички с номерами домов. Машина притормозила и плавно прижалась к тротуару. Игорь Николаевич взглянул на часы.

– Через пару минут должен выйти, – проговорил он, выключая двигатель и поглядывая на третий подъезд пятиэтажной хрущевки. Через несколько минут появился Руслан, хозяин кооператива таксистов. Он завертел головой, оглядываясь по сторонам. Астахов вышел из машины и пошел ему навстречу. Мужчины поздоровались, и майор предъявил удостоверение.

– Я много времени не займу, – скороговоркой произнес Астахов.

– Ну, вы меня и удивили, когда позвонили! Я, честно говоря, все, что знал насчет Федьки, давно уже милиции рассказал, – проговорил, ежась на ветру, Руслан.

– Скажи-ка, а раньше у Савченко были поездки в «Искру»? Возил ли он туда кого-нибудь?

– Нет, такого не было. Да и кому там сейчас охота отдыхать? Там же, говорят, полный рух. Вот-вот прикроют.

– А после шестнадцатого ты его не видел? Он тебе не звонил? Может, помощи в чем-то просил или что-нибудь сделать для него? – Астахов, прищурившись, впился взглядом в Руслана. Тот под взглядом майора заерзал и начал суетливо поправлять куртку.

– Нет, мне он не звонил, и я его не видел. Но мне один парень из наших сказал, что видел не так давно свою одноклассницу Машку Григорьеву, которая сейчас стала очень крутой, работает в банке и всякое такое. Так она как-то с Федькой поздно вечером входила к себе в подъезд, – проговорил Руслан.

Астахову стоило большого труда сохранить внешнее спокойствие. Он достал блокнот и равнодушно спросил:

– А как звать того парня и как мне его найти?

– Толян, он сейчас у меня. Мы пивка немного взяли, решили вот посидеть, – проговорил настороженно Руслан.

– Слушай, Руслан, я не собираюсь мешать вашей дружеской тусовке, но очень мне надо прямо сейчас с ним поболтать. Так что мы пойдем к тебе и за пять минут все уточним. Сам понимаешь, просто так я из Москвы сюда не приехал бы.

Руслан стал неуверенно переминаться с ноги на ногу, потупив взгляд.

– В чем дело? – раздраженно спросил Астахов.

– Да понимаете, ну… ну… В общем, может, я лучше его сюда позову? Короче, мои на несколько дней свалили, ну, мы с Толяном знакомых девчонок пригласили…

– Ясно, – проговорил Игорь Николаевич. Теперь ему стала понятна причина, по которой Руслан решил встретиться с ним на улице.

– Пошли, вызовешь его. Мы поговорим в подъезде и не будем смущать ваших дам.

– Да нафига? Я его сюда сейчас дерну, – Руслан задрал голову и пронзительно свистнул, после чего громко заорал: – Толян!

В тот же миг окно на втором этаже приоткрылось, и высунулась лохматая небритая физиономия.

– Что? – послышался раздраженный голос.

– Соси сюда, побазарить надо! – крикнул в ответ Руслан. Голова тут же исчезла. Через минуту в дверях подъезда появился крупный агрессивно настроенный парень. Он решительно двинулся к Астахову, держа в руках деревянную биту. Позади Игоря Николаевича мягко хлопнула дверца машины.

– Вам, козлам, непонятно на прошлой неделе объяснили, чтобы ваших тачек в нашем городе не было! – заорал Толян, подходя к Астахову и замахиваясь битой.

– Толян, ты попутал, это не он! – закричал Руслан, но, судя по всему, Толян словно всю жизнь свирепо ждал вторжения противника на свою территорию и, наконец дождавшись, не желал тратить время на утонченные переговоры, намереваясь поставить точку в затянувшейся войне. Пьяно пошатываясь, он взмахнул битой, но в тот же миг перед ним, как из-под земли, появился Валера и без лишних рассуждений нанес быстрый удар кулаком парню в шею ниже уха. От неожиданности и силы отточенного удара он поплыл и начал заваливаться назад. Валера бережно его подхватил и, оглядываясь по сторонам, тихо зашептал: «Все, все, сейчас все пройдет, ты в порядке».

Немногочисленные прохожие начали быстро обходить опасную компанию стороной, боязливо оглядываясь. Через, минут десять, получив от несчастного Толяна всю необходимую информацию, Астахов и Валера сели в машину.

– Кое-что начинает вырисовываться! – довольно проговорил Игорь Николаевич. – Видимо, всегда за каждым приличным грабежом обязательно маячит какая-нибудь красотка. Значит, Мария Ивановна Григорьева. Что ж, надо будет о ней все выяснить подробнее. Сейчас едем в гостиницу, мне надо срочно кое-куда позвонить, а ты попробуй переговорить с администраторшей и аккуратно выясни, были ли уже менты в номере у тех двух быков, с которыми у тебя была ночная светская вечеринка, – Астахов хмыкнул, улыбнувшись каким-то своим мыслям, и завел двигатель.

Глава 29

Было раннее прохладное утро, когда Федор и Марьиванна, стоя у дороги, смотрели вдаль, туда, куда пролегал их запланированный маршрут, то есть через лес Федоскинского заповедника к вершине Лебяжьей горы. Глядя на вершину, Савченко начал занудно рассчитывать время, за которое они смогут достичь цели. По слухам, расстояние до верхушки от старых заброшенных казарм, с которых начинался подъем на гору, приблизительно восемь километров и еще порядка шести или семи километров до казарм от дороги, где сейчас они стояли. Итого километров четырнадцать или пятнадцать. По прямой это расстояние, вполне можно пройти не спеша средним шагом со скоростью около трех километров в час за пять-шесть часов. Но если брать во внимание болезненные ощущения от каждого шага в ноге и в шее, да еще рюкзак весом килограммов пять, то приблизительное время пути будет часов десять, рассудил Федор. Это как раз средний световой день в октябре. А, следовательно, в лучшем случае они доберутся до вершины горы уже в темноте. Сколько времени займет спуск, было неизвестно, и место, где удастся переночевать, тоже оставалось под большим вопросом. С восьми лет и до окончания института Федор активно занимался плаванием и имел очень неплохие результаты. Но опыта передвижения по густому разношерстному лесу у него, как у городского жителя, не было. Марьиванну, судя по всему, даже не стоило об этом спрашивать, чтобы не пугать.

– Ну что, пошли? – бодро проговорил Савченко, весело глянув на девушку.

– Давай, – неуверенно ответила та, и они тронулись в сторону Лебяжьей горы.

Первые два часа пролетели довольно быстро и дались обоим легко. Нога вроде как-то расходилась, и Федор в какой-то момент даже забыл о ней. Если лишний раз не вертеть головой, то и шея не особенно беспокоила. Как по заказу, выглянуло солнце, и день предвещал быть солнечным и довольно теплым. Молодые люди шли ровным спокойным шагом по укатанной глинистой дороге среди огромного поля, покрытого высокой грязно-коричневой травой, порой перепрыгивая или обходя по краю огромные лужи, и весело болтали о всяких пустяках.

– А что случилось с твоим братом? – в какой-то момент спросил Федор. Правда, он тут же пожалел о своем вопросе, заметив, как нахмурилась девушка.

– Грустная история, – помолчав, спокойно ответила Марьиванна. – Борисыч, сколько я себя помню, всегда делал все, чтобы мама, Боря и я были как можно дальше от его мутных дел. Он приложил максимум усилий, чтобы Боря поступил на физико-математический факультет, куда очень сильно хотел попасть. Боря вообще был очень умный, добрый и совершенно не типичный для нашей семейки. А потом Борю понесло в ядерную физику. Он защитил в Курчатовском институте диссертацию, и ему пророчили большое будущее в том мире. Но тут случился Чернобыль, и Борька рванул туда добровольцем. Причем мы об этом узнали только тогда, когда он уже оказался на больничной койке. Когда Бори не стало, я единственный раз в жизни видела у Борисыча на глазах слезы. Вскоре умерла и мама. После этого отец как-то отошел от дел и даже на какое-то время погрузился в религию. Правда, ненадолго, – закончила свой рассказ девушка. – Кстати, я думаю, что твое внешнее сходство с Борей тоже сыграло немалую положительную роль в решении Борисыча тебе помочь.

Какое-то время они шли молча.

– Как тебе удается с ним ладить, ведь вы абсолютно разные люди? – спросил Федор.

– По-разному. В детстве я была жуткой непоседой. Отец появлялся дома два-три раза в неделю, и это всегда было праздником. Подарки, вкусности, цветы, смех, шутки. Правда, потом, перед его очередным уходом, они с мамой порой сильно скандалили, но все равно мы его всегда с нетерпением ждали. Мне всегда было интереснее играть во дворе с мальчишками, чем в куклы с девчонками. Если Боре иногда мог прилететь от отца подзатыльник, то мне любые шалости сходили с рук. Он меня никогда даже не ругал. Если я что-то вытворяла, то, ты не поверишь, Борисыч терялся, как ребенок, не зная, что со мной делать. Я, естественно, этим всегда бессовестно пользовалась. Правда, иногда в такие минуты ему на помощь приходила мама, она уже не церемонилась. Получить от нее мокрой тряпкой по заду было в порядке вещей.

– Почему ты зовешь его Борисыч, а не папа?

– Да нет, сейчас иногда зову и папой тоже. Просто в детстве мне были жутко интересны его дела, и я постоянно совала свой нос куда не надо. Я слышала, как все его зовут Борисычем, и мне казалось, что если я его буду тоже так называть, то он разрешит мне быть рядом с ним. Ну, типа я стану своим человеком в его среде. Вот так и повелось. А кроме того, ему было так спокойнее, он же до сих пор старается, чтобы никто не знал, что я его дочь. У меня даже фамилия мамина.

– Ты очень эффектная барышня, и наверняка у тебя всегда была куча поклонников. Как Борисыч на это реагировал? – улыбаясь, спросил Федор.

– Никак. Он об этом не знал. О сердечных делах я могла говорить только с мамой. Мы обе понимали, что если что-то дойдет до Борисыча, то он может сгоряча таких дров наломать, что мало не покажется. После института я чуть не вышла замуж за своего одногруппника, мы какое-то время даже жили вместе, но потом у него появилась другая, он мне честно об этом сказал, и мы разбежались. Я пострадала, пострадала и устроилась экономистом на одно московское предприятие. Несколько лет проработала в Москве, а потом вернулась домой, и отец устроил меня в банк, где заместителем председателя работает Горыч, его друг детства. Я позднее как-то случайно встретилась со своим бывшим женихом. Мне он показался каким-то жалким и затюканным, но он уверял, что счастлив и доволен жизнью. Да и бог с ним! Все, что ни делается, к лучшему, – весело проговорила Марьиванна.

– А Леха? – задал вопрос Федор.

– Основательно решил во всем разобраться? – рассмеялась Марьиванна. – Ну да ладно. В Ялте у Борисыча на глазах погибли Лешкины родители. Их новенькая, недавно купленная машина попала в аварию. Выжил только Леха, и папа сам отвез его в больницу. Лехе было тринадцать лет, и у него никого не осталось, кроме престарелой бабушки. Борисыч почему-то без раздумий проникся к пацану симпатией и взял над ним шефство. Папа помогал ему как мог, Леха часто останавливался у нас, они с отцом о чем-то постоянно много беседовали и спорили. Леха с удовольствием возился со мной и с Борей. Водил нас в кино, в парк, решал наши детские конфликты во дворе. В общем, вел себя как старший брат, живущий где-то в другом городе и приезжающий на каникулы домой. Мама его тоже очень любила. Она была очень веселой и смешливой. Ты не поверишь, но только рядом с ней Леху можно было увидеть хохочущим. Потом Леха поступил в военное училище, окончил его, успел послужить в войсках специального назначения, повоевать в Анголе, а когда ему все эти игры в солдатиков надоели, он вернулся к папе и уже много лет работает на него. Неправильно сказала. Не на него, а с ним. Он ему и как сын, и как телохранитель, и как преданный помощник, а сейчас еще и как нянька. Борисыч иногда орет на него благим матом, но они оба знают, что это не всерьез. На самом деле папа искренне к нему привязан, но боже упаси, если кто-то об этом узнает. Фасонит по старинке, согласно своим дурацким понятиям. Вот такая у меня странная семейка.

– Машуля, быстро вниз! – скомандовал Федор и присел на корточки. Девушка тут же последовала его примеру.

– Что случилось? – спросила она с тревогой в голосе.

– Да черт его знает. Милицейская машина спокойно ехала по дороге, а потом резко остановилась – наверняка ерунда какая-нибудь, но береженого Бог бережет, – проговорил Федор, осторожно выглядывая из травы. – Вроде дальше поехала. Ну, пошли.

Молодые люди поднялись и, оглядываясь на ставшую еле заметной дорогу, побрели в сторону старых казарм.

– Федя, а знаешь, как тебя Борисыч с Лехой прозвали? – смеясь, спросила Марьиванна.

– Знаю, – пробурчал Федор, – Фикусом.

– А знаешь почему? Потому что при знакомстве ты на них произвел впечатление эдакого нежного домашнего цветочка, вот они тебя и назвали домашним Фикусом. А мне даже нравится. Расскажи о себе, а то у меня какое-то странное ощущение. С одной стороны, мне кажется, что я тебя знаю очень давно, а с другой – ничего о тебе не знаю. Откуда ты, кто твои родители? – проговорила Марьиванна.

Федор пожал плечами и очень кратко поведал свою биографию. День на удивление был не по-осеннему теплый и солнечный. Непринужденно и весело болтая, молодые люди дошли до старых казарм. Когда и кем были возведены эти серые мрачные здания, было неизвестно, но их все в Глуховецке называли старыми казармами. Три длинных разрушенных здания с толстыми, в метр толщиной стенами из дикого камня, в которых на одинаковом расстоянии чернели узкие оконные проемы. Выбрав солнечное безветренное место, молодые люди наконец решили сделать привал. Оба устали, вспотели и проголодались. Слегка перекусив, они скинули обувь, чтобы дать ногам отдохнуть, и улеглись на теплую каменную площадку, окруженную сухой коричневой растительностью. Закрыв глаза, они наслаждались тишиной и покоем под лучами последнего ласкового осеннего солнца.

– Так бы и лежала тут вечно, – лениво пробормотала Марьиванна с блаженной улыбкой.

– Еще пять минут – и подъем, – сонным голосом ответил ей Федор.

– Федь, ну давай хоть полчасика еще поваляемся? Когда еще такая возможность представится, – заканючила Марьиванна, не открывая глаз. Федор привстал, повернулся к девушке и, наклонившись над ней, нежно поцеловал ее в губы. Марьиванна обвила его шею руками и ответила страстным поцелуем.

– Все, подъем, – прошептал, глубоко задышав, Федор и ласково куснул ее за мочку уха. Марьиванна смешно сморщилась и открыла глаза.

– Ну ты и садюга! – пробормотала она, сладко потянувшись, и с горестными вздохами начала обуваться.

Через пару минут они уже шагали в сторону еле заметной тропы, которая была началом подъема на гору.

Глава 30

Постепенно погода начала портиться, небо заволакивало серыми тучами, подул порывистый ветер. Весь склон горы почти до самой верхушки представлял собой густой смешанный лес, местами заросший непроходимым колючим кустарником. Если сначала путь в гору был довольно пологий и удавалось идти по хорошо заметной тропинке, то чем дальше молодые люди поднимались вверх, тем чаще тропинка терялась, а потом и вовсе ее не стало. Движение оказалось намного труднее и сложнее, чем представляли себе путешественники. Казалось, что еще чуть-чуть и удастся преодолеть последнюю преграду колючих кустарников, а там дальше уже будет нормальный лес, по которому идти станет легче. Но за одной колючей преградой вырастала новая, и казалось, что из этого непроходимого колючего кошмара никогда не выбраться. Идти приходилось очень медленно и осторожно, аккуратно раздвигая ветки, которые непременно норовили хлестнуть по лицу или попасть в глаз. Федор шел первым и периодически с беспокойством оглядывался назад. Марьиванна с насупленным сосредоточенным видом мужественно плелась позади него метрах в пяти. После привала у Федора все сильнее стала ныть нога, и, как он ни старался ступать осторожнее, каждый шаг отдавался болью в колене.

Неожиданно вспомнился разговор с Ниной, когда она сообщила, что уходит от него. Почему-то сейчас ее слова о том, что он слабак, неспособный держать удар, показались Савченко особенно оскорбительными и обидными. Ему ярко представилась сцена, как Виталик Иноземцев, презрительно скривив холеную физиономию, лениво говорит Нине сквозь губу: «Твой Савченко не умеет держать удар и не умеет подниматься после падения». А та преданно внимательно его слушает и поддакивает, кивая головой. От этой воображаемой сцены Федор заскрипел зубами. «Нет, Нина, ни ты, ни твой долбаный Виталик меня совершенно не знаете! Я выдержу любой удар и поднимусь, чего бы мне это ни стоило. Назло вам, кретины!» – подумал Федор и, превозмогая боль, отчаянно продолжил карабкаться по склону горы.

В какой-то момент путники оказались на небольшой наклонной поляне, и Федор присел на землю, вытянув больную ногу. Правда, он с удовлетворением отметил, что нет худа без добра – шея, кажется, перестала его беспокоить. Савченко, насколько было возможно, окинул взглядом сквозь деревья пройденный вверх путь. Оказалось, что они принципиально не сильно преуспели в подъеме. Он посмотрел на часы – прошло два с половиной часа, как они тронулись после привала. Федора охватило серьезное беспокойство, что они не смогут засветло подняться на вершину горы, а тем более спуститься вниз и поймать какой-нибудь попутный транспорт. Подошла Марьиванна и, тяжело дыша, бессильно присела рядом с ним. Пот струился по их лицам, и казалось, что после преодоления полосы колючих препятствий встать и двигаться дальше вверх сил уже не осталось.

– Федя, нам надо забирать правее, – проговорила Марьиванна.

– Нет, – твердо ответил Федор. – Мы должны двигаться строго на запад. Видишь, куда солнце движется? Вот и нам надо двигаться в том направлении.

– Ну, ты-то у нас известный следопыт, всю жизнь в тайге, ориентируясь лишь по солнцу и звездам, – язвительно ответила девушка.

– Машуля, давай сейчас не будем спорить. Я абсолютно точно уверен, в каком направлении надо двигаться!

– Ты не поверишь, но я тоже!

– И как нам быть?

– Мы идем так, как предлагаю я. Не хочешь – иди своим путем. Встретимся наверху. Ну, или как хочешь…

– То есть ты мне ставишь ультиматум? – возмущенно воскликнул Федор.

– Называй как хочешь, но если мы пойдем так, как предлагаешь ты, то точно выйдем не к вершине горы, а к хребту, и тогда нам придется опять черт знает сколько ползти вверх, – раздраженно проговорила девушка, поднимаясь.

Федор застыл на месте с каменным лицом. Он быстро просчитал возможные варианты развития событий. Самым простым и верным решением ему казалось повернуться и без разговоров идти тем путем, каким он считал нужным. Так он поступал всегда. Выслушивал доводы оппонентов, а потом делал так, как считал нужным. Марьиванна, как бы она ни хорохорилась, никуда не денется и вынуждена будет последовать за ним. Однако сейчас ему почему-то стало как-то неловко, словно он пытался обмануть ребенка.

– Вот же коза упрямая! – тихо себе под нос пробурчал Федор. – Маша, подожди, давай поступим по-другому. Кидаем монетку, и если орел, то идем моим путем, если решка, то двигаемся так, как предлагаешь ты. Идет?

Марьиванна, прищурившись, несколько секунд мучительно раздумывала, словно пытаясь понять, в чем же подвох. Наконец с насупленным видом кивнула головой. По какой-то необъяснимой причине девушка была абсолютно уверена, что будет решка.

– Хорошо, но кидаю я! – произнесла она быстро.

Федор достал монету и протянул ее Марьиванне, та ловко закрутила бросок монеты щелчком большого пальца и проводила ее полет напряженным взглядом.

– Орел, – ровным голосом проговорил Федор, указывая на упавшую монету. – Все по-честному.

– Вот же черт! – отчаянно воскликнула девушка. – Но имей в виду, ты ошибаешься, я это точно знаю.

Федор с трудом поднялся, поправил рюкзак, и они медленно двинулись в путь. Лес стал более редким. С одной стороны, идти стало легче, так как уже не приходилось продираться сквозь кустарник, но, с другой стороны, подъем стал круче, и каждый шаг давался Федору все труднее.

– Ты что хромаешь? – раздался сзади голос Марьиванны.

– Да ерунда, ногу ушиб пару дней назад, – постарался как можно бодрее ответить Федор.

– Что же ты молчал? Покажи! – приказала девушка.

Федор с трудом закатал штанину.

– У тебя колено опухло! – воскликнула Марьиванна. – Вот дурень! Если бы сразу сказал, я бы из дома мази какие-нибудь захватила, да и бинт не помешал бы. Надо обязательно зафиксировать колено, а по-хорошему вообще придумать другой план. Постой здесь. Я сейчас! Попробую найти тебе какую-нибудь клюку, чтобы ты мог опираться, – и она куда-то отошла. Федор взглянул на часы. Было половина пятого. Через пару часов начнет темнеть. Он с беспокойством попытался разглядеть что-нибудь впереди, но из-за густых, пусть и облетевших деревьев ничего не было видно. На небе нависли тучи, и казалось, что вот-вот может начаться дождь. Воздух стал ощутимо холоднее. Раздался шорох шагов, и показалась Маша. Она несла в руке заостренный книзу двухметровый прямоугольный кол в сечении с кулачок девушки.

– Вот единственное, что удалось найти, тяжелый и не очень удобный, конечно, но, может, попробовать его обломать? – с сожалением произнесла она. – Там еще есть целая гора кольев, но они все такие же.

– А где ты это нашла? – спросил Федор.

– Да в метрах двадцати отсюда. Там еще валяются таблички «Проход в заповедник запрещен» и мотки проволоки, – ответила Марьиванна, протягивая Федору кол.

– Машуля, я кое-что должен тебе сказать, – мрачно проговорил Федор. Марьиванна с тревогой уставилась на него. – Кажется, ты была права, и мы, похоже, сильно отклонились на запад. Это значит, что так мы выйдем на хребет и потом нам придется еще долго двигаться к вершине. В темноте мы этот путь не осилим, поэтому нам надо подумать о ночевке, пока не стемнело. Я кое-что придумал.

– Я так и знала! – закричала в отчаянии Марьиванна. – Сусанин ты хренов!

Федор молчал, понуро опустив голову. Девушка еще какое-то время побушевала и, наконец успокаиваясь, спросила:

– Так что ты предлагаешь?

– Смотри, – произнес Федор, показывая на выпирающую козырьком скалу в метрах двадцати от них. – Если там устроиться на ночь, то есть шанс более-менее укрыться от ветра и возможного дождя. Надо натаскать дров и каких-нибудь веток, чтобы устроить что-то вроде лежбища. Не лежать же на сырой земле.

– Так под той скалой я и нашла эти колья, – проговорила Маша, кивая в сторону нависшей скалы. – Можно использовать в качестве дров.

– Отлично, идем туда, – бодро ответил Федор и, опираясь на кол, начал карабкаться к скале. Маша устало поплелась за ним. Углубление под скалистым козырьком оказалось даже больше, чем выглядело со стороны, и там действительно была свалена большая куча деревянных кольев. По всей видимости, лесники Федоскинского заповедника планировали использовать их для какого-то ограждения, но потом, вероятно, стало не до этого.

– Я боюсь, – оглядываясь по сторонам, прошептала Марьиванна. – Тут, наверное, есть крысы или змеи.

– Отлично, будет чем поужинать, – попытался пошутить Федор, но, взглянув на испуганную Марьиванну, тут же смущенно отвернулся, сбросил рюкзак и пошел собирать валежник. Марьиванна последовала его примеру. Темнота сгущалась, и молодые люди с удвоенной силой стали таскать под скалу все, что могло бы послужить дровами и лежанкой. Федор забыл о больной ноге и ожесточенно ломал ветки кустарника, стаскивая все под скалу. Часть кольев равномерно была уложена на землю, и сверху были навалены различные принесенные ветки. Было уже почти совсем темно, когда они, дрожа от холода, стали пытаться развести костер. Из карманов было извлечено все, что могло гореть. Согласно теоретическим знаниям, полученным еще из учебников первого класса, сверху различных бумажек Федор аккуратно уложил мелкие сухие ветки, но первые попытки разжечь костер все равно оказались неудачными. Подумав, Савченко полез в рюкзак и извлек несколько банкнот долларов. Марьиванна устало взглянула на него и ничего не произнесла. Она словно находилась в ступоре, безучастная и равнодушная. Федор чиркнул спичкой и поджег банкноты. Синий язычок пламени начал медленно разрастаться, неуверенно перебираясь на тонкие ветки. Федор, словно завороженный, с надеждой смотрел на разгорающийся костер и, когда убедился, что небольшое пламя стало гореть увереннее, начал понемногу подкидывать ветки покрупнее. Вскоре костер разгорелся в полную силу. Подложив в огонь пару кольев, Федор достал колбасу и хлеб. Отрезав только одну треть запасов, он поделил ее на две части и протянул одну Марьиванне. Та удивленно подняла на него глаза.

– Федя, какой смысл так экономить, если завтра все равно выберемся к цивилизации? Давай хоть сейчас поедим нормально!

– Мы не знаем, когда и куда завтра выберемся, так что давай будем экономить, – твердо произнес Федор, стараясь не глядеть в возмущенные глаза девушки. – Ты вот что, попробуй поспать, а я покараулю и послежу за костром.

Глава 31

Марьиванна села боком к огню, обхватила руками колени и уткнулась в них головой. Через какое-то время она начала заваливаться на бок и наконец, свернувшись калачиком, устроилась на куче веток. Федор встал, снял куртку и бережно накрыл девушку. Усевшись рядом с ней, он подставил один бок к теплу костра. В очередной раз подкинув в огонь дрова, он закрыл глаза и предался тяжелым безрадостным размышлениям насчет грядущего дня.

Неожиданно рядом раздался какой-то шорох. Савченко испуганно вскинулся и попытался разглядеть, что происходит в той стороне, откуда послышался звук. Он поднялся и вышел из-под навеса, вглядываясь в темноту. В нескольких метрах от него плавно двигались несколько размытых силуэтов. Они тихо молча приближались к нему. Разглядев, кто это, Федор чуть не заорал от ужаса. К нему медленно приближались Крысеныш, Вацек и Петруха. Они глядели на него пустыми невидящими глазами и протягивали руки. Федор замотал головой не в силах вымолвить ни слова и очнулся.

Костер предательски догорал и вот-вот мог окончательно потухнуть. Федор, превозмогая накатившую боль в ноге, пошатываясь, поднялся, нащупал несколько дровин, засунул их в догорающие угли и, охнув от боли, с трудом опустился на колени. Зажмурившись от дыма, он начал усиленно, до головокружения дуть на угасающий огонь. Затем полез в рюкзак, достал несколько спасительных банкнот, сунул их в угли и, опять опустившись на колени, принялся интенсивно дуть, пока не появилось небольшое пламя. Дрожа от холода, Федор начал махать руками, пытаясь согреться. Марьиванна заворочалась во сне, издав тихий стон. Савченко с тревогой взглянул на нее, поправил сползшую с плеча куртку и присел возле костра. К холоду и боли в ноге добавилось мучительное чувство голода. Федор достал бутылку с водой, сделал несколько глотков, с тоской покосившись на кусок колбасы. Сидя у потрескивающего костра, он периодически погружался в короткую тревожную дремоту, уже практически смирившись с мыслью, что эта жуткая ночь никогда не закончится. Но все-таки она закончилась. Лишь только забрезжил рассвет и мир начал приобретать знакомые очертания, Федор разбудил Марьиванну. Девушка, охая, с трудом вылезла из кучи веток, пытаясь размять затекшее тело, и неожиданно тихо рассмеялась, глядя на Федора. Тот удивленно и непонимающе заморгал глазами.

– Чумазый, как черт, – проговорила Марьиванна и, достав откуда-то платок, начала оттирать грязные разводы на лице Федора. Тот послушно замер в ожидании окончания процедуры.

– Ну, так-то лучше, – наконец удовлетворенно проговорила Маша.

Перекусив куском колбасы с хлебом и запив глотком воды, они с трудом двинулись в путь. Одежда была влажная и сковывала движения, у Федора болезненно пульсировала нога, но надо было как можно быстрее выбираться из леса.

Через три часа они оказались на небольшой поляне и решили сделать привал, усевшись на толстое поваленное дерево. Оба понимали, что из-за ошибки Федора им предстоит преодолеть еще с десяток лишних мучительных километров. И хотя вслух упрек не высказывался, он, словно обвинение в преступлении, повис между путешественниками. Федор искоса посмотрел на девушку. Ее лицо заострилось, губы упрямо сжаты, брови нахмурены. Она повернула мрачный взгляд к Федору и вдруг радостно воскликнула, показывая куда-то рукой:

– Федя, смотри! Это верхушка Лебяжьей горы!

Она неожиданно обхватила руками лицо Федора и чмокнула его в нос.

Опешивший, он повернулся туда, куда указывала девушка. В прострел между деревьями отчетливо было видно скалистую вершину.

– Мужчина, выходит, ты все-таки был прав! Каюсь, дура, дура, дура, только не бей глупую бабу! Я впредь всегда буду паинькой и во всем тебя слушаться, – радостно хохоча, защебетала Маша.

– То-то же! – задрав подбородок, важно проговорил Федор. – По такому случаю устраиваем разнузданное пиршество в виде поедания оставшегося куска колбасы, – не сдержав улыбку, добавил он.

Несмотря на то что верхушка горы, казалось, была совсем рядом, на последний, самый крутой отрезок пути они потратили не менее часа. Однако радостное возбуждение придавало сил, и в конце концов путешественники поднялись на вершину, где перед ними предстала грандиозная картина Лебяжьего карьера. Здесь горнодобывающее предприятие вело активные работы по добыче и переработке нерудных полезных ископаемых, обеспечивающих строительным щебнем нефтегазовые и дорожно-строительные предприятия региона. Федор и Мария устало опустились на большой валун и молча наблюдали за происходящим внизу карьера. Федор с интересом рассматривал мощные, медленно разъезжающие самосвалы, экскаваторы, неспешно загружающие породу в машины и огромные рудодробилки на гусеничном ходу, разжевывающие камни метрового диаметра. Наконец он прервал молчание, повернувшись к Маше:

– Дальше мы на каком-нибудь попутном транспорте доезжаем до железки, и я сажаю тебя на любой поезд. Ты спокойно с пересадками следуешь до Новороссийска и дожидаешься меня там у своего дяди. Ну, а недельки через две, и я подтянусь.

Марьиванна с тревогой посмотрела на Федора и смущенно проговорила:

– Что-то мне подсказывает, что мы сейчас с тобой похожи на двух бомжей- алкоголиков и ни один милиционер не обойдет нас своим вниманием. Мне кажется, нам стоит найти какое-то временное пристанище, чтобы привести себя в порядок и немного отдохнуть, а кроме того, надо что-то делать с твоей ногой.

Федор задумчиво почесал затылок.

– Пожалуй, женщина, на это раз ты права. В таком случае у нас следующий план действий. Добираемся до Валентиновки. Там сейчас проживают вахтовики, работающие на карьере, и появление незнакомых физиономий не вызовет ни у кого вопросов. Находим на ночь жилье, отдыхаем, чистим перышки, а завтра с утра автостопом отправляемся на железку, где я сажаю тебя на поезд, и мы прощаемся до новых встреч. В общем, как-то так.

Глава 32

Астахов поднялся в номер, а Валера, нацепив самую располагающую улыбку, подошел к тучной сонной администраторше, сидящей за стойкой при входе в гостиницу. Женщина явно скучала и не прочь была поболтать.

– Простите, не подскажете, что за шум у нас ночью был в коридоре? – спросил с наивным видом Валера.

– Ой, молодой человек, не переживайте, уже все в порядке. Так иногда везде случается. Двое мужчин чуть перебрали и устроили тут черт-те что. Но меры уже приняты, и теперь все будет хорошо.

– Понятно. Всю ночь бузили, невозможно было уснуть. Я попытался их уговорить, чтобы потише себя вели, так они меня чуть не избили.

– Да вам еще повезло, что все благополучно обошлось! А вы бы видели, какой они свинарник после себя в номере оставили, даже милиция изумилась! Ужас! И вспоминать не хочется! А еще из Москвы, – женщина оглянулась по сторонам и таинственным тихим голосом проговорила: – Вы смотрите, допоздна по улицам не гуляйте, у нас сейчас в городе очень неспокойно. Никогда, сколько здесь живу, такого не бывало! Видели, сколько милиции на улицах? Говорят, эти, которые останавливались у нас, были самые настоящие наемные убийцы. По заказу за деньги людей убивали. И возможно, что у них еще остались здесь сообщники. Вот так-то…

Лицо Валеры вытянулось от искреннего удивления:

– Да ладно! Не может быть! С виду вроде обычные пьяные парни. А вы откуда это знаете?

Администраторша многозначительно хмыкнула:

– У нас городок-то маленький! На одном конце чихнешь, на другом конце услышишь «Будьте здоровы!». Так-то. Говорят, их милиция сегодня постреляла. Так они умудрились тоже нескольких милиционеров ранить.

– Да что же они тут могли делать-то? – опять недоверчиво спросил Валера.

– Это вы пока еще молодой и не сталкивались в жизни со сложными ситуациями. Вам такого не понять! – поджав губы, многозначительно ответила женщина.

– Возможно, вы правы, – задумчиво проговорил ее молодой собеседник и потер шрам, рассекающий бровь на две части.

– А у нас тут, оказывается, такие страсти кипят, что похлеще мексиканских сериалов будут!

Валера облокотился на стойку и с заинтригованным видом спросил:

– Это вы, о чем?

– А о том! У одного нашего местного паренька из таксистов жена ушла к другому. А этот другой закрутил попутно шашни еще и с соседкой! Так вот, его новая дамочка наняла этих бандитов, и, когда ее хахаль был с соседкой, убийцы ворвались в квартиру. Мужика тяжело ранили, а любовницу убили наповал. Вот же ужас-то какой! Говорят, милиция и деньги при них нашла, которые им дамочка за убийство заплатила.

– Так, может, это таксист убийц нанял? – предположил молодой человек.

Администраторша убежденно замотала головой.

– Мне подруга моя Светка рассказывала, у нее муж в милиции работает, что таксист уже несколько дней назад пропал. Может, уехал куда с горя, а может… – женщина понизила голос и опять опасливо огляделась по сторонам, – а может, тоже уже убит. Говорят, кое-кто видел, как его в машину связанным заталкивали какие-то люди. Вот так-то… И что же это за времена такие лютые настали, а? Кошмар! Раньше, при советской власти, такого у нас никогда не было. Был тихий, спокойный город, у нас люди даже двери на замок не закрывали.

Раскланявшись со словоохотливой администраторшей, Валера поднялся в номер. Астахов сидел с телефонной трубкой, прижатой плечом к уху, и что-то сосредоточенно записывал в блокнот. Иногда он о чем-то коротко переспрашивал собеседника. Валера молча присел на кровать в ожидании, когда Игорь Николаевич закончит телефонный разговор. Наконец тот, попрощавшись, повесил трубку и повернулся к Валере.

– Я кое-что выяснил по поводу содержания записки, которую ты нашел в кармане куртки наших ночных дебоширов. С твоих слов в ней было следующее, – Астахов перелистнул несколько страниц в блокноте и, найдя нужную запись, прочитал ее вслух:

«1). Найти дочьСемы Седого. Григорьеву Марию Ивановну, работает в банке.

2). Иноземцев Виталий. Друган Слона, должен Климу 20 шт. баксов, ул. Прогресса, 17, кв. 5».

Итак, Сема Седой – это Семен Борисович Седов, вор в законе, проживающий здесь, в Глуховецке. По данным наших коллег из МВД, Седов уже давно отошел от дел после смерти гражданской жены и сына. Осталась дочь – Григорьева Мария Ивановна. Та самая, о ком нам рассказывал буйный друг босса местных таксистов. О ней и ее отношениях с отцом практически ничего не известно, кроме того, что она проживает тоже где-то здесь, в Глуховецке. По непроверенным данным, Седов тяжело болен и давно утратил вес и влияние в криминальной среде. Однако не исключено, что он все еще имеет некоторые связи среди местных ментов на низовом уровне. С Иноземцевым, судя по всему, тут все просто. Он задолжал Климу бабки, и тот поручил своим обезьянам взыскать должок. Видимо, стрельба на улице Прогресса и была моментом беседы с должником. Тут для нас интересен только один факт. Судя по записке, Иноземцев был каким-то боком связан со Слоном. План наших действий следующий. Чтобы в конце концов выйти на Слона, который, я уверен, окопался где-то здесь, нам необходимо, во-первых, побеседовать с Седым и по возможности с его дочерью, раз она была отмечена в записке, а во-вторых, надо найти и расспросить этих двух климовских оболтусов, чтобы выяснить, что им удалось узнать насчет связи Иноземцева и Слона.

– Боюсь, что с этим мы уже опоздали, – ровным голосом произнес Валера и передал свой разговор с администраторшей-болтушкой.

– Ну что ж, в таком случае беседуем с Седым, а заодно постараемся отыскать его драгоценную дочурку. Если папаша окажется упрямым и не захочет оказать нам содействие в поиске Слона, то, может, она поможет нам его переубедить? – проговорил Астахов. – А пока надо позвонить Седову и договориться о визите.

Он снял трубку телефона и, глядя в блокнот, набрал номер. После третьего гудка трубку сняли, и послышался ровный мужской голос. Астахов представился и попросил к телефону Семена Борисовича. Мужчина ответил, что вообще-то Семен Борисович тяжело болен и, возможно, спит, но на всякий случай он сейчас узнает. После продолжительного ожидания мужчина ответил, что Семен Борисович готов принять сегодня в восемнадцать часов.

– Ну, блин, просто запись на прием к английской королеве! – раздраженно проворчал Астахов после телефонного разговора. Тем не менее он жизнерадостно подмигнул Валере. – Думаю, сегодня мы наконец выясним, куда делся Слон и где деньги.

– Я в душ, а потом вздремну пару часиков, – равнодушно проговорил Валера и пошел в ванную комнату. Астахов проводил его задумчивым взглядом, после чего с довольной улыбкой углубился в записи своего блокнота.

Глава 33

Капитан Гулевский сидел в своем кабинете и задумчиво смотрел в окно, в который раз взвешивая возможные риски от последствий своей затеи, но искушение было слишком велико. Наконец он решился поднять трубку и набрать выученный наизусть номер телефона. Раздалось несколько гудков, и наконец на другом конце послышался приятный женский голос:

– Здравствуйте, казино «Монтана», меня зовут Анастасия, чем я могу вам помочь?

– Это капитан Гулевский Сергей Дмитриевич, городской отдел внутренних дел Глуховецка, мне нужен Клим Викторович, – строгим казенным голосом произнес капитан.

– Прошу прощения, Клима Викторовича в настоящий момент нет на месте, но если вы оставите свой телефон, то, как только он появится, сразу вам обязательно перезвонит, – проворковала дежурным голосом девушка.

– Хорошо, – ответил Гулевский и продиктовал свой номер телефона. Затем он в раздумьях опустился на стул и начал машинально перебирать какие-то документы на столе. Но, осознав, что не может ни на чем сосредоточиться, откинулся на спинку стула и опять уставился в окно. Еще не поздно было включить заднюю, но что-то подсказывало, что он выбрал хоть и рискованный, но верный путь. В тщетных размышлениях прошло минут двадцать, когда раздался телефонный звонок, заставивший капитана вздрогнуть.

– Что надо? – послышался грубый начальственный голос Клима, не пожелавшего даже поздороваться. – Опять у вас кого-то грохнули?

– Клим Викторович? Добрый день, это Сергей Дмитриевич Гулевский, я зам подполковника Неменялина, – бодро проговорил Гулевский. – Сегодня вечером я еду в Москву по долгу службы. Нам надо встретиться, есть разговор.

– Надо кому, капитан?

– Нам с вами. У меня есть предложение, которое вас наверняка заинтересует.

– Да? И что же это за предложение? А скажи, капитан, твой начальник в курсе твоего предложения?

– Нет, и я не буду обсуждать это по телефону.

– А не боишься, что я ему об этом сообщу?

– Конечно, у меня есть некоторое опасение на этот счет, но я полагаюсь на ваш здравый смысл. В противном случае ни вы и ни я не получим желаемого.

– Красиво ответил, – задумчиво пророкотал Клим. – Ну что ж, давай встретимся. Запиши мой прямой телефон и позвони, как будешь в Москве, – Клим продиктовал номер и, не прощаясь, повесил трубку. Затем опять схватил ее, набрал номер и, дождавшись ответа, коротко рявкнул: – Пора ехать.

В ожидании двух охранников, без которых он не делал ни шагу, Клим брезгливо скривился, представив, о чем с ним хочет переговорить этот глуховецкий капитан. К другим человечишкам, сидящим на бюджетных харчах, иногда приходится долго подходы мудреные искать, а этот сам бежит в пасть, да еще и по-собачьи в глаза заглядывает. Клим криво ухмыльнулся. Как подсказывал ему опыт, все наверняка сведется к простой идее: «Вам не нужен Неменялин. Давайте сотрудничать напрямую!» Клим задумчиво покачал головой – все, как всегда. Миром правят жадность и страх! Его философские размышления прервал короткий стук в дверь. Вошли два здоровых охранника и проводили шефа к машине.

Закончив разговор с Климом, Гулевский достал платок и промокнул им выступившую на лбу испарину. Ему опять вспомнились пачки долларов, которые он увидел в столе подполковника сразу после визита Вацека. Тогда капитан забыл после совещания у начальника свою папку и, вернувшись, застал кабинет пустым. Секретарша куда-то на минуту отлучилась, и Гулевский в поисках папки заглянул в стол Неменялина. Ошарашенный увиденным, он тихо вышел из приемной в коридор и, убедившись, что его визит в кабинет шефа остался незамеченным, отправился к себе. За папкой он вернулся чуть позже, когда секретарь уже была на месте. С того момента Гулевский потерял покой. «Я рою землю в поисках этого чертового климовского родственника, разгребаю все дерьмо, какое свалилось после его пропажи, на меня недовольно косится весь личный состав, словно я виновник того, что они бессмысленно пашут суткам напролет, меня трахает в хвост и в гриву Неменялин. Вот только он за работу получает от Клима бабки, а я ненависть коллег и взыскания с угрозами перевода в какую-нибудь дыру на севере!»

Сегодня ожидался особо яростный начальственный разнос. Задержание таксиста бесславно провалилось, так как тот самым пошлым образом просто не появился в аэропорту. Его яркая, заметная тачка тоже нигде не засветилась. «Единственное, что можно будет преподнести на совещании у подполковника как свою заслугу, так это допрос жены таксиста. Она сообщила, что ее бывший дал ей двадцать тысяч долларов, заняв у какого-то таинственного друга. Эти двадцать тысяч ее новый избранник задолжал Климу, и, судя по всему, именно эти деньги и были найдены у убитых климовских бандитов. Но это все – малое утешение перед большой поркой», – с тоской подумал Гулевский. Неожиданно он вспомнил о звонке Макарона, горе-информатора, мелкого плута, подрабатывающего на кладбище и постоянно с похмелья пытающегося втюхать Гулевскому какую-нибудь дурацкую криминальную басню за пару банок пива. Однако сегодня Макарон по телефону был особо настойчив и клялся, что у него есть бесценная информация о двойном убийстве на Ветрянке. Как всегда, разумеется, «за литр пивного оздоровительного бальзама». Об этой трагедии уже чуть ли не неделю гудел весь город, и наверняка Макарон выдаст какую-нибудь очередную расхожую чушь, витающую среди населения города, склонного к сплетням и выдумкам. Однако время до совещания еще было, и капитан все же решил навестить неугомонного помощника милиции. Через час Гулевский уже тормошил спящего на диване в кладбищенской сторожке Макарона. Тот сначала непонимающе-возмущенно что-то начал мычать, но, очухавшись, бодро вскочил и начал с энтузиазмом докладывать капитану то, что узнал.

– Вчера у нас была аккордная работа, и нам вдова нормально проставилась, – начал, как всегда, издалека Макарон. – Мы культурно посидели, как полагается, помянули усопшего, и ребята куда-то ушли, а я тут за печкой в каморке прилег на диван, накрылся тулупом и уснул. А когда проснулся, слышу, два мужика разговаривают, они, видимо, после посещения могилки зашли умыться и меня за печкой не заметили. И вот один другому говорит, что, вероятно, менты в ближайшее время выяснят, что это Фикус климовских на Ветрянке грохнул, а значит, и Клим об этом тоже скоро узнает. А второй спрашивает: «Это сколько же уже душ у него на счету! Хреново это, что за Фикусом такой кровавый след тянется». Тут кто-то еще вошел в сторожку, и тогда эти замолчали и ушли. Ну, что, капитан, полезное сообщение? На пивко тянет? – ежась, спросил Макарон.

– А ты их разглядел? – стараясь, чтобы вопрос прозвучал равнодушно, спросил Гулевский.

– Да ты что! Мне вдруг так шугливо стало, что я, зажмурившись, еще с час мордой к стенке без движения пролежал, боялся, что они вернутся и поймут, что я их слышал. Один из них точно был пожилой. Голос такой хриплый, скрипучий, и дышал тяжело, а второй обычный, возраст по голосу и не поймешь, – выпучив глаза, произнес Макарон.

– Ясно, – ответил Гулевский и протянул Макарону деньги: – Сам себе на поправку здоровья чего-нибудь купишь, – и, повернувшись, вышел из кладбищенской сторожки. Почему-то на этот раз он был абсолютно уверен, что Макарон не врет, но докладывать об этом сегодня на совещании капитан не захотел. Эта информация может очень пригодиться для другой цели.

Глава 34

Часа полтора потребовалось Федору и Маше, чтобы осторожно спуститься вниз по тропе, серпантином ведущей к карьеру. Наконец они добрались до размытой глинистой дороги, по которой сновали тяжелые самосвалы. Первый же из них тут же остановился, как только Федор поднял руку. Парень, сидящий за рулем, открыл дверь и вопросительно кивнул головой.

– До Валентиновки подкинешь? – спросил Федор. Парень молча утвердительно кивнул и махнул рукой, приглашая в салон.

– А где именно вам остановить? – перекрикивая рев двигателя, спросил водитель.

– Да где-нибудь поближе к центру, – ответил Федор. Парень опять кивнул головой. Под равномерный гул двигателя и монотонное раскачивание тяжелой машины Марьиванну быстро разморило в теплой кабине, и она начал клевать носом, погружаясь в тяжелый тревожный сон. Через несколько минут она почувствовала, что Федор ее тихонько толкает ногой. Девушка встрепенулась и незаметно покосилась на Савченко. Тот бросил на нее недовольный осуждающий взгляд.

– Вы что, только приехали? – спросил парень, крутя баранку.

«Всегда имей легенду. Она должна быть правдоподобной, простой, скучной и неинтересной. Ты и сам должен производить такое же впечатление» – вспомнились Федору слова Лехи.

– Ага, мы из Глуховецка. Вот решили с женой здесь на работу устроиться. Пока приехали разведать, что тут и как. Нам сказали, что насчет работы надо с Петровым на карьере этот вопрос решать, но оказалось, что он только-только в деревню уехал. В общем, разминулись. Мы-то в Валентиновку на машине приехали, но нам мужик тут один сказал, что до карьера лучше на перекладных добираться, иначе застрять можно. Только время зря потеряли и перемазались, как черти! – с досадой в голосе проговорил Федор. Парень сочувственно закивал головой.

– Я-то сам электрик, – уверенно проговорил Федор. – Мне друг сказал, что сейчас тут как раз электрики позарез нужны и платят нормально. А ты не в курсе, где этого Петрова искать? – спросил Федор.

– Нет, не знаю. Тут же, видишь, все в основном лишь по два-три месяца пашут. Всех и узнать не успеваешь. Но платят действительно нормально и без задержек. Вам лучше про вашего Петрова в управе спросить. Я возле общаг остановлю, там в первом общежитии и управа находится. Зайдите спросите у них. Я думаю, девчата вам там помогут, – посоветовал водитель.

Тепло распрощавшись с водителем, Федор и Марьиванна с сожалением вылезли из теплого салона и, дождавшись, когда машина уедет, начали решать, что же им делать дальше. На улице похолодало, и путешественники, ежась под порывами холодного осеннего ветра, растерянно оглядывались по сторонам.

– Феденька, а ты, оказывается, мастер импровизированного вранья? – ежась от холода, с ехидной улыбкой тихо проговорила Маша.

– Не импровизированного. Я эту историю в течение всего спуска к карьеру продумывал, – дрожа от холода, ответил Федор.

– Я надеялась, что тут, возможно, есть какая-нибудь скромная гостиница, но, судя по всему, вряд ли, – грустно оглядываясь по сторонам, проговорила девушка. Валентиновка оказалась крохотной деревушкой, растянувшейся вдоль старой разбитой дороги в окружении таких же старых покосившихся одиноких домиков с запыленными, немытыми окнами. По дороге периодически медленно с натужным ревом в сторону железнодорожной станции проползали тяжелые груженые самосвалы. Единственными постройками, выделяющимися на сером, унылом фоне, были три двухэтажных общежития из белого силикатного кирпича, построенные, судя по всему, не так давно. Вокруг не было ни души.

– В дом на постой нас вряд ли кто-нибудь пустит, тем более в таком виде, – проговорила Марьиванна, скептически разглядывая своего спутника.

– Не обольщайся, ты выглядишь не лучше, – заметив взгляд девушки и усмехнувшись, проговорил Федор.

– Что, сильно страшная? – с тревогой спросила Марьиванна.

Савченко окинул ее взглядом. Растрепавшиеся волосы выглядели засаленными, лицо в грязных разводах, на брезентовой куртке и брюках черные следы сажи от костра, грязные руки в царапинах. Федор вспомнил, как она выглядела, когда он увидел ее впервые в банке, и, рассмеявшись, обнял девушку, чмокнув в щечку. – Ты выглядишь божественно, но не все это смогут оценить.

– Что нам делать? Я уже совсем околела, устала, а кроме того, ужасно хочу есть, – дрожа, проговорила Марьиванна. – Кажется, наш план трещит по швам и героический переход через Альпы оказался бессмысленным.

– У меня появилась одна идейка, – задумчиво произнес Федор. – Видишь вон тот домик? – и он показал рукой на небольшое кирпичное одноэтажное здание.

– Ну и что? – непонимающе раздраженно спросила Маша, но через секунду она уже в восторге радостно закричала: – Федька, ты гений! И как ты только это заметил? Баня! Только давай сначала найдем какой-нибудь магазин и купим чего-нибудь пожевать.

– Нет, сначала давай зайдем и убедимся, что она работает, а вот потом уже найдем магазин и купим еды, – улыбаясь, ответил Федор.

Войдя в пустой слабо освещенный мрачный холл, Федор огляделся и увидел большое полукруглое окошко с надписью «Касса». Пожилая женщина сразу строго сообщила, что сегодня женский день, и недовольно покосилась на парня.

Федор повернулся к Марьиванне:

– Жаль, но ничего страшного. Сейчас сходим найдем чего-нибудь поесть, а потом ты пойдешь мыться, а я тебя подожду, погуляю тут поблизости.

– Жена? – спросила строго женщина, кивнув в сторону Маши.

– Ну да, мы еле добрались до вас. У нас машина около станции сломалась. Вот хотели первым делом помыться, а то, пока с машиной разбирались, перемазались, как черти. Да вы и сами видите, – грустно проговорил Федор.

– Ну, если супруги, то могу предложить випное отделение, правда, оно дороговато стоит, но зато и вы тоже сможете помыться, – проговорила женщина.

– Какое отделение? – не понял Федор.

– Випное! Ну, там есть диван, кресло, самовар, ну, в общем, всякое такое для випов.

– А-а-а! – наконец дошло до Федора. – Я понял. А можно взглянуть?

– Конечно, – важно проговорила женщина, и уже через минуту она вела гостей по плохо освещенному коридору демонстрировать «випное» банное отделение.

– Там есть даже цветной телевизор! – с гордостью поведала банщица. – Правда, у него звук барахлит немного, но показывает нормально. А если вы голодны, то я могут вам предложить чего-нибудь перекусить.

– Очень хотим! – тут же тоненько пискнула еле плетущаяся позади Марьиванна. – Чего угодно, главное только побольше и как можно быстрее.

«Випное» отделение включало в себя маленькую парилку, душевое помещение и комнату отдыха, в которой стоял китайский кожаный диван и два пузатых кресла. У стены на тумбочке находился электрический самовар, посуда и маленький телевизор «Орион», наверху которого располагалась перемотанная синей изолентой усатая антенна. Перед диваном возвышался стилизованный деревянный стол из толстых досок, грубо покрытый лаком и во многих местах прожженный сигаретами. Федор оплатил баню на четыре часа и получил пару простыней с черными инвентарными номерами. Через полчаса на столе стояла дымящаяся сковорода жареной картошки, горка горячих сосисок, соленые огурцы, тарелка с нарезной докторской колбасой и две бутылки пива. За небольшую доплату банщица с радостью согласилась привести в порядок их одежду и принести Федору бинт для больного колена. Как только банщица закрыла за собой дверь, Маша и Федор жадно набросились на еду, запивая пивом из горлышка. Насытившись, Марьиванна откинулась на спинку дивана и мечтательным голосом произнесла: «Вот оно, счастье! Похоже, что я ничего вкуснее в жизни не ела!»

Федор встал и включил телевизор. Как и предупреждала банщица, звука не оказалось. Махнув рукой, он разделся и, взяв полотенце, направился в парилку.

– Федька, а тебе кто-нибудь говорил, что ты красавчик? – проговорила Маша с улыбкой, откровенно разглядывая фигуру Федора. Тот почему-то смутился под ее взглядом и набросил на себя простыню. Марьиванна заразительно расхохоталась.

– Не переживай, все, что я хотела увидеть, я уже увидела еще той ночью при первой нашей встрече! – смеясь, сказала она.

Федор схватил вторую простыню, лежащую на спинке кресла, сжал ее в комок и запустил в Марьиванну, после чего быстро скрылся в парилке. Через пару часов они чистые и разомлевшие лежали с закрытыми глазами валетом на диване. Федор на ощупь нашел пятку девушки и легонько ее пощекотал, Маша тут же истерически взвизгнула. «Дурак! – смеясь, вскрикнула она. – Я жутко боюсь щекотки!» В этот момент постучалась банщица, она принесла отпаренную чистую и выглаженную одежду, а также бинт.

– Скажите, – спросила Маша, – а тут где-нибудь можно переночевать?

– Да в другой раз я бы вам тут и предложила остаться, мне-то не жалко, но сегодня мужики после рыбалки приедут. Они на девять часов баню уже заказали, а эти рыболовы как заведутся, так потом еще полночи чудить и куролесить будут. А вы сходите в первое общежитие. Спросите Крачевского Сергея Витальевича. Онкомендант общежития. Я думаю, вы с ним сможете договориться на одну ночь.

Маша поблагодарила женщину, и они начали с неохотой одеваться. Федор причесывался перед круглым треснутым зеркалом рядом с дверью, когда услышал тихий испуганный голос девушки:

– Федя, это, кажется, ты! Уже третий раз показывают, а до меня это только сейчас дошло!

Федор взглянул на Машу в отражении зеркала. Она словно застыла перед телевизором. Савченко резко повернулся и уставился на маленький беззвучный экран, на котором была его старая фотография из военного билета. На ней он выглядел как-то упитаннее, с длинноволосой прической и легким пушком усов. По этой фотографии его было сложно опознать, но все равно на душе стало очень тревожно. Картинка сменилась, и на экране возникла физиономия Слона. Хотя на фотографии он тоже выглядел моложе, но в лице безошибочно угадывалось все то же злобное выражение и знакомые прищуренные колючие глаза. Ниже шла бегущая строка. То ли из-за настройки телевизора, то ли из-за качества трансляции местного областного телевизионного канала, кроме слова «разыскиваются», все остальное съехало вниз, и прочитать дальше было невозможно.

Попрощавшись с банщицей и вручив ей какие-то чаевые, чем та осталась очень довольной, Федор с Машей двинулись к первому общежитию. К вечеру на улице наметилось явное оживление: откуда-то доносилась музыка, где-то кучками стояли люди, о чем-то оживленно беседуя, появились женщины с продуктовыми авоськами, спешащие, видимо, домой. В окнах зажегся свет, и дома уже не казались такими одинокими и заброшенными. Плотно обмотанное бинтом колено доставляло неудобство, но боль при ходьбе чувствовалась менее остро.

Глава 35

Войдя в здание общежития, Федор подошел к сидящему на входе старику-вахтеру, читающему в очках какой-то журнал. Вахтер поднял удивленные глаза на вошедших.

– А вы к кому? Я вас тут раньше вроде не встречал, – удивленно проговорил дед.

– А нам бы Крачевского Сергея Витальевича увидеть, – ответил Федор.

– Тогда подождите, – произнес вахтер и, подняв трубку стоящего на столе телефона, набрал трехзначный номер.

– Витальевич, тут тебя парень какой-то с девушкой спрашивают. Ага, хорошо, понял, – вахтер, положив трубку, махнул рукой в сторону коридора. – Прямо по коридору, комната девять. У него всегда дверь нараспашку открыта до одиннадцати часов.

Молодые люди прошли к комнате номер девять, дверь которой действительна была открыта нараспашку. Их встретил крепкий мужчина лет пятидесяти среднего роста, одетый в тесный голубой спортивный костюм и лакированные черные полуботинки. Лицо его было тщательно выбрито, короткие жидкие черные волосы зачесаны назад. Просторная комната не отличалась уютом, но была чистой, светлой и идеально прибранной.

– Проходите, – доброжелательно проговорил Крачевский. Сев за стол, он взял карандаш и раскрыл толстую амбарную книгу. Стоя в комнате, Федор с опаской покосился на выключенный телевизор, стоящий напротив дивана, и ощутил густой аромат одеколона «Шипр», который он почему-то ненавидел с детства.

– Так, ваше табельное направление и паспорта, – проговорил ровным дежурным тоном Крачевский.

– Да видите ли, мы хотели бы остановиться лишь на одну ночь. У нас машина возле станции сломалась, мы договорились там с ребятами, они к утру обещали ее отремонтировать. Нам бы переночевать, если это возможно, – просительно-вежливо произнес Федор. – Мы, естественно, готовы заплатить.

Крачевский откинулся на спинку стула и, прищурившись, поглядел на посетителей.

– Ну, хорошо, это решаемо, но мне все равно нужны ваши паспорта, такой у нас строгий порядок.

– Но у нас, к сожалению, при себе нет паспортов, мы как-то не додумались их взять с собой, – огорченно проговорил Федор. Крачевский задумчиво уставился на посетителей. Федору не понравилось, как его взгляд периодически воровато пробегал по фигуре Марьиванны.

– Ну, ладно, не оставлять же вас на улице, – наконец задумчиво проговорил Крачевский. – Так и быть, придется пойти на небольшое служебное нарушение. Денег мне не надо. Тут в ста метрах ночной ларек есть, купишь пару пузырей водчонки с орлом и пару пачек болгарских сигарет ВТ. На том и будем в расчете. А сейчас быстрее идите к кастелянше, пока она не умотала домой, это в конце коридора, скажите, что от меня, и пусть селит вас в восемнадцатую комнату.

– Огромное спасибо! – хором радостно проговорили Федор с Машей и быстро направились в конец коридора. Навстречу им, громко хохоча, прошла компания парней. Один из них нагло и весело подмигнул Марьиванне.

– Какой-то дикий край! Похоже, они женщин тут вообще никогда не встречали, – пробурчал Федор.

Через двадцать минут, получив у кастелянши спальные принадлежности, они поднялись на второй этаж и вошли в восемнадцатую комнату.

– Маша, ты тут пока налаживай быт, а я сгоняю в ларек и сразу рассчитаюсь с нашим благодетелем, чтобы потом уже не метаться, – проговорил Федор. Маша кивнула головой и начала застилать постели.

Федор выскочил на улицу и без труда нашел ларек, про который говорил Крачевский. Выбрав две бутылки водки, напоминающие по форме башни старинного замка, с орлом на этикетке, он также купил две пачки болгарских сигарет ВТ и, подумав, взял еще две короткие палки какой-то импортной колбасы в вакуумной упаковке. Дед-вахтер на входе даже не взглянул на него, видимо, уже считая его своим. Федор весело зашагал к себе. Подходя к комнате Крачевского, он уже приготовился еще раз того поблагодарить за предоставленный ночлег, когда услышал напряженный голос коменданта, говорящего с кем-то по телефону. Что-то в тоне голоса Крачевского сразу насторожило Савченко. Он огляделся по сторонам, в коридоре никого не было. Федор тихо приблизился к открытой двери и прислушался.

– Сергей Васильевич, парень очень подходит под то описание, которое ты мне давал. Ни у него, ни у девки паспортов при себе нет. Говорят, что машина возле станции сломалась. Может, так и есть. Ну, пару часов, пока ты со своим нарядом приедешь, я как-нибудь за ними смогу приглядеть, но ты все-таки постарайся побыстрее, лады?

Федор с бьющимся сердцем прижался лбом к холодной стене. Выждав несколько секунд, он тихо и быстро прошмыгнул мимо открытой двери, надеясь, что хозяин комнаты его не заметит. Влетев в свою комнату, он хриплым голосом скомандовал: «Машуня, быстро сматываемся, комендант вызывал наряд милиции по наши души!» Затем он схватил сумку, сунул в нее дары ночного ларька и повернулся к Марьиванне. Девушка растерянно сидела на застеленной кровати, бессильно опустив руки на колени. Казалось, что она вот-вот расплачется.

– Маша! – закричал Федор. – Быстро собирайся и сматываемся!

Наконец Марьиванна, словно очнувшись, начала суетливо собираться. Через пять минут они решительным шагом направлялись по коридору к выходу. Но тут их ждала неожиданность. У выхода стоял Крачевский и что-то оживленно объяснял двум пошатывающимся крупным мужикам мрачного вида. Крачевский, увидев идущих к выходу молодых людей, решительно пошел им навстречу.

– И куда это мы собрались на ночь глядя? – с фальшивой улыбкой проговорил он.

– Да решили прогуляться, заодно заглянуть в ларек, про который вы нам говорили, – пытаясь говорить, как можно спокойнее и естественнее, ответил Федор.

– Успеется еще, а пока пойдемте ко мне в комнату. Есть один разговор, – и он, шутливо приобняв Машу, за плечи, увлек ее в сторону своей комнаты. Маша на ватных ногах последовала за ним, периодически пытаясь оглянуться на Федора. Савченко последовал следом, слыша позади тяжелые шаги двух приятелей коменданта. Зайдя в комнату и пропустив всю компанию вперед, Крачевский закрыл дверь на ключ и сунул его в карман. Затем с победным видом усадил Марьиванну на диван и уселся рядом, положив ей руку на плечо. Его друзья разместились на стульях, стоящих у стола, и бесстрастно уставились мутными глазами на Федора, который остался стоять у запертой двери.

– Ну что, расскажешь нам, откуда вы едете и куда? – проговорил Крачевский, явно наслаждаясь ситуацией и своей ролью. Федор, растерянно озираясь, переминался с ноги на ногу.

«Наверно, Нина сейчас сказала бы: «Я же тебе говорила, что ты полный неудачник, неспособный спастись даже сам, а тем более спасти кого-то еще», – мелькнуло в голове Федора. «Хватит каркать! – мысленно крикнул он бывшей жене. – Еще посмотрим, еще не вечер!»

– Что, дар речи потерял? Ну это не беда, мы сейчас поможем, – и он сильнее прижал к себе перепуганную Машу, опустив ей руку на грудь. Та вскрикнула, пытаясь скинуть пятерню мужчины.

– Ух ты! – захохотал Крачевский. – Ерепенистая, я смотрю, у тебя кошечка! Ну что молчишь?

– Не понимаю, на каком основании вы устраиваете нам допрос? – проговорил предательски дрожащим голосом Федор.

– А на том, что тебя вся областная ментовня ищет, а мы, как законопослушные граждане, способствуем родной милиции в розыске подозреваемых. Так-то, щенок, – криво ухмыляясь, проговорил Крачевский. – Если ты еще не понял, то я тебе поясняю, что в этом славном месте я тут верховная власть. Могу дождаться ментов и сдать вас им, а могу и отпустить, если хорошо попросите. Мы понимаем друг друга? Как ты считаешь, детка? – и он, повернув лицо к девушке, сильнее ее приобнял.

– Постойте, я, кажется, догадываюсь, о чем вы, – дрожащим голосом произнес Федор. – Я правильно понимаю, что если моя подруга с вами… ну, того… то вы нас отпустите?

Крачевский криво ухмыльнулся, уставившись на Федора мутным пьяным взглядом.

– А ты смышленый. Мне кажется, это не бог весть какая плата за свободу. Верно?

– Можно мы переговорим? – произнес хрипло Федор. – Машуля, подойди, пожалуйста, ко мне, я кое, о чем хочу тебя попросить.

– Конечно. Переговорите, чтобы потом между нами не было недопонимания, – по-прежнему криво ухмыляясь, великодушно разрешил комендант.

Девушка встала и, с испуганным видом оглядываясь на ухмыляющуюся компанию, подошла к Федору. Тот встал так, чтобы она заслонила его от взглядов мужчин, и засунул руку в сумку, тихо прошептав на ухо: «Не отходи от меня и будь готова зайти мне за спину. Ты поняла, что я тебе говорю?» Затем, нащупав в сумке то, что искал, он сделал шаг вперед и вынул из сумки руку, в которой был пистолет Слона.

– На пол, мордой вниз, руки на затылок! – ровным голосом произнес Федор.

Крачевский вскочил с дивана и открыл было рот, намереваясь что-то сказать, но в тот же момент раздался оглушительный грохот выстрела, и графин с водой, стоящий на столе, разлетелся вдребезги. Где-то захлопали двери, послышались испуганные крики, началась беготня в коридоре.

– Быстро легли, как я сказал! – рявкнул Федор и навел ствол на Крачевского. Тот бледный как полотно дрожа опустился на пол и лег лицом вниз, сцепив руки на затылке. Остальные медленно последовали его примеру. Федор подошел к лежащему коменданту и со всей силы врезал ногой ему по ребрам. Тот взвизгнул от боли.

– Достал одной рукой ключи и кинул в мою сторону. – произнес спокойным ровным голосом Федор. – Вторая рука остается на затылке. Ты меня понял, вождь краснорожих?

Комендант безропотно выполнил его команду. Федор, не отводя взгляда от лежащих мужчин, кивнул головой на ключи, и Марьиванна их тут же подняла. Пятясь задом, он подошел к двери, девушка дрожащими руками ее открыла, и они вышли в коридор, где уже начинали толпиться удивленные люди. Федор незаметно сунул оружие в карман, взял у Марьиванны ключ, спокойно закрыл дверь и, не обращая внимания на удивленные вопросы, раздавшиеся в конце коридора, приобняв Марьиванну за плечи, как ни в чем не бывало спокойным ровным шагом направился к выходу, с трудом сдерживаясь, чтобы не броситься бегом.

«Когда ты пытаешься скрыться от опасности в публичном месте, двигайся быстро, но не суетливо. Представь, что ты спешишь по очень важным делам. Тебе абсолютно нет дела до того, что происходит вокруг. Не оглядывайся, не смотри людям в глаза, пытаясь что-то понять по их реакции. Быстро и уверенно идущий человек меньше привлекает к себе внимание, чем бегущий или постоянно оглядывающийся. Кроме того, такого человека всегда сложнее запомнить. В этой ситуации твоя задача как можно быстрее унести ноги из эпицентра угрозы, и чтобы толком никто не мог вспомнить, как ты выглядишь. И только удалившись на безопасное расстояние, можешь начинать вертеть башкой», – в очередной раз всплыли в голове Федора слова Лехи.

Глава 36

Свет слабых фонарей едва освещал улицу, навстречу беглецам попалась компания пошатывающихся мужичков, которые попытались затеять с Федором и Машей какой-то глубокомысленный философский диспут, но молодые люди, не сбавляя темпа, быстро оставили их позади.

– Ну, Федька, ты и артист! Иногда я в твой испуг и сама начинаю верить. Какой талант пропадает! Кстати, куда мы так целенаправленно несемся? Железная дорога же в другой стороне? – запыхавшись, спросила Марьиванна.

– Машуля, про станцию можешь забыть. Тебя теперь искать будут с таким же рвением, как и меня.

– Вот же, блин! И нафига ты вытащил пистолет? От этих уродов можно было спокойно отделаться, дав им немного денег! – громко крикнула Марьиванна.

– Не думаю, – не сбавляя шага, проговорил Федор. – Они бы у нас забрали все, а после этого сдали бы ментам, возможно, поделившись с ними. Ну, а самый худший сценарий, если они, ко всему прочему, решили бы еще и с тобой развлечься до приезда ментов. Как я понял, здесь все устроено даже еще проще, чем в Глуховецке. Я думаю, что Крачевский не сильно преувеличил, когда сказал нам, что он здесь всему хозяин, первый парень на деревне и вся советская власть.

Девушка остановилась и повернулась назад, пытаясь разглядеть, не преследует ли их кто-нибудь.

– Можешь не озираться, – спокойно проговорил Федор. – Эти козлы поняли, что я вооружен и готов стрелять, а подставляться под пули непонятно ради чего они побоятся. Дождутся наряда и будут рассказывать ментам о своей героической, но неудачной попытке задержать матерого вооруженного преступника, – завершил свою мысль Федор.

– Неужели мы отсюда никогда не выберемся? Боже, как я устала, как все по-дурацки складывается! – воскликнула Марьиванна. – И куда мы сейчас идем? Мне все-таки кажется, что лучше двигаться к станции. Женщина в бане говорила, что это всего четыре километра. Мы можем без лишних приключений сесть на какой-нибудь ближайший поезд, доехать до цивилизации, пусть даже с дальнейшими многочисленными пересадками, но нормальным способом добраться до Новороссийска!

– Машуля, ты помнишь, что обещала мне быть послушной? – изо всех сил стараясь сохранять спокойствие, проговорил Федор.

– Не помню, не было такого! – сердито в ответ буркнула девушка.

– Зато я помню, и у меня есть план, – проговорил Федор. – Но надо как можно быстрее убраться подальше от села назад, в сторону карьера.

– Может, наконец поделишься своей блестящей идеей? – язвительно спросила Марьиванна.

– Поделюсь, если ты перестанешь паниковать и ворчать. Короче, успокойся и слушай. Когда мы ехали на самосвале и ты, сладко посапывая, клевала носом, я заметил старый рекламный щит «Пионерлагерь «Ленинский маяк» и стрелку с указателем «500 метров». Скорость машины в среднем была сорок-пятьдесят километров в час. Я постоянно автоматически всегда слежу за спидометром. Это старая привычка. От этого указателя мы доехали до общежития приблизительно минут за пять, ну, пусть за шесть или даже за семь. Средняя скорость движения была сорок пять километров в час. То есть даже за семь минут мы проехали не более пяти километров. Если будем идти, не спеша со скоростью три с половиной километра в час, то сможем дойти за, часа полтора, пусть будет даже за два, – нудно закончил свою мысль Федор.

– Я что-то не пойму. Ты всерьез рассчитываешь остановиться на ночлег в этом пионерлагере? Да его, может, и нет уже давно? А ты уверен, что в темноте разглядишь рекламный щит и сможешь отыскать этот оазис пионерии? – закидала Федора вопросами раздраженная Марьиванна.

– Я ни в чем не уверен, но лучшей идеи у меня нет, да и у тебя тоже. Так что кончай ныть и пошли, – Федор решительно взял ее за руку и потянул за собой. Марьиванна резко вырвала свою руку и с недовольным видом поплелась за ним, демонстративно отстав на пару шагов.

«Я, может, и не здоровее твоего Виталика, но точно умнее его, и я расшибусь в лепешку, но найду выход из этой ситуации», – упрямо подумал Федор, продолжая свой внутренний спор с бывшей женой.

Глава 37

Ровно в восемнадцать часов Игорь Николаевич с Валерой звонили в дверь квартиры Седого. Замок несколько раз клацнул, и тяжелая дверь приоткрылась наполовину. В образовавшемся проеме полубоком стоял неприметного вида мужчина среднего возраста. Его правую руку было не видно. Валера быстро окинул его оценивающим взглядом и напрягся. Несмотря на внешне спокойный вид незнакомца, он безошибочно почувствовал, что стоящий перед ним человек замер, словно сжатая пружина, готовая в любой миг со свистом распрямиться. Ноги чуть согнуты в коленях, одна нога чуть выставлена вперед, в правой руке, скрытой от посетителей, вероятно, оружие, немигающие глаза внимательно оценивают стоящих людей, не упуская ни малейшего движения. Валера сделал едва заметный шаг назад, пытаясь предугадать действие противника в случае атаки. Мужчина еле заметно покачал предупреждающе головой. Валера напряженно замер. Астахов открыл было рот, собираясь поздороваться, но мужчина бесцеремонно его перебил: «Входит только один и без оружия».

Астахов изумленно переглянулся с Валерой, пожав плечами, и вошел в квартиру. Дверь за ним тут же захлопнулась.

– Руки на стену, ноги на ширину плеч, и не шевелиться, – послышалась команда незнакомца, и что-то уперлось в спину. Астахов, начиная закипать от такой наглости, все-таки выполнил его приказ. Опытные руки тут же быстро обшарили его. Не найдя ничего подозрительного, мужчина спокойно проговорил: «Вперед».

Через минуту они вошли в комнату, напоминающую спальню. В кровати лежал истощенный старик с закрытыми глазами. Астахов сделал шаг вперед и тут же услышал негромкий голос за спиной: «Чтобы у нас не было недопонимания, ближе не подходить, резких движений не делать. Все понятно?»

– Он спит? – спросил Астахов, повернувшись к Лехе.

Старик тут же открыл глаза и устремил пронзительный взгляд на Игоря Николаевича.

– Не спит, – твердым голосом произнес он. – Ты кто?

Астахов осторожно достал и протяну Лехе удостоверение.

– УФСБ Москвы. Майор Астахов Игорь Николаевич, – прочитал тот вслух.

Старик нахмурился.

– Ого! Ну так зачем ты явился ко мне, майор?

– Есть у меня пара вопросов к вам. Знаком ли вам некто Слюсаренко Олег Николаевич?

– Это ты про Слона, что ли? Конечно, знаком. И ты его тоже ищешь? Вот оно что! Ну и дела! – старик замолчал, поморщившись. – Ты вот что, майор, отскочи на пару часиков, погуляй немного. Больно худо мне, не могу думать. Врач ко мне сейчас должен прийти. Он мне укольчик сделает, я поживее стану. Вот тогда и поговорим спокойно. Есть у меня кое-что интересное для тебя. Договорились?

Астахов кивнул головой и пошел на выход. Леха молчаливой тенью проводил его до двери.

У подъезда стоял Валера, лениво разглядывая прохожих. Они молча сели в машину. Игорь Николаевич завел двигатель и включил на максимум печку.

– Что-то вы быстро. Облом? – спросил наконец Валера.

– Да нет, – улыбаясь, ответил майор. – Дед говорит, что врач к нему сейчас должен явиться. Обещал кое-что интересное через пару часов сообщить. Поехали что-нибудь перекусим. Я где-то недалеко видел чебуречную. Что-то мне подсказывает, что мы сегодня выйдем на финишную прямую.

– А волкодав у деда серьезный. Такой кишки пустит – глазом не моргнет. Я таких уже раньше встречал кое-где, – меланхолично заметил Валера, и машина тронулась с места.

Через два часа Астахов опять стоял перед кроватью больного. Старик выглядел бодрее. Он сидел, облокотившись спиной на подушку, и молча, не мигая, словно изучая, смотрел блестящим недобрым взглядом на Игоря Николаевича. Наконец он прервал молчание.

– Скажи, майор, а твое начальство знает, что ты сейчас здесь? Если я позвоню в твою контору и спрошу, почему ты здесь землю роешь, это кого-нибудь удивит, как считаешь? – спросил он с кривой ухмылкой.

Астахов на несколько секунд растерянно захлопал глазами, но потом, быстро взяв себя в руки, решил возмутиться и поставить старика на место, но Борисыч махнул рукой.

– Не отвечай, и так все понятно. Майор, я буду говорить, а ты слушай не перебивая, пока я не закончу. Хорошо? – хрипло проговорил старик. – Начну с самого начала. Племянник Клима Слон, вероятно, влюбился в девицу по имени Вера и решил свалить с ней куда подальше. Уж больно много грехов на нем было и перед законом, и перед братвой. Слон был человеком очень опытным и свои отношения с Верой держал в глубокой тайне от всех. Но отваливать надо было не с пустыми руками, и он, вероятно, ждал очень долго, когда представится возможность рвануть приличных деньжат. Наконец такая возможность нарисовалась. Клим приказал ему обеспечить доставку пяти лимонов зеленью Паше Ташкентскому на станцию Замятинка. В помощь себе Слон взял трех бойцов и, не привлекая лишнего внимания, отправился к Ташкентскому поездом. Все выглядело довольно просто. Вечером сел в поезд, под утро уже был в Замятинке. Там его встречают люди Паши, сопровождают в офис, пересчитывают бабки – и все! Задача выполнена. Но как умыкнуть денежки? Устраивать в поезде стрельбу или резню – дело шумное, грязное и хлопотное. То ли дело яды! Пацаны бухнули по пять грамм, прилегли отдохнуть и тихо заснули навсегда. Слон с бабками соскакивает в Глуховецке, берет такси и едет в дом отдыха «Искра», где в семнадцатом номере его ждет Вера, с которой он планирует сразу свалить. Как ты, Игорь Николаевич, понимаешь, провернуть все это в одиночку Слоник никак не мог. Найти нужную отраву – дело непростое. Сейчас, конечно, и атомную бомбу в стране достать можно, кто что охраняет, тот тем и торгует. Но все-таки яды – это немного другое. Это не «котлету» закинуть в воинскую часть в обмен на калаши! Тут надо знать, где и с кем договариваться, а кроме того, надо точно знать, как их применять, чтобы случайно самому не потравиться. Кроме того, спрятаться с такими деньжищами в стране тоже дело непростое. Значит, ему, наверное, нужны были новые надежные документы и, возможно, надежный коридор для ухода за бугор. Одним словом, ему нужен был надежный партнер. Как думаешь, майор, кто мог знать, где можно достать отраву, кто мог помочь Слону с новыми документами и, возможно, с переходом границы? У какого ведомства есть такие возможности? – спросил ровным хриплым голосом Борисыч, глядя на Астахова немигающим горящим взглядом.

В комнате повисла напряженная тишина. Как ни старался Астахов соблюсти внешнее спокойствие, ему это не удалось. На лбу выступила испарина, губы пересохли, в ушах появился какой-то тонкий шипящий звук. Он автоматически смахнул рукой пот со лба, заметив боковым зрением, как тут же слегка подался вперед не сводящий с него настороженного взгляда Леха. От негромкого спокойного голоса старика и его пылающего взгляда воздух в комнате словно наполнился мелкими электрическими разрядами.

– Ну, так я продолжу, – наконец хрипло проговорил Борисыч. – В ту ночь, когда Слон сошел с поезда и взял такси, шел сильный дождь. Наверное, ехать до «Искры» пришлось очень долго, и за это время Слон, видимо, о многом передумал и заподозрил что-то неладное в общей схеме. Возможно, сойдя с поезда, он позвонил своей подружке и почуял что-то в ее голосе, а может, просто проинтуичил, но в итоге он сообразил, что в «Искре» его может ждать не только любимая подруга, но и пуля партнера. Сам он был человеком очень коварным и наверняка прикинул, как бы он сам в такой ситуации поступил на месте своего товарища.

Видимо, в последнюю минуту Слон развернул такси и приказал отвезти его в какую-то нору, чтобы за день-другой все обдумать и проверить. Он более-менее знал город, несколько раз здесь бывал, так что наверняка у него было на примете местечко, где залечь. Возможно, он привлек таксиста на свою сторону. Запугал или пообещал сделать богатым. Это уже неважно. Через пару-тройку дней приезжает Вацек со своей командой и быстро находит таксиста. В ментовне поговаривают, что какая-то тетка видела, как его загружали в машину два мужика. Потом через таксиста Вацек, наверное, нашел Слона. Тот, видимо, как-то убедил его, что везет их к бабкам, и попросился за руль. Может, наплел Вацеку, что в поезде чудом остался жив и скрылся от врагов, чтобы сберечь бабки Клима до выяснения обстоятельств. Но по дороге он их всех каким-то образом грохнул и ушел с таксистом. Думаю, что того уже тоже давно нет живых. Но тебя, майор, видимо, очень интересует, где же Слон сейчас, да? – ухмыльнувшись, спросил старик.

Астахов, словно окаменев, молча глядел на Борисыча.

– Я уверен, – продолжил старик, – Слон сейчас с деньгами может быть только в одном месте. У заклятого кореша Клима, у Паши Ташкентского. Только у него Слоник может рассчитывать на защиту и безопасность. А для Паши расклад вообще чисто мед. Слон делится с ним бабками и вливается в его команду. Теперь у Паши человек, который знает всю внутреннюю кухню Клима, все его расклады. И наконец, согласно договору о купле-продаже прииска, сторона, виновная в срыве сделки, выплачивает потерпевшей стороне штраф в размере одного миллиона долларов. Если только виновник в течение десяти рабочих дней не представит убедительных доказательств своей невиновности в срыве сделки. То есть через несколько дней Паша будет вправе кинуть Климу предъяву на лимон за срыв сделки, при этом он остается и с прииском, и с бабками, а Клим ему ничего не сможет возразить. Ну что скажешь, Астахов Игорь Николаевич, как история? – криво ухмыльнувшись, задал вопрос Борисыч.

Астахов уже пришел в себя и, улыбнувшись, в ответ спокойно проговорил:

– Хоть и бредовая, но довольно любопытная версия. Однако я считаю, что…

– Да я же тебе самое главное не сказал! – перебил его Борисыч. – Ты у меня как появился, так в моей голове вся картина и сложилась. Через три дня ровно в девять часов вечера Климу позвонит мой приятель. Не косись на Леху, это, разумеется, не он. Так вот, позвонит мой приятель и перескажет ему эту любопытную бредовую версию. Как ты думаешь, через сколько времени таинственный партнер Слона, харкая кровью в каком-нибудь подвале, будет объясняться с Климом? Ведь для него это вопрос не только денег, но и дело чести. И от его праведного гнева не спасут ни погоны, ни должности, ни взвод охраны. Клим за такую подлянь любого за ноги подвесит, иначе все поймут, что с него можно безопасно рвать жирные куски, и вся его империя начнет рушиться, как карточный домик. Поэтому я бы такому человеку посоветовал не тратить время и в течение трех последующих дней закопаться куда подальше и поглубже. Сложно, но все-таки реальный шанс выжить.

– Но позвольте спросить, с чего вдруг такая доброта? – ухмыляясь, спросил Астахов.

– Я не сегодня-завтра перед Создателем предстану, – словно сдувшись, устало прохрипел старик, – надобно и о душе подумать. Не люблю предательство, но и кровавую живодерню я тоже не люблю. Думаю, что у каждого должен быть шанс на спасение, чтобы осмыслить содеянное и выбрать новый правильный путь. Если для кого-то это пустые слова, то это уже не моя проблема, я сделал все, что мог. Вот такое у меня простое представление о справедливости.

Покинув Борисыча, Астахов залез в машину и все подробно пересказал своему напарнику. Выслушав не перебивая, Валера резко повернулся к нему и яростно воскликнул:

– Неужели год напряженной работы и в итоге все накрывается медным тазом из-за какого-то старого подыхающего уркагана?

– Похоже на то, – тихо произнес Игорь Николаевич. – Так иногда бывает. Я не могу пойти к руководству и рассказать, как два года назад завербовал Слона и как мы с ним разработали план кидалова Клима на пять лямов зелени. Похоже, старый лис прав. Теперь это вопрос нашего выживания, – упавшим голосом проговорил Астахов.

– Но мы можем решить эту проблему на раз и хоть сегодня! Мы что, зря Клима целый год пасли? Я знаю каждый его шаг, знаю, где и когда он будет и сколько человек его будут охранять! Если Клим – угроза, то от нее надо просто и эффективно избавиться! – возбужденно произнес Валера.

– И ты к этому действительно готов? – вяло спросил Игорь Николаевич. Валера с сомнением посмотрел на шефа – неужели этот растерянный человек, сидящий сейчас рядом с ним, много лет был для него живым воплощением холодного ума, несгибаемой воли и решимости? Он смущенно отвернулся.

– Ну раз так, то нам, похоже, здесь больше нечего делать, более того, чем быстрее мы окажемся в Москве, тем лучше, – проговорил Астахов.

– Николаевич, давайте я поведу машину, а то вы какой-то усталый, – проговорил Валера. Астахов пожал плечами, открыл дверцу машина со стороны водительского сиденья и вышел. За семь лет их знакомства это был первый случай, когда он согласился передать Валере управление автомобилем.

Глава 38

Клим, пошатываясь, встал с кресла и на прощание похлопал Гулевского по плечу: «Ну, будь, капитан, я порешаю твой вопрос».

В ответ тот, пьяно выпятив нижнюю губу и запинаясь, важно проговорил: «Клим Викторович, я чувствую, мы сработаемся!»

Клим чуть не заржал, глядя на раздувшегося от важности капитана, но сдержался и серьезно кивнул головой в ответ. Вошедший по звонку охранник взял Гулевского под локоть и повел к двери.

– Григ, доставишь в гостиницу и уложишь в кроватку, ясно? – рыкнул охраннику Клим.

– Все будет в лучшем виде, Клим, – ответил Григ и, нежно приобняв Гулевского, увлек его к выходу. Через минуту в кабинет Клима осторожно заглянул Лева.

– Ну что, есть какие-то новости из Глуховецка? – спросил он негромко.

– Лева, я тебе когда-нибудь отверну твою еврейскую башку за эту манеру задавать вопросы через порог открытой двери, – зло заорал Клим.

Лева тут же вошел и прикрыл дверь, уставившись на босса. Тот икнул, удовлетворенно мотнул головой и, пошатываясь и мрачно глядя на Леву, произнес:

– Как я и предполагал, этот щенок хочет место Неменялина. А почему бы и нет? Я пообещал похлопотать на этот счет. Завтра с утра зашли кого-нибудь из пацанов к нему в номер. Собери какой-нибудь хавчик, ну там коньячок, шампусик, балычок, конфетки какие-нибудь, ну, в общем, обычную херню и туда же сунь «котлету» из зеленухи на десятку. Пусть порадуется пока малость.

– Хорошо, сейчас пойду распоряжусь, – ответил Лева. – Что-то еще?

– Но кое-что интересное мне этот мелкий ментеныш все же сообщил, – многозначительно произнес Клим. – Он уверяет, что у них в городе действует какой-то суперкиллер, за которым тянется длинный кровавый хвост. Погоняло Фикус. Капитан уверен, что его стукачок не врет, а я думаю, что этот мент мне тоже не врет. Что-то мне в этой глуховецкой истории с самого начала показалось странным, но что именно, пока не пойму. Пожалуй, пришло время еще раз позвонить Семе Седому. Лева, ступай, но пока никуда не уходи, будь рядом.

– Клим, ты знаешь, сколько сейчас времени? – недовольно спросил Лева.

– Да мне по хрену! Я сказал быть рядом, значит, будешь рядом! – рявкнул Клим, сверкнув злобным взглядом на Леву. Тот обиженно поджал губы и, кивнув головой, как всегда, с грустным выражением лица вышел из кабинета, демонстративно не закрыв за собой дверь.

– Вот же сука! – проворчал Клим, глядя на оставшуюся открытой дверь. Его взгляд медленно переместился на чучело маленького, метрового, крокодила, которое один из охранников нашел в подвальном чулане и приволок к нему в кабинет. Кто-то умудрился воткнуть в открытую пасть крокодила бычок, и сейчас вид у крокодила был не столько страшен, сколько комичен. Он словно издевательски ухмылялся, глядя на хозяина кабинета. Клим, багровея от злости, щелкнул по окурку щелбаном и схватил трубку телефона, набирая номер. Какое-то время он слушал продолжительные гудки и уже собирался положить трубку, когда на другом конце прозвучало нейтральное «Алло!»

– Мне Сему, – без лишних предисловий произнес Клим.

– Я не могу вам помочь, – ответил ровный монотонный голос. – Ему сейчас нездоровится, Семен Борисович впал в кому.

– А ты кто?

– Я Алексей. Некоторое время назад Семен Борисович нанял меня помогать ему по хозяйству. Простите, а вы кто? – спросил спокойно голос.

– Меня зовут Клим, и у меня к Семе остались вопросы. Ты постоянно был при нем?

– Да, на протяжении двух последних лет я почти ни на минуту не оставлял его одного. Но сегодня он меня выпроводил, когда незадолго до ухудшения его самочувствия к нему пришел один человек. Сейчас мне надо позвонить врачу. Может, я вам перезвоню чуть позже? – проговорил Алексей.

– Да черт с ним, с врачом. Кто сегодня к нему приходил?

– Я имени не знаю, но записал номер его машины. Я слышал, как он довольно грубо разговаривал о чем-то с Семеном Борисовичем. Мне кажется, что после этого разговора Семен Борисовичу и стало плохо.

– Ну-ка быстро скажи мне номер машины, парень! Я во всем разберусь, – возбужденно проговорил Клим и схватил лежащий рядом карандаш. Через несколько минут он уже звонил на мобильный телефон Першингу.

– Ты где, твою мать? – заорал Клим, услышав голос начальника своей личной охраны, которого он вынужден был послать в Глуховецк как наиболее смышленого после Вацека. То, что он услышал, повергло его в изумление.

Глава 39

Першинг прибыл в Глуховецк со своей командой поздно вечером на двух черных джипах «Чероки». Первым номером в списке его дел была встреча с Семой Седым, которую не успел осуществить его друг и наставник Вацек. Решив не откладывать в долгий ящик встречу с Семой, Першинг подъехал к его дому около десяти часов вечера. Он уже собирался выйти из машины, когда из подъезда выскочил неприметного вида мужичок и решительно направился к стоящему рядом серому внедорожнику. У машины его ждал молодой парень, вид которого сразу насторожил Першинга. Парень был одет подчеркнуто неприметно – дешевый пуховик, темно-серые брезентовые штаны. Именно так оделся бы сам Першинг, если бы стремился остаться неприметным, но обувь парня категорически не соответствовала его внешнему облику. На нем были дорогие итальянские армейские ботинки из натуральной кожи, какие носил сам Толя Першинг. Кроме того, от Толи не ускользнуло то, как парень привычно цепко огляделся по сторонам. Это именно та привычка, которую по нескольку месяцев дрессируют в учебке спецназа и от которой потом невозможно отделаться.

«Всегда держи пространство под контролем, на автомате запоминай все, что тебя окружает, – строения, людей, машины», – пронеслось в голове Першинга далекое наставление сержанта в спецназовской учебке. Почувствовав, что перед ним профессионал, Толя тут же схватил телефонную трубку и приказал группе во второй машине оставаться у дома Семы, а сам со своей командой решил на всякий случай проследить за незнакомцами в сером внедорожнике.

Леха с интересом наблюдал в окно за тем, что происходит на улице. Астахов, выскочив из дома, быстро двинулся навстречу серому внедорожнику, рядом с которым его ждал помощник со шрамом на брови. Как только парочка уселась в «Аутлендер», машина тут же рванула с места. Через несколько секунд за ним как по команде отъехал черный «Чероки». Второй, точно такой же, с помятым правым боком остался на месте возле подъезда.

«Большая компания нашему чекисту не нужна, значит, это не его сопровождение. Выходит, за нашим другом Астаховым кто-то еще довольно топорно приглядывает. Интересно, кто бы это мог быть? – задумчиво глядя в окно, подумал Леха. – Возможно все что угодно, хотя, вероятнее всего, это климовские пацаны. Ох и заварил же ты кашу, Фикус!»

Черный «Чероки» уже в течение десяти минут осторожно следовал за таинственным серым «Аутлендером», медленно продвигающимся к выезду из Глуховецка в сторону Москвы, когда раздался звонок мобильного телефона. Это был Клим, он продиктовал номер машины, требуя в кротчайшие сроки выяснить все о ее хозяине. Клим был ошарашен тем, что в настоящий момент Першинг по собственной инициативе уже сел на хвост таинственному автомобилю. Толя сразу уловил, что шеф им доволен. Это наводило Першинга на приятные размышления. Клим наверняка оценит ум и решительность своего начальника личной охраны, который по собственной инициативе зацепился за подозрительную машину и ее пассажиров. А это может стать очередной ступенькой роста в климовской империи. «Чем черт не шутит, может, даже удастся занять место Вацека?» – подумал о приятном Толя Першинг.

Преследуемый внедорожник на малой скорости свернул с пустой дороги и подъехал к небольшой старой заправочной станции. Водитель «Чероки» остановился на съезде к заправке, погасил фары, и его пассажиры стали наблюдать за ленивыми действиями водителя серого «Аутлендера». Других машин на заправке в столь позднее время не было, и в слабом свете единственного фонаря можно было хоть и с трудом, но все-таки достаточно ясно разглядеть темный силуэт человека, который, залив в бак топливо, не спеша повесил топливный пистолет истал тщательно протирать стекла машины. Потом, словно в сомнениях, он открыл капот, какое-то время, согнувшись над двигателем, что-то внимательно разглядывал, а затем, постояв в раздумьях, наконец с шумом захлопнул крышку капота. После чего опять принялся протирать стекла. Второй пассажир все это время, казалось, оставался в салоне машины.

– Может, подкатим ближе, и все выясним на месте? – зевнув, спросил водитель «Чероки».

– Нет. Если двинется по васильевской трассе в сторону Москвы, то вернемся назад в Глуховецк, а если где-то свернет, то еще немножко за ним покатаемся. Клима очень заинтересовала эта тачка, – проговорил Першинг, вглядываясь в серый внедорожник.

В это время раздались два негромких хлопка, и джип словно слегка присел на передние колеса. В тот же миг водитель серого «Мицубиси» быстро вскочил в машину, и она резво рванула с заправки, уносясь вдаль.

– Сидеть! – рявкнул Першинг. – Пригнуться всем и не высовываться! Кажется, это снайпер!

Прошла минута или две, по ночной трассе как ни в чем не бывало проехали несколько машин. Наконец, водитель «Чероки» осторожно вылез из машины. Приседая и оглядываясь по сторонам, он подобрался к передним колесам. Оба были спущены.

– Вот же тварь! Он нам оба колеса передних пробил! – заорал водитель возмущенно, вставая во весь рост. Ничего не произошло, выстрела не последовало. Три пассажира тоже осторожно вылезли из машины, вертя головами и пытаясь понять, откуда велась стрельба. В руках у каждого было оружие. Першинг, пригибаясь, приблизился к решетчатой морде «Чероки» и уставился на пробитые колеса. Видимо, противник просто решил таким образом избавиться от преследования.

– А запаска, разумеется, только одна? – спросил Толя, встав в полный рост и повернув перекошенное от злобы лицо к водителю, словно тот был виновником произошедшего. Затем он вытащил из кармана мобильный телефон и начал набирать Клима. Водитель огорченно качал головой, глядя на спущенные покрышки. Першинг не успел набрать последнюю цифру, когда опять послышался негромкий хлопок и его с пробитой головой швырнуло на дверцу машины. Ударившись об автомобиль, он кровавым кулем сполз на землю. Остальные парни в панике заметались, не понимая, что происходит. Понадобилось еще пять выстрелов, чтобы трое бандитов, мечущихся, как куропатки на поле, рухнули один за другим на землю в радиусе десяти метров от машины. Валера внимательно посмотрел в окуляр прицела ночного видения и, подумав, сделал еще пару выстрелов по шевелящимся жертвам. Затем он спустился с наполовину заваленного толстого дерева.

Несмотря на темноту, он смог без труда в слабом отблеске света фонаря заправки разглядеть время на часах и принялся спокойно, без суеты на ощупь разбирать винтовку. Уложив ее в сумку, он по привычке все внимательно оглядел. Даже не пытаясь найти в темноте гильзы, забросил спортивную сумку на плечо и размеренным шагом двинулся к дороге, обходя заправку через лесополосу. Все было исполнено ровно так, как и планировалось.

Заметив хвост, как только их машина отъехала от дома Семы Седого, Валера сразу узнал в ней одну из климовских машин, которую он многократно видел во время наблюдения за Климом.

– Вот же сука Седой! – зло воскликнул Астахов. – Он уже сдал нас Климу! Специально время тянул, зубы заговаривал, чтобы климовское бычье успело подъехать! Падла!

Валера посмотрел в боковое зеркало и тихо спокойно произнес: «Ну что ж, им не повезло».

Они немного поплутали, пока разрабатывали план действия, и, когда наконец все было окончательно решено, медленно двинулись в сторону Москвы. На заправке Валера незаметно выскользнул из машины и растворился среди деревьев, окружавших маленькую площадку заправки. Пять минут ему потребовалось на то, чтобы в темноте найти подходящую удобную точку для стрельбы, еще минуты три, чтобы собрать винтовку, ну а дальше привычная работа. Все, как всегда. Основная задача остается неизменной – уничтожение командования вражеского боевого подразделения, создание нервозности и паники в тылу врага, а затем подавление основных вражеских сил. То есть обычный снайперский террор по отношению к превосходящему в численной силе противнику. Здесь, на гражданке, все то же самое, что и в зоне боевых действий, хотя и приходится обходиться без корректировщика-наводчика, но зато противник, как правило, беспечен, глуп, и неопытен. До цели было метров двести, и для опытного стрелка даже при стрельбе с ночным окуляром из оружия с интегрированным в ствол глушителем это не представляло проблемы. Астахов на протяжении пятнадцати минут демонстративно суетился вокруг машины, пока не послышались характерные знакомые хлопки. После этого он вскочил за руль, и его машина рванула с заправки. Валера, ухмыльнувшись, стал ждать дальнейшего развития событий. Когда колеса машины противника были пробиты, все остальное случилось даже быстрее, чем он предполагал.

«Бычье, сидящее в «Чероки», наверное, часами тренируется в спортзалах, отрабатывая приемы рукопашного боя, чтобы лупить своих несговорчивых клиентов или давить конкурентов. Но к реальной боевой ситуации, где требуется хотя бы минимальный навык трезвой оценки обстановки, эти бараны точно не готовы. Они даже машину свою расположили так, что для обстрела лучше и не придумать», – беззвучно рассмеявшись, подумал Валера. Вычислить старшего группы не составило труда. Как снайпер и предполагал, старший будет сидеть впереди на пассажирском сиденье. Когда колеса были пробиты, пассажиры «Чероки» не выдержали и пяти минут томительной неопределенности. Они выползли из машины, перепуганно оглядываясь и нелепо приседая. В прицеле ночного видения Валера отчетливо разглядел того, кто вылез с переднего пассажирского сиденья и властно отдает команды. Привычно затаив дыхание, Валера плавно нажал на курок. Цель нелепо дернулась и, откинувшись на дверцу машины, осела на землю. Все остальные, пригибаясь и оглядываясь, растерянно пытались понять, откуда ведется огонь и где можно укрыться, но точка обстрела была выбрана так, что укрытия для них почти не существовало. Правда, последний из бандитов попытался рвануть к будке заправщика, но его разумный план явно запоздал и был тут же предотвращен выстрелом. Задача в очередной раз была успешно выполнена, пора было уходить. Не оглядываясь на происходящее возле джипа, стрелок спокойным и уверенным шагом прошел с полкилометра по дороге, пока наконец не заметил стоящий у обочины серый внедорожник «Мицубиси Аутлендер» с работающим двигателем. Приблизившись к нему, он молча открыл заднюю дверцу, закинул в салон сумку и с довольным видом плюхнулся на переднее пассажирское сиденье, после чего машина резко рванула с места.

Глава 40

Было шесть утра, когда у Клима на прикроватной тумбочке тревожно задребезжал мобильный телефон. Проклиная звонящего, Клим схватил трубку и, не открывая глаз, яростно заорал:

– Кто бы ты ни был, я тебя, сука, урою, если ты хоть раз еще позвонишь мне в такую рань!

Но, выслушав то, что ему быстро начал тараторить собеседник, вскочил с кровати и, бешено вращая глазами, заходил голым по комнате. Девица, лежащая рядом, недовольным тоном капризно пробормотала:

– Медвежонок, в чем дело? Что за суета? Ты не мог бы не шастать туда-сюда?

Не отрывая трубку от уха, Клим яростно заорал, глядя на девицу:

– Пошла вон! На тумбе бумажник, возьми, сколько надо, и исчезни!

– Медвежонок, но я… – начала было девица, но тут же осеклась, посмотрев на перекошенное яростью лицо Клима. Она молча вскочила с кровати и быстро, воровато оглядываясь, залезла в бумажник, на который указал Клим.

– Тут не так уж и много. Можно я возьму все? – спросила она нерешительно.

– Да задавись ты, тварь, только исчезни! – заорал Клим.

Через несколько минут девицы уже не было в квартире, а Клим в бессильном бешенстве продолжал голым расхаживать по комнате, не убирая трубку мобильного телефона от уха. Наконец он закончил разговор и швырнул телефон на кровать, продолжая вышагивать по комнате в тяжелых раздумьях. Ему вспомнился период жизни десятилетней давности, когда он набирал в свой подвал-качалку наиболее крепких и отмороженных на всю голову парней, готовых рвать всех подряд, лишь бы продемонстрировать свою мощь и силу. Счастливые понятные времена! Были свои, были чужие, были даже какие-то благородно-романтические правила, замешанные на уголовных понятиях. Сколько с тех пор всего пришлось пережить и преодолеть! Наезды конкурентов, жестокие войны за сферы влияния, внутренние расколы и предательства, несколько неудавшихся покушений, сложные игры с властью, где в ход шло все, начиная от подкупа и заканчивая безжалостным грязным шантажом! Однако то, что сообщил дрожащим голосом Гулевский, не укладывалось ни в какую схему! Опять убиты его парни, отправившиеся в этот чертов Глуховецк. Убиты очень профессионально и точно! Судя по всему, их расчетливо заманили в западню на бензоколонке и, как зайцев, перестреляли одного за другим.

«Может, прав Гулевский насчет этого суперкиллера Фикуса? Но кто нанял эту паскуду и зачем?» – опять в сознании Клима возник образ какого-то мрачного таинственного незнакомца, который из своей темной пещеры выслеживает его людей и просто мочит их без разбора ради собственного удовольствия.

– Фикус, блин! – злобно прошипел Клим, затем подошел к журнальному столику, на котором со вчерашнего вечера стояла недопитая бутылка водки, налил себе полстакана и быстро выпил, не закусывая. Спиртное подействовало успокаивающе. Постояв с закрытыми глазами несколько секунд, он опять схватил мобильный телефон и набрал нужный номер. Трубку долго никто не брал, но наконец он все же услышал ровный спокойный голос: «Алло!»

– Э, как там тебя, это Клим, дай срочно Сему! Если спит, разбуди! Что хочешь делай, но мне надо, блин, с ним срочно переговорить! – проорал он в трубку.

В телефоне на какое-то время повисла тишина. Затем тот же ровный спокойный голос проговорил:

– Меня зовут Алексей, простите, но ничем не могу помочь. Сегодня ночью Семен Борисович умер. Его тело час назад увезли в морг.

– Вот же черт! Мои соболезнования и всякое такое… – досадливо воскликнул Клим. – Слушай, Алексей, мне надо понять, кто к нему вечером приходил. Ты помнишь хоть что-то, о чем они разговаривали? Может, звучали какие-нибудь имена?

– Да нет, – задумчиво проговорил Леха.

– А не звучало ли в разговоре такое погоняло Фикус, не помнишь? – спросил Клим, наливая в стакан оставшуюся в бутылке водку и залпом проглатывая содержимое.

– Нет, – изумленно проговорил Леха. От этого вопроса он присел на стоящий рядом стул и растерянно начал тереть лоб, пытаясь понять, откуда Клим может знать о Фикусе.

– А ты же говорил, что ты при Семе постоянно был два последних года. Так? А раз так, то ты мне скажи, были ли у Семы за последнее время с кем-нибудь терки? – пьяно покачиваясь, прорычал Клим.

. – Я знаю обо всех конфликтных ситуациях Семена Борисовича, – важно проговорил Леха.

– Ну так поделись! – заорал Клим.

– Во-первых, Семен Борисович полгода конфликтовал с домоуправлением по поводу неправильного начисления за электроэнергию, во-вторых, у него был спор с одним из соседей по дачному участку, который незаконно перенес забор на его территорию. А кроме того, одна девица утверждала, что она его дочь, и пыталась отсудить у него полквартиры. Но адвокат, нанятый Семеном Борисовичем, ей объяснил, что она не имеет на жилплощадь Семена Борисовича никаких прав. После этого та девица исчезла. Был еще один скандал с соседом по поводу…

– Все, заткнись! – заорал Клим. Неужели Сема на старости лет на самом деле превратился в овоща, воюющего за забор на дачном участке? В это как-то не верилось. Сема Седой, которого он когда-то знал, быстрее закопал бы соседа под тем самым забором, чем начал бы какую-то дурацкую тяжбу. Но уж слишком уверенно этот Алексей говорит обо всех Семиных войнах. Похоже, он действительно был в курсе его жизни. «Видать, старик и в самом деле на старости лет выжил из ума!» – со смешанным чувством жалости и брезгливости подумал Клим.

– Ладно, я понял, – проворчал Клим и швырнул трубку. Но она тут же заверещала, тревожно вибрируя. Клим схватил ее и услышал голос Чукчи, водителя второй группы, оставшейся возле дома Борисыча. Чукча начал что-то невнятно быстро тараторить, но Клим прервал его яростным криком: «Срочно домой! Потом все расскажешь!» И, опустившись на кровать, он с опаской покосился на телефон, словно тот был источником всех его неприятностей.

Леха сидел на стуле и не мигая смотрел в стену. Ему вспомнилось, как в детстве, очнувшись после аварии, он узнал, что его родители погибли. Как он ревел, когда до него наконец дошло, что матери и отца больше нет, и как вдруг появился Борисыч, который, смущаясь, неумело обнял его и тихо проговорил: «Ничего, парень, ничего! Без потерь жизни не бывает. Мы с тобой справимся с этой бедой, увидишь». И в тот момент Леха остро ощутил, что этот незнакомый худощавый мужик, излучающий уверенность и внутреннюю силу, его действительно не бросит, не предаст и не оставит в беде одного. «Борисыч, Борисыч!» – с болью в голосе пробормотал Леха и смахнул появившуюся в уголке глаза слезу. Несмотря на то что он уже давно был готов к тому, что старика скоро не станет, и они многократно без лишнего драматизма обсуждали все нюансы, которые могут возникнуть после его кончины, все равно смерть Борисыча оказалась для Лехи неожиданным тяжелым ударом.

Глава 41

Подполковник Неменялин сидел в пижаме на кухне и вытряхивал в стакан с водой капли валерьянки из темно-коричневого пузырька. В какой-то момент он вдруг понял, что уже давно трясет пузырек чисто автоматически. Взяв стакан, он, морщась, принюхался к содержимому, вздохнул и отодвинул его в сторону. Затем поднялся, усталой шаркающей походкой подошел к холодильнику, извлек из него открытую бутылку водки и тарелку с нарезанной колбасой. Две рюмки водки подействовали более эффективно, чем стакан с валерьянкой.

Ночной звонок Гулевского поверг Леонида Петровича в шок, прервав на самом интересном приятный легкий сон. Все превентивные меры, направленные на стабилизацию эскалации насилия в городе, оказались тщетны. На автозаправке на выезде из города опять произошла бойня. Убито четверо человек, по предварительным данным, только что прибывших из Москвы.

«И наверняка след опять приведет к этому вознесшемуся до небес ублюдку Климу. Да что же это происходит, что их всех сюда тянет, словно тут медом намазано? Надо срочно поднимать все старые дела, связи и подробнее выяснять все о деятельности Клима в Глуховецке. Все приходится делать самому, положиться не на кого. И Гулевский какой-то странно притихший вернулся из Москвы. Словно был не на совещании областных замов, а на похоронах. Может, что-то недоговаривает?» – рассматривая пустую рюмку в руке, подумал Неменялин.

Затем он медленно встал со стула и, согнувшись, шаркающей походкой направился в ванную комнату. Уже рассвело, и пора было собираться на работу. Подчиненным требовалось продемонстрировать несгибаемую волю, собранность и готовность к решению любых задач. Бреясь, он услышал, как на кухне возится жена, что-то негромко напевая себе под нос.

«Везет же человеку! – с грустью подумал Леонид Петрович. – Ни выволочек от вышестоящего начальства, ни груза ответственности за происходящее, ни злобной критики со стороны совсем распоясавшихся СМИ. Знай себе готовь завтраки да ужины. Через полчаса заедет машина, и начнется новый кошмарный день. Как же все надоело!»

Гулевский уже сидел у себя в кабинете, когда увидел в окно подъехавшую черную служебную «Волгу» начальника.

– Ну, не одному же мне бодрствовать, – злорадно усмехнулся капитан, глядя, как из машины, зевая и тяжело кряхтя, вылезает Неменялин.

На столе, как всегда, неожиданно и в ранний утренний час тревожно раздался первый телефонный звонок. Это был дежурный. Он сообщил, что в Валентиновке был замечен молодой человек с девушкой, по описанию похожий на пропавшего таксиста. К сожалению, парочка успела исчезнуть до прибытия наряда. Местные жители пытались их задержать, но те оказали вооруженное сопротивление и сбежали. К счастью, никто не пострадал. Сейчас усиленный наряд ведет активные поиски сбежавших. Вероятно, беглец с девушкой будут пытаться прорваться к станции. Приняты все меры по задержанию подозреваемого.

Глава 42

Как только появлялся свет фар и слышался далекий гул двигателей редких автомобилей, Федор и Маша быстро бросались в кювет и ждали, когда машина проедет мимо. В очередной раз прижавшись к холодной влажной земле, они заметили, как в сторону Валентиновки промчались два милицейских газика, изрыгая рев прожженными глушителями. Глядя им вслед, Федор тихо проговорил:

– Кажется, эти за нами поехали.

– Мы сейчас, наверное, похожи на партизан, решивших взорвать вражеский поезд, – мрачно проворчала Марьиванна. – Что-то не видно твоего пионерлагеря.

– Я думаю, осталось еще минут двадцать пути, – бодро ответил Федор и украдкой посмотрел на часы. Его самого уже начали одолевать сомнения, но он старался раньше времени их не выказывать, мысленно разрабатывая в голове план Б на случай, если пионерлагерь так и не удастся найти. Однако при всем старании план Б в его голове как-то не выстраивался. Поэтому оставалось придерживаться только первоначального плана и постараться не допустить «паники на корабле».

Так в движении прошло два с половиной часа, и Федор уже начал продумывать свою покаянную речь по поводу допущенной ошибки в расчетах, как неожиданно Марьиванна радостно вскрикнула, тыча куда-то пальцем. В свете выглянувшей луны наконец на дороге появился старый указатель с надписью: «П/л «Ленинский маяк». Федор облегченно вздохнул и ущипнул Машу за талию, та шутливо шлепнула его по руке и в радостном возбуждении пошла через поле в указанном направлении.

Скоро стали видны очертания лагеря. Подойдя ближе, Федор увидел, что вся территория обнесена высоким забором из профнастила. Арочные ворота с огромными буквами «П/л «Ленинский маяк» были наглухо закрыты. Осталось только найти способ, как проникнуть на территорию. Одно согнувшееся дерево вплотную прижималось к забору, и Федор, недолго думая, поправив рюкзак, легко залез на него и огляделся. В темноте ничего невозможно было разобрать. Он протянул руку, помог девушке взобраться на дерево, потом, повиснув на руках, спрыгнул на землю и помог слезть Марьиванне. Оказавшись на территории лагеря, они замерли, внимательно оглядываясь и прислушиваясь. Когда глаза немного привыкли к темноте, стало заметно, что кругом все было перекопано. Отдельными островками высились пирамиды стройматериалов и кучи строительного мусора, где-то виднелась неподвижно замершая строительная техника. Похоже, что на территории велись глобальные строительные работы. Осторожно пробираясь среди лабиринта куч мусора и стройматериалов, молодые люди вышли к небольшому кирпичному строению, явно технического назначения. Из окон домика пробивалась тусклая полоска света. Неожиданно раздался свирепый лай собаки. Федор и Маша замерли, не зная, что делать дальше. На лай из дверей вышел довольно бодрый дед. Его хорошо было видно в свете дверного проема. В руках у него была винтовка.

– Стоять, а то пальну! Кто здесь? – командным тоном рявкнул дед, после чего для убедительности клацнул затвором.

Федор, стараясь говорить, как можно дружелюбнее, произнес:

– Я прошу прощения. У нас машина сломалась. Нельзя ли от вас позвонить?

– Подошел ближе! Я на тебя гляну! – грозно проговорил дед.

Федор и Маша подошли к старику.

– Мы из Валентиновки, – проговорил Федор. – На два дня ездили к друзьям. Едем назад, и в моей «ласточке» сдыхает двигатель. Мне бы другу сообщить, чтобы нас забрал. Можно я от вас позвоню?

Дед немного успокоился, но все-таки строго спросил:

– А как вы на охраняемый объект проникли?

– Да как. По дереву, потом спрыгнули. Когда припрет, еще и не туда залезешь! – беззаботно проговорил Федор.

Дед хмыкнул:

– Это верно. Давно говорю начальству, что это дерево спилить надо, а то еще какая шпана вот так же залезет. Все обещают, но никто ничего не делает. А позвонить, парень, не получится. На линии обрыв. Обещают сделать только завтра к вечеру.

– Что же нам делать? Мы целый час от машины до вас плелись. Пытался голосовать, да кто ночью остановит? – запричитал Федор. – А может, мы у вас заночуем? Обузой не будем. А завтра с утра на трассу и к себе автостопом. Кстати, у нас и по пять капель найдется с колбаской свеженькой. Хотел мужикам проставиться, да, видать, не судьба.

При упоминании пяти капель дед оживился и с напускной ворчливостью пробормотал:

– Давай заходи уже, а то я замерз тут на холоде болтать.

Беспородная крупная псина вертелась у его ног и пыталась проскочить в теплое помещение. «Граф, место! Иди в свою будку. Сейчас вынесу тебе чего-нибудь пожрать», – проворчал старик и беззлобно легонько оттолкнул собаку ногой.

Деда звали незамысловато и просто – Леонид Ильич Брежнов. Похоже, что он уже немало натерпелся за свою жизнь различных шуток по этому поводу и сейчас с удовольствием наблюдал за эффектом, который оказывало его имя на незнакомых людей. Убедившись по изумленным лицам гостей, что эффект достигнут, он удовлетворенно хмыкнул и предложил путешественникам располагаться там, где захочется.

Федор огляделся по сторонам. Это было помещение площадью метров тридцать, видимо, ранее служившее небольшим складом. Неровные стены были небрежно покрашены серой краской, из мебели присутствовал офисный стол, два стула, кровать, корейский масляный обогреватель и маленький холодильник «Саратов». В левом углу располагалась полутораметровая стопка матрасов, за которой стояло с десяток разобранных кроватей с панцирной сеткой. В помещении было тепло, пахло мокрой собачьей шерстью, но главное – здесь можно было вполне комфортно переночевать.

Маша порезала колбасу, хлеб, Федор разлил в чайные чашки водку. Чокнувшись, он сделал вид, что пьет, и незаметно выплеснул содержимое чашки в чахлый кактус, стоящий на подоконнике. Старик выпил свою порцию и довольно быстро захмелел. Как Федор и предполагал, его тут же понесло: «Ельцин, Чубайс, Березовский, Коржаков, прихватизация, ваучеры, демократы, обобрали народ, такую страну просрали!»

Слушая старика, Федор с тоской подумал: «Мне бы сейчас ваши проблемы».

Маша, перекусив и сославшись на усталость, залезла на кучу матрасов и тут же уснула.

Еще со школы Федор усвоил одно правило. Если хочешь, чтобы незнакомый собеседник проникся к тебе симпатией, не старайся казаться умным, старайся выглядеть зачарованным тем, что он говорит. Одним словом, умей слушать. Вот и сейчас, слушая старика, он в такт его словам слегка кивал головой, сосредоточенно глядя в пол, как будто получал бесценные ответы на все важнейшие жизненные вопросы. Но мысли его были далеко. Он покосился на стопку матрасов, на которой посапывала девушка, и совершенно не кстати вспомнил ту первую ночь у нее дома. Мягкая улыбка, тихий грудной смех, бесстыдно сброшенный халат, тепло ее тела и неожиданная безумная, яростная страсть, требующая полной и неконтролируемой отдачи.

Неожиданно до Федора донеслись слова, которые заставили его вынырнуть из сладких воспоминаний.

– Мой зять Витька служит прапором в том же летном полку, где и я всю жизнь проработал. Так ты не поверишь, они туда же! Окапитализделись вконец! Пытаются на боевых машинах деньги зарабатывать! Предлагают коммерсантам услуги по авиаперевозкам военным бортом! Дескать, у нас дешевле и быстрее! Даже в местной газете объявление давали. Ты представляешь себе! И это наша армия, которую весь мир боялся! Какое позорище! В былые времена за это к стенке ставили без суда и следствия! И правильно…

– Я чего-то не пойму, а где этот авиаполк? – лениво спросил Федор, разливая водку.

– Сразу видно, что не местный. Где полк? Даже слушать такой вопрос обидно! Раньше каждая собака знала, где полк. Почти все там работали или служили. А теперь… где полк спрашивает. От западного угла, где качели, тропинка прямиком два километра.

– А ваш Витя, он такой среднего роста, темные волосы? – наугад спросил Федор.

– Точно! А ты откуда знаешь? – изумился старик.

– Да он со своим командиром частенько к нам в Валентиновку заезжал раньше. Забыл его фамилию. Он еще спиртягу продавал нашему коменданту.

– Вот же сука, точно он. Это на него похоже! – то ли с гордостью, то ли со злостью буркнул дед. – Соколов Витька.

– Точно! – подхватил Федор. – Только он вряд ли в теме по поводу коммерческих рейсов. Это не его уровень. Что-то сочиняет ваш Витек, Леонид Ильич!

– Что-о-о? Да он всей этой каруселью и руководит. Верткий невозможно. Правда, надо признать, что дочку мою Юльку и внучку до жути любит. Все, как крот, в дом тянет. Да и меня, прямо скажем, не обижает. И уважением, и материально-технически, так сказать, поддерживает. В этом плане он молодец.

Федор периодически разливал водку, незаметно выплескивая ее из своей кружки. Вскоре дед окончательно размяк и расчувствовался до того, что запустил в дом собаку. Пес влетел пулей и тут же улегся у ног хозяина, забарабанив хвостом. Дед кинул ему кусок колбасы, и пес тут же его проглотил, уставившись на хозяина взглядом профессионального попрошайки.

– Вот так сейчас и наша армия с протянутой рукой и заискиванием перед всякой разбогатевшей сволочью, – с тоской в голосе изрек Леонид Ильич, глядя на собаку. – А ты представляешь, что сейчас в нашем варшавском блоке происходит? – изрек, повысив голос, дед. Федор удивленно замотал головой.

– Вот то-то и оно! Ты, поди, даже не знаешь, что сейчас из Польши в ускоренном порядке наши войска выводят? Да-а-а! Точно тебе говорю! – продолжил возбужденно старик и, оглянувшись по сторонам, поманил с таинственным видом Федора к себе. – Ты, парень, только не болтай о том, что я тебе сейчас расскажу, ладно?

Федор закивал головой.

– Так вот, – продолжил Леонид Ильич, – под этот вывод войск сейчас через границу кто хошь в Польшу мотается на военных самолетах! Всякие мешочники с товаром и прочая шушера. Нет, парень, границы! Дал немного деньжат здесь, дал немного польским погранцам – и все! Гуляй по Европам туда-сюда!

– Да ладно! – недоверчиво воскликнул Федор.

– Точно тебе говорю! – возбужденно воскликнул старик. – Я тебе больше скажу. Даже кагэбэшники, или как они сейчас там называются, тоже туда-сюда гоняют типа под коммерсантов! Витька мой рассказывал, является к нему один мужик с корочками и говорит, мол, надо будет меня и еще двух человек без лишнего шума в Польшу перевезти. Витька ему, мол, ступай к начальству и порешай, а этот ему, дескать, не надо излишней суеты. Ты, мол, человек изученный, проверенный, мы и на твоем уровне все прекрасно решим. Понял? Пообещал даже деньжат прилично отвалить. Вот так-то! А ты говоришь…

Когда «банкет» был закончен, Федор помог старику улечься на койку, заботливо укрыл его старым одеялом, после чего сам залез на кучу матрасов к Марьиванне. Положив твердый рюкзак под голову, он впервые за последнюю неделю спокойно уснул.

Проснулся Савченко бодрым и выспавшимся. Марьиванна уже колдовала у стола, нарезая не доеденную вечером колбасу и разливая по чашкам чай. Старик что-то раздраженно ворчал в сторону крутящейся под ногами собаки. План дальнейших действий, туманно наметившийся вечером, после сна приобрел реальные черты. Через полчаса Федор и Марьиванна душевно распрощались с Леонидом Ильичом и демонстративно пошли через ворота в сторону трассы, где якобы оставили машину. Когда старик закрыл за ними ворота, Федор огляделся и быстро направился вдоль забора в западном направлении, где, по словам Леонида Ильича, начиналась тропинка, ведущая к авиаполку.

Глава 43

В кабинет после короткого стука почти бесшумно вошел капитан Гулевский, которого Неменялин ждал уже пять минут. По его таинственному и многозначительному выражению лица подполковник понял, что у зама есть какая-то срочная и важная информация. Именно так и оказалось.

– Леонид Петрович, разрешите доложить? – с таинственным видом проговорил Гулевский.

– Что? За последние пять часов еще кого-нибудь убили? Шучу, капитан, докладывай! – устало проговорил подполковник.

– По поводу расстрела на бензоколонке. Все четверо погибших опознаны. Вот их имена, – Гулевский протянул докладную записку. – Можно с высокой долей вероятности утверждать, что это люди Клима. Рядом с заправкой в лесополосе найдены гильзы, предположительно от автоматического оружия, из которого были убиты все четверо. Гильзы отправлены в областную лабораторию на экспертизу.

– Что застыл? Еще есть что-то добавить к сказанному? – задал вопрос подполковник.

– Вчера в районе Валентиновки был замечен таксист с какой-то девушкой, но, к сожалению, они успели скрыться до приезда наряда, оказав вооруженное сопротивление. Жертв нет.

– О как! – изумился Неменялин, откинувшись на спинку кресла. – Что предпринято по задержанию?

– В настоящий момент усиленный наряд плюс армейское подразделение прочесывают местность. У меня есть предположение, что таксист попытается сесть на поезд на станции Драга, откуда отправляется бутощебеночная продукция. Я ночью связался с линейщиками, предупредил о такой возможности, они обещали усилить контроль за всеми поездами, проходящими через Драгу.

– Что известно о спутнице таксиста? – заинтересованно спросил подполковник.

– Молодая, лет тридцати, симпатичная. Пока это все, что известно, но ранее при допросе бывшей жены таксиста я поинтересовался у нее насчет возможной любовницы у Савченко. Она категорически это исключает. Мол, во-первых, тот сильно ее любил и ее уход к другому мужчине был для таксиста потрясением, а во-вторых, она уверяет, что он был довольно строгих моральных принципов и не охоч до любовных приключений на стороне. Понимаю, что это не бог весть какой аргумент, но порой женщины такие вещи чувствуют очень тонко, – доложил Гулевский.

– Согласен, – пробурчал подполковник. – И все же необходимо выяснить все о его спутнице. Возможно, в этом суть его бегства.

– Не думаю, – задумчиво возразил Гулевский. Полковник недовольно вскинулся, грозно уставившись на своего зама.

– Вернее, я считаю, – продолжил капитан, – что это, возможно, косвенная причина его побега, но не главная, – закончил он, опустив глаза и заерзав на стуле.

– Так, Сергей Дмитриевич, кончай ходить вокруг да около, выкладывай, что у тебя еще в рукаве припасено. По лицу вижу, что-то припас, – добродушно буркнул Неменялин.

– Мне удалось выяснить, чем вызван реальный интерес Клименчукак пропавшему у нас племяннику.

– Ну и? – буркнул раздраженно Неменялин.

– Слюсаренко Олег Николаевич по кличке Слонперевозил пять миллионов долларов наличными, которые Клим планировал использовать в сделке при покупке золотодобывающего комбината, деятельность которого очень тесно связана с Павлом Егоровичем Ташкентским, – проговорил Гулевский и уперся взглядом в подполковника. На короткий миг в кабинете повисла напряженная тишина.

– С кем? – удивленно воскликнул хозяин кабинета.

– Павел Егорович Ташкентский в свое время был довольно известным…

– Я прекрасно знаю, кто такой Паша Ташкентский, – задумчиво проговорил Неменялин. – Вот же… да чтоб вас! – раздраженно воскликнул он. – Вот, значит, что за война у нас тут под носом развернулась! Только этого еще не хватало! Час от часу не легче! Насколько достоверна информация?

– Сегодня ночью после расстрела на бензоколонке я связался со своей старой знакомой в главке и поведал о наших делах. Она сначала меня обматерила за ночной звонок, но потом вспомнила, что кое-чем мне обязана, и рассказала, в чем тут дело. В Москве об этом все давно шушукаются, но влезать в эту историю никто не спешит. Мы должны получить эту информацию по официальным каналам послезавтра. Она мне посоветовала особо глубоко не встревать, дескать, там очень высокие интересы замешаны, – грустно добавил Гулевский.

– Нам главное сейчас эту кровавую вакханалию у себя прекратить. В первую очередь с нас наверху спрос за это будет. Ну, а с деталями мы позже не спеша разберемся, – проговорил насупленно подполковник.

«Ну да, конечно. Ты спокойно на пенсию отвалишь, а меня оставишь все это дерьмо разгребать и люлей огребать», – глядя на подполковника преданным взглядом, подумал капитан.

– Итак, что мы имеем? – проговорил Неменялин. – Кто-то похожий на таксиста замечен в Валентиновке с дамочкой. В это же самое время на бензоколонке кто-то валит четверых людей Клима. Так? Лет десять назад Паше Ташкентскому светила пятнашка, но он тогда каким-то волшебным образом вчистую отмазался. Ходили слухи, что у него чуть ли не в политбюро какой-то близкий родственник был. С тех пор он исчез с радаров, и о нем ни слуху, ни духу, и вот на тебе… То есть у нас в качестве подозреваемых есть две персоны – Паша Ташкентский и Слон, верно? Паша, вероятно, решил кинуть Клима, и не исключено, что Слон является его исполнителем. Таксист, по всей вероятности, оказался свидетелем чего-то и решил податься в бега, – закончил свое умозаключение подполковник.

– Мне эта версия кажется тоже наиболее вероятной, – задумчиво проговорил Гулевский.

– А, раз так, то тогда, капитан, сосредоточьтесь на поиске таксиста и его спутницы, а также параллельно продолжай поиски Слона. Вероятно, он решил не рисковать с перевозом денег и залег где-то у нас. Он не может в нашем маленьком городке оставаться незамеченным, тем более при такой характерной внешности. Где-то он должен жить, покупать продукты. Кто-то его должен знать, видеть и, возможно, помогать. Еще раз опросите Иноземцева, который с ним пытался вести дела, пусть твои орлы перетрясут всех информаторов, короче, ты сам знаешь, что делать. Задача ясна?

– Так точно! – бодро ответил Гулевский, вставая со стула.

– Давай действуй! – проговорил подполковник. – Да, и еще вот что. Пока, чтобы не создавать излишнего ажиотажа, про климовские миллионы никому ни слова. Все понятно? – произнес Неменялин, пристально глядя на своего зама. – А в общем и целом отличная работа, Сергей Дмитриевич.

Гулевский натянуто улыбнулся, кивнул головой и вышел из кабинета начальника. Неменялин откинулся в кресле и задумчиво уставился в окно. «Ну и плут же ты, Клим Викторович! По племяннику ты рыдаешь. Ага, как же! Оказывается, большие бабки ты просрал и вдобавок ко всему к Паше Ташкентскому на цугундер попал. А с этим долбанутым особо не забалуешь. Пожалуй, в свете вновь открывшихся обстоятельств будет уместно вечерком переговорить с тобой о новых условиях сотрудничества», – усмехнувшись, решил Неменялин.

Глава 44

Гулевский зашел в свой кабинет и устало плюхнулся в кресло. Раздался стук в дверь, и тут же в дверном проеме возникла голова лейтенанта Сергеенко, прибывшего из Валентиновки.

– Сергей Дмитриевич, можно? Есть кое-что по спутнице таксиста, – затараторил лейтенант.

– Через двадцать минут, я сейчас занят! – рявкнул Гулевский, и голова Сергеенко тут же исчезла. Гулевский схватил трубку и набрал уже наизусть знакомый номер. Через пару гудков раздался голос Клима.

– Есть новости, – быстро без предисловий проговорил Гулевский.

– Слушаю, – буркнул вечно недовольным голосом Клим.

– Во-первых, у нас уже известно про то, что вез Слон, а также куда и кому. Я об этом узнал сегодня ночью, но сегодня или завтра это и так поступит по официальным каналам. Во-вторых, шеф считает, что убийства совершены Слоном, я переубеждать не стал. Но, как я выяснил, Слон не был снайпером, а на бензоколонке действовал именно высококлассный специалист. В-третьих, не исключено, что за всем этим хаосом стоит Паша Ташкентский, и я допускаю, что вся операция была разработана им заранее совместно со Слоном. Если это так, то, возможно, Фикус – это человек Паши Ташкентского.

В трубке повисла гнетущая тишина.

– Алло, Клим Викторович, вы расслышали, что я сказал? – обеспокоенно спросил Гулевский.

– Не верещи, капитан. Я все понял, я думаю. Вот что тебе скажу. Если сможешь вернуть мои бабки, получишь четверть от того, что вернешь. Но не дай бог, если к твоим ручонкам прилипнет что-то лишнее. Ты понял? И еще. Если отыщешь Слона или твоего Фикуса, то я выпишу тебе дополнительную премию. Кстати, твой вопрос о повышении уже решается. Я, как обещал, слово уже за тебя, где надо, замолвил, – в трубки пошли гудки отбоя. Гулевский недовольно посмотрел на телефон.

Клим бросил трубку, потер перемазанные в крови костяшки кулака правой руки и вновь повернулся к охраннику в черном костюме, держащемуся за опухшую челюсть и разбитую губу.

– Ну что, падла, продолжим? – зло прошипел Клим.

– Клим, остынь, – раздался позади тихий голос Левы. – Ему завтра еще раз со следаком встречаться.

Клим тяжело вздохнул, бросил взгляд на Леву и двух своих телохранителей, стоящих с невозмутимым видом, затем опять посмотрел на дрожащего избитого охранника казино.

– Пошел вон! – рявкнул Клим. – Чтобы завтра твоей ноги здесь больше не было! – Избитый охранник быстро поковылял к выходу, испуганно оглядываясь. – Вы тоже валите! А ты, Левка, останься.

Когда в кабинете остался только Лева, Клим достал из стола бутылку конька и наполнил наполовину два бокала, подтолкнув один к финансисту. Дрожа от переполнявшей его ярости, Клим схватил свой бокал и одним глотком проглотил его содержимое. Случай, произошедший сегодня утром, был крайне плохим предзнаменованием. Два кавказца, устроивших минувшей ночью в казино скандал, были моментально тихо выпровожены из заведения, но они вернулись утром, и, когда управляющий казино подходил к двери, один из них выскочил из машины, подбежал к управляющему и выстрелил в него почти в упор. После чего стрелок нырнул в машину, и она унеслась прочь. К счастью, оружие было двадцать второго калибра, и пуля не повредила жизненно важных органов, но налицо было две проблемы. Охранник, стоящий на дверях, видел, как из машины выскочил вооруженный человек, и не предпринял ровным счетом ничего, чтобы предотвратить покушение. Он, словно остолбенев, стоял и смотрел на бегущего с оружием в руках человека. С этим все было понятно, и Клим частично отвел душу, отмолотив трусливого идиота. Но вот вторая проблема казалась Климу более болезненной.

Громоздкие видеокамеры на входе хоть и давали довольно расплывчатую картинку, но все-таки позволили в нападавшем опознать члена бригады Лахи Тюбика. Эта мелкая шпана специализировалась на дорожных подставах, и они, бесспорно, прекрасно понимали, в чье заведение пришли и на кого замахнулись. Разумеется, будут приняты самые крутые меры и виновники понесут заслуженное наказание. Но все-таки этот случай сильно встревожил Клима. Не является ли это первым сигналом того, что его авторитет пошатнулся? А теперь еще этот звонок Гулевского насчет Паши Ташкентского. Клим и сам уже не раз думал по этому поводу, но все же всякий раз отметал эту невероятную мысль. Паша, о котором среди братвы все уже давно забыли, живущий в какой-то дыре и не высовывающий носа из своей норки, вдруг вписывается в такое отчаянное рискованное кидалово? Слишком это выглядело невероятным. Но чем черт не шутит? Клим поднял голову и тяжелым взглядом посмотрел на Леву. Тот поднял бокал и тоже выпил, осилив лишь половину.

– Клим, ну что ты на меня смотришь? Воспитательную работу ты провел, Самуил Маркович с ментами завтра разберется. Он опытный адвокат, и платишь ты ему, дай бог каждому столько в месяц уносить. К тебе вся эта история не прилипнет, успокойся уже, – мягко проворковал Лева.

– А у тебя нет ощущения, что это последствия всей этой глуховецкой херни? – мрачно спросил Клим.

– Не решил ли кто-то тебя проверить на вшивость? – спросил Лева.

– Во-во! – буркнул Клим.

– Да нет, не думаю, но то, что ты головой подорвался на этой истории, это факт, – усмехнулся Лева.

Клим, как всегда, начал закипать от Левиной наглости. Он вытаращил глаза, собираясь рявкнуть что-то подходящее случаю, но Лева тут же вскочил и, подняв руки вверх, затараторил: «Все, все, все, ухожу, ухожу!» – после чего быстро выбежал из кабинета, оставив дверь, как всегда, открытой. «Вот же недоделок! Я тебя за эту дверь когда-нибудь точно урою!» – пробормотал Клим и вновь потянулся к бутылке.

Глава 45

Маша еле поспевала за Федором, быстро и сосредоточенно шагавшим по тропинке от пионерлагеря. Наконец она не выдержала и громко крикнула: «Федя, блин, постой! Ты можешь толком объяснить, куда мы так несемся?»

Федор становился и повернулся к девушке, сказав: «Мы несемся к авиаполку. У меня есть одна идея, подробности чуть позже. Машуля, не отставай».

Вскоре показалась дорога, в которую вливалась тропинка, а уже метров через сто появился ржавый указатель, информирующий о запретной зоне и что дальнейший проход только по пропускам. Дорога сворачивала вправо и упиралась в шлагбаум с небольшой будкой часового. Федор остановился и, переводя дух, повернулся к девушке.

– Слушай, я вчера с дедом немного поболтал, и кое-что выяснил. Его зять, прапорщик Витя Соколов, за деньги готов устроить перелет военным бортом кого угодно и куда угодно. Вот давай и попробуем воспользоваться этим шансом. Мысль понятна? – и он подмигнул Марьиванне.

Та с сомнением посмотрела на Федора, собираясь что-то сказать, но передумала и лишь молча скептически пожала плечами. Федор в ответ кивнул головой, подошел к будке часового и сказал, что ему срочно нужен прапорщик Виктор Соколов. Часовой без лишних вопросов набрал номер телефона и сообщил, что Соколова ждут на КПП. Было очевидно, что прапорщик Соколов в полку личность известная. Ждать пришлось долго. Минут через двадцать наконец появился прапорщик – упитанный розовощекий парень одного с Федором возраста. Из-под фуражки выбивался непослушный темный чуб. Прапорщик скользнул по Федору и Марьиванне быстрым оценивающим взглядом и скороговоркой проговорил:

– Что у тебя? Давай только по-быстрому, а то мне еще эспэошников принимать, а потом БСВТ сдавать. Не сдам – месяц будут еще жилы тянуть.

Федор молча смотрел на прапора, пока тот не начал нервно оглядываться.

– Виктор, мне к вам посоветовал обратиться один очень серьезный человек. Сказал, что вы способны решать любые проблемы. Разумеется, за приличную оплату ваших хлопот.

– Интересно! Это кто же так меня нарисовал? – важно спросил прапорщик.

Федор опять выдержал паузу, пристально глядя в глаза прапора, и многозначительно произнес:

– Вы меня об этом спрашиваете? Я думаю, вы и так все понимаете.

– Астахов, что-ли? Игорь Николаевич? – вырвалось у прапорщика. – Так что ты сразу не сказал, что от него! В чем проблема?

– Нам надо как можно быстрее добраться до Новороссийска.

– Блин! Делов-то! – легко махнул рукой прапорщик. – Когда надо?

– Надо еще вчера. А когда возможно?

– Ну, ближайший рейс у нас в Новороссийск будет через неделю утром. Подходит?

– А раньше нет?

– Раньше только через час, но ты на него уже не успеешь. Пока ты за грузом, пока туда-сюда.

– Успею. Мы без груза. Даже не ожидал, что все так быстро срастется.

– Так вы прямо сейчас, что ли, хотите? А что, тот злой малыш, забыл, как-то смешно его звали, с девушкой не летит? – мимоходом бросил прапорщик.

– Ты про Слона с Верой, что ли? – неожиданно для себя наобум брякнул Федор.

– Точно, Слон! Я же помню, что Астахов как-то смешно его называл. Они же семнадцатого утром собирались все вместе лететь в Польшу.

– Нет, – ошалело произнес Федор. – Слон не летит. У него с Игорем Николаевичем сейчас другие дела. Но я плачу пять штук зеленью.

Взгляд прапорщика изумленно уставился на Федора.

– Сколько-сколько?

Его нижняя челюсть отвисла, а глаза округлились, как у мультяшного героя, но он все же сумел взять себя в руки и, захлопнув рот, нервно сглотнул слюну.

– Пять. Готов прямо сейчас.

Маша изумленно переводила взгляд с одного мужчины на другого, ничего не понимая.

– Так, – быстро проговорил Витя, – стой здесь и никуда не уходи. Я мигом. Надо с летунами перетереть, – и прапорщик Соколов неожиданно быстро понесся назад к КПП. Все СПО, БСВТ вмиг были забыты.

Через несколько минут он, не сбавляя темпа, подбежал к Федору. Лицо у него было красным и потным, глаза горели молодецким огнем.

– Расклад такой. Мне с командиром пятерка. Его обижать нельзя, меня тем более. Летуны, а их шесть человек, тоже хотят по две шутки каждому. Ну что скажешь? – спросил прапорщик, и его глаза блудливо забегали.

– Нет, столько у меня не будет. Могу еще добавить каждому лишь по штуке и еще полштуки лично тебе.

– Годится! – быстро согласился прапорщик и протянул руку.

Федор пожал ее, и прапорщик тут же скороговоркой начал инструктаж:

– Значит, действуем таким образом. Вы сейчас пройдете с полкилометра вправо над забором. Там у старой трансформаторной будки увидишь дыру. Пролезаете в нее и тихонько, без лишних телодвижений ждете меня. Я подъеду на уазике с поцарапанным левым боком. Как увидишь моего мустанга, быстро заскакиваете, и я вас качу прямиком на поле. Как доедем, ты рассчитываешься, и вы тихонько сидите в машине в режиме ожидания, стараясь лишний раз не отсвечивать. Когда я выйду и махну тебе рукой, вы быстро запрыгиваете на борт, и все – счастливого полета! Вопросы есть?

Федор и Маша синхронно замотали головами. Прапорщик, что-то буркнув себе под нос, опять стремительно понесся к КПП. Через пятнадцать минут молодые люди стояли рядом с дырой в заборе напротив трансформаторной будки в ожидании предприимчивого прапорщика Вити Соколова.

– Ты понимаешь, что это значит? – спросил Федор Марьиванну.

– Я вообще ничего не поняла. О чем и о ком ты так уверенно с ним говорил? Разобрала только, что это каким-то образом касалось Слона, – растерянно проговорила девушка.

– Ну так слушай, – начал Федор. – Помнишь, я рассказывал, что в доме отдыха «Искра» в комнате № 17 Слона с деньгами ждала девушка по имени Вера? Я никак не мог понять, что они намеревались делать после того, как Слон явится с чемоданами. И вот – вуаля! Оказывается, есть некий Игорь Николаевич Астахов, видимо, очень влиятельный человек, который, если я правильно понял, собирался с ними и с бесценным грузом 17 апреля рвануть в Польшу. Видимо, он уже привозил сюда Слона и Веру, чтобы познакомить их с нашим доблестным прапорщиком. Скорее всего, это было сделано по настойчивой инициативе недоверчивого Слона, который наверняка хотел сам во всем убедиться и проверить. Как я понял вчера из разговора с Леонидом Ильичом, в связи с выводом наших войск из Польши на границе царит полный бардак и хаос, да и вообще граница стала довольно условным понятием. Челноки за какую-то небольшую мзду довольно часто используют эту лазейку, мотаясь с баулами туда и обратно.

– Как-то это все притянуто за уши, – с сомнением проговорила Маша.

– Ничего подобного! – с жаром воскликнул Федор. – Ты карту Глуховецка и ближайших окрестностей когда-нибудь видела? Глуховецк пересекают четыре основные трассы. Одна дорога делает ответвление, и пятая делает огромный крюк и приводит в Валентиновку. Куда еще податься с двумя чемоданами денег, если предположить, что все четыре основные сквозные дороги могут быть перекрыты? Тащиться с чемоданами нашим путем, как мы это выяснили, тоже не вариант. А до этого аэродрома можно спокойно на машине от «Искры» доехать, я думаю, часа за два, и тогда тебе обеспечен быстрый вылет за границу без лишних формальностей и проверки документов. Если только знать про этот аэродром. А о нем мало кому известно. Скорее всего, тот же Игорь Николаевич обеспечивал их и новыми документами. А если у тебя есть новые документы, то из Польши раствориться в Европе будет просто. Очень толково все продумано! Блеск! Правда, никто не учел, что Слона повезет недотепа, у которого закончится бензин, и в связи с этим ему понадобится заезжать на дачу, – Федор нахмурился и потер глаза, словно пытаясь прогнать страшные воспоминания о роковой ночи.

Глава 46

Ни Федор, ни Марьиванна раньше никогда не летали на военном самолете Ил-76. В техническом отсеке, куда они были помещены предприимчивыми летчиками, было холодно и довольно шумно. Откидные кресла отличались жесткостью и крайним неудобством. Марьиванна, схватив Федора за руку, с беспокойством вертела головой по сторонам. Но через пятнадцать минут после взлета Федор уже спал, судорожно сжимая свой рюкзак. За трехчасовой перелет Федору успел присниться странный сон. Он входит в светлый просторный цех, где его встречают коллеги с комбината и с чем-то поздравляют, но тут появляется Петрович, хватает его за руку и тянет куда-то в сторону. Зажав Федора в угол, Петрович гневно кричит: «Ты предал нас, ты предал Нину, ты предашь Родину!». Федор попытался вырваться и убежать, но ноги словно увязли в трясине. В этот момент его разбудил пилот:

– Эй, парень, подъем! Приехали! Как остановимся, наденьте вот эти куртки и в толпе с нами идете до диспетчерской. В здании держитесь рядом со мной. Там я покажу, как выйти с территории.

Выход с аэродрома оказался довольно оригинальным. Проходя мимо мужского туалета, летчик легонько толкнул Федора и Машу к двери:

– Нам сюда.

Зайдя в туалет, он открыл окно и показал на проем:

– Давайте! Через подоконник, на карниз, руками за раму – и прыжок без лишней амплитуды. Смелее, никто еще не разбивался.

– И часто вы этим путем ходите? – растерянно пробормотал Федор.

– Когда объявляют учения, смотр или еще какую-нибудь хрень. Выход на волю перекрывают, вот тогда мы так за топливом для души и гоняем.

– А как же вы потом возвращаетесь? – удивленно спросил Федор.

– Через женский туалет по водосточной трубе. Там от окна до трубы меньше метра. Рама на задвижку не закрывается. Чуток поддел – и вперед. Да ты не бойся, тут невысоко.

– А вдруг кто-нибудь из женщин в этот момент будет в туалете? – озадаченно поинтересовалась Маша.

– Бывает и такое иногда, но это не так страшно, чем, когда, наоборот, кто-то из женского туалета вылезает в окно.

Федор попытался осмыслить эту глубокую мысль, но так и не смог уловить хотя бы какой-то намек на логику.

– Опять же, – весело продолжил летчик, – в сложившихся обстоятельствах это порой лишь способствует возникновению романтических отношений. В общем, женщины у нас привыкшие. Они, конечно, сначала немного поматерятся, но потом все обычно заканчивается даже очень неплохо. Бесстрашные соколы с бутылкой, лезущие в окно, воспринимаются позитивно и с пониманием. Ну, давайте не тяните резину. Ноги на карниз, руки за раму – и прыжок. Приземление на носки, ноги согнуты в коленях, тело сгруппировано, тут клумбы, поверхность ровная, мягкая. Не бойтесь, ничего не случится, – проговорил летчик, после чего ловко перелез за окно, встал на карниз и легко спрыгнул. Все выглядело действительно не страшно и очень просто.

Федор и Маша сняли куртки и кинули летчику. Федор подтолкнул Машу к окну. Та замотала головой.

– Давай ты первый, – хриплым испуганным голосом проговорила девушка.

– Ты потом вообще не решишься прыгнуть. Знаю я ваши женские штучки. И что мы тогда будем делать? – улыбнувшись, спросил Федор, мягко подталкивая девушку к окну. Через минуту та, тонко и печально взвизгнув, полетела вниз. Приземление прошло благополучно, но девушка вся перепачкалась и тут же отчего-то горько заплакала. Федор кинул вниз рюкзак. В этот момент в туалет вошел мужчина в комбинезоне. Увидев Федора, он удивленно воскликнул:

– Что, калитку закрывают?

– Ага, – ответил Савченко.

– Надолго?

– Говорят, на пару дней, – уверенно добавил Федор, уже стоя на карнизе.

– Елки-палки! – воскликнул комбинезон и, развернувшись, стремительно бросился из туалета. Федор посмотрел вниз, вздохнул и прыгнул. На удивление, он не разбился и ничего себе не сломал. Однако колено, начавшее понемногу успокаиваться, тут же дало о себе знать тупой болью. Федор и Марьиванна попрощались с летчиком, который, улыбнувшись, помахал им рукой и бодрым шагом поспешил по своим делам, лихо перекинув через плечо две форменные куртки. Федор взглянул на девушку. Та была похожа на несчастного маленького чумазого оборванца. Руки и одежда были перепачканы в земле, на печальном лице остались грязные разводы от слез.

– Ну ничего, потом поправим, – попытался приободрить ее Федор, но в ответ та еще сильнее протяжно заскулила, и по ее щекам опять потекли слезы.

– Ты чего? – растерянно произнес Савченко.

– Я выпрыгнула из окна мужского туалета и выгляжу, наверное, до жути противно, – скривившись, жалобно, сквозь слезы тихо заскулила Маша.

– Ты хочешь сказать, что тебе стоило выпрыгивать из женского? – удивленно проговорил Федор.

От его слов девушка тут же уже громко, в голос разразилась безутешными рыданиями, стукнув кулачком Федора в грудь. Тот растерянно захлопал глазами, не понимая, в чем виноват и как ее успокоить.

«А я вот в детстве летчиком мечтал стать. Не сбылось. К счастью», – растерянно брякнул Федор первое, что пришло на ум, опасливо покосившись сначала на Марьиванну, а потом на окно, из которого они только что выпрыгнули.

Глава 47

До города было шестьдесят километров. Федор и Маша добрались до трассы и начали голосовать. Через, минут пятнадцать рядом с ними остановился старенький пазик. За рулем сидел молодой паренек лет двадцати.

– Куда? – коротко спросил парень.

– Улица Городская, 17, – уверенно ответил Савченко.

После непродолжительного торга Федор с Машей залезли в машину. Через час они были на месте. Погода была пасмурная, ветреная, но было не холодно. В воздухе витал какой-то давно забытый родной с детства в Калининграде запах моря. Федор оставил Марьиванну с рюкзаком сидеть на лавочке, а сам пошел искать, откуда можно было бы позвонить. Рядом он увидел учреждение с непонятным названием «Новоросимпекс». Вахтерша на входе, маленькая сухонькая старушенция, сначала с подозрением покочевряжилась, но история Федора о том, что «он приехал из командировки, а ключа нет, а ключ у жены, а жена на работе», в итоге возымела действие, и старушка сдалась, махнув в сторону телефона головой.

Федор набрал заученный номер и, когда трубку сняли, тихонько, чтобы бдительная вахтерша не слышала, проговорил:

– Мне бы Якова Борисовича.

– Это я, – ответила трубка.

– Мне ваш номер дал Семен Борисович, он просил зайти к вам. Вы, вероятно, знаете, по какому поводу?

– Честно говоря, не пойму, о чем речь, но коль Сема просил зайти ко мне, заходите. Вы сейчас где?

– Я в пяти минутах от семнадцатого дома.

– Прекрасно. В центральной части семнадцатого дома есть фотоателье. Вам в него. Жду вас, – и в трубке раздались гудки.

Через несколько минут Федор и Маша входили в убогое фотоателье с обшарпанными стенами. В углах помещения стояли какие-то коробки, на стенах криво висели фотографии в деревянных рамках. На входе перед ними вырос бородатый крупный мужчина лет сорока в вытянутом линялом свитере, потертых джинсах с добродушным и улыбающимся лицом.

– Вы тоже на загранпаспорт? Что сегодня за день? Все идут фотографироваться на загранпаспорта! – весело посетовал мужчина.

– Нет, нет. Нам бы Якова Борисовича, – в тон ему, улыбаясь, ответил Федор.

– Яша, это вас! – крикнул мужчина куда-то в сторону открытой двери.

На пороге появился лысеющий пожилой мужчина в очках на переносице, в помятом темном костюме и мятой рубахе в зеленую клетку. Увидев его, Федор сразу понял, что это, скорее всего, и есть брат Борисыча. Сходство было очевидным. Правда, выглядел он моложе, выше и физически более крепким.

Яков Борисович удивленно уставился на Машу, а затем на Федора. Несколько секунд они молча рассматривали друг друга. Федор обратил внимание, что у Якова Борисовича при взгляде на него появилось точно такое же немного придурковатое выражение лица, как и у его брата в первые минуты их знакомства. Наконец, Яков Борисович прервал затянувшуюся паузу, всплеснув руками:

– Машенька, лапонька, как я рад тебя видеть! Ну что мы стоим, как неродные! Проходите ко мне в кабинет. Пашенька, голубчик! Если меня будут спрашивать, я несколько минут занят. Ко мне родственники приехали. Мы немного поболтаем.

– Хорошо, Яша, ни о чем не беспокойтесь! – донесся из коридора голос мужчины в свитере.

– Машенька, милая, как я рад тебя видеть, как ты похорошела! – затараторил Борисыч-2. – Хотите чаю с дорожки?

– Нет-нет, спасибо! – вежливо отказался Федор. – Мы, собственно, по тому вопросу, о котором Семен Борисович должен был с вами переговорить, – быстро проговорил Федор. Маша стояла рядом и с улыбкой молча устало смотрела на дядю.

– Итак, дорогие мои, рассказывайте, как доехали и каким ветром вас сюда занесло? И, кстати, как вас величать? – добродушно улыбаясь, проговорил Яков Борисович, обратившись к Федору.

– Я Федор. Семен Борисович сказал, что вы можете помочь нам с новыми документами. Мы готовы прилично заплатить, – негромко проговорил Федор.

Яков Борисович удивленно уставился на Федора, потом на Машу. Несколько секунд он недоуменно смотрел на них, а потом изумлено проговорил:

– Я ровным счетом ничего не понимаю. Семочка незадолго до своей кончины позвонил мне и задал странный вопрос. Не помню ли я имя нашей мамы. Видимо, это были какие-то последние, очень трудные мгновения его непростой жизни.

Увидев, как некрасиво исказилось лицо Марьиванны и вытянулось лицо Федора, Яков Борисович всплеснул руками.

– О господи! Вы не знали? Ох, простите меня, ради бога, молодые люди. Машенька, милая, твой папа скончался два дня назад. Прости, что именно я вынужден тебе об этом скорбном событии сообщать. Мне в свою очередь сообщил Лешенька и спросил, звонил ли мне Сема. Я сказал, что звонил. На том разговор и закончился.

– Так вы нам не сможете помочь? – хрипло спросил Федор.

– Конечно, смогу! – всплеснув руками, воскликнул Яков Борисович. – Но только не с документиками. Если у вас какие-то неприятности, я найду вам безопасное место на столько, на сколько захотите, пока все ваши проблемы не утрясутся. Но с документами – это уже давно не ко мне. Я уже двадцать пять лет как это опасное ремесло бросил. Из-за этого даже четыре года в тюрьме отсидел. Семочка вам не сказал? Я как вышел, так все и забросил. Стар уже для этих игр. И квалификацию, и связи я давно утратил. Сейчас даже не представляю, как к этому вопросу и подступиться. Все наверняка сильно изменилось. Ну Сема, ну дает! Вы уж меня извините, но с документами я, к сожалению, вам помочь не смогу.

Маша тихо плакала, уткнувшись в ладони. Федор сидел как громом пораженный. Столько усилий, страданий, надежд, и все оказалось впустую. Федор медленно поднялся, не соображая, что же им делать дальше.

– Но, может, вы кого-нибудь порекомендуете? За деньгами дело не станет. Нам без новых документов конец!

Яков Борисович вздохнул и с неподдельной грустью в голосе ответил:

– Да я бы и рад вам, голубчик, помочь, но, к сожалению, нечем. Может, все-таки чайку? Бутербродиков со свежей колбаской сообразим?

Федор обреченно махнул головой и направился к выходу. Яков Борисович еще что-то смущенно и суетливо говорил ему вслед, но тот его уже не слышал.

Глава 48

Выйдя на улицу, он подставил разгоряченное лицо влажному упругому ветру. «Неужели я клинический неудачник и это окончательное крушение всех надежд? – с разъедающей душу тоской подумал Федор. – Неужели это тупик и дальше можно лишь катиться только вниз? Выходит, Нина со своим Виталиком были правы и мне не суждено подняться после очередного удара? Мало того, что я сам лечу в пропасть, так со мной туда же и Маша. Нет, все-таки должен быть какой-то выход. Я обязан его найти».

Казалось, что усталость, накопившаяся за последние дни, словно многотонным грузом придавила его к земле, а отчаяние из-за крушения последних надежд лишило остатка сил. Он вдруг с беспощадной ясностью осознал то, что натворил за последние дни. Ему вспомнился гараж, ужас перед направленным в живот дулом макарова, мокрые от собственной мочи джинсы, звук удара разводного ключа по голове Крысеныша, кровь между пальцами рыжего менялы, прикрывавшего лицо, острая боль в ноге и в шее от удара машины о столб и спокойная, неведомая ранее рациональная жестокость, с которой он убил Вацека и Петруху. Ему вдруг захотелось завыть и умереть от воспоминаний о содеянном. Неужели выхода из этого кошмара никогда не будет? Однако на текущий момент необходимо было срочно решить две простые задачи. Где найти безопасное место для ночлега и где найти телефон, чтобы позвонить треклятому Леше?

– Молодой человек, молодой человек, подождите одну секундочку, – вдруг вывел Федора из мрачных размышлений мужской голос, прозвучавший где-то за спиной. Савченко медленно повернулся и увидел бегущего и машущего рукой Пашеньку.

– Я дико извиняюсь, но Яков Борисович просит вас на секундочку вернуться, – задыхаясь, проговорил он.

У Федора появилась слабая надежда, что вдруг старик что-то вспомнил и чем-нибудь сможет помочь. Он поспешно вернулся в ателье. Маша с грустным видом сидела на стуле, уставившись в пол. Яков Борисович что-то говорил девушке извиняющимся тоном, когда в помещение вошел Федор. Яков Борисович повернулся к нему и виноватым голосом проговорил:

– Я прошу прощения. Чувствую себя крайне неловко из-за сложившейся ситуации. Позвольте мне хоть как-то вам помочь. У меня есть хорошая знакомая, она дня на три сможет вас без документов пристроить в сносную гостиницу. О цене сами с ней договоритесь. А я за это время подыщу вам какое-нибудь приличное жилье. С деньгами, как я понимаю, у вас проблем нет? Ну что, звоню?

– Хорошо бы. Мы были бы вам очень признательны, – вяло проговорил Федор.

– Ну вот и отлично! – с оптимизмом в голосе проговорил Яков Борисович и начал набирать номер. Через несколько секунд его лицо расплылось в сладкой улыбке, и он жизнерадостно затараторил:

. – Валентина Николаевна, добрый вечер! Давно мы с вами не виделись. Как поживаете? Спасибо, тоже нормально. Как вам фотографии со свадьбы дочурки? Понравились? Очень рад. Спасибо. Если что, всегда готов помочь. Да верчусь понемногу. На рыбалочку с Пашенькой на днях ходили. Ничего толком не поймали, но время провели отменно. Свежий воздух, природа, тишина, красотища вокруг, да еще и по чуточке коньячка выпили. Просто праздник для измученного сердца. Очень душевно время провели. А я вам по делу звоню. Племянница ко мне с мужем на три дня приехала, да у них в дороге беда приключилась. Документы какие-то злодеи украли. Я планировал их к себе поселить, да Наденька ко мне внучат привезла, так младший еще и заболел. Вот мечемся в своих двух комнатах, ждем, когда наконец Надюша из командировки приедет. Оказались в очень затруднительной ситуации. Сможете помочь, пристроить мою кровиночку с мужем на, денька три? Они люди с пониманием, в долгу не останутся. Очень хорошо, огромное вам спасибо. Всегда буду рад вам помочь, – елейно промурлыкал Яков Борисович и, положив трубку, повернулся к Федору.

– Феденька, Машенька, все отлично устроилось! Пашенька сейчас вас отвезет в гостиницу «Новороссийск». Это вполне достойная гостиница, вам понравится. Там спросите Валентину Николаевну, и она вас разместит в хорошем номере. Отдохнете пару-тройку дней, а там, может, чего и придумаем про дальнейшую жизнь. Рано или поздно все как-то налаживается. Вы, главное, не раскисайте и попробуйте понять меня. Честное слово, я очень хотел бы вам помочь, вы мне очень симпатичны, но, к сожалению, никак не могу. Только у меня нижайшая просьба – пока я что-нибудь придумаю, в течение двух-трех дней вы из номера никуда не выходите. Никто из персонала не должен знать о вашем присутствии. Не подводите Валентину Николаевну и меня. Договорились?

Цена за номер изумила Федора. Четыреста долларов за три дня – это было явно очень дорого, но, поскольку положение было безвыходное, Федор обреченно посмотрел на безучастное лицо Марьиванны и выложил требуемую сумму. Номер действительно оказался вполне приличным. Душ, телефон, телевизор, широкая удобная кровать. Простые вещи, которые стали уже казаться несбыточной мечтой. Приняв душ и прочитав правило о звонках по межгороду, лежавшее на столе, разомлевший Федор решился позвонить Лехе. Марьиванна, свернувшись калачиком, лежала на кровати у стены, и было не понятно, спит ли она или просто о чем-то размышляет. Савченко решил не трогать ее, полагаясь на то, что время лечит и, возможно, девушка скоро придет в себя. На его звонок никто не ответил. Федор раздраженно бросил трубку на телефон, улегся рядом с Марьиванной и нежно обнял ее. В это время раздался стук. Федор с неохотой встал и открыл дверь. Перед ним стояла Валентина Николаевна, придерживая тележку с ужином.

– Яшенька просил о вас побеспокоиться, как о родных, – сладко улыбаясь, пропела она, вкатывая тележку. – Если что-то еще понадобится – звоните мне, не стесняйтесь. Питание включено в стоимость номера. Хорошего вам вечера, – и она, добродушно улыбаясь, как лучшим друзьям, выскользнула из номера.

Федор осторожно обнял Машу и прижал к себе, чувствуя, как она тихонько вздрагивает, всхлипывая, через какое-то время вздрагивания прекратились, дыхание выровнялось, и девушка уснула. Федор осторожно, чтобы ее не разбудить, встал, подошел к телефону и вновь набрал номер Лехи.

Глава 49

Лева уже целый час слушал Клима, который как заведенный в очередной раз объяснял ему свою позицию по поводу Паши Ташкентского. Наконец, когда Клим на время замолк, Лева тихо осторожно вставил:

– Клим, как ни крути, но с Пашей все же сначала лучше обо всем откровенно перетереть. Я думаю, тянуть на него без предварительного толковища неразумно. Может, он действительно, не при делах и ты имеешь дело с кем-то третьим?

– Да я и так знаю, что этот сухой хер крякнет в ответ! – взорвался Клим. – Ты сам понимаешь, он попрет буром. Мол, ничего не знаю, ты просто от штрафа пытаешься отмазаться и так далее! А что ему еще остается? Или ты думаешь, что он растает? Мол, я тут малость тебя обстриг, извини, Клим? Левка, ты лучше других знаешь Пашу. Дай палец – откусит руку. И будет жрать дальше, пока полностью всего до костей не обглодает, – Клим тяжелым взглядом уперся в своего финансиста и медленно проговорил: – И вообще, я что-то, Лева, тебя не пойму, ты мне что предлагаешь? Обиженной сучкой поскулить, а потом утереться и отползти в сторонку?

– Клим, ты же понимаешь, что мое дело – это деньги и их сохранность. А вот тактика и стратегии – это не ко мне, советчиков и бойцов для кардинальных решений вопросов у тебя и без меня хватает. Но здравый смысл мне подсказывает, что в данном случае лучше не хватать внезапно Пашу, за жабры, а открыто попытаться с ним прояснить ситуацию, – мягко проговорил Лева.

Раздался короткий стук, и в двери появилась голова охранника.

– Клим Викторович, к вам Григ.

– Пусть войдет, – буркнул Клим. В кабинет вошел новый глава службы безопасности Григ, который долгие годы проработал под началом покойного Вацека.

– Ну, что нового? – как всегда, недовольным тоном спросил Клим, уставившись тяжелым взглядом на Грига.

– По машине, которую пас Першинг, удалось установить следующее. Зарегистрирована на Астахову Ирину Владимировну. Четыре года назад она развелась с мужем и уехала куда-то в Омск. О бывшем муже пока ничего выяснить не удалось. Машину, скорее всего, она кому-то продала по доверенности. Бабы – что с них возьмешь. Кому именно, сейчас трудно выяснить, но я продолжаю пахать по этой теме. Областные менты считают, что наших пацанов на заправке расстрелял профессиональный снайпер. На это указывает выбор точки обстрела и гильзы от из снайперской винтовки «Винторез», которая есть лишь на вооружении спецподразделений. По различным оценкам, такой профи стоит недешево, – закончил доклад Григ и застыл, глядя на босса.

Клим плеснул себе в рюмку коньяка и залпом выпил.

– Лева, какие тебе еще нужны доказательства! Точно это Паша, больше некому! – заорал он, глядя на Леву. – Ступай, мне надо подумать, – мрачно проговорил он, кивнув на дверь.

Лева быстро поднялся и бесшумно вышел. Он слишком хорошо знал Клима, чтобы не понимать, что тот уже все обдумал и принял решение. И сейчас вопрос заключался лишь в том, каким именно образом он решит воплощать в жизнь задуманное. Вот это босс сейчас и будет обсуждать с новым начальником СБ. Через час Клим вышел из кабинета и решительно направился к выходу из офиса в сопровождении двух шкафов-телохранителей. Лева, услышав знакомые шаги в коридоре, высунулся из своего кабинета.

– Я в «Дольче Виту». Посмотрю, как у них дела после открытия, и назад. Через, часа три будь здесь, никуда не уходи, есть разговор, – скороговоркой проговорил Клим Леве и вышел из офиса.

На выходе, как обычно, стоял бронированный шестисотый мерседес Клима и «Ленд-Ровер» сопровождения. Охранник из мерседеса открыл дверь и подобострастно застыл, приготовившись захлопнуть бронированную дверь, как только хозяин залезет в комфортабельный салон автомобиля. Два охранника из сопровождения также замерли в ожидании, когда же босс наконец сядет в свою машину, чтобы им тоже можно было нырнуть в теплое нутро внедорожника.

Клим медленно подошел к мерседесу и приготовился залезть в пахнущий кожей и дорогим одеколоном салон машины. В это время его ухо уловило давно забытый, но крайне неприятный звук, похожий на далекий хлопок новогодней петарды. Этот звук, как нарастающий жуткий рев сирены, вспыхнул в сознании Клима страшным предчувствием надвигающейся беды. В ту же секунду дикая боль, как от сильнейшего удара кувалды между лопатками, погрузила его в темноту. Клим рефлекторно попытался схватиться за крышу машины и осел коленями на тротуар, уткнувшись лицом в кожаное сиденье своего дорогого автомобиля.

Валера посмотрел вниз на образовавшийся после выстрела хаос и, мысленно отсчитывая секунды, начал разбирать винтовку. В такие минуты нельзя поддаваться инстинкту как можно быстрее покинуть стрелковое «гнездо». Действовать надо спокойно, методично и внимательно, согласно выработанному плану. Страх и суета после выстрела для снайпера – это верный путь засветиться. Он не спеша закрыл глаза, сделал десять глубоких вдохов и выдохов, потом упаковал разобранную винтовку в спортивную сумку, еще раз внимательно осмотрел «гнездо» и только после этого спокойным шагом двинулся к двери, ведущей к пожарной лестнице многоэтажки. Через пятнадцать минут он открыл заднюю дверцу серого внедорожника, стоящего в трех кварталах от места стрельбы, закинул привычным движение в салон сумку и спокойно уселся на переднее пассажирское сиденье.

– Нормально! – ответил снайпер на вопросительный взгляд Астахова. – Все было ровно так, как мы и предполагали. До чего же эта публика беспечна и предсказуема! Как дети малые! – проговорил с улыбкой стрелок.

– Ну и чудненько! – ухмыльнулся в Астахов. – Теперь этой кодле точно будет не до нас. Пусть теперь эта шпана хоть голову сломает над вечным вопросом «Кому это выгодно?». А у Клима Викторовича было столько «доброжелателей», что на Красной площади места не хватит, если собрать всех до кучи.

Глава 50

Три дня в гостинице показались Федору тремя неделями. Мучимый тревожной неопределенностью и вынужденным бездействием, Савченко несколько раз подходил к телефону, собираясь позвонить Лехе, потом, передумав, как узник в камере, решительно начинал мерить ногами просторный номер гостиницы.

В первый же день своего заселения после многочисленных попыток Федору все-таки удалось дозвониться до Лехи. Разговор получился коротким, странным и тревожным. После долгих гудков трубку наконец сняли, и Федор услышал знакомый голос Алексея:

– Алло.

– Это я, Федор, – почти прокричал в рубку Савченко.

– Да, Серега, здорово! – прозвучал спокойный голос.

– Леха, ты не понял, это я, Федор. У нас тут полный абзац, дядя Яша, оказывается…

– Серега, я в курсе этой истории, – перебил его Алексей. – Сейчас я занят и мне неудобно говорить. Поэтому давай свяжемся дня через три, когда станет чуть спокойнее. Я думаю, мы найдем выход. А пока слушайся дядю. Ладно? Ну все, пока! Не могу больше говорить, – и в трубке пошли гудки отбоя.

«…ты для меня Фикус, и, если я тебя по телефону назову как-то иначе, значит, это сигнал опасности», – вспомнил запоздало Федор слова Лехи из ставшего уже таким далеким инструктажа в квартире Борисыча.

Но это не проливало свет на сложившуюся ситуацию, а только усиливало чувство неопределенности и беспокойства.

«Что происходит? Что недоговаривает Леха и что на самом деле происходит с ним самим? В какой мере опасность угрожает нам с Машей?» – взметнулся в голове Федора рой тревожных мыслей. Почти всю ночь он провел в тяжких размышлениях, беспокойно ворочаясь рядом с мирной спящей девушкой. Утром за завтраком он решил, не откладывая в долгий ящик, серьезно с ней переговорить. Допив кофе, он вкратце изложил Марьиванне свой разговор с Лехой.

– Если я его правильно понял, то он уже в курсе нашей проблемы с документами и уверяет, что найдет выход из этой ситуации, а до этого времени Леха советует нам сидеть тут и добросовестно слушаться во всем твоего дядю. Видимо, до тех пор, пока он не подыщет нам более безопасное место.

– Ну, давай так и поступим, – недоуменно проговорила Маша. – Не пойму, в чем проблема?

– А ты не думаешь, что он мог говорить под контролем ментов или бандитов, надеясь их переиграть? А, что, если они все равно как-то отследили, где мы, и, может, в эту самую минуту к нам уже движется какой-нибудь очередной отряд «октябрят»? – с беспокойством посмотрев на Машу, мрачно произнес Федор.

– Феденька, я очень ценю твою склонность к логике, но сейчас ты, по-моему, впадаешь в паранойю, – с усмешкой проговорила Марьиванна.

– Даже если у меня паранойя, то это не значит, что я не прав и опасности нет, – с досадой в голосе воскликнул Федор. Вскочив из-за стола, он принялся нервно ходить по комнате.

– Слушай, кончай маршировать туда-сюда, это нервирует. Лучше скажи, что ты предлагаешь? – воскликнула раздраженно Марьиванна.

Федор резко остановился и повернулся к девушке.

– Слушай, я понимаю, что Борисыч искренне хотел нам помочь, но понятно, что болезнь сыграла с его сознанием злую шутку. У меня нет ясного плана действия, но одно я знаю точно. Бессмысленно терять время на пустые ожидания. Надеяться нам больше не на кого, надо уходить, и как можно быстрее. Будем искать сами какие-то другие пути решения проблемы. Что сидеть тут без толку и ждать помощи от Лехи или дяди Яши. Леха, видимо, сам оказался в затруднительной ситуации и уж наверняка ясно не представляет, чем помочь нам. А дядя Яша вообще дальше своего фотоателье ничего не видит и лишь может вместе с нами на старости лет вляпаться в какие-нибудь неприятности.

– Давай, как обещали дяде Яше, добросовестно проведем здесь два-три дня, а потом уже будем действовать по обстоятельствам, – упрямо проговорила девушка, после чего легла на кровать и, включив телевизор, стала молча щелкать пультом, переключая каналы.

Все последующие дни в гостинице прошли в состоянии взаимной молчаливой обиженности. Они иногда что-то читали, периодически по очереди подолгу бесцельно смотрели в окно, молча валялись на кровати, уткнувшись в телевизор и лишь иногда обмениваясь короткими односложными фразами. Федор еще несколько раз пытался достучаться до сознания Маши, но все его попытки упирались в угрюмое молчаливое сопротивление. Он был уверен, что надо бежать из гостиницы, но не мог убедить в этом Марьиванну или бросить ее одну. Неопределенность сложившейся ситуации, необъяснимое упрямство Маши и чувство собственной беспомощности в сложившихся обстоятельства за три дня довели его психику до крайне взвинченного состояния. Несколько раз среди ночи ему казалось, что в коридоре слышатся какие-то тихие крадущиеся шаги и кто-то пытается осторожно открыть дверь их номера. Савченко бесшумно вскакивал с кровати, подкрадывался к двери и подолгу прислушивался. Затем с бьющимся сердцем он резко открывал дверь и, убедившись, что за ней никого нет, со вздохом облегчения возвращался в постель к спокойно спящей Марьиванне.

Утром на третий день пребывания в гостинице, как только Федор и Маша закончили завтракать очередными дарами от заботливой Валентины Николаевны, в дверь осторожно постучали. Федор, переглянувшись с Марьиванной, подошел к двери и резко ее открыл. На пороге стоял Пашенька. Переминаясь с ноги на ногу, он смущенно проговорил: «Прошу прощения за беспокойство, но сегодня к трем часам Яков Борисович приглашает вас отобедать с ним в одном приличном заведении. Если вы не против, то до обеда я вас свожу по магазинам, чтобы вы смогли купить что-нибудь подходящее из одежды». Марьиванна и Федор удивленно переглянулись.

Глава 51

Без пяти три Пашенька на такси доставил Федора и Марьиванну к ресторану «Золотой якорь», уютно расположенному на набережной Адмирала Серебрякова. За время скитаний Федор и Марьиванна отвыкли от цивильной одежды и сейчас в новом обличье чувствовали себя немного непривычно и скованно. На Марьиванне был темно-синий, почти черный брючный костюм и темно-бордовая водолазка. На ногах скромные, но довольно дорогие кремовые туфли. Федор был одет в темный костюм и белую рубашку. Новые черные туфли ему слегка жали, и от этого он чувствовал себя вдвойне некомфортно. Но в общем и целом молодые люди выглядели вполне прилично. Пара горожан среднего достатка, решившая посетить дорогой ресторан. Пашенька проводил их в зал на втором этаже, где в этот час было пусто, светло и просторно. Огромные витражные окна смотрели на бухту Новороссийскую, где по неспокойному свинцовому морю бегали многочисленные белые пенные буруны. В одиноко сидящем за столиком у окна мужчине Федор не сразу признал Якова Борисовича. Перед ними сидел элегантный расслабленный пожилой мужчина, держащий в изящных тонких пальцах бокал красного вина. Аккуратно уложенные волосы, дорогой темный джемпер, нежно-голубая рубашка. Пока Федор шел за Пашенькой к столу, он неожиданно услышал позади себя тихий голос Марьиванны: «Ты знаешь, кто такие блинопеки?» Федор отрицательно мотнул головой. «Ладно, потом как-нибудь расскажу», – проговорила Маша.

Пашенька заботливо рассадил гостей за стол и сам устроился напротив Федора. Присев, Федор сразу уловил приятный древесно-табачный аромат явно дорогого одеколона. Метаморфоза в Борисыче-2 была столь разительна, что Савченко смущенно заерзал на стуле, не зная, как себя вести. Маша же, наоборот, выглядела спокойной и расслабленной, словно каждый день обедала с дядей в этом явно дорогом ресторане. Она с улыбкой поздоровалась, сдержанно кивнув головой, и с интересом стала любоваться морем. Яков Борисович тоном гостеприимного хозяина мягко проворковал: «Вы позволите мне сделать заказ за вас? Я хорошо знаком с кухней этого заведения. Думаю, мой выбор вам понравится, – и, не дожидаясь ответа, он чуть приподнял руку. Тут же ниоткуда материализовался официант. – Голубчик, нам по салатику «Кутерьма» с фиолетовыми помидорчиками, царской ушицы и вашего фирменного палтуса. Друзья, что вы скажете, если я по-простому закажу бутылочку хереса?» Друзья утвердительно кивнули головами. Официант принял заказ и исчез.

– Мои дорогие, я понимаю ваше недоумение и приношу вам свое извинение, но что поделать, трудные времена вынуждают соблюдать определенные меры предосторожности. Тем более что Семочка предупредил меня, что нельзя исключать, что за вами, Феденька, возможно, будут приглядывать. Либо с вашего согласия, либо без него. Вы проверочку прошли. Вас никто не пас, с вами никто не пытался связаться, вы тоже ни с кем не пытались связаться, кроме Лешеньки. Значит, теперь мы можем спокойно поговорить о делах.

– Интересно, а если бы я не прошел вашу проверочкку, то что бы случилось? – насупившись, спросил Федор.

– Да ничего особого. Пашенька бы вас убил. Быстро и безболезненно. Он в этом большой мастер, – буднично проговорил Яков Борисович.

– Да ладно вам, Яша! Обошлось ведь! Зачем о грустном? – смущенно пробормотал Пашенька. Федор покосился на его добродушную физиономию и поежился.

«Видимо, у них это семейная традиция. При каждом Борисыче обязательно есть свой Леха-Пашенька», – рассеянно подумал Федор.

– И то верно, мой друг! Давайте, мои дорогие, я вам кое-что поясню. Я не занимаюсь изготовлением фальшивых документов. Я создаю новые личности. А точнее, историю жизни и подтверждающие эту историю документы. На протяжении жизненного пути каждого добропорядочного гражданина нашей родины сопровождает множество различных документов. Свидетельства о рождении, комсомольские, профсоюзные, военные билеты, паспорта, дипломы об окончании чего-нибудь, свидетельства о браке, а порой и свидетельства о смерти. Мои документы пройдут любую проверку. Это очень серьезный и ответственный бизнес, в который вовлечены многие люди и организации – ЗАГСы, паспортные столы, участковые, причем все это в различных регионах. Вы понимаете масштаб моей деятельности и о чем я говорю?

Федор покосился на Машу и угрюмо кивнул головой.

– Некоторое время назад Семочка попросил меня по-братски создать вам новые личности. Это, как вы понимаете, будет стоить определенной сумы денег.

– Яков Борисович, простите за прямоту, а можно сразу уточнить, сколько именно? – спросил Федор.

– По двадцать пять тысяч долларов за новую жизнь, мой дорогой. Мне кажется, это вполне по-божески, – тут же скороговоркой ответил Машин дядя.

– Мы столько не потянем. Готов заплатить по восемнадцать, – без раздумий ответил Савченко. Марьиванна бросила на него удивленный осуждающий взгляд.

– Позвольте, но я Семочке сразу сказал о стоимости данных услуг и возражений не было! – возмутился Яков Борисович.

– Дело в том, что в пути мы немного поиздержались, – спокойным тоном, нагло глядя в глаза Якову Борисовичу, соврал Федор, – и сейчас способны заплатить только по восемнадцать тысяч. Так вы нам поможете с учетом того, что заставили нас пережить в процессе вашей проверочки?

Яков Борисович насупился, уставившись в стол, что-то калькулируя в уме. Затем резко поднял голову и радостно проговорил:

– Хорошо, так и быть, по девятнадцать – и по рукам. Я думаю, это будет честно и справедливо. Хоть я и первый раз иду на подобные уступки, но будь по-вашему. Ведь мы практически родня! Но у меня есть одно условие. То время, что вы будете ожидать бумаги, а это может быть месяц, а то и два, вы будете жить и немножко работать у меня на даче. Никакой связи с внешним миром, полная изоляция, как карантин в лепрозории. Ни шагу за забор. И нам всем спокойнее, и по дачке мне поможете.

– Договорились, – проговорил Федор. – По девятнадцать мы, возможно, как-нибудь еще переживем. Что думаешь, Машуля?

Девушка растерянно кивнула головой. Дядя Яша протянул руку: «Поздравляю, молодой человек, верное решение!»

Федор пожал протянутую руку. Решив главный вопрос, все расслабились и в ожидании заказа принялись оживленно болтать о всяких пустяках. После окончания обеда Федор первым спустился в холл первого этажа и стал ждать остальную компанию, поглядывая на улицу сквозь огромное витражное стекло. В этот момент к нему подошла симпатичная девушка в коротеньком платьице и с волнующим декольте. Держа в красивых изящных пальцах тонкую длинную сигарету, она проникновенным томным голосом обратилась к Федору:

– Простите, у вас не будет зажигалки?

Федор растерянно помотал головой:

– К сожалению, нет. А вон стоит парень с сигаретой. Вы попросите у него.

– Может, вы у него попросите? А то мне как-то неловко, – глядя на Федора многозначительным взглядом, проговорила девушка. Федор кивнул головой, подошел к парню, попросил зажигалку, дал прикурить девушке, а затем вернул зажигалку хозяину. Девушка выпустила вверх струю дыма и мягко проговорила:

– А вы, кажется, не местный, верно? Видимо, вы… – договорить она не успела. Сзади послышался голос Марьиванны, не предвещающий ничего хорошего:

– Так, коза, отскочила отсюда по-быстрому! Молодой человек занят!

Девица быстро зыркнула на Марьиванну и тут же молча с недовольным видом куда-то исчезла.

– Поздравляю, Феденька! – ехидно проговорила Маша. – А ты, оказывается, пользуешься успехом у местных проституток!

– Да ладно! – воскликнул Федор. – Ты действительно думаешь, что эта девушка…

– О господи! Савченко, ты действительно стопроцентный домашний Фикус! Точнее не скажешь! – усмехнувшись, проговорила Марьиванна, глядя на покрасневшего и смущенного Федора.

Глава 52

Дача Якова Борисовича представляла собой трехсотметровый двухэтажный особняк, находящийся в стадии внутренней отделки. Вся территория в двадцать соток была обнесена глухим зеленым забором из профнастила. Внешне все выглядело не лучше и не хуже, чем у большинства жителей коттеджного поселка, добротно и незатейливо. Вдоль всего забора торчали облетевшие перед зимой неряшливые кусты шиповника и дикой малины.

Но это была только внешняя видимость. Внутри за забором стоял современный, в духе шале дом, имевший с одной стороны большие витражные окна. Весь участок был тщательно ухожен. По периметру росли подстриженные туи вперемежку с пушистыми соснами. Мощенные плиткой дорожки плутали между буйными высокими кустами каких-то экзотических растений. То тут, то там из земли торчали круглые матовые светильники. Чувствовалось, что устройством территории занимались профессионально. Внутри дома шел ремонт. Большинство помещений были завалены грудами строительного материала и различными инструментами. Несколько комнат на первом этаже были временно предоставлены под жилье работникам. В них стояли скромные раскладушки, застеленные солдатскими одеялами, масляные обогреватели, маленькие столики и скромные одностворчатые шкафы для личных вещей. В одно из таких помещений были поселены Федор и Марьиванна.

Кроме них, в доме было еще четверо молдаван, среди которых только бригадир немного говорил по-русски. Раз в два дня на участок приезжал архитектор – среднего возраста мужчина с косичкой, который быстро пробегал по всем этажам, хватался за голову, традиционно устраивал разнос бригадиру и стремительно уносился прочь на помятом черном «Ниссане-Алмере».

Бригадир во время разноса горестно вздыхал, кивал головой и обещал все исправить. После отъезда архитектора бригадир на своем языке устраивал разнос коллегам, после чего те горестно вздыхали, кивали головами и приступали к дальнейшей работе. Федор, имевший опыт строительных работ при перестройке Зябликов, легко влился в трудовой коллектив. С ним все были вежливы, корректны, и он отвечал тем же. Марьиванна взяла на себя обязанности повара. Она где-то достала книгу «О вкусной и здоровой пище» и каждый день с энтузиазмом экспериментировала у плиты. Чаще всего ее стряпня вызывала всеобщий рокот одобрения, но иногда случались проколы, и тогда все ели молча, искоса бросая недовольные взгляды на девушку В такие минуты Марьиванна злилась, краснела, а потом, хлопнув дверью, уходила к себе. Четыре недели на даче, свежий воздух, физический труд, спокойный ритм жизни привели нервы молодых людей в относительный порядок. В какой-то момент Федор поймал себя на мысли, что ему нравится такая простая размеренная жизнь, и он поделился этим соображением с Машей. Та усмехнулась, но ничего не сказала.

Как-то днем на втором этаже дома раздался телефонный звонок, и бригадир молдован позвал к трубке Федора. Это был Леха. Он коротко рассказал, как прошли похороны Борисыча, а также о том, что через пару дней после смерти старика в Москве был убит Клим. Оказывается, в СМИ было много шума по этому поводу. В какой-то момент Леха замолчал, а потом, тщательно подбирая слова, проговорил:

– Со стороны Клима поиски прекращены, но это не значит, что все закончилось. Есть еще менты и два персонажа, которые продолжают рыть землю в том же направлении. Поэтому я рекомендую выполнять все Яшины требования по соблюдению режима. Так будет полезнее для здоровья.

– Я понял, – задумчиво ответил Федор. – А кто эти персонажи?

– Не сейчас, потом поговорим, когда вы распрощаетесь с Яшей, – быстро ответил Леха. – В городе многое произошло за это время, все непросто. В день смерти Борисыча у нас кто-то грохнул четверых бойцов Клима. В городе непонятно откуда поползли слухи о страшном кровавом киллере по кличке Фикус. Поговаривают, что чуть ли не все убийства, произошедшие у нас за последнее время, – это дело его рук.

В трубке повисла пауза. Федор растерянно молчал, пытаясь понять, что все это может значить. Наконец Леха проговорил:

– Прежнего начальника городского управления внутренних дел срочно ушли на пенсию, говорят, не без помощи его зама. Теперь тот на его месте. Ходят слухи, что он немного двинулся башкой на поиске кровавого и неуловимого Фикуса. Ладно, не буду грузить тебя лишними подробностями. Как закончите гостить у дяди Яши и съедете от него, позвони мне. Но не раньше. Хорошо?

– Договорились, – ответил растерянно Федор.

Вечером перед сном он вместе с Машей вышел подышать воздухом и увлек девушку в дальний конец участка, где среди сосен стояла одинокая скамья. Усадив на нее Марьиванну, Федор подробно пересказал ей разговор с Лехой.

– Так ты теперь знаменитость? Типа городской легенды Глуховецка? – рассмеявшись, проговорила Маша. – Бред какой-то!

– А я все забываю у тебя спросить. Помнишь, ты меня как-то спрашивала, знаю ли я, что значит «блинопек»? Так что это такое? – задал вопрос Федор.

Девушка рассмеялась.

– Блинопек – это на блатном жаргоне фальшивомонетчик. Дядя Яша во времена СССР долгое время был одним из самых крутых блинопеков. Его так и не смогли посадить по соответствующей статье, но, когда он уже прикрыл свою лавочку, его все-таки упекли в тюрьму на четыре года за подделку каких-то ерундовых документов. Вообще, в криминальной среде это не очень уважаемая специальность. Блинопеки – очень закрытая и крайне осторожная каста. Чаще всего это достаточно интеллектуальная публика, которая избегает лишнего общения с криминалом. Им приходится тщательно следить за своим оборудованием, за всеми новшествами в области их деятельности, при этом они очень внимательно и настороженно относятся к своим деловым связям. Чаще всего они действуют через сложную систему проверенных посредников. В общем, те еще конспираторы! Дядя Яша, как ты, наверное, уже заметил, неизлечимый подпольщик. Все будет проверять по десять раз. Но, я думаю, ты его окончательно и бесповоротно убедил в своей искренности, когда стал с ним торговаться из-за оплаты.

– Погоди, ты хочешь сказать, что, когда мы были в гостинице, ты знала, что это проверка? – воскликнул Федор.

– Ну, в общем, догадывалась. Папа предупреждал, что Яша может отмочить что-то подобное, и думаю, что это была не самая суровая проверка. Я ожидала чего-то похуже, – проговорила Маша, глядя куда-то в сторону.

– Но почему ты об этом не сказала мне? Ты мне не доверяла? Ты тоже наблюдала за тем, как я себя поведу? Ну ты и змея! – воскликнул яростно Федор. – Если еще когда-нибудь подобное повторится, мы расстанемся. Чем бы мне это ни грозило!

Марьиванна вскочила со скамейки, открыла было рот, собираясь что-то сказать, но вместо этого она, неожиданно размахнувшись, влепила Федору звонкую пощечину. После чего повернулась и чуть ли не бегом бросилась к дому. Федор, придя в себя, бросился за ней. Догнав ее на полпути к дому, он схватил девушку за плечи и повернул к себе. Лицо Маши было пунцовым, губы тряслись, а глаза были полны слез.

– Да ты можешь мне все толком объяснить? Без истерик и излишнего драматизма! – закричал Савченко, неосознанно тряся девушку за плечи.

– Пусти, дубина, мне больно! – запальчиво закричала Марьиванна. – Ты думаешь, мне было легко тогда в гостинице? Мне и на тебя смотреть было больно, и сказать тебе я ничего не могла. Когда мы виделись с отцом в последний раз, он предупредил меня строго-настрого, чтобы я ни в коем случае тебе о Яшиных заскоках не рассказывала. У Яши острый нюх на любую фальшь. Если лишь хоть чуть-чуть что-то заподозрит, то последствия могут быть самые непредсказуемые. Папа считал, что если ты будешь вести себя естественно, то есть оставаясь самим собой, то все и так обойдется. Как бы ты сам поступил на моем месте?

– Не знаю, – растерянно пробормотал Федор. Он, преодолевая не очень отчаянное сопротивление, обнял девушку и прижал к себе. – Прости, я же не знал всего этого, – прошептал он. Марьиванна уткнулась ему в грудь и шмыгнула носом. По ее трясущимся плечам Федор понял, что она плачет.

– Пошли в дом. Холодает, – тихо проговорил он, но девушка отрицательно замотала головой.

– Давай еще побудем на воздухе, что-то голова разболелась, – тихо проговорила Марьиванна.

Обняв ее, Федор медленно двинулся по аллее, освещенной тусклым призрачным светом, льющимся из декоративных светильников, которые были установлены в земле среди кустов.

– Сложная у тебя семейка, – проговорил он задумчиво после непродолжительной паузы.

– Ну, что поделать, другой нет. О своей ты, я помню, вообще очень кратко и неохотно рассказывал, – тихо проговорила Маша.

– Да особо и рассказывать нечего, – задумчиво глядя под ноги, ответил Савченко. – Родного отца я никогда не знал, да и сейчас не стремлюсь узнать. Он расплевался с мамой, когда я был только в проекте. Потом мама трижды выходила замуж. Последний ее муж очень неплохой мужик, руководитель военторга в Калининграде. Папой я его не называл, но мы с ним всегда вполне нормально ладили. У меня всегда были карманные деньги, приличная модная одежда и всякое такое. Ни мать, ни отчим никогда не доставали меня учебой, отметками или поведением. Они всегда были слишком заняты собой и друг другом. Да и меня не в чем, наверное, было особо упрекнуть. Учился всегда отлично, поведение мое тоже никого не напрягало. Больше всего времени я проводил в библиотеке или дома за книгами и журналами. Вот такой классический ботаник. Я почему-то всегда считал, что в моей жизни все будет хорошо, потому что я хороший. Хорошо себя веду, хорошо учусь, и этого достаточно. Кто бы мог подумать, что я стану убийцей? – с горькой усмешкой произнес Федор.

– Каково это – быть убийцей? – тихо спросила Марьиванна, напряженно взглянув на Федора.

Федор нахмурился, сжав до боли челюсти.

– Хреново, – мрачно проговорил он. – Воспоминания, которые, как приклеенные, отравляют каждую минуту твоей жизни. Не хочу об этом, – нахмурившись, произнес он.

– Федя, а что, по-твоему, нас ждет дальше? – задумчиво спросила девушка.

– Мы будем жить долго, счастливо и умрем в один день, – рассмеявшись, ответил Федор.

– Да ну тебя. Я же серьезно, – без тени улыбки проговорила Марьиванна.

– Мы получим свои новые документы, уедем куда-нибудь далеко. Куда, я пока еще не решил. Через полгода я вернусь за деньгами, кое-что отдам Лехе, что обещал твоему отцу. Остальное привезу в наше гнездышко. Мы создадим свою фирму, я буду директором, а ты будешь заниматься экономическими вопросами. Может, уговорю Леху остаться с нами в качестве начальника безопасности. У нас будут работать только самые лучшие специалисты, которые будут хорошо зарабатывать и гордиться, что работают в нашей фирме. Мы будем как семья и станем самыми крутыми на рынке. Через несколько лет мы будем богатыми и уважаемыми людьми, у нас с тобой будут дети и все будет просто отлично! – смеясь, закончил Федор и обнял Машу.

– Красиво! – задумчиво проговорила девушка и, потянувшись, поцеловала Федора в щеку.

Глава 53

Валера зашел в квартиру и бросил спортивную сумку под вешалку. После занятий в спортзале все тело, как обычно, немного ныло. Он уже собрался наполнить горячую ванну, чтобы отдохнуть и расслабиться после физических нагрузок, когда в комнате раздался телефонный звонок. Это был Астахов. Их отношения за последний месяц стали несколько напряженными. Поиск климовских миллионов закончился ничем, более того, еще пришлось и от Клима избавляться.

Дело оказалось довольно громким, и, насколько можно было судить из газет и разрозненных высказываний друзей из различных силовых структур, оно шло полным ходом. Конечно, все, как всегда, закончится пшиком, но все-таки это вносило в жизнь Валеры некоторую ненужную нервозность. Отчасти ответственность за это он возлагал на Игоря Николаевича. Неожиданно в комнате раздался телефонный звонок. Валера снял трубку, как всегда выжидательно помалкивая. Кому надо, заговорит первым.

– Здорово, это я, – раздался в трубке голос Астахова. – Надо срочно встретиться, – перешел он сразу к делу. – Есть кое-какая интересная информация по нашему вопросу. Похоже, еще не все потеряно, – бодро проговорил майор.

К звонку Астахова Валера отнесся без особого энтузиазма, но встретиться все же согласился. Встреча была назначена через два часа, как обычно, в старой пельменной в центре.

Все вновь завертелось с того момента, когда Астахову неожиданно позвонил Витя Соколов, прапорщик Кручининского летного полка, находящегося в семи километрах от деревушки Валентиновки. Он бодро, с воодушевлением доложил, что друзья Игоря Николаевича благополучно доставлены в Новороссийск и он хоть сейчас готов продолжить дальнейшее сотрудничество на установившихся взаимовыгодных условиях. Астахову стоило большого труда и изворотливости, чтобы аккуратно выяснить, о каких именно друзьях идет речь. Когда же прапорщик между делом упомянул, сколько его «друзья» отвалили ему за перелет, а кроме того, «друзья» еще и знакомы со Слоном и Верой, Астахов чуть не подпрыгнул на стуле. Взяв себя в руки, он осторожно вытянул из прапорщика описание «своих друзей», предупредил, чтобы тот держал язык за зубами, и тепло поблагодарил «за оказанную помощь».

С этого момента Игорь Николаевич лишился покоя. Он с кипучей энергией принялся повторно анализировать всю имеющуюся информацию по всем персонажам глуховецкой истории, методично дополняя ее новыми разрозненными данными, которые удалось по крупицам собрать, не привлекая лишнего внимания со стороны коллег и начальства. Неожиданно он натолкнулся на любопытный факт в биографии Семы Седова, о котором ранее не знал. Оказывается, у Седого есть родной брат, проживающий в Новороссийске, куда простодушный жадный идиот прапорщик отправил «друзей» Астахова. Игорь Николаевич тут же решил связаться с Глуховецким отделением внутренних дел и попытаться кое-что уточнить в отношении Седого. Из-за давних неприязненных отношений двух ведомств он не возлагал особых надежд на этот звонок. Однако разговор с новым начальником ГУВД Глуховецка Гулевским, на удивление, оказался полезным. У Игоря Николаевича сложилась твердая уверенность, что новый начальник глуховецкой милиции очень нуждается во влиятельных московских друзьях и готов лезть из кожи, чтобы таких завести. Гулевский поведал подробно о гибели Вацека и Петрухи, о косвенных уликах, которые указывали в этом деле на Слона, о своей теории насчет суперкиллера Фикуса, а также о том, что некто, по описанию похожий на таксиста Савченко, с какой-то девушкой ускользнул от него в Валентиновке, словно растворившись в воздухе.

Астахов усмехнулся: «Ты даже не представляешь, дружок, насколько ты близок к истине насчет воздуха, – ехидно подумал Астахов. – В конце восьмидесятых из вашего ведомства пинками разогнали всех пьющих, но толковых мужиков, а вместо них набрали умельцев на все руки из числа партийной номенклатуры. Похоже, приятель, ты из их числа. Что ж, люди всякие нужны, люди всякие важны. Будем дружить». Он тепло распрощался с Гулевским, пожелал ему удачи в поисках Фикуса и туманнонамекнул на то, что тот может рассчитывать на его поддержку в самых разнообразных вопросах. После этого Астахов тут же решил подробнее выяснить все о дочери Седого. В памяти отчетливо всплыла встреча с другом предводителя глуховецких таксистов и его рассказ о том, как дочь Седова, Григорьеву Марию Ивановну, работницу «Прима-банка», видели с таксистом Савченко, входящими в подъезд ее дома. «Друзья», улетевшие в Новороссийск, наконец обрели ясные и отчетливые образы.

«Если учесть, сколько они отвалили этому жадному дебилу-прапорщику за перелет, то деньги, похоже, они не считают. А значит, они стопроцентно что-то знают о климовских бабках или имеют к ним доступ», – решил Астахов и удовлетворенно откинулся на спинку стула. Ухмыльнувшись, он глянул на бронзового Феликса и показал ему средний палец. «Ошибаешься, еще не все потеряно!» – негромко проговорил Игорь Николаевич.

Глава 54

Неожиданно ему вспомнились события двухлетней давности, когда он впервые познакомился со Слоном. Тот был задержан в качестве подозреваемого в организации устойчивого канала контрабанды цветных металлов в Латвию. Тогда Игорь Николаевич поразился, как легко и чуть ли не по собственной инициативе Слон согласился на сотрудничество. Заполучить информатора в ближайшем кругу Клима было очень заманчиво. За год Слон оказал Астахову неоценимую помощь в раскрытии множества фактов незаконного предпринимательства, а порой и преступлений в сфере внешнеэкономической деятельности. Среди братвы витали слухи, что, возможно, это Слон «ссучился с красными», из-за чего накрылось несколько очень перспективных тем. Всерьез ему претензий высказывать никто не решился, а Клим не придавал шипению «облажавшихся недотеп» особого значения, всецело доверяя племяннику. Однако Слон был уверен, что это лишь вопрос времени и рано или поздно его работа на ФСБ всплывет.

Игорь Николаевич с усмешкой вспомнил, как через год плодотворного сотрудничества Слон вдруг простодушно вывалил, что хочет с подругой свалить за бугор, но для этого ему нужны деньги и он знает, где их можно достать. После этого он рассказал о готовящейся сделке Клима, о том, какая сумма наличности будет перевозиться, и без обиняков буднично предложил Астахову пятьдесят процентов за помощь в реализации безумного плана кидалова Клима. Игорь Николаевич пригрозил, что посадит Слона до конца его дней, несмотря на их особые отношения. На что тот лишь усмехнулся и пожал плечами. Однако в течение двух последующих недель, раздумывая над идеей Слона, Астахов все больше приходил к выводу, что план не так уж и безумен и в случае успеха позволит ему осуществить свою давнюю, казалось, несбыточную мечту перебраться на Запад. Подальше от нищей разваливающейся страны, озлобленного населения, от опостылевшей до чертиков работы и ненавистного начальства. Для этого надо лишь добраться до Варшавы, а там у него есть к кому обратиться за надежной помощью, после чего весь мир будет у его ног. Однако для реализации задуманного плана предстояла серьезная работа. Самым сложным было найти способ, как по-тихому нейтрализовать климовскую группу сопровождения. После долгих раздумий выбор Игоря Николаевича пал на быстродействующий яд.

Окидывая взглядом пройденный путь, он улыбнулся, вспомнив, как осторожно, шаг за шагом приходилось искать подходы к секретной ведомственной лаборатории, занимающейся разработкой отравляющих веществ, изучать ее сотрудников и как наконец удалось найти подходящего химика, отягощенного различными мелкими грешками. К счастью, уговаривать его пришлось недолго. После непродолжительной обработки Слон просто и понятно изложил тому перспективу – либо приличные деньги, либо смерть, включая семью. Перепуганный химик выбрал деньги и оставил капсулы в условленном месте с подробной и понятной инструкцией по применению. Планируя отход после завершения операции, компаньоны решили, что самым подходящим местом, где предстоит сойти Слону с поезда, будет маленький городок Глуховецк. Это было довольно удобно, так как в ста пятидесяти километрах от городка находился летный полк, где у Астахова был налажен канал, через который можно было без особых проблем уйти в Польшу. Второй задачей, которую предстояло решить Астахову, была подготовка новых загранпаспортов с вымышленными именами для троих участников задуманного мероприятия. Это как раз было несложно. Пока Игорь Николаевич занимался выполнением своей части работы, Слон каким-то образом убедил Клима создать в Глуховецке предприятие по оптовой торговле импортным алкоголем. Это давало ему возможность периодически ездить в Глуховецк и самому внимательно изучить место, где предстояло соскакивать с деньгами. Более того, желая убедиться в реальности плана пересечения границы, он потребовал от Игоря Николаевича познакомить лично с человеком, через которого планируется переход. Подумав, Игорь Николаевич решил продемонстрировать партнеру свою надежность и открытость, познакомив Слона и Веру с прапорщиком Витей Соколовым. После этого Слон немного расслабился и повеселел. Он нашел под Глуховецком небольшой дом отдыха, где по плану после операции ему предстояла встреча со своей девушкой и Астаховым. Далее они втроем должны были быстро добраться до Кручининского авиаполка, откуда с бесценным грузом и загранпаспортами втроем вылететь в новую счастливую жизнь. Однако по мере подготовки операции Игорь Николаевич несколько скорректировал планы, не посвятив в это Слона. Пока Слон будет с двумя тяжелыми чемоданами перебираться через траншею перед домом отдыха и двигаться к входу, такси, на котором он приедет, уже развернется и унесется прочь. Перейдя роковую траншею, бедняга Слон в темноте не успеет дойти до входа. На середине пути его тихо срежет пуля, выпущенная из снайперской винтовки «Винторез». После чего Валера должен был сбросить тело в маленькое окошко бойлерной недалеко от центрального входа и, подхватив чемоданы, идти к поджидавшему его в машине Астахову. Через два часа они уже будут в Кручининском авиаполку, а еще через три часа вылетят военным бортом в Польшу. Здравствуй, новый мир, новая жизнь! Но и в этот план Астахов мысленно внес некоторые изменения. Одна капсула, полученная от секретного химика, о которой никто не знал, оставалась у него, и, согласно его окончательному плану, эта маленькая стекляшка по дороге к авиаполку во время короткого «кофе-брейка» с Валерой сделает его единственным обладателем климовских миллионов.

Но что-то пошло не так. Гаденыш Слон, видимо, что-то заподозрил и решил на свой страх и риск изменить первоначальный план, свернув куда-то в сторону, не доезжая до «Искры». Таксист Савченко, видимо, ему в этом как-то помог, и, возможно, лишь таксист теперь знает, как найти Слона, а возможно, он даже знает, где и деньги. Правда, несколько удивляет, почему таксист до сих пор жив. Зная Слона, можно было быть уверенным, что тот не оставил бы свидетеля.

«Ну да ладно, все это скоро прояснится. Главное, теперь понятно, куда таксист подался с девчонкой и где его искать, – рассудил Астахов и взглянул на часы. Пора было выдвигаться на встречу. – В Валеру надо срочно вдохнуть энтузиазм и веру в успех, а то парень совсем скис, но, судя по всему, он еще очень может пригодиться. Сегодня же надо детально продумать обоснование для срочной командировки в Новороссийск, – определенный план на этот счет в голове Игоря Николаевича уже созрел. – Кроме того, надо не забыть сегодня вечером сделать пару звонков насчет авиабилетов. Хлопотно, но решаемо».

Игорь Николаевич посмотрел в сторону открытого сейфа, где лежал его табельный макаров. В отличие от своего помощника, он терпеть не мог оружие и предпочитал доставать пистолет из сейфа лишь один раз в год, когда начальство обязывало сдавать в тире нормативы по стрельбе. Подумав, он плотно прикрыл сейф и дважды провернул ключ.

Глава 55

Яков Борисович, еле сдерживая раздражение, закончил разговор с въедливой пожилой женщиной, которая принесла в ателье маленькую фотографию своей матери, которую надо было срочно увеличить для памятника. Женщина долго торговалась из-за цены, несколько раз уточняла, когда все будет готово, после чего с насупленным видом, не прощаясь, вышла из фотомастерской, громко хлопнув стеклянной дверью. Яков Борисович облегченно вздохнул и посмотрел на часы. Пора было собираться домой.

«А без Пашеньки, оказывается, иногда бывает довольно сложно. Особенно когда приходится общаться с такими клиентами, как только что ушедшая дама», – тяжело вздохнув, подумал Яков Борисович. Как назло, Пашенька сегодня был в срочном порядке отправлен по хозяйственным делам. Яков Борисович прикинул в уме список дел на завтра. Два пакета документов на Машу и Федора были сегодня получены, и завтра он наконец сможет вручить их племяннице и ее другу. Бригаду рабочих он еще позавчера отправил на неделю домой. Пусть отдохнут, да и лишние глаза при отъезде молодых людей ни к чему. Поразмышляв еще несколько минут, Борисыч-2 наконец вздохнул и, поднявшись, направился к входной двери, вертя ключ в руке. Неожиданно дверь открылась, и в нее вошли двое мужчин. Один лет пятидесяти, второй лет тридцати с лишним. Старший был одет в добротную финскую куртку, на молодом был длинный, изрядно потрепанный пуховик с капюшоном. Его правое плечо было немного вздернуто вверх, правая рука – в кармане. Левую бровь рассекал косой белый шрам. Молодой быстро обернулся, глянул сквозь стекло на улицу и замер, уставившись на Якова Борисовича внимательным, изучающим взглядом. Тот, что постарше, прошел вперед и, слегка улыбнувшись, вежливо спросил:

– Простите, а не вы Седов Яков Борисович?

– Да, это я, – растерянно проговорил Борисыч-2, удивленно и с легкой тревогой рассматривая посетителей. – Чем могу быть полезен?

– Да мы, собственно, вот по какому делу. Нам нужно срочно переговорить с вашей племянницей и ее другом, – мягко произнес Астахов.

– Но я, честно говоря, даже не знаю, как вам помочь. Она здесь не живет, – наивно хлопая глазами, произнес старик.

Игорь Николаевич вздохнул и повернулся к Валере. Тот кивнул головой, подошел к дяде Яше и молча врезал ему кулаком в челюсть. Яков Борисович громко вскрикнул и с грохотом отлетел на стоящий у стенки журнальный столик, опрокинув его и стоящую на нем дешевую вазочку с сухими цветами.

– Седов, хорош ваньку валять! – присев рядом с упавшим дядей Яшей на корточки, сквозь зубы прошипел Астахов. – Если поможешь нам, то и сам в живых останешься, и их от лишних хлопот убережешь. Нам надо с ними лишь коротенько переговорить, и все, – чуть ли не нежно закончил Игорь Николаевич.

Молодой в это время расстегнул длинный пуховик, и в его руках оказалась небольшого размера винтовка с глушителем. Он равнодушно навел ее на Якова Борисовича и лениво произнес:

– Похоже, придется кончать этого козла. Я же говорил, надо было сразу двигать к нему домой. С семейкой его мы быстрее найдем взаимопонимание.

Старик уставился на Валеру немигающим холодным взглядом.

Целый день Федор прокопался в бойлерной, усовершенствуя систему отопления. Он заменил закисший обратный клапан, частично изменил разводку труб и перебрал один из нестабильно работающих насосов отопления. Потратив на эту работу почти два дня, Федор стоял, держась за трубу, и с удовлетворением наблюдал за показаниями датчиков давления воды и температуры, размышляя над вопросом: а не стоит ли еще перебрать электрический котел? Похоже, что температурное реле срабатывает с некоторым запозданием. Внезапно на втором этаже с грохотом хлопнуло незакрытое окно.

«Вот же черти! Предупреждал же, чтобы после перекуров не забывали его закрывать! Так ветром и стекло может вышибить!» – раздраженно подумал Федор и, вздохнув, побрел на второй этаж. Прикрыв окно и повернув ручку до полной фиксации, он собрался уже спуститься вниз к Маше, когда увидел подъезжающий к дому двухсотый мерседес Якова Борисовича. Федор замер у окна, гадая, в чем причина неожиданного визита дяди Яши, ведь он же обещал приехать только завтра.

Тем временем машина остановилась, не доезжая до ворот метров двадцать, что само по себе было неожиданно и странно. На улице уже почти стемнело, но Федор отчетливо разглядел, как из машины с дядей Яшей вылезли двое мужчин. Один, в теплой добротной куртке, двигался рядом с ним, а второй, в длинном пуховике, шел чуть позади, внимательно оглядываясь по сторонам. Яков Борисович брел ссутулившись, глядя себе под ноги, временами потирая лицо. Недоброе предчувствие шевельнулось в душе Савченко. Он стремительно бросился вниз, схватил свой рюкзак, достал пистолет с запасной обоймой и сунул их под матрас со стороны ног.

– Маша, ты где? – обеспокоенно крикнул Федор.

В коридоре послышались шаги, и в тот же момент в комнату вошла, встревоженно оглядываясь назад, Марьиванна, за ней Яков Борисович и двое незнакомцев. Тот, что был в пуховике, держал в руках короткоствольную винтовку с глушителем.

– Всем сесть на пол, руки на затылок! – скомандовал парень с винтовкой.

– Да какого черта тут происходит?! – возмущенно воскликнул Федор. – Вы еще кто такие?

В тот же миг парень с винтовкой быстро шагнул ему навстречу и неуловимым стремительным движением врезал прикладом Федору по ребрам, а затем также молниеносно нанес удар по бедру. Федор вскрикнул от боли и, схватившись за ушибленные места, опустился на пол.

– Я сказал – руки на затылок! – громко приказал парень с винтовкой.

Федор выполнил его требование, после чего его примеру медленно последовали Марьиванна и Яков Борисович.

– Очень хорошо! Я вижу, что некоторое взаимопонимание уже достигнуто и нам при дальнейшей беседе не потребуется прибегать к радикальным мерам, для того чтобы у вас кое-что выяснить, – с добродушной улыбкой проговорил второй незнакомец, который явно был в этом дуэте главным.

– Итак, Савченко, где доллары? – проговорил он с металлом в голосе, уставившись немигающим взглядом на Федора.

Тот молча смотрел на незнакомца.

– Ясно, – огорченно проговорил Астахов. – У нас нет времени для утонченных психологических допросов, поэтому будем действовать грубо, но эффективно. Вот что сейчас произойдет. Я спрошу тебя, герой, еще раз, и если ты продолжишь молчать, то твоя подружка словит пулю в коленку. В лучшем случае она останется на всю жизнь инвалидом. Но если ты и после этого продолжишь молчать, то вторая пуля угодит ей в голову. Ну, а ты останешься на десерт, и я уверяю тебя, что…

– Вон в том рюкзаке под столом, – угрюмо перебил его Федор, кивнув головой в сторону стола.

Астахов, не отводя от Федора подозрительного взгляда, подошел к столу и, нагнувшись, вытащил рюкзак. Затем высыпал из него все содержимое на стол, удивленно посмотрел на пачки долларов, затем на Федора.

– Для начала неплохо, но где же остальное, дружок? – прищурившись, вкрадчиво произнес Астахов.

– Часть мы потратили по дороге, – глухо проговорил Федор, пытаясь понять, что происходит, кто этот незнакомец и что он может знать.

– Недурно потратил, – с язвительной улыбкой произнес Игорь Николаевич.

– За перелет военным самолетом один жадный прохиндей слупил с нас десятку. Ситуация была безвыходной, пришлось платить, – пожав плечами, устало проговорил Федор.

– Пока похоже на правду. Ну, раз ты готов честно отвечать на вопросы, тогда давай начнем издалека. Расскажи нам, откуда у тебя эти доллары, – мягко улыбнувшись, проговорил Астахов.

– А вам-то, собственно, какое дело до моих долларов, и кто вы такие? – зло проговорил Федор, пытаясь выиграть время для осмысления происходящего. В тот же миг Валера опять подскочил к нему и нанес несильный удар ногой в голову. Федор, охнув, завалился на бок. На какой-то миг в голове словно произошел взрыв, в глазах вспыхнули яркие огни, а потом на несколько секунд он словно провалился в темноту. Наконец сознание стало возвращаться, и он услышал злобный знакомый голос:

– Сел быстро, как сидел, и руки на затылок!

Федор, покачиваясь, потрогал скулу и глаз, которые явно через какое-то время превратятся в сплошной синяк, и медленно выполнил команду.

– Да что же вы творите! – закричала Маша.

– Заткнись и сиди на месте, сучка! До тебя еще очередь дойдет, если этот гаденыш не заговорит! – рявкнул Валера и повернул к девушке перекошенное злобой лицо.

Марьиванна, глядя на него, испуганно замерла.

– Савченко, так ты нам расскажешь по-хорошему, откуда у тебя деньги, или нам лучше сразу перейти к кардинальным мерам? – негромко произнес Астахов с ухмылкой.

Глава 56

– Хорошо, – устало проговорил Федор. В его голове начал медленно выстраиваться план спасения.

– Как-то поздно вечером на привокзальной площади ко мне в машину сел один невысокий странный чувак, – начал Савченко издалека. – Сказал, что готов очень хорошо заплатить, если я найду ему ночлег. От гостиницы он сразу отказался, я рассказал, что развелся, живу один, и предложил ему переночевать у меня. Мы выпили немного, познакомились, он сказал, что его зовут Олег, а друзья называют Слоном. Он мне действительно очень хорошо заплатил. Попросил оставить у меня сумку, обмотанную скотчем, сказал, что там какие-то деловые бумагами для друга. Мол, таскаться неохота и завтра за ней заедет. Я не возражал, жалко, что ли, пускай лежит, есть не просит. Утром Олег попросил отвезти его на улицу Островского. Я высадил его возле памятника и вернулся домой, так как почувствовал, что простыл и у меня поднялась температура. Пришлось отлеживаться несколько дней, – упавшим голосом проговорил Федор, чувствуя, как заплывает глаз, ноет скула, а в затылке растекается тупая боль.

– А он был с чемоданами? – быстро задал вопрос Астахов.

– Да, у него было два здоровых тяжелых чемодана, – ответил Федор. – Ну так вот, дня через два или три он вечером заявляется ко мне. Рожа поцарапана, весь грязный, брюки порваны, хромает. Что случилось, не говорит, только рукой махнул, мол, ерунда. А потом заявляет, что хочет купить мою тачку, и кидает мне пачку долларов. Ну а на следующий день весь город гудит. На Ветрянке произошло убийство каких-то приезжих мужиков из Москвы, и вроде убийца был маленького роста. Тут я и подумал: а не Олег ли причастен к этим убийствам? А он мне вечером перезванивает и говорит, что если вдруг о нем кто-нибудь меня будет спрашивать, то мне лучше держать язык за зубами. Я говорю: приезжай и забирай нафиг свою сумку, не хочу быть замешанным в твои дела. А он мне: плевать на сумку, потом разберемся, а сейчас будет лучше, если я свалю из города на какое-то время. Даже посоветовал, как это сделать, не привлекая внимания. В авиаполку, возле Валентиновки надо найти прапорщик Виктора Соколов, сказать ему, что от Астахова Игоря Николаевича, и он может куда угодно за бабки отправить самолетом без лишних формальностей.

Астахов с Валерой быстро удивленно переглянулись.

– Ну, продолжай дальше, – ледяным тоном проговорил Игорь Николаевич. Федор тяжело вздохнул и продолжил свою историю:

– Я позвонил своему шефу Руслану и говорю, мол, еще немного отлежусь, а он мне тут и вываливает, что обо мне какие-то приезжие бандиты наших мужиков расспрашивали, а потом еще и милиция. Тут я окончательно понял, что с этим Олегом я вляпался в какую-то очень мутную историю. Тогда я залез в его сумку и обнаружил там сто тысяч долларов. Позвонил Маше и все рассказал, тогда мы и решили бежать к ее дяде, – закончил грустно Федор, глядя на Астахова. Тот задумчиво помолчал, а затем, улыбнувшись, проговорил:

– Знаешь, дружок, кое-что не вяжется во всей твоей стройной истории. Дело в том, что я неплохо знаю Слона и никогда не поверю, что он какому-то незнакомому человеку оставил на хранение сто штук. Это, во-первых, а во-вторых, он бы быстрее тебя удавил как ненужного свидетеля, чем стал бы помогать советом, как убраться из города. Ты, видимо, что-то забыл мне еще рассказать про чемоданы, верно? – и Астахов повернулся к Валере. Тот едва заметно кивнул, подошел к Маше и приставил дуло к ее коленке. Девушка побледнела и, словно парализованная, в ужасе уставилась на прижатый к ноге ствол винтовки.

– Я буду считать до трех, и, если ты ничего не вспомнишь, она лишится ноги, – медленно проговорил Игорь Николаевич, глядя в упор на Федора.

– Нет, не надо, не делайте этого! – заорал Федор. – Я, кажется, знаю, где могут быть чемоданы, – при этом Федор вскочил и, вытянув просительно руки, направился к Валере. – Только не стреляйте, я вас умоляю! – Валера левой рукой наотмашь врезал ему по лицу, и Федор, вскрикнув, отлетел к кровати. Именно на подобный эффект он и рассчитывал. Продолжая что-то умоляюще говорить, он вытянул правую руку вперед, а левой оперся на край кровати. Затем его левая рука незаметно скользнула под матрас.

– Я думаю, что чемоданы находятся где-то в подвале моего дома. Прошу вас, только уберите оружие от Маши! Умоляю вас! – протараторил Федор, нащупывая дрожащей левой рукой холодную рифленую рукоятку макарова под матрасом. В это время неожиданно подал голос Яков Борисович:

– Послушайте, я пожилой человек и не представляю для вас никакой угрозы, у меня жутко затекли руки, могу я их опустить? И мне кажется, вам стоит отпустить Машеньку, она тут действительно ни при чем!

– Нет! Сиди, как сидел! – коротко рявкнул Валера, направив дуло винтовки на старика. И в этот момент, как пушечный залп, громыхнул выстрел макарова, зажатого в дрожащей левой руке Федора. Пуля угодила Валере в грудь, выстрелом его отбросило к стенке, и он завалился на пол. Хрипя, с искаженным от боли лицом Валера усилием воли приподнялся на локте, но тут же раздался второй выстрел, после которого он рухнул на пол и окончательно затих. Первым в себя пришел Астахов. Он бросил быстрый оценивающий взгляд на винтовку. Поняв, что не успеет до нее дотянуться, резким рывком за руку поднял на ноги безвольную, как тряпичная кукла, Марьиванну и, обхватив ее рукой за шею, поволок к выходу, прикрываясь девушкой, как щитом. Еще пара секунд, и он скрылся бы за дверью, закрыв ее на торчащий с внешней стороны ключ. Однако дядя Яша проявил неожиданную резвость. Вскочив на ноги и опустив голову, он, как бык, ринулся вперед, сбив Игоря Николаевича и Машу с ног. Астахов рухнул на Марьиванну, а Яков Борисович накинулся на него, колотя его кулаком сверху по спине. Федор бросился на помощь, но, только приблизившись к барахтающейся куче тел, разглядел, что дядя Яша бил Астахова не кулаком. Его рука и лицо были в крови, а в кулаке был зажат откуда-то взявшийся нож с коротким широким лезвием. Астахов дергался и что-то кричал под ударами дяди Яши. Федор схватил старика за руку и оттащил от стонущего противника. Затем он помог подняться Маше. Дядя Яша, отдышавшись, решительно подошел к Федору и молча вырвал у него из рук пистолет. Затем повернулся к стонущему Астахову и дважды в него выстрелил.

– Эти мерзавцы собирались навестить мою семью, – хрипло проговорил он и протянул пистолет Федору. Тот отрицательно покачал головой и обнял дрожащую всем телом Марьиванну.

– Все хорошо, все закончилось, не смотри на них, пойдем отсюда, – тихо прошептал Федор на ушко девушке и медленно повел ее на улицу. Выйдя из дома, Маша уткнулась Федору в плечо и громка разрыдалась. Минут через пять вышел дядя Яша.

– А вы знаете, Феденька, чего нам с вами сейчас не хватает? – проговорил он своим обычным голосом. Федор, натянуто улыбнувшись, вопросительно кивнул головой.

– Нам надо с вами, голубчик, выпить немножечко водочки для снятия волнительности, – глубокомысленно произнес старик.

– А что будем делать с этими? – неестественным деловитым тоном спросил Федор, кивнув подбородком в сторону дома.

– Ой, даже не озабочивайтесь! – дядя Яша беспечно махнул рукой. – Я позвонил Пашеньке, он скоро приедет. Директор местного кладбища – его большой друг и многим ему обязан. Все устроится в лучшем виде, не волнуйтесь по этому поводу.

– Яков Борисович, а откуда у вас взялся нож? – спросил, понемногу приходя в себя, Федор.

– Да это просто давняя привычка, что-то вроде амулета. Мне как-то спокойнее, когда он у меня в кармашке лежит. Я как увидел, что вы, голубчик, ручку под матрасик сунули, так и понял, что сейчас, видимо, придется им воспользоваться, – добродушно проговорил старик.

– Но если бы они заметили, что вы достали нож, то нас точно убили бы! – воскликнул изумленно Федор.

– Нас в любом случае всех убили бы, – простодушно улыбаясь, ответил Яков Борисович. – На их рожах это отчетливо читалось. Ну да полно о пустом, холодно тут стоять, пойдемте-ка, друг мой, лучше в дом и выпьем. Хотя это и грозит мне дома еще одной попыткой убийства от Галины Ивановны, но ничего, как-нибудь выкручусь, – проговорил, улыбнувшись, дядя Яша и приглашающе махнул рукой в сторону дома.

Глава 57

Федор посмотрел на сидящую рядом в кресле Марьиванну. Девушка, подсунув под голову свернутый валиком свитер и облокотившись головой о стекло иллюминатора, мирно спала под ровный гул самолета.

«Везет же человеку!» – с завистью подумал Федор. В отличие от Марьиванны он, как ни старался, на протяжении всего многочасового перелета так и не смог сомкнуть глаз. По его расчетам, лететь оставалось еще час. Сейчас, глядя на Машу, Федор вспомнил, как в ожидании Пашеньки ему и дяде Яше с трудом удалось убедить испуганную девушку зайти снова в дом. Маша стояла бледная с круглыми от ужаса глазами, вжав голову в плечи, и наотрез отказывалась возвращаться в дом. Глядя на входную дверь, она молча упрямо мотала головой, не двигаясь с места. Наконец Яков Борисович не выдержал и в несвойственной ему манере наорал на девушку, обозвав ее слабонервной истеричкой и позором семьи. Только тогда Маша, бросив затравленный взгляд на дядю, медленно на негнущихся ногах пошла за ним в дом, вцепившись до боли в руку Федора. Расположившись на втором этаже, все трое выпили по рюмке водки, закусив какой-то нехитрой закуской. На удивление, Машу даже не пришлось уговаривать. Она залпом выпила до краев наполненную рюмку и постепенно стала приходить в себя. Ее взгляд наконец приобрел осмысленное выражение, лицо порозовело, и она, покосившись на висящее рядом зеркало, быстрым привычным жестом поправила растрепавшиеся волосы. Лишь только тогда Федор облегченно вздохнул.

– Как вы думаете, Феденька, а мне еще кого-нибудь ждать с дружественным визитом? – спросил Яков Борисович.

– Не знаю – честно ответил Федор, задумчиво глядя в окно. – Леха говорил о двух персонажах. Видимо, это они и были. Хочется верить, что больше к вам никто не нагрянет.

Дядя Яша удовлетворенно кивнул головой. «Дай-то бог, а то уже стар я стал для подобных молодецких забав. Как я вам вчера сказал, документики ваши готовы, и вы с Машенькой можете начать новую нормальную жизнь. С учетом всех обстоятельств нам всем будет лучше, если вы завтра с Машенькой уедете куда-нибудь далеко, забудете о том, что здесь произошло, и о моем существовании. Надеюсь, вы с пониманием и без обид отнесетесь к моей стариковской просьбе», – закончил грустно Яков Борисович.

Федор и Маша одновременно кивнули головами. Через полчаса приехал Пашенька. С ним Федор и Яков Борисович спустились вниз, оставив Машу на втором этаже. Они втроем зашли в комнату, где в лужах крови лежали тела Астахова и Валеры. Помощник дяди Яши спокойно и внимательно оглядел помещение, осторожно, чтобы не испачкаться в крови, достал из карманов убитых содержимое и передал своему боссу. Еще раз окинув помещение придирчивым взглядом, он задумчиво почесал бороду, а затем, бросив укоризненный взгляд на Якова Борисовича и Федора, осуждающе покачал головой. «Яша, мне стоило лишь на полдня оставить вас одного, как вы тут же…» – тяжко вздохнув, проворчал Пашенька. Яков Борисович виновато развел руки в стороны. «Так сложились обстоятельства», – обреченно пробормотал он.

В течение последующих сорока минут Пашенька негромко с кем-то монотонно договаривался по телефону и, наконец закончив переговоры, потянулся и удовлетворенно кивнул дяде Яше головой. Через полтора часа на участок въехал грузовик, груженный каким-то строительным хламом: досками, старыми деревянными оконными рамами, листами оцинковки и рулонами рубероида. Из кабины вылезли два угрюмых небритых мужика в грязной робе. Они коротко перекинулись парой слов с Пашенькой и, взяв два рулона полиэтилена, молча прошли в дом. Вскоре мужики вынесли завернутые в пластик тела, уложили их на дно машины, аккуратно прикрыли листами жести и водрузили сверху все остальное содержимое кузова грузовика. После этого они еще раз тихо переговорили с Пашенькой и быстро уехали.

На следующий день утром Яков Борисович и Пашенька отвезли Федора и Марьиванну в аэропорт. По дороге они как ни в чем не бывало спокойно обсуждали какие-то обычные бытовые проблемы. Опять выросли цены в магазинах, когда же наконец отремонтируют дороги, в фотоателье уже пора делать ремонт и так далее. Марьиванна и Федор сидели на заднем сиденье и молча смотрели по сторонам. Оба чувствовали себя усталыми и опустошенными. Высадив молодых людей у входа в здание аэропорта, дядя Яша и Пашенька церемонно по очереди обняли Марьиванну и крепко на прощание пожали руку Федору.

– С этого момента навсегда забудьте ваши прежние имена и даже между собой пользуйтесь новыми. Удачи вам, – грустно проговорил Яков Борисович.

– Вы уж извините, если что не так, – смущенно, переминаясь с ноги на ногу, проговорил Пашенька.

– Все нормально, спасибо вам большое, – улыбнувшись, ответила Марьиванна.

«Ни с кем не обсуждайте, куда хотите уехать. В семидесяти процентах случаев цель беглеца выясняется путем методичного опроса его знакомых. Это азбука. Ваш выбор должен быть абсолютно непредсказуем для любого, кто попытается предположить, куда вы могли рвануть. Это должно быть место, где вы никогда не были и где у вас нет ни единого знакомого или того, кто смог бы вас узнать. В Москве легко затеряться, но столица будет в приоритете поисков. Поэтому лучше выбирайте место как можно подальше, но не дыру, где проживает сто человек, да и те все родственники, а какой-нибудь город с населением хотя бы в двести-триста тысяч», – в очередной раз всплыл в голове Федора инструктаж Лехи.

Окончательное решение, куда лететь, было принято Федором и Марьиванной ночью после длительного бурного обсуждения. Войдя в зал аэропорта, Федор усадил девушку в кресло, а сам направился к кассам. Возле кассовых окошек, как положено, гудела нервная очередь. Периодически доносились истошные выкрики: «Да я, в отличие от вас, тут с семи часов утра стою!», «Разрешите! Я только спросить…», «Девушка, а бронь до Москвы еще осталась?».

Федор, как советовал Яков Борисович, подошел к окошку с надписью: «Касса № 5» и робко постучал по стеклу, занавешенному с обратной стороны шторкой Шторка приоткрылась, и раздраженного вида женщина дежурно рявкнула:

– На Москву до десятого ничего нет! – и тут же попыталась задернуть шторку, но Федор успел вставить магическую фразу:

– Мне нужна Мила, я от Якова Борисовича.

– Жди, сейчас выйду, – последовал короткий ответ, и шторка задернулась. Через десять минут рядом с Федором появилась женщина из кассы и, оглянувшись по сторонам, коротко бросила:

– Куда?

– До Владивостока два, – также коротко ответил Федор, протянув деньги и два паспорта.

Через пятнадцать минут он подошел к Марьиванне с победоносным видом, помахивая билетами.

– Все в порядке, Виктория Валерьевна. Рейс 711. Вылет через три часа. Летим с двухчасовой пересадкой в Красноярске.

– Да вы просто волшебник, Сергей Викторович. Большое спасибо! – кротко улыбнувшись, ответила Марьиванна.

Из динамиков в салоне самолета невнятно прохрипело сообщение, из которого Федор смог разобрать только то, что пассажирам необходимо пристегнуть ремни безопасности и через тридцать минут воздушное судно приземлится в аэропорту Владивостока. Он повернулся к Маше и осторожно дотронулся до ее плеча.

Глава 58

Поселок городского типа Яра находился в двухстах километрах от Глуховецка. Если центр поселка составляли аккуратные однотипные кирпичные дома, построенные в семидесятых годах, то окраина представляла собой хаотичную пеструю картину, состоящую из самых причудливых разномастных построек. В основном это были вросшие в землю покосившиеся запыленные избенки, но попадались и добротные двухэтажные дома с банями, гаражами, сараями и летними кухнями за высокими заборами.

Большинство населения поселка были люди среднего и пожилого возраста. Молодежь, не видя в Яре особых жизненных перспектив, покидала родные места, пытаясь устроиться в городах. Оживление в жизни тихой сонной Яры наступало только летом. Неспешная речка с песчаными берегами, лес, грибы, ягоды делали поселок привлекательным для молодых родителей из ближайших городов, привозивших сюда на лето своих отпрысков. Большинство из них везли детей к бабушкам и дедушкам, но были и такие, кто целенаправленно снимал в Яре жилье на весь летний период. Сдать такой публике комнату или дом считалось в Яре большой удачей. Виктор Григорьевич Кузнецов, пожилой вдовец, неожиданно оказался в числе счастливчиков, на чей дом нашлись клиенты, заплатившие сразу за три месяца вперед.

В первых числах июня перед его домом появилась скромная молодая пара – бородатый парень и девушка с короткой светлой стрижкой. Молодые люди вежливо поинтересовались, у кого можно снять на лето дом. Без особой надежды Виктор Григорьевич предложил свой и провел молодых людей по участку. С особым вниманием парочка осмотрела уже много лет пустующий кирпичный гараж, после чего молодые люди поинтересовались стоимостью. Виктор Григорьевич наобум заломил высоченную цену, понимая, что хоть шансов почти нет, но чем черт не шутит! Если вдруг люди всерьез заинтересуются, то хоть будет куда опускаться по цене. Однако парочка, коротко посовещавшись, не торгуясь приняла решение, что им его жилье подходит. Договорились встретиться на следующий день, заключить договор и сразу оплатить аренду за весь срок. Всю последующую ночь Кузнецов почти не спал, переживая, чтобы молодые люди не наслушались «доброжелателей» в поселке и до утра не передумали. Он прекрасно понимал, что его дом хоть и неплох, но место расположения для отдыхающих было крайне неудачным. Далеко от центра, от речки, от магазина, рейсовый автобус ходит лишь три раза в день, да и то с перебоями. За два последних десятилетия вся жизнь в Яре понемногу сместилась западнее центра, а десяток участков, включая дом Кузнецова, постепенно превратились в окраину поселка. Все соседи давно разъехались, кто за бесценок продав свои дома, а кто и просто уехал, бросив все. В общем, добротный дом на отшибе, но в месте крайне неудобном и унылом. После смерти супруги дети давно звали Виктора Григорьевича переехать к ним в Омск, но для начала надо было съездить к ним хотя бы на разведку, чтобы вживую понять, насколько это хорошая затея. Однако поездка все как-то откладывалась, да и с деньгами все обстояло не лучшим образом. И тут вдруг удача. На те деньги, что эта парочка была готова заплатить за аренду, у Кузнецова появилась возможность не только съездить к детям, но и пожить у них пару месяцев, чувствуя себя вполне состоятельным, независимым человеком.

«Только бы они не передумали до завтра!» – беспокойно ворочаясь в кровати, размышлял Кузнецов.

Однако утром, в одиннадцать часов, бородатый парень и девушка уже стояли возле его ворот. Заключив договор и получив деньги, Виктор Григорьевич в радостном возбуждении в течение часа подробно объяснял новым жильцам все особенности пользования домом и бытовыми пристройками, после чего смущенно спросил, когда они собираются въехать.

– Да хоть завтра, если вы не против, – спокойно проговорил парень.

– Я не против. Мне собраться – только подпоясаться, – взволнованно и немного растерянно от свалившейся удачи ответил Виктор Григорьевич.

– Скажите, а как нам быть, если мы вдруг надумаем съехать раньше? – неожиданно спросила девушка. Почувствовав, что старик напрягся, видимо, неправильно истолковав ее вопрос, она весело добавила:

– Я не про деньги. С этим вопросом мы все уже решили. Куда нам ключ деть, если вдруг возникнет такая ситуация? Я просто на всякий случай спросила. Может, кому передать?

– Да чего там передавать! – облегченно воскликнул Кузнецов. – Вон под кадку суньте, и все дела.

Через день к дому Кузнецова подъехал довольно свежий грузопассажирский минивэн Volkswagen Transporterбелого цвета. Он осторожно въехал задом в ворота просторного гаража. Парень и девушка, вылезшие из машины, закрыли ворота и только после этого принялись выгружать многочисленные сумки и пакеты с запасами еды как минимум на пару недель. Перетаскав через заднюю дверь гаража сумки в дом, они устало уселись на лавку у крыльца немного передохнуть.

– Все как ты хотел: дом на краю села, вокруг ни души, высокий забор, каменный просторный гараж, – негромко проговорила Марьиванна. Откинувшись на спинку небольшой деревянной лавки, она с блаженной улыбкой закрыла глаза, подставив лицо лучам яркого солнца. – Что-то не так? Тебя опять что-то беспокоит? – не открывая глаз, спросила она.

– Да с чего ты взяла? Ты же меня сейчас даже не видишь! – удивленно воскликнул Федор.

– Ты очень громко думаешь, когда чем-то встревожен, – рассмеялась Марьиванна.

– Все нормально, я не встревожен. Просто думаю, что единственный недостаток этого места в том, что ближайший телефон только на почте. А это три с половиной километра. При необходимости пешком не набегаешься, а машина будет в работе. Ладно, Викуля, я поехал на базу, пока они не закрылись, буду к вечеру. А ты пока, как нормальная селянка, займись хозяйством, – проговорил Федор и поднялся с лавки.

– Это как? – спросила Марьиванна.

– Ну, не знаю, что там селянки делают? Скотину покорми, кур подои, ну или что-то в этом роде, – проговорил Федор и, чмокнув Марьиванну в лоб, пошел к гаражу.

– Сережа, не перегни палку с ролью городского придурка! А то получится так, как во Владивостоке! – крикнула ему вслед Марьиванна.

Федор беззаботно махнул рукой и исчез в гараже. Через пару минут белый минивэн выехал из ворот гаража и унесся по пыльной дороге. Слова Марьиванны заставили Федора вспомнить о странном полугодовом периоде жизни во Владивостоке.

Глава 59

Месяц Федор и Марьиванна прожили в центре Владивостока, в гостинице недалеко от морского вокзала. За это время они смогли изучить город и подыскать себе неплохую двухкомнатную квартиру за тридцать тысяч долларов. Квартира была в отличном состоянии, с недавно сделанным ремонтом, а самое главное, с мебелью и всем необходимым для жизни. Супружеская пара, продавшая жилье, находилась в стадии развода и была крайне заинтересована продать квартиру как можно быстрее. Сделка состоялась в середине декабря, а через месяц Сергей Клюев и Виктория Долина стали обладателями собственной двухкомнатной квартиры.

Владивосток у них вызывал двойственное впечатление. С одной стороны, он был красив своим необычным гористым ландшафтом, морем, окружающим город почти со всех сторон, ярким солнцем и синим безоблачным небом, но, с другой стороны, бесснежная зима, постоянный пронизывающий ветер, гололед на дорогах и тротуарах. Из-за сильного ветра даже при небольшом морозе зимой создавалось ощущение лютого холода, пробирающего до костей. С непривычки это страшно изматывало. Тогда им показалось, что зима будет продолжаться вечно. Еще одним удивительным явлением было то, что город был наводнен самыми разнообразными японскими подержанными автомобилями с правосторонним рулем. Такого количества различных импортных автомобилей Федору и Марьиванне видеть в своей жизни еще не доводилось. С учетом того, что дороги были разбиты и в зимнее время убирались крайне плохо, на подъемах, покрытых коркой льда, происходило огромное количество аварий, создающих проблему для общественного транспорта, который и так работал нерегулярно и напряженно. Кроме того, в городе шла ожесточенная война между губернатором Носовым и мэром Головко. Для приезжих понять что-либо в этих местных политических баталиях было сложно, но в результате этих подковерных сражений горячая вода и свет подавались в дома горожан по какому-то непонятному «веерному» расписанию.

Марьиванне удалось устроиться работать помощником бухгалтера в частную компанию, торгующую импортными медикаментами. Как она ни старалась быть неприметной серой мышкой, не привлекая к себе излишнего внимания, вокруг нее сразу стали увиваться коллеги мужского пола. Кроме того, в бухгалтерию по самым разным поводам зачастил даже директор компании Антон Валерьянович Лосев, крупный красивый сорокалетний мужчина. Это тут же настроило против Марьиванны почти весь женский коллектив компании. Лосев периодически пытался с Машей о чем-то завести душевную беседу, задавая самые разнообразные вопросы. И хотя постоянно натыкался на короткие, односложные ответы, попыток сблизиться с Марьиванной не прекращал. Все это очень нервировало, но с работой в городе было напряженно, а кроме того, Федор поставил перед девушкой конкретную задачу – за полгода стать полноценным практикующим бухгалтером. И Марьиванна, стиснув зубы, старалась не обращать внимания на интриги, клубящиеся вокруг нее, сосредоточившись исключительно на работе.

Федор за полгода освоил три рабочие профессии – слесаря, токаря- фрезеровщика и сварщика, устроившись на судоремонтный завод. Точнее сказать, он постиг основы профессий, дающие минимальный практический навык.

Узнав, что Федор устроился на завод учеником слесаря, Марьиванна раздраженно воскликнула:

– Тебе делать, что ли, нечего? На кой черт ты устроился работягой? Лучше бы тогда вообще спокойно сидел дома. Денег на полгода нам и так хватит!

– Хочу изнутри изучить работу крупного промышленного предприятия, – спокойно ответил Федор. Марьиванна раздраженно подернула плечами и выскочила из комнаты.

Появившись впервые в отделе кадров и заявив, что хочет стать учеником слесаря, Савченко поверг в изумление старую опытную кадровичку Валентину Степановну.

– Да вы представляете, сколько будете получать? Это же работа для молодых ребят до восемнадцати лет, пока в армию не заберут, – глядя поверх очков на Федора, проговорила Валентина Степановна. – А у вас и возраст, и диплом о высшем образовании! Может, подумаете и…

– Нет, – коротко ответил Федор, твердо глядя на женщину.

В течение месяца он добросовестно постигал основы профессии наряду с молодыми жизнерадостными беспечными баламутами. Мастер сначала с подозрением отнесся к великовозрастному непонятному ученику, но потом, убедившись в его серьезном упорном отношении к работе и живом неподдельном интересе, проникся к нему даже определенной симпатией.

Через полтора месяца Федор вновь стоял в отделе кадров с заявлением на вакансию ученика сварщика.

– Послушайте, Клюев, вы на хорошем счету, ну и двигайте в этом направлении дальше! Повысите разряд, а там со временем сможете стать начальником участка. Вы же, по отзывам, очень способный добросовестный работник.

– Нет, – опять прозвучал короткий твердый ответ.

Еще через два с половиной месяца Федор опять предстал перед растерянной Валентиной Степановной с заявлением на вакансию ученика фрезеровщика.

– Сергей Викторович, я понимаю, что вы хотите освоить наиболее востребованные рабочие специальности, но вы бы уже на чем-то остановились, ей-богу. Вы же даже не пытаетесь разряд получить! Так какой смысл тогда бессистемно скакать? Может, попробуете остановиться на сварщике? – грустно глядя, как на умственно отсталого, проговорила кадровичка.

– Нет, – опять прозвучал спокойный уверенный ответ.

Валентина Степановна, грустно вздохнув, приняла заявление.

Через два месяца Федор, к изумлению Валентины Степановны, спокойно уволился. То же самое сделала и Маша. Оба оставили после себя шлейф недоумения и сплетен.

До отъезда оставалось два дня, когда в дверь кто-то позвонил. Молодые люди удивленно переглянулись, и Федор пошел открывать дверь. В дверях стоял высокий мужчина, мрачно уставившийся на Федора.

– Мне нужна Вика, – проговорил мужчина.

– Простите, а вы кто? – спросил озадаченно Федор.

– Я Антон, ее начальник, – проговорил мужчина, исподлобья глядя на Федора. – А ты кто?

– Я ее муж, так зачем она вам? – как можно спокойнее проговорил Федор.

– Насколько я помню, Вика не замужем. Мне надо с ней срочно переговорить— произнес Лосев.

– Хорошо, – задумчиво ответил Федор. – Вика, это тебя! – крикнул он куда-то в сторону комнат.

В дверях появилась растерянная Марьиванна и удивленно уставилась на гостя.

– Мы можем переговорить с глазу на глаз? – трагическим голосом нервно произнес Лосев, облизнув пересохшие губы.

Марьиванна покосилась на Федора и молча кивнула головой. Тот в ответ пожал плечами и ушел в комнату, прикрыв за собой дверь в прихожую. Как его не съедало любопытство и искушение прижать ухо к двери, он все же отогнал эту постыдную мысль и продолжил собирать вещи, нервно размышляя, что бы значил этот визит. Прошло минут тридцать, когда наконец послышался звук хлопнувшей двери и в комнате появилась Марьиванна. Она молча уселась на диван и повернула к Федору удивленное лицо.

– Что стряслось? – спросил он.

– Ты не поверишь, но он просил меня остаться. Обещал серьезное повышение зарплаты и массу всяческих благ, – проговорила каким-то механическим голосом девушка.

– Ты, оказывается, настолько ценный работник? – усмехнулся Федор.

– Ага. Только он мне сейчас еще в любви признался, а также руку и сердце предложил. Говорит, что полюбил меня с первого взгляда, когда я пришла на собеседование. Обещает хоть завтра развестись с женой и жениться на мне. Ну мужики, с вами не соскучишься! – задумчиво проговорила Марьиванна.

– И что ты? – вдруг осипшим голосом спросил Федор, спрятав в карманы брюк предательски задрожавшие руки.

Марьиванна наклонила голову к плечу, прищурившись, уставилась на него, а затем медленно язвительным тоном, чеканя каждое слово, произнесла:

– Разумеется, я согласилась, кто же от такого счастья откажется!

После чего она с силой пнула ногой лежащую на полу какую-то пустую коробку и выскочила из комнаты, оглушительно хлопнув дверью. Весь оставшийся день она обиженно не разговаривала с Федором, и лишь ночью наступило примирение.

Сидя сейчас за рулем минивэна, Федор почему-то очень ясно вспомнил этот эпизод. Однако впереди показался забор металлобазы, и он, мысленно переключившись на предстоящие дела, направил машину к зеленым воротам.

Глава 60

Уже почти совсем стемнело, когда белый минивэн въехал в гараж. Федор вылез из машины и сделал несколько круговых движений плечами, пытаясь размять затекшую от длительного сидения за рулем спину. Сил разгружать машину не осталось. Зевнув, он усталой походкой побрел в дом.

– Как дела? – спросила Марьиванна, увидев входящего Федора.

– Вроде все нормально. Завтра начну, – вяло ответил Федор.

– Пошли, покормлю – и ложись спать, а то, я вижу, ты уже на ходу засыпаешь. Я еще полчасика поколочусь по хозяйству – и тоже спать, – проговорила Марьиванна и потрепала Федора по волосам.

Утром Савченко приступил к разгрузке автомобиля. Первым делом он осторожно, чтобы не поцарапать машину, вытащил лист металла и, пыхтя, прислонил его к стене гаража, затем извлек два сварочных газовых баллона, множественные коробки и две лампы дневного освещения. В течение дня гараж превратился в небольшую слесарную мастерскую. Вечером Федор обвел внимательным взглядом дело своих рук и удовлетворенно крякнул. Он с интересом опробовал небольшой простенький токарный станок, установленный на верстаке, еще раз пробежался взглядом по списку необходимых инструментов и, удовлетворенно кивнув головой, вышел из гаража. Марьиванна с задумчивым видом сидела на лавке крыльца с чашкой чая в руках, рядом стояла вторая дымящаяся кружка. Солнце садилось, жара спала, вокруг было тихо и спокойно.

Взглянув на девушку, Федор в который раз поразился, до чего же она красива, даже с этой короткой блондинистой стрижкой, которая сначала ему так не понравилась. В голубой линялой футболке, светлых джинсах, босоногая, без следов косметики, она выглядела очень юной, хрупкой и беззащитной. Федор присел рядом, обнял ее и поцеловал в щеку.

– Осторожно, чай на себя не опрокинь, – тихо рассмеялась Марьиванна, протягивая ему кружку, и, словно кошка, потерлась головой о его плечо. – Как думаешь, у нас все получится? – спросила она тихо. – Мне жутко не хочется возвращаться в Глуховецк. Какое-то нехорошее предчувствие.

– Мне тоже не хочется, – ответил Федор, – но выбора нет, надо ехать. Может, все-таки я сам, а ты дождешься меня здесь? Когда неделю назад я разговаривал с Лехой, он сказал, что вроде страсти улеглись и если специально не ездить по знакомым и по отделениям милиции, то опасность почти нулевая.

– Опять ты за свое! – возмущенно фыркнула Марьиванна. – Я же тебе уже сто раз говорила, что ожидание в неведении для меня худшая из пыток!

– Ладно, ладно… – примирительно проворчал Федор и крепче обнял девушку.

Всю последующую неделю он почти безвылазно провел в гараже. Марьиванне вход в гараж до окончания работ был категорически запрещен. Она только периодически приносила ему еду, которую Федор забирал у нее в дверях и тут же исчезал в гараже, захлопнув дверьу нее перед носом. Вечером Савченко долго плескался под душем, после чего падал в кровать и моментально засыпал. Наконец настал день икс, и Федор торжественно пригласил Марьиванну в гараж. Задние сиденья минивэна стояли в углу гаража, бережно завернутые в целлофан, рядом лежали аккуратно свернутые прорезиненные коврики автомобиля. Пока Федор не обратил ее внимание, Маша и не заметила, что уровень пола в задней части салона стал несколько выше. Также она не заметила два паза, проходящих вдоль пола салона. Федор залез внутрь машины, вкрутил куда-то в пол два штыря и потянул их на себя. Часть пола бесшумно приподнялась, словно огромный люк, обнажив пространство со вторым дном глубиной сантиметров десять.

– Ух ты! – восхищенно воскликнула Марьиванна. – Если бы ты не сказал, я бы даже не заметила! Даже покрасить успел? Все выглядит как родное, словно с завода. А точно сюда все влезет? – тут же задала вопрос Марьиванна.

– Нет, по моим расчетам, сюда не влезают еще четыреста семьдесят пять тысяч. Поэтому под днищем я приварил еще два небольших незаметных плоских бокса. С ними влезет все, – вытирая руки ветошью и удовлетворенно улыбаясь, проговорил Федор.

– И как только тебе эта идея пришла в голову? – восхищенно воскликнула Марьиванна.

– Должен тебя разочаровать, – задумчиво проговорил Федор, – идея не моя. Я как-то давно в одном журнале прочитал, что в семидесятых годах таким способом колумбийские наркоторговцы годами перевозили десятки килограммов кокаина. В том же журнале был даже схематичный эскиз тайника в маленьком автобусе. Но мы наши эскизы публиковать нигде не станем, – проговорил Федор и начал срывать со стены какие-то исписанные листки. Только сейчас Маша заметила, что одна из стен гаража облеплена листами бумаги с чертежами. Она изумленно повернулась к Федору.

– Ну, Клюев, ну ты и конспиратор! Похлеще дяди Яши будешь! А я все злилась и гадала, за каким чертом ты устроился работягой на завод. Ну хоть бы объяснил толком или намекнул! Молчал же как партизан. Ну ты и фрукт! – Марьиванна подошла к Федору и, смеясь, чмокнула его в перемазанную щеку.

– Мне просто было интересно посмотреть изнутри, как устроено крупное производственное предприятие. Ну и где-то же надо было приобретать профессиональный опыт работы с металлом. Ладно, это все ерунда. Мне потребуется еще тридцать минут, чтобы установить кресла. После чего мы можем трогаться в любой момент, – довольно проговорил Федор, глядя на улыбающуюся Марьиванну.

Глава 61

Лева Кац, бывший финансовый директор некоммерческого объединения «Прогресс», поднял пузатый бокал с коньяком Daniel Boujuдвадцатипятилетней выдержки. Предварительно нагрев стакан теплом ладони и дав раскрыться аромату, он закрыл глаза и медленно сделал маленький глоток. Покатав коньяк между небом и языком, Лева медленно проглотил мягкий горьковатый напиток. Теплое сухое послевкусие оставило во рту нюанс кожи, специй и табака. Лева одобрительно хмыкнул, и его лицо расплылось в блаженной улыбке.

Все складывалось ровно так, как он и предполагал. Империя Клима начала разваливаться уже сразу после его пышных похорон. Поминки в офисе растянулись на три дня, закончившись крупным скандалом и мордобоем за освободившийся трон Клима. В развернувшихся яростных «предвыборных дебатах» победили сторонники последнего начальника службы безопасности Сережи Грига. Несмотря на то что тот не отличался особым умом и не имел большого управленческого опыта, ему каким-то образом все же удалось убедить наиболее влиятельную часть братвы в том, что он единственный подходящий кандидат на роль лидера. Возмущенное меньшинство попыталось опротестовать его кандидатуру, но было безжалостно подавлено превосходящими силами пьяных противников. Кое-кто угодил в больницу, кто-то был вынужден признать поражение и примкнуть к победителям, ну, а кое-кто ушел на «вольные хлеба», громко хлопнув дверью. С такими, по мнению Грига, еще предстояла особая серьезная работа, но все же его приоритетом на данном этапе стал контроль над денежными потоками холдинга «Прогресс». Для этого надо было срочно оттеснить давно надоевшего зануду и сквалыгу Левку, который, по мнению Грига, распоряжался деньгами как своими собственными, а покойный Клим по какой-то причине ему в этом потакал, притом, что наглец Левка еще и постоянно бесил босса. Видимо, лишь по старой дружбе Клим никак не решался избавиться от Левы. Но у Грига с Левой никогда не было теплых отношений и тем более каких-либо обязательств. А значит, ничто не мешало Григу без лишних церемоний наконец дать пинка под зад этому хитрому счетоводу, заменив его на преданного, верного человека. И такой человек у него был на примете. Молодой смышленый правильный пацан, три года проработал в бухгалтерии «Мосфильма», а значит, и здесь разберется, невелика наука! К тому же он был очень многим Григу обязан, следовательно, будет смотреть в рот и обходиться дешевле Левы.

Через неделю после «выборов» Лева, как всегда, зашел в свой кабинет и ахнул. За его столом сидел молодой человек в костюме, белоснежной рубашке и пестром галстуке. Короткая аккуратная стрижка, очки в тонкой золотистой оправе, небольшой перстень с черным камнем на мизинце левой руки. На столе стоял компьютер, громоздкий монитор, стрекочущий матричный принтер и папки с документацией. Парень бросил короткий взгляд на вошедшего Леву и, даже не поздоровавшись, глядя в монитор, ровным голосом произнес:

– Я Вася, ты мне сдаешь все дела, после чего уходишь на пенсию. Это распоряжение Сережи Грига. Сегодняшнее опоздание не в счет, но в дальнейшем рекомендую этого не делать, – надменным тоном закончил Вася.

В этот же кабинет были переселены вместе со своими столами две немолодые болтливые Левины помощницы, которые в эту минуту, вжав головы в плечи, сидели, не поднимая глаз от бумаг. Лева покосился на огромный монитор и компьютер, занявшие полстола, искренне не понимая, чем может быть полезен этот дурацкий модный атрибут. Ведь намного удобнее и безопаснее держать все в голове. Он окинул взглядом кабинет, как будто видел его впервые, тяжело вздохнул и, опустившись на стул, обреченно кивнул головой, как всегда печально глядя на собеседника.

Ценность Левы и его работы никто, кроме ныне покойных Клима, Вацека и пропавшего Слона, ясно не представлял. А осторожный пугливый Лева делал все возможное, чтобы все так всегда и оставалось. В тени и подальше от посторонних глаз.

Глава 62

В течение последующего месяца Лева добросовестно вводил в курс дела нового финансового директора, дотошно и детально посвящая его во все нюансы и извилистые схемы движения денег, но, естественно, мстительно умолчав о паре пустяков. О тайных личных климовских заначках на «черный день», доступ к которым имел только Клим и он, а также о нескольких важнейших контактах: в налоговой инспекции, в городской администрации и на Петровке. Связь с этими людьми осуществлялась тоже лишь через него, Клима и покойного Вацека. Свои жизненные планы Лева подкорректировал в тот же день, как стало известно о смерти Клима. Отъезд к жене и дочери в Израиль неожиданным образом быстро приблизился. Его больше ничего не держало. Он прекрасно понимал, что теперь, когда Клима не стало, его карьера завершена. Остается только по-тихому, не привлекая излишнего внимания, соскочить. Если учесть, что к его собственным солидным сбережениям прибавятся еще ставшие бесхозными деньги из заначки Клима, то все оборачивается даже очень неплохо. Домик в Хайфе с собственным бассейном и апельсиновыми деревьями начинал материализовываться намного быстрее, чем изначально планировал Лева. Правда, чтобы о нем все окончательно и без последствий забыли, будет лучше, если эти «все» перестанут существовать как единое целое, распавшись на мелкие осколки, тогда точно будет не до него.

Неожиданно в середине этапа передачи дел почти на всех когда-то подконтрольных Климу предприятиях начались массированные комплексные проверки, словно кто-то дал отмашку, что теперь это можно. Деятельность предприятий была парализована, и денежные поступления резко уменьшились. Григ в ярости несколько раз засылал бойцов разобраться с руководителями предприятий. Кому-то серьезно намяли бока, кто-то неожиданно успел скрыться, но результат был очевидным и безрадостным. «Надои» снизились по объективным причинам, и все это неспроста.

В один из дней Лева сидел с Васей в кабинете, обложившись папками с документами, и монотонным голосом объяснял, почему он регулярно предпочитал прогонять определенные суммы через дружественную крупную транспортную компанию и каким образом дебиторская задолженность при использовании этой схемы позволяла минимизировать налоги. Неожиданно в кабинет влетел Григ с перекошенной от ярости физиономией. Следом за ним ввалились два шкафоподобных телохранителя.

– Лева, у Клима были серьезные подхваты в мэрии. Он хлестался, что Лужок чуть ли не с его руки ест. С кем там надо срочно перетереть, чтобы остановить этот долбаный беспредел и наезд на нас? – раздраженно воскликнул Григ.

– Сережа, да кто же про такое может знать? Ты же сам его охрану периодически обеспечивал и лучше других помнишь, какой Клим был скрытный человек, – всплеснул руками Лева.

– Бараны! Из вас хоть кто-то реально умеет работать или только и можете, что бумажки листать да дебет с кредитом сводить? – заорал Григ. – Что вылупился? – повернулся он к Васе. – Ты мой финансовый директор, считай, второй человек, правая рука, поэтому собирайся и вали в мэрию. Вот телефон первого зама руководителя аппарата мэра. Звать Кручинкин Валерий Петрович. Скажешь, что покойный Клим рекомендовал к нему обращаться. Обрисуй ситуацию, пусть выяснит, кто на нас баллон катит. Если вопрос не решается бабками, решим его по-другому. Все понял? Давай дуй! – заорал Григ.

– Я на это не подписывался, это не моя компетенция, – важно проговорил новый финансовый директор.

Он еще не успел договорить, когда увесистый кулак Грига со всего маху въехал ему в челюсть. Вася отлетел в сторону, ударившись спиной о стенной шкаф, и схватился за лицо.

– Твоя компетенция, падла, делать то, что я тебе велю! – бешено вращая глазами, проорал Григ.

«Господи, да этот идиот Григ и без чужой помощи очень скоро все сам развалит», – со злорадством подумал Лева. Он чуть не засмеялся, представив, как Вася, надувая щеки, будет важно общаться с ничего не понимающим Кручинкиным, который хоть шапошно и общался с Климом, но от реальных взаимоотношений с ним был очень далек. «Наверняка с перепугу еще и охрану вызовет», – придав лицу обычное печальное выражение, весело подумал бывший финансовый директор, наблюдая, как перепуганный Вася поспешно дрожащими руками суетливо запихивает в портфель какие-то бумаги.

Григ резко повернулся к Леве. «А ты, хитрожопый, я вижу, уже совсем расслабился? Что смотришь как баран на новые ворота? Ты обязан его полностью в курс дела ввести, а не бумажками и всякой ерундой заниматься!» – сверля взглядом Леву, рявкнул Григ. После чего, видимо рассудив, что необходимая воспитательная работа проведена и подчиненные вняли его ценным указаниям, он развернулся и со всей своей свитой стремительно вышел из кабинета.

– Боже мой! При Климе Викторовиче такого никогда не было! – тихо пискнула вжавшаяся в стол одна из женщин.

«Вот что бывает, когда вождем племени становится ретивый кретин из бывших охранников», – про себя сделал философское наблюдение Лева, задумчиво глядя вслед унесшемуся Григу.

В течение месяца Кац со скрипом, но все же закончил передачу дел новому финансисту, после чего сразу «неожиданно очень серьезно неизлечимо заболел» чуть ли не всеми болезнями, какие только возможны в его возрасте. На лечение он устроился к своему старому приятелю, возглавлявшему военный госпиталь в тридцати километрах от Москвы. Лева был помещен в отдельную люксовую больничную палату с холодильником, телевизором и с собственным санузлом. В течение первой недели его еще кто-то навещал с дурацкими букетами цветов, пакетами фруктов и коробками конфет. Кац встречал навещающих в болтающейся на нем как на вешалке казенной пижаме, небритым, нечесаным, со скорбным видом и печатью страдания на лице. Навещающие желали ему скорейшего выздоровления, просили держаться и, завершив на этом положенный ритуал «визита к больному», быстро навсегда исчезали. После их ухода Лева облегченно вздыхал, резво подскакивал с кровати и бежал раздавать принесенные дары лечащему персоналу больницы. Очень скоро желающих навестить «неизлечимо больного» Леву не стало. Он и раньше не пользовался популярностью среди климовского окружения, а теперь тем более всем было не до него, и Лева очень хорошо понимал почему.

Ежедневно он внимательно следил за криминальными новостями. Было понятно, что климовских щемят по всем фронтам и окончательный разгром уже не за горами. Не было дня, чтобы деятельность климовской братвы не мелькала в криминальных новостях, при этом каждая из этих новостей носила пораженческий характер:

«…два человека, погибших во взорванном автомобиле, числятся экспедиторами некоммерческого объединения «Прогресс».…

«…произошла массовая драка между членами спортивного клуба «Единство» и работниками овощного рынка. По предварительным данным, один из спортсменов погиб, еще пятеро в тяжелом состоянии находятся в больнице…»

«…на складе была обнаружена крупная партия наркотиков. В настоящий момент правоохранительные органы выясняют, кто хозяин складского помещения. По предварительным данным, ранее склад принадлежал известному московскому бизнесмену Клименчуку по кличке Клим, застреленному неизвестными лицами в конце прошлого года…»

«…после очередной плановой проверки казино было закрыто, и его работа приостановлена до окончательного выяснения всех обстоятельств незаконной деятельности предприятия…»

Было несложно понять, что конкуренты воспользовались хаосом и неразберихой в стане климовских и откровенно захватывают контроль над наиболее доходными «полянами», без особых усилий оттесняя людей Грига, влияние которого в команде стремительно таяло.

При желании Лева мог в любой момент отлучиться из госпиталя, но он предпочитал этого не делать, оставаясь «тяжелобольным» подальше от набирающих обороты драматических событий. За отдельную плату ему персонально готовили вполне приличную еду, и Кац впервые за много лет наслаждался покоем, неспешными дневными прогулками по больничному парку и дорогим коньяком в обществе своего друга главврача или кого-то из симпатичных дежурных врачих, преимущественно в вечернее время после сеанса массажа.

В то время как Григ истерически метался из крайности в крайность, пытаясь удержать стремительно разваливающуюся империю, Лева спокойно и методично обдумывал дальнейшие шаги своего исчезновения. Одним из этапов этого многоступенчатого процесса было приобретение надежных документов на новое имя, и он точно знал, к кому с этим щекотливым вопросом можно обратиться. Напялив на нос очки, Лева приступил к изучению своих старых записных книжек с пожелтевшими страницами. Наконец он нашел нужную запись и тихо пробормотал: «О! А вот наконец и Яшка Седов!» Его лицо мечтательно расплылось в довольной улыбке от счастливых воспоминаний бесшабашной молодости.

Глава 63

Новый начальник городского управления внутренних дел Глуховецка майор Сергей Дмитриевич Гулевский, выслушав подробный отчет коллег о криминальной ситуации в городе, закончил совещание и отпустил всех сотрудников, попросив задержаться лишь своего зама, молодого капитана Соловьева. Задавав тому какие-то незначительные уточняющие вопросы о текущих происшествиях, он наконец спросил о деле, которое не отпускало его уже на протяжении полугода.

– Капитан, у вас есть какие-либо новости о пропавшей сотруднице «Прима – банка» Григорьевой? – спросил он, уставившись на подчиненного.

Тот отрицательно покачал головой.

– Запросы результатов не дали. Она как в воду канула. Кстати, на прошлой неделе я был в Валентиновке и сам еще раз лично опросил двух мужиков, пытавшихся полгода назад задержать парочку, которая по описанию похожа на таксиста Савченко и Григорьеву. Теперь те мужики уже не уверены в своих показаниях. Как выяснилось, в тот момент они были изрядно пьяны и действовали в большей степени под давлением бывшего начальника общежития Крачевского. Как я понял из их рассказа, тот положил глаз на девицу и пытался принудить ее к интимной близости, пугая тем, что она и ее спутник похожи на разыскиваемых преступников. Другие свидетели их видели вообще только мельком. С Крачевского уже не спросить, так как он два месяца назад умер от прободения язвы желудка. Говорят, серьезно злоупотреблял и во время приступа его не успели довезти до больницы. В общем, есть большие сомнения, что этой парочкой действительно были Савченко и Григорьева. Как вы помните, экспертиза пули, извлеченной из стены, тоже результатов особых не дала. Ствол нигде ранее не засветился. А оружия сейчас, сами знаете, в стране на руках столько, что армию вооружить можно, тем более в такой глуши, как Валентиновка. Но я продолжаю над этим делом работать, – бодро закончил доклад капитан.

Гулевский задумчиво кивнул головой, и на этом разговор был завершен. После ухода капитана майор устало откинулся в кресле и обвел взглядом, бывший кабинет Неменялина. Ремонт, завершенный недавно, преобразил помещение. Идеально выровненные светлые стены, современная светлая офисная мебель и множество светильников создавали ощущение чистоты, свежести и воздушности, в отличие от давящего интерьера, в котором работал его предшественник. Теперь в таком кабинете, если что, не стыдно и людей принять из столицы. Гулевский удовлетворенно улыбнулся. Он так до конца и не понял, что послужило его взлету по служебной лестнице. Был ли это естественный ход событий или все же результат действий покойного Клима? Но сейчас это уже не имело значения. Все складывается отлично, он на хорошем счету у руководства, и в секретариате ему дали однозначно понять, что не за горами тот день, когда будет подписан приказ о его переводе в Москву. Приятные размышления прервал резкий звонок телефона. Гулевский лениво поднял трубку и устало произнес:

– Майор Гулевский, слушаю вас.

– Здорово, Гулевский, – раздался развязный нагловатый голос. – Это Григ, помнишь меня? Я у Клима возглавлял службу безопасности. Я тебя еще как-то бухого в гостиницу отвозил. Вспоминаешь?

– И что? – ледяным голосом ответил майор, с трудом припоминая крепкого молчаливого парня, постоянно мелькающего рядом с Климом.

– Мне надо на время залечь в твоей дыре. Меня тут малость припарили со всех сторон. Прикинь, за месяц чуть дважды не грохнули. Пацанов моих покрошили, а я выжил. Приходится теперь каждый день хаты менять. В общем, надо какое-то время где-то отдохнуть, прикинуть, кто меня заказал, а потом я опять соберу пацанов, и все наладится. Все будет еще круче, чем при Климе. Ты тоже в обиде не останешься. Короче, найдешь место, где мне с двумя пацанами можно спокойно, без суеты перекантоваться. Я послезавтра к тебе подтянусь. Жди!

– А тебе лучше коттедж с бассейном или трехкомнатная квартира сойдет? – чуть не расхохотавшись от такой наглости, спросил Гулевский.

– Да мне пофиг, лишь бы место было поспокойнее, подальше от любопытных глаз, ну, и чтобы твои бойцы мне жизнь не отравляли, – похоже не уловив иронии, воскликнул Григ.

– Ну что же, приезжай. Есть у меня на примете три отдельных кабинета с трехразовым питанием и надежными решетками на окнах. Там тебя точно никто не найдет и не побеспокоит. А чуть позже, щенок, я тебя вообще пристрою на многолетний курорт, – криво усмехнувшись, проговорил Гулевский.

– А ты, как я погляжу, чего-то не догоняешь, мент! Клима нет, но я сейчас вместо него, так что ты теперь, получается, работаешь на меня! – заорал Григ. – Я тебе сейчас кое-что поставлю послушать, а дальше ты сам решай, куда ты меня поселишь!

В трубке раздалось шуршание, какие-то посторонние звуки, а потом майор отчетливо услышал голос Клима и собственный пьяный голос, обещающий Климу всяческое содействие в любых вопросах. У Гулевского отвисла челюсть и на лбу выступила испарина. Через, минут пять запись была остановлена, и опять послышался голос Грига:

– Ты даже не сомневайся, у меня весь ваш базар записан, просто время сейчас на это терять неохота. В общем, жди, я еще перезвоню, но не дай бог, если какой блуд затеешь, – и в трубке послышались гудки отбоя.

Гулевский дрожащей рукой осторожно положил трубку на телефонный аппарат и уставился в окно, судорожно пытаясь понять, что же теперь ему делать. Как получилось, что он, как ему казалось, такой умный и осторожный, так тонко и филигранно выстраивающий свою карьеру, в один миг оказался под пяткой мелкой климовской шестерки? Каким же надо было быть наивным ослом, чтобы решить, что он так же, как и старый тупой служака Неменялин, сможет вертеть Климом, спокойно разводя его на бабки в обмен на мелкие услуги! Во всяком случае в тот момент, когда он решился предложить Климу сотрудничество, все казалось идеально просчитанным и легко осуществимым. Сделка с дьяволом не предвещала опасности. Гулевский застонал и яростно грохнул пятерней по новому столу.

Глава 64

Был теплый воскресный вечер, когда белый минивэн въехал в Глуховецк. Солнце уже почти село, большая часть населения города уже разбрелась по домам, прильнув к телевизорам в ожидании очередной серии о бурных любовных страстях в мексиканской глубинке. Автомобиль остановился возле дома Борисыча, и через минуту из него выбрались Федор и Марьиванна. Они какое-то время нерешительно постояли возле подъезда, удивленно оглядываясь по сторонам, словно были здесь впервые, и наконец медленно вошли в дом. Перед тяжелой дверью восемнадцатой квартиры Марьиванна замерла не в силах нажать кнопку звонка.

– Смелее, – тихо проговорил Федор.

Девушка кивнула головой и дрожащей рукой нажала на звонок. Прошло несколько секунд, и дверь, клацнув замками, открылась. В мужчине, открывшем дверь, Федор и Марьиванна не сразу узнали Леху. Он был загорелым, в темно-бордовой футболке и джинсах. Дорогие каплевидные очки делали его похожим на профессора. Но самым непривычным было то, что Леха, глядя на гостей, добродушно улыбался. Федор вдруг понял, что впервые видит его улыбку. Леха молча кивнул головой и отошел вглубь, пропуская гостей.

– Руки поднимать? Обыскивать будешь? – ухмыльнувшись, спросил Федор.

– Входи уже, остряк, – добродушно проворчал хозяин квартиры.

Молодые люди переступили порог и изумленно замерли. Это была совершенно другая квартира. Светлая, чистая, она словно стала больше в размерах. Стены были выкрашены в нежный персиковый цвет, на чистых окнах колыхался легкий белый тюль. Откуда-то с кухни тянуло чем-то вкусным. Раздался шум шагов, и из кухни вышла миловидная улыбающаяся женщина средних лет в кухонном переднике, вытирая руки полотенцем.

– Наташуля! – воскликнула радостно Марьиванна и, обнявшись, расцеловалась с женщиной.

Только в этот момент Федор заметил мальчугана лет пяти, смущенно выглядывающего из-за спины женщины.

– Антоха, да как же ты вырос! – засмеялась Марьиванна и, нагнувшись, чмокнула мальчика в щеку. Тот, еще больше смутившись, заулыбался и спрятался за женщину.

– Умывайтесь – и к столу, – проговорила Наташа.

– Твоя семья? – спросил Федор Алексея, кивнув головой в сторону женщины и мальчика.

Тот, улыбаясь, кивнул в ответ.

– А я и не знал, что у тебя есть жена и сын, – удивленно проговорил Федор.

– А никто и не должен был об этом знать, – усмехнувшись, ответил Леха.

За ужином Федор испытывал очень странное чувство. Глядя на весело болтающих женщин, он словно оказался среди старых знакомых, которые за долгие годы разлуки сильно изменились, и сейчас не очень понятно, как и о чем с ними говорить. Ему вспомнился эпизод, когда в этой же просторной кухне Леха, всматриваясь в немытое окно, молча кинул ему на стол старые журналы, чтобы Федор не лез к нему с разговорами. Мужчины изрядно выпили, но по обоим это было почти незаметно. Когда Наташа, извинившись, вышла укладывать сына, Леха, повернувшись к Марьиванне, негромко проговорил:

– Машка, чтобы у нас не было недопонимания, квартиру Борисыч уже давно переписал на меня, он также оставил мне кое-что из деньжат. Но самое невероятное – это то, что незадолго до смерти он тайком от меня через Горыча выкупил и переписал на мое имя дом моих родителей, расселив куда-то прежних жильцов. По поводу твоего наследства тебе надо связаться с Горычем. На тебя оформлена какая-то куча недвижимости в Москве, и еще есть деньги. Подробностей я не знаю. Это все с Горычем.

Марьиванна кивнула головой:

– Спасибо. Позже, когда мы со всем окончательно закончим, я свяжусь с Горычем.

– Я обещал Борисычу кое-что оставить тебе, – проговорил Федор.

– Я в курсе, – ответил Леха. – Поэтому предлагаю завтра с утра поехать вместе. У нас сейчас все тихо, но береженого Бог бережет. И еще кое-что, – он встал и вышел из кухни. Вернувшись через пару минут, он положил на стол тяжелый пластиковый пакет. – Я, когда ездил на машине за семьей, то навестил Яшу. Он тобой, Фикус, восхищен неимоверно.

– За что? За то, что мы с ним этих двоих?.. – воскликнул Федор.

Леха добродушно захохотал: «За то, что ты в его бойлерной что-то починил. Говорит, за три года никто ничего не мог сделать, пока не появился ты. Заодно просил тебе передать твою вещицу», – и он кивнул на пакет.

Федор и так уже догадался, что в пакете, но все же заглянул в него. Как он и предполагал, там был пистолет Слона и запасная обойма. «О господи, Леха! Да убери же ты эту гадость со стола!» – воскликнула испуганно Марьиванна.

Леха недовольно покосился на девушку, взял пакет и куда-то унес его из кухни. Через пару минут он вернулся, таща в руках внушительную картонную коробку. «Здесь кое-какие личные вещи Борисыча. В основном фотографии и всякое такое. Когда Аня умерла, он все, что о ней напоминало, убрал с глаз долой. Говорил, что боится с ума сойти от воспоминаний. Да ты, Машуня, и сама, наверное, все это помнишь?» – грустно проговорил Леха и поставил коробку на стол.

Еще пару часов они сидели на кухне, рассматривая старые семейные фотографии. Было за полночь, когда вся компания наконец отправилась спать. Впереди был важный день.

Глава 65

Черный джип «Чероки» медленно катил по улицам Глуховецка. Иногда он останавливался, и кто-нибудь из сидящих в машине спрашивал у прохожих, как проехать на улицу Восточную, где у трех пассажиров через час должна была состояться встреча с майором Гулевским. Все трое были небриты, одеты в одинаковы кожаные куртки и просторные спортивные костюмы. Они были очень усталые, давно не мылись, отчего в машине стоял крепкий дух пота и немытых тел, к которому вся троица за последние дни давно привыкла и перестала его замечать. Весь салон автомобиля был усеян крошками, на полу валялись различные блестящие упаковки из-под чипсов, а также пустые пластиковые бутылки из-под газированных напитков. Григ, сидящий впереди на пассажирском сиденье с поцарапанной физиономией, глядел вперед в мрачной задумчивости, бережно поддерживая левую перебинтованную руку.

Все начало с треском рушиться дней десять назад, когда ему вечером в офис позвонил неизвестный человек и мягким вежливым голосом с южным акцентом посоветовал мирно отползти от «УралХимПрома» – крупнейшего завода минеральных удобрений, который давно уже был подконтролен Климу. Григ язвительно послал незнакомца куда подальше, но уже утром ему стало известно, что двое его людей найдены мертвыми в багажнике своей машины рядом с заводской проходной. Уцелевшие бойцы, как побитые собаки, срочно возвращались в Москву. Еще через день было неожиданно закрыто и опечатано казино «Монтана», в которым еще со времен Клима находился основной офис холдинга «Прогресс». Поскольку все происходило в пятницу поздно вечером, то было изъято большое количество наличных денег, а все присутствующие, включая финансового директора Васю, были задержаны. До понедельника они были в полном распоряжении ментов, а у адвоката не было никакой возможности связаться с задержанными. Еще через день на окраине Москвы была взорвана машина Грига с тремя его людьми. Самого Грига спасло лишь то, что в момент взрыва он отошел в кусты отлить. Он получил легкое сотрясение мозга, осколком задело его левую руку и слегка поцарапало щеку. Однако на следующую ночь в своей квартире на кровати в спальне была изрешечена автоматной очередью с крыши соседнего дома его любовница. Григ опять только по случайности остался жив, так как за полчаса до покушения поссорился с подругой и ушел ночевать к какой-то проститутке. Но самое неприятное было в том, что он не мог дозвониться никому из своих ключевых людей. Все мобильные телефоны оказались неожиданно недоступны или не отвечали. В этот момент Григ со всей очевидностью понял, что на него объявлена серьезная охота и вопрос уже стоит просто о физическом выживании. Несколько дней он с Ряхой и Костяном, как загнанный волк, метался по Москве, постоянно оглядываясь, неожиданно меняя маршруты следования и места ночевок, пока не сообразил, где можно вполне спокойно и безопасно отсидеться, и прийти в себя. Из мрачных размышлений его вывел возглас Ряхи:

– О, а я помню этот дом! Здесь Сема Седой жил. Першинг, перед тем как его грохнули, велел нам тут оставаться, а сам с пацанами погнался за какой-то колымагой.

Григ резко повернулся к парню:

– Ряха, напомни мне, а зачем вы тогда к Седому приезжали?

– Ну как зачем? У Клима было подозрение, что Седой мог быть в курсе насчет пропавших бабок. А потом через пару дней Клима грохнули, и все так завертелось, что уже стало не до того, – равнодушно ответил Ряха.

– Так эту тему так до конца никто и не пробил? – удивленно воскликнул Григ. – Костян, тормози!

Водитель нажал на тормоз, и машина резко остановилась.

– Ряха, а ты в курсе, в какой квартире жил Седой? – спросил Григ, внимательно оглядывая пустую улицу.

– Восемнадцатая квартира, – уверенно ответил Ряха. – Я сам в восемнадцатой живу, потому и запомнил.

– Интересно, – задумчиво проговорил Григ. – Я помню эту историю. От Седого вышли какие-то чуваки, за которыми погнался Першинг, после чего его и всю его команду тут же очень грамотно и быстро вальнули. Так?

– Да вроде все так и было, – растерянно ответил Ряха.

– Так, может, старый хрыч Сема действительно был причастен к кидалову в поезде? Клим говорил, что Седой был очень хитрым и башковитым мужиком. Говорят, на его похоронах охренеть сколько солидных людей было. Чуть ли не со всей страны братва венки прислала.

В салоне автомобиля повисла тишина. Вся троица молча глядела на дом, где когда-то жил Сема Седой.

– Интересно, а кто сейчас в его хате трется? – наконец задумчиво проговорил Григ. – Если, допустим, Седой действительно был подвязан к тому мутняку с баблом Клима, то тогда бабки действительно могут быть заныканы в его в хате. Или тот, кто там сейчас ошивается, может быть в курсе этого. Если житуха там сейчас раскайфованная, то стоит задать вопрос: «Народ, на что гуляем? Не на бабки ли нашего покойного брата Клима?» Думаю, нам надо по-любому туда наведаться и пообщаться с хозяевами квартирки.

– Григ, а не перебор ли это будет? – неуверенно проговорил Ряха. – Времени-то вон уже сколько прошло. Квартира могла быть уже несколько раз перепродана. Представь, там сейчас живут какие-нибудь лохи, которые, ни сном, ни духом. А тут появляемся мы такие и наезжаем на них. Мол, где климовское бабло? Нам в этой дыре тоже сейчас шум и беспредел устраивать не с руки. Маленький городок, все друг друга знают. Может серьезный кипиш подняться, – проговорил Ряха и с опаской покосился на Грига.

– Любой кипиш разрулит наш карманный мент Гулевский, – усмехнулся Григ. – Он сейчас тут царь и бог. А этот ментеныш у меня на таком крючке висит, что и на том свете не соскочит. А ты, Ряха, я смотрю, очкуешь? Так не вопрос, мы с Костяном все и без тебя обляпать можем, но только ты тогда дальше сам по себе. Вали куда знаешь, только, брат, сразу по чесноку об этом объяви, чтобы потом под ногами не путаться, – зло уставившись на Ряху, проговорил Григ.

– Да ладно, Сережа, я просто высказал свою мысль, – растерянно пробормотал Ряха.

– А я что припоминаю, – неожиданно подал голос Костян. – Григ, ты, наверное, тоже помнишь, что Клим как-то говорил, что, возможно, тут народ валил какой-то крутой профессионал. Еще кликуха у него была какая-то смешная.

– Фикус, – задумчиво отозвался Григ. – Но это, похоже, все полная фигня. Я проверял. Среди братвы о нем никто ничего не знает. А к чему ты это? – подозрительно спросил Григ.

– А я вот что думаю! Все считали, что это Паша Ташкентский киллера подрядил, а что если это Седой все замутил? Ведь если Фикус – это какой-то умелец из местных, тогда понятно, почему о нем никто ничего не знает. Тогда нам тем более стоит наведаться в хату Семы и задать кое-какие вопросы. Коли мы все равно уже здесь. Что мы теряем? Может, вдруг и действительно на бабки выйдем. Чем черт не шутит! – закончил свою мысль Костян.

– Верно! – воодушевленно воскликнул Григ и хлопнул Костяна по плечу. – Хоть ты, Костян, еще башку со страху не потерял! – произнес он, презрительно покосившись на Ряху. – Ладно, с этим чуть позже, а сейчас двигаем к нашему ручному менту.

Костян кивнул головой, и машина тронулась с места.

Глава 66

Белый минивэн подъехал к рядам кооперативных гаражей. За полгода дорога, ведущая к гаражному кооперативу, окончательно пришла в негодность. К нужному боксу приходилось ехать очень медленно, то и дело притормаживая перед довольно глубокими ямами в старом асфальте. Во всем ряду гаражей были открыты лишь одни ворота, перед которыми дедок в сером замасленном комбинезоне возился с древним, как и он сам, «Москвичом–412». Остановив машину, Федор, Марьиванна и Леха подошли к нужным воротам, заросшим высокой травой. Федор, как и в прошлый раз, довольно долго провозился с замком, пока наконец ворота не удалось с противным скрежетом открыть. После этого минивэн въехал задом в гараж, чуть не задев стопку старых покрышек. Леха остался на улице приглядывать за окружающей обстановкой. Сзади за поясом под футболкой у него был засунут пистолет Слона. Федор достал шуруповерт и начал свинчивать крепление сидений. Через двадцать минут все кресла стояли на полу гаража, и Савченко поднял крышку люка. Леха, заглянувший внутрь гаража, тихо присвистнул.

– Ну вы даете! Это где же вы такую тачку нашли? – спросил он, удивленно глядя на образовавшееся второе дно в салоне автомобиля.

– Сам все сделал, – гордо проговорила Марьиванна, кивая в сторону Федора.

Через час машина медленно выползла из гаража, и Федор, чертыхаясь, закрыл ворота. В одном мешке из-под картошки лежал миллион долларов, который был вручен Лехе. Тот небрежно закинул его в салон, и автомобиль тронулся с места. Через полчаса машина остановилась возле старого дома в самом отдаленном районе Глуховецка. Леха попросил друзей подождать его минут пять и, закинув мешок через плечо, исчез в подъезде. Через несколько минут он вышел и удовлетворенно плюхнулся в кресло. Ни Федор, ни Марьиванна не задали ему ни единого вопроса, куда он отнес деньги. Скорее всего, где-то здесь у Лехи был надежный тайник, но говорить с ним на эту тему было как-то неловко. Федор решил подвезти Леху домой. Всю дорогу компания молчала. Когда машина остановилась возле дома Борисыча, Леха встал со своего кресла, собираясь сказать что-то на прощание, но неожиданно снова плюхнулся назад. По его изменившемуся лицу Федор и Марьиванна поняли, что что-то не так. Он прищуренным взглядом уперся куда-то в сторону. На его лице застыло напряженное недоброе выражение.

– Вон тот черный «Чероки» с помятым боком – это тачка климовских быков. Она уже паслась как-то у нашего дома в тот день, когда вторую такую же кто-то изрешетил на заправке. Шуму в городе по этому поводу было очень много. Один человек скучает за рулем. Видимо, еще несколько у меня дома. Вопрос только, как давно они там. Антоха два часа назад должен был пойти с пацанами гулять до семи вечера. Если они прибыли позже, то в доме только Наташа. Мне надо это срочно выяснить, – проговорил ровным голосом Леха.

– Чем мы можем помочь? – спросил напряженно Федор.

– Пожалуй, действительно кое-чем можете, – задумчиво проговорил Леха, не отрывая глаз от черного джипа.

Глава 67

Ряха сидел в машине на пассажирском кресле и лениво поглядывал по сторонам. Уже прошел час, как Григ с Костяном вошли в дом покойного Семы Седова. Григ коротко сообщил по телефону, что в доме только одна баба и она говорит, что ее мужик скоро будет. Поэтому Ряха должен в случае появления подозрительного незнакомца лет сорока в очках среднего роста сразу звякнуть и предупредить друзей. Да и вообще быть наготове, мало ли что. С одной стороны, визит в квартиру покойного Семы Седова – полная чушь, но с другой – а что тут еще делать? Может, Костян и прав, вдруг удастся что-то нащупать насчет денег? Разглядывая редких одиноких прохожих, Ряха вспомнил, как вчера они встретились с Гулевским. Тот вручил ключи и адрес какой-то служебной хаты, сообщив, что два месяца она будет пустовать. Этот Гулевский Ряхе очень не понравился. Лощеный, высокомерный, говорит через губу. Было заметно, что он при встрече еле сдерживал злость. Такой будет только спать и видеть, как соскочить с крюка, на который его, похоже, действительно серьезно подвесил Григ. А Григ, дурень, сиял как начищенный самовар оттого, что так круто ему удалось нагнуть мента. Словно не понимает, что имеет дело с опасной ядовитой змеюкой, с которой только зазевайся – и та вмиг ужалит самым паскудным образом. Его размышления прервала симпатичная девица, которая остановилась перед лобовым стеклом и, отвернувшись от проезжей части, начала поправлять через ворот легкой блузки лямку бюстгальтера, видимо, не соображая, что на нее может кто-то смотреть из стоящей машины.

– Может, помочь, красавица? – ухмыляясь, спросил Ряха, высунувшись из окна.

Девица испуганно ойкнула и уставилась на него. – И давно вы на меня так глазеете? – смущенно спросила она.

– Да не очень, а что? – откровенно разглядывая симпатичную девушку, спросил Ряха.

– Вы меня жутко смутили, – кокетливо улыбаясь, ответила та. – А, вы, случайно, не местный? Я недавно приехала и не могу понять, где четвертый дом. У меня тут где-то подруга живет, а я, как дура, найти не могу, – проговорила растерянно девушка, вертя головой по сторонам.

Ряха слегка потянулся и решительно вылез из машины, чтобы слегка размяться, а заодно полюбезничать с красоткой. Вдруг что выгорит? Вечер может оказать интересным. Он не спеша вразвалочку приблизился к девушке, гордо вскинув голову и расправив плечи. В тот же миг боковым зрением заметил, как какой-то бородатый субтильный тип спокойно открыл заднюю дверцу джипа и не спеша, как в свою машину, залез на заднее сиденье.

– Не понял? – изумленно взревел Ряха и подскочил к открытой задней дверце, уставившись на бородатого, спокойно развалившегося на сиденье у противоположной дверцы. Он хотел еще что-то сказать, когда вдруг заметил в руках бородатого направленный на него пистолет. Ряха на секунду растерянно замер.

– Не спеши, Фикус, давай-ка его сначала обшмонаем, – послышался за спиной спокойный мужской голос. В тот же миг ловкие руки быстро обшарили потерявшего дар речи Ряху.

«Так этот бородатый тип и есть суперкиллер Фикус? – пронеслось в голове Ряхи. Он, выпучив глаза, уставился на сидящего бородатого парня. – Да откуда же он мог тут вот так сразу нарисоваться? Неужели нас пасли еще из Москвы? Так, может, Клима и всех остальных тоже он положил? Все! Кажется, мне конец!» – мелькнула в голове Ряхи страшная догадка.

Бородатый негромко с усмешкой произнес: «Не дергайся, даже я с такого расстояния не промахнусь». «Вот же сволочь, еще ехидничает», – пронеслось в голове Ряхи, уставившегося перепуганными глазами на Федора.

Тем временем Леха извлек у него из-за пояса ТТ, мобильный телефон и подтолкнул в салон машины, после чего сам залез в нее. Ряха, испуганно косясь на Федора, молча застыл, боясь пошевелиться.

– Ответь нам на пару вопросов и тогда останешься целым и невредимым, – проговорил Леха, приставив дуло ТТ к коленке Ряхи. – Если не ответишь, прощайся с ногой.

«А вот это я уже видел, – пронеслось в голове Федора. Ему вспомнилось дуло с глушителем, приставленное к коленке Марьиванны. – «Такое впечатление, что они оканчивали одну и ту же высшую школу садизма. Где добро, где зло? Уже ни в чем нельзя быть уверенным», – подумал Федор, грустно глядя на перепуганного Ряху.

– Сколько человек наверху, как они вооружены, во сколько твои друзья вошли в дом и какова цель визита? Считаю до трех, – монотонно проговорил Леха.

– Час назад, наверху Григ и Костян, у каждого по стволу, – быстро протараторил перепуганный Ряха. – Они считают, что покойный Сема Седой замылил бабки Клима и сховал их где-то у себя в хате. Григ мне звонил, сказал, что в квартире только баба и она твердит, что не в теме происходящего. Говорит, что хозяин должен скоро появиться. Пацаны просили меня приглядеть и отзвониться, если замечу кого подозрительного, – закончил Ряха.

– Ты осознаешь, что сейчас сдал своих друзей и они тебе этого не простят? Но не волнуйся по этому поводу, считай, что они уже покойники, особенно если хоть пальцем тронули ту женщину, которая в квартире. Но тебе повезло, – миролюбиво проговорил Леха. – Что ты сделаешь, если мы тебя отпустим?

– Свалю отсюда как можно быстрее и как можно подальше. Богом клянусь! – осипшим от страха голосом проговорил, мелко дрожа, Ряха и быстро перекрестился, не спуская глаз с многозначительно молчащего Федора.

«Жуть! Не человек, а кусок льда, равнодушный мясник, машина для убийства! Ох, Григ, ну ты и придурок! Как специально привел нас на убой к этому живодеру Фикусу!» – пронеслось в голове Ряхи.

– Вали, – послышался спокойный голос очкастого, и он вылез из машины, выпуская Ряху. Фикус слегка усмехнулся, отчего Ряха тут же решил, что это неспроста и убийца собирается выстрелить ему в спину. Редкие прохожие иногда бросали быстрый рассеянный взгляд на черный «Чероки» и спокойно шли дальше по своим делам, не подозревая о происходящих в машине драматических событиях. Ряха на ватных ногах вылез из салона, покосился на стоящую у подъезда с невозмутимым видом девицу и стремительно бросился прочь, не отдавая себе отчета, куда именно он бежит. Иногда, переводя дух, он останавливался и, повернувшись, пытался разглядеть, не мелькнет ли среди прохожих силуэт мрачного бородатого убийцы Фикуса, следующего за ним по пятам.

Глава 68

– Что-то не то с этим парнем. Нервный какой-то, – удивленно проговорил Федор, задумчиво глядя через стекло джипа на убегающего Ряху.

– Устал, давно не ел, охренел от сидения в машине. Тут станешь дерганым, если не имеешь соответствующего навыка, – спокойно произнес Леха.

– Ладно, дальнейший план такой. Я захожу в квартиру, ты поднимаешься пролетом выше и ждешь. Когда я войду, один будет стоять передо мной, пряча оружие в правой руке за дверью. Второй с правой стороны. Тут возможны два варианта. Тот, что справа, либо приставит мне дуло к виску, либо попытается шарахнуть меня по куполу рукояткой. Шок и дезориентация. Я постараюсь в этом случае получить минимальный ущерб. Потом меня проведут к Наташе, чтобы сделать посговорчивее. Дальше я с ними разберусь.

– А если что-то… – обеспокоенно начал Федор.

– Другой, менее изящный, но возможный вариант, – перебил его Леха. – Они будут действовать более профессионально и не оставят мне шанса к ним приблизиться. В этом случае я выведу их из квартиры. Например, скажу, что идем за деньгами. Лестница узкая, один будет идти впереди, второй – сзади. При таком раскладе твоя задача – нейтрализовать того, что будет позади меня. С первым я сам разберусь. Фикус, запомни, в этой ситуации ты стреляешь, не задумываясь о том, что можешь случайно задеть меня или не вовремя вышедшую с коляской соседку. Позже со всем можно будет разобраться, но только при одном условии – если останемся живы. Все понятно? – закончил Леха.

Федор кивнул головой. Бледная Марьиванна осталась стоять на улице у подъезда. Она не проронила ни слова, проводив мужчин напряженным взглядом и нервно покусывая губу.

– Времени в обрез, пошли, – решительно проговорил Леха и, оставив трофейный ТТ под креслом «Чероки», вручил Федору до боли знакомый макаров.

Федор поднялся на пролет выше квартиры Борисыча и, засунув пистолет за пояс под рубашку, с волнением стал ждать дальнейшего развития событий. Леха нажал на звонок и замер улыбаясь, при этом что-то беззаботно насвистывая. Дверь медленно открылась, и Алексей, не глядя и все так же продолжая безмятежно улыбаться, вошел в квартиру. Дверь сразу захлопнулась. С правой стороны он тут же получил болезненный тычок дулом по ребрам.

– Стоять! Задрал руки вверх! – последовала резкая команда. При этих словах Алексей внутренне усмехнулся, вспомнив, что обычно в этой квартире подобную фразу на протяжении многих лет произносил только он. Григ быстро оценил вошедшего: «Перепуганный очкарик-ботаник, с этим, хлопот не предвидится».

– Двигай вперед, – приказал он.

Леха с выпученными перепуганными глазами и дрожащими губами, старательно задрав руки вверх, прошел в комнату. В квартире царил полный разгром. На полу в беспорядке валялись вываленные из шкафов вещи, часть мебели была сдвинута с места, на полу поблескивали какие-то разбитые стекляшки. Когда он увидел Наташу, лицо его побледнело. Как Леха не был готов к тому, что предстояло увидеть, но все же реальность оказалась страшнее. Женщина сидела на стуле посреди бывшего кабинета Борисыча с заведенными назад руками. Левая половина лица и глаз затекли, нос и губа разбиты, вся одежда была в крови. Левый рукав блузки был оторван. Наташа беззвучно измученно плакала, не поднимая глаз от пола. Григ с кривой ухмылкой подошел к женщине и положил левую забинтованную руку ей на плечо, держа правой собеседника на прицеле своего пистолета.

– Ну, что, мужик, ответишь нам на пару вопросов, и тогда ты и твоя баба останетесь в живых.

Леха ошеломленно кивнул головой и жалостливо пролепетал:

– Конечно, я все, что хотите… я все сделаю, только отпустите нас.

Григ глянул на стоящего позади Лехи Костяна и командным голосом рявкнул:

– Костян, обыщи его.

Костян засунул пистолет за пояс и, подойдя к Лехе лицом к лицу, начал его методично обыскивать. «Просто поразительно, как с такими кретинами Клим прожил так долго!» – удивленно подумал Леха.

Костян встал ровно на линию возможного прямого огня, прикрыв Леху, как щитом, от выстрела Грига. Леха слегка отклонился назад, затем неожиданно схватил голову Костяна двумя руками за затылок и лбом нанес ему в нос жуткий, сокрушительный удар. Выхватив из-за пояса, обмякшего Костяна пистолет, он толкнул его в сторону Грига, после чего стремительно бросился вниз за отодвинутый от стены комод и, высунувшись, тут же выстрелил. Все произошло так быстро, что Григ даже не успел понять, что так страшно ударило его в грудь и почему в глазах вдруг стало темно. Он с удивленным видом рухнул на пол, и глаза его медленно закрылись. На губах застыла кривая глумливая ухмылка. Тем временем Леха стремительно бросился к двери, открыл ее и впустил ошеломленного Федора. Затем хозяин квартиры, ни слова не говоря, побежал в ванную комнату и начал что-то судорожно скидывать с верхней полки стеллажа. Найдя то, что искал, он быстро прошел на кухню, схватил спички и выскочил на лестничную клетку мимо остолбеневшего Федор, который с удивлением заметил, что в руках у Лехи связка китайских петард. Через секунду Леха бросился вниз по лестнице, и где-то внизу подъезда раздалась канонада китайских хлопушек. Еще через пару секунд он заскочил в квартиру, оставив дверь приоткрытой, и молча кивнул Федору головой в сторону комнаты, где была Наташа. В подъезде захлопали двери и раздались возмущенные голоса соседей. Еще через мгновение в подъезд вышел Алексей, возмущенно покачивая головой и глядя куда-то вниз лестницы.

«…В милицию надо сообщать. Совсем эта шпана распоясалась!», «Это Васька из двадцать пятой, я его видела, он вчера во дворе тоже что-то взрывал», «Это не дети, а хулиганье сплошное растет!» – раздались в подъезде возмущенные голоса.

– Алексей Викторович, вы только посмотрите, что делается. Я у своего сына вчера целую связку этой китайской дряни нашла. И где они ее только берут? – возмущенно проговорила вышедшая из противоположной квартиры соседка. – А мне сначала показалось, что это у вас что-то громыхнуло, я даже испугалась. Думаю, не газ ли взорвался?

– А я, Валентина Васильевна, наоборот, подумал, что это у вас! – удивленно ответил Леха.

– А это, оказывается, опять детишки развлекаются. Ну что за стервецы! – и, сокрушенно качая головой, женщина скрылась в своей квартире.

Соседи, продолжая возмущаться, начали разбредаться по квартирам. Леха тоже уже начал пятиться к двери, когда заметил бледную как полотно Марьиванну, которая, еле передвигая ногами, медленно поднималась по лестнице. Леха молча кивнул ей головой в сторону двери и зашел в квартиру, оставив дверь слегка приоткрытой.

Общими усилиями избитая Наташа была перенесена в спальню. Женщина беззвучного плакала, пока Марьиванна ей осторожно обмывала лицо, но в какой-то момент она встрепенулась.

– А где Антоха? Что с ним, он цел? – воскликнула она хриплым голосом.

– Ната, все нормально, не волнуйся, Антоха еще гуляет. Я его отвезу на дачу к Косымовым, он уже давно к Егорке просился, – проговорил мягко Алексей. – Пусть пацаны несколько дней на даче покуролесят.

Марьиванна незаметно кивнула ему головой, приглашая выйти из спальни.

– Ей нужен врач. Наверняка у Наташи сотрясение мозга, а может, еще и внутренние повреждения, – зашептала она встревоженно.

– Есть у меня на примете один коновал знакомый, который когда-то давно Борисыча латал после ранения, – задумчиво проговорил Леха.

Марьиванна удивленно уставилась на него. – Я об этом первый раз слышу, – проговорила она растерянно.

– Потом как-нибудь расскажу. Надеюсь, этот чудик еще окончательно мозги не пропил. Сейчас попробую ему дозвониться, – и он пошел к телефону.

– Леша, а что с этими делать? – крикнула ему вслед Марьиванна, тыча пальцем в сторону постанывающего в беспамятстве Костяна и мертвого Грига. Костян что-то бормотал в бреду и периодически дергался в судорогах. На его изуродованное лицо было страшно смотреть.

– Странно, – пробормотал Алексей, почесав затылок. – Обычно от этого удара довольно быстро подыхают. Видать, старею, – вздохнув, грустно добавил он.

– О господи! Да что ты несешь! Иногда как ляпнешь что-нибудь, хоть стой, хоть падай, – возмущенно воскликнула Марьиванна.

Леха недоуменно покосился на девушку. «Вечно ты чем-нибудь недовольна, – пробормотал он. – Пусть пока поваляются, а к вечеру решим». И он пошел звонить врачу.

Тело Грига и раненый Костян были перенесены в отдельную комнату. Федор и Марьиванна принялись прибираться в квартире. В какой-то момент, пытаясь отмыть пол от крови, девушка резко вскочила и, прикрыв рот рукой, пулей вылетела из комнаты. Федор проводил ее понимающим взглядом. Он с удивлением поймал себя на мысли, что сам уже не испытывает того животного ужаса и отвращения от вида чужой крови, как полгода назад в злополучном дачном гараже.

Через час Алексей, взяв ключи от минивэна, забрал в соседнем дворе с футбольной площадки сына и повез его на дачу к знакомым, которые без проблем согласились взять Антоху на несколько дней к себе. Федор и Марьиванна остались ждать врача, который должен был явиться через полчаса. Федор на всякий случай заглянул в комнату к раненому. Подойдя поближе к Костяну, он безошибочно уловил, что тот не дышит. Савченко тяжело вздохнул и уже собирался выйти из комнаты, когда заметил лежащую рядом с телом небольшую окровавленную подушку. Марьиванна возилась с тряпками, когда в комнату вошел бледный как полотно Федор и обессиленно опустился на стул, уставившись в стену.

– Что? – тревожно спросила девушка.

– Кажется, Леха его придушил. И когда только успел? Ты знаешь, – еле ворочая языком, пробормотал Федор, – он меня порой пугает своей холодной железобетонной целесообразностью.

Маша тоже устало присела рядом с Федором, держа в руках окровавленную тряпку.

– То ли дело ты? Великодушный и благородный! Ты бы добивать поверженного противника ни за что бы не стал, да? – Марьиванна склонила голову к своему плечу и, недобро прищурившись, уставилась на Федора. Федор поежился под ее взглядом и опустил глаза. Ему отчетливо вспомнился окровавленный Вацек и извергающий проклятия Петруха.

– Боже мой! Ты только послушай, о чем мы говорим? – тихо проговорила девушка. – Если бы мне кто-то полгода назад сказал, что мне придется постричься и покраситься в блондинку, ночевать в воняющем псиной бараке, выпрыгивать из мужского туалета и ползать с тряпкой по полу, замывая чужую кровь, я бы сочла это мрачной дурацкой шуткой. Но реальность такая, какая она есть, и с этим нам уже ничего не поделать. Поэтому сейчас бессмысленно предаваться душевным терзаниям о содеянном. Оставим это на потом, когда все уже будет позади. Где-то рядом есть совсем другая, нормальная жизнь, без этого нескончаемого кровавого кошмара, и мы в нее обязательно должны попасть. Единственное, что, мне кажется, нам стоит сделать, так это где-нибудь по пути заскочить в церковь.

– Когда стемнеет, мы с Лехой увезем их куда-нибудь подальше, и на этом все будет кончено. Думаю, обойдемся без походов в церковь, – угрюмо проговорил Федор, пытаясь придать уверенности своему голосу.

Глава 69

Майор Гулевский стоял перед зеркалом в прихожей. Он не спеша поправил галстук и принялся расческой доводить до совершенства пробор на голове, ожидая, когда за ним заедет служебная «Волга». Неожиданно зазвонил телефон. Утренние звонки никогда не предвещали ничего хорошего. Поморщившись, майор снял трубку и с металлом в голосе произнес: – «Гулевский, слушаю!»

– Слышь, Гулевский, дело есть, – раздался незнакомый развязный голос.

Майор попытался сообразить, кто это решился разговаривает с ним столь нагло.

– Я что хочу сказать. Хочешь пленку с записью купить? – продолжил голос.

– Кто это? – внутренне закипая, спокойно спросил Гулевский.

– Это я, Ряха, мы с тобой виделись, когда ты ключи Григу давал.

– С чего вдруг такая доброта? – насмешливо спросил майор.

– Мне просто бабки нужны, чтобы подальше отсюда свинтить.

– А что же скажет на это Григ?

– Думаю, что он и Костян уже ничего не скажут. Скорее всего, ваш Фикус их уже грохнул, – лениво произнес Ряха.

– Что-о-о-о? – изумленно воскликнул майор.

– Что слышал. Он и меня чуть не пристрелил, я еле вывернулся, – хмыкнув, произнес Ряха.

– Ряха, ты, часом, не бухой? Ты хочешь сказать, что видел Фикуса и знаешь, как он выглядит?

– Я видел его на расстоянии вытянутой руки, но лучше бы мне с ним больше никогда не встречаться. Как вспомню, так мурашки по коже. Страшный тип, смотрит, как змея перед броском.

– Как он выглядел? – вскрикнул Гулевский.

– Да обычно. Молодой, моего возраста, борода. При нем была еще девка симпатичная, блондинка с короткой стрижкой, и очкарик средних лет. Так что насчет пленки? Или мне ее кому другому предложить? – проговорил Ряха.

– А что ты за нее хочешь? – спросил Гулевский.

– Десятку зеленью, – уверенно произнес Ряха.

– Ты с дуба рухнул? – воскликнул Гулевский, на всякий случай пытаясь сбросить цену. – У меня столько нет!

– Ну тогда пока, – огорченно произнес Ряха. – Я сваливаю из вашего поганого городишки. Позже перезвоню, когда бабки соберешь, – проговорил он, и в трубке пошли короткие гудки. Гулевский раздосадовано швырнул трубку на место.

Через два часа начальнику городского управления внутренних дел на стол легла телефонограмма о том, что в ста километрах от Глуховецка рано утром жителем села Вольного в районе старой дороги был обнаружен догорающий автомобиль «Чероки», в котором были обнаружены два обгоревших трупа. Все указывало на то, что Ряха, похоже, говорил правду и Григ с напарником действительно, скорее всего, мертвы. Еще через час Гулевский своим ключом открыл дверь квартиры, в которую поселил Грига и компанию. Квартира была пуста.

«Похоже, нервы у мелкого бандита не выдержали, и он действительно свалил из города», – рассудил Гулевский и задумчиво покинул квартиру.

«Но что же теперь с пленкой? Она действительно у Ряхи или это блеф? И что он нес о Фикусе? Он действительно его видел или, может, сам завалил своих корешей и решил свалить все на местную городскую легенду?»

Гулевский в недоумении почесал затылок. «Казалось, бы, все уже наладилось и успокоилось, так нет же. Опять какие-то климовские отморозки убиты у нас в городе, и все опять становится неспокойным и запутанным. А кроме того, вновь всплывает тень этого таинственного Фикуса. Будь он неладен!»

Глава 70

На следующий день Федор и Марьиванна тронулись в путь по направлению к Москве. Прощание с Лехой было недолгим. Все трое были невыспавшимися, усталыми и молчаливыми. Приборка в квартире длилась почти до утра. Врач пришел на два часа позже, чем обещал. Внешне он производил впечатление спившегося слесаря. Лет шестидесяти, красное грубое недовольное лицо, большой мясистый нос в мелких синеватых капиллярах, одет неряшливо, нервный, но похоже, что дело свое все же знал достаточно хорошо. Эскулап долго и внимательно с хмурым видом осматривал женщину, после чего, выйдя из спальни, подтвердил предположение Марьиванны о сотрясении мозга средней тяжести, но категорически отверг ее беспокойство о внутренних повреждениях. Выписав рецепты и дав рекомендации по уходу, он откланялся, быстрым неуловимым движением спрятав в карман врученные Лехой деньги.

– Как все объяснишь Наташе? – спросила Марьиванна Леху после ухода врача.

– Скажу правду, – невозмутимо ответил Алексей. – Бандиты посчитали, что после смерти Борисыча в квартире могут быть припрятаны какие-нибудь ценности, и решили проверить. Обычный грабеж, сейчас такое часто случается. В милицию обращаться было некогда, поэтому я попытался решить вопрос самостоятельно. В этом мне неоценимую помощь оказали старые друзья. Вот и вся история. Натка все поймет правильно, не переживай на этот счет. Сложнее будет объясниться с Антохой, но я что-нибудь придумаю, – подвел черту с невозмутимым видом Леха.

После полуночи мужчины выкрутили в подъезде лампочки и, соблюдая максимальную предосторожность, в темноте вынесли завернутые тела, погрузив их в джип «Чероки» и закидав сверху какими-то темными тряпками. Машина медленно продвигалась на запад из Глуховецка, когда впереди неожиданно появился наряд ГАИ. Гаишник лениво поднял жезл, приказывая остановиться. Леха спокойно притормозил, быстро вынул откуда-то небольшую фляжку, сделал большой глоток и, пошатываясь, вылез из машины. Федор вжался в кресло, с ужасом представляя, что сейчас может произойти. Одинокая машина, без документов, в салоне два трупа, скучающие гаишники и Леха, не спеша идущий им навстречу. А если учесть, что сзади за поясом под рубашкой у него ТТ одного из бандитов, то высока вероятность того, что кровавый кошмар сегодняшнего дня еще не закончился. Савченко вдруг почувствовал, что зубы его мелко постукивают, а все тело словно одеревенело от напряжения.

– Командир, каюсь, выпил малость, поругался с женой на даче, вот с другом и свалили среди ночи. Честно, во всем признаюсь, виноват, но пойми, как мужик мужика. За день достала своими грядками. Я из штанов выпрыгиваю, пашу целыми днями, так еще и на даче напряг терпеть должен. А в довершение ко всему эта змеюка еще и черпак спрятала, еле нашли. Ну ты прикинь, какую позоруху мне перед другом устроила, – послышался громкий возмущенный голос Лехи.

Гаишник что-то тихо ответил, и Леха вместе с ним залез в служебную машину. В это время второй служивый подошел к джипу и заглянул в темный салон.

– Далеко едете? – спросил он Федора.

– А шут его знает, говорит, что нет, – ответил, как можно спокойнее Федор и кивнул в сторону Лехи, залезшего в машину ГАИ. – Конфуз у них семейный произошел, вот мы с ним и смахнули с дачи.

В это время из служебной машины вылезли Леха и гаишник.

– Спасибо, брат! – с чувством проговорил Леха и медленно поплелся к джипу.

– Счастливого пути! И давай осторожно, больше шестидесяти не выжимай! – крикнул ему вслед гаишник.

– Обещаю, мужик! – ответил Леха и залез в салон. После чего завел машину, и она медленно двинулся дальше.

– Леха, ну у тебя и нервы! – вырвалось у Федора.

Тот в ответ лишь пожал плечами и тихо проговорил:

– Все ходы просчитаны, Фикус. Это объездная дорога, она разбита в хлам. Никто в трезвом уме по ней не поедет, кроме тех, кто боится бухим ехать по основной трассе, где полно ментов. Такие бухарики и выбирают эту объездную дорогу в надежде проскочить по ней без лишних проблем с ментами. Но они иногда именно на это и рассчитывают. За ночь здесь гаишники вылавливают двух-трех подвыпивших чудиков, которые либо жирно откупаются, либо подписывают протоколы. Риск был минимальный. Мы либо спокойно проскакиваем, либо спокойно откупаемся. Нервы здесь ни при чем, – равнодушно закончил Леха.

– А если потом, когда обнаружится машина, они вспомнят эту встречу? – с беспокойством спросил Федор.

– Я им бабок отвалил столько, что они и под пыткой не сознаются, что когда-либо нас видели. Даже издалека. А иначе может всплыть вопрос, сколько они с меня слупили. А им это надо? – ухмыльнувшись, спокойно ответил Алексей.

Какое-то время они ехали молча. Наконец Федор не выдержал и решил задать вопрос, который не давал ему покоя.

– Скажи, – спросил он, осторожно подбирая слова. – Это ты придушил подушкой того? Ну, ты понимаешь, о ком я…

Леха быстро бросил на него удивленный взгляд.

– Если везти в больницу, то не сразу, но скоро он все равно бы нас сдал. А смотреть на его мучения тоже было невыносимо. Что мне оставалось? – спросил он, бросив недоуменный взгляд на Федора.

От простоты его доводов Федор поежился, словно на мгновение оказался в морозильной камере. Он растерянно покосился на сидевшего за рулем мужчину, как будто видел его впервые, и решил больше этот вопрос не поднимать. Через, минут сорок машина начала притормаживать.

– Кажется, здесь, – тихо произнес Леха, вглядываясь в сторону леса.

Машина свернула на какую-то еле заметную грунтовую дорожку и остановилась.

– Фикус, ты вот что, соскакивай и подожди меня здесь, понаблюдай. Я проеду чуть дальше и минут через десять вернусь, – проговорил Леха, оглядываясь по сторонам.

Федор вылез из машины и, усевшись на какое-то поваленное бревно, принялся ждать, осторожно выглядывая на дорогу из-за кустов. Через несколько минут в ночи что-то ухнуло, и темнота леса в той стороне, куда уехал Леха, озарилась ярким пламенем. Федор с беспокойством стал оглядываться по сторонам, ожидая, что вот-вот кто-то остановится на дороге, раздадутся крики и вскоре появится пожарная машина и милиция. Но все было тихо. Зарево огня немного уменьшилось, и через пару минут перед ним неожиданно возник Леха.

– Все. Пошли, – быстро проговорил он, направляясь к противоположной стороне дороги.

– Ты, же сам мне когда-то говорил, что сжигать машину не лучшее решение. – произнес Федор.

– Нет времени тщательно зачищать следы. Пусть все выглядит как примитивная криминальная разборка, – деловито проговорил Алексей. – Главное, что далеко от города.

Быстрым шагом они прошли километра два. За все это время мимо не проехала ни одна машина. Наконец они добрались до развилки и, пройдя еще минут десть, оказались на основной трассе, где, несмотря на раннее утро, уже деловито сновал транспорт.

– А, вот сейчас, уже, можно начинать голосовать. – произнес Леха и поднял руку.

Через час Федор и Алексей были дома. Леха сразу прошел к спящей жене и, лишь убедившись, что все нормально, устало присел за кухонный стол. Рядом кулем плюхнулся Федор. Вошедшая Марьиванна, посмотрев на мужчин, сокрушенно охнула:

– Ну и видок у вас, в гроб краше кладут. Есть хотите?

Сидящие за столом мужчины одновременно отрицательно мотнули головами.

– Если только чаю, и то не крепкого, – устало пробормотал Федор.

На следующий день, провожая Федора и Марьиванну, Леха подошел к минивэну. Федор стоял возле водительской дверцы, копаясь в карманах, проверяя, не забыл ли чего.

– Фикус, а ты крепче, чем кажешься, – задумчиво проговорил Алексей и шутливо толкнул Федора плечом.

Тот улыбнулся и в ответ тоже легонько толкнул плечом Леху. Мужчины обменялись крепким рукопожатием, и Федор полез за руль минивэна.

– С богом! – произнес Алексей и махнул на прощание рукой.

Минут через пятнадцать, приближаясь к выезду из Глуховецка, Федор покосился на Марьиванну. Та сидела, скрестив руки на груди, сжав плотно губы, и с недовольным видом глядела на дорогу.

– Ты на что-то злишься? – мягко спросил Федор.

– Дуралей ты, Фикус, – грустно буркнула Марьиванна, не отрывая взгляда от дороги. – Я не злюсь, я грущу. У меня ощущение, что я больше никогда не увижу свой родной город.

Тем временем машина наконец выбралась на основную трассу, и Федор сильнее притопил педаль газа.

Глава 71

Минивэн медленно катил по ночной плохо освещенной Московской кольцевой дороге, старательно объезжая многочисленные выбоины.

– Правильно МКАД называют дорогой смерти. Наверное, при нашей жизни мы никогда не увидим в стране, ну или хотя бы в Москве, нормальных дорог! – недовольно пробурчал Федор, притормаживая перед очередной асфальтовой пробоиной.

– Сережа, ты становишься брюзгой, – усмехнувшись, проговорила Марьиванна и тут же громко испуганно закричала: – Осторожно! Неужели ты не видел, что этот синий «сарай» притормаживает!

– И как я все эти годы водил машину без твоей помощи! – огрызнулся Федор, спокойно объезжая застывший с аварийными огнями старый синий пазик.

Лишь к половине третьего ночи Федор и Марьиванна добрались до гостиницы «Космос». Как и положено, свободных мест, естественно, не было, но сто долларов, протянутых усталой администраторше, быстро решили эту проблему. Заполнив кучу каких-то бумаг, молодые люди наконец-то заселились в номер. Перекусив купленными по дороге у бабок домашними пирожками, они быстро умылись, легли в кровать и тут же уснули. Среди ночи Федор дважды просыпался, подходил к окну и с беспокойством поглядывал на улицу, проверяя, на месте ли их «золотой» автомобиль.

К одиннадцати часам утра белый минивэн подъехал к Павелецкой товарной станции. После двухчасового толкания среди нервных и раздраженных людей, стремящихся срочно отправить свой груз, Федору наконец удалось понять, как устроен процесс, и он оказался перед дежурным станции. Это был задерганный немолодой человек с грустными усталыми глазами. Быстро уловив, что требуется клиенту и что тот готов не торгуясь платить, онтут же порекомендовал отправить машину во Владивосток почтово-багажным вагоном. Дорого, но надежно. Для того чтобы машина была нормально закреплена, он витиевато посоветовал отдельно переговорить с погрузо-разгрузочной бригадой. Разговор с бригадиром грузчиков с первых же минут принял деловой конструктивный характер.

– Короче, мы грузим тебя в числе первых, и твоя тачка следует до Владивостока, как на пуховой перинке, но этот сервис не бесплатный.

– Сколько? – устало спросил Федор.

– Если ты не хочешь прокуковать тут пару дней, то с тебя… – бригадир, нахмурив брови, ненадолго задумался, что-то калькулируя в уме, и наконец закончил свою мысль: – четыре флакона. Нет, пять, Серегу забыл. Да, точно, – и он наглым жуликоватым взглядом уставился на Федора.

Федор для приличия возмущенно охнул и начал вяло торговаться.

– Хорошо, раз ты считаешь, что я круто беру, то ладно, так и быть, пятый флакон раскатываем вместе, – пошел на мучительный компромисс бригадир. – Так годится?

В итоге Федор был вынужден согласиться на «драконовские» условия бригадира, горестно отказавшись от совместного распития по причине медицинских противопоказаний. Бригадир сразу повеселел и деловито затараторил:

– Сейчас беги в четвертое окно, заполняй коносамент, накладную, показываешь мне квитанцию об оплате и подгоняй свою «ласточку» на платформу. Рассчитываешься со мной, и заезжаем в «теплуху». И, командир, советую сразу все душевно перетереть с начальником поезда и с проводниками. Ты хоть и оплатил крутую страховку, но, если что, ты ее годы будешь выцарапывать. И, скажу тебе как на духу, шансы невелики. А конкретные люди – это всегда надежнее.

Поразмыслив, Федор согласился с глубоким, философским наблюдением бригадира.

– Я думаю, это тебе встанет, – бригадир опять замер в коротком раздумье, – из расчета один флакон за день следования, – мечтательно, словно явственно представив себе количество «жидкой валюты», проговорил он.

Еще через два часа одуревший от духоты, неразберихи и всеобщей нервозности, царящей на товарной станции, Федор наконец заехал на автомобиле в вагон. Марьиванна стояла рядом на платформе, с насупленным видом охраняя дешевую, но достаточно крепкую сумку, купленную тут же рядом в каком-то ларьке.

Из сумки выглядывали многочисленные горлышки бутылок. Подписав опять кучу каких-то документов и получив их плохо читаемые копии, сделанные под копирку, потный и уже окончательно обалдевший Федор обошел с «подарками», как советовал бригадир грузчиков, всех, от кого зависело в поезде благополучное следование машины до пункта назначения. Наконец с оформлением отправки машины на Дальний Восток было покончено, и измученные Федор и Марьиванна медленно поплелись с территории товарной станции в город. Возле метро они увидели лоток с мороженым и жадно съели по две порции.

– Предлагаю добраться до гостиницы, принять душ и отправиться по магазинам. Хочу наконец прилично одеться, а потом вечером в обществе элегантного спутника сходить в какой-нибудь ресторан. Мы же в конце концов можем позволить себе маленький праздник в честь завершения очередного этапа нашего проекта? – проговорила Марьиванна, с надеждой взглянув на Федора.

– Может, купим чебуреков, пива и поедим в номере? – без особой надежды робко спросил Федор, с тоской представив себе мучительную процедуру обновления гардероба. Марьиванна тут же бросила на него такой яростный возмущенный взгляд, что Савченко без слов понял, что дальше на эту тему даже не стоит и продолжать.

– Вика, только я предлагаю немного изменить логистику твоего плана. Давай сначала поменяем деньги, а то рубли уже на исходе, потом сразу отмучаемся – купим одежду, и вот тогда уже с чувством выполненного долга в гостиницу, – проговорил Федор.

Марьиванна с подозрением посмотрела на него, словно пытаясь, как всегда, понять, в чем может быть подвох, но, поразмыслив, согласилась с планом Федора. Было уже полседьмого, когда они добрались до гостиницы. Духота, нервотрепка на товарной станции и мучительное блуждание по ГУМу в поисках подходящей одежды окончательно добили Федора. Он мечтал лишь об одном – принять душ и распластаться на кровати под мерно урчащим кондиционером. Федор внутренне надеялся на то, что Маша тоже устала и в конце концов отложит поход в ресторан на следующий день, благо время теперь это позволяло. Однако Марьиванне поход в ГУМ словно придал сил и открыл второе дыхание. В номере она быстро залезла в душ, а затем с вожделенным трепетом стала распаковывать пакеты с покупками. Федор обреченно поплелся в ванную комнату. Через двадцать минут выйдя из ванной уже без бороды и аккуратно причесанным, он ахнул от изумления. Марьиванна крутилась перед большим зеркалом в предбаннике номера, наводя красоту на лице. На девушке было красивое темно-синее платье с открытыми руками, странным образом сочетающее в себе целомудрие и порочность. На ногах были элегантные туфли, а на изящной шее неброско поблескивала нитка жемчужного ожерелья. Это была уже какая-то совершенно незнакомая женщина, ошеломительно прекрасная и манящая.

– Обалдеть! – тихо вырвалось у изумленного Федора. Он, забывшись, машинально потер лоб левой рукой, упустив полотенце, обмотанное вокруг пояса, и оно мягко скользнуло на пол.

Марьиванна откровенным бесстыжим взглядом окинула его голую фигуру и весело заразительно расхохоталась, довольная произведенным эффектом.

– Давай быстрее одевайся, и идем ужинать! – продолжая давиться от смеха, решительно проговорила она.

Глядя на Марьиванну, Федор с удивлением почувствовал, что усталости как не бывало, и, вместо того чтобы одеваться, у него появилась совсем другая идея. Он воровато покосился на кровать.

– Но-но, Клюев, даже не думай! – со смехом воскликнула Марьиванна, заметив его блудливый взгляд, обращенный к кровати. – Я столько времени красоту наводила!

Но было уже поздно. Федор решительно подошел к девушке и, подхватив ее на руки, понес к ложу.

– Я тебя убью, если прическу испортишь, – закрыв глаза и глубоко дыша, жарко прошептала Марьиванна, крепко обвивая его шею руками.

Через час они вышли из лифта и направились к выходу. Неожиданно Марьиванна вспомнила, что что-то забыла в номере, и, пообещав мигом вернуться, бросилась назад к лифту. Федор, укоризненно вздохнув, вышел на улицу. Жара спала, и в воздухе появилась приятная прохлада. Стоя рядом с перекуривающими гостями гостиницы, он с интересом рассматривал виднеющуюся в районе ВДНХ статую рабочего и крестьянки. На Федоре был темный консервативного вида итальянский костюм, белая рубашка без галстука и темные полуботинки. В ГУМе Марьиванна, перемерив на него кучу каких-то сумасшедших одеяний, решительно заявила, что этот костюм ему подходит больше всего и в нем Федор похож на какого-то Бандероса. Федор понятия не имел, кто такой этот Бандерос, поэтому спорить не стал, лишь бы вся эта примерочная кутерьма быстрее закончилась. Неожиданно рядом раздался удивленный голос: «Федя?»

Глава 72

«Когда получишь новые документы, привыкай не реагировать на свое настоящее имя. Если от встречи со старым знакомым невозможно уклониться, веди себя спокойно, не суетись, старайся выиграть время для осмысления ситуации. Для этого решительно, но в доброжелательной форме атакуй собеседника собственными вопросами», – всплыли слова Лехи из далекого инструктажа.

Федор вздрогнул, напрягшись, но даже не повернулся в сторону голоса. Однако через секунду перед ним возникла женщина, в которой он не сразу узнал Нину. Бывшая жена сильно изменилась и откровенно подурнела. Она прибавила в весе, была одета бедно и неряшливо. Рыжий сарафан с немыслимым зеленым поясом, на ногах белые стоптанные босоножки, лицо бледное, одутловатое, взгляд потухший. От вида Нины на Федора накатила волна острой жалости, но он тут же взял себя в руки и бодрым голосом, радостно улыбнувшись, затараторил:

– Нина! Привет, вот так встреча! А ты отлично выглядишь! Как ты тут оказалась?

– Мы с Виталиком три месяца назад переехали в Москву, живем тут недалеко, я с работы иду. Мне от метро домой через территорию «Космоса» короче.

– То есть у вас все нормально? Рад за вас. А квартиру купили или пока снимаете? – не давая Нине опомниться, бойко наседал Федор, выстраивая в голове собственную более-менее убедительную легенду.

– Купили, – слабо улыбнувшись, проговорила Нина. – В панельке, но вполне приличная, две комнаты. Жизнь так сложилась, что мы вынуждены были все распродать и срочно уехать из Глуховецка.

«Невероятно! Этого просто не может быть, чтобы в первый же день своего пребывания в многомиллионной Москве встретить бывшую жену из маленького тридцатитысячного Глуховецка!» – подумал изумленно Федор, пытаясь сосредоточиться на том, что ему говорит Нина.

– К сожалению, я не смогла сдержать свое обещание и вынуждена была продать нашу квартиру и дачу. У нас были жуткие неприятности. Виталика чуть не убили бандиты, и теперь он на инвалидности. Вообще, у нас в городе произошло так много страшных событий. Жутко вспоминать. Прямо война какая-то была. Меня с Виталиком затаскали в милицию, все спрашивали о тебе. Ходили слухи, что, возможно, тебя тоже убили. А ты, слава Богу, жив и отлично выглядишь. Куда же ты тогда пропал? – с недоумением спросила Нина.

– Знаешь, правильно говорят: нет худа без добра, – грустно проговорил Федор. – Ты была совершенно права, я действительно не умел держать удар. И в какой-то момент я вдруг осознал, что в Глуховецке меня ничего больше не держит. Я сел за руль и погнал куда глаза глядят. Так я оказался в Питере. Поначалу было тяжело, но потом как-то все наладилось. Сейчас я работаю в крупной компании, занимающейся поставками в Россию зарубежных кондиционеров. Возглавляю сервисный центр. Вот с коллегой приехали в командировку на пару дней. К сожалению, у нас сейчас встреча в ресторане с партнерами, и мы уже опаздываем, но если ты оставишь свой телефон, то я тебе звякну, встретимся, не спеша, спокойно поболтаем. Договорились? – Федор завершил разговор, заметив приближающуюся Марьиванну.

– Ладно, – растерянно улыбнувшись, проговорила Нина, протягивая Федору визитку. – Это мой рабочий телефон.

Марьиванна подошла к ним и остановилась, удивленно поглядывая на обоих.

– Нина, познакомься, это моя коллега Вика. Вика, это Нина, моя бывшая жена, – скороговоркой произнес Федор. – Ниночка, нам, к сожалению, уже надо бежать, но я безумно рад встрече с тобой и в ближайшее время позвоню, – протараторил Федор и, махнув на прощание Нине рукой, быстрым шагом двинулся прочь, увлекая за собой заинтригованную Марьиванну.

От Нины не ускользнуло, как привычно девушка взяла Федора под руку и как интимно-заботливо поправила ему воротник рубашки.

«Ну да, просто коллега! Как же! – с тоской подумала Нина, глядя вслед удаляющейся парочке. – Но Федька до чего же стал хорош! Строен как кипарис, держится уверенно, одет с иголочки. Просто кинозвезда! Чувствуется, что неплохо зарабатывает и вообще жизнь удалась. Наверное, сейчас от баб отбоя нет. Да и «коллега» его, надо признать, тоже редкая красотка. Вцепилась, как акула, в наивного симпатягу и рада до чертиков. Видела бы она его полгода назад, мрачного, скучного заморыша. Таким акулам, как эта, всегда все легко достается. До чего же жизнь несправедлива!» – грустно подумал Нина и с удивлением почувствовала, что на глазах навернулись слезы.

– Сюрприз! – тихо проговорила Марьиванна, заботливо поправляя Федору воротник рубашки. – И как же ты умудрился ее найти?

– Ты безжалостно бросила меня тут одного. Вот я с горя и подумал, а не поискать ли мне свою бывшую жену? Немного поискал и нашел, – язвительно пробурчал Федор. – Она переехала со своим боксером в Москву, живут где-то рядом. Я, честно говоря, сам в полном ауте от этой встречи, – задумчиво закончил Федор.

– Как думаешь, нам стоит чего-то опасаться с ее стороны? – спросила Марьиванна, глядя куда-то вдаль.

– Мне кажется, нет, – медленно ответил Федор. – А что, предлагаешь ее убить как опасного свидетеля?

– О господи, ну что за идиотские шутки! – возмущенно воскликнула Марьиванна. – Идем быстрее, а то у меня скоро голодный обморок случится.

И они быстро пошли по направлению к недавно открывшемуся ресторану «Регент».

Глава 73

Всю дорогу до дома Нина размышляла по поводу встречи с Федором: «А как он на меня посмотрел! Сколько неподдельной грусти и волнения было в его глазах! И как по-особенному проникновенно он сказал, что позвонит. Если бы не эта его красотка-акула, то наверняка он решился бы сказать что-то еще по-настоящему важное для них обоих. Ведь любил, сильно когда-то любил. Интересно, а что он сегодня почувствовал, когда меня увидел? А что будет, когда он мне позвонит? А он точно позвонит, выдержит паузу для приличия и позвонит. Уж я его знаю».

Нина представила, что они встречаются в каком-то симпатичном немноголюдном кафе. Вокруг полумрак, тихо звучит приятная музыка. Она в своем красивом черном платье, которое ему всегда нравилось. Он в этом элегантном черном костюме. Федя взволнован и с трудом пытается найти нужные слова. Она спокойная и немного грустная, успокаивающе кладет ладонь на его руку. Он вздрагивает, грустно глядя в ее глаза…

Нина вынырнула из сладких мечтаний перед дверью своей квартиры, уже поворачивая ключ в замке. Открыв дверь, она сразу ощутила густой запах табака, к которому самым противным образом примешивался аромат давно не стиранных носков, валяющихся на полу. Виталик сидел в кресле, подставив под ноги стул, и не отрываясь смотрел на экран телевизора, где по видику шел фильм, в котором спортивного вида девица сражалась с мерзкими космическими тварями. Виталик словно не заметил прихода жены. Рядом с креслом на полу стояла пепельница с окурками, несколько бутылок из-под пива и разбросанные видеокассеты из проката в соседнем доме. На белоснежной футболке, которую Нина купила ему лишь позавчера, уже красовалось жирное пятно. За полгода после ранения Виталик сильно изменился. Забросил тренировки по боксу, прилично раздался, стал неряшлив и ко всему безразличным. После ранения лечащий врач сказал, что у него психологическая травма и самое лучшее – это сменить обстановку, где ему ничего не будет напоминать о произошедшем. В больнице, глядя на беззащитного несчастного Виталика, лежащего на узкой казенной койке, Нина простила ему все. Страх и позор, который ей пришлось испытывать на протяжении всего времени, пока шло следствие, болезненно любопытные взгляды соседей и коллег, откровенные осуждающие реплики знакомых отца и многое еще, о чем ей не хотелось говорить даже Виталику. Идея переезда бальзамом легла на сердце Нины, тем более что и Виталик не возражал. Они за умеренную стоимость в течение месяца распродали всю свою недвижимость и быстро переехали в Москву. Однако Виталик все больше начинал Нину тревожить. Он основательно вжился в роль несчастной жертвы и совершенно не спешил из нее выходить. В отличие от Нины, Виталик не торопился устраиваться на работу, регулярно жалуясь на небольшую хромоту, появившуюся вследствие ранения. Нине приходилось его постоянно жалеть и убеждать, что его хромота совершенно не бросается в глаза, а иногда даже, наоборот, добавляет некоего таинственного шарма к его импозантной внешности.

Но сегодня Нина как-то неожиданно по-новому взглянула на квартиру, в которой они проживали, и та показалась ей до боли убогой. На растолстевшего небритого Виталика, который, как дебил, с безвольно открытым ртом уткнулся в телевизор, даже не обратив внимания на ее приход. Нина хорошо знала, как болезненно Виталик реагирует на ее воспоминания о бывшем муже, поэтому обычно старалась никогда о Федоре разговор не заводить. Однако сегодня, выкладывая купленные продукты, она с мстительной злостью в душе начала спокойно и обыденно рассказывать о встрече с Федором, со злорадством ожидая вспышку гнева Виталика. Но произошло что-то странное. Сначала она заметила, что пропал звук телевизора. Когда она удивленно повернулась, то увидела, что картинка на экране замерла на паузе, а Виталик с необычным живым интересом ее слушает. Весь последующий вечер он пребывал в приподнятом настроении, шутил, как в прежние времена, и даже сам несколько раз беззаботным тоном задал Нине несколько вопросов о встрече с Федором. Уже поздно ночью, когда жена спала, он тихо поднялся и, прихрамывая, прошел на кухню, где стоял телефон. Найдя на полке замусоленную визитку, он набрал телефонный номер и со злорадной ухмылкой стал терпеливо ждать. Наконец на другом конце трубки раздался сонный раздраженный знакомый голос:

– Гулевский, слушаю…

– Сергей Дмитриевич? Извините, что так поздно, но вы просили вам сразу позвонить, если будут какие-либо новости насчет Федора Савченко, – скороговоркой проговорил Виталик, словно боясь, что на другом конце, не дослушав, повесят трубку.

Глава 74

Три события, последовавших почти одновременно одно за другим в течение недели, нарушили относительное равновесие и спокойствие в жизни майора Гулевского. Самым первым и наиболее ошеломительным известием было то, что в старом пруду загородного дачного кооператива во время мелиоративных осушительных работ были найдены два чемодана, в одном из которых оказался труп взрослого мужчины очень маленького роста с огнестрельной сквозной раной в голове. По предварительным данным, труп пролежал на дне пруда не менее полугода. Через три дня выяснился еще более интересный факт. Самой близкой постройкой к пруду был гараж дачи, ранее принадлежавшей покойному тестю таксиста Савченко. Экспертиза, проведенная в гараже, выявила наличие пятен крови на полу и на стенах. Причем следы крови кто-то пытался примитивным образом замыть бытовой химией. Перепуганные новые хозяева дачного участка клялись, что гаражом почти не пользовались и к пятнам крови не имеют ни малейшего отношения, мечтая только об одном – как можно быстрее избавиться от злополучной дачи.

Еще через два дня Гулевскому среди ночи неожиданно позвонил гражданский муж бывшей жены таксиста Савченко и оглушил Сергея Дмитриевича сообщением, что жена таксиста случайно встретила своего бывшего в Москве, выходящего с подругой из гостиницы «Космос». При этом Савченко, по описанию женщины, выглядел явно преуспевающим человеком.

Гулевский был уверен, что найденные останки тела принадлежат несчастному Слону, племяннику покойного Клима, а его убийцей является таксист Савченко. Он же и есть таинственный профессиональный убийца Фикус.

«Вероятно, что Фикус и Слон были в сговоре. Они тщательно продумали и осуществили ограбление в поезде, уничтожив людей Клима, но потом, как это чаще всего бывает, Фикус решил, что ему деньги нужнее, чем Слону, и избавился от него. А потом и от всех, кто был отправлен на поиски денег», – рассудил Гулевский, как всегда задумчиво глядя в окно своего кабинета: «Вместе со своей любовницей Григорьевой Фикус подался в бега. Остается только найти Фикуса и задать ему один интимный вопрос: «Где бабки Клима? Удалось ли им забрать их с собой или они по-прежнему находятся где-то здесь, в Глуховецке? Ведь с пятью миллионами долларов наличными по стране много не набегаешь, особенно когда тебя ищут», – подумал Гулевский, сметая невидимые соринки со своего стола.

Однако своими выводами он не спешил с кем-либо делиться, предоставив следствию возможность не спеша идти своим чередом, спокойно наблюдая за тем, куда кривая вывезет. «Главное, чтобы Фикус хоть тушкой, хоть чучелком, но в итоге оказался здесь, в Глуховецке. Тогда в тихих уютных местных КПЗ, или, как их с недавнего времени требуется называть, ИВС – изоляторы временного содержания, с него можно будет спокойно, не спеша вытрясти все до донышка о том, где же все-таки находятся климовские миллионы», – ухмыльнулся Гулевский. – Самое забавное, что при этом ему можно будет обещать все что угодно, хоть свободу вчистую. Все равно, как только этот гаденыш выведет на кубышку, он, как это иногда случается, вдруг неожиданно покончит с собой в камере или погибнет при попытке к бегству во время проведения следственного эксперимента. Это и раньше было несложно устроить, а сейчас-то тем более. Благо теперь везде, где надо, расставлены свои люди. Собаке собачья смерть. Главное держать руку на пульсе и не упустить нужный момент. Это станет вполне достойной компенсацией за все мучения и страдания, которые доставил этот взбесившийся таксист. Тогда-то уж точно можно будет всерьез обдумать, как устроить себе тихую приятную жизнь где-нибудь на юге», – мечтательно рассудил Гулевский, рассматривая поверхность стола.

– Но начинать надо с «Космоса», – забывшись, вслух проговорил он и, тут же спохватившись, смущенно начал опять сметать невидимые соринки со своего идеально чистого стола. После того как с соринками было покончено, Сергей Дмитриевич пролистал свой еженедельник и с удовлетворением отметил, что совещание в главке намечено через два дня. Следовательно, послезавтра вечером, будучи в Москве, можно будет наведаться в гостиницу «Космос» и без лишнего ажиотажа выяснить кое-что о ее постояльцах, проживавших с двадцать седьмого по тридцатое августа.

Последней удивительной новостью за неделю был звонок капитана московского УФСБ, который вежливо поинтересовался, какие отношения были у Сергея Дмитриевича с майором Астаховым. Из витиеватого разговора с капитаном Гулевский понял, что Астахов пропал и контора всерьез обеспокоена его исчезновением. Сергей Дмитриевич честно и добросовестно ответил на все вопросы капитана, благо скрывать ему было нечего, но в ответ, как ни старался, так и не смог выжать из собеседника подробности исчезновения Астахова.

Глава 75

Совещание закончилось быстрее, чем ожидал майор Гулевский, и уже в восемнадцать часов он входил в вестибюль гостиницы «Космос». Вернуться в Глуховец Сергей Дмитриевич планировал десятичасовым ночным поездом, так что времени было достаточно, и он не спеша направился к регистрационной стойке, удивленно оглядываясь по сторонам. Ранее он бывал здесь дважды, последний раз пять лет назад. То, что он сейчас видел, никак не вязалось с тем помпезным заведением эпохи позднего развитого социализма, который отпечатался в его памяти. Весь просторный холл был буквально утыкан какими-то разноцветными кричащими ларьками с сувенирами, алкоголем, импортными сигаретами, шмотьем, гирляндами, свисающими чуть ли не с потолка и до пола, а также рекламными плакатами полуголых девиц и лентами упаковок цветных презервативов. У одного из ларьков два смуглых кавказца громко о чем-то скандалили, но на них никто не обращал внимания. Из-за всего этого ярмарочно-балаганного шика холл гостиницы словно уменьшился в размерах и стал темнее.

«В сарай какой-то превратили приличную гостиницу», – раздраженно подумал Гулевский, приближаясь к стойке. За стойкой стояла хмурая тучная женщина лет пятидесяти в черном костюме и белой блузке с бейджиком на необъятной груди. На бейджике еле читалась корявая надпись, сделанная от руки: «Администратор. Евсюкова Тамара Дмитриевна».

Гулевский достал удостоверение и, сунув его на короткое мгновение под нос администраторше, грозно скороговоркой произнес: «Майор Гулевский Сергей Дмитриевич, управление внутренних дел. У меня к вам пара вопросов».

Женщина молча уставилась на майора тяжелым угрюмым взглядом и ничего не произнесла.

– Меня интересуют ваши постояльцы, проживающие с двадцать седьмого по тридцатое августа, – с напором произнес Гулевский.

Усмехнувшись, Тамара Дмитриевна низким голосом медленно проговорила:

– Ты, майор, с луны, что ли, свалился? Если надо что-то о гостях выяснить, приходи утром с десяти до двенадцати, когда руководство будет на месте. Вот тогда и спрашивай, – и она, презрительно хмыкнув, отвернулась от Гулевского.

– Так, Тамара Дмитриевна, а скажите, пожалуйста, вы в эти дни работали? – сбавляя тон, миролюбиво спросил Сергей Дмитриевич.

– Ну, допустим, и что? – ответила неприязненно женщина. – Я двадцать восьмого и двадцать девятого две смены подряд отработала. На то были внутренние причины. И что с того?

В это время к стойке подошла пестрая группа туристов, и в тот же миг холл наполнился шумными раздраженными голосами. Тут же откуда-то появились еще две девушки, также одетые в строгую черную униформу, и все три сотрудницы отеля переключились на расселение туристической группы. Гулевский с досадой отошел от стойки и направился к мягкому креслу, стоящему в углу холла. Через час последние туристы с чемоданами разбрелись по номерам, и холл опустел. Две помощницы Тамары Дмитриевны тоже куда-то отошли с гостями. Гулевский поднялся с кресла, потянулся и вновь двинулся на штурм неприступной администраторши. Та, увидев его, удивленно застыла.

– Ну что еще? – раздраженно пророкотала Тамара Дмитриевна. – Я же сказала вам, что без своего начальства я говорить не буду!

– Спокойно, Тамара Дмитриевна, у меня только один вопрос, и я уйду, – улыбнувшись, произнес Сергей Дмитриевич и достал из кармана два сложенных на четыре части листка. На одном была старая фотография Савченко, а на другом – его фоторобот, сделанный полгода назад со слов жены.

– Скажите, вы вот этого парня не припоминаете? – спросил он, расплывшись в самой доброжелательной улыбке.

– Послушайте, ну что вы как ребенок, ей-богу. У меня есть свое начальство, у него есть свое начальство, в том числе и из ваших. Лишний раз рот откроешь и без работы останешься. Вы там между собой все порешайте, и тогда я готова с вами хоть сутки напролет беседовать, – устало проговорила администраторша.

Однако от майора не ускользнул удивленный взгляд женщины, когда она посмотрела на фотографию и фоторобот. Тамара Дмитриевна явно что-то знала. Гулевский, вздохнув, полез в карман и, достав несколько купюр, положил их на стойку. Взгляд администраторши мельком скользнул по деньгам, и она словно случайно смахнула их рукой к себе под столешницу.

– Ну что ж с вами делать? – горестно вздохнула женщина и начала листать какой-то журнал. – Сергей Викторович Клюев и Виктория Валерьевна Долина, вот и адрес регистрации есть, – и она повернула журнал к Гулевскому. Тот внимательно несколько раз пробежался по строчкам записи в журнале, тщательно все запоминая и не делая, как обычно, пометок в своем блокноте, затем удивленно спросил: – Это точно мой парень? Адрес город Владивосток? Не Санкт-Петербург? Ошибки быть не может?

– Не может, – отрезала обиженно администраторша. – Я их хорошо запомнила. Он ночью с девчушкой приехал. Оба зачуханные, как бездомные дворняги, но с деньгами у них проблем не было. А у меня, на их счастье, как раз полулюкс освободился. Ну, я их и заселила. А через день смотрю – их просто не узнать. Оба такие красавцы, разодетые, как фотомодели. Мужики, что были в холле, глядя на девчонку, шеи себе чуть не посворачивали. Я двадцать пять лет в гостиничной сфере работаю, у меня глаз на лица наметан будь здоров. Так что- никакой ошибки.

– Вот ты, Фикус, и попался! – возбужденно прошептал Гулевский, бодрым шагом покидая гостиницу «Космос». До отправления поезда майор перекусил в каком-то кафе рядом с вокзалом, не отказав себе в удовольствии выпить сто пятьдесят грамм хорошего коньяка. В наилучшем расположении духа он направился на перрон к поезду, предполагая пораньше разместиться в купе и хорошо выспаться до прибытия в Глуховецк. Не спеша продвигаясь по перрону в поисках своего вагона, он неожиданно услышал откуда-то сзади спокойный, ровный голос:

– Товарищ майор, Сергей Дмитриевич, одну минуточку.

Гулевский удивленно повернулся на голос. Перед ним стояли двое крепких мужчин. Одному на вид было лет пятьдесят, второму – около, сорока. Тот, что был постарше, протянул Гулевскому раскрытое удостоверение. «Служба собственной безопасности», – успел прочесть Гулевский до того, как мужчина убрал удостоверение.

– Прошу сдать удостоверение и оружие, – бесцветным голосом проговорил молодой.

– Я не ношу с собой оружие, – изумленно заморгав глазами, тихо проговорил Гулевский вмиг пересохшими губами. – А на каком основании?

Старший требовательно вытянул вперед руку. Гулевский механически достал и отдал ему свое удостоверение.

– Пройдемте к машине. Приказано срочно доставить вас на Петровку, – все тем же бесцветным голосом проговорил мужчина постарше, кивнув головой куда-то в сторону. – Надеюсь, вы не будете делать глупостей? – добавил он, пристально глядя в глаза майора.

Троица медленно двинулась вперед в сторону остановки такси. Гулевский на негнущихся ногах в центре, двое сопровождающих по бокам.

– Ребята, вы можете мне объяснить, в чем дело? – заплетающимся языком пробормотал Сергей Дмитриевич.

– Вы же знаете, что нет. Так зачем спрашиваете? – произнес тот, что был моложе.

– Речь идет о некоей компрометирующей меня магнитофонной записи? – в отчаянной попытке понять, что происходит, наугад спросил Гулевский и, остановившись, внимательно вгляделся в лица своих спутников. По тому, как быстро и растерянно они переглянулись, Сергей Дмитриевич отчетливо понял, что попал в точку. «Приплыли. А ведь это полная жопа! Но не мог же Ряха сам ее принести на Петровку? Следовательно, она всплыла как-то случайно», – пронеслось в его голове.

– Послушайте, у этого эпизода есть очень простое и логичное объяснение. Я действовал в интересах дела, – дрожащими губами пробормотал Гулевский, безуспешно пытаясь изобразить снисходительную улыбку.

– Давайте обсудим это позднее и не здесь, – мягко проговорил тот, что был постарше, и легонько потянул Гулевского за руку к стоящей рядом черной «Волге».

«Как и при каких обстоятельствах могла всплыть эта чертова пленка? – вертелось в голове Гулевского тревожная назойливая мысль. – Кругом полный бардак, что ни день, то по всей стране гремят выстрелы, и особенно в Москве. Обезумевшие от жадности злобные бульдоги рвут глотки друг другу за наиболее жирные куски собственности. Так с чего это вдруг кому-то в Москве всерьез понадобилось копаться в моих глуховецких шалостях? Других, что ли, более серьезных дел нет? Наверняка кто-то из бывших «клиентов» Клима наверху усердно «зачищает поляну», избавляясь от любой компрометирующей соринки. В чей же замес я угодил? Да, впрочем, какая теперь разница. На карьере при любом раскладе можно поставить жирный крест. Старая сволочь Неменялин наверняка уже знает, что это я помог его из кабинета выставить, и теперь по запросу с радостью такую характеристику на меня накатает, что хоть сразу сам на зону отправляйся. Вопрос только в одном – решат по полной законопатить или же спустят на тормозах, удовлетворившись моим увольнением? А что если меня этот пропавший Астахов привлек к своей оперативной игре против Клима? Фигня, конечно, полная, за такую самодеятельность огребают люлей выше крыши, но это все же лучше, чем добровольная связь с Климом. Лишь бы теперь этот Астахов не вынырнул откуда-нибудь, как черт из табакерки. А раз так, то в любом случае не стоит спешить сливать добытую сегодня информацию о Фикусе. Она еще очень может пригодиться. Позднее. Этот сучонок чувствует себя в безопасности. Валить за границу по фальшивым документам он не рискнет. Да и зачем ему это? Окопался где-то на краю земли и ведет счастливую безбедную жизнь добропорядочного гражданина. Но, зная новую личину этого упыря, найти его будет несложно. И вот тогда-то можно будет ласково спросить, а не желает ли он немножко поделиться климовским добром? Поди, тяжко все самому нести. Надо только умно и осторожно разыграть эту карту. А пока, Фикус, расти, обрастай жирком. К моменту моего внезапного появления в твоей приятной жизни ты хорошо усвоишь простую истину: «Чем выше взлетаешь, тем опаснее становится падать». А падать ты не захочешь, зря, что ли, столько дел наворотил. Ты, Фикус, теперь моя единственная надежда на дальнейшую приличную жизнь», – отрешенно подумал Гулевский, всматриваясь в пролетающие ночные виды Москвы через стекла черной служебной «Волги».

Глава 76

Три недели во Владивостоке прошли для Федора и Марьиванны в мучительном ожидании известий о прибытии долгожданного почтово-багажного вагона. Они периодически по очереди звонили на товарную станцию, пытаясь уточнить, где находится их вагон и все ли идет по плану. Каждый раз, когда в редких случаях им вдруг удавалось дозвониться, они слышали один и тот же равнодушный бубнеж диспетчера: «Информацией по поводу вашего вагона на данный момент я не располагаю, но по изменению сроков прибытия пока сообщений не поступало».

Наконец в один из дождливых дней в квартире раздался долгожданный звонок с товарной станции, и все тот же равнодушный голос диспетчера сообщил: «Ваш груз за номером 280 667 на имя Клюева Сергея Викторовича прибыл на товарную станцию Первая Речка. Если в ближайшие три дня груз не будет вывезен, то за каждый день просрочки вам будет выставлен дополнительный счет за хранение».

На следующий день уже с самого утра Федор и Марьиванна обивали пороги кабинетов товарной станции, где Федору пришлось что-то многократно объяснять, предъявлять грузовые документы и ставить подписи на листах грозного соглашения об ответственности за несвоевременное получение груза. Через три часа обычной железнодорожной бюрократической неразберихи, нервотрепки и поисков состава Федор наконец вывел машину из вагона и тронулся в сторону ворот товарной станции, осторожно пропуская резво снующие по территории грузовики. Уступая дорогу очередной фуре с контейнером, он обратил внимание на черный автомобиль «Тойота-Краун», затормозивший рядом метрах в десяти. Что-то неприятно насторожило Федора в водителе машины, который прищуренным колючим взглядом проводил его машину, переговариваясь с кем-то по мобильному телефону. Попетляв по территории товарной станции в поисках выезда, Савченко заметил, что «Краун» неотступно следует за ним.

– Подожди, я сейчас. Кажется, что-то намоталось и скребет по днищу, – прижимаясь к обочине, проговорил Федор и, не дав Марьиванне успеть что-либо возразить, быстро вылез из машины. Сбросив легкую куртку на асфальт, он решительно улегся на нее и подлез под днище минивэна. Туда, где были прикреплены два небольших металлических ящика с долларами, не уместившимися в подполе салона. Два барашка плотно держали крышку торцевого отверстия каждого из ящиков, куда Федор впихнул пачки долларов. Но вместе с последней пачкой в один из ящиков был помещен и злополучный макаров Слона с запасной обоймой. С усилием открутив два барашка, Федор осторожно снял крышку, вытащил пистолет и засунул его за пояс под рубашку. Затем он водрузил крышку на место и, выбравшись из-под машины, принялся тщательно отряхиваться, осторожно посматривая по сторонам. Как только Савченко уселся за руль и машина тронулась с места, раздался недовольный голос Марьиванны: «Сережа, ты что чудишь! Смотри, брюки, куртку – все перемазал! Нельзя это было потом, переодевшись, сделать?»

Федор молча, напряженно сжав челюсти, смотрел вперед, периодически бросая настороженный взгляд на черный «Краун», продолжающий следовать за ними.

На проходной, предъявив документы и разрешение на выезд, ему показалось, что черный автомобиль куда-то исчез, и он облегченно вздохнул. Однако метров через триста после проходной огромный «Краун» обогнал его и остановился, перекрыв дорогу. Тут же сзади, почти впритык к минивэну, прижался серебристый внедорожник «Ниссан-Патрол». Из «Крауна» не спеша вылезли четверо крепких высоких парней. Все были почти наголо острижены, в одинаковых просторных спортивных костюмах, кроссовках, рукава курток были по локоть закатаны, на руках каждого виднелись множественные татуировки. Парни с деловым видом подошли к минивэну и начали его внимательно, по-хозяйски осматривать со всех сторон, о чем-то негромко переговариваясь и одобрительно кивая головами. Наконец, один из них с золотыми фиксами подошел к водительскому месту и лениво проговорил, обращаясь к Федору: «Слышь, выскочи, переговорить надо».

Федор вынул ключ из замка зажигания, сунул его в карман брюк и, одернув рубашку на поясе, вылез из машины, бросив быстрый взгляд на застывшее от страха лицо Марьиванны.

– У нас на твою тачку есть железный покупашка. Поэтому мы сейчас едем к нотариусу, делаем доверку, ты получаешь штуку баксов, и мы мирно разбегаемся, довольные друг другом. Другой вариант: ты и твоя баба приляжете здесь отдохнуть на газончике без машины и без бабок, – ухмыльнувшись, произнес парень и выжидательное уставился на Федора. В это время трое его друзей подошли ближе, и компания обступила Федора с трех сторон. Один из них не спеша демонстративно надел черные кожаные перчатки.

Оглянувшись по сторонам, Федор по достоинству оценил выбранное бандитами место. Вокруг ни души. Только быстро выезжающие со станции грузовики, которым не было никакого дела до остановившихся у обочины трех автомобилей.

– Но с какой стати? – наивно хлопая глазами, воскликнул Федор.

– Все просто. Если ты решил таскать тачки из Европы, надо согласовать это с нами. А чтобы спать спокойно, дурашка, надо регулярно платить налоги на развитие местного предпринимательства. Ты решил, что самый умный? Решил самостоятельно втишь работать? Это, брат, большая ошибка и серьезное нарушение существующего порядка, – проговорил фиксатый, с ухмылкой глядя на Федора как, на малое, неразумное дитя. – Видать, с размахом работаешь, раз в почтовике тачки возишь. А значит, не последние бабки в кармане, не обеднеешь. Верно? Ладно, что мы все впустую базланим, – и он повернулся к тому, что был в перчатках. Тот ухмыльнулся, демонстративно слегка отступил и развернул корпус, явно показывая, что собирается нанести удар.

В это время откуда-то появился желтый милицейский уазик и притормозил рябом с фиксатым. Из окошка машины высунулась жизнерадостная физиономия в милицейской фуражке.

– Ну что, как дела? Все норм? – обратилась физиономия к фиксатому.

– Вадик, а когда у нас было по-другому? – добродушно улыбнувшись в ответ, произнес бандит. – Ты, кстати, сегодня вечером к нам заскочишь? Давай подгребай, еще партейку в бильярд раскатаем.

– Там видно будет, – ответил мент из уазика и, махнув на прощание рукой, скрылся в машине, после чего она с натужным ревом рванула прочь. Федор обреченно посмотрел ей вслед.

– Ладно, я согласен, но только не за штуку, а за полторы. Идет? – негромко проговорил Федор, пытаясь выиграть время и чувствуя, как в нем медленно вскипает уже знакомая волна дикой веселой злости. Он постарался успокоиться и холодным оценивающим взглядом внимательно окинул сложившуюся расстановку сил. Позади в двух метрах за спиной находится капот минивэна, впереди на расстоянии метра стоит ухмыляющийся фиксатый, слева – нетерпеливый парень в перчатках, два других пассивно стоят с правой стороны. За минивэном вторая машина, в которой как минимум еще двое. Но пока они по какой-то причине остаются в машине, и им происходящего не видно.

Услышав предложение Федора, вся компания тут же дружно жизнерадостно заржала. «Ну ты, чувак, хохмач», – произнес тот, что в перчатках, и тут же сделал пугающий выпад правым кулаком в сторону лица Савченко. Это было именно то, что требовалось Федору, чтобы с испуганным видом сделать пару шагов назад. Троица, продолжая посмеиваться, осталась на месте. Теперь расстояние между Федором и бандитами немного увеличилось, и достать его с места ударом стало сложнее. Федор быстро сунул руку за пояс и выхватил пистолет. Вся четверка замерла, уставившись на макаров, направленный на фиксатого.

– Стоять! – рявкнул Федор, вытянув вперед руку с оружием, направляя его по очереди на каждого из парней. – Не дергайтесь, и никто не пострадает.

Но больше, чем пистолет в руках Федора, бандитов шокировала метаморфоза, произошедшая с «клиентом». Его лицо словно окаменело, вытаращенные немигающие глаза пылали холодной безумной яростью, рот будто параличом перекосило в жуткой ухмылке. Вместо безобидного автомобильного барыги перед ними стоял сумасшедший безумец, готовый плюнуть свинцом в любого, кто сделает малейшее неосторожное движение.

– Валите, и мы забудем это случайное недоразумение, – холодно проговорил Федор, внимательно прислушиваясь, не послышится ли какой-нибудь подозрительный шум сзади. Но позади неожиданно раздался тоненький писк Марьиванны:

– Ребята, это моя машина, он мент, я его наняла для охраны. Не связывайтесь с ним, он будет стрелять, он уже так делал!

Четверо бандитов изумленно уставились на Марьиванну, а затем растерянно переглянулись.

– Что, серьезно? – наконец вмиг охрипшим голосом спросил недоверчиво фиксатый, бросая взгляд то на высунувшуюся из минивэна Марьиванну, то на Федора.

Савченко уверенно коротко кивнул головой, не отводя пистолет, направленный в лицо фиксатого. – Тебе что, может, еще удостоверение предъявить? – с кривой ухмылкой ехидно проговорил он.

– Тьфу ты! – вырвалось у бандита. – Что же ты сразу не сказал, что ты мент?

– Интересно было вашу пьесу досмотреть, – ровным голосом произнес Федор.

– Да ладно, чувак, хорош стволом размахивать, чай не на службе. Ты за бабки тачки охраняешь, мы за бабки тачки отметаем. У каждого, свой бизнес. Думаю, нам действительно лучше разбежаться, но впредь ты лучше через товарку автохлам не сопровождай. Всякое может случиться. Это Щуки поляна, ты сам знаешь, кто это. Мы под ним работаем. – произнес фиксатый миролюбиво.

– Это была разовая работа, – проговорил Федор. – А с Щукой я как-то пересекался, нормальный мужик. Надо было сразу сказать, что вы под ним пашете, а то чуть дырок вам в башке не насверлил, – опуская пистолет, ворчливо закончил он, абсолютно не представляя, кто такой Щука. Однако его примитивный блеф сработал вполне удачно.

– Ну, брат, как-то не успел. Уж больно ты резвый и хорошо ветошью умеешь прикидываться! – заразительно захохотав, проговорил фиксатый. – В общем, извини, накладка вышла, – добродушно добавил он. – Тебя как звать-то?

– Серега, – ответил Федор.

– А я Толян, – и фиксатый протянул Федору широкую, как лопата, пятерню. Мужчины обменялись крепким рукопожатием.

– Ну, что, Серега, разбежались? Без обид? – весело как ни в чем не бывало проговорил Толян.

– Добро. Разбежались, – важно ответил Федор и спокойно, не спеша полез в свою машину. Толян с веселой наглостью подмигнул на прощание сидящей с открытым ртом Марьиванне и направился со своей свитой к «Крауну». Двери черной машины мягко хлопнули, и она рванула с места. Затем послышался булькающий рокот дизеля «Патрола», и он, медленно покачиваясь, объехал минивэн, устремившись за «Крауном».

– Ох, не тот, кажется, мы городок выбрали для тихого, спокойного проживания, – задумчиво проговорил Федор, усевшись в машину и безуспешно пытаясь дрожащей рукой пристегнуть ремень безопасности. – А насчет мента ты удачно придумала, молодчина! – улыбнувшись, добавил он и повернулся к Марьиванне. – Очень естественно и убедительно получилось. Иначе черт знает, чем все могло бы закончиться.

Марьиванна сидела бледная, вжавшись в кресло, и не мигая смотрела вперед. Ее бил мелкий озноб.

Глава 77

Сосредоточенно всматриваясь в многочисленные ямы на разбитой тяжелыми грузовиками петляющей дороге, ведущей от товарной станции к основным городским трассам, Федор осторожно покосился на Марьиванну. Девушка вроде постепенно начала приходить в себя и, достав откуда-то небольшое зеркальце, стала поправлять что-то в лице. Савченко слегка прокашлялся и проговорил, стараясь, чтобы голос звучал спокойно и уверенно:

– Едем домой, оставляем машину под окнами, дожидаемся темноты и аккуратно перетаскиваем все в квартиру. Я подготовлю инструменты, а ты найди какие-нибудь большие, но неприметные сумки. Ладно? – произнес он, бросив быстрый испытывающий взгляд на Машу. Та в ответ утвердительно кивнула головой, и дальнейшую дорогу они ехали молча.

В одиннадцать часов вечера Федор и Марьиванна с сумками спустились к машине. Девушка села на водительское кресло, внимательно оглядываясь по сторонам, а Федор залез в пассажирский отсек и принялся свинчивать шуруповертом болты крепления кресел. Работать в темноте на ощупь было трудно и очень неудобно, но включать свет или использовать фонарик он не решился, боясь малейшего внимания со стороны случайных прохожих. Периодически, когда к машине кто-то приближался, Марьиванна несколько раз хлопала ладонью по спинке кресла, и Федор замирал, чтобы не привлекать излишнего внимания повизгиванием шуруповерта. Наконец через час, потирая рукой затекшую спину, Савченко вылез из салона машины на улицу. Пересадив Машу на пассажирское место, он устало плюхнулся на водительское кресло, опустив дрожащие от напряженной работы руки на руль. Пот струился по его перемазанному лицу, левая рука была в крови.

– Что с рукой? – обеспокоенно спросила Марьиванна.

– Ерунда, поцарапал палец в темноте, – вяло ответил Федор. – Надо куда-то отъехать и выгрузить эти чертовы кресла, иначе я не смогу открыть люк. И как я об этом днем не подумал? Можно было спокойно заехать в какой-нибудь двор и без лишней суеты их вытащиь! – недовольно проворчал Федор.

– Подожди, – проговорила Марьиванна. Она достала из кармана брюк носовой платок, разорвала его на несколько полос и забинтовала Федору палец. Затем обтерла оставшимся лоскутом ему лицо.

В этот момент перед минивэном плавно остановился белый автомобиль с цветными проблесковыми фонарями на крыше и надписью «ГАИ» на багажнике. Из машины лениво вылез молодой розовощекий упитанный гаишник и не спеша направился к Федору.

– Вот же черт принес! – раздраженно пробормотал Федор и полез в карман за документами.

Представившись невнятной скороговоркой, гаишник потребовал документы. Федор протянул их в окно и нетерпеливо забарабанил рукой по рулю. Гаишник придвинулся ближе к Федору.

– А вы сегодня не выпивали, Сергей Викторович? – спросил он, принюхиваясь.

– Нет, – уверенно ответил Федор. – Прошу прощения, я что-то нарушил?

– А вы знак «Стоянка запрещена» видели? – спросил гаишник, внимательно разглядывая документы Федора.

– Стоянка, но не остановка, – ответил Федор. – А у меня как раз короткая остановка в связи с технической неисправностью.

– Ну вот только сказки не надо рассказывать. Я три часа назад проезжал и видел вашу машину на этом же месте, – ухмыльнувшись, парировал гаишник. – И все же давайте-ка дыхнем в трубку. Пройдите к моей машине, – и, держа документы Федора в руке, он не спеша прошел к своему автомобилю, открыв дверцу со стороны переднего пассажирского сиденья. Мысленно проклиная себя за то, что поставил машину под знаком, Савченко побрел к служебной машине. Марьиванна напряженно наблюдала за происходящим. За рулем служебного автомобиля сидел пожилой гаишник, окинувший залезшего в машину Федора ленивым равнодушным взглядом. Молодой передал старшему коллеге документы. Тот все так же равнодушно взял документы, достал откуда-то стеклянную трубку и протянул ее Федору.

– Дыхните, – проговорил он безразличным тоном.

Федор раздраженно со всей силы дыхнул в трубку и протянул ее назад пожилому гаишнику. Тот внимательно посмотрел на трубку и с огорченным видом тут же ее куда-то спрятал.

– А что у вас с рукой? – спросил он, кивнув на перемотанный палец Федора.

– Возился с машиной и поцарапался, – буркнул Федор.

– А что, аптечки в салоне нет? – оживился гаишник.

– Нет, – обреченно ответил Федор.

– И огнетушителя, вероятно, тоже нет? – уже почти радостно произнес гаишник.

Федор отрицательно мотнул головой.

– Ну как же так, Сергей Викторович? Вы вроде водитель с приличным стажем, а допускаете сразу столько нарушений. Оставляете машину под запрещающим знаком, аптечки в салоне нет, огнетушителя нет, а кроме того, техосмотр вы должны были пройти еще месяц назад. Сразу целый букет нарушений. Так как же нам с вами быть? – чуть ли не ласково проговорил пожилой, разглядывая документы Федора.

– Есть у меня одна идея, – буркнул Федор и полез в карман, где лежали деньги. Через пару минуту он вылез из автомобиля стражей дороги, подошел к своей машине и уже было собирался сесть на водительское кресло, как позади вдруг раздался голос молодого гаишника: «Прошу прощения, у вас задняя дверца открылась. А что за бардак у вас в салоне? Вы что, сидушки свинтили?» – произнес озадаченно парень, стоя перед случайно открывшейся дверцей минивэна.

«А тебя-то каким боком это касается, заботливый ты наш», – зло подумал Федор и не спеша подошел к задней двери.

– Это прежний хозяин их скрутил. Он какие-то товары в ней перевозил. А когда мне ее продавал, кресла отдал в довесок, – проговорил Федор и захлопнул дверцу, но она тут же опять предательски открылась. Савченко недоуменно уставился на собачку замка, пытаясь понять, в чем дело.

– Странное что-то у вас с полом, – задумчиво проговорил молодой гаишник. – Отступ получается какой-то непонятный между полом и дверцей. Вот смотрите, пол словно немного приподнят и специально смещен вглубь салона.

Федор растерянно застыл на месте, мучительно соображая, что ответить этому любознательному служаке.

– У моего брата в Питере точно такая же тачка, но у него не так дверца примыкает, – продолжил удивленно гаишник. – Ощущение такое, словно какие-то умельцы ее очень профессионально подрихтовали. Возможно, что машина битая, была в переделке. Хотя сразу и не заметить.

– Да, похоже на то, – задумчиво произнес Федор, сообразив наконец, из-за чего дверца открылась. Установленная в новые нештатные посадочные гнезда, она слегка просела на пару миллиметров, и из-за этого собачка замка иногда неплотно срабатывала. Достаточно было пары ударов молотка, чтобы по-быстрому привести замок в чувство. Подобное как-то раз уже было еще в Яре во время переделки машины, но тогда Федор посчитал, что решил эту проблему. Однако, как оказалось, не до конца.

– Недоглядел, когда ремонтировал, тьфу, то есть когда покупал, – насупившись, проговорил Федор.

– Удальцов, поехали, что ты там застрял! – раздался нетерпеливый голос старшего гаишника, вышедшего из своей машины.

– Иду, Николаевич! – крикнул Удальцов. – Кстати, похоже, что дверь просто чуть провисла. Из-за этого замок периодически и буксует. Вот эти зазоры надо устранить, и он будет работать как часы. Чувствуется, с дверью тоже грамотно пошаманили. Видимо, удар был в заднюю часть машины, – задумчиво проговорил он, обращаясь к Федору. – Я бы на вашем месте с дверью аккуратно поработал, чтобы зазор устранить, а то так и будет периодически открываться, – скороговоркой произнес розовощекий Удальцов. Нехотя оторвавшись от изучения двери, он махнул на прощание рукой Федору и поспешил к служебной машине. Как только молодой гаишник в нее сел, она тут же сорвалась с места.

Федор проводил машину задумчивым взглядом, достал из салона молоток и за несколько минут, уже не обращая внимания на оглушительный грохот, привел замок в более-менее рабочее состояние.

– Этому парню, в автомастерской, цены бы не было. Думаю, еще минута – и он с детским любопытством разобрал бы нашу машину до винтика, – пробурчал Савченко, устраиваясь за рулем.

– Все в порядке? – обеспокоенно спросила Марьиванна.

Федор утвердительно кивнул головой, заводя двигатель.

– Знаешь, – задумчиво проговорила девушка, – я почему-то жутко перепугалась, когда ты пошел к их машине. Такой необъяснимый страх накатил, кошмар! Такое ощущение, что когда при тебе огромные деньги, то кажется, что неприятности поджидают за каждым углом.

– Ну, если тебе станет от этого легче, то я тоже серьезно струхнул, когда заднюю дверь не смог закрыть. Думаю, сейчас этот любознательный технарь-автолюбитель начнет еще пол рассматривать, заметит шов и полезет разбираться, в чем дело, – пробормотал Федор, заводя двигатель. – Как-то обидно стало до невозможности. Вот, думаю, неужели прямо сейчас так нелепо спалимся в самом конце пути?

– А по тебе и не скажешь, что ты хоть немного встревожился. Казалось, что вот-вот зевнешь от скуки, – усмехнувшись, проговорила Маша.

– Видимо, у меня уже просто сил не осталось, чтобы по-нормальному пугаться, – натянуто усмехнувшись, ответил Федор. – В общем, так. Сейчас заезжаем в соседний двор, выгружаем эти чертовы сиденья, достаем и распихиваем все по сумкам, а затем возвращаемся на исходную позицию и начинаем перетаскивать сумки в квартиру. План понятен? Вопросы, возражения? – бодрым тоном спросил Федор, повернувшись к девушке.

– Все понятно, начальник, – кивнув головой, с усмешкой ответила Маша.

– Тогда приступаем, – решительно проговорил Савченко, и машина тронулась с места.

Через два часа Федор и Марьиванна сидели в плетеных креслах на маленькой уютной кухне. В круге света под оранжевым абажуром, свисающим над раздвинутой столешницей кухонного стола, возвышалась огромная хаотично наваленная куча долларов. Приличная часть пачек сиротливо валялась на полу. Федор и Марьиванна, устало откинувшись на спинки кресел, молча смотрели на стол, не в силах произнести ни слова.

– Неужели нам это удалось? Аж не верится, – наконец задумчивым голосом прервала молчание Марьиванна, не отрывая взгляд от груды светло-зеленых пачек. – Нам больше ничего не угрожает и с этой минуты начинается счастье? – грустно усмехнувшись, спросила она, продолжая рассматривать гору долларов на столе.

– Угу, – буркнул в ответ Федор. – Осталось только срочно установить бронированную дверь и решить последнюю маленькую задачу: как теперь грамотно распорядиться всем этим добром?

– Помнится, у тебя была красивая хрустальная мечта насчет создания передового промышленного предприятия, – монотонно произнесла Маша, повернувшись к Федору. – Или она уже сдулась?

– Даже уже и не знаю, – неуверенно проговорил Федор. – Не то чтобы она сдулась, но как-то существенно отдалилась. Для начала нам необходимо разобраться, как узаконить хотя бы часть вот этого, – кивая в сторону стола и потирая слезящиеся от усталости глаза, задумчиво ответил он. – Что-то мне подсказывает, что, если зайти в сберкассу и попытаться положить эти многолетние трудовые сбережения на счет, нас могут немного неправильно понять.

– Полностью согласна с вами, коллега, – медленно произнесла Марьиванна. – Поэтому нам понадобится совет друга, и такой есть у меня на примете. Горыч. Я знаю этого шустрого толстяка с детства. Он большой виртуоз по различным схематозам. Завтра ему позвоним и получим исчерпывающие рекомендации по отмыванию грязных денег в условиях начального российского капитализма. Предлагаю на этом рабочее совещание считать закрытым, а всем участникам разойтись отдыхать, – улыбнувшись, проговорила Маша, сладко потягиваясь.

– Пожалуй, ты права. В голове все равно какой-то звенящий вакуум, – зевая, пробормотал Федор. Поднявшись со стула, он бросил беспокойный задумчивый взгляд на стол, заваленный долларами. Почему-то неожиданно вспомнилась Нина: «Интересно, что бы сейчас она сказала, если бы увидела эту сцену? Променяла бы она меня сейчас на своего Виталика? Тьфу ты, да что за бред от усталости лезет в голову». Сморщившись, Федор посмотрел на Машу, составляющую в раковину посуду, и улыбнулся: «До чего же все-таки она красивая!»

Улыбаясь, он опять бросил взгляд на стол. В тот же миг другая странная и тревожная мысль посетила его голову: «Как-то чудно выходит. Вроде деньги призваны служить нам, но пока получается все наоборот. Мы с усердием, рискуя жизнью, служим этим маленьким зелененьким бумажкам. Мы оберегаем их, холим, лелеем, беспокоимся об их будущем, об их дальнейшем росте и размножении. Неужели так тоскливо и тревожно теперь будет всегда?»

С мрачным выражением лица Федор встряхнул головой: «Пожалуй, лучше не углубляться в подобные метафизические рассуждения. Мне это явно противопоказано».

«Ладно, как-нибудь разберемся.» – словно пытаясь приободрить сам себя, неуверенно пробормотал он и, устало поднявшись, поплелся из кухни.