Читать онлайн Погрешность бесплатно

* * *

– Кира, Вы знаете кто я, и зачем я здесь?

– Да, Вы один из них. Из тех, кто мне не верит.

– Это не так. Я хочу помочь Вам. Вы поговорите со мной?

– У меня нет выбора.

– Кира, давайте попробуем еще раз. Вы знаете, зачем я здесь?

– Нет.

– Ваш брат погиб в автокатастрофе, и теперь у Вас нет официального опекуна. Однако, судя по результатам лечения, Вы поправляетесь и, возможно, скоро сможете сами управлять своей жизнью. Вы хотите этого?

– Странный вопрос.

– Так вот, я здесь затем, чтобы поговорить с Вами, разобраться в Вашем состоянии и дать рекомендации для Вашего выхода отсюда. Теперь Вы поговорите со мной?

1

В доме Петра Мелешина раздался телефонный звонок. Один из тех звонков, которые не предвещали ничего хорошего. Ночной звонок.

– Берег залива? Женщина? Точно криминал? Да, конечно, сейчас буду.

Петр положил трубку и посмотрел в окно.

Темно, значит – ночь. Хотя это знание мало что давало. Ночь – самая долгая часть суток, не раз замечал Петр. Самая долгая и самая беспощадная. Вот так и сейчас именно ночь принесла это трагическое известие о преступлении.

Тихо, значит, нет дождя. Странно, но Петр с трудом вспоминал дни, когда не было дождя. Ему казалось, что дождь – это вечное сопровождение жизни здесь, хотя окружающие его отношения явно не разделяли.

Слишком тихо. Значит, дождь был и разогнал всех ночных уличных обитателей. Неблагополучный район. Как и весь этот город. С самого первого дня здесь всё в этом месте казалось именно таким – неблагополучным. Яркий контраст его прежней жизни. Той жизни, в которой он занимался любимым делом в родном городе. Теперь же, будучи в этой «ссылке», как он сам про себя говорил, каждое новое дело вызывало в нем всё больше грусти. Почему-то именно здесь и именно сейчас он начал ценить жизнь и понимал, насколько чудовищны и бессмысленны все эти преступления, которые ему приходилось расследовать. Раньше он видел в этом дело всей жизни, теперь же – искупление грехов. Искупление своих грехов через наказание чужих.

Петр медленно поднялся с кровати и начал собираться. Нужно ехать на берег залива. Преступление, о котором только что доложил по телефону дежурный офицер, надо им срочно заняться.

Он налил себе чашку кофе, чтобы окончательно проснуться. Голова болела от резкого пробуждения, нужно было заглушить эту боль и собраться с мыслями.

Каждый раз, получая вызов, на него накатывала печаль, и вместе с тем его охватывало странное волнение, предвкушение чего-то. Он никогда не понимал, с чем это связано. До недавнего времени. До того момента, пока Глеб не открыл ему эту простую истину. И он согласился с ней. Скорее всего, думал Петр, Глеб был прав, и это волнение – это не что иное, как «стремление показать себя, проявить как полицейского, доказать всем, что он лучший». Ведь именно эти слова тогда убедили Петра поверить в, казалось бы, невероятную историю Глеба о том случае, в пригороде…

Но надо было ехать на место, преступление само себя не раскроет, а каждая минута промедления может быть важна, поторопил сам себя Петр и отогнал в сторону все эти мысли и воспоминания, которые с завидным постоянством возвращались в его сознание.

2

Спустя всего полчаса, Петр прибыл на место преступления. Очень красивое место, если не считать «оформления» в виде полицейских машин. Это было одно из любимых мест жителей города. Летом здесь открывали пляжный сезон, в остальное время – толпы людей приходили полюбоваться видами с этой точки, и особенно – закатами. Эти закаты могли вдохновить любого на подвиг: поэта – на написание поэмы, художника – на создание шедевра. Это были прекрасные закаты. Петр понимал это, но так и не научился любоваться ими, отдаваться их власти, забываться в них…

Навстречу вышел один из патрульных, и бойко вызвался проводить до места. Один из тех ребят, которые только встали на этот путь и еще не утратили позитива, подумал Петр. Похвально. Похвально и глупо.

Место преступления находилось чуть поодаль, за самой высокой точкой залива, в глубине. Никаких следов борьбы или волочения он по дороге не заметил. Все это место, напротив, поражало своей безмятежностью, и невозможно было даже предположить, какой ужас оно скрывает. Подойдя ближе, глазам полицейского открылось жуткое зрелище:

Молодая женщина, приятная внешне, милые тонкие черты лица, вернее, были милыми раньше, до того несчастья, которое произошло с ней. Знала ли она, что здесь ее постигнет такая участь? Что она вообще делала ночью в таком месте? Судя по ее одежде, размышлял полицейский, это не было свиданием, скорее либо прогулка, либо какая-то деловая встреча. Но если прогулка в этом месте – явление не редкое, то встречи здесь вряд ли кто-то стал бы назначать. Так что же, случайность?

Размышления прервали слова судмедэксперта, невысокого, при этом сутулого, в очках с толстой оправой:

– Женщина, возраст около 30 лет, похоже на отравление токсином. Чем-то сильным, думаю, ей ввели его с помощью шприца.

– Вы исключаете вероятность того, что она что-то съела или выпила?

– Полностью, – ответил судмедэксперт, не задумываясь. – Судя по ее виду, конвульсии были очень сильные, и смерть была практически мгновенной. Значит, токсин она приняла здесь. На лице нет следов от чего-то вроде пропитанной марли, значит, только укол. Отвечая на Ваш вопрос, товарищ майор, если бы она что-то съела или выпила, то умерла бы в том месте, где ела. А приходить сюда ночью поесть – это, знаете ли, маловероятно.

– Но ведь теоретически это возможно? – настаивал Петр. Он ужасно не любил упускать детали, и всегда стремился всё прояснить до самых мелочей, чем весьма раздражал своих коллег по участку. – Ведь она могла прийти сюда с кем-то, и этот кто-то мог забрать отравленную еду с собой?

– Как я уже сказал, – парировал эксперт, явно стараясь не показывать своего раздражения, – конвульсии были очень сильными. Если бы причиной была пища, то как минимум ее бы вырвало. Конечно, я дам официальное заключение после вскрытия, но думаю, что не ошибся. С Вашего позволения я заберу тело в морг?

– Конечно, доктор, спасибо, прошу сразу сообщить, как будут готовы результаты вскрытия.

– Разумеется, товарищ майор, до встречи в участке.

Судмедэксперт направился к машине, и стал давать указания санитарам. Ну вот, подумал Петр, сейчас эту милую девушку заберут, и ее жизнь будет официально закончена. Нелепость. Наверняка это очередная нелепость, одна из тех ситуаций, которых можно было избежать, думал Петр. Интересно, она погибла случайно, по недоразумению, или же это прекрасное создание спровоцировало кого-то на этот грех, осознавая возможные последствия? Он разберется. Как и всегда. В этом он был абсолютно уверен.

Петр стал осматривать место преступления. Скорее всего, доктор прав, и всё произошло именно так. Скорее всего, она пришла сюда встретиться с кем-то, и ей сделали смертельный укол. Наверняка эксперт найдет след от укола на теле жертвы. Следов борьбы не видно, значит, она знала убийцу. Знакомый? Да, круг знакомых в первую очередь.

– Кто она? Документы есть? – Обратился он к работавшему на месте преступления молодому сержанту.

– Документов нет, – моментально отозвался парень, – только пропуск на имя Алисы Кронверг. Фотографии нет, непонятно, ей ли он принадлежал.

– Или ей, – задумчиво произнес Петр, – или кому-то, кто ее знал и поможет нам установить ее личность.

– Да, товарищ майор, – ответил сержант. – Заберу в участок, попробуем пробить по нашей базе, вряд ли в наших краях много женщин с таким именем.

«В наших краях», думал Петр. Действительно, край этот удивлял его всё больше и больше. Угораздило же перевестись именно сюда.

– Заканчивайте здесь, – обратился Петр к сержанту, – я поеду в участок, сам пробью ее данные по нашей картотеке.

Петр отправился к машине, но немного задержался на берегу. Действительно красивый вид. Но он чувствовал, что ему никогда не стать одним из них, из жителей этого города, одним из «их» полицейского участка. Раньше он был для всех чужим в этом месте, а теперь он претендует на звание лучшего, и они не могут ему этого простить. И всё из-за Глеба, или благодаря Глебу. Он снова вспоминал тот день…

* * *

Это случилось четыре месяца назад. Петр тогда только перевелся и работал буквально пару месяцев. Он стремился отвлечься, и много времени проводил на работе, даже без излишней в том необходимости. Вот и в тот день он задержался в участке, разбирая старые дела, как вдруг на пороге появился этот парень. Странный, неопределенного возраста. Достаточно молодой, но глаза…

Это были глаза человека, прожившего не одну жизнь. Как оказалось впоследствии, это действительно было так. В тот момент, когда Петр увидел его, тот приставал к дежурному с требованием отвести его к старшему. Бормотал какую-то ерунду. Видел всё, знает убийцу, это Фил.

– Я сам займусь – обратился Петр к дежурному, и повернулся к незнакомцу. – Кто Вы? Какова причина Вашего визита сюда, и о каком убийстве идет речь?

– Говорю же, это Фил, кто Вы? Вы здесь главный? Я всё расскажу, – сбивчиво отвечал гость.

Петр провел парня в комнату для допросов.

– Я запишу всё, как полагается, под протокол, Вы согласны? – спросил Петр.

– Конечно, мне нечего скрывать, наоборот, я хочу помочь, – взволнованно ответил собеседник.

– Хорошо, тогда начнем. Меня зовут майор Мелешин, Петр Сергеевич, я веду допрос с возможным свидетелем преступления. Представьтесь, пожалуйста.

– Глеб, Глеб Воронов.

– Где Вы работаете, Глеб, как Ваше отчество?

– Неважно, просто Глеб. Нигде, ну то есть сейчас нигде, но вообще я врач по образованию, но это неважно, послушайте, дело, по которому я здесь…

– По всей форме, пожалуйста, – оборвал его Петр. – Где Вы живете?

– Канавка, дом 22. Снимаю комнату у хозяина дома, я не местный.

– Что привело Вас в участок? Вы хотите сообщить информацию о преступлении?

– Да, да, – оживился гость, доставая из потертой сумки свернутую газету. – Вот, – с этими словами он протянул газету Петру.

На открытой странице Петр увидел статью о несчастном случае в пригороде. Местный житель был найден мертвым в своем доме. В статье говорилось, что Арсений Филатов, так звали погибшего, не выходил из дома, он был парализован после несчастного случая. Однажды ему стало плохо, он прилег отдохнуть и забыл выключить газ на кухне.

– Трагично, – ответил Петр, дочитав статью, – но это же несчастный случай, причем здесь убийство?

– Нет же, это был не несчастный случай, я знаю, это убийство. – Напористо продолжал собеседник. – В то время я проживал с Арсением на одной улице, после случившегося я переехал, слишком тяжелы были воспоминания. Но суть не в этом. Его убили, это сделал Фил.

– Кто такой Фил?

– Не знаю, я не видел его.

– Но Вы знаете его имя?

– Нет, вернее, это я его так назвал, надо же как-то его называть. Он же человек, у него есть имя, просто пока его никто не узнал. Пусть будет Фил, я так подумал, и…

– Остановитесь, – резко оборвал его тираду Петр, – знаете Вы его или нет?

– Нет, товарищ майор, его я не знаю, но я видел убийство. И еще там была газета. И Фил, у него на руке был ожог, и …

– Это невозможно, – начинал сердиться Петр, – Вы видели убийство? Вы свидетель?

– Нет, ну, вернее, не совсем. Я видел сон, и там …

Петр резко встал с места и смерил Глеба хищным взглядом:

– Вы смеетесь надо мной? Это что, розыгрыш? Видели во сне? Вы медиум, хотите сказать?

– Нет, – улыбнулся Глеб, – я не медиум. Я, наверное, сумасшедший.

В глазах Глеба промелькнуло странное выражение, напугавшее Петра.

– Прервемся на пару минут. Подождите здесь, хорошо?

– Конечно, офицер, я понимаю, Вам надо остыть.

Эти слова застали Петра в дверях и заставили обернуться.

– Что Вы имеете ввиду? Я не умею держать себя в руках?

– Нет, конечно, умеете, но просто я понимаю Вас. Вы здесь новенький, в этом участке, да и вообще в городе, а тут еще мало Вам забот с привыканием к новому месту, так еще какой-то псих пришел и рассказывает о своих снах, я понимаю.

– Откуда Вы знаете, что я…

– Новенький? – прервал его Глеб и улыбнулся, – всё просто, маленький город, а участок еще меньше. Не смущайтесь, все через такое проходят. У всех свой масштаб бедствия, если можно так выразиться, у Вас вот участок. Это ничего, Вы идите, я подожду.

Петр быстрым шагом вышел из допросной, и хлопнул дверью. Как он ни старался, но не смог сдержаться. Что-то было в этом парне пугающее. Он не угрожал, не сказал по сути ничего обидного, не оскорбил его, но он как – будто видел Петра насквозь. Со всеми его внутренними терзаниями и переживаниями. Он словно читал его, как книгу. И при этом словно это было два разных человека. Один, первый, который пришел рассказать об убийстве, был неуверенным и робким, второй же вызывал у Петра практически ужас.

Подошел дежурный лейтенант:

– Всё в порядке, товарищ майор? Этот тип не хочет уходить? Вывести его?

– Нет, спасибо, всё хорошо, я просто вышел за водой.

– А, ясно, но Вы зовите, если что. И кстати, в допросной есть кулер, товарищ майор, – сказал офицер и пошел в сторону дежурной стойки, при этом одарив Петра легкой ухмылкой.

Ну вот, опять, подумал Петр, опять этот взгляд, они все считают меня пустым местом и только и ждут, когда я оступлюсь. Но я не доставлю им этой радости.

Под впечатлением от своего странного посетителя, Петр направился в архив, который располагался этажом ниже. Здесь хранились только свежие дела, но случаю в газете был всего месяц, поэтому дело точно было там. Непонятно почему, но Петр решил проверить слова этого странного парня.

В деле говорилось всё то же, что и в газете. Газета, Глеб сказал, что видел газету, но в деле ничего не сказано, что на месте преступления вообще были газеты. Может быть, газета была, но преступник ее забрал? Что за чушь, оборвал он сам себя. Я что, верю в какие-то бредни? Во сне он увидел, как же. Или… Нет, надо закончить этот разговор.

Петр вернулся в допросную, неся в руке материалы дела. Глеб смотрел куда-то в сторону и теребил в руке край своего шарфа. Казалось, его совершенно не беспокоит атмосфера этого места. Петр поймал себя на мысли, что впервые видит подобное.

– Вот дело Филатова, – начал он, положив папку с делом на стол перед гостем, – здесь ничего не сказано о газете.

– Конечно, в этом-то и суть, что убийца забрал эту газету, это я и видел, и рука, я говорил про ожог на руке?

– Да, говорили, но зачем было забирать газету?

– Наверное, что-то в ней могло скомпрометировать убийцу. Наверное, Филатов что-то прочитал о нем, и мог ему навредить…

– Много читаете детективов? – по лицу Петра пробежала легкая усмешка.

– Пытаетесь иронизировать, офицер? – парировал Глеб. – Бросьте, займитесь лучше делом.

У Петра не было слов выразить свое возмущение поведением гостя. И в то же время было в нем что-то, что заставляло прислушаться к его словам, этот его взгляд…

– Послушайте, Петр Сергеевич, – прервал молчание Глеб, – я понимаю, звучит, мягко говоря, не очень. Я сам не рад, что мне пришлось сюда идти и рассказывать про сон, я же понимаю, что выгляжу идиотом. Но не моя вина, что полиция не нашла убийцу, и замяла это дело. А мне как жить? Совесть не позволяет мне спать спокойно, зная правду. Послушайте, – парень говорил полушепотом, – необязательно кому-то показывать этот Ваш протокол допроса, который Вы, кстати, перестали писать минуты через две нашей беседы. Просто проверьте сами, в одиночку, ну я же вижу, Вы усомнились, а вдруг я прав? Сами посудите. Дата известна, много газет выходит в этом захолустье в день? Раз старик был опасен для убийцы, значит, они знакомы. А много, интересно, у него найдется знакомых с ожогами на руках? Ну же, офицер, сделайте это, ну, пожалуйста, ради моей совести.

Петр молча слушал парня, и не мог выдавить в ответ ни слова. Тот словно гипнотизировал его каждой своей фразой.

– Ну хорошо, – продолжил Глеб, – начистоту. Не ради моей совести, на кой черт она Вам, я понимаю. Тогда, может быть, ради себя? Представьте, каково будет удивление всех Ваших новоиспеченных коллег, если Вы распутаете дело, которое они просто откровенно проморгали. Они не смогут больше ехидно улыбаться Вам в след. Или сейчас они делают это в глаза? Вы докажете им, что Вы – настоящий мастер своего дела. И совсем не нужно говорить, что я как-то повлиял на Вас в этом расследовании. Никто же не знает, кто я, и зачем я здесь. Награда мне не нужна, я просто хочу спокойно спать по ночам, не терзаясь, что помог убийце избежать наказания, когда мог помочь восстановить справедливость. Ну же, офицер, что скажете?

Петр смотрел на Глеба и не осознавал своих чувств. Он не мог понять, как с ним одновременно разговаривают два разных человека. Но не это его волновало. Он понимал, что Глеб прав, и что подобное «чудо» помогло бы ему показать себя, поставить их всех на место, доказать…

– Вы можете идти, Воронов, – сказал Петр, поднимаясь из-за стола. – Прошу Вас оставить мне свой контактный номер телефона на случай, если Вы мне понадобитесь.

– Так Вы займетесь моим делом? – радостно воскликнул Глеб, – Как хорошо, что остались еще неравнодушные люди, спасибо Вам, – продолжал приговаривать Глеб, записывая номер телефона на протоколе Петра. – Вы не пожалеете, ведь в худшем случае что? Я просто псих, рассказавший Вам бредовую историю. Но в лучшем, Вы только представьте!

Глеб поднялся, и молниеносно покинул допросную. Петр вновь сел за стол и открыл материалы дела. Надо понять, что там произошло. Не потому, что Глеб прав, и Петра преследует чувство несостоятельности, нет, конечно, что за ерунда. Нужно разобраться во имя справедливости, это главное для полицейского, повторял сам себе Петр, листая документы. Так, первым делом круг знакомств убитого, и газеты за тот день, нет ли совпадений…

3

Петр приехал с места преступления в участок ранним утром. В первую очередь нужно заняться выяснением личности жертвы. При ней был найден пропуск с контактами организации. Нужно съездить по этому адресу, наверняка коллеги смогут помочь с опознанием. Петр посмотрел на часы – еще очень рано, наверное, в такое время еще никто не работает. Попозже, решил он, а пока можно съездить домой, и привести себя в порядок.

Он вышел на улицу. Утреннее солнце уже начинало пригревать, наверное, сегодня будет хороший день, подумал Петр. Он поднял глаза на небо – чистое и очень светлое. Наверное, можно прогуляться пешком, подумал он было, как услышал позади знакомый голос:

– Петр Сергеевич! Как хорошо, что я Вас застал!

Это был Глеб. Как всегда взъерошенный, как – будто только с пожара. Вид этого парня обычно забавлял Петра. Вот и сейчас он не смог скрыть ухмылки.

– А, это ты. Что – то случилось?

– Как хорошо, что Вы здесь, товарищ майор, я так торопился, хорошо, что успел. Сегодня же что-то произошло ночью, да? – он вопросительно смотрел на полицейского. Петр уже знал этот взгляд, он означал, что сейчас парень скажет что-то фантастическое.

– Ну, допустим, – медленно ответил Петр, – но, может быть, ты мне скажешь, что произошло?

– Нехорошо, Петр Сергеевич, – зло произнес Глеб, – мы через столькое прошли, а Вы всё проверяете меня, нехорошо.

Глеб развернулся, дав понять, что собирается уходить. Петр поспешно обогнал его:

– Да это просто шутка, ты же должен понимать, полицейский юмор, утро тяжелое. Да, женщину ночью убили, на берегу залива, ты что-то видел?

Глеб, казалось, смягчился от подобной искренности:

– Да, поэтому я и пришел. Я видел, я всё видел, это была Кристина…

– Кристина? Ты знаешь ее? А, нет, конечно, нет, я помню, надо же как-то их называть, но почему Кристина?

– Разве это важно? Я говорю, что был свидетелем преступления, а Вас волнуют такие мелочи?

Глеб выглядел раздраженным. Он смерил полицейского взглядом, от которого тому стало не по себе. Петр моментально осознал, насколько глупо звучали его вопросы. И правда, какая разница, как Глеб называет убийцу в своих фантазиях. Какая разница, если это поможет раскрыть дело. Раньше же помогало…

– Давай пройдем в мой кабинет, и ты всё расскажешь, хорошо? – предложил Петр.

Глеб согласился, и они вдвоем направились обратно в участок. Сержант на месте дежурного поздоровался с парнем, но как-то насмешливо. В участке никто не знал о роли Глеба в расследованиях, они с Петром представили его как журналиста, который пишет о нелегких полицейских буднях, и создает положительный образ служителей закона в глазах рядовых граждан.

– Наверное, никто не верит, что я журналист, – сказал Глеб, войдя в кабинет, – ну какой нормальный журналист будет писать статью 4 месяца…

– Да какая разница, что они все думают, – раздраженно оборвал его Петр, – мы пришли не за этим.

– Петр Сергеевич, отсюда все Ваши проблемы с этими людьми, – спокойно отвечал Глеб, – Вы не видите в них равных себе, оттого и не можете прижиться здесь, подумайте, возможно, стоит…

– Хватит, – вновь не сдержался Петр. Он ненавидел эти моменты. Моменты, когда Глеб из странного чудного парня превращался во взрослого и очень проницательного человека, и читал Петра, как открытую книгу. Майор всеми силами пытался сделать вид, что мнение Глеба не имеет ничего общего с действительностью, и что тот ничего не знает о нем, но в то же время он прекрасно понимал, как смешны эти его попытки со стороны. Поэтому всё, что он мог предпринять в подобных ситуациях – это перевести внимание Глеба на что-то другое. Обычно это было расследование.

– Хорошо, товарищ майор, как будет угодно, – услышал он голос Глеба.

Тот понимал всё без слов, и это злило Петра еще больше. Он понимал, что не имеет вообще никакого влияния на своего гостя, но выбора не было. Отказываться от его помощи Петр считал верхом глупости. Пусть помощь эта и кажется на первый взгляд сомнительной, но ведь сработало же раньше.

– Извини, – как можно спокойнее попытался возобновить разговор Петр, – очень тяжелое утро. Так что там у тебя? Что ты видел?

– Я не уверен, можно какие-нибудь детали, чтобы я мог отличить это дело от сна?

– Ну хорошо, – ответил майор, – но информации мало. Женщина, скорее всего отравление, личность пока точно не установили, но при ней был пропуск, я собираюсь в эту контору, нужно опросить сотрудников, надеюсь, там смогут ее опознать.

– Отравление, да, теперь понятно, – произнес Глеб после некоторого молчания, – понятно, почему такие страдания на лице. Это была Кристина, похоже, она что-то вколола Вашей жертве шприцем, она выбросила его в мусорный бак на выходе к стоянке.

– Это хорошо, – обрадовался Петр, – группа еще там, я позвоню и скажу, чтобы обыскали мусорные баки. Это очень хорошо, нам это поможет. Еще что-то было?

– Не поможет, она была в перчатках, – ответил Глеб. – Но я видел, что она блондинка. Пока это всё, что я помню, может быть позже…

– Ничего, это хорошо, ты очень помог, спасибо, – Петр поднялся и протянул Глебу руку. Тот, по своему обыкновению, отказался от рукопожатия, и молча вышел из кабинета. Петр, не мешкая, набрал номер дежурного на месте преступления и дал дополнительное указание насчет мусорных баков. Может быть, шприц действительно был еще там. А сам стал собираться в контору, название которой было написано на визитке с тела жертвы. Вдруг его взгляд упал на стол, там лежала папка с делом Арсения Филатова. В дверь постучали, и вошедший дежурный стал объяснять:

– Вернули от прокурора. Говорят, решение принято, и дело можно передавать в архив. Я как раз хотел отнести.

– Не нужно, я сам, всё равно сегодня пойду туда по новому делу, спасибо.

– Как угодно, товарищ майор, – ответил парень и направился к выходу. На пороге обернулся и робко произнес – А здорово Вы это дело тогда, товарищ майор.

Дверь закрылась, и Петр вновь погрузился в воспоминания о тех событиях…

* * *

Да, это действительно было потрясающе. Само расследование оказалось плевым делом. Как и говорил Глеб, много ли в окружении Филатова людей с ожогами? Оказался один, Алан Маршак. Он жил неподалеку от убитого, они особенно не общались. Судя по материалам дела, Филатов вообще был человеком необщительным и замкнутым. Из дома не выходил, гостей у него не было, поэтому и выбирать кандидатуру с ожогом было особенно не из кого. Маршак любил цветы, у него был огромный сад, и он иногда заходил к Филатову за садовыми инструментами.

В числе знакомых Маршака была девушка, Ольга Седых, замужняя, Маршак был ее любовником. Некоторое время назад Ольга и Алан ругались перед домом Филатова. Как выяснил в своем расследовании Петр, девушка боялась, что муж узнает об их связи, и причинит ей вред, поэтому им с Аланом нужно было расстаться. Но тот был весьма эмоциональным человеком, поэтому расставание прошло на повышенных тонах на глазах у соседа.

Ольга была убита в своем доме, именно об этом написали газеты в тот день. Зная о связи убитой с Аланом, Петр пришел допросить его. Несмотря на то, что он был единственной кандидатурой на роль преступника, “видения” Глеба точно не могли служить доказательством. Петр очень боялся, что будет выглядеть глупо, ведь прямых улик против Маршака у него не было, а бросаться обвинениями просто потому, что у человека был ожог, Петр считал абсолютной глупостью. Поэтому Петр тщательно выстраивал в голове линию беседы с Аланом, но тот, вопреки ожиданиям полицейского, практически сразу сознался в совершенном преступлении.

Нет, Ольгу он не убивал, а вот Арсения – да. Когда он увидел газету с этой статьей, то испугался, что сосед вспомнит о его ссоре с Ольгой, сообщит в полицию, и его обвинят в её убийстве. Маршак настолько сильно этого боялся, что принял меры незамедлительно, не думая о последствиях. Он всё продумал и не оставил никаких следов в доме Филатова, но при виде майора в своем – не смог себя контролировать, и сдался в руки правосудия.

Как выяснилось позднее, Ольга была убита ее мужем, тот всё же узнал о связи жены на стороне. Иронично, что если бы Маршак немного подождал, если бы он отрицал свою вину, то через пару дней у полиции не было бы мотива на его счет, и доказать убийство Филатова не смогли бы. Но люди странно устроены, страх порой оказывается намного сильнее здравого смысла.

Это дело принесло Петру то, чего он так жаждал. Признания его, как полицейского. Он один распутал сложное убийство, столь искусно замаскированное под несчастный случай, что это не вызвало ни у кого сомнения. Ни у кого, кроме него.

После этого случая дела его в участке стали налаживаться. Конечно, местные полицейские были обижены, что чужак выделяется в лучшем свете, но отрицать его сильные стороны они больше не могли. Таким образом, отношение к Петру постепенно стало меняться. Подумать только, и всё это благодаря Глебу. Глеб. Петр думал о его роли в этом деле, удивительной роли. А потом была Рита…

Размышления Петра прервал телефонный звонок. Звонил судмедэксперт, он подтвердил свой изначальный диагноз – отравление. Яд пока не удалось определить, как будут новости – сразу сообщит. Петр собрал вещи и направился к выходу. Надо ехать в эту контору, попробовать установить личность жертвы.

* * *

– Итак, Кира, давайте проведем наш первый сеанс. Расскажете мне, как Вы здесь оказались?

– После того случая на озере, Вы же сами знаете, почему Вы спрашиваете?

– Не после случая, ведь так?

– Так.

– Если мне придется тянуть из Вас каждое слово, это не диалог.

– После того, как исчез мой брат.

– Или после того, как он вернулся?

– Он не вернулся. Поэтому я здесь. Тот человек, который вернулся, это не мой брат.

– Он пострадал при пожаре, и теперь его сложно узнать, но кто еще это может быть, если не Ваш брат?

– Я не знаю. Но это не мой брат. Я ответила неправильно, и теперь не выйду отсюда?

4

На пропуске значилось название «Хистори Альенте». Сама организация располагалась в небольшом, но очень опрятном здании в центральной части города. На входе майора встретила приветливая юная девушка, вежливо поинтересовалась целью визита, и сразу же проводила в кабинет начальницы.

– Тамара Брасс, – представилась молодая женщина в деловом костюме, протягивая Петру руку, – я руковожу этим прекрасным местом. Прошу, располагайтесь. Хотите чаю?

– Благодарю, но нет, – ответил Петр. Ему не терпелось приступить к опросу. – Разрешите представиться, майор Мелешин, Петр Сергеевич, отдел убийств. Я к Вам по делу, если позволите.

С этими словами он достал из кармана пропуск, найденный на месте преступления.

– Вам знакомо это имя? – он протянул пропуск Тамаре.

– Алиса Кронверг. Да, конечно, я знаю ее. Она одна из наших ведущих экспертов. Правда сегодня я ее не видела, но, может быть, я просто пропустила, я позвоню, – она направилась к телефону и стала набирать номер. Внезапно она изменилась в лице, положила трубку и пристально посмотрела на полицейского. – С ней что-то случилось, да? – в голосе читалось волнение. – Вы здесь потому, что с ней что-то случилось? Откуда у Вас ее пропуск?

– Пожалуйста, успокойтесь, – Петр увидел на столике графин с водой и предложил женщине стакан. – Нам нужна помощь в опознании тела. Молодую женщину нашли сегодня ночью, из документов при ней был только этот пропуск. Нам нужно установить ее личность, Вы можете взглянуть на фотографию с места преступления?

Тамара не притронулась к воде, глаза ее заполняли слезы. Было видно, что это известие потрясло ее:

– Конечно, я посмотрю, – ответила она еле слышно, – давайте свою фотографию.

Следующие несколько минут тянулись целую вечность. При виде фотографии женщина потеряла сознание, Петру пришлось выбежать в коридор, чтобы позвать на помощь. Секретарша принесла нашатырный спирт, и общими усилиями им удалось привести даму в чувство:

– Это она, – пробормотала Тамара, отводя глаза от фотографии, – Это Алиса.

Сознание возвращалось к ней, и через некоторое время майор смог продолжить так неудачно начавшуюся беседу.

– Что с ней случилось? – спросила Тамара, – ее убили, да? Но кто мог сделать это, она ведь такая милая, была… Никогда никому слова плохого не сказала, казалась не от мира сего, такая была спокойная и какая-то простая…

– Расскажите о ней, – попросил Петр, – нам важно абсолютно всё. Возможно, это поможет найти виновника. Что Вы о ней знаете?

Тамара помолчала, казалось, она не хотела погружаться в воспоминания:

– Вряд ли я смогу быть Вам полезна, товарищ майор, – медленно начала она, – я знаю про Алису только то, что уже сказала. Милая, спокойная, ни одного конфликта, талантливый специалист. Семьи у нее здесь не было. Честно говоря, не помню, откуда она. Ее талант был основным, что меня интересовало. Она была настоящим чудом, в нашем-то захолустье, понимаете?

– А чем она занималась? – поинтересовался Петр.

– Антиквариатом. Мы все здесь им занимаемся. Нам приносят различные вещи на оценку, что-то действительно ценное мы помогаем выставить на аукцион или устроить в какой-нибудь соответствующий музей. Алиса была отличным специалистом, лучше всех разбиралась в китайских династиях.

– А могло это стать мотивом, как Вы думаете, ее работа могла стать мотивом? – взволнованно спросил Петр в надежде вытянуть из этого разговора хоть малейшую ниточку.

– Мотив? Нет, Петр Сергеевич, не думаю. Она была нашим ведущим специалистом, и, конечно, теперь это место займет кто-то другой из наших сотрудников, но это далеко не самое желанное место на свете. Зарплата у нас небольшая, мы здесь работаем скорее из любви к искусству.

– Но все же могу я поговорить с ее коллегами, возможными преемниками?

– Да, пожалуй, это будет несложно. Самый вероятный преемник – это Константин. Он работает дольше Алисы, помогал ей во всем здесь разобраться. Хороший парень. Еще в отделе работает Саша, но она сейчас в отъезде, сегодня утром я отправила ее в Царское Село, осмотреть одну старинную вазу, вернется завтра. Бедная девочка, для нее это будет ударом, они с Алисой вроде дружили. Вам стоит с ней поговорить. Оставьте свой номер, товарищ майор, – предложила Тамара, – я передам Саше, чтобы она позвонила, как вернется, хорошо?

– Да, конечно, – Петр протянул свою визитку, – тогда, если возможно, я осмотрю ее рабочее место, и поговорю с Константином, он здесь?

– Разумеется, я позвоню, Вас к нему проводят. Извините, мне нужно отдохнуть, я до сих пор не могу оправиться от шока, – Тамара кнопкой вызвала секретаря, дала ей наставления проводить посетителя, и показать ему всё, что его заинтересует, и Петр вышел из кабинета с чувством вины за то, что причинил этой милой женщине такие страдания.

Однако это часть его работы, думал Петр. Причинять страдания. Парадоксально, но это так. Он ведь делает это с целью найти преступника, а не с целью поиздеваться над людьми. И пониманию этой болезненной истины Петр обязан Глебу, он знал это, именно Глеб тогда надавил на него в деле Риты, не позволил ему дать слабину…

* * *

Вернее, в деле Марго Петровской.

Это было сложное дело. С точки зрения закона оно было довольно прозаично, но с психологической точки зрения оно было тяжелым.

Это произошло два месяца назад. Петра вызвали на место преступления. Убийство мужчины в собственном доме. Умер от удара тяжелым предметом. Вернее, судя по состоянию его черепа, ударили его далеко не один раз. В момент смерти он спал, как позже выяснилось при вскрытии – был чертовски пьян, и поэтому ничего не почувствовал.

Версий преступления было несколько.

Убитый был игроком в карты, и, возможно, был кому-то должен и не хотел отдавать долг.

Убитый сильно пил, и, возможно, на этой почве имел с кем-то конфликты.

Убитый избивал жену, и, возможно, она остановила его, не выдержав издевательств.

Петр собирался начать отрабатывать эти версии именно в таком порядке, оставив жену на потом, если придется. Надеялся, что найдет виновного до этого момента, поскольку очень симпатизировал бедной женщине, и не хотел травмировать ее еще больше.

Но Глеб решил иначе.

Он в своей обычной манере ворвался в участок со скоростью шквалистого ветра и начал сыпать обрывки фраз. Дескать, видел, знает, это Рита, это точно она, он видел. Вернее не то, чтобы видел, но чувствовал, что это точно была женщина, ударов было несколько не потому, что убийца хотел обезобразить лицо или скрыть какие-то улики. По словам Глеба, у убийцы просто не было достаточной силы убить с одного удара.

– Ты не можешь этого утверждать, – спокойно ответил Петр на этот аргумент, – это мог быть слабый мужчина, например…

– Слабый? – прервал его Глеб, – из числа Ваших подозреваемых, майор, я не ошибся? Кого Вы там рассматриваете?

– Есть версия карточного долга и пьяной ссоры, – начал было Петр, но Глеб осек его ехидным смешком.

– А, ну тогда всё сходится, что же Вы сразу не сказали! Карточные долги, конечно, выбивают исключительно слабаки, ну а выражение «пьяному море по колено» слышали?

Глеб смотрел на Петра пронзительным взглядом, словно видел его насквозь. Петра это злило, но между тем он не мог отрицать, что Глеб буквально за минуту отмел две его версии, и сделал это мастерски. Конечно, доказательством это не могло служить, но как же логично и просто он это вывел. Это ведь так очевидно, что он прав, думал Петр, и от этих мыслей на душе становилось хуже. Становилось хуже потому, что пришло понимание: единственная здравая версия – это жена.

– Ну как, дошло, майор? – Глеб как обычно вывел его из состояния задумчивости едким замечанием. Не получив никакой ответной реакции, он несколько минут смотрел на полицейского с интересом, казалось, ожидал чего-то, но в результате продолжил с улыбкой. – Жалко ее, да?

– У нее есть смягчающие обстоятельства, – почти безмолвно, как – будто мысленно, произнес Петр, – муж бил ее, и …

– И за это не надо наказывать, – парировал Глеб. – Майор, опомнитесь, мы не знаем точно, что там происходило. Знаем, что бил, а за что, знаем?

– Какое это имеет …

– Огромное, майор, огромное. Жертва насилия дает отпор в состоянии аффекта в момент нападения, а не планирует месть, и не стучит по голове спящего обидчика сковородкой или чем там она его.

– В тебе нет ничего святого? – взорвался Петр, резко поднявшись с места. – Как ты можешь …

– Зато в Вас святого за нас двоих, Петр Сергеевич, – на этих словах Глеб направился к двери. – Знаете что, не верьте мне. Но запомните одно. Если Вы хотите стать настоящим полицейским, которым Вы, безусловно, сейчас не являетесь, забудьте о чувствах людей, причастных к расследованию. Если так будет легче – считайте, что необходимо нарушить их покой, чтобы найти истину. Так Вы себя оправдаете. И помяните мое слово – это сделала женщина.

Глеб вышел из кабинета, хлопнув дверью. Мысли менялись в голове Петра со скоростью света. Он обидел Глеба и никогда больше не увидит его. Да и черт бы с ним. Но он не станет настоящим полицейским. Да как нет, он ведь уже им стал? Да какой он полицейский, если пропустил столь очевидную улику, указывающую на женщину? Женщина… Конечно, отметать другие версии рано, но надо доказать Глебу, что он не слабак, и может беспристрастно отработать такой сложный момент. Да, сначала займусь этим, а потом остальными, тем более что много времени это не займет, решил Петр, и направился в дом убитого поговорить с его женой.

5

Именно о том деле думал Петр, продвигаясь по узким коридорам этого такого милого снаружи, но такого неуютного внутри здания. Нельзя списывать со счетов Тамару, начальницу Алисы. Возможно, они были не в ладах, возможно даже, что Алиса могла претендовать на место Тамары, и та предприняла превентивные меры, чтобы не допустить этого, а сейчас делала вид, что не может сдержать слез. Или же всё проще, и это были не слезы горести, а чувство вины и страха за содеянное, думал Петр. Ничего нельзя исключать, как в том случае, с делом Риты.

Петр помнил, как приехал в дом убитого для того, чтобы поговорить с его женой и попытаться выяснить правду о случившемся. Он не хотел, чтобы Глеб оказался прав насчет несчастной женщины, но и допустить оплошности из-за проявления сентиментальности тоже не мог. Для его самолюбия второе оказалось намного важнее, поэтому разговор он начал без тени сочувствия.

Оглядываясь назад, он понимал, что, возможно, был жесток. Но именно эта жестокость и принесла свои плоды. Он добился признания, но не совсем от той, от кого ожидал…

* * *

Когда он приехал допросить жену убитого, новоиспеченная вдова встретила его вместе со своей сестрой, Марго. Петр сразу решил перейти в наступление, и практически открыто объявил вдове, что считает ее мотив абсолютным, и, хотя есть смягчающие обстоятельства, рассчитывать на них она не может, поскольку надо сначала доказать. Поэтому самый лучший способ выйти из этой ситуации с возможным положительным исходом (насколько наказание за убийство может быть положительным) – это рассказать всю правду. Чистосердечно признаться в содеянном.

Он помнил, что вдова не смогла произнести на это ни слова, сразу начала рыдать, и успокоить ее не было никакой возможности. Он уже было решил, что признание близко, но тут ее сестра Марго резко поднялась, обвинила его в бесчеловечном отношении, и попросила разговора наедине. Позже она рассказала, что это именно она, а не ее несчастная сестра, совершила это преступление. Что она знала, какая тирания творилась в их доме, и попросту боялась за жизнь и здоровье дорогой младшей сестры, а выбраться из этого круга было невозможно. Развода муж не давал, на все разговоры об этом отвечал кулаками, Марго была уверена, что в один из дней он окончательно сорвется и просто убьет ее сестру. Поэтому она его опередила. Дождалась, когда он уснет после выпитого, так часто бывало, уложила сестру спать, дала ей снотворного, чтобы та успокоилась и отдохнула, а сама … Она не жалела, она верила, что спасает сестру, и, как знать, возможно так оно и было, возможно…

Так или иначе, для Петра это был отличный урок жизни и доказательство слов Глеба, что верить никому нельзя. Поэтому Тамара могла быть виновна в смерти Алисы, надо обдумать и это…

* * *

– Кира, добрый день. Сегодня наш второй сеанс. Как Вы себя чувствуете?

– Второй? Странно, что Вы пришли, я думала, Вы тоже решили, что я сумасшедшая.

– Нет, ничего подобного. Я хочу разобраться, что именно побудило Вас считать, что вернулся не Ваш брат. Ваше поведение абсолютно нормально, Вашу уверенность можно отнести на психический шок, и я должен выяснить, чем он был вызван. Расскажите мне о том случае на озере, ведь именно с него всё началось.

– Вы же говорили, что нет…

– Именно с него. Расскажите мне.

6

Секретарь вела Петра по коридорам и без умолку что-то говорила. Петр не привык к подобной манере общения и испытывал явный дискомфорт, но девушка, казалось, этого абсолютно не замечала. Иногда она оглядывалась на него, и ему приходилось делать вид, что он ее слушает, и улыбаться в ответ. Обиднее всего было то, что ничего полезного для расследования он из всего этого щебетания не вынес:

– Какая трагедия, да? Ой, не говорите, как представишь, руки опускаются. Подумать только, это ведь могло случиться с каждым из нас, да? Хотя, наверное, всё-таки из-за того, что она специалист, да? Мне тогда ничего не должно угрожать, я же просто студентка, я здесь временно. Просто секретарь, подай-принеси, ну звонки, но ничего важного. Я и на звонки-то отвечаю, чтобы с кем-то соединить, в основном конечно с нашей Тамарой Брасс, но иногда и Алисе звонили. А вообще нам особо никто не звонит. Ну заказчики там, но они обычно больше письмами. Они присылают какие-то бумаги по своим этим редким штукам, а наши думают, браться за это или нет. Но берутся обычно, денег-то нет у нас. Вернее, есть, но маловато. На зарплату нашу, конечно, хватает, ну так здесь особо нечем гордиться… А наша Алиса, она странная была. Такая тихая, спокойная, не от мира сего, честное слово, сейчас таких редко увидишь. Сейчас наоборот надо побойчее быть, а она как – будто наоборот хотела, чтобы не замечали. Понятно, почему у нее парня не было. Кто такую заметит вообще. Вот я девушка яркая, видно же сразу, да? Ну скажите честно? Конечно. Ой, ну вот и кабинет их. Никого нету, но ничего, Константин, наверное, где-то рядом, придет сейчас. А знаете, мне вот кажется, что она ему нравилась. Не то, чтобы серьезное что-то с ней хотел, но как сестру опекал, помогал во всем, советовал. А она, знаете, не просто не спрашивала, а даже как-то резковато, что ли, не слушала, в общем. А Константин, он очень умный, его бы слушать. Ой, да времени сколько, побегу я, да? А то мне еще надо чай заварить для нашей Брасс, а то она пьет ровно в 3 часа, а я еще не заварила.

Девушка быстро удалилась и оставила Петра одного в просторной комнате, в которой стояло три рабочих стола. Алиса, Саша и Константин, подумал про себя Петр. Хорошо, что никого нет – есть возможность осмотреться. Голова раскалывается, эта птичка сделала свое дело, ее голос еще долго будет преследовать его…

Из трех рабочих мест одно выделялось наиболее ярко – это был стол с абсолютным порядком. Это был не просто порядок, а педантизм. Клинический, подумал Петр. Наверняка место Алисы, раз уж она была такая тихая, спокойная и правильная. Он заглянул в папку, лежавшую на столе. Документ – исследование каких-то китайских чашек или что там это, сервиз? Точно ее стол, ведь Тамара Брасс сказала, что Алиса – ведущий специалист по китайским династиям. Ничего примечательного он на столе не увидел. Не было ни каких-то личных вещей, ни фотографий, ни статуэток – ничего, что могло бы сказать хоть что-то о характере хозяйки этого стола.

В комнату тихо вошел молодой человек в очках. Демонстративно кашлянул, застав Петра за просмотром документов. Когда тот обернулся, парень сразу же взял инициативу разговора в свои руки:

– Константин Сомов, – он вежливо протянул Петру руку. – А Вы из полиции, да? Я слышал, болтушка Лиза уже рассказала мне краткое содержание первой половины дня. Жаль ее.

Константин подошел к столу, который осматривал майор:

– Это стол Алисы. Опрятно, да? Знаете, мне всегда казалось, что у нас творческая работа, а творческие люди просто не могут по природе содержать что-либо в таком порядке, Вам не кажется?

– Не задумывался об этом, – сухо ответил Петр. Манера этих «творческих» людей говорить сплошные глупости выводила его из себя. – Разрешите представиться, майор Петр Сергеевич Мелешин, отдел убийств, следственное управление. Я хочу поговорить о Ваших отношениях с Алисой. Скажу прямо, меня интересует тот факт, что Вы – наиболее вероятный преемник на ее должность.

Этот метод ведения допроса – наступление, был наиболее любим Петром. И очень эффективен. Люди терялись от прямого вопроса, и могли себя чем-то выдать. Это было, с одной стороны, забавно, с другой – экономило время расследования. На сей раз самый очевидный мотив сорвался:

– Преемник? Товарищ майор, пожалуйста, выслушайте меня, – Константин явно опешил от этого не завуалированного обвинения, но, судя по реакции, действительно имел что-то в свою защиту. – Я еще не объявлял об этом директору Брасс, но мне предложили контракт в китайском университете искусств. Я могу показать Вам их письмо, сейчас, – он бросился рыться в ящике стола и через полминуты протянул Петру розовый бланк с гербовой печатью. – Вот. У меня нет мотива, я хотел отсюда уйти. И я уйду, несмотря на то, что Вы правы, и я – возможный преемник. Работа в институте искусств откроет передо мной двери, которых здесь я не то, что не открою, а просто никогда не увижу, Вы понимаете, здесь я совершенно без перспективы. Более того, если бы даже не это предложение, я всё равно уже начал подумывать о переводе куда-нибудь поближе к центру. Я – ученый, а здесь моя работа свелась к составлению каталогов. Я не такой, товарищ майор. Алиса и Саша – они да, а я – нет.

– Я бы в это поверил, – задумчиво произнес Петр, – если бы Вас позвали в любой другой университет. Понимаете, о чем я?

– Конечно, – ухмыльнулся Константин. – Любой другой, но не китайский? Потому что, конечно же, это место должны были предложить Алисе, ведь она самый главный специалист, если верить нашей Тамаре Брасс?

– Именно так, – согласился Петр. Ему было даже приятно, что перед ним довольно смышленый человек, это могло сэкономить время расследованию.

– Всё так, она действительно хороший специалист и всё такое, не буду скрывать. Но… – Парень замялся, но через минуту продолжил. Он, видимо, хорошо понимал, что именно стоит на кону этого разговора. – В общем это не самая лицеприятная история с моей стороны, но расскажу, как есть. Университет работал с нами в одном деле, и они остались очень довольны работой Алисы. Да, Петр Сергеевич, Вы не ослышались, с ними действительно работала Алиса. А через несколько недель после завершения сделки они прислали первое предложение, на ее имя. Лиза, наша секретарша, всегда приносит почту мне, а уже я ее разбираю. Потому что почты много, а наша Лиза не сведуща в тонкостях. По правде сказать, она не отличит антикварную вещь от современной, куда ей разбираться в том, кому из специалистов адресован запрос.

– Вы не могли бы побыстрее, – Петр начинал раздражаться. Создавалось впечатление, что парень тянул время. – Вы каким-то образом скомпрометировали ее перед университетом?

– Да, – парень кивнул и отвел взгляд в сторону. – Но поймите, у Алисы не было никакого желания не то, что менять работу, она даже с клиентами то встречалась через силу. Как-будто людей боялась. Ей не стало от этого хуже, а мне выпал шанс. И, предвосхищая Ваш вопрос, а вдруг бы она всё узнала и стала мне угрожать или что-то еще, то нет, она бы не узнала. Я сработал довольно чисто, поверьте на слово…

Константин перевел дух от этой с трудом давшейся ему речи, но своей цели он явно добился – убедил Петра, что ему не имело смысла убивать Алису Кронверг. Тогда что же, не работа?

– Скажите, Сомов, а что Вы знаете о частной жизни Алисы? – Петр начал прорабатывать версию личного мотива.

– О частной? – Константин на секунду задумался. – Да ничего не знаю, мы не были в доверительных отношениях. Я пытался наладить с ней контакт, помогал всячески, когда она сюда пришла, она ведь меньше меня здесь работает. Но она как-то неадекватно на мою помощь реагировала, и я решил, что не получится из нас коллег – товарищей с совместными посиделками по пятницам, ну Вы понимаете… Не помню, чтобы она говорила о ком-то из друзей… Может, Сашка знает, они вроде нормально общались, может обсуждали что-то или кого-то, это Вам надо с ней поговорить, но ее нет сегодня, она …

– Да, Тамара Брасс говорила, – прервал его Петр. – Скажите, Вы знаете кого-то из родных Алисы в городе? Или хотя бы адрес?

– Родных точно не знаю, вроде директор говорила, что Алиса родом не отсюда и жила одна, но я не уверен. Бывает же, что “в тихом омуте”, так сказать… А вот адрес есть, сейчас, – он протянул Петру визитку с адресом и номером телефона.

– Домашний адрес на визитке? Это не странно? – удивился Петр.

– Для нас здесь – нет, товарищ майор. Мы все такие делаем. Круглосуточный доступ для наших клиентов, как говорит директор Брасс. Будь он неладен. Видите, почему я хочу отсюда уйти?

Этот вопрос показался Петру риторическим, он сразу же попрощался с Константином и направился к выходу.

Да, самый очевидный мотив отпал, жаль. Можно было, конечно, еще поцепляться за версию о том, что Константин мог бояться того, что Алиса разоблачит его обман в отношении нее, но выглядела эта версия нежизнеспособно. Но ничего, успокаивал себя полицейский, это тоже результат. Но странное чувство не покидало Петра. Его смущала личность Алисы, вернее, отсутствие явных проявлений этой личности. Тихая, ни с кем не общалась, появилась неизвестно откуда, жила одна. Никто из коллег про нее ничего толком не сказал. Он посмотрел на визитку, которую получил от Константина. Надо съездить домой к жертве и осмотреться. Но сначала нужно зайти в участок, может быть, есть новости по вскрытию или еще что-то важное по делу…

Странная мысль внезапно ворвалась в голову Петра: он не увидел ни одной блондинки… Стоп, осек он сам себя, какие блондинки. Глеб сказал? Да какая разница, что он сказал, не хватало еще искать убийцу по признаку из сна, блондинку он увидел, как же…

7

Вернувшись в участок, Петр обнаружил у себя на столе отчет с места преступления. В мусорном баке, действительно, как и говорил Глеб, был найден пустой шприц. Отпечатков на нем, скорее всего, не будет, но зато в самом шприце могли остаться следы яда, убившего Алису. Эксперты уже занимаются. Маловероятно, что это какой-то рецептурный препарат, но может быть будет в нем что-то специфическое, что поможет выйти на убийцу. Надо подождать. А пока что следует навести справки об этой Алисе Кронверг. Никакой информации о ней, кроме домашнего адреса, ее коллеги не смогли предоставить. Милая, ни с кем не ссорилась, тихая, это описание не помогало абсолютно ничем. Получалось, что у нее не могло быть врагов, но ведь так не бывает. Петр знал по опыту, что чем тише на первый взгляд кажутся люди, тем больше у них скелетов в шкафу. Но как найти информацию о той, чье имя даже точно неизвестно? Представлялась как Алиса Кронверг, но по виду явно не была немкой, слишком плавные черты лица. Вполне возможно, что она взяла себе это имя по приезду в город, потому что пряталась от кого-то из той, прежней жизни. В жизни, где она была не Алисой Кронверг, а кем-то другим… Это был самый вероятный вариант, потому что и запрос в архив документов, который Петр сделал сразу по возвращении с осмотра места преступления, также ничего не дал.

Кем же могла быть эта незнакомка? Петром завладели эти мысли. Но как он ни силился, не мог даже представить себе ее жизнь. На рабочем столе не было ничего, что могло ему помочь. Только визитка. Но раз все, что есть – это домашний адрес, надо с него и начать, решил Петр, и направился к выходу из участка.

Погода была отличная, теплое солнце, ясное синее небо, всё располагало к прогулке, да и что может быть лучше для раздумий, чем прогулка в такой погожий день.

Петр двинулся пешком в сторону дома жертвы. По дороге рассматривал аккуратные домики по обеим сторонам улицы, красивые газоны, ограды живых цветов. Всё это было так очаровательно, привлекало взгляд, но его не оставляла мысль, что эта идиллия никогда не станет ему родной. Он вновь вспоминал свой родной город. Это был, что называется, «его город». В нем всё было близко его сердцу: архитектура, столпотворения на центральных улицах, готические оттенки строений, кровавые закаты, еженощно опускавшиеся на многочисленные набережные. И как же он любил этот маленький магазинчик на Главной Площади, тот самый, в котором продавали различные поделки из дерева. Поделки, которые коллекционировала его любимая Марта…

* * *

От этих мыслей на глаза навернулись слезы. Он всегда считал, что именно Марта сделала его таким, каким он был, и теперь, потеряв ее, он лишился самого себя. Когда-то блестящий, подающий надежды сотрудник отдела убийств центрального управления, он не смог больше оставаться в этом городе, где теперь всё напоминало ему о трагедии. Не мог больше гулять по парку, который они с Мартой так любили. Не смог продолжать бороться с преступниками, понимая, что если не защитил самое дорогое, так как он может вообще кого бы то ни было защитить? Из-за всех этих сомнений и непрекращающейся боли Петр начал пить. Сначала не сильно, просто стаканчик на ночь после трудного дня, чтобы заснуть. Лекарство. Но постепенно жалость к себе стала настолько невыносимой, что Петр уже не отличал ночи от дня. Стал пропускать работу, мог не появляться неделю. Поначалу коллеги его прикрывали, кто-то даже пытался помочь, предлагали врачей, но никому не хочется рисковать собственной карьерой ради спивающегося, пусть даже и товарища. Особенно если этот товарищ не приемлет никакой помощи. Единственное, что ему смог предложить начальник – это перевод в какое-нибудь глухое место, где его никто не знал, и где он смог бы продолжить карьеру полицейского. Если бы, конечно, бросил пить…

Он бросил. Не сразу, но бросил. Написал рапорт о переводе и уехал. Он помнил, что в тот день, когда он забирал свои вещи из участка, никто из коллег не смог даже толком попрощаться с ним, все отводили глаза. Он разочаровал их, кого-то подставил, Петр это понимал, но ему было совершенно безразлично, что чувствуют другие, волновала только своя собственная боль. Он согласился на перевод не потому, что хотел остаться полицейским во что бы то ни стало, он осознавал это. Он хотел уехать из города, чтобы забыть, чтобы не думать.

Не получалось. Долго не получалось. Но в какой-то из дней он проснулся утром и понял, что думает о том, что на улице светит солнце, что он должен что-то сделать во благо. И тогда он всё же пошел на собеседование на новое место службы, которое откладывал всё это время.

Его приняли на ура, в участке не хватало людей. Академии в городе не было, а ехать в такую глушь из столицы никто не хотел. Ему тотчас же выделили служебную квартиру, и он съехал из комнаты, которую снимал у случайного прохожего после приезда. Казалось, жизнь начинает налаживаться. Однако вернуться к работе было сложно. Сами полицейские его невзлюбили. Мнения на его счет разделились: одни считали, что он чем-то провинился, и его сослали, хотя документальных подтверждений тому у них не было (спасибо руководству из центра, там Петру дали отменную рекомендацию), другие думали, что он считает себя выше и лучше всех них только потому, что он из сердца страны. Как водится, придумав себе подобную легенду о человеке, никто не хочет разбираться в ее истинности, в нее просто верят, не пытаясь опровергнуть или доказать. Поэтому напарником Петр за время работы так и не обзавелся. Кроме, пожалуй, Глеба…

8

С этими мыслями Петр подошел к дому Алисы Кронверг. Ключей у него не было, но его расчет на то, что большинство людей держат запасной ключ под ковриком, оправдался. Войдя в дом, Петр стал осматриваться.

Очень чистый, опрятный дом как снаружи, так и внутри. Все вещи разложены по местам, ни намека на беспорядок. Такой порядок определенно ему на руку, подумал Петр, проще будет осмотреть дом и точно можно исключить взлом и проникновение с обыском – обстановка ясно говорила, что чужих здесь не было.

Для соблюдения законности пришлось повозиться и поискать в округе пару человек, которые были готовы присутствовать при осмотре. В это время дня дома мало кто находился, но Петру повезло, и вскоре в его сопровождении появилась пара молодых людей, студенты из общежития, которое находилось неподалеку. Теперь, соблюдая все формальности, можно было приступать к обыску.

Гостиная и кухня при ближайшем рассмотрении не представляли никакого интереса. Всё та же патологическая опрятность, которая вызывала у Петра такие сомнения. Далее прошли в спальню – тоже всё чисто. Постель аккуратно убрана, на столике торшер и книга – «Поющие в терновнике». Удивительно, подумал Петр, эта девушка читала книги, да еще и какие. В наше время сложно заставить молодых людей читать, да еще и подобные произведения, максимум – любовный роман. Жаль, что ее убили, подумал Петр, она была так похожа на Марту…

Внимание привлекла узкая дверь справа от стенного шкафа. Какой-нибудь чулан, подумал Петр и направился, чтобы открыть ее. Но дверь оказалась запертой. Странно, это не вписывалось в общую картину. Ключей нигде не было, при жертве их тоже не нашли. Это показалось странным. Если ключи забрали, но в доме ничего не тронуто, есть два варианта: убийца взял ключи, но еще не успел наведаться в дом, чтобы его обыскать. Или же убийцу интересовала именно эта комната, и поэтому все остальные комнаты в доме были нетронуты. Но тогда тоже не было смысла запирать комнату после того, как убийца посетил бы ее. Разве что с тем, чтобы в нее больше никто не смог попасть. Удивительные люди эти преступники, думал Петр, в чем-то продумывают всё до мелочей, а в чем-то ведут себя, как дети. Что могло быть наивнее мысли, что полиция не вскроет комнату без ключей? С другой стороны, это была всего лишь догадка, и, возможно, предположение о том, что убийца еще не был в доме, было верным. Но, в любом случае, содержимое запертой комнаты необходимо осмотреть. Петр понимал, что сам он сделать этого не может, даже в присутствии понятых, придется выставить у дома наблюдение и вернуться еще раз, с криминалистами, вдруг в комнате будет что-то полезное для расследования, улики.

Сделав пару звонков, организовав охрану дома и вызвав экспертов, Петр решил воспользоваться паузой и обдумать то, что он уже знает об этом деле.

Знал он немного.

Имя. Возможно, не настоящее. Тогда нужно узнать, кем она была на самом деле, и почему изменила имя. От кого-то пряталась, боялась? Может быть, это тени прошлого застигли ее в этом тихом месте, которое бедная девушка, наверняка, считала спасением? Возможно, да, это неплохая версия. Но как узнать личность, если нет никаких документов? Возможно, что на работе, в отделе кадров хранятся копии ее документов, как же он сразу об этом не подумал. Он ругал себя за эту оплошность. Видимо, Тамара Брасс, лишившись чувств от новости о смерти девушки, этим смешала все мысли Петра. Всё-таки Глеб прав, и он слишком сочувствует возможным подозреваемым. Но ничего, всё равно нужно еще раз навестить эту контору, поговорить с этой Сашей, которая в отъезде. Так что это не совсем оплошность, успокаивал себя Петр.

Он достал сигарету и хотел закурить. Зажег спичку, но остановился. Марта хотела, чтобы он бросил. Он бросит. Прямо сейчас.

Что еще известно по делу, думал Петр, убирая сигарету обратно в карман. Есть работа. Какие ниточки были там, на месте? Алиса была ведущим экспертом по китайским династиям. Претендентов на ее место не было. Вернее, был, Константин, но он явно не горел желанием это место занять. Наоборот, смерть Алисы могла помешать ему мирно перейти на другую работу. Кто еще. Сама директор. Возможно, что Алиса метила на ее место. Но почему-то эта версия казалась Петру слабой. То ли Тамара так сильно его впечатлила, то ли он не видел в характере жертвы предпосылок для подобных действий. Но, так или иначе, Тамара Брасс была последней, кого он рассматривал на роль убийцы. Конечно, после болтушки Лизы, секретарши, ее Петр вообще не воспринимал, как фигуранта расследования, она явно была там временно, и никаких мотивов у нее быть не могло.

Оставалась только Саша, которую Петру еще не довелось увидеть. Не очень ясно из рассказов коллег, могла ли она иметь какие-то точки столкновения с жертвой. Ничего, это станет понятно после разговора с ней. Брасс говорила, что Саша вернется завтра, вот тогда он и узнает всё, что ему необходимо.

Так, что еще. Личные мотивы. По словам коллег, Алиса жила одна. Судя по части дома, которую удалось осмотреть, это действительно было так. Все вещи и предметы явно принадлежали одному человеку. Да и порядок был такой, что любая чужеродная деталь сразу бросилась бы в глаза. Кроме запертой двери, конечно, но это скоро станет ясно. Личные мотивы пока нужно оставить в списке, думал Петр. Жертва явно была «темной лошадкой», тихоней, а такие часто преподносят сюрпризы, и кто знает, что окажется за этой дверью…

Петр сделал пару заметок в свой блокнот и поднял глаза на небо. Очень чистое небо, голубое, яркое. Как в тот день.

Странно, но когда перестаешь пить, думал он, жить становится сложнее. Казалось бы, наоборот, перед тобой открываются все двери и становятся видны все краски жизни. Но только не в том случае, когда с каждой такой открытой дверью ты всё сильнее осознаешь степень совершенной ошибки, силу испытываемой боли. Марта. Он не мог о ней не думать, не хотел не думать. Ему говорили, что нужно постепенно абстрагироваться, что он не виноват, что он не мог ничего сделать, но он не верил. Не хотел верить. Хотел винить только себя. И его возвращение к сознательной жизни – это был трудный выбор, но он сделал его, чтобы нести этот крест…

* * *

Жизнь Петра в столице поначалу была совершенно обыкновенной. Обычный парень, без каких-то особенных примет и привычек. Выучился в академии МВД, постепенно делал карьеру полицейского, не так стремительно, как ему мечталось, но относительно неплохо. Относительно коллег. В свои 34 года он уже носил звание майора, чего многие его сослуживцы добивались гораздо в более сознательном возрасте. Но не Петр. Он был прытким, упорным, и всегда добивался своего. Он был очень целеустремленным и амбициозным человеком, карьера играла для него огромную роль. До тех пор, пока не встретил ее…

Как и у большинства людей из полицейской среды, круг общения Петра сводился к коллегам и фигурантам по текущим делам. Среди них попадались разные люди, но мало кто мог заинтересовать его, как человек и как личность. В основном он рассматривал их исключительно в роли участников событий в той или иной степени, и даже на мотивы редко обращал внимания. У него словно отсутствовала эта эмоциональность, присущая другим. Если он находил виновного, то ему было неважно, что им двигало. Он никогда не жалел обвиняемых, считал, что наказание должно быть единым для всех, и что мотивы не важны. Важен только факт содеянного. До тех пор, пока не встретил ее…

Марта проходила свидетельницей по делу об убийстве. Ее брат убил человека. Он развелся с женой, и она нашла себе новую любовь, так она думала. Вместо этого новая любовь обращалась с девушкой настолько жестоко, что однажды ту доставили в больницу в крайне тяжелом состоянии. У брата Марты был общий ребенок с бывшей женой. После развода мальчик остался жить с матерью. Когда та попала в больницу, мальчик позвонил отцу ночью в слезах, кричал в трубку, что дядя Олег бьет его и что он боится. Брат Марты примчался к ним домой, силой открыл дверь и вмешался в самое время, не дав Олегу причинить мальчику непоправимый вред. В состоянии аффекта он убил нового любовника бывшей жены.

Дело было резонансным, на сторону обвиняемого встало огромное количество жителей города, все сопереживали ему. Суд принял во внимание все аспекты дела и дал мужчине условный срок, и общественность этим вполне удовлетворилась. Однако Петр был с этим несогласен, и даже хотел подать ходатайство о новом слушании. В тот день он подготовил материалы, и как раз собирался обратиться к судебным приставам, когда в дверь постучали, и вошла она. Марта.

Молодая девушка, длинные темные волосы, грустные глаза. Огромные глаза. Петр не видел ничего, кроме этих глаз. В ходе расследования он видел ее недолго, бегло опросил как свидетельницу, но она не представляла для него интереса по делу, и он быстро забыл о ней, просто строка в протоколе, как и все до нее. Но сейчас, когда она появилась так неожиданно, эти глаза привлекли его внимание, и он не хотел видеть ничего, кроме них:

– Вы не помните меня? – начала она несмело, – я – Марта, сестра Юрия Стоцкого, которого Вы ходите осудить.

– Я не хочу его осудить, – немного замялся Петр с ответом, – Ваш брат совершил убийство, и должен за это ответить. Это закон.

– Конечно, я понимаю, – голос девушки был тихим и грустным. – Но скажите, зачем Вы настаиваете на новом слушании, ведь моего брата уже признали виновным?

– Но он не понес наказания, а убийство должно быть наказуемо, это закон, – автоматически отвечал Петр, стараясь не смотреть в сторону Марты.

– И Вам совсем неважно, что у Юры есть маленький сын? И Вам неважно, что Юра спас ему жизнь? И своей бывшей жене тоже. Олег убил бы ее рано или поздно, неужели Вы не понимаете? – девушка, казалось, приходила в бешенство с каждым произносимым словом. – Или что, он бы убил их, и Вы бы его посадили, да? Но Юра не убийца, он настоящий мужчина, каких сейчас мало, он защитил их. Или что он должен был делать? Оплачивать их больничные счета и ждать, чем всё закончится?

– Он мог обратиться в полицию, – с сомнением в голосе проговорил Петр. Напористость девушки обескуражила его, и он не мог найти, что ей возразить. В глубине души у него что-то дрогнуло, он начал понимать: он засомневался в том, что хотел сделать, не хотел больше пересмотра дела.

Так началось их знакомство. В тот день она ушла, хлопнув дверью. Позже Петр сам нашел ее, извинялся, говорил, что не будет препятствовать ее брату находиться на свободе, что понимает. Она простила, так началась их связь.

Петр изменился коренным образом, все дела он теперь рассматривал через эту новую призму, все решения принимал, основываясь на чувствах, которые двигали людьми. Он начал жалеть их, входить в положение. Он стал другим. И это Марта изменила его. Отрезвила. Открыла ему всю палитру человеческих чувств и страстей…

Их счастье длилось недолго. Спустя всего полтора года их жизни с Мартой случилось несчастье. Она погибла при ограблении банка. Сотрудники спецслужб провели операцию по освобождению заложников неумело, и несколько человек, находившихся в захваченном банке, были убиты в ходе перестрелки. Среди них была и Марта.

Случившееся изменило жизнь Петра, разрушило ее, он больше не мог быть тем, прежним. Тем, кто мог увидеть скрытое и восстановить справедливость. Осталась только другая жизнь, в которой он был слабым существом в поисках способа забыться…

9

К дому подъехали криминалисты, можно было, наконец, заняться делом. Составив официальный протокол осмотра всех других комнат, Петр дал команду сотрудникам вскрывать запертую дверь.

За этой дверью могло оказаться всё, что угодно, и воображение Петра рисовало ему множество красочных картин, пока сотрудники вскрывали замок. Однако при ближайшем рассмотрении это оказалась маленькая комнатка, без окон, похожая на чулан. Прибрано, всё аккуратно сложено, ничего зловещего, что Петр подсознательно ждал здесь увидеть. И ничего подозрительного.

Но один предмет интерьера всё же привлек внимание полицейского. В углу комнаты стояла маленькая резная тумбочка. Она заинтересовала Петра именно потому, что выглядела странно для общего интерьера. Совершенно не гармонировала с остальной мебелью в доме. Во вкусе Алисе явно было не отказать, и вся обстановка в доме прекрасно сочеталась друг с другом, кроме этой маленькой тумбочки.

Тумбочка была с тремя выдвижными ящиками. Два из них были пусты, третий заперт на ключ. Поскольку ключа не было, то пришлось вскрыть и этот замок. Странно, но этот ящик тоже был пуст. Непонятно, думал Петр, какой смысл запирать пустой ящик? Как и всю, по сути, пустую комнату? Это было очень странно. Должно что-то быть, Петр был в этом уверен.

Любовь к детективам сыграла свою роль, и после более тщательного осмотра тумбочки Петр наткнулся на потайное отделение, двойное дно в том самом ящике, который был заперт.

Приподняв дно, Петр обнаружил внутри конверт, в котором лежали какие-то бумаги. Всё, что Петр мог понять об их содержании – это то, что они как-то связаны с «Хистори Альенте», поскольку на бумагах стояла печать этой организации. Вероятно, это было что-то очень важное, раз Алиса прятала бумаги так тщательно. Нужно будет еще раз наведаться в офис компании и попытаться выяснить, что это за бумаги, и почему они оказались в доме Алисы.

Петру не давала покоя также мысль о том, что Алиса явно была не той, кем ее считали в этом городе. Конечно, она необязательно должна быть беглой преступницей, но ее появление здесь буквально из ниоткуда интересовало его. Ниоткуда – потому что никто из ее коллег даже не знал, откуда она к ним перебралась. Обычно такие вещи хотя бы мельком обсуждаются на работе, но не в этом случае. Это было очень загадочно. Хотелось найти в доме хоть какие-то следы, ведущие к прежней жизни девушки. Петр очень хотел разобраться, понять. Ведь пока что по всему получалось, что мотив преступления нужно было искать именно там, в ее прошлом.

К его сожалению, в доме не было абсолютно ничего, что могло хоть как-то помочь ему в поисках этого прошлого. Единственной странностью во всем интерьере была маленькая картина, акварельный набросок. На нем был изображен деревенский дом. Не усадьба, не дача, а именно настоящий жилой дом. На обратной стороне картины стояла подпись художника – А.М. Шелехов. Петр не понимал в точности, почему его так привлек этот набросок, но интуиция подсказывала, что по нему он выйдет на историю Алисы. Эта картина была единственным подобным элементом во всем доме, а, следовательно, Алиса не была коллекционером подобного рода предметов. Значит, было вполне возможно, что рисунок – это подарок художника. И тогда получалось, что художник мог ее знать.

Это была хорошая ниточка. Петр записал в блокнот имя автора наброска, нужно будет найти его и поговорить. Но это позже, а сейчас надо разобраться, что за бумаги были в столе Алисы. Это были улики из настоящего времени, и необходимо было проработать их в первую очередь.

Петр решил не откладывать это, дал команду криминалистам заканчивать без него, и направился в «Хистори Альенте».

10

Когда Петр приехал в здание антикварной конторы, то хотел встретиться с Тамарой Брасс и показать ей находки из дома Алисы, но Тамары на месте не оказалось. Болтушка Лиза прощебетала, что госпожа Брасс уехала на конференцию и будет только к вечеру, а может, только завтра. Но на месте есть Константин, может быть, он сможет помочь? Действительно, Константин произвел на Петра впечатление человека, который понимает, что говорит, поэтому полицейский решил обратиться за помощью к нему.

Константин работал за своим столом. Увидев Петра, приветливо улыбнулся, поднялся и протянул руку для пожатия. Не похоже, что этот парень что-то скрывает, подумал Петр, слишком искренне рад видеть, но это и к лучшему, больше вероятность узнать что-то важное для расследования:

– Константин, добрый день, мне нужна Ваша помощь как эксперта, – начал разговор Петр.

– Конечно, товарищ майор, – Константин жестом пригласил его присесть. – Чем могу быть полезен?

– Мы нашли вот эти бумаги в доме Алисы Кронверг в очень странном месте. Она явно их прятала, и я пытаюсь выяснить, что это за бумаги, и почему они имели для нее такое значение, – с этими словами Петр протянул Сомову находки из потайного ящика в доме жертвы.

Некоторое время парень изучал содержание бумаг, затем облегченно вздохнул и вернул бумаги Петру:

– А я уже испугался, что у конторы проблемы, – прокомментировал свое поведение Константин, – понимаете, я увидел наши печати, ну и всё-таки расследование, подумал, мало ли что. Но всё оказалось намного проще. Хотите чай или кофе? – парень встал, чтобы позвать секретаршу, но Петр жестом отказался от предложения. – Это сертификаты по одной из наших сделок. Вернее, они по несостоявшейся сделке. Не понимаю, зачем Алиса их хранила, я думал, она захочет об этом забыть. Странно даже.

– Почему, чем эта сделка была такой особенной? – Петру показалось, что здесь есть, за что зацепиться. – Расскажите мне всё, что знаете об этом деле. Возможно, это важно для следствия.

– Конечно, товарищ майор, никаких проблем. – Константин уселся поудобнее, и начал рассказывать. – Алиса как-то ездила в командировку на Амазонку. Привезла оттуда пару свитков якобы из какого-то местного племени. Мы как обычно начали искать заинтересованных лиц. Оказалось, что в нашем городе есть коллекционер, который занимается подобными вещами, и эти свитки ему были очень интересны. Всё оформили как полагается, совершили сделку, а коллекционер решил провести экспертизу и выяснилось, что свитки на самом деле – это просто сувениры из местной Амазонской лавки. Разумеется, он не преминул сообщить нам об этой, скажем так, “неточности”.

– Наверное, был скандал? – спросил Петр.

– Вовсе нет, товарищ майор, вовсе нет. – Оживленно жестикулировал парень. – Наоборот, госпожа Брасс очень быстро нашла общий язык с этим коллекционером, сделку расторгли, и он даже после того случая что-то у нас покупал.

– Но разве это странно? – недоумевал Петр. – Конечно, Брасс хотела замять скандал, это ведь ее работа?

– Странно другое, товарищ майор, – Константин говорил полушепотом, – странно то, что она никак не проявила себя в отношении Алисы. Разумеется, она могла ее пожурить за дверями кабинета. Но не было ни выговора, ни штрафа, а, поверьте мне, у нашей Брасс с позицией «кнута» всё в порядке. И еще одно меня удивило, знаете, это то, как она сразу подписала эти сертификаты. Конечно, Алиса хороший специалист, я с этим не спорю, но наша Брасс – особа очень осторожная, и обычно сама перепроверяет всю подноготную экспоната. А тут просто подписала. Сразу. Почему, как думаете? Положилась на Алису? Не думаю, товарищ майор…

– Да, возможно Вы правы, в этом и правда что-то есть, – ответил Петр. – А скажите, часто у Вас в конторе бывают такие случаи?

– Какие именно? Подделки? Да нет, это было впервые на моей памяти.

– Нет, не подделки, а частные коллекционеры? – уточнил Петр.

– Бывают, – Константин немного замялся, – но не подумайте, всё по закону. Вы же понимаете, что если бы мы занимались только оценкой для государственных музеев, то нам бы не хватало даже на содержание конторы. Но есть и частные коллекционеры. Это очень узкий круг людей со своими специфическими пристрастиями. И иногда так получается в наших командировках, что мы находим какие-то потенциально интересные для них предметы антиквариата. Мы предлагаем их заинтересованному лицу, а он нам оплачивает все расходы на командировку. Получается, мы получаем две суммы за одну экспедицию. Одна – от музея, заказавшего весь этот процесс, и вторая (намного больше первой) – от довольного коллекционера.

– И это законно? – усомнился Петр.

– Абсолютно, товарищ майор. У нас всё проходит по отчетам, мы платим налоги, госпожа Брасс очень за этим следит. Вот поэтому мне и было так странно, что те сертификаты она подписала не глядя.

– А Вы уверены, что она не проверяла эти свитки, или что там было с Амазонки?

– Свитки, да, уверен. Она когда проверяет что-то, то заказывает дополнительные экспертизы, в крайнем случае – просит независимой оценки от специалистов. Но в этом случае она ничего не просила.

– Да, Вы правы, это интересно, – Петр поднялся из-за стола. – Я попрошу Вас не говорить госпоже Брасс о нашей беседе, не хочу ее беспокоить, раз мы всё прояснили.

– Конечно, я понимаю, – Константин улыбнулся в ответ. Было ясно, что он прекрасно понял, что именно Петр имел ввиду.

Петр вышел из офиса и направился в сторону парка. Хотелось просто прогуляться и подумать. Он любил думать. Его действительно заинтересовала эта история со свитками. И неспроста же Алиса сохранила у себя эти сертификаты с подписью Брасс. Это было очень похоже на аферу с антиквариатом, к которой были причастны они обе – и Алиса, и Тамара. Тогда было вполне логично, что Алиса прячет у себя в доме документы по сделке, пусть и несостоявшейся. Старый добрый компромат еще никто не отменял. У Петра уже зрел план, как проверить свою догадку. Завтра он еще раз вернется в эту контору. Во-первых, надо уже встретиться с этой Сашей. А во-вторых, надо проверить Тамару.

Петр взглянул на часы. Вечерело. Возвращаться в участок не имело смысла, лучше пойти домой и отдохнуть, завтра опять будет много беготни…

* * *

– Именно с него. Расскажите мне.

– Это случилось два года назад. Мы отдыхали на озере. Я, мой брат, и двое его друзей. Неприятная пара, мне они не нравились, но брат меня не слушал, он ведь старше, значит, ему виднее. Там что-то произошло, я точно не знаю, может ссора, но палатка, в которой жили друзья, сгорела. Тело парня нашли сразу, его девушка нашлась неподалеку, она была в шоке. Никто не знает, что там с ними произошло. Как и с моим братом.

– Но ведь Ваш брат вернулся спустя полгода?

– Это был не он.

– Кира…

– Нет, это был не он. Он всё про меня знал, про наш дом и про то, что случилось, но это был не он. Я не знаю, этот человек казался знакомым, но это был не мой брат. И он не любил меня, он сразу же меня сюда упрятал. А сам завладел всеми нашими деньгами. А ко мне даже не приходил.

– Судя по записям Вашего врача, профессора Кротовой, брат был напуган Вашим поведением, поэтому обратился сюда.

– Нет, он не просил меня обследовать, он хотел меня здесь запереть. Спросите Кротову, она ведь даже не пыталась разобраться в моем состоянии, спросите…

11

На следующий день Петра ждала беседа с Тамарой Брасс. Проснувшись утром, он решил сразу же отправиться в антикварную контору, чтобы получить ответы на свои вопросы.

Получил он их довольно быстро. Тамара оказалась неглупой женщиной, и не стала отрицать очевидного:

– Да, мы с Алисой действительно иногда занимались такими вещами, – такой формулировкой Тамара старалась избегать слова “махинации”. – Но ведь в этом нет ничего плохого, совершенно ничего, ну посудите сами, Петр Сергеевич. Все эти богатые люди, коллекционеры, настолько хотели получить в свое владение редкие экспонаты, так почему же не сделать людям добро, и не подарить осуществление мечты? Тем более что вероятность того, что правда откроется, была близка к нулю, ведь предметы, хоть и были редкими, но вполне могли быть не единственными, поэтому даже обнаружение чего-то подобного в других руках не ставило их ценность под сомнение.

– Интересно Вы рассуждаете, – ухмыльнулся Петр. – Я смотрю, Вас не сильно удивило, что Алиса прятала компромат в своем доме? И Вы все еще настаиваете на том, что у Вас не было мотива в отношении нее?

– Разумеется, не было, – Тамара с грустью смотрела на полицейского. – Как бы я смогла помогать коллекционерам без Алисы? Другого подходящего эксперта у меня нет и не будет теперь уже долгое время.

– Это Вы верно подметили. А скажите, как много у Вас было недовольных клиентов?

– Недовольных не было, – немного подумав, ответила Тамара. – Даже тот, со свитками, мне удалось объяснить ему всё и проблема решилась сама собой. А если Вы думаете, что кто-то из клиентов стал бы мстить таким образом… Честно говоря, это кажется мне странным.

– Почему же?

– Как Вам сказать. Ну посудите сами. Если бы Вас обманули подобным образом, и Вы бы об этом узнали, то стали бы Вы обнародовать подобное? Я вот точно предпочла бы замолчать это событие. Максимум – избавилась бы от подделки, но я повторюсь, это не единичные экземпляры, и без специальной экспертизы ставить их подлинность под сомнение – абсолютно невозможно. Да и не такие большие это были деньги…

– За которые стоило бы ставить на себе крест, совершая убийство, – Петр понял, что продолжать этот разговор не имело смысла. Логика Тамары ему нравилась, в чем-то он даже был с ней согласен, но это всё равно было преступление. Но только экономическое, поэтому дело придется передать смежному отделу. Он оставил Тамару в офисе конторы и выдал ей подписку о невыезде. Он не хотел держать ее под стражей, почему-то он был уверен, что Тамара не сбежит. Да и не особенно его это волновало. Он потерял к ней интерес в ту же секунду, как понял, что она – не его подозреваемая.

Петр понимал, что афера никак не приближала его к раскрытию убийства. Разумеется, это было большим плюсом в его список раскрываемости, но все же убийцу не помогло найти. У Тамары не было мотива, напротив, без Алисы вся схема рассыпалась. Поэтому пришлось смириться с тем, что эта версия – несостоятельна, и пришло время, чтобы разобраться со второй странностью в доме жертвы – с наброском.

Петр достал свой блокнот и нашел заметку о том наброске. Имя художника – А.М.Шелехов. Было непонятно даже, что это за город и откуда начинать поиски.

На помощь в таких случаях могло прийти только одно место – библиотека. Здесь всегда можно было найти необходимую информацию. Именно туда Петр и направился сразу же после того, как покинул офис «Хистори Альенте».

Саша. Он совсем забыл про нее, надо же было опросить и ее, думал Петр, ведь Саша была одним из фигурантов дела и, по словам коллег, неплохо общалась с Алисой, следовательно, могла знать что-то о ее частной жизни. Наверное, надо вернуться и поговорить с ней, подумал Петр. Но сам себя остановил. Почему-то ему казалось, что версия с наброском более интересна и перспективна. Он не считал Сашу убийцей, ведь, судя по словам коллег, у нее не было никакого мотива. Рабочий мотив он отвергал, а личный – судя по всему, Алиса была не таким человеком, с которым можно было делить что-то личное. У нее попросту не было ничего подобного.

Набросок. Да, надо сперва проработать эту версию, версию о ком-то из прошлого Алисы.

12

Петр провел в библиотеке много часов. Изучил всех людей с именем А.М.Шелехов, которые хоть где-то фигурировали в архивах. Сбился со счета, сколько чашек кофе он выпил за этот день. Не понимал даже, один ли это день или он уже потерял нить реальности. Но в итоге его усилия оказались не напрасны. Петр нашел одно подходящее упоминание. По крайней мере, стоило проверить, в газетной вырезке говорилось о пожаре. На фото в статье был изображен дом, похожий на дом на картине. Никаких подробностей в статье не было описано, поэтому ответы нужно было искать на месте. Недалеко, подумал Петр, надо туда съездить и осмотреться. Не откладывая.

Он поехал. Это была черта, которую ему привила Марта. Он стал ценить время. Потому что так мало его они провели вместе. Потому что так долго он жил без нее.

Город, в который направился Петр, располагался в тридцати километрах, так что ему предстояло провести всего порядка 40 минут в электричке. Ему нравилась дорога. Красивый вид из окна и возможность подумать – вот за что он любил подобные поездки. Он мысленно говорил с собой на темы, которые его волновали, а дорога соглашалась с ним. Всегда. Никогда не спорила, не пыталась на него повлиять. Просто соглашалась. Вот бы и в жизни было так, думал Петр, чтобы всегда можно было прийти к согласию.

До городка Петр добрался практически незаметно для себя. В библиотеке в статье был указан адрес сгоревшего дома, начать поиски имело смысл оттуда, ведь наверняка кто-то из местных мог помнить эту историю и подсказать, где искать художника. В этом Петр не ошибся. Отчасти.

Найти дом не составило труда. Вернее, то место, где когда-то был дом. После пожара всё так и осталось нетронутым. Никаких новых построек, даже толком не разобранное пепелище. Просто выброшенное из жизни место. По словам жителей, которые застали те события, никто из родственников ни разу не приезжал сюда после трагедии. Видимо, не хотели болезненных воспоминаний, думал Петр, и винить их в этом было совершенно излишним. Напротив, он прекрасно понимал это стремление любой ценой забыть и заглушить чувство боли.

Однако самого художника Петр так и не встретил, поскольку, как он узнал у всё тех же местных жителей, тот покончил с собой. Эта история становилась всё более странной. Ну не мог он поверить в такие совпадения. Нужно было срочно найти кого-то, кто знал художника, и мог пролить свет на всю эту историю, которая, похоже, уходила корнями в тот давний пожар.

В полицейском участке городка Петр навел справки, и выяснил, что у художника осталась дочь, Елена, и живет она как раз неподалеку, так что не было причин откладывать свой визит к ней. Тем более, что Петру было искренне интересно всё это дело, и он чувствовал, что близок к разгадке тайны, а тайны он любил.

Елена оказалась милой молодой женщиной, очень приветливой и немного грустной. Оно и понятно, думал про себя Петр, наверное, ей здесь просто скучно. Да и наверняка находятся добрые люди, которые напоминают ей об их семейном горе.

Елена пригласила его войти в ее дом, предложила чаю. Петр не смог отказаться от гостеприимного предложения, тем более что он устал с дороги, и чай был очень кстати, чтобы подкрепить его силы. Немного отдохнув, он протянул Елене набросок, который привез с собой. Тот самый, что висел в доме Алисы Кронверг.

При виде наброска девушка переменилась в лице. Руки ее задрожали. Видно было, что она узнала этот рисунок, но потребовалось время, чтобы девушка смогла взять себя в руки. Она судорожно потянулась за сигаретой:

– Вы не возражаете? – спросила она, закуривая.

– Нет, конечно, – ответил Петр, ему не терпелось узнать, что же так испугало Елену, и он начал разговор в своей излюбленной манере – напрямик. – Вы узнали этот набросок, верно?

– Да, – Елена постепенно успокаивалась, – извините, мне просто было так неожиданно снова его увидеть. Этот рисунок, будь он проклят. – Она затушила только что зажженную сигарету, и на глазах её выступили слезы. – Вы нашли ее? Ольгу?

– Ольгу? – Петр не совсем понимал, что происходит, но ему казалось, что скоро он узнает ту тайну, которую скрывала Алиса. – Не совсем, – он достал фотографию Алисы и протянул ее девушке. – Этот набросок висел в доме вот этой женщины, ее звали Алиса Кронверг, ее убили, и мы расследуем все обстоятельства произошедшего. Вам знакома эта женщина?

– Алиса Кронверг? – Елена слегка ухмыльнулась. – Красивое имя. Конечно, она всегда имела страсть к театральным эффектам. Это никакая не Алиса, – с этими словами девушка вернула и фотографию, и набросок Петру. Елена поднялась с кресла и подошла к окну. – Сегодня пасмурно, – начала она, – как и в тот чертов день, когда отец нарисовал эту картинку для нее, и когда мои родители снова ругались…

* * *

– Конечно, девочке будет так приятно, ведь она так любит этот дом, – говорил мужчина, доедая завтрак. За столом сидела его маленькая дочь, а молодая жена потихоньку собирала грязные тарелки.

– Не понимаю твоей тяги к подобным вещам, милый, – ласково говорила женщина. – Зачем тебе обязательно нужны эти театральные эффекты?

– Потому что она просто ребенок, милая, как и наша Леночка, – мужчина приобнял девочку, но та недовольно отшатнулась от него и продолжила есть. – И потому, что я считаю, что детям надо прививать любовь к искусству. А как еще ее прививать, если не тем, что ассоциируется с любимыми вещами? Разве это не логично?

– Логично, конечно, – женщина соглашалась, но было видно, что ей не нравится что-то в идее мужа. – Лена, ты доела? Иди к себе, дорогая. – Девочка послушно встала и пошла в свою комнату, а женщина присела за стол и продолжила полушепотом. – Но почему именно она?

– Ты снова начинаешь? – мужчина, казалось, начинал сердиться. – Послушай, я тебе уже сто раз говорил, я не имею никакого отношения к этой семье. Ты всё напридумывала, а мне теперь извиняйся за то, чего никогда не было? Хватит уже слушать этих своих кумушек сплетниц, мне это начинает надоедать. – Мужчина резко отшвырнул вилку в сторону и поднялся. – Я займусь делом, а ты подумай о том, как твоя мнительность рушит нашу семью.

Мужчина поднялся и быстрым шагом вышел из комнаты, а его молодая жена так и осталась сидеть за столом. На глаза наворачивались слезы. Она очень хотела верить мужу, но слишком сильным было сомнение. Это была не просто обычная ревность, это был страх. Страх того, что…

– Мамочка, ты плачешь? – вошедшая на кухню Лена прервала мысли женщины.

– Нет, милая, просто соринка в глаз попала, всё хорошо.

– А куда папа ушел?

– Он пошел работать, милая. А мы с тобой давай займемся уборкой, хорошо? – Женщина изображала веселость, чтобы успокоить дочь. – Ты же знаешь, как папа не любит бардак, верно?

* * *

– Знаете, это была милая семья, приятные люди. Я про тех, кто жил в этом доме. Семейная пара и двое детей, мальчик Семен и девочка Ольга. – Елена смотрела в окно странным взглядом. Казалось, она смотрит куда-то вдаль, сквозь время. – Это для нее отец нарисовал этот рисунок. Не знаю, зачем он ей сдался, но отец очень хотел ей угодить… Однажды весь наш городок всполошила страшная весть. Ночью случился пожар, и дом сгорел. А вместе с ним и почти все его обитатели. Выжила только Ольга. Она сказала, что поссорилась с родителями накануне вечером и ушла гулять подальше от них, ночевать не вернулась, а пепелище увидела только утром, когда было уже поздно кого-то звать.

– Но Вы как – будто в это не верите? – аккуратно спросил Петр.

– Нет, не верю, – резко ответила Елена, – я убеждена, что Ольга сама всё подстроила. Не знаю как, но это она устроила этот пожар.

– И у Вас есть какие-то доказательства?

– Нет, конечно, какие доказательства. Но я знаю, что это она. И смерть моего отца тоже на ее совести, – с этими словами Елена отошла от окна и стала нервно теребить руки. – Понимаете, – она подсела поближе к Петру, – отец не покончил с собой, он слишком любил жизнь. И свое творчество. Он бы никогда этого не сделал. Да и меня он бы одну не оставил. Он ведь растил меня сам, без помощи. А эта Ольга с ее картиной, не знаю как, но она точно замешана в смерти моего отца. Вот скажите, как Вас, Петр Сергеевич, да? Вот Вы интересуетесь этим делом, может быть, Вы сможете восстановить справедливость? Мне просто важно, чтобы отца не считали самоубийцей, потому что самоубийство – это грех, его даже церковь отказалась принимать, а ведь он верил, от души верил. Помогите нам, Петр Сергеевич, пусть все узнают, что он не сам! – Елена заплакала, Петр не мог этого выдержать и резко поднялся. Его всегда смущали женские слезы, он никогда не знал, как вести себя в подобной ситуации. Но сейчас он был убежден, что наблюдает не просто истерику убитой горем родственницы, а в этих ее подозрениях действительно что-то есть. Он чувствовал, что должен разобраться. Даже если это не связано с его делом, но он должен помочь этой несчастной женщине узнать правду об отце.

– Я постараюсь во всем разобраться, – Петр протянул ей салфетку. Елена подняла на него полные слез глаза, и по лицу ее пробежала легкая улыбка.

– Вы правда постараетесь помочь нам? Спасибо, Петр Сергеевич, спасибо Вам. Вы не представляете, как сложно жить в городе, где все показывают на тебя пальцем и шепчутся вслед.

– Но почему Вы не уедете отсюда? – спросил Петр. Хотя, казалось, он знал ответ. Это был ее дом.

– Это мой дом, – словно голосом в его голове раздались слова Елены.

– Я понимаю, – тихо ответил Петр и направился к выходу. – Я буду держать Вас в курсе своих действий и своих выводов.

Дверь закрылась, и Петр оказался на улице. Ему было тяжело на душе после разговора с Еленой. Он хотел помочь ей, но не знал, с чего начать. Нужно найти в архиве информацию о пожаре и об этой семье. Может быть, тогда станут ясны мотивы.

Было не странно, что Ольга попросила художника сделать тот набросок, думал Петр. Но вот то, что она продолжала хранить его долгие годы после трагедии – это уже было сомнительно. С одной стороны, как память о доме это не годилось, ведь после такой трагедии подобная «память» могла вызвать только боль. Но хранить рисунок дома на видном месте, тому могло быть две причины.

Первая – это вероятность, что Ольга не смогла перенести этого горя, решила уехать из города, сменила имя, а рисунок был для нее действительно памятью, и, возможно, она была на этой почве немного не в себе. Потому что нормальному человеку такое напоминание грозило бы потерей умственного здоровья.

Вторая, и она вписывалась в версию Елены о причастности Ольги – Алисы к пожару, это версия о том, что рисунок был своего рода трофеем, и напоминал девушке о ее «победе», если можно так кощунственно выразиться в данной ситуации.

Верить во второе Петру не хотелось, потому что сама эта мысль была ему неприятна. Но за время службы он повидал многое, так что подобное проявление вполне могло иметь место. Но чтобы утверждать такое, нужно было сначала разобраться, что же произошло на самом деле. А для этого нужно было обратиться к первоисточнику. Свидетелей не было, ведь всё произошло ночью, тогда осмотр места происшествия и протоколы опроса. Архив, снова архив, подумал Петр, и направился в сторону полицейского участка.

По дороге его не оставляли мысли о случившемся, и в голове засела еще одна, крайне неприятная. Мысль о том, что Елена могла быть причастна к смерти Алисы, ведь она верила в то, что Ольга – Алиса виновна в смерти ее отца, и вполне могла хотеть за него отомстить.

Однако Петру удалось довольно быстро разрушить эту версию. У него были хорошие контраргументы. Во-первых, Елена явно удивилась, услышав имя Алисы. Значит, она не могла ее ни найти, ни убить, ведь она попросту не знала, кого и где искать. Либо она искусно лгала, во что Петр не верил, либо была невиновна в ее убийстве. И, во-вторых, что тоже было немаловажно, Петр видел по Елене, что она не до конца была уверена в том, что ее отец был убит. Она сомневалась, да, вернее сказать, она очень сильно хотела верить в то, что он не самоубийца. Но это не одно и то же, что знать наверняка, думал Петр. А, значит, в пользу версии о виновности Елены пока ничего не говорит.

* * *

– Доктор, у Вас готово заключение по Кире Солнцевой?

– Да, я считаю, что она вполне адекватна, и может сама о себе позаботиться. Это очень интересный случай, и я бы хотел еще с ней поработать, мне кажется, что у нас наметился прогресс.

– Она признала, что человек, который привел ее сюда – это ее брат?

– Нет, но…

– Доктор, Вы же как никто другой должны понимать, что это неприятие и есть ее диагноз.

– Да, но послушайте…

– Доктор, мы пригласили Вас, чтобы Вы сделали заключение, и тем самым направили наши дальнейшие действия в отношении Киры Андреевны в нужное русло. Если она не признает брата, значит, она не выздоровела, и мы не можем ее выпустить. Вы, как врач, должны это понимать.

– Мне нужно еще пару сеансов с ней. Мы разберемся в ее проблеме, и …

– Вы – уважаемый специалист, но у нас нет возможности взять Вас в штат, поэтому спасибо за Вашу помощь, но мы приняли решение. Кира останется здесь.

13

Архив маленького городка удивил Петра своим порядком. Каждое дело хорошо сформировано, всё упорядочено, разложено по алфавиту. Найти дело о пожаре не составило труда, равно как и дело о смерти художника. Сначала Петр принялся изучать обстоятельства пожара.

В деле всё было довольно подробно описано. Понятно было, что опрашивать тех, кто тогда работал на месте, было бесполезно. Не потому, что Петр бы не смог их найти, напротив, практически все офицеры продолжали работу, ведь в маленьких городах практически нет текучки на подобных местах. Но потому, что с виду это был обычный пожар, без расследования, а, значит, и говорить было особенно не о чем. Так что материалы дела в данном случае были для Петра лучшими помощниками, чем люди.

Согласно протоколу, пожар случился примерно в 3 часа ночи. Загорелась проводка, поэтому пламя распространилось очень быстро. Однако была в этом одна странность. С одной стороны, быстрое распространение – это неудивительно, но, с другой стороны, спальни располагались совсем в другом конце дома, а запах от проводки довольно едкий, поэтому была сильная вероятность, что люди могли почувствовать этот запах и проснуться. Или хотя бы кто-то из них. Странно, что этого не произошло, думал Петр.

Может быть, они принимали снотворное, тогда это бы всё объяснило. Петр нашел в материалах дела экспертное заключение по погибшим. Вскрытия не было, но анализы крови всё же взяли. И действительно, в крови всех погибших была большая доза снотворного. Вроде бы всё понятно, но только Петра смутила доза сына. Даже если мальчик принимал это лекарство, то он точно бы не принимал его в дозе, предназначенной для взрослых. Это было очень странно, и Петр решил продолжить расследование. Его преследовало сомнение, а значит, он будет искать до тех пор, пока не поймет.

Искать он решил в больнице, в медицинских картах погибшей семьи. Если они принимали лекарства, то в картах должно было быть назначение. Эта гипотеза оказалась верной, и Петру действительно удалось найти необходимую информацию. Вместе с ней, худшие опасения подтвердились. Снотворное было прописано только отцу, причем в минимальной дозе. Следовательно, хотя он и мог поделиться лекарством с членами семьи, они понимали силу воздействия препарата, а значит, не злоупотребляли бы с дозой. И уж точно, что сын бы не получил столько лекарства.

Значит, всё-таки убийство, думал Петр. Но тогда открывался другой вопрос, к которому его при встрече подводила Елена. Смерть художника также могла быть неслучайной.

В деле о его смерти в качестве причины было указано самоубийство, если точнее, то передозировка снотворного. Показалось странным, что лекарство в крови было то же, что и у погибшей семьи Ольги, но Петр быстро прогнал эту мысль. В самом деле, городок маленький, врач наверняка выписывает одни и те же лекарства, так что в этом как раз ничего странного нет. Но, возможно, были какие-то нюансы, о которых не было сказано в деле. Видимо, следователь не придал должного значения заполнению документов, с грустью подумал Петр. К сожалению, подобная халатность всегда была обычным явлением в подобных «очевидных» случаях. Значит, придется еще немного задержаться в этом городе, и наведаться к следователю с новыми вопросами. Но теперь уже завтра, подумал Петр, глядя на улицу. Стемнело, и вероятность застать кого-то кроме дежурного в отделении полиции приближалась к нулю.

Это не было проблемой, но только Петр не был готов, что ему придется заночевать здесь, и поэтому не подобрал себе никакого ночлега. Он просто прогуливался по уже почти ночному городу, как неожиданно для себя понял, что находится рядом с домом Елены. Интересно, не будет ли излишней наглостью попроситься к ней переночевать, подумал было Петр, но в этот момент входная дверь отворилась, и он услышал приятный голос:

– Петр Сергеевич, правильно? – это была Елена. – А я смотрю, Вы или кто посторонний вокруг дома ходит. Испугалась, ведь в полицию-то звонить смысла мало, пока приедут уже черт знает что может произойти. А Вы почему здесь так поздно?

– Да Вы знаете, – немного нерешительно начал Петр, – я был вынужден задержаться здесь в связи с расследованием, а где остановиться не нашел, вот хожу просто так, думаю, куда податься. Вы не знаете, где бы я мог найти себе угол на одну ночь? Завтра я уеду.

– Знаю, конечно, – Елена распахнула входную дверь пошире, жестом приглашая Петра войти в дом, – переночуйте у меня, места много, всем хватит.

– Не знаю, – замешкался Петр, – как-то неудобно Вас стеснять, да и вообще, посторонний человек в доме – мало приятного.

– Ничего страшного, я Вас не боюсь, – улыбнулась Елена. – Заходите в дом, я покормлю Вас, и Вы расскажете мне о расследовании, хорошо? Это ведь дело моего отца? – девушка вопросительно смотрела на Петра.

Он не видел в приглашении ничего плохого, напротив, еще один разговор с Еленой мог помочь ему в его расследовании, и это было бы очень кстати. Ведь она была местной, знала все обстоятельства той истории и всех людей, которые тогда жили в городке по соседству с Ольгой и ее семьей. Может быть, она что-то знала, но не понимала этого, думал Петр. Глупо было бы не воспользоваться таким шансом. С этими мыслями он принял приглашение о ночлеге и направился в дом.

14

Тамара Брасс сидела в своем кабинете и рассматривала рабочие бумаги. Ей было грустно от того, что теперь ей предстоит надолго отказаться от своего любимого занятия. Ведь, помимо махинаций, она действительно любила антиквариат, и ей нравилось его изучение. Да, этот полицейский своего не упустит, с некоторой злобой думала Брасс. Хорошо бы бросить ему какую-нибудь кость, связанную с убийством Алисы, чтобы он закрыл глаза на всё это дело о мошенничестве. Конечно, ей всё равно придется закрыть контору, но, может быть, хотя бы не с волчьим билетом, и, что было самым важным, без тюремного срока.

Она знала, кто виновен в смерти Алисы. Но у нее не было никаких доказательств. А без них ее бы не стали слушать. Надо было что-то предпринять, чтобы раздобыть эти самые доказательства. Тогда она могла бы преподнести их Петру на блюдечке с голубой каемочкой, как говорится, и попутно выторговать себе какую-нибудь поблажку. Причем довольно неплохую, думала Тамара, ведь раскрыть убийство – намного важнее какой-то аферы, не правда ли?

Да, ответила она сама себе. Именно так. Но как это сделать? Спровоцировать убийцу? Слишком рискованно. Брасс любила детективы и понимала, что человек, совершивший убийство, ни перед чем не остановится, поэтому пытаться его как-то «загнать в угол» было не чем иным, как глупостью.

Оставалось одно. Дождаться момента, пока все разойдутся, и обыскать рабочее место убийцы.

Да, убийца был одним из них. Это она точно знала. И знала почему, ведь они с Алисой много времени проводили вместе за своими манипуляциями с документами, и Брасс знала обо всех сложностях Алисы на работе. Должна была знать, обязательно, ведь ей было необходимо, чтобы работе Алисы ничего не мешало. И никто не мешал. И так оно и было. До недавнего времени. От мыслей ее отвлек стук в дверь:

– Да, войдите, – крикнула Тамара. В дверь вошла Саша.

– Госпожа Брасс, я могу идти? Я просто себя так неважно чувствую сегодня, наверное, из-за смерти Алисы, руки дрожат, и вообще.

Руки у девушки действительно тряслись, это было видно невооруженным взглядом:

– Конечно, иди, до завтра, хотя подожди. Ты звонила этому офицеру, Мелешину? Я оставляла его визитку.

– Нет еще, – извиняющимся тоном ответила девушка, – знаете, мне так страшно, что он может меня в чем-то подозревать, ведь мы с ней были почти подругами, и…

– Ты можешь идти, но только позвони ему, – бросила Тамара и отвернулась к своим бумагам.

Дверь закрылась, и Брасс, выждав несколько минут, вышла в коридор, чтобы посмотреть, остался ли еще кто-то в конторе.

Нигде никого не было видно, и Тамара решила, что может приступить к запланированным поискам. Она вошла в кабинет, который делили между собой Алиса, Константин и Саша, и подошла к одному из столов. Осмотрела ящики, в них ничего не было. Конечно, неудивительно, разочарованно подумала она, было бы странно, если бы улики лежали вот так, под носом.

– Вы что-то потеряли? – внезапно за спиной Тамары раздался знакомый голос. По спине пробежал холодок, ведь это был голос убийцы. Тамара поняла, что ее попытка провалилась, и она привлекла к себе внимание. Собравшись с духом, она решила действовать агрессивно.

– Я знаю, что ты – убийца, я всё рассказала этому полицейскому, который сегодня приходил, завтра он придет тебя арестовывать.

– Глупо звучит, госпожа Брасс, – Тамара поняла, что ее речь не произвела впечатления, – если бы Вы кому-то сказали, то за мной бы уже пришли. Да и что Вы скажете? Доказательств– то у Вас нет.

– Они мне и не нужны, – Тамара резко направилась к выходу из кабинета. Она хотела любой ценой покинуть контору. – Этот Мелешин и так мне поверит, – она направлялась к двери, стараясь как можно скорее прекратить этот диалог и оказаться в безопасности. Она боялась. Главное, не поворачиваться спиной, мысленно говорила себе Брасс.

Внезапно зазвонил городской телефон, она повернулась лишь на секунду, как тут же почувствовала укол в шею.

– Я так не думаю, госпожа Брасс. Я так не думаю.

15

Елена приготовила отличный ужин. Настоящий, домашний, такого Петр не ел уже давно. Ему не хотелось вновь терзать эту милую девушку расспросами, но он не видел другого пути для того, чтобы приблизиться к раскрытию дела. Пока что она была единственной во всем городе, кто говорил с ним действительно откровенно и охотно. Поэтому он решил продолжить этот неприятный разговор в надежде, что он принесет плоды.

Для начала он рассказал Елене о том, что удалось узнать касаемо пожара, и о своих подозрениях насчет снотворного. При упоминании лекарства лицо Елены переменилось:

– Будь оно проклято, это снотворное, и отец от него же умер.

– Да, я читал в его деле, передозировка.

– Конечно, но знаете, это странно, – неожиданно сказала Елена, – лекарство отца и снотворным-то было назвать сложно, скорее просто успокоительное, как им можно было отравиться, не понимаю.

– Ну почему же, – возразил Петр, – я читал в деле, снотворное достаточно сильное, как же оно, а, вспомнил, «Симилан».

– Что? – Елена, казалось, сильно удивилась, – какой «Симилан»? Отец принимал «Виторальт», у него и рецепт был на него. Вы, наверное, что-то путаете?

– Наверное, – согласился Петр, но сделал он это лишь для того, чтобы успокоить девушку, которая начинала не на шутку волноваться. – Уже действительно поздно, и я очень сильно устал. Спокойной ночи.

Петр быстро направился в комнату, которую Елена выделила ему в качестве спальни на эту ночь. В голове у него крутилась мысль, что он нашел то, что искал. Вот оно, несоответствие. Получается, что у художника никак не могло быть того же лекарства, что и у семьи Ольги. Значит, преступник отравил его тем лекарством, которое принес с собой. И, хотя была вероятность, что убийцей мог быть кто-то другой, внутренне для себя Петр уже понял, что это сделала именно Ольга.

Оставалось непонятно только одно, почему она это сделала? На этот вопрос будет ответить сложнее, думал Петр. Разговор с Еленой ничем не помог, и он просто не знал, у кого еще можно было что-то об этом спросить. Да и по большому счету, думал Петр, не имело большого значения, какая была причина. Скорее всего, художник что-то увидел в поведении Ольги. Может быть, заподозрил ее. Возможно даже, что он сказал ей что-то по неосторожности, чем и спровоцировал ее на убийство. Но какая теперь разница, ведь саму Ольгу – Алису тоже убили. Интерес в этом деле представляли только потенциальные подозреваемые. А из таковых была только Елена, но ее Петр не рассматривал в таком качестве, слишком искренне она удивилась, узнав, что Ольга жила под другим именем, и Петру этого было достаточно. Так что, может, и копать не стоило, раз виновница сама мертва.

Но необходимо было всё же придать огласке тот факт, что художника, скорее всего, убили. И сделать это было нужно не для того, чтобы поставить клеймо на имени Ольги, а для того, чтобы Елена могла жить спокойно. Петр видел, как много для нее значит неизвестность и непонимание, сам ли ее отец покончил с собой. Она не могла ответить себе на вопрос «почему», а подобная неизвестность зачастую приносит намного больше вреда, чем правда. Эту истину Петр хорошо уяснил за время службы.

Да, завтра утром, перед отъездом, надо наведаться к следователю и дать этому делу ход, твердо решил Петр, погружаясь в сон.

16

Поспать толком не удалось. Всю ночь Петр ворочался в кровати, мысленно перебирая события последних дней. Это дело не давало ему покоя. Как и любое незаконченное дело, так уж он был устроен. Тяготило то, что версия с наброском оказалась ошибочной, а также то, что он совершенно не понимал, в какую сторону ему продолжать свое расследование. Столько хороших версий сгорело, думал Петр. Сначала мошенничество с антиквариатом, теперь вообще мистический след с этим рисунком. И в результате – полный ноль. Он ненавидел такие моменты. Когда он ничего не то что сделать не мог, но и попросту ничего не понимал.

Нужно спросить Глеба, промелькнуло в голове. Глеб, снова он думает об этом странном парне. И чем он так его зацепил, на этот вопрос Петр сам не мог ответить. С одной стороны, его всё в Глебе раздражало. Его манера общения, его перепады настроения, странное поведение, резкие выпады в сторону Петра, едкие замечания. Но, в то же время, Петр словно был под каким-то странным гипнозом. С самого первого их разговора он не мог отделаться от мысли, что этот странный тип действительно что-то, как бы это выразиться, «видит»?

Да, именно это и не давало Петру покоя. Он не верил в подобные сверх способности, но здесь, прямо перед собой, он наблюдал реальные примеры того, как человек брал информацию просто ниоткуда.

Из снов, так говорил Глеб. Ему якобы снится. Петр ловил себя на мысли, что, если бы он услышал что-то подобное от кого угодно другого, то не поверил бы, и даже не стал бы пытаться выяснить, есть ли в этих словах доля правды. А здесь он сам не то, что верил Глебу, он буквально обращался к нему за помощью. Неслыханно. И необъяснимо.

И обидно. Потому что Глеб словно видел его насквозь, а сам он вообще ничего не мог сказать об этом человеке. Несмотря на то, что Петр всегда был довольно подозрительным и осторожным человеком (два незаменимых качества для его службы в полиции), он как-то легко доверился Глебу, сам не понимая, почему. И, хотя Петр был человеком, который довольно хорошо разбирается в людях, но в Глебе он не разобрался совсем. Он не мог понять, кто он и чем занимается по жизни. Он не представлял себе его родных. Не мог представить, есть ли у него семья, любит ли он животных. Он не знал о нем ровным счетом ничего. Не видел. А вот Глеб про него всё видел. И его страхи, и его грехи. Неравный счёт, подумал Петр и по лицу пробежала легкая ухмылка.

Наверное, надо было хотя бы навести о нем справки, вдруг проскочило в голове. Нет, он тотчас же отмел эту мысль. Человек помогает, а он вместо благодарности – недоверие. Это совсем нехорошо. Да, надо будет спросить Глеба, не знает ли он чего-то нового об этом деле. По приезду, сразу.

Петр не заметил за своим внутренним диалогом, как наступило утро. Нужно было собираться, но прежде выполнить данное себе накануне слово и зайти в участок, возобновить дело художника.

Елена еще спала, и Петр вышел из дома как можно тише, чтобы не разбудить ее. Неплохо было бы попрощаться, но ничего, он позвонит потом. Позвонит и скажет, что ему удалось раскрыть дело ее отца, вот она обрадуется.

Она, или он сам? Комплекс Бога, как назвал бы это Глеб. Тьфу ты, чертыхнулся Петр, опять этот Глеб. Как – будто и впрямь без него мир рухнет.

Добравшись до участка, Петр разыскал старшего офицера и рассказал ему о своих наблюдениях насчет снотворного. Доводы были безусловно убедительными, и Петр не сомневался в том, что дело мгновенно возобновят. Однако, вместо ожидаемой реакции полного повиновения, он встретил на лице офицера снисходительную ухмылку:

– Конечно, Петр Сергеевич, – тихим вкрадчивым голосом обратился к нему офицер, – я понимаю, о чем Вы. Но и Вы меня поймите. Дело-то закрыто. Стоит ли ворошить? Кому от этого будет лучше? А у меня отчетность, сами понимаете, это же везде так. – С этими словами офицер похлопал Петра по плечу и протянул руку, давая понять, что готов завершить этот разговор.

– Нет, Вы не понимаете, – возмущенно оттолкнул его Петр, – это же убийство, надо это отметить в деле. Это халатность, я заявлю об этом …

– Да никуда Вы не заявите, Петр Сергеевич, – офицер отошел и встал около окна. – Вы думаете, мы не знаем, кто Вы и откуда приехали? Я не имею ввиду, откуда Вы приехали к нам. Я имею ввиду, «откуда», Ваше первое «откуда», понимаете?

– Не совсем, – ответил Петр, но он прекрасно понимал, о чем идет речь. О его несостоятельности и о том, что никто не воспринимает его всерьез. Даже здесь, в этой глуши.

– Вы, конечно, раскрыли пару дел и довольно удачно, Вами даже гордятся там у Вас, но нам-то здесь всё равно, и для нас Вы – ну, извините, конечно, но не высшая инстанция. Ладно бы еще командировка была служебная, с запросом и всё такое, так ведь Вы приехали сами, разве не так? Ну покопались в старом деле, что-то узнали, возможно, но подумайте логически, самому-то не смешно? У Вас же даже подозреваемого нет, что Вы собрались возобновлять?

– Я убежден, что смерть художника – это дело рук Ольги, – твердо заявил Петр.

– Возможно, что так, – офицер разговаривал с ним, как с ребенком, и ощущения от этого были двоякие. – А доказательства есть? Мотив? Не отвечайте, – офицер жестом дал понять, что не собирается слушать аргументы Петра. – Мой Вам совет, Петр Сергеевич, давайте разойдемся мирно, Вы уедете, и все останутся при своих. А сообщать кому-то – не думаю, что это хорошая идея. В контексте того, что у Вас нет никакой доказательной базы, только себя на посмешище выставите, Вам не кажется? Я уж молчу про то, сколько неприятностей это ваше возобновление доставит дочери покойного, как там ее, Елена? Думаете мало эта барышня выплакала слез, или думаете, что ей понравится снова быть в центре внимания всего нашего “огромного” городка? И наверное Вам нужно подумать еще кое о чем, – офицер заговорил полушепотом, – Елена не знала этого, но ее отец и погибшая при пожаре, они были любовниками. Есть даже вероятность, что Ольга была его дочерью.

– Вы это серьезно? – Петр был поражен услышанным.

– Стал бы я шутить такими вещами, – недовольно хмыкнул офицер. – Наши соседские кумушки мне тогда всю плешь проели своими сплетнями. Еле удалось всё это заглушить. Удивляюсь, что до Елены ничего подобного так и не дошло и она живет нормальной жизнью. Относительно нормальной, – офицер перевел дух. – Понимаю Ваше тщеславие, Петр Сергеевич, но девушку – то пожалейте. Не расстраивайтесь, добудете себе пару орденов в другом месте.

Офицер открыл дверь, с улыбкой предлагая Петру покинуть кабинет. Стало ясно, что на этом поездка закончилась, и можно смело ехать на вокзал, здесь ему точно больше никто никакого содействия не окажет.

Было очень жаль Елену, ведь она так и не узнает правду. Конечно, можно позвонить ей и всё рассказать, и тогда она будет знать, что ее отец – не самоубийца, и ей станет легче.

Но тогда придется рассказать и то, что он, Петр, не смог ничего сделать для того, чтобы это стало достоянием общественности. Значит, придется признать свою трусость? Ну уж нет, отогнал Петр эту мысль. Он ведь ничего ей не обещал. Дело, по которому приехал, он раскрыл. Вернее, получил ответы на свои вопросы, а больше ему было и не надо. Значит, он добился того, зачем ехал. К тому же, если слова офицера об отце Елены были правдой, то это известие могло разрушить и ее привычный уклад, и многолетнее хорошее отношение к отцу. Поэтому точно не стоило придавать огласке сей нелицеприятный факт. Эта мысль была настоящим подарком, ведь, если исходить из нее, то Петр был настоящим героем и защищал честь девушки и память о ее отце.

Да, Петр решил, что поверит в эту версию событий. Спрячется от правды, которую не хотел принимать. Правды о том, что он – просто трус. Той правды, о существовании которой он всегда знал, но не был готов в ней себе признаться.

Гудок приближающегося поезда прервал эти невеселые размышления и вернул его к реальности. Надо возвращаться и искать новую версию случившегося с Алисой. Так, что там у нас еще было, если не антиквариат и не картина? Надо поискать личное…

* * *

– Добрый день, я хотел бы увидеться с Кирой Солнцевой.

– К сожалению, это невозможно.

– Вы не поняли. Я не посетитель. Я подбираю лечение для Киры, и мне необходимо…

– Говорю же Вам, это невозможно.

– Да, конечно, я знаю процедуру, но я сам врач, меня зовут…

– Я знаю Вас, доктор, но с Кирой Андреевной невозможно увидеться. Она покончила с собой.

– Что? Когда?

– После того, как ей отказали в выписке. Она сказала дежурной медсестре, что не останется здесь. Все подумали, что она хочет сбежать, и ее заперли в палате. Там она и повесилась. Мне жаль, доктор. Хотите взять ее вещи?

– Вещи? А что там?

– Какие-то записи и пара фотографий. Нам они не нужны, а родных у нее нет. Возьмёте?

17

Сразу с вокзала Петр отправился в участок. Там царила суматоха, на входе его задержал дежурный с объявлением о том, что только что поступил вызов из «Хистори Альенте». Их начальницу, Тамару Брасс, нашли убитой тем же утром. Петр, не мешкая, отправился на вызов. В дверях он столкнулся с Глебом:

– Ты уже знаешь? – машинально бросил Петр, не сбавляя темпа.

– Что знаю, Петр Сергеевич? – парень старался не отставать, но на лице читалось удивление.

– А я думал, ты пришел за этим. Из-за убийства.

– Да, конечно, но я хотел узнать, нет ли новостей, – Глеб выглядел искренне удивленным.

– Новостей? – Петр резко остановился. – А убийство Тамары Брасс для тебя не новость?

– Тамары Брасс? – Глеб, казалось, на время лишился дара речи, голос звучал очень слабо.

– Так значит не всё ты знаешь, – Петр снова набрал скорость и направился к служебной машине. – Вернусь, тогда и поговорим, сейчас некогда.

Глеб так и остался стоять на улице у входа в участок с растерянным видом. Он действительно был удивлен услышанным. Такого развития событий, как убийство Тамары Брасс, он не ожидал.

Петр уже подходил к машине, когда кто-то резко одернул его за рукав. Это был Глеб:

– На самом деле, товарищ майор, – Глеб смотрел на Петра, немного смущаясь, – я подумал, что если поеду с Вами в это место, ну куда пропуск, может быть, что-то там увижу, что сможет помочь делу.

– Это вообще – то не по правилам, ты – гражданский, – смутился Петр. Подобной просьбы в их сотрудничестве еще не было.

– Но я вроде журналист, – улыбнулся Глеб, – обещаю ничего не трогать. Но, конечно, если Вы не хотите моей помощи, то ничего, я пойму. Я приду, если что-то вспомню или увижу.

Глеб резко развернулся в противоположную сторону. Петр тут же окликнул его:

– Нет, ничего, правда, поедем вместе, это ничего. Садись в машину.

Глеб кивнул и молча забрался в служебное авто, больше напоминавшее большую коробку. Петр злился на себя за то, что не может отказать этому парню, но, с другой стороны, свежий взгляд не помешает, правда? Успокоив сам себя, он дал команду водителю трогаться с места, и вместе они поехали в офис «Хистори Альенте».

На сей раз болтушки – секретарши не было видно, их встретил Константин Сомов. Тот самый, которого считали преемником Алисы, пояснил Петр Глебу, и начал разговор:

– Добрый день, Константин. Рассказывайте, что здесь произошло.

– Так я не знаю, – парень был явно подавлен и шокирован. – Мы пришли на работу утром, как обычно.

– Мы – это кто? – прервал его Петр.

– Это я и Лиза, она наш секретарь, Вы с ней говорили в прошлый раз. Ну вот, мы пришли, я сразу в кабинет, а там госпожа Брасс. Я сразу вызвал полицию, ничего не трогал. Лиза тоже. Она сразу в обморок упала, как увидела, только в себя пришла, на воздух вышла.

– Понятно, – Петр сделал пометку в своем блокноте. – Не уходите никуда, я осмотрю место, и нам надо будет еще поговорить об обстоятельствах.

– Конечно, я понимаю, – парень тихо отошел в сторону и присел на стул.

Петр с Глебом направились в кабинет, где лежало тело Тамары Брасс. Судмедэксперт уже закончил предварительный осмотр и был готов дать первую оценку случившемуся:

– Отравление, Петр Сергеевич, след от шприца. Всё, как с той девушкой, Алисой.

– Вы в этом уверены? – казалось, Петра радовала эта новость.

– Да, вернее сказать, картина преступления идентична, подробнее скажу после вскрытия, но по всему видно, что это аналогичные случаи.

– Значит, и преступник один и тот же, – констатировал Петр.

– Вероятнее всего, что да, – подтвердил эксперт.

– Отлично, – радостно воскликнул полицейский.

– И чем это хорошо? – услышал он за спиной голос Глеба.

– Извини, не понял? – Петр удивленно обернулся.

– Я имею ввиду, чем хорошо, что убийца нанес еще один удар? – Глеб выглядел растерянным, такого выражения на его лице Петр еще никогда не видел.

– Да тем, – радостно парировал Петр, – что теперь у нас есть версия, и она хорошая, настоящая, понимаешь?

– Не совсем вообще-то, – Глеб продолжал вопросительно смотреть.

– Это точно из-за антиквариата. Вернее, из-за их мошенничества с оценкой. Раньше это не имело смысла, убийство Алисы, я про него. Наоборот, оно было абсолютно лишним. Но теперь всё изменилось. Они обе занимались махинациями, и теперь их обеих убили. Отлично.

– Знаете, Петр Сергеевич, Ваша реакция, мягко говоря, ненормальна, – осторожно сказал Глеб.

– Что? – Петр не сдержался и повысил голос. – Ненормальна? Да ты просто завидуешь, что это я нашел причину всего этого, а ты со своими снами ни на шаг не приблизился. – Сказав это, Петр сразу же пожалел о своих словах. Он был обязан Глебу, он это понимал. Может быть, не в этот раз, но раньше. И он не имел права так несдержанно себя вести.

– Извини, – тихо проговорил Петр, – я перегнул палку.

– Ничего, Петр Сергеевич, я понимаю, – Глеб похлопал его по плечу. Как нерадивого подростка, который облажался, и старшие ведут себя снисходительно, зло подумал Петр в ответ на этот жест, но промолчал. Он действительно чувствовал себя виновато.

– Надо найти списки клиентов, которых обманули эти две особы, – уже не так решительно произнес Петр.

– Да, конечно, Вы этим и займитесь, – разрешающим тоном ответил Глеб. – А я можно пока осмотрюсь здесь?

– Разумеется, смотри что хочешь. Может быть, найдешь что-то необычное, – Петр пытался извиниться, давая Глебу свободу действий. Но, как и всегда, этого не требовалось. Потому что Глеб всё понимал без слов.

– Не трудитесь, Петр Сергеевич, – с улыбкой произнес он, – слово – не воробей.

Это было верно. Верно и обидно. Очень обидно. Но поделать уже было ничего нельзя, и Петр принялся осматривать кабинет Тамары Брасс.

– А Вам не кажется странным, что убили ее в кабинете сотрудников, – голос Глеба раздался, как гром среди ясного неба. – Не в ее собственном кабинете, не по дороге куда-то, а в кабинете сотрудников. Это не странно? Что она там делала?

– Наверное, что-то искала, по работе, – робко ответил Петр, понимая, что упустил очевидную деталь. Но не хотелось верить, что Глеб снова прав, и гипотеза Петра ошибочна.

– Искала? Поздравляю, капитан очевидность снова в деле! – язвительно ответил Глеб. – Что искала?

– Я не знаю, – слабым голосом ответил Петр. Он понимал, что место убийства действительно шло вразрез с его версией.

– Не знаете, а бросаетесь в людей словами о своей правоте. Стыдно, Петр Сергеевич, – Глеб смотрел на него, с лица не сходила усмешка.

– Чего ты хочешь? – снова не сдержался Петр. – Да, я не обратил на это внимания, пока не обратил. Пока – это ключевое слово. Я бы осмотрел здесь всё, просто еще не успел. Я решил, что кабинет жертвы важнее.

– Да не нужно передо мной оправдываться, Петр Сергеевич, мы не в школе, – возразил Глеб, – мне не нужны Ваши объяснения, я просто хочу, чтобы Вы открыли, наконец, глаза и увидели очевидное. Кстати, кто вон та блондинка в углу?

Петр хотел было что-то возразить, но перевел взгляд в сторону, следуя за взглядом Глеба. В углу действительно стояла миловидная девушка со светлыми волосами. Она плакала, один из сотрудников, работавших на месте, принес ей стакан воды. Петр собирался подойти к ней, чтобы задать несколько вопросов, но Глеб опередил его:

– Здравствуйте, – мягко обратился он к девушке. – Вы работаете здесь?

– Да, – она смотрела на Глеба, словно была им загипнотизирована.

– Вы что-то знаете?

– Я уходила вчера последняя, – девушка пристально смотрела ему в глаза.

– Это да, но Вы что-то знаете? – девушка не отвечала, а Глеб не стал продолжать ее расспрос. – Петр Сергеевич, это по Вашей части, возможный свидетель, – обратился он к Петру, а сам направился к выходу.

– Куда ты уходишь? – крикнул Петр ему вслед.

– Мне здесь больше нечего делать, – резко бросил Глеб, удаляясь. – Теперь Вы и сами справитесь.

Петр продолжал с удивлением смотреть вслед Глебу. Конечно, он привык к странностям этого парня, но сейчас происходило что-то совершенно непонятное. Но, как бы то ни было, дело само себя на раскроет, подумал Петр, и решил вернуться к допросу девушки:

– Вы сказали, что уходили последней? – обратился он к не перестававшей плакать особе.

– Да, я зашла попрощаться и спросить, не надо ли чего, – девушка вытирала глаза платком, но слезы, казалось, не хотели останавливаться.

– А Вы кто будете? Для протокола.

– Саша, Александра Горина, я здесь работаю. Наверное, уже работала, – она разрыдалась с новой силой.

– Почему в прошедшем времени?

– Да кому теперь нужна эта контора, без госпожи Брасс.

– То есть преемника у нее нет? – Петр искал по сторонам, куда бы посадить девушку, но подходящего ничего не было.

– Нет, какой преемник.

– А Константин?

– Ему эта контора, как кость в горле, он давно уже хочет отсюда уйти и работать где-то в большом музее над глобальными проектами. Он же у нас ученый, не как мы все.

– А может быть такое, что Тамара Брасс не отпускала его, и поэтому он ее убил? – Петру показалось, что он ухватился за ниточку. Показалось, что он нащупал мотив преступления.

– Нет, не может, – девушка начинала успокаиваться. – Он ведь не ее собственность, захотел бы – ушел. Смысла не было ее убивать. Да и Алису тоже.

– Действительно, в смерти Алисы для него никакой выгоды, – Петр задумчиво смотрел в одну точку. Только что приобретенная ниточка оборвалась так же быстро, как и появилась. – А скажите, Вы дружили с Алисой? Что можете рассказать про ее окружение и частную жизнь?

– Дайте подумать, – девушка почти совсем успокоилась. – Даже не знаю, что и сказать. Мы с Алисой вроде и не дружили особо. Вернее как, мне казалось, что она вообще не знает, что это такое. Она могла поддержать беседу, попереживать, посочувствовать, но это всё было как-то искусственно, понимаете? Словно чуждо. Но мне она нравилась. Знаете, я многому у нее научилась, и благодаря ей я могла бы пойти дальше и стать кем-то большим, нежели сейчас.

– Понимаю, – оборвал Петр затянувшуюся речь, казавшуюся бесполезной. Жертв теперь было две, и нужно было что-то посерьезнее, чем просто размышления о характере Алисы. Тамара точно не вписывалась в прошлую жизнь Алисы и точно не могла иметь отношение к тому давнему пожару, поэтому нужно было искать где-то в другом месте. В таком месте, где обе женщины имели бы точки пересечения, и кроме антикварной конторы таких точек попросту не было.

Место убийства, думал Петр, ведь Глеб совершенно прав насчет того, что это имеет смысл. Только кто-то из своих мог убить Тамару. И она действительно что-то искала в кабинете. Но вот только никаких идей на тему того, что это могло быть, у Петра не было.

– Я еще нужна Вам для вопросов? – голос Саши вывел его из оцепенения.

– Нет, – Петр суматошно искал в кармане визитку. – Вот, нашел, – он протянул визитку Саше. – Если что-то вспомните, то позвоните мне, хорошо?

– Да, конечно, – девушка взяла визитку и убрала ее в карман. – Я могу идти?

– Да, идите, только оставьте нашему офицеру свои координаты, чтобы мы смогли Вас найти при необходимости.

Девушка зашагала к выходу, подошла к офицеру, что-то ему надиктовала и отправилась прочь из этого места, которое было теперь уже ее бывшей работой.

Действительно, думал Петр, мотива у них не было. Константин всё равно искал другое место, Саша ни на что не претендовала, и для нее это было только ущербом. А секретарша Лиза, в ее отношении Петр вообще не допускал подобных мыслей. Почему-то она казалась ему очень далекой от этого мира, и у нее точно не было никакого мотива. Может быть, и стоило с ней поговорить, но Петр отчетливо помнил ту головную боль, которую оставило ее щебетание в прошлый раз, и не хотел повторения этого без необходимости.

А необходимости он пока не видел. Оставалось искать другие версии. Но в каком направлении двигаться Петр и представить не мог. Все версии по Алисе он проработал. Если и был какой-то мотив из личной жизни, то к Тамаре Брасс он бы вряд ли имел отношение. Да и намека не то что на мотив, а вообще на какие-то личные аспекты в жизни Алисы он не нашел.

Набросок? Здесь тоже всё было ясно. Ниточка в прошлое никуда не вела.

Конечно, версия с мошенничеством, за которую он так яро ухватился, пока Глеб его не осек, была самой красивой и стройной. Но, в самом деле, причем здесь кабинет сотрудников. Что она вообще там делала?

Да, вопросов оказалось слишком много, и Петр был не в силах на них ответить. Зря он обидел Глеба, может быть, тот мог что-то увидеть, нечто такое, что Петр пропустил. Как же неприятна была эта мысль. Но делать было нечего. Он стал собираться, больше на месте преступления смотреть было не на что.

– Доктор, а ее точно убили здесь? – последняя соломинка. Надежда, что тело сюда принесли, чтобы запутать следствие. Тогда его версия с мошенничеством могла бы еще пожить.

– Точно, Петр Сергеевич. Положение трупных пятен …

– Я понял, спасибо, – Петр не стал дослушивать аргументы судмедэксперта. Всё было ясно. Вернее, не ясно было ничего.

* * *

– Доктор, поймите правильно, Вы – уважаемый человек, и я разговариваю с Вами только поэтому. Никакого дела Киры Солнцевой нет и быть не может. Обычное самоубийство душевнобольного человека.

– Но это не так. Вернее, так, конечно, это самоубийство, но она говорила правду, это точно. Я читал ее записи, она была права насчет всего.

– Даже если бы, теоретически, она и была права, то в живых не осталось никого из фигурантов этого дела. Кому Вы собрались что-то предъявлять?

– Но это не так, я знаю, я нашел одного …

– Доктор, пожалуйста, не тратьте мое время, – следователь явно начинал сердиться.

– Но Вы же можете проверить?

– Могу, но не буду, у нас хватает открытых дел. Копаться в том, что, извините, быльем поросло, нет ни желания, ни возможности. Вам показать, где у нас выход?

– Нет, спасибо, я найду дорогу.

– И мой Вам совет, доктор, – крикнул вслед офицер, – займитесь тем, что Вы умеете, помогайте живым, кому еще можно помочь.

18

Петр слишком устал, чтобы возвращаться в участок. Он вышел на улицу и остановился, чтобы подумать. Он решил поехать домой и привести себя в порядок после всех последних событий. В голове стучало. Погода была отличная, но она совершенно не радовала. Мысли о том, что он не продвинулся ни на шаг, брали свое. И не только эти мысли. Еще и то, что он чувствовал себя паршиво из-за Елены. Это не давало покоя. Наверняка, она надеялась на его помощь, а он так ее обманул. И сбежал, как трус. От этого было еще хуже. Петр понимал, что ему необходимо с кем-то поговорить, излить душу, поделиться всем тем, что накопилось у него внутри. Но он не знал, к кому можно с этим пойти. Чтобы выслушали, не давая советов, не обвиняя, просто выслушали.

Но такого человека в его окружении не было. Таким человеком была только Марта, но и ее он потерял. Ну вот, опять, думал Петр, снова эта хандра, от которой не хочется жить. Та самая хандра, от которой он раньше спасался с помощью спиртного. Неужели это было наивно, думать, что можно справиться самому? Неужели всё возвращается?

На глаза наворачивались слезы, он гнал от себя эти мысли, но с каждой попыткой не думать понимал, что ему становится всё хуже. Он знал, что готов сорваться.

Но что бы сказала Марта? Эта мысль его словно отрезвила. Она бы осудила? Нет. Конечно, нет. Она никогда не осуждала. Но она бы разочаровалась. Очень сильно. А если так, то у него просто нет на это права.

Петр посмотрел вокруг. Солнце разливалось по закоулкам маленького города, откуда-то доносилась тихая музыка, из парка слышался смех. Он просто не имел права делать себя несчастным в такой прекрасный день. Повинуясь этой мысли, он только было хотел прогуляться до дома, как услышал голос дежурного. Тот звал его из здания «Хистори Альенте»:

– Товарищ майор, мы кое – что нашли!

Петр решительным шагом направился обратно в здание. Офицер протянул ему пустой шприц:

– Вот, товарищ майор, это было под телом Тамары Брасс. Врач говорит, что это и есть орудие преступления. Ну то есть он говорит «подробнее после экспертизы», но Вы же знаете, он всегда так говорит.

Петр взял шприц. К нему прицепился светлый волос. Волос убийцы, подумал Петр, ведь Брасс была брюнеткой. Саша, мелькнуло в голове, только она была на месте преступления и у нее светлые волосы:

– Срочно, машину, едем к Александре Гориной, где– то должны быть ее данные!

Машина домчалась быстро, практически мгновенно. Дверь никто не открывал, и оперативники приняли решение ее выломать, ведь на руках было явное подтверждение, что они вышли на след убийцы.

Ворвавшись в квартиру, перед глазами предстало жуткое зрелище. Саша лежала на полу, изо рта шла пена, рядом лежал шприц. Петр бросился к ней, чтобы помочь, но понял, что она уже мертва. Еще теплая, подумал Петр, немного не успели. Получается, что она и была убийцей. Но почему?

– Вызывайте наших, – обратился он к вошедшим вслед за ним полицейским.

Остаток дня длился вечность. Исследование места преступления, анализ волоса на шприце, сравнение яда в шприцах. Вывод был очевиден – именно Саша убила Алису и Тамару, а потом покончила с собой. Но, если с убийством Алисы еще можно было ее как-то связать, предположив, что она надеялась занять ее место, то смерть Брасс была для нее невыгодна.

Или она испугалась? Внезапно Петр всё понял. Ведь Глеб же сразу сказал ему, где искать. Почему ее нашли в кабинете сотрудников, спрашивал он. Конечно, Тамара догадалась, кто убил Алису, и хотела вывести Сашу на чистую воду, а та ее застала за обыском рабочего стола или еще чего-то. Как же это очевидно. Очевидно и просто, думал Петр. Жаль, что он не понял этого сразу. Глеб вот понял, а он – нет.

Смешно, Петр ухмыльнулся, ведь это была единственная блондинка в конторе, да и во всем этом деле. А ведь Глеб ему сразу сказал, что убила блондинка. А он не поверил. Вернее, вроде и поверил, но не проработал. Жаль, смерти Тамары можно было избежать.

Петр закончил работу поздно, писал отчеты. Он уже собирался уходить, когда в кабинет постучали. Это был дежурный:

– Товарищ майор, там Вас ждет этот Ваш, журналист, – с запинкой сказал сержант. – Пригласить его?

– Он знает о деле?

– Да, товарищ майор.

– Нет, не надо, – Петр резко засобирался. – Скажите, что я уже ушел.

– Но он там, в приемной, – растерялся дежурный.

– Я выйду через черный ход, не хочу общаться с журналистами.

– Понимаю, товарищ майор, доброй ночи.

Петр выскользнул из кабинета и, пока дежурный говорил с Глебом, незаметно вышел через черный ход. Ему не хотелось разговоров. Ни с Глебом, ни с кем-то еще. Дело было раскрыто, так к чему всё это, думал он. А Глеб был любителем поговорить, и не просто поговорить, а непременно выставить Петра в дурном свете, указав ему на ошибки. А этого как раз и не хотелось. Петр решительно направился в сторону дома, ускорив шаг, чтобы не попасться на глаза Глебу, который мог в любой момент выйти из участка.

19

День выдался длинный, Петр был рад наконец-то вернуться домой и предвкушал скорый отдых в тот самый момент, как у двери его позвал знакомый голос. Это был Глеб.

– Ты меня напугал, – ухмыльнулся Петр. – Чего тебе? Мы же всё раскрыли, нет?

– Я хотел поговорить, хотел спросить, – нерешительно начал Глеб. Петр, до той минуты хотевший выставить незваного гостя в ночной час, от этой робости смягчился и пригласил его зайти. Но тот отказался. – Нет, спасибо, я лучше на воздухе, здесь так хорошо, – достал сигарету, закурил, глядя в ночное небо. Помолчали.

– Ты пришел покурить у меня на крыльце, или есть что-то важнее? – не удержался Петр.

– Красивое небо, не правда ли? – Глеб, казалось, не расслышал ноток недовольства в голосе Петра. – Я часто думаю, Петр Сергеевич, о звездах. Я думаю, что каждая звезда – это доброе дело. А когда небо грустит без звезд – это значит, что где-то кто-то сильно нагрешил, понимаешь меня? И я спрашиваю себя, а всё ли я сделал, чтобы не дать этому случиться…

– Ты говоришь о чем-то конкретном? – неуверенно спросил Петр. Обычно в такие моменты Глеб осекал его каким-то едким замечанием и Петр уже подсознательно приготовился к очередному неприятному высказыванию в свой адрес, но на удивление последовал ответ. Такой простой, спокойный ответ.

– Я говорю о Кристине, ну или как ее там звали. Как ты думаешь, мы могли наказать ее за преступление?

– Но она сама себя наказала, покончив с собой, разве этого мало? – Петр не понимал переживаний Глеба.

– Да, наказала, но ведь это был ее собственный выбор, а не отмщение. Разве это одно и то же? Я имею ввиду, если человек сам себя наказывает, значит, мнение окружающих для него неважно, и значит, что общество в целом не играет никакой роли в этом наказании, ведь это решение она приняла сама. Получается, мы опоздали, разве не так?

– Да какая разница, не понимаю, преступница понесла наказание. Если бы мы ее посадили, то она получила бы лет 15 и вышла бы на свободу в самом расцвете сил и лет. Она наказала себя смертной казнью, как по мне, так это более строго, нежели 15 лет.

– Наверное, да, – Глеб докурил сигарету, затушил окурок и молча направился в сторону улицы.

– Это всё? – удивленно воскликнул Петр ему вслед. – Это всё, зачем ты приходил? Просто узнать, достаточное ли это наказание?

– Скорее понять, почему оно недостаточное, – Глеб обернулся, – понять, из тех ты людей, которые хотят знать, или тебе всё равно.

Глеб резко зашагал в сторону дороги. Петр попытался окликнуть его, ему не давал покоя этот непонятный визит. Он знал, что Глеб ничего не делал просто так и всё, что он когда-либо ему говорил, всегда имело смысл, но не это…

Зайдя в дом, Петр поймал себя на мысли, что уже не хочет ни спать, ни пить, чего так жаждал пару минут назад на подходе к крыльцу. Его мысли занимало только одно. Этот ночной визит. Зачем, что он, Петр, должен был понять? Почему оно недостаточное? Никакого смысла. Вполне достаточное, Петр же так аргументированно всё объяснил… Или нет? Может быть, он чего-то не знает? Он не знает, а Глеб знает, и потому ведет эту странную игру. Но что же? Это не самоубийство, мелькнуло в голове у Петра. Да нет же, всё указывало на то. И зачем Глеб приходит сейчас, когда он сам говорил, что Кристина сделала это сама. Вернее, не Кристина. В этом деле было ясно и верно всё, кроме того, что ее звали Кристина.

Стоп. Вот же оно.

Резкое озарение подкосило Петра, и он чуть не потерял равновесие. А что, если всё наоборот, и неверно всё остальное, кроме Кристины. Надо же их как-то называть, говорил Глеб. То же он говорил про Фила и Риту. Надо же их как-то называть, но почему именно так?

20

Следующим утром, едва дождавшись рассвета, Петр бросился в архив. Он искал. Искал совпадение. Наконец, спустя несколько часов, он наткнулся на одно дело, в котором фигурировали похожие имена. Это был случай на озере, пожар, фигурантами по делу проходили некие Фил и Кристина. К делу прилагалась фотография. Взглянув на нее, Петр потерял дар речи. На ней были изображены Алан Маршак и Саша. Правда, у Алана еще не было ожога, но это точно был он. В описании к материалам дела говорилось, что на фотографии изображены как раз Фил и Кристина. Петр ничего не понимал. Он перерыл всё дело, но никакого упоминания о Глебе в нем не было. Он не был замешан в этой истории с пожаром на озере, не проходил по делу свидетелем. Не было ничего, что могло указать на его связь с этими людьми.

Или могло? Петр стал более подробно изучать материалы, и нашел упоминание о Кире Солнцевой. Согласно записям, это была единственная выжившая в той истории. Но, опять же согласно делу, она находилась на лечении в спец учреждении. Но это ничего, подумал Петр, надо туда съездить и поговорить с ней. Вдруг она что-то помнит о тех событиях и расскажет какие-то детали, которые помогут ему понять роль Глеба.

Телефон, его взгляд упал на номер телефона больницы, где лежала Кира. И правда, в такие места сначала принято звонить, подумал он. Набрал номер. Ответили сразу же.

– Здравствуйте, Вас беспокоит майор Петр Сергеевич Мелешин, я занимаюсь делом, в котором упоминается одна Ваша пациентка, Кира Солнцева. Это верно, она у Вас лечится?

– Не то, чтобы лечится, – голос в трубке звучал растерянно.

– Я понимаю, наблюдается, это неважно, – Петр торопился, поэтому не стал дослушивать объяснение на том конце провода. – Мне нужно с ней поговорить, это срочно, когда я могу приехать и увидеться с ней?

– Дело в том, что это невозможно, – ответил голос.

– Вы не поняли, – напористо продолжал полицейский, – я расследую дело об убийстве, и она может что-то знать, понимаете? Если нужно привезти с собой какие-то документы, чтобы поговорить с ней, то дайте мне список, я всё привезу.

– Мы бы рады помочь, но только Киры Андреевны здесь нет, – спокойно отвечал голос.

– Не понимаю, – Петр расстроился, – ее что, выписали?

– Не совсем, – голос взял паузу, но скоро продолжил, – дело в том, что Кира Солнцева покончила с собой.

– Как? Давно? Хотя какая разница, – Петр был в замешательстве, неужели он теперь никогда не узнает, как Глеб связан с этим делом.

– Но Вы можете поговорить с доктором, который ее обследовал, они много времени проводили вместе, может быть, у него остались какие-то записи по ней. Врачебная тайна, конечно, но может быть, если расследование, то он пойдет навстречу? – голос в трубке вывел его из ступора и вселил надежду.

– Да, отлично, а имя этого врача Вы мне подскажете? В материалах дела этого нет.

– Конечно, сейчас, – минута ожидания длилась вечно, – вот, доктор Глеб Воронов.

– Что? – голос Петра охрип, – Воронов?

– Да, именно так, но только я не знаю, где его искать, здесь ничего не написано …

– Ничего, я его знаю, – сказал в ответ Петр и повесил трубку.

Он вышел из здания архива. Он чувствовал себя ужасно. Понимал, что стал марионеткой в руках Глеба, но не то, что не мог с этим ничего поделать, он даже не понимал, как к этому относиться. С одной стороны, он нашел этих людей, но, с другой, это ничего ему не давало, он не понимал. Знал только, что произошло что-то страшное, какая-то изощренная месть Глеба, какая-то роковая игра, в которой Петр оказался пешкой.

На скамейке у входа он увидел знакомую фигуру. Петр с трудом остановил себя, чтобы не пройти мимо – не хотелось ни видеть Глеба, ни разговаривать с ним. Но он чувствовал, что Глеб непрерывно смотрит на него, уйти было просто нельзя:

– Что тебе здесь нужно? – резко бросил Петр.

– Хотел сказать тебе, что уезжаю. Просто хотел убедиться, что ты всё понял правильно и не осуждаешь меня. Хотя если и да – мне плевать. Просто ты мне нравишься, хотелось остаться друзьями.

– Друзьями? С тобой? Ты убийца! – возмущению Петра, казалось, не было предела.

– Я? Нет. Я никого не убивал, наоборот, я помог раскрыть столько дел. Я не убийца, я – чертов герой, – ухмыльнулся в ответ Глеб.

– Издеваешься? – Петр смерил Глеба презрительным взглядом, но было видно, что тот совершенно не задет подобным отношением.

– Отнюдь. И тебе советую думать так же. Плохая идея выносить всё случившееся на всеобщее обозрение. Только выставишь себя идиотом. Майор, который был так занят самолюбованием, что был одурачен любителем, ну или что-то в этом роде.

– Тебе просто повезло…

– Нет, майор, это тебе повезло. Ты сделал себе имя на моих делах. Думаешь, это случайность, что я встретил тебя тогда в участке? Нет, ничего подобного, я это просчитал. Я знал, что ты будешь там. Я знал, что ты – молодой самовлюбленный карьерист, я всё о тебе знал, я сразу понял, что мне нужен именно ты. Подающий надежды офицер с одним большим “но” – кризис личности. Катастрофический. Сам бы ты из этого не вышел, поверь, я знаю. Я помог тебе стать настоящим полицейским. Сам бы ты этого не достиг. А теперь перед тобой открыто столько дверей. Молодой, подающий большие надежды, теперь уже не только в твоих мечтах. Ты можешь сам выбирать дела, да ты крутой парень. Радуйся. Правда, я надеялся, что постепенно ты станешь более самостоятельным, но, увы, пришлось вести тебя до конца.

– Ты меня использовал…

– Прекрати. Теперь ты увлечешься жалостью к себе и будешь медленно спиваться? Ну нет, не губи себя. Просто прими всё случившееся, как я сказал, и живи дальше. У тебя есть этот выбор, у Киры его не было.

Петр присел на скамейку рядом с Глебом. Он понимал, что этот разговор ни к чему хорошему не приведет, но всё же хотел его продолжить. Хотел понять…

– Теперь всё? – робко начал Петр. – Ты отомстил?

– Они сами себе отомстили. Ты читал дело?

– Да. Случай на озере.

– Ты понял его?

– Да.

– Расскажи, что ты понял? Я должен знать, что ты точно понял, а не как все они.

– Какая тебе разница?

– Большая. Я создал знаменитого сыщика, считай, что это твой экзамен.

Глеб словно насмехался над Петром, но при этом было в его словах что-то. Петр понимал, что этот разговор и суть этого дела действительно имеют значение для Глеба, может быть, и для него тоже?

– Хорошо. Слушай. Материалы дела довольно скудны. Компания отдыхала на озере, случился пожар, парень погиб, девушка выжила. Парня звали Фил, вернее, это было его прозвище, девушку – Кристина. Двое оставшихся – брат с сестрой. Брат сначала тоже исчез, его даже подозревали в поджоге. После объявился, обгоревший, но невиновность была доказана – точно несчастный случай. Сестра не узнала брата, более того, настаивала, что это не он, а какой-то посторонний человек, он решил, что она сошла с ума от горя после его исчезновения, и определил ее на лечение в больницу. Там она покончила с собой. Сам он спустя какое-то время разбился на машине. Всё, все концы оборваны.

– И это всё?

– По делу – да.

– И для тебя этого достаточно? Пока ясно только то, что ты умеешь читать.

– Ты просто издеваешься, я нашел дело, откуда ты называл имена, чего тебе еще?

– Ты не сдал экзамен. Ты – посредственность. Я зря потратил на тебя время.

Глеб резко поднялся и быстрым шагом направился к воротам.

– Подожди! – окликнул его Петр. – Объясни мне. Или я буду считать тебя убийцей!

Глеб остановился, обернулся к нему, пару минут молча смотрел на Петра, потом медленно произнес:

– Хорошо, майор, но не потому, что ты меня напугал. А потому, что кто-то должен знать правду. Слушай, как всё было. – Он вновь присел на скамейку и закурил. – Никита и Кира Солнцевы. Молодые, но очень состоятельные люди. Родители погибли, когда они были совсем маленькими, и их воспитывал дядя. Он очень их любил, по-настоящему, поэтому дети выросли в атмосфере абсолютной любви и ни в чем не нуждались.

Родители оставили Кире приличный трастовый фонд, которым распоряжался сначала дядя, потом, после своего совершеннолетия – Никита. Кира смогла бы им распоряжаться только в случае, если бы вышла замуж. Это были очень милые люди, ценившие традиции. Совершенно не похожи на современную молодежь, понимаешь, о чем я? Такие милые и наивные, особенно Кира. Она была ангелом, она явно жила не в свое время. – Глеб ненадолго прервался, казалось, его посетили грустные воспоминания. Через несколько минут он продолжил:

– У Никиты был друг. Вернее, это Никита считал его другом, но дружба эта была односторонней. Никита старался дать другу всё, что в его силах – работу, помог с квартирой, давал деньги. Однако друг, его все звали Фил, не ценил этого. Напротив, он был очень зол на Никиту за то, что тому повезло в жизни. Хотя можно ли назвать везением смерть близких, да еще в столь раннем возрасте? Как бы то ни было, он был одним из тех, кто почему-то считает, что вправе рассчитывать на чужое. И он очень хотел получить все деньги Киры, ну или хотя бы приличный кусок, хотя права на это он не имел абсолютно никакого.

У Фила была девушка, Кристина. Такая же алчная, как и он, они идеально подходили друг другу. Оба всегда искали виноватых в своих проблемах, оба хотели “урвать” какой-нибудь кусок чужого пирога. И у них созрел план. Фил решил влюбить в себя Киру и жениться на ней. Так он стал бы обладателем ее трастового фонда, ведь она наверняка бы отдала в его руки управление, ведь сама она совершенно ничего не понимала в финансовых вопросах.

Они предложили Никите отдохнуть на природе и непременно взять с собой сестру, чтобы она развеялась и полюбовалась прекрасными видами. В ту роковую ночь на озере Фил хотел начать свою тайную операцию по обольщению Киры. Они с Кристиной обсуждали это в палатке, но Никита случайно услышал обрывки разговора и всё понял. Парень очень сильно любил сестру и не мог позволить, чтобы кто-то причинил ей боль. Ни физическую, ни душевную. Завязалась драка, что-то произошло, какое-то замыкание, и случился пожар. Никита погиб в этом пожаре. И тут у Фила и Кристины родился новый план. Дело в том, что Фил и Никита были похожи внешне. Не близнецы, но схожий типаж и один рост и комплекция. К тому же Фил, как близкий друг Никиты, знал всё об их семье и делах. Они с Кристиной придумали обставить всё так, будто в пожаре погиб Фил, а Никита исчез бы, а потом нашелся. И вот он – фонд Киры в его руках. Он даже рискнул своей внешностью и частично обгорел, чтобы его точно было не отличить от Никиты. Не знаю, сразу это случилось, или он издевался над собой позже, но это не так важно. Важно другое.

Он вернулся спустя полгода, когда страсти насчет пожара улеглись, и было признано, что это был несчастный случай. У Солнцевых не было близких, а дядя, воспитавший их, жил далеко и вообще ничего не знал о случившемся. Друзей тоже не было, они жили очень замкнуто, своим маленьким миром. Поэтому при внешнем сходстве окружающие не усомнились, что произошло чудесное возвращение Никиты. К тому же была Кристина, которая также «узнала» Никиту, ее слова не вызвали ни у кого подозрений, ведь она была лично знакома с этой семьей. И все поверили, кроме Киры. Она была уверена, что это не ее брат. Фила она не узнала, но это был вопрос времени. Шрамы стали бы сглаживаться, да и мало ли прочих признаков. Она могла догадаться, ему пришлось принимать меры. Фил под видом Никиты оформил «сестру» на лечение, с которого не планировал ее забирать. Оплатил лечение вперед, а спустя некоторое время инсценировал свою гибель в автокатастрофе и исчез, теперь уже навсегда. К тому времени он успел обеспечить себя деньгами из фонда Киры.

Фил и Кристина уехали в другой город. Сменили имена. Начали совместную жизнь. Но это продлилось недолго. Реальность отличается от представлений о ней, и вскоре они расстались. Каждый продолжил свою жизнь, и больше они не виделись. Но я нашел их. Они отняли две жизни, и продолжали строить свои, как ни в чем не бывало. Я не мог этого допустить.

– Подожди, – прервал его Петр, – почему две? Кира ведь покончила с собой?

– Ты не слушал меня? Кира была ангелом, она не смогла с этим жить. А я не смог ей помочь. Если бы я смог, если бы я доказал что-то тогда, если бы ее отпустили, я бы сделал всё, чтобы инициировать это расследование, чтобы призвать их к ответу, к суду, но я не смог. Тогда я решил, что эти люди не заслуживают того, что имеют. – Глеб перевел дух. Было видно, что слова давались ему непросто. Это был не тщеславный рассказ – самолюбование успехами, это было искреннее пережитое сожаление. – Но я не убивал их, ты знаешь это.

– Но ты как-то управлял ими, чтобы они совершали эти убийства?

– Я никак не управлял ими, не гипнотизировал, не внушал, если ты что-то такое имеешь ввиду. Всё очень просто. Я играл на их чувствах. Они не знали, кто я. Фил (он стал Аланом) очень боялся любого внимания к своей персоне, у него остался патологический страх, что его найдут, что Кира его узнает. Он ведь не следил за ее судьбой. Он думал, что она в больнице и ей никто не поверит, даже если она заговорит, но вдруг? Я, как врач, хорошо понимал это, я увидел в нем этот страх сразу же. Нужно было только дать ему намек, что кто-то мог его видеть в том доме, и всё – он решился бы на всё, чтобы его не нашли.

– Как врач? – удивился Петр, – что ты имеешь ввиду?

– Я же говорил тебе при нашей первой встрече, что по образованию я врач. Психиатр. Не говорил? – легкая ухмылка пробежала по лицу Глеба. – Да, не сказал, тебя бы могло это насторожить. Но речь ведь сейчас не об этом, верно? Идем дальше. Потом была Кристина.

– Нет, потом ты говорил о Рите, – вновь прервал его Петр, – но в деле нет никакой Риты…

– Есть! – рассердился Глеб, – Рита Кротова, врач, принявший Киру в больницу. Ты очень невнимательно читал, и что я нашел в тебе!

– Но чем она виновата? Она лишь делала свою работу, и она ничего не выиграла от того случая. Наверняка, это даже могло навредить ее репутации, об этом ты не думал?

– Она не помогла Кире. Она не стала разбираться в ее состоянии. Она просто помогла Филу упрятать ее в лечебницу и даже не попыталась помочь. А ведь она врач, давала клятву помогать людям, и кто она после этого? А насчет “ничего не выиграла” можно поспорить, ведь мы не знаем, “благодарил” ее Фил как-то финансово за устройство сестры или нет. Но только это уже неважно.

– Так Рита и Марго Петровская – это один человек?

– Молодец, майор, да, это она. Переехала, развелась и взяла девичью фамилию. Ее было просто найти. И просто было найти больную струну. Она любила сестру. Очень. Тем тяжелее ее преступление против Киры. Как может человек, так любящий семью, помогать брату избавиться от сестры? Я сыграл на ее чувствах к сестре, она верила, что жертвует собой из благородной цели, избавляет сестру от мужа – тирана. По сути это так и есть, но наказание всё равно одно. Она заслужила его, не за помощь сестре, нет, но за Киру. – Глеб перевел дух и пару минут молча смотрел в синее небо.

– Скажи, – Петр не на шутку проникся этим диалогом, – но как ты смог что-то внушить Кротовой, ведь она не могла тебя не узнать?

– Забавно, но она пришла ко мне на прием… Да, она меня узнала. Более того, она знала, к кому она идет. Я ведь всё-таки хороший врач, широко известный в своих кругах. Я немного походил возле ее дома, “случайно” попался ей на глаза, так же случайно заметил, что ее что-то явно беспокоит… “Вы же знаете не понаслышке, как опасно игнорировать душевные переживания”, сказал я ей с участием. И она поверила. Она пришла ко мне на прием, рассказала всё, что ее беспокоило по части ее несчастной сестры. Да, я действительно сопереживаю этой женщине, не удивляйся. Мне нужна была Кротова и я знал, что ее сестре в конечном счете ничего не будет угрожать.

– Невероятно, – усмехнулся Петр. Он поймал себя на мысли, что восхищается этим человеком и его удивительным умением так манипулировать людьми, что никто вокруг этого не замечает. Даже они сами. – А ты не боялся, что твое имя всплывет в ее показаниях?

– Нет, этого не могло произойти. Она была так рада, что нашла в моем лице единомышленника. И она искренне считала, что совершает подвиг. Ну а кто из нас готов делить подвиг с кем-то другим? Вот именно, – ответил Глеб на свой вопрос. – И знаешь, что самое неприятное? Я бы даже мог ее отпустить. Ведь она так искренне говорила о сестре, ее страдания и боль были настоящими, не наигранными.

– Тогда почему?

– Потому что она не вспомнила. Она ни разу не вспомнила про Киру. Не раскаялась. Не спросила меня, каково мне пришлось после смерти пациентки, а ведь это совершенно нормальный вопрос, подобные вещи не проходят бесследно. Не должны проходить.

– И этим она подписала себе приговор? – закончил мысль Петр.

– Фактически она подписала его множественными ударами твердым тупым предметом, но да, суть ты уловил. А ты не так плох, как мне казалось, молодец. – Глеб дружески похлопал Петра по плечу, но от этого жеста полицейскому стало не по себе. – А потом была Кристина. Серый кардинал той истории. Знаешь, я убежден, что это именно она подтолкнула Фила к этому преступлению. Сам он не смог бы решиться. Ему обязательно нужен был какой-то “толчок”, ускорение. И это была Кристина. Она стала Сашей. Очень алчная особа. И тоже считала, что вправе претендовать на чужое. Она убила Алису из-за должности. Банально. Но это низменные чувства многих людей. С ней сработало. Я похвалил какие-то ее научные исследования, которых никогда не читал. Да и вообще не уверен, было ли что-то подобное. Она из тех людей, кто не готов ничего делать, они могут только брать готовое. Ну так вот. Я уверил ее, что сама она ничего не сможет добиться, ведь Алиса была перспективной, и никто попросту не станет смотреть по сторонам, пусть даже там находится такой бриллиант антикварного дела. А вот если бы Алисы не было… Остальное Кристина додумала сама. Но признаюсь, что убийство Тамары Брасс меня удивило. Как только девочка решилась на этот шаг, я понял, что нужно вмешаться, что игра зашла слишком далеко.

– А что случилось с ней? Она действительно покончила с собой, или это сделал ты?

– Сама. Она очень боялась наказания, мне даже не пришлось ничего делать. Меня бы устроил и суд, но она решила иначе. Пусть так.

Петр смотрел на Глеба. Тот явно был доволен собой, гордился тем, о чем рассказывал с таким упоением, казалось, он искренне верил в свою правоту, в свою справедливость.

– Ты просто болен, – тихо сказал Петр, – ты понимаешь, что ты не просто отомстил, ты практически убил троих человек? Они же были невиновны, они не имели отношения ни к твоей Кире, ни к кому-то другому из всей этой истории? Как ты можешь так просто об этом говорить?

– Ты не прав, майор. Я прав, а ты – нет. – Эта фраза сильно разозлила Глеба, и он даже повысил тон. – Муж сестры Риты был тираном, ты это знаешь не хуже меня. Убитый Филом был садистом, ты не узнал этого, но этот немощный человек, который не выходил на улицу из-за болезни, изводил абсолютно всех, кто был вхож в его дом, такой характер. Без него воздух на всей улице стал чище, спроси кого угодно. А Алиса, это вообще особый случай. Ты же узнал ее историю? Она – настоящий серийный убийца, о какой невиновности ты говоришь? А вот Кира – она…

– Да, я помню, – резко оборвал его Петр, – она была ангелом.

– Именно. Как видишь, я никого не убивал, доказать обратное ты не сможешь. Кристина призналась бы, но сделала другой выбор. Фил сам никогда не начнет рассказывать, что им манипулировали. А Рита – она благодарна, что я помог ей решиться. На этом всё, конец истории. Я уезжаю. Я не прячусь, мне не от чего бежать. Наоборот. Я пришлю тебе открытку. А ты – держи марку, ты ведь теперь лучший офицер участка. Не благодари.

С этими словами Глеб протянул Петру руку. Поняв, что тот не разделяет его предложения, Глеб слегка усмехнулся, похлопал Петра по плечу и поднялся.

– Я не позволю тебе, – услышал Глеб голос Петра, – я докажу, что ты стоял за всем этим, ты сядешь в тюрьму.

– Ты можешь это сделать, да, я даже подскажу как. Предложи Филу сделку, и он расскажет всё, лишь бы выйти сухим из воды. Разумеется, представит себя жертвой обстоятельств, но да какая разница. Ведь ты этого не сделаешь. Я знаю тебя. Таких, как ты.

– И что ты думаешь, я позволю тебе просто уйти и подыскивать новые жертвы для своей «справедливости»?

– Не так они невинны, как видишь. И, может быть, эта история научит тебя быть расторопнее, и в следующий раз ты спасешь кого-то из этих, с позволения сказать, «людей».

– Но ведь я не мог их спасти, я ничего про них не знал…

– Ты знал имена, – резко бросил Глеб, – это основное. Но никто не ищет в окружении убийцы, когда становится ясно, что это именно он убил, а не кто-то другой. Если бы ты изучил Фила, его мотивы, попытался бы с ним поговорить, то, возможно, что-то сложилось бы иначе. Знаешь, я ведь правда рассчитывал, что ты это сделаешь, и что Кристина понесет наказание за то, в чем она на самом деле была виновна. Понимаешь, – Глеб повернулся и встал вплотную к Петру, – мой изначальный план был в том, чтобы спровоцировать тебя на то, первое, расследование. Ты бы потянул за эту ниточку, и она бы привела тебя, куда надо. Включая, кстати, те карьерные вершины, о которых ты так мечтал. И я до сих пор не понимаю, почему в тот момент ты остановился на малом и не стал смотреть глубже? Я столько времени готовился к нашей встрече, я изучал тебя, я знал о той ужасной трагедии с твоей Мартой, – при упоминании имени Марты Петр вздрогнул. сомнений не оставалось – Глеб знал про него абсолютно всё и буквально видел его насквозь. – И я был уверен, что ты точно не упустишь эмоциональную составляющую этого преступления. – Часы над зданием архива начали бить, и Глеб посмотрел на время. – Ну да это уже неважно, мне нужно идти, до связи, Петр Сергеевич!

– Но как я узнаю…

– Ты узнаешь.

Глеб стремительно удалялся от Петра легкой походкой. Казалось, он даже что-то насвистывает. Петр же не мог найти в себе силы встать со скамейки. Он просто сидел и думал. Но о чем? О том, как ужасно поступил Глеб, или о том, что он ему дал? Нужно принять какое-то решение, понимал Петр, но какое?

* * *

Погода была восхитительна, яркое теплое солнце, чистое небо, приятный, непонятно откуда взявшийся легкий ветерок, так нужный Петру в этот момент. Он нерешительно шел в участок. Он не знал, что ему делать. Обвинить Глеба в подстрекательстве к убийствам, или же оставить всё как есть. Он должен поступить правильно, эти люди были не виноваты, Глеб просто выбрал их жертвами для своей мести.

Интересно, думал Петр, а правда ли то, что сказал Глеб перед уходом? Что если бы Петр изучил Фила, поговорил с ним, мог бы он выйти на тот случай на озере? Да, ответ был неутешителен. Он действительно мог найти и то дело, и Кристину. Он бы даже мог попробовать инициировать новое расследование, если бы он…

Но вместо этого он был занят только тем, что хотел кому-то что-то доказать. Именно так, думал Петр. Он не пытался проверить слова Глеба. Он не хотел именно восстановить справедливость, в чем неоднократно себя убеждал. Он хотел только одного – показать им всем. Кто он, и на что он способен. Чтобы никто больше не сомневался. Чтобы не смели сомневаться.

И этим он позорил память Марты, с грустью думал Петр. Глеб был прав, когда ставил на то, что Петр будет разбираться в мотиве. Но он ошибся в одном – того Петра, который сопереживал, который бы стал искать, который захотел бы просто понять – его больше не было. Он так и не вернулся после той трагедии, случившейся в банке в тот злосчастный день. Тот Петр погиб тогда вместе с Мартой. Это было единственным, в чем Глеб ошибся. Хотя нет, тут же осек он сам себя. Он ошибся еще в одном. Он в состоянии принять болезненное решение.

Пришла пора платить по счетам, с грустью думал Петр. Он не такой, как говорит Глеб. Для него карьера – не главное. Справедливость важнее, и эти люди должны быть отомщены, а Глеб – наказан. Да, это важнее, решил он для себя. И как бы ни было страшно, но он должен поступить правильно.

Петр открыл дверь в отделение и услышал оглушительный звук аплодисментов.

– Что всё это значит? – удивленно спросил он у стоящего поблизости сержанта.

– Товарищ майор, Вы видели сегодняшнюю газету? Вы – герой дня, – сержант протянул ему свежий выпуск газеты.

Петр посмотрел газету. Да, он действительно раскрыл все эти убийства, и ни слова о Глебе. Зато похвалы в адрес Петра и всего участка в целом. Он обвел взглядом стоявших вокруг него взволнованных людей. Разве может он лишить своих коллег всего этого заслуженного успеха? Какое он имеет на это право? Если он расскажет им всё сейчас, то сложно представить, какая будет реакция. Да и по сути, что он может этим изменить? И далеко не факт, что ему кто-то поверит и что Глеба вообще станут искать. А так, у него есть все шансы найти и остановить его в будущем, и он это обязательно сделает…

Да, думал Петр, так будет лучше для всех. Он будет следить за Глебом и не позволит ему снова совершить нечто подобное. Да. Глеб ошибся насчет него, он поймет это, он еще пожалеет, в следующий раз…

1

– Виктор Степанович, ну вот честное слово, не понимаю, зачем Вам нужен этот журналист? – приятная внешне женщина лет 40 с небольшим поспешно накрывала на стол.

– Это не журналист, Аннушка, – пожилой мужчина в деловом костюме взволнованно ходил по комнате. – Это писатель, я же тебе говорил.

– Да какая разница, журналист или писатель, всё равно ерунду напишет.

– Ты драматизируешь, дорогая моя, это приличный человек, я читал его книги.

– Да и что с того, не понимаю, – женщина продолжала возмущаться, но было похоже, что она разговаривает скорее сама с собой, нежели со своим собеседником.

– Мне интересно, почему этот молодой человек выбрал именно меня в свои персонажи, Аннушка, как ты не понимаешь? Это же так интересно! – мужчина с нетерпением теребил в руках носовой платок. – К тому же, – на минуту он замолчал, но потом продолжил, понизив голос, – Катеньке это может быть полезно…

– Что? – женщина резко прервала его размышления. – Вот уж нет, ее в это не впутывайте, не хватало еще, чтобы девочке хуже стало из-за Ваших экспериментов. Мало она настрадалась что ли?

– Ну перестань, душа моя, – мужчина сделал примирительный жест, – я не буду их знакомить, просто я подумал, что если она захочет…

– Нечего ей там хотеть, – настаивала женщина, – и не надо ей даже мысли подобные внушать.

– Конечно, конечно, ты права, не волнуйся так, – мужчина остановился у окна. – Вот он, кажется, я открою, – с этими словами он быстрым шагом направился к двери.

На пороге стоял молодой человек лет 35, приятный внешне, одетый скромно, но со вкусом. Внешний вид гостя явно удовлетворил мужчину, и он жестом пригласил его в дом.

– Прошу, дорогой мой, мы Вас заждались.

– Заждались? – гость с волнением посмотрел на часы, – но вроде бы мы так и договаривались, или я опоздал?

– Это он хочет сказать, что ждет с самого утра, не терпелось ему Вас увидеть, – из соседней комнаты раздался неприветливый голос женщины. Гостю стало не по себе.

– Не волнуйтесь, – поспешил успокоить его хозяин дома, – это Аннушка, она помогает мне по хозяйству, дом – то большой, времени на всё не хватает, Вы проходите.

– Времени на дом не хватает, а водить абы кого времени хватает, – женщина продолжала тихо недовольно бурчать себе под нос, но гость мог разобрать каждое слово.

– Прекрати, – хозяин повысил голос, – и оставь нас, мы сами справимся.

Женщина, казалось, не обратила внимания на эти слова и продолжала накрывать на стол.

– Вы проходите, молодой человек, давайте уже познакомимся, меня зовут Виктор Степанович Оболенский. Я принадлежу к старинному роду, а это наше фамильное гнездо, если можно так выразиться. – Мужчина обвел рукой убранство комнаты.

– Конечно, я знаю, кто Вы, – гость почтительно поклонился и протянул хозяину руку, – я Андрей Крушинин, писатель, и до сих пор не могу поверить, что удостоился такой чести. Я прочитал, наверное, все Ваши работы по клиническому психоанализу, это потрясающие исследования.

– Перестаньте, любезный, Вы меня смущаете, – хозяин дома присел в кресло, и гость последовал его примеру. – Скажите лучше, почему Вы пришли именно ко мне?

– Да просто поблизости Вы один такой, – снова раздался недовольный голос женщины. – Или думаете, если бы Вы жили за тридевять земель, он бы приехал?

– Аннушка, я прошу тебя, оставь нас уже, – голос Оболенского набирал раздраженные нотки, и женщина, почувствовав это, поспешила удалиться. – Хорошая она, – вздохнул владелец дома, когда дверь за Анной закрылась, – только вредная. Вернее, заботится обо мне так, старается никого ко мне не подпускать. Бережет.

– Я понимаю, – Андрей нерешительно смотрел на собеседника.

– Но хватит об этом, извините за не самый теплый прием, но давайте уже начнем, – это предложение хозяина сняло возникшее напряжение.

– Да, с радостью, – Андрей открыл свою сумку и достал блокнот. – Видите ли, Виктор Степанович…

– Зовите меня профессор, – мягко перебил его Оболенский, – меня все мои так зовут. И студенты, и коллеги.

– Отлично, – Андрей сделал пометку в блокноте. – Профессор, я пишу книгу, и я бы хотел, чтобы мой персонаж был похож на Вас. Поэтому я осмелился с Вами связаться и попросить приехать сюда, чтобы познакомиться лично, узнать Ваши привычки, может быть, какие-то особенности поведения или черты характера.

– Интересно, – профессора явно забавляла эта беседа. – Но почему именно я?

– Я хочу, чтобы мой герой так же, как и Вы, занимался исследованиями мозга. А лучшего кандидата для его прообраза просто не найти. Вы – наша знаменитость.

– Ну полноте, молодой человек, Вы меня совсем засмущали. Хотите чего-нибудь выпить?

– Нет, спасибо, – Андрей вежливо отказался.

– А скажите, – продолжил профессор после небольшой паузы, – Ваш герой, которого Вы хотите написать с моей скромной персоны, какой он? Чем он будет заниматься в Вашей книге?

– Он будет помогать полиции в расследованиях, составлять психологические портреты и находить клиническую картину в поведении преступников.

– Удивительно, так интересно! – профессор восторженно хлопнул в ладоши. На звук вошла Анна. – Аннушка, представляешь, я буду помогать полиции, это так интересно!

Женщина молча покачала головой и вышла из комнаты.

– И для этого Вам надо обо мне узнать побольше, да? – профессор продолжал оживленно расспрашивать Андрея.

– Да, – писатель радовался такой реакции. – Если Вы не против, я бы хотел немного походить по дому, послушать о каких-то Ваших любимых, может быть, знаковых вещах, талисманах. Какие-то атрибуты повседневной жизни, которые раскрывают характер и помогут мне оживить моего героя.

– Конечно, с удовольствием. Я даже вот что думаю, – профессор поднялся и пригласил гостя к столу. – Поживите у меня немного, как Вам?

– Ну я не знаю, – смутился Андрей. – Это так неожиданно, я не думал…

– Ничего страшного здесь нет, – возразил профессор, – поживете, посмотрите дом, секретов у меня нет. Поговорите с Анной, она хорошая на самом деле.

– Не знаю, что и сказать, – предложение звучало очень заманчиво, и Андрей видел в этом отличную возможность подготовить книгу.

– Вот и отлично, – профессор, казалось, понял всё без слов. – Анна! – крикнул он, и женщина тут же появилась в дверях. – Наш гость поживет у нас пару дней, или больше, в общем, сколько потребуется. Приготовь ему комнату, пожалуйста.

Женщина кивнула и вышла. По ее лицу Андрей видел, что она была очень недовольна, но списал это на ее характер. Видимо, весьма неуживчивая и консервативная натура, подумал он. Не приемлет никого и ничего нового.

– Но знаете, сегодня не получится, – с сомнением в голосе начал парень. – У меня же ни вещей, ничего. Да и надо дома сказать, что я побуду здесь.

– Вы правы, – лицо профессора стало серьезным. – Завтра?

– Да, отлично, я приеду завтра, – Андрей поднялся и стал собираться.

– А как же ужин? – удивился профессор.

– Извините, я просто не ожидал, что наш разговор перейдет в такое русло. Раз уж мне предстоит беспокоить Вас какое-то время, то задерживаться сегодня будет уже слишком бесцеремонно.

– Да ну что Вы, – возразил было профессор, но остановился. – А впрочем, да, пожалуй. Вы ступайте, а у меня еще дела сегодня. Хочу все закончить, чтобы быть для Вас доступным в любое время. Выход найдете сами?

– Конечно, благодарю, – Андрей протянул профессору руку для пожатия, тот с радостью ответил на этот жест.

Андрей уже почти дошел до выхода, но остановился, чтобы убрать блокнот в свою сумку.

– Зря Вы это, – услышал он голос Анны.

– Не волнуйся, душа моя, – раздался в ответ мягкий голос профессора. – Ты главное комнату ему приготовь подальше от Катеньки, чтобы он ее не побеспокоил, и всё обойдется.

– Дело Ваше, конечно. Вы еще здесь? – Андрей не заметил, как Анна вышла из комнаты и смотрела на него сердитым взглядом.

– Уже ухожу, – замешкался Андрей. – Я вещи убирал…

– Конечно, – фыркнула женщина и открыла входную дверь. – Завтра во сколько Вас ожидать?

– Не знаю, может быть, днем? Часа в 2?

– Давайте в 4, раньше профессор отдыхает, всего хорошего, – женщина закрыла дверь перед самым носом Андрея. Он отошел от крыльца и посмотрел вверх на окна дома. Странная какая, подумал он, но эта мысль не могла омрачить его радости по поводу того, что у него появилась возможность лучше узнать профессора. Определенно, это будет отличная книга, радостно думал он, направляясь через сад к своей машине, которую оставил за оградой.

2

– И ты считаешь это хорошей идеей? – Дмитрий недоумевающе смотрел на друга.

– Конечно, – Андрей уплетал за обе щеки всё то немногое, что было на столе, – это не просто хорошая идея. Это отличная идея, прекрасная, превосходная, как угодно, так и называй. Лучше и придумать нельзя.

– Не понимаю, дался тебе этот тип, – Дмитрий принес другу чашку чая.

– Да как ты не понимаешь, Дим, лучшего прообраза для моего героя просто не найти. Ученый его уровня, с такой судьбой и таким огромным опытом. Это настоящая удача. Вот только представь, сколько преступлений помог бы раскрыть такой ум?

– Может и помог бы, но я просто переживаю за тебя. Вечно ты ввязываешься во всякие передряги, – Дмитрий, казалось, немного смягчился при виде столь открытой радости друга.

– Не переживай, дружище, – Андрей с улыбкой похлопал его по плечу. – Тут переживать точно не о чем. Они меня не съедят.

– Они? – Дмитрий немного напрягся, – но ты говорил, что он живет один.

– Я тоже так думал, но нет. У него то ли живет, то ли работает некая особа, я пока точно не понял, что там за отношения. Но я разберусь. А, – поспешил он добавить, – профессор еще сказал про Катеньку, если не ошибаюсь, это его дочь. Тоже очень интересно.

– Дочь? – Дмитрию передалось настроение друга. – И что такого интересного? Кстати, почему именно он? Ты никогда толком не говорил про него, а тут сразу столько восторгов.

– Дочь его это правда очень интересно. Пока не уверен, что смогу с ней познакомиться. Думаю, она затворница, может быть, у нее что-то с психикой, она не выходит из дома и ни с кем не общается. Ну кроме отца, конечно. И, наверное, этой странной дамочки, которой я так не понравился. Но это неважно, она мне для книг не интересна. Пусть себе бухтит.

– И когда ты туда едешь? – Дмитрий начал убирать со стола.

– Завтра после обеда. – Радости Андрея не было предела. – Только подумай, завтра я смогу начать свою работу. Я так долго этого ждал. Не могу поверить, что это правда. Дим, ты просто не понимаешь, Оболенский такой интересный человек. Он же не просто какая-то канцелярская крыса. Он буквально выстрадал все свои научные работы. Он провел столько исследований мозга, он может рассказать о человеке всё, поговорив с ним всего несколько минут. Это же удивительно, разве нет?

– Конечно, удивительно, – поддержал монолог парня Дмитрий. – Смотри только, не увлекайся слишком сильно, а то мне придется тебя оттуда силой вытаскивать. Закроешь за мной дверь?

– Ты уже поехал? Но я думал, мы посмотрим какой-нибудь пустой фильм на ночь?

– Я бы посмотрел, но мне предстоит кино посерьезнее, – Дмитрий стоял в прихожей и уже готов был выйти из дома. – Пока ждал тебя, позвонили, убийство. Пора ехать, как раз все должны быть на месте.

– Сочувствую, – Андрей подошел к двери, чтобы проводить друга. – Не представляю, каково тебе постоянно видеть такое. Писать об этом – одно, но воочию – сочувствую, правда.

– Да всё нормально, – Дмитрий с улыбкой слегка приобнял друга, – не всем же так повезло, как тебе. Кому-то надо разбирать и неприятные штуки. Позвонишь завтра, как заселишься к своему чудо-психологу?

– Психиатру, – крикнул Андрей вслед. – Да, я сразу позвоню.

Дверь закрылась, парень посмотрел на часы. Было уже за полночь, нужно было ложиться, чтобы утром успеть собраться и поехать к профессору. Эта мысль занимала всё сознание писателя. Он так давно мечтал с ним познакомиться, что сейчас не верил в то, что это стало реальностью и сегодня он лично видел этого человека, пожимал его руку, ужинал в его доме.

Вернее, почти ужинал, но это было неважно.

Андрей подошел к своему письменному столу, больше напоминавшему развалины какого-то старого замка, и среди прочих безусловно необходимых вещей нашел пухлый блокнот. Этот блокнот был его верным спутником во всех путешествиях в выдуманные миры, о которых он писал. Здесь были все наброски характеров, внешности, тембров голоса. Каждая новая книга начиналась с новой страницы, вот и сейчас он перелистнул очередной исписанный лист и сделал первую отметку на чистом поле – “Профессор”.

– Завтра нас ждет кое-что интересное, малыш, – полушепотом проговорил Андрей, закрыл блокнот, и пошел в сторону спальни. Нужно было хорошенько выспаться.

3

Дмитрий приехал на место преступления, адрес которого ему сообщил дежурный по телефону. Вроде это была подворотня, но полицейского удивило, что вокруг было слишком чисто. Не было похоже, чтобы здесь обитали какие-либо “атрибуты” подобных мест, подумал про себя парень. Вот же правда, мир будущего, ухмыльнулся он про себя и направился к группе экспертов, работавших на месте обнаружения тела.

– Ну что скажет наука? – бодрым голосом крикнул он в толпу. На его вопрос обернулся недовольного вида мужчина с фотоаппаратом.

– Вечно Вы со своими шуточками, Петр Сергеевич, – сердитым голосом ответил мужчина.

– Ну не сердитесь, Аркадий Львович, – капитан с улыбкой протянул эксперту руку. Тот ответил на жест.

– Да я не сержусь, просто жалко ее, – продолжил эксперт более ровным и открытым тоном, – молодая совсем.

– Еще одна? – голос Дмитрия принял напряженный оттенок.

– Боюсь, что так, Дмитрий Сергеевич, – тихо произнес эксперт. – Боюсь, что так.

– Вот же черт, – в сердцах выругался Дмитрий, но никто из окружающих не придал этому значения. Все понимали реакцию оперативника. Это было уже третье тело, и теперь это абсолютно точно нельзя было считать совпадением. Это точно была серия убийств. – Можете что-то сказать по ней, или еще совсем рано спрашивать?

– Могу сказать, что умерла она скорее всего не здесь, – начал говорить эксперт. – Следов волочения точно нет, следов борьбы тоже, никаких внешних повреждений тоже пока не обнаружено. Скорее всего, какой-то яд. Но тут я точнее скажу позже, надо взять кровь на анализ, есть ли какие-то препараты или нет.

– А почему Вы думаете, что умерла не здесь? – переспросил капитан. – Если она была без сознания, ее могли привезти сюда и убить здесь, она бы не сопротивлялась. Откуда такая уверенность, что привезли именно труп?

– Ваши коллеги опрашивали местных обитателей, если можно так их назвать, – спокойно отвечал эксперт, – те показали, что ушли отсюда буквально на 20 минут, за новым красками для этого вечера, ну Вы понимаете. А за 20 минут ее бы не успели здесь убить. Максимум – выбросить тело.

– Логично, Аркадий Львович, – тихо проговорил Дмитрий, – логично. Еще что-то?

– Есть кое-что, но пока не очень понятное, да и может вообще ничего не значить, но всё же, – эксперт наклонился и достал из сумки с упакованными уликами небольшой пакет. – Это браслет с ее руки. Вот, посмотрите на запястье, – эксперт поднял руку убитой девушки и показал Дмитрию отметины.

– Как-будто след от наручников, – удивился капитан.

– Это не след от наручников, Дмитрий Сергеевич, – ответил эксперт, – судя по толщине отметины, это след именно от этого браслета. Его надели ей на руку, обязательно прижизненно, она некоторое время в нем проходила. Но зачем надевать браслет, который очевидно мал? Вам не кажется это странным?

– Кажется, Аркадий Львович, – задумчиво отвечал парень. – Это действительно очень странно. Если это подарок кого-то, кого она не хотела огорчать? Надо подумать.

– Подумайте, Дмитрий Сергеевич, у Вас это хорошо получается.

– А имя ее мы знаем?

– Нет, ни документов, ни каких-то визиток, ничего, …

– Как и в прошлых случаях, – продолжил фразу Дмитрий. – Закончите здесь сами? А утром начнем поиск пересечений между жертвами.

– Конечно, увидимся в участке, товарищ капитан, – сказав это, эксперт сразу же принялся фотографировать дальше, а Дмитрий направился в сторону дороги. Это было единственное направление, откуда могли привезти девушку. Не на руках же он ее принес, думал полицейский.

Но, к сожалению, шансов снять следы от протекторов машины не было никаких, полицейские авто всё перекрыли своими более свежими следами. Камер видеонаблюдения тоже не было видно. Да и откуда им взяться в этом Богом забытом месте, думал Дмитрий. Он посмотрел по сторонам. Несколько жилых домов, но везде выключен свет. Маловероятно, что найдутся свидетели, с грустью подумал он. Если уж полицейская орава не заставила никого прийти поглазеть, то увидеть какую-то одну машину точно шансов мало.

Опросить, конечно, следовало, и это входило в мысленный план расследования, который Дмитрий составлял в своей голове. Но что-то подсказывало, что ловить тут нечего. Ну что уж, думал парень, нельзя раскисать. У этих девушек были близкие, друзья, родные. Надо сделать всё, чтобы разобраться в случившемся. Это их долг. Его долг.

4

– Итак, дорогие мои спецы, давайте поищем совпадения. Что-то, что объединяет этих женщин, – в свойственной себе наигранно непринужденной манере обратился Дмитрий к команде оперативников, которые входили в его рабочую группу. Эта манера всегда помогала разрядить обстановку и направить внимание сотрудников в нужное русло. – У нас теперь уже три жертвы, а мы до сих пор так и не поняли, по какому принципу он их находит, я всё верно говорю? – обратился Дмитрий к главному эксперту, с которым разговаривал ночью на месте преступления.

– Всё верно, Дмитрий Сергеевич, – расстроенным голосом ответил эксперт, – всё верно.

– Ну до этого мы не пытались объединять эти дела в серию, поэтому давайте попробуем взглянуть на это с новой стороны. – голос полицейского звучал мягко. – Итак, давайте посмотрим, что объединяет этих девушек. Начнём с простого, что из очевидного видите?

– Молодые, темные волосы, длинные, – неуверенно начал один из молодых оперативников.

– Верно, лейтенант, верно, – ответил Дмитрий, – очевидно, но действительно так и есть, и что мы этим имеем?

– Типаж, Дмитрий Сергеевич, – ответил эксперт.

– Верно, Аркадий Львович, типаж, но только это слишком общий типаж, не находите?

– Всё так. Внешне совершенно ничем не примечательные девушки, скорее всего, что их выбирали просто по принципу внешности, – Аркадий Львович подошёл к стенду, на котором Дмитрий развешивал материалы дел. – Нет никаких особенностей, никаких дефектов, я не нашел на телах никаких татуировок, ничего, что могло бы указать нам место, где он находил свои жертвы. Или хотя бы какой-то более объединяющий признак.

– Эмоционально, но бесполезно, – констатировал капитан. – Если из очевидного в глаза ничего не бросается, то давайте посмотрим, где они могли пересекаться в жизни.

С этими словами Дмитрий достал из папки с бумагами фото девушки и повесил его на стенд.

– Первая жертва, Алина Сергиенко, 22-х лет, тело было найдено в парке на скамейке. Задушена, вероятнее всего шарфом или чем-то похожим, но рядом с телом ничего не было найдено, видимо преступник забрал шарф с собой. – Дмитрий делал пометки на доске. – Есть, что добавить? – обратился он в сторону группы.

– Внешний вид опрятный, голова чистая, несмотря на то, что тело было найдено в парке, а волосы длинные и явно требуют ухода, – задумчиво глядя на фото, медленно говорил эксперт. – Следов насилия на теле нет, следов связывания тоже, следов борьбы нет, да в общем ничего нет, в крови никаких следов препаратов или чего-то похожего, такое ощущение, как будто она сама пришла в этот парк, села на эту скамейку и совершенно спокойно дала преступнику себя задушить. – Голос эксперта становился всё громче и капитан жестом попросил его успокоиться. – Единственное, что мне показалось странным при вскрытии, – ровным тихим тоном продолжил Аркадий Львович, – это то, что она, как бы это объяснить, судя по состоянию кожи она как будто долгое время провела в темноте и не выходила на свет, не гуляла, вот что-то подобное, – эксперт вопросительно смотрел на Дмитрия. Было видно, что тот понимает, о чем говорит мужчина.

– Хотите сказать, что ее держали в заточении?

– Похоже на то, с одной стороны, – неуверенно ответил эксперт, – но тогда возвращаемся ко всему, что было сказано ранее и удивляемся, почему нет никаких следов ни борьбы, ни связывания, ни препаратов.

– Вы правы, Аркадий Львович, это очень странно, я бы сказал, что это нетипично для пленницы, – задумчиво проговорил Дмитрий. – Но это определённо может помочь, поэтому да, мы это отметим, – с этими словами он сделал заметку в своем блокноте. – Так, хорошо, давайте посмотрим, что у нас есть по второй девушке, – Дмитрий достал из папки еще одну фотографию и закрепил ее на стенде.

– Ольга Касаткина, 19 лет, – начал Аркадий Львович, – найдена совершенно в другом районе города, никак не связанном с парком, где мы нашли первую девушку. На теле обнаружены следы борьбы, явные признаки обезвоживания, убита ударом какого-то тупого предмета по голове, ориентировочно камень. Орудие преступления на месте не нашли.

– Получается, что два эти случая по своей картине никак не похожи друг на друга? – Дмитрий вопросительно смотрел на группу.

– Получается, что так, – тихо ответил Аркадий Львович.

– Очень странно для маньяка, – задумчиво проговорил Дмитрий, – я могу понять ещё место убийства может отличаться, допустим, он боится быть пойманным или что-то ещё, сейчас это не так важно. Но тот факт, что он убил совершенно разными способами, вот это действительно странно. Что скажете, Аркадий Львович?

– Скажу, что Вы абсолютно правы, но только это не приближает нас к разгадке ни на шаг, – недовольно буркнул эксперт.

– Спасибо, дорогой мой, – ухмыльнулся Дмитрий, – Вы как всегда очень вовремя со своими ремарками.

Откуда-то из зала раздался небольшой смешок, Дмитрий резко обернулся:

– Здесь кому-то весело? – Голос капитана звучал, как сталь. – Хотя почему бы нет, у нас ведь всего три жертвы, и кстати имя третьей нам так и неизвестно, верно? – шум на заднем плане полностью стих, молодые офицеры смущенно смотрели в пол. Дмитрий обвёл группу недовольным взглядом.

– Имя мы не знаем, Вы действительно правы, – прервал это неловкое молчание Аркадий Львович, – но мы кое-что знаем про обстоятельства ее смерти, если позволите, я расскажу о результатах своих экспертиз? – Эта фраза возымела должный эффект и вывела Дмитрия из оцепенения, в которое он постепенно погружался. Он жестом дал понять, что просит эксперта продолжить свою речь. – Итак, мне удалось установить, что убита она была примерно в восемь часов вчера вечером. Способ новый, отравление, причём, что особенно интересно, и это четко видно по концентрации яда в ее крови, она была убита не одной дозой.

– Вы хотите сказать, что её травили какое-то время? – Дмитрия заинтересовал этот факт.

– Именно так, дорогой Дмитрий Сергеевич, Вы как всегда захватили самую суть, – оживился Аркадий Львович, – её действительно травили на протяжении как минимум двух месяцев, это видно по состоянию волос и по общему состоянию организма.

– И как Вы видите себе картину преступления?

– Думаю, что ситуация должна была быть примерно следующая: девушке с каждым днём становилось всё хуже, но ей не оказывалась никакая помощь, и в один из дней организм просто не справился.

– Она была истощена, как наша вторая жертва? – Голос Дмитрия звучал ровно и невозмутимо.

– Вы знаете, она как раз не была истощена, организм был ослаблен теми препаратами, которые ей давали для того, чтобы якобы лечить ее недуг. – Эксперт посмотрел на Дмитрия, но было понятно, что тот не может уловить ход его мысли. – Её по всей видимости лечили какими-то народными средствами, травы или что-то вроде того. Но только травы эти были подобраны так неумело, если можно так выразиться, что наоборот усугубляли действие яда.

– Очень интересно получается, – Дмитрий подошел к стенду, на котором висели фотографии девушек, – такое ощущение, что это было два человека, Вы не находите?

– Да, именно так я и подумал, – оживился эксперт, – как будто один человек её травил, а второй человек хотел ей помочь.

– Но они не могли вызвать ей скорую по какой-то причине, – продолжил фразу Дмитрий, – и поэтому они якобы лечили её народными средствами. При этом тот, который пытался её лечить, явно был уверен в том, что помогает. – Дмитрий ещё несколько раз мысленно повторил эту фразу. – Да, это нужно записать, нужно об этом подумать. Группа, на сегодня это всё, задание следующее: проверьте окружение девушек, мне нужно понять, были ли у первой и второй жертвы какие-то пересечения. Клубы, парки, секции, общие знакомые, все что угодно, что может дать нам зацепку, где преступник находил их. Лефшиц, займитесь этим.

Молодой парень, один из группы оперативников, поднялся, кивнул и стал что-то записывать на лист бумаги. Дмитрий тем временем продолжил:

– Аркадий Львович, попробуйте установить личность нашей ночной находки, или хотя бы какие-то особенности.

– Да, конечно, я понимаю, Дмитрий Сергеевич, – эксперту не нужно было объяснять два раза, и это очень сильно радовало Дмитрия, который терпеть не мог разговоры не по существу. – А я пока попробую разобраться в этих на первый взгляд мелочах.

– Мелочах? – Удивленно смотрел на него эксперт.

– Да, Аркадий Львович, хочу попытаться понять причины того, что преступник убивал их разными способами, а еще того, почему мы видим совершенно разные картины преступления. Мне нужно подумать об этом, и посоветоваться кое с кем. И еще надо наведаться к родственникам первой найденной девушки, у нее в деле фигурирует сестра.

– Сомнения? – провожая полицейского к выходу, спросил эксперт.

– Не то, чтобы. Но мы же теперь имеем серию, верно? – Дмитрий был погружен в эту новую версию. – А значит она могла быть либо катализатором, либо …

– Либо той самой единственной жертвой, а все остальные для прикрытия, Вы это хотите сказать? – подхватил мысль эксперт.

– Именно, Аркадий Львович, – увлеченно говорил Дмитрий. Он чувствовал, что в этой версии что-то могло быть. – Все за работу! – на этих словах капитан взял свою куртку и быстрым шагом направился к выходу из участка.

Время было раннее, не было еще и полудня. Ему нужно было успеть посоветоваться с Андреем, своим близким другом и тем единственным человеком, с которым он готов был делить любую, даже самую бесполезную болтовню.

5

– Дружище, привет, – Андрей радостно открыл дверь и вышел навстречу капитану. – Не думал, что встречу тебя сегодня.

– Да вот хотел рассказать тебе про обстоятельства дела, – с улыбкой на лице ответил полицейский, – ты же найдешь пару минут для чашки чая со старым другом?

Этот вопрос был явно риторический. Сколько парни помнили себя, они всегда могли прийти друг к другу без спроса, и для них это не было какой-то бесцеремонной привычкой. Парни знали друг друга очень давно, но это был один из тех примеров настоящей дружбы, когда никто не мог вспомнить, как именно они познакомились. Никто не знал, о чем был их первый разговор. Никто не знал, откуда они свалились друг другу на голову, но эту дружбу, которую они оба считали подарком судьбы, они несли на протяжении уже почти 20 лет без всяких условностей. Поэтому спустя буквально пару минут парни уже сидели в гостиной, и Дмитрий рассказывал Андрею про странные обстоятельства этого дела.

* * *

– Ты прав, – Андрей задумчиво смотрел в окно, – это действительно интересно. А никаких пересечений между жертвами точно нет?

– Пока не нашли, – отвечал Дмитрий тихим голосом. – Я, конечно, отправил своих орлов еще раз осмотреть окрестности и позадавать вопросы с фотографиями других предыдущих жертв, ну мало ли кто-то кого-то видел. Да и сам проедусь пообщаюсь с родственниками в свете новых обстоятельств. Хорошо бы найти место их соприкосновения, если таковое имелось.

– Но ты думаешь, что это невозможно?

– Да всё возможно, Андрюх, вот только я правда не знаю, где искать. – Дмитрий встал и подошел к окну. – Я не верю в то, что общее между ними только цвет волос. Понятно, что он выбирал свою жертву именно по этому признаку, тут всё ясно. Но эти места должны что-то значить. Почему он оставлял свои жертвы именно там? Почему он убивал их такими разными способами? И почему такие разные интервалы между убийствами? Первая и вторая с разницей в месяц, а третья только через 4, почему?

– Может быть, он лечился или сидел в тюрьме? И это послужило причиной перерыва? – предположил Андрей. Было видно, что полицейскому эта мысль пришлась по душе, и он что-то записал в свой блокнот. – А вот про способы это вообще очень странно, – продолжал писатель. – Знаешь, если бы я писал книгу о таком убийце, и прочитал бы сначала что-то вроде такого дела, я бы решил, что он ищет себя.

– Хочешь сказать, – задумчиво посмотрел на друга Дмитрий, – что это какой-то не оформившийся преступник, который ищет свой почерк? – в голосе Дмитрия звучало сомнение, но он отчётливо понимал, что в словах друга что-то есть. Действительно, выглядело так, как будто преступник пробует разные способы убийства, не в силах остановиться на чем-то одном.

– Это была бы хорошая версия, товарищ капитан, – ответил Андрей, – но только хронология нарушена.

– Потому что сначала удушение, потом камень?

– Именно, да. Понимаешь, обычно, если мы говорим о каком-то таком преступнике, он начинает с более грязного метода, по неопытности что ли. А потом уже находит что-то более чистое, более опрятное, более быстрое. Понимаешь, о чем я?

– Да, понимаю, – Дмитрий действительно понимал, о чем говорит его друг, ему в голову приходила схожая мысль. Первое убийство обычно более грубо исполнено. Это он знал по опыту работы в полиции. Первое убийство могло быть аккуратным только в одном случае, если преступник настолько хорошо все продумал, и настолько тщательно подготовился, что не совершил ни одного лишнего действия. Но в таких делах, насколько мог судить Дмитрий, если преступник начинал работать чисто, то он и продолжал так же. Андрей был абсолютно прав, последовательность не укладывалась в эту логику.

– Не помог я тебе, да? – Андрей вопросительно смотрел на капитана.

– Нет, ты всегда помогаешь, – Дмитрий похлопал парня по плечу. Несмотря на то, что расследование никак не продвинулось от их разговора, Дмитрий не врал. Такие беседы всегда помогали ему, Андрей был единственным человеком, с кем полицейский мог поделиться абсолютно любой, даже самой бредовой на первый взгляд идеей, и Андрей никогда не сказал бы ему, что это бред. Наоборот, он либо поддержал бы эту мысль и развил ее во что-то действительно полезное и стоящее, либо противопоставил бы ей что-то.

Так и сейчас, версия про неумелого преступника действительно могла бы быть хорошей, думал Дмитрий. Но хронология, эта чертова хронология. Здесь явно что-то было не так.

– Во сколько ты едешь к своему профессору? – Дмитрий решил сменить тему.

– Да где-то через час уже поеду, – Андрей тут же оживился. – Представляешь, я действительно смогу пожить в его доме, это фантастически.

– А что ты вообще собираешься там делать? – Дмитрия всегда интересовал подход друга при написании его книг. Тот настолько детально прорабатывал своих персонажей, если можно было так это назвать, что Дмитрию всегда становилось не по себе при очередном витке творческой мысли писателя.

– Не беспокойся, старший брат, – с ухмылкой ответил Андрей, – в доме профессора мне точно ничего не угрожает. Это же не какой-то притон. – С этими словами парень рассмеялся. Дмитрий невольно последовал его примеру, хотя эти слова не означали ничего смешного. Эти слова означали только то, что в один из таких творческих порывов его друг действительно угодил в притон, из которого Дмитрий его еле вытащил.

Но визит к профессору не предвещал никакой беды, думал полицейский. Вряд ли Андрей нашел бы в доме учёного с мировым именем какие-нибудь приключения, успокаивал себя парень. Но если и найдёт, одна мысль спешила следом за другой, то, конечно, Дмитрий снова, как и всегда, придёт ему на помощь.

– Ладно, собирайся, – капитан посмотрел на часы и пошёл в сторону выхода. – Поеду в участок, посмотрю, может мои орлы что-то накопали. Ещё бы имя этой последней узнать.

– Про неё вообще ничего непонятно, да? – Андрей провожал друга до двери.

– Да пока нет, – ответил Дмитрий, – но ничего, – казалось, он сам себя успокаивал этой фразой, – найдём, и не таких находили.

Он быстрым шагом направился к машине, намереваясь ещё раз взглянуть на материалы дела свежим взглядом. Ему надо было подумать над тем, о чем они только что говорили с Андреем. Безусловно, неопределившийся преступник уже не имел право на существование как версия, но в этих способах явно был какой-то скрытый подтекст, и Дмитрий был полон решимости его найти.

Андрей закрыл дверь за полицейским. Интересное дело, подумал он, как все станет ясно, надо будет написать о чем-то подобном. Андрей посмотрел на часы, было уже почти два. Надо было собираться, чтобы приехать к профессору к четырём.

Интересная мысль посетила Андрея. Профессор как раз мог бы быть тем самым персонажем, который помогает полиции раскрыть такое дело. Может быть, рассказать ему при случае, спросил Андрей сам себя мысленно. Дмитрию это могло не понравиться, но, с другой стороны, он же не собирается раскрывать какие-то тайны следствия, о которых запрещено говорить. Просто спросит мнение знающего человека. Наоборот, может быть, это сможет помочь его другу. Андрей заулыбался этой мысли, и приступил к сборам, надо было ехать.

6

Перед тем, как посетить Ольгу, сестру первой найденной девушки, Дмитрий решил заехать и пообщаться с офицером, который вел дело об исчезновении Алины. Это дело было еще страннее тем, что девушка пропала почти за год до того, как нашли ее тело. Версия полиции при исчезновении была в том, что она сбежала с кем-то из города, но, проверив знакомых Алины в то время, никого, кто также пропал бы из зоны видимости, не было обнаружено. Решили, что девушка просто сбежала из города. Следствие сочло, что мотивы в этом юном возрасте могут быть самые разные, и на том успокоилось.

Сейчас же Дмитрий хотел еще раз проговорить личности всех фигурантов, которые тогда мелькали в материалах дела. Сейчас у него были новые жертвы, возможно, что разгадка крылась именно в том старом расследовании дела Алины.

Полицейский, который вел следствие год назад, был довольно неприятным в общении ворчливым мужчиной старой закалки. Он был из тех людей, которые всегда обвиняют жертву и никогда не копаются в мелких нестыковках. Про такие дела говорят, что они шиты белыми нитками, но, к сожалению, думал Дмитрий, искоренить подобную когорту следователей, невозможно.

Вот и сейчас, увидев Дмитрия, и услышав о причине его визита, мужчина вместо готовности помочь, воспринял его приход в штыки.

– Да послушайте Вы, – грубо отвечал полицейский, – это же было ясно с самого начала. Или наркотики, или большая любовь.

– Но теперь она убита, – спокойно парировал Дмитрий. Он по специфике работы привык общаться с разными категориями людей, по обе стороны закона.

– И что? – недовольно бурчал мужчина, – была любовь, прошла, что такого, бывает. Мало ли, что там могло у них произойти.

– Может быть, Вы всё-таки расскажете мне о фигурантах этого дела? – мягко настаивал Дмитрий.

– Нужны фигуранты? Идите в архив, – полицейский всем своим видом выражал недовольство от этого разговора. – Там всё прекрасно написано.

Дмитрий понял, что ничего здравого он от полицейского не услышит, и хотел было направиться в архив, но тут мужчина вполголоса окликнул его:

– Ну хорошо. Был один странный. Я думал тогда, что она с ним сбежала. Но только мы не нашли никаких следов отъезда. Подумали, что он отвез ее в другой город, а сам остался здесь, чтобы не привлекать внимание. Даже установили за ним слежку, но только ничего не вышло. Почти два месяца мы за ним ходили. А потом он нас вычислил и пришел скандал устроил. Ну а мы то что могли? Предъявить ему было нечего. Вот и оставили в покое.

– А как его звали? – Дмитрий записывал в свой блокнот новую информацию. – И почему решили, что он ее увез?

– Потому, что он тогда к нам перебрался из центра и всё рассказывал ходил, что он там знает хозяина большого модельного агентства. Уж не знаю, девок он таким образом клеил или правда были контакты.

– Подождите, – удивился Дмитрий, – модельное агентство? А если он таким образом вербовал девушек в бордели? Сами же знаете, сколько таких “агентств” делается для прикрытия. Вам не показалось это странным?

– Да что тут странного, – тон полицейского изменился. Казалось, что он только сейчас начал понимать, что совершил оплошность. – Молодой парень, набивает себе цену. А девчонки то, да кто из них в модели не хочет?…

– Имя его мне назовите, – голос Дмитрия звучал напряженно и сердито.

– Сейчас, погодите, вспомню. Да, Игорь Костромин. Жил он правда не помню где, но…

– Да это и неважно, – уже на выходе крикнул Дмитрий, – найдем.

Он спешно покинул кабинет полицейского, даже не попрощавшись с ним. Вот же олух, думал он, такую ниточку пропустил. Вот же она, потенциальная связь. Может быть, и следующих тоже он пытался заманить за славой в большой город? А почему так долго держал первую, так это просто, мысленно размышлял Дмитрий. Может быть, она весь этот год работала, а потом что-то пошло не так, захотела уйти. Он же не мог ее отпустить.

А следующие, вторая могла не захотеть, поэтому и разрыв такой разный между убийствами. Все с разной скоростью понимали, что это западня, а не светлое будущее. Было непонятно, зачем травили третью девушку, но ведь ниточка только что оказалась в руках полицейского. Очевидно, думал Дмитрий, была какая-то скрытая пока что причина, но нестыковок моментально стало в разы меньше, а значит, думал парень, просто надо копнуть поглубже, и всё само выстроится.

Дмитрий набрал номер участка:

– Алло, дежурный? Да, это я. Запишите и отдайте моим в работу. Игорь Костромин, в городе примерно полтора года, может чуть меньше. Надо проверить, пересекался ли он с нашими жертвами. Да, это срочно.

Отличная версия, радовался полицейский, она объясняла многие нестыковки. Если получится найти пересечения с другими девушками, то он у нас в кармане.

Нужно еще раз поговорить с сестрой Алины, может быть, она вспомнит какие-то детали общения сестры с этим Игорем.

Дмитрий посмотрел время, было 4 часа дня. Совсем не поздно, подумал он. Надо ехать сейчас. В голове мелькнула мысль, что его друг как раз с минуты на минуту встретится с персонажем своей мечты.

– Что уж, – ухмыльнулся капитан, включая зажигание, – хоть кто-то из нас занимается приятным делом.

7

Андрей нерешительно стоял на пороге дома профессора. Было ровно 4 часа, но парень не мог себя заставить позвонить в дверь. Он так долго ждал возможности познакомиться с этим великим человеком, про которого столько читал и слышал, что сейчас просто не мог позволить себе побеспокоить его, как бы глупо это ни выглядело со стороны.

На счастье, раздумья и колебания парня прервал звук открывающейся двери. На пороге стояла та самая недружелюбная Анна:

– И долго Вы собираетесь тут мяться? – услышал он ставший знакомым сердитый голос. – Соседи в полицию скоро звонить начнут. Скажут, что у нас под окнами ходит грабитель. Заходите уже, профессор Вас ждет.

Андрей прошел в дом в направлении, что указала женщина. Профессор сидел в гостиной и читал газету. При виде писателя он заметно оживился и поднялся навстречу гостю:

– Любезный, приветствую, рад, очень рад, – профессор протянул парню руку и жестом пригласил гостя присесть. – Хотите чай или что-нибудь перекусить?

– Нет, благодарю, – вежливо отказался Андрей.

– Ну тогда давайте с Вами решим, как будем работать, это же так правильно называется? – бойко начал профессор. И этот настрой мгновенно успокоил писателя и снял внутреннюю напряженность.

– Мне бы хотелось, чтобы Вы рассказали о себе, о том, как решили встать на путь ученого. И если можно, показали бы Ваш дом, какие-то символичные знаковые вещи. Может быть, какие-то приметы. Что-то, что персонализирует именно Ваши поступки. – Андрей дрожащей рукой достал ручку и блокнот. – Понимаете, я хочу, чтобы у моего персонажа были какие-нибудь специфические привычки.

– Это так интересно, молодой человек, – профессор искренне радовался, – Аннушка, ты слышишь? – В ответ со стороны кухни раздалось лишь слабое бурчание, но слов было не разобрать.

– Я ей не понравился, да? – неуверенно спросил Андрей.

– Да не переживайте, – с ухмылкой ответил профессор. – Ей никто не нравится, она вообще очень плохо уживается с людьми. Странно даже, что ей удалось так сразу найти общий язык с моей Катенькой. – Из кухни раздался звук упавшей посуды. – Ой, что это я, спохватился профессор, это и впрямь неинтересно. Дом посмотреть хотите? Пойдемте, я Вам покажу. – Профессор поднялся с кресла, и писатель торопливо последовал за ним. Но в дверях профессор вдруг замешкался:

– Право, я не уверен, что знаю, с чего начать. Вряд ли Вашему персонажу сильно нужны мои школьные годы?

– Скорее ход Ваших мыслей и привычки, да, – согласился парень. Он тоже немного терялся, в каком ключе вести интервью с профессором.

– Ну что же, – неуверенно начал мужчина, – мне сложно судить о том, как расследуются преступления, но если хотите ход моих мыслей, то я бы сказал так. Лично я убежден, что преступником может стать абсолютно любой человек, и для этого вовсе не нужно быть психически нездоровым. Всё зависит только от обстоятельств. А психические расстройства – это скорее способ уйти от ответственности, понимаете меня?

– Безусловно, – Андрей спешно записывал за профессором в свой блокнот. – Но это немного странно. Вы посвятили столько лет исследованиям мозга, чтобы прийти к выводу, что …

– Что человек всегда несет ответственность за свои деяния, верно. – Профессор размеренно ходил по комнате взад вперед. – Видите ли, я действительно повидал многое. И есть ряд случаев, я не спорю с этим, они научно доказаны. Те случаи, когда имеет место некая деформация, какой-то явный дефект, который просто не дает мозгу возможности функционировать нормально. Безусловно, в таких случаях мы действительно имеем дело с чем-то неподконтрольным. Но это единичные случаи, понимаете? – Профессор внимательно наблюдал за реакцией Андрея на свои слова.

– Да, я понимаю, истории маньяков, имеете ввиду?

– В том числе. Но они ведь не всегда становятся маньяками. И более того, я убежден, что во многих случаях виной тому, что человек стал маньяком, явилась неправильно оказанная или вовсе не оказанная помощь.

– Что Вы хотите этим сказать? – разговор всерьез занимал писателя.

– Только то, что в нашем обществе процветает огромное количество предрассудков. И то, что мы очень часто клеймим людей. Мы видим не совсем здорового человека, который просто обратился за помощью. Может быть, у него просто депрессия, или самые начальные симптомы и ему просто нужен хороший врач. Но нет, мы говорим, что ему требуется наблюдение непременно у психиатра. И я убежден, что именно момент первичного направления к подобного рода специалисту часто служит началом конца.

– Интересная логика, право слово, – Андрей старался ничего не упустить и всё записывал в свой блокнот, – то есть основа всего в том, что человек изначально нормален, а преступником его делает общество?

– Немного утрировано, и наверняка спорно, но в целом суть Вы уловили. – Профессор довольно улыбался. – Я убежден, что при расследовании любого преступления необходимо исходить из того, что любой человек – нормален, и у каждого поступка есть объяснение, понимаете? А все эти отсылки к тому, что кто-то псих – это всё от нашей несостоятельности найти истину. Объяснение есть всегда.

– Удивительно, профессор. Это очень интересно, я и предположить не мог, что в основе Ваших исследований лежит подобное. – Андрей восторженно смотрел на профессора. Этот человек нравился ему всё больше.

– Приятно слышать, молодой человек, – довольно отвечал профессор. – Так вот, я убежден, что если бы мы не смотрели на человека предвзято, то его судьба могла бы быть совершенно иной. А так получается, что мы сами направляем его мысли на путь того, что он ненормален, и сами же его этим оправдываем, понимаете?

– Понимаю, да, – Неожиданно в голову писателя пришла мысль, показавшаяся интересной. – Может быть, сымитируем расследование? Мой персонаж будет помогать полиции. Представим какое-нибудь преступление, и Вы поразмышляете о нем?

– Как интересно, – профессор даже прихлопнул в ладоши, – ну что же, давайте попробуем. Но знаете, что я думаю. Нам нужно реальное преступление. Чтобы я над ним подумал, а Вы сможете понять, помогла бы моя логика или нет? Правда как мы проверим, правильно ли думает мой персонаж.

– А я знаю, как, – обрадовался Андрей. Такой ход событий нравился ему всё больше. – У меня друг работает в полиции, настоящий следователь. Я попрошу его дать мне какое-нибудь дело из архива, и мы вместе его посмотрим, как Вам идея?

– Потрясающе, молодой человек, вправду отлично. Надо показать Вам комнату, где Вы будете жить. Аннушка, душа моя, ты всё приготовила? – крикнул он в сторону кухни. – Так, сейчас идите обживайтесь, и пока что можете посмотреть дом, – профессор взволнованно ходил по комнате. Казалось, он был настолько увлечен предстоящим приключением, что не находил себе места. – Да, посмотрите всё вокруг, походите по дому, присмотрите, что Вам нужно для персонажа, а потом я расскажу про эти вещи. Анна, да где ты там?

– Ничего, профессор, – Андрей поспешил успокоить мужчину, – она на кухне, я зайду к ней и попрошу показать мою комнату.

* * *

Анна отвела гостя в комнату, которую ему приготовили в доме. Это была небольшая, но чисто убранная и светлая комната с большим окном, выходившим во двор. Располагалась она недалеко от общей столовой.

– Профессор разрешил посмотреть дом, – обратился Андрей к женщине.

– И что, – резко ответила она, – провожатые нужны?

– Не то, чтобы, – ухмыльнулся парень. Он уже начал подумывать о том, чтобы написать с этой специфической особы небольшую сюжетную линию. – Просто хотел предупредить, что буду ходить по дому и всё рассматривать. Вы же не против?

– Если Виктор Степанович не против, то я и подавно, – голос Анны на секунду стал спокойнее, но лишь на секунду, – только не вздумайте ходить по закрытым комнатам, – строго сказала Анна. – Хотите смотреть – смотрите, но не вмешивайтесь, куда не надо.

Андрей смотрел на женщину с интересом. Забавно, думал он, почему она так защищает покой этого дома.

Эта мысль задержалась в голове писателя ненадолго. Может быть, думал он, Анна и имела право на жизнь на страницах его книги, но главная роль определенно была у профессора, вот про кого и нужно узнать побольше. Андрей решил не откладывая осмотреть дом и сделать заметки, чтобы после ужина поговорить с профессором и начать работу над книгой.

* * *

Дом делился на два крыла, посередине проходила большая лестница. Крыло, в котором располагалась комната писателя, было не особенно примечательно. Разве что вид из окна впечатлял, но больше остановиться было не на чем. Наверное, подумал парень, здесь только гостевые комнаты, чтобы не беспокоить хозяев дома. Но в этом что-то есть, радовался писатель, первая привычка его персонажа легла на лист пухлого блокнота.

Он пересек лестницу и поднялся во второе крыло.

Оно действительно было интересным. На стенах висели фамильные портреты, свет был приглушен, и от этого коридор создавал несколько мистическое впечатление. По такому коридору было приятно ходить, и еще приятнее было размышлять. Словно находишься в старинном замке, думал Андрей.

Помимо портретов, на стенах висели рисунки. Непонятно, принадлежали они кисти какого-то именитого художника, или нет, но сами по себе это были интересные зарисовки. В основном пейзажи, довольно яркие краски. На некоторых парню показалось, что он даже узнает этот дом. Может быть, это рисунки профессора, подумал он, записывая что-то в блокнот. Если так, то это еще один штрих. Невероятно, радовался писатель, так много всего он уже увидел. И это только начало.

Неожиданно сзади Андрей услышал звук шагов. Анна, подумал он. Встречаться с ней и слушать ее недовольные реплики не хотелось, слишком хорошим был этот день, и Андрей решил спрятаться за одной из гардин во всю высоту огромного потолка, чтобы переждать, пока женщина уйдет.

На удивление, женщина была не одна. С ней была молодая девушка, болезненного вида, шла очень медленно, Анна помогала ей, поддерживая под руку.

– Ничего, – заботливо говорила женщина, – сейчас отдохнешь. Я тебе уже постелила, ужин принесу попозже. Сейчас твой отец наиграется в следователя и сам к тебе зайдет.

Девушка ничего не отвечала. Выглядела она настолько ослабленной, словно вот-вот потеряет сознание. Андрей даже чуть было не вышел из укрытия, чтобы ей помочь, но тут понял, что они уже достигли пункта назначения. Анна открыла одну из дверей и отвела девушку внутрь. Пробыла она там совсем недолго, на выходе еще раз сказала про скорый ужин, и, что крайне удивило парня, закрыла дверь на ключ. Вот странная, подумал писатель, а если девушке станет плохо, почему она ее закрыла? Интересно, профессор знает, как Анна обращается с его дочерью?

Задавать подобный вопрос напролом не хотелось. Во-первых, это было бы грубо, во-вторых, его за такое могли просто выгнать. Поэтому Андрей решил, что во время ужина аккуратно задаст пару наводящих вопросов. В конце концов, раз Анна сказала, что профессор сам зайдет к девушке, значит, ничего страшного и запрещенного она не делала.

Наверное, я просто несправедлив к ней, подумал Андрей. Наверное, она не понравилась мне слишком сильно, и я приписываю ей какие-то черты и поведение монстра. Надо с этим заканчивать, думал парень, это отвлекает.

Он вышел из своего укрытия, но решил не продолжать сейчас осмотр дома. Анна могла его заметить, и вряд ли ей бы понравилось, что он подсматривал за ней. Ничего, подумал писатель, пока что можно набросать некоторые мысли для вечернего разговора. А дом точно никуда не денется.

8

Сестра первой найденной девушки, Алины Сергиенко, жила в частном доме в пригороде. Дмитрий очень хотел поговорить с ней лично в свете последних событий и того, что ее сестра теперь была не просто жертвой, а первой жертвой в серии преступлений. А личность первой жертвы всегда очень важна, это Дмитрий знал не понаслышке.

Дверь открыла молодая, приятной внешности женщина, это и была сестра убитой. Увидев полицейского, женщина перестала улыбаться, на ее лице отразилась тревога.

– Что-то еще случилось? – взволнованно спросила хозяйка дома. Дмитрий молча кивнул, и она жестом пригласила его внутрь.

Сестру убитой звали Ольга. Когда было обнаружено тело Алины, поговорить с ней у полиции толком не получилось. Женщина была в истерике и всё время плакала. Наверное, они были очень близки, подумал тогда Дмитрий. Расстраивать ее новым допросом не хотелось, но выбора не было. Если ее сестра была той самой первой жертвой, на которой преступник сорвался, намеренно или случайно, то обстоятельства ее исчезновения приобретали новый смысл.

Тем более, что сейчас у Дмитрия был полноценный подозреваемый, Игорь Костромин, и необходимо было узнать как можно больше о нем и их взаимоотношениях с Алиной.

Не вступая в долгие предисловия, Дмитрий сразу ввел Ольгу в курс дела про серию и про то, в каком направлении он работает. Услышав имя Игоря, женщина переменилась в лице:

– Значит всё-таки он? – зло проговорила она, – а ведь я предупреждала, просила этого увальня следователя проверить, но нет, куда там, – женщина осеклась, – извините, я не хотела обидеть Вашего коллегу.

– Я понимаю, – спокойно отвечал Дмитрий. Он и сам испытывал примерно те же эмоции, но женщине о них знать было не нужно. – Расскажете мне всё еще раз? Я понимаю, что Алину не вернуть, но убийца должен быть наказан.

– Да, конечно, – Ольга присела на стоявший в комнате стул. – Я расскажу, что знаю. Правда Аля была со мной не слишком откровенна. Всё-таки 19 лет – это сложный возраст. Хотите чаю или чего-нибудь попить? Нет? А я если не возражаете себе налью. В горле пересохло. – Женщина вернулась через пару минут и начала рассказ. – Аля всегда мечтала. Сначала она хотела стать балериной, потом актрисой, потом певицей, но всё как-то оставалось фантазиями. Она вроде и мечтала, но вроде и безвредно, понимаете? Не убивалась диетами, не просилась на кастинги и пробы, хотя этого добра всегда хватало. А потом она вроде успокоилась, пошла учиться, стала интересоваться науками, нетрадиционными как по мне, но все-таки. Особенно любила астрономию и психологию. Немного псевдо, как по мне, но если ей интересно, то почему нет?

Училась хорошо, брала факультативы, вроде всё было в порядке, а тут вдруг Игорь этот. – Женщина поморщилась, как от отвращения. – Наплел ей с три короба, что из нее получится идеальная модель. Что в городе у нее отбоя не будет от предложений съемок. Ну она и повелась. Начала говорить про переезд, что это ее настоящее призвание, что Игорь ей поможет устроиться на новом месте. Всё время этот Игорь, Игорь, Игорь. По сто раз на дню имя его повторяла. Ну я в итоге ей и запретила с ним видеться. Думала, посидит недельку под домашним арестом и вся эта блажь из головы выйдет. Я же даже сама к нему ходила поговорить.

– Даже так? – оживился Дмитрий. – И как он отреагировал?

– Да никак, посмеялся, – ухмыльнулась женщина. – Сказал, что у него таких, как моя Алька, пол города. Что все такие молодые соплячки мечтают, чтобы он их позвал. Представляете, так и сказал. Я тогда так пожалела, что одна пошла, и что не смогу это сестре доказать, чтобы ей глаза открыть. Она ж максималистка та еще была. Решила, что я ей жизнь порчу, ну и давай ненавидеть со всей силы. – На глаза женщины навернулись слёзы. – Я же не знала тогда, что она уже сбежала. – Женщина расплакалась.

– Вам нужно время отдохнуть? – спросил Дмитрий. Как бы ни хотелось ему перестать мучать эту женщину, но он не мог прекратить этот разговор. Слишком важен он был для расследования и каждый час промедления мог стоить жизни еще кому-то, он это понимал. К счастью, Ольга тоже это понимала.

– Нет, – на удивление спокойно ответила она, – давайте закончим, вдруг это кому-то поможет. Так вот, – Ольга стерла рукой слёзы и продолжила. – Я вернулась, а сестры уже не было. Я в полицию. Они говорят, что-то пропало? Да, вещи какие-то с собой взяла, а они такие, мол, ну что Вы хотите, молодая девушка, всякое бывает. Потом еще ходила к этому пентюху, следователю. Просила его поговорить хотя бы с Игорем. Он правда ответил тогда, что отработает эту версию, но знаю я, как он там ее собирался отработать. Клеймо на сестре поставил и всё. – Женщина встала и подошла к окну. – В общем больше я ничего и не знаю. Игорь этот потом из той квартиры уехал, я же пыталась еще к нему прийти, искала Альку. А потом след его потерялся.

– А может быть вам знаком кто-то из этих девушек? – Дмитрий протянул женщине фотографии двух других жертв. – Вот это – Ольга Касаткина, а личность этой мы еще выясняем.

– На мою Альку чем-то похожи, – женщина с грустью теребила фотографии. – Извините, я их не знаю. И имя мне тоже незнакомо. Алька была не слишком общительной, да и не было у нас принято как-то водить домой друзей. Может быть, мое упущение, и она поэтому от меня сбежала, – женщина снова начала плакать.

– Спасибо, Ольга, – Дмитрий понимал, что навряд ли сможет узнать что-то еще, и бередить эту рану больше не имело смысла. – Вы очень помогли, я сделаю всё, чтобы привлечь виновного к ответу.

– Но Вы его подозреваете, да? – с надеждой в голосе спросила Ольга. Дмитрий узнал этот страх. Это был страх человека, который всё это время винил себя в исчезновении близкого.

– Есть такая вероятность, но выводы делать пока рано. – На пороге Дмитрий обернулся и посмотрел на женщину, ему было ее очень жаль. – Но в любом случае, Вы не виноваты. Честь имею.

Женщина кивнула ему с благодарностью и проводила до двери. Дмитрий направился в участок, нужно было найти контакты теперь уже хорошего подозреваемого, Костромина. Разговор с Ольгой добавил уверенности в том, что это хороший след, перспективный, он мог придать логику всему случившемуся, нужно было распутать его как можно скорее. Поэтому визит к Костромину был первым, что капитан хотел сделать следующим утром.

9

– Ну что же, любезный, как Вам наше скромное обиталище? – профессор был очень приветлив.

– Знаете, честно говоря, что-то подобное я и ожидал, – Андрей достал блокнот и подготовился к интервью, – но пока ходил по дому, у меня возникла пара вопросов.

– Давайте с них и начнём, молодой человек, – казалось, этот диалог доставлял профессору истинное удовольствие, – не могу сказать, чтобы мне здесь было скучно, но Вы – это некая струя свежего воздуха, так что спрашивайте.

– Я заметил на стенах рисунки …

– Вы ходили в старое крыло? – Громкий возглас Анны прервал фразу писателя.

– Аннушка, почему такая реакция, – профессор мгновенно вмешался и остановил тираду женщины до того, как она её начала, – я сам разрешил нашему гостю посмотреть дом, или ты забыла?

Женщина демонстративно вышла из гостиной, а профессор продолжил:

– Эти рисунки когда-то давно нарисовала моя дочь, Катя, – Профессор задумчиво посмотрел в окно, – она уже давно не рисует, но старые мы решили сохранить. Мне кажется, они неплохо вписываются в интерьер, что скажете?

– Вписываются они действительно прекрасно, – Андрей подхватил эту возможность поговорить о дочери профессора, – а Ваша дочь, она имеет какое-то отношение к Вашим работам? Она изучает предмет, или как-то иначе участвует в исследованиях?

– Увы, молодой человек, – профессор грустно ухмыльнулся, – моя Катюша сейчас вообще ни в чем не участвует. Она недавно перенесла тяжелую болезнь, и сейчас чувствует себя не очень хорошо. Мы лечим ее здесь, думаю, что родные стены лучше, чем стационар.

– Извините, наверное, это не самая лучшая тема, – Андрею стало неловко от того, что он вторгся в столь личную сферу жизни своего будущего героя, и ему захотелось снять напряжение, которое постепенно нарастало.

– Ничего, всё в порядке, я привык к такому состоянию, – попытался успокоить его профессор, но было видно, что разговор действительно уводит его мысли не в самое приятное русло.

На счастье (Андрей поймал себя на мысли о том, что эта женщина впервые появилась вовремя) в гостиную вошла Анна и принесла свеже заваренный чай.

– Вы любите чай? Это одна из привычек, которая могла бы быть полезна моему персонажу, – наиграно весело начал Андрей в попытке сменить неприятную тему. Лицо профессора изменилось, он снова заулыбался, и писатель понял, что попытка увенчалась успехом. А значит, этот разговор всё-таки можно будет продолжить.

– Что есть, то есть, любезный, – профессор заметно оживился, – знаете, я никогда не любил алкоголь, всегда был равнодушен к кофе, но в хорошем чае не мог себе отказать, сколько себя помню. Даже не знаю, когда у меня появилась эта страсть, но сейчас я не представляю себе вечер без пары чашек хорошего чая. Это действительно полезно для Вашей книги? – Удивлённо спросил мужчина. – Это такая мелочь, неужели это может быть чем-то важным?

– В персонажах нет мелочей, профессор, – оживленно ответил парень, – персонаж складывается как раз из таких вот казалось бы незначительных привычек. Они придают ему индивидуальность, рассказывают о его характере.

– И что же чай рассказал про характер моего будущего героя?

– На самом деле, рассказал и дом, и чай, – Андрею очень нравилась реакция профессора, и нравилось, что их беседа идет так непринужденно. – Я уже знаю, что мой герой – домосед, любит классику, совершенно не увлекается политикой, не интересуется новостями. Он полностью погружен в свой внутренний мир и в свои работы.

Профессор с интересом смотрел на писателя. Андрею показалось, что взгляд был несколько оценивающим, но никакой неприязни либо угрозы в свой адрес он абсолютно не чувствовал.

– А знаете, в этой характеристике что-то есть, – медленно ответил профессор, – а я ведь не верил, что это действительно возможно. Знаете, мне интересно, как такое происходит. То есть понимаете, я ведь написал много книг. Некоторые мои работы были удостоены престижных премий. Но мне всегда было интересно, как люди узнают о характере другого человека, без изучения мозга. А сейчас получается, что не нужно играть с кем-то в ассоциации, показывать бесчисленное количество картинок, следить за реакцией на какие-то явления, достаточно просто пройтись по дому? Вы конечно дали достаточно общую характеристику, но я бы сказал, что с этим можно работать. Это неплохо, молодой человек, кажется, я не зря согласился на эту авантюру. Ну же, удивите меня, что еще Вы обо мне узнали?

– Знаете, есть еще одна деталь, – нерешительно начал Андрей. – Это было бы очень важно для понимания характера моего персонажа.

– Не стесняйтесь, любезный, что же Вы, – жестом подбодрил его профессор.

– Я читал наверное все Ваши работы, и мне показалось, что последние годы они изменились. Направленность другая.

– Интересно, продолжайте, – испытующе смотрел профессор. – Смелее, мне интересно, что метаморфоза в моих работах говорит Вам обо мне.

– Начинали Вы как и многие ученые, с решения теорем, которые могли бы помочь совершить некий прорыв, – Андрей был очень взволнован. Он понимал, что если не сможет впечатлить профессора и подтолкнуть его к откровенному разговору, то с персонажем ничего не получится. – И так было довольно долго. И это абсолютно нормально, это путь науки. Гении вроде Вас всегда решают глобальные вопросы. Именно на это были нацелены Ваши исследования.

– Тогда в чем же нестыковка, дорогой мой? – профессор смотрел на Андрея так пронзительно, что тот ощущал себя не в гостях, а на экзамене.

– А последние работы, которые Вы пишете, это явно что-то личное. Я объясню, почему это важно, – торопливо стал пояснять парень, – то, что произошла метаморфоза в работах говорит о том, что в Вашей жизни произошло нечто, что сподвигло Вас переключиться на более детальное изучение более узкого спектра. И часто подобное связано с личными переживаниями. Часто это…

– Болезнь, Вы хотите сказать? – закончил мысль профессор. Он смотрел на писателя с легкой грустью в глазах. – Вы правы. Во всём, начиная с самого начала моей научной деятельности. В самом начале были амбиции и попытка спасти весь мир, как Вы и сказали. А сейчас я хочу спасти только одного человека, а сил на это уходит намного больше, чем на написание всех моих первых многотомников. Поразительно, не правда ли?

– Ваша дочь? – Андрею не очень хотелось снова поднимать эту тему, но это было для него профессиональным интересом, и любопытство пересилило чувство такта.

– Да, любезный, моя дочь, – профессор поднялся и подошел к окну. К удивлению писателя, на лице мужчины сияла улыбка. – Знаете, она ведь никогда не отличалась стремлением учиться, не хотела идти по моим стопам. Она была крайне беспечной, всегда. Это не плохо, но понимаю я это только сейчас. А раньше я хотел ее изменить. Правда я думал, что помогаю ей найти свой путь. Она рисовала, и я надеялся, что в этом что-то есть. Потом она резко бросила, и я стал надеяться, что она заинтересуется моей научной работой. Я очень хотел дать ей старт, которого не было у меня. И теперь я понимаю, что на самом деле думал только о себе. Я ни разу не попытался понять, почему она бросила что-то делать. Те рисунки, ведь она так ими увлекалась. Но когда она перестала я вообще не придал этому никакого значения, а ведь кому, как не мне, стоило понять, что столь резкая смена привычек должна что-то означать для молодой девушки. Может быть, в это время с ней произошло что-то, изменившее ее внутренний мир и ее ощущения, а я даже этого не заметил. Просто представил ей новое будущее. Знаете, – мужчина рисовал пальцем на стекле невидимые рисунки, – я иногда думаю, что если бы был более внимателен к ней, то она бы не заболела и всё было бы иначе, но…

– Ужин готов, – прервала их диалог вошедшая с подносом Анна. – Ешьте, пока не остыло, – бурчала женщина, подавая тарелки, – успеете еще наболтаться.

– А ведь она права, – профессор вернулся к столу, и на лице его не осталось ни тени от только что нахлынувших переживаний. – Давайте просто насладимся этим прекрасным ужином. Анна, она ведь у нас настоящая мастерица.

Ужин прошел спокойно и очень дружелюбно. Атмосфера была настолько непринужденной, словно разговаривали два старых друга. Андрей был счастлив, ему не терпелось начать писать своего персонажа, слишком много свежих эмоций было сейчас внутри, настолько сильных, что ни в коем случае нельзя было оставлять их на потом.

Однако почему-то, и Андрей сам не мог понять, что именно так повлияло, но он не мог себя заставить остаться на ночь в доме профессора. Он ходил по своей комнате взад вперёд, думал обо всём, что произошло за этот день, и совершенно не мог сосредоточиться, чтобы начать работу.

Андрей вежливо попрощался с хозяином дома, соврав, что забыл какие-то необходимые вещи, и спешно покинул обиталище профессора. На улице он ещё раз оглянулся, чтобы впитать побольше эмоций от вида этого красивого старого здания, которое также было ничем иным, как описанием характера его героя.

В окне на втором этаже он увидел силуэт девушки. Той самой, которую сегодня сопровождала Анна. Теперь Андрей не беспокоился, он понимал, что ничего плохого здесь не происходит, просто профессор и Анна боятся оставлять её одну.

От такой заботы со стороны женщины Андрею стало немного стыдно. Наверное, всё-таки я к ней несправедлив, мысленно говорил себе парень. Не зря профессор так хорошо к ней относится, а значит, и мне нужно узнать её получше, а не делать поспешных выводов. Надо будет извиниться перед ней, пришла в голову новая мысль. Завтра.

Парень посмотрел на часы. Поздно, но не настолько, чтобы его друг-трудоголик уже покинул участок, подумал писатель. Нужно попробовать перехватить его и договориться про архив. Слишком уж интересной казалась идея “проверить” профессора в реальных условиях. Ну или почти реальных, но это не имело большого значения. Андрей сел в машину и направился в участок. Может быть, еще успеет, и тем самым приблизится к тому, чтобы уже оживить своего персонажа.

Жалко, что не получилось обсудить с профессором это текущее дело, которое так интересовало его друга, думал писатель по дороге. Слишком много всего оказалось на поверхности, что не терпело отсрочки. Зато сейчас Андрей знал о своем герое так много, как и мечтать не мог.

Ну ничего, пришла следующая мысль, вряд ли полицейский так быстро раскрыл это дело, так что, как знать, возможно, их помощь подоспеет как раз вовремя.

* * *

Дмитрий вернулся в участок, когда уже совсем стемнело. К своему удивлению, в его кабинете горел свет. Зайдя внутрь, он увидел Андрея, спящего в его кресле.

– Дружище, ты не ошибся адресом? – полицейский дружелюбно похлопал парня по плечу, тем самым разбудив его.

– Ой, Дим, пришел. Извини, заснул, задумался. Как прошел день?

– Неплохо, – Дмитрий присел на стул, жестом дав понять другу, чтобы тот не вставал с его кресла, – знаешь, у меня появился подозреваемый.

– Серьезно? Поздравляю. А кто он?

– Фигурант по делу об исчезновении первой жертвы. Знаешь, говорил я сегодня с тем следователем. Будь моя воля, гнал бы таких из полиции. Столько времени потеряно из-за его лени и упрямства. Ну да ладно, теперь мы его поймаем. А ты зачем здесь, да еще и в такое время?

– Ой, я сегодня был у профессора и неожиданно придумал такую вещь, – парень заметно оживился, остатки сна словно рукой сняло. – Я хочу показать ему какое-нибудь старое раскрытое дело и посмотреть, что он об этом скажет и смогут ли его выводы как-то указать на убийцу. Как тебе, интересно?

– Да, звучит неплохо. И ты хочешь, чтобы я дал тебе бумаги из архива? – с хитрой улыбкой спросил полицейский. Андрей оживленно кивнул. – Не слишком ли это просто для официальной информации, дружище?

– Я подозревал, что эта просьба не совсем законна… – парень, казалось, немного расстроился, но лишь на секунду. – Но что делать тогда?

– Только для тебя, дам тебе посидеть в архиве, но только уговор: перепишешь и изменишь имена, договорились? – полицейский заговорщически протянул другу руку для пожатия.

– Дим, спасибо, ты меня спас. – Парень был вне себя от радости. – Вот увидишь, это будет отличная книга. Я напишу тебе благодарность.

– Лучше не надо, – рассмеялся Дмитрий, – лучше пусть это останется между нами. Утром с 8 часов можно будет прийти в архив, я скажу дежурному, он пропустит.

– Тебя не будет?

– Я поеду к своему подозреваемому. Хочу посмотреть на него сам, составить впечатление, пока мои орлы ищут связь с другими жертвами. Но знаешь, я чувствую, в этой версии есть зерно. Всё складывается, буквально всё.

– А браслет? – этот вопрос снял с лица полицейского безмятежную улыбку.

– Браслет пока нет, вернее, не на сто процентов. Есть предположение. Завтра поговорю с этим Костроминым и буду думать дальше. – Дмитрий посмотрел на часы. – Слушай, уже поздно, а завтра мне рано выезжать, надо поспать хоть немного, я побежал. Или ты еще чего-то хотел?

– Нет, спасибо, этого более чем достаточно. Ты и так меня спас. На связи, дружище!

10

Игорь Костромин занимал апартаменты из сегмента люксовых, единственное жилье подобного рода в их городе. Удачное место, чтобы пускать девчонкам пыль в глаза сказками о красивой жизни, злился Дмитрий. Сложностей пройти внутрь у капитана не возникло. К счастью, местный консьерж вовсе не стремился играть роль питбуля на страже интересов своих жильцов. Спустя буквально пару минут, Дмитрий уже стоял возле нужной двери и жал на кнопку звонка.

Дверь открыл невысокий мужчина лет 30 с небольшим, одет был в простой спортивный костюм, словно собирался на пробежку.

– Чем могу быть полезен? – голос мужчины был весьма приятен, и от этого уверенность Дмитрия в том, что парень виновен, укрепилась. Обычно именно такие приятные в общении и манерах люди вызывают наибольшее расположение потенциальной жертвы.

– Капитан Дмитрий Сергеевич Савельевский, – представился полицейский, – расследую убийства трех девушек. Мне нужно поговорить с Вами.

– Не понимаю, я то причем? – казалось, мужчина был удивлен искренне, однако волнения на лице не было, скорее заинтересованность.

– С этим мы разберемся, – резко ответил Дмитрий. – Поговорим здесь, или сразу поедем в участок?

– Давайте здесь, – Игорь широко распахнул дверь, приглашая полицейского зайти, – мне скрывать нечего. Что нужно говорить в таких случаях? Где и с кем я был? Скажу, только мне бы знать, когда были эти преступления.

– Давайте начнем с другого, – Дмитрий достал из папки фотографии всех трех девушек, – знаете их?

Парень принялся внимательно разглядывать фотографии, Дмитрий пристально следил за его реакцией. К разочарованию полицейского, Игорь никак себя не выдал. Он смотрел на фотографии так, словно эти девушки были ему абсолютно безразличны.

– Вот эту я помню, – парень взял в руки фотографию Алины, первой жертвы, – вернее сказать, я очень хорошо запомнил ее ненормальную сестричку. Мне такие проблемы не нужны. А что касается остальных, они как-то похожи одна на другую, может быть, видел кого-то где-то, но честно говоря, я их не помню. А что случилось? Почему Вы пришли ко мне с этими фото и что я должен о них знать?

– Все эти девушки были убиты, – с вызовом в голосе начал Дмитрий, – и у нас есть основания полагать, что Вы к этому причастны.

– Интересно, – казалось, Игоря даже рассмешили слова полицейского, – и каким же образом я к этому причастен? Я же говорю, таких множество, зачем они мне?

– Мы думаем, что они отказались работать с Вами, и поэтому Вы их убили, – Дмитрий пристально смотрел на реакцию парня. Было видно, что Игорь понимает, о какой работе идёт речь, однако никакого страха или попыток оправдаться не последовало.

– Послушайте, – парень отодвинул от себя все фотографии, – я не делал ничего плохого. Я просто предлагал девушкам выбор. Они совершеннолетние, если бы кто-то из них захотел поехать в город и стать публичной личностью, то кто я такой, чтобы в этом мешать. Однако поймите меня, мне они действительно не нужны. Если девушке не интересно то, что я предлагаю, то мне не интересна эта девушка.

– Однако Алину вы узнаете?

– Я узнаю не Алину, я даже не помнил её имени до тех пор, пока Вы его не назвали, я узнал её только потому, что ко мне приходила ее ненормальная сестра. Эту наседку я прекрасно запомнил. Я повторяю, мне не нужны проблемы. Когда я вижу таких родственников, я сразу прекращаю все контакты с этими девушками. Поэтому когда она пришла, я сказал, что предложение больше не действует и что я нашел другую.

– Она приходила к Вам? – оживился Дмитрий.

– Говорю же, приходила, но только я её прогнал.

– Но доказать это конечно никто не сможет? – напористо продолжал полицейский.

– Знаете, я не думал, что мне потребуется это доказывать. Я её прогнал, она ушла, больше я её не видел. Конец истории. Я могу Вам чем-то помочь, или Вы пришли сюда только затем, чтобы меня обвинить? – Вежливость и заинтересованность парня сменились раздражением.

– То есть сами Вы рассказать ничего не хотите? – Дмитрий пристально смотрел на подозреваемого, но тот либо был хорошим актёром, либо, во что не хотелось верить, был невиновен.

– Сам я всё уже рассказал, поэтому если на этом вопросы закончились, будьте добры покинуть мой дом. Это было далеко не так занимательно, как я подумал вначале, – Игорь поднялся и демонстративно открыл перед капитаном дверь.

– Из города не уезжайте, – недовольно буркнул Дмитрий, проходя к выходу, – Вы можете нам ещё понадобиться, мы не закончили. – Уже в дверях капитан обернулся. – Вы дарили им что-нибудь? Какие-нибудь украшения.

– На этой стадии нет, – немного помешкав, ответил парень. – Украшения были уже в городе, раньше дарить их не было смысла.

* * *

Впечатление от разговора осталось очень неприятное. Ещё буквально час назад Дмитрий был уверен, что это идеальный подозреваемый, но сейчас его уверенность стремительно улетучивалась. Доказательств не было, нахрапом его взять не удалось, да и как он сам понял в ходе разговора, мотива толком тоже не было.

А вот что было, так это логика в словах Игоря о том, что ему не нужны эти проблемы, и слова Ольги, сестры первой жертвы, косвенно это подтверждали. Он сказал ей тогда, что у него полно таких девчонок. Это было очень похоже на правду. Подобный вид деятельности, которым занимался Игорь, явно не терпел никакой огласки.

Похоже, думал полицейский, это дело для полиции нравов, а не для убойного. Надо будет написать рапорт и передать фигуранта.

Однако была вероятность того, что Игорь всё-таки соврал. Просто он мог быть хорошим актером. По его роду деятельности это весьма ценное качество.

Полицейский посмотрел на часы. Время близилось к полудню. Очень удачное время для летучки, подумал капитан, и направился в участок. Может быть, ребята нашли какие-то пересечения между жертвами, и удастся приблизиться к разгадке.

11

– Вот, профессор, я принес дело, как и обещал, – Андрей с радостным видом достал из сумки папку с материалами и протянул их профессору.

– Как интересно, любезный, – профессор весело протянул руки к папке. Словно ребенок, которому дали новую игрушку, невольно улыбнулся Андрей. – Получается, что мы с Вами сможем пройти весь этот путь следствия, да? – Андрей с улыбкой кивнул. Ему было очень приятно, что профессор так позитивно воспринимает их совместную работу. С каждой беседой этот человек нравился писателю всё больше, и он не уставал благодарить судьбу за то, что та предоставила ему этот удивительный шанс.

– Вы сами хотите почитать, или мне рассказать о случившемся?

– Лучше я сам, – быстро, не задумываясь, ответил профессор, – для чистоты эксперимента, так сказать. Вы же уже знаете разгадку, и можете невольно дать мне подсказку. Вы же не расстроитесь?

– Нет, что Вы, – тут же поспешил успокоить его писатель, – наоборот, мне очень интересно, как Вы и мой будущий персонаж придет к выводам по этому делу.

– Тогда я начну читать, а чуть позже сможем обсудить, что скажете? – Андрей молча кивнул. – А пока что можете поработать, например, в саду, как Вам?

Андрей посмотрел за окно. Погода была отличная, и предложение провести пару часов на свежем воздухе показалось парню очень заманчивым. Профессор, казалось, понял всё без слов и прервал размышления писателя:

– Сейчас полдень, – негромко произнес он, – думаю, что после обеда мы сможем поговорить о деле и разобрать ошибки, как считаете? А пока может быть чаю в сад? Я попрошу Аннушку, она сделает…

– Нет, что Вы, – молниеносно ответил парень, – ничего не нужно, не беспокойтесь. Я просто погуляю.

– Зря Вы так, – с улыбкой ответил профессор, – Анна очень хорошая, Вы бы поговорили с ней. Она очень обо мне заботится. И к тому же, – продолжил профессор немного задумчиво, – она часть жизни Вашего будущего персонажа. Без нее я бы не был таким, каков я сейчас. Уверены, что не хотите узнать ее получше?

Андрей сделал вид, что слова профессора его развеселили, чем явно поддержал его хорошее настроение, и поспешил удалиться в сад, чтобы не продолжать этот разговор. Познакомиться с Анной в целом было неплохой идеей, но Андрей понимал, что вряд ли эта женщина настроена так же дружелюбно, как и профессор, и портить столь замечательное начало совместной работы вовсе не хотелось. Андрей вышел в сад, присел на деревянную лавочку, уютно расположенную в тени одного из больших деревьев, и поднял глаза на дом. Он хотел надышаться этим домом, чтобы приступить к работе. Хотел почувствовать в этом доме всё то, что чувствовал профессор. Его профессор. Почему именно такой дом, почему именно этот сад. Профессор мог позволить себе жить в любом уголке этого города, да и не только этого, но почему он выбрал именно такое убранство? Андрей по опыту знал, что жилище всегда способно рассказать о своем хозяине так много, как не расскажет ни один сосед. И уж тем более, подумал парень, этот дом расскажет ему точно больше, чем эта сварливая женщина.

Он осматривал фасад здания, останавливаясь взглядом на всех окнах по очереди, как неожиданно увидел в окне на втором этаже силуэт девушки.

Катя, подумал он. Вот он, тот самый незаменимый штрих, про который так хотелось узнать больше. Не про Анну с ее постоянным бурчанием и недовольством, а именно Катя. Судьба этой девушки вызывала у писателя неподдельный интерес. Но как он мог поговорить с ней, парень не представлял. Разрешения профессора на то, чтобы познакомиться с ней, он бы никогда не получил, тот вместе с Анной слишком ее опекали, это было видно. И даже если бы профессор и дал слабину, то Анна уж точно никогда бы не подпустила его близко к девушке. Оставалось два варианта, думал парень. Либо попытаться поговорить с Катей тайно, никак не обсуждая и не согласовывая это намерение с хозяином дома, но тут был риск быть обнаруженным, и тогда вся эта столь долгожданная работа с профессором могла бы пойти прахом. Либо всё же поговорить с Анной и попытаться через нее подобраться к Кате, но эта идея встречала внутреннее сопротивление самого Андрея. Он никак не мог заставить себя даже предположить, что Анна действительно такая хорошая и заботливая, как говорил о ней профессор.

Он отвлекся лишь на секунду, а когда снова поднял глаза на окно в комнате девушки, то увидел там уже не Катю, а Анну. Она недовольно смотрела на него, а когда их взгляды встретились, то молниеносно задернула шторы на окне, чем окончательно погубила надежду парня что-то узнать об этой девушке, которая была одновременно и обитетельницей дома, и словно его невольницей. Мысли парня прервал голос Анны, раздавшийся, словно гром среди ясного неба:

– Эй, Вы, как Вас там, профессор приглашает на чай, – крикнула женщина. Андрей вздрогнул, но тут же сбросил это неприятное ощущение. Эта особа не заставит его отказаться от своей мечты, подумал он. Как бы ей ни хотелось, чтобы он уехал.

* * *

Обсуждение материалов принесенного Андреем дела началось внезапно. Они с профессором сначала просто молча пили чай, как вдруг профессор выпалил:

– А знаете, молодой человек, ведь мотивов преступления не так уж и много, верно? Я бы выделил алчность, ревность, зависть, и страх, что скажете?

– Соглашусь, – охотно ответил парень. – И что Вы думаете по нашему делу? Что было мотивом? – Андрей уже читал дело, и был согласен с теми выводами, к которым пришло следствие. Это было довольно простое на первый взгляд дело, и по мнению парня оно идеально подходило в качестве “пробного шара” для профессора. Дело было бытовым. Убийство молодой женщины. Следствие было убеждено, что преступление совершил ее муж. Мотивом, по версии опергруппы, было имущество жертвы. Согласно показаниям соседей, женщина хотела развестись с мужем, и уже якобы нашла ему перспективную замену. Прекрасного принца, который мечтал о первенце, с которым она зажила бы новой безоблачной жизнью в пряничном домике. Но муж не мог допустить того, чтобы развод состоялся, ведь всё имущество принадлежало супруге, и после развода он остался бы ни с чем. К тому же, дополнительным аргументом в пользу его виновности были показания сестры жертвы. Она говорила, что муж часто выпивал, и в такие моменты не мог себя контролировать. Он неоднократно угрожал жене, что не даст ей развода. В словах женщины не приходилось сомневаться, ведь ее персона была в этом деле крайне положительной: она активно помогала следствию и после даже взяла под опеку дочь своей убитой сестры. Следствие решило, что этого достаточно для того, чтобы взять его в разработку, но на удивление, он даже не пытался ничего отрицать, и полиция окончательно уверилась в том, что версия в отношении него была верной.

Андрей намеренно выбрал такое просто дело, ему было важно, чтобы профессор как можно быстрее начал показывать мышление, а для этого не нужно было лишних сложностей, как, например, обилие фигурантов. И сейчас, видя, как быстро профессор начал свое размышление, парень был очень доволен. Однако насладиться триумфом ему не удалось. На удивление, профессор предложил ему совершенно иную картину преступления:

– Знаете, – медленно говорил профессор, – я бы поставил на страх. – Уловив сомнение в глазах собеседника, он поспешил объяснить. – Да, я прочитал до конца и видел выводы следствия, но я же просто человек и могу ошибаться? А Вы говорили, что Вам важно, как мыслит мой персонаж, так? Позволите мне высказать свою версию? Пусть бы даже и ошибочную, но ведь она моя, разве не это Вам было нужно? – Парень молча кивнул, этот разговор очень сильно занимал его. Действительно, тут профессор был прав, постичь логику персонажа – вот что было основным. Профессор продолжал. – Всё действительно выглядит очень логично. Муж жертвы – отличный подозреваемый, и с мотивом всё вроде бы хорошо. Но только мне видится, что следствие не учло за всем этим “явным” на первый взгляд преступлением другую линию. И других, как это правильно называется, фигуранты?

Андрей заинтересованно кивнул. Фигурантов в деле действительно было мало. Сложно было кого-то упустить из виду, отсюда умозаключение профессора было еще более интригующим.

– Ну так вот, – немного несмело, продолжил профессор. – Мне кажется, что следствие упустило такой явный мотив, как страх за будущее девочки, дочери жертвы. Ведь ей же явно грозил детский дом, ну или на лучший случай какое-нибудь совсем дальнее захолустье с почти чужими людьми. Не знаю, кому в итоге жертва отдала бы дочь.

– Не понимаю, – с сомнением в голосе прервал Андрей, – но в деле нет ничего о подобной проблеме. С чего Вы взяли, что жертва отдала бы девочку?

– Ну как же нет, – профессор невозмутимо перелистнул пару страниц и протянул Андрею часть, в которой говорилось о новом избраннике женщины. – Ясно же написано, что он мечтал о первенце. Как думаете, нужен ему был чужой ребенок?

– Интересно, – Андрей невольно ухмыльнулся, – так просто и так невероятно. Ну что же, профессор, не знаю, как следствие, но мне как писателю этот поворот импонирует. Продолжайте, прошу Вас.

– Замечательно, молодой человек, – обрадованно заговорил профессор. Его интонация набирала силу. – Так вот я думаю, что мотив – именно тот факт, что жертва хотела избавиться от ребенка ради своего светлого, как она считала, будущего. И в этом контексте мужу совершенно незачем было ее убивать. Напротив, с таким козырем, как желание остаться с дочерью, он мог бы даже на что-то рассчитывать в суде, как Вам кажется? Вот и мне тоже так думается. И тогда у нас остается только один человек, на которого никто не подумал, но который своими дальнейшими действиями показал, что судьба ребенка ему небезразлична. Вернее, ей.

– Сестра убитой, – подхватил мысль Андрей. Теперь он окончательно понял, чем руководствовался профессор в своем выводе, и это было удивительной находкой. Во-первых, это действительно было логическое мышление, которое он так хотел увидеть в действии. Теперь он точно знал, что профессор как никто другой подходит на прототип его персонажа. И второе, не менее важное, было то, что теперь возникала большая вероятность того, что следствие осудило невиновного. И хотя Андрей не был уверен, что в данной ситуации имело смысл что-то менять в решении суда, но он точно знал, что просто обязан рассказать обо всём Дмитрию. Потому что скрывать подобную находку от друга он не мог, ведь речь шла о человеческих судьбах. А Дмитрий был справедливым и очень вдумчивым человеком, об этом Андрей знал не понаслышке. И уж кто, а Дмитрий точно знает, как правильнее поступить в такой щекотливой ситуации.

– Я расстроил Вас? – прервал его размышления голос профессора.

– Нет, что Вы, – Андрей посмотрел на часы. Было совсем не поздно, его друг наверняка еще был в участке. – Знаете, я думаю, что Вы правы насчет сестры убитой. И мне просто необходимо рассказать об этой находке своему другу. Он полицейский, и…

– Ой, извините, надеюсь, я не поставил своими выводам под сомнение его работу?

– Нет, что Вы, – поспешил успокоить его парень, – Дима, это мой друг, не он вёл это дело, но это и не важно. Он самый принципиальный и порядочный человек, которого я знаю. И если он увидит, что имело место ошибка, то он будет за справедливость. Так что всё в порядке.

– Считаете, это нужно обнародовать?

– Считаю, об этом нужно рассказать, и пусть он сам решит, что делать с этими аргументами. В конце концов, Вы же сами сказали. Мы – просто люди, можем и ошибаться. Но если это правда, то об этом необходимо сообщить.

– Вы правы, молодой человек, – мягко ответил профессор. Было видно, что ему крайне приятно то, с каким рвением Андрей принялся защищать его точку зрения. – Но Вы же вернетесь сегодня? Мне так понравилось это, как бы назвать…

– Мозговой штурм, профессор, – Андрей радушно улыбался, – конечно, я непременно вернусь и расскажу, чем всё закончится в полиции. А пока что отдохнете от моей навязчивой персоны.

С этими словами парень направился к выходу, погруженный в свои приятные размышления. Ему было интересно само по себе, как из простого разговора родилась новая версия событий произошедшего. И в душе поселилась надежда, что после такого совместного опыта у него будет возможность сблизиться с профессором и, возможно, удастся как-то добиться разрешения хотя бы недолго поговорить с Катей. Но это потом, думал парень, быстрым шагом направляясь к выходу из сада. А сейчас нужно поспешить в полицию и рассказать обо всех этих размышлениях Дмитрию. Так что сначала – гражданский долг, а уж потом всё остальное.

12

– Ну как Вам подозреваемый, дорогой Дмитрий Сергеевич? – на подходе к зданию капитана встретил эксперт.

– Пока не очень понятно, Аркадий Львович, – отвечал Дмитрий, заходя внутрь, – он хороший подозреваемый, но есть некоторые сомнения.

– У него есть алиби, или что-то в его поведении показалось Вам неподходящим?

– Он показался мне не глупым, – коротко ответил Дмитрий, но было видно, что эксперту этого определения вполне достаточно. – Нужно больше пересечений. Если он виновен, то косвенными уликами его не возьмешь, даже если мы докажем, что он встречался со всеми жертвами. На самом деле, встреча могла ничего не значить, размер нашего города, сами понимаете. – Дмитрий прошел в кабинет, внутри уже собрались оперативники. – Ну что же, давайте посмотрим, что там нарыли наши орлы.

– Чем же я не один из орлов? – шутливо подхватил эксперт. – У меня есть отличная новость, удалось установить личность нашей третьей девушки. Нашлась в базах, привлекалась за наркотики. Ничего серьезного, бурная молодость видимо. Вот ее данные, – мужчина протянул Дмитрию тонкую папку.

– Так, очень интересно, она пропала четыре месяца назад? Получается, что перерыва между поиском новой жертвы никакого не было, так?

– Верно, Дмитрий Сергеевич, – кивнул эксперт. – Получается, что она пропала спустя два дня после того, как мы нашли нашу вторую, Ольгу.

– Так, но об исчезновении не сообщили, – уточнил Дмитрий, – вот странно.

– Ничего там странного, к сожалению, товарищ капитан, – грустно ответил эксперт, – семья крайне неблагополучная. Мне кажется, там и дела то не было до нее. Многодетные, аж четверо, и все, кроме младшего, уже на наклонной.

– Да, Аркадий Львович, как всегда правы, – Дмитрий пролистал дело. – Они видимо и не заметили, что ее нет. Ну или заметили, но …

– Кислорода побольше, извините, – эксперт спохватился, что высказался довольно резко, но капитан прекрасно понял, к чему он клонит. Так оно и было, мысленно поддержал эксперта Дмитрий, действительно, неблагополучная семья. И к таким девочкам очень просто найти подход рассказами о светлом будущем.

– Легкая добыча для него, – вслух закончил свою мысль полицейский. – Ну что же, это уже небольшой прогресс. Теперь мы хотя бы можем навести о ней справки и попробовать опросить ее круг общения. Там вообще есть кто-то, кроме семьи и наркодельцов?

– Личность только установили, Дмитрий Сергеевич, нужно чуть больше времени. – извиняющимся тоном ответил эксперт. Дмитрий кивнул. Он понимал, что сколь бы сильным ни было желание найти преступника поскорее, возможности человека не безграничны.

– Хорошо, тогда давайте разберемся, что у нас есть по первым двум, а третью добавим к нашей картине позже. Итак, я разговаривал с сестрой первой жертвы, Ольгой. И у нас есть подозреваемый, – с этими словами Дмитрий написал на доске имя Игоря Костромина. – Что можете сказать по второй, встречали его имя при опросе свидетелей?

– Семья второй убитой девушки, Ольги Касаткиной, вообще не очень интересовалась жизнью дочери, – ответил эксперт. – У Ольги был брат, который собирался жениться, и все мысли семьи были о том, как побыстрее организовать их свадьбу. Поэтому когда Ольга исчезла, на это даже не сразу обратили внимание. Решили, что девушка хочет таким образом привлечь к себе интерес, проявляет юношеский максимализм. Так что никаких показаний о том, что Ольга была знакома с Костроминым, от семьи девушки не последовало. Впрочем, они вообще особенно никого не называли, насколько я могу судить по записям.

– Интересно, – задумчиво ответил Дмитрий. В его голове сложилась новая цепочка. Она защищала недавнего подозреваемого, Костромина, но в конечном счете, цели доказать вину именно Игоря у капитана не было. Он хотел лишь найти настоящего убийцу. – Может быть, тогда всё совсем иначе. Мы видим больше неблагополучного. Ведь Костромин показал, что прогнал Алину. Ольга Касаткина также была настроена на саботаж, про третью всё понятно. Может быть, их объединяло как раз то, что все они оказались в неблагоприятной ситуации?

– Наркотики, имеете ввиду? – подхватил мысль эксперт.

– Не обязательно. Может быть и какой-то другой криминал, если они были в отчаянии от их нынешней жизни. Всё возможно. Нужно попробовать копнуть в этом направлении. – Дмитрий подошел к карте города, висевшей на стене кабинета. – Черт, ну почему же так отличаются места, где их находили. Вот как найти логику в том, чего нет? – никто из находившихся в кабинете даже не попытался ответить на этот вопрос. Все знали манеру капитана рассуждать вслух и не осмеливались вмешиваться. Через пару минут, показавшихся группе вечностью, Дмитрий прервал молчание. – Ладно, делаем вот что. Аркадий Львович, с Вас что угодно по нашей третьей жертве, и плюс попрошу Вас запросить материалы по анализам крови первых двух. Может быть, найдем какой-то препарат или наркотик. Тогда можно будет с уверенностью продолжить поиски дилеров, а пока что это только отнимет время, – эксперт кивнул и что-то записал на лист бумаги. – Лефшиц, возьмите пару ребят и составьте список мест, которые могли посещать девушки их возраста. Используйте карту, так нам будет нагляднее видно, где эти места располагаются относительно мест обнаружения тел. – Полицейский из группы встал и кивнул. Дмитрий жестом дал ему знак сесть на место. – Пока что это всё. Начинайте.

Группа стала расходиться, чтобы поскорее начать выполнять данные поручения, эксперт на секунду задержался в дверях. Голос Дмитрия вывел его из оцепенения:

– Мы должны успеть, Аркадий Львович, нельзя допустить новых жертв.

– Должны, Дмитрий Сергеевич, – еле слышно проговорил эксперт, и поспешил выйти из кабинета. На пороге он столкнулся с Андреем.

– Дим, привет, есть минутка? – парень неуверенно зашел в кабинет. Судя по озадаченным лицам коллег его друга, момент был не самый подходящий, но терять время не хотелось, ведь он собирался сообщить о том, что могло повлиять на приговор по делу, пусть и не такому актуальному, как нынешнее дело его друга.

На счастье, Дмитрий спокойно кивнул парню и жестом пригласил его присесть:

– Да, заходи, – капитан устроился в кресле напротив Андрея. – Ну что там у тебя?

– А я тебя точно не отвлекаю? – озадаченно спросил парень.

– Ничего, – спокойно махнул рукой Дмитрий. – Я зациклился, мне будет полезно “сменить обстановку”. Так что давай, выкладывай, что там у тебя?

От подобной интонации Андрей совсем успокоился, устроился поудобнее и начал свой рассказ о тех находках, которые профессору удалось обнаружить в закрытом деле.

13

Дмитрий внимательно выслушал друга. За всё время он не произнес ни слова, но было видно, что он воспринял слова писателя всерьез.

– Это плохо, конечно, – задумчиво ответил Дмитрий на вопросительный взгляд Андрея.

– Но почему? – удивился парень.

– Потому что в твоих словах есть зерно, здравое, и ваша с профессором версия вполне может оказаться правдивой. И тогда…

– Что тогда? – Андрей начинал волноваться. Он хорошо знал своего друга и понимал, что у того явно есть, что противопоставить его восторженности.

– Тогда нам придется передать дело на пересмотр, – тихо продолжил капитан. – Конечно, сначала нужно поговорить с этой сестрой, как ее там зовут, и если опасения на ее счет подтвердятся, то нужно будет дать этому делу ход.

– Но почему? Неужели это обязательно? – Андрей вопросительно смотрел на полицейского. – Я имею ввиду, – негромко продолжил он, – что разве мы этим чего-то добьемся? Что плохого в том, что сейчас за преступление сидит муж? Он ведь ни разу даже не подавал на апелляцию. Вполне возможно, что он и сам не помнит, что он не убивал. Я понимаю, дружище, но послушай, разве плохо, что девочка оказалась в хороших заботливых руках? Так бы она скорее всего уже жила в детдоме, разве не так?

Капитан с жалостью смотрел на своего друга. Он привык к тому, что Андрей очень быстро привязывается к людям и всегда старается искать в них только хорошее. Но он знал по опыту работы в полиции, что подобные розовые очки были совершенно неприменимы к реальной жизни:

– Ты правда не понимаешь? – мягко спросил он, хотя ответ он уже знал. Андрей отрицательно покачал головой. – Во-первых, то, что он не подавал апелляцию, еще ничего не значит. Он был довольно наглым и предприимчивым типом, судя по показаниям соседей. Это значит, что своего он не упустит. И лично я вижу два варианта развития событий. – Дмитрий встал со своего кресла и подошел к окну. – Первый, и наиболее вероятный, это тот, что он всё прекрасно понимает и знает, кто убийца. И тогда как только он выйдет из тюрьмы, то непременно наведается к сестре убитой жены и потребует от нее компенсации за потерянные в тюрьме годы жизни и утраченное здоровье. И не думаю, что он мало попросит. Скорее всего, что в его планах обеспеченная жизнь за счет сестры на долгие годы.

– Об этом я не подумал, – расстроенно ответил Андрей. Он начал понимать, к чему клонит его друг. Есть большой риск спровоцировать новое преступление, и Дмитрий думал о том, чтобы постараться его предотвратить.

– И второй вариант, – спокойно продолжал капитан, – даже если сейчас он ничего не знает, то как только выйдет, то наверняка может что-то вспомнить. Или она сама себя как-то обнаружит. А придет он за возмещением чуть позже или чуть раньше – это несущественно. Важно, что мы в лучшем случае будем иметь шантаж, а в худшем…

– А в худшем, мы получим новое убийство, если женщина постарается защитить себя от его мести, – продолжил писатель фразу за другом. Эта перспектива его совершенно не радовала.

– Да, – Дмитрий резко вернулся на свое место, – ну или он совсем отморозок, и не будет ее шантажировать, а просто отомстит, но это уже мелочи. Неважно, какое будет развитие, в конечном счете. Важно, что ничего хорошего из этого благого побуждения не выйдет. Теперь ты понимаешь, почему мы должны дать этому делу ход, если всё подтвердится?

Андрей быстро кивнул. Перед глазами ясно вставали картины возможного преступления, и теперь он уже не хотел ничего скрывать ради мнимой справедливости.

– К тому же, – прервал его размышления Дмитрий, – это ведь было преступлением из корысти, поэтому не думаю, что нашу дамочку будет просто запугать.

– Какая корысть, Дим? – Андрей не на шутку удивился такому повороту мысли друга. – Ты не понял, она спасала ребенка…

– Это ты не понял, дружище, – мягко, но резко прервал его капитан. – Ты сам сказал, что убитая хотела ради собственной счастливой жизни отдать девочку в детдом, так? Ну вот скажи, что мешало сестре взять над ней опеку в таком случае? Верно, ничего. Она довольно обеспеченная женщина, со своим жильем, к тому же родственница, она вполне могла оформить опекунство быстро и без лишнего шума. Но нет. Она убила сестру, чтобы девочка стала наследницей. И ты говоришь, что это не корысть?

– Ну допустим, но ты забываешь про мужа. Ведь в таком случае он мог бы оставить ребенка себе, и тогда она бы не смогла никак…

– Перестань, ты сам в это не веришь, – оборвал его друг, – ты же читал дело, он выпивал и не было ему никакой надобности в девчонке. Так что сестра в суде на его фоне выглядела бы намного лучшим кандидатом в опекуны.

– Вот черт, – невольно выругался Андрей. Он понимал, как глупо выглядели его попытки защитить эту женщину и ясно понимал правоту слов полицейского. – Но так и что делать?

– Поговорим с ней, – спокойно ответил капитан. – А там видно будет. Если она всё правильно поймет, то вполне можно будет рассчитывать на маленький срок. Возможно, даже получится пришить к делу тот самый аффект. Судьи, они же тоже люди, верно? Ты вот поверил в ее бескорыстность, может и суд удастся убедить. Но это будет зависеть от нее и только от нее. Ну а теперь, если ты не против, я немного поработаю, хорошо? – парень широко улыбнулся, стараясь тем самым подбодрить друга.

– Да, конечно, извини, я пойду, – засобирался Андрей. – У тебя есть подвижки?

– Не особенно, – улыбка Дмитрия моментально стерлась с лица. – Я пытался понять, почему такие разные места и способы, но ничего не получается. Есть гипотеза, но она скорее похожа на соломинку, так что и говорить о ней особо не стоит.

Андрей понял, что лучшим сейчас с его стороны было оставить друга в его мыслях. Дело явно не шло, а лишние расспросы только раздражали капитана и мешали думать. Парень протянул другу руку, тот радостно приобнял его в ответ, и вернулся к своим делам.

Андрей посмотрел на часы. Было уже почти шесть, пора было возвращаться в особняк. Тем более, что ему было, что рассказать профессору. Ведь именно он так блестяще вычислил убийцу. Не без огрехов, ведь мотивы оказались совершенно иными, но это лишь придавало новые штрихи к портрету его героя, а, значит, имело самый что ни на есть настоящий смысл.

* * *

Дмитрий услышал, как за его другом захлопнулась дверь, и снова подошел к окну. Как бы ни было сложно, но нужно было вернуться к расследованию. Время шло, жертв было уже три, а он никак не приближался к разгадке. Как он ни пытался понять, почему так сильно отличались способы убийств, он не мог найти этому хоть какое-то мало-мальски разумное объяснение. И тем самым ни на шаг не приблизился к личности преступника.

Про контакты третьей погибшей всё было ясно заранее, как только эксперт сказал, что семья была крайне неблагополучной. Дмитрий подсознательно это сразу же понял, но оставалась надежда, что Игорь облегчит всем задачу, и сам во всём признается. Однако сейчас, когда ничего подобного не произошло даже близко, Дмитрий просто перебирал стопку дел, в которых не было ни одной физической улики, и думал, в каком направлении двигаться дальше. Те задания, которые он раздал своей рабочей группе, по мнению Дмитрия, были скорее формальными действиями, которые непременно следовало выполнить при расследовании дел подобного рода. Но сам он подсознательно уже не верил в то, что с их помощью получится найти какую-то связь. Он уже простился с мыслью о виновности Костромина и все свои силы бросил на то, чтобы понять, где он мог ошибиться и что он пропустил.

Единственным исключением, которое выбивалось из логики вообще всего, что происходило, был браслет. Он явно не вписывался в общую картину. Во всех предыдущих случаях ничего подобного не было и в помине.

Очевидно, что это имело какое-то значение, думал Дмитрий. Ну зачем ей было носить этот браслет? Он был явно мал ей, он наносил вред, у неё остались травмы, но при этом она продолжала его носить?

Это было очень странно. Нет, ну конечно девушки могут пойти на многое ради подарка от того, в ком заинтересованы, но наносить себе физический вред добровольно – на это вряд ли пошла бы здравомыслящая девушка.

Получалось, и эти мысли начинали потихоньку оседать в голове у Дмитрия все глубже, что этот браслет ей кто-то подарил, но у неё не было возможности снять его. Либо не успела. Подарил, либо надел силой, это уже было не так важно. Важно было только то, что это могло означать лишь одну вещь. Браслет подарил тот, кто держал её взаперти перед тем, как убить. И если бы Дмитрий смог найти владельца браслета, то наверняка смог бы приблизиться к разгадке всей этой зловещей серии преступлений.

Браслет явно не был новым, причем он был не просто старым, по виду он был именно старинным. И, хотя Дмитрий не был знатоком подобного рода вещей и вполне мог ошибиться, но исключать возможность, что вещь действительно имела некую ценность и ее могли знать в специализированных кругах исключать было тоже нельзя. Тем более, что разрабатывать на данный момент было особенно нечего, и Дмитрий решил попробовать поискать среди местных антикваров того, кто может узнать этот браслет. Может быть, удастся выйти на его прежнего хозяина и как-то продвинуться в этом расследовании.

Дмитрий вернулся к столу и открыл папку, которую недавно передали по его запросу из архива. Список антикваров города с контактами. Надежда была очень слабой, но Дмитрий всё же считал браслет физической уликой. Возможно, единственной. И поэтому было необходимо хотя бы попытаться найти корни этой явно не новой вещи.

В списке было 8 фамилий. Судя по небольшому досье, которое сопровождало список, поговорить имело смысл в первую очередь с Францем Ионцевым. Это был почтенных лет антиквар, который занимался редкостями уже почти 30 лет. В прежние годы он был хорошо известен в преступном мире как отличный специалист, к которому обращались “за помощью” всевозможные сбытчики краденого. Но Франц всегда был непреклонен, если речь шла о вещах с “мокрым” прошлым, за что его особенно почитали и всячески помогали его бизнесу оставаться на плаву в самые непростые времена. Теперь же Франц был владельцем лавки старины в центре города, занимался исключительно оценкой и продавал только то, что оказывалось у него законно. Не теряя времени, Дмитрий решил направиться к Францу на разговор, вооружившись фотографией браслета.

14

– Очень приятно, – пожилой мужчина приятной внешности протянул Дмитрию руку. – Чем же моя скромная персона может помочь полиции?

– Ну что же Вы, Франц Виленович, персона вовсе не такая и скромная. Вы у нас славитесь как отменный специалист по редкостям. – Дмитрий с улыбкой протянул антиквару фотографию браслета. – Узнаете эту вещь?

– Интересно, – антиквар взял фото и принялся его рассматривать. Было видно, что он сразу узнал браслет. – Конечно, Дмитрий Сергеевич, правильно? Ага. Конечно, я знаю эту вещицу, как и всю коллекцию. Очень занимательная история. – Мужчина подошел к секретеру и достал оттуда потрепанный каталог. Пролистал несколько страниц и протянул Дмитрию фото. На нем был изображен этот браслет и еще несколько украшений, явно выполненных в той же стилистике. – Вот он, Ваш красавец. Печальная история.

– Печальная? – заинтересованно подхватил Дмитрий. Вещь и вправду оказалась непростой, а, значит, был шанс выйти на след преступника.

– Да, – антиквар присел напротив капитана и достал сигару. – Вы не возражаете? Вот и славно. Да, история этой коллекции очень, можно сказать, трагична. Изначально эти вещи принадлежали старинному дворянскому роду. Позже в какой-то из периодов нашей истории они исчезли, как и очень многое, что кануло тогда в лету. Ну Вы понимаете, – Дмитрий кивнул. – Однако этим драгоценностям повезло. Они всплыли где-то в Швеции в восьмидесятых годах прошлого столетия, немного повыставлялись в местных галереях, а потом вернулись на Родину. Их купил некто Владлен Дольский. Широко известный меценат и ценитель подобного рода вещей. Он вернул их в Россию, и стал выставлять в одном из музеев Петербурга, на всеобщее так сказать обозрение. Что примечательно, совершенно бесплатно. Просто хотел вернуть достояние домой, представляете?

– Да, это действительно нетипично, – неуверенно согласился Дмитрий. История была интересной, но пока не отвечала ни на один вопрос по его делу, скорее, наоборот. – Но как тогда этот браслет мог оказаться в нашем деле, не понимаю.

– А что за дело? Кража?

– А, нет, этот браслет был найден на убитой девушке, – машинально ответил Дмитрий, не задумываясь, какой эффект могли возыметь его слова на неподготовленного человека. К счастью, не совсем простое прошлое антиквара сделало его невосприимчивым к подобного рода вещам.

– Ох, какое несчастье, – вздохнул мужчина. – Но если речь идет только о браслете, то Дольский Вам точно ничем не поможет.

– Почему же? Вы ведь сказали, что коллекция теперь его?

– Верно, его. Но именно эту вещицу Дольский подарил много лет назад своему другу, а тот – своей дочери. И после трагедии, которая с ней произошла, я больше ничего не слышал о браслете и никогда его не видел. Думаю, что Дольский не захотел бередить раны друга и просить браслет обратно в экспозицию, а Оболенский просто постарался забыть обо всём этом.

– Вы сказали Оболенский? – при упоминании профессора Дмитрий напрягся. Он прекрасно помнил эту фамилию. Именно об этом человеке столько восторженно отзывался его друг, Андрей, и именно в его доме он сейчас жил и работал.

– Да, совершенно верно. Профессор Оболенский, Виктор Степанович. Светило науки. Знаете, после той трагедии мы думали, что потеряли его и все его работы, ведь он так любил дочь. Но он на удивление быстро восстановился, вернулся к своим работам, написал еще несколько еще более удивительных вещей. В общем, настоящее чудо.

– А что за трагедия произошла с его дочерью? – напряженно спросил Дмитрий. – Она заболела, или…

– Или, Дмитрий Сергеевич. Катенька погибла в совсем юном возрасте. Это было как гром среди ясного неба. Он так ее любил, ни в чем никогда не отказывал. Браслет этот ей когда дарил, думал, что она станет изучать искусство, увлечь ее хотел. А ей бы всё повеселиться да побрякушки. Не понимала, в общем, – мужчина протер глаза, словно его пронзила резкая головная боль. – Знаете, вспоминать об этом совершенно неприятно, прошу меня извинить.

– Да, конечно, я понимаю, – Дмитрий поспешил закончить этот разговор, чтобы более не беспокоить антиквара. Он узнал даже больше, чем хотел, и теперь ему предстояло понять, как распорядиться этим странным и ужасным знанием.

– Я хоть чем-то Вам помог? – окликнул его антиквар уже в дверях.

– Еще как, Франц Виленович, – с улыбкой ответил Дмитрий, но улыбка эта была лишь для того, чтобы успокоить собеседника и распрощаться на позитивной ноте, насколько это было возможно.

Дмитрий вышел из антикварной конторы в смешанных чувствах. С одной стороны, браслет действительно вывел его на новую ниточку. Но только ниточка эта вела к страшным событиям прошлого и было совершенно непонятно, как они связаны с его нынешним делом.

Но волновало полицейского совершенно другое, и Дмитрий мог думать только об этом. Он набрал номер участка и попросил позвать к телефону эксперта:

– Аркадий Львович, мое почтение, у меня для Вас важное поручение, займитесь, пожалуйста, как можно скорее. Нужно найти в архиве одно старое дело, это очень важно. Да, это может быть связано с нашим делом, но пока неясно, как именно. Готовы записать данные?

* * *

Когда Андрей вернулся в дом профессора, на улице уже начинало темнеть. Ворчливая Анна встретила парня на крыльце и в своей обычной манере сообщила, что профессор отдыхает, а Андрей может заниматься своей псевдо работой. Только пусть не шумит. Сказав это, женщина быстрым шагом направилась в кухню, оставив Андрея в замешательстве стоять в прихожей.

Интересная она всё-таки особа, подумал писатель, присев на небольшую кушетку на входе. Может быть, профессор прав насчет нее, и без такого фактурного персонажа ему просто не обойтись. Может быть, надо попробовать поговорить с ней, раз уж представился удобный случай. Немного посомневавшись в своем намерении, парень всё же решил попытаться вывести Анну на разговор. Как знать, ведь в словах профессора о том, что без Анны он был бы другим, была истина, а если так, то узнать о том, в чем была роль этой женщины в жизни профессора – это профессиональный долг Андрея.

Он поднялся и подошел к дверям кухни. Анна что-то резала на разделочной доске. От ее резких уверенных движений парню стало не по себе, но он всё же решился на разговор:

– Знаете, о чем я мечтаю? – неуверенно начал он.

– Зачем мне Ваши мечты? – резко ответила женщина, – мне и своих хватает.

– Не нравлюсь я Вам, да? – Андрей решил перейти в наступление. На диалог он уже точно не рассчитывал, но мог хотя бы попытаться вывести женщину на откровенность.

– А зачем Вам мне нравиться? – на удивление, женщина словно смягчилась. – Мне не нравится, что Вы приехали сюда со своей псевдонаукой. Ходите тут, рисунки рассматриваете. Профессор, он же гений, ему бы научными трудами заниматься. А тут нашел себе развлечение в Вашем лице. – Женщина на минуту замолчала, но вскоре продолжила, и голос ее звучал на удивление мягко. – Вы же не знаете ничего о нем, о его жизненном укладе, о привычках. Вы сделаете свое дело, уедете, а у него снова травма. Он же знаете как привязывается к людям? Чего доброго еще в депрессию уйдет, когда один останется. Но вам-то зачем об этом думать, правильно? И знаете, – женщина полотенцем протерла лоб, – я даже не виню Вас. Он же сам выбрал Ваше общество. Просто он ведомый, и люди этим пользуются.

– А Вы оберегаете? – осторожно спросил Андрей.

– Да, – спокойным голосом ответила женщина, – и не вижу в этом ничего плохого. Он очень много сделал для науки и я считаю, что у такого человека просто должен быть кто-то, кто поможет принять решение, понимаете?

– Не совсем, – Андрей чувствовал, что из этого разговора начинает что-то получаться, но слова Анны ввели его в сомнение, правильно ли он понимает смысл того, о чем она говорит. Казалось, речь шла уже о чем-то из частной жизни, а не просто о помощи по дому. – Вы говорите про Катю?

– Нет, – от неожиданности женщина выронила нож, он со стуком упал на пол. – Зря Вы лезете не в свое дело, молодой человек, – Анна переменилась в лице и было понятно, что разговор сорвался.

– Подождите, – Андрей поспешил ее успокоить, – я же не лезу в его жизнь. Просто я писатель, и мне очень важен его характер и близкие люди, а кто еще ему может быть ближе, чем дочь и Вы? – Андрей надеялся этой попыткой лести расположить женщину к себе, но по ее лицу видел, что ему это не удалось. – Я понял, мне лучше уйти?

– По мне так однозначно, – не задумываясь, ответила Анна. – Но профессора это может расстроить, так что где уж мне указывать Вам на дверь. Однако сейчас он отдыхает, и я бы настоятельно попросила не мешать ему своими разговорами.

– Конечно, не переживайте, – ответил Андрей и повернулся в сторону выхода. – Я пожалуй переночую дома, а сюда вернусь завтра, Вы не возражаете?

Анна молчала, но парень и не ждал от нее никакого ответа. Ее позиция была ему совершенно ясна, и, более того, он даже ее немного разделял. Вот бы у каждого был такой человек, думал он. Человек, способный вот так запросто сказать за тебя всё то, на что ты сам не можешь решиться по тем или иным причинам. Определенно, эта женщина заслуживала уважения, а не скепсиса, который ранее Андрей к ней испытывал. Он вышел на улицу и направился в сторону ворот. Обернувшись, он увидел свет в кабинете профессора. Не спит, подумал парень. Значит, они вполне могли еще поговорить. Но с другой стороны, подумал он, может быть, раз Анна так категорически не пускала писателя к профессору тем вечером, может быть, тот действительно не хотел продолжения на сегодня. Ничего, подумал парень, лучше так, понемногу, чем если его совсем выгонят за навязчивость. Завтра, это ничего, успокаивал он сам себя. Завтра будет новый день, и новые мысли, и, кто знает, может быть, ему всё же удастся переломить отношение Анны. Ведь почти получилось с ней поговорить. Значит, не всё потеряно.

* * *

Дмитрий проснулся от телефонного звонка, раздавшегося в коридоре. Он посмотрел за окно, уже совсем рассвело. Полицейский понял, что заснул в участке. Перед ним лежали материалы дела, именно их он изучал накануне, пытаясь увидеть нечто, что могло бы служить прямой неопровержимой уликой.

Больше всего Дмитрий боялся, что убийства продолжатся. Поэтому он был готов хвататься за каждую соломинку, и поэтому так дорога была каждая минута расследования. И именно поэтому он так ждал, получится ли что-то найти по его последнему запросу в архивы. Это, конечно, было очень слабой надеждой, но все текущие версии перешли из разряда рабочих в разряд несостоятельных, поэтому оставалось лишь надеяться на чудо.

Размышления прервал стук в дверь.

– Ну что же, дорогой Дмитрий Сергеевич, снимаю шляпу, – услышал он голос эксперта, – не зря Вы наша достопримечательность.

– Неужели, Аркадий Львович? – заволновался Дмитрий, – неужели действительно получилось?

– Ну пока сложно сказать, что получилось на все сто, но теперь явно есть, куда двинуться дальше.

С этими словами он протянул полицейскому папку с документами.

Открыв папку, Дмитрий словно принял ледяной душ. Не такого “чуда” он ожидал:

– Ошибки точно нет?

– Боюсь, что нет, Дмитрий Сергеевич, хотя это немного странно, но с другой стороны, почему бы нет, ведь всякое бывает, да? Не зря же Вам пришла в голову эта мысль.

– Да, конечно, всё может быть, спасибо, теперь по крайней мере…

– Можно над этим подумать, хотели сказать? – С улыбкой спросил эксперт.

– Вы прям с языка сняли, – улыбнулся Дмитрий чуть напряженно. Принесенная новость его не радовала. В глубине души он очень надеялся на ошибку.

– Знаю, знаю, ну всё, я пошёл дальше, может ещё что-то интересное найдется.

– Да, может найдётся, – сказал полицейский вслух, но уже сам себе, потому что дверь за экспертом давно закрылась. Несмотря на то, что принёс ему Аркадий Львович, Дмитрий до конца не знал, что с этим делать, хотя вариантов было не много. Новая информация меняла абсолютно всё, что казалось важным еще пару часов назад. Посидев еще несколько минут над принесенным документом, Дмитрий поднял трубку телефона и набрал знакомый номер:

– Андрюх, привет, ну как ты там? Да нет, ничего не случилось, просто увидеться нужно. Давай при встрече расскажу, ты когда можешь? Да ты знаешь, лучше бы сегодня, а ещё лучше прямо сейчас. А, ты дома, ну отлично, давай я подъеду через полчаса? Всё, никуда не уходи, жди меня, я скоро буду.

Дмитрий быстро собрал личные вещи, взял папку, которую принес эксперт, и спешно покинул кабинет. Ему нужно было успеть увидеться с другом и обсудить с ним важные новости, которые он только что узнал. Он был уверен, что Андрею просто необходимо увидеть ту находку, которую принес ему эксперт в той самой злосчастной папке.

15

– Дим, ну что за срочность? Ты как всегда, – недовольно возмущался Андрей, открывая перед другом дверь.

– Я понимаю тебя, но мне очень нужно кое-что у тебя узнать, и нужно сделать это прямо сейчас, это очень важно, – тихим голосом отвечал Дмитрий, не обращая внимания на недовольство друга.

– Хорошо, хорошо, задавай свои вопросы, но что может быть такого важного, что я должен бросить все свои дела, – попытался повозмущаться парень, но посмотрел на друга, и его напряжение передалось ему. Он сменил тон. – Чай будешь? Хороший, как ты любишь, – Андрей пытался таким образом извиниться за свою резкость.

– Нет, я не буду чай, я насчет дела, о котором тебе рассказывал. Помнишь, девушки?

– Ну разумеется, помню, – уже совсем спокойно отвечал Андрей. – Это тебя очень сильно волновало, три жертвы кажется, да?

– Ну теперь я уже не уверен, что три, – Дмитрий присел на стул на кухне. – Расскажи мне, что ты знаешь о дочери профессора? Только, пожалуйста, не задавай вопросов, просто расскажи.

Поведение Дмитрия казалось Андрею немного странным, но за столько лет дружбы он привык к тому, что его друг, которого он считал практически братом, не стал бы так странно себя вести без веской на то причины. Поэтому он отмел последние сомнения и начал прямо отвечать на вопрос:

– Ну ничего особенного я, конечно, не знаю, – ответил парень после паузы, – только то, что говорил сам профессор. Что она умница, красавица, затворница, у нее там была какая-то серьезная болезнь или что-то вроде того, я точно не знаю.

– А сам ты её видел когда-нибудь?

– Видел, да, видел не раз, я даже хотел поговорить с ней, но ты знаешь, мне кажется, она как-будто боится что ли. Да и к тому же, я чужак.

– А описать её можешь? – продолжал задавать вопросы Дмитрий.

– Да, Дим, я могу её описать. Но я не понимаю, что происходит. Ты можешь хотя бы намекнуть, к чему все эти вопросы? – Андрей начинал нервничать, но это была не злость, именно нервозность, потому что он не понимал, что происходит.

– Просто, пожалуйста, опиши её, как ты описываешь своих персонажей, просто расскажи, какая она, – Дмитрий, казалось, никак не реагировал на возмущение друга, и продолжал спокойно задавать свои вопросы.

– Она молодая, лет 20, может чуть больше, не знаю, как сказать точнее, сложно определить внешне, тем более, что видел я ее издалека или сбоку – Андрей на секунду задумался, – ну что еще, волосы у неё длинные, тёмные, про фигуру не могу ничего сказать, я только лицо видел. Понимаю, это совсем мало.

– Да нет, ты достаточно сказал, посмотри на эту фотографию, знаешь её? – Дмитрий протянул другу фото из папки, которую дал ему эксперт.

На фотографии была изображена молодая девушка с длинными темными волосами. На девушке было надето красивое вечернее платье и старинные по виду украшения. В их числе был и браслет.

– Нет, я её не знаю, – Андрей взял фотографию в руки, присмотрелся поближе, но девушка на фото ему была совершенно незнакома. – А кто это?

– Это Екатерина Оболенская, – тихим спокойным голосом ответил Дмитрий. – Дочь профессора Оболенского, у которого ты сейчас живешь и работаешь.

– Погоди, дружище, но это же какая-то ерунда. Не спорю, дочь профессора может чем-то и похожа на эту девушку, но не более того, да и фото какое-то старое. С чего ты взял, что это его дочь? И потом, я же видел её, забыл?

– Видел какую-то девушку в доме профессора, – мгновенно прервал друга Дмитрий.

– С чего такая уверенность, что это не его дочь? – Андрея охватывало сильное беспокойство. – Дима, объясни мне, что происходит.

– С того уверенность, что дочь профессора Екатерина Оболенская умерла в возрасте 19 лет, и произошло это 15 лет назад, и эта фотография, которую ты называешь старой – это та самая фотография, которую отдал профессор следствию, чтобы приложить к делу. – Дмитрий встал и подошел к окну. Ему было тяжело видеть расстроенного друга. Андрей был очень чувствительным человеком в силу своей профессии и очень быстро проникался доверием к людям, поэтому Дмитрий понимал, каким болезненным был для него сейчас этот разговор. Спустя пару минут, полицейский прервал молчание:

– К ее делу мы вышли очень просто. Какой же я дурак, что не догадался до этого раньше, ведь мне же он сразу покоя не давал. Простить себе не могу. Помнишь, я рассказывал тебе про браслет?

– Ну конечно, я помню, это последняя жертва. Ты ещё говорил, что это очень странно, что она продолжала его носить.

– Верно. Он ведь явно не новый, так может он имеет какую-то антикварную ценность? Вот я и обошел лавки старьевщиков нашего города. Один узнал браслет, но только связывал он его с именем Оболенского, и, внимание, его погибшей дочери. Погибшей, понимаешь? Полезли в старые дела, архивы, ну чем черт не шутит, а он и правда ничем не шутит. Там и нашли дело погибшей 15 лет назад Кати, а там это фото. И что мы видим на фото? Правильно, тот самый чертов браслет. Это был браслет Кати, понимаешь? И теперь мне очень интересно, кто же эта девушка, которую ты видел в доме профессора, и которую он так старательно выдает за свою дочь. Потому что он точно не может не знать, что его дочь мертва, верно?

Следующие пару минут показались обоим вечностью, но Андрей первым прервал молчание:

– Дим, я уважаю, конечно, твою работу и то, что ты делаешь, но знаешь, вот как-то в голове не укладывается, – Андрей был явно шокирован только что услышанным и не мог понять, что с этим дальше делать.

– Знаю, звучит как какая-то нелепость, но это, к сожалению, правда, – Дмитрий подошел к другу и с силой похлопал того по плечу. Он понимал, что потребуется время принять эту новость. Слишком сильно тот привязался к профессору и его, как теперь выяснилось, вымышленной семье.

– Ну может быть, не знаю, но наверное можно же всё объяснить, да? – Андрей с надеждой в голосе обернулся на Дмитрия. – Знаешь, что я думаю? Давай мы вместе к нему сейчас поедем и попросим его нам всё рассказать, что скажешь?

– Не уверен, что это хорошая мысль, – немного замешкался полицейский. – Если он виновен, то мы можем его спугнуть.

– Да ладно тебе, – Андрей уже засобирался и направлялся к двери, – наверняка есть какое-то простое объяснение, и мы очень быстро его получим. Я знаю, профессор очень общительный, очень, он знаешь как любит рассказывать про свои работы, про свое окружение, про дочь, он наверняка расскажет нам, что это значит и что это за девушка, и вообще, может действительно это его дочь? – Андрею, казалось, очень понравилась эта мысль. – Может это правда, про две дочери, что думаешь?

– Но мы же не можем так просто к нему заявиться? – Дмитрий, казалось, засомневался в том, что хочет сделать его друг.

– Да прекрати, – резко оборвал его Андрей, – конечно, уместно. По крайней мере это уместнее, чем сидеть и подозревать порядочного и абсолютно невиновного человека в том, чего он вообще не мог сделать. Просто не мог.

С этими словами Андрей резко распахнул дверь и направился к машине. Дмитрий взял куртку и вышел вслед за другом. Может это и правильно, подумал он, хотя сам нисколько не сомневался в виновности профессора, ну или хотя бы в его причастности. Но его друг должен был сам узнать эту правду, так всегда было. Поэтому хоть Дмитрию и было неприятно то, что происходит, но это был единственный способ двинуться дальше.

* * *

Всю дорогу до особняка профессора друзья не проронили ни слова. Дмитрий думал о том, как бы не пришлось экстренно вызывать группу захвата, Андрей думал о том, что лишь бы это не оказалось правдой. Больше всего на свете он сейчас боялся, что его друг окажется прав. Он очень верил Дмитрию, очень любил его и не сомневался в его профессионализме ни минуты, но он очень сильно уважал профессора и столько времени потратил на то, чтобы описать его, подготовить свою книгу, а теперь оказалось, что этот человек совсем не тот, за кого себя выдавал?

Хотя, на самом деле, и именно в этом Андрей боялся себе признаться, но беспокоило его совершенно другое. Он боялся того, что сам, будучи, как он считал себя, таким знатоком человеческих душ, будучи человеком, который способен описать кого угодно, не увидел в профессоре ничего подозрительного и злого. Именно это было для Андрея настоящим потрясением. Тот факт, что он мог так сильно ошибиться в человеке.

– Знаешь, даже если это и правда, ну я имею ввиду, если он как-то в этом во всём замешан, – Дмитрий пытался подобрать слова, чтобы подбодрить друга, но Андрей резко оборвал эту неловкую попытку.

– Знаешь, если это правда, то это будет важно не сейчас, а через 20 минут, поэтому давай пока просто помолчим.

Дорога до особняка показалась обоим парням вечностью, каждый был погружен в свои мысли. Но вскоре они увидели очертания дома и вздохнули с облегчением. Это неловкое молчание, это недопонимание между друзьями впервые за многие годы их дружбы вот-вот должно было закончиться чем-то. И сейчас было действительно неважно, кто окажется прав. Важно было только то, что они узнают эту правду вместе, бок о бок.

Андрей быстрым шагом направился к входной двери, открыл её своим ключом, который ему дал профессор, ведь Андрей проживал у него и мог в любое время уходить и приходить.

– Профессор, Анна, вы дома? – крикнул Андрей из прихожей. На его голос вышел профессор с улыбкой на лице.

– Друг мой, Вы вернулись, замечательно, правда я ожидал Вас вчера на ужин, – увидев Дмитрия, профессор тут же переменился в лице. – Но мы не договаривались, что Вы будете кого-то сюда водить, уважаемый.

– Это Дмитрий, он мой друг, полицейский, – поспешил Андрей представить друга хозяину дома. – Профессор, пожалуйста, у нас очень важный вопрос, нам просто необходимо поговорить с Вашей дочерью, с Катей.

– Полицейский? – Лицо профессора приобретало гневный багряный оттенок. – Что ещё за полиция в моем доме!? Я не позволю вам беспокоить мою дочь и я не позволю вам врываться в мой дом, что ещё за полицейский произвол?

– Послушайте, уважаемый, я не знаю как Ваше имя отчество, – Дмитрий попытался прервать эту тираду, – но я действующий офицер полиции, и мне необходимо поговорить с Вашей дочерью по одному из дел, которые я сейчас веду.

– Подождите, не нужно так горячиться, – Андрей попытался вмешаться в разговор, который приобретал неприятный негативный оттенок, – профессор, мы просто зададим Кате пару вопросов и всё, или, если хотите, можем даже не задавать, нам просто нужно её увидеть.

– Вы не увидите Катю, молодой человек, никогда больше, – голос профессора стал тихим и металлическим, – Больше никогда не переступите порога моего дома. Убирайтесь прямо сейчас, и друга своего с собой заберите, я вас обоих сюда не звал и я вас сюда не пущу!

– Но, профессор, – Андрей, казалось, опешил от такой реакции. – Мы же не хотим ничего плохого…

– Пойдём, – услышал Андрей голос Дмитрия, – видимо придётся наведаться сюда с опергруппой.

Дмитрий вывел друга из дома, взял его за руку и повёл к машине.

– Давай лучше я поведу, тебе нужно отдохнуть, – Дмитрий протянул руку и Андрей на автомате отдал ему ключи от машины.

Половину пути они проехали молча, Дмитрий не хотел вмешиваться в мысли друга, Андрей же думал только о том, что тот человек, который только что выставил их из дома, был ему совершенно не знаком.

– Неужели я так в нем ошибся?

– Мне кажется, это вопрос не ко мне, – после небольшой паузы ответил Дмитрий, – но если хочешь знать мое мнение, то ты в этом не виноват. Ты не можешь узнать человека за два дня, это нормально. Ты ни в чем не виноват, давай я просто отвезу тебя домой, тебе нужно поспать.

– Я ошибся в нём, – продолжал повторять Андрей. – Ты думаешь, он опасен?

– Я не думаю, что он, вернее, я не знаю, как правильно, – Дмитрий не врал, он действительно сомневался в том, что ему нужно делать дальше.

– Что ты будешь теперь делать? – не отступал с вопросами Андрей.

– Наведаюсь к нему с опергруппой, как мы и сказали. Нужно допросить эту девочку.

– А профессор?

– А что профессор? Он либо поговорит с нами, либо эта псевдо дочка нам сама все расскажет. Тут уже его выбор, – Дмитрий свернул с дороги и припарковал машину. – Вот мы и приехали, тебе нужна помощь?

– Нет, дружище, кажется, сегодня помощь нужна не мне. Со мной всё в порядке, правда, это будет бесценный опыт.

С этими словами Андрей направился в сторону дома. Ему было не по себе от того, что он невольно мог обидеть Дмитрия своей резкостью, но он не мог подобрать слов, чтобы извиниться перед другом. Просто надеялся, что наутро всё забудется и встанет на свои места. И что Дмитрий, конечно, его простит.

Дмитрий еще немного постоял на улице, дождался, пока Андрей войдет в дом и зажжет свет, и только после этого направился в сторону дороги. Это был очень неприятный момент, он видел, как его другу тяжело далась эта встреча с профессором и как он сейчас себя неловко чувствовал, но сделать с этим было ничего нельзя. Только надеяться, что Андрей отдохнет и взглянет на это по-новому.

Немного постояв на пустом перекрестке, Дмитрий достал телефон и набрал номер, который помнил наизусть:

– Дежурный? Это я, да. Нужна группа поддержки, пиши адрес. Сначала меня заберете, дальше покажу дорогу.

Дмитрий нажал отбой, достал сигарету и стал ждать опергруппу, которая должна была его забрать. Нужно сфокусироваться на деле, думал он. Не всё так просто с этим профессором, теперь он был в этом уверен. И скоро он во всем разберется.

Спустя десять минут на горизонте появилась полицейская машина. Дмитрий поднял руку, обозначая свое расположение. Ну вот и всё, подумал он, наигрались, профессор.

16

Андрей с беспокойством смотрел на часы. Был уже полдень, а от его друга не было никаких вестей. Неужели что-то могло произойти в том доме, спрашивал себя писатель. Снова и снова набирал номер Дмитрия, но тот не брал телефон. Тогда Андрей решил поехать в участок, слишком сильным было беспокойство.

Постучался в дверь кабинета своего друга, услышал тихое “Войдите”. Сразу стало легче.

– Дим, привет, не помешал тебе? – неуверенно начал разговор Андрей. – Я звонил, ты не подходил к телефону, я беспокоился.

– Да, у меня был не самый приятный разговор с полковником, – грустно ухмыльнулся Дмитрий.

– Что-то случилось? – Андрея снова начинала охватывать сильная тревога.

– Можно и так сказать, – тихо продолжал полицейский. – Наведались мы в тот дом, только там не было никого. Ни девушки, ни каких-то признаков её пребывания в том доме, ничего, представляешь?

– Но как это так? – Андрей не мог поверить в то, что только что услышал, – Дим, я же не сумасшедший, я видел, она точно была в том доме.

– А я и не говорю, что ты сумасшедший, не говорю, просто скорее всего, когда мы вчера туда приехали, профессор что-то заподозрил. Сам же говорил, что он проводил исследования в области мозга. Он не мог не понимать, что мы приедем туда ещё раз и будем искать его дочь, чтобы с ней поговорить. Ну или кто она там.

Дмитрий ходил по комнате взад вперед, но успокоиться это ему не помогало. И Андрей читал это состояние друга, как открытую книгу.

– Но дело не в этом, да? Ты ведь и не очень то верил, что там есть какая-то дочь. Дим, что случилось?

Полицейский молча достал из папки фотографию девушки и протянул другу.

– Вот, нашли сегодня ночью. Черт, если бы я меньше времени тратил на то, чтобы…

Андрей взглянул на фотографию и опешил. На ней была изображена именно та девушка, которую он видел в доме профессора.

– Дима, это она, – слабым голосом произнес писатель.

– Кто она?

– Та девушка из дома, которую я считал дочерью профессора. – Казалось, ноги перестали слушаться, и Андрей присел на стул, чтобы не упасть. Страшное озарение пронзило парня. – Дима, они убили её, да? Они убили её, потому что…

Друг, казалось, старался не смотреть в его сторону, и Андрей всё окончательно понял. Так и было, если бы не их визит накануне, этого можно было бы избежать, а так профессор действительно что-то заподозрил и просто избавился от свидетельницы. Эта мысль была очень болезненной, но Андрей очень ясно осознавал, что именно так всё и было на самом деле.

– И что теперь будет?

– Да все уже произошло, – грустно ухмыльнулся Дмитрий. – Полковник с меня три шкуры содрал, и мне кажется, что это ещё не предел. Но знаешь, что самое плохое? То, что мы ничего не нашли в том доме, понимаешь? Ты говоришь, что это она? И знаешь что, я тебе верю. Но проблема в том, что мы не можем снова наведаться в тот дом, чтобы ещё раз его осмотреть. Мы не можем даже вызвать этого профессора на допрос, потому что у нас нет никаких оснований. И мало того, что у нас их нет, так он ещё и подал документы на судебный запрет, чтобы мы к нему не приближались, можешь себе представить?

– Подумать только, – Андрей также нервно заходил по комнате, пытаясь придумать, чем можно было помочь в сложившейся ситуации. – Подожди, а вы везде смотрели?

– Ну конечно же, мы смотрели везде, – с лёгким раздражением в голосе ответил его друг.

– Я понимаю, Дим, я понимаю. Но что было в комнате на втором этаже, самая дальняя комната с большими окнами с видом на лес?

Дмитрий покопался в папке и нашел там материалы с места обыска. Молча протянул их писателю.

– Комната находится в состоянии ремонта, – вслух проговорил Андрей, – свежие обои, вот, Дим, свежие обои, – Андрей посмотрел на полицейского, но было видно, что у того нет ни малейшего желания обсуждать обои. Его волновало только то, что ночью была убита ещё одна девушка, а они ни на шаг не приблизились к поимке преступника, скорее наоборот. Андрей знал наверняка, его друга не волновало то, что ему сказал полковник, его друга не волновало то, что могли написать газеты, его друга действительно волновало только то, что они могли предотвратить смерть этой девушки, но не сделали этого, потому что…

– Мы предупредили его, да?

– Получается, что так, – негромко произнёс Дмитрий. – Если он виновен, а теперь я всё больше уверен в том, что если он и невиновен, то по крайней мере точно как-то в этом замешан, то теперь он наверняка заляжет на дно, и мы ничего с этим не сможем сделать. – Дмитрий в сердцах ударил кулаком по столу. – Андрюх, если тебе больше ничего не нужно, то иди, ладно? Мне нужно ещё разобраться с этими бумагами, да и личность девушки тоже надо установить, по ней пока вообще ничего не понятно.

– Да, я понимаю, конечно, я пойду, – Андрей положил материалы дела на стол и молча вышел из кабинета. Он понимал, что его друг сейчас точно не настроен на разговор.

Хотя, и Андрей тоже прекрасно это знал, говорить то было и не о чем, всё было ясно. Своей уверенностью в том, что этот человек – светило, Андрей невольно помешал расследованию своего друга.

И хотя Дмитрий никогда бы не обвинил его напрямую, от этого было не легче. Вины за то, что они действительно могли предотвратить смерть этой девушки, это не убавляло, скорее наоборот. Они были виновны в ее смерти. Если бы не их визит накануне, то эта девушка точно могла бы дожить как минимум до официального визита полиции, и тогда всё было бы иначе. И этих “если” было слишком много, от этого состояние парня становилось всё паршивее с каждой минутой. Он был так ослеплен верой в непогрешимость профессора, что невольно стал соучастником преступления, и ему предстояло с этим жить.

* * *

Погруженный в эти неприятные мысли, Андрей не заметил, как добрался до дома. И его не оставляло ощущение, что что-то было не так в этой описи с места обыска.

Но понять, что именно, можно было только одним способом, думал Андрей, нужно было ещё раз попасть в дом профессора и осмотреть комнату девушки. На счастье, у писателя остался ключ от дома, профессор в тот вечер про него забыл и не потребовал обратно, сам же Андрей его не оставил.

И был очень хороший повод, потому что вещи Андрея остались в доме профессора. И он имел полное право их забрать. Парень решил не откладывая отправиться туда.

Но он не успел открыть дверь своим ключом. Как только начал ковыряться в замке, дверь распахнулась. На пороге стояла неприветливая Анна.

– Опять Вы здесь? – Возмущенно встретила его женщина. – Убирайтесь отсюда, или сейчас полицию вызову.

– Это я сейчас полицию вызову, – Андрей решил действовать напролом, – вызову и сообщу, что вы меня обокрали. – Расчёт оказался верен, женщина опешила от такого натиска и открыла перед писателем дверь.

– Так бы сразу и сказали, что Вы за вещами, – тихим голосом проговорила женщина. – Профессора нет, поехал в город, в себя прийти не может после вашего вчерашнего концерта. Вы постарайтесь всё собрать до его возвращения, ладно? Не нужно ему нервничать.

– Не переживайте, – наигранно безразличным тоном отвечал Андрей, – не успел я много чего у вас здесь оставить, так что закончу быстро. – С этими словами он направился в сторону лестницы, ведущей на второй этаж.

Поднимаясь наверх, парень прислушивался, не идет ли за ним Анна. Сопровождения в ее лице ему точно не требовалось. Но сзади было тихо, видимо женщина настолько растерялась от его напора и неприязненного тона, что не решилась последовать за ним. Это было очень кстати, Андрею было необходимо выиграть время, чтобы осмотреть комнату.

Для начала Андрей быстренько зашёл в комнату, которую занимал сам, собрал свои немногие вещи, которые там оставил, впрочем из принадлежавшего ему была только сумка с заметками и совсем немного личных вещей. Собрав всё это добро, Андрей, осторожно оглядываясь, направился в комнату девушки, которая располагалась в другом крыле дома. Нельзя было, чтобы Анна его заметила, она бы не позволила ему осмотреть комнату, и никаких надежд на улики не осталось бы.

На счастье, женщина его не услышала, и уже через несколько минут он находился в комнате, как он считал, дочери профессора.

В комнате действительно не было никаких следов девушки. Все было тщательно убрано, вычищено, обои местами были сорваны: выглядело так, как будто бы в комнате идет ремонт. Всё это убранство выглядело слишком постановочным. Внимание парня привлек участок стены, на которой были наклеены новые обои.

Скорее всего, подумал он, на этой стене могли быть какие-то следы девушки, которые профессор и Анна так тщательно попытались скрыть таким оригинальным в кавычках способом.

Недолго думая, Андрей подошел к стене и сорвал наклеенный лист обоев. За ним оказалось углубление, но, к сожалению, визуально оно было пустое. Это было ожидаемо, подумал парень, было бы глупо предполагать, что профессор оставит на виду какие-то улики. Но все же Андрей решил ещё раз прощупать углубление, и к его нескрываемому удивлению, в нише он нашел тонкий гребень.

Это была фантастическая находка, обрадовался писатель, на гребне вполне могли остаться какие-то биологические следы девушки. Он поспешно убрал гребень в сумку со своими вещами, которую носил с собой для отвода глаз, и направился к выходу. Нельзя было, чтобы Анна заметила, что он вышел из комнаты Кати. Она могла бы предупредить профессора, и его попытка помочь Дмитрию провалилась бы.

Андрей быстрым шагом спустился по лестнице, прошел мимо кухни, в которой находилась женщина, и вышел из дома. На улице он увидел подъезжающую машину профессора, но останавливаться не стал, напротив, ускорил шаг и направился к выходу со двора, чтоб побыстрее уехать. Отъезжая, он увидел в зеркало заднего вида, как профессор и Анна на повышенных тонах о чем-то разговаривали. Наверняка ругает её за то, что пустила меня в дом, пришло в голову парню. Но ничего, цель была достигнута, теперь оставалось только отдать гребень Дмитрию и посмотреть, что экспертиза сможет обнаружить.

17

А обнаружила экспертиза на удивление много. На расческе были не только волосы найденной накануне девушки, но и волосы еще нескольких жертв.

Теперь у Дмитрия были основания задержать профессора и задать ему пару неприятных вопросов. И, хотя все понимали, что улика получена не совсем законно, расчет был сделан на психологический фактор, на реакцию преступника при виде неопровержимой улики.

К искреннему удивлению капитана, когда полиция приехала задерживать профессора, тот вовсе не пытался преградить им доступ в дом, не было ни намека на ту спесь, с которой они с Андреем столкнулись в свой совместный визит.

– Оболенский Виктор Степанович? – формально начал капитан. Профессор молча кивнул. – Вы задержаны по подозрению в соучастии в серии убийств. Прошу Вас проехать с нами в участок.

– Это какая-то ошибка, – медленно отвечал профессор, – я не понимаю, какие убийства? Кого убили?

– Девушек, которых Вы держали в своем доме. – На звук голосов со стороны гостиной появилась Анна.

– Почему Вы думаете, что их держали здесь? – женщина была на удивление спокойна, учитывая контекст происходящего.

– У нас есть доказательство того, что девушки были здесь. Улика из комнаты, которую …

– Нашел, значит, – женщина грустно ухмыльнулась. – Так и знала, что не только за своими вещами он пришел.

– Аннушка, – голос профессора звучал глухо и безжизненно, – зачем ты это сделала?

– Да полно Вам, Виктор Степанович, – женщина вышла в прихожую и стала искать на вешалке свой плащ. – Всё хорошо. Мы сейчас уедем. – Она смотрела на капитана. – Поедемте? Вам только я нужна.

– Позвольте мне это решать, – мягко возразил Дмитрий, жестом приглашая профессора проследовать с ними.

* * *

– Давай я с ней поговорю, – Андрей смотрел на сидевшую в допросной женщину сквозь зеркальную стену. – Не из-за книги, просто я успел немного изучить этих людей. Мне почему-то кажется, что мне она расскажет.

– Хорошо, – Дмитрий быстро согласился. Он и сам думал, что в присутствии знакомого человека женщина будет более открыта, а опыт допроса у его друга был, – но спроси ее про способы, обязательно. Важно понять, что она действительно знает детали. А потом сверим ее слова и то, что нам скажет профессор.

Андрей кивнул и прошел к Анне. Она смотрела в пол, и даже не подняла глаза на вошедшего к ней собеседника. Андрея одолевали сомнения, и он решил прямо задать вопрос, который его больше всего беспокоил:

– Вы взяли на себя его вину, верно? – Андрей внимательно смотрел на Анну, надеясь уловить ее первую реакцию на свой вопрос.

– Думаете, Вы умнее всех? – женщина отвечала, не глядя в его сторону. – Вы сами не понимаете, что говорите. Да и потом, зачем мне чужая вина, мне своей хватает. Соучастие, сокрытие, да мало ли, как ещё можно это назвать.

– От того, что Вы молчите, Вы не помогаете, а только усугубляете свое положение, а настоящий преступник останется на воле, неужели Вы этого не понимаете?

Женщина продолжала немигающим взглядом смотреть на стену. Это молчание продолжалось несколько минут, показавшихся писателю целой вечностью, он уже собрался было уходить, но тут женщина обратилась к нему:

– Я не буду его ни в чем обвинять, если это Вам нужно, то можете уйти.

Андрей развернулся и направился в сторону двери. Уже почти постучал дежурному, но что-то его словно остановило. Он вдруг подумал о том, что они даже не знают имени последней девушки, а значит, ее близкие находятся в ужасном неведении, отравляющем их жизнь. Нужно хотя бы этот грех с себя снять, подумал Андрей, и сел напротив женщины:

– Расскажите мне о них. Где вы их находили, как их зовут, помогите нам найти их близких.

– Их имена я никогда не знала, – начала женщина медленным голосом, – но я расскажу, где найти личные вещи, которые были с ними, когда мы их забирали. Вы не понимаете, хотя это и нормально. Да, извините, но это не для средних умов. – Анна словно сомневалась, продолжать ли ей свой рассказ, но спустя несколько секунд решилась. – Я расскажу. – Женщина сделала глоток воды из стоявшего рядом стакана и начала свое повествование.

Я училась на курсе профессора, это было 15 лет назад, чуть больше. Он был настоящим светилом. Знаете, он и сейчас такой, со всеми его работами и прочим. Такое впечатление, что ты разговариваешь не с человеком, а как будто бы тебе говорит какой-то голос, который ты просто слышишь, и не воспринимаешь ничего, кроме него. Я не знаю, такое ощущение, словно на его лекциях я находилась под гипнозом, понимаете?

Я с самого начала поняла, что никогда не стану ученым, потому что если становиться ученым, то только таким гениальным и значимым, как профессор. Посредственности много, слишком много, и становится одной из них – это по меньшей мере оскорбительно. Ты никогда не состоишься как личность, а в том, что ты делаешь, не будет ничего, что бы ассоциировалась именно с тобой.

Женщина наблюдала за Андреем. Теперь уже ей была интересна его реакция. А ему было интересно, что он впервые видит в ней не вечно недовольную женщину, помощницу профессора. Перед ним сидела взрослая, умная, очень образованная женщина, сделавшая свой осознанный выбор. И в глазах Андрея это было достойно только уважения. Анна продолжала свой рассказ:

– Но знаете, хоть я и не стала учёным, но я прочитала все работы профессора, и хотя Вы скорее всего удивитесь, я помогала ему в написании нескольких трудов. Конечно, я не была музой этого великого человека, но, по крайней мере, я была той фокус группой, которая говорила ему как простой обыватель, как его студент, насколько его работы находят отклик.

А его работы всегда находили отклик. Потому что профессор – это не просто учёный, это явление, которое нельзя игнорировать, которое нельзя предавать, которое нельзя запирать в камеру. Он просто обязан творить, понимаете? Он особенный. Не то, что я или подобные мне.

Я практически сразу поняла, что хочу служить ему. Звучит не очень, но он меня буквально покорил. Я, наверное, очень слабая личность, и я очень быстро потеряла себя на его лекциях, хотя, с одной стороны они, казалось бы, нацелены на обратный эффект, но с каждой из них я выходила все более опустошенной. В один из дней он меня заметил, спросил, почему. Сказал, что мне никогда не стать ученым, если я не вступаю в диспуты и дискуссии. А я сказала, что не хочу с ним спорить, потому что его мнение единственно верное, и мне кажется, в тот момент он сразу все понял.

Он предложил мне работу на своей кафедре. Вроде бы мелочь, разбирать рефераты студентов, подбирать книги в библиотеке для его лекций, и всякая подобная ерунда, занимающая дикое количество времени, не приносящая никакой пользы для меня, как для потенциального ученого. Но это было величайшей радостью. Эта работа длилась два прекрасных месяца, пока в один из дней не пришла эта ужасная новость о том, что дочь профессора погибла.

Он души не чаял в своей Кате, хотя как по мне, из неё не получилось бы ничего путного. Нехорошо так говорить, она ведь умерла такой молодой, ей было всего 19. Но знаете, она уже тогда не имела никаких стремлений. Он хотел, чтобы она училась, а она просто хотела греться в лучах его славы, и это ей прекрасно удавалось. Перед ней были открыты все дороги. Не знаю, чего она хотела, но Бог решил иначе. Не мне об этом судить, но что случилось, то случилось, и настали тяжелые времена.

Андрей увидел, что на глазах женщины выступили слезы. Он предложил ей воды, но Анна отказалась, перевела дух и через несколько минут ее голос снова зазвучал, ровно и безмятежно.

– Профессор ушел из института, вообще не появлялся, забросил свои труды. Я знаю об этом потому, что следила за его судьбой, потому что приходила в его дом и предлагала ему помощь по хозяйству.

Он отказывался. Он всегда отказывался. На счастье, несмотря на то, что это величайшая потеря для родителя, но разум остался при нём, просто он настолько глубоко стал прятать свои мысли и идеи. Это была величайшая потеря как для научного мира, так и лично для меня. Потому что для меня он оставался смыслом, вокруг которого крутился мир, вокруг которого крутилась вся моя никому не нужная работа, все эти лекции, все эти рефераты, книги, которые я даже не хотела бы открывать без него.

Однажды я рискнула. Я просто пришла к нему и сказала, а с чего Вы взяли, что умерла именно Ваша дочь, а не кто-то другой. Я видела, что он сомневается. Было такое чувство, что он словно не узнавал ее на похоронах, но это и понятно, да? Но в тот момент я почему-то подумала, хотя, знаете, я ничего не подумала, я просто ляпнула это как-то наугад. Не знаю, на что я надеялась. Мои слова повергли его в очень сильный шок, он захлопнул передо мной дверь. Знаете, я больше часа наверное просидела на его крыльце в надежде, что он откроет. Сама не понимала, что говорю и для чего, но представляете, он открыл. Он открыл, пригласил меня зайти в дом, предложил чашку чая, и мы начали разговаривать. Я как сейчас помню этот разговор.

– Вы знаете, – нерешительным голосом начал тогда профессор, – я читал про такое. Правда я думал, что это нереально, что это чей-то вымысел, но может быть Вы действительно правы, и моя Катя жива. Как Вы думаете, может такое быть, переселения? Знаю, звучит глупо и ненаучно, но просто Вы не всё знаете, душа моя. Катенька, она так изменилась в последнее время. Я перестал ее узнавать. Может быть, именно тогда ее и подменили? Моя девочка стала совершенно чужой, я даже думал, что она готова уйти из дома. А сейчас Вы сказали, и я понял, это ведь вправду была не она. А моя девочка, она где-то ходит, и просто не может вернуться домой.

И мы стали искать ему … дочь. Дико звучит, я знаю, но тогда почему-то мне казалось, что это прекрасная идея. Отличная, гениальная, самая лучшая, которая может вернуть его к жизни. И я не думала, что все зайдет так далеко, я не думала, что он настолько в это поверит. Я думала, что он просто поищет какое-то время, не найдет и успокоится, но при этом войдет в нормальное психологическое русло. Это была просто попытка отвлечь его, вывести из состояния шока. Как видите, врач из меня получился бы так себе. Но скажите, Вы до сих пор считаете, что я в этом не виновата? Все, что он сделал потом, после того злосчастного разговора, это полностью моя вина, поэтому отвечать за это нужно тоже мне, понимаете? – женщина с надеждой смотрела на Андрея, а он не мог найти в себе силы хоть что-то ей ответить. Слишком невероятной и чудовищной казалась вся эта история. Анна продолжала:

– Но так или иначе, все просто, мы начали искать ему дочь. Я поселилась в его доме, стала помогать ему по хозяйству, мы очень сблизились, и я надеялась, Боже, я до последнего надеялась, что все будет иначе. А потом в один из дней он пришел, знаете, радостный такой. Так ворвался в дом, чуть дверь не выбил, залетает на кухню и говорит, мол, Аннушка, душа моя, я нашел Катю. Дескать видел ее недалеко от института, такая расстроенная, нужно поскорее забрать ее.

У меня в голове все помутилось, я не знала, что делать, но он так настаивал на том, чтобы мы пошли и привели Катю домой, и тут я поняла, что вот сейчас он действительно не понимает, что его дочь мертва, и что виной этому я сама. Я поступила ужасно, и вместо того, чтобы сказать ему, что этого не может быть, я спросила, где она, давайте приведем ее домой.

Это была наша первая Катя. Да, вы все правильно понимаете, их было намного больше, чем одна, и было больше, чем Ваш друг нашел. Их было шесть. Последнюю, которую Вы тогда мельком видели, я не считаю, это была назовем ее так, оплошность. Интересно, как я их заманивала? Делала вид, что мне плохо, и пока они в суматохе копались в моей сумке, якобы в поисках лекарств, я вкалывала им успокоительное, и тогда плохо становилось уже им самим, и я оказывала им помощь в том, чтобы “добраться до дома”.

Я покажу, где лежат их вещи, чтобы Вы смогли установить их личности, и покажу, где спрятаны тела первых трех, которые полиция не нашла. Вам что то ещё от меня нужно, или мы можем закончить?

– Еще одно. Что вы можете сказать про способы? Пытались запутать следствие?

– Да ничего мы не пытались запутать, – женщина усмехнулась, – как получилось, так получилось. К кому привязались, тех не хотелось пугать и причинять боль, некоторые не приживались, одна из первых вообще с собой покончила. Не было там никакого умысла кого-то запутать.

– Кроме последней?

– Верно, кроме последней.

– Чем она была особенной? Почему вы её травили?

– Знаете, я правда хотела, чтобы это закончилось. Я подумала, что если профессор увидит своими глазами, как его дочь умерла, то он успокоится и перестанет её искать. Я знала, что врача он не вызовет. Оставалось только ждать. Вы же понимаете, что мы не могли оставить ее в живых. Я не могла. Так и получилось в итоге. Он пытался её лечить какими-то народными средствами или чем-то вроде того, я ему не мешала, я же знала, что моё лекарство окажется сильнее рано или поздно. А потом пришлось решительно действовать.

– Но что послужило толчком? Почему вы всё-таки её убили? Она попыталась бежать или что?

– Ещё хуже. Эта глупышка то ли играла, то ли свихнулась и решила, что она действительно дочка профессора, но в какой-то момент она внезапно ему сказала: папа, я же такая молодая девушка, почему у меня нет никаких украшений? А он обрадовался. Притащил Катину шкатулку. Говорит, вот, дочка, твое украшение, помнишь? А эта дуреха как давай все на себя цеплять. Надевает этот браслет, а он мал, и с профессора пелена то и спала. Как обезумел, кричит мне, Аннушка, это не наша Катя, ну и пришлось мне чуть-чуть ей дозу увеличить.

– Но почему не сняли этот браслет? Вы же не могли не понимать, что рано или поздно он к Вам приведет.

– Да понимали, конечно, вернее, я понимала, но знаете, я по-настоящему от этого устала. Я хотела помогать ему, а не становится серийным убийцей.

– И Вы все равно хотите ответить за это в одиночку?

На этот вопрос женщина не ответила. Андрей понял, что на этом разговор окончен, и поспешил выйти из допросной.

– Так Вы позволите мне взять вину на себя? – услышал он вслед громкий крик Анны.

* * *

– Виктор Степанович, Вам нужно пригласить адвоката, или Вы согласны побеседовать со мной под протокол? – Дмитрий присел в допросной напротив профессора.

– Мне всё равно, молодой человек. Я ничего не сделал, адвокат мне ни к чему. Странно, что Вы об этом спросили, так бесцеремонно до этого ворвавшись в мой дом, к чему теперь эти формальности?

– Перестаньте, профессор, мы оба взрослые люди, и мы здесь по очень серьезному поводу, давайте оставим эти красивые фразы. – Профессор молча кивнул, и Дмитрий начал выкладывать перед ним фотографии убитых. – Знаете кого-то из этих девушек?

– Нет, – посмотрев на фото несколько секунд, быстро ответил профессор.

– Вот эту девушку писатель Андрей Крушинин, проживавший в Вашем доме некоторое время, видел в окне Вашего особняка.

– Эту? – профессор взял фото в руки, но по его лицу казалось, что он ее действительно не узнает. – Я не знаю ее, уважаемый. Может быть, какая-то родственница Аннушки, Вы ее спрашивали?

– Спрашивали, – спокойно парировал Дмитрий. – И знаете, Анна рассказала нам интересную историю. О том, как она помогала Вам, как бы это помягче сказать, подобрать себе дочь? Я верно формулирую?

– Смешно, молодой человек, – профессор ухмыльнулся, чем поверг Дмитрия в ступор. По поведению его подозреваемого получалось, что тот совершенно не понимает, о чем идет речь.

– Вы здоровы? – полицейский решил прибегнуть к методу наступления. В голове поселилась мысль, что профессор вполне может притворяться душевнобольным. С его опытом в области исследований мозга изобразить нечто подобное ему не составило бы труда. На удивление, реакция оппонента оказалась самой что ни на есть здравой.

– Здоров, уважаемый. И совершенно не буду просить освидетельствования, если Вы на это намекаете. Вы думаете, что я правда узнаю в ком-то из этих бедняжек свою дочь? Нет, милейший, если Вы не знаете, то моя Катенька умерла много лет назад. Было бы глупо думать, что она вдруг воскресла. Или вы верите в подобное? – Дмитрий отрицательно покачал головой. – Ну вот и прекрасно. Приятно поговорить с разумным человеком. Для разнообразия.

– Вы намекаете, что Анна нездорова?

– А что тут думать, любезный, – профессор отодвинул фотографии в сторону и откинулся на стуле. – Получается, что она убивала этих несчастных? Глупец, я ничего об этом не знал, можете представить? Я верил Анне. Думал, что проживание в моем доме пойдет ей на пользу. Моя оплошность. Получается, что не такой уж я великий ученый, раз не распознал в ней монстра? А то, что Вы мне сейчас говорите, полнейшая нелепость. Как я мог быть замешан в подобном? Я всего лишь несчастный отец, потерявший единственную дочь. Да даже если бы я верил в подобную чушь, то кто вправе осуждать меня за то, что я пытался как-то отвлечься от горя, чтобы не сойти с ума? Если бы, конечно, в Ваших словах была хоть толика правды. – Профессор сокрушенно мотал головой, но на Дмитрия это не производило никакого впечатления. Он был уверен, что всё, происходящее перед ним – это мастерски разыгранный спектакль, но сделать с этим ничего не мог. Всё зависело от того, что скажет Анна, и будет ли она пытаться как-то привлечь персону профессора ко всему, что происходило в доме. Рассчитывать на то, что профессор сам в чем-то признается, не приходилось.

– И эту вещь Вы, конечно, тоже не узнаете? – Дмитрий протянул фотографию браслета. Мужчина взял ее и несколько минут молча смотрел. На мгновение парню показалось, что на глазах профессора даже выступили слёзы, но, к его сожалению, собеседник никак себя не обнаружил.

– Отчего же, – тихо ответил мужчина, – это браслет моей Катеньки. А я думал, что мы его потеряли. Где Вы его нашли? Неужели это Анна его взяла? Как некрасиво с ее стороны, не правда ли? Ой, неужели она могла еще что-то ценное прихватить, как думаете? Определенно, нужно будет всё проверить. Вот и доверяй после этого людям. Впустил в дом на свою голову. – Мужчина демонстративно теребил в руках фотографию. – Скажите, я смогу его забрать? Он дорог мне, как память, понимаете? Я ведь когда дарил его Катеньке, то думал, что смогу пробудить в ней любовь к искусству. Знаете, у этой вещи очень интересная история. Это ведь не просто безделушка, это старинная вещь, этот браслет принадлежал…

– Вам придется оформить подписку о невыезде на время следствия, – тихо проговорил Дмитрий, собирая фотографии жертв в папку. Ему больше не хотелось участвовать в спектакле, который так яро разыгрывал его оппонент. Профессор молча кивал. – Спасибо. Пока что можете быть свободны. Мы Вас вызовем, если потребуется.

Мужчина молча взял протянутый ему пропуск на выход и направился к двери.

– И Вам ее совсем не жалко? – услышал он спокойный голос Дмитрия.

– Мне? – мужчина обернулся в сторону полицейского. – Конечно, жаль. Как и любую другую сбившуюся с пути бедняжку. Но я думал, что проживание…

– В вашем доме ей поможет, я понял. Всего хорошего. – Дмитрий не стал дослушивать очередную наигранную тираду этого человека. Человека, только что так бесцеремонно бросившего на произвол судьбы женщину, которая пошла ради него на убийства.

18

– Ну и что ты думаешь? – Андрей сидел напротив друга и смотрел на поверхность стола.

– Ты же понимаешь, что прямых улик против него у нас нет. – Тихо отвечал полицейский. – Он сказал, что знать не знал ничего о том, чем она занималась. Даже если мы попытаемся привлечь его как соучастника, а я всё-таки хочу попытаться это сделать, скорее всего, суд будет на его стороне. Обезумевший от горя отец, стал жертвой психологического давления, а учитывая, какую огласку получит это дело в прессе и на телевидении, не уверен, что этот резонанс стоит того, чтобы с этим связываться.

– И ты считаешь, что это честно? Он же ничего не сделал, чтобы остановить это, и знаешь, я не верю в то, что он действительно болен. Он совершенно здоров, Дим, я разговаривал с ним, он точно не обезумевший от горя потерявший ориентиры человек. Он действительно осознаёт, что происходит вокруг. Я больше чем уверен, что если бы он хотел, то это все прекратилось бы.

– Разумеется я понимаю, что всё он знает. Более того, я уверен, что это именно с его подачи она всё это делала. Всё было именно так, как она говорит. Он сам их находил, а она выполняла за него грязную работу. Но тут уж ее собственный выбор.

– Подожди, какой выбор, Дим. Тебе не кажется, что это зависимость? Ее лечить нужно, а не позволять ей взять на себя вину.

– Да неважно, что я думаю. Честно это или нет, но убийства точно прекратятся, она виновата в них, это факт. Насчет профессора, он не признается, она его не выдаст. Поэтому дело можно передавать дальше по цепочке. Я напишу в сопроводительном рапорте о том, что считаю профессора соучастником на основании ряда обстоятельств, но у меня нет уверенности, что руководство решит упоминать его имя в таком ключе, сам понимаешь. Но есть и хорошие новости, правда? – капитан ободряюще похлопал друга по плечу.

– Убийства прекратятся.

– Верно, дружище, верно. И не только это, а еще то, что Анна своими показаниями даст всю недостающую информацию по всем жертвам, и мы сможем наконец-то успокоить их семьи. Это очень важно, понимаешь? Это то, ради чего мы здесь. Так что спасибо тебе, ведь если бы не твоя находка, ну в общем, ты понял.

* * *

Андрей понимал позицию своего друга, но ему не давало покоя то, что профессор останется безнаказанным. Андрей понимал, что, конечно, никто не будет марать имя профессора в грязи, когда нет стопроцентных улик. Конечно же, для всех он будет жертвой. Несчастным человеком, потерявшим смысл жизни. А из Анны в таком ракурсе постараются сделать еще большего монстра, который просто играл на чувствах безутешного отца, вселяя в него несуществующую надежду.

Может быть, так оно и есть? Может быть, действительно, для него это слишком сильное потрясение, и вместо осуждения ему нужна поддержка, подумал Андрей. Как знать, может быть, все его слова о том, что человек всегда нормален – это просто маска. Защита, чтобы не показать миру, что на самом деле сам он не совсем здоров? В своих размышлениях он не заметил, как оказался неподалёку от дома профессора. Заходить к нему он бы не решился, после того холодного приема, который тот оказал в их совместный с Дмитрием визит. Но он очень хотел перевернуть эту страницу, и в последний раз взглянуть на его дом. На то место, которое еще так недавно он считал обиталищем своего вдохновения. И теперь, когда он знал, что никакого персонажа по образу и подобию профессора точно не будет, просто нужно было с этим попрощаться.

Калитка была открыта, как и всегда, и Андрей медленно зашёл на территорию. Наверное, это так ужасно, думал писатель. Профессор столько времени жил в этом доме с Анной, и, что ни говори, но она очень о нем заботилась. Непросто ему теперь будет, думал парень, теперь придётся перестроиться и всё делать…

Внезапно Андрей увидел свет в окне второго этажа. Это была та самая комната, в которой жили все эти несчастные девушки. Комната дочери профессора. К ужасу Андрея, в окне он увидел силуэт молодой девушки с длинными темными волосами…

* * *

– Ничего, дорогая моя, ничего, – мягким голосом говорил профессор, застилая постель. – Нам будет тяжеловато без Аннушки, но она все правильно сделала. Тебе будет лучше с родным отцом, верно ведь? Ну вот и я тоже так думаю. Ты не переживай, веревки мы скоро снимем. Когда ты поймёшь, что ты дома и в безопасности. Наконец-то ты вернулась. Это было так долго. Понимаешь, я так долго ждал, когда ты вернешься домой. Все другие, они были чужими. Они просто выдавали себя за тебя. Но я-то знал, отцовское сердце не обманешь. Но теперь всё будет хорошо. Теперь ты снова дома. Тут немного не убрано, мы с Аннушкой хотели сделать ремонт к твоему возвращению, но не успели, но это ведь ничего, правда? Ну конечно, это мелочи. Я пойду пока приготовлю ужин, а ты располагайся. Можешь поспать, если хочешь. Ты ведь хочешь спать? Ну отдыхай, я скоро зайду. Я пока закрою тебя на ключ, хорошо?

1

– В этом городе все знают всё друг о друге, ты думаешь стать исключением? – сурового вида седой мужчина вопросительно смотрел на Чеда.

– Нет, сэр, – парень стыдливо опустил глаза.

– Но ты хочешь им стать? – мужчина не отрывал взгляда от парня. Казалось, этот неловкий момент не закончится никогда. Но вдруг мужчина переменился в лице, грустно ухмыльнулся и присел за свой рабочий стол. – Любой другой на твоем месте, я выгнал бы его из города, не задумываясь.

Парень поднял глаза и с надеждой смотрел на мужчину, сидевшего напротив. Это был не просто мужчина, а человек, который в данный момент мог решить его судьбу. Вернее, судьбу того дела, по которому он сюда приехал. Этого мужчину все в городе называли «Шериф». Так повелось еще с семидесятых годов, когда вестерны управляли сознанием людей, и послевкусие от них годами оставалось в памяти. Шериф был именно таким, как показывали в фильмах. Руководил городом, защищал его от всякой нечисти. Вместе со своим напарником и до того рокового дня, когда всё изменилось.

– Я пошел по легкому пути, – немного помолчав, продолжил Шериф, – исчезновения прекратились, и я решил, что твой отец спугнул того изверга, который за всем этим стоял, выгнав его из города. Ценой своей жизни. – Было видно, что слова даются ему нелегко. Отец Чеда и был напарником Шерифа в те годы, и именно из-за его убийства Чед и был здесь. Он хотел разобраться, узнать, наконец, правду, чего бы ему это не стоило. – И, хотя твое расследование может доказать, что я ошибся тогда, я не против. Узнай правду, сынок, твой отец этого достоин.

С этими словами Шериф поднялся и протянул Чеду руку. Парень радостно схватился за нее. Хотелось обнять этого человека, давшего ему такой шанс, но было видно, что Шериф к подобным нежностям не расположен. Чед поблагодарил его, и направился было к выходу, но Шериф его окликнул:

– Подожди, еще одно, – он протянул Чеду старый смятый блокнот. – Это дневник твоего отца. В нем записи по всем событиям того года. Твоя мать отдала мне его после похорон со словами, что не хочет иметь ничего из прошлого. Из прошлого, которое убило ее мужа. Практически сразу она забрала тебя и уехала из города. Больше я ее не видел. Как и тебя, до этого дня.

Чед взял протянутый ему блокнот, хотел что-то спросить, но не мог. Просто чувствовал, что этот разговор дался Шерифу с большим трудом и понимал, что сейчас не время. Позже, подумал он, а пока нужно осмотреться и попытаться что-то понять.

Чед вышел из полицейского участка, сжимая в руках старый блокнот. Он видел, как непросто было Шерифу, но он не винил его. Не винил в том, что тот действительно мог ошибиться и упустить убийцу. Не винил в том, что тот мог сделать нечто большее. Не винил в том, что тот отступил. Чед понимал, что смерть напарника подкосила Шерифа, и он просто не смог с этим справиться. Вернее, он справился, но по-своему.

Слабость? Возможно, думал Чед, но ведь никто не знает, как поступил бы в подобной ситуации, и поэтому обвинять человека, пережившего трагедию – это жестоко. Жестоко и несправедливо. И даже если действительно имела место ошибка полицейского, то по-человечески он его понимал. Убийство напарника сломало Шерифа, и он выбрал такой способ справиться с горем – не думать. Равно как и мать Чеда, которая почти сразу увезла его из этого города. В этом нельзя винить, думал Чед. И он не винил.

Отчасти потому, что сам поступил так же. После отъезда он не думал, не вспоминал. Его жизнь как – будто началась с переезда, словно не было ничего до этого, словно он родился в возрасте 10 лет…

Чед шел по узким улицам когда-то родного города и думал о том, как интересно устроена память. Он просто жил все эти годы, словно с нуля. С отличием окончил университет журналистики, сделал блестящую карьеру. В свои 30 лет он уже получил несколько престижных премий в этой области, а его авторская программа, в которой он вел свои собственные расследования нераскрытых преступлений, снискала ему, казалось, всенародную любовь. Он был счастлив, абсолютно, как ему казалось. До того дня, когда он наткнулся на эту статью в старой газете.

Сюжеты для своих расследований Чед искал в архивах. Выбирал нераскрытые дела, ехал на место происшествия, опрашивал местных, а затем делал свои выводы и снимал сюжет, в котором излагал свою гипотезу случившегося. Интересно, что некоторые его версии оказывались верными, таким образом можно было с уверенностью сказать, что Чед помогал органам правопорядка найти и наказать виновных.

И ему это нравилось. Не то, что его стали узнавать и что его программа пользовалась успехом, хотя, конечно, элемент тщеславия всё же был, но это было не главным. Самое основное, что приносило ему искреннюю радость – это сам факт того, что он помогал восстановить справедливость. Кто-то назвал бы это «комплексом Бога», но в случае Чеда это было скорее обостренное чувство справедливости.

На этот раз его расследование начиналось точно так же. До того момента, как он наткнулся на заметку об убийстве полицейского в маленьком городе. И тут он вспомнил. Память разом открыла ему всё, что происходило тогда, и Чед понял, что весь его путь, все его расследования, все решения, которые он принимал – всё это было родом оттуда и только для того, чтобы вернуться и докопаться до истины. И вот он здесь…

Не замечая дороги за своими мыслями, Чед незаметно для себя добрался до места, которое должно было на некоторое время стать его домом. Это была маленькая квартирка на окраине города, которую ему выделил Шериф. Своего жилья у Чеда здесь не было – его мать перед отъездом продала всё, что у них было, чтобы никогда больше сюда не возвращаться. Чтобы некуда было возвращаться.

Чед налил себе горячего кофе, устроился на единственном стуле в комнате и положил перед собой закрытый дневник отца. Закурил. Какое-то время, казавшееся вечностью, просто смотрел на блокнот, не в состоянии найти в себе силы начать его прочтение. Сигарета догорела и обожгла пальцы. Чед сделал глубокий вдох, резким движением открыл дневник и начал читать…

2

– Старый лис МакКой, опять ты опаздываешь? – голос Шерифа звучал грозно, но в нем улавливался смешок. Он радостно протянул руку вошедшему мужчине.

– Да как здесь прийти вовремя, – парировал вошедший, – опять Дженни на меня Чеда скинула, а сама к подружкам. Пока в школу собрал, но днем надо пораньше вернуться, сам понимаешь, куда я пацана дену.

– Да, конечно, не вопрос, всё равно всё тихо, сам справлюсь.

Шериф и Рич Маккой направились в их общий кабинет. Это был самый большой кабинет в участке, и они занимали его по праву, как два самых опытных и успешных следователя. Они были напарниками уже 15 лет, практически с начала службы, и были очень дружны. За годы, проведенные вместе, они узнали друг друга так хорошо, как никто из их окружения никого из них не знал. Дженни, жена Рича, даже обижалась, что тот проводит с Шерифом больше времени, чем с ней, но ведь это обычное дело для полицейских, верно?

Этот день обещал не отличаться от других. В их городе чаще всего было спокойно. Такое милое, уютное, сонное место, как они сами о нем говорили. Поэтому не было ничего странного ни в просьбе Рича уйти пораньше за сыном, ни в реакции Шерифа на это заявление, вернее, в отсутствии этой реакции.

Они перебирали бумаги, Рич выбрал пару адресов для проверки – они периодически ездили по домам, где жила молодежь. Следили, чтобы юнцы не встали на какую-нибудь кривую дорожку. Вели шефство. С одной стороны, город и так был спокойным, но как знать, вдруг он был таким спокойным именно из-за их превентивных мер? Проверять эту гипотезу никому не хотелось, ведь, как говорится, много не мало. Так и в этот день Рич хотел съездить в пару мест «для профилактики», но планы пришлось резко изменить.

В участок вбежал взъерошенный патрульный:

– Собирайтесь, у нас ребенка украли!

Эти слова раздались как гром среди ясного неба. В городе никогда не было подобных происшествий, и это объявление не на шутку всех встревожило.

– Что значит «украли»? – Шериф был первым, кто смог отреагировать на это заявление.

– То и значит, мальчик вчера утром ушел гулять, а домой не вернулся. Родители весь город обежали, всех знакомых и друзей, нигде нет. Украли!

– Надо ехать, срочно, – Рич вскочил с места и направился к выходу. – Я к ним домой, а ты посмотри сводки по соседним районам, – бросил он Шерифу, – вдруг находили кого.

* * *

Рич добрался до дома мальчика довольно быстро. Город действительно был небольшим, и не составляло труда его весь обойти пешком. Это было неплохо в сложившихся обстоятельствах, ведь нужно было еще раз осмотреть каждый угол, каждое место, вдруг мальчик где-то там. Но сначала Рич хотел поговорить с теми, кто видел его утром и мог пролить свет на то, куда он мог поехать, чтобы максимально сузить первичный круг поиска, ведь каждая минута была на счету.

Родителей дома не было. Соседи сказали, что они ищут по городу, снова поехали по друзьям, а их попросили присмотреть за домом, вдруг Колин (так звали мальчика) вернется.

– А Вы сами его видели вчера утром? – Рич решил провести опрос соседей, раз родителей не удалось застать.

– Видели, но не говорили с ним, – соседка, милая пожилая женщина, была явно очень напугана случившимся. Мало того, что это произошло в их тихом городе, так еще и по соседству. Так близко подобное здесь не видел никто.

– А он был один? Или, может быть, за ним кто-то приехал?

– Один, сел на велосипед и поехал.

– Велосипед? – Ричу показалось, что это может быть зацепкой. Теоретически, злодей мог позариться на велосипед. Скорее всего, это кто-то чужой, думал Рич. Свои же понимают, что проку от украденного велосипеда никакого, город как на ладони.

– Да, – соседка кивнула, – на свой велосипед сел и поехал. Не знаю, куда. Гулять, наверное.

– А скажите, – Ричу не хотелось задавать подобные вопросы, но было необходимо понять, всё ли в этой семье было благополучно и не мог ли ребенок сам сбежать. – Вы давно знаете этих людей?

– Да почитай уже лет 10, – не задумываясь, ответила женщина. – Милые люди, всегда готовые помочь если что. Я часто к ним захожу, по-соседски. Да и Агнес, мама Колина, любит готовить и приносит постоянно всякое домашнее.

– А что скажете про отношения внутри семьи? Не замечали, ссоры у них были?

– Да какие там ссоры, – немного подумав, ответила соседка. – Так, иногда разве что из-за какой-нибудь мелочи. Агнес, она такая, знаете, аккуратистка, а муж ее, Фил, он скорее на авось. Вот только из-за этого бывает. Забор там покрасить она его по полгода просит, вроде такого.

– А сына они любят, как думаете?

– Ой, что Вы, любят не то слово, – суматошно защебетала женщина. Казалось, она испугалась, что ее слова о семье Колина могут быть неверно истолкованы.

– Спасибо, – Рич понял, что продолжать расспросы не имело смысла и закрыл блокнот, в который записывал показания женщины. – Если что-то вспомните, то звоните сразу же, хорошо?

– Конечно, обязательно, – женщина судорожно закрыла дверь.

Конечно, теперь все будут бояться, думал Рич. Ещё бы, такое событие. Найти бы поскорее этого пацана. Рич не верил, что с ним могло произойти что-то плохое. В этом городе никогда не происходило ничего плохого, и сейчас не должно. И уж точно не с ребенком, который так похож на его Чеда…

Эти мысли сами лезли в голову полицейского, как бы он ни силился их отогнать. Это хороший город, думал он. Хороший и безопасный, и в нем нет места передрягам.

Если, конечно, не считать капризы погоды в этом году. Сначала она принесла дичайшие ливни, которые размыли дорогу, жители еле восстановили её своими силами. А потом откуда ни возьмись засуха, да такая, что урожая у местных практически не было. Определенно, год не из простых.

Но погодные явления всё же не чета исчезновениям людей, думал Рич и гнал от себя мысли о возможном несчастье, которое могло произойти с мальчиком. Погода – погодой, а ребенка надо найти. Рич решил поговорить с друзьями Колина. Все знали, что дети его возраста играют на площадке в центре города – единственное подходящее место. И сейчас она была полна людей. Но, в отличие от любого обычного дня, на ней не играли, а переговаривались полушепотом.

– Эй, братва, кто с Колином дружит? – Рич направлялся к толпе детей, расположившихся на площадке. Часть из них, завидя полицейского, начала разбегаться. – Да куда вы все? Я же просто спросить хочу, ищу его!

Несколько ребят остановились, переглянулись и, видимо, этим дали свое согласие на разговор.

– Видели его вчера? – спросил Рич.

– Нет, не видели, – ответил один из ребят. – Мы собирались здесь встретиться, как всегда, но он не пришел.

– А мог он куда-то еще пойти, если не сюда? – Рич пристально смотрел на ребят. Он был уверен, что они чего-то не договаривают.

– Не знаю, – ответил один из них, немного испуганно.

– Я никому ничего не скажу, – уверил его Рич. Он понимал, что речь пойдет о чем-то запретном, о чем родителям знать не нужно.

– Старый дом, – собравшись с духом, выпалил пацан.

– Что старый дом? Он мог туда поехать? Зачем? – Рич сыпал вопросами, но сам уже понимал, о чем идет речь.

– Мы иногда играем там, – ответил мальчик, – там интересно. Страшновато, но здорово. Мы там в прятки играем.

– А почему он мог туда поехать один? Или вы все туда собирались? – Рич закрыл блокнот.

– Не собирались, мы просто часто там бываем, хоть кто-то. Может, он решил, что там кто-то есть?

Диалог прервал крик патрульного, который приближался к ним быстрым шагом:

– Сэр, в парке велосипед нашли, – запыхавшись, проговорил тот.

– Точно велосипед Колина? – взволнованно уточнил Рич.

– Точно, – патрульный перевел дух, – там его брелок, как в описании родителей. Шериф уже там, развернул поисковую операцию. Приказал Вас найти и привести.

– Скажи, что нашел, – ответил Рич, – но я еще в одно место хочу съездить, проверить кое – что. Скажи ему, что я приеду, как только смогу.

– Хорошо, сэр, – послушно ответил патрульный, – а что за место?

– Старый дом возле церкви, – бросил Рич, удаляясь в сторону дороги.

* * *

Рич добрался до старого дома примерно за полчаса. Это было, действительно, жутковатое место. Он понимал, почему детям нравилось здесь играть. Детей, да и не только детей, всегда привлекают всякие опасности и всё мистическое, поэтому в подобных играх не было ничего странного. Интересно, а его Чед тоже любит такие места, вдруг промелькнуло в голове, но эта мысль быстро улетучилась. Вернее, Рич ее от себя отогнал. Не хотелось даже в мыслях допускать, что с его мальчиком могло произойти нечто подобное.

Рич осмотрел дом. Вернее, домом это было назвать крайне сложно. Это были скорее руины, из всего дома более сохранившейся частью был подвал, именно там, судя по степени «затоптанности», и проходили все игры. Ничего подозрительного Рич не обнаружил, никаких следов мальчика, ни следов борьбы, обычное тихое место, безопасное днем и жуткое ночью.

Надо ехать в парк, подумал Рич, помочь с поисками. Но его внимание привлекла небольшая церковь, стоящая неподалеку. Ее задний двор граничил с территорией старого дома, и Рич подумал, что кто-то из церковных служащих мог видеть мальчика, если тот, конечно, был здесь тем утром.

Проверить не мешало, и Рич направился в здание церкви. По дороге ему никто не встретился, хотя место было ухоженное – явно кто-то за всем этим следит, думал Рич, а значит, надежда на свидетеля есть.

Внутри находилось несколько человек. Пара служащих, которые молча кивнули ему и прошли мимо, каждый шел заниматься своим делом. Рич хотел их окликнуть, но услышал голос:

– Могу я Вам чем-то помочь?

Он обернулся, и увидел священника.

– Вы работаете здесь? – спросил Рич и тут же понял, насколько нелепо звучал его вопрос.

– Правильнее будет сказать, что я служу здесь, – с мягкой улыбкой ответил священник. – Так я могу чем-то помочь?

– Я полицейский, Рич МакКой, я расследую исчезновение мальчика.

– Как исчезновение? – казалось, священник не на шутку перепугался. Услышав ответ Рича, он перекрестился. – А здесь Вы почему его ищете?

– Он мог играть в доме неподалеку, – поспешил ответить Рич. Ему было неловко оттого, что он так взволновал священника. – В старом доме, – он хотел пояснить, но служитель сделал жест рукой, что понял, и Рич замолчал. Ему было не по себе в присутствии этого человека, да и вообще в церкви. Несмотря на то, что Рич был верующим, он никогда не считал, что свою веру нужно выражать в храме, и, тем более, никогда не понимал, как люди изливают душу совершенному незнакомцу. Даже вести простую беседу с подобным человеком было для Рича настоящей пыткой, и он никак не мог контролировать это внутреннее состояние.

– Да, – священник прервал его размышления, – ребята здесь иногда играют. Но уже несколько дней я вообще никого не видел. Да и далековато это от нас.

– Да, Вы правы, извините за беспокойство, – Рич спешил закончить разговор, ему было нехорошо от места, в котором он находился.

– Может быть, нужно помочь с поисками? – услышал он голос священника, доносившийся ему вслед.

– Нет, спасибо, – Рич обернулся и поблагодарил его за помощь, – мы справимся силами полиции.

– Если будет нужно, все мои силы и силы Господа – в Вашем распоряжении, – священник сделал широкий жест рукой, обведя всё убранство церкви.

– Спасибо, мы будем иметь ввиду, – ответил Рич и заторопился к выходу. Оставалось только ехать в парк и попытаться помочь там. Пришлось признать, что гипотеза со старым домом не оправдалась. Наверное, это только для фильмов, думал Рич, приближаясь к парку.

* * *

Когда он добрался до места, то увидел, что поиски уже заканчивались. Шериф объяснил ему, что они всё прочесали, но ничего:

– Ноль, – с грустью констатировал Шериф, – только его велосипед и всё. Но хорошо хоть следов крови нет или чего похуже, ну ты понимаешь, – эти слова Шериф произнес полушепотом.

Рич понимал, речь шла о том, чего они не нашли. Тело мальчика. А, значит, оставалась надежда найти его живым. Что же здесь произошло, думал Рич, глядя на то место, где лежал брошенный велосипед. Что же с ним случилось?

* * *

Колин доел свой завтрак и опрометью выскочил из дома. Погода стояла отличная. Солнце, легкий ветерок, самое то, чтобы прогуляться и поиграть на свежем воздухе. Мать Колина кричала ему вслед что-то про то, чтобы он долго не задерживался, но мальчик не слушал. Он уже ехал на велосипеде и думал только о том, какой сегодня прекрасный день.

Колин решил поискать кого-то из друзей, чтобы потом вместе с ними идти в старый дом. Он остановился у ограды в парке, чтобы немного отдохнуть, и слез с велосипеда. Никого из друзей поблизости не было видно, как и вообще кого бы то ни было. Неожиданно к нему подошел какой-то мужчина, показавшийся знакомым:

– Привет, малыш, – услышал он приятный голос, – погода отличная, правда?

– Да, – несмело ответил мальчик. Мама учила его не разговаривать с незнакомцами, но было чувство, что он где-то видел этого человека. Значит – знакомый?

– Хочешь мороженого? – предложил мужчина. Мальчик непроизвольно кивнул. – Хорошо, но только надо выйти из парка, совсем немного, давай мы оставим велосипед здесь и сходим? – с этими словами мужчина протянул мальчику руку.

Колин немного замешкался. В голове звучали слова матери о незнакомцах, но ведь он откуда-то знает этого мужчину, с каждой секундой Колин верил в это всё больше. А раз знает, значит, знакомый? Он прислонил велосипед к ограде, взял мужчину за руку, и они вместе пошли к выходу из парка.

3

Поиски Колина продолжались почти неделю, полиция не сдвинулась с мертвой точки, город был осмотрен вдоль и поперек, но результат был нулевой. Жители боялись. Хотя мальчика не нашли, равно как и его тело, по городу уже ходила легенда о серийном преступнике – похитителе мальчиков. Сделать что-либо с этой волной было невозможно. Так уж устроен человек, что, если поверил в плохое, то сам себе придумывает еще большие ужасы. Оставалось только смириться с общим недовольством и страхом и продолжать поиски, чем и занимались Рич и Шериф.

Но, неожиданно для всех, история повторилась, и снова перепуганный патрульный сообщил им о том, что пропал человек. На сей раз это был подросток двенадцати лет. Он пошел в школу и не вернулся. Как выяснилось, он даже не дошел до школы, потому что там его никто не видел ни на уроках, ни до них.

Расследование началось с новой силой. Сложно было представить, что эти два события не связаны друг с другом, ведь какова вероятность подобного в столь ограниченном пространстве? Но эти мысли не приносили облегчения. Получалось, что это и правда мог быть серийный преступник, а подобного шока жители города могли просто не пережить. Одно дело – это предполагать, и совсем другое – убедиться в том, что это правда. Нужно было срочно что-то предпринять, чтобы избежать массовой истерии. Напарники понимали это, но пока даже толком не могли решить, в каком направлении им двигаться. Наверное, надо поискать связь между жертвами, ведь всегда есть связь?

* * *

Чед решил сделать паузу и обдумать то, что успел прочитать. Он ведь так и поступал на своем шоу – брал информацию и делал свои выводы. Надо попробовать сделать так же. Может быть, он увидит что-то такое, чего не разглядел его отец, и сможет продвинуться дальше в этом расследовании двадцатилетней давности? Как знать, ведь за этим он и приехал. А, значит, нужно начать с опроса свидетелей.

Конечно, прошло уже много времени, но наверняка столь громкие события стали городской легендой и местные просто не могли не знать обстоятельств тех расследований. Надо попробовать поговорить с кем-то из окружения Колина, подумал Чед, вдруг они еще живут здесь.

По материалам дела Чед знал адрес, по которому жили Колин и его родители. Он решил поехать к ним, не откладывая. Конечно, вернуть было ничего нельзя, но и терять время тоже не хотелось.

Чед привык, что участники его программ охотно идут на диалог. Сколько было сюжетов, он не мог припомнить, чтобы от его помощи отказывались. Но на сей раз Чеда ждало разочарование.

Родители Колина действительно жили по прежнему адресу. Когда он позвонил в дверь, ему сразу открыли. Женщина, очень приятная внешне, поинтересовалась целью его визита.

– Меня зовут Чед, – представился парень, – я журналист и расследую обстоятельства нераскрытых преступлений. Я бы хотел поговорить с Вами…

– О моем сыне? – прервала его женщина. Голос ее дрожал.

– Да, мэм, о Вашем сыне. Меня интересует…

– Да мне наплевать, что Вас интересует, равно как и всех Ваших друзей из бульварных газетенок. Сколько можно над нами издеваться? – голос женщины перешел в крик, и на шум вышел мужчина. Отец Колина.

– Кто Вы? – взволнованно спросил мужчина.

– Это журналист, – женщина не дала Чеду возможности ответить. – Один из этих. Которые треплют имя нашего мальчика в своих газетах, – глаза женщины наполнялись слезами.

– Я прошу Вас уйти, – мужчина строго смотрел на Чеда.

– Но я всего лишь хотел…

– Уходите, и чтобы мы Вас больше не видели, иначе вызовем полицию, – с этими словами мужчина резко захлопнул перед Чедом дверь.

Просто отличное начало, подумал парень. Как же он сможет что-то узнать, если ему здесь настолько, мягко говоря, не рады.

В голове возникла мысль, показавшаяся светлой – надо попросить Шерифа о помощи. Он местный, его все знают и уважают, никто не откажется поговорить с ним. Да, это отличная мысль, обрадовался Чед и поспешил в участок. Хотелось как можно скорее начать, наконец, это расследование.

Но Шериф отреагировал на просьбу Чеда не совсем ожидаемо.

– Смеешься? Чтобы я снова пошел к этим людям и снова пытал их вопросами? Вот уж нет. – Шериф всем своим видом давал понять, что не шутит.

– Но я думал, что это всем на пользу, и что если Вы…

– На пользу это только тебе, потому что ты не местный, – резко оборвал его Шериф, – а мы все только и делаем, что хотим забыть весь этот кошмар и больше не ворошить прошлое.

– Но Вы же сказали, что я могу…

– Сказал, но я же не думал, что у тебя хватит ума пойти к этим людям вот так напролом. Ты меня разочаровал, парень. Я хочу, чтобы ты ушел. – Шериф жестом указал Чеду на дверь.

– Мне уехать? – парень остановился в дверях и вопросительно смотрел на Шерифа.

– Расследуй, если хочешь, – грубовато бросил Шериф, – мешать не стану. Но и помогать не проси.

– Но разве Вы не хотите узнать правду?

– Я свою правду знаю, – Шериф демонстративно копался в бумагах.

Чед понял, что из этого разговора ничего не выйдет. Еще немного постоял в дверях в надежде, что Шериф его окликнет, но вскоре понял, что в этом не было смысла. Он ошибался, когда думал, что Шериф был ему рад и что он захочет воспользоваться этим шансом, чтобы найти убийцу друга. Он знает свою правду, думал Чед. Какую? Такое ощущение, что они все просто не хотят помнить о том, что произошло.

Чед был зол. Он очень хотел разобраться, как еще никогда и ни в одном деле. Но получалось, что в этом городе помощи ему искать не у кого? Тогда остается только верить записям отца и думать, не пропустил ли он чего-то важного. И нужно сходить в старый дом, то самое место, которое упоминалось в дневнике отца. Конечно, если там и были какие-то улики, то за столько лет ничего бы не сохранилось, и Чед сам не понимал, на что надеется. Наверное, я хватаюсь за соломинку, мысленно разговаривал он сам с собой, но ноги сами незаметно привели его на это место. Когда он поднял глаза от земли, то понял, что уже находится возле этого самого дома. Вернее, между ним и церковью.

Чед раздумывал, в какую сторону ему пойти, как вдруг услышал позади себя голос:

– Вы что-то ищете?

Парень обернулся и увидел пожилого седого мужчину в одежде священника. Неужели тот самый, промелькнуло в голове.

– Я расследую старое дело, про исчезновения, – несмело начал Чед. Он прекрасно помнил, чем закончилась его предыдущая попытка.

– Вы полицейский? Странно, я Вас не знаю, – священник смотрел на него с растерянностью.

– Нет, – Чед замешкался, он не был уверен, можно ли сказать еще кому-то в этом городе, что он журналист.

– Вы один из любителей сенсаций? – теперь священник смотрел снисходительно. – Много Вас таких наш город уже повидал, но я не думал, что через двадцать лет интерес снова оживет. Надеялся, что всё закончилось, и эти бедные люди смогут жить спокойно.

– Нет, я не из таких, – поспешил оправдаться Чед, – я журналист, я веду передачу о нераскрытых делах, и я приехал, чтобы попробовать разобраться в этом.

– Вы самонадеянны, молодой человек, – священник наклонился, чтобы что-то поднять с земли. – Лучшие полицейские расследовали это дело. Один из них даже простился с жизнью, а Вы появляетесь и думаете, что сможете станцевать на его костях? Прости меня, Господи, – он перекрестился. – Мне негоже так говорить, – тон священника резко переменился. – Я Вас не знаю, и не вправе судить. Никто не вправе. Только Он вправе, – мужчина указал пальцем на небо. – Просто я хорошо знаю этих людей, и я помню, как они страдали, когда это произошло. И я бы не хотел повторения этих мучений, понимаете?

– Конечно, я понимаю, – кивнул Чед, – но и Вы поймите, я просто хочу разобраться. Но мне никто не хочет помогать.

– А почему Вы так сильно этого хотите? Неужели мало нераскрытых дел, что Вы так ухватились за это?

Чед медлил с ответом. Ему не хотелось никому рассказывать о том, что он сын того самого погибшего полицейского, но священник вызывал у него доверие, и парень решил ему открыться.

Минуту мужчина молча смотрел на него, затем заговорил, и голос его звучал как-то иначе, спокойнее.

– Теперь понятно. А я думал, кого Вы мне напоминаете. А ведь Вы и правда на него похожи. Проходите, хотите чаю? – священник жестом пригласил Чеда зайти в небольшой домик на заднем дворе церкви.

– Нет, спасибо, – парень был рад, что наконец-то кто-то с ним разговаривает и не пытается выгнать вон.

– Я бы помог, но только чем? Столько лет прошло. – Мужчина взял тряпку и начал протирать пыль. Руки его немного тряслись, видимо, он был сильно взволнован этим разговором и нахлынувшими воспоминаниями.

– Я понимаю, – ответил Чед, – я просто думал, может быть, найду что-то в старом доме. Первая жертва там бывала, и я подумал…

– Через двадцать лет? Что Вы собрались там найти?

– Вы правы, это глупо. – Чед был смущен.

– Ни в коем случае, молодой человек, вовсе не глупо, – поспешил успокоить его мужчина. – Вы ищете убийцу отца, это благородно, а не глупо.

– Вы так считаете?

– Конечно, – священник смотрел на него добрым взглядом. – Просто Вы не там ищете, вот и всё.

– А где искать, если никто не хочет со мной говорить? – как парень ни старался, не мог сдержать раздражения в голосе.

– Ну почему же никто, я же разговариваю с Вами, и кто – нибудь еще захочет, не сомневайтесь.

– Вы правда так думаете? – этот человек нравился Чеду всё больше, с ним он чувствовал себя спокойно, как дома.

– Конечно, так и будет. У Вас благая цель.

Чед вышел из дома с чувством радости. Этот человек вселил в него веру в себя, которой ему так не хватало с тех пор, как он приехал в этот город.

– Хотите, я помогу Вам поговорить с этими людьми? – он услышал за спиной голос священника.

– Нет, спасибо, я теперь справлюсь, – Чед кивнул ему и направился в сторону своего временного жилища. Ему предстояло проделать большую работу, чтобы раскрыть это дело, он это понимал. И он хотел продолжить чтение дневника, чтобы узнать как можно больше, ведь дневник пока был самым разговорчивым свидетелем, так что…

4

Но связи между жертвами не было. Их семьи не дружили, они не были родственниками, даже дальними, а разница между ними в шесть лет, столь незаметная для взрослых, в этом возрасте была настоящей пропастью. А раз ответ не лежал на поверхности, то оставалось идти старым добрым полицейским способом – опрашивать всех, кто мог что-то видеть, слышать или знать.

В случае с подростком кругом лиц, которых следовало опросить в первую очередь, было его школьное окружение, поскольку родители сообщили, что их сын пошел в школу, и больше они его не видели. Но, как выяснилось, до школы он не дошел. Учителя не видели его на уроках, кто-то позвонил родителям спросить, не заболел ли мальчик. Именно так и начались поиски, с этого звонка.

Друзья мальчика тоже не смогли сказать ничего определенного. Накануне он им не говорил насчет каких-то своих особенных идей на сегодня, а когда он не пришел, то они не придали этому значения. Ну прогулял, подумаешь, с кем из парней не бывает в этом возрасте. Одним словом, это был совершенно бесполезный опрос свидетелей, который не давал ровным счетом ничего.

Рич уже практически отчаялся что-то вытянуть из всей этой компании, но неожиданно к нему подошел подросток лет 15-и спросил:

– Вы ищете Райана? – по виду парня можно было понять, что он не на шутку обеспокоен. Чего нельзя было сказать о других ребятах в школе. Видимо, этот парень действительно воспринимал исчезновение подростка всерьез.

– Да, я его ищу, а ты кто?

– Я Рони, брат Райана, – ответил парень.

– Ты что-то знаешь о том, где может быть твой брат или что с ним могло случиться? – надежда на то, что парень сможет помочь, была очень слабой, но выбирать было не из чего.

– Не то, чтобы знаю, – немного пространно отвечал Рони, – не больше других.

– Другие, судя по их словам, вообще ничего не знают, – Рич начинал сердиться. Он не любил терять время, а здесь на кону стояла жизнь ребенка, и подобные загадочные реплики были совершенно неуместны.

– Знают, – резко оборвал его размышления парень, – все они знают, они вместе туда ходят.

– Куда ходят? – поворот разговора начинал нравиться Ричу, появился шанс что-то прояснить.

– В старый дом, – снизив голос, ответил Рони. – Они все ходят туда. Ничего криминального, так, покурить, послушать музыку.

– В старый дом? У церкви? – этот дом уже всплывал в прошлом случае, и Рич не верил в такие совпадения. – Отлично, и ты хочешь сказать, что он мог туда поехать?

– Мог, конечно, – ответил парень.

– А почему ты не сказал этого родителям, чтобы они там посмотрели?

– Да я хотел, – смущенно ответил Рони, – но я испугался.

– Чего? – Рич был очень удивлен подобным ответом.

– Вдруг бы они его наказали, – парень опустил взгляд на землю. Рич всё понял.

– Часто наказывают? – спросил он мягко.

– Бывает, – парень резко замолчал и испуганно посмотрел на Рича. – Вы им скажете, что я знал?

– Нет, – Рич ясно читал во взгляде парня нешуточный страх, и поспешил успокоить его, – я им не скажу. Но спасибо, ты помог, – он протянул парню руку для пожатия. Тот с радостью за нее ухватился.

Рич еще раз кивнул парню и поспешил в старый дом. Ему не терпелось все там осмотреть. В прошлый раз ничего не удалось найти, но неспроста же это место упоминается уже во втором случае? Рич не верил в такие совпадения, он чувствовал, что за этим что-то должно скрываться. Хотел позвонить в участок и вызвать подмогу – вдруг преступник был еще там, но передумал, ведь промедление могло быть очень опасно для подростка. Равно как и наделавшие шуму полицейские машины могли спугнуть, или, что еще хуже, спровоцировать преступника на причинение вреда заложнику. Рич взвесил все за и против, и в результате поехал сам, не откладывая.

* * *

Когда Рич прибыл на место, уже темнело. Откладывать осмотр на завтра не имело смысла, ведь здесь могли быть какие-то следы. Рич достал фонарик и направился внутрь, в подвал. В прошлый свой визит он не рассмотрел толком, что было в подвале, кроме полуразрушенных стен. Обратил внимание только на то, что было много следов пребывания людей. На сей же раз он внимательно осмотрел и сам подвал, и стены. И нашел много интересного.

В основном это были тайники. По всей видимости, принадлежали они подросткам. Чего там только не было, но в основном сигареты и какие-то вещи типа кожаных курток и прочих «протестных» со стороны родителей атрибутов. Находки заставили Рича улыбнуться. Забавно, как все подростки похожи в этом возрасте.

Внезапно внимание Рича привлекло пятно в одном из углов. Присмотревшись, он понял, что, скорее всего – это кровь. И это вполне могла быть кровь Райана. Надо всё же вызвать группу и все здесь осмотреть уже более детально, с экспертами. Рич заторопился было в участок, чтобы отдать срочное распоряжение дежурному, но сначала решил снова заглянуть в церковь – вдруг на сей раз кто-то что-то видел.

Но, к его большому сожалению, на этот раз он не встретил внутри вообще никого, даже того священника, к которому в прошлый раз испытал такую сильную неприязнь. Наверное, уже слишком поздно, и все разошлись, подумал полицейский, придется вернуться сюда еще раз, завтра.

Или попросить Шерифа поговорить с этим жутковатым служителем Бога, вертелось в голове. Но, в конечном итоге, было не так важно, кто выступит в роли следователя, ведь главное – это найти мальчика, остальное – пустяки.

* * *

Обыск в старом доме ничего не дал. Кроме того пятна крови, которое Рич нашел накануне, не удалось обнаружить ровным счетом ничего, и надежда на то, что Райана удастся найти, улетучивалась на глазах.

Полицейские разместили объявление в местной газете, а также разослали фото мальчика в соседние районы и даже в центр, на всякий случай, но ответа не было.

Рич, помня слова брата пропавшего парня о том, что родители часто наказывают их, предложил проработать версию, что подросток сбежал сам:

– Как думаешь, – спросил он Шерифа, – мог он их бояться или просто убежать из протеста?

– Не думаю, дружище, – задумавшись, ответил напарник. – Ты знаешь, я всегда за то, чтобы проверить все версии, но тут у нас никакого состава.

– Считаешь, что словам брата нельзя верить?

– Можно, конечно. Но только с двумя оговорками. – Шериф присел за свой рабочий стол и закурил. – Во-первых, не забывай про юношеский максимализм. Парень мог преувеличить, подростки часто делают из мухи слона.

– Тогда тем вернее, что он мог сбежать, разве нет?

– Ну допустим. Тогда давай возьмем мое “во-вторых”, – спокойным ровным тоном парировал Шериф, – мы же опрашивали соседей, так? – напарник молча кивнул, – ну вот. Никто из соседей и знакомых не показал, что в семье были какие-то конфликты, и никто никогда не видел ребят ни избитыми, ни в истерике. Я, конечно, допускаю, что соседи могли ничего не видеть, но ты же сам знаешь, как добрые окружающие люди любят преувеличивать.

– И если бы они хоть раз видели нечто отдаленно напоминающее насилие в семье, они уже раздули бы это, верно? – продолжил Рич мысль своего друга. Тот молча кивнул. – Ты прав, наверное, не стоит так в это упираться. – Согласился Рич. Аргументы Шерифа звучали очень благоразумно.

– И к тому же, – тихо дополнил Шериф, – если вдруг он и правда сбежал, то он найдется. Это не самое большое зло. А нам нужно приложить все усилия, чтобы предотвратить большое, если оно здесь имеется.

Но время шло, дело не двигалось, и жители постепенно приходили в отчаяние. Полиции было непросто делать вид, что они уверены в том, что всё хорошо. Тем более, что это был уже второй случай, а им не было известно абсолютно ничего об обстоятельствах произошедшего…

* * *

Райан вышел из дома, как обычно в спешке, и направился в школу. Но сначала надо было раздобыть сигарет, чтобы было, чем заняться на переменах. Поэтому перед школой он направился в старый дом, где они с приятелями прятали сигареты и прочие «штучки». В их тайнике всегда что-то было, а круг небольшой, так что опоздать не должен, думал Райан. Да, опаздывать нельзя, чтобы не вызывать подозрений.

Райан добрался быстро, и принялся искать что-нибудь подходящее, как вдруг услышал голос:

– Вы что-то ищете, молодой человек?

– Я, нет, я просто… – Райан испугался, что это мог быть кто-то знакомый, и что он расскажет родителям, но, обернувшись, увидел протянутую к нему руку, а в ней – сигарету.

Парень радостно схватил предложенный ему подарок, кивнул своему покровителю, и быстрым шагом направился к выходу. Но уже практически на улице он ощутил сильный удар, от которого всё в глазах померкло и он потерял сознание.

5

Время шло, расследование обоих дел стояло на месте. Единственным, что Рич считал зацепкой, был старый дом, в котором обе жертвы часто бывали.

Жертвы. Да, как ни прискорбно было это признавать, но вероятность найти Колина и Райана живыми стремительно приближалась к нулю. По статистике, которой располагала полиция, после двадцати четырех часов после исчезновения уже оставалось мало шансов, а по прошествии такого срока, как почти две недели… Конечно, полиция не оставляла своих попыток что-то выяснить. Рич и Шериф были не такими людьми, которые бросают начатое дело. Но обстоятельства были против них. Обстоятельства, и всеобщая наступавшая паника. Люди боялись, и обвиняли в этом полицию, которая не могла их защитить. Это было понятно, но не прибавляло оптимизма. Поэтому, когда спустя шесть дней после исчезновения Райана поступил новый сигнал, реакция была полностью предсказуема.

На сей раз пропала девушка восемнадцати лет. Один из тех редких случаев, когда человек ходит в церковь не только по большим праздникам. Так и в тот день она пошла на службу, после которой ее никто не видел. Несколько человек заметили отъезжающую машину, но была ли девушка в ней одна, и, тем более, куда она направлялась, никто не знал. Чуть позже в тот же день машину нашли у въезда в парк, там все следы обрывались.

– Я думаю, что криминалисты должны всё осмотреть, – настаивал Рич. – Я уверен, что это не простое совпадение. Она была в церкви, а это совсем близко от того дома, мы просто обязаны проверить.

– Да ты помешался на этом доме, – недовольно отвечал Шериф. – Хватаешься за соломинку. Приличная девушка, набожная, вот скажи, что она там забыла, по-твоему?

– Не знаю, может быть, кого-то увидела, или что-то, – Рич начинал раздражаться, – не знаю, но кроме этого дома нет ничего, никакой связи, мы не можем это игнорировать.

– Это ты видишь связь, а кроме тебя ее не видит никто. Подростки? Эка невидаль, совпадение. А про нее вообще молчу.

Шериф выдохнул и взял паузу. Разговор переходил в русло ссоры, а этого никому из напарников не хотелось.

– Я понимаю, Рич, правда, все на взводе, – Шериф старался говорить как можно мягче. – Но мы не можем ходить вокруг того дома в надежде, что свершится чудо. Надо идти по следу, а не высасывать гипотезы из пальца.

– И где же наш след? – скептически парировал Рич.

– Парк наиболее вероятный след.

– Это почему?

– Машину Элис нашли там неподалеку, да и Колин, помнишь, его велосипед тоже был там?

– Да, верно, – Рич понимал, что аргументы Шерифа звучат логично.

– Я отправил туда криминалистов, они осмотрят машину и всё вокруг. Может быть, найдут посторонние следы, и нам удастся выйти на преступника. А еще давай вспомним, что она – молодая девушка, и у нее вполне могли быть какие-то конфликты на личном фронте, и проверим ее окружение. То есть старая добрая полицейская рутина. Что скажешь?

– Да, ты прав, конечно, – Рич соглашался, но было видно, что ему этих мер было недостаточно. – Но я всё же хочу еще раз съездить в тот дом, если ты не против.

– Конечно, поезжай, – Шериф не видел смысла в действиях напарника, но не хотел усугублять возникший между ними конфликт. – Если что-то найдут, я тебе сообщу. И кстати, раз уж ты будешь там неподалеку, может, опросишь церковных? Ее же видели на службе, может быть, ссорилась с кем-то.

Рич направился к выходу, махнул рукой и резко хлопнул дверью. Ему не хотелось списывать со счетов свою версию о старом доме и о том, что это место связывало всех, теперь уже трех, жертв. Ему казалось, что он что-то чувствует, понимает, но не было ясности, что именно. Просто хотелось довериться интуиции и надеяться, что это принесет свои плоды.

* * *

Погода была пасмурная, и в этом свете старый дом, в который приехал Рич, смотрелся еще более неприветливо. В самом деле, вертелось в сознании, причину посещения этого места детьми понять можно было, но что здесь забыла эта девушка, Элис, в голове не укладывалось. Из показаний родственников и соседей получалось, что девушка была очень тихая, спокойная, прилежно училась, посещала церковь и любила прогуляться в парке. Никаких связей с дурными компаниями не было замечено. Родственники могли и не знать, но «доброта» соседей всем отлично известна, поэтому кто-нибудь наверняка что-нибудь сказал бы. Даже если бы это просто были догадки, ничем не подкрепленные. А здесь – ничего. Абсолютно. Ноль. Это была просто очень милая, послушная, домашняя девочка, и делать в этом доме ей точно было нечего.

Рич обернулся и посмотрел на церковь. Вот где можно было узнать о ней больше. Да и в любом случае, опрос церковных, который поручил ему Шериф, надо было провести по всей форме. Может быть, Элис что-то рассказывала священнику? Тайну исповеди он не раскроет, но, как знать, девушка ведь пропала. Может быть, Рич сумеет разговорить его?

Это была слабая надежда, но он решил попробовать, и направился на задний двор церковной территории. Ходить ему пришлось недолго, священник сразу заметил его и сам подошел. Ричу было не по себе. Он всё так же испытывал неприязнь к этому человеку, как и в первый раз, но было необходимо сдержать свои эмоции, ведь это могло навредить расследованию, а этого допустить было никак нельзя.

– Вы снова здесь? – голос священника звучал мягко, и от этого он нравился Ричу еще меньше.

– Да, – ответил он, изо всех сил стараясь скрыть свое отношение. – У нас еще одна жертва, девушка, она сегодня была здесь, на службе, может быть, Вы видели её?

– На службе бывает много людей, как её зовут?

– Да, конечно, глупо как, – Рич достал из кармана фотографию девушки. – Вот, это Элис, Вы ее видели?

– Милая девушка, – ответил священник, едва взглянув на фото. – Я её знаю, она часто здесь бывает, она хорошая прихожанка. Жаль, что она пропала. Но почему Вы ищете её здесь?

– Это последнее место, где её видели, – ответил Рич. Реакция священника показалась ему неестественной, и он не мог понять, почему. – Может быть, Вы разговаривали с ней?

– Разговаривал, – спокойно отвечал священник, – но Вы должны понимать, что всё сказанное останется между мной, этой девушкой и Богом.

– Даже в свете того, что она пропала? – ответ священника возмутил Рича, хотя он и предполагал, что ничего другого ожидать не приходится.

– В любом свете, молодой человек, тайна исповеди есть тайна исповеди. И если Вам это неизвестно, то прошу больше не приходить сюда. – Священник сделал неглубокий поклон и направился в противоположную от Рича сторону.

– А разве Вам можно такое говорить? – крикнул Рич ему вслед. – Он ведь всех принимает, разве нет?

Священник остановился и обернулся.

– Конечно, всех, – голос его звучал уже не так мягко, Рич улавливал в нем металлический оттенок.

– Ладно, – Рич попытался взять себя в руки и сгладить возникшее напряжение. Нужно было попытаться хоть что-то узнать об этой девушке, а священник наверняка мог что-то скрывать. – Я понимаю, просьба неуместная, но и Вы поймите. Девушка пропала, последний раз ее видели здесь. Со слов знакомых, она не была замечена ни в каких порочащих связях. Получается, что не было у нее ни конфликтов, ни врагов, понимаете? – Священник молча кивнул. Взгляд его выражал заинтересованность.

– Вы считаете, что я могу что-то про нее знать, чего не знали в ее окружении?

– Может быть, да, – Рич тщательно подбирал каждое слово. Не хватало еще, чтобы из-за навязчивой идеи со старым домом Шериф обвинил его в некомпетентности. – Просто подумайте и ответьте, по разговорам с ней, были у нее какие-то опасения за свою жизнь? Враги, что-то такое, чего она боялась? Я не прошу называть имен, я даже не смогу это никак запротоколировать, но если Вы что-то знаете о тех, кто мог причинить ей вред…

– Я понимаю, молодой человек, – на удивление резко оборвал его священник. – Но боюсь мне нечего Вам сказать, и это не потому, что я не хотел бы помочь. Просто эта девушка действительно была очень милой, спокойной, и все наши с ней беседы были исключительно позитивными.

– Я пойду, – Рич был немного напуган этой переменой, ему показалось, что может произойти что-то нехорошее, и он заторопился покинуть это место и закончить неприятный разговор. Священник еще раз кивнул, улыбнулся и быстрым шагом направился в сторону главного входа в церковь. Рич еще немного постоял на заднем дворе, еще раз посмотрел в сторону старого дома, и поспешил обратно в участок. Гипотеза, в которую он так верил, теперь уже не казалась ему такой хорошей. Действительно, если вдуматься, дом не был таким отличным связующим звеном, как ему хотелось думать, так что стоило оставить эту мысль и переключиться на что-то другое.

Но единственная мысль, на которой он ловил себя неоднократно на протяжении всего пути, была мысль о священнике. Рича смущало, почему тот взглянул на фотографию Элис лишь мельком, и он не понимал, что заставило служителя так резко перемениться по отношению к Ричу и его вопросам. Списывать это на личную неприязнь он не мог, ведь священник – это не та категория людей, которая живет эмоциями. Получалось, что священник мог что-то знать, и скрывал это. Но почему?

Причин могло быть всего две. Первая, наиболее явная, это чувство вины. Элис могла ему что-то рассказать, и после этого она исчезла. Священник же, зная причину происходящего, не может раскрыть её тайну, и от этого мучается. Но эта версия Ричу не нравилась. По ней получалось, что священник сам стал жертвой, пусть и не физической. А это означало, что он мученик и его надо пожалеть, а на подобные эмоции в его адрес Рич не был готов пойти.

И вторая причина поведения священника, которая казалась Ричу более вероятной, это та, что священник либо сам был виновен в этих исчезновениях, либо мог быть косвенно в них замешан. Ведь, помимо старого дома, церковь также могла быть связующим звеном, и священник вполне мог иметь доступ к тому подвалу, где нашли кровь Райана. Да и девушку после посещения его службы никто не видел, так что отметать эту мысль Рич не собирался. Напротив, он хотел установить слежку за церковью и за самим священником, ведь, если он виновен, а Элис еще жива, он мог привести к ней, и, возможно, это бы спасло ей жизнь.

С этим предположением Рич ворвался в участок и выпалил всё Шерифу. Тот посмотрел на него скептически и немного испуганно.

– Ты выглядишь, как фанатик, тебе нужно отдохнуть.

Рич не ожидал подобной реакции. Напротив, он надеялся, что друг и напарник поддержит его, но не тут то было.

– Значит, ты не поможешь организовать слежку?

– Нет, конечно, – с ухмылкой ответил Шериф, – на каком основании? Что тебе не понравился его тон? Мне тоже много кто и что не нравятся, но я же не записываю их в преступники.

– Но ты не понимаешь, здесь другое, – Рич хотел любой ценой убедить Шерифа в своей правоте. – Он связующее звено…

– Еще час назад связующим звеном был дом, – Шериф смотрел на него сердитым взглядом.

– Да, но ты прав, дом это не то, – Рич говорил сбивчиво, – а священник – это другое дело, и он мог…

– Да послушай ты, – Шериф говорил полушепотом, оглядываясь на полицейских, находившихся в соседней комнате. – Священник – это человек, к которому весь город приходит за помощью. И он помогает им, в отличие от нас с тобой. А теперь ты предлагаешь его закрыть? Отличная мысль. Чтобы нас на костре сожгли? Они и так уже нас ненавидят и винят во всех смертных грехах.

– Но если он виновен…

– Да невиновен он, – Шериф немного повысил голос, но сразу взял себя в руки. – Давай так, – он немного перевел дух, – мы не будем за ним следить, потому что это вызовет глубокий общественный резонанс, а нам этого не надо…

– Но если…

– А если, на этот случай мы будем за ним присматривать, немного, чтобы об этом никто не догадался.

– Но как это? – Рич был одновременно удивлен и рад, что Шериф не против держать священника под контролем.

– Мы выставим охрану у старого дома, ведь ты сам говорил, что он может быть связью, да? – Шериф присел за свой стол и стал набирать внутренний номер. – Нужно выставить патруль у старого дома у церкви. Глаз не спускайте с дома и со всех, кто вокруг находится. Чтобы я знал обо всех перемещениях. Да, и за священником присматривайте, не хватало нам, чтобы с ним что-то случилось, люди нам этого не простят. – Он положил трубку и с улыбкой посмотрел на Рича.

– Отлично придумано, – Рич одобрительно хлопнул в ладоши, – теперь все будут думать, что мы охраняем священника.

– Да, и это хорошо по двум причинам. Мы не навлечем на себя гнев народа, который в него верит, и не дадим ему совершить новое преступление, если он виновен.

– Ты просто гений, Шериф, прости, что я в тебе сомневался, – Рич был смущен. Ему было стыдно, что он наговорил другу ерунды, и этим мог его обидеть.

– Ничего, всё нормально, все на пределе, – Шериф смотрел на него с искренней улыбкой. – Знаешь что, иди – ка ты домой, отдохни, пообщайся с семьей, а я закончу здесь с бумагами. Да и криминалистов дождусь, они там всё с машиной возятся.

– Хорошо, спасибо, я и правда устал, – Рич посмотрел на часы, – да и поздно уже, правда пора домой. Ты точно сам справишься?

– Конечно, не сомневайся. Если что-то срочное, я позвоню.

Рич кивнул и вышел из кабинета. Ему было всё еще неловко перед Шерифом, но он знал, что его друг отходчив, и надеялся, что на следующий день от их ссоры не останется ни одного воспоминания. Но оно того стоило, успокаивал себя Рич, ведь он добился своего. Священник под присмотром. И если что-то он и замышлял, то теперь у него связаны руки. Только он этого не знает.

Рич радовался. Впервые за долгое время он чувствовал, что этот кошмар может, наконец, закончиться.

Было бы неплохо всё же понять, что же случилось с Элис и всеми остальными, но здесь Рич мог только теряться в догадках. Может быть, криминалисты что-то найдут в ее машине?

* * *

Элис вышла на улицу и вдохнула полной грудью. Как всегда, впечатления после церковной службы были самые приятные, а мысли – самые светлые. Неожиданно взгляд ее упал в траву, там что-то блеснуло. Элис наклонилась, и увидела маленький золотой крест. Она подняла его, осмотрелась по сторонам и увидела удаляющуюся фигуру. Элис пошла следом, на ходу пытаясь окликнуть незнакомца:

– Простите, это не Ваш крест?

– Храни Вас Бог! – услышала она в ответ приятный голос. – А я боялся, что потерял его. Ой, что это там?

Девушка отвернулась лишь на мгновение, и тут же почувствовала резкую нехватку воздуха. Через секунду она потеряла сознание.

6

Это было уже третье дело о похищении, о котором Чед узнал из дневника отца. Пора было начинать делать какие-то заметки и выводы, чтобы не запутаться и ничего не упустить. Чед встал из-за стола, закурил и начал прогуливаться по комнате из стороны в сторону. Итак, что он знает обо всём случившемся? Пока немного. Имена жертв он знал, но желания попытаться еще раз пойти поговорить с кем-то из их родственников он не испытывал. После того приема, который ему оказали родители Колина, да и после отказа Шерифа участвовать в расспросах, Чед чувствовал, что у него связаны руки. Ему было необходимо узнать больше о том, что могло объединять жертв, но возможности для этого не было никакой. Единственным человеком, который разговаривал с ним охотно, был священник. Но, судя по тем записям в дневнике отца, до которых дошел Чед, священник сам находился под подозрением, так что идти к нему было сомнительным предприятием.

Хотя Чед не видел в нем преступника. Слишком теплым оказался прием, который тот оказал парню при встрече. Если бы священник и правда был замешан, думал журналист, то наверняка бы испугался и попытался сделать всё, чтобы спровадить Чеда из города. Но он ведь не сделал ничего подобного, напротив, поддержал его в стремлении разобраться в этом деле. Конечно, он мог это сделать «для отвода глаз», но почему-то эта версия казалось Чеду совсем неправдоподобной. Да и к тому же, размышлял парень, ведь он не находится под стражей, к нему нет какого-то предвзятого отношения со стороны горожан, значит, не был он ни в чем виноват?

Чеда одолевали сомнения. Он чувствовал, что священник мог бы пролить свет на личность Элис и на то, что произошло в тот день. Но в то же время, он не решался снова пойти к нему. Он боялся выдать себя и свои подозрения. Вернее, подозрения были даже не его, но он не мог их до конца развеять. Он понимал, что в этих подозрениях его отца действительно могло что-то быть, ведь церковь была настолько же общим местом во всех этих случаях, как и старый дом, про который его отец думал в начале.

Мысли путались. Нужно было с кем-то поговорить, чтобы продвинуться в расследовании, но Чед не знал, кто бы во всем этом городе мог изъявить желание на откровенность с ним. После всего того, что писали газеты об этих случаях…

Стоп, в голове Чеда, словно молния, мелькнула мысль. Ведь журналисты могли бы пролить свет на всю эту историю, думал он. Они незаинтересованные лица, происшествия с ними никак не были связаны, а, значит, и возражать они вряд ли будут. Эта мысль казалась очень светлой и могла помочь. Оставалось только найти тех, кто в то время писал об этих событиях. А для этого нужно было отправиться в архив и найти те газеты, чем парень и решил незамедлительно заняться.

* * *

В архиве Чеда ждала неприятная встреча. Вернее, эта встреча показалась бы ему очень приятной еще пару дней назад, но теперь при виде Шерифа он растерялся настолько, что даже не мог сформулировать цель своего визита в это место.

Шериф ничего ему не сказал, не спросил, не протянул руки. Это было неприятно, но Чед списал это на обиду после того разговора. Он не понимал причины столь резкой перемены в настроении и поведении Шерифа, но думал, что всё это связано с тем, что Чед разбередил старую рану, и потребуется время, чтобы всё вернулось на круги своя.

– Вы чего-то хотели? – из-за спины раздался женский голос. Чед обернулся и увидел почтенную даму в очках с широкой оправой.

– Да, – собравшись с мыслями, начал парень, – мне нужны старые газеты, про те… случаи, двадцать лет назад. Ну Вы понимаете? – он вопросительно смотрел на женщину.

– Конечно, как не понять, – на удивление, это был спокойный ответ, которого ему практически не приходилось слышать в этом городе. – Только нет ничего, извините, опоздали Вы.

– Как нет, почему? – удивление Чеда было искренним, он не смог сдержать возгласа. Женщина сморщилась от подобного тона. – Извините, я просто не думал, что ничего нет. Но ведь было же? Не могло не быть.

– Было, конечно, – женщина снова говорила спокойно, – да только что забрал Шериф все эти газеты, Вы бы его догнали да спросили у него.

– Кто забрал? – Чеду казалось, что он находится в центре какого-то заговора. Зачем Шерифу понадобились эти газеты? Он что, хотел помешать ему в расследовании? Это не укладывалось в голове.

– Шериф забрал, только что, да Вы же видели его, он прямо перед Вами вышел.

– Видел, да. Но я не думал, что он за ними. Извините, я пойду. – Чед хотел направиться к выходу, но передумал. – А Вы не знаете, зачем они ему?

Женщина осмотрелась по сторонам и сделала жест Чеду наклониться к ней поближе. Он послушался, и она произнесла практически шепотом:

– Мне кажется, что он продолжает расследование.

– Продолжает? – Чед удивлялся всё больше. Он был уверен, что Шериф не то, что расследовать, даже слышать ничего не хочет об этом деле.

– Да, продолжает. У него ведь напарника в том деле убили, Вы же знаете? Такая была трагедия. Он даже из полиции хотел после этого уйти, мы все за него переживали, он хороший человек.

– Да, я слышал, – пространно отвечал Чед, – в смысле, про напарника слышал, – он заставил себя сконцентрироваться. – Но зачем ему эти газеты? Он не сказал?

– Не сказал, но я и не спрашивала, кто же о таком спрашивает, все ведь всё понимают.

Женщина приняла обычную позу, и стало понятно, что на этом их разговор закончен. Он кивнул ей, поблагодарил за помощь и направился к выходу. Но тут женщина его окрикнула:

– Подождите, вернитесь! – Чед резко бросился к ней. Она держала в руках одну газету. – Странно, но эту он не взял. Он, получается, взял только те статьи, которые написал этот, ну как его, в общем, местный, не помню имени.

– А эту кто написал? – спросил Чед.

– Не знаю, но эту статью не наша газета печатала, это из центра к нам в архив передали.

– Странно, почему он эту не взял. Она что, плохая? – вопрос Чеда показался женщине забавным.

– Плохая? Ну что Вы, нет, напротив, она полная. Она про все события, а наши местные писали про каждое отдельно.

– Но взял он местные?

– Говорю же, да, только местные взял. Не знаю, почему, – женщина задумалась.

– А имени журналиста Вы не помните?

– Я Вам что, справочная? – возмутилась женщина. – Нет, конечно. – Она взяла стопку бумаг со стола и стала демонстративно в них копаться. Чед снова попрощался, женщина подняла на него глаза. – У нас только одна газета, в ней всё и писали. Вы к ним сходите, адрес я Вам напишу. Там наверняка знают, кто писал. Может, и газеты остались.

Чед взял бумажку с адресом и быстрым шагом направился на улицу.

– А Вам зачем вообще? – услышал он голос женщины себе вслед, но останавливаться и объяснять что-то не стал.

Он был в растерянности. Ему было стыдно перед Шерифом. Он обвинял его в бездействии, в том, что тот саботирует его расследование и не хочет помогать, а вместо этого получалось, что он всё держал в себе и просто не хотел делить ни с кем этот груз. Это было очень мужественно, и Чеду было искренне не по себе от того, что он усомнился в этом человеке.

Еще более было стыдно из-за того, что он позволил себе усомниться именно в том человеке, которому его отец безмерно доверял. От этого Чеду было настолько скверно, что он просто не мог найти в себе силы двигаться дальше. Необходимо пойти к Шерифу и извиниться перед ним, подумал Чед. Сказать ему, как он ошибался, и предложить свою помощь. Может быть, теперь Шериф смягчится и согласится помочь? Ведь, если объединить их усилия, дело может пойти намного быстрее. Свежий взгляд Чеда и опыт Шерифа, это мог бы быть отличный тандем.

Парень посмотрел на часы. Было почти шесть. Наверное, Шериф из архива поехал домой, и вряд ли получится застать его в участке в такое время, подумал Чед. Ничего, завтра с утра первым делом, решил он. А пока можно поехать по адресу, который дала та женщина. Попробовать найти журналиста.

Чед остановил сам себя. Если он поедет в газету, то будет казаться, что он мешает расследованию Шерифа? И тогда опять не получится извиниться, и опять не будет надежды на сотрудничество. Ведь раз Шериф взял те газеты, значит, сам хочет поговорить с тем журналистом? А об этом он наверняка расскажет Чеду завтра, когда они помирятся…

Выстроив всю эту цепочку будущих событий, парень облегченно вздохнул. Он был уверен, что всё налаживается. Да, он очень сильно ошибался, когда обвинял Шерифа в бездействии. Но теперь это всё в прошлом. И завтра они смогут совершить прорыв в этом деле.

Чед поднял глаза на небо. Темнело, и собирался дождь. Он поспешил вернуться в квартиру, раз уж сегодня больше предпринять было нечего. Всё завтра, думал он. А пока можно еще немного почитать дневник отца, чтобы быть во всеоружии, когда их теперь уже совместное расследование начнется с новой силой.

7

В машине Элис найти ничего не удалось. Были следы и отпечатки самой девушки, но ничего, что могло бы вывести на преступника. Одно из двух, думал Рич. Или Элис сама приехала в парк, и ее похитили здесь. Или преступник очень сильно постарался, чтобы скрыть все следы своего присутствия в этой машине. Криминалисты считали первую версию более вероятной, поскольку, как гласил их опыт, всегда что-то остается, и предусмотреть всё практически невозможно, для этого преступник должен быть профессионалом в области криминалистики. Это расстраивало Рича, ведь эта гипотеза шла вразрез с его уверенностью в том, что священник был виновен. Но он не был готов жертвовать здравым смыслом и делать вид, что не замечает очевидного ради собственного самолюбия, и поэтому согласился с тем, что парк и был местом преступления.

Поиски в самом парке тоже ничего не дали. Ни следов волочения, ни крови, ни следов борьбы – ничего, что говорило бы о том, что девушку увели насильно. Это был уже третий эпизод, и снова у полиции не было никаких зацепок. Рича немного обнадеживало то, что хотя бы священник находился под присмотром. Ему хотелось верить, что он прав и что на этом весь этот ужас прекратится. Он закончил телефонный разговор с Шерифом, в котором тот подробно описал ход поисковых работ и осмотра места, и прошел на кухню, где его ждали к ужину жена Дженни и сын Чед.

– На тебе лица нет, – голос Дженни звучал очень обеспокоенно. – Тебе нужно поесть, – она протянула ему тарелку с едой. Он лишь покачал головой.

– Я не хочу.

– Но это не дело, милый, это расследование тебя доконает, пожалуйста, подумай немного о себе…

– О себе? – Рич буквально взорвался от этих слов жены. – Как я могу думать о себе, когда вокруг происходит такое!?

– Чед, милый, иди в свою комнату, – Дженни говорила тихо.

– Но я еще ем, – попытался возразить мальчик.

– Иди! – голос женщины сорвался, и ребенок, испугавшись крика матери, бегом бросился в свою комнату. Они услышали лишь звук закрывающейся щеколды.

– Ну вот, что ты наделала, – озлобленно буркнул Рич.

– Я наделала? – Дженни уже не пыталась сдерживать злость. – Да это ты не понимаешь, что делаешь, и как это всё отражается на нас. О нас ты подумал? Мы каждый день ждем тебя дома и боимся, что ты не придешь. А ты ведешь себя так, словно кроме твоей работы ничего не существует! – Дженни резко поднялась и подошла к окну. Через секунду Рич увидел, что она плачет. Он попытался подойти и обнять ее, но женщина лишь отшатнулась от него и прошла мимо. Еще одна закрывшаяся дверь, и Рич остался на кухне в одиночестве.

Этого еще не хватало, думал он. Раньше у них с женой не было подобных ссор. Определенно, это расследование рушило все то, к чему они привыкли. И не только они. Оно рушило уклад всего города, а Рич ничего не мог с этим поделать. Единственным, на что он мог надеяться, это на слежку за священником и на то, что она положит конец всему происходящему. Конечно, вернуть тех троих, которых этот мерзавец уже забрал, вряд ли теперь удастся, но хоть жители снова смогут спать спокойно. И они с Дженни помирятся. И никогда больше ничего подобного в их семье не произойдет.

Рич подошел к двери в спальню. Постучал, но Дженни не открыла. Он лишь слышал, как она плачет. Он не стал больше пытаться поговорить с ней. Всем нужно время, чтобы успокоиться, думал он. А пока можно прогуляться и проветрить голову, слишком много всего произошло за последнее время.

* * *

Рич просто бездумно бродил по городу. Он не мог сконцентрироваться, не мог ни о чем думать. Это было сложное дело. Слишком сложное, чтобы рассуждать здраво. Тяжелое. В городе не было чужаков (полиция проверила всех постояльцев единственного отеля в городе, и не нашла никого подозрительного), а это могло означать лишь то, что преступник – кто-то из них. И, если предположить, что это всё же не священник (а вероятность этого была, как бы Ричу ни хотелось верить в обратное), значит, это был кто-то другой. Но кто-то из них. Из тех людей, на которых никто не думает.

Так всегда и бывает в книгах и фильмах, думал Рич. Какая-нибудь милая соседка, или положительный со всех сторон учитель, на которых никто никогда не думает. Но проблема была в том, что весь их город состоял из таких людей. Из тех, про которых нельзя было такого подумать. Эта мысль никак не помогала, наоборот. Она нагоняла тревогу, и оставалось надеяться только на то, что следующий день принесет просвет в эти события, мотивы которых были совершенной загадкой.

Но следующий день снова не принес прояснения. Как и следующий, и еще один. Не удавалось найти никаких следов ни преступника, ни жертв. Так прошла почти неделя, и снова напарники узнали об исчезновении женщины.

На сей раз это была молодая женщина. Она отправилась за покупками и с тех пор ее никто не видел. На первый взгляд, картина преступления была абсолютно схожа с предыдущими случаями. Но это дело отличалось от остальных, и потому вселяло некую надежду.

– Говорю тебе, это он, точно, его рук дело, – оживленно рассуждал Шериф, протягивая напарнику досье.

– Почему ты думаешь, что это он? – Рич не верил, что это дело могло закончиться так внезапно и так очевидно.

– Потому что у него есть мотив, и мотив отличный, как ты думаешь, сколько стоят все ее предприятия?

– Но причем здесь другие жертвы? – продолжал допытываться Рич. Он не разделял уверенности друга.

– Да как ты не понимаешь, это всё для отвода глаз. Чтобы никто на него не подумал. Замаскировал убийство жены в серии преступлений, а вы, полиция, ищите. Но не тут-то было. Я его выведу на чистую воду.

Шериф был очень взволнован. Он читал досье на мужа жертвы и его глаза сияли. Действительно, в его словах была хорошая возможность объяснить убийство. Женщину звали Оливия, и она была очень успешным предпринимателем. В городе ей принадлежали парикмахерская, химчистка и небольшой кинотеатр. Это было наследством ее родителей, которые трагически погибли, когда Оливия была совсем маленькой. Но это обстоятельство делало ее завидной невестой, а ее мужа – единственным наследником, и тем самым давало ему прекрасный мотив для совершения преступления.

Шериф с большим рвением ухватился за эту мысль, и было решено направиться к ее мужу незамедлительно. Напарники хотели сначала разведать обстановку и посмотреть, как он будет себя вести, не выдаст ли сам себя, ведь прямых улик против него не было. Шериф был уверен, что улики были делом времени, но признание супруга значительно упростило бы всем жизнь.

Муж Оливии встретил полицейских в компании молодой женщины.

– Это Дина, – тихо представил он свою спутницу, – она подруга Оливии и помогает мне, для меня ведь это такой шок.

Мужчина прошел внутрь в дом, женщина молча последовала за ним, а напарники переглянулись, и было понятно, что в простую дружбу между этими двоими никто не поверил.

– Нам нужно поговорить с Вами о том, что произошло, – начал допрос Шериф.

– Конечно, всё, что угодно, – мужчина делал вид, что он очень расстроен, но его попытки не были слишком удачными, а потому Шериф решил перейти в наступление, не жалея чувств новоиспеченного вдовца.

– Тогда расскажите нам, как Вы убили свою жену, – неожиданно для всех произнес Шериф.

Напарники наблюдали за реакцией пары на это заявление. Женщина резко поднялась и отошла в сторону. Казалось, что для нее это действительно было неожиданностью. Но мужчина контролировал себя очень хорошо, и ему потребовалось время, чтобы сделать вид, что он возмущен.

– Что Вы такое говорите? Я любил Оливию, я бы никогда, это возмутительно, уходите из моего дома! – он поднялся и начал активно размахивать руками, видимо, таким образом стараясь придать эмоциональности своим словам.

– Из Вашего дома? А нам известно, что это дом Оливии, разве нет? – Шериф невозмутимо продолжал расспрос.

– Почему Вы думаете, что это я? Я вообще не видел ее с того момента, как она уехала в магазин…

– А она точно уехала? – Шериф был мастером допроса, и наблюдать за его работой всегда доставляло Ричу удовольствие. – Кроме Вас никто не видел, как она уезжает. Может быть, она не уехала, а Вы убили ее, прямо здесь, а машину потом отогнали. Один или с любовницей. – Он посмотрел на Дину. – Вы ведь не просто подруга Оливии, верно?

Девушка явно смутилась, но отрицать ничего не стала. Она молча кивнула, чем вызвала сильное недовольство вдовца.

– Послушайте, – он больше не жестикулировал, а присел на край дивана и нервно теребил шарф. – Это правда, насчет нас с Диной, но мы никого не убивали. Меня всё устраивало в Оливии и в том, как мы жили.

– И денег не хотелось? – вопросы Шерифа звучали спокойно и невозмутимо.

– Хотелось, то есть, нет, не так. Позвольте, я объясню? – мужчина вопросительно смотрел на полицейского. Тот кивнул. – У нас с Оливией был договор. Видите ли, ей был необходим муж. Вернее, опять не то…

– Оливию преследовал бывший ухажер, – вмешалась Дина, – и она попросила меня что-нибудь придумать. И я придумала. Познакомила ее и Криса, мы уже тогда были вместе. Но ей это было неважно, ей был нужен номинальный муж, понимаете? И так и жили.

– И что же, ухажер отстал? – в вопросе Шерифа слышалось недоверие.

– Наверное, – негромко продолжала девушка, – Оливия больше ничего об этом не говорила.

– А Вы сами его видели, этого человека? – с усмешкой в голосе, продолжал Шериф. – Или, может быть, были свидетелями того, как он ей досаждал?

– Нет, ничего такого, – на сей раз ответил Крис.

– Или хотя бы имя его знаете? – полицейский переводил взгляд с Дины на Криса.

– Нет, она не говорила, – нерешительно ответил мужчина. – Но послушайте, это правда, это не мы! У меня не было мотива, а Дина, ей вообще зачем?

– Ей из ревности, Вам из-за денег, – спокойно отвечал Шериф.

– Да какие деньги, – мужчина резко поднялся с дивана и стал что-то искать в ящике секретера. Через несколько минут он достал папку с документами и отдал ее Шерифу. – Вот, здесь наш брачный контракт. В нем прописано, что я ничего не получаю. И завещание там же. Она всё оставила какой-то своей дальней родственнице, не знаю даже точно, кому.

Шериф внимательно изучал бумаги, затем закрыл папку и передал ее Ричу.

– Интересно, а Вам вообще зачем такой брак?

– Дина попросила, да и Оливия помогла с работой. Но между нами ничего не было, абсолютно, мы и жили в разных комнатах, можете проверить. Осмотрите дом.

– Не нужно, пока что, – отвечал Шериф, поднимаясь с кресла. – Пока что это всё, но бумаги мы заберем, проверим их подлинность, Вы ведь не возражаете?

– Конечно, берите всё, что угодно. Только поверьте, это не мы.

Напарники молча вышли из дома, оставив потрясенную обвинениями пару внутри. Когда они почти дошли до машины, Дина выбежала из дома и поспешила к ним.

– Я знаю, кто мог знать этого ее ухажера, про которого она говорила, я вспомнила, – девушка перевела дух. – Это журналист, наш, местный, он работает в местной газете, но правда имени его я не знаю, но они с Оливией учились вместе, найдите его, он знает.

– Откуда он может знать? – Шериф выглядел настороженно. Казалось, что слова девушки не внушали ему доверия.

– Они дружили, и она с ним откровенничала.

– Хорошо, мы проверим, – Рич впервые за все время вступил в беседу. – Спасибо, Вы очень помогли.

Они с Шерифом направились в участок, а девушка продолжала стоять на улице и смотреть им вслед. Рича беспокоило, что его напарник выглядит как-то странно.

– Что с тобой? – взволнованно спросил он Шерифа.

– Да бред это всё, – со злостью в голосе бросил друг. – Ухажер этот, да и завещание под вопросом. Это он сейчас нам и про контракт, и про наследников, а потом контракт в урну, и завещание туда же, а сам вперед за денежками, знаем мы таких.

– Ну почему бред, – Рич пытался успокоить напарника, – может действительно есть этот ухажер. Надо его найти и поговорить. Про какого журналиста они говорили?

– Не знаю ни про какого журналиста, и не верю ни единому слову, – Шериф говорил очень сердито. В такие моменты с ним было лучше не связываться, и Рич решил дать напарнику время остыть. В конце концов, проверить журналиста он может и сам, вовсе не обязательно дергать Шерифа на каждый сомнительный разговор.

8

Этой ночью Чед почти не спал. Он думал о том, как был несправедлив к Шерифу, и это мучило его. Он поднялся с первыми лучами рассвета. Больше не было сил ждать, было необходимо увидеть Шерифа и объясниться с ним. И, несмотря на раннее время, Чед направился в участок. Лучше подождать там, думал он, ожидание в одиночестве в этой квартире было невыносимо.

К удивлению Чеда, несмотря на столь ранний час, в участке царило оживление. Поначалу он обрадовался, ведь в этой суматохе его присутствие не бросилось бы в глаза. Но когда он понял причину этой суеты, ему стало не по себе.

Чед только успел разместиться в приемной возле кабинета Шерифа, как в участок вошел сам Шериф, взъерошенный и злой. Увидев Чеда, он, казалось, рассердился еще больше. Проходя мимо него в свой кабинет, он лишь неприветливо буркнул:

– Сразу видно, журналистская кровь. И как вы, стервятники, всё пронюхиваете.

– Не понял, – Чед поднялся и быстрым шагом вошел за Шерифом. – Что-то произошло?

– А ты не знаешь? – голос Шерифа звучал зло. – Убийство у нас, вот что произошло.

– Убийство? – Чед растерялся и от неожиданности на секунду потерял равновесие. – А кого убили?

– Коллегу твоего, местного журналиста. Так я не понял, а ты не поэтому пришел, что ли? – Шериф, казалось, немного смягчился.

– Нет, не поэтому, я не знал даже, – Чед торопливо пытался объяснить Шерифу причину своего визита, но тот не стал слушать.

– Понятно, да, – Шериф перевел дух. – Извини, правда, откуда бы ты узнал, извини, что я на тебя сорвался. Просто теперь опять начнется черт знает что.

– Да, конечно, ничего, – Чед был в растерянности. Он уже сомневался, захочет ли Шериф разговаривать с ним о старом деле в свете только что произошедшего преступления. – Я, наверное, пойду, не буду мешать? – он вопросительно смотрел на Шерифа. Тот не обращал на него внимания, и Чед засобирался. Но, дойдя до двери, его осенила странная догадка. – А что за журналист?

– Из местных, ты его не знаешь. А что? Любопытство? Но ты подожди, ты ведь расследуешь нераскрытые дела, а мы только начали, дай нам шанс. – Слова Шерифа звучали язвительно, но в данный момент Чеда волновало не это.

– А не тот журналист, что писал о том деле, двадцать лет назад? – он настороженно наблюдал за реакцией полицейского.

– Почем я знаю, кто писал об этом деле? – мужчина поднял глаза на Чеда и смотрел строго и оценивающе.

– Но Вы же взяли вчера из архива статьи о том расследовании?

– С чего ты это решил? Я ничего не брал в архиве. – Во взгляде Шерифа читалась угроза, и Чеду стало не по себе.

– Я, наверное, перепутал, – парень поспешил покинуть кабинет, чтобы не провоцировать Шерифа. Он не понимал, что всё это значило, и начинал не на шутку опасаться за свою жизнь.

– Нет, подожди, – Шериф резко поднялся с места и направился в сторону Чеда. Но парень оказался проворнее, и за считанные секунды выскочил из кабинета. Оказавшись в окружении полицейских, он почувствовал себя в безопасности. На людях Шериф бы не причинил ему вред.

Чед вышел из участка, постоянно оглядываясь. Быстрым шагом дошел до угла и спрятался за поворотом. Это место не просматривалось со стороны участка, и Чед мог облегченно вздохнуть. Он тихонько выглянул из-за угла и увидел, как Шериф выбежал на крыльцо, осмотрелся по сторонам, что-то резко сказал стоявшему рядом офицеру и снова зашел внутрь. Чед был уверен, что Шериф искал именно его, но теперь был в полной растерянности от того, зачем ему это было нужно.

Он боялся. Он понимал, что теперь ему небезопасно возвращаться в ту квартиру, которую выделил Шериф. Он чувствовал, что если Шериф захочет его найти, то квартира будет первым местом, куда он попробует наведаться. Получалось, что идти попросту некуда, а мысли были в полном беспорядке и принять какое-либо мало-мальски здравое решение Чед в таких обстоятельствах просто не мог.

Он не был уверен ни в чем. Он подозревал Шерифа. Подозревал того человека, в честность которого всегда верил. Он был убежден, что Шериф никогда бы не причинил вреда своему напарнику, но как можно было объяснить его ложь про газеты, которые он якобы не брал?

Чед думал, что нащупал ту нить, которой ему так не хватало. Он уже начинал верить в то, что именно Шериф был виновен в тех преступлениях двадцатилетней давности, за это говорили многие обстоятельства, но видеть эту связь Чед начал только сейчас.

Например, машина Элис. В ней не было следов преступника, а криминалисты были убеждены, что такое возможно только в том случае, если преступник сам знаком с криминалистикой. Кто еще это мог быть, если не полицейский? Теперь этот момент казался Чеду очевидным.

А еще то, как ловко Шериф манипулировал его отцом в этом расследовании. Если задуматься, он всегда был в гуще событий, а его отца отправлял по ложному следу. Согласился установить слежку за священником, чтобы напарник уверился в его виновности, а сам тем временем продолжал свое дело…

Непонятен был его мотив. Совершенно. Не было никаких реальных фактов, которые говорили бы за то, что Шериф виновен. Да, предположения, даже подкрепленные аргументами, но это нельзя было назвать уликами. А отсутствие мотива вообще говорило о маниакальности преступника, чего точно нельзя было сказать про Шерифа. Хотя, осек сам себя Чед, многие преступники выглядят совершенно нормальными, а ночами совершают самые тяжкие преступления на свете, так что еще совсем не факт, что Шериф не такой же.

В этом еще предстояло разобраться, но ситуация осложнялась тем, что Чеду было совершенно негде спрятаться. Шериф знал этот город, как свои пять пальцев, и вряд ли нашлось бы место, где он не смог бы найти Чеда. Разве что…

Теперь Чед не подозревал священника, а, значит, мог обратиться к нему за помощью. Немного подумав, он решил пойти в церковь и поговорить со старым служителем сразу же, не откладывая. Рассказать ему о своих подозрениях и попросить укрытия. Чед был уверен, что Божий человек ему в этом не откажет. К тому же, выбора у него не было. Путь в квартиру был для него закрыт, а уехать из города, не разобравшись до конца, Чед считал трусостью и предательством по отношению к отцу. Поэтому единственным вариантом в сложившихся обстоятельствах он видел только церковь, куда и направился от здания полицейского участка, не переставая оглядываться, в страхе увидеть рядом Шерифа.

9

Шериф был расстроен тем, что ему не удалось объясниться с Чедом. Конечно, думал он, парень теперь черт знает что себе нафантазирует. Наверняка уже и в преступники меня записал, говорил он сам себе. Жаль, но поделать было ничего нельзя. Надо было повести себя иначе, думал он, подъезжая к месту преступления. Это было место убийства журналиста, о котором он говорил Чеду тем утром в участке.

Войдя в здание, Шериф словно вернулся в прошлое. Он помнил это место, как если бы только что вышел отсюда. Помнил эти ступеньки, старые двери. Здесь не изменилось ничего, хотя и прошло уже двадцать лет.

– Доброе утро, – услышал он голос дежурного.

– Доброе? У вас, у молодежи, странные представления, – ухмыльнулся шериф, чем сильно смутил парня. – Так что у нас здесь?

– Жертва, журналист, работал здесь, жил тоже, на верхнем этаже. Зовут его, сейчас, посмотрю …

– Стив его зовут, – перебил офицера Шериф.

– Вы его знаете, сэр? – парень был удивлен, но быстро оправился, ведь Шериф служил уже много лет и наверняка знал всех в этом городе.

– Знаю, сталкивался с ним по старому делу. – Шериф прошел в комнату и присел на корточки возле разбросанных на полу бумаг. – Есть какие-то следы пребывания других людей?

– Да, следов много, – парень оживленно начал рассказывать, но был вынужден остановиться, потому что Шериф неожиданно поднял с пола один из лежавших там листов. – Сэр, подождите, мы еще не обработали их.

– Да какая разница, сейчас или потом, – буркнул Шериф. – Это издательство, я уверен, здесь кто только не ходил. Или нет? – он сердито смотрел на офицера, и тот не нашелся, что ему ответить. – Вот и хорошо. Причина смерти?

– Врач говорит, что его отравили, но это пока не точно.

– Хорошо, здесь всё ясно, я поеду обратно в участок, а группа пусть здесь всё заканчивает. Отчет принесете лично, понятно?

Офицер кивнул, судорожно протянул Шерифу руку для пожатия, но тот молча прошел мимо, не замечая попытки парня наладить отношения.

Шериф был погружен в свои мысли. Он вспоминал тот день, когда был здесь впервые. Тот день, когда его жизнь изменилась раз и навсегда.

* * *

После того, как напарники вернулись в участок с допроса Криса и Дины, Шериф хотел немного отвлечься и занялся отчетом. Это помогало ему успокоиться и обдумать всё, что они имели по этому делу. Рич же вызвался поехать в редакцию и попробовать найти того журналиста, который, если верить Дине, мог знать навязчивого поклонника Оливии. Шериф не верил в существование этого таинственного поклонника, но не стал возражать против этой поездки. Ему хотелось побыть одному, только так он мог собрать все свои мысли в единое целое.

Мыслей, на удивление, было действительно много. С одной стороны, Шериф прекрасно понимал, что они топчутся на месте и у них нет ни одной здравой версии, которая могла бы объединить все эти случаи в нечто цельное. С другой, в голове Шерифа обживалась странная гипотеза. Он смотрел на хронологию дел и видел, что, казалось бы, ничего общего среди жертв нет. Но, в то же время, эта разница и была чем-то общим между ними.

Это явно был не простой маньяк. Обычно в случае серийных преступников, насколько Шериф знал из истории преступлений и личного опыта, непременно есть нечто общее. Это либо типаж, либо какое-то место соприкосновения, где преступник выбирает свои жертвы. Но это всегда какая-то цепочка. Но не в этом случае. Здесь же наоборот выходило, что преступник словно подбирает жертв таким образом, чтобы следующая не была похожа на предыдущую.

Может быть, просто пытается запутать след, спрашивал себя Шериф. Да и насчет места, есть же старый дом, в конце концов. Может быть, и правда в предположении Рича есть зерно и дом – это как раз то место соприкосновения, которое так или иначе можно привязать ко всем пропавшим?

Но возникал контраргумент в виде личности первого пропавшего, Колина. Тот был совсем ребенком, и это окончательно рушило гипотезу о серии подобного рода. Уж что-что, а одно дело – это серийные преступления в отношении взрослых и совершенно другое – против детей. Это разные преступники, всегда.

Шериф взял из дела фотографию Колина. Совсем еще малыш, с грустью думал он. Немного подрос и стал бы даже похож на вторую жертву…

Стоп, Шериф хлопнул себя по лбу. Так вот же она, та самая странная неуловимая связь между жертвами. Это не разные типажи, это не разный пол. Всё это вообще неважно. Это цикл, пришло озарение. Черт, как не вовремя он отпустил Рича, думал Шериф. Вот бы сейчас обсудить с ним эту версию. Он посмотрел на часы. Напарник наверняка еще вернется в участок после своего потерянного времени в редакции. Теперь Шериф был абсолютно уверен, что это ложный след, и что если этот фанатичный преследователь Оливии и существовал, то к делу он точно не имел никакого отношения. Он скоро вернется, успокаивал себя Шериф. Нужно немного подождать.

* * *

Напарник вернулся спустя пару часов и казался расстроенным.

– Ничего не нашел? – заботливо спросил его Шериф.

– Ничего, – отвечал Рич, – никто в редакции не знает про Оливию.

– А много их там, может, не того спросил?

– Да там всего трое, – Рич налил себе воды и присел в кресло, – редактор, но это женщина, секретарь, молодой парень, и журналист, Стив как-то не помню дальше.

– Судя по словам Дины, нам нужен как раз Стив.

– Да не нужен уже, – парировал Рич, – говорит, что не знает Оливию. Наверное, ты был прав и это всё липа. Наверное, виновна эта парочка, а я повелся на их сказки.

– Не переживай так, – Шериф видел, что его друг одновременно расстроен и зол, и хотел как-то его утешить и придать уверенности. – Мы найдем улики против них, вот увидишь. Хотя, знаешь, у меня возникла отличная новая версия, и она объясняет буквально всё. Вернее, она объяснит, если мы поймем мотив преступника.

– Давай попробуем, – Рич с интересом смотрел на друга. – Изложишь мне свою версию?

– С радостью, – оживленно ответил Шериф и начал рассказывать напарнику о тех находках, которые, как ему казалось, он обнаружил. Рич слушал его, не перебивая, в глазах была нешуточная заинтересованность.

– Интересно, – задумчиво произнес он, когда Шериф дал ему знак, что закончил. – То есть ты думаешь, что это как цикл жизни?

– Да, – подхватил Шериф, – именно так. Вот смотри, разница в возрасте у них по 6 лет, неужели это совпадение? Я могу понять, несколько человек, но не четверо же, согласись?

– Невероятно, как всё сложилось, – Рич, казалось, разговаривал сам с собой. – Как они все подходят.

– О чем ты? – Шериф попытался вопросом вывести друга из оцепенения.

– Да я про то, как всё интересно получилось. Неважно. Просто знаешь, эта версия с навязчивым поклонником, она ведь была такая живая. Даже немного жаль, что сорвалось.

– Да перестань, – обрадованно говорил Шериф. – Наоборот, теперь мы можем склеить всю эту цепочку воедино.

– Только осталось понять, какое это “едино” и кто за всем этим стоит. И еще, – Рич говорил полушепотом, – как ты думаешь, они еще живы?

– Не знаю, – с грустью в голосе ответил Шериф, – но думаю, что шансов мало. Мне почему-то кажется, что новую жертву он похищал, убив предыдущую. Но почему у меня такое чувство, что ты не рад? Это же рабочая версия, разве нет? Конечно, до финала еще далеко, но…

– Да нет, дружище. Уверен, что финал уже близко. Мне просто не дает покоя эта последняя. Как ты думаешь, то, что рассказал ее муж, это правда? Я про то, что неужели можно вот так запросто обмануть влюбленного в тебя человека. Фиктивный брак, разве это поступок нормальной женщины?

– Сложно сказать, – Шериф видел, что этот эпизод их расследования вызывает в его друге слишком сильные эмоции. Нетипично для полицейского так искренне проникаться поведением фигурантов, думал мужчина. Интересно, что за всем этим кроется. – Думаю, что мы не можем знать всего, понимаешь? Если такой поклонник и был, то мы же не знаем, вдруг он ей угрожал, или что-то еще. Может он сам был маньяком, и она просто пыталась спастись от него подобным бегством. Хотя конечно это глупо, потому что это же не побег из города, правда?

– Я устал, – Рич резко поднялся, – ты не против, если я поеду?

– Конечно, поезжай, – Шериф подхватил эту идею. – Дженни будет рада, что ты приедешь пораньше. Я позвоню, если что-то узнаю.

Напарники попрощались, и Рич поспешно вышел из кабинета. Шериф продолжил заниматься бумагами, и его занятие продлилось несколько часов. Когда он закончил, то увидел, что уже стемнело. В участке практически никого не осталось, и он тоже хотел было поехать домой, но его беспокоило состояние Рича. Он видел, что его друг сильно переживает, и его огорчало то, что Рич принимает всё так близко к сердцу. Он не хотел, чтобы это дело как-то отрицательно влияло на Рича или на его семью, и решил позвонить ему домой, чтобы удостовериться, что другу стало лучше.

Трубку взяла Дженни.

– Дженни, милая, привет, это Шериф.

– А, привет! – женский голос в трубке звучал радостно. – А почему ты звонишь?

– Да хотел узнать, как у вас там дела?

– Да как, нормально, вот Рича ждем, ты, кстати, скоро его отпустишь?

– Отпущу? – этот вопрос поставил Шерифа в тупик.

– Ну да. – Теперь удивилась Дженни. – Он позвонил несколько часов назад, сказал, что у вас в участке завал с делом, и что он будет поздно. Шериф, я не понимаю…

– Дженни, всё хорошо, – Шериф демонстративно рассмеялся в трубку, чтобы успокоить женщину. – Конечно, всё так, нам просто стало скучно, и мы решили тебя разыграть. Получилось?

– Получилось не то слово, – женщина облегченно вздохнула. – Так скоро вы закончите?

– Не знаю, милая, ну всё, мне пора, – Шериф не стал дожидаться ответа и поспешно повесил трубку.

Он был не на шутку встревожен. Рич ушел несколько часов назад, домой не пришел, да и до этого вел себя странно. Неужели что-то случилось, мелькнуло в голове, но Шериф старался прогнать эту мысль. Нужно найти его, думал он. Но где?

Почему-то пришла идея пойти в издательство, ведь именно после его посещения Рич стал вести себя как-то странно. Может быть, он всё же что-то узнал, что его напугало? Но почему он не рассказал, думал Шериф, ведь мы напарники и через многое прошли. Что могло произойти, чтобы между ними появились тайны? Шериф направился в издательство, его преследовало чувство, что может произойти что-то нехорошее, и он боялся, что его друг либо станет частью этого нехорошего, либо сам совершит какую-нибудь глупость.

Добравшись до издательства, Шериф стал искать журналиста. Стив, так его звали, вспоминал он. На счастье, найти Стива было просто. Он жил в том же здании, но этажом выше, поэтому, несмотря на закончившийся рабочий день, парень был у себя, и спустя минуту шериф уже стучал в его дверь.

– Кто там, что Вам нужно? – раздался из-за двери недовольный сонный голос.

– Полиция, – буркнул Шериф. – Извините, что снова беспокоим, у нас остались вопросы.

– Что значит «снова»? – дверь открылась, и на пороге стоял молодой растрепанный парень в очках.

– Сегодня ведь уже приходил офицер, – неуверенно начал Шериф.

– С чего Вы это взяли? Никто не приходил. У вас там в полиции вообще порядок есть?

– Вы не грубите, – Шериф собрался с духом и сконцентрировался. Перед ним внезапно встало сразу две задачи. Нужно было прояснить, почему Рич солгал ему о визите к журналисту, и узнать всё же насчет ухажера Оливии. В сложившейся ситуации эта деталь уже не казалась ему неважной или несуществующей. – Мы расследуем исчезновение, Оливия…

– Да, конечно, – парень поспешно открыл дверь и пригласил полицейского внутрь. – Я слышал, поверить не могу. Мы же с ней учились вместе.

– Я знаю, да, поэтому я здесь. Вы можете рассказать о человеке, который ее преследовал?

– Об этом типе? С радостью, – оживился журналист. – Оливия мне часто на него жаловалась. Даже на фиктивный брак пошла, чтобы он отстал.

– И он отстал?

– Нет, не отстал, – парень грустно вздохнул. – Она говорила, что он не поверил, что она и этот Крис так внезапно друг друга полюбили. Говорила, что он навел справки и выяснил, что этот Крис крутит с ее подругой, Диной, а не с ней. В общем, зря это было, получается.

– Что значит «навел справки»? – Шериф напрягся. Он предчувствовал что-то нехорошее.

– Она говорила, что у него не то связи в полиции, не то он сам оттуда, не знаю точно.

– А имени его она не называла? – Шериф боялся услышать ответ. Ему казалось, что он уже всё понял, но верить в это ему не хотелось.

– Имени не говорила, сказала только, что он как собака на сене. Сам женат, говорит, а ей не дает жить нормально. Вы представляете, бывают же такие.

– Да, представляю, – Шериф засобирался. – Спасибо, Вы очень помогли.

– Да не за что, офицер, заходите, если чем смогу. И главное, сам женат, и ведь даже ребенок есть, то есть семья крепкая. Вот что ему от нее надо было?

– Ребенок? – Шериф остановился в дверях.

– Да, мальчик, не то Чип, не то Чак, не помню точно.

– Может, Чед? – неуверенно спросил Шериф, но тут же пожалел об этом.

– Может и Чед, – кивнул парень. – Постойте, а Вы что, знаете, кто это?

– Всего хорошего, мы с Вами свяжемся, если потребуется.

Шериф поспешно вышел из здания, оставив вопрос парня без ответа. В его голове сложилась вся картина случившегося. Он уже не сомневался в том, что Рич и был тем самым навязчивым поклонником, от которого Оливия пряталась. Но это ведь не давало гарантии того, что Рич был виновен в ее исчезновении, это могло быть просто совпадением, и Шериф отчаянно хотел в это верить.

Но ему было необходимо узнать правду. Он искренне любил своего друга, но тот факт, что он солгал, говорил сам за себя. Шериф не верил в то, что Рич мог быть связан с похищениями детей и той девушки, Элис, но он вполне мог что-то сделать с Оливией, иначе, зачем бы он стал лгать?

Нужно было во что бы то ни стало найти Рича и поговорить с ним. Но где его искать Шериф совершенно не представлял. Домой он не пришел, звонить Дженни еще раз было недопустимо, он мог лишь напугать ее. Шериф был в отчаянии. Он боялся, что друг совершит какую-нибудь глупость, и хотел во что бы то ни стало уберечь его. Шериф просто шел по улицам почти ночного города, не представляя, где может быть его напарник. Ему было скверно, хотелось выговориться, но рядом никого не было. Не имея представления, где искать, он решил вернуться в участок. Может быть, думал он, Рич тоже вернется туда, ведь, если он не пошел домой, то куда еще ему было идти?

Он не ошибся. Подойдя к зданию, он увидел свет в их общем кабинете и поспешил внутрь. За столом сидел Рич и немигающим взглядом смотрел на включенную лампу. Шериф осторожно зашел внутрь и сел напротив напарника. Спустя пару минут, Рич прервал молчание.

– Ты уже знаешь? – почти шепотом произнес он.

– Да, – ответ Шерифа был краток, но вмещал все события того дня, и Рич это прекрасно понимал.

– Не хочешь ничего спросить? – Рич поднял взгляд на друга.

– Не знаю.

– Это было наваждением, понимаешь? Я ничего не мог с собой поделать. Я просто помешался, не мог сам себе этого объяснить. И до сих пор не могу. Я ведь люблю Дженни, понимаешь? Она и Чед – это главное.

Рич выглядел искренне расстроенным, и Шерифу было его по-человечески жалко, но он не мог подобрать слов, которые стоило произнести в этот момент.

– Ты меня презираешь? – в голосе Рича слышалось сожаление.

– Я не понимаю, почему ты вообще пошел туда, к этому типу, Стиву? Я же не верил в эту историю, зачем ты привлек мое внимание?

– Я не привлекал, наоборот, я хотел сделать всё, чтобы ты к нему не ходил. Думал, это хорошая идея. Но ты всё равно пошел, и зачем оно тебе было надо. – Шериф увидел, что поясная кобура Рича пуста, а его табельное оружие лежит на столе.

– Ты повел себя странно, и я не понимал, хотел просто проверить, но послушай, Рич, я никому ничего не сказал и не скажу, мы придумаем, как поступить.

– Я не трогал тех детей, – Рич взял пистолет и подошел к окну. – И девушку, Элис, я не трогал. И с Оливией произошла случайность, я не хотел.

– Я понимаю, Рич, правда, тебе нужно успокоиться и не принимать поспешных решений, – Шериф поднялся и хотел подойти к напарнику, но тот сделал резкий жест и Шериф остановился.

– Просто знай, что я этого не хотел. Я вообще решил оставить ее, ведь у меня есть Дженни. А она начала кричать, что я маньяк, что она на меня заявит. А если бы Дженни об этом узнала, то подумала бы невесть что, я просто не мог этого допустить. Я просто хотел, чтобы она замолчала. Я просто оттолкнул ее, не сильно, а она упала и ударилась. А потом я понял, что она не дышит. Что было делать?

– Ты мог прийти ко мне, вместе мы бы придумали…

– К тебе? Да ты принципиальнее всех, кого я знаю, ты бы не простил мне этого.

Шериф молчал. Он хотел сделать всё, чтобы уберечь друга от возможной ошибки, но понимал, что соврать ему не сможет даже в такой ситуации, а ведь Рич был прав, и Шериф действительно не смог бы с этим смириться.

– Куда ты спрятал тело? – после долгой паузы, спросил Шериф.

– В церковь, – ответил Рич. – Я просто оставил ее там, недалеко от задней калитки. Не знал, что еще придумать. Я немного понаблюдал, думал, что ее скоро найдут, а священник, он просто вышел, увидел ее, и знаешь, мне показалось, словно он поблагодарил небо. Странно звучит, да? Но он почему-то забрал тело Оливии. Я даже знать не хочу, почему.

– Но как же охрана? Мы же приставили к нему наблюдение?

– Я просто сказал им, что необходимости больше нет, и они поверили.

– Рич, нужно что-то решать, – произнес Шериф, – мы должны подумать, как действовать дальше. Ты не оставил следов, ведь так? Мы сделаем вид, что ничего не нашли, и это дело отлично вписывается в серию. Мы просто не будем ничего предпринимать, и всё, что скажешь?

Рич кивнул, и Шериф вздохнул с облегчением.

– Я принесу кофе, и мы решим, что будем делать, ладно? Я мигом.

Он выбежал из кабинета и направился в сторону кофейного автомата. В голове стучало, он не мог совладать с чередой мыслей, которые сменяли друг друга. Но в глубине души он уже принял решение – во что бы то ни стало, он хотел помочь другу, даже если это стоило бы ему карьеры. Он уже шел обратно в кабинет, как вдруг услышал страшный звук. Это звук Шериф узнал бы из тысячи других. Он бросил кофе и опрометью кинулся в кабинет. Перед дверью он остановился. Он боялся зайти внутрь. Он уже знал, что он там увидит. Звук выстрела, который он слышал, не оставлял вариантов. Шериф знал, что его друг принял решение.

* * *

Шериф вспоминал тот день, вернее, ту роковую ночь. Он помнил каждую секунду. Как зашел в кабинет, как увидел тело Рича. Он помнил, что долгое время не мог ничего ни сказать, ни сделать, только сидел в углу и плакал. Он помнил, как выбрал свой путь – поступиться всем, ради чего он служил столько лет, во имя того, чтобы спасти честное имя друга. Он не мог допустить, чтобы об этом кто-то узнал, чтобы Рича считали убийцей. Его друг был героем, и никак иначе.

Он прибрался в кабинете и повез тело Рича к священнику. Он знал, что одну тайну этот человек уже сохранил, так почему не сохранить и другую? Тем более что теперь их всех связывал общий грех.

Шериф приехал в церковь уже на рассвете, но никого не было видно. Наверное, он еще спит, подумал Шериф и направился в сторону дома. Постучал. Через несколько минут сонный священник открыл дверь и удивленно смотрел на Шерифа. Хотел что-то спросить, но заплаканные глаза гостя говорили красноречивее любых слов. Он просто впустил его внутрь, ни о чем не спрашивая. А через полчаса они уже отнесли тело Рича в старый дом и оставили на месте, которое хорошо просматривалось из церкви.

Утром один из служащих, которые работали на заднем дворе, прибежал к священнику с криком, что у соседского дома лежит бездыханное тело.

А потом наступил самый сложный период для всех. Шериф утешал Дженни, говорил, что ее муж героически погиб, пытаясь задержать серийного преступника.

Именно этой легендой и завершилось то расследование, двадцать лет назад. Шериф не стал пытаться выяснить мотивов священника. Ему было важно, чтобы про Рича никто не узнал, а что толку разбираться, если вернуть ничего нельзя. К тому же, священник пообещал, что исчезновений больше не будет. Он сказал, что жертвы больше не нужны, и не обманул. И с тех пор в городе действительно ничего происходило, до этого момента – до убийства журналиста.

10

Как Чед и надеялся, священник принял его очень радушно. Он выслушал историю парня с сочувствием. Просто слушал. Именно этого Чеду так не хватало в этом городе. Чед рассказал ему всё. Стыдливо он рассказал и о подозрениях в адрес самого священника. Он боялся реакции служителя, но тот лишь благосклонно улыбнулся и похлопал парня по плечу.

– Я рад, что Вы меня не подозреваете, – мягко сказал он. – Не то, чтобы от этого мой мир изменился бы, ведь я знаю правду, и, что главное, Он ее знает, – мужчина поднял глаза к небу. – Но было бы немного обидно, если бы Вы считали меня убийцей. Вы мне симпатичны.

– Я не знаю, что и думать, – неуверенно говорил Чед, – я не знаю, виновен ли Шериф во всех этих преступлениях, или я ошибаюсь. А теперь еще этот журналист. Вот что мне делать? – он с мольбой смотрел на священника.

– А что бы сказал Ваш отец? – после небольшой паузы, служитель прервал молчание.

– Не знаю, что и думать. Но Шерифа он точно не подозревал, по крайней мере, в его дневнике …

– А Вы его дочитали?

– Нет, – смутился парень, – я оставил его в квартире, а теперь не знаю, как туда вернуться. Шериф может быть там.

– А хотите, я схожу туда и заберу дневник? – вопрос священника немного озадачил Чеда. Он не хотел утруждать этого человека, но отказываться от помощи тоже не хотелось. К тому же, Чед слишком боялся Шерифа.

– Это было бы отлично, если бы Вы…

– Не надо, не робейте, – священник похлопал его по плечу. – Я с радостью помогу Вам. Напишите адрес квартиры, и я туда схожу.

– Но если Вам не сложно…

– Совсем не сложно, пишите, скоро служба.

* * *

Священник ушел, а Чед решил прогуляться по территории, немного развеяться и подышать воздухом. Он чувствовал себя в безопасности. Теперь он был абсолютно уверен, что в доме священника ему ничего не угрожает, ведь преступником оказался Шериф…

Эта мысль не шла из головы и причиняла боль. Получалось, что и в смерти его отца он тоже был виновен, и от этого на душе было совсем скверно. Чед был разочарован, но изменить ничего не мог.

Он жалел. Впервые за всё время, что он вел свои расследования, он жалел, что взялся за дело. Оно погубило все его представления о дружбе, о человечности. Ему казалось, что мир рушится с каждой новой деталью этого дела. Так, погруженный в свои мысли, он неожиданно для себя набрел на вход в подвал. Это был скрытый вход, засыпанный листвой от посторонних глаз. Сначала Чед хотел пройти мимо, ведь это был не его подвал, но любопытство взяло верх. Чед любил такие странные места, и решил спуститься туда всего на минутку, пока никто не видит, пока священника нет. Просто посмотреть, что это за место, чтобы развеяться и переключиться.

Чед разобрал вход и спустился вниз. При себе была зажигалка, и он использовал ее в качестве фонаря. На удивление, это было ухоженное место. Чед ожидал увидеть слой пыли, или склад забытых вещей, но вместо этого он оказался в чистой прибранной комнате, в глубине которой горел небольшой камин. Чед подошел поближе, и перед его глазами предстало жуткое зрелище.

Перед камином лежали останки. Это были человеческие останки, и Чед не мог поверить в то, что он видит. Кости были разложены на полу, а над камином висело распятие. Зрелище было пугающее, и сначала Чед хотел броситься на улицу, но взгляд его упал на книгу, которая лежала недалеко от этой инсталляции. Книга была открыта на картинке, которая в точности отражала то, что Чед видел перед собой. Подпись гласила, что на рисунке изображен ритуал, призывающий успокоить Дьявола. Парень хотел полистать книгу, но услышал за спиной знакомый мягкий голос.

– Жаль, что Вы сюда пришли, – от неожиданности Чед выронил книгу. Он резко обернулся и увидел священника. – Вы мне понравились, и я не хотел, чтобы Вы узнали об этой маленькой тайне.

– Так это Вы убили тех людей? – Чед был напуган, ему было негде спрятаться.

– Я? Не совсем. Я не убивал их, я их дарил. – Священник говорил спокойно, и его вид не выражал угрозы. – Я слишком долго хранил эту тайну, и теперь могу ее открыть. Мне нечего бояться, ведь Вы не выйдете отсюда.

Чед оттолкнул священника и бросился мимо него в сторону выхода. Но дверь оказалась заперта.

– Без этого Вы вряд ли сможете выйти, – священник показал связку ключей, которая была у него в руках.

– Допустим, – Чед решил взять паузу и попытаться отвлечь священника разговорами, чтобы сориентироваться, что делать дальше. – Но тогда, может, расскажете, что это было? Кому Вы их дарили?

– Неужели непонятно? – священник развел руками.

– Вряд ли Богу нужны такие жертвы, – Чед смотрел на него с недоверием.

– Нет, конечно, а кто говорит о Боге? – священник перекрестился. – Я говорю о Дьяволе, это он пришел в тот год, чтобы погубить нас, а я всех спас.

– Что значит погубить?

– Нужно быть верующим человеком и видеть знаки, – начал священник, – а их никто не заметил. Кроме меня, конечно. – Он подошел к камину и посмотрел на распятие. – Всё началось с тех дождей, это был знак, знамение о том, что Дьявол хочет спуститься к нам. А потом эта засуха, и я понял, что медлить больше нельзя.

– И что Вы сделали? – с испугом в голосе спросил Чед.

– Стал искать. Я провел в библиотеке несчетное количество времени, и я нашел. Вот эту книгу, – он указал на книгу, которую выронил Чед. – Она открыла мне всю истину.

– Не понимаю, – Чед поднял книгу и посмотрел на обложку. – Это ведь обычное чтиво, это не религиозная литература, что Вы могли в ней найти?

– Она всё объяснила, и я понял, ЧТО я должен делать. В этой книге есть всё. В ней говорится, какие жертвы ему нужны, и я искал подходящих. Ему нужно было пройти весь цикл от рождения. И тогда на каком-то моменте он бы успокоился. Когда взял бы достаточно, чтобы восполнить то, что мы у него забрали. И книга не ошиблась, в какой-то момент он действительно успокоился.

Священник выглядел взволнованным, и Чед впервые увидел в нем не милого приятного человека, а настоящего фанатика, и эта перемена напугала его. Он уже понял, что должно было произойти. Священник не оставил бы его в живых, поэтому нужно было попытаться что-то предпринять, чтобы выйти из этого подвала. Чед смотрел на священника и думал, что этот человек наверняка не настолько силен, чтобы сдержать попытки Чеда выбраться, а потому решил перейти в наступление. Но, подойдя ближе, он увидел в руках священника нож.

– Но зачем убийство моего отца было нужно? – Чед ходил из стороны в сторону, пытаясь усыпить бдительность мужчины.

– Я не убивал его, – спокойно отвечал тот, – просто так получилось, что ко мне пришли за помощью, и я помог. Я не мог отказать, ведь кто я такой, если на всё происходящее Его воля? Но я его не убивал, об этом лучше спросите своего друга, Шерифа.

– Хорошо, что Вы его вспомнили, – оживился Чед. – Он ведь знает, куда я пошел, и он придет искать меня, так что Вам не уйти от ответа, если со мной что-то случится.

– Конечно, молодой человек, конечно, – священник улыбнулся. – Он и правда приходил Вас искать, я забыл упомянуть об этом. Но я уверил его, что Вы не приходили, и что я обязательно сообщу, если что. Мы ведь с ним старые друзья, если можно так выразиться, так что оснований не верить мне у него не было. Но хватит об этом, я не хочу продолжать этот разговор. В городе Вас никто не знает, никто не будет Вас искать, пора заканчивать.

Священник двинулся в сторону Чеда. Парень метался из стороны в сторону, стараясь избежать борьбы, но выбора не было, и Чед был готов уже броситься на священника, чтобы попытаться отобрать нож, как вдруг раздался выстрел. Священник упал, и Чед увидел на пороге комнаты знакомую фигуру Шерифа.

11

– Я расскажу им правду, – говорил Шериф, глядя на то, как группа экспертов направлялась в подвал. – Только прошу, не нужно марать имя твоего отца, он этого не заслужил.

Чед выслушал исповедь Шерифа молча, не перебивая. Ему было жаль этого человека, который пожертвовал всем, чтобы защитить память своего друга.

– Я просто не мог сказать тебе, – объяснял Шериф, – ты бы не понял.

– Вы поэтому забрали те газеты? Чтобы я не узнал про эту женщину и отца?

– Да, – Шериф достал из кармана сигарету. – Этот тип как-то пронюхал, что ты его сын, сложил два и два. Вспомнил, видите ли, что у того, кто преследовал Оливию, был сын. Что мне оставалось? Он, конечно, попросил денег, и я заплатил. Но потом он сказал, что хочет вернуть себе имя, а эта история поможет лучше, чем любые деньги. Мне пришлось, чтобы никто не узнал правду о твоем отце. Я пришел к нему с бутылкой дорогого, но немного отравленного коньяка. Сказал, что согласен с ним. Он выпил.

Чед смотрел на Шерифа и сочувствовал ему. Он мог только догадываться, что теперь будет с этим человеком. Вместе с тем, он был благодарен, что Шериф спас ему жизнь, ведь неизвестно, чем бы всё кончилось, если бы не он.

– Может быть, мы скажем, что это сделал он? – спросил Чед осторожно, взглядом показывая на священника, стоявшего возле полицейской машины.

– Нет, сынок, – Шериф поднялся и протянул ему руку. – Я больше не могу так жить. Эта история завела меня слишком далеко, пора остановиться.

– Но как Вы им объясните? – взволнованно спросил Чед, – или Вы расскажете им всё?

– Ту историю все уже забыли, и я не стану ворошить это. Пусть всё остается, как есть. Я скажу им правду, что Стив шантажировал меня и угрожал очернить имя моего друга, это ведь правда, верно? Я просто защищался.

– Но что мне теперь делать? – в панике крикнул Чед.

– Езжай домой, – спокойно ответил Шериф. – Ты ведь разобрался в этой истории? Теперь можешь снять репортаж или что ты обычно делаешь в таких случаях. Но я прошу тебя, не порочь имя своего отца. Если ты это сделаешь, я буду всё отрицать.

– Не сделаю, – тихо ответил Чед.

– Вот и молодец, – Шериф грустно посмотрел в сторону подвала, из которого выносили останки жертв. – Жаль, что всё так вышло, – проговорил он.

Чед смотрел, как фигура Шерифа медленно удаляется от него и думал, что, наверное, больше никогда не увидит этого человека.

* * *

Чед уехал из города тем же вечером. Вернулся домой, но снимать сюжет на тему этого расследования не стал, слишком тяжелыми оказались бы последствия, и Чед не хотел бередить старые раны. Вскоре он закрыл свое шоу, чтобы случайно не сделать больно кому-то еще. Теперь он знал, что не все тайны прошлого должны быть раскрыты.

Священника осудили за преднамеренные убийства, но суд счел его душевнобольным и определил на лечение в психиатрическую клинику. Там священник собрал группу единомышленников, которые разделяли его страхи о возможном пришествии Дьявола, но больше он не причинил никому вреда.

Шериф сознался в убийстве журналиста. Суд принял во внимание, что тот действовал в состоянии аффекта из-за того, что журналист угрожал памяти его друга и блестящего офицера, и дал Шерифу 10 лет. Шериф вышел досрочно, отбыв половину срока. Однако из полиции ему пришлось уйти, и теперь он занимается разведением пчел и консультирует местную полицию в особо сложных случаях, ведь о его многолетнем опыте по городу ходят легенды.

Тайна Рича так и не открылась. Смерть Оливии списали на серию, в которой обвиняли священника. Отрицать свою вину он не стал, а может быть, просто не понял, в чем его обвиняют. Он был одержим идеей, что победил величайшее зло, поэтому в деталях разбираться не стали.

Художественное оформление: Редакция Eksmo Digital (RED)

В оформлении обложки использована иллюстрация:

© lukeruk / iStock / Getty Images Plus / GettyImages.ru