Читать онлайн Семя Хаоса. Убийца Богов бесплатно

Глава 1. Трувиан. Казнь

Жизнь еще никогда не обходилась с Трувианом так жестоко. Он был опытным военачальником, многое повидал за свою жизнь. Но это?! Откуда у Империи взялась кавалерия? Лошадей на континенте не видели, кроме как на картинах, уже четыреста лет! Это было попросту невозможно. Как, спрашивал себя Трувиан, как он мог предсказать появление всадников? Впрочем, оглядываясь назад, на штурм Каллимара, он отдавал себе отчет в том, что после явления одного из проклятых богов Империи нужно было готовиться ко всему. Даже к тому, что в твоих тылах появится неизвестно откуда многотысячный отряд кавалерии.

Зубы Трувиана скрипнули. Этот засранец Элим заварил всю кашу, а потом просто отправился воевать с малым отрядом в другом направлении. Невольно старый полководец задумывался, не подстроил ли король Кимбера все то, что здесь случилось. Впрочем, по здравому размышлению Трувиан понял, что это маловероятно. Иначе бы с ним не было пяти тысяч кимберцев, взятых из Каллимара. Скорее, Элим почувствовал, куда все идет, и безжалостно бросил Трувиана на растерзание обстоятельствам. Это тоже было своеобразным предательством, но не очень большим. Вероятно, Элим, как и сам Трувиан, чувствовал момент, когда три северных королевства могут, победив Империю, вновь стать одним могучим государством. Вот и ослабил конкурента как мог.

Хорошо еще, что под удар кавалерии попали в основном солдаты Аррана. Баронов, которых Трувиан просто бросил там, чтобы они топтались на месте и не давали легиону контратаковать с холма, воспользовавшись неожиданным подарком судьбы, тоже было не жалко. Жаль было отборные пять тысяч пехоты, которыми он кое-как сдерживал натиск всадников, пока остальные войска отступали в сторону недалекого леса. Благо кавалеристы были не дураки и в леса за пехотой не полезли. Солдаты к тому времени уже едва держались на ногах, так как сначала у них был жесткий ночной марш, на котором настаивали эти королевские придурки, Рамол и Балант – принц-консорт Аррана, а потом весь день атаковали проклятые холмы, где укрепились легионеры.

В очередной раз Трувиан невольно отметил талант Элима. Тот не зря хвалил этих имперцев из легиона «Север». Все происходящее сильно напоминало штурм Каллимара, когда они платили очень щедро кровью за каждую улочку города. Тогда их ждало много неприятных сюрпризов. В этот раз их было не меньше. А Элим, предвидя это, оставил опасную добычу ему, слишком уверенному в себе после разгрома «Льва». Почему-то эта мысль снова и снова возвращалась к Трувиану во время отступления. Элим был лучшим королем, чем Его Величество Рамол. А еще оказался лучшим полководцем, чем сам Трувиан. Опасный человек.

Трувиан вздохнул, глядя в темноту. Благо давно не было дождей. Иначе ночевки в лесу без палаток превратились бы в сущий ад. Хуже, чем сейчас. Люди устали, были голодны, вот только провизии почти не было. Отступление в лес привело к тому, что войско потеряло все свои обозы. Поэтому припасы, палатки, заготовки орудий, стрелы, включая те, что не могут отразить маги, – все это досталось имперцам. Потрепанные тысячи Герики и Кимбера, а также две сотни гвардейцев из Аррана, прорвавшихся к ним в самом начале катастрофы и притащивших с собой принца-консорта, были теперь заперты в густом лесу, не смея выйти на открытое пространство. Солдаты болели, часть дезертировала, благо немного. Под руководством Трувиана теперь остались лишь отборные войска, ветераны. Но армия все равно таяла на глазах.

Трувиан снова вздохнул. Около его костра обычно дежурил десяток солдат, но сегодня он почти всех отпустил. Бедняги едва держались на ногах. Теперь стоит подумать, как возвращаться в Каллимар. От мыслей о новом отступлении его отвлек шум потасовки. Он успел, тяжело крякнув, подняться, когда в круг света от его костра вышли Его Величество Рамол и принц-консорт Балант в сопровождении десятка гвардейцев Аррана. Трувиан был умным человеком и сразу понял, к чему все идет. Его солдаты и солдаты Элима не выполнили бы приказ этих двоих. Полководец мрачно усмехнулся.

– Подумать только, – раздался назойливый визгливый голос Рамола, – он дал себя разбить имперским свиньям, а теперь еще и ухмыляется! Наглец!

– Может быть, Ваше Величество, он просто помешан? – произнес негромко Балант. Этот человек был скользким даже на вид. Не очень знатный, но сумевший сначала соблазнить младшую дочку короля, а потом, после его смерти, добившийся признания двух старших сестер своей жены недееспособными. Обе потом погибли при весьма странных обстоятельствах. – Это объясняет его неудачные действия. Если бы не Ваше вмешательство, он, вероятно, так и не атаковал бы легионы. А ведь выступи он раньше, и можно было разбить их порознь. При этом вероятно, что и всадники не успели бы прийти на помощь легионам.

Трувиан скрипнул зубами. Рамол мог только вопить, а этот был куда хуже. Он умел думать, плести интриги и добиваться своего.

– Хм… Возможно, Вы и правы, мой милый принц. Я хотел казнить его, как бешеную собаку. Но если он болен и безумен, лучше его пока подержать где-нибудь подальше от других солдат.

Трувиан хотел было сказать им, что он об этом думает, но один из гвардейцев впечатал кольчужный кулак ему в живот, и полководец скрючился, хватая ртом воздух и ощущая вкус крови на губах.

Его заковали быстро и сноровисто и держали неделю в палатке Рамола. Пока, наконец, Его Величество, к неудовольствию принца-консорта, не решил казнить Трувиана прямо перед строем солдат.

Глава 2. Тень дворца

Эпоха Одина

Дворец всегда манил Тремора. Огромное черно-белое здание на набережной великой реки. Тремор, как и большинство уличных мальчишек его возраста, просто не мог пройти мимо, чтобы не задуматься о том, как они когда-нибудь станут достаточно умными или смелыми, чтобы оказаться в самом Дворце Одина! Ведь там нет ни забот, ни обязанностей! Не надо думать о том, где найти кусок хлеба, который прокормит тебя на следующий день. Даже самые жалкие попрошайки Мусорного угла знают, что всем, кто живет во дворце, кушанья приносят на золотых тарелках. Золотых! Больше никакого выклянчивания подачек у богатых, никакого унижения на загаженной мусором улице ради жалкого медяка.

– Трем! Там на соседней улице алкаш из заводских!

Юноша встрепенулся. Лангин зря не болтает! Это шанс достать звонкие монеты! Вчера на паре фабрик, которые во множестве создавал Владыка Один, раздавали жалование. Значит, пьяный, скорее всего, оттуда! И если он пропил не все, то у него можно стащить пару монеток! Тремор со всех ног побежал за приятелем.

* * *

Голос матери был слабый. Такой слабый, что Тремор едва мог его расслышать. С каждым днем она была все слабее.

– Тремор, сынок, ты принес лекарство?

Почти каждое ее слово сопровождалось кашлем, и Тремор сжался от стыда. Как он мог все стянутые у рабочего монеты потратить на пирожные?! Но ведь не зря кондитер Леостад сегодня выставил свою продукцию всего за пару грошей у уличных торговцев!

Тремор отчаянно покраснел и промолчал.

* * *

После смерти матери Тремору пришлось плохо. Его выгнали из квартиры, и он два года ютился в парках. А во время дождя искал незанятые углы под крышами домов. Лучше всего были пекарни, так как там очаг не гасили ни днем, ни ночью и стены всегда были теплые. Юноша отощал и сделался злее. Не на кого-то конкретно, а на весь мир. Но особенно на священников церкви Одина. Они вещали, будучи сытыми и довольными, с площадей о том, что Один искоренил нищету и неравенство! Что жить теперь всем хорошо и вольготно! Но они не были сыновьями шлюхи, умершей от легочной болезни! Они не знали, что такое голод и нищета!

Их Тремор и правда ненавидел.

– Эх, старина, ну и тяжко тебе досталось.

Тремор поднял глаза. Он лежал, спасаясь от дождя, в узком тупике между пекарней и жилым домом. Над ним стоял былой товарищ детских игр, Лангин.

– Чего надо? – грубо буркнул Тремор.

– Работу предложить. Верную!

* * *

Тремор стоял под дождем. Чужая кровь, стекая по ножу, что был зажат в его правой руке, струилась по костяшкам и пальцам. Он впервые убил человека. Оказывается, это было до безобразия просто. Их засада удалась!

– Хорошо, что они все профукали. Я боялся, что они будут готовы и посадят на балконе стрелков! – грубый голос Ора, вожака уличной шайки воров, раздавался в переулке. Тремор и еще три оборванца стояли над трупами только что убитых ими аристократов. Аристократов! Но их кровь была такая же красная, как у всех! Руки Тремора дрожали, но он улыбался до ушей. Он справился! Сегодня его накормят!

* * *

В некотором роде именно внешность Тремора сделала ему имя в воровских бандах. Внешность и манеры, которые он приобрел, наблюдая за знатными людьми, втайне восхищаясь ими. Ведь если тебе нужно обмануть аристократа, то желательно, чтобы под рукой был кто-то, кто может выдать себя за другого аристократа. Чтобы отвлечь, вызвать на дуэль или заключить выгодное джентльменское соглашение. Ведь джентльмены друг другу доверяют, а вот ворам не очень.

Теперь Тремор выглядел достаточно презентабельно и был достаточно хитер, чтобы одурачить почти любого аристократа! Сейчас он как раз шел на одну встречу. Ор был достаточно умен, чтобы время от времени «одалживать» Тремора другим бандам для дел со знатью. Тремор не возражал, ведь он получал почти треть того, что имел с этой сделки Ор. Проходя мимо форума, одетый в щеголеватый костюм городского повесы, Тремор услышал важные слова, произнесенные красивым голосом.

– Один врет! Бедность многих районов города может соперничать с богатствами дворца! Пока одни питаются мусором, другие получают многие тысячи талантов, наживаясь на нашем труде! Разве это справедливо?! Разве можно допускать такое! Нет, скажу я вам! Никогда!

Яркая и эмоциональная речь заставила Тремора замереть на месте. «А ведь он прав», – подумал юноша. «Я жил в этой нищете! Я знаю, что это такое!» Тремор запомнил оратора – приятного на вид молодого человека – и пошел дальше, по своим делам, надеясь после найти его.

Позже ему и правда удалось найти Альмерина, чтобы присоединиться к Обществу Прогресса.

* * *

На первую встречу он пришел немного волнуясь. Альмерин встретил его, распахнув объятия. Они переговорили пару минут, и Тремор как-то неожиданно рассказал и о своем нынешнем занятии, и о своем детстве. А особенно об обиде на Владыку и его церковь.

– Не называй его Владыкой! – горячо прервал его Альмерин. – Ты сам этим признаешь, что он достоин той власти, что имеет. Нет! Звать его нужно только по имени.

Тремор кивал, вдохновленный этим замечанием. Не только он хотел бы выступить против нынешней власти! К тому же… переворот может стать весьма прибыльным делом. Альмерин похлопал Тремора по плечу и предложил пока присесть в стороне и подождать начала встречи. Пообщаться с другими людьми. А сам пошел встречать следующего гостя, пришедшего в снятое Альмерином складское помещение. Это была очень красивая невысокая девушка с дивными чертами лица и волосами темнее ночного неба.

Проходя мимо других пришедших, которых было около десяти человек, Тремор заметил необычное зрелище – парня, кожа которого была почти так же черна, как волосы красавицы, с которой теперь разговаривал Альмерин. Судя по всему, его опасались, поэтому весь ряд простых деревянных кресел рядом с ним был свободен. Тремору не хотелось толкаться, но и говорить с этим странным парнем тоже не хотелось. Кто знает, не сворует ли тот его душу, как сам Тремор воровал таланты у недотеп-аристократов?! Поэтому Тремор сел через два кресла от черного, стараясь выглядеть уверенно и грозно. Как подобает знатному человеку, которого он все больше привыкал играть.

Но не прошло и минуты, как рядом с ним сел странный худощавый и невысокий парнишка в весьма причудливой одежде. Из хорошей ткани, но сшита она была как-то небрежно, так что напоминала лохмотья. Его лицо было с очень грубыми чертами лица, все костистое и немного непропорциональное. В общем, этот человек бы легко нашел себя среди несчастных, выпрашивающих милостыню.

– Привет! Давно присоединился к Обществу? – он с ходу заговорил с Тремором, будто они давно знакомы. Так, что тому стало даже как-то неловко от этого, поэтому Тремор только неопределенно хмыкнул. – Я тут первый раз. Но надеюсь на некоторое время приютиться здесь.

Парень, не дождавшись ответа, замолк. Тремор, чувствуя неловкость, отвернулся от него. Девушка, с которой говорил Альмерин, села напротив. Она держала спину и голову неимоверно ровно. Прическа была очень строгой, собранная волосок к волоску. А черты лица, действительно красивые и необычные, говорили о том, что она сама или ее родители родом с запада, из края Великих Степей.

– Не вариант, дружище! Она тебя отошьет! – это снова заговорил парень, севший рядом. Поняв, о чем тот говорит, Тремор покраснел. А ведь он и правда слишком долго пялился на красавицу. – Она явно не для тебя.

– Ну конечно! – возмутился Тремор. – С чего ты взял?

– Во-первых, ты, конечно, статью вышел, но она вообще другого сорта ягодка. Только посмотри, как она следит за той блондинистой высокой красотулей. Почти как ты за ней. Держу пари, мужчинам с ней вообще ничего не светит, друг. А во-вторых, ты ее не одурачишь.

– Не одурачу? – Тремор настолько задумался о первой части ответа незнакомца, что был полностью озадачен его комментарием.

– Ты не аристократ и даже не торговец, строящий из себя аристократа. Ты из воровских шаек, не правда ли?

Тремор сглотнул. Хотел возразить, но понял, что уже себя выдал.

– А ты читаешь мысли? – все же выдавил он. Тремор слышал многое о способностях Одина и его учеников. Они умели делать разные странные штуки, некоторые шептались и о чтении чужих мыслей. Вдруг этот оборванец шпион, который с помощью мерзкой магии вызнает все и выдаст их потом властям?

– Неа… Мысли я не читаю. Я занят куда лучшим занятием! Читаю лица. Работа такая, знаешь ли! – И видя недоуменный взгляд собеседника, пояснил: – Я актер. А если хочешь кого-то хорошо сыграть, сначала нужно долго наблюдать, чтобы понять человека. Тогда удастся имитировать его поведение… Главное тут – достоверность, чтобы не было фальши. Ты неплохо держишься, умеешь носить дорогую одежду. Но ты слишком напряжен. Аристократы всегда немного расслаблены. Да и то, как ты играешь возмущение и гордость, слишком… карикатурно. Их нужно изображать мягче, если ты играешь, конечно, не в какой-нибудь глупой комедии, где гротеск будет уместен. Давай покажу тебе, как нужно играть.

Парень неожиданно слегка передвинулся в кресле. Выпрямился, приподнял подбородок, прищурил глаза. Мышцы лица пришли в быстрое движение, отчего он сразу стал выглядеть старше, увереннее в себе и жестче. Во взгляде появилась властность и сталь. Он слегка передернул плечами, и его одежда, как ранее мышцы лица, сложилась немного по-другому. Странность покроя сгладилась, сразу же напомнив вполне приличный, хоть и немного необычный для мелкого аристократа костюм.

– Примерно так. А теперь я позову стражу, чтобы они сцапали тебя, мелкий воришка!

Голос тоже изменился. Стал более хриплым и низким, звучал грубее и старше. Стал властным, выражающим непоколебимую уверенность в себе. Так несущаяся со скалы глыба уверена, что ее никто не остановит. Невольно Тремор наклонил голову и начал искать глазами выход, чтобы сбежать. Но тут сосед разразился неистовым хохотом.

– Извини, что разыграл тебя. Просто решил, что тебе на будущее пригодится пример, как лучше играть аристократа. – Он широко улыбнулся. Настолько открыто и располагающе, что Тремор невольно тоже улыбнулся. – Меня зовут Илаим, а тебя?

– Тремор.

Илаим стремительно преобразился снова в простого непосредственного паренька. Так быстро, что Тремор невольно почувствовал зависть к таким талантам. Ну ничего, он теперь будет стараться играть аристократа постоянно, пока не получится еще лучше, чем у этого Илаима!

– А ты, мой аранский друг? – Илаим повернулся к своему чернокожему соседу.

– Нургрим, – ответил тот без малейшего акцента, слабо улыбаясь. Похоже, ему было не по себе от внимания всего двух человек. Что с этим парнем не так?!

– И зачем ты тут, Нургрим? – продолжал спрашивать Илаим.

– Мне любопытно. Я немного ученый и, услышав речь Альмерина, решил узнать подробнее, что он имеет в виду.

Илаим повернулся к Тремору, но тот сразу же прервал соседа.

– К черту! Сначала скажи ты, зачем пришел сюда!

Илаим усмехнулся, он не выглядел раздраженным или обиженным.

– Посмотрите на него! – он сделал плавный жест рукой, так что и Нургрим и Тремор уставились в направлении, куда он указывал. На Альмерина. – Он идеален! Его владение собой и публикой поражает. Я хочу научиться не хуже него управлять толпой во время выступления. Когда он говорит, то делает это всем телом. Меняет голос, его тембр и тон. Контролирует и завораживает. Так что я хочу, чтобы он меня научил ораторскому мастерству!

Тремор хмыкнул. Потом заметил, что оба собеседника смотрят на него, ожидая ответа. Вздохнул и произнес:

– Если затея со сменой правительства удастся, то получится наверняка урвать немного власти и денег.

Закончив, Тремор немного покраснел. Ему показалось, что его объяснение выглядит немного глупо. Но Илаим улыбнулся.

– Твое объяснение наиболее тривиально, но при этом и наиболее разумно. – Он помолчал, потом улыбнулся еще шире. Его рот стал напоминать лягушачий. – Получается, мы все пришли сюда немного обворовать его.

Он снова указал на Альмерина.

– Украсть его тайны, – палец Илаима показал на Нургрима, – его будущую власть, – палец переместился на Тремора, – и его мастерство! – Илаим изящно поклонился, не вставая с кресла.

Тремор и Нургрим негромко рассмеялись. Илаим довольно странно выглядел, но имел определенное обаяние. Их смех прервал голос Альмерина.

– Рад, что вы все немного познакомились друг с другом. А теперь поговорим немного о том, ради чего я основал Общество Прогресса!

Он начал свою речь…

* * *

Ор удивительно легко отпустил Тремора для обучения в Академию Одина, как только услышал про возможную наживу в случае успешного переворота. Пару раз переговорив с Альмерином и убедившись, что тот, если ему понадобится определенного рода поддержка, обратится к Ору и его банде, вожак даже похвалил Тремора за проявленную инициативу.

Сам же Тремор был рад открывшимся возможностям. Существование в воровской банде нравилось ему куда больше, чем попрошайничество на улице, однако оно не было пределом его честолюбивых мечтаний. Ведь если у Альмерина все удастся, Тремор может и правда стать аристократом. Бароном или даже графом! От этой перспективы немного кружилась голова.

Но сейчас приходилось бросить все силы на учебу. Благодаря своим знакомствам Альмерин устроил многих из Общества Прогресса в Академию. Правда, с первого собрания в Обществе задержались только Илаим и Элипг – та самая красавица с западными корнями. Нургрим, который уже был студентом Академии, был заинтересован Обществом, но бывал на собраниях через раз и не разделял крайних идей Альмерина. Скорее с интересом следил за ними. Почти так же, как Илаим следил вообще за всеми…

Элипг, Тремор и Илаим попали на одну ступень и учились некоторое время вместе. Правда, Элипг быстро ушла вперед, так как училась скрупулезно и дотошно. Она делала таким образом все. Илаим же и вовсе начал пугать Тремора. Он всегда знал больше всех, причем узнавал невероятные вещи, просто наблюдая за окружающими. Кто из преподавателей как себя поведет, если им льстить? Кто сам поможет тебе с ответом, а чей предмет нужно заучить и отвечать на все вопросы максимально строго. Больше всего Тремора поразил один из первых экзаменов, когда они только явились в Академию. Илаим ответил правильно на все вопросы, хоть и немного пространно. Но потом заявил Тремору, что не знал ни одного ответа, а просто следил за реакцией преподавателя, проводившего экзамен. Ведь тот абсолютно очаровательно хмурится, если говорить что-то не то. После этого Илаим показал, как именно тот хмурится, воспроизведя мимику настолько достоверно, что Тремор невольно засмеялся.

Время в Академии пролетело незаметно. Опять же благодаря протекции Альмерина, который в некоторых кругах Академии приобрел за последнее время немалый вес, им всем досталось Семя Хаоса. И вот настал наконец день, когда власть Одина должна была рухнуть!

* * *

Тремор кипел от гнева! Как эта ледяная сучка могла так с ним поступить?! Она даже не состоит в Обществе Прогресса! Была только на последних двух собраниях, куда ее притащил Нургрим! Зачем?! И обошлась с Тремором как с малолетним щенком! О как был зол Тремор!

Ударить его какими-то маленькими молниями? Это почти что обычные вспышки! В отчаянии Тремор втянул из пола комнаты, где в бешенстве почти что бегал кругами, тепло и попробовал создать такую молнию. Но ничего не вышло!

Он закричал, отпуская энергию. Ну ничего! Он покажет ей, что его следует уважать. Научится владеть этими молниями лучше всех. Лучше самой гребаной Корал! Сотрет ее вечное холодное выражение лица. Он ей покажет!

* * *

Ор мерзко усмехнулся, глядя на Тремора.

– Пора платить, малыш. Мы много тебе помогали. Ты получил одобрение важных людей. Ходишь с этим новоявленным императором. Так что принеси-ка мне завтра с утра сто талантов. Авансиком, так сказать. А то знаешь, может и несчастный случай с вами какой произойти. Да, ребят?

Трое его телохранителей заржали. Старый приятель Тремора Лангин не смеялся, но тоже был в приподнятом настроении. Тремор сцепил зубы. И он должен общаться с этим отребьем?! Он, оказавшийся теперь даже выше, чем мечтал! Альмерин обещал ему, что Тремор со временем станет могущественнейшим магом. Не бароном и не графом – магом! Эта мысль грела Тремора, несмотря на то что придется делить этот титул с Корал, Нургримом и еще десятком былых товарищей по Обществу Прогресса, которые также получили Семя Хаоса перед переворотом.

И при этом он стоит в грязном переулке, выслушивая речи этих наглых скотов?!

– Заткнись, Ор. Тебе уже за все заплатили. Вали отсюда!

Ор усмехнулся, глядя на своих телохранителей.

– А малыш Тремор у нас зазнался, оказывается!

Прежде чем Тремор понял, в чем дело, он лежал на земле. Левая скула горела огнем. Ор его ударил?! Тяжелый сапог опустился на ребра, выбив воздух из легких. Тремор сжался. Сжался, как тот мальчик, которым он был когда-то, когда его били более старшие беспризорники. Сжался и заскулил. Закрыл глаза. И увидел их. Ледяные глаза Корал. Так не смотрят даже на собаку. Скорее это был взгляд на таракана, найденного в своей тарелке. И тогда место ужаса и боли заняла ярость. Как они посмели так обращаться с ним?! Будущим магом! Божеством молний и бескрайнего неба. Владыкой Небес!

Тремор резко втянул тепло из земли вокруг и даже из стен узкого переулка. Все поверхности покрыл иней. А Тремор резко бросил себя вверх, используя кинетическую энергию. Ор отшатнулся, явно не ожидая такого. Ведь Семя Хаоса Владыка применял только на войне. Большинство жителей Капитула никогда не видели, как дерутся с помощью магии.

В руках телохранителей мелькнули ножи, но Тремора это не испугало. Он был верен своему зароку, поэтому изо всех сил тренировал вызов молний. Теперь он знал, что все куда сложнее. У Корал Тремор не стал бы учиться даже для спасения своей жизни. Благо это и не требовалось. Нургрим объяснил многое об электрической и магнитной энергиях.

Тремор вытянул руку и призвал молнию.

Всех в переулке разметало по сторонам. Тремора тоже оглушило ударом грома и столкновением со стеной переулка. Ух! Такого он не ожидал. Когда он создавал молнию в саду Дворца, ничего подобного не было. Тремор привстал на четвереньках и покачал головой. Потом медленно поднялся на ноги. Осмотрел Ора и компанию. Все были мертвы, кроме Лангина. Один глаз старого друга стал белым, и он им явно не видел ничего. Его сотрясали спазмы, и рот был перекошен от ужаса.

Он боялся Тремора! Да, именно такого отношения заслуживает от простых людей истинный маг!

– Т-трем… Не надо… Не надо… Я…

Лангин снова задрожал всем телом. Тремор улыбнулся, глядя на приятеля детства. Ведь пока он и остальная банда были бы живы, будут те, кто помнит о том, что Тремор просто беспризорник с улицы. Все еще улыбаясь, Тремор положил ладонь на голову Лангина и призвал еще одну молнию, поменьше.

Он будет великим!

Глава 3. Кари. Принцесса степей

Солнце весело припекало несмотря на то, что была уже середина осени. Кари сидела в высокой траве, греясь в теплых лучах и наблюдая за тем, как резвится Шайли. Ее питомица была как всегда бодра и весела, будто не замечая грусти девушки. А причин для ее грусти было две. Во-первых, после победы легиона она почти не видела Парина, а если и видела, то почти всегда спящим тревожным коротким сном. Как это ни странно, победа принесла консулу больше проблем, чем предшествующее ей маневрирование. Было бы глупо в чем-то обвинять самого Парина, она ведь видела, как тяжело ему приходится, однако Кари невольно чувствовала себя брошенной. И даже немного преданной. Ведь она не поехала в земли своих предков, прекрасные Великие Степи, чтобы остаться с ним. А теперь у нее нет ни того, ни другого.

В этом крылась вторая часть ее грусти. Она так долго мечтала о путешествии в Степи, так много фантазировала о них, что было печально наблюдать то, что они совсем рядом. Не только за горизонтом на западе, но и прямо в лагере легиона. Она то и дело видела невысоких всадников Ирами с хищно очерченными скулами и черными, как смоль, волосами. Суровые воины, они всегда улыбались ей, едва завидев ее десять косичек. Делали какой-то знак рукой. Но она даже не знала, что он означает. Это повергало ее в еще большее отчаяние. Кари поняла теперь, что на самом деле толком и не знает ничего о своей родине. Приняли бы ее там вообще, если бы она все же продолжила путь на запад?

Кари не знала. И это снедало ее, вытягивало из нее счастье даже в те нечастые минуты, когда она видела Парина. Девушка вздохнула.

– Кончай грустить, принцесска! – вырвал ее из тяжелой задумчивости знакомый голос Кринка. – Парин опять занят с Амброзием и новым легатом «Цапель». Так что сегодня тебя буду развлекать я!

– Меня не нужно развлекать, – уныло сказала Кари. Она так надеялась этим вечером хотя бы поужинать с Парином. – И почему я принцесса?

Кринк удивленно поднял брови.

– Ну… Так говорят Ирами. Косички как у тебя заплетает какое-то там племя, не помню названия. Но у них рыжий цвет волос встречается только в династии шаманов и вождей. Всех детей с иным цветом волос эта семейка отдает на воспитание другим членам племени или как-то так. Ты не знала?

Кари сокрушенно покачала головой.

– Но… Ты же так грезила о Степях. Я думал, ты все о них знаешь… Да и этот знак, – Кринк неловко изобразил движение ладонью, которое делали все Ирами при встрече с ней. – Знак уважения твоей семье, которая дала своему племени много шаманов, заклинателей ветра.

Не выдержав этого, Кари расплакалась. Наверное, впервые со смерти отца. Кринк знал о ее народе больше нее!

– Эй… Эй, принцесска! – Она ощутила, как Кринк неловко обнимает ее за плечи. – Не плачь, Кари. Что случилось?

– Поче-ему ты знаешь о моем племени больше меня? – В ее глазах еще стояли слезы, но она усилием воли успокоилась. Ее отец всегда учил ее не показывать истинные эмоции чужаку. И хотя Кринк успел стать ее другом, он не Парин… Эта мысль вызвала еще большее желание заплакать.

– Ты не знала? – Кринк выглядел действительно удивленным. – Но почему тогда не спросила у самих Ирами?

– Ну… – Все же Кари взяла верх над своими эмоциями. – Они чаще всего такие суровые. К тому же мне немного стыдно… ну что я не знаю таких вещей.

Кринк рассмеялся, но почти сразу оборвал смех.

– Прости. Я смеюсь не над тобой. Точнее, не только над тобой. Вы с Парином два сапога пара! Тот тоже не умеет общаться с людьми… Хотя Ирами… Отчасти ты права. Со многими из них нужно аккуратнее. Меня три раза чуть не побили.

– Побили?

– Ну… Хотели. Но я призывал немного молний, и теперь все Ирами считают, что я шаман, типа как Нургрим. Тот, правда, у них почти бог или дух. Не знаю. Черт разберет этих Кочевников! – Кринк запнулся. – Без обид!

Невольно Кари улыбнулась.

– Извини. Я не хотела быть такой…

– Прекрати. – Кринк положил руку ей на плечо, а потом помог встать. – То же самое я говорю часто и Парину. Если держать эмоции всегда в себе, то рано или поздно они тебя разорвут, – и Кринк сделал руками движение, будто бы что-то разорвалось.

Неожиданно даже для себя Кари рассмеялась. Кринк был столь беззаботен и обладал столь легким характером, что невольно заражал этим других. Наверное, именно поэтому, несмотря на несносность его хараткера, Молнию теперь любил весь легион. Он везде мог стать своим.

– Вот что, принцесска! – продолжал Кринк, будто бы ее слез и не было. – Пойдем-ка мы сегодня к костру Нургрима! У него почти всегда гостит сам вождь Пчэ. Если что, может быть, у него все и спросишь. Он хоть и грозный с виду, но мировой мужик!

Кари еще несколько минут пыталась отговориться, но потом сдалась и пошла с Кринком к костру Нургрима. Кроме него там сидели еще вождь Ирами и Колин. Которого все теперь с большим почтением звали Одином. Мысленно поставив себя на его место, Кари посочувствовала ему, ведь на нем сейчас сосредоточено внимание вообще почти всех в лагере. Один для большинства солдат был не просто одним из богов – для многих он был Богом.

Когда Кринк и Кари подошли к костру, вождь Пчэ сделал тот же знак, что остальные Кочевники. Раскрытая ладонь с поджатыми указательным пальцем и мизинцем делает снизу-вверх полукруг, который резко обрывается, когда ладонь возвращается в первоначальное положение.

– Прошу, не нужно, – тут же сказала Кари. – Я не принцесса, не дочь вождя или шамана. Мои волосы достались мне от мамы, а она уроженка Империи…

– Прости, пифитфи, но твои волосы знак всем, кто понимает. Все, кто родился от крови Ам и имеет рыжие волосы, велики в познании тайного. Я уже слышал, как сильна ты в своем призвании! – Неожиданно он сделал такой же знак, что делал, приветствуя Кари, в сторону Шайли. Отчего пегас-единорог сразу же спряталась за спиной девушки. – Вождь двух племен Империи говорил мне о том, что без тебя они бы проиграли битву раньше, чем мы успели подойти. Это первая обязанность для любого шамана Кочевников – быть достаточно сильным, чтобы от тебя зависел исход битвы между простыми мужами!

Пчэ снова сделал в ее сторону знак почтения.

– Без меня план Парина тоже бы не удался! – гордо произнес Кринк.

– Тебе, шаман молний, я уже отдал долг почтения, дважды сохранив твою жизнь и трижды твое мужское естество.

– Что? Как? – Кринк хватал ртом воздух. Нургрим рассмеялся.

– Некоторые оскорбления у жителей Степей смываются лишь кровью жизни, некоторые лишь кровью рождения. А ты слишком несдержан на язык, так что точно должен благодарить судьбу, что не лишился ни того, ни другого!

– Черная Кровь говорит мудро, – веско добавил Пчэ. – Как и всегда. Жаль, что он сегодня хозяин очага, а то бы я с радостью разделил тепло с могучими шаманами племен Империи и племени Ам.

Нургрим засуетился.

– Да, простите. Прошу разделить наше тепло, уважать нашу кровь и разделить нашу влагу.

Кринк сразу сел. Кари отстала от него на несколько секунд. Несмотря на уроки отца, она теперь понимала, что знает о Кочевниках ужасно мало.

– Жаль, что Владыка знаний Черной Крови больше молчит, – произнес Пчэ, едва Кари и Кринк разместились у огня. Было видно, что вождь среди всех собравшихся наиболее уверен в себе и спокоен, поэтому раз за разом оказывалось, что именно он ведет разговор.

Колин поднял на вождя Ирами немного смущенный взгляд.

– Боюсь, все мои истории будут слишком… грустными.

Кари невольно забеспокоилась. Она не видела этого человека с тех пор, как он ушел на запад, чтобы привести помощь. Колин сильно изменился за это время. Тогда он был печален. Теперь же он был, казалось, раздавлен горем.

– Мой учитель болен… – промолвил Нургрим. – Не стоит будить то, что скрыто в его печали.

Пчэ кивнул.

– Это достойная причина. О чем тогда нам стоит побеседовать сегодня?

– Эм… Может, просто поболтаем? – спросил Кринк.

Вождь Ирами прожег его взглядом.

– Боюсь, я не всегда смогу сдерживать праведный гнев народа моего и однажды ты все же лишишься крови своей, великий шаман молний…

Кринк немного сник.

– Расскажите мне о Степях… – смущаясь, проговорила Кари. Увидев, что и Нургрим и Пчэ смотрят на нее с некоторым удивлением, она развила мысль: – Мне о них рассказывал лишь отец. А он сам родился в Империи и никогда на западе не был.

Повисла тишина.

– Понятно мне теперь многое. Прости меня, дочь Ам. – Пчэ немного поклонился ей. – Я думал, твое поведение выдает смирение той, что не понимает силы своей. Но теперь вижу, что это не все. Я не смогу поведать тебе о Степях. Это как поведать слепому о солнце или глухому о песне. Ты либо живешь с этим в сердце, либо не чувствуешь совсем.

Кари почувствовала, что ее глаза защипало. Шайли нежно пощелкала справа от нее, и девушка машинально погладила ее.

– Я понимаю. Тогда позвольте мне показать… А вы скажете, похоже ли это на них…

Она сосредоточилась, на миг закрыв глаза, и создала иллюзию степей, такими как она себе их представляла. Мир расширился, ветер заиграл на высокой траве и далеких алых маках. А потом все застыло. Вождь Пчэ вскочил на ноги и обернулся вокруг своей оси, засмеявшись мелодичным смехом.

– Я был неправ, о великая. Теперь я вижу, что Степи всегда были в сердце твоем. Но тем более я ничего не смогу рассказать о них, так как ты чувствуешь больше меня!

Кари улыбнулась ему.

– Но я не знаю слов… и традиций. Даже тот знак, что вы и ваши люди мне показывают при встрече… Я не знаю, что это.

Вождь подошел к ней и сел на корточки рядом с ней.

– Что важнее, пифитфи, знать имена всех звезд и не видеть ни одной или же видеть звезды, даже закрыв глаза свои? Ответ здесь.

Он указал пальцем на ее грудь.

– Слушай сердце, и все придет само.

Кари сглотнула комок.

– Я… Спасибо. Мне стало легче.

Она обернулась и увидела недоверчивое лицо Кринка и понимающую улыбку Нургрима. Лишь Колин сидел все так же неподвижно, будто застыл в своих кошмарах. Пчэ тоже улыбнулся и сел на свое место.

– Ну… Тогда расскажи нам о богах, – попросил Кринк после паузы у Нургрима.

Тот поморщился.

– Эта тема еще хуже. Хуже, чем все, что вы можете представить…

– Богов нет, – вдруг громко и резко сказал Колин. – Лишь тени, иллюзии сознания. Люди сами создают себе богов, а потом им поклоняются. Есть лишь мир… силы и универсальные законы. И Семя… Оно хуже всего.

Колин затих так же неожиданно, как начал говорить. Кринк неуверенно посмотрел на Нургрима.

– И часто он так теперь?

– Время от времени. Владыка, к сожалению, иногда слаб, когда голос Семени Хаоса начинает взывать к нему сильнее. – Нургрим обернулся к Колину, пристально глядя на него. – Скоро ему придется создать себе связь с Семенем. Или он опять будет совсем безумен…

– Один безумен… – прошептал Кринк. – Куда катится этот мир.

– Он там же, где и всегда, друг, – усталым голосом возразил ему Нургрим. – Всем постоянно кажется, что дела идут плохо. Но на самом деле они никогда и не шли хорошо.

– А ты тоже спал? – не утерпел Кринк. Было видно, что этот вопрос мучал его давно. – Как Амер?

– Да. Все боги… Спали. Были растворены в самом Семени, точнее. Для нас не было ощущения времени. Я просто исчез из мира, а потом появился там же, где был раньше, но совершенно в другом времени… Прошло шестьсот лет. А я просто моргнул.

Нургрим замолчал.

– Но Амер, как я понял, ничего не помнил. И был вроде как… немного не в себе.

Лицо Нургрима приняло обеспокоенное выражение.

– Слишком рано. Он был нестабилен всегда, и к тому же чересчур часто использует Семя… – Потом Нургрим заметил, что на него все смотрят. – Так бывает. Мне кажется… Из рассказов Владыки и по своему опыту, состояние после пробуждения зависит от двух вещей. Того, насколько сильно была повреждена психика человека до того, как он растворился в Семени. И того, насколько много энергии он может использовать за один раз. Ты говоришь, Амер пять лет жил другой жизнью, не помня себя?

Кринк кивнул.

– Он вроде бы как-то обмолвился за кружечкой пенного, когда был еще добряком и не громил городов, что пять лет назад его нашли в лесу одного и без единственного воспоминания. Даже имя ему придумали заново. Кстати, для протокола – Силен мне нравился больше, чем Амер!

Нургрим усмехнулся.

– Амер бывает несносным. Пять лет… Что ж, моя память и мой разум вернулись ко мне примерно два года назад. Или чуть позже. При этом, как рассказал Владыка, северяне пробудили с его помощью всех богов одновременно. Ровно пять лет назад, – Нургрим скосил глаза на Колина. – Что же касается состояния Владыки… Он многое претерпел в первые века своего правления. И он гораздо сильнее всех нас, когда речь идет об управлении Семенем Хаоса. Поэтому у него помутнения рассудка могут длиться десятилетиями…

– До сих пор не укладывается в голове, что наш Колин, великий Один и пророк Эмбера северян – одно лицо… – протянул Кринк.

Услышав это, Колин встрепенулся.

– Эмбер… Амбер! Да, интересная шутка! Лабиринт… Единорог… Мне всегда нравился Амбер. – Глаза Колина сверкали. Он привстал с бревна, на котором разместился вместе с Нургримом. А потом его взгляд погас. Он обернулся. Поморщился. – Давно я так?

– Два дня, Владыка, – негромко ответил Нургрим.

Колин снова поморщился.

– Скверно. Но бывало и хуже. По крайней мере, временно я – это я.

Он вздохнул с облегчением и протянул руки к огню.

– Эм… – начал Кринк. – Мы тут говорили о… – он увидел, как Нургрим яростно закачал головой, – о единорогах. У Кари есть чудесный единорог.

Колин нашел Шайли глазами и улыбнулся.

– Да, Шайли красавица, – потом он посмотрел укоризненно на Нургрима. – И если ты думаешь, что я не помню, что происходило вокруг, когда у меня помутнение рассудка, то ты ошибаешься, Нургрим! Я все помню, даже слишком хорошо… Или почти все.

Последние слова он сказал очень горько.

– Тогда, может быть, ты хочешь что-то добавить к сказанному? – спросил небрежным тоном Кринк.

– О том, как я был пророком Эмбера? – Колин усмехнулся. – История на самом деле глупая. Я давным-давно очнулся на севере. Там, где погрузил в сон всех других богов…

– Подожди, так в конце Войны Богов всех усыпил ты? – тут же переспросил Кринк.

– Разумеется, – немного удивился Колин. – Я же уже говорил… Раз или два. Впрочем, возможно, не тебе. Не вам. Многие истории из своей жизни я рассказывал очень много раз. Даже не могу вспомнить, сколько и кому… Но да. Богов усыпил я. Когда пришел в себя первый раз, Империей правили боги. Я сперва был спокоен. Но потом началась война. Горели города, пылали судьбы людей. И… Это происходило по моей вине. Я хотел лишь все исправить.

– Как это по твоей вине? Я думал, войну начал Амер! – вновь перебил Колина Кринк.

– А кто дал ему средство к войне? Амер вам не говорил? Впрочем, может быть, он и сам не помнит, откуда взялась идея его великого меча из легенд, которым он так легко разил богов. А ведь это я посоветовал ему добавить кристалл Семени Хаоса в металл и выковать оружие. По сути, это я начал ту войну!

– Нет, Владыка, – тихо прервал его Нургрим. – Ее начала Корал, когда решила вернуть Вас из плена Семени Хаоса. Она много изучала его в одиночку и далеко продвинулась. Мы говорили с ней до того, как она решила известить об этом богов на Совете. Я сразу сказал, что ничего хорошего из этой идеи не выйдет. Но она была уверена, что Вы сможете все исправить. Отчасти Вы это и сделали, когда все пошло вразнос, усыпив богов.

Колин помолчал, глядя в огонь.

– Я… Даже если так, все равно больше вины на мне. Корал доверила мне будущее мира, а я не справился. И к тому же принес еще больше разрушений…

Нургрим усмехнулся.

– Не думаю. Я хорошо знаю Амера. Он из тех людей, которые сломали бы все ради цели. Он бы и так убил Тремора и Илаима. Ножи, которые он выковал по Вашей подсказке, лишь ускорили неминуемое. Империя тогда уже трещала по швам. Альмерин не справлялся. – Нургрим потупил глаза. – А я просто сбежал. Все, на что меня хватило, – это научить Амера тому, что знал, когда понял, что он способен не только убивать. Так что моей вины в произошедшем не меньше, чем Вашей.

Колин горько покачал головой.

– Ты лишь пытаешься утешить меня. Но я знаю правду. Если бы не я, этот мир не узнал бы Семени Хаоса. Я принес его сюда. Я не справился со своей первоочередной задачей. Или Семя само не дало мне осуществить задуманное. Я не хотел, чтобы когда-либо появились другие люди, связанные с Семенем. Никогда этого не хотел. Но выбора не было… А потом я научил Амера убивать богов и положил начало его мести. Затем усыпил богов, лишив Империю правителей. И это я разбудил их вновь, поставив мир под угрозу уничтожения. Научил народы севера невообразимой магии. Я…

– Нет, – жесткий голос вождя Ирами прервал его. – Я думал, ты мудрее, Владыка знаний. Думаешь, из-за того, что ты принес Семя Хаоса, пролилось крови больше, чем должно было? – Он рассмеялся наигранным, неискренним смехом. – Люди всегда будут убивать друг друга. Такова наша природа. Кто-то делает это лучше, как Ирами, кто-то хуже, как все остальные. Но кровь льется всегда. Ты не виноват в ней. Не больше, чем рудокоп, который добыл железо, из которого выковали меч.

Над костром установилась тишина.

– А какой магии Вы научили северян, Владыка? – спросил Нургрим.

Неожиданно Колин немного безумно рассмеялся.

– Это даже могло бы быть забавно, не будь столь страшно. Они много спрашивали меня о жертвоприношениях и крови. Как я понял, в их легендах магия всегда была связана именно с кровавыми ритуальными убийствами. Я был не в себе. Гораздо хуже, чем сейчас. Но иногда отвечал им на некоторые вопросы. Так, я как-то сказал им, что кровь нужна для того, чтобы переносить энергию в организме. Они долго меня спрашивали об энергии жизни, и как-то я им рассказал о митохондриях.

– О чем? – сделал большие глаза Кринк.

– Ну… Как же? Раньше в Академии этому учили…

– Многие знания были потеряны, Владыка, – заметил Нургрим.

– Ну что ж. Митохондрии – это такие маленькие клетки, эм… очень маленькие частички тела человека, которые создают небольшие порции энергии… Ох, давно я ничего такого не объяснял. В общем, все, что вы едите, рано или поздно преобразуется в энергию, пригодную для работы вашего тела. Митохондрии – именно те части тела, которые за это отвечают. Они очень маленькие, но их много.

Колин немного перевел дух. Кари не была уверена, что поняла, о чем речь, но решила не перебивать его, рассказ Колина и так все время прерывался.

– И северяне подумали, что митохондрии находятся в крови людей. И если принести кого-то в жертву и выпустить кровь, то можно высвободить всю энергию из человека. Глупость несусветная! Но Семени этого достаточно, чтобы разложить все митохондрии на нуклоны и обрушить на магов полученную энергию сильного взаимодействия. Потери ужасные, больше девяноста пяти процентов, но сами знаете – распад такого рода дает очень много энергии. А с учетом того, что митохондрий в организме человека чуть ли не двадцать процентов, если я правильно помню, выходит разложение около двадцати килограммов материи!

Он осмотрел всех сияющими глазами. Кроме Нургрима, остальные смотрели на Колина с разной степенью удивления. Даже Шайли.

– Ну… В общем, это почти та же магия, что используют Нургрим или Амер порой. Но если те разлагают на нуклоны… эм… приносят в жертву немного неодушевленной материи, то эти несчастные из-за своих глупых верований приносят в жертву людей.

Над костром стояла тишина.

– Да, это жутко. И глупо. Они же даже не используют большую часть энергии! Лишь увеличивают энтропию. А это очень плохо! Мир из-за этого будет рано или поздно мертв, замерзнет после бесконечного расширения… Да… Мир такой. Ему лишь бы умереть. Правда, это будет не скоро. У нас есть в запасе несколько десятков миллиардов лет. Но каждое использование Семени Хаоса укорачивает этот срок! Оно опасно! Унести его… Сокрыть… Туда, где нет жизни… Нет! Нет! Так было – это неправильно! Отправить его обратно! Пусть подавятся своим варевом! Вот решение!

Колин захихикал, его глаза не отрывались от огня. Нургрим обнял его за плечи и увел прочь. На этом вечер закончился.

Интерлюдия I. Амбер

Последние дни эпохи богов

– Амбер…

Голова Амера была в тумане. Теперь постоянно все было как в тумане. Все, кроме кошмаров. Они оставались до безобразия четкими.

– Амбер…

Рядом раздается хихиканье и бульканье. Как будто кто-то перерезал горло нерадивому часовому. Тут же перед глазами Амера пронеслись десятки таких случаев. Нож в его руке. Такой тяжелый. Рукоять влажная и слегка скользит в руке. Он застонал.

– Амбер прекрасен, – это уже не голос Амера. Это кто-то другой. – Тир на Ног'т, Лабиринт. Люблю Амбер. – Снова бульканье.

Амер начинает дергаться. Это он любил Амбер! Любит… Всегда будет любить? Мысли путались, сталкивались, разбивались на части и терялись на полпути. Но Амер повернулся к говорившему. Им оказался грязный бродяга. Он, как ребенка, баюкал в руках бутылку.

– Я назову тебя Амбер, дорогая. Это хорошее имя! – говорил он, обращаясь к бутылке. Потом отпил из нее и захихикал снова. – Может, стоило назвать себя Обероном? Нет. Он был глуп. А я… Я не был?

Сумасшедший бродяга начал что-то быстро бормотать, время от времени то хихикая, то скуля. Амер потянулся к нему. Он хотел задушить его.

«Амбер моя! Моя жена! Я ее любил! Люблю… Буду всегда любить?» – хотел сказать Амер, но раздались лишь сдавленные хрипы. Во рту было сухо, мысли опять путались. Захотелось выпить. С удивлением Амер понял, что в его левой руке зажато горлышко бутылки. Такой же, как у бродяги. Он сделал несколько глотков и закашлялся. Это была не вода.

– Амбер… – прошептали его губы между приступами кашля.

– Амбер, – откликнулся бродяга неожиданно серьезным тоном. Его серые глаза были затуманены выпитым или безумием. А может быть, и тем и тем. Волосы настолько грязные, что их цвета не разобрать. Он весь от грязи и отчаяния был какой-то серый. – Амбер обязан был мне показать, какими могут быть боги, оставшиеся людьми. Я должен был подумать об этом раньше. Подумать о многом. Но я глуп и самоуверен… Я… Слепой пророк. Пророк Амбера.

Бродяга начал хихикать.

– Боги должны умереть! – прорычал кто-то другой губами Амера. Или это был он?

Бродяга, сидящий рядом, серьезно кивнул.

– Боги смертны. Не для времени, но смертны. – Его взгляд устремился в небо, а бутылка устремилась к его губам. После третьего глотка он закашлялся. Но кашель то и дело сменялся приступами хохота. Когда все это закончилось, бродяга был весь красный от кашля и пролитого на себя вина.

– Я бы хотел убить бога, – мрачно каркнул Амер. – Богов…

– Это просто. – Бродяга рядом хихикнул, потом начал говорить бесстрастным, лишенным эмоций голосом. Даже его затуманенные глаза, казалось бы, прояснились. – Убить бога несложно. Возьми кристалл Семени Хаоса и добавь в расплавленный металл. Структура кристалла не будет нарушена, она сольется со структурой кристаллической решетки стали. Образуется металл, что насыщен Семенем настолько, что Семя не сможет на него влиять без значительного перенасыщения энергией. Создай из полученного сплава стрелы, ножи, пули. – Глаза снова помутнели. – Это будут почти что ружья Авалона! Амбер! – Смех. – Амбер… – Хихиканье. – Люблю Амбер. – Стон, переходящий в скулеж.

Амер хотел было задушить беднягу за последние слова, но тот не был богом. А Амер должен убивать только богов! Да и к тому же Амер был настолько пьян, что не мог поднять рук…

* * *

Спустя полутора суток Амер пришел в себя со страшным похмельем в садике церкви Одина в Каллимаре. Голова болела, во рту была болезненная сухость. А в сознании Амера билась лишь одна мысль: нужно добавить Семя Хаоса в металл и выковать метательные ножи. Он убьет Тремора, Владыку Небес!

Глава 4. Рыцари Драконы

Конец Эпохи Одина – начало Эпохи Богов

Косария с интересом следила за мальчишками, которые развлекались, играя в рыцарей. Сорванные тут же ветки деревьев заменяли им мечи, они атаковали друг друга, носились по кругу и громко галдели. Это не очень походило на настоящих рыцарей. Недавно около их городка разместили когорту легиона. Косария последние две недели тратила немало времени, сбегая от работ, которые ей назначали родители, и наблюдала за тренировками кулака рыцарей. Как они устраивают карусель, как тренируются в пешем бою с мечом и щитом или же с тяжелыми двуручниками.

В движениях рыцарей всегда были определенная грация и расчет, в том, как они принимали и меняли стойки, кружа, наносили точные и выверенные удары. Мальчишки же перед ней просто били друг друга со всей мочи, не думая об общем рисунке боя. Косария нахмурилась. Она была совершенно точно уверена, что, если бы взяла палку, смогла бы победить любого из них! В свои тринадцать лет она была выше даже многих шестнадцатилетних парней. А уж ровесников чаще всего превосходила ростом на голову!

Один из мальчиков постарше бросил свой импровизированный меч на землю и пошел в сторону кустов, где пряталась Косария, на ходу развязывая портки. Поняв, что сейчас будет, она тут же выскочила из кустов, заливаясь румянцем, странно гармонирующим с ее рыжими волосами.

– Если ты хотела посмотреть на меня, – мальчик схватил себя за пах, показывая, что, по его мнению, хотела увидеть Косария, – нужно было подождать еще немного!

Все на поляне обидно рассмеялись. Косария покраснела еще сильнее и, сжав кулаки, пошла в сторону деревни.

– Тебе, Тим, вряд ли ее удивить! Она каждый день шпионит за рыцарями! А у них причиндалы-то побольше твоего будут!

От обиды у Косарии на глазах навернулись слезы. Она подхватила палку, брошенную мальчиком, и встала в оборонительную позу, которую видела у рыцарей.

– Попробуй победить меня, засранец!

Раздалось еще больше смеха. Говоривший о рыцарях мальчик усмехнулся и махнул своей палкой, видимо решив, что девчонка испугается. Вот только Косария на полусогнутых ногах легко повернула корпус, приняла палку на свою по касательной, сделала полуповорот в другую сторону и ударила мальчика по пальцам. Тот выронил палку под улюлюканье окружающих. Косария победно улыбнулась, видя, как тот заливается краской стыда и гнева. Ведь его победила девчонка!

– Бить по рукам нечестно! – взвился он.

– А куда честно? Давай повторим еще раз. Я не против. – Чувствуя превосходство над ним, Косария немного успокоилась.

– Не по рукам… – буркнул мальчик и снова поднял свою палку.

В этот раз он махал ей осмотрительнее, но Косарии удавалось очень легко отбивать все его нехитрые атаки. Она только подумала о том, как лучше перехватить инициативу. Привстала на цыпочки, немного перенесла вес вперед и… Чуть не споткнулась, когда палка другого мальчика ударила ее чуть пониже спины. От неожиданности и боли Косария взвизгнула.

Все засмеялись.

– Так и надо с девками! Чуть что – и по заднице! Мой батяня всегда так и говорил! – крикнул ударивший ее мальчик.

Кровь ударила в голову Косарии. Пришла в себя она только дома, где мама выговаривала ей за то, что она выбила по паре зубов двум мальчикам и сломала ребро третьему, пока ее не оттащили остальные. Сама Косария отделалась кровоподтеком на скуле. Мама еще долго говорила ей о том, как должны вести себя девочки, но Косария ее толком не слушала. Ее грела мысль, что она победила!

* * *

Через полтора года Косария поняла, что больше не может оставаться в деревне. Она не могла жить тут и работать. Ее влекли битвы и сражения. Каждый раз, когда в их городок заходили менестрели, поющие песни о великих подвигах первых лет расширения Империи, или отставные солдаты легиона, рассказывающие о своих стычках с дикими племенами Кочевников или северянами, она приходила в таверны, где они останавливались, и слушала их до самого вечера. За это ей регулярно влетало от родителей, но Косария ни о чем не жалела.

Она знала, что жизнь тут – это не ее. И рано или поздно она сбежит. Случай вскоре представился. После того, как по всем городам пролетела весть о смерти Одина и разрушении столицы, в Империи стало неспокойно, а значит, кроме привычных легионов образовалось огромное множество шаек наемников. И они часто были готовы принимать в свои ряды кого угодно. Даже отчаянных девушек.

К одной шайке наемников, что проезжала через их городок, она и прибилась. Поначалу ее не воспринимали всерьез. Часто пытались приставать, думая, что ей хочется просто приключений определенного рода. Но, нарываясь на яростный отпор, от нее отставали. Правда, пару раз ей пришлось сделать исключения. Оружие и даже самый простой доспех стоят немало, а она бежала из дома без гроша в кармане. Поэтому она находила тех, кого привлекала, и выпрашивала купить ей меч или кольчугу. И каждый думал, что очень неплохо использует другого.

Тут же в шайке наемников Косария поняла две вещи. Первая, что наемники, в отличие от легионеров и рыцарей, не особо утруждают себя тренировками. Они надеются на то, что вид вооруженных людей и так отпугнет разбойников, если они сопровождали караван торговцев, или охрану торговцев, если они в этот раз выступали в роли разбойников. Вторая вещь, которая отличала наемников от армии, заключалась в том, что чаще они выбирали быть разбойниками.

Косарии это не особо нравилось, но пока она не накопила достаточно денег, приходилось терпеть и делать как все. Однако она надеялась, что когда-нибудь все изменится. Все и изменилось, когда ее шайка напала не на тот караван торговцев.

* * *

Они атаковали вытянутые в линию телеги под покровом вечернего тумана, неся с собой факелы. Разумеется, никто не собирался поджигать товар! Просто напустить побольше страху. Все боятся огня. Вот только в этот раз их ждали. Просигналил охотничий рожок, и из телег в наемников полетели стрелы самострелов. Косарии повезло, ей стрела лишь оцарапала щеку, выбив из седла едущего следом недотепу. А потом со стороны хвоста каравана налетели всадники.

Они были так не похожи на наемников, что Косария сначала приняла их за рыцарей из легиона. Одинаковые лошади, тогда как наемники часто использовали кто крестьянских кляч, кто чистокровных жеребцов. Все вооружены небольшими ручными секирами и длинными мечами, в отличие от ее отряда, в котором старались часто перещеголять друг друга экзотичностью оружия. Да и доспехи наемники любили броские, часто кожаные с огромным количеством шипов и лент. Они выглядели броско и страшно, но не были эффективнее обычной вареной кожи. А вот нападающие на них люди были сплошь одеты в кольчуги, а некоторые в легкие панцири.

Косария быстро потеряла лошадь в этой кутерьме, когда в круп животного попала стрела. Пришлось отбиваться пешей. Она тут же подрезала ноги одному из атакующих ее всадников, откатившись при этом в сторону из-под копыт обезумевшего от боли скакуна. Тут же на нее напали двое, также спешенных рыцарей. В отличие от прочих наемников в своей шайке, Косария тренировалась ежедневно. Часто одна. Она кое-как отбилась от противников, постаравшись отступить в сторону леса, но один из нападавших сразу же преградил ей путь. Чтобы ее не взяли в клешни, пришлось отступить вдоль повозок.

Что-то врезалось ей в затылок. К счастью, удар секиры прошел по касательной, помяв ее полушлем, но не пробив. Ей тут же приставили лезвие меча к горлу. Она выпустила свой меч и подняла вверх правую руку с открытой ладонью. Рядом добивали остатки ее шайки.

– Не берем в плен тех, кто режет невиновных! – процедил сквозь зубы тот, кто угрожал ей мечом. Косария почувствовала, что кончик меча проколол кожу шеи и по ней потекла кровь.

– Да ладно тебе, он неплохо бился. – Второй снял шлем, открыв молодое лицо. Наверное, он был едва ли на год старше Косарии. – Пусть разбирается Эльб.

Первый поворчал, но клинок от шеи Косарии чуть отодвинул.

– Я сниму шлем? – прохрипела Косария. После удара по голове ее немного мутило.

– Баба?! – Тот, что угрожал ей мечом, чуть его не уронил от неожиданности.

Второй рассмеялся.

– Бывает, друг. Убери меч, она не сделает глупостей. Ведь не сделаешь?

– Нет. – Косария, оставив правую руку на виду, левой кое-как ослабила ремешок и стащила шлем с головы. Уронив его на землю, вытерла лоб, к которому прилипли мокрые от пота рыжие локоны.

– Как попала к этим шакалам, красотулька? – спросил ее второй.

Косария покраснела. Хоть она и приобрела по необходимости в шайках некоторый опыт, заигрывания товарищей ей были все равно неприятны. Отвечая на вопрос рыцаря, она пожала плечами.

– Они брали всех, а у меня не было выбора.

– Сирота, что ли? – уточнил первый. Он убрал меч в ножны. Но глаз с нее не спускал.

– Нет. Сбежала из дома.

Второй рассмеялся.

– Романтики искала? Тогда понятно, почему к наемникам подалась.

– Я искала войну… – пробурчала Косария.

В этот момент к ним подошел еще один воин, едва старше второго. Он был одет в полный доспех.

– Что у вас тут, Тит?

– Пленница, патрон. Говорит, что ищет войну! – тут же откликнулся второй.

Главный осмотрел ее с ног до головы, заставив опять покраснеть.

– Почему не прирезали?

– Сражалась хорошо, я остановил Гара. Ну а потом он увидел, что перед ним девка, и сам разомлел.

– Да иди ты! – обозлился первый, которого назвали Гаром. И ушел сам.

Патрон наемников-рыцарей хмыкнул. Потом достал меч.

– Бери оружие, покажешь, на что годишься. – Говорил он спокойно, за все время разговора казалось, что он не проявил ни одной сильной эмоции.

– Эльб, может, позже? Ей по голове досталось, – встревожился Тит.

Но тот лишь покачал головой.

– Я нежно.

Тит рассмеялся. Эльб поднял свой меч и небрежно встал в защитную позицию, которую Косария видела не раз на тренировках рыцарей. Косария подняла свое оружие с земли и машинально повторила позицию.

Патрон рыцарей-наемников сместил центр тяжести, перейдя плавно в позицию для атаки сверху. Руки над головой, левая лежит на яблоке меча, готовая направить удар. Косария машинально полуприсела и перехватила меч горизонтально, готовясь парировать. Но Эльб не атаковал. Он шагнул вбок и переместил меч для колющего удара. Косария повторила его движение, также шагнув влево и сохранив дистанцию. А клинок быстро завела в вертикальную позицию, готовясь сбить меч противника в сторону.

Эльб хмыкнул, отступил на шаг и опустил меч.

– Ну и кто тебя так хорошо выучил?

– Никто, – буркнула Косария.

– Ты неплохо знаешь основные стойки и легко двигаешься. Из ниоткуда это не берется, – возразил патрон рыцарей.

– Я много наблюдала за рыцарями у себя дома, когда рядом был размещен легион. А потом тренировалась сама, пока была в разных шайках…

Эльб задумался.

– Если хочешь, присоединяйся к нам. Нет – уходи. Но больше нам на разбое не попадайся. В следующий раз повешу.

Он развернулся и ушел, все так же не проявив ни единой эмоции. Почему-то это заставляло Косарию напрячься.

– Ух. Я два года пыхтел, прежде чем он меня похвалил, – задумчиво протянул Тит. – Ну так как, ты с нами? Или пойдешь?

Косария еще раз взглянула на их доспехи и то, как они держались. Это были очень необычные наемники. Она кивнула.

– Остаюсь.

Тит широко улыбнулся.

– Тогда добро пожаловать в Рыцарей Драконов!

* * *

Драконы и правда были очень необычным наемным отрядом. Хорошо экипированные и со своим собственным кодексом чести, они и правда во всем больше напоминали настоящих рыцарей в кулаках легионов. Всегда только защищали, не участвуя в разбое или мутных делах, от которых за километр несет мертвечиной. Они были дисциплинированы и безоговорочно следовали за своим лидером.

Косария сначала удивилась названию, но Тит объяснил, что его придумал Эльб. Он обожал истории о всяких мифических существах из родного мира Владыки Одина: драконах, единорогах, пегасах и эльфах. Поэтому, когда создавал свой отряд наемников, назвал их Драконами. В целом, Косарии название даже понравилось, когда Тит добавил, что драконы – это огромные летающие и очень опасные огнедышащие ящерицы. Косария представила себе такого дракона и поняла, что это существо ей по вкусу.

Сама она влилась в ряды Драконов очень быстро. Ей понравились постоянные тренировки и спарринги с другими наемниками, общее ощущение дисциплины и товарищества. Даже безэмоциональный патрон Эльб стал пугать ее значительно меньше. Приходилось, правда, часто осаждать многочисленные, но несерьезные приставания Тита и более скромные, но и серьезные при этом ухаживания Гара. Правда, лишнего себе ни один, ни второй не позволяли. Что тоже отличало Драконов от других наемников. В прошлых шайках, если кто-то клал на нее глаз, частенько приходилось проливать кровь, чтобы горе-ухажер успокоился, или уходить искать другую компанию.

Из-за отношения Эльба к своим подчиненным, введенных им порядков и дисциплины Драконы довольно быстро собирали все новых и новых рекрутов в свои ряды. Причем, как правило, все, кто присоединялся к ним, проходили, как и Косария, боевое крещение коротким поединком с Эльбом. И если патрону не нравились навыки новичка, то ему отказывали. Также быстро отсеивались в процессе те, кто любил грабить или насиловать. Их отряд, как правило, оставлял посушиться на деревьях. В итоге из-за немалой численности, хорошей репутации, навыков и дисциплины их начали нанимать не только охранять торговые караваны, но и целые города в это смутное время начала безвластия на границах Империи.

И все шло неплохо, пока их не нанял один граф из центральной провинции. Он не собирался присоединяться обратно к Империи, где теперь правили непонятные новые боги. Там им пришлось сражаться с когортой легиона, и там же они впервые столкнулись с магами на службе у новых богов. Теми, кто имел связь с Семенем Хаоса.

* * *

Кровь текла по рукам Косарии. В глазах стояли слезы. Она так привыкла к этому человеку.

– Оставь, Косария. Я не чувствую ног и через слово отплевываю кровь. Ты ничего не сделаешь.

Голос Эльба был так же ровен и спокоен. Будто он не лежал с тремя сквозными ранениями – двумя в груди и одним в животе, – истекая кровью. Косария поежилась. Крепкий стальной панцирь ее патрона был пробит обычными мелкими камнями. Так нелепо. Рядом тихо умирал Гар. Он был обожжен с ног до головы и едва дышал. От их отряда Рыцарей Драконов осталась едва ли треть.

– Теперь их будешь вести ты, – прохрипел Эльб.

– Но ведь Тит старше по званию… – начала Косария.

Эльб положил руку ей на плечо. Было видно, что это движение отняло у него очень много сил.

– Он хороший помощник, но не лидер. Слишком вертопрах. Нет. Драконов должен вести истинный рыцарь. Ты.

Косария заплакала, чего с ней не случалось уже долгие годы.

Когда все было кончено, она подошла к Титу, который молча стоял рядом. В кои-то веки он не ухмылялся.

– Все слышал? – устало спросила Косария.

Тит кивнул.

– Слышал. И согласен. Ты будешь лучшим лидером для Рыцарей Драконов. Что будем делать, патрон?

Косария задумалась. Задаток от графа был у них, и он был щедрый. Именно из-за этих денег Эльб так хотел этот контракт. Это был риск, но в случае удачи, после получения всей платы, он хотел заказать всем своим солдатам настоящие доспехи имперского образца из лучшей стали. Тогда они бы окончательно стали бы существенной силой на любом поле боя. Пятьсот тяжеловооруженных всадников могли перевернуть ход даже крупного сражения, если они умелы. Вот только теперь их осталось сто пятьдесят. А значит, даже задатка хватит на то, чтобы экипировать всех выживших.

– Мы купим доспехи, как и хотел Эльб. И еще. Достань мне Семя Хаоса. Я не хочу в следующий раз, столкнувшись с магами, опять потерять столько хороших парней!

– Это будет нелегко. Но я поспрашиваю через знакомых…

Так отряд, хоть и став меньше и потеряв своего первого патрона, стал элитным. Лучшие доспехи, лучшая выучка и лидер, который способен порой во время сражения прибегнуть к силе Семени Хаоса. Правда, для этого Косарии пришлось освоить немало знаний. Во всем, кроме огня. Огонь горел в ней всегда.

Глава 5. Кредис. Сквозь пламя

Кредис подошел к военным, которые о чем-то негромко переговаривались, стоя на холме. Они встали на отдых, выйдя к Меридиану. Прямо напротив них, через огромную реку, чье русло тут было никак не уже трех километров, стоял небольшой городок. К нему вел неширокий и очень длинный деревянный мост с каменными быками. Кредис уже давно не видел Меридиана, а потому невольно засмотрелся на великую реку. И едва не прослушал разговор Элима и Альта с Троямом.

– Город цел, если меня не обманывают глаза, но стены сожгли. Раньше Ир был окружен деревянной стеной метра в три высотой. Башенки каменные, усилены скорпионами. Остовы их еще видны там, там и там, – бывший кунгент легиона «Север» показывал на разные точки города.

Он влился в ряды командиров их разношерстной армии, хоть отряд его, состоявший из выживших после страшной резни легионеров, был смехотворно мал. Зато этот человек знал страну, по которой они продвигались, как никто из наемников или северян. Впрочем, Элиму Троям все еще не доверял и советы давал неохотно.

– Сожгли, значит… – протянул Элим. Он который день хмурился, получая донесения разведчиков, ушедших далеко на северо-восток, о том, что легион «Преторий» движется за ними, но не спешит. Сперва они едва ушли от гвардии Империи, но уже неделю те почти не предпринимали попыток сократить дистанцию с армией наемников. Кредису эти новости скорее нравились, и он искренне не понимал, почему Элим так недоволен и раздражителен.

– На хрена ж? – спросил Альт. Капитан наемников стоял, как всегда, засунув большие пальцы за ремень и широко расставив ноги. Он, как и Элим с Троямом, осматривал город, но скорее скучающим, нежели внимательным взглядом.

– Вот этот вопрос меня и заботит, – сквозь зубы произнес Элим. – У Империи же нет войск к югу?

– Нет, – покачал головой Троям. – Ребята из тех, кого мы послали раньше в город, говорят, что «Восток» ушел сразу, как сжег стены, по тракту на север. В направлении столицы.

– А разве вы не стережете Пустошь от неосторожных и любопытных? – задал вопрос заинтересованный Кредис. – У нас вдоль гор Ужаса стоят кордоны.

– Не… – Троям вдруг побледнел. – Проклятие! Как я забыл о легионе «Забвение»?! Они, конечно, вояки совсем непутевые, лишь контрабандистов гоняют, и рассеяны по всему периметру Пустоши…

– Но если соберутся, могут постараться задержать нас или прижать к «Преторию»? – сразу же встрепенулся Элим. Странно, но беспокойство его покинуло, быстро сменившись азартом.

– Их слишком мало… – начал было Троям.

– Но их могли усилить магами. Этих чертей в столице было много после приказа императора о сборе всех носителей Семени Хаоса! – Элим резко взмахнул рукой. Подбежали несколько солдат, выполнявших пока что функции адъютантов. – Быстро всех разведчиков ко мне. И Эмбриса тоже.

Элим повернулся к Трояму.

– Я пошлю сотню своих в город, хорошо бы, если бы с ними пошли твои легионеры, чтобы не было паники у жителей.

– Сперва скажи, что ты собираешься делать, – негромко проговорил Троям, сощурив глаза на короля Кимбера.

– Остаться на время вблизи города, пока разведчики не прочешут все направления хотя бы на три десятка километров во все стороны. Развернем приличный лагерь, укрепим его по всем правилам, закупим продовольствие, дождемся разведчиков, а затем драпаем отсюда!

– Что? – удивился Троям.

– Зачем, по-твоему, сжигать стены? – резко спросил Элим. – Ведь «Восток» или «Забвение» могли тут окопаться, дождаться нас, мешать переправе, пока не подойдет «Преторий».

– Разумно, – Троям задумался. – Но они этого не сделали. Значит, им нужно, чтобы мы перешли реку. Иначе бы сожгли и мост. Он деревянный.

– Именно! – воскликнул Элим, улыбаясь. Этой шалой улыбки у него Кредис не видел все последние дни. – А значит, мост будет держать «Преторий», не давая нам переправиться обратно.

– Чушь выходит, «Востоку» нас не разбить. – Троям помолчал. – Даже с пополнением из «Забвения».

– Да, а значит, либо они полудурки и любят играть с огнем просто так, либо войск на той стороне реки больше, чем здесь. Да и главная задача, похоже, – чтобы мы не ушли обратно на восток. Ведь если мы переправимся – пути назад не будет. Или выскользнем из капкана, или нас перебьют.

– Откуда тут взяться еще войскам? – озадаченно переспросил кунгент. – Если только подтянули «Запад»… Но я перед резней слышал, что их отправили в Союз Торговых Городов, так как там Высшие заварили какую-то кашу.

– Может, и они. Но это неважно, Троям. Главное, что там нас будет ждать встреча. Если мы не переправимся, то можем уходить лишь на восток, обратно к Модесту. А «Преторий» и «Восток» объединятся и пойдут за нами. Будет тот же исход, которого мы стремимся не допустить. Значит, нужно переправляться и делать вид, что мы угодили в ловушку. И при этом искать варианты для быстрого отступления.

Троям долго хмурился, затем кивнул. Альт все это время молчал. Он, как хороший капитан наемников, дельно разбирался в тактике сражений. А вот стратегические изыски для него были так же скучны, как и для Кредиса.

– Так что, легионеры пойдут с Волками? – спросил Элим, глядя в глаза Трояму. Кредис понял, что это не просто вопрос о войсках. Король спрашивал, доверится ли ему кунгент в дальнейшем. Тот вздохнул и кивнул. Элим широко улыбнулся и протянул руку, которую Троям пожал за запястье.

– Хорошо, как раз время отдавать распоряжения! – Элим приветливо помахал рукой угрюмому северянину в вороненой кольчуге. Эмбрис уже второй год был капитаном личной дружины короля Кимбера – Волков – и после смерти Кадма от рук Алонэ стал правой рукой Элима. Правда, этот суровый воин мало чем напоминал друга короля Кимбера.

Кредис отошел, чтобы не мешать им.

* * *

Старейшина церкви Одина видел, как ушли через мост полторы сотни человек из отряда Трояма. Как понял Кредис, их целью было взять центр города под контроль без лишнего шума, не сея панику. Элим собирался отправиться чуть погодя и сам поговорить с магистром города, пока Троям и Альт руководят переброской войск через узкий мост. Старый священник, обдумав варианты и поняв, что давненько не ел нормальной еды, решил составить компанию Элиму. Пока они шли через мост, Кредис догнал короля:

– Почему пока новости были хороши, ты был смурнее тучи, а теперь в преддверии сражения светишься, как солнышко? Нехорошо это, Элим.

Король как обычно, когда был доволен, прищурил глаза перед тем, как ответить.

– Мне нравится понимать происходящее. Если ты не знаешь, что задумал враг, то и чем ответить ему – не знаешь. Я готов променять отличную диспозицию без плана противника на самую ужасную, но со знанием этого плана! Тогда я начну действовать, и пусть попробуют меня остановить!

Кредис хмыкнул.

– Это если ты верно разгадал их план.

– Тут ты прав, – Элим широко улыбнулся. – Но что за жизнь без риска! Теперь самое время, придя в город, заготовить несколько премиленьких волчьих ям!

На этом разговор затих до самой двери магистрата города. Тут уже дежурили пять Волков и два легионера. Последние отдали Элиму честь, а Волки даже не прервали свой разговор. В очередной раз Кредиса удивили отношения короля со своими подчиненными.

Магистр ждал их наверху.

– О, Ваши Светлости! Я так рад! Мы так напуганы!

Рядом с ним стоял центурион из людей Трояма, который закатил глаза. Элим улыбнулся солдату.

– Уважаемый, я вообще-то не Светлость, а Величество. Правда, не твое. Но меня сейчас интересует другое. Легионеры сожгли стены…

– Да, это было ужасно! Весь город боролся с огнем, боясь, что он перекинется на наш прекрасный город! А эти смутьяны ушли ночью, как тати!

Элим стукнул кулаком о ладонь левой руки, разглядывая магистра уже без улыбки.

– Меньше слов, уважаемый. У нас был очень длинный марш, и мы намерены отдохнуть. Сожгли ли тати продуктовые склады города?

– Не-ет… – начал было снова что-то блеять магистр.

– Хорошо, тогда мы купим у вашего города половину. Оцените, посчитайте, скажите центуриону сумму, – Элим махнул на легионера. Тот вздохнул, но отдал честь. – Вечером у вас будут деньги, а солдаты придут за продовольствием. Мы расположимся лагерем на перекрестке дорог западнее города. Вас более не побеспокоим. – Элим развернулся, чтобы уйти. – Ах да. У нас много наемных компаний, если кто из ваших молодцов захочет присоединиться – милости просим.

Затем король вышел из комнаты, почти сбежал.

– Иди в Свете и опасайся Ничто, сын мой, – Кредис потрепал плечо магистра. – И да минуют тебя беды по воле Одина.

Элима он догнал уже на улице.

– Что это с тобой?

Король стиснул зубы, прежде чем ответить.

– Этот пузырь уж больно похож на магистра Каллимара… Тогда Кадм все время его задирал, а я успокаивал…

Кредис негромко вздохнул. Поначалу он думал, что сердце Элима сделано из камня, ведь он не оплакивал друга ни секунды. Однако спустя время Кредис понял, что тот просто утопил себя в заботах и лишь теперь, когда мелькнуло воспоминание о Кадме, на короля обрушилось чувство потери.

– Теперь, без медведя, придется вести себя иначе. Мы так хорошо друг друга дополняли. – Нарочито небрежный тон смутил бы другого, но не Кредиса. Элим был напряжен, шел быстрее обычного и не щурил глаза. – Жаль…

Последнее слово Элим произнес так тихо, что даже Кредис его не услышал.

* * *

Вечером армия пировала. После пополнения припасов первую ночь рацион никто не устанавливал, и каждая сотня готовила столько, сколько считала нужным. А потом еще немного. Разведчики ушли далеко во все стороны еще днем, и Элим приказал к каждому костру поставить бочонок местного пива. После недельного марша людям нужно было передохнуть.

Кредис дважды отужинал с разными отрядами и теперь искал короля. Тот, мрачный, обсуждал что-то у небольшого костра с Альтом и Троямом. Эти трое все увереннее прибирали к рукам целиком управление всеми отрядами.

– Зря грустишь, Элим! – Альт уже выпил, и голос его был немного громче обычного. – Поставим арбалетчиков у моста, кордоны на севере и западе из легкой пехоты и уйдем по-тихому.

Троям покачал головой, а Элим отпил из своей кружки, спрятав лицо.

– Дерьмовый расклад. Но, видимо, на это они и рассчитывают. – Король вновь был мрачен. – Многие на нашем месте так бы и сделали. Но ты просто мало воевал с Империей. В других обстоятельствах пятьдесят твоих ребят с мощными арбалетами при поддержке десятка серьезных драчунов с щитами держали бы мост вечность. Но два Кинетика сметут их сразу. – Элим щелкнул пальцами.

– Элим прав, – сказал Троям. – Мост нам не удержать, как и город. В Каллимаре… – Взгляд кунгента метнулся на Элима. – В Каллимаре во время уличных боев почти все решали маги и легкие пушки. У нас почти нет ни того, ни другого. А у них магов будет, как мух в отхожей яме.

– А если мост уничтожить?

– Это можно. Но, видишь ли, Альт, я не уверен пока, куда мы будем двигаться дальше. – Элим задумчиво поболтал содержимым кружки. – При плохом раскладе нам придется, не дойдя до Майна, развернуться и либо обойти их, либо прорваться, чтобы все же уйти обратно на левый берег. А мостов через Меридиан слишком мало, чтобы уничтожать один из них в надежде задержать «Преторий».

– И что тогда делать? – спросил Альт.

– Бежать, – спокойно сказал Элим. – Определим направление, где войск меньше всего, дождемся, когда ловушка почти закроется, и сбежим.

– Но зачем ждать? – Альту было не по себе. Кредис понял, что наемники редко сталкивались с ситуациями, где нужно так далеко планировать свои действия.

– Так будет проще оторваться потом. Они не смогут взять нас сразу в кольцо, придется опять рассредотачиваться. «Преторию» еще и переправляться через Меридиан. Мы выиграем время. Но дальше будет жесткая гонка. Потому я и закупил запасов, сколько смог.

– Но не все, – нахмурился Альт.

– Им тоже нужно будет уйти… – негромко проговорил Троям. А Элим кивнул, мрачно рассматривая содержимое своей кружки.

– Кому? – не понял Альт.

Но Кредис уже понял, о чем речь, и в очередной раз убедился, что Элим хороший человек. Резкий, вспыльчивый, несерьезный, но хороший.

– Жителям города, – все так же негромко проговорил Троям. – Тут будет битва, где будет задействовано много магов. До черта войск с разных сторон. Лучше им убраться, пусть даже в Пустошь, чем остаться в городе.

– Поэтому легион и сжег стены? – спросил Кредис.

– Не думаю, – Элим покачал головой. – Скорее всего, это было нужно, чтобы заставить нас уйти от города. Вероятно, чтобы «Преторий» переправился и нас прижали со всех сторон уже на этой стороне реки. Если это так, то мы немного спутаем им планы.

Все помолчали.

– Кстати, вы заметили чудесную балку, идущую от города на юго-запад?

Все покачали головами. Элим улыбнулся своей кружке.

* * *

Они оставались на перекрестке еще два дня. За это время Элим гонял всех солдат, готовя оборону лагеря, устанавливая какие-то ловушки в городе, а также исключительно с Волками занимаясь чем-то в той самой юго-западной балке.

Сама балка была широким оврагом, заросшим со всех сторон лесом. Видимо, немного раньше тут было русло какого-то притока Меридиана, но теперь оно пересохло и лишь в самой низине сохранялась влага. Дно балки заросло ивой, лохом и ольхой. А вот вдоль ее пологих склонов росли более крепкие деревья, клены, вязы и ясени. Впрочем, все они были небольшие, и многие клонились над балкой, делая ее еще темнее и мрачнее.

К вечеру второго дня начали возвращаться разведчики. «Преторий» почти подошел к мосту и появится в зоне их видимости завтра. Аналогично почти подошел по столичному тракту к городу легион «Восток». Троям и Альт были удивлены, когда разведчики с северо-запада доложили, что оттуда движется двадцатитысячный легион. Причем даже разведчики из числа бывших легионеров «Севера» не знали знака отличия на знамени этого легиона.

Элима эти новости не удивили. Он лишь улыбался, когда разведчики с юга докладывали о том, что и с этого направления подходит чуть более пяти тысяч солдат легиона «Забвение».

– Думаю, теперь всем понятно, что нужно делать? – ослепительно улыбнулся Элим.

– Ага. Сметем южный заслон и уйдем краем Пустоши, – сразу ответил Альт.

– Знаешь, по тебе можно смело строить планы, Альт. Ты все делаешь по уму, по науке. Так бы действовало большинство армий, в нашем положении, – заметил Элим.

Альт раздулся от гордости, а вот Троям тихо посмеивался. Кредис тоже невольно улыбнулся.

– Вот только разбить тебя, с таким отношением, было бы проще простого! – закончил Элим. Троям уже в голос рассмеялся.

– Эй! А что не так?

– Ну там войск меньше всего. Значит, если главнокомандующий этой кучи легионов, что нас окружают, не совсем идиот, то там будет много магов. Скорее всего, Пиромантов. Войска отступят, оставляя за собой сплошную стену огня. И мы окажемся еще плотнее в ловушке. Тот неизвестный легион как раз успеет охватить нас с запада, а «Преторий» успеет перейти мост, так что нам будет некуда деться. Бедные мы… – Элим склонил свою лысую голову, словно в трауре.

По тому, как похохатывал Троям, Кредис понял, что за эти дни король Кимбера успел стать его вождем, несмотря на все начальное недоверие бывшего кунгента.

– Да ну вас! – Альт сплюнул.

– Да уж, у Вас получилось слишком злое подшучивание, Ваше Величество, – с укоризной произнес Кредис.

– Возможно. Извини, Альт. Кстати, завтра отправь своих ребят к мосту. Их цель – задержать наступление «Претория» хотя бы на полчаса. Получится на час – еще лучше.

– Ты же говорил, что использовать арбалеты против Кинетиков будет бесполезно, – насторожился Альт.

– Говорил, – вздохнул Элим. – Но выбора нет. Во-первых, они не должны слишком быстро переправиться. Во-вторых, они должны быть уверены, что мы собираемся держать позиции.

– Мне это не нравится, – веско произнес Альт. Теперь он не шутил и был на взводе. За своих ребят он был горой.

– Мне тоже. Но твои «Стрижи» лучшие арбалетчики. У них единственных будет хоть какой-то шанс создать достаточно плотный огонь, чтобы их не смели сразу. Стрелять будете из-за щитов, их наколотили за эти два дня достаточно. Кинетики, скорее всего, будут просто смахивать стрелы обратно, так что вряд ли точность ответного огня будет хорошей.

Альт колебался.

– И они получат тройную премию, – добавил наконец Элим.

– Вот это ребятам понравится. Хорошо, – Альт кивнул.

– А ты, Троям, возьмешь всех своих людей и, как только начнется наступление «Востока» и нового легиона, уйдешь в город. Выводите всех, кого можете. Затем делайте круг вдоль городской черты и выходите к балке. Где ловушки, помнишь?

Троям лишь молча кивнул.

– Ловушки? – спросил Кредис.

– У нас почти не осталось пушек, зато в избытке пороха. Если кто сунется следом за людьми Трояма или Альта в город и решит пограбить, их ждет много сюрпризов.

– Прошу тебя, Троям, вывести всех людей из города. А то грешно может выйти.

– Мы справимся, – ответил уверенно бывший кунгент. – Больше половины жителей города и так уже ушли, когда поняли, что тут будет сражение. А кто-то ушел еще раньше, когда «Восток» неожиданно спалил стены города. Меня больше заботит отступление по балке…

– О, там все продумано. Не переживай, – Элим воодушевляюще улыбнулся. Вот только вышла улыбка у него кровожадной.

– Я думаю, что пойду с Троямом, – сказал Кредис. – Может быть, некоторые не послушают солдат, но прислушаются к голосу скромного служителя Одина…

– Ты уверен? – Вот теперь Элим выглядел немного обеспокоенным.

– Я пошел с армией, чтобы помогать спасти жизни. Тут я никого не спасу, а в городе буду полезен.

– Ну я тебе тогда выделю десяток надежных людей. Божье слово это хорошо, но лучше, чтобы у тебя за спиной был кто-то кроме Одина, – сказал с улыбкой Троям.

Они посидели еще немного, а потом разошлись спать.

* * *

С утра Кредис старался держаться ближе к Трояму. До полудня все было спокойно, но потом на севере появился противник. Неспешно войска выдвигались вперед из-за холмов, окружающих город, перестраиваясь на ходу. Ряды становились все шире. Слева от первых шеренг появились другие. Видимо, тот самый новый легион. Они, не перестраиваясь, быстро маршировали все дальше, нацелившись обойти с запада город и застывшие в ожидании войска наемников.

А еще немного позже появился в зоне видимости и легион «Преторий», когорты которого подходили с востока из-за Меридиана к мосту. Чем-то их движение завораживало Кредиса. Будто это были не сотни и тысячи людей, а одно живое существо. Огромная многоножка, которая грозит поглотить город без остатка.

Несколько отрядов наемников быстрым маршем двинулись наперерез идущему с северо-запада легиону. Это должно было показать неведомым полководцам противника, что они не хотят допустить окружения. А «Стрижи» между тем неспешно занимали позиции у моста, прикрываясь огромными деревянными щитами, каждый больше роста человека.

Элим считал, что столкновения на мосту и на западе, чуть севернее балки, по которой все потом должны уйти, не избежать. На прочих участках сопротивление будет оказываться чисто номинальным, чтобы поберечь жизни солдат. Кредиса это успокаивало. Он не хотел стать свидетелем кровавой бойни.

На мосту уже полетели первые болты, собирая кровавую плату с легионеров «Претория», которые пытались перейти на эту сторону реки. Магов туда пока не отправляли. А вот на западе легион замедлился, им пришлось также перестраиваться, чтобы атаковать выдвинувшихся на них наемников.

Троям и его легионеры стояли на самом восточном краю армии Элима. И Кредис прекрасно видел и то, что происходит на мосту, который располагался юго-восточнее города, и то, как развиваются события вдоль всей линии построения наемников и северян. Поэтому он заметил, как вслед за первыми наемниками вся линия начала двигаться в западном направлении. В итоге две с половиной сотни людей Трояма оказались оторваны от остальных, а войска легиона «Восток» неспешно надвигались на них.

Кредис смотрел пристально на Трояма. Тот оставался спокоен, рассматривая происходящее перед ним. Когда вся линия армии наемников сместилась так, что «Восток» задевал ее лишь правым флангом, и расстояние до противника сократилось примерно до полутора-двух километров, Троям махнул рукой трем центурионам, стоявших рядом.

– Пора. Рассредоточиться на десятки – и бежим. Едва входим в город, начинаем прочесывать кварталы. Всех гражданских гоним перед собой. Дома с крестами на окнах обходим стороной.

Все центурионы отдали честь и разбежались. Троям обернулся к Кредису.

– Тебе тоже пора, святой отец. Если не передумал.

Кредис погладил бороду, опускающуюся на его грудь.

– Не передумал. Сделаю, что в силах моих малых.

И началась гонка. Десяток, что дал ему Троям для сопровождения, не ждал, и Кредису пришлось бежать вместе с ними, путаясь в своей серой мантии. А потом кричать, звать, мягко убеждать горожан. Элим и Троям ранее не врали. В домах остались очень немногие. Но чаще всего это были упрямые старики или семьи с маленькими детьми, которые ни в какую не хотели покидать своих домов. Пока Кредис успокаивал одного вздорного старца, который держал на руках растрепанного рыжего кота, без которого идти никак не желал, прогремел первый взрыв.

Старейшина церкви Одина обернулся как раз вовремя, чтобы заметить оседающее трехэтажное здание. Судя по ажурной крыше, что проваливалась сама в себя, это был богатый бордель или трактир. Когда Кредис вновь повернулся к старику, с которым спорил, ни его, ни кота уже не было рядом. Тот, схватив какие-то пожитки, быстро улепетывал по улице. Так и пошло, что под постоянный грохот взрывов пороха выводить людей из домов стало куда проще и быстрее.

Когда вновь прогремел грохот и просела еще одна крыша, Кредис невольно воскликнул:

– Сколько же у Элима было проклятого пороха?

– Немало. А еще в городе был оружейный склад для легиона «Забвение». Его мы тоже взяли для потехи! – ответил ему неожиданно хмурый декан десятка. – Быстрее, Вашество, а то взрывы уже почти до нас докатились.

На центральной площади они столкнулись с Альтом и его людьми. Капитан наемников с закопченным лицом прижимал к себе перевязанную левую руку и ругался на всех вокруг. Теперь они вместе отступали через город, где все чаще раздавались взрывы с разных направлений.

Кредис не привык к такому хаосу. Повсюду был шум, бежали испуганные люди, кто с узлами и котомками, кто с пустыми руками. Десяток легионеров, сопровождавших его, направились по улицам к юго-западному краю города, стараясь, где это возможно, помогать людям. С удивлением Кредис понял, что он успевает как-то говорить с некоторыми, успокаивать их, хотя сам был страшно испуган. Чем-то это напомнило ему его первый приход, когда в маленьком городе на границе Великих Степей случилась вспышка чумы. Как ни странно, эта мысль успокоила его, и дальше священник вел себя увереннее.

Уже почти выйдя из города, они встретили большую семью с тремя детьми. Кредис сразу подхватил на руки младшую девочку, сжимающую в руках тряпичную лошадку, и они продолжили идти узкими улочками. Пришлось немного отклониться к югу, чтобы помочь этой семье. Едва выйдя за черту города, Кредис сразу повернул голову на северо-запад, к балке, по которой Элим планировал отступать. И увидел пылающий ад. Все деревья вокруг оврага горели, с юга к балке пытались пробраться войска легиона «Забвение». Однако огонь не давал им подойти ближе пары сотен метров. Что творилось в самом овраге, Кредис даже боялся представить! Похоже, Элим в этот раз где-то ошибся. Если все их войска загнали в овраг и подожгли деревья…

– Уйдем вместе с жителями на юг, – решил наконец он. – Обойдем солдат «Забвения» с юга и выйдем к западному концу балки. Надеюсь, там удастся догнать Элима и остальных.

Если будет кого догонять. Эту мысль Кредис вслух не высказал, лишь мысленно помолившись Одину. Декан легионеров, так же мрачно смотрящий на огонь, кивнул.

Глава 6. Фальшь

Эпоха Одина и Эпоха Богов

Илаим сильно морщился, потирая растянутое после неудачного падения плечо. Ему неплохо удавались номера, когда надо работать с публикой, играть для нее. Клоунады, исполнение роли ассистента во время сложных фокусов, когда было необходимо привлечь к себе внимание в нужный момент. А вот акробатика была явно не его делом. На больное плечо опустилась тяжелая рука.

– Точно уверен, что хочешь уйти, сынок?

Отец за последний год очень сильно постарел. Не столько телом и лицом, сколько душой. Эмоциями. Не было прежней радости и ожидания чуда. Не было сил показывать чудеса самому. Радость вообще, кажется, покинула его. Он слишком себя винил.

– Да. Я навсегда останусь с цирком душой, но все же я скорее актер, как мне кажется. – Он высвободился из хватки отца. Повернулся, заглядывая ему в глаза. – «Каждый цирковой должен быть немного актером, а каждый актер – немного цирковым!»

Отец не рассмеялся, как бывало до того, как мама, которая постоянно повторяла эту фразу, умерла. Отец Илаима был прекрасным воздушным гимнастом. Но вот публику привлечь не умел. Этим занималась мама, которая на трапеции больше играла, чем демонстрировала акробатические таланты. Когда они выступали вместе, в отце тоже что-то загоралось. Что-то, что делало их совместные выступления настоящим чудом. Пока в один ужасный день он не удержал ее.

Илаим отца ни в чем не обвинял. Мама сама настаивала на том, чтобы делать номера все сложнее и сложнее. Это был ее риск и ее награда. Вот только отец думал иначе и винил только себя. Отчасти Илаим боялся, что как только он уйдет из труппы, отец совсем сдастся. Сорвется или сопьется. Но сделать ничего не мог. С самого детства цирк был для него местом чудес, он учился тут всему понемногу и был счастлив. Но уже год как чудес больше не было. Если Илаим останется тут еще немного, то сломается он сам.

– Все в порядке, отец. Я догоню ту труппу актеров, что мы видели вчера. Уверен, легко вольюсь к ним. Как минимум, комедийные роли мне точно будут удаваться великолепно, после наших со стариком Спирком клоунад.

Отец пожевал губы и кивнул. Взгляд его стал еще более тусклым. Илаим чуть было не поддался. Но нет, он не может больше тут оставаться. К тому же он всегда знал: его призвание – актерская игра. Мама была хороша и в акробатике, и в представлении, отец только в акробатике. Сын же их оказался только актером. В этом он видел свою жизнь.

Поэтому на следующее утро, не оглядываясь и не прощаясь, пятнадцатилетний Илаим навсегда покинул цирк, в котором родился и вырос.

* * *

Вплоть до самой катастрофы в Капитуле Илаим искренне верил, что, побыв еще немного рядом с Альмерином, он уйдет. Но после того, как взрыв уничтожил столицу, выбора не было. Он должен был помочь остальным. Не мог их оставить сейчас. Альмерин слишком часто спорил с Корал, Тремор раздражал всех своим идиотизмом, а Элипг – высокомерием. На Советах Илаим играл дурачка, отпуская шутки в адрес других богов, а потом общался с ними отдельно. Для каждого у него была своя роль, та, что лучше подходила, чтобы человек открылся.

И Илаим вынуждал их всех говорить с ним. Выслушивал их всех. По большей части уже молча. Главное ведь было – просто дать возможность высказаться, выпустить пар. Честно говоря, Илаим не был уверен, замечает ли кто-то из них его работу, но это было и неважно. Он хотел быть актером, но став случайно богом, принял на себя ответственность за людей Империи. Просто его роль была не в том, чтобы думать и выступать перед толпами подданых, принимать важные решения и придумывать гениальные способы использования Семени Хаоса. Его роль была в том, чтобы эти разные боги, оставшиеся людьми, не передрались между собой.

* * *

Альмерин решил перенести столицу в Майн. Это было удачное решение, как думалось Илаиму, ведь тут сходилось сразу несколько трактов, проложенных еще Одином, и был достаточно удобный мост через Меридиан. Пока рост города сдерживал только тот факт, что столицей был Капитул, и большая часть товаров сразу же уходила на юг. Однако теперь, похоже, все должно было поменяться.

Нургрим сегодня отсутствовал, слишком мало времени прошло после последней стычки Тремора с Корал. Владыка Небес, решивший, что он освоил свои молнии достаточно хорошо, бросил вызов Корал. Та рассмеялась ему в лицо и почти вырвала из него Семя Хаоса. А после этого сразу же начала говорить с Альмерином о делах. Прошло два дня. Тремор теперь приходил на Советы только для того, чтобы сидеть тут с гордым и обиженным видом и хлестать вино в огромных количествах. Богов нельзя отравить, об этом, как и о том, чтобы боги не старели, заботится Семя Хаоса. Но напиться почему-то бог мог. Правда, выпить должен был куда больше, чем обычный человек. Хотя Илаим, как цирковой, знал: алкоголь та еще отрава!

Корал, в отличие от Нургрима, никогда не пропускала Советы, хотя все больше молчала. Она приносила с собой листы и писала на Совете заметки о своих исследованиях. Странная женщина! Илаима бросало в дрожь от всех этих формул, хоть он и освоил математику на неплохом уровне, чтобы стать богом. Мысленно Илаим хихикнул. Было что-то неимоверно ироничное в том, что богом можно было стать, только изучая столь абстрактную вещь, как математика.

Таким образом, Совет богов сводился к тому, что Альмерин что-то решал, а Элипг записывала и передавала это в канцелярию. Илаим зевнул. Может, попробовать опять поприставать к Корал? Злить ее было опасно, особенно после катастрофы в Капитуле, но Илаим чувствовал, что ее маска безразличия и спокойствия – лишь маска. И находил странное удовольствие в том, чтобы проверять границы ее игры. Впрочем, выводить ее из этих границ он и не думал. В отличие от Тремора, ему была дорога своя жизнь!

– Илаим, ты помнишь барона Гиндера Фома?

Илаим отвлекся на голос Альмерина. Покопался в памяти. Этот барон был приближен ко двору императора сразу после переноса столицы в Майн. Симпатичный, смелый, с легким характером и заразительным смехом.

– Да. Помню.

– Как ты думаешь, смог бы сыграть его? – спросил Альмерин.

– Сыграть… В каком смысле? – не понял вопрос Илаим. – Ты решил поставить о нем спектакль?

Тремор хихикнул на своем кресле. Илаим глянул на былого друга. Глаза того явно видели не этот мир.

– Нет, конечно! – фыркнула Элипг. – Фом должен был быть послом к графу Петрусу.

– И? – Элипг не любила легкомыслия, но Илаим и правда не мог понять, к чему относится ее комментарий.

– Ты вообще нас слушал?! – тут же вышла из себя Элипг. Она была очень чопорной, но, если в ее присутствии начинали валять дурака, быстро зверела. Ее Илаим тоже бы предпочел не злить. Однако похоже, что в этот раз он прослушал что-то действительно важное. Хотя вообще странно, обычно эти двое любят решать все без обсуждений с остальными.

– Успокойся, дорогая. – Альмерин положил ладонь на руку Элипг. Это не было ухаживанием. Уже все знали, что Элипг предпочитала женщин, а Альмерин любит только власть. – Барона недавно убили разбойники, когда он возвращался от дальней родни. У нас уже нет времени искать другого посла, а граф Петрус, скорее всего, Фома никогда не видел. Разве что на портрете. Поэтому я и спросил, можешь ли ты сыграть его и провести переговоры о присоединении земель графа обратно к Империи.

Это удивило Илаима. И увлекло. Он так давно не играл! А тут была уникальная, можно сказать, возможность. Вызов его талантам!

– Вообще мы схожего роста и сложения. Его манеры я сыграть смогу… Грим поможет отчасти скрыть различия во внешности… Но, Альмерин, ты серьезно? Наверняка у графа есть свой двор, пусть и небольшой. Из его гостей кто-то наверняка барона знает. Тот в последнее время слишком часто бывал в Майне. Тогда все рассыпется прахом!

– Ну если мы не пошлем посольство завтра, старик и так не присягнет нам. Придется в любом случае начинать вторжение в его земли… А так есть хоть какой-то шанс этого избежать. Да и тебе это не особо угрожает, ты же можешь в любой момент улететь.

– Мы не летаем, – машинально поправил императора Илаим, обдумывая перспективы. Выдавать себя несколько дней за дворянина, возможно, среди тех, кто знал его лично. Если получится, то Илаим может по праву считать себя лучшим актером современности!

– Ну я видел, как Корал летала… – нахмурился Альмерин. Он не стал связывать себя с Семенем Хаоса и чаще всего не понимал, как, что и почему остальные с ним делают.

Корал подняла свои чудные прозрачные и пустые глаза на Альмерина. Илаим вздрогнул. Он был очарован ей. Как она так делает? Ее глаза и правда никогда не выражали ни малейших эмоций. Если бы он не смотрел еще на ее руки и то, как напрягается спина, он ни за что бы не подумал, что эта ледяная скульптура способна чувствовать что-то кроме стужи!

– Это кинетические прыжки, Альмерин. Летать на самом деле тоже можно, но это требует больших усилий по постоянному контролю потенциальной энергии.

Корал вернулась к своим формулам.

– Эм… Спасибо, Корал. Ну значит, ты, Илаим, в любой момент можешь ускакать!

Тремор снова глупо хихикнул, а Элипг фыркнула и посмотрела на Альмерина с негодованием.

– Гиндер Фом… – медленно проговорила Корал. Она снова посмотрела на императора все так же невыразительными глазами, но Илаим-то заметил, как немного дрогнули ее губы. Она любила шутки, хоть и не позволяла себе показать это окружающим. Из таких мелочей и состоит личность человека! Илаим обожал наблюдать за ними. – Белобрысый жизнерадостный идиот, который крутился во Дворце два месяца назад?

– Ну да. Наверное, да… Хотя я не стал бы называть барона идиотом, – ответил Альмерин.

Корал отложила свои бумаги и подошла к Илаиму. Положила без спроса руку ему на лицо и коснулась Семени. Что она делала, Илаим не понял. Но почувствовал боль и покалывание, которые, впрочем, быстро прошли.

– Не сопротивляйся! – голос Корал хлестнул кнутом.

Илаим вздрогнул и расслабился. На сей раз боли не было, только лицо немного онемело.

– О Владыка… – благоговейно прошептала Элипг. Илаим поднял брови, она не часто позволяла себе помянуть так Одина, ведь Альмерин такого не одобрял. И тут же понял, что движение было какое-то не такое, как он привык. Догадка мгновенно осенила его. Он, чуть не оттолкнув Корал, что было опасно для жизни, подбежал к зеркалу, которое висело в дальнем конце зала. На него весьма удивленными глазами смотрел барон Гиндер Фом. Вот он потрогал свой нос. Бровь. Улыбнулся. Показал язык. Илаим рассмеялся.

И тут же почувствовал фальшь. Барон смеялся не так. Он немного откидывал голову назад и наклонял влево. Плюс стоило изменить немного тембр. Илаим, все еще стоя у зеркала, попробовал. Да! Именно так. Припомнив другие повадки и пластику движений барона, Илаим развернулся к остальным.

– Это чудесно, Корал! – Фальшь. Барон был активнее, он ярче выражал эмоции. Его поведение не было бы столь сдержанным.

Двумя широкими шагами подойдя к Корал, Илаим подхватил ее за талию и закружился в танцевальном па. Затем поставил ее на кресло, так что она оказалась выше него, и поцеловал руку. Да! Именно так бы и поступил барон! Даже если бы Корал его за это сожгла на месте! Илаим на секунду даже испугался, что она может и правда его спалить.

– Идеально. Как ты это делаешь? – тихо проговорил Альмерин.

– На самом деле это несложно. Правда, для того чтобы я смогла вмешаться, человек должен быть сильно связан с Семенем Хаоса, но не сопротивляться моему вмешательству. Других ограничений на смену обликов, по сути, нет, – ответила Корал, все еще стоя на кресле.

– Нет?! То есть ты можешь сделать мне и другое лицо?! – воскликнул Илаим.

– Да хоть сотню, – спокойно ответила Корал, спрыгнула с кресла, опустившись очень плавно, явно играя со своей кинетической или потенциальной энергией. Села и добавила: – Но в следующий раз постарайся не так бурно проявлять эмоции. А то вместо барона превращу тебя в жабу.

Илаим заметил, как ее губы снова слегка дрогнули. А вот другие наверняка этого не видели, и для них это была угроза, а не шутка. О Владыка, он все больше любил эту женщину! А теперь, когда она может давать ему другие лица…

– Сто лиц… – Илаим счастливо рассмеялся. – Мне это нравится!

– Вижу, ты и правда легко сыграешь барона, – заметил задумчиво Альмерин. – А потом я, возможно, дам тебе еще пару подобных заданий…

Илаим широко и открыто улыбнулся. Так улыбался барон Гиндер Фом.

Интерлюдия II. Месть

Последние дни эпохи богов

На самом деле у Амера не было плана. Лишь одержимость. Какая-то часть его понимала, что месть может завести его слишком далеко. Но он усиленно игнорировал эту часть своего разума. Найдя в Каллимаре кузнеца, что был знаком ему еще со времен службы в легионе, Амер настоял, чтобы тот сделал ему особые метательные ножи. Пришлось прошерстить интендантов, некоторые из которых были должны Амеру. И всего через неделю одному из них удалось достать Семя Хаоса.

Кузнец ворчал, что переводит редкую вещь. То и дело предлагал Амеру продать кристалл. Но тот лишь смотрел на него своим «черным» взглядом. После всего произошедшего Амеру даже не приходилось напрягаться, чтобы его глаза потемнели. Это часто происходило само собой. В итоге мало кто готов был с ним спорить или хотя бы возражать. Голос Амера стал жестче, грубее. Он не перестал пить совсем, но теперь всегда вовремя себя останавливал. Правда, кошмары ему все равно снились каждую ночь. Каждую, богами проклятую, ночь.

Впрочем, это не могло его остановить. У него появилась цель. Даже не цель – навязчивая идея. Имя ей было Месть.

* * *

Получив три отлично сбалансированных ножа из стали с добавлением Семени Хаоса и большой полуторный меч, который для всех, кроме Амера, сошел бы за двуручник, он отправился в Модест. И опять у него не было плана. Лишь желание убить. Впрочем, ему повезло. Тремор был гордым до абсурда. И до еще большего абсурда уверенным в своей непобедимости.

Когда Амер просто явился в его дворец в Модесте и потребовал поединка, его не выставили наружу, а проводили к богу.

– И в чем же ты меня обвиняешь, смертный? – лениво проговорил Тремор. Он полувозлежал на широком троне, поедая виноград и запивая его молодым вином. Губы Владыки Небес были алые от вина и кривые от усмешки.

– Ты убил мою семью. – Амер говорил негромко. Но его зычный голос, которым он мог отдавать команды в бою, все равно гулко звучал в полупустом большом зале. – Мою жену и дочь.

Тремор усмехнулся.

– Я никого не убивал уже очень давно, смертный. Ты, видимо, сошел с ума. – Он осмотрел потрепанную одежду, которую носил Амер, и поморщился. – Да к тому же явно бродяга.

– Их убил ты. – Еще никогда взгляд Амера не становился таким черным. – Ты отдал приказ сжечь деревню Враст со всеми жителями…

– Ах вот в чем дело. – Тремор стремительно сел на троне. – Они все были изменниками! Подчинялись Илаиму, который посмел обвинить меня в трусости! – Тремор коротко хохотнул. – Теперь все видят, кто тут на самом деле трус!

Амер негромко зарычал.

– Ты! – Тремор опешил от тона Амера, когда тот выплюнул это слово. – Ты трус! Я вызываю тебя, Владыка Небес, на поединок чести!

Тремор поднялся, грозный и возмущенный. По его рукам заплясали маленькие молнии.

– Я – бог! А ты жалкое смертное насекомое у моих ног! С чего бы мне биться с тобой?

– Значит, ты и меня боишься? Не только других богов?

Видимо, эти слова сильно задели Тремора за живое. Прежде чем Амер закончил, ему пришлось отскочить влево. В то место, где он стоял, ударила молния из руки Тремора, воздетой в гневном жесте.

– Да! Докажи, что ты трус! Что ты боишься честного боя! И можешь победить смертное насекомое только магией!

Тремор побледнел. Его черты обострились, крылья носа гневно раздувались.

– Меч! – заорал он на прислужников. Один из них подошел к богу и что-то зашептал. – Меч, я сказал!

Тремор со всей силы ударил прислужника в скулу, так что тот повалился и больше не поднялся. Через полминуты, в течение которых Амер и Тремор гневно смотрели друг на друга, ему принесли меч. Они видели клинок Амера и принесли Тремору не дуэльный тонкий меч, а массивный двуручник. Он был по длине такой же, как и оружие Амера, но немного толще и тяжелее.

Тремор взял меч и взмахнул им, для пробы баланса. Едва он завершил движение, Амер понял, что тот не умеет сражаться. Это было совершенно очевидно. К тому же Владыка Небес был, похоже, изрядно пьян. Да он едва не потерял равновесие от своего же движения! Губы Амера сами собой разошлись в волчьей усмешке. Он тут же вскинул свое оружие и пошел в рискованную атаку.

Три удара, нанесенных на разной высоте, позволили вывести Тремора из равновесия. Но Амер не хотел заканчивать так быстро. Что-то в нем рычало и ярилось, прося убить как можно быстрее. Но другая часть его личности, куда более мстительная, хотела уже не просто убить – унизить.

За следующую минуту он нанес Тремору четыре пореза. Обе щеки, левое запястье, правое бедро. Потом подгадал момент, впустил Тремора и, разминувшись с мечом бога на считаные миллиметры, развернулся вокруг своей оси, держа меч на уровне пояса. Точнее, чуть пониже. И плашмя. Удар вышел оглушительно звонким, как пощечина. Вышло именно то, чего добивался Амер. Оскорбление чести.

Тремор не выдержал и озверел. Стало холодно. Бог подлетел над полом на полметра, волосы его встали дыбом, одежда развевалась, как от невидимого ветра, по пальцам плясали молнии, как и по лезвию меча. Глаза его были наполнены синими отблесками, будто бы горя невиданным ярко-голубым и ослепительным пламенем. А в самой их глубине горели алые угли Семени Хаоса.

Все видели, как Владыка Небес применил магию, не способный одолеть смертного. И тогда Амер бросил один из метательных ножей, которые ему вернули вместе с мечом перед поединком. Амер видел, как Тремор вскинул руку, думая, что остановит клинок. Как расширились его глаза, когда ничего не произошло. Как открылся в крике его рот, когда нож вошел точно в правую глазницу.

Прежде чем кто-то успел вмешаться, Амер подошел и, прорычав какие-то слова, которых не запомнил сам, прямо в ухо Тремору, погрузил нож еще глубже. Владыка Небес дернулся и застыл. А Амер почувствовал что-то донельзя странное. Что-то глубоко проникающее в него. Тогда он решил, что это удовлетворение от свершившейся мести.

Так впервые погиб на глазах у смертных один из богов. Погиб окончательно и безвозвратно. Все в шоке смотрели на это. И никто не заступил Амеру дорогу, когда он уходил. А может быть, причиной этого был его странный взгляд. На черном метались далекие отсветы чего-то алого.

И когда спустя час снарядили погоню, Амера было уже не найти. Не зря ведь он был одним из лучших разведчиков легиона «Север».

Глава 7. Асциена. Сложности

Войска легиона «Запад» неспешно шли по тракту к Элампиону. Асциена сперва думала, что Амер будет настаивать на преследовании Высших и Низших. Но нет, тот лишь отмахнулся, когда легат Борел высказал аналогичное предположение.

– Без своей Матери они не очень опасны. Кальтеру они оставили, в Эльпинге окопаются так, что нужны будут маги, чтобы их победить, – сказал тогда Убийца Богов. – Меня куда больше заботят Повелители Плоти и то, что происходит в столице. Никак не могу понять, почему Аль… император отозвал всех магов.

Именно поэтому Амер решил двинуться на Элампион, город ордена Повелителей Плоти, откуда потом маршировать на Майн. По новому тракту от Трансформы они шли неспешно, так как нужно было подтянуть провиант из города Трансформаторов и постоянно отправлять разведчиков западнее, чтобы убедиться, что Высшие ушли обратно в свой город.

Асциена, как и прежде, немало времени проводила с Амером, с удивлением видя, что он сторонится других людей. Нет, Убийца Богов много времени посвящал совещаниям в штабном шатре по вечерам, обсуждал с трибунами и даже некоторыми кунгентами отдельную диспозицию в случае нового возможного столкновения с противником, натаскивал Жучка в относительно простых видах магии, которые не требовали большого числа математических выкладок при обучении. В общем, редко когда день Амера проходил в одиночестве.

Но вот вечером… Он всегда разводил небольшой костер неподалеку от своей палатки и ужинал отдельно от остальных солдат, не возражая, правда, против присутствия Асциены и Жучка. Но говорил нечасто. Настроение Амера менялось быстрее, чем погода весной. Он мог рассказывать веселые байки о своей былой центурии, вспоминать жену или обучение в Академии Одина с Магном, а потом неожиданно застыть, погрузившись в мрачное молчание, и остаток вечера просто смотреть невидящими глазами в пламя костра.

В такие моменты он очень пугал Асциену. И именно после такой тишины ему чаще всего снились кошмары. Он метался во сне, что-то шептал. Приказы, имена, названия городов. Реже просто рычал или сдавленно выл. Так как его палатка и костер всегда были вдалеке от остальных, в легионе о его проблемах не знали. А то, что Асциена всегда ночует рядом с Амером… Ну ее не очень заботило, что о них думают, честно говоря.

Приснился кошмар Амеру и в эту ночь.

– Вальд! Хр-р-рах… Лета была права. Огонь… Бастра… Не стоит убивать… – Его шепот сбился на нервный плач. Асциена положила свою прохладную ладонь ему на лоб. Жара не было, но ее прикосновение всегда немного успокаивало его. Но не сейчас.

– Холодно… Огонь не горит! Нет, Фарн! Не смей! Не в этот раз!

Он проснулся, оттолкнув руку Асциены. Вскочил и вышел в ночь. Она всхлипнула. Не столько от боли или обиды, сколько от… несправедливости. Она так хотела помочь Амеру, но не могла. Спустя несколько минут она успокоилась и вышла следом за ним из палатки.

Он стоял у почти прогоревшего костра, подняв глаза к звездам. По его лицу плясали легкие блики от тлеющих углей. Она тихо подошла, не решаясь дотронуться до Амера.

– Ты помнишь свое детство, Асциена? – неожиданно спросил Убийца Богов.

– Я… Немного. До Академии Праведности смутно, если честно.

– А я даже не знаю, что я забыл. Все как в тумане. Когда я рассказываю что-то тебе, то кажется, что ко мне вернулись все мои воспоминания. Но потом на ум приходят кровь, огонь, грязь, и… И все пропадает, укрываясь туманом. Лишь призраки из него кричат мне о своей смерти…

Асциена положила руку Амеру на плечо, привстав на цыпочки. Он не отстранился, но и выражение лица не сменилось. Оно казалось застывшим, вырезанным из камня. Лишь звезды и отсветы костра мерцали в глазах.

– Извини. Я снова тебя разбудил кошмарами. Пойдем спать.

Он машинально немного приобнял ее, и они вместе скрылись в палатке.

* * *

На следующее утро Амеру было лучше. Он, как всегда, был строг и сдержан, но время от времени шутил с легионерами. Казалось, худшее осталось позади.

К вечеру они приблизились к Элампиону, где их встретила делегация старейшин ордена Повелителей Плоти. Все как один были седыми старцами, которые выглядели совсем как люди. После вида Бегунов эти маги производили странное впечатление. Будто бы к звероподобным существам они отношения и не имели.

– Мы смиренно приветствуем Убийцу Богов и просим выслушать наши слова! – произнес дребезжащим голосом тот, что был в центре. Двое по краям лишь кивнули.

– Говорите, – угрюмо бросил им Амер. – Но едва прикоснетесь к Семени Хаоса – подпишете себе приговор.

– Мы пришли не воевать и не убивать. И надеемся вернуться в целости в покой Эльмира. Ибо мы старейшины, и многие знания о превращениях плоти никто, кроме нас, не знает.

Амер лишь жестко усмехнулся, глядя на них исподлобья.

– Сперва объясните мне, почему Повелители Плоти нападали вместе с отродьем Элипг на войска Империи!

– По приказу нашей Матери. Ты бог, и должен знать, что у нас одна прародительница. Наш орден был создан Элипг в пору, когда она создала Высших и Низших. Она знала все истинные формы нашего ордена и обещала поделиться знанием. Мы не смели отказать ей. Но теперь, когда наша Мать мертва… Мы не знаем, что нам делать теперь.

– Вас создала не Элипг. Вас создал Илаим Сто Лиц, – вмешалась Асциена. – Об этом пишут все авторитетные источники.

Крайний справа старейшина рассмеялся в голос, однако двое других не разделили веселья. Тот, что был в центре, сдержанно ответил:

– Историки создавали продуманную систему… Отчасти похожую на упорядоченные Догмы Одина. Они решили, что у всех Высших богов были свои ордена. Шесть богов, шесть орденов. Логично. Но при этом ошибочно. Нас создала богиня Элипг, открыв большую часть наших форм, пока пыталась создать себе идеальных слуг. Илаим был слишком нелюдим, чтобы создавать целый орден. У него было несколько учеников, не более двух десятков, но что с ними стало во время Войны Богов – мы не ведаем.

– Я их всех убил, – хрипло сказал Амер. Его рот дернулся при этих словах. – Значит, вы послушались лживую богиню, а теперь ищете покровительства в моем лице?

Улыбка Амера не предвещала ничего хорошего. Старейшины синхронно опустили головы.

– Наши младшие аколиты будут сражаться за вас. Около двухсот в форме Бегунов и трое в форме Быков. И еще мы отдадим остатки запасов Семени Хаоса. У нас имеется около двадцати кристаллов…

Амер нахмурился.

– Откуда у вас взялось так много Семени Хаоса? Вряд ли вам его выдавал Император… За год в копях Отчаяния добывается куда меньше зерен…

– По указу Матери мы вскрыли внутреннее хранилище… Большую часть семян, сто пятьдесят штук, она забрала себе. Но кое-что у нас осталось.

– Какое хранилище?! Подробнее! – в голосе Амера прорезался гром.

И тогда испуганные хранители рассказали, что в пещерах под их рукотворным вулканом Эльмиром издревле добывается не меньшее число кристаллов Семени Хаоса, чем в копях Отчаяния. Но, по приказу Матери Народов, издревле эти кристаллы не используются, кроме крайней нужды, а хранятся на будущее.

– Но ведь зерна Семени Хаоса нельзя хранить. Даже из железных сейфов они пропадают в течение десяти лет, – удивился Амер.

– Они хранятся не в железных, а в специальных ящиках из циркона, который мы добываем тут же в породах вулкана. В них Семя Хаоса может храниться не один десяток лет, а иногда и боле ста лет.

– Семя исчезает? – нахмурилась Асциена.

– Да, – кивнул Амер. – Нургрим говорил, что зерна Семени Хаоса долго не остаются на месте. Время от времени зерна просто переносятся сами по себе в пространстве. Нургрим переносится сходным образом, поэтому тщательно изучал эту способность зерен Семени. Вот только Семя Хаоса чаще всего переносится под землю, особенно если рядом место, где использовалось в прошлом много энергии, полученной из Семени…

Амер замер.

– Так вот где этот толстый ублюдок достал столько Семени, что хватило на целую тележку оружия из металла с Семенем Хаоса! Вот ведь… – Он обернулся к Асциене. – Когда создавали вулканы, использовали прорву энергии Семени. Поэтому под обоими вулканами наверняка за эти годы можно было добыть целое богатство из зерен Семени Хаоса! Как Элипг повелела своему ордену собирать зерна тут, так же Торм распорядился, чтобы его Трансформаторы собирали их под Кадисом!

– Но орден Трансформаторов создала… – начала Асциена.

– Нет. Он создан Тормом. Он мне сам об этом говорил. Элипг, как мы недавно выяснили, создала Повелителей Плоти. Извини, Асциена, но историки за эти годы явно многое напутали. А часть, возможно, еще и была изменена по указке Альмерина в угоду Совету Богов.

Асциена хотела было возразить, но закрыла рот. Вот черт, он прав! А она считала, что, изучая историю, делает что-то полезное и важное… Амер, почувствовав ее настроение, погладил ее по руке, но от этого легче почему-то не стало.

– Значит, Элипг забрала большую часть Семени, но кое-что уцелело? – повернулся вновь к старейшинам Амер. – Хорошо. Я заберу кристаллы и позволю Повелителям Плоти присоединиться к легиону «Запад». Мы идем теперь на столицу, чтобы выяснить, что там происходит. Мне не нравятся последние распоряжения из Майна.

– Наши младшие аколиты последуют за тобой, Убийца Богов, – средний старейшина поклонился, а остальные повторили его движение с секундной задержкой.

Асциена, не слушая дальше, отошла от них. Ей нужно было подумать. Оказалось, ее методы работы с данными и знания об истории куда менее надежны, чем ей думалось. Имеет же женщина, труд всей жизни которой за несколько минут полетел под откос, право немного похандрить. Ну и съесть шоколада, если Жучок найдет хоть что-то. Свои запасы она давно исчерпала.

Глава 8. Побег из золотой клетки

Эпоха Одина и Эпоха Богов

Мало кто мог представить, как Элипг радовалась смерти своего отца. Ведь она не проявила радости открыто. Во-первых, она была воспитана не так, чтобы проявлять при посторонних свои истинные чувства. Во-вторых, она любила отца. Но при этом была рада его гибели. Ведь она получила свободу. Ее семья была странным союзом двух торговых фамилий. Одна часть семьи была мелкими дворянами из центральных провинций и имела свои торговые интересы с Капитуле. Другая принадлежала к богатой элите Герны и имела многочисленные контакты с Кочевниками. Отец ее отца был Кочевником. Одним из младших сыновей вождя достаточно могущественного в приграничной области племени. Поэтому отец Элипг был одновременно и потомком баронов Империи, и потомком вождей Великой Степи. Сильное сочетание. Несокрушимое.

Его воля всегда давила на Элипг. Она восхищалась отцом, его решимостью и в то же время ненавидела. Потому что через год, когда ей исполнилось бы пятнадцать лет, должна была бы выйти замуж за одного графа. Торгового партнера ее отца, богатого и могущественного человека. Она буквально чувствовала, как из одной золотой клетки ей предлагают перелететь в другую. И это ее очень злило. Она хотела сама решать свою судьбу! Да и в постели с мужчиной себя не представляла…

Но теперь у нее появилась возможность, и она ее не упустит. Элипг сможет убедить маму не предпринимать пока ничего с замужеством и отправить ее на обучение в Академию Одина. А там она найдет способ сбежать. Ведь она куда больше похожа на своего отца, чем он сам мог бы когда-либо предположить! Ее воля тоже несокрушима.

* * *

Альмерин сперва привлек Элипг именно возможностью получить больше свободы. Он показал ей способ выбраться из положения безвольной птички, стать одной из движущих сил революции, участвовать в важнейших событиях своей эпохи! Поначалу она боялась внимания Альмерина. Но потом поняла, что его в ней интересовали только деньги ее семьи и торговые связи. Это быстро успокоило Элипг. Ее свободе ничего не грозило! А потом она стала богиней. Одной из шести участников Совета богов! Способной самой решить любую проблему!

Элипг даже сама не заметила, что не оплакала свою маму, погибшую, как и многие тысячи других людей, во время прорыва Ничто.

* * *

Самая большая беда государства, по мнению Элипг, была в том, что выжили боги, не готовые править. Много сторонников Общества Прогресса, имеющих связь с Семенем Хаоса и думающих об Империи, оставались в Капитуле во время взрыва. Еще счастье, что они с Альмерином как раз поехали в Ир по незначительному делу. Из пяти объявленных богами людей только Элипг интересовалась политикой. Нургрим и Корал были учеными, Илаим фигляром, а Тремор задавакой и дураком. В итоге Альмерину было просто-напросто не на кого опереться. Совет богов был фарсом, это понимали все люди, способные думать. То есть сама Элипг и Корал. Но последняя, хоть и могла быть достаточно властной, редко вмешивалась в дела Империи.

Поэтому Элипг хорошо понимала Альмерина, который при управлении Империей все больше опирался на аристократию. К тому же Альмерин сам был из аристократического рода: его дядя по маме был графом де Фарнисом, имеющим огромные земельные владения недалеко от Капитула. В некотором роде после прорыва Ничто Альмерин получил бы графский титул, если бы уже не имел титул императора, разумеется.

Также Элипг хорошо понимала, почему аристократия охотно принимает новоявленного императора. Не все, но многие. Ведь Один не создавал аристократию, расширяя свою Империю. Он просто давал графские и баронские титулы всем тем, кто ранее управлял завоеванными или полученными в ходе дипломатических переговоров территориями. Сам Владыка опирался на своих чиновников, которых весьма тщательно отбирал. Власть графов и баронов в Империи была весьма условной. Квесторы, префекты и магистры Одина собирали налоги, принимали прошения и вершили суды. Легион и рыцарей вели в бой легат и кулак, назначаемые также Одином.

Правда, часть налогов, собранных с земли графа, потом возвращалась ему из казны. Некоторые из дворян эти деньги просто бездумно тратили, некоторые пускали в дело, становясь торговыми магнатами, как родители Элипг. Однако на своей земле, по большому счету, они ничего не решали. Когда Общество Прогресса свергло Одина и Империя начала распадаться, до того, как Альмерин смог подкупить и перетянуть на свою сторону когорты легиона, грянул прорыв Ничто. Это отбросило Империю на сотни лет назад.

В итоге многие графы и бароны вспомнили, что еще сто-двести лет назад их предки правили сами и Империя, кроме небольшой части земель вблизи Майна, рассыпалась на части. Альмерин решил не менять этого. Так будет проще вести дела. Вместо того чтобы решать все дела самому, он предоставит эту роль местным аристократам. На землях, которые присоединялись обратно к Империи, аристократы продолжали собирать налоги, содержать собственные небольшие дружины и вершить суд, какой им угодно. Просто в случае войны дружины должны были усилить легион, а в мирное время весомая часть налогов передавалась в казну императора.

Когда Элипг впервые услышала о планах Альмерина, она пришла в восторг. Ведь если бы они настаивали на системе Одина, многие графы сражались бы за власть до последнего. А так процесс возврата Империи к былым границам пойдет существенно быстрее. К тому же теперь нет нужды иметь так много чиновников, как было при Одине. Это тоже нравилось Элипг, ведь именно она, как единственный разумный и заинтересованный в делах Империи бог, должна была руководить этими чиновниками. А чем их будет меньше, тем тщательнее она сможет их отбирать по талантам и верности Империи.

Спустя десяток лет у нее был небольшой штат подчиненных, но большие полномочия. Квесторы отныне следили только за подсчетом выплат в пользу казны и платой слугам и солдатам, а также за порядком во Дворце богов. Магистры правили от имени императора в крупных городах, которые нельзя было доверять в руки одного дворянина. А префекты ездили по стране и контролировали деятельность аристократии. Все знали, если что-то в поведении дворян – их судебные решения или количество собираемых налогов – покажутся префектам, а значит и императору, неразумным, будут приняты меры. Убийцы, интриги, направленные на ограничение их власти, или даже вмешательство когорты легиона. У императора было много путей показать, что он недоволен кем-то.

Эта система была немного сложнее той, что создавал Один, но куда более совершенной. По крайней мере, так думала о ней Элипг.

Вот только с течением времени такое положение дел начинало все меньше нравиться Элипг. Конечно, ей, как богине, было позволено очень многое. Альмерин ценил ее помощь и таланты в управлении и организации. Однако была ли у нее реальная власть? Прошло почти десять лет после переворота и смерти Владыки, прежде чем Элипг задалась этим вопросом. Она наблюдала, как Корал спорит с Альмерином, иногда отстаивая свою точку зрения. Смогла бы она так же? Наверное, смогла бы, если бы была в чем-то не согласна с императором. Вот только она не чувствовала несогласия. Альмерин вел весьма грамотную и взвешенную политику, благодаря чему смог за эти десять лет вернуть более трети территорий Империи, включая крупные города, такие как Пирам.

Она бы делала на его месте все то же самое, но делала бы сама. Эта мысль – о том, что она справилась бы на месте Альмерина не хуже, – не давала Элипг покоя. Ради интереса она постаралась несколько раз высказать свои предложения по некоторым вопросам, как это делала Корал, но отклика не дождалась. В этот момент она поняла, что для Альмерина она не равная, не человек, а всего лишь грамотная и исполнительная собачка на коротком поводке. Именно в этот момент Элипг возненавидела всех прочих богов.

И раз ее власть сейчас ограничивается чиновниками и писцами, она хотя бы позаботится о том, чтобы они были верны именно ей беспрекословно. Может быть, когда-нибудь это позволит ей удивить всех.

* * *

С течением лет Элипг все лучше видела, что остальные боги ни на что не годятся. В том числе и новые. Косария и Кримар? Смешно! Одной лишь бы покрасоваться в новой броне и провести пару битв, второго интересовал только камень и ничего кроме камня. Правда, его архитектурные проекты – новый Дворец богов, перестроенный Можечковый мост, укрепления столицы – были шедеврами. Вот только на Советах он спал или, что еще хуже, рассматривал принесенные с собой камни.

Корал и Нургрим теперь делами Империи почти не интересовались. Тремор больше болтал и пил, чем делал что-то полезное, а на Илаима нельзя было положиться ни в чем, кроме фиглярства! Ее план с тем, чтобы преобразовать весь институт квесторов и сделать их своими преданными слугами, был выполнен с блеском. Теперь никто из них и подумать не мог ее ослушаться, даже если императорские рескрипты говорили обратное. И тогда Элипг поняла свою истинную власть.

Она могла придержать одни донесения и подсунуть Альмерину другие, исказить сообщения, придержать или вовсе «потерять» инструкции. А он, все еще уверенный в том, что она его верная комнатная собачка, даже ни на мгновение не задумывался над тем, чтобы проверить работу чиновников. К тому же, скорее всего, у него не хватило бы на это терпения и усердия. Если дело не касалось сложной политической интриги, вероятность того, что Альмерин доведет его до конца, была небольшой. Император и представить не мог, что кто-то из обычных чиновников будет ему врать. Это было забавно и позволяло ей почувствовать то, к чему она так стремилась все эти годы, – реальную власть.

Ее не смущал даже тот факт, что в глазах других богов она лишь исполняет приказы императора. Ведь она стремилась к власти не ради общественного призвания, а чтобы раз и навсегда почувствовать, что она контролирует свою судьбу и свою жизнь. Именно ей принадлежала идея расширять Империю изначально в восточном направлении. Когда она высказала это предположение вслух, Альмерин высмеял его. Там же мало аграрных угодий, нет торговых интересов, как на западе – в Великой Степи.

Она пыталась возражать, что пока торговать с Кочевниками особо и нечем, производство стоит. Заводы так и не стали работать так, как при Одине. А Корал вместо того, чтобы разобраться с этой проблемой, исследует какие-то понятные лишь ей невразумительные вещи. При этом тех объемов продовольствия, что производят центральные провинции, хватает им с избытком, ведь исключая провинции, погибшие во время прорыва Ничто, земли вблизи Майна самые плодородные в Империи. Вот только Альмерин от ее слов отмахнулся. Он был намерен развиваться на запад, а потом на север. Хотя ни Герна, ни Каллимар так и не изъявили до сих пор желания присоединиться к Империи, а вот Пирам уже присоединился.

Помимо этого, восточное направление дало бы им древесину из Восточного леса и камень из гор Ужаса для строительства новых производственных комплексов, Модест обладал единственной уцелевшей и худо-бедно работающей молниевой плотиной, а в горах Ужаса было много серебряных и золотых шахт. Но все эти аргументы были отвергнуты – ведь на западе сильнее дворянство.

Корал поддержала, что удивительно, инициативу Элипг. Правда, без особого энтузиазма. Политика была ей не столь интересна, как очередной научный проект или планы восстановления Академии Одина. И тогда впервые Элипг сыграла по-крупному. Две дипломатические миссии с запада были «потеряны», появился неподтвержденный впоследствии доклад о чуме, принесенной из Великой Степи. Затем несколько квесторов оскорбили западных графов, что уже принесли присягу Империи. А вот послы на востоке работали много, быстро и тратили приличное число талантов.

Не прошло и месяца, как на повторном голосовании Совет богов принял решение расширяться сперва в сторону бывших восточных провинций Империи, окончательно утвердив свою власть на всем левобережье Меридиана. Корал лишь пробормотала что-то про то, что нужно было сразу слушать умных людей, и вернулась к своим записям. Тремор и Кримар, как всегда, спали с открытыми глазами. Косария скучала, ведь на восточном направлении не предвиделось крупных стычек, а значит, легиону пока нечем заняться. И только Илаим не спускал с Элипг задумчивого взгляда, который плохо сочетался с лицом тринадцатилетнего сорванца, которое он надел сегодня на Совет. А Альмерин… Альмерин даже ничего не заметил, лишь воспользовался случаем произнести пару возвышенных речей.

Несмотря на то, что ее душа пела, Элипг не позволила себе улыбнуться этой победе. Она никогда не улыбалась на Советах. Как показали следующие два года, ее решение направить силы на восток было верным. Ведь в горах Ужаса нашлись не только серебро и золото, но и Семя Хаоса.

Интерлюдия III. Неизбежность

Война Богов

Не сказать чтобы убийство Тремора сделало Амера счастливее. Нет, в тот миг, когда он вонзил острие своего ножа в глаз Владыки Небес, Амер был в восторге. Его переполняли радость и возбуждение. Однако очень быстро все это сменилось… ничем. Самое подходящее слово, описывающее теперь состояние Амера.

Он даже не сразу сообразил, какую силу получил. Однако Амер не зря учился в Академии. Пусть и всего два года. Он был способным учеником, но, кроме того, в его выпуске училось три человека, сумевшие стать священниками церкви Матери Милосердия еще до того, как ее распустили. Двух он едва знал, но с Магном они дружили крепко. Амер даже знал, где тот скрывается от внимания Альмерина и других богов. Спустя месяц Амер добрался до Герны.

Магн теперь подрабатывал в этом западном городе писцом, а в свободное время учил детей богатеньких родителей простым наукам. Он обрадовался Амеру, ведь не знал… Не знал о…

Амер не запомнил их первый разговор, так как первым делом Магн спросил об Амбер и дочке. Дальше все было мутным.

Но за время, которое Амер не помнил, он умудрился рассказать другу о том, что случилось с его родной деревней и его семьей. А потом сам как-то незаметно перевел разговор далее, на убийство Тремора. Магн слушал, не перебивая, лишь нервно покусывал губы.

– Теперь я чувствую что-то в себе. Я думаю, это Семя Хаоса, – закончил Амер, уже придя в себя.

– Хм… Амер, не заводись только. Но это невозможно. Если ты не проглотил кристалл Семени Хаоса, то связь не могла…

Амер, не слушая дальше, поднес пальцы к свече и загасил, забрав себе ее тепло. Потом взял немного тепла из столешницы, на которой лежала его рука, смешал с теплом, взятым от свечи, и снова ее зажег.

– Или могла. Н-да. – Магн помолчал, глядя на свечу. – Первое правило церкви Матери Милосердия: если на твоих глазах происходит невозможное, значит, ты чего-то не знаешь об этом мире.

Амер нахмурился.

– Что это за тарабарщина?

– Это – то, что Корал часто говорила своим ученикам. Мы очень мало знаем о мире вокруг и еще меньше о Семени Хаоса. Поэтому она отчасти хотела всех нас подготовить к встрече с чем-то, чего мы не знаем. Так что мы просто, видимо, чего-то не знаем о том, как можно сделаться магом. Ну или богом.

– Богом? – Амер начал рычать. Магн вскочил, опрокинув стул, и вытянул перед собой руки.

– Спокойнее. Может, ты об этом не думал, но если у тебя есть связь с Семенем Хаоса, то ты уже маг. А узнав о нем достаточно, станешь богом. И… Только не злись, Амер. Твои глаза и так меня до чертиков пугают! Но я думаю, что богу легче убить другого бога. С Тремором тебе просто сказочно повезло, что он идиот.

Амер заставил себя успокоиться. Во время пути сюда он замечал не раз, что его настроение скачет, как кролик в густых кустах. Из одной стороны в другую, а потом сразу обратно.

– Хорошо. Я хочу, чтобы ты меня учил.

Магн поджал губы.

– Мать Милосердия следила за тем, чтобы никто, имеющий связь с Семенем Хаоса, не получил знаний о действительно опасных вещах… Это не очень-то разумно – всем сообщать, как уничтожить мир, знаешь ли…

– Я не собираюсь уничтожать мир. Лишь богов. К тому же что они хорошего сделали?! Не потому ли ты сидишь тут, а твоя богиня мертва? Ее нет, и виноваты в этом остальные боги! А без Корал нет и ее правил!

Магн не был до конца согласен с Амером, но, видя его полный тьмы взгляд, мог лишь кивнуть. Благо Амер помнил многие базовые науки еще со времен обучения в Академии. Так что обучение его некоторым тайнам Семени Хаоса не заняло много времени. Всего-то около месяца.

Глава 9. Каррир. Полукровки

Идя по дворцовым коридорам, Каррир невольно отмечал, что жилище императора очень сильно изменилось. Тут стало тише и спокойнее. Все дело в том, что по анфиладам и переходам больше не ходят толпы придворных, желающих мелькнуть хоть на секунду перед глазами императора. Да и слуг теперь тут стало значительно меньше.

Каррир свернул к своей комнате и почти столкнулся с госпожой Ралли.

– Каррир, хорошо, что ты тут. Боялась, придется за тобой посылать. Ты помнишь братьев полукровок?

– Да, я их помню. – Каррир сглотнул вязкую слюну.

* * *

Вряд ли мир видел когда-то более непохожих братьев, чем Эльбор и Грах. Но при этом они были близки как никто. Дело в том, что родства между ними не было, но оба были настолько изгоями среди своих народов, что лишь друг другу могли доверять. Причина этого кроется в том, что они оба были полукровками. Эльбор наполовину Высшим, а Грах наполовину Низшим.

И если полукровки Низших, такие как Грах, изредка встречались, то Эльбор был, можно сказать, единственным в своем роде. Ведь Высшие не считали людей за равных, а потому стремились сразу же уничтожить любого ребенка, рожденного от соития человека и Высшего. Низшие же на такие вещи, как потомство, внимания не обращали. А люди в баронствах на севере Империи порой привечали сильных и свирепых полукровок.

Ни Эльбор, ни Грах, и никто другой, не знает, как они оказались вдвоем на улицах Майна. Точнее, сперва на них оказался огромный свирепый Грах. В десять лет он подмял под себя подростковую банду, убив голыми руками ее семнадцатилетнего вожака, который успел ржавым ножом трижды ударить полукровку. Шкура у Граха была не такая крепкая, как у его чистокровных родственников Низших, да и шерсти на ней было поменьше, но все же из трех ударов лишь от одного показалась кровь.

За год банда была почти уничтожена. Грах не знал страха и компромиссов, поэтому они нападали на всех подряд. Многие погибли в этих стычках, многие сбежали от яростного вожака в другие шайки. Но иногда самые злые и жадные до драки подростки из других шаек, наоборот, приходили к Граху. Впрочем, с самим полукровкой никто из них и близко не мог сравниться.

А потом они случайно спасли Эльбора из передряги. Тонкий и слабый отпрыск человека и Высшего хоть и отличался изощренной жестокостью, но не мог сам противостоять даже сверстникам. Зато у него было то, чего Грах напрочь был лишен, – ум. Возможно, тут сыграла свою роль долгая привычка Низших подчиняться Высшим, а может быть, Грах и сам понимал, что его стиль вести дела неизбежно приведет к краху, просто не мог предложить альтернативу. Однако не прошло и нескольких месяцев, как Грах стал слушать каждое слово Эльбора.

Объединив хитрость и свирепость, добавив к ним общую жестокость и гнев на весь мир, эта пара братьев стала по-настоящему грозной силой в столице. Все это госпожа Ралли рассказала Карриру перед их первой встречей с братьями.

Она должна была состояться в кабинете приличной таверны почти в центре Майна. Когда Каррир и Ралли зашли в кабинет, братья уже расположились там. Хрупкий и утонченный Эльбор цедил из похожего на наперсток стаканчика крепкое вино, а огромный и неопрятный Грах поедал ужин из трех куриц, двух краюх хлеба и целого бочонка пива. Прислуга смотрела на братьев с ужасом и отвращением одновременно.

– Здравствуйте, мальчики. Вы опять меня разочаровали, – начала госпожа Ралли, приятно им улыбаясь.

Грах зарычал на нее, но тут же получил тычок под ребра от второго брата и опустил глаза к разорванной пополам тушке курицы. Сам Эльбор улыбнулся не менее приятно, чем Ралли, и произнес:

– Очень виноваты, госпожа Ралли. Заказ оказался сложнее, чем мы думали. Нас не уведомили, что их будет больше трех. И что еще важнее, никто не сообщил нам, что один из них маг. Десятка слаженных ребят, знающих, как держать нож, хватило бы, чтобы точно избавиться от двух человек и захватить третьего живым. Но маг спутал все планы.

Ралли взяла ладонь Эльбора в свои руки, почти нежно сжав. Потом Каррир почувствовал легчайшее касание Семени Хаоса. Полукровка начал дергаться и подвывать. Его брат с рычанием поднялся из-за стола, но тут же схватился за горло. Его глаза полезли из орбит, язык вывалился наружу. Воздух с хрипом едва проходил через его сжатую гортань.

Еще спустя секунду все кончилось. Госпожа Ралли вновь улыбнулась им.

– В следующий раз моя благодарность за подобные вести будет неизмеримо выше, мальчики.

Эльбор зажимал правой рукой левую, где был теперь заметен ожог в форме причудливой звезды с разной длиной лучей. Грах стоял, глядя на Ралли исподлобья.

– Грах, сядь! Быстро! – прошипел сиплым от боли голосом Эльбор. Высокий полукровка неохотно подчинился.

– Хорошо, – как ни в чем не бывало продолжала Ралли. – Дела нужно завершать. Они должны быть в Герне. Я подготовлю базу в городе. Ждите там, пока я не пришлю вам указания вместе с моим человеком.

Она показала на Каррира. Полузвериные маленькие глаза Граха и убийственно холодные Эльбора уставились на него. Невольно Каррир удивился их непохожести. Грах был весь покрыт жестким рыжевато-каштановым прямым волосом. Нос его был широким и плоским, а лоб узким и сильно скошенным. В глазах, казалось, не было ничего, кроме ярости. Эльбор, напротив, был меньше человека, имел тонкие аристократические черты лица, высокий и гладкий, без единой морщинки, лоб. И огромные ясные глаза. Которые рассматривали Каррира, как насекомое в супе. С брезгливостью, но при этом сохраняя холодное спокойствие. Взгляд Эльбора пугал Каррира почему-то больше звериной ярости Граха. Он сглотнул.

– Не обижайте его и следуйте строго инструкциям. Сейчас как можно быстрее отправляйтесь в Герну. Возьмите всех своих людей. Меня известят, как вы доберетесь. Осечки в этот раз быть не должно. Мне во что бы то ни стало нужен этот человек.

– Хорошо, госпожа Ралли, – холодно сказал Эльбор, слегка кланяясь ей и все еще придерживая обожженную руку здоровой. Грах не ответил ничего, лишь с собачьим ворчанием вернулся к недоеденной курице.

* * *

– Я их хорошо помню, госпожа, – уже более спокойным голосом сказал Каррир. Глупо после того, что он делал по приказу Ралли, бояться каких-то обычных бандитов.

– Славно, Каррир! – Она протянула ему конверт. – Вот этот приказ передашь им. Прежде прочти сам. Как можно быстрее направляйся в Герну.

– Я возьму двух лошадей, госпожа Ралли…

Она посмотрела на него с недоумением, потом рассмеялась.

– Ты куда быстрее доберешься туда сам, используя Семя Хаоса, дурачок! – Она положила ладонь ему на голову, немного растрепав волосы. – Ты иногда сильно напоминаешь мне моего брата…

Неожиданно ее рот скривился. Будто она вспомнила что-то очень плохое.

– Думаю, ты сможешь, используя кинетические прыжки, добраться до Герны менее чем за день. Ищи там таверну «Дубовый обруч». В ней будут братья и их люди. Ты помнишь все, чему я тебя учила?

За последние две недели, когда Карриру уже не было необходимо охранять императора, госпожа Ралли научила его весьма многому. Как новым типам энергий, которыми он теперь мог воспользоваться, так и хитростям, которые можно было использовать в бою самым неожиданным образом. В том числе она объясняла, как создать перед собой жесткий пузырь воздуха, управляя его кинетической энергией, чтобы проще было перемещаться с большой скоростью во время прыжков. Каррир сомневался, что многие маги знали о таком приеме.

– Я все помню, госпожа.

– Тогда будь осторожен, Каррир. – Она поцеловала его в лоб и коротко обняла, отчего сердце юноши яростно затрепыхалось. – Иди.

И счастливый Каррир, наскоро собравшись, покинул дворец, пересек Можечковый мост и отправил себя в сторону Герны уверенным рывком кинетической энергии.

* * *

К ночи Каррир и правда добрался до Герны. Решив зайти в город как нормальный человек, он поспал до рассвета под раскидистой яблоней на одной из ферм рядом с городом. Едва рассвело достаточно, Каррир достал письмо, сломал печать и прочитал содержимое. Немного поморщился и пошел в сторону ворот Герны. Таверну «Дубовый обруч» он нашел без особого труда, ведь город был ему немного знаком.

Зайдя внутрь, он как будто снова оказался в убежище Смотрящих в ночи. Только тут было темнее, грязнее, а люди за столами были взрослее и опаснее. Каррир невольно поежился. Это место навевало ему плохие воспоминания. Перед глазами встала картина повешенных на одной веревке близняшек. Каррир не сомневался, что любой из людей тут не задумываясь сделал бы то же самое, если бы ему заплатили. А то и еще что хуже… Невольно, вспоминая, как убивал уже не раз по приказу госпожи Ралли, он задумался над тем, мог бы он сам убить близняшек. Но тут же отогнал эту мысль прочь. Госпожа Ралли не будет убивать невинных!

Даже дойдя до конца зала, Каррир не увидел братьев. Трактирщик посмотрел на него из-за барной стойки, нахмурившись. Отложил кружку и грязную тряпку, которой эту кружку протирал, и положил на стол мясистые руки.

– Потерялся, мальчик?

С соседних столов засмеялись.

– Ищу Эльбора и Граха. – Каррир старался говорить голосом пониже, но зря. В середине фразы он не выдержал и чуть не закашлялся.

На сей раз рассмеялся и трактирщик.

– А зачем они тебе? – Из-за стола встал один из людей братьев. – Я тебе и сам могу кое-что показать! Доволен будешь, сопляк…

Он приобнял Каррира за плечо, и тот, не выдержав, отшатнулся под общий смех.

– Что за шум? – произнес из-за спин недовольный голос Эльбора. Спустя пару секунд он появился и сам. За ним следом, как собачка на привязи, шел Грах. – А, щенок Ралли… Мы уже тебя заждались. Давай сюда письмо.

Тон полукровки был очень небрежным. Каррир хотел возмутиться, но голос ему изменил. Он сглотнул и протянул письмо. Рука его чуть дрожала. Эльбор быстро пробежал письмо глазами.

– Хорошие же запросы у этой сучки… – протянул полукровка.

А вот этого Каррир уже не выдержал. Злость в нем вскипела, как не раз до этого. Вот только теперь у него был способ сопротивляться не только издевательствам сверстников! Он стукнул по стойке левой рукой, втянув энергию из дерева. Часть стойки рассыпалась пеплом, а вокруг Каррира взметнулось пламя. Глаза его зажглись алым. Он шагнул вперед и ударил по остаткам стойки, в этот раз в момент удара поменяв кинетическую энергию так, чтобы дубовые доски разлетелись во все стороны. Трактирщика приложило об стену. Обломки дерева разлетелись по залу, и пострадавшие люди братьев завыли. Но сами Эльбор и Грах остались целы.

– Скажи еще хоть слово без уважения о госпоже Ралли, и я сожгу тебе обе руки, ублюдочное отродье! – От пылающей ярости Карриру даже удалось прорычать эти слова, не сорвавшись на высокий тон.

Грах с рыком выскочил вперед, но Каррир был к этому готов. Он просто изменил скорость движения полукровки так, что тот влетел в стену левее и осел там. Неожиданно это потребовало куда больше энергии, чем ожидал Каррир. Запас, который он почерпнул из энергии сгорания дерева, почти подошел к концу. Но нового не понадобилось. Эльбор схватился за ожог на руке и неловко склонил одно колено.

– Прости. Больше этого не повторится, – слова его были вежливыми, но в глазах горела такая злоба, которая его брату и не снилась. Каррир сразу понял, что при случае этот полукровка его сразу прирежет. Значит, нужно будет держать с ним ухо востро. И убить раньше. Госпожа Ралли не отдавала такого распоряжения, но Каррир не сомневался, что как только нужный ей человек будет доставлен в столицу, от братьев и их банды избавятся. И он будет рад сделать это сам.

– Собирайтесь. У нас много дел.

Выходя из таверны, он вспомнил написанное в письме.

«Дождаться, пока в магистрате соберутся высшие офицеры легионов „Север“ и „Цапля“. Ликвидировать всех, кроме невысокого, худого сероволосого человека, известного как Колин. Его любой ценой захватить живым и доставить в столицу».

Придется аккуратно применять магию. Никто, подходящий под описание, не должен пострадать. Каррир вздохнул.

Глава 10. Лучший друг

Эпоха Богов

Для Вальда всегда оставалось загадкой, почему он так любит смотреть на пламя. Может быть, первой причиной этого был страх перед темнотой, ведь каждый раз, когда мама маленького мальчика гасила последнюю свечу в комнате, ему казалось, что мир исчезает, мама исчезает, он сам исчезает. И не остается ничего, кроме огромной голодной темноты Ничто.

Поэтому огонь всегда ассоциировался у Вальда с жизнью. Нет огня – не будет и ничего живого. Днем, пока остальные дети играли, он подолгу старался смотреть на солнце. Оно горело и давало всем им существование. Долгое время он думал, что солнце и есть Один, который защищает их от Ничто ночи.

Когда он робко высказал эту идею священнику церкви Одина в родном Пираме, тот засмеялся, сказав, что Один куда больше, чем солнце. Он во всем. Той ночью Вальд чуть не сжег их лачугу в трущобах, пытаясь зажечь обратно свечу, после того как все уснули. Мама очень разозлилась на него за это, а другие дети смеялись над ним, когда он рассказал им, что хотел вызвать так Одина, чтобы тот победил ночь.

Но с тех пор Вальд понял, что зависим от огня. Он перестал играть с другими детьми. Просто уходил куда-нибудь подальше от них, разводил костер и до самого вечера всматривался в пляшущие языки пламени. В отличие от солнца, огонь не раздражал так сильно глаза и был куда ближе и понятнее. Огонь стал другом Вальда. Самым близким другом. Единственным.

Второй причиной, почему Вальд любил огонь, был, наверное, страх. Остальные дети боялись пламени. А значит, боялись немного и самого Вальда. Он заметил это еще у товарищей по детским играм, которые стали его избегать после того, как он регулярно стал жечь костры. Порой кто-то из них пытался присоединиться к нему, но быстро сбегал. Огонь был другом не для всех. Только для особых и избранных, как сам Вальд.

Он долго размышлял об этом и о том, как мама наказала его за то, что он чуть не сжег дом. И однажды он поджег старую хибару на краю трущоб. В этот миг он познал еще одно свойство огня – власть. Огонь отнимает власть у других. Вальд видел, как несколько бандитов, которые держали всю округу в страхе, скакали в ужасе, когда их дом загорелся. Сильные перед людьми, они ничего не значили для пламени. Огонь ест всех, и бедных и богатых! Всех, кого Вальд скармливал ему.