Читать онлайн Формула счастья и везения бесплатно

Примечание

Алька Солнцева – студентка, героиня романа «Страгглеры», попаданка, пишет истории о Флоре-травнице

Флора Фёдоровна Корсакова – студентка, Флора-травница, попаданка

Страгглеры – Алька Солнцева, Андрей, Пашка, Света, Нина и Галя – попаданцы

Бортук и Эйо – Правители племени маоров

Флор Валерианович – дедушка Флоры по материнской линии, травник, Маг

Мария Николаевна – бабушка Флоры по отцовской линии

Хитар – шер-оборотень (волк), принц, Старший Сын клана Ар Аккома Фурр-оби Верроус

Лайрина – невеста Хитара

Йолис Третий – король Зерании

Ансельмус Аркуз – Главный Маг, Повелитель Элементалей и Старший Брат короля

Беррерьи – принц, Старший Сын короля, некромаг, Посланник Владык

Касар Доблестный – начальник охраны Замка Шатор

Виконт Ренельи Сальве, Старший Кавалер рода Таунбер – названный отец Флоры

Алангиз – воин Братства Теней, телохранитель, сын виконта Ренельи

Фелаг – слуга виконта Ренельи, лекарь, волхв

Гельвеяр Альбутти – Мастер «Ия Кер», друг виконта Ренельи

Филис – бер-оборотень (пантера), Старший Кавалер рода Сиодег

Аритана– Старшая Дама рода Сиоде, мать Филиса

Лиссандр, Старший Кавалер рода Алсарра – придворный

Шисар – повар виконта Ренельи, ширша-оборотень (крыса)

Шулетта и Шадир – ширши-оборотни (крысы)

Герцог Нарвей – Главнокомандующий войск Зерании

Альях Нарвей – племянник

Маур – пленник герцога Нарвея, наёмник

Фермиас – слуга двух господ

Фадд – сын Урмиды, Старшей Дамы рода Торбьерри

Идана, Марсана, Цакилия, Мисария – служанки

харлуг – лошадь

Умка – рейтар (медвежонок)

Глава 1. Ветер перемен

В основе обучения магии лежит

изменение взгляда на мир.

Верить в то, что мир вокруг нас такой,

как ты думаешь – глупо.

Мир это загадочное место.

К. Кастанеда

Совет Трёх Правителей племени решил, что Посвящение в маоры Алька пройдёт в Пещере Молчания. Что девушка знала о Пещере? Знала, что без вреда для психического и физического здоровья из Пещеры вышло несколько человек; большинство людей не выбрались, были и такие, которые выбрались, но поселились на острове и перестали разговаривать.

Впереди утомительные часы ожидания спуска в Пещеру Молчания. Невольно ей вспоминались события, которые пережила со страгглерами в Подмосковной пещере, куда они спустились за сокровищами, а через пять дней экстремальных испытаний шагнули в неизвестность. Параллельная, перпендикулярная или ещё какая-то реальность – важно лишь то, что теперь это её реальность. Здесь она встретила Таора, воина племени маоров, спасшего ей жизнь, здесь родятся и вырастут дети, их с Таором дети, если, конечно, за отведённые сутки она пройдёт Пещеру Молчания.

Альке вспомнилось событие трёхлетней давности, случившееся на второй день путешествия страгглеров по пещере. Андрей, обвязавшись верёвкой, вползал в лаз на животе, за ним в узкую скользкую щель втиснулась она и, упираясь головой в ботинки Андрея, с усилием продвигалась вперед. Вскоре почувствовала нарастающее давление сужающихся стенок лаза на голову и туловище. Запелёнутая обволакивающей липкой глиной, она с трудом дышала. Андрей уполз вперёд. Хотела вернуться, но куртка задралась, под неё тут же затекла жидкая глина. Подавив панику, извиваясь, как змея, она с трудом поползла. Вскоре, чтобы снизить скорость движения, тормозила протянутыми вперёд руками. Несмотря на предупреждение Андрея, выскочила из лаза и въехала головой в холодный подземный ручей. И вдруг раздался истошный вопль Светки.

Алька оглянулась, то, что увидела, заставило её похолодеть от страха. Огромная масса каменей пришла в движение. Вадим полз последним. Ошеломлённые происходящим, беспомощные перед лицом катастрофы, они смотрели на сжимающееся отверстие, из которого вот-вот вылезет их товарищ. Когда из лаза показалась вымазанная глиной рука, ребята ухватились за неё – самостоятельно Вадим выбраться не мог.

И тут со страшным грохотом тронулась лавина. Большие глыбы стремительно покатились вниз. Охваченные страхом парни выдернули Вадима из лаза и в панике бросились бежать, а на них нещадно сыпался каменный дождь.

Кто-то из страгглеров полз из зоны камнепада на четвереньках, кто-то мчался вперёд, не разбирая дороги. Из-за неимоверного шума каменных глыб никто не услышал Альку, оказавшуюся в ловушке: её правая нога запуталась в верёвке, связывавшей рюкзаки. Дергаясь из стороны в сторону в попытке освободиться из западни, девушка звала на помощь и плакала, но её громкие крики заглушал грохот падающих камней.

Охрипшая и совершенно обессиленная, лёжа на куче рюкзаков, стуча от страха зубами и дрожа всем телом, Алька вспомнила о том, что у бывалых людей в момент гибели мелькали события их жизни. Но никаких видений у неё не было, наоборот, мозг работал ясно и, если бы не бившая нервная дрожь, можно считать, что ничего особенного она не чувствует; только время замедлилось.

Когда рядом с головой со свистом упала большая глыба, Алька закричала и медленно поползла вперед. Желание выбраться столь велико, что девушка удивлялась только тому, что не может ползти быстрее. Вдруг на голову обрушилось что-то тяжёлое, она потеряла сознание, а очнулась от прикосновения к голове чего-то прохладного.

Приоткрыв глаза, увидела склонившуюся над ней Нину, которая прикладывала к её лбу мокрый платок и говорила, что все живы и здоровы, отделались царапинами и ушибами, что самая большая шишка досталась её. Пашка сказал: «Радуйся, героиня, если голова болит, значит, она есть». Андрей, глядя на хрупкую девушку, удивлялся тому, как она смогла вытащить из-под обвала все рюкзаки.

Боялась ли тогда Алька погибнуть в пещере? Нет. Она верила в то, что всё будет хорошо. Но теперь, вспоминая экстрим в подземелье, у неё увеличился накал страха. Таор успокаивал, безгранично веря в успех любимой. Значит, всё будет хорошо.

Девушка улыбнулась и сказала себе:

– Не знаю, что будет завтра, но уверена, что в Пещере Молчания меня ждут необыкновенные приключения. А сейчас последую совету Шекспира: «И пусть рассказы о чужих печалях, научат нас забыть свою печаль».

Алька склонилась над тетрадью и написала: Формула счастья и везения. Глава первая. Ветер перемен.

***

Ярко светило солнце, Флора сидела на поваленном дереве, наслаждаясь звонкими птичьими трелями, и размышляла. Чего скрывать, ей хорошо в этом волшебном мире, здесь она встретила шера-оборотня и влюбилась. Когда Хитар был рядом, её мысли путались, она опускала счастливые глаза, опасаясь, что он поймёт, какую власть над ней обрёл.

Вот бы поговорить с мамой, посоветоваться с отцом! На глаза навернулись слёзы – перед мысленным взором предстали родные лица, вспомнилась незабываемая атмосфера, царившая в доме, которым мудро правила бабушка по отцовской линии. Казалось, время не властно над очаровательной и в свои семьдесят лет Марией Николаевной, с мужем она много путешествовала, о чём красочно рассказывала внучке.

Бабушка использовала необычную систему образования Флоры, разыгрывая в лицах сказки, незаметно переходила с русского на английский, французский и итальянский языки. Чем старше становилась Флора, тем познавательней и задушевней были их беседы. Сколько она себя помнила, дружная семья каждый вечер собиралась у зелёной лампы в гостиной. Говорили о литературе и музыке, о жизни и взаимоотношениях людей. Когда заканчивалась одна тема, выбирали другую тему. Тщательно готовились к дискуссии, а потому все домочадцы были лаконичны, самобытны, остроумны и тактичны.

Теперь-то Флора понимала, что родные мудро подошли к её воспитанию, к формированию и развитию её мировоззрения. Словно по сценарию, раз за разом, близкие люди мастерски разыгрывали домашний спектакль, ненавязчиво прививая хороший вкус к литературе, музыке, учили жить в гармонии с собой.

Сегодня ей вспомнился вечер, когда беседовали о гражданском браке. Будучи в восторге от своего кумира физика Ландау, Флора упрямо твердила, что хорошую вещь браком не назовут, что однокурсникам и без свадьбы хорошо живётся.

– Ошибаются, – возразила мама, – в гражданском браке женщина думает, что замужем и не ищет спутника жизни, а мужчина уверен, что холостяк.

– Женатые мужчины живут дольше тех, кто проявляет благосклонность к нескольким дамам, – с улыбкой глядя на жену, добавил отец Флоры.

– Верочка, моя подруга, пять лет встречалась с женатым мужчиной.

– Он от этого умер? Или тете Вере нравится соперничать с его женой? – с иронией спросила Флора.

– Нет. Когда Верочка поняла, что его устраивает союз с двумя женщинами, рассталась, а вскоре влюбилась и удачно вышла замуж.

– И правильно сделала. Женщине нужно движение отношений: от романтических свиданий к сексу, браку или, наоборот, браку, сексу, воспитанию детей. Нет динамики в отношениях – ищи, внучка, другого кавалера.

– Значит, гражданский брак пустая трата времени?– уточнила Флора.

– Для кого как. Мужчина в выигрыше, женщина – нет. Женщине не так важна карьера, ей нужны семья, дети, уверенность в завтрашнем дне, стабильность отношений, – бабушка помолчала и добавила: – в отличие от мужчины ей не нужно сразу всё; она уважает и любит того, кого долго добивалась.

– Если муж владеет искусством «оживлять» супружеские отношения, жена чувствует себя любимой и единственной, – лукаво добавил отец.

– Даже если это не так? – со смехом спросила Флора.

– Особенно, если это не так, – серьезно ответила Мария Николаевна.

– Папа, а ты как считаешь?

– Мне повезло: я счастливый сын, отец и муж. Мне не нужен адюльтер.

– Дипломат! Весь в отца, – рассмеялась бабушка и уже серьёзно добавила: – муж ценит жену, если гордится ею; ему приятны завистливые взгляды, бросаемые другими, а если у супругов схожие взгляды на жизнь, воспитание детей, но разный характер, то их брак не брак, а счастье.

– И как добиться такого счастья? В чём секрет женского очарования?

– К сожалению, сборник женских секретов не издан, он передаётся от матери к дочери. Вот послушай! Будь интересной и для мужа и для себя; люби, а не повелевай; помни: равноправие – миф в мире, где правят мужчины; жена была и есть тень мужа, но не бессловесная, – неторопливо перечисляла бабушка.

– А для меня Флор Валерьянович идеал мужчины, – перебила мама. – Добрый и любящий отец, великий путешественник, талантливый учёный, остроумный собеседник. Когда просила совет, он рассказывал мне притчу или сказку. Только много позже поняла, это мой мудрый отец подготовил нашу с Фёдором встречу так, что мы влюбились с первого взгляда.

– Дочь, поклянись на священной Красной Книге редких и исчезающих растений, когда влюбишься, посоветуешься с мудрым папой, а то попадёшь в сети морального урода и окажешься у разбитого корыта.

– Кому попаду в сети? – со смехом переспросила Флора.

– Моральный урод хорошо разбирается в психологии женщин, он их использует, имитируя стабильность отношений, ловко манипулируя стремлением к созданию семьи,– растолковал отец…

Очнувшись от воспоминаний, Флора вздохнула: «Понятно, меня беспокоит отсутствие динамики в отношениях с Хитаром. Почему он не сделает их близкими? Может, считает меня маленькой? Может, не нравлюсь? Может, он моральный урод, о котором предупреждал отец? Нет. Хитар не такой! Может, у него есть девушка? Может, оборотню запрещено жениться на человечке? Сколько вопросов! И ни одного ответа. Не буду торопиться. "Вдруг любовь пройдёт, ни сердца не затронув, ни ума. А если это юности забава?"

Флора внезапно почувствовала тревогу. Показалось, что когда-то она видела этот небольшой овражек: узкий и извилистый, окружённый густой порослью орешника. За тёмным ельником сквозь полумрак дремучего леса светились ранее здесь не попадавшиеся стройные берёзки. В овраге ничего примечательного не было, кроме клубов плотного зеленоватого тумана.

Потемнело. Небо затянули тяжёлые низкие облака. Подул холодный ветер. Флора поёжилась. Гроза собирается, а она так далеко от избушки! Яростный ветер раскачивал верхушки деревьев, они надсадно скрипели. Под весом крупных капель начинающегося дождя шелестели листья, словно переговариваясь старческими голосами.

И тут Флора узнала и овраг и зеленоватый туман. Она его так долго искала, желая вернуться домой! А теперь достаточно спуститься на дно овражка и она обнимет маму, папу, бабушку, но уже никогда не увидит Хитара, Хлиса, Умку, не поговорит с Апоне.

Девушка качнулась и с надрывом закричала:

– Мамочка, прости. Отец, пойми! Я не могу вернуться! Я люблю Хитара!

Яркая вспышка молнии осветила зелёный туман, уползающий в овраг, могучие деревья, сцепившиеся ветвями, листья, срываемые вихрем.

Глухо рыдая, девушка упала на мокрую землю. И вдруг сильные руки обвили её, подняли и бережно понесли.

Она услышала ласковый голос шера-оборотня:

– Флора, зачем ты так далеко ушла? Кто тебя обидел? Это Лесной Хозяин разбушевался. Ты и испугалась.

Уткнувшись в плечо Хитара, Флора понемногу приходила в себя.

Хитар хриплым взволнованным голосом говорил:

– Не плачь! Вон Хлис и Умка бегут. Мы пришли, а тебя нет. Ты не уйдёшь?! Обещай мне, что ты больше никогда не уйдёшь!

– Я уже никогда… не уйду… туда, – вытирая слёзы, с трудом промолвила Флора, с болью в сердце она смотрела на уже неприметный овраг.

Все вернулись к привычной жизни. Только теперь на охоту Хитар уходил один, а молодой шер-оборотень Хлис и похожий на маленького медвежонка детёныш рейтара Умка с пользой и весело проводили время с Флорой.

После завтрака они шли в лес, где девушка собирала лекарственные растения, чтобы приготовить снадобье, обещанное фрайям-оборотням. Днём учила Хлиса составлять лекарственные препараты и рассказывала сказки.

Мальчик показывал Флоре как добыть и приготовить пищу, как укрыться от непогоды, как читать и запутывать следы, как уйти от погони; научил ходить по лесу бесшумно. Для этого следовало ставить ногу на ступню, а не на пятку. Девушка гордилась, что ходит как оборотни, а вот бесшумно передвигаться так и не научилась.

Хлис рано лишился семьи, будучи альбиносом, предпочитал одиночество. Флора заботилась о нём, убеждала, что в жизни горестей, невзгод и печали намного меньше, чем радости и счастья. После того. как по её просьбе волшебник-фрай изменил цвет шерсти оборотня, в образе человека Хлис неизменно привлекал внимание золотистыми волосами, глазами, в которых, когда смеялся, вспыхивали ярко-золотые искорки.

Перестав дичиться, мальчик часто ходил в город, где обменивал пойманную рыбу на продукты и подарки для Флоры. Когда девушка случайно находила то красивую ленту, то лакомство и благодарила, он опускал глаза и смущённо улыбался.

Они часто играли в нечто среднее между прятками, салками и борьбой. Рейтар – неизменный участник всех забав – напоминал шаловливого ребёнка. С улыбкой понаблюдав за их вознёй, Хитар не выдерживал и присоединялся.

Вечерами долго разговаривали на крылечке, если прохладно, то у тёплой печки. Обитателям избушки нравилось общество друг друга. Время пролетало быстро.

Наступила осень. Лес стоял торжественно-нарядный и таинственно-прекрасный. Однажды Хитар сообщил, что на несколько дней уйдёт к родичам, живущим довольно далеко. Прошёл месяц, а он не возвращался.

То печальное утро началось как обычно.

– Кто разлил настойку соцветий харазана? – возмущалась Флора.

Ей никто не ответил: рейтар нагуливал аппетит, гоняясь за яркими бабочками, Хлис на крылечке потрошил ктароса, пойманного ночью. Он делал это так сосредоточенно и настолько был поглощён работой, казалось, не слышал вопроса. Поняв, кто виновен в том, что готовое снадобье пропало, она подкралась к мальчику, но не поймала – юркий шер был уже во дворе.

– Ах, так! Ну, погоди! – закричала Флора, пускаясь за Хлисом в погоню.

Когда она схватила шера-оборотня за шиворот, Умка обхватил её ногу. Потеряв равновесие, девушка со смехом на них упала.

Внезапно раздался мелодичный девичий голосок:

– Видел бы Хитар, как вы без него проводите время.

У крыльца стояла незнакомка: большие карие глаза, чёрные волосы и густые сросшиеся тёмные брови придавали очаровательную пикантность миловидному личику.

Девушки стояли друг против друга, представляя яркий контраст. Опрятно одетая в добротный тёмно-коричневый замшевый брючный костюмчик, с расчёсанными распущенными волосами незнакомка и раскрасневшаяся от бега в выцветшем мешковатом зелёном сарафане Флора.

– В жизни много неприятностей, уважаемая. Почему не радоваться, если представляется возможность? Был бы Хитар здесь, он с удовольствием поиграл с нами, – говорила Флора, пытаясь понять, что нужно нарядной девице.

– Делом надо заниматься, а не глупостями!

– Ты кто? И откуда знаешь Хитара?

– Лайрина, его невеста! Разве он тебе не говорил?

– Нет, – растерялась Флора.

– А мне о тебе рассказывал. Говорил, живёт у него человечка, по дому помогает, стирает, убирает, готовит.

– Вот как?!

– Это неправда!!! Флора, не слушай её!

– А ты, щенок, молчи! Тебя приютили из милости, – шипела Лайрина.

– Флора, не верь! А ты не ври!!! Флора добрая, умная и красивая!

– Не добрая, а глупая. Кто ещё, кроме дурочки, будет готовить и убирать за оравой бездельников? А вот умная и красивая – это вряд ли, – скептически посмотрев на Флору, фыркнула шера-оборотень.

– Пусть я не слишком умна, но знаю, Лайрина, зачем ты сюда пожаловала. Ты пришла напомнить о себе Хитару, который настолько забыл о своей красивой и умной невесте, что никогда не упоминал о ней.

– Скоро Ночь Большой Охоты! Он обещал, что на празднике мы предстанем перед Стаей. Нас поженят! Наши родичи давно договорились.

– Хитар тебе обещал?

– Конечно, глупенькая! А ты думала, опоила его зельем и он твой? Не всё так просто… Ведьма!

– Я ведьма?! Я опоила Хитара?! – изумилась Флора.

– Достаточно посмотреть на эти горшочки, крынки и бадейки. Во всех что-то колдовское плещется. Вон, какая-то дрянь разлита! В этом доме и есть-то страшно, того и гляди отравят. Бедный Хитарчик совсем потерял голову от твоего колдовства!

– А почему сам мне не сказал? Почему тебя подослал?

– Так ведь он же добрый! Говорит, что не хочет тебя обижать! Куда ты пойдёшь? Кому ты нужна? Пропадёшь. Вот я и решила помочь, а заодно тебе, человечка, глаза открыть. Шла бы ты… к людям. Что тебе в лесу делать?

– Флора, она врёт! Не уходи! Я вернусь с Хитаром и… – гневно крикнул Хлис, погрозив кулаком молодой оборотнихе, быстро побежал в чащу.

– Я дождусь Хитара. Пусть сам скажет, что любит тебя.

– Скажи мне, человечка, когда он обещал вернуться?

– Давно должен был. Сказал, родич пригласил на охоту, надо помочь…

– Так вот, человечка, знай! Он не вернётся, пока я не дам знать, что ты ушла! Это я посоветовала так сделать, чтобы твои чародейские травы выветрились, чтобы смог сопротивляться привороту.

Флора огляделась. Хлис убежал. От их дружной компании остались только она и Умка. Ей вдруг стало трудно дышать. Слова незваной гостьи, как удар в солнечное сплетение. Чтобы ответить, собрала все силы.

– Если Хитар считает, что я… опоила и здесь не нужна… Умка, уходим искать наше место под солнцем, – и Флора медленно пошла к дому.

Собралась быстро. Вещей немного: рюкзак, плащ, подаренный фрайями, небольшая шкура сила, комбез, ботинки, пластиковая бутылочка с волшебной водой, аптечка, косметичка да свёрток с едой.

Когда вышла из избушки, Лайрина спросила:

– Надеюсь, не прихватила чужого.

– А ты посмотри, – издевательски усмехнулась Флора, бросая ей под ноги рюкзак и поднимая руки вверх, как при обыске.

– Стану я колдовские пожитки трогать. Иди уж! Если что и взяла без спросу, пусть Лесной Хозяин тебя накажет, – сквозь зубы процедила Лайрина.

– Хитару передай низкий поклон и большую признательность за то, что так долго терпел меня, – с иронией произнесла Флора и пошла с гордо поднятой головой к навесу, где размещалась лаборатория.

Взяла дедушкину тетрадь, бережно завернула в полиэтиленовый пакет, положила в рюкзак.

Тяжело вздохнула и, не оглядываясь, срывающимся голосом крикнула:

– Умка, за мной.

Стремительно мчащейся девушке горечь утраты и обида застилали глаза. Дышала тяжело – не хватало воздуха. Широко открытые глаза ничего не видели. Мир сузился до маленькой болезненной точки, пылающей внутри. Только потеряв Хитара, поняла, как много шер-оборотень значил в её жизни.

Глава 2. Если в тебя верят, не всё потеряно

Никто тебе не друг,

никто тебе не враг,

а каждый человек – Учитель.

Из дневника Альки

Солнце клонилось к горизонту, а Флора не замечала ни усталых ног, ни тяжести рюкзака за плечами, ни боли от ударов веток, не чувствовала как рейтар хватает за подол. Казалось, что она попала в другое пространство, где энергия не расходуется, а время не движется.

Девушка не выбирала дорогу и остановилась лишь тогда, когда путь преградила река. Темнело. Она осмотрелась и поняла, что идёт в направлении столицы, откуда не так давно вернулась в обществе Хитара, который был таким добрым, предупредительным и весёлым. Не хотелось верить, что притворялся, что считал ведьмой, что втайне встречался с Лайриной.

– Вот почему так часто уходил. Бегал на свидания к своей невесте!

Почувствовав, как сжимается горло, девушка упала на колени. Сил идти не было. Рывком сбросила рюкзак, ничком упала на землю, захлёбываясь слезами. Испуганный рейтар прижался к ней, положил лапы на вздрагивающую спину, желая успокоить. Флора не обращала внимания ни на дождь, ни на холод, ни на боль в стёртых до кровавых пузырей ногах, ни на усталость, свинцом залившую тело.

Очнулась глубокой ночью. Дождь кончился, оставив многочисленные лужи. Лёжа на мокрой холодной траве, отрешённо смотрела на звёздное небо. Она никуда не хотела идти. Не хотела ничего делать. Не хотела жить.

Глянув на скулящего рейтара, почувствовала жалость к голодному малышу. Здравый смысл диктовал: переоденься и устройся на ночлег. Флора встала, отжала платье, достала свёрток и отдала еду радостно взвизгнувшему Умке. С печальной улыбкой девушка смотрела, как маленький рейтар ужинает.

Сворачивая холщовую тряпицу, обнаружила зацепившиеся за грубую ткань бусы, выточенные из трёх пород дерева. Бусинки почти чёрного, светло-коричневого и белого цветов источали приятный нежный аромат. Глядя на единственный подарок шера-оборотня, Флора вновь почувствовала ярость. Сжав деревянные бусы, размахнулась, чтобы бросить в реку, но в последнее мгновение передумала: слишком приятный запах, слишком тёплые на ощупь: «Ладно, оставлю как напоминание, что нельзя дарить сердце кому попало», – завернув бусы в тряпицу, спрятала в потайной кармашек рюкзака.

Поёжилась. Холодно. Здесь времена года напоминали климат средней полосы России. Дни ещё довольно тёплые, но вот холодные ночи не давали забыть, что она человек, а не лесной житель. Согреться не удалось даже у костра.

В сухой пещерке, вымытой в высоком береговом склоне, легла на белую гальку, завернулась в шкуру и положила голову на свернувшегося клубком Умку. Несмотря на усталость, не спала, но не из-за камешков, что больно впивались в спину.

Верила ли она в любовь? Конечно, да. Был пример взаимоотношений родителей. Флора оптимистка и не сомневалась, что обязательно найдёт свою половинку.

С горькой улыбкой девушка припомнила первую встречу с Хитаром. Не так уж много времени прошло с тех пор, как она – московская студентка – бегала на работу в зоопарк, а сейчас в пещерке коротает ночь с маленьким рейтаром. Всё зыбко и нереально! А мысли, как белки, крутят колесо воспоминаний о вероломном шере-оборотне.

Как же ей нравилось смотреть в выразительные глаза Хитара, слышать его хрипловатый голос, хранить в памяти случайные соприкосновения их рук! Пребывая в сладостных мечтах, наслаждаясь его голосом, она не расслышала притворства, глядя в глаза, не разглядела предательства. Увы, когда любишь, не вникаешь, что говорят, а лишь с восторгом и упоением слушаешь, с обожанием смотришь.

Флоре казалось странным, что он, будучи таким внимательным, почему-то не замечает её чувства к нему. Теперь этому нашлось простое и логичное объяснение: Хитар всё видел, но не хотел развития их отношений из-за Лайрины, своей невесты.

Если бы не Хитар, она воспользовалась предложением Апоне – Хранительницы Рек и Озёр – и вернулась к родителям. Лишь теперь с болью в сердце осознала: Хитар не стоил этой жертвы. Она должна освободиться от горьких мыслей об утраченной любви, от воспоминаний о нём.

Обиды нет. Никаких чувств. Есть боль. Боль от предательского бегства шера-оборотня, прячущегося в лесу, не желающего сказать, что она ему не нужна.

Флора завидовала Лайрине, а потом подумала, что надо завидовать достойному, тогда придёшь к мудрости, а завидовать оборотнихе глупо.

Девушка подумала: «Никто сразу не получает, что хочет. Но как больно и трудно возвращаться с небес на землю, когда пребываешь в уверенности, что всё чудесно, что так будет всегда. Увы! Не зря говорят, что чем значимее отношения, тем больше искажений. А Хитар не достоин ни доверия, ни уважения, ни любви. Он мне даже не друг. Друзья так не поступают! Надо забыть его. Вырвать из сердца».

Воспоминания о шере-оборотне причиняли невыразимую душевную боль. Глядя на звёзды, Флора медленно возвращалась к безрадостной действительности.

Когда взошло солнце, девушка немного успокоилась и произнесла:

– Всё к лучшему! Такова моя судьба! Не нужна оборотню – примут люди. Начну с чистого листа. Не секрет, когда заводишь новых знакомых, тут же объявляются старые друзья, – с усмешкой вспомнила избитую истину.

Флора шла в столицу. Почему туда? Хотела спрятаться и залечить душевные раны. Добрые друзья будут ей рады, но нельзя идти с разбитым сердцем туда, где всё напоминает Хитара, а потому не пойдёт ни к Дайялу, ни к Сите.

По дороге проскакали одинокие всадники. Громыхая, ехала карета, Умка испуганно заскулил и спрятался за Флору. Пожилая дама выглянула в окошко, скользнула взглядом по бедно одетой девушке, рейтару и брезгливо поджала губы. Флора задумчиво смотрела вслед удаляющейся карете: «Надо было попросить взять с собой», – мелькнуло в голове. Голодный Умка вернул к действительности, схватив подол сарафана зубами, он требовал еду.

– Думаешь, я не хочу? Вот сейчас пойду и попрошу еду в долг.

Гладя мохнатую морду рейтара, Флора смотрела на каменное строение с красной черепичной крышей. Над дверью красовалась криво приколоченная вывеска, на которой кто-то неумелой рукой изобразил кружку с большой шапкой белоснежной пены. На высокое и широкое крыльцо вышел толстый мужчина в белом переднике.

Вытащив из пасти рейтара замусоленный подол сарафана, Флора робко спросила:

– Есть ли работа, господин?

– Проходи. Ничего нет, – жуя аппетитный калач, буркнул повар, тараща на рейтара глубоко посаженные на заплывшем лице глазки.

Флора обернулась на скрип. Ветер приоткрыл дверь в небольшой деревянный сарай. Приятный запах свежего сена пробудил грустные воспоминания, вновь захотелось плакать. Сев на охапку травы, девушка закрыла лицо руками и всхлипнула, но ворча и рыча, Умка требовал еду.

Девушка горько усмехнулась: «Если в тебя верят, не всё потеряно. Ещё мама предупреждала, что не надо делать из мира мирок. Спасибо, мамуль! То что нужно! Помнится, ты советовала, когда будет трудно, вздохнуть, посмотреть сквозь пальцы, пожать плечами, всё и уладится. Что я зациклилась на Хитаре? Авось не маленькая, не впервые разбиваются иллюзии. Сделаем выводы и пойдём дальше.

Итак, что имеем? Миры параллельные или перпендикулярные, но существа, живущие в них, одинаковые! А что? Вполне приличный афоризм получился. Какое самомнение у этого оборотня! Думает, что пропаду. А вот назло ему окажусь на коне, вернее, как здесь говорят на харлуге! Вот!»

Флора улыбнулась, села и бодрым голосом произнесла:

– Мир, я готова к уроку. Давай задание. Я справлюсь!

Мир сразу откликнулся: из дальнего угла сарая послышалось глухое ворчание и неразборчивые слова. Девушка приблизилась к источнику непонятных звуков. На сене, раскинувшись во весь рост, спал длинноволосый мужчина, его чёрные спутанные волосы полностью закрывали лицо. Рубашка расстёгнута и наполовину снята, один сапог под головой, второй – нежно прижат к груди, рядом с ним на сене нечто среднее между гитарой и лютней.

«Похоже, местный диджей «зажигал» всю ночь. Теперь отдыхает. Кажется, ещё долго будет спать», – поморщившись, предположила она, но ближе не подошла. Запах вина, исходивший от мужчины, настолько силён, что на глаза навернулись слёзы.

Флора закашлялась и с горечью сказала:

– Судьба, ты предлагаешь мне плакать под музыку?

Девушка взяла на пробу несколько аккордов. Звучание инструмента понравилось. Оглянулась на Умку. Большие карие глаза рейтара выражали одобрение всех действий, приводящих к полной миске. Флора задумалась о репертуаре и концертном платье: «Надену комбез! В таких местах у мужчин меньше проблем».

***

Алька открыла глаза и увидела сидящего у изголовья Таора. Покосившись на свои забинтованные тонкой белой тканью руки, лежащие поверх одеяла, девушка улыбнулась и сказала:

– Тебе пора сменить плащ воина на одеяние лекаря, ты всё время выхаживаешь больных.

Таор погладил её щеку.

– А тебе надо набраться сил. Спи, а я посижу рядом с тобой.

– Мне кажется, что я выспалась на всю оставшуюся жизнь. Давай поговорим.

Таор хотел возразить, но в комнату вошёл Правитель маоров Бортук.

Поднявшись, Таор поклонился ему. Один из Совета Трёх сделал знак рукой, маор ещё раз поклонился и вышел, оставляя его наедине с Алькой.

Бортук присел у изголовья девушки и, глядя в глаза, спросил:

– Ты видела Голубой Колодец? Какой он?

– Это невозможно описать словами. Это так красиво, – мечтательно закрыв глаза, девушка рассказала о том, как заглянула в Колодец, заполненный кипящей лавой голубоватого цвета, где тысячи голубовато-прозрачных язычков пламени трепетно плясали над тонкой корочкой, покрывавшей расплав.

Затем она рассказала, что села так, чтобы глаза оказались на уровне края Колодца, о стенки которого бил голубоватый прибой. Пыталась рассказать о том, что ощутила скрытую энергию, прячущуюся внутри Колодца. Лава тяжело вздымалась и опускалась в каких-то десятках метрах от неё, жгучее дыхание вулкана опаляло лицо, но картина была такой волшебной, что она не могла оторвать глаз. Долго смотрела на фантастическое зрелище, забыв о том, что её ждёт Таор, что у неё мало времени.

Бортук внимательно слушал девушку, а потом спросил:

– Было ли страшно?

– Мне было хорошо. Я не только отдохнула и согрелась, но и ощутила приток сил. Усталость прошла, голова перестала болеть. Бросив последний взгляд на чарующую красоту дремлющего вулкана, я легко поднялась и пошла по голубой стрелке к выходу.

Правитель племени маоров долго молчал, а потом сказал:

– Многие маоры приходили к Священному Колодцу, но мало кто находил в себе силы уйти от него. Где ты нашла в себе силы противостоять его чарам?

– Меня прогнал мираж маленькой жёлтой горной змейки, той, что укусила. Я никогда не забуду боль, которая мучила меня в ту ночь. Эта змейка находилась между Колодцем и мной. Страх перед змейкой заставил уйти от Голубого Колодца.

– Тебе повезло, ты вошла в Пещеру Молчания, имея такого сильного Духа-Покровителя как Горная Змея! – торжественно сказал Бортук, поблагодарив за рассказ и пожелав выздоровления, он ушёл .

В комнату заглянул Таор, увидев, что Алька склонилась над тетрадью и что-то торопливо пишет, не стал ей мешать. А девушка с увлечением сочиняла очередную главу «Формулы счастья и везения».

Глава 3. Есть только миг между прошлым и будущим

Ничто не изменилось во мне,

но порой я медлю,

прежде чем выговорить имя врага.

Канетти

В невысоком парнишке в пятнистом камуфляжном комбинезоне и нахлобученной до глаз панаме уже не узнать заплаканную девушку. Войдя в трактир, Флору накрыло волной море разнообразных запахов: приятный – от огромного очага, где на вертеле жарилась туша сила, кисловато-хмельной – от пенящихся кувшинов, но доминировал аромат давно немытой человеческой плоти. Витавшие запахи и звуки Умке не нравились, он испуганно жался к ногам девушки, удивлённо тараща блестящие глаза.

Быстрым взглядом Флора окинула помещение и сочла, что в фильмах правдиво представлен антураж таверн, постоялых дворов и средневековых общепитов. Грязный пол из струганных досок засыпан соломой, низкий сводчатый потолок со следами копоти угрюмо навис над несимметрично расставленными и грубо сколоченными массивными деревянными столами. Мутные толстые стекла трёх окошек пропускали мало света. На столах, вперемежку с глиняными кружками и тарелками, стояли деревянные подсвечники, в которых чадили уродливые свечи. На стенах коптили факелы, освещая неровным светом грязные бревенчатые стены и нетрезвых мужчин, сидевших на деревянных скамьях.

Трактир полон. У двери шумная ватага из десятка добродушного вида честных тружеников: ремесленников и крестьян. Рядом с ними торопливо глотали вино три стражника; за ними двое неприметных: то ли ищейки, то ли люди с тёмным прошлым. Компания из четырёх хорошо вооружённых мужчин в кожаных панцирях расположилась в дальнем углу – это самая опасная группа.

Флора обратила внимание на прямо держащего спину пожилого сухощавого аристократа с щеголевато-подкрученными усами на узком породистом лице, его длинные густые с чёрной проседью волосы аккуратно подстрижены. Рядом с аристократом сидел крепко сбитый молодой человек, он цепким взглядом окинул вошедших.

Провожаемая любопытными взглядами, Флора медленно шла к стойке бара, вернее, к возвышавшемуся над низкими столами массивному сооружению, вероятно, выдержавшему не одну битву. Царапины и выбоины, оставленные тяжёлыми предметами, наглядно свидетельствовали о стойкости и надёжности сооружения.

– Что угодно господину? – угодливо кланяясь, спросил толстяк.

– Я пою песни. Разрешите в вашем чудесном заведении заработать на еду,– низким голосом попросила Флора.

Хозяин трактира направил короткий толстый палец на Умку.

– А этот что делает?

– Этот замечательный мойщик тарелок ничего не умеет, ещё маленький.

– Понятно. Ладно. Пой. Будут заказывать больше, разрешу тебе и косолапому остаться. Всё равно Зердик до вечера не проснётся.

Флора хорошо играла на гитаре, в их семье любили музыку, часто собирались по вечерам и пели. Теперь она будет петь за деньги. Тряхнув головой, отбросив неуверенность, опустила на пол рюкзак и, присев на табурет, взяла несколько аккордов. Старательно подражая Олегу Анофриеву, запела: «Призрачно всё в этом мире бушующем, /Есть только миг, за него и держись. /Есть только миг между прошлым и будущим, /И именно он называется жизнь…»

В зале воцарилась тишина. Когда песня закончилась, несколько секунд люди молчали, затем раздались восторженные возгласы и разнообразные требования: одни хотели услышать песню ещё раз, другие выкрикивали названия неизвестных ей песен.

– Господин! Можно получить еду для голодного зверька?

– Сейчас принесу, Ваше Сладкоголосие, – с энтузиазмом закивал хозяин заведения. – А ты пой!

Флора задумалась. На выручку пришёл молодой и весёлый стражник, крикнувший:

– Друже! Сыграй про любовь! Играшка сладится – заплачу!

– Про какую любовь? Счастливую или несчастную, любовь к жизни, женщине, а может, к власти и богатству? Уточните, пожалуйста!

– Котора тебей-то люба!

Флора смотрела на большую миску, наполненную ароматным варевом, поставленную трактирщиком перед рейтаром. Умка чавкал, с аппетитом поглощая еду, а она задумчиво перебирала струны.

Вспомнив песню из «Жестокого романса», сказала:

– Здесь собрались мужчины, поэтому спою от лица женщины: «Я, словно бабочка к огню, /Стремилась так неодолимо /В любовь, в волшебную страну, /Где назовут меня любимой. /Где бесподобен день любой, /Где не страшилась я б ненастья. /Прекрасная страна – любовь, /Ведь только в ней бывает счастье. /Пришли иные времена, /Тебя – то нет, то лжёшь, не морщась. /Я поняла, любовь – страна, /Где каждый человек – притворщик. /Моя беда, а не вина, /Что я – наивности образчик. /Любовь – обманная страна, /И каждый житель в ней – обманщик. /Зачем я плачу пред тобой, /И улыбаюсь так некстати. /Неверная страна – любовь, /Там каждый человек – предатель. /Но снова прорастёт трава /Сквозь все преграды и напасти. /Любовь – весенняя страна, /Ведь только в ней бывает счастье».

И вторая песня прозвучала в тишине, только один пьяный попытался что-то сказать, но собутыльники заставили его умолкнуть. «Странно, – думала Флора, – неужели они не слышали хороших песен?»

К ней подскочил подвыпивший мужчина. Он так эмоционально размахивал руками, пытаясь объяснить обуревавшие чувства, разбуженные песней, что неловким жестом смахнул с головы Флоры панамку – длинные волосы рассыпались по плечам.

На минуту воцарилась тишина, которая взорвалась свистом, невообразимым гвалтом, хохотом и криками:

– Эй, мордашка, ходь сюды. – Вот так пташка! Лети, цыпочка к нам, для тебей-то жёрдочка быти! – Эй, голуба! Ублажи ребят – монет отсыплем!

Ситуация вышла из-под контроля. Флора прижалась к стойке и затравленно оглядывалась. Рейтар рычал, скаля маленькие острые молочные клыки.

К девушке подошёл представитель воинственной четверки, схватил за руку и, невзирая на яростные попытки вырваться, потащил за собой, говоря:

– Цаца наша! Проверим, так же хороша в постели, как и её играшки.

Внезапно на их пути оказался телохранитель аристократа.

– Господин берёт девушку под своё покровительство. Отпусти.

В голосе не слышалась угроза, наоборот, тон дружелюбный, в руках нет оружия, стоит в расслабленной позе, глядя в противоположную от громилы сторону. Флора почувствовала как грубая рука, держащая её, медленно разжалась. Ворча под нос о зажравшихся аристократах, которые не дают простому люду отдохнуть, детина ретировался к дружкам.

– Идём. Мой господин ждёт тебя, – приказал телохранитель, нисколько не сомневаясь, что она послушается.

Прижимая к груди рюкзак и инструмент, Флора медленно пошла к столу, за которым сидел пожилой мужчина. Умка, рыча, следовал за ней.

– Добрый день, пресветлый господин, – вежливо поздоровалась она.

Аристократ поднял на девушку тёмные печальные глаза и вместо приветствия спросил, указывая на свободную лавку:

– Ты пришла сюда издалека. Зачем?

– Проголодалась, – присев на указанное место и выдержав оценивающий взгляд, ответила Флора.

– Эй, хозяин, – когда тот подошёл и угодливо поклонился, приказал: – мясной похлёбки и кружку шареша.

Девушка утоляла голод, а аристократ не сводил с неё глаз.

– Наелась? – холодно спросил мужчина, когда отодвинула тарелку.

– Да. Благодарю!

– Твоё имя?

– Флора!

– Откуда ты и куда идёшь?

Она знала, что задавать вопросы выгоднее, чем отвечать на них. Более того, испытывала благодарность за то, что вырвали из лап громилы, накормили, но манера аристократа спрашивать, будто писал протокол задержания, раздражала.

– Пресветлый господин, я смогу лучше ответить на вопросы, если пойму с какой целью Вы их задаёте.

– Я невежлив с юной девушкой. Прости. Но твоя одежда необычна, как и песни. Я бывал в разных краях, но не слышал ничего похожего. Откуда ты?

Говорить правду Флора не хотела, лгать не умела. Ответила уклончиво:

– Господин, моя родина так далеко, что я не смогу туда вернуться.

– И причину, по которой не говоришь правду, тоже скроешь?

– Вы очень проницательны, пресветлый господин!

– Я чту чужие тайны. Не буду спрашивать. Захочешь – расскажешь. Твои песни говорят, что не по своей воле бродишь по дорогам. Не так ли, дитя мое? Тебя обидели? Помощь нужна? Я виконт Ренельи Сальве Таунбер, Кавалер Ордена Орста, – гордо представился аристократ, – а это Алангиз, мой… телохранитель.

Имена Флоре ничего не говорили, но люди вызывали доверие.

– Помощь не нужна. Мудрец говорил: «Если любишь – отпусти. Если твоё – вернётся. Если не вернётся, значит, никогда не было твоим». Проверяю эту истину на себе.

– Мы скоро отправимся в столицу. Можешь поехать с нами.

– В качестве кого, господин виконт?

– Сеглера!

– И каковы будут мои обязанности?

– В руках сеглер, а ты и не знаешь?

– Господин виконт, это не мой инструмент, я его одолжила. Я никогда не была сеглером. Пела, чтобы накормить рейтара и себя.

– Видишь, Алангиз, талантливый человек всегда скромен.

– Господин, Флора отклонила похвалу, чтобы услышать её ещё раз.

– Ваш тело… хранитель, господин виконт, очень хорошо разбирается в людях. Сразу видно, что наставники были очень знающими, да и сам, похоже, много учился. У него не только лицо, но и тело приобрело умное выражение. Даже негодяй, что схватил меня, сразу отпустил, как только умнейший и учёнейший хранитель… тела вежливо попросил об этом.

Мужчины переглянулись и расхохотались.

– Прошу простить моего верного Алангиза за замечание, которое тебе показалось оскорбительным. Обещаю, он не будет проверять твоё остроумие.

– Напротив, мой господин, пусть Флора и дальше делает замечания, тогда я смогу совершенствоваться в беседе.

Девушка с интересом взглянула на новых знакомых: «Секьюрити с развитым интеллектом, обучающийся риторике и противоречащий хозяину, который этому даже не удивляется. Что-то новенькое. Судьба подбрасывает загадку, которую хочется разгадать».

– Поедешь с нами в столицу?

– Это зависит от Вас, пресветлый господин! Разрешите взять друга, – она показала на лежащего Умку, – с удовольствием приму приглашение.

– Почему не отпустишь его в лес, где ему положено быть?

– Антуан Экзюпери говорил, что мы в ответе за тех, кого приручили.

– Я не знаю этого достойного человека, – произнёс виконт Ренельи.

– Он жил далеко, был мудрецом, воином, писал книги и защищал родину! Он давно умер, но люди до сих пор им восхищаются.

– Хорошо. Бери зверя. Как его зовут?

– Умка!

– Ты где остановилась?

– Я только что пришла. Денег нет. Мой питомец проголодался, вот и стала петь. Надо вернуть инструмент владельцу, отдыхающему на сеновале. Как бы я хотела оставить сеглер. Мне так понравилось на нём играть!

– Я поговорю с музыкантом, – сказал Алангиз. – Жить будешь в одной из снятых нами комнат.

– А там есть горячая вода?

– Я распоряжусь.

Вскоре Флора расчёсывала вымытые волосы, присев на мягкую кровать, занимавшую почти всю комнату. Закрыв лапой глаза, свернувшись клубком, на кровати спал Умка. Крошечная комнатка с одним окошком, возле которого пристроился небольшой столик с низким табуретом, мягкая кровать. Чего ещё желать? Флора блаженно потянулась. Так хорошо лежать, зарывшись в пуховые подушки, и ни о чём не думать.

– Спокойной ночи, Умка, наконец-то мы выспимся.

Флору разбудил громкий стук в дверь.

– Кто там? – не открывая глаз, спросила сонным голосом.

– Алангиз. Господину плохо… Нужна помощь!

«Хитар прав: нельзя жить с людьми, они не дают ни выспаться, ни поесть», – воспоминание об оборотне разозлило и разбудило.

Наспех одевшись, вышла в смежную комнату. Виконт Ренельи лежал поперёк кровати.

– Что с ним?

– Господина… предали. Он ранен. Останься с ним. Я поищу лекаря.

Флора решительно отстранила мрачного телохранителя.

– Я посмотрю, потом решим, что делать.

– Ты лекарка?

Девушка не ответила – аристократ тихо застонал. Спросила о самочувствии, но виконт Ренельи молчал. Флора осторожно развязала плащ и увидела, что грудь и правая рука в крови. Она ловко сняла окровавленную одежду и обнаружила две колотые раны. Жизненно важные органы, к счастью, не задеты.

Флора сбегала в свою комнату и принесла аптечку. Алангиз не сводил с неё глаз, сторожа каждое движение. Закончив перевязку, опустилась на скамью. Внимание привлёк телохранитель, прижимавший к груди левую руку.

– Так. А с тобой что?

– Ничего… царапина.

– Покажи, – не обращая внимания на вялое сопротивление, Флора сняла с Алангиза плащ и кожаный панцирь. Рукав рубахи набух кровью. – Хороша царапина! Если не перевязать, истечёшь кровью.

Перетянула руку ремнём, чтобы остановить кровотечение, и убедила лечь рядом с господином – благо постель огромная, на ней поместилось бы ещё два упитанных господина. Раненые задремали.

Прихватив заветную дедушкину тетрадь и несколько настоев, Флора пробралась на кухню. За время пребывания у очага никто из трактирной прислуги не появился.

Когда вошла с подносом, Алангиз грозно спросил:

– Где ты была?

– На кухне готовила лекарство. Помоги дать господину виконту отвар.

Осторожно приподняла голову раненого и напоила лекарством, которое Алангиз предварительно понюхал. Флора протянула и ему кружку.

– А мне-то зачем?

– Ты потерял много крови! Пей. Быстрее восстановишь силы.

– Горькое, – поморщился Алангиз.

– Так ведь лекарство. Не вино.

Флора устала, глаза слипались: сказались бессонные ночи, проведённые в лесу. Присев на кровать, не заметила, как уснула.

Она проснулась от ощущения тяжести во всём теле. С трудом приподняв голову, затаила дыхание: на её груди лежала большая мужская рука, а на ногах – голова Умки.

Аристократ открыл глаза, виновато улыбнулся и убрал руку.

– Не бойся, дитя мое! Никто не обидел тебя. Ты устала…

Ей было неловко, она спросила:

– Как себя чувствуете, пресветлый господин?

– Благодарю! Лучше.

– Флора, спасибо! – добавил Алангиз хриплым голосом.

– Рада, что смогла помочь! Пойду к себе. Понадоблюсь – зовите.

Войдя в комнату, с наслаждением растянулась на кровати. Умка потянул когтями одеяло, лизнул лицо, заставляя встать.

– Отстань, – вяло отмахивалась от него девушка, но Умка не отступал. Пока возилась с расшалившимся рейтаром, спать расхотелось.

Она лежала на кровати, чесала за ухом зверька и размышляла: «Похоже, у виконта крупные неприятности. Путешествует без свиты. Кто-то ведёт на него охоту. Связавшись с ним, враги появятся и у меня. Ставим вопрос ребром: нужны мне такие заморочки? Мои песни пользуются успехом. Может, в качестве сеглера прибиться к более удачливому аристократу?»

Разомлевший от удовольствия Умка, чмокая, сосал лапу. Флора усмехнулась. «Раненых не брошу. Они помогли в трудную минуту, а что касается опасностей, лучше борьба с врагами, чем с горькими воспоминаниями. К тому же, не останется времени на сожаления о несбывшемся семейном счастье. Не останется времени на размышления, что было, если бы осталась в лесу ждать Хитара. Ренельи и Алангиз – колоритная парочка. Пора учиться жить с людьми, а эти двое мне нравятся».

Флора встала, расчесала волосы, заплела косу, надела лучший из двух, что были в её распоряжении, сарафан. Посмотрела в крохотное карманное зеркальце и, выходя из комнаты, сказала:

– Вполне свежа.

Осмотрев раны виконта Ренельи, поняла, что лечение затянется: «Если уж это проверенное средство не поможет, надо искать хорошего Мага», – думала она, глядя на почти пустой тюбик ранозаживляющей мази и разрезая чистую полотняную простынь на ленты для перевязки.

На кухне её появлению не удивились. Алангиз договорился с хозяином постоялого двора, что готовить им будет Флора. Повар с интересом наблюдал, как она стряпает неизвестные ему блюда, попробовав, оценил их по достоинству. Повар ей помогал, несмотря на занятость, за это она щедро делилась кулинарными рецептами; а с Иданой, невысокой темноволосой служанкой, даже подружилась. Умка уже не бегал за Флорой по пятам, лежал на кухне за печкой, в комнату к ней приходил только ночевать.

Глава 4. Закон жизни: спасая одних, страдают другие

Большинство людей предпочитают

глупость мудрости,

ибо глупость смешит,

а мудрость печалит.

Уильям Шекспир

Как Флора и предвидела, загружена была с утра до ночи; времени на печальные воспоминания не осталось. Помимо приготовления лекарств, пищи и лечения раненых, по вечерам пела. Менестрель Зердик исчез. Трактирщика это очень даже устраивало: послушать новые песни приходило много людей.

Когда поздно вечером Флора добиралась до постели, мгновенно засыпала. Теперь ей не нужно заботиться о хлебе насущном для себя и прожорливого, как все подростки, рейтара, о крыше над головой. Её защищали виконт Ренельи, Алангиз, да и хозяин постоялого двора не давал в обиду, боясь потерять выгодных клиентов.

Наконец, переломный момент в лечении наступил, виконт Ренельи быстро шёл на поправку.

Алангиз даже как-то пошутил, говоря с улыбкой:

– На господине виконте раны заживают как на шере.

– На ком? – Флора вздрогнула, её сердце болезненно сжалось.

– На шере-оборотне. Так говорят, когда быстро выздоравливают.

– Понятно. Поговорка, – прошептала она.

– Тебя напугали шеры?

– Скорее я их, – буркнула девушка, поднимаясь с табурета. – Твоя рана больше не требует лечения. Постарайся некоторое время не напрягать руку.

– Спасибо. Постараюсь.

Вскоре появился тот человек, которого ждали. Незнакомец ей не понравился: насторожил его холодный взгляд.

Виконт Ренельи встретил маленького незаметного человечка радушно, беседа затянулась до позднего вечера. Флора принесла поднос с угощением. Гость поставил на стол маленький кувшин, сломал печать и разлил вино по кубкам. Накрывая на стол, девушка почувствовала горьковато-пряный запах лагса.

Хлис и Хитар предупреждали, если добавить несколько капель настойки лагса в еду, через несколько часов дремотное состояние плавно перейдёт в вечный сон. Присутствие яда мог обнаружить лишь тот, кто его хорошо знал, противоядия не было. Шеры-оборотни неодобрительно отнеслись к тому, что Флора заинтересовалась лагсом, но, несмотря на их ворчание, она продолжила опыты.

Как-то выпаривая настой, надышалась парами лагса и проспала двое суток. Когда девушка открыла глаза, то увидела возле себя испуганного Хлиса и встревоженного Хитара. Позже она уже не находила лагс, об этом позаботились шеры-оборотни, хотя и отрицали свою причастность к исчезновению растения, ссылаясь на его большую редкость.

Флора специфический запах ядовитого растения запомнила, узнала, а потому сказала:

– Господин виконт, если хотите навеки уснуть, отведайте вина.

Гость покраснел и злобно заорал:

– Замолчи, девка! Как смеешь вмешиваться в беседу господ?

– Следи за языком! Она мой друг! Она спасла мне жизнь! Алангиз, нам приготовили сюрприз!

– Пусть сам выпьет, – настаивала Флора.

– Я не позволю унижать меня какой-то служке, – завизжал гость.

– И что? Вызовите девушку на поединок?

Алангиз поставил перед гостем кубок и сказал:

– Выпейте вина, господин, тогда мы поймём, что Флора ошиблась.

– Нет! Мне надо… ехать. Вино на меня… сильно действует.

– Пресветлый господин, я настаиваю.

– Эй, слуги, ко мне! – завопил человечек, вскакивая с места.

Алангиз слегка коснулся пальцами шеи гостя, отчего тот захрипел и плюхнулся в кресло. На лестнице послышался топот бегущих людей. В комнату ворвалось два стражника. Телохранитель сделал шаг им навстречу.

Чтобы избежать потасовки, Флора дружелюбно сказала:

– Холодно. Господин позвал вас промочить горло.

Мужчины переглянулись и вопросительно посмотрели на вяло улыбающегося хозяина, издавшего слабый писк.

– Не так ли, пресветлый господин? – Алангиз слегка дотронулся до гостя, тот махнул рукой. Слуги расценили жест, как разрешение выпить.

Флора поставила на поднос два кубка с отравленным вином и подошла к стражникам. Поняв, что тревога ложная, те заулыбались и, взяв кубки, выпили вино. Девушка любезно предложила им пройти в соседнюю комнату и там подождать господина, который позже даст важное поручение. Она оглянулась и поманила мужчин за собой. Звеня оружием, воины последовали за ней.

Вскоре вышла и, с трудом подбирая слова, взволнованно сказала:

– Господин виконт, люди сильно утомились и отдыхают… на полу.

– И я не люблю привлекать внимание, – усмехнулся виконт Ренельи.

– Что делать с этим? –Алангиз кивнул на помрачневшего гостя. – Убить? Или сначала расспросим?

Мужчина покрутил головой, сглотнул и с трудом сипло произнёс:

– Убивайте. С вами посчитаются те, кто меня послал.

– Твои признания не нужны, – повышая голос, сказала Флора, глядя в глаза отравителю.– Это классический случай двойного предательства. Перед нами слуга двух господ. Это он организовал засаду, напал, а когда узнал, что вы живы, пришёл с отравленным вином, чтобы завершить начатое.

Первым опомнился незнакомец и угрюмо спросил:

– Кто тебе рассказал?

– Никто. Я сопоставила факты. Господин виконт, отдайте его мне. Я проведу несколько… психологических опытов на детекторе лжи. Ручаюсь, ему… понравится, – заговорщически подмигнула Флора.

– Куда катится мир, если такие речи говорит девушка, – буркнул незнакомец. – Хорошо! Я всё расскажу. Вам решать, что делать. Господин виконт, я хотел честно выполнить заказ. У меня правило: никогда не работать против нанимателя, но так получилось. Клянусь, я не хотел причинять зло!

– Почему предал?

– Урмида Фозерджия держит в замке моего сына. Если не привезу доказательств Вашей, господин виконт, смерти, она убьёт моего мальчика.

– Что за доказательства?

– Ваше тело, господин виконт. Я сознательно пошёл на предательство. Я должен умереть. Дайте мне отравленное вино.

– Всему своё время! Ты не солгал, сказав, что Урмида умирает?

– Нет. После её смерти у Вас не будет врагов из рода Торбьерри.

– Если бы задуманное исполнил, где гарантия, что застанешь её живой?

– В замке есть доверенный человек. Дама Урмида поклялась, если я погибну, выполняя её приказ, моего сына отпустят.

– Поверил, что слуга выполнит обещание? – удивился Алангиз.

– У меня не было выбора, – горько усмехнулся мужчина.

– Не отчаивайся! Если не опустил руки, судьба поможет. Сегодня первый день твоей оставшейся жизни, – в очередной раз вмешалась Флора.

– Я до конца своих дней буду твоим рабом, если скажешь, как оставить в живых виконта Ренельи Сальве, Старшего Кавалера рода Таунбер – кровного врага Урмиды Фозерджии, Старшей Дамы рода Торбьерри, и как сохранить жизнь мне и моему сыну, – саркастически рассмеялся наёмник.

– Как говорят, ещё не вечер. Надо хорошенько подумать…

В дверь постучали. В комнату робко заглянула Идана:

– Флора, ужо поморочает! Людишек вприплотку тьма набилося, играшек навмях ждуть.

– Тебе напоминают, что уже вечер. Какой знак! – ухмыльнулся гость.

Когда за служанкой закрылась дверь, Флора рассмеялась, вспомнив агента Малдера из «Секретных материалов», сказала:

– Выход, который нас устроит, наверняка, где-то рядом.

Присутствующие переглянулись. Глядя на мрачные лица мужчин, подумала, что не следует оставлять отравленное вино. Подошла к столу, поставила кубки и кувшинчик с вином на поднос и пошла к двери.

– Вернись! – приказал виконт Ренельи.

Флора остановилась, нарочито неловко повернулась и уронила поднос. Кувшин разбился, содержимое разлилось кроваво-красной лужицей. От неожиданного грохота мужчины вздрогнули.

– Прошу простить, господин виконт, мою неловкость.

– Не печалься, Флора! Главное вовремя уничтожить последствия неудач, – лукаво улыбнулся виконт Ренельи.

Девушка понимающе кивнула и пошла в свою комнату. Взяла тряпку, закинула сеглер за спину и, посмотрев на спящих под действием лагса мужчин, вздохнула: «Жаль их, но это закон жизни: когда спасаешь одну группу людей, всегда почему-то погибает другая».

Флора осторожно собрала черепки и вытерла разлитое на полу вино. Спустившись по лестнице, выкинула тряпку и осколки кувшина в отхожее место; на кухне тщательно вымыла руки.

Служанка сказала правду: за столами не осталось свободных мест. Флора увидела множество хорошо одетых мужчин, завсегдатаи – крестьяне и стражники – толпились у двери. Хозяин сиял от радости, он кивком головы приветствуя её, понёсся обслуживать посетителей.

«Ого, мои песни привлекли аристократов, то-то хозяин летает от счастья. Пересмотрю репертуар. Буду петь о сражениях, чести, крепкой мужской дружбе, доблести на поле брани», – перебирая струны, попросила потушить ближайшие факелы и оказалась в полумраке.

В зале воцарилась тишина, никто не пил и не ел, притихли и те, кто скептически усмехался, когда бедно одетая девушка настраивала сеглер. Мудрые слова неизвестных песен, выразительные мелодии заворожили присутствующих. Больше часа без перерыва одна песня сменялась другой. Флора не смогла бы вспомнить, какие песни исполняла, настолько углубилась в поиск решения трудной задачи, что забыла о публике. Со стороны казалось, поёт для себя. Даже не сразу заметила, что рядом, затаив дыхание, стоит Алангиз. Девушка устала, в сухом горле першило.

Она встала и поклонилась возбуждённо переговаривающимся посетителям трактира.

– Ты давно здесь?

– Как дивно ты пела! Я даже забыл, что нас ждёт господин виконт, – восторженно сказал Алангиз и пошёл, расталкивая гудящую публику.

Проходя мимо мужчин, одетых в роскошные бархатные плащи, отделанные мехом и золотой вышивкой, Флора услышала властный голос:

– Я не верил, что для хорошего певца деньги ничего не значат. Бросил ей золотой, она не посмотрела, закончив петь, даже не подняла его!

– Сеглеру телохранитель из Братства Теней не по карману! Она из богатого и знатного рода, а поёт для собственного удовольствия.

– Слушая её песни, хочется быть другим: добрым и щедрым.

«Вот, глупая, – обругала себя, – задумалась и не посмотрела под ноги. Была бы внимательнее, имела бы золотой. Ну да ладно. Теперь обо мне сочиняют легенды и небылицы. Что значит слава! Впрочем, зачем? Лучше помогли бы в решении задачки. Предпочла бы поискать ответы утром, но комната занята».

И тут её осенило. От радости Флора захлопала в ладоши.

– Почему так долго? Ты нашла выход?

– Как тебя зовут? – сухо спросила она незадачливого отравителя.

– Фемиарс.

– Фемиарс, как бы ты доставил Урмиде тело господина виконта?

– Мне дали большую карету.

– Замечательно.

– Не вижу ничего вызывающего такую радость, – съязвил Фемиарс.

– Скажи, как Урмида определит, что это труп виконта? Может, ты убил другого человека, нарядил его в хорошую одежду и пытаешься обмануть?

– Обмануть невозможно. Мальчикам, рождённым в знатных семьях, делают на спине татуировку с изображением родового герба. Если на теле, которое привезу, её не будет, мой сын умрёт.

«Маркировка аристократов! Дальновидно. Из-за боязни получить рану в спину никто не побежит с поля боя, никто не захочет делать из герба мишень, иначе назовут трусом. Да и после смерти нет проблем в опознании. Стоп, понесло не туда», – а вслух Флора попросила:

– Господин виконт, покажите мне свой герб.

– Зачем?

– В моей комнате два отравленных человека. Помочь им невозможно. Одному сделаю татуировку с Вашим гербом. Фемиарс отвезёт трупы Урмиде, а мы отпразднуем конец кровной вражде.

– Татуировку подделать невозможно!

– Почему?

– Маг даёт клятву не использовать своё волшебство для нечестивых целей. Нарушит клятву – умрёт. Это всем известно.

– И хорошо. Легче исполнить план. Я не Маг, клятву не давала.

– Татуировку нельзя подделать! – убеждённо повторил аристократ.

– Что сделал один, повторит другой. Господин виконт, пойдёмте. У нас мало времени. Алангиз, раздобудь карету и богатое платье для меня.

Рассмотрев разноцветные узоры на спине виконта Ренельи, достала фломастеры, несмываемые маркеры, шариковую ручку и прошептала:

– Давненько я не брала шашек в руки.

Закончив копировать татуировку на теле храпящего стражника, чуть отошла, любуясь своей работой.

– Никогда бы не поверил, что такое возможно, – дотошно изучив изображение своего герба, развёл руками виконт Ренельи.

– У неё получилось? – с надеждой в голосе спросил Фемиарс.

– А были сомнения?

– Я должен посмотреть. От этого зависит жизнь моего сына.

Когда Алангиз и Фемиарс выходили из её комнаты, их лица сияли.

– Флора, ты точно не Маг?

– Точно. Фемиарс, сделай что-нибудь с лицом лжевиконта, чтобы не раскрыли обман, потом переодень и отнеси спящих красавцев в карету. И смотри, чтобы тело не намокло.

– Флора, если всё пройдёт так, как задумано, я твой должник, – восторженно хрюкнул Фемиарс, взял кинжал и скрылся в её комнате.

– Переоденьтесь, – обратилась она к виконту Ренельи и Алангизу.

– Зачем?

– Чтобы быть похожими на слуг.

– И чьими слугами мы будем?

– Моими. Будете сопровождать восхитительную виконтессу Флору Корсакову в столицу.

– О! – только и сумел вымолвить изумлённый аристократ.

– Алангиз, ты достал, что я просила?

– Платье – на постели, запряжённая четвёркой харлугов карета – во дворе.

Флора с удивлением разглядывала странное сооружение из позолоченных веревочек, вороха блестящей парчи и каких-то железок.

– Ты уверен, что это… женское платье?

– Самое красивое из всех, что можно достать за деньги.

– Скажи ещё, что очень дорогое.

– Конечно. Оно обошлось господину виконту в пять золотых монет.

– С ума сойти! А инструкцию тебе к нему дали?

– Что дали?

– Инструкцию, как влезть в этот… батискаф?

– Какой еще… бати… шкаф! Такие платья носят при Дворе короля!

– Мой верный Алангиз, не сердись. Флора смеётся над тобой, – примиряющим тоном говорил виконт Ренельи.

– Это Алангиз надо мной издевается, – проворчала девушка, осторожно приближаясь к обновке.

– Позови Идану. Она поможет тебе переодеться.

В разгар примерки в комнату вкатился Умка. Сначала он застыл, как вкопанный. Девушка ласково окликнула его, но рейтар испуганно шарахнулся в сторону.

– Твой-то опехтюй диче увсех. Нараз не догонулся, што этто тый-то, – рассмеялась Идана.

Не обращая внимания на рейтара, они вновь занялись одеждой. Но Умка, громко рыча, вцепился в платье. Платье затрещало по швам. На крики девушек прибежали виконт Ренельи и Алангиз, застыв на пороге, они громко захохотали.

– Вы только посмотрите на этих весельчаков! Их зовут помочь, а они смеются, – отбиваясь от наседавшего рейтара, возмущалась Флора.

Когда Умку оторвали от платья и вытащили из комнаты, фасон наряда был иным. Алангиз уже без смеха с трудом держал дверь, отпихивая рейтара, рвущегося освободить Флору из западни. Идана искусно скрыла внесённые рейтаром изменения фасона, сделала ей высокую причёску и помогла спуститься.

Одетые в домотканые рубахи и холщовые штаны виконт Ренельи и Алангиз поклонились красивой нарядной аристократке и замерли в восхищении.

Как только Умка понял, что его тащат в тесную коробку на колёсах, так запаниковал, что его пришлось отпустить, иначе пострадала бы не только одежда. Рейтар отбежал в сторону и заскулил, глядя на отъезжающую карету.

– Идана, присмотри, пожалуйста, за Умкой. Я за ним вернусь, – крикнула Флора, выглядывая из окна кареты.

Недалёко от трактира, в роще, остановился экипаж. Крепкий мужчина-возница помог выбраться бедно одетой девушке, которая побежала в сторону постоялого двора. Отбежав, она обернулась и с удовлетворением отметила, что из-за низко свисающих ветвей карету с дороги не видно.

В трактире Флора разыскала служанку и приколола позолоченную брошку-рыбку к небрежно завязанному на груди платку.

– Это тебе, Идана, на память. Спасибо за помощь!

– Какая наблюдистая! Благодарствую! А яй-то ладилась возвернуть шанец, што тебей-то вечор за играшки кидат. Утряхом дзывзой пол натират, потралась, глянь блескает, – порозовевшая от смущения девушка разжала кулак. На крепкой мозолистой ладошке лежала золотая монета.

– Оставь себе. Прошу, если обо мне спросит высокий парень с жёлтыми глазами и серебристыми волосами, скажи, что не видела девушку с рейтаром.

– Небось, паря седатым сделалси опосля встречи с тобой-то!

– К сожалению, нет, – фыркнула Флора.

– Не имай опаси! Яй-то нипошто бухтеть недолугому седатому, што тый-то с господином Таунбер в столицу подалась, как хошь, пусть наянится. А акромя меняй-то невдогадь, куда тый-то потеряласи, – Идана хитро улыбнулась и понимающе кивнула.

Девушки переглянулись и захохотали, поняв друг друга без слов, крепко обнялись и расцеловались.

– Хозяин баил, што он-де рад буде, аки тый-то возвертаешьси.

«Ещё бы не рад. Мои концерты увеличили его выручку втрое», – усмехнулась Флора, а вслух ответила:

– Передай хозяину, я подумаю, – и чуть не упала: радостно повизгивая, рейтар обхватил лапами её ногу.

– Вот от меняй-то набируха с гостинцем, – служанка протянула небольшую корзинку, приятно пахнущую свежей выпечкой. – Травки для кушаний, аки тый-то просила, рогушки и наливахи наверхосытку.

– Спасибо, Идана. Какой аромат!

Глава 5. Отец и сын

И в пролет не брошусь, и не выпью яда,

И курок не смогу над виском нажать.

Надо мною, кроме твоего взгляда,

Не властно лезвие ни одного ножа.

В. Маяковский

Флора с Умкой пошли к роще, где их ждали виконт Ренельи и Алангиз. Рейтар в экипаж не полез. Она пошла за медленно движущейся каретой, сказав себе: «На какую только жертву не пойдёшь ради друга!» Наблюдая за скачущим по тропинке рейтаром, девушка с удовольствием вдыхала запахи осени, наступая на загадочно шуршащую жёлтую листву, слушала звуки леса.

Стемнело. На ночлег остановились у подножия огромного ветвистого дерева. Алангиз стреножил и отпустил харлугов пастись, развёл костёр, над которым пристроил котелок. Где-то журчал ручеёк, отдыхавшей в карете девушке он напомнил о жизни в лесной избушке, но предаться грустным воспоминаниям не удалось: Её позвали ужинать. Умка сладко спал, свернувшись клубком под каретой, что свидетельствовало о том, что он поел и ничего не боится.

– Флора, а какие… пси… хогические опыты на… датакторе лжи ты хотела провести на Фемиарсе? – поинтересовался виконт Ренельи, умудряясь и в простой холщовой рубахе выглядеть элегантным.

– Это игра в слова.

– Ты не собиралась поработить его душу?

– Чего?! – изумилась девушка.

– Господин виконт, она не некромаг!

– Флора, поверь старому воину, не говори непонятных слов, можешь навредить себе, – поучающим тоном изрёк аристократ.– Ты знаешь как наёмник истолковал твои слова? Решил, что ты ведьма, перепугался и всё рассказал.

– Даже то, о чём мы его не спрашивали, – весело рассмеялся Алангиз. – Откуда ты пришла? Обещаем, это останется тайной.

– Не знаю, как и сказать, – замялась Флора. – Я издалека…

– Расскажи о себе.

– Что рассказать?

– Как называется твоя страна?

– Россия!

– Никогда не слышал о такой стране. А ты, Алангиз?

– Нет. Где это?

– Далеко. В другом… мире.

Флора внимательно посмотрела на мужчин, в который раз бросилось их сходство, что-то общее в повороте головы и выражении глаз, с интересом смотрящих на неё.

Неожиданно для себя она спросила:

– Надеюсь, это не пугает ни Вас, господин виконт, ни Вашего сына?

Виконт Ренельи неожиданно сильно сжал её руку:

– Кто тебе сказал, что Алангиз мой сын? Кто подослал? Шпионишь?

Неожидавшая такой бурной реакции от всегда спокойного человека, Флора на мгновение потеряла дар речи:

– Я не знала, что это тайна, но вы похожи… Мне не хотелось, чтобы Вы, господин виконт, думали, что меня… кто-то подослал. Язык мой – враг мой! Говорила же мама: «Лучше съешь лишнее, чем скажи».

– Отец, отпусти её.

Мужчины молчали, мрачно поглядывая на Флору. Чтобы разрядить обстановку, она перебирала струны. Вспомнив песню группы «Tracktor Bowling», тихо запела: «Время расставит по местам, /Всё, что разбилось на куски, /Новая жизнь развеет прах, /Будни излечат от тоски. /Только потеряв, /Мы начнём ценить, /Только опоздав, /Учимся спешить. /Как же стать сильней, /Что бы не винить, /Просто позабыть, /Навсегда, и Жить…»

Она пела, а с мужских лиц сходила напряжённость, значит, по наитию выбрала удачные слова.

Отложив музыкальный инструмент, Флора сказала:

– Не люблю громких слов. Вы спасли мне честь. Я спасла вам жизнь. Мы в расчёте. Можем стать друзьями.

– Мы верим тебе. Спрашивай, что хочешь узнать!

– О, у меня много вопросов.

– Мы не торопимся. Фемиарс пришлёт сообщение на постоялый двор в Ритархе. Поживём пока в лесу. Ты расскажешь нам о себе?

– Расскажу. Почему вас хотят убить? Почему Алангиз телохранитель? Почему вооруженный бандит, тот, что тащил меня, его испугался? Почему…

– Погоди, погоди. Ты задаёшь сложные вопросы. Чтобы ответить, начну издалека, – остановил девушку виконт Ренельи. – Когда-то я оказал услугу королю – отцу нынешнего правителя.

– Услугу? Какую?

– Я передал королю пергамент, в котором Старший Кавалер рода Торбьерри сообщал врагам королевства тайные сведения о количестве воинов в пограничных гарнизонах. Государь разрешил ему оправдаться. Был назначен судебный поединок. Великий Орст не даст погибнуть невиновному. Биться нам предстояло насмерть. Я тяжело ранил противника, мои обвинения в его измене королю подтвердились. Виконт из рода Торбьерри знал, что не выживет. Чтобы позор, который он навлёк на себя, не распространялся на его род, согласился на публичную казнь. На площади при большом скоплении народа его лишили имени, наград, земель и замков, служители Ордена Орста отпели ещё живого.

– Кто присутствовал на казни?

– Жрецы и вассалы короля. Король за верность подарил мне Шатор – один из замков казнённого виконта. Между нашими родами началась вражда.

Виконт Ренельи помрачнел и надолго замолчал.

Флора смотрела на него и думала: «Интересная в этих краях система правосудия. Получается, если бы во время поединка погиб виконт Ренельи, оправдали бы того, кого он обвинил».

Аристократ поднял голову и хриплым голосом с отсутствующим выражением лица продолжил повествование.

– Вскоре началась война с королевством Руания, я уехал во главе большого отряда. Когда через два года вернулся, узнал, что… моя жена Мелисс и три малолетних сына убиты… Мой верный слуга Харгель спас старшего – Алангиза, отправив на обучение в Орден Теней под именем своего сына. Вскоре Харгеля и его сына убили. Теперь понимаешь, почему никто не должен знать, что Алангиз жив. Столько пролито крови ради его спасения! У меня только он…

– Не волнуйтесь! Я сохраню тайну, – Флора лишь теперь осознала, что попала в жестокий мир: – Вам трудно говорить, отложим беседу?

– Нет. Я отвечу на вопросы. Тебя удивляет, почему сын не носит оружия? На его кожаной головной повязке начертаны руны. Алангиз – воин Братства Теней. У нас говорят: «Хочешь умереть – встань на пути воина Тени».

– Почему?

– Годы обучения делают тело воина Тени оружием. Ещё вопросы?

– Много, но я сама найду ответы. Меня удивило, что вы довольно легко восприняли, что я из другого мира. Здесь много… пришельцев?

– Кого?

– Людей, которые… родились не здесь.

– Нет. Я никогда не встречал иномирян, но слышал легенды о людях, приходящих из другого мира, – задумчиво произнёс виконт Ренельи.

– Как к ним относились?

– По-разному, но всегда с недоверием и опаской. Если они несли смерть и зло, убивали. Советую, дитя мое, никому не говори, что иномирянка.

– Не буду. Может, нам расстаться?

– Наши судьбы переплелись. Ты знаешь нашу тайну, мы – твою. Ты дважды спасала нам жизнь. Ты наш друг. Добро пожаловать в наш Замок!

– Я с благодарностью принимаю приглашение. Идти мне некуда, побуду сеглером. Если почувствую, что мешаю, уйду.

Прошло несколько дней. Погода была тёплой, только прохладными вечерами чувствовалось наступление осени. Умке понравилось спать в карете, куда он забирался раньше Флоры и занимал, по его представлению, лучшее место: на полу. Харлугов не боялся, и те привыкли видеть рейтара, но когда Умка слишком близко подходил, фырканьем выражали недовольство.

Мужчины поразились её умению наладить жизнь в лесу. Она сплела из сухих веток навес, поймала в ручье с десяток рыбёшек и повесила сушиться, отыскала дупло и «договорилась» с пчёлами. Теперь у них был мёд, вкусная уха и целебный чай из ароматных травок.

– Можно подумать, что ты выросла в лесу, – сказал виконт Ренельи, уютно устроившись с кружкой наваристой ухи перед догорающим костром.

– Ты столько знаешь и умеешь! – уважительно добавил Алангиз.

– Я же травница. В лесу как дома.

– Я не о том. Впервые вижу девушку, с которой можно идти… в бой, – смущённо потупился воин.

– У нас есть схожая поговорка: пойду с ним в разведку.

– Ты принадлежишь к касте воинов?

– Нет. У родителей мирная профессия. Они… садовники.

– Расскажи о своём мире, – попросил Алангиз.

– У меня там остались мама, отец, бабушка…

– Ты попала сюда по своей воле?

– Нет. Гуляла по лесу, случайно наткнулась на пространственно-временной портал и оказалась здесь.

– Ты пыталась вернуться? Говорила с Магами?

– Нет.

Мужчины переглянулись.

– Почему? – спросил виконт Ренельи.

– Как много пройдено дорог, как много сделано ошибок!

– Трудно тебе?

Флора задумалась. Можно уйти от ответа, но когда-то надо рассказать. Сначала сбивчиво и отрывисто, а затем увлечённо говорила о семье, детстве, учебе. Умолчала лишь о приключениях в этом мире. Девушка заметила, что они многого не понимали, многому не верили.

Когда девушка замолчала, виконт Ренельи доверительно сказал:

– Ты рассказала о жизни в своём мире и ничего о том, что было здесь.

– От Вас ничего не скроешь, – вздохнула и медленно пошла к карете.

– Отец, я думаю, что Флору кто-то сильно обидел.

– Ты прав. Должно пройти время, чтобы она смогла поделиться горем.

«Вот не думала, что встречу здесь таких деликатных людей», – удивилась девушка, устраиваясь на ночлег.

Утром к ней подошёл Алангиз и протянул перевязь с тремя ножами.

– У тебя же нет оружия.

– Это ножи отца. Кодекс Братства гласит, что воин Теней не должен иметь оружие, он в бою добудет его. Воин умеет обращаться с любым оружием, использовать как оружие то, что им не является. Этому учат в первую очередь.

– А мне они зачем? Я не умею ими пользоваться.

– Нас подстерегают опасности. Научу, а дальше всё зависит от тебя. Упражняйся. Смотри, рука крепко держит рукоять. Большой палец вытянут вдоль верхнего края, чтобы быть указателем. Это приведёт к точности. Оружие бросай сверху, это позволит ножу совершить полный оборот, – Алангиз вложил Флоре в руку нож и стал позади. – Нож бросай, будто он раскалённый. Не двигай запястьем. А теперь бросай!

Она размахнулась и швырнула нож, стараясь попасть в один из сухих стволов, находящийся метрах в трёх. Не долетев, нож шлёпнулся на землю.

– Бросок выполняется быстро и прямо. Следи, чтобы в момент отрыва ножа от руки плоскость лезвия была направлена вверх. Результат неважен. Пойми суть броска. Основные элементы – стойка, замах, бросок, завершение.

Алангиз быстро бросал нож, держась то за лезвие, то за рукоятку, казалось, нож летел в мишень сам, как намагниченный, неизменно попадая в цель. Флора с восторгом смотрела на ловкие движения воина Теней.

– Тренируйся часто и долго, – протягивая ножи, сказал Алангиз и ушёл.

Она по нескольку часов в день метала ножи. Сначала ничего не получалось, но когда вместо мишени представила Лайрину, дело пошло на лад.

– Никогда не думал, что у маленькой и хрупкой девушки столько терпения и воли! Если не бросишь занятия, вскоре станешь Мастером.

– Спасибо, Алангиз. Я давно не чувствовала себя так хорошо! Кидая ножи, я по-настоящему счастлива!

***

В очередной раз перечитав главы своего романа о Флоре-травнице, Алька задумалась над решением проблемы: надо ли расшифровывать речь простолюдинов. По привычке ей думалось лучше, если слышала то, что говорила, потому рассуждала вслух:

– С одной стороны, слова слуг непривычны, незнакомы и вызовут у читателя удивление или агрессию. С другой, если кому-то из читателей не захочется вникнуть в древнеславянский слог, то из последующего текста легко понять смысл их речи. Это хороший аргумент в защиту решения не расшифровывать.

Так, что ещё? Весомый довод оставить речь простолюдинов в неизменном виде даёт в "Войне и мире" Толстой: крестьяне у него говорят не так, как говорят аристократы. Так зачем же мне делать слуг и служанок виконта Ренельи бессловесными? Спасибо Льву Николаевичу, последую примеру великого писателя.

Вот ещё интересный довод: речь простолюдинов своего рода экскурс для читателей в славянские наречия, в разные эпохи и в разных местах речь наших предков имели свои особенности, которые интересны и важны. Я так долго искала эти слова, так много провела часов в библиотеке, было время, когда я шокировала своих друзей и близких, отвечая их на их вопросы на диалектах восточных славян. Мне ещё помогали бабушка и папа в поиске расшифровок слов, – вспомнив родных, в глазах девушки появились слёзы.

Алька посмотрел на свои завязанные руки и пошевелила пальцами. Боль была, но терпимая. Она села, потом медленно встала и сделала несколько шагов, держась за стену. Ощутив слабость в ногах, тянущую боль в пояснице, опустилась на постель

– В Пещере Молчания я отделалась лёгким испугом и сорванными ногтями на трёх пальцах. Ничего не сломала. Мышцы скоро придут в тонус, – сказала себе Алька.

Она легла, закрыла глаза, спать не хотела, а потому вновь предалась размышления об уместности речи средневековых слуг в том варианте, который представила в книге.

Алька сказала себе:

– Что ещё интересно, это то, что напевные слова, которыми говорили наши предки, предоставляют мозгу возможность хорошенько встряхнуть нейросеть и пошевелить извилинами. Это шанс автору и читателю встать на путь исследователя, получить удовольствие самому открыть смыслы неизвестных ранее слов. Считаю, что за такой подарок читатель должен поблагодарить автора, кроме того, предлагается необычная гимнастика для тренировки и поддержания в тонусе мозга.

Что ещё? Что-то в голове мелькнуло, когда перечитывала тексты с речью простолюдинов. Вспомнила! Самый весомый аргумент для того, чтобы мне оставить речь слуг и служанок в первозданном виде это то, что речь предков обладает ни с чем несравнимым очарованием красоты и старины.

Алька достала черновик и начала читать слова, который говорит влюбленный парень своей девушке. Это какое-то диво дивное. Как же трогательно наши предки объяснялись в любви: «Прихехенюшка, соловеюшка, лада моя. Када мый-то вместях, яй-то и ворохнуться боюся. Када тый-то, веселинка, встречу идёшь, так радошно делатси. Призарила тый-то, што хоть камень на себя ин в воду. Ошалел яй-то. Свеча светлая! Кровь кипящая! Пойди за меняй-то. Яй-то ко всему досужий, не опехтюй, не неткарь какой-то. Напоперечку словечка не баю, аки занедужишь, калинушка, тебяй-то не брошу, никакого галенья не дозволю, выхожу. И верным завсегда быти».

Да уж! Что тут скажешь! Ни одна девушка не устояла бы, кроме той, конечно, которая любит другого.

Алька была довольна процессом решения проблемы, занимавшей её уже довольно долго, она ласково погладила рукопись будущей книги, которая лежала под рукой.

Девушка подняла голову и встретилась глазами с Правителем маоров Эйо, тот пристально её разглядывал.

Алька вздрогнула и сказала:

– Прошу извинить меня, Соголон, за то, что в силу обстоятельств не могу оказать подобающие Вашему высокому званию почести.

– К чему церемонии, – усмехнулся Эйо, продолжая смотреть на Альку.

В который раз она удивилась благородству, с каким держался молодой маор, неповторимому изяществу его движений.

– Я очень рад, что ты прошла назначенное испытание.

– Если бы Вы только знали, как я этому рада, – ехидно отозвалась Алька.

Эйо снисходительно улыбнулся.

– Мне нравится твое отношение к происходящему. Не думал, что ты так быстро придёшь в себя. Пещера Молчания потому так называется, что надолго наделяет людей, близко познакомившихся с ней, мрачным настроением. Я знал одного маора, который после испытания Пещерой Молчания, не захотел разговаривать и потерял интерес к жизни.

– Не могу с Вами согласиться. Пещера излечивает от пессимизма. Как только подумаешь, что всё позади, крылья вырастают за спиной. Болтать всё время хочется.

– Пещера показала, что ты действительно маор душой и телом. Я сообщу об этом Совету.

Заметив, что девушка напряглась, Один из Трёх успокоил, сказав:

– Через несколько дней в Большом Храме состоится Церемония принятия тебя в племя. Духи скажут, где твои силы принесут наибольшую пользу народу маоров.

– А если это место будет занято? Или не будет соответствовать моим склонностям?

– Духи не ошибаются!

– Но могут ошибаться жрецы, несущие волю Духов нам, простым смертным.

Эйо нахмурился.

– За всю историю племени не было случая, чтобы человек, направленный Духом, не справился со своим предназначением.

– Конечно! Ведь самоубийство не является у маоров преступлением, а самоубийцу не называют неудачником, который не справился с возложенными на него Духами Камня обязанностями. Я успела немного изучить историю маоров.

К Алькиному удивлению Эйо не стал сердиться на её бесконечные возражения. Он несколько мгновений смотрел на девушку, а затем громко рассмеялся.

– Почему ты пытаешься заставить меня сердиться? – поинтересовался он.

– Возможно, мне хочется посмотреть на Вас, Соголон, в гневе, – осторожно произнесла она.

– Если человек впадает в ярость, то совершает ошибки, – серьёзно ответил Эйо.

– А другим чувствам Один Из Совета Трёх так же не позволяет себе поддаваться? – лукаво спросила Алька.

К её удивлению простой вопрос заставил Эйо смутиться. И тут Алька поняла, что этот облачённый властью и окружённый непререкаемым авторитетом человек, ещё очень молод. Ей почему-то стало неловко от своего вопроса.

– Я хотел поговорить об этом позже, когда ты окрепнешь, но, наверное, лучшего времени, чем сейчас у меня не будет.

«О чём это он?» – удивилась про себя Алька, с интересом ожидая продолжения.

Глядя ей в глаза, Эйо сказал:

– Увидев тебя впервые, я понял, что именно тебя Духи послали мне, – он взмахом руки заставил Альку молчать и продолжил: – Несколько дней я благодарил Духов Камня за встречу с тобой.

Он подошел к девушке, взял за руку и торопливо произнёс:

– Мне нравится слушать твой голос, смотреть на твоё лицо. Прихехенюшка, соловеюшка, лада моя. Я буду рядом с тобой! Пойди за меня, веселинка моя. И я буду твоим мужем.

Алькино сердце сжалось. Откровенность Правителя племени маоров делала его уязвимым, а то, что он слышал её размышления и запомнил, вызвало у Альки чувство досады.

И она довольно резко спросила Правителя маоров:

– Неужели Одному Из Трёх нужна безродная чужестранка?

– Только она и нужна! – глядя ей в глаза, прошептал маор.

– Вынуждена отказать. Я люблю Таора и хочу на празднике выбрать его.

– Таор – хороший воин! Я согласен, чтобы он был твоим мужем, – с неожиданным спокойствием ответил Эйо.

Девушка удивилась его словам.

– Ты собираешься с ним драться? И со мной останется победитель?

– Зачем драться? – в свою очередь удивился её собеседник. – Мы оба станем твоими мужьями.

Не дождавшись ответа, Эйо встал, поклонился изумлённой Альке и ушёл.

«Ну, вот, – подумала Алька, – у меня будет два мужа, а у Флоры пока ни одного. Пора и ей принимать предложения руки и сердца».

Глава 6. На погребальных носилках

Не придавай важности сегодняшним огорчениям. Завтра у тебя будут новые.

Из дневника Альки

Жизнь в лесу всем пошла на пользу: виконт Ренельи почти оправился от ран, Алангиз вернулся к тренировкам, посвящая им большую часть дня и всю ночь, Умка вновь стал весёлым и игривым зверьком. Флора до обеда метала ножи, а когда попадала в цель, получала несказанное удовольствие; днём собирала растения, пополняя запас лекарственных трав. Вечерами они засиживались у костра: беседовали, до хрипоты спорили, сочиняя девушке биографию. Через несколько дней собрались в путь. Девушка с удивлением озиралась: ничто не могло сказать о том, что на этом месте жили люди, так искусно Алангиз скрыл следы их пребывания.

До столицы добрались без приключений. Заплатив пошлину, проехали ворота и остановились у старого массивного строения с выцветшей вывеской «Сломанная подкова».

Войдя внутрь, она подумала: «Побывал в одном кабачке, побывал во всех. Опять придётся забыть о столовых приборах, есть руками, а вместо травяного чая пить разбавленное вино».

Заняли места вокруг грубо сколоченного стола; Умка обосновался у ног девушки. Алангиз свистом и взмахом руки привлёк внимание трактирного служки. Флору удивило, что вместо улыбки и вежливых слов, человек в серой застиранной мешковатой рубахе и широких штанах, бросил гортанное:

– Што жрать будите?

Видимо, так принято обращаться к простым людям. Вот что значит столица! В отличие от постоялого двора, в котором пела, здесь навязчиво и недвусмысленно предлагая свои услуги, от стола к столу, бродили представительницы древнейшей профессии; большинство подвыпивших мужчин играли в кости.

Алангиз заказал три порции мясной похлёбки и кувшин вина с пряностями, рейтару – миску требухи.

Виконт Ренельи спросил:

– Есть свободные комнаты?

– Господа, золотая монета и лучшие комнаты ваши, – нагло ухмыльнулся хозяин заведения.

Девушка попросила принести ушат горячей воды, о котором давно мечтала. Поднялись в апартаменты, состоящие из двух крошечных смежных клетушек.

– Нельзя сложа руки сидеть! Нужна информация! – горячо сказала Флора.

– Не понял. Что нам нужно?

– Сведения о положении дел.

– Так ведь Фемиарса нет.

– Поедем в замок Шатор, сами выясним.

– Я с ней согласен! Очень хочется домой.

– Никто не должен вас узнать.

– Что же делать?

– Переоденемся в бродячих актеров, карету и харлугов украсим лентами. Я умею жонглировать, петь и танцевать. Буду с Алангизом метать ножи!

– Есть что-то, что ты не умеешь? – с улыбкой спросил виконт Ренельи.

– Я не умею предавать, – серьёзным тоном ответила Флора, зная, что к её словам не отнесутся с сарказмом и иронией.

– А что буду делать я?

– Держать Умку, чтобы не шалил, а ещё бубном отбивать нам ритм.

– Хорошо. Выезжаем на рассвете, – распорядился виконт Ренельи.

У девушки разыгралось воображение: «Как романтично! Башни, подъёмные мосты, зубчатые стены. Рыцари, турниры. Даже не верится, что всё происходит наяву».

Солнце было высоко, когда на горизонте показались силуэты Замка Шатор. Каменные зубцы стен опоясывали верхушку скалы лёгкой ажурной пряжей. Флора улыбнулась: «Разве это крепость? Где мрачные бастионы? Где крепостные валы? Где непреодолимые рвы?»

Когда подъехали ближе, путь преградили мощные стены. Казалось, вот-вот из узких бойниц полетят стрелы, выпущенные бдительными воинами, натянувшими до подбородка тугую тетиву. Замок окружал глубокий ров, попасть внутрь можно лишь через ворота по подъёмному мосту. Рядом с Замком небольшое поселение.

– Кто там живёт?

– Мои вассалы: замковый люд, ремесленники, крестьяне и наёмные воины. Они охраняют, следят за дорогой, привозят продукты. Я разрешаю селиться рядом с Замком только тем, кому доверяю. Алангиз, я рад, что мой приказ выполнен: Замок хорошо защищён от нападения.

– Всё можно взять хитростью или долгой осадой, – буркнул воин.

– Как красиво! – воскликнула Флора. – А мост-то поднят.

– Отец, ты говорил, что в Замке есть подземный ход.

– Спустившись по винтовой лестнице, можно пройти под стеной и выйти к противоположному берегу речки.

– Пройдём в Замок через ход?

– Нет. Нас обнаружат!

Девушка обратила внимание на то, что дорога проложена так, что все, кто подъезжал, обращены к Замку правым боком.

– Ты обладаешь острыми глазами, – улыбнулся Алангиз. – Это для того, чтобы нападающие не смогли закрыться щитами.

Замок стоял на возвышении. Плато перед крепостью шло под уклон, а по сторонам от дороги ровно подрезанный невысокий кустарник.

Неожиданно бородатый воин преградил дорогу копьём:

– Куды прёте? Этто дорога к Замку виконта Ренельи, не на торжище!

– Господин, мы странствующие музыканты, радуем своим искусством благородных людей, – с улыбкой вкрадчиво произнесла Флора.

– У нас кручина великая: везут тело господина. Пшли прочь!

Флора с почтительным выражением лица зачастила:

– Какое несчастье! Мы слышали, что виконт Ренельи великий воин, добрый хозяин. Приехали почтить его. А когда привезут тело?

– Вона, за ым отряд Касара Доблестного ладится! Проваливайте подобру-поздорову, – проворчал охранник, скрываясь в кустах.

– Алангиз, подай парадный камзол, помоги переодеться. Едем в Замок!

– Какой Замок! Какой парадный костюм?!

– Флора, я жив! Едем навстречу Касару.

– И тогда раскроется наш обман, Фемиарса и его сына убьют.

– Что ты задумала?

– Вы доверяете этому… Касару?

– Конечно, он верный вассал.

– Позовите его.

– Алангиз, скачи к Касару, покажи ему перстень. Пусть один приедет.

– Он согласится?

– Касар беспрекословно послушает того, кто покажет этот перстень.

Алангиз вскочил на харлуга и исчез. Флора едва успела сорвать с кареты яркие ленты, когда появились два всадника. Начальник охраны старше Алангиза, но моложе виконта Ренельи; его чёрные волосы коротко обрезаны, на висках седина. Простую добротную одежду дополняли висевшие на поясе ножны, в которых покоился меч.

Касар торопливо спешился и, преклонив колено, с волнением произнёс:

– Господин! Вы живы! Какое счастье, что известие о Вашей смерти ложное! Мы сейчас же едем в Замок! Устроим праздник в Вашу честь!

– Торопиться надо при ловле блох!

– Господин, кто эта девушка, которая вмешивается в разговор мужчин?

– Касар – это Флора! Я обязан ей жизнью. Флора – это Касар Доблестный, начальник охраны Замка Шатор и мой добрый друг.

– Госпожа, простите мою неучтивость. Касар Ваш верный слуга, – встав перед девушкой на колено и прижав правую руку к сердцу, молвил тот.

– Флора, что ты придумала?

– Виконт Ренельи должен присутствовать на церемонии своих похорон.

– Каким образом? Зачем?! Я же жив!!

– У нас говорят, если человек видел свои похороны или свою могилу, это хороший знак, он будет долго жить!

– Мне нравится примета, но я ничего не понимаю. Что ты задумала?

– Заменить тело лжевиконта Вашим телом.

– Что?! – хором воскликнули мужчины.

– Ну, как вы не понимаете?! Господин виконт займёт место тела, которое везут в Замок люди Урмиды.

– Зачем?

– Вы хотите оставить людей Урмиды в дураках?

– Хочу! Но не понимаю, почему должен занимать место на погребальных носилках, – обиделся виконт Ренельи.

– Вы же охотник. Не так ли?

– Причём здесь охота?

– Вы сидели в засаде, когда хотели добыть дичь? Повторим этот трюк. Ваше пребывание на погребальных носилках временное. Вы… оживёте!

Аристократ с недоумением смотрел на девушку, а затем рассмеялся:

– Я представил лица моих врагов, когда они увидят, что я воскрес. И не только их! Что надо делать?

– Когда вассалы и слуги Замка соберутся проводить Вас в мир иной, Алангиз окропит носилки волшебным составом, Вы оживёте.

– Знаешь, Флора, с тех пор, как я с тобой встретился, кем я только не был: слугой знатной дамы, лесным жителем, бродячим музыкантом, теперь вот… покойником, – задумчиво произнёс виконт Ренельи. – С тобой не соскучишься!

– Господин, Вы согласны? – озадаченно спросил Алангиз.

– Да. Побуду живым мертвецом. Ведь другого выхода нет.

– Но как мы произведём замену? – почёсывая голову, хриплым голосом спросил сбитый с толку начальник охраны.

– Касар, ты встретишься со слугами Урмиды и опознаешь в трупе своего господина. Тело положишь в шатёр, выставишь охрану и будешь ждать.

– Кого?

– Нас. Мы приедем обмыть и обрядить господина в камзол, украсить носилки цветами. Вот тогда и произведём замену, труп спрячем в экипаже.

– Хорошо придумано, – согласился виконт Ренельи. Ты понял, Касар?

– Я всё понял. Могу ехать?

Дождавшись разрешения, начальник охраны вскочил на харлуга и ускакал.

– Возвращаемся в столицу, – сказала Флора.

– Зачем?

– Купим в Ритархе цветы.

Через несколько часов карета остановилась возле леса, Касар быстро приблизился, его лицо было и печальным, и торжественным, и недоумённым.

– Ты всё выполнил?

– Конечно, госпожа Флора! Я приказал разбить шатёр. Только…

– Что только?

– Мне неловко об этом говорить благородной Даме, но…

– Касар, у нас мало времени, не тяни.

– Тело пролежало слишком долго, оно смердит.

– Понятно. Вокруг шатра есть охрана?

– Разумеется.

– Где люди, которые привезли тело?

– Их костёр на опушке. Госпожа хочет кого-нибудь из них видеть?

– Нет. Слуги Урмиды и люди из твоего отряда ничего не заподозрили?

– Я приложил к этому всё старание.

– Хорошо.

– Чем я могу помочь?

– Не знаю. Надо посмотреть, – Флора зашла внутрь и опешила.

Зажимая нос, подумала: «Теперь понятно, почему люди Урмиды подальше разбили свой лагерь. Что делать? Предстоит очень неприятная грязная работа. И делать её придётся мне! Алангиз охраняет виконта, он мне не помощник. К копанию могилы можно привлечь только Касара».

Флора вышла из шатра. Начальник охраны терпеливо ждал приказаний.

– Распорядись принести много горячей воды, кирку или лопату.

– В котлах есть кипяток, а зачем кирка? – озадаченно спросил он.

– Принесёшь, узнаешь! Всё делаем тихо, незаметно, быстро.

Пока Касар копал внутри шатра яму, девушка готовила дезинфицирующий настой из растений, собранных в лесу, потом до глубокой ночи скоблила ящик, в котором лежал труп.

Касар опустил мёртвое тело в яму и засыпал землей. На их счастье луна скрылась, заговорщикам удалось на носилках под ворохом цветов перенести в шатёр виконта Ренельи.

Остаток ночи Алангиз и начальник охраны маскировали могилу тайком срезанным слоем дёрна, а уставшая Флора отсыпалась в карете. Ящик, в котором лежал виконт Ренельи, усыпали цветами, привезёнными из города. Теперь он походил на цветочную клумбу и источал приятный запах свежести.

Утром Флора инструктировала лежащего под цветами аристократа:

– Господин виконт, ни при каких обстоятельствах не шевелитесь, не открывайте глаз, храните молчание, дышите незаметно.

– Флора, когда доберёмся до Замка, пусть меня не беспокоят.

«Какой стеснительный покойник», – усмехнулась девушка и заверила:

– Конечно, господин виконт, только лежите спокойно.

Алангиз фыркнул, еле сдерживая смех.

– Госпожа, готово! Можно выезжать? – спросил Касар.

– Да. Командуйте!

Все были довольны: отвратительный запах из мрачного ящика, в котором покоилось тело, исчез. Воины с уважением смотрели на маленькую девушку в залатанном сарафане, суетящуюся у траурных носилок.

Шесть всадников во главе с Касаром медленно двигались к Замку, за ними телега, на ней ящик, в котором лежал виконт Ренельи, почти полностью скрытый ворохом цветов.

Из окошка кареты, которой правил Алангиз, выглядывала любопытная мордочка рейтара. Замыкали похоронную процессию пешие воины. На почтительном расстоянии верхом на харлугах несколько человек, в одном из них девушка узнала Фемиарса. Стараясь не смотреть в его сторону, порадовалась: «Он жив! Наш план удался».

Телегу сильно трясло, и Флора пошла рядом. Когда в очередной раз, поправляя цветы, взглянула на виконта Ренельи, увидела, что он морщится. Хотя девушка обильно обсыпала его лицо мукой, щёки мнимого покойника порозовели. «Только этого не хватало», – мелькнуло в голове.

Она склонилась, поправила сползшие цветы и тихо сказала:

– Не шевелитесь!

– Почеши нос, – стиснув зубы, прошептал аристократ.

– Вот, наказание, – проворчала девушка, исполняя просьбу.

Когда показался Замок, к траурному кортежу присоединились крестьяне. И вот уже множество плачущих людей отделяло виконта Ренельи от слуг Урмиды.

Замок окружён двойным рядом стен и рвом, через который перекидывался подъёмный мост, работающий по принципу качелей. Флора с восхищением разглядывала шедевр местного зодчества. А посмотреть было на что! Одна половина моста находилась внутри Замка и лежала на земле под воротами, другая – тянулась через глубокий ров. Когда внутренняя часть моста поднималась, то закрывала вход в Замок, а внешняя, если бы на ней оказались враги, опустилась бы в ров с «волчьими ямами» – острыми кольями, врытыми в землю и незаметными, когда мост опущен. «Гостеприимные тут живут люди», – подумалось ей.

Ящик с виконтом Ренельи поместили в небольшой каменной часовенке за крепостными стенами Замка. Церемонию погребения назначили на утро. Теперь Флора могла всё рассмотреть:

– Здорово! Это и крепость, в которой сражаются, и дом, который украшают. Вон, на башенках, стенах и окнах орнамент какой-то выложен.

– Башня в центре Замка – самое безопасное место, в ней библиотека, много красивых комнат, одна из них твоя, – с удовольствием пояснил Алангиз, видя восхищение Флоры, никогда не предполагавшей, что будет жить в средневековом Замке: – Башня усиливает оборону главного входа в крепость. Смотри, против ворот – фонтан, от верхней части горы вода идёт вниз по желобам.

Толщина каменных стен – метра два. Перед воротами предмостное укрепление – барбакан – полукруглая оградная стена, опирающаяся на правую и левую привратные башни. В стене, соединяющей две привратные башни, выходные створчатые ворота, овальный проём в них закрывался цельным полотном из дерева, обитого железом. Поэтому-то ворота не распахивались, а поднимались и опускались при помощи подъёмного механизма.

Полотно ворот с грохотом скользнуло по пазам. Во внутреннем дворе, окружённом зубчатыми стенами, она увидела дома прислуги, хозяйственные постройки и сад: «Будет, где развернуться», – подумала Флора.

Оставив Касара охранять виконта Ренельи, Флора и Алангиз поехали в «Сломанную подкову», где за богато накрытым столом их поджидали Фемиарс и светловолосый худенький мальчик, лет десяти. Наёмника не узнать: он казался моложе, выше ростом, а улыбка не соответствовала трагическому повествованию о погребении Урмиды, Старшей Дамы рода Торбьерри.

– Я очень испугался, когда Фадд – управляющий и доверенное лицо Урмиды – сказал, что я с сыном буду сопровождать отряд, который доставит тело виконта Ренельи в Замок. Он лично хотел видеть, как слуги опознают своего господина, и пожелал присутствовать на похоронах. Я решил, что обман раскроется. Как же я молился Ксертесу – покровителю тех, кому есть, что скрывать, – возбуждённо рассказывал Фемиарс, предварительно отправив сына следить, чтобы их не подслушали.

– Представляю, как ты удивился, когда Касар признал в трупе своего господина, – усмехнулся Алангиз, наливая Флоре пенящийся шареш.

– Ещё бы! Я тогда решил, что Ксертес услышал мольбы и помог, сведя с ума начальника охраны. Только увидев Флору, успокоился.

– Скажи, Фемиарс, если последний прямой наследник рода Торбьерри умер, кому будет принадлежать Замок?

– Королю.

– А Фадд в Замке останется?

– Нет. Я слышал, он приказывал слугам собрать вещи. Флора, я твой преданный раб, я в долгу перед тобой!

– Несмотря на твоё обещание, данное на постоялом дворе, ты не раб. Мне не нужны рабы, мне нужны друзья.

– Что-то не верится, что он уедет из страны, не будут мстить, когда узнает, что виконт Ренельи жив, – задумчиво произнёс Алангиз.

– Я тоже так думаю. Пожалуйста, Фемиарс, последи за ним.

– А не лучше ли убить Фадда? И дело с концом!

– Убив Фадда, мы не узнаем, кому он служит.

– Ты умеешь охранять живых и воскрешать мёртвых. Ты спасла от смерти моего сына! – восторженно произнёс Фемиарс. – Твоя просьба – приказ для меня! Я и мой сын будем следить за Фаддом и его людьми.

– Спасибо! Как только что-нибудь узнаешь, пришли известие мне, Алангизу или виконту Ренельи. Если не сможешь сам, пусть посыльный скажет «компьютер», мы поймем, что информация… что эти сведения от тебя.

– Компутор! Это имя бога, которому ты поклоняешься?

– Да, – усмехнувшись, ответила Флора.

– Никогда о таком не слышал.

– Это могущественный бог, он позволяет узнать всё, что тебе нужно.

– Тогда почему не спросишь Великого Компутора, что затеял Фадд?

– Я не знаю адреса электронной почты управляющего Урмиды, – с горькой усмешкой произнесла она.

Мужчины переглянулись и уважительно посмотрели на Флору.

– Фемиарс, у меня к тебе ещё одна просьба.

– Внимательно слушаю!

– Хочу знать, как Фадд воспримет воскрешение виконта Ренельи.

– Хорошо, госпожа! Хозяин заведения мой человек, я у него оставлю для Вас … ифор… ма… цию.

– Алангиз, дай Фемиарсу на расходы.

– Госпожа! Мне не нужны деньги.

– Если останутся, вернёшь, – Алангиз протянул ему тугой мешочек.

– Спасибо. А теперь мы с сыном уходим. Пусть Ксертес и Компутор помогут нам! – сказал Фемиарс, низко поклонился девушке и быстро вышел.

Глава 7. Воскрешение виконта Ренельи

Я решил воскреснуть.

к/ф «Тот самый Мюнхгаузен»

– Теперь виконт Ренельи сможет представить королю сына? – наклонившись к Алангизу, спросила Флора.

– Не знаю. У отца нет своих людей во Дворце короля.

– Что же делать? – поморщилась девушка. – Ладно, если Магомет не идёт к горе, гора пойдёт к Магомету.

– Кто такой Магомет и зачем ему идти к горе? – спросил Алангиз.

– Это поговорка. Если к королю не пустят, то король приедет сюда.

– Зачем?

– Что сделает государь, когда узнает, что один из его вассалов воскрес?

– Ты хочешь сказать, что толпы любопытных будут осаждать Замок Шатор, чтобы узнать, как ожил отец?

– Разумеется!

– Что же делать? – ужаснулся Алангиз.

– Ничего! Будет трудно, а потом…

– А потом?

– Привыкнем. Король обязательно захочет посмотреть на воскресшего вассала, это нам на руку, – отозвалась она. – Едем в Замок. Завтра тяжёлый день.

– Останемся в трактире. У нас оплачены две комнаты.

– Нет.

– Я давно хотел… – воин внезапно поднялся со скамьи и, подойдя к Флоре, опустился перед ней на одно колено.

– Не поняла…

Алангиз взял её руку и торжественно произнёс:

– Благородная и прекрасная Дама Флора из Великого рода Корсаков, соблаговолите оказать честь славному роду Таунбер и согласитесь принять предложение Алангиза Таунбер, Достойного Брата Ордена Теней, Старшего Сына рода Таунбер, стать Вашим мужем и защитником!

Флора была озадачена. К Алангизу она хорошо относилась, доверяла, но испытывала исключительно дружеские чувства, никогда не представляла его в качестве мужа. Подбирая слова, которые не показались бы обидными, но исключали двойное толкование, сказала:

– Это так неожиданно! У нас столько дел… А твой отец знает?

– Виконт Ренельи Сальве, Старший Кавалер рода Таунбер, Кавалер Ордена Орста нижайше просит тебя, досточтимая Дама, оказать честь нашему роду.

– Алангиз, ты слишком торопишься. Мы мало знаем друг друга. Ты долго вёл уединённую жизнь, мало видел женщин, а тут на твоем пути случайно оказалась я. Вспомни, я из другого мира, я самостоятельная, не люблю, когда ограничивают свободу, указывают, что подобает делать. Зачем тебе жена, у которой нет титула? Тебе возрождать великий род Таунбер. Женись на богатой и знатной девушке и займи достойное твоего происхождения и доблести место…

Алангиз не перебивал, а потом с грустью сказал:

– Отец прав! Ты не хозяйка своему сердцу. Как я завидую твоему избраннику!

– Он не стоит твоей зависти. Алангиз, я люблю тебя, но как брата. Если бы не так, с радостью приняла предложение, – торопливо говорила Флора.

Он поднялся с колени хриплым голосом тихо сказал:

– Девиз рода Таунбер: Amat victoria curam! Победа любит страдание! Я не сдамся! Я готов всю жизнь доказывать тебе свою преданность. Я совершу в твою честь множество подвигов, о которых сложат прекрасные песни. Я буду жить надеждой. Пусть не скоро, но ты примешь мою любовь!

– Per aspera ad astra! Через тернии к звёздам! Так говорил мой отец! Я не буду давать обещания. Жизнь штука непредсказуемая. Никогда не знаешь, что она тебе приготовит. Давай, всё оставим как есть. Я уверена, встретишь достойную тебя девушку и поймёшь, что твои чувства ко мне братские.

– Флора, у наших родов даже девизы схожие, мы предназначены друг для друга! Я никогда не начал бы этот разговор, если не был уверен в своей любви. Никогда и ни к кому я не чувствовал того, что чувствую к тебе. Благодарю тебя, Флора, за это чудесное и изумительное чувство! Я не отступлюсь. Я буду ждать, когда и ты почувствуешь… Боги! За что вы меня наказываете? Почему я не могу облечь в слова то, что кипит в моём сердце? Тогда бы ты поняла…

– Не печалься, Алангиз! Был такой мудрец – Петрарка, он говорил, что тот, кто в состоянии выразить, как пылает, охвачен слабым огнём. Ты испытываешь ко мне сильные чувства, но нам нужно довериться мудрости времени, оно всё расставит по своим местам, а пока останемся друзьями.

– Тяжело дружить, когда хочется… целовать. Хорошо. Я буду ждать! А сейчас останься на ночь в трактире, ты устала. Утром я вернусь за тобой.

– Нет. Всё должно быть под контролем. Едем в Замок.

Поздно ночью они вошли в замковую часовню и замерли от неожиданности. Обнявшись и свесив ноги, начальник охраны и виконт Ренельи сидели на краю катафалка. Касар глупо захихикал и из кувшина щедро плеснул в кружку виконта Ренельи. На полу стоял пустой кувшин. Встреча старых друзей в полном разгаре!

– Вы с ума сошли! Немедленно прекратите! Рано праздновать!

– Флора, девочка моя! Алангиз! Здесь так холодно, давайте выпьем! – заплетающимся языком предложил виконт Ренельи.

Взбешённая Флора грубо вырвала кружку и швырнула на пол. Она разбилась, а остатки вина разлились по каменным плитам часовни. Алангиз помог Касару слезть с погребальных носилок, усадил на скамью, предварительно отняв кувшин с остатками вина.

Виконт Ренельи лёг и неожиданно трезвым голосом приказал:

– Хочу колыбельную!

Какая песня сможет усыпить пьяного мужчину? Пока размышляла, донёсся громкий храп виконта Ренельи, ему вторил заснувший на лавке Касар.

– Колыбельная отменяется. Я останусь здесь! А ты снаружи часовни отгоняй любопытных, если появятся. И вино забери.

– Ты права, такой храп неправильно истолкуют, – улыбнулся Алангиз.

Оставшись одна, Флора присела на лавку и задумалась о том, какое бы применить отвлекающее действие. Когда-то на семинаре по органической химии непонятно откуда появились клубы дыма. Как оказалось, сокурсник не подготовился и нахимичил.

– Попробовать, что ли сделать горение без пламени?

Повертела в руках баночку с зелёной краской для маркировки пробирок, скорее всего, туда входил оксид хрома три. Подняла с пола осколок разбитой кружки, накапала от горящей свечи воска, сверху горкой краску насыпала так, чтобы расплавленный воск только снизу пропитал порошок.

– Жаль, реактива мало, – прошептала Флора.

Светало. Закутавшись в плащ, остаток ночи провела в раздумьях: «Когда жила в избушке Хитара, один день походил на другой. Теперь каждый день непредсказуем и напоминает безумную свистопляску; нельзя предугадать, что будет дальше. Слепой случай в корне меняет жизнь. Вот Алангиз. Я ему доверяю. Если бы не Хитар, лучше и не надо. Бывают же счастливые браки по расчёту. Ну и что, что я его не люблю.

Приму предложение и стану виконтессой Флорой, Старшей Дамой рода Таунбер. А что? Звучит! Буду жить в Замке не на птичьих правах сеглера. Буду бывать при Дворе. Нет. Нечестно это. Алангиз достоин любви.

Говорят, если один любит, другой позволяет себя любить. Если бы Хитар сказал, что женится на мне без любви, согласилась бы я? Вынуждена признать, согласилась. Любить, зная, что к тебе хорошо относятся, совсем неплохо. Я почему-то уверена, что со временем Хитар искренне ответил бы на мои чувства. А пока не полюбишь меня в ответ, я буду любить тебя в долг. До чего додумалась! Надо забыть вероломного оборотня. Плохо быть однолюбкой».

Флора достала из рюкзака подарок оборотня, вдохнула чарующий аромат, исходивший от бус, и вздрогнула: в часовню вошёл Алангиз.

– Всё тихо?– она спрятала бусы и смахнула слёзы.

– Никого не видел.

– Алангиз, когда усопшего везут на кладбище, в его руках горит свеча?

– Зачем? За телом несут факелы.

– Подойдёт. Разбуди Касара. У него главная роль.

– Какая роль? – удивлённо спросил начальник охраны, с трудом раскрывая опухшие от ночной пирушки глаза.

– Ох, ну и видок у тебя! Ладно, пусть думают, что всю ночь плакал. Ты будешь человеком, который воскресит нашего господина.

– Я не Маг! Я не умею!

– Зачем нам Маг? У нас есть вот это, – она показала на обломок кружки.

– Вот это… это что? И что с этим я должен делать?

– Всё просто. Я положу черепок у ног господина виконта и замаскирую свежими цветами. Ты будешь громко призывать богов свершить чудо, чтобы они оживили виконта Ренельи.

– Я не жрец! Разве они меня послушают? – возмутился Касар.

– Не думаю, что после вчерашнего боги тебя услышат. Мы будем отвлекать внимание толпы, а ты подожжёшь то, что насыпано в черепке. Постарайся, чтобы никто не увидел. Понял?

– А разве можно вот так, если не было божественного знака?

Флора поняла, что смущает Касара. Она выросла в семье атеистов, была уверена, что она демиург своей судьбы, а здесь не только поклоняются богам, но и искренне верят в их существование. Мудрецы не советовали смеяться над религиозными чувствами.

– Касар, это тебе не было никакого знака. Пока ты спал, я молилась, спрашивала богов…

– Госпожа, тебе явился сам Орст? – уважительно посмотрел на хрупкую девушку начальник стражи.

Алангиз и Касар ждали ответа.

Поколебавшись, Флора сказала:

– Великий Орст внял молитвам и вразумил, как сделать, чтобы наш великодушный… – она посмотрела на погребальные носилки, откуда доносился громкий храп виконта Ренельи, и торжественно произнесла: – Великий и Могущественный Орст донёс до меня благую весть, что с виконтом Ренельи обошлись несправедливо. Нельзя смелого и честного воина травить, как крысу, как ширшу. Виконт Ренельи был бы убит, если бы Всезнающий и Великодушный Орст не послал ему меня. Нам надо всё сделать, как велел Орст, ведь виконт Ренельи смелый воин, добрый хозяин.

Флора замолчала, перевела дыхание, отметив, что Касар и Алангиз внимательно слушают, и продолжила:

– Поэтому Божественный Орст вернул нам к жизни, не дал убить нашего господина. Утром на церемонии погребения все должны поверить, что воскрешение их господина настоящее. Поэтому Великодушный Орст и послал этот волшебный порошок, чтобы ты донёс его волю людям. Иначе вассалы виконта Ренельи не поверят, что их господин… вследствие божественного вмешательства и по божественной воле ожил, то есть не умирал…

Она остановилась, боясь вконец запутаться, и закончила экспромт понятной для начальника стражи сентенцией:

– Великий Орст поведал, если человек хороший вассал и верный слуга своего господина, он всегда будет его защищать и оберегать.

– Госпожа, я исполню волю Великого Орста, но что будет с господином? Ему не повредит этот волшебный состав? И что делать потом?

– Виконту Ренельи ничто не грозит. Я не поняла, когда потом?

– Госпожа, если люди увидят, что я умею воскрешать, мне прохода не дадут. Будут требовать воскресить их родственников и друзей.

«Ого, не подумаешь, что всю ночь пьянствовал. Профессионал! Сразу зрит в корень, – уважительно посмотрела на него девушка. – Действительно, за Касаром будут ходить толпы: одни – чтобы оживить близких, другие – чтобы ещё раз увидеть чудо. Этим феноменом, пожалуй, заинтересуются жрецы. Замок превратится в проходной двор».

– После оживления господина виконта, беги в храм Орста и несколько дней воздавай благодарственные молитвы. Только не пей! На вопросы отвечай, что Великий Орст передал повеление через Посланника, когда ты молился, потому что виконт Ренельи доблестный и храбрый воин. Только никому не говори, что я тебе рассказала, скажи, что раньше не встречал Посланника богов.

– Меня спросят, каков из себя Посланник Великого Орста. Что скажу?

– Отвернитесь.

Когда мужчины повернулись спиной, Флора достала из рюкзака подаренный фрайями золотой плащ, набросила на себя невесомую золотистую ткань, встала на лавку, закрыв капюшоном лицо, и властно приказала:

– Повернитесь!

Перед высокой фигурой в золотом облачении Касар и Алангиз опустились на колени и склонили головы. Когда несколько мгновений спустя подняли глаза, увидели на скамье Флору в выцветшем сарафане.

– Теперь сможешь описать Посланца Орста?

– Да, Светлейшая Вестница богов! Сколько дней мне молиться?

– Дня три достаточно. В Замке проведём благодарственную церемонию Орсту, если этого не хватит, придумаю что-нибудь ещё.

Касар вышел из часовни, чтобы подготовиться к церемонии.

– Флора, ты Посланница самого Орста? – шёпотом спросил Алангиз.

– Я человек. Только Касару не говори, а то он что-нибудь напутает.

– Я рад, что полюбил человека, а не…

– Нет, Алангиз, я не Вестник богов.

– А золотое облачение?

– Это подарок за дружескую услугу.

Воин Теней удивлённо покачал головой, но ничего не сказал.

Воскрешение виконта Ренельи прошло как по нотам. Слуги Замка, жители окрестных деревень и вассалы ранним утром собрались перед часовней, чтобы с почестями проводить в последний путь своего господина к усыпальнице. В расшитой золотыми узорами мантии шёл священнослужитель Орста, за ним в парадных одеждах четверо охранников несли носилки с телом виконта Ренельи.

Со всех сторон раздавались громкие возгласы, прославляющие доброту, великодушие и мужество усопшего. Люди плакали, но громче всех начальник стражи. Он тёр опухшие глаза и красный нос, шатался из стороны в сторону, рыдал, не дойдя до носилок, споткнулся и упал. Алангиз помог ему подняться.

Цепляясь за носилки, на которых лежал виконт Ренельи, Касар схватил факел и размахивал им так, что полетели искры. Удивлённые непонятным поведением люди, перестав причитать, не сводили глаз с начальника стражи. Опасаясь обжечься, никто не подходил.

А Касар громко причитал:

– Очнись, мой господин! О, Всемогущий Орст, услышь меня, верни нашего добрейшего господина! Спаси! Прояви своё могущество, справедливость и великодушие! Оживи виконта Ренельи Сальве! Оживи!

Слушая громогласные вопли, Флора отметила, что воин очень убедителен, даже плакальщицы пристыжено замолчали. Только голос Касара Доблестного нарушал тишину. Он был или великим актёром, хорошо отрепетировавшим роль, или, что больше походило на правду, хмель из головы не выветрился.

Шедшая позади Флоры пожилая служанка, тихо сказала:

– Взабыль, Исария, за беду стало, Касар сидяхая подле господска тела, разум профурнул.

Её спутница не успела ответить.

Вторя начальнику охраны, звучным и сильным голосом вдруг закричал Алангиз:

– О, Всемогущий Орст! Я верю в твою мудрость и доброту! Яви свою милость! Воскреси нашего господина!

Алангиз внезапно упал на колени, Флора, споткнувшись об его ногу, рухнула рядом. Траурная процессия остановилась – люди увидели, что погребальные носилки окутал густой зелёный дым.

«Ура! Дым без огня! У меня получилось! Всё-таки оживление мёртвых – тяжёлый труд», – поднимаясь с колен, она поспешила к катафалку. Флору чуть не смела толпа испуганных людей, в панике отшатнувшихся от непонятно откуда появившегося густого, резко пахнущего дыма, который вскоре рассеялся.

И тогда все увидели, что на носилках, чихая, кашляя и вытирая обильно текущие по лицу слёзы, сидит виконт Ренельи. Начальник стражи, отшвырнув в сторону факел, схватил руку господина виконта в свои лапищи и закричал ещё громче, чем прежде:

– Люди! Произошло великое Чудо! Великий Орст сжалился над нами! Наш господин жив! Великий Орст вернул нам нашего доброго господина!

Флора подбежала к носилкам, спрятала в мешочек, висящий на поясе, глиняный черепок с остатками дымящегося воска, и радостно воскликнула:

– Всемогущий Орст услышал наши мольбы! Всемогущий Орст вернул нам нашего доброго господина! Слава Добрейшему Орсту!

К носилкам, на которых сидел виконт Ренельи, осторожно подходили вассалы.

Флора и Алангиз смешались с толпой и восторженно кричали:

– Живой! Воскрес!

– Чудо! Живой!

Они повторяли и повторяли на разные лады, пока сначала один человек, чуть слышно, затем другой, уже громче, и вот уже все присутствующие хором выражали свой восторг, прославляя Милостивого Орста.

Вечером Флора и Алангиз поехали в «Сломанную подкову». Стоящему у стойки хозяину, девушка показала серебряную монетку, на лицевой стороне которой еле заметно была нацарапана летящая стрела.

Мужчина взял монету, осмотрел её, затем вернул девушке:

– Фемиарс сказал, что Фадд очень зол. Он уехал в большой спешке.

Алангиз хотел заплатить трактирщику, но тот отказался от денег:

– Друг Фемиарса – мой друг, а друзьям за услуги не платят.

– Не нравится мне, как управляющий Урмиды отнёсся к нашему рукотворному чуду.

– Ошибаешься, Флора, он уехал, так как ему нечего здесь делать.

– Фадд человек умный, предан Урмиде и служил не за деньги. Скорее всего, догадался, что его провели. Мы правильно сделали, отправив Фемиарса следить за ним. А теперь едем в Замок. Там праздник! Мы его заслужили.

В последующие дни жители окрестных деревень только и говорили о том, как в Замке Шатор Всемогущий Орст явил своё великодушие, воскресив виконта Ренельи Сальве. Различные подробности этой истории кардинально разнились. Вскоре нельзя было понять, что же там произошло на самом деле.

Глава 8. Фелаг

– Хорошая вещь Интернет.

– Ага, посидел пятнадцать минут –

полтора часа пролетело.

Из разговора

Флора устала, казалось, день никогда не закончится. Поверив, что Великий Орст явил чудо и воскресил их господина, вассалы виконта Ренельи, походили на буйно помешанных, их радостные крики и возгласы оглушали. Она предпочла бы отдохнуть, но осталась: ничто не должно поставить под сомнение воскрешение виконта.

Когда Флора споткнулась, подошёл Алангиз.

– Тебе нужно отдохнуть. Идём, провожу в твою комнату, – девушка с благодарностью кивнула.

На первом этаже Замка анфилада из шести смежных комнат. Тяжёлые медные светильники, подвешены на цепях к торчащим из сводчатых потолков крюкам, каменные стены украшены гобеленами и чучелами птиц. Поднялись по большой широкой лестнице на третий этаж, свернули направо. Алангиз остановился перед массивной дверью с изящным орнаментом и пропустил Флору в комнату.

Это было уютное тёплое помещение вытянутой формы. Два больших окна занавешены тяжёлыми, песочного цвета, шторами, расшитыми золотыми звёздами. Над огромной кроватью возвышался роскошный балдахин с таким же рисунком, что и гардины, по обеим сторонам – два тяжёлых серебряных подсвечника с толстыми свечами. На стене красивые гобелены с цветочным орнаментом. Изящная мебель придавала комнате мягкий золотистый цвет, слегка усиленный вставками чернёного дерева, – мастер искусно выявил красоту дерева. Обстановку гармонично дополняли два низких столика, сундук и большое зеркало, в котором она отразилась в полный рост.

– Эта роскошь не для сеглера. Моё место на чердаке.

– Господин виконт не ошибся, выбирая комнату для своей спасительницы. Ты – не сеглер. Ты – почётная гостья!

– Здесь так красиво и тепло.

– В Замке прохладно, а здесь протопили камин, высушили отсыревшие простыни. Надень меховую накидку поверх платья, быстрее согреешься.

– А где Умка?

– Не волнуйся. Я его накормил и хорошо устроил. Тебе нужно отдохнуть и набраться сил, завтра будет благодарственная молитва в храме Орста.

– Ты уходишь?

– Надо проследить, чтобы с господином виконтом ничего не случилось.

Девушка закрыла дверь. Скинув тяжёлые ботинки, подошла к пышно убранной высокой кровати, осторожно присела на краешек, сняла верхнюю одежду, юркнув под пуховое одеяло, почти сразу уснула.

Когда Флора открыла глаза, подняв голову, с недоумением огляделась: через полуоткрытый балдахин пробивался солнечный свет. Откинув тяжёлое стеганое одеяло, провела по затейливой вышивке рукой.

– Как в калейдоскопе: не успеешь привыкнуть к одному, складывается нечто другое.

В дверь постучали, она сползла с кровати, завернулась в меховую накидку, лежащую на кресле, крикнула:

– Входите!

На пороге стояла девушка в тёмном платье и белом переднике, на голове топорщился белый чепец с ушами, как у Чебурашки, в руках – кувшин.

– Вот, вода для умывания, госпожа!

– Спасибо. Как тебя зовут?

– Марсана.

– Красивое имя. А я Флора.

– Хорошо, госпожа Флора,– служанка поставила на столик кувшин, придвинула таз: – Господин виконт кличет на благодарную молитву.

– Спасибо, Марсана. Передай господину виконту, что я сейчас приду.

Когда за служанкой закрылась дверь, Флора быстро умылась – вода была холодной. Надев сарафан, набросила на плечи меховую накидку и заплела косу, бросив взгляд на своё отражение в зеркале, торопливо вышла из комнаты.

Девушка спустилась по лестнице, немного поплутав в лабиринтах замковых переходов, поспешила туда, откуда доносились голоса.

Увидев её, виконт Ренельи и Алангиз встали.

– Надеюсь, Вы хорошо спали, господин виконт?

– Как новорождённый младенец!

– Господин виконт, вассалы собрались у Храма! – произнёс стремительно вошедший Касар.

– Идёмте! – виконт Ренельи направился к выходу, за ним Алангиз, Касар и Флора.

Церемония затянулась. Девушка старалась отвлечься от мысли о еде, но живот предательски урчал: «Хорошо, что все вокруг так кричат», – поглядывая на жреца, идущего перед процессией, она с нетерпением ждала, когда же жрец водрузит венок из живых цветов на голову виконта Ренельи, трижды восславит Великого Орста, явившего чудо, призовёт присутствующих к беззаветному служению богам, своему господину и отпустит по домам. Однако верховный жрец, как заведённый, водил вокруг Храма многочисленную процессию, нестройным хором громко славившую божество, и не собирался заканчивать.

Подумав, что с неё песнопений достаточно, Флора переместилась в хвост праздничного шествия, чтобы вернуться в Замок, но услышала крики: «Берегись!» – «Беги!» – «Спасайся!» – «Помогите!»

На лужайке у подножия пологого холма, на котором гордо возвышался храм Орста, стояла маленькая девочка с букетиком полевых цветов, а на неё, низко опустив голову и задрав хвост, мчался огромный чёрный бык.

Оглушающий вопль толпы отозвался эхом боли. Не раздумывая, Флора помчалась вниз по склону, схватила оцепеневшую девчушку за руку и потащила к толстому дереву. Рёв толпы заставлял бежать быстрее.

Когда девушка оглянулась, то с ужасом увидела, что животное разворачивается и, набирая скорость, мчится к ним. Ребёнок споткнулся и упал, выпустив руку Флоры. Она же, по инерции пробежав несколько шагов, вернулась и закричала:

– Ну же! Бежим!!

Девочка со стоном обхватила ногу и, сжавшись в комочек, затаилась в высокой траве. Флора понимала, нужно спасаться или ценой своей жизни отвлечь от ребёнка разъярённое животное. Время замедлилось. Она смотрела на кривые острые белые рога стремительно приближающегося быка. из ноздрей зверя с хрипом вырывался воздух, от стука копыт дрожала земля. А вой толпы всё громче.

Девушка упала на землю и перекатилась. Смертоносные рога прошли в ладони от её груди. Флора ощутила тёплое вонючее дыхание зверя. Пробежав метров двадцать и заметив, что жертва улизнула, бык развернулся и начал новую атаку. Тяжело дыша, Флора поднялась на четвереньки и, не сводя глаз с надвигающейся громадины, заслонила собою девочку.

Внезапно между ней и быком выросла стена. На харлуге Алангиз сделал свечу, загораживая девушку и ребёнка. Бык притормозил, оценивая ситуацию. Всадник пришпорил харлуга и помчался в сторону. Разъярённый зверь проявил бойцовский характер и выбрал сильного противника.

Алангиз уводил быка за собой. Зрелище завораживало, казалось, они присутствуют на корриде. Для увеличения расстояния воин Теней заставлял харлуга выделывать каприоли – мощные прыжки вперёд и вверх, курбеты – прыжки с приземлением на задние ноги, скачки и баллотады.

Вдруг харлуг развернулся в сторону быка. Они стремительно сближались, ожидая, кто первый свернёт. Когда между ними оставалось метра три, Алангиз резким движением выставил вперёд руку и скользящим движением воткнул меч. Но вопреки ожиданиям зверь не остановился, нагнул голову, поддел на рога харлуга и повалил наземь.

Алангиз прыгнул навстречу быку, вонзил меч меж рёбер, другой рукой пронзил шею кинжалом. Животное захрипело, несколько раз дёрнулось и затихло. Воин Теней вытащил оружие и вытер о шкуру быка.

К ним бежали люди, они галдели и ахали. Над девочкой склонилась и запричитала женщина с фигурой тяжелоатлета.

– Ох ты, сухотка маяй-то, диче всех! Седатой меняй-то до поры сделашь, – попеременно награждая девчушку то шлепками, то поцелуями, схватила её в охапку и унесла.

Флора плакала, глядя на раненого харлуга. Увидев его впервые, вспомнила арабскую поговорку: «Не покупай рыжей лошади, продай вороную, заботься о белой, езди на гнедой». В конной спортивной школе, которую она посещала, считали, чем темнее масть, тем крепче и выносливее лошадь. Ей нравилась его ловкость, подвижность, покладистость, лёгкость в управлении. У него был мягкий аллюр, что делало верховую езду чрезвычайно приятной.

Раньше девушка считала, что для серой масти характерны «яблоки» – круглые светлые пятна, повторяющие сетку подкожных кровеносных сосудов, но этот харлуг был чисто серым. Крепкий и сильный, послушный и уравновешенный, его величественная осанка, гордая посадка головы и элегантность коня покорили. За быстроту Флора назвала харлуга Интернетом.

А сейчас Интернет смотрел на неё большими выразительными глазами, полными слёз, хрипло дышал, на шелковистой блестящей шерсти запеклась кровь. Он лежал на траве, истекал кровью и умирал. Нет! Она не позволит смерти забрать друга! Очнувшись от оцепенения, прихрамывая, подбежала к животному.

– Ты ему не поможешь, – произнёс воин и занёс над ним кинжал.

– Нет, Алангиз! Не убивай! –повисла на его руке девушка.

– Зачем мучить благородное животное?

– Я помогу ему. Надо остановить кровотечение.

Флора оторвала от нижней юбки полоску материи, перетянула жгутом ногу выше места ранения и попросила:

– Пожалуйста, принеси мой рюкзак, там лекарства.

Алангиз кивнул и убежал. Флора ласково перебирала гриву и срывающимся от жалости голосом шептала в харлужье ухо слова утешения.

Рюкзак принёс незнакомый парень крепкого телосложения.

– Надо промыть рану. Найди в мешке маленькую бутылочку…

– Йона затворёна.

– Дай сюда, – вырвав флакончик, быстро открутила пробку.

– Надыть тисёнкой, аки кромка свежа, – сказал парень, уверенно накладывая стежки тонкой нитью.

Флора посыпала на рану стрептоцид и, бинтуя, говорила:

– Много он крови потерял? Хорошо, что я рядом оказалась.

– Так ить, аки тый-то водле не случилась, йон здрав быти, – невозмутимо возразил парень, сурово глядя на Флору большими серыми глазами из-под неровной чёлки тёмно-русых волос.

– Ты прав! Я виновата. И сделаю всё, чтобы вылечить его. Помоги отвезти харлуга в Замок.

Парень легко поднялся на ноги и махнул кому-то рукой. Шесть мужчин в одинаково бесформенных штанах, длинных серых домотканых холщовых рубахах до колен, подпоясанных кожаными ремнями, осторожно уложили раненого на телегу.

Флора пошла было за ними, но её остановил воин Теней.

– Благодарственная церемония ещё не закончилась, пойдём. За раненым присмотрит Фелаг – главный харлужник. Господин виконт его очень ценит. Фелаг из Братства знахарей. Говорят, во сне к нему явился Дух и открыл лечебные свойства трав и кореньев, научил заклинаниям, наговорам, молитвам и движениям магической пляски.

– Хорошо,– кивнула девушка и пошла за Алангизом к храму Орста.

Флоре удалось пробраться в харлужню лишь вечером. Раненое животное лежало на свежей соломе. Увидев её, харлуг тихо заржал, пытаясь встать.

– Ну-ну-ну, лежи смирно, я посижу рядом, – ласково погладила, осмотрев рану, обрадовалась, что нет воспаления.

– Тый-то пошто в поморок на харлужне?

Флора вздрогнула, подняв глаза, увидела Фелага.

– Нельзя его оставлять одного. Эта ночь решающая. Я побуду с ним.

Харлужник некоторое время раздумывал, затем ушёл, ничего не сказав.

Через несколько часов кризис миновал, Интернет уже не пытался сорвать повязку. Девушка прилегла рядом, прижавшись к его горячему боку.

– Шисар нонче хлебушка хамок принёс, горазд вкусный. Едай. Штоб харлуга зануравить, силу надыть копить, коло йего работы дюже вного. Яй-то с мала выклый к делу, а тый-то новуха, на поглядочку хлябоватая, – ворчливым голосом произнёс харлужник.

– Спасибо, Фелаг, – обрадовалась она и впилась в круто посоленный душистый ломоть. Харлуг завозился. – Вот тебе горбушечку.

– Похлебай из махотки-то, сухой негоже, – и Фелаг поставил на пол крынку.

Девушка приподнялась и отпила.

– Ух, ты! Какое вкусное! Как же давно я не пила молока.

– Ишь, как девка жаждовалась! Рази господа молока не едят? Токмо вино аль шареш?

– Я не знаю. Я не госпожа.

Харлужник положил на дощатый пол толстую войлочную подстилку.

– Яй-то эттам полсть и одевальницу подёрнул, сыпай. Утряхом спечанушко с работой слажу, нараз ишо попроведаю. Вместях выхворатого подымать сподручней, – и укрыл её овчинным одеялом.

– Спасибо.

Фелаг хмыкнул, поднёс к харлугу светильник, осмотрел рану, затем пошёл к выходу.

– Уважаемый, свет-то оставь!

– Ужо востро светат, – но плошку с горящим фитилём оставил.

– Спасибо,– прошептала девушка и, пристроив светильник так, чтобы было видно раненого, вновь легла.

– Всё будет хорошо, Интернет. Всё будет хорошо.

Харлуг ответил тихим фырканьем.

Разбудил разговор. Флора прислушалась. Спорили Алангиз и Фелаг.

– Поштотый-то этта норкаешь, теневик? Йей не господски хоромы.

– Где Флора-сеглер?

– Лекарка здеся, а сеглерки нету.

– Так это одна и та же девушка.

– Для тебяй-то теневик одна девка, а на деле – нет.

– Господин виконт Флору зовёт. Где она?

– Заморска харлуга, котораго тый-то обранил, догрезивала и обихаживала. Намаялась, сыпат без пахтей. Ана тось обночуется и придёт. Йей-то наберечь надыть, йона в нуде понимат горазда, взабыль баю.

– Незачем ей спать в харлужне. В Замке у неё своя комната. Я отнесу Флору туда, она даже не проснётся.

– Не буробь, недобай вилавый. Ишь, востро ладить грабиться. Этта яй-то господин. Непошто йону вздымати, пущай эттам спит. Отдалься, теневик, а не то рогачом по хребтюге пособлю.

– Совсем распоясался господин над харлугами! Знай своё место! Прочь с дороги, скотник!

До Флоры донёсся шум борьбы.

– Что вы ссоритесь? – сонным голосом спросила девушка.

Но ей никто не ответил, мужчины осыпали друг друга тумаками. Дрались быстро и жёстко. По лицу Фелага струилась кровь.

Поняв, что растащить разъярённых драчунов не сможет, Флора истошным голосом крикнула:

– Пожар!

Алангиз и Фелаг мгновенно прекратили боевые действия.

– Где? – обеспокоенно спросили в один голос.

– У вас в головах, – и укоризненно посмотрела сначала на Алангиза, потом на Фелага, стиравшего рукавом кровь с разбитого лица. – Молодцы! Господин виконт обязательно одобрит вашу драку.

– Флора, простолюдин зарвался.

– Тебе пора учиться пользоваться не только кулаками, но и умом. Или хочешь навсегда остаться хранителем тел?

– Нет, но…

– Фелаг, ночь прошла спокойно, Интернет поправится. Я поговорю с господином виконтом и вернусь.

– Яй-то ладился остат водле йего на особицу от тебяй-то, а то опась имею неладичка стат можа, – кивнул харлужник.

Алангиз, пропустив девушку, пошёл следом.

– Ты не знаешь, зачем зовёт господин виконт? – спросила Флора, когда подошли к Главной Башне. Опасаясь, что вновь придётся участвовать в церемонии, она не хотела надолго оставлять раненого.

– Господин тебе сам скажет, – уклонился от ответа Алангиз.

В зале в роскошном сине-белом бархатном камзоле сидел виконт Ренельи Сальве. Флора почувствовала себя неловко: ночь, проведённая в харлужне, украсила старенькое платье новыми пятнами, в волосах запуталась солома. Ни умыться, ни причесаться не успела. Девушка укоризненно посмотрела на Алангиза, хотя маловероятно, что воин понял причину грозного взгляда.

– Флора, рад тебя видеть! Садись! – виконт Ренельи указал растерявшейся девушке на кресло по правую руку от себя.

– Почему Алангиз ушёл и не остался завтракать?

– Пусть побудет телохранителем. Мало ли что. Вот представлю королю, тогда…

– Ну, это дело времени.