Читать онлайн Дроби. Непридуманная история бесплатно
Пролог
До дома, который она видела из окна спальни, было сто двадцать метров. Катя специально открыла карту в телефоне и умножила сорок на три: масштаб, которому соответствовал отрезок в метрах на количество таких отрезков от ее коттеджа до того, на конце улице. Сто двадцать метров до пугающих прямоугольников окон на втором этаже. Целых сто двадцать или всего сто двадцать?
Она собиралась включить фильм, чтобы угомонить не на шутку разыгравшееся воображение. Но первый же постер, найденный в интернете, возвратил ее к пугающему дому и окнам, которые так отчетливо были видны из ее собственных.
Приглядевшись, она увидела, что дом живой: загорелый, поджарый чужестранец, который несколько месяцев назад занял выжидательную позицию на краю улицы. Наряженный в зеленую европейскую шляпу и заросший неухоженными бакенбардами, которые по обе стороны ветвились сорным плющом. Но то летом. Сейчас же, в ноябре, волоски торчали из шершавой шкуры противными колючками, а шляпа пошла ржавыми пятнами. Издалека на девушку зловеще зыркали два огромных глаза: страшные, темные, совсем без ресниц. Она боялась, что глаза начнут моргать, и в очередной раз, когда веки поднимутся, она вновь увидит в одном из них пугающее нечто. Целых сто двадцать или всего сто двадцать?
– Хшич, – с крыши ближайшего дома лениво сполз огромный пласт мокрого снега. Катя вздрогнула и, не в силах больше смотреть в окно, натянула одеяло до самого носа.
Глава 1. Дроби
Данил никогда не задергивал шторы, даже на ночь. Его не смущало, что каждый день жена видит из кровати одну и ту же картинку. Слайд, темный или светлый в зависимости от времени суток, сначала замирал на пару месяцев, а после неожиданно перещелкивал. Единственное спасение – плотные шторы, но закрыть их самостоятельно Катя не могла.
– Не хочу жить, как в склепе, – раздраженно бурчал мужчина и комнату озарял свет, если случайно портьеры оказывались сдвинуты.
С некоторых пор Катя воспринимала мужа дробно, как-бы состоящего из трех частей. Мускулистые ноги ходили по комнате, нажимали на педали в машине, бегали по дорожке вокруг дома, приседали на зеленой лужайке или топтали белый пенопласт снега. Туловище существовало в тандеме с руками. Эта часть мыла посуду, жарила мясо, хватала трубку телефона, носила Катю до машины и обратно. Голова же разговаривала, ела, думала, слушала. Голове было бесполезно рассказывать, что девушка не любит яркий свет и ее раздражает фиолетовая вечерняя темень в окне. До части с руками импульсы, словно не доходили.
Рано утром Данил уехал на работу и снова оставил окно раздетым. Ближе к полудню должна была прийти Ольга, но ее телефон не отвечал. Аппарат мужчины тоже был выключен.
Кате захотелось в туалет и пить. Муж же не привез из города коляску, хоть она и просила его голову об этом. Девушка выхлебала всю воду из кружки, которая стояла на журнальном столике. Если вечером никто не придет, придется звонить маме. Этого Катя хотела меньше всего.
Ольга не появилась и вечером. Телефон Данила все также безмолвствовал.
– Разрядился. Прости! Ты же знаешь, какая у меня работа. Должна понимать.
Катя каждый раз слышала один и тот же набор фраз. Ноги и все прилегающие к ним части существовали отдельно от головы мужчины. Это она тоже понимала.
Муж приехал около одиннадцати вечера. Девушке казалось, что прошла целая вечность. Его тяжелые ступни хлесткими шлепками нехотя приблизились к дивану.
– Почему ты не позвонила маме?
Катя не ответила на этот вопрос. Она задумчиво проговорила, глядя сквозь него.
– Ольга никогда так раньше не делала.
– Я найду тебе другую сиделку.
– В смысле другую? А что случилось с Ольгой?
– Да ничего с ней не случилось. Я просто так предложил. Пойду, приготовлю ужин.
Уже совсем ночью туловище с руками неожиданно затеяло стирку. Эта часть мужчины вытряхивала каждую вещь и раскладывала по кучкам: светлое в одну, темное в другую. Осенняя куртка тоже подверглась процедуре. Что-то брякнулось на пол. Катя лежала в подушках, борясь со сном, и из-за журнального столика не видела, что это было.
– Постираю сначала темное, – вымолвила голова.
– Сначала стирают светлое.
– Не порти мне настроение, съешь лучше конфетку. Не представляю, откуда она взялась в моем кармане.
– Брякс, – на светлую столешницу приземлилась продолговатая конфета Чио Рио, ее любимая.
– Вот съешь, а завтра придет твоя … подружка, – Данил никогда не называл Ольгу по имени.
Девушка молчала. «Целых сто двадцать или всего сто двадцать?» – пульсировало у нее в голове.
– Ольга … больше … не … придет, – механическим голосом произнесла Катя. – Сегодня она обещала принести мои любимые конфеты.
Девушка побледнела и уставилась на лакомство: «Где ты это взял? И где ты был весь день?»
Что-то горячее растеклось по постели липкой лужицей до самых Катиных неподвижных конечностей. Еще секунду назад лужица была совсем маленькая, и вот она уже превратилась в огромное пятно, которое отчетливо расползалась по белой простыне. Девушка, не чувствуя ног, ощутила лужу под собой также отчетливо, как разглядела в окне дома через сто двадцать метров впившийся в стекло черный рот, разинутый до неестественных размеров, в болезненном крике. И темный силуэт мужа в осенней куртке позади. Потом дом моргнул, и все исчезло.
Глава 2. Катя
– Катя, Катя …, проснись, – медсестра трясла девушку за плечо. – Ты намочила постель.
– Я … случайно.
– Не переживай, сейчас мы все исправим. А пока смотри-ка, что у меня есть.
– Плюх, – на светлый больничный пододеяльник со свежим штампом ГПБ N5 приземлился целлофановый мешочек продолговатых конфет Чио Рио, ее любимых.
– Где вы это взяли? Данил приходил?
– Что-то ты у меня опять разволновалась. Данила не видела, но пока ты спала, приходила какая-то девушка. Кажется, она сказала, что ее зовут Ольга.
– Вот как …, – хмыкнула Катя.
Медсестра, поменяв белье, оставила ее наедине со сладостями. Катя подтянула больничную простыню к подбородку и пристально уставилась на большие пальцы ног. Вот уже полгода они не подавали ни единого признака жизни, как, впрочем, и вся нижняя часть ее туловища. Но недавно, спустя неделю после того, как Данил засунул ее в психушку, она обнаружила, что пальцы слегка покалывает. Вчера же смогла ими даже пошевелить. Нащупав на тумбочке конфетку Чио Рио, развернула фантик и привычным движением закинула цилиндр из нежного пралине в рот. Сладость грустной ноябрьской жижей разлилась по небу.
Врач обещал очень скоро отправить ее домой, после того, как целую неделю она убеждала его, что принудительное лечение не обязательно. Не смогла дозвониться до сиделки, вот и напридумывала всякого. Возможно, это был дурной сон или ей просто показалось. За городом, глубокой промозглой осенью, в пустом огромном доме, когда весь мир погружен в депрессию, привидеться может и не такое. Да и кто на ее месте сможет похвастаться уверенностью, что не сойдет с ума от бесконечного лежания и созерцания одной и той же картинки. «Может вы, доктор?».
Надкусив вторую конфетку, Катя представила, как уже через несколько дней сможет самостоятельно спустить ноги на прохладный пол и даже встать. Конечно, ходить придется учиться заново, но она хотя бы не будет чувствовать себя беспомощным ничтожеством. Возвратится домой. Наверное, муж даже купит ей цветы, поставит аккуратно возле кровати на специально отведенное место, в специально купленную вазу. Его мускулистые ноги опять будут ходить по комнате, нажимать на педали в машине, бегать по дорожке вокруг дома, приседать на зеленой лужайке или топтать белый пенопласт снега. Его голова, как и прежде, не будет слышать, что говорит и о чем просит жена.
Катю пробила дрожь, и она потянулась за следующей конфеткой. Запихав ее целиком в рот, опять закрыла глаза: солнечный свет по утрам, нужно вставать и куда-то идти, готовить завтрак, обед и ужин, ездить на отдых и там снова куда-то идти. И вот ей уже сорок: он все так же улыбается. Пятьдесят: нажимает на педали газа. Шестьдесят: приседает. Семьдесят: все ставит на свои места. Восемьдесят: солнечный свет по утрам, нужно вставать и куда-то идти.
Девушка, взявшись за ручки больничной кровати, села на постели, перевела дыхание, еще раз пошевелила пальцами ног и с сожалением натянула на них больничную простыню. Сгребла с тумбы три последние конфетки. Когда через несколько дней муж принёс фрукты, она ему ничего не сказала.
– Звонила Ольга. Передавала тебе привет. Предупредила, что уезжает в теплые края, – как бы между делом, отводя глаза, сказал он.
– Вот как? Славно, – хмыкнула Катя.
– Хочешь прогуляться? На улице морозно, но очень солнечно. Давай сделаем несколько кругов вокруг корпуса. Схожу за коляской.
Глава 3. Отпуск
Она ненавидела эти его пешие прогулки. Он же, напротив, любил размять ноги. Она носила обувь несколько сезонов, ему не хватало кроссовок даже на один. Но больше бесконечных утомительных прогулок Катя не любила совместные отпуска. И если отдых на европейских побережьях она могла как-то вынести, то русский юг ненавидела. Наверное, антипатия сформировалась еще в детстве, когда всей семьей они каждое лето тряслись двое суток в плацкартном вагоне, поглощая запеченную курочку и яйца. Да и южные номера теплых воспоминаний не оставили: бордовые плюшевые покрывала, скрипучие панцирные койки, пыльные шторы, графин с водой и холодильник, который вместо возложенной на него функции только еще сильнее кипятил окружающий воздух.
Данил же, привыкший каждые полгода планировать отпуск на каком-нибудь побережье, в то злополучное лето решил съездить в Геленджик, что Кате было совершенно непонятно. Ведь на протяжении нескольких лет до этого он отказывался покупать путевки даже в Турцию, отдавая предпочтение Греции и только определенным городам Испании, которые славились своими достопримечательностями. Таким, как Аликанте, Таррагона, Фуэнхирола и тусовочному курорту Бенидорм, да и то, потому что тот считался одним из ведущих в стране для занятий дайвингом.
Почему в это лето он выбрал автомобильное путешествие на Кавказское побережье Черного моря, Катя решительно не понимала. По приезду она всячески пыталась сократить прогулки по южному городу до минимума, прибегнув даже к своему самому нелюбимому методу. Но предложение использовать кровать по приятному назначению Данил презрительно отверг уже в первый день.
– Тебе нужно набраться сил. Завтра с утра будем подниматься на Маркотхский хребет, – безапелляционно заявил мужчина.
– Это тот, который ведет к надписи Геленджик? – Катю начало подташнивать.
– Именно. Отдыхай! Я съезжу на рынок за фруктами.
На следующее утро, крепко вцепившись в руку мужа, она страдальчески взирала на крутой подъем. С объездной дороги, где ребята оставили машину, в горы вело достаточно большое количество тропинок. Да и вообще весь хребет был изрезан множеством троп и дорог. Данил пристрастно выбрал одну из них.
– Будем ориентироваться на ЛЭП, – вымолвил он.
Кате ничего не оставалось, как считать столбы.
Вскоре сосновый бор сменился лиственным лесом. И если в первом пришлось соблюдать аккуратность, чтобы удержаться на отчего-то скользких сосновых иголках, то во втором ее голые щиколотки подстерегали колючки. Чем выше ребята поднимались, тем ниже становились деревья, а ближе к вершине они и вовсе закончились. Несколько раз их путь пересекал лесной серпантин, уверенно поднимающийся в гору каменистой широкой дорогой, вполне годной для автотранспорта.
– Лучше бы мы поехали на машине, – ныла Катя.
– Если бы ты бегала по утрам, то сейчас не пыхтела бы, как паровоз.
Оставалась последняя сотня метров по крутому открытому склону под углом в 45 градусов, солнце издевательски пекло. Данил раздраженно схватил ее потную безжизненную ладошку, и дальнейшее расстояние практически волочил за собой.
Наконец показалась надпись, которая вблизи больше походила на груду небольших камней, и где какая буква, приходилось угадывать. Но панорама на город и бухту завораживала.
– Спускаемся обратно, – заявил муж.
– Уже? Даня, давай немного посидим. Я сейчас, кажется, умру.
Через пять минут мужчина нетерпеливо вскочил на ноги.
– Обратно пойдем другой дорогой. Ты впереди. Я буду тебя контролировать.
– А если я покачусь? Ты меня не поймаешь!
– Поймаю.
Выбор обратного пути заставил девушку усомниться в адекватности мужа. Казалось, тот специально нашел самую крутую и каменистую тропинку.
– Ты уверен, что мы сможем здесь спуститься?
– Конечно, милая. Ничего не бойся, – нарочито ласково ответил садист.
Через тридцать метров Катя оглянулась, чтобы удостовериться, идет ли за ней муж. Она повернула голову, оступилась и начала скатываться вниз по склону.
– Даняяя!
Тяжелое массивное тело создало еще больший камнепад, пытаясь помочь жене. Катя голыми коленками упиралась в камни, беспомощно протягивая ладошки к мужу. Но чем ближе соприкасались их пальцы, тем сильнее он старался отпрянуть назад.
– Данил, подойди поближе, я не дотягиваюсь, – Катя уже почти лежала на животе.
– Попробуй встать на ноги и выпрямиться. Я тебя схвачу! – скомандовал Данил.
– Ты спятил! Хочешь, чтобы я сломала себе шею?
– Делай, что тебе говорят!
С огромным трудом она выпрямилась, подалась вперед, кончиками пальцев коснулась его футболки, но, почувствовав родное дыхание, расслабилась и в ту же минуту потеряла равновесие. Беспомощно замахала руками.
«Не удержал», – успела подумать она, пока не рухнула спиной на огромный плоский камень».
«Он и не собирался меня держать, – проводив мужа, Катя достала из-под подушки заботливо припасенную конфетку. – Интересно, за что он убил Ольгу».
Глава 4. Девочка
– И зачем вы только дали мне это имя? Какая-то карма! – зареванная девушка с ненавистью смотрела на мать.
– Ляля, ну что ты, милая … не плачь. Дело то не в имени. Ты еще такая молоденькая, встретишь хорошего мальчика. Зачем тебе этот Константин … Николаевич?
– Много ты понимаешь. И не называй меня так! Мне 23! Мама, мне уже 23! Какая нахрен я тебе Ляля? Время идет, скоро я уже буду старая, совсем страшная и никому ненужная.
Ольга бросила полотенце, которое насквозь пропиталось слезами, прямо в кухонную раковину и бросилась прочь из квартиры в одних тапочках.
Отвратительное имя. Все из-за него. Всхлипывая, на разный лад передразнила она героев «Служебного романа»: «Какой же ты стал вежливый, Юра. – Я никогда не знал, что это недостаток. – В тебе нет никаких недостатков. Ты состоишь только из одних достоинств».
Вечно безответно влюбленная дурочка, Оленька Рыжова – вот кем девушка себя чувствовала еще со школы.
Уже час она ходила вокруг дома, раскрашенного в белый, желтый и зеленый цвета. Это была знаменитая в Уфе высотка, построенная на въезде в Сипайлово, в которую после долгих судебных тяжб наконец-то переселили жителей сразу нескольких аварийных домов. Ее родители как раз попали под программу и совсем недавно въехали в новенькую трешку. Себе Ольга выбрала комнату, из окна которой была видна Сипайловская гора и домики Тужиловки на склоне.
За домом были деревья, а за ними метрах в трехстах река. Оле надоело кружить вокруг новостройки и, звонко шлепая по асфальту тапочками на картонной подошве, она направилась к реке. В августе ночная температура не превышала пятнадцати градусов, поэтому в махровом халате было довольно прохладно. Она снова всхлипнула, зябко поежилась, обхватила себя руками и решительно засеменила дальше.
Путь ей преградила чёрная глыба.
– Тебя кто-то обидел, девочка? – рот глыбы растянулся в белоснежном оскале.
– Идите себе дальше? – зло ответила глыбе девочка Оля.
– Я спросил: кто тебя обидел? – повторила черная громадина.
– Никто – пискнула Оленька и прибавила шаг.
– Я провожу тебя до дома, – заявил каменный левиафан и в два прыжка очутился рядом с ней.
«Спортсмен, наверное, или сумасшедший», – подумала она.
Спустя час Ольга в очередной раз почувствовала себя героиней злополучного советского фильма, ведь глыбу звали Данил и дома его ждала законная супруга. Но в этот раз девушка была настроена решительно.
– Мама! – заорала Оля, едва переступив порог квартиры. – Где мои кроссовки?
Если бы кто-то спросил, как называются их отношения, то не задумываясь можно было ответить репликой из того самого фильма: «Я такой салат делаю лучше, чем твоя жена. Туда надо добавлять тертое яблочко».
Если Ольга узнавала, что жена Данила не любит рано вставать и ему это не нравится, то на следующий день, на утренней пробежке хвасталась, что проснулась ни свет не заря, даже успела немного поработать. Когда он с сожалением заметил, что Катя почти не готовит, Ольга тут же достала мамины поваренные книги.
– Пробую новый рецепт торта, – как бы между делом сообщила Данилу, когда тот забежал в гости.
Катя почему-то не носит шорты. Оля тут же начала надевать их даже на колготки в сентябре. Катя, к сожалению, не хочет детей. Оля, наоборот, мечтает о тройне. Катя смотрит отвратительные сериалы. Оля обожает читать книги. Катя брюнетка. Какое счастье, что Оля блондинка.
Спустя полгода Данила начала раздражать собственная жена. И чем больше походила на его представление об идеальной женщине Оля, тем больше он ненавидел Катю. Она превратилась в подаренный мамой на свадьбу сервиз: стоит, пылится, а выкинуть рука не поднимается. Да и мама обидится. Некогда взяв ответственность за жену, Данил не мог так просто ее с себя сбросить. Вынести на помойку сервиз было бы куда проще.
Данил жил недалеко от дома Оли в самом центре Сипайлово. Почти каждое утро они совершали коротенькую пробежку по панельным лабиринтам микрорайона. Молодая любовница недоумевала, почему Данил, имея приличный доход, не переедет из этой дыры куда-нибудь за город или хотя бы в приличный район.
– Здесь довольно спокойно. Почти все дома были построены на заре советской власти, в 80-х годах сюда съезжалась молодежь. Сейчас им уже под шестьдесят лет, как и моим родителям. Здесь прошло мое детство и меня вполне все устраивает. Тем более у нас есть коттедж за городом, но Катя не любит там бывать.
– Обожаю загородную жизнь. Так бы и жила где-нибудь подальше от людей, – мечтательно закатила глаза Ляля.
Ляля – так ее называл Данил и так она разрешала себя называть, хоть и ненавидимая эту форму своего имени.
Вот уже несколько месяцев пару раз в неделю тридцатипятилетний спортсмен проводил обеденный перерыв в комнате с видом на Сипайловскую гору, пока родителей девушки не было дома. Офис его строительной фирмы располагался в семи минутах езды от ее дома.
– У меня в Геленджике живет бабушка, – через несколько месяцев после знакомства майским днем заявила Оля. – Ее, кстати, тоже зовут Ольга. Ну, то есть ее зовут Олена, а меня назвали Ольга.
– Ммм …, – щурясь от яркого солнца, вымолвил мужчина.
– Скоро отпуск, – застегивая бюстгальтер, куда-то в пространство произнесла девушка. Мы можем поехать вместе.
– Чёрное море …, – сонно зевнул Данил, который голый очень забавно смотрелся на ее миниатюрном диване.
«Похож на меховой плед с глазами», – подумала Оля, но вслух произнесла совсем другое.
– Самое Черное на свете. Я могу жить у своей бабушки Олены. Мы будем встречаться, пока твоя жена дрыхнет, – хохотнула она.
– Ммм …, – подложив руки под голову, мужчина не моргая своими голубыми глазами уставился на новенькую люстру.
– К тому же в Геленджике огромное количество нехоженых троп.
– Ммм …, – в очередной раз промычал Данил.
– А твоя Катя такая неловкая …, совсем неподготовленная, – девушка хлопнула створкой евроокна и повернула ручку.
– К чему ты клонишь, Ляля? – он непонимающе приподнялся на локтях. Диван страдальчески заскрипел и накренился под массивным телом.
– Я? Я ни к чему не клоню. Но вот склоны в Геленджике очень крутые и небезопасные. Да шучу я! – оголила белоснежные пираньи зубки Ольга.
Через несколько таких романтических вылазок к подруге, в русоволосой голове Данила прочно укоренилась мысль, что в Геленджике очень крутые тропы, а жена его очень неловкая.
Глава 5. Чужестранец
Оля выбралась из полупустого автобуса, который остановился прямо у посёлка, где Данил жил с обездвиженной супругой. Катя уже ждала свою сиделку и та спешила, чтобы помочь ей с утренними процедурами. Она любила прогуляться по асфальтированной дорожке и каждый раз с любопытством разглядывала разношёрстные коттеджи, которые, как разодетые на утренник малыши, громоздились по обе стороны улицы. Каблучки осенних туфель задорно отстукивали ритм шагов, пока из-за поворота не показался знакомый Фольксваген.
– Подвезти, красавица? – Данил опустил стекло.
Оля отрицательно мотнула головой. Мужчина съехал на обочину и вышел из машины.
– Может, сегодня не пойдешь? Я страшно соскучился.
Он обхватил ее двумя руками и начал кружить. Группа местных собак с опаской ринулась прочь, подозрительно озираясь и поскуливая.
Девушка, хохоча, еле вырвалась из каменных объятий.
– Отпусти, сумасшедший, вдруг нас кто-то увидит.
Она достала из кармана пальто конфетку и сунула в карман его осенней черной куртки.
– Вот, будешь вспоминать, какая я сладенькая.
Мужчина, как завороженный смотрел в ее ясные пыльно-серые глаза, и, казалось, даже не слышал, что она ему говорит.
– Все, езжай на работу, я прогуляюсь.
Развернувшись на каблуках, она задорно засеменила дальше. Свернув на нужную улицу, замедлила шаг, посмотрела на экран телефона: «Прекрасно! В запасе целых пятнадцать минут. Хотя Катя не заметит, если я задержусь даже на час». Она решительно прошла мимо знакомых ворот и, преодолев дополнительные сто двадцать метров, остановилась у дома на конце улицы.
– Ну, привет, чужестранец, – улыбнулась Ольга и дернула ручку.
Дом впустил ее как старую знакомую, ухмыльнулся, приподняв шляпу, кокетливо пригладил свои бакенбарды. Этой белокурой красавице он был рад всегда.
– Эй! – заорала девушка. – Эй!
Ей никто не ответил
– Ты где?
Не дождавшись ответа, поднялась по лестнице на второй этаж. Подойдя к двум огромным застекленным проемам, она отчетливо увидела окно Катиного дома на первом этаже.
– Опять не задернул шторы. Чертов идиот. Ведь просила же!
И тут что-то стремительно схватило ее сзади, прижало к стеклу. Выступ подоконника больно уперся в лобок, кровь прилила к щекам, сделав их пунцовыми. Голова запрокинулась назад, будто невидимая сила тянула ее за тонкие волосы. Через несколько минут хватка ослабла, и ее миниатюрное податливое тело обмякло, ловя горящими щеками и губами прохладу оконного стекла.
– Соскучился, – прошептала ей в ухо темноглазая сила.
– Я сегодня пользуюсь спросом. Привет, милый. Как ты здесь? Не замерз?
– Уже согрелся, – проговорил паренек, застегивая джинсы. – Уже совсем не холодно.
Как ребенок поколения Z, родившийся в нулевых, Оля воспринимала любое явление клипово. Картинки убедительнее текстов, сложное отсекалось. Ей трудно было фокусироваться на чем-то одном. Она предпочитала быстро принимать решения, совершать необдуманные поступки и увлекаться чем-то мало-мальски подходящим, вместо того чтобы немного подождать и подумать. Череда ее ухажеров сменялась множеством горьких разочарований. Недельное унынием приходило на смену истерическому предвкушению встреч. Пока в ее жизни не появился Макс, принимающий любую ее добродетель, каждый ее порок. Но произошло это, как водится, слишком поздно.
Глава 6. Геленджик
Несколькими месяцами раньше Ольга чмокнула Данила в щеку на железнодорожном перроне, самостоятельно затащила в поезд три своих чемодана и укатила прямиком в Геленджик. Данил поехал домой. На Кавказское побережье он с женой планировал ехать на машине, поэтому необходимо было провести обслуживание внедорожника.
На лице Кати отражались все муки ада. Она сидела на полу перед открытым окном и меланхолично складывала приготовленные вещи в огромный чемодан.
– Я, конечно, тоже не любитель трястись в поезде, но, Даня, почему нельзя полететь хотя бы на самолете? Могли бы пару дней провести в Москве или Питере. Это, кстати, не намного дороже, чем обслуживать машину, заправляться, останавливаться в мотеле.
– Потому что я хочу быть мобильным. Ты спишь до обеда, а я, по-твоему, что должен делать? На машине можно разведать какой-нибудь маршрут или съездить на рынок, в конце концов.
– Можно взять машину в аренду.
– Хорошо, полетим на самолете. Но по прилету ты сама возьмешь машину и будешь нас возить. Идет?
– Я не умею водить, ты же знаешь.
– Тогда нам нечего обсуждать, Катерина! Собирай лучше вещи и не забудь положить витамины.
Путь до курорта прошел на удивление мирно. Катя почти не вредничала, Данил практически не злился. Мама девушки напекла в дорогу два вида пирожков: с луком и яйцом и с ливером.
– Ой, мама, опять ты со своей стряпней. Куда нам столько? – заскулила Катя.
– Все возьмем, спасибо! – зыркнул на жену Данил. – Пирожки в дорогу самое то.
Преодолев расстояние за тридцать часов со всеми остановками, они добрались до села Архипо-Осиповка и поселились в гостиничном комплексе Альбатрос. Это было одно и единственное условие жены, на которое Данил согласился – хороший отель и десять метров до центрального пляжа. В Архипке жила бабушка Ольги. Да и до Геленджика всего пятьдесят три киллометра, что вполне укладывалось в его систему координат. Данил в который раз порадовался, что они поехали на машине.
Еле отбившись от жены с ее романтическими поползновениями, мужчина поехал к Ольге. Она встретила его теплым взглядом серых пыльных глаз, и мир снова стал солнечным, ярким, солоноватым на вкус, как ее почти прозрачная тонкая кожа. Целых полчаса в гостевом домике на простынях в желтых подсолнухах он не думал, что опять сделал или сказал что-то не так или, что за 10 лет брака стало привычным, узурпировал чье-то пространство. Спустя полчаса любовники разъехались: мужчина к жене, Оля во взятой напрокат машине к морю.
На достаточном удалении от поселков открывалась череда диких пляжей. Туристы любили их, прежде всего, за простор и чистую воду, но главное развлечение здесь было – подводное плавание. Правда, оборудование необходимо было взять свое. Пункта выдачи не было. Оля любила эти места, потому что здесь всегда отдыхало мало народа, и не было суеты. Оставив машину неподалеку, она растянулась на мелкой гальке. Вечернее солнце приятно пекло разогретые после Данила мышцы. Ей не всегда нравилась его излишняя подвижность, суета и резкость, но он был ее целью, а ради этого можно было и потерпеть. Какой-то худощавый парень в татуировках, выходя из воды, загородил вечерний блин солнца.
– Эй, отойди! Другого места не нашел стоять?
Парень подошел ближе и с любопытством уставился на белокурую девушку.
– Я тебе разве мешаю?
– Вообще-то, да.
– Тогда я посижу рядом. Вдруг ты станешь настолько же доброй, насколько красива.
– Фу, – задрала курносый носик Ольга. – Плохая попытка, давай еще.
– Ты не ушиблась, когда падала на меня с небес?
– О Боже! Это кошмарно.
– Я завидую твоим босоножкам …
– Все, все, все, достаточно! Прекрати! – расхохоталась Оля. – Как тебя зовут?
– Макс. А тебя?
– Оля, – завороженная его взглядом, произнесла она. И неожиданно для себя добавила, – но ты можешь называть меня Ляля.
Из Архипо-Осиповки ребята поехали в Геленджик. Там на теплоходе «Корсар» состоялся их первый совместный ночной круиз в море. Оля любовалась видами нового Геленджика, с каким-то странным, тревожным чувством смотрела на Маркотхский хребет, где сверкали две канатные дороги, колесо обозрения и надпись Геленджик. Надпись, к которой через пару часов отправится Данил с Катей. Но девушка не знала, что любовник выбрал именно этот маршрут, поэтому в нежных объятиях Макса до утра даже не вспоминала про семейную пару.
Уже ближе к утру тревожное чувство разлилось по телу склизким тремором. Ноги вдруг стали ватными. Она с ужасом подумала, что сама поселила в податливую голову любовника идею о крутых склонах и опасных тропах. В том году, когда гостила у бабушки, какая-то семейная пара решила прогуляться по горам, и несчастная девушка разбилась, слетев со склона. Данил очень оживленно среагировал, когда она рассказала эту трагическую историю.
Уже сидя с Максом в машине, Оля схватила телефон.
– Мне нужно позвонить. Это важно!
Но телефон Данила был недоступен.
– Макс, я, кажется, совершила что-то ужасное!
– Не верю, что ты способна на что-то по-настоящему плохое, – улыбнулся карими глазами новый друг и погладил девушку по плечу.
– Я расскажу тебе, только постарайся не перебивать. Садись за руль.
Они поменялись местами и всю дорогу до отеля, в котором поселились супруги, Ляля рассказывала свою историю: про имя, про выдуманное сходство с героиней «Служебного романа», про любовника, свою цель и их коварный план.
– Ну, ты и дура, Ляля, – только и смог вымолвить парень, когда они остановились у отеля. Они же оба социопаты. А Данил этот мудак.
– Дура, – кто же спорит. – Даже и не думала обижаться Оля.
Уже рассвело и Фольксвагена на стоянке отеля не оказалось.
– Не переживай, – ничего он со своей Катей не сделает. – Погуляют и вернутся. Поехали, где-нибудь позавтракаем.
А спустя несколько часов Данил сам позвонил ей и спотыкающимся голосом сказал, что Кате заново собирают позвоночник. В больнице Оля нашла его сидящим около кофейного аппарата. Не говоря ни слова, они просто уставились друг на друга. Больные голубые глаза Данила влюбленно смотрели в пыльно-серые. Пыльно-серые делали это скорее со страхом и отвращением. Также молча они разошлись. Он в отделение, она в гостевой домик.
Глава 7. Одно целое
Макс называл себя свободным художником. Несколько лет он колесил по стране и оставлял свои «авторские метки» на конечностях и телах гендеров всех возрастов. Макс был татуировщиком. Его клиентская база насчитывала несколько тысяч клиентов, которые волшебным образом тянули за собой следующие десятки, те очень быстро складывались в сотни. Казалось, это беззаботная, полная веселья и творчества жизнь никогда не закончится.
– А сейчас ты тоже бьешь? – спросила Оля
– У меня эссенциальный тремор. Странно, что ты не заметила. Все началось с дрожи в пальцах, а позже распространилось и на руки. Это усиливается, когда я начинаю ими двигать или напрягать. Поэтому больше не беру клиентов.
– Это опасно?
– Это не опасно, но трудно вылечить. Со временем состояние, скорее всего, ухудшится.
– Почему это с тобой произошло?
– Карма … за сытую и беззаботную жизнь, – на полном серьезе ответил парень.
– Как ты зарабатываешь на жизнь?
– Никак. Пока никак.
А через несколько минут философски добавил: «Может, я потерял любимое дело, чтобы найти тебя? Кстати, а чем зарабатывает столько юная особа в век искусственного интеллекта?»
– Переводами. Я дипломированный переводчик.
– Китайский?
– Ой, нет. Английский. Ты знаешь, что всего в мире шестьсот миллионов человек, говорящих на английском. А родным он является для трехсот тридцати пяти миллионов. Еще я прекрасно владею испанским. Знаешь, о чем я мечтаю?
– Уговорить еще кого-нибудь сбросить супругу со скалы?
– Не смешно!
Оля вздернула курносый носик и вскочила на ноги. Море, где они сидели с бутылкой вина, перед штормом выглядело особенно спокойным.
– Прости, я не подумал. Так о чем же мечтает моя прекрасная грешница?
– Я хочу уехать в Испанию. Навсегда.
– О, прекрасная идея. Давай только сначала разберёмся с тем, что ты натворила в России.
– Давай, – уткнулась Ляля ему в шею. Морские птицы стремительно возвращались к берегу, предчувствуя непогоду.
Ближе к июлю Катя с Данилом вернулись в Уфу. Он перевез ее за город, чтобы не приходилось каждый раз придумывать новый способ выхода на улицу. В стандартный пассажирский лифт инвалидное кресло не входило ни по ширине, ни по глубине. Грузовой же лифт в доме был не предусмотрен. Приходилось брать беспомощную девушку на руки на девятом этаже и нести до первого. Усаживать на скамеечку возле дома и возвращаться за коляской. Процедура сопровождалась ее ворчанием и любопытными взглядами соседей. «Ой, а что случилось? Такая молодая. Что говорят врачи? Как же теперь рожать. Бедный Данил», – на разный лад бестактно кудахтали прохожие. Поэтому ребята собрали вещи и переехали в коттедж.
В доме было много места, много света и не было посторонних глаз. «Да и городская квартира освободилась, можно иногда встречаться с Ольгой», – рассуждал Данил. Только Оля не спешила предаваться плотским утехам с любовником. Много работы, мама болеет, проблемы со здоровьем, плохое настроение – Данил проглатывал каждую причину, интуитивно понимая, что девушке нужно время. Тем более общалась она с ним так же мило и игриво, как и прежде. А спустя месяц предложила быть сиделкой у Кати. Данил же, изрядно вымотанный постоянными капризами и слезами супруги, с радостью принял помощь Ляли.
– А что за дом на конце вашей улицы? – спросила девушка, когда они пили кофе на веранде, дожидаясь пока проснется Катя.
– С зеленой крышей? Сосед недавно построил, а потом укатил за границу. Так и стоит, пустует.
– А что там совсем-совсем никто не бывает?
– Конечно, нет! Толян же где-то с дельфинами плещется.
– И он не вернется?
– В ближайшее время не планировал. А почему ты спрашиваешь? Дался вам этот дом. Катюха тоже глазеет на него постоянно.
– Потому что ты не закрываешь шторы. Данил, почему ты не можешь сделать для жены даже такую малость?
– Я и так делаю для нее слишком много! Собирайся. Увезу тебя в город. Хочу забрать кое-какие документы из офиса.
На следующий день Ольга представила чужестранцу в зеленой шляпе временного жильца.
– Макс, только не включай свет. Ничего не трогай, не крути. И не выходи, вдруг соседи увидят, начнут задавать вопросы.
– Не переживай, мой белокурый дракон, твой принц будет работать. Ведь надо же в Испании как-то жить, – улыбнулся темноволосый парень, раскладывая на столе ноутбук. Постараюсь сильно не жечь электричество. Привезешь мне еды?
***
– Катя, почему ты не разведешься с Данилом? – недоумевала Оля. Он ведь откровенно издевается над тобой.
– И на что мне жить? Я ни дня после института не работала.
– У тебя же есть родители.
– Да, но они сами живут очень скромно. Тем более с мамой у меня отвратительные отношения. Она постоянно напоминает, какой Данил прекрасный муж. Это она нас, кстати, и познакомила.
– Но ведь есть какой-то выход. Напиши книгу, начни рисовать. Можно научиться делать маникюр. Да что угодно. Работай через интернет. Как можно ничем не увлекаться? – не понимала подопечную Ольга.
– Я не хочу! – отвечала Катя.
Оля чувствовала свою вину перед девушкой. Ведь это именно она разрушила такой хрупкий, неидеальный, но зачем-то созданный мир пары. Влезла в чужую семью. Эгоистка! Теперь, когда у нее был Макс, девушка наконец-то чувствовала себя целым. Они же все были для нее разбросанными по листу бумаги дробями. Дробями, с лишними или недостающими частями. Катю она жалела, Данил вызывал презрение. Но каждый раз, приезжая к ним в дом, она убеждалась, что все бесполезно. И в тот ноябрьский день, когда несла Кате любимые конфеты, отчетливо это поняла.
***
– Оля, давай уедем прямо сегодня, – сказал Макс, после того как она, опуская в спешке задранную юбку, села на пол около окна и достала из сумки конфетку. – Мой стартап, кажется, попер. Спасибо этому дому и тебе, мой прекрасный белокурый дракон.
– Дурачок, – расхохоталась Ольга.
– Я серьезно! Какое нам дело до их семейного дерьма? Ты сделала все, что могла.
– Надо здесь все прибрать. А как же конфеты? Катя ждёт меня. Она будет звонить.
– Не беда. Если ты не в курсе, то в телефоне есть функция выключения. А у Кати есть муж, – подмигнул парень.
Эпилог
– Вот ты и дома, – сказал Данил, небрежно плюхнув пакет из Пятерочки прямо на кухонный стол. Он сначала занес в дом жену, а потом вернулся за продуктами. – Я захватил из города коляску. Она в машине.
– Спасибо, – обреченно вздохнула Катя.
Звук телефона прервал повисшее в воздухе напряжение. Звонила Ольга. Катя не поверила своим глазам и ушам.
– Оля? Ты жива?
– Ну, конечно, я жива, дорогая. А почему ты задаешь такие странные вопросы. Тебе не передали конфеты?
– Я думала это …, я думала, что ты … ничего. Куда ты пропала?
– Прости, я немного закрутилась. И еще, … кажется, я выхожу замуж, и мы уезжаем в свадебное путешествие. Данил разве не говорил тебе?
– Кажется, что-то говорил. Я очень рада за тебя, – Катя внезапно встрепенулась. – А я … ты знаешь …, кажется, снова буду ходить. Уже немного могу шевелить пальцами.
Катя положила трубку и почувствовала, как спина Данила, который выкладывал продукты на барную стойку, стала каменной. Он резко обернулся, скрестил руки на массивной груди.
– Пальцами? Ты сказала, что можешь шевелить пальцами? Катя, твою мать! Почему я об этом ничего не знаю?
– Почему? А разве тебя интересует что-то кроме себя, Данил?
Перед сном он первый раз задернул шторы. А утром, собираясь на работу, не открыл их. Катя сладко зевнула, повернула голову и с удивлением обнаружила, как его мускулистые ноги, туловище с руками и голова собираются на ее глазах в единое целое. Мощное тело развернулось и голосом ее мужа произнесло: «Спи, сколько хочешь и ничего ни готовь. Я куплю что-нибудь на ужин».
Вечером, когда он повез ее гулять по поселку, дом, стоящий на углу, куда-то исчез.
– Даня, а куда делся дом? – недоуменно вытаращила глаза Катя.
– Какой дом?
– Здесь стоял дом с зеленой крышей!
– Фантазерка моя. Ты слишком долго спала. Здесь никогда не было никакого дома.
