Читать онлайн Юные дарования. Скептик бесплатно

Пролог

С точки зрения философии скептицизм, не что иное, как отсутствие веры в предложенную истину или явление без доказательной базы. Любое высказывание или версию, скептик принимает за факт, только если они могут быть подтверждены опытным путём.

Начиная писать эту книгу, я проясню некоторые её моменты. Сейчас я нахожусь далеко от тех событий, которые со мной произошли. Боясь преследования, я сменил имя и уехал, чтобы исключить возможности моего места нахождения. Кто бы то ни был, хоть как либо замешан, либо причастен к описанной истории, не должен будет меня найти. Хотя бы просто, из моего душевного спокойствия. На сегодняшний день, я нахожусь в трезвом и ясном уме, чтобы спокойно осмыслить и поведать на бумаге то, что со мной однажды произошло. Поныне я могу утверждать наверняка, произошло ли со мной, что-то из ряда вон выходящее или это продукт помутившегося разума.

В одном я уверен наверняка, случилось, что-то необъяснимое. Это страшит особенно, потому что я скептик и всегда считал себя разумным человеком. Чего не сказать о моём окружении. Теперь же не нахожу объяснения своей истории, потому решаюсь её сохранить в письменном виде. Мне потребовалось два года, чтобы залечить душевные раны и вернуть на место пошатнувшуюся психику. К слову раньше я считал, что у меня довольно сильный характер. Большая сила воли была моей неотступной чертой долгие годы. Я полагал, что нет в мире препятствий, которые бы не смог одолеть человек, с моей натурой. Позитивному моему настрою, могли бы позавидовать все без исключения друзья. Я мог не спать по нескольку дней кряду, находясь в сильном возбуждении, когда работал над своими проектами. Будь то написание музыки или моё, по словам клиентов, исключительное владение плотницким мастерством.

Плотничество я изучил с малых лет до достаточно высоких пределов, когда постоянно околачивался в мастерской дяди. Совершенными мои плотницкие, как и музыкальные изыски назвать нельзя, как и многое другое созданное человеком, по образу и подобию природы. Но первое составляло мой хлеб, соль и масло, а второе нравится большинству людей, которые меня слышали в живую или прослушали, от одной до нескольких песен, через записи. Нет, я не настолько серьёзный музыкант, чтобы гастролировать по стране и за её пределами, и собирать толпы поклонников вокруг себя. Напротив, я погружён больше в создание качественной, приятной музыки, через которую могу передать душевное настроение и отношение к жизни.

Музыка для меня это скорее отзеркаливание, да это подходящее слово. Отзеркаливание того что вижу, чем вдохновляюсь и восхищаюсь. То, что могу наложить на ноты и передать голосом, гитарой, ударными, клавишными. То, что я не могу вырезать острыми резцами в дереве. У меня нет группы, я пишу музыку один. У меня есть своя маленькая студия, она же репетиционная. В ней я творю свои маленькие шедевры, прежде чем они взрывают музыкальные конкурсы юных дарований. Хоть я и не преследую эту цель. Когда мне говорили – у тебя явный талант, я всегда думаю что это любовь к жизни, заставляет меня творить. Больше ничего.

После случая, который я буду описывать ниже, всё в моей жизни изменилось. Я могу не спать один день, два, неделю. Не от творческого вдохновения резьбы по дереву или музыкального наслаждения. Скорее наоборот. Мои творческие силы будто пропали. Вместе с ними пропали, почти все эмоции и жизнь моя стала как бы пресной. Чтобы заставить меня улыбнуться теперь, нужно очень хорошо постараться. И то это будет механическое действие скорее, чем искренне удовольствие, чем отклик души на происходящее радостное событие. Я не могу плакать. Совсем. Любой парень и мужчина перестает однажды плакать и так навсегда. Теперь я не могу не просто плакать, я не могу даже грустить. Вместо всего у меня пустота внутри. На сердце и в душе. Эмоциональный штиль. Мёртвый покой. Ничего общего с медитационным состоянием.

Сейчас жизнь ко мне возвращается, я даже иногда точу деревяшки ножом, стругаю рубанком и даже пользуюсь тонкими резцами для художественной резьбы. Но не в полную силу как раньше, а скорее на одну треть. Видимо раны мои ещё не зажили, я просто стал оправляться понемногу. Что насчёт музыки, то я больше не играю. Пытался недавно взять в руки электрогитару, даже что-то бренчал, на автомате, но удовольствия не получил. Будто пытался вспомнить, как это делается. Как я умудрялся заниматься этим раньше на полном серьёзе. Сегодня я опять попробую играть, кажется у меня получится. Потому что за долгое время у меня наконец-то возникло желание это попробовать. Прогресс. Великий прогресс. Сегодня, я нашёл в себе силы и сел, взявшись за «перо».

Глава 1. Поездка

Зима выдалась крепкая. Снега выпало слишком много. Больше чем за все мои прошлые годы жизни. Обычно он тает у нас в апреле. В этот раз он лежал до самого мая. Середина мая выдалась горячей. Отгремели первые грозы. Трава пышной растительностью заполонила все участки земли, где её не отвоевал город и прилежащие к нему поселения. С нагрянувшей жарой, вся зелень вышла так быстро, что я чуть не прозевал этот удивительный момент общего озеленения. Когда находился в своей плотницкой мастерской, на краю города. Я давно не брал отпуска. Сейчас я второй месяц корпел, над своей самой сложной задумкой. Мне поступил заказ на шкатулку из липы, размером сорок на тридцать пять. Корпус я сколотил за считанные несколько дней. А вот усеивал её многочисленными сложными узорами вплоть до вчерашнего дня. Морилка, цвета выбеленного дуба, затем лак и вот она готова. С минуты на минуту, должен придти заказчик. За окном раздался низкий вибрирующий звук, подъехавшей машины. Окна слегка задрожали.

– Добрый день. К вам можно? – зашла женщина.

– Здравствуйте. Заходите. Открыто.

– Я по поводу заказа и вижу, он готов, – она расстегнула пальто.

– Вы не представились и я подумал, что анонимный профиль заказчика – мужчина, делающий подарок. Обычное явление в моей практике.

– Ах, со мной такое бывает. Это для меня, для личного использования. Буду хранить в ней только свои вещи. Вот обещанный гонорар, за вычетом аванса. Благодарю вас.

Я помог ей упаковать шкатулку и попрощался. Впереди меня ждал заслуженный отпуск. Спустя два года безвылазной работы. Пора отдохнуть. Я закрыл мастерскую. Сел на мотоцикл и поехал домой. Меня не тянуло на море, не тянуло в горы, не тянуло в другие страны. Я больше всего хотел, навестить свою любимую с малых лет тётю. Это был единственный человек из всех моих родственников, которая меня любила и баловала, как собственного единственного сына. Возможно потому, что у неё самой никогда не было детей. Тётушка Оля не могла иметь детей. Но я ни разу не видел, чтобы она расстраивалась на этот счёт. Я втайне от всех, считал её святой. Впрочем, многие считали её душевно расположенным человеком, для любого кто к ней обратится. Тем более она приглашала меня, навестить её прошлым летом. И этой весной тоже. Чем я и не преминул воспользоваться.

С вечера, я собрал свой нехитрый скарб, рассовал по подсумкам и повесил на свой верный мотоцикл «ямаха тёнер». Позвонил тёте и предупредил, что буду у неё в обед. Встав рано утром, я оделся и легко позавтракал. Спустился из своей опустевшей, просторной квартиры, в гараж. Завёл двигатель, дал ему проработать пару минут и отправился в путь. К тёте Оле в деревню, расположенную в паре сотен километрах от реки Волги, на южном берегу. Через четыре часа пути, когда я уже ехал два часа подряд сквозь леса и поля, а линии электро передач встречались всё реже, я решил остановиться. Три нужды не заставили себя долго ждать. Сначала малая, потом размять ноги и самая неприятная – перестал ловить навигатор. В принципе, дорог здесь не много грунтовых. Выеду куда-нибудь, а там спрошу. Осталось буквально километров двадцать.

Я увидел на горизонте маячивший силуэт одиночной лошади с тележкой. Подъехал. За телегой сидел старик в шляпе. Куцая лошадь едва волочила полупустую телегу со свеженарубленными и напиленными дровами с хворостом.

– Здорово старик. Подскажешь, как доехать до деревни Чертякино.

– Это туда.

Поднялся сильный ветер. Со старика сорвало соломенную шляпу и мгновенно унесло далеко в поле, в траву. Его густые седые волосы, стали метаться по голове в разные стороны. Я поехал за ней, но ветер унёс её неумолимо быстро. Не представлялось никакой возможности её вернуть. Я вернулся.

– Не догнал я твою шляпу. Ты уж не серчай.

– Ничего сынок. Она старая была. Знак хоть и дурной, но да я знаю, что надо завести новую. В Чертякино это туда, – он указал своей сухой, костлявой рукой в сторону леса. – Проедешь мимо Косолапинцево, оно в стороне будет, да никуда не сворачивай, – потом он почмокал и добавил. – Оберегай тебя Бог сынок.

– Благодарю старче. Будь здоров!

Я хотел ехать, но хлынул дождь. Началась жуткая гроза. Стоять в поле на возвышении неприятная оказия и плюс оказаться на единственном стальном предмете верхом. Старик воздел очи к небу и перекрестился.

– Залазь под телегу. Сынок. Переждать надо. Опасно сейчас ехать.

Мудрый совет. Я заглушил двигатель. До леса пока далековато, да и там не безопаснее будет. Мы залезли под телегу, сели и стали молча ждать. Я поднял запотевшее забрало, но снимать шлем не стал. Так оно привычнее. Так оно безопаснее. Уверял себя я, пока молнии рассекали воздух, а гром сотрясал просторы. Покинул, называется уютную квартирку и сразу в пекло, в накал страстей природных.

Переждав грозу, я решился-таки ехать. Я завёл мотоцикл, и он взревел, как сильно трясущееся ведро с гвоздями. Последовал и ласкающий слух шёпота выхлоп четырёх тактового двигателя. Привычно затараторил свою мелодию. Под его обертоны, мои воспоминания уходили в детство, когда мне было не больше одиннадцати лет. В деревне, когда я очередной раз, летом гостил у тёти, я познакомился, там с одной девчонкой. Она представилась мне Ярой. Я был всего лишь на год её старше.

Мы довольно увлекательно лазили по заброшенным домам в поисках призраков, и брошенных хозяевами домовых, а на закате ходили ловить русалок на озеро. Но толи не по тем домам лазили, то ли не вовремя приходили к воде. Ни призраков, ни русалок нам застать не удалось. Один лишь раз, я услышал шёпот над водой, когда Яра ушла. Голос назвал меня по имени, я обернулся, но увидел только крупный всплеск на воде. Его точно не способна учинить ни одна местная рыба. Я всё рассказал тёте, а она меня пыталась переубедить, что всё это разыгравшееся воображение или того хуже, проделки моей подруги. Которая прожигала всё моё свободное время, которое я теоретически должен был проводить с тётушкой. Кончилось тем, что меня отправили домой на неделю позже, и я так и не успел попрощаться с ней. Тётя Оля переехала в город и только пару лет назад, решила вернуться. Восстановила дом и осталась жить там одна.

В детстве я переживал разлуку и наше неожиданное расставание. В последний день отъезда я сбежал на пятнадцать минут из своей комнаты в открытое окно и побежал к ней. Но её не застал. Было бы здорово – увидеться. Пусть даже она замужем и у неё теперь с десяток детей. Просто встретиться и объясниться, чтобы спал камень с плеч. Сквозь лес заблестели крыши домов. Я приятно заволновался, но отпустил эти чувства. Наверно самое счастливое время в детстве я провёл здесь. Среди лесов и скошенных лугов. Среди озёр, длинных извилистых рек и болот. Среди стогов сена и коров. Среди улиц с деревянными домами и покосившейся вечно на ремонте, церкви из антракотового кирпича. Я никогда не жил подолгу в деревне. Я был городской житель и по-настоящему ценил красоту этой естественной жизни, максимально приближённой к старинной, исторической эпохе.

Проехал по центральной улице, как настоящий принц весь в чёрно-красной мотоэкипировке, на чёрно-сером мотоцикле. Только этого никто не увидел. Скорее услышали, как нечто по уши в грязи пронеслось по лужам, пару раз чуть не свалилось и скрылось за соседним поворотом, заглохнув перед самым домом тёти. Тётя услышала меня, выглянула в окно и выбежала в резиновых сапогах мне навстречу.

– Ах Лучемир, какой красивый молодой человек, – распростёрла она в стороны руки. – Как бы тебя обнять то? Ну заходи скорее в дом. Ты наверное, проголодался очень.

– Привет Оля, сейчас вот только коня пристрою. Гараж ещё жив интересно?

– Да-да, заводи железку, ворота сейчас открою. Ты вовремя, я всё наготовила, а вечером баню затопим.

После двух обедов подряд, по калорийности превышающих мою среднюю недельную норму в условиях хорошего аппетита, я сидел с чашкой чая. Чашка из старинного сервиза, с пахучим чаем из самовара на шишках, остывала у меня в руке. Я поставил её на стол, не в силах сделать ни одного глотка. Стол, был уставлен пиалками с вареньем, конфетами, сухофруктами, блинами, самодельным печеньем, шоколадом, мёдом и фруктами. Он весь явно предназначался для меня.

– Ты женился поди уже и молчишь? Или девушка у тебя есть? Точно. Вот и потерял аппетит. По тебе видно, ты какой-то бледный Лучемир.

Вместо ответа я превозмогая себя, стал пить чай и выпил до конца. Чтобы избежать расспросов касательно темы моих отношений с противоположным полом, я даже взял блин. Завернул его в трубочку, окунул в первую попавшуюся розетку и героически откусив половину, стал воинственно жевать. Думаю тёте ни к чему знать, что зимой я расстался со своей девушкой, мы даже были обручены. Но мечтам было не суждено сбыться. Не к чему перекладывать с больной головы на здоровую.

– Малиновое? – спросил я с набитым ртом.

– А да, нравиться? Я тебе обязательно домой дам, пару трёх литровых банок, твоё любимое да? Сама собирала, в прошлом году малины было, – она закрыла глаза. – В лес страшно зайти. Наберешь пару вёдер, одна, а тащить кому? А потом перебирать, варить.

– Землянично-черничное любимое.

– Помню-помню. Тоже заготовила. Одной всего не съесть. Будешь мне помогать.

Вечером того же дня, я переоделся в джинсы, куртку и ботинки. Пошёл прогуляться по деревне. Была мысль остаться в мотоботах, чтобы уверенно ходить по грязи. Но я её быстро отпустил, подсмотрев за местными в окно. Они обходили дорогу по чистой, примятой траве.

Я гулял по разным траекториям. Меня не узнали и облаяли почти все собаки, которые были за забором, либо на привязи. Те что мирно бродили по улицам, приставали ко мне, чтобы я дал им что-нибудь подкрепиться. Упущение. В следующий раз что-нибудь вам дам. На закате я заметил, что моя прогулка перестала носить хаотический порядок, потому что я вывернул именно на ту улицу на окраине, где стоял дом моей подруги детства. Не буду себя обманывать, с самого начала я шёл именно к ней.

Улица называлась Полынная. Дом номер двадцать семь. Средней заброшенности. Хотя для деревни, далеко расположенной от города, это довольно сносный вид. Крепкий одноэтажный дом из сруба с высоким фундаментом и обширным чердаком. Свет в доме не горел, однако тропика до калитки была хорошо утоптана, а трава ровно подстрижена.

Ступив на газон, я подавил в себе волнение и медленно направился к крыльцу. Вот я подхожу к дому и вдруг, замечаю высокий силуэт через крайнее окно слева. Он стоит на просвете двух окон. Поэтому я хорошо различаю слишком высокую тёмную фигуру. Она и не может быть светлой. Солнце почти село, а свет в доме не горит, хоть электричество от столба подведено. Рост не менее двух с половиной метров, плечи слишком узкие, как у ребёнка малого. Голова же обычная. Она проследила мое движение, медленно поворачиваясь, а затем вернулась в исходное недвижимое положение. Отвратительное зрелище. Как могла возникнуть такая иллюзия?

Дошел до калитки и меня несмотря на тепло, пробил лёгкий озноб. С двух столбов забора, на меня недружелюбно смотрели два огромных кота или кошка. Один тигриный полосатый, другой белый как мел, а кошка сплошь чёрная. Резко повечерело. Кто в гости на ночь ходит? Зайду лучше завтра утром. Меня могут и не вспомнить. Особенно если дверь откроет не она – может выйти нелепая история.

На следующий день, я встал так рано, как никогда не желал просыпаться в квартире. В четыре пятьдесят пять. Не свойственное мне время для пробуждения. Не верю в сов и жаворонков. Всё дело привычки. Здесь свежий воздух. От него раньше набираешься сил и проходишь в себя. Это почти что факт, проверенный на личном опыте. Вышел на задний двор. Отыскал в гараже старинный, кованный двуручный калун. Принялся методично колоть напиленные и иссушенные берёзовые пеньки и поленья. Быстро поборол утреннюю прохладу внутренним жаром от работы, да оголил верхний торс. Закончил колку, рубку и укладку дров к двенадцати. Тётя довольная произведённым трудом, была счастлива. Тяжело одной в частном доме. Но по ней скажешь.

Отобедав, я пошёл, как и хотел к своей подруге. Вспомнит ли она меня? Хотел зайти утром, да затянули дрова. Я всю дорогу придумывал, что ей скажу, или что скажу её родственникам, если на пороге они откроют дверь первыми. Навстречу мне шла девушка, в вишнёво-голубом платье. Она улыбалась. Я узнал её. Толстая рыжая коса, большие серые глаза.

– Привет Яра, – засветился я как лампочка.

– Здравствуй Лучемир. Давно тебе здесь не было.

– А я как раз шёл к тебе. Повидаться.

– Видишь, как удачно пересеклись, – она сияла в улыбке. – Не ты ли вчера, под ночь приходил? Моих домашних потревожил?

– О, это был я, – немного смутился я. – Мимо шёл, решил зайти, а потом смотрю поздно уже и не стал вас беспокоить.

– Сейчас я немного спешу, – я смотрел на неё и кивал. – Ты уж прости.

– Ничего, конечно. Не буду тебя задерживать.

– Заходи сегодня вечером на чай. Я буду дома в восемь, подходит? Расскажешь, как ты поживаешь, давно не виделись же.

– Славно. Я зайду. В восемь так в восемь.

– До вечера Лучемир, хорошо что встретились.

– До вечера Яра, – помахал я ей.

Я простоял на дороге ещё минут пятнадцать. Словно ожидая, что она вернётся. Я буквально, не знал куда себя деть. Вибрация от раскладушки в кармане заставила меня выйти из ступора. По привычке я таскал мобильник с собой. Не питаю страсти к смартфонам и прочим многофункциональным приблудам и гаджетам двадцать первого века. Компактной говорилки и смс-писалки для меня более чем достаточно. Все остальные функции, я больше люблю выполнять за ноутбуком или стационарным ПК. Незнакомый номер.

– Алло.

– Ты куда пропал? – в динамике говорил голос моего друга художника.

– Гощу у тёти.

– Надолго?

– Как пойдёт.

– Ночные мото-покатушки устроим без тебя значит. Ладно, до связи.

– Ага. Отбой.

Совсем забыл, что никого не предупредил, что уеду. До вечера я не знал, чем себя занять. В мои шальные мысли прокрадывались десятки вариантов развития событий, после вечернего чая у Яры. Пришлось рассказывать под яблонями и вишнями Оле о родителях, друзьях, о работе, о музыкальных предпочтениях и наклонностях. Хоть идти было пятнадцать минут по-прямой, дождавшись половины восьмого, я вышел из дому. Шел там, где ещё не ходил, почти зигзагами. Деревня сильно изменилась. Некоторые дома стали выглядеть чуть лучше, другие напротив обветшали. В целом серьёзных изменений я не заметил. Развить бы этот край, нарыть здесь дорог, пустить скоростную электричку, облагородить всё и Чертякино будет уже село. Интернет провести, будет как конфетка. Только уже лишится оно в некоторой степени, своей особенной красоты. Городом будет пахнуть.

За этими мыслями, я подошёл к дому Яры. Я был с пустыми руками, потому что в деревне Чертякино, не принято ходить в гости с чем-то съестным. Это символизировало, чистые намерения приходящего и щедрость хозяев. Мне очень нравился этот обычай. Ничего общего с бестактностью и наглым вероломством нежданных гостей в этом не было. Контрольное время восемь часов. Звоню в дверь. На пороге появляется она. В белом домашнем платье. Она кокетливо застёгивает последнюю верхнюю пуговицу.

– Привет Лучемир. – она мило убирает капризную прядь с лица. – Ты вовремя. Как пирог подоспел. Проходи в дом.

– Привет, хорошо.

Я миную калитку и тут, на меня набрасывается огромная чёрная зверюга. Инстинктивно я подскакиваю на месте, готовый как кот запрыгнуть хоть на забор, хоть на крышу дома, по водосточной трубе как Сэм Фишер. Но мой испуг мгновенно проходит.

– Дик, фу!

Пёс оказался на цепи и получил заслуженный выговор хозяйки. Через полупустую веранду мы проходим в прихожею. Низкий полоток – существенное отличие старого дома от нового. Раньше, люди были пониже ростом, а этому дому, никак не меньше сотни лет. Массивная дверь открывается, и мы входим в зал, к нему присоединена кухня. Стены из натуральной постаревшей древесины. Такие дома напоминают настоящие музеи. Хорошие были хозяева, раз смогли сохранить все его старинные предметы обихода и содержать дом в благоустроенном виде и чистоте. Не внося особых изменений, с использованием современных строительных материалов.

– Давно здесь?

– Второй день. Тётя Оля вернулась два года назад и теперь живёт здесь.

– Я знаю.

– Совсем забыл, что в деревне все обо всех обычно знают немного больше, если не всё. Потому что, как ни крути соседи. Слухи, разговоры, сплетни.

– Всё. Да не всё, – лаконично ответила Яра, улыбаясь, словно у неё есть большой секрет. – Надолго ты?

– Пока точно не решил, – сказал я, а сам спланировал остаться не больше чем на неделю другую.

– Уверена тётя Оля нескончаемо рада, твоему неожиданному визиту.

– Откуда ты знаешь, что он неожиданный?

– Да по тебе видно, – она вновь стала загадочно улыбаться.

– Накрытый стол угощений есть, а где же чай? – спросил я, принимая самый беззаботный вид.

– Сейчас самовар поставлю, – она повернулась ко мне спиной, и я в который раз лицезрел, её пушистый рыжий хвост на затылке.

За него в детстве, я называл её лисичка. Хвост окреп, стал больше и длиннее, и даже кажется стал рыжее прежнего. Настоящая лиса.

– О чём так задумался?

– Вспоминаю наши детские забавы и то, как я называл тебя лисичкой.

– Разрешаю продолжить меня так называть.

– Так точно лисичка.

Мы похихикали и она налила нам по чашке отличного наваристого иван-чая.

– Сколько же вы его ферментировали? На вкус и цвет, как чашечка кофе из хорошей кофейни, где-нибудь в кафе Питера.

– Это потому что он трёхлетний. Была там, но кофе не пила. Не могу сравнить. Но буду знать.

– Расскажи, как ты жила здесь? Что у тебя поменялось в жизни? Мне очень интересно.

– Ну, я жила не здесь. Уехала в пятнадцать лет, вместе с матерью в Красноярск, когда умер отец, к её родителям. Она не могла пережить утраты, и ей надо было побыть в своём родном доме.

– Сочувствую вашей, твоей утрате.

– Ничего. Училась там же. Приехала только год назад. Теперь я хозяйка дома.

– Здорово. А кто всё это время присматривал за ним?

– Бабушка моя здесь жила. По папиной линии.

Дом был в таком хорошем состоянии, что я удивился, как это у бабушки, дышавшей на ладан, получалось это делать десять лет подряд.

– А чем ты сейчас занимаешься?

– Занимаюсь травами и их сбором. Собираю для аптек по списку. За сезон обычно запасаю столько, что потом ещё умудряюсь выполнять заказы зимой.

– Ух ты. Это и впрямь интересное и полезное занятие. Разбираться в травах.

– А чем занимаешься ты?

– Ручная резьба по дереву. Наверно ты помнишь, как я делал нам из коры отличные кораблики, чтобы потом запускать их по ручьям, так вот навыки пригодились. Наверно это у меня с рождения.

– Не только это. Ты ещё мне неплохо пел всякие баллады метал-групп, – она искристо и заразительно засмеялась.

– Ты и это помнишь, – заразился я её смехом. – Хочешь и сейчас напою?

Не дожидаясь согласия, я стал напевать довольно громко текст одной песни, группы посвящённой австралийскому музыкальному коллективу, относящемуся к жанру melodic/progressive death metal.

– Что я слышу, ты развил этот дар в совершенстве! Если с резьбой по дереву тоже самое, то ты просто гений, – засмеялась она громче, когда я варварски перешёл на гроулинг.

Раздался звонок в дверь. Я перестал петь.

– Кто-то ещё должен был подойти?

Вместо ответа, она приблизилась вплотную за столом ко мне. Я почувствовал, как от неё приятно пахло настоящей корицей и тропическими фруктами. Кажется, это не были духи. Кажется, это был её собственный запах. Запах её кожи и волос. Она приблизила ко мне своё лицо, приоткрыв рот и смотря мне на грудь. Звонок повторился. Она посмотрела мне в глаза.

– Тебе нужно выйти в заднюю дверь, – сказала она нежным шёпотом. – Через двор и огород, в поле, – я округлил глаза, но она прикрыла мой рот рукой, хоть я и не собирался говорить, а ждал объяснений. – Потом расскажу.

Её шёпот привёл меня чувства, которые я не испытывал последние лет пять. Если вообще, когда-либо испытывал. И я решил не перечить ей в первый же день общения, после столь долгой разлуки. Она вынесла мне ботинки, и я вместе с ними проследовал к выходу. Там меня проводили внимательными глазами те огромные коты, которых я видел на заборе.

– Постой, – тем же щепотом она остановила меня. – Вот возьми это и не снимай больше, – договорила она совсем уж тихо, будто боялась собственного голоса, одевая мне на шею небольшой кулон на цепочке.

Прыгая через грядки и легко ориентируясь в свете молодой луны, освещавшей мой путь, я бесшумно выполнил её просьбу и оказался в поле. Что за дела? У неё муж что ли есть? Или строгий родственник пришёл, а она пригласила на чай незнакомого для него парня. Гадать на эту тему не хотелось, как остаться в огороде, подслушивать или подсматривать. Такие мысли тоже были. Идя по молодой, но уже высокой сырой траве, я не мог отделаться от чувства, что стал участником, какой-то жутко ванильной и нелепой мелодрамы, на страницах классического романа. Вот ведь привидится! Ладно, к черту всё. Завтра всё у неё узнаю. Что это за чаепитие такое с выставлением вон из дому и в поле. Мне было бы обидно и начал бы рефлексировать на эту тему в обычной ситуации. Но ситуация была не так проста и типична. К тому же, моё сердце горело огнём. Подобно тысяча двести кубовому двигателю внутреннего сгорания на моём мотоцикле. Кто не в курсе, при сравнительно малом весе это очень много, уж поверьте.

Сначала я хотел прогуляться и быть напоённым ночным воздухом. Дышать полной грудью свободой и немного мечтать. Самую малость. Много нельзя, а то желания начнут сбываться. Так мне говорил один мой друг. Не художник. Другой. В поле я не задержался, потому что, как мне показалось, я заметил силуэт вдалеке. Мне говорили: что иногда волки, если совсем голодные или наглые не в меру, подходят к деревне ночью на расстояние выстрела и в открытую шарят в поисках лёгкой добычи. Ребенка там ищут или скотины с птицей. Обычное дело.

Но перчик в другом варенике запрятан. Я вам его сейчас открою сам и положу на тарелку. Когда волк знает точно, что добыча его в поле, а из-за травы он её не видит. Но отчётливо слышит и абоняет, то может принять решение, если особо голоден, посмотреть на её размеры издалека. Для этого, он может встать на задние лапы и простоять так вплоть до пары минут включительно. Исторически наблюдались и групповая охота, когда вожак вставал на задние лапы, чтобы дать сигнал остальным. Наблюдая, такое поведение от людей, ещё в средневековье пошла молва об оборотнях. Встающих на задние лапы, в процессе превращения в человека.

Я ещё раз присмотрелся к силуэту. По-моему это точно волк. Слишком длинный, но голова точно волчья. Только не воет, значит на охоте. А что ему здесь делать ещё? Оценивает свои шансы и мои размеры. Я на всякий случай вытянул руки вверх и встал на цыпочки. Делая вид, что я выше и сильнее его. Подавил накатывающий страх и заорал как ненормальный. Гроулингом. Пока я орал, он успел скрыться. Из оружия у меня был только бронебойный телефон раскладушка и латунный кастет. Мой оберег. Его главная магическая сила в том, что я его никогда ещё не применял в нездоровой и потенциально опасной ситуации. А это значит, что он работал.

Его подарил мне друг, тот который художник. Сказал это мне от него сувенир из Лондона. Из любопытства, я был у старьёвщика, он и впрямь определил по патине, что это не новодел. На нём было клеймо со львами и надписью «London 1861». Я не сторонник насилия, хоть и не пацифист. Поэтому просто носил его как оберег. Точнее оберегом его окрестил друг, в процессе дарения. Велел носить его всегда с собой, в качестве символа, нашей нерушимой дружбы. Чудак.

Сейчас, я нащупал его правой рукой в кармане куртки и плотно сжал в руке. Никогда ещё не доводилось сжимать его в кулаке. Может у него вся сила в том, чтобы не доставать его по прямому назначению, а просто держать при себе. Точно я не знал. На бегу к дороге из поля, что раньше проходила между участками, я надеялся что она ещё есть. Если там стоит забор, прыгну прямо на участок. Собака не так страшна, как настоящий волк. С собакой ещё есть шанс, что придёт хозяин и отгонит её или оттащит. Если крикнуть ему предварительно сразу: «Я из поля, убегал от волка, вот к вам и залез».

Мне повезло. Если учесть, что это точно был волк. Я добежал до конца Полынной улицы с горящими жёлтыми, белыми и оранжевыми фонарями. Засунул кастет обратно во внутренний карман. Уж здесь думаю, серый не нападёт. Лето на дворе, добычи в лесу и поле достаточно. От голода с ума не должен сойти, чтобы пойти на такое необдуманное решение. Если в принципе им наделён, умом этим, как хищник. Идя домой, при виде домов и иногда зажжённого света в них, я пришёл в себя и окончательно успокоился. В деревне спать ложатся, как правило – раньше. Дел поутру всегда больше, если это летнее время. Так и здесь. Уже поздно, не стоит беспокоить заснувшую тётю. Оказавшись дома, я прокрался до своей комнаты и улёгся спать.

Глава 2. Глина

Я проснулся рано утром. Ор петухов, лай собак, всё это с непривычки очень ударяло мне по ушам, через приоткрытую на ночь форточку. Окно, не смотря на тепло в доме, я открывать не стал на ночь. Ни к чему. Особенно после ночного приключения. Встал, выполнил элементарную гимнастику, чтобы немного придти в себя и проснуться. Затем пошёл умываться.

Утром за чаем, тётя Оля меня совсем не спрашивала к моему удивлению, куда я ходил и с кем там был.

– Приударяй за местными девчонками, сколько душе угодно. Смолоду, ничего зазорного Лучемир. Ты холостой тем более. Я тебе не мать, чтобы советовать или запрещать. Только попрошу тебя любимый мой племянник, сходить в обед да поправить оградку и покосившийся памятник на могилке моего дяди. Я бы сама давно сделала, да там нужна мужская грубая сила. Я знаю, у тебя золотые руки. Ну, так что поможешь старушке? – последнее заявление о возрасте и призыве на помощь, просто сквозило иронией и я улыбнулся.

– Будь покойна мать. Сделаю всё на совесть. Инструмент-то в гараже ещё остался?

– Как весь был, так весь и остался. С тех пор как ты им поделки свои мастерил, никто его больше не трогал. Пару раз я молоток конечно брала, гвоздь в стену прибить. Картину повесить. Но всегда возвращала на место. Убедись лучше сам.

Старинный инструмент, достаточно неплохой для своего времени, я сложил в такой же старый рюкзак. Только самое необходимое. Топорик – на одном конце которого топорище, а на другом ударник молотка. Зубило, пассатижи, монтировка и не большой моток сталистой проволоки. Должно хватить. На мотоцикле не поехал, решил прогуляться так. Погода очень уж хорошая. Кладбище было за деревней, в паре километров. За берёзовой рощей. Перед выходом, я напоследок расспросил тётю обо всех нюансах и как быстрее найти нужную могилку. Она рассказала мне всё в подробностях и велела звонить, если что. На всякий случай она даже от руки, вырвав листок из блокнота нарисовала мне подробную план-схему.

Наслаждаясь сочными видами природы, я вспомнил о подаренном медальоне. Кажется, забыл его над раковиной, на крючке для полотенца, когда умывался. Жаль. Не успел рассмотреть перед сном, а сейчас как раз было бы кстати его подержать и рассмотреть поближе. Яра, какая ты красивая стала. Обязательно скажу этой ей при следующей встрече. Мои мысли о ней были прерваны. На пути, я встретил одиноко идущего усатого охотника. При нём не было даже собаки. Нетипично для здешних мест. Мы поздоровались и между нами невзначай, затянулась беседа.

– Михаил, а почему ты с ружьём. Ведь ещё не сезон.

– Пристреливал новенькую вертикалу от «беретты», всегда её хотел. Дедовскую горизонталку ИЖ-58, в том году утопил на озере, когда на лодках с друзьями, ходили на уток.

– Жалко. Раритет для ныних дней.

– Вот потеплее вода будет, буду нырять за ней. Место я запомнил и поставил поплавок, ещё с зимы. А сам-то куда двинул?

– На кладбище я. Оградку, памятник на могилке двоюродного деда поправить надо.

– Дело нужное. Предков надо помнить и чтить. Это ты молодец.

– Да, это тётя Оля молодец. Она меня направила.

– Хорошая женщина твоя тётя Оля. Если б был один. Приударил бы за ней, – ухмыльнулся в усы Михаил. А на кладбище ты долго не сиди, дождь будет скоро.

– Да ну. Погода вон как щепчет.

– Точно тебе говорю. У меня в ноге сквозное ранение было в твоём возрасте. Теперь саднит и ноет на это дело.

– Военный конфликт? Откуда ранение?

– Да хлам всякий сжигал, в сарае накопился. Да вот каким-то чудом в одежде покойного отца, лежал патрон. Это я потом додумал, была у него такая привычка, в карман что-нибудь положит и забудет. Не по моему упущению, в общем. Вот такой след на память от покойного батьки получил. Хорошо, что с собой не утащил, – он засмеялся.

– Интересный случай. Ну, я ненадолго туда. Успею воротиться. Раз уж пришёл, то надо сделать. Обещал. Вопрос у меня есть последний. Бывает такое, что волки выходят к деревне летом?

– Бывает, конечно. Но только ранней весной. В апреле уже нет их. Все по лесам скачут. Там есть чем поживиться. После зимы, когда голодные. Мы им с мужиками облаву устраиваем. Стабильно каждые три года. Словно волна у них какая накапливается.

– Ну а в мае бывают, выходят?

– Да не слушай ты этих бабок, что на улицах сидят да языком чешут всё свободное время. Вот что я тебе скажу. Я сколько историй не слышал от них, ни одна не оказалась правдивой, по сверке с бывалыми охотниками и нашей и соседней деревни Косолапинцево.

– Ладно, был рад знакомству Михаил, – я протянул руку.

– Бывай Лучемир, – он добротным рукопожатием, сжал мою руку. – Захочешь выпить но не найдёшь компанию – заходи. Захочешь послушать байки бывалого охотника – ответ тот же. Заходи.

Мы разошлись. Я быстро направился к кладбищу. Дождя мне не хватало. Я не большой сторонник зверо-убийства, но мне было приятно пообщаться с этим человеком. Казалось он и на охоту ходит, только потому, что эту традицию перенял от отца. Кладбище было немного под уклоном. Такие ориентиры данные мне Олей, как старый дуб, ряд рябин и мусорный контейнер, я конечно без труда нашёл. Касательно-же, расстояний между ними, поворотов, тропинок между рядами старых захоронений, возникли первые трудности. Моё ориентирование на местности усугубилось старыми воспоминаниями, когда кладбище было совсем другим. Плотные ряды свежих елей, сосен и берёз образовали беспроглядную зелёную стену.

Я достал карту из кармана. Вид у меня был, словно это козырной туз в патовой ситуации. Сообразив что к чему, я стал ходить по утоптанным тропам. Но искомый объект не хотел открываться мне. Тогда, я просто стал ходить и искать, нужный мне памятник по именам. Лик двоюродного деда я помнил весьма смутно. Спустя два часа стараний, я понял, что заблудился среди всех ориентиров и вообще, даже отдалённо не представляю, где и как дальше мне его искать. Я достал телефон, чтобы позвонить Оле. Надо было сразу это сделать. Присел на лавочку, положил локоть на столик. Нет сети. Осточертело искать среди мёртвых своего предка. Придётся вернуться сюда завтра, с опытным гидом в лице тёти. Я обернулся чтобы поднять ставший тяжёлым за это время рюкзак и пожалел, что не взял с собой воды.

Тучи на небе давно закрыли солнце. Воздух замер. Внезапно я обнаружил знакомую фамилию и даже поблёкшее фото бородатого деда. Оно подходило моим смутным представлениям о его внешнем облике. Отлично. Что у нас здесь? Памятник покосился не сильно, оградка совсем никакая. Воодушевленный внезапной удачей своей находки – я принялся за дело. Вывалил на землю инструменты. Отрубил зубилом все старые стяжки железной проволоки и бросил их в сторону. Меня окружили серые сумерки, а вместе с ними начался тёплый дождь. Я упорно продолжал работу.

Трубы стойки с пиками на концах, выправил вращательными движениями и утопил немного вглубь. Засыпал в лунки земли и утрамбовал камнями, что набрал с дороги. Затем примотал обратно решётки, затянул принесённой проволокой. Дождь усилился. Памятник же выставил заново по уровню и подложил под него пару найденных по месту камней. Простоит ещё с пару десятков лет. Тем более лес вокруг, ветров сильных нет совсем. Вдалеке громыхала гроза и теперь она дошла и до меня. Частые майские грозы обычное явление. Когда я закончил, окончательно стемнело, а гроза била во всю мощь над моей головой. Собрал второпях инструменты, протёр черно-белую, старинную фотографию от грязи. Сорняки вокруг выдерганы, цветы посажены. В целом порядок полный. Тётя недавно здесь была или кто-нибудь другой. Покойся с миром предок славный. А мне пора.

Я встал, натянул рюкзак и заметил во время вспышки молнии, как между могил неуклюже ходит человек. Кого ещё угораздило здесь сейчас оказаться в столь поздний, неуместный час? Если бы не мои плутания, оказался бы уже дома. И мотоцикл не взял. Двойная досада и упущение. Ну ничего. От воды ещё никто не умирал. Я имею ввиду в подобном моему случае. Лучше опасаться непосредственно грозы. Я пошёл на выход. Пару раз зашёл в тупик. Фонарик бы сейчас хороший. В итоге оказался на дороге.

Я оглянулся в поисках ночного кладбищенского странника, но в свете уходящей грозы, его не заметил. Дойдя до конца кладбища, интуиция подсказала мне обернуться. Он шёл за мной. По-прежнему шёл сильный дождь. Я не мог рассмотреть черт его лица, но с уверенностью могу сказать, это кряжистый мужчина. Может бомж? А что ему здесь делать, это не городское кладбище. Но кто его знает.

– Мужик. У меня для тебя ничего нет. Даже сигареты.

Мне показалось, он что-то невнятно забухтел или замычал. Точно бомж. Нормальный человек здесь не будет ошиваться, в ночное время. Я отошёл в сторону дороги, чтобы пропустить его вперёд. Но он шёл на меня.

– Я же тебе сказал, как там тебя. У меня ничего нет. Ничего – значит ничего. Иди подобру-поздорову.

Сосредоточенно мыча, он приближался ко мне дальше. Бухой, кладбищенский бомж. Помимо темноты и дождя, тебя мне ещё не хватало. Он так активно пошёл на меня на своих плохо сгибаемых деревянных ногах, что я едва успел отшатнуться от него.

– Полегче, уважаемый. Пока зубы целы, – напустив зла в голос, стал я ему угрожать.

От него воняло сырой землёй. Ну, точно. Отлежался, а пошёл дождь проснулся, добавляем сюда похмелье и вот результат. Он зашёл на новый вираж и попытался даже ухватиться за меня. Но его руки скользнули, по моей насквозь сырой куртке. Я грубо оттолкнул его от себя и ударил прямым ногой в живот. Но он не унялся. Мне надоело всё это цоканье, и когда он приблизился очередной раз, я вложил кастет в руку и с силой ударил его по лицу. Вместо ожидаемого хруста или тверди черепа, кулак не просто промял ему лицо, он завяз в его голове по запястье. Только со второго рывка я смог высвободить его, с гадким чавкающим звуком. Такое бывает, когда нога застревает во влажной глине, а потом словно отлипает, производя соответствующий звук.

Агрессор упал. Немного ошарашенный, я продолжал стоять без движения. Ещё больше меня поразило то, что он стал шевелиться и вскоре вновь, встал, как ни в чём не бывало. Я уже понял все свои ошибки и осознал, что ничем хорошим это дело кончиться не может. Потому рванул с места, как легкоатлет перворазрядник, после качественной разминки и через двадцать минут, был дома.

Тёти не было дома. Я прошёл в гараж. Бросил рюкзак на столешницу и увидел себя в зеркало. Сырой до нитки, ко всему прочему, я ещё был изляпан глиной. Вся моя куртка и штаны, в местах соприкосновения с агрессором, были выпачканы чистой глиной. Я достал кастет из кармана и обнаружил, что он тоже в следах свежей глины. А ведь я, ни разу даже не спотыкнулся в пути, чтобы можно было подумать на падение и как следствие, перемазывание в дорожной грязи. Да и нет там глины, дорога высыпана гравием и плотно утрамбована временем и машинами. Чертовщина.

Я выключил свет и вышел из гаража. Вернулся, достал из рюкзака топорик, взял замок и закрыл гараж на ключ. Дополнительно повесив на него навесной замок. Зашёл в дом. Переоделся во взятый сменный комплект одежды. Отмыл наскоро от больших загрязнений одежду руками и с ней же запустил стиральную машину. Запер дверь в дом. Запер и входную дверь. Напился свежесваренного компота и наконец-то немного успокоился. В дверь позвонили. Это пришла тётя Оля.

– Зачем закрылся? Ты не один?

– Привычка. Квартиру я всегда запираю.

– Запирай не запирай, на улицу ты всё равно выходишь каждый день. Как там с памятником?

– Всё в полном порядке. У вас там бомжи случайно не живут? – спросил я, а сам давно здраво понимал, что никакой ни бомж меня преследовал сегодня.

– Да нет Лучемир, брось. Там и птицы то редкость.

– Познакомился сегодня, когда туда шёл, с Михаилом. Он охотник.

– А Миша, хороший человек.

– А сколько ему?

– Тридцать шесть вроде. Жена, трое детей. Всю жизнь здесь провёл. Знает эти места как никто другой.

– Приглашал меня зайти к нему.

– Только если совсем от безделия. А куда ты ходил вчера вечером?

– К Яре, на чай.

– Я-то думала, ты за приличными девками приударил. А ты туда же.

– Как бы там ни было, это так. Мы просто пили чай, – я осёкся, вспомнив, как мы его пили.

– Помню эту лису. Утащит тебя на весь день, а я волнуюсь. Огонь, а не девка. Будь осторожен с ней.

– Это ещё почему? – изобразил я полное недоумение

– Поговаривают, она с нечистой силой знается.

– И ты в эти сказки ударилась? – закатил я притворно глаза.

– Люди просто так говорить не станут.

– Ну, есть что-нибудь конкретное?

– Есть, история с её родителями очень мутная. Отец умер, с матерью она уехала, а потом вернулась одна. От матери ни весточки до сих пор, никто не получил.

– Обычное дело, между прочим. Человек переезжает в новое место и забывает о старой жизни.

– В общем, убеждать тебя не буду. Ты у меня не малыш. Но будь начеку.

– Хорошо Оль. Давай поедим чего-нибудь. Я голодный как волк.

Утром я пошёл в местный магазин. Надо было телефон у Яры взять. Думалось мне по пути. Двадцать первый век на дворе. Телепатией я не владею, но у меня было стойкое ощущение, что она будет против, если я приду к ней поздним утром. Все нормальные люди работают обычно в это время. Весь день я провёл в саду, прячась в тени большой яблони, от палящего солнца. Почитывая книжку классика и попивая разнообразные соки со вкусом из детства. Тыквенный, яблочный, морковно-абрикосовый.

Когда на моих часах стрелка дошла до четырёх, я поднялся, снял шляпу и пошёл в дом. Через минуту уже шёл по деревне. Я лелеял надежду, встретится с ней, где-нибудь по пути, как в первый раз. Но надежда не оправдалась. Пришлось дойти до её дома и позвонить. Я намеренно внимательно осмотрел дом, на наличие посторонних личностей, но никого не заметил. То ли солнце ярко светит, то ли я никого не приметил. Кнопка. Бесшумный для меня звонок.

– Привет Лучемир. Ты прости, что так вышло, – подошла она внезапно со спины.

– Всё в порядке. А ты как кошка подкралась ко мне сзади, я даже не услышал. Давай подержу.

– Ты прям вовремя, подоспел.

В руках она держала огромные бумажные и пластиковые пакеты. Я взял их у неё. Чтобы она смогла открыть дверь. Они оказались тяжелее, чем выглядели. Они источали запахи свежескошенной травы, сена и немного цветов. Мы прошли в дом, она указала, где на веранде на столе оставить пакеты. Затем провела меня на знакомую, просторную кухню с низким для человека моего роста потолком. Головой я его конечно не задевал, но если вытянул бы руки достал бы без труда.

– Давай я наконец напою тебя чаем Лучемир. Думаю, ты этого заслужил.

– В каком смысле?

– Ты не поставил меня в неловкое положение тогда и согласился уйти. За это я чувствую себя немного виноватой перед тобой. Вот держи.

Она поставила мне чашку свежезаваренного душистого иван-чая с шиповником и достала массу угощений.

– У тебя сегодня большой сбор был.

– Это немного, большая часть сегодня для меня. Я тоже стараюсь запасаться всем необходимым с лета, и подготовлена к зиме не хуже любой аптеки, – она мило улыбнулась и я расплылся в ответ.

– Что там с неловким положением? Ты говорила, потом объяснишь, – начал я осторожно, насущную тему моих долгих раздумий без существенных, преждевременных, логических выводов.

– А да, – она махнула рукой. – Тут одна особа юная. Не будем вдаваться в подробности, забеременела, скажем так «случайно», – она подсогнула указательный и средний палец на слове «случайно» намеренно его выделяя интонацией голоса. – Просила меня дать ей что-нибудь, от этого. А отправила я тебя, чтобы слухов потом не распускали почём зря. Бабы здешние народ суровый. Не люблю я этого. Да и она натура тонкая, увидела бы тебя и убежала назад, а дело серьёзное. Ей больше может, поговорить надо было.

– Тут витаминкой не обойдёшься. А чего ты могла ей дать?

– Да есть одни сильнодействующие яды, как раз для этого, – она недоговорила.

– И ты дала, – закончил я за неё.

– Обошлось. Она проревела здесь с час и вернулась домой. Второй день не может решиться.

– Ну, естественно, грех же. Да и моральная сторона не второстепенная. Ты и этим занимаешься.

– Приходится. Скажем так, это побочный эффект от моей практики. Чем ты вчера занимался? Я тебя ждала.

– Да влип тут, в приключение одно. Тётя Оля попросила оградку на кладбище починить у предка, ну я и застал непогоду, вернулся ночью.

– А кстати, где тот кулон, который я тебе дала позавчера?

– Кулон я не потерял. Не волнуйся. Дома он.

– Почему же ты его не носишь, он тебе нравится?

– Очень нравится, но я забыл его. В этом плане я немного рассеянный, никогда не носил ничего подобного.

– Постой, ты не договариваешь. С тобой там, что-то приключилось, да? – проницательно смотрела она на меня, своими серыми прекрасными глазами и мне пришлось всё ей рассказать.

Она внимательно меня выслушала и невзначай, попросила меня носить кулон всегда с собой.

– Наверно бомж, как ты говоришь. А в поле ночью тебе привидеться могло. Такое бывает.

Признаться, я ждал большего от неё, хотя чего я ждал, мне и самому не понятно. Слово за слово, мы перешли к ужину. Потом опять к чаю. Я обнимал её за талию и мы сидели в тишине. Пока настенная кукушка не пробила полночь. Она вскочила как ошпаренная.

– Наверно тебе пора.

– Думаю да, – нехотя отозвался я.

– Да! – настойчиво сказала она и помогла мне подняться с дивана. – Тебе точно пора!

– Яра, оставь мне свой номер телефона.

– Я им не пользуюсь, – я не удивился, она была самая необычная девушка, из всех кого я когда-либо видел и встречал. – Лучше давай послезавтра сходим вечером погулять.

– Почему не завтра? Ну, давай, а во сколько?

– Завтра я не могу, – уклончиво ответила она. – А в среду приходи к роднику под деревом в семь вечера. Помнишь где это?

– Да, договорились.

Вернулся я в половину первого. В доме горел свет. Оля читала книгу. Я вошёл и хотел незаметно пройти к себе в комнату, но старая половица выдала меня с головой. Тётя оторвалась от книги.

– Лучемир. К тебе сегодня приходил Миша. Спросить, всё ли с тобой в порядке. Не веду ли я себя странно.

– Это странно.

– Согласна. Потому не придала этому значения и быстро его отправила восвояси, сославшись на дела.

– Не придала значения, а сама не можешь уснуть до моего прихода, – раскусил я её и весело засмеялся.

– И вправду глупости. Но сердце не обманешь. Тревожно мне за тебя.

– Да в чём же дело то? Я же не нашёл себе плохих друзей с вредными привычками, ни попал ни в какую вредную компанию, организацию. Я же в деревню приехал. Отдохнуть, развеяться. К чему это всё Оля? Я же взрослый человек. Говори уже открыто, за это я тебя больше всего и люблю.

– Ладно. Слушай сюда драгоценный мой племянник. Яра твоя, нехорошая девушка. Нет, она с виду не дурная и даже кажется скромной приятной девушкой. Но есть за ней дурная слава. Все кто встречался с ней, из парней, пропадали. Понимаешь?

– Нет, объясни ка.

– За тот год с небольшим, как она вернулась, пропали без вести три парня молодых. Привлекали органы неоднократно, но те разводили руками. Ничего на неё нет. Совпадение? Божечки мои, да хрена лысого. Прости мне грубые слова. Один раз да, два может быть. Три однозначно, что-то не так с ней.

– Ужас какой. Что прям, ни весточки вообще от пропавших? А родственники что говорят?

– Знают, только то, что они к ней подкатывали, но получали поворот от ворот.

– Я ничего не утверждаю, но пока не вижу никаких скрытых заговоров, мин и затаённых тигров в кустах. А увижу, скажу тебе первым.

– Хорошо. Ты у меня умничка, дай поцелую.

– Ну, Оля, мы же взрослые люди. Ну не надо этих ласк.

– Пока не благословлю не отпущу, – стояла она на своём.

– Мир с тобой, – я наклонился и она чмокнула меня в лоб.

– Ну, всё, теперь я спокойна. Предупреждён – значит вооружён.

Я прошёл не к себе в комнату, а сразу в ванную. Снял с крючка тот самый кулон и надел на шею. Вот так. Ленивый душ, зубная чистка и я в кровати. По-моему я был предупреждён, ещё когда вышел от Яры в поле. А потом на кладбище. Но это же полная чушь. Ладно, утро вечера мудренее. Завтра к Михаилу и точка.

Глава 3. Байки и слухи

Тётя Оля объяснила, где Дом Михаила. На этот раз я не поленился отвести её в прихожую, к карте деревни висевшей на стене. Она конкретно указала, где его дом, ссылаясь, что карта древняя и его дом стоит над оврагом, что лежит за храмом. Ну, в деревне не заблудишься. Подумалось мне. Спросить дорогу всегда можно. Это тебе не по кладбищу шарахаться с нарисованной схемой от руки.

Прохладный выдался денёк. Дошёл до храма, тут сложностей нет. Спустился в овраг. Обходить его было не с руки. Слишком далеко, а время ценная штука, хоть и эфемерная. Поднялся, отсчитал третий дом от условного направления ответвления оврага и увидел на соседнем доме флюгер. Он изображал охотника верхом на лошади, с рогом-манком у рта и с бегущей рядом собакой.

– Я не я, если Михаил живёт не здесь, – сказал я вслух и направился к главным покрашенным в красный цвет воротам.

Звонок в форме бубенчика меня изрядно повеселил. Нужно было дёрнуть (что я и сделал), шнурок продолжение бубенчика, чтобы замкнуть механизм и сделать звонок.

– Здорово Лучемир.

– Здравствуй Михаил. Не ожидал застать тебя дома. Но раз уж ты здесь.

– Заходи. Ты чего такой весёлый?

– Да звонок твой доставил. Что за контора их клепает. Я бы себе такой же повесил. Гостям на радость.

– Да, поди разбери их кустарщиков из Косолапинцево. Что у них там за контора ума не приложу. Купил в том году на ярмарке. У них послезавтра, будет проходить очередная, можешь там и посмотреть. Я кстати туда опять поеду, можешь со мной.

– Я с удовольствием.

Рядом со входом, сидела гигантская, классическая немецкая овчарка и скосив голову в бок, умоляюще смотрела на меня.

– Какой классный собак.

– Сука.

– В смысле.

– В прямом. Мхина зовут. Не спрашивай почему. Жена заморочилась.

– Скорее уж Махина, – я осторожно погладил её по голове. – Самые умные собаки на мой взгляд. Доберманы ещё такие же умницы. Но это уже другие звери совсем.

– Ты осторожнее с ней. Она зимой так моему приятелю руку по локоть оттяпала, – я не поверил, но осторожно убрал с неё руку. – Ладно, ладно Мхина шучу, не смотри так на меня. Гулять сегодня тебя не возьму. Вон двор есть.

– Понимает.

– А то.

Он завёл меня в свои владения. Ора трёх детей я не услышал. Зато услышал звук контрабаса. Он показал мне пальцем, чтобы я говорил потише. Живая музыка рождала во мне всегда самые добрые чувства. Так и сейчас. Я немедленно сам захотел начать, музицировать на своей любимой гитаре.

– Музыкант что-ли?

– Отчасти.

– Понятно.

– А что так заметно?

– Ну да, есть. Садись за стол. Будем трапезу трапезничать и яства яствовать. Яна не любит когда её отвлекают от игры на большой скрипке. Поэтому мы начнём без неё.

Он наполнил наши тарелки и хотел предложить мне коньяку. На что я стоически отказался. Алкоголизм никого до добра не довёл. Самая высокая смертность и все проблемы современного человечества между прочим от этой огонь воды, все мудрецы древности это знали.

– Зря отказываешься. Шестизвездочный. Одну я нарисовал от себя. Ведь что такое коньяк? – спросил он меня выжидательно.

– Напиток такой, из винограда, крепость сорок градусов. По сути нейротоксин вызывающий атрофию. От дьявола в общем.

– Это да. Но в действительности, мы имеем, продукт, произведённый по жёсткой регламентированной технологии, территориально, произведённый на западном побережье Франции регионе Пуату-Шаранта, в городке Коньяк. В честь которого и был назван. Формально у нас нет коньяка, а то что производится будет называться бренди. Ну-то есть, есть конечно, но хорошего днём с огнём не сыщешь. Особенно у нас. А этот именно оттуда.

– Откуда?

– Из Франции.

– Откуда он у тебя?

– Подарок друга француза. Он у нас по обмену учился, вот мы и скорешились впоследствии.

– После такого подробного инструктажа.

– Матчасть я понял, – сказал я одновременно с ним.

– Перейдём же к обеду. За знакомство.

Обед шёл своим чередом. Я лично пил свежевыжатый яблочный сок. Музыка закончилась и вышла его жена Яна. Он нас познакомил. Отобедав с нами, она вскоре ушла, ответив на мой вопрос, что дети их гостят у бабушки, что не могло не радовать родителей. Я стал осыпать вопросами Михаила. Он знал Яру, но постольку-поскольку. Ну, есть такая, ну живет одна. Люди всякое говорят, только чушь и преувеличения почти всегда, как он сам думает. Меня очень позитивно настраивал его скептицизм. Он питал и мой скепсис, от этого мне становилось легче. Проще. Подальше от звёзд, поближе к земле.

Он опрокинул ещё одну, за жизнь. Потом он забил трубку и раскурил. Предложил мне вторую. Я опять стоически отказался. Эти штуки, табак и алкоголь – всё от дьявола. Со всеми вытекающими последствиями. Только Михаил уже не маленький, чтобы я его учил жизни. У него была их целая коллекция. Досталась, говорит от отца, хоть он сам и не курил. Факт курения с его слов, сущее баловство. Клубы дыма опутывали воздух над ним и плотными тугими белыми полосами, медленно садились из-под потолка на пол.

Я остановил его лекцию о родине табака, Кубе и тому подобном и спросил, есть ли здесь какие-нибудь необъяснимые явления. Он спросил, что конкретно я хочу узнать. А я сказал, меня интересует всё, что не укладывается в рамки обыденной нормальности. Тогда он стал рассказывать одну историю.

– Были мы на зимней охоте прошлой зимой. На кабана значит ходили. Вечер уже, темнеет. В засидках на деревьях сидим. Подошёл кабан. Да кто-то спугнул его ненароком, он от нас дёру дал. Никто стрелять не стал, чтобы подранка не оставить на ночь. Я с краю значит, был один, да ещё и самый молодой. Засидка, у меня самая маленькая была, в стороне от всех. Слышу, ломится. Выстрелов не было. Прицеливаюсь от плеча. Жду. Выбегает, огромный, глаза бешенные. Я выстрелил из ИЖ-а, тогда он ещё не был утопленником. Одной пулей. Второй. Крупняк, уткнулся мордой, в неглубокий снег, проехал на пузе. Смотрю, лежит. Во лбу дыра. В мозг, повезло, попал. Ногами дрыгает.

Куда же думаю, вторая пуля ушла. Дыр в снегу нет. Наст был, я бы точно увидел попадание на снегу. На секаче тоже ни царапины. Не мог я второй пулей ему в ту же дырку попасть. Пуля она не такая и дура, как некоторые думают. Хотел перезарядиться, и ещё один для верности дать. Уже прицельно, в глаз. Чтобы спуститься без опаски можно было. Но не успел пошевелиться и заметил, как что-то слезло с холки кабана и пошло по снегу.

У меня ступор. Своего, думаю подстрелил. Мало ли, вдруг он нашего брата на клыки поднял, а тот и засел на нём. Расцветка ещё значит такая странная. Бело-серый весь. Но среди наших таких нет. Мы все в ватниках были, а поверх для маскировки, костюм зимний защитный. Так вот он слез. Со снегом сливается. И кровь у него идет. На уровне бедра. Розовая, – он остановился, разжег камин и забил по новой свою трубку.

– Розовая кровь? – спросил я, смотря на быстро разгорающееся пламя и глядя на его клубы дыма вверху с без негатива но отрицательно, никогда не был курильщиком.

– Розовая. Я потом спустился, проверил. Розовая, как коровий язык. Так вот это самое, слезло с кабана мёртвого и утопало в кусты заснеженные. На выстрелы сбежались мужики. Стали орать и меня поздравлять. Все следы затоптали. Не заметили крови, думали это я тут находил вокруг. У меня был настоящий ступор. Они шутили, мол это я от счастья, сам не свой. Я перезарядился. Все ружья за спину повесили, а я не могу. Мне фляжку протягивают, я пью, а сам по сторонам смотрю. Сказать ничего не могу. Флягу забрали. Ты чего говорят, спирт пьёшь как воду. Оставь другим. Совсем замерз? А я молчу. Так до дома молчал, до самого. Так и не рассказал ничего ни кому. Вот ты спросил, открыл душу. Излил так сказать.

– Так может это какой другой охотник был?

– Исключено. Я уж сто раз передумал. Какой еще охотник верхом на кабане ездит, а после выстрела из ружья двенадцатого калибра в бедро пулей, спокойно уходит без криков, боли, матов и фонтанов нормальной багровой крови. И где его ружьё? Хоть и темно было, но я бы увидел. И зачем самое главное уходит? Если это человек. Ну, дружеский огонь, ну бывает всякое. Так чего бежать-то? И куда опять же? – он налил себе ещё. – За свет истины, – я салютовал ему бокалом сока.

После я рассказал ему свою историю, про то, как видел в поле волка, когда там прогуливался. События предшествующие моему выходу в поле, я естественно опустил.

– Так вот ты чего, про волков весной спрашивал. Ну, я тебе так скажу. Отрицать, что был именно волк, смысла нет. Ну, вышел, бывает. То что на задние лапы встал, так это как ты сам говоришь факт известный. Правда, на своём веку я подобного не встречал никогда. Теперь будет что рассказать осенью в лесу мужикам на охоте, ночью у костра. Пусть на ус мотают, что бывает и такое.

– Только ты меня не выдавай. А то будут говорить пустомеля городской. Это я тебе по секрету.

– Лады. Будешь в истории некто «Н».

– А про кладбище ничего не слышал интересного на своём веку? – подобрался я к главному.

– Чего только в детстве не слышал. Ну а, как у самого дети появились, всё само отпало. Хотя есть тут одна местная байка. Сам я никакого отношения к её выдумке не имею. Могу рассказать, что слышал.

– Было бы занятно послушать.

– Короче. Однажды, жил у нас один товарищ. Поехавший немного был, ещё со школы странности за ним водились. Работал тут у нас на местной лошадиной ферме. Навоз убирал. Замечали его несколько раз, в основном случайно, как он в тачке глину всё возил домой. Ну, возил и возил. Может человек гончарным искусством занимается. В деревнях такое сплошь и рядом – старые ремёсла возрождаются быстро. Ради бога. Да вот, когда он без вести пропал, пару месяцев назад. В его половине дома, а он жил с родителями, нашли несколько слепленных из той самой глины фигур человек. В полный рост. Ты представляешь? Открывают его комнату, а там два изваяния из глины. Без глубокой художественной обработки. Скульптором он не был никогда.

– Не может быть, – сказал я сам себе не веря.

– На этом ещё не всё. Друг тот, точно ненормальный был. Тебе трубку кстати забить? Табак я сам рощу и ферментирую. Высший сорт. Как отец учил, а его дед.

– Спасибо, не надо Михаил. Я и так мегаполисный смог лёгкими фильтрую весь год. А у вас тут воздух – закачаешься, какой чистый.

– Так вот, потом его заметили, – он раскурил свою снова. – На кладбище, две женщины, когда за грибами из сосновой рощи возвращались. Он сразу убёг от них ясное дело. Если его нашли бы, то точно в дурку отправили бы. Никаких сомнений. Сказали они, он там опять из глины форму человеческого тела лепил, прямо среди могил. С глазами из шишек, с ветками, воткнутыми в уши и ноздри. Во рту монета. Ты представляешь?

– А как звали того горе-скульптора?

– Да я почём знаю. Может Вася, а может Петя. Фамилию точно помню. Мулин

– Мулин?

– Ага. Женщины обо всём рассказали. На следующий день пошли мужики посмотреть его творчество, да самого автора творения поискать. Да только дождь с грозой всю ночь был, вот и размыл всю глину. Ничего не нашли.

– Ужас.

– Да байки всё это. А если и так, то просто помешался товарищ. Ну не все дома. Чего с ним сделать. Сгинул чай в лесу, где-нибудь с голода. У нас такое, как два пальца окропить.

– Я ещё слышал, что в общей сложности три человека без вести пропали, – всё копал я, подходя издалека.

– Ну а что ты хочешь. Места то дикие. Звери водятся. Всякое может быть. Естественный отбор, в общем. Один лучше здесь не ходи далеко. Парень ты нормальный.

– Ну, до темноты уж засиделись, охотники мои, – подошла к нам Яна. – Давайте ужинать и отпускай уже гостя, не мори до ночи Миш.

Мы пошли ужинать, а потом Михаил проводил меня до храма. На последок, он долго смотрел на вершину храма. А затем достал фляжку из внутреннего кармана. Отпил.

– Чтобы у тебя, всё было хорошо друг.

– И у тебя.

Он достал из-за пазухи небольшую коробочку и протянул её мне.

– Что это?

– Откроешь дома.

– Не надо было Миш, – он меня остановил.

– Да всего лишь маленький презент. Чего ты так разволновался, там не повестка в военкомат, – он засмеялся.

Мы обнялись. Я от души поблагодарил его. Домой я попал к одиннадцати. Оля хотела подогреть мне остывший ужин, но я отказался и пригласил её, попить со мной немного травяного чая перед сном. Я рассказал ей, что был у Михаила весь день и вечер. Передал ей от него привет. Когда мы немного поговорили на пространные темы, между делом вставил свой вопрос. Терзавший меня всю дорогу под полумесяцем домой. Какие фамилии были у сгинувших без вести парней, общавшихся с Ярой? Тётя сказала. Среди пропавших, был и Мулин. Остальные двое Жаевский и Деребин. На её взгляд, самый странный тип был как раз Мулин. Потому что перед тем, как пропасть, сделал несколько големов.

Стоя в душе, я соображал. Что если элементарно сопоставить два факта, то получается что-то совсем не вероятное. Ладно, что мы имеем. Психа, который делал глиняных человечков и тот факт, что он подкатывал к Яре. Потом этот медальон, который она просила не снимать и в конце концов я был без него, а на меня напал безвестный агрессор на кладбище. Которому я проломил пол головы и весь перемазался глиной. Вот так приехал отдохнуть. Там ещё эта история Михаила мистическая и моя встреча с волком. У меня уже от всей это мистической белиберды, одна каша в голове. К чёртовой матери всё это. Однако завтра надо будет у неё самой спросить. Что она обо всём, об этом думает. Не у матери, конечно, чёртовой. У Яры.

Я прошёл к себе в комнату в выданном мне белом халате и вытирая волосы полотенцем. Как вдруг заметил за окном незнакомый силуэт. Я бросил полотенце на пол, выключил свет и уставился в окно, выходящее на участок. Да это же бочка. Но я готов поклясться, за ней было, что-то ещё. Я задёрнул шторы. Включил опять свет. Нервишки расшалились совсем от Мишиных баек и в голову лезет всякая чушь. Ну, я скептик. Ничего, меня такой ерундой просто так не возьмёшь. Неожиданно зазвонил телефон, и я подскочил на месте. Надо будет на вибрацию поставить.

– Алло, – в ответ молчание.

Я подержал трубку у уха и точно услышал там, какое-то, не то сопение, не то дыхание. Ошиблись. Либо чьи-то глупые шуточки.

Не успел я положить телефон, как он зазвонил вновь.

– Алло.

– Привет Лучемир, – ответил в трубке мой второй лучший друг, который не художник.

Я ему высказал всё, что думаю о его весёлых эзотерических шуточках.

– Нет, это не я, – спокойно ответил он. – Я чего звоню то? Мне тут сон приснился с твоим участием. Не очень хороший. У тебя там всё в порядке?

– А как ещё может быть у человека, в деревне на отпуске? Сегодня вот изысканный ужин был, случайно вышло, с местным аборигеном одним. Он охотник.

– Не похоже на тебя. Ну ладно, раз у тебя всё хорошо, не буду докучать со своими городскими заморочками. Только ты там будь осторожен.

– Конечно. Не переживай там за меня. Если что позвоню тебе первому. Вызовешь танковый батальон на помощь и авиацию в подмогу.

– Договорились, – довольный моим настроением ответил собеседник, словно был из полиции хорошего настроения. – Пока.

– Пока.

Пропущенный есть, от него же. Пока в душе был и всё. Я немногим оставляю свой телефон, для всех деловых контактов, у меня есть электронная почта. Не люблю, когда меня просто так беспокоят без необходимости. От того моя жизнь, более тихая и взвешенная. И чего я на него взъелся. Он слишком умён для таких штук, с дыханием в трубку с незнакомого номера. Прискорбная глупость с его стороны по отношению ко мне и непозволительная для него роскошь.

Я развернул коробочку, подаренную мне Михаилом, там лежал карманный фонарик. Я включил его и идущий от светодиода поток световых частиц, чуть не сделал меня слепым. Чёрные точки и запятые ушли, а я стал светить в окно, с выключенным светом в комнате, проверяя мощность. Довольно далеко светит. Батарейки литиевые. Долгожители. Хватит на сутки непрерывного свечения, плюс комплект запасных. Благодать. Люблю подобные штуковины. Настоящие игрушки для мужчин. Понравится каждому. Я оценил в особенности, теперь я смогу нести свой собственный свет, в буквальном смысле этого слова. Настоящий, материальный свет.

На следующий день, в предвкушении затянувшегося, а от того более желанного нашего свидания, я пошёл прогуляться по деревне. Прошёл мимо магазина. Мимо школы, мимо детского сада. Довольно свежий внешний вид и кругом порядок. Через площадь с голубыми елями, к аллее за местным клубом. Я шёл и прислушивался к народной молве. Самые скучные разговоры были среди молодых мам, самые интересные в кругу молодёжи. Но самые полезные сведения, я подчерпнул из разговоров двух бабушек. Вспомнились сразу слова Михаила в первый день знакомства: «Да не слушай ты этих бабок». Вспоминая его, я ненароком прыснул смехом. Сделав вид, что это я над своими мыслями возрадовался, прошёл мимо. Они говорили о том, что был замечен крупный волк на окраине деревне и что теперь своих внучат после шести вечера, даже дальше улицы не пустят гулять.

Ничего смешного, между прочим. Типичная история на наших бескрайних просторах. Численность волков увеличилась до невообразимых единиц, поэтому голодают, оттого и начинают разведывать новую местность на предмет полакомиться. Но обычно всё это сразу становится публично известно и снаряжаются специальные отряды среди силовиков, и чаще добровольцев из гражданских, имеющих оружие, как правило охотников. Объявляется красный час и идёт активный отстрел волков независимо от сезона, во всех направлениях. Благо сейчас современные производители: отечественные и зарубежные производят гражданское оружие с боевыми характеристиками не уступающими, а подчас и превосходящими военные образцы. К вышеперечисленному высокая скорострельность и кучность, самодельные увеличенные магазины, высококлассная оптика и прочие навесы. Всё это почти не оставляет шансу зверю спастись.

Сейчас волку, чтобы выжить, лучше вообще не появляться там, где может быть любой мало-мальски грамотный, потенциальный охотник. Там же где обитает целая компания охотников промысловиков, как например в Чертякино, дикому зверю, вообще ничего хорошего не светит. Так же и другие звери, обходят они стороной человека. Видят, слышат, чуят они его на расстоянии большем, чем он их, потому встречи всегда стараются избежать. Потому нет проблемы, как таковой в принципе. Другой вопрос, что этот друг от стаи отбился или рехнулся на старости лет. Животные такая же загадка, как и человек. Оттого и терроризирует местных жителей. Пара ночных облав с использованием приборов ночного видения, а я такой видел у Михаила и всё, проблема решена. Думаю, он уже вкурсе подобной шумихи раньше меня. Если есть прибор ночного видения у Михаила, легко предположить, что он есть и у других уважающих себя ценителей природы, парадоксально любящих ходить по ней, с ружьём наперевес.

Мне тревожно в целом. Сделал ещё пару кругов и окончательно перебил желание переживать и беспокоится перед предстоящим свиданием. По-другому, нашу третью встречу никак не назовёшь. Всегда когда приезжаешь в новое место, особенно если оно немноголюдное и все друг друга более-менее знают в лицо, волей не волей, начинаешь привлекать внимание. До этого я как-то не замечал подобного обстоятельства, со стороны местных, а теперь это явно бросалось в глаза. Меня выделяло всё. Нетипичная хоть и очень простая одежда, новое лицо, высокий рост, в конце концов даже глаза. Мне казалось, именно глаза выделяют меня среди прочих, я смотрел на всё с живостью и любопытством, стараясь не крутить, как сова головой. В отличие от остальных спокойных, немного замыленных повседневностью усталых глаз. Только дети отличались живым взглядом, им до меня как раз не было никакого дела. У них был свой мир, полный забот, игр и переживаний.

Глава 4. Свидание

Считая, последние минуты, я поднялся на холм. За ним, у нас было назначено свидание. Спустился к старинной толстотелой иве, прильнул к роднику губами и как следует напился. В лучшей традиции детских лет, не используя рук.

– Ты ничуть не изменился Лучемир, – сияя обворожительной улыбкой, внезапно подошла Яра, словно притаилась, а когда я нагнулся, выскочила из укрытия.

– И ты ничуть не изменилась, появляясь каждый раз внезапно, – я обернулся отирая губы рукавом. – Только стала во много раз красивее. Мы лишь стали другими.

Она стояла в васильковом платье. Из-за него, глаза её словно светились синевой, а волосы пылали рыжим пламенем. Я с грустью подумал, что потерял голову при её виде и окончательно влюбился в эту прекрасную девушку и подружку детства. На ногах её были белоснежные балетки и я гадал, как она смогла сохранить их дойдя сюда, в такой белоснежной чистоте. Она сама была эталоном свежести и чистоты.

– Ты так тяжело вздыхаешь Лучемир, – обеспокоено сказала она. – Тебе нехорошо?

– Скорее мне очень хорошо, не привык, – я выдавлено улыбнулся и понял, что для того чтобы пребывать в блаженстве от её общества, не обязательно растягивать в стороны мышцы лица. – Не привык пока, к твоей слепящей красоте Яра.

Вместо ответа она мило улыбнулась и потупила глаза, на свои снежные балетки.

– Это было наше любимое место раньше. Помнишь?

– Невозможно забыть, сколько закатов мы здесь провели вместе, сидя на раскидистой макушке дерева с тобой. Столько же и укоряющих взглядов от тёти, когда проводив тебя, поздно возвращался домой.

– А я никогда не получала даже словесных выговоров. Даже укорительного взгляда со стороны родителей. Мне всё сходило с рук. Точнее я ничего и не творила, чтобы потом это могло мне сойти с рук. Но души во мне, точно не чаяли. Я делала, что хотела. Когда развязаны руки, желание шалить отпадает само собой, ведь нет в нём уже того запретного плода, который так сладок на первый взгляд.

– То есть воровство яблок не в счёт?

– Конечно, нет.

– И разбитые окна клуба?

– И они не в счёт.

– А поджёг заброшенного дома?

– И это пустяки.

– Тогда даже не знаю, что в твоём понимании ребёнка, было слово «пошалить».

Она засмеялась, я вместе с ней.

– Кстати, где-то здесь я недавно потеряла куклу. Если ты её совершенно случайно сейчас, вдруг найдёшь, то непременно дай мне об этом знать.

– Положись на меня. Она не уйдёт, от моих зорких соколиных глаз, если будет проходить мимо.

– Приятно, когда есть на кого положиться.

– Забавно, ты до сих пор играешь в куклы?

– Бывает. В основном играю в игру под названием «собери куклу своими руками». Окрестные девочки узнали, что я умею делать хорошенькие куколки и теперь постоянно приходят ко мне, с просьбой сшить им красивую куколку.

– Как же ты её потеряла?

– Бывает я беру материалы, иду куда-нибудь, в уединённое место и там шью куклу. Этому меня научила покойная бабушка. Это очень интересно если попробовать.

– Если бы я был девочкой и речь идёт не о вуду, я бы обязательно попробовал.

– Лучемир, Лучемир, ты ничуть не изменился. Только выше стал и шире.

– И ты Яра, и ты.

Мы прошлись вдоль ручейка, образованного родником, поднялись на холм, дошли до леса, обогнули поле. Она бесконечно рассказывала мне о своей жизни в Красноярске. Я ей о своих весёлых моментах в жизни, связанных с друзьями и работой. Когда солнце стало крениться к закату мы вернулись в место нашего первого рандеву.

– Я кажется мозоли натёрла, – сказала она, снимая белые балетки и оставаясь босиком.

– Полезли на дерево, мы должны завпечатлить этот закат.

– А полезли. Чего мы теряем?

Я помог ей взобраться на нижнюю толстую ветку, приподняв её за сведённые вместе ноги. Дождался, пока она ухватится и втянет ноги наверх. Балетки она оставила внизу, мотивируя это лучшим сцеплением с корой. Я не стал возражать. Мне было интересно смотреть, как эта юная дикарка, лазит по дереву босиком и в длинном просторном платье. Подпрыгнул, ухватился, подтянулся, закинул ноги.

– Ты лезь вверх первая, а я буду тебя страховать снизу.

– Идёт. Только не отставай. Я не забыла, как это делается.

– С ловкостью обезьяны и проворностью ящерицы, она оказалась наверху быстрее, чем я ожидал.

Мне даже не пришлось суфлировать, куда поставить ногу и где держаться руками, чтобы не свалиться на меня. Настоящая дикарка с обликом благовоспитанной девушки. Одним словом настоящая мечта любого мужчины. Моя, в особенности. Желток солнца медленно остывал и становился красным. Мы сидели на самом верху и обнимались, чтобы не упасть. Красный шар наполовину скрылся за макушками деревьев. Небо окрасилось алым. Такой красивый закат можно увидеть только раз в жизни, а можно целоваться и не смотреть. Мы выбрали второе.

Мы просидели до самых звёзд. Нас стала прогонять ночная прохлада. Я, а тем более она, не были готовы к ней и нам пришлось спуститься. Я предложил ей свою куртку, осторожно накинув её ей на плечи. Мы шли по поросшей травой тропинке, не разбирая её в темноте. Я держал её за тонкую талию и опасался, что если сдавлю посильнее – она сломается как травинка. Рассказывал ей о звёздах, о математической и философской сингулярности и предначертанности программируемых нами событий. Рассказывал ей о конечности и бесконечности событий, чередующихся во вселенной и их бесконечном чередующемся количестве в параллельных вселенных и аналогичных мирах. Хихикая, она со всем соглашалась и даже делала свои поправки, насчёт конечности вселенных. Она слушала меня и обещала заварить мне ромашки с календулой по прибытию, чтобы я немного успокоился. На что я отвечал ей, что тушить пожар сердца философа и романтика бесполезно, так она его только больше разожжёт, если будет успокаивать не ум а тело.

Тут она согласилась и привела пример о том, как психически больных совершенно не умеют лечить, применяя медикаментозное лечение. Это относится и ко всей медицине в целом. В доказательство своей теории, она привела простой пример, что в деревне никто не болеет, ни психически, ни физически. Человек не может болеть, он должен либо умереть, либо жить дальше. Если какая-то болезнь всё же одолевает его, то всегда дело в питании, окружении и занятии, которые конкретно к нему не допустимы. Следовательно, достаточно посадить его на особую диету, извлечь из среды и окружения на некоторое время и через неделю, либо максимум пару месяцев, он станет совершенно здоровым человеком. А ведь действительно, история изобилует примерами и случаями выздоровлений от любых недугов. На эту тему благо, есть неимоверное количество информации, стоит только начать копать. Природа с её средствами, всегда крайне проста и эффективна, с неё нам стоит брать пример.

Я последний раз прижал её к себе до лёгкого хруста, в тени старого клёна. Мы немного не дошли до фонарей, чтобы не скомпрометировать её в глазах публики, которая к ней часто обращалась. Этого она явно стеснялась и опасалась. После глубокого, но нежного поцелуя, я отпустил её не желая расставаться. Древняя мудрость гласит: «Если в вас зарождается что-то хорошее, пусть зарождается, медленно». Последую же ей, ибо как гласит другая мудрость, не менее древняя: «Следуя, какой-либо мудрости, постарайся изо всех сил, не остаться в дураках».

– Яра!

– Да Лучемир? – обернулась она, точно ждала, когда я её позову.

– Давай увидимся завтра.

– Завтра я не могу, давай увидимся, послезавтра. Хорошо? – она отдала мне куртку, поцеловав меня в щеку в знак благодарности. – Заходи ко мне в обед.

– Лисичка, ты прелесть.

С порозовевшими щёчками она улыбнулась мне и пошла к дому. Её рыжие, длинные, волнистые волосы, колыхались по пути от каждого шага. Я проследил, когда она войдёт, а на пороге потухнет свет. Посмотрел на часы, половина первого, время детское. Но можно и пойти поспать. Но я решил немного ещё подышать свежим воздухом, перед тем как возвращаться. Голова должна немного остыть, чтобы в чувствах захвативших воина, вновь был восстановлен должный порядок и ясность. Иначе как он будет нести свой свет?

Выбрав соседнюю улицу, я пошёл до её конца. Только безнадёжно влюблённый человек, может просто так разгуливать ночами бесцельно по деревне и получать величайшее от этого упоение. Конечно, существует вероятность, вернее не существует, а она есть, благотворного влияния свежего воздуха на ум и сознание рафинированного городского жителя, окунувшегося в житейскую простоту сельской утопии. Особенно учесть, краткий срок пребывания в этой реалии, с благотворным временным периодом, в самое прекрасное для весны время.

Именно для весны, май самый чудесный месяц. Не зря он воспет поэтами. Так-то известно, что самый лучший месяц в году сентябрь. Вы спросите: это с какой стати? Имеете на это полное право. Всё просто, я человек сентября. Мой день рождения в этом восхитительном месяце. Появившись на свет, в этот временной отрезок и присущий сезону характер, я нахожу его золотым, зрелым и достаточно тёплым, как и сам сентябрь. Когда урожай уже собран, всё по-прежнему зелено, а по ночам стоит долгожданная прохлада, которой, нам жителям средней полосы, обмороженным долгой и затяжной зимой больше всего хочется, стоит лишь столкнуться с малейшими проявлениями настоящего, около южного тепла.

Из дум меня вывел незнакомый поворот с домами. Вместо привычного с кустами шиповника по бокам и пустыми заброшенными участками. Вот здесь и свернём. Не всё же изведанными тропами ходить. Чудеса там, где нет повседневности. Так, эта улица мне с детства знакома. Только дома видоизменились со временем. Естественно, что не все в лучшую сторону. Да и деревьев прибавилось, что в свете фонарных столбов, делает её намного больше привлекательной. Дойдя до её конца, меня смутило, что я набрёл на свой знакомый поворот с привычными кустами шиповника по бокам и пустыми заброшенными участками. Куда только географы, картографы и землемеры с плановиками смотрят? Чёрт знает, что творится в деревне с расположением улиц. Впрочем, так везде. Взять вот мой город. Ничем не лучше. Время наслаивает разные эпохи и на городской застройке, да и на деревенской тоже лучше это не сказывается.

Моя нужная улица закончилась, и каково было моё расстройство и удивление, когда вместо поворота на улицу с моим домом, я вышел на самое начало, откуда проводил Яру. Хоть в гости заходи по новой. Посреди ночи. Но нет, я не такой. Пошёл на этот раз без приключений, на начавшие ныть ноги от беспрерывного нахождения на них моей умеренной массы. И что вы думаете? Знакомый маршрут вывел меня на ту же непривычную развилку, тот самый незнакомый поворот с которого всё и началось. Почти бегом, мне было интересно не меньше чем в первый раз, я прошёл его до конца и очутился у дома Яры. Фантастика. Неужели я нашёл аномалию пространственную? Быть того не может. Вот дом Яры. Нет, к ней я не пойду. Я упёртый как баран. Я хочу домой. Хочу спать.

Весь романтизм с вечера стал постепенно улетучиваться, вместе с шансами попасть пораньше домой. Интерес тоже стал улетучиваться. Вместо них пришла усталость и лень, захотелось есть. Я сделал ещё четыре попытки, во все мыслимые и не мыслимые направления. Пытаясь вырваться из проклятой петли в которую попал, как лабораторная белая мышь попадает в стеклянный замкнутый лабиринт. Самое обидное, что не было по пути ни одной несчастной лавочки. Чтобы я мог присесть, отдохнуть. Земля ещё не очень тёплая. Редкие большие камни при участках ещё холоднее. Не лежать же на траве как пёс уличный. Я так замёрзну ещё быстрее. Чем успею отдохнуть.

– Леший, леший, – заговорил я вслух сам с собой от безвыходности, что там ещё обычно говорится в подобных случаях. – Отпусти меня будь другом. Если это конечно ты.

Посмотрел на часы. С ними всё в порядке. Время идёт, как положено. Показывают половину четвёртого. Уже три часа тут плутаю в трёх домах. Позор и стыдоба. Ломиться к местным жителям, чтобы спросить дорогу тоже не вариант. Ну, покажут они её, будто я сам не знаю. Не просить же проводить посреди ночи. Скажут – иди, проспись и больше столько не пей. Да и не могу я вовлекать в эту аномалию других. Совесть не позволяет. Как и не позволяет будить посторонних людей посреди ночи. Оле звонить, тоже на смех поднимет, а если поверит, будет утром настаивать сходить к врачу. Что самое обидное – из лучших побуждений. Выйдя к месту расставания, я прикинул здраво свои шансы. Идти за пределы деревни мне было не с руки, в свете участившихся слухов о блуждающем там волке и моей первой встречи с ним. А потому отметаю этот вариант.

Был кажется, вариант ещё по пути. Примерно через сто пятьдесят метров, после знакомого поворота, текла речушка. Ранней весной это настоящая и бурная река, а сейчас она больше похожа на ручей. Там нет сплошной линии заборов и ограждений участков, вот через эту лазейку я и попробую выйти. Спустя три попытки, я наконец вышел на ручей с четвёртой. Как три раза подряд я проходил мимо неё, если до этого раз десять всегда он мне попадался – осталось самой большой тайной этой аномалии.

Помнится, на днях я был наивным малым. Сказал: «ну в деревне не заблудишься». Это ещё тот факт, что деревня знакомая попалась. Напрасно я это сказал в общем. Мой нынешний опыт не просто говорит об обратном, он разбивает в дребезги моё заблуждение. Встав на деревянном мостике через чахлую речушку, талые воды давно сошли и теперь у неё не было хорошего питания, я опёрся на шаткие перила. Вот хорошая деревянная поверхность, холодит, но не так сильно, как земля или камень. Я сел на мосту, над речушкой и загрустил. Вдоль неё идти не получится. Там настоящее месиво по краям. А лезть вдоль заборов – значит перебудить всех собак и их хозяев деревни. Которые не пойми что подумают о моей нелепой затее.

Светало. Впервые за всю ночь я услышал сзади себя шаги. Мимо шла старенькая бабушка с большими для её роста сумками. Стыдно было жаловаться, что я заблудился.

– Чего сынок опечалился, да на воду смотришь? Влюбился, поди по весне в красавицу здешнюю.

– Здравствуйте. Давайте я вам лучше помогу дотащить сумки. Чем буду сидеть здесь. Вы где живете?

– В конце улицы сынок.

– Вот и пойдёмте. Я хоть не местный. Но до конца этой улицы, довести у меня вас получится, – про себя подумал: по крайней мере, до этого чёртову дюжину раз получалось.

– Какой вы хороший молодой человек. Если бы вся наша деревня была из таких, как вы, я была бы спокойна за будущее наших детей и вообще за край в целом.

– Это просто вы хороший человек, и мне действительно приятно помочь. Сделал доброе дело – гуляй смело.

– Всё верно молодой человек. Всё верно.

Мы дошли до её дома в конце улицы. Я дотащил сумки до двери и вежливо попрощался.

– Скажи мне своё имя сынок.

– Зачем? – на автомате выпалил я. – Лучемир.

– Буду за тебя молиться. Лучемир. Меня зовут Аграфена Ниловна.

– Будем знакомы. Это вовсе не обязательно, но здорово с вашей стороны, что вы обо мне заботитесь.

Она зашла, закрыла дверь и прошла в дом. Появились первые лучи солнца и осветили моё лицо. Мне стало легче дышать. Темнота, даже сумеречный слабый свет уже порядком надоели мне за сегодня. Я приготовился опять встретить очередной странный поворот, который выведет меня куда угодно, но только не к дому. Потому, когда через десяток домов впереди я завидел дом тёти Оли, моё сердце радостно запрыгало в груди. Я не спешил радоваться и осторожно пошёл к нему. Словно это был спасительный маяк, а я боялся его спугнуть как мираж. Через три дома, он уже казался не таким эфемерным и я осмелев, прибавил шаг. Когда открыв калитку я очутился внутри, то быстро заперся. Не веря своим глазам, зашёл в дом. Это было настоящее чудо.

– Доброе утро, – вышла в одной ночной пижаме тётя. – Что-то ты загулял, – без тени укора сказала она.

– Оль, следишь за мной? – заговорщически посмотрел я на неё улыбаясь, я был очень рад её видеть. – Доброе, ты права. Пойду, прилягу на минутку.

– Давай уж позавтракаем. Чего там. Потом отоспишься.

– Уговорила, – в животе после сумасшедшего ночного марша у меня просто гудело. – Тогда пойду, умоюсь и зубы почищу.

– Ага. Я на кухне.

Я сидел и уплетал всё, что попадалось мне под руку.

– Вот так аппетит! Всегда бы так. А то я всё готовлю, а ты и половины осилить не можешь.

Я доел всё, что было на столе. Настроение моё от этого однозначно улучшилось. Оля предложила сварить кофе для меня. Я не отказался. После двух чашечек, ароматного кофе, спать расхотелось совсем. Она уговорила меня с ней немного прогуляться по деревне. Обещала развеять мою хандру и немного устроить мне экскурсию по деревне. Кофе окончательно взбодрило меня и я согласился. Мне и впрямь хотелось солнца, после ночи проведённой на прохладной улице.

Мы вышли из дома. Она начала рассказывать мне обо всех домах и новостях, которые ей удалось подчерпнуть здесь за пару лет возобновлённой жизни в любимом и родном краю. Новости в основном касались знакомых мне с детства семей и их судеб. Кто на ком женился, у кого родились дети. Кто где учиться, кто где работает. Кто уехал, кто вернулся, кто приехал новый. Мне было не то чтобы неинтересно это слушать, мне было всё равно, поэтому я не останавливал её в повествовании и просто наслаждался размеренной прогулкой. Почти все кого я знал из местных – женились и имели детей. Оля за всех них искренне радовалась. Я тоже не был опечален и тоже искренне радовался, что все они нашли себя и отпечатались в местной матрице как умели и могли. Когда мне надоели дома, я предложил ей пойти по краю деревни, чтобы обойти её по кругу и вернуться уже домой. Потому что прогулкой с ней и бессонной ночью, я заслужил пусть и небольшой, но отдых.

Когда мы шли мимо места нашей последней встречи с Ярой, я заметил в траве, какой-то светлый, тряпичный предмет. Глаза мои немного слипались от усталости, потому что кофе переставал действовать, а яркое солнце слепило меня. Я отделился от тёти, заглядывающейся на молодые цветы. Подошёл ближе. Красивая тряпичная кукла, с длинной светло-жёлтой косой, в нарядном белом платье, одиноко лежала среди травы и голубыми глазами смотрела в небо. Нет ничего удивительного, что все девочки с окрестности просят Яру сделать им куклу. Для них бы это было самым настоящим сокровищем. Я вспомнил как Яра вчера, как раз говорила, что где-то здесь потеряла свою куклу. Вот она обрадуется. Сразу представил, как она удивится, когда я ей её завтра покажу. Я присел и протянул к ней руку. В лицо мне уперлись веточки молодого репейника и клёнов, я отвернулся. Вдруг меня что-то так сильно укусило за палец, что я закричал.

– Что случилось? – спросила тётя.

Готов поклясться она укусила меня за палец! На моём среднем пальце, правой руки, красовались ровные маленькие дырочки. Четыре сверху, четыре снизу, выше ногтя.

– Кажется, меня укусила кукл, – я осёкся.

Куклы нигде не было. Только капельки моей крови на траве.

– Я не знаю такой змеи, может Гадюка?! – она подоспела ко мне и стала осматривать мой палец.

Ровные дырочки, как от уколов булавкой почти не кровоточили.

– Это не змея Лучемир. Кто это тебя так мог цапнуть? Да увидели бы мы змею, а тут ровное место. Нор нет. Может хорёк какой?

– Если бы я знал, – сказал я, не понимая сам, как такое могло произойти.

– А зачем ты сюда вообще полез?

– Ну ты цветочки пошла смотреть, я траву погладил, – бессовестно соврал я, говорить что я видел куклу, но она исчезла не хотелось, особенно после ночи.

– Ладно, пошли домой. Я совсем проголодалась.

Может, конечно, привиделось. Но чёрт возьми, чтобы одна ночь без сна, рождала такие галлюцинации правдоподобные, этого не может быть! Она встала и направилась собрать небольшой букет полевых цветов. А я вновь заметил куклу. Она лежала лицом вниз в паре метрах от меня, в цветах прострела раскрытого или сон-травы.

Я осторожно пнул её ногой, чтобы она перевернулась. Лицо в крови. Случайность? Маловероятно! Рот – спаянный пластик. Что за напасть? Быстро схватил её за ноги и обернув голову в чистый платок, спрятал во внутренний карман. Через платок и карман куртки, за грудь укусить не должна. А если попробует, я ей все конечности, в том числе голову оторву и обратно выброшу.

Придя домой, я морщась от боли качественно промыл раненый палец в спирте, помазал заживителем и обмотал не прилипающим пластырем. Так сойдёт. Впереди дома, подъехала машина и коротко посигналила несколько раз.

– Кого это ещё принесло, в такую рань? – удивилась Оля, выглядывая в окно.

Из открытой двери уазика ей помахал рукой Михаил.

– Привет Оль! Вы что ещё спите?! На ярмарку пора ехать! А то начнётся без нас!

– Привет Миш. Меня возьмёте?

– Не вопрос.

Совсем забыл, что сегодня мы собирались в Косолапинцево. Хорошо, что мы пришли пораньше. Показалось, что прошёл всего лишь один день. Я наспех собрался, кулон, подаренный Ярой снимать не стал. Раскладушка, талисман на удачу – кастет. Теперь ещё и фонарик дополнил мой набор джентльмена. По-прежнему веря в скептицизм, не меньше чем в самого себя я решил поступить с находкой следующим образом. Куклу я обмотал полотенцем, положил на пол, накрыл медным тазом и положил сверху две двенадцати килограммовые гантели. Если ты такая шустрая, попробуй убеги. Во мне боролись противоречивые чувства навеянные действительностью и здравый смысл. Но задумку свою я нашёл блестящей затеей.

Я сел впереди, тётя Оля сзади и Михаил тронулся. Неспешно выехав за деревню, он поднажал и местность стала проплывать за окном быстрее. Сменяясь полями, холмами и оврагами. Пока мы не въехали в лес. Довольно плохая дорога, размытая с весны талыми снегами и последними дождями, ничуть не смущала водителя. В отличии от которого, я бы даже на своём вездеходном мотоцикле подумал бы дважды, стоит ли мне сюда соваться. Дорога не единственная до Косолапинцево, но по словам Михаила вторая не факт что лучше, а длиннее раза этак в полтора точно.

Михаил расспрашивал меня по пути, кем я работаю и чем занимаюсь. Сам он был смотрителем за лесами. Проще говоря – лесничим. В остальном, он всю дорогу говорил с Олей, почти без умолку. Рассказывал о детях, о жене. Ругал, иногда хвалил начальство над ним, которое по его словам, ему здесь в лесу не указ, разве что формально. А мне, было интересно их слушать. Я только пару раз кивнул головой, почти ни разу не впадая в дрёму. Кажется, этого никто не заметил, потому что нас трясло довольно сильно. Свежие амортизаторы, в добавок с неровностями дороги делали поездку незабываемой. Забыл упомянуть, что Михаил гнал будто не только желал заполучить первое место в ралли без границ, но и поставить новый мировой рекорд. Кроме ярко светящего солнца и отличной погоды, это был ещё один момент, мешавшей мне сомкнуть глаза почти всю дорогу. Был и такой момент. Михаил, по каким-то неизвестным причинам опасался опоздать на начало ярмарки, поэтому и гнал так безудержно.

Глава 5. Ярмарка

Лес закончился и за свежевспаханным полем, обнажилась крупная деревня. Гораздо больше Чертякино. Как минимум вдвое. Насладиться видами я не успел. Михаил быстро проехал по пустым улицам в центр, на главную площадь, где и проходило общественно-культурное мероприятие – ярмарка. Машину пришлось оставить метров за сто до самого события. Деревня была в сборе, играла не навящевая народная музыка для разогрева толпы. Было много приезжих, особенно со стороны нашей деревни. Только в пути мы никого не застали. Вероятно, они все ехали по второй дороге. Нормальной. Для городских машин, а не вездеходов.

На деревянной открытой во все стороны сцене, ожидали своего часа скоморохи. Внизу вокруг толпились девушки, разодетые в традиционные белые длинные платья с широкими рукавами, красными узорами на воротниках, концах рукавов и подбое. Парни с широких белых штанах, заправленных в сапоги и таких же народных белых рубахах с яркой красной вышивкой славянскими символами и свастикой, громко смеялись в стороне. Их выход обещал быть позднее.

Микрофон зашумел и ведущий в смешной фуражке, красной рубашке и серой жилетке – в припляску прошёлся по сцене и поприветствовал всех собравшихся. Ему в ответ зашумели. Тогда он пустил в ход начищенные до слепящего блеска кирзовые сапоги в неуёмном танце. На каждом движении они поскрипывали, а ведущий задорно отплясывал, периодически прыгая в воздух метра на два и расставляя ноги в шпагате, на радость публике. За ним стали выводить заводные хороводы девушки, пока хор других пел русские народные песни. К ним присоединились задорные парни и я понял, что краше и радостнее представления никогда в своей жизни не видел.

Когда выступление подошло к концу, Михаил потянул меня за рукав. Оля увидела своих подруг и пошла к ним, сказав мне напоследок чтобы я как следует здесь развлёкся. Он подвел меня к огромной деревянной бочке.

– Лимонад, медовая вода, квас?

– Лимонад.

– Два лимонада хорошая, – обратился он к продавщице и она вручила мне огромную, стеклянную кружку, чуть не чёрного пенящегося кваса.

Деньги за него она не взяла, это было частью бесплатного угощения, устроенного местными затейниками в купе с администрацией. Затем, когда мы допили и вернули кружки, он повёл меня в сторону рядов, с великим количеством торжищ широкого значения. Народные и промышленные товары на любой вкус и выбор ломились через край. Здесь можно было с лёгкостью всё купить или продать, в этот особенный день по крайне приятной цене. Была и широкая возможность для простого и естественного обмена. На таких лавках специально висели соответствующие вывески «обмен». Я купил сувенир тёте Оле, Яре и Михаилу. Несмотря на обилие товаров, себе пока я ничего не мог выбрать, мотивируя это самодостаточностью.

– Знаю, за этот мой короткий отпуск, я не смогу найти для тебя, что нибудь экстра класса, но такого у тебя в коллекции точно нет, – я вручил ему длинную игральную дудочку из корня яблони. – Отдам тебе сразу, держи на радость.

Он внимательно её осмотрел и изучил. Коряга с идеально вышлифованной поверхностью и причудливой формой, с загубником на одном конце и массивной выходной частью на другом, не пришлась ему по вкусу. Скорее, она привела его в неописуемый восторг. Загубник был покрыт берестой, для удобства удержания. Он держался за него и на удивление хорошо заиграл какую-то простую знакомую мелодию из фольклора.

– Лучемир. Такого шедевра у меня ещё никогда не было, – наконец оторвался он от неё. – Как мне тебя отблагодарить дружище? Я хоть не музыкант, как ты и слух у меня не такой, но толк в искусстве знаю, – он даже часто заморгал, словно что-то вспоминая.

– Ты уже отблагодарил, дважды. Взяв меня сюда и подарив фонарик. А если хочешь действительно меня отблагодарить, обещай, что не будешь злоупотреблять этим крайне вредным для здоровья занятием. Я имею ввиду твою трубку. Вот тебе новое увлечение, когда захочешь напустить дыму.

– Ах ты сорванец, – засмеялся он. – Так и быть, сокращу до одного раза за сезон. Но за это я отплачу тебе той же монетой. Пошли за мной.

Мы обогнули змейкой пару рядов. Подошли к лавке с искусно сделанным холодным оружием. Михаил пожал лапищу хозяину и познакомил нас.

– Выбирай.

– Да ну зачем мне?

Продавец переглянулся с Михаилом, как будто я сморозил, что-то совсем нелепое. Продавец, с волосатыми и огромными, как у медведя руками вращал небольшой кортик между пальцев и на ладони, словно он был привязан к ней на невидимой леске или резинке. Он не падал и после хитрых вращений, всегда возвращался к нему в руку, пока он не положил его обратно в ножны на поясе. Приготовившись показывать нам свой отличный товар. Товар с виду был и впрямь безупречный.

– Просто выбирай что нравится, – смягчился Михаил.

Я внимательно осмотрел ножи.

– Мне нравится всё. Но особенно приглянулась примерно одна седьмая.

– Уже лучше, – смягчился и продавец. – Для каких целей?

– Паша, ему надо универсальный в доску, – пришёл ко мне на помощь Михаил. – К тому же ещё у него золотые руки. Оля, она же его тётя, рассказывала, какие штуки он вытворяет из сухого дерева. Если бы он тоже самое вытворял из стали, ты бы легко остался без работы или обзавёлся самым страшным конкурентом в стране, – загнул Михаил не шелохнув и не дернув ни одним усом.

– Уже теплее, – довольно произнёс Паша потирая руки и выставил на стеклянный столик перед собой с десяток ножей. – Подойдёт клинок длинной не более четырнадцати сантиметров, гардой средней величины и довольно удобной рукоятью. Что из этого нравится.

– Вот этот, – легко выбрал я, приглянувшийся нож и взял в руки.

– Любовь с первого взгляда, – заключил Михаил.

– Так и должно быть, – подтвердил Паша.

Чёрная рукоятка с формой серебристой головы лисы, вместо навершия и таким же блестящим хвостом гардой, приятно села в ладонь и мне больше не захотелось расставаться с ножом. Клинок я потрогал только сверху, заточку проверять не стал, чтобы не пораниться ненароком и не опозориться перед мужчинами.

– Рукоятка цейлонский эбен.

– Не чайное дерево часом? – спросил Михаил.

– Часом нет. Цейлонское или чёрное эбеновое дерево, самого лучшего качества среди аналогов. Твердей раза в два, чем наш дуб. Отлично полируется, что видно по ножу. Почти без пор, устойчива к термитам и воде. Раньше в шестнадцатом и семнадцатом веках, пока ещё до конца не раскрыли всех его прекрасных свойств, делали именно из этого сорта, лучшую мебель в мире. Ударная головка и гарда из серебра, девять сот двадцать пятой пробы. Нож называется «Лис».

– А сталь? – спросил я.

– Клинок выполнен мною. На нём ты видишь моё клеймо. Сталь Р18. Восемнадцать процентов вольфрам. Имеет повышенную износостойкость, Не перегреется, хоть шашлык, прям на клинке – жарь. Но делать этого не нужно, естественно без нужды. Лучше взять шампур или веточку.

– Не лопнет на морозе? – спросил Михаил нахмурившись. – Быстрорез же.

– Довольно вязкая. Не лопнет. Гарантия пожизненная. Если рельсы, им рубить не будешь.

– Думаю не придётся, – ответил я.

– Ржаветь вообще не будет. Протравлен азотной кислотой до матового серого цвета. Узор ковки на клинке говорит сам за себя.

– Ладно, хватит лирических отступлений, – остановил его Михаил. – Покажи его в действии.

Павел мастерски нарубил им лихую кучу канатов, интенсивно порубал иссушенное березовое полено и попортил пару гвоздей стопятидесятки. В последнем эксперименте я увидел варварство, по отношению к своему будущему ножу. Затем, как ни в чём не бывало, он сделал из листа газеты на весу, отличную бахрому и полоски.

– Да пусть сам попробует, – он опять дал нож мне.

Я взял нож, постругал замученное полено, газету и пришёл в полный восторг. Мои немецкие резцы по ощущениям не обладали таким прекрасным качеством реза.

– Беру.

– Кстати холодное оружие по факту, но по документам будет хозбыт. У тебя ведь нет документа.

– Нет. Получается криминальный элемент?

– В лесу, какая разница? – риторически и протяжно спросил Михаил. – Мужчины без ножей в нашем краю не ходят. ХО не ХО. Здесь тебя никто не спросит. Мы же тебе не берём траншейный нож или кинжал длиннющий. Чай не на войну. С виду он и выглядит как хозбыт. Да и по документам всё в порядке. Это же инструмент в первую очередь. Домашний, поделочный, кухонный, полевой. А потом уже оружие.

– Не согласен, – ухмыльнулся Паша. – В первую очередь это произведение искусства.

– Согласен, – кивнул я. – Так сколько он стоит?

– Ну учитывая что мы с Михаилом друзья, отдам без накрутки и со скидкой, – он озвучил вполне приемлемую цену и убрал со стенда ценник, который был выше по стоимости на одну четрвёртую.

– Посмотришь? – спросил я Михаила.

– Нет, это теперь твой нож, – убрал он руки на пояс и постучал по нему сквозь куртку. – У меня есть свой.

Мы стали отходить от лавки.

– Постой, а ножны?

Мы вернулись. Паша быстро подобрал к «лисику» магнитные ножны из чёрной кожи без застежки, для быстрого доставания, одним усилием руки. Повесил их себе на пояс, тоже под куртку. Либо сами ножны были магнитные, либо там были вшиты неодимовые магниты. Это я прослушал, когда любовался ножом в ножнах и его примагничивающемся эффекте доставания и укладывания назад.

– Коли, режь, стругай на радость, – улыбнулся продавец на прощание, продолжая ловко орудовать в руке кортиком, как будто это обычная мягкая фенечка, что дарят друг другу дети, или чётки.

Вообще не такая уж плохая затея, между прочим. Иметь здесь при себе нож. На худой конец, если на меня нападёт волк, перед верной смертью я может быть успею выколоть ему на память один глаз. Чтобы неповадно было. Да и со скуки, которой у меня здесь врядли найдётся место и время, смогу вырезать, что-нибудь красивое. Если она всё же меня настигнет. Скука эта. Чтобы руки не чесались, а то привык ими творить без остановки.

Мы отыскали Олю с полными сумками и пакетами товаров и всеразличных изделий. Она затащила нас в избу на курьих ножках с деревянной черепицей на крыше и торчащей из неё трубой из цельных крупных камней. Труба чадила. Внутри была организована кухня и обеденная со столами. Всё из дерева. Пища готовилась в настоящей русской печке, обмазанной глиной и выбеленной. Запах стоял неподражаемый и пробудил во мне чудовищный аппетит, который я пытался унять целых сорок пять минут, поглощая всё, что нам принесут по моему выбору, из богатого меню традиционной кухни русского народа.

Иван-чай нам подали с перечной мятой, вместе с моим потрясающим насыщением она давала не слабый успокаивающий эффект. Я и так был не шибко сильно возбуждён, но он мне пришёлся по вкусу. В отличии от меня, тётя Оля активно делилась с нами впечатлениями. Говорила, именно этого ей так не хватало в городской жизни. Праздников, единения, ярмарок. По её мнению в этом как раз и заключалась душа нашего народа. Вся наша природа. И без подобных мероприятий она чувствовала себя в каменной пустыне не живой. Напрямую она не уговаривала меня здесь остаться, в смысле в Чертякино, но расхваливала жизнь здесь, точно это рай на земле. Наверно через её призму это действительно был рай. Что касается моей точки зрения, так наверно я его ещё не рассмотрел или не могу охватить всего масштаба. Мне здесь конечно интересно и душа моя поёт, но насчёт райских кущ, я бы не стал так открыто распространяться.

На обратном пути, мы поехали второй дорогой. Михаил никуда не торопился особо и вёл свой универсальный и весьма новенький, но забрызганный по самую крышу внедорожник сдержано, умеренно давя на газ и плавно вращая рулём. Мой скептический взгляд на выбор средства передвижения он игнорировал. Посему было видно, что какой бы джип я ему не назвал, он всё равно сможет доверять в полной мере только этому вездеходу. На этот раз я сел сзади, чтобы можно было немного развалиться и отдохнуть. Оля и Михаил ровесники, им было о чём поговорить и без моего активного вмешательства.

Я смотрел в окно. Бесконечный лес по обе стороны дороги, зеленел на глазах. Свежая зелень самая сочная, самая яркая и самая красивая, отчётливо пестрела среди стволов бесчисленных деревьев. Мы спугнули одинокую лису, после зимы она скорее песочного, чем ярко рыжего цвета, но мне очень понравилась. Она выпрыгнула из куста и остановилась в десяти метрах от дороги, наблюдая за нами. Кажется, её заметил только я. Миновав её, я обнаружил, что стал теребить сквозь одежду подаренный Ярой кулон. Снял его и стал рассматривать внимательно. Обычно я всегда уделяю время мелочам. Но здесь я вижу столько нового, что они теряются в общем размахе новизны.

Кулон был неправильной формы эллипсоида, из полудрагоценного камня волосатика. К слову волосатик – это красивый прозрачный кварц, имеющий включения тончайших игольчатых кристалликов актинолита, турмалина, гетита, рутила. Благодаря им он похож на иглы-волоски разных цветов. В моём были вкрапления красных, оранжевых и золотых волос, мудрено переплетённых между собой. Угловатые формы волос Венеры, целиком захватили моё внимание. Посажен за верхнюю часть идеально выполированного камня в оправу из золота. Весьма ценный подарок. На золотой же цепочке, неизвестного вида плетения, а точнее вязания. Такие цепочки точно делали в старину, потому что на современных прилавках ювелирных магазинов, подобного я никогда не видел.

Надоест когда-нибудь работать с деревом, что врядли, стану делать украшения из благородных металлов и оправлять ими драгоценные и полудрагоценные камни. На радость себе, окружающим и ближним.

Кулон своей глубиной и игрой света окончательно меня успокоил и я задремал. Очнулся только на подъезде к Чертякино, когда мы выехали на тот редкий в деревне асфальт. Смена тряски на ровную езду и была пробуждающим фактором. Михаил обсуждал с Олей то, какому баловству он научит в первую очередь сына, когда тому исполнится хотя бы шесть лет, а тётя заходилась в безудержном смехе, попутно вытирая слёзы.

– Я что-нибудь пропустил? – спросил я, отирая глаза и поднимаясь.

– Хорошо, что ты всё это пропустил. Дурной пример не должен выходить за рамки одного семейства.

– Не волнуйся Оль. Я Лучемиру потом всё в деталях и красках расскажу, а если надо дам под запись.

– Боюсь, что он всё это знает не хуже тебя, – достала она платочек и стала приводить лицо в порядок перед маленьким зеркалом.

Михаил довёз нас до порога. На часах семь, а за окном вечереет. Весь вечер, мы провели дома и никуда не выходили. Оля разложила по полу несусветное количество диковинных покупок. Там были глиняные копилки и тарелки, деревянные половники и ложки, лыковые лапти, шерстяные носки и тёплые платки, разноцветные ткани и шали. Конца им не было. Она определила, что уйдёт на подарки и что я должен буду взять с собой домой, когда поеду обратно. Я всерьёз запереживал, о вместительности моих кофр. То есть о вместительности то я как раз не переживал. Но если всё, что она отложила для меня и моих родственников, упаковать в небьющиеся безопасные коробочки, навесные сумки могут и треснуть, а мою спину нагрузит гигантский неудобный рюкзак. Чего делать никак нельзя.

Для этого есть специальный рюкзак, обтекаемой формы, а в нём я храню только самые важные и лёгкие вещи и подобным сувенирам и подаркам там не место. Просто из соображений безопасности. В процессе скоростной и не только езды, приходится маневрировать, используя вес собственного веса, а лишний груз за спиной элементарно мешает. Можно приспособиться как и со вторым номером, проще говоря и используя сленг моих друзей – «нажопником». Тем не менее, зачем это делать? Езда на потенциально опасном транспорте должна быть комфортной. Совсем забыл о мотоцикле здесь. А зря. Завтра его обязательно обкатаю, ни к чему железному коню застаиваться.

Глава 6. Второе свидание

На следующий день в обед, я нашел свой старый шлем в достаточно приличном состоянии. Протёр его начисто тряпицей и взял собой. Завёл мотоцикл и подъехал к дому Яры. Звонить не стал, а заглушил двигатель не сразу. По низкому басовитому и одновременно звонкому звучанию четырехтактного двигателя на холостых оборотах под окнами, она без труда отгадает что подъехали именно к ней. Занавески раскрылись и она обрадованно тут же закрыла их обратно. Через десять секунд она уже открывала мне ворота.