Читать онлайн Конец всех времён бесплатно

Пролог

Было время, когда не существовало привычного нам мира, на небе не мерцали звёзды, а на месте нынешних планетарных систем кружились облака космической пыли и газа. Так говорят учёные, но можно ли верить гению человеческого разума, когда речь идёт об эпохе, отодвинутой от настоящего на миллиарды лет? Другие считают, что то было время, когда Бог ещё не сотворил вселенную и всюду царило не поддающееся пониманию простого обывателя небытие.

Наука с религией – извечные спорщики всех времён и народов, порою готовые перегрызть друг другу глотку. Сколько людей погибло в этой мясорубке во имя Истины. Истины, до которой так и не смог добраться ни один из мыслящих. Истины, которая остаётся для каждого своей. Истины, которая даёт всем нам хоть какой-то смысл жизни, уже с рождения обречённой на неизбежность. И выбирая свой путь, каждый слепо шагает по нему, зная, что в конце его ждёт обрыв, за которым притаилась бездна. А дальше… есть место только для фантазии.

Но несмотря на вечное противостояние и наука, и религия признают, что придёт день, когда исчезнет знакомая нам реальность, на небе погаснут звёзды, а в память о человеке не сохранятся даже руины давно заброшенных городов. Никто не догадывается, как скоро наступит апокалипсис, однако, возможно, уже нашим ближайшим потомкам суждено стать невольными свидетелями гибели мира – конца всех времён.

1

Катер резко накренился вправо, и в следующее мгновенье индикаторы на панели управления погасли, а центральный компьютер вместо того, чтобы сообщить о переключении на резервную систему питания, отрубился подобно больному, впавшему в состояние комы. Жак грязно выругался и бросился к передатчику. Тщетно. Какая-то неведомая сила блокировала даже С-канал, не оставляя ему ни малейшего шанса на спасение. Скорее для порядка он проверил систему аварийной посадки и экстренного торможения. Похоже, на падающем катере не заработал бы и обыкновенный фонарик. Воздействие аномальной зоны на электрооборудование оказалось смертельным, и Жак первый раз в жизни отчётливо осознал, что находится на краю гибели. Поверхность стремительно приближалась, и столкновение с ней было делом самого ближайшего будущего. Оставалось надеяться, что скалы внизу превратятся в озеро или густые заросли, которые смогут хоть немного смягчить падение. И снова в мозгу мелькнуло прощальное напоминание Инны о том, что отсюда не возвращался никто из смертных. Зачем он бросил недавно купленный дом, расстался с любимой, родственниками и друзьями? Во имя чего в этот обычный день он вдруг решил, что нужно лететь на запад? Непостижимая человеческая природа порой заставляет нас совершать безумства и идти на риск, наивно веря в фантастическое везение. Скажи кто Жаку, что все обернётся именно так с вероятностью сто процентов, он ни за что бы не решился на эту вылазку. Но та ничтожная возможность успеха перевесила всё, и сейчас он пожинал плоды своей безрассудной смелости.

Абеон, открытый девятьсот шестьдесят лет назад, почти моментально заинтриговал общественность. Невзрачный на первый взгляд мирок, являющийся единственным спутником огромного красного солнца, потряс человечество своей первой же панорамой из космоса. На ней отчётливо были видны два совершенно идентичных по контурам материков полушария. Три континента на западе и три абсолютно таких же на востоке. Два зонда тут же устремились вниз. Первый разведчик вернулся с отчётом о состоянии поверхности планеты, а связь с другим прервалась, едва он вошёл в верхние слои атмосферы. Вторая и третья попытки закончились с тем же результатом, после чего земной звездолёт совершил посадку в восточном полушарии, оставив западное для последующих экспедиций.

Возможно, планету и вовсе объявили бы карантинной зоной и внесли в чёрный список объектов, не подлежащих колонизации, но геологическая разведка обнаружила богатые залежи редких полезных ископаемых, бросить которые было слишком большой жертвой. За сотню лет в восточном полушарии появились многомиллионные города, шахты, карьеры и высокотехнологичные предприятия. Абеон стал одним из промышленных центров окраины обитаемой вселенной, а мягкий климат спустя пару веков дал мощный импульс развитию туризма. Учёные ещё долго пытались решить проблему западного полушария, но всякий раз натыкались на одно и то же препятствие. При приближении к аномальной зоне любая техника неизменно выходила из строя, а пересёкшие условную границу объекты навсегда исчезали в неизвестности. Снимки из космоса не проясняли ситуацию. И хотя учёные не сдавались и пытались дойти до конца, общественность быстро свыклась с этой загадкой, включив Абеон в список вселенских “феноменов”. Иногда отчаянные смельчаки пускались в самостоятельное путешествие на запад, но всякий раз результат оставался тем же. Тысячи душ и тонны совершенного оборудования – всё пропадало в “чёрной дыре” Абеона. А любопытство гнало человека вперёд и порождало новые и новые жертвы.

Жак молча смотрел на проносившиеся внизу скалы. Что-то в пейзаже казалось ему подозрительным. Возможно, если бы у него было чуть больше времени, он догадался бы о природе своей тревоги. Но, увы, в царившем в голове хаосе Жак просто не мог ухватиться за информацию.

Когда до земли оставались считанные десятки метров, скалы исчезли и тотчас сменились долиной, покрытой высоким тёмно-зелёным кустарником. Ещё мгновенье, и катер спикировал вниз, с чудовищным скрежетом проламываясь сквозь растения. Апофеозом посадки стал резкий глухой удар, после которого Жак потерял сознание. Однако, уже проваливаясь в бездну безрассудства, он вдруг вспомнил, что на западном побережье материка-побратима в восточном полушарии никогда не росли не то что кустарники, но даже самая обыкновенная трава. Это был мир холодных камней и быстрых горных рек, которые редко посещались даже туристами…

С этой же мыслью он очнулся через неопределённый промежуток времени, чувствуя боль, пронизывающую всё тело. Часы не работали. Застывшая на циферблате стрелка словно закончила отсчёт его прошлой жизни. Собравшись с силами, Жак достал рюкзак и медленно выбрался из искорёженного падением катера. Вокруг было тихо. Острые пики скал как часовые высились у горизонта. А во все стороны, насколько хватало глаз, тянулась унылая безжизненная равнина. Безжизненная, если не считать однотипных тёмно-зелёных кустарников, буквально усеянных крупными чёрными ягодами. Жак машинально сорвал одну из них и сунул в рот, позабыв про осторожность. Её кисло-сладкий ни с чем не сравнимый вкус на долю секунды успокоил путешественника. Однако тоска и обречённость нахлынули на него с новой силой, когда он вновь обратил свой взор на катер. Жак осознал, что остался совершенно один, и нет никого, кто мог бы прийти на помощь. Выбора не было. Он глубоко вздохнул, поправил рюкзак и зашагал на запад.

2

Примерно в это же время на планете Цериус, отделённой от Абеона расстоянием в триста с лишним тысяч световых лет, во дворце короля Джонда Двадцать девятого встречали утро нового дня. Уже прошла смена почётного караула, выставленного у главных ворот как дань традиции, и вот-вот из своих покоев должен был появиться сам монарх, всегда пробуждавшийся с первыми лучами солнца. Король был одинок – его первая и единственная жена покинула этот мир десять лет назад, не подарив ему ни наследника, ни наследницы. Соседи не раз советовали Джонду жениться снова, предлагая ему в качестве выгодной партии своих дочерей, но получали отказ – упрямый монарх хранил верность покойной Луизе и не желал прислушиваться к окружающим. С каждым годом число потенциальных невест приближалось к нулю, а жители маленького королевства с ужасом думали о том времени, когда их правитель уйдёт в мир иной и на политической карте Цериуса исчезнет созданное его предками государство.

Вот уже много веков планета жила по традициям, возведённым в ранг законов. Единственный материк, омываемый водами двадцати трёх морей, был поделён на тридцать шесть частей первой партией прибывших с Земли колонистов. То были люди, уставшие от технического прогресса, мечтавшие окунуться в романтическую атмосферу средневековья с его величественными замками, прекрасными принцессами и отважными рыцарями. Здесь, на Цериусе, каждому такому чудаку нашлось своё место. Кто-то стал королём, кто-то придворным строителем, а кто-то – простым земледельцем, имеющим статус полноправного гражданина Империи. Прошло какое-то время, и сложившаяся система ценностей стала нормой для поколений, рождённых на задворках космоса. Конечно, не всех устраивала эта странная жизнь, и недовольные, достигнув восемнадцати лет, покидали родительский дом, отправляясь за счастьем в другие концы галактики. А на их место с Земли прилетали всё новые и новые поселенцы, чьим лозунгом стало незамысловатое «назад в прошлое».

На самом деле, Цериус не был средневековым миром в полном смысле этого словосочетания. В домах пользовались электричеством, а урожай собирали умные машины. Они же выполняли всю самую сложную работу, оставляя людям лишь тот объём дел, который мог по-настоящему принести удовольствие. Нередко можно было наблюдать картину, как вышедший с утра собирать урожай крестьянин уже через час возвращался назад домой, доверив работу своим помощникам дроидам. У каждой семьи была система голографического телевидения, доступ к централизованной информационной базе и гравилёт, заменяющий гужевые виды транспорта. Лицензией на право владения настоящим конём могли обладать только странствующие рыцари. Они беспрепятственно путешествовали по Цериусу и иногда собирались во дворце то одного, то другого правителя с тем, чтобы поучаствовать в очередном турнире, победа в котором приносила почётное звание победителя и громкую славу на несколько предстоящих месяцев. Иногда вместе с венком триумфатор получал ночь с первой красавицей королевства, но лишь при условии её добровольного согласия. Благо, законы Цериуса не отличались особой строгостью, и на планете разрешалось практически всё, что напрямую не угрожало окружающим.

За те века, что прошли с момента начала колонизации, на карте мира изменилось немногое. Два королевства канули в небытие, и их территории отошли соседям. В несколько раз выросла численность населения, возникли новые города, а рассказы о мире средневековья распространились по всей вселенной, и порой любопытствующие туристы наведывались на Цериус, чтобы воочию убедиться в существовании далёкой истории, перенесённой в настоящее.

Обо всём этом Джонд Двадцать девятый знал ещё со школьной программы, обязательной для любого ребёнка. Но его мало волновали иные миры, находящиеся за сотни и тысячи световых лет от родной планеты – он не хотел улетать к далёким звездам, довольствуясь тем, что имел на момент рождения. И только мысли о покойной Луизе порой терзали его разбитое сердце. Вот и сегодня, не успев отойти ото сна, он вспомнил о ней, разделив своё утро с болью. А ведь ему едва исполнилось пятьдесят земных лет – возраст юнца по меркам большинства современников. Там, впереди, маячила ещё пара веков, полных соблазнов и скрытых пока возможностей. Но у него, лишившегося жены, главной мечтой стала мечта о смерти.

Обычно король завтракал в одиночестве, и даже слуги не тревожили повелителя. Однако сегодня все устои были нарушены внезапным появлением начальника караула Гердла как раз в тот момент, когда Джонд только прикоснулся к яствам. Остановившись в дверях просторной гостиной, незваный гость терпеливо дождался, пока король заметит его присутствие, и только тогда объяснил своё появление:

– Ваше сиятельство, прошу прощения за то, что потревожил в такое время, но прибыл старик, который настаивает на немедленной аудиенции. Говорит, у него очень важные новости. Я бы прогнал его прочь, но этот взгляд… Я до сих пор словно нахожусь под гипнозом.

Чуть поразмыслив, король посмотрел в окно и произнёс абсолютно спокойным голосом:

– Пусть войдёт. И распорядись, чтобы подали ещё один завтрак. Похоже, беседа будет довольно долгой.

Гердл вышел. А едва на столе очутилась вторая порция, на пороге возник таинственный утренний гость в тёмном плаще, доходившем до самого пола. Король указал на стул напротив себя, ни на секунду не отрывая взгляда от незнакомца. По ощущениям, перед ним был тысячелетний старец. Кожа его иссхола, глаза провалились внутрь, а волосы поседели настолько, что стали абсолютно белыми.

– Кто ты? – не выдержал, наконец, король. – И что привело тебя в мой дворец на рассвете?

– Можешь звать меня Фером, – дрожащим голос произнёс незнакомец. – Я тот, кого принято считать волшебником.

– Волшебник? – Джонд был потрясён до глубины души. – Но это же выдумка наших далёких предков. Ты не обманываешь?

– К чему мне обманывать, о, мой повелитель? Или тебе недостаточно того, что ты видишь собственными глазами? Мне четыреста двадцать пять лет. Хочешь – проверь моё свидетельство о рождении.

– Я верю, – у короля не оставалось иного выбора. – Но, чёрт возьми, что всё это значит?

Старик так и не притронулся к поданному ему завтраку. Тяжело вздохнув и скрестив руки под столом, он продолжил:

– Пожалуй, трудно в двух словах объяснить случившееся. Боюсь, господин не поймёт меня. Всё дело в том, что с нашим миром начало происходить что-то странное. Мои магические способности – они исчезли, словно их никогда не существовало.

– Магические способности? Что за бред? Мы живём в эпоху технического совершенства, когда звездолёты бороздят просторы космоса, а сама вселенная покорилась человеку! Старик, ты сошёл с ума?

На лице незнакомца мелькнула печальная улыбка.

– Я так и думал. Люди слишком уверовали в себя и считают, что им подвластно само мироздание. А между прочим, существуют вещи, даже сегодня не понятые учёными.

– Тогда почему ты пришёл ко мне? Обратился бы прямо в центр научных исследований. Или считаешь, что я в свободное время только и делаю, что изучаю магию?

– Ты же король. И потом… Я уже связывался с одной научной лабораторией. Не буду врать – меня сочли сумасшедшим.

– И потому ты заявился ко мне, наивно надеясь на мою королевскую милость?

– А почему бы и нет? – голос волшебника стал немного увереннее. – Какие заботы у королей на Цериусе? Выдать дочь замуж? Устроить очередной турнир? Позвать на охоту кого-нибудь из соседей? Нет? Ну, тогда я не вижу ни одной причины, чтобы вот так отмахиваться от проблемы.

– Ты полагаешь, этот бред можно назвать проблемой?

– Да, потому что, насколько мне известно, существует зависимость между полями, из которых я черпаю магическую силу, и стабильностью самого пространства. Есть подозрение, что не сегодня-завтра может начаться катастрофа, и мир погибнет, буквально развалившись на атомы.

– Ты это серьёзно? – король отодвинул завтрак в сторону.

– Если бы вдруг я решил пошутить, то однозначно пришёл бы к тебе под вечер.

Джонд медленно поднялся из-за стола. Его лицо стремительно побледнело от ужаса, и Фер содрогнулся от вида своего повелителя. Впрочем, старик быстро взял себя в руки – он понял, что одержал победу.

– Чего ты хочешь? – прямо спросил монарх. – Мне позвонить и поговорить с учёными?

– Выбора нет. Чтобы разобраться с этим, нам однозначно потребуется их помощь.

– Тогда за мной, – решительно произнёс Джонд и быстрым шагом пересёк гостиную.

Нелепой парочке пришлось пройти через весь дворец, чтобы достичь королевской канцелярии. Именно там находился нуль-ретранслятор, который использовался для общения с внешним космосом. Межзвёздная связь – удовольствие не из дешёвых, но что не сделаешь для спасения мира.

Джонд покопался в электронном справочнике и выбрал ближайшую к Цериусу лабораторию. Слегка замешкался, но быстро взял себя в руки и сделал вызов в режиме простого видео. На самом деле, в пределах одной планеты уже давно использовались голограммы, однако когда абоненты находились в разных мирах, такая роскошь выглядела избыточной. Прошло секунд двадцать, прежде чем им дали ответ и на экране возникло лицо незнакомца.

– Дежурный отдел сто сорок восьмой лаборатории. Чем могу быть полезен?

Джонд сделал паузу, чтобы собраться с мыслями, и произнёс абсолютно безэмоциональным голосом:

– Вас беспокоит Девятнадцатое королевство Цериуса. У нас проблема, угрожающая вселенной, и мы хотели бы попросить о помощи.

Мужчина задумался, озадаченный таким приветствием, но, кажется, понял, что этот звонок – не шутка.

– А кто говорит?

– Король Джонд Двадцать девятый, – монарх с трудом сдержал раздражение в голосе. – Вы меня слышите? У нас на планете ЧП, и в перспективе это грозит вселенной!

– Минуточку, – на лице незнакомца не дрогнул ни один мускул. – Я не могу принимать такие решения. Оставайтесь на связи. Я переговорю с руководством и сообщу, как только будут итоги.

Он удалился на долгие пять минут, чтобы вернуться с обнадёживающим вердиктом:

– Ждите нас через сорок девять земных часов. Мы прилетим прямо к вам в королевство.

В ту же секунду незнакомец прервал сеанс, дав им понять, что считает свою миссию выполненной. Король и старик робко переглянулись, похоже, оба удовлетворённые результатом.

– У нас получилось, – тихо сказал первый.

– Ты же правитель, – усмехнулся в ответ второй.

Без лишних слов они выскользнули из канцелярии и не спеша побрели обратно в гостиную. В голове у монарха витал миллион вопросов, однако Джонд упорно хранил молчание. Пусть в тот момент он не знал почти ничего – в ближайшие дни могло проясниться многое.

3

Всю ночь Энн преследовали кошмары. Едва она успокаивалась и засыпала вновь, как в голове возникал предстоящий экзамен. Вот уже третий год она училась в Марсианской академии пилотов, неофициально считавшейся самым престижным учебным заведением Солнечной системы. Перед её выпускниками были открыты двери крупнейших трансгалактических компаний, рядовые пилоты которых за двадцать лет зарабатывали себе целое состояние и удалялись на пенсию, имея возможность до самой смерти наслаждаться жизнью. Биокоррекция, путешествия в любую точку вселенной и даже возможность купить свою собственную планету – всё это становилось реальностью для тех, кому удавалось выдержать выпускной экзамен МАП. Неудачники же с позором возвращались домой, устраивались на работу в какой-нибудь заштатной конторе и безвылазно торчали на одной планете, лишь раз в пять лет выбираясь в далёкий космос в роли туриста, путешествующего эконом-классом. Иногда провалившиеся и вовсе сдавались на милость судьбы, предпочитая существовать на стандартное пособие, которого в жизни не хватило бы на полёт к звёздам. Конечно, имелись и другие высокооплачиваемые профессии, но, выбирая свою будущую карьеру, Энн почти сразу остановилась на пилоте. Давным-давно дядя её лучшей подруги служил капитаном крупного грузового корабля и постоянно рассказывал тогда ещё маленьким девочкам о временах своей бурной молодости, далёких планетах и чудесах, которыми была переполнена вселенная. Теперь же он каждый год отправлялся в очередное туристическое путешествие и неизменно привозил своей племяннице сувениры, чей вид потрясал склонную к впечатлениям Энн. Как результат, она твёрдо решила, что пойдёт той же дорогой и стала готовиться к поступлению в Академию. Пришлось забросить друзей и близких, променять шумные молодёжные вечеринки на занятия в тренажёрном зале и пожертвовать несколькими годами юности для достижения заветной цели. Результат превзошёл все ожидания – она с лёгкостью сдала вступительные экзамены и окончательно оборвала нить, связывающую её с прежней жизнью. Подруга, тоже решившая последовать примеру дяди, оказалась не столь удачливой и, затаив лютую обиду на Энн, без объяснений занесла её в чёрный список. Родители, рассчитывавшие, что их дочь продолжит обучение на Земле, весьма негативно восприняли планы любимого чада и проводили своего единственного ребёнка в МАП с сухими улыбками на обречённых лицах.

На Марсе она быстро нашла новых знакомых, освоилась с ролью курсантки Академии и почти сразу попала в число любимчиков всех преподавателей. Энн получала самые высокие баллы на экзаменах, поражала всех своей собранностью на практических занятиях и уже после первого года обучения попала в предварительные списки будущих пилотов, рекомендованных к работе в «Мегатрансе» – крупнейшей трансгалактической компании, осуществляющей почти двадцать процентов перевозок во вселенной. Будущее рисовалось в самых светлых красках, но для достижения заветной цели оставался ещё один шаг – выпускной экзамен, на котором обычно засыпалось не меньше половины курсантов. И даже те, кто считались лучшими учениками Академии, не были застрахованы от провала – финальное испытание не шло ни в какое сравнение с тем, что происходило в МАП на протяжении трёхгодичного курса обучения. Достаточно было допустить малейшую оплошность, совершить крохотную ошибку, чтобы навеки похоронить свой шанс стать первоклассным востребованным пилотом. Система строго относилась к случайностям и никому не прощала промахов.

Снова проснувшись и с волнением посмотрев на часы, Энн поняла, что не стоит продолжать эту пытку. В немом полумраке она выскользнула из кровати и, чуть пошатываясь, добралась до ванной. Обычно курсанты жили парами. Времена, когда общежития делились по половому признаку, давно канули в прошлое, и сейчас каждый решал за себя, кого он хочет видеть своим соседом. Энн выразила желание поселиться с девушкой, но пары на неё не хватило. Поэтому все три года она прожила одна, несмотря на внимание, что оказывали ей другие учащиеся Академии. Нет, Энн не пыталась создать образ снежной королевы или намеренно посвятить всю себя учёбе – она просто не нашла человека, который мог бы стать для неё возлюбленным. Глядя на то, с какой лёгкостью её однокурсницы крутили романы со сверстниками, девушка поражалась мимолётности человеческих чувств, но не находила в юношеской ветрености той прелести, что бросала едва окунувшихся во взрослую жизнь коллег на поиски новых душевных переживаний. Своих многочисленных кавалеров Энн всегда держала на расстоянии, а порой благодушно делилась ими с подругами, которые с радостью принимали её подарки, невзирая на собственных воздыхателей и партнёров. Эта бессмысленная погоня за свежими ощущениями больше всего походила на абсурд – ведь впереди была целая жизнь, которая открывала перед выпускниками МАП неограниченные перспективы не только в социальной, но и в личной сфере. Поэтому Энн старалась не торопить события, заранее зная, что карьера пилота поможет ей сблизиться с куда более интересными людьми, чем сокурсники, большинство из которых не осилят даже выпускной экзамен. Эти потенциальные неудачники ловили настоящее – она же планировала будущее.

Приняв душ и окинув критическим взглядом своё отражение в зеркале, Энн не нашла ни единого повода для придирки. Её фигура выглядела совершенством: идеальные пропорции сочетались с плавными изгибами тела, а регулярные занятия в спортивном зале придали женской хрупкости атлетичность и скрытую силу, подобно магниту притягивающую к себе окружающих. Жаль, что те времена, когда члены выпускной комиссии могли простить некоторые ошибки обладательнице стройных ног и смазливой мордашки, давно канули в прошлое – ныне суровые экзаменаторы походили на бесчувственных роботов, критериями для которых были не личность и внешность, а механически отлаженное умение справляться с громадиной космического корабля. Определённо, в этом был свой смысл, но где-то в душе Энн по-прежнему не принимала систему, столь беспощадную к хрупким человеческим судьбам. Ведь попав под её жернова единожды, мало кому удавалось восстать из пепла.

Она облачилась в стандартный блестящий комбинезон и не спеша побрела в столовую. Другие курсанты до сих пор дремали в своих каютах, а потому обычно шумные коридоры общежития выглядели непривычно пустынными. Неожиданно девушка осознала, что никогда прежде не поднималась в такую рань – несмотря на прилежность в учёбе, она любила поспать до последнего и всегда приходила в класс за мгновенья до начала занятий. Но сегодня традиции были нарушены, и единственной, кого встретила Энн в столовой, была тишина, поглощавшая саму вечность. Выбрав в меню салат, бутерброды и чай, девушка заняла своё привычное место у дальней от входа стены и, неспешно приступив к трапезе, стала ждать появления сокурсников. Каково же было её удивление, когда на пороге возникла могучая фигура Джека Харрисона – преподавателя курса навигации. Этот вечно угрюмый мужчина двухметрового роста одним своим видом доводил новичков до ужаса. Впрочем, стоило им познакомиться с Джеком поближе, как они понимали, что за этой суровой внешностью скрывается мастер, преданный своему делу, готовый помочь абсолютно при любых обстоятельствах.

Вот и сейчас он сразу заметил Энн и в ту же минуту очутился за её столиком.

– Не думал, что кто-то встанет в такую рань. Уже не терпится приступить к экзамену?

– Ну, вы же знаете – это моя мечта. И сегодня, максимально приблизившись к ней, я как никогда чувствую степень риска.

– Представляю. Но у тебя на руках все карты. Ты умна, талантлива и обладаешь врождённым даром не отступать ни при каких обстоятельствах. Для «Мегатранса» будет большой удачей заполучить столь талантливого пилота. Можешь не верить, но, пожалуй, впервые в жизни меня напрягают наши аттестационные правила.

Закончив свой монолог, Джек приступил к завтраку, дав Энн возможность оценить его признание. Впрочем, увы, даже столь неприкрытая лесть не прибавляла ей ни единого шанса.

Постепенно столовая начала заполняться курсантами. Большинство из них держалось скованнее обычного: не слышно было привычного задорного смеха и нескончаемого обмена сплетнями. Энн поймала на себе десяток завистливых взглядов: многие из коллег заблаговременно записали её в список тех, кто точно получит столь желанный диплом Академии. Удивительно, как часто люди верят в других и сомневаются в собственных возможностях…

– Мне пора, – прервал ход её мыслей Джек, – Как говорится, встретимся на экзамене. И советую – не думай ни о чём лишнем, а просто попробуй ненадолго превратиться в робота.

С этим напутствием он удалился прочь, дав Энн возможность позавтракать в одиночестве. Удивительно, но беседа с преподавателем благотворно повлияла на девушку, и через час она входила в аудиторию твёрдым шагом, не думая о последствиях сегодняшних взлётов и падений.

Как и в любом другом учебном заведении, экзамен МАП состоял из двух частей: теоретической и практической. В первую часть входил стандартный тест на общее знание предмета и получасовая расчётная работа по курсу навигации. Справившиеся с заданием допускались до второго этапа, где им предстояло выполнить эмуляцию гиперпространственного прыжка, маневрирования в пределах гравитационного поля звезды и быстрой посадки на заданную планету. Завершал же экзамен реальный полёт на учебном катере через специально подготовленную полосу препятствий. Лишь те, кто успешно справлялись со всеми испытаниями, получали заветный диплом Академии и оставались на Марсе ещё на несколько дней, чтобы оформить контракт с будущим работодателем и поучаствовать в традиционном торжественном вечере прощания – аналоге выпускного бала в школе. Все остальные покидали МАП в тот же день – корабль на Землю отправлялся уже в пять вечера.

Помещение, где проходила теоретическая часть экзамена, представляло собой огромный круглый зал, разбитый лестницами на четыре сектора. В каждой части было пятьдесят рядов парт, а каждая парта вмещала двадцать курсантов. Таким образом, ежегодно из Академии могло выпускаться не более четырёх тысяч человек. Квота мест в МАП ограничивалась именно этим количеством, но к экзамену оно всегда становилось меньше. Вот и сегодня, по имеющимся у Энн данным, на испытании ожидались три тысячи восемьсот сорок семь человек – те, кто сумел справиться с трёхгодичной программой. Впрочем, сейчас это не имело значения – мало кого интересовала судьба неудачников, по разным причинам отсеявшихся на младших курсах.

Когда девушка заняла своё место в четырнадцатом ряду второго сектора, до начала экзамена оставалась ещё четверть часа. Тем не менее, большинство уже расселись по партам и с нетерпением ожидали ректора. Для Эдварда Лоу, занимавшего эту должность, нынешний выпуск был двадцать пятым по счёту. Возглавив МАП в непростые для неё времена, он очень быстро поднял престиж Академии, причём настолько, что буквально за пару лет туда слетелись все лучшие преподаватели. Как результат, немарсианские школы пилотов постепенно потеряли свой статус, а МАП, напротив, превратилась в монополиста на внутреннем рынке астронавтов-межзвёздников.

Обращение ректора длилось три с половиной минуты, после чего включились индивидуальные мониторы, и каждый курсант получил вопросы общего теста, случайно выбранные беспристрастным компьютером. Момент истины наступил – началась гонка на выживание.

Тест не вызвал у Энн ни малейшего затруднения. Она справилась с ним за пятнадцать минут и с упоением посмотрела на экран, где высветились заветные 50 баллов – максимально возможный показатель. Один за другим её товарищи заканчивали отвечать на вопросы и с облегчением откидывались на спинки кресел. Но были и те, кто молча поднимался с места, спускался вниз и исчезал за дверью. То были троечники, дошедшие до конца, но так и не взявшие самый лёгкий барьер экзамена. Кого-то из них Энн знала довольно близко, но даже сейчас не испытывала к ним сочувствия. Единственное, что интересовало её в тот момент – число отсеявшихся на первом этапе курсантов. Ибо какими бы строгими ни казались правила Академии, существовала минимальная квота в тысячу двести выпускников, которые точно должны были получить дипломы. А значит, при определённых раскладах у Энн появлялись дополнительные шансы. Впрочем, за все годы существования МАП ещё ни разу не случалось ничего подобного. Поэтому рассчитывать на чужую слабость не приходилось – куда важнее была собственная безупречность. И всё же девушка не сдержала улыбку, когда компьютер сообщил предварительные итоги – после первого теста с Академией распрощались аж двести сорок восемь курсантов. И дело было не в том, что нынешний набор оказался слабее предыдущих – скорее речь шла о постоянно изменяющейся программе, освоить которую становилось всё труднее и труднее. В этом Энн лично убедилась через пять минут, когда на экране появилась задача по навигации. Обычно девушка не испытывала затруднений с данным предметом, и утренняя похвала Джека Харрисона как нельзя лучше соответствовала этому утверждению. Но сейчас, всмотревшись в кучу графиков и столбцы цифр, она ощутила панический страх – исходные данные выглядели как письмо, автор которого использовал языки из прошлого. На расшифровку у неё почти не оставалось времени – его и так едва хватило бы на расчёты. Оцепенение продолжалось считанные секунды – вспомнив наставления преподавателя, Энн взяла себя в руки и принялась по косточкам разбирать условие. Ухватившись за суть, она разложила головоломку на элементарные составляющие и добралась до ответа за полторы минуты до истечения отведённого на задачу времени. К тому моменту некоторые уже покинули аудиторию, так и не справившись с навигационным тестом. Когда же стал ясен промежуточный результат экзамена, компьютер шокировал совершенно невероятной статистикой. Каждый четвёртый из участников испытания сошёл с дистанции после первого же этапа!

Энн громко выдохнула – предстоял небольшой перерыв, и было бы кстати провести его с максимальной пользой. Впрочем, едва она вышла из аудитории, как тут же попала в окружение сокурсников.

– Что случилось? – спросила у неё Мари, маленькая темноволосая венерианка, иногда составлявшая Энн компанию во время факультативных полётов. – Мне-то казалось, навигация – твой конёк. Да и задача выглядела пустяковой.

– Видели бы вы, что предложили мне, – Энн усмехнулась, пытаясь снять напряжение. – Расчёт прыжка в зону воздействия системы тройной звезды! Да если б не Джек и его внеклассные занятия…

В сознание девушки тут же закралась мысль, что всё случившееся выглядит неестественным. Похоже, кто-то специально покопался в компьютере, подсунув ей сложнейший из вариантов.

К счастью, на домыслы не оставалось времени – раздался сигнал о начале второго этапа. На этот раз курсантов поделили на группы, по семь человек на кабину виртуальной реальности. В течение пятнадцати минут экзаменуемый должен был выполнить три задания, после чего его место занимал следующий. Энн, воспользовавшись замешательством товарищей, протиснулась в авангард сдающих – меньше всего на свете ей хотелось ждать своей очереди. Очутившись в кабине и поудобнее устроившись в кресле, она, наконец-то, выдохнула с облегчением. Ей предстояло выполнить свои задания в роли пилота транспортного корабля класса С, система управления которым хоть и являлась одной из самых замысловатых в истории, но была выучена вдоль и поперёк благодаря желанию получить место на звездолёте именно такого уровня. Крепко зажмурившись и снова открыв глаза, она сконцентрировалась и принялась за дело. Входя в гиперпространство, Энн уже знала, что неожиданностей не будет – виртуальный прыжок никогда не заканчивался неудачей в случае правильности заданной кораблю программы. Таким образом, ей оставалось выйти на орбиту планеты-цели и совершить безупречную посадку. Эта часть миссии во время многочисленных тренировок почти всегда казалась едва ли не самой лёгкой – по ощущениям, справиться со звездолётом в такой момент мог бы, пожалуй, и неопытный первокурсник. Однако едва она очутилась в непосредственной близости от планеты, как всей своей сущностью почувствовала неладное – приборы словно сошли с ума, а выдаваемые ими данные никак не вязались с обозначенным в тесте условием. Энн даже решила, что эмулятор просто вышел из строя. Такие случаи, пусть и являясь редкостью, порой нарушали размеренный ход экзамена, и тогда за курсанта вступался пункт регламента, дающий право на немедленную пересдачу. Но разве можно выложиться на все сто после такого неожиданного сюрприза! Девушка выругалась и, вновь взглянув на экран, сообразила, что дело не в эмуляторе. Приборы в кабине работали как часы, а виновницей цифр, не соответствующих ожиданию, была нестабильность гравитационного поля планеты. Предположение, что кто-то намеренно пытается завалить её на экзамене, подсовывая задачи, с которыми, возможно, не смог бы справиться и профессионал с многолетним опытом, из странной догадки переросли в уверенность. Энн напряглась, пытаясь собраться с мыслями, и поняла, что у неё нет выбора. Какую бы цель ни преследовал неизвестный, задача курсанта – преодолевать препятствия.

Корабль кое-как удалось вывести на орбиту – в любой другой ситуации Энн восприняла бы это как позор, но сейчас она лишь перевела дух – у неё оставалось ещё немного времени перед тем, как начинать посадку. Этих минут хватило на то, чтобы выявить общие закономерности изменения гравитационного поля и осознать – единственным шансом при сложившихся обстоятельствах было поистине фантастическое везение. В любую секунду очередное изменение гравитации могло отклонить корабль от рассчитанной траектории и обречь пассажиров и виртуальный груз на неминуемую, с точки зрения программы, гибель. Так и случилось: на высоте в несколько километров корабль внезапно завалился на правый бок и начал стремительно удаляться в сторону. Лишь только чудом Энн вернулась на прежний курс и приземлилась на границе расчётной зоны. Впрочем, промахнись она мимо цели, ей всё равно зачли бы эту попытку. Другое дело, в таком случае под угрозой оказывался заветный контракт с «Мегатрансом» и то единственное желанное для неё завтра. К счастью, всё кончилось относительно благополучно, и девушка вышла из кабины эмулятора со счастливой улыбкой на лице – ей оставалось последнее испытание. Конечно, реальный полёт был куда сложнее тестов и эмуляции, но Энн понимала – при всём желании её неведомый враг не сможет повторить свой трюк, ибо полоса препятствий представляла собой идентичное испытание для всех курсантов. И если она не опустится ниже своего уровня, пропуск в счастливое будущее у неё в кармане.

Те, кому только предстояло войти в кабину эмулятора, обступили девушку плотным кольцом и буквально засыпали Энн вопросами. Когда же она рассказала о нестабильном гравитационном поле, ей не поверили – грузовые корабли обходили такие миры стороной, и на их поверхность обычно садились лишь звездолёты с исследовательскими экспедициями на борту. Не желая тратить время на пустые споры, девушка отошла в сторону и стала дожидаться окончания пятнадцатиминутки, отведённой для второй сеанса. К сожалению, информационный компьютер должен был показать число оставшихся курсантов лишь после того, как последний из них покинет кабину эмулятора. Энн пришлось ориентироваться на глаз – поток покидавших учебный корпус показался ей весьма внушительным. Среди провалившихся она увидела девушку, вместе с которой подавала документы в Академию. На этот раз её сердце невольно вздрогнуло, и острая боль волной разошлась по телу. Возможно, среди неудачников были такие же отчаянные молодые люди, поставившие всё ради призрачной надежды на будущее. Но Энн шла дальше с гордо поднятой головой, а их мечты в одно мгновенье рассыпались в прах, став историей. Общие потери перед последним испытанием оказались более чем внушительными – лишь две тысячи сто двадцать три человека получили шанс совершить полёт на учебном катере Академии через полосу препятствий, готовую разбить не одну сотню честолюбивых планов.

Допущенные до финала курсанты собрались в ангаре после небольшого перерыва. МАП располагала лишь тремя сотнями учебных катеров, а это означало очередное разбиение на группы, которое должно было растянуть экзамен ещё на два-три часа. На этот раз Энн не позволили пройти испытание одной из первых – согласно внутреннему распорядку Академии, курсанты, получившие наивысшие баллы за предыдущие этапы, автоматически определялись в последнюю группу и вынуждены были терпеливо дожидаться своей очереди. Глядя на радость тех, кто успешно справлялся с заданием, девушка чувствовала зависть – ей безумно хотелось поскорее оказаться на месте этих счастливчиков, для которых все переживания остались в прошлом. Впрочем, почти каждый второй курсант вылезал из кабины с опущенной головой и потухшими глазами – полоса препятствий всегда считалась самым сложным экзаменационным испытанием, и даже записные отличники не раз и не два заваливались на финишной прямой, не дотянув до заветной цели считанные сотни метров. Наверно, в мире нет большего разочарования, чем упустить свою мечту, почти коснувшись её рукой и уже ощутив горячее дыхание победы.

Обо всём этом думала Энн, поудобнее устраиваясь в кресле катера. Она закрыла глаза и попыталась расслабиться – первостепенное значение сейчас должен был иметь не ум, а реакция и инстинкты. На протяжении трёх лет девушка тщательно оттачивала технику пилотажа, доводя до совершенства симбиоз своего тела с кораблём. Теперь ей предстояло доказать самой себе, что бесконечные тренировки не прошли напрасно и она действительно может справиться с любым препятствием. Катер поднялся над взлётной площадкой и устремился к внешнему шлюзу – уже в следующее мгновенье огромный купол наверху исчез, и его место заняла бескрайняя космическая бездна. И почти тут же Энн едва не допустила роковую ошибку – невесть откуда взявшийся астероид преградил траекторию движения летательного аппарата, и лишь с огромным трудом ей удалось увернуться от столкновения, которое могло стоить не только диплома, но, возможно, и полноценной жизни. Иногда случалось, что экзаменационные полёты заканчивались трагедией – карьера астронавта во все времена считалась одной из самых рискованных, и молодые люди, пожелавшие связать свою судьбу с управлением космическими кораблями, знали, на что идут. В прошлом году один выпускник погиб в результате неправильно выполненного виража – сегодня Энн едва не стала новой жертвой коварного лабиринта. К счастью, всё обошлось, и сбой в самом начале заставил её сконцентрироваться на пределе возможностей. Преодолев зону силовых полей, девушка вывела катер на финишную прямую и уже приготовилась праздновать успех, когда случилось невероятное. Панель управления погасла, скорость в считанные секунды снизилась до критической отметки, и аппарат уткнулся носовой частью в красный марсианский песок. Если бы не сработавшая аварийная система, Энн пришлось бы совсем туго, а так она отделалась лёгким испугом и небольшим ушибом, от которого не спас комбинезон пилота. Но в следующее мгновенье сознание пронзила мысль, от которой вздрогнула вся её сущность – она провалила экзамен! Катер не пересёк линию финиша, а значит, её результат не будет занесён в итоговый протокол, и диплом МАП навеки останется несбыточной мечтой.

Над головой девушки один за другим проносились последние участники сегодняшнего испытания, державшие курс на расположенный в километре от места катастрофы ангар. С отчаянием наблюдала она за удачливыми товарищами, сумевшими добиться поставленной цели и уже видевшими себя пилотами, отправляющимися к далёким мирам с их гигантскими мегаполисами, фантастическими ландшафтами и людьми, выросшими вдали от колыбели человеческой цивилизации. И от всего этого великолепия настоящей жизни её отделяло несколько секунд полёта! В отчаянии Энн вцепилась руками в волосы, и тут неожиданно в голове мелькнула идея, заставившая учащённо забиться её сердце. В условии последнего задания не было сказано, должен ли катер пересечь линию финиша – необходимым являлось возвращение самого курсанта. Таким образом, она вполне могла преодолеть оставшуюся тысячу метров пешком и в случае возражения со стороны руководства Академии требовать апелляции в Верховном суде, который, несомненно, удовлетворил бы её скромную просьбу.

Окрылённая новой надеждой, девушка поспешно натянула шлем и проверила кислородный запас, которого должно было хватить на полчаса пребывания в безвоздушном пространстве. Открыв внешний люк, она ловко спрыгнула на песчаную поверхность и широкими шагами побежала в сторону закрывающей часть неба куполообразной постройки. Пониженная гравитация только играла ей на руку – даже несмотря на стеснявший движения комбинезон, Энн добралась до посадочной площадки меньше, чем за четыре минуты. Шлюзы немедленно закрылись за её спиной – очевидно, других участников экзамена на финише уже не ждали. Обойдя стоящие ровными рядами аппараты, она прошла через коридор биологической обработки и только тогда сняла шлем, готовая вцепиться в любого, кто посмел бы оспорить её право на получение зачёта по прохождению полосы препятствий.

Дверь в конце коридора открылась, и на пороге возникла могучая фигура Ника Стафлера – заведующего кафедрой пилотажа. Вечно угрюмый сегодня он выглядел особенно мрачно, и девушка приготовилась к тому, чтобы с честью выдержать послеэкзаменационное разбирательство.

– Ты была великолепна, – без лишних формальностей и эмоций сообщил мужчина, пожав протянутую ему руку. – Понимаю, что любые оправдания с нашей стороны покажутся смешными, но мы на самом деле не представляем, что произошло с твоим катером. Академия проведёт внутреннее расследование и накажет виновного, если таковой найдётся, однако мы не вправе нарушать регламент.

– Я не сдала экзамен? – Энн без особых усилий удалось подавить дрожь в голосе, ибо на руках у неё всё ещё оставался тот единственный козырь, которым она намеревалась покрыть любой ход противника.

– Сожалею, но это так. Мы бы охотно зачли твой марш-бросок по пустыне, если бы не одно маленькое обстоятельство. Ты не уложилась в отведённый на полёт временной интервал, превысив его на тридцать три секунды. Если бы поломка случилась на мгновенье позже… – он виновато покачал головой и протянул девушке экзаменационную карточку, на которой на фоне полученных ранее высоких баллов красовался огромный чёрный крест, означавший конец так и не сбывшимся мечтам.

Слёзы, готовые брызнуть из глаз, вынудили Энн выхватить бесполезный отныне документ и выбежать в коридор, чтобы как можно скорее добраться до каюты, ставшей на несколько лет её единственным домом, и там отдаться во власть бушующих внутри эмоций. Она промчалась через весь учебный ярус, едва не сшибла с ног своего преподавателя по навигации и успела вскочить в лифт уже после того, как начали сходиться двери. Окружающие смотрели на неё с лёгким изумлением, но ни один из них и не подозревал, что всеобщая любимица и гордость МАП только что провалила самый главный экзамен в своей жизни.

Очутившись в изолированной от всего мира комнате, она бросилась на кровать и разревелась как какая-нибудь школьница, получившая двойку за неудачно написанное сочинение. Ёё разум ещё не осознал в полной мере всей трагедии происшедшего, но чувства уже рвались наружу, протестуя против вопиющей несправедливости, безжалостно обратившей в порошок честолюбивые планы, на воплощение которых были потрачены лучшие годы жизни. Энн была настолько поглощена своими переживаниями, что не сразу услышала протяжный звонок в дверь, раздавшийся буквально через десять минут после её возвращения. Лишь когда гость второй раз нажал на кнопку, она оторвала заплаканное лицо от подушки, наспех стёрла слёзы и твёрдым шагом пересекла помещение, чтобы впустить столь необязательного сейчас посетителя.

На пороге стоял сам Эдвард Лоу, и на его лице застыла задумчивая улыбка, способная вывести из себя любого, кто только что распрощался с надеждой сделать карьеру пилота межгалактического уровня.

– Здравствуй. Нам нужно поговорить, – спокойно сообщил ректор и без приглашения вошёл в каюту. – Вот уж не думал, что ты так быстро вернёшься к себе. Надеюсь, твои чемоданы ещё не собраны? Чартер на Землю отправляется через три часа…

– Что вам надо? – Энн оборвала его на полуслове и впилась в главу Академии ненавидящим взглядом, готовым испепелить того в считанные секунды.

– Я пришёл, чтобы объяснить произошедшее на экзамене. Дело в том, что никто из преподавательского состава МАП не в курсе истинной причины твоего провала. Уверен, сейчас они пытаются понять, как вообще могла стать возможной роковая цепь случайностей, вынудившая нашу лучшую курсантку оказаться вне списка тысячи двухсот двадцати четырех выпускников этого года. На завтрашнем собрании я приоткрою перед ними завесу одной маленькой тайны, но сейчас мне важно обсудить реальное положение вещей именно с тобой.

Девушка едва устояла на ногах, получив столь чувствительный удар в спину, но быстро оправилась от шока и резко спросила:

– Так это было преднамеренное вмешательство извне? Кто-то специально вырубил электронику, чтобы я не смогла выполнить последнее задание? Но какого чёрта меня держали здесь несколько лет, обучая всем тонкостям пилотского мастерства? Или вы посчитали, что я слишком хороша для выбранной профессии?

Эдвард дал своей подопечной возможность выговориться до конца, прежде чем приступить к изложению официальной версии того, что только что произошло в стенах Академии.

– На самом деле, мы предполагали, ты завалишься ещё на тренажёре. Я был категорически против, но представители Совета безопасности настаивали на том, чтобы подсунуть тебе планету с нестабильным гравитационным полем, посадить на которую корабль смогли бы лишь сто из имеющихся в распоряжении человечества пилотов. Так что поздравляю со вступлением в элитный клуб, попасть куда можно лишь благодаря собственному таланту и по-настоящему профессиональному подходу к делу.

– Вы что, проверяли меня на психологическую устойчивость к экстремальным ситуациям? А заодно позволили себе украсть у ни в чём не повинной девушки заветный контракт с «Мегатрансом»? – Энн была готова расплакаться во второй раз за последние пять лет, но гордость не позволила ей закатить хотя бы подобие истерики, столь естественной при сложившихся обстоятельствах.

– У тебя не осталось ни малейшего шанса получить эту работу ещё несколько месяцев назад, когда твоими успехами заинтересовались на правительственном уровне. Прости, но мы академия пилотов, и наши лучшие выпускники пользуются спросом не только у пассажирских и транспортных компаний. За то время, что я руковожу МАП, спецслужбы предложили контракты двадцати шести выпускникам. Впрочем, раньше они делали это непосредственно после сдачи экзамена, а запрос на тебя лежит на моём столе вот уже восемьдесят с лишним дней.

– Я ничего не понимаю, – девушка растерянно посмотрела на ректора, чувствуя, как быстро угасает бушующее в её сознании отчаяние. – Хотите сказать, что незачтённая попытка не имела никакого значения?

– В любом случае Совет безопасности уже согласился подписать с тобой контракт. О его деталях ты узнаешь чуть позже – мы всего лишь учебное заведение, в стенах которого не разглашается секретная информация. Наблюдатели из штаб-квартиры СБ ждут тебя в моём кабинете через час. Так что не торопись паковать вещи – ты получишь диплом вместе с другими курсантами и покинешь Марс на следующий день после вечера прощания.

Поток новостей, обрушившийся на её голову, окончательно сбил девушку с толку, и всё же она нашла в себе силы сдержанно спросить:

– Выходит, мои собственные желания никого не интересуют и в расчёт не принимаются? И если я откажусь сотрудничать с правительственными структурами, никто не позволит мне пойти работать в «Мегатранс»?

– Ты вытянула счастливый лотерейный билет. На твоём месте любой бы запрыгал от счастья, – Эдвард поднялся и направился в сторону двери. – Работа в спецслужбах откроет перед тобой такие горизонты, о которых простые смертные не могут даже догадываться. Впрочем, ты сама всё увидишь и поймёшь. А пока изволь быть в моём кабинете в назначенное время.

Не попрощавшись, он вышел в коридор, оставив девушку в полном одиночестве и дав ей возможность разобраться в том потоке противоречивых чувств, что терзают душу любого обманутого в своих ожиданиях человека.

4

Спустя где-то час после того, как он покинул разбитый катер, Жак сделал ещё одно занимательное открытие. На небе не было солнца, хотя ничто вокруг не напоминало о наступлении ночи. Поначалу он решил, что огромное красное светило скрыто густым слоем облаков, но, присмотревшись, не обнаружил наверху ни малейшего намёка на какие-либо известные ему атмосферные явления. Казалось, эта бескрайняя кристально-чистая синева заполонила собой всю вселенную, поглотив скопления, галактики и звёзды и оставив для заблудившегося человека одну-единственную планету, вырваться из плена которой было уже невозможно. Удивительным было и то, что сам небосвод как будто излучал ровный матовый свет, не давая этому заброшенному миру погрузиться во тьму. Катер уже скрылся из вида, а бесконечные заросли всё тянулись и тянулись вдаль, заманивая ещё одну жертву вглубь неизведанного материка. Интерес путешественника к окружающему пейзажу быстро иссяк – человеческому существу свойственно быстро уставать от однообразия, а пока западное полушарие не торопилось преподносить Жаку новые сюрпризы, словно давая ему время привыкнуть к размеренному течению жизни в неисследованной части Абеона. Пару раз он спотыкался о выступающие из земли камни, но умудрялся сохранять равновесие, цепляясь руками за гибкие, но прочные ветви кустарников.

Постепенно Жак потерял всякое ощущение времени – казалось, оно застыло на одном месте, и только пришелец нарушал многовековой покой погрузившейся в вечную спячку территории, не предназначенной для посещения разумными формами жизни. Тьма всё не наступала, хотя прошло никак не меньше семи часов с момента катастрофы, и Абеон уже должен был совершить пол-оборота вокруг своей оси. Впрочем, одинокого исследователя мало волновал естественный процесс смены дня и ночи – проклятие этого уголка вселенной заставляло забыть о привычном ходе вещей и примиряло с фактами, казавшимися прежде невероятными и абсурдными. Когда силы покинули измученное долгим переходом тело, он просто упал на землю между двух кустарников и почти тут же уснул, нисколько не беспокоясь о собственной безопасности. А едва проснувшись, слегка подкрепился ягодами и вновь зашагал дальше, устремив взгляд на горизонт, где зелёные плантации сходились со светящимся небом. Жак уже понял, что видимая из космоса идентичность двух полушарий – не более чем иллюзия, призванная затуманить мозги любому, кто пожелает колонизировать находящуюся на отшибе галактики планету. Сделанные открытия породили в голове путешественника кучу догадок, опирающихся лишь на фантазию и воображение, но не объясняющих суть происходящего на Абеоне. Больше всего на свете Жак мечтал наткнуться на представителей инопланетной цивилизации, но даже здесь ничто не напоминало о присутствии внеземного разума. С тех далеких времён, когда человек только выбрался за пределы Солнечной Системы, прошли целые эпохи, наполненные громкими межпланетными конфликтами и кровавыми гражданскими войнами, но никто и никогда не находил на просторах вселенной ничего, что могло бы доказать существование ещё одной разумной расы. Древние предания о летающих тарелках и пришельцах из космоса оказались выдумкой – повсюду землян встречали холодные каменные миры или пригодные для обитания планеты, покрытые странными растениями и населённые диковинными животными. И ни в одном из этих миров астронавты и археологи не обнаружили ничего, что можно было классифицировать как творение чужого разума. Многие учёные уже смирились с уникальностью человека во вселенной, и только самые отчаянные головы продолжали с волнением следить за освоением новых территорий, надеясь, что в один прекрасный день их ожидания оправдает сенсационная находка. Жак относился к числу тех немногочисленных фанатиков, которые готовы поверить в чудо даже тогда, когда перед ними открывается весь механизм только что продемонстрированного фокуса. И отправляясь в свой рискованный полёт на запад, он подсознательно рассчитывал обнаружить там хотя бы развалины сотворённого не человеком города.

К сожалению, ни о каких развалинах пока не могло быть и речи. За долгие часы перехода он не увидел ничего, кроме светящегося неба и однообразных тёмно-зёленых кустов, скрывавших под собой каменистую почву. Создавалось впечатление, что весь материк покрыт однотипной растительностью и ландшафтом, не слишком волнующим человеческое восприятие. Несколько раз Жак останавливался, чтобы подкрепиться свежими ягодами, сохраняя неприкосновенным запас своего походного рюкзака. Он пытался рассчитывать пройденное расстояние, но быстро отказался от этой затеи – отсутствие работающего оборудования и ориентиров на местности лишали путешественника какой-либо возможности контролировать проделанный маршрут. Когда незадачливый исследователь во второй раз прилёг на прохладную жёсткую поверхность, его сознание посетила мысль, что отныне он может считать себя навеки затерявшимся посреди в целом гостеприимной, но суровой природы чужого мира, с равнодушием взиравшего на попавшего к нему пленника.

За время сна вокруг не произошло никаких перемен – ночь так и не наступила, и теперь о её существовании напоминали лишь картины, прочно засевшие где-то в недрах мозга. Вся прежняя жизнь вдруг оказалась отодвинутой от настоящего на целую вечность, и Жак начал сомневаться в реальности тех событий, которые происходили вокруг него целых двадцать восемь лет вплоть до того рокового дня, когда он решил разгадать великую тайну. Чувствуя, что так можно запросто сойти с ума, путешественник выругался вслух, и, ободрённый собственным голосом, тронулся дальше, насвистывая себе под нос одну из песенок, что в последние дни частенько крутили развлекательные каналы Абеона.

5

Фер обосновался в королевском дворце как дома, ничуть не стесняясь соседства с самим монархом и не сожалея о покинутом жилище волшебника. Искусство владения магией давно не приносило ему удовольствия – годы брали своё, а немногочисленные обитатели близлежащих деревень всё реже и реже обращались за помощью к старцу в чёрном плаще, предпочитая пользоваться новинками научно-технического прогресса, доставленными из промышленно-развитых миров. Парадоксально, но люди, чьи предки бежали от будущего в средневековье, не могли унять подсознательного стремления к комфорту и даже в жёстких рамках законов Цериуса умудрялись искать лазейки, позволяющие им использовать в быту практически любые инженерные решения, появляющиеся на рынках других планет. Лет триста назад, когда Фер с помощью дяди только-только освоил основы волшебства, многие зеваки собирались посмотреть на устраиваемые им представления, которым могли бы позавидовать самые знаменитые фокусники-иллюзионисты, гастролирующие по галактикам и собирающие стотысячные залы поклонников. Выступления начинающего мага не отличались грандиозным размахом, и на них не продавались билеты номиналом в несколько сотен фунтов, но это было настоящее колдовство, а не хитроумный трюк, призванный обмануть доверчивого зрителя. И глядя на округлявшиеся от удивления рты взрослых и искренние улыбки детей, Фер чувствовал себя востребованным и наивно полагал, что так будет продолжаться вечно. Но прошли годы, и интерес жителей королевства к волшебству иссяк. Всё реже и реже любопытствующие заглядывали в дремучий лес, где на опушке стояла хлипкая хижина, построенная ещё родителями ныне забытого мага, которые покинули Цериус, едва их ребёнок обрёл статус совершеннолетнего. Поначалу Фер страшно переживал обрушившееся на него одиночество, но время залечило душевные раны, и он с трепетом встречал очередных гостей, интервалы между чьими визитами увеличивались с каждым годом. В конце концов, его единственными посетителями остались развозчики продовольствия, еженедельно доставлявшие стареющему волшебнику всё необходимое для жизни. От них он узнавал последние новости о происходящем на планете – следуя традициям, на Цериусе отсутствовали местные телевизионные каналы, и желающим приходилось довольствоваться стандартными межгалактическими программами. Постепенно соседи и вовсе забыли о существовании мага, а его современники слегли в могилы, будучи не в силах противостоять незыблемым законам мироздания. Фер и сам давно смирился с собственной смертью, но минуло четыреста лет с момента его рождения, а старуха с косой как будто забыла о существовании отшельника, поддавшись всеобщему забвению. И вот в один абсолютно обычный день, решив сотворить нехитрое заклинание, он обнаружил утрату былых способностей и, самостоятельно разобравшись в причине постигшей его трагедии, отправился в королевский дворец, чтобы предупредить мир о надвигающейся катастрофе.

Джонд Двадцать девятый отнюдь не был уверен в том, что поведал ему странный гость, чьё появление нарушило спокойный уклад столичной жизни. Однако в его обязанности входила забота о подчинённых, и оставить без внимания столь серьёзную жалобу он не мог – любая самая сумасшедшая на первый взгляд гипотеза требовала обязательной проверки. Тем более, явившийся во дворец старец своим видом вызывал некоторое уважение, и один его возраст заставил монарха отодвинуть на второй план все сомнения и недоверия, возникшие при первом знакомстве двух людей, на судьбах которых чья-то всемогущая рука давным-давно поставила несмываемую печать одиночества.

Они почти не общались друг с другом, предпочитая часами отсиживаться в собственных апартаментах и встречаясь лишь во время очередной трапезы. Тогда король снимал угрюмую маску затворника и начинал расспрашивать у гостя о его прошлой жизни, делясь в ответ воспоминаниями о покойной Луизе. Трагедия правителя, известная всем обитателям Девятнадцатого королевства, произвела на Фера двоякое впечатление. С одной стороны, он был готов понять горечь монарха, но с другой – не мог поставить себя на место Джонда, потому как сам никогда не испытывал ни к кому схожего чувства. В четырёхвековой жизни волшебника не нашлось места ни для одной женщины, и теперь с высоты прожитых лет ему оставалось лишь сожалеть о том, скольких радостей он лишил самого себя, променяв целый мир на затворничество в глухом лесу во имя так и не понятного им предназначения.

– А почему ты не покинул Цериус вместе с родителями, когда им пришло в голову вернуться из средневековья в современность? – поинтересовался король за ужином накануне ожидаемого прилёта научно-исследовательской экспедиции. – Или они так не хотели брать тебя с собой?

– Мы никогда не находили общего языка, и я посчитал, что смогу справиться без них, учитывая хорошие отношения с дядей, который потом сыграл немаловажную роль в моём выборе карьеры волшебника. К сожалению, он умер в раннем возрасте, так и не став свидетелем моих будущих успехов. Конечно, у меня нет особого повода гордиться собственными достижениями, но, возможно, завтра я спасу человечество от гибели.

Джонду пришлось приложить немало усилий, чтобы не рассмеяться в ответ на столь пафосное заявление старца.

– Ты в самом деле полагаешь, что кто-то заинтересуется исчезновением твоих магических способностей? Не отрицаю, что произошло нечто невероятное, но неужели вселенная и в самом деле находится под угрозой полного уничтожения? Уверен, будь это правдой, учёные всех галактик давно бы забили тревогу.

– Вероятно, нам просто посчастливилось оказаться в эпицентре грядущего апокалипсиса, – как ни в чём не бывало ответил Фер. – Другое дело, что пока неведома причина, из-за которой мы очутились у края пропасти и нет никакой гарантии, что человеческому гению удастся справиться с нагрянувшей бедой.

– Я никогда не проявлял особого интереса к физике, но всегда верил в возможности нашей расы. Мы единственные разумные существа во вселенной, и никто кроме нас не встанет на защиту нашего родного дома. И всё-таки меня не покидает мысль, что ты преувеличиваешь масштабы приближающейся катастрофы и уже завтра специалисты расставят всё по своим местам.

– Хотел бы я сам верить в это, – вздохнул волшебник, уставившись на стремительно темнеющее за окном небо, – но, боюсь, ничего утешительного мы от них не услышим. Если, конечно, в арсенале человечества не найдётся средства, способного в одночасье справиться с недугом пространства.

– Заболевшая вселенная? Ты считаешь допустимым применение подобного сочетания слов? – на этот раз монарху не удалось сдержать улыбки. – Даже представить себе не могу ничего подобного. Поначалу ты всерьёз испугал меня, но, поразмыслив, я пришёл к выводу, что лучше дождаться заключения экспертов.

Фер, рассчитывавший на ещё менее радушный приём, спокойно выслушал все сомнения Джонда. А на следующее утро на посадочную площадку возле парадного входа во дворец опустился блестящий космический корабль с эмблемой в виде оранжевого пятиугольника – неофициальной символики всех научно-исследовательских центров во вселенной. Прибывшие специалисты были немедленно доставлены в тронный зал, где прошла короткая, но обязательная церемония знакомства короля с гостями, после чего слово получил волшебник. Ему потребовалось три минуты, чтобы обрисовать сложившуюся ситуацию и ещё раз высказать свои опасения относительно будущего галактик. К удивлению Джонда, учёные не на шутку занервничали и принялись разгружать оборудование прямо под стенами его обители, за несколько часов разбив в королевском саду маленький научный городок, где сразу же закипела работа. Гостей было шестеро, но их активности хватило бы на целую ораву рыцарей, собравшихся на очередной турнир. С тревогой наблюдая за пришельцами из окна своей спальни, монарх с сожалением вспомнил о тех днях, когда к нему съезжались многочисленные соседи, на аренах слышался звон мечей, за столами рекой текло вино, а красавицы в модных платьях одаривали поцелуями счастливых победителей соревнований. Пожалуй, он слишком рано отошёл от дел, поставив крест на собственном будущем сразу после смерти любимой жены и даже не подумав о том, что в мире есть миллион искушений, рано или поздно способных скрасить его бессмысленное одиночество. И теперь, глядя на разворачивающееся в саду действо, Джонд неожиданно решил покончить с опутавшей Девятнадцатое королевство меланхолией, устроить большой праздник и воскресить в самом себе жажду жизни, казалось бы, навсегда потерянную под давлением безжалостных обстоятельств. И пусть для этого было выбрано не самое подходящее время, он не собирался отступать от задуманного ни на шаг, отчётливо понимая, что никто не мог гарантировать ему наступление завтра.

В дверь постучали, и суровый голос Гердла прозвучал неожиданно громко даже из коридора:

– Мой повелитель, вас хотят видеть наши гости.

Ни на секунду не забывая о своих грандиозных планах, Джонд спустился в холл, где его поджидали руководитель экспедиции и его первая помощница. Мел Паркинсон заведовал лабораторией вот уже более десяти лет, но до сих пор руководимый им коллектив вынужден был заниматься решением достаточно нудных задач по расчётам гравитационной устойчивости ежегодно открываемых в бесчисленном количестве звёздных систем, орбиты планет которых требовали искусственной корректировки для облегчения процесса последующей колонизации. Иногда в работе случалось затишье, и тогда сотрудники получали возможность проводить самостоятельные исследования, втайне мечтая о великом открытии, способном навеки вписать их имена в историю. Барбара Браун была одной из таких честолюбивых юных персон, пять лет назад попавшей в команду своего нынешнего начальника в качестве обыкновенной практикантки, заканчивающей физфак одного не слишком престижного университета. Её дипломная работа заинтересовала Мела, и он решил оставить приглянувшуюся девушку у себя, рассчитывая в будущем добиться не только карьерного успеха, но и покорить сердце неприступной на вид красавицы. Однако надежды мистера Паркинсона так и не оправдались – великие открытия обходили его стороной, а Барбара отнюдь не торопилась отвечать ему взаимностью, несмотря на повышение в должности, вызвавшее немало споров и открытую зависть среди других сотрудников.

Сегодня обиды минувших дней были забыты, и на лицах пришельцев Джонд прочёл нескрываемую тревогу.

– Боюсь, у нас не самые хорошие новости, – признался Мел, поднимаясь с дивана навстречу монарху. – До сих пор не понимаю, как вашему магу удалось обнаружить значительное ослабление омега-поля вокруг Цериуса, но он прав в своих опасениях – по предварительным расчётам, через пару лет планета распадётся на элементарные частицы, и волна разрушения пойдёт от неё во все стороны пространства до тех пор, пока вся вселенная не обратится в ничто. К счастью, процесс растянется на миллиарды лет, но ближайшие солнечные системы исчезнут уже в обозримом будущем. Полагаю, в любом случае нам придётся сообщить о случившемся в Совет безопасности.

Король побледнел, едва смысл сказанного достиг его сознания, но уже в следующую секунду ему удалось взять себя в руки и принять решение как единственному представителю власти:

– Я сам свяжусь с Землёй и передам им имеющуюся в нашем распоряжении информацию. Полагаю, через пару недель сюда нагрянет целый космический флот, и о былом средневековом Цериусе придётся забыть навсегда.

– Сожалею, но мы ничем не можем помочь вашей планете, – вмешалась в разговор Барбара. – Даже в наше время человеку не совладать с капризами, которые порой закатывает вселенная. Остается надеяться, что за пару лет учёные смогут выявить истинную причину нестабильности пространства и найти способ предотвратить надвигающуюся катастрофу. В противном случае жителям Цериуса придётся поискать себе другую солнечную систему.

Джонд обхватил голову руками и закрыл глаза, мысленно представляя себе мрачную картину будущего. Неужели все эти годы он существовал только для того, чтобы в один прекрасный день судьба вслед за женой отняла у него и родину?

– Если не возражаете, мы вернёмся в сад и соберём оборудование, – добавил Мел. – Наша миссия закончена. Мои ребята – неплохие специалисты, но сделать что-либо ещё они просто не в состоянии.

– А я надеялся, вы задержитесь на Цериусе хотя бы до прилёта кораблей с Земли. Наверняка, им захочется пообщаться с теми, кому выпала сомнительная честь стать первыми вестниками завтрашнего апокалипсиса.

– Я бы предпочла попасть в эпицентр всеобщего внимания в несколько иной ситуации, – задумчиво проговорила Барбара, прикидывая в уме открывающиеся перед ней перспективы. – Но если вы настаиваете, мы с радостью примем ваше предложение. Мел, ты ведь не будешь возражать против того, чтобы остаться здесь? Через пару лет Цериус исчезнет с карт вселенной, и тогда при всём желании мы уже не сможем окунуться в будоражащий воображение мир средневековья.

– Великолепное решение. Я устрою в вашу честь настоящий праздник с костюмированным балом и рыцарским турниром! – воскликнул Джонд, забыв на время про все неприятности последних дней. – Только скажите, что вы согласны! В моём дворце уже много лет не было гостей, и я с радостью воспользуюсь случаем нарушить эту несколько непривычную для наших краев традицию.

Возбуждённое состояние монарха передалось Мелу, и после недолгих колебаний начальник лаборатории ответил:

– Хорошо. Мы останемся и примем участие в предстоящем торжестве. Я свяжусь с центром и сообщу им о возникших сложностях, требующих нашего присутствия на Цериусе вплоть до прибытия земного флота.

На лице короля появилась довольная улыбка. Пожалуй, Джонд Двадцать девятый стал первым человеком, кого обрадовало известие о приближающемся семимильными шагами конце света. Ведь именно в этот роковой для всего человечества час он обрёл, казалось бы, навеки утраченную любовь к жизни и иными глазами посмотрел на мир, ещё вчера не вызывавший в нём никаких эмоций.

Остаток дня прошёл в переговорах с Советом безопасности, желавшим получить полную картину происходящего на планете. В конце концов, сам председатель СБ велел Джонду сохранить в строжайшей тайне сделанное открытие и ни под каким предлогом не позволить команде Мела покинуть Цериус. Посланники Земли намеревались прибыть в район бедствия через десять дней, и в течение всего этого срока главе Девятнадцатого королевства предписывалось делать всё возможное, чтобы не вызывать лишнего подозрения у подчинённых. Таким образом, выглядевшая неделю назад невероятной идея о пышном торжестве во дворце одинокого правителя обрела вполне реальные очертания. Уже вечером гонцы отправились к соседям, чтобы вручить им официальные приглашения на устраиваемый Джондом приём, а владыки отдалённых земель были проинформированы о грядущем событии с помощью более прогрессивных средств связи. Слуги принялись за работу, чтобы привести в надлежащий вид многочисленные комнаты для гостей, а прибывшие на планету учёные с изумлением наблюдали за этим средневековым маскарадом, о котором ходили легенды по всей вселенной.

Только один человек вёл себя так, словно его не интересовало намечающееся гуляние. Подобно призрачной тени облачённый в чёрное он бродил по коридорам, распугивая своим видом молоденьких служанок и вызывая священный трепет у стражников, считавших его великим колдуном, едва ли не вернувшимся с того света. Самого Фера мало волновала реакция окружающих – лишённый былого могущества он чувствовал себя беспомощным посреди доживающего последние годы мира и упивался слабой надеждой на то, что какому-нибудь гению удастся остановить разрушение пространства.

Ближе к полуночи, на два часа позже обычного, в гостиной подали обед на восемь персон, и в первый раз за много лет Джонд оказался за столом в компании нескольких незнакомцев, среди которых были допотопный старец и целых две женщины. Кроме Барбары в состав исследовательской группы Мела входила Леа – длинноволосая застенчивая брюнетка, выбравшая карьеру физика скорее по велению отца, нежели по собственному желанию. Её родная планета Анмирия находилась в стороне от основных межгалактических магистралей и была весьма скудна на природные ресурсы. Главным источником дохода этого крохотного субъекта Империи являлась добыча алюминия, в изобилии встречающегося на крупных астероидах, образующих пояс вроде того, что находится в Солнечной Системе между Марсом и Юпитером. Родители Леа служили на одном из геологических кораблей и несколько месяцев в году проводили в космосе, занимаясь разработкой очередного месторождения всё ещё ценного металла, девяносто девять процентов которого тут же отправлялось на экспорт. Они не были удовлетворены своей жизнью, но иной сносно оплачиваемой работы на Анмирии просто не было. Когда Леа исполнилось пятнадцать и на горизонте замаячила необходимость выбирать жизненную дорогу, отец предложил ей покинуть родину сразу же после окончания школы и попытать своего счастья на вступительных экзаменах в какой-нибудь более-менее престижный университет. Скопленных родителями денег должно было хватить на билет до планеты, расположенной в центре галактики, и на несколько лет беззаботного студенчества, после чего девушке предстояло обустраиваться с нуля в новом для себя месте среди незнакомых людей и непривычных обычаев. Она не хотела покидать семью, но выбора у неё не оставалось – будущее на Анмирии выглядело чересчур угнетающим и никак не увязывалось с юношескими амбициями девушки, мечтавшей покорить вселенную. Перебравшись на Данбес, Леа благополучно завалила три вступительных экзамена и смогла поступить лишь на физфак, к которому с самого начала испытывала плохо скрываемое отвращение. Возможно, при других обстоятельствах она забрала бы свои документы назад, но, чувствуя себя обязанной перед предками, молча стиснула зубы и с головой окунулась в мир науки. Постепенно ненависть к выбранной профессии сошла на нет, и девушка смирилась с карьерой физика как с неизбежностью на ближайшие десятилетия. Ёё соседки по общежитию не слишком налегали на учёбу – в случае неудачи на выпускных экзаменах они собирались вернуться домой, где у каждой из них были прекрасные возможности устроиться на непыльную работу в компаниях, принадлежавших богатым родственникам. Неудивительно, что на заключительном испытании прилежно проучившаяся все эти годы Леа набрала самый высокий балл на потоке и получила возможность устроиться младшим сотрудником в научно-исследовательский центр, где работала вот уже шесть с половиной лет. По меркам Анмирии она получала весьма солидную зарплату и несколько раз в составе различных экспедиций уже летала на другие планеты, вызывая восторг у родителей во время еженедельных пятиминутных сеансов связи с родиной. На этот раз девушка была особенно взволнована, так как давным-давно мечтала о путешествии на Цериус, и едва не лишилась сознания, когда узнала, что летит в мир своих детских грёз.

Впрочем, ужин протекал в достаточно мрачной атмосфере, которую лишь усугубляло присутствие Фера, окаменевшим взглядом впившегося в поданный ему бокал с вином. Мел пытался расшевелить собравшихся набором стандартных шуток, но его подчинённые скептически усмехались над потугами начальника, а Джонд витал в облаках, размышляя о завтрашнем дне. Возможно, трапеза и закончилась бы на столь минорной ноте, если бы Барбара с присущим любой женщине любопытством не поинтересовалась у впавшего в меланхолию короля:

– Скажите, а здесь всегда так тихо и печально? Или сегодняшний вечер – дань трагическим новостям, перед которыми бессильны возможности современной науки?

– Когда-то веселье и радость были частыми посетителями моего дворца. Но со смертью жены всё пошло не так, и мне потребовалось немало времени, чтобы осознать, насколько важно не терять присутствие духа даже в самой трагичной ситуации.

– Так вы свободны от уз брака? – в глазах Барбары мелькнул огонёк, но никто не заметил её неподдельного интереса к овдовевшему монарху. – Прошу простить мою дерзость, но я полагала, ваша жена находится в отъезде или по каким-то причинам не желает встречаться с нами.

Только тогда Джонд позволил себе повнимательнее присмотреться к этой молодой, по его меркам, женщине и ощутил участившееся биение сердца, которое в последний раз выделывало подобный фокус во время его первой встречи с Луизой.

– Всё в порядке, – как загипнотизированный проговорил он, не в силах поверить пробудившимся от вечной спячки чувствам. – Вы не могли знать, что мой род постигла такая трагедия…

Остальные не обратили на его слова ни малейшего внимания, тем более что Фер поднялся из-за стола и, не проронив ни слова, направился к двери, приковав к себе взгляды пятерых гостей Цериуса.

– Странный тип, – не выдержал молодой человек по имени Пьер, проработавший под началом Мела лишь неполных одиннадцать месяцев. – Никогда бы не поверил, что он – могущественный волшебник. Я слышал о существовании магов, но всегда думал, что это всего лишь легенда, придуманная безумцами, чтобы поддержать в человечестве веру в чудо.

– Фер утверждает, что в его способностях нет ничего невероятного, – Джонд с трудом отвёл глаза от Барбары. – Вам, как специалистам в области физики, должно быть известно, что в нашем мире возможны практически любые фокусы. Жаль, что теперь его таланты исчезли – иначе вы бы оценили их воочию.

– Надеюсь, у нас будет шанс стать свидетелями волшебства после того, как удастся спасти Цериус, – подвёл итог Мел, отодвигая от себя тарелку. – А теперь, с вашего позволения, я пойду спать.

Джонд нажал кнопку, и в гостиную вошли шесть человек из числа прислуги, готовые развести гостей по их комнатам. Один за другим учёные покинули зал вслед за провожатыми, и только Барбара не тронулась со своего места.

– Если не возражаете, я хотела бы ещё немного посидеть в вашей компании, – вкрадчивым голосом прошептала женщина.

Король заёрзал на стуле, почувствовав бегущие по спине мурашки, и, запинаясь, сдержанно ответил:

– Для меня большая честь провести ещё несколько минут в обществе столь очаровательного создания. Заранее прошу прощения за некоторую неразговорчивость, но я отвык от общения с людьми.

На лице Барбары появилась самодовольная улыбка. Она только раздумывала о том, как бы произвести впечатление на столь важную персону, а их радушный хозяин уже был готов идти за ней хоть на край света. Джонд отпустил последнюю прислугу взмахом руки, и парочка осталась наедине среди гор посуды и полупустых бутылок вина. Улучив момент, женщина пересела поближе к правителю Девятнадцатого королевства и, слегка склонив голову набок, спросила:

– Вы всегда столь любезны с приезжающими в ваш дворец дамами? Я провела здесь всего несколько часов, но уже готова почувствовать себя настоящей принцессой.

– Последняя дама перешагнула порог этой гостиной в тот день, когда мы хоронили Луизу, – вздохнул монарх, высказывая таким образом пренебрежение к девушкам из числа служанок. – Тогда я дал себе клятву не устраивать никаких приёмов до тех пор, пока сюда не явятся незваные гости. Кто бы мог подумать, что они посетят моё заброшенное гнездо при столь драматичных обстоятельствах.

– А я всегда мечтала познакомиться с каким-нибудь министром, эстрадной звездой или владельцем крупной межгалактической корпорации. Но в один прекрасный момент поняла, что проще увидеть Бога, чем столкнуться с представителями современной аристократии, отгородившимися от остального мира непробиваемой стеной мнимого величия и сверхзначимости. А теперь я сижу за одним столом с королём и боюсь, что вот-вот открою глаза и проснусь в своей маленькой квартирке на Телле, где мне снова придётся идти на работу и выслушивать бесконечные упрёки Мела, уже исчерпавшего скудный лимит возможных поощрений в мой адрес. Пять лет я работаю под началом этого идиота, но должность первого помощника – непреодолимый барьер, справиться с которым в наше время простому смертному, увы, не под силу. А ведь впереди ещё целая жизнь, и мне так не хотелось бы растратить её на расчёты гравитационных полей для тех, кто и без них вот-вот потонет в роскоши.

– Вы думаете, короли Цериуса настолько богаты, чтобы соперничать с видными политиками, бизнесменами и деятелями искусства? Наша планета – отсталый по индустриальным меркам мир, и производимых здесь товаров едва-едва хватает на то, чтобы покрыть импорт современного оборудования, без которого ныне не выживет и средневековье. А на моём банковском счету едва наскребётся сто тысяч фунтов – смешная сумма для сказочного правителя. Если бы в один прекрасный день я решил покинуть Цериус, мне пришлось бы немало попотеть, чтобы выбрать мир, где можно более-менее комфортно прожить на эти деньги в течение двух-трёх лет. Поэтому мы редко покидаем родной дом, и только самые преуспевающие монархи могут позволить себе раз в год совершать вояж на какой-нибудь престижный межгалактический курорт.

Заметив некоторое разочарование на лице Барбары, Джонд поспешил утешить свою гостью:

– Да и потом… Смысл в деньгах и славе, если вот-вот начнёт исчезать вселенная?

Женщина нервно усмехнулась, чувствуя, как стремительно тает её симпатия к собеседнику, но постаралась сохранить хорошую мину при плохой игре.

– Вы правы на все сто процентов. Цериус чертовски привлекателен для тех, кто умеет ценить красоту первозданной природы и ещё не утратил в душе жажду настоящей романтики. И очень жаль, что именно этому миру суждено первому рассыпаться на частицы. А теперь, с вашего позволения, я пойду спать. Продолжим завтра, если, конечно, у вас найдётся время.

С этими словами Барбара протянула руку и без разрешения нажала на кнопку. Оторопевший от такой наглости Джонд проглотил язык и не смог выдавить из себя ничего, кроме короткого распоряжения прибывшей служанке и скомканного прощания, адресованного экстравагантной гостье.

– Спокойной ночи, – холодно ответила женщина, не ощущая никакой вины перед хозяином, и подобно призраку злой колдуньи растворилась в ночи, оставив короля в компании так и не желавшего покидать того одиночества.

6

Просидев в кресле добрых полчаса, Энн более-менее свыклась с обрушившимися на неё новостями. Пусть объяснения Эдварда Лоу выглядели слишком пространными, она почувствовала облегчение, осознав, что выполнила поставленную перед собой задачу-минимум. И хотя разочарование от несостоявшегося подписания контракта с «Мегатрансом» тяжёлым грузом продолжало давить на её сердце, девушка уже рисовала в воображении радужные картины будущего и быстрый карьерный взлёт по лестнице должностей и званий. К счастью, она вовремя вспомнила о необходимости привести себя в порядок, так как первая же встреча с представителями будущего работодателя могла коренным образом повлиять на отношение силовиков к юной особе, до сих пор отличившейся в их глазах разве что налётом природного таланта и стремлением к постоянному самосовершенствованию. И хотя перечисленные качества играли отнюдь не второстепенную роль, один неосторожный поступок вполне мог поставить под сомнение её профессиональную пригодность. Поэтому ровно через час после ухода ректора в коридор вышла аккуратно причёсанная молодая особа, облачённая в строгое тёмное платье до колен, которая твёрдым шагом направилась к учебному ярусу, привлекая к себе внимание многочисленных курсантов, высыпавших в коридоры, чтобы отметить неофициальное окончание учебного года. Большинство из них составляли учащиеся младших курсов, последний день занятий у которых совпадал с выпускным экзаменом, основная масса участников которого судорожно паковала чемоданы и перебиралась в космопорт, чтобы чуть позже отправиться на Землю. Натыкаясь на мрачные лица неудачников, Энн испытывала к ним жалость, но упоение собственным успехом перевесило негатив, и сочувствие уступило место волнительному ожиданию, когда перед ней возникла дверь, ведущая в кабинет Эдварда Лоу.

Ректор редко принимал посетителей на своём рабочем месте. Насколько было известно девушке, прежде дорога сюда была открыта лишь для самых отъявленных нарушителей общественного порядка, которые после непродолжительного общения с главой МАП с позором исключались из Академии, автоматически лишаясь возможности поступить в какой-либо менее элитный ВУЗ. Для всех остальных общение с живой легендой происходило исключительно в аудиториях, лабораториях или коридорах, по которым Эдвард обожал гулять в свободное от других дел время, охотно беседуя со своими воспитанниками и отвечая на самые каверзные вопросы. Иногда ему даже приходилось раздавать автографы, хотя любителей-коллекционеров чужих подписей среди будущих пилотов было не так много, и, как правило, они утоляли свою жажду в первую же неделю очередного академического года.

Но сегодняшний день стал исключением из правил, и, осторожно постучав по красному дереву, Энн услышала знакомый голос, предлагающей ей войти. С замиранием сердца она переступила порог священной комнаты и неуверенно осмотрелась по сторонам, не в силах справиться с охватившей всё тело робостью. Помещение отнюдь не поражало своими размерами и изысками интерьера – на площади, не превышающей десять квадратных метров, уместились стол, кресло, шкаф и четыре стула для посетителей, три из которых были занятыми незнакомыми мужчинами в тёмно-бордовой форме сотрудников Совета безопасности. Едва заметив девушку, они поднялись во весь рост, приветствуя её по установленным правилам, и вновь сели только после того, как Энн опустилась на отведённое ей место.

– Кевин Сандлер, – представился старший из гостей. – Признаться, не ожидал встретить здесь настолько очаровательное создание. Мы следим за вашими успехами вот уже три семестра, но в базе данных СБ до сих пор хранится лишь образ, отсканированный после школьного выпускного вечера. Я полагал, что годы, потраченные на овладение мастерством пилота, делают курсанток мужественнее.

– Вы судите об этом по тем девицам, что уже состоят в вашем штате? – позволил себе пошутить мистер Лоу, и его вмешательство придало Энн дополнительную уверенность. – Советую заглянуть к нам на прощальный вечер, чтобы посмотреть, каких красавиц воспитывает МАП для торгово-транспортных компаний.

– Мы отклонились от главной темы, – сухо напомнил человек в форме. – Если не возражаете, я объясню Энн некоторые детали происходящего, и мы подпишем контракт, чтобы через две недели она могла приступить к выполнению своих обязанностей.

– Две недели?! – изумлённо воскликнула девушка. – Но я слышала, что в том же «Мегатрансе» вновь принятые сотрудники проходят месячные квалификационные курсы, после чего им полагается десятидневный отдых, и только тогда они допускаются до своего первого полёта.

– Не забывайте, что мы не какая-нибудь частная фирма, а правительственная организация, деятельностью которой руководит сам Император, – сдержанно объяснил Кевин. – У нас есть строго ограниченный бюджет, и мы не можем позволить себе содержать огромный учебный комплекс – для этого существуют специальные заведения вроде Марсианской академии, откуда мы отбираем действительно самых талантливых курсантов. На экзамене в режиме эмулятора кое-кому удалось посадить звездолёт в заданную точку планеты, обладающей нестабильным гравитационным полем, хотя перед выполнением задания вы даже не подозревали о том, какой сюрприз приготовила вам выпускная комиссия. Между прочим, среди пилотов, входящих в штат подразделений службы безопасности Солнечной системы, отыщется не более десяти человек, способных повторить ваш подвиг. О какой дополнительной подготовке может идти речь?

Энн чуть смутилась, неожиданно ощутив всю значимость своих способностей, и ответила Сандлеру непроизвольным взмахом длинных ресниц – немым сигналом к продолжению разговора.

– Ситуация осложняется тем, что у нас практически нет времени, – голос мужчины смягчился, и в нём появились нотки отцовской заботы. – Для вас уже подготовлено первое задание. Миссия начинается через шестнадцать дней, и поэтому мы вынуждены поторопиться с подписанием контракта, чтобы успеть утрясти все бюрократические формальности. Зато у вас есть возможность расстаться с Академией так, как это делают другие выпускники, приняв участие в традиционном вечере прощания. Если не возражаете, то мы готовы начать процедуру прямо сейчас.

Энн обвела собравшихся пристальным взглядом, пытаясь увидеть в чужих глазах хоть что-то помимо напускного равнодушия, после чего осторожно спросила:

– А я могу узнать, в чём будет заключаться моя первая миссия?

– Это исключено, – холодно ответил Кевин. – Информация засекречена, и обо всех деталях вам будет доложено непосредственно перед вылетом. Да и вообще, разглашение секретных данных грозит весьма суровым наказанием. Не хотелось бы говорить об этом сейчас, но на моей памяти были случаи с летальным исходом.

Девушка вздрогнула, не готовая к столь шокирующим откровениям, однако сумела проглотить сделанное ей предупреждение и тихо сказала:

– Я всё поняла. Давайте сюда документы.

Очевидно, Кевин предполагал подобную реакцию, так как в следующую секунду в его руках появился небольшой блестящий бланк, на котором присутствующие обнаружили голографическую эмблему Совета безопасности и всего десять пунктов, требующих заполнения.

– И это всё? – Энн с удивлением перевернула предложенный ей экземпляр и ознакомилась с требованиями, предъявляемыми руководством СБ к своим потенциальным сотрудникам. – А я-то думала…

– Всю остальную информацию мы считаем с вашего биочипа через две недели, – успокоил её Кевин. – Кроме того, неужели вы полагаете, что мы не покопались в вашем прошлом и не убедились в том, что вы действительно подходите нам по всем параметрам?

Ощущая на себе несколько напряжённых взглядов, девушка заполнила контракт и поставила внизу свою подпись – символический знак любого более-менее значимого документа, перекочевавший в настоящее ещё из тех времен, когда человечество делало первые робкие шаги по освоению космического пространства.

– Поздравляю с вступлением в наши ряды, – торжественно объявил Кевин, забирая у Энн заполненный бланк контракта. – А теперь позвольте пожелать вам удачи на новом месте, и до новых встреч. Эдвард сообщит, когда прилетит транспорт с Земли. Приятного вечера прощания и помните, что отныне вы – сотрудница службы безопасности, которой следует поучиться держать язык за зубами. Кстати, я бы посоветовал на всякий случай сохранить втайне и наш сегодняшний разговор. Пусть сокурсники думают, что лучшая выпускница этого года собирается работать в «Мегатрансе», и не задают лишних вопросов.

Мистер Сандлер поднялся со стула, крепко пожал девушке руку, перекинулся парой слов с ректором и с невозмутимым видом вышел из кабинета, сопровождаемый помощниками, имена которых так и остались неозвученными. Энн задумчиво посмотрела им вслед и некоторое время молчала, обдумывая вероятные последствия только что принятого решения. Словно почувствовав терзавшие её сомнения, Эдвард обошёл стол и, очутившись возле стула, по-отечески потрепал воспитанницу по голове.

– У тебя не было иного выбора. Мы вольны сами избирать свой жизненный путь, но иногда обстоятельства складываются так, что нам приходится мириться с чужим решением. В любом случае, не вижу причин для огорчения. Какая разница, что за эмблема стоит на пилотируемом тобой корабле, если он несёт тебя к далёким мирам, а каждый рейс пополняет банковский счёт на круглую сумму.

– Наверно, вы правы, но я до сих пор не могу свыкнуться с тем, что мне придётся потратить всю молодость на работу в секретных службах. Не знаю, готова ли я жертвовать собственной свободой во благо нашей цивилизации, ведь отныне между мной и обществом будет лежать настоящая пропасть, а это не совсем то, о чём я мечтала прежде.

– Ты быстро привыкнешь к новой жизни. Рано или поздно, мы все расстаёмся с юношескими фантазиями, ибо реальность оказывается не такой, какой мы рисуем её в собственном воображении. Пройдёт несколько лет, и ты с улыбкой вспомнишь сегодняшний день, а, возможно, даже поблагодаришь судьбу за то, что она предоставила тебе шанс, который для большинства скорее похож на сказку.

Он замолчал, словно засомневавшись в необходимости говорить что-либо ещё, но не сдержал эмоции и добавил:

– И как бы ни сложилось твоё будущее, я хочу признаться, что в моём сердце ты навсегда останешься самой талантливой и самой любимой ученицей – настоящим примером для подражания всем будущим слушателям МАП.

Энн почувствовала, как приятное волнение разливается по всему её телу. И хотя за годы, проведённые в Академии, она успела привыкнуть к комплиментам в свой адрес, сегодняшнее откровение ректора стало той самой похвалой, сравниться с которой рядовые поощрения преподавателей просто не могли. Тронутая его словами, девушка чуть не расплакалась во второй раз за день, и лишь в последний момент ей удалось подавить вышедшую из-под контроля сентиментальность.

– Я не привык задерживать посетителей без надобности. Ты заслужила отдых и можешь идти праздновать успешно сданный экзамен. Если СБ пришлёт какую-нибудь информацию, я дам знать. И помни, что отныне дверь моего кабинета открыта для тебя в любой час рабочего времени.

Эдвард похлопал подопечную по плечу, и Энн, не проронив ни звука, выскользнула в коридор, надеясь добраться незамеченной хотя бы до ближайшего поворота. Её вчерашние учителя порой были не менее любопытными, чем их юные ученики, а она не чувствовала в себе решимости, способной помочь выстоять перед лавиной многочисленных вопросов. К счастью, основная масса народа давно переместилась в жилые ярусы, где играла громкая музыка, а экзаменуемые и экзаменаторы со смехом вспоминали забавные истории прошлых лет, коих немало накопилось за время их долгого сотрудничества. Энн хотела присоединиться к одной из таких компаний, чтобы не привлекать к своей персоне излишнего внимания, но не успела сделать выбор, как наткнулась на Джека Харрисона, прогуливающегося в обнимку с одной из курсанток-второкурсниц.

– Ты здесь? – изумлённо спросил навигатор, потеряв всякий интерес к только что прижимавшейся к его плечу красавице. – Я слышал о трагической случайности, стоившей тебе диплома. Поверь, мне очень жаль, но…

– Я сдала экзамен. Не спрашивай меня о подробностях, но только что я подписала контракт с будущим работодателем. Так что мы ещё встретимся на вечере прощания…

Энн презрительным взглядом окинула повисшую на преподавателе девицу и, учтиво кивнув головой, поспешила дальше, не желая мешать сладкой парочке наслаждаться атмосферой праздника. Она понимала, что не вправе осуждать Джека и эту молодую курсантку только за то, что им вздумалось погулять вместе – романы между учителями и ученицами не были редкостью, и каждый год в Академии даже случались свадьбы, которые, впрочем, отнюдь не гарантировали счастливым невестам удачи на выпускном экзамене. Но внутри Энн буквально кипела от негодования, раздосадованная фальшивой попыткой Джека скрыть своё равнодушие к её будущему, тогда как ещё сегодня утром он едва ли не превозносил девушку к небесам.

К счастью, в следующий момент она увидела бывших одногруппников – Питера и Эндрю, оживленно беседовавших с какой-то незнакомкой, и поспешила присоединиться к троице, выбросив из головы ненужные в этот праздничный день переживания. Компания быстро влилась в толпу, и окружающий мир потонул в звонком смехе, ритмах современной эстрады и сладком привкусе марсианского вина, по праву считавшегося одним из лучших сортов, производимых человечеством вне пределов родной планеты. Будущее обрело вполне реальные розовые очертания, и девушка уже не сожалела о сделанном вопреки собственному желанию выборе, уверенная в том, что на новом месте её ждет головокружительная карьера и масса настоящих приключений, которые и не снились пилотам, бороздящим просторы вселенной на кораблях с узнаваемой всюду эмблемой «Мегатранса».

7

Проснувшись в третий раз под светящимся небом западного полушария, Жак приготовился к очередному многочасовому переходу через равнину, уже почти уверенный в том, что плантации неизвестного науке кустарника простираются до противоположного берега континента. Каково же было его удивление, когда максимум через час путешественник очутился на краю обрыва, внизу которого начинался совсем другой пейзаж. Каменистая равнина уходила вдаль до самого горизонта, представляя собой довольно-таки унылое зрелище. Среди её немногочисленных украшений выделялись одиноко стоящие деревья со сморщенными пожелтевшими листьями, беспорядочно разбросанные по поверхности каменные глыбы, готовые поспорить своими размерами со знаменитым египетским сфинксом, и небольшое озеро, расположенное всего в каком-то километре от того места, где Жак решился-таки спуститься вниз. В другой ситуации он ни за что бы не стал рисковать собственной шкурой, воображая себя отважным скалолазом, способным без страховки преодолеть почти отвесный тридцатиметровый склон, у подножья которого росли невысокие кустарники, покрытые колючками длиной с человеческий палец. Об этом горе-исследователь узнал чуть позже, когда сорвался со скользкого выступа и чудом не получил никаких ранений, приземлившись как раз на одного из представителей местной флоры. Скафандр с честью выдержал очередное испытание на прочность, и разработавшие его специалисты получили в свой адрес несколько лестных слов, глухим эхом отразившихся от безжизненных скал. Осмотревшись по сторонам и не обнаружив поблизости ничего интересного, Жак направился к озеру. Достигнув берега, он растерянно уставился на водную гладь, которая идеально отражала свечение неба, выполняя роль огромного зеркала. Не имея с собой никакого работающего оборудования, путешественник вынужден был довольствоваться информацией, полученной от собственных органов чувств, после чего неторопливо двинулся вокруг преграды, надеясь найти в этом безжизненном царстве хоть что-нибудь необычное. Пару раз он останавливался, чтобы прокричать в небо свои проклятья, а потом долго прислушивался к мёртвой тишине Абеона, пытаясь различить в ней хотя бы один посторонний звук. Но всё было напрасно, и только редкие порывы ветра отчасти скрашивали одиночество робинзона.

Когда озеро осталось позади, Жак понял, что допустил большую ошибку, не пополнив запасы продовольствия растущими на верхней равнине ягодами. Здесь, внизу, он до сих пор не заметил ни одного плодоносного кустарника, и спустя пару недель перед ним могла встать проблема голода. Впрочем, то было дело будущего, а пока он мог позволить себе немного поиграть в первооткрывателя и вспомнить рассказы о героях, много лет назад покорявших неведомые планеты, создавая фундамент нынешнего величия человеческой цивилизации. Разве могли те смельчаки подумать о том, что наступит день, когда галактики станут слишком тесными для посланников их родины, а открытие новых миров превратится в бюрократическую процедуру, состоящую главным образом из внесения звёздной системы во все необходимые реестры. Пожалуй, эпоха космического романтизма закончилась в тот день, когда великий Серж Жилински построил первый в мире космический корабль, способный совершать гиперпространственные прыжки на расстояние в несколько десятков тысяч световых лет. Последовавший за этим миграционный бум привёл к тому, что население Земли за несколько веков сократилось почти в десять раз, достигнув отметки в полтора миллиарда человек, в то время как общая популяция межгалактической Империи вышла из-под контроля, перевалив за все мыслимые границы. Ныне, по оценкам демографов, во вселенной насчитывалось около двух триллионов разумных особей, а колонизация новых планет практически сошла на нет, ибо рост численности выходцев из Солнечной системы не поспевал за скоростью, с которой космические аппараты обследовали всё новые и новые территории. В конце концов, правительство даже снизило ассигнования на программу масштабного освоения вселенной, не видя смысла в стремительно растущем перечне посещаемых людьми миров. Лишь несколько научно-исследовательских институтов сохранили лицензии на обследование звёзд, находящихся вне официально установленных границ Империи, но даже они без особого восторга пользовались предоставленными привилегиями, предпочитая заниматься объектами, которые уже вошли в реестры и теперь терпеливо дожидались грядущей в отдалённом будущем колонизации.

Таким образом, путешествия в необследованные районы космоса превратились в редкие научные вылазки и забавы уставших от мирской суеты миллионеров. Звездолёты, оснащённые гиперпространственными телепортаторами, стоили немалых денег, и мало кто мог позволить себе приобрести столь роскошную игрушку. Именно потому внешняя вселенная так и не превратилась в мир, куда сбегали бы преступники и прочие отбросы общества, не желавшие жить по установленным вокруг законам. Лишь однажды банда мятежников захватила грузовой корабль и попыталась скрыться среди необитаемых планетарных систем, но была настигнута патрульными катерами и уничтожена в наставление нерадивым потомкам. С тех пор инциденты, связанные с далёким космосом, сошли на нет, и только пару раз в межгалактических новостях проскользнула информация о сенсационных исчезновениях частных лайнеров, отправившихся бороздить лежавшие за границей Империи просторы. Поиски пропавших не привели ни к каким результатам, а число любителей прогуляться в неизвестность уменьшилось настолько, что сообщения об их подвигах практически перестали появляться даже на страницах всё ещё популярной жёлтой прессы. Жак был прекрасно осведомлён об этих вещах, поскольку с детства интересовался всевозможными открытиями и путешествиями, втайне надеясь разбогатеть, купить собственный звездолёт и отправиться туда, где прежде не ступала нога человека. К сожалению, его наивные мечты потерпели крах – он так и не стал знаменитостью, а накопленных за пять лет денег хватило лишь на планетарный катер, который благополучно разбился, очутившись в западном полушарии Абеона. Единственным утешением для молодого человека стало то, что он всё-таки попал в те края, что не были нанесены ни на одну из существующих карт, а впереди его ждала неизвестность, пусть и покорённая не вернувшимися назад предшественниками.

Мысли о давно минувших днях на время отвлекли странника от унылого пейзажа, не менявшегося вот уже несколько часов. Устав от однообразия и длительного перехода по равнине, Жак решил устроить привал и впервые с момента катастрофы открыл рюкзак, чтобы перекусить имевшимся в его распоряжении пайком. Распаковав прессованный обед, он подкрепился жареной курицей с картофелем и запил её апельсиновым соком, на удивление безвкусным после диеты, основанной на местных ягодах. Слегка расслабившись, путешественник выбросил опустевшую тарелку и молча пронаблюдал за тем, как ветер отнёс её в сторону. Неожиданно его взгляд упёрся в какой-то предмет, лежавший в паре десятков метров от места привала. С трудом поднявшись, Жак сделал ровно двадцать семь шагов и с удивлением поднял с земли запылившийся старый шлем, на тыльной стороне которого был изображён логотип фирмы-изготовителя. Молодой человек внимательно изучил окрестности, но не обнаружил никаких иных доказательств пребывания здесь людей. Очевидно, с момента, когда шлем лишился своего хозяина, прошло немало лет, и ветер успел замести следы, оставленные людьми, чьих сил и возможностей так и не хватило на то, чтобы вернуться в обитаемую часть Абеона. Спустя пару часов Жак получил подтверждение своей догадки, наткнувшись на одиноко лежавший труп, подобный мумии, зачем-то облачённой в скафандр. Обескураженный сделанным открытием он не осмелился лезть в карманы покойника, а, присыпав тело камнями, поспешил дальше, стараясь не думать о том невесёлом дне, когда его самого настигнет незавидная участь предшественника.

8

Новый день принёс во дворец новые хлопоты, и с раннего утра повсюду начались приготовления к грядущему празднику. Правители отдалённых королевств буквально затерроризировали Джонда своими звонками, отказываясь верить присланным накануне приглашениям и тут же сменяя недоумение на любопытство, выраженное нелепейшими вопросами, на каждый из которых монарху приходилось давать правдоподобный ответ. Следуя полученным с Земли инструкциям, он всячески избегал говорить правду и скрыл от соседей факт, что у него в гостях команда из научно-исследовательского центра.

Мел одобрял принятые меры предосторожности и даже попросил своих подчинённых не покидать пределы дворца, дабы не вызывать лишних подозрений у местных жителей, и без того удивлённых известием о возрождении былых традиций. Его предостережение подействовало на всех, кроме Барбары, которая, вопреки запретам, тут же отправилась в город, где стала причиной появления невероятных слухов. Самым распространённым из них было предположение о намечающейся свадьбе короля, тут же подхваченное сплетницами и достигнувшее во второй половине дня ушей самого правителя. Монарх сделал вид, что его мало интересуют домыслы подчинённых, но, столкнувшись ближе к вечеру с виновницей переполоха на одном из балконов, не постеснялся обсудить случившееся.

– Я слышал, вы совершили вылазку в город и произвели неизгладимое впечатление на моих подданных, не видевших за время моего правления ни одного гостя с другой планеты.

– В самом деле? – Барбара с лёгкостью изобразила удивление и очаровательно улыбнулась, полагая, что сегодняшний поступок благополучно сойдёт ей с рук. – Простите, если чем-то нарушила ваши законы, но мне безумно хотелось поближе познакомиться с этой удивительной планетой, а получить полное представление о ней, не выходя из дворца, было проблематично.

– Вы хоть знаете, о чём теперь говорят в городе? – поинтересовался Джонд, попытавшись придать своему голосу как можно более суровый оттенок. – Подумать только, эти фантазёры решили, что я собираюсь объявить о своей помолвке!

– О помолвке? – на этот раз Барбаре не пришлось призывать на помощь актёрские способности, так как для неё сообщение монарха стало настоящим откровением. – Хотите сказать, они считают меня будущей королевой?

– Вот именно. И никому из этих идиотов и в голову не пришло, что, по существующим правилам, ни одна уважающая себя особа не появится в городе без сопровождения охраны! Впрочем, пусть думают, что хотят, лишь бы истинное положение вещей осталось тайной за семью печатями.

– Мне кажется, вы чем-то расстроены, – женщина быстро справилась с эмоциями и без раздумий перешла в наступление. – Неужто, я, правда, заслуживаю наказания?

– Отнюдь. Просто хочу, чтобы вы знали, чем обернулась ваша утренняя прогулка.

Недоумённо пожав плечами, Барбара ушла прочь, а Джонд ещё долго стоял на балконе, не в силах справиться с пробудившимися в нём чувствами. Он знал эту женщину всего два дня, но столь короткого срока хватило, чтобы перевернуть вверх дном мир и навсегда покончить с меланхолией – его единственной в последние годы спутницей.

За ужином король намеренно старался не смотреть в сторону Барбары, сосредоточившись на общении с Мелом, который охотно рассказывал о своей работе и о тех планетарных системах, что были колонизированы при непосредственном участии сотрудников его лаборатории.

– На самом деле, сейчас в нашей профессии нет ничего, чем будут гордиться завтра. Стыдно признаться, но только здесь на Цериусе я ощутил себя хоть немного нужным.

– Представляю, как ты заговоришь, когда выяснится, что мы первыми выяснили причину наступления конца света, – мрачно пошутила Леа, пытаясь привлечь к себе хоть какое-то внимание собеседников. За время, проведенное в команде Мела, ей так ни разу и не удалось выйти из тени всюду сующей свой нос Барбары, которая притягивала мужчин сильнее самого мощного магнита. На её фоне скромная от природы девушка превращалась в неуловимую тень, подчас незаметную даже для высокопоставленных начальников, являвшихся в лабораторию с очередными проверками.

– Как бы то ни было, я рад возможности провести недельку-другую здесь, а не на станции в ожидании отпуска. Знаете, в детстве я часто мечтал о том, что нам удастся освоить телепортацию. Тогда для многих космос стал бы доступнее, и мы бы были более цельной расой. Однако, увы, до нынешнего момента люди – заложники транспортных компаний.

– Ну, вероятно, это в интересах Империи. Массовая телепортация приведёт к неконтролируемой миграции населения, и наступит хаос, который вызовет непредсказуемые последствия. Очевидно, правительство полагает, что цивилизация ещё не готова к завершающему этапу в освоении космического пространства, а потому намеренно не выделяет ассигнований на исследования в данной области, – предположила Леа, не желая оставаться в стороне от развернувшейся дискуссии.

– Здравая мысль, – с лёгким пренебрежением отозвался Джонд. – Тем, кто управляет массами, невыгодно давать подчиненным полную свободу действий – в обществе всегда найдутся безумцы, которые обратят предоставленные им блага во вред всем окружающим. Мы можем обвинять представителей власти в нежелании потакать прихотям рядового гражданина, но не стоит забывать о тех обязанностях, что возложены на их плечи. В Империи миллионы обитаемых миров, и за каждый из них они в ответе. И, если быть до конца откровенным, я убеждён, в распоряжении Совета безопасности уже сейчас имеются технологии, весьма далёкие от простого смертного.

– Но откуда взялась такая информация? – удивился Мел. – Вы шутите или наивно полагаете, что я соглашусь с подобным заявлением?

– Ваше право принимать мои слова как угодно, – король задумчиво улыбнулся и покачал головой. – Я просто правитель, у которого не наберётся и тридцати тысяч подданных. Но мне известно, как трудно совладать даже с ними, внешне покладистыми и не слишком амбициозными. Уверен, у вас творится то же самое.

Мел промолчал, пытаясь распробовать ужин, и этим жестом признал своё поражение.

– Откуда вы знаете о таких секретах Империи? – снова вмешалась в разговор Леа. – Насколько я поняла, за всю жизнь вы ни разу не покидали Цериус.

– Я часто смотрю межгалактические новости и делаю определённые выводы, – невозмутимо ответил Джонд. – Вчера ко мне во дворец прибыли гости из научно-исследовательского центра, а я скрыл от подчинённых истинную причину их визита. Это ведь просто – утаить от масс то, что им не следует знать. Или вы сомневаетесь в возможностях правительства?

Над половиной стола повисла тишина, и лишь с противоположного конца послышался звонкий смех Барбары, только что услышавшей от коллеги одну не самую приличную шутку.

– Возможно, вы правы, – нехотя согласился Мел. – Но что толку рассуждать о том, чего мы никогда не увидим собственными глазами. Меня волнуют не изобретения, доступные избранным, а то, что творится в моей собственной жизни, где пока нет места ни телепортации, ни какому-либо другому доступному средству перемещения между планетами.

– Уверен, через десять дней вы заговорите иначе, – печальная улыбка ни на секунду не сходила с лица короля. – Ведь если в арсенале Совета безопасности не найдётся соответствующих технологий, нашим потомкам придётся жить с ощущением неизбежности конца человеческого рода.

И снова возникшую паузу заполнил женский смех, вынудивший Джонда обратить внимание на ту, кого он отчаянно избегал весь вечер. Казалось, Барбару мало волновала судьба вселенной, и даже катаклизм межгалактического масштаба был не в состоянии испортить ей этот случайный отдых на погрязшем в средневековье Цериусе.

– Вы всё пытаетесь утешить себя надеждой, что кто-то придумает способ остановить распад пространства? – иронично спросила она, наливая себе из высокого графина очередной бокал вина.

– В истории цивилизации уже были примеры, когда наши предки совершали невозможное во благо потомков, – попытался возразить Мел, оскорблённый неуместным юмором подчинённой.

– И что же вы подразумеваете под этими геройскими подвигами? Предотвращение столкновения Энибы со своим спутником или вовремя произведённое изменение орбиты Мелиуса, едва не погибшего из-за активности его взбесившегося солнца? А может быть, речь идет о Дуаре, который учёные почти взорвали благодаря собственной глупости, додумавшись производить эксперимент с новыми источниками энергии на планете, населённой почти миллионом человек? Да случись за всё это время хотя бы одна настоящая катастрофа, мы бы сейчас не ужинали на Цериусе, а торчали где-нибудь в пределах окраин Млечного Пути, даже не подозревая о том, что где-то далеко-далеко пространство начало превращаться в элементарные частицы. Мы всего лишь крохотные песчинки, возомнившие себя богами, и не нам устанавливать законы, по которым живёт вселенная. На вашем месте я сказала бы спасибо за то, что вот уже много сотен тысяч лет судьба оберегает нас от крупных неприятностей, позволив преодолеть эволюционный путь от каменного века до эпохи информационно-транспортного совершенства. Очутись комета Диплока в пределах притяжения Земли несколькими веками ранее, и наша цивилизация в лучшем случае оказалась бы отброшенной в своём развитии на тысячу лет назад, а, возможно, и вовсе погибла бы в неизбежно наступившем при таком раскладе ледниковом периоде. Нам безумно везло прежде, но это не значит, что удача и дальше будет сопутствовать человечеству. Нет ничего вечного, и рано или поздно мы уткнулись бы в непреодолимое препятствие на своём пути. Очень жаль, но, похоже, именно нам суждено стать теми, кто первыми на собственной шкуре осознают неизбежность завтрашнего финала.

– Предлагаешь смириться с надвигающейся катастрофой и начать эвакуировать Цериус и прилегающие к нему планетарные системы?

– А почему бы и нет? Уверена, высокопоставленные чиновники из Совета безопасности, оценив обстановку, придут именно к такому решению. Два года – вполне достаточный срок, чтобы перевезти обитателей нескольких десятков королевств в какой-нибудь другой мир. Насколько я знаю, Цериус находится в относительно разряженном районе космоса, где расстояния между соседними звездами достигают пяти-шести световых лет. Если наши расчёты верны, и распад пространства начнётся в установленный срок, у человечества будет предостаточно времени, чтобы очистить опасную зону от своих поселений.

– Думаю, гости с Земли сами разберутся, как поступить в сложившейся ситуации, – резко отрубил Мел. – А нам пора вспомнить об отдыхе и с этого момента прекратить разговоры на подобные темы. А теперь, с вашего позволения, я пойду спать.

Барбара дождалась, когда за его спиной закроются массивные двери, и тихим голосом, прозвучавшим в наступившей тишине подобно раскату грома, сообщила:

– Вот уж не думала, что мужчины могут быть такими обидчивыми.

Её слова остались без ответа, а через пятнадцать минут гостиная опустела, и женщина вновь оказалась наедине с королем, который не успел сбежать со своими гостями и теперь вынужден был принять ещё одно испытание в виде общения наедине с прекрасной похитительницей его сердца.

– Я слышала, в рамках намеченного праздника будет проведён настоящий рыцарский турнир? – поинтересовалась Барбара, делая вид, что не замечает волнения, охватившего её собеседника. – Вы не могли бы рассказать о нём подробнее? Не представляю, как может выглядеть подобное зрелище в наше время.

– Потерпите неделю и всё увидите собственными глазами, – Джонд попытался найти повод улизнуть вслед за остальными, но мысли в голове кружились подобно стае напуганных птиц, и он был вынужден смириться со своей участью.

– Готова поспорить, вы не в восторге от моего общества, – рука женщины вновь потянулась к графину. – Скажите, пожалуйста, в чём причина такого странного поведения? На вас так подействовало многолетнее затворничество или моя персона вызывает у короля сугубо личную неприязнь?

Правитель заёрзал на стуле, мысленно выругался и только тогда позволил себе признаться в тех чувствах, что зародились у него в душе ещё в момент их первого знакомства:

– Вы слишком прекрасны, чтобы мужчины были самими собой, находясь в компании с вами. Наверно, я просто боюсь влюбиться и потерять покой, к которому привык за долгие годы одиночества.

– Боитесь влюбиться? – Барбара едва не рассмеялась и лишь в последний момент смогла сдержаться, вспомнив о том месте, куда забросила её судьба. – Неужели на Цериусе до сих пор верят в любовь? Я считала, что создаваемые здесь королевские династии – это дань традициям, но никак не выражение проявления истинных чувств. На моём родном Эльтаре институт брака отменён много веков назад, и мужчины встречаются с женщинами, не думая о каких-то далеко идущих планах. Излишняя привязанность к другому человеку никогда не доводит до добра, но ведь это так просто – научиться контролировать свои эмоции и не допускать возникновение неоправданного влечения к тому, кто никогда не ответит тебе взаимностью. Жизнь слишком прекрасна, чтоб отравлять её несовершенством внутреннего мира.

– Но я по-настоящему любил Луизу, а она любила меня. И я до сих пор не забыл тех волнительных ощущений, которые может пробуждать в душе близость другого человека.

– О, боже, – женщина отодвинула недопитый бокал в сторону и стала чуть серьёзнее. – В таком случае, боюсь, мы просто не поймём друг друга. А ведь вчера вечером я всерьёз подумала о том, как здорово быть королевой. На какую-то долю секунды вы заинтересовали меня своим положением в обществе, но потом хрустальный замок иллюзий разлетелся на мелкие осколки, а теперь я и вовсе вижу, что нас действительно разделяют тысячи световых лет, на которые Цериус отстоит от Эльтара. Простите за резкость, но таков мой взгляд на жизнь, и ничто не заставит меня заговорить иначе.

– Вы жестоки в своих суждениях, но я не вправе оспаривать чужое мировоззрение. Спасибо, что были откровенны со мной в столь щепетильном вопросе. Наслаждайтесь отдыхом и в случае необходимости обращайтесь за помощью. В конце концов, я пока ещё наделён властью и способен оказать гостям практически любую услугу. И можете наплевать на все запреты и прямо завтра отправиться в тот уголок моего королевства, куда пожелаете. Какая разница, что подумают подданные, если через пару недель пространство вокруг Цериуса будет заполнено космическим флотом Земли.

Джонд пожелал женщине сладких снов, вызвал прислугу и, не дожидаясь её прибытия, вышел из гостиной, оставив Барбару наедине с нагромождением грязной посуды. Он не жалел о том, что сразу открыл все карты, но продолжать игру было бессмысленно – самонадеянная сотрудница научно-исследовательского центра с лёгкостью выиграла бы эту партию, имея на руках полный набор козырей. Однако едва несчастный монарх скрылся из вида, она закрыла глаза и крепко сжала ладонями виски, пытаясь выкинуть из головы только что состоявшийся разговор, каким-то непонятным образом заставивший учащённо биться её каменное сердце.

Воспользовавшись разрешением правителя, ранним утром следующего дня Барбара улизнула из дворца в компании Дмитрия – единственного мужчины в узком кругу её общения, который не проявлял ни малейшего интереса к очаровательной коллеге, предпочитая завязывать отношения с девушками попроще, обожающими интрижки с научными сотрудниками любого статуса. В своё время отсутствие каких-либо взаимных претензий сделало их хорошими друзьями, и порой после напряжённого рабочего дня они любили посидеть вдвоём в каком-нибудь кафе, обсуждая товарищей по лаборатории, события из мира политики и искусства, а также последние новости личной жизни, преподносившей обоим немало незапланированных сюрпризов. Взяв в королевском ангаре небольшой гравилёт и выбравшись за пределы только-только пробудившейся ото сна столицы, парочка добралась до берега небольшой реки и расположилась на склоне холма, покрытого удивительными цветами с огромными ярко-синими лепестками, источавшими изумительный аромат, сравнения с которым не выдержали бы ни одни самые совершенные духи. Стараясь не нарушать первозданную красоту, Барбара осторожно присела на траву и, расправив подол доходящего до колен платья, закинула голову к небу, зажмурившись от яркого утреннего солнца.

– Похоже, в стенах лаборатории мы почти забыли о том, какой может быть настоящая природа, – с детской непосредственностью обратилась она к своему единственному слушателю. – Это смешно, но в последний раз я видела цветы в оранжерее, где проходят заседания совета профессоров. Тогда я подумала, что было бы неплохо перенести наш центр на планету с чуть более живописным пейзажем.

– Не забывай, через пару лет от Цериуса останутся лишь воспоминания, – напомнил Дмитрий, присаживаясь рядом. – Красота обманчива, и порой она заманивает людей в смертельные ловушки.

– Ты прав, – голос Барбары стал суше и взрослее. – Вчера Джонд едва не признался мне в любви, а я сидела как последняя дура и рассказывала ему о социальном устройстве Эльтара, наивно полагая, что смогу таким образом изменить его взгляды на отношения между мужчиной и женщиной.

– Он действительно запал на тебя? Но это же великолепно! Только представь, какую романтическую историю ты сможешь рассказать потомкам!

– Увы, владыки Цериуса бедны по меркам Империи, а их планета – одна из самых отсталых во вселенной. Я с трудом представляю, как эти несчастные выживут вдали от родного дома, если встанет вопрос о необходимости срочного переселения. Так что, боюсь, придётся расстаться с мечтой о сказочном романе и довольствоваться представителями менее благородных кровей.

– На твоём месте я бы не торопился с выводами. Мы пробудем здесь как минимум десять дней, а за такой срок может случиться всякое. Если тебя так волнует материальная сторона вопроса, то дождись решения, которое примет правительство. Если мне не изменяет память, существует закон, по которому любому эмигранту, вынужденному покинуть место привычного обитания, полагается компенсация, покрывающая среднестатистические расходы на проживание на новой планете сроком до семи лет. Так что нищий король может превратиться в завидную партию для любой девушки, мечтающей на два-три года вырваться из цепких объятий повседневности и развлечься за чужой счёт. Ведь подсознательно ты думаешь именно об этом, и Джонд мало интересует тебя как человек.

– Он мил и в меру галантен. У нас дома мужчины ведут себя иначе, и меня подкупает его детская непосредственность. Скажи, неужели ты сам не устал от бесчисленных дур, готовых уйти с дискотеки с первым встречным только потому, что в кармане у того лежит удостоверение сотрудника научно-исследовательского центра? Не принимай это как оскорбление, но признай – среди сотни твоих подружек не найдётся ни одной, о ком ты вспомнишь спустя несколько лет.

Дмитрий резко сорвал ближайший к нему цветок и сжал его в кулаке с такой силой, что на ладони остался отчётливо заметный синий след.

– Ты права, – нехотя согласился он. – Но жизнь только начинается, и настоящие приключения ещё впереди. Между прочим, я не теряю надежды завоевать сердце какой-нибудь принцессы, которая прибудет на праздник вместе со своими родителями.

– Это шутка? – Барбара звонко рассмеялась, и звучное эхо наполнило всё пространство до виднеющегося на противоположном берегу леса. – Да ни одна нормальная принцесса и не посмотрит в твою сторону. Им нужны настоящие принцы или отважные рыцари. А твоих талантов хватит разве что на пару дешёвых комплиментов, да на порцию коктейля, который навряд ли оценит та, в чьих жилах течёт королевская кровь. Если, конечно, ты вообще найдёшь на Цериусе хоть одно заведение, где подают такие напитки.

– Хочешь бросить мне вызов? – Дмитрия слегка взбесили колкие замечания коллеги, и он приготовился отстаивать собственную честь до победного конца. – Мы ещё посмотрим, кто будет смеяться последним. Я предлагаю заключить пари на твоих условиях.

– Пари? – женщина на миг задумалась, но азарт оказался сильнее здравого смысла, и она тут же объявила. – Согласна раскошелиться на тысячу фунтов, если ты сможешь охмурить одну из принцесс до прибытия земного флота. Соответственно, в случае выигрыша я рассчитываю получить от тебя такую же сумму.

Несколько секунд молодой физик колебался с ответом, но разговор зашёл слишком далеко, и у него не осталось возможности отыграть партию на пару ходов назад.

– Хорошо. Я принимаю вызов с одной поправкой. Спор отменяется, если среди гостей Джонда не окажется ни одной незамужней принцессы или если по каким-то причинам земной флот прибудет на Цериус раньше установленной даты.

Барбара согласно кивнула и едва сдержалась от того, чтобы потереть руки, предвкушая грядущую победу. Несмотря на всё уважение к Дмитрию, она ни секунды не сомневалась в том, что её приятелю за столь короткий срок не удастся подмять под себя устои средневекового общества. И хотя тысяча фунтов не являлась существенной суммой денег, сам факт выигрыша стоил немалого, учитывая её извечную принципиальность, оттолкнувшую от женщины в прошлом немало друзей и подруг. Сейчас она не боялась повторения былых ошибок – научившись на собственном опыте разбираться в людях, Барбара с первого взгляда определяла характер будущих отношений с тем или иным человеком. Дмитрий являлся для неё идеальным приятелем, и их тяга друг к другу была способна перекрыть любые конфликтные ситуации. Вот и сейчас, едва покончив с оформлением спора, они как ни в чём не бывало растянулись на мягкой, словно пуховый матрас, траве и перевели разговор на совершенно иные темы, по-прежнему наслаждаясь умиротворением находящегося на краю гибели Цериуса.

9

Жизнь в Академии начала стремительно меняться уже на следующий день после выпускного экзамена. Вслед за провалившими последнее испытание неудачниками на Землю и Венеру потянулись слушатели младших курсов, чьи родители не поскупились раскошелиться на билет в два конца и организацию двухмесячных каникул для любимых чад. Тем, у кого в семье предпочитали экономить на необязательных расходах, руководство МАП предоставило сезонную работу на Марсе – бюджет, из года в год утверждаемый ректоратом, не предусматривал расходов на содержание учащихся в течение положенных им шестидесяти дней отпуска, и каждый из них был вынужден собственными силами добывать себе кусок хлеба, а наиболее удачливые умудрялись накопить к началу очередного семестра несколько лишних сотен фунтов. Исключение составляли счастливчики, добравшиеся до заветного финиша и с нетерпением ожидавшие торжественной церемонии получения дипломов и следующего за ней вечера прощания. На целых две недели они становились единственными хозяевами жилого комплекса и вольны были делать все, что вздумается, не боясь нарваться на наказание за нарушение режима, который курсанты успевали возненавидеть больше, чем самых нелюбимых преподавателей. Как правило, наставники веселились вместе со вчерашними подопечными и организовывали для них всевозможные конкурсы и лотереи, победители которых получали памятные призы, покупаемые за счет отдельной статьи расходов. Ежегодно избирался и лучший выпускник Академии, награждавшийся ценным подарком с автографом самого Императора, любящего поощрять молодые таланты во всех областях жизнедеятельности.

Энн понимала, кому достанется почётное звание в этом году, но относилась к собственному успеху с холодным равнодушием и отвечала сдержанной улыбкой на многочисленные поздравления, которыми её осыпали вчерашние соседи по учебным классам. Каким-то образом Эдварду удалось замять историю с внезапно отказавшим оборудованием катера, и теперь все были уверены в том, что девушка справилась с последним заданием так, как и подобало профессионалу её уровня. И даже Ник Стафлер, повстречавшийся ей в коридоре через пару дней после экзамена, лишь улыбнулся и в шутку отдал честь будущему сотруднику службы безопасности, стараясь не вспоминать о намеренно блокированной системе электропитания.

И всё-таки общий праздник обошёл Энн стороной. Даже осуществив заветную мечту, девушка не смогла полностью сбросить с плеч груз ответственности, который сама взвалила на них несколько лет назад. Пока её товарищи беспечно резвились и дурачились, прощаясь с юностью, она с лёгкой завистью следила за ними со стороны, уносясь мыслями в ещё не существующее будущее. Далёкие миры, межгалактические конфликты, тайны, скрытые от глаз простых обывателей – что ещё ждало её в стремительно надвигающемся завтра? Она не знала ответа на этот вопрос, но каждый раз смеялась, вспоминая прежние планы, связанные с построением карьеры в кажущемся теперь таким незначительным «Мегатрансе». И хотя сомнения продолжали терзать душу, слова Эдварда относительно правильности сделанного выбора с каждым днём приобретали всё более осязаемый смысл.

Только на третий день Энн решилась позвонить родителям, которые как будто забыли о существовании дочери, так до сих пор и не смирившись с её решением покинуть Землю. Увидев перед собой такое родное и одновременно чужое лицо матери, девушка едва не расплакалась от нахлынувшего потока чувств и запинающимся голосом сообщила о сдаче выпускного экзамена. Белла Эдмонд ответила с присущим ей ледяным равнодушием, так эффектно отпугивающим особо назойливых представителей противоположного пола:

– Значит, теперь ты и вовсе собираешься покинуть Солнечную систему?

– Мама, не знаю. Дело в том, что… – Энн запнулась, вспомнив о предостережении Кевина, и поспешно добавила:

– В общем, надеюсь заглянуть к вам на пару дней, но ничего не обещаю.

– Делай что хочешь. Мы с отцом всё равно никогда не поймём мотивы твоих поступков, а ты уже слишком взрослая, чтобы сохранить привязанность к родительскому дому. Надеюсь только, следующей новостью от тебя не станет известие о грядущей помолвке с капитаном какого-нибудь пассажирского лайнера.

На лице матери не дрогнул ни один мускул, хотя последние слова были похожи на шутку. Энн едва не рассмеялась, представив себя невестой на свадьбе, и поспешила успокоить Беллу:

– Обещаю, что в ближайшие лет десять даже не подумаю о замужестве. Не понимаю, откуда вообще взялась такая сумасшедшая идея.

– Прости. Мы тут слегка расстроены происходящим. Пару недель назад Лиза вышла замуж, и все вокруг до сих пор только и говорят о её удачной партии, хотя я и твой отец не разделяем общего мнения.

– Лиза Блейк? – девушка едва не задохнулась от удивления, услышав имя той самой подруги, благодаря которой она и решила поступать в Академию. – Но как это случилось? И кто стал её избранником?

– Грэг Ковальски – член совета директоров «Мегатранса». Они познакомились где-то год назад на вечеринке, которую устраивал дядя Лизы. Никогда бы не подумала, что столь высокопоставленное лицо обратит внимание на эту посредственность, но факт остаётся фактом, и сейчас молодожёны отправились в свадебное путешествие по вселенной, намереваясь посетить все пять планет, считающиеся центрами межгалактического туризма. Я не хотела говорить тебе об этом, но, поразмыслив, пришла к выводу, что будет лучше, если ты узнаешь обо всём от родителей, а не из случайного разговора или хроник новостей.

Энн едва устояла на ногах, вцепившись рукой в край стола, и тихо пробормотала:

– Спасибо. Извини, мне надо идти. Я свяжусь с вами, когда буду точно знать свои планы. Передавай привет папе и скажи ему, что я очень люблю вас обоих.

Не дожидаясь ответа, она щёлкнула тумблером, и трёхмерное изображение матери растворилось в замкнутом пространстве комнаты. Дрожь прошла по всему её телу, и девушка без сил упала в кресло, всё ещё не желая верить в то, что узнала о подруге. Как счастлива она была, когда впервые увидела своё имя в списке курсантов, зачисленных в Академию, и как завидовала ей Лиза, не добравшая до необходимого минимума какие-то жалкие пять баллов. Прошло несколько лет, и она собственными силами добилась практически невозможного – заключила контракт с представителями Совета безопасности. Однако подруга одним случайным знакомством перепрыгнула все пройденные ею барьеры и очутилась на таких заоблачных вершинах, куда была закрыта дорога простым пилотам. Впервые в жизни Энн почувствовала, как в ней пробуждается настоящая зависть, сметающая на своём пути хрупкие препятствия в виде придуманной кем-то морали. Она обхватила голову руками и просидела в комнате связи до тех пор, пока туда не вошёл один из выпускников, тоже пожелавший поговорить с родителями.

Ощущение праздника вернулось к Энн только в канун вечера прощания, когда всеобщее веселье сменилось томительным ожиданием официальной церемонии раздачи дипломов, и большинство курсантов попрятались по своим углам, чтобы завтра в последний раз предстать перед товарищами во всей красе и навсегда распрощаться с Академией. Юноши с особой тщательностью проверяли безупречность взятых напрокат костюмов, а девушки с волнением примеряли вечерние платья, втайне надеясь затмить своей красотой вчерашних однокурсниц и получить почётное звание мисс МАП, за которое по традиции не полагалось никаких призов, но которое безумно льстило извечному женскому самолюбию.

Простояв перед зеркалом около часа и в сотый раз изучив своё отражение, Энн вынуждена была признать, что ей бессмысленно рассчитывать на победу. Да, она была чертовски привлекательна и пользовалась определённым успехом у мужчин, но не шла ни в какое сравнение с общепризнанными красавицами, среди которых выделялась настоящая королева по имени Мэри Стенберг. И хотя втайне каждая из шестисот с лишним девушек мечтала отхватить заветный титул, мало кто всерьёз рассчитывал на успех в соперничестве с той, кто выиграла все конкурсы красоты, в которых принимала участие. Если бы не настойчивые просьбы родителей, она с головой погрузилась бы в модельный бизнес, вполне сопоставимый по доходности с профессией пилота, но те решили иначе, и теперь несостоявшаяся звезда подиума довольствовалась признанием в любительских соревнованиях.

Окончательно разуверившись в своей конкурентоспособности, Энн собралась снять платье, когда неожиданно услышала стук в дверь. Часы показывали десять вечера, и она слегка удивилась столь позднему визиту, но быстро вернулась к действительности, увидев на пороге улыбающегося Эдварда Лоу.

– Ты восхитительна, – признался тот, окинув девушку восторженным взглядом. – Извини за столь бесцеремонное вмешательство, но нам надо поговорить прямо сейчас, так как завтра день священного праздника, когда не полагается отвлекаться на решение рабочих вопросов.

– Что-то случилось? – Энн отступила на шаг назад, давая ректору возможность войти в комнату. – Боюсь, что я не готова пережить ещё одно потрясение.

– Нет ни малейшей причины для беспокойства. Просто только что со мной связались представители Совета безопасности. Их корабль прибудет за тобой послезавтра утром на два часа раньше, чем планетолёт «Мегатранса». Ты покинешь Марс первой и будешь избавлена от любопытства тех, кто до сих пор уверен в твоём контракте с крупнейшей межгалактической транспортной компанией. Конечно, я всего лишь руководитель академии пилотов, но из короткого разговора с высокопоставленными чиновниками стало ясно – в нашем мире происходят какие-то важные перемены, и тебе предстоит сразу же окунуться в самую гущу событий, определяющих будущее Империи.

– Меня пугают такие заявления, – честно призналась Энн, опускаясь на край кровати. – Что за напасть должна обрушиться на мир, чтобы пускать в дело едва сдавшую выпускной экзамен курсантку? Я понимаю собственное значение, но не хочу оказаться переоценённой теми, кто определяет судьбы галактик.

– Не волнуйся. Никто не собирается взваливать на тебя сверхзадачи. Ты пилот, обязанность которого – управлять космическим кораблём. Просто собери вещи заранее, чтобы не задерживать прилетевший за тобой транспорт.

Эдвард ещё раз окинул её с головы до пят и поспешил распрощаться, чтобы не казаться слишком назойливым. Но, уже очутившись одной ногой в коридоре, он неожиданно повернулся и шёпотом произнёс:

– Между прочим, они поделились со мной одной маленькой тайной. Тебя хочет видеть сам Император.

Дверь задвинулась, скрыв за собой померкший силуэт ректора, и Энн бессильно опустила руки, не зная, как реагировать на последние новости. Предвкушение завтрашнего праздника смешалось с чувством глубокой тревоги, а перспектива познакомиться с живой легендой современности и вовсе выбила её из колеи. За двадцать с небольшим лет жизни она много раз слышала в новостях об этом человеке, личность которого оставалась загадкой для триллионного населения вселенной. Избираемый пожизненно членами правительства Император отнюдь не являлся монархом, способным в одиночку принимать любые решения. Его должность носила скорее символический характер, представляя собой абстрактное воплощение власти, к которому с трепетом относились простые смертные. На практике галактиками управляли чиновники, опирающиеся на Совет безопасности и пользующиеся целым букетом привилегий, позволявших им чувствовать себя настоящими хозяевами мира. Информацию об этом можно было почерпнуть в обыкновенном школьном учебнике, но люди трепетали при одном лишь упоминании имени Императора, словно видели в нём посланника Бога и единственное сосредоточение высшей силы.

Энн никогда не думала, что попадёт в число избранных, которым посчастливилось воочию познакомиться с человеком, ставшим невольным заложником собственного положения в обществе, но теперь мысли о предстоящем рандеву заполонили её сознание. Забравшись в кровать и спрятавшись под одеяло, она долго не могла уснуть, размышляя о странностях жизни и тех бесконечных сюрпризах, что наполняли человеческое существование целым набором событий, лишённых на первый взгляд какого-либо смысла, но превращающихся в итоге в законченную мозаику, где любая самая неприметная деталь имела конкретное, данное только ей значение. И хотя завтрашний день по-прежнему скрывала пелена густого тумана, вскоре он должен был рассеяться и показать ей, куда же привели мечты наивную девчушку, так страстно желавшую вырваться за пределы родной Земли и отправиться бороздить бесконечное межзвёздное пространство.

С утра в Академии начало твориться нечто невообразимое. Казалось, даже стены заблестели сильнее обычного, а сам воздух наполнился дразнящим запахом надвигающегося торжества. Это был по-настоящему всеобщий праздник, и лицо каждого, оставшегося на территории Академии человека, светилось неподдельным искренним счастьем. Многие курсанты и вовсе пропустили обед и завтрак, покинув собственные каюты ближе к вечеру, чтобы сразу отправиться на церемонию вручения дипломов. Огромный актовый зал, открываемый лишь пять раз в году, светился всеми цветами радуги, а искусно подобранные иллюминации приводили в неописуемый восторг даже тех преподавателей, для которых нынешний выпуск являлся пятидесятым по счёту и которые прощались с МАП наряду со своими сегодняшними воспитанниками. Таких ветеранов было двое: профессор кафедры прикладной математики Джо Люнтер и командир лётной группы Миколо Сантини. Они отдали работе лучшие полвека жизни и теперь по закону вынуждены были уйти на пенсию. Именно с их выступлений и началась официальная часть мероприятия, впервые в истории не задержавшаяся ни на секунду, что послужило ещё одним добрым знаком для всех собравшихся.

Сидя во втором ряду в компании Эдварда Лоу и нескольких любимых преподавателей, Энн ощущала себя на седьмом небе от счастья, слушая бесконечные обращения наставников к молодёжи и чувствуя учащённое биение сердца, с нетерпением ожидавшего того момента, когда ей придётся подняться на сцену и получить из рук ректора заветный диплом. Но это случилось лишь через четыре с лишним часа, после того, как официальные документы других выпускников обрели своих обладателей. Глядя на взбирающихся наверх бесконечной вереницей товарищей, девушка на мгновенье задумалась, вспомнив проведённые в стенах Академии годы, которые на данный момент казались лучшими в её жизни. Вслед за Эдвардом она шёпотом повторяла каждое имя, отложившееся в памяти, и перед глазами проносились картины минувших дней, окрашенные в осенние цвета лёгкой грусти. Многие её приятели так и не смогли стать свидетелями её триумфа, но сегодня в мыслях Энн нашлось место и для этих неудачников, так отчаянно веривших в неуловимую птицу собственного счастья. Она прощалась с ними под звуки старинного вальса, выбранного в качестве музыкального сопровождения вечера общим голосованием на прошлой неделе, отчётливо понимая, что завтра наступит другая эпоха, где её коллегам будет наплевать на переживания новой сотрудницы. Девушке следовало оставить эмоции здесь, на Марсе, и она с успехом делала это до тех пор, пока не услышала собственное имя. Поднявшись со стула, она с трудом доковыляла до сцены под бурные аплодисменты и замерла в шаге от стола, где остался лежать единственный диплом ослепительно красного цвета. Предпоследней в списке шла Мэри Стенберг, и именно она принимала поздравления от руководства Академии, когда стихла музыка и Эдвард Лоу торжественно объявил:

– А сейчас, следуя установленной традиции, я хочу сообщить вам имя лучшей выпускницы этого года и вручить ей подарок самого Императора. Вот уже много лет наше учебное заведение пользуется особой благосклонностью со стороны правительства, но, пожалуй, никогда прежде она не носила столь ярко выраженного характера как сейчас. Приз на Марс был доставлен не торговым судном, а лично представителями Совета безопасности, которые побывали у меня в гостях две недели назад и высоко оценили проделанную всеми нами работу. Но особую благодарность я просто обязан выразить Энн Мак-Стенли, своим талантом доказавшую…

Возвращавшаяся в зал Мэри на секунду остановилась рядом с награждаемой и быстро прошептала ей на ухо:

– О, поздравляю! Но сразу предупрежу – на титул мисс МАП можешь не рассчитывать. Он мой, и даже сам всевышний не сможет вырвать у меня победу.

Энн закачалась, ощутив лёгкое прикосновение женских губ к щеке, и едва не закашляла, захлебнувшись ароматом духов первой красавицы Академии. Но уже в следующее мгновенье ректор вручил ей ярко-красную пластиковую карту, а зал разразился овациями, в которых потонули её спутавшиеся от волнения слова благодарности. Выждав необходимую паузу, Эдвард поднял вверх руку и произнёс:

– А сейчас – подарок Императора!

В неожиданно наступившей тишине были слышны лишь смешки особо несдержанных зрителей, да стук каблуков Мэри Стенберг, ещё не успевшей вернуться на своё место. И вдруг раскрылись главные двери зала, и внутрь ворвались несколько незнакомцев в тёмно-бордовой форме, в которых легко угадывались сотрудники Совета безопасности.

– Всем не двигаться и сохранять спокойствие! – громогласно приказал один из вошедших. – Мы собираемся прервать церемонию лишь на пару минут.

Он с лёгкостью преодолел сотню метров, отделяющую его от сцены, и, многозначительно кивнув вконец обескураженной Энн, что-то прошептал на ухо ректору. Побледневший от волнения Эдвард растерянно развел руками и тихо спросил:

– Но неужели вы не могли подождать до завтрашнего утра?

– Скажите спасибо, что мы не сорвали всё награждение, – резко ответил незнакомец. – На карту поставлена судьба вселенной, и сейчас не время соблюдать традиции и приличия.

Потеряв всякий интерес к главе МАП, он подошёл к девушке и взял её за руку, обратившись к публике:

– Прошу прощения за незапланированное вторжение, но мы должны похитить вашу лучшую выпускницу. Желаю всем весёлого вечера прощания и будьте счастливы, следуя по избранному вами пути.

Воспользовавшись замешательством толпы, неизвестный буквально вытащил Энн в коридор и только там позволил себе представиться:

– Я – Дэвид Томсон. У нас очень мало времени, поэтому слушай меня внимательно. Сейчас мы пойдём к тебе в каюту и заберём все вещи, после чего сразу вернёмся на корабль и отправимся на Землю. По пути я введу тебя в курс дела, чтобы ты не хлопала глазами, когда попадёшь в приёмную к Императору. И, пожалуйста, веди себя как взрослая девочка, ибо происходящее – не розыгрыш, и мы все в той или иной степени вовлечены в события, которым суждено определить будущее нашего мира.

Энн вспомнила свои предчувствия и молча кивнула, проглотив обиду и смирившись с прерванным праздником, на котором она успела отыграть предначертанную ей роль. Единственное, что по-настоящему огорчило девушку – это подарок Императора, так и оставшийся за кулисами и не переданный законной владелице. Конечно, она могла напомнить о нём Дэвиду, но почему-то передумала и повела сотрудников службы безопасности в каюту, чтобы они помогли перетащить вещи на корабль. Ей даже не позволили сменить вечернее платье на какой-нибудь более практичный наряд – гости с Земли и так потеряли слишком много времени, ожидая окончания официальной части церемонии вопреки предписанию начальства.

– Если бы мы следовали приказам свыше, пришлось бы утащить тебя из зала на два часа раньше, – пояснил Дэвид, когда они очутились в прилегающем к Академии космопорте. – Но я подумал, что преждевременное вмешательство вызовет вполне предсказуемую реакцию и нежелание сотрудничать, которое выльется в кучу дополнительных проблем.

– Вы правы, – согласилась Энн и почувствовала, как стремительно тает её возмущение, уступая место философскому спокойствию и привычной сдержанности.

Катер с эмблемой СБ величественно выделялся на фоне скромных кораблей Академии. Одного взгляда на это творение человеческого гения было достаточно, чтобы оценить мощь аппарата, скрытую под блестящим серебристым корпусом. На секунду задержавшись у трапа, девушка в последний раз мысленно попрощалась с теми, кто на несколько лет заменил ей семью, и уверенно поднялась на борт, готовая лететь хоть на край света. Дэвид проводил её в специально отведённый отсек, где находились лишь два пассажирских кресла, разделённые небольшим столиком, в который была вмонтирована система подачи напитков. Едва они заняли свои места, как катер вздрогнул, и по лёгкой вибрации Энн поняла, что он начал стремительно набирать высоту. Ей безумно захотелось прильнуть лбом к иллюминатору, чтобы посмотреть на Марс с орбиты, но помещение было полностью изолировано от внешнего мира, и только сидящий рядом мужчина знал, как включить расположенный напротив них экран. Но его мало интересовали виды красной планеты, секунды стремительно убегали вдаль, а где-то на Земле их с нетерпением ждали правительственные чиновники. Дав спутнице несколько минут на релаксацию, Дэвид вытащил из потайной ниши стакан, наполнил его обыкновенной минеральной водой и, сделав два маленьких глотка, спросил:

– Тебе знакома теория Мелвилла-Франка? Насколько мне известно, в МАП достаточно серьёзно относятся к таким дисциплинам как математика пространства и физика.

– Вы имеете в виду омега-поле, которое позволяет элементарным частицам образовывать более сложные элементы, из которых и состоит весь наш мир? Если не ошибаюсь, учёные до сих пор имеют поверхностное представление о его природе, а сама теория проработана лишь в общих чертах.

– К сожалению, ты права. Мы до сих пор не выяснили, что служит источником его возникновения, но пару дней назад столкнулись с серьёзной проблемой, на решение которой отведено не так много времени. Дело в том, что в одной из планетарных систем обнаружено значительное ослабление его силы, и, по предварительным расчётам, очень скоро начнётся распад пространства, который в отдалённой перспективе приведёт к гибели всей вселенной. Сейчас Совет безопасности собирает экспедицию, и завтра в полдень она отправится в путь. Её цель – небезызвестный Цериус, где вот уже много веков люди ведут средневековый образ жизни, превратившись в один из самых отсталых миров Империи. Удивительно, как им вообще удалось узнать о том, на что запросто могли не обратить внимание даже здесь, на Земле, но факт остаётся фактом – прибывшая на планету группа специалистов провела предварительный анализ и рассчитала наиболее вероятный вариант развития дальнейших событий.

– И сколько у нас времени? – Энн поёжилась, как будто температура в отсеке разом упала на двадцать градусов. – И есть ли какая-нибудь возможность предотвратить катастрофу?

– Сейчас несколько лабораторий усиленно работают в этом направлении, но, если быть до конца откровенным, мы не рассчитываем на существенный успех. Теории Мелвилла-Франка почти полтысячи лет, и за это время нам удалось выяснить лишь несколько незначительных нюансов, касающихся воздействия омега-поля на окружающую среду, но отнюдь не определяющих её природу. Два года – ничтожно малый срок, чтобы надеяться хотя бы на чудо, и наш единственный выход – срочная эвакуация Цериуса.

– А что мы будем делать потом, когда волна разрушения докатится до других звёздных систем и постепенно поглотит собой всю существующую вселенную?

– Я не знаю, – честно признался Дэвид. – Боюсь, на эти вопросы придётся отвечать нашим потомкам.

Он тяжело вздохнул и снова потянулся к стакану. Энн же в бессилии откинулась на спинку кресла, попытавшись унять охватившую её дрожь. Теперь она знала о нависшей над галактиками опасности и понимала, что до конца дней ей суждено волочить бремя страшной тайны, о которой, возможно, никогда не услышат её более везучие современники.

10

По приблизительным расчётам, Жак преодолел не меньше пятисот километров, когда каменистая равнина превратилась в джунгли, а небо над головой приобрело розоватый оттенок. За время странствия путешественник израсходовал почти половину запаса продовольствия, а внутренний голос несколько раз призывал его повернуть назад, но упрямство оказывалось сильнее здравого смысла, и в итоге он был вознаграждён за свою решимость бороться до самого конца. Тропический лес представлял собой однотипные невысокие деревья, отдалённо напоминавшие земные пальмы, под которыми переплетались многочисленные кустарники, едва доходившие до пояса человеку. Внимание Жака привлекли продолговатые плоды ослепительно-жёлтого цвета, в изобилии свисавшие с веток и манившие своим аппетитным видом соскучившегося по естественной пище скитальца. На вкус они напоминали бананы, но обладали куда более сочной мякотью и позволяли утолить не только голод, но и жажду. Проглотив сразу несколько экзотических фруктов и убедившись в их относительной безопасности для здоровья, гость западного полушария с новыми силами ринулся в бой, с лёгкостью продираясь сквозь невысокие заросли абеонского леса. Эта часть материка выглядела намного приветливее посещённой недавно равнины, и он всерьёз рассчитывал наткнуться на более существенные находки, которые могли бы пролить хоть какой-то свет на тайну похищающей людей планеты. Однако прошло не меньше двух земных суток, прежде чем джунгли расступились перед исследователем, открыв тому удивительный пейзаж, словно сошедший с картины художника-сказочника, воплотившего на холсте безумную фантазию автора из давно минувшей эпохи.

Долина, окружённая лесом с одной стороны и горным хребтом с другой, представляла собой настоящий райский сад, через который протекала река, разделявшая эдем на две примерно равные части. Одна половина утопала во всевозможных оттенках синего цвета, а вторая была окрашена в зелёные тона, на фоне которых отчётливо выделялись конусообразные золотистые крыши многочисленных домиков, самый высокий из которых лишь ненамного превосходил рост Жака. Ближайшая постройка находилась примерно в сотне метров от того места, где он вышел из джунглей, и, с трудом подавив изумление, исследователь направился вниз, старательно огибая попадавшиеся на его пути клумбы, засаженные крохотными цветами, напоминавшими уменьшенные копии роз с неестественными лиловыми лепестками. Любопытство гнало его вперёд, заставляя забыть о возможной опасности, и он сам не заметил, как оказался обнаруженным местными жителями, неприметными на вид, но внимательно наблюдающими за всем, что происходит в пределах их родной долины.

Абеонцы отличались от землян размерами – их рост не превышал одного метра, и Жак невольно вспомнил древние сказки о гномах, лилипутах и прочих карликовых существах, так любимых авторами всех времён и народов. Но окружившие его плотным кольцом крохи не являлись героями вымышленных историй – они представляли собой ту самую внеземную цивилизацию, чьё существование учёные пытались доказать на протяжении многих тысяч лет, всякий раз натыкаясь на отсутствие каких-либо следов разумной жизни на открываемых человечеством планетах.

Аборигены рассматривали гостя с нескрываемым интересом, но отнюдь не выглядели напуганными появлением в их краях великана-чужеземца. Наконец, один из них отделился от основной группы и, остановившись в полуметре от пришельца, протянул тому руку, произнеся на чистом межгалактическом наречии:

– Привет тебе, гость извне.

На пару мгновений Жак потерял не только дар речи, но и способность координировать свои движения. Абеонцы спокойно отнеслись к замешательству чужака и терпеливо дождались, когда тот робко пожал крохотную ладонь лилипута и осторожно ответил:

– Привет.

– Наверно, ты устал с дороги и нуждаешься в отдыхе, – предположила какая-то женщина, осмелившаяся вмешаться в едва начавшийся диалог. – Если хочешь, мы принесём обед, а потом ответим на витающие в твоей голове вопросы. Чувствуй себя как дома, потому что отсюда нет пути назад, как бы страстно ты ни желал вернуться на родину.

Жак был настолько обескуражен произошедшим, что безропотно позволил хозяевам долины отвести себя к реке, где стоял огромный стол, предназначенный для массовых торжеств и гуляний. Расположенные вокруг него скамейки оказались слишком маленькими для человека, и он просто сел на траву, не забивая голову правилами этикета. Лилипуты сгрудились чуть поодаль, но ни один из них не рискнул сесть за стол, чтобы разделить трапезу с облачённым в серебристые одежды гостем. Женщины принесли большой котелок, в котором бурлил ещё не успевший остыть суп, и деревянную ложку, на удивление оказавшуюся под стать Жаку. Поблагодарив коротышек кивком головы, он принялся за обед, найдя местную кухню весьма недурственной даже на фоне какого-нибудь престижного абеонского ресторана. Еда вернула пришельца в нормальное состояние, и, улучив момент, он задал вопрос, которого нельзя было не задать в его положении:

– Где я, и откуда, чёрт возьми, вы знаете межгалактический диалект?

По нестройным рядам абеонцев, собравшихся в количестве не меньше двух сотен лиц, прокатилась волна перешёптываний, после чего один из них подошёл к столу и представился:

– Моё имя Лиль. Община решила, что говорить с тобой должен я. Уверен, тебе лучше нашего известно то, куда ты попал. Понимаешь ли, мы никогда не уходили далеко от дома, так как вокруг посёлка лежат мёртвые земли, абсолютно непригодные для жизни. Пару раз отважные путешественники пытались покорить пустыню, но с тех пор никто не получал от них никаких известий. За последние шестьдесят лет ты единственный, кто ступил на священную землю, имея хоть какое-то представление о внешнем мире.

– Шестьдесят лет? – Жак тут же забыл про обед. – Так значит, до меня были и другие?

– Давным-давно к нам приходили великаны вроде тебя, – пояснил Лиль. – Они рассказывали о бескрайней вселенной с множеством обитаемых миров, населённых людьми. Их космические корабли покорили просторы космоса, и только наш маленький мир не желал раскрывать свои тайны перед всемогущими завоевателями. Наверняка, ты тоже отправился сюда в надежде побольше узнать об Афеоне, но попал в ту же ловушку, что и твои предшественники.

– Афеон? Вы хотите сказать, что сами назвали свой мир таким именем?

– Нет. Это люди. Гости извне многому научили нашу цивилизацию, и мы благодарны им за участие и поддержку. Надеюсь, ты тоже станешь для всех нас другом, а мы, в свою очередь, попытаемся скрасить твоё одиночество.

Жак выглядел не на шутку растерянным, совершенно не понимая, как могло стать возможным то, что он видел сейчас собственными глазами. И всё же спросил:

– А где сейчас ваши прежние гости?

Лиль чуть замешкался, но толпа закивала, как будто давая ему разрешение, и афеонец честно признался:

– Они погибли. Век человека слишком короток по сравнению с нашим, и вот уже шестьдесят лет мы оплакиваем печальный конец последнего из представителей твоей расы. Если хочешь, чуть позже кто-нибудь покажет тебе их могилы.

Беседа приобрела ярко-выраженный трагический оттенок, и Жак поспешил перевести её в другое русло.

– Выходит, вы единственные обитатели Афеона? Или на соседних материках есть другие поселки? Надеюсь, мои предшественники говорили о том, что этот мир занимает собой как бы половину планеты, часть которой как раз и населена людьми?

– Мы знаем географию Абеона. Один из людей принес с собой карту восточного полушария и рассказал нам о своём мире. Что же касается других поселений, то я сомневаюсь в самой возможности их возникновения. Но даже если они существуют, не думаю, что это имеет какое-либо значение. Мы никогда не выберемся за пределы Акрополиса, а чужаки не доберутся до нашей долины. Так было на протяжении веков, и мы не видим причины, по которой что-то может измениться в будущем.

– Вы называете свой посёлок Акрополисом? Это слово тоже позаимствовано у пришельцев? – Жаку показалось, что давным-давно он уже слышал похожее название.

– У нас есть и обозначения на родном языке, но мы давно не пользуемся ими, потому как они крайне неудобны в употреблении, а сам диалект чрезвычайно примитивен и не позволяет общаться на уровне, соответствующем нынешнему развитию цивилизации. Может быть, это покажется смешным, но много лет назад гости извне, по сути, вытащили Афеон из первобытного состояния, показав преимущества эволюции и прогресса.

– Ты много говорил о времени, но я не очень понимаю, как считать дни, месяцы и годы, если небо над головой имеет один и тот же цвет двадцать четыре часа в сутки, а внешний мир недоступен для осязания ни одним из имеющихся органов чувств.

– У нас есть прибор, который мы называем таймером. Семьсот двадцать лет назад его принес в Акрополис один из ваших – некто по имени Билли Маркс. Мы хорошо помним это имя, потому что оно нацарапано на задней стороне циферблата, где находится ключ, которым нужно заводить механизм как минимум раз в два месяца.

– Ты говоришь об обычных часах? – Жак отказывался верить собственным ушам. – Но это невероятно. Все пилоты с момента начала колонизации вселенной пользуются исключительно электроникой, ибо только она позволяет добиться необходимой им точности. Или ваш Билли заранее предположил, что в западном полушарии Абеона лучше полагаться на примитивные изобретения?

Лиль не ответил на его риторический вопрос, а лишь робко кивнул в сторону полупустого котелка и осторожно напомнил:

– Ты так и не доел суп, а мы собирались подать второе.

– Пожалуй, я не голоден, – признался путешественник, безумно возбуждённый полученной от афеонцев информацией. – У меня в голове царит полный хаос, и я никак не могу смириться с тем, что увидел и услышал за последние тридцать минут. Может быть, всё происходящее – сон или игра моего больного воображения?

Несколько сотен пар глаз уставились на него с нескрываемым удивлением, и Жак нехотя согласился со столь веским доводом, поспешно добавив:

– Простите. Но я, в самом деле, не понимаю, как природа могла создать такую странную цивилизацию. Кстати, а сколько всего человек живет в посёлке?

– Вообще-то, мы называем Акрополис городом, – поправил его Лилль. – И до сегодняшнего дня в нём было триста двадцать четыре жителя. Ты – триста двадцать пятый.

– Вы хотите сказать, что вас всего лишь три сотни? Но это нонсенс. Любая популяция со столь незначительной численностью обречена на вымирание.

– Мы живём в несколько раз дольше людей и, за редким исключением, умираем лишь естественным образом. Афеон – крайне благоприятная природная среда, позволяющая нам не вести бесконечную борьбу за выживание, а наслаждаться окружающим великолепием.

– Но почему в таком случае вас не тысячи, а лишь три сотни? Уверен, биосфера планеты вполне справилась бы и с куда более значительной цифрой.

– К сожалению или к счастью, мы размножаемся куда медленнее людей. Наши женщины не могут иметь больше трёх детей, а потому существует естественный барьер, ограничивающий рост численности населения. Иногда нас становится чуть больше, иногда – чуть меньше, но с незапамятных времен мы не выходим за рамки определённых границ, и это способствует гармоничному развитию цивилизации.

Жак усмехнулся, выслушав доходчивые объяснения нового знакомого. И хотя существование такой разумной жизни в западном полушарии до сих пор казалось невероятным, он попытался смириться с увиденным и не забивать голову вопросами, на которые сами афеонцы никогда не дали бы вразумительного ответа. Постепенно интерес лилипутов к гостю иссяк, и большая их часть разошлась по своим делам, доверив человека заботам нескольких соплеменников, которые сами вызвались показать Акрополис и прилегающие к нему территории. Путешественник охотно согласился на эту маленькую экскурсию и отправился в компании коротышек осматривать рай, где ему, похоже, суждено было провести не один десяток лет.

11

Единственной, кто поначалу так и не нашел на Цериусе занятия по душе, стала Леа, целыми днями бесцельно слонявшаяся по пустынным дворцовым коридорам и без особого энтузиазма рассматривающая висящие на стенах картины, новейшим из которых недавно исполнилось шесть сотен лет. Изображения величественных замков, рыцарских турниров и портреты давно усопших красавиц не особо впечатляли девушку, привыкшую к суете современных мегаполисов и блестящим башням небоскрёбов, порой полностью закрывающих собой вечернее небо с тысячами звёзд, что так притягивали взоры далёких предков. Типичная представительница современной молодёжи, она утратила всякий интерес к искусству ещё в школе, когда взрослые настойчиво пытались пробудить в ней понимание живописи, скульптуры и музыки. Великолепие культурного наследия человеческой цивилизации не находило отклика в её сердце, а работа в научно-исследовательском центре и вовсе вычеркнула из памяти существование мира, выходящего за рамки расчётов гравитации, межпланетных путешествий и трёхмерного кино, безумно популярного во всех уголках вселенной. Попав в средневековье, Леа оказалась отрезанной от стандартного набора развлечений – в комнатах гостей не нашлось места даже самым обыкновенным телевизорам. Коллеги, привыкшие отдыхать компанией, почти сразу забыли о вечно неприметной младшей сотруднице, и она вынуждена была часами просиживать в одиночестве, мысленно проклиная планету за то, что та оказалась отнюдь не похожей на туристический рай, каким рисовалась в её детских мечтах. Цериус выглядел унылым и скучным миром, а творения местных художников только усиливали негативные впечатления, порождая атмосферу провинциальности и всеобщего запустения.

На третий день скитаний по галереям девушка случайно наткнулась на Джонда, разглядывавшего портрет молодой женщины в длинном вечернем платье. Король был настолько поглощен своим занятием, что ей ничего не стоило прошмыгнуть мимо и незамеченной скрыться за ближайшим углом. Однако безумная тоска по общению перевесила осторожность, и, подойдя к монарху, Леа тихо спросила:

– Любуетесь картинами?

На лице правителя не дрогнул ни один мускул, как будто он заранее знал о приближении девушки. Не отрывая глаз от расписанного красками холста, хозяин дворца сдержанно объяснил:

– Она напоминает мне о прошлом. Когда мы стали одной семьёй, Луиза привезла этот портрет ко мне вопреки желанию её родителей. Никто не знает, как зовут изображённую здесь красавицу, но существует поразительное сходство между ней и моей покойной женой. Я часто прихожу сюда и вновь и вновь погружаюсь в прошлое, не желая прислушиваться к здравому смыслу, пытающемуся спасти меня от трагедии молодости.

– Наверно, мне лучше уйти, – робко предположила Леа, но не сдвинулась с места, ожидая приговора монарха.

– Вы нисколько не помешали моему одиночеству, – поспешно отмахнулся Джонд. – На самом деле, я даже благодарен вам за то, что не позволили несчастному вдовцу в очередной раз дать волю чувствам.

Он демонстративно отвернулся от картины и как ни в чём не бывало спросил:

– Нравится моя галерея? Здесь собрано почти полторы тысячи работ, написанных художниками самых разных эпох. Говорят, ни у одного короля нет столь богатого собрания шедевров цериусианской живописи.

Девушке стало немного стыдно за свое невежество, но она не рискнула соврать и честно призналась:

– По правде говоря, я не очень увлекаюсь искусством. Все эти пейзажи и портреты кажутся мне немного скучными и лишёнными какого-либо внутреннего очарования. Я выросла в мире неоновых огней и шумных дискотек, где в каждом звуке ощущается сумасшедшая энергетика жизни, а здесь царит первобытное умиротворение, от одного соприкосновения с которым безумно хочется зарыться под одеяло и уснуть до наступления нового дня. Простите, что говорю всё это, но мне только теперь стало понятно, как сильно различаются наши заочные представления о мире и безжалостно ломающая любые стереотипы действительность.

– Может быть, вы просто не там ищите оправдание своих надежд? – предположил Джонд, и по его лицу расплылась загадочная улыбка. – Хотите, я покажу вам кое-что, не выставленное на всеобщее обозрение? К сожалению, стен коридоров недостаточно, чтобы развесить по ним всю мою коллекцию.

Леа согласно кивнула, чувствуя, как в её душе пробуждается живой интерес к происходящему. Король провёл свою гостью вниз в полуподвальные помещения, куда не проникали солнечные лучи и где под потолком примостились заделанные под факелы электрические лампы, освещавшие тусклым светом комнатки, напоминавшие средневековые камеры для заключённых. Впрочем, никаких узников там не было, а их место занимали обмотанные тряпками холсты и скульптуры из мрамора, камня и глины, изображавшие видных деятелей прошлого. Джонд даже не посмотрел в сторону этого безумно дорогого его сердцу хлама. Дойдя до конца коридора, он открыл ключом массивную металлическую дверь и предложил девушке последовать за ним в небольшой полутёмный зал, украшенный одной-единственной картиной. Холст размером два с половиной на четыре метра представлял собой горный пейзаж, на заднем фоне которого виднелись массивные снежные шапки никем не покорённых вершин. Справа была изображена цветущая долина, покрытая жёлтыми кустарниками и деревьями с огромными тёмно-синими плодами, напоминавшими земные сливы. Но не это привлекло внимание Леа, на несколько секунд потерявшей дар речи и нелепо застывшей с открытым от удивления ртом. Добрую треть отведённого ему пространства художник использовал для того, чтобы изобразить чудовище, не похожее ни на одно из известных науке живых существ. Огромная массивная туша с длинным острым хвостом, судя по масштабам, достигала в длину нескольких десятков метров и была покрыта крупной блестящей чешуей, идеально отражавшей солнечный свет. На приплюснутой уродливой голове, заканчивающейся хищной пастью с двумя рядами острых зубов, отчётливо выделялись большие чёрные глаза, готовые пригвоздить к стене взглядом любого психически неуравновешенного зрителя. Но самым ярким дополнением образа сказочного монстра служили гигантские крылья, сложенные на спине в форме треугольника и покрытые сложным узором, состоявшим из правильных геометрических фигур. Фантастическое создание выглядело настолько правдоподобным и естественным, что, казалось, вот-вот выскочит из вымышленного автором мира и, разрушив каменные стены, улетит прочь вопреки всем законам современной физики. С трудом избавившись от подобного наваждения, девушка перевела дух и почтительно проговорила:

– Впечатляющее зрелище. Никогда бы не подумала, что обыкновенный человек способен на такую сумасшедшую фантазию. Надеюсь, вы откроете мне имя художника?

– Увы. Из всех картин это единственная, чьё происхождение до сих пор остается тайной. В реестре есть только название, и никакой информации о времени создания и имени живописца.

– Вы не находите это странным? – Леа слегка осмелела и даже приблизилась к полотну, чтобы получше рассмотреть чудовище. – Кстати, а как называется сиё творение?

– Дракон, – неуверенно ответил Джонд. – По крайней мере, так записано в базе данных.

– Я как-то слышала о таких существах. Насколько мне известно, они часто встречались на страницах древних сказок, сочинённых ещё в те времена, когда человеческая цивилизация только мечтала о путешествиях к иным солнечным системам. Вот уж не думала, что на Цериусе вспомнят о былых легендах и попытаются воскресить предания прошлого в виде столь выразительных и реалистичных изображений. Но почему вы держите эту красоту в кладовке, а не выставляете на всеобщее обозрение?

– К сожалению, размер холста не позволяет вывесить его в коридоре. Рассказывают, что мой прадед хотел разместить картину в собственной спальне, но в последний момент отказался от подобной затеи, якобы побоявшись навлечь на себя какое-нибудь проклятие. С тех пор никому и в голову не приходило вытаскивать «Дракона» из подвала, а вы первая, кому я показал его за долгие годы. Соседи, знаете ли, тоже не очень интересуются живописью.

Леа осмотрела пейзаж со всех сторон, пытаясь найти малейший дефект на поверхности полотна, но, казалось, само время было не властно над шедевром безымянного автора, воплотившего в красках безудержный полёт фантазии. Джонд замешкался, почувствовав нежелание гостьи покидать подземелье, а девушка вдруг спросила:

– Во дворце больше нет похожих работ? И вы не пытались идентифицировать личность художника, сравнивая эту картину с другими экземплярами своей коллекции?

Король отрицательно покачал головой, и пара молча покинула комнату, поднявшись наверх в гостиную, где шли последние приготовления к обеду. Из очередного похода в город вернулась Барбара, и её звонкий смех вновь наполнил помещения дворца, разогнав накопившуюся в них с утра скуку. Трапеза прошла в привычной спокойной обстановке, и за всё время Леа не проронила ни слова, все ещё находясь под впечатлением от увиденного в хранилище. Молчал и Джонд, растерянно улыбавшийся в ответ на шутки Мела и восторженные отклики Дмитрия, посетившего этим утром настоящую средневековую мельницу. Монарху было немного неловко из-за того, что он утаил от девушки один маленький нюанс, вот уже много веков будораживший умы обитателей Цериуса. Когда принесли десерт, правитель твердо решил открыть последнюю известную ему тайну и, едва Леа встала из-за стола, бросился за ней, позабыв про все правила этикета. Нагнав юную особу у лестницы, ведущей вниз, он схватил её за руку и решительно сообщил:

– Нам нужно поговорить. Если не возражаете, давайте пройдём в мой кабинет.

У его гостьи не было ни малейшего повода отказывать в аудиенции взволнованному хозяину, и спустя пару минут они сидели на большом диване у окна, из которого открывался роскошный вид на дворцовую площадь. Джонд посмотрел на возвышавшийся над фонтанами звездолёт исследователей и, придав своему голосу оттенок показного равнодушия, объяснил:

– Мне стыдно, но я скрыл от вас один немаловажный момент, когда показывал ту картину.

– В самом деле? – Леа нисколько не удивили его слова, и она как ни в чём не бывало спросила. – Вы знаете имя художника и точное время написания пейзажа?

– Нет. То, что я хочу сказать вам, имеет косвенное отношение к истории. Всё дело в драконе. Не сочтите меня за сумасшедшего, но я почти уверен – автор рисовал его с натуры.

Глаза девушки едва не вылезли из орбит, а лицо вытянулось от удивления настолько, что это едва не рассмешило короля, отчаянно пытавшегося нагнать на собеседницу ужас.

– Вы шутите? Думаете, я поверю в существование сказочного монстра? Если бы эта тварь действительно обитала на Цериусе, учёные давно бы изловили её и отправили в какой-нибудь заповедник.

– Боюсь, биологи верят в дракона не больше вашего, – усмехнулся Джонд. – Я и сам считал рассказы о летающем ящере выдумкой, пока впервые собственными глазами не посмотрел на хранящуюся в подземелье картину. Вам не кажется, что она слишком правдоподобна для вымысла?

– Может быть, но я не считаю это веским доказательством вашей безумной теории. Нужны факты и свидетельства очевидцев, найти которых, похоже, ещё сложнее, чем само чудовище. Или за дверью стоит бродяга, готовый опровергнуть мои сомнения?

– Увы. Современники потеряли всякий интерес к мифическому созданию, но странствующие рыцари минувших эпох не раз и не два встречали дракона возле Великих гор, когда путешествовали из Двадцать шестого королевства в Восемнадцатое. Мы даже информировали об этом всемирный конгресс по изучению окружающей среды, но присланная ими экспедиция не обнаружила ничего, кроме нескольких поваленных деревьев и огромного подземного лабиринта, уходящего глубоко в недра. Исследователи пробыли на Цериусе почти полгода, а потом улетели прочь, так и не добившись результата. Спустя какое-то время сообщения о встречах с драконом вновь всколыхнули общественность, но правители решили более не тревожить деятелей науки, создав одну из величайших легенд в истории нашей планеты. Постепенно все стали забывать о якобы живущем в горах чудовище, и только старинная картина не дает покоя её нынешнему обладателю, отчаянно верящему в эту волшебную сказку.

– Как романтично, – Леа слегка задумалась и нахмурила брови. – Но если дракон действительно существует, почему встречи с ним не продолжаются и в настоящее время?

– К сожалению, вот уже двадцать лет странствующие рыцари не заглядывают ко мне во дворец, а потому я лишен возможности услышать из первых уст об их героических подвигах. Советую вам потерпеть несколько дней, и, вполне вероятно, мы все станем свидетелями ещё одной невероятной истории, которая возродит былую славу летающего ящера.

– У меня есть встречное предложение, – девушка слегка понизила голос и, набравшись смелости, спросила. – А нельзя ли как-нибудь самим посетить район Великих гор? Знаете ли, я не склонна доверять чужим рассказам и предпочла бы увидеть всё собственными глазами.

Потрясённый таким заявлением Джонд не сразу нашел подходящий ответ.

– Вообще-то, мы стараемся не покидать пределов собственных королевств без специального приглашения соседей, но ради такого случая я, пожалуй, выпрошу разрешение Уинстона Двадцать четвёртого, и завтра с утра мы слетаем в Восемнадцатое королевство. Признаться, я и сам не прочь развеяться, ибо предпраздничная суматоха определённо действует мне на нервы. Мы могли бы взять с собой и кого-нибудь из ваших коллег, если их заинтересует наша маленькая палеонтологическая экспедиция.

– Думаю, их присутствие будет лишним, – рассудила девушка. – Хватит того, что я вынуждена наблюдать их лица ежедневно по семь-восемь часов в сутки. Тем более, никогда не слышала, чтобы кто-нибудь из них всерьёз интересовался ископаемыми животными.

Джонд глубоко вздохнул и, непроизвольно стукнув кулаком по спинке дивана, заметил:

– Я бы не стал торопиться с далеко идущими выводами. Если следовать легенде до конца, то дракона нельзя причислять к обыкновенным представителям внеземной фауны. Дело в том, что, согласно рассказам очевидцев, он является вполне разумным созданием – тем самым не гомо сапиенс, которого человек безуспешно ищет в бескрайних космических просторах на протяжении вот уже нескольких тысяч лет.

Леа забросила ногу на ногу и откинулась назад, будучи не в силах адекватно воспринять обрушившуюся на неё информацию. Происходящее напоминало сумасшедший сон, в котором события сменяли друг друга с неуловимой периодичностью, в результате чего большая их часть оказывалась затёртой новыми впечатлениями и эмоциями ещё до того, как мозг справлялся с поступившими ранее данными.

– Прошу прощения за сумбурность, но вы должны понять, что в нашем мире жизнь течёт по иным законам, и мы всячески поддерживаем традиции средневековья, дабы сохранить собственную уникальность. Дракон – одно из главных достояний Цериуса, и я искренне надеюсь на разумность ваших поступков, как бы ни протекала эта короткая экспедиция.

– Клянусь, что не сделаю и шага в сторону без разрешения его величества, – заверила короля девушка. – Только не заставляйте меня верить в то, чего я не увижу собственными глазами. Легенда хороша лишь до тех пор, пока её не начинают возводить в ранг настоящей истории. Не забывайте, я физик, а не обыватель, готовый поверить любому фокусу опытного иллюзиониста.

Джонд проникся симпатией к неприметной прежде гостье. За маской природной застенчивости таилась личность, готовая при первом же удобном случае ухватиться за предоставленный ей шанс и перевернуть реальность с ног на голову во имя достижения цели. И хотя в душе короля прочно засел образ Барбары, он смог на время отодвинуть его на второй план ради общения с ещё одной прекрасной чужеземкой.

– Я распоряжусь, чтобы слуги приготовили мой личный катер, – объявил монарх, прикидывая в уме расстояние до Восемнадцатого королевства. – Думаю, полёт займет не более трёх часов, после чего у нас будет целый день, чтобы побродить по окрестностям Великих гор и попытаться приобщиться к древней легенде.

– Три часа? Да за это время можно сделать несколько витков вокруг планеты!

– Сожалею, но в моей собственности есть только аппараты С-класса, выпущенные лет двести назад. Современные технологии обходят Цериус стороной, а мы не очень торопимся брать их на вооружение, предпочитая использовать проверенное оборудование до тех пор, пока вконец не иссякает его ресурс.

– Ну, хорошо, – с лёгким сожалением произнесла Леа. – В таком случае не буду больше отвлекать вас от дел и попрощаюсь до вечера.

Она изящно поднялась с дивана, отвесила Джонду шуточный поклон и вышла из кабинета, напевая себе под нос старинную песенку об астронавте, случайно затерявшемся на окраине далёкой галактики.

12

Катер совершил посадку на секретной базе Совета безопасности, расположенной посреди Большой Песчаной пустыни в Австралии. Энн успела переодеться в выданный ей комплект формы ещё во время полёта, и её появление на взлётно-посадочном поле не вызвало особого интереса у обслуживающего персонала, сновавшего между бесчисленными рядами кораблей с эмблемами СБ на борту. Глядя на этот чуждый эпохе хаос, даже не посвящённый в правительственные интриги гражданин догадался бы о готовящейся крупномасштабной операции, которую земной флот собирался провести в далёкой солнечной системе, с трепетом и надеждой ожидавшей помощи извне. Дэвид позволил девушке полюбоваться на космодром лишь пару мгновений, после чего втащил её в подлетевший к ним гравилёт и, устроившись в кресле рядом с пилотом, сообщил:

– Я должен доставить тебя в приёмную Императора. Всю необходимую информацию ты уже получила, а теперь постарайся не подвести меня. У нас существует сложная система исчисления призовых баллов, которые позволяют продвигаться по должностной лестнице. Я как раз находился в одном шаге от очередного повышения и очень надеюсь, что получу его ещё до того, как спасательная экспедиция отправится на Цериус.

– Вы в состоянии думать о карьере, когда на карту поставлена судьба вселенной? – спросила Энн, но не получила ответа.

Гравилёт влетел внутрь одного из двадцати шести куполов, составлявших комплекс жилых, научных и административных помещений, и замер перед широкой лестницей, уводящей к массивным металлическим дверям, на которых была изображена блестящая в искусственном свете корона.

– Иди, – Дэвид не сдвинулся с места, давая выпускнице МАП понять, что дальше ей предстоит действовать в одиночку. Подозрительно осмотревшись по сторонам, девушка спрыгнула на нижнюю ступеньку и начала подниматься вверх, с интересом разглядывая разноцветное освещение под потолком. Гравилёт провисел в воздухе не больше десяти секунд, после чего развернулся и бесшумно скрылся за внешним шлюзом, оставив её наедине с пугающей своим величием тишиной. Энн торопливо добралась до дверей, и тяжелые панели сами раздвинулись перед будущим пилотом, пропуская её в небольшой круглый холл, устланный бархатным ковром. С противоположной его стороны находилась ещё одна дверь, ведущая непосредственно в приёмную Императора. Но едва девушка сделала шаг по направлению к заветной цели, откуда-то сверху раздался холодный металлический голос, с вопросительной интонацией назвавший её имя.

– Да, это я, – дрожащим голосом ответила она, и только тогда невидимый страж позволил гостье пройти через последнее препятствие и очутиться в маленькой комнатке с невзрачным на вид прозрачным столом и двумя мягкими креслами, одно из которых было занято уже немолодым человеком, одетым в строгий чёрный костюм. Вопреки всем правилам хорошего тона незнакомец даже не шелохнулся и молча предложил вошедшей занять пустующее рядом с ним место. Проследив за её движениями задумчивым взглядом, он позволил себе слегка расслабиться и представился:

– Мартин Виньолли. Ваше имя мне хорошо известно, а потому предлагаю немедленно приступить к делу. Мы ожидали вашего прибытия ещё полтора часа назад, но Дэвид в который раз проявил ненужную самодеятельность и едва не сбил с графика подготовку всей экспедиции.

– Он отлично справился со своим заданием, – девушка вспомнила о просьбе провожатого и его поведение на Марсе. – Я не простила бы вам испорченную церемонию прощания и готова лично подтвердить его отменные профессиональные качества.

– Хорошо. Вопрос о повышении в должности Дэвида Томсона будет рассмотрен соответствующими лицами чуть позже, а пока я предлагаю перейти к насущным проблемам. Наверняка, вы уже догадались, что имеете честь разговаривать с самим Императором.

Энн сдержанно улыбнулась, отказываясь верить услышанному. Сидящий рядом с ней человек меньше всего походил на ту мифическую личность, упоминание о которой вызывало трепет в сердцах рядовых граждан межгалактического содружества. Заметив её сомнения, Мартин поспешно добавил:

– Вы что, рассчитывали увидеть здесь старика в красной мантии с короной на голове? Не забывайте, мой статус – всего лишь фикция, а управление планетами находится в ведении правительства.

– Просто я представляла вас немного иначе. Извините за недоверие, но в последние две недели на меня обрушилось столько всяких событий, что я почти потеряла связь с реальностью.

– Боюсь, это только начало, и сегодняшний разговор лишь подольёт масла в огонь, – голос Императора стал ещё задумчивее и печальнее. – Странные вещи творятся в нашей вселенной. Насколько я понимаю, Дэвид уже рассказал о катастрофе, которая в недалёком будущем поджидает Цериус?

Энн кивнула, впившись ногтями в мягкую обивку кресла, и всем своим существом прочувствовала витавшую в помещении тревогу. Неожиданно она поняла, что грядущий апокалипсис на погрязшей в средневековье планете – не более чем верхушка огромного айсберга, смертельной тенью нависшего над всем человечеством.