Читать онлайн Нисхождение короля бесплатно

Глава 1
Вначале была казнь

Никлос

Стоял безжалостный полуденный зной. Безветренная погода последней декады августа уверенно выбивала из жителей столицы Клэрии всякое желание трудиться или нарушать закон. Состоятельные граждане заказывали в Магической академии нетающие ледники, средний класс приобретал вентиляторы, а бедные довольствовались охлажденной водой, покупаемой в ларьках уличных продавцов. Город изнывал от жары. Не спасало даже наличие моря и шаткого перемирия между драконами и подводниками. Вода не защищала от солнца, даже наоборот – как зеркало, обжигала кожу красным загаром.

Столбики термометров уверенно подходили к пятидесяти градусам, и в полдень столица вымирала. Раскаленная брусчатка жгла сандалии стражей, и воины прятались по тавернам, не рискуя словить солнечный удар. Становилось тихо, город погружался в послеобеденную спячку.

Совсем иначе было на территории королевской резиденции, где от зноя пожелтели листья на деревьях, а в фонтанах пересохла вода. В успешно восстановленном дворце кипела жизнь, а на реконструированной площадке амфитеатра собрался весь цвет обновленной драконьей аристократии. Разодетые в шелка и украшенные драгоценностями, сидящие на мягких диванчиках под палящим солнцем, они не чувствовали дискомфорта. Даже наоборот, многие с удовольствием нежились под горячими солнечными лучами, подставляя белоснежные лица и прямо глядя на ослепительно-белый диск на небе. Однако за напускной негой скрывалось жесткое напряжение.

После ремонтных работ амфитеатр преобразился: лишившись заграждений, обрел единую зону, над которой возвышалась королевская ложа. Король задал курс на ликвидацию Домов, так что былые порядки уходили в историю, оставались лишь фамилии и новые правила наследования имущества и титулов. Больше никаких глав Домов. Никакой клановой политики. Никакой дискриминации по отношению к серым драконам. Никакого разделения внутри аристократии. Запрет на наследование должностей. Полная лояльность короне. И Никлос жестко контролировал соблюдение новых постулатов.

Сегодняшний день забивал очередной внушительный гвоздь в старые порядки.

Развалившись в огромном кресле, король с удовольствием отправлял в рот одну за другой черные виноградины.

Вокруг него собрались приближенные. Постаревший из-за весенних событий Томар Бай, дремлющий под огромным волшебным зонтиком, возмужавший и окрепший новоявленный канцлер Богарт дэ’Винье с неизменной папочкой в руках, рядышком его жена – Милан дэ’Винье, грустная девушка в глухом темно-синем платье, скрывающем как запястья, так и шею.

С другой стороны, сидел довольный и праздный Акрош Адегельский, нынешний первый маршал, рядом с ним племянник Деян, чье лицо было наполовину прикрыто плотной маской, прячущей уродливый шрам от яда Черной пьетты. За руку его держала напряженная Калиста Адегельская, чей легкий шелковый наряд сверкал изумрудами и серебром, подчеркивая расцвет молодой драконицы.

Такой же красавицей была и Анка Асколь – королевская любовница, разместившаяся рядом с Никлосом в мягком кресле. Она с наслаждением поедала персики и сливы из общего блюда, не забывая чувственно облизывать пальцы, со значением поглядывая на короля.

Кроме них, в ложе находилась Винелия Барбская в черном платье простого покроя – она не получала удовольствия от солнца, вина и сладких фруктов. Девушка до крови искусала губы и вела себя чрезвычайно стеснительно и неуверенно, несмотря на должность главы Совета Женевры.

Рядом с королем появились новые приближенные лица. Фредерик дэ’Алонья – государственный секретарь, в чьи задачи входил контроль над внешнеполитическими связями королевства. Асмод дэ’Брянцкий – новый глава Казначейства. Морий дэ’Вессмейр – глава Секретариата. И новый личный секретарь Ника – Сериат дэ’Соботье, единственный, кто стоял. Все новички были из серых драконов. После Ночи трезубцев и костей, за отличия в ликвидации последствий заговора, они получили титулы и наследство погибших, за исключением Сериата, который только-только приступил к новым обязанностям. Таким образом, вокруг короля собралась довольно разношерстная компания, объединенная только его волей.

Солнце припекало, аристократы вяло перешептывались, принимая из рук снующих официантов прохладительные напитки. На сцене заканчивали монтировать странное сооружение в виде небольшой непроницаемой клетки с единственной прозрачной стенкой, обращенной к зрителям. Маги, закончив колдовать, повернулись к королю и поклонились.

– Наконец-то! – довольно проворчал Никлос, слегка сощурившись от излишне сладкой виноградинки. – Начинаем, – король щелкнул пальцами в сторону сцены.

На его жест отреагировал невозмутимый Богарт. Покинув ложу, он спустился по ступенькам и взошел на площадку, заняв боковую пристройку со специальным магическим громкоговорителем. Шепот на трибунах стих, присутствующие повернулись к нему.

Трижды ударив специальным молоточком по медной подставке и дождавшись абсолютной тишины, канцлер заговорил уверенным и в меру жестким голосом:

– Внимание, достопочтенная публика. Сегодня вы собраны для оглашения приговора виновным в заговоре против короны. Сегодня же вы станете свидетелями его исполнения. Да свершится правосудие! – невероятно сухо и лаконично закончил Богарт, цепким взглядом окинув смурных зрителей. Никто не сомневался в решении суда, всех больше волновало, как именно пройдет казнь.

Традиционно в королевстве судебными делами заведовал Королевский Суд. Многовидовая организация, в чье ведение попадало всякое нарушение закона на территории королевства. У нее не было единого главы, а имелся коллегиальный совет с избранным посредством голосования Верховным судьей. Королевскому Суду не подлежал весьма ограниченный ряд преступлений и преступников: внешнеполитические нарушения закона, заговоры против Каргатского королевства, преступления и разводы аристократов.

Поэтому остатками бунтовщиков занимался лично Никлос, получивший доказательства от канцлера и его команды. Все лето шли обыски и допросы, с середины июля начались аресты и казни – в первую очередь решали вопрос с простолюдинами и теми, кто лишь косвенно попал в жернова заговора.

Сегодняшний день должен был поставить жирную точку в произошедшем, и король придумал, как сделать это максимально наглядно.

Стоило только Богарту умолкнуть, как из бокового кармана на сцену вывели первого человека, закованного в прочные цепи. Изможденный мужчина слепо щурился, попав из закрытой от солнца зоны прямо на глаза почтеннейшей публики. Среди присутствующих раздался негромкий возбужденный шепот. Дракон принадлежал к семейству Коричневого дома, занимал не самый видный пост и место в родовой иерархии, поэтому пережил Ночь трезубцев и костей. Хотя нельзя сказать, что ему повезло. Остатки некогда роскошного костюма мешком висели на исхудалом теле. В тюрьме Лакраш не считали нужным хорошо кормить предателей, так что лето преступник провел не на курорте.

– Кэрр Свар Весмер, в ходе проведенного расследования было установлено… – развернув папочку, монотонно заговорил канцлер, ведя по бумаге указательным пальцем.

Солнце припекало. От обезвоживания кэрра Свара шатало, и он почти терял сознание, абсолютно безучастный к тем обвинениям, которые предъявляла ему корона. Сейчас он мог думать только о глотке чистейшей родниковой воды с легкой корочкой льда и маленьким листочком мяты…

– И приговариваетесь к смертной казни, – закончил речь Богарт, и тотчас виновного подхватили под мышки и подтащили к клетке. Его втолкнули внутрь через неприметную боковую дверцу, и он растянулся на полу, испуганно озираясь по сторонам.

– Ваше последнее слово? – равнодушно спросил Богарт, однако Свар не расслышал вопроса из-за бешеного биения собственного сердца. – В таком случае… Ваше Величество, – обратился канцлер к королю, и тот ухмыльнулся, вставая с места. Внимание присутствующих переключилось на него.

– Я долго думал, какое наказание окажется достаточно показательным и справедливым для тех, кто решил поставить себя выше короны. Кто посмел думать, что власть черных драконов – это пустой звук. Что можно найти способ усмирить нашу ярость, запереть нас в клетке, как зверей, и управлять с помощью кнута и пряника, – вновь возвращаясь памятью в тот день, Никлос медленно заводился, помня, как с ним обращались. Что хотели сделать. И это разбудило нориус, выбравшийся из-под манжет шелковой рубашки. Одно появление тьмы сделало присутствующих максимально внимательными и тихими.

Только Анка продолжала улыбаться, с наслаждением глядя на бывших соперниц и представительниц старой аристократии. Они все дрожат от страха перед Никлосом. А она – нет. И девушка с нескрываемым удовольствием надкусила темно-синюю сливу, так что во все стороны брызнул сладкий сок. Она с нетерпением ожидала казни предателей. Жаждала увидеть, что им приготовил повелитель.

– Кто с мечом к нам придет, от меча и погибнет, – негромко выговорил Ник после непродолжительной паузы, в течение которой прошелся тяжелым взглядом по застывшим лицам придворных. – Смотрите, дорогие кэрры, какой смертью умирают предатели родины!

Его рука плавно поднялась вверх, и нориус разлетелся в стороны тонкими жгутиками, которые над клеткой собрались в причудливый смерч. В ответ на удивительный танец из-под пола закрытой комнаты поднялась еще одна разновидность тьмы.

– Черная пьетта, – едва слышно испуганно прошептала Калиста. Она вцепилась в руку мужа, во все глаза глядя на похолодевшего от ужаса смертника.

– Смотрите и запоминайте, кэрры! – прошипел Никлос, управляя нориусом и через него Черной пьеттой.

Свару не повезло. Он стал первым достойным кандидатом на этот новый вид казни. Поэтому сначала Черная пьетта обхватила его запястья и приподняла над землей, ведя по комнате как марионетку, заставляя дергаться, почти что танцевать. Кэрр не выдержал и тоненько завыл на одной ноте, когда его потянуло одновременно в разные стороны. Король ухмыльнулся, видя, в какой ужас пришла бо´льшая часть присутствующих.

Им было страшно. Действительно страшно – они сжимали в руках платочки, до боли крепко держались за подлокотники кресел и руки друг друга. Застывшие, как молчаливые статуи, впервые столкнувшиеся с казнью. Такого они прежде не видели.

Только серые драконы в большинстве своем сохраняли спокойствие. Нет, их напрягало происходящее, но они не чувствовали над собой занесенного меча. И оставались стойкими.

– Внимание, кэрры! – хрипло процедил Ник, насладившись зрелищем. И сжал пальцы в кулак. На стекло брызнула кровь, раздался крик, оборвавшийся на пике. После чего отпущенная пьетта вгрызлась в тело несчастного, и за несколько секунд от него не осталось ничего. – Не забудьте рассказать об увиденном, – добавил король, возвращаясь в кресло к улыбающейся Анке. Она нежно дотронулась до его щеки, одобряя его действия, и он успокоился.

Тем временем вывели следующего обвиняемого. И процедура повторилась, только уже без помпы. Приговор, заключение в клетке, последнее слово, движение королевской руки – смерть. Те, кто успевал что-то сказать, молили о пощаде или кричали о невиновности, но были и те, кто призывал кэрров свергнуть короля, говоря о его безумии и бесчеловечной жестокости. Таких оказалось немного, и их даже не было жалко.

Никлос играючи обращался с пьеттой, показывая, что каждое творимое за стеклом зверство – дело его рук. Он хотел, чтобы все накрепко запомнили, что ждет за неповиновение короне. Каждый раз, сжимая кулак, король видел перед собой ухмыляющееся лицо Тьена. Слышал его смех и от этого злился все больше и больше. Жалкий юнец, а смог обставить всех! Найденные в доме Адегельских доказательства оказались настолько же чудовищны, насколько ужасающим был тот факт, что парень и от круга заговорщиков скрывал собственные эксперименты с Черной пьеттой.

Но самым жутким было то, что все начала его мать, Вишка, которая с рождения понемногу пичкала ребенка ядом пьетты, вырабатывая устойчивость к спорам растения. Она сплела для него рубашки и нательное белье из стеблей и листьев цветка, а высушенные бутоны перемалывала и набивала ими подушки сына. Тьен всю жизнь контактировал с отравой, и это помогло ему выработать особую связь с растением. Сделало его особенным. Через останки отца и деда Никлоса, найденные в подвале дома Адегельских.

Однако это не сделало его черным драконом. Не сделало из него короля.

Представление наскучило Нику. В сущности, все умирают одинаково, а играть с болванчиками в театр пыток по нраву только конченому садисту. Поэтому последнему он просто свернул шею. Публика притихла в ожидании главного зрелища. Одного из лидеров заговора – единственного, пережившего Ночь трезубцев и костей.

Из старшего сына Брошина Адегельского – Виклоша – удалось выудить лишь крохи информации. Мужчина оказался крепким орешком – под стать жене, что на глазах серых мышей перерезала себе глотку от уха до уха, не оставив магам и шанса прочесть последние мысли мертвячки. Лезвие было щедро смазано белладонной, что спутывала сознание, делая его бесполезным для чтецов.

На сцену вернулся Богарт. Мужчина, слегка побледневший от усталости, вытащил из папочки очередной документ, и по знаку его руки на сцену вытащили Адегельского.

Виклоша было не узнать. Измученное лицо, испещренное сотней морщин, покрытых коростой, клочковатая борода, запавшие глаза, щурящиеся от яркого света… Семидесятилетний мужчина выглядел как стопятидесятилетний старик и едва двигался, подволакивая перебитую ногу. Кандалы на руках до крови сбили запястья, такие же удерживали ноги – за прошедшие месяцы бывший военный несколько раз пытался бежать, разбиваясь о скалы, обрывая крылья. Правда, в последнее время пленник поутих, запал пропал, и он примирился со своим положением.

Теперь же некогда мощный здоровяк, не уступавший размерами Артану, шел, скрючившись, ведомый стражей, которая буквально внесла его в наскоро очищенную от крови предыдущих казненных клетку. К сожалению, остался запах, и это сказалось на ослабленном отвратной пищей Лакраша желудке Виклоша – он пал на колени и выблевал весь скудный завтрак.

Почтенная публика потрясенно молчала, вспоминая, как этот некогда величавый мужчина гордо проезжал на великолепном гнедом коне по центральным улицам столицы во главе армии, как он красовался на балах и вечерах и буквально увел из-под носа Врана Грацбурского прелестную Вишку Грацбурийскую.

А вот его сын, Деян, морщился, с гадливостью глядя на отца. Для всей столицы Виклош был образцом для подражания, старая аристократия восторгалась первенцем Брошина и считала его достойным быть первым маршалом королевства. Его, а не этого выскочку Артана Гадельера. Красавчик Виклош. Военный до мозга костей. Так он относился и к сыновьям. Особенно усердствовал над Тьеном. Деян должен был продолжить род Адегельских, поэтому на него давление шло через брата. Каждый проступок оборачивался ударом по Тьену.

Неудивительно, что их история обернулась трагедией. Деян ненавидел родителей за то, что они сотворили с его братом. И был доволен нынешним положением отца, от которого осталась лишь тень прежнего.

С трибуны по команде короля заговорил кэрр Богарт, прочистив горло и вперившись ненавидящим взглядом в бывшего генерала:

– Вашим грехам нет числа, вашим преступлениям нет ни прощения, ни искупления. Вашим наказанием будет смертный приговор, ваше имущество будет передано в руки короны, ваши дети будут лишены фамилии, дабы род канул в бездну забвения, будучи запятнанным немыслимым прегрешением – заговором против короны и короля. Приговор будет немедленно приведен в исполнение. Ваше последнее слово? – скрипя зубами и едва сдерживаясь, холодно спросил канцлер.

Тишина, нарушаемая только жужжанием пролетающей над сценой пчелы, стала невыносимой. Первые четкие звуки пришли из клетки – Виклош будто очнулся от тяжелого сна. Он, звеня цепями, поднял руки, отмахиваясь от невидимых мух, приложил их к лицу, протирая глаза и губы. Замер на мгновение и медленно встал с колен, опираясь о стекло.

Заскорузлая одежда, бывшая когда-то генеральским парадным костюмом, лохмотьями висела на исхудавшем теле мужчины. Поредевшие седые волосы спускались чуть ниже шеи, превращая его в одичавшего отшельника с сумасшедшим взглядом.

Безумие зажглось в его глазах, когда Богарт закончил речь. И теперь Виклош прислонился лбом к прозрачной стенке клетки и уставился на своих бывших друзей и врагов. Он заговорил резко, пылко и… будто не своим голосом. Будто кто-то другой стоял за его спиной и нашептывал крамольные слова:

– Сидите здесь, разодетые, праздные, напуганные до усрачки, дрожащие от каждого движения королевской руки. А ведь не его вам следует бояться. Король – лишь пешка, всего лишь неприрученная сила, что будет покорена божественной рукой…

Канцлер подался вперед, чтобы прекратить хулу, льющуюся потоком из уст преступника, но был остановлен Никлосом, который с напряжением смотрел на Виклоша. Он ожидал, что предатель заговорит перед смертью, и его слова станут ключом к пониманию, кто еще мог участвовать в заговоре. Драконы не обладают магией. Это аксиома. А в случившемся слишком отчетливо ощущался магический душок.

– И только те, кто склонится перед мощью уснувших, кто отринет власть черного и со смирением ступит на путь истинный…

Мужчину несло, он кричал, напоминая городского сумасшедшего. Его глаза навыкате цеплялись за каждого зрителя, и придворные отводили взгляды. А Виклош не унимался, распаляясь все больше и больше.

– И погаснет утренняя звезда, и вспенится море кровью чешуйчатых, и сгорят страницы…

Король очнулся от завораживающих речей заговорщика, услышав опасные слова, и тотчас сжал горло Виклоша тьмой, что, как крылья, нависала позади предателя. Тот захрипел, оборвавшись на полуслове, и обмяк. Тогда Ник отпустил его, и Виклош, как кулек, рухнул на пол, приходя в себя.

Проморгавшись, мужчина поднял голову и уставился на короля на удивление ясным взглядом. Он закашлялся, сплевывая на пол темно-синюю жидкость. Вытерев рот, рассеянно нахмурился, пытаясь прийти в себя. А вспомнив и осознав, приподнялся на коленях и прижался руками к стеклу.

Теперь это был действительно генерал Виклош Адегельский. Потрепанный, отощавший, но трезвый, предельно собранный. И глядел он на короля спокойно, без подобострастия, без вызова, стойко принимая тяготы судьбы.

Так смотрит достойный проигравший. Тот, кто рискнул, но не достиг победы. И была в нем отчаянная решимость говорить. Тьма позади отступила – сейчас слово молвит настоящий Виклош, не та маска, что запечатала его уста на долгие месяцы пыток.

– Он обманул нас, – прохрипел бывший военный. – Использовал, чтобы добраться до тебя, Никлос Каргатский. Как до этого добрался до Женевры и Словена. Он жаждет безумия, король. И вы идете в расставленные сети.

– Его имя! – выпалил Ник, поднимаясь с кресла. Тотчас встал нориус, беря королевскую ложу и Богарта с пленником в плотной кокон – никто не должен услышать ничего лишнего.

– Я никогда не видел его, – ответил Виклош, – безликий маг, всего лишь тень, но… я знаю его сообщника, – продолжил он, кивая в ответ на действия короля. – Это… – мужчина захрипел, пытаясь говорить, а потом опять и опять, и с каждой попыткой все больше выкашливал черного дыма, – это девушка, Никлос! Я видел рыжие волосы и… – он закричал, а в глотке раскрылось пламя, языки выбежали наружу, опаляя кожу.

Позади Ника завизжала Милан, а Калиста сдавленно охнула, поддерживаемая мужем, тогда как Анка, завороженная горящим и кричащим от боли Виклошем, встала с места, подошла к королю. Она во все глаза смотрела, как пузырится плоть, и жадно вдыхала воздух, пытаясь уловить запах горящего мяса.

– Да потушите его, прошу! – не выдержала Винелия, прижимая руку ко рту и не сдерживая слез. Ей было невыносимо находиться здесь.

– Ищи рядом с собой, – успел еще произнести бывший военный, прежде чем тьма Черной пьетты накрыла магический огонь, обрывая его страдания. И тотчас полог опал, являя публике почерневший труп. Раздавшиеся со всех стороны крики были остановлены твердой рукой Богарта и злобным взглядом Никлоса.

Анка, словно опомнившись, качнулась назад, опускаясь обратно в кресло и расслабляя скрюченные пальцы. Она подхватила бокал с вином и залпом осушила его, не почувствовав ни вкуса, ни крепости. Сидевший неподалеку Акрош мрачно разглядывал останки брата. Он собирался сказать нечто крайне гадкое, но одного взгляда на племянника оказалось достаточно, чтобы заткнуться и вернуться к выпивке. Деян ненавидел отца за все, что тот сделал… но и любил. Как ребенок, в чьей жизни было и хорошее. Сейчас, под прицелом знати, молодой мужчина держал себя в руках, и только Калиста знала, как на самом деле больно было ему видеть смерть родителя.

Она переплела их пальцы и осторожно сжала, прошептав мужу на ухо: «Я люблю тебя, Дэй, и всегда буду рядом».

Тем временем стражи открыли клетку и, разложив плотный кусок ткани, аккуратно завернули в нее то, что осталось от Виклоша. Пока они прибирались, Ник в задумчивости вернулся на свое место.

– Это было заложено в него, как заряд, на случай, если скажет определенные слова, – прошептал, склонившись к королю, Томар Бай. – Такое не обезвредить, времени нет. Хм… а ведь я проверял его – ничего не было. Не пил Виклош синявку. Ему дали ее утром. Знали, что он может прийти в себя и заговорить.

– Твой недочет. Должен был каждого проверить, – процедил Ник, и Томар отшатнулся – так глянул на него король.

– Простите, Ваше Величество. Впредь это не повторится.

– Вызывается последний участник заговора, – по знаку Ника заговорил канцлер, все еще стоящий за стойкой. Он перевернул листы и четко произнес: – Кэрр Рупер Свенский.

На трибунах загудели. Как же это? Герой войны с песчаными демонами! Маршал, награжденный перламутровой звездой самим Словеном Каргатским. Наставник маршала Артана Гадельера…

И стража вывела этого героя. Аккуратно, под ручку, тогда как сам Рупер опирался на палочки, клоня набок седовласую голову. Он подволакивал ноги, слепо щурился, сгибался, склонив шею, как стервятник, из-за растущего горба. Старик выглядел гораздо лучше, чем остальные заключенные. В свежей рубашке и штанах, причесанный, без признаков изнеможения. Его держали не в темнице Лакраш, а в лазарете – из-за пережитого у бывшего маршала совсем сдало сердце, и он еле-еле выносил прогулки дольше пятнадцати минут.

Любой вопрос о прошлом вводил Рупера в состояние невменяемости, у него начинался сердечный приступ. Благо он охотно шел на контакт и сам, когда чувствовал себя лучше, выдавал все, что знал. А знал мало – из-за связи с Артаном и обиды Адегельских его держали на поводке, шантажировали, но не наглели – понимали, что будет, если старик заговорит. Так и получился титулованный заложник-предатель, что активно занимался Черной пьеттой, по сути, один из разработчиков того, во что она превратилась. И что с ним было делать?

Когда Богарт перечислил прегрешения старика, которому заботливо поставили в клетку мягкий стульчик и принесли воды, стало тихо. Придворные, затаив дыхание, ждали, что скажет король.

Ник долго думал, как поступить с предателем. В конце концов, бывший маршал как военный обязан был, несмотря ни на что, доложить о своем преступлении и раскрыть заговор. И пойти под трибунал. А с другой – именно он спас Артана.

Поэтому король заговорил весомо, подбирая слова:

– По закону за подобные преступления приговор один – казнь, – на трибунах зашептались, но под немигающим королевским взглядом умолкли. – Однако, в память о былых заслугах и с учетом действий, способствовавших спасению маршала Артана Гадельера, милостью короны приговор будет смягчен.

Следом заговорил Богарт:

– В соответствии с волей короля, Никлоса Каргатского, Рупер Свенский помилован, смертная казнь заменена пожизненной ссылкой из столицы Клэрия. Рупер Свенский лишается всех титулов и наград, королевской пенсии и всех владений. Он отправляется под опеку кэрра Артана Гадельера, согласившегося взять преступника на поруки.

Стража медленно увела со сцены плачущего старика. Тягостная тишина под невыносимым полуденным зноем была как удушающее одеяло. От открытой клетки тянуло паленым мясом, и придворные гадали, что же случилось за пологом нориуса. Король сжег Виклоша? Как и почему таким образом? Многие с сочувствием поглядывали на последних оставшихся в живых членов семьи Адегельских.

Акрош за ножку вертел в руках пустой бокал, безучастно обводя взглядом опустевшую сцену, будто ему и дела нет до того, что там произошло. Деян, успокоенный Калистой, о чем-то тихо переговаривался с Томаром и также не стремился демонстрировать шок от потери или злость на королевский суд.

Домовая книга семьи Адегельских закрыта и запечатана, как и книги предателей из иных Домов. Теперь Акрош и Деян будут заново доказывать лояльность и преданность короне. Жизнь с чистого листа.

– Все свободны, – насладившись оглушительной тишиной, выдал Никлос. – Помните, что увидели сегодня. И разнесите вести по всему королевству и соседним странам, дабы и другие помнили.

– Ох, это было чудесное представление, милый! – игриво протянула Анка, прислонившись к плечу Ника. Подошедший канцлер был остановлен королем, а после и вовсе отослан прочь.

Рядом с Анкой Никлос чувствовал себя лучше. Ее золотистые волосы бронзой сияли на солнце, подчеркивая яркость бирюзовых глаз. Поддержка драконицы грела сердце короля, и он довольно ухмыльнулся.

– Я рад, что казнь не напугала тебя, красавица моя. И рад, что на подданных она сказалась иным образом.

Анка презрительно фыркнула, потянувшись за очередным фруктом. Понюхав вишенку, сморщилась и бросила обратно на тарелку, вновь возвращаясь к Нику. Запустила руку под его рубашку, прижимая ладонь к медленно бьющемуся сердцу мужчины.

– Они должны бояться, мой повелитель. Без страха нет почтения, а они должны почитать тебя за все, что ты сделал для них.

Находящиеся позади королевских кресел подданные в лице Фредерика, Асмода и Мория недоуменно переглянулись, почуяв открытую ересь в словах девушки, но Никлос улыбнулся ей в знак согласия.

– И вообще, я проголодалась, – лукаво проворчала Анка, облизывая губки. – И хочу поохотиться…

– Ты самая ненасытная женщина из всех, кого я знаю, – рассмеялся Ник, выпуская девушку из объятий. Та вприпрыжку сбежала по ступенькам на сцену, обернулась к королю, подмигнула и с очаровательной непосредственностью трансформировалась в прекрасного ярко-красного ящера, легко взмывшего в небо.

Многие придворные дамы с явным неодобрением проводили взглядами ее полет. Не пристало драконице превращаться на глазах у всех. Это моветон.

– Ваше Величество, есть документы, требующие вашего внимания, – произнес вернувшийся Богарт.

– Да, и вы хотели обсудить наши дальнейшие действия в отношении… – вторил ему Фредерик, а следом заговорили Асмод, Морий, и даже Винелия попыталась вставить пару слов касательно надвигающегося Осеннего равноденствия.

Но Ник мыслями был уже не здесь. Он что-то прошептал на ухо Томару, отчего тот напрягся, но согласно кивнул, удаляясь.

– Все обсуждения – позже, – скупо бросил король остальным. – Богарт, в случае неожиданностей решишь вопросы за меня. Срочно узнай, чья была смена во время завтрака заключенных. Допроси, выведай… я должен знать, кто отравил Виклоша, – переключившись на более близкий круг, Ник улыбнулся. – Деян, Калиста, готовьтесь – зимой отправитесь в посольство Лапалии. Там освободилась подходящая должность. На этом все, свободны, – и король взлетел в небо следом за Анкой.

Глава 2
Следы на песке

Никлос

Поднимаясь все выше и выше, забирая в сторону лесов, к западу, Никлос следовал за Анкой, танцующей в восходящих потоках и резвящейся среди пушистых облаков. Ее не заботили гравитация, сбитый внутренний компас и отсутствие линии горизонта, она полностью отдалась во власть чувств и полета, лихо набирала скорость, удаляясь от границ столичного региона. Девушка двигалась вдоль берега, то уходя вглубь континента, то спускаясь к пенящимся волнам, хвостом взбивая соленые брызги.

Ник держался на расстоянии. В таком состоянии Анку было не унять, слишком много энергии, и она могла начать драться, что автоматически приводило к более приятным вещам, однако король хотел прежде подумать об услышанном. Поэтому он просто наслаждался зрелищем резвящейся драконицы.

Ночь трезубцев и костей принесла много новых открытий. Новых знаний о природе заговора. Стало ясно, что аристократы-заговорщики сами не смогли бы выстроить настолько удачный план. Нет, за ними стояли более целеустремленные люди, обладающие выдающейся силой, которая помогла им столь многого достичь. Люди веры. Морвиусы. Мужчины и женщины разных видов, объединенные единой целью – вернуть старых богов. В их представлении смерть богов – нарушение баланса силы, из-за которого угасает магия, что, в конечном итоге, приведет к концу света. Обычная сказка, однако невероятно живучая. Секты то и дело возникают во всех частях света, ярко вспыхивают и сгорают от рук государственных служб или разваливаются изнутри. Так было раньше. Последняя мощная вспышка случилась где-то двести пятьдесят лет назад на территории Лапалии и была жестоко подавлена Инквизицией.

Теперь они пришли в Каргатское королевство. Но это не те жалкие сектанты, что распевают кровавые песенки в лесах, нет. Судя по тому, что удалось собрать Богарту, нынешние морвиусы – это хорошо обученная группировка, члены которой проникли на все уровни королевских структур. Как спящие агенты, основной задачей которых является лишь наблюдение и контроль над ситуацией. Именно они так долго держали заговор на плаву, устраивая несчастные случаи и самоубийства тем, кто лез не в свое дело. И ради своих целей, морвиусы ничем не гнушались – от похищения одаренных магически детей до проведения жутких, кровавых ритуалов.

У морвиусов был сильный лидер. Кукловод, что дергал за ниточки, управляя аристократией. И остается только понять – этот человек приблизился к своим целям или случившееся в Ночь трезубцев и костей нарушило его планы?

Мысли Никлоса текли плавно, то возвращаясь к сцене казни, то убегая в прошлое. Увлекшись, король перестал следить за красным драконом, снизив скорость и забравшись выше перины облаков, подставляя драконью морду солнечным лучам. Здесь, далеко от дворцовых интриг и склок, предательства и зависти, он чувствовал себя комфортно. Свободно. Иногда Никлоса посещала кощунственная мысль бросить все и сбежать, инкогнито отправиться в путешествие по миру и больше не быть правителем Каргатского королевства…

«Интересно, кто та девушка с рыжими волосами?

Забавно, что так много рыжеволосых оказалось рядом с королем. Винелия или Анка? Или, может, это Сэлавелия как самый очевидный вариант?

Одно воспоминание об этой проклятой русалке изрядно подпортило настроение Никлоса. С самого начала лета подводники терроризируют Каргатское королевство посланиями с просьбами вернуть принцессу. Уж чего только не обещали русалки ради возвращения дочери короля! Однако Ник видел в этом уловку, чтобы в нужный момент ткнуть в нее носом эльфов и на законных основаниях вновь напасть на драконов! Выкрали свою принцессу, а теперь требуют ее возвращения, что за грязные игры!

От раздражения король развернулся нориусом и вновь сжался. В последнее время только Анка помогала сбрасывать напряжение и держать тьму в узде. Без девушки Ник чувствовал себя, как в клетке, и нориус норовил сбежать. Даже охота не помогала – приступы становились чаще, и в этом мужчина видел происки морвиусов.

Изучая семейный архив, он находил записи о связи нориуса и старых богов. На их возвращение реагирует тьма. И раз нориус волнуется, значит, морвиусам сопутствует удача…»

Впереди раздался приглушенный рев, и внизу, среди облаков, мелькнула огненная вспышка.

Дракон тотчас устремился вперед, складывая крылья вдоль спины и переходя в скользящий режим, за долю секунды наращивая скорость до 100 км/ч. Сквозь разлетевшиеся тучки перед ним возникла небольшая прибрежная деревушка, и прямо возле воды – драконица, на глазах превращающаяся в человека. Девушка жива, в порядке, но явно углядела какую-то проблему, раз призвала короля.

Спустившись рядом и мгновенно трансформировавшись, Никлос направился вперед по мелким камням к домикам, среди которых скрылась подруга. По дороге он отметил тишину, столь несвойственную рыбацкой деревне. Отсутствие людей и драконов вызывало смутную тревогу.

– Ник, здесь никого нет! – донесся голос Анки от распахнутых дверей приземистого домишки. Зайдя внутрь, король прикрыл глаза, перестраиваясь от яркого дневного света к полусумраку.

Это была обыкновенная лачуга на одну семью. Грубые лавки, покосившийся стол, скудная обстановка. Интересной выглядела небольшая картина из ракушек, выложенная на полке прямо напротив входной двери – портрет белого дракона. Даже в такой маленькой деревне люди думают о святой Клэрии.

– Смотри, они собирались пообедать, но что-то случилось. Видишь? Хлеб надкушен, а в тарелках похлебка, – сказала девушка. Еда покрылась плесенью, суп высох, и только рыбьи головы указывали, что он был. Стол накрыт на четверых, но никого нет. При этом ничего не разбито, не перевернуто.

Драконы обошли еще несколько жилищ, в каждом находя одно и то же. Прерванная трапеза. Отсутствие людей. Ни кошек, ни собак, ни иной живности, кроме чаек, да и те летали над домиками, однако не спускались вниз.

– Куда они могли деться? – задумчиво протянула Анка, вытаскивая из-под стола детскую соломенную игрушку. – Что здесь случилось?

Никлос вышел наружу и уставился в сторону берега. От дома до воды шагов сто, не больше. Сама деревня расположилась в небольшой бухте, защищенной от штормов естественным барьером из крупных камней, разбросанных в воде. Судя по всему, рыбакам приходилось несладко. С другой стороны, здесь водятся отличные каргатские крабы, одно из любимых блюд королевской кухни.

– Мне не нравится море, – шепнула его подруга, выходя следом, все еще сжимая в руках игрушку.

– Почему?

– Не знаю. Кажется… будто оно наблюдает за нами, – напряженно ответила девушка, поежившись. – Давай уйдем?

– А вот я ничего не чувствую.

Что бы ни случилось с жителями, беда пришла из моря, так как позади деревни – каменистое поле с высокой травой, и только вдалеке начинается хвойный лес. Нет. Слишком далеко. А то, что случилось, произошло быстро. Никлос запустил щупы нориуса, и они разлетелись вдоль линии моря, осторожно погружаясь внутрь. Прикрыв глаза, мужчина увидел черно-белую нечеткую картинку. Только камни, водоросли, мелкая рыбешка, какие-то рачки, ракушки. А то, что хотел увидеть – ушло…

– Взгляд пропал, – подтвердила Анка.

– Не хочет со мной связываться, – хмыкнул Ник, возвращая тьму в себя. – Больше здесь нечего делать, возвращаемся.

«Надо будет отправить людей прочесать берега, – подумал король. – Вдруг это не первая деревня. Вдруг подводники уже давно нападают на королевство, а ни он, ни кто-либо еще в королевстве не в курсе. Это серьезный повод разорвать перемирие».

* * *

– Исходя из показаний жителей деревни, получается, что в тот день резко испортилась погода, налетели тучи, а над водой возникло несколько смерчей. Они объединились в один и шли в сторону суши. Староста принял решение увести людей в лес до начала бури, – невыразительным тоном зачитывал доклад Богарт, уткнувшись носом в свою папочку. Его светло-серые глаза изредка поднимались от бумаг, отмечая отстраненную заинтересованность короля. Тот параллельно что-то выписывал из большой старой книги, вокруг которой лежало несколько словарей.

– Как утверждает глава деревни, буря не дошла до берега и быстро сошла на нет, однако они предпочли отойти в селение, находящееся подальше от моря, где и задержались на несколько дней.

– Почему? – внезапно спросил Ник, подняв голову. – Если шторм закончился, почему ушли?

Тут канцлер замялся, слегка поджав губы.

– Я по-разному спрашивал, но они упорно твердили, что чувствовали себя нехорошо. Что от воды веяло чем-то таким… будто кто-то смотрит на них. Решили, что буря может вернуться, и ушли.

– Что еще?

Прочистив горло, Богарт перевернул несколько страниц разрозненных показаний и перешел к следующему вопросу.

– Как вы просили, наши люди прошли вдоль побережья, опросили жителей других деревень. Две ближайшие – Сасок и Борей, оттуда население также уходило, когда надвигался шторм. Для тех краев это привычная практика в таких случаях. Однако ни о каком взгляде и странных ощущениях никто не упоминал. Но был иной инцидент. Деревню Борей не покинула одна семья – пожилая пара с дочерью. Когда жители вернулись, обнаружили, что они пропали. А их дом будто целиком под воду ушел – весь промок, дерево разбухло и покрылось слизью. И запах стоял дурной. В целом, в том регионе рыбаки все чаще стали исчезать в море. Теперь они ходят только группами – в одиночку опасаются.

– Писали губернатору? – с трудом захлопнув книгу и отодвинув ее к краю стола, Никлос вытащил из ящика трубку и медленно раскурил остатки табака.

– Не сочли важным. Это удаленный район, промышляющий рыболовством и охотой, дикий край. Самобытный. Они редко выбираются в крупные города. Вообще, к ним только сборщики податей раз в год заезжают. Так что… – и Богарт виновато развел руками.

Крякнув недовольно, Ник выбрался из-за стола и подошел к окну. Вид на лабиринт, после того как его привели в порядок, вновь возвращал присутствие духа, и король немного успокоился.

– Происки русалок?

– Не похоже, – скупо ответил канцлер. – Этим летом там не видели ни единой русалки. Что тоже странно, так как раньше местные часто торговали с ними. Да и зачем подводникам красть рыбаков?

Богарт положил на стол стопку показаний жителей деревни, как приказал Никлос, и удалился. Король медленно докурил трубку, прислонившись к подоконнику и мрачно поглядывая на увесистый том. Последние две недели он ворошил архив личной библиотеки в поисках похожих случаев и кое-что нашел. Но это открытие заключалось буквально в паре абзацев в одной пыльной книге. Автор ее путешествовал по северным островам, где когда-то обитали ныне вымершие каменные люди. То была последняя экспедиция Спринга Барби.

В дверь постучали, и на пороге появился секретарь Сериат. Кареглазый крепыш, в противовес канцлеру, оказался разговорчивым и шебутным, но при этом прекрасно вышколенным и на отлично справлялся со своими обязанностями.

– Ваше Величество, к вам Фредерик дэ’Алонья со срочными новостями, – взволнованно заявил он и по кивку короля пригласил государственного секретаря в кабинет.

Зашедший мужчина был не менее взволнован, хотя и более собран. Последние сорок лет он провел в разъездах за рубежом, занимая незначительные должности в крупных посольствах, где получал прекрасные характеристики. Только отсутствие цвета препятствовало продолжению карьеры кэрра. После снятия негласного запрета проявил себя как выдающийся дипломат в улаживании конфликта между Каргатским королевством и рядом Заокеанских стран, лишившихся товара и налаженных торговых путей из-за войны между Каргатами и подводниками.

Сухопарый, с узкими усиками и прямым взглядом светло-зеленых глаз, он имел вид уверенный и серьезеный. Голос у него был низким, глубоким, артикуляция – четкой. Сейчас во взгляде государственного секретаря читалось легкое недоумение, однако, выдав положенный ряд эпитетов и поклонов, он заговорил спокойно:

– Ваше Величество, час назад мною было получено верительное письмо из эльфийского столичного посольства, полученное от… подводного короля Агондария.

Лицо Никлоса вытянулось, и он вернулся обратно за стол.

– Что там?

– Оно было доставлено не напрямую, а тайно, так как содержание этого письма… необычно, – постарался объяснить свое сомнение Фредерик. – Я принес его с собой, но если говорить кратко, то король Агондарий готов обсудить перемирие между нашими государствами. И предлагает, в знак своего уважения, лично провести переговоры на территории Каргатского королевства.

Это требовалось переварить. Секретарь положил на стол письмо с сопроводительной грамотой от эльфов, что подтверждало истинность содержания, как и косвенное одобрение происходящего ушастыми. С другой стороны, русалки пошли тайным путем, а значит, не желают, чтобы о переговорах заранее стало известно.

Примерно в том же смысле письмо и было составлено. С одним крошечным напрягающим добавлением. Агондарий желал видеть дочь.

Ник сжег дотла бумагу и растер меж пальцев. Это было… странно.

– Запоминай. О происходящем ни одна живая душа не должна узнать, ясно? Будешь держать связь через эльфов, – холодно заговорил король, как только окутал помещение нориусом, пряча от внешнего мира. – Я согласен на переговоры. Они пройдут в день Осеннего равноденствия. Будет большой бал, приглашены соседи, даже из Заокеанских стран приедут гости. В такой суматохе легко затеряться. Фрэд, лично займешься организацией. Дозволяю говорить о происходящем только с Богартом. Все письма и прочие документы подлежат немедленному сожжению, чтобы ни единой буквы не осталось. Придумай достоверный повод, по которому зачастишь в посольство.

– Приезд Селесты? – неожиданно предложил госсекретарь.

– Что? – нахмурился Ник, откидываясь на спинку кресла. Фредерик пожал плечами, раздумывая над ответом:

– Я говорил об этом месяц назад. Многие консулы и послы отмечают ее отсутствие. В столице ходят разговоры о ссылке. Белая драконица за лето ни разу не появилась в городе. Это ставит людей в тупик. Нужно показать, что вы идете единым фронтом, независимо от того, за кого она вышла замуж.

Никлос с досады скрипнул зубами. Его раздирало желание самому отправиться в Сатуральские долины к Артану и Селесте или же притащить их обратно в столицу. Но близость воды и опасность со стороны русалок останавливали его. Как и многочисленные дела, из-за которых он не мог уехать. А сейчас ситуация немного изменилась. И король поддался собственным желаниям.

– Хорошо, – принял он решение. – Высылай приглашения. Но, опять-таки, сделай это тайно, чтобы до последнего никто не знал, что Селеста вернется в Клэрию. Завтра туда едет Рупер Свенский. Пусть с ним отправится доверенное лицо с моим письмом.

Никлос тотчас вытащил из стола бумагу, составляя приглашение на Осеннее равноденствие.

– Да, Ваше Величество, – просиял госсекретарь. Ему не удалось лично познакомиться с Селестой, но он много слышал о ее способностях и сходстве со святой Клэрией, которую очень почитали в его семье.

Закончив писать, король запечатал нориусом конверт и задумчиво уставился на черную кляксу-печать. Смутная тревога грызла его, но не из-за приезда Селесты или грядущих переговоров с Агондарием.

Отпустив Фредерика, Ник налил в стакан немного коньяка и открыл окна, впуская в кабинет свежий воздух. С улицы доносились стрекот кузнечиков, пение вечерних птиц и далекие разговоры из королевского сада. После бойни той ночи дворец медленно приходил в себя, осознавая свою хрупкость. Никлос все чаще задавался вопросом, правильно ли он поступил, последовав советам Фелии. Он мог действовать более масштабно и разрушительно. Но она велела не делать этого.

И теперь придворные считают, что это предел его способностей. Ужасающая сила! Но не великая. Несравнимая с силой богов, тогда как Ник знал, что способен на гораздо большее.

Вернувшись к столу, король вновь раскрыл увесистый том на закладке и дотронулся до посеревших от старости строк.

«Сегодня мы перебрались на дальние острова Файюльке, что в переводе с каменного языка – “край земли”. Нас сопровождал сын вождя, Айкэ, дабы местные жители не сочли нас за врагов, ибо жили они, веря, что являются сторожами между мирами живых и мертвых, и прежде никогда не видели драконов.

Когда прибыли на первый остров, то наткнулись на пустую прибрежную деревню. Сложилось впечатление, что местные жители попросту исчезли, не оставив после себя никаких следов. За день мы облетели всю территорию и не нашли ни единой живой души. Даже птицы покинули этот край. Заночевать решили в глубине острова, на территории наиболее крепкой деревушки. Айкэ встревожен и постоянно повторяет непонятную фразу на родном языке: “Аргэктуанлэху”. И требует завтра же вернуться обратно, а не лететь на остальные острова».

Это были последние слова, записанные путешественником-аристократом из Бирюзового дома. Дальше приводился рассказе личного слуги Спринга, единственного выжившего серокрылого дракона.

«Утром я проснулся в одиночестве. Все мои спутники пропали без вести, оставив личные вещи. Еще раз обследовав остров, я лучше изучил покинутые деревни. За сутки они полностью изменились и теперь выглядели так, будто их покинули несколько лет назад. Дерево сгнило, а каменная кладка зацвела и покрылась мхом. Я нашел еще кое-что у воды – кусок дерева с непонятной надписью. Осознав, что действительно остался один, принял решение покинуть остров и вернуться к каменным людям, тем более, что на побережье ощущаю себя неспокойно и чудится пристальный взгляд от воды.

Мое возвращение привело их в неистовство, и они намеревались отыскать сына вождя, Айкэ. Но увидев табличку, смертельно испугались и передумали. Мне никто ничего не объяснил. А из их действий я понял, что они намереваются как-то связаться с подводными обитателями. На мою просьбу объяснить, что значит эта надпись, вождь Рэйг ответил: “Аргэктуанлэху”. В переводе это означает: “Идут слуги спящего”. Больше ничего выяснить не удалось, и мне пришлось вернуться домой ни с чем».

Вновь закурив, Никлос повторил про себя: «Аргэктуанлэху». Каменные люди, судя по словарям, исчезли во времена Класария. А это путешествие состоялось намного раньше. Нелюдимые существа, умеющие превращаться в камень. Они поклонялись старым богам и называли себя путевой стражей. Мир мертвых, мир живых. Что это значит?

Король не верил в божественное сотворение мира. Но он верил, что когда-то существовали великие силы, которые невозможно познать. Он знал, что эти силы были жестоки и использовали смертных существ как рабов. Какие-то виды хранили в памяти лишь хорошее, но для драконов эти «боги» были демонами. Адскими созданиями, которые лишили их разума и превратили в летающих лошадей.

Неужели эти создания могут вернуться?

Очередная ниточка уходила под воду, поэтому встреча с королем Агондарием была тем мостиком, который мог привести к прозрению.

Осталось только понять, куда же пропала принцесса Сэлавелия.

* * *

Раскинув руки в стороны, на роскошном ложе из черного шелка лежит бледнокожая девушка с золотыми до красноты волосами. Она обнажена, только тонкое одеяло чуть-чуть прикрывает упругую грудь и бедра. Глаза закрыты, но слегка дрожат ресницы, выдавая неспящее ожидание – она знает, что за ней наблюдают. И, как будто во сне, слегка выгнулась, чтобы нежный шелк соскользнул вниз, открывая ее королевскому взору.

Мужчина приблизился к кровати, а девушка, как мышка, замерла. Ладонью он касается ее бедра, дотрагиваясь пальцами до мягких впадин, вызывая мурашки, следующие за движением мужской руки до талии, до холмиков грудей, и распадающиеся судорогой, прошедшей от плеч до пальцев ног. Девушка открыла глаза, слегка вздохнув, когда король остановил руку ровно посередине грудной клетки – в маленькой, нежной впадинке, где так четко чувствуется биение сердца.

Она приподнимается к нему, тянется рукой, но мужчина перехватывает ее за запястье, резко увлекая за собой, садясь на край постели, чтобы девушка оказалась сверху. Его медовый поцелуй так горек, в нем чувствуется коньяк, усталость и желание забыться.

– Я скучала, мой король, – шепчет Анка, кладя голову ему на плечо, а он зарывается пальцами в тонкие мягкие волосы, вдыхая запах можжевельника и дыма.

Прикрыв глаза, Никлос видит огненного дракона, сражающегося со штормовыми ветрами и десятиметровыми волнами. Видит, как низко в плотной туманной дымке, совсем у земли летит драконица, готовясь когтями вцепиться в молодого буйвола, пасущегося чуть в стороне от стада. Видит кровь на лице, когда она погружает пальцы в распотрошенную тушу. Чувствует жар ее гортани, когда вырывается столп огня, поджаривая свежее мясо. Он чувствует бесконечную ненасытность, запертую в теле молодой кэрры, что так отчаянно желает освободиться и каждый день взлетает в небеса, противостоя как своим желаниям, так и буйству природы.

– Я хочу тебя, – говорит Ник, сжимая талию девушки, и она слегка привстает, чтобы было удобнее расстегнуть брючный ремень, вытащив его из металлических колец, и стянуть рубашку. Она молчит и улыбается, приоткрыв тонкие, бескровные губы. Смотрит в глаза без вызова, но сам взгляд и есть вызов, и это так приятно, что король вновь хватает ее за запястья, и, подчиняя, сам расправляется с оставшимися пуговицами рубашки, помогая Анке снять ее с него.

Перехватив девушку за бедра, Ник возвращает ее в постель, попутно стаскивая брюки. Анка, приподнявшись на руках, наблюдает за ним, открыто расставив ноги, в ее глазах горят бирюзовые огни, она ждет. И вздыхает тихонько, когда Никлос разом поглощает ее, вторгаясь не только телом, но и нориусом, что как одеяло накрывает их с головой, погружая в глухую темноту.

Их терзает неутолимая жажда, превращающая в зверей, набрасывающихся друг на друга, цепляющихся когтями, взбивая тьму в миниатюрные смерчи. Рыжий и черный переплетаются в единое быстрое целое, а им все мало.

Анка запрокидывает голову, подставляя шею, а Ник прикусывает тонкую кожу над самой опасной жилкой. Он чувствует – ее жизнь в его руках, и это насыщает короля, но не дает остановиться.

Тьма все плотнее и плотнее, она покрывает белую кожу Анки, кутая, как в саван, пряча ее от короля, оставляя наедине с бесконечным черным цветом. Но он продолжает чувствовать девушку под собой. Ее мягкое, податливое тело. Никлос слышит, как тяжело и сладко она дышит. Ее запах усиливается, напоминая разряд молнии во время грозы.

Еще немного, совсем чуть-чуть… и черный разлетается во все стороны, а король кричит, видя другое испуганное лицо.

– Селеста, нет! – крик разносится над волнами, а девушка выскальзывает у него из рук и летит в бушующую пропасть.

Глава 3
Оазис для влюбленных

Селеста

Я прижимаюсь к его груди и слушаю дыхание. Тихое, глубокое, ровное, но вот сердце пропустило один удар, сбилось дыхание, чуть ускорилось… Повернув голову, сталкиваюсь взглядом с прищуром небесно-голубых глаз. Он смотрит долго, молчит, и так тихо, что я не выдерживаю и показываю язык, кривя брови в улыбке чертика. Мужчина улыбается в ответ, лохматя мои волосы.

Тогда подтягиваюсь на руках и ползу чуть выше, дотягиваясь до его губ. Звонко чмокнув, хочу отстраниться, но он останавливает и возвращает к себе, целуя медленно, с наслаждением, с чувством. И я улетаю…

– Ах, Сэлли, моя маленькая Сэл… – шепчет Артан, помогая устроиться сверху. Мы переплетаем пальцы, вытянув руки. Запрокинув голову, дышу тяжело, прикрыв глаза, позволяя сладкому томлению разойтись от низа к груди, а затем к шее, добираясь до щек, окрашивая их легким розовым румянцем.

Арт поднимается, притягивая меня и вновь награждая сладким медовым поцелуем. Его руки ласкают мою грудь, нежно сжимают талию, спускаясь к бедрам, чтобы перевернуть меня и оказаться сверху, сплетая наши ноги. Он движется быстрее, чем я. Резче, насыщеннее, и я стискиваю пальцами край простыни, пока он прикусывает мою шею, слегка сжимая ладонью у основания.

– Арт, – голосок, как у котенка, тонкий, такой тихий – совсем не хватает дыхания из-за его быстрых движений. Я путаюсь в них, когда волна накрывает с головой почти болезненным грудным изломом. Меня выворачивает наизнанку, а он не останавливается. И кажется, что свет вокруг потемнел, почернел, выцвел.

Его руки больше не нежные, не теплые, не добрые. Вместо них – когтистые лапы, больно сжимающие грудь и шею. Его губы потеряли мягкость, под ними клыки, как у акулы, они держат, словно я – жертва, пойманная большой кошкой.

– Арт! – повторяю вновь, распахивая глаза, но вижу перед собой лишь черные руки и маску безликого. Вокруг – скалы и острые камни, тяжелые грязно-серые тучи, зарницы молний, мокрый дождь. Холод ворвался диким ветром, он сдувает маску с лица незнакомца, обнажая…

– Никлос?! – мой крик совпадает с ударом молнии, и я теряю опору под ногами. Его рука все еще держит за шею, потом соскальзывает, но он успевает перехватить меня за запястье. Вот только я боюсь его поддержки. Лицо короля – звериное. Дракон в обличии человека. И огонь, дикий черный огонь в его глазах, что стремится пожрать, а не спасти!

Моя рука выскальзывает из его когтей, и я лечу вниз, разбиваясь об острые скалы, погружаясь в морскую пучину.

* * *

– Нет! – вскакиваю на кровати, тяжело дыша, окруженная белоснежным ариусом, разлетевшимся в разные стороны, встревоженным моим очередным кошмаром. Загорается свет, и в комнату влетает мама.

– Сэлли? – восклицает Алиста, с усталой тревогой глядя на меня. Привычным жестом она подхватывает со столика кувшин с водой, наполняет стакан и, присаживаясь на кровать, смачивает свежую тряпочку, чтобы утереть мое вспотевшее лицо. Позже она дает мне напиться. А я пытаюсь собрать себя по кусочкам и вернуться в реальность.

– Почему они такие яркие… Почему не получается вспомнить, что я уже видела эти сны?! – говорю я в отчаянии, а мама прижимает меня к себе, шепча:

– Тише-тише, милая. Дыши глубоко. Сейчас все пройдет.

Пока она говорит, ариус возвращается под кожу, и становится легче. Но ненадолго. Этот сон повторяется раз за разом, и чаще всего – когда остаюсь одна. Артан, находясь на территории эльфов, теперь недоступен для меня, – и кошмар возвратился.

Каждый раз я обещаю ему и себе, что это не повторится! Что совладаю со своими снами. Но лгу. И чувствую себя беспомощной одинокими ночами. Да и… не могу же я сказать мужу, что вижу, как умираю из-за Никлоса?..

– Хочешь, сегодня останусь с тобой? Может, сделать горячий шоколад? Или разбудить кухарку, пусть приготовит твои любимые оладушки?

– Нет, я не засну, есть тоже не хочу… – отвечаю я, отстраняясь. Мне тяжело дышать и смотреть Алисте в глаза. Только в эти моменты слабости я возвращаюсь к ней, как ребенок, тянущийся к матери.

Стоит только окончательно проснуться, как вспоминаю все. Поспешное материнское замужество. И официальное погребение брата, устроенное по ее распоряжению. Чтобы маленький мальчик в ее чреве стал следующим кэрром семьи Винцель.

Мама чувствует перемену и виновато опускает глаза. После похорон, когда клэрийские монахини над пропастью читали молитву об ушедшем, когда в небо пускали белых голубей без праха погибшего, было сказано много горячих, злых слов. Я кричала на нее, обвиняя в предательстве. Заявляла, что она добила остатки семьи, и что мы немедленно покидаем долину Винцель, что ноги моей здесь больше не будет!

Тогда Артан смог объяснить поступки Алисты. Смог построить хрупкий мир, так что я почти спокойно смотрела на ее мужа, достопочтенного кэрра Лиама Винцеля, покинувшего зеленый дом Паденталей – наших ближайших соседей.

Мужчина в возрасте моего отца, не сумевший обзавестись семьей, случайно встретил мою мать, когда она возвращалась домой через портал долины Гадельер. И напросился в гости под предлогом своих выдающихся способностей к плотницкому делу. Замок нуждался в ремонте, а управляющему, дэру Асколу дэ’Маринье, необходим был помощник, разбирающийся в местных порядках и правилах.

Алисте было скучно, а кэрр Паденталь оказался так очаровательно любезен, что она приняла его сначала как друга. А потом… вот чудо чудное! Случилось слияние. И они поженились. А через месяц мама забеременела. И, по словам местной колдуньи, ребенок был мальчиком. Наследником. Ведь Кристана нет, Калиста стала Адегельской, а я… подопечная короны.

Мне пришлось смириться с этим. Но внутри все кипело. Я знала, что вторичное слияние – это благословение! Знала, что они действительно любят друг друга. Знала, что так должно быть, но… Я не могла быть рядом, видя следы прежней семьи. Видя в библиотеке тень брата, а в бальной комнате – сестры. Видя сквозь Лиама отца, сидящего во главе стола. Слыша голоса из прошлого, глядя на материнский, пока еще маленький, живот.

Откашлявшись, я отвернулась, уставившись на свои побелевшие пальцы.

– Я… пожалуй, полечу к мужу. Я и так собиралась к эльфам, отправлюсь на день раньше.

– Сэлли…

– Нет, решено! – заявила я твердо, вставая с места.

Мама осталась сидеть. И молчала, пока я переодевалась, чистила зубы в маленькой ванной комнате, пока собирала волосы в косу, проверяя, не выбиваются ли. Только под конец не удержалась и подошла ко мне, поцеловала в лоб.

– Будь осторожна, ночью летать опасно, – мягко сказала она, поглаживая мои волосы. В ее глазах я видела ожидание и веру, что все наладится.

Но как это может произойти после всего? После Кристана…

И я убегаю по ступенькам на самый верх – к небольшой взлетной площадке. На такой высоте холодно, и открывается потрясающий вид на кольцо окрестных гор. Отсюда даже Арийское озеро видно, и белые пики, теряющиеся среди облаков. На востоке светлеет. Пока утро еще серое, тусклое, но уже появляются первые розовые оттенки. Мне лететь как раз навстречу солнцу.

Закрываю глаза, с наслаждением расправляя руки, и, поддаваясь легкому ветерку, делаю шаг в пустоту. Уже давно не как перепуганная невеста, которую столкнули навстречу первому превращению. Нет, за это лето я превращалась раз сто, а то и больше, каждый день тренируясь и просто наслаждаясь свободой в небесах.

Нет ничего прекраснее, чем лететь среди облаков или звезд, или во время бури, заряжаясь от ударов молний! Неправы те, кто запрещал женщине подниматься ввысь. Полет – то единственное, что делает нас теми, кто мы есть!

И я лечу, расправив крылья, слегка забирая вправо, держась узкой речки, берущей начало в горах, с порогами и водопадами. Здесь, на пути к эльфийским лесам, она успокаивается, замедляясь и превращаясь в ленивую струю, полную всякой речной живности. Я вижу, как моя широкая тень стремительно движется по долине. Чувствую мощь окружающих потоков, сопротивление воздуха и приятное напряжение мышц от новой встречи с сентябрьскими ветрами.

Надвигается осень, уже ощущаются первые холода. Совсем скоро под утро земля будет покрываться хрустящим инеем, прикрытым морозной дымкой. Впереди Осеннее равноденствие, а после начнется сбор урожая, который продлится до самого конца осени.

Пейзаж подо мной сменился, я подлетела к краю леса, над которым почувствовала легкие разряды по всему телу – эльфийский защитный барьер. Только я и Артан можем пересекать границу лесов. Сам Каргатский король не в состоянии этого сделать, даже если воспользуется нориусом.

А меня будто волной окатило, отчего я зажмурилась, сбавляя темп – возвратилась наша связь с мужем, ощущаясь в каждой жилке, растекаясь по венам блаженным теплом. Он не спит, но дремлет, пробуждаясь от моего приближения. Его немой вопрос мягко отвела в сторону, передавая, что скоро лично все объясню, а сама спустилась ниже, чтобы не проглядеть эльфийский дворец среди густых деревьев. А когда заметила, прямо в воздухе обратилась человеком и на мягкой перине ариуса спланировала аккурат перед входом.

В этой части леса деревья достигают пятидесятиметровой высоты и обладают широкими, раскидистыми кронами, мощными стволами с выпирающей корневой системой. Листва настолько плотная, что здесь всегда царит полусумрак, а стоят они так близко друг к другу, что дворец буквально вылеплен между ними. Он раскинулся над землей десятками балконов, коридоров с балюстрадами, беседками, фонтанами и статуями, бальными залами и купольными библиотеками, игровыми комнатами, конференц-залами для совещаний и приемов, учебными кабинетами, гостевыми спальнями, тренировочными площадками и художественными галереями.

Дворец эльфов – это не классическое здание, а совокупность помещений и открытых пространств, сплетенных в единое целое гигантской рощей особых деревьев, раскинувшейся на многие километры в самой закрытой части эльфийского леса. Здесь особая атмосфера, воздух не такой, как за пределами этой территории, он более насыщенный и плотный. Сооружение создано из глины, камней и дерева и наполнено жизнью. Неудивительно, что из стен прорастают цветы, образуя геометрические фигуры, а статуи животных и эльфов способны потянуться и поменять позу.

За исключением редких праздников, это место не любит шума, поэтому особый мох глушит звуки, и, когда впервые попадаешь сюда, кажется, что ты в одиночестве. Только спустя некоторое время начинаешь различать знаки, видеть следы других эльфов. И понимаешь, что на самом деле это очень оживленное место.

Даже в рассветные часы.

Правда, ко мне никто не вышел. Эльфы щепетильно относятся к личному пространству, никто не докучает, не то, что люди. В долине мне прохода не давали, пока рисковала и выходила, как в прежние времена. Пришлось научиться отстраняться, изолироваться… и чаще бывать здесь, где меня не трогают.

По привычке провела пальцами с ариусом по статуе белой змейки, отчего та довольно задрожала, и взлетела вверх, окутанная белым дымом. Это место не предназначено для людей. Здесь широкие провалы посреди коридоров, этажи без лестниц и множество узких, но прочных ветвей, по которым эльфы легко перемещаются вверх-вниз, вправо-влево, тогда как обычный человек будет ползти, пытаясь хоть куда-то попасть.

Я жульничала с помощью ариуса. Артан либо шел в обход, создавая карту удобных маршрутов, либо передвигался ползком. Его это забавляло, и он постоянно сетовал, что в столичной учебке не хватает канатного парка для студентов.

Перемещаясь по лабиринту из комнат, насквозь проходя деревья, минуя маленькие водопады, пробираясь сквозь заросли и цветы, то спускаясь, то поднимаясь, я нахожу нужный коридор, а за ним огромное купольное помещение многоярусной библиотеки. Здесь на грани слышимости играет легкая мелодия, призванная усилить внимание и облегчить восприятие.

При моем появлении стало совсем тихо. Вижу, как отовсюду на меня с любопытством смотрят ушастые представители древнейшего народа земли. Эта заминка длится недолго, вскоре они возвращаются к своим книгам. А я, следуя за своим предчувствием, поднимаюсь на несколько открытых этажей вверх, к неприметной дверце. За ней скрывается уютная полукруглая комната с мягкими, покрытыми пушистым мхом диванчиками и несколькими столиками, а также с книжными полками, вделанными прямо в стены.

Именно здесь обнаружился Артан – сидит за столом и что-то увлеченно переписывает.

Он поднял голову в тот момент, как я появилась на пороге. На переносице мужа были забавные разноцветные очки, с помощью которых он мог читать эльфийские рукописи, не прибегая к услугам переводчиков. Разумеется, это был не идеальный перевод, поэтому Арт выписывал сомнительные места и после третировал знакомых ушастых. К нему даже приставили немолодого эльфа Райли как самого терпеливого и начитанного, так что процесс шел бодрее.

При виде меня на его лице расцвела сонная улыбка.

– Сэлли, какими судьбами? Договаривались же на завтра?

Я пересекла комнату, встала за спиной мужа, обнимая за плечи и целуя в губы, мельком глянув на закорючки-письмена. Со стороны и не скажешь, что это, сплошные завитушки да узоры. Текст писали по правилам гармонии, поэтому он извивался на странице, подобно разросшимся кустам шиповника с дикими розами.

Из-за этого эльфийский считался одним из самых сложных в изучении. Только исключительно талантливый художник способен был увидеть в этой вязи смысл.

– Хороший сюрприз получился, не правда ли? – произнесла я мягко, присаживаясь на свободный стул. Однако Арт не оценил поступок, а потянулся внутрь – и сразу понял, что скрывается за моими словами.

– Что тебе снится, Сэл? – устало спросил он, закрыв книгу и скрестив руки.

– Кошмары о той ночи. Кошмары о брате. Кошмары… кошмары… Арт, мы прошли через ужасающие события, неудивительно, что никак не могу прийти в себя.

Муж смотрит с сомнением. Мы оба знаем, что я недоговариваю, но он не хочет давить на меня. К сожалению или к счастью, Артан не видит этих снов, хотя большинство сновидений делим на двоих. Но не те, что связаны с ариусом и нориусом. Нет, эта часть меня закрыта от мужа, и временами чувствую, как он боится. Боится того, что скрывается за вуалью ариуса, который иногда отталкивает его, не давая коснуться.

Мужчина потянулся ко мне, притягивая к груди и запуская пальцы в мои волосы, слегка массируя голову.

– Ты прилетела сразу, как проснулась?

– Я разбудила маму.

В ответ он еще сильнее прижал меня к себе, и мы оба прикрыли глаза, погружаясь в нашу связь. Немного тепла, шелка, тягучей мягкости, будто внутри обитают крошечные пушистики, медленно сливающиеся в одно целое.

Остаток утра мы провели в этой же комнате. Я дремала на диване, Арт вернулся к рукописи. Он сообщил, что нашел интересные факты о морвиусах: первыми были драконы-коллаборационисты, которые следили за лишенными разума соплеменниками, готовя из них ездовых драконов для старых богов. Они были сознательно отделены от основного стада, наделены силой и властью, и обладали некой отличительной чертой, что ставила их выше иных разумных существ.

Арт пока не нашел, что именно их отличало от остальных, но в заметках было много информации об отношениях между богами и этими драконами. Они были теплыми, дружественными, как отношения между родителями и их лучшими детьми.

Неудивительно, что они не смирились с потерей семьи и остались преданными богам.

Другой вопрос – куда они делись? Ассимилироваться невозможно, они отличаются от других драконов. Или уже нет?

Сейчас морвиусы не имеют видового отличия, в эти ряды вступают все, кого они обращают в свою веру в старых богов. Однако это все, что удалось узнать. Муж регулярно получает сводки из столицы о ликвидированных ячейках, но это лишь пешки, массовка, до лидеров культа не добраться. А рядовые члены знают слишком мало, чтобы понять, каков план морвиусов. Как они хотят вернуть богов? Как вообще можно вернуть тех, кто мертв?

– Они не мертвы.

Так сказал Феликс, один из старейших эльфов мира. Не такой древний, как Нэрва, он не отошел от дел, и за ним последнее слово во всех важных вопросах. Я бы назвала его королем, если бы у ушастых они были.

Признаться честно, он немного пугал, настолько мелкой я себя чувствовала на фоне существа, которому около 800 лет. Ошеломляющая цифра. Феликс помнит четверых белых дракониц и знает, как закончилась жизнь каждой из них. И когда говорит о прошлом, словно предсказывает будущее, настолько хорошо он понимает течение времени.

Я рада, что мы виделись всего пару раз, он не так часто снисходит до молодых. Мы ему кажемся слишком предсказуемыми, простыми и чересчур быстрыми. Поэтому эльф предпочитает изоляцию, общаясь только с избранными, через которых и управляет народом.

А мне была оказана великая честь, которой не каждый эльф был удостоен – приватная аудиенция, во время которой правитель пересказал историю каждой белокрылой. Чтобы я поняла, чего избежала. Чтобы знала, зачем на самом деле рождаются такие как я.

* * *

Я просыпаюсь, а вокруг иная обстановка. Свет – оттенки лазури, бирюзы и аквамарина. Это моя любимая гостевая комната, множество живых цветов наполняют полуоткрытое помещение сладким с кислинкой запахом. Здесь у самого потолка – кровать, подвешенная на тонких, но очень прочных веточках, под которой прячется спуск под воду, и если набрать побольше воздуха, то можно нырнуть, а вынырнуть в небольшой пещере-сауне с бурлящей водой.

Перевернувшись на живот, вижу сладко спящего Артана. Он слегка посапывает, свернувшись в клубок. Я не бужу его. Аккуратно выбравшись из-под одеяла, прыгаю вниз, погружаясь в мягкий, пружинистый мох. Моя одежда, постиранная и высушенная, висит на ветвях, под которыми положили комфортные тапочки, чтобы я чувствовала себя как дома. Быстро переодевшись, ополаскиваю лицо теплой водой из небольшого фонтана-водопада, выдолбленного прямо в стене, чищу зубы мятным отваром и выхожу из комнаты.

Арту надо выспаться, последние дни, когда он напал на след, были для него тяжкими – он не выползал из библиотеки, перебирая книги и рукописи о морвиусах. Архивы эльфов оказались кладезем полезной информации, и муж не упускал случая покопаться в них и узнать как можно больше, пока эльфы благоволили к нему и ко мне. Кто его знает, когда еще дракон попадет в Ауэрский дворец.

Я спустилась на первый этаж, пересекла несколько декоративных мостиков, прошла под иллюзорным дождем и оказалась в полупустой фруктовой столовой, где обнаружилась Фелия. Девушка держала в руках синее яблоко и, заметив меня, бросила его мне.

– Сэл! Какая неожиданность! Я думала, ты будешь позже. Мы и фейерверк подготовили, огни зажгли, решили устроить небольшой праздник в честь твоего прибытия…

– Фэл, ну зачем? Я же почти каждую неделю сюда мотаюсь, необязательно из каждого визита устраивать событие! – протянула я с укоризной, вгрызаясь в сочный и очень сытный фрукт.

Одного яблочка достаточно, чтобы насытиться на целый день. Жаль, что они растут только на территории эльфов…

Она внимательно оглядела меня и порывисто притянула к себе, прошептав:

– Не отмахивайся от того, что видишь. Твои сны – это нечто большее, чем кошмары. Помнишь, что говорила старая Нэрва? Не следуй по этому пути, Сэлли. Это уничтожит мир…

Я замерла на месте, а она отстранилась и за руку потянула меня за собой, говоря о совершеннейших глупостях – о рождении маленьких барсуков в роще у реки и потерявшихся листах сотейника, заготовленных на грядущий праздник Осеннего равноденствия. Когда я попыталась вернуться к прежней теме, эльфийка оборвала меня на полуслове, дав понять, что некоторые вещи не стоит обсуждать.

Глава 4
Перед прыжком в осень

Селеста

Напрягаю пальцы, и сквозь кожу проступают белые набухшие линии ариуса. Если поднести ладонь к глазам, видна дымчатая основа этой силы. Она завораживает своей способностью к изменениям. Она – как река, струящаяся параллельно с кровеносными сосудами.

Эльфы уважают белую тьму. Когда я, как на белоснежной перине, спускаюсь с небес, они прикладывают руки к губам и говорят: «Ариус вер’бэ». То есть «Половинка вечности». Принимая силу ариуса, они принимают и нориус. Но всегда отрицают нашу способность контролировать их, считая, что мы должны либо быть полностью поглощены светом и тьмой, либо вовсе не имеем права обращаться к ним.

Божественная сила – не для драконов.

Хотя Феликс вскользь обмолвился, что так считалось не всегда. В прошлом драконов почитали как божественных созданий, прародителей нашего мира. Они почти не были подвластны времени и обладали способностью скользить между мирами, создавая порталы к иным Вселенным. Откуда и пришли вечные…

Король эльфов не договорил. Ему наскучили слова, и он затянул тягучую, как патока, песню на незнакомом языке, от которой я уснула, а проснулась уже в своей постели, выспавшаяся так, будто сто лет до того не спала.

Я хотела бы верить, что за этими словами стоит настоящая удивительная история наших далеких предков. Хотела бы верить, что мы способны путешествовать среди звезд, посещая невероятные, сказочные, иные миры. Иногда мне даже снится, как я сама отправляюсь навстречу неизведанному, и тогда Артан поутру мягко подтрунивает надо мной, ночью украдкой заглянув в мои сны. Его не манит путь приключений. После побега из Сатуральских долин, после войны и сражений в Заокеании, ему хочется обосноваться на одном месте. Обзавестись корнями, построить свой дом. Рядом с ним я хочу того же. Даже более того: мечты о путешествиях – всего лишь грезы. Реальность гораздо более захватывающая. И я забываю, о чем именно мечтаю…

* * *

Умение обращаться с ариусом – это наука. Как у колдунов: недостаточно взмахнуть рукой, чтобы вылетела птица, перед этим нужно долго учиться, чтобы она оказалась в рукаве плаща. И без хорошего наставника обучение невозможно. Все, на что меня хватало – это управление белой тьмой как третьей рукой. Физическое использование силы. Но хотелось бо´льшего. Хотелось исцелять, как это было в Ночь трезубцев и костей, или когда я спасла Мирту, или когда саму себя лечила. Я хотела научиться делать это осознанно.

Поэтому экспериментировала с силой, призывая ее всякий раз, когда видела, как кто-то поранился или порезался. Когда запускала в рану ариус, будто открывалось второе зрение, переполненное белыми нитями. Видимые повреждения легко подтянуть друг к другу. Но то, что скрывается под кожей – нет. Один раз это привело к трагедии: я попробовала срастить кости слуги и закрыла открытый перелом, не зная, что сосуды остались разорванными. В результате нога посинела и причиняла ему невыносимые муки. Слуга боялся обратиться за помощью, и только при случайном столкновении в коридоре обнаружилось, что он нездоров. Тогда ариус, почувствовав чужую боль, сам исцелил пострадавшего. А я зареклась заниматься самодеятельностью.

На помощь пришла Трана Гадельер, сестра Арта. Она порекомендовала напроситься в ученицы к местному доктору Левангусу Гурцкому из Бирюзового дома, и он любезно согласился преподать азы.

Вообще оказалось, что я до безобразия мало знаю о собственной физиологии. Я не знала, что существует два вида медицины. Магическая и драконья.

Отличие в том, что первая изучает и лечит через магию, а вторая использует все остальное ввиду невозможности колдовать над драконами. Из-за ограниченности методов драконья медицина сильно уступает магической, хорошо хоть, мы обладаем превосходным здоровьем.

Магическая медицина способна справиться со многими болезнями, но количество обученных колдунов ограничено. Это делает ее дорогой и недоступной для бедных. Только в ряде крупных городов есть лечебные дома, где молодые маги практикуются на безвозмездной основе.

Поэтому в Медицинской академии появился смешанный курс для не обладающих способностями. На выходе эти врачи умеют пользоваться магическими приборами, переделанными под обычных людей. И оперируют в несложных случаях на основе знаний из драконьей медицины.

Иногда думаю, смогу ли я, жена кэрра и маршала, подопечная Каргатского короля, поступить в Академию, чтобы расширить свои познания в медицине ради освоения магии ариуса? Ведь я способна излечить любого, даже дракона. Но дозволительно ли благородной кэрре подобное?..

Думая об этом, обращаюсь к воспоминаниям об отце. О том, как он пострадал на охоте. Рога оленя вспороли живот и пробили желудок насквозь. Доктор объяснил, что начался сепсис, что травы уже не могут помочь, и что нет средства остановить заражение. А наша защита не пускает внутрь магию, которая могла бы вылечить его.

Спустя несколько мучительных недель он умер. Мы до последнего надеялись, что его организм справится, и он поборет болезнь. Я с содроганием вспоминаю те дни, зная, что уже тогда внутри меня таилась сила, способная его спасти.

Мне хочется использовать ее так, как удавалось это Клэрии. Феликс говорил, она была способна извлекать ариус, запечатывая целебную силу в бутылочки, чтобы любой, разбив такую, мог исцелиться. Интересно, осталась ли где-нибудь хоть одна такая бутылка? Хотела бы я понять, как Клэрия делала это, чтобы повторить самой.

* * *

Домой возвращаться пришлось менее чем через двое суток. Пришло письмо от матери – через Гадельерский портал прошел Рупер Свенский. И он был не один, а с королевским посыльным, так что нам стоило поторопиться.

Вообще я многого не понимала из того, что происходит в столице. Отчасти из-за того, что муж не считал нужным делиться новостями, а сестра писала до отвращения скучные письма про тряпки и украшения, напрочь игнорируя вопросы о событиях во дворце.

– Сэл, пожалуйста, не лезь в это, – просил Артан, беря меня за руки и проникновенно глядя в глаза. – Зачем тебе такие гадости? Это политика, от которой мы уехали. Ты и так плохо спишь, зачем лишний раз тревожиться?

В ответ я приводила десятки доводов, чтобы переубедить его, но муж оставался непреклонным, и я довольствовалась неправдоподобными слухами. Как можно верить в то, что Никлос пачками казнит заговорщиков? Что он окружил себя лживыми сторонниками из числа серых, по наветам слуг увольняя опытных служащих?

– Арт, но я правда этого не понимаю! – в который раз пытаясь разобраться, обращалась я к нему после очередной услышанной сплетни. – Как можно назначить на место канцлера личного секретаря? И сделать первыми лицами королевства тех, кто вообще не имеет отношения к нашей истории?! Как можно убрать сами понятия «родовой цвет» и «дом»? Что значит – мы больше не принадлежим к Зеленому дому, а являемся членами семьи Гадельер?! Это абсурд!

– Абсурдно то, что в нашем королевстве должности передавались по наследству, – бурчал муж. Он всегда ворчливо реагировал на мои эмоциональные выпады, особенно в послеобеденную пору, когда предпочитал уединяться в библиотеке с интересной книгой или очередным письмом от своих многочисленных друзей по всему свету.

А я влетала в кабинет, как взъерошенный птенчик, и с порога начинала выдавать очередную порцию своего возмущения.

– Ты опять в одиночку путешествовала по долинам? Где ты этого набралась? – интересовался Арт.

Я упрямо поджимала губы. И не говорила, чем на самом деле занимаюсь. Рано пока ему об этом знать. Я и сама не знаю, что именно ищу и зачем.

– Но объясни, – обращаюсь к мужу с мольбой, усаживаясь на мягкий ковер возле его ног, опуская подбородок к нему на колени, проникновенно глядя в глаза. – Почему король уволил так много цветных драконов? Ведь они не просто по наследству заняли посты, их с детства готовили к их должностям. Они выросли вместе со своими коллегами, лично знают вышестоящих и нижестоящих, они точно знают, как управлять королевством. А если чего-то не поймут – им помогут разобраться друзья и родственники. И обязанности подбирают по талантам, а не просто по праву крови. Так зачем нанимать бывших слуг? Они никого не знают, а работать будут, считай, впотьмах! Да и как слугу обучить отдавать приказы, быть сильным, сохранять достоинство? Все это так неблагоразумно!

Арт тихо смеется. Он слышит за моими словами речи других людей, подкрепленные моими мыслями. Муж подхватывает меня под мышки, поднимая к себе и устраивая рядышком, сжимает в объятиях и начинает медленно и с примерами объяснять, чем плоха круговая порука. Чем грозит отсутствие свежей крови в рядах королевских служащих. А потом рассказывает о каждом новоназначенном министре. В конце концов, сумбур в голове рассеивается, и остаются гораздо более приятные вещи.

Одно неизменно. Страх, исподволь проникший в мои мысли.

Арт успокаивал меня, логично объясняя перемены и умалчивая о более страшных вещах, творимых королем. Но во время путешествий по долинам, в частности, от доктора Гурцкого, который не считал меня изнеженной особой и не скрывал столичных новостей, я узнавала слишком многое. И это, вкупе со страшными снами, внушало какой-то вязкий ужас. Я думала, что рано или поздно все происходящее докатится и до меня.

И вроде бы мы с Артаном были близки как никогда, но что-то стояло между нами, не давая в полной мере разделить все чувства и переживания. Такой еле уловимый барьер, и я даже не знала, хорошо это или плохо. А осторожные расспросы старших «связанных» не давали однозначного ответа. Это наше слияние. Оно индивидуально.

Как и секреты, которые есть не только у меня.

* * *

Возвращение от эльфов произошло буднично. На площадке мужа перехватил Лиам, у него были какие-то вопросы по доставке строительных материалов из долины Гадельер и пространственных писем от сестры Арта. Что-то не складывалось с уплатой налогов, несмотря на то что долина Винцелей королевским указом была освобождена от выплат сроком на десять лет. Так что им, вместе с Асколом дэ’Маринье, предстояло увлекательное занятие – расчеты и подсчеты. По лицу мужа видно было, насколько ему все это интересно, и только письмо от экспедиции Се´дова изрядно подняло ему настроение.

– Они возвращаются, – обрадовал он меня, целуя в макушку. – Сэл, а ты чем займешься, пока Рупер не прибыл? Будешь с матерью?

Бывший кэрр Свенский задерживался в долине Гадельеров: старик был совсем плох, переход через телепорт утомил его. Это также было в письмах кэрры Траны – она любезно приютила наставника Арта, обещая позаботиться о нем и выделить самую лучшую карету, чтобы он спокойно добрался до нашей долины. Она написала и мне – о том, что нашла по моей просьбе.

– Пожалуй, поближе ознакомлюсь с письмом твоей сестры, – ответила я с улыбкой, забирая крупный пухлый конверт.

– Интересно, что общего между вами двумя? – муж постарался скрыть любопытство, однако было видно, что ему очень интересно, чем это таким почти все лето я занималась втайне от него. Ведь свои находки (за исключением самых важных, после которых он замыкался в себе, отмахиваясь от любых вопросов и превращаясь в черную тучку) Артан всегда разделял со мной.

– Совсем скоро узнаешь, – отвечаю я мягко, целуя его на прощание и направляясь в свои комнаты, чтобы смыть пыль дальней дороги, переодеться в «приличный» наряд. Потом предстоит навестить маму, проконтролировать слуг, которые должны сделать уборку перед приездом гостей, проверить, как идет стройка небольшой лечебницы между лесопилками и шахтой. Затем придет время ежедневной физической тренировки и практики обращения с ариусом. Потом – ужин, и только после него – чтение писем.

Пора, когда мы с братом и сестрой могли носиться по окрестностям с крестьянской ребятней, закончилась, теперь я погружена в сотню маленьких и больших дел. И многие начинаются с моего желания сделать этот мир чуточку лучше.

Совсем скоро приедет Рупер Свенский, а с ним и королевский посланник. Нехорошее предчувствие вновь встало в горле твердым комом, который ни откашлять, ни водой запить: тревога змеей перекрыла кислород, и я мечусь по замку, суетясь попусту.

В такие моменты я особенно остро осознаю, кем являюсь на самом деле. Не Селестой Винцель, дочерью кэрры Алисты Винцель, занимающейся лишь мужем, домом и благотворительностью. Нет. Даже став женой Гадельера, я осталась той, кем сделала меня столица – кэррой Селестой Каргат. Сиротой при живых родственниках. Досадным недоразумением.

По словам эльфов, я должна была стать женой короля. Ведь все предыдущие белокрылые проходили через это. И кончали плохо (если верить Феликсу). Только исключительная милость случая да злое предсказание Нэрвы помогли мне избежать подобной участи. К чему это приведет? Они считают, что к хорошему. Если буду и дальше избегать короля, больше времени проводя среди эльфов, а потом родив пару-тройку ребятишек, тогда да, все обойдется.

Правда, Феликс сказал нечто такое, отчего я стала задаваться вопросами. И осторожно высовывать голову. Пока в пределах Сатуральских долин. Но чувствую, этим все не ограничится. Не сидеть мне в долине Винцель, воспитывая наследников и изучая медицину. Нет, так не будет. А значит, я вернусь в столицу, и лучше, если подготовленной. Мне нужно узнать, кто я такая, прежде чем об этом узнают остальные.

Я раскладываю письма, документы и заметки на широком полукруглом столе, кладу перед собой большой лист бумаги и начинаю методично переносить туда все найденные фамилии и имена с датами и родственными связями. Так много ниточек, и все они ведут к долине Винцель.

* * *

– Едут! – голос доносился откуда-то издалека, и такой звонкий, явно детский, довольный, счастливый от своих обязанностей «глашатая». – Они едут! Едут сюда!

Я поморщилась и зарылась носом в одеяло. Рядом со мной такая же недовольная тучка затряслась под своим одеялком, а затем совершила крамольный захват чужой тушки, вторгаясь на территорию дружественного государства, занимаясь поглощением и слиянием потревоженных тучек. Дождь, в итоге, не пошел, а мы, уткнувшись друг в друга, страдальчески вздыхали, и только наши глаза торчали наружу, с презрением глядя на яркую солнечную полосу, пробивавшуюся сквозь неплотно сомкнутые шторы.

Что я, что Арт – мы оба спали мало. И не по очевидной для молодоженов причине! Нет. Я разбиралась с генеалогическим древом зеленокрылых. Муж занимался планированием бюджета строительства, а после – разбором почты, накопившейся за время его пребывания у эльфов. И теперь, когда мальчишка-слуга вопит во весь голос о прибытии кэрра Рупера и его сопровождающих, вставать совершенно, просто до безобразия лень!

Гораздо интереснее подуть на ресницы Артана, заслужив в ответ щекотку. Вот бы так просто лежать, сцепив в замок руки, лениво думая обо всем на свете! Словом, вставать абсолютно не хотелось.

– В такие моменты думаю: а может, бросить все и сбежать? Ну их всех, отправимся в кругосветное путешествие. Изменим внешность, как во время прогулки по столице. Станем совсем другими. Посетим далекие, неизведанные земли, напросимся в экспедицию к Се´дову… – протянула я мечтательно, слегка зажмурившись, представляя, как суета и тревога утекают прочь, будто по реке, оставляя лишь чувство небывалой легкости.

– А потом поселимся в месте, похожем на Сатуральские долины, заведем детишек и будем писать мемуары о наших путешествиях. Ты откроешь маленькую лечебницу, а я – школу, наши дети вырастут и разъедутся кто куда, а мы состаримся вместе, и вся наша жизнь будет простой и безмятежной, – дополнил он, вытаскивая из-под одеяла мои пальцы и один за другим прижимая к теплым губам. У меня тотчас зачесался нос, но муж не отпустил моей руки, а сам наклонился вперед, целуя прямо в кончик.

– Ты же понимаешь, что так не получится. Нельзя все время оставаться в человеческом обличии, а стоит хоть раз превратиться, как о тебе тут же все узнают. Да и как это – бросить всех? Семью, друзей, Ника? – со вздохом продолжил он. – Наша жизнь – здесь.

Я криво улыбнулась. Момент миновал, и я почти полностью выползла наружу, подкладывая под поясницу подушку и прислоняясь к спинке кровати. Арт последовал за мной, вновь перехватывая мою руку и прижимая ее к груди.

– Ты знаешь, после визита к эльфам мне все время кажется, что это единственный выход. Такое странное предчувствие, что я, при всей своей пушистости, именно та, из-за которой все пойдет прахом. Как начало войны с подводниками…

– Это было частью заговора… – устало перебил муж, скривившись от набившей оскомину темы.

– Да знаю! – я раздраженно отстранилась от него, выбираясь из кровати. – Но Арт, ты не понимаешь, что это такое – быть белым драконом. Единственным белым драконом! Сколько книг ты прочитал у эльфов? Сколько узнал от Ника? Я всем нужна, и всем – по разным причинам, – обхватив себя за плечи, я принялась лихорадочно бродить по комнате. – А я пока вот нисколечко не сильна, чтобы отстоять себя, если за мной кто-то придет.

– Сэл, да о чем ты говоришь? Кто должен прийти за тобой? – настороженно спросил Артан, тоже выбираясь из постели. Он подошел ко мне и притянул к себе, успокаивая, гладя по волосам. – Никто не заберет тебя. Никто не посмеет.

Одно имя вертелось на языке. Как проклятый комарик, донимавший прошлой ночью. Только скажи, прихлопни его – а под пальцем окажется кровь. И станет ясно – лучше бы молчала. И я молчу. Сильнее прижалась к мужу, скручивая ткань его ночной рубашки. Биение сердца любимого успокаивало, но мысли вновь обращались к тому же.

* * *

Вопрос о том, что будет с Рупером, возник сразу, как пошла волна арестов. Из разговоров между Артом и Никлосом было ясно, что маршал – самая неоднозначная фигура заговора. Попытки защитить родственников и помочь семье, помноженные на шантаж и собственную недальновидность и любознательность, ни в коей мере не оправдывали старика. Он был маршалом. Другом короля Вернона, а потом и Словена. И наставником Артана. Героем войны. Драконом, на которого равнялись молодые. Видной фигурой в королевстве. Он мог в любой момент прийти к Нику и все рассказать. Но не сделал этого.

Спорили долго, очень жарко и яростно, понимая, что по закону за измену положены военный трибунал и казнь. Но казнить героя войны, любимца народа, в конце концов, очень пожилого человека? Ведь тот раскаялся, помог спасти Артана, сотрудничает со следствием и даже обещает воссоздать противоядие против Черной пьетты, передав Нику все свои наработки.

Весы колебались то в одну, то в другую сторону, а точку поставил Акрош Адегельский. Новый маршал объяснил, что Рупер виновен по всем пунктам, включая и неназванные, но его фигура и личность помогли поднять войска в Ночь трезубцев и костей. Казнь легенды – это серьезный вызов, учитывая, ско´льких король и так собирается приговорить к смерти.

В том числе – старшего брата Адегельского, Виклоша. И потом, милость королевская необходима толпе. Чтобы знали, что король не только суров и справедлив, но и милосерден. А кто больше достоин милости, как не тот, кто активно помогает восстановить в королевстве мир?

Акрош был глубоко неприятен мне. Я считала его изворотливым гадом, который точно участвовал в заговоре, но когда понял, что ничего не получится, то в нужный момент сумел выйти сухим из воды. Но я согласилась с его доводами, а муж предложил идеальный выход из ситуации: ссылка из столицы. Подальше от столичных событий и любопытных глаз.

А поскольку его проступки все равно нельзя было оставлять без последствий, то Никлос придумал идеальное наказание, которое должны были принять и аристократы, и простые жители королевства: лишение титулов, заслуг и фамилии. В истории Рупер останется как маршал, главнокомандующий в войне против песчаных демонов, герой и наставник Артана Гадельера, но также будут описаны его последние годы жизни с упоминанием случившегося. Его лишат королевского пансиона, остатки его личного имущества перейдут к родственникам, не участвовавшим в заговоре, а сам он приговаривается к ссылке. Руперу запрещено контактировать со старой аристократией, писать мемуары и выступать перед публикой и студентами. Вести коммерческую деятельность и заниматься ботаникой. И он переходит под опеку Артана с переездом в Сатуральские долины, где мой муж определит дальнейшее место жительства старика.

В итоге создалась запутанная ситуация. В связи с объявлением о смерти моего брата, мама вновь стала единственной наследницей долины Винцель. Так как моя сестра полностью вышла из семьи, а благодаря мне, король выделил ряд преференций долине, было решено, что мой второй сын станет следующим главой семейства Винцель. То есть мой первенец станет Гадельером, а следующий сын – Винцелем. В связи с этим и было решено, что Рупер останется в замке с нами и моей мамой, так как Артан фактически возьмет на себя управление долиной.

Однако неожиданное замужество Алисты и ее беременность спутали все карты. Теперь, несмотря на сохраненные королевские милости, долина достанется не моему ребенку, а ее. И ее муж является нынешним главой долины, а не мой. А мы вообще живем как в гостях, так как Артан не владеет никакой землей в Сатуральских долинах. Единственное имущество, которое у него есть, это дом в столице, где мы жили перед отъездом из Клэрии.

Выход из ситуации предложил Лиам. Он наделил моего мужа частью земли возле Арийского озера, где я когда-то рыбачила с отцом. Эта земля переходит Артану и нашим детям. Я не знаю всех подробностей этой договоренности, так как муж и Лиам обсуждали детали между собой, а потом Арт просто сообщил, что теперь нам есть где жить. И куда поселить Рупера.

Ближайшие годы мы планировали провести в замке, а строительство нашего собственного дома начать следующей весной. И когда у нас было свободное время, вдвоем рисовали наброски будущего поместья. Я склонялась больше к воздушной архитектуре, вдохновившись эльфийскими постройками, а муж хотел монументальности и прочности, поэтому дело двигалось медленно. Однако мы уже договорились нанять архитектора – кэрра Клитма Вессэмайра из коричневых аристократов, уникального дракона, способного исполнить наши желания. А благодаря очень солидному пансиону, выделенному мне королем, а также состоянию, накопленному Артаном, мы могли себе позволить воплотить свои фантазии.

Поэтому сначала я решила попрактиковаться и построить небольшую лечебницу рядом с винцельскими лесопилками и шахтами. Там часто травмируются рабочие, необходимость в подобном заведении назрела давно. Плодотворный разговор с весьма деятельной Траной Гадельер, которая надоумила, как убедить представителей гильдий потратиться, помог добыть деньги. Без помощи мамы не обошлось, и в итоге все остались в плюсе.

* * *

Сейчас, стоя перед зеркалом, пока служанка поправляет на мне платье и доводит до совершенства искусно уложенные волосы, я чувствую себя молодой женщиной с огромными планами на жизнь. Я знаю, что во многом неопытна. Знаю, что еще год назад была почти ребенком, которого заставляют носить корсет и изучать этикет. Теперь все эти знания оказались пропуском в мир, ранее мне недоступный.

В то место, где я не маленькая девочка, а белокрылая драконица. Воплощение святой Клэрии. Подопечная короны. Жена маршала Артана Гадельера. Теперь еще и ученица доктора.

У меня огромное количество дел и обязанностей, но я часто возвращаюсь к беспечности и легкости юности. Мне не хочется так быстро расставаться с детством. Рядом с мужем это удается. В какой-то степени он относится ко мне покровительственно. В конце концов, нас разделяет почти сорокалетняя разница в возрасте. Неудивительно, что для него я все еще прелестное дитя, от которого стоит прятать сладости и грустные новости.

Мне это нравится. Быть той, которую окружают заботой. Той, кому подставляют плечо, когда она делает первые шаги перед полетом. Страшно представить, какой была бы моя жизнь, не будь в ней Артана.

Служанка сильнее затягивает корсет, и я вздрагиваю, упирая руки в бока, чуть наклоняясь вперед.

– Не туго, кэрра Каргат? – участливо спрашивает она, а я мотаю головой, разглядывая черно-зеленое платье, отражающее принадлежность к Гадельерам и Каргатам. Очередной важный вопрос на повестке дня. Наша семья должна заиметь собственные знаки отличия. Герб, цветовая гамма, печать и множество иных мелочей, в которых больше нет места Дому зеленых драконов.

В дверь постучали, заглянул муж:

– Ты готова? Идем. Все собрались!

И только я приготовилась сделать шаг, как позади Артана возникла мужская фигура. Королевский гонец. По его указке я отослала служанку, и мы прошли в соседнее помещение, служившее малой гостиной. Здесь я споро собрала все ночные чертежи и рисунки и спрятала подальше от глаз, пока посланник объяснял:

– Простите, что отрываю от дел накануне банкета, но это послание было велено передать тайно. Его Величество отдельно просил, чтобы как можно меньше людей узнали о его содержании.

Артан потянулся за письмом, но мужчина покачал головой. Он подошел ко мне и вручил плотный, но тонкий конверт. Мы с мужем переглянулись. Я вытащила из секретера нож для разрезания писем и вскрыла королевскую чернильную печать. От соприкосновения с отпечатком нориуса по коже пробежали мурашки, а ариус слегка вздохнул где-то в области лопаток.

Сначала я не поняла ничего. Буквы сложились в слова, предложения и абзацы, но смысл ускользнул. И я перечитала, выхватывая суть.

Только присутствие посланника вынудило меня сохранять спокойствие. Нейтральная маска на лице, лишь губы чуть дрогнули, когда я зацепилась взглядом за отдельный, слишком личный эпитет Никлоса, от которого в желудке будто медуза перевернулась. Подняв голову, я спросила:

– Вы знаете, что здесь написано?

– Да, кэрра Каргат, – уверенно кивнул гонец. – Мне были даны инструкции, как помочь вам выполнить волю короля.

– Что там такое? – нахмурился Арт, и я протянула ему лист бумаги. А когда он, прочитав, недоуменно посмотрел на меня, ответила:

– Да, любимый. Похоже, что Осеннее равноденствие мы будем отмечать не с твоими родными в долине Гадельер. Нас ждет столичное празднество.

Глава 5
Рябь на воде

Селеста

До равноденствия осталось пять дней, и завтра откроются ярмарки в долинах, начнутся соревнования между подросшими юношами с демонстрацией способностей и сил. Будут игры, представления и танцы.

Мы не часто выбирались из дома на главную площадку Сатуральских долин к Гадельерам, предпочитая устраивать у себя скромное семейное торжество. Крестьяне непосредственно в день равноденствия собирались на главной площади, мама оплачивала небольшое застолье с медом и пирогами и заезжих музыкантов. Было весело и как-то по-домашнему.

Еще веселее было, когда все-таки съездили к Гадельерам на совершеннолетие Кристана. Там я впервые отплясывала в большом хороводе и прыгала через костер. А мальчишки устраивали почти запрещенное соревнование: кто дольше просидит в огне. Настоящее испытание мужества – суметь выпустить дракона, сохранив человеческий облик и не обжегшись. Над костром обязательно нависала огромная бочка с водой, чтобы успеть потушить пламя. И, разумеется, случайно кому-нибудь доставалась порция ледяного душа, к вящей радости наблюдающих!

В год совершеннолетия Кристана этим несчастным оказался старший племянник Артана – Вест. Они с братом потом сдружились и вместе поступали в Академию…

Эти воспоминания перемежались рассказами гонца, когда мы возвращались в столицу. В рамках конспирации мы тайно перешли через телепорт и попали не в столицу, а в другой портовый город-спутник Далько, от которого суда шли по реке вглубь королевства. Его мы покинули в просторной карете, загримированные благодаря стараниям все того же посланника, оказавшегося весьма непростым драконом. Судя по короткому диалогу между ним и Артом, этот человек принадлежал к тайной полиции.

Мужчину звали Райво дэ’Фенейо, и он всю дорогу до Клэрии рассказывал, что нас ждет.

Без официального представления мы прибудем во дворец, где нас поселят – неподалеку от покоев самого короля. Сегодняшний день проведем в выделенных нам комнатах, а завтра, на официальной церемонии открытия Осеннего равноденствия, предстанем перед королем и свитой. Такие предосторожности связаны с какими-то событиями, которые случились пару недель назад. Гонец не вдавался в подробности, что именно тогда произошло.

Ехали мы налегке, наши вещи отдельно доставят курьерской почтой к завтрашнему утру, поэтому с собой взяли только книги и письма. После доклада Райво муж принялся перечитывать послание от Се´дова, в котором тот сообщал, что уже находится на территории Каргатского королевства и собирается оказаться в столице к праздникам.

– Мне не терпится тебя с ним познакомить, – заявил Арт, сворачивая конверт. – Он просто потрясающий человек! Умный, начитанный, эрудированный. Великолепный рассказчик и опытный путешественник. Знаешь, в свое время, я чуть не плюнул на все и не рванул с ним в экспедицию к горящим островам!

– Я слышал, та экспедиция так и не состоялась? – поинтересовался посланник, до этого момента не участвовавший в разговоре.

– К сожалению, подводники были против. Для них моря рядом с этими островами священны, туда не пускают посторонних, а по воздуху добраться можно только без снаряжения и провианта. Слишком тяжелый перелет с неизвестным финалом. Кто знает, может, там и земли пригодной нет, а одна сплошная лава да камень, – согласно кивнул Артан.

– Туда отправляются драконы, навсегда сменившие облик?

– Да, дорогая. Для нас эти острова в какой-то степени тоже священны, – ответил муж, прижимая меня к себе.

У этой кареты ход был намного плавнее, чем у той, в которой я совершила свое первое путешествие. Но я все равно испытывала бесконечное дежавю от ситуации: тот же самый путь с теми же ощущениями.

Стало легче, когда подъехали к дворцу со стороны служебных построек. Не как гости, нет – как тени, прячущиеся среди слуг. Такими же путями нас вели внутрь, и хоть Райво отвлекал разговорами об изменениях во дворце, о полной перестройке женского крыла и реконструкции зала собраний, мы чувствовали себя неуютно. А меня накрыли воспоминания, когда прошли тот самый коридор, в котором был убит Владис. Чувство беспомощности овеяло холодными мурашками, и Арт, ощутив эхо, приобнял за плечи. Дальше шли в обнимку.

Наши покои оказались светлыми, выдержанными в теплых тонах, состояли они из нескольких комнат, включая небольшой кабинет и гостиную. Нас ожидали горничные, которые помогли смыть макияж, подготовили ванную, чтобы освежиться после дороги, и подобрали подходящую одежду.

А когда закончили, в гостиной уже был на двоих сервирован стол. Артан отпустил девушек, и мы остались наедине – посланник ушел сразу, как только передал нас слугам, напоминая, что вернется завтра к полудню.

Обедали в тишине, каждый был погружен в свои мысли. Я переваривала стремительный марш-бросок от долин к столице, а муж раздумывал о столичных делах. Мы оба избегали вспоминать небольшую размолвку, случившуюся накануне отъезда.

Нанизав на вилку кусочек говяжьей вырезки, тщательно прожевав и сделав небольшой глоток красного вина, я осторожно заметила:

– Кажется, поездка прошла неплохо. А здесь чудесно.

Арт лязгнул ножом по тарелке, недовольно глянув на меня, но промолчал.

Я сделала еще один глоток вина. Та ссора началась с того, что я не хотела ехать…

* * *

– Артан, я же говорила, что не хочу, слышишь?! Не хочу возвращаться в столицу! Мне там не место. Там небезопасно. Ты же знаешь, что мне до сих пор снятся кошмары! Как ты можешь поддерживать эту идею?! – я распалялась, нервно потирая пальцы. В какой-то момент сорвалась с места и стала ходить по комнате, пока муж вновь перечитывал письмо короля, когда мы остались одни после праздничного ужина. – И эльфы говорили об этом. Они против моего пребывания в столице! А что, если русалки снова попытаются напасть? Похитить меня? Я не могу туда вернуться! – мой голос сорвался и я, в ужасе от собственной панической атаки, прижала руки ко рту.

Арт устало поднял глаза.

Мы собирались ложиться, и тут выяснилось, что муж уже все подготовил к отъезду и даже успел переговорить с моей мамой и Лиамом, и завтра на рассвете мы отправляемся в путь. То есть он просто поставил меня перед фактом, даже ничего не обсудив.

Говорить было тяжело, сказывалась встреча с Рупером Свенским, от которой нам обоим стало не по себе: старик совсем расклеился и вел себя униженно, подобострастно. И, как заметила мама – ему недолго осталось. Когда личность совсем стирается, оставляя во взрослом теле ребенка, дракон сгорает изнутри. Именно поэтому комнату для бывшего маршала сразу сделали максимально огнеупорной. Он явно уйдет не от сердечного приступа.

Весь вечер я была как на иголках, но не могла объяснить, что не так. И только сейчас, когда узнала, что Арт уже отдал соответствующие распоряжения, и завтра мы уедем, чтобы успеть к началу церемонии, муж внезапно осознал, что я совсем не горю желанием ехать.

– Сэл, но мы не можем отказать королю. И к тому же, это всего на пять дней. Двадцать второго отправимся домой. Вот увидишь – мигом обернемся!

– Ты вообще слышишь, что я говорю? Мне нельзя в столицу! – я запускаю руки в уложенные волосы, растрепав прическу, и бессильно опускаю. – О, святая Клэрия, да Ник сам говорил, что мне нужно уехать! Он все знает, так зачем?

Арт осторожно обхватывает меня за плечи, слегка наклонив голову. В его голубых глазах – забота и участие, но и некоторая отстраненность. Я ощущаю нетерпение мужа и злюсь. Вырвавшись, отталкиваю его:

– Да ты сам хочешь поехать! – я недоуменно хмыкаю, обиженно глядя на него. – Считаешь, что я говорю глупости? Что всего лишь накрутила себя? Думаешь у меня обычная женская истерика?!

– Сэлли, теперь там безопасно. Зачинщиков заговора казнили. Русалы не пойдут в атаку, пока у нас в плену Сэлавелия. Рядом с королем – преданный и верный канцлер, который землю носом роет, чтобы вычистить все злачные места королевства. И потом… ты обладаешь невероятной силой, которая увеличивается рядом с Никлосом. Вы оба как… – Арт не может подобрать слово, и по глазам видно, – ему не нравится ставить нас рядом. – Словом, я абсолютно точно считаю твои страхи беспочвенными.

Видя мое недовольство, муж возвращается ко мне и очень аккуратно вновь обнимает за плечи, притягивая к себе.

– Малыш, мне понятен твой страх. Но не стоит бояться. Я рядом и защищу тебя.

Он говорил, а я чувствовала эту покровительственную защиту и какую-то странную мысль о моей женской беспомощности. О том, что меня надо вести, обо мне стоит заботиться, стоит любить и оберегать. Но в мыслях и чувствах Артана было совсем мало места для моей самостоятельности.

И это проявлялось почти во всем, что касалось важных дел. Он мягко контролировал все мои затеи и мечты. Эта мысль настолько поразила, что я вновь вывернулась. И заговорила иным тоном.

Словом, наша первая настоящая размолвка оказалась очень неприятной.

Теперь я сидела напротив мужа и корила себя. Нет, внешне мы оставались дружны и едины. Наши чувства все так же сплетались в одно целое, и мы понимали, почему и как чувствуем себя так. Но мне было больно. И оказавшись в том самом страшном месте, которого так боялась, увидев, что это всего лишь здание, в котором живут обычные люди, вспомнив не только плохое, но и хорошее, я почувствовала себя до крайности виноватой в нашей ссоре.

В конце концов, Артан – мой муж. А Никлос – мой король. А страхи превращают меня в истеричку, которая шаг боится сделать за порог!

И это всего лишь на несколько дней…

* * *

Двери комнат заперты изнутри, это лучший способ сохранить в тайне наши личности, хотя я догадывалась, что в таком месте, как дворец, секреты долго не хранятся. Поэтому негромкий стук и тихий голос, раздавшийся из-за двери, не стали сюрпризом.

– Я знаю, что здесь кто-то есть. Клянусь святой Клэрией, что никому не скажу! – произнесла Винелия Барбская, и Арт, который неплохо с ней ладил, несмотря на мою укоризненную мину, впустил ее внутрь.

А она изменилась. Если раньше Винелия казалась невероятно целеустремленным человеком, который фонтанировал идеями и постоянно находился в движении, что отражалось как в одежде, так и во всем облике, то теперь она… потускнела.

Раньше, будучи представительницей Бирюзового дома и занимая творческую должность при дворце, она имела право на некоторые вольности, недозволенные иным кэррам.

Поэтому у нее была прическа-ежик, крупные серьги в ушах – по несколько штук в каждом, броский и выразительный макияж, а платья с секретом – под ними прятались удобные штаны, и благодаря крою, она могла в них и по деревьям лазать, не боясь порвать. Цвета предпочитала яркие – все оттенки бирюзы. Девушка гордилась своим происхождением. И эта гордость останавливала всех, кто смел хоть что-то сказать по поводу ее внешности.

Все это осталось в прошлом.

Некогда яркие рыжие волосы, которые она подкрашивала, добиваясь неестественного, насыщенного оттенка, потускнели до холодных красных тонов. Они отросли и теперь были забраны за уши и гладко зачесаны. Платье – классического придворного покроя, золотое с черным. В ушах – черные пуговки, на лице – естественный макияж.

Она была по-прежнему красива. Но сейчас эта красота граничила с аскетичностью и отрицанием собственной женственности. Винелия выглядела потерянной. Как кукла с заводным механизмом.

Но нам девушка улыбнулась с теплотой.

– Селеста и Артан, о, святая Клэрия, я так скучала по вам! – заговорила она, подходя ближе. Мы обнялись, и я почувствовала легкий фиалковый аромат духов. Хоть в чем-то Винелия осталась прежней.

Отстранившись, девушка оглядела нас, слегка сощурившись.

– Я догадывалась, что это будете вы. Его величество велел как можно скорее подготовить комнаты для женатой пары. Но имен не назвал и велел держать приготовления в секрете. Так что уж простите, если что не так, – приходилось работать только с самыми доверенными слугами.

– Спасибо, здесь просто чудесно! – отвечаю неловко, поглядывая на мужа. Гостья прервала наш с ним разговор, и мои извинения так и не прозвучали вслух. – В любом случае, мы здесь ненадолго, после Осеннего равноденствия отправимся домой.

Одинаковая досада промелькнула на лицах Винелии и Арта, и последний вернулся за стол, обновляя вино в своем бокале.

– Винелия, может, расскажешь последние новости двора? – почти невозмутимо попросил он. – Мы прячемся здесь до открытия празднества, так что было бы здорово узнать, чего стоит ожидать.

Только одна бровка едва дрогнула на лице девушки, да улыбка превратилась в гримасу, однако Винелия сдержала эмоции и медленно, осторожно подбирая слова, заговорила о событиях во дворце. Приятных и не очень.

Артан налил в пустые бокалы вино, и мы переместились на диванчики – так беседа пошла живее. Наша гостья стала чаще улыбаться, а вот мы с мужем постоянно переглядывались и касались друг друга эмоциями, словно проверяя на прочность. Убеждаясь, что обида все еще витает в воздухе.

Вечерело, я зажгла лампы в комнате. Слуги принесли закуски и первые блюда к ужину, нам было передано, что Ник, к сожалению, не сможет принять нас до церемонии, которой с нетерпением ждет. А Винелия все говорила и говорила, при этом странно рассматривая нас.

По ее проницательным глазам видно было, что она чувствует ссору. Но молчит об этом. После вина ее речь стала непринужденнее. И в какой-то степени опаснее.

Она рассказывала, что в столице теперь совсем иные драконы всем заправляют.

Говорила, каким сильным и влиятельным стал новый канцлер, выбившийся из самой грязи – он родился в маленькой рыбацкой деревушке, а теперь владеет поместьем Врана Грацбурского и женат на красавице Милан Свенской.

Говорила, что лояльность короне как никогда высока´, но аресты продолжаются, и люди теперь осторожны в своих речах.

Говорила, что в столице спокойно, однако до сих пор не отменили окончательно комендантский час, а в веселом квартале регулярно проходят чистки. Это, конечно, ради безопасности, ведь поговаривают, что в городе прячутся сектанты и пособники подводников. Слухи, разумеется.

Говорила, что у короля появилась прекрасная любовница, кэрра Анка Асколь. Девушка отказалась возвращаться домой и осталась в столице, и как-то очень быстро сблизилась с повелителем. Теперь многие вещи решаются через эту прелестную молодую особу. Такая яркая звездочка дворца. От которой уже трижды сбегали личные служанки.

Слухи. Слухи и сплетни. Туманные намеки, сквозь которые вижу то, что чувствовала сама, находясь так далеко от Клэрии. Страх.

А вот Артан ничего не чувствует и не боится. Он всему находит объяснение, и Винелия вымученно улыбается, все чаще и чаще прикладываясь к бокалу. Мне хочется сказать ему: «Арт, неужели ты не видишь, что здесь так много ужаса витает в воздухе, и в центре всего – Никлос?!» Но я молчу.

В конце концов, муж знает его почти тридцать лет. А кто я такая, чтобы бросаться обвинениями в жестокости по отношению к подданным, среди которых оказалось так много предателей?

* * *

«…Не следуй по этому пути, Селеста! Не убегай!»

Горло дерет от боли и нехватки воздуха. Свесившись над кроватью, кашляю изо всех сил, ощущая руку мужа на спине, а сквозь комариный звон четче и четче его голос:

– Все, все закончилось, Сэлли, родная, ты проснулась! Дыши, давай, потихонечку…

Рука на мгновение пропадает, а после он появляется передо мной, и рядом вспыхивает свет. В глазах Артана тревога. Он обхватывает меня за плечи и аккуратно перетаскивает к себе на колени, как маленькую прижимая к груди и пальцами лохматя спутанные волосы. Качает меня на руках, убаюкивая и, как мантру, приговаривая успокаивающие слова. Вновь и вновь.

Паника отступает, возвращается воздух. Я открываю глаза и вижу вокруг нас кольца взъерошенного ариуса. Он колюч, дергается, будто судорогой прихватило, и я понимаю, насколько напряжен Арт. В таком состоянии я почти не контролировала белую тьму, и она могла навредить. Рванувшись в сторону, я была остановлена руками мужа:

– Тише-тише, все в порядке. Ну, ты как? Легче?

Повернув голову и встретившись взглядом с яркими голубыми глазами, я выдавила усталую улыбку.

– Да, уже лучше, – прохрипела в ответ. – Это был всего лишь кошмар. Ну… тот самый.

– Из-за переезда, да? – расстроенно спросил он, плотнее прижимая меня к себе, и я почувствовала себя как игрушка в объятиях гиганта. Такой маленький-маленький плюшевый медвежонок. Это разом рассеяло остатки сна.

– Я переволновалась, мы слегка повздорили, воспоминания нахлынули… все вместе. Но мне уже лучше, правда!

– Проклятье, я такой дурак, – простонал Арт, прислоняя голову к стене, отворачиваясь от света лампы. – Надо было отказаться. Надо было написать Нику, что это слишком рано. Какая разница – годом раньше, годом позже… приехали бы на столичное Равновесие, как планировалось, а тут…

– Ничего, я просто трусишка, а ты был прав. Не стоит прятаться в ракушку от всех бед. Я должна научиться бороться со своими страхами. Чем раньше, тем лучше.

Муж поцеловал меня в лоб. И наша размолвка дрогнула, рассыпаясь тихим звоном по нитям нашей связи. Я улыбнулась шире, потянувшись к нему губами. Не покидая объятий, извернулась, так что задралась ночная рубашка, а я оказалась в самой удобной позиции.

– Чего вы желаете, кэрра Селеста? – лукаво спрашивает Артан, обхватывая меня за бедра и слегка приподнимая.

Молчаливое движение рук не оставило никаких сомнений в моем желании. И когда он плавно опустил меня вниз, я издала легкий выдох, запрокидывая голову и закатывая глаза.

* * *

Наши парадные костюмы доставили к десяти. Меня отвели в отдельную малую ванную, где три служанки взялись за подготовку к церемонии. Это были не те девушки, которые занимались мною до всех событий. Тех я больше не видела, так как оказалось, что они доносили обо мне заговорщикам.

Эти оказались такими же расторопными и обученными, и явно говорили обо мне с кэрром Марклом, так что стиль подопечной Каргатского королевства не изменился и остался таким же возвышенным и представительным.

Меня нарядили в пышное платье, его верх был полностью покрыт золотой вышивкой, искусно повторяющей очертания груди, а низ, благодаря высокому подъюбнику, разлетался во все стороны, как черные лепестки розы с тончайшим золотым напылением. Мой гарнитур расширили. В ожерелье добавили изумрудов, дабы подчеркнуть статус замужней дамы. Волосы собрали на затылке, переплетя локоны, а сверху покрыли нитками жемчужных бусин.

Затем нанесли легкий, но подчеркивающий губы, глаза и скулы макияж. На ножки надели удобные туфельки на невысоком каблуке, после окунули в воздушное облачко духов с ароматом лилий и корицы и вывели в гостиную, где ожидали Артан и наш сопровождающий Райво дэ’Фенейо в праздничном военном мундире.

При виде меня мужчины встали, Арт не сдержал судорожного вздоха. Да, такой царственной я не выглядела со дня нашей свадьбы, предпочитая щеголять в брюках и рубашках, так как это в сто раз удобнее платья, которое с виду казалось простым и воздушным, а на деле, по ощущениям, весило все десять килограммов! Одна только вышивка золотыми нитями чего стоила, да и ожерелье с камнем рода Каргат сильно оттягивало шею. Но я держала себя в ежовых рукавицах, вспоминая наставления несчастной Астерии Брунцкой, которая когда-то рассказывала невестам, как надо показывать силу и легкость одновременно.

О, святая Клэрия, надеюсь, мне не придется танцевать!

– Кэрра Каргат, вы выглядите потрясающе! – выговорил дэр Райво.

– Благодарю, – я чуть склонила голову в знак приветствия, а подошедший муж расцеловал мои руки, прошептав на ухо парочку нежностей.

Я отметила нейтральность его костюма. Как и в моем наряде, в нем преобладали черные с золотом оттенки, но в ткани присутствовали зеленые нити, благодаря которым она слегка переливалась на свету.

Взявшись за руки, мы точно по расписанию вышли к парадным лестницам.

* * *

Я слышу легкий шепот со всех сторон, когда мы выходим в украшенный к празднеству парк. Вижу оживленные, восторженные лица, когда минуем ряды прогуливающихся и вступаем на центральную площадку, где играет легкая музыка, а официанты разносят закуски и напитки.

На церемонии открытия представляют молодых мужчин, которые хотят показать свою доблесть перед короной и побороться за титул Осеннего чемпиона. В отличие от Сатуральских долин, здесь ко всему относятся с изрядной долей помпезности. И это видно по декорациям и по лицам присутствующих.

Со слов Винелии, этот год – первый, когда среди участников появились серые драконы, сыны новых служащих короны, так что можно понять, насколько волнующим для всех стал этот день представления.

Мы проходим вперед, а нам, вернее мне, кланяются, негромко говоря слова почтения и благодарности. Каждый хочет попасться под руку, и только сопровождающие мужчины сдерживают особо настырных. Так продолжается до самого королевского помоста, при виде которого я ощутимо напрягаюсь.

На мгновение возвращается воспоминание о том, как впервые увидела короля. Но оно быстро уступает место изумлению.

Два кресла стоят рядом. Еще несколько – на уровень ниже, два из них предназначены для нас с Артом. А рядом с королем сидит та самая Анка Асколь. Любовница, которая занимает место выше подопечной короны.

Как четко расставлены приоритеты.

И мне вроде бы все равно, но вижу в этом что-то странное. Неестественное.

Взглядом встречаюсь с Никлосом – кружится голова, а рука мужа теряется, и только его поддержка скрывает мое состояние. Я смотрю на спокойного, расслабленного Ника, а вижу, как тянутся когти к моему горлу, вижу безумие в глазах, слышу его крик и ощущаю падение. Наваждение не сразу сходит на нет.

Герольд объявляет наши имена, королевские губы расплываются в довольной улыбке, он что-то говорит, а в ушах вата – ничего не слышу. Мы с мужем опускаемся в приветственном поклоне и занимаем наши места.

– Хорошо добрались? – доносится голос Ника, и я поворачиваю голову, видя его так близко, что и не верится, что все по-настоящему, и я здесь, снова рядом с ним. Меня бросает в дрожь, и вспоминается все, что было сказано про таких, как мы. Про то, каким все должно было быть. И какой ожидался конец.

– Да, Ваше Величество. Дорога была легкой, а предложенные комнаты просторны и удобны, – ответила дежурными фразами.

– О, морвиусы, как же я рад вас обоих видеть! – рассмеялся король, кладя руку на мое плечо. – Я соскучился по вашей компании! Хоть и некогда было скучать, правда милая?

Анка звонко смеется, берет с подноса бокал вина и делает приличный глоток. На меня она смотрит с вызовом и дерзостью, кажется, что она – единственная здесь, кто всем доволен. И кто недоволен моим появлением.

– Я надеюсь, мы соберемся, как в старые добрые времена? – спрашивает Арт.

– Обязательно! Мне так много хочется вам сказать! Но позже, сначала дела, – и Ник, убирая горячую руку, кивает герольду, продолжая церемонию открытия.

Перед нами прошла вереница приезжих, появились среди гостей и знакомые лица: сестра была удивлена, увидев меня рядом с королем, а Томар Бай, пришедший с дочерью, напротив – словно уже знал, что мы здесь. Он попросил о встрече – ему не терпелось проверить, как развивается ариус. И хоть колдун выглядел неважно после весенних событий, я была рада видеть в нем всю ту же исследовательскую жилку. А уж как была рада видеть его дочь, с которой переписывалась все лето! За эти месяцы девушка стала еще краше, пылая яркой ведьмовской красой.

Я многих узнала, но как же много новых придворных появилось за такой короткий срок… И дворец, ставший еще роскошнее после реставрации, все равно нес в себе следы воспоминаний о случившемся.

Присутствие рядом Ника только усиливало это ощущение. Волновался ариус, который, как змей, то распутывал, то вновь складывал внутри меня кольца, не решаясь проснуться, но желая вновь запылать истинным белым огнем. Слабое фруктовое вино немного сбавило напряжение.

Молодые мужчины, вчерашние дети, все еще сохранявшие неловкость юности, один за другим вставали на одно колено перед Ником, склоняя головы и обещая показать все, на что способны. Один даже умудрился выделиться, обратившись ко мне со словами верности белой драконице. Это было так трогательно, что я решила подарить ему черный платок из скрытого кармашка платья. Золотоволосый парнишка просиял, принимая подарок и медленно сходя с помоста.

– Красивый жест, – заметил Томар, сидевший чуть ниже наших кресел. – В княжестве Лапалия это был один из обычаев рыцарских турниров.

Беседу подхватил Арт, и они переключились на воспоминания о традициях каких-то западных стран Заокеанского континента, а я заскучала. Основная часть церемонии открытия завершилась: в этом году восемьдесят юношей участвовало в соревнованиях, и только двадцать из них были удостоены личного представления королю. Теперь Ник должен был сказать речь, но к нему поднялась Винелия и что-то шепнула на ухо, он кивнул и жестом велел музыкантам играть. Грянула веселая музыка, придворные, переглянувшись, разбились на группы, возвращаясь к напиткам и закускам, а ко мне обратилась Анка.

– Селеста, у вас изумительное платье, – заметила девушка, и я отметила, что даже голос ее изменился. Стал ниже и глубже, как и смелое декольте ее ярко-красного корсета.

– Благодарю корону и многоуважаемого Маркла за подходящие наряды. Мы так неожиданно были вызваны на праздник, что не успели собраться, – ответила я негромко, вновь пригубив вино.

– Все очень хотели, чтобы вы были здесь. Я не смог отказать народу. Завтра будут соревнования на Вендорской поляне, придут горожане. Они будут счастливы тебя лицезреть, – заговорил Никлос, вновь касаясь моего плеча. Я заметила, как дернулась Анка, и как сузились ее почти кошачьи глаза.

Она прильнула к королю, возвращая его внимание, спрашивая:

– А мы сегодня отправимся за китами? Ты еще летом обещал, что как только наступят первые холода, мы пойдем на ночную охоту! Мне уже сообщили, что они подошли к берегам…

– Нет, – резко ответил Ник, отстраняясь от девушки. – Прости, но никак.

– А как же поддеть подводников? По старым соглашениям, вы имеете право на осеннюю охоту, – вклинился в разговор Томар.

Король помрачнел и жестко ответил, закрывая тему:

– Нет.

Тем временем обнаружилась причина заминки. Отовсюду раздались громкие приветственные возгласы, Арт привстал с места, вглядываясь поверх спин придворных:

– Да неужели? – пробормотал он.

По узкому коридору к нам шла небольшая группа драконов в простых костюмах совсем не придворного вида. Их возглавлял крепкий мужчина в возрасте, наверное, около ста, слегка небритый, русый, уверенно идущий вперед, заложив пальцы в карманы брюк. Он кивал всем и каждому, на пухлых, обветренных губах играла легкая полуулыбка, будто он со всеми заключил какую-то сделку, оставаясь себе на уме.

Выйдя на свободное пространство, драконы встали полукругом, а он вышел вперед, опережая герольда:

– Ваше Величество! Верноподданный кэрр Се´дов Лицкой со своей командой вернулся из северной экспедиции и готов поведать вам о наших приключениях! – жизнерадостно заявил он, театральным жестом разводя руки в стороны.

– Добро пожаловать домой, кэрр путешественник. Мы очень ждали вас! – тепло поприветствовал его Никлос, а мой муж, наплевав на церемониал, вскочил с места и спустился к Се´дову, заключая его в медвежьи объятия. На фоне Арта все казались мельче, но путешественник не сплоховал, а лишь крепче обнял друга в ответ.

Обменявшись любезностями как с командой, так и с Се´довым, муж подвел его ко мне, а я встала с места, опускаясь в легком реверансе.

– Позволь представить мою жену и подопечную Каргатов – кэрру Селесту Каргат-Гадельер! – объявил Арт.

– Кэрра, мое почтение, – в глазах мужчины играли бесенята, но голос был серьезным и почтительным. Он склонил голову, целуя мое запястье чуть дольше, чем следовало. – Я так много слышал о вас. Удивительно, я объехал весь свет в поисках чудес, не подозревая, что настоящее чудо случится дома.

– Спасибо за лестные слова, кэрр Лицкой. Я зачитывалась вашими историями с самого детства и с нетерпением жду, когда вы опубликуете новые путевые заметки!

– Сэл, не переживай, ты услышишь истории из первых уст, правда, Сед? – дружески подмигнув, воскликнул Артан, и мужчина кивнул.

Они продолжили говорить между собой и с королем, представившим Анку путешественнику. И даже вскользь обращались ко мне, строя планы на ближайшие дни, а я отвлеклась на остальных членов команды, разошедшихся среди гостей. Внимание привлек один из них – невысокий, чернявый, единственный из всех прячущий лицо под капюшоном балахона. Он ходил, опираясь на изогнутую палку, и постоянно посматривал на меня со странным выражением в черных глазах.

– Кто это? – спросила я осторожно, но Лицкой не расслышал, и мне ответил Томар Бай, не участвовавший в общей беседе.

– Это шаман, кэрра Селеста. Уверен, Се´дов расскажет, где он его нашел и как смог убедить приехать сюда. Шаманы скрытные. Они редко покидают Северные просторы, – очевидно, Томару не нравился этот человек, так как говорил он недовольно, хмуря брови и не сводя с мужчины глаз.

Я же подозвала официанта и попросила воды. Нестерпимо захотелось пить – в горле совсем пересохло. Скорее бы вернуться домой. Так бывает, когда с головой накрывает предчувствие беды, но вроде нет ни единого ее предвестника.

Глава 6
Ценность доверия

Селеста

Церемония открытия продолжалась до самой поздней ночи. Сначала с полным составом придворных – в парке, затем в обновленном бальном зале, после в тесном кругу приближенных короля. Последнюю вечеринку я была вынуждена покинуть: кошмарно разболелась голова, от этого плохо удавалось держать лицо. А держать приходилось постоянно: было некомфортно среди новых друзей Ника, мне не нравилась атмосфера, царившая во дворце, и я все больше мечтала вернуться домой.

Возле покоев меня настиг слуга, передавший записку от сестры с предложением встретиться перед соревнованиями «младших» юношей, на что я ответила согласием. Гораздо позже возвратился Арт, нетрезвый и чем-то раздраженный, но я не была в состоянии говорить с ним и быстро заснула, сквозь сон чувствуя, как он обнимает меня за талию. Даже сквозь плотную ткань одеяла я ощущала, как громко стучит сердце мужа. Он еще долго не мог заснуть.

Утром Артан пересказал события вечера. Говорил спокойно, но внутри у него зрела сильная обида, и я не смогла толком поддержать его, отчего чувствовала досаду. Все мои слова оказались мимо цели, и Арт убежал по своим важным делам, не забыв перед уходом справиться о моем здоровье и пообещать достать любимых розовых мидий, чтобы повар добавил их в наш ужин.

Пока служанка переодевала меня в дневной выходной костюм, заявился Райво с посланием от короля. Он дождался, когда я прочту письмо и напишу ответ, и перед уходом порекомендовал быть максимально осторожной в своих действиях:

– Ваш скромный подарок обсуждает вся столица. Учитывая, как люди относятся к вашему мужу…

– Достаточно, – отрезала я, вскипая. – Не вам говорить мне, что и как я должна делать. И не вам судить, как народ относится к маршалу Каргатского королевства. Мой муж достаточно сделал для всех нас, чтобы за его спиной не говорили гадостей!

Райво рассыпался в извинениях, склонил голову и откланялся. Я же прикусила губу, еще больше раздражаясь. Пробыв в столице всего сутки, я отчетливо поняла, почему нам не стоит здесь задерживаться. Я очень рассчитывала, что разговор, для которого меня вызвал Ник, прояснит причину нашего приезда. Оставалось дождаться вечера.

А пока в сопровождении старшей служанки Катьи я направилась к выходу из дворца, где нас ожидала карета до семейного поместья Адегельских.

Из осторожных писем сестры было ясно, что семья переживает не лучшие времена. Деян почти ничего не унаследовал, бо´льшая часть имущества оказалась отчуждена в пользу государства. Поместье не тронули из-за первого маршала Акроша. Его милостью пара не лишилась дома и более-менее привычного жизненного уклада. А когда Деян выпустился из Военной академии и перешел на службу под начало государственного секретаря кэрра Фредерика дэ’Алонья, они получили небольшое содержание, которое почти полностью уходило на дополнительное обучение, чтобы зимой возглавить посольство в Лапалии. Так что им приходилось экономить, что совершенно не нравилось Калисте. Также она писала, что это лишь временные трудности, и после официального назначения их доход увеличится в разы.

Поднявшись по ступеням вслед за высоченным дворецким, я оглядывалась по сторонам, поражаясь легкости и просторности помещений. Высокие стены, окна от пола до потолка, длинные коридоры, украшенные картинами, статуями, вазами, коврами и цветами. Повсюду шуровали молоденькие служанки, усиленно делающие вид, что заняты работой, хотя сами зыркали в мою сторону, не в силах отвести глаз. Дворецкий, напротив, вел себя подчеркнуто сухо и сдержанно. Я догадалась, что он новенький на этом посту и еще не успел утвердиться в своей роли.

Мужчина оставил меня в малом коридоре, а сам прошел в следующую комнату, чтобы объявить о моем прибытии. Затем завел к сестре, и, уходя, забрал мою служанку, чтобы нам с Кали никто не мешал.

Сестра выглядела неожиданно величественно. Очень по-взрослому. И не скажешь, что ей только-только исполнилось девятнадцать лет. Впервые мы порознь встретили наш день рождения.

Калиста сидела за столом в легком небесно-голубом атласном платье с открытыми плечиками, поверх которых была наброшена тонкая, искусно вышитая белая накидка. Постройнев за лето, она иначе держалась: спина прямая, шейка свободная. Волосы были забраны у затылка, пара прядей выпущена. На лице – дневной макияж, в ушках – маленькие сережки, а на груди покоилось красивое ожерелье с белыми драгоценными камнями.

Перед Кали лежал внушительного вида альбом с набросками и тканевыми вставками, а по столу были рассыпаны камни, которые она прикладывала то к одному отрезу, то к другому, делая пометки в лежавшем рядом блокноте. Заметив меня, сестра широко улыбнулась, выходя из-за стола. И неприятно удивила, выдав полагающийся по статусу реверанс.

– О, Кали! – протянула я укоризненно, подходя к ней и сжимая в крепких объятиях. – Зачем все эти глупости? Мы же сестры!

– Возможно, в Сатуральских долинах все по-прежнему, но здесь столица. И правила строже. Как и наказания, – суховато ответила она, слегка отстранившись, и я смогла разглядеть следы усталости на ее безупречном лице.

Калиста и правда очень похорошела, приобрела столичный лоск и повадки. Вот и сейчас подхватила со стола колокольчик для вызова служанки, чтобы та принесла чай и закуски. Властный голос и манеры настоящей придворной кэрры. Я же так и не научилась управлять людьми. Видимо, это врожденный дар.

– Я по тебе соскучилась! Твои письма были такие отстраненные, безличные. Даже мама заметила, как мало ты пишешь о себе, – заговорила я, когда мы переместились на мягкий диван. После длительного разговора о погоде и прочей чуши, после ухода служанки, после вкусного брусничного чая, после нескольких попыток сестры отложить важную тему, будто не она меня вызвала, и будто нам не следовало серьезно поговорить.

Девушка опустила чуть дрогнувшей рукой чашку в блюдце и уставилась на стол, заваленный, как выяснилось, геральдическими принадлежностями. Она работала над созданием внешнего образа их фамилии. Подбирала будущие семейные цвета, элементы герба, камни для будущих родовых украшений. Сократив список до приемлемого количества, Калиста передаст все это мужу. Деян скажет последнее слово, после нанятые художники создадут итоговые образцы для занесения в Секретариат, и они окончательно откажутся от прошлого дома Адегельских.

– А что писать, Сэл? – холодно ответила сестра, с трудом отрываясь от камней. – Я должна была стать частью великой и богатой семьи с отличной родословной. Мне это обещали. Давным-давно проклятые эльфы сказали, какими будут мои крылья и какое будущее меня ждет, – она прикусила было губу, но опомнилась, возвращая на лицо холодную маску. – После Осеннего равноденствия Деян откажется от собственного рода. Мы полностью перейдем под покровительство Акроша. Его дети, если он когда-нибудь женится, унаследуют все, а мои будут зависеть от решений этого человека. Причина? У нас нет денег, чтобы муж мог занять должность посла в Лапалии, куда он так рвется, так что Акрош согласился нас содержать. Разумеется, чисто из родственных чувств, ведь с нас и взять-то нечего, – Калиста поставила чашку на столик, и я увидела, как мелко дрожат ее пальцы. – Сэл, все, что ты видишь, сделано и куплено на его деньги. Как и я. От волос до шелковых туфелек. Я хожу к нему на поклон, если не хватает того обеспечения, что он выделяет на месяц. А его не хватает, так как Деян, помимо обычных курсов, обязательных для получения должности, посещает еще кучу других и постоянно сорит деньгами ради непонятных мне вещей, о которых не говорит. Какие-то проекты, карты, документы, которые он покупает за немыслимые суммы, и я не знаю, зачем все это! А муж на возражения отвечает, что мне не нужно столько украшений и платьев. Нужно быть скромнее. А его дела – очень важные, и когда все будет готово, он обязательно расскажет мне, ради чего все затевалось…

Я несколько потеряла нить повествования, но оглядев Кали с ног до головы, убедилась – ее платье дороже моего. А ведь оно явно не выходное. Не в нем она отправится смотреть соревнования. Поэтому ее сентенции о бедности вызывали оторопь.

– Я знаю, что ты думаешь, – смягчилась сестра, заметив мое недоумение. – Ты всегда была далека от этого. С детства отец носился вокруг тебя. Мама соглашалась с решениями мужа. А Крис… Словом, ты была в центре внимания. Такая шебутная и трогательная, как воробей. А я пыталась быть идеальной, чтобы просто понравиться, заслужить обычную похвалу. Представь себе, как я обрадовалась, когда поняла, что получу все, о чем мечтала! Красавца-мужа. Положение в обществе. Деян должен был стать главой целого дома, Сэл! А я – его женой. Это была настоящая сказка, которая рухнула сразу, как только Миклош объяснил цвет твоих крыльев. Когда указал мое место. Заложница, чтобы держать тебя на поводке.

Она все-таки прикусила губу, кривя красивое личико безобразной ухмылкой.

– Мать впервые выбрала меня. Представляешь, что я почувствовала в тот момент? Но ведь это было уже не важно.

Я опустила голову, уставившись на подол своего платья. Кончики ушей загорелись, и внутри расплылось горячее чувство обиды. А Кали все говорила и говорила:

– Потом все пошло прахом. Я узнала о заговоре, началась война, ты пропала, а Тьен… он домогался меня, представляешь? В тот день, когда узнали, что тебя похитили. Он ненавидел брата и хотел причинить ему боль. Деян остановил его, но взамен лишился половины лица. Вот так просто. А потом наступила та самая ночь, ну… ты помнишь, да? Мы с Деяном были в госпитале, когда доктор оставил его и занялся простолюдинами – не хватало рук. И меня еще хотели привлечь, но как я могла бросить жениха? Мы вместе пережили Ночь трезубцев и костей. Вместе и лишились положения влиятельнейшей семьи королевства. Потеряли деньги и уважение общества. Наши дети будут обычными детьми посла. Единственное, что выделяет нас – это недоброжелатели, которые помнят о былом величии, и доброжелатели, которые хотят через меня выйти на тебя. Так что все отлично, Сэл. Просто прекрасно, – и она вдруг заплакала, пряча лицо в ладонях.

Я подсела к сестре, легонько перехватывая за плечи и прижимая к груди, не мешая плакать, не сдавливая, не сдерживая, наоборот, приговаривая:

– Давай-давай, выплачь все это. Выплюнь из себя. Брось, – а сама думала: «Как же быстро нам обеим пришлось повзрослеть. За несколько месяцев от девочек в грязных ботиночках на заднем дворе королевского дворца – до двух замужних дам, прошедших через кровь и боль».

Когда она выплакалась, то, вытирая глаза, горько усмехнулась, по-детски шмыгая носом:

– Так всегда было, да, Сэл? Я плачу, а ты успокаиваешь, – и Кали до красноты растерла лицо, вставая с места и подходя к дверям. Застыв, прислушалась и так же тихо обошла всю комнату, а потом вернулась обратно с иным выражением на лице. Твердым, решительным и жестким.

– Уезжай, Сэл. Сегодня же. Сразу же после этого разговора. Бросайте с Артом все и бегите из столицы. Я не знаю, зачем и почему ты приехала, но тебе здесь не место, – она почти прижалась ко мне и говорила полушепотом, в ухо, сжав мои пальцы и удерживая на месте. – Король опасен, Сэлли. С тех пор, как вы уехали, становилось только хуже. А еще эта Анка, подливающая масла в огонь. Бесконечная охота, убийства и казни. Осмотры, допросы, бессмысленная жестокость. Потворство всяким непотребствам… Это как праздник во время бури. Новая знать потакает королевскому желанию веселиться. И устраиваются немыслимые празднества. Ты не представляешь себе, что здесь творится. И всем этим правит Анка Асколь, красная любовница Никлоса. О, святая Клэрия, она возненавидела тебя еще до твоего приезда! А король только и мечтал о том, как бы вас с Артом вернуть. А еще эти проклятые морвиусы, из-за которых столько шума…

– Кали, прости, но я не понимаю, о чем ты, – я мягко высвободила свои руки и отсела в сторонку. – Сейчас, на эмоциях, ты говоришь чудно´, и будто не своими словами. Наш король не тот, кто…

– Да-да, конечно, разумеется, ты права, а я так, в голове помутилось и все такое, – согласно закивала она, отвечая нарочито громко. – Волнуюсь перед началом праздника, да и давно не виделись… – ее голос дрогнул, однако было видно, как легко Кали возвращает маску невозмутимости. – Прости, что наболтала всякого. После смерти брата нас осталось двое. И пускай мы носим разные фамилии, цвет крыльев не совпадает, и у нас большая разница в положении, все равно мы остаемся сестрами-близняшками.

– Крис не погиб, а пропал без вести, – поджав губы, перебила я ее, а она с жалостью посмотрела в ответ.

– Мы решили не писать об этом, мама бы сильно расстроилась, да и… Как ты знаешь, нашего брата в последний раз видели накануне всех тех событий. Однако позже были донесения о том, что на воде замечали зеленого дракона. Разумеется, это мог быть не он. Когда все началось, заместитель ректора Военной академии вывел всех, включая абитуриентов, в бой, и может, этот одинокий дракон был одним из студентов. Но люди видели, как его под воду утащил спрут. А спустя неделю после твоего отъезда домой на берег выбросило остатки туши. Томар не смог определить, чье это тело. А в ту ночь пропало несколько зеленых. Так что…

– Это мог быть кто угодно, – ответила я спокойно. – Я знаю, что наш брат жив. Он не мог так просто умереть, ясно?

Кали закивала и натянула нейтральную улыбку. Она предложила чай и закуски, а после пригласила посмотреть геральдический альбом. В конце концов, и нам с Артаном пора заняться тем же самым.

Сестра довольно легко привела себя в порядок. Вернулись лоск и высокомерность. Больше говорить о важных делах ни я, ни она не пытались.

Ведь это так сложно – доверять друг другу.

* * *

Буквально минут через тридцать, когда мы уже собирались перебраться в ее примерочную, послышались громкие голоса, и на пороге, широко распахнув двери, возник ее муж. Теперь Деян всегда носил телесного цвета маску, скрывающую половину лица, что не мешало ему говорить хорошо поставленным и убедительным голосом. Ему повезло, что оба глаза остались целыми, так что он смог закончить обучение и поступить на службу. Как и сестра, Деян выглядел превосходно, но сдержанно и по-военному скромно. Никакой импозантности, к которой был склонен его дядя Акрош, строгие линии костюма, отсутствие украшений. И только запонки выделялись завитушками, складывавшимися в причудливую красивую вязь. Похожая пряталась в полутонах пиджака, чуть отчетливее проступая на свету, делая этот наряд по-настоящему парадным.

После приветствий он пересек комнату, в первую очередь поздоровался со мной, целуя запястье, и только затем проследовал к жене, вставшей, как только муж вошел. Их объятия показали, что, несмотря ни на что, брак получился счастливым.

Следом зашел Томар Бай. Он был рад видеть меня, о чем не преминул сообщить:

– Я надеялся вас застать, дорогая кэрра Каргат. Когда Деян сказал, что вы, возможно, навестите сестру до начала соревнований, тотчас повез его домой, отложив все наши совместные дела.

– Прямо на полуслове оборвал и потащил из библиотеки! – проворчал Деян, обнимая за талию жену. Заметив мое любопытство, пояснил: – Томар попросил меня поискать в княжеской библиотеке Лапалии ряд книг, и мы составляем список необходимого.

– Вы этим занимаетесь уже месяц, из-за чего я мужа почти не вижу! – шутливо толкнув Деяна в бок, укоризненно заметила Кали.

– Кто я такой, чтобы стоять между новобрачными? – Томар отечески похлопал по плечу Деяна, когда мы все разместились на диванах, а служанки принесли крепкий чай и свежую выпечку, на которую с жадностью набросились мужчины.

– Кстати говоря, кэрра Селеста, не желаете посетить Магическую академию? У Амалии еще идут занятия, но думаю, она с удовольствием прервется, чтобы увидеть вас.

– И я обещала показать, на что способна, – согласно закивала я. – Вы так торопитесь…

– Есть причина, – неожиданно твердо заявил колдун, и по взгляду было ясно: здесь он говорить об этом не будет.

Я взглянула на часы, прикидывая, успеем ли.

– Если выдвинемся прямо сейчас, а обратно вы совершите полет в облике белого дракона, то это будет не только очень вовремя, но и весьма эффектно.

Я непроизвольно рассмеялась в ответ на его заговорщический тон. Томар Бай, хоть и выглядел сурово, но в такие моменты казался очень открытым человеком. И не скажешь, что он один из старейших жителей королевства.

А вот сестра не была довольна этим предложением, но промолчала. В ее глазах красноречиво читалось, насколько она не одобряет подобные выходки. И я поняла, что хочу этого. Заодно посмотрим, насколько изменилось все во дворце. Поэтому я дала согласие колдуну, и мы тотчас отправились в путь.

На прощание Кали крепко обняла меня, вновь прошептав на ухо:

– Будь осторожна, Сэлли. Особенно среди придворных дам. Они все желают тебе зла.

* * *

– Так в чем причина спешки? – спросила я Томара, когда мы оказались в академии. Коридоры были пусты – шли занятия. Служанку я оставила на попечении местной прислуги, так что мы с колдуном дальше шли одни, и нам никто не мешал.

– Его Величество очень плотно составил ваше расписание на ближайшие дни, я не был уверен, что удастся в него вписаться. Поэтому перехватить вас до начала соревнований – сродни чуду. А причина… – мужчина замялся, оглядываясь по сторонам – мимо нас проходила группа старшекурсников. Томар вновь заговорил только когда мы оказались в одном из свободных залов для практики. Это было не то помещение, от которого мне становилось дурно. В нем ничто не сдерживало ариус, так что я могла спокойно показать свой прогресс в управлении белой тьмой.

– Дело в том, что идет активное снижение магии, кэрра Селеста, – заявил он, плотно закрывая за нами двери. – Но, чтобы вы поняли, о чем идет речь, ответьте, что вы вообще знаете о колдовстве? – тут Томар взмахнул руками, и из них вылетели разноцветные дымчатые бабочки.

Я улыбнулась, перехватывая одну из них, прежде чем они растворились в воздухе.

– Магия – это основа мироздания. С ее помощью все вокруг было создано. Магические создания способны преобразовывать энергию, подчиняя собственной воле.

– Кратко, доступно, почти верно, – с учительской лаконичностью согласился колдун, покачав головой. – Не хочу утомлять подробностями, поэтому к вашим словам добавлю только одну основу: источник. А истинная магия, пронизывающая пространство, основа основ, доступна лишь тем, кто заключает Сделки.

– Оу, не знала, – смутилась я, отводя глаза. Ник запретил кому бы то ни было рассказывать, что было во время неудавшейся Сделки. Томар не знает о том, что я ее видела.

– Истинная магия способна видоизменять пространство, время и материю. И мы не знаем, есть ли у нее предел, так как нет ни практик, ни экспериментов, а только отрывки из старых книг. И теории, – он тепло улыбнулся. – Я считаю, что с помощью Книги был сотворен наш мир. Но это лишь… теория. А вот другие источники магии не такие фундаментальные, хотя бывают поистине огромных размеров. Они делятся на три типа: предметники (те, что заряжены магией в силу каких-то специфических обстоятельств, будь то удар молнии или великая волшба, случившаяся рядом с предметом), тело существа (мы все, даже те, кто не обладает даром волшебства, обладаем конечным магическим зарядом) и элементы (вода, огонь, земля и воздух). Первые два способны исчерпать себя, последние – бесконечны, но им присущи приливы и отливы.

Тем временем колдун подвел меня к широченному столу в центре полукруглого пустого помещения, а сам ушел к одной из стенок, стукнул по ней и вытащил несколько небольших кубиков, которые затем установил в центре стола в специальные выемки. После чего последовательно нажал на каждую из поверхностей, и они загорелись разными цветами. При упоминании об элементалях каждый запульсировал то ярче, то тусклее.

– Теперь переходим к сути этих источников. Все магические существа имеют склонность к определенному элементу. Гномы – это огонь. Подводники, что логично – вода. Эльфы – земля и воздух. Оборотни – земля. Остальные виды более вариабельны. Люди, к примеру, способны комбинировать и сразу тянуть энергию из нескольких элементов.

– А драконы?

– Чистый огонь, – он коснулся красного куба, и тот запылал желтым пламенем. На лице Томара мелькнула усталость, и он разом загасил все образцы и опустил руки на стол, упершись кулаками. – Кэрра Селеста, прошу вас – никому не говорите о том, что услышите здесь, – заручившись согласием, он впервые прямо посмотрел мне в глаза. – Последние девятнадцать лет идет мощнейший отлив магической энергии. Источники иссыхают. Рождается меньше магических существ. В этом году у нас случился, впервые за всю историю академии, недобор учеников. И дальше будет хуже.

Я сглотнула, не соображая, к чему клонит колдун. Но одна мысль мелькнула в голове, и я нахмурилась, а он подтвердил:

– Да, я подозреваю, что все началось в день, когда вы родились, и умер старый король. Я думаю, что ариус – это квинтэссенция всех природных источников. И вы непроизвольно тянете в себя эту энергию.

– Зачем мы здесь?

Томар тяжело вздохнул и вновь уставился на кубики:

– Здесь мы испытываем абитуриентов на склонность к виду энергии. Проверяем их способности. Как дракон вы используете энергию огня для превращений, но сами им управлять не можете, как это делают волшебники. Однако ариус способен на нечто подобное. Я хочу проверить, верны ли мои догадки. Вы поможете мне?

– Что будет, если это окажется правдой? – спросила я сухо, также уставившись на кубики перед собой.

– Не знаю. Но это поможет понять, что делать дальше, – колдун отечески улыбнулся. – Кэрра, я ни в коей мере не желаю вам вреда. Я просто хочу во всем разобраться.

Я кивнула и призвала ариус. Впервые с момента возвращения в столицу. И он тотчас откликнулся, да еще как! Белое пламя моментально вырвалось наружу, заполняя все пространство тончайшими дымчатыми линиями. Потребовалось усилие, чтобы собрать их в одно целое, и только вокруг моих рук. Ариус был недоволен моей скромностью, а моя голова почти взрывалась от боли из-за усилий сдержать его.

– С вами все в порядке? – Томар явно был восхищен этой игрой света.

Я закивала в ответ и спросила, что теперь делать.

– Попробуйте ариусом повлиять на элементали. Каким угодно способом.

Я попросила его отойти в сторону, сама же развела руки и потрясла ими, будто сбрасываю с пальцев капли воды. Мне требовалась вся концентрация, на которую я была способна, – ариус очень плохо слушался, вел себя как маленький щенок, дорвавшийся до вкусной косточки. Его было так много, что собрать в один пучок оказалось невозможно. В итоге вместо точечного удара я вбила его сразу во все кубы, и они ярко вспыхнули, моментально уничтожив пол и пробив дыры в потолке огнем, водой, землей и воздухом, будучи окружены белым дымом ариуса.

– Достаточно, кэрра! Селеста, хватит! – донесся до меня голос колдуна, а я никак не могла остановиться.

От кубиков ничего не осталось, только потоки энергии, видимые как цвета радуги, а ариус все изливался и изливался из меня, и вместе с тем усиливалась головная боль. Я упала на колени, сжимаясь в клубок, ослепленная радужной белизной. А после свет померк.

Глава 7
Наваждение роз

Никлос

«Как же невыносимо, обжигающе остро, неистово, безумно и до щекотки нервов страстно хочется ее коснуться. Тронуть подушечками пальцев бьющуюся жилку на шее, провести рукой от яремной ямки вниз до ложбинки между грудей. Почувствовать легкую дрожь, услышать прерывистое дыхание, увидеть трепет опущенных ресниц и как чуть приоткрывается рот, а на щеках расцветает мягкий румянец. Один крошечный поцелуй, просто чтобы почувствовать вкус, узнать, какая она в реальности, а не во сне…»

Вместо этого до отрезвляющей боли королю приходится сжимать пальцы в кулаки и непринужденно беседовать с гостями и подданными. Делать вид, что между ними ничего не было и нет. Лишний раз в ее сторону не смотреть, но при этом постоянно чувствовать присутствие – будто по правую руку зажглось маленькое солнышко. А по левую – огонь и дикая ревность.

Королевская любовница сдерживает себя, ведет фривольную игру слов, плетет кружево придворных разговоров ни о чем, в пределах разумного флиртует с Се´довым, смеется, шутит… и где только научилась такому искусному притворству?

После, в бальном зале, Анка раскрылась полностью – все танцы начинались с нее, ею же и заканчивались. Словно у нее открылось второе дыхание, отплясывала и кадельер, и дикадриль, и саламенку, не упуская случая покрасоваться перед остальными придворными дамами своей раскованностью. Она улыбалась зажигательно, кружась вокруг короля, и наклонялась непозволительно низко, а также держалась недопустимо близко, касаясь спиной его груди и прижимая его руки к своей талии. Ей нравилось бросать вызов обществу, а Никлосу нравилась ее свобода.

Селеста не танцевала. У нее был какой-то странный взгляд, будто она испытывает муку от одного нахождения в бальном зале, хотя теперь это помещение стало еще просторнее и воздушнее, чем прежде. Подопечная короны сидела на своем маленьком креслице, а рядом была только Винелия Барбская. Артан оставил жену ради долгожданной встречи со своим кумиром, и они находились в противоположном конце зала, отдавая дань вину и закускам.

Да, Селеста не танцевала. Она мягко отказывала всякому, кто подходил к ней, а король… не стал и приглашать. Ему хотелось этого, хотелось вспомнить, как они когда-то танцевали кадельер, но он боялся напугать девушку своим напором. Боялся не удержаться в рамках и позволить всем увидеть, что они не просто опекун и подопечная, а… кто?

– У кэрры Селесты такой изможденный вид… может, стоит отпустить ее? Кажется, девушке нездоровится, – как бы вскользь заметила Анка, когда закончился очередной танец, и пара решила сделать перерыв. От проницательного взгляда любовницы не ускользнуло то, как король смотрел на подопечную. Она ревновала, но держала себя в узде.

– Это решит ее муж, – отмахнулся в ответ Ник, притворившись, что ему все равно.

Анка хотела что-то добавить, но подошел Томар, и она отступила со словами, что ее ожидают в зале, затем легко сбежала по ступенькам и скрылась среди толпы придворных.

– Ваше Величество, ваша… пассия… такая яркая. Как чистый огонь, – очень издалека и осторожно заметил кэрр Бай, а король в ответ скривился.

Отойдя в сторонку, Никлос перехватил с подноса официанта бокал с вином и вернулся назад. Присущая колдуну невозмутимость дала трещину еще в парке, сейчас же видно было, как Томару не терпится что-то обсудить. Странно.

– Чем тебе так Анка не угодила? Ты постоянно ворчишь на нее, когда она попадает в поле твоего зрения, – заметил Ник, делая небольшой глоток.

Томар, судя по всему, собирался ответить резко, но сдержался и заговорил спокойно:

– Ваше Величество, вы же сами говорили о ней во время Равновесия. Девица с изъяном.

– Это не твое дело, – процедил в ответ Ник, обжигая колдуна неприязненным взглядом. – Она – единственное, что держит меня. Тебе ли этого не знать.

– Так ли уж она держит вас? Вы не замечаете, как становитесь все более вспыльчивым и… – мужчина осекся, заметив опасное выражение на королевском лице. Его спина моментально взмокла, и он ощутил невидимое присутствие нориуса. – Простите, что лезу не в свое дело. Это не повторится.

Выждав паузу, его собеседник медленно кивнул, успокаиваясь. Снизу раздался громкий смех и взметнулись рыжие волосы – Анка увлекла на середину зала Се´дова, прочь от обиженного Артана, и закружила путешественника в танце. Грянула музыка, возвращая придворных в общий круг. Король и Томар отступили, а после и вовсе ушли за ширму позади трона, где было тише.

– Я хотел сказать, что поступила информация о пропаже прибрежных деревушек в Заокеании. Северные страны заявили, что исчезло около трех сотен человек и существ.

Никлос пошатнулся, в памяти пронеслись слова из старого дневника: «Аргэктуанлэху». Он подозревал, что это обозначение морвиусов. И раз число пропавших увеличивается, значит, дела плохи. Хорошо, что Агондарий подтвердил время и место прибытия. И просил только увидеться с Селестой и дочерью. Ник уже был готов поверить, что подводный король действительно не знает, что его дочь не в Каргатском королевстве. И раздумывал, куда же она могла тогда деться.

Задумчиво пройдясь вдоль ширмы, разглядывая сквозь плотный узор тени танцующих, Никлос сделал еще один глоток вмиг показавшегося горьким вина.

– Спасибо, что сообщил. Я думаю, Се´дов может подсказать, что это за напасть. Он бывал во всех концах света, наверняка что-нибудь да слышал. Легенды, мифы, слухи.

– Морви… простите, Ваше Величество, но я не доверяю ему. И считаю, что не стоит его посвящать во все королевские секреты!

Это была та самая причина, по которой Томар был на взводе и еле сдерживался. Кустистые брови то сходились на переносице, то взлетали вверх, а глаза поблескивали в полутьме, выдавая магическую суть обычно сдержанного человека.

Король удивился столь неприкрытой яркой реакции колдуна. Без слов он задал вопрос, и Томар, облизнув губы и оглядевшись по сторонам, будто кто-то может за ними подсматривать, чуть понизил голос, отвечая:

– Он притащил в столицу шамана. Это люди, отринувшие человеческое, отказавшиеся от магии источников и использующие только собственные силы. Отшельники, якшающиеся со всяким сверхъестественным сбродом, вроде диких ше´лки или троллей, лесных колдуний и так далее! – кэрр Бай поднял указательный палец и назидательно произнес: – Именно такие существа могут быть связаны с морвиусами! Ваше Величество, приводить это… этого шамана сюда – как запускать ласку в курятник. Особенно опасно, когда рядом кэрра Селеста!

Ник вздрогнул и инстинктивно обернулся в ту сторону, где за ширмой сидела девушка. Он сильнее сжал бокал, задумавшись. В словах колдуна был смысл, однако король никогда не сталкивался с шаманами и предпочитал самостоятельно решать – доверять им или нет. Так он и сообщил Томару, а тот в ответ насупился, опустил голову, заговорил негромко:

– И не говорите, что я вас не предупреждал. Разумеется, я сделаю все, что в моих силах, чтобы не дать шаману и шанса навредить кому бы то ни было. Но… это опасно, – в его голосе мелькнула осторожная мольба, которая не возымела эффекта. И тогда мужчина попросил о личной встрече с Селестой.

Продолжить чтение