Читать онлайн У меня есть твое фото бесплатно
Глава 1
Когда Лёлик вытолкал Аню за дверь вместе с белоснежным мяукающим комком счастья в руках, ее понятия о крепкой дружбе немного размылись. Возможно, это было связано с тем, что за окном почти бушевала зима, и в шесть часов вечера мороз только-только набирал силу.
Что самое ужасное – она даже злиться на Лёлика не могла, ведь сама была виновата. Обещала ему не чудить, не делать глупостей, но снова все запорола.
Все началось этим утром. Сейчас, топая по сугробам вдоль полупустой трассы, пряча под стареньким пальто свернувшегося в клубок котенка и надеясь, что в рюкзаке, собранном наспех в восемь утра, завалялось что-то съедобное на крайний случай, Аня вдруг поняла, что этот день был бесконечно длинным. Он словно начался не двенадцать часов назад, а примерно месяц, ведь утренние события с таким трудом восстанавливались в голове.
– Анька!
Кого-то по утрам будит будильник и пес с тапками в зубах, кого-то – нежные поцелуи в лопатки и соблазнительные ласки второй половинки. Аню же вот уже полгода будил назойливый голос лучшего друга и холод, проезжающийся по пяткам, когда одеяло оказывалось на полу.
Она накрыла голову подушкой и подтянула коленки к груди, надеясь согреться. В раздолбанной «однушке», которая досталась Лёлику от бабушки, гулял ветер, потому что никто из них до сих пор не удосужился заткнуть щели в стареньких окнах.
– Анька, вставай! У нас дело!
Лёлик был внештатным журналистом, периодически подкидывающим материалы одному крутому новостному сайту. Его большой мечтой было стать однажды полноценным работником этого ресурса, а пока он всеми силами лез из кожи, чтобы найти эксклюзив. И таскал за собой Аню, потому что она закончила курсы фотографии и считала себя типа «фотографом». В общем, все эти мероприятия были довольно сомнительными, но им платили деньги. Если материал был хорошим – довольно неплохие деньги, которые помогали не загнуться от голода.
И сейчас, вероятно, Лёлик звал ее за очередным эксклюзивом.
Поскольку Аня не реагировала, друг перешел к более активным методам: забрал подушку, а потом сел на ее спину верхом, чтобы взлохматить ее и без того торчащие во все стороны волосы.
Аня закричала. Не потому что Лёлик много весил – вообще-то в своей лучшей форме он был худее Ани, а еще примерно ее роста, с выцветшими соломенными волосами и веснушками по всему лицу. Тянул на подростка, короче говоря – ему даже сигареты в ларьке не продавали без паспорта. Так вот, закричала Аня из-за того, что Буська – их новый белоснежный жилец – впился в ее ногу когтями.
– Что ж такое!
– Вставай! – не унимался друг.
Сумасшедший дом!
Аня перевернулась, и Лёлик шмякнулся рядом с ней, смешно заойкав. Буся запрыгнул на него, то ли решив, что сейчас самое время для игры, то ли пытаясь отомстить за наглое вторжение с утра пораньше.
– Ты не человек, Лёлик, – Аня, наконец, села и попыталась прочесать пальцами спутанные волосы. – Люди так с друзьями не поступают в семь часов утра.
– Ты, неблагодарная, мне еще спасибо скажешь! – он сбросил Бусю со своего живота, и Аня поморщилась. – Одно слово, и ты проснешься.
– Кофе?
– Лучше. Май-ков.
Аня выпучила на него глаза. Ей удалось немного разобраться с волосами, но одна упрямая медно-коричневая прядь все еще лезла в глаза, и девушке пришлось сдуть ее, что, разумеется, не помогло.
– У Майкова новая картина?
– У Майкова интервью. С нами, – Лёлик улыбнулся так, словно выиграл миллион, а потом встал, чтобы прошагать в сторону кухни, пафосно выпрямив спину. – Собирайся.
Аня подпрыгнула и кинулась за ним.
– Лёлик, ты что – душу дьяволу продал?! Как?!
Игорь Майков взлетел на художественную арену два года назад. Никто не знал о нем ровным счетом ничего, пока на одной выставке он не представил картину. Пейзаж, выполненный углем. На вкус Ани – ничего необычного: порт, исчезающий на закате корабль с порванными парусами, и мальчик, стоящий по колено в воде. Когда они с Лёликом в первый раз наткнулись на эту работу в интернете, Аня сморщилась и спросила, почему кто-то готов платить сотни тысяч за картинку из «Пиратов Карибского моря». А люди платили. После той выставки картины Майкова улетали с аукционов как горячие пирожки, а вот сам автор на публике не появлялся.
Все организовывала его подруга, через нее же голодный до свежих картин зритель и узнавал последние новости о молодом художнике. Майков упорно игнорировал любые выпады в свой адрес, лишь изредка появляясь в социальных сетях на своих закрытых наглухо страничках.
Поэтому Аню и беспокоил этот вопрос: как? Как Лёлику удалось провернуть это?
– Говори, или я никуда с тобой не пойду.
Она стояла в трусах и старой растянутой футболке посреди кухни и смотрела на друга, упираясь кулаками в бока.
Лёлик присосался к коробке с соком, почесал подбородок и только потом ответил, задорно ей подмигнув.
– Если все выгорит – расскажу. А теперь одевайся.
* * *
Майков жил за городом и, пока они продирались на такси через сугробы, Аня пыталась понять, в чем подвох. На ее расспросы Лёлик отвечал, что никакого подвоха нет, но девушка знала своего друга. Он был ровно таким же неудачником, как она сама, ему с неба никогда ничего не падало, а тут сам Майков!
– Лёлик, слушай. А этот твой Майков нам потом боком не выйдет, а? – она проверила батарейку в фотоаппарате и уставилась на друга из-под растянутой шапки. По-хорошему, эту шапку давно уже стоило выбросить на помойку, но Аня всегда с таким большим трудом расставалась со старыми вещами, даже если имелась такая возможность.
Лёлик на ее слова лишь глаза закатил и деловито вытаращился в окно, будто ехал к президенту на прием, и это было обычным делом.
– Будешь трястись – сама сейчас боком выйдешь. Из машины.
Когда он вот так разговаривал, Аня вспоминала день их знакомства. Это было в университете, когда их обоих еще не отчислили. Они столкнулись в коридоре, и Лёлик залил газировкой ее конспекты. Ух, и разругались же они тогда! Крик стоял на весь корпус.
И в моменты, когда Лёлик отчитывал ее или указывал ей на глупость, Аня вспоминала, что первой ее мыслью в день их знакомства было: «Вот бы выцарапать ему глаза».
– Он что же, и в дом нас пустит?
– Не знаю, может на крыльце примет, на лавочке, в сугробе, мне пофиг, Ань. Это Майков, главное – сделай крутые фотки!
И он снова отвернулся к окну, поправив воротник своего пальто.
Аня знала, что это было единственное его пальто, а под ним – единственная нормальная рубашка с прожженным краешком. И ей стало немного стыдно за то, что она не надела ничего приличного для такой встречи. Хотя, если подумать, кто такой этот Майков? Не Господь-Бог, так что пусть идет к черту.
* * *
– Это кто?
Говоря о том, что Майков – не Господь-Бог, Аня, видно, погорячилась. Сейчас, глядя на него снизу вверх, она только и могла думать о том, что у людей таких глаз быть не может. Ну не бывает просто-напросто. Таких больших и холодных глаз цвета застывшего льда.
Он смерил ее пустым взглядом. Аня захлопнула челюсть, поморгала и только потом поняла, что Игорь спрашивал про нее.
Лёлик поспешил ответить:
– Фотограф.
– Мы не договаривались о фотографе.
– Вы простите, Игорь, но без фото мой материал никто не примет.
Что-что, а врать Лёлик умел мастерски. Аня энергично закивала, стараясь не замерзнуть окончательно под взглядом этих холодных глаз. Майков еще несколько секунд сурово смотрел на нее (на мгновение она поверила в то, что их обоих сейчас пошлют куда подальше), а потом отошел, пропуская их внутрь.
– Входите. Ничего не трогать, картины не снимать. И меня тоже.
Аня застыла, распутывая шарф:
– А что же снимать тогда?
Игорь нахмурился еще сильнее. На его лбу образовалась складка, которая тут же скрылась под темной челкой, стоило мужчине тряхнуть головой.
Странно, но он не был похож на художника в том представлении, в котором о них думала Аня. Художники, которых она знала, были неординарными, интересными, немного странными, но какими-то возвышенными. У Майкова же была внешность тяжелоатлета: накачанное тело, суровый взгляд, крепкие руки, в которых довольно проблематично было представить карандаш или кисть. Зато в этих руках легко представлялось женское тело, даже слишком, пожалуй, легко. Она могла закрыть глаза и увидеть, как Игорь сжимает большими ладонями хрупкую талию, стройные бедра или округлую грудь. Как тело под его пальцами выгибается в танце невыносимого желания, как губы тянутся к губам…
– Кофе не предлагаю – у меня мало времени. Давайте сразу к делу.
Аня прокашлялась и вынула камеру из чехла.
Майков на вопросы Лёлика отвечал четко, равномерно и… сухо. Совершенно не выражая эмоций. Аня сделала пару снимков в профиль, за что получила очередной суровый взгляд.
– Я сказал не снимать меня.
– Всего одно фото, – голос сорвался на писк. Говорить с ним было очень тяжело, давненько Аня не встречала таких непробиваемых людей.
Лёлик спрашивал о картинах, о начале пути Игоря, как художника, попытался задать каверзный вопрос по поводу личной жизни, но был тут же спущен с небес на землю сердитым: «Нет». Пока они разговаривали, Аня осматривала гостиную, в которой они расположились.
У нее не было особого дизайнерского вкуса. Честно признаться, она в этом мало что понимала, но было очевидно, что жилищу Майкова не хватает руки профессионала. Не хватает уюта, концепции, ярких деталей в интерьере и чего-то более современного, что ли. Да, здесь был большой кожаный диван и плазма во всю стену, крутое освещение, аппаратура и утепленный пол. Но все это было настолько сухим и неинтересным, что ей стало любопытно. Этим парнем действительно гвозди можно забивать? Что его сделало таким? Нелюдимый, хмурый, он вызывал вопросы, а еще вызывал отторжение и зуд под языком.
Размышляя об этом, Аня не заметила, как вышла из комнаты в неширокий коридор, заставленный спортивным инвентарем. Она моргнула и огляделась, пытаясь понять, где находится. Гостиная осталась за спиной, а по обе стороны от нее располагались одинаковые деревянные двери.
Вот тогда, в тот момент Ане стоило послушать свой внутренний голос и быстрее оттуда свалить, но нет же. Любопытство взяло верх и, совершенно забыв о своем призвании влипать в неприятности, девушка толкнула одну из дверей.
И тут же ахнула.
В голове водоворотом закружились картинки-ассоциации, и, если несколько минут назад она не могла представить Майкова рисующим, то сейчас, заглянув в его мастерскую, она увидела это практически в красках. Ей захотелось кричать: вот оно! Вот где он прячет душу, вот где скрывает улыбки, счастье и злость – каждую из своих эмоций! Потому что, чтобы рисовать так, нужно вкладывать в свои творения всю свою страсть.
Она вошла внутрь. Недалеко, только на пару шагов. Но этого хватило, чтобы перестать дышать.
Аня ничего не смыслила в живописи, она не разбиралась в качестве красок, холстов и карандашей, она вообще не представляла, какими техниками нужно пользоваться, чтобы научиться рисовать, но то, как рисовал Игорь, было восхитительно. Она затаила дыхание, подходя ближе к одной из картин. Безупречно красивое полотно с обнаженной женщиной в центре – не смотреть на это было невозможно, а не сфотографировать – не простительно.
На автомате вынула камеру из чехла и защелкала, делая снимки. Один, второй, третий. После обнаженной девушки пара пейзажей, начатый портрет молодого юноши, даже черновой холст, на котором, скорее всего, мастер пробовал краски. Она сфотографировала все, наделала снимков с жадностью. От всего этого богатства у Ани закружилась голова и, спрятав камеру, она огляделась еще раз. Здесь было уютно. Словно эта комната находилась в другом доме – так сильно отличалась она по атмосфере. Здесь стены будто дышали свободой, жизнью и духом чужого таланта, который ощущался каждой клеточкой, каждым волоском.
Аня улыбнулась собственным мыслям, а когда, развернувшись, встретилась с Майковым лицом к лицу, от страха проглотила крик.
Она и пискнуть не успела – крепкие пальцы вцепились в ее локоть с грубой брезгливостью. Ее выволокли из мастерской, как кота, нагадившего хозяину в тапки. Она услышала грохот захлопнувшейся двери, а потом злой голос прямо у себя над ухом.
– Кажется, я сказал ничего не трогать.
Удивительное дело – вот говорит человек очень тихо, можно сказать, шепотом, а от голоса его по телу пробегает ужасная дрожь, и страх крепко впивается в сердце. Аню пробил озноб.
Он все еще держал ее руку, и Аня еле успевала за ним, пока он вел ее по коридору, через гостиную, где бледный как мел Лёлик, казалось, сейчас потеряет сознание.
– Я и не трогала.
– Как же я ненавижу подобных вам – скользких и наглых. Вы и в душу бы человеку забрались за лишнюю сотню, не так ли?
– Знаете что? – Аня вырвалась и развернулась, уставившись на мужчину. Она тут же прокляла разницу в росте, из-за которой ей приходилось задирать голову, глядя на него. – Вы меня не знаете.
– И слава Богу.
– Вы… вы…
– Какое красноречие, – насмешливо добавил он. – Убирайтесь отсюда. И забудьте о своем материале. Если что-то просочится в сеть – я подам на вас в суд.
Ей стало мерзко за саму себя, за то, что она не нашла, что ему ответить. Чувство стыда все еще ломало ее пополам, а обида сжимала сердце в тиски.
Черт, черт, черт!
Единственное, о чем Аня думала, пока Лёлик спешил увести ее на улицу – только бы не заплакать. Он не увидит, как она плачет.
Вот так все и произошло.
Тогда, едва доехав до города, они с Лёликом разругались прямо у дверей квартиры. И все его слова были справедливыми.
О том, что она постоянно влипает в неприятности, и по большей части это из-за Ани многие их проекты проваливались. Из-за того, что она не умела тормозить и вечно лезла куда не следует. Из-за того, что не могла держать язык за зубами, огрызалась и была слишком гордой.
«С друзьями так не поступают», – хотела сказать она, но от обиды горело горло. Лёлик впихнул рюкзак с вещами в Анины руки, а потом в придачу котенка и, не сказав ни слова, закрыл перед ее носом дверь.
Глава 2
Игорь Майков справлялся со стрессом по-своему. Нет, не курил, голодно хватая никотиновые порции зудящим от ярости горлом. Не давился крепким алкоголем и не вызывал проститутку для злого секса на одну ночь.
У Майкова был свой способ – немного нестандартный для мужчины, но очень действенный и проверенный годами. В моменты особой злости Игорь вынимал из морозилки готовое тесто и делал пирог. Иногда, если позволяло время – разминал мясной фарш с луком и хлебом и лепил пельмени, но чаще – пирог.
Когда злость была легкой, быстро проходящей – пирог был с ягодами или джемом.
Если его доводили с чувством и основательно – рыбный с морковью.
Когда же от злости клокотало в груди, и кровь приливала к глазам, Игорь готовить мясной пирог огромных размеров, расфасовывал его по пакетам, а потом ел в течение целой недели.
Сегодня был именно день мясного пирога, ведь после того, как впервые в жизни в его мастерскую вломилась, ему захотелось вынести оттуда все картины и заняться уборкой. Вычистить, выскоблить, чтобы не осталось намека на присутствие этой девчонки. Потому что входить туда не позволялось никому, а тем более вот так – нагло, без позволения.
Это девчонка разозлила его и вывела из себя, и после того, как они ушли, Игорь подивился собственной выдержке. Сейчас он жалел, что не заставил ее дрожать от страха, когда вышвыривал за порог. Ему стоило применить больше силы, больше давления.
Вика всегда говорит, что Игорю с его взглядом и мускулами впору работать коллектором. Она говорит это в шутку, подкалывая его, но с каждым разом эта шутка начинает казаться ему вполне обоснованной.
Он разделил тесто на две половины, одну отложил в сторону, а вторую разместил в середине стола, немного присыпав мукой – чтобы не прилипало. Плавными движениями он начал раскатывать тесто, напрягая руки.
Это успокаивало. В детстве Игорь смотрел, как это делает мама, и успокаивался. Его завораживало то, как ее сильные руки давили на скалку, делая из безобразного комка теста тоненькие, аккуратные пластины. Это и было первым толчком, после которого он решил заниматься искусством. Мама стала катализатором, создавшим для него мир, наполненный красотой, что спрятана в привычных вещах: в запахе раскаляющейся духовки, в тонких пластах теста, в россыпи муки на полу…
Были и другие моменты, которые приблизили его к искусству, но все это было позже – в школе, в университете и после. Но мама дала всему этому начало, и Игорь был очень благодарен ей за это.
Когда пирог отправился в духовку, в дверь постучали.
Игорь посмотрел на часы. Был поздний вечер, за окном стемнело, и сильный ветер швырял снег из стороны в сторону. Он не слышал скрипа тормозов Викиной машины, а никто другой в такое время к нему не приезжал.
Игорь быстро ополоснул руки и поспешил открыть дверь.
И через секунду закрыл ее в возмущении.
– Шутишь что ли? – спросил он скорее сам у себя, потому что человек за дверью вряд ли слышал его.
Стук повторился, а вместе с ним появился голос.
– Откройте, мне нужно с вами поговорить, – тихо, почти робко. Если не прислушиваться, то можно подумать, что это мышь скребется на крыльце.
Игорь набрал воздуха в легкие и попытался при помощи задержки дыхания усмирить гнев. А ведь только успокоился – что теперь, второй пирог готовить?
– Убирайтесь, или я вызову полицию.
– Мне некуда идти!
Нет, ну это уже совсем наглость. Игорь рывком распахнул дверь и уставился на замерзшую глазастую девчонку сверху вниз. Днем, при свете и с макияжем, она казалась немного старше, сейчас же Игорь был уверен, что перед ним вчерашняя школьница – усыпанная снегом шапка сползла на глаза, шарф покрылся инеем, руки в порванных перчатках сцеплены в замок – видимо, так теплее.
– Что вам нужно? Я неясно выразился?
– Я знаю, что вы злитесь, но мне больше некуда идти. Из-за вас меня выгнали из квартиры, я осталась на улице, и…
Игорю стало смешно.
– Из-за меня?! Может быть в следующий раз заберетесь ко мне в спальню через окно и обвините меня в излишней грубости?
Ему хотелось схватить ее за воротник и встряхнуть как следует, чтобы вместе со снегом осыпалась на землю природная наглость.
Девчонка моргнула и сдвинула шарф вниз. Игорь увидел ее посиневшие от холода губы и подумал, что она приехала не на такси – следов у дороги не было. В такое время сюда ходит только электричка, а от станции топать больше километра…
Сумасшедшая.
– Мне некуда идти, – повторила она.
Игорь оперся плечом о косяк. Он не собирался уступать, эта девчонка слишком много о себе думает.
– Позвоните друзьям. Родным. Мне плевать кому – это не мое дело.
Она взглянула на него так, словно Игорь был исчадьем ада. Потом спохватилась, отвернулась и, опустив острый взгляд в пол, пробормотала:
– У меня только сестра, а она… К ней… В общем, к ней нельзя, потому что там племянник, у него аллергия на кошек.
Игорь помотал головой.
– На кошек?
И тут откуда-то из-под куртки девчонки раздалось жалобное мяуканье.
Игорь проматерился. Девчонка вылупила на него глаза, явно не ожидая от него подобных выражений.
– Почему бы просто не выбросить комок шерсти на…
Он замолчал на полуслове, потому что был уверен – вот сейчас его убьют. У нее был такой взгляд, будто Майков только что предложил расчленить младенца.
– Это бесчеловечно!
– Вы меня осуждать явились? Сейчас от меня зависит, замерзните вы на улице или же проведете эту ночь в тепле.
Девчонка прикусила язык.
Майков снова осмотрел ее с головы до ног. Он попытался вспомнить ее имя, но все воспоминания о ней в голове с лихвой перекрывались одним – как она вломилась в его студию. Даже сейчас от мыслей об этом ему хотелось рвать и метать.
– Вообще-то, – она снова потупила взгляд. – У меня есть материал для шантажа.
Игорь ошарашенно открыл рот.
– Что у вас есть?
– Фото ваших картин. Незаконченных. Заказчики явно не будут рады, если фото появятся в интернете, так ведь?
Майков обхватил себя руками и понял, как сильно попал. Большинство картин были написаны с натуры, какие-то – на заказ в подарок. Они не должны просочиться в сеть в каком бы то ни было виде.
– А вы не лучше, чем ваш друг, – со злой усмешкой проговорил он и повернулся, глядя на девушку в упор.
Она моргнула.
– Что?
– Не стройте святую невинность. Вы прекрасно знаете, каким способом он добился сегодняшнего интервью.
– Я не… Я ничего не знаю! Я, правда не…
Игорь не хотел ее слушать. Он отошел в сторону, показывая, что путь в дом свободен. Девчонка на секунду замешкалась, а потом поспешила войти.
– Свободная комната на втором этаже, первая дверь. Ванная в конце коридора. И если ваш кот испортит что-либо в этом доме…
– Хорошо! – выкрикнула она, явно все еще не веря, что ее пустили в дом. – Я поняла. И простите за то, что…
– Не трудитесь. Спокойной ночи.
Он поспешил уйти на кухню, пока не передумал.
Аня на цыпочках вошла в комнату и тихо закрыла за собой дверь. Все то время, пока она поднималась сюда по лестнице, ей казалось, что сейчас ее поймают за капюшон и вышвырнут отсюда. А потом натравят на нее полицию.
Она сядет в тюрьму, а Бусю выбросят на улицу! Ужас.
Комната оказалась просторной, но пустой, как, впрочем, и все в этом доме. Большая кровать занимала приличную часть пространства и, увидев ее, Аня ахнула. Прежде она такие видела только в кино. Именно на такие кровати в мелодрамах мужчины бросали своих спутниц, и те падали, погружаясь в мягкие объятия обтянутых шелком подушек. После этого над ними непременно нависали, их тела покрывали поцелуями, а дальше… Дальше происходила смена кадра, и зритель видел залитый утренним светом пол.
Аня всегда умирала от несправедливости, когда в фильмах горячие сцены прерывали на самом интересном месте. Лёлик говорил, что все это из-за недостатка секса. Аня была с ним согласна, ведь само слово секс употреблялось ею все реже и реже. Он был, как детские воспоминания – вроде иногда что-то всплывало в памяти, но было таким расплывчатым и, честно говоря, малоприятным, так что и без этого жилось нормально.
Буська мяукнул, напомнив Ане о своем бедственном положении в рукаве ее куртки. Она поспешила скинуть верхнюю одежду грузной кучкой у кровати. Котенок ошарашенно глазел на нее, выпучив глаза, и Аню впервые за вечер сковали слезы.
Сейчас, когда она нашла хоть и временное, но решение своей проблемы, стало вдруг так не по-человечески себя жаль. У нее была сложная жизнь: взлеты и падения, потери, попытки подняться на ноги с колен. Она многое пережила, но каждый раз, когда судьба ударяла под дых, было больно, как в первый раз.
– Что смотришь? – спросила она у котенка. – Голодный? Терпи до завтра. Я же терплю.
Она стянула с себя одежду и, оставшись в майке, трусах и теплых носках, забралась под одеяло. Буся дрожал и жался к ней, шугливо оглядывая пространство.
Аня поплакала еще пару минут, а потом вздохнула, уставившись в потолок.
И ее накрыло осознанием.
Она в доме у Игоря Майкова – самого крутого художника в городе. Она спит на купленных им простынях, а хозяин дома нервно вышагивает на первом этаже.
Ей еще со многим предстояло разобраться: решить, что делать дальше, найти деньги и жилье, забрать у Лёлика остатки вещей и, наконец, поговорить с ним обо всем случившимся.
Но сегодняшний день был таким длинным и отнял столько сил, что Аня закрыла глаза и, не думая ни о чем, погрузилась в сон.
Глава 3
Игорь проснулся, почувствовав, что его дом шатается. На секунду ему показалось, что началось землетрясение. Вибрация отпружинивала от стен и цепляла кровать, прошибая тело Майкова насквозь.
Он сел, пытаясь понять, что происходит. И лишь спустя минуту, вспомнив вчерашние события, понял – это не землетрясение. Это музыка.
Вчера, пустив в свой дом незнакомку, Игорь еще долго мерял кухню шагами, размышляя о своей безмозглости. Эта девчонка залезла в его мастерскую – раз. Она сделала фото незаконченных картин, которые даже видеть не должна была – два. И она шантажировала его этими фото – три.
«Что с тобой не так, Игорь?»
Все фразы в голове почему-то упорно произносились голосом Вики, которая уже много лет была его совестью, разумом, силой и лучшей подругой заодно.
Он поспешно натянул штаны и вылетел из комнаты, громко хлопнув дверью.
Звуки раздавались со стороны кухни. Игорь попытался сделать дыхательную гимнастику, пока спускался, но успокоиться не удалось, и в помещение он вбежал, тяжело дыша от возмущения.
– Какого черта? – в полный голос поинтересовался он, но, разумеется, его никто не слышал, потому что из новеньких колонок, стоящих на столе рядом с чужим телефоном, орала какая-то дешевая попса.
Девчонка (называть ее так уже порядком надоело) стояла у плиты в длинной кофте и… все. Штанов на ней не было, так что Майков поблагодарил ее небольшой рост за то, что кофта на ней смотрелась, как короткое платье. Так вот, она что-то помешивала в сковороде и пританцовывала, вернее сказать – дергалась, иногда странно взмахивая руками. Игорь попытался докричаться, но толку от этого не было, поэтому он подошел и, в попытке схватить ее за руку, получил локтем по лицу. Это не входило в его планы, но сработало – девчонка, наконец, заметила его и, ойкая, побежала убавлять звук.
– Вы что-то говорили?! – спросила она, широко улыбнувшись. Медного цвета волосы выбились из пучка и теперь упорно лезли ей в глаза.
Игорь скрипнул зубами.
– Да, говорил. Я говорил, что я сова, и в своем доме я хотел бы соблюдать свой режим, если вы не против.
Девчонка улыбнулась.
– Я не против.
– Тогда какого черта такая громкая музыка?!
– Эй! – она выставила руки вперед. С зажатой в ее пальцах ложки что-то красное капнуло на пол. Игорь попытался проглотить гнев, и он не был уверен, что у него получилось. – Можно было попросить повежливее.
– Вы вообще знаете что-нибудь о личном пространстве?
– Это вы пытались подкрасться ко мне сзади, так что – я вас умоляю.
Ее слова, ее голос, ее манера говорить – это выводило Майкова из себя все сильнее с каждой секундой.
– Подкрасться? Вы на моей кухне!
– Я просто готовила завтрак.
Нет, серьезно. Она еще и препиралась с ним, будто не заняла все его пространство собой за какие-то десять часов.
– Вы взяли мои продукты? – он посмотрел в сторону холодильника.
Девчонка вздернула подбородок.
– Вообще-то, я сходила в магазин и купила свои. А еще купила моющие средства, потому что ваши закончились. И нормальную губку. И…
– Так, все. Мне это не интересно. Я хотел бы, чтобы через час вас здесь не было. Завтракайте, собирайте свои вещи, губки, кошек, и уходите.
Она в возмущении открыла рот и уставилась на него. Игорь уставился в ответ. Они стояли, будто играя в «гляделки», и никто не хотел уступать.
– Я не уйду. У меня ваши фото, помните?
– Я могу забрать ваш фотоаппарат прямо сейчас, а потом позвонить в полицию и сообщить о проникновении на частную территорию. Как вам?
– Я сохранила все фото в Облаке, – улыбнулась она, пожав плечами.
Игорь сжал кулаки. Ему хотелось кричать от злости – его шантажируют. Снова. И кто? Девчонка, которая меньше него в два раза!
Он вздохнул и опустился на стул.
– Что вам нужно?
Девчонка присела напротив.
– Я не с плохими намерениями, Игорь. Мне просто нужно где-то пожить, пока я не разберусь с жильем.
– Почему я? – он всплеснул руками. – У вас ведь явно есть компромат на половину этого города!
– Это неправда! За кого вы меня принимаете?
– За человека, который ШАНТАЖИРУЕТ меня прямо сейчас!
Она возмущенно задрала подбородок, и Игорь заметил, что в моменты ярости ее небольшая грудь вздымалась под теплой кофтой. Ее лицо выглядело обиженным, будто он не сказал сейчас чистую правду.
Она отвернулась. Игорь посмотрел в окно – крупные хлопья снега падали на землю, закручиваясь в каком-то замысловатом танце. Эта зима должна была быть спокойной для него. Он хотел больше отдыхать, читать, рисовать картины и изредка общаться с родителями по скайпу. Он не хотел приключений в виде свалившейся из ниоткуда шантажистки.
Тут он услышал всхлип.
Такой тихий, тоненький. Противный всхлип, подобный тем, что он ненавидел с детства.
– О нет, – сказал он и встал. Девчонка шмыгнула носом. Глаза ее покраснели, несколько прозрачных капель скатились по щекам. – Нет, вы не разжалобите меня слезами.
Она подняла на него свои огромные глаза…
* * *
Прозвище «Эта девчонка» или просто «девчонка» стало входить в привычку. Игорь мысленно называл ее так весь день, пока она сводила его с ума своими выходками.
Она принялась делать уборку в его гостиной, хотя этим два раза в неделю занималась Эльвира Витальевна – его домработница.
После того как Игорь накричал на девчонку за это, она, надув губы, скрылась у себя. Но через полчаса уже вернулась в гостиную с разработанным бизнес планом того, почему Игорю стоит уволить Эльвиру Витальевну и начать платить ей.
– Под книжным шкафом пыль! – заявила она.
Игорь схватился за голову.
– Боже правый, где?! Я ничего не вижу.
– Потому что вам плевать! Здесь везде пыль и грязь. Вы платите человеку за то что он приходит и бродит по вашему дому с мокрой тряпкой!
– Это не ваше дело, кому и за что я плачу!
Они ссорились еще несколько минут, после чего девчонка ушла в комнату, обозвав его упертым бараном.
Майков сидел в кресле у выключенного телевизора и пытался понять, когда именно его жизнь успела свернуть не туда.
* * *
Вечером приехала Вика. У нее на примете было несколько потенциальных клиентов, с которыми Игорь смог бы поработать, но он отказался от всех предложений и задумчиво крутил в руках пустую чашку из-под чая.
– Почему нет? Ты можешь хоть всю жизнь делать портреты для жен олигархов, но эти ребята предлагают действительно крутой ход. Они делают рекламу тебе, а ты – им.
– Реклама, крутой ход, Вик, это не мой мир, ты же знаешь.
– Собираешься до конца жизни сидеть в этой норе?
– Мне нравится моя нора.
Он пристально на нее посмотрел. Вика, фыркнув, достала из шкафчика пепельницу и закурила тоненькую сигаретку. Ее крашеные пепельные волосы были собраны в пучок, а губы подчеркнуты алой помадой – идеальная женщина без изъянов.
Каждый раз, когда она приезжала вечером с очередным делом, а потом уезжала так неохотно, Игорь смотрел на нее и думал: «Майков, чего тебе еще надо? Красивая, умная, с характером, и на шее висеть не будет».
Но не лежала душа, хоть ты тресни. А Вика старалась, очень старалась. В штаны не лезла, но всем своим видом, каждым своим поступком давала понять, что у нее все под контролем, и их с Игорем будущее будет совместным, хочет он этого или нет.
– Ладно, упрямься дальше. Позвоню Громову – он этот заказ с рукой откусит.
– Вот и отлично.
– Майков, в тебе что вообще никакого чувства конкуренции нет? – Вика затянулась, оставив на белом фильтре алый след своих губ. – Стараюсь тут ради него, из кожи вон лезу, а он носом воротит.
– Ну прости, – Игорь не смог побороть себя и взять ее за руку. Только наклонился немного над столом, чтобы быть ближе. – Я так далеко в коммерцию лезть не хочу. Мне моих олигархов хватает. На хлебе и воде не сижу, сама видишь.
Вика помотала головой и замолчала, явно придумывая новые аргументы. Со второго этажа раздался грохот, а потом отборный мат. Игорь закрыл лицо ладонями – а он ведь надеялся, что девчонка уже уснула.
Вика напряглась.
– Майков, у тебя что там – женщина?
Женщиной девчонку назвать можно было с трудом (растрепанные волосы, глаза в половину лица, карликовый рост и ногти ярко-голубого цвета, какая уж тут «женщина»), но все-таки…
– Сама слышишь, что не мужчина, – белоснежное лицо Вики пошло красными пятнами, и Игорь поспешил добавить. – Просто пустил одну знакомую пожить.
– Какую знакомую, Игорь? Я знаю всех твоих знакомых.
– Боже, Вика, ты заставляешь меня отчитываться, как школьника!
– Потому что у тебя никогда не было секретов от меня!
Майков почувствовал, как кровь приливает к его лицу. Этот бесконечный день мог бы хотя бы закончиться нормально, но куда там! У него трещала голова от того, как сильно он устал.
– Это и сейчас не секрет, я тебе уже сказал.
– Игорь, я тебя не узнаю, – Вика затушила окурок в пепельнице и встала, забрасывая стильную сумочку на плечо. – Отказываешься от моих предложений, да еще и скрываешь что-то. Скоро я приеду, а ты не откроешь мне дверь?
– Зачем ты утрируешь? Вика…
Но она уже не слушала его – шагала в сторону выхода с таким обиженным видом, что Майков не посмел бы ее остановить, наступи сейчас апокалипсис.
И он наступил, потому что через секунду Вика столкнулась с девчонкой в дверях. Причем «столкнулась» в прямом смысле слова – новая знакомая Майкова врезалась в Вику с разбега, будто летела на кухню со скоростью гоночного авто.
Вика пискнула и отлетела к стене, схватившись за сердце. Девчонка уставилась на нее, не выпуская из рук своего кота.
– Простите! Я просто хотела покормить Бусю!
– Бусю?! – Майков никогда, НИКОГДА прежде не видел Вику такой злой. Наверное, все дело было в том, что в его доме никогда прежде и не бывали другие женщины. Разве что мама. – Нет, Майков, ну это уже слишком!
Она схватила ключи от машины, куртку, и выбежала на улицу, не позволив Игорю даже слова сказать. Дверь захлопнулась с таким грохотом, что он удивился – как не слетела к чертям с петель?
Он схватился за голову.
Девчонка ошалело перевела взгляд с захлопнувшейся двери на Майкова, а потом заявила:
– Ну и вкус у вас, конечно.
Игорь прорычал:
– Вон. Отсюда.
Девчонки и след простыл.
* * *
Ладно, возможно, Аню чуточку, самую малость мучила совесть, потому что она жила здесь по доброте душевной господина Майкова, и наглеть не пристало. А вдруг эта дамочка – его любовница? Его девушка? Вдруг у него были на нее планы, включающие свадьбу, детишек и сад с качелями?
Представив Майкова примерным семьянином, Аня прыснула от смеха, но потом собралась, взяла себя в руки и грубо отчитала, стоя перед зеркалом.
А после и вовсе решила замолить грешки горячим шоколадом собственного приготовления. Шоколада хотелось ей самой, но и хозяина дома порадовать было бы неплохо, так что Аня быстренько сварила сладкий напиток и поднялась на второй этаж – так сказать, на ковер.
Майкова в комнате не оказалось (зато теперь она знала, что у него голубое постельное белье в колокольчик, хи-хи), и она пошла искать его по дому, стараясь не расплескать шоколад.
В гостиной тоже никого не было, как и в столовой, которая, казалось, пустовала всегда (зачем вообще нужна такая громадная столовая мужику, который живет один и никого к себе не пускает?). И тогда Аня поняла. Мастер кисти и пера пошел снимать стресс к себе в студию.
Ей стоило развернуться, унести напиток обратно на кухню и забыть об этой дурной идее раз и навсегда. Но Аня не была бы Аней, если бы не пошла на риск. Она шагала по узенькому коридору очень медленно, благо ноги были босыми. Ей казалось – скрипни сейчас хоть одна половица, и у нее от страха остановится сердце. И тогда Майкову придется что-то делать с трупом в своем доме, а ведь он даже не помнит, как ее зовут, что обидно, кстати.
Дверь в мастерскую была приоткрыта. Аня застыла в проходе, но уже не от страха. Ей вдруг почудилось, что мужчина, стоящий у мольберта с карандашом – это и не Майков вовсе. Майков не может быть таким расслабленным, спокойным, вдохновленным. Он не может смотреть на что-либо с такой любовью – тем более, на пустой холст. Плечи не напряжены, взгляд не режет, подобно бритве, а ласкает… Внезапно оказавшиеся очень длинными пальцы бережно сжимают простой карандаш.
Майков был красивым, когда рисовал.
– Одного раза вам было недостаточно? – проговорил он.
Аня вздрогнула, но не от холода в его голосе – наоборот. Он спросил это мягко, лениво, будто настолько устал, что больше не мог спорить.
– Я просто, – от стыда румянец залил все лицо. Глупая, глупая, чем только думала?! – Я не хотела мешать, я искала вас, чтобы… Вот.
Она поставила кружку на маленький столик у дверей. Еще раз мазнула взглядом по четкому профилю мужчины и поспешила выйти.
Образ рисующего Майкова преследовал ее до самой спальни, а потом еще целую ночь напролет.
Глава 4
Просыпаться от непривычных, чуждых ему вещей стало новой традицией. Вчера это была громкая музыка, сегодня – что-то мягкое и пушистое под левым боком.
Прежде чем разлепить глаза, Игорь прошелся рукой по этому комку шерсти. Комок легонько вздрогнул от неожиданности, а потом мяукнул, растягиваясь по кровати и смешно закручиваясь в пружину.
Игорь посмотрел на котенка и понял, что впервые за несколько лет его утро началось с улыбки.
– Ты комнату не перепутал, чудо? – спросил Игорь, продолжая гладить животное за ушком. Котенок разлепил один глаз и внимательно посмотрел на Майкова. Потом закрыл его и продолжил спокойно спать, из чего Игорь сделал вывод, что нет – не перепутал.
* * *
Аня прошлепала на кухню, не потрудившись переодеться из пижамы во что-то более приличное. Едва войдя внутрь, она замерла от увиденной картины.
Буська с аппетитным хрустом уплетал из миски сухой корм, а Игорь, сидя на корточках, поглаживал котенка по голове.
– Доброе утро, – она подперла косяк плечом.
Майков подпрыгнул от неожиданности, вскочил на ноги и заметался по кухне, ища для себя занятие. Он выглядел так, словно его поймали на месте преступления.
– Доброе, – отчеканил он, прокашлявшись.
Аня улыбнулась и прошла к холодильнику, чтобы вытащить молоко.
– Поздно стоить гримасы злодея, я все видела.
– Не понимаю. Что видела?
– Вашу умиленную моську.
– Уми… Чего?
– Умиленную. Полную умиления. Мимимишную, понимаете?
– Нет, не понимаю. И вряд ли когда-нибудь пойму, молодежный сленг – не моя стихия.
– Зря. В вашем возрасте нужно тянуться к молодежи.
Заявила это и вышла из комнаты, унося с собой стакан молока.
Игорь тряхнул головой.
– Не ходите по дому с едой! И в каком это таком возрасте?
Он не заметил, как пошел за ней в сторону гостиной. Девчонка уселась в кресло, включила телевизор, оставив музыкальный канал, и с удовольствием присосалась к стакану. Она выпила залпом сразу половину, и Игорь по какой-то причине следил за этим, как завороженный.
– В вашем возрасте, – ответила она, наконец. – Сколько вам лет?
– Не так много, как вы думаете.
– Ну, тогда не о чем беспокоиться.
– То есть, сначала вы называете меня стариком, а потом говорите, что мне не о чем беспокоиться?
Девчонка закатила глаза.
– Я не называла вас стариком. Вы сами отделили себя от молодежи, вот я и делаю выводы.
Игорь сел напротив нее на диван и свободно раскинул руки по спинке. От девушки это движение не укрылось, и она жадно мазнула взглядом по его мускулам. Майкова вдруг обдало жаром.
Нет, он знал, что привлекает женщин, но в последний раз подпускал их к себе так давно, что почти отвык, а эта девчонка… Эта девчонка, несмотря на свою строптивость и бунтарский нрав выглядела так, будто в секунду способна превратится в невинную овечку, стоит Игорю только намотать ремень себе на кулак…
«Ох, черт, Майков, ты думаешь совсем не о том».
Он тряхнул головой и отвернулся к окну. Девчонка продолжала облизывать его тело взглядом – это льстило, конечно, но было бы совершенно неприемлемо сейчас оказаться перед ней с утренним стояком.
– У меня дела в городе, – он поспешил встать. – Вернусь только вечером. Ключ один, так что либо я закрою вас здесь, либо вам придется найти себе занятие вне стен этого дома.
Девчонка, наконец, подняла взгляд к его лицу. Казалось, что она даже не слышала, о чем он говорил. Майкову на секунду стало смешно – у нее было такое забавное выражение лица, что захотелось взять ее же фотоаппарат, что стоил, наверняка, больше всего ее гардероба, и сделать пару кадров.
– У меня тоже есть дела, – важно ответила она, поднимаясь. – Нужно съездить на старую квартиру и забрать остатки вещей.
– Отлично.
– Отлично.
Наверное, не стоило разминать шею, стоя перед ней, но он не удержался.
* * *
Чертов Майков!
Аня схватила подушку и начала колотить по ней, едва захлопнув дверь в спальню.
Давненько она так не теряла контроль при виде мужского тела, хотя… Где ей было видеть мужские тела? Она жила с Лёликом, который по степени мужественности неслабо уступал ей самой.
Майков был… Хорош. Он был так прекрасно сложен, что Ане захотелось сбежать отсюда немедленно. Она теряла контроль, а делать это было категорически нельзя. Тем более – из-за Майкова. Да кто он такой вообще? Возомнил о себе непонятно что, еще и Буську заворожил, вот жук.
Но силуэт его тела, крепкие мускулы, чуть прикрытые тонкой футболкой, длинные ноги, вытянутые и скрещенные в щиколотках – она не могла перестать думать об этом, закрывая глаза.
– Так, Аня, соберись. Душ. Холодный. И познакомься уже с кем-нибудь, наконец!
Разговор с собой совершенно не помог, но попытаться стоило.
* * *
Возвращаться в квартиру Лёлика не хотелось. Обида на друга до сих пор давила ей на горло, как подошва армейского ботинка. Они никогда не ссорились так сильно, и ей не хотелось верить, что простой оплошности хватило, чтобы Лёлик вычеркнул ее из своей жизни.
– А, явилась, – «поприветствовал» он подругу, едва открыв дверь. Все надежды Ани на нормальный разговор рассыпались, словно дым. – Как раз собирался твои вещи на свалку нести.
Аня задохнулась от возмущения.
– Правильно, Лёлик, так и поступают с друзьями!
– Это не дружба, когда каждая твоя выходка стоит мне денег и репутации.
Она прошагала за ним в комнату, где ее вещи стояли в двух спортивных сумках на полу.
– Здесь все? – спросила она.
– Да. Если что-то еще найду – сообщу.
Лёлик отвернулся к окну. Он выглядел уставшим, под глазами залегли мешки, а футболка была вся смята. Улыбка коснулась ее губ – Лёлик никогда не знал, как совладать с утюгом. Обычно это она стирала и гладила их вещи. А еще готовила. Что он ел сейчас, без нее?
Увидев, что Аня замешкалась, он переступил с ноги на ногу.
– Мне нужно уходить через полчаса, так что не могла бы ты…
– Вот так просто? Выгоняешь меня? Знаешь, может быть я и не святая, но ты – тем более! – злость уже проникла ей под кожу, как яд, и слова сами вылетали изо рта – бесконтрольные и яростные слова. – Майков рассказал мне, как именно ты добился того интервью. Шантажом! О чем ты только думал?
Лёлик перевел на нее не верящий взгляд.
– О чем я думал? Ты на себя посмотри! Я зашел к тебе в Облако вчера, и что я вижу! Фотки картин Майкова! Зачем они тебе, дорогая подруга, а? – Аня опустила глаза. Нет, ну она всю жизнь была конченой дурой и наступала на грабли снова и снова, но чтобы так? Она и забыла, что у Лёлика есть ее пароли от всех ресурсов. Черт. – Подожди, а кто тебе сказал, что я его шантажировал? Ты что – ходила к нему?
Аня вздернула подбородок, надеясь, что другу (хотя, здесь подойдет больше «бывшему другу») этот ее жест скажет о многом. О нежелании говорить, например. О том, что в глубине души, за толстыми слоями обиды в ней еще теплится надежда все решить мирно.
Но Лёлик растолковал выражение ее лица по-своему.
– О, – он улыбнулся, обходя стол стороной. Руками он обнял себя за плечи, по привычке прикрывая природную худобу. – А ты не так проста, как кажешься. И в каких же вы отношениях?
– Ни в каких.
– У тебя уши краснеют, когда ты врешь.
Аня чертыхнулась. Сейчас, стоя перед ним, она чувствовала себя нагой. Будто всю одежду сняли и оставили на пронизывающем ветру – было так противно, холодно и стыдно.
– Лёлик, чего ты хочешь?
– Хочу еще одно интервью. На этот раз видеоматериал. Осведоми об этом своего нового друга, окей? Или я солью его картины в сеть, а они явно не предназначены для общего доступа. Голые тетки, несовершеннолетние мальчики в одном белье… Просекаешь?
Он присел на подлокотник дивана. Ане в голову пришла мысль наброситься на него и сломать пополам – он ведь такой дохлый, что сделать это – раз плюнуть. Или вцепиться ногтями в наглое веснушчатое лицо.
– Ну ты и скотина.
– У тебя три дня до понедельника. Провернешь это – и ты в деле. Никого не буду нанимать, съемку отдам тебе. Заработок пополам. Соглашайся, Аня.
Она сжала кулаки так, что хрустнули костяшки. Ничего не стала отвечать – схватила сумки и поспешила уйти, пока гнев не затопил разум.
* * *
Игорь возвращался домой уже в темноте.
Он любил зиму как раз за это – дни были короткими, и темнота, как одеяло, укутывала пригород, коттеджи и дома, пряча их от любопытных глаз. Ему нравилось скользить по дорожному полотну, чуть блестящему в свете фар. Нравилось, как проносится мимо череда деревьев, а мелкие зверьки, напуганные светом и шуршанием колес, разбегаются в стороны от машины.
Поэтому Майков в свое время перебрался в поселок. Городские пейзажи не вдохновляли его. Все казалось неестественным: ровные линии, гладкий асфальт, холодные стены государственных учреждений. Будто кукольные дома, сделанные на конвейере. От них становилось тоскливо, и эта тоска была такой серой, что в конце концов удручала. А в поселке был снег – много снега. Был теплый чай у камина под завывающий ветер с улицы. Раскачивающиеся деревья в саду, а по утрам солнце и блестящий на морозе снежок под ногами во время пробежки.
Он успел на какое-то время забыть про девчонку, но когда, подъехав к дому, увидел ее на крыльце – вспомнил. В какой-то момент его даже кольнула совесть. Все-таки надо было сделать для нее ключ, чтобы не мерзла здесь, дожидаясь. А потом рассудок вдруг отрезвил – Игорь, ты ничего ей не должен. Она всего лишь мелкая шантажистка и манипуляторша, так что пусть довольствуется тем, что имеет.
Но странно – девчонка выглядела печальной. Не такой печальной, какой была три дня назад, когда появилась вечером на его пороге. Тогда эта была скорее злость, сейчас же она была угрюмой, уставшей. Сидела на своих сумках, положив подбородок на коленки, смотрела куда-то под ноги.
Игорь вышел из машины и протянул ей ключ.
– Открывайте, я пока машину загоню в гараж.
Ключ взяла молча, медленно поковыляла к двери. Игорь насторожился.
Она так долго копалась с замком, что, когда Майков разобрался с машиной, они столкнулись в прихожей. Девчонка стянула ботинки, споткнулась сначала о них, потом о свои сумки, потом ударила кулаком себе по коленке и, наконец, сползла вниз по стене с обреченным видом.
Игорь уставился на нее, снимая с себя куртку. Наверное, стоило заговорить, но лезть в душу он не хотел, да и не его это было дело, честно говоря. Поэтому он отодвинул сумки в сторону и, раздевшись, прошел на кухню.
После минутного копошения девчонка вошла следом. Но застыла в пороге. Она впервые выглядела нерешительной, чем совершенно вогнала Майкова в ступор.
– Игорь, – тихо позвала она. Майков включил чайник и повернулся к девчонке, внимательно рассматривая ее опущенные плечи и примятую из-за шапки челку.
– Да?
Она заглянула ему в глаза. Без злобы, насмешки, обиды. Впервые просто заглянула в глаза – печально и искренне. Ему казалось, что она хочет рассказать о чем-то важном. Но она лишь пожала плечами, прервала зрительный контакт, опустив взгляд, и осторожно произнесла:
– Просто хотела сказать спасибо. За все.
Потом улыбнулась грустно и вышла, прикрыв дверь.
Игорь услышал шарканье ее тапочек, когда она поднималась по лестнице. Потом скрип двери и тишину.
* * *
Весь вечер Майков не находил себе места. Впервые с ним происходило подобное. И, главное, было бы из-за кого – из-за девчонки, которая нагло ворвалась в его жизнь, дерзила ему, вела себя совершенно неподобающе.
Наверное, у него из головы не выходил вчерашний горячий шоколад, что она принесла в студию. Напиток был слишком сладким, но все равно вкусным. Игорь вспомнил детство и бабушку, что варила какао для них с сестрой.
Вчера этим поступком она попыталась извиниться и проявить заботу, а Майков уже и забыл то время, когда о нем заботились. Поэтому он решил сделать ответный шаг. Крошечный, просто в знак уважения.
Он постучал в ее дверь и через секунду мысленно взмолился, чтобы девчонка спала. Чтобы не услышала стук. Потом проснулась совесть, и Игорь, повздыхав немного, негромко позвал:
– Эй, – никто не ответил. Он сделал глубокий вдох, собрал все силы в кулак и позвал громче, впервые произнося ее имя, которое вчера, как гром среди ясного неба, всплыло в памяти. – Аня, вы здесь?
Легонько толкнул дверь – та поддалась.
Игорь не хотел заглядывать. Он надеялся, что девчонка сама заметит движение и выйдет. Сквозь щель между дверью и косяком он мог видеть краешек кровати и Аню, сидящую в наушниках к нему спиной.
Она была обнажена.
Ну, может, не до конца. На ней, кажется, были пижамные штаны, Игорь не успел рассмотреть. Но ее спина была совершенно голой прямо перед его лицом. И это была очень красивая спина.
Художник внутри грубо вытеснил мужчину. Игорь уставился на потрясающе хрупкие выпирающие лопатки, на медные локоны волос, что лежали на плечах, как шелковые ленты. Он смотрел на то, как эта спина едва заметно движется в такт музыке, и ему захотелось знать, что именно Аня слушает. Какая музыка заставляет ее тело быть таким гибким и таким прекрасным?
Взгляд медленно спустился с лопаток к ямочке в самом низу спины. Под этой ямочкой была резинка штанов, и она совершенно мешала. Обычно хрупкая, тоненькая Аня, сейчас, в темноте, при свете одного лишь ночника выглядела ужасно сексуальной. Ему захотелось увидеть все. Хотелось посмотреть, как она выглядит спереди. Как вздымается под тяжестью дыхания аккуратная грудь, как натягивается ткань на скрещенных ногах, как подрагивают пальцы с накрашенными голубым лаком ногтями. Ему захотелось увидеть Аню целиком, в полный рост, такой, какая она есть.
Дышать стало трудно. Горло будто сдавили колючей проволокой, и Майков отшатнулся, чувствуя горячо колотящееся сердце под своей ладонью.
Он бросил последний взгляд на девчонку, после чего поспешил убраться подальше.
Глава 5
Игорь решил возобновить свою зимнюю традицию утренних пробежек во дворе дома. Тем более, пространство позволяло – большой сад и участок в это время года были благодатным местом для занятий спортом. Но для начала стоило сделать дорожки для бега, потому что за полтора месяца почти зимы вокруг намело немаленькие сугробы.
Он проснулся, накормил кота (который как по волшебству образовался на кухне, стоило Игорю только хлопнуть дверцей холодильника), выпил утреннюю порцию кофе, надел старый свитер, теплый жилет и высокие сапоги, вооружился лопатой и вышел на морозный воздух, с удовольствием пропуская через себя его запах.
Дышалось легко.
Снег поддавался, поскрипывал под подошвой, пасмурное небо угрожало новым снегопадом, и Игорь лишь надеялся, что выпадет его не настолько много, и пробежка (уже не утренняя, а из-за обстоятельств вечерняя) удастся на славу.
Он расчистил дорожки шириной в полметра от дверей дома до высокого забора, что тянулся кирпичной линией вокруг участка. Увлекшись, убрал снег у гаража, размел площадь от передних ворот до дороги, сделав удобный подъезд. Наконец, смел насыпь снега с крыльца и удовлетворенно выдохнул.
Было тепло. Небо – грузное и плотное – словно опускалась все ниже с каждой минутой, будто хотело потрогать пушистыми лапами крыши домов. Игорь поднял голову вверх и попытался определить, скоро ли начнется снегопад.
Дверь за его спиной осторожно открылась. Аня, кутаясь в свою курточку, встала рядом. В ее руках была кружка с кофе, которую она протянула Игорю, стараясь не смотреть в его лицо.
– Вы не завтракали, – объяснилась она, когда Майков, обжигая пальцы, забрал у нее кружку. Первый глоток обжег горло.
Он поморщился и сказал:
– Слишком сладко.
Аня подняла на него глаза:
– Правда?
– Да. Я кладу одну ложку сахара.
– Я буду знать.
Несколько минут они стояли молча. Это была та странная, умиротворяющая тишина, после которой обычно хочется рисовать. Игорь знал себя лучше, чем кто-либо. Он знал, что эта утренняя прогулка, этот кофе, эта девушка, странным образом появившаяся в его жизни, сделают свое дело. Через час он запрется в студии и до самого вечера будет творить.
Он покосился на Аню. Она прятала руки в карманы, ее медного цвета волосы выглядывали из-под капюшона, а, когда она дышала, пар клубами разлетался вокруг ее рта.
– Здесь так красиво, – прошептала она.
Игорь понял, почему она молчала эти минуты – любовалась. Он понял это, когда проследил за ее взглядом и сам едва не ахнул, хотя видел эти пейзажи каждый год.
Укутанный снегом сад был невероятно живописным. Каждая веточка будто была обмотана воздушной ватой, казалось, если на дерево сейчас сядет птица, то эта вата никуда не денется – так она плотно сидит.
Майков не ответил ей. Он наслаждался тем, как греет горло горячий кофе, как холодный воздух создает незабываемую контрастную комбинацию…
Аня ушла в дом, а через минуту вернулась с фотоаппаратом. Честно говоря, Игорь не смог бы вспомнить, как она работала в тот день, когда они познакомились. Он помнил лишь назойливые вспышки, которые раздражали его, но не ее саму в момент создания фотографии.
Она начала снимать. Каждый кадр делался ею с такой осторожностью, будто она боялась потревожить спокойствие все еще спящего сада. Будто боялась разбудить укутанные деревья, спугнуть вдохновение и мягкую дрему, что плавала вдоль расчищенных Майковым дорожек.
Игорь так задумался, что не заметил, как девчонка перевела на него взгляд, а потом подняла камеру к лицу.
– Можно? – спросила она.
Игорь вздохнул.
– Не желательно.
– Зря. Вы хорошо смотритесь в кадре.
Майков хмыкнул. Впервые при разговоре с ней у него было такое хорошее настроение, что хотелось шутить. Хорошо смотрится в кадре. Ну надо же.
Аня сделала один снимок. Игорь не пытался позировать ей, он старался не двигаться, но тело само жило за него. Немного повернул голову, бросил взгляд на небо. Щелчок. Опустил глаза, повел плечом. Щелчок.
А потом посмотрел на нее, прямо в камеру. Еще один щелчок. Аня отвела фотоаппарат от лица и улыбнулась ему задорно.
– Спасибо.
Игорь фыркнул.
– Идемте в дом, пока ваш кот нигде не нагадил.
* * *
Факт оставался фактом – несмотря на то, что Майков стал вести себя с Аней намного сдержанней, ей все равно нужно было искать жилье и работу. Денег оставалось совсем немного, старые проекты, за которые должны были заплатить, безбожно заморозились, видно, подвергшись сезонным переменам погоды. И еще Лёлик со своими «просьбами». Нет, как только Игорь узнает, что у Лёлика есть его фото – Аня тут же вылетит на улицу, и ничто ей уже не поможет.
Но и поступать так с ним снова… Черт, она знала этого человека меньше недели, но просить его о таком казалось совершенно глупой затеей. Во-первых, потому что это было предложение Лёлика, а Аня поклялась себе не иметь с этим придурком больше никаких дел. Во-вторых, Игорь был добр к ней, если бы не он, она бы ночевала за мусорными баками привокзальной кафешки, а в-третьих… В-третьих, Игорь нравился Буське, а этот комок энергии был ее другом, так что…
Аня села на кровать и решила составить план решения проблем. Она так и написала в записной книжке «План решения проблем», каждое слово подчеркнула красной гелиевой ручкой. Потом еще дописала крупными буквами ВАЖНО, и, полюбовавшись наклоном почерка, витиеватостью букв, осталась довольна результатом.
