Читать онлайн Овес и мадагаскарские звездочки бесплатно

Глава 1

Он взлетал на своём самолете тихо, как умеет взлетать только время в глазах отчаявшегося, разочаровавшегося в жизни ребёнка. Он взлетал и думал. А в лучах скалистого месяца, между тем, лобовое стекло самолета отражало бейджик с именем Овёс на выглаженной до последней стадии рубашке. Он помешивал плавно, пластиковой ложкой, которые часто дают в Аэрофлоте пассажирам, свой уже начавший остывать кофе, обращал внимание на усталость в теле, которую оно ретранслировало, потому что уже который час летело через океан. Он сидел и думал о том, что нет ничего особенного в людях. Нет ничего, что могло бы сделать одних красавцами, а других отвратными. Он не видел больше никакого смысла в тонкости метафор. Зато он очень хорошо понимал одну вещь: любое упадочное состояние-предвестник чего-то нового, неизведанного, некоего рывка жизни. Быть может, он и не приведёт ни к чему особенному. А, быть может, и такого, как прошлый рывок в жизни Овса.

***

Дело началось всего лишь семь лет назад. Давайте считать: двадцать пять, двадцать четыре, двадцать три, двадцать два, двадцать один, двадцать, девятнадцать, восемнадцать, семнадцать, шестнадцать. Та-ак, стоп!-семнадцать. Долго ли мы с вами считали? Не слишком долго, но и не так быстро, чтобы вовсе не заметить этот счет. Примерно так же Овёс ощущал года своей жизни, уже прожитые, которые точно нельзя было вернуть. И не то чтобы он был в чьём-то распоряжении, как может оправдываться любой ребёнок-нет, ведь детство уже давно закончилось. В семнадцать, за три месяца до своего дня рождения, Овес уехал из родного города. Это было далеко, хоть и не в Австрии, как ему всегда, почему-то, мечталось: однажды в ресторане один седовласый дед улыбчиво и громко назвал австрийский торт Захером. Ассоциация запала Овсу в голову. И, ох уж эти детские ассоциации, являющиеся одновременно и источником проблем, и ручьем вдохновений. Но годы пролетели быстро, и, как ни старался Овёс брать от жизни все, сейчас, когда это позволяли обстоятельства, не получалось. Он с ужасом ожидал каждого нового утра, чтобы снова понять, что все идёт по плану. И идёт не потому что он-Овёс, умеет следовать этому плану, но потому что планов не существует.

И вот, словно в очень хорошей клинике, Овёс решил отмотать пленку назад, чтобы выяснить, что же все таки пошло не так в его жизни. «Двадцать,-считал он,-двадцать один и двадцать два-вроде бы все хорошо, нормально. Где же закралась ошибка? Что не так?» И каждый раз он пытался выяснить, но не мог. Он поступил именно в ту авиационную школу, куда всегда хотел поступить, после переехал, хоть и не в Австрию, но на самый юг Польши. И здорово, в общем-то, жил там, но это уже совсем другая история. Он совершенствовался в полетах, но будто делал это не до конца, все чаще сбиваясь с истинного маршрута жизни. И все было так, как должно, но оказалось хмурым. Вот, к примеру, даже машина у него была-купил недавно, когда стало много денег. Она была новенькая, спортивная, с хромированными дисками. Выбирал цвет подчас уйму времени, а в итоге на вторую поездку разбил фару и помял бампер, да и вовсе, все оказалось не так: когда прошла вторая неделя, Овес понял, что самолет интереснее автомобиля. У него теперь было все или почти все, о чем он мечтал, но это не привело его к желаемому. Овес не знал, чего и хотеть, что и думать, и порядком запутался. Он даже думал теперь о том, что издать в двадцать три года роман с первой попытки было плохой идеей. Ведь после у него началась карьера великого писателя, а на протяжении следующих пяти лет, какое бы плохое произведение он ни отдавал в редакцию, как бы долго и нудно не затягивал первые страницы, все окупалось и становилось бестселлером. Как будто старинная знать его записала на плёнку и очень хотела насладиться красивой жизнью без трудностей. А вот Овёс оказался таким человеком, которому нужны трудности. И он пытался их получить. Глядя на облака, подсвеченные лучами почти растаявшего к рассвету месяца, Овес думал над тем, как бренна жизнь, и понимал, что у его книги жизни будет плохая концовка, но ее все равно купят. Даже женившись, Овес не получил счастья. Возможно, потому что за пилота с близким к идеальному обменом веществ, ходящему к тому же в спортивный зал, с чувством прекрасного, готова была выйти любая девушка, а может, просто он был таким человеком, которому очень трудно почувствовать себя счастливым. И пусть не все девушки выходят замуж за красивых и сильных парней, но вот в нем что-то было, Юлечка вышла за него, и дома теперь Овса ждут две дочки. Но он не перестал хотеть и стараться жить. Он все так же ходил по вечерам в спортзал, устраивал романтические ужины, придумывал самые лучшие сказки для своих детей, но почему-то не получал отдачи. Однажды, после особенно тяжелого полета, Овес даже обиделся на свою жизнь. Чего бы он ни хотел добиться сейчас, он добивался. Если заболевал простудой, всегда вылечивался мгновенно-на следующую ночь. Если не хотел что-то делать, то находил силу воли, достаточную для того, чтобы начать. Он мог не спать с утками. Да и с лебедями-тоже. Конечно, Овес был не таким уж супергероем, например, он боялся ездить на машинах, считая самолёты самым безопасным видом транспорта. Но его спокойному отношению к машинам, когда он был за рулём, можно было только позавидовать. Ведь он боялся именно чужих рук. Скорее всего, потому что понимал: он-один из самых ответственных на планете. Одно время Овес занимался скалолазанием, но ему нанесли душевную травму тем, что попросили досрочно уйти с соревнований, ведь он опозорил тренера-забрался выше, чем он сам! Овес думал, что такое отношение жизни к нему вызвано стремлением помочь всем людям сразу, которые были рождены до него и оказались не слишком удачливыми. Но если так, то создатель просмотрел одну деталь: пока что Овес был слишком эгоистичен, чтобы помогать другим людям. Но и в его эгоистичности ему не было равных. Если это действительно был план создателя, то никто ещё не обладал большей удачей, чем Овес, избегая его выполнения.

Как и большинство людей, Овес не верил в будущее. Он летал так высоко, забирался так далеко, что изведал почти все места, где, по представлению древних людей, оно существовало. С освоением человечеством космоса те места, где, по представлению средневековых людей, должно было прятаться будущее, были вычеркнуты из списка. Благодаря своему отменному здоровью, да ещё и истории со скалолазанием, Овёс был однажды выбран добровольцем для полёта в космос-проводился конкурсный отбор среди всех желающих, и Овес, даже не участвуя, победил. Его отправил лететь, договорившись с парочкой человек, чуть ли не президент Аэрофлота, после того, как он-Овес, в непростых погодных условиях посадил лайнер. Не то чтобы он горел желанием лететь, но ведь нельзя было обидеть президента. Одно время Овсу даже стало казаться, что с такими успехами он может стать не то что президентом авиакомпании, а целой страны! Сейчас он летел в из Нью Йорка в Петербург, и, как уже было упомянуто, помешивал кофе пластиковой ложечкой. Но об этом позже. К тому же, я уверен, вы хотите мохито, а не слушать скучнейшие похождения Овса-человека с чрезвычайно странной судьбой и именем. Ну, а что? Он любил дары природы.

***

Когда же проснулся он, то, казалось, что целую жизнь уже абсолютно все устраивало: если раньше кому-то что и не нравилось, так это только потому, что Димка, ещё не встал. Димка был всего шестнадцати лет от роду-на один меньше, чем Овсу, когда тот начал принимать безвозвратные решения: развивать свою силу воли, менять город, ходить в спортивный зал и писать книги. Димка никогда не любил читать литературу, которая стояла в магазинах на книжных полках. У него даже было такое развлечение: прийти в ближайший к нему книжный магазин перед школой и засесть там на пару часов, в зависимости от того, какой первый урок, ища хотя бы одну дельную книгу. Но, как ни искал, пока что Димка не находил ничего стоящего. Он прочитал уже уйму книг, и ему было очень интересно, когда наконец попадётся хорошая, ведь он всей душой верил в ее существование! Родители говорили ему учиться, а он искал, продавщица закрывала уже на ключ, а он все искал. Димка искал так много, что вскоре стал значительно больше любого библиотекаря. Но не находил. Что ж, в этом и суть, в этом и продолжение книги…

Глава 2

Димка значительно внес красок в картину весны. Ничего такого, просто с его апрельскими, свежими поступками, сама вишня начинала цвести по-другому. Димка каждую ночь, хоть и во сне, ходил в приключение. То были самые веселые минуты его жизни, за исключением тех, когда он находил особенно смешные моменты в магазинных книгах. Сегодня, например, он был во Франции. Димка никогда не бывал там раньше, да и как бы он мог! но часто, довольно часто хотел туда попасть. Старинные улочки весеннего Парижа так и плясали перед его глазами, еще не перенасыщенные туристами, еще не успевшие принять выражение лица, соответствующее ситуации. Над Эйфелевой башней сегодня было пасмурно. В воздухе витало тепло, какой-то лавочник из багетной в свой перерыв просто стоял и помешивал бронзовой ложкой кофе в турке. Азиатам, уже сновавшим туда-сюда по улочкам, это казалось чрезвычайно мило и ни на что не похоже, и они толпами фотографировали этого лавочника. В общем-то, Димка их понимал, и, был бы у него фотоаппарат, он бы, наверное, тоже, шел и все постоянно фотографировал, как эти туристы. Он бы шел и фотографировал дождь, время, рыжего кота у реки Сены, Эйфелеву башню, улыбающуюся француженку. Но у Димки не было фотоаппарата, и, несмотря на такие очевидные трудности, как отсутсвие живых впечатлений, он особенно и не унывал. С самого детства его родители ему говорили: «Воровать-плохо». И он решил сейчас: «А чем лучше воровать впечатления из столь любимого всеми города? Ведь можно просто любоваться ими, как в музее, а потом передать другому». Зато никто не мог запретить Димке вдоволь набегаться вдоль центральных парижских улиц. Единственной вещью, которая хорошо получалась у Димки кроме чтения магазинной литературы, являлись стихи. Но Димка-оригинал, и он писал стихи во время пробежек, каждый раз, когда попадал в новый город. Ему доставляло неоспоримое удовольствие писать, но только в новых городах. Если бы это каким-то образом оказался не Париж, а, к примеру, Дрезден, в котором Димка бывал уже не раз, то он бы вряд ли сегодня вообще стал писать. Но в том и красота жизни-гулять по протоптанным тропинкам славы, любви, ручьев, и знать, что все, вплоть до даты на твоем смартфоне вместе с комбинацией времени, никогда больше не повторится. А потому и Димка стал наматывать круги по кварталам неподалеку от Эйфелевой башни. Димке было очень хорошо. Тем более, ему никогда не удавалось побегать в полной тишине больше, чем тридцать минут в день.

Обязательно в его сне, а это были в первую очередь сны, происходило такое событие, которое сталкивало его, Димку, с чем-то необычным, новым, что сильно горело желанием вступить с ним в контакт. Будь это сама жизнь, старушка неподалеку, или даже и старушка в образе самой жизни… Но что это на самом деле, полчаса тишины для настоящего художника! Набросок всегда почти завершался за это время, и даром все остальное. К тому же, был какой-то шарм в постоянных прерываниях его действий жизнью. Как минимум это одно уже говорило Димке, что он на правильном пути. Но вот и сегодня не стало исключением. Когда он делал, наверное, уже шестой круг по кварталу, где расположена Эйфелева башня, Димку остановил сухощавый, чернокожий молодой человек. Как это и бывает во снах, тут отсутствовала привычная логика. Но от этого ситуация становилась только краше, ведь, по сути, отсутсвие логики-это лишь выход понятия логики на новый уровень. Сухощавый парень предлагал Димке поторговать каштанами. Не то чтобы ему так хотелось, но Димка понимал, что если чуть ли не вторая реальность решила вступить с ним в контакт, то лучше не отказывать. И он согласился. Похоже, моложавому человеку это было вовсе не все, что нужно, и он не отставал. Он все чего-то силился проговорить на французском прямо на ухо Димке, а тот, в свою очередь, тоже на французском, зазывал очередного покупателя попробовать каштан. Выглядело, будто негр ему что-то нашептывает, а Димка ретранслирует это покупателю. Или что этот негр подсказывает Димке, как лучше покупателя обдурить, а Димка в это время виртуозно отвлекает внимание. Несмотря ни на что, уже пара человек довольными уходили от прилавка, уплетая каштаны. Сам бы Димка ни за что не стал их пробовать, хоть и знал, что Париж славится экстравагантными, но очень, очень необычными блюдами.

***

Как оказалось несколько позже, все было намного прозаичнее: оказалось, за негром ведется погоня, из полицейских-самая настоящая погоня. Ничего особенного, в таком городе, городке, как Париж, но все равно неприятно. Ему лишь надо было оставить на кого-то лавочку, ведь погоня-погоней, а работа и прибыль по расписанию. И негр не придумал ничего лучше, чем оставить свою лавку с каштанами на попечительство Димки. Когда же появилась полиция, настоящая, между прочим, жандармерия, где все, как и полагается, особенно по фильмам о Франции, ни черта не смыслят в погонях, Димка как раз дописывал последние строчки стиха у себя в голове. Когда появилась жандармерия, он размышлял над тем, что все в его жизни скоротечно. Что так и вся жизнь, словно поездка во сне в Париж, не запомнится ничем интересным, разве что странным обязательством, данным абсолютному незнакомцу, и погони, увиденной впопыхах, не проливающей свет ни на что, кроме сути человеческой. Одно успокаивало Димку-стих, хотя бы стих в этой буре вещей получился сегодня отменным и был похож словно на лимонад, который по такому празднику позволил себе купить Димка за столиком одного из ресторанов неподалеку. Место было на веранде, и, вкушая аромат мяты, черники, и еще чего-то прекрасного, Димка, помешивая палочкой жидкость в своем стакане, начинал даже радоваться, а не печалиться, что жизнь такова, какова она есть. Он начинал понимать, сколько поистине новых, никому не известных возможностей предоставляет ему его особенность-способность перемещаться во сне. Как минимум, он может заглянуть в гости к любому человеку в мире, и ему за это ничего не будет. Хотя Димка и не старался проверять из ряда вон выходящие вещи, ведь сны все же были реальны. Это сегодня он в первый раз в жизни ограбил. Да и то, потому что негр этого заслужил, да и неизвестно еще было, не за то ли, что он куда-то дел истинного продавца каштановой лавки, за ним гнались. А Димка взял себе только то, что непосредственно получил в руки, пока работал, и на эти деньги теперь самозабвенно пил лимонад.

***

Овес в этот хмурый, поистине исполинский, но в то же время чуть страдающий парижский день не нашел для себя ничего лучше, чем приземлиться в Аэропорту Шарля Де Голля. Посадка прошла успешно, и за ее время он даже почувствовал жизненный подъем, ведь вместе с посадкой в Париже он словно перенесся на два года назад, когда впервые в жизни отправился в путешествие. Уж непонятно, Димка ли способствовал таким переменам в жизни Овса, светя в иллюминатор ярко, улыбчиво, или вовсе нет, но факт оставался фактом: Овсу было сейчас двадцать пять, и ни днем меньше. У Овса сегодня был день рождения. В связи с этим ему выдали внеплановый выходной в Париже и настоятельно рекомендовали прошвырнуться там и отдохнуть, как следует, ведь Овес был, все же, одним из лучших пилотов авиакомпании. Так и вы, дорогие друзья, если только мастерски освоите свое дело, никогда не станете иметь отбоя от желающих угодить. И Овес, в этот раз, потому что действительно переутомился, вышел и отправился неспешным шагом вдоль цветущих розовым деревьев и небес, солнечных, но дождливых. Он до того устал от всей мирской суеты, что хотел сейчас просто посидеть у Нотр Дама, еще не сгоревшего, посидеть, наслаждаясь процессом восстановления сил, если было можно так выразиться, в человеческом организме.

И вот, одинокий, но вовсе не несчастный, а, напротив, с той светлой грустью, которая присуща только самым мудрым из мудрецов, Овес сидит у собора, и чувствует запах времени. У него уже, похоже, началось то состояние духа, в которое человеку хочется верить, что день чрезвычайно красив со всеми этими его переливами облаков, цветами радуги, звуками и запахами, и что его, человеческое, счастье, зависит только от его чувственности, от того, насколько он ощутит все эти переливы и детали. Быть может, подумаете вы, Овес посидит здесь, подумает над своей жизнью, а после закатит пир на весь мир, а Димка переместится в новый сон? О, вы ошибаетесь, в таком случае, дорогие читатели. Скорее Овес навсегда останется в этом времени, пусть и не навсегда в Париже, и будет в гордом одиночестве сидеть напротив собора, отдыхать. Ожидание покажет, дорогие друзья. Пока же мимо снуют птицы…

Глава 3

Нашим героям, хоть и суждено пересечься, но вовсе не так скоро, как вы думаете. Так в жизни суждено пересечься мужчине и женщине, вопросу и решению проблемы. И книга, в целом, как раз о том, что не нужно пренебрегать временем на себя, на поиски, на становление собой, в общем, всем тем временем, которое мы считаем свободным. Не надо обделять своей любовью ни единый клочок своей жизни. Я думаю, если у вас сейчас благополучный период, вы так и поступаете. Людям склонно быть добрыми ко всем, если в данный момент к ним добры. Но если у вас, и такое вполне может быть, такой период, когда желаемое не совпадает с действительным, пожалуйста, пожалейте его. Я вовсе не заявляю, что необходимо любить этот период настолько, чтобы оставаться в нем. Но стоит понять, что именно он значит и как необходим, ведь тогда вы обретете счастье в сегодняшнем дне! Потому что, в конце концов, я хочу, чтобы вы понимали, насколько бы сложно это ни было понять, что успех, то финальное положение дел, к которому вы стремитесь, будет определять лишь финальное положение дел. Все мы стремимся к статике, когда говорим об успехе. Но даже когда мы достигнем статического успеха, все равно в динамике он будет выглядеть не так. Все равно в динамике что-то пойдет не по плану. И что? Сразу хвататься за голову? Жизнь, друзья, и интересна тем, что мы-индивидуальности, что ситуации, происходящие с нами и в мире, никогда не повторятся. Жизнь ведь и интересна проблемами. Мы живем и решаем проблемы, и в этом интерес. Если бы не было проблем, не было бы и никаких стимулов, чтобы подниматься и делать. Потому тем лучше, чем больше в действительности проблем. Приятнее же всего то, что это закон. Ведь он работает и в тот момент, когда ты о нем не думаешь. И даже не помышляешь думать.

***

Мимо Овса все время туда-сюда сновали какие-то люди. Они, с одной стороны, мешали ему наслаждаться жизнью, а, с другой-только помогали. Ведь каждый человек-это своя история! И правды можно добиться любому, и у любого, если только захотеть. Потихоньку Овес приобретал то веселое расположение духа, которое было бы даже неправильно иметь настоящему пилоту. Но Овес приобретал, и, как в любом другом действии, здесь ему не было равных. Ведь если Овес что-то делал, это было поистине гениально. И, только он успел состроить веселую мину, как над Парижем, если не над всей Европой сразу, вышло в небо тихонькое, маленькое солнышко. Оно разогнало все тучи, все хмурые басни неба, сновавшие то туда, то сюда вслед за Димкой, который, похоже, нашел в Париже очередной книжный магазин и, дивясь, что все на французском, но даже понимая что-то, снова негодовал, что в печать поступило такое плохое произведение. Но и в Димке, и в таком человеке, как Димка, можно и даже нужно находить красоту. Находить, потому что он, хоть и виноват, что критикует, все ж имеет еще в себе силы, чтобы исправиться. И Димка сидит сейчас в книжном магазине, который окнами своими выходит прямо на Сену, и вдруг замечает, как в воде, в этой грязной, мутной французской воде, в бликах первых лучей Солнца плещутся во весь опор настоящие карасики. Димка видит их красные спинки, представляет, о чем они думают, и вдруг сравнивает себя с ними. Он решает, что будет таким же лучом света, таким же лучом Солнца в мировой литературе, как эти карасики во вспененной от уймы туристов, катающихся на кораблике, Сене. Позывы его сейчас корыстны, но что ж в действительности с того! Все, когда-то ставшие великими, начинали с того, что хотели сделать что-то себе во благо. Но после, когда у них начинало получаться, фокус внимания перемещался с личного блага на всеобщую, исключительную пользу. В конце концов, можно же дать сильно любимому тобой человеку небольшую поблажку под утро, чтобы к вечеру он стал действительно хорошим и родным. Относясь к людям так, как они того заслуживают, мы не делаем пользы в этом мире. Оценивая же людей выше их достоинств, о, только тогда мы и изменяем мир в лучшую сторону. Не всегда, ведь в жизни нет гарантий, но часто. И если Овес все еще думает, что нет смысла в его происхождении, то он ошибается, как минимум сейчас, когда один, пусть даже мало что-то значащий человек, благодаря слиянию обстоятельств изменился в лучшую сторону-Димка. Он продолжал читать рассказ какой-то молодой французской писательницы и диву давался, как в действительности так можно писать. Но теперь он и диву давался как-то мягче, менее строго и с осознанием, что еще страница-другая, и он подойдет к продавцу, спросит адрес этой писательницы и предложит ей быть ее персональным редактором. И уже абсолютно неважно, согласится она или нет, но однажды, когда все уже перестанут верить в Димку, кто-нибудь один, хотя бы один человек в мире, согласится, и сразу станет много-много хороших книг. Единственное, что его радовало, так это то, что писаки, возомнившие о себе бог весть знает что, существовали только во взрослом литературном мире-детей они, словно благородные пираты, не трогали. У детей на полках для детского чтения стояли книги классиков. Пушкин, даже во Франции, Пушкин, сказки Ганса Христиана Андерсона, Александра Маршака… Так значит, Димка решил, во что бы то ни стало, отыскать как минимум одного писателя и предложить ему свои услуги. Ведь, спрашивай, и тебе ответят. Это работает только так. И Димка пошел спрашивать. У Овса сейчас не было особого желания куда-то идти, но, казалось, что-то внутри него, вовсе даже не он сам, а та часть, которая возымела вдруг хороше настроение, хотело сейчас побегать. Оно хотело именно снять с себя все обязательства, и, как последний ребенок, побегать, побродить по скользким парижским улочкам, наслаждаясь воздухом, включить, наконец, музыку своей души на полную громкость и качать, качать головой ей в такт! И все, на что ты ставишь, так или иначе осуществится. Это закон природы. Куда ты вкладываешь время, там ты и получишь результат. Это просто не может не работать, потому что с каждой минутой ты улучшаешься. Наш организм привык развивать те навыки, которые ему приказывают развивать. И даже если вы вовсе не верите сейчас, что Димке удастся стать редактором известного человека, вы ошибаетесь. И для того некоторые дела и называются делами всей нашей жизни, что мы готовы потратить на них все отведенное время, чтобы достигнуть в них хоть какого-то результата. И взрослая уверенность-это осознание, что вы будете менять способы, но все-таки подойдете вплотную к своему делу. Взрослая уверенность показывает, что вы вовсе не боитесь ошибиться. В таком случае у Димки было гораздо больше взрослой уверенности, чем у Овса. Возможно, это еще и оттого, что дети скорее хотят стать взрослыми, а взрослые, скучая по детству-детьми. И в этом нет ничего- ни плохого, ни хорошего. Зато сколько веселья в этих косолапых, немеющих, неумелых, но ясных шагах Овса, разбегающегося и желающего, похоже, обогнать всех и вся в этой жизни! И, знаете, о чем он сейчас думает? Вовсе не о том, сколько денег он заработал за этот месяц или какую машину хочет купить, нет, он думает не о материальном. Но о том, что жизнь могла бы всех нас научить чему-то новому, светлому, спелому, о том, что если вы не живете у моря, то достаточно посреди дня пойти в душ и включить холодную воду. Ведь как только вы включите холодную воду, сразу смахнете с себя морок всех проблем, которые вас окружали. Это тоже закон. Организм просто встрепенется. Попробуйте, ведь я вам сейчас говорю об этом совершенно серьезно! Так ворона серьезно кричит на тех, кто проходит под деревом мимо нее и не отдает своих побрякушек. А еще надо помнить, все время помнить, что жизнь прекрасна. Ведь, не знай, не помни мы даже этого, к чему тогда будем стремиться мы, впавшие в отчаяние зимнего леса? Кто послужит для нас летом, которого не найти самому? Я предлагаю вам всем сейчас, в конце главы, взять листочек и написать пять причин, почему жизнь прекрасна. Дело не в том, что это моя прихоть, а в том, что многие могли это позабыть; просто и для себя, напишите, почему жизнь прекрасна, а после напишите еще, чего бы вы такого хотели достигнуть в своей жизни. Это вполне могут быть материальные заслуги, как у Овса. Или более глобальные, но эгоистичные на первых порах цели, как у Димки. Главное-начать, друзья. В этом подлунном мире главное-начать. Ведь начав, мы по крайней мере будем знать точно, устраивает это нас или нет. Ну, а вернуться назад никогда не сложно.

Глава 4

Пробегая квартал за кварталом, Овес вспоминал о своем детстве. Он вспоминал о той беспредельной радости, которая его посещала. Быть может, именно она и могла пролить свет на все, происходящее с ним. Так проливается свет на мир, когда ты готов поперек изъездить все страны мира, чтобы найти лампу достаточного размера для того, чтобы проливать свет. Дело в том, что еще в детстве Овес прочитал книгу о мыслях. Она ему рассказала о том, что действительно необходимо для богатства. И вот что это было: думать, как король, и не прекращать предаваться своим мыслям и что-то пробовать.

Это проливает свет и на картину неба одного из наших героев. Думаю, вы уже догадались, почему-после прочтения этой книги все остальные и правда казались чем-то, вовсе не достойным его, Димки, внимания. Но мало прочесть, нужно начать делать. Так Овес поступил в швейцарское авиационное училище, не имея при этом за спиной ни гроша, ни даже знания языка, на котором говорили тамошние жители. Но имея, все же, знание английского, которое было получено сознательно, как первый шаг к достижению своей цели. В конце концов, разве не является вся планета Земля лишь кучкой возможностей, что, как протоны, нейтроны и электроны, прилепились к единому центру, ядру-Земле, и продолжают свой великий путь? Достигнуть всего можно хотя бы потому, что для этого есть возможности. Возможности и время. Как есть в нашей жизни время почти для всего, что прямо или косвенно связано с мечтами и целями. Как есть, в конце концов, в нашей жизни возможность встать ни свет ни заря, в четыре, в пять утра, и первые два часа дня потратить на свое любимое дело. Есть у нас возможность вечером, когда перед этим ничего, без преувеличения, ни одно дело не получалось, выйти на балкон и все же признать, что жизнь-это утро. А если жизнь-это утро, то в ней нет места старости. И правда, как можно стать старым еще на рассвете? С другой стороны, никому и никогда не поздно начать. Второй историей, которую вспоминал Овес, когда бежал, сменяя, как наряды какой-нибудь богач, картины жизни перед своими глазами во время бега, был сказ про то, что он видел по утрам в Швейцарии. И не то чтобы он видел там что-то особенное. Но, вот интересно, вставая часов в пять, за два часа до начала занятий в колледже, он шел на пробежку. Домик, в котором он жил, старый домик в деревне, с уже мудрыми, постаревшими бабушкой и дедушкой, разрешившими ему жить в доме вместе с ними, если он каждое утро будет ходить и выводить на пастбище коров, а вечером, что бы ни случилось, уводить обратно в стойло, находился недалеко от района, изобильствующего богатыми людьми, и, следовательно, дорогими машинами. Так вот, по дороге к коровнику с настоящими альпийскими коровами он встречал на своем пути столько уже куда-то собравшихся ехать машин, сколько не встретишь людей в будний день на остановке. Воспринимайте это, как хотите, Овес же это воспринял, как знак, что он на правильном пути. В то время его главной целью было получение богатства с помощью своего навыка, но, что еще важнее, желания летать, и он вполне правильно и чрезвычайно верно провел параллель, что богатые люди, как и он, встают рано. Более того, богатые люди, как никто другой, яснее всех отказываются от чужих предубеждений: многие думают, что ездить на работу на машине не практично. И пусть думают дальше, но жителей того района, вестимо, вдохновляла сама возможность с утра сесть за руль, и они все, до единого, между прочим тоже после, хоть и меньшей, чем у Овса, пробежки, садились за руль. Помнит Овес и еще одну, не менее замечательную историю. Не историю даже, а лишь небольшое, короткое, но до того устоявшееся в его голове воспоминание, что нет-нет, но даже постоянно стараясь его забыть, все же вспомнишь. Вспомнишь, и, как младенец, впервые увидевший звездное небо, начнешь улыбаться несмело, вовсе не твердо, но с полным, нарастающим блаженством. Этим воспоминанием были первые лучи Солнца, которые летом так и дразнили, так и норовили его выйти и посмотреть на утро. И если бы Овсу задали вопрос: «Что действительно лучше-чтобы окна спальни выходили на запад или на восток?», то он, безусловно, ответил бы, что это не имеет значения. Но после, подумав, добавил, что, кончено, на запад, как это было у него-в Швейцарии, для того, чтобы просыпаться с утра и иметь стимул поскорее выйти на улицу: разузнать, какова красота зари.

***

Наверное, в этом и была суть его пробежки. Сама по себе она, конечно, не несла никакого значения, никакой смысловой нагрузки, но в этом ли дело? В жизни всегда самыми важными, самыми, свято определяющими роль, являются события, которые нельзя назвать из ряда вон выходящими. Те, что сначала кажутся незначащими. Почти всегда-события, которые помогают мечтать. Пробежка заставила Овса начать мечтать и вспомнить, какова истинная цена победы. Пробежка заставила Овса вспомнить, что никогда не поздно начать, ведь жизнь-это утро; никогда нет смысла останавливаться, ведь жизнь-это про то, чтобы совершенствоваться без конца. Ну, а еще понять, что он хотел зарабатывать миллионы с помощью своего главного навыка-любви к самолетам. Ведь даже в детстве, когда все играли в догонялки, Овес играл в самолетики, стараясь разогнаться и взлететь. Но в сознание, в его детское, ещё не окрепшее сознание, закралась ошибка: он научился разгоняться, но забыл взлететь. И теперь вся его жизнь была чем-то странным. Теперь вся его жизнь выдавала ему результаты на бешеной скорости, но он не понимал, зачем. А, меж тем, в жизни, как и в аэропорту, взлетная полоса может закончиться. И нужно взлететь вовремя или вовсе не набирать высоту, фотографируя самолеты откуда-то снизу, как счастливый и свободный человек. И у всего есть свои плюсы. Если вы вдруг не хотите становиться богатыми, что ж, не становитесь. Гораздо приятнее может быть отправиться в кругосветное путешествие, не имея ни гроша в кармане, а после, вот как Овес в Швейцарии, запомнить что-то, что впоследствии заново откроет вам глаза. Овес вспомнил после этой пробежки, сидя на набережной, спустившись прямо туда, вниз, к реке, и бултыхая, как маленький, ножками, что, имея немалые сбережения, нет смысла выжидать. Пора уже, пора открывать свою авиакомпанию, строить свой аэропорт и в целом становиться авиамагнатом. Что ж, если того позволяет сама жизнь. Так почему бы не потакать этой жизни! Овес был уже стреляным воробьем, а потому знал, сидя сейчас у самой Сены и болтая в ней доверчиво ножками, что жизненно важно будет поставить сейчас конкретную цель: что надо сделать и к какому сроку, а после, как каменотес, бить молотком в одну и ту жеточку до победного раскола. Что ж, для начала он собирался основать свою авиакомпанию. Овес помнил также историю про одного мудрого генерала, который не имел при себе сильной армии, только корабли. Генерал приплыл на этих кораблях со своей армией к берегам противника, а после, от соблазна вернуться, сжег их. Овес знал эту историю, а потому первым делом уволился с должности пилота. Он сделал это быстро, чтобы организм не успел сориентироваться и образумить его от только что совершенного поступка. Он сначала позвонил начальнику Аэрофлота и сказал: «Так мол и так, с работы увольняюсь, но из сферы не ухожу. Ты меня знаешь, я-малый неглупый, хочешь держаться на плаву-будем сотрудничать. А иначе я тебя съем с концами». После позвонил жене домой, в Испанию-жили они сейчас в Испании, рассказал о своем решении, повторил два раза, как ее любит и выбросил телефон в воду. Дело в том, что если он сейчас хотел чего-либо добиваться, то ему надо было приложить максимум усилий. Овес понимал, что для достижения мечты готов потратить каждую минуту своего свободного времени. Свободным же он считал все время, кроме того, что он проводил с семьей и на работе. То есть у него появилось гораздо больше свободного времени, а вместе с тем шансов на победу, после того, как он уволился. Никакой магии, простая математика. И вам советую, друзья, делать в своей жизни чисто практические, но притом невероятно, невероятно мечтательные расчёты!

Глава 5

И если ты будешь биться и не унывать, биться в одно место, то ты добьёшься своего. Главное-не переставать. Прошёл уже месяц с того момента, как Овес первый раз прилетел в Париж. Прошла также уйма, просто уйма времени, которого было уже не вернуть и которое так уныло называл Овес потраченным в своей прошлой жизни. Но второй урок, который всем нам следует усвоить на сегодня, заключается в том, что ничего в жизни не проходит зря. И если вы спросите, есть ли смысл постоянно хотеть учить английский, но в реальности тратить на него лишь пару минут в день, и так годами, то я отвечу, что все же есть. Ведь и минуты выливаются в года, а год так или иначе состоит из минут, пусть и из множества минут. Димка продолжал работать над редактированием. И, знаете, это из раздела: чтобы цель точно не показалась слишком простой, я взялся сразу за редактирование Войны и Мира. За редактирование сразу с первого тома, с первой главы, и, в общем-то, преуспел. Ведь и у всех, и даже у Льва Николаевича-не даром он переписывал свою эпопею десятки раз, могут быть ошибки. И я хочу, дорогие друзья, чтобы вы четко, очень четко это осознавали. Я хочу, чтобы вы знали, что абсолютно у всех людей в мире могут быть ошибки. Я не хочу, чтобы вы на слово верили тем, кто отказывает вам в чем-то необходимом. Я лишь хочу, чтобы вы верили, что все те люди, которые отказывают вам, на самом деле лишь ошибаются.

Димка стал тратить все четыре часа своего свободного времени на редактирование, а, в конце концов, исключительно после последнего сна, ещё и захотел учить французский. Пусть и было так, что гулять он мог во сне и не тратить на это много времени, наступил май, и Димка стал ходить купаться. Только мы-господины своего времени: при желании можно спать даже на работе или работать на контрольной по математике. Конечно, этот выбор будет не самым лучшим из всех тех выборов, которые нам, опять же, нам, и только в данный момент, представляются, но это все ещё будет выбор. Не выбираем мы лишь когда родиться и умереть, впрочем, зато мы всегда выбираем обстоятельства, приводящие к этому. Так что мы просто не можем использовать, как отговорку, то, что нам не хватает времени. Зачастую, как и на примере с Димкой, нам не нужно больше четырёх часов, да и это-с лихвой, чтобы посвящать время своему делу жизни. Тем-то оно, дело жизни, и отличается от наемной работы, что требует небольшое количество времени, которое, к тому же, проходит с пользой. Выкроить четыре часа своего времени в дне-не самая сложная задача. Если вы постараетесь, то сделаете это, даже не касаясь времени своего отдыха, который, безусловно, необходим, и который, разве что, надо проводить с пользой. Польза у каждого своя, но это того должно быть связано с саморазвитием. Единственным, пожалуй, минусом того, что Димка начал писать, оказалось негативное влияние его творчества на его ночные прогулки. Быть может, потому что когда человек много работает, то не имеет времени, чтобы гулять по ночам, а может и оттого, что он стал ходить купаться и больше не востребован в прогулках. Но факт остаётся фактом.

В это время, когда люди по всей стране уходят в отпуск, Овес тоже не сидит, сложа руки. Он развивает свой бизнес. Ему нужны идеи и сотрудники, чтобы стать преуспевающим авиамагнатом. Ему нужно все это, но он устал. Впервые в жизни этот человек, способный на многое, подаёт признаки того, что он-человек, а не робот. Быть может, оттого что целая жизнь ему кажется сейчас путём, и он понимает, что он на правильном. Быть может, просто потому что время от времени со всеми, не исключая Овса, случаются спады. И я максимально искренне, дорогие друзья, хочу сказать вам, чтобы вы не поддавались на уловки. Ведь если вы идёте сейчас к цели, и знаете, что вам тяжело, то вы должны также знать, что вы на правильном, как весь земной шар, пути. А ещё вы должны знать, что без выполнения плана не будет и прогресса. Так как же вы можете позволять себе перерывы? Плотник, когда делает работу для своего дома, подбирает наилучшие материалы. Наилучшее из того, что вы можете сделать в момент, когда уже чертовски устали, это понять, что время идёт одинаково для всех. Что в том, что мы делаем, все равно нет особого смысла. Так получается, что нет разницы между тем, что вы сейчас пойдёте отдыхать и тем, что продолжите работать. Разница лишь, что называется, во впечатлениях. Но впечатления-ничто, хоть только они и останутся в конце нашей жизни. То есть в том, чтобы отдыхать, нет большей пользы, чем в работе. Так что вы можете, конечно, пойти и отдохнуть, но в этом не будет больше пользы, чем в продолжении работы. Вы же хотите постоянно совершенствоваться? Другое дело, что в вашем дне всегда должно быть место для отдыха. В идеале, эта пропорция должна составлять 55 % к 45 %-большая часть работы, меньшая-отдыха. Из шестнадцати часов вы около девяти работаете и после семь отдыхаете. И вот, когда вы действительно поработаете на славу, вас будет ждать королевский отдых. Не смотрите в это время телевизор. Да вам и не захочется, если вы действительно поработаете на славу. Объясню, это потому, что смотреть телевизор-тоже работа. Придите домой и отдохните на славу, возьмите жену, детей, велосипеды и поезжайте кататься в горы, туда, где все проблемы кажутся минимальными, все ухищрения-ловкими.

Овес сейчас как раз был по дороге в Испанию, хоть его рабочий день выглядел и не совсем так, как это обычно бывает. Хоть его рабочий день и представлял собой нечто большее, чем просто день: Овес работал неделю, а после неделю отдыхал. И он летел сейчас на своём частном самолёте-приобретении последнего месяца, и смотрел вниз, на облака, что, действительно, словно белогривые лошадки, тонули копнами ветра в потоках заката, искрившегося, как уголёк из костра, поздним январским вечером попавший на снег в минус десять.

Глава 6

А жизнь плавным чередом продолжала свой ход. Ей было почти что все равно все, что преподносилось людьми, как самое главное в жизни. Вот ведь парадокс? Так и в действительности одни решают за других, что им нравится, а что нет. Только вот это решение не прокрадывается в голову, а выглядит все больше ложью. Удивительно также, как слова всегда несут в себе определенное значение. Я сказал «ложь», и вы меня, возможно, неправильно поняли. А, между тем, ничего не изменилось. Как только я бы сказал «неправда», вы бы почувствовали себя по-другому, не так ли? И я не знаю толком, вовсе не знаю, от чего это зависит. Я мог также сказать «скамейка». Речь-то мы сами, люди, придумали. Вот какова наша вера в одни события и неверие в другие. Впрочем, это нормально и хорошо. Лишь следует обратить внимание на то, как много удивительного и прекрасного есть в нашей жизни! И мне даже стыдно бывает порой потом, если я вдруг нахожу, ловлю себя, так сказать, на мысли, что мне не о чем писать. Но как же мне может быть не о чем писать, если существуют в мире еще десятки, сотни неразвернутых, но очень интересных тем, о которых никто даже и не догадался раньше начать дискуссию! Исходя из этой же логики, как же может нам, людям, быть нечего делать, если дел в нашей жизни всегда полно, быть может, они просто лежат в иной плоскости! Вы знаете, почему-то мне хочется сейчас поговорить про египетское море, возможно, про рыбок, которые снуют тут и там и которые вовсе не должны играть основную роль в сюжете, затмевая Овса и Димку, но все же будут играть и будут затмевать, просто потому что могут.