Читать онлайн Сказки Светлой поляны бесплатно

Башенка с часами

Воробей Чубчик и ежик Ёршик должны были столкнуться неминуемо, и это произошло! Они столкнулись клювом к носу перед добычей, которую каждый считал своей. Из-за этого они чуть не поссорились и даже чуть не подрались. Но всё обошлось, и небольшое недоразумение обернулось большой дружбой, которая помогла победить все трудности на долгом пути к Светлой Поляне.

A началась эта сказочная история в одном небольшом старинном городе далеко на Севере, откуда река Тишина несёт свои воды на Юг…

Чубчик родился в башенке с часами, что высилась над городской детской библиотекой. Часы на башенке были очень древними, но старость их не коснулась. Почему? Да потому что древние часы всегда показывали сегодняшнее время. И показывали правильно. А если сегодня всё делать правильно, то до старости ещё далеко, несмотря на количество прожитых лет.

То же можно было сказать и о книжках, которые стояли на библиотечных полках. Некоторые из них были написаны давно, а некоторые очень давно. Но из-за того, что каждый день их читали дети, книжки оставались молодыми.

Вот и шуршали странички молодых книжек в потрёпанных переплётах под стук молодых часов на древней башенке, в которой однажды родился воробей Чубчик.

Родители его погибли, когда он ещё не умел летать. Как погибли? Да по неосторожности! Намотавшись за день в поисках поживы, они уснули на самой нижней жёрдочке чердака. И Васька их съела. Почему «съела», а не «съел»? Да потому что Васька была кошкой!

Дело в том, что однажды в библиотеке завелись мыши и начали громко шуршать. Они шуршали в книжках и журналах. Они шуршали под старыми половицами и за тяжёлыми шторами. Они шуршали везде!

Услышав это шуршание, опытная уборщица бабушка Катя поступила правильно. Она начала громко кричать. Ведь когда громко кричишь, то мышиной возни уже не слышишь. Вот бабушка Катя и кричала. Но это не понравилось заведующему библиотекой Аристарху Николаевичу. Он сказал, что своими криками бабушка Катя распугает всех читателей, которых и без того мало. А потом он достал с полки томик детской энциклопедии на букву «М», нашёл страничку, где была нарисована серая мышка, пробежал убористый текст глазами и уместил прочитанное в одной-единственной фразе:

– Там, где завелись мыши, умные люди заводят не крики, они заводят кота!

На следующий день умный Аристарх Николаевич пришёл в библиотеку с портфелем. В портфеле сидел рыжий котёнок, которого бабушка Катя тут же назвала Васькой. А когда котёнок Васька подрос и стал котом, то оказалось, что это кошка! Но бабушка Катя и Аристарх Николаевич так привыкли, что кошка осталась Васькой.

Из-за мужского имени кошка вела себя не по- кошачьи. Она шипела даже на заведующего, причём в его же кабинете, а бабушке Кате поцарапала руку с рыбьим хвостом, который старушка и без того хотела отдать Ваське.

Но мышей кошка разогнала. Мыши убежали в соседний дом и теперь шуршали там.

Разогнав мышей, Васька стала питаться рыбными консервами и специальными котячьими хрустиками. Консервы приносила бабушка Катя, а хрустики – Аристарх Николаевич. До блеска вылизав консервную банку и вволю похрустев хрустиками, Васька забиралась на толстую подшивку старых газет и сладко засыпала. Шорох сухих страниц напоминал ей мышиную возню, отчего во сне она поводила ушами и колотила по газетам пушистым хвостом.

Гуляла Васька только по читальному залу и книжному хранилищу, считая ниже своего достоинства выходить на шумную улицу, где и читать-то было нечего, кроме рекламных щитов. А если её тянуло на приключения, она поднималась на чердак. Там было очень пыльно, а с деревянных перекладин под потолком свисала густая паутина, похожая на рваные паруса старого фрегата.

На этом заброшенном чердаке, куда давно «не ступала» швабра бабушки Кати, Васька и поймала уснувших после трудового дня родителей Чубчика. К счастью, она не заметила гнезда, устроенного в углу чердачной башенки. А может, просто поленилась или испугалась боя башенных часов, которые как раз били полдень? Зато бабушка Катя сразу заметила воробьиное пёрышко, прилипшее к уголку кошачьей пасти, и сразу всё поняла. Она отругала Ваську и даже слегка отшлёпала скрученной в трубочку вчерашней газетой, а потом побежала и заперла чердачную дверь на ключ.

Это Чубчика и спасло!

Ласточки под жестянкой

Второй раз Чубчику повезло, когда, накричавшись от голода, он вдруг услышал писк. Это пищали ласточкины птенцы. Они сидели в гнезде, которое построили их родители прямо под окошком башенки. Почему построили, а не свили? Да потому, что ласточки гнёзд не вьют, а лепят из комочков грязи, добытой в ближайшей луже. Время от времени крылатые строители останавливают работу, давая стенкам просохнуть и затвердеть. Когда через десять дней домик бывает готов, ласточки утепляют его пухом и перьями. А чтобы гнездо не залило дождём, они строят его не где попало, а сперва находят готовую крышу.

Библиотечным ласточкам такой крышей служил покатый жестяной карниз под башенным окошком. В этом окошке тоже когда-то был циферблат, но однажды с него градом сбило фигурные кованные стрелки. А так как новые стрелки сделать было сложно, то циферблат вынули, и получилось окошко, которое просто забили узкими деревянными планками.

К этому наспех заколоченному окошку и побрёл Чубчик, ковыляя на дрожащих ножках. И добрёл! Теперь ему надо было как-то добраться до высокого окна. В этом Чубчику помогла планка, которую забыли прибить к окну, отчего там осталась небольшая щёлочка. К счастью, забытая планка не валялась на полу, а прислонилась к самому краю окошка. По ней бочком-бочком смелый воробушек и взобрался на самый верх.

Проделав этот головокружительный трюк, Чубчик сунул голову в щёлочку, выбрался наружу, но не удержался на покатом карнизе и плюхнулся в ласточкино гнездо, которое немного выступало из-под своей жестяной крыши. Ласточкины детки были так удивлены, что даже пищать перестали. Но и не накинулись на нежданного гостя, потому что были немного робкими, зато очень вежливыми.

Когда же родители-ласточки прилетели кормить птенцов, голодный воробушек просто раскрыл клюв и запищал громче всех. Это было рискованно, но озабоченные ласточки не заметили что один птенец лишний, и дали пищавшему громче всех самого толстого комара!

Шли дни. Росли ласточкины детки, и с ними рос смелый воробушек. И только когда птенцам пришло время вылетать из гнезда, родители обнаружили, что Чубчик не ласточка. Странно, конечно, что они этого сразу не заметили, но на самом деле ничего странного в этом не было. Каждый день на родителей наваливалось столько забот, что у них головы шли кругом.

– Какой ужас! – растерянно присвистнула мама-ласточка. – У него же нет хвостика! И потом посмотри, какой он маленький – вдвое меньше любого нашего птенчика!

– Ну, положим, хвостик у него есть, только воробьиный, – сказал рассудительный папа- ласточка. – Ты как сюда попал, малыш?

– Я вон в ту щёлку юркнул! – чирикнул воробышек и махнул крылышком в сторону забитого планками круглого окошка.

– Ишь какой юркий! Значит, быть тебе отныне Юрчиком!

– Почему Юрчиком? – не согласилась мама. – Юрчик совсем не птичье имя. Слыхал, как сегодня в парке одна бабушка кричала: «Юрчик, Юрчик, быстро сюда!» Но ты же не хочешь, чтобы наш воробушек на такие крики прилетал. Это опасно, и все ласточки знают, что от людей надо держаться подальше.

– А попугаи не знают, вот и сидят в клетках, – грустно просвистел папа. – Но как же мы его назовём?

– Чубчик!

– Но почему?

– Потому что Чубчик высвистывается так же легко, как Юрчик, да и звучит по-воробьиному: чуб-чик, чуб-чик! И потом посмотри на него. Все пёрышки лежат ровно, а на лбу – врастопырку!

– Точно! – восхитился наблюдательностью своей ласточки папа. – Ладно, Чубчик, живи пока с нами, а там видно будет…

Птичий пилотаж

Приемные родители Чубчика не обижали, но и особого внимания ему не оказывали – не до того им было. Как только они выкормили птенцов, так сразу же принялись учить их летать. Пара ласточек так стремительно вспархивала и так уверенно выписывала сложнейшие фигуры высшего птичьего пилотажа, что детки не успевали крутить головами! Благодаря таким наглядным урокам ученики очень быстро усваивали все премудрости полета. Вскоре они тоже начали стремительно взлетать и… стремительно возвращаться в гнездо. Но однажды они не вернулись, а уселись на электрических проводах, которые висели напротив. Это означало, что детки подросли и теперь боялись, что в гнезде могут помять свои красивые длинные хвостики.

А Чубчик остался. В отличие от своих приёмных братьев и сестёр, уже научившихся хватать на лету мух и комаров, он был совершенно беспомощным. Первое время родители ещё приносили что-нибудь в клювах – заморить червячка, но со временем стали всё чаще забывать про своего приёмыша. Они уже готовились к осеннему перелёту в жаркую Африку, вот и стало им не до воробушка. А вскоре они присоединились к стае своих городских сородичей и, просвистев прощальное ласточкино «трик-трик», убежали от наступающей зимы на юг..

Во второй раз остался Чубчик один-одинёшенек на всём белом свете. А он ещё даже как следует на крыло не стал! Не пошли ему впрок ласточкины уроки. Вот учили бы его настоящие родители, тогда другое дело! А так ему только оставалось наблюдать, как мимо пролетают мушки и комарики, и щёлкать клювом от голода.

Но на его счастье рядом было осиное гнездо. Чубчик наловчился дотягиваться до него и добывать спящих ос. Это было уже его третье везенье.

А четвёртое началось с большого страха. И сейчас мы про это расскажем.

Однажды Чубчик увидел, как во дворе библиотеки появилось тощее рыжее создание с зелёными глазами. И хотя воробушек не знал, как погибли его родители, но сразу понял, что это враг!

Чубчик внимательно и настороженно следил за врагом, выглядывая из гнезда одним глазком. Кошка Васька (а это, конечно, была она!) осторожно прошлась по двору и шмыгнула в железную дверь чёрного хода. Обычно эта дверь была закрыта на железный засов, но недавно в библиотеке начался ремонт, и днём рабочие оставили дверь открытой, чтобы носить краску, трубы, паркет, обои и прочие строительные штучки.

Но почему кошка оказалась во дворе, если она безвылазно жила в библиотеке и на улицу носа не высовывала? А всё просто! Перед ремонтом Аристарх Николаевич отвёз Ваську к своей родной тёте, которая жила на самой далёкой городской окраине. Сделал он это потому, что не хотел, чтобы воспитанная библиотечная кошка на хваталась от рабочих дурных привычек.

Но кошка-то этого не знала! Она подумала, что от неё просто решили избавиться и что она никогда больше не увидит кильку в томатном соусе и любимую подшивку шуршащих газет. А подумав так, она в ту же ночь сбежала, хотя тётя Аристарха Николаевича ни разу не дёрнула её за хвост, а, наоборот, угостила кипячёным молоком. Но это не помогло, потому что, в отличие от собак, привязанных поводками к хозяевам, кошки очень сильно привязываются к своему дому.

Вот Васька и сбежала! И благодаря компасу, который есть в каждой кошачьей голове, она быстро нашла городскую детскую библиотеку. И недели не прошло, как она, отощавшая от скитаний, стояла на крыльце и царапала когтями центральную дверь. Но дверь не поддавалась, потому что на время ремонта Аристарх Николаевич её запер. А сам сидел дома, поскольку не переносил запаха краски, от которого у него сильно краснело лицо.

Так что открыть было некому. Сердито мяукнув, Васька боднула дверь головой и бросилась в библиотечный двор, где увидела незакрытый чёрный ход

Чик-чирик, Васька!

Увидев открытую дверь, Васька тут же в неё шмыгнула. Забравшись внутрь, она решила обойти помещение. Помещение ей не понравилось – оно было ободранным и гулким, хотя кошка старалась сильно не топать. Забравшись на второй этаж, Васька отыскала уже отремонтированный кабинет заведующего и устроилась на новом диване. Тут её и обнаружили рабочие, но выгонять не стали, а, наоборот, дали кусочек колбасы и потрепали за рыжим ухом. А на следующий день Васька сама нашла комнату, где они обедали на газетке, и тоже неплохо перекусила.

Так прошла спокойная неделя, и от скуки Ваську потянуло на приключения. По старой памяти она пробралась на вновь не запертый чердак и принялась его обследовать. Как ни странно, она не забыла о воробьином гнезде! Но гнездо было пустым. На мягких лапах Васька направилась к часовой башенке. Сначала она шла спокойно, но вдруг начала припадать на живот, вытягивать хвост струной и бить кончиком по полу, поднимая облака пыли.

Такая странная походка говорила о том, что кошка учуяла добычу…

Тревожный шорох застал Чубчика на жестяной полоске, куда он вылез, чтобы добыть очередную осу. Он замер на месте, стараясь даже не дышать, чтобы ни одним звуком себя не выдать. Только это не помогло, ведь у кошек прекрасный нюх. Так и есть! Сквозь щель в досках воробушек увидел знакомые зелёные глаза, с аппетитом глядевшие на него.

– Вот ты где, маленький вкусный птенчик! Сейчас я тебя съем! – прошипела кошка, и страшная рыжая лапа с длинными когтями начала протискиваться в щель.

– Не съешь! Лапы коротки! – смело пропищал Чубчик и, зажмурившись, ударил клювом куда-то в сторону щели.

Наверное, он попал: враг обиженно мяукнул и отдёрнул лапу, но тут же с ещё большим усердием возобновил попытки. Не теряя времени, воробушек отскочил на край жестяного козырька и отчаянно прыгнул вниз. Уже падая, он услышал разочарованный кошачий вой. Конечно, Чубчик мог разбиться, но это всё равно было лучше, чем попасть на острый зуб.

Правда, и разбиваться воробушек тоже не собирался, поэтому он отчаянно замахал крылышками и довольно мягко плюхнулся на кучу песка, который привезли строители. Немного посидев в песочке и отдышавшись, он попробовал взлететь – и взлетел! Причём на удивление ловко.

Чубчик сделал не совсем ровный круг вокруг башенки с часами и уселся на тонкий шпиль. Отсюда открывался красивый вид на старинную часть города и реку Тишину с большим каменным мостом и плакучими ивами вдоль набережной. Налюбовавшись, Чубчик опустил голову и увидел во дворе своего врага. Но воробушек на кошку уже не злился, ведь она научила его летать!

От высоты и радости воробушек зачирикал во всю мочь. А когда чирикаешь высоко и радостно, то обязательно получается песенка. Вот и у Чубчика песенка заладилась! Он сидел на острие шпиля и заливался на всю округу:

Услышав такую нахальную песенку, рыжая кошка Васька выгнула спину, оскалила пасть, а потом встала на задние лапы и замахала в воздухе передними. При этом она растопырила когти, словно показывая, что они ни капельки не стёрлись. А чутья столько, что при следующей встрече с воробушком она своего не упустит.

Понял это и Чубчик. Поэтому взмахнул крылышками и отправился искать своё воробьиное счастье. Когда он отлетел достаточно далеко, то услышал размеренный звон. Это били старые часы на башенке детской библиотеки…

Автобусная горка

Свое счастье Чубчик нашел на помойке. Но не сразу. Сначала он долго летал по городу, не находя приюта. Несколько раз во дворах домов и в скверах ему встречались стайки воробьев, но его почему-то нигде не хотели принимать. Может, полёт Чубчика чем-то напоминал стремительные ласточкины пируэты и этим настораживал сородичей? А может, из-за своей одинокой жизни он совсем одичал, и его просто боялись?

Несколько раз воробушек присаживался отдохнуть на ветках одиноких деревьев и на фонарях, где не было птиц. Ещё не остывших сентябрьских крыш он избегал – боялся кошек.

Как-то он пролетал над старым заводиком, где было мало людей и совсем не было детей. Тут стояли только огромные серые здания с большими пыльными окнами и урчали грязные грузовики.

Но сразу за унылым заводиком он увидел ещё один высокий забор, за которым громоздились большие серые кучи в разноцветную крапинку. Над кучами с криками летали чайки и вороны. «Может быть, тут я встречу воробьёв?» – подумал Чубчик. Он опустился пониже, уселся на колючую проволоку, протянутую над забором, и осмотрелся.

Слева он заметил широкие ворота, через которые въехала машина с большой железной коробкой на спине. В машине что-то заскрежетало, и рядом со старой кучей выросла новая. В основном она состояла из битого стекла, треснутых кирпичей, разноцветных тряпок и прочей ненужной чепухи. Но среди этого хлама попадались огрызки яблок, арбузные корки и даже чёрствые куски хлеба.

Не успела машина отъехать, как на новую кучу, истошно крича, накинулись чайки и вороны. Иногда они дрались. Особо усердствовали чайки, которым кусок в чужом клюве казался самым лакомым. И хотя еды вокруг хватало, они ни в какую не могли совладать со своей скандальной натурой.

Наверное, вы уже догадались, что Чубчик попал на городскую свалку, а машина с железной коробкой на спине была обыкновенной мусоровозкой. Но для птиц это была не свалка, а бесплатная столовая, где всегда можно было под крепиться.

В самую гущу птичьих разборок воробушек лететь поостерёгся. Недавний случай с рыжей Васькой научил его быть осторожным. Тем более что чайки и вороны были размером с кошку, а выглядели ещё страшнее.

Чубчик покрутил головой и в стороне от криков и скандалов вдруг заметил тихую старую кучу, занесённую песком и пылью. От этого куча превратилась в пригорок, заросший сорняками. На его верхушке стоял ржавый автобус без колёс и стёкол. По крыше автобуса разгуливало несколько воробьёв, а остальные копошились среди полыни, лебеды и крапивы. Воробьи клевали уже созревшие семена сорняков, тут же важно расхаживали жирные серые голуби.

«Вот туда мне и надо!» – решил Чубчик. И это было правильное решение, ведь на горке с раскуроченным автобусом пахло вполне сносно: нагретым железом, полезными травами и землёй. А ещё там рос огромный куст бузины, который был усыпан наполовину поклёванными чёрными ягодами.

Чубчик облетел автобус и скромно уселся на краю крыши. К нему тут же подскочил толстенький, но резвый воробей.

– Кто такой? Ать-два!

– Я Чубчик, и у меня нет ни родителей, ни гнезда.

– Дурацкое имя – Чубчик, ать-два! Где служил раньше?

– В детской библиотеке… у ласточек. Только не служил, а жил.

– Отставить разговоры! Жить и значит – служить, ать-два! Это тебе говорю я – командир Чик! Я на Автобусной Горке главный! Повтори!

– Ты на Автобусной Горке главный! – повторил Чубчик и, не удержавшись, спросил: – Ну и что?

– Отставить разговоры! Главный, и всё! Ещё вопросы есть?

– Ещё вопросов нет! – ответил Чубчик, решив не спорить с командиром, у которого почти все фразы заканчивались восклицательным знаком. А восклицательный знак – это точка с дубинкой, с которой сильно не поспоришь.

– Вот и хорошо, ать-два! А теперь слушай мою команду! С этой минуты рядовой Чубчик поступает в мой воробьиный полк. На полке как раз освободилось место, его и займёшь! Понятно, солдат?

– В полк на полке? – удивился новобранец. – А на какой?

– На багажной! – припечатал Чубчика ещё одним восклицательным знаком грозный командир Чик. – Повторяю для тех, кто не понял! Под крышей есть багажная полка! Она, ать-два, занимает стратегически выгодную позицию! Какую, не скажу – это военная тайна! А ты с непривычки разболтаешь её кошкам… Стоять, кто идёт! Отставить, показалось! От службы нервы – никуда: всюду кошки мерещатся… А теперь слушай мою команду: кру-гом! Шагом марш! Заселись!

И Чубчик заселился, причём по-военному: чик – и готово! Ведь из нужных вещей у него были только клюв и перья, а ненужных не было вообще.

Кто рано встает, тому и везет!

Жили воробьи дружно. Да если бы и захотел поссориться, ему тут же отбил бы охоту командир Чик, который держал и в полку, и на багажной полке железную дисциплину. К тому же и повода для ссор не было, потому что основной повод для ссор – это еда. И не только у воробьёв, а даже у людей. Только у людей всё кувырком, поэтому страны, у которых много еды, часто нападают на страны, где еды мало.

Но воробьям еды хватало, ведь кормились они не только в зарослях сорняков на Автобусной Горке. Воробьи шныряли по всей свалке, стараясь держаться подальше от вороньих и чаячьих скандалов.

Но несмотря на свою сварливость, вороны и чайки обладали весьма выгодным для воробьиного братства качеством: они были жадными. Звучит, конечно, странно, но именно чаячья и воронья жадность помогала стае жить безбедно. Как только приходила новая мусоровозка, жадины тут же кидались к свежей куче. А на старом месте оставляли много чего хорошего. Ведь сильные чайки и вороны умели так здорово перелопатить спрессованный мусор, что всё съедобное оказывалось снаружи. Да и охотились вороны и чайки в основном за кусками мяса и рыбы, а дырявые пакеты с остатками разных круп доставались воробьям.

В добывании корма проходил весь день. К вечеру, слегка потолстев от крупы и немного похудев от её поисков, воробьи тесно рассаживались на ветках бузины и принимались чирикать обо всём на свете. О том, что видели на свалке за целый день, и о том, чего не видели, а только слышали. О помоечных котах и беспризорных псах. О стороже в будке у ворот и его собаке, старой овчарке, которая никого, кроме крыс не обижала. Об опасной и шумной жизни в городе и о тихой, но скучной жизни в деревне.

Иногда, особенно в ясные и спокойные вечера, когда на небе появлялись ранние звёзды, воробьи чирикали о далёкой и таинственной Светлой Поляне, где птицы и звери живут безмятежно и счастливо под присмотром Белого Орла. В Светлую Поляну мало кто верил, но слышали о ней все.

И всё же Чика и его команду больше занимала повседневная жизнь с её заботами, а не красивые сказки. Поэтому громче всего воробьи щебетали о том, кто чего нашёл и кто кого победил в драке за эту находку.

Гомон стоял будь здоров! У сторожа городской свалки даже уши закладывало. Чтобы их разложить обратно, сторож прыгал на одной ножке и тряс головой. Если это не помогало, он стрелял из ружья холостыми патронами, потому что соль берёг для воров. А так как воры на свалку заглядывали редко, то у сторожа накопился целый пуд соли, и он солил ею огурцы.

Начирикавшись всласть, все дружно умолкали и влетали в разбитые окна автобуса, чтобы занять свои места на багажной полке. Командир Чик назначал часового, который усаживался на верхушке бузинного куста и пытался не заснуть. Конечно, у него ничего не получалось, зато особо опасный шум мог часового напугать. А с перепугу сильно не поспишь. Вот часовой и просыпался и своим истошным криком будил всех остальных.

Но такое случалось редко. Ведь сиденья из автобуса давно были вынесены сторожем, и теперь крысы и кошки знали, что до воробьиного общежития им не добраться. А если особо настырные и пытались, то их когти просто скользили по железным стенкам со страшным скрежетом!

Ещё одну багажную полку занимали надутые от своей важности голуби. В полку они не служили, потому что любили мир. Несмотря на свою важность, голуби были настоящими трудягами и натаскали в свою спальню много веток и сухой травы. Это была тяжёлая работа, зато отдыхать на мягкой полке было легко.

Собравшись вместе, голуби не чирикали на всю околицу, а раскатисто ворковали и потому были не такими шумными, как воробьи. И вообще, вреда от них было мало. Вот только пополнение семейств у них случалось чуть ли не пять раз в сезон. Но, к счастью, молодые голубята, лишь научившись кое- как себя прокармливать, сразу отселялись.

Чубчику командир Чик выделил скромный уголок на самом краю полки. Дальше была только задняя дверь. Она, конечно, не открывалась, как и передняя. А зачем дверям открываться, если пассажиры давно ездили на других автобусах, которым мусорная свалка пока ещё не грозила. Вот двери и не открывались, а птицы влетали и вылетали через выбитые окна.

Едва начинало светать, как Чубчика будило голубиное воркование. Трудяги-голуб и просыпались раньше всех, но воробушек этому даже радовался. Ведь он был молод и полон сил, поэтому не хотел тратить драгоценное время на слишком долгий сон.

Чубчик встряхивался и летел к бузинному кусту принимать холодный душ. Он взъерошивал перья, шевелил листву, и на него скатывались бодрящие капли росы, пропитанные терпким запахом бузины. От этой пронизывающей свежести Чубчик махал крылышками, и у него сама собой получалась утренняя гимнастика. А день, начатый с утренней гимнастики и водных процедур, обычно и заканчивается хорошо!

Отряхнувшись, воробушек завтракал чёрными ягодами и отправлялся искать обед. И находил! Ведь не зря говорят: кто рано встаёт, тому и везёт! Пока чайки и вороны ещё смотрели сладкие утренние сны, он свободно разгуливал по самым свежим мусорным кучам, которые вырастали на свалке перед рассветом, как грибы после дождя.

Обычно Чубчик находил крупу и чёрствые корки, но однажды он наткнулся на сосиску. Она торчала прямо из кучи. Он ухватил сосискин хвостик, потянул на себя и вдруг услышал недовольное пофыркивание. «Кто-то там есть, на том конце сосиски», – догадался воробушек, но добычу не выпустил. Мусорная куча зашевелилась, и на поверхности показались три чёрные бусинки: одна побольше – нос, и две поменьше – глаза. Наверное, где-то был и рот, но из-за сосиски Чубчик его не разглядел.

– Это моя добыча! – чирикнул воробушек.

– Нет, моя! – фыркнул в ответ бусинка-нос.

– Отдай!

– А ты отними!

– И отниму! Только покажись, или боишься?

– Да ни капельки! Вот он я, смотри сколько хочешь!

Мусор полетел в разные стороны, и перед Чубчиком предстал странный зверёк. Он был похож на клубок, сплошь утыканный короткими иголками. И только одно местечко на клубке было голым – то самое, где сверкали три чёрные бусины.

«Ничего себе! Весь в иголках! – удивился воробушек. – Неужели ему не больно?»

От этих мыслей его отвлекло громкое сопение.

– Я знаю, ты – воробей! – вдоволь насопев- шись, сказал клубок.

– Ну да, я воробей! Воробей Чубчик. А ты кто?

– Я ёжик! Ёжик Ёршик! И со мной лучше не шутить. Видишь, сколько у меня колючек!

– И со мной лучше не шутить, – нахохлился воробушек. – Я недавно кошку победил, а она в сто раз тебя больше!

– Хорошо, давай не шутить, – пошёл на попятную ёжик, решив, что с победителем кошки лучше не связываться.

– Так бы и давно! – сбавил тон воробушек, рассудив, что столько колючек для него будет многовато.

Они немного помолчали, бросая печальные взгляды на сосиску. Но надо было что-то делать – вот-вот проснутся чайки и вороны, и тогда ясно, кому их добыча достанется.

– А давай знаешь что лучше сделаем? – вдруг чирикнул Чубчик.

– Давай! – сразу согласился Ёршик, но на всякий случай уточнил: – Что давай сделаем лучше?

– Давай её поделим пополам. В смысле поровну!

И они её поделили. Чубчику чуть меньше, а Ёршику чуть больше. И это было ровно поровну, потому что воробушек был чуть меньше ёжика, а ёжик был чуть больше воробушка, правда, если считать вместе с колючками.

А когда сосиска кончилась, началась дружба. И Чубчик был этому очень рад, потому что жить в общей стае, конечно, хорошо, но личный друг – это ещё лучше!

Чака и трибунал

Первым делом воробушек решил показать новому другу свои владения. Честно говоря, это были не совсем его владения, и даже совсем не его. Настоящими хозяевами свалки были сторож, потом его собака, потом его ружьё, потом чайки и вороны и наконец командир Чик. Голуби в счёт не шли, потому что из-за своего мирного характера на владение свал кой даже не замахивались. Но Чубчик из скромности об этом умолчал, чтобы Ёршик не решил, что он тут последний.

В общем, воробушек скакал впереди, изредка вспархивая, а за ним, сопя и похрюкивая, семенил ёжик. Показывая кучи мусора, Чубчик гордо чирикал, вроде эти кучи он сам сюда натаскал. Но Ёршик радости не разделял. Вместо высоких куч он видел только их грязные подошвы, так как не умел задирать голову.

– Да ты посмотри! – горячился Чубчик. – Какая красота! А еды сколько! И это всё наше!

– Это кто тут раскр-чался? Это кто тут п-щ-т? – вдруг раздался хриплый голос, похожий на лай простуженной собаки.

– Ну, я! – дерзко ответил воробушек, но тут же осёкся и дрожащим голоском проговорил: – Это я, Чу-чубчик… Я тут живу… Вот решил показать другу свои… простите, ваши владения…

Испугался воробушек не зря. Перед ним стояла птица с мощным клювом, кончик которого угрожающе загибался крючком. Птицу звали Чака. Да, именно Чака и обязательно с большой буквы. Потому что это была самая скандальная чайка на всей мусорной свалке. Нет, она была не просто самая скандальная, она была самая главная скандалистка среди самых скандальных чаек. Теперь понятно, почему к ней обращались с большой буквы. А почему её звали Чака, ещё понятнее. Ведь чайки не умеют свистеть, из-за чего не выговаривают букву И, а букву Й – тем более. Вот они и называют себя не «чайками», а «чаками».

Чаки очень любят поговорить, только вместо «раскричался» чаки говорят «раскр-чался», а вместо «пищит» шипят «п-щ-т». Бузину чаки называют «буз-на», из стройной рябины у них получается какая- то неуклюжая «ряб-на», а вместо «пир на весь мир» они хрипло лают «п-р на весь м-р», что звучит уже совсем негостеприимно.

Главная Чака была такой огромной, что Чубчик не доставал до её вывернутого назад колена. Колени она выворачивала специально, потому что считала, что так красивее. Чака даже крылья выворачивала, но не сильно, чтоб не шмякнуться об землю.

– Так вот запомнь, а лучше за- убь на клюве, – пролаяла Чака, – это я тут ж-ву! Вот намну тебе бока, будешь знать, где п-щать.

– Попробуйте, – вдруг спокойно проговорил Ёршик.

Не привыкшая к возражениям, Чака даже поперхнулась от неожиданности и, позабыв про воробушка, бросилась на маленького нахала. Но не тут-то было: ёжик быстро съёжился и, наткнувшись на колючий клубок, Чака залаяла от боли и суматошно взмыла вверх. Тут только её и видели!

– Ух ты! – обрадовался Чубчик. – Здорово ты её! Жалко, что у меня вместо колючек пёрышки растут.

– Каждому своё! – глубокомысленно хрюкнул Ёршик и снова «размотался». – Вижу, у вас тут не только еды, но и забияк хватает.

– Хватает, – виновато проговорил Чубчик. – Но это ничего! Я сейчас покажу тебе автобус.

– Зачем мне автобус? Автобус – штука опасная. Автобусные колёса колючек не боятся. Когда мама учила меня перебегать дорогу, то строго- настрого наказывала сначала проверить, не катятся ли по дороге автобусные колёса.

– Да не бойся! Мой автобус без колёс! То есть не мой, а наш, – вспомнив Чаку, поправился Чубчик. – Пойдём, это недалеко – всего два взмаха… в смысле, четыре шага.

Ма Автобусной Горке кипела жизнь. Голуби уже растормошили своим настойчивым воркованием воробьёв, и те сидели на крыше, слушая последние наставления перед взлётом. Командир Чик что-то чертил крылом и стучал клювом, словно перед ним была не пыльная крыша, а военная карта. Заметив приближающегося Чубчика в компании незнакомого ёжика, толстяк Чик спикировал на них и чирикнул командирским голосом:

– Рядовой Чубчик, ать-два, откуда посторонние на секретном объекте?

– Это не посторонние… Это мой друг Ёршик…

– Отставить «друга»! Я спросил «откуда»? Отвечай по уставу.

– Разрешите доложить? – вытянув крылышки по швам, выкрикнул солдат Чубчик.

– Докладывай!

– Не знаю, откуда, но он только что Чаку прогнал.

– Прогнал Чаку? Это по-военному! – сразу подобрел командир Чик. – Тогда слушайте мою команду! Ефрейтор Ёршик назначается отгонщиком чак и ворон! Выполнять!

– Да не буду я никого отгонять! – не согласился Ёршик.

– Это как так, ать-два?

– А неохота!

– Почему? – не поверил своим ушам командир Чик.

– Потому что я ёжик, а не ефрейтор, и мне лишние командиры не нужны! Мы, ёжики, живём каждый сам по себе

– А если враги нападут на всех ёжиков?

– Вот пусть все и думают! А моя нора с краю!

Командир Чик яростно хлопнул крыльями и чирикнул так, что если бы в окнах автобуса были стёкла, они бы снова разлетелись на мелкие кусочки:

– Так ты индуи… индиву… тьфу, никак не запомню.

Чик хотел произнести умное слово «индивидуалист», которым называют тех, кто думает только о себе. Но это длинное слово застряло у него в клюве, и тогда он просто откусил от него главный кусочек:

– Ты индивидуй! И дуй отсюда! Нечего мне тут воинскую дисциплину расшатывать! Катись, катись!

– Да пожалуйста! – сказал Ёршик и покатился по тропинке между куч, на ходу бросив Чубчику: – Встретимся вечером на сосисочном месте!

Чубчик хотел что-то сказать другу, но командир Чик его перебил.

– А ты, рядовой Чубчик, отправляйся дежурить на бузину! И впредь выбирай, с кем дружбу водить! Всё ясно? Тогда кру-гом! Шагом марш!

С этими словами командир Чик развернулся и, пошатываясь от возмущения, замаршировал к автобусу.

Ать-два!

На закате Чубчик совершил серьёзное воинское преступление – сбежал с поста, или, как говорят военные, дезертировал. Никому ничего не чирикнув, он слетел с бузины и отправился на сосисочное место. Ёршик его уже ждал.

– Твой командир всегда такой нервный? – спросил Ёршик, увидев друга.

– Всегда… – понуро ответил Чубчик. – И всё время грозит каким-то трибуналом. Никто не знает, что это такое, но все боятся.

– Я думаю, что трибунал – это большая трибуна, – предположил Ёршик. – А если большая, значит тяжёлая, как автобус. И если этот толстяк отдаст тебя под трибунал, то от тебя останется мо крое место. Да и от меня тоже… Нет, пошли отсюда, пока нас не догнали.

– Пошли! – согласился Чубчик, который совсем не хотел попадать под автобус, где водились большущие крысы.

Настоящие соседи

Не успели друзья отойти от счастливой кучи, где водятся сосиски, как над ними раздался знакомый хриплый лай:

– Попался, Чубч-к! От меня не убеж-шь!

Чубчик задрал голову и увидел Чаку в окружении других чак. Чак было так много, что они натыкались друг на друга и каркали. Нет, кажется, это каркали вороны, которые примчались посмотреть, из-за чего поднялся такой сыр-бор.

Чубчик попытался взлететь, чтобы разведать обстановку, но Ёршик закричал:

– Ложись! В воздухе они тебя собьют! Ползи за мной!

С этими словами он нырнул в заросли крапивы и, убедившись, что Чубчик рядом, прошептал:

– Тут они нас не заметят!

– Но всё равно когда-нибудь придётся вылезать, – усомнился воробушек.

– И вылезем! Только не тут, а там! – успокоил ёжик и откинул носом оторванный лопуховый лист, за которым зияла тёмная дыра. – Это туннель. Я его выкопал под забором, когда первый раз на свалку забрался. Ныряй!

И Чубчик нырнул. Теперь он был первым в мире воробьём- ныряльщиком, но ему понравилось. В туннеле было прохладно и вкусно пахло свежей землёй. А главное, сюда не доносились злобные крики чаек и было полно дождевых червей. Просто не туннель, а, как говорила Чака, п-р на весь м-р!

Ёршик неплохо постарался. Туннель выходил не на голое место, а на пространство, поросшее высокой травой. Друзья ползли в траве, пока не упёрлись в новый забор.

– Фуф, пришли, – фыркнул ёжик. – Хочешь яблоко?

– Не хочу, – сказал воробушек. – А где оно?

– Так у меня на спине. Сейчас достану.

Ёршик тряхнул колючками, и на землю упало краснобокое яблочко. Интересно, когда он успел его подцепить? Но ёжик и сам этого не заметил, просто незаметно подцепил – и всё!

Чтобы не обидеть друга, Чубчик пару раз клюнул яблочко и, вспомнив вежливых птенцов ласточек, сказал спасибо. Но он зря старался, потому что Ёршик яблок тоже не любил. Оказывается, ежи с удовольствием охотятся на всякую мелкую живность типа улиток. А ещё они едят разных насекомых типа пауков и сороконожек, но и ядовитыми жуками-нарывниками не брезгуют. А что яблоки иногда накалываются на острые колючки, так яблоки сами виноваты – глядеть надо, куда падаешь.

– Это что, новая свалка? – спросил воробушек, разглядывая забор.

– Кто-то может считать и так, – обиженно засопел ёжик, – но вообще-то за этим забором стоит мой дом… или лежит. Короче, там у меня вырыта отличная норка. И в ней всё разложено по полочкам – терпеть не могу свалки!

– Прости, я не хотел тебя обидеть, – смутился Чубчик. – Но как мы туда попадём? Тоже через туннель?

– А ты как думал? Я же летать не умею.

И тут воробушек вспомнил, что он-то умеет! Поэтому в туннель не полез, а просто перепорхнул через забор и увидел красивый сад, в котором прятался двухэтажный домик, укрытый красной черепицей.

– Это дом фермера, – объяснил Ёршик, отряхивая мордочку от комочков земли. – А мой дом вон под той грушей. Если найдёшь на ней подходящее дупло, будем соседями.

– А соседи – это, случайно, не солдаты? – с тревогой спросил Чубчик, вспомнив толстяка Чика.

– Соседи – это которые живут рядом и ходят друг к другу в гости, потому что ходить недалеко, – успокоил воробушка ёжик. – И если мы будем жить недалеко…

– …и будем ходить друг к другу в гости, – подхватил Чубчик.

– …то мы станем настоящими соседями! – хором закончили друзья.

На старой груше хватало свободных дупел.

Чубчик выбрал себе дупло с видом на краешек поля с подсолнухами. Этот чудесный вид действовал обнадёживающе, потому что воробушек как-то нашёл в дорожной пыли два вкусных подсолнечных зёрнышка. А вот солнечных семечек, которыми были утыканы большие жёлтые цветы на высоких ножках, он ещё ни разу не пробовал. Наверное, они были ещё вкуснее, потому что их было много!

Но сразу на поле Чубчик не полетел, а пошёл в гости к Ёршику. Они неплохо посидели в чистой норке, спрятанной в корнях старой груши. Воробушек рассказал о своих приключениях и даже прочирикал песенку про рыжую Ваську. И ёжик рассказал много интересного и даже показал фокус. Он без лапок сделал генеральную уборку! Для этого он прокатился по норке клубочком, и все лишние листики и щепочки оказались у него на колючках.

в общем, Чубчик и Ёршик стали настоящими соседями. Правда, только наполовину. Ведь ёжик к воробушку в гости так ни разу и не зашёл, хотя идти было недалеко.

Почему? Да потому, что не умел Ёршик летать!

Чирибушек и Хворобушек

Хорошо жилось в усадьбе! Во-первых, тут не было чак и ворон. Во-вторых, тут не пахло мусором. А в-третьих, у друзей были замечательные соседи: у Ёршика – Чубчик, а у Чубчика – Ёршик. Правда, однажды в соседи хотела записаться трясогузка. Но она знала очень мало слов, и говорить с ней было неинтересно. Главным её словом было даже не слово, а простое местоимение «ты». «Ты! Ты! Ты!» – тыкала она всем без разбору, из-за чего ей дали прозвище Тыка.

Самой Тыке это имя не нравилось. Она хотела, чтобы её называли Волшебный Хвостик, Серебряный Голосок или хотя бы Стройные Ножки. Но так её никто не называл, потому что она всё время тыкала, а когда вспоминала другие слова, то от напряжения скрипела, словно несмазанная телега, и громко свистела, как фермерский чайник. В общем, шумная была птичка.

Хуже того, она совершенно не различала, что можно говорить, а чего нельзя. Что услышит в одном месте, то сразу повторяет в другом. Трясёт везде длинным хвостиком и растрясает всё, что застряло в её маленькой пустой головке. Поэтому все знакомые птицы, если, конечно, сами не были сплетницами, рядом с Тыкой вообще молчали.

Ёжик и Чубчик тоже Тыку остерегались: им вовсе не хотелось, чтобы она насплетничала об их жизни на ферме Чику и чакам. Поэтому, заметив трясущийся хвостик, они тотчас умолкали.

И правильно делали, потому что в один прекрасный день трясогузка Тыка не выдержала садовой тишины и улетела искать более громких соседей. Трясогузка знала, что всегда найдёт любопытных собеседников, ведь на её длинном хвостике умещалось очень много сплетен. И конечно, там нашлось местечко для наших друзей, хотя они об этом даже не подозревали…

Распрощавшись с Тыкои, Чубчик и Ёршик украдкой облегчённо вздохнули. Теперь в вечерней тишине они могли спокойно играть в свою любимую игру. А игра была очень простой: надо было вспомнить сказки, которые им рассказывали мамы.

Ёршик помнил много сказок. Все они были очень смешными, хотя немного колючими.

– Шёл однажды по лесу медведь, а потом устал и решил отдохнуть, – рассказывал Ёршик, едва удерживаясь от смеха. – Выбрал травку помягче – и как сядет! А потом как вскочит – и бежать!

– Почему? – спрашивал Чубчик, так как в этом месте обязательно надо было спросить.

– Потому что он ёжика не заметил! – радостно выкрикивал Ёршик и от смеха катался по норке, заодно делая генеральную уборку.

Ещё Ёршик рассказывал сказки про волка, лису, лося, зайца, бобра, енота и даже про лесника. Но каждая сказка заканчивалась одинаково – все садились на ежа.

A вот Чубчик знал всего одну сказку, потому что мама не успела рассказать ему вторую. Приёмные же родители-ласточки вместо сказок рассказывали истории, причём не какие попало, а исключительно полезные для выживания.

Когда воробушек вспоминал маму и папу, то изо всех сил стискивал клюв, чтобы не заплакать. Да нет, сам бы он обязательно заплакал, но в гостях – это совсем другое дело. Вот воробушек и не плакал, чтобы не расстраивать соседа. Вместо этого он рассказывал мамину сказку, стараясь не пропустить ни слова…

Жила-была одна воробьиха, и было у неё два воробушка. Вернее, сначала их не было, а потом они появились и начали пищать. A пищали они из-за того, что сразу проголодались, и пищали до тех пор, пока мама их не накормила. Воробушкам понравилось угощение, и они начали пищать очень часто, из-за чего мама едва успевала поесть сама.

Воробушки родились совсем одинаковыми, и чтобы не запутаться, мама назвала их по-разному. Одного назвала Чирибушком, а другого – Хворобушком. И надо же – угадала! Потому что Чирибу- шек всё время чирикал, а Хворобушек всё время хворал.

Воробьиха хотела, чтобы её детки выросли умными. Поэтому она учила Чирибушка и Хворобушка бояться ястреба. Ведь если бояться ястреба, можно дожить до глубокой мудрости.

Только бояться ястреба нужно правильно. Если стучать от страха клювом и вскрикивать «мамочки!» – это не поможет. Вернее, поможет, но только ястребу. Он сразу прилетит на стук и крики и… Но дальше лучше не рассказывать.

Чирибушек и Хворобушек маме верили и ястреба боялись. Только по-разному. Чтобы не стучать клювом от страха, Чирибушек всё время чирикал. А у Хворобушка чирикать не получалось: у него часто болело горло и ему почти всё время было больно. Так больно, что хотелось не чирикать, а плакать. Но он терпел, потому что горький плач намного громче, чем радостное чириканье.

А чтобы терпеть было легче, Хворобушек всё время думал о хорошем. Он думал, что когда- нибудь выздоровеет и расправит крылышки. А потом взлетит высоко-высоко и полетит так быстро, что никакой ястреб его не догонит.

Но ястреб догнал! Правда, не тихого Хво- робушка, которого он просто не заметил, а громкого Чирибушка. Ястреб спикировал на гнездо и растопырил когти, чтобы схватить чирикающего от страха птенца. Но не схватил, потому что Хворобушек собрался с силами и вытолкнул Чирибушка наружу.

Ястреб не успел затормозить и со всего разгона стукнулся лбом о ветку. От этого он сразу забыл, куда летел, и полетел дальше.

С тех пор Чирибушек научился плакать, а Хворобушек научился весело чирикать. Потому что Чирибушек плакал о своём страхе, а Хворобушек радовался о своём брате.

А ястреб больше не прилетал, потому что, когда радостный Чирибушек научился плакать, а печальный Хворобушек научился радоваться, их гнездо взял под защиту Белый Орёл…

Эту сказку Чубчик рассказывал много раз, и Ёршик много раз её слушал. Эта сказка им очень нравилась, и с каждым разом они её всё больше понимали. И только одного друзья понять не могли: кто такой Белый Орёл. Чубчик и у ласточек спрашивал, но они сказали: «Подрастёшь – поймёшь». Но вот уже и ласточки улетели, и он подрос, а всё равно не понял.

Друзья гадали и так и эдак, но у них ничего не выходило. Почему? Да потому что они не знали, что про Белого Орла нельзя гадать и выдумывать, его просто надо встретить.

И такая встреча ждала их впереди, но про неё они тоже ещё ничего не знали.

Ежовый суп

Водин прекрасный день Чубчик наконец-то слетал на подсолнечное поле, краешек которого он видел из своего дупла, и ему там очень понравилось. Он перелетал с одного вкусного цветка на другой, и каждое новое семечко ему казалось вкуснее предыдущего.

Однако счастье длилось недолго. Пока воробушек кружил в небе, чтобы утрясти в животе семечки и высмотреть ещё нетронутый подсолнух, на поле появился фермер в окружении своих детей. Фермер был вооружён настоящим ружьём, а двое чумазых мальчишек – рогатками.

Они сразу открыли беспорядочную стрельбу. Опытные деревенские воробьи тут же поднялись и дружно улетели, один Чубчик остался под обстрелом. Да разве попадёшь в маленького воробушка, который носится туда-сюда со скоростью ласточки? Нет, не попадёшь! Тем более что и патроны кончились. Тогда фермер и его дети начали гром ко кричать и сильно махать руками.

Тут уж воробушек немного струхнул. Во-первых, он не любил громких криков, которые напоминали ему злобную Чаку. Во-вторых, фермер так сильно махал руками, что казалось, ещё чуть-чуть, и он взлетит. Но фермер не взлетал, и Чубчик решил его подразнить. Он спикировал на подсолнух, который рос чуть ли не под носом у фермера, и принялся разбрасывать семечки во все стороны.

Увидев это безобразие, фермер зарычал и бросился в сарай. Там что-то долго гремело и падало, но Чубчик не стал дожидаться и полетел к старой груше, не забыв напоследок подразнить чумазых мальчишек.

Эх, зря Чубчик дразнился, да ещё и хвастался перед Ёршиком своей победой. Ведь из этого никогда ничего хорошего не выходит. Так случилось и на этот раз. Когда на следующий день воробушек прилетел на поле, то увидел человека в мятой шляпе и в каком-то драном плаще. Человек стоял неподвижно, но при малейшем порыве ветра его плащ угрожающе шуршал. Это было страшно, но не очень. А очень страшно стало, когда из железного раструба, установленного на плече челове ка, раздался крик ястреба.

«Кик-кик-кик», – кричал ястреб-раструб, и хотя до этого Чубчик ни разу не слышал такого жуткого крика, он сразу всё понял и бросился наутёк.

Причём так быстро, что полетел совсем не в ту сторону, а потом долго искал дорогу домой.

– Ты чего трясёшься? Заболел, что ли? – спросил Ёршик, когда воробушек ввалился в его норку и забился в самый тёмный угол.

– Кик-кик-кик… – заикаясь проговорил Чубчик. – Т-т-там эт-т-тот… С длинными руками… Кик- кик-кик…

Ёжик вылез из норки, прислушался и нырнул обратно.

– Это пугало кричит, птиц пугает, – объяснил он. – Его в прошлую грозу ветром повалило, и хозяин унёс чинить его в сарай. Значит, уже починил. Да ты не трясись, ведь кричит-то никакой не ястреб, а та железная штуковина на пугале. Фермер называет её «магнитофон», а на самом деле это простая кричалка. Лично я её не боюсь, и ты не бойся.

Но не бояться не получилось. Когда Чубчик снова проголодался, он решился заглянуть на любимое поле. Но, увидев человека с длинными руками и услышав его «кик-кик-кик», воробушек стремглав бросился назад.

«Это не ястреб, это простое пугало с кричалкой», – не переставая твердил Чубчик, но это не помогало. Так и мы, побежав ночью в туалет, пугаемся обычного шкафа, хотя твёрдо знаем, что в шкафу висит наша одежда и никакого привидения там нет и в помине.

Чубчику было стыдно перед ёжиком, который вообще никого не боялся, только он ничего не мог с собой поделать. А ещё ему было стыдно за то, что он дразнил хозяина подсолнечного поля и его чумазых ребятишек. Глупо как-то получилось. Глупей, чем когда он дразнил кошку Ваську…

Лишившись стола размером с поле, богатого жирными семечками, Чубчик украдкой клевал сухие крошки с маленького стола, за которым обедала семья фермера. Грубо сбитый стол стоял не в доме, а на веранде, и клевать было удобно. Но это получалось нечасто, потому что после обеда хозяйка всегда протирала стол мокрой тряпкой. От такой крошечной диеты Чубчик опять стал очень стройным, а если сказать честно, то очень худым.

Одним словом, плохо было Чубчику, но умному Ёршику однажды стало ещё хуже. Потому что мало быть умным, надо ещё быть неглупым. А это совершенно разные вещи. Ведь даже самый умный учёный, который умеет сосчитать до ста и обратно, может совершить такую глупость, что и говорить про неё не хочется. Ну, например, изобрести новую бомбу и случайно взорвать свой собственный дом и ещё парочку соседних.

Вот и ёжик был умным, но иногда делал глупости. Иногда ночью он забирался в огород и выдёргивал какую-нибудь морковку, хотя у него была целая речка улиток. Морковку он надгрызал и выбрасывал, а утром надгрызенную морковку находила жена фермера и сильно огорчалась. Так сильно, что фермер завёл самую злую собаку, которую сумел купить. Собака была такой злой, что кусалась без предупреждения, то есть совершенно молча.

Вот Ёршик один раз собаку и не услышал. Он только-только закончил подкапывать морковку, как собака на него напала. Как всегда, она это сделала молча, но, уколовши нос об острые иголки, неожиданно залаяла вслух. На её лай тут же прибежали чумазые мальчишки. И хотя они ещё были очень глупыми, а поступили умно. Они обмотали руки рубашками, схватили колючий клубок и побежали к папе.

Увидев похитителя морковки, фермер сразу же бросился в сарай. Там опять что-то долго гремело и падало, но фермер не сдавался и вскоре появился со старой птичьей клеткой в руках. Мальчики быстро засунули ёжика в клетку, надели освободившиеся рубашки, закрыли клетку на деревянную щеколду, а клетку отнесли на веранду и поставили под стол.

– Хороший ёж! – сказал фермер. – Завтра сварим из него суп.

Судя по всему, фермер не шутил. Он любил поесть и очень серьёзно к этому делу относился. Любимым его кушаньем было всё, а любимым чтением были две книги. Одна называлась «Книга о вкусной и здоровой пище», а другая – «Кухни народов мира». Там-то фермер и наткнулся на рецепт супа из ежа, зато наткнуться на подходящего ежа ему никак не удавалось. И вот после стольких лет ожидания ему попался очень подходящий ёж. Он был толстым и пахнул свежей морковкой.

Фермер громко потёр шершавые ладони и отправился спать, чтобы за ночь как следует проголодаться.

За решёткой

Лёг спать и Чубчик. А что ему оставалось делать, если в это позднее время ёжик отправлялся на охоту. Но, засыпая, он вдруг услышал странный звук: «Тыр- тыртыр». Воробушек сильнее зажмурил глаза, но «тыртыр-тыр» не утихал и тыркал так настойчиво, что не давал заснуть. И вдруг Чубчик вспомнил, где он уже такое слышал. А слышал он это, когда Ёршик тёрся о ствол после генеральной уборки, чтобы сбросить с себя лишние листики и щепочки.

Подгоняемый нехорошим предчувствием, Чубчик выбрался из дупла и полетел на звук. Ночь была лунная, и на ветки он не натыкался. Воробушек сразу взял правильный курс, и «тыртыр-тыр» с каждым взмахом крыльев становилось всё отчётливее. Наконец Чубчик добрался до веранды и увидел знакомый обеденный стол, усыпанный мотыльками. Но вокруг яркой лампы, висевшей над столом, мотыльков было ещё больше. Они кружились в своём смертельном танце и, обжигая крылышки, падали вниз.

Только на жирных мотыльков Чубчик даже внимания не обратил. Он смотрел на клетку и не верил своим глазам. Внутри бегал его друг и цеплялся колючками о железные прутья. Получалось «тыртыр-тыр»…

Воробушек так растерялся, что сказал:

– Доброй ночи, Ёршик!

– Доброй ночи, Чубчик! – ответил ёжик, и стало ясно, что он тоже растерян, потому что слово «добрая» к этой ночи ни с какого боку не подходило.

– Ты чего туда залез?

– Это не я, это мальчишки меня сюда засунули.

– Так вылезай!

– Не могу, – печально ответил Ёршик. – Они меня заперли.

Только тут Чубчик заметил деревянную щеколду, которая мешала дверце открыться. «Что же делать?» – подумал он.

– Надо повернуть щеколду, – подсказал умный ёжик.

Это было правильное решение, и сделать это не составляло большого труда. Взял и повернул! Но взять-то воробушку было нечем, ведь вместо рук у него росли крылья. А крыльями только летать хорошо, зато открывать двери не очень.

– А ты клювом попробуй, – опять подсказал Ёршик. – Бей по одному кончику, деревяшка и повернётся.

– Сам знаю! – немножко обиделся Чубчик из- за того, что такая простая мысль ему не пришла в голову.

Он взлетел и ударил. Но удар получился слабым, потому что в воздухе нельзя крепко упереться. Тогда он вцепился лапками в поперечный прут и ударил снова.

Конечно, бить пришлось из какой-то попугайской позы – чуть ли не вверх тормашками, но Чубчик справился, и щеколда чуть дрогнула. Тогда он ухватился покрепче и что есть сил заработал клювом.

Через какое-то время один конец щеколды немножко сдвинулся вниз, а второй – немножко вверх. Но этого было мало. Надо было сделать так, чтобы верхний конец смотрел в небо, а нижний – в землю. Потому что только в таком положении дверца могла открыться.

Но как трудно это было сделать! Вскоре у Чубчика заболела голова, ведь он был воробушком, а не дятлом, и не привык бить головой по всяким деревяшкам. Но он всё равно бил, и щеколда постепенно сдавалась.

А когда осталось совсем чуть-чуть, случилось непредвиденное. Их возня и разговоры разбудили спящую собаку, и она громко залаяла.

– Бей быстрей! – закричал Ёршик. – Она сейчас всех разбудит.

И точно! В доме зажёгся свет…

Ночуяв опасность, Чубчик заработал с удвоенной силой. Теперь его подгоняли тяжёлые шаги фермера и звонкий собачий лай. Но в тот самый миг, когда воробушек понял, что сейчас у него разлетится голова, щеколда повернулась и дверца открылась.

Только было поздно! Фермер уже выскочил на веранду и сразу понял, что его суп сейчас убежит. Он нагнулся, чтобы захлопнуть дверцу, но тут ЧТО-ТО щёлкнуло его по затылку и заставило резко выпрямиться. И только он выпрямился, как ЧТО-ТО щёлкнуло его в лоб.

«Летучая мышь!» – щёлкнуло у фермера в голове и заставило быстро замахать руками. Надо сказать, что фермер очень боялся летучих мышей. Ведь ещё в детстве он наслушался страшных историй про то, как летучие мыши нападают на людей и выпивают всю кровь до капли. Конечно, это были враки, но ведь то, что эта ненасытная тварь на него напала, было правдой! А кому ещё взбредёт в голову летать ночью вокруг человеческого жилища?

«А-а-а-а!» – закричал фермер, а потом бросился в дом и запер дверь на засов.

Хаш объявляет войну

– Ловко ты фермера заклевал! – с уважением сказал ёжик, когда друзья вернулись в норку.

– Так уж и заклевал, – скромно потупился воробушек, хотя ему было очень приятно такое слышать. – Всего два раза попал, а третий промазал.

– И правильно сделал, что промазал. Не то бы сгоряча выбил ему глаз, а куда фермеру без глаза, ему же семью кормить. Но разозлили мы его хорошо, и это плохо.

– Почему? – удивился Чубчик.

– Потому что теперь он нам житья не даст. Значит, надо уходить. Только куда? На свалку нельзя – там Чака!

– И в библиотеку нельзя – там Васька! – подумав, сказал Чубчик.

– А давай пойдём на Светлую Поляну!

– На Светлую Поляну? Ты тоже про неё слышал?

– Мне мама рассказывала, – печально засопел Ёршик, – что есть такая чудесная страна, где совсем нет людей, а фермеров и подавно!

– И мне мама рассказывала, – грустно чирикнул Чубчик, – что там много еды, а звери там почти не ссорятся. Только это сказка. Я не верю, что такая страна есть на самом деле.

– Я тоже не верил. А теперь верю!

– Почему?

– Потому что ничего другого не остаётся…

Друзья замолчали, обдумывая сказанное. Первым заговорил Чубчик.

– Ты прав, – сказал он, – нам ничего другого не остаётся. Только где искать Светлую Поляну?

– Если не знаешь, где искать, надо просто идти, – глубокомысленно изрёк Ёршик. – Слыхал такое выражение: «Кто ищет, тот всегда найдёт». Так говорил мой папа, отправляясь на охоту. А ему можно верить, потому что с охоты он всегда что-нибудь приносил.

– Ладно, будем искать. Только как? Ведь ты бегаешь, а я летаю.

– Да уж как-нибудь выкрутимся! – не растерялся Ёршик. – Издалека любое дело кажется сложным, а ближе подойдёшь – ничего особенного. Только перед дальней дорогой следует как следует подкрепиться. Предлагаю залезть в фермерский погреб и посмотреть, чего там можно…

– Своровать? – опять перебил Чубчик. – Но это же нехорошо!

– И кто мне это говорит – ВОРОБЕЙ? Птичка, которую бьют за воровство? Только нас бить не будут, потому что ночью никто ничего не увидит! Но если ты хочешь остаться голодным, твоё дело. А я пошёл!

В погребе было не очень темно, даже светлее, чем во дворе при полной луне. Почему? Да потому что на одной из стенок тускло светилась крохотная лампочка. Фермер никогда её не выключал, чтобы не сломать ногу о ящики и не набить шишку о полки. Впрочем, и то и другое он уже успел сделать. Это случилось в те времена, когда лампочки ещё не было, а он был молодым и горячим.

Так что Чубчик сразу нашёл мешок с крупой, а Ёршик сразу отыскал кольцо домашней колбасы и тут же откусил кусочек. Правда, ёжику для этого и лампочки не понадобилось. Во-первых, он прекрасно видел в темноте, а во-вторых, колбаса пахла так сильно, что её трудней было спрятать, чем найти.

Друзья дружно набивали животы в разных углах погреба и друг друга не видели. Но в этом не было ничего плохого. Плохое было в другом. Увлечённые подготовкой к дальнему походу, они не обратили внимания на кусок поливального шланга, валявшегося на одной из полок. Хотя это было не удивительно, ведь в погребе много чего валялось. Тут попадались лопаты, грабли, вёдра, верёвки и прочие несъедобные вещи, которые должны были находиться в сарае, но из-за не очень аккуратных чумазых мальчишек находились где попало. Наверное, и кусок старого шланга попал сюда таким же образом, вместо того чтобы валяться в мусорной яме у забора.

Только зачем, спросите вы, так долго рассказывать о каком-то шланге? А затем, что этот шланг не просто валялся, а шевелился и даже незаметно полз к мешку с крупой.

Да, именно полз! Потому что это был никакой не шланг, а здоровенная змея гадюка, притворившаяся шлангом! Приблизившись к мешку почти вплотную, она подняла голову и зашипела.

– Хаш-ш-ш… – прошипела она, не сводя злых глаз с воробушка. – Меня зовут Хаш. Я дочь Нахаша – самого мудрого змея из всех живущих змей.

Услышав шипение, Чубчик с любопытством глянул вниз и застыл от ужаса. Увидев змею, он попытался вспорхнуть, но не смог. Холодный взгляд пригвоздил его к мешку с крупой, а страшный убаюкивающий голос словно налил крылья тяжестью. А змея всё шипела и шипела…

Воробушек хотел отвернуться от острого, как игла, взгляда, но вместо этого смотрел на змею и слушал страшную песню, не в силах пошевелить отяжелевшими крыльями, а потом закрыл глаза и рухнул вниз.

Очнулся Чубчик в полной темноте, отчего решил, что страшная Хаш его уже съела. Но это было не так. Просто мешок с крупой загораживал лампочку, и воробушка окутала чёрная тень. Чтобы убежать от неё, он взмахнул крылышками, и тяжёлые крылышки вдруг оказались лёгкими и быстрыми.

Миг – и Чубчик вновь очутился на самом верху мешка. Не веря своему счастью, он глянул вниз и увидел, как ужасная Хаш извивается кольцами и громко шипит, но уже не со злостью, а с отчаянием. И ей было от чего отчаиваться, ведь в неё мёртвой хваткой вцепился ёжик.

Но бой длился недолго. Опытная Хаш сумела сбросить своего противника и ускользнуть в узкую щель между стенкой и ящиком с морковкой. Конечно, взрослый ёж вцепился бы не в хвост, а в голову. Но Ёршик был всего лишь ежонком, и ему ещё ни разу не доводилось драться со змеями. Да что там не доводилось! Он вообще не знал, что умеет это делать.

– Ты живой? – тяжело сопя, спросил Ёршик, так как не умел задирать голову.

– Живой! – радостно чирикнул Чубчик и, не удержавшись, склевал крупинку.

Но она застряла в клюве, потому что воробушку в голову пришла одна тревожная мысль. Он вдруг подумал, что зря они решились воровать. Ведь тёмной ночью в глубоком погребе, где никто этого не видел, их всё равно настигло наказание.