Читать онлайн Кровь алая – 4. С лица воду не пить бесплатно

Кровь человека независимо от расы, национальности и вероисповедания одинакова, у человека кровь алая.

Глава 1

2007 год.

Днём второго февраля в Москве, была солнечная погода, с наступлением сумерек, пошёл снег. В Ильинском сквере в свете уличных фонарей, снежинки кружились в танце, а по аллеям гомоня, носились двое мальчишек семи и девяти лет, их мамаша в лисьей шубке, держала в руках поводок, с которого рвался за пацанами шпиц. Шерсть у собаки ярко-рыжего окраса, такая же, как цвет шубки его хозяйки. Пёс звонко лаял от негодования: поводок не позволяет ему угнаться за мальчишками, а ребята убегали всё дальше и дальше. Крики мальчишек и собачий лай разлетались во все стороны, проникая через чугунное ограждение Старой площади, достигали здания Администрации Президента, но там вставлены шумоизолирующие окна – слуг народа не беспокоит шум, производимый народом.

Аппарат Президента России имеет много управлений, но лишь одно из них внушает страх и трепет губернаторам. Структура именуется: «Управление по внутренней политике». В тиши кабинетов сидят клерки, которых с полным правом можно назвать «око государево». Каждый чиновник «смотрит» за определённым регионом. Например, пообещал Президент в поездке по стране, какой-либо бабушке ветерану Великой Отечественной войны квартиру, а губернатор подзабыл об этом, из Москвы ему звоночек с напоминанием: «Не хорошо подводить Президента!»

Проигнорируй губернатор указание чинуши средней величины, тут же получит статьи в газетах, о бизнесе, которому он в ущерб другим оказывает поддержку, а это уже «чёрная метка». Дальше и до статьи в Уголовном кодексе можно доиграться. Конечно, вначале последует снятие с формулировкой: « в связи с утратой доверия». Так что лучше жить дружно с этими клерками.

В управлении, влиятельнейшей структурой является Департамент по кадровой политике, которым руководил Владимир Евгеньевич Леднёв. Все чиновники в аппарате Президента России числятся в штате до избрания нового президента страны, а тот назначает себе нового главу аппарата, который набирает себе штат. В старой администрации на этом месте работал Евгений Леднёв, генерал-лейтенант ФСБ, бывший сослуживиц Путина, а в новой, должность занял его сын. В этот день ему пришлось принимать сложное решение.

Владимир Леднёв в задумчивости бродил по кабинету, изредка подходя к рабочему столу. Он вглядывался в монитор компьютера. На экране была фотография круглолицего субъекта лет сорока пяти, и его установочные данные.

– Владимир Евгеньевич, в приёмной Сергей Фёдорович Морозов. Ему назначено на семнадцать ноль-ноль, – доложила секретарша.

– Пусть войдёт, – кивнул Леднёв и уселся в кресло. Он выключил компьютер, подумав: «Жребий брошен».

***

– Почему именно я?! – Морозов ошарашено смотрел на Леднёва, который только что сообщил ему: « Принято решение рекомендовать его на должность министра обороны».

Морозов провёл ладонью по лбу:

– Я сугубо штатский человек, всё моё взаимоотношение с армией, два года срочной службы, о которых у меня остались скверные воспоминания. Министром обороны должен быть человек военный.

– Нынешний министр обороны тоже не кадровый военный, – развёл руками Леднёв.

– Это другое дело! Он служил в КГБ, следовательно, был при погонах.

– Сейчас иные времена и нет надобности, чтобы министр обороны был из среды военных, – покачал головой Леднёв. Он откинулся на спинку кресла: – Для той работы, что вам предстоит сделать, нужен гражданский человек.

– А что мне предстоит сделать? – подозрительно посмотрел кандидат в министры военного ведомства.

– Что представляет собой нынешняя армия России? – Леднёв встал со своего кресла и уселся за стол совещаний, напротив Морозова.

России в наследство досталась большая часть старой, громоздкой армии Советского Союза. Ржавели, годами пришвартованные к пирсам корабли, ветшали самолёты на аэродромах. Молодёжь массово пряталась от призыва в армию, а кого военкоматам удалось поймать и отправить служить, махали мётлами на плацу, либо строили генеральские дачи. Армия утрачивала боеспособность, и это наглядно показали две чеченские войны.

– Боевые действия на Кавказе доказали, что вертикаль управления: «военный округ – дивизия – полк», не эффективны, – излагал Леднёв, – необходимо создать новую цепочку: «военный округ – оперативное командование – бригада». В такой вертикали управления, возрастает роль младших офицеров, старших лейтенантов и лейтенантов, а их в армии почти не осталось. Они сразу после окончания военного училища пишут рапорта на увольнение из вооружённых сил.

Леднёв встал и направился на своё рабочее место:

– Их можно понять, с жильём у молодых офицеров огромные проблемы. Мы займёмся обустройством быта военных, но на это уйдёт время, – он хлопнул ладонью по столу, – ну об этом после. Вам на данном этапе необходимо быстро сломать старую систему. Резать придётся «по живому». В наших вооружённых силах при нехватке младших офицеров, переизбыток старших. Полно у нас и генералов. При проведении реформы предстоит сократить свыше двухсот генералов, шестнадцать с половиной тысяч подполковников и полковников, и более семидесяти тысяч майоров. Многие из них подпадут под сокращение, не дослужив год – два до пенсии. Вы представляете, каков будет удар для них?!

Пока Леднёв говорил, Сергей Морозов потел и краснел.

– Почему именно я?! – как-то жалостливо спросил он.

– Кто-то должен сделать эту грязную работу для России.

Морозов достал платок из внутреннего кармана пиджака и вытер лоб.

– Люди меня проклянут, – вздохнул он.

– Да, грязи на вас выльют немало, – «утешил» его Леднёв.

Морозов грустно усмехнулся:

– Меня выбрали потому что, физиономия у меня отталкивающая?

Он вздохнул:

– Моя мама всегда говорила, что лицо у меня неприятное.

– С лица воду не пить, – развёл руками Леднёв.

Из кабинета руководителя департамента по кадровой политике, Морозов выходил, сгорбившись, словно тащил тяжёлый мешок, зато у Леднева, гора с плеч свалилась. Он взглянул на часы и вышел в приёмную.

– Марина, как только придёт Евгений Петрович Абердин, можете идти домой, – сказал он и вернулся к себе.

Едва Абердин вошёл в его кабинет, Леднёв достал пузатую бутылку коньяка «Камю» и два гранёных стакана.

– Это у вас в администрации порядки такие, гранёными стаканами элитный коньяк кушать? – улыбнулся Абердин.

Тем временем Леднёв разливал коньяк по стаканам, причём один, он наполнил почти до краёв. Достал из кармана пиджака генеральскую звезду, и кинул её в полный стакан.

– Ты со старым другом звание генерал-майора так и не обмыл, – кивнул он на стаканы, – сейчас мы это дело исправим.

Их связывала дружба трёх поколений. Перед Великой Отечественной войной офицер пятого отдела (внешняя разведка) ГУГБ НКВД1 Виталий Абердин под именем Карла Амстуца, боливийца с немецкими корнями, натурализовался в Германии. Связным у него был швед Олаф Бернале. Только спустя много лет, Абердин узнал, что настоящим именем его связного было Василий Леднёв.

Евгений – сын Василия Леднёва, после окончания Высшей разведывательной школы2 КГБ, служил в ПГУ КГБ СССР.3 Работал в резидентуре КГБ в Норвегии. С. 1980 года служил в ГДР4, в резидентуре КГБ, где познакомился с Владимиром Путиным. Дружили деды и отцы, в таких условиях, Владимир Леднёв с Евгением Абердиным с мальчишеских лет были, не разлей вода. Владимир на год постарше, и после окончания школы, поступил в Институт стран Азии и Африки, а там своя студенческая компания, их дружба затихла. После окончания института он пошёл по стопам деда и отца, поступил на службу в Комитет, его направили учиться в институт КГБ СССР. Евгений Абердин оказался там спустя пару лет, после окончания Московского авиационного института. Программа обучения в институте КГБ была составлена таким образом, что разные группы слушателей друг с другом не пересекались. Тесные отношения слушателей различных курсов руководством института не приветствовалась. Абердин с Леднёвым оставались приятелями, однако дружбой это уже не назвать.

После учебы Владимир Леднёв был направлен в Нью-Йорк, служил под «крышей» представительства «Аэрофлота». Евгений Абердин после окончания института в 1991 году, попал на службу в управление КГБ по Ленинградской области, недолго ему пришлось там послужить. В декабре 1991 года Советский Союз канул в Лету, а вслед за ним стало реорганизовываться КГБ. В России из Комитета «вылупились» ФСК и СВР. В этих «конторах» Евгению места не нашлось. Он поменял красную корочку с тиснением «КГБ СССР», на служебное удостоверение такого же цвета, но с надписью «МВД России». Евгений работал в РУБОП ГУВД по Санкт-Петербургу и Ленинградской области. В июле 1998 года Владимир Путин был назначен директором ФСБ, а в ноябре Евгений из МВД перевёлся в Москву, в центральный аппарат ФСБ.

Владимир Леднёв также был сокращён из органов. Сняв погоны, он поступил начальником службы безопасности Петербургского коммерческого банка финансово – промышленной группы «Развитие». Со временем вошёл в совет директоров банка, а потом и в совет директоров группы «Развитие». Его увлекла работа финансиста, и на службу в «контору» он возвращаться не захотел. Отец уговорил его стать чиновником, и Владимир стал работать начальником отдела в Департаменте управления делами и контроля в министерстве финансов России. Оттуда перебрался на Старую площадь, где сейчас пил коньяк со своим старым приятелем.

– Между прочим, это была моя идея, подсказать Патрушеву5 назначить тебя руководить УКАРД6, – Леднёв взялся за бутылку «Камю», подумав, что нужно достать снифтеры7, а потом решил: «Мы же звание обмыванием», и разлил коньяк в стаканы.

– Значит, я тебя должен благодарить за протекцию, – кивнул Абердин. Коньяк разогрел кровь, и наступило благодушное настроение.

– С этим не спеши.

– Что так?! – вскинул брови Евгений.

Леднёв залпом выпил коньяк:

–Заняв эту должность, у тебя как в пословице выйдет: «Либо грудь в крестах, либо голова в кустах». Причём второй вариант гораздо перспективнее, – он закусил шоколадом. Улыбнувшись, развёл руками: – Сам понимаешь, чужому человеку я такой судьбы предложить не могу.

– Спасибо на добром слове, – вздохнул Абердин. Он допил коньяк: – Ну, давай, излагай, что ты мне приготовил.

Теперь их беседа вылилась в служебный разговор, и коньяк пришлось убрать.

– На прошлой неделе на заседании Совета безопасности рассматривался проект документа, который носит название: «Основные параметры боевого состава вооружённых сил Российской Федерации».

– Очередная реформа, – усмехнулся Абердин.

Друг его замечание пропустил мимо ушей, и продолжал:

– На окончательную подработку документа уйдёт год – полтора. Само собой, информация о нём уплывёт американцам и в НАТО. Они примут контрмеры. Сами англосаксы в драку не полезут, но легко смогут натравить на нас Грузию и Украину.

– В Севастополе наша база ВМФ, Ющенко8 не самоубийца, чтобы начинать войну с нами, – покачал головой Абердин.

– Конечно, не пойдёт, у Ющенко низкий рейтинг, а война с нами, добьёт его окончательно. Однако гаднуть нам он сможет. Украина поставляет нам двигатели для вертолётов и кораблей. Узнав о нашей военной программе, американцы заставят его разорвать с нами все контракты. Мы начнём расшивку узких мест, там, где критически зависим от зарубежных поставок, но производства нам нужно создавать с нуля. На это потребуется пять-десять лет. Твоя задача сделать так, чтобы у американцев не возникло мысли, что мы ведём работы в этом направлении.

– Это невозможно! – покачал головой Абердин. – Они же будут знать о нашей военной программе.

– Необходимо создать у них иллюзию того, что у нас царит полный бардак, и любое начинание обречено на провал.

– Каким образом ты собираешься обмануть профессионалов?!

– Министром обороны будет назначен человек, чья биография покажет пытливому наблюдателю, что он не соответствует своей должности, – улыбнулся Леднёв, – к тому же, ему предписано начать серьёзные сокращения, и в военном ведомстве начнутся дрязги, о которых обязательно раструбят журналисты. В газетах пойдут статьи о том, что наша оборонная промышленность разрушена, и способна выпускать только устаревшую технику.

– Американцы не дураки, чтобы верить одним газетам. Они всё будут перепроверять по агентурным каналам.

– А вот это уже твоя работа! Обеспечение дезинформационной поддержки нашей операции ляжет на твоё управление, – развёл руками Леднёв. Он откинулся на спинку кресла: – Но это не все твои задачи. Ты правильно сказал, сейчас Ющенко на войну с нами не решится, зато в драку рвётся Саакашвили. Есть данные о том, что американцы подталкивают Грузию к захвату Абхазии и Южной Осетии. Естественно мы этого допустить не можем, поэтому дело движется к войне. В пятьдесят первой армии у нас наиболее боеспособные части, и со своей задачей они справятся. Отобьют у Грузии охоту воевать с нами. Однако мы отклонились от темы.

– Хорошо, давай вернёмся на главную дорогу, – улыбнулся Абердин.

– Американцы планируют разместить свои базы в Крыму, сейчас они этого делать не будут, но как только Ющенко переизберётся на второй срок…

– А если не переизберётся?!

– Значит спустя несколько лет, американцы произведут на Украине государственный переворот, – махнул рукой Леднёв. Он вздохнул: – Не об этом сейчас речь. Критическая для нас ситуация на Украине, возникнет при любом раскладе. В этом случае мы инициируем в Крыму референдум об отделении полуострова от Украины, и присоединении к России. В это время там необходимо обеспечить порядок, и блокировать все украинские военные части. Нам нужны подразделения, выполняющие специальные задачи. Причём они должны быть способны их выполнить в любом уголке земного шара. По существу, необходимо создать новый род войск. Силы специальных операций. ГРУ и СВР получили указания по освещению методики подготовки военнослужащих сил специальных операций в армиях США, Израиля, Франции и Великобритании. Центр стратегических исследований нашего Генерального штаба изучает информацию, поступающую от разведслужб. Прорабатываются методики подготовки наших подразделений сил специальных операций. Соблюдение режима полной секретности при подготовке подразделений сил специальных операций, тоже задача твоего управления.

***

Утром, отправляясь на службу, Евгений Абердин с женой решили, что предстоящие выходные семья проведёт у деда. Недалеко от посёлка Истра, Виталий Александрович Абердин выстроил особняк, по соседству со своим другом Василием Леднёвым. На границе их участков высажена аллея из сибирской пихты. Старики любили там гулять, ведя долгие беседы. В свои девяносто три года Виталий Абердин и Василий Леднёв умудрились не скатиться в старческий маразм и сохранить ясность ума.

Родители Евгения Абердина с 1968 года находились в заграничной командировке. Они служили в Управлении «С» (нелегальная разведка) ПГУ КГБ СССР, и по паспортам на имя Питера и Божены Амстуц обосновались в Вашингтоне. При их натурализации в США была использована легенда Виталия Абердина, который в 1941 году жил в Германии под именем Карла Амстуца. Там он женился на Марте Алеман. У них родились дети Питер и Вилда. После окончания второй мировой войны, Карл Амстуц с семейством перебрался в США. В 1950 году уехали во Францию. В 1954 году Виталий Абердин переправил свою семью в Советский Союз, и в Москве Питер и Вилда узнали, что являются наполовину русскими. Виталий Абердин вернулся домой спустя четыре года. Вначале преподавал в 101-ой школе КГБ СССР, потом был назначен заместителем начальника Управления «С» ПГУ КГБ. Судьба отца и биография самого Петра Абердина затащили его в нелегальную разведку. Он проходил подготовку в маленьком уральском городке Куса, где познакомился с восемнадцатилетней Валентиной Хворостовой. В декабре 1963 года Валя сообщила ему, что беременна, и Пётр Абердин подал рапорт, на имя начальника Управления «С» ПГУ КГБ СССР генерал-майора Цымбала, с просьбой разрешить ему жениться. С января 1964 года Валентина была включена в программу по подготовке агента-нелегала. В 1968 году, оставив четырёхлетнего сына Женьку родителям Петра, супруги Абердины отбыли в долгую командировку. Иногда летом, они приезжали на несколько недель в СССР, забирали сына и уезжали в глухую уральскую деревушку Заказово, к родителям Валентины. Её подруги юности всё удивлялись, что она медленно говорит по-русски, долго подбирая слова.

Генерал Абердин приехал в Истру за полночь. Отец с дедом в кабинете играли в шахматы.

– Хорошо быть генералом, – дед потянул носом воздух, – коньяк на службе употреблять можно. Никто за пьянство на работе, на суд офицерской чести не потащит.

– С Володькой звание обмывали, – улыбнулся Абердин.

– Между прочим, твой дальний родственник, Аксель Алеман, службу в ЦРУ начинал, – отец сделал ход ферзём, – сейчас правда не знаю, работает ли он там. Если не уволился, то тоже вероятно большой начальник.

– Это ты про сына Альфреда говоришь? – дед прикрыл офицером своего короля.

– Про него, – кивнул отец, двигая ладью.

– Если уродился в деда, Георга Алемана, то серьёзный противник, – дед двинул вперёд пешку. Он посмотрел на внука: – Георг Алеман, дядя твоей бабушки Марты, умнейший был человек. Считался неофициальным заместителем шефа гестапо Генриха Мюллера. Между прочим, аппарат гестапо приобрёл свою мощь благодаря Георгу Алеману. Сильным стратегом был, твой двоюродный прадед. В последние дни войны, инсценировал свою гибель, и перебрался в США. Причём каким-то образом умудрился получить подлинный швейцарский паспорт на своё имя.

Дед улыбнулся и развёл руками:

– Чем изощрение ум человека, тем более извилист его жизненный путь.

– Интересно, Аксель Алеман служит в ЦРУ? Нужно будет сделать запрос в УИООРД9, – сказал Евгений.

Спустя несколько дней, он получил ответ на свой запрос, в котором было указанно, что Аксель Алеман руководитель группы политических акций, на английском языке: Political Action Group (PAG), в Центре специальных операций ЦРУ – самое закрытое подразделение в Управлении. Оно производит секретные операции во всех уголках мира. Во внутренней инструкции ЦРУ указывалось, что эти операции ни в коем случае не должны быть связанны с правительством США. По этой причине, если оперативники PAG задержаны спецслужбами других стран, они не имеют права сообщать о своей принадлежности к ЦРУ. В Управлении мало что знают о PAG, единственным известным сотрудником в группе является её руководитель. Однако сведения полученные генералом Абердиным были устаревшими, ибо Аксель Алеман получил повышение.

Глава 2

Вашингтон – столица Соединённых штатов Америки, и самый неамериканский город. При подъезде к любому городу в Соединённых Штатах, бросаются в глаза небоскрёбы. Причём не важно, что это: огромный мегаполис типа Нью-Йорк, Лос-Анджелес или Чикаго, либо заштатные городки Атенс или Принстаун. Небоскрёбы в Соединённых Штатах всюду, кроме её столицы. Всё дело в законе округа Колумбия, на территории которого находится город Вашингтон10. По закону округа Колумбия, все дома в городе Вашингтон не должны быть выше здания Сената, а оно в девять этажей. Вашингтон – город, созданный для «белых воротничков», клерков различного ранга. Дорожные знаки здесь постоянно предупреждают: «Парковка автомобилей только для обладателей специальных пропусков». Такие пропуска только у федеральных чиновников, рядовому обывателю припарковаться в центре города проблематично. Даже платных парковок там раз-два и обчёлся, кругом огромные толпы туристов. В центр города без нужды лучше не соваться. Зато на окраинах чисто, красиво и много зелени. На северо-западе города находится престижный район Калорама, с великолепными особняками в викторианском стиле, ухоженные сады с мраморными фонтанами. Особняки в этом районе выбрали для своих резиденций послы многих стран. На Масачутсест-авеню, в тени деревьев, укрыт особняк с мраморным вестибюлем и полом из белого дуба. Первый этаж занимает гостиная с мраморным камином и изящной лепниной на стенах. На втором этаже спальные комнаты и кабинет хозяина дома. Особняк принадлежит Альфреду Алеману – председателю совета директоров корпорации «Тихоокеанская финансово – промышленная группа». Восьмидесятипятилетний Альфред Алеман практически отошёл от дел, всем заправляет его сын Брендон. «Тихоокеанская финансово – промышленная группа» – детище Георга Алемана, отца Альфреда, и деда Брендона. Георг Алеман перебрался в США сразу после второй мировой войны. В совет директоров компании входит многочисленное семейство Алеманов. Лишь один сын Альфреда – Аксель Алеман, не занят в семейном бизнесе. Как раз он тёплым мартовским вечером навестил отца.

Вторым гостем Альфреда Алемана был Мэтт Прэттис, одногодка хозяина и очень интересный человек. Он один из тех, кто из «глубины» управляет Соединёнными штатами Америки, пожалуй, и всем миром. В 1881 году двадцатый президент США Джеймс Гарфилд узнал роковую для себя истину, и по неосторожности изрёк её вслух: «Тот, кто контролирует денежную массу нации, определяет её судьбу». Возможно по этой причине, Гарфилд и получил в спину пулю от Шарля Гито, пришедшего на приём к президенту просить должность посла во Франции. Для этой работы он не подходил, и Джеймс Гарфилд ему прямо об этом сказал. Раздосадованный Шарль Гито выстрелил в спину президенту. Самое интересное в этой истории то, что ранение было неопасным для жизни, пуля не задела ни один жизненно важный орган. Однако врачи, прекрасно видя раневой канал11, в поисках пули, зачем-то стали кромсать печень президента. Причём делали это голыми руками, не продезинфицировав их. Пули в печени не было, зато врачи занесли туда инфекцию, от которой Гарфилд умер. Воистину: многие знания, многие печали, ибо уже тогда банкирские кланы Морганов, Рокфеллеров, Ротшильдов и Варбургов стремились «из-за кулис» управлять страной. В конце XIX и начале ХХ века, США стала крупнейшей промышленной державой мира, и банкирские кланы стали задумываться над тем, чтобы прибрать к рукам печатание американского доллара. В 1913 году была создана Федеральная резервная система США. Президент Гарфилд умер за тридцать два года до создания ФРС.

Банкирские кланы Морганов, Рокфеллеров, Ротшильдов и Варбургов решили действовать согласованно. В 1921 году был создан Совет по международным отношениям, куда вошли юристы, финансисты, бизнесмены и политики. Позже в помощь этому Совету была создана «Трёхсторонняя комиссия». Члены этих организаций становились президентами США, чиновниками высшего звена. На Трёхсторонней комиссии и Совете по международным отношениям решались все важнейшие стратегические вопросы, такие как вторжение в Югославию, Афганистан или Ирак. Причём Трёхсторонняя комиссия и Совет по международным делам, структуры не государственные, они не могли указывать президенту США что делать. Следить за тем, чтобы президент поступал так, как решили в этих структурах, должен был Мэтт Прэттис.

По его просьбе, первый заместитель директора ЦРУ Конрад Берендж лоббировал назначение Акселя Алемана на должность заместителя директора Национальной тайной службы12 – директорат ЦРУ, занимающийся сбором разведывательной информации. Мэтт Прэттис планировал сделать Акселя Алемана своим помощником, который возьмёт на себя выполнение задуманных им комбинаций. Раньше им был отставной сотрудник ЦРУ Фрэнк Контэ, но месяц назад он разбился в Таллахасси13. Инфаркт настиг Фрэнка за рулём автомобиля, и его «Шевроле – Сильверадо» на полном ходу влетел в бензовоз. Вскрытие показало, что на момент аварии Фрэнк Конте был мёртв. После этой истории, выбор Мэтта Прэттиса пал на Акселя Алемана, и он стал продвигать его по службе в ЦРУ. Сегодня следовало лично познакомиться со своим протеже.

– Вам Аксель не повезло! Вы оказались в компании двух финансистов, – Прэттис сделал маленький глоток виски «Маллан» из хрустального снифтера. Он развёл руками: – Теперь приходится выслушивать наши нудные рассуждения о колебаниях на финансовом рынке.

– Что же делать, раз банкиры ни о чём другом говорить не могут, – улыбнулся Альфред Алеман.

– В «Стратегии национальной контрразведки», принятой в 2005 году, говориться о защите экономических интересов США по всему миру. Это признано одной из приоритетных задач Управления, в котором я получаю жалование, – Аксель поставил свой снифтер на небольшой круглый столик.

Интерьер у отца в кабинете выдержан в деловом коричневом тоне. В центре небольшой круглый столик изящной формы и четыре мягких массивных кожаных кресла. Вдоль одной стены открытые деревянные шкафы с книгами. Между окнами противоположной стены, сервант с баром, тоже коричневого цвета, рабочий стол хозяина в торцевой части кабинета. Всё прочно, массивно и старомодно. Акселю больше импонирует стиль хай-тек.

«Этот пропахший нафталином Мэтт Прэттис очень органично смотрится в отцовском кабинете», – улыбнувшись, подумал Аксель.

По характеру своей службы Аксель Алеман был допущен к документам с грифом «Космический», то есть являлся носителем высших государственных секретов США, но он даже не догадывался о роли, которую играет Мэтт Прэттис в управлении государством, иначе не ухмылялся бы снисходительно, глядя на этого маленького, сухопарого старичка. Впрочем, и Прэттис при всём своём могуществе, не способен был читать мысли собеседника, и по-своему оценил улыбку Акселя. Он напомнил ему Фрэнка Контэ, который отличался весёлым нравом. Мэтт Прэттис улыбнулся в ответ и сказал:

– Правильно сказано: «Пить весело с тем, кто весёлый», – потерев своей восковой рукой, бледный, словно у покойника лоб, продолжил, – но нам придётся говорить о грустных вещах. Нет печальнее занятия, чем рассматривать перспективы нашей экономики.

– Неужели всё так грустно, – Аксель Алеман встал, и разлил виски по снифтерам.

– Перспективы невесёлые, – кивнул Прэттис, – финансовые аналитики ФРС, предсказывают в конце этого года ипотечный кризис.

– Мы сами в этом виноваты! – Альфред Алеман устроился удобнее в своём кресле. Отпил виски из снифтера: – Банки раздавали ипотечные кредиты всем подряд. Люди решили делать на этом бизнес. Брали в ипотеку жильё, и перекредитовавшись на более низкий процент, выставляли жильё на продажу. В результате дома упали в цене, теперь продать их нельзя, а платить неподъёмную ипотеку невозможно.

– Всё именно так и случилось, – кивнул Мэтт Прэттис, – в мире много необеспеченных долларов, вот и раздулся огромный пузырь. Он стал метаться по рынку, и его занесло в сферу недвижимости. Думаю, что первым рухнет банк «Леман Бразерс», а потом по принципу домино, остальные.

– Если эксперты ФРС знают о проблеме, не пора ли начать её решать, пока не грянул гром? – Аксель выпил своё виски.

– Правительство этим займётся, оно национализирует обанкротившиеся банки, – кивнул Прэттис.

– Это тоже, что дать дозу наркоману во время ломки, – усмехнулся Альфред Алеман, – на время поможет, но не вылечит.

– Другого решения нет, – развёл руками Прэттис. Он посмотрел на Акселя: – А чтобы наш наркоман не умер, вам Аксель придётся хорошо поработать.

– Но я не экономист! – изумился такому обороту дела младший Алеман.

– Вы разведчик и вам предстоит много работы, – Мэтт Прэттис поставил снифтер на столик.

– Хотелось бы подробностей, – Аксель потёр висок.

– С проблемой необеспеченных долларов мы столкнулись десять лет назад, – Прэттис закинул ногу на ногу, – тогда всю необеспеченную массу мы перевели в Китай, наладив там производство.

–Значит, теперь вы эти деньги планируете опять куда-то пристроить? – улыбнулся Альфред Алеман. Он покачал головой: – Но такой фокус с Китаем больше не пройдёт.

– Какую-то часть нашего долга Китай будет вынужден абсорбировать в трежерис14, – улыбнулся Мэтт Прэттис. Он развёл руками: – У него не будет другого выхода.

Мэтт Прэттис вздохнул:

– Но, к сожалению, всё Китай проглотить, не способен. Следовательно, нам нужно разместить необеспеченные доллары в другом месте.

– Где именно? – Аксель всё ещё никак не мог уловить связи с его работой.

– В регионе Каспия, начнём с Азербайджана. Если нам удастся закрепиться там, то мы сможем контролировать Иран, российский Кавказ, Турцию, Казахстан и Туркмению.

– Насколько мне известно, в Азербайджан активно проникают турецкие компании. Под «крышей» многих турецких фирм сидит Моссад15.

– Пускай, – махнул рукой Прэттис, – они проторят нам дорогу, а потом мы их подвинем. Азербайджан, это ключ от сундука с богатствами Каспийского региона. Он должен быть в наших руках, но для этого необходимо выдавить с Кавказа Россию. Вот это уважаемый Аксель, ваша работа, как одного из руководителей Национальной тайной службы.

Мэтт Прэттис встал:

– Однако мне не хочется злоупотреблять гостеприимством хозяина.

Отец и сын Алеманы тоже поднялись.

– Я знаю Аксель, вы несколько лет жили в России, наверняка вы слышали о Борисе Березовском.

– В девяностые годы в России это имя было на слуху у всех, – кивнул Алеман – младший. Он улыбнулся: – Правда, я не знаком с ним лично.

– Нам с вами предстоит вылететь в Лондон, и там я вас познакомлю, – пообещал Прэттис.

***

Служба внешней разведки Великобритании именуется: «Секретная разведывательная служба/ Военная разведка-6». На английском языке: «Secret Intelligence Service/ Military Intelligence-6», или сокращённо: «SIS/MI-6». Служба внешней разведки Великобритании была организована в 1909 году, входила в состав Разведывательного управления Правительственного комитета обороны. Отделы там именовались: «Военная разведка». Служба контрразведки: «Военная разведка-5», а служба внешней разведки: «Военная разведка-6». На английском языке соответственно: MI-5, MI-6. После первой мировой войны Разведывательное управление расформировали, и МИ-5 передали в ведение МВД, а МИ-6 в МИД. Её руководитель числится заместителем министра иностранных дел, он был единственным государственным служащим в разведке. Великобритания официально не признавала наличие у неё службы внешней разведки.

В 1994 году парламент Великобритании принял «Закон о разведслужбах». Сотрудники МИ-6 получили статус государственных служащих, а в центре Лондона, на набережной Принца Альберта выстроили офис для внешней разведки. По британской традиции, таблички, поясняющей, что за организация здесь находится, не повесили. А зачем?! Все кому нужно, знают, что здесь находится штаб-квартира МИ-6.

Внешняя разведка – глаза и уши страны, она приглядывает за союзниками, партнёрами и противниками. Её задача: получение информации за рубежом, потому, из пяти директоратов МИ-6, основным является: «Директорат региональных контролёров». Именно ему подчиняются резидентуры МИ-6, работающие под крышей посольств, и нелегальная разведка. Седьмое подразделение этого директората носит название: «Латинский отдел». В его компетенции страны Южной Америки, однако, в «Законе о разведслужбах» сказано: «Одной из задач службы внешней разведки является защита экономического благосостояния Великобритании».

США хоть и является стратегическим союзником Великобритании, а Канада входит в Британское содружество наций, за ними необходимо приглядывать. Тем более что прецеденты были, когда в угоду своей выгоде, США ущемляли интересы Великобритании. Для того чтобы купировать ущербы наносимые главным союзником Великобритании, резидентура МИ-6 в Нью-Йорке завербовала Пола Гросмана, работающего помощником Мэтта Прэттиса, члена совета директоров банка «Морган кеш».

В доме №85 на набережной Принца Альберта, (именно там находится штаб-квартира МИ-6), очень хорошо знали, кто такой Мэтт Прэттис. Когда нью-йоркский резидент МИ-6 Алан Кинг сообщил в Латинский отдел, что тот вылетает в Лондон, то руководитель Региональных контролёров Арчибальд Максвелл, дал указание первому отделу взять под плотный контроль Мэтта Прэттиса. Первый отдел в Директорате региональных контролёров, единственное подразделение, работающее на территории Великобритании. Оперативники этого отдела занимаются вербовкой иностранцев живущих в Великобритании, наружным наблюдением и установкой прослушивающей аппаратуры.

Директорат региональных контролёров самый большой в МИ-6, однако, он всего лишь глаза и уши внешней разведки. Её мозг, Директорат постановки заданий и подготовки разведывательной информации. Именно этот директорат получает указания от министерства иностранных дел и министерства обороны, обрабатывает и систематизирует их, а потом отправляет в Директорат региональных контролёров, а получая информацию оттуда, анализирует её. Алан Блэуоттер, руководитель Директората постановки заданий и подготовки разведывательной информации, разработку Мэтта Прэттиса поручил начальнику аналитического отдела Джоэлю Форману. Тот куратором операции поставил сотрудника своего отдела Вильяма Гаррета.

В городке Стаут Бакс, который находится недалеко от Лондона, Мэтту Прэттису принадлежала вилла, где он проводил деловые встречи, когда посещал Европу. Сотрудники первого отдела Директората региональных контролёров установили там подслушивающую аппаратуру, и Вильям Гаррет был в курсе всех разговоров Мэтта Прэттиса с гостями на вилле. В отчете, составленном службой наружного наблюдения первого отдела, сообщалось, что гостями Прэттиса были: Аксель Алеман, недавно назначенный заместителем директора Национальной тайной службы ЦРУ США, беглый банкир из России Борис Березовский и гражданин Турции Буххан Йылмаз. Обсуждалась помощь чеченским сепаратистам на Кавказе, также беседа касалась Каспийского региона, в аспекте усиления борьбы против России. Прослушав записи разговора, и перечитав отчёты службы наружного наблюдения, Гаррет решил пока ничего не докладывать Форману.

«Конец рабочего дня»,– взглянул Гаррет на часы.

Он отправился в американский бар в отеле «Савой», заказал коктейль под названием «Место сбора», и попросил разрешение у бармена позвонить по телефону. Вильям назначил встречу своему приятелю Заку Данафу. Их познакомил Гевин Мак Фрай, однокурсник Гаррета по Бристольскому университету. В Европе несколько программистов и журналистов, недовольных политикой своих правительств, организовали сайт «Wikileaks»16, на котором выкладывали секретную информацию работы правительств многих стран, полученную из анонимных источников. Гевин Мак Фрай входил в группу «Wikiliks», но Вильям Гаррет не стал передавать ему секретную информацию из МИ-6, зато давал её Заку Данафу, который за неё хорошо платил. Гаррет передал Данафу флешку с записью беседы Мэтта Прэттиса и его гостей на вилле в Стаут Бакс. Выслушав устные пояснения Гаррета, Зак Данаф спросил:

– Есть ли возможность, собрать более подробную информацию об этом турке?

– Попробую, – кивнул Вильям Гаррет. Они договорились о следующей встрече, и Зак Данаф оставил своего друга допивать очередную порцию «Место сбора». Зак отправился домой, а жил он в районе Мейфер, совсем рядом со знаменитым Гайд-парком. Дома он уселся за компьютер. Зак частенько сидел в сайтах знакомств. В последнее время его собеседником в виртуальном мире был некто, скрывающийся под ником «Марта». Стоило Заку Данафу выйти в сайт, как Марта тут же отозвалась.

«Когда же мы сможем увидеться воочию?» – набрал на клавиатуре Зак Данаф, и тут же получил ответ от Марты: «Но не заменит жизнь моя, нектар тебя сполна».

Зак Данаф взял с книжной полки сборник стихов британского средневекового поэта Бена Джонса, и нашёл нужное стихотворение. Он пересчитал буквы в строке этого двустишья, потом сделал какие-то вычисления на листке бумаги, который тут же сжёг в пепельнице. Смысл всех этих манипуляций в том, что в двустишиях Бена Джонсона, Марта зашифровала электронный адрес, по которому Зак Данаф должен переслать свою информацию.

Зак Данаф вставил в компьютер флешку полученную от Гаррета Вильяма, и перекачал с неё всю информацию. Затем достал с полки коробку, в которой у него лежало множество флешек, и взял оттуда одну. На ней записана программа, которая зашифровала полученную информацию. Этот файл он прикрепил к другому, с пустяковым сообщением, и отправил его по электронному адресу, полученному от Марты, роль которой играл дежурный офицер подразделения «Р» в СВР России. Адрес электронной почты, куда Зак Данаф пересылал информацию, каждый раз был новый. Ответ, который он получал из СВР, Зак Данаф расшифровывал с помощью другой флешки.

Штаб-квартира СВР в Москве находится в микрорайоне Ясенево. Когда-то, комплекс зданий принадлежал ПГУ КГБ СССР. В Ясенево их для ПГУ построили в начале семидесятых годов, в то время это были дачные места в пригороде Москвы. В служебной переписке КГБ, комплекс ПГУ в Ясенево значился: «лес». Когда спустя четверть века в этих зданиях разместилась Служба внешней разведки России, наименование «лес» в служебной переписке так и осталось. Настоящее имя Зака Данафа – Юрий Сумин, он был полковником СВР, агентурный псевдоним «Учитель».

После передачи или получения сообщений, Зак Данаф обязательно «чистил» жёсткий диск своего компьютера, таким образом, ни один специалист не сможет определить, какая информация передавалась с него. Оставались ещё две флешки с ключами шифровки и дешифровки записей, однако на них всего лишь компьютерные программы, которые сами по себе ничего не значат, с помощью их невозможно доказать факта шпионажа. Конечно, нельзя исключать предательства, но от этого не застрахован даже самый осторожный разведчик.

На следующий день Вильям Гаррет подал служебную записку Джоэлю Форману, о том, что у себя на вилле Мэтт Прэттис обсуждал возможность проникновения США через Азербайджан в регион Каспийского моря. Гаррет хорошо знал, на какую кнопку нажать, чтобы получить нужный результат. Каспийское море – сфера интересов британской финансовой группы Голдсмита, которая вкладывается в строительства нефтепроводов в Закавказье. Теперь выясняется, что этот регион интересует США, которые не раз рушили планы британцев. В аналитической записке Гаррет писал, что все контакты Мэтта Прэттиса в Лондоне, требуют скрупулёзного анализа, а для этого нужно больше информации. Прежде всего, необходимо установить: кто такой Буххан Йылмаз из Турции, какую роль он играет в комбинации Мэтта Прэттиса?

На основании этой аналитической записки Джоэль Форман отправил заявку в первый отдел Директората региональных контролёров: проследить за Бухханом Йылмазом. Оперативники Британского отдела, (так в служебной переписке МИ-6 именовался первый отдел Директората региональных контролёров), доложили своему шефу Майклу Шихану, что у Буххана Йылмаза на руках билет авиакомпании «Турецкие авиалинии» до Стамбула.

По служебной инструкции полагалось резиденту МИ-6 в Анкаре собрать всю информацию о Буххане Йылмазе. Однако Шихан до недавнего времени возглавлял резидентуру в Анкаре, и знал, как болезненно турецкие спецслужбы реагируют на интерес МИ-6 к гражданам их страны.

«Пойдём в обход», – решил Шихан, и отправил указание в пятый отдел Директората региональных контролёров: собрать всю информацию о Буххане Йылмазе. Пятый отдел именовался «Ближневосточный». Он координировал работу резидентур в Израиле, Ливии, Сирии, Иордании. Арабских Эмиратах и Иране – в странах Ближнего Востока. Для слаженной работы резидентур, на Ближнем Востоке, в ливанском городке Шемлане, под «крышей» Центра арабистики МИД Великобритании, работает Центр координации информации МИ-6, под руководством Эрнста Дастанвиля, который и получил запрос от Майкла Шихана: собрать всю информацию на турка Буххана Йылмаза.

Шихан знал, кому поручить это дело. Эрнста Дастанвиля в МИ-6 именовали «сэр Коммуникабельность». В Ливане он был на своём месте. Эту ближневосточную страну можно назвать базаром для разведок всего мира. Здесь покупались и продавались секреты многих государств, нужно только знать место, где их можно купить. Эрнст Дастанвиль все эти места прекрасно знал, и направился в ресторан «Коукли» – заведение с прекрасной французской кухней. Её поклонником был Оздемир Акгюль – кадровый сотрудник турецкой спецслужбы МИТ17, работающий в Ливане под прикрытием должности журналиста стамбульской газеты «Национальные новости». Акгюль выслушав просьбу сэра Коммуникабельность, отправил запрос на улицу Чанкая18. Ответ пришёл быстро, причём за подписью Эмре Тенера19, точнее это был вопрос: «Чем вызван ваш интерес к Буххану Йылмазу?»

Акгюль ответил: «Им интересовался Честный».20

Из штаб-квартиры МТИ пришло сообщение, что Буххан Йылмаз находится под программой защиты политических беженцев. Акгюлю рекомендовалось передать Достанвилю фотокопию учётной карточки Буххана Йылмаза из турецкой паспортно-визовой службы, которая прилагалась. Там были лишь фотография Буххана Йылмаза, номер и серия его паспорта. Всё это спустя неделю попало в руки Вильяму Гаррету, а он передал эту информацию Заку Данафу, который в свою очередь отправил её в «лес».

Информационный центр СВР в Ясенево без труда установил, что под именем Буххана Йылмаза скрывается бывший начальник службы внешней разведки Ичкерии21 Хож-Али Нугаев, который, в криминальных кругах России известен под кличкой «Хоза». Пока заместитель управления «С» СВР полковник Пантелеев отправлял информацию о Хозе в ФСБ, тот в отличном настроении летел из Лондона в Стамбул. Было от чего радоваться, американцы начинают большую игру, и Хоза в ней ключевая фигура.

Глава 3

Сентябрь в Стамбуле золотое время: жара спала, но ещё достаточно тепло и можно купаться в море. После знойного лета, кажется, что город стал шумным и крикливым. Впрочем, с наступлением сумерек Стамбул затихает, однако всё сказанное не относится к улице Истикляль, находящейся в районе Бейоглу, там шумят круглосуточно. Потому, как здесь множество ночных клубов. Хоза купил себе квартиру на этой улице, но оформлена она была на Эдика Эдигова, бывшего телохранителя Шамиля Басаева. В феврале 2000 года, при выходе из блокированного федералами Грозного, Эдик подорвался на мине. Попал в плен, и в фильтрационном лагере для пленных боевиков ему ампутировали ногу. Врачи посчитали, что он не выживет, и отдали его умирать родителям. Мать выходила Эдика, а потом ему удалось перебраться в Турцию.

Чеченец, поселившийся на чужбине, обязательно станет искать других чеченцев, и возникнет диаспора. Хоза хоть и не жил в Стамбуле постоянно, но стамбульских чеченцев знал почти всех, однако не всем доверял. Эдигову он верил. Хоть и не сомневался Хоза в надёжности Эдика, но видеть его сегодняшних гостей тому не следовало. Хож-Али Нугаев сказал Эдигову, чтобы пару дней у него не появлялся.

Первым к Хозе пожаловал его старый друг и бывший подельник, Мовлади Атгериев по кличке Руслан. У чеченцев принято давать детям два имени, в паспорте записано одно, а зовут человека другим именем. Отцу Мовлади Атгериева понравилось имя Руслан. Так его и звали все. В восьмидесятых годах Хоза и Руслан возглавляли чеченскую бандитскую группировку в Москве. Их банда собиралась в ресторане «Лазань», потому их звали «лазанские». Когда в Чечне к власти пришёл Джохар Дудаев, и республику стали именовать Ичкерия, почти все «лазанские» перебрались в Чечню, где стали «бригадными генералами», то есть каждый обзавёлся своим отрядом боевиков. Хоза тоже уехал в Чечню, и Джохар Дудаев назначил его начальником Службы внешней разведки Ичкерии. Бурное время второй чеченской войны не пожалело лазанских, теперь, «иных уж нет, а те далече», то есть в местах лишения свободы. Руслан единственный из лазанских, кто остался жить в Москве.

В честь встречи старых друзей, Хоза выставил на стол бутылку коньяка «Шато де Монтифо».

– В Лондоне меня и Берёзу22 пригласил на виллу один важный американец, – Хоза разливал коньяк, – они начинают большую игру против Путина. В России тебе нужно организовать каналы поставки денег моджахедам на Кавказе.

– Большая игра, крупные деньги, – улыбнулся Руслан и залпом выпил свой коньяк. Поморщившись, добавил: – Такие деньги и в руках держать приятно.

Сказанное Хозе не понравилось, он хотел жёстко осадить Руслана, но не успел, раздался звонок в дверь.

– Это Доку Умаров, – Хоза посмотрел на экран монитора. Он взял с журнального столика бутылку коньяка и фужеры, убрал в бар. Обернувшись, усмехнулся: – Став Абу Усманом, Доку Умаров превратился в ретивого мусульманина. Не будем оскорблять коньяком взор правоверного.

Доку Умаров после гибели влиятельных чеченских полевых командиров: Шамиля Басаева, Руслана Гелаева и Вахи Арсанова, считался самым уважаемым. Когда в марте 2005 года в Чечне был убит президент Ичкерии Аслан Масхадов, его место занял Абдул-Халим Садулаев. Президенты Ичкерии в Чечне долго не живут, и в июне 2006 года, в ходе спецоперации ФСБ Садулаев был убит. Настала очередь Доку Умарова становиться президентом Ичкерии. Понимая, что эта должность, ступень для перехода в мир иной, Умаров перебрался в Грузию. Когда президент этой страны Михаил Саакашвили, желая замириться с Россией, принялся вытеснять боевиков из Панкийского ущелья, Доку Умаров уехал в Турцию. Здесь он жил практически постоянно, изредка нелегально выбираясь в Ингушетию для встречи с полевыми командирами. При этом в Чечне Доку Умаров не показывался, ибо воздух этой республики для него опасен.

Сразу после Умарова, пришёл Мовлади Удугов. В Ичкерии он занимал должность министра печати и информации. Осенью 1999 года, когда после нападения ваххабитов на Дагестан, Россия вновь ввела армию на территорию мятежной Чечни, Мовлади Удугов уехал в Турцию. Там он основал сайт «Кавказ-центр», жил на пожертвование благотворительных мусульманских организации, немного зарабатывал тем, что раздавал интервью западным журналистам, так и добывал свой хлеб насущный, но был он чёрств и не всегда с маслом. Потому, Мовлади Удугов очень обрадовался, когда Хож-Али Нугаев пригласил его на встречу, ибо знал, Хоза всегда крутится возле больших денег, а раз так, может и ему, что перепадёт.

Четвёртым гостем был араб Хамид аль Махмуд. В Стамбул он приехал из Парижа, имея на руках французский паспорт на имя Франсуа Локара. В Ираке при президенте Саддаме Хусейне он руководил VI отделом «Запад» спецслужбы Аль-Истихбарат Аль-Аскериа23. Именно ему и его заместителю по отделу «Запад», полковнику Хафизу Абд – Саллеху, пришла идея объединить ячейки исламистов в оккупированном американцами Ираке. По их планам следовало превратить подполье исламистов в партизанские отряды, которые захватят нефтяные районы Ирака. В этом коммерческом предприятии Хамида аль-Махмуда и Хафиза Абд – Саллеха, исламисты играли роль военной силы, к деньгам ушлая парочка подпускать их не собиралась. Хафиз Абд – Саллех предложил поставить американцев в курс дела, для чего он направился в Нью-Йорк, и встретился с отставным сотрудником ЦРУ Фрэнком Контэ. Тот выслушал его и сказал, что ему нужно посоветоваться. Через несколько дней, он явился к Хафизу Абд – Саллеху в номер отеля «Вашингтон», и заявил, что идея хорошая, но не следует замыкаться на одном Ираке. Хафиз Абд – Саллех был умным человеком и всё понял. Он вылетел в Париж к Хамиду аль – Махмуду и рассказал, что хотят американцы. После чего Хафиз Абд – Саллех отправился в Швейцарию, где в деревеньке Гиммевальд он выращивал розы.

Хамид аль – Махмуд поехал в Ирак, там с помощью бывших офицеров иракской армии стал создавать исламистское подполье. Во главе организации поставили иорданца Абу Мухаб аз – Заркави. На тот момент среди иракцев не было человека, пользовавшегося авторитетом среди арабских исламистов. В декабре 2005 года в Тикрите24, на совещании руководителей исламистского подполья Абу Мухаб аз – Заркави зачитал программу действий для создания Халифата – государства мусульман. Территорией этого государства должны стать земли, где живёт хотя бы один мусульманин. По планам Абу Мухаб аз – Заркави вначале нужно захватить Ирак. Оттуда уже вести экспансию дальше. На первоначальном этапе государство должно зваться ИГИЛ25 – Исламское государства Ирака и Леванта. В Османской империи, провинция, в которую входили территории современных государств Сирии, Израиля, Ливана, Иордании и Палестины именовалась Леванта. Следовательно, в Халифат, на начальном этапе должны войти эти государства.

Через Фрэнка Контэ Мэтт Прэттис был осведомлён о плане Абу Мухаб аз – Заркави, и считал, что нужно к Халифату присоединить Кавказ. По этой причине, в августе 2007 года, Хафиза Абд – Саллеха в деревушке Гиммевальд посетил американец назвавшийся Акселем Алеманом. Он прекрасно говорил по-арабски, и сообщил, что Фрэнк Контэ скоропостижно скончался. Теперь Хафизу Абд – Саллеху следовало вести дела с ним. Они беседовали в розарии, Алеман разглядывал цветы, излагая Хасану Абд – Саллеху план действия, а тот, слушая, мучительно вспоминал: где он видел этого американца? Только после ухода Амстуца он вспомнил.

В 1984 году 40-я армия вооружённых сил СССР, которая дислоцировалась в Афганистане, для пресечения поставок афганским моджахедам оружия, начинает операцию «Заслон». Все горные тропы на границах с Пакистаном и Ираном минировались. По агентурной информации на перехват караванов выходили разведгруппы, они уничтожали моджахедов, а караваны захватывали. Моджахеды стали нести значительные потери. В 1986 году агент Хафиза Абд – Саллеха в окружении Усамы Бен Ладена, воевавшего против советской армии в Афганистане, при переходе из Пакистана в афганскую провинцию Логар, подорвался на советской мине. Агента отправили в Пакистан, в тренировочный лагерь моджахедов в Читрале26. Имя этого агента: Абу Айюб аль – Масри. Узнав о ранении своего агента, Хафиз Абд – Саллех переправил его на лечение в военный госпиталь Багдада. Там его навестил этот парень, который сейчас разглядывал его розы в Гиммевальде. В Багдад он прилетел из Исламабада27, в Багдадском аэропорту имени Саддама Хусейна предъявил пакистанский паспорт на имя Римшана Булледи.

Хафиз Абд – Саллех поинтересовался у Абу Айюб аль – Масри: кто это? Тот сказал, что с этим парнем он познакомился в Джаваре28.

« Все зовут его Аль Рукман»29, – сообщил Абу Айюб аль – Масри.

Хафиз Абд – Саллех сообразил, что это разведчик и решил: британец из МИ-6. Теперь выяснил, что ошибался, это американец. Сразу после встречи с Акселем Алеманом, Хафиз Абд – Саллех выехал в Париж к Хамиду аль – Махмуду. Тот спустя две недели организовал в Стамбуле встречу в квартире Хозы.

Хамид аль – Махмуд хорошо говорил по-русски, и разговор в квартире вёлся на «великом и могучем».

– Друзья, настало время объединиться всем моджахедам ведущим борьбу с неверными, – провозгласил Хамид аль – Махмуд. У него запершило в горле, и он отпил кофе из маленькой чашечки: – Моджахеды в Ираке организовались и ведут борьбу за создание Халифата. Вам на Кавказе следует присоединиться к ним и создать «Кавказский эмират».

– Тебе Абу Усман, – Хоза посмотрел на Умарова, – следует собрать амиров30 и объявить им о создании «Имарат Кавказ».

Доку Умарову очень не хотелось менять чистые простыни уютной виллы в Картале31 на жёсткий топчан сырого схрона в горах Ингушетии, потому он возразил:

– Близится зима, а моджахеды вынуждены провести её в горах. У нас плохо с провизией и одеждой. Время ли сейчас объявлять о создании Имарат Кавказ?

– Самое время, – кивнул Хамид аль – Махмуд, – это воодушевит моджахедов Кавказа, они поймут, что не одни ведут джихад.

– Вопросы снабжения, возьмёт на себя Руслан, – Хоза указал рукой на Мовлади Атгериева. Тот кивнул, а Хож-Али Нугаев продолжил: – Мы обеспечим моджахедов всем необходимым. Ты Доку…

Хоза улыбнулся:

– Я хотел сказать Абу Усман, объявишь амирам о создании Имарат Кавказ, а Мовлади Удугов сделает это на своём сайте. Само собой, главой Имарат Кавказ будет Абу Усман.

Мовлади Удугов ушёл со встречи в приподнятом настроении, его назначили представителем Имарат Кавказ за рубежом, а это постоянное денежное содержание. По крайней мере, теперь не будет болеть голова, когда нужно вносить арендную плату за квартиру. Доку Умаров напротив, был удручён, ему предстояло вернуться на Северный Кавказ, и активизировать действия моджахедов. Угроза для жизни возрастает в десятки раз, а деньги опять проплывают мимо, они в руках у Руслана.

Мовлади Атгериев, наконец, мог расслабиться и насладиться «Шато де Монтифо». Когда коньяк приятно ударил в голову, он спросил:

– Берёза тебе не подсказал банкира, который поможет перегонять деньги из-за бугра в Россию?

– На Берёзу рассчитывать нельзя, – Хоза смаковал коньяк с закрытыми глазами, – все его связи в России засвечены. Служба финансового мониторинга свой хлеб не зря ест. Тебе придётся пораскинуть мозгами, чтобы обеспечить безопасную проводку денег в Россию.

«Поручу это дело Эми Самикову, – Мовлади налил себе коньяк, – он парень оборотистый».

Эмиль Самиков, или как его все звали Эми, работал оперуполномоченным уголовного розыска в Гудермесском ОВД. Он не лез в политику, и был равнодушен к религии. Эми прекрасно видел всё беззаконие, которое творили в Чечне ваххабиты и боевики, среди которых было много уголовников, вмиг перекрасившись, они стали фанатичными мусульманами. Казалось Самикову с ними не по пути, однако когда в ноябре 1999 года бывший начальник Гудермесского РОВД Султан Гайсаханов и руководитель службы шариатской безопасности Ичкерии Айдамир Аблаев, предложили ему возглавить подполье боевиков Гудермесского района, он согласился. Потому, что считал, что Россия не должна силой захватывать Чечню. Став эмиром, Эми работая в милиции, воевал против своих товарищей, ловивших боевиков. Он не стрелял в своих друзей, но руководил действиями боевиков. Правда, стрелять ему всё же пришлось. Его близкий друг – начальник уголовного розыска Гудермесского ОВД Руслан Алтаев вышел на его след, и чтобы избежать разоблачения, Самикову пришлось убить друга, но это его не спасло, он был арестован.

За руководство подпольем боевиков и убийство трёх человек он получил на удивление мягкий срок – девять лет лишения свободы. Всё объяснялось просто: Национальный антитеррористический комитет (НАК) ФСБ взял его в свою разработку. Самиков отбывал наказание в городе Бор Нижегородской области. Там находится колония для бывших сотрудников силовых ведомств. С ним работал оперативник ФСБ Евгений Абердин.

Эми Самиков на сотрудничество согласился, но поставил условие: из колонии с ним вместе должен освободиться его друг Андрей Мамонтов, бывший боец армавирского отряда специального назначения. Андрей прошёл обе чеченские войны, был осуждён за драку в кафе.

НАК ФСБ устроил так, что Самиков и Мамонтов были переведены в колонию – поселение. Там они якобы отбывали срок, а на самом деле, жили в уральском городке Куса, и проходили агентурную подготовку. Султан Гайсаханов, уговоривший Эми Самикова стать эмиром моджахедов, с 2005 года оборвав все связи с боевиками, прятался в подвале у родственников. Оперативники ФСБ вышли на его след, и в обмен на помилование, ему было предложено поработать на благо Родины.

Гайсаханов поехал в Москву и попросил Мовлади Атгериева помочь в освобождении по УДО Самикову и Мамонтову. Требовалось нанять хорошего адвоката. Руслан Атгериев нашёл адвоката, даже оплатил его услуги. Вот таким образом Национальный антитеррористический комитет ФСБ подвел Самикова и Мамонтова к Мовлади Атгериеву. Именно с их помощью был уничтожен Шамиль Басаев. Причём операция проведена столь филигранно, что боевики были в полной уверенности: Басаев погиб из-за собственной неосторожности при обращении с оружием. Среди боевиков Самиков и Мамонтов были известны как Аль Садик и Аль Кабир, причём Доку Умаров полностью им доверял.

Вернувшись в Москву, Мовлади Атгериев объявил Самикову и Мамонтову, что необходимо организовать финансовый канал проводки денег из-за границы в Россию. Деньги пойдут на ведения джихада.

Глава 4

Сентябрь в Москве выдался тёплым. Погода стояла почти летняя, в начале октября, листва на деревьях начала желтеть. Евгений Абердин выйдя из машины на Керамическом проезде, взглянув на золотую листву, вспомнил у Пушкина:

«Приятна мне твоя прощальная краса,

Люблю я пышное природы увяданье».

Наступив на упавший под ноги кленовый лист, он направился в подъезд дома. Первая служба ФСБ здесь имела конспиративную квартиру. В 2006 году Евгений Абердин был переведён в Оперативное управление Первой службы ФСБ. Он оставил за собой некоторые операции, которые вёл в Национальном антитеррористическом комитете. Став руководителем УКАРД, контакты со своими агентами не прервал. В маленькой двухкомнатной квартире на Керамическом проезде, ему предстояла встреча с Мамонтовым и Самиковым.

– Кофе или чай? – как радушный хозяин поинтересовался Абердин.

– Можно кофе с коньяком, – улыбнулся Мамонтов.

– Будет и коньяк, – кивнул Абердин, достав из серванта бутылку.

– Я за рулём, – покачал головой Самиков.

– Ну а я нет, и к тому же человек свободной профессии, – улыбнулся Мамонтов. Он поднял палец кверху: – Как говорила героиня из одного фильма: «Не путать с древней».

– Я тоже за рулём, – кивнул Абердин. Он посмотрел на Мамонтова: – Следовательно, Андрей будет пить в одиночестве.

– Коньяк не водка, компании не требует, – пожал мощными плечами Мамонтов.

– Есть данные, что ЦРУ пытается заставить боевиков на Кавказе активизировать свои действия, – Абердин налил коньяк в фужер Мамонтова, – недавнее заявление об образования Имарат Кавказ, вероятно из той же оперы.

– Значит, указание Руслана Атгериева организовать финансовые каналы по перекачке денег в Россию, тоже с этим связано, – кивнул Самиков.

– Скорее всего, – согласился Абердин, – если учитывать, что деньги в Россию будут поступать через Хозу, а он друг и подельник Мовлади Атгериева.

– Вероятно, – поморщился Мамонтов. Он выпил свой кофе: – Вы бы ещё на кофейной гуще предложили погадать.

Андрей улыбнулся:

– Да у нас и гущи нет, кофе-то растворимый.

– Ты это просто хохмишь или предложение имеешь? – посмотрел на друга Эми.

– Нужно отодвинуть Руслана от кассы и занять его место, – развёл руками Мамонтов.

Генерал Абердин задумался.

– Андрей, вы заслужили ещё одну порцию, – улыбнулся он, наливая коньяк в фужер. Поставил бутылку на журнальный столик: – Учитывая, что возможности Руслана в Москве ограничены, а Доку Умаров доверяет вам, то вы сможете занять место Атгериева.

– Тогда какая пойдёт информация! – улыбнулся Самиков.

– Информация без её реализации, это схоластические знания, – вздохнул Абердин.

– А кто вам помешает реализовывать её?! – развёл руками Мамонтов.

– Когда вы находитесь около Мовлади Атгериева, у вас люфт для маневра, – генерал отпил кофе из своей чашки, – но как только вы его отодвинете, боевики в своих провалах заподозрят вас.

– Если играть в шахматы, а не в нарды, и просчитывать наперёд несколько ходов, а не ждать, сколько очков выкинут кубики, то партия может быть долгой, – улыбнулся Самиков. Он пожал плечами: – В конце концов, любая игра заканчивается, и тогда победа или поражение.

– Выпьем за победу, – поднял фужер Мамонтов.

После ухода гостей, генерал Абердин мыл чашки на кухне. Одна из чашек стояла на самом краю мойки.

«Неустойчивое равновесие», – всплыла в его мозгу фраза. Он переставил чашку на кухонный стол, и сообразил, что произнёс её банкир Алексей Войтенко.

«Евгений Петрович, сейчас я нахожусь в состоянии неустойчивого равновесия, – рассуждал банкир, – при любом вашем толчке, опрокинусь и понесу уголовное наказание. Безусловно, вы совершите полезную работу, отправив меня под суд. Но будет ли от неё толк? Стране ущерб я не нанёс и готов сотрудничать с властями».

«Как я вас понял Алексей Мефодьевич, вы предлагаете мне не делать свою работу?» – улыбнулся Абердин.

«Эффект от неё будет небольшой, а я вам могу ещё пригодиться», – Войтенко поправил очки на носу.

«Лично мне?»

«Ну, зачем же так утрировать Евгений Петрович?! – усмехнулся Войтенко. Он сложил пухленькие ручки на своём массивном животе: – Я имел в виду, вашу службу».

История с банкиром Войтенко началась, когда из управления экономической безопасности МВД в Первую службу ФСБ поступило сообщение о разработке начальника отдела Главгосэкспертизы. Имелась информация, что за взятки чиновник даёт нужное заключение экспертизы. Оперативники МВД выяснили, что он выдал банку «Замоскворечье» разрешение на приобретение месторождения каменных солей в Калининградской области. Директор банка «Замоскворечье» Войтенко пояснил, что месторождение приобрёл для голландской компании «Ван Браун». Оперативники службы экономической безопасности МВД установили, что в калининградском месторождении можно добывать обогащённые магниевые соли, которые идут для получения чистого металлизированного магния, а он уже идёт для производства титаномагниевых сплавов, применяемых в авиации. Следовательно, шахты являлись стратегическим объектом, не подлежащим продаже иностранцам. Чиновник Главэкспертизы за взятку выдал заключение, что каменные соли, добываемые на калининградском месторождении, идут на производство удобрений. Руководство ФСБ посчитало, что здесь нечто большее, чем экономическое преступление, потому дело передали не в Четвёртое управление32, а в Службу контрразведки.

Занимаясь этим делом, Абердин выяснил, что фирма «Ван Браун» являлась «прокладкой», а конечным бенефициаром сделки была американская корпорация «Боинг». Можно поднапрячься и доказать посредничество Войтенко во взятке, однако Абердин этого делать не стал. Теперь он решил позвонить ему.

***

– Алексей Мефодьевич, прежде чем я начну вам излагать свою просьбу, хочу вас сразу предупредить, дело может оказаться для вас опасным, и вы вправе отказаться, – заявил Абердин.

Они сидели в кабинете Войтенко, пили кофе.

– Евгений Петрович, несколько месяцев назад, я обещал вам, что если окажусь полезным в вашей работе, вы всегда можете рассчитывать на меня, – банкир снял очки и протёр их платочком.

– Помню, – кивнул Абердин. Он глотнул кофе: – Но в нашем случае это можно назвать недействительной сделкой, ибо при определённых условиях, влечёт возникновение неблагоприятных для вас последствий.

Генерал улыбнулся:

– Если я правильно процитировал статью о сделках из Гражданского кодекса.

– В старину в России заключали сделки под купеческое слово, – улыбнулся в свою очередь Войтенко, – я его вам дал, так что не тратьте зря время, излагайте суть проблемы.

Спустя два дня Самиков и Мамонтов привезли в офис Мовлади Атгериева банкира Войтенко. Тот достал из портфеля ворох бумаг.

– Приступим к делу господа, – банкир пальцем поправил очки на переносице, – я кратко введён в курс дела, и предлагаю следующую схему: в Чехии мы приобретаем фирму.

Банкир порылся в бумагах:

– У меня уже есть предложение: фирма называется «СТД Инвест Интернейшинел», зарегистрирована в Праге на улице Брамовска дом 9, офис 653. Уставной капитал пятьдесят тысяч крон. Деньги небольшие, а компания эта хороша тем, что её офис находиться не в Праге, а в Лондоне по адресу: Астберироуд дом 35.

Войтенко улыбнулся:

– Это обычная практика, и в Лондоне по этому адресу зарегистрировано свыше четырёхсот фирм.

– Зачем нужны такие сложности, Лондон, потом Прага? – Эми закурил сигарету.

– Между Россией и Чехией заключено межправительственное соглашение о предоставлении всей финансовой информации. Чехи свои условия соблюдают, потому у Росфинансмониторинга полное доверие к деньгам, поступающим оттуда. Для этого нам нужен чешский адрес. В свою очередь, раз наша фирма зарегистрирована в Лондоне, то подпадает под юрисдикцию Великобритании. Следовательно, налоги мы будем платить там. По британскому законодательству, если фирма ведёт дела за пределами Королевства Великобритания, от налогов она освобождается. Вдобавок, Англия имеет соглашение с Чехией, что те не предоставляют информацию третьей стороне об учредителях британских фирм.

Банкир посмотрел на Руслана:

– Я так полагаю, господин Атгериев, что учредителем фирмы «СТД Инвест Инкорпорейтед» будете вы? Деньги в Россию пойдут через вас, и вряд ли вам захочется светить свою фамилию.

– Не захочу, – кивнул Мовлади. Он улыбнулся от мысли, что деньги пойдут через него.

– Далее, – продолжил банкир, – нам следует вылететь в Лондон, где вы господин Атгериев, выдадите доверенность на моё имя и на имя господина Самикова, на право заключения сделок и составления финансовой отчётности. Так как в нашей цепочке присутствует Чехия, то доверенности придётся апостилировать.

– Что это за хрень?! – поморщился Руслан.

– Апостиль, это штамп, который ставиться в легализационном отделе МВД Великобритании, подтверждающий законность использования этой доверенности за рубежом, – пояснил банкир. Он вздохнул и развёл руками: – На это понадобиться неделя.

– Чего вздыхаешь банкир?! Неделя в Лондоне, это же прекрасно! – расхохотался Руслан. Он взглянул на Самикова и Мамонтова: – Командировочные за мой счёт.

– Хорошо, – кивнул Войтенко. Он стал перебирать свои бумаги: – Далее, в России требуется открыть несколько фирм. Наиболее перспективной в этом деле, мне видится деятельность по утилизации мусора. Закупать оборудование будет «СТД Инвест Инкорпорейтед». Ценами можно будет легко играть, а разницу обналичивать.

– У нас с Андреем есть контакты в Ингушетии, Чечне и Дагестане, – вставил Эми Самиков. Он улыбнулся: – Займёмся мусорным бизнесом там.

Андрей Мамонтов повёз Войтенко в его банк, а Самиков и Руслан остались в офисе.

– Где ты раскопал этого шустрого бухгалтера? – Мовлади Атгериев разлил кофе из кофейника.

– Меня познакомил с ним Султан Гайсаханов. У них какие-то дела по нефтяному бизнесу, – Эми взял в руки свою чашку.

– Султан занимается бизнесом из подвала? – улыбнулся Мовлади.

– Он не амнистирован, и приходится быть осторожным, – развёл руками Самиков. Отпив кофе, продолжил: – Но ФСБ и МВД, похоже, позабыли о нём. Он живёт в Ставрополье, а весь его бизнес в Чечне. Приходится крутиться.

Спустя несколько дней, Атгериев, Самиков, Войтенко и Мамонтов вылетели в Лондон. В отеле «Монтана» Руслан подписал учредительные документы на фирму. Он был в приподнятом настроении, и не обратил внимание, что кроме него учредителями фирмы оказались Самиков и Мамонтов. В Лондоне Атгериев познакомил Мамонтова и Самикова с Хозой.

***

Зиму 2007-2008 годов, боевикам на Северном Кавказе пришлось зимовать в схронах. Границы с Грузией и Азербайджаном пограничники перекрыли наглухо. Даже если удастся перейти на ту сторону, есть большая вероятность, что спецслужбы арестуют и передадут России. В Дагестане, Чечне и Ингушетии ФСБ и МВД наладили агентурную работу, так что в домашних схронах не укроешься, выдадут соседи. Вот и пришлось зимовать в горах.

С момента второй чеченской войны, или как её именовали официально: «контр – террористическая операция», прошло семь лет. Основная масса боевиков была уничтожена, кому немного повезло, сидели в тюрьмах. Чечня восстановилась после двух войн, у молодёжи появилась работа, и померкла в их глазах романтика жизни моджахеда. Приток боевиков практически прекратился. Остались лишь те, кому все эти годы удавалось балансировать между могилой и тюрьмой. Но удача не может сопутствовать всегда, потому перспективы невесёлые: поменять могильную сырость схрона на сырую могилу. Скучно жить, когда единственная светлая перспектива – стать шахидом,33 если при этом знать, что рядом люди влюбляются, женятся, растят детей и живут полноценной жизнью. Раньше прячась на конспиративных квартирах, на эту жизнь можно было взглянуть из подвала, а теперь и такой возможности нет. Осталось лежать на деревянном топчане, во влажной темноте схрона в полной тишине. Нельзя даже перекинуться словом с соседом, ибо звуки в горах, во влажном зимнем воздухе далеко разносятся.

Три месяца в горах Ингушетии удручающе подействовали на Доку Умарова. Он лежал в темноте схрона с открытыми глазами, и от щемящей тоски разрывало сердце. Против воли в мозгу свербила мысль:

«Не нужно было в девяносто втором году бежать из Тюмени. Дали бы за убийство и разбой пятнадцать лет, даже полный срок сейчас отсидел бы, и вышел на свободу. Зажил бы нормальной жизнью».

В начале девяностых годов, после окончания Грозненского нефтяного института, Доку Умаров оказался по распределению в Тюмени. Там организовал фирму «Тюмень Ага Ф-4», а в свободное от бизнеса время занимался рэкетом. Летом 1992 года в посёлке Патрушево под Тюменью, Умаров со своим приятелем Мусой Атаевым поссорился с двумя местными парнями. На следующий день, Умаров и Атаев выпив пива и покурив марихуаны, прихватили пистолет ТТ, и поехали в Патрушево, разбираться с обидчиками. Они вломились в дом к одному из парней, но того не оказалось дома. Пистолет был у Умарова, он застрелил родителей парня и соседа, на свою беду зашедшего в гости. Плохо соображая от наркотиков, Атаев зачем-то взял видеомагнитофон и телевизор. Они уехали в Тюмень, а утром очухавшись, решили бежать в Чечню.

В ту пору в Чечне к власти пришёл Джохар Дудаев, и у лихих парней к которым причислял себя Доку Умаров, появилось много возможностей. Впрочем, его приятель Муса Атаев такого оптимизма не разделял, и старался жить тихо. Умарову это не нравилась, и он вступил в полк «Борз» (Волк), которым командовал Руслан Гелаев. Они были родственниками по матери, но росту карьеры Умарова это не помогло, зато поспособствовала удачная женитьба. Его тестем стал Дауд Ахмадов, друг Джохара Дудаева. Умарову присвоили чин бригадного генерала. Клан Ахмадовых, состоящий из Дауда, его четырёх сыновей и двух племянников, занимался похищением людей с целью получения выкупа. Доку Умаров примкнул к семейному «бизнесу».

После начала второй чеченской войны, Муса Атаев перебрался в Тбилиси. Жил небогато и тихо. Такая судьба не прельщала Умарова, он вкусил власти, под его командой был отряд в сотню человек. В 2005 году президентом Ичкерии был Абдул-Халим Садулаев, на случай своей гибели, он назначил своим преемником Доку Умарова. Когда Садулаев погиб, Умаров стал президентом, и понял, что теперь ФСБ займётся им. Умаров перебрался в Турцию.

Президент Ичкерии должность опасная, из Турции иногда нужно было перебираться на Кавказ для встречи с боевиками, а это чревато. Умаров видел для себя один выход – исчезнуть. Но бежать нужно с деньгами, чтобы, не мыкаться в поисках куска хлеба как Муса Атаев. Потому следовало замкнуть на себя все финансовые потоки, направляемые арабами и американцами для боевиков, а это как раз и не удавалось. На Доку Умарова накатила липкая, смертельная тоска, жить становилось невыносимо, хотелось выть или застрелиться. Он зашептал про себя слова молитвы:

«Би-сми-Лляхи-р-Рахманим-ля хавля ва ля куввата илля би-лляхи-ль- Алииййй-ль –Азым34», – мозг отвлёкся вспоминая слова молитвы на незнакомом языке, а плавная и мелодичная арабская речь убаюкивала, вводя в ступор, когда не ясно, спишь ты или бодрствуешь.

Откуда-то издалека, до Умарова донёсся шёпот:

– Абу Усман, пришёл Абу Асер.

– Какой Абу Асер?! – вышел Умаров из дремотного состояния.

– Раис35 Мухабарата36.

Доку Умаров окончательно пришёл в себя и понял, что с ним разговаривает Супьян Абдулаев, его верный заместитель.

– С чем пришёл Абу Асер? – Умаров сел на топчане.

Абу Асер – радиопозывной Тархана Газиева. Когда Доку Умаров был ещё президентом Ичкерии, он назначил Газиева командующим Юго-Западным фронтом. Став амиром Имарат Кавказ, Умаров сделал Газиева начальником службы безопасности.

– Он сообщил, что в Алхасты у Али, тебя дожидаются Аль Садик и Аль Кабир, – шептал Абдулаев. Он своей бородой щекотал ухо Умарова: – Встретишься с ними у Али, или дать им команду ехать в Аршты? Туда из нашего лагеря удобнее добраться.

– Не зачем перед ними светить все наши явки, – покачал головой Умаров.

– Мне идти с тобой?

– Не нужно. Обратно меня проводит Абу Асер со своими людьми.

На встречу с Доку Умаровым приехали Самиков и Мамонтов. Они передали Умарову адреса складов в Магасе и Экажево, где моджахеды получат тёплые вещи и продукты. Таким способом ФСБ решило выявить всю конспиративную сеть боевиков.

– Можно было бы решить вопрос и с оружием, но пока не вышло, – Эми развёл руками.

– Не всё сразу, – улыбнулся Умаров. Он был доволен, посланники из Москвы привезли ему деньги. Аль Садик и Аль Кабир оказались ловкими ребятами, вон как хорошо решили вопрос с обеспечением моджахедов. Если они ещё помогут Умарову набить карманы деньгами, то будет хорошо. Можно будет обдумывать варианты выхода на покой. Но это в перспективе, а пока следует активизироваться, чтобы поддерживать свой авторитет.

– Такие вещи лучше решать сходу, чтобы потом не было недоразумений, – покачал головой Мамонтов.

Доку Умаров взглянул на богатырскую фигуру Мамонтова. Он знал, что Андрей бывший спецназовец, воевал в Чечне на стороне федералов.

«Не хочется мериться силой с ним в рукопашной», – подумал Умаров, глядя на кулачищи Мамонтова.

– Какие недоразумения? – спросил Доку Умаров.

Эми Самиков встал и направился к вешалке, из внутреннего кармана куртки «аляски» он достал бумаги.

– Банкир, который работает с нами, и осуществляет перевод денег в Россию, для нашего джихада, обнаружил увод денег со счетов нашей фирмы в Лондоне, – Самиков протянул бумаги Доку Умарову.

– Кто эта крыса?! – вскочи тот.

– Руслан Атгериев, – ответил Мамонтов, – Хоза поставил его на деньги, а он ополовинил их, и перевёл в оффшоры на свои счета.

Разрабатывая операцию по устранению Мовлади, Абердин предполагал перевести часть денег поступающие на счета «СТД Инвест Инкорпорейтед» в оффшоры Виргинских островов, чтобы потом всё свалить на Атгериева, для этого Войтенко соответствующим образом оформил доверенность. Однако, как оказалось, в этом не было необходимости. Едва первый транш поступил на счета «СТД Инвест Инкорпорейтед», Руслан Атгериев украл половину суммы.

– Забери эти документы и отправь их Хозе! Пусть он знает, какую крысу поставил управлять нашими деньгами, – Умаров протянул документы Самикову.

– Это копии документов, – ответил тот и бумаги не взял.

– Хорошо, – кивнул Умаров. Он свернул листы вчетверо и положил их в карман разгрузки. Подошёл к двери и открыл её.

– Абу Асир зайди! – позвал он.

В комнату вошёл Тархан Газиев, Умаров кивнул на него:

– Он в Москве свяжется с вами, окажите ему помощь.

Мамонтов и Самиков одновременно кивнули, а Умаров продолжил:

– Переночуете у Али, а нам нужно идти.

Умаров, Газиев и двое боевиков выехали из Алхасты на «Ниве». За рулём был Газиев, а Умаров сидел рядом.

–Ты как раис Мухабарата должен разобраться с крысой Мовлади Атгериевым, он ворует наши деньги, – сказал Умаров, глядя в лобовое стекло.

В конце января Газиев с двумя боевиками приехал в Москву. По телефону позвонил Мовлади Атгериеву и назначил ему встречу на улице Авиаторов. Подъехав на место, Руслан вышел из своего «Порше», и пошёл вдоль улицы. К нему подскочили двое парней и затолкали в «Тойоту». Атгериева доставили в ингушское село Алхасты, в дом к Али. Там в подвале с ним разговаривал Доку Умаров. После чего Руслана задушили и закопали в лесу. Покинув дом Али, Умаров не удержался и по спутниковому телефону позвонил Хозе.

– Ас-саляму алейкум Хоза, твой друг оказался крысой, – закричал он в трубку, едва Хож-Али Нугаев отозвался.

Тот уже получил по факсу копии документов от Эми Самикова, и знал, что Руслан пропал в Москве.

– Люди с возрастом меняются и не в лучшую сторону, – вздохнул Хоза, – я готов порвать за это Руслана.

– Поздно, крыса уже наказана, – Доку Умаров отключил телефон. Следовало быстро покинуть этот район.

На момент разговора с Доку Умаровым, Хоза обедал с Акселем Алеманом в парижском ресторане «Ги Савой». Аксель знал русский язык, но Хоза разговаривал по-чеченски, Аксель ничего не понял.

– Проблемы? – поинтересовался он.

– Уже решены, – вздохнул Хоза. Он сделал глоток вина «Шато Марго»: – Скоро на Кавказе моджахеды активизируют свои действия.

– Меня радует мистер Хоза, что вы с оптимизмом смотрите в будущее, – улыбнулся Алеман.

Глава 5

2008 год.

Третий понедельник февраля в США отмечается «Президентский день». Февраль для этого праздника выбран из тех соображений, что два знаковых президента США: Джордж Вашингтон и Авраам Линкольн родились в этом месяце. Праздник стали отмечать с середины XIX века, однако, дата постоянно плавала: то 12 февраля в день рождения Линкольна, то 22 февраля в день рождения Вашингтона. Ясность в 1971 году внёс президент Ричард Никсон, вынеся на рассмотрения Конгресса закон, по которому Президентский день отмечается в третий понедельник февраля.

В этот раз праздник пришёлся на восемнадцатое февраля, а в этот день в Вашингтоне, в старейшем районе города под названием Александрия, проводится костюмированный парад. Впрочем, для большинства американцев этот день знаменателен тем, что в магазинах начинается распродажа одежды осенне-зимнего сезона, в торговых центрах ажиотаж. В Лейк Форест Парке торговых центров нет, и вихри потребительского смерча не нарушают покой городка. Вдоль шоссе Белингер Уайт находится множество особняков выстроенных в григорианском стиле, популярным в начале ХХ века. Один из особняков принадлежит члену совета директоров банка «Морган Кеш» Мэтту Прэттису. Здесь он проводит свои конфиденциальные встречи. Сейчас у него в гостях заместитель директора Национальной тайной службы ЦРУ Аксель Алеман.

Разместились в домашнем кабинете хозяина. Вдоль одной стены располагались книжные шкафы. Среди фолиантов с золотым тиснением, книги экономистов Леона Вальраса, Йозефа Шумпетера, Адама Смита и Джона Кейнса. Там же встроен телевизор «Сони», на экране маршировал Вирджинский полк в мундирах стилизованных под XVIII век, с мушкетами на плечах.

– Президент Буш-младший может считаться символом безотказности работы американской государственной машины, – Прэттис кивнул на экран телевизора, – чего только стоят его обаятельные слова о рыбах и книжках.

Уважаемый банкир намекал на речь Буша-младшего в городе Сагина штат Мичиган, когда он заявил: «Я верю, что люди и рыбы могут мирно сосуществовать друг с другом». На другой встрече, со студентами колледжа, Буш-младший заявил: «Одна из лучших вещей в книгах, этот то, что иногда в них есть чудесные картинки».

Прэттис усмехнулся:

– Даже при таком, весьма недалёком президенте, наше государство с успехом решало сложнейшие задачи, выпавшие на время правления Буша-младшего.

Аксель Алеман улыбнулся:

– Мне больше по душе его цитата: «Нет, нам не нужно чужого, но своё мы возьмём любой ценой, чьё бы оно не было».

Мэтт Прэттис вздохнул:

– К сожалению, здесь президент сокровенно высказал то, о чём следовало молчать!

Подумав немного, он улыбнулся:

– Но сработал образ техасского простака, закрепившийся за Бушем-младшим. Однако этот президент уходит, а новому предстоит решать проблему, которая назревала десять с лишним лет.

– О какой проблеме вы говорите мистер Прэттис?

– Основной целью развала Советского Союза было устранение конкурента в мировой экономике. Соединённые Штаты добились желаемого результата, и весь мир играет по нашим правилам. Мы печатаем доллары, ими пользуются все страны. Денег у нас стало много, и мы направили их на развитие социальной сферы и здравоохранения. Пропагандируя всему миру наш американский образ жизни, мы стали жить не по средствам. Кризис назрел ещё в 1996 году, но тогда «лишние» деньги мы направили в Китай, и таким образом решили проблему. В Китае начался экономический рост, а у нас выросла безработица, мы были вынуждены материально компенсировать людям потерянный доход. Однако система худо – бедно работала: китайцы производят товар, и направляют его в США. Всю лишнюю наличность Китай вкладывает в американские ценные бумаги. Но мы вынуждены печатать денег больше, ибо ведём разорительные войны в Ираке и Афганистане. Вдобавок в Штатах начался перекос: простой американец не работая, хочет жить лучше. Он берёт в кредит машину, в ипотеку жильё. В свою очередь банки, желая заработать, снижают процент по кредитам, и люди перекредитовываются. Из-за лёгкости получения ипотеки, в жилищном строительстве начался бум, цены на жильё растут. Люди продают ипотечное жильё, берут новый кредит. Но так не может продолжаться вечно. Жилищный рынок насытится, и цены перестанут расти, а вследствие того, что возникнет переизбыток нового жилья, цены на него рухнут. По мнению моих аналитиков, произойдёт это в сентябре. Люди брали ипотеки в расчёте на быстрый заработок, но если цены на жильё рухнут, они не смогут выплачивать ипотечный взнос, который превосходит их месячный доход. Начнётся ипотечный кризис, и пойдёт череда банкротств банков. Из крупнейших, первым рухнет «Лемон Бразерс», он больше всех выдал токсичных кредитов, за ним пойдут банкротства крупных банков.

– Нас опять ожидает «великая депрессия»? – Аксель Алеман поставил снифтер с виски на изящный журнальный столик. Он понял, начинается серьёзный разговор.

– «Великую депрессию» США удалось преодолеть только благодаря Второй мировой войне, – развёл руками Прэттис. Он вздохнул: – Теперь воевать не с кем, следовательно, нужно искать другие методы.

– Какие?

Мэтт Прэттис сделал глоток виски, от большой речи у него пересохло в горле.

– Проблема ипотечного кризиса решаема, но для этого все должны играть по нашим правилам, а Путин своей мюнхенской речью показал, что Россия имеет свои интересы, которые несоосные с нашими.37 Ваша задача Аксель, доказать русским, что их жизненные интересы заканчиваются за пределами Московской кольцевой дороги!

– Это так сказать стратегические цели, – улыбнулся Алеман.

– Не воспринимайте это, как пустую схоластику Аксель! – нахмурился Прэттис. Он поставил снифтер на журнальный столик: – Помните библейскую истину: «Вначале было слово»! Путин в Мюнхене его произнёс, и вот уже ливийский президент Муаммар Каддафи предлагает арабским странам ввести золотой динар для международных расчётов, а это угроза нашим национальным интересам. С Каддафи мы разберёмся так жёстко, чтобы впредь, ни у кого не возникло мысли, о введении золотого стандарта для валют. Однако мы ещё поговорим на эту тему, когда придёт время.

– Что же является темой нашего сегодняшнего разговора?

– Россия и Путин! Здесь как с Ливией, разобраться одним ударом не получится. У России слишком большая территория и огромный потенциал.

– Проблема России возникла с приходом к власти Путина, – Алеман взял снифтер с журнального столика и глотнул виски, – он сейчас очень популярен в стране. Как-никак вышел победителем во второй чеченской войне, да и благосостояние русских в годы его правления растёт.

– Я знаю, что вы работали в России, и можете считать себя знатоком этой страны, – кивнул Мэтт Прэттис, – именно потому вы и занимаете свой нынешний пост. Однако ещё в университете, мне довелось изучать психологию. Со студенческой скамьи я помню цитату Зигмунда Фрейда: «Массы не знали жажду правды никогда. Они хотят иллюзий, в отсутствии которых они не имеют возможности существовать».

Мэтт Прэттис улыбнулся:

– Вероятно, и Путин знает это изречение Фрейда, только этим можно объяснить факт, что первыми шагами его во власти было разрушение медиоимперий Гусинского и Березовского.

– Это прибавило ему балов в глазах народа, – вставил Алеман.

– Любовь народа также непостоянна, как преданность кокотки, – улыбнулся Прэттис, – всё упирается в деньги. Как только мы приступим к выполнению наших планов, у Росси возникнут трудности в экономике, и Путин начнёт терять народную любовь.

– Каковы же эти планы?

– Первый этап этих планов завершился вчера.

– Вы о том, что парламент Косово объявил о независимости республики от Сербии?

– Именно! – кивнул Мэтт Прэттис. Он развёл руками: – Война в Югославии велась для того, что бы разместить в Косово наши военные базы.

Он улыбнулся:

– Для этих целей Дику Чейни38 пришлось бросить свою горячо любимую компанию «Холлибертон», и стать вице-президентом у Буша-младшего. Правда Дик о «Холлибертон» не забывал, и дочка этой компании «Браун и Рут», получила подряд на строительство нашей базы в Косово. Теперь мы имеем там базу «Бондстил» около городка Урошевац. После независимости Косово, мы проложим по её территории нефтепровод. Бакинская нефть по трубопроводу будет поступать из грузинского порта Супса, расположенного на побережье Чёрного моря. Затем танкерами перевозится в болгарский город Бургас. Оттуда по нефтепроводу, проложенному по территориям Македонии и Косово, перекачивается до албанского порта Влёра. Таким образом, мы обходим пролив Босфор, через который могут проходить танкеры ёмкостью до ста пятидесяти тысяч тон. Во Влёре нефть получат танкеры ёмкостью до трёхсот тысяч тон. Мы станем контролировать транспортировку бакинской нефти по всему миру. В стоимости одного барреля нефти, свыше 80% это её транспортные расходы. Но мы и оставшиеся двадцать процентов заберём себе, заставив правительство Азербайджана вкладывать доллары, полученные от продажи нефти, в наши ценные бумаги. Таким образом, мы решим проблему финансового кризиса.

– Каким образом?! – удивился такому плану Алеман.

– Когда в результате кризиса, у нас пойдёт череда банкротств банков, мы национализируем их. Это значит, что государство возьмёт на себя их долги и напечатает лишние деньги. Но потом их нужно будет с нашего рынка «убрать», и мы вложим их в нефтяную отрасль Азербайджана. Вот тут Аксель появляется работа для вас.

– Мистер Прэттис вероятно вы запамятовали, я не финансист, – улыбнулся Алеман.

– Я это помню, – Прэттис не поддержал его игривого тона. Всё так же серьёзно, он продолжил: – В Азербайджане сильны позиции России. Сейчас бакинская нефть идёт по территории России. Алиеву невыгодно ссориться с Путиным, учитывая, что в России с десяток миллионов граждан Азербайджана на заработках. Однако всё изменится, если позиции русских ослабнут.

– В чём будет выражаться ослабление России?

– Прежде всего, Грузия должна вытеснить Россию из Южной Осетии и Абхазии. После этого она подаст заявку на вступление в НАТО, а мы разместим там военную базу. Это решит две проблемы: мы сможем контролировать нефтепровод, а потеря Южной Осетии и Абхазии в имиджевом плане ударит по Путину. Он станет терять союзников. Также война с Грузией, позволит нам оценить военный потенциал русской армии, чтобы рассчитывать наши следующие ходы. Однако здесь возникают непредвиденные нюансы.

– Какие?

– В дело вступают межличностные отношения между директором ЦРУ генералом Хайденом и начальником управления разведки министерства обороны генералом Мэйлзом.

– Майкл Мэйлз бравый вояка, закончил академию в Вест-Поинте, и в разведку пришёл с генеральскими звёздами, – улыбнулся Алеман. Он пожал плечами: – Что за разногласия у него с нашим директором?!

– Через десять дней Мэйлз должен выступать на слушаниях в Конгрессе. Он будет давать показания в комитете Сената по вооружённым силам, по поводу пыток заключённых в тюрьмах Ирака. Мэйлз считает, что вся эта шумиха в Конгрессе организована с подачи Майкла Хейдена. Генерал Мэйлз утверждает, что пытками в Ираке занимались сотрудники ЦРУ, а теперь с больной головы всё валят на здоровую. В таких условиях не приходится говорить о нормальном взаимодействии между ЦРУ и управлением военной разведки.

– Но я-то что могу сделать?! – развёл руками Алеман. Он улыбнулся: – Я не конгрессмен и даже не президент Соединённых штатов.

– Вы Аксель имеете большую ценность, чем упомянутые вами говорящие головы, – в свою очередь улыбнулся Мэтт Прэттис. Он отпил виски: – Вы не болтаете, а делаете дело. В военной разведке такие же работящие ребята, и вам предстоит варить похлёбку на одной кухне, поделиться друг с другом интересными рецептами, ни обращая внимания на свару ваших боссов.

***

На юго-западной окраине Вашингтона, в месте слияния рек Потомак и Анакастия, находится парк, с площадками для гольфа и велодорожками. Там можно поиграть в теннис, много баскетбольных площадок. Если пройти с километр севернее по живописному берегу Потомака, натолкнёшься на забор военной базы «Анакастия – Боллинг». До 2005 года здесь было две базы. На базе ВМФ США «Анакастия» находились склады, а к ней примыкала база ВВС США «Боллинг». Хоть она принадлежала ВВС, и там дислоцировалось одиннадцатое крыло39, но самолётов на базе не было. Это подразделение именовалось «Крыло почётного караула ВВС», таким образом, одиннадцатое крыло не летало, а маршировало. Они участвовали во встречах иностранных государственных деятелей и на церемонии похорон. По этой причине на авиабазе «Боллинг» аэродрома нет, а лишь небольшая вертолётная площадка. Командовал одиннадцатым крылом полковник Майкл Цульсдорф.

В 2005 году с базы «Боллинг» передислоцировали одиннадцатое крыло, и объединили территорию с базой «Анакастия». Полковник Цульсдорф стал комендантом базы «Анакастия – Боллинг», которую передали Управлению военной разведки министерства обороны США. В Пентагоне остались офисы руководителя Управления военной разведки, его заместителей, и финансовая служба. На базу переехали: оперативное управление, информационно – аналитической управление и управление технической разведки. Туда же переехал Колледж военной разведки, в котором военнослужащий армии США мог получить диплом бакалавра по специальности «Военная разведка», или магистра по специальности «Стратегическая разведка».

Мэтт Прэттис рекомендовал Алеману наладить личные контакты в военной разведке, а у Акселя там старый приятель, Рональд Эрли, руководитель отдела евразийского ТВД40.

После окончания Академии Блэр41, Аксель поступил в Колумбийский университет на факультет международных отношений. Его дед Георг Алеман считал, что в ближайшие несколько десятилетий в большой цене будут специалисты по Ближнему Востоку, и Аксель выбрал специальность «востоковедение». Он занялся изучением арабского языка и фарси. Однажды преподаватель по истории дипломатии сказал ему:

« Я знаю Аксель, вы весьма преуспели в изучении арабского языка, а у меня племянник студент Апалаческого университета. Он учится на факультете политологии, и пишет курсовую работу по странам Аравийского полуострова. Не могли бы вы помочь ему с переводом?»

Аксель согласился и таким образом познакомился с Рональдом Эрли.

После окончания Колумбийского университета перед Акселем Алеманом открывались широкие перспективы, ему предлагали работу в Госдепартаменте. Но он с детства наслушался рассказов деда Георга о разведке, потому, получив диплом, подписал контракт с кадровым директоратом ЦРУ. Своим решением Аксель поверг в шок родителей, но поделать они ничего не могли, зато дед был доволен.

В ЦРУ диплом Колумбийского университета открывал перед Акселем блестящие перспективы аналитика в Разведывательном директорате. Первоначальную подготовку он проходил в школе разведывательного анализа имени Шермана Кента, в городке Шантильи штат Висконсин. Отучившись там, он попал на работу в Разведывательный директорат, и ужаснулся от бумажной работы, которой занимались аналитики. Он заявил руководству, что такая работа его не прельщает. Аксель написал прошение на имя директора ЦРУ с просьбой перевести его в Оперативный директорат. Ему снова пришлось проходить первоначальную подготовку, в этот раз в центре оперативного состава именуемым «Ферма» возле местечка Кэмп Пири в штате Вирджиния. Центр окружает густой лес – заповедник, в котором разводят оленей. Доступ в заповедник воспрещён. Ферма огорожена высоким забором, вдобавок прилегающая территория обнесена колючей проволокой с грозными надписями на столбах: «Внимание! Проход запрещён. Закрытая резервация».

Если занятия в школе Шермана Кента походили на обучение в колледже, то обучение на Ферме было иным, там царят армейские порядки. На территории центра построены макеты зданий, где слушатели отрабатывали приёмы ведения слежки и ухода от неё. Они обучались закладывать тайники, и другим шпионским премудростям. Срок обучения на Ферме шесть месяцев, но Аксель проучился всего три. На Ферму приехал заместитель руководителя Оперативного директората Густ Авракотас, о котором говорили, что он гений разведки. Авракотас руководил операцией «Циклон».

В конце 1979 года СССР ввёл войска в Афганистан, советник по национальной безопасности США Збигнев Бжезинский уговорил президента США Джимми Картера устроить Советскому Союзу «свой Вьетнам в Афганистане». Картер дал указание директору ЦРУ адмиралу Стенфилду Тёрнеру начать операцию по оказании помощи афганским моджахедам в борьбе с армией Советского Союза. Эту операцию назвали «Циклон», руководил ей Густ Авракотас. Он привлёк к сотрудничеству британскую разведку МИ-6 и пакистанскую МВР42. В Пакистане организовали множество тренировочных лагерей, на которых афганских моджахедов обучали методам ведения партизанской войны, британские, американские и пакистанские инструкторы. К транспортировке оружия для моджахедов, Густ Авракотас привлёк своего знакомого, израильского бизнесмена Манучера Горбани. Тот до 1980 года был военным атташе Израиля в Тегеране. Горбани персидский еврей, в Иране имел много знакомых. Даже когда к власти в Иране пришёл аятолла Хомейни, и объявил Израиль враждебным государством, Манучер Горбани сохранил там свои связи. В 1979 году он уехал из Тегерана в Тель-Авив, и уволился из армии Израиля. Горбани занялся бизнесом, торговал оружием. Именно он организовывал доставку американского оружия в Пакистан для афганских моджахедов. Оружие в Афганистан возили с территории Пакистана и Ирана.

Бедой сотрудников Оперативного директората ЦРУ было то, что они не желали учить языки, если в европейских странах это было не очень большим неудобством, так как там почти все говорили по-английски, то на Ближнем Востоке и в Азии, по этой причине, в оперативной работе возникали огромные трудности. ЦРУ привлекало к сотрудничеству местных, суля им гражданство США, но это часто шло во вред делу, а тут на Ферме обучается американец в совершенстве владеющий арабским языком и фарси.

«Вы нужны мне Алеман», – сказал Густ Авракотас, и Аксель уехал в Пакистан. Он стал советником полевого командира Джамалуддина Хаккани. Часто из Пакистана ходил с моджахедами в Афганистан.

Об операции «Циклон» в ЦРУ слышали многие, однако только Густ Авракотас знал: половина оружия предназначенного афганским моджахедам, идёт в Иран. В начале 1979 года там к власти пришёл аятолла43 Хомейни. Из светского государства Иран превратился в исламскую республику. За годы правления шаха Мохаммеда Реза Пехлеви свергнутого исламской революцией в феврале 1979 года, в Иране стали очень сильны антиамериканские настроения. В декабре 1979 года в Тегеране иранские студенты захватили посольство США, и взяли в заложники шестьдесят шесть дипломатов. При этом правительство Ирана поддерживало студентов. В апреле 1980 года силы спецоперации армии США попытались провести операцию «Орлиный коготь», с целью освобождения заложников.

В ходе операции «Орлиный коготь», с борта авианосца в Персидском заливе взлетели восемь вертолётов со спецназом на борту. Их поддерживали истребители и самолёты заправщики. Вертолёты в сопровождении самолётов заправщиков должны были захватить заброшенный аэродром неподалёку от Тегерана, и удерживать его до возвращения группы захвата, которая с вертолётов пересаживается в автомобили, и добирается до посольства в Тегеране. Освободив заложников, спецназовцы вместе с ними возвращаются на захваченный аэродром, и все вылетают на авианасоец. Таков был план.

В реальности с самого начала всё пошло наперекосяк. При взлёте, в море рухнул один вертолёт, хорошо, что обошлось без жертв. Из-за бури в пустыне, другой вертолёт заблудился и повернул назад, а шесть машин добрались до аэродрома. Разведка уверяла, что заброшенный аэродром находится в безлюдном месте, а наделе оказалось, что рядом оживлённое шоссе. Спецназовцы срочно стали его блокировать: захватили автобус с пассажирами, и пытались затормозить бензовоз. Водитель их приказ остановиться проигнорировал, и спецназовцы открыли огонь по его автомашине. Оказалось, что в кабине бензовоза был ещё и пассажир, он получил пулю в голову и умер, бензовоз загорелся, а водитель скрылся. Таким образом, утрачивался элемент внезапности.

Пока спецназовцы блокировали шоссе, лётчики заправляли вертолёты от самолёта – заправщика. Вспыхнул пожар и восемь человек экипажа самолёта сгорели. Бросив тела лётчиков и два незаправленных вертолёта, спецназовцы вернулись на авианосец. После этого инцидента, США прервали дипломатические отношения с Ираном.44

За противостоянием США и Ирана из Багдада наблюдал президент Ирака Саддам Хусейн. Он решил, что США нападёт на Иран, и захотел урвать себе кусочек иранской территории. Войска Саддама Хусейна попытались отобрать у Ирана богатую нефтью провинцию Хузестан. Однако армия Ирана остановила иракцев на границе, и разгорелась ожесточённая ирано-иракская война, которая продлилась восемь лет, и унесла с обеих сторон миллион жизней.

После начала войны, США ввело эмбарго на поставки оружия Ирану, которому оно было необходимо для ведения боевых действий. Соединённые Штаты поддержали их союзники, и к тому же, у Ирана были напряжённые отношения с СССР из-за ввода советских войск в Афганистан. Таким образом, Иран мог приобрести оружие только в Китае, но оно было ненадёжно. В 1984 году Манучер Горбани связался со своими друзьями в Иране, и предложил им наладить поставки оружия. Он уговорил Густа Авракотаса урезать партии оружия для афганских моджахедов, и направить образовавшийся излишек в Иран. Переправляя оружие персам, Авракотас осознавал, что рано или поздно, всё вскроется и тогда ему грозит пожизненный срок за антигосударственную деятельность, так как Иран считался врагом США.

Он предложил комбинацию первому заместителю директора ЦРУ Роберту Гейтсу. Суть идеи была такова: в 1979 году в Никарагуа был свергнут диктатор Анастасио Самоса. Революционное правительство возглавил Даниэль Ортега, который тут же национализировал землю, отобрав крупные земельные участки у семейства президента Анастасиа Сомосы и его друзей, а также наладил дружеские отношения с Кубой и СССР. Бывшие сторонники президента Сомосы, лишившись своего богатства, начали партизанскую войну против правительства Ортеги. США эта бедная страна не интересовала, но Никарагуа – «задний двор» Соединённых Штатов. Они не могли позволить СССР обосноваться там, и правительство США стало поддерживать сторонников Анастасиа Сомосы. Их в Никарагуа звали «контрас», (от слова контрреволюционеры). Контрас оружием снабжало ЦРУ.

В 1984 году Конгресс США посчитал: поддерживать афганских моджахедов и никарагуанских контрас для страны накладно, и наложил эмбарго на военную помощь контрас, а без этого, их партизанская война была обречена на поражение. Густ Авракотас предложил Роберту Гейтсу увеличить поставки оружия афганским моджахедам, а полученные таким образом излишки продавать Ирану. Деньги от продажи оружия персам направлять на помощь контрас. Роберт Гейтс согласился на такую операцию. Так Густ Авракотас получил гарантию, что не будет обвинён в предательстве национальных интересов США, но одновременно сильно уменьшился его доход от сделки.

Роберт Гейтс провёл переговоры с премьер-министром Израиля Шимоном Пересом, израильская разведка Моссад взяла на себя доставку оружия в Иран, и получения денег с персов. Авракотас решил, что теперь Манучер Горбани в операции лишний, он исключил его из цепочки поставщиков. Обидевшись на это, в октябре 1986 года, Горбани, «слил» в американские газеты информацию о продаже оружия в Иран. Поднялась шумиха, дело окрестили «Ирангейт», (по аналогии с Уотергейтским скандалом, приведшим к отставке президента Ричарда Никсона). Вторым названием скандала было: «Иран – контрас».

Расследование дела «Иран – контрас» длилось до 1989 года, и всё это время Густ Авракотас был руководителем операции «Циклон». В феврале 1989 года 40-я армия Советского Союза вышла из Афганистана, и операция для ЦРУ стала неактуальна. Авракотас ушёл в отставку, в 1992 году был осуждён на четыре года лишения свободы по делу «Иран – контрас». Но посидеть в тюрьме ему не довелось: президент США Джордж Буш – старший в 1992 году помиловал всех участников «Ирангейта». Однако мы забежали вперёд, и следует вернуться в май 1986 года. В то время Аксель Алеман вместе с Джамалуддином Хаккани, находился в укреплённом районе «Джавара» в горах афганской провинции Хост. В Пакистане операцию «Циклон» курировал Милтон Барден. Он по рации дал шифровку Акселю Алеману, что к ним направляется караван с оружием, в котором будет группа американских военных. Они в боевых условиях испытают ПЗРК «Стингер», и обучат афганских моджахедов работать с ними. Группу возглавлял первый лейтенант45 Рональд Эрли. Он после получения диплома Апалаческого университета, ушёл служить в армию, окончил офицерские курсы. Учитывая его гражданскую специальность «политология», Эрли направили на учёбу в Национальный колледж разведки, в котором он получил диплом бакалавра по специальности «военная разведка», после чего был направлен в 206-й батальон военной разведки. Эрли и Алемана ещё несколько раз сводила судьба и они стали приятелями.

Выслушав Акселя, полковник Эрли улыбнулся:

– Не зря говорят: «Любое дело можно сделать тремя способами: правильно, неправильно, и по-армейски». В армии твой главный босс не генерал, который сидит в Пентагоне, а капрал, что гоняет тебя по плацу.

Рональд Эрли нажал клавишу переговорного устройства:

– Сессил, пригласите ко мне капитана Переса из отдела военных атташе.

Через пять минут в кабинет вошёл смуглый красавец. Полковник Эрли встал и подошёл к нему.

– Знакомься Аксель, это Николас Перес, с ним тебе придётся иметь дело.

Они поговорили минут сорок, обсуждая предстоящую операцию, потом Алеман уехал.

– Хороший он парень Аксель Алеман. Не правда ли? – улыбнулся полковник Эрли, когда в кабинете они остались одни. Он подошёл к окну: – Прекрасные слова говорит про защиту национальных интересов.

– Я не понимаю вашей иронии господин полковник?! – нахмурился Перес.

– Ты же закончил лётный колледж в Колорадо Спрингс, – повернулся к нему Эрли. Он сел в своё кресло: – При взлёте и посадке необходимо учитывать направление ветра. Так?!

– Куда вы клоните?

– У нас в конторе тоже важно учитывать направление ветра, – улыбнулся полковник Эрли. Он откинулся на спинку кресла: – Майк Бешеный Пёс должен давать показания в Конгрессе. Поэтому, прежде чем напрямую информировать Алемана, обсуди всё со мной.

Генерал Майкл Мейлз, будучи полковником, получил под команду 41-ю бригаду полевой артиллерии, дислоцировавшуюся в западногерманском городке Бабенхаузен. Пытаясь сделать её лучшей, он стал «закручивать гайки», и получил прозвище «Бешенный Пёс». С тех пор эта кличка перебиралась за генералом Мэйлзом на каждое место службы.

– Ник, мне бы не хотелось, чтобы твоя карьера пострадала из-за неприязни Бешенного Пса.

– Я всё понял господин полковник, – кивнул Перес.

– Когда ты вылетаешь?

– Через неделю, – поднялся со стула Ник Перес, сообразив, что разговор закончен.

***

После развала Советского Союза, армии Грузии досталось чуть более сотни танков, сто двадцать БТР И БМП, семнадцать артиллерийских орудий. ВВС в наследство от Советской армии получили четыре штурмовика СУ-25 и четыре вертолёта МИ-8, шесть транспортных самолётов АН-2, (те самые «кукурузники»). ВМФ приобрело два французских ракетных катера типа «Комбатант-2», купили у Украины советский ракетный катер серии 206 МР. Едва Грузия заявила о своей независимости, как тут же началась война с Южной Осетией и Абхазией, в результате Грузия потеряла почти все свои танки и БТР.

В 2003 году к власти пришёл Михаил Саакашвили, в то время армии у Грузии практически не было. Саакашвили поднял оклады офицерам и солдатам контрактникам. На военную реформу Грузии деньги выделяли США, однако не так много, и приходилось приобретать старую советскую технику в Болгарии, Сербии и на Украине. Перед Михаилом Саакашвили его американские кураторы ставили задачу: силовым путём присоединить к себе отколовшиеся Южную Осетию и Абхазию, затем подать заявку на вступление в НАТО. Для войны с осетинами и абхазами, которые вооружены автоматами и гранатомётами, современная техника не требуется, а после вступления Грузии в НАТО, на её территории появится военная база США.

Михаил Саакашвили начал реформировать армию. Всеобщую воинскую обязанность не отменили, но упор в грузинской армии делали на набор контрактников. Пентагон прислал военных советников, а многие грузинские офицеры проходили стажировку в США. В Грузинской армии стали часто проводить учения.

Капитан Перес месяц прожил в Грузии. Выезжал в Цхинвал и Сухуми, пытаясь понять: в состоянии ли грузинская армия захватить эти города? Он посещал грузинские военные части, наблюдал за их обучением, и с удивлением обнаружил, что среди иностранных военных инструкторов преобладают офицеры израильской армии.

– Почему вы отдаёте предпочтение именно офицерам израильской армии?! – спросил он у сопровождавшего его министра обороны Грузии Давида Казерашвили.

– Я выбрал израильских офицеров, по той причине, что их армия постоянно воюет, и является одной из самых практичных армий мира, – ответил военный министр.

Разговор происходил в горно-пехотном полку в Имперетии. В этой части дислоцировались офицерские курсы. Военных училищ в Грузии нет, и выпускникам университетов и колледжей предлагали идти в армию. Отбоя от желающих не было, так как с работой в Грузии плохо, а зарплата у офицеров высокая. После девяти месяцев обучения, выпускники получали звание лейтенанта грузинской армии. Офицерские погоны всегда приезжал вручать Михаил Саакашвили.

На плацу выстроились имперетинский горно-пехотный полк и новоиспечённые офицеры. Министр Казерашвили извинившись, отошёл, и рядом с Пересом остался заместитель военного атташе США майор Гулитл. Усмехнувшись, он сказал:

– Присутствие большого количества израильских инструкторов в армии Грузии, объясняется наличием израильского паспорта у мистера Казерашвили.

Подъехал президент Михаил Саакашвили и поднялся на трибуну.

– Вероятно, на телеэкране будет красивая картинка, – Перес кивнул на телевизионную камеру, закреплённую на специальном кране, летающей над плацем, – Давид Казерашвили хорошо усвоил основное правило бизнеса, сделать красочную презентацию.

– За такие деньги, что мы предоставляем Грузии, можно постараться, – кивнул Гулитл.

Его речь заглушил усиленный динамиками голос Саакашвили:

– Моя жизнь и ваша жизнь, подчинены Грузии! Наши сердца бьются в унисон. Я молодой, и вы молоды, все мы защищаем Грузию, и служим мировой безопасности.

Заиграл грузинский гимн «Тависуплеба».46 Перес взглянул на ручные часы и прокричал в ухо майору Гулитлу:

– Думаю, нам здесь больше делать не чего. Мне нужно отдохнуть, завтра я вылетаю в Москву.

Глава 6

Посольство США в Москве с 1953 года находится на Новинском бульваре, (до 1990 года это была улица Чайковского). В восьмидесятых годах посольству на правах бесплатной аренды, сроком на сто лет, передан участок земли на берегу Москва – реки. Там началось строительство административного корпуса, двух служебных и несколько жилых домов для посольских работников. Хотя строительство вели фирмы из США, и привезли свой отделочный материал, но плиты перекрытия, балки и кирпичи приходилось использовать советские. Специалист ЦНИМСТ КГБ СССР47 Вячеслав Асташин разработал оригинальные подслушивающие устройства. В железобетонных балках было сделано множество маленьких пустот, в которых лежали полистироловые фигурки различной конфигурации: шарики, палочки, в виде буквы «Ш», и так далее. Каждая конфигурация фигурок «отвечала» за определённый отрезок в диапазоне частот от семидесяти пяти герц до тысячи ста герц – это речевая полоса частот человеческого голоса. Арматура в балках играла роль антенн, а само здание выполняло функцию усилителя сигналов. Таким образом, применение генератора шумовых помех не имело никакого смысла. «Жучки» Вячеслава Асташина не требовали электрического питания, по этой причине, обнаружить их с помощью аппаратуры невозможно. В конце 1990 года все здания посольского комплекса были выстроены. Служба собственной безопасности посольства США обследовало здания, и не обнаружила «жучков».

«Не может быть, чтобы КГБ не вставило нам подслушивающую аппаратуру!» – решили американцы и отказались въезжать в новый комплекс.

24 августа 1991 года послом США становится Роберт Страус, который решил, что служба безопасности посольства перестраховывается, и дал команду въезжать в новые здания. Председателем КГБ СССР в то время был Вадим Бакатин. Он передал Страусу документ в семьдесят страниц, в котором оказался подробный перечень мест, где установлены подслушивающие устройства. Изучив документ, американцы ахнули, и въезжать в новый комплекс отказались. Эти здания простояли пустующими несколько лет, пока Конгресс США не решил, что это слишком расточительно. Строительные фирмы из США, по документам переданным Бакатиным, убрали все железобетонные балки, обозначенные в схеме, заменив их привезёнными из США.

После окончания работ, новые здания заняли посольские службы, однако резидентура ЦРУ, (на сленге американских разведчиков – «станция»), остались в старом здании. Не переехали в новые здания резидентуры управления военной разведки и АНБ. Впрочем, в резидентуре АНБ много аппаратуры, которую разместили на верхних этажах и крышах всех посольских зданий. Последние этажи в комплексе США отданы сотрудникам АНБ. Антенны на крышах посольских зданий, прикрыты колпаками от любопытных взглядов. Посольский комплекс США на Новинском бульваре находится напротив правительства России. АНБ пытается слушать российских чиновников, разговаривающих по сотовой связи.

Пытаясь выведать чужие секреты, американцы тщательно охраняют свои. При входе в посольские здания, морской пехотинец досматривает на рентгеновской установке всех сотрудников на предмет обнаружения шпионской аппаратуры. Резидентуры ЦРУ, управления военной разведки и АНБ занимают два верхних этажа в «старом» здании посольства США. Вход туда имеет только ограниченный круг сотрудников американского посольства – это «секретная зона». Здесь находятся кабинеты сотрудников ЦРУ, АНБ и управления военной разведки. Кабинеты тесные забиты сейфами с секретной документацией. Но даже тут вести служебные разговоры нельзя. В тиши кабинета, можно лишь обдумывать оперативные комбинации. Если требуется поговорить, сотрудники идут в специальную шумопоглащающую комнату, именуемую «сейф», в которой нет окон, так как со стёкол можно «снять» информацию. Но этого мало, здесь ещё работают генераторы шумов.

Разведчик – работа публичная, потому в кабинетах «секретной зоны» они проводят не так уж и много времени. Сотрудники резидентур сидят под прикрытием каких-то посольских должностей, и в «белой зоне» у них есть кабинеты, причём более просторные.

Сотрудник управления военной разведки майор Энтони Кертис числился пресс-секретарём военного атташе посольства США в Москве. Он находился в своём кабинете в «белой зоне», когда снизу ему позвонил морской пехотинец, и сообщил, что к нему направляется мистер Перес. Встретил его майор в коридоре.

– Пойдём, выпьем кофе, – сказал майор Кертис и направился к лестнице. Они поднялись на самый верхний этаж посольского здания, здесь находились комнаты – «сейфы».

– Раз ты появился в Москве, следовательно, события начались, – Кертис налил из кофе-машины в пластиковые стаканчики кофе.

– Скажем так, идёт согласование сроков, – Перес взял из рук майора пластиковый стаканчик. Он отпил кофе: – Но хотелось бы знать текущую ситуацию.

– Русские не сомневаются, что Грузия нападёт на Южную Осетию и Абхазию, – майор глотнул кофе из стаканчика. Он поставил его на стол и сел в кресло: – После учений «Кавказ-2008» на границе с Южной Осетией оставлены два мотострелковых батальона, которые в случае нападения на Южную Осетию, должны оказать помощь русскому миротворческому батальону в Цхинвале. В Абхазии размещены две роты спецназа ВДВ из 7-ой десантно-штурмовой дивизии.

– Они что такими силами собираются воевать с тридцатитысячной армией Грузии?! – усмехнулся Перес.

– В русском Генеральном штабе невысокого мнения о грузинской армии, – развёл руками майор Кертис. Он глотнул кофе: – До сих пор, грузинам не удавалось сломить сопротивление абхазов и осетин. К тому же русские полагают, что мировое сообщество не даст развязать войну.

– Тогда весь вопрос в том: когда начинать?

– Как только начнётся ремонт, – улыбнулся майор Кертис.

– Какой ремонт?!

– Русские любят проводить строительные работы в офисах летом. В Генеральном штабе этим летом у них запланирован ремонт. Остаётся узнать, когда он будет проводиться в кабинетах оперативного управления Генерального штаба, – майор Кертис допил кофе. Он вновь улыбнулся: – Русские говорят: «Один ремонт равен двум пожарам». Несколько дней оперативное управление будет заниматься переездом в другое помещение, управление войсками будет полностью нарушено.

– Как нам узнать о начале ремонта в оперативном управлении?

– Нет проблем, – махнул рукой Кертис.

– Мне бы хотелось взглянуть на Генеральный штаб русских, – допил свой кофе Перес.

– Поехали, – кивнул Кертис.

Майор привёз Николаса Переса в Главное управление международного сотрудничества, и познакомил с полковником Слащёвским. Тот прекрасно владел английским языком, и показал здание Генерального штаба. Проводив американцев, Слащевский в вестибюле первого этажа повстречал своего однокашника по Калининградскому военно-инженерному училищу Владимира Абрамина, который служил начальником инженерной службы 56-ой бригады ВДВ в Камышине Волгоградской области. Поговорить толком не успели, Абрамин торопился к заместителю начальника оперативного управления полковнику Хуснулину.

– Я ознакомился с вашим личным делом подполковник, – Хуснулин рылся в своих бумагах на столе. Вероятно, нужной не нашёл, махнул рукой и продолжил: – Вы прошли две чеченские войны, и хорошо знакомы с Кавказским театром боевых действий.

***

Спустя два дня подполковник Абрамин приехал в Цхинвал. На Нарстовской улице разыскал дом, в котором находилось министерство обороны непризнанной республики Южная Осетия. В феврале 2008 года Генеральный штаб вооружённых сил России отправил командовать южноосетинской армией генерал-майора Василия Лунева.

– Я тебя Владимир Петрович жду как пирога из печки!– воскликнул Лунев, когда Абрамин протянул ему предписание. Генерал вернул бумагу: – Грузия готова начать войну в любой момент. Учитывая, что грузинская армия теперь не полувоенное формирование, какой была при Шеварднадзе, а полноценная боевая единица, то Южной Осетии придётся туго.

– Россия не оставит осетин в беде, – Абрамин стал разглядывать карту Южной Осетии на стене.

– Именно, – кивнул Лунев. – От нас требуется как в сказке про Мальчиша – Кибальчиша: «Только день простоять, да ночь продержаться». По данным нашей разведки, грузинский Генеральный штаб ещё в 2006 году разработал план «Бросок тигра», по захвату Южной Осетии и Абхазии.

– На календаре две тысячи восьмой год, – усмехнулся Абрамин.

– Вооружённые силы Абхазии пять тысяч человек, в Южной Осетии шесть тысяч, плюс в обеих республиках российские миротворцы. В случае войны с двумя республиками сразу, грузинской армии будет нанесён невосполнимый урон. Саакашвили на это не пойдёт.

– Василий Васильевич, вы сказали, что война может начаться в любой момент! – воскликнул Абрамин. Он развёл руками: – Теперь утверждаете, что Саакашвили на войну не пойдёт.

– Он не рискнёт воевать на два фронта, – покачал головой генерал. Развёл руками и продолжил: – Но от идеи взять под контроль Абхазию и Южную Осетию, он не отказался. Имеются данные, что в ноябре 2007 года американцы дали гарантию Саакашвили, что под угрозой международной изоляции, США удержит Россию от помощи Южной Осетии и Абхазии. После чего грузинский Генеральный штаб разработал операцию «Чистое поле». Согласно ей, первой решено захватить Южную Осетию. Для Саакашвили главное взять Цхинвал и посёлок Джава. Захватив Цхинвал, объявить Южную Осетию под контролем Грузии, а взятие под контроль Джаву, даст возможность перекрыть Рокский туннель, и не позволить нашей пятьдесят восьмой армии переправиться через Кавказский хребет. После успеха Грузии в этой операции, абхазы будут деморализованы, и Саакашвили достаточно будет захватить Сухуми, чтобы объявить Абхазию в составе Грузии. Потом быстро вступит в НАТО, и здесь появятся американские базы. После чего, не опасаясь России, грузины начнут полную зачистку территорий республик от абхазов и осетин.

– Удручающая картина, – покачал головой Абрамин.

– Так вот Владимир Петрович, чтобы этого не произошло, нас сюда и прислали, – улыбнулся Лунев. Он подошёл к сейфу, достал оттуда карту, разложил её на столе для совещаний: – Взгляни, что мы имеем. На подступах к Цхинвалу у нас шесть реактивных миномётов «Град», пятнадцать танков Т-55 и Т-62. Теоретически они смогут защитить Цхинвал от вторжения.

Генерал вздохнул:

– Но это в теории. На практике, они будут уничтожены в первые минуты боя. Как мы не прячем танки и «Грады», постоянно меняем позиции, однако над нами всё время летают грузинские беспилотники, да и пастухи ходят туда – сюда, многие из них завербованы военной разведкой Грузии. Наверняка американцы предоставят грузинам свои данные космической разведки.

– Понятно, – кивнул Абрамин.

–Что тебе понятно?! – взглянул на него генерал.

– То, что помощи от танков и «Градов» нам не будет.

– Нет, подполковник, ты не всё понял, – вздохнул Лунев. Он свернул карту и положил её в сейф: – Основные силы я отведу в Джаву. Буду держать под контролем посёлок и выход из Рокского туннеля. В Цхинвале воевать будешь ты. Сил у тебя для этого мало. Батальон миротворцев, осетинский ОМОН и рота осетинского спецназа. Это всё!

– Хорошо, буду воевать тем, что имею, – улыбнулся Абрамин.

Началась рутинная подготовка к войне. Абрамин облазил подвалы и чердаки всех домов в Цхинвале, выбирая удобные позиции для пулемётчиков, снайперов и гранатомётчиков своего небольшого войска. Ночью шестого августа он с начальником штаба осетинского ОМОНА Игорем Плиевым, в который раз по карте проверяли размещение огневых точек и сектора обстрела. Войну ждали уже три дня: грузинская артиллерия постоянно обстреливала позиции осетинской армии. Третьего августа в Цхинвале объявили о всеобщей эвакуации мирного населения, через Рокский туннель в Северную Осетию. Однако в городе всё ещё оставалось полно народа, человек так устроен, надеется на авось.

– Как думаешь, когда начнут? – Плиев насыпал растворимый кофе в стаканы.

– Скоро, – Абрамин налил кипяток в них. Положил в свой стакан две ложки сахара: – Более точно знают в грузинском Генеральном штабе.

Именно в это время, в Тбилиси на улице Квинтадзе, в конференц-зале министерства обороны собралось совещание. Кроме Саакашвили и министра обороны Давида Казерашвили, на нём присутствовали министр иностранных дел Эка Ткешелашвили, министр МВД Иване Мерабишвили, мэр Тбилиси Георгий Угулава, начальник Генерального штаба Заза Гагава, и все старшие офицеры сухопутных сил. Решали: когда начинать операцию «Чистое поле»?

Руководство России неоднократно заявляло, что в случае агрессии со стороны Грузии, военная помощь Абхазии и Южной Осетии будет оказана. Однако почти никто из присутствующих, в это не верил. Лишь министр МВД Мерабишвили спросил:

– Когда девятого июля четыре российских СУ-24 пролетели над Цхинвалом, на наш протест министр иностранных дел России Лавров заявил: «Мы пытаемся остудить горячие головы молодого грузинского руководства». Вас это не настораживает?!

– Батоно48 Вано, это было сказано для осетин, чтобы они верили в Россию, – махнул рукой Саакашвили. Он посмотрел на Эку Ткешелашвили: – Пусть министр иностранных дел подтвердит.

– Да, во время визита в Грузию, Кондолиза Райс49 заявила, что Соединённые штаты удержат Россию от вторжения в Грузию.

– Вот видишь! – улыбнулся Саакашвили. Он взглянул на свои наручные часы: – Уже поздно, давайте начинать рассмотрение операции. Генерал Гагава!

Начальник Генерального штаба встал.

– Непосредственно операцию «Чистое поле» разрабатывал начальник сухопутных сил вице-полковник Балахадзе.

Начальник сухопутных сил Грузии подошёл к карте.

– По данным нашей разведки, основные силы осетин сконцентрированы в районе посёлка Джавы. Они прикрывают Рокский туннель, – Балахадзе взял в руки указку. Вице-полковник ткнул ей в карту: – Наши основные силы обойдут Цхинвал с двух сторон. С юго-запада двинутся по направления Авнави – Хатагурово. С северо-запада по направлению Эредви – Тлиакана.

– Какими силами вы собираетесь брать Цхинвал?! – воскликнул министр внутренних дел.

– После уничтожения всех осетинских позиций на высотах окружающих город, в Цхинвал войдут бригада специального назначения, батальон батумской морской пехоты и спецподразделения МВД.

– Погодите вице-полковник! – встал Мерабишвили. – В Цхинвале русский батальон миротворцев, а это пятьсот с лишним человек. Осетинская милиция и другие вооружённые отряды. Вы такими малыми силами собираетесь входить в Цхинвал?! Да вас там всех перебьют!

– Действительно, – согласился Саакашвили. Он встал и подошёл к Балахадзе: К чему нам идти в Джаву?!

– Необходимо блокировать Рокский туннель, – ответил вице-полковник.

– Батона Мамиа спал ты, что ли в начале совещания?! – воскликнул Саакашвили. Он кивнул на Эку Ткешелашвили: – Министр иностранных дел сказала, что русская армия на помощь осетинам не пойдёт. Все силы брось на Цхинвал. Эта осетинская банда, сидящая в посёлке Джава, как только узнает, что мы взяли Цхинвал, сбежит по Рокскому туннелю в Северную Осетию.

– Во всякой войне, следует озаботиться резервами, – вставил министр обороны.

– Из призванных в армию резервистов, составлено шестьдесят батальонов. Все они будут находиться в местах дислокации бригад, участвующих в операции «Чистое поле», – доложил начальник Генерального штаба Гагава.

– Ну, вот мы всё и обсудили, – кивнул Саакашвили. Он улыбнулся: – Осталось решить, когда начинать?

В совещании принимал участия Николас Перес и с помощью приводчика внимательно следил за выступающими. Он встал и сказал:

– Операцию лучше всего начать восьмого августа.

– Почему именно восьмого?! – на английском языке переспросил Саакашвили.

– В этот день в оперативном управлении Генерального штаба России будет ремонт, и все офицеры управления станут таскать мебель в другие помещения. Некому будет отдать приказ открыть огонь миротворцам в Цхинвале. Без приказа из Москвы, русские стрелять не будут.

Саакашвили рассмеялся и перевёл с английского на грузинский язык, все, что сказал Николас Перес.

– Так тому и быть! – закончил совещание Михаил Саакашвили.

7 августа 2008 года в 14.00 грузинские миротворцы покинули свои позиции на линии разграничения между Грузией и Южной Осетией. Через пять минут об этом доложили генералу Луневу.

– Ну, вот и дождались! – кивнул он. Абрамин в это время находился в кабинете генерала. Лунев встал из-за своего стола: – Владимир Петрович, удачи и храни тебя Бог.

– Взаимно, – улыбнулся Абрамин. Неопределённость закончилась, и у него улучшилась настроение.

Стали поступать первые сообщения от разведгрупп о движении грузинских частей к границам Южной Осетии, их принимал в кабинете генерала уже Абрамин, Лунев уехал в Джаву. Пошли сообщения о перестрелках на линии разграничения грузинских и южноосетинских войск, но это ещё ничего не значило, стрельба там шла уже целую неделю. С наступлением сумерек вдруг всё затихло. Плиев и Абрамин ждали продолжения событий в кабинете генерала, но ночь была тихая и спокойная.

– Может и сегодня обойдётся, – в час сорок пять Плиев закурил очередную сигарету, за вечер он выкурил пачку, теперь распечатал другую. Раздался грохот, грузины начали артиллерийский обстрел.

Как и предвидел Лунев, впервые же минуты были уничтожены все осетинские «Грады» и танки на рубеже обороны Цхинвала. Затем начался многочасовой артиллерийский обстрел города. В Цхинвал с трёх сторон шли грузинские войска. По плану «Чистое поле», предполагалось, что вся грузинская артиллерия нанесёт массированный удар по городу, деморализовав засевших там осетин и русских миротворцев, потом туда войдут грузинские войска и без труда «зачистят» от них город.

В Цхинвале располагались две базы российских миротворцев. Одна в центре города, в ней находился штаб командующего смешанными силами по поддержанию мира генерал – майора Кулахметова. Её грузины не обстреливали, лишь несколько шальных снарядов залетело туда. Другая база российских миротворцев располагалась на окраине Цхинвала, в частном секторе прозванным «Шанхай». Миротворцы размещались в трёхэтажном здании, рядом кочегарка. За пределами базы по периметру выставлено несколько БМП, и три машины на территории базы. Грузинские войска добрались до города около пяти часов утра, после чего артиллерийский налёт на Цхинвал прекратился. В «Шанхае» на базе миротворцев находилось двести человек, командовал ими полковник Константин Тимерман.

Грузинские танки Т-72, подойдя к базе, стали расстреливать наблюдательную вышку, на которой располагался бетонный «стакан», в нём находились трое часовых. Двое были сразу убиты, а третий, Сергей Кононов, спустился вниз и переждал обстрел. Едва танки прекратили обстрел, он вновь поднялся наверх.

Грузины попытались войти на территорию базы под прикрытием двух танков, но Кононов с вышки из автомата расстреливал грузинскую пехоту, опасаясь гранатомётов миротворцев, танкисты свои машины вперёд не двинули. Т-72 отошли и вновь принялись расстреливать вышку. Сергей Кононов продержался до полудня. Он так и не покинул свою позицию, погибнув там.

К семи часам утра грузинские танки смогли подбить одну БМП миротворцев на внешних позициях, остальные расстреляли боезапас. Выставив дымовую завесу, миротворцы отошли в базу. К одиннадцати часам дня грузины смогли выбить все БМП миротворцев, но даже после этого, грузинские танкисты, опасаясь гранатомётов, ближе, чем на пятьсот метров, к базе не подходили. Миротворцы вели бой только стрелковым оружием.

К полудню грузины контролировали две трети Цхинвала, но в условиях городского боя, это значения не имеет. Осетинские мобильные группы жгли грузинские БМП и танки, пулемётчики и снайперы расстреливали пехоту. В одиннадцать часов дня в небо были подняты штурмовики 4-ой армии ВВС России, и нанесли удары по авиабазам грузинских ВВС в Гори, Вазиани и Марнеули, все самолёты там были уничтожены. Осталась грузинская авиабаза в Сенаки, насчёт неё у ГРУ Генерального штаба России были свои виды, но об этом позже.

Вице – полковник Балахадзе, получив сообщение, о налёте русской авиации, понял, какую глупость совершили военные, послушав политиков. Теперь уже ясно, что Россия начнёт войну с Грузией. Следовательно, через несколько суток она оккупирует её. Теперь самое время задаться вопросом: что будет с ним, Мамиа Балахадзе, разработчиком и руководителем операции «Чистое поле»?! Он решил, не проявлять активности и пустить всё на самотёк, управление операцией «Чистое поле» тотчас же рассыпалось. Однако грузинские офицеры продолжали вести свои подразделения к центру осетинского города.

Из Северной Осетии к Цхинвалу первыми устремились два батальона 135-го мотострелкового полка, усиленные танками. Они добрались до окраин города и нарвались на 4-ю и 5-ю грузинские пехотные бригады. В скоротечном бою русские вынуждены были отступить. Однако четыре танка смогли прорваться в «Шанхай». Правда, грузины тут же один подбили, а другой повредили. Из повреждённой машины слили горючее и перенесли боезапас на оставшиеся два танка, стали воевать. С приходом этих танков миротворцам стало легче. Теперь они могли «огрызаться» на огонь грузинских танков.

Закрепившись на рубеже около Цхинвала, батальоны 135-го мотострелкового полка вызвали штурмовую авиацию. Тут с грузинами сыграла злую шутку подготовка израильскими и американскими инструкторами. Армии США и Израиля всегда вели боевые действия при своём полном превосходстве в воздухе. Это их доктрина ведения войн.

Если с воздуха тебя никто не будет бомбить, тогда зачем тратить силы для маскировки, рыть окопы?! Этому иностранные инструкторы грузинских солдат не обучали. По этой причине солдаты 42-го лёгкого пехотного полка 4-ой грузинской бригады отважно смотрели в небо, глядя на пару российских штурмовиков СУ-25. Этим, они обескуражили лётчиков, и те засомневались: не свои ли это? Пару минут ушло на уточнение, а потом штурмовики принялись «утюжить» грузинские позиции. Итог: восемнадцать убитых и сорок три раненных. После чего до грузинских солдат и офицеров дошла мысль: «Оказывается, война совсем не то, чему их обучали инструкторы!»

На маневрах с холостыми патронами всё красиво, а главное враг уничтожен, а тут он осыпает тебя бомбами и НУРсами, от которых кишки твоего товарища разлетаются в разные стороны, а кругом от боли и ужаса кричат раненные. Эта мысль вначале посетила уцелевших солдат и офицеров 42-го лёгкого пехотного полка. Потом стала распространяться в других частях.

Весь день военные колонны 58-ой общевойсковой армии России и части осетинских ополченцев двигались к Цхинвалу. Вот тут сказалась плохая связь между сухопутными силами и ВВС. Грузинская военная авиация была уничтожена на аэродромах, и в небе могли быть только самолёты российских ВВС, однако в частях 58-ой армии этого не знали, и обстреливали свои самолёты. Возле Цхинвала сбили СУ-25 командира 368-го штурмового полка Кобылаша, который катапультировался и приземлился на территории Грузии, в Лиховском ущелье. Он смог выбраться к Цхинвалу, где встретил российских солдат. Над Гуфтинским мостом50 из зенитной самоходной установки «Шилка», охраняющей мост, был сбит ещё один самолёт 368-го авиационного полка, которым управлял майор Едаменко. Лётчик погиб.

Российские лётчики, не имея точных сведений о продвижении частей 58-ой армии, бомбили своих. Возле грузинского села Эредви СУ-25 461-го штурмового полка по ошибке стал расстреливать русскую колонну: сжёг бензовоз и ранил четырёх солдат. По штурмовику выстрелили из ПЗРК «Игла», повредив крыло. Самолёт кое-как добрался до своего аэродрома под Краснодаром.

Война тем временем шла своим чередом. 10 августа к грузинскому порту Поти двинулись суда ВМФ России: два больших десантных корабля «Цезарь Кунников» и «Саратов». Их прикрывали малый ракетный крейсер «Мираж» и малый противолодочный корабль «Суздалец». На подходе к Поти российские корабли были атакованы пятью ракетными катерами: это были все военно-морские силы Грузии. «Мираж» один катер утопил ракетой «Малахит», а другой обстрелял из пушек, и он загорелся. Грузинская команда пересела на три оставшихся катера, и они рванули в родной порт. Катер полностью выгорел, и «Мираж» отбуксировал его в Новороссийск.

Добравшись до Поти, весь плавсостав ВМС Грузии, бросив суда, разбежался, за ними следом побежал батальон грузинской морской пехоты. Когда в порту Поти высадились российские морские пехотинцы, ВМС Грузии уже не существовало. Российские морпехи стали подрывать оставленные грузинскими моряками катера. Пока они хозяйничали в порту, возле грузинской базы ВВС «Сенаки» высадились три разведроты 45-го Псковского полка ВДВ, со специалистами из ГРУ. Их целью были четыре новейшие американские РЛС размещённые на базе. Именно по этой причине российские ВВС не бомбили базу «Сенаки». Охрана базы попыталась оказать сопротивление, однако десантники быстро подавили его. Загнав весь личный состав авиабазы в ангар, они вызвали самолёты военно-транспортной авиации и стали грузить американские РЛС. Перед отлётом из «Сенаки», десантники взорвали грузинские самолёты.

На аэродроме «Сенаки» догорали самолёты грузинских ВВС, а из Цхинвала выбирались потрёпанные части грузинской армии. Одиннадцатого августа российские войска с территорий Абхазии и Южной Осетии вошли в Грузию. Весть об этом со скоростью молнии распространилась по всем воинским частям грузинской армии, солдаты и офицеры стали разбегаться по домам. К полудню грузинские вооружённые силы почти перестали существовать. Лишь одна рота резервистов в расположении горного полка в Имперетии осталась в составе сухопутных сил Грузии. С самого утра одиннадцатого августа эти резервисты отмечали день рождения солдата своей роты. Ели шашлыки, пили вино, танцевали и пели песни. Их совершенно не интересовало, что твориться вокруг. Угомонились они на рассвете двенадцатого августа. Завтрак рота проспала, а в полдень, построившись, пошли в столовую обедать. Только сейчас они с удивлением заметили, что в военном городке никого нет. Мальчишки, игравшие на спортивной площадке, спросили озадаченных резервистов:

– А вы что здесь делаете?!

– Как что? – удивились резервисты. Один из них, мучимый похмельем, ответил: – Мы родину от русских защищаем!

– Все военные разбежались ещё вчера, – пояснил один мальчишка, – как только узнали, что в Имперетию на БТРах едут бородатые чеченцы.

Вероятно, он имел ввиду батальон «Восток», 291 мотострелкового полка 42-ой гвардейской дивизии вооружённых сил России. Однако резервистам некогда было уточнять структуру российской армии. Они стремглав бросились в казарму, переодеваться в гражданскую одежду. Так грузинская армия лишилась своей последней боевой единицы.

Пока резервисты в Имперетии переодевались в гражданскую одежду, министр обороны Давид Казерашвили докладывал Михаилу Саакашвили, что грузинских вооружённых сил больше нет, а колонна российской армии идёт на Тбилиси. Следом министр иностранных дел Эка Ткелашвили сообщила, что Государственный департамент США уведомил МИД Грузии: американцы не будут вмешиваться в конфликт Грузии с Россией. Мишико понял, что его обманули как деревенского простачка. Русские едут, что бы арестовать его, а так как американцы знают, что он обязательно начнёт болтать, его уничтожат. Мужество не входило в число достоинств Мишико Саакашвили, он запаниковал, перестал контролировать себя, и принялся жевать свой галстук. Однако русские в Тбилиси не вошли, а вскоре и вовсе вывели войска из Грузии. Мишико приободрился.

Глава 7

Утром пятнадцатого октября, Алеману в офис позвонил Мэтт Прэттис.

– Аксель, я на два дня приехал в Лейк Форест Парк, – сообщил он, – сегодня хотел поужинать с вами. Мой повар изумительно готовит бланкет из мяса телёнка.

– Я хоть и не голоден мистер Прэттис, но представив нежное телячье мясо, у меня слюнки потекли, – рассмеялся Алеман. Он посмотрел календарь на рабочем столе: – В котором часу встречаемся?

– В шесть. Вас устроит?

– Вполне, – кивнул Алеман.

Поговорив с Прэттисом, он задумался. Каждый вторник в пять часов вечера у директора ЦРУ совещание руководителей директоратов. Но ужин с Мэттом Прэттисом более важное мероприятие, и Алеман попросил секретаршу позвать к нему Тима Уолтера.

До назначения заместителем директора Национальной тайной службы, Алеман руководил в этом подразделении Отделом по региональным и транснациональным вопросам. Звучит несколько размыто, однако, в Национальной тайной службе это важнейший отдел. Он руководит работой всех региональных резидентур, называемых на сленге работников ЦРУ «станциями». Также ему подчинены все нелегальные агенты.

В феврале 2007 года Владимир Путин произнёс свою знаменитую Мюнхенскую речь, и до руководства ЦРУ дошло, что он бросил «чёрную метку» США. Ещё полгода умники из Разведывательного директората анализировали, насколько это серьёзно, и выдали заключение директору ЦРУ Майклу Хайдену: русские готовятся к противостоянию с США. Тот, посовещавшись со своим заместителем Конрадом Беренджем, решает назначить на пост директора Национальной тайной службы специалиста по России. Выбор пал на руководителя «станции» ЦРУ в Москве Майкла Солика, он был назначен в декабре 2007 года. Это оказалось как нельзя, кстати, для Акселя Алемана. В то время у него разгорелся нешуточный конфликт со старым директором Национальной тайной службы Хосе Родригесом.

У директора Национальной тайной службы два заместителя. Аксель Алеман руководил всей оперативной работой. Ему подчинялись:

Отдел по региональным и транснациональным вопросам,

Центр контрразведки, отвечающий за соблюдение секретности во всех подразделениях ЦРУ.

Центр по борьбе с терроризмом,

Отдел по вопросам технической и финансовой поддержки оперативных мероприятий.

Второй заместитель, Алекс Шелдон, руководил отделом по борьбе с нераспространением оружия массового поражения и центром связи со средствами массовой информации. Шелдон очень любил красоваться перед телекамерами, и печалился, что в силу специализации Национальной тайной службы, ему редко приходиться выступать на брифингах. Он не любил вникать в оперативные дела, и потому Аксель стал большим боссом.

На своё прежнее место он рекомендовал Тима Уолтера, который служил в его отделе простым оперативником. Этим Аксель разозлил своего бывшего заместителя Бенито Гомеса, рассчитывающего занять освободившееся место начальника отдела. Гомес был прекрасный стратег, в деле планирования операций, Уолтер ему в подмётки не годился. Однако Бенито амбициозен, любил, чтобы всё было по его. Аксель с ним намучился, будучи начальником отдела. Тим Уолтер звёзд с неба не хватал, он будет делать всё, что скажет ему Аксель.

Узнав, что Алеман на место начальника отдела прочит Уолтера, Гомес обратился за поддержкой к директору тайной службы Родригесу, и тот поддержал Бенито. Вот тут как нельзя, кстати, пришла новость о том, что Родригеса снимают.

С Майклом Соликом Аксель был знаком ещё по работе в России, и новый директор встал на его сторону. Оскорблённый Бенито Гомес отправился на приём к директору ЦРУ Майклу Хайдену, и тот, что бы «затушить вспыхнувший пожар страстей», убрал Гомеса из Национальной тайной службы, в центральный аппарат, назначив руководителем отдела по взаимодействию с иностранными разведками. Пока Аксель вспоминал всю эту историю, Уолтер явился в его кабинет.

– Тим, босс, как тебе известно, в Париже, а у Шелдона рандеву с сенатором Пэтом Робертсом. Вопрос касается финансирования нашей службы, так что встреча важная.

– Что-то я не пойму, куда вы клоните сэр?! – нахмурился Уолтер.

Аксель представил его мозг, словно состоящий из пружинок и колёсиков, как в старинных часах.

«Сейчас щёлкнет шестерёнка, и до него дойдёт», – против своей воли улыбнулся Алеман.

– Вы хотите сказать, что мне следует идти на пятичасовое совещание к директору? – последовал щелчок шестерёнки.

– Именно Тим! – воскликнул, улыбаясь, Алеман.

***

– Аксель, вы в курсе, что в России анонсировали программу реформирования вооружённых сил? – Мэтт Прэттис отправил в рот кусок телятины.

Они обедали в гостиной особняка Прэттиса.

– Да я слышал, что есть такой документ, – кивнул Алеман. Он сделал глоток минеральной воды: – Однако в нашей конторе мозгами считается управление анализа. Мы лишь руки и ноги. Всё что требует осмысления, поступает туда. Потому с документом, который вы упомянули, детально я не ознакомлен.

– Я прочёл его, – кивнул Прэттис. Он усмехнулся: – Естественно, только открытую его часть. Должен вам заметить Аксель, что по России мы плохо занимаемся сбором и анализом информации. Оттого все наши просчёты.

– О каких просчётах вы говорите мистер Прэттис?

– События в Южной Осетии. Мы недооценили русскую армию.

– Я изучил отчет, представленный оперативным управлением военной разведки о российско-грузинском военном конфликте, – Алеман промокнул губы салфеткой. Он развёл руками: – Наши аналитики военный потенциал российской армии оценили правильно, он невысок.

Аксель улыбнулся:

– Единственно чего мы не учли, трусливость грузинских солдат. Говорить о силе русской армии не приходится, русские это понимают, вот и родилась программа реформирования российской армии.

– Меня радует ваш оптимизм Аксель, – растянул в улыбке тонкие губы Мэтт Прэттис. Он глотнул минералки: – Однако необходимо более скрупулёзно работать по России. Раз русские объявили о программе реформирования своих вооружённых сил, то нам следует пристально наблюдать за исполнением их программы, координировать её, добиваясь нужных нам результатов.

– Полностью с вами согласен мистер Прэттис, – улыбнулся Алеман, – для этого и существует наше учреждение.

Прэттис пригубил «Шато Лафит».

– Сожалею, что вы не пьёте это вино Аксель, не зря Эрик де Ротшильд сказал о нём: «У него щедрая душа». Букет этого красного вина настолько изумителен, что смог банкира Ротшильда сделать поэтом.

– Мне стыдно признаться, мистер Прэттис, но я совершенно не разбираюсь в винных букетах, – вздохнул Алеман. Он пожал плечами: – По мне, так лучше пить виски. Но когда идёт серьёзный разговор, предпочитаю обходиться минеральной водой.