Читать онлайн Правда мифа. Алгоритм творения бесплатно

Отцы и дети. Гея, Крон, Уран

Это уже не самое начало, но самый заметный момент, к началу мы позже вернёмся. Что говорит нам поэт и мудрец древней Греции Гесиод в своей "Теогонии"?

…зародилась широкогрудая Гея

всеобщий приют безопасный…

…Гея же прежде всего

родила себе равное ширью

Звёздное небо, Урана,

чтоб точно покрыл её всюду.

и чтобы прочным жилищем

служил для Богов всеблаженных…

…Дети рождённые

Геей-Землёю и Небом-Ураном,

были ужасны, и стали

отцу своему ненавистны

с первого взгляда.

Едва лишь на свет

кто из них появился,

каждого в недрах земли

незамедлительно прятал родитель,

не выпуская на свет,

и злодейством своим наслаждался.

С полной утробою,

тяжко стонала Земля-великанша…

…Злое пришло ей на ум

и коварно-искусное дело.

Тотчас породу создавши

седого железа, огромный

сделала серп и его показала

возлюбленным детям,

и, возбуждая в них смелость,

сказала с печальной душою:

«Дети мои и отца нечестивого!

Если хотите быть мне послушными,

сможем отцу мы

воздать за злодейство

вашему; ибо он первый

ужасные вещи замыслил».

Так говорила. Но, страхом

объятые, дети молчали.

И ни один, не ответил.

Великий же Крон хитроумный,

смелости полный, немедля

ответствовал матери милой:

«Мать! С величайшей охотой

за дело такое возьмусь я.

Мало меня огорчает

отца злоимянного жребий

нашего, ибо он первый

ужасные вещи замыслил.

Так он сказал. Взвеселилась

душой исполинская Гея.

В место укромное сына

запрятав, дала ему в руки

серп острозубый, и всяким

коварствам его обучила.

Ночь за собою ведя,

появился Уран и возлег он

около Геи, пылая

любовным желаньем, и всюду

распространился кругом.

Неожиданно левую руку

Сын протянул из засады,

а правой, схвативши огромный

серп острозубый, отсёк

у родителя милого быстро

член детородный и бросил

назад его сильным размахом…

Что же мы видим в описанном здесь? Вспомни о том, что уже говорил тебе. Прочь убираем мотивы героев, чувства и драматизм, так же как и слова их.

"Гея широкогрудая", конечно же, здесь не «земля», а лишь, раскинувшееся, разлившееся пространство пустое, об этом, подробнее, дальше. Уран же, вовсе не звёздное небо, а тот самый взрыв, что заполнить пытался её. Ты спросишь меня – о каком это взрыве я говорю? О том ли, что “большим взрывом” мы называем? И – да, ведь был он первым, "из ничего", и всеохватным. И – нет, ведь недолго пробудет, а схлопнется он, и только потом, вселенная, уже настоящая, наша, начнёт появляться. И каждый ребёнок, Ураном и Геей рождённый – это лишь символ того, что взрыв расширенье своё в пустоте продолжает. Заметил ты странность в тексте у Гесиода? Детей, их отец в мать помещает.

…Едва лишь на свет

кто из них появился,

каждого в недрах Земли

незамедлительно прятал родитель,

не выпуская на свет,

и злодейством своим наслаждался.

С полной утробою

тяжко стонала Земля-великанша…

То, что помещены они в Гею и отягощают её, означает, что взрыв, её пустоту заполняет, точнее – пытается. О чём же нам говорит то, что сделано Кроном?

…Неожиданно левую руку

Сын протянул из засады

а правой, схвативши огромный

серп острозубый, отсёк

у родителя милого быстро

член детородный и бросил

назад его сильным размахом…

Кастрация – символ достаточно ясный. Лишение силы. Прекращение расширения взрыва. А дальше – движенье назад, к источнику, к центру, сжатие, схлопывание. Важно отметить, что Крон здесь не является силою внешней. Это всё та же среда, первая сверхтончайшая материя, что перестала расширяться как взрыв и стала сжиматься к центру себя, вновь собираться к бывшему центру взрыва. Что подтверждает нам эту идею? Послушаем вновь Гесиода;

…Рея, поятая кроном,

детей родила ему светлых —

деву-Гестию, Деметру

и златообутую Геру,

славного мощью Аида,

который живёт под землёю,

жалости в сердце не зная,

и шумного Энносигея,

и промыслителя Зевса,

отца и бессмертных и смертных,

громы которого в трепет

приводят широкую землю.

каждого Крон пожирал,

лишь к нему попадал на колени

новорождённый младенец

из матери чрево святого:

сильно боялся он,

как бы из славных потомков Урана

царская власть над богами

другому кому не досталась.

Знал он от Геи-Земли

и от звёздного Неба-Урана,

что суждено ему свергнутым быть

его собственным сыном,

как он сам ни могуч —

умышленьем великого Зевса.

вечно на страже, ребёнка,

едва только на свет являлся,

тотчас глотал он. А Рею

брало неизбывное горе…

И вновь, что мы здесь видим? Дети Урана, это само наполнение взрыва, первоматерия, его составляющая. Появление их и помещение в мать, означало, что взрыв расширяется, наполняя её, заполняя пространство. Теперь, та же среда, составлявшая взрыв, вбирается в центр, к источнику взрыва, к началу былому его, и называется теми детьми, которых пожирает Крон, то есть центр взрыва, его бывший источник.

Ты скажешь, что много там было сказано и другого, что нельзя произвольно отбрасывать всё, что угодно. Но, Гесиод поместил в поэме своей, действительно, разное слишком. Там, и Персей, и Беллерофонт, и Геракл, и многое прочее, из разных, более древних сказаний. И говорят они нам о темах, самых различных. Например, о событиях в мире людей на земле, то есть, на миллиарды лет вперёд от вышеописанного. На эту тему мы с тобою поговорим при следующей встрече.

А пока – множество примеров из самых разных мифов, подтверждающих нам, со своей стороны, вышеописанное, говорящих нам о том же.

О важности поддержки и простуды. Геб, Нут, Тефнут и Шу

…Геб и Нут очень любили друг друга ещё во чреве матери и появились на свет крепко обнявшимися. Поэтому в начале творения небо и земля были слиты воедино…

…Когда Шу разорвал объятия Нут и Геба, богиня Нут в облике Небесной Коровы вознеслась над землёй. От высоты у неё закружилась голова. Бог Солнца приказал Шу поддержать Нут. С тех пор Шу всегда держит свою дочь…

Геба изображают распростёртым на земле, а Нут, шатром, аркой стоящей над ним. Её руки и ноги образуют стены, а тело – крышу. В центре, сидит или стоит, Шу, поднятыми руками поддерживающий тело Нут. Чтобы сделать этот образ понятным людям, Нут называли богиней неба и изображали покрытой звёздами. Геба же, называли землёй, и часто, изображали касающимся рукой и ногой рук и ног Нут, отсылая нас, таким образом, к идее горизонта, где земля касается неба. Но, мы с тобой знаем, что планета земля и далёкое звёздное небо никогда небыли тесно обнявшимися младенцами-близнецами, как Геб и Нут, в этом мифе. Шу назвали “воздухом” потому. что это единственное, что, как кажется, существует между землёй и далёким звёздным небом. Ты видишь, что Нут является аналогом Геи, земли у Гесиода, а на деле – пустоты изначального пространства. Геба здесь называют землёй, а у Гесиода это Эрос, настоящий источник взрыва-Урана. То, что у Нут закружилась от высоты голова, это обычное для мифов искажение, обычная подмена. На самом деле, подвешенным в нигде ощущал себя Геб, первое ”Я”, среди пустоты, но подробнее об этом, позже. Шу, называемый воздухом, и якобы связывающий их, поддерживающий Нут, является совершенно очевидным, даже на изображениях, большим взрывом, всё тем же Ураном, пытающимся дотянуться до Геи, покрыть, заполнить её. Шу, и есть, попытка Геба-Эроса и прочих, дотянуться до окружающей его пустоты, объединиться с ней, найти для себя, хоть какую-то опору. Почему Шу объявляется тем, кто разорвал их объятия, проясним подробнее позже. Как и то, почему рядом с ним часто изображаются, ещё две фигуры, то есть, о важности принципа триединства, для возникновения, воспламенения взрыва.

Было в Египте и такое понятие как «хепер», означавшее – "приходить в существование, создавая что-то, путём распада себя на множество составляющих, в совокупности являющих целое. Распад себя, разрыв – ещё один частый символ взрыва. А о его составляющих, подробный разговор впереди.

Ещё один колоритный образ. Египетский бог Ра вычихивает Шу и выплёвывает Тефнут. Вновь, вполне читаемый символ. Вычихивание – взрыв—Шу, сплёвывание – сжатие – Тефнут. О связи темы влаги, жидкости, утекания со сжатием, схлопыванием, уже говорил.

Сходная версия. На коленях богини-матери Нейт сидит солнечное дитя. Оно не видит её и не знает о ней. Страдая от своего одиночества, от своей заброшенности, дитя рыдает. Чувствуя презрение к его слабости, Нейт в гневе сплёвывает назад.

Рыдание, в данном случае, это способ, которым дитя пытается спасти себя от боли одиночества. Соответственно, это первый большой взрыв. А сплёвывание – это опять-таки схлопывание, сжатие этого взрыва. Здесь тоже есть интересные подробности, о которых мы ещё поговорим. По другой версии, слёзы бросаются за спину – вновь символ того же.

Что раньше, дебош или пьянство? Ра и Хатхор

Здесь всё не так очевидно, а потому, нужно вникать.

…В одном из древних мифов о состарившемся одряхлевшем Ра, против которого люди замыслили недоброе, боги посоветовали своему владыке: «Да пойдет Око твое и да поразит оно для тебя замышляющих злое… и да сойдет оно в образе Хатор»…

…И пошла богиня, и поразила она людей в пустыне. Сказало величество бога этого: «Иди в мире, Хатор, ибо ты сделала то [для чего я послал тебя]».

Сказала богиня эта: «Жив ты, победила я людей, и сладостно это для сердца моего».

Сказал его величество Ра: «Могуч я». И возникло имя Сехмет»…

…Слово сказано, и богиня, почувствовав свою необычайную силу, принялась убивать людей. Однако Ра уже удовлетворился местью, и в душе его проснулась жалость к людям. Он приказал принести ему побольше красного камня «диди» (охры?), а также приготовить побольше пива. Растертый красный камень бросили в пиво, отчего оно стало подобным крови…

…Сказал Ра: «Отнесите их в место, где она хочет убить там людей»…

…Утром пришла эта богиня и нашла все залитым. И было лицо ее радостным там. И пила она, и сладостно было это сердцу её. И пошла она пьяная и не узнала людей тех…

Итак, что мы здесь видим? Ярость нападения на людей сменяется весёлым опьянением и уходом. Главное в мифе очень часто не очевидно, особенно покрытое совершенно необязательными усложнёнными подробностями. Здесь нужно вчувствоваться. Взрыв ярости или похоти, как во многих других мифах, взрыв огня, сменяется темой жидкости, опьянения, утекания, а значит – вбирания, и даже веселья.

В других версиях этого мифа пьяная Хатхор засыпает или мучается от похмелья. Ещё более яркий символ сжатия, схлопывания, остановки. Всё зримо.

Купание, польза и вред. Яма и Ями, Купало с Купалой

В индуистском мифе о Яме и Ями, Ями, соблазняет своего брата-близнеца Яму.

…Пусть войдёшь ты в мое тело, как муж к жене!"

Яма ей возражает:

"Чего раньше мы не делали, как же это сделать сейчас?

Громко говоря истинное, шептать мы будем не истинное?"

Ями убеждает его:

…Ведь еще в утробе прародитель создал нас двоих супругами…

…Свидетели нам в этом – Земля и Небо…

…Сладострастная, что же ты обращаешься с таким соблазном к мужчинам?"

– пытается устыдить её Яма.

А Ями настаивает:

"Ко мне, Ями, пришла любовь к Яме,

Чтобы лечь с ним на совместное ложе.

Как жена мужу, хочу я отдать свое тело.

Да будем мы двое кататься туда-сюда, как колеса колесницы!"…

В итоге, Яма входит в неё. Это, всё тот же взрыв, пытающийся заполнить пустоту, всё тот же Уран, всё тот же Шу. В результате этого действа он умирает, и таким образом, становится первым родившимся, первым умершим, и царём смерти. Его смерть символизирует сжатие, схлопывание взрыва, попытку вернуться в начальную точку. Взрыв, как результат вожделения, желания объединения, мотив очень верный, но не единственный. По другой версии, он совершил жертвоприношение, то есть принёс в жертву пространству себя, ради сотворения мира, мы, ещё не раз встретим подобный мотив.

Практически полным аналогом этого мифа является славянский миф о Купало и Купале. Сохранился он плохо, в нескольких версиях, и больше в народных песнях, чем в мифах. Имя Купало связывают, как со словом “купаться”, так и с идеей бурного страстного кипения. Ты видишь, что здесь подходит всё. Взрыв, как ныряние в бездну, и взрыв, как страстный, оргазмический порыв. Купала соблазняет своего брата, и за это он убивает, топит её. Очевидное искажение. Да, иногда взрыв предстаёт перед нами в женском образе, но здесь очевидно, что именно брат, мужское начало, воспылал вожделением, и он же бросился вперёд, нырнул. И он же, всё тот же взрыв, сжался, схлопнулся в точку, то есть умер. Стал царём смерти, стал Колядой. Ты можешь вспомнить старые, устойчивые выражения: "на кой ляд?!", "пошёл к ляду!". Несложно почувствовать настроение этих посылов. Отсюда, и календарные соответствия – Купало, большой взрыв, расширение, как летнее солнцестояние, то есть, максимум солнца, максимум дня, максимум года, Коляда же, максимальное сжатие в точку, конец и новое начало, как солнцестояние зимнее, минимум солнца, минимум дня, дно года. Отсюда же, и Рождество Христово, правда, католическое.

Снять голову, чтобы не бегал. Брахма и Шива

…Увидев свою собственную дочь, Брахма, очарованный ее красотой, забыл про приличия и, когда она приняла облик лани, превратился в оленя и погнался за ней…

У этого мифа много разных вариантов, но все сводятся к одному. Великий Шива, дабы прекратить это безобразие, схватил оленя-Брахму и отсёк ему голову. Вообще, смена головы, очевиднейшим образом говорит о смене принципа. Нам ещё встретится подобное. Отделённая же голова, это опять-таки, явный символ точки, сжатия, минимума. Вновь всё то же: вожделение, взрыв, схлопывание. А вот с чего бы, окружающей пустоте считаться дочерью того, кто рванулся к ней, чтобы объединиться, заполнить её, это мы вскоре проясним.

Это событие описывалось и более благопристойно. Например, как подношение, устроенное Брахмой Всевышнему, для обретения его милости. Но в полной пустоте изначального пространства, у него не было ничего кроме себя самого. Соответственно, его подношением был всё тот же, первый большой взрыв, взрыв собственно, себя самого. Вообще, в индуизме у этого этапа творения есть много, достаточно простых образов.

Первый взрыв, как проявление гнева

Одна легенда гласит, что Шива, под именем Рудра, появился, как проявление гнева Брахмы, из места между его бровей.

Другой вариант. Чтобы защитить, родившегося из его пупка Брахму, от желавших погубить его демонов, Вишну, из своего межбровья, породил Шиву, как воплощение своего гнева, и разогнал их всех.

Был ли лингам его бесконечен? Брахма, Вишну и Шива

Легенда, содержащаяся в нескольких Пуранах, с небольшими различиями. Перескажу своими словами:

…Боги, Брахма и Вишну, то ли воюют, то ли соревнуются. Те, кого встревожила их активность, просят Шиву вмешаться и успокоить буянов. В мифах часто присутствуют лишние персонажи, которых не было и не могло быть в реальной ситуации, что сокрыта под символикой этого мифа. Шива воздвиг лингам, символ своей мужской силы, и предложил богам найти его начало и конец. Брахма и Вишну, бросились искать, и не найдя, вернулись.

Разумеется, там было много иных подробностей, но это не важно. Этот миф обычно трактуют, как подтверждение непостижимой, неиссякаемой силы Шивы, но здесь можно увидеть как это, так и противоположное. Конфликт или соревнование Брахмы и Вишну, это всё то же разделение Геба и Нут. Отделённость источника будущего взрыва от окружающей его пустоты. А лингам Шивы, это новый образ, всё той же попытки объединения этих двух разделённых начал, всё тот же Шу, всё тот же взрыв. Брахма, полетевший искать конец и вернувшийся, не найдя его, является как раз центральной точкой, источником этого взрыва, формальным, геометрическим, условно говоря, источником. Не нужно представлять его полёт, как что-то, происходившее вне взрыва. Его полёт – это сознание этой центральной, начальной точки, этого самого источника, который рванулся из себя самого вперёд, сознание этого самого лингама, сознание взрыва. Его возвращение, не означает невозможности найти конец, оно означает, всё то же возвращение взрыва назад, к источнику, его сжатие, схлопывание. Вишну принял образ борова Варахи, и ушёл “в землю”, ушёл искать начало лингама. В отличии от быка, являющегося частым символом яростного, страстного, первого взрыва, боров – явное указание на уход вглубь, вниз, а значит – назад, к источнику. К тому же, на контрасте с лебедем, обычным символом-ваханом Брахмы, на котором тот полетел искать конец лингама, боров, это явное указание, на гораздо большую плотность. А ведь тончайшая первоматерия взрыва, при схлопывании испытала на себе нечто принципиально новое, а именно, тяготение, и стала значительно плотнее. Соответственно, уход Вишну в землю, в поисках источника, вновь говорит нам о сжатии, схлопывании первого взрыва. Но и в каноническом объяснении есть своя правда. Если расценивать поиск Вишну, как поиск качественной, принципиальной причины взрыва, то это поиск того непостижимого, потустороннего огненного мира, из которого Шива и пришёл, как некая искра, воспламенившая начальную, центральную точку и давшая возможность для взрыва, как первого шага творения. Мы проясним это во второй главе, когда возьмёмся за прояснение того, что было в самом начале всего.

Так, кто же более велик? Вновь, те же, и там же

Ещё одна версия спора Брахмы и Вишну.

То есть, здесь мы опять видим ситуацию первого «Я», Брахмы, обращающегося к незримому, непроявленному Всевышнему. Они вновь, якобы спорят о том, кто из них более велик. А все третьи лица, к которым они обращаются за решением, говорят им о величии Шивы. В итоге, разгневанный Брахма поносит отсутствующего Шиву, после чего, Шива появляется, в облике огромного, ужасного, пламенного Бхайравы, и отрывает Брахме его пятую голову. Появившаяся, уже абсолютная форма, всё того же Шивы, пеняет ему на то, что он совершил грех, подняв руку на отца, старейшего в роду и, к тому же, брахмана, и объявляет ему, что сотворила для него, непобедимого, ещё более могучую деву, которая будет преследовать его, пока он не окажется в особом священном месте. Мало того, к его руке прилипнет отрубленная голова Брахмы и будет держаться до того же самого момента. Вновь, мы видим очередной образ расширения взрыва и его сжатия, отступления, убегания к источнику. Здесь можно вспомнить голову Мимира, возвращённую Одину и оставшуюся при нём. Скоро, мы подойдём, и к этому.

И снова, снять голову, чтоб на пути не стоял. Ганеша, Парвати и Шива

Много есть историй о Ганеше, много версий, со множеством подробностей. Рассмотрим, что в них является важным, и о чём оно нам говорит.

Строго говоря, Ганеша не является сыном Шивы, Шива позже усыновляет его, но изначально, Ганеша сын Парвати. Ганеша охраняет покой своей матери Парвати, принимающей ванну, охраняет вообще, но получается, что от супруга-Шивы. Охраняя покой матери, он непобедим, заставляет отступить с позором любые божественные силы, что направляет на него Шива, желающий войти в свой собственный дом к своей жене.

Очень показателен облик Ганеши. Большой круглый живот, явно символизирующий вместилище чего-то, а может быть и всего. Голова слона, самым важным признаком которой является хобот, а хобот – это, в первую очередь, вбирание, всасывание. Сломанный бивень, говорящий о прекращении некой активности, прерывании её. Топор, в одной из рук, вновь – отрубить, отделить, прервать, прекратить. Параллель с серпом Крона здесь, вполне зрима. Ещё в одной руке – удавка, аркан. Вновь, вполне зримый символ – захватить, стянуть, забрать. Его Вахан, то есть спутник, символ, средство перемещения – крыса, якобы бывшая демоном, пока он не победил и не изменил её. И самый, наверное, яркий признак – это то, что некая обычная голова, подробности о которой не сообщаются, была отнята у него Шивой, или Шивой и Вишну, по разным версиям, и заменена на другую. Для замены его головы, искали первое же животное, которое будет лежать головой на север. Таким животным оказался слон. Символ направления на север здесь, очень важен; мы ещё будем говорить о космических прототипах сторон света.

Вообще, истории со сменой головы, было бы достаточно. Это очень яркий символ изменения принципа, радикального изменения процесса. Вновь, мы видим всё то же. Голова, условно человеческая, меняется на голову слона. Движение вперёд, расширение, сменяется на движение назад, вбирание, всасывание. Об этом говорит нам хобот, сломанный клык, топор, удавка. Об этом говорит нам, его вахан-крыса. Здесь, её демоническое состояние символизирует ярость взрыва, а победа над этим демоном, исправление его, символизирует переход к сжатию, вбиранию. Шива, боги, и все войска, направляемые Шивой, побеждаемые Ганешей, символизируют всё тот же взрыв, без труда вбираемый им; вот в чём его победа. То, что он является непреодолимым, непобедимым стражем своей матери, означает, что мать, как сила, как внутренняя энергия, находится где-то там, внутри, позади глаз того, кто смотрит в пустоту, окружающую его. Надеюсь, ты не забываешь закрывать глаза, время от времени, чтобы видеть её. И, что путь к ней, к этой “тьме позади”, возможен, только через движение назад, через отступление внутрь себя. Гнев Парвати, узнавшей об убийстве её сына, проявившийся в возникновении двух новых ужасных богинь, символизирует, опять-таки, как ярость взрыва, так и ярость его вбирания, несмотря на обычное для мифов, не соответствие очередности.

Думаю ты согласишься, что и сам мотив принятия Парвати ванны здесь, сама тема воды, опять-таки, говорит нам об утекании, сжатии, вбирании. Ну и мотив сына, заступающегося за мать, перед своим отцом, думаю уже что-то напомнил. Помнишь? Гея подстрекает своего сына Крона, отомстить за неё его отцу Урану. Но в данном случае, ты видишь, Ганеша символизирует как сжатие, схлопывание, так и сам момент перехода от расширения взрыва, к его сжатию.

Тише едешь… Ганеша и Картикея

Ещё один образ, красивый и яркий, события, в общем, того же.

Все версии этого мифа, в общем, сводятся к состязанию Ганеши и Картикеи. Картикея – сын Шивы и Парвати, бог войны. Назначил им Шива-отец, вселенную всё облететь – кто быстрее. Сел Картикея на своего вахана-павлина и полетел. Ганеша же, обошёл вокруг матери и отца. Или просто стоял рядом с ними, по другой версии. Когда же вернувшийся Картикея, или свидетели соревнования, потребовали объяснений, ответил им мудрый Ганеша, что шастрам согласно, вселенная вся заключается в матери и отце, а значит, весь путь им проделан уже, и он победил.

Уверен, что сам ты уже видишь здесь смысл. Воинственный бог Картикея символизирует взрыв. Победа Ганеши же, нам говорит о том, что взрыв обречён был вернуться к началу, как далеко, ни пытался бы распространиться.

Хорошее дело, пахтанием не назовут. Боги, царь Нагов и Меру

Ещё один образ, красивый и неожиданный.

Независимо от предыстории, которая может быть разной в версиях разных, боги в итоге взялись пахтать океан, вселенную то есть, чтобы амриту добыть, волшебный нектар. Взяли вселенского змея, Васуки, нагов царя. Взяли верхушку от Меру, вселенской горы, и верёвкою, змея Васуки на неё намотали. И стали тянуть они змея, туда и сюда, взбивая горою вселенную, как молоко.

Видишь уже, смысл настоящий образа этого? Один раз – движенье вперёд, и, один раз – движенье назад. Вот и пахтание всё. Взрыв, расширение, в погоне за бесконечностью, остановка его, и сжатие, схлопывание. Всё. В этом же мифе, как часто бывает, есть образы параллельные, но тоже об этом. Верхушка горы, что называлась Мандара, та, что мутовкой служила, стала тонуть. Вишну великий тогда, образ приняв черепахи, в молочные воды вселенной нырнул, став для мутовки опорой. Воды. Нырнул, опустился. Точка опоры. Всё говорит нам о сжатии бывшего, только что, взрыва, до точки, до плотности некой. Здесь же, казалось-бы, вовсе не обязательный, образ яда, что всплыл из глубин, в процессе пахтания. Шива его проглотил, для спасенья богов, в горле своём остановив. Горло его посинело, и новое имя – синегорлый, он получил. Я надеюсь ты видишь, образ вполне очевидный. Взрыв распахнувшийся, поглощение, сжатие, остановка, плотности точка. То, что субстанция некая, в мифе одном, много имеет имён самых разных, от нектара до яда – дело обычное, пусть тебя не смущает. В итоге же, боги, пахтаньем своим, сотворили амриту, богинь и реликвии разные. Есть в этом смысл, вскоре мы всё проясним.

И, о погоде. Кришна и холм Говардхан

Ещё один миф, чьи образы, неожиданны и интересны. О чём говорят нам: Ригведа, Гарга-самхита и Шримад Бхагаватам?

Начнём с основной, самой известной истории. Опускаем вступление и подробности, путающие и отвлекающие нас, и переходим к основному. Царь небес, Индра, разгневался на жителей деревни и наслал на них бесконечный ливень. Этот ливень символизирует, ту самую, пугающую, леденящую, разъедающую пустоту. Можем вспомнить ядовитую слюну, которой плевался мировой змей Ёрмунганд, символ всё той же изначальной пустоты, в мифах германцев и скандинавов. Ребёнок Кришна поднял холм Говардхан и держал на одной руке, по некоторым версиям, даже на мизинце, закрывая всех жителей деревни от этого дождя. Держал он его семь дней и семь ночей. Цифра семь, здесь, очень важна. Это мы вскоре раскроем. Холм этот – символ взрыва большого. Учитывая размеры его, о которых мы дальше прочтём, другим он ничем быть здесь не может. И то, что возник, сотворён был он кем-то когда-то, именно для того, чтобы спастись от ужаса пустоты, ты сам можешь почувствовать, вновь, закрывая глаза. Больно было холму от ливня и града, но он терпел. Индра, желавший жителей наказать, увидев всё это, на землю сошёл на слоне своём и молнию бросил. Но, Кришна остановил эту молнию, заставив и руку его онеметь. И Индра, на землю сошедший, и холм, что Кришна поставил на землю – всё это символы сжатия взрыва, так же, как Индры рука онемевшая. Боль, что испытывал холм, от воздействия града и ливня – вновь указание на пустоту окружающую, леденящую, ужасающую, разъедающую первое «Я», и взрыв, как его проявление. Индра потом, у Кришны прощенья просил. Прощение Индры – это второе творение, уже настоящей нашей вселенной, после первого взрыва и сжатия. У Кришны корова за Индру просила, символ, тоже здесь не случайный. Корова – та сила, ресурс, та тьма за спиной, за глазами первого «Я», что необходима для проявления первого взрыва, а так же, второго творения, нашей вселенной уже.

Есть и ещё, о природе холма Говардхан, в канонах места интересные.

…Радха и все окружавшие Её гопи увидели, как любовь Кришны к Радхике вырвалась из Его груди в виде потока огня и воды, подобно тому, как молодой росток пробивает землю и выходит наружу. Упав на луг, эта олицетворённая любовь превратилась в гигантскую гору с множеством пещер, быстрых ручейков, деревьев кадамба, ашока, бакула, цветущих лиан, птиц и зверей. В мгновение ока гора стала 800 тыс. миль в ширину, 8 млрд. миль в длину и 4 млрд. миль в высоту. Она напоминала ещё одного Ананта-Шешу, горные пики возвышались на 180 млн. миль… – Мы видим здесь упоминание размера, который не может быть обоснован ничем кроме того, что здесь речь идёт о взрыве большом. Также мы видим, что взрыв здесь описан, как проявленье любви Всевышнего к собственным силам, энергиям, которые, в общем и есть – наша вселенная, и пустота изначальная, в которой возникла она.

…Гора взметнулась так высоко, как только могла. Она стремительно росла в размерах, и все, видевшие эту немыслимую картину, переполошились и закричали. Господь Кришна, не медля ни секунды, пришлепнул ее сверху ладошкой и сказал: "Что это ты разошлась, заполнила все Мое царство! А ну-ка прекрати!" Так Кришна остановил ее безудержный рост. Удивив Радху, Он сиял от счастья, и та теперь была очень довольна… – Символ, достаточно ясный, взрыва и сжатья его, как и того, что он есть – любви проявление.

…Как-то раз на Голоке Вриндаване Кришна попросил Радху явиться на Земле. Она сказала, что если там не будет Враджи с любимыми холмом Говардханой и рекой Ямуной, то не видать Ей счастья. Кришна заверил Ее, что уже повелел им низойти на Землю"…

…Божественные возлюбленные много раз наслаждались играми в пещерах этой горы. Так Господь Кришна проявил холм Говардхану, темный, как и Он Сам и вмещающий все святые места"… – Вновь указание на то, что первый большой взрыв – это приход Всевышнего, первый шаг, разворачивающейся в целую вселенную, любовной игры. Был и более прямой символ, когда Кришна входил в холм, становясь им, и у холма появлялись глаза. То есть, большой взрыв, как холм Говардхан здесь, описывается, как тело всевышнего, в котором присутствует его дух.

…На западе Бхарата-варши, в области под названием Салмали-двипа жена Нанда Дроначалы, одного из горных хребтов в Гималаях, родила холм Говардхану. В этот день полубоги сыпали цветочный дождь, а все олицетворенные горы во главе с Гималаями и Сумеру пришли выразить ему почтение. Они обошли вокруг него, поклонились, вознесли молитвы и приняли Говардхану своим царем, сказав: "Ты явился с изначальной Голоки Вриндаваны и ты – драгоценность Враджи". Затем они удалились… – Вновь описание абсолютности, которая не может быть ничем другим, кроме как первым большим взрывом, которым первое “Я“ пыталось, заполнить всю, окружающую его пустоту, стать, воистину, всем.

…Нарада Муни решил лететь к себе домой с помощью мистической силы, держа холм на ладони. Говардхана согласился с условием, что если тот положит его где-нибудь по дороге на землю, то больше не сможет поднять. Как-то вечером Пуластья пролетал над Вриндаваном. Говардхана подумал, что здесь он сможет дождаться явления своего дорогого Господа Кришны. Своей мистической силой он повлиял на мудреца, и тот почувствовал сильную потребность помочиться. Он положил холм на землю, удовлетворил потребность, а вернувшись, не смог сдвинуть его и на йоту. Тогда он рассердился и проклял его на ежедневное погружение в землю на размер горчичного зерна… – Новые образы, расширения и сжатия.

…В Двапара-югу Господь лично показал, что холм Говардхану нужно воспринимать и поклоняться, как Ему Самому. Говардхане поклоняются как Радхе с Кришной, а также как Их великому преданному… – Прямое указание на то, что первый большой взрыв является, не столько, проявлением первого «Я», сколько, проявлением через него, самого запредельного, вечного Всевышнего.

…Говардхана все еще страстно хотел расшириться от блаженства, и поэтому Господь Кришна устроил так, чтобы он стал меньше для проведения Своих игр на нем. Если бы он был огромный, как Радха с Кришной ходили бы по нему? Кроме того, внутренней причиной исчезновения холма является жгучее чувство разлуки с Кришной после Его ухода…

… Говардхана стал терпеливо ждать Господа… – Очередной символ, расширения и сжатия, а также причин перехода к сжатию.

…Говардхана опять согласился лететь на ладони, но как только Хануман оторвал его от земли, раздался громкий звук раковины, оповещавший о том, что мост Рамы построен и начинается штурм Ланки. В спешке Хануман выронил холм на землю и тот растрескался…

…Через некоторое время Хануман вернулся с ответом: "Господь очень доволен тобой, но ты наберись терпения и, памятуя о Нем, дождись Его явления во Врадже"… – Вновь, расширение, сжатие, а так же, ожидание долгое творения нового, что зависит лишь от Всевышнего. Детали эти вскоре, мы с тобою проясним.

Кто – за, кто – против, кто – упал. Война на небесах, из “откровения” Иоанна Богослова, и из книги пророка Исайи

Ты понимаешь, что “откровение” Иоанна Богослова и “ветхозаветные” тексты, это труды, крайне перепутанные и безусловно символические. Среди их образов, также есть те, что говорят о самом начале творения. Можем вспомнить миф о войне на небесах. Из “откровения” Иоанна Богослова:

…И произошла на небе война: Михаил и Ангелы его воевали против дракона, и дракон и ангелы его воевали против них, но не устояли, и не нашлось уже для них места на небе. И низвержен был великий дракон, древний змий, называемый диаволом и сатаною, обольщающий всю вселенную, низвержен на землю, и ангелы его низвержены с ним…

А вот, у Исайи:

…Как ты пал с небес, о Люцифер, сын зари! Как ты повержен на землю, что ослабило народы! Ибо ты сказал в сердце твоём: я взойду на небеса. Я вознесу престол мой выше звёзд Божьих. Я сяду также на горе собрания, по сторонам севера. Я вознесусь выше высот облаков. Я буду подобен Всевышнему. И всё же ты будешь низведён в ад, на края ямы…

Восстание против Бога, в космогоническом смысле, это восстание против, существовавшего до этого, положения вещей, против покоя пустоты. Соответственно, восстание ангелов – это взрыв. Битва Михаила против Люцифера, битва ангелов – это, как сам взрыв, так и, переход от взрыва к сжатию. Падение побеждённых бунтарей – это отступление, схлопывание, сжатие в точку. Разумеется, ни о какой земле ещё речи быть не могло. Всё очень зримо, восстание – взрыв, падение – сжатие. Здесь же, как часто бывает, есть ещё один слой, хотя, он очень близок тому, что изложено выше. Всё, в общем просто, взрыв – Михаил, сжатие – Люцифер. Есть и ещё, в космогонии христианских мыслителей то, о чём здесь можно сказать. Первый космический взрыв, как первый Христос. Взрыв, как отдача себя пространству пустому, распятие в нём. Вспомним об этом, когда подойдём к германскому Одину. Сжатие взрыва – смерть на кресте. И воскресенье его, как новый, уже следующий, взрыв, в котором прольётся в пространство бесконечная наша вселенная.

Разорвать, чтобы не выделялся. Имир, Один, Вилле и Вё

Что рассказывает нам "Старшая эдда" древних исландцев и скандинавов.

…В мировой бездне Гинунгагап, в первичной пустоте, в результате взаимодействия огненного мира Муспельхейма и ледяного мира Нифльхейма, родился Великан Имир – первое живое существо. Вместе с ним родилась корова Аудумла, питаясь молоком которой, он и вырос большим и сильным… – Уже здесь, вполне очевиден первый большой взрыв, возникший в изначальной пустоте. Но дальше, мы видим подтверждающий образ;

…Великий Один, и его братья Вили и Вё, разрывают великана на части… – Ещё один, очевиднейший символ взрыва. Дальше. мы видим символ сжатия, утекания:

…Из распростёртого на «земле» великана, льются реки крови, в которых тонут все его дети, инеистые великаны. Уцелели лишь двое – великан Бергельмир и его жена…

Здесь же, нам рассказывают, что Один с братьями сотворил мир из частей тела великана Имира. Это частый мотив в мифах о сотворении мира. Мы можем вспомнить Пань-гу, древнего Китая:

…После того, как мир разделился надвое, на Инь и Ян, Пань-гу вытянулся до гигантских размеров; это вновь – большой взрыв; а потом умер. После чего, из разных частей его тела возникли различные аспекты мироздания…

Что же до разделения мира на Инь и Ян, можно вспомнить близнецов Геба и Нут, родившихся в тесных объятиях, но разделившихся. Вскоре, мы это проясним. Также можно вспомнить загадочный литературный памятник древней Руси, "голубиную книгу". Формально православная, она явно содержит в себе глубокие ведические мотивы.

…Солнце красное от лица Божьего,

Самого Христа, Царя Небесного;

Млад-светел месяц от грудей его,

Звезды частые от риз Божиих,

Ночи темные от дум Господних,

Зори утренни от очей Господних,

Ветры буйные от Свята Духа,

Дробен дождик от слез Христа,

Самого Христа, Царя Небесного.

У нас ум-разум самого Христа,

Наши помыслы от облац небесныих,

У нас мир-народ от Адамия,

Кости крепкие от камени,

Телеса наши от сырой земли,

Кровь-руда

наша от черна моря…

Всё хорошо, что сделал сам. Один, распятый на древе мира

Вновь, вполне узнаваемый образ:

…Чтобы познать тайны священных рун, бог Один сам распинает себя на стволе мирового древа, ясеня Иггдрасиль, пронзив своё сердце копьём Гугнир. Так он висит девять дней; важная цифра, но непростая; позже об этом. В итоге, один великан, дальний родственник, поит его мёдом, который дарует ему тайные знания…

Думаю, что ты понял уже. Мировое древо – исток всего, центр всего, с которой всё начинается. Принесение себя в жертву, отдача себя пространству, распятие – вновь большой взрыв. То, что по некоторым версиям, он висел вниз головой, ничего не усложняет, скорее наоборот. Центр, источник взрыва, вполне можно считать верхом, а значит распространение от него вширь, это движение вниз, к материальности. Волшебный мёд, выпитый Одином по окончании своих жертвенных страданий – вполне зримый символ утекания, сжатия, схлопывания, вбирания; вновь всё то же. В данном случае, мотивом первого большого взрыва объявляется поиск знания. Это один из основных вариантов.

Путь любой, кончается началом. Один, и скачка на Слейпнире

Слейпнир – восьминогий конь Одина, самый быстрый скакун во вселенной.

…Однажды, Один скакал на нём, пока не встретил великана Грунгнира, тогда они решили скакать наперегонки и поскакали обратно в Асгард, город богов, столицу Одина. Один, конечно же побеждает, но приглашает великана в гости на пир…

Вновь, всё тот же образ – движение вперёд и движение назад к источнику; взрыв и схлопывание. Восемь ног Слейпнира, конечно же могут означать количество составляющих взрыва, так же, как и девять дней распятия Одина, но цифры эти подходят не очень; думаю, восемь ног здесь объясняются другим. Поскольку, Слейпнир символизирует, опять-таки большой взрыв, а обычное количество ног для коня, это четыре, восемь – говорит о сдвоенности, о двухэтапности взрыва, в данном случае. То есть, снова – взрыв и схлопывание. Также, о символе взрыва говорит и сам факт, непревзойдённой быстроты Слейпнира.

Есть версия, где на нём скакал сын Одина Хермод. Он скакал, по всем девяти мирам германцев. Вновь символ взрыва, охватывающего всё пространство будущей вселенной. Но скакал он в Хель, страну мёртвых, дабы вернуть своего погибшего брата Бальдра. Здесь мы видим этап сжатия, схлопывания. Для спасения Бальдра, ему нужны всеобщие скорбные рыдания, но добиться всеобщих у него не получается. Поэтому, Бальдра он не спасает, но сам возвращается в мир богов. Это символ, уже второго творения, творения видимой, материальной вселенной. Рыдания же, вновь деталь уточняющая тему утекания, сжатия.

Вернёмся к скачке Одина. Там есть интересный момент;

…На пиру богов в Асгарде, напившийся великан Грунгнир бросает вызов Тору, сильнейшему из богов-асов, после чего, уезжает к себе. Вскоре, Тор отправляется к нему для решительного сражения. Поскольку, завершение скачки Грунгнира и Одина в Асгарде символизирует сжатие, схлопывание взрыва – это поездка Тора, должна означать второе творение, разворачивание уже зримой, материальной вселенной. Но символы этой части истории таковы, что явно отсылают нас к событиям первых рас человечества на земле, то есть к тому, что имело место через миллиарды лет после вышеописанного. Здесь явная параллель с «Теогонией» Гесиода, где воцарение Зевса, то есть создание материальной вселенной, сразу же переходит к созданию человека на земле и связанным с этим историям. Похоже, эта параллель не случайна, и мифы скандинавов-германцев создавались под влиянием мифологии греков, хотя кто знает, может быть и наоборот.

Воистину, рыба мечты. Тор на рыбалке

На рыбалку Тор отправился с великаном Хюмиром, в надежде поймать мирового змея, змея Мидгарда, Ёрмунганда. Как бы сложно и интересно не описывалась происхождение этого змея, по сути это всё та же пустота изначального пространства, которую пытается ухватить, покрыть, заполнить большой взрыв. Достаточно сказать, что кусая себя за хвост, он кольцом, опоясывает мир людей, Мидгард.

Итак, сразу начнём трактовать символы. Для наживки, Тор взял большую бычью голову. Бык, как мы уже говорили, является ясным символом большого взрыва. Его сила, мощь, страстный порыв, всё вполне читается.

Тор с великаном гребут, уплывая всё дальше в океан, в поисках мирового змея, символизирующего пустоту. Вновь взрыв, расширяющийся всё дальше и дальше. Забрасывание удочки, с бычьей головой, в качестве наживки. Вновь символ того же. Змей клюёт, и Тор подтягивает его, всё ближе и ближе. Да, речь уже о сжатии, схлопывании, но здесь присутствует кое-что ещё. А именно, попытка взрыва сжимаясь, схлопываясь, утянуть за собой саму пустоту, за которой, он и пытался гнаться в своём расширении. Но, это невозможно, что и символизирует нам действия Хюмира, который, якобы испугавшись, перерезает верёвку-леску ножом. Он это сделал, когда Тор, для надёжности, пробил дно лодки и встал ногами на дно океана, замахнувшись своим молотом на приблизившегося змея.

Уже знакомый образ, правда? Вишну, в облике черепахи, ныряющий в воды космического молочного океана под мутовку богов, чтобы стать ей опорой. Вновь символ некой, совершенно новой, плотности, возникшей в результате сжатия, плотности, до сих пор не свойственной, тончайшей эфемерной среде праматерии, составлявшей первый взрыв.

Замах Тора молотом, это опять-таки взрыв. Но удара не случилось. Как уже было сказано – пустоты не догнать, её не коснуться. Удар молота-Мьёльнира, мог бы говорить о мощи и жёсткой плотности сжатия, например, но удара не было. Увы.

Порой, и в позоре есть смысл. Тор, и поход в Утгард

Как часто бывает в мифах, особенно в германских, частицы важных символов здесь придётся отыскивать среди множества совершенно необязательных подробностей.

Великий бог Тор, вместе со своим братом, хитроумным Локи, отправляется в легендарную страну великанов Утгард. Уже по дороге начинаются приключения, в результате которых к ним присоединяются ещё два спутника, мальчишки Тиальфи и Ресква.

Четыре героя, вообще число четыре, это символ расширяющегося взрыва; мы проясним эту тему, когда подойдём к теме цифр и связанных с ними систем.

Вскоре, они встречают великана, путешествуют вместе с ним, и во время одной из ночёвок, Тор, в течении ночи, три раза бьёт его молотом по голове, но не может причинить ни малейшего вреда.

Ты уже заметил, что мифы, очень часто, наполнены совершенно неправдоподобными, нереалистичными деталями, которые очевидно, имеют символический смысл. Здесь, мы имеем дело с символом мирового яйца, золотого яйца, разворачивающегося в первое творение, в первый взрыв. То есть, здесь мы видим этап, который имел место до этапа четвёрки, до того, как взрыв стал расширяться. Но подобная путаница, часто встречается в мифах.

У Тора не получилось, ни убить великана, ни даже, просто причинить ему вред, но, после третьего удара великан, проснувшись, наконец-то встаёт.

Вновь скажу то, что мы проясним немного позже. Когда мировое яйцо раскрывается, разворачивается, ему, для того, чтобы выйти на этап четвёрки, то есть распахнуться взрывом, заполняющим всю окружающую пустоту, нужно сначала, выйти на этап тройки, что вполне естественно, о чём и говорят нам три удара Тора, после которых, великан, пробудившись, поднимается.

Наши герои приходят в Утгард. После приветствий хозяина по имени Утгардлоки и прочих разговоров, их впускают в замок, где дело доходит до состязаний. Ведь наши герои должны доказать великанам, что достойны того, чтобы здесь находиться. И вот, три соревнования, между нашими героями и теми, кого против них выставляют хитрые великаны. Три эпизода, дающие нам нужные символы.

Против Локи, объявившего себя самым быстрым и жадным «поедателем» среди богов, вышел некий Логи. Перед ними поставили огромное корыто с мясом, и они по сигналу, приступили к поеданию содержимого, начав с двух противоположных сторон. Встретились они в середине корыта, но Локи съел только мясо, а Логи, уничтожил всё вместе с костями, поэтому был объявлен победителем.

Следующим было состязание в беге на скорость. Безвестный мальчик Тиальфи, вдруг оказался самым быстрым бегуном в мире людей; обычная для мифов неожиданность. Против него вышел некий юноша Гуги. Три раза бежали они, и с каждым разом, Тиальфи уступал всё больше.

Тору, объявившему себя способным пить как никто из богов, был поднесён длинный узкий рог с водой. За три героических попытки, в результате которых Тор, чуть не лишился чувств, он так и не смог уменьшить количество воды в роге ни на волос.

Рассерженному Тору, желающему доказать великанам превосходство своего могущества, предлагают поднять кошку. Но после невероятных усилий, у него получается оторвать от пола лишь одну её лапу.

Тогда, совершенно уже разгневанный Тор, предлагает доказать хозяевам свою силу в борьбе. Против него, со смехом, выставляют старую кормилицу Утгардлоки Элли. Бросился на неё яростный Тор, но она так схватила его, что у того перехватило дыхание. Чем больше сжимал её Тор, тем крепче становилась старуха. Внезапно, она сделала ему подножку, и Тор упал на одно колено. Хозяин замка был очень удивлён этим, но со смехом сказал гостям, что очевидно, они не достойный оставаться здесь. Утгардлоки щедро накормил Тора с друзьями, после чего, пошёл их провожать. В прощальном разговоре с Тором, выяснилось, что хозяин очень впечатлён их могуществом. Это он был великаном Скримниром, встреченным ими по дороге. И вместо своей головы, он, якобы подсунул под могучие удары молота Тора огромную скалу, на которой остались страшные отметины. Логи, с которым соревновался в поедании мяса Локи, это – сам огонь, с которым никто не сравнится в пожирании. Гуги, с которым Тиальфи соревновался в беге, это сама мысль, опередить которую не может ничто во вселенной. Рог, из которого пил Тор, соединён с самим мировым океаном, мировой бездной, и от геройских попыток Тора, бездна обмелела, как море при сильном отливе. Кошка, которую пытался поднять Тор, была самим змеем Мидгарда, Ёрмунгандом. И то, что Тор смог оторвать от пола одну её лапу, было невероятно. Старуха- кормилица, с которой он боролся, это – сама старость. Любого человека она кладёт на обе лопатки, и только, могучий Тор упал, всего лишь на одно колено. Казалось бы, всё ясно. Но ясно ли?

Если мораль мифа открыто присутствует в самом мифе, значит это некий вторичный, поверхностный смысл, даваемый для непосвященных. Давай-ка, вглядимся в эти образы повнимательнее.

Состязание в поедании, напоминает нам Урана, помещавшего своих детей, одного за другим, в Гею, и Крона, пожиравшего своих детей. То есть, в итоге, оно говорит нам о том, что как бы первый взрыв не распахнулся, не расширился на всю вселенную, как бы ни пытался её поглотить, всё равно всё сведётся к схлопыванию, к сжатию в точку. Взрыву не превзойти сжатия. Состязание в беге, обращает нас к истории состязания Ганеши и Картикеи. Вновь то же. Как бы мощно взрыв не рванулся, как бы далеко не распахнулся в пустоту изначального пространства, всё равно, в итоге, всё свелось к возвращению к истоку, к точке. История с кубком воды – это не образ сжатия, схлопывания, ведь взрыв, каким бы огромным он ни был, был конечен, его можно было вобрать весь. В данном же случае, Тор, не зная того, пытавшейся выпить всю бесконечную пустоту, это опять-таки, тот самый взрыв, который пытается заполнить её всю, как Уран Гею, покрыть её, охватить, заполучить в себя. Попытка поднять кошку, в образе которой скрывался мировой змей Ёрмунганд, напоминает нам египетского Шу, который рванулся вперёд и вширь, чтобы, якобы поддержать Нут, испугавшуюся высоты, после того, как она была разъединена с её близнецом-братом Гебом. Вновь, всё тот же, первый большой взрыв. Борьба Тора со старостью, а значит, и со смертью, вновь говорит нам о том же. Как бы мощно не рванулся взрыв вперёд, как бы далеко не распахнулся, всё равно, в итоге и очень скоро, его ожидает сжатие, схлопывание, исчезновение. И, само возвращение наших героев из Утгарда домой, в Асгард, опять-таки, символизирует сжатие, схлопывание, возвращения к истоку. Вообще, само их путешествие, вместе со всеми включёнными в него испытаниями, выглядит, как попытка совершить невозможное. Образ всё тот же, это неудавшаяся попытка первого большого взрыва распахнуться в вечность и бесконечность. И, немного, о Локи, который здесь был, совсем не случайно.

Локи. И у негодяев есть семья

Присутствие Локи в предыдущем мифе не случайно. Локи символизирует «искру», то прикосновение божественного непроявленного мира, что необходимо первому «Я» для проявления. Образ, аналогичный египетскому Сету. Имеет смысл, прояснить для себя, и историю с семейным положением Локи, хотя она и подаётся мифом, как что-то другое, отдельное. Но, как выясняется, эта ещё одна версия всё того же, первого круга творения. Хотя Локи, и не является первым «Я», он является той искрой предвечного, непроявленного мира, без которой, первое «Я» не могло бы творить, или даже, просто пробудиться. А значит, в каком-то смысле, они не отделимы друг от друга. И, для Локи, как для первого «Я», которое, в данном случае, никак отдельно нам не представлено, супруга Локи великанша Ангрбода порождает великого змея Мидгарда, Ёрмунганда, то есть, пустоту "не Я", страшного волка Фенрира, то есть, первый большой взрыв, и страшную Хель, всё тот же Тартар Гесиода, ту "тьму позади", "тьму за глазами". С Фенриром, всё достаточно ясно. Сначала он рос "не по дням, а по часам”, до гигантских размеров, просился отпустить его на бескрайние просторы миров ясеня Иггдрасиль, но. в итоге, на него накинули волшебную, то ли сеть, то ли цепь, и приковали к скале на маленьком безлюдном острове. Да ещё и, вставили между челюстями волшебный меч, заговорённый рунами. – Ещё один образ, сначала – большого взрыва, а потом – сжатия, схлопывания в точку. Сам Локи в этой истории никак не фигурирует, известно лишь, что он отец Фенрира. Аналогом Локи в этой истории, судя по всему, предстаёт бог Тюр. Он, то бог неба и грома, то воинской доблести, совершенно положительный, в отличии от Локи, и здесь, он – близкий друг Фенрира, пользующийся его доверием. Чтобы боги смогли пленить, разросшегося гигантского Фенрира, ему пришлось положить тому в пасть свою руку, и, в итоге, потерять её. Сама рука здесь, тоже символизирует взрыв, и отказ от неё, потеря её, говорит о прекращении расширения взрыва, о его сжатии, о возвращении к источнику. То есть, это искажённый аналог образа мужского естества Урана, отнятого его сыном Кроном в «Теогонии» Гесиода. Возвращаясь к начатому, повторюсь, здесь, первый круг творения описывается без участия, собственно первого «Я». Его роль здесь играет Локи, то есть, всё тот же Шива-Сет, без которого, первое «Я» не смогло бы, ни появиться, ни проявиться, ни творить. Остаётся упомянуть, что великанша Ангрбода, это, всё тот же, изначальный, предвечный Хаос «Теогонии» Гесиода. Хаос, что изначально означал, совсем не беспорядок, а разверстую бездну пустоты. Хаос, что породил Эрос, первое «Я», с его понятными побуждениями, Гею, внешнюю, окружающую пустоту, на самом деле, порождённую внимание Эроса, и Тартар, ту тьму, что позади, "за спиной", "за глазами". Ну а, почему Тюр, при очевидном созвучии имён и очевидном сходстве качеств, тем не менее – не Тор, вопрос отдельный.

От пьянства к воровству. Иштар-Инанна, и таблички "ме"

…Великая богиня Междуречья Иштар, захотела заполучить себе некие “ме”…

“Ме” называют табличками судеб, шире – это некие энергии, силы, знания. Вновь вспоминаем образ самораспятия Одина, ради обретения знания священных рун.

…Иштар плывёт к своему отцу, богу Энки… – Три Бога Междуречья назывались её отцами. В разных гимнах, её отцами именуются – то Ану, то Энлиль, то Энки. Конечно, это может быть связано с путаницей между различными версиями мифа, и вообще различными мифами, но так же, напоминает нам трёх братьев-богов, убивших великана Имира, в мифологии германцев и скандинавов. Ты помнишь, это Один, Вили и Вё.

…Иштар приплывает. Энки радостно встречает её, и устраивает пир, на что она и рассчитывала. Опьянённый отец, расчувствовавшись, в ответ на просьбу Иштар, отдаёт ей таблички “ме”. Их перечисление в гимне, звучит, как перечисление самых разных качеств, положительных и отрицательных. Довольная Иштар с табличками, убегает. Её пытаются догнать, остановить, но тщетно…

Думаю, ты сам всё понимаешь. Движение вперёд, к отцу – это взрыв, расширение, не смотря на то, что он здесь, это первое “Я”, источник взрыва, а убегание – это сжатие, схлопывание. Радостный экстаз опьянения здесь, соответствует порыву, экстазу взрыва. Там же, упоминается богиня-помощница, богиня-служанка Иштар, Ниншубур, чьё имя переводится как "госпожа свинья". Думаю, ты уже вспомнил Вишну, в образе борова Варахи, отправившегося "под землю", в поисках начала лингама Шивы. Ниншубур здесь, может быть дополнительным указанием на движение назад, к началу.

Много ещё, можно найти образов самых разных, открывающих нам события первого круга творения, в самых различных обличиях, но пришло уже время понять нам – как же, когда-то, это всё началось.

Увидел, назвал, появилось. Брахма, Вак, Уран и Эрос

Я рад, что не веришь мне на слово, что не хочешь бездумно, не понимая, на веру принять. Откуда в нигде, что-то могло появиться? Очень правилен твой вопрос. Но тогда, потерпи и не жалуйся. Сначала источники.

Из Брахманда-пураны:

…В самом начале всего, во вселенском молочном океане, в кольцах змея вечности, очнулся от своего сна без сновидений Махавишну-Нараяна. Из его пупка вырос лотос, когда он раскрылся, пустоте вселенной предстал Брахма. Брахма открыл глаза и понял, что он один. Брахма задрожал от страха, неуверенности и недоумения. Он задумался о том, кто же он. Желая познать себя, Брахма решил понять, кем и чем он не является. Сначала, он силой мысли сотворил четырёх мальчиков, Санат-Кумаров, и попросил их произвести потомство. Они не понимали, как это сделать, а потому, исчезли. Затем, из мыслей Брахмы появились десять мужчин-праджапати. Они знали, как это сделать, и попросили отца, сотворить для них жену. Тогда, Брахма разделился надвое. Из его левой стороны появилась, необычайно красивая женщина. И отец, и сыновья, были сражены её красотой. Женщина обошла Брахму кругом, чтобы выразить отцу своё почтение. Охваченный желанием Брахма, отрастил три лишних головы, чтобы иметь возможность, всё время видеть её. Смутившись от взгляда отца, дочь поднялась на небо. Тогда Брахма вырастил пятую голову, она смотрела на дочь и больше не видела Нараяны-Всевышнего. Тогда дочь, испугавшись, побежала от Брахмы, на бегу, принимая различные обличия женского рода. Брахма устремился за ней, принимая соответственные мужские облики. Так появились различные «джива» вселенной, живые существа…

Думаю, завершение вполне понятно, к тому же, этот мотив мы уже раскрывали. Рывок взрыва к пустоте, описываемый, как результат неудержимого влечения. О возникающих, в процессе этого, обликах, мы поговорим позже. Пока же, самое начало, но перед этим, ещё один источник.

Из Шримад бхагаватам:

…В последствии, из пупа вселенского Вишну вырос лотос, сияющий словно тысяча солнц. В лотосе том покоились души, заснувшие в пору прошлой кончины вселенной. Первым волею Высшего Существа на вершине цветка пробудился к сознанию будущий творец – Брахма. Сверхсущество, возлежащий в водах вселенского яйца, явил Себя Брахме в его сердце, тем самым наделив творца разумом, необходимым для воссоздания вселенной. Обретя способность творить, Брахма поначалу создал из собственной тени пять покровов сознания – помутнение рассудка, отождествление себя с плотью, помрачение, самообман и безумие. Ужаснувшись этим пяти нечистотам, творец порешил мысленно избавиться от оных. Темные сущности, вылезшие из мрака сознания, принялись пожирать отверженный Брахмою покров разума, что принял образ ночи…

…Расправившись с тенью творца, ненасытная нечисть с криками: – Не щади четырёхголового! Жри его! – бросилась на хозяина тени.

Перепуганный не на шутку, взмолился предводитель богов:

– Не ешьте меня, чада мои, бесы и черти, пощадите вашего батюшку. Уразумев (образумив?) первенцев, Брахма создал светлых и миролюбивых богов. Отделив от себя свой сияющий облик, что стал днем, он даровал его любезным чадам своим, которые весьма обрадовались родительскому дару. Так ясный день сделался телом небожителей.

Из ягодиц Брахмы появились существа, враждебные богам. Чрезвычайно похотливые, они принялись домогаться своего создателя.

Поначалу почтенный вождь богов посмеялся над бесстыдством своих чад, но осознав их решимость, бросился от них стремглав, причитая недоуменно…

…За помощью творец спешил к Заступнику праведных светлых сил, Верховному Владыке, Кто, облачившись в многие личины, нисходит в здешний мир ради защиты уповающих на Него.

Господи вездесущий, – возопил Брахма, – упаси меня от порочных тварей, коих я произвел на свет по Твоей воле. Одержимые похотью, они грозятся насильничать меня…

…Покарай нечестивцев, презревших власть Твоего наперсника. Не у кого мне более искать спасения.

Зная о беде, приключившейся с создателем, Всеведущий Господь велел последнему отринуть прочь его осквернённое злодеями тело. Брахма покоился воле Всевышнего и взамен прежнего обрёл новый облик.

Старое же тело, отвергнутое создателем, прелюбодеи приняли за прекрасную деву. В сумраке помчались они на звон ножных колокольчиков и, увидев пред собою юную особу, изумились ее благолепию. Восхищённые, бесы глядели во все глаза на стопы ее, прекрасные как лепестки лотоса, на тонкий стан и пышные бедра, охваченные золотистой лентою…

…Не дав себе опомниться, жадные до женских прелестей нечисти навалились на сумеречный образ создателя.

Довольный, что сумел обмануть похотливых чад, Брахма просиял ликом и разразился задорным смехом, из чего на свет появились певчие ангелы гандхарвы и веселые плясуньи апсары…

Дальше долго перечисляется, кому и что он раздал. То есть, мы вновь видим, уже упоминавшийся мотив, создания начал будущего мира, из тела и из первых проявлений, первого рождённого. Здесь тоже, как часто бывает в мифах, несколько раз в разных образах описывается одно и то же – расширение взрыва и сжатие его. Особенно если понять, что тень творца например, это и есть окружающая его пустота. Почему так, вскоре выяснится. Жадные сущности, бросившиеся пожирать её, а потом, перешедшие на своего создателя, это вновь – взрыв и сжатие. Брахма, бросившийся от своих собственных похотливых созданий, это опять-таки, всё тот же взрыв, и его схлопывание. Тело, старое и осквернённое, отброшенное Брахмой по воле создателя – вновь взрыв, а принятое «нечистями» за прекрасную деву, на которую они накинулись – сжатие, схлопывание. Радость Брахмы, после этого, символизирует начало второго круга творения, творения, уже известной нам вселенной. Вскоре дойдём и до этого.

Ты видишь, совершенно разные образы одного и того же, выстроены последовательно в одну историю, подобное в мифах встречается часто. Давай попробуем с тобой отойти от, пусть торжественного, но всё же формализма, древности, и рассмотрим всё, как оно есть. Дальше, если ты действительно хочешь понять, тебе нужно почувствовать, а для этого, в свою очередь, нужно, время от времени, закрывать глаза. Что же ты видишь, закрыв глаза? Некую, то ли пустоту, то ли темноту. А кто среди этого ты? Лишь, ощущение – «Я». Ты, и есть Брахма, как и каждый живущий, первое “Я”, очнувшееся среди нигде. Чем ты был до этого? Да, нам говорят о мировом яйце, о бутоне лотоса, о космическом яйце, золотом яйце, мировой утробе и прочем, но что это значит? Вновь закрой глаза. Ты, никто среди нигде, только что, был свернувшимся внутрь себя самого. Здесь, в этом мире, в этом пространстве, тебя ещё, практически не было. И самого этого пространства, также, ещё не было, пока ты не увидел его впервые, об этом позже. Своим сознанием ты был не здесь. Ты был в том мире, о котором сказано много, но сказать что-то понятное, очень сложно. В мире абсолютной наполненности, в мире единства, где невозможно никакое одиночество, в мире огненном, в мире идей. Там, где в непостижимой бесформенной форме, во сне без сновидений, хранилось всё, что осталось от предыдущего мироздания, исчезнувшего, свернувшегося когда-то. Как это звучало, в древнем Египте, например:

…как существовали,

несуществующие существа

в несотворённом мире,

не пришедшем ещё

в существование…

И вот, ты оказываешься здесь, в нигде, и та восхитительная полнота, наполненность, остаётся лишь слабым, ускользающим отголоски в твоей памяти. Ничто среди нигде. Лишь ощущение «Я». Но, самим фактом своего пробуждения, самим взглядом вокруг, ты, невольно, творишь "не Я". Это уже, не просто пустота, эта пустота, названная тобой пустотою, темнотою, неважно, чем ещё. Отсюда, одно из её имён, в индуизме – Вак, что значит – слово, отсюда идея, что Сарасвати, всё та же Вак, супруга Брахмы, является покровительницей знаний. Ведь, она началась с первого, ещё не произнесённого слова. Почувствуй это, закрыв глаза. Само твоё пробуждение, разворачивание наружу, в эту пустоту, даёт этот взгляд вовне, сам этот взгляд, само твоё внимание, без всяких, сформулированных, произнесённых слов, является словом, названием, и слово, само твоё внимание, невольно творит, эту самую пустоту. Вспомни, рождённых в объятиях друг друга, Геба и Нут, которых разорвали, разделили, как и многих других. Иначе говоря, разворачивание из мирового яйца, разворачивание сюда, в это новое «нигде», делит, ещё недавно существовавшее единство, на «Я» и "не Я". Несложно заметить, что чувства «Я» к этому "не Я", как минимум двоякие. От этой пустоты неуютно и страшно, вспоминаем Нут, которая, якобы боялась высоты, хотя эти чувства, конечно же, ощущал именно Геб, первое “Я”. Вспоминаем змея Ёрмунганда, брызжущего на Тора своей ядовитой слюной, или яд, всплывший в молочном океане вселенной, во время пахтания его богами, и выпитый Шивой. Это образ леденящего, разъедающего влияния, этой самой пустоты, в которой, кажется вот-вот исчезнешь, пропадёшь, растворишься. С другой же стороны, она осознаётся как то, чего тебе не достаёт до полноты, до цельности, а значит, как нечто крайне влекущее; отсюда идея похоти, в самых разных её видах. Отсюда Эрос, вместе с Геей и Ураном, названный среди первых, рождённых Хаосом пустоты у Гесиода. Хотя, честно говоря, нам не сообщается, что всех их породил Хаос, а лишь, что они появились после него:

…прежде всего во вселенной Хаос зародился, а следом

Широкогрудая Гея, всеобщий приют безопасный,

[Вечных богов – обитателей снежных вершин олимпийских.]

Сумрачный Тартар, в земных залегающий недрах глубоких,

И, между вечными всеми богами прекраснейший, – Эрос

Сладкоистомный – у всех он богов и людей земнородных

Душу в груди покоряет и всех рассужденья лишает…

Отсюда же, часто встречающийся, красный цвет Брахмы, цвет влечения. Также, можно вспомнить трактовку его имени, как – расширяющийся, и черпак в его руке, ведь первый взрыв и первое схлопывание – это, в каком-то смысле, зачерпывание, или, по крайней мере, попытка такового. Почему – расширяющийся, думаю понятно. Самый первый шаг, шаг пробуждения и разделения первого “Я”, можно описать и графически. Помнишь, широко известный, мистический и космогонический, символ, точки в центре окружности? Этап свёрнутости, сна, цельности, это ещё не точка, это, скорее, чистый лист, ведь нет ещё, ничего. Почему? А как же “мировое яйцо”? Но “Я”, спящее сном счастливой цельности, всем своим сознанием находится там, в мире том, мире божественном, вечном, непроявленном. А ведь, ничего другого, ничего кроме сознания у него и нет. Соответственно, лист ещё чист. Чист и пуст. Пробуждаясь, “первое Я” возникает как точка. Точка на чистом листе. И, только его взгляд, прикосновение его внимания к этому, абсолютному “ничто”, что трактуется, как первое слово, первое название, невольно данное “первым Я”, окружающей его бездне, превращает, пустоту чистого листа, в пустоту окружности, изображённой на этом листе. В итоге, мы видим ”единое”, разделившееся на “Я” и “не Я”, как точку, в центре окружности.

Множество ликов, и все об одном. Примеры из мифов Египта

Простых примеров, очень много самых разных здесь. Что говорит нам мифология Египта?

…Бог Амон, ради творения мира, вышедший из своего двуполого состояния, обернувшийся белой птицей, птицей гоготун, и плававший в предвечных водах, выкрикивая священные имена творящие мир… – Вновь, тема слова, его творящей вибрации. Здесь можно вспомнить белого лебедя Брахмы.

…Из вод, великого океана хаоса Нуна, поднимается солнечное дитя, и в образе солнечного диска, освещает окружающий мир, и тем самым, приводит его в существование… – В Египте, первое «Я» часто описывалось как солнечный диск, и даже то, что трактуется как символическое описание суточного солнечного движения, на самом деле – символ описания творения вселенной. Солнце восходящее, независимо от того, называется ли оно в данном случае Ра или как-то иначе, это первое «Я», солнце в зените, это большой взрыв, солнце идущее к закату – схлопывание взрыва, солнце, проходящее свой ночной, незримый путь – назревание нового, настоящего уже, творения.