Читать онлайн В погоне за правдой бесплатно

Глава первая

Прошу любить и жаловать

У нас с Люськой очень много родственников. Есть даже такие, о существовании которых мы не догадываемся. Так уж повелось, что родня часто приезжает в гости внезапно, не соизволив заранее предупредить о визите. Типа делают сюрприз. Сюрприза, как правило, не получается. Потому что я, стоя на пороге и разглядывая незнакомых людей, улыбающихся в тридцать два зуба, чувствую себя не в своей тарелке.

Последний раз к нам приезжала сестра какой-то двоюродной племянницы из Тамбова. Прожила три дня и уехала, оставив меня в глубоком замешательстве. Хоть убейте, но я так и не врубился, чья она сестра и чья племянница. А если честно, и в подробности-то не особо вдавался. Женщиной она оказалась тихой, дома практически не появлялась, утром уходила по делам, поздно вечером возвращалась. Стыдно признаться, даже имени её не запомнил.

И вот сегодня, едва мы проводили Диану на очередную съемку, в квартире раздался звонок. На часах половина первого ночи, я сидел за ноутом, Люська разговаривала с Димоном по телефону. И тут это назойливое: дзинь-дзинь-дзинь.

В коридор мы с Люськой вышли одновременно.

– Дим, завтра созвонимся, – сказала Люська, убрав телефон в карман. – Глеб, я надеюсь, мы не затопили соседей снизу.

Я подошел к двери, посмотрел в глазок.

– Мужик и девушка, – шепотом сказал Люське. – И вещей много.

– Только не это, – застонала она. – Гости! Наверняка твои родственники приперлись.

– Что значит, мои? Хочешь сказать, к тебе они никакого отношения не имеют? Ты мне не родная сестра, что ли?

– Не знаю, – недовольно буркнула Люська. – Но когда кто-то рвётся в квартиру глубокой ночью, мне почему-то кажется, это родня с твоей стороны. Мои бы так себя не повели.

– Тяжелый случай, – ответил я. – У тебя раздвоение личности.

– А почему не разтроение? Глеб, не открывай!

– Как так?

– А вот так. Нас никто не предупреждал о приезде, не позвонили, не написали. Имеем полное право не открывать дверь. Пусть думают, никого нет дома.

– Но мы же дома. Люсь, это не совсем правильно.

– Блин, – Люська оттолкнула меня и припала к глазку. – Не нравятся мне их вещи, Глеб. Такое впечатление, на полгода задержаться намериваются.

Звонок повторился.

– Люсь, я открываю.

– Стой. Давай сделаем так, сейчас откроешь, и скажешь, что у нас карантин, – Люська задумалась. – Типа гриппуем. Для правдоподобности чихни пару раз, кашляни, высморкайся.

– Ага, температуру перед их носом измерю, горчичники сам себе поставлю, таблеток выпью. Пусть уж сразу решат, что попали в дурдом.

– Зато свалят. А пустишь их, совершишь самую большую ошибку в жизни. Сейчас выяснится, что мужик троюродный дядя левой пятки бабушки Снежного человека. Тебе это надо?

– Посмотрим, – усмехнулся я, щелкнув замком.

На лестничной площадке стоял низкорослый коренастый мужчина лет шестидесяти, и красивая блондинка вдвое моложе. У мужика были полные щеки, а редкие волосы торчали в разные стороны, отчего он жутко смахивал на нашего хомяка Патрика. Блондинка же напоминала ожившую куклу. Если бы не накаченные губы, выглядела бы она на все сто.

При виде нас, мужчина улыбнулся, склонил голову в поклоне и спросил:

– А вы кто?

– Учитывая, что позвонили в нашу дверь вы, – грубо проговорила Люська, – вопрос переадресовывается вам. Кто вы такие?

– Мы к вам, – незнакомец пропустил мимо ушей Люськино негодование. – Нам нужна Диана.

– Она предупреждена, – писклявым голосом пояснила блондинка

Я засмеялся. Всё ясно. Опять Диана забыла нас предупредить, что кто-то должен приехать. С ней такое случается постоянно. Актриса до мозга костей, она далека от бытовых проблем, попросту не считает нужным растрачивать себя по мелочам.

– Дианы нет, – ответила Люська. – Вернется через два месяца. А у нас ремонт полным ходом идет, в комнаты не зайти: грязь, пыль, запах краски. Мы живем практически на антресолях, поэтому…

– А вы, простите, кем приходитесь Диане? – задал вопрос мужчина.

– А вы? – Люська начала выходить из себя.

Мужчина выпрямился и, переглянувшись с блондинкой, гордо произнес:

– Я – муж.

– Чей муж?

– Дианы.

Люська схватила меня за руку, чтобы не грохнуться на пол.

– У Дианы нет мужа, – спокойно сказал я.

– Я неправильно выразился, – поправился мужчина. – Я бывший муж Дианы.

Мы с Люськой уставились друг на друга, подумав об одном и том же. Диана была замужем один раз, в браке родилась наша мама, через несколько лет Диана развелась. И если этот чудак утверждает, что он бывший муж Дианы, значит, он… наш родной дед?!

– Минуточку, – сказала Люська и хлопнула дверью. – Глеб, быстро звони Диане.

Я взял телефон.

– Капец! – возмущалась сестра. – Бывший муж сообщил, что приедет, а Диана забыла нам сказать.

– Ты понимаешь, что он наш дед? – спросил я, слушая гудки.

– Понимаю. Глеб, я его совсем не помню.

– И я.

– Диана рассказывала, он приезжал к ней, когда мне был год. Тебе – два. С тех пор он не объявлялся.

– Трубку не снимает.

– Спит. Звони ещё! – Люська заходила по коридору. – Дед, елки-палки. Сто лет его не видели, а тут нарисовался. На фига он здесь, Глеб?

– Открой дверь и поинтересуйся. Кстати, неудобно людей на площадке держать.

– Какой жалостливый нашелся. Он на нас забил, а мы обязаны ему радушный прием устраивать. Давай я тогда каравай испеку, кокошник надену, песню им спою на радостях.

– Во-первых, не ори, они могут услышать. Во-вторых, мы не знаем подробностей. Вроде они развелись по взаимному согласию, без скандала.

– Это не снимает с него ответственности. Осталась дочь, внуки, неужели нельзя было интересоваться их жизнью? Что ему понадобилось сейчас?

– Алло, Диан, привет. Извини, что разбудил…

– Будет тут рассусоливать, – Люська выхватила у меня трубку и прокричала: – Диана, ты опять накосячила! К нам заявился какой-то щекастый коротышка, который утверждает, что он твой бывший муж.

С минуту Люська выслушивала торопливую речь Дианы, потом вздохнула и отсоединилась.

– Глеб, это действительно наш дед. Диана разрешила ему остановиться в квартире. Я в шоке!

– Я их впущу.

– Стой. Как хоть его зовут?

– Понятия не имею. У мамы отчество Сергеевна. С именем понятно, а отчество не знаю.

– Слушай, а пусть они едут к родителям в коттедж, – предложила Люська. – Дом огромный, всем места хватит.

– Мама уехала, дома один отец, вряд ли он будет в восторге от тестя, которого видел пару раз в жизни.

– Как мне обращаться к деду?

– Так и обращайся – дед.

– Не смогу, – призналась Люська. – Я никогда не произносила это слово. Оно для меня новое.

– Разберемся, – я открыл дверь.

На лицах незваных гостей сразу появились улыбки.

– Все в порядке? – спросил дед.

Я кивнул.

– Как вас зовут? – встряла Люська.

Я уже был готов услышать что-то типа «Сергей Николаевич» или «Сергей Васильевич», и поэтому выпал в осадок, когда коротышка выдал:

– Позвольте представиться – Юдзуки Кобаяси.

– В каком смысле? – спросила Люська.

– В самом прямом.

Второй раз Люська хлопнула дверью перед носом странной парочки.

– Глеб, я звоню Диане. Здесь что-то не так. Или они сошли с ума, или у меня начинается сдвиг. Диана была замужем – факт неоспоримый. Нашего деда звали Сергеем – второй неоспоримый факт. Но объясни мне, кто тогда этот Юдзун Колбасянц?

– Вроде он не так представился, – с сомнением сказал я.

– Да плевать, как он назвался! Говорила же тебе, не открывай дверь, так нет, настоял на своем. Нажили проблем.

Прошла минуту, вторая… Диана не отвечала.

– Гадство! Возьми же трубку, – кричала Люська.

– Зачем она тебе?

– Уточню про имя. Если ты помнишь, маму зовут Мария Сергеевна, а не Мария Юмба-Думба.

– Меня другое интересует, кем ему приходится эта женщина?

– Скорее всего, дочь.

– Наша тётка?

– Прикинь. Повезло, ничего не скажешь. Видел, какие губаны себе накачала? Тётя-рот. Жесть! А ещё выпячивает их, хочет погубастее выглядеть. Такое впечатление, что в детстве на утреннике играла роль рыбы, её сильно напугали, с тех пор так и осталась – почётным губищеносцем.

– Не придирайся, нормальные у неё губы.

– Ой, помолчи, – отмахнулась Люська и сразу зачастила: – Диан, что за дела, почему трубку не берешь? У меня к тебе вопрос.

И снова Диана затараторила, а Люська смотрела на меня, закатывала глаза и кивала.

– Глеб, это трындец!

– Что она тебе сказала?

– Он Сергей Дмитриевич. А касательно японского имени и фамилии я не совсем поняла. Плохо было слышно. То ли он в японскую культуру ударился, то ли был в Японии и ударился там об скульптуру. Глядя на этого кадра, я склонна верить второму варианту.

– Может, мы их пустим уже?

– Чёрт с тобой, – махнула рукой Люська. – Открывай.

– Проходите, – сказал я, распахнув дверь и фальшиво улыбнувшись.

На лестничной площадке стояло три чемодана, две сумки и большая переноска. Дед засуетился, я решил ему помочь. Когда вещи оказались в квартире, представился.

– Я Глеб. Это Люся.

Лицо коротышки изменилось до неузнаваемости. Он смотрел на нас, как на инопланетных существ.

– Как Глеб? Как Люся?

– Очень просто, – сказала Люська. – Родители нас так назвали.

– Сколько же вам лет?!

– Юдзуки, – подала голос блондинка. – Ты говорил, твои внуки совсем малыши.

– Да, но… я же подсчитал… Глебу должно быть около одиннадцати, а Людмиле лет девять.

– Чужие дети растут быстро, – Люська специально сделала ударение на слове «чужие».

– Твоя правда, – закивал дед. – Внуки! Дайте я вас обниму.

Не люблю эти телячьи нежности, но дед заключил меня в объятья, с придыханием повторяя:

– Совсем взрослые. Как время летит!

– Вы проходите, – сказал я, высвободившись. – Располагайтесь.

– Мы не с пустыми руками, – частил дед. – Подарки привезли.

Мне вручили водный пистолет, а Люське куклу. Это было даже не смешно.

– Не поздновато мне в куклы играть?

– Я же не знал, думал, вы совсем крохи. Котонэ, как неловко получилось.

Блондинка пожала плечами и хмыкнула.

– Глеб, Люся, познакомьтесь с моей женой.

– Котонэ Кобаяси, – представилась блондинка.

Жена?! Вот это да. А дед-то у нас не промах. Он ровесник Дианы, следовательно, ему шестьдесят два года, а этой Кабане, или как он её назвал, не больше тридцати.

– Слушайте, – вмешалась Люська. – Давайте сразу расставим все точки над «I». Вас зовут Сергеем Дмитриевичем, почему вы называетесь чужим именем.

– Сергей Дмитриевич канул в Лету. С недавних пор, я Юдзуки Кобаяси. Только так.

– Кто у вас в переноске? – спросил я, чтобы уничтожить образовавшуюся паузу.

– Наш любимец – Емельян Маркович. Его можно выпустить? – Котонэ вопросительно посмотрела на Люську.

– Если там не крокодил – выпускайте.

Когда переноска открылась, взору предстал огромный шикарный кот тигрового окраса. Весил здоровяк килограммов десять, не меньше, шерсть блестела, мордаха довольная, сытая. На шее кота висел галстук-бабочка.

Осмотревшись, Емельян Маркович начал обнюхивать пол.

– Почему он Маркович? – удивилась Люська.

– Его папу звали Мариком, – ответила Котонэ.

– Логично, – Люська плотно прикрыла дверь в свою комнату. – У меня там хомяк.

– О, будь спокойна, Емельян Маркович не есть грызунов.

– Пусть только попробует покуситься на Патрика, я из него лично кошачьи котлеты сделаю.

– Она может, – засмеялся я.

– Глеб, нам бы ванну принять с дороги. Устали, сил нет.

– А мне бы валидол под язык, – ляпнула Люська.

– День был трудный, – пискнула Котонэ. – Глаза слипаются. Покажите, где мы можем расположиться.

Проведя их в гостиную, я кивнул на диван.

– Спать на диване? – удивилась жена деда. – Юдзуки, у меня нет слов.

– Успокойся, моя ласточка. Сегодня переночуем на диване, а завтра решим.

Не понимая, что они собрались решать завтра, я провел деда в ванную комнату. Люська принесла чистое постельное белье и полотенца.

– Сергей Дмитриевич, – начала она, но дед замахал руками.

– Не называй меня так. Я Юдзуки, что означает полумесяц. Фамилия Кобаяси переводится как маленький лес.

– А Котонэ?

– Звуки арфы.

– Н-да, тяжелый случай. Вы меня извините, но ломать язык я не собираюсь.

– Обращайся ко мне просто – дед. Или дедушка.

– А вашу жену называть бабушкой?

Котонэ возмутилась.

– Нет, конечно! Я Котонэ!

– Это ваши проблемы. Глеб, жду тебя в комнате, нам надо поговорить, – Люська прошмыгнула в спальню.

Пока дед принимал душ, Котонэ, держа на руках Емельяна Марковича, уговаривала его потерпеть до утра.

– Он проголодался, – сказала она мне.

– А что, корма у вас нет?

– Завтра купим телятину.

– Он не ест сухой корм?

– Как можно?! Мы любим Емельяна Марковича. Кормим исключительно полезными продуктами.

– Ему и лоток не мешало бы купить.

– Зачем?

– А в туалет он у вас как ходит?

– Прямо в унитаз.

– Да ладно.

– Я не шучу. Главное, чтобы дверь в туалет была приоткрыта, и крышка на унитазе поднята. Емельян Маркович – умнейший кот.

– Котонэ, – я замялся. – Вы надолго в Москву приехали?

– Месяца на два. А что?

– Просто спросил.

– Если мы вас стесняем…

– Нет, нет, квартира большая, места хватает.

– Да, но у вас в гостиной стоит диван. А спать на диванах нельзя.

– Разве? Я считал, диваны для этого и придумали.

– Ошибочное мнение. Для сна необходима кровать. Диваны портят ауру.

Как все запущено, пронеслось у меня в голове.

Предложив Котонэ чай, я услышал:

– После девяти вечера я не ем.

– Окей.

К Люське я зашел, скорчив гримасу.

– Ты была права, дед явно чем-то ударился. И его жена тоже. Прикинь, кота кормят телятиной, сами после девяти не едят, а диваны, оказывается, портят ауру.

– Глеб, я тебе предлагала проигнорировать звонок. Так нет, открыл дверь. На свою голову! Что теперь с этими дубинами в поле делать?

– При чем здесь дубины?

– Он же сам сказал, их фамилия так переводится – дубина в поле.

– Сама ты дубина. Он говорил про маленький лес.

– Для кого маленький лес, а для кого большие проблемы.

– Люсь, расслабься. Пусть поживут, все-таки родной дед. Нас дома не бывает, каникулы, мы их редко будем видеть.

– Пусть живут… раз притащились. Но зачем выпендриваться-то? Кот – Емельян Маркович. Дед – полудурок…

– Полумесяц!

– Жена – визг павлина.

– Звуки арфы.

– Ага, арфы. У неё голос, как у скрипучей двери, – Люська подняла с пола Патрика и положила его в клетку. – Извини, Патрик, но какое-то время тебе придется пожить в клетке.

Патрик засопел.

– Знаю, что ты не привык, но я не доверяю этому коту. На самом деле, Глеб, очень сомневаюсь, что Маркович ест одну телятину. Он и хомячатиной не побрезгует.

Глава вторая

Чистильщик ауры

Утром мы улизнули из дома, толком не позавтракав. Деда не застали, он, по словам Котонэ, уехал по делам. Сама Котонэ, выяснилось, что она встает в шесть утра, успела сходить в магазин, купить Емельяну Марковичу телятину, творог и козье молоко. Да, Емельян Маркович по утрам пьет исключительно козье молоко.

– Понятия не имею, где она его раздобыла, – говорила Люська, когда мы с ребятами шли в парк аттракционов. – Насколько мне известно, кошек вообще не рекомендую поить молоком.

– Разве? – удивился Димон.

– Сам подумай, Дим, как в естественных условиях кошки раздобудут молоко? Это и рыбы касается, они не рыболовы.

– Повезло вам, – засмеялась Алиса.

– Не то слово. С кем бы таким везением поделиться. Вечером с ними познакомитесь.

– А мне дед понравился, – признался я.

Люська остановилась.

– Не поняла юмора, ты сейчас пошутил?

– Он смешной. Такой живчик, напоминает французского комика.

– Клоуна он напоминает.

– Ты несправедлива к деду, Люсь.

– Дим, харе меня грузить. Ни к тебе приехал дед, которого теперь зовут завядший лопух.

– Его имя в переводе означает полумесяц, – напомнил я.

– Да плевать мне на перевод. Его зовут Сергей Дмитриевич!

– Ребят, а чем ваш дед занимается?

– Алис, спроси что-нибудь полегче. И давайте сменим тему, не хочу о них говорить.

– Хотите прикол, – засмеялся Димон. – Мне Стасон звонил, на этот раз ему НЛО привиделось.

– Стасон сойдет с ума, сидя дома.

– В гости нас приглашал. Может, сходим?

– Можно, – согласилась Люська. – Спасем парня от сумасшедшего дома.

Стасону жутко не повезло. В самом начале каникул он умудрился сломать ногу. Сидит теперь целыми днями с загипсованной ногой перед ноутом. Вечером, когда смотреть фильмы и играть надоедает, Стасон ковыляет к окну, вооружается биноклем и начинает таращиться по сторонам.

Чего только он не увидел за последние недели. Когда у тебя в руках бинокль, а заняться тебе нечем, ты невольно становишься излишне подозрительным. Видишь на улице мужчину, и в голову сразу закрадываются нехорошие мысли. Чего это он так мелено идет по дороге? О, остановился. Снова пошел. Обернулся. Явно нечист на руку. Или замышляет что-то противозаконное. А вот женщина топает. То на экран телефона посмотрим, то на вышагивающую впереди старуху. И старуха какая-то странная. Остановилась, начала рыться в хозяйственной сумке, женщина прошла мимо, но метров через пять остановилась. В этот момент старуха подняла голову, и женщина вроде ей кивнула.

У Стасона в голове моментально возникали криминальные сюжеты. Любой, кого угораздило попасть в поле зрения Стасона, причислялся сперва к стремным типам, а затем к особо опасным преступникам. Стасон начинал названивать друзьям, доказывая, что на этот раз ошибки быть не может, и парень, что тусит на перекрестке, явно в сговоре с бородатым дедом. Дед третий раз за последние полчаса выходит из продуктового магазина. Намечается ограбление.

Мы понимали Стасона, от скуки и бездействия ему некуда деть свою энергию. Посоветовали ему смотреть в бинокль не на людей, а в небо. Типа там намного интересней. Кто ж знал, что Стасон натура столь увлекающаяся. Через два дня попросил отца купить ему телескоп. Началась новая история. Теперь Стасону мерещатся НЛО и прочие объекты, которые неспроста летают ночами над домами. Короче говоря, попал Стасон конкретно. Уж скорее бы ему гипс сняли.

…В парке аттракционов Люська потащила нас в комнату смеха. Мы строили гримасы у кривых зеркал, смеясь в полный голос.

– Посмотрите, какие у Алиски ноги короткие, – хохотал Димон.

– У тебя не лучше, – улыбалась Алиса.

– Идите сюда, – звал я ребят. – Зачетное зеркало.

– Глебыч, это надо сфоткать. Люсь, не отставай.

У Люськи в комнате смеха заметно испортилось настроение.

– С моей внешностью что-то не так, – заявила она на улице. – В кривых зеркалах я выгляжу лучше, чем в жизни.

– Брось, Люсь.

– Нет, правда. Вы все в зеркалах уроды, а я… ничего себе так… симпатичная вроде. Причина очевидна – у меня лицо некрасивое.

– Начинается, – протянул я.

– Да, начинается, – у Люськи на глазах заблестели слезы. – Я вообще некондиция. Мама красивая, Диана красивая, в кого я такая уродилась?

– Ты тоже красивая, Люсь.

– Дим, будешь льстить в другой раз.

– Я не льщу тебе.

– А то у меня глаз нет.

– Может, ты в деда пошла? – спросил я.

– Судя по всему – в него, – согласилась Люська. – Ненавижу свое лицо. Зря мы в комнату смеха пошли, теперь настроение на нуле.

– Думаю, новый аттракцион тебе его поднимет. – Димон кивнул на крутящуюся платформу.

Люди держались за поручни, а круг, набирая оборы, раскручивался все сильнее. Были слышны смех, крики, визги.

Люська воодушевилась.

– Идем туда.

– Я – пас, – Алисе сделалось дурно от одной только мысли, что она возьмется за поручень и начнет крутиться.

– Алиска, не бойся.

– Нет, не уговаривайте. Идите, я вас здесь подожду.

Аттракцион действительно оказался стоящим, выброс адреналина произошел по полной программе. Люська орала так, что в близлежащих домах наверняка потрескались стекла. К Алиске она подбежала красная и возбужденная.

– Алис, ты многое потеряла. Это круть! Бли-и-ин… голова кружится. Дим, может, ещё разок?

– Давай чуть позже.

– Офигеть! Вот это я понимаю – аттракцион. А то всё зеркала, да зеркала. Детский сад какой-то. О! А там вроде тир? Рулим туда.

В тире Димон пытался выиграть Люське игрушку, но, увы, не получилось.

Зато Люська, взяв ружье, выбила пять из пяти. Ей вручили плюшевого кенгуренка (как выяснилось позже, это был медведь), которого она вручила Димону.

– Дарю!

– Ну ты и стрелок!

– Ворошиловский, – смеялся я.

– Учитесь, пока я рядом.

Потом мы перекусили, побродили по парку, вышли на набережную.

– Домой идти совсем не хочется, – призналась Люська.

– А надо. Неудобно их одних оставлять. Гости все-таки.

– Я нянькой не нанималась.

– Ты обещала нас познакомить, – напомнила Алиса.

– Что ж вам так не терпится. Ладно, пошли. Тем более я за Патрика переживаю.

Дома мы не застали ни деда, ни Котонэ. Нас встретил Емельян Маркович.

– Ничего себе они его раскормили, – присвистнул Димон.

– Если тебя телятиной кормить, и молоком козьим поить, ты бы тоже раскормился.

– У него бабочка на шее, – умилилась Алиса.

– Причем, прошу заметить, серая бабочка. Вчера красовалась черная.

– Кис-кис-кис, – позвал Димон, сев на корточки.

Емельян Маркович остановился в метре от Димона и вильнул хвостом.

– Емелька, – крикнула Люська. – Не вредничай. Подойди к Димке.

Емельян Маркович фыркнул и потопал в гостиную.

– С характером.

Через час вернулись дед и Котонэ. Познакомившись с ребятами, Юдзуки выдал:

– Алиса, не пойми меня неправильно, но тебе необходимо почистить ауру.

– Да, – закивала Котонэ. – Я тоже обратила внимание на пятно слева.

Алиска ойкнула. Она вообще натура впечатлительная, все принимает близко к сердцу, верит каждому слову. Сказали ей про ауру и пятно, в мозгу сразу щелкнуло, процесс, как говорится, пошел.

– Что ещё за пятно? – спросила Люська.

– Оно вот здесь, – Котонэ поднесла к голове Алисы правую ладонь. – Совсем маленькое, думаю, от него можно будет избавиться за пару сеансов.

– Три сеанса, – уточнил дед.

– Откуда взялось пятно? – тряслась Алиса. – Это опасно?

– Загрязнить ауру несложно, – начал разглагольствовать дед. – Куда сложнее её очистить. Аура каждого человека представляет собой…

– Стопэ! – крикнула Люська. – Я слышала про ауру и все такое прочее. Знаю, что кто-то их чистит, пятое-десятое, но вы-то здесь при чем?

– Как?! – оскорбился дед. – Я занимают этим вопросом уже более десяти лет. В нашем городе я единственный человек, который способен очистить ауру от любого негативного воздействия.

Котонэ кашлянула.

– И Котонэ, конечно же, мне в этом помогает. Она моя ассистентка.

– Чем дальше, тем страшнее, – проговорила Люська. – Толком можете объяснить?

– Неужели ты еще не поняла? Мы с Котонэ занимается чисткой энергетического поля. Работаем с чакрами…

– Не продолжайте. Я в это не верю.

– Тише, Люся, – громким шепотом проговорила Котонэ. – Не смей произносить вслух такие слова. У тебя чистая аура, но она может изменить цвет.

– А мне что делать с пятном? – Алиса чуть не плакала.

– Пошли в комнату, – сказала дед. – Я тобой займусь.

Алиска посмотрела на меня взглядом человека, которого ведут на расстрел.

– Иди, – кивнул я. – Не бойся.

Едва они закрылись в гостиной, Котонэ начала отчитывать Люську.

– Пойми, произнесенные нами слова имеют способность материализовываться. Следи за тем, что говоришь. Не используй в разговоре резких фраз, не ругайся, иначе это повлечет за собой увеличение сгустка отрицательной энергии. Вчера, когда мы зашли к вам в квартиру, я сразу обратила внимание, аура здесь чистая, светлая. Она сияет бело-желтым светом. Перед сном мы с Юдзуки обошли все помещения, и в принципе не нашли неугодных мест. Пожалуй, за исключением дивана в гостиной и унитаза в туалете.

– Что не так с унитазом?

– Его необходимо срочно заменить. Над ним нависло облако коричневых сгустков.

– Смывать за собой надо, – ляпнула Люська.

Я толкнул сестру в бок.

– Не веришь? – Котонэ взяла Люську за руку, подошла к туалету, распахнула дверь. – Ты, конечно, их не видишь…

– Разумеется, не вижу.

– А я вижу! – Котонэ вытянула руку. – Вот пятно. И вот еще! И здесь два маленьких.

– Почему вы решили, что виноват унитаз?

– От него исходит темный луч.

Люська прошла на кухню, покрутив пальцем у виска.

– А с диваном что не так?

– Я говорила Глебу, спать на диванах вредно. Мы очень плохо спали, утром у меня болела голова. Даже Емельян Маркович не соизволил лечь к нам в ноги.

– К сожалению, лишней кровати у нас нет.

– Есть, – Котонэ подошла к окну и провела длинным пальчиком по подоконнику. – В спальне Дианы отличная двуспальная кровать. Мы с Юдзуки могли бы расположиться там.

– Исключено! Это спальня Дианы.

– Но мы гости.

– Котонэ, – Люська старалась держать себя в руках, и я видел, какие усилия она для этого прилагает. – Давай сразу во всем разберемся. Вы с дедом приехали в гости. Но! Мы вас не приглашали – раз. И не ждали – два. Разрешив пожить здесь, отдали вам гостиную. Прошу заметить, гостиную не маленькую. И давайте договоримся, вы живете там, и не посягаете на чужие территории.

– Но диван…

– Спите на полу! – рявкнула Люська. – Для спины – идеальный вариант.

Оскорбившись, Котонэ вышла из кухни.

– Люсь, по-моему, ты с ней обошлась очень круто, – сказал Димон.

– Не защищай её.

– Я не защищаю, но Котонэ права, они гости.

– Димка! Неужели я одна считаю, что спальня это личное пространство, которое никто не имеет право нарушать. С какой стати я должна пускать в спальню Дианы незнакомую тетку? Глеб, чего молчишь?

– Со спальней ты права. А вот касательно унитаза, есть над чем подумать.

– Сдурел, что ли?

– Я не говорил, думал, мне кажется, но… короче, не первый раз замечал, что в туалете меня начинает бить кашель. Серьезно! И дышать трудно, нос закладывает.

– С тобой все ясно. Ты попал под влияние двух этих чудиков. Теперь у тебя один путь, смени имя на Шизикото и вступай в их ряды. А я пойду, посмотрю, жива ли там наша Алиска.

В гостиную Люська зашла в момент, когда дед, держа Алису за руку, давал какие-то наставления. Алиска кивала, с благодарностью глядя на бывшего мужа Дианы.

– Спасибо вам большое, Юдзуки!

– Его зовут Сергей Дмитриевич, – зло проговорила Люська.

– Люся, аура Алисы чиста как стеклышко. Удалось произвести чистку всего за один сеанс.

– Я очень рада за неё, – в тон деду ответила Люська. – Но ответь на вопрос, почему ты сменил имя?

– Оно не сочеталось с моей аурой. Идеальное имя для меня – Юдзуки.

– Надеюсь, оно неофициальное.

– Ошибаешься, – засмеялся дед. – Юдзуки Кобаяси меня зовут по паспарту.

– Измена!

– Ты многого не понимаешь, Люся. Если позволишь, мы как-нибудь сядем и поговорим с тобой по душам. Я на многое открою тебе глаза.

– Люсь, после того, как твой дедушка очистил мне ауру, я стала лучше себя чувствовать.

– Самовнушение.

– Нет.

– Почему тогда нельзя очистить ауру нашему унитазу, – язвила Люська.

– Унитаз предмет неодушевленный, – спокойно ответил Юдзуки. – Его нужно заменить.

– Вот как ты себе это представляешь? Как?!

– Купить новый и вызвать сантехника. Я готов помочь в выборе унитаза. Главное, чтобы его аура не была засорена.

– Люсь, а вдруг вам действительно надо унитаз заменить? – сказала Алиса.

– Делайте, что хотите, – психанула Люська, закрывшись у себя в комнате.

Достав их клетки Патрика, она села в кресло.

– Ты слышал? Оказывается, у унитаза тоже есть аура! Послал же Бог родственничков.

Глава третья

Балкон на первом этаже

Без четверти девять позвонил Стасон. Просил прийти к нему. Я хотел стартануть один, но Люська застала меня в коридоре, когда завязывал кроссовки.

– Куда намылился?

– К Стасону.

– Чёрт, забыла совсем. Мы же хотели к нему сгонять.

– Он сейчас звонил.

Из гостиной вышла Котонэ. На руках держала Емельяна Марковича, отчитывая за какую-то провинность.

– Как не стыдно! Чем она тебе помешала?

– Что он натворил?

– Снял бабочку и начал её жевать.

– А зачем вы ему бабочки вешаете?

– Они ему идут, – последовал ответ.

Глядя на недовольную морду Емельяна Марковича, Люська грустно вздохнула.

– Глеб, я иду с тобой. Не могу находиться с ними в одной квартире.

– Собирайся.

К Стасону мы пришли не с пустыми руками, я прихватил из дома классную книгу (фантастику), Люська по дороге забежала в магазин, купила коробку зефира. Мама Стасона была нам рада, сказала, что приготовит чай, а потом, отведя меня в сторону, спросила, не смогу ли я остаться у них с ночевкой.

– Целыми днями Стас мается. Остался бы, Глеб, кино посмотрите, поговорите.

– Сегодня вряд ли получится, – ответил я. – Но вообще буду иметь в виду.

Стасон воспринял наш приход, как великое событие.

– Слушайте, у меня есть новости!

– Если это связано с биноклем или телескопом, лучше не начинай, – сказала Люська.

– Зря иронизируешь.

– Опять что-то увидел? – я взял с подоконника бинокль и посмотрел на улицу. – А не хилый у тебя бинокль, Стасон. Какое здесь увеличение?

– Двадцатикратное.

– Супер! Вижу, что происходит в соседнем доме.

– Я и без бинокля вижу, – Люська подошла к окну. – Дома смотрят друг на друга, расстояние между ними не больше тридцати метров.

– В окна соседей я не смотрю, – заявил Стасон. – У всех занавески, не видно ничего.

– Слышал, Глеб, из-за занавесок не смотрит. Ну ты и кадр, Стасон. Устроил тут наблюдательный пункт, два бинокля, телескоп… кстати, зачем тебе театральный бинокль?

– На всякий случай.

– Хм, – Люська прошлась по комнате. – Теперь буду иметь в виду, что окна надо постоянно занавешивать. А то сидит какой-нибудь загипсованный в доме напротив и таращится на меня.

– Не гони, – буркнул Стасон. – Вы в высотке живете, никто тебя там не увидит.

– Жаль, – полушутя призналась Люська.

Ольга Александровна принесла чай, бутерброды, печенье и зефир.

– Спасибо, мам, – Стасон дождался пока мать выйдет и, понизив голос до шепота, проговорил: – Глеб, я не просто так тебе позвонил.

– Мы в курсе, ты засек НЛО. – Люська сделала глоток из чашки. – Вкусный чай. Стас, что мама туда кладет?

– Откуда я знаю, – отмахнулся Стасон. – Спроси у неё. НЛО было на днях, здесь дела похлеще НЛО происходят.

– Колись, что разглядел на этот раз?

Выдержав паузу и повертев в руках зефирину, Стасон попросил нас подойти к окну.

– Видите балкон на первом этаже?

– Который зарешеченный?

– Да.

– Видим.

– Там проживает семья. Я не знаю, из скольких человек, но в бинокль я разглядел женщину, мужчину и девчонку, нашу ровесницу.

– Минуту назад ты уверял, что не подглядываешь за соседями, – напомнила Люська.

– Я вынужден был за ними наблюдать.

Мы снова сели, Стасон, прерывисто дыша, продолжил:

– Первый раз я увидел ее или его неделю назад.

– Ты о ком?

– О человеке. Мужчина это или женщина, сказать трудно. Человек в лохмотьях, с нечесаной головой, на бомжа смахивает.

– Стасон, не юли.

Стасон взял со стола блокнот.

– У меня все зафиксировано.

Мы с Люськой переглянулись.

– Вот! На прошлой неделе во вторник в двадцать три часа пятьдесят пять минут открылось окно на балконе. Потом открылась решетка. Я не придал этому значения, отвлекся, а потом вижу, по лестнице спускается человек в лохмотьях.

– Подожди, по какой лестнице?

– Дослушай до конца. Спустился, значит, по сторонам позыркал, взял лестницу, сложил её и потащил с собой.

– Лестницу ему кто-то подставил?

– Нет. Трудно было понять, что произошло, я же говорю, отвлекся. Потом, – Стасон опять посмотрел в блокнот. – В четверг ровно в полночь окно на балконе снова открылось. Я держу ухо востро. Высунулась лохматая голова, через секунду с балкона была спущена лестница. Человек встал на лестницу, закрыл окно, решетку, спустился и сделал ноги, не забыв прихватить с собой лестницу. В пятницу и субботу ничего не происходило, я ждал до двух часов ночи. А в воскресенье история повторилась. И сегодня ночью я видел бомжа.

– И что ты предлагаешь?

– Надо выяснить, кто и зачем спускается с балкона?

– А смысл, Стасон?

– Вам совсем неинтересно?

– Допустим, интересно, но как действовать?

– Раздобыть информацию о жильцах квартиры. Вдруг у них в комнате с балконом живет неизвестный.

– Ты загнул. Они, по-твоему, в эту комнату совсем не заходят? Или там призрак прячется? Тогда зачем призраку лестница?

– Дело нечисто – стоял на своем Стасон. – Есть ещё одна странность. Перед тем как человек появляется на балконе, в комнате не включают свет. Там темно. О чем это говорит?

– О чем?

– Тот, кто спускается по лестнице, действует очень осторожно. Он опасается быть замеченным.

– Стасон, ты только не обижайся, но твоя история слабовата, – Люська допила чай и потянулась. – Подумаешь, кто-то спустился с балкона, собрал лестницу и смотался. И что с того? Это его право.

– Почему человек в лохмотьях?

– Может, у него денег нет.

– Да? А как тогда объяснишь, что женщина, которую я видел в бинокль, рассекает по квартире в бриллиантах?

– Так уж и в бриллиантах?

– Камни на пальцах похожи на брюлики. Она пару раз к окну подходила, штору задергивала, я обратил внимания. Ребят, необходимо узнать, кто проживает в квартире.

Меня рассказ Стасона заинтересовал и заинтриговал. Люську тоже, но она специально делала вид, что осталась равнодушной. Набивала себе цену.

Стасон предложил нам задержаться у него до полуночи.

– Может, сегодня появится.

– А ты не мог фотографии сделать или видео?

– Фотографировать боялся, вспышка будет видна. А без вспышки у меня темные фотографии получаются. И с видео облом. Включал камеру, но разглядеть что-либо невозможно.

Мы просидели у Стасона до половины первого. Ничего подозрительно в доме напротив не заметили. В трех окнах горел свет, в комнате с балконом царила темнота. Вскоре свет в квартире погас.

– Спать легли, – сказала Люська.

– Глеб, приходите завтра. С ночевкой. Нутром чувствую, завтра ты его обязательно увидишь.

– По рукам.

На улице Люська назвала Стасона излишне подозрительным, правда, согласилась, что ночные вылазки неизвестного, заслуживают внимания.

У своего подъезда я поднял голову.

– Свет горит, не спят.

– Надеюсь, ничего не случилось. Котонэ говорила, они рано ложатся.

Зайдя в квартиру, я прислушался.

– Вроде тихо.

Емельян Маркович подбежал к ногам, начал тереться. На шее кота висел красный галстук.

– Ты опять с удавкой, – пошутила Люська.

– Глеб, Люся, вы где пропадаете? – Юдзуки вышел из гостиной, потирая ладони.

– Навещали друга, он ногу сломал.

– Не повезло. С аурой у него все в порядке?

– Аура отличная, – заявила Люська. – Сияет, как начищенный самовар. Ни единого пятнышка нет, лично проверяла.

– Напрасно иронизируешь, Люся.

– Вот такая я ехидная.

– Юдзуки, – послышался голос Котонэ. – Поторопись.

– Иду, моя ласточка.

– А вы чем заняты? – спросил я у деда.

– Да тут такое дело, – уклончиво ответил он. – И простое и сложное. Благоустраиваем свое спальное место.

– В смысле? – насторожилась Люська. – Надеюсь, диван не пострадал?

– Диван нет, а мы с Котонэ можем.

В гостиной мы стали свидетелями следующей сцены. Возле разложенного дивана стоял пылесос, одеяло и подушки без наволочек лежали на стуле, простыня покоилась на спинке кресла. Котонэ с видом мученицы, смотрела на диван, вытягивая губы трубочкой.

– Юдзуки, три раза пылесосила, но не уверена, что это поможет. Здесь же рассадник!

– Рассадник чего? – Люська на всякий случай прищурилась.

– Клопов!

– У нас нет клопов!

– Да что ты говоришь, – взвизгнула Котонэ. – Пастельные клещи живут в каждой квартире.

– С пастельными клещами воевать бесполезно, – сказал я. – Они неистребимы.

– Но можно свести их количество к минимуму. Во-первых, не спать на диванах. Знаете, сколько их внутри? Миллиарды! Во-вторых, выкинуть на помойку это убожество, – кивок в сторону подушек.

– Подушки новые, – возмутилась Люська.

– И что дальше? Они перьевые! В таких подушках клещи размножаются с бешеной скоростью.

– Если вам удобнее спать на синтетических подушках, могу дать подушки из полиэстера.

– Нет, они тоже не годятся. Юдзуки, – плаксиво сказала Котонэ. – Я в отчаянии.

– Успокойся, моя крошка. Мы попытаемся решить проблему. Не сердись и не накручивайся, не надо притягивать негатив.

– Я стараюсь, у меня не получается.

– Дыши глубоко. По десятибалльной системе тебе насколько плохо?

– На восьмерку.

– Ох, – вздохнул Юдзуки. – Котонэ, умоляю, заставь себя не нервничать.

– Как представлю, что ночью по мне будет ползать армия постельных клопов – дурно делается.

– Подушки мы обязательно купим. Завтра же!

– И одеяла.

– И одеяла купим, – кивал, словно болванчик, Юдзуки.

– А как быть с диваном?

– Пропылесось его еще раз.

– Бесполезно, Юдзуки, я занимаюсь сизифовым трудом. Что толку пылесосить, если они с воздухом обратно вылетают. Боже, мне плохо уже на девять баллов. Даже на девять с половиной!

– Слушайте, – Люська вышла из себя. – Раз вы такие стерильные и боитесь всего и всех, может вам лучше приобрести для сна барокамеру? Нет, а что, разве я не права? Детский сад развели. Пастельные клещи им помешали. Кому они навредили?

– Юдзуки, объясни своей внучке, что она несдержанна и неучтива.

– Люся, – начал Юдзуки. – Не суди нас строго, мы лишь пытаемся устроиться с возможным комфортом. Ух-х… мне, кажется, тоже нехорошо.

– На сколько баллов? – обеспокоенно спросила Котонэ.

– На четыре или… скорее на пять.

– Что ещё за баллы вы придумали? – удивилась Люська.

– Если мы испытываем нервозность или негатив, всегда оцениваем свое состояние по десятибалльной системе. До пяти баллов – жить ещё можно, а все что выше пятерки – опасно для здоровья и ауры.

– Чем опасно-то? – недоумевала Люська.

– Нервным истощением, срывом, ослаблением иммунной системы.

– В прошлом месяце я накрутила себя до десяти баллов, – плаксиво призналась Котонэ. – Чувствовала себя настолько отвратительно, что находилась на грани между жизнью и смертью. Юдзуки чудом удалось привести меня в чувство.

– Ласточка моя, давай и сейчас попробуем заняться аутотренингом.

– Не знаю… мне не поможет. Я опустошена и озадачена.

– И всё же попытаться стоит.

– Хорошо, если ты настаиваешь.

Я развернулся и молча вышел из гостиной. В комнате включил ноут, и минут через десять наткнулся на сайт, где продавали отпугиватели пастельных клещей. Понимаю, звучит это глупо, но чем чёрт не шутит. Позвав Котонэ, она как раз закончила внушать себе, что жизнь прекрасна, показал ей сайт. Она уселась за стол, прочитала информацию и загорелась идеей приобрести отпугиватель.

– Аутотренинг помог. Я отпустила весь негатив, и Космос даровал мне решение проблемы.

Не став напоминать, что решение проблемы даровал ей я, а не Космос, я переглянулся с Юдзуки.

– Пустая трата денег, – сказала Люська. – С таким же успехом я могу порекомендовать вам попрыгать перед сном на левой ноге. Что за отпугиватель? Вы в своем уме?

Но Котонэ уже регистрировалась на сайте.

– Ты слишком недоверчива, Люся, научись жить в ладах с собой.

Когда они с Юдзуки закрылись в гостиной, Люська набросилась на меня с упреками.

– Глеб, где была твоя голова? Ты же не дурак, подумай, какой на фиг отпугиватель? Как, по-твоему, он действует?

– Написано, изгоняет пастельных клопов.

– Вот именно – изгоняет, а не уничтожает. Если бы они от него гибли, я бы ещё поверила, но поверить в изгнание клещей… извини, это абсурд. Чем он их изгоняет? Злыми силами? Ну включишь ты отпугиватель, и куда клещи ломануться? В соседнюю комнату? Выскочат все из дивана, и давай по ламинату лапками топать: топ-топ-топ. И прямиков в туалет, а там, подсаживая друг друга, будут кончать жизнь самоубийством, топясь в унитазе. Так, что ли?

– Люсь, Котонэ надо приободрить. Никуда клещи не денутся, но, купив отпугиватель, она успокоится. Внушит себе, что он действует, и будет спать спокойно.

– Мне интересно, я смогу спать покойно, пока они у нас гостят?

– Не психуй.

– Как это сделать?

– Думай о хорошем. Займись аутотренингом.

– Я в ярости!

– На сколько баллов по десятибалльной шкале тянет твоя ярость? – смеясь, спросил я.

– На шестьсот девяносто четыре с половиной! – рявкнула Люська.

Потом она закрыла глаза, заулыбалась, но минуту спустя поморщилась.

– Представила, как провожаю деда и Котонэ на вокзале, махаю им рукой, а потом на перроне появилась стая клещей, вытащили их из вагона и принесли обратно в квартиру.

– Смешно.

– А мне нет. Кажется, я начинаю понимать Диану. Если дед и в молодости был таким… хм, не совсем адекватным, не удивляюсь их разводу. Диане ещё повезло. Ладно, я иду к себе. Спокойной ночи.

– И тебе. Смотри, чтобы клещи ночью не унесли тебя в соседний двор.

– Как бы тебя они туда не унесли.

Прошло минут тридцать. Люська сидела перед компом, когда в дверь несмело постучали.

– Глеб, чего надо?

– Это не Глеб, – в проеме появилась голова Юдзуки. – Ты не спишь?

– Собираюсь уже.

– Можно пройти?

– Проходи, – Люська свернула окно и повернулась на крутящемся стуле. – Садись.

Юдзуки сел, начал разглаживать ладонями брюки на коленях.

– Некстати мы с Котонэ приехали, да?

Люська молчала.

– Скажи, Люся, ты сердишься на меня?

– А сам как думаешь?

– Думаю, сердишься. И правильно делаешь. Я никчемный отец и никчемный дед. В молодости наделал столько глупостей, жил, как сорная трава, не задумываясь о завтрашнем дне.

– Ты любил Диану?

– Боготворил её.

– Почему тогда вы развелись?

– Не сошлись характерами, – усмехнулся Юдзуки.

– Банальная отговорка.

– Мы любили друг друга, но совместная жизнь не доставляла нам радости.

– Это как?

– Диана уже тогда начала сниматься. Играла главные роли, становилась знаменитой. Мама твоя родилась. Я ревновал Диану, устраивал сцены, знаешь, как это бывает.

– Знаю, – кивала Люська.

– Неуверен в себе был, казалось, на съемках она найдет себе мужчину получше: выше ростом, красивее, умнее… Эх, сколько я ей нервов попортил. Да чего уж там говорить. Сглупил я. Все ждал, когда она мне изменит, и, не дождавшись, сам изменил. Она узнала, скандал устраивать не стала, попросила меня уйти. Я и ушел. Побила меня жизнь. Пришлось квартиру в Москве продать, уехать за сотни километров от столицы, соединиться с природой. Живя отшельником, я многое понял, у меня открылся третий глаз. И тогда я решил кардинально изменить свою жизнь.

– Получилось?

– Сама суди. Через десять лет у меня появилась четырехкомнатная квартира в центре Питера…

– Так ты живешь в Питере?

– Верно. Я занялся любимым делом, стал уважаемым человеком. И судьба подарила мне главный подарок – встречу с Котонэ. Она была моей ученицей, а затем ассистенткой. Мы счастливы, и хотим дарить счастье другим.

Юдзуки умолк, сидел с опущенной головой, продолжая разглаживать колени.

– Прости меня, Люся. Не держи зла на своего непутевого деда.

Расчувствовавшись, Люська подбежала к Юдзуки. Обняла его, заплакала.

– Дедушка, я не сержусь. На самом деле я рада, что ты появился. У меня никогда не было деда. Необычно к тебе так обращаться.

– Тогда называй меня Юдзуки.

– Нет уж, я хочу называть тебя дедом. Юдзуки… э-э… красивое имя, но непривычное.

В коридоре послышались шаги Котонэ.

– Она меня потеряла, – засуетился Юдзуки. – Пошел я.

– Спокойной ночи.

– И тебе, внучка.

Оставшись одна, Люська достала из верхнего ящика стола дневник и сделала короткую запись: «Сегодня у меня появился дедушка. Со своими странностями, но все же родной человек».

Глава четвертая

Осторожно! Злая консьержка!

К Стасону я пришел вечером. Думал, часов до одиннадцати посмотрим фильм, а ближе к полуночи, начнем слежку за балконом на первом этаже. Куда там! Стасон уже сидел у окна, возбужденно пересказывая мне события прошедшего дня.

– Глеб, засада полная! Я сегодня полицию вызывал.

– Что случилось? – у меня появились нехорошие предчувствия.

– В четыре часа увидел на тротуаре коробку. Большую коробку, – повторил Стас, наблюдая за моей реакцией. – А вокруг никого.

– Ну и забил бы.

– Как забить? Откуда я знаю, что лежало в коробке? Пришлось полицию вызвать. – Стасон взял бинокль и поднес его к глазам. – Приехали быстро, но ничего не обнаружили, коробка оказалась пустой.

– Стасон, не думал, что ты такой паникер.

– Бдительность – прежде всего.

– Ладно, давай фильм посмотрим, я флешку взял.

– Какое кино, Глеб! Забыл, о чем мы договаривались.

– Ты говорил, человек спускается с балкона в полночь, а сейчас десять часов.

– Все равно, лучше быть наготове.

До половины двенадцатого мы болтали ни о чем. Перелом повлиял на Стаса не лучшим образом, он стал до колик нудный и придирчивый. Попросил меня опустить жалюзи, выключить свет, и наблюдать за объектом через щель между алюминиевыми пластинами.

– Так неудобно, Стас.

– Зато безопасно.

– Вряд ли нас заметят.

– А ты откуда знаешь? Держи бинокль.

– У меня со зрением порядок, оставь его себе.

Стрелки часов приближались к полуночи. Стасон заметно нервничал, я же оставался спокойным.

В квартире на первом этаже горел свет лишь в одном окне.

– Это кухня, – пояснил Стас.

Увидеть, что происходит внутри, не представлялось возможным, мешала занавеска. А в пять минут первого свет погас.

– По ходу, сегодня ничего интересного не произойдет, – почему-то шепотом сказал я.

– Подождем.

Прошло минут десять, от сидения в темноте на меня напала зевота, Стас же во все глаза смотрел на балкон, гипнотизировал его.

И вот ровно в половине первого, на балконе открылось окно.

– Есть, Глеб! – закричал Стас.

– Вижу.

– Сейчас решетку откроет.

– Не горячись, Стасон, я не слепой, – но бинокль все же взял, чтобы лучше разглядеть человека.

Неизвестный тем временем высунул лохматую голову на улицу, осмотрелся оп сторонам и на миг исчез из поля зрения. Прошло полминуты и голова появилась снова. Разложенная лестница была осторожно спущена вниз, её края упирались о стену балкона.

– Глеб, что ты видишь?

Не отрывая от лица бинокль, я пристально вглядывался в спускавшегося человека.

– Ты был прав, невозможно определить, мужчина это или женщина.

Спустившись, человек собрал лестницу и спешно начал удаляться по тротуару к торцу дома.

Выдохнув, Стасон откинулся на спинку стула.

– Теперь ты мне веришь?

– Я тебе сразу поверил.

– Но сомневался, что этому делу нужно дать ход.

– Стас, предлагаю сегодня не ложиться спать. Нужно узнать, вернется чел обратно до рассвета или нет.

– Он может вернуться утром или днем.

– Сомневаюсь. Уходит, когда стемнеет, значит, и вернуться должен до рассвета. Как-то же он попадает в квартиру.

– Подождем. Часа через три будет уже светло.

И хотя Стасон хорохорился, доказывая, что может не спать до самого утра, в начале третьего он начал клевать носом.

– Стас, ложись, я посижу у окна.

– Минут через десять меня разбуди, – сонно проговорил Стасон, когда я помог ему лечь на кровать.

Сам сел на стул, немного приподнял жалюзи и облокотился локтями о подоконник. За спиной тикали часы, на их мерный ход я сначала не обращал внимания, потом тиканье стало меня раздражать. Вернулась зевота, глаза слипались. Стараясь взбодриться, я быстро сходил в ванную комнату, умыл лицо холодной водой. Заметно полегчало, но, увы, ненадолго.

Было без десяти три, когда я решил на минуту прикрыть глаза. Прикрыл.

Проснулся от возмущенного возгласа Стасона.

– Глеб, проснись.

– Что случилось?

– С добрым утром.

– Утром?!

– На часы посмотри.

Я перевел взгляд на циферблат.

– Не слабо.

– Девять утра. Ты проспал.

– На себя посмотри.

– Просил тебя разбудить меня через десять минут.

– Ладно, не гони, Стасон. Ну заснул. Подумаешь, – я потянулся. – Блин, спину ломит.

Перед тем как уйти, я пообещал Стасону, что буду держать его в курсе событий. Дома, позавтракав, стартанул к Димону. Вместе с Марсом мы вышли на улицу. Первым делом пришли к подозрительному балкону, осмотрелись.

– Зацепок здесь, конечно, нет, – сказал Димон, натянув поводок.

Марсу не хотелось торчать на тротуаре, его тянуло на площадку для выгула собак. Он подал голос.

– Марс, сидеть, – крикнул Димон.

Насупившись, Марс выполнил приказ. Я прошелся вдоль балкона.

– Они живут в трешке. Смотри, первое окно – кухня, потом идут две комнаты, и третья комната с балконом.

– Что нам это дает?

– Информацию к размышлению.

– Глебыч, окно на кухне открыто, дома кто-то есть.

Я встал у окна, поднял голову, в этот момент зазвонил телефон.

– Глеб, я вас вижу, – сказала Стасон.

– Кто бы сомневался.

– Что удалось выяснить?

– Пока ничего.

– Долго собираетесь торчать под окнами?

– Стасон, иди ты в баню. Мы без тебя разберемся, как нам действовать.

– Ладно, не кричи. Слушай, Глеб, не привлекая внимания, посмотри направо. Только не верти головой, действуй аккуратно.

Справа от нас стояла женщина с черным пакетом в руке.

– Видишь тетку?

– Вижу.

– Она стремная. Смотрит на вас, явно о чем-то догадывается.

Женщина постояла с минуту, а когда к ней подошла девушка, они расцеловались и отправились по своим делам.

– Стасон, сделай одолжение, отойди от окна.

Убрав телефон, я махнул Стасону рукой. И почти сразу он мне перезвонил.

– Ты чего творишь, Глеб?! Зачем мне махаешь? Забыл о конспирации?

– Димон, давай отойдем, у Стасона развилась мания преследования.

Люську с Алисой мы встретили недалеко от детской площадки.

– Глеб, – сказала Люська. – Чтобы не ходить вокруг да около, предлагаю план. Сейчас мы с Алиской зайдем в подъезд и узнаем номер квартиры.

– А дальше?

– Дальше будем действовать по обстоятельствам.

– Номер ничего не даст, надо раздобыть информацию о хозяевах.

– Не все сразу, Дим. Алис, пошли.

Но в подъезде девчонок ждал облом. Во-первых, пришлось минут пять тусить у крыльца, в ожидании, что кто-нибудь из жильцов выйдет на улицу – код домофона девчонки не знали. Во-вторых, едва удалось прошмыгнуть внутрь, взгляд наткнулся на консьержку. С видом разъяренного цербера, она оглушила вопросом:

– Куда?!

Алиса вздрогнула, Люська сделала шаг вперед.

– К подруге.

– В какую квартиру?

– В шестьдесят девятую.

– Шестьдесят девятая в четвертом подъезде, – зло бросила консьержка.

– Точнее, в сорок девятую, – заулыбалась Люська. – Постоянно путаю.

– В сорок девятой никого нет. Ушли, – последовал резкий ответ.

– Как ушли? Мы же с Маринкой договорились.

Алиса потянула Люську к выходу. Консьержка нахмурила густые брови.

– Марин в сорок девятой квартире нет. На выход!

– Что значит, на выход, – пошла в наступление Люська. – Мы имеем право здесь находиться.

– Люсь, пошли, – шептала Алиса.

– Я сказала, на выход!

– Вы здесь работаете консьержем, или подъезд в вашей собственности?

– Полицию вызвать? – разбушевалась консьержка.

– Да вызывайте, – буркнула Люська, сбежав по ступенькам.

На крыльце она прислонилась спиной к стене и уставилась в камеру видеонаблюдения.

– Почему-то в наш подъезд может заходить кто угодно. Как проходной двор: шныряют туда-сюда. А наш дом, между прочим, поэлитней этого будет. Почему я обязана перед ней отчитываться?

– Она выполняет свою работу.

– Не защищай её, – Люська спустилась с крыльца и задумалась. – Так, Алис, давай сообразим, кто из знакомых живет в этом доме?

– Из моего класса никого.

– Моих тоже здесь нет, – Люська достала телефон. – Позвоню Димке, узнаю.

Димон сообщил, что в первом подъезде живет Катька. Люська просияла.

– Алис, это наш шанс, идем к Катьке.

В первом подъезде консьержкой работала симпатичная женщина средних лет. Поздоровавшись, Люська вызвала лифт. Вопроса к кому пожаловали девчонки, не последовало. Консьержка только кивнула, уткнувшись в телевизор.

– Мы к Кате, – пояснила Алиса.

Консьержка снова кивнула.

Решив сразу брать быка за рога, Люська с порога спросила:

– Кать, у тебя есть знакомые в третьем подъезде?

– Да.

– Они случайно не на первом этаже живут?

– Нет. Татка на четвертом.

– Слушай, Кать, нужна твоя помощь. Можешь нас с Таткой познакомить? Очень нужно поболтать с кем-нибудь из жителей третьего подъезда.

Не задавая лишних вопросов (она никогда не отличалась любопытством), Катя проводила девчонок в комнату.

– Позвоню ей, если дома, познакомлю.

Через пятнадцать минут они зашли в третий подъезд. Консьержка уже стояла у лифта, скрестив руки на груди.

– Я что, непонятно сказала… – начала она.

– Мы в сорок первую квартиру, – сказала Катя.

– Уже в сорок первую?! На выход!

– Я пришла к подруге, – спокойно говорила Катя. – К Тане Илюхиной.

Консьержка не поленилась позвонить по телефону в сорок первую квартиру. И лишь удостоверившись, что девчонки не врут, и их действительно ждет Тата, сменила гнев на милость.

– Проходите, – сказала она, усаживаясь на стул.

– Ой, спасибочки вам большое, – зачастила Люська, подражая девочке-простушке. – Прям не знаю, как вас благодарить. Спасибо, что не убили!

– Люсь, прекрати, – одернула её Алиса.

В лифте Катя рассмеялась.

– Эту консьержку бояться даже жильцы. Настолько строгая – жуть. Правда, единственный подъезд, где царит идеальный порядок. Мимо неё мышь не проскочит.

– Она раньше не надзирателем в тюрьме работала?

– Очень может быть, – расхохоталась Катя.

Бабушка Таты собиралась на дачу, в коридоре стояли многочисленные сумки и пакеты. Ждали машину. Познакомив Тату с девчонками, Катя ушла. Люська спросила про соседей с первого этажа.

– На первом этаже дед живет и Богатиковы. Трехкомнатная квартира у Богатиковых.

– Ты с ними хорошо знакома?

– С Иркой раньше общались.

– Тат, можешь рассказать про них?

Тата смахнула со лба челку и осмотрелась.

– Сейчас, подождите. Ба, – крикнула она. – Ты саженцы с балкона принесла?

– Танечка, забыла. Принеси.

– Присядьте пока, девчонки. У нас тут сборы полным ходом идут.

– Давай поможем.

– Да мы уже почти готовы.

Пока Тата носилась по квартире, проверяя сумки, Люська с Алисой сидели в её комнате.

– Фу, – сказала Тата. – Все. Но вечером выясниться, дома что-нибудь забыли.

– Это в обязательном порядке, – улыбнулась Алиса.

– Так что вам про Богатиковых рассказать?

– Ты дружила с Ирой, она кто?

– Дочь Елены Васильевны и Павла Андреевича.

– Они втроем живут?

– Вроде да.

– Почему вроде?

– Бабушка у них была, но не уверена, что она сейчас здесь живет. Я её раза три видела, она на улицу не выходила, постоянно в комнате сидела. Ба, – снова крикнула Тата. – Не знаешь, Марина Филипповна уехала или с Иркой живет?

– Трудно сказать. Самой интересно, как-то у Лены спросила о матери, она ответила, с ней все в порядке.

– А что у них за семья? – допытывалась Люська.

– Нормальная семья, правда, скрытные очень. Павел в банке работает, у Лены магазины свои были.

– Да, – подтвердила Тата. – Елена Васильевна занималась цветами, несколько магазинов в Москве открыла. Осенью Ирка сказала, Елена Васильевна продала магазины. Причину не назвала.

– Ты с Ирой тесно общаешься?

– Уже нет. С осени общение прекратилось. Ирка изменилась, замкнутой стала, на улице редко появляется.

– Там Лена музыку заказывает, – пояснила бабушка Таты. – Ира поздний ребенок, обоим под сорок было, когда девочка родилась. Трясутся над ней, оберегают от всего. Сейчас Ире пятнадцать, возраст самый опасный, вот Лена, видимо, и решила контролировать дочь.

– Если в подъезде сталкиваемся, Ира здоровается, вижу, что поболтать ей хочется, но что-то мешает. Недавно пригласила её к себе, Ира пришла, мы часа три болтали, а как мать позвонила, Ирку как ветром сдуло.

– Понятно, – протянула Люська.

– Тата, машина приехала!

– Бабуль, не торопись, успеем.

– Вещи надо вниз спустить. Девочки, помогите.

– Все сделаем, – заверила Люська.

Через пятнадцать минут бабушка Таты благополучно отбыла на дачу.

– Ты в городе каникулы проведешь? – спросила Алиса у Таты.

– Пока да. В конце июля на море с родителями поедем.

– Я бы тоже на море поехала, – мечтательно проговорила Люська, доставая из кармана надрывающийся телефон. – Да, Дим. Все нормально. Уже идем.

Попрощавшись с Татой, девчонки поспешили домой.

Глава пятая

Сборщик вторсырья

Услышав о Тате Илюхиной, Димон вскричал:

– Я её знаю, ребят.

– Откуда?

– Мы до третьего класса с ней вместе учились. В четвертый Татка в другую школу перешла.

– Ты не сказал, что она живет в одном подъезде с Богатиковыми.

– Так я это, – Димон почесал затылок. – Думал, она в соседнем доме живет.

– Нас сейчас волнует другое, – сказала Люська. – Как поступим с Богатиковыми? Теперь известно, в квартире живут, хм… трое или четверо. С бабушкой Богатиковых непонятки.

– Если никто не имеет возражений, беру выполнение этой части плана на себя.

Я посмотрел на Димона.

– У тебя есть идеи?

– Только что появился один вариант. Раз Ира с Таткой соседки, думаю, прокатит.

– Поделись планом.

– Надо нагрянуть к Богатиковым в гости.

– Так они тебя и пустили.

– Действовать буду через Тату.

– Они не подруги.

– Не суть, Люсь. Главное, чтобы Ира узнала обо мне от человека, с которым знакома. Татка – идеальная кандидатура.

– Погодь, Димон, – у меня пока не получалось уловить ход его мыслей. – Познакомит она вас, а дальше?

– Смотри, Глебыч, я приду к Богатиковым под видом собирателя.

– Собирателя чего? – хохотнула Алиса.

– Разного хлама.

– Дим, не смешно.

– Кто смеется, Люсь? Хожу по квартирам, собираю металлолом…

– Димка, металлолом сто лет уже не собирают.

– Алис, ты уверена?

– Мне так кажется, – поправилась Алиса.

– Металлолом всегда в цене. А, кроме того, мне нужна макулатура и, – Димон задумался. – Скажем, стеклотара: банки там разные, бутылки.

– Блин, Дим, да если сейчас к нам заявится кто-нибудь с вопросом о стеклотаре, я даже разговаривать с этим человеком не стану.

– Попытка не пытка.

– Продолжай, Димон, – я сделал знак девчонкам, чтобы они не перебивали.

– Моя задача – оказаться в квартире, просканировать почву, то, се. Улавливаете?

– Я нет, – призналась Алиса.

– Глебыч, рискнуть можно. Мы ничего не теряем, абсолютно.

– Согласен.

– Значит, договорились. Завтра начнем.

– Почему не сегодня?

– Сегодня я не в лучшей форме, – отшутился Димон. – Да и лень одолевает.

…На следующий день Димон, прихватив из дома клетчатую сумку, пошел к Тате. В подъезде восседала вчерашняя консьержка. Димон, предупрежденный о суровом нраве тетки, сразу заявил:

– Я к Тане Илюхиной.

Консьержка попросила его подождать, набрала номер и, чуть погодя, спросила имя.

– Дмитрий Крылов, – отрапортовал Димон.

Когда он вышел из лифта, Тата уже распахнула дверь.

– У вас и охрана внизу.

– А как ты думал. Привет, Димка. Сто лет тебя не видела.

Тата напоила Димона чаем, они болтали, поедая пирожки с капустой, вспоминая младшие классы, общих друзей и забавные случаи из школьной жизни. Затем Димон перешел к делу. Посвящать Татку в подробности не стал, попросил посодействовать.

– Можешь позвонить Ире Богатиковой и спросить, нет ли у них ненужных банок или бутылок?

Татка засмеялась, но увидев, что Димон не шутит, пожала плечами и взяла трубку.

– Могу, если надо. Зачем только тебе это?

– Секрет, – подмигнул Димон.

Чуть погодя, Тата поставила трубку на базу.

– Банок и бутылок нет.

– Отлично. Спасибо, Тат. Я побегу.

– Странный ты, Димка.

– Какой есть.

Вниз Димон спускался по лестнице. Квартира Богатиковых располагалась слева, коморка консьержки за углом, сейчас оттуда раздавался шелест бумаги и звук включенного телевизора.

Позвонив в дверь, Димон расправил плечи и быстро прошелся ладонью по волосам.

Дверь открыла Ира. Димон сперва удивился, что она даже не поинтересовалась, кто пришел, но вспомнив, что внизу сидит злая консьержка, догадался – жильцы третьего подъезда могут спокойно открывать двери – чужим сюда ход закрыт.