Читать онлайн Художник говорит: Сергей Опульс о живописи и жизни бесплатно

Глава 1. Кто составитель книги и художник

До встречи с художником, а случилось это в самом начале 21 века, в далеком 2001 году, я и думать не думала, что настолько изменится моя жизнь.

В девяностые годы, когда для информации любого рода открылись все двери, и на головы неокрепших советских граждан полилась не только скрытая отечественная история, но и эзотерика любого рода, и гороскопы, и прочая. Мне в этом смысле повезло больше, так как в семье петербургской интеллигенции во втором поколении, то есть, моих родителей, было довольно много «запрещенной информации». Ребенком я с удовольствием с нею знакомилась. Конечно, это были не книги, а распечатки, машинописные листы, часто еле читаемые. Однако, вся гороскопная система, как Зодиака, так и несколько вариантов «восточного гороскопа» в семье тщательно хранились.

Помню, как я сильно удивлялась и в детстве, и потом, что в восточных гороскопах писали про меня: любитель искусства, меценат… Ситуация была странная для меня – где я, и где искусство?!

Да, я любила ходить в Эрмитаж, но не в Русский музей. У меня было хобби – я собирала открытки с картинами, и их набралось довольно-таки много, были у меня и марки с живописными сериями. В собрании книг в семье были и художественные альбомы, редчайшая редкость и красота. Мать работала в издательстве «Художественная литература» редактором, поэтому имела иногда возможность купить такой альбом издательства «Аврора», например. Эта возможность разыгрывалась среди всех сотрудников, тянули жребий. Отношение к книгам было трепетное, я знала все книги нашей домашней библиотеки наперечет. В семье никогда не было денег на хозяйство, но всегда на книги.

Вот и все мое отношение с искусством живописи. Даже по школьному рисованию у меня была еле-еле четверка, а рисовала я исключительно платья и костюмы для своих бумажных куколок.

У меня был творческий отец, мастер по дереву, по металлу, строил катера и привил, видимо, художественный вкус просто своим существованием и отношением к работе и произведению. То есть, умение видеть и чувствовать красоту в любом ее материальном выражении, скорее всего, сложилось вот так – среди книг и глубоко утилитарных, но идеальных по гармонии работ отца. Отец ценил в дереве его природную красоту, видел ее в каждой породе, стремился сделать явной и всем остальным.

Тем не менее, до тридцати пяти лет я была очень далека от богемы. В начале века я уже стала ценным профессионалом в преподавании немецкого языка взрослым. Я преподавала российским немцам в немецком центре на Невском к 2001 году уже несколько лет и считалась одним из лучших педагогов. Среди моих взрослых учеников встречались художники, они всегда приглашали меня на свои выставки и дарили открытки, буклеты и даже альбомы со своим творчеством. Вырваться на настоящие выставки живописи я смогла к тому времени всего пару раз. Эти выставки моему эстетическому чувству никак не отвечали, поэтому увлечения живописью и современными художниками не последовало.

Я окунулась в новую профессию, где преуспела и за три года стала в ряды лучших и передовых. Наверное, призвание было. Люди обучались у меня очень эффективно, очень любили мои уроки, задаривали цветами и подарками, писали стихи и комплименты. Взрослые ученики умели быть благодарными. Только это одно обстоятельство и удерживало меня в преподавании долгое время.

К началу 21 века мой опыт уже позволял вести интенсивные занятия с гарантированным успешным результатом на автомате.

Осенью 2001 года стартовал очередной интенсивный курс обучения немецкому языку с нуля, который уже продолжался какое-то время. Интенсивы тогда проходили в здании Петрикирхе с утра, для неработающих учащихся. Занятие было в самом разгаре, когда директор центра самолично привела в класс молодого человека в галифе и куртке, перепоясанного армейским планшетом, кажется, в берете. Молодой человек, мой ровесник, наружности был странной и говорил громко.

– Вот сумасшедший какой-то требует учиться немецкому, – сказала она. Как потом выяснилось уже в наших перекрестных воспоминаниях с художником, он пришел к директору и потребовал себе лучшего преподавателя. С немецким центром и его директором – молодой женщиной, закончившей дневное немецкое отделение универа несколькими годами позже меня, он был знаком и ранее, так как тут проходила его выставка картин.

Как так совпало, что на тот момент лучшим преподавателем в наличии и с действующим курсом была я? Кто из нас больше молился, чтобы оно случилось – то самое чудо чудное – для нас двоих, несчастных и больных, выползающих из своих драматических предыдущих отношений в разочаровании и депрессии.

Он, наверное, больше молился, потому что я занималась выживанием, а он увидел меня и влюбился с первого взгляда, на это нужно много внутренней энергии и силы.

Вскоре я стала уделять большое внимание новому ученику. Нередко случалось так, что группа усердно выполняла задание по языку, а он обучал меня вязать сначала морские узлы, а потом и альпинистские. Узлы вязать я не научилась, а он научился немного немецкому в рамках поставленной задачи и даже сдал зачет, что я считаю своей профессиональной вершиной, непобежденной ни мною потом, ни другими. Много позже я поняла, что у художника страшная дисграфия, так что по-русски его записи понять невозможно, если он не прилагает специальные усилия. А ведь зачет по ступени требовал и небольшого письменного текста на новом языке.

Мой новый ученик был художником, выяснилось это уже скоро, он приглашал меня в свою мастерскую, предложил написать мой портрет.

Портрет незнакомки. Инженерный замок. (2001, холст, масло, 38 x 28 см)

Это было дело небыстрое, отношения завязывались на целый учебный год, хотя интенсив и закончился. Каждый мой день учебного года 2002 начинался с его утреннего телефонного звонка и моего недопитого кофе.

– Наташа, здравствуй! – Говорил бархатный баритон в трубку. – Как твое здоровье?

Вопрос о здоровье, как потом выяснилось, классический на Востоке, откуда происходил Сергей Павлов-Опульс (по немецко-латышской бабушке), его все задают всегда. Я бесилась, прыгая на одной ноге и собирая ребенка в школу, а себя на работу, но отвечала, пытаясь быстро закончить разговор. Но не тут-то было.

– Сегодня день…. – говорил он в трубку, возвещая или церковный праздник, или день водолаза, например, или юбилей исторического события. Он всегда знал, какой сегодня день, какая у дня значимая событийность, которую необходимо всем знать, а иногда и праздновать.

Помню свое посещение мастерской, когда сижу в кресле-качалке фирмы Тонет, изогнутого, с плавными линиями, но очень жесткого и неудобного, «на тонете», как говорит художник.

– Это тонет еще самого Владимира Маяковского, он тут работал на этой мансарде, – объявляет он. – Уникальная мастерская, она связана и с поэтами.

Он рассказывает множество удивительных фактов, которые пролетают мимо, но создают устойчивое впечатление очень многостороннего, эрудированного, интеллигентного человека. Библиотека у него большая, но и у нас немаленькая, поэтому я воспринимаю это как само собой.

Пахнет краской, скипидаром, пылью, тайной.

Кресло стоит напротив окна у двери, чтобы на меня падал свет. Мольберт стоит у окна, что там пишет художник мне не видно. Он никогда не показывал незаконченную работу. Работа на мольберте всегда была задрапирована. «Драпировка» – любимое слово и действие, она скрывает от посторонних глаз и тайну живописи, и постель. Художник спит тут же в мастерской. Постель, кстати, всегда убрана, так воспитало суворовское училище в Ташкенте, она находится за ширмой и под палантином. Тоже восточная деталь.

Востока в мастерской много. Больше всего его, конечно, на стенах. Впечатление, которое произвели на меня картины Сергея Павлова (тогда еще он не взял полностью псевдоним «Опульс») в мастерской «нельзя описать словами», по его любимому выражению.

Самарканд. Вечер. (1991, холст, масло, 52 x 35 см)

Так, любовь сделала реальным все то, о чем толковали гороскопы в моем детстве. Я погрузилась в совершенно новую для себя сферу отношений и предметов. Обучиться было не у кого, художник знал многое, но с другой стороны. Он рассказывал, как должно быть, как это, например, работает во Франции или в Германии, но у нас в начале двухтысячных так не работало, а как – приходилось выяснять самой и полностью за свой счет.

Весь гешефт происходил полностью черным налом на всех уровнях, кроме пары магазинов товаров для художников. Там давали чеки, и то не всегда.

Пришлось за несколько лет потерять немалые суммы, не получая ничего или не то, что надо, взамен. Выставочные площадки обещали многое, но ничего не делали и брали деньги за свои стены, типографии делали брак, якобы журналисты брали огромные деньги и выдавали неработающий продукт …

На сегодняшний день я являюсь опытным арт-менеджером с практическим стажем 15 лет. Организуя персональные выставки и пленэры для Сергея Марковича я, конечно, делала и множество групповых проектов, в том числе для солидных организаций и государственных учреждений.

Глава 2. Зачем читать про Сергея Опульса

Женщинам – чтобы знать, что есть настоящие мужчины среди творческих личностей, не все они только алкоголики, тунеядцы, никчемные люди. Они живут очень тяжелую, напряженную и злую жизнь, страдают, умирают, но возрождаются, как птица-феникс, чтобы предъявить нам красоту Божьего мира в своих работах.

Мужчинам – чтобы знать, что есть женщины, которые их понимают и уважают дело жизни своего мужчины и поддерживают его во всем до самого конца.

Мастер света и тени, живописец тонкого колорита, певец российских просторов и азиатских чудес петербургский художник Сергей Опульс отличался необыкновенной манерой выражения.

Откуда появились рассказы Сергея Марковича, представленные в этой книге? Многочисленные выставочные и фестивальные проекты требовали представления художника в прессе, в интернете. Иногда я задавала вопросы ему по просьбе журналистов, записывала его ответы на вопросы многочисленных зрителей, посетителей выставок, во время встреч с представителями прессы газет, радио, телевидения и на встречах с поклонниками. Бывало, что вопросы присылали в письмах, на сайт, в группу в контакте. Время от времени нужно было уточнить позицию художника по тем или иным вопросам творчества, истории нашей страны, жизненных принципов. Случалось, что друзья вызывали художника на откровенный разговор, и он говорил. Все высказывания и ответы получены в период с 2009 по 2021 год.

Говорил Сергей Маркович также необычно и образно, в своей уникальной неповторимой манере, как и живописал.

Представленный материал является на сегодняшний момент самым полным из того, что удалось найти и сохранить. Прямая речь Сергея Опульса сохранена в исходном варианте, удалены только слова-наполнители пауз, которые он часто использовал, потому что, несмотря на свое бесстрашие во многих ситуациях, выражал свое мнение и позицию смущаясь, стеснялся, пока не входил, что называется, в раж и не увлекался собственным рассказом.

Наше совместное интервью 2013 года я поместила отдельно, поскольку оно посвящено специально одной теме любви и семьи.

Рассказы художника скомпонованы в несколько тематических блоков, внутри которых есть более подробное деление. Часть этой книги состоит из рассказа Сергея Опульса о войне в Афганистане, который публикуются впервые. Разговор Сергея Марковича о войне всегда происходил только с мужчинами.

Удивительно, но факт: мужчины очень хорошо понимают судьбу и жизненную задачу художника, даже не будучи лично знакомы с ним, а только с его произведениями.

Именно поэтому, в качестве официального предисловия и рассказа о герое книги, я выбрала статью журналиста, писателя, аналитика Георгия Ермолова (да, да, прямого потомка того самого генерала Ермолова, который покорил Кавказ!) «Нести огонь в Дом Бога». Эту статью Георгий Ермолов написал спустя полгода после смерти художника, не будучи знаком с ним лично, хотя они могли часто пересекаться на поприще духовно-просветительской работы в Александро-Невском Братстве.

Буду рада, если читатели и читательницы напишут мне о своем впечатлении от историй, рассказанных художником, а потом от текста перейдут с интересом и пониманием к его живописи.

Наталья Булгакова, арт-менеджер и вдова художника Сергея Опульса

НЕСТИ ОГОНЬ В ДОМ БОГА

В мае 2022 года произошло событие малоизвестное широкой публике – Дом дружбы Ленинградской области пригласил всех желающих посетить «Дом Бога». Под таким названием состоялась персональная выставка самобытного мастера живописи Сергея Марковича Павлова (Опульса). В этом месяце, десятого числа, Сергей Маркович должен был отпраздновать свой шестидесятилетний юбилей, но Бог располагал иначе – в прошедшем декабре Он призвал мастера в Свой дом. Тяжелые последствия коронавируса не позволили художнику осуществить одному ему известные творческие планы, о которых в последние дни жизни он загадочно говорил: «Вот поправлюсь – и дам огня! Теперь знаю – как…» Может быть, в этой многозначительной фразе крылся подсознательный смысл ближайшего будущего, определенного для него Богом. Видимо, «теперь знаю – как…» означало переход на какой-то иной, высший уровень бытия. Что же касается «дам огня», то он давал его непрерывно, на протяжении всей своей творческой жизни. Огонь зримо преобладал во всех его картинах, невзирая на тона исполнения. Яркость и контраст красок неизменно отсылали воображение к его далекой родине – Ташкенту, городу безудержного и неуемного солнца, пропитавшего существо художника на всю оставшуюся жизнь.

Серия Гиндукуш. Восточный базар. (2010, холст, масло, 60 x 80 см)

В 1974 году отец привел двенадцатилетнего Сергея в кружок рисования при республиканском Доме пионеров – сохранившемся до наших дней дворце Великого князя Николая Константиновича. В наставничестве практиковались студенты художественного института, казавшиеся мальчику большими мастерами, и в нем зрела невинная детская гордыня превзойти их, со временем.

Общеобразовательной стала школа для детей офицеров Туркестанского военного округа. По сути – то же Суворовское училище с полномасштабной военной подготовкой, включая и программу горной пехоты, что привило Сергею интерес к альпинизму. Атмосфера суровой военной жизни мобилизовала в юноше качества, чрезвычайно важные для творческого человека – внутреннюю собранность, дисциплину. Ежедневно, рано утром, еще до начала занятий, Сергей упорно тренировался в бассейне, постепенно приходя к выводу, казалось бы, парадоксальному, что спорт и искусство – вещи родственные по своему духу.

Изучая различные школы мирового изобразительного искусства, постепенно стал приверженцем немецкой художественной школы, придя к выводу, что именно посредством ее началось становление русской академической школы, значительное влияние на которую оказали именитые дюссельдорфские профессора в области печатной графики. Вопрос, конечно, спорный, но вполне вероятно, что немалую роль сыграли немецкие родовые корни.

Случилось так, что учителем Сергея стал В.И. Кузнецов – ученик знаменитого Павла Петровича Бенькова, личности незаурядной и весьма разносторонней. Павел Беньков работал в жанре портрета, пейзажа, в том числе городского, графики, театральной декорации. Был выдающимся педагогом. Родился и долгое время жил и работал в Казани, пока в 1928 г не посетил Бухару и Самарканд. Очарование Средней Азии сподвигло его к окончательному переезду. Преподавал в Самаркандском художественном училище. Заслуженный деятель искусств Узбекской ССР. Композиционная стройность, структурность формы и натурное видение, заложенные русской академической и реалистической художественной школой, в работах Павла Бенькова соединяются с приемами импрессионизма. Педагогическая деятельность П. П. Бенькова внесла огромный вклад в формирование профессионального изобразительного искусства Узбекистана. С тех пор Сергей стал причислять себя к школе Бенькова, которую назвал по-своему – «среднеазиатский импрессионистический реализм».

По окончании училища Сергею Павлову, как лучшему ученику, выдали направление в МГАХИ им. В.И. Сурикова. Это предоставляло редкую возможность двадцатилетнему парню не идти в армию, а продолжить совершенствование в любимом деле, но он, с детства мечтавший о небе, добровольно отправился в военкомат, где получил назначение в самаркандскую школу младших авиационных специалистов. Затем был Афганистан, служба в вертолетной части, что тоже нашло отражение во многих его последующих работах. Авиация была его мечтой и занятием наряду с рисованием – если не рисовал, то клеил модели самолетов. Об армейских годах всегда говорил скупо и неохотно, неизменно завершая короткой фразой: «На войне неверующих не бывает».

В Церковь Сергея привела бабушка, окрестившая внука в храме Александра Невского в Ташкенте. С тех пор вместе с ней он неизменно посещал все богослужения и православные праздники. Когда в Петербурге открылось подворье Коневского монастыря, стал его прихожанином. Смерть отца, с которым они были очень близки, сподвигла Сергея к паломничеству по святым местам. Много работал в островных монастырях на Валааме, затем на Коневце, где даже вознамерился принять постриг. Впоследствии, осмысление монашеской жизни он выражал одной фразой: «Быть монахом – особый дар».

Написанные там и в других местах Северо-Запада работы легли в основу выставки «Острова веры», состоявшейся в 2013 г. Картины привлекли внимание руководителей межрегиональной общественной организации «Александро-Невское братство» и художника вместе с женой пригласили в сообщество.

День Св.Николая на Никольском скиту. (2011, холст, масло, 55 x 50 см)

О Наталье Евгеньевне Булгаковой стоит сказать особо. Судьба свела их с Сергеем в 2001 году, когда он, имеющий этнически немецкие корни, захотел изучить язык предков – латышских немцев. (Кстати, именно оттуда и происходит его псевдоним). Наталья, будучи по профессии преподавателем, стала не только его учителем, но и женой. В 2009, году по категорическому настоянию Сергея, они обвенчались на его любимом подворье Коневского монастыря.

До их встречи познания Натальи в живописи ограничивались уровнем посетителя музея, но с появлением мужа-художника ее жизнь круто переменилась. По мнению некоторых искусствоведов до 2009 г. у Сергея Опульса была длительная творческая пауза. Это не так. Все эти годы он продолжал увлеченно работать, но ему, как и подавляющему большинству коллег, всякая административная суета по организации выставок и других, подобных арт-проектов, была совершенно чужда. Опульс был и творил, но его не знали. Все это, неизведанное для себя, и нелегкое бремя популяризации взяла на себя Наталья. Для нее это было тем более непривычно, так как привыкшая к строгому порядку во всем, она никак не могла свыкнуться с творческой спонтанностью мужа, и на первых порах заявила, что заниматься его делами не будет, на что Сергей задумчиво ответил: «Как Бог даст…»

И Бог дал… Дал в лице жены не только любимую женщину и друга, но и незаменимую уникальную помощницу во всех начинаниях. На ее счету организация более 40 персональных выставок мужа, и это не считая такого же количества избранных коллективных. Ее усилиями воплотились в жизнь такие масштабные арт-проекты, как «Памятные места и храмы Александра Невского», осуществленный при поддержке Фонда президентских грантов; пленэр «Храмы Александра Невского» в Пскове; пленэры «Серебряного кольца России» в Ленобласти, вокруг «Сойкинской святыни» и многие другие, в числе которых несколько зарубежных. Проект «Памятные места…» нашел свое отражение в книге Натальи Булгаковой, изданной в 2020 г., обложку которой украшает картина «Спасо-Преображенский собор в Переславле Залесском» работы Сергея Опульса, отдававшего должное усилиям своей верной подруги: «Очень помогает в творчестве любимый человек, который с тобой делит одно пространство. Лучше даже сказать – вдохновляет, это – Муза, вдохновительница».

В 2018 г. осуществилась давняя и заветная мечта Сергея Марковича. Наталья Евгеньевна рассказывает:

«Сергей Маркович, как осознал себя художником – в Афганистане – потом всегда мечтал заниматься монументальной живописью, то есть, расписывать стены, писать фрески, делать сграфито, использовать другие монументальные технологии. Поэтому, когда он прибыл в Санкт-Петербург, то не стал поступать в Академию художеств, а поступал в Мухинское училище. Потому что именно в нем готовили лучших монументалистов, а вовсе не в Академии.

К сожалению, некоторые обстоятельства семейной жизни не дали ему возможности продолжить свое художественное образование и стать монументалистом. Поэтому он остался станковистом, писал живописные работы на станке.

Однако, судьба дала мастеру шанс проявить себя и «на стеночке». Летом 2018 года, после пленэра в Праге к нам обратилась директор одной из выставок-ярмарок, проводившихся в СПб на коммерческой основе: один из ее клиентов – коммерческий художник просил найти художника в помощь на роспись храма. Он подрядился расписать храм, но понял, что один объем не осилит, и запросил подмогу. Сергей Маркович собрался мгновенно, ведь это был шанс как раз на практике узнать процесс монументальной росписи.

В селе Песчанокопское Ростовской области храм было решено расписать к юбилею постройки, это был частный заказ. К сожалению, художника обидеть может каждый, оплаты за работу не дождались.

Зато его фреска «Тайная вечеря» в целом храме самая яркая, самая выразительная и самая привлекающая к себе внимание. И в ней Сергей Опульс остался верен себе, своему цвету и свету».

Роспись храма Покрова Пресвятой Богородицы в пос. Песчанокопское Ростовской области, август 2018. Тайная вечеря

Как человек глубоко воцерковленный Сергей Маркович неизменно подчеркивал помощь со стороны Церкви, и помощь не практическую, а именно духовную, в образе молитвенного состояния. Он постоянно посещал литургические курсы и на подворье, и в самой лавре, прекрасно разбирался в православном каноне, пребывая в убеждении, что живопись – та же молитва, та же литургия, выраженная цветом, и особенно это чувствуется, когда пишешь какие-то религиозные темы:

«Вера в Бога нужна человеку, чтобы научиться видеть прекрасное. Если человек верующий, то красота Божьего мира приоткрывается для него не так как для всех, по-другому. Красота для меня – это Божий мир».

Опульс принципиален тем, что никогда не изменял своему творческому кредо, всегда писал только то, что было ему духовно близко в восприятии мира. Свою позицию он выражал жестко и бескомпромиссно:

«Есть художники, которые уделяют большое внимание салонной живописи и забывают, что в искусстве нужно проявлять себя, показывать свое мнение, по-своему трактовать и изображать действительность. Люди стали прислугой имущего класса в своей живописи, тратятся на проверенные мотивы – хиты, которые хорошо продаются. Но за хитами – пустота. Еще хуже, когда в качестве продающихся мотивов используются списки с хитов прошлого». 

Отсюда и приверженность русской академической школе, сформированной передвижниками, среди которых бесконечно уважаемым был И.Н. Крамской – основной организатор и идеолог передвижничества. Сергею он импонировал тем, что писал только те сюжеты, которые считал выражением времени, которые его волновали, будоражили воображение.

Любимым методом Опульса всегда была натура. Но даже здесь он не шел по пути наименьшего сопротивления, перенося на холст видимое внешне. В каждой картине он создавал осознанно собственную сказку: «Я пишу свою сказку, а люди верят», – любил повторять художник.

Жизнь в городе у моря всегда была для Сергея мечтой, которая сбылась в конце 80-х. Ему казалось, что живой морской стихией можно заниматься в творчестве бесконечно, и на берега холодной Балтики он принес с собой огонь родного ташкентского солнца. Его картины в интерьерах сурового города дарят тепло и свет, которого здесь так не хватает.

Он очень любил писать солнечных зайчиков – элемент, трудно дававшийся многим большим художникам, но Сергею Марковичу они покорялись, становились послушными и ручными, потому что живя в солнечном краю, он научился писать их натурно, а в Питере сетовал:

«В Санкт-Петербурге светосила очень слабая по сравнению с Ташкентом, не дает силы восприятия. Тени и зайчики – нежные, слабые. Там – как звонкие светики, сочные. Чем ближе к экватору, тем сильнее зайчики. Самое подходящее время для ловли зайчиков в Ташкенте в течение 40 дней, которые называются "Дюля". Это самые жаркие дни, самое яркое время. Я писал зайчики у речки, через 15 минут работы нырял в воду, снова писал под зонтиком, высыхал за 15 минут и снова писал»

В этой теме отражено влияние работ П.П. Бенькова, являвшегося для Опульса непререкаемым авторитетом:

«Первое мое впечатление от зайчиков на холсте – это полотно Бенькова "Сбор винограда". Это большой холст, который я увидел с большого отдаления (несколько десятков метров) и подумал, что это окно, в котором видно, как собирают виноград. Беньков написал зайчики на переднем плане, свет лился через виноград, через кисти винограда проявлялось солнце. Меня поразил этот живой эффект. Я долго мучился, добиваясь такой же живости, испортил много холстов».

Именно этими эффектами его завораживала работа на Коневце, где «зеркало воды отражает солнце, рефлекс идет на остров, солнечный свет здесь гораздо сильнее, светосила мощнее в два раза. Медные крыши каре горят на солнце так, что слепит глаза. Там я опять вспомнил ощущения детства».

Всю жизнь с благодарностью вспоминал свою первую учительницу живописи Зою Григорьевну Абруцкую, приехавшую в Ташкент из блокадного Ленинграда. Ее наставления «больше наблюдать» во многом сформировали творческую личность художника Сергея Опульса, который объяснял:

«Живопись – это искусство созерцания, сосредоточения внимания. Впечатления откладываются, проходят через сон, а потом из этого наблюдения рождаются работы».

Однажды, в одном из интервью его спросили, всегда ли он видит завершение каждой конкретной работы, всегда ли понимает, что подошел к финалу? На что он задумчиво ответил: «В живописи финал? Живопись в этом смысле как Космос, бесконечна».

Космос его живописи навсегда остается с нами. Смерть – не выздоровление, но всегда исцеление, как бы она не была груба и беспощадна. Она – исцеление от всех недугов, физических и душевных. Сергей Опульс исцелился. И понес свой огонь в Дом Бога.

Опубликовано: «Вестник Александро-Невской Лавры № 5-6 от 28.06.2022, стр. 8-9.

Георгий Витальевич Ермолов

редактор научно-публицистического журнала "Источник надежды" Александро-Невской лавры, один из ведущих аналитиков Службы внешней разведки РФ, автор нескольких книг.

Глава 3. Художник и его муза (2013)

Первая встреча

Сергей Опульс:

– После успешной персональной выставки картин в немецком центре в Москве в 2000 году мне посоветовали начать изучать язык предков (с одной стороны, это Опульсы – латышские немцы, с другой – это русский немец ювелир Рюкерт). Я вернулся в Петербург, где в таком же немецком центре встреч на Невском существовали курсы немецкого языка. Я обратился к директору центра встреч и попросил дать мне самого лучшего преподавателя! В это время как раз шли занятия, и меня сразу отвели в класс. Когда я вошел, то сразу увидел ее – преподавательницу. Это была любовь с первого взгляда.

Наталья Булгакова:

– Это был интенсивный курс немецкого языка, осень 2001 года, занятия уже шли, когда наша директор привела еще одного участника, весьма необычного и странного. К тому времени я уже была опытным преподавателем, в моих группах обучались взрослые люди самого разного склада и характеров. С новым учеником мы были заняты вязанием морских узлов, которому он непременно хотел обучить меня…

Период романтики

Наталья Булгакова:

– Сергей звонил мне каждый день рано утром, спрашивая всегда одно и то же «Как твои дела? Как твое здоровье». Это была такая специальная восточная формула-заклинание. В конце учебного года к лету 2002 года я была уже вполне заколдована. Это было невероятно красивое и романтичное «симметричное лето», когда два уже совсем взрослых человека чувствовали себя как впервые влюбившиеся школьники. Ко мне приходили сами собой даже стихи, например, такие:

К сожалению, мы не смогли тогда найти в себе силы измениться и быть вместе навсегда. Можно говорить, что слишком многие обстоятельства были против нашего благословенного союза тогда, хотя это только оправдания собственной нерешительности.

Только спустя семь лет, после многих горестей и испытаний, Бог снова дал нам шанс стать супругами, который мы уже не упустили. Сергей Опульс вернулся осенью 2008 года из паломничества к невероятно сильному монаху – отцу Гавриилу, который держит православную общину неподалеку от городка на Верхней Волге. Отец Гавриил сказал тогда мятущемуся художнику, чтобы он принял решение однозначное – если есть любовь, то необходимо вернуться, венчаться и жить семейной жизнью. Если нет, надо идти по духовному пути монашества и служения.

Художник вернулся в город на Неве. Как раз в это время все устроилось самым наилучшим образом для нашей повторной встречи, теперь уже без расставания. Можно говорить о чудесах, которые происходили осенью 2008 года практически каждый день, чтобы мы встретились, поняли друг друга и последовали указанным свыше путём.

Все годы недоверия и разлуки мы жили в одиночестве, каждый в своем. Могу подчеркнуть особо, что одиночество очень вредно и разрушительно, как для обычных людей, так и особенно для творческих личностей.

Предложение руки и сердца. Венчание

Наталья Булгакова:

– Как православный и глубоко воцерковленный человек, Сергей Опульс не мыслил себе нашего союза в другой форме, кроме как в венчанном браке. Поэтому мы сразу были нацелены на венчание в православной традиции, все остальное имело подчиненное значение, хотя и было очень красиво и важно. Венчальные кольца мы купили в Сретенском монастыре в Москве, где настоятелем отец Тихон (автор бестселлера «Святые несвятые»). Так получилось, что путешествие в Москву у нас было сначала, а потом уже венчание с предварительной регистрацией брака. Мы венчались 25 января – в Татьянин день 2009 года. На подворье Коневского монастыря, где Сергей Опульс является прихожанином с самого первого дня возрождения подворья. Нас – единственных – венчал в мощной службе по монашескому чину – тогдашний настоятель подворья отец Борис.

Сергей Опульс:

– Могу сказать, что если бы не эта мощная духовная сцепка, наш брак не выдержал бы испытаний первых лет. Потому, как бы ни сильна была изначальная эмоция, жизнь семейная – это марафон, который требует постоянных внутренних сил. Венчанный брак – это тот сейф, в котором хранится золото вашей любви.

Любовь в семейной жизни

Наталья Булгакова:

– Мы считаем, что с первого дня нашего знакомства, вместе мы, так или иначе, уже почти 12 лет. Первоначальное чувство восхищения и любования, однажды возникшее Божьей волей беспричинно, теперь рождается каждый день в ежедневном общении, иногда – вопреки, иногда – благодаря, но всегда вдохновляет на творчество и свершения.

Сергей Опульс:

– Благодаря моей венчанной супруге Наталье я нашел себя в середине жизни, я вышел на новые горизонты творчества и развития как живописец и человек. Многие вещи и обстоятельства жизни она открыла мне с новой стороны, что позволило переосмыслить свои результаты и цели в жизни, подняться над собой.

Наталья Булгакова:

– Благодаря Сергею Опульсу я нашла для себя новую сферу реализации накопленных за профессиональную жизнь умений, получила возможность действия на многие годы вперед, возможность саморазвития и совершенствования. Мой любимый муж открыл мне новый прекрасный мир и повел за собой, что, собственно, и является основной задачей мужчины в жизни любой женщины.

Глава 4. О живописи, творчестве, картинах

О призвании

– Опульс – Художник. Понимаете, это моя основная профессия, это мое призвание. А все остальное – штурман, вертолет – это дополнение к призванию. Как говорят на Востоке – нужно видеть главное. Для меня главное – это художественное творчество. Пускай это будет живопись, скульптура, декоративные вещи, но главное – воплощение художественным языком.

О продаже работ

– Мне не жалко расставаться с творениями, если картины идут в надежные, хорошие руки, как котята. Если люди покупают мои картины не для того, чтобы перепродавать, а для себя, для души. Таких людей много, которые хотели бы иметь мои картины, но, в основном, у них нет возможностей покупать картины. Поэтому часто картины висят много лет не оплачены. Например, есть картина с тигром, которая живет у одной поклонницы пока просто так. И мне не жалко было давать этого тигра, потому что она любит его. Лучше пусть он будет жить у нее, чем неизвестно где. Хотелось бы, чтобы мои картины жили в тех домах, где их любят.

Прибыл из Берлина. (2015, холст, масло, 115 x 100 см)

О выставках

– Активно выставляться я начал с помощью жены с 2009 года, до этого у меня был перерыв почти десять лет. Я был занят духовным деланием, пребывал в «ограде церкви». Поэтому у меня была возможность продвинуться от гордости и страха в другую сторону. Для меня важно знать, что люди видят мои картины, чувствуют то, что я хочу им передать. На свою персональную выставку – первую после долгого перерыва (культурный фестиваль «ДУХ-QUEST» в октябре 2010 г.) я приходил с радостью, что у меня вышло, что люди видят мои картины, и они людей вдохновляют. Эта радость за картины, что они освобождаются, выходят к людям.

О мотивах для творчества

– На 12-м Международном Репинском пленэре, в котором я принимал участие летом 2011 года, как раз обсуждали за круглым столом этот вопрос. К единому мнению, мы, конечно, не пришли. Именно там, на пленэре я четко осознал, насколько важно писать именно то, что близко тебе внутренне.

Мой пример с пленэра такой – нас вывозили на натуру за город, там, где течет река, есть вода. В самом городе Чугуеве река не проходит.

– У меня во всех этюдах присутствует вода. Вода, водная стихия в природе для меня очень важна, другие участники пленэра не писали воду, выбирали другие мотивы – дорогу, лес, поляну, освещенную солнцем.

Вода всегда привлекала меня своей неповторимостью, необычностью. Смотришь в одну сторону на реку – вода одна, повернешь голову – другая, невероятно красива.

О Божьем даре и образах

– Художником надо родиться. Ремеслу можно научиться, но не быть художником. Хороших ремесленников очень много было и есть. Они не стали художниками, хотя они большие мастера в ремесле. Настоящий художник имеет свое вИдение Красоты. И по-своему выражение ее. Хочу подчеркнуть, что это должно быть видение именно красоты.

– Художник – призвание от Бога. Музыка, как передача, а живопись – это импульсы. Индивидуальность сохраняется тогда, когда есть устремление к Богу. Как будто записываешь Божьи сигналы. Если хобби совпадает с профессией, рождается искусство. Если занимаешься не любимым делом, то разрываются все связи вокруг.

– Фотография станет искусством, если фотограф сможет поймать мгновение. Мне нравятся черно-белые фотографии, в них больше ритма, воздушности, перспективы, поэтому их можно превратить в живопись.

– Когда художник берет образ из головы, получается более выразительно. Своего рода сказка. У каждого сказка своя, у каждого художника свое видение красоты. Иногда мне сюжеты приходят во сне. Стихотворения «случаются», и живопись тоже «случается». Одну из своих работ, «Двор моего детства» я создавал на протяжении 25 лет, с каждым годом добавляя новые и новые детали. Живопись, как хорошее вино, должна настояться.

О личности художника

– Злой и равндоушный человек не может быть художником, потому что художник он уже неравнодушен к тому, что он делает. Он может играть роль художника, делать мизансцену, включать театр. Удобно и приятно играть эту роль на публике, показывать себя. А картины не получаются в этом случае, получаются декорации. Один театр, а не художественность.

– Различать художника и человека я научился недавно, важно именно различать профессионала и личность, порядочность. Раньше я думал, что если художник супергениальный, то и человек хороший, но это оказалось далеко не так.

О завершенности работы

– В живописи финал? Живопись в этом смысле как космос, бесконечна. Художники по двадцать, десять, восемь лет писали картины, и они оставались недоделанными… В живописи – не в литературе, где можно поставить точку и положить в стол. В живописи процесс завершения может быть очень долгим. Невозможно точно предсказать, когда работа будет закончена. Да, я прекращаю работу над картиной, потому что потемнело, например…

– Сознательное решение о том, что картина закончена «я сделал», у меня не появляется. Появляется только на следующий день или через некоторое время решение, что «пожалуй, пусть остается так». Таким образом, завершенными картины становятся, когда останавливаешься, чтобы не навредить, от противного, так сказать.*

________

* Примечание Натальи Булгаковой: Сергей Опульс мог несколько раз переписать работу полностью, при этом получались совершенно разные произведения, с разной эмоциональностью, энергетикой и цветовой палитрой.

Например, это видно на трех вариантах картины «После дождя на Коневской косе» (холст на картоне, масло, 50х50), которые удалось зафиксировать. К сожалению, не всегда было возможно уследить за маэстро, который вносил изменения в свои работы совершенно непредсказуемо.

2010 год

2014 год

 2017 год

О Божьем даре и цельности в картинах

– Самое главное человеческое качество для художника – терпение, устремленность к цели, стремление добиться желаемого в картине, во что бы то ни стало.

Художник должен быть цельным человеком, заниматься только одним, не дробиться, не разбрасываться, а собираться в одно. Для любого художника очень важно такое качество, как «поставленный глаз», этого нельзя добиться сразу, для постановки глаза нужно годами трудиться.

В результате художник может воспринимать цельно, профессионально, при написании картины он уберет лишнее, что-то обобщит, что-то выделит, усилит и т.д. За счет этого форма получается более выпуклой объемной.

– Цельное восприятие важно для художника, широкое восприятие, не вышивание мелочевки. Важно, когда художник видит большую форму, оперирует большой формой, и только чуть-чуть подправляет детали. Очень важно, когда человек может увидеть картину в эскизах в формате, представить ее в голове полностью и целиком.

– Необходимо, чтобы у художника было три Т – терпение, талант и труд. Если есть сочетание этих трех факторов, то получается произведение. Должно быть терпение, очень большая работоспособность и дар Божий.

О своем вкладе в искусство

– Сейчас трудно говорить, что есть мой вклад в искусство, а что не вклад. Это может определить только время. При этом масштаб человеческой жизни считается за мгновение.

При жизни Ван Гога его живопись никто не покупал кроме его брата Тео, а прошло время, и его картины продаются за многие миллионы долларов. Ван Гог был цельным, одержимым человеком, он занимался только живописью. Он не бегал по лавкам, не портил руку на лавке, потому что брат обеспечивал его всем, а он только писал. Он писал цельно, именно как говорило ему его художественное восприятие, именно поэтому он остался великим художником 20 века. Ван Гога признали за гения только через 30 лет после его смерти.

Такое происходит с художником, если ему близкие помогают, его мастерство приходит с годами. Но при этом он не занимается лавкой или копированием лубка, а пишет то, что его волнует, тревожит, будоражит.

О радости в жизни

– Я хочу языком живописи выразить свое восприятие мира, общее мое понимание человеческого фактора выразить в картинах, чтобы они читались как знак.

– Если мы возьмем больших художников двадцатого века, то у каждого художника есть знаковая работа, которая остается в истории человечества.

Знаковыми художниками они стали уже после смерти, а при жизни они были простыми людьми, как все, ходили по тем же улицам, пили ту же воду, ели тот же хлеб, смотрели на то же небо.

– Искусство нам дано, чтобы не умереть от истины (Ницше) Для меня это трудно выразить словами, поэтому я и пишу картины, а не книги, это трудно объяснить словами, живопись – это визуальное восприятие. 90 процентов восприятия окружающего мира идет через глаза, мне живопись дает радость жизни.

Об искусстве будущего

– Сейчас очень модно искусство гламура, которое диктует правящий класс, но наряду с этим также популярно искусство русской академической школы, передвижников.

– Однако, если говорить о векторе будущего – то пришло время инсталляции, время панорамной живописи (вспомните, например, Бородино, панорама Севастополя). Панорамная живопись вместе с инсталляцией – последний ход в искусстве, за которым будущее.

– Творческая деятельность художников изменить общественные и экономические отношения, например, Герника Пикассо, которая прозвучала против фашизма.

О солнечных зайчиках на холсте и первой учительнице живописи Зое Григорьевне Абруцкой