Читать онлайн Восток Ленинградской области 2030 год. Мир Чагрина. Ненаучная фантастика бесплатно

Городская хренотень целый день

Вот так дальше и пошло: куда ни посмотришь, о чём ни подумаешь – везде хреново, совсем не так, как в деревне! Все эти мои наблюдения городской жизни, словно карандашные эскизы-зарисовки, сами собой сложились в огромную панораму маслом под названием «Городская хренотень». Предлагаю читателю только малую толику этих зарисовок.

…

Зима сезона 2019-20 не состоялась: снега не было, даже заморозки не баловали. В парке детвора и собаки заскучали без снежных удовольствий. Стаи грачей и дроздов-рябинников остались зимовать в городе, а с ними вместе скворцы и другие мелкие воробьиные… Что-то сломалось в матушке Природе.

…

В городе зашевелились сволочи – догхантеры, травящие и убивающие собак и кошек. В новостях «добренькие» СМИ, облизываясь от удовольствия, смаковали-рассказывали о девушках-подростках, замучивших насмерть многих друзей наших меньших… До какой же небывалой низости надо опуститься девушке, чтобы так чудовищно проявить свою озлобленную ненависть к живому существу…

…

Девушки… русские девушки, во что вы превратились! Стоит такая намазанная красавица, узкие штанишки тесно облегают кривые ножки, свободный покрой джинсов позволяет заднице свободно трепыхаться в пустом объёме, да и задницы-то нет совсем… нет совсем задницы… и бёдер нет… как же она рожать будет? Стоит на остановке трамвая № 36, курит электронную сигарету, вся дымом зловонным пропиталась-затуманилась, только что из ушей не идёт, сама зелёно-жёлтая такая, из-за губ надутых на завонявшего карася лицом похожая, а ноги завила штопором, по-модному.

Мода эта недавно к девушкам пришла, исторически. Очевидно, была такая история, когда одним прекрасным днём захотелось некоей милой девушке – ну, допустим стоя на остановке – приземлённо так пописать. Просто помочиться. Но ведь на остановке этого делать не рекомендуется, а вернее – пока не принято. Поэтому и пришлось этой расстроенной девушке ужаться физически, поставить, к примеру, правую ногу слева за левой, и перекрутить как можно сильнее, винтообразно так, чтобы желание оттока жидкости перекрыть… А другая девушка, как заметила эту позу, так сразу и подумала, что это Мода новая добралась наконец из прогрессивной Европы, процветающе-загнивающей с геями, лезбиянками, либерастами и прочими европеоидами… и сама стала в таковую стойку-позицию. Подражательно. Ну, а далее Мода, умело подхватив этот порыв, круто разрезвилась среди продвинутых девушек и молодых женщин. Иногда посмотришь – мама дорогая! Стоят штук двадцать раскрасавиц, и всем как бы отлить хочется: у всех ножки узлом завиты… Прелесть невообразимая!.. Аж плюнуть хочется.

…

Часто встречается и такая сценка. Идёт-прогуливается парочка: фигуристая такая девушка славянской внешности – кстати, редкость большая – перси, ланиты, ушки, глазки… взгляду не оторваться. И высокая, и стройная. «Выступает, словно пава», – спасибо Александру Сергеевичу! А рядом хлыщик маленький, чернявенький, тощенький семенит, смешно подпрыгивает, чтобы что-то шепнуть на ушко красавице… В древней Спарте таких кавалеров отправляли с обрыва на дно самого глубокого ущелья, туда, где догнивали кривые кости ранее сброшенных недоростков… А наша-то раскрасавица – млеет, растекается от слов отрывисто-завлекательных, будто музыку прелестную Грига слушает… Хотя что это я про Грига-то? Небось, и слыхом не слышала молодёжь про композитора норвежского знаменитого. Ну, пусть не разбирается девушка в композиторах, но выбрать нормального парня – неужели ума не хватает? Ведь вымрет же род человеческий без мужиков богатырских!

…

Однако и ругать девушек этих как-то неправильно получается: пример-то они берут с особ «заслуженных»: артисточек, певичек, тусовщиц богатеньких всяких, а порой – даже див полицейских, опять же в СМИ показываемых. От операций по поддуву губёшек своих все они на одно лицо делаются похожими, а лицо это – чисто мордаха рыбы карповой породы: сазана, леща, язя крупного, когда они по дну шарятся в поисках прокорма для тела своего чешуйчатого. И вот вещает что-нибудь информативное такая рыбообразная полицейская дива, или артисточка неказистая в сериале ротик надутый разевает на фоне лица пластически-барби-образного – и такая тоска охватывает вдруг мужика настоящего, скучающего по прошлым, а теперь почти забытым душевным актёршам, что взвоет он порой пьяным волком.

…

Про женщин на экранах наших, замелькавших в сериалах полицейских – особый разговор: как-то так случилось, что мужики-следователи перевелись на Руси, а женщины-следовательницы – совсем наоборот – размножились со страшной силой. И ведь умнее они выглядят мужиков, вы заметили? Сразу всё раскусят, любую задачку решат, а иной раз либо сами преступника обезвредят, либо метко его застрелят в правую ягодицу, наповал. Или в левую. И все они тут же звание получают не менее полковника, и это касается не только артисток-следовательниц, но и реальных женщин-полицейских: не успеешь привыкнуть в телевизоре к худенькой девушке-лейтенанту, по форме правильно одетой, как смотришь – ёлы-палы – а она уж полковница, а то и генеральша с губками раздутыми, и в одёжке какой-то мудрёной, ну, вообще на форму не похожей, только погоны на плечиках болтаются, как признак принадлежности к касте особой. И так потянет, дорогие читатели, снова плюнуть! Да и не раз.

…

Иду домой из парка: гулял там с кобелём. Огибаю угол 44-го дома – не фига себе! – ремонтёры из жилищной конторы нашей стояки-опоры вдоль стены ставят, перекладины накладывают, чтобы, значит, ремонтом фасада, наконец, заняться. Хорошее дело! Но что-то им мешает начать работу… Подхожу ближе. Кобель мой увлечённо-настороженно смотрит на третий этаж. Вижу открытое окно, а из окна бабка не даёт ремонту свершиться, обливает рабочих какой-то желтоватой жидкостью из чайника! И кричит, визгливо так. А кошки вокруг неё так и шастают, так и хороводятся. Много. Кто на плечи бабкины карабкается, кто на голове седоватой вальяжно лежит, кто прыгает на подоконнике как ненормальный, а кто просто сидит и на улицу смотрит… Мужики-рабочие на леса не лезут, ждут начальника, чтобы тот как-то повлиял на бабку-кошатницу. И одновременно насмехаются над своим невезухой-соратником, с ног до головы облитым чем-то плохо пахнущим. Оказывается, бабка-проказница в панике, из-за боязни проникновения в хоромы её расчудесные воров-разбойников из ЖЭКа, обливала их… мочой кошачьей! Ну, разве улучшится настроение от сценки этой незабываемой?!

…

Смотрю вечером телевизор. Жена просит вынести мусор. В доме мусоропровод, но, поскольку наша квартира на первом этаже, то, чтобы добраться до мусоропровода, надо вызвать лифт и подняться хотя бы на второй этаж. А за лифт-то мы не платим, все жильцы первого этажа не платят. Поэтому и мусоропровод для нас как бы запрещён. Попробуй только проехать с мусорным ведром в лифте – враз добрые соседушки вычислят и заложат в жил контору! Вот и топаем мы – первоэтажники – со своим мусором во двор, на свалку общую, микрорайонную.

Туда же тащат огромные мешки с мусором и уважаемые студенты-полицейские из Университета МВД, для чего им, бедолагам, приходится улицу переходить с опасным автомобильным движением. Для нас, жильцов дома, совершенно ясно: не хочет начальство Универа МВД разоряться на организацию вывоза мусора со своей вылизанной территории, вот они и живут по-простецки, за наш счёт: мы-то за вывоз мусора платим справно. А ещё: как наставят поутру полицейские студенты свои автомобильчики, не особо дешёвенькие, вокруг дома нашего, так нам – жильцам омашиненным – и не подъехать к своему родному подъезду вовсе!

Но зато, как только выучатся и все науки и законы усвоят, они нас также справно и совершенно по-новому охранять станут от элементов всяких хулиганисто-бандитски-коррумпированных, за что им благодарность наша большая-пребольшая выйдет. И непрестанно веря в это прекрасное будущее, прощаем мы им все выкрутасы теперешние, чисто по-дружески, но если по чесноку хотите – так просто связываться с ними не хочется: много вони произойти может. Кстати, для тех, кто не в курсе: раньше-то Университет МВД назывался по-простому – Школа милиции, а порядку больше было… Как так получилось, никто не знает, но плеваться опять тянет!

…

Ну, понёс я мусор на свалку. Совсем стемнело. Как водится, облака сплошные по небу ветер передвигает, а из них дождичек питерский осенний споро так сверху писает-сеется. Только я за угол завернул и без удовольствия обозрел мусорку нашу дворовую, как услышал совсем неподалёку стеклянный взрыв… и сразу второй…

– Дуплет, однако! – Отметил по-охотничьи. – Опять с десятого этажа пустые пивные бутылки сбросили.

Эти-то бутылки нам не в диковинку, привыкли уже, но вот – сразу после дуплета – выброшенный чьей-то мощной рукой огромный старый телевизор произвёл эффект покруче! Метрах в пяти от меня трахнулся, кинескоп рванул – будто мина взорвалась. Взрыв породил звёздную россыпь крыс, кошек и бомжей, лихорадочно брызнувших в разные стороны, а во мне – внезапную мысль о техническом прогрессе, который уже и до верхних этажей добрался: вот ведь как своеобразно-местечково произошла замена аналоговой техники на цифровую, о чём мечтал, ратовал и проникновенно вещал нам наш (или наш нам, а скорее всего – ваш нам) Дмитрий Анатольевич. Конечно, если моя встреча с ним была бы возможна, я бы – так аккуратненько-аккуратненько – спросил бывшего председателя кабмина:

– Уважаемый, а Вы не подумали о такой ма-а-а-ленькой проблемке этой самой замены, за которую так сильно переживали, а именно: сможем ли мы в России производить в необходимом количестве необходимые микросхемы, а не пользоваться микросхемами иностранного производства? И что с нами будет, если в один прекрасный момент «враги» откажут нам в микросхемах? Если, зная об этом, Вы продолжали топить за немедленную и скорую замену, не переводя производство на отечественные рельсы, то получается, что Вы, извините… как бы вредили??? И хорошо бы, если по незнанию предмета… Да, и ещё, всё к тому же: а что будет, если от нас внезапно «уйдут» YouTube, Yandex и всякое другое иностранно-цифровое? А? Не слышу ответа!

Продолжать далее эту нереальную беседу с бывшим председателем кабмина мне почему-то не захотелось…

На этом мои злоключения на вечерней прогулке во дворе не закончились. Выбросил я пакет с мусором, отряхнул привычно ладошки, и только развернулся через левое плечо к дому, так сразу увидел на груди своей яркое красное пятнышко прицела киллерского… Мгновенно упал, сгруппировался, пару раз отжался на всякий случай, как небезызвестный Лебедь советовал, несколько раз молодецки перевернулся и за ближний автомобиль ушмыгнул. А там владелец хохочет:

– Не боись! Это же Васька-сантехник с пятого этажа развлекается. Купил он недавно указку электронную. И снова, видать, нажрался на радостях.

Вернулся я домой, непрерывно плюясь в разные стороны, мокрый, грязный…

…

Умылся, переоделся, к телевизору пошёл. И, будто специально угодил на рекламу нашу расчудесную! «Адмирал» Хабенский как всегда неразборчиво бормочет:

– А с халвой ставка выше, потому что блядюдей!

Тут же его «Почта-Банк» Гармаш перебивает-конкурирует-улыбается:

– Делайте заяуку в Почта-Банк! В Почта-Банке стаука больше! А ещё можно посадить дерево!

Ну, ведь совершенно же понятно, что, какое бы дерево ни посадить, оно тут же в почта-банковском саду окажется, там и зацветёт так обильно-обильно, там и нарожает яблочек наливных до самого полна, а банк очень выгодно их продаст… И при этом из банка никогошеньки не посадят! Ну, скажите, почему приличных киноактёров так тянет попиарить банки? Как можно позволить себе, сыграв геройские роли, тут же халтурно разводить людей? Неужели денег так умопомрачительно мало платят в кино и на телевидении, что нужно руки, ноги и другие интересные места у банкиров вылизывать? Кстати, что же это за слово такое зашифрованное: «…блядюдей»?

После агитационно-банковской рекламы сразу новости: про новые обстрелы Донбасса, про гибель мирных людей, которых обещал не бросить Президент… И опять чёрт те что СМИ вытворяют: разве по-людски показывать разводную рекламу и тут же следом несчастье человеческое, трагедию войны?! Про Донбасс же у меня мнение однозначное, давно сложившееся:

– Почему срочно не берём родных наших людей под своё крыло? Гибнут же дети, женщины, старики! Если бы не было мне за семьдесят, давно ушёл бы добровольцем, защищать русский мир от всякой англо-саксонско-европеоидно-нацистской сволоты!

…

Вся эта река «хренотени», ежедневно переливаясь через низкие берега реальности, потихоньку заволокла мой мозг плотным туманом дури, блажи, абсурда. И вот уже я, слушая постоянный вздор СМИ, копаясь в смутной чепухе бессознательно (а может быть и сознательно) перепутанных фрагментов недостоверной информации, начинал верить нелепому вымыслу, безоглядно поддерживая всякую дребедень, добавляя свой ручеёк в воды широкой реки с названием «Хренотень».

И стало мне от всего этого очень хреново, явственно так клюнуло, что невозможно так жить дальше, что приближается потихонечку нечто от Мировой Природы, и скоро нехорошо всем будет, а короче – несчастье всеобщее грядёт…

Явление коронавируса

Так, потихоньку-полегоньку, в созерцании и попытках бесполезной борьбы с городской хренотенью, шло время к Новому 2020 году, зловещими цифрами своего существования заранее предрекающего мировое несчастье.

И таки оно свершилось…

31 декабря, аккурат под Новый год, в СМИ появились сообщения, что в Китае, в городе Ухане госпитализированы более 27человек, семь из которых находятся в критическом состоянии. Болезнь определялась китайскими специалистами-врачами как пневмония неизвестного происхождения. В Новогодней суматохе это сообщение почти никто и не заметил; СМИ тоже не особенно напрягались по этому Уханьскому событию.

Однако уже 11 января Китай сообщил о первом умершем от нового типа коронавируса. Дальше события посыпались с угрожающей быстротой. 21 января в США был отмечен первый случай заболевания у мужчины, недавно вернувшегося из Китая. 22 января власти Китая заговорили о мутации коронавируса и глобальной эпидемии. При этом особо отмечался риск прогрессирующего распространения заболевания, и – что тоже важно – большинство случаев заражения происходило воздушно-капельным путём.

Интересный факт: не смотря на то, что распространение коронавируса COVID-19 происходило очень быстро, весь февраль и начало марта в обычной жизни людей ничего не менялось. Конечно, городская хренотень, некоторые элементы которой я постарался описать выше, действовала на нервы, но это было явлением обычным, привычным, обыденным. Люди занимались своими делами, работали, развлекались, встречались с родными и друзьями, весело отмечали мужской и женский праздники…

Мы с женой посетили прекрасную выставку картин Ильи Репина в корпусе Бенуа Русского музея, следом – замечательную выставку картин моего однокашника по Высшему Военно-морскому училищу радиоэлектроники имени А.С. Попова, Вадима Иванова, под названием «Старый Петербург», сходили с друзьями на концерт военного оркестра Ленинградской Военно-морской базы под управлением капитана 3 ранга Валентина Лященко, на концерт джазовой музыки в Белый зал Политеха, и ещё много интересного совершили. И всё это время никого из массы встреченных нами людей не потрепала – хотя бы за плечико – мысль, что переживаем мы последние дни старой эпохи, что прежнему более-менее спокойному состоянию приходит конец.

Ехать! И немедленно!

Удивительно тёплые деньки начала марта пробудили в нашей семье вполне ожидаемое желание: немедленно рвануть из города на дачу!

И уже утром 12 марта очнулись мы от круговерти сборов, приятно ощутив себя в родном китайском «Ховере», двигаясь с крейсерской скоростью 110 км/час по окружному шоссе в сторону свёртки на Мурманку. Прощай, городская хренотень, прощайте, прекрасные выставки, музыкальные ветры консерваторий и филармоний, прощай, размеренное городское житие пенсионерское… Привет, дорогие родные и весенние места обетованные: река Паша, луга, леса, птицы, звери, рыбы, клещи и гадюки… трудности деревенские – вам тоже привет и поклон нижайший! Будем жить, заниматься трудами праведными и ждать в гости дорогих родственников и друзей.

Мчимся, слушаем в пути радио «Вести FM», разговариваем маленько про коронавирус этот самый, о котором радио сообщает несколько встревоженным голосом новости, не особо приятные: «12 марта стало известно, что еще шесть россиян оказались заражены коронавирусом. Четыре новых случая зафиксированы в Москве, по одному – в Калининграде и Краснодарском крае. Всего на 12 марта зарегистрировано 34 факта заражения COVID-19».

А мы продолжаем развлекаться, шутить на предмет китайского совпадения в нашей семье:

– «Ховер»-то тоже китайский… наш «Ховрюша»-то китаец… ха-ха-ха!.. ха-ха-ха!!

Боком вышла нам шутейность эта бесшабашная…

Размышления при переезде

Нескончаемо вьётся дорога, шуршат шины по асфальту, уверенно и мягко поёт мотор… О чём думается в дороге? Конечно же, все наши с Таней думы о приближающейся с каждым мгновением деревне, о нашем доме; мысленно мы уже бродим по участку, по берегу реки, по окрестным лесам… Совершенно точно могу утверждать, что и кобелёк наш английский по кличке Дрейк ту же мечту мусолит-обдумывает. Знает, обормот, что скоро-скоро его чутьистый нос будет втягивать вожделенные запахи лугов, болот, солнечных сосновых боров и густых тёмных ельников…

Раньше, до середины XIX века, наша деревенька звучно называлась Чагрин Камень. В 1856 году появляется другое название – Новая, в 1962 году упоминается двойное название – Новая (Чагрин Камень), и, наконец, с 1892 года окончательно устанавливается название Новая. Этот Чагрин камень, названный так, возможно, в честь неизвестного богатыря Чагри, много лет, нет – столетий, пенил воды, пронзая извилистое тело реки Паши, словно зуб доисторического ящера-гиганта. Каждый год, уродуясь на молевом сплаве леса, мужики-сплавщики проклинали зубастый камень, частенько служивший причиной затора. Заторы сплавщики разбирали, но количество погибших в этом опасном месте людей за столетия достигло приличной цифры. Почему я сказал людей? Да потому, что не только мужики пупы рвали на сплаве, но и женщины не отставали от мужиков. Особенно во время войн, которые на Руси не переводились.

При царях никто не рискнул попытаться убрать камень этот мешающий. Сравнительно недавно, уже в Советские времена, решили-махнули ликвидировать каменный зуб, препятствующий плановому сплаву и победам в соцсревновании. Сначала попытались, накинув на него петлю стального троса, тянуть с берега лебёдкой и тягачами-тракторами. Камень даже не шевельнулся, а вот сталь не выдержала – трос лопнул! Обрывок троса до сих пор можно увидеть, даже подержаться за него, нырнув во время летней малой воды рядом с остатками камня, с приглубой стороны, ближе к стрежню.

В конце концов, рванули камень приличным количеством взрывчатки. А жаль: исчезла ещё одна сказка об упавшем с неба камне, названном Чагриным… В те времена много чего взрывали на Руси…

Версия про богатыря Чагрю – полностью моя, непроизвольно возникшая более пятидесяти лет назад, во времена моего появления на берегах Паши. Тогда другой версии и не могло быть: сколько я ни спрашивал у местных старожилов, вразумительного объяснения так и не получил. Однажды древняя бабушка из соседней деревни прошамкала мне легенду о том, как в незапамятные времена пал с небес огромный, раскалённый докрасна камень, врезался с ужасным плеском и шипением в воды реки посерёдке русла, разломился на множество камней-обломков и образовал каменистую отмель сажен в пятьдесят длиною. Самый огромный камень, заметно торчащий из воды, прозвали Чагриным, а почему так – не ведала бабушка. Лишь только вспомнила, что и её бабушка ничего по этому вопросу не знала… Ну а я просто создал своим воображением мощного мужика Чагрю, который всенепременно должен был прослыть богатырём!

Так богатырь Чагря и болтался в моей памяти до недавнего времени, когда случилась встреча с неким интересным субъектом, разговор с которым «уничтожил» вымышленного богатыря, но об этом расскажу в следующей главе: там это будет более к месту.

…

На крутоватом берегу реки, аккурат напротив остатков Чагрина камешка, стоит наш любимый дом, построенный исключительно своими руками. Строили мы его с любовью, в течение пяти лет, с 1995 по 2000 год, то есть в самые-самые распроклятые перестроечные подлые «пятнистые горбачёвско-ельцинские» времена, когда и денег не было, и стройматериалов не было… ничего не было… либо у кого-то всё-всё это было («своровали» заранее и до времени припрятали, или «честно, по-современному заработали»), но надо же было у них покупать, а денег-то у нас (я ж говорил об этом только что) почему-то не появлялось… Такой вот круговорот бедности перестроечной…

Короче говоря, тяжело было строиться. Зато, когда построились и въехали, это было что-то! Настоящие Радость и Счастье! Поэтому и ехали мы теперь не просто на дачу, а в свой родной дом. А пандемия – что ж пандемия – она обязательно пройдёт, и нас, надеялись, не затронет.

…

В этих мечтательных размышлениях мы удивительно быстро преодолели обычные для нас 220 км. Последний лесной просёлок перед самой деревней удивил нас полным отсутствием снега, даже малых клочков его, наоборот – как будто в апрельскую сказку въехали.

А вот и дом наш родной! Дождался нас. Стоит, строго сохраняя торжественный вид, как и всегда после долгой разлуки. Первым делом выпустили кобелька – вот уж обрадовался Дрюха! Насиделся в тесноте, сдавленный со всех сторон множеством вещей.

И понеслась деревенская житуха… Вот почему так бывает: в городе – в ожидании возвращения на Пашу – время тянется медленно, как черепаха ползёт, плавно перетекая из дня в день; в деревне же время мчится, как зайчишка, преследуемый хитрым лисовином или умной гончей. Поэтому и приходится говорить это слово – понеслась.

«Когда весна придёт, не знаю»…

Разобравшись с вещами, первым делом занялись заготовкой дров, тем более что погода круто изменилась к холодам. А холода эти, перемежаемые сильными заморозками, длились аж до конца апреля. Обычно, много лет приезжая примерно в одно и то же время середины марта, мы с огромным удовольствием наблюдали начало весны: первые проталины, последние, синеватые от воды сугробы, ледоход на реке, половодье, прилёт птиц, бормотанье петухов-тетеревов на ближних токах, крики журавлей, лопающиеся почки на деревьях, первая свежая зелень юных листьев… В эту весну всё было, исключая снег, ледоход и половодье.

Речное половодье обычно приносило нам множество плавника, из которого получались великолепные дрова, если их посушить месяц-другой, сложив в поленницу. Но в эту весну низкая вода подогнала плавника исключительно скудно, и пришлось нам поездить по лесосекам прошлых лет, где было оставлено порубщиками множество годной на дрова древесины: отрезков комлей, толстых веток, всяких обрезков. Работа серьёзная, но для нас обычная, благо в Ховрюшу влезало прилично этого лесного добра. Да и кобелёк наш при этом бегал-разминался-радовался. Все эти лесные дары везли домой, распиливали, раскалывали и складывали в поленницу. Так, потихоньку-полегоньку и запаслись приличным количеством расколотых дров, и не только на конец весны, но и на осень, часто сырую и холодную.

…

Пока занимались дровами, СМИ объявили о всеобщей изоляции, особенно для пожилых людей нашего возраста. И засели мы в своей деревне крепко…

В весенний холод тоскливой изоляции радовал тёплый дом, стены которого два года назад хорошо утеплили. Радовала и баня, переделанная и отремонтированная в прошлом году.

Много работ было на участке: расчистка, обрезка кустов и деревьев, пересадки, парник, подготовка к плановым работам по благоустройству.

Несколько боязливо ездили за продуктами в посёлок, где маска и перчатки в обязательном порядке!

Вечерами телевизор с новостями о коронавирусе и взыгравших на его фоне либерастах, чтение книг, интернет, обдумывание плана следующей книги, написание текста, создание обложки, работа над фотографиями…

И ожидание весенней охоты.

Тоска по охоте

Пару раз весной наезжал сын Антон, благо дом его семьи рядом стоит, красивый, построенный относительно недавно. Сидели вечерком за столом с Таниными пирогами и мечтали о приближающейся весенней охоте, вспоминали интересные случаи прежних лет, прекрасную работу наших легашей на летне-осенних охотах, на высыпках вальдшнепов, удачные выстрелы, неожиданные встречи с медведями, волками… Да мало ли можно вспомнить двум опытным охотникам, сидя за вечерним столом, когда души открыты для откровенного разговора!

А какой нормальный охотник не мечтает о весенней охоте: вальдшнепиной тяге в любимом, давно обтоптанном месте; тетеревиных и глухариных токах; охоте с подсадной или чучелами на разноцветных утиных селезней; огромных гусиных стаях, налетающих на ваш «королевский» выстрел… Красота, да и только!

Но, одновременно с этими сказочными мечтаниями, не отпускала нас этакая коварная мыслишка, что в эту весну должно всё пойти не по правилам. Так и вышло.

Сначала через СМИ дошёл до нас запрет на весеннюю охоту в Тверской области, потом и в других областях. Наше областное начальство пока молчало, оставляя слабую надежду на охотничье Счастье. Дружище Вячеслав с женой Ириной, «самоизолированные» в деревне под городком Чудово, что в Новгородской области, сообщал по телефону, что у них охота состоится, совершенно точно. Поэтому и мы с Антоном не теряли надежду до последних дней…

Но не сложилось: пришёл запрет не только на охоту, а и вообще на посещение лесов в Ленинградской области… Лишили ленинградско-питерских охотничков предпоследней мужской радости… Нам с сыном оставалось только слушать по утрам ярое токование чернышей да хорканье вальдшнепов, тянущих вечерами прямо над нашими домами…

А вот у Вячеслава совсем смешно получилось: Новгородское областное руководство охоту-то открыло, однако и о здоровье людей в период пандемии извернулось-«позаботилось», запретив охотиться людям старше 65 лет! Получилось, что до 64 лет, 11 месяцев и 30 дней – можно, а уже через сутки – нельзя!.. Не плохо, да? Слава, заслуженный охотник, с детства умело управлявшийся с любым оружием, боевой офицер-лётчик, тоже вошёл в число отказников, бедолага… Вот так «отчудили» начальнички, и не только для опытных «чудовских» охотников, но и для всех охотников земли Новгородской…

Лесной Проводник

В один прекрасный апрельский день, когда весна предприняла очередную несмелую попытку прорыва, мы с Таней и Дрейком пошли прогуляться по окрестным лесам. Шли по только что увлажнённой дождём тропинке, слушали голоса птиц, смеялись, временами касаясь еловых лап и стряхивая друг на друга маленькие дожди из капель, неспешно разговаривали, обсуждая насущные деревенско-изолированные дела. Дрейк энергично перебегал тропинку налево – направо, часто приостанавливаясь и внимая лесным запахам.

В какой-то момент кобель, эффектно мелькая светлой рубашкой оранжево-крапчатого окраса на фоне тёмных еловых зарослей, скрылся с глаз на время, показавшееся мне слишком продолжительным.

– Схожу, посмотрю, куда урвал Дрейк, – сообщил я Тане, и пошёл в сторону умотавшего кобеля.

Продравшись сквозь гущину ельника на старую вырубку, я оторопел от необычности увиденной сцены: Дрейк лежал у ног незнакомого человека, сидящего на пне и спокойно ласкающего нашего кобеля, чрезвычайно недоверчивого к чужим людям. Человек при этом улыбался и что-то говорил Дрейку, от чего тот млел и часто вертел своим шикарным пером, разметая лесной сор так, что шишки летели.

Облик незнакомца был необычен. Густая волнистая грива иссиня-чёрных волос переходила на щеках его в не менее густую чёрную бороду лопатой, на которую свешивались длинные усы, заострённые концы которых отдалённо напоминали усы Сальвадора Дали, вот только у знаменитого художника они искусно закручивались кольцами вверх, а у незнакомца доставали до пояса.

Одет он был броско: мягкие и свободные вельветовые брюки засунуты в чёрные, короткие, надраенные до блеска сапоги; красная шёлковая рубаха с длинными рукавами, широким воротником и перламутровыми пуговицами, расстёгнута, обнажив обильно заросшую чёрными волосами грудь; поверх рубахи – искусно вышитая короткая чёрная безрукавка-жилетка с множеством карманов и кармашков, в одном из которых виднелся чубук короткой трубки; на шее болтался кожаный плетёный гайтан, на котором вместо обычного крестика был подвешен огромный круглый медальон, на первый взгляд серебряный. На поясе – надёжно прикреплённые двойные ножны с парой непальских ножей кукри разного размера. В довершение ко всему в левой руке незнакомец держал чёрную же шляпу с короткой тульей, на манер ковбойской.

По всем статям незнакомец сильно смахивал на цыгана, но… откуда ему здесь появиться?!

Первые слова его были просты и по-хозяйски приветливы:

– Подходи, садись!

Только я подумал, что садиться-то вроде бы некуда, как тут же заприметил сосновый пенёк, почти скрытый во мху.

– Как же я не увидел пенька раньше? – Всколыхнулась было в голове мыслишка. – А может, его и вовсе не было?!

Всколыхнулась мыслишка и… пропала-забылась.

Присев на пень, я довольно долго не решался начать разговор. Бородач, скорчив рожу, осветившую его довольно жёсткое худощавое лицо хитрой улыбкой, неторопливо достал трубку, а из другого кармана – плоскую берестяную коробочку с табаком. Набив трубку, с наслаждением закурил. Чёрт бы меня побрал, если я заметил, как он подносил к трубке зажигалку или спичку – даже уголька ему негде было взять: табак затлел сам собой! Но ведь этого просто не могло быть!

Сделав несколько затяжек и напустив много дыму в безветренное пространство ельника, незнакомец представился:

– Кличут меня по-разному: кто Лесным Цыганом, кто – Цыганом Проводником, кто – Лесником; я же предпочитаю отзываться на Лесного Проводника. Зови, как хочешь, познакомимся поближе, узнаешь и третье моё прозвище, настоящее, а до той поры говорить мне его запрещено. И твою семью, и тебя я давно знаю, ещё со времён жизни моего дальнего родственника Капитона. Помнишь ли такого?

Конечно же, Капитона, иначе – Капку, я знал очень хорошо. В шестидесятые-семидесятые годы прошлого века это был разбитной деревенский враль и хвастун, весёлый кутила, существовавший за счёт соседских угощений или по найму у дачников на деревенские работы, которые он знал и умело исполнял: плотничал, крыл крышу шифером или рубероидом, копал колодцы, вырубал кусты и деревья, косил, даже клал печи. Хорошо разбирался в рыбалке, охоте, знал и отличал всех обитавших вокруг птиц и зверей, читал их следы, был сведущ о грибных и ягодных палестинках, о глухариных токах и медвежьих берлогах, которыми приторговывал, скрывая от местных егерей. Разговоры с ним были захватывающе интересны и познавательны. Внешность его очень походила на внешность Лесного Проводника: смуглый, худощавый, очень сильный и ловкий человек цыганского облика.

Так сложилось, что закончил Капка свою жизнь на моих руках, отравившись у соседей палёной водкой. Удерживая его голову на своих коленях – пока ехала скорая помощь из посёлка Паша – около получаса я слушал затихающие удары его сердца, стараясь хоть как-то занять умирающего разговорами… Скорая приехала через пять минут после ухода Капитона из жизни.

Лесной Проводник продолжил:

– После земной смерти Капитон попал в другой Мир, о котором скоро расскажу. В момент этого перехода ты был с ним рядом, сочувствовал ему, поддерживал, а значит – являлся Проводником, и теперь я тебе должен помогать в твоих делах.

Но кто же рассказывал Лесному Проводнику о моей семье, о моей службе на Северном Флоте, в Военно-Морской Академии, о Татьяне, детях, даже о собаках, да ещё в таких подробностях? На все эти мои вопросы Лесной Цыган только хитро улыбался…

В разговоре, совершенно неожиданно для себя, я упомянул Чагрин камень и свою придуманную легенду о богатыре Чагре. Лесник ощутимо вздрогнул, пару минут пристально смотрел на меня, как бы оценивая и что-то решая, а потом попросил выслушать его со вниманием.

Начал он с того, что развеял легенду о моём выдуманном богатыре Чагре:

– Никакого такого богатыря не было вовсе! Есть существо, называемое «чагрин». Именно чагрин, и никак по-другому. Это существительное, если помнишь из школьных уроков. Вот, к примеру, мы произносим слово «филин» – ты же привык, что это существительное, идентифицирующее птицу. Так точно и чагрин.

Почему-то я совершенно не удивлялся, что Лесной Цыган спокойно употреблял такие сложные слова, вообще излагал свои мысли исключительно правильно, более того, я понял, что, вставляя время от времени местные деревенские и старо-русские словечки, он просто желал походить на дремучего отсталого лесовика.

– Чагрин – огромный цыганский ёж из «Мира Чагрина», куда и попал Капитон. В этом Мире всё по-другому, чем здесь. Там и цыгане, и прочие люди обличьем похожи на вас, но внутри совсем другие. Именно здесь, неподалёку от твоей деревни и Чагрина камня, есть тайный проход в иной Мир, через который и ушёл Капитон.

В этом месте своего рассказа Проводник, вынув трубку изо рта, прокашлялся и продолжил:

– Ёж чагрин бывает до двух метров длиной. Он в основном жёлтого цвета, издалека золотом отливает. Лапы и хвост у него как у большущей ящерицы, живот чисто белоснежный и в чешуе. Когти на лапах длинные и острые как бритвы. Иглы, покрывающие спину и бока, тоже острые и закручиваются спиралями. Живет чагрин 999 лет. Ночью зверюга вылезает через проход в ваш Мир Людей и наводит порчу на животных. Обычно чагрин сначала сосёт молоко у коровы или кобылы, а потом прыгает на спину, делает надрезы острыми когтями и пьёт кровь. Если не напьётся крови после молока, то долго болеет. Шкуры животных, у которых чагрин напился крови, к утру делаются в тёмно-красных нарывах и язвах. Испорченное чагрином животное можно вылечить, для этого нужно взять красную тряпку, углем нарисовать на ней два креста, и покрыть тряпкой израненную спину, но только чтобы все раны покрыть разом. Если пропустить хоть одну, даже самую малую, животное сдохнет. Тряпку надо оставить на всю ночь, а под утро снять, спрятать в дупло большого дерева, непременно осины, дупло забить наглухо грибами-трутовиками, после чего произнести такое заклинание:

Оставайся-ка ты здесь,

Пока станет тряпка зверем,

Пока станет зверь осиной,

А осина – человеком.

Человек тебя убьёт!

– Хорошо запомни это заклинание. Оно может пригодиться тебе. Ну, а чагрина в вашем Мире людей можно надёжно отпугнуть запахом жжёных птичьих перьев, вынутых из старых подушек.

Недоверчиво выслушав всю эту длинную «исторически-краеведческую» справку, я, скептически улыбаясь, всё же спросил Проводника:

– Почему же камень-то Чагрин?

– А потому, что огромный камень не с небес свалился, как тебе старуха нашептала, а случайно выпал из Мира Чагрина. После того, как камень раскололся, самый большой обломок пожелтел и принял вид чагрина. Особенно большое сходство получалось, когда волны плескались в камень, делая его влажным, тогда он был словно кусок золота посреди реки. Вот почему сведущие люди и прозвали его так. Когда люди взорвали камень, они не могли и предположить, сколь много бед себе накликали.

Последние слова Проводника заставили меня серьёзно задуматься. Пока я недвижимо сидел, Цыган всё курил, словно его табачок был сказочно-длительного использования… Так мы сидели и неспешно беседовали довольно долго, но ни разу меня не посетило беспокойство, что же подумает Таня про наше с кобелём отсутствие.

Будто прочитав мои мысли, Проводник начал прощаться:

– Пока до свидания, увидимся обязательно, а на ток глухариный ты всё равно сходи, хоть и запрещена охота в эту весну. Сходи! Хоть послушаешь песню, ведь шесть лет не слышал! Таня-то уже и баньку стопила, ждёт тебя – не дождётся!

Ну как он знал, что уже ровно шесть лет не посещал я тока? И что за чепуха про баню? Никакой бани у нас и в планах на сегодня не было. Да и не обучена Таня баньку-то топить: всю работу, считая её только мужской, всегда я сам проделывал: воду таскал, и дрова, и растапливал, и топил, и веники вязал… Так я и не понял, что имел в виду мой новый знакомец, говоря о Тане и бане… Одно знал точно: «баню» от Тани я обязательно получу – ведь часа три мы с Дрейком отсутствовали!

Прощаясь, я протянул Лесному Проводнику руку, но он в ответ только улыбнулся, покачав головой:

– Нельзя нам касаться друг друга – насовсем пропадём!

С этими словами Лесной Цыган мягко поднялся с пня, привычно выбил трубку, засунул в карман, повернулся, пару раз шагнул и пропал в ельнике. Я решил, что Проводник не мог прощаться за руку из-за пандемии коронавируса… И как же я ошибался!

После ухода Проводника я попытался позвонить Тане и успокоить её по поводу нашего столь долгого отсутствия, однако по необъяснимой причине аккумулятор моего телефона оказался разряженным! Как выяснилось позже, и у Татьяны аккумулятор телефона разрядился. А ведь мы их утром заряжали…

Таня встретила нас с Дрейком так, как будто и не было нашего долгого отсутствия:

– Быстро же ты Дрейка отыскал!

– Сплошные загадки! – подумал я в ответ…

Встреча с Лесным Проводником не давала мне покоя, в своих мыслях я возвращался к ней вновь и вновь. Что-то Проводником недоговорённое, а мной не понятое, тревожило мой мозг в поисках разгадки, которая никак не приходила: слишком много фантастического свалилось на меня. Про какой такой проход говорил Проводник? Я снова и снова вертел эпизоды нашего разговора так и сяк, искал главное, разбирался в деталях, и… наконец поймал ускользающую мысль: в течение многих лет вокруг Чагрина камня или вокруг какого-то другого места, расположенного недалеко от него, происходили и происходят таинственные и необъяснимые явления.

Схватив тетрадь и карандаш, я стал формировать список этих явлений. При его составлении сами собой сопоставлялись факты, возникали новые мысли, созревали выводы. Я просматривал старые дневниковые записи, листал свои изданные печатные книги и их более поздние и дополненные электронные версии… Я прозревал! Рождалась Истина.

Что же вело меня тогда, в этих моих, достаточно непростых, изысканиях? Скорее всего, это было чисто человеческое свойство характера: стремление к Истине. Через трудности, через беспокойство, иногда преодолевая душевную боль… Давным-давно, читая какую-то книгу, я наткнулся на пару слов, определяющих конечную фазу выработки решения. Забыв, к сожалению, автора, я не забыл эти слова: Прыжок сознания. Похоже, что именно такой прыжок сознания произошёл и у меня.

Список явлений получился неожиданно длинным. Я постарался передать их читателю в своём – уже новом после своего прозрения – видении. Для лучшего восприятия я сгруппировал явления по разделам, оставив нумерацию сквозной. По понятным причинам я убрал из текста почти все фамилии участников, оставив имена, иногда отчества, иногда прозвища, однако я всегда мог документально доказать, что такие люди существуют или существовали ранее, а явления действительно происходили. Более того, список мог быть намного длиннее, однако я, борясь за чистоту отбора, выбрал только те явления, которые происходили либо с моим участием, либо с моими родными и близкими друзьями и знакомыми, словам которых я полностью доверял.

Раздел 1. Блуждание, блудные места, потеря ориентации

1. Нина Кирилловна, моя тёща, трижды очень серьёзно блуждала в окрестностях нашей деревни. Два раза в одиночку, один – в группе.

В середине 80-х лет прошлого века три человека из нашей деревни решили пойти за грибами. В состав группы входили пожилые женщины, знавшие друг друга с детства: моя любимая тёща Нина Кирилловна, её троюродная сестра Людмила Алексеевна и их подруга Вера Ивановна. В одно прекрасное утро конца лета они переправились на левый берег Паши, захватив корзинки, грибные ножички, немного еды, воды и компас.

Вдоль реки проходил лесной просёлок из деревни Колголемо к уже несуществующей деревне Сязнеге. Просёлок то приближался к реке, то отдалялся от неё; эти расстояния изменялись от 200 метров до 1 километра. Однако, даже с расстояния в 1 километр, если прислушаться, можно различить звуки нашей деревни, стук топора, треск бензопилы, громкий разговор, смех и крики на реке, урчание лодочных моторов и шум мчащихся по шоссе автомашин.

Женщины, перебравшись в лодке через реку у начала хорошо нахоженной ими тропы, ведущей на просёлок, спокойно пошли по тропе, обсуждая злободневные для них темы. Вышли на просёлок у моста через весело журчащий ручей, и пошли в сторону несуществующей деревни Сязнеги, собирая грибы с обеих сторон просёлка. Корзинки постепенно наполнялись грибами. Подустав, присели отдохнуть и перекусить на высоком месте, где лет 10 – 15 назад краеведы официально и безрезультатно вели раскопки в поисках могилы Рюрика. Беседуя, подруги пытались представить, как люди жили в те времена, каков был облик Рюрика, где же всё-таки он захоронен.

В это время они одновременно услышали почти человеческий «плач» скрипучего дерева, также одновременно вздрогнули и стали рассказывать друг другу поверья, согласно которым в скрипучих деревьях таились и плакали души замученных когда-то людей.

Потом, вспоминая этот эпизод, женщины в один голос говорили о появившемся у них «осознании этого места». На мои вопросы объяснить подробнее, они только улыбались, пожимая плечами, совершенно не умея или не желая раскрывать своё понимание этого «осознания»…

Порассуждав на интересную древне-историческую тему, подруги тронулись к дому. Перед началом движения решили взглянуть на компас, хотя обратный путь и так был им прекрасно известен. Каково же было их удивление, когда они увидели, что стрелка компаса не может замереть в привычном направлении на север. Она заметно дрожала и отклонялась то вправо, то влево. Иногда эти отклонения достигали 90 градусов относительно северного направления. Почти сразу и одновременно женщины ощутили чувство необоснованной тревоги, даже страха. Им захотелось как можно быстрее вернуться домой. Обратный путь по просёлку показался им «слишком» длинным; по какой-то непонятной причине, не заметив мостика (позже они говорили в один голос, что его не было вовсе!), они прошли поворот на тропу к реке и потопали к деревне Колголемо, до которой от поворота было чуть более трёх километров. Пройдя два километра, они вышли на обширные Колголемские луга, увидели высокие деревья кладбища, поняли, что «слегка» промахнулись, и решили вернуться. К тому времени они прошли от лодки расстояние около 10 – 11 километров. Еда у них кончилась, воды тоже не было. Почему они не набрали воды из многочисленных ручьёв, пересекающих просёлок, позже объясняли, что в панике об этом и не подумали.

По пути назад они снова «промахнулись», не заметив свёртку и мост, и опять дотопали до раскопок, снова увидев которые, ещё больше запаниковали. Их эмоциональное напряжение достигло предела. Каждая женщина в таком возрасте имела какие-то заболевания, нуждалась в отдыхе, но волнение не давало им и минуты, чтобы просто присесть и хорошенько разобраться в ситуации.

Каково нам потом было их слушать, как они, пойдя снова от Сязнеги, опять «промахнулись» и пошли к Колголемо, решив всё-таки добраться до этой деревни. Однако на последней развилке просёлка повернули не направо, а налево, и, пройдя незнакомым путём, к вечеру вышли, наконец, к деревне Смелково. Весь путь их скитаний составил более тридцати километров!

В Смелково их переправили через реку в деревню Емское, где наш хороший знакомый егерь Владимир Истомин и его жена Катя накормили-напоили «блудниц» и позвонили по телефону (мобильников тогда и духу не было) в нашу деревню. Я ездил за ними, чтобы доставить домой, и прекрасно помню их состояние: заплаканные глаза, истощённые лица и дрожащие руки…

Для моей тёщи Нины Кирилловны это было первое из трёх серьёзных блужданий вблизи от нашей деревни.

…

2. Другие два случая её блуждания и счастливого избавления осенью 2003 года подробно описаны в моих книгах: «Полвека с английским сеттером», издательство «Нестор-История», СПб, 2017 год, а также в её дополненном и исправленном электронном варианте «Человек и Собака. Взаимная дрессировка», издательство ЛитРес, 2020 год.

В этих книгах я сделал упор на огромную помощь, которую оказала при поиске Нины Кирилловны наша любимица: английский сеттер Чемпион России Мирель-Линда II, записанная во ВПКОС (Всероссийской племенной книге охотничьего собаководства) под № 2334/94. Теперь же меня интересовало, как воспринимала тёща всё то, что происходило тогда с ней.

Нине Кирилловне, собирающей грибы и идущей путём, который ей был в подробностях знаком аж с 50-х лет прошлого столетия, вдруг показалось, что она слишком долго идёт по тропе, что тропа – какая-то нескончаемая, что местность вокруг – совсем ей незнакомая; у пожилой женщины тут же возникло чувство тревоги, даже страха. Продолжительность её блуждания составила около 12 часов, и это всего в 1,5 – 2 километрах от деревни.

…

3. Через несколько дней, в течение которых Нина Кирилловна приходила в себя, ей вдруг пришла в голову идея проверить, как же это её угораздило заблудиться в хорошо ей знакомом месте. Пошла проверять и… снова заблудилась там же. Из её рассказа выяснилось, что, пособирав клюкву на знакомом болоте, она опять слишком долго, «неправильно» долго шла по тропе, вернулась на болото, снова пошла к дому… и так несколько раз, пока совсем не стемнело. У неё опять возникло чувство сильной тревоги и страха. Идя дальше по отвалу осушительной канавы, как по единственному ориентиру в полной сентябрьской темноте, услышала «треск и плеск» огромного грузного тела, мчавшегося по канаве в её сторону. Кто-то промчался мимо, обдав тёщу брызгами и грязью, что ещё больше напугало старую женщину. Решив, что это кабан, хотела отбежать в сторону, но оступилась и свалилась в канаву, сразу за пробежавшим существом.

И снова продолжительность её блуждания составила около 12 часов.

…

4. В 90-е годы прошлого века три охотника с двумя легавыми собаками – английским сеттером и курцхааром – переправились на левый берег Паши напротив нашей деревни поохотиться на боровую дичь и за грибами. В составе были опытные охотники: два Владимира и автор этих строк. Все мы привычно хорошо ориентировались в лесу; был с собой и компас. А для меня эти места были знакомы издавна: я посещал их и весной на глухариных токах, и осенью, частенько охотясь со своими легашами по боровой дичи. Погода стояла осенне-золотая, устойчивая, о чём каждодневно сообщал барометр.

Безрезультатно преодолев два обширных клюквенных моховых болота, вышли к покатым холмам, покрытым хвойным лесом. На полянах и опушках краснела созревшая брусника со следами птичьих поклёвов. Собаки привычно мелькали впереди, старательно разыскивая выводки боровой дичи. Мы перестали разговаривать, чуть разошлись в стороны и сосредоточились. И тут обвально хлынул проливной дождь, который не переставал несколько часов подряд. Всё вокруг затянулось плотной мглой, про которую говорят, что света белого не видно.

Ориентировка на местности стала невозможной. Я достал свой, проверенный много раз, компас. К нашему удивлению, стрелка компаса дрожала, каждую секунду изменяя направление. Пошли наугад, совместными усилиями выбрав курс. Однако удержать его в условиях плохой видимости было чрезвычайно трудно. Когда примерно часа через полтора чуть развиднелось, мы оказались в совершенно незнакомой местности, где я никогда не бывал. Более того, я даже не предполагал, что такая может существовать в наших местах: высоченные сопки, покрытые корявыми сосенками, напоминали мне скорее сопки Кольского полуострова, в которых я охотился во время службы на Северном Флоте. Мы шли по какому-то ущелью с высящимися по склонам гранитными скалами и огромными камнями-останцами. Через несколько минут ливень хлынул с новой силой. Снова затянуло вокруг мглою. Заметив впереди очертания густой ели, мы укрылись под её лапами, и я попытался, достав мобильник, дозвониться до Татьяны. Аккумулятор был разряжен полностью… То же самое произошло и с мобильниками друзей.

Промочило нас сильно, мы основательно замёрзли. Хотелось быстрее домой. Снова пошли… Проходили какие-то болота, переходили пару раз незнакомые мне ручьи… Казалось, что мы шли уже вечность… Это был «мокрый» поход абсолютно наугад, в чуждом пространстве, без ощущения времени…

Внезапно мы осознали себя идущими по знакомому просёлку, и я, наконец, сориентировался на местности. Уже через полчаса наша троица, вспоминая пережитые приключения, подошла к лодке. К этому моменту мгла рассеялась окончательно, дождь перестал, и снова надолго установилась чудесная погода золотой осени.

…

5. В 60-е годы пошлого века жила в нашей деревне некая Мария Крысановна, женщина уже в годах, довольно высокого роста, очень сильная физически, огненно-рыжая, всё лицо в веснушках. Деревенские привыкли звать её по-простому, без имени – Крысановной. Несколько лет мои будущие тесть и тёща снимали у неё жильё, чтобы отдыхать в летнее время вместе с дочерью Татьяной и бабушкой Евдокией Ивановной. По причине такого близкого знакомства история с Крысановной была мне знакома во всех подробностях.

Как и все деревенские женщины, Крысановна очень любила собирать ягоды и грибы, большую часть которых сдавала на приёмные пункты, получая приличную добавку к небольшой пенсии. К сбору клюквы она всегда готовилась основательно. Начинала сбор раньше разрешённого срока, когда ягода была ещё беловатой. Отправляясь на тайный промысел, смеялась:

– Ништяк, что белобокая: полежит у меня – покраснеет!

Собирала клюквы за один раз неподъёмно. Тащила с Каменного болота огромные рюкзаки с ягодой, килограммов по двадцать сразу. Чтобы побольше унести, не брала с собой ни еды, ни питья.

Так она пошла и в тот памятный день начала сентября. И пропала… Через сутки спохватились родственники и соседи. Поискали в её любимых местах сбора, но ни следочка не нашли. Обратились к местному «колдуну» – проживал в соседней деревне древний старик, претендующий на ясновидение. Колдун, получив мзду, погадал своими способами и сделал глубоко научное заключение:

– Жива, жива Крысановна, не сумлевайтесь! Ковыляет потихоньку по пустыне. Лиха с ней не будет. На третий день выйдет она к дому своему.

Так сказал, и больше слова не вымолвил. Родственники и соседи чуть успокоились, и ждать стали: назавтра должна была вернуться Крысановна.

Но и назавтра – на третий день блужданий – нет и нет Крысановны… Наврал, однако, колдун. Мужики хотели посетить колдуна для разборки, но, к счастью для ясновидца, не успели: утром, уже на четвёртый день, пришла весть радостная из деревни Кизлярское:

– Вчерась вечор вышла ваша Крысановна, сама-то еле живая, но ягоду не бросила. Забирайте бабу и мешок!

А всё-таки прав был колдун: выбралась Крысановна на третий день, и вышла-то именно домой, так как родилась она здесь – в Кизлярском.

Всё это канва истории, но нам-то надо подробно знать другое: что конкретно чувствовала Крысановна, скитаясь в лесных дебрях? Вот вкратце её рассказ.

Когда пришла Крысановна на любимую палестинку Каменного болота, сразу опечалилась: ягода была выбрана подчистую. Кто так хорошо постарался: люди, звери или птицы, не стала разбираться, а пошла вдоль длинной осушительной канавы, искать ягоду. Идти пришлось долгонько, сморилась даже, но всё же нашла удивительно богатое место: аж светилось оно красным цветом крупных спелых ягод. Сбросив рюкзак и посматривая на постепенно темнеющее небо, кинулась собирать. Собирала быстро, умело. Шло время, нет – не шло, а летело! Остатние горсти кидала в переполненный рюкзак уже в полной темноте. Когда завязала узел на огромной ноше и присела чуть передохнуть, вокруг было совсем темно. Собирая ягоды, поворачивалась на кочковатом болоте в разные стороны, думая только о богатой добыче, а присмотреться к местности, чтобы удержать в памяти направление к дому, не догадалась. Компаса у неё не было, да и не умела Крысановна им пользоваться. И поняла она, что надо ночевать, что не выйти ей с громадным рюкзаком ночью. Подумала:

– Ну, малёхо заплутала, зато ягод-то, ягод сколь набрала! Завтрева, как развиднеется, и потопаю к дому… Найду тропочку-то.

Спичек не было – костра не развести. Длинная сентябрьская ночь в наших местах холодна. Крысановна к середине ночи продрогла насквозь. Много раз вставала с насиженного места, приседала, прыгала, даже пыталась песни петь. Память услужливо подкидывала ей то похабные частушки, то слезливые песни плакальщиц на похоронах. Очень странным ей казалось, что никак не могла вспомнить ни одной приличной песни. Рассвет «обрадовал» вконец замёрзшую женщину плотным туманом, заполнившим всё пространство клюквенного болота. Солнца не просматривалось. Кое-как подняв рюкзачище на спину, голодная женщина потопала в сторону деревни, как ей думалось. Через пару часов движения она поняла, что заблудилась окончательно, и впала в отчаяние. Страх смерти охватил её в такой степени, что ей стали попадаться на пути какие-то существа, похожие на чертей, предлагавшие помочь выбраться. Крысановна сначала отнекивалась, а потом согласилась на их помощь. С её слов, как только они «ударили по рукам», паника у неё прошла, а чертенята сразу вскочили ей на спину, на рюкзак.

– Ладно, сидите там, только ягоды не жрите, помощнички окаянные!

О дальнейших своих похождениях она рассказывала очень путано, было ясно, что рассудок ней возвращался время от времени, и на короткие промежутки. Так, она вспоминала, как черти помогали ей перебираться через ручьи и качающиеся участки болот какой-то незнакомой местности, как собирали просыпанную клюкву обратно в рюкзак, а она будто бы «хлестала их по лапам вицей» за то, что они норовили засунуть ягоды себе в рот, как появлялись другие страшноватые существа, и она вела с ними беседы на различные темы…

Вторая долгая осенняя ночь и третий день совсем выпали из её памяти.

Очнулась она внезапно, ощутив себя стоящей посреди дороги напротив деревни, которую она тут же и узнала: это была деревня Кизлярское, где она родилась.

Крысановна, за три дня и две ночёвки прошла с грузом в 25 кг ягод около 30 километров, если считать по прямой, ничего не ела, кроме клюквы, только пила воду из ручьёв и болот. Преодолела и суховатое Каменное болото, и более серьёзное болото Саровский мох. И только «черти» знают, куда ещё заносило скиталицу за эти три дня.

…

6. В начале 80-х лет прошлого века мой тесть Владимир Николаевич, тёща Нина Кирилловна и наш с Таней сын Антон собирали грибы в бору между деревней Николаевщиной и нашей деревней. За лёгкость хождения по этому месту и за простоту ориентировки называли мы этот бор и прилегающие места «садом», или – ласково – «садиком».

За пару часов поисков корзины трёх грибников прилично наполнились, пора было поворачивать к дому. Нина Кирилловна, собирая грибы несколько в отдалении, позвала мужчин:

– Идите сюда, я на дороге!

А в это время мужчины-то уже к лесной дорожке вышли и ждали её! Начали кричать, чтобы шла к ним, но Нина Кирилловна ни в какую. Потопали к ней. Каково же было удивление мужчин, когда они обнаружили её в буреломном месте ниже известных барсучьих нор, где никакой дороги, даже тропы не было! А когда Нину Кирилловну стали убеждать идти с ними, она ни за что не хотела сходить с места, продолжая уверять, что стоит на дороге. При этом женщина была совершенно не в себе, излишне волновалась, сильно дрожали руки, чувство страха, охватившее её, было очень велико.

К моменту возвращения нашей троицы к деревне «взвинченное» эмоциональное состояние у Нины Кирилловны прошло, и она вместе с мужчинами весело смеялась над своим блужданием.

Несколько лет спустя, разговаривая с местным старожилом, я узнал, что в этом месте действительно проходила дорога, по которой ещё до революции 1917 года крестьяне возили сено с лугов, теперь уже окончательно заросших, однако ещё до Великой Отечественной войны дорогу забросили, и она давным-давно исчезла. Знать об этом Нина Кирилловна никак не могла.

…

7. В середине 80-х лет прошлого века в «садик» на сбор грибов отправились Владимир Николаевич, Нина Кирилловна и Татьяна. Пособирав грибы, трое грибников обошли по краю известное всем клюквенное болото между деревней и асфальтированной дорогой. К деревне вышли удачно – прямо к задам своего дома. Со слов Тани, Нина Кирилловна и Владимир Николаевич вдруг остановились как вкопанные и в один голос стали говорить, что это какая-то чужая деревня, и что надо идти назад. Таня, очень удивившись, минут десять уговаривала их идти дальше, указывала на известные деревенские приметы: деревья, заборы, кусты смородины, яблони… Наконец, будто пелена спала с их глаз: Владимир Николаевич и Нина Кирилловна сориентировались. Надо сказать, что мой тесть, геройски прошедший войну и получивший солдатский орден «Славы» за подвиг в разведке, до этого момента никогда не блудился.

…

Особо хочется отметить, что во всех историях с блужданиями присутствует цифра три – известный магический символ. Желающие могут подробнее ознакомиться с магией цифры три хотя бы в интернете.

Раздел 2. Необычные сновидения

Все эти сны, о которых будет рассказано ниже, случились в старом деревянном доме, построенном в 1905 году богатым лесопромышленником для семей двух своих сыновей. После революции 1917 года и бегства лесопромышленника дом находился во владении их дальних родственников и потихоньку ветшал. В 1970 году четверть этого дома купили мои тесть и тёща, а затем уже мы с Татьяной довели эту долю до трёх четвертей. Большую часть времени своих отпусков наша семья занималась поддержанием дома в состоянии, позволяющем хоть как-то в нём обитать. Однако относились мы к дому с любовью: он был приличной базой для дальнейших путешествий и приключений. Здесь выросли наши дети, здесь они баловались, играли, купались, собирали грибы и ягоды, ловили рыбу, здесь наш сын стал охотником, взяв из своего первого ружья – одностволки ИЖ-28Е – первую добычу – селезня-крякаша.

И всё это время, вплоть до момента нашей передислокации в 2000 году во вновь построенный дом, всем нам часто снились удивительные сны. По утрам у нас вошло в привычку рассказывать за завтраком об этих снах, о приключениях, происходивших в них, об интересных встречах, об ужасах, даже предсказаниях. В этом разделе я расскажу только о тех снах, которые поразили нас своей необычностью.

8. Этот случай подробно описан мною в электронной книге «Человек и Собака. Взаимная дрессировка», опубликованной в мае 2020 года в издательстве ЛитРес. Привожу часть того текста. Для пояснения: в то время у нас была легавая собака, английский сеттер Линда I, которой было пять лет.

«Утро воскресенья 24 мая 1981 года. После завтрака мы всей семьёй идём на прогулку по дороге на Лукину Избу. Подходим к известному всем малиннику, цветы которого обещают хороший урожай ягод. Именно здесь чем-то озабоченная Татьяна рассказывает нам свой сон. Надо заметить, что старый диван, на котором мы спим, проявляет себя как место, где время от времени снятся вещие сны. Так вот, Таня рассказывает о приснившейся ей огромной змее с головой Линды, которая, шипя по-змеиному, извивается, а потом пропадает. Особо не обратив внимания на этот рассказ, идём дальше. Неспешно дотопав до Каменного болота, поворачиваем.

Вот и снова малинник. И именно в этом месте, где Таня поведала нам свой сон, всё и происходит. Линда, скрывшись в гуще кустов, довольно долго копается, а потом как-то неуклюже выбирается на пыльный просёлок и, стоя на трёх лапах, показывает мне поднятую. …скулит и ложится на дорогу, на бок. Что же это?! Подбегаю. Линда тяжело дышит, изо рта пенится слюна. Передняя левая нога задрана вверх. И сразу я вижу две капли крови, выступившие довольно высоко на предплечье. Расстояние между каплями около двух (!) сантиметров. «Укус змеи!» – мгновенно проносится в голове»…

Линда после укуса змеи прожила недолго, всего пару часов…

…

9. В конце 80-х лет прошлого века я жил летом в деревне, в старом доме, находясь в отпуске. Компанию мне составляли любимая тёща Нина Кирилловна и английский сеттер Фил, сын незабвенной Линды I. Таня работала и, в ожидании отпуска, наезжала к нам в выходные дни. Жара стояла в то лето невыносимая, Паша сильно обмелела, рыба, как я не старался, не ловилась. А очень хотелось угостить Таню свежей рыбёхой.

И вот, накануне приезда Тани, мне приснился очередной необычный сон. Находясь в неустойчивом переходе от бодрствования ко сну, я вдруг оказался в замкнутой сфере, освещённой неярким рассеянным светом, исходящим от непонятного источника. Я совершенно точно осознавал, что представляю собой точку в середине этой сферы. В какой-то момент я услышал Голос, который спрашивал меня, чего же мне хочется именно сейчас. Этот Голос прозвучал как бы внутри меня. И я, точно так же беззвучно, ответил, что хочу поймать рыбы к приезду жены, но вот печаль – не клюёт совсем… На что Голос повелел:

– Прицепи эту блесну, поймаешь шесть щук, и больше не лови – отберём блесну!

И мне тут же показали блесну, неподвижно висевшую передо мной некоторое время. Я рассмотрел блесну очень подробно. Это была в меру выпуклая, заострённая и симметричная с обоих концов тяжёленькая колебалка, в длину пополам окрашенная в два цвета: красный и светлый металлический. Оснащена она была острым тройником внушительного размера, заржавленным по цевью. Красная шерстяная нитка туго обвивала цевьё, частично прикрывая ржавчину.

Совершенно точно зная, что у меня нет такой блесны, я сообщил это Голосу. Тот ответил коротко:

– Ищи!

Сейчас же всё вокруг пропало, я очутился в своей кровати, и тут же зазвенел будильник, звонко оповестивший меня о 5.00. Пора вставать! Первым делом я кинулся к коробке со снастями и минут пять упорно расчищал эти «Авгиевы конюшни» своих запасов, собранных за десятки лет рыболовства. К большому изумлению, блесна нашлась! Точно такая же, какую мне показали во сне. Стало очень интересно, однако за быстрым завтраком на меня накатила волна тревоги, почти страха, на какое-то время волосы на руках встали дыбом. Мне даже подумалось о том, что сегодня рыбачить не нужно. И только кружка крепкого чая вывела меня из этого состояния.

Подойдя к лодке, увидел, что вода ещё больше отступила от берега, пришлось приложить значительное усилие, стаскивая лодку на глубину. Усевшись на банку, мягкими гребками, без брызг, осторожно выплыл к левому берегу Паши, сразу после Чагрина камня. Проходя мимо камня, отметил над ним медленно кружащиеся скопления тумана, удивительно плотного. При взгляде на них боковым зрением эти скопления превращались в фигуры загадочных людей: воинов на конях, женщин в длинных платьях, горбатых карликов… В течение многих лет я наблюдал это явление, и каждый раз оно вызывало интерес. Однако сегодня мне некогда было рассматривать всё это: надо было успеть поймать хотя бы что-то перед наступлением жары, то есть – до 7 утра.

Перед первым забросом лёгкое облачко слегка скрыло утреннее солнышко. Заброс получился неплохой – угадал в самую прогалинку между листьями кувшинок. И сразу почувствовал резкую щучью хватку. Взяла надёжно. Единственная мысль моя в это время была о том, чтобы не пошла рыбина в лопухи кувшинок: там она могла запутать леску и оборвать вместе с поводком. Но всё кончилось удачно: полуторакилограммовая щука вскоре оказалась в сачке. В тот момент я и не подумал вспомнить свой сон: был несказанно обрадован удаче перед приездом любимой жены.

Далее произошло чудо: на каждый заброс я ловил щуку. Всего я сделал шесть забросов и поймал шесть щук. Совершенно одинаковых по величине. Надо ли говорить, что, вытаскивая очередную, я непременно вспоминал о ночном приключении во сне?

Меня так и подмывало сделать седьмой заброс, испытать Судьбу, но не стал… Не испугался, нет! Какое-то внутреннее чувство подсказало, что делать этого нельзя.

Междугородний автобус высадил Татьяну вовремя. Внимательно выслушав мой несколько сбивчивый рассказ о сне и щуках, Татьяна скептически спросила:

– Небось неделю копил щук-то?

Однако когда я предъявил ей материальное доказательство, притащив пакет со свежайшими рыбинами их холодильника, частично поверила, решив, что к пойманным щукам я – для её развлечения – просто добавил красивую сказку. И предложила: