Читать онлайн Звездный любовник бесплатно

Глава 1

Если бы двадцать лет назад, когда я поступала на русское отделение филфака Ленинградского университета, кто-то сказал мне, чем я буду заниматься через пятнадцать лет после его окончания, я бы рассмеялась тому человеку в лицо. Я не исключала работы в издательстве, но даже в страшных снах мне не снилось, кем придется стать ради того, чтобы кормить семью. Вернее, чтобы кормить семью, не меняя профессию.

Я – литературная рабыня. А еще нас называют литературными неграми. В Америке название более приятное (или политкорректное?) – ghost writer, или автор-призрак. Но суть от этого не меняется. Нет, конечно, разница между такой работой у нас и в США имеется, и по законам заокеанской державы имя «призрака» обязательно должно указываться, чего никогда не делается у нас, но ты все равно остаешься «за кадром». Твоя книга получается не твоей.

У меня есть постоянная работа в некой странной структуре под названием «Демократический выбор масс». Это то ли политическая партия, то ли общественная организация (я сама до конца не разобралась, наверное, что-то среднее), в которой я выполняю роль помощницы вождя. Нас таких трое. Мы совмещаем функции секретарей, курьеров, нянек, официанток, а также ведем прием граждан. То есть прием граждан ведут две мои коллеги, а я пишу речи для нашего вождя, а плюс к тому статьи о нашей организации в различные средства массовой информации.

Нас спонсируют американцы, и я за три года работы так и не поняла, зачем американцам это нужно. Может, они у наших научились деньги отмывать, что и делают через нашу контору? В любом случае, меня к денежным потокам не подпускают, только выплачивают жалованье.

Зачем вообще нужна наша структура, я тоже не знаю, хотя регулярно объясняю народу в письменном виде. Шефа мои объяснения устраивают.

Зачем я этим занимаюсь? Да по самой банальной причине: чтобы семью кормить. Я постоянно ищу источники дохода. У меня мама с папой – пенсионеры, и сыну четырнадцать лет, а от его папочки мы ржавого рубля ни разу не видели. Партия же, кроме того, что платит мне жалованье, позволяет еще и заниматься своими делами в рабочее время. Мы с девочками постоянно прикрываем друг друга, а если работа сделана, вождь на наши отлучки смотрит сквозь пальцы. Сам он редко бывает на рабочем месте, перед приездом всегда предупреждает. А если у кого-то в семье возникают проблемы, наш шеф помогает их решить.

На самом деле помогает! Все наши родители попадали в больницы – с самыми разными диагнозами. И мы все знаем, что одновременно с вызовом «Скорой» нужно звонить шефу. И если плановая операция требуется, то тоже нужно звонить шефу. По крайней мере, попадешь в квоту. Моей маме он ту самую квоту обеспечил. В противном случае я не смогла бы оплатить операцию. Вообще не понимаю, как могут быть квоты в медицине? Это же – геноцид против народа! Но они есть, и чиновники от медицины решают, кому ее дать, кому – нет. Такова еще одна причина моей работы в «Демократическом выборе масс».

Скажете, что я цинична, аморальна, безнравственна? Ничего подобного. Просто я своих родных и себя люблю больше, чем все человечество, и в первую очередь думаю о них и о себе. И масса людей – нормальных людей, не фанатиков – делает в жизни тот же выбор. Я хочу, чтобы моим родным было хорошо. И ведь «Демократический выбор масс» – не худший вариант; по крайней мере, в принятии антинародных законов наша партия (или что она там на самом деле) не участвует, хотя бы потому, что ей никогда не пройти в Государственную думу.

В организации состоят тысячи людей. Я не знаю, зачем все эти люди в нее вступали. Может, им элементарно не хватает общения? Может, надеются на американские деньги? Да, «Демократический выбор масс» способствует получению кое-каких грантов, но их, насколько мне известно, пока получали только «свои» – или родственники с друзьями «своих». Понимаю лишь пенсионеров: за выход на митинг и стояние с транспарантом партия платит деньги (хотя и сущие копейки), и поэтому членами является довольно большое количество пожилых людей. Вождь таким образом обеспечил нужный для отчетности перед американцами приток. Деньги за участие в митингах выдают только членам организации.

Чем мы занимаемся? Например, защищаем скверы от уплотнительной застройки – обязательно с приглашением американских и европейских журналистов. Еще за спасение каких-то рыб боролись, что страшно любят на Западе. Мы ничего не громим, не крушим, лозунги вслух не выкрикиваем, к свержению существующего строя не призываем, никакие трассы не перекрываем, поэтому (а также потому, что у шефа везде есть знакомые) всегда получаем разрешение на проведение митингов. Власти, вероятно, считают, что лучше мы, чем какие-нибудь буйные товарищи из экстремистских и прочих запрещенных организаций. И Западу показать надо, что у нас есть оппозиция и свобода слова. Показывают на примере нашей партии и спасенных рыб, которых мы отстояли.

Кроме службы в «Демократическом выборе масс», я уже несколько лет пишу романы. То есть я их пишу как раз во время работы в партии, сидя на своем рабочем месте. Дома мне некогда. А там часто бывает такая возможность, в особенности, когда девочки бегают по магазинам, вождь занимается то ли делами партии, то ли своими (скорее последнее, что достигается при помощи первого), а я, так сказать, сижу на телефоне. Но звонят нам мало, в основном шефу. Я составляю список звонивших. Те, кто ему на самом деле нужен, звонят на мобильный (вернее, на один из трех мобильных), ну а без попрошаек, обращающихся в офис, он прекрасно обходится.

После написания первого любовно-криминального романа я отправилась в поход по издательствам. Кто не испытал это сам, никогда не поймет, через какие мытарства проходит автор. Хотя есть и публикуемые литераторы, даже отдаленно не представляющие, как некоторые люди годами пытаются пристроить свои произведения. Я долго смеялась, прочитав интервью одной раскрученной дамы. Она, оказывается, принесла первый роман в издательство, и ей через три дня позвонили. Ха-ха! За три дня не прочитают роман и известного автора, а уж новичка… Но не будем о грустном.

Через два с половиной года хождения по издательствам (уже с семью романами) я познакомилась с милейшей дамой-редактором. Несмотря на восемнадцать лет разницы в возрасте, мы подружились. Общаемся дома, иногда вместе ходим выпить кофе, она подкидывает мне работенку (редактуру или литературную обработку). Но моя новая приятельница откровенно объяснила, что у меня нет шансов.

Во-первых, предложение во много раз превышает спрос. Во-вторых, есть издательства, где даже не рассматривают произведения авторов, у которых менее десяти готовых, то есть написанных, книг. В-третьих, на рынке уже и так достаточно имен, втиснуть туда еще одно довольно сложно. Ну если только очень повезет… Вот если бы я начинала в девяностые годы – другое дело. Тогда пробиться было реально, и на книжном рынке до сих пор крутятся имена, появившиеся именно в те времена, в период максимального спроса на наши, отечественные, детективы всех сортов.

Есть еще один вариант – деньги или покровитель. Но многие дамочки, в которых были вбуханы огромные средства, как-то быстро сошли с литературного небосклона. Видимо, гламур оказался неподходящим для нашей страны или непонятным гражданам и гражданкам, проживающим на удалении от Рублевки.

И все же моя новая знакомая – ее зовут Светлана Александровна – сказала, чтобы я искала кого-то, кто сможет меня протолкнуть. Узнав, где я работаю, посоветовала обратиться к вождю. В любом случае больше мне было не к кому обращаться.

К вождю я обратилась, когда мы как-то вечером остались в офисе одни и я объясняла ему суть речи, которую ему предстояло произнести через день на какой-то демократической тусовке. Вообще-то, у него феноменальная память, шеф легко заучивает наизусть любой текст, не вникая в содержание. Но, поскольку на тусовке предстояло еще вести какие-то беседы, он должен был знать, о чем будет говорить. Суть я объясняла в простой, доступной форме – как первокласснику. Уровнем интеллектуального развития вождь недалеко ушел от этого возраста, но проходимец – каких поискать. Прекрасно соображает, как наварить, отмыть, перекинуть, обналичить, правильно поделить и освоить откат. Договориться может с кем угодно и о чем угодно. И всегда умудряется получать прибыль.

Знакомые у него есть, кажется, везде. С кем-то шеф учился (а учился он много, в самых разнообразных учебных заведениях и на различных курсах), с кем-то пил, с кем-то ездил на слеты, в колхозы и стройотряды, а также в пионерские и спортивные лагеря. И еще он служил в армии. Это отдельная песня. Бывшие однополчане проживают теперь и в Российской Федерации, и в бывших братских союзных республиках, ныне – независимых государствах. Многие из них там хорошо пристроились и сотрудничают с вождем – к взаимной выгоде. Мой шеф, как я поняла, всегда и всюду прекрасно встраивался в окружающую действительность. И при Советах ему хорошо жилось, а уж в новые времена он развернулся с трудно вообразимым для обывателя размахом. Вероятно, вы догадались, что мой шеф – из комсомольско-партийной братвы. Ему сорок три года. Это успешный, совсем не бедный, к тому же еще и очень симпатичный мужчина. Правда, с лишним весом. Ну, любит человек хорошо покушать и запить вкусную еду дорогими напитками! А спортом заниматься – лень, даже теннисом и горными лыжами.

Вот только в тюрьме наш вождь не успел посидеть, вообще никогда и ни за что не привлекался и даже не провел ни одной ночи в вытрезвителе. Какое-то время шеф по этому поводу переживал, поскольку американцам, дающим деньги, хорошо было бы показать себя «политическим». В результате он решил показывать себя «идейным». Однако привлек себе в заместители двух весьма колоритных личностей – советского диссидента-пьяницу и вора-рецидивиста с четырьмя ходками. Их мы видим редко, в основном, когда приезжают американцы. Вот такая у нас партия. И массы, ничего не подозревая, делают такой «демократический выбор».

Правда, думаю, многие женщины падки на образ и личность вождя. Женщин он любит, даже очень. К счастью, я совсем не в его вкусе. На работе мы все не в его вкусе – и я шефа уважаю за то, что он четко разделяет работу и личную жизнь. У нас нет и никогда не было никакой длинноногой секретарши с томным взглядом и большим бюстом. Мы у него для работы – и это видят все посетители. И женщины средних лет, а также многочисленные пенсионеры, появляющиеся у нас в офисе, не раздражаются от вида работниц.

Мне тридцать семь лет, моим коллегам тоже немного не хватает до сорока. Я не красавица, но вполне привлекательна, главное – не вызываю зависти у женщин и нездорового интереса у мужчин. Приходящие к нам в офис граждане смотрят на меня как на сотрудницу офиса, а не как на потенциальный объект страсти или потенциальную претендентку (тем паче реальную конкурентку) на тело вождя. Я – сухощавая брюнетка, ростом выше среднего и с зелеными глазами. На работу ярко не крашусь, одеваюсь скромно. Хотя говорят, что под внешней оболочкой таких, как я, бушуют страсти. Возможно. Только у меня в жизни слишком много проблем, чтобы предаваться страстям.

Итак, я обратилась к шефу за помощью – страшно хотелось пристроить свои книги. Я ничего не скрывала, зная, что мое желание увидеть свою фамилию на обложке, а свой роман (романы) в виде вышедшего из печати издания будет ему понятно. Кстати, почему он сам не сподобился ничего написать? Правда, в таком случае писала бы я. Или, может, теперь решит? Как же я об этом не подумала!

– Издательства своего у меня нет. И людей в издательствах, занимающихся художественной литературой, тоже нет, – прямо заявил шеф. – Но я подумаю, что можно сделать. Книги у тебя в каком варианте?

На работе они были только в электронном, дома лежали и распечатки. Шеф велел сейчас же распечатать одну, а через недельку – вторую.

Он их и в самом деле прочитал. Да еще дал почитать последней жене и самой любимой любовнице. А потом сообщил, что написано занимательно. И добавил: хотя сам он «бабские книжки» никогда за литературу не считал, мои прочитал с интересом.

– Ты рынок изучила? – спросил шеф, когда мы опять были в офисе одни.

Я кивнула.

– Понимаешь, что такого товара переизбыток?

Я опять кивнула.

– С американцев под это денег не содрать. Вот если бы ты что-то про ущемление прав каких-нибудь меньшинств накатала… Ну да ладно. На следующей неделе один мой однополчанин приезжает из Узбекистана…

– Его права ущемляют? – поразилась я, лично зная человека, о котором говорил вождь. Мой начальник рассказывал про его дворец с гаремом – воплощение сказок «Тысячи и одной ночи».

– Нет, его не ущемляют. Его, пожалуй, ущемишь… – задумчиво произнес шеф. – А если чего-нибудь из жизни гастарбайтеров? Главное ведь – издать первую книжку, потом легче будет.

– Но если я засвечусь на рынке как автор книг о гастарбайтерах, меня уже не купят те, на кого рассчитаны другие книги!

– Логично. И еще нужно хорошо подумать, что о них писать… В общем, Карина, я понял проблему. Не переживай, прорвемся.

Я не зря рассчитывала на вождя. Именно он решил проблему, которая меня волновала больше всего.

Глава 2

Шеф вызвал меня в кабинет, в котором сидел очень представительный мужчина одного с ним возраста и одного типа. Гость тоже был из комсомольско-партийной братвы, только отправился не в политику, а к нефтяным скважинам. Но сейчас же происходит активное сращение политики и бизнеса. Политики, чиновники и бизнесмены, имеющие какой-то вес, в нашем городе друг с другом знакомы. А шеф и нефтяник, как выяснилось, вместе занимались комсомольской работой в театральном институте (где оба успели поучиться в советские времена) и не теряли связь все годы. Когда же один пристроился к нефтяной скважине, а другой возглавил политическую партию (или общественную организацию, или то, что на самом деле представляет собой «Демократический выбор масс»), они стали снова, как в молодости, общаться регулярно.

Вождь представил меня, нефтяник встал и поцеловал мне руку. Затем мне было предложено устроиться во втором кресле для посетителей перед столом. Шеф не стал терять время зря и сообщил:

– Жена Леонида решила стать писательницей.

– Но, слава богу, понимает, что сама ничего написать не может, – добавил нефтяник. – Мы тут с Володей посоветовались, и он порекомендовал вас, Карина.

Нефтяник Левицкий предложил мне встретиться с его супругой, обговорить с ней сюжет и написать за нее роман. То есть, по словам мужа, роман у жены готов, но пока не существует в форме текста. Я слушала все это с самым невозмутимым видом, чтобы не отпугнуть потенциального заказчика.

– Выразить свои мысли на бумаге моя жена не может, – продолжал Левицкий. – Ведь текст по типу SMS и электронных писем, как я понимаю, не подойдет? В общем, вы пишете роман за мою Валерию, я оплачиваю издание и ее романа, и двух ваших. Естественно, на том романе, который вы будете писать за Валерию, будет стоять только фамилия «Левицкая», а вы станете держать язык за зубами.

– Если издательство будет одно, там вполне могут понять, что писал один человек… – попыталась я объяснить что-то про стиль и слог. Но нефтяник только махнул рукой:

– С издательством я договорюсь. И лучше, чтобы было одно. Какое бы вы порекомендовали?

Я порекомендовала издательство, в котором редактором трудилась Светлана Александровна, не сомневаясь, что она нам всем поможет. И директор там очень приятный. Издательство небольшое, но, возможно, для нашего дела как раз такое и нужно?

Через день мы с Левицким уже были в издательстве и беседовали с директором и Светланой Александровной. Они сразу же согласились. Мы обговорили детали и отложили следующую встречу полным составом до момента окончания мною романа Валерии Левицкой.

В машине нефтяник вручил мне конверт с тысячей долларов, пояснив:

– Это аванс.

– Но… – Мне было неудобно. Ведь он оплатит издание двух моих книг!

– За моральный ущерб, – сказал Леонид. – Вы еще с моей женой не встречались.

Правда, для начала я еще раз встретилась со Светланой Александровной и директором издательства.

– Карина, дай я тебя поцелую! – воскликнул директор издательства. – Я на самом деле очень рад, что мы сможем тебя издать. Ты же сама понимаешь, без спонсора мы этого сделать не могли.

Я кивнула.

– Десять процентов с продаж твоих книг пойдут тебе. Но – строго между нами. Если продадим тиражи, сами издадим остальные твои произведения. На таких же условиях – десять процентов. Кстати, а в каком жанре придумала роман нефтяная королева?

Я пожала плечами, не уверенная, знает ли это нефтяник, да и сама будущая писательница тоже. Светлана Александровна посоветовала на встречу с ней взять диктофон. Я, собственно, и так собиралась, чтобы он протоколировал ее умные мысли, а у меня – на крайний случай – имелась запись. Мало ли потом какие претензии возникнут? Заявит дамочка, что имела в виду совсем другое – а я ей запись. Но Светлана Александровна с директором издательства жаждали, оказывается, просто послушать речь нефтяной королевы.

Перед визитом к ней, в субботу, я решила подробно допросить шефа. Видел же он ту Валерию?

Выяснилось, что она у друга Лени третья официальная жена, с которой общих детей нет. А вообще у него пятеро отпрысков – от двух предыдущих браков и трех любовниц. Поэтому друг Леня страшно рад, что третью жену потянуло на творчество, и готов его оплачивать. Это предпочтительнее, чем в шестой раз становиться отцом. И баба чем-то занята. Потом начнутся презентации, встречи с читателями, а нефтяник будет спокойно отдыхать с друзьями.

На завтрашний день, когда у меня планировалась первая встреча с будущей писательницей (моей рукой), у вождя, друга Лени и еще одного нефтяника, Петра Рыжикова, планировался поход в баню.

– У них с Леонидом разные скважины? – зачем-то уточнила я. Хотя страна у нас большая, скважин много…

Петр, как оказалось, был все из той же братвы (комсомольско-партийной), наиболее успешно из трех друзей поучаствовал в приватизации и обнаружил в себе коммерческую жилку, поэтому специализировался по нефтепродуктам и владел сетью бензоколонок. Леонид же каким-то образом пристроился непосредственно к добыче, а у моего шефа, насколько я знала, имелись нефтяные акции. Как, впрочем, и многие другие – он в них американские деньги вкладывает, а общественно-политическая деятельность помогает ему заводить нужные знакомства. Да ведь и митинги наша партия не просто так проводит… Мы же всегда выступаем за чьи-то конкретные интересы. Шеф ищет заказы – у его постоянных сотрудников и у привлекаемых нами пенсионеров есть работа. Не будем это делать мы – станут другие. Цинично – но правдиво.

Я никак не могла вспомнить, где раньше слышала про Петра Рыжикова. Вроде к нам в офис он никогда не приходил. Я езжу общественным транспортом, бензоколонками и их владельцами не интересуюсь. Но проскакивала где-то фамилия, и совсем недавно! Ладно, потом вспомню.

Я спросила у шефа, чего мне ждать от Валерии и сколько ей лет.

Лет было под тридцать, а может, уже и тридцать, дамочка была сошедшей с подиума фотомоделью и неудавшейся актрисой.

– Скандальная?

– При мне ни разу не скандалила, а что Леньке устраивает, я не знаю. Вообще-то, она – бывшая Петькина баба и наседала на него, но в его планы женитьба на ней не входила. У него жена есть, с которой он с восемнадцати лет живет и разводиться не собирается. Петр с Ириной в школе учились вместе, она на два года старше. Петька в нее влюбился классе в восьмом. Или в седьмом. Точно не помню. Ходил за ней хвостом. Но жить они вместе стали, только когда Петьке восемнадцать исполнилось. Ирине уже двадцать было. Родить она какое-то время не могла, долго лечилась. Потом сын родился, а через пять лет еще и дочка. Вообще Петька – единственный из моих знакомых, кто сохранил первую семью. Но Ирина у него нормальная! Она его всегда поддерживала, всегда рядом была и не ныла. И сейчас не требует никаких немыслимых бриллиантов и шуб, на мелкие грешки глаза закрывает. Мудрая женщина. Он от нее никогда не уйдет.

Никогда не говори «никогда», – захотелось сказать мне, но я промолчала. Я знаю примеры разводов и после тридцати лет вроде бы счастливого брака. Бес в ребро… ну и так далее.

Валерия, которая теперь стала Левицкой, как раз была одним из таких мелких Петькиных грешков. Обычно он легко с ними расставался, делая дорогой подарок или пристраивая на денежную работу. Поскольку все его «мелкие грешки» были или моделями, или певицами, или актрисами, Петька организовывал им либо фотосессию, которая открывала радужные перспективы, либо запись альбома, либо роль в сериале. Все бывшие «мелкие грешки» были ему благодарны. С некоторыми он даже иногда встречается до сих пор – по-дружески.

Я сомневалась, что такое возможно, но опять промолчала (мне-то какое дело?), а мой шеф продолжал рассказ.

Валерия была уже старовата для модели, и организовать для нее перспективную фотосессию не представлялось возможным. Петру открытым текстом говорили, чтобы вложился в какую-нибудь другую девушку, благо недостатка в желающих не было. Одно и то же сказали несколько человек, причем еще в период развития отношений с моделью, которой Рыжиков хотел помочь с карьерой. Тогда о прощальном подарке даже речи не шло. Осознав, что модельной карьере приходит конец, Валерия объявила, что хочет стать актрисой. Но с актерской карьерой все получилось еще хуже, чем с модельной, и после первого опыта о ней пошла такая слава (в определенных кругах), что никто не желал брать ее ни на какую роль.

– Скандалила на съемках? – улыбнулась я.

– Не то слово. Вела себя так, как не позволяет себе ни одна звезда первой величины. Петька никому не верил – с ним-то Валерия всегда была белой и пушистой. Но это были киношники. И они запечатлели все выходки драгоценной Лерочки на пленку. Та оказалась великолепной актрисой с мужчинами, но – не на съемочной площадке. Нанесенный оборудованию ущерб Петька возместил и решил, что пора расстаться с Лерочкой навсегда.

Но у Лерочки были другие планы: она хотела замуж.

– За Петьку? – уточнила я.

– По-моему, ей было все равно, – усмехнулся шеф. – Главное, чтобы мужик был богатый и выполнял все ее капризы.

– Она красива?

– Очень, – кивнул мой начальник. – Умеет потрясающе себя подать. Стильно одевается. Я – мужик, но и то всегда поражался и поражаюсь до сих пор: вроде бы она в простых вещах, а выглядит королевой. Стоишь возле нее и думаешь, что находишься рядом с особой королевской крови. Правда, когда ее истинное нутро вылезает, – шеф покачал головой, – сразу ясно: типичная провинциальная хабалка, стремящаяся урвать как можно больше. Хотя отдаю ей должное: над собой она хорошо поработала. И продолжает работать. Ей бы еще сдерживаться научиться… То есть с мужиками, от которых она что-то хочет поиметь, она сдерживается. С Петькой ни разу не позволила себе ни одной выходки. А вот с людьми, стоящими ниже ее, или с теми, кого она считает ниже себя… Лерка явно думала, что раз Петр оплатил ее участие в сериале, то можно помыкать костюмершами, гримершами, а также операторами и режиссером. Наверное, считала, что они будут терпеть все ее капризы. А они не стали. Подобное отношение к людям, кстати, не такая уж редкость у провинциальных девок, поднявшихся благодаря богатым мужикам и своим способностям в постели. Некоторые, правда, на самом деле талантливы, обладают хорошими голосами, актерским мастерством, но выпендриваются… Лерка красива, однако ни петь, ни играть не может. Правда, какое-то время была очень востребована как модель. Но, как я уже говорил, оставаться в моделях ей не позволяет возраст.

– То есть мне ожидать выпендрежа?

– Карина, я тебе советую сразу же поставить ее на место. В резкой форме. Жесткий, грубый язык она понимает прекрасно. Не церемонься с ней. Начнет орать – ори в ответ, обзывать – ты тоже вверни что-нибудь витиеватое. Не теряй чувства собственного достоинства! Не прогибайся перед ней ни в коем случае! Подумай, что тебе не придется с ней часто встречаться. Валерия, как я понял, собирается объяснить тебе идею своего романа. Хотя не представляю, что она под этим имела в виду. «Идея» и «Лера» – понятия несовместимые.

Шеф опять хмыкнул.

– Может, вообще встретишься с ней только один раз, а после написания заказанного романа Лерка будет иметь дело с издателями. Или не будет. Ты будешь.

– Она же, наверное, захочет прочитать, что получилось, – заметила я.

– Не уверен. Валерия хочет стать писательницей, чтобы утереть носы бывшим коллегам, владельцам модельных агентств и киношникам, не оценившим ее таланта. Они отказались от ее услуг, а тут она вдруг становится писательницей! Представляешь, какой щелчок по носу всем? Кстати, если Лерка захочет их обрисовать или описать, как ее ущемляли, обязательно меня предупреди. Надо будет выяснить, что случилось на самом деле, а не как все восприняла Валерия, и узнать настоящие имена и фамилии. Хотя эта дура может назвать тебе настоящие… Но ты-то понимаешь, что их надо менять! Леньке совсем не нужны иски от обиженных и оскорбленных, узнавших себя в творении новой писательницы.

Я спросила, как так получилось, что Леонид Левицкий женился на Валерии. Не мог же друг Петька его не предупредить, что она за «сокровище»?

Как выяснилось, Петька предупреждал. Более того, дал просмотреть пленку, презентованную киношниками, и в красках расписывал все то, что услышал про Валерию от разных лиц, и сообщил координаты тех лиц. Собственно, Леонид и не собирался связываться с Валерией. Но внезапно перед ним в очередной в его жизни раз встала проблема избавления от потенциальных матерей его детей. Потому что масса женщин с младых лет Леонида желала иметь от него потомство.

– Почему, Карина? Скажи мне как женщина, а… Ведь бабы хотели от него рожать и в те годы, когда он еще даже не знал, как выглядит нефтяная скважина!

– А фарцовкой он в советские времена промышлял?

– Промышлял, – кивнул мой шеф. – Так ею много кто промышлял. Правда, Ленька по большей части книгами торговал.

– Вот и ответ. Сейчас Леонид точно создает впечатление надежного и серьезного мужчины. Вероятно, создавал и тогда. Деньги, как я понимаю, он всегда зарабатывал. В советские времена народ очень трепетно относился к книгам, сейчас же у нас уважительное отношение к нефтяным скважинам. А мужчины, каким-то образом присосавшиеся к нефтяной трубе, вызывают большой интерес у женщин.

Шеф расхохотался, потом продолжил рассказ про друга Леонида.

Левицкий не знал, как спастись от преследовавших его женщин, желавших видеть его отцом своих детей. У него даже появилась мысль – не сделать ли вазэктомию, но очень не хотелось…

И тут друг Петька во время очередного похода в баню стал жаловаться на Валерию. Левицкий задумался и попросил организовать ему встречу с дамой. Петька с Володей (моим шефом) стали дружно его отговаривать. Но Левицкий считал, что только такая женщина, как Валерия, сможет избавлять его от потенциальных матерей его детей.

Удивительно, но они смогли договориться, заключили брачный контракт, а потом официально оформили брак.

– И что теперь?

– Леонид доволен! – воскликнул шеф. – Дома Валерия не выпендривается, то есть ведет себя, как с Петькой. Она знает, какой должна быть с мужиком, который ее содержит. И со всеми Ленькиными бабами разобралась! Ни одна к нему больше не лезет. А Леньке именно это и было нужно. Сама Лерка детей иметь не хочет, что его тоже очень устраивает. Ему хватает уже имеющихся. Но теперь она захотела стать писательницей…

Шеф закатил глаза.

– В период брака с Леонидом она не пыталась вернуться к модельной или актерской деятельности? – поинтересовалась я.

– Так ее ж никуда не возьмут! Настал черед издательств, которые даже не подозревают, что их ждет.

Я заметила, что авторы, вообще-то, не сидят в издательствах, а работают дома, необходимости регулярно бывать в издательстве нет. Оно вообще может находиться в другом городе, и тогда общение происходит по электронной почте, а гонорары переводят на счет.

– Карина, ты все-таки лучше предупреди издателей, – посоветовал шеф. – Возможно, тебе самой придется стать передаточным звеном и общаться с Лерочкой. В общем, желаю удачи.

Глава 3

По телефону Валерия Левицкая разговаривала со мной вежливо и назначила встречу на двенадцать дня в субботу. А вечером ко мне собиралась в гости Светлана Александровна, сгоравшая от любопытства.

Оделась я в синие джинсы и синий с белыми горизонтальными полосками свитер, под него поддела простую белую блузку. В ушах у меня маленькие сережки с бриллиантиками, доставшиеся от бабушки. Кольца к Левицкой я решила на надевать, хотя маникюр обновила. Глаза подвела, губы накрасила и поехала.

Проживали супруги в «сталинке» в Московском районе. При входе сидел консьерж (внушительного вида дядька в камуфляже), предупрежденный о моем приходе. Мои паспортные данные он внес в компьютер.

Будущая писательница встретила меня в розовом халатике, розовых тапочках с большими помпонами. Розовая же полоска на голове перехватывала выкрашенные в пшеничный цвет длинные волосы. Помада была розовая, лак на ногтях розовый, а на шее белой персидской кошки, тершейся о ноги хозяйки, красовался большой розовый бант. Рост Валерии, по моим прикидкам, составлял где-то метр семьдесят пять, то есть она не была такой дылдой, как многие модели, сопровождавшие представительных мужчин, появлявшихся в офисе нашей партии. Глаза, как и у меня, зеленые, только у нее – более насыщенного цвета и с какой-то поволокой. Я назвала бы их «ведьминскими» или, может, «русалочьими». Высокие скулы, прямой нос, пухлые, чувственные губы. Она на самом деле была очень красива, какая-либо вульгарность в облике отсутствовала.

Будущая писательница предложила мне пройти в малую гостиную, где мы устроились в креслах. На столе стояло пиво «Хайнекен» в бутылках.

– Давай по-простому, – сказала мне Валерия. – Пиво пьешь?

Я кивнула.

– А из горла?

Я опять кивнула. Я не собиралась выпендриваться.

Валерия пояснила, что прислуга сегодня выходная и вообще она не хотела бы, чтобы кто-то мешал нашему разговору. Во время объяснений будущая писательница ловко открыла две бутылки пива при помощи какой-то детали под столом. Я под стол не заглядывала, сама Валерия действовала «вслепую». Мы чокнулись. Я сделала глоток, потом извлекла из сумочки диктофон, листы бумаги и ручку, затем вопросительно посмотрела на работодательницу. Или жену работодателя?

– Почему ты согласилась на эту работу? – поинтересовалась она. – Так деньги нужны?

Я ответила, что содержу семью, состоящую из меня самой, четырнадцатилетнего сына и двух родителей-пенсионеров с жалкой костью (пенсией) от государства. К тому же у меня никак не получается издать собственные книги. В данном случае издание собственных книг – главная причина. Денег на издание за свой счет у меня нет. Заказ супругов Левицких дает мне шанс увидеть свои творения в печатном варианте и получить дополнительный доход, который мне не помешает.

– Ты на Вовку работаешь?

Я кивнула.

– Что он про меня рассказывал?

Я неопределенно передернула плечами. Не повторять же все то, что я услышала от шефа?

– Ясно. Гадости, которые о женщине говорит мужик, получивший твердый отказ. Но нормальный мужик никогда не лезет на жену друга. Это я так, тебе к сведению говорю. Хотя ты должна представлять, какой человек в нашей стране может пойти в политику и тем более возглавить партию непонятного предназначения. Тебе понятно, зачем нужен вам «Демократический выбор масс»?

– Для отмывания денег и решения еще кое-каких проблем.

– Правильно понимаешь, – расхохоталась Валерия. – Но мне нужно другое. Знаешь, зачем я это затеяла?

– Думаю, хочешь уесть старых знакомых.

– В принципе, правильно. Я хочу уесть двух знакомых. Другие, конечно, тоже пусть локти покусают после того, как выйдет моя книга, но меня интересуют только двое. Ты с Петькой Рыжиковым знакома?

Я сказала, что лично не знакома, но слышала про него от своего шефа. Более того, никак не могу вспомнить, где еще слышала его имя и фамилию.

– Писатель… – хмыкнула Валерия, открывая себе очередную бутылку пива.

Я пока не расправилась с первой. Мне хотелось оставаться трезвой.

Услышав пояснения, я открыла рот. В самом деле в книжных магазинах и ларьках я видела книги Петра Рыжикова, только вчера во время беседы с шефом не смогла соединить владельца бензоколонок и активно издаваемого в последнее время автора боевиков.

– Это один и тот же человек? – поразилась я.

Валерия кивнула. Я задумалась. Когда же Петр Рыжиков успевает еще и боевики писать? Или у него имеется свой литературный раб? Может, поэтому и Валерия решила кого-то нанять? А знает ли про творчество Рыжикова мой шеф? Почему-то мне казалось, что нет, иначе бы обязательно о нем упомянул.

Левицкая подтвердила, что нефтяник Рыжиков по какой-то непонятной причине решил стать писателем.

– Экономия на психоаналитике, – пожала плечами я. – Болезненное желание самоутвердиться. Тяга к самовыражению. Страсть к отражению действительности в доступной форме.

А про себя подумала: насколько прав был один из вождей прошлого, заявивший, что и кухарка может управлять государством. Эта фраза у нас в стране применима к разным видам деятельности, к писательству уж точно. На рынок в постперестроечные времена хлынул поток творений сотрудников милиции и прокуратуры, политиков и представителей шоу-бизнеса, но больше всего домохозяек, то есть тех самых «кухарок». И ведь так называемый «женский роман» в различных вариациях оказался поразительно живучим. Иногда создается впечатление, что только самые ленивые дамы еще не попробовали себя в творчестве. В особенности, если вспомнить поток конца девяностых и начала нового тысячелетия.

– Кроме Петьки, я хочу уесть еще одну свою… знакомую. – Собеседница долго подбирала нужное слово.

– Она тоже пишет?

Валерия кивнула.

– Алена Родионова. Слышала про такую?

Я покачала головой. Книг Алены Родионовой в книжных магазинах я точно не видела.

– Они еще не издавались. Мне один общий знакомый донес, что эта тварь взялась за перо. Но я должна ее опередить, и мои книги должны быть лучше!

Такое желание мне было понятно. Все находило свои объяснения: Валерия хочет уесть бывшего любовника, отказавшегося жениться на ней, и конкурентку.

– А чем Алена занимается?

– Жена банкира Родионова. Неужели не знаешь?

Я покачала головой.

– А вообще из моделей. И в сериале снялась. Почему меня-то в актрисы понесло? Думаешь, мне нравилось кривляться перед камерами?

– А зачем ты тогда моделью работала?

– Так все же знают: хочешь богатого мужа – иди в модели, – как само собой разумеющееся заявила Левицкая. – Рост позволял, физиономия тоже. К полноте я не склонна, всегда лопала, что хотела, и еда у меня нигде не откладывалась. А вообще я в детстве врачом хотела стать. Чего мало пива пьешь? Или ты наше предпочитаешь?

«Хайнекен» мне очень нравится, но я не могла поспеть за будущей писательницей. Она же внезапно вскочила и заявила, что хочет похвастаться передо мной новым холодильником, купленным на прошлой неделе. К моему удивлению, холодильник оказался специально под бочонок «Хайнекен» (или другого пива), которые в последние годы появились у нас в супермаркетах. Только я домой бочонками пиво не беру. Мы с подружками обычно по бутылочке пьем, а отец после проблем с сердцем вообще прекратил дружбу с зеленым змием, чему мы с мамой очень рады. Сын, если и потребляет, то где-то в подполье с друзьями. И вообще, как бы я дотащила домой бочонок из супермаркета?

Мы вернулись в комнату и к нашей беседе.

– То есть ты считаешь, что если под твоим именем будет издана книга, ты таким образом уешь и Алену Родионову, и Петра Рыжикова?

– Да. Но у меня есть еще одна идея… То есть это все – одна моя большая идея. В моем романе должны фигурировать и Алена, и Петька. Как главная героиня и главный герой.

– Жанр какой будет?

– Детектив.

– Кто кого убьет?

– Алена Петьку.

– Каким образом? Насчет орудия убийства у тебя есть предпочтения? Ты вообще все в деталях продумала?

– Нет, я тебе только расскажу про способ убийства. Все остальное – на твое усмотрение. Раз Ленька решил тебя нанять, а Вовка тебя посоветовал и вообще ты столько лет на него работаешь, все его речи пишешь, значит, тебе можно доверять и писать ты умеешь. Мужиков-то я много лет знаю. И знаю, в чем на них можно положиться.

«Можно подумать, они когда-то подыскивали литературную рабыню», – подумала я, но промолчала.

А затем услышала, что Петра предстоит зарезать на усыпанном лепестками роз любовном ложе кухонным ножом после акта любви. Валерия так живо описала эту картину, что она возникла перед моим мысленным взором. Также Левицкая специально для меня приготовила фотографии Петра и Алены (по отдельности, в разных ракурсах и разной обстановке), и я потребовала их очень точно описать – и внешность, и род занятий. Я сказала, что имена нужно будет изменить.

– Ладно, – легко согласилась будущая писательница. – Тогда пусть она будет Аллой, а он – Прохором.

Сама я никогда бы не решилась на подобное в отношении кого-либо из своих знакомых. Да, можно взять какие-то черты или какую-то необычную привычку, а потом отвести душеньку, так сказать, дать по морде на бумаге. Но описывать точно, с сохранением рода занятий…

– Ты с мужем не советовалась? – уточнила я, вспомнив предупреждение шефа. – Вообще, надо бы с юристом поговорить…

– Не парься. Пойдет под моей фамилией. И в начале книги напишешь «Автор предупреждает, что все герои являются вымышленными, а сходство с реальными лицами и событиями может оказаться лишь случайным». Вот могло оказаться – и оказалось. Мало ли что у меня в подсознании творится? Сидело – да и вылезло. Я же не убивать пошла, а выплеснула эмоции в творчестве. Я слышала, многие так делают.

Между прочим, недавно я читала статью одного психиатра о писательском творчестве. Там проводилась именно эта мысль. Немало людей берется за перо (или теперь будет правильнее сказать: садится за клавиатуру?), чтобы кому-то отомстить. Вот и хорошо – и для человека, и для общества. Человек никого не убивает, не калечит и даже не плюет никому в морду, сам же выплескивает наружу, а не копит отрицательные эмоции. Лично знаю одного писателя, который в романе «задрал собаками» начальницу по основному месту работы. И вообще теперь, читая книги и сталкиваясь с героем (или героиней), которого со смаком терзают, я обычно думаю, что прототип как-то насолил автору. Но лучше так, чем реальное насилие.

Я спросила у Валерии, что она желает в конце сделать с убийцей.

– Ее должны разоблачить. Как – на твое усмотрение.

– И что потом? В тюрьму ее отправить? Заставить покончить жизнь самоубийством?

– Нет, Алена никогда с собой не покончит, – уверенно заявила Валерия. – Будет неправдоподобно. Смертная казнь у нас отменена?

– Мораторий наложен. Да и раньше, по-моему, женщин не расстреливали.

– Ну здрасьте! Ты что, про репрессии не слышала? Да в сталинские времена…

– Я имела в виду конец советских. Сейчас точно не расстреляют.

– Знаю! – внезапно воскликнула Валерия, допила очередную бутылку пива и открыла новую. Я пока так и потягивала первую. – Пусть Алену убьет Петькина жена.

– А с ней потом что делать?

– Что хочешь. Может, потом продолжение напишем. Как Петькина жена идет работать посудомойкой, поскольку больше никуда не берут. Но в первом романе Алена должна убить Петьку и быть за это наказана. Придумала! Ирина, жена Петра, брызнет Алене в лицо кислотой – так, чтобы Алена ослепла и была полностью изуродована. Чтобы от ее наглой морды ничего не осталось!

Валерия закрыла глаза, на губах ее заиграла улыбка. Вероятно, женщина представляла себе картину в деталях и испытывала наслаждение.

– Дальше что? Алена остается в живых? Живет с изуродованным лицом и слепая?

– Нет, после такого она жить не захочет, – заявила Валерия. – Вот тогда-то она точно покончит жизнь самоубийством. Ну, например, таблеток наглотается. Или попросит бывшего любовника достать ей какой-нибудь редкий яд.

Я кивнула и спросила насчет мест возможных встреч Алены и Петра. Валерия описала мне уютное гнездышко для любовных свиданий (явно по личным воспоминаниям), потом рассказала о нарядах, драгоценностях, упомянула названия бутиков, которые следовало вставить в роман.

– Ездить герои должны только на пляжные курорты, – подчеркнула Валерия.

– Почему? – спросила я. – Теперь же вроде в моде горные лыжи.

– Петька терпеть не может зиму, снег и лыжи. Теннис тоже никогда не любил и на татами не валялся. Это обязательно упомяни, чтобы все точно поняли: речь о Петьке. Я больше таких странных для нашего времени бизнесменов не встречала. А он как любил пляж и море, так и любит. И плюет на всех.

Петр Рыжиков начал мне заочно нравиться.

– В общем, так, – подвела черту Валерия примерно через час непрерывного сольного выступления (рассказа о пляжных курортах). – Ты напиши основу, а наряды и драгоценности я потом сама вставлю. Про них я точно знаю лучше тебя. И звони мне с вопросами. Только не раньше двенадцати дня и не позже семи. В семь уже Ленька может прийти. Обычно, конечно, позже заявляется, но может.

– А если у тебя массаж, маникюр…

– Ты звони, и я тебе скажу, могу говорить или нет. Под маникюр точно смогу. И давай побыстрее, ладно?

Глава 4

Вечером Светлана Александровна приехала ко мне с бутылкой вина и тортом.

– Ну как? – спросила она с горящими от любопытства глазами. – Тебя не изувечили? Или просто обматерили?

Я ответила, что Валерия произвела на меня самое благоприятное впечатление, и дала послушать часть записи. На все просто не было времени – нам ведь требовалось обсудить кое-какие вопросы.

– Значит, ты ей очень нужна, – задумчиво произнесла Светлана Александровна.

– Роман написать, – хмыкнула я.

– Главное тут, по-моему, месть, и ты выбрана орудием отмщения, – высказала свое мнение моя знакомая. – Только надо хорошо подумать, чтобы ты потом не пострадала.

Я тут же поведала о своем желании проконсультироваться с юристом и о рекомендациях шефа по этому поводу. Я точно знала, что юрист в издательстве есть.

– Проконсультируемся, – кивнула Светлана Александровна. – Но книга на самом деле выйдет под именем Валерии Левицкой, а не Карины Куницыной. Ты в ней вообще никак фигурировать не будешь, и никакие договоры на тебя в данном случае заключаться не будут. Имена меняем, фразочку в начале романа ставим… Директор издательства предупредит Левицкого – пусть тот со своими адвокатами консультируется. Наш юрист для супруга писательницы составит договор. Подмахнет – напечатаем. И мы же не за свой счет, а за его будем сие творение издавать, так что отвечать им с супругой. Но неужели ты думаешь, что эта самая Алена Родионова или Петр Рыжиков подадут на Валерию в суд? Хотя могут… Но из других соображений – привлечь к себе внимание.

Тогда я спросила про писательство нефтяника Рыжикова.

– У нас издается, – кивнула Светлана Александровна. – В следующий раз зайдешь в издательство, дам тебе пару книжек для ознакомления. Следует отдать ему должное – читабельны. И даже очень.

– Он сам пишет?!

– Похоже, да, – ответила Светлана Александровна. – Хотя я всегда считала, что за политиков, бизнесменов и артистов пишут литературные негры. Редактура в некоторых местах требуется серьезная, а некоторые написаны совсем «чисто». Любовные сцены, например. Тут он большой специалист…

– Наверняка с большим практическим опытом, хотя и женат на одной женщине. Есть что описывать. А вообще занимательно?

– Да, – подтвердила редактор. – С юмором у него полный порядок. Иногда, правда, автора заносит в сторону, он теряет какую-то сюжетную линию, что в его случае понятно: у него нет времени писать весь роман от начала до конца, не отвлекаясь на другие дела. Как я понимаю, это его хобби, которому он предается в свободные вечера или выходные. Иногда Рыжиков что-то забывает. Порой кажется, будто два разных человека книгу писали. Читаешь следующий роман – и там такое же.

– Может, у него два литературных негра?

– Была у меня такая мысль, но потом я решила, что дело в настроении Рыжикова. Удачно прошла сделка – у героев все хорошо, юмор искрит, куча любовных сцен без какой-либо патологии. Упали цены на нефть – пошла чернуха: сплошные драки, трупы, анальный секс.

Я спросила, знакома ли Светлана Александровна с Рыжиковым лично. Приятельница ответила, что общается с автором по электронной почте, живьем его никогда не видела, хотя директор издательства встречался с ним неоднократно. Причем он совсем не выпендривается и после аргументированных объяснений вносит в романы требуемую правку – или соглашается на то, чтобы это сделала Светлана Александровна.

– То есть никаких проблем с решением рабочих вопросов нет, – сказала редактор. – Книги хорошо продаются. Мы ему платим десять процентов с продаж. При его тиражах и при твердом переплете сумма очень приличная. По твоим и моим, конечно, меркам. Как по его – не знаю.

– Так, может, все дело в кризисе? – рассмеялась я. – Цены на нефть упали, вот нефтяник и взялся за перо. По-моему, после начала кризиса многие авторы, которые ничего не писали долгие годы, вдруг опять всплыли на литературном небосклоне. Причем это касается книг не только ныне живущих, но и давно покинувших нас.

Не так давно я увидела в продаже новое произведение Толкиена, умершего в 1973 году. Интересно, какой национальности литературный негр? Напомнила о себе и дама-детективщица, первопроходица жанра в нашей стране, молчавшая несколько лет, – разразилась аж трилогией, только не криминальной. Бабки кончились? А свежий Набоков?! Свят-свят-свят…

Светлана Александровна считала, что Рыжикову все-таки захотелось славы, а не денег. Когда он прислал в издательство первый роман по электронной почте, директор решил его печатать, не зная, что его создатель – нефтяной король. Публикация шла за счет издательства с выплатой гонорара автору, а вот рекламную кампанию оплачивал уже сам Рыжиков. Затраты окупил дальнейшими гонорарами.

Я спросила, не известно ли моей гостье что-то о творчестве Алены Родионовой, конкурентки будущей писательницы Валерии Левицкой. Светлана Александровна развела руками. Мы залезли в Интернет и выяснили, что пока под именем «Алена Родионова» ничего не выходило.

* * *

События имели продолжение во вторник, когда я уже активно трудилась над романом Валерии Левицкой в свободное от основной работы время. Шеф долго хохотал, услышав мой краткий рассказ о встрече с будущей писательницей (моей рукой).

– На диктофон все записала? – уточнил вождь.

Я кивнула.

– Вот и успокойся. А Леньку я предупрежу. Ты должна написать то, что тебе заказали.

Вечером во вторник позвонила Светлана Александровна и попросила приехать в издательство. Они с директором будут там допоздна и очень хотят меня видеть. Я покинула офис партии и отправилась к ним.

– Сядь, Карина, и крепко держись за ручки кресла, – огорошил меня началом разговора директор издательства.

Я вопросительно посмотрела на него, потом на Светлану Александровну.

– К нам банкир Родионов приезжал, – сообщил директор.

– Кто? – не поняла я в первый момент.

– Муж еще одной будущей писательницы, Алены Родионовой.

– И что? – шепотом спросила я.

Оказалось, что Алена, в отличие от конкурентки Валерии, текст написала сама, а затем отправилась с ним в издательство, правда, в другое. Там ее творению дали рецензию, смысл которой можно выразить одной фразой: нечего со свиным рылом в калашный ряд лезть. Причем, как и следовало ожидать, никто не отложил своих дел и не стал читать роман банкирской жены, бросив все. Вероятно, рецензию вообще так быстро (через два месяца) дали потому, что банкирская жена задолбала издательство. Хотя следует отдать ей должное: она в издательстве не сообщала, что является банкирской женой. Фамилия-то у нее не такая уж и редкая. Вот если бы туда пришла какая-нибудь мадам Чубайс или Починок…

Получив отказ, Алена Родионова пожаловалась на издательство супругу. Поскольку банкир не любит, когда жена пребывает в печали, он решил разобраться с ситуацией и отправил в издательство гонцов. Гонцам сообщили, что издать написанное банкирской женой не могут – и объяснили, почему текст является неприемлемым.

– Они предложили переписать текст? – уточнила я.

– Нет, вообще решили не связываться. Как я понял, банкир сразу не предложил издать книгу за свой счет, а его супруга нацелилась на гонорар. Может, Алена много скандалила. Не знаю.

– А почему Родионов пришел в ваше издательство?

– У нас печатается хорошо известный ему нефтяник Рыжиков. Как я понял, банкир посоветовался с ним, и тот дал наши координаты. Не знаю, кому из них двоих пришло в голову нанять человека для переписывания романа. Наверное, Рыжикову.

– И что?

– Банкир был здесь вчера с утра, – вставила Светлана Александровна. – Я просмотрела произведение. Насколько я поняла, это примерно то же самое, что тебе заказала Валерия Левицкая.

– Поэтому мы хотим, чтобы ты занялась и вторым романом, – добавил директор издательства и расхохотался. Светлана Александровна последовала его примеру.

Я не понимала, почему им так весело.

Оказалось, что в романе Алены Родионовой Петра Рыжикова убивала Валерия Левицкая, причем в том же месте – на любовном ложе, которое я узнала по описанию Валерии. Только способ был другой: Рыжикова предлагалось огреть по голове бронзовым бюстом Ленина, а потом кастрировать, чтобы он уже никогда никому ни с кем не изменял. Умирал он от потери крови – так как в квартире находился один, долго был без сознания, и сам не мог вовремя вызвать «Скорую». С большим интересом мы все узнали, что после принудительной кастрации к врачу нужно попасть в течение двух часов – само кровотечение не остановится.

– А как же в древние времена? – спросила я для общего развития. – Тогда же и мальчиков, и пленных, которые потом трудились в гаремах…

– Ну, значит, зашивали или еще что-то делали, – пожал плечами шеф. – Я цитирую госпожу Родионову.

– А что у нее происходит с Валерией? – поинтересовалась я.

– Она выбрасывается из окна, когда ее приходят арестовывать, но не умирает, а ломает руки и ноги. В таком состоянии ее везут в тюремную больницу. Вдова подкупает санитаров, чтобы ее отравили каким-то редким ядом. Ну так как, возьмешься? – спросил директор издательства. – Банкир оставил тысячу баксов для того, кто выполнит литературную обработку. Берись, Карина. Потом все вместе повеселимся. Мужики же своим бабам обязательно раскрутку устроят. Ты представляешь, что будет? Что могут выкинуть эти две жены?

Я не представляла, и, пожалуй, не представлял никто. Возможно, если бы я могла предвидеть развитие событий, то ни за что не взялась бы за эту работу.

Глава 5

Романы вышли практически одновременно – постарались издатели. Директору уж больно хотелось повеселиться. Я вкалывала каждый вечер, все выходные и урывала моменты на работе. Валерия не знала, что я также тружусь над шедевром Алены, но по договоренности с издателями я предупредила Левицкую, что роман Родионовой выйдет в том же издательстве и примерно в одно время с ее.

Отмечу, что Валерия отвечала на все мои вопросы и дала множество консультаций по косметическим процедурам, бутикам и прочим недоступным мне вещам. С Аленой я никогда не встречалась, а потом выяснила, что та даже не в курсе, что ее книга подвергается литературной обработке. Муж сказал ей, что книга будет отредактирована и издана, а остальное Алену не волновало.

Рыжиков тоже выпустил очередной шедевр, в котором две дамы вели борьбу за благосклонность героя. Дамы были узнаваемы (для меня). Герой в конце выбрал верную подругу, которая ждала его много лет, пока у него не прочистились мозги и он не оценил ее по достоинству, а дамы устроили личную жизнь с холостыми друзьями героя. В процессе развития сюжета в романе появлялись трупы, но не главных героев, любовные сцены были и с той, и с другой, и герой не мог определить, какая из дам лучше.

Презентация трех книг проходила три дня подряд (по отдельности) на книжной ярмарке в ДК имени Крупской. Рыжикова презентовали в пятницу, Валерию Левицкую – в субботу, а Алену Родионову – в воскресенье. Я присутствовала на презентации книги Рыжикова вместе с шефом. Конечно, держалась в тенечке, но мне просто хотелось посмотреть на нефтяника, ставшего писателем. Надо признать, говорил он прекрасно. Может, ему пора в политику и он как раз это и планирует? Ах да, Петр же из партийно-комсомольской братвы. Они все умеют хорошо говорить, Правда, Рыжиков говорил по делу. Его было интересно слушать. На него было приятно смотреть – симпатичный (что я уже видела на фотографии на обороте обложки книг) мужчина, обаятельный, я бы даже сказала: яркий во всех смыслах. Эмоции у него били через край. Я поняла, почему у него много любовниц и почему его любят женщины, и только печально вздохнула про себя. Такой мужчина никогда не обратит на меня внимания. Такие любят моделей и актрис, а я – помощница лидера партии и литературная рабыня.

Читателей собралось много, Рыжиков никому не отказал в автографе – оставался в зале, пока не подписал книги всем желающим. Он был вежлив и корректен, для каждого читателя находил какие-то теплые слова, с женщинами всех возрастов кокетничал и сыпал комплиментами. Как я поняла, его читает самая широкая аудитория – и мужская, и женская, и подростковая. Ко времени презентации я сама прочитала два романа и получила удовольствие. Собиралась читать еще, хотя в последнее время крайне редко читаю что-то «для себя», обычно – то, что надо. Ведь приходится изучать рынок и постоянно держать руку на пульсе. Но во время и после прочтения творений Рыжикова я не могла не мечтать о мужчине, который ради любимой женщины перекрывает поставки нефти в Европу – чтобы она вернулась к нему от какой-то европейской титулованной особы.

Я также присутствовала и на презентации романа Валерии Левицкой, так как имела к нему самое непосредственное отношение. Мы стояли в сторонке со Светланой Александровной, никому не представляясь и не показывая, что как-то связаны с издательством и авторшей. Та, кстати, сама просила меня приехать – для моральной поддержки. Рядом с Валерией находились директор издательства и целых два пиар-менеджера. Но мы со Светланой Александровной поняли, что народ пришел просто из любопытства – посмотреть на Валерию. Более того, если на Рыжикова люди приехали специально, то на сей раз в зале оказались те, кто приехал на ярмарку по каким-то своим делам. Здесь ведь продают не только книги, но и диски, различные сувениры, посуду.

Валерия была страшно недовольна и, по-моему, готова показать свой несносный характер, о котором я только слышала. Когда два пиар-менеджера отошли, чтобы посовещаться в сторонке, а Валерия осталась совсем одна, я решила подойти к ней.

– Я сейчас кого-нибудь убью, – прошипела Валерия.

– Твою книгу, наверное, следовало бы презентовать в каком-нибудь бутике. Или в галерее, ресторане… – тихо сказала я. – Туда пришли бы и твои знакомые, которым ты хочешь утереть нос. А про книжную ярмарку они скорее всего даже не слышали.

– Была же реклама по телевизору!

– Мало ли там идет рекламы, – заметила я. – Думаю, нужно было разослать приглашения. Организовать маленький фуршет.

– А ты права, Карина, – кивнула Валерия. – И зачем только Ленька нанял этих двух идиотов? – кивнула она на двух совещающихся молодых людей. – Все, моим пиар-менеджером будешь ты! А им я сейчас покажу кузькину мать!

И Валерия показала. «Кузькина мать» в исполнении писательницы Валерии Левицкой стала настоящим украшением презентации. Сбежались все посетители ярмарки. Книги Валерии ушли влет. Народ терпеливо стоял в очереди за автографом, пока писательница проводила воспитательную работу с пиар-менеджерами. Те с позором бежали с ярмарки. Приглашенные телевизионщики все засняли, пишущая братия щелкала фотоаппаратами, простые граждане снимали писательницу, бушующую в гневе, на мобильные телефоны.

Валерия выдохнула, откинула волосы назад с раскрасневшегося (и еще более красивого) лица и спросила:

– Ну как, народ?

Ей ответили бурными, продолжительными аплодисментами. Журналисты ринулись к Валерии с вопросами. Та схватила меня за руку и объявила:

– Пиар-менеджером назначаю свою подругу Карину Куницыну. У нее, кстати, на следующей неделе тоже книги выходят – целых две. Я сейчас народу буду книги подписывать, а Карина вам обо мне расскажет. У нее лучше получится. Я-то – писательница, а не оратор…

Я, конечно, воспользовалась возможностью разрекламировать и свои книги в надежде, что хоть кто-то из журналистов их упомянет, а у потенциальных читателей моя фамилия или названия книг отложатся в памяти. Потом я рассказала, что работаю помощницей главы партии «Демократический выбор масс». На вопрос о знакомстве с Валерией (я, кстати, удивилась, когда та назвала меня своей подругой, но ничего опровергать не стала) я сказала, что мой шеф дружит с ее мужем с юности. Поскольку я гораздо лучше Валерии могла рассказать о «ее» книге, то и рассказала. Сама писательница активно кокетничала с читателями.

Уже в машине Валерии, куда мы сели со Светланой Александровной (директор уехал на своей), писательница тепло поблагодарила нас, а мне сказала, что обговорит с мужем условия найма меня в пиар-менеджеры.

– Но, вообще-то, я работаю…

– Ленька с Володькой между собой разберутся, – махнула рукой Левицкая. – Кстати, я тебя прошу завтра сходить на презентацию Алены. Светлана Александровна, вы тоже пойдете?

– Придется, – вздохнула редактор. – Наше же издательство выпустило ее книгу.

– А если объективно, то как вам ее книга?

– Редактору пришлось переписывать, – невозмутимо сообщила Светлана Александровна. – Вы-то, Валерия, сразу откровенно признали, что написать не можете. Честность подкупает. А ваша конкурентка добавила нам работы. Карина, как ты считаешь, проще написать с нуля или переписывать?

– С нуля.

Валерия так и не узнала, что Алену переписывала я.

Презентация шедевра Алены Родионовой оказалась просто провальной. Она не пользовалась успехом, как Рыжиков, не устроила шоу, как Валерия Левицкая. Более того – не удосужилась прочитать роман в том варианте, в котором он пошел в печать. К тому же, как мне кажется, дамочка вообще плохо помнила его содержание и не смогла толком ответить ни на один вопрос. При ней находились один пиар-менеджер и два телохранителя. Пиар-менеджер, дама лет тридцати пяти, старалась, как могла. Старался и директор издательства. Но сама Алена презентацию провалила.

Вечером я порадовала рассказом об этом Валерию Левицкую. После выхода статей в газетах и телевизионных репортажей она обрадовалась еще больше. Леонид Левицкий обговорил с вождем нашей партии мое участие в продвижении книги его супруги (написанной моей рукой), и я стала крутиться, как белка в колесе. Но мне нравилось!

Мои собственные книги тоже распродались очень быстро, и издательство взяло в работу остальные. Я была счастлива.

Глава 6

Примерно через неделю пропал Петр Рыжиков. То есть вообще пропал. И никто не знал, где он.

О таинственном исчезновении владельца бензоколонок я узнала из «Криминальной хроники», а на следующий день задала прямой вопрос шефу. Я не исключала, что это какая-то рекламная акция для продвижения очередного тиража, но все оказалось гораздо серьезнее.

– Ты знаешь, что теперь техника позволяет вычислить местонахождение мобильного телефона, если он даже выключен? – спросил мой начальник.

Я кивнула.

– Мы с Ленькой заплатили, кому нужно, и выяснили: Петькин телефон лежит на дне речки Волковки.

Я непонимающе посмотрела на шефа.

– Волковское кладбище знаешь? Там вдоль железной дороги протекает… нечто, так вот это «нечто» и называется речкой Волковкой.

– Купчино? Рыжиков живет в Купчене? Хотя, вообще-то, там много домов улучшенной планировки…

– И еще президент жил. Теперь то здание – «дом образцового содержания». У меня приятель проживает на той же улице, в точно таком же доме. Правда, ему до «образцового содержания», как до Луны.

Я вспомнила недавно прочитанную статью о новом туристическом маршруте, проложенном в Купчине. Петербург давно называют музеем под открытым небом. Правда, благодаря красивым памятникам архитектуры восемнадцатого и девятнадцатого веков. Но теперь гости нашего города (как, впрочем, и его жители) могут ознакомиться и с достопримечательностями Купчина при помощи «уникальной экскурсионной программы». Она на самом деле «уникальная» и я бы назвала ее «лизоблюдской». Догадываетесь, какой дом будут показывать экскурсантам? Кстати, это панельная девятиэтажка конца шестидесятых годов. У нас их именуют «брежневками». Также планируется показывать дом, в котором жил Виктор Цой, и дом, где в настоящее время проживает математик Перельман.

Шеф тем временем сообщил мне, что у Рыжикова в Купчине, где-то в районе метро, имелась квартира для встреч с дамами. Адреса руководитель партии «Демократический выбор масс» не знал, был только в курсе, что квартира однокомнатная и покупалась специально для таких целей.

Я заметила, что Валерия Левицкая (пока еще не стала Левицкой) вполне могла там бывать.

– О, а это мысль! – воскликнул шеф и попросил позвонить моей новой подруге.

Я позвонила. Та сказала, что тоже обеспокоена исчезновением Петьки, которого нет уже третий день, и знает, как беспокоится за него ее супруг. А потом предложила нам съездить на ту квартиру. Только без супруга!

– Правильно, Леньку пока брать не будем, – успокоил писательницу шеф. – Втроем поедем.

Мы с шефом отправились на его машине. Валерия заявила, что будет на своей прямо к дому, и подробно объяснила, как туда добраться.

Дом на самом деле оказался улучшенной планировки, из построенных где-то в последние пятнадцать лет. На подъезде был установлен домофон, Валерия позвонила в нужную квартиру, но нам никто не ответил. Тогда Левицкая позвонила в соседнюю, и там, ничего не спрашивая, нажали на кнопку, открывающую входную дверь. Консьерж отсутствовал, на лестнице уже требовался ремонт, лифт пестрел надписями, информирующими о половой жизни жителей подъезда. Имелся даже один рисунок для неумеющих читать.

– Да, раньше тут жила другая публика… – заметила Валерия.

– Дети подросли, – высказал свое мнение мой шеф. – Дом неэлитный. К тому же кризис. Десять-пятнадцать лет назад люди прилично зарабатывали, а теперь они вполне могут сидеть без работы.

Нужная нам квартира находилась на одиннадцатом этаже (из четырнадцати). Конечно, на звонок никто не ответил. Валерия опять позвонила в соседнюю – в ту, из которой нам открыли дверь подъезда.

На пороге появилась молодая мамаша с ребенком на руках.

– Ой, а мы врача ждем… – сообщила она.

Мой шеф очень вежливо спросил, когда она в последний раз видела соседа.

– Он здесь не живет. Только баб сюда водит.

Соседка посмотрела на меня. Потом остановила взгляд на Валерии.

– Ой, а я вас видела…

– Я не была здесь несколько нет! – возмутилась та.

– Не здесь, по телевизору. Вы книги пишете?

Валерия расплылась в улыбке. Шеф спросил, нет ли случайно у женщины ключа от соседней квартиры. Молодая мамаша покачала головой. Потом вдруг вскликнула:

– Ой!

Судя по выражению лица, ее осенила какая-то мысль.

– Вы алкашей снизу спросите, – посоветовала она.

– У каких алкашей? – уточнила я.

– Под его квартирой. Я точно знаю, что сосед с ними ругался. Не понимала почему. Если б они сверху жили и его залили – понятно. Может, так шумели? Там три мужика живут.

– Голубые, что ли? – пораженно спросил шеф.

– Да нет, не похоже. По-моему, вообще никакие. То есть их ни женщины, ни мужчины не интересуют, только водка. Вернее, они все пьют. Мы тут стенку разбирали, я нашла старое вино – несколько лет назад делали из своей черноплодки, но не пошло у нас, и мы про него просто забыли. Так я им снесла, предупредила, что старое. Они так счастливы были! Мужчины тогда все трезвые были. Сказали мне, что готовились еще две недели «поститься», а тут я с таким подарком. Руку мне целовали. Интеллигентные люди. Понимаете, они не бомжи какие-то, а приличные, но спившиеся мужчины.

– А Петр к ним что, неоднократно заходил?

– Да, – кивнула молодая мамаша. Добавила задумчиво: – Может, он им тоже алкоголь оставшийся отдавал? Он же дам тут принимал. Наверное, оставалось, а со следующей не хотел начатую бутылку пить… Знаете, что? Поговорите с бабой Варей. У нее общая стена с алкоголиками.

Молодая мамаша назвала нужный номер квартиры, а потом даже спустилась с нами, чтобы баба Варя открыла дверь.

– Донжуана ищете? – прищурилась бабка. – Вы ему кто?

– Друзья, – ответил шеф.

И тут бабка узнала нас всех. И про партию она слышала, и про организуемые нами митинги, в которых даже участвует кто-то из ее знакомых, и нас с Валерией видела на презентации – ведь телевизионщики показали и ее (в бою), и меня (во время ответов на вопросы).

– Заходите, – пригласила бабка. – Раз известные люди, то ничего не сопрете. А если сопрете, я знаю, где вас всех искать.

Увидев обстановку, я подумала, что любой вор сам оставил бы здесь милостыню. Бабка жила с дочерью-медсестрой и какой-то дальней родственницей из Молдавии, приехавшей в Петербург на заработки. Обе находились на работе. Из современных вещей в квартире был лишь компьютер, да и то, пожалуй, выпуска прошлого века. Мы сняли обувь и верхнюю одежду и прошли на кухню.

Баба Варя активно интересовалась жизнью своих соседей по лестничной клетке. Правда, в настоящее время мужчины отсутствовали.

– То есть они тут живут где-то с месяц, потом исчезают недели на две, а затем опять возвращаются.

– Вы спрашивали, куда жильцы исчезают?

– Спрашивала. Говорили всегда одно и то же: по домам.

– То есть тут живут три мужика-алкоголика, которые периодически возвращаются домой? – уточнил шеф.

– Понимаете, молодые люди, я вначале подумала, что они эту квартиру сняли, чтобы вместе пить. Ну, то есть собираться, общаться, причем по-культурному – не в подъезде, не в садике. В любом случае в садике и подъезде зимой холодно, а тут тепло. Баню, может, не любят. И бани теперь дорогие.

– Дешевле, чем снять квартиру, – заметила я.

– Или квартира принадлежит одному из них, – встряла Валерия. – Может, унаследовал от бабушки или тети.

– Нет, вначале тут вообще никто не жил. С самого времени постройки. Нам с дочкой нашу квартиру ее бывший муж купил, когда они разводились. Молодуху себе нашел, гад! Ну ладно бы встречался с девками, как донжуан ваш, так нет, жениться решил!

История бабкиной семьи нас волновала мало. Нас волновал Петр Рыжиков и странные алкоголики. Я подумала, что смогу их использовать в каком-нибудь романе.

Оказалось, что алкоголики стали появляться в соседней квартире года три, может, четыре назад. Поживут – исчезнут, потом снова заселяются.

– Песни пели, дрались?

– Нет, – покачала головой баба Варя. – Врать не буду – ругались. Вернее сказать, спорили. Я только никак не могла понять, о чем. Но кто вообще поймет пьяных мужиков? С донжуаном тоже скорее спорили. Громко, но непонятно. Я ни разу так и не вникла в суть спора. Потом было дело – их кто-то запер.

– В квартире?!

– Ну да. Новый замок появился. Он и сейчас стоит. Им изнутри не открыть было.

– К вам через балкон не пытались залезть, чтобы выбраться?

– Ко мне – нет, через соседний подъезд выходили. В однокомнатных квартирах балкон общий с тем подъездом. Так что вы можете еще и туда сходить. Но мужики душевные. Мне кран бесплатно починили, плинтус прибили. Я им, конечно, налила по рюмашке. Ну, как положено. Очень рады были.

– А Петр часто с ними ругался? – спросил мой шеф.

– Да чуть ли не каждый раз, когда приезжал. Но это он зря. Сам тут кобелится все время – аж у меня слышно, как он со своими кралями кувыркается. И не так уж мужики громко пьют. Я же знаю, какие соседи-пьяницы бывают. Сколько лет прожила в коммунальной квартире! А про них троих я вам уже сказала: не пели ни разу. Мебель не крушили, музыку громкую не включали. Да никакую не включали. У них только телевизор, и, по-моему, они в основном новости смотрели и криминал. Вообще-то, и слышимость у нас в доме сверху и сбоку. А донжуан-то над ними! Они должны были его слышать, а не он их. Так что, думаю, просто выпендривался.

– Вы не знаете, чем те мужчины зарабатывают себе на жизнь? – спросила я.

Баба Варя покачала головой.

– А спрашивали у них? – встряла Валерия.

– Сказали, что берутся за любую случайную работу.

– Ну а про квартиру хоть что-нибудь они говорили? – поинтересовался мой настырный шеф.

Хотя это правильно: такая бабка должна была вытянуть из соседей максимум информации. А теперь нам нужно вытянуть ее из бабки.

– Им знакомый предоставляет ее для временного проживания. Но когда их нет, никого тут нет. И до них никого не было. Никогда. А за квартиру платят, я узнавала.

Мы втроем переглянулись. Я считала, что больше мы здесь ничего не выясним, и вообще нужно искать Петра, а не трех странных алкоголиков.

Внезапно у шефа в кармане ожила трубка. Оказалось, что звонит Ирина Рыжикова, супруга Петра. Она нашла в вещах мужа непонятную связку ключей и спрашивала у друга Вовы, не знает ли тот случайно, от чего они могут быть.

Шеф сказал Ирине, где находится, и предложил приехать на место – раз уж он здесь. Ирина обещала быть минут через сорок. Шеф посмотрел на Валерию и заметил, что той лучше покинуть этот дом. Валерия согласилась. Мы с ней расцеловались, и она ушла. Мы с шефом остались у бабы Вари ждать приезда Ирины Рыжиковой. Бабка развлекала нас рассказами о трех алкоголиках, которые скрашивали рутину ее жизни.

Глава 7

Ирина оказалась холеной дамой с идеальной кожей. Наслушавшись Валерию Левицкую и прочитав Алену Родионову в оригинале, я догадалась, что в данном случае использовалась лазерная шлифовка, мезотерапия и, не исключено, инъекции из клеток овечьего эмбриона. Трудно было сказать, что у нее в лице настоящее. Может, глаза? Они у мадам Рыжиковой карие. Правда, какие-то неестественно блестящие и влажные, что ли. А разрез глаз, природой данный или приобретенный в какой-нибудь дорогой клинике пластической хирургии? Не знаю… Губы точно не свои. Как, впрочем, и у всех гламурных дамочек (по утверждению двух писательниц). Интересно, королева бензоколонок делала губы под наркозом или «по живому»? Оказывается, без амнезии получается гораздо лучший результат. Пытка продолжается примерно сорок минут. Лично я не готова на такие жертвы. Валерия Левицкая и Алена Родионова через них прошли.

Скулы у Ирины Рыжиковой, по всей вероятности, были собственными, то есть их никакой пластический хирург специально не приподнимал, щеки – не впалыми, что являлось еще одним доказательством наличия своих скул и того, что коренные зубы специально не удаляли. Нос… Возможно, подвергся переделке. Уж слишком аккуратненький. Неужели я теперь всех богатых дамочек буду рассматривать под этим углом зрения?

Ирина была одета в брючный костюм, поверх наброшена легкая курточка с меховой опушкой по краю капюшона и манжетам. По-моему, не по возрасту (реальному). Хотя с такой «младенческой» кожей…

Шеф представил меня своей помощницей, Ирина только кивнула, а с бабой Варей, у которой мы ее ждали, даже не удосужилась поздороваться. Но старушка как будто не обиделась. Ей не до того было – она превратилась в одно большое ухо.

Ирина протянула моему шефу довольно внушительную связку ключей. Баба Варя придвинулась поближе. Я стояла все на том же месте и никуда не лезла.

– Пошли попробуем открыть, – сказал шеф и первым стал подниматься по лестнице на следующий этаж.

За ним устремились Ирина, потом я, а затем баба Варя, прихватившая ключи от собственной квартиры и захлопнувшая дверь.

Шеф внимательно осмотрел два замка квартиры Петра Рыжикова, потом ключи и довольно быстро справился.

– Я зайду первым, – объявил он, но вскоре позвал и нас.

На этот раз первой ворвалась баба Варя. Ирина ее не останавливала. Интересно почему? Или ей все равно? Ну да, она же не живет в этом доме, и дамочке, наверное, нет никакого дела до того, что какая-то бабка будет о ней говорить незнакомым ей людям.

Кухня оказалась самой обычной, с традиционным белым гарнитуром, с минимальным набором посуды. Правда, имелись микроволновка и кофеварка. В единственной комнате центральное место занимала огромная кровать, застеленная багровым покрывалом. Окна были занавешены тяжелыми темно-багровыми шторами с вышитыми золотой нитью розами. Угол занимали два багровых кресла и небольшой круглый столик. Слева от ложа стояла тумбочка с настольной лампой. Естественно, с багровым абажуром. Больше никакой мебели. Обои были красными с золотом. При взгляде на обстановку на ум приходило одно слово: бордель. Правда, дорогой бордель.

Я тут же вспомнила два романа, то есть то, что написала сама по рассказу Валерии, и то, что переписывала за Аленой. Так вот, Петра Рыжикова убивали именно на этом ложе. У Валерии оно еще было посыпано розовыми лепестками. Кстати, а где бюст Ленина из романа Алены?

Мой шеф тем временем отправился к тумбочке и в нее заглянул. Я, правда, знала, что там находится (из романов), но не стала лезть с комментариями и предупреждениями. Наверное, шефа игрушками для любовных утех не удивишь, зато я как раз посмотрю, как они выглядят, а то все никак не решусь зайти в секс-шоп.

Игрушки очень заинтересовали бабу Варю. Ирина на нее рявкнула. Старушка заявила, что если мужик гуляет, то в этом всегда виновата баба. Я молчала.

– Молодой человек, подарите мне, пожалуйста, вон ту штучку, – показала баба Варя на самый большой фаллос с пупырышками.

– А вам зачем? – повернулся шеф.

– Так у родственницы скоро день рождения, а я все никак не придумаю, что ей купить.

– Сходите в секс-шоп и купите, – буркнула Ирина.

– Тебе чего, жалко? Сама не покупаешь, вот твой мужик и бегает по другим бабам. Это тебе нужно в секс-шоп идти и скупать там весь ассортимент. Молодой человек…

– Возьмите, – кивнул шеф и предложил всем покинуть квартиру.

– Молодой человек, а на ключики взглянуть можно? – спросила баба Варя уже на лестничной площадке.

– Зачем вам еще и ключи? – спросила Ирина резким тоном. – Мало вам одного подарка? Ключи вам точно никто не подарит.

Баба Варя не обращала на Ирину никакого внимания и рассматривала связку, которую ей все-таки передал шеф.

– Вот этот – от нового замка алкоголиков, – объявила баба Варя.

– Откуда вы можете знать?! – закричала Ирина.

– Спорю на еще один такой же, – сказала баба Варя, показывая на фаллос у себя под мышкой (по-моему, такой дубиной можно человека убить. Или пюре картофельное делать, используя вместо блендера).

– Вы серьезно? – посмотрел на бабку шеф.

– Спорю – серьезно. Отдашь мне еще один из коллекции?

– Я про ключ.

– А ты проверь.

Мы спустились на этаж бабы Вари, и шеф вставил ключ в замок квартиры алкоголиков. Но дверь сразу не открылась, пришлось подбирать ключ ко второму замку. Наконец и он щелкнул. На сей раз шеф, Ирина и баба Варя ворвались внутрь практически одновременно. И как только не застряли в дверном проеме? Затем в прихожую шагнул шеф. Я заходила последней.

Потом они втроем начали одновременно орать, только выражая разные эмоции. Я же осматривала место действия, то есть место преступления.

В этой квартире в жизнь были воплощены сцены из двух до боли мне известных романов одновременно. Только обстановка другая.

Кухня оказалась примерно такой же, как и в квартире наверху – гарнитур, микроволновка, кофеварка, однако посуды побольше и ряд пустых бутылок под столом. Плиту следовало бы хорошенько вымыть, как, впрочем, и замызганный чайник, и кастрюли. В комнате стояли три одинаковые кровати, две у одной стены, спинками друг к другу, одна – у другой. Покрывала отсутствовали, белье просто умоляло о встрече с отбеливателем. В углу у окна находился стол с компьютером, рядом на тумбе – лазерный принтер. Никакого внешнего модема. Хотя они ведь бывают и встроенные. Или этот компьютер не подключен к Интернету? У стены с одной кроватью стоял еще один небольшой письменный стол с телевизором «Рекорд», вроде бы первой партии цветных телевизоров, на которые в советские времена приходилось записываться. У нас такой был, но уже давно отправлен на помойку. Еще имелись двустворчатый шкаф с зеркалом и шесть стульев. Я заглянула в шкаф. Какая-либо одежда отсутствовала. То есть вообще что-либо отсутствовало.

Если в квартире наверху обстановка была дорогая, здесь все выглядело дешевым. По-моему, самой ценной вещью являлся компьютер. Тут было грязно и неуютно. Кругом (но только не в шкафу) валялись давно не стиранная мужская одежда, носки самых разнообразных видов и расцветок. За покрытую слоем пыли люстру зацепился шарф. У меня создалось впечатление, что вещи принесены сюда с помойки. Жилище больше всего напоминало портовую ночлежку.

Но главным «экспонатом» был труп. И не чей-нибудь, а, как я сразу же поняла (хотя бы по воплям моего шефа и Ирины), Петра Рыжикова. Сама я не узнала его в первый момент. На презентации я видела, как мне казалось, совсем другого мужчину – полного энергии, фонтанирующего идеями и юмором, живого – во всех смыслах. Этот же лежал абсолютно неподвижно… Как же смерть меняет человека!

По кровати (той, что стояла одна) были разбросаны уже засохшие лепестки роз. На полу рядом с ней валялся бюст Ленина высотой где-то сантиметров пятнадцать. У меня несколько знакомых используют подобные бюсты, не обязательно Ленина, во время квашения капусты – в годы перестройки унесли с работы, когда их собирались выкинуть за ненадобностью, а для капусты очень хорошо подходят. Из груди совершенно обнаженного Рыжикова торчал кухонный нож, вот только ложе под бедрами не пропиталось кровью, как описывала Алена. Да, Рыжикову отсекли одну часть организма, но крови было мало. Вокруг ножа ее вообще не было! Странно… Однозначно труп лежит тут не первый день. Если бы не чуть приоткрытая оконная створка, мы бы все, наверное, рухнули в обморок от вони. А так запах выветривался, но, конечно, не полностью.

Ирина грохнулась в обморок, баба Варя с искусственным фаллосом под мышкой внимательнейшим образом осматривала труп, шеф по мобильному звонил в милицию. Я просто стояла истуканом – не могла прийти в себя. Но не от увиденной картины, а от того, что фантазии двух дамочек воплотились в жизнь.

Или это не были фантазии?

Как жаль Рыжикова, хотя я не была знакома с ним лично! Видела его живьем только один раз, и он произвел на меня большое впечатление. Талантливый, незаурядный человек… Был.

– Воды принеси, – бросил мне шеф после телефонной беседы с органами. Я вышла из ступора и побежала на кухню.

Ирина пришла в себя до приезда следственной бригады. И повела себя странно. После того как шеф полил ее принесенной мною водой, женщина немного потрясла головой, сидя на полу, а затем встала на четвереньки и начала продвижение к трупу на кровати.

– Эй, Ира, не надо! – прошептал шеф.

– Оставь ее в покое, – прошипела баба Варя. – Пусть убедится. А то труп заберут на экспертизу, и потом окажется, что только в закрытом гробу хоронить можно. Нормативы у них существуют – через сколько-то дней после смерти гроб не открывают. Прощаешься с покойником – а его не видишь. Что за прощание с закрытым гробом?

И баба Варя привела в пример какого-то племянника какой-то бабки из этого дома, умершего насильственной смертью. Там как раз была такая же ситуация.

– Прощайся, прощайся, дочка, – сказала она Ирине.

Но та, похоже, никого не слышала, а видела только Петра Рыжикова.

Стоя на коленях перед низкой кроватью, она коснулась живота Рыжикова, то есть крупной, выпуклой родинки, которую в своих романах описывали и сама Алена, и Валерия. Обе упоминали, что при занятиях сексом эта родинка в нижней части живота создает дополнительные оригинальные ощущения. Почему-то Ирина сейчас трогала пальцем именно родинку.

– Ира, вроде до приезда следственной бригады ни к чему прикасаться нельзя, – сказал шеф.

– Она же не поверхностей касается, – тут же встряла баба Варя, – а тела. И вообще мы тут уже много к чему прикоснулись. Все равно будут отпечатки пальцев снимать.

Старушка оказалась права. Следственная бригада отругала нас за то, что трогали многие поверхности. Патологоанатом заметил, что из-за открытой оконной створки возникнут проблемы с установлением времени смерти. Но ни у кого не возникало сомнений в том, что смерть Петра Рыжикова была насильственной.

– А где его одежда? – первым делом спросил очень даже симпатичный молодой следователь, оглядываясь вокруг.

Как я уже говорила, в комнате валялась кое-какая одежда, но я не думала, что очень обеспеченный нефтяник и одновременно популярный писатель носил что-то из нее.

– Ира, посмотри, где тут вещи Петра, – тронул за руку вдову мой шеф.

Женщина опознала только пальто, висевшее в прихожей «борделя». В квартире, где Рыжиков встретил свою смерть, его вещи отсутствовали. Ну, может, если только какой-то из непарных носков принадлежал ему. Но носки опознать вдова не могла.

Допрашивали нас всех в квартире бабы Вари, любезно предоставленной в распоряжение органов. Сотрудники также тщательно осмотрели и квартиру на одиннадцатом этаже. Но там ничего интересного (для себя) не нашли, только обработали все поверхности на предмет отпечатков пальцев. Больше всего сотрудников органов интересовали жильцы квартиры, в которой обнаружили труп. Баба Варя знала только, что одного зовут Иван, а второго Слава, имя третьего никогда не слышала. Ни фамилий, ни точного возраста старушка назвать не могла. За сорок, но шестидесяти нет. Твердо заявила, что при встрече узнает всех троих, но где ей с ними встречаться?

Со мной разговаривали меньше всех, так как я впервые оказалась в данном доме, с Рыжиковым при жизни знакома не была, а живьем видела один раз. Я с инициативой не лезла и про романы Алены и Валерии ничего не сказала. Шеф и супруга тоже мало что могли добавить. Ирина заявила, что у мужа всегда были любовницы, но она закрывала на это глаза и его не выслеживала. Однако супруг никогда не пропадал надолго и всегда ночевал дома, если не находился в командировке. Поэтому его длительное отсутствие сразу же заставило ее забеспокоиться. Представители органов уже слышали об исчезновении Рыжикова – он был довольно известной в нашем городе фигурой. Шеф подчеркнул, что семья для его друга всегда была святым делом, от Ирины он уходить не собирался, хотя всегда встречался с какой-нибудь бабой. С кем в последнее время, шеф не знал. Был в курсе, что у Петра имеется квартира для свиданий, но адрес выяснил только сегодня у одной из его бывших любовниц, которая уже два года замужем. Про трех соседей-алкашей и отношения Рыжикова с ними мой шеф ничего сказать не мог. Мужчины (как мужчины) его точно не интересовали.

Следователь заметил, что, судя по тому, как был убит Петр Рыжиков, убивала женщина. Я же подумала, что это вполне мог быть и мужчина, воспользовавшийся подсказкой из двух романов одновременно. Может, он хотел не Рыжикова убить, а подставить дамочек или хотя бы одну из них?

Глава 8

В машине шефа я сразу же сказала ему про романы двух писательниц. Он тихо выматерился себе под нос и велел мне:

– Лерке звони. А я сейчас Леньку наберу.

Вскоре мы уже сидели в квартире Левицких с двумя обалдевшими супругами.

– Я не убивала, – шептала Валерия побелевшими губами. – Зачем мне его убивать?

– Может, изъять роман из продажи? – предложил шеф.

– Да тираж уже разошелся! – рявкнул Левицкий. – Издательство за свой счет допечатку заказало! Какого лешего ты эти лепестки роз придумала?! – заорал нефтяник на жену. – По ним же тебя опознать могут! Кому-то в голову придет…

– В таком случае скорее подумают на Алену Родионову, – перебила я. – Бюст Ленина – более яркая и запоминающаяся деталь. И кастрация. То есть все ближе к роману Алены, а не Валерии. От Валерии – лепестки и нож в груди.

– Вовка, кто мог его кокнуть? – схватился за голову Левицкий.

– А я откуда знаю? – ответил вопросом на вопрос шеф. – По нефтяным делам точно не могли? Может, кто-то профессионала нанял, который все обставил таким своеобразным образом?

– Профессионал бы в другой квартире обставил, – высказал свое мнение Левицкий. – И не было у него проблем по работе. Нет, это кто-то из баб.

– Но Петр всегда был щедр с женщинами. Со всеми нормально расставался, никого не обижал.

– Одна вполне могла посчитать себя обиженной, – возразили мы с Валерией почти одновременно.

– И где искать эту бабу?! – снова схватился за голову Левицкий. – Кто может знать, с кем он встречался в последнее время?

Валерия объявила, что завтра позвонит знакомым в модельных агентствах – Петр же предпочитал вполне определенный типаж. Также нужно узнать в актерских кругах и в мире шоу-бизнеса. Тогда Левицкий заявил, что возьмет на себя кинош-ников, шефу остался шоу-бизнес. Как я поняла, они сами решили искать преступника. Во-первых, погиб их друг, во-вторых, следовало спасать Валерию, пока на нее не навесили убийство.

Но, по-моему, для начала следовало все-таки разобраться с тремя алкоголиками. Только я не знала, как их искать. Бабу Варю на завтра вызвали составлять фотороботы, но что они дадут? Может, что-то подскажут отпечатки пальцев – если они пригодны для опознания и если кто-то из тех трех мужиков побывал в местах не столь отдаленных. А если нет?

* * *

В судмедэкспертизе трупом Рыжикова занялись вне очереди. Не знаю уж, по указанию органов или друзья из нефтяных кругов подмазали кого следовало. Вскрытие показало поразительную вещь. Причиной смерти была остановка сердца, вызванная каким-то редким ядом, который обычными методами определить не смогли. Можно только сказать, что растительного происхождения. Не химия. К тому же следов яда уже осталось очень мало. Частично он уже то ли вышел из организма, то ли распался на составляющие. Да и экспертиза запоздала. Вот если бы труп попал на стол сразу… Удар по голове бюстом Ленина никак не мог быть смертельным – не туда, так сказать, били. Более того, патологоанатом считал, что он нанесен после смерти потерпевшего. Нож тоже втыкали после смерти. И часть организма отрезали также после смерти. Поэтому и крови так мало. То есть убийца пришел уже после того, как Рыжиков умер, и обставил сцену. Вероятно, он же забрал одежду.

– Зачем было забирать одежду? – спросила я у шефа, который рассказал мне о результатах экспертизы.

– Рвотные массы – это улика: по ним можно многое определить. Ведь в них обязательно содержится определенный процент яда. Ты же слышала: по тем остаткам яда в организме, которые нашли, скорее всего никогда не определят, какой использовался яд. Даже если мы оплатим все возможные исследования. А если бы остались рвотные массы, шанс на успешную экспертизу значительно увеличился бы. Жалко Петьку…

Также шеф сообщил, что из компьютера был удален жесткий диск, и к Интернету его никогда не подключали.

Шеф велел мне сопровождать его на похороны и держать там глаза и уши открытыми. Шеф на пару с Леонидом Левицким собиралась нанимать профессионалов, чтобы вели съемку и засняли всех, кто придет. Как выяснилось на месте, органы тоже вели съемку. Были и журналисты всех мастей. Ни Валерия, ни Алена не появились. Валерии «светиться» запретил муж. Почему отсутствовала Алена – не знаю. Возможно, по тем же причинам.

Дам было много – и помоложе, и постарше, то есть и действующие модели, певички и актрисочки, и уже сошедшие с подиума и подмостков. Как будто мы присутствовали на выездной сессии какого-нибудь агентства… Все рыдали. Я гадала, прыгнет кто-то в выкопанную могилу или не прыгнет. А может, они там драку устроят? В особенности, раз работает несколько камер – драки-то, как неоднократно показывала практика, сильно повышают рейтинг и соответственно гонорары. Вдова была в темных очках, ее поддерживал незнакомый мне мужчина. Создавалось впечатление отрешенности от действительности, Ирина словно была не здесь. К моему удивлению, покойника в лоб не целовала, на него не падала, только коснулась рукой лба, поддерживаемая все тем же мужчиной. Он быстро отвел ее в сторону, уступив место другим.

Шеф сказал, что у Петра остались сын и дочь от Ирины и вроде бы имелся еще один незаконнорожденный ребенок, но шеф про него ничего сказать не мог. Общему сыну с Ириной было семнадцать лет, юноша учится в Англии, поэтому, возможно, не успел или просто не смог прилететь в Петербург на похороны отца. Дочери – двенадцать. Взяла бы я двенадцатилетнего ребенка на похороны отца (хотя моему четырнадцать)? Не знаю. Может, девочка впечатлительная. А может, Ирина догадывалась, что соберется целый отряд бывших папиных возлюбленных. Кто знает, что они устроят…

Я не рыдала, хотя мне, конечно, было жаль Петра, талантливого писателя. Осматривая собравшихся на прощание, я в какой-то момент просто застыла столбом. Потому что узнала в толпе своего бывшего мужа. Только он был чисто выбрит и коротко подстрижен. Честно скажу: Ванька – последний человек, которого я ожидала увидеть на похоронах нефтяного короля.

Мы с ним вместе учились в университете на филологическом факультете. Парней у нас было мало, но и спрос на них тоже был небольшой. В советские времена на филфаке часто искали жен обеспеченные мужчины и их сыновья, планировавшие дипломатическую или офицерскую карьеру. Статус супруги офицера в советские времена считался очень неплохим и почетным, и многие девочки к этому стремились. Тем более что после русского отделения филфака вполне можно было работать в школе, а уж школы имелись во всех местах, куда отправляли молодых офицеров.

Но у меня начался роман с поэтом Ванькой. Я была романтически настроенной девушкой, жаждала любви, прогулок под луной и поэзии. С ним стихи мне были обеспечены, и в большом количестве. Ванька на самом деле писал тогда хорошие стихи о любви. Теперь, правда, перешел на похабно-эротические частушки, которые наш общий сын обнаружил в Интернете. Мы с ребенком убедились, что их кропает наш папа-поэт, поскольку он обычно рядом размещает фотографию. На той фотографии он в своем обычном виде – с нечесаной бородой, из которой любил доставать крошки наш попугай, и с длинными патлами.

Прожили мы с Ванькой три года, потом мое терпение лопнуло, и я его выгнала. Он не желал зарабатывать деньги и требовал постоянного восхищения своей гениальностью, к тому же стал пить. Говорил, что на Руси все гении всегда пили. Спал супруг обычно до двенадцати, а то и до двух, потом похмелялся и шатался по квартире, мешая моим родителям, которые сидели с ребенком и занимались хозяйством, пока я зарабатывала деньги на всю семью. Вечером начинал творить и творил часов до трех. Иногда выезжал в издательства и на встречи с другими поэтами. А среди ночи звонил и просил его забрать, так как он «неадекватен».

После очередного выезда на встречу с другими гениями я собрала нехитрый Ванькин скарб (к одежде он был абсолютно равнодушен и ел все, что дают) и отвезла к его маме, пояснив, что я в своем доме поэта больше терпеть не намерена. Мы выпили чаю, свекровь тяжело повздыхала и призналась, что ожидала этого гораздо раньше. У меня еще оказалось ангельское терпение. Ванькин отец тоже был поэтом, так что она очень хорошо представляла, что за жизнь у меня была.

Мы периодически с матерью перезваниваемся. Когда она лежала в больнице, к ней ездили я и моя мама. Ванька был то ли в запое, то ли в творческом кризисе, что, в принципе, одно и то же. Кстати, его отец во время одного такого кризиса замерз под забором.

После нашего развода Ванька продолжал писать стихи. Иногда матери удавалось пристроить его на работу – дворником или сторожем, но его отовсюду выгоняли. Как я понимала, они жили на ее пенсию. Не представляю, как на нее можно жить. Как я уже упоминала, на сына Ванька никогда не давал ничего, да я и не рассчитывала ни на что. Свекровь во время наших редких встреч всегда говорила, чтобы я следила за сыном. Не дай бог, начнет стихи писать! Но сын увлекся компьютерами и никаких творческих наклонностей не демонстрировал. Желания общаться с папой тоже не высказывал – отца в своей жизни он видел только пьяным и с трудом ворочающим языком, да и то лишь для того, чтобы прочитать что-то из своих гениальных творений. После последнего папиного визита, когда тот упал сразу же при входе в нашу квартиру, оставив ноги на лестничной клетке, сын спросил, можем ли мы обойтись без его визитов. Как я догадываюсь, еще и бабушка с дедушкой проводили соответствующую работу в мое отсутствие. Конечно, парню нужен мужчина рядом, который стал бы им заниматься… Но где такого взять? Не поэта, не писателя и не политика? Слава богу, у нас есть нормальный дедушка. Но, наверное, дедушки мало… Я часто чувствовала себя виноватой перед сыном, однако, с другой стороны, понимала, что лучше никакого папы, чем такой, как наш.

Но на похоронах Рыжикова Ванька предстал передо мной совсем в другом облике… Не знаю, что должно было случиться, чтобы он привел себя в презентабельный вид. Сейчас бывший супруг походил на себя двадцатилетней давности, то есть во времена обучения в университете. Тогда он еще не носил бороду и не отрастил патлы. Вот только лицо теперь несло на себе отпечаток дружбы с зеленым змием. По-моему, тут не смогли бы помочь даже самые дорогие косметические процедуры, по части которых я стала большой специалисткой (теоретически). В общем, меня разбирало любопытство.

Я начала тихонечко продвигаться в направлении бывшего мужа.

Он явно пришел на похороны один и никого из собравшейся толпы не знал. Красотки в черном его не интересовали. Женщины никогда не являлись Ванькиной страстью. Его интересовали пьянки в кругу себе подобных (в смысле, поэтов). Насколько я знала, у всех Ванькиных друзей с женщинами были проблемы. Всех гениев рано или поздно выгоняли из дома (чаще – рано). Да и женщины им требовались лишь для того, чтобы приготовить поесть, постирать и послушать очередное творение. Я подозревала, что как мужчина Ванька уже ни на что не способен.

Я встала метрах в трех сбоку, чтобы наблюдать за его лицом. Он в самом деле переживал! Когда опускали гроб, у него на глаза навернулись слезы. Может, Петр Рыжиков спонсировал выпуск каких-нибудь Ванькиных стихов?

Я не собиралась ехать на поминки, да меня туда никто и не приглашал, поэтому решила проследить за Ванькой. Он с кладбища отправился на обычный городской автобус. Я быстро позвонила по мобильному шефу, тот сказал, что ему сейчас не до меня, и оставлял все на мое усмотрение. «На мое усмотрение» было поговорить с бывшим мужем.

Я подошла к нему на остановке.

– Карина, а ты здесь откуда? – поразился бывший. Он был почти трезв!

– Оттуда же, откуда и ты, – ответила я.

– А ты кого хоронила?

– Я была на похоронах Петра Рыжикова, как и ты, Ваня. Только мне интересно, откуда ты его знаешь. Кстати, хорошо выглядишь. Давно сменил имидж?

Ваньке явно было очень неуютно.

– Ты знаешь, что Рыжикова убили? – продолжала допрос я.

Ванька кивнул.

– Он издавал твои стихи?

– Нет, Карина, он издавал свои книги. То есть их издавало издательство. Причем ему не требовалось это делать за свой счет, они прекрасно продавались. И я не знаю, что нам теперь делать. То есть мы все не знаем.

На глаза Ваньки снова навернулись слезы. Настоящие слезы! У него было горе. Только я пока не понимала, что он мне только что хотел сказать.

– Ваня, какие у тебя были отношения с Рыжиковым?

– Какие могут быть отношения между рабом и хозяином? Но он был хорошим хозяином… И другого-то все равно нет!

– Ваня, ты хочешь сказать, что писал книги за Рыжикова?

– Мы втроем писали, – откровенно всхлипнул бывший. – Славку Спиридонова помнишь? На восточном факультете учился, арабист. А Андрея ты не знаешь.

Как пояснил бывший, все романы, которые вышли под именем Петра Рыжикова, кропали он сам и эти Славка с Андреем. Мой бывший муж писал любовную линию и постельные сцены, поскольку был специалистом по романтике, неизвестный мне Андрей, успевший два года поработать в милиции, ваял криминальную линию, а Славка Спиридонов вставлял восточный колорит – во всех романах Рыжикова появлялись какие-то арабы, и герои часто отправлялись на арабский Восток, где Спиридонов успел побывать в качестве военного переводчика.

– И Рыжиков снимал для вас квартиру?

– Нет, селил в свою.

– Ты хочешь сказать, что та однокомнатная квартира в Купчине, в которой его нашли…

Бывший кивнул и снова всхлипнул.

– Карина, помоги! Мне на самом деле не к кому обратиться. Ты для меня – родной человек. Мама уже старенькая, ну и сама понимаешь…

– А Славка с Андреем сейчас где?

– В запое, – как само собой разумеющееся сообщил бывший.

– А как так получилось, что ты сейчас… почти трезв?

– Так похороны же, Карина! Это святое. И кто-то от нас должен был пойти.

– Ты давно бреешься?

– Вчера побрился. Вон видишь, порезался в нескольких местах с непривычки. Славкина жена меня подстригла. Мама очень радовалась, что я наконец решился.

– Но ты так сделал, чтобы тебя соседи из того дома не узнали? Например, баба Варя?

– Ты с ней знакома?!

– Вот что, Ваня, нам нужно очень многое обсудить. Поехали ко мне.

– А… нальешь? Надо бы Петра помянуть…

– Налью после того, как расскажешь все, что знаешь.

– Расскажу, – обещал бывший.

Глава 9

Я позвонила по мобильному отцу и предупредила, что мы приедем с Иваном.

– Где ты его нашла?! – закричал отец. – Зачем ты тащишь его к нам домой?!

– Папа, мне надо с ним поговорить.

Ванька услышал, что кричит в трубку мой отец, и предложил поехать в их с мамой квартиру. Я подумала и согласилась. И сообщила отцу, где буду. На что он заявил, что я – ненормальная. Но у меня не было настроения слушать крики или воспитательные речи. Да, Иван был не лучшим мужем и зятем, но я – взрослая женщина и в состоянии решить, когда и с кем мне общаться.

Свекровь была рада меня видеть. И рада продуктам, которые я купила по дороге. В ее квартире ничего не изменилось, ремонт не делался никогда. Обои не просто пожелтели, в некоторых местах позеленели и почернели. Или это плесень? Или даже грибок? Как можно жить в таких условиях! Интересно, а куда Ванька девал деньги, которые ему платил Рыжиков? Хоть сколько-то матери отдавал? Я не удержалась и прямо спросила.

– Отдавал половину, – кивнула старушка. – Я как узнала, что убили нашего благодетеля, так в церковь сходила, за упокой свечку поставила… Что теперь делать будем, не представляю…

– Не реви, мама! Что-нибудь придумаем. Надо с издателями поговорить. Может, захотят что-то посмертное опубликовать. Будто у него в сейфе нашли рукописи… А мы с ребятами быстренько накропаем.

– Да что вы напишете, если вас не запирать? Петр прав был, когда вас запирал! Тогда вы и писали. А теперь кто вас запрет и где?

Иван пояснил мне, что нефтяной король Петр Рыжиков быстро понял, что троим гениям нельзя давать пить, пока они не выдадут на-гора рукопись. А зная, что их ждет в награду, мужчины старались работать быстро и качественно. В случае плохого текста Рыжиков заставлял переписывать. В случае же хорошо сделанной работы хозяин накрывал «поляну». Напитки всегда были дорогими и качественными, закуска достойной.

Иван рассказывал это, пока мы с его матерью собирали на стол гораздо более простую закуску, чем выставлял нефтяной король. Но Рыжикова на самом деле следовало помянуть. Как я догадывалась, поминать в основном будет Иван, а мы со свекровью – закусывать.

– Ой, Кариночка, пока не забыла! – воскликнула старушка. – Мне же тебе документы надо отдать.

– Да, мать, неси, – кивнул Иван. – Пусть Карина заберет и у себя держит. У нее будет надежнее.

– Вы о чем? – посмотрела я вначале на бывшего, потом на его маму.

– Мы ведь квартиру приватизировали, – сообщила свекровь. – На меня одну. А я завещание на Коленьку написала. Кариночка, ты ведь не выселишь Ивана?

– Конечно, нет, – закивала я, не ожидавшая ничего подобного.

– Карина, понимаешь, я боюсь, что пропью квартиру, – принялся за объяснения бывший муж, – подпишу какие-нибудь бумаги в бессознательном состоянии. Ну, ты же знаешь, что я пьяный ничего не соображаю. Какие-нибудь мошенники и воспользуются. Сколько уже было случаев и у нас в городе, и в Москве. А так квартира будет на маму, потом ты жилплощадь на сына переведешь. Считай, что это алименты единовременно. Да и вообще, с какой стати квартиру каким-то чужим людям отдавать?! Она – единственное, что у нас с мамой есть. А так у Николая своя квартира будет.

– Спасибо…

– Кариночка, ты только не забывай про Ивана, когда я помру, – всхлипнула свекровь.

– Да вам еще жить и жить! – воскликнула я. – Не думайте о смерти!

– Как же тут не думать, если такие молодые умирают…

– С Рыжиковым – совсем другое дело, – возразил Иван и предложил выпить за помин души раба Божьего убиенного Петра.

Я решила, что информацию из Ваньки нужно вытягивать поскорее – пока он не отключился. Регулярно с ним встречаться – по какому угодно поводу – у меня не было никакого желания. Для начала я попросила бывшего рассказать о знакомстве с нефтяником, который вдруг решил стать писателем.

Выяснилось, что Иван, как и я, много лет ходил по издательствам, пытаясь пристроить свои вирши. Иногда ему удавалось что-то опубликовать в газетах и журналах, но за мизерные гонорары. В процессе хождений он познакомился с другими такими же писателями и поэтами и проводил с ними свободное время, которого у творцов было навалом. Они много пили и много спорили. Естественно, ругали более успешных коллег. «Обсуждение» вышедших произведений входило в обязательную программу встреч. Только это всегда была едкая критика в исполнении завистливых неудачников.

Потом в их кругу каким-то образом разнесся слух, что объявлен творческий конкурс и успешно его прошедшим будет предложена постоянная работа за неплохие деньги. Откуда пошел тот слух, Иван не знал. Он даже не мог теперь вспомнить, кто и на какой пьянке ему сообщил, куда и в какое время следует идти.

Конкурс проходил в той самой квартире, где совсем недавно обнаружили труп Петра Рыжикова.

– Нефтяник его сам проводил?

– Нет, какая-то баба. Она не представлялась. Мерзкая, надменная, с тонким острым носом. Сука, в общем.

– Ты ее узнаешь, если увидишь?

– Узнаю, – скривился Иван и выпил еще водки. – Она иногда приезжала проверять нашу работу. Петр был нормальным мужиком, мы с ним всегда договаривались. Он, по крайней мере, выслушивал! А эта гадина только приказы отдавала.

– То есть она – из помощниц Рыжикова?

– Наверное, – кивнул бывший.

– И тетка ни разу не назвала себя?

Иван отрицательно покачал головой. Но я подумала, что она, вероятно, представлялась, только мой бывший благоверный забыл об этом, а во второй раз спрашивать имя-отчество поостерегся, чтобы не потерять работу. Двое других писателей-алкоголиков тоже могли запамятовать, как зовут надсмотрщицу.

Я попросила рассказать, в чем заключался творческий конкурс.

По словам Ивана, он приехал по указанному адресу слегка подшофе, то есть в своем обычном состоянии. У подъезда столкнулся еще с двумя претендентами, которых пока не пускали в подъезд. После звонка по домофону каждому говорили, когда звонить снова.

– А телефон вам та дама не оставляла?

– Нет. И в квартире, где нас селили, телефона не было вообще. Мобильные у нас на время работы отбирали – или сам Петр, или его баба. И на конкурс я пришел без звонка. Мне время и место сказали. Я, конечно, опоздал. Но ты же знаешь, я всюду всегда опаздываю…

Иван заходил в квартиру последним. Два других претендента, покинувших ее до него, сообщили, что им дали задание написать сочинения на указанную тему объемом в один авторский лист. Темы были разные.

В тот раз Ванька впервые увидел так не понравившуюся ему бабу.

– Сколько ей лет?

– А кто ее знает? Сорок, пятьдесят… Всегда в темных очках, но не солнцезащитных, а с дымкой. Толстые стекла, глаза не рассмотреть. Очень неприятно разговаривать с человеком, когда не видишь его глаз!

– Может, у нее светобоязнь? Бывают же разные заболевания…

– Да, по-моему, она здорова, как лошадь! Просто не хотела, чтобы ее узнавали.

– Ты ее на похоронах не видел?

Иван покачал головой и сказал, что специально высматривал, но, кажется, она не удостоила похороны работодателя своим присутствием.

– Одевалась дорого?

– А я почем знаю? Рваного или грязного ничего не было. Никаких колец, даже обручального. Хотя кто такое чудовище замуж возьмет? Да еще и с таким характером?

– Женщина некрасива?

– Шрам у нее на лице. Часть под очками скрывалась, но все равно видно. Андрей – парень из милиции, который со мной писал, – считал, что ее кто-то ножичком полоснул.

Из романов Алены Родионовой и Валерии Левицкой я знала, что достижения современной медицины позволяют избавиться от любых шрамов. Причем есть несколько способов, и для каждого случая подбирается наиболее подходящий. Правда, для этого нужно иметь деньги. Может, Рыжиков своей помощнице мало платил?

– А если бы не было шрама? Все равно некрасивая? – не отставала я.

– Он невольно притягивал внимание. Шрам и очки. Причем иногда он казался более жутким, иногда менее. Может, от раздражения кремами, или шампунь попадал. Я не знаю. Но вид отталкивающий.

– И что за задание она тебе дала при первой встрече?

Иван рассказал, что дама вначале долго расспрашивала его о творческом пути, потом при нем просмотрела несколько стихотворений, которые мой бывший принес с собой в распечатанном виде, и сказала, что ей требуется человек, который будет писать любовные сцены. Иван получил задание написать несколько любовных сцен – романтическую, страстную с фейерверком эмоций, сцену изнасилования, можно с извращениями, а также описать любовь или двух гомосексуалистов, или двух лесбиянок. Работу было велено прислать на незнакомый электронный адрес. Его дама вручила Ивану отпечатанным на бумажке. Давался срок: неделя.

– Я помню, как Ванечка пришел с того интервью, – заговорила моя свекровь, которая нас очень внимательно слушала. – Я его тогда все время подгоняла, чтобы писал.

– Правильно, мать, делала. Или наоборот – неправильно? Теперь и не знаю, – запечалился Ванька.

Я попросила рассказывать дальше.

Примерно через неделю после того, как Иван отправил тексты по электронной почте, ему на домашний телефон позвонила та же тетка (он узнал ее по мерзкому голосу) и велела приезжать в известную ему квартиру на следующий день. Особо подчеркнула, что нужно быть трезвым, иначе работы не получит.

Иван в то время сидел вообще без денег, поэтому в любом случае вынужденно не пил. И никто из друзей его никуда не приглашал. Так что даже отрезвляющих мероприятий проводить не пришлось, он только голову и бороду вымыл шампунем и тщательно причесался. Мама выдала специально отпаренный костюм – единственный в его гардеробе, надевавшийся для походов по издательствам.

Если в первый раз Иван посетил только кухню, то на этот раз побывал в комнате, уже обставленной так, как я видела. Мерзкой тетки не было, с ним, Андреем и Славкой встречался сам Петр Рыжиков.

Он просто представился по имени, не называя фамилии и основного рода занятий, и сказал, что в результате творческого конкурса они трое были выбраны для выполнения вполне определенной работы – им предстоит написать роман совместными усилиями. Андрей как бывший сотрудник органов, пытавшийся кропать милицейские детективы, не увидевшие читателя, получил задание писать криминальную линию и сцены убийств, мой бывший муж – любовную линию и постельные сцены, а Слава как специалист по Востоку – добавлять восточный колорит и описывать места, где ему довелось побывать во время службы военным переводчиком.

– Сюжет вы придумывали втроем?

– Нет, нам дали синопсис. То есть даже не синопсис… Указали основную сюжетную линию, описали героя, который переходит из романа в роман. То есть изначально планировался сериал. Мы, правда, тогда про сериал еще не знали. Нам Петр сказал: вот вам сюжет, вот герой, пишите. Объем – пятнадцать листов. Основную сюжетную линию нам давали всегда. Потом мы сами что-то придумывали, добавляли.

– Я в тот первый раз так беспокоилась! – воскликнула моя свекровь. – Ванечки целый месяц дома не было. И позвонить он не мог. Звонила женщина и говорила, что с ним все в порядке. Но я столько капель выпила!

Иван сказал, что в тот раз им было велено съездить домой за вещами и на следующий день с утра заселяться в квартиру, из которой они не выйдут, пока не выдадут текст. Петр обещал, что все это время они будут обеспечены качественным питанием, пить запретил. На руки выдал аванс, чтобы отвезли домой.

– Ты довез?

– Не все, – признался Ванька.

– Большую часть довез, – сообщила свекровь.

– И что дальше?

«Утро» у принявшего с вечера Ивана несколько растянулось, и он приехал на квартиру только в начале четвертого. Там находился Андрей, прибывший где-то около полудня и тоже мучившийся «после вчерашнего». Слава прибыл часам к пяти в сопровождении супруги.

– А Петр Рыжиков?

– Нет, опять была та мерзкая баба. Ох, и ругала она нас… Но сразу же нашла общий язык со Славкиной женой. Та была счастлива, что Славка работу получил, и просила отдавать деньги ей. В свою очередь обещала доставлять мужа на работу. И ее очень устраивало, что Славки месяц дома не будет, а деньги она получит. Потом с той бабой еще мать Андрея познакомилась, и они со Славкиной женой подружились. По-моему, сложившаяся ситуация всех трех баб очень устраивала. Но Славка и Андрей потом Петра упросили, чтобы тот часть гонорара им отдавал. Петр и отдавал. Как я тебе уже говорил, он нормальный мужик был… И зачем он только такую гадину на работе держал?

Мне лично это было понятно. Тетка организовывала работу литературных негров. И ведь на самом деле хорошо выполняла свою работу! Романы выходили регулярно и читабельные.

По словам Ивана, их заперли в квартире, не оставив ключей и телефона. Интернета тоже не было. То есть связь с миром отсутствовала. Холодильник на самом деле оказался забит продуктами. Конечно, ни икры, ни красной рыбы, ни балыка не предлагали, но зато имелся внушительный запас пельменей, тушенки, сыра, паштета. В пенале лежали макароны, крупы, чай, кофе, сахар в коридоре, в стенном шкафу – картошка. Или мерзкая тетка, или Петр приезжали через день, привозили хлеб, еще какие-то продукты, сигареты, забирали написанные куски.

– Как я понял, баба потом нас редактировала, – сообщил Иван. – Очень ругала, в особенности в первый раз. Потом-то мы уже приспособились к ее требованиям. Иногда она на самом деле подавала толковые идеи. Мы дописывали какие-то сцены, что-то меняли, что-то совсем убирали. Вначале пытались спорить, потом прекратили. Заказчик всегда прав.

– Вы бумаги какие-то подписывали? – уточнила я. – В смысле об отказе от каких-либо прав…

– О неразглашении подписывали. В самый первый день. В смысле, когда приехали на квартиру с вещами.

Я усмехнулась про себя.

– И кому ты рассказывал о новой работе?

– Я – только маме. И вот теперь тебе. Славка, конечно, все жене рассказал. Но та из него всегда все вытягивала. Андрей, наверное, матери. Вообще, он с родителями живет, а иногда к какой-нибудь бабе пристраивается, только его все выгоняли. Но мы никогда ни с каким журналистом даже словом не обмолвились! Мы же все понимали. И как бы мы доказали, что книги мы писали?

– Про филологическую экспертизу когда-нибудь слышал?

– Слышал. Но мы же втроем текст писали! А потом та тетка его «причесывала». Она на самом деле много редактировала. Нет, Карина, ничего не доказать. Да и зачем?

– Чтобы идти в издательство и договариваться писать дальше! Ты ведь сам мне сегодня говорил!

– Мы уже обсуждали это с мужиками… Карина, ты людей из этого издательства знаешь?

Я кивнула. Я вполне могла изложить проблему и директору, и редактору Светлане Александровне. Более того, лично я никаких бумаг о неразглашении не подписывала.

– Скажи, что мы готовы писать за кого угодно. Объясни все в частной беседе. Андрюха сказал, что раз мы бумаги о неразглашении подписывали, то прямо себя предлагать нельзя. Нужно ведь свои прошлые публикации представлять, чтобы тобой заинтересовались. А какие у нас публикации под своими именами? Ты, в общем, поняла, что мы можем.

– А та тетка ни на кого из вас не выходила после смерти Рыжикова?

Иван покачал головой.

– Совсем недавно прошла презентация нового романа Рыжикова. Сколько-то времени книга была в издательстве, потом в типографии… – задумалась я. – То есть после сдачи прошло месяца два как минимум, если не три. За это время вы что-то успели накропать?

– Два романа.

– Вот вам и посмертные издания. Больше под Рыжикова вы писать не сможете. У него в сейфе – или в компьютере – не могло остаться десять новых романов. А так издатели скажут, что один уже был сдан, и он наверняка сдан и находится в работе, а второй «найдет» жена. Или та тетка объяснит ей ситуацию, если мадам Рыжикова не в курсе того, как муж создавал свои романы.

Я вспомнила встречу с Ириной на месте убийства ее супруга. Пожалуй, она не знала, что супруг нанимал литературных негров, и о предназначении квартиры, где их селил Рыжиков, ей было не догадаться. Да и нам с шефом такой вариант не пришел в голову. Насчет же целей использования верхней квартиры сомнений не возникло ни у кого.

– Кариночка, замолви за Ивана словечко в издательстве, ладно? – попросила свекровь.

Я кивнула и также обещала поговорить со своим шефом. Мало ли, может, кто-то еще из его знакомых захочет стать писателем (если не он сам). Конечно, придется писать что-то совершенно новое, возможно, даже изменить жанр, но, как говорится, жрать захочешь – напишешь.

– Вас никогда не выпускали из квартиры во время работы? – спросила я у Ивана, помня о том, что мне рассказывала баба Варя.

– Мы сами выходили, – сообщил бывший муж. – Тебе бы понравилось месяц сидеть взаперти? И вообще, не могли же мы каждый день с утра до вечера роман писать! Это же все-таки творчество, а не вытачивание гаек на станке. И потом, трое мужиков живут вместе… Просто издевательство какое-то!

– В квартире были инструменты?

Иван покачал головой и сказал, что Андрей перелез по балкону в соседний подъезд. Там даже объяснять не пришлось, что у них, мол, сломался замок, а телефона нет, в квартире никого не было, дверь легко открывалась изнутри и захлопывалась снаружи. Андрей вышел, потом позвонил по домофону и сообщил ребятам, что едет домой за инструментом, потом затоварится и вернется.

В тот вечер они душевно посидели. Но на следующий день приехала мерзкая тетка, вызвала Петра Рыжикова, оба работодателя долго орали на алкоголиков, обещая оштрафовать. Трое литературных негров заговорили про права человека. И тогда Петр – все-таки он сам был мужчиной и явно не отказывал себе в удовольствиях – сказал, что разрешит напиваться раз в неделю. Мерзкая тетка была против. Мужики объявили, что без «горючего» не выдержат. Андрей требовал также выпускать их из квартиры.

Петр Рыжиков объявил, что новые условия они смогут обсудить только в случае, если компания выдаст достойный продукт. Хозяин поставил новый замок и пару раз на самом деле привез мужикам выпивку. После того как те закончили роман, их отпустили по домам и велели ждать.

– Деньги вам выплатили?

– За вычетом штрафа. Славку жена половой тряпкой отхлестала – она рассчитывала на большее. Андрея мать просто долго ругала.

– И что потом?

– Нас снова пригласили писать роман, – пожал плечами Иван. – Дело встало на поток. Рыжиков разрешил нам выходить из квартиры, но советовал не очень «светиться» перед соседями и напомнил, какую бумагу мы все подписывали. Мы его поняли, когда познакомились с любопытной бабкой-соседкой, поэтому сами старались ей на глаза не попадаться. Как она к нам приставала! Мы боялись даже, что в милицию позвонит. Спросили у Рыжикова, что в таком случае говорить. Ведь нас же могли за террористов принять!

Я хотела сказать, что Ванька себе льстит. После одного только взгляда на его испитую физиономию любому нормальному человеку сразу же стало бы понятно, что ему нельзя доверить ни изготовление, ни закладку бомбы.

Рыжиков объявил, что в случае прихода милиции они должны представляться поэтами или писателями, уходящими от мира, чтобы творить. Петр забрал у Ивана, Славы и Андрея их собственные произведения, которые не удавалось никуда пристроить, и запустил в Интернет – как доказательства имевшего место быть творческого процесса. То-то мой сын находил папины шедевры с фотографией!

– И что милиция – являлась?

– Нет. Но один раз нас в вытрезвитель забрали. У Андрея день рождения был, ну и мы, как водится… Пошли за добавкой, приняли на детской площадке, потом еще добавили, а тут милицейская машина.

– И сколько вы пробыли в вытрезвителе? Или потом пятнадцать суток занимались уборкой города?

– Нет, нас Рыжиков выкупил.

– А откуда он мог узнать, где вы? Вы же, как я поняла, ему позвонить не могли. И, наверное, не стали называть в милиции фамилию работодателя. Кстати, когда вы узнали, кто он такой?

– Когда книги стали выходить. По Интернету посмотрели. Нам же давали «отпуск» между написанием романов. А насчет вытрезвителя то ли сам Рыжиков догадался, то ли его мерзкая баба. Во всяком случае, забирала нас она. На машине иностранной приехала. Нас загрузила на заднее сиденье и доставила в квартиру. В машине она молчала, а уж в квартире орала… После того случая Рыжиков какой-то жуткий замок поставил, с которым нам было никак не справиться. Андрюха опять к соседям полез, но они тогда дома оказались. Скандал был. Но потом с соседом познакомились, выпили. В общем, все уладили. И с Рыжиковым уладили. Он нам и от того замка ключ отдал. Мы, правда, торжественно поклялись больше так не напиваться и пить дома. Жаль мужика…

– А его женщин вы видели?

– Каких женщин? Где? – удивленно посмотрел на меня Иван.

Я пояснила, где Рыжиков встречался с женщинами. Эта информация стала для моего бывшего мужа новостью. Он вспомнил, что до него с мужиками неоднократно доносились стоны и охи из квартиры сверху, и как кровать скрипела, слышали, но и подумать не могли, что над ними находится любовное гнездышко Рыжикова. В «борделе» никто из троих литературных рабов, естественно, не бывал.

– Иван, в квартире, где вы работали, не осталось никаких твоих вещей? – с беспокойством уточнила я.

– Мы с Андрюхой все забрали. И отпечатки пальцев стерли. И жесткий диск из компьютера вынули.

– Что?! – вскрикнула я.

– Карина, тело Рыжикова нашел я.

Глава 10

Какое-то время я хватала ртом воздух, как выброшенная на берег рыба. Последнее сообщение стало новостью, в том числе и для мамы Ивана, и женщина тут же стала капать себе сердечные капли. Ванька, уже сильно пьяный, хлопнул две рюмки водки подряд и просто занюхал рукавом. Потом посмотрел на меня слезящимися глазами.

– Иван, ты его не убивал? – простонала моя свекровь после того, как приняла лекарство.

– Конечно нет! Зачем мне?

– Да уж, редкий яд, которым отравили Рыжикова, вы навряд ли смогли бы достать. Более того, у вас элементарно не хватило бы на него денег.

– Он ведь нам работу давал! И вообще, мы же потеряли от его смерти! И еще в этой квартире?! Ой, послушай… если он над нами встречался с бабами… Надо Андрюхе позвонить!

– Подожди звонить. Расскажи, как ты там оказался.

Иван пояснил, что отправился распечатать свои стихи на лазерном принтере, который имелся в той квартире. Дома у Ивана принтер отсутствовал вообще. Это был период их с ребятами отпуска. Ключи как раз оставались у Ивана, так что проблем с проникновением в квартиру не возникло. Но там он чуть не лишился чувств.

Правда, стал быстро соображать. Конечно, Ванька ничего не стал распечатывать, квартиру быстро покинул, позвонил по мобильному (который в период отпуска был при нем) Андрею и поехал к нему.

Андрей заявил, что нужно наведаться в квартиру ночью, забрать все свои и Славкины вещи и стереть все отпечатки пальцев. Славке решили пока ничего не говорить – из-за его жены. Мама Андрея знала, куда отправился сын с соавтором, и благословила мужчин на дело.

Они съездили на старых «Жигулях» Андрея (бывший милиционер был, к счастью, трезв), все протерли, все забрали и стали ждать развития событий.

– В квартире осталось много одежды, – вспомнила я. – Если не ошибаюсь, теперь наука шагнула так далеко, что по ношеным вещам…

Бывший муж усмехнулся. Я вопросительно посмотрела на него.

– Андрюха то же самое сказал. Если хочешь, я тебя с ним познакомлю, и он тебе подробно про ДНК расскажет. Может, вставишь в какой-нибудь роман. Да, наука шагнула. Но смекалку-то никто не отменял!

Я ждала продолжения. А бывший муж растягивал удовольствие.

Машину Андрей оставил не перед подъездом, а у помойки, метрах в двухстах. В доме, где друзья творили, имелся мусоропровод, но недалеко находились «хрущобы», жители которых пользовались выставленными на улице баками. Когда литературные рабы вернулись к автомобилю с вещами, Андрей вдруг обратил внимание на кучу какого-то тряпья, валявшегося у кирпичной стенки, окружавшей помойку с трех сторон. Они забросили вещи из квартиры, в которой проживали во время творческого процесса, в салон «Жигулей», и Андрей принялся рассматривать тряпье. Потом предложил вернуться в квартиру и разбросать тряпье там – чтобы запутать его бывших коллег. Ведь главным было отвести подозрение от себя!

Они вернулись и разбросали. Шарф на люстре Андрей посчитал очень удачной «находкой». Как, впрочем, и носки от разных пар.

– А вещи Рыжикова куда дели? – спросила я.

– Их не было.

– То есть как не было?!

– Мы с Андрюхой тоже удивились, – усмехнулся бывший муж. – Значит, их унес убийца. Наверное, из тех же соображений, из которых мы унесли свои. Может, на них оставались частички его кожи, кровь… Я не знаю, Карина. Рыжиков голый лежал, только в прихожей его пальто висело. Мы так и оставили. Да, еще бюст Ленина откуда-то появился…

– Его в квартире не было, пока вы там работали?

Иван покачал головой. Я принялась размышлять. Выходит, убийца специально бюст принес? Да ведь и пальто нашли в квартире на одиннадцатом этаже, а не в той, где жили мужики-негры! Зачем его перевесили?!

– И нож не наш, – продолжал Иван. – У нас таких не было.

Бывший супруг глубоко задумался, словно что-то вспоминая.

– Понимаешь, Карина, тут такое дело… Ты только не посчитай меня сумасшедшим, ладно?

– Не тяни, Ваня!

Свекровь тоже подалась вперед.

– Я, конечно, был подшофе. А к тому времени, как с Андрюхой приехали, еще принял. Ну, ты понимаешь… В общем, я могу и ошибаться. И вообще, когда я первый раз зашел, то почти сразу же сбежал и стал Андрюхе звонить. Предварительно, конечно, выпил. А потом, когда мы с Андрюхой приехали… Я ему ничего не сказал, вам первым говорю…

– Ваня, не томи!

– Когда я один пришел, Рыжиков просто голый лежал. Мне так показалось. Без ножа в груди, без отрезанных… э-э-э… ну, вы поняли. А когда мы с Андрюхой примчались, поздно ночью, то там и бюст Ленина валялся, которого у нас никогда не было, и лепестки роз, и нож в грудь воткнут. Все остальное в квартире осталось без изменений – наша одежда, компьютер, посуда… Я тогда подумал… Ну, в общем, понимаете…

– Ты до него дотрагивался, сынок? Он холодный был?

– Да. И лицо уже заострилось, как у покойников. Но оставалось загорелым! Петр же все по курортам ездил. Дико смотрелось. И я сразу подумал, что он не сам умер. Чего молодому мужику самому умирать? Ну, не рассматривал я его тогда всего! Пистолета не валялось, ножа не было. А потом нож появился. Я это на свои глюки списал.

Мы нашли Рыжикова на следующий день после их «уборки». «Рабы» успели вовремя.

После объявления о смерти нефтяника-писателя в средствах массовой информации Ивана и Андрея пригласила в гости Славкина жена. Она как раз спрашивала, что они оставили в квартире. Мужики ее успокоили. Все решили молчать в тряпочку, но отправить разведчика на похороны, дабы послушал, что будет говорить народ. Славкина жена объявила, что Славку не отпустит, так как тот обязательно напьется и кому-нибудь что-нибудь ляпнет, а сама она, естественно, не горела желанием туда идти в качестве сопровождающей. Андрей – крупный и запоминающийся мужчина, поэтому было решено, что пойдет Иван. Славкина жена только велела ему побриться и подстричься. Ванька попросил ее себя подстричь.

Моя бывшая свекровь призналась, что не узнала сына, когда тот вернулся из гостей. Это Ивана очень обрадовало. Значит, и никто не узнает – из тех, кто мог видеть его в злополучной квартире.

Я спросила, есть ли у бывшего мужа какие-то идеи насчет того, кто мог убить Рыжикова. Ванька заявил, что обсуждал данный вопрос с друзьями и Славкиной женой – когда они все собирались у Славки. Ни один из присутствующих не высказал определенной версии. Следствие, насколько мне было известно, тоже пока никаких официальных заявлений не делало.

– Вообще, Петр хороший мужик был, – вздохнул Иван. – И я так говорю не потому, что он мертв. Просто нормальный, понимающий, с ним по-человечески поговорить можно было, даже мягкий… Наверное, он поэтому и подключал к работе ту бабу – или мы бы не работали, а пили беспробудно. Рыжиков нас жалел, входил в положение. И какая же сволочь его убила?!

Иван уже сильно опьянел. Пожалуй, он уже рассказал мне все, что знал. Я решила, что пора домой. Бывший супруг отправился меня провожать, заявив матери, что ему нужно «продышаться». На самом деле это означало, что ему нужна компания, которая, как он мне признался, каждый вечер собирается у местной разливухи. Если раньше в их районе (как и в других) стояли ларьки, то теперь под разливуху переоборудовали одну из квартир в ближайшем к остановке общественного транспорта доме. Заглянув в окно, я увидела барную стойку, несколько столиков в центре, по двум стенам шли прибитые к ним узкие столы, за которыми выпивающие личности непрезентабельного вида общались стоя. Посадив меня на маршрутку, бывший муж поспешил к приятелям.

Глава 11

На следующий день я поделилась с шефом полученной информацией. Он только похихикивал, правда, периодически вспоминал, что Петр мертв, и становился серьезным. Но мы с ним оба были уверены, что убили его не трое алкоголиков, для которых Рыжиков являлся единственным источником дохода.

– Преступник – человек, который знал про «писательскую» квартиру и что у негров отпуск, – высказал свое мнение мой шеф. – И он читал книги Валерии и Алены – раз все там было обставлено так, как в них написано.

– Вы знакомы с теткой, которая контролировала работу литературных рабов?

– Никогда не встречал. Но про нее будет несложно выяснить – я же знаю многих в компании Петра.

– А если она не оттуда? Как я понимаю, Рыжиков не хотел, чтобы кто-то лишний знал про то, кто на самом деле пишет его книги. Она могла быть нанята только для этой работы – похоже, мегера занималась редактурой.

– То есть ты считаешь, что ее следует искать по издательствам?

– Вероятнее всего, что в издательстве она больше не работает. Но могла работать раньше. У меня, по крайней мере, сложилось такое впечатление. Однако, не зная ни имени, ни фамилии, найти ее нереально. Сама я женщины с такой внешностью ни разу не видела. Для начала, по-моему, нужно выяснить, кто мог быть в курсе, что Рыжиков нанимал литературных рабов.

Шеф обещал подумать. Я лично считала, что, кроме тетки со шрамом, не знал никто. Конечно, Рыжиков не хотел распространения информации. Как бы это сказалось на его имидже? Популярный писатель вдруг оказывается «рабовладельцем». И коллеги по нефтяному бизнесу могли бы от него отвернуться. Или он вообще просто стал бы посмешищем.

Рыжиков не боялся, что Иван, Андрей и Слава кому-то что-то расскажут. Во-первых, в таком случае они теряли бы работу и единственный источник дохода. Во-вторых, к кому они пошли бы со своей информацией? В «желтую» прессу? Да юристы Рыжикова быстренько бы с ними разобрались! Например, представили как зависть неудачников, желающих любым способом привлечь к себе внимание. И если бы пошел один, двое других могли бы его слова опровергнуть – опять же, чтобы не потерять доход. Другой вариант – кому-то что-то ляпнули по пьяному делу? Да только кто им поверит-то?

Тетка тоже явно молчала. У нее рыжиковское писательское предприятие могло быть единственным источником дохода, и теперь она его потеряла. Или нет? Вдруг дамочка в ближайшее время примется за поиски троицы алкоголиков? Адреса-то и телефоны у нее имеются. Надо бы предупредить Ивана…

Но если это была единственная (или главная) сфера ее деятельности, то зачем ей убивать Рыжикова? С его смерти источник-то дохода иссяк. Кстати, Ванька уверен, что надсмотрщица-редактор с Рыжиковым любовниками не были.

Шеф сказал, что хотел бы встретиться с теткой, если она выйдет на моего бывшего мужа или его коллег. Она может знать о Петре такое, чего не знает никто из друзей. Мне посоветовал поговорить в издательстве, печатавшем Рыжикова, Алену, Валерию и меня саму, насчет работы для троих соавторов. Когда я спросила у вождя нашей партии, не желает ли он сам стать писателем, тот ответил, что такое желание у него отсутствует.

– У меня нет тяги к самовыражению подобным способом, поэтому сам я не пишу.

Я хотела заметить, что он на бумаге двух слов связать не может, хотя прекрасно говорит, но промолчала.

– А нанимать кого-то… нечестно, – добавил бывший освобожденный комсомольский работник.

Из офиса партии я поехала в издательство и для начала объяснила ситуацию Светлане Александровне. Редактор покатывалась со смеху, потом задумалась.

– А ведь та женщина проделывала огромную работу, – заметила моя начальница. – Помнишь наш разговор о творениях Рыжикова? Ведь она на самом деле сводила труд трех разных людей, так сказать, к единому знаменателю. Стиль был выдержан по всем книгам. Пожалуй, нам такие кадры не помешали бы. Для нее стопроцентно работа найдется. А трех соавторов будем иметь в виду. Сегодня же передам директору. Может, что-нибудь придумает? Только, конечно, мы не станем оплачивать мужикам проживание и питание ни в какой квартире или доме. Пусть друг у друга встречаются или еще где-то.

И тогда я уточнила у Светланы Александровны вопрос с поселением литературных рабов на квартирах. По моим сведениям, в девяностые годы издательства этим занимались.

– Было дело, – кивнула редактор. – Но не было столь комфортных условий, о которых ты рассказала. Заселяли людей на съемную квартиру, и они «творили» по синопсису. Или как твой бывший муж с соавторами – каждый свой «раздел». Или так называемую «гребенку», то есть один начинает, пишет, пока не выдохнется, второй знакомится с написанным и продолжает, опять же пока не выдохнется, затем третий, потом снова первый.

Правда, большинство рабов все-таки трудились дома. У издательств имелись целые «конюшни» авторов, готовых писать что угодно. Хотя предоставлялся выбор. Вначале выбирался жанр – любовный роман, боевик, фэнтези, даже готический роман. Можно было «творить» по синопсису, а можно самостоятельно в выбранном жанре. Писались и продолжения известных зарубежных сериалов (в основном фэнтези). Над сериалом, как правило, трудились три человека, каждый писал свой роман и должен был выдавать по «шедевру» раз в три месяца (чтобы каждый месяц выходило по книге). Один из троих являлся руководителем проекта, он и сводил книги «соавторов» к одному знаменателю. Например, если герой получал ранение в какой-то схватке, то шрам должен был фигурировать в последующих романах.

Бывало, что и известного писателя, с раскрученным именем, директор издательства селил на своей даче, чтобы тот работал, не отвлекаясь на встречи с друзьями. Но в таком случае затраты окупались сторицей, человек на самом деле писал сам и один.

Вечером я позвонила Ивану, но смогла поговорить только со свекровью. Я попросила, чтобы бывший муж сразу же связался со мной, если с ним в свою очередь свяжется тетка, которая руководила литературными рабами.

– Так он с ней поехал встречаться! – сообщила бывшая свекровь. – Я так обрадовалась! Кариночка, спасибо тебе за заботу. Он тебе завтра днем позвонит, я заставлю, пока не напился. Может, она ему опять работу даст? Не за Рыжикова, за кого-то другого писать?

Я порадовалась за бывшего супруга – одной проблемой меньше, пусть сам ищет себе работу! – И занялась сыном и родителями.

Однако на следующий день мне в офис позвонил отец и сказал, что только что звонила моя бывшая свекровь. Новость оказалась печальной.

Ивана нашли мертвым недалеко от дома. Его ударили по голове (или он сам ударился, падая) и обчистили карманы, а потом Ванька просто замерз. Он был пьян, и редкие прохожие – если кто-то вообще обратил на него внимание – и не подумали оказать ему первую помощь. Вероятно, Иван заснул – и не проснулся. Или отключился – и не проснулся. Утром его обнаружили дворники, которые хорошо его знали. Свекровь, у которой прихватило сердце, просила меня съездить в морг для проведения официальной процедуры опознания. Отец продиктовал телефон следователя, с которым мне было нужно созвониться.

Я отправилась к шефу. Тот сказал, что я могу уйти хоть прямо сейчас, если это требуется, и погрузился в свои дела. Он понимал, что в данном случае мне не нужно выражать соболезнование и изображать скорбь. Мы с мужем давно разведены, любовь ушла еще раньше. После нашей последней встречи во мне проснулась только жалость, да и то скорее к свекрови, чем к Ивану.

Но ведь ему звонила та тетка…

Вождь партии резко очнулся, задумался, потом спросил, обнаружили ли при Иване мобильный телефон. Этого я не знала. Но если карманы были вывернуты, следовало предположить, что и сотовый тоже забрали. Хотя у Ваньки просто могло не быть аппарата. И женщина-редактор могла звонить на домашний номер, зная, что к телефону скорее всего подойдет трезвая мама.

– Звони свекрови, как раз соболезнования выразишь.

Пожилая женщина рыдала и никак не могла понять, чего я от нее хочу. Наконец сообразила и сказала, что тетка звонила Ваньке домой. Естественно, никакого АОНа в их квартире не было.

– Попроси номера телефонов Андрея и Славы, – подсказал мой шеф.

Бывшая свекровь положила трубку рядом с аппаратом, отсутствовала довольно долго, но все-таки нашла записную книжку Ивана – или блокнот, тетрадь, обрывок бумаги, на котором записаны телефоны (зная Ивана, можно предположить что угодно). Правда, опять же зная Ивана, следовало предположить, что тот записал нужные номера в несколько мест и, по крайней мере, хоть что-то должно было остаться в квартире. И осталось.

Я обещала заехать к свекрови после морга. Шеф сказал, что поможет с организацией похорон, и сразу же вручил мне пятитысячную купюру. Он явно понимал, что на похоронах Ивана будет в несколько раз меньше прощающихся, чем у Петра Рыжикова, и похороны обойдутся в несколько раз дешевле.

Позвонила следователю, и тот спросил, когда я могу прибыть на опознание. Даже выразил готовность заехать за мной на машине. Я поразилась такому сервису, но оказалось, что мужчина как раз едет из центра в сторону морга судмедэкспертизы, а ему нужно поскорее оформить все бумаги, и если я помогу ему это сделать сегодня, то он будет только рад. Я назвала адрес офиса нашей партии.

– «Демократический выбор масс»? – пораженно переспросил следователь. – А не вы ли случайно обнаружили Петра Рыжикова?

Выяснилось, что я разговариваю с тем же симпатичным молодым человеком, которого впервые увидела в квартире, где творили мой бывший муж с двумя соавторами. Шеф, слушавший мой разговор, на всякий случай решил слинять из офиса, чтобы лишний раз не встречаться ни с кем из представителей органов. Не любят наши люди этих самых представителей, причем люди из самых разных слоев общества. Меня вождь попросил вечером ему позвонить и рассказать, как прошло общение с милицией.

Следователь сказал, что собирался к нам заехать, но пока не находил времени, а раз уж дело складывается так, то он побеседует со мной и по поводу убийства Рыжикова.

– Думаете, я что-то знаю про его убийство? Вы ошибаетесь. Я впервые была в той квартире, а при жизни видела Рыжикова всего один раз – на презентации книги.

Следователь буркнул, что обсудим все вопросы при встрече, и отключился. А вскоре подъехал. Шефа уже не было.

Молодой человек с интересом оглядел офис, но, вероятно, помещение не произвело на него большого впечатления. Ну да, у других партий и общественных организаций побогаче. Наш шеф предпочитает минималистский стиль. Конечно, у нас сделан хороший ремонт, но нет никакой вычурности. Мебель финская и очень удобная. Все в бледно-серых тонах.

Я спросила, не желает ли гость выпить кофе. Гость желал. Я пригласила его в переговорную, чтобы нам никто не мешал, поняв, что он решил со мной побеседовать до совместного посещения морга.

– Ваш муж был на похоронах Рыжикова, – начал следователь. – И вы были. Я неоднократно просмотрел запись. Почему?

– Я сопровождала шефа. Я сопровождаю его практически на все мероприятия.

– В какой роли?

– В разных, – хмыкнула я. – Если вы хотите спросить, не являюсь ли я его любовницей, то нет, не являюсь. Я не в его вкусе. Кроме того, и он никогда не позволит себе заводить шашни на работе. Я – его помощница, что подразумевает огромный круг обязанностей. Когда мой начальник что-то забывает, я подсказываю. Я веду записи на всех мероприятиях – с кем нужно будет связаться, какие вопросы выяснить. Шеф просто не в состоянии все запомнить, а записывать иногда просто нет времени или неудобно. Я стою за спиной и это делаю.

– Но похороны…

– Рыжикова? Там тоже в некоторой степени была деловая встреча.

– Ну, в общем, да… Но там оказался и ваш бывший муж. Вам нужно объяснять, что они из совершенно разных кругов?

– Оба – члены Союза писателей России, – пожала плечами я.

Это соответствовало действительности. Мой бывший муж регулярно посещал заседания поэтической секции. Рыжиков, возможно, не посещал никаких, а вступил ради престижа. Никто из его окружения не мог похвастаться таким красным членским билетом.

Следователь задумался, потом сказал, что ему нужно проверить кое-какую информацию, и нам с ним еще придется встречаться. Я опять пожала плечами, и вскоре мы отправились в морг для официального опознания.

Это на самом деле был Иван. На глаза у меня невольно навернулись слезы. Ведь в нашей жизни было и много хорошего, в особенности, когда мы оба были молоды и полны надежд…

Тело накрыли простыней, меня проводили в какой-то кабинет, где спросили, не требуется ли нашатырь. Я покачала головой. Мне хотелось только поскорее покинуть сие заведение. Следователь тем временем спрашивал про какие-то фотографии и вскоре протянул мне целую пачку.

– Что? – подняла я голову.

– Посмотрите, пожалуйста, посмертные снимки Рыжикова и скажите, не заметите ли вы чего-то… необычного.

Я не понимала, зачем это нужно. Или, как говорит мой шеф, для наших органов главное – найти козла отпущения? Но я-то тут при чем? Зачем мне было убивать Рыжикова и Ивана? Неужели такое кому-то могло прийти в голову?

Фотографии я все-таки просмотрела. Как я поняла, делались они в морге, а не в квартире, где нашли труп.

– Ну, обратили внимание на что-нибудь?

– Родинки на животе нет, – сказала я.

Ее отсутствие и правда бросилось мне в глаза. Да и как не броситься-то, если живот фотографировали крупным планом?

– Откуда вы знаете про родинку? – тут же принял стойку охотничьего пса следователь.

– Рыжиков ведь лежал на кровати обнаженный, – пояснила я, – ее было хорошо видно. И Ирина, его супруга, то есть вдова, ее пальцем трогала. Меня это тогда удивило.

Следователь попросил рассказать все в подробностях – с того момента как мы вошли в квартиру. Два типа из морга, присутствовавшие при разговоре, тоже слушали очень внимательно.

– А куда она делась-то? – спросила я, закончив рассказ. – Вы ее срезали?

– Она была накладная, – сообщил один мужик из морга. – На специальном клее. Некоторые женщины таким образом «мушки» приклеивают. Накладные ресницы тоже на аналогичном клее – на веки приклеиваются. То есть в наше время это обычная технология.

– А при мытье в душе не отклеится? – спросила я для общего развития. Ведь если Рыжиков ублажал любовниц, то должен был принимать душ. Не мог же он после занятий сексом не посетить ванную. Или мог? Или в душ не лез, а только…

– Если просто окатиться, не отклеится. А вот если в ванне горячей сидеть или мочалкой натираться…

– То есть жену родинка удивила? – уточнил следователь.

Я кивнула. Теперь я находила объяснение действиям Ирины. Я бы тоже удивилась, если бы на теле моего мужа вдруг появилась новая огромная висячая родинка. Но она была на встречах с любовницами. И описана в романах Валерии и Алены. То есть Алена ее сама описывала, а Валерия мне о ней рассказывала и показывала, где родинка находится на теле.

Следователь любезно подвез меня до метро, и я отправилась к свекрови. Мы вместе поплакали, и я решила позвонить двум Ванькиным соавторам. Как раз познакомимся. А вдруг Светлана Александровна из издательства предложит им работу? В принципе, я смогу выполнить функции и моего мужа, и неизвестной тетки – если еще не связывалась с Андреем и Славой.

Глава 12

Для начала я позвонила по домашнему номеру Андрея. По всей вероятности, подошла мама, так как голос был немолодой. Потом я услышала, как она удивленно кому-то сообщает, что Андрюше звонит женщина.

– Так радуйся! – ответил другой голос, на сей раз мужской. – Может, наконец женщину нашел. Давай, не тяни, буди его!

Побудка Андрея заняла минут пять. Трубку два раза брал мужчина и очень вежливо просил меня подождать.

– Нет у меня никакой бабы! – заорал хриплый голос и закашлялся. Было слышно, как ему что-то тихо втолковывают.

Наконец я услышала в трубке хриплый недовольный голос. Представилась бывшей женой Ивана.

– А он был женат? – откровенно удивился Андрей. – Но если вы его у меня ищете…

Я сказала, где сейчас находится Иван. В трубке раздались нечленораздельные звуки.

– Правда, что ли? – наконец спросил Андрей. – Когда похороны?

Я обещала позвонить и поинтересовалась, не связывалась ли с ним тетка, руководившая работой литературных рабов. Пояснила, что Иван умер, когда возвращался домой после встречи с ней.

– Она не могла его убить, – твердо заявил Андрей.

Хотя я и не думала, что Ивана убила женщина-редактор, я спросила почему.

– Да где она еще таких рабов найдет? Мы ее по всем статьям устраивали!

– Но вы же писали под Рыжикова, а тот мертв. Теперь вы не сможете…

Андрей расхохотался. Я ничего не понимала.

– Вы считаете, что вся страна узнала о смерти Рыжикова? Даже в нашем городе не все про нее слышали. Наверное, был сюжет по телевизору. Признаться я не в курсе, телевизор не смотрю. В газетах что-то где-то промелькнуло, но без некрологов на первой полосе. И упор делался на смерть нефтяника, а не писателя, я на это обращал внимание. Найдите какую-нибудь газетку – там упоминается «хобби». Но читатели, покупая следующую книгу, уже забудут о том, что читали про смерть Рыжикова – если вообще читали. Или решат, что ошиблись. В других частях России о том, что он умер, не слышали вообще. Уверяю вас! И хотя его имя на слуху, оно все-таки не очень раскрученное. Книги должны выходить дальше. И это будет не первый случай.

Собеседник назвал еще один довольно известный мужской псевдоним. Его нельзя назвать раскрученным, но книги неплохо продаются. Оказывается, автор мертв уже несколько лет, а книги выходят. Жил он в нашем городе, при жизни писал и под подлинным именем, и под двумя псевдонимами. Вот один из них и используется – тот, под которым книги лучше всего продавались.

– Насколько я понимаю, теперь права перейдут к вдове… – заметила я.

– Значит, тетка с ней договорится, – ответил Андрей. – Я понятия не имею, знала жена про «хобби» мужа или не знала. В смысле про то, как книги писались. Но сама-то она явно не в состоянии организовать процесс. А тут все на блюдечке с голубой каемочкой… Вот вы разве бы отказались получать проценты, ничего не делая?

Я согласилась, что неизвестная мне тетка не могла убить моего мужа. Да и не считала так с самого начала. Наверное, просто какие-то подонки покуражились плюс несчастливое стечение обстоятельств. Или на самом деле Ванька неудачно упал.

Главное я выяснила – на Андрея женщина-редактор не выходила. Приятель Ивана просил обязательно пригласить его на похороны.

Потом я позвонила другому соавтору, Славке, разговаривала с его женой. Та сообщила, что ее благоверный в запое. Им тетка тоже не звонила, а если бы звонила, то разговаривала бы с женой, а не с мужем.

– Ой, Кариночка, я совсем забыла! – всплеснула руками свекровь после того, как я закончила разговоры по телефону. – Иван вчера одну газету читал и очень возбудился. Побежал в ларек, купил еще несколько и принялся за чтение. Я не помню, чтобы он так запоем газеты читал! Мне сосед сверху отдает свои, старые, нам-то дорого выписывать, и я Ивану давала читать, если там были чьи-то стихи опубликованы. Но стихи сейчас мало публикуют, сама знаешь. А тут я ему дала про похороны Рыжикова почитать, раз он на них был, Петра знал…

Я попросила те газеты и очень внимательно прочитала все, что говорилось о покойном нефтянике-писателе. Упор на самом деле делался на бизнес, а не творчество. Вероятно, некрологи оплачивала нефтяная компания. Везде публиковалась фотография, но были и снимки с похорон. В первый момент я не узнала Ирину, поддерживаемую каким-то мужчиной. На кладбище я стояла далеко от нее и даже не пыталась подойти, но тут она совсем не походила на женщину, которую я видела в доме, где Рыжикову принадлежали две однокомнатные квартиры.

Внезапно мне в голову ударила одна мысль, и я снова позвонила Андрею, попросила о встрече.

– Если хочешь, приезжай ко мне, – сказал он. – Я неадекватен. Пива только купи. Бутылок пять. Деньги отдам.

Глава 13

Андрей жил в двухкомнатной «хрущобе» с родителями, которые осмотрели меня с большим интересом. Поприветствовали радостно.

– Это вдова Ивана! – рявкнул Андрей. – Я не собираюсь на ней жениться! Внуков она вам рожать не будет! Слушай, а дети у тебя есть? – резко повернулся ко мне соавтор моего бывшего мужа.

Я сказала, что нашему общему с Иваном сыну четырнадцать лет.

Если бы Андрея подстричь у модного мужского парикмахера (услугами которого пользуется мой шеф), приодеть в бутике (где я сама выбираю одежду шефу, так как ему лень ходить по магазинам, а в этом знают все его размеры) и побрызгать на него дорогим одеколоном, получился бы весьма привлекательный мужчина. А уж если бы он имел достаточно средств, чтобы, так сказать, пойти на устранение недостатков со скальпелем наголо, то есть хотя бы «мешки» под глазами убрать и веки немного поднять… Кажется, я и правда теперь на всех буду смотреть с точки зрения улучшения внешности. Называется – начиталась двух «писательниц».

– Вы замужем? – спросила мама Андрея.

Я ответила, что нет. Женщина радостно заулыбалась.

– Ты пиво привезла? – спросил Андрей.

Я протянула сетку, мама запричитала, с укором поглядывая на меня, Андрей сразу же отсчитал мне деньги и пригласил к себе в комнату.

– Андрюша! – открыла рот мама. – Как можно незнакомую женщину…

– Это не совращение малолетних! – рявкнул сынок.

– Я уеду через пятнадцать минут, – сказала я ничего не выражающим голосом, – приехала по делу.

– А Ивана помянуть? – удивленно посмотрел на меня Андрей.

– Вы пьющая? – в ужасе посмотрела на меня мама мужчины. За время нашего краткого знакомства на ее лице сменилось множество эмоций, еще больше она выражала голосом.

Андрей схватил меня за руку, затащил к себе в комнату, захлопнул дверь, закрыл ее изнутри на защелку и выдохнул.

– Сейчас корвалолом запахнет, – объявил он мне. – Вот что значит совместное проживание с родителями… И ведь не разменяться! В комнату в коммуналке ни в какую не хотят ехать. А снимать мне не по карману. Общежитие с твоим мужем и Славкой тоже было не лучшим вариантом, в особенности к концу романа, когда мы друг другу надоедали до чертиков… Но в первые дни общались в радость.

Андрей разлил пиво по бокалам (чистым) и спросил, зачем меня все-таки принесло. Я молча достала из сумки газету с фотографией Ирины на похоронах.

Андрей уставился на нее, открыв рот, потом принялся читать текст.

– Это она руководила проектом? – мягко спросила я после того, как соавтор закончил чтение и замер, уставившись в одну точку.

Мужчина кивнул, потом вдруг очнулся и снова уставился на фотографию.

– Только здесь без шрама, – сказал он. – И нос вроде другой.

– С современными технологиями и материалами можно любой шрам наложить и родинку приклеить, – хмыкнула я. – Потом смыть, снова наклеить и так до бесконечности.

– Вот гадина! – воскликнул Андрей и опять задумался.

– Как ты считаешь, она могла убить Ивана? – спросила я.

У меня в голове уже выстроилась целая версия. Иван узнал Ирину, может, уже на похоронах, потом увидел крупную фотографию в газете, пусть и без шрама, и вышел на нее. Скажем, у него имелся домашний телефон Рыжикова или каким-то образом разыскал. Стал бы Иван шантажировать Ирину? Не думаю. Не потому, что Иван не мог пойти на шантаж (кто его знает – мы же не общались столько лет!), а потому что это был его единственный источник дохода. Он хотел и дальше работать по той же схеме – жить в квартире Рыжикова на всем готовом, кропать любовные сцены, над которыми, как я понимаю, ему не приходилось особо напрягаться, и получать еще и какие-то деньги. Ванька узнал Ирину и явно просил у нее работу или говорил о перспективах.

Но ей-то какой смысл убивать моего бывшего мужа? Ей тоже нужны работники. Или теперь не нужны? Она не хотела, чтобы кто-то знал… Что?

– М-да, дела… – задумчиво произнес Андрей. – А ведь она Петра все время на «вы» называла и по имени-отчеству. Актеры погорелого театра, блин!

– Может, ему не хотелось вам показывать, что у него такая жена, – улыбнулась я. – Может, он всего добился благодаря ей. Я не знаю, принимала ли Ирина участие в нефтяных делах, но вполне могла – судя по тому, что я слышала о ней от Ивана. Жена была серым кардиналом, а Петр – довольно мягким человеком. Если бы не она, другие люди садились бы ему на шею.

– Это точно, – кивнул Андрей и предложил помянуть Петра.

Я спросила про родинку на животе и рассказала о посещении морга. Но Андрей Рыжикова голым не видел. Тут я вспомнила про собственного шефа, который неоднократно бывал с Рыжиковым в банях. Спрошу у него. На такую родинку нельзя было не обратить внимания.

Андрей рассказал о том, как начал писать детективы. До этого он успел поработать продавцом книг на книжном развале, а еще раньше послужить в милиции и вылететь оттуда за пьянку.

– Это ж как надо было напиться! – усмехнулась я.

– Напивались и сильнее, просто я попался на глаза проверяющим. Им нужен был отчет о проделанной работе, и я для отчета подходил прекрасно. Обидно, но так сложилась жизнь. Родители, конечно, меня долго воспитывали. И до сих пор воспитывают. Ну, ты сама поняла.

– Я поняла, что родители воспитывают из-за того, что ты не женат и у них нет внуков.

– Они по всем вопросам воспитывают. Но что мне с женой-то делать? Тем более с детьми? Супруга пилить будет, что пью, что на постоянную работу не устраиваюсь, что думаю не о том, да еще задания давать – сделай то, сделай это, сходи туда, сходи сюда, отнеси это, принеси то. Орущий младенец мне тоже не нужен. Вот если бы ребенок сразу был большой – такой, с которым разговаривать можно, футбол обсуждать, в компьютерные игры играть…

«Боже, что происходит с нашими мужиками?» – вздохнула я мысленно. А вслух сделала вывод:

– И ты просто катишься по течению. Почему ты не борешься?

– За что? – удивленно посмотрел на меня Андрей, подливая себе еще пива.

– Да хотя бы за издание собственных детективов! Сколько их у тебя? Своих?

– Тринадцать.

– То есть, несмотря на работу на Рыжикова, продолжаешь писать свое?

Андрей кивнул.

– Так ты молодец! Ты не бросил то, к чему у тебя лежит душа. Это здорово! А по издательствам продолжаешь ходить?

– Меня трясет от издательств. Знаешь, чего я там наслушался?

– Знаю. Можешь, не пересказывать. Но все равно надо продолжать. И ждать своего шанса. Домой к тебе никто не придет и не спросит: «Гений здесь живет?» Ты же пошел на конкурс – в смысле когда Ирина искала литературных рабов для мужа. И выдержал его. Сам, без протекции, без блата, без денег. Так?

Андрей опять кивнул.

– Слушай, а у тебя самой что-то выходило? Я ведь про тебя ничего не знаю.

И я решилась. Поведала Андрею про роман Валерии Левицкой, который писала за нее, про роман Алены Родионовой, который фактически переписала, про собственные романы, которые наконец вышли в свет и отлично продались, про то, что у меня взяли следующие, которые я тоже не один год писала «в стол».

Мой собеседник даже про пиво забыл.

– Думаешь, одна из этих дамочек Петра кокнула? – спросил он после того, как я закончила рассказ.

– Не думаю. Думаю, что кто-то хотел их подставить. Или одну из них.

– Или два разных человека подставляли двух разных дамочек. Никакого бюста Ленина в той квартире не было! Я же жил в ней.

Я призналась, что знаю о том, как там побывал мой бывший муж и что потом вместе с Андреем ездил туда.

– Растрепал, значит? – хмыкнул Андрей.

– Не волнуйся: только мне. Ему надо было с кем-то поделиться. Посоветоваться. Может, он хотел, чтобы я взглянула на ситуацию со стороны. Тем более раз я в некоторой степени в деле… Андрей, ты можешь через своих старых знакомых в милиции выяснить, что думает следствие? Какие версии разрабатываются?

– Интересно?

– Интересно, – призналась я. – И Валерия мне не чужой человек.

– Ты ей веришь?

– Верю. Зачем ей его убивать?

– Но ведь в романе… Кстати, встреться с ней и спроси, почему она вдруг решила написать такой роман. В смысле почему с убийством Петра.

– Ну я же тебе рассказала ее историю!

– Все равно поговори с ней еще раз. Почему она его «убила»? И почему именно таким образом? Кстати, ее книга у тебя дома есть? И Аленина?

Я кивнула.

– Поехали к тебе. Дашь мне их почитать. Прочитаю – может, приду к какому-то выводу.

Андрей преображался на глазах. Я приятно поразилась. Вот что значит – у мужика появилась цель, и он знает, чем себя занять. Андрей явно решил взять на себя наше расследование. Наверное, именно этим и мечтал заниматься, когда поступал на службу в милицию. Но из милиции его выгнали – и он, как многие русские мужики, потерявшие работу, ушел в запой и сломался. Не стал дергаться, не стал пробиваться, как-то пытаться устроиться, а просто отдался течению – куда вынесет…

Андрей оставил невыпитыми бутылки пива, мы вышли в коридор и стали одеваться.

– Куда на ночь глядя?! – закричала мама Андрея, словно он был несмышленым подростком.

– К Карине, – сказал Андрей.

– Что? – прошептала мама, в непонимании переводя взгляд с сына на меня и обратно. – Зачем?

– За книгами, – невозмутимо ответил сын, подавая мне пальто.

– За какими еще книгами? – подал голос папа, появившийся в дверях второй комнаты.

– Валерии Левицкой и Алены Родионовой. Новомодные писательницы. Ты же, мама, вроде их по телевизору видела. Еще мне в пример ставила. А я тебе объяснял, что у них есть богатые мужья, поэтому их книги выходят, а презентации по телевизору показывают. А у меня спонсора нет.

– Мало ли, что у них мужья! Но они-то пишут, а ты пьешь!

– Писала Карина, – возразил Андрей, и мы покинули квартиру.

Родители даже не смогли с нами попрощаться, так как стояли с открытыми ртами.

Глава 14

Я предупредила Андрея, что его у меня дома могут встретить неласково. И это еще мягко сказано! Так что ему лучше представиться сотрудником органов, приехавшим за книгами, а не другом бывшего мужа Ивана, к которому мои родители никогда любви не испытывали.

– То есть твои такие же, как мои?

– У меня ребенок нормальный, – улыбнулась я. – Не орущий младенец, а как раз такой, с которым можно общаться. Если он не сидит в Интернете.

Андрея мои родители осмотрели крайне подозрительно. Правда, когда Ванькин соавтор представился лейтенантом милиции Пивоваровым Андреем Игоревичем, потеряли к нему интерес. Из своей комнаты выплыл сынок, поздоровался и прямо спросил у Андрея, разбирается ли тот в компьютерах.

– Человек ко мне по делу пришел, – попыталась встрять я.

– А что у тебя случилось? – спросил Андрей у моего сына – и они стали говорить на совершенно непонятном мне языке.

Андрей удалился в комнату сына, разбирающегося в компьютерах в сто раз лучше, чем я (я им пользуюсь как пишущей машинкой), и завис там на полтора часа.

– Он к нам надолго? – шепотом спросила мама на кухне, где я занялась приготовлением пищи.

– Должен был только книги забрать.

– Почему у тебя?

– Потому что у меня проще. Ты бы лучше про Ивана спросила. Я же сегодня в морге была, на опознании. Понимаю, конечно, что ты его не очень любила, и я с ним в последние годы не общалась, но человек мертв! Это стирает все обиды.

– Похоронами ты будешь заниматься?

– А кто же еще?

– Скажешь, чем помочь. На самом деле он нам не чужой. А этот что собой представляет? – кивнула родительница в сторону комнаты моего сына.

– Я его сегодня увидела в первый раз в жизни.

– Холостой?

– Мама!

– Карина, тебе личную жизнь надо устраивать, чтобы не остаться одной. Мы с отцом невечные. Колька вскоре вырастет, женится. Возможно, уйдет жить к жене. Вот если бы у тебя девочка была… А дети сына – внуки другой бабушки. Карина…

– Мама, не сейчас! Я устала!

Когда сын с Андреем явились на кухню, страшно довольные друг другом, я уже поужинала и пила чай.

– Мама, есть что поужинать? – вопросил сын.

Естественно, пришлось кормить и гостя.

Аппетит Андрея не уступал аппетиту моего сынули. Родители в кухню даже не заглядывали. Андрей в основном общался с моим ребенком на компьютерные темы. Иногда они вспоминали про меня. Я пожалела, что не взяла у Андрея ничего из его собственных романов. Прочитав книгу, можно немало понять об авторе – в особенности, если пишешь сама. Но ведь его романы явно существуют только в электронном варианте… Я попросила прислать что-то на мой электронный адрес и написала его Андрею.

– Вы и романы пишете? – восхитился мой сын. – И мама пишет. У нее только что два вышли.

В результате Андрей ушел от меня с романами Валерии, Алены и двумя моими собственными. Обещал позвонить, как только прочитает и придет к каким-нибудь выводам.

– Только не встречайся с Ириной один, – сказала я на прощание. – Звони мне, я шефа с собой возьму. И Славу с женой можешь прихватить. Но только не один!

– Позвоню, – кивнул совершенно трезвый Андрей и поспешил домой.

* * *

Но позвонил он раньше и сообщил, что его вызывают на оглашение завещания Петра Рыжикова.

– Ты хочешь, чтобы я с тобой пошла?

– Да. Со Славкой придет жена, так что твое появление не будет странным. Не выгонят же? Но даже если и выгонят из помещения, где завещание станут зачитывать, вы со Славкиной женой будете рядом. Представишься моей подругой. А в принципе и тебе что-то может обломиться…

– С какой стати?

– Если приглашают меня и Славку, значит, Рыжиков упомянул в своем завещании его, меня и Ивана. Не мог же он оставить-то нам двоим, а Ивана обойти.

– Но Иван мертв. И мы с ним давно разведены. У Ивана двое наследников – мать и сын. Его мать, конечно, все отпишет в пользу внука. Квартиру уже завещала. Но в данном случае…

– В общем, встречаемся в метро у выхода с эскалатора, а там посмотрим, – сказал Андрей. – Что мы делим шкуру неубитого медведя?

Я пошла к шефу, который в последние два дня почти не появлялся на работе. Разговор начала с вопроса, который так пока и не успела задать ему, – про родинку на животе у Рыжикова.

– Была родинка, – кивнул шеф, – я очень хорошо помню. Обратил внимание на нее, когда Петра впервые голым увидел. Невозможно было не заметить.

Я рассказала о посещении морга.

– Не может быть… – прошептал шеф. – Она была настоящая. Точно настоящая. Да в те времена, когда мы познакомились, у нас про все эти новомодные прибамбасы еще и слыхом не слыхивали! Я своей девчонке у моряка, ходившего в загранку, накладные ресницы покупал. К нам такие вещи тогда только из-за рубежа привозили.

Я напомнила шефу о странном поведении Ирины при обнаружении трупа Петра Рыжикова, а потом сказала, что вдову на фотографии в газете узнал мой бывший муж. Про Андрея говорить не стала. А у Ивана теперь ничего не спросишь.

– Ни фига себе… – произнес шеф и задумался.

– Про родинку Ирина не могла не знать, – продолжала я. – Вы когда Петра в последний раз видели голым?

– Была родинка. Точно была.

– Он не мог ее удалить? Теперь же удаляют лазером. Может, еще есть какие-то способы. Я где-то читала, что лучше удалить мешающую родинку в клинике, чем случайно сорвать в антисанитарных условиях.

– И что потом? Приклеивал?

– Судя по романам Валерии и Алены, она очень нравилась женщинам. Создавала дополнительные ощущения.

Шеф хмыкнул.

– Может, удалил, а потом стал приклеивать муляж, чтобы не разочаровывать дам?

– В баню бы не стал приклеивать, – заметил шеф. – Нам-то с Ленькой Левицким мог сказать, что удалил…

– Это точно был Петр Рыжиков? В смысле труп, который мы нашли в квартире?

– Точно. Я не мог ошибиться. Я Петьку столько лет знал! И Ирина не могла…

Шеф замолчал и вновь задумался. Я тоже считала, что столько людей не могли ошибиться. Рыжикова нашел мой бывший муж, потом его видели Андрей, мой шеф, баба Варя (та пусть и не знала соседа хорошо, но отличается повышенной наблюдательностью), Ирина…

Но все равно складывалась какая-то странная ситуация.

– На чтение завещания сходи обязательно, – сказал шеф.

Я подумала, что надо бы свекрови позвонить, выяснить, не приглашали ли Ивана. Хотя она сейчас в таком состоянии… Шеф заметил, что нужно точно выяснить формулировку. Может, и удастся что-то получить на моего сына.

Глава 15

Андрей выглядел очень прилично. Не знаю уж, сам постарался или мама. Он был чисто выбрит, одет в кожаную куртку, под которой оказался приличный черный костюм. Славку явно одевала жена, следившая за ним взглядом надсмотрщицы из концлагеря. На меня она смотрела очень внимательно, вероятно, пока не исключив из претенденток на ее сокровище. Но сокровище внешне сильно уступало Андрею. У Славки уже было испитое лицо, и выглядел он старше Андрея лет на десять, а то и на пятнадцать. Может, так оно и было на самом деле. Но если Андрея можно было еще назвать молодым (или относительно молодым) мужчиной, Славка уже подходил под определение «дед».

Никаких проблем с допуском на чтение завещания меня и Славкиной жены не возникло. В зальчике также сидела Ирина в черном платье, с непокрытой головой и без очков и смотрела в пол. Рядом с ней находился все тот же мужик, который поддерживал ее на похоронах. Он поднял голову и внимательно оглядел нас. Я не была уверена, узнает ли меня Ирина – ведь мы виделись в, так сказать, критических обстоятельствах, и один раз. На похоронах она ни на кого не обращала внимания. Мужик, по-моему, тоже не обращал тогда на меня внимания. Но даже если и узнают, то что?

– Она похожа на вашу надсмотрщицу? – шепнула я Андрею.

– Сейчас нет, – задумчиво произнес он. – А на фотографии с похорон была похожа.

В зальчике собралось с десяток молодых дам, и пока мы устраивались, они все прибывали. По-моему, эта компания присутствовала и на похоронах Рыжикова и там громко (или тихо) рыдала. Здесь дамы не рыдали и не были одеты в черное. Они были одеты в дорогие, довольно вычурные наряды, некоторые я назвала бы вечерними. Хотя, возможно, чтение завещания для них – праздник. Ведь естественно предположить, что Петр Рыжиков что-то оставил каждой из них – если их сюда пригласили.

Потом появилась Валерия Левицкая в строгом черном брючном костюме, с небольшой сумочкой. Она обвела взглядом зал, заметила меня, улыбнулась и направилась прямо к нам с Андреем. Я сидела крайней, потом Андрей, потом Слава, затем его жена. Валерия пододвинула свободный стул ко мне.

– И тебя пригласили? – спросила она. – Ты что, и за Рыжикова…

– Нет, я с Андреем, – кивнула я на спутника.

Тот склонился и поцеловал Валерии руку – над моими коленями.

– А…

Но больше Валерия спросить ничего не успела. В зал вошла Алена Родионова – тоже в черном, обвела взглядом собравшихся, задержала его на Валерии, мазнула по группе девиц, которые все были одного типа, причем того же, к которому относились Валерия с Аленой.

– Так… – произнесла Алена.

На ее голос обернулась Ирина.

– И эта бл… здесь, – только и оборонила вдова усталым голосом.

– Я тебе сейчас так твою перекроенную морду начищу, что забудешь, как брехальник открывать! – рявкнула Алена голосом базарной торговки.

Девицы хихикнули. К ним как раз присоединились еще две, просочившись мимо Алены. Но Родионова не удостоила их вниманием.

– У меня, может, и перекроенная, а у тебя еще и переломанная, – невозмутимо заметила Ирина.

– Что она имеет в виду? – склонился к нам Слава.

– Хочет сказать, что Алена меняла форму носа и скул, – пояснила Валерия.

Тем временем перепалка между Ириной и Аленой продолжалась. Остальные с интересом слушали. Дамы очень детально высказывались о внешности друг друга. Я пожалела, что у меня с собой нет диктофона. Кое-что можно было бы использовать в романах. Оказывается, Ирине делали подтяжку «сердце» (в результате лицо по форме должно было напоминать сердце), за которую муж заплатил сто тысяч долларов, но сделали неудачно. То есть «сердца» не получилось. Алена считала, что Ирине следовало подточить подбородок, и предлагала свои услуги – была готова его сломать. Ирина оценивала работу пластических хирургов, занимавшихся носом Алены (двадцать тысяч долларов), он хоть и получился прямой, но переносица уж больно четко выражена. И тоже предлагала свои услуги в плане подготовки фронта работ для следующей пластической операции. Следует отметить, что Алена все время срывалась на истеричный крик, Ирина же оставалась абсолютно спокойна, только говорила очень ехидным тоном. По-моему, вдова побеждала с большим перевесом.

Их конструктивное обсуждение прервала помощница нотариуса, которая стала отмечать в списке прибывших. Девицы очень бойко и весело выкрикивали «я» в ответ на свою фамилию. К моему удивлению, прозвучал вопрос, пришел ли кто-нибудь за Ивана Борща.

У моего бывшего мужа была украинская фамилия Борщ, хотя Ванькин отец не мог вспомнить, кто из предков жил на Украине. Я не стала менять свою (Куницына) на Борщ, и Иван согласился дать ребенку мою. Даже настаивал на этом, вспоминая, как его самого дразнили в детстве.

Я отозвалась, чем привлекла к себе внимание Ирины. Она меня внимательно осмотрела, как и ее спутник, потом оба отвернулись и стали о чем-то перешептываться. Алена Родионова села в первом ряду, больше не обращая ни на кого внимания.

Наконец появился нотариус – и огласил завещание.

Каждой из шестнадцати девиц, сидевших стайкой, а также Валерии и Алене, которые в завещании упоминались в общем списке из восемнадцати фамилий, оставлялось по тысяче долларов «в знак моей признательности за доставленное удовольствие, с пожеланием купить себе что-нибудь в память обо мне». Девицы разразились громом аплодисментов. Валерия скорчила кислую мину. Лица Алены я не видела. Конечно, для этих двух дамочек тысяча долларов – не деньги. А, может, им было неприятно оказаться в общем длинном списке любовниц?

Андрею, Славе и моему бывшему мужу Ивану, – «моим ценным помощникам, благодаря которым в моей жизни стало больше счастливых мгновений», как обозначил соавторов завещатель, – оставлялось по пять тысяч долларов. Причем имелось примечание: в случае кончины кого-либо из них к моменту оглашения завещания деньги должны были быть переданы их наследникам. Андрей сжал мою руку.

Сыну и дочери Рыжиков выделил деньги на оплату образования.

Далее шел крайне любопытный пункт. Половина всего оставшегося предназначалась для самой успешной из начинающих петербургских писательниц, первая книга которой выйдет в течение месяца до или после смерти Петра Рыжикова. Успешность следовало оценивать по тиражам и скорости продаж.

Валерия радостно взвизгнула, Алена повернулась и посмотрела на нее полным ненависти взглядом. Ирина глянула на них обеих и расхохоталась. Юные дивы не понимали столь странной для них реакции, переглядывались и перешептывались. Я замерла на месте.

Вторая половина состояния Рыжикова в равных долях отходила супруге и двоим детям.

Но ведь мой шеф говорил про незаконнорожденного ребенка! Или Петр его и так обеспечил, поэтому и не стал засвечивать перед Ириной и остальными в завещании? По крайней мере, я никакой женщины, могущей являться матерью незаконнорожденного ребенка от Петра, в зале не видела. И завещатель не выделил никого из восем-надцати бывших любовниц.

Далее нотариус стал объяснять, что нам нужно прийти к нему снова (теперь по отдельности), предлагал записаться на удобное время у помощницы, а также сообщил, что в права наследства все мы сможем вступить только по истечении полугода после смерти наследодателя.

– Пошли записываться, – направился ко мне Андрей. – Пять тысяч долларов будут очень кстати, я о таких деньгах и мечтать не мог.

– Это разве деньги? – удивленно посмотрела на него Валерия. Потом спросила: – А вы кто?

– Друг Карины.

– Но ведь вам Петр деньги оставил!

– Я оказывал ему кое-какие услуги.

Жена Славки тем временем вытолкала мужа из зала и первой подошла к помощнице, чтобы записаться на удобное в первую очередь ей самой время. Славка явно хотел пообщаться с Андреем (в компании с пивом), но супруга быстро вернулась и потащила его прочь из нотариальной конторы.

– Созвонимся! – только и успел крикнуть Слава соавтору Андрею. Мой спутник помахал рукой.

К нам подошла Ирина и спросила у Андрея:

– Вы, вообще, кто?

На меня она не обращала внимания. Может, помнила как помощницу лидера партии? Но у нее должен был возникнуть вопрос, зачем и я, вообще-то, тоже пришла сюда. Но если Ирина руководила написанием книг, выходивших под именем Петра Рыжикова, то прекрасно знает, кто такой Андрей. И кто такой Слава, и кто такой Иван Борщ.

Андрей внимательно разглядывал вдову, не отвечая на вопрос.

– Почему вы на меня так смотрите?

– Никогда не видел перекроенных морд, – ответила за него подошедшая к нашей компании Алена Родионова. – Вы из милиции?

– Я раньше работал в милиции, – уклончиво ответил Андрей.

– А, значит, частный детектив, – пришла к выводу Алена и расхохоталась.

– Петр часто пользовался вашими услугами? – спросила вдова.

– Часто, – кивнул Андрей, не уточняя какими.

– А вы кем приходитесь упомянутому в завещании Борщу? – уточнил у меня спутник Ирины.

– Бывшей женой. Если вас это касается… – ответил вместо меня Андрей. А затем, предупреждая очередной вопрос, пояснил, что наследником является мой с Иваном общий сын.

– Карина, а что с твоим мужем случилось? – посмотрела на меня Валерия.

– Его убили, – опять ответил вместо меня Андрей. – Похороны завтра.

Спутник вдовы подхватил ее под локоток, и они покинули нотариальную контору. Юные дивы стояли в очереди к помощнице нотариуса.

– Я на машине. Поехали ко мне, выпьем, – сказала Валерия. – Записаться всегда успеем. У нас еще полгода.

Глава 16

Андрей к Валерии ехать отказался. Сказал, что завтра встретится со мной на похоронах Ивана, поцеловал нам обеим ручки и ушел пешком к метро.

– Ты с ним давно знакома? – уточнила Валерия, когда мы сели к ней в машину.

– Два дня. Позвонила после смерти Ивана как ближайшему другу и коллеге.

– Твоего мужа в самом деле убили?

– Вообще-то, мог и сам умереть. Не знаю точно. Следователь сказал, что в крови у него обнаружена смертельная доза алкоголя. Но это для непривычного человека смертельная, а для Ивана обычная. У него, по-моему, весь организм был проспиртован, спичку поднесешь – вспыхнет. К тому же он головой ударился. Хотя могли и стукнуть… Неизвестно. Упал, возможно, не первый раз, заснул и замерз. Как я понимаю, в данном случае убийцу искать не будут. Спишут на несчастный случай.

– А…

– Лер, давай поговорим о чем-нибудь другом. Мне тяжело вспоминать Ивана. Да, мы давно разведены, но… В общем, давай о другом.

– Скажи мне только: ты догадывалась, что Петр оставит что-то твоему бывшему мужу?

– Когда мне позвонил Андрей и сказал, что их со Славкой пригласили на оглашение завещания, я поняла, что Рыжиков должен был что-то оставить и моему мужу. Возможно, звонили моей свекрови, а она или не подошла к телефону, или не поняла, чего от нее хотят. Андрей предложил мне поехать вместе с ним. Я поехала. Все.

Валерия какое-то время молчала. Тут я вспомнила, о чем должна спросить ее, и спросила, почему она все-таки решила «убить» Рыжикова в романе и именно таким способом, как описала (моей рукой)?

– Он сам предложил, – ответила Левицкая.

– То есть как?!

– Прямо, – хмыкнула собеседница. И стала рассказывать.

К тому моменту, как прозвучало это предложение, Валерия с Петром уже давно расстались. То есть Петр сплавил ее замуж за друга Леонида Левицкого. Валерия никак не ожидала нового приглашения на встречу и, конечно, очень тщательно готовилась к свиданию, которое состоялось на виденной мною квартире с огромным сексодромом.

– Сам мне розы запек! Ну, как я описывала. Ты еще не успела попробовать?

Мне никогда не дарили роз в таком количестве, чтобы их запекать. И в любом случае мне было бы жалко красивые цветы. А судя по романам и Валерии, и Алены, в среде богатых людей это – обычное дело. Только у Валерии розы (естественно, только головки, отделенные от стеблей) перед тем, как поставить в духовку, посыпались сахаром и поливались ликером, а у Алены их подавали под белым шоколадом. Подобная пища рекомендовалась обеими дамами во время любовных свиданий как закуска к шампанскому.

– И что дальше? – спросила я, когда мы с Валерий уже разместились на ее огромной кухне, на угловом диванчике с каким-то вкусным ликером.

– Петр сказал, что Алена решила стать писательницей. Пишет о своем романе с ним, а потом я Петра убиваю. Откуда он это узнал, не сообщил. Предложил и мне написать что-то подобное, только подать Леньке желание стать писательницей как мою собственную идею. Сказал, что Ленька мне поможет пристроить книгу. Мол, ему вообще должна понравиться идея с моим писательством. И на самом деле понравилась! Остальное ты знаешь.

– Зачем Петру было надо, чтобы вы обе написали такие романы?

– А я откуда знаю? Я что, спрашивала? Но тут же загорелась – у меня появлялся шанс щелкнуть по носу Алену!

– Ты говорила, что хотела щелкнуть и Петра, – напомнила я о нашей первой встрече в этой квартире.

– Хотела, – не стала отказываться Валерия. – Я хотела, чтобы он увидел: я могу написать лучше. Я вообще лучше Алены!

Валерия еще что-то говорила, а я напряженно размышляла. Петр Рыжиков точно знал, на какие струны души Валерии надавить, чтобы та загорелась идеей. Но зачем? Зачем ему это было нужно?

Хм, как бы мне встретиться с Аленой и выяснить у нее, почему она вдруг решила стать писательницей? Что, если Рыжиков действовал с ней аналогично? Может, он не узнал, что Алена пишет роман, а сам ее на это дело подбил, сказав, что пишет Валерия?

– Лера, ты понимаешь, что теперь ты окажешься на подозрении? А после того, как содержание завещания станет известно органам – возможно, оно уже известно, – подозрений станет еще больше. Ты получаешься одной из главных претенденток на наследство.

– Ну да, я получаю больше всех. Ведь мои книги продались гораздо лучше Алениных! Кстати, ты еще поработаешь моим пиар-менеджером. Давай, Карина, действуй, чтобы тиражи еще больше увеличились! И я получу половину всего, что оставил после себя Рыжиков. Это огромные деньги! Я становлюсь богатой женщиной! Сама по себе!

– Лера, ты на самом деле не понимаешь, что тебе еще нужно отвести от себя подозрения милиции?

– Ленька решит все вопросы, – отмахнулась счастливая Лера.

– У тебя хоть алиби есть на время смерти Рыжикова?

– Ты думаешь, я знаю, когда он умер? Да в любом случае Ленька подтвердит, что я была с ним.

– Леонид – твой муж, и его слова может оказаться недостаточно.

– Ты подтвердишь, – как само собой разумеющееся объявила Валерия Левицкая.

– Хм… Днем я на работе. А если Рыжиков умер ночью? По ночам я дома с родителями и ребенком. Лера, я на самом деле не знаю времени его смерти! И лжесвидетельствовать не буду ни ради кого!

– Ленька Вовку, твоего шефа, попросит. Карина, не бери в голову. А мне-то с какой стати убивать Петра?

– Но ты «убила» его в романе! Молись, чтобы никто из органов не прочитал книгу, а если прочитает, то не соединил вымышленную смерть с реальной. И ты за ним наследуешь по завещанию! Рыжиков мертв, он не может подтвердить то, что ты мне сегодня рассказала. Лера, подумай, кто хочет тебя подставить?

Наконец до Левицкой дошло, что я пытаюсь до нее донести. А ведь мы после обнаружения тела Рыжикова приезжали сюда с шефом и уже говорили на эту тему. Правда, тогда еще никто не знал об условиях завещания.

– Подставить меня однозначно хочет Алена.

– Ты считаешь, что Рыжикова убила она? Подумай хорошо. Отбрось свою ненависть к ней. По-моему, кто-то хочет подставить вас обеих.

– Ну, не знаю… – протянула Валерия. – Нужно ждать Леньку с работы…

Выслушав меня самым внимательнейшим образом, Леонид Левицкий объявил, что наймет частных детективов. Следует выяснить, с какой бабой или бабами в последнее время встречался Рыжиков. Левицкий считал, что его друга однозначно убила женщина, попытавшаяся отвести от себя подозрения. Ведь его отравили – и только потом устроили «шоу» по мотивам двух романов.

Глава 17

Вечером позвонил Андрей и заявил, что литературными неграми руководила не Ирина Рыжикова, а женщина, чем-то на нее похожая. Причем похожа она на нее была скорее на фотографии в газете, чем в жизни. Настоящая Ирина Рыжикова говорила совсем по-другому и держалась совсем иначе. Но прическа, цвет волос – один в один.

У меня не было оснований не верить Андрею. Он же много общался с той теткой, а сегодня видел Ирину живьем. С другой стороны, при виде фотографии в газете Андрей решил, что это их с соавторами начальница. То же самое мог решить и Иван. И тетка ему звонила – как сказала моя свекровь.

Теперь Иван мертв. И Петр Рыжиков мертв. Могут ли их смерти быть как-то связаны друг с другом? Я не знала.

Андрей сообщил, что заедет за мной завтра с утра, и мы вместе отправимся в крематорий.

На похороны Ивана отправились также мой отец, Слава с супругой, двое поэтов, до которых я дозвонилась и которых хорошо знала свекровь, естественно, она сама и мой сын, который объявил, что считает своим долгом попрощаться с родным отцом – каким бы тот ни был при жизни. Моя мама вызвалась готовить поминки в квартире свекрови и еще с вечера уехала к ней. Я закупила продукты. Шеф выделил машину с шофером, сказав, что сам сядет за руль, это была машина партии, сколько автомобилей находилось у шефа в личном владении, я не представляла. Андрей тоже был за рулем и сказал, что на ночь оставит свои «Жигули» перед домом Ивана. На них никто не должен позариться.

Андрей заехал за мной с сыном и отцом, и мы поехали к дому Ивана, куда должен был прибыть шофер от партии и забрать остальных.

Я заказывала в крематории малый зал, так как знала, что нас будет немного. Все прошло тихо и достойно. Но когда мы на двух машинах вернулись к дому Ивана, первым, кого я заметила, был молоденький следователь, прогуливавшийся вдоль подъезда.

– Он что, другого времени выбрать не мог? – буркнул себе под нос Андрей, когда я сказала, кто это.

Свекровь, поэты, мой отец и сын сразу же поднялись наверх, а Андрею, мне и Славке с супругой пришлось задержаться.

– Я должен был пригласить вас к нам, – объявил следователь, обводя всех суровым взглядом.

Славкина жена открыла было рот, но следователь быстро заставил ее замолчать. Тут миссию переговорщика взял на себя Андрей, поскольку успел поработать в органах и был в курсе, как обращаться с их представителями. Они со следователем даже каких-то общих знакомых нашли, и тот подобрел.

– Карина, мы можем пригласить его на поминки? – посмотрел на меня Андрей.

Я кивнула. Наверное, Андрей знает, что делает. Следователь напьется, и мы скорее вытянем из него информацию.

Вскоре поэты уже читали свои стихи, свекровь легла, мой отец и Славка заснули за столом и похрапывали, Славкина жена обменивалась с моей мамой какими-то рецептами. Шофер давно уехал, доставив компанию к дому. Мой сын что-то искал в папином компьютере. Андрей, следователь и я прошли на кухню. Мужчины прихватили с собой бутылку водки, которая должна была облегчить взаимопонимание.

– Давай, выкладывай, – сказал Андрей.

– Вообще-то, я должен задавать вопросы…

Андрей махнул рукой и хлопнул очередную стопку водки.

– Вас опознала Варвара Семеновна Ковалева, – продолжил следователь. – В смысле тебя и Вячеслава Спиридонова. Это…

– Баба Варя из квартиры, расположенной рядом с той, в которой нашли мертвого, – закончила фразу я.

– Она самая. Мы вели съемку на кладбище во время похорон Рыжикова. Кстати, Ивана Борща свидетельница не опознала, – посмотрел на меня следователь. – Но, как я успел выяснить, он почему-то побрился и подстригся, хотя не делал этого годами. Вон его коллеги до сих пор удивляются, – следователь кивнул в сторону комнаты, откуда доносились стихи. – Что вы втроем делали в той квартире?

Андрей рассказал. С каждой минутой глаза у следователя округлялись все больше, а рот раскрывался все шире. Конечно, Андрей не сообщил про их с Ванькой ночной визит туда и уничтожение улик. Но о тетке, похожей на Ирину Рыжикову, поведал подробно. Я молчала и только слушала.

– Как ты считаешь, кто его убил? – спросил следователь у Андрея, когда тот закончил рассказ. – Эта тетка? И чего вы ее имя не спросили… Как вы к ней обращались-то?

– А никак.

– Андрей, но ведь она вам звонила! И как-то же представлялась!

– Помощницей Петра Валерьевича. И у нее такой голос, что не узнать невозможно. И я, и Иван, и Слава, и его жена сразу же понимали, что звонит она, едва только рот раскроет. А при личном общении… Обходились. Да нам никому в голову не приходило спрашивать, как ее зовут. И я, честно, не знаю, как бы к ней обращался, если бы было известно ее имя и отчество. По имени вроде не удобно, а по отчеству не хотелось.

– Фоторобот сможешь составить?

– Смогу, – откликнулся Андрей. И сообщил, в какой газете была напечатана фотография Ирины, на которой вдова очень похожа на ту тетку. – Только зачем ей было убивать Петра? Хотя, конечно, я могу многого не знать…

– Ее однозначно надо найти, – наконец высказалась я. – Что-то она да скажет!

Следователь согласно кивнул, и они с Андреем еще хлопнули водочки. Я решила напомнить про странную родинку на животе у Рыжикова, на которую сам следователь обращал мое внимание в морге. Он внимательно выслушал мой пересказ беседы с шефом.

– У покойника на том месте ничего не было. В смысле следа от удаления родинки. То есть он на совершенно «чистое» место приклеивал муляж. Правда, физиономию реставрировал. Но, как мне сказали, в его кругу подобное – совершенно обычное дело.

Я покивала. Мой шеф перед выборами тоже всегда занимался омолаживающими и освежающими процедурами. Я назвала пару политиков, мелькающих на телеэкране, точно прошедших через пластические операции.

– У Рыжикова, как сказал патологоанатом, потрудились надо лбом и скулами, – добавил следователь.

Я пояснила, что богатые мужики – или мужики, мелькающие в прессе и на телевидении, – теперь реставрируют лбы, чтобы избавиться от морщин, но в то же время так, чтобы лоб не оказался безжизненно ровным. Стоит процедура порядка двадцати пяти тысяч долларов.

Следователь присвистнул и коснулся своего лба. Андрей хрюкнул и заметил, что если молодой человек будет свистеть, то у него денег не будет. Молодой человек ответил, что на реставрацию лба не будет никогда, а если вдруг с неба свалятся двадцать пять тысяч долларов, он найдет, куда их потратить.

Я также объяснила, что мужики (как, впрочем, и женщины) делают отдельную подтяжку кожи на скулах, чтобы те стали выпуклыми. Данная процедура обходится дороже, чем реставрация лба, и тянет примерно на тридцать тысяч долларов.

– Вы можете уточнить у своего шефа, делал ли Рыжиков эти пластические операции? – посмотрел на меня следователь. Кажется, он тоже, как, впрочем, и мы с Андреем, сомневался, Рыжикова похоронили или нет.

Я набрала по мобильному номер шефа и задала соответствующий вопрос. Вождь партии сообщил, что Рыжиков с мордой что-то делал, и не один раз. Но что именно, шеф сказать не мог – не вникал или просто не помнил, а может, Петр не все рассказывал.

– Странная история, – покачал головой следователь.

– А что с нефтяными делами?

– Да мы массу времени потратили на поиски в этом направлении, – он с укором посмотрел на Андрея, – а теперь баб отрабатываем. Вы знаете, сколько у Рыжикова было баб?! Нефтяная версия стоит в списке последней.

– А, может, наоборот, кто-то постарался все обставить таким образом, чтобы подумали на баб? Или на нас? – высказал предположение Андрей. – На сколько компания-то тянет? Или Рыжиков – не единственный владелец?

Я сказала, что компании принадлежат шестнадцать бензоколонок в городе и области. Возможно, что-то имеется в других регионах. Рыжиков точно был не единственным владельцем. У моего шефа деньги (то есть часть) вложены в акции этой компании. Вероятно, еще у кого-то.

– Но контрольный пакет должен был быть у Рыжикова, – заметил следователь. – Завтра поеду в офис.

– Кстати, ты условия завещания знаешь? – уточнил Андрей у парня.

Тот кивнул.

– Поэтому и приехал сюда к вашей компании. Почему Рыжиков оставил деньги всем своим бабам, мне понятно. Мне было не ясно, каким образом вы трое попали в завещание.

– А щедрое пожертвование начинающей писательнице тебя не удивило?

– Ну, он же сам писатель. То есть… э-э-э… я считал, что он писатель. Но, может, он хотел помочь начинающему таланту…

– Таланту?! Карина, – повернулся ко мне Андрей, – мы должны помочь человеку.

Я согласилась. Не потому, что так считала, а потому, что все равно следователь докопается, и тогда мы будем выглядеть в неприглядном свете. Я в особенности – скрывала информацию от следствия. И я ведь тоже попадаю в список наследниц Рыжикова! Мои книги (целых две, а не по одной, как у Валерии и Алены) вышли «в течение месяца до или после смерти» нефтяника. Хотя я, конечно, не смогу противостоять Валерии и Алене. А тем более их мужьям. И это опасно. Моя жизнь мне дороже любого наследства. И вообще, по-моему, от крупного наследства можно получить больше неприятностей, чем пользы.

Андрей вновь принялся рассказывать. У следователя опять начали округляться глаза и открываться рот.

– Карина, а ты, оказывается, богатая невеста! – воскликнул уже сильно опьяневший Андрей. – Как я вовремя с тобой познакомился!

– Андрей, я не претендую на наследство. Мне не нужна головная боль. К тому же явно никто не учитывал. Думаешь, Рыжиков имел меня в виду, когда вставлял этот пункт в завещание? Да он о моем существовании не знал! А Валерию точно он убедил написать роман и обязательно с убийством его самого, причем ее вечной соперницей Аленой. Вы можете выяснить у Алены Родионовой, с чего вдруг она решила стать писательницей? – посмотрела я на следователя.

– Обязательно выясню, – ответил тот. – И я согласен с вами, Карина: вас в расчет никто не брал. Тут какая-то афера, в которую вовлечены Валерия Левицкая и Алена Родионова. Но вы оказываетесь в опасном положении.

– Подождите! – встрепенулась я. – Сейчас дам сыну задание посмотреть в Интернете, не выходили ли в указанные сроки еще у кого-то первые романы.

Я побежала к ребенку и озадачила его. Вскоре он заглянул к нам в кухню и объявил, что авторов, попадающих в параметры поиска, всего трое – Валерия, Алена и я. Правда, есть еще один мужчина – Евгений Лисицын с каким-то фантастическим романом.

– Нет, в завещании точно говорится про «писательницу», мужчина отпадает, – напомнил Андрей.

– А если писала женщина под мужским псевдонимом? – подала голос я.

Следователь схватился за голову.

– Нет, наверное, Рыжиков все-таки имел в виду Валерию и Алену, – заявил Андрей. – И вообще он не мог знать, что Валерия наймет тебя, Карина, а переписывание романа Алены тоже достанется тебе. И что ты в качестве оплаты попросишь у мужа Валерии помощи в издании своих романов. На тебя вышли случайно!

– Но Рыжиков был знаком и с Левицким, и с лидером партии, – заметил следователь.

– А со мной знаком не был. Рыжиков и ведать не ведал о моем существовании и о том, что я пишу романы.

– А если он все-таки про вас знал, Карина? – посмотрел на меня молодой человек. – А если он все просчитал в каких-то непонятных нам целях? Рыжиков мог быть в курсе, что вы пишете речи своему шефу и все рекламные статьи про «Демократический выбор масс». Ваш шеф мог вами хвастаться. Скажем, они парились в бане, напились, вождь партии упомянул вас, Рыжиков запомнил – и воспользовался, когда возникла необходимость. А после того, как вы попросили у своего начальника помощи с изданием своих книг, ваш шеф и об этом тоже мог сказать Рыжикову и Левицкому. Рыжиков реально оценивал Валерию и Алену – понимал, что сами они написать романы не смогут и к делу подключатся мужья. Валерии-то он точно советовал обратиться к супругу за помощью. Рыжиков предполагал, что Левицкий будет искать литературную рабыню и скорее всего вспомнит вас. Или в очередной бане расскажет друзьям о проблеме – и тогда опять всплывет ваше имя. Не объявление же ему помещать в газете или Интернете?

– Шеф вспомнил обо мне, когда к нему обратился Левицкий.

– Он вам так сказал, – возразил следователь. – Или просто не помнит. Однако в данном случае это не столь важно. Выслушайте меня до конца. Да, я согласен, что Рыжиков не вам оставил половину компании (или половину своего контрольного пакета акций) и всего своего имущества. Я еще данным вопросом не занимался и понятия не имею, сколько у него имущества, но явно немало – квартира, и не одна, явно несколько машин, наверняка загородный дом… Огромные же деньги! Вы ему – никто. А с Валерией у него точно был роман. И с Аленой тоже. Валерия замужем за его другом то ли детства, то ли молодости. С банкиром Родионовым он имел какие-то дела, хотя тот с его компанией в баню не ходил. То есть я хочу сказать, что Рыжиков, возможно, хотел кому-то отомстить. Пускай после смерти. А при жизни не мог. И использовал вас втемную – чтобы началась драка за наследство. Книга вышла в указанные сроки, но автором текста является совсем не та, чье имя стоит на обложке, – Валерия роман не писала вообще. Алена же писала, вы только переделывали ее текст, пусть и кардинально. И та, и другая могут нанять самых дорогих адвокатов. Вы – точно не можете.

– Ясно: Рыжиков провернул какую-то аферу, – сделал однозначный вывод Андрей, у которого горели глаза.

– Но ведь таким образом жена и дети лишаются половины состояния! – воскликнула я.

– Карина, а если ты получишь другую половину, ты ее отдашь Рыжиковой и ее детям? – посмотрел на меня Андрей.

– Не вздумайте, Карина! – тут же закричал следователь. – Обойдутся!

Тут я честно призналась: то, что я попала в круг потенциальных наследниц Рыжикова, ничего, кроме беспокойства и головной боли, у меня не вызывает. Мне явно угрожает опасность! Или будет угрожать, когда Алена с Валерией или их мужья, или кто-то еще, участвующий в деле, поймут, что я попала в этот круг. Я не должна была в него попадать! Это получилось случайно!

Андрей со следователем переглянулись.

– Кто-то перемудрил, – высказал свое мнение Андрей.

– А если нет? Если Рыжиков специально сделал так, чтобы деньги достались ничего не подозревающей Карине, человеку со стороны, не из их круга? Чтобы щелкнуть кого-то по носу.

– Но он же меня таким образом подставил!

– О тебе он не думал, – вздохнул Андрей. – Думал, как отомстить другим.

– Так им и надо, – сказал следователь. – Карина, с вас пир, если вам удастся получить наследство. А мы нашими скромными силами поможем.

«Но ведь Рыжиков подозревал, что может погибнуть, – пришла мне в голову мысль. – Иначе не оставил бы такого завещания…»

Глава 18

Следующая моя встреча с Андреем и следователем состоялась в субботу, у меня дома. Я приготовила закуску, двое мужчин принесли выпивку (водку для себя и легкое вино для меня), конфеты и фрукты (для меня и ребенка).

– То ни одного мужика, то целых два, – заметила мама, узнав об их предстоящем визите и собираясь удалиться в их с отцом комнату до прихода гостей. – И оба из органов!

– А кто лучше – поэт или из органов? – спросил мой ребенок с самым невинным выражением лица. – По-моему, бабушка, ты говорила, что хуже поэта никого быть не может. Ты маме прямо скажи, какой специальности зятя ты бы предпочла. И мне интересно, кого бы ты хотела видеть моим отчимом. А то ведь нам нужен мужик, который бы мною занимался…

Я с трудом сдерживала смех.

– Политики бабушке тоже не нравятся, – заметила я.

– Они хоть зарабатывают прилично!

– Они разве зарабатывают? – продолжал сын. – Мне помнится, бабушка, ты про политиков и чиновников говорила совсем другое… Певец или балерун нам, наверное, тоже не нужен? Один стал бы шумно петь, второй шумно плясать. Все соседи по батареям бы стучали во время их репетиций. От пения в нашем доме может осыпаться штукатурка и треснуть потолок, а от танцев провалиться пол. Кто будет ремонт оплачивать? Впрочем, артист тоже не подойдет. Они все пьяницы и дебоширы. Поэты, по крайней мере, по бутылкам в барах не палят из-за того, что нет денег на оружие и патроны. Да и в образ пьяного ковбоя им вживаться не нужно.

Я прыснула. Сын очень точно копировал бабушкины интонации. Интересно, что высказывается в доме в мое отсутствие? Родители обсуждают, какой муж мне больше подойдет?

– Какой еще пьяный ковбой?! Что ты несешь?! – закричала бабушка. Потом резко повернулась ко мне. – Могла бы попросить своего начальника познакомить тебя с кем-то из нефтяных кругов!

– Так их отстреливают или травят, – невозмутимо парировала я. – Вон одного недавно прикончили, двое из органов как раз и собираются обсуждать кто.

– Но почему у нас дома?!

– А почему бы и нет? Я полученную информацию потом в каком-нибудь романе использую.

Мама махнула рукой и хлопнула дверью. Мы с сыном переглянулись.

– Дядя Андрей – нормальный, – сказал сын, а это у него очень высокая характеристика. – А поэтов и артистов в самом деле не надо.

Я сказала, что дядя Андрей пишет романы.

– Ты тоже пишешь, – пожал плечами ребенок. – Кстати, в Интернете уже отзывы появились.

– На мои?!

– Ну не на мои же.

– И… что?

– Народу понравилось, – улыбнулся сын.

Вскоре появились гости с дарами. Ребенок изъявил пожелание посидеть с нами на кухне. Его пришлось вводить в курс дела. Следователь был сначала против, но Андрей заявил, что устами младенца глаголет истина (младенец уже скоро будет бриться), а поэтому следует выслушать и его мнение.

Однако вначале своим мнением о романе Алены Родионовой поделился следователь. Андрей начал чтение с Валерии Левицкой, и теперь мужчины собирались обменяться книгами. Правда, следователь высказал неуверенность насчет того, что осилит второй роман в том же стиле. Поскольку молодой человек был атеистом, он никак не мог понять заявление Алены о том, что венчаться следует в Иерусалиме, поскольку там больше Господа Бога, чем где-либо на территории России.

Я сообщила, что мне подобные заявления встречались уже дважды (!) в «гламурных» романах.

Причины депрессии главной героини тоже были непонятны отечественному следователю, хотя объяснялись очень подробно. В каком-то американском фильме о приземлении НЛО и пришельцах, которые, кроме США, других стран почему-то, кажется, и не знают, одна из пришелиц была в каком-то немыслимом бюстгальтере, который произвел на писательницу Алену Родионову неизгладимое впечатление. Поэтому у героини тут же возникло желание найти такой же предмет дамского туалета в магазинах Санкт-Петербурга. Но не тут-то было. Героиня отправилась в Москву и устроила забег по тамошним бутикам женского белья, потом ее носило в Париж и Нью-Йорк. Безрезультатно! Началась жуткая депрессия, от которой дамочку спас любимый мужчина, заказав пошив бюстгальтера по знакомым (на ощупь) размерам. Описание «трагедии с хорошим концом» занимало примерно страниц десять.

– Мне суть проблемы неясна, – признался следователь.

– А как можно жить в номере, стоимость проживания в котором равняется стоимости полета в космос, тебе яcно? – поинтересовался Андрей. – Почитай Валерию Левицкую. Карина, как ты это писала?!

– По фотографиям, – честно призналась я, – по проспектам отелей. Мне их Валерия предоставила.

– Карина, а вам самой понятно то, о чем вы писали? – печально спросил следователь.

– Мне лично понятно, почему иностранцы теперь отдыхают в местах, еще не облюбованных нашими гражданами. Также я поняла, что катание на лыжах у тех, кто ездит на лыжные курорты, в программе стоит на последнем месте. Если стоит вообще. Причем как у мужчин, так и у женщин.

– Убивают Рыжикова в середине или конце романа Левицкой? – со стоном поинтересовался следователь.

Я сообщила, что в первой половине, так как еще нужно успеть убить Алену, что у Левицкой делает законная супруга Рыжикова. Потом я посоветовала следователю читать прямо с убийства – в начале он ничего познавательного для себя не найдет. Правда, для женщин типа меня там имелось много открытий. Исходя из которых можно было сделать однозначный вывод: мужчин типа Рыжикова мне не видать, как своих ушей. А какой был мужчина…

Но наконец настал и мой черед задавать вопросы. Я спросила про нефтяную компанию, которой собирался заниматься следователь. Тот опять издал стон.

– А с компанией-то что не так? – удивилась я.

– Рыжиков продал все свои акции примерно за месяц до смерти.

– Кому?!

Следователь назвал ничего не говорящую мне фамилию. А когда назвал другую сеть бензоколонок, я примерно поняла, что произошло: тот человек подбирает под себя рынок.

– Вы с ним встречались?

Молодой мужчина кивнул. Мы с сыном склонились вперед. Андрей уже, вероятно, был в курсе.

– Все официально. К документам не придерешься. Да и на таком уровне не станут мухлевать, как «малыши».

– А цену-то ему дали нормальную или три копейки?

– Нормальную.

– Но, может, на самом деле…

– Нет, сумма была заплачена. Тот владелец бензоколонок перечислил все, как договаривались. Наши проверили – все чисто. А вот дальше… – Молодой человек закатил глаза. – В оставленном Рыжиковым наследстве ее нет. Жена с детьми могут претендовать только на часть квартиры, в которой прописаны, и на часть квартиры, в которой нашли убитого Рыжикова. Он все продал – загородный дом, машины, любовное гнездышко, расположенное над квартирой, где трудились писатели. Жена, то есть вдова, в шоке. И ведь ей, если помните, еще нужно отдать с этого половину какой-то писательнице.

– А где деньги-то? – воскликнула я. – Такая сумма не могла просто испариться! Это же миллионы, и не рублей!

– Ее несколько раз перекинули со счета на счет. Потом следы теряются. Однозначно работал профессионал. Или несколько. Можно не сомневаться: деньги ушли из страны.

– Что говорит вдова? – поинтересовалась я.

– Бьется в истерике. Мало ей смерти мужа, так еще и денег не оказалось. На счетах копейки – по ее меркам. И все это по завещанию уходит любовницам и литературным рабам. Есть отдельные счета на образование сына и на образование дочери. Жене, по всей видимости, придется идти работать. А сначала что-то делать с квартирой, где она сейчас живет с дочерью, – чтобы расплатиться с наследницей. Может, продаст ту, в которой работали Андрей, Иван и Слава. Но эта однушка не тянет и на половину их апартаментов. То есть там, конечно, не половина… Квартира приватизирована на Рыжикова, супругу и сына. То есть из его доли… Надо считать. Может, договориться с писательницей. А денег на жизнь нет.

– Ирина Рыжикова не играет? Она на самом деле не знает, где деньги?

Следователь покачал головой.

– А про родинку вы ее спрашивали?

– Сказала, что уже несколько лет не спали с мужем вместе. Раньше родинка была. Она решила, что супруг ее удалил, а потом стал крепить муляж, потому что это нравилось женщинам. Пальцем Ирина ее трогала – помните, вы мне рассказывали? – потому что родинка оказалась не совсем на том месте, где должна, и выглядела не совсем так, как должна. Ирина-то ее многократно видела и трогала. Но наш патологоанатом твердо заявил: на животе ничего там не сводилось.

– То есть похоронили не Рыжикова?

– Супруга утверждает, что его.

– А брата-близнеца у него не было? – встрял мой сын.

– Никого не было. Ни брата, ни сестры. Проверили уже. И ни у кого и мысли не возникло, что это не он!

Андрей быстро встретился со мной взглядом. Следователь так и не знал про его с Иваном ночное посещение квартиры.

Но это было еще не все.

Следователь рассказал, что решил пообщаться с Аленой Родионовой, роман которой пытался осилить. Прислуга по телефону сообщила, что у хозяйки нервный срыв. Следователь тем не менее поехал в элитный комплекс, где проживали Родионовы, и в квартиру попал. К одру его не пустили – больную защищали медики и охранники. Но следователь – мужик настырный, а потому потребовал объяснения причин нервного срыва.

– Не нашла лифчик? – спросил он у медсестры, выскочившей в коридор для беседы, а скорее всего для того, чтобы лишний раз мелькнуть перед дюжими охранниками.

– Какой лифчик? – округлила глаза сестричка.

Следователь предложил прочитать роман больной. И, поскольку авторские экземпляры в квартире имелись, лично показал, в какой части романа описывается депрессия.

Но у Алены была не депрессия, а именно срыв. Ей якобы дважды позвонил, а потом явился… Петр Рыжиков.

Номер на мобильном не определился, и компания сотовой связи тоже ничем помочь не смогла. Голос Алена узнала – у Петра он был с какой-то особенной хрипотцой. Да и «акулкой», кроме Петра, ее никто никогда не называл. Он всегда начинал разговор вопросом «Как зубки, акулка?» И на этот раз сказал то же самое. Потом спросил, куда Алена собирается тратить оставленное им ей наследство, и посоветовал нанять толкового пиар-менеджера, чтобы обскакать по продажам Леру Левицкую. Во время второго звонка потребовал, чтобы Алена призналась в его убийстве.

Потом Рыжиков заглянул к ней в примерочную в одном из крупных торговых центров, состоявших из бутиков. Алена видела его в зеркале – он приоткрыл занавеску и ей подмигнул. А когда вдова пришла в себя и полуголая выскочила в торговый зал, Рыжиков уже исчез. Девушки-продавщицы подтвердили, что заходил мужчина, спросил у них, в примерочной ли Алена Родионова (а девочки знали ее имя и фамилию), целенаправленно прошел к примерочной, туда заглянул, а потом ушел, мило улыбаясь им.

Служба безопасности банкира Родионова предъявила продавщицам фотографию Рыжикова, и те его уверенно опознали. Правда, заметили, что у мужчины было какое-то «неживое» лицо. То есть четко свою мысль они сформулировать не смогли, но однозначно заявили: лицо странное.

– Может, какую-то пластическую операцию сделал? – задумчиво произнесла я. – После хирургических вмешательств иногда отсутствует мимика. Или это после ботокса?

– Значит, Рыжиков жив? – спросил мой сын.

Следователь сказал, что жена сама попросила об эксгумации. Того же самого желает банкир Родионов. Органы, конечно, тоже жаждут разобраться с таинственным исчезновением нефтяника и желают выяснить, кого все-таки убили в той однокомнатной квартире. Вообще-то в Петербурге зимой эксгумации не проводятся, но если очень надо…

Я заметила, что Рыжиков (или кто там в бутике на самом деле появлялся) должен был и сказать что-то – чтобы довести Алену до нервного срыва. Я видела эту дамочку в жизни и считала: он должен был ей угрожать – например, раскрытием ее участия в убийстве человека, умершего в месте, где работали его негры.

– Карина, ты полагаешь, она в нем участвовала? – посмотрел на меня Андрей.

– Она написала роман, где описан способ убийства. Да, человека отравили каким-то редким ядом. Но с трупом было сделано то, что придумала Алена, и то, что придумала Валерия. То есть какое-то, хотя бы опосредованное, участие она приняла. А если не только опосредованное? Кстати, вы не спрашивали, почему Алена взялась за перо, то есть села за клавиатуру?

Оказалось, следователь спрашивал об этом у банкира Родионова, мужа писательницы. Тот все-таки решил прочитать творение жены, но несколько припозднился – читал в уже опубликованном виде и пришел в ужас (во второй раз, но по другой причине). То есть банкир перед тем, как пристраивать роман жены, прочитал несколько страниц и пришел в ужас от ее манеры изложения, а также, например, от написания слова «женщина» с мягким знаком и прочих «шедевров». Теперь стилистика и орфография его устраивали, не устраивало содержание. В прошлый-то раз он не смог в него вникнуть, так как до содержания было просто не добраться – глаз все время натыкался на «женьщин» и «исчо» (ну просто Екатерина Вторая, которая, как указывают некоторые историки, именно так писала слово «еще», но у той-то родной язык был немецкий) и необычно (для носителя русского языка) составленные предложения. Но, может, Алена так и говорит? Супруг после первого ознакомления с текстом стал прислушиваться. Нет, говорила же она совсем иначе. Он так и не понял, почему у нее в письменном виде выходят такие странные предложения.

Но во время второго ознакомления с текстом банкир натолкнулся на до боли знакомых героев. То есть, конечно, Родионов знал прототипов, которых было невозможно не узнать. И он уже знал, как убили Петра Рыжикова. Знал, что до встречи с ним Алена какое-то время состояла в любовной связи с нефтяником. И знал про вечную конкуренцию супруги с Валерией Левицкой.

В общем, банкир припер жену романом к стенке.

Та призналась, что Петр Рыжиков приглашал ее в ресторан и там сообщил, что соперница, то есть Валерия Левицкая, взялась за перо. Алена не уточняла, откуда он это знает, решила, что Петр продолжает периодически встречаться с Валерией, которая не могла перед ним не похвастаться. Также Алена подумала, что продолжает нравиться Рыжикову, раз тот ее предупредил о новом увлечении Валерии. Или он просто ее уважает и ценит? Конечно, Алена тоже взялась за роман.

– А банкир Родионов что решил? – спросила я у следователя.

– То же, что и я, и Андрей, и, наверное, вы, Карина, – Рыжиков зачем-то решил их стравить.

– Значит, он и Алене предложил описать собственное убийство?

Следователь кивнул:

– Только способ оставил на ее усмотрение.

– А сделать убийцей Валерию решила она сама?

Следователь снова кивнул.

– В этом Рыжиков мог не сомневаться, – заметил Андрей. – Петр хорошо знал их обеих. Звони Валерии, спрашивай, не являлся ли он ей.

Но Левицкая в субботу вечером дома отсутствовала, мобильный был выключен или находился вне зоны действия сети. Я сказала, что позвоню ей в понедельник. В будний день до нее я всегда дозванивалась.

Посмотрев на следователя, я спросила, удалось ли выяснить, чем занимался Рыжиков до своего исчезновения – хотя бы с точностью до часа.

К его великому сожалению, некоторые куски времени начисто выпадали. Даже нельзя было сказать точно, когда именно он пропал, так сказать, из поля зрения окружающих его людей. Жена утверждала, что Петр собирался в командировку в Москву, и даже видела билеты. Билеты на самом деле были проданы (туда – на самолет, обратно – на поезд), но на рейс Рыжиков не зарегистрировался. Ни на какие другие рейсы он билетов не покупал, как и на отправляющиеся в Москву поезда. Проверять, сел ли он в поезд в Москве, не стали – логично предположить, что раз Рыжиков в Москву не отправлялся, то и не мог из нее возвратиться. Где нефтяник находился все это время – неизвестно.

Глава 19

Перед расставанием в субботу следователь спросил, не желаем ли мы помочь органам и ему лично с опросом граждан, проживающих в том доме, где Андрей творил вместе с моим бывшим мужем и Славкой. Тем более у Андрея там могли остаться какие-то знакомые. Ванькин соавтор кивнул. У писателей не могло не появиться собутыльников во дворе, куда они все-таки периодически выбирались. Да и соседа Андрей знал – в смысле того, к которому перелезал через балкон.

– А ваши опрос граждан не проводили сразу после нахождения тела? – поинтересовался бывший опер.

– Проводили, – вздохнул следователь. – Но милицию у нас не любят. А ты там жил какое-то время. И Иван – ваш бывший муж, Карина. Может, вам что-то скажут, чего не скажут мне. Про убийство-то Рыжикова все слышали. Кто-то явно видел, как он в квартиру этажом выше водил женщин. Может, что-то вспомнят про его последний день или дни. Конечно, раньше надо было это сделать… Но мы тогда еще толком не познакомились.

Следователь многозначительно посмотрел на бутылку. Андрей снова налил. Я показала кулак ребенку, который косил глазом на запрещенный ему пока предмет.

– Ты знаешь, что скажет бабушка? – спросила я.

– Знаю, – ответил ребенок. – Просто – весь в отца. Вот что значат дурные гены. И даже ваше воспитание не помогает.

Андрей со следователем прыснули. Я прикусила губу, чтобы не расхохотаться.

* * *

В воскресенье мы встретились в двенадцать дня. То есть Андрей заехал за мной на машине, в которой сидел и следователь. Посмотрев на них двоих, я подумала, что они, уйдя от меня, еще добавили и ночевали вместе. Нет, я не думала ничего плохого, просто двое мужиков, наверное, решили, что им будет проще не расставаться. Интересно только, у кого ночевали? Молодой следователь, как я выяснила, жил с мамой.

Правда, надо отдать им должное, к опросу граждан они подготовились. С собой имели фотографии Валерии Левицкой, Алены Родионовой, газету со снимком Ирины Рыжиковой на похоронах, где она была похожа на неизвестную тетку, руководительницу писательского проекта, обычный портрет Ирины, а также нескольких юных леди, наследниц Рыжикова. Брать фотографии всех наследниц смысла не имело – девушки очень похожи. Алена и Валерия относились к тому же типу, но их лица были «засвечены»: дамы сумели выйти замуж за богатых мужчин, попадали в светскую хронику, на самом деле много снимались в свое время, а тут еще и кино, теперь писательство.

Я подумала, что только Ирина, жена Рыжикова, выпадает из общего ряда его женщин. Другой типаж.

– Так часто бывает, – объявил Андрей, когда я высказала свою мысль вслух. – Все бабы у него одного типа, а женится совсем на другой. Но в случае Рыжикова мог быть иной вариант. Петр влюбился в Ирину чуть ли не в детстве. Может, в тот период ему нравился ее типаж, или она чем-то напоминает его маму. Потом пошла мода на моделей…

– А ваша руководительница проекта? – очнулся следователь.

– Хм, и правда… – обалдело произнес Андрей. – Типаж Ирины. Страшнее, в особенности со шрамом, стерва, гадина, но… Может быть, она из любовниц Рыжикова? Из старых любовниц. Чего бы она стала на него работать? И ведь он ей явно доверял!

– В компании, как я поняла, ее никто не знает? – спросила я у следователя. – Вы расспрашивали людей?

– Никто, – ответил тот.

Когда мы вылезали из машины у знакомого дома, из подъезда как раз выходила баба Варя. Заметив Андрея, следователя и меня, тут же направилась к нам.

– Одного алкаша, как я вижу, нашел, – посмотрела бодрая старушка вначале на Андрея, потом на следователя.

Молодой человек сообщил, что и двух других нашел, только одного уже убили. Баба Варя схватилась за сердце. Андрей забрал пакет со снимками и сказал, что мы с ним отправимся к соседям, к которым он ходил только через балкон. Следователь остался во дворе.

Мужик Андрея сразу же узнал. Более того, ему страшно хотелось опохмелиться, а у Андрея имелось с собой пиво – для наведения мостов. Супруга мужика гостям с пивом была не рада, но хотела послушать сплетни. Опять же для установления контакта мы рассказали про убийство Рыжикова «по романам», Андрей признался, чем они втроем занимались в соседней квартире, взял слово с супругов, чтобы те сохранили страшную тайну, сообщил, что Ивана, моего бывшего мужа, убили и мы не знаем, связаны ли эти две смерти. Мы просили помощи. Не слышали ли соседи чего-то странного за стенкой? Особенно в день убийства. Андрей прекрасно знал, что звукопроницаемость тут прекрасная, и если соседи были дома, то не могли не слышать хоть что-нибудь…

– Я не слышал, я видел, – признался мужик, с трудом отрываясь от пива.

– Что?! – воскликнули мы с Андреем хором.

– Вот эта из подъезда вылетела, как ошпаренная, – он ткнул пальцем в фотографию Алены. – Я сразу подумал, что она из баб того богатого мужика. Петр его звали, да? Он же сюда часто приезжал на своем огромном джипе. У нас его многие знали – заочно, конечно. Мы с мужиками его часто обсуждали. Все ж понимали, что он у нас в доме с бабами встречается.

Сосед просмотрел все фотографии.

– Да, они все были такого типажа. А эту я запомнил. Она же рыжая, яркая. Я тогда домой возвращался, смотрю: вылетает с выпученными глазами – и к машине. Потом забыл про нее.

– А когда труп нашли, почему не вспомнил? – закричала супруга.

– Так я ж в запое был… Потом вспомнил, но поздно было. А звонить не стал – знаю я наших ментов, придрались бы, почему сразу не сказал. А я никакой был.

– День не вспомните?

– Сейчас, конечно, уже нет. Но труп еще точно не нашли. Я даже подумал тогда: чего это она так выскочила? Даже шубу не застегнула. А холодно было.

К нашему великому сожалению, никаких ссор, драк и просто скандалов за стеной не происходило – по крайней мере, пока супруги находились дома.

Когда мы снова встретились у машины со следователем, тот сообщил, что ему удалось найти очередную любопытную бабулю, которая однозначно опознала Валерию Левицкую.

Бабуля заявила, что Валерия неоднократно приезжала в этот дом пару лет назад, потом у «холеного мужика на иностранной машине» появилась другая девка, затем еще одна. Но бабуля отметила, что Валерия держалась долго. Алена тоже была среди его пассий, но давно, до Валерии. И совсем недавно Валерия тут опять была, причем два раза. В последний раз приезжала с какими-то мужиком и бабой, но уехала одна (тут мне пришлось признаться, что Валерия приезжала со мной и шефом, но уехала, чтобы не встречаться с Ириной), а в предпоследний наведалась одна, хотя раньше ее всегда привозил Рыжиков. Он вообще всех своих баб привозил на своей машине, а потом увозил. Машин у него было три, но бабуля марок, к сожалению, не знала. «Большие и иностранные» – вот и все, что она могла сказать.

– И как Валерия себя вела, когда в предпоследний раз сюда приезжала? – напряглась я.

Оказалось, бабуля тогда удивилась, что Левицкая приехала одна, причем ни одной из машин ее «хахаля» во дворе не стояло. Старушка стала ждать появления «хахаля» и вообще раздумывать, что же эту девицу снова принесло. Ведь вроде давно расстались, мужик после нее уже нескольких сменил. Но «хахаль» не приехал, а девица довольно быстро вышла из подъезда, села в машину и уехала. Что за день был, бабуля уже сказать не могла.

Я задумалась. Как же сотрудники органов проводили поквартирный обход? Формально? Или им не открывали? Или с ними говорить не хотели? Вообще-то, наш народ всегда готов объединиться против властей…

– А бабуля не сказала, была ли Валерия возбуждена, огорчена…

– Она не бежала. Спокойно вошла в подъезд, через несколько минут вышла, не суетилась. Села в машину и уехала.

Ирину Рыжикову и женщину, похожую на нее, в сильно тонированных очках, в доме не видели. Или не обращали внимания. В день убийства Петра никто здесь не видел ни его машин, ни его самого. А на него-то обычно обращали внимание.

– А ведь мы у Левицкой и Родионовой отпечатки пальцев не снимали… – задумчиво произнес следователь. – Карина, вы не съездите со мной завтра к Валерии? Может, при вас она больше расскажет.

Я обещала, что отпрошусь у шефа. Очень хотелось послушать Валерию! Но я была уверена, что она не убивала. Кстати, ведь на завтра запланирована эксгумация…

Следователь сказал, что эксгумация состоится утром, пока Валерия и подобные ей дамочки еще спят. Закончат – и он позвонит мне. Мы решили, что к Левицкой Андрею лучше не ехать.

– А что, нашли все-таки какие-то отпечатки пальцев? – удивленно спросил Андрей. – Ты же вроде говорил…

«А ты лично все стирал на пару с Иваном», – вспомнила я.

– На ноже остались два смазанных, но наш эксперт сказал, что если будет, так сказать, оригинал, то он стопроцентно определит идентичность. То есть в ближайшие дни обработаем пальчики Валерии и Алены…

– Может, еще и Ирины? – подсказала я.

– Не ее, у нее же брали, когда труп нашли, – напомнил следователь и посмотрел на Андрея. – А нож точно не из вашей квартиры?

– Ну ты же видел, какая у нас была посуда! У тебя фотография ножа с собой?

«Молодец, не прокололся, что видел его в теле! – порадовалась за соавтора Ваньки я. – Ах да, сам же в милиции работал…»

Следователь достал снимок. Нож, снятый крупным планом, лежал на каком-то столе.

– Высококачественная сталь. Насечки на ручке. Я вообще думаю, что он из какого-то набора. Вроде видел подобные в каком-то магазине, но сейчас, конечно, уже не вспомню.

Я взяла фотографию в руки и долго рассматривала. Мне тоже казалось, что нож из набора. Такие вроде на магнит крепятся и так на стенку вешаются.

– Наш эксперт сказал, что нож финский. Может, из набора, может, нет.

– А почему финский? – не понял Андрей.

– Там надпись на финском.

– Значит, покупали в Финляндии. Хотя возможно, и у нас.

– Гениальный вывод, – хмыкнул следователь, глядя на Андрея. – Но нож однозначно дорогой. У тебя дома таких нет. У меня нет. У Карины нет. А у других участников событий могут быть.

Мужчины довезли меня до дома и отправились куда-то догуливать воскресенье. Интересно, а что будет делать Андрей, когда деньги кончатся?

Глава 20

Утром в понедельник шеф выслушал мой рассказ о продуктивно проведенных выходных и тут же стал звонить Леониду Левицкому. Телефон Валерии по-прежнему не отвечал – я пыталась ее предупредить о скором визите в компании со следователем, но сделать этого не смогла.

– Я ее в Таиланд отправил, – сообщил Леонид другу. – А то ей Рыжиков стал мерещиться.

Мой шеф сказал, что Леониду лучше бы приехать к нам в офис и обсудить все при личной встрече. Тем более следователь будет звонить сюда.

От Леонида Левицкого мы узнали, что его супруга Валерия за последние дни видела Петра Рыжикова три раза. Один раз она ехала на машине, остановилась на светофоре, а он вдруг стал переходить улицу. Встретился с ней взглядом, подмигнул, махнул рукой и исчез в толпе. Валерия долго не могла прийти в себя, ей стали сигналить со всех сторон, потом кто-то постучал по стеклу – только тогда она оглянулась, вытерла пот со лба и медленно тронулась с места. Во второй раз увидела Петра через витрину бутика, в котором рассматривала какую-то одежду. Тот заглянул внутрь сквозь стекло, опять встретился взглядом с Валерией, подмигнул, улыбнулся и исчез. Третья встреча произошла в супермаркете. Левицкая катила тележку, Рыжиков появился в проходе между стеллажами, правда, на некотором удалении, и помахал ей рукой. Валерия бросила тележку и понеслась за ним, но Петр исчез. Женщине оказывали медицинскую помощь.

– А звонил? – уточнила я.

– Звонил, – подтвердил Левицкий. – Предлагал признаться в убийстве. Кстати, Лерка отмечала, что лицо у него безжизненное, поэтому ей и показалось, что он из могилы встал, чтобы ее преследовать.

И ведь примерно то же самое сказали девочки-продавщицы! Тоже обратили внимание, что лицо какое-то странное.

– В общем, я решил отправить ее отсюда от греха подальше. Пусть позагорает, покупается, на массаж походит…

– Вы ее одну отправили? – уточнила я.

– Нет, с тещей. Теща обеспокоена состоянием Валерии. Жена на самом деле на грани нервного срыва. С другой стороны, если Рыжиков являлся и Алене… Вова, он точно был мертв, когда вы в ту квартиру приехали? То есть я хотел спросить: там точно был Рыжиков?

Мой шеф кивнул. Потом напомнил, что и у Ирины вопросов не возникло. И ни у кого не возникло. Я рассказала Леониду про родинку.

– Была родинка. И вроде бы он ее не удалял и ничего с ней делать не собирался, – заявил Левицкий.

Я поинтересовалась, известно ли ему, что Валерия приезжала в дом, где Петру принадлежали две квартиры, и, возможно, заходила в ту, где его обнаружили. Ведь мы и вызвали-то Левицкую к нам в офис, чтобы предупредить: то же самое известно и следователю. Валерию видели!

– Была она там, – вздохнул Леонид. – Идиотка!

– Ты когда об этом узнал? – спросил мой шеф.

– Да после того, как ей Петька начал мерещиться. До того молчала, как партизан. Нет чтобы раньше мне все рассказать!

– В каком виде она его нашла? – спросила я.

– Мертвым! Голый лежал на кровати.

– На лепестках роз? – вставил мой шеф.

– Не знаю… А при чем тут лепестки роз?

Шеф сообщил Леониду Левицкому, в каком виде мы обнаружили Петра Рыжикова. Я поинтересовалась, почему Валерия отправилась не в ту квартиру, в которой обычно проходили любовные свидания, а этажом ниже. Насколько я поняла, она всегда встречалась с Рыжиковым в любовном гнездышке.

– Он ей позвонил в тот день и предложил прийти в ту квартиру. Сказал, что она тоже принадлежит ему и предназначена для переговоров. Валерия решила, что Петр хочет обсудить с ней роман (ведь фактически именно Рыжиков направил ее в писательство) или еще какой-то деловой вопрос, а с другой стороны, не хочет, чтобы их видели вместе в ресторане или кафе. В общем, она не усмотрела ничего странного в его приглашении.

«И, конечно, не предупредила мужа о свидании с бывшим любовником, да еще и рядом с любовным гнездышком, в котором с ним встречалась», – усмехнулась я про себя. А затем спросила:

– Как она попала в квартиру?

– Дверь была открыта.

– Распахнута?! – воскликнул мой шеф.

– Нет, прикрыта, но не заперта. Причем Рыжиков ее об этом предупредил, а она, дуреха, даже не задумалась!

Ну да, Рыжиков хорошо знал свою бывшую пассию. Как, впрочем, и Алену…

– В общем, Лера вошла в квартиру, увидела пальто Рыжикова, которое, как я понял, потом переместилось этажом выше, отправилась в комнату – и увидела его. Но головы не потеряла. Даже сообразила платком протереть все поверхности, до которых дотрагивалась! Не зря все-таки детектив написала. Пусть и Карининой рукой.

– Вы можете связаться с Валерией и спросить, в каком все-таки виде было тело? – обратилась я к Леониду. – Вы же знаете, что она «убила» его в своем романе. И Алена Родионова тоже «убила». Наяву использовались оба эти способа, но уже после смерти – на самом деле мужчину отравили. Валерия что-нибудь делала с телом? Например, чтобы подставить Алену. Или в комнате все уже было обставлено так, как в момент обнаружения тела?

Леонид позвонил жене, вероятно, на неизвестный мне номер. Выслушав краткое сообщение о развитии событий, Валерия сказала, что труп был «чистый» – то есть на кровати просто лежал голый мертвый Рыжиков. Тот был уже холодный – она заставила себя дотронуться до тела. Ни лепестков роз, ни ножа, ни бюста Ленина не было. Также ему еще ничего не отрезали. Левицкая тоже ничего не делала с телом – ни по мотивам своего романа, ни по мотивам романа Алены Родионовой. Она просто ушла.

– Какая невозмутимость! – хмыкнул мой шеф. – Чего же так психовать начала, когда Петька стал ей звонить и являться?

– Вообще-то, разные ведь вещи, – заметил Леонид. – А ты бы как отреагировал, если бы Петьку увидел?

– Ну, наверное, спросил бы, что все это значит.

– Валерия бы тоже, наверное, спросила, но ни разу не смогла до него добраться – быстро сматывался. Вова, что произошло? Почему Петр продал акции компании? Почему продал дом, машины, любовное гнездышко? Почему нам ничего не сказал?

– У него были какие-то проблемы? – спросила я. – Может, кто-то претендовал на бизнес, и он решил, что лучше продать и остаться живым и свободным и не отправляться в вынужденную эмиграцию в Лондон?

– Да вроде не было проблем, – ответили оба приятеля. – Если бы кто-то на бизнес претендовал, мы бы знали.

– А деньги куда могли уйти?

– Куда угодно, – пожал плечами Леонид. – Ирина до них не доберется. Никто не доберется.

Я вспомнила про мужика, который сопровождал Ирину на похоронах и на оглашении завещания, и спросила, кто он такой.

– Ее двоюродный брат, – пояснил мой шеф.

– Троюродный, – поправил Леонид. – Он у Рыжиковых был кем-то типа менеджера по всем вопросам с функциями мальчика на побегушках. То есть решал домашние проблемы. Этакий приживал на подхвате. Он из какого-то маленького провинциального городка, куда Ирину в детстве на лето отправляли с бабушкой. Ее и его бабушки были родными сестрами. Несколько лет назад он работы лишился – их градообразующее предприятие приказало долго жить, да еще жена его поэтому выгнала… Вот он и подался в Питер. Вообще-то, мужик рукастый, может все починить, ну и куда-то съездить, Ирину сопровождать, дочь в школу проводить и встретить. Петька из-за него не парился – все-таки брат Иринин, с детства знакомы. Я тоже на сто процентов уверен, что у него с Ириной ничего не было и быть не могло. Она его, конечно, приодела, каким-то манерам научила – мужик на глазах менялся. Но место свое помнил.

– Он живет в их квартире?

– Да. Там огромные апартаменты, для него без проблем выделили комнату. Петька ему сколько-то давал на карманные расходы, а так он был на полном пансионе. И его это устраивало. С Петькиной дочкой у него прекрасные отношения. Знаю, что он уроки с ней делал, пока Ирина в бассейн там или на массаж ходила.

– Что они с Ириной теперь будут делать? – покачал головой мой шеф.

– В Петербурге можно работу найти, если захотеть. Тем более мужик рукастый, как я уже говорил. За квартиру им, конечно, много надо платить, и дочь в платной школе учится. Что ж, Ирине придется отказаться от массажей, маникюров и такого прочего. Захотят – выживут. Но что же все-таки произошло?!

В этот момент мне на мобильный позвонил следователь и сказал, что едет к нам в офис.

Глава 21

Выглядел молодой человек так, словно ему только что пыльным мешком по голове дали.

– Что случилось? – спросила я.

– Коньячку? – предложил шеф.

– Я за рулем.

– Так с удостоверением же! – воскликнул Леонид Левицкий. – С вашим удостоверением можно и в стельку пьяным ездить. А выпить вам явно нужно.

– Давайте, – кивнул следователь.

Мы все тоже пригубили коньячка из запасов шефа, а потом втроем вопросительно посмотрели на гостя из органов.

– Могила пустая, – объявил тот.

– То есть как – пустая?! – воскликнул мой шеф.

– Петька что, живой был? – спросил Леонид.

– Я не знаю! – заорал следователь, которого это дело уже явно достало.

Леонид тем временем невозмутимо рассказал про известный ему случай побега из мест не столь отдаленных.

В деле была докторша из колонии. Человеку, решившему рискнуть жизнью ради обретения желанной свободы, она дала какой-то яд растительного происхождения. Мужик на самом деле страдал – задыхался, бился в конвульсиях, тело сводили судороги, что видели многие свидетели. Через три дня мучений он вроде бы умер. Свидетельство о смерти подписывала та самая докторша. Вскрытия не было, причиной было названо отравление – в смысле острая кишечная инфекция. В те же дни в колонии несколько человек мучились животом, и начальство решило, что это, возможно, какой-то вирус. Одних берет, других не берет, у третьих болезнь протекает вяло, а кому-то не повезло. Мужик был детдомовцем, и его смерть для начальства колонии была предпочтительнее, чем человека, родственники которого могут учинить скандал и пойти по инстанциям. Докторша использовала версию непонятного вируса и настояла на спешном захоронении – чтобы вирус, не дай бог, не распространился дальше. Начальство согласилось. Никому распространение вируса не требовалось. Хоронили на тюремном кладбище, в сумерках. Только рывшие могилу зэки ушли, забросав простой гроб землей, как подъехали друзья «покойного», достали его и вкололи мужику противоядие. Пустой гроб закопали назад, а «мертвеца» отвезли к другим врачам, уже ждавшим в состоянии боевой готовности. Восстановление заняло какое-то время (не день и не два, а гораздо дольше), потом еще пришлось колоть какие-то укрепляющие витамины. Но факт остается фактом. Человек вроде умер (пульса не было), потом ожил.

– Я сам слышал про такие случаи и даже без мучений перед смертью, – сказал следователь. – Но тут-то было вскрытие! Мы же в Петербурге находимся, а не в какой-то удаленной от цивилизации зоне на Севере. Тот, кого похоронили, точно был мертв, в чем нет ни малейших сомнений. Но теперь гроб пустой.

– А могила в каком состоянии? – спросил мой шеф.

– В смысле была, когда мы приехали? Никаких признаков того, что ее раскапывали до нас. Хотя с похорон немного времени прошло, земля не успела полностью затвердеть. Но никакого беспорядка, никаких раскиданных венков. То есть никому из нас перед началом работы даже в голову не пришло, что тело достали.

Левицкий рассказал следователю про «видения» Валерии. Следователь заявил, что ему придется съездить в квартиру Левицких вместе с экспертом и снять отпечатки пальцев Валерии. Также сообщил, что Валерию видели в доме, где нашли труп.

Левицкий вздохнул и повторил то, что рассказал нам с шефом.

– Да, бабка сказала, что она пробыла в квартире совсем недолго… – задумчиво произнес следователь.

– Не убивала Лерка его! – закричал Леонид. – Зачем ей Петьку убивать? Они давно расстались. Валерия за мной замужем, решила свою главную проблему. И где бы она яд взяла? Явно ее кто-то подставить хотел…

– Ее или вас?

Леонид как-то странно крякнул.

– Если бы собирались подставить Левицкого, навряд ли стали бы действовать так, – сказал мой шеф. – Нет, все-таки нацеливались на Валерию и Алену.

Следователь задумался.

– Вещей Рыжикова в квартире не было, когда туда заходила Валерия? – спросил он после нескольких минут размышлений.

Левицкий опять позвонил супруге, а потом сообщил нам, что они отсутствовали, но вообще в квартире было много мужских вещей, точно не принадлежавших Рыжикову – Петр такое дерьмо никогда бы не надел. На спинке стула висела какая-то старая клетчатая рубашка, на одной из кроватей валялись ветхие, с «бахромой» по низу, тренировочные штаны, на полу в прихожей стояли стоптанные домашние тапки в количестве трех пар. У Валерии создалось впечатление, что в той квартире жили гастарбайтеры.

– Она по всей квартире стерла отпечатки пальцев? – уточнил следователь.

– В кухню даже не заходила. Только на двух ручках, которых касалась.

– Так-так… – многозначительно произнес следователь.

– Я могу поговорить с Родионовым, – предложил муж Валерии.

– Я сам с ним могу поговорить, – буркнул молодой человек. – Уже говорил. К сожалению, мы не знаем, кто приезжал первой – Валерия или Алена.

Левицкий позвонил супруге еще раз, и та сказала, что была в квартире днем, где-то около двух часов.

Следователь предложил нам всем вместе отправиться на встречу с банкиром Родионовым. Наверное, понимал, что в присутствии друзей, желающих помочь и верящих в невиновность его супруги (а с тем, что та не сообщила про смерть Рыжикова, адвокаты легко разберутся), банкир скорее поможет следствию.

Примерно часа через два мы все уже были дома у Родионовых. Меня поразили стены, которые будто светились каким-то волшебным светом. Оказалось, что в квартире очень своеобразно (для меня) установлена люминесцентная подсветка. Свет шел снизу, и его источники совершенно не бросались в глаза. При желании можно было включить яркое освещение.

Алена выглядела отвратительно – по крайней мере, совершенно не напоминала ту даму, которую мне довелось видеть пару раз. Как же меняет женщину косметика! Под глазами пролегли темные круги, лицо было бледным и осунувшимся, волосы спутались, глаза ввалились. Такие изменения – и всего за несколько дней!

Мы – мой шеф, Левицкий, следователь и я – были в шоке. Может, она что-то знает, о чем будет молчать и под пытками?

Алена была вынуждена признаться, что тоже была в квартире, где нашли труп, фактически слово в слово повторив слова Валерии. Была она в квартире позже вечной соперницы – когда пьяный сосед возвращался с работы. Дверь тоже была не заперта. Но, в отличие от Валерии, Алена не смогла сохранить спокойствие, вылетела из дома, как ошпаренная. Отпечатки пальцев не стирала.

– Но кто-то же их стер! – повысил голос следователь. – И часть вещей убрал!

Я не стала пояснять кто. Но сколько же народу побывало в той квартире! И кто устроил «маскарад»? Как я понимала, это было сделано за относительно короткий промежуток времени – после побега моего бывшего мужа и до возвращения их с Андреем. Хотя Иван мог долго ехать к Андрею, долго ему все объяснять, и поехали они уже ночью… А первый раз Ванька приезжал с таким расчетом, чтобы воспользоваться общественным транспортом. То есть убивали и устраивали маскарад разные люди? Но кто чего добивался?

– Там точно был Петр Рыжиков? – спросил следователь у Алены.

Родионова удивленно посмотрела на него. И произнесла не менее удивленно:

– Конечно.

– Вы знали про родинку у него на животе?

Женщина бросила быстрый взгляд на мужа. Банкир заговорил, подбирая слова:

– Алена, я знаю, что у тебя с Рыжиковым был роман до брака со мной. Конечно, меня совсем не радует, что ты поехала на встречу с ним…

– На деловую встречу! – вскричала супруга. – Не в ту квартиру, в которой мы всегда… Ой!

– То есть Рыжиков вам сказал, что у него в том доме имеется еще одна квартира, предназначенная для деловых встреч? – уточнил следователь.

Алена кивнула и пояснила, что ее это очень устраивало, поскольку она не хотела, чтобы их с Петром увидели вместе и чтобы кто-то передал это любимому мужу, ведь дорогой Олег расстроился бы. Она не собиралась вступать с Рыжиковым в любовную связь! Была уверена, что разговор пойдет о романах.

В общем, все получалось, как в случае с Валерией. Один к одному. Только время разное. Вечные соперницы не должны были встретиться. Или должны?

– Вы случайно не опоздали на встречу? – спросила я.

– Нет, – покачала головой Алена.

– Карина, почему у тебя возник этот вопрос? – повернулся ко мне шеф.

Я пояснила.

– У вас есть общие враги? – Следователь посмотрел вначале на банкира Родионова, потом на нефтяника Левицкого.

Мужчины переглянулись и пожали плечами.

– А у вас с Валерией? – посмотрел молодой человек на возлежавшую на одре Алену.

– Мы с ней сами – заклятые, – печально улыбнулась та. – Я никого никогда так не ненавидела, как ее. Я ее терпеть не могу! Меня трясет при упоминании одного ее имени!

– Как и ее при упоминании вашего, – вставил супруг Левицкой с самым невозмутимым видом.

– Понимаете, всегда получалось, что мы – конкурентки, – продолжала Алена. – Мы оказывались конкурентками всегда и везде. Мы ровесницы. Одновременно приехали в Петербург… ну, может, с небольшой разницей. Мы боролись за выгодные показы, за выгодные съемки в рекламе, за мужчин, в общем – за все. Хотя это, пожалуй, помогло нам обеим сделать успешную карьеру. Жесткая конкуренция всегда или помогает – или ломает.

«И кто-то про ваше вечное соперничество знал и сыграл свой ноктюрн на струнах ваших душ», – подумала я.

То есть не «кто-то», а Петр Рыжиков. Устроил между вами соревнование теперь на ниве писательства. Но зачем? И зачем ему было «заказывать» этим двум дивам свое убийство? Причем, насколько я помнила, они сами должны были придумать способ. И они придумали. А потом…

– Алена, почему вы в своем романе «убили» Рыжикова в том любовном гнездышке?

– Ой, нестыковочка! – воскликнул следователь. – Убили-то не на сексодроме, а в квартире этажом ниже!

– Этого никто не объяснит, кроме убийцы, – заметил мой шеф.

И тут мне в голову ударила мысль, которой я поделилась с собравшимися: ключи!

Ключи от любовного гнездышка имелись у самого Петра Рыжикова. Как я поняла, дома у него лежал второй, запасной, комплект. Вероятно, все. А ключи от квартиры этажом ниже были еще и у троих соавторов. У них их кто-то мог украсть. Тем более, я точно не знала, сколько комплектов было. Вроде один, который в последнее время хранился у Ивана. Но, может, и у других тоже? Допустим, некто сделал дубликаты – и вернул, а трое любителей выпить и не заметили. Также ключи имелись у неизвестной тетки, имени которой соавторы даже не знают. Та исчезла. Между прочим, могла исчезнуть навсегда – после того как у нее отобрали ключи. Или она воспользовалась ими сама. То есть в квартире, где жили соавторы, убить было проще. Туда легче добраться – больше возможностей.

Вот этими соображениями я и поделилась с народом.

– О каких соавторах речь? – спросила Алена.

Пришлось открыть ей и Родионову страшную тайну создания романов Петра Рыжикова.

– А в его романах убийство в том же месте не описывается? – уточнил банкир.

– Нет, – в один голос твердо заявили банкир и мой шеф, читавшие все произведения друга.

– Алена, вспомните точно, что заказал вам Рыжиков?

– Он не заказывал, а предлагал, – поправила холеная дама, страдающая от нервного срыва. – Именно только предлагал. Сказал, что всегда мне симпатизировал… а тут узнал, что Валерия решила стать писательницей, вот и… Он был уверен, что у меня получится лучше.

– Петр упомянул, что Валерия собирается в романе его «убить»? – уточнил Левицкий.

Алена кивнула:

– Да. И предложил мне придумать способ. Подразумевалось, что «убивать» его будет Валерия, а потом понесет за это наказание.

– Вы сами придумывали наказание для Валерии?

– Да.

В романе Алены, как я помнила, Валерия прыгает из окна, когда ее приходят арестовывать, и ломает руки-ноги. Но! Я вспомнила, что было дальше: Ирина, супруга Петра Рыжикова, подкупает санитаров в тюремной больнице, и Валерию травят каким-то редким ядом. В книге Валерии убивает тоже Ирина, но уже, понятное дело, Алену.

Я обратила на это внимание собравшихся – и тех, кто читал романы, и тех, кто не знал перипетий сюжета.

– А в жизни Рыжикова на самом деле отравили каким-то ядом, который не определяется при помощи обычной экспертизы, – собщил следователь.

– Вообще невозможно определить, что за яд? – посмотрел на него недоверчиво мой шеф.

– Теоретически возможно, но все экспертизы очень дорогие. Как вы понимаете, у государства нет на них денег. Иногда родственники оплачивают, но вдова Рыжикова не высказала такого пожелания. Я лично помню случай: одна дама, дважды нефтяная вдова, оплачивала очень дорогие экспертизы, чтобы выяснить, своей смертью мужья отправились в мир иной или им помогали. Удивительно, что тогда в обоих случаях умерли сами. Но тогда именно вдовица проявляла инициативу, а органы, конечно, не возражали. Однако в данном случае… К тому же нет рвотных масс, и яд уже успел частично разложиться на составляющие. Мало материала для исследования плюс поздняя экспертиза. Да и что нам даст выяснение того, какой яд использовался?

– Можно выяснить, у кого к нему был доступ, – сказал мой шеф.

– Каким образом?

Вождь нашей партии был вынужден пожать плечами.

– Уже бывали подобные случаи, – вздохнул сотрудник правоохранительных органов. – Конечно, если кто-то в деле имеет отношение к химической или фармацевтической промышленности, просто к медицине, занимается знахарством, знает травы… В этом деле таких фигурантов нет. Ни одного человека. Кстати, яд чисто растительного происхождения. Не помню, говорил я это или нет? Наш эксперт не уверен, что смог разобраться даже с количеством компонентов! Там какая-то смесь. То есть смешивали травы, коренья, их сок. Поскольку труп нашли не сразу, некоторые компоненты не удалось вычленить вообще. Скорее всего яд был куплен. Причем куплен он мог быть и у нас в стране, и за рубежом – нельзя сказать, наши там коренья или не наши. И покупка наверняка разовая, естественно, за наличные. Ее не проследить.

Затем следователь привел еще один пример. Правда, тогда человека отравили в Лондоне. Тоже был использован редкий яд, определить который английские судебные медики не смогли. Все друзья усопшего, нашего гражданина, переселившегося в Лондон, не сомневались, что его отравила жена. Некому было больше. Вероятно, не сомневались и англичане. Но жена незадолго до этого провела несколько месяцев в элитной английской психушке и была их врачами признана неадекватной. После курса лечения ее выпустили домой, так как она не была буйной, не пускала слюни, не превратилась в овощ. Вероятно, дамочка сошла с ума от безделья, и дело еще усугубилось климаксом. Она жила дома, принимала выписанные препараты, даже выходила в магазин. Сумасшедшие очень изобретательны – такие сумасшедшие, как та жена из Лондона. Вероятно, она купила яд то ли у индусов, то ли у пакистанцев, которых немало в Англии. Захотела – нашла. Потом подсыпала или подлила мужу в еду. В результате тот умер от остановки сердца, когда шел к машине через парк после игры в теннис.

– И что было дальше? – заинтересованно спросил мой шеф.

– Ничего, – пожал плечами следователь. – Вы помните, что я сказал? Она официально была признана английскими врачами сумасшедшей. То есть обвинение ей предъявить нельзя. Других кандидатов не имелось.

– Но англичане же должны были как-то обосновать смерть?! – воскликнул банкир Родионов.

– Официальная версия – самоубийство, – хмыкнул сотрудник органов.

– Что?! – воскликнули мы все хором.

Следователь кивнул.

– Не хотели заниматься. Умер русский, а от русских за рубежом и так одна непрекращающаяся головная боль. Опять же – зачем тратить деньги налогоплательщиков на дорогие экспертизы и исследования? Вот и получилось, что мужчина сам принял редкий яд и пошел играть в теннис. А у нас в стране еще наши правоохранительные органы ругают… Такое бы у нас точно не прошло, в особенности с иностранцем.

Молодой человек повернулся к Алене:

– Значит, смерть Валерии вы придумывали сами?

– Ну да. Выбрала прыжок из окна. Я как представила ее всю переломанную на асфальте… Живую, но переломанную… Просто бальзам на душу! – плотоядно улыбнулась писательница.

Я помнила, что эта сцена была написана с особым садистским смакованием. Алена радовалась смерти соперницы. Другая писательница, Валерия Левицкая, тоже смаковала наказание Алены. И просила меня добавить деталей. У нее в романе в лицо Алене брызгает кислотой вдова Петра Рыжикова, Ирина. И обратила внимание: Валерия, когда представляла себе ту сцену – Алена слепнет, у нее изуродовано лицо, и она просит одного своего давнего поклонника достать редкий яд, – испытывала прямо-таки садистское наслаждение.

То есть редкий яд фигурирует в двух романах, пусть им травят и не Петра Рыжикова.

– Почему у вас в книге Ирина убивает Валерию? То есть подкупает санитаров и передает им яд? – уточнил следователь, осиливший творение Алены.

– Ну это же естественно! Ирина мстит за мужа, – как само собой разумеющееся сообщила Алена.

– Вы сами так решили?

Алена глубоко задумалась. А потом сказала:

– Я знала, что Петр никогда не уйдет от жены. Всегда знала. А когда он мне предложил роман написать… Да, пожалуй, он тогда и сказал, что жена его смерть просто так не оставит. Ну, вроде так мне сюжетный ход подсказывал. И я тоже решила, что Ирина должна расправиться с убийцей своего мужа, не думая о последствиях для себя лично.

– Алена, откуда яд-то взялся? – спросил муж. – Как он тебе пришел в голову? Где Ирина его берет?

– Этого в романе нет, – напомнила я. – Там просто: подкупает санитаров и передает им редкий яд. А у Валерии редкий яд Алене передает давний поклонник.

Левицкий снова принялся звонить супруге в Таиланд.

– Мне Петька говорил, что таинственный яд очень оживляет художественное произведение, – ответила Валерия. – Советовал вставить. Он же сам писатель. Я и вставила, то есть Карина. Я Карине сказала, что яд обязательно должен быть.

– Одним словом, идея с ядом принадлежит Петру? – еще раз уточнил Левицкий.

– Да, Ленечка. Я скучаю, зайчик! Может, ты ко мне прилетишь? Кстати, в следующие два часа ты мне не звони – на массаж ложусь.

Следователь вопросительно посмотрел на Алену.

– Не помню, – нахмурила та избавленный от морщин лоб. – Может, и Петр что-то сказал про яд. Я на другом сосредотачивалась.

– А Петру было откуда взять яд? – Следователь взглянул на моего шефа, потом перевел взгляд на Леонида Левицкого.

– Ну, при желании…

– С возможностями, деньгами и связями Петра достать любой яд легче легкого, – сказал банкир Родионов. – Но вы были правы, когда не стали тратить время на поиски того, кто яд приобрел. Никогда бы не докопались. Может, упоминание яда в романах и смерть Рыжикова от редкого яда – элементарное совпадение?

– А вы верите в совпадения в этой истории? – устало откликнулся следователь. – После того как труп «обработали» точно в соответствии с романами вашей жены и Валерии Левицкой? И еще покойник исчез из могилы! И была какая-то баба, которая руководила мужиками, писавшими под Петра Рыжикова… Никто даже не знает ее имени! Потом на улице умирает бывший муж Карины, один из соавторов. Столько лет пил – и ничего, а тут вдруг на улице то ли по башке ему дали, то ли сам ударился обо что-то и замерз, потому что вовремя не пришел в сознание. Причем возвращался со встречи с той бабой!

– Надо говорить конструктивно, – объявил Родионов. – Рыжиков вряд ли сам отравился, так? – Банкир посмотрел на Левицкого и моего шефа.

Те подтвердили, что так.

– Но могли похоронить не Рыжикова. Данная версия, как я понял, тоже присутствует?

Следователь кивнул. И пояснил: единственное, что смущает всех, – родинка. Жена усопшего опознала, у Алены, Валерии, Владимира Вениаминовича (мой шеф) сомнений не возникло. Я про себя добавила еще Ивана и Андрея.

– В таком случае напрашивается вывод, что Рыжикова скорее всего отравила жена, – сказал Родионов.

– И откуда такой вывод? – уточнил мой шеф.

– Имела возможность – раз. Ни у Алены, ни у Валерии ее не было. Подсыпать что-то в еду или питье легче всего жене – как доказывает пример из Англии, приведенный нашим уважаемым гостем. Может, Петр что-то подозревал. И решил оставить подсказку для следствия, для друзей. Не просто же так он затеял написание романов Аленой и Валерией с обязательным убийством себя, любимого, и обязательным фигурированием жены! Редкий яд мог быть просто попаданием в «десятку».

– Во время оглашения завещания Ирина испытала шок, – вспомнила Алена.

Я кивнула. Да, вдова точно не знала, что акции компании проданы. Ей достались – по ее меркам – сущие крохи. Женщина рассчитывала совсем на другое.

– Она его любила! – воскликнул мой шеф и напомнил, как Петр ее добивался.

На всех присутствующих наибольшее впечатление произвел рассказ о негритянском оркестре под окнами.

Дело было в советские времена, и молодой студент Рыжиков собрал по общежитиям чернокожих студентов, приехавших получать специальность в Советский Союз. Негритянский оркестр под окнами в те времена был подобен приземлившейся во дворе летающей тарелке. Сам Петр выложил имя «Ирина» на асфальте лепестками роз. Поющих и бьющих в барабаны негров слушал весь дом, даже из соседних прибежали. Такого ни на чьей памяти не случалось никогда. Когда Рыжиков заорал: «Ира, выходи за меня замуж!» – голоса из окон и голоса зевак во дворе слились в единый рев: «Выходи!»

Я подумала, что родители Ирины, которые были против Рыжикова, вероятно, решили, что лучше сдаться, иначе потенциальный зятек что-нибудь похуже выкинет.

Правда, с тех пор прошло больше двадцати лет. И за эти годы у Рыжикова было бессчетное количество любовниц. С другой стороны, с Ириной он не разводился и не собирался уходить из семьи. Домашних обеспечивал, сын в Англии учится.

Но! Акции компании продал и загородный дом продал, и все машины, и любовное гнездышко. И Ирине ничего не сказал.

Может, все было не так безоблачно, как считают мой шеф и Левицкий? Или Ирина в деле? А сейчас играет на публику?

– Я займусь Ириной вплотную, – объявил следователь. – Но если у вас, господа, появится какая-то информация или просто мысли на данную тему придут в голову, звоните в любое время.

В это мгновение у него в кармане зазвонил телефон.

Глава 22

– Кто? – не понял вначале следователь. – Какая баба Варя?

Я подсказала, что так зовут соседку из дома, где Рыжикову принадлежали две однокомнатные квартиры.

– Да, понял. Кто?.. Сейчас выезжаю.

Молодой человек отключил связь и обвел нас всех взглядом.

– В любовном гнездышке появились две женщины, мать и дочь. Только что приехали. Баба Варя сходила на разведку. Обожаю таких бабок! Что бы мы, милиция, без них делали? Оказалось, что мама купила квартиру для дочки. Хозяин отдавал дешево.

– Значит, из-за срочности, – высказал свое мнение банкир Родионов.

– А вы выяснили хотя бы фамилию новой владелицы? – спросил мой шеф.

– Сейчас спрошу. Должны были выяснить, – ответил следователь.

Он позвонил к себе на работу, и ему сообщили, что владелицей является некая Ольга Анатольевна Гранатовая, двадцати одного года.

– Гранатовая? – переспросил мой шеф и посмотрел на Леонида Левицкого.

– Точно, она, – кивнул муж Валерии.

– Не она, дочь, – заявил мой шеф. – Двадцать один год. А Петьке было сорок один. Подходит. Я же помнил, что у него еще есть незаконнорожденный ребенок! Он же когда-то упоминал, что ему помогает. Но пол не называл, говорил «ребенок». Вполне могла быть девочка.

– Отчество «Анатольевна», – напомнил следователь. – Да, фамилия может быть матери, но…

– Та баба ребенку свое отчество дала, чтобы Петьку не подставлять, – сообщил мой шеф. – Я сейчас вспоминаю ту историю…

Мадам Гранатовая (мой шеф и Левицкий даже не помнили, как ее зовут) тоже трудилась на ниве комсомола, как и они сами, и Петр Рыжиков. Петр к моменту знакомства с Гранатовой уже был женат на Ирине, и супруга усиленно лечилась от бесплодия. Возможно, Петр просто хотел проверить на практике, способен ли иметь детей. С Гранатовой была его первая длительная любовная интрижка. До нее он Ирине не изменял и даже не помышлял об этом.

– Внешне Гранатовая была чем-то похожа на Ирину, – вспомнил Левицкий. – Уж потом Петька на моделей переключился.

– И старше она была его лет на пять, а то и на семь, – вспомнил мой шеф. – И не возражала.

– Мне кажется, она просто хотела ребенка, – заявил Левицкий. – Ты прав: женщина была старше, время поджимало. Сейчас-то у нас, по крайней мере, в крупных городах, уже отходят от дурацких стереотипов, а тогда-то считалось, что если девушка в двадцать пять не замужем, значит, ущербная.

– В двадцать три, – сказал шеф.

Начался спор, смысла в котором я не видела вообще. Хотя была согласна, что в нашей стране даже на успешную женщину, которая не замужем, некоторые граждане, и в особенности гражданки, частенько смотрят как на ущербную. Причем обычно бывает, что сами-то они ничего не добились в жизни. Но у них в доме есть свой алкаш, который пропивает все деньги, а иногда еще и руки распускает. Зато они замужем!

Я сделала вполне определенный вывод. Некая дама из освобожденных комсомольских работников, с которой пересекались трое друзей, решила родить от Петра Рыжикова ребенка. Если бы он тогда развелся, это помешало бы ему сделать карьеру. И ей могло бы помешать – из-за того, что разбила советскую семью, ячейку общества. Вероятно, она просто не хотела замуж, видя, что представляет собой комсомольско-партийная братва, окружающая ее. Или страшно хотелось ребенка, неважно от кого. То есть, конечно, хотелось здорового ребенка, а молодой Рыжиков на роль отца (или быка-производителя) подходил прекрасно.

Женщина дала ребенку свою фамилию и свое отчество – чтобы никак не подставить Петра. Возможно, чтобы не подставляться самой. Молодец. Скорее всего Рыжиков это ценил. И, похоже, не забывал о дочери. И если он оставил девушке квартиру… Но баба Варя сказала, что продал! Или на самом деле не продал? Чего ради матери и дочери объяснять свои семейные проблемы какой-то бабке, которую они видят впервые в жизни…

– Я еду на ту квартиру, – сообщил следователь.

Конечно, я тут же сказала, что поеду с ним. Трое мужчин объявили, что тоже желают посмотреть на пассию Рыжикова и ее дочь: мой шеф и Левицкий хотели встретиться с прошлым, Родионов просто желал разобраться в истории, в которую оказалась впутана его жена. Алена ехать отказалась, так как ей нужно много времени на приведение себя в порядок. Но ей на глазах становилось лучше! Вот что значит участие в расследовании…

Отправились все на той же машине, так как в нее умещались.

По домофону позвонили бабе Варе, чтобы не предупреждать мадам Гранатовую заранее о появлении нашей компании. Когда мы вышли на нужном этаже, баба Варя уже приплясывала от нетерпения. Я с ней вежливо поздоровалась, но моя персона ее мало интересовала, так же как и следователь. Зато старушка с большим интересом осмотрела трех холеных мужиков. Вероятно, думала, что один такой холеный допрыгался.

В дверь звонил следователь. На вопрос «Кто?» представился по форме и сказал, что ведет расследование по делу убийства Петра Рыжикова.

Дверь открыли.

На пороге стояла женщина лет сорока, явно уделяющая много внимания своей внешности, значит, смело можно было делать вывод, что она старше. Лицо ее было ухоженным, но вроде не подтянутым, хотя какие-то процедуры по омоложению точно проводились. Вообще, лицо было худым и, сказала бы я, аристократическим. Лоб высоким, нос тонким и прямым. Волосы прямые темные, конечно, крашеные, но смотрелись естественно. Очень аккуратная стрижка. С одной стороны ухо было закрыто, с другой за него заведена прядь. Ушко оказалось очень маленьким, с маленькой сережкой с бриллиантом.

Сходство с Ириной Рыжиковой? Нет, я его не заметила. Может, оно имелось в молодости, а теперь сошло на нет? И та, и другая были одного роста, вероятно, похоже двигались (чего я определить пока не могла), но в лицах я не нашла общих черт. Но вот из-за спины женщины появилась молодая особа, в которой я тут же узнала черты Рыжикова.

И не я одна.

Мой шеф и Леонид Левицкий издали возгласы удивления, банкир Родионов только покачал головой, следователь внимательно присматривался. Мать тем временем присматривалась к моему шефу и Левицкому.

– Володя? – спросила она довольно робко.

Мой начальник кивнул и сказал:

– А это Леня Левицкий. Ты его тоже должна помнить.

Дама протянула руку, причем так, что она определенно предназначалась для поцелуя. Не целовал только следователь и, конечно, я. Мы пожали ей руку (у нее оказалась тонкая прохладная ладонь), и дама представилась:

– Кира.

Я назвала себя.

– Проходите, – предложила мадам Гранатовая.

Баба Варя была вынуждена остаться на площадке, хотя явно очень хотела проникнуть внутрь. Но Кира безапелляционно закрыла дверь у нее перед носом.

– Это она вам позвонила? – спросила Кира у следователя.

Тот кивнул.

– Мерзкая бабка. Терпеть таких не могу. Всегда лезут, куда не просят.

Представляю, сколько в свое время судачили за спиной у Киры, когда она без мужа родила дочь.

– Даже не знаю, куда вас лучше пригласить… – задумчиво произнесла Кира в небольшом коридорчике.

– В комнату, – сказал мой шеф. – Сядем на огромное ложе, а двое могут в креслах разместиться.

– Ты тоже тут бывал, Володя? – улыбнулась Кира тонкими губами. С ними она точно ничего не делала.

Шеф пояснил, что с ним тут появлялись и мы с Ириной, а потом вызвали следственную бригаду.

– У Ирины остались ключи? Откуда у нее вообще могли быть ключи от этой квартиры?!

– Нашла связку Петра. Там были ключи и от этой квартиры, и от той, что этажом ниже. Он же не собирался умирать, Кира! Конечно, сам бы он никогда не отдал их Ирине.

Кира как-то неопределенно пожала плечами. Мы к тому времени уже расположились в комнате. Мать и дочь заняли кресла, шеф, Левицкий, Родионов и я сели на кровать, а следователь принес себе табуретку из кухни (возможно, хотел взглянуть, не появилось ли в кухне чего-то интересного). Дочь пока молчала, но очень внимательно осматривала трех друзей отца.

– А почему ты не была на похоронах? – спросил мой шеф у Киры.

– Я была в Англии. Навещала Ольгу, которая там учится. Узнала о смерти Петра уже после того, как его похоронили. Мы смогли приехать только сейчас. Да и кто бы стал мне сообщать?

Женщина посмотрела на моего шефа.

– А вы поддерживали отношения с Рыжиковым? – спросил следователь.

– Да, поддерживала. Дружеские. И, как видите, у нас общая дочь, которой Петр всегда помогал. И ее учебу в Англии оплатил он.

– А квартиру он вам продал?

– Вам та старушка сказала? – усмехнулась Кира. – Я ей так ответила. Зачем мне объяснять ей наши отношения с Петром? Они ее не касаются.

В словах явно был намек, что кое-кого из присутствующих ее отношения с Петром тоже не касаются. Но тут присутствовали следователь и влиятельные мужчины, друзья Петра.

– Кира, Петр перевел квартиру на дочь, да? – уточнил Левицкий. – Пойми, это очень важно.

– Да, оформил дарственную. Мы ничего не платили. Все расходы на себя взял он. Причем просто поставил нас перед фактом. То есть меня. Оля была в Англии. Петр попросил… не въезжать в квартиру до его смерти. – Кире явно стало тяжело говорить.

– Он ожидал, что умрет?! – воскликнули все мужчины почти хором.

– У него имелись опасения, что его убьют, – произнесла Кира нейтральным тоном. – Я уговаривала его нанять частных детективов, да и у него самого имелась своя служба безопасности… Может, он что-то и сделал, не могу сказать точно. Мы не настолько близко общались.

– Когда Рыжиков переписал квартиру на дочь? – спросил следователь.

– Примерно год назад. Вероятнее – меньше.

– Если Ирина захочет, то сможет оспорить сделку, – заметил банкир Родионов. – Квартира приобретена в период брака с ней, и она сможет…

– Правда? – усмехнулась Кира. – Вы думаете, я позволю ей отнять квартиру у моей дочери? Ольга – на самом деле дочь Петра, и вы все это видите.

– Одного внешнего сходства недостаточно. Как я понял, вы дали ей свое отчество и…

– Если потребуется, я добьюсь эксгумации. Теперь наука шагнула достаточно далеко, отцовство можно установить и в случае смерти отца.

– Эксгумировать некого, – сказал Левицкий и пояснил, что труп пропал.

Дочь Рыжикова ахнула.

– Хм… – произнесла Кира в задумчивости. Но соображала она быстро. – Помните, что было с останками царской семьи? Даже из капельки пота на жилетке какие-то западные ученые смогли вычленить ДНК, а лет-то сколько прошло! Я займусь решением проблемы.

Я уже не сомневалась, что Ирине и ее детям не видать этой квартиры, как своих ушей. Как бы и другим не пришлось делиться.

– Пожалуйста, вспомните все, что вам говорил Рыжиков, – попросил следователь. – Кто ему угрожал? Или у него были только подозрения?

– Повторяю, деталей я не знаю. Он ими со мной не делился. А я никогда не лезла к нему в душу. Петр это не приветствовал, поскольку относился к прекрасному типу мужчин, которые предпочитают сами решать свои проблемы, по крайней мере, без участия женщин. Разве не так?

Кира посмотрела на моего шефа, потом на Левицкого. Оба кивнули.

– То есть он просто сказал вам, что опасается за свою жизнь?

– Сказал, что его могут убить. Конечно, я понимала, что он предпримет все усилия, чтобы такого не допустить. И явно предпринял. Но Петр никогда не забывал об Ольге и просчитывал все варианты. Он принял решение переписать квартиру на Ольгу, и я благодарна ему. К моему великому сожалению, все случилось так, как случилось.

– У Петра Рыжикова была большая родинка на животе? – задал следующий вопрос следователь.

– Да, – кивнула Кира. – У Ольги тоже есть, правда, поменьше. Еще одно доказательство родства. – Женщина слегка улыбнулась.

– Вы планируете жить здесь? – уточнил следователь.

– Нет, мы будем квартиру сдавать. Ольге еще учиться, а я живу там, где и раньше. Только замки тут придется поменять. – Кира усмехнулась.

– Связка в прокуратуре, – сообщил следователь, – я отдам вам ключи.

– А если найдется еще одна? Нет, лучше поменять.

– Правильно, – кивнул мой шеф. – Спроси у бабы Вари. Она тебе посоветует какого-нибудь местного слесаря.

– Неужели ты думаешь, Вова, что я сама не в состоянии решить вопрос с установкой новых замков? – Кира вопросительно приподняла одну тонкую, умело выщипанную бровь.

Даже если бы я не знала, что она из освобожденных комсомольских работников, то после этого разговора у меня такая мысль точно бы возникла. Сейчас дамочка наверняка имеет какой-то свой маленький бизнес, причем успешный. Может, косметический салон? Ирина же все годы сидела дома, ничего не добилась. Петру просто было с ней скучно…

Мы все поняли, что здесь нам больше делать нечего. Следователь попросил у Киры телефоны для связи, и она их продиктовала, но никаких визиток не вручала. Ее телефон в свои мобильные вбили шеф и Левицкий. Мой начальник, как я заметила, очень внимательно оглядывал и Киру, и ее дочь. Может, определяется с выбором?

Глава 23

В конце концов меня до дома подвозил следователь на своей машине.

– Что думаете, Карина?

– О Кире? Наверняка убивала не она. Она бы сделала все как-то… по-другому. Умнее, что ли.

– А мне, наоборот, кажется, что редкий яд – как раз ее стиль, – хмыкнул следователь. – Из Англии могла привезти или здесь достать. А чтобы не портить переписанную на дочь квартиру, прикончила Рыжикова этажом ниже. Эта дамочка не могла не знать, что ему в доме еще одна квартира принадлежит.

– А если не знала? По-моему, могла не знать. Вы думаете, она брала в голову его проблемы? И вообще пока трудно сказать, как она к нему относилась. А если безумно любила в молодости?

– Эта дамочка? Любила? Не смешите меня, Карина!

– Может, Рыжиков был ее единственной любовью и оставил такую рану на сердце, что она сказала себе: больше никакой любви. Кира – явно волевая женщина. И вполне способна заставить себя забыть о чувствах, отказаться от них, и все годы ждать своего часа. То есть я хочу сказать, что она могла его убить, но как-то иначе. Чтобы его смерть никто не смог связать с ней. Чтобы труп не нашли близко к тому месту, в котором может появиться она сама.

– Надо проверить, была ли она на самом деле в Англии.

– Думаю, что была. Так Кира бы не прокололась.

– Хорошо бы было за ней проследить… – задумчиво произнес следователь.

Я предложила направить на это дело Андрея. Машина у него есть, и как раз ему занятие.

Следователь достал мобильный и запустил номер Андрея. Мы в тот момент сидели в машине уже у моего подъезда. Оказалось, что Ванькин соавтор находится у меня дома и ждет меня. В процессе познакомился с папой и починил наш второй телевизор, который уже с полгода использовался исключительно в виде тумбы. Мама от знакомства пока отказывалась.

Мы поднялись наверх. Встречали нас всей семьей. Андрей внес предложение: я должна подать идею своему шефу, чтобы мне от партии, в которой я прилагаю свои таланты, презентовали новый плоский телевизор.

– Дядя, вы знаете, что маме от партии подарили на последний день рождения? – выразительно посмотрел на него мой сын. – Маринатор.

– Это что такое? – спросили одновременно Андрей и следователь, вешая вслед за мной верхнюю одежду на крючок.

Сын пояснил, что в мои обязанности после получения этого подарка входит маринование мяса перед выездом лидера партии на природу, вероятно, для общения с электоратом. Правда, мясо шеф, надо отдать ему должное, всегда закупает сам. Процесс маринования в приборе длится десять минут, в контейнер помещается до двух килограммов и трехсот граммов продукта. Вещь на самом деле удобная, в особенности, если часто выезжать на шашлыки. А в период с мая по сентябрь данное мероприятие в нашей партии практикуется почти еженедельно. К счастью, мне в «шашлыках» участвовать не требуется.

Мы со следователем ввели Андрея и моего сына в курс дела, рассказав о сегодняшнем развитии событий. Соавтор Ивана сказал, что проследит за дамочкой с большим интересом, только неплохо было бы выяснить адрес ее постоянного места жительства. Следователь тут же кому-то позвонил, и вскоре мы знали адрес. Квартира располагалась в Московском районе, в «сталинке», и Кира жила там уже много лет. Ольга тоже была в ней прописана – с рождения. Мать Киры проживала там же.

Но меня продолжал волновать вопрос собственной безопасности – в связи с завещанием Рыжикова. Ведь я являлась одной из претенденток на наследство! Во время нашей предыдущей встречи на моей кухне со следователем и Андреем мы как раз обсуждали данный вопрос, и я предложила к нему вернуться.

– По-моему, теперь вам ничего не угрожает, – заметил следователь. – Тогда мы не знали, что Рыжиков продал акции компании, загородный дом, машины. Наследовать почти нечего – по меркам Валерии и Алены. Даже если наследницей по завещанию окажетесь вы, Карина, Валерия с Аленой не будут это оспаривать. Я уверен.

– Все правильно, – кивнул Андрей. – Успокойся.

Потом следователь ушел домой, мои родители и ребенок удалились спать, мы с Андреем остались на кухне. Он взял мои руки в свои, долго смотрел мне в глаза и улыбался. Я не убирала рук, им было тепло в его ладонях. Андрей был трезв, гладко выбрит, чисто одет, аккуратно подстрижен. Мне было приятно, что он ради меня постарался привести себя в порядок. Правда, могла и его родительница подсуетиться.

– Я останусь? – тихо спросил Андрей.

Я, конечно, идиотка, но первой мыслью у меня было: «А что я утром скажу маме?» Потом заставила себя вспомнить, сколько мне лет.

Андрей будто прочитал мои мысли.

– У меня дома еще хуже, – сказал он, кивая в сторону родительской комнаты. – Отец у тебя, вообще-то, нормальный, мы с ним сегодня хорошо поговорили. Он о тебе искренне беспокоится. И парень у тебя хороший.

Ну да. «Не младенец, а в том возрасте, в котором с ребенком можно общаться на равных».

– Я утром постараюсь пораньше встать и тихо уйду. Ну, чтоб твои ничего не видели.

Мне стало смешно. Мы разговаривали, как школьники. Сколько взрослых людей не могут нормально устроить свою личную жизнь из-за бытовых проблем! Ни мне, ни Андрею квартиру не купить никогда. Мы вынуждены жить с родителями. Даже снимать не можем с питерскими-то ценами на съемное жилье. А родители… Мне иногда кажется, что сами они никогда не были молодыми. Неужели они ничего не понимают?

Когда я уже была готова вести Андрея в свою комнату за руку, у него зазвонила трубка.

– Да, мама? – сказал он и нажал на зеленую кнопочку.

Мама сообщила, что сосет уже вторую таблетку валидола. Мне было слышно каждое слово.

– Почему ты не звонишь? – кричала мама на сына, которому перевалило за сорок. – Мы тут с ума сходим, а он неизвестно где шляется!

– Мама, со мной все в порядке, – сказал Андрей.

В трубке воцарилось молчание.

– Ты никак трезв? – робко спросила мама совсем другим голосом.

– Да, трезв, – подтвердил Андрей.

– Что случилось?

Я прикрыла рот рукой, чтобы не расхохотаться.

– Я влюбился, – сообщил Андрей.

– Что ты сделал?!

Андрей повторил. Мама опять надолго замолчала.

– Я теперь не буду пить, – сказал Андрей. И тут же исправился: – То есть буду пить меньше. Нам интересно вместе, и пить совершенно нет необходимости. Я пью, когда мне скучно и некуда себя деть.

– О, Господи, лучше бы ты пил, чем стал педерастом! – воскликнула мама и отключила связь.

Мы в обалдении уставились на трубку, которую Андрей так и держал в руке.

– Я ничего не понял, – признался Андрей.

– Перезвони ей. Можешь с моего домашнего на свой домашний.

Андрей позвонил на домашний. На этот раз трубку взял его отец.

– Андрей, мы ожидали от тебя чего угодно, но только не любви с мужчиной, – сурово начал разговор отец. – Мы терпели твое пьянство и теперь считаем…

– Папа, с чего вы взяли, что я у мужчины? Я у женщины. У Карины. Вы ее видели.

– Дай мне трубку, – сказала я, выхватила ее у несчастного мужика, вынужденного жить с родителями, и обратилась к отцу Андрея.

Я подтвердила, что он находится у меня дома и собирается остаться. Если родители не верят, то могут перезвонить на мой домашний номер. Я тут же его продиктовала, подтвердила, что Андрей трезв и я прослежу, чтобы не пил дальше.

На другом конце провода началось совещание. Потом со мной вежливо поговорила мама Андрея и попросила передать трубку сыну. Сыну стали даваться указания о том, чтобы в чужом доме не разбрасывал свои вещи, обувь ставил ровно, сняв ее у порога, мыл руки, не забывал говорить «спасибо»… После «спасибо» я решила больше не слушать – и не смущать Андрея. Правда, я поняла, что у нас с ним на самом деле много общего. И наших родителей нужно в срочном порядке познакомить. Им будет о чем поговорить. Только как мы-то нормальные получились с такой генетикой? Или мой сын через десять лет будет думать обо мне примерно то же, что я сейчас думаю о своих маме с папой?

Андрей вернулся в кухню и тяжело опустился на табуретку.

– Ты хочешь сказать, что тебе нужно выпить.

– Нет, пить не буду. Им назло.

– Выбрось из головы все, что тебе сказали. Меня наставляют примерно так же. Забудь! Ты не должен делать ничего из того, что тебе сказали! Хочешь разбрасывать одежду – разбрасывай, правда, постарайся только в моей комнате, чтобы не оставлять следов своего пребывания по всей квартире.

Андрей улыбнулся.

Я взяла его за руку и повела к себе в комнату.

Глава 24

Утром он на самом деле уехал очень рано, чтобы заскочить домой, а потом приниматься за слежку. Ведь мы не знали, когда Кира Гранатовая уезжает на работу и вообще где она работает. Конечно, все мог выяснить следователь, но пока не было времени. Если на офисе не окажется никаких табличек, будет посложнее, но я не сомневалась, что этот вопрос мы решим.

Проводив друга, я отправилась досыпать. Сына у меня в школу собирает мама, которая всегда встает ни свет ни заря, она же будит меня. Мне на работу к одиннадцати. Иногда, конечно, мы все приходим в офис раньше, но в обычные дни распределяем время как кому удобнее. Одной моей коллеге удобнее к десяти (раньше в нашем офисе вообще делать нечего), а я лучше попозже уйду.

– Ему бы закодироваться и на постоянную работу устроиться, – задумчиво сказала мама, когда я положила в рот кусок сырника. Сырник вылетел обратно в тарелку. – Карина, мы с отцом очень серьезно поговорили об этом Андрее, – продолжала мама, садясь напротив меня, как раз на то место, где вчера сидел Андрей. – Похоже, он неплохой мужчина. Женат не был, с Коленькой сразу общий язык нашел. Но нужно устроить его на работу. Поговори со своим начальником. И я у нас во дворе у женщин поспрашиваю, чтобы они со своими сыновьями поговорили.

– Не надо, мама!

– Почему не надо? Хочешь еще одного на шею посадить? – заорала мама. – Один поэт у тебя уже был, на диване кверху брюхом лежал. Денег в дом не приносил, только пил и жрал!

– Мать, прекрати, – зашел в кухню отец. – Карина сама разберется.

– Не разберется! Я желаю своей дочери только добра!

Я посчитала, что должна побыстрее уехать на работу. Надеюсь, к моему возвращению родители успокоятся. Правда, закрывая за мной дверь, отец мне подмигнул, как заговорщик. Может, проведет работу с мамой? Но мне тридцать семь лет!

Шеф, придя на работу, тут же вызвал меня к себе и спросил мое мнение о Кире Гранатовой.

– Бизнес-леди. Обеспеченная, но без мужика. Всего в жизни добилась сама. Такой палец в рот не клади.

– Она тебе симпатична или наоборот?

Я задумалась. Признаться, никаких эмоций я не испытывала, мне было все равно. Но определенно мы никогда не станем подругами. Затем я сообщила шефу, что Андрей, один из тех, кто писал под Рыжикова и который раньше работал в милиции, сегодня начнет слежку за Кирой.

– Правильно, – кивнул шеф. – По-моему, от этой бабы можно ожидать любой пакости.

– Вы считаете, что она могла…

– Могла. Но стала бы? – Шеф помолчал и продолжил: – Нужно выяснить, выгодна ли ей смерть Петра. И насколько выгодна.

– Ее дочь получила квартиру.

– Кира давно знала, что дочь получит квартиру. То есть квартира уже была оформлена на дочь, а та пока учится в Англии, и учебу оплачивал Рыжиков. Что, если ей срочно понадобились деньги? Скажи следователю, пусть покопает.

– Если бы ей срочно понадобились деньги, то лучше было бы обратиться к Рыжикову. К живому.

Шеф задумался.

– Ну не знаю, – произнес он наконец. – Кира – та еще штучка.

У меня зазвонил телефон. Андрей.

– Она работает в издательстве, – сообщил мой друг.

– Что?! – закричала я. – В каком?

– «Фантазия». Такая табличка висит. На Петроградской стороне, на одной из маленьких боковых улочек, отходящих от Каменноостровского. Рядом с издательством маленький магазинчик. В смысле их магазинчик. Я зашел, поговорил с продавщицами. Их тут две. Выпускают дешевые брошюры и отрывные календари. Лечение травами, астрология, магия, советы каких-то старцев. Я видел их брошюры во многих магазинах и в газетных киосках. Берут количеством. Офис, как я понял, тоже небольшой. Что делать?

– Пока посиди в машине. Надо позвонить следователю. Сейчас я в кабинете у шефа, что-то решим.

– Издательство? – переспросил мой начальник. – А не работает ли там тетка, которая командовала этим Андреем, твоим бывшим мужем и третьим соавтором?

– Вообще-то у них другая направленность. Хотя… Кира могла кого-то найти или посоветовать. Но если бы Андрей увидел ту тетку, то, несомненно бы, ее узнал.

– Он следил за Кирой. А тетка, вероятно приходит на работу раньше. Свяжись со следователем.

Я позвонила и сообщила о новом развитии событий. Следователь сказал, что по своим каналам попытается выяснить все об этом издательстве, а также о его сотрудниках, оформленных официально. Может, кто-то и окажется той теткой.

Я считала, что Киру нужно прямо о ней спросить. Но тут у меня мелькнула еще одна мысль, и я позвонила в издательство, которое печатало книги Петра Рыжикова, Алены Родионовой, Валерии Левицкой и мои. И попросила редактора Светлану Александровну узнать, каким образом Рыжиков появился в издательстве. Как у них оказался его первый роман? Он приходил лично? Ведь Рыжикова нельзя было не выделить из толп авторов, мотающихся по издательствам! Совсем другой типаж. При взгляде на него сразу же ясно – перед тобой обеспеченный бизнесмен.

Светлана Александровна обещала поговорить с директором. Сама она, по ее словам, Рыжикова в издательстве не видела, общалась с ним только по электронной почте. Я вспомнила, что приятельница мне это уже говорила, когда я впервые спросила ее про него.

Вскоре редактор перезвонила к нам в офис.

Оказывается, к его директору обратилась коллега, Кира Гранатовая, хозяйка издательства, специализирующегося на выпуске печатной продукции другого плана. Она попросила прочитать один роман – первую книгу начинающего автора, ее знакомого, которого считает очень перспективным, но у себя издать не может. Кира просила директора прочитать роман лично – в виде одолжения ей. Он начал читать и увлекся. На самом деле было хорошо написано. Директор принял решение книгу напечатать. Автор работал быстро, и вскоре имя зазвучало. Проект получился прибыльным, автор сам оплачивал рекламу. О том, что он – нефтяной король, в издательстве узнали не сразу и удивились. Писатель не выпендривался, нос не задирал, распальцовкой не занимался. В общем, не изображал из себя крутого, разговаривал вежливо, одевался прилично, но не вычурно. Внимательно выслушивал все предложения и пожелания издателей – и их выполнял!

– Нам всем очень жаль, что он погиб, – призналась Светлана Александровна. – Да, пусть за него писали, как выяснилось, литературные рабы, но сотрудничество с Рыжиковым нас устраивало. Я много думала о нем в последнее время. Наверное, человеку хотелось славы, но он не мог прославиться, как нефтяной король – был одним из многих в нашей стране владельцев бензоколонок, вот придумал способ добиться желаемого. Не на сцену же ему было вылезать… Тем более что там теперь в основном поющие трусы, как называл певцов в своих романах Рыжиков. А тут вроде как дело, вызывающее уважение. Кто еще у нас из нефтяных королей стал писателем, пусть и при помощи «негров»? И романов было много, а не по книжонке о себе любимом от артиста или певицы. Книги в самом деле хорошо продаются. Жаль, что все так получилось…

– Поехали в издательство к Кире, – принял решение шеф после того, как я пересказала ему суть разговора со Светланой Александровной.

Я предложила взять с собой и следователя, и шеф согласился. Представитель органов сказал, что встретится с нами перед офисом издательства, но Андрею предложил оставаться в машине и не высовываться. Мало ли кого принесет, или кто попытается сбежать…

Когда мы проезжали мимо машины Андрея, он помахал нам рукой.

Офис Киры Гранатовой состоял из одного большого помещения с двумя перегородками – отделялись ее кабинет и бухгалтерия. Не знаю, сколько человек работало в бухгалтерии, а в общем зале сидели пятеро и напряженно над чем-то трудились. Здесь был сделан хороший ремонт, стояла стильная мебель. Из работников трое были женщинами предпенсионного, а то и пенсионного возраста, двое – мужчинами за сорок, по виду – неудачливыми поэтами или писателями, то есть очень походили на моего мужа. Ни одна из женщин не походила на Ирину Рыжикову. То есть я не заметила ничего общего вообще. И шрамов на лице ни у одной из сотрудниц не было, и цвет волос не совпадал, и прическа.

При нашем появлении Кира вопросительно приподняла одну тонкую бровь, но больше никак не выразила своего удивления. Шеф сразу же плюхнулся на стул для посетителей, следователь уступил мне второй, а сам вышел в общий зал за стулом для себя, вернулся и плотно закрыл дверь.

– Я попала в списки подозреваемых в убийстве Петра? – усмехнулась Кира. – Так у меня стопроцентное алиби – я была в Англии.

– А бизнес-проекты у тебя с англичанами есть? – спросил шеф.

– Есть с индийцами и китайцами, – невозмутимо ответила Кира. – Только не понимаю, каким боком мои дела тебя касаются, Володя.

– Какие проекты с индусами и китайцами? – с удивленным видом встрял следователь. – У вас же издательство!

– Вы считаете, что у издательства не может быть проектов с индийцами и китайцами? О, вы очень плохо знаете наш рынок! – рассмеялась Кира. И объяснила.

Китайцы и индийцы пишут много книг как раз нужной ей направленности. Большинство издаваемых ею брошюр как раз принадлежит перу (или клавиатуре) граждан двух этих стран. Конечно, и наши граждане пишут о наших травах, но ей даже выгоднее иметь дело с индийцами и китайцами, рассказывающими о специфических методах лечения. Начинающие авторы из Индии и Китая отдают свои творения Кире бесплатно – или за символическую плату в… десять долларов. Им нужны только авторские экземпляры и чтобы где-то в брошюре (как правило, на обороте титула) указывалось имя автора на их родном языке и на английском. Получив авторские экземпляры, индийцы и китайцы отправляются домой в тамошние издательства. Ведь они могут предъявить свои книги, напечатанные в России! Да-да, публикуемый в России автор имеет неплохие шансы начать зарабатывать деньги на родине. Уж эту-то брошюру точно опубликуют! Кира регулярно выезжает в Индию и Китай с этими пресловутыми авторскими экземплярами – проще приехать самой и их привезти, чем пересылать. Как раз встречается с новыми авторами, иногда работает со старыми, уже за больший гонорар. Слух о Кире и ее издательстве с бешеной скоростью распространяется по двум странам с огромным населением. Там появляется все больше и больше начинающих писателей.

– А переводит кто? – поинтересовалась я. – Или они прямо на русском пишут?

– Переводчик с китайского сидит у меня в зале. – Кира мотнула головой в сторону большого помещения. – Индийцы отдают тексты на английском, а с английскими переводчиками у нас в городе вообще проблем нет.

– И выгодно? – спросил мой шеф.

– Выгодно, – кивнула Кира. – Но вы же не об этом пришли со мной беседовать?

И она вопросительно посмотрела на следователя. Тот откашлялся. Однако его опередил мой начальник:

– Понимаешь, Кира, мы узнали, что ты рекомендовала Петра в одно издательство…

Госпожа Гранатовая расхохоталась.

– Что смешного я сказал? – не понял шеф.

– Извини, Володя. Продолжай, пожалуйста.

– Кира Анатольевна, почему вы оказали ему такую услугу? – наконец подал голос следователь.

– Петр попросил – я оказала. Предварительно, конечно, прочитала роман, чтобы не выглядеть дурой. Если бы роман не имел никаких шансов, рекомендовать бы не стала. В любом случае Петр хотел знать мое мнение. Я его высказала и решила помочь – раз в данном случае могла помочь. Но я только попросила прочитать, и все. Издатели сами принимали решение. Я не имела к нему никакого отношения. Что еще?

– Вы знали, что романы за Петра писали литературные негры?

– Узнала, но не сразу. Что ж, его личное дело. Сейчас немало таких «писателей».

– Как вы думаете, зачем ему это было нужно?

– Славы хотелось. Чем-то отличаться от всех друзей и знакомых. Никто не пишет, а он пишет, и его романы продаются. Я, признаться, все ждала, когда кто-то из олигархов станет писателем, и была уверена, что станет именно таким образом. Правда, один нефтяник (олигархом, даже малым его назвать нельзя, но человек очень обеспеченный по меркам обывателя) наваял роман о себе – с юности до наших дней. Чувство умора прекрасное. Очень занимательно, если не считать переизбытка постельных сцен. Верю, что все они имели место. Но на второй роман не потянул – писать не о чем, а о себе уже все в первом рассказано.

– Как вы думаете, Петр Рыжиков жив? – вдруг спросил следователь.

– Что?! – Обе тонкие выщипанные брови взметнулись вверх. – Как он может быть жив, если… А с чего вы взяли, что он может быть жив?

– Так, подумал, раз тела в могиле не оказалось… А ведь ваше издательство печатает много литературы о потусторонних силах… Может, у вас есть мнение на этот счет?

По-моему, следователь «гнал пургу». Неужели надеялся, Кира Гранатовая что-то ляпнет, если застать ее врасплох? Не та дама. Ее из седла не выбить. Она умеет держать себя в руках и контролировать ситуацию.

– Вы считаете, что я придерживаюсь точки зрения всех авторов, которых печатает мое издательство? – Теперь Кира удивленно приподняла одну бровь. – Они, кстати, бывают диаметрально противоположными. К тому же, если бы я сама читала все, что выходит в «Фантазии», то уже давно стала бы постоянной клиенткой какого-нибудь желтого дома или, по крайней мере, дорогого психоаналитика.

– Вы верите в потусторонние силы?

– Нет.

– А в то, что есть определенные средства, приняв которые человек как бы умирает, а также другие, противоядия, которые его оживляют?

– Да. Вроде такие вещи активно практикуются на Гаити. Это, кажется, из Вуду, если не ошибаюсь. И у нас наверняка имеется что-то подобное. Наука не стоит на месте. Простите, а вы в самом деле считаете, что Петр принял некое средство, а потом его кто-то откопал и вколол противоядие?

– Одна из версий, – невозмутимо пожал плечами следователь.

Мы с шефом молчали. Кира задумалась.

– И куда, по вашей версии, он потом делся? – наконец спросила она.

– Не знаем. У вас вот хотели спросить. По крайней мере, две знакомые дамы Рыжикова его видели.

– Где?!

– В нашем городе. В разных местах.

– Я не видела. И ко мне он бы навряд ли пришел. Между нами все давно кончено.

– Но он же обратился к тебе, Кира, когда решил пристроить роман! – воскликнул шеф.

– Так я же владею издательством, это было вполне естественно. Прятаться у меня после воскрешения Петр бы не стал. Володя, ты лучше меня должен знать, к кому бы он пошел.

– Кира Анатольевна, если вы вдруг увидите Петра, позвоните, пожалуйста, по одному из этих телефонов, – попросил следователь и протянул ей визитку.

– Неужто вы и правда считаете, что Петр…

Кира все-таки утратила свою невозмутимость и сейчас переводила довольно растерянный взгляд со следователя на моего шефа. На меня не обращала внимания.

– Вы просто имейте в виду, – сказал следователь и встал.

Мы с шефом поднялись вслед за ним и издательство покинули.

– Ну и штучка! – покачал головой представитель органов.

Андрей, увидев нас, вышел из машины. Шеф предложил всем зайти в кафе напротив и выпить кофе. Следователь сказал, что организует наружное наблюдение за местом постоянного проживания Киры, а то Андрею одному не справиться с двумя адресами.

– Считаете, что если Рыжиков жив, то скрывается у нее? – уточнила я.

– Если подумать, то она – наиболее вероятная кандидатура, – кивнул мой начальник. – Ни к одной из своих моделек он бы точно не пошел. Им нельзя доверять, а Кире можно.

– Правда? – усмехнулся следователь. – Я, например, никогда не стал бы доверять такой штучке. Она голову откусить может. Или просто смертельно ужалить.

– Если Петр предложил ей выгодную сделку, то вполне мог рассчитывать на то, что она выполнит свою часть, – заявил шеф. – Если хотите, я найму детективов, к которым уже неоднократно обращался. Хм, вообще, в любом случае найму. Мне просто интересно, чем живет Кирка.

Следователь сказал, что прокачает ее по своим каналам. Ему тоже было интересно. Как и нам с Андреем.

Мой новый друг остался вести наружное наблюдение за издательством, следователь поехал к себе на работу, а мы с шефом – в офис партии.

Глава 25

Ближе к концу рабочего дня я набрала номер мобильного Андрея. Тот не ответил. Едет за объектом? Не хочет отвлекаться на телефонные разговоры? Если честно, мне казалось странным, что он мне ни разу не позвонил. Или это нормально? Кажется, я уже строю себе воздушные замки. Зачем ему мне звонить? Если бы имело место какое-то развитие событий… Но почему он не ответил на мой вызов?

Я еще полчаса потрудилась над статьей о нашей партии, думая о том, как, наверное, всем нормальным людям нашей страны надоела бесконечная череда обещаний, а также решений, указаний, поручений, взятия под контроль, круглых столов, государственных советов, комиссий, выездных сессий и селекторных совещаний. В течение многих лет поколение моих бабушек и дедушек, затем родителей, да и мое тоже слушало о строительстве социализма, потом развернутом строительстве того же самого, об ускорении и опять о строительстве социализма, правда, уже с человеческим лицом. Что изменилось? Кто-нибудь понимает, при каком строе живет? Что за новый светлый путь, намеченный очередной партией власти? Надоело!

Я опять набрала Андрея, и он опять не ответил на звонок. Я позвонила на мобильный следователю. Тот сказал, что сейчас сам попробует поговорить с ним и тут же свяжется со мной. Андрей не ответил и на его вызов.

– Карина, вы сейчас где?

Я сказала, что пока сижу на работе. Следователь обещал заехать за мной минут через сорок, чтобы, если Андрей так и не объявится, мы вместе съездили на Петроградскую сторону к тому месту, где видели нашего друга в последний раз.

В ожидании я решила наваять еще одну статью о нашей партии. Шеф давно отбыл из офиса и сейчас или пил с кем-то из друзей, или развлекался с кем-то из юных леди. Не исключено, что совмещал эти два приятных времяпрепровождения. Я не хотела его беспокоить. Да и какое дело ему до Андрея? Детективы вроде бы должны были заступить на работу с завтрашнего дня, то есть к наружному наблюдению приступить с завтрашнего дня, а сегодня, наверное, уже начали собирать информацию о Кире Гранатовой по разным источникам. Когда шеф узнает что-то интересное, он мне сообщит.

Я еще несколько раз набирала Андрея, но он все не брал трубку. Я начала серьезно беспокоиться. Правда, в душе теплилась надежда, что он просто напился. Например, увидел входящим в издательство кого-то из старых знакомых – с кем пересекался в других издательствах и вместе пил, и мужики решили отметить встречу. Трубку потерял или где-то забыл, не слышит, не в состоянии даже нажать на нужную клавишу. Только бы напился! Только бы это, а не… Нет, я не должна думать плохого.

Он забыл трубку в машине, а сам пешком идет за Кирой? Или еще за кем-то? Отключил звук, чтобы не привлечь внимание объекта? Тогда это вообще было бы отлично.

Наконец приехал следователь, попросил кофе. Пока я его готовила, звонил Андрею. Я высказала все свои версии. Молодой человек сказал, что раньше времени не стоит беспокоиться. Про Киру Гранатовую сообщил, что ни у каких органов к ней претензий нет. У дамочки маленькое, но прибыльное издательство, зарплата у сотрудников «белая», ни с каким криминалом она никогда связана не была. После комсомола и партии (КПСС) сразу же занялась издательской деятельностью – вначале с партнерами из партийно-комсомольской братвы, потом создала свое собственное издательство выгодной направленности. В законном браке не состояла. Имеет дочь двадцати одного года, которая проходит обучение в Лондонском университете.

– Надо надеяться, что-то накопают детективы вашего шефа, – заметил следователь.

– А что нам это даст?

– Смотря что накопают, – пожал плечами мужчина и улыбнулся.

Я закрыла офис, и мы поехали на Петроградскую.

«Жигулей» Андрея в том месте, где мы видели их днем, не оказалось. Вообще машин там было мало, не то что во время нашего посещения издательства. Рабочий день закончился, и граждане на своих «железных конях» отправились по домам или развлекательным заведениям. Квартир в той части города осталось не так много, большая часть переделана под офисы, по крайней мере, на нижних этажах.

Я предложила прокатиться по соседним улицам и приглядеться к автомобилям, припаркованным у различных кафе. Мы успели проехать всего по нескольким, когда привлекли внимание машины ГАИ. Нам предложили припарковаться у края тротуара. Но за рулем-то сидел следователь с соответствующим удостоверением. Ему козырнули, а мой спутник быстро сообразил обратиться к ребятам за помощью. Тем более они лучше нас знают злачные места района.

Через некоторое время мы снова остановились и провели совещание. Следователь еще в своей машине объяснил мне, что, к его великому сожалению, не может просто поехать в компанию сотовой связи Андрея со своим удостоверением, чтобы там определили местонахождение трубки. Я тут вспомнила шефа и Леонида Левицкого. Те-то быстро определили местонахождение трубки друга, Петра Рыжикова. Но станут ли они тратиться на Андрея? Однако брат кого-то из коллег наших добровольных помощников оказался сотрудником службы безопасности этой самой компании сотовой связи, ребята позвонили коллеге, тот – брату, а брат сказал, чтобы следователь позвонил ему завтра с утра – и он поможет. Как все-таки здорово, что мы живем в России, а не в какой-нибудь Германии или в США! У нас, если найдешь знакомых, тебе помогут. А если знакомые еще из общей сферы деятельности… Следователь ведь объяснил ребятам, что Андрей – бывший милиционер и в свое свободное время помогал ему, а теперь он просто обязан его найти… В общем, все всё поняли. Но беспокойство не покидало меня ни на минуту.

– Карина, дождемся утра, – сказал мне на прощание следователь, высаживая перед моим подъездом. – А вдруг в самом деле напился?

Я просто мечтала об этом!

Войдя в квартиру, услышала, что мама с кем-то ругается по телефону. По-моему, так она ругалась только с мамой Ивана – в годы нашего брака. Встретить меня вышел отец. Ребенок только высунул нос из своей комнаты, кивнул и опять исчез. Вероятно, в Интернете происходило что-то безумно интересное. Приход матери с работы, конечно, не мог конкурировать с Интернетом.

Я вопросительно посмотрела на отца. Между делом подумала: не выщипать ли мне брови, как у Киры Гранатовой? Правда, я не была уверена, что сумею научиться так приподнимать одну бровь. Да и лоб у меня уже не такой гладкий, хотя я младше ее на несколько лет. Вероятно, на десять. Но денег на такой лоб, как у нее, у меня нет.

– Андрей где? – спросил у меня отец.

– Понятия не имею, – ответила я и, пока раздевалась, вкратце рассказала о своем беспокойстве.

Отец сказал, что моя мама ругается с мамой Андрея. Мама Андрея считала, что мы должны знать, где ее сын, и уже оказываем на него дурное влияние (всей семьей), раз он не позвонил ей с отчетом о своем местонахождении и не берет трубку, когда она ему звонит. Я только печально вздохнула.

Мама пришла на кухню, когда я уже разогрела себе суп.

– Завязывай с этим мужиком, – дала она добрый совет. – С такой мамашей никакой мужик не нужен.

Я рассказала теперь маме об исчезновении Андрея.

– Ты бы лучше того нефтяника, Петра Рыжикова, искала, – дала мама очередной совет.

– Ты считаешь, что он жив?

– Наверняка сбежал и следы замел, чтобы не сесть, – хмыкнула мама. – Просто не хотел банкротиться цивилизованным образом.

Я отложила ложку в сторону и ошалело посмотрела на маму. А она спросила:

– Хочешь, чтобы я тебе объяснила, как банкротятся цивилизованным образом? Это без объявления в федеральный и международный розыск, без погонь и преследований толпой кредиторов и прочих совсем не товарищей и…

– Мама, что ты несешь?!

– Пересказываю тебе одну интересную передачу, которую слышала по радио. Кстати, в ней упоминали Рыжикова – как возможный пример. Конечно, пока никто ничего сказать не может… Но ты выясни у своего шефа или у этого следователя, который дело ведет, не наседали ли на Рыжикова власти – официально или неофициально.

– И что, если наседали?

– Он мог избавиться от компании, пока не арестовали счета и товар. И успел уехать. По радио объясняли, что бывает, если не успеешь уехать. Дадут не больше восьми, умелый адвокат сократит срок до шести, потом за хорошее поведение пойдет на УДО – то есть условно-досрочное, отсидев максимально четыре года, причем на общем режиме в «хорошей» зоне. А может, еще и с амнистией подфартит. Потом выйдет и начнет радостно тратить миллионы, которые все время лежали-полеживали и только набирали проценты на счетах в Швейцарии, Англии, а то и в Аргентине. Конечно, на оформленных не на героя, а на родных и близких или номерных.

– Значит, следует проверять родных и близких?

Мама рассмеялась.

– Ты на это прежде всего отреагировала? А мне схема в целом была интересна. Я тебе вкратце пересказала, а в передаче очень подробно все объясняли – для таких, как я. Ведь, как я понимаю, денег, вырученных Рыжиковым за акции, пока не нашли?

Я кивнула.

– Значит, они на каких-то счетах за границей, оформленных на родственников или людей, которым ваш «покойничек» полностью доверяет. Кто у него есть? Твой шеф и Левицкий исключаются. Те сами удивлены. Супруга? Надо проверять. Сын в Лондоне, который не приехал на похороны? Возможно.

Я подумала на Киру Гранатовую и ее общую с Рыжиковым дочь, которая тоже учится в Лондоне. Завтра же перескажу разговор с мамой следователю. Пусть по своим каналам проверит счета за границей – те, какие можно проверить. Если вообще можно. Но если Кира только что была в Лондоне… Оттуда ведь легко выехать в Швейцарию и в другие страны, а потом вернуться обратно. Я лично поставила бы на Киру. Ну не на моделек же!

Зазвонил телефон. Это опять была мама Андрея, явно обрадовавшаяся новой «дичи» – трубку-то сняла я. Оказывается, я должна теперь всегда знать, где находится ее сын, и сообщать ей. И вообще много чего должна. Мне же понятна одна из причин, почему Андрей до сих пор не женился. Насилу от его мамы отделалась, но беспокойство меня не оставляло. Спала плохо.

* * *

Утром поделилась соображениями с шефом.

– Я не стал бы доверять Кире. Змея гремучая, – прежде всего заявил он.

Собственно, его мнение о Гранатовой я уже знала.

– А Рыжиков?

– Если Петр жив, то все должен был провернуть один. Лично я не стал бы доверять никому. Вообще никому. Все делал бы сам.

Затем шеф задумался. Но, по-моему, у него пока не было поводов срочно покидать пределы родной страны, продав все, что только можно.

У меня зазвонил телефон. Звонил наш следователь и приглашал подъехать в один из дворов-колодцев на Петроградской стороне. Он сегодня с утра связался с парнем из службы безопасности компании сотовой связи, и тот выяснил местонахождение трубки Андрея. Следователь поехал на примерное место – и нашел во дворе «Жигули».

– Андрей…

– Он мертв, Карина. Приезжайте. Если хотите. Я вызвал бригаду.

На глаза навернулись слезы. Стало жалко Андрея, себя… Было очень погано на душе. Шеф заявил, что сам сядет за руль и отвезет меня на очередное место происшествия.

– Позвони третьему соавтору, Славе или как там его, – сказал мне шеф уже в пути.

– А он-то тут при чем?

– Убили твоего мужа, теперь Андрея…

– А вы уверены, что их смерть связана с написанием ими романов под Рыжикова?

– Я вообще ничего не понимаю! И не понимаю, почему Петр сбежал. Я выяснил: на него не наезжали ни власти, ни кто-либо. Все нормально было. Он сам предложил тому мужику, который у него купил акции, их купить. Сам!

– А тот не спросил, почему Рыжиков их продает?

– Таких вопросов не задают. Наверняка он провел какую-то проверку. Дал нормальную цену. И Петр не продавал по дешевке. То есть спешки не было. Мог предложить кому-то еще. Не исключено, что предлагал.

– Но мой муж мог погибнуть по глупости. А Андрей…

– Из-за того, что следил за Кирой? Ты это хочешь сказать? Кира точно не стала бы марать руки. Не ее стиль. Киллера могла бы нанять. Но зачем ей нанимать киллера для Андрея?! И быстро такие дела не делаются. Вообще, надо сначала посмотреть, как он погиб.

Вскоре мы притормозили перед нужным двором. Вход в него уже охраняли двое милиционеров в форме. Я позвонила по мобильному следователю, тот вышел из-под арки и провел нас с шефом к машине Андрея.

Мой друг сидел за рулем, уронив на него голову. Машина стояла в ряду других, заснеженных, и не привлекала ничьего внимания. Тем более сегодня ночью опять прошел снег. И кого могут заинтересовать старые «Жигули»? Если бы не наша активность, машина могла бы простоять здесь до весны, и никто бы ничего не заметил.

– Как он… то есть его… Я хотела сказать…

– Ножом в сердце. Одним сильным ударом, – сообщил следователь. – Нож, похоже, из того же набора, что и воткнутый в тело Петра Рыжикова.

Мы с шефом открыли от удивления рты.

Эксперт считал, что бил мужчина, причем опытный и сильный. Который точно знал, куда бить. Он застал Андрея врасплох. Более того, одежда Андрея полита дешевой водкой, и бутылка валяется на полу у места пассажира. После патологоанатомического исследования станет известно, пил ли Андрей, но обычно такие «поливы» служат декорацией для внешнего эффекта. В крови может не оказаться следов алкоголя.

Чувствовала я себя отвратительно. Потому что считала себя хотя бы косвенно виновной в смерти Андрея. Я втянула его в расследование. Или не я? Ой, что будет с его родителями?! Они-то наверняка станут винить меня. Я не чувствовала себя так после смерти Ивана. Но с мужем мы давно расстались, а с Андреем же отношения еще только начинались. У меня были надежды. У меня зародились планы, как, наверное, у всех женщин в моем положении.

– Карина, не вини себя, – тихо произнес шеф. – Ты ни в чем не виновата.

То же самое повторил следователь. И добавил, что лично сообщит родителям Андрея о случившемся. Тем более им придется приехать в морг для соблюдения необходимых формальностей. Я же не являлась родственницей.

Нам с шефом следователь сказал, что, по его мнению, Андрей увидел кого-то, кто входил или выходил из издательства Киры Гранатовой. Человека, которого не должен был видеть.

– У нее нет камер слежения! – воскликнул шеф. – Я специально смотрел.

– Андрей мог окликнуть того человека, и они поехали в этот двор поговорить. Или, скажем, отправился за ним, решив, что тот важнее Киры Гранатовой.

Следователь собирался поговорить с сотрудниками кафе, в котором мы все вчера были, а также офисов, из окон которых работники могли видеть, как в машину Андрея кто-то садился, или слышать, как он кого-то окликал. Также надлежало побеседовать с людьми, проживающими в доме с двором-колодцем. Хотя скорее всего Андрей завернул сюда уже после наступления темноты. Но вдруг? Хотя надежд на окрестности офиса Киры Гранатовой было больше.

И тут мне в голову ударила мысль – тетка, руководительница проекта, которую Андрей, Иван и Слава терпеть не могли! Она как-то связана с издательской деятельностью. И что, если надсмотрщица знакома с Кирой? И как раз заходила к ней в издательство?

– Как же ее найти? Мы даже не знаем, как ее зовут! – воскликнул шеф.

Я предложила сделать фоторобот, для чего пригласить Славкину жену и мать Андрея, которые тетку видели. Они – женщины. Наверняка заметили то, чего не видели мужики, которые общались с ней гораздо больше. Хотя и Славку тоже пригласить следовало. А фоторобот потом предъявить той же Кире Гранатовой, показать в издательстве, опубликовавшем Алену Родионову, Валерию Левицкую и меня, в других издательствах нашего города. Их осталось не так много после уничтожения книжных развалов и книжных ларьков в метро, подававшегося как борьба с терроризмом. Очень своеобразная получилась борьба: газетные ларьки оставили, остальные убрали, как будто в книжный ларек бомбу заложить можно, а в газетный нельзя. После этого издательства, лишившиеся рынка сбыта, были вынуждены закрыться. Масса людей лишилась работы и бизнеса.

Вскоре мы с шефом вернулись в офис. Он посмотрел на меня, сидящую за столом с тупым видом, и отпустил домой. Тем более была пятница, и мой начальник явно понимал, что за выходные я хоть как-то приду в себя, чтобы приступить к трудам праведным (или не очень) с понедельника.

Глава 26

Утро понедельника началось со звонка следователя, который просил нас с шефом приехать в морг судмедэкспертизы.

– Зачем? – не поняла я.

– Надо Рыжикова опознать. То есть мужика, которого вы нашли в квартире, где шел творческий процесс, и которого похоронили, а потом выкрали и… Карина, вы поняли, кого я имею в виду?

– Его нашли?!

– Лыжники. За городом. В субботу. Там яма оказалась, присыпанная снегом. Ну, вы же видели, какой снегопад был. В общем, один парень в ту яму провалился. А там покойник в дорогущем костюме. Хорошо, что сейчас у всех мобильные есть. Вызвали наших и «Скорую» – парень, который провалился, ногу сломал и вообще… Он в состоянии шока. Ну, вы представляете…

– Следов, конечно, нет?

– Какие следы? Снег. А пока его не было, тропинки были протоптаны, не поймешь, кто когда ходил. Там рощица, чуть дальше густой лес начинается. Летом шашлыки жарят, зимой народ из ближайшего жилого массива на лыжах катается. В последние годы много домов возвели, город к лесу подходит.

– А яма? Его что, не закопали?

– А кто бы землю долбить стал? И чем? Земля-то вся промерзла. С другой стороны, те или тот, кто труп туда сбрасывал, про яму знали. Она образовалась пару лет назад – мальчишки взорвали мину времен Великой Отечественной войны. Один из них калекой остался – ему ногу оторвало. Про тот случай много говорили и писали.

Я вспомнила, что тоже вроде слышала. Но все равно – нужно было точно знать местонахождение ямы. Я, например, не знаю. То есть «могильщик», вероятно, проживает в том жилом массиве. Но искать иголку в стоге сена – занятие практически бесперспективное.

– Значит, яму с тех пор не закопали? – уточнила я. – Как же в нее раньше-то никто не провалился?

Следователь сообщил, что летом в нее граждане бросали мусор, какие-то службы ее чистили, ругались, обещали засыпать, но так ничего и не сделали. Когда выпал первый снег (еще в прошлом, а то и в позапрошлом году), добрые самаритяне вбили рядом табличку, то есть просто палку с деревяшкой, на которой ничего не было написано. Но жители окрестных домов, которые ходили в рощицу, и без надписи знали, о чем предупреждает знак. Но в эти выходные палки на месте не оказалось. Когда она исчезла, никто не знает. Не исключено, что валяется где-то под снегом.

Мы с начальником поехали в морг. Шеф также позвонил банкиру Родионову с предложением привезти Алену. Валерия Левицкая продолжала лечить нервы в Таиланде. Звонить ей и Леониду было бессмысленно. Родионов сказал, что примет решение после того, как мы взглянем на труп. Договорились, что шеф ему сразу же позвонит.

Следователь уже ждал нас на месте и провел в нужное помещение. Зрелище было не самым приятным. Если Ивана и Андрея я видела вскоре после кончины, то это тело душа покинула уже довольно давно. И в первый раз, в квартире соавторов, оно выглядело по-другому.

– Похож на Петьку, – кивнул шеф. – Но я не могу поклясться, что это он.

– Это тот человек, которого вы нашли в квартире, принадлежащей Рыжикову? – спросил у меня следователь.

– Похож. Но, как и Владимир Вениаминович, я не могу в этом поклясться.

Вызвали Алену с супругом. Правда, Родионова приехала не с супругом, а с двумя телохранителями. При виде трупа и от запаха оказалась на грани обморока. Но в морге умели оказывать помощь посетителям.

– Алена, посмотри, пожалуйста, – попросил мой шеф. – Сама понимаешь: для дела нужно. Самой тебе нужно.

Алена взяла себя в руки.

– Это не Петр, – сказала она наконец. – Хотя очень похож.

– Послушайте, а почему вы Ирину не вызвали? – вдруг повернулся к следователю мой шеф.

– К домашнему не подходит, мобильный отключен. И вообще-то, я вначале хотел получить ответ на интересующий меня вопрос от других людей.

– А Киру будете приглашать? – спросила я.

– Можно попробовать. Интересно, что скажет.

Следователь тут же набрал мобильный Киры, но та на звонок не ответила. Тогда ее номер набрал мой шеф – с тем же результатом.

– Карина, давайте с вашего позвоним, – предложил следователь. – Мой номер и номер Владимира Вениаминовича наверняка введены в память ее телефона, а она не желает с нами разговаривать.

Но Гранатовая не ответила и мне. Тогда я предложила позвонить в издательство. Там трубку сняли – и даже до нас с шефом, стоявших напротив следователя, донеслись крики и грохот.

– Милиция? Почему вы так долго едете? Мы вас когда вызвали! Приезжайте немедленно и заберите эту сумасшедшую!

– Поехали! – гаркнул следователь так, как командиры эскадронов, вероятно, орали «По коням!».

Никому из нас второе приглашение не потребовалось. К своим машинам рванули все. Даже Алена пришла в чувство – глаза загорелись, и она первой понеслась к машине, обгоняя охранников, которые ее привезли. Вот что нужно для лечения нервных срывов!

– Интересно, что там случилось? – усмехнулся шеф, направляя джип за машиной следователя, возглавившего нашу гонку к издательству.

Мне тоже было интересно. Может, еще удастся что-то прояснить про Андрея?

Когда мы подъехали к издательству, перед ним уже стояла милицейская машина. Первым из своего автомобиля выскочил следователь, размахивая удостоверением. Его уже ждали. Как я поняла, он успел с кем-то связаться, и машине, отправившейся на вызов, передали, что следует ждать подкрепление. Ребята, прибывшие раньше, по-моему, были только рады нашей компании.

Мы все вошли в издательство. Алена с сопровождающими там никогда не бывала, но мы-то с шефом и следователем посещали это место совсем недавно. Однако оно претерпело серьезные изменения…

– Что случилось? – шепотом спросила я у молоденького паренька в форме.

– Да вроде бабы мужика не поделили, – ответил тот.

Шеф, услышавший ответ, хмыкнул. Он знал, какого мужика могли не поделить бабы. Но дело оказалось совсем в другом.

К нашему появлению Ирину Рыжикову уже заковали в наручники. Кира Гранатовая требовала вызвать санитаров и упаковать вдову в смирительную рубашку. Судя по тому, что Ирина учинила в издательстве, Кира, вероятно, была права. Пока мы беседовали, приехал Кирин адвокат и заявил, что «они» будут подавать иск с требованием о возмещении ущерба, и незамедлительно вызвал представителей какой-то организации для оценки нанесенного ущерба. Я узнала, что у нас в городе есть несколько инстанций, представителей которых приглашают в подобных случаях. Они делают опись, оценку, готовят все необходимые бумаги, с которыми следует отправляться в суд. Самой не нужно бегать по городу, высунув язык. В случае выигранного дела их услуги оплачивает тот, кто наносил ущерб – гонорар включается в сумму иска.

– Запиши телефоны, – тут же дал мне задание шеф. Не исключает, что кто-то из брошенных им баб придет громить офис партии?

Кира выглядела усталой. Однако ее организму вроде бы никакого урона нанесено не было.

– Расскажите, что тут произошло, – попросил следователь.

– Эта сумасшедшая принеслась предъявлять претензии.

– Хочет, чтобы вы вернули ей мужа?

Кира пораженно посмотрела на следователя. Наверное, решила, что и у него не все дома.

– Так он же мертв. Где я его возьму? Или… Погодите-ка! Вы вроде говорили, что тело выкрали из могилы? Считаете, что она решила, будто это сделала я? Ирка! – рявкнула Кира. – Я мужиков из гробов не ворую! Я не некрофилка!

– Ты его ко мне присылала! Чтобы он мне покоя не давал! Ему самому такое никогда бы не пришло в голову!

– А о чем они спорят? – спросила Алена.

Ирина повернулась к ней и покрыла трехэтажным матом. Из тирады вдовы мы все с большим удивлением поняли, что Алена тоже являлась к Ирине Рыжиковой.

– Вы приходили в квартиру Рыжиковых? – устало спросил следователь у бывшей фотомодели, ныне – писательницы.

– Да, – кивнула Алена.

– Что?! – воскликнули хором следователь, мой шеф и я.

– Ваш адрес? – быстро спросил один из телохранителей Алены у Ирины Рыжиковой.

Ответил мой шеф.

– Да, мы там были, – кивнул телохранитель. – Где-то месяц назад. Госпожа Родионова привозила в подарок свою книгу.

– Кому? – ошалело спросил следователь.

– Ей, – кивнула на Ирину Алена Родионова.

– Зачем? – заорал мой шеф.

– Петр попросил. И чтобы обязательно с дарственной надписью.

Кира Гранатовая расхохоталась. У нее даже слезы на глазах выступили.

– Госпожа Родионова пробыла в квартире не более трех минут, – отчеканил телохранитель.

– Ну конечно! С такой-то встречей! – хмыкнула Алена. – Это вместо того, чтобы сказать спасибо.

– За то, что бабы Петра теперь книги о нем пишут и мне читать привозят?!

– Вы читали? – поинтересовалась я.

– Еще чего не хватало!

– А что сделали? – встрял следователь.

– Начала рвать, но меня Юра остановил. Сказал, что нужно ознакомиться.

– Значит, ваш Юра читал книгу госпожи Родионовой? – не отставал следователь.

Ирина кивнула.

– Где она сейчас?

– Понятия не имею. Наверное, где-то в квартире валяется.

– Алена привозила книгу до исчезновения Петра или после? – уточнила Кира Гранатовая.

Однако она очень быстро соображает!

– До, – ответила сама Алена.

– И вторая тварь привозила, – сообщила Ирина Рыжикова. – Тоже писательница. Я сказала Юре, от какого слова происходят эти «писательницы». На букву «п».

– Валерия Левицкая?

– Понятия не имею, как ее зовут. Ту книжку тоже забрал Юра. И с авторшей долго разговаривал. Чаи гоняли. В комнаты я ее, правда, не пустила. Он ее на кухне принимал.

– Вам потом ничего не рассказывал?

– Да ведь знал, что я слушать не буду!

Мы с шефом переглянулись.

– Как Ирина Рыжикова объяснила свое появление в вашем издательстве? – спросил следователь у Киры Гранатовой.

– Эта гадина прислала мне книгу о привидениях, – ответила за нее вдова.

– Мы не занимаемся распространением нашей продукции по почтовым ящикам, – ледяным тоном заявила Кира. – Мы – не общество благотворительности. Мы занимаемся только продажами. А если кто-то бросил вам в почтовый ящик нашу брошюру о привидениях, то обращайтесь к тому, кто бросил. И вообще, спасибо ему скажите – бесплатно же.

Ирина была уверена, что брошюру бросила Кира.

– А зачем, по вашему мнению, ей было это делать? – спросил следователь у Ирины.

– Да чтобы объяснить, почему Петр не отличается от живого человека!

– Ничего не понял, – пробормотал следователь.

Кира встала из-за стола и проследовала в почти не пострадавшую часть офиса, где в углу на полках была выставлена продукция издательства. Из множества брошюр она достала три, посвященные привидениям, и показала их Ирине (на расстоянии).

– Какую вам прислали?

– Фиолетовую.

Хозяйка «Фантазии» поставила две другие назад, с фиолетовой вернулась за стол, быстро просмотрела и сообщила собравшимся, что в брошюре подробно рассматривается теория, так сказать, побледнения и усиления прозрачности привидений со временем. То есть человек, который умер недавно, некоторое время выглядит так, как выглядел при жизни.

– Да ничего подобного! – закричала на сей раз Алена. – Гораздо хуже выглядит, чем когда хоронили!

– А вы его давно видели? – посмотрела на нее Кира.

– Только что, – сказала Алена.

– Мы все видели, – подтвердил один из ее охранников.

Кира странно посмотрела на них, потом перевела взгляд на моего шефа.

– А ты видел, Володя?

– Мы только что из морга. Опознавали Петра.

– Что?! – прошептала Кира одними губами.

То есть знала, что Петр жив? А мы не рассказали всех деталей, и она сейчас решила, что Петр на самом деле умер? И это для нее шок?

– Давайте дальше про привидения, – попросил следователь.

– Какие привидения, когда Петр…

Следователь забрал брошюру из рук Киры, быстро пробежал глазами по тексту и сообщил нам, что в соответствии с представленной теорией одежда привидений со временем тускнеет и вообще теряет цвет. То есть чем «моложе» привидение, тем ближе к жизненному облику выглядит, а чем больше времени прошло с момента смерти, тем сильнее блекнут краски. В конце концов оно становится бесцветным и прозрачным. Могут вообще остаться одни только шаги.

– А в других ваших брошюрках что? – поинтересовался затем следователь.

Поскольку Кира была не в состоянии отвечать (все эти годы любила Петра?), ответил один из ее сотрудников. По его словам, в одной брошюре рассказывалось об английских привидениях, во второй – о наших со времен Ивана Грозного. Далее дядька принялся перечислять многочисленные призраки лондонского Тауэра, но следователь его прервал, заметив, что на досуге почитает о привидениях с большим интересом, но сейчас речь не об английских и не о временах Ивана Грозного. Потом повернулся к Ирине и прямо спросил:

– Вам ваш умерший муж являлся?

– Являлся, – кивнула Ирина.

– Когда?

– Да четыре раза уже являлся! А потом эта гадина брошюру прислала о привидениях. Где Петька? Вы с ним на пару какую-то аферу провернули?

– А похоронили кого? – вкрадчиво спросил следователь.

– А я почем знаю? Вон у нее спрашивайте, у комсомолки долбаной! Решили с Петькой меня с ума свести? Чтобы денежки к рукам прибрать? Слушайте, снимите с меня наручники, чтобы я ей хоть фигу нормальную показать могла! Не получишь ты денег! А Петька должен с продажи акций отстегнуть мне и детям. Я заставлю его вернуть нашу часть! Да снимите же с меня наручники!

Один сотрудник из милицейской машины, приехавшей к издательству первой, спросил у Киры Гранатовой, что она намерена предпринимать в отношении госпожи Рыжиковой. Отвечать ему начал приехавший адвокат, потом подхватил милиционера и повел во внутреннее помещение (вероятно, кухню), в котором мне не довелось побывать. Вскоре юрист появился оттуда с какими-то двумя листами бумаги, а милиционер просто с довольным видом. Милиционер проследовал к Ирине, снял наручники и отбыл вместе с товарищем.

Но нашего следователя явно не интересовало решение вопроса с разгромом офиса. Он еще раз уточнил у Ирины:

– Вы подтверждаете, что похоронили не вашего супруга, Петра Рыжикова?

– Подтверждаю.

– А почему не сказали об этом раньше? Знаете ли…

– За жизнь опасалась. Свою и дочери. Вы в состоянии нас защитить?

Следователь предпочел не отвечать на вопрос.

– Так тебе что, теперь Петька является? – уточнил уже мой шеф.

Ирина кивнула.

– И мне являлся. Вы что, забыли? – подала голос Алена.

Ирина резко повернулась к ней.

– И что ты сделала?

– У меня был нервный срыв, – пожала плечами Алена.

– Вот и у меня сейчас нервный срыв! – заорала Ирина Рыжикова.

– А кобель твой деревенский где? – спросила Кира Гранатовая, которая уже взяла себя в руки. – Что ты без него приперлась? Он же тебя всюду сопровождает. Я, конечно, рада, что ты без него, иначе от моего офиса ничего бы не осталось, но…

– Кто такой тот мужчина, который сопровождал вас на похороны и на оглашение завещания? – перебил следователь, обращаясь к Ирине.

Ирина сообщила уже известную нам с шефом информацию о троюродном брате, а также заявила, что он уехал навестить родных. И как только Юра уехал, вдове стал являться Петр.

– И в квартире был?

– Был. Ночью меня разбудил. И на улице я его встречала. И в магазине видела, хотя он отродясь по магазинам не ходил.

– А ваша дочь?

– Слава богу, не проснулась, когда папаша-покойник заявился.

– Что именно он делал у вас в квартире?

– А кто ж его знает?

– Что-нибудь пропало?

– Нет, вроде бы. Но я боюсь, вдруг он мне что-то подкинул? Официально заявляю вам как представителю органов, что меня пытаются подставить. Я никого не убивала! Меня обокрали, а теперь, может, еще хотят засадить в тюрьму или свести с ума.

– Поедемте к вам, – принял решение следователь.

Правда, до отъезда он успел вызвать эксперта, который снял отпечатки пальцев у Киры Гранатовой и у всех сотрудников ее офиса, пояснив, что это простая формальность. Мы с шефом быстро переглянулись. Мы-то понимали, зачем «формальность» проводится – вдруг удастся найти хотя бы того человека, который оставил два смазанных отпечатка на ноже, воткнутом в труп, похороненный под именем Петра Рыжикова.

Глава 27

Алена с телохранителями отправилась домой. Кира с адвокатом, сотрудниками и прибывшими оценщиками ущерба осталась в офисе. Ирина Рыжикова, следователь, мы с шефом и эксперт с набором для снятия отпечатков пальцев поехали в квартиру Рыжиковых. Нас с шефом следователь попросил выступить в роли понятых. Ко времени нашего приезда там уже находились еще какие-то сотрудники органов, которые приступили к обыску. Ирина была на все согласна.

– Ищите, может, что-то найдете. Кто знает, что «привидению» было надо…

– Это был Петр или нет? – спросил мой шеф.

– Не знаю, Володя, – устало вздохнула Ирина. – Теперь на самом деле не знаю. Но ты ведь того мертвого мужика тоже принял за Петра?

Шеф кивнул.

– У него родинка не совсем на том месте оказалась. Ты не обратил внимания, а я-то знала, что не там. Пальцем дотронулась – она сдвигаться начала. Мне потом в морге сказали, что накладная. А у Петра-то не накладная была. Кто-то, значит, косил под него. Но похож!

– Брата у вашего мужа точно не было? – еще раз уточнил следователь, осматривавший квартиру вместе с коллегами. – Иногда, знаете ли, троюродные бывают похожи, как две капли воды. Или со стороны отца незаконнорожденный…

– Если только Петр скрывал от меня все годы. Или недавно нашел и тоже скрыл. Но если бы не родинка, я бы никогда их не отличила!

– Ирина Степановна, а что, по вашему мнению, произошло? – спросил следователь.

– Думаю, Петька решил уехать из страны. Почему – не знаю. Мы в последние годы… отдалились друг от друга. Он мне ничего не говорил, вообще на меня внимания не обращал. Встречался со своими девками, регулярно их менял. Потом романы стал писать. А я все догадаться не могла, когда он их успевает писать… Спасибо жене одного из литературных негров, просветила!

Ирина печально усмехнулась.

– К вам приходила жена Славки?

Рыжикова кивнула.

– И что хотела? – встрепенулся мой шеф.

– Работы для мужа. Я была в шоке. Нет, ее желание мне абсолютно понятно. Но от самого факта, от обмана… Петр бросил меня, дочь, сына, тех несчастных людей, которые на него работали. А завещание? Насмешка! Просто поиздевался надо мной за все годы, которые я ему отдала. И еще свое любовное гнездышко переписал на Кирину дочь!

– Откуда вы узнали?

– Я съездила в тот дом и столкнулась с одной старушкой. Вы же, кажется, тоже познакомились с бабой Варей? Я оставила ей телефоны, она мне и позвонила, когда появились новые жильцы. Я сразу поняла, кто получил квартирку. Стоило Юре уехать – это мой троюродный брат, который мне очень помогает, – Петька ночью заявляется. Я думала, ошибалась на улице и в магазине, вижу-то не очень хорошо. И ведь «призрак» знал квартиру. Но ключи-то откуда? А с утречка брошюрка о привидениях в дверь засунута. На обложке название издательства – «Фантазия». А я прекрасно знаю, как Киркино издательство называется! В конце адрес, фамилия директора. Ну, и сорвалась я. Все одно к одному! Столько дней в нервном напряжении! Все время ждала какой-нибудь гадости. И дождалась.

Один из членов бригады позвал следователя, потом нас, понятых. Подошла и Ирина с вопросом:

– Ну, что нашли?

Ей показали связку одежды. Лежала она в стенном шкафу у двери. Там с одной стороны были полки с банками, с другой – висели куртки, вероятно, не самые новые, но которые было жалко выкинуть. Одежда лежала под куртками, на какой-то коробке. Сразу ее и не заметишь.

– Узнаете? – спросил следователь у Ирины Рыжиковой.

– Развяжите. Посмотрю, тогда скажу. Вроде бы я туда ничего не клала. В такой связке вообще ничего не клала. Я одежду обычно развешиваю, а вначале чищу.

В свертке оказалась мужская одежда – от трусов до свитера, покрытого засохшими рвотными массами. Мы с шефом быстро переглянулись, потом переглянулись со следователем.

– Одежда вашего мужа? – уточнил следователь.

– Свитер точно его. Про брюки ничего сказать не могу. Насчет нижнего белья тоже.

– Вы не покупали супругу одежду?

– Нет, он в последние несколько лет сам все заказывал.

Тут выступил мой шеф, потом передал слово мне, и я рассказала про действующую в городе систему, которой пользуются многие обеспеченные граждане. В магазин нужно приехать всего один раз – чтобы с тебя сняли все мерки. Потом одежду, нижнее белье, да все что угодно, будет заказывать жена, помощница, а то и специально приглашаемый человек из фирмы. Все размеры будут занесены в компьютер. Есть «вольные стрелки», помогающие подобрать гардероб. Они, как правило, работают с несколькими фирмами или даже со складами и являются высококлассными стилистами. Тогда все мерки клиента имеются у них. Эти люди приезжают прямо в офис или домой с каталогами, которые им, в свою очередь, радостно поставляют фирмы. Вроде бы каталоги пополняются раз в неделю. Клиент (или его жена) выбирает одежду, естественно, при помощи нанятого лица, все остальное делает «вольный стрелок». То есть, конечно, не сам собирает все по складам, а сотрудники фирмы. Он только проверяет. И следит за подгонкой под размеры (если требуется), за доставкой по указанному адресу. Мой шеф, как я уже говорила, пользуется услугами одного магазина, с которым дело имею я.

Если Ирина не знала, с кем сотрудничал ее супруг, выяснить будет очень сложно. Предложение сейчас большое, и на самом деле хорошие «вольные стрелки» себя нигде не рекламируют – их, так сказать, передают из рук в руки.

– Но вы стирали ему одежду? – спросил следователь.

Ирина пожала плечами, обронив:

– Вообще-то, обычно Юра стирал.

По-моему, можно было вполне обоснованно предположить, что сверток с одеждой принес «призрак». Ну, в самом-то деле, не Ирина же его у себя держала на память?

Тут следователь вспомнил про ножи (или все время помнил, а сейчас посчитал момент удачным). Извлек из портфеля две фотографии (как я поняла, ножа из тела неизвестного мужика, похожего на Рыжикова, и ножа, извлеченного из тела Андрея) и передал Ирине.

– Вы их никогда не видели? – спросил он.

– У меня раньше был набор из четырех ножей, да куда-то пропал. Стопроцентно такие там были или нет, сказать не могу, но похожи.

Мы с шефом опять переглянулись. Теперь мне казалось, что кто-то решил подставить Ирину. Следователь попросил показать, где лежал или висел набор. Ирина повела нас всех на кухню и показала на стену.

Сейчас там висели набор из поварешек и лопаточек, набор ножей, молоточек для отбивания мяса, два набора специй – в пакетиках и пластмассовых емкостях, а также несколько прихваток и полотенец. Ирина показала на место, занятое прихватками:

– Я не представляю, куда те, что здесь были, делись.

– А твой родственник? – спросил шеф.

– Юра? Ему-то зачем ножи? И куда бы он их понес? В любом случае Юра – очень честный человек.

Я усмехнулась. Мой бывший муж (царствие ему небесное) или, лучше скажем так: сильно пьющая личность вполне способна продать набор ножей, если страшно хочется выпить, а денег нет. Но в этом доме, как я понимала, и так было что продать. К тому же я не знала, пьющая ли личность Юра.

– Ножи давно пропали? – поинтересовался следователь.

– Затрудняюсь ответить.

– До исчезновения Петра? – встрял мой шеф.

Ирина задумалась:

– А вы знаете, примерно в одно время… Но точно сказать не могу.

– Кто еще заходил на вашу кухню? Может, какой-то сантехник появлялся?

– Нет, у меня все чинит Юра. У него золотые руки! И вообще я не пускаю чужих людей в свою квартиру.

– А писательницы? – вдруг вспомнила я.

– Точно! Со второй – ее сегодня не было в издательстве – Юра как раз разговаривал на кухне… Но он не стал бы оставлять ее одну.

– Что здесь красть? – Мой шеф обвел рукой кухню. – У Валерии все это есть и…

– Речь сейчас не о том, – перебил следователь.

– Я прекрасно понимаю, о чем сейчас речь. Но все равно не думаю, чтобы ножи стащила Валерия.

Я тоже так не думала, что и сказала вслух. Тем более мы не знали даты исчезновения ножей и даты появления в квартире Рыжиковых Валерии и Алены. И выяснить это сейчас не представлялось возможным – прошло много времени.

– Ну Петька замутил воду, – покачал головой мой шеф.

«Специально? – задумалась я. – Чтобы не его искали, а с бабами его разбирались?»

– И знаете еще что… – вдруг задумчиво произнесла Ирина. – Петр в последние дни очень сильно пил.

– Да ты что, Ира?! – воскликнул мой шеф. – У него же была презентация последней книги. Вон Карина на нее ходила.

Я подтвердила, что Рыжиков на презентации был абсолютно трезв и вообще не создавал впечатления пьющего человека.

– Вы не поняли, – сказала Ирина. – Он вечером приходил и садился пить. И пил. Один. Мы с Юрой пытались с ним разговаривать, а он нас только посылал сквозь зубы. А потом вдруг не пришел. И на следующий вечер не явился. Вот тогда я и начала бить тревогу. Подумала, не дал ли ему кто-то по голове, не врезался ли он куда-нибудь на машине… Он же всегда сам был за рулем. Правда, приезжал-то трезвый, начинал пить уже дома. Но ведь мог и где-то в баре зависнуть…

– В последние дни ваш муж ездил на машине? – уточнил следователь. – Однако машина была уже продана. Как и все его автомобили. Хотя мог управлять по доверенности…

– Я не знаю, – пожала плечами Ирина. – В окно я не смотрела. Да и возвращался он затемно. Но, наверное, на своем любимом джипе. Он терпеть не мог шоферов. Правда, такси мог вызвать. Не знаю. Врать не буду.

Ирина сейчас выглядела изможденной. Впервые я встретилась с ней у любовного гнездышка ее мужа, помню холеную даму, регулярно пользующуюся последними достижениями косметологии. Да, она теряла сознание у тела мужа, бледнела, но все равно не выглядела… пожилой. Тогда это слово было к ней неприменимо. На похоронах, когда я увидела ее во второй раз, Рыжикова показалась мне безучастной, будто отключенной от действительности. На чтении завещания Ирина являла собой разгневанную и оскорбленную женщину, готовую вступить в борьбу. Но она была хорошо накрашена, выглядела ухоженной и холеной. Сегодня же – совсем другое дело. Она будто постарела на несколько лет за какие-то пару недель.

Что могло вызвать подобные изменения? У женщины, по-моему, такое могло произойти только из-за мужчины. Из-за того, что она поняла: любовь ушла. Ее предали, оскорбили, забыли, ее лучшие чувства растоптали, шансов уже нет.

Но что именно поняла Ирина? Что супруг сбежал с другой бабой и всеми деньгами? Ведь явно Рыжиков скрылся не один. Не может мужчина жить один, в особенности такой любвеобильный, как Петр. И теперь он хочет свести жену с ума? Подставить? Свалить убийство неизвестного мужчины на нее? Разве так можно поступать по отношению к женщине, с которой прожил столько лет, с которой у тебя двое общих детей?

Но где же тогда настоящий Рыжиков? И что знала Кира Гранатовая?

– Я бы советовал вам поменять замки, Ирина Степановна, – сказал следователь. – К входной двери можете еще на ночь придвигать какую-нибудь тумбу. Или хотя бы пару стульев – чтобы сразу же проснуться от грохота. Настоящие привидения, если не ошибаюсь, проходят сквозь стены и мебель. Кстати, дочь ваша где?

– У подруги. Я после сегодняшней ночи ее отсюда отправила. Если бы хоть Юра тут был…

– Когда он вернется?

– Обещал как можно скорее.

Следователь попросил адрес постоянной прописки Юры, и Ирина его продиктовала. Даже объяснила, где находится населенный пункт. Номер Юриного мобильного телефона тоже дала.

– Против меня будет возбуждено дело… за сегодняшнее? – спросила Ирина у следователя.

– Думаю, вряд ли, – улыбнулся тот. – Заявления потерпевшей нет. Или пока нет. Я думаю, что ее адвокат предложит вам оплатить ущерб. Если вы согласитесь, вопрос будет улажен мирным путем. Если откажетесь… Какие-то бумаги он от моего коллеги получил. И явно сможет вызвать ребят, которые приезжали по вызову. Я бы советовал заплатить.

И тут мне в голову пришла очередная мысль…

– Вы принимаете какие-нибудь препараты? – спросила я. – По утрам?

– Витаминный комплекс, – пожала плечами Ирина. – А что?

Мой шеф и следователь вопросительно посмотрели на меня.

– У вас сегодня был срыв, – спокойно заговорила я, глядя на Рыжикову. – Когда-нибудь раньше с вами подобное бывало? Ну, чтобы вы неслись к кому-то из женщин вашего мужа, громили мебель, рвали волосы…

Ирина покачала головой.

– Точно! – воскликнул шеф. – Мы еще с Ленькой Левицким поражались твоей выдержке, Ира. Всегда между собой говорили, что ты – очень мудрая женщина и правильно делаешь, что закрываешь глаза на мелкие грешки супруга. Поэтому Петька и живет с тобой столько лет, а мы вынуждены жениться снова и снова.

– Карина, вы хотите сказать, что Ирине Степановне что-то подсыпали? – задал прямой вопрос следователь.

Я кивнула. А затем пояснила свою мысль:

– Или лекарство подменили, или в кофе что-то добавили, если Ирина растворимый пьет. Я не знаю. Я не специалист. Просто у меня такая идея.

– Если это доказать, то и платить не придется, – сказал шеф. – Или, по крайней мере, меньше. Можно будет оспорить иск. Мол, женщина была в невменяемом состоянии…

– Нужно сдать кровь. И срочно, – объявил следователь. – Поехали!

Глава 28

Представители органов уже закончили работу, но больше ничего интересного в квартире не обнаружили. После них не осталось разгрома, хотя Ирине, конечно, придется провести уборку. После обнаружения связки в стенном шкафу (практически в самом начале обыска) оперативники действовали осторожно – ведь слышали все разговоры, да и следователь их, наверное, предупредил, что следует искать скорее не спрятанное, а подкинутое.

С результатами анализа в лаборатории обещали не тянуть. При расставании следователь сказал нам, что сам поторопит экспертов, в том числе с идентификацией отпечатков пальцев. Уже было известно, что к злосчастному ножу, воткнутому в грудь неизвестного, не прикасались ни Алена, ни Валерия, ни Ирина. Нож, которым убили Андрея, пока не исследовали. Не успели. У экспертов много работы.

– Послушайте, если ножи мои, значит, на них должны быть мои отпечатки пальцев! – воскликнула Ирина. – Но вы же понимаете, что я не убивала того мужчину, труп которого обнаружили в квартире Петра? И этого вашего Андрея тоже. Я его даже не знала. В первый и последний раз видела на оглашении завещания!

Я вспомнила, что тетка, руководившая соавторами, была чем-то похожа на Ирину, и спросила у нее, не имеется ли такой среди ее знакомых. Та покачала головой. А потом сказала, что к ней уже приходила жена Славки, и она не смогла посоветовать ей, к кому обратиться насчет работы для супруга-писателя. Я подумала, что если бы роль надсмотрщицы исполняла Ирина, то Славкина жена ее бы узнала и без шрама.

– Кстати, а фоторобот тетки-редакторши сделали? – уточнила я у следователя. Он же вроде собирался приглашать Славкину жену и мать Андрея.

– Сделали, и наши ребята, когда выпадает свободная минутка, по моей просьбе заглядывают в издательства. Мы этот фоторобот по всем районам разослали – чтобы их сотрудники обошли ближайшие к ним, причем и книжные издательства, и газетные. Мало ли… И как здорово, что техника шагнула так далеко! Нажал на клавишу – и ушел фоторобот по нужному адресу. А раньше-то было проблем… И с отпечатками сейчас проще – все в компьютеры вводится. Только поверхности приходится обрабатывать по старинке.

* * *

Вечером мне позвонил взволнованный и пьяный шеф и объявил, что Рыжиков точно жив. Он обучал английских рыбаков коптить рыбу! Шеф назвал адрес в Интернете. Мой начальник, по его словам, в последние дни регулярно просматривал иностранную прессу, правда, только на английском языке – из-за незнания других. Но Петр Рыжиков тоже мог изъясняться только по-английски, поэтому навряд ли поехал во Францию или Германию.

– Но ведь многие состоятельные люди ездят в Куршевель и в Германию, хоть языка и не знают, – заметила я.

– Если на постоянное место жительства отправляются, то наши выбирают Англию, – уверенно заявил шеф. – К тому же Петька французов и немцев никогда не любил, а с англичанами общий язык находил. И футбол! Рыжиков в Англию из-за одного футбола мог поехать. В общем, читай, что у них там в газете написали. Потом мне позвонишь.

Я нашла нужную интернет-версию газеты, в которой, правда, фамилия русского специалиста по копчению рыбы не упоминалась. Но тот мужчина был русский и объяснил англичанам, что те не умеют коптить рыбу – после того, как приехал покупать копченую рыбу прямо к коптильне. А затем показал, как это надо делать. Английские рыбаки были вынуждены признать, что русский знает толк в копчении рыбы. Неизвестный поведал им, что у него в загородном особняке под Петербургом была своя коптильня, и после переезда в туманный Альбион он больше всего жалеет о ней (и об отсутствии рыбы собственного копчения). А потому теперь подумывает о покупке домика где-нибудь на морском берегу – только ради того, чтобы сделать собственную коптильню.

Я позвонила шефу и сообщила, что с английской статьей ознакомилась.

– Там точно был Петька, – уверенно заявил шеф.

– Насколько я знаю, только в одном Лондоне обосновалось свыше трехсот тысяч русских – по официальным данным.

– Но коптильня под Питером? Думаешь, их так много?

Я напомнила о рассказах самого шефа про его друзей и знакомых. Почему-то очень многие наши богатые люди продолжают сами квасить капусту или солить огурцы. Один приятель шефа каждый год ходит в лес за черными груздями и собственноручно их солит. Потом все друзья приезжают в гости и говорят, что нигде более вкусных черных груздей не ели. Конечно, никто из них не ведет домашнее хозяйство постоянно. Это скорее хобби. И никто не занимается всем сразу – огурцами, капустой, грибами и рыбой. Но коптить рыбу явно могут многие.

– Петька во всех странах, где мы с ним вместе бывали, учил местное население коптить рыбу, – сказал шеф. – И негров в Африке, и тайцев в Юго-Восточной Азии, и французов в Европе. И в Куршевеле он каждый год устраивал вечеринку – приглашал народ на своих копченых лещей.

– Он в Куршевель со своими лещами ездил?!

– А туда многие едут со своими продуктами. У меня несколько знакомых на отдых воблу возили. Ну не могут люди без воблы! На кармане пятьдесят тысяч евро на мелкие расходы и своя вобла. На курортах, которые облюбовали наши граждане, подобным никого не удивишь. А Петька с копчеными лещами ездил. Помню, мы их шампанским по три тысячи евро за бутылку запивали. Или шампанское ими заедали. Но какое французское шампанское может сравниться с нашими копчеными лещами? По-моему, только вкус отбивало. Но несолидно было пить что-то дешевое.

«Мне бы такие проблемы, – подумала я. – И массам бы такой «демократический выбор». Может, нашей партии начать привлекать граждан новым лозунгом? Новым идеалом? Надо будет поговорить с художниками».

У меня перед мысленным взором возник предвыборный плакат. На нем нарисованы граждане с лещами и шампанским по три тысячи евро. Пусть наша партия обещает людям красивую жизнь.

– То есть вы уверены, что с теми рыбаками общался Петр? – уточнила я у шефа.

– Ага.

– Собираетесь в Англию?

– Ну, вообще-то, я давно туда собираюсь. Но ты для начала напиши в эту газету и спроси, где проходило обучение. Не бегать же мне по всей Англии в поисках Петьки! Тем более он там наверняка живет под чужой фамилией.

– А если у Гранатовой спросить?

– Из нее, стервы, ничего не вытянешь. Кирка умеет держать язык за зубами, – хмыкнул шеф. – Но я не сомневаюсь, что она помогала Петьке с отъездом. Рыжиков больше бы никому не доверился. А ей можно. Я же тебе уже говорил! И Кира ведь только что вернулась из Англии.

Глава 29

На следующий день были похороны Андрея, мероприятие для меня очень грустное. На похоронах Петра Рыжикова (или человека, похожего на Рыжикова) я не испытывала никаких эмоций – пришла туда наблюдателем. На похоронах Ивана мне было грустно, но мы давно расстались, все чувства к Ивану ушли в прошлое. А чувства к Андрею только начали зарождаться.

Мать Андрея на кладбище выла белугой, отец был пьян и едва держался на ногах. Славка с супругой отсутствовали. Вероятно, она увезла его из города, как собиралась. И правильно. Возможно, смерть Ивана и гибель Андрея не имеют никакого отношения к их совместному творчеству, но могут и иметь. Вдруг соавторы что-то знали – и не осознавали, что это знают?

Присутствовали наш знакомый следователь, несколько бывших коллег, с которыми Андрей поддерживал связь, пара соседей. На поминки мы со следователем не поехали, да нас и не приглашали.

– Есть новости, – сообщил молодой человек уже в машине. – И на ноже, который извлекли из тела неизвестного, похожего на Рыжикова, и на ноже из тела Андрея – одни и те же отпечатки пальцев. Смазанные, конечно, но при современных методах и технологиях сопоставимые. И те же отпечатки были найдены в квартире Рыжиковых.

– Не Ирины?

– Нет. Ее отпечатки у нас были. Забыли, Карина, что их снимали еще в той однокомнатной квартире, где нашли труп? Думаю, что они принадлежат тому самому Юрию, который уехал к родственникам.

– Но если он жил в квартире, то мог касаться ножей. Скажем точил их, резал ими…

– Вот именно. Хотя я с ним ни разу не разговаривал, не думаю, что он такой дурак, чтобы оставить свои отпечатки пальцев на ножах, воткнутых в тела убитых. Сейчас все детективы читают или, по крайней мере, смотрят по телевизору. Я считаю так: их с Ириной кто-то решил сделать козлами отпущения.

– И что вы собираетесь теперь делать?

– Поеду к родственникам Юрия. Уже командировку на завтра выписал.

– Вы ему звонили?

– Мобильный или выключен, или вне зоны. Возможно, те места наши сети не охватывают.

– А в крови Ирины что-нибудь нашли?

Следователь покачал головой.

– Нет. Знакомый врач сказал мне, что у нее просто мог быть нервный срыв, ведь женщина в последние дни, даже недели, находилась в состоянии постоянного стресса. А возможно, и последние годы. Что там происходило между супругами Рыжиковыми? Кто нам скажет правду? Ваш шеф не знает. Он полагал, что у них была чуть ли не идеальная семья. Плюс опасный для женщины возраст. В этот период у некоторых дам, в особенности обделенных мужским вниманием, начинаются проблемы с психикой. До сумасшедшего дома дело доходит. С собой кончают. С нервами проблемы однозначно. Вспомните, что вы мне сами рассказывали: Рыжикова в обморок грохнулась при виде мертвого тела. Вы же не грохнулись? В общем, выходите замуж, Карина!

– Но мне еще…

– Вот и поторопитесь. Серьезно говорю. Сегодня я такого наслушался…

Я неопределенно передернула плечами. Если бы еще молодой человек подсказал, где мне взять нормального мужчину… И вообще мы едем с похорон человека, с которым я с последним занималась любовью! С которым я рассчитывала на какие-то отношения! Хотя мой спутник ведь не в курсе того, что между нами с Андреем было…

– И еще одна мысль, Карина, – невозмутимо продолжал следователь. – Вы знаете кого-нибудь, кто читал все романы Рыжикова?

– Может, мой шеф читал. Или Левицкий. Вообще, клич в Интернете можно кинуть. Я уверена, что такие люди есть.

– Мне не нужны люди из Интернета. В издательстве их читали?

– Да, конечно.

– Один человек или несколько?

– Ведущий редактор, редактор, корректор…

– Вы меня не совсем поняли. Мне нужен человек, который прочитал все, выходившее под именем «Петр Рыжиков».

– Наверное, Светлана Александровна читала, – высказала предположение я.

Следователь попросил с ней созвониться. Я тут же связалась с приятельницей по мобильному, и мы поехали в издательство.

Там нас встретили и Светлана Александровна, и директор. Следователь изложил свои размышления и спросил, что такого могли знать Иван, Андрей и Слава, за что их стоило бы убивать. И Светлана Александровна, и директор издательства пожали плечами. Оказалось, они оба читали все романы, выходившие под именем «Петр Рыжиков», причем в хронологическом порядке, то есть в порядке поступления в издательство. Это немаловажно для определения, например, того, один человек пишет или нет. Ведь первый и тридцатый романы одного и того же автора могут сильно различаться. Если читать тридцатый после первого, вполне можно решить, что писали разные люди. Но все романы, о которых шла речь, писали одни и те же люди.

Как нам рассказали, во всех героем являлся наш русский супермен – в различных вариантах, но больше всего было нефтяников, совершающих подвиги во имя любви и по ходу дела успевающих заработать миллионы долларов. Сама я пока успела прочитать четыре романа. Последний был про владельца завода, где изготавливаются гвозди различных видов и размеров. Гвозди покупали арабы (неужели на Востоке их не делают?), которые выкрали русскую девочку, чтобы подарить какому-то своему шейху (где ее ждал гарем). Но директор завода с парой друзей, в свое время побывавших в Афгане, отправляется на Восток, спасает нескольких наших девчонок, получает от шейха в виде компенсации морального ущерба арабского скакуна, стоящего немыслимых денег, а между делом еще заключает несколько контрактов на поставку гвоздей.

С нефтяниками в романах происходили еще более интересные вещи.

У них почему-то различные европейские графы, герцоги, а то и принцы воруют невест. И Светлане Александровне и мне было непонятно, почему все эти титулованные европейские особы прилагают такие усилия, чтобы красть наших баб. Насколько нам было известно, требовалось только клич кинуть, и графы да герцоги с принцами не знали бы, куда деться от претенденток на их кошельки и титулы с замками и фамильными землями. Но у Рыжикова регулярно воруют, причем у нефтяников. Прямо, так сказать – от скважины в вечной мерзлоте. Конечно, главный герой не может спустить европейцам такое неуважение к себе. Это же надо – украсть у него бабу! Его имущество, на усовершенствование которого было потрачено немало нефтяных денег (перекройка морды, увеличение груди, утончение талии, обрезание бедер, удлинение ног и прочие процедуры, о которых и подумать не могли инквизиторы)! Иногда нефтяник сам с друзьями летит на собственном самолете в Европу, чтобы показать там графу кузькину мать. А иногда, опять же с друзьями и знакомыми, просто перекрывает трубу, чтобы они там в своей Европе замерзли и бабу вернули на блюдечке с голубой каемочкой и еще сплясали, виляя хвостами. Представители всех нефтяных компаний понимают возмущение коллеги и с огромной радостью показывают Европе русскую фигу. Потом толпы замерзших итальянцев, французов и прочих европейцев, одетых, как солдаты армии Наполеона во время бегства из России, осаждают замок графа, герцога или принца, чтобы вырвать из его объятий русскую бабу и вернуть ее законному хозяину (или, может, не законному, а имеющему доступ к вентилю нефтяной трубы, что позволяет ему устанавливать свои законы). Бабу с извинениями возвращают. Извинения нефтяник требует в материальной форме и получает от графа, герцога или принца акции, недвижимость и фамильные драгоценности, которыми в любом случае будут украшены красивые ручки, ушки и шейка той, из-за которой разгорелся сыр-бор.

– Вообще-то, очень занимательно и патриотично, – высказался директор издательства. – Если бы наше правительство взяло на вооружение предложенный Рыжиковым способ решения проблем, то некоторые европейцы хорошо бы запомнили свое место. Трубу перекрыть – и завиляют хвостами, а мы с ними манерничаем. И чиновники у автора всегда – отрицательные персонажи, что нравится народу. Схемы откатов описаны. Про офшоры много с конкретными примерами, причем растолковывает все так, что поймет любая пенсионерка.

– Не думаю, что Иван, Андрей и Слава детально знали все про освоение откатов и перевод денег в офшоры, – заметила я.

– А ведь верно, – кивнул следователь.

Директор издательства переглянулся со Светланой Александровной.

– В частности, поэтому мы и думали, что пишет сам Рыжиков, – призналась Светлана Александровна.

Следователь прямо из издательства стал звонить домой Славе. К счастью, застал жену, которая сообщила, что увезла мужа подальше от города. Следователь изложил волновавший нас вопрос.

– Славка этого точно не знает, – уверенно заявила она. – Может, Рыжиков что-то дописывал?

Женщина обещала связаться с супругом по мобильному, а затем перезвонить. И вскоре сообщила, что соавторы точно ничего подобного не писали. Наверное, такие вещи вставляла пока не опознанная тетка. Мужики описывали приключения, постельные сцены, Восток, куда носило героев. Героя-нефтяника требовал Рыжиков. Один человек фигурирует в нескольких книгах. Но тетка точно говорила, что во всех романах не могут быть одни нефтяники, поэтому появлялись директора заводов, радеющие за благосостояние народа политики и даже один ученый-арабист.

– Если там вообще есть за что убивать, то за описание схем отмыва денег, – заметил директор издательства. – Но Америку Рыжиков не открывал. А если соавторы это даже не писали… Тогда не знаю. Может, просто совпадение? С Иваном несчастный случай, а Андрей мог кого-то увидеть входящим в издательство или выходящим из него.

Мы поблагодарили директора и редактора и удалились. Следователь сообщил мне, что, к его великому сожалению, опрос сотрудников кафе, расположенного напротив Кириного издательства, а также близлежащих организаций ничего не дал. Никто не обратил внимания на машину Андрея и тем более не видел, как в нее кто-то садился.

Глава 30

Вернувшись из командировки на родину Юры, троюродного брата Ирины Рыжиковой, следователь приехал в офис нашей партии.

– Ну? – спросили мы с шефом хором.

– Его там нет, – сообщил следователь.

– Сбежал, что ли? – уточнил шеф. – В неизвестном направлении? А Ирке лапши на уши навешал? И все преступления совершил он?

Оказалось, что на своей малой родине Юра появлялся, но пробыл недолго. Куда уехал, люди не в курсе. Все решили, что назад в Петербург. Мобильный его не отвечает, Ирина Рыжикова ничего не знает – или не хочет говорить.

– А что он делал на малой родине? – спросила я.

– Встречался с бабкой-ворожеей, – сообщил следователь. – Есть в тех местах такая. К ней много народу приезжает, а Юрий и Ирина еще и приходятся ей какими-то дальними родственниками.

– А вы с ней разговаривали?

– Пытался. И понял, как мучились немцы с нашими партизанами. В конце концов старуха мне все-таки сказала, что Юрий приезжал за консультацией – хотел выяснить, как бороться с призраком.

– Так ведь вроде призрак заявился после того, как Юрий уехал! – вспомнил шеф.

Я кивнула. Я помнила, что говорила Ирина. С другой стороны, она ведь видела супруга в супермаркете и на улице. Может, и Юрий видел?

Оказалось – видел. Или так сказал бабке. Та дала ему траву, отпугивающую призраков, и научила специальному заговору.

– А призраков разве получится какой-то травой отпугнуть? – поразился шеф. – Надо будет что-нибудь почитать на эту тему. Возьму у Киры.

– В разных местностях существуют разные способы борьбы со вставшими из могил мертвецами. Свихнуться можно, послушав только несколько советов. Я для себя сделал однозначный вывод – если ко мне будет кто-то являться, я ему просто предложу выпить и закусить.

– И такой способ есть?! – поразилась я. – Рюмку водки и кусочек хлеба вроде бы домовому оставляют.

– И некоторым привидениям тоже. Но не всем. Некоторые чувствуют себя обделенными, забытыми родственниками, поэтому и шляются по разным домам. Их следует просто душевно принять, тогда они успокоятся.

– Неужели могут успокоиться юные принцы, убитые Ричардом III, или граф Эссекский, лишившийся жизни за любовь к королеве Елизавете?! – воскликнула я, успевшая за последние дни прочитать, кто шляется по лондонскому Тауэру. – Им что, еда и выпивка нужны? И как будет есть и пить Анна Болейн, которая, по слухам, появляется с отрубленной головой под мышкой?

– Вы про английских говорите, Карина, а я про наших.

– Наших? Чернокнижник Яков Брюс? Убиенный император Павел?

– Не титулованных, – пояснил просвещенный уже в данном вопросе следователь. – Кстати, с удивлением узнал, что бывают и животные-призраки – собаки, коты, медведи, волки. А с простыми людьми можно договориться. По крайней мере, мне так женщины сказали, с которыми я беседовал.

– У вас, как я посмотрю, была очень познавательная поездка, – хмыкнул мой шеф.

А я посоветовала следователю написать брошюрку для Киры Гранатовой. Девушкам потом можно дарить будет. Писательство производит впечатление. Потом я поинтересовалась, с кем еще ему удалось поговорить на родине Юрия.

– Да со многими я там встречался. Вначале пытался до бабки-ворожеи добраться – после того как узнал, что Юрий к ней приезжал, потом про старуху информацию собирал.

– Вообще, в русских деревнях ведьм всегда не любили, но к ним обращались, – заметила я.

– Эта потомственная, – сообщил следователь. – Я даже в архив заглянул, прочитал про дело 1635 года.

– Какого?! – опять воскликнули мы с шефом хором.

– Да, род бабки древний, и есть письменные свидетельства того, что ее предки занимались ворожбой. Известно дело женки Таньки, ворожеи и коренщицы.

– Ее на костре сожгли? – спросил шеф.

– Нет, выслали из Москвы. Сожжение ведьм – это было в Европе, а на Руси имелись другие способы и методы. Правда, ту женку Таньку пытали. Она родом из Орла, стрелецкая жена. Овдовев, вышла за бродящего человека Гришку Плотника, и поселились супруги в Москве. Танька помогала бабам сделать так, чтоб их муж любил. В основном использовала коренья (поэтому и называлась «коренщицей»). Например, нужно было положить корень на зеркало и в то зеркало смотреться, тогда муж на жену будет смотреть, а не на сторону. Таньке не повезло – одна золотых дел мастерица выронила в светлице, где работала вместе с другими, платок, в который был «заверчен корень неведомо какой». По государеву указу началось расследование – не задумала ли мастерица детей царских портить. Ну и пошло-поехало. Танька оказалась крайней и после пыток была выслана вместе с мужем. Вот ее история если вкратце, а вообще дело было долгое, с привлечением свидетелей, многочисленными допросами самых разных людей. Ныне живущая бабка-ворожея очень гордится родством с давно умершей Танькой.

– А нам-то это что дает? – не понял шеф.

– Вы помните причину смерти пока неопознанного мужчины, похожего на Петра Рыжикова?

– Его отравили каким-то редким ядом растительного происхождения, который эксперты не смогли определить при помощи обычных анализов.

– Вот именно. И я не вижу другого источника, откуда мог взяться непонятный современным экспертам яд, кроме старушки-ворожеи. А в семнадцатом веке яды хорошо знали. И у нас, и в Европе. Рецептов имелось множество. А судмедэкспертизы не было. Не было современных знаний, аппаратуры, реактивов. Часто причину смерти не могли определить. Несколько лет назад в Москве вскрывали гробницу с телом одной из жен Ивана Грозного, которая славилась своей роскошной косой. В те времена так и не поняли, от чего умерла молодая и вроде бы здоровая женщина. Про порчу говорили, винили людей с дурным глазом, желавших зла царю и царице. А современные ученые провели анализ – и нашли в волосах остатки яда. В семьях колдунов, ворожей, ведьм и ведунов рецепты снадобий передавались из поколения в поколение. А тут бабка хвастается родственницей из семнадцатого века, высланной из Москвы за ворожбу, и в деле фигурирует непонятный яд, с которым не разобраться обычными методами… Скажете, я не прав?

– Но зачем Юрию травить этого мужика? – удивился мой шеф.

– Вопросов, вообще-то, несколько, – продолжал следователь. – Одному Юрию? Или Юрию с Ириной? Или и Петр Рыжиков в деле участвовал? Кого травили? Неизвестного мужика или Петра Рыжикова? То есть мы не знаем ни кого травили, ни кто травил.

– А Юрий объявлен в розыск? – спросил шеф.

– Конечно. Уже во всероссийский. Не исключаю, что придется и в международный. Но если рванет в Англию, шансов получить его назад очень мало – вы это знаете на конкретных примерах.

– Не уверен, что все «конкретные примеры» на самом деле виновны, – заметил шеф. – Да, одного хитрого олигарха я бы сам с удовольствием за уши притащил в Россию и заставил, например, в виде компенсации украденного у народа поменять в России все трубы на всех теплотрассах. Или заплатить коммунальные услуги за всех граждан за несколько лет вперед. Но среди беглецов талантливые бизнесмены, создавшие свое дело с нуля, незаурядные люди, выдающиеся управленцы, которые не пожелали стать дойными коровами для определенных представителей государства. Их хотели грабить на постоянной основе, а они не хотели, чтобы их грабили, и были вынуждены уехать из страны, продав свою компанию за бесценок. И я очень надеюсь, что этих людей Англия никогда не выдаст.

– Как представитель государства вынужден сказать: без комментариев, – вздохнул следователь.

Но я поняла, что он полностью согласен с моим шефом. Слава богу, есть еще нормальные люди в органах!

Глава 31

Через пару дней последовало неожиданное развитие событий.

Следователь позвонил нам с шефом и пригласил к себе на работу, чтобы встретиться с «одной интересной дамой, ищущей мужа». Мы поехали и встретились в прокуратуре с Аленой Родионовой (в сопровождении телохранителей) и Валерией Левицкой, очень загорелой и довольной жизнью. Я с Валерией расцеловалась, и она сказала, что прекрасно отдохнула в Таиланде, а лежа на пляже, придумала новый роман.

– Тебе одного мало было? – крикнула Алена, слышавшая наш разговор.

Значит, соперничество продолжится? И они до сих пор не в состоянии находиться в одном помещении и не сцепиться?

– Дамы, не забывайте, что мы в прокуратуре! – напомнил мой шеф.

– Вот к чему приводит писательство, – опечалилась Алена. – Если бы я знала заранее…

– А мне понравилось. Буду писать дальше, – заявила Валерия и мне подмигнула.

Может, ее муж меня в Таиланд отправит? Лучше вместе с сыном. Так сказать для сбора материала. Надо же на описываемую местность взглянуть своими, а не Лериными глазами.

Валерия тем временем рассказывала собравшимся, какой кайф ловит от общения с читателями. Читатели нашлись в пятизвездочном отеле, в котором она лечила нервы. Там как раз отдыхают дамочки, прекрасно знающие реалии, описанные в романе Валерии (моей рукой).

Наконец нас всех (за исключением телохранителей) пригласили в кабинет следователя, где сидела женщина лет пятидесяти, совсем не холеная. На вешалке рядом с пуховиком следователя висела кожаная куртка явно турецкого происхождения, потрескавшаяся в нескольких местах. На женщине были коричневый свитер домашней вязки и коричневая юбка из плотного материала, возможно, сшитая собственноручно. Сапоги были стоптанными. Прическа – кичка. Много седых волос, никакой косметики.

Она оглядела нашу компанию с большим удивлением, в особенности холеных Алену и Валерию. Таких дамочек она явно видела только на страницах глянцевых журналов – если вообще когда-либо держала в руках глянцевые журналы. Мой шеф, не исключено, показался ей киношным персонажем, сошедшим с экрана прямо в прокуратуру.

Следователь представил всех друг другу, назвав Алену и Валерию писательницами, а меня – помощницей руководителя партии «Демократический выбор масс». Тетка оказалась Варварой Ивановной Светляковой. Мы вчетвером вопросительно посмотрели на следователя.

– У Варвары Ивановны пропал муж, – сообщил тот.

– А мы-то тут при чем? – удивилась Алена. – Считаете, мы его у нее могли увести? Я, Валерия или Карина? Или, не дай бог, Владимир Вениаминович?

– Или он в Таиланд сбежал? – подала голос Левицкая. – Так там только я была. Остальных тогда зачем было вызывать?

– Он член моей партии? – спросил шеф.

– Был знаком с моим мужем или с Андреем? – поинтересовалась я.

Вместо ответа следователь попросил нас просмотреть пачку фотографий.

На них был запечатлен процесс преображения товарища Светлякова из города Ижевска в господина Рыжикова. То есть на первых снимках, сделанных на родине, Светляков был похож на Петра Рыжикова внешне и даже очень сильно, правда, одевался в том же стиле (если это можно назвать стилем), что и его супруга, прибывшая на его поиски в Петербург. Но Светляков, как и многие граждане, выросшие вдали от достопримечательностей, очень любил фотографироваться на их фоне. И запечатлевал себя у Медного всадника, на стрелке Васильевского острова, на Дворцовой площади и в прочих местах исторической части города – а потом высылал снимки жене. На них была изображена история его преображения. В Петербурге он стал одеваться совсем по-другому – превратился в солидного бизнесмена-нефтяника. Мужчина загорал в солярии и поэтому зимой был загорелым.

– Ваш муж работал Петькиным двойником? – спросил мой шеф у Светляковой.

Женщина кивнула.

– Врать не буду: платили хорошо. И муж, и я были довольны. Он нам деньги каждый месяц высылал, очень хорошие деньги по нашим меркам. Я ж без работы сижу. Летом-то, конечно, на огороде вкалываю, но зимой работы нет. Двое деток у нас, моя мама да свекровь. Но мой Петр Васильевич пропал! Не звонит, на наши звонки не отвечает. И сердце у меня давно не на месте. И у свекрови не на месте. В общем, решили мы на семейном совете: надо мне сюда ехать.

Поезд от нас в ваш город прямой есть, вот на нем и приехала.

– А вы знаете, где ваш Петр Васильевич жил в Петербурге?

– Конечно! Мы ведь переписывались постоянно. Я ж не разбираюсь в компьютерах, для меня письмо – это письмо, написанное родным почерком, в конверте. И фотографии муж мне по почте присылал.

– А вообще компьютер у вас есть? – встрял шеф.

– Есть. У сына. Детям сейчас без него никак нельзя. Даже к нам Интернет провели.

– Отец сыну и на компьютер фотографии присылал, – добавил следователь. – И с сыном переписывался. Электронный адрес парня у меня есть.

– То есть он может прислать всю переписку с отцом и все фотографии? – уточнил мой шеф в задумчивости.

Следователь сказал, что сегодня же попросит это сделать. Варвара Ивановна сообщила, что все фотографии она привезла – и те, которые муж ей присылал, и те, которые сыну. Сын сходил в «Кодак», и все напечатали.

– Я не поняла: вы были по тому адресу, где проживал ваш муж? – спросила Валерия у Светляковой.

– А как же?! Сразу же с вокзала туда. Впервые порадовалась компьютеру, за которым сын часами сидит. Он как-то выяснил, где та улица в вашем городе и как доехать. И все правильно оказалось! Не на такси, общественным транспортом добралась. Но какой же у вас транспорт дорогой! И какие продукты дорогие! Как только тут у вас Петр Васильевич жил и еще нам деньги присылал?

– И что вы обнаружили по тому адресу? – продолжил расспросы мой шеф.

– Дверь закрыта, на звонок никто не отвечает, почтовый ящик забит. Я его открыла, свое письмо достала, – кивнула женщина на запечатанный конверт на столе у следователя. – Рекламу выкинула, но очень много ее набралось.

– У соседей были? – спросила я. Хотя, наверное, можно было не спрашивать.

Конечно, Варвара Ивановна позвонила во все соседние двери и предъявила фотографии супруга. Ей подтвердили, что мужчина жил на их лестничной площадке, был очень вежлив с соседями, одной бабушке пылесос починил, другим мебель помог передвинуть, в общем, откликался на все просьбы.

– Мне сказали, что он как-то странно работал, – рассказывала Светлякова дальше. – Никакого графика, его часто можно было дома днем застать. И все обратили внимание, что Петр Васильевич был как бы в двух лицах – то простой мужик, то солидный бизнесмен. То есть дома одевался, как обычные люди, а когда выходил – выглядел совсем по-другому.

– Вы изначально знали, что он едет в Петербург работать двойником? – уточнил мой шеф.

– Да, – кивнула женщина. – И о том, что придется операцию делать, что-то в лице подправлять, тоже. Очень тяжело было Петру Васильевичу, когда его ходить учили. Он мне жаловался, что это труднее всего ему давалось.

– То есть как – ходить? – не поняла Валерия.

– Да, наверное, под Петькину походку, – пояснил мой шеф. – Хотя Петька всегда за рулем был.

– Но где-то он ведь все равно на своих двоих появлялся, – заметил следователь. – Вероятно, Петра Васильевича учили подстраиваться под манеру держаться, обучали каким-то жестам Рыжикова. В общем, все понятно и объяснимо. Я слышал, у нас в городе даже действует специальная школа, где готовят двойников для политиков, бизнесменов.

– Он не учился ни в какой школе, – сообщила супруга. – С ним индивидуально занималась одна женщина.

– Похоже, это все та же мадам, – вздохнул следователь. – В смысле та, которая руководила соавторами. По описанию подходит. Но у нас теперь есть ее фотография. Не самая хорошая, но есть!

Оказалось, снимок (даже целых три) сделал сын Светляковых, когда тетка приезжала в их родной город для встречи с кандидатом в двойники.

– А как она вообще вышла на Петра Васильевича? – удивилась я.

Тут мы узнали, что сын запустил данные отца в Интернет. Родитель хотел найти ребят, с которыми служил в армии, и нашел. Тогда отец тоже стал осваивать компьютер, чтобы каждый раз не дергать сына, поскольку начал регулярно обмениваться информацией с армейскими друзьями.

– Кто-то был из Петербурга?

– Нет, никого, – покачала головой Светлякова. – Я не знаю, как эта баба вышла на Петра Васильевича. Но нам сказала, что через Интернет. Мы не уточняли деталей.

– Думаю, использовался какой-то хитрый поисковик, – высказал предположение следователь. – Сейчас же чуть ли не каждый день в Сети появляется что-то новое. Наверное, искали по фотографии настоящего Рыжикова. Скажем, начали с «Одноклассников», или с «Моего Мира», или с… Да с чего угодно! Или запустили общий поиск. Я не знаю, можно ли это сделать, но, наверное, можно. Народ-то у нас талантливый.

– Если я правильно поняла, изначально лица не совпадали! – воскликнула Валерия. – Если бы запустили фотографию Петра, в смысле Рыжикова, то и вылезти должны были фотографии Петра. Они в Интернете есть, у него же свой сайт был. То есть он никуда и не делся. К тому же Рыжиков в Союз писателей вступил, значит, на их сайте есть портрет. И в газетах его фото публиковали. Одним словом, я хочу сказать, что в ответ на запрос должен был появиться настоящий Рыжиков, а не двойник, которому к тому же пришлось делать операцию.

– Я просто высказал предположение, – устало произнес следователь. – Думаю, что при желании – в особенности при большом желании – двойников Рыжикова могли найти. Я не знаю, как в данном случае задавались параметры. Ведь должны были совпадать еще и рост, вес…

– Петр Васильевич специально худел, – вставила супруга. – Очень страдал без картошки с салом! У нас такое сальцо домашнее…

– А если просто бросили клич? – высказала предположение я. – Например: ищем двойников известных людей. Ведь существуют же клубы двойников. Петр Рыжиков – человек известный. Или относительно известный. Конечно, не Горбачев, не Галкин, но тем не менее. Могли кликнуть как раз по таким людям – со средней известностью, не знаю, как лучше выразиться. Или запустить фотографию Рыжикова в ряд других известных личностей, для которых требовались двойники.

– Боюсь, мы никогда точно не узнаем, как все происходило, – вздохнул мой шеф. – И нужно ли нам это?

– Конечно, нужно! – воскликнул следователь. – Если мы поймем, как нашли Светлякова, то найдем и таинственную тетку. То есть я надеюсь, что найдем. Раз она приезжала на смотрины, то, значит, она и поиском занималась. Или как-то в нем участвовала.

Пока молодой человек говорил, мы передавали фотографии тетки из рук в руки и пришли к выводу: ни шеф, ни я, ни Алена, ни Валерия ее никогда не видели. Мы даже не представляли, где ее искать! Следователь сказал, что раз теперь есть хоть какие-то фотографии (крупного плана, к сожалению, не было), можно идти по издательствам с конкретными вопросами.

– В первую очередь надо спросить у Киры, – заявил мой шеф.

– А она ответит? – с сомнением посмотрел на него работник органов.

Я предложила обратиться к Светлане Александровне и директору того издательства, которое выпускало книги Рыжикова и напечатало Алену, Валерию и меня. Остальные со мной согласились. Следователь сказал, что попросит сына Светляковых выслать фотографии по Интернету – пока у нас было только по одной копии каждого кадра, а потребуется много.

– Тогда, не исключено, удастся увеличить снимок неизвестной тетки, – заметила Валерия. – Такие технологии точно есть.

– И искать по снимкам в Интернете? – повернулась к ней Алена.

– Ее не должно быть в Интернете, – однозначно заявил следователь. – По-моему, дамочка все время стремилась оставаться в тени.

– Варвара Ивановна, расскажите, пожалуйста, подробно о знакомстве с той женщиной, – попросил мой шеф. – Она позвонила вам в Ижевск? Связалась по электронной почте? Зашла на страничку вашего мужа или вашего сына в Интернете?

– Нет, приехала в Ижевск, – отозвалась Светлякова.

– И пришла к вам домой? – подалась вперед Валерия.

– Да, вместе с Петром Васильевичем, – вздохнула Светлякова. – Причем муж был сильно пьян. Потом уж сказал, что она подошла к нему на улице и сказала, что хочет предложить ему работу. Петр Васильевич тогда уже выпил – возвращался со своего завода, ну и как всегда, с ребятами… Муж подумал, что ей что-то починить надо. У него золотые руки, у нас все соседи это знали, да и у вас в городе, как я уже говорила, он соседям помогал. Тетка позвала его в кафе, напоила, накормила и сама за все платила.

– Светлякову не показалось странным, что женщина повела его в кафе? – поинтересовалась Валерия.

– Ну, не знаю… Вообще-то, если она налить предложила… Ну, понимаете…

Я понимала. Если бы моему покойному мужу какая-то женщина предложила налить, он пошел бы за ней, как телок на веревочке. И Петр Васильевич Светляков тоже пошел.

Варвара Ивановна тем временем рассказывала то, что знала со слов мужа.

Петр Васильевич долго не мог понять, чего от него хотят, а когда понял, твердо заявил, что данный вопрос можно решить только с женой, мамой и тещей, и повел потенциальную работодательницу домой. Причем предварительно даже не позвонил. Открывшая дверь Варвара Ивановна очень удивилась, потом подумала, что сердобольная женщина привела ее непутевого мужа домой, и стала ту благодарить. Но женщина оказалась совсем не сердобольной и с порога заявила, что предлагает Петру Васильевичу высокооплачиваемую работу, а раз он сам не в состоянии дать ответ и принять условия, намерена говорить с тем, кто в состоянии.

– Кто присутствовал при разговоре? – спросил мой шеф.

– Мама, свекровь и я. Петр Васильевич тоже присутствовал, но был неадекватен.

– Что конкретно она предложила? – спросила я.

– Работать двойником у директора одной нефтяной компании. Но сразу же сказала, что с пьянством придется завязать, хотя на некоторых мероприятиях Петр Васильевич просто обязан будет пить. И ему придется научиться правильно пить то, что там наливают. И еще она сказала, что пока не видела, как Петр Васильевич ест. Ему придется научиться правильно есть – если он не умеет. И на самом деле его учила, уже у вас, в Петербурге. Муж мне в письмах писал. Он никогда не думал, что кто-то не так ест. Приходилось все время тренироваться – даже без еды, перед зеркалом на той квартире, в которую женщина его поселила.

– Кстати, в квартиру вы попали? – встрял мой шеф.

– Нет. Чемодан у соседки оставила и в милицию пошла, в ближайшее отделение. Там на фотографии Петра Васильевича посмотрели и вам позвонили, – кивнула Светлякова на следователя. – Потом сюда приехала.

– Квартиру ребята сейчас проверяют, – сообщил сотрудник органов.

– А что было в той квартире? – спросила Алена. – Ваш супруг вам писал?

– Он сразу понял: что помещение нежилое. Ну, то есть вроде как гостиница. Нет ни цветов, ни сувениров, ни подушек расшитых, ничего, что есть во всех домах, где он бывал. Но кровать была, и шкаф, стол, стулья, компьютер. Посуда разная – тарелки, ножи, ложки, вилки, причем среди них оказались совершенно непривычные. А еще стаканы всякие-разные. И та баба его учила, что из какого стакана пьют. Муж нам это все описывал – вдруг да сыну когда-то пригодится. Но у нас отродясь таких стаканов не было. Петр Васильевич обещал привезти в подарок. Даже какие-то уже купил. Ой, да ему ведь и одежду новую купили, начиная с трусов! Тетка с ним по магазинам ходила, сама выбирала. Петр Васильевич таких трусов никогда в жизни не видел. Не носят у нас такие.

Как я поняла из дальнейшего рассказа, трусы произвели на Петра Васильевича самое сильное впечатление.

С другой стороны, напрашивался еще один вывод. Светляков на самом деле очень походил на Рыжикова – иначе с ним не стали бы так возиться. Коррекция была минимальной – что-то с лицом и небольшое похудение. Я спросила про родинку на животе.

– Да, тетка велела ее прикреплять, когда выходит из дома в новом облике. Она была на каком-то специальном клее. Петр Васильевич ее снизу намазывал и к животу клеил.

– Он с Рыжиковым встречался? – уточнил мой шеф. – Ну, с оригиналом?

Светлякова покачала головой.

– Никогда. По телевизору видел, в разных программах. Потом эта тетка ему записи приносила, но не из-за Рыжикова, а из-за людей, с которыми Петру Васильевичу придется общаться. Ну, он же должен был их знать в лицо. Он ей настоящий экзамен сдавал по фотографиям – кто есть кто.

– Вы бы распознали двойника? – посмотрел на моего шефа следователь.

– Если бы живым встретил вместо Петьки? Да. То есть я считаю, что да. Теперь ни в чем нельзя быть уверенным. Но мы ведь с ним были знакомы чуть ли не всю жизнь, я знал мельчайшие детали. Нет, со мной двойник не встречался.

Следователь перевел взгляд на Алену.

– Настоящий Рыжиков был… Ну, вы должны понимать, что есть определенные вещи… – замямлила та.

– Да говори прямо, здесь все взрослые люди! – закинула ногу на ногу Валерия. – Я лично спала с одним мужиком. Может, то был Рыжиков, а может, Светляков. Но всегда один и тот же. В постели двойник не смог бы сыграть Петра. И любой двойник не смог бы изобразить любой оригинал.

Варвара Ивановна схватилась за сердце.

– Не волнуйтесь, – тут же сказал ей мой шеф, – я не думаю, что Рыжикову требовался двойник для встреч с его женщинами.

– Да уж, он был ходок еще тот, – хмыкнула Алена.

– А Рыжиков-то вообще знал, что у него есть двойник? – спросила я ни к кому конкретно не обращаясь.

Все присутствующие замерли на своих местах. Потом следователь заявил, что у него появилась такая же мысль. Двойника подбирала неизвестная тетка. С самим Рыжиковым он никогда не встречался – хотя, по идее, должен был бы. И наверняка Рыжиков сказал бы про двойника кому-то из близких друзей – хотя бы для того, чтобы подстраховали, если потребуется. Мой начальник кивнул: ни на одном мероприятии, где он присутствовал, двойник не появлялся.

– И Леонид Левицкий его бы раскусил, – вставил шеф.

– И я, – сказала Валерия.

– И я, – подхватила Алена. – И многие другие люди.

– То есть делаем вывод: двойник требовался для каких-то конкретных мероприятий. Может, для какого-то одного дела, от которого ожидались большие дивиденды.

– Возможно, Петр – в смысле Рыжиков – все-таки узнал о двойнике и вовремя сбежал, – задумчиво произнес мой шеф. – Продал компанию, загородный дом, машины… то есть все, что мог, – и уехал. И очень вовремя.

Он многозначительно посмотрел на следователя. Мы все поняли, что опознание тела, захороненного вместо Петра Рыжикова, извлеченного из могилы и снова найденного, еще не проводилось. Варвара Ивановна пока не знала, где ее муж. Если, конечно, это ее муж.

Глава 32

Варвара Ивановна опознала супруга и долго и безутешно рыдала. Мы все сопровождали ее в ставшее знакомым заведение. Женщине объяснили, что потребуется сделать для транспортировки тела в родной город, и мой шеф обещал ей помочь. Я догадывалась, что помогать буду я или кто-то из моих коллег. Но мне было искренне жаль несчастную вдову.

Потом мы поехали на квартиру, в которой в Петербурге проживал Петр Васильевич Светляков. Оказалось, что хозяин, унаследовавший ее от пожилой родственницы (двоюродной сестры бабушки или что-то в таком роде), сдавал жилплощадь всем желающим. Соседи, с которыми разговаривала Варвара Ивановна, просто не успели ей это сообщить. Они знали, что квартира давно сдается, и были только рады приличному, тихому жильцу, да еще и готовому помочь в случае необходимости.

Хозяина с ключами пригласили к квартире, и он уже ждал нас там, когда мы прибыли всей компанией, поддерживая рыдающую Варвару Ивановну. Следователь сразу же сказал парню, что не является представителем налоговой инспекции, но обязательно туда позвонит, если он не будет сотрудничать со следствием.

– Договор никакой не заключали?

Парень покачал головой.

– Кто снимал квартиру?

Владелец описал тетку, про которую мы уже все слышали, но которую видела только Варвара Ивановна, теперь грозившаяся выцарапать гадине глаза, если где-то ее встретит. Клиентка не показывала хозяину паспорт, да и вообще никаких документов не показывала, а просто заплатила за год вперед. Срок должен истечь через две недели.

Когда хозяин открыл дверь и увидел, что появилось в квартире, он был приятно удивлен. Как мы поняли, Петр Васильевич Светляков починил в жилище все, что нуждалось в починке. На столе стоял компьютер, который, вероятно, останется хозяину, так как Варвара Ивановна вряд ли сможет дотащить его до дома. Правда, она сказала, что все вещи мужа заберет. В квартире обнаружились одежда и фотографии, по которым Петр Васильевич знакомился с кругом общения Рыжикова.

С владельцем была достигнута договоренность – Варвара Ивановна поживет здесь, пока не оформит транспортировку тела домой (в любом случае меньше двух оплаченных недель). Днем в квартиру будет приходить сотрудник органов для изучения содержимого компьютера – может, переписка Петра Васильевича даст какие-то зацепки. Фотографии окружения Рыжикова взял мой шеф – чтобы по ним определить, с кем все-таки общался двойник – и для чего он был нужен. Все мы считали одинаково: шеф определит это скорее. Валерия и Алена тоже вызвались помочь, но мой начальник сказал, что лучше подключит к делу мужа Валерии, Леонида Левицкого.

Вскоре все разошлись, оставив Варвару Ивановну одну, а шеф повез меня на своем джипе домой.

– Ну почему Петька со мной не свяжется? Разве я бы ему не помог? – спрашивал шеф, не ожидая от меня ответа. – Кстати, ты связалась с той газетой, которая про Петьку написала?

Я связалась, но получила очень вежливый отказ в предоставлении информации. Как, впрочем, и ожидала.

– Надо самому ехать в Англию, – сказал шеф. – Ну неужели я в какой-то Англии не найду Петьку?

Я усмехнулась.

– Карина, как ты считаешь, он знал, что его собираются убить?

Я считала, что Рыжиков догадывался о возможности такого развития событий. И ведь он говорил это Кире Гранатовой! Неужели шеф забыл, что та рассказывала? Наверное, поэтому и подставил вместо себя двойника. Но вот знал ли про двойника изначально или узнал через некоторое время – большой вопрос. И что планировалось той теткой, которая готовила двойника? Смерть Рыжикова и водружение на его место Светлякова? Так полная замена была невозможна – из-за моего шефа, Левицкого, Алены, Валерии, жены, в конце концов. Или задумывалось быстренько что-то провернуть и отправить Светлякова на тот свет вслед за Рыжиковым?

– А поехали-ка к Кире, – сказал шеф.

– Домой?

– Ну да, конечно. И без предупреждения. Интересно, как она нас встретит?

– А зачем нам к ней?

– Поговорить. Кирка могла знать про двойника – если знал Петька. И может знать, где Рыжиков находится сейчас. Она такая стерва…

«А что ты хочешь, она же из освобожденных комсомольских работников», – подумала я, но вслух ничего не сказала. Шеф ведь тоже был из партийно-комсомольской братвы. Правда, мужики из этой компании иногда бывают нормальными (у шефа много положительных качеств), но все бабы из освобожденных комсомольских работников, которых я встречала на своем пути, оказывались редкостными гадинами. К тому же часто еще пьяницами и потаскухами. Однако к Кире это, похоже, не относилось.

Когда шеф заезжал во двор, окруженный «сталинками», и искал место для парковки, из подъезда, который, как оказалось, нужен нам, вышел солидный мужчина ростом под метр восемьдесят и направился к припаркованным в ряд автомобилям. Шеф чуть не врезался в дерево.

В первое мгновение я не поняла, что происходит, но потом увидела, что он неотрывно следит за садящимся в «Форд» господином. Не глядя в нашу сторону, мужик на «Форде» отъехал. Шеф посидел пару минут в состоянии прострации, а потом снова стал выруливать – и помчался за «Фордом».

– Это Петька, – сказал он.

– Только не сигнальте и не привлекайте внимания! – крикнула я. – Успеете объявиться!

– Значит, у Кирки прячется. А она комедию разыгрывает, – выдавал свои мысли вслух шеф.

– А как же копчение рыбы в Англии? – спросила я.

– Значит, кто-то еще из наших занялся обучением английских рыбаков. Я сам за границей без наших продуктов страдаю. Или Петька назад прилетел с паспортом. Вот, точно! Под другим именем! И ведь вылетал-то он, наверное, тоже под другим. Или не проверяли?

Мужчина тем временем направлялся к дому Ирины Рыжиковой, то есть к своему дому, если в машине находился Петр, в чем я, признаться, не была стопроцентно уверена. Да, живьем я видела его один раз – на презентации его последней книги, но за последнее время насмотрелась его фотографий и узнала про двойника. А если этот мужчина просто похож на Петра? Ведь мой шеф вряд ли хорошо рассмотрел лицо – уже стемнело, освещение же в наших дворах оставляет желать лучшего. Я, например, лица точно не рассмотрела, видела только фигуру и как человек шел. Может, Кира такой тип мужчин предпочитает. И вообще, кто сказал, что он вышел от Киры, а не от кого-то еще? Между прочим, он сам, вполне вероятно, живет здесь. По-моему, следовало получше рассмотреть мужчину, а потом говорить с ним. Хотя он завернул во двор Рыжиковых…

– Сидите в машине! – схватила я шефа за рукав, когда тот собрался из нее выскакивать, чтобы перехватить Петра. – Нам некуда торопиться! Лучше перестраховаться.

Шеф замер на мгновение, потом расслабился и признал мою правоту. Тем временем человек, за которым мы следили, вышел из «Форда» и направился к подъезду, в котором проживали Рыжиковы, открыл дверь ключом от домофона и скрылся за ней.

– Он или нет? – спросила я у шефа, не сводившего взгляда с мужчины.

– Не знаю, – медленно произнес шеф. – Теперь не знаю. Лицо бы получше рассмотреть…

– Вы знаете, где окна квартиры Рыжиковых?

– Надо подумать…

Шеф вышел из машины и стал разглядывать дом. В конце концов решил, что у Ирины горит свет на кухне, остальные окна, выходившие во двор, темные. Другие комнаты выходят на улицу.

– Что будем делать? – посмотрел на меня вождь нашей партии.

Я предложила позвонить на домашний телефон Рыжиковых. Шеф достал из кармана мобильный и набрал номер, который помнил наизусть. Трубку никто не снял. Мобильный Рыжикова был выключен. Хорошо, что шеф еще не стер его из записной книжки.

– А мобильный Ирины?

– У меня его нет.

Я предложила позвонить следователю и выяснить у него.

– Нет, не надо. Не хочу подставлять Петьку. Он же мой старый друг. Мы ведь не знаем, что случилось на самом деле. Что его заставило скрываться? Что заставило продать компанию?

– Подождите! – вдруг воскликнула я. – Помните слова Ирины? Она говорила, что к ней являлся Петр! Именно он оставил связку одежды, снятой со Светлякова…

– И что? Хочешь сказать, что Петр убил Светлякова и собирался подставить Ирину? А заодно еще и Алену с Валерией, если вспомнить, каким образом все было обустроено? Хм, не похоже на Петьку.

– Но ведь именно он предложил Алене и Валерии написать романы с описанием своего убийства, – напомнила я.

Шеф задумался. Потом сказал, что нам следует покараулить еще какое-то время перед подъездом Рыжиковых. Вдруг мужик, за которым мы следили, снова выйдет и куда-то поедет? Я сказала, что нужно записать номер «Форда» и пробить имя владельца через знакомых шефа.

Я сходила и записала номер в блокнот, шеф тут же позвонил какому-то знакомому из страховой компании, и вскоре нам стало известно имя владельца – Извеков Антон Андреевич, сорока двух лет, зарегистрированный на Гражданском проспекте. Шеф позвонил детективам из частного сыскного агентства и поручил выяснить, кто он такой.

– А они не ведут наблюдение за Кирой? – уточнила я. Почему-то мне казалось, что спутники должны это делать.

Мой начальник ответил, что они просто собрали о Кире всю возможную информацию, понаблюдали пару дней, но не увидели и не нашли ничего интересного. И шеф решил наблюдение снять.

Наш «клиент» появился где-то через час, когда мы уже планировали отправляться по домам. Шеф еще несколько раз набирал номер стационарного телефона, установленного в квартире Рыжиковых, но безрезультатно. К сожалению, мы опять не смогли рассмотреть лицо мужчины.

А тот сел в «Форд» и поехал на «Гражданку». Там заехал во двор дома, который назвал человек из страховой компании. Шеф еще раз позвонил детективу и сказал, что ему завтра же нужны фотографии «клиента» – и вся информация, которую на него удастся собрать.

– Неужели Петька жил под двумя именами? – размышлял он вслух. – Зачем?!

Потом у него мелькнула вообще бредовая мысль – заехать на кладбище, где был похоронен Петр, то есть Светляков вместо него.

– Зачем?! – закричала я. – Зима, ночь… Что вы там надеетесь найти?

– Хочу поговорить со сторожем, – объявил шеф.

– Вы уверены, что таковой вообще там есть?

– Есть. На том кладбище, по крайней мере в той части, где хоронили Петра, точно есть. Видела, какие там надгробия?

– А их что, кто-то свистнуть может? Зачем кому-то чужие надгробия?! И ведь их в сумке не унесешь. Там такие стоят, что грузовик заказывать надо.

– Одно время бомжи тащили с могил различные металлические детали, – пояснил шеф. – Поэтому дизайн памятников изменили, новые ставят без металла. Но со стороны всю медь отковыряли. И оградки теперь другие, а то их тоже выкорчевывали. Сторож в штате есть, он же уборщик территории. Может, он, конечно, по ночам спит, а может, и не спит. Как раз проверим. А то труп из могилы выкрали, и сторож все проспал. Где такое видано? Ведь копали-то не пару минут!

Я пожала плечами. Конечно, мне совсем не хотелось ехать ночью на кладбище. С другой стороны, хотелось разобраться в деле. И я знала, что шеф в любом случае поедет – раз втемяшил себе это в голову. Я только предложила по пути купить пару бутылок водки – для установления контакта.

Глава 33

У кладбища не стояло никаких машин, ворота были закрыты, правда, имелся проем для пеших граждан, который не закрывался никакой створкой. То есть на машине не проедешь, а пешком войти – пожалуйста. Шеф оставил автомобиль на шоссе, и мы отправились на поиски административного здания. Приглушенный свет в одном окне увидели сразу же. Правда, когда подошли поближе, оказалось, что окно зашторено, и рассмотреть, что делается внутри, нельзя.

Шеф уверенно постучал в дверь. Но открывать нам не спешили. Наоборот – свет в окне погас! Думают, что их «клиенты» из могил встали и пообщаться хотят? Или просто выпить?

– Эй, откройте, нам с вами поговорить надо! – крикнул шеф. – У меня есть водка. А если ваша информация окажется для меня полезной, я вам еще и приплачу. Я с женщиной. Посмотрите в окно.

Мы подошли к окну и встали напротив, хотя при таком освещении рассмотреть нас было нельзя. Фонари-то на улице не горели! Хорошо, снег белый, хоть не в кромешной тьме находились. Шеф постучал еще и в окно. Однако нам так и не открыли.

– Давайте приедем сюда днем и спросим, как нам пообщаться с ночным сторожем, – предложила я. – Вообще-то, их должно быть двое или трое. Не каждую же ночь один человек работает? Если бы знать, в какую ночь пропал труп Светлякова!

– Ладно, поехали, – тяжело вздохнул шеф и повернул назад к машине.

Когда он уже прогревал двигатель, из проема, которым воспользовались мы сами, выскочил мужик бомжеватого вида, увидел наш джип и стал размахивать руками – вероятно, просил не уезжать.

Я приоткрыла окно со своей стороны.

– Что вы хотели узнать? – спросил мужичок.

– В машину я его не пущу, – тихо сказал шеф. – Выходим.

Мы вышли, и шеф щелкнул пультом сигнализации. Мужик приплясывал на тротуаре от нетерпения.

– Почему дверь не открывал? – спросил мой начальник.

– Это все Васька. Он теперь всего боится. Меня послал посмотреть, что за люди.

– Кто такой Васька?

– Сторож.

– А ты?

– Друг его. Он меня переночевать пускает.

– Пошли к вам, – сказал шеф, и мы вернулись к домику, где снова горел свет.

На сей раз Васька открыл. Выглядел он прилично. Как вскоре выяснилось, дядька имел высшее образование и когда-то работал младшим научным сотрудником. Потом времена изменились, он перебивался случайными заработками и в конце концов осел на кладбище. К нашему удивлению, мы увидели на столе книгу Авиценны. Васька сказал, что работа здесь позволяет читать то, что ему интересно, и все деньги, которые ему дают родственники усопших, он тратит на приобретение книг. К сожалению, интересующие его издания стоят дорого.

Шеф все понял правильно и повертел перед Василием тысячной купюрой.

– А водка вас не интересует? – спросила я.

– Меня интересует, – крякнул пристроившийся сбоку дружок сторожа.

– Будут и водка, и деньги, – кивнул шеф. – Если ответите на вопросы. Нас интересует украденный труп.

– Мы не знаем, где он, – ответил мужик бомжеватого вида.

– Зато мы знаем, – хмыкнул мой начальник. – Его нашли, опознали, и жена вскоре увезет тело на родину. Кто его выкапывал?

Василий с другом переглянулись.

– Мы не милиция, – невозмутимо продолжал шеф. – Мы ищем настоящего Петра Рыжикова. Это мой давний друг. Мы не знаем, что с ним случилось, и я очень надеюсь, что он жив и просто скрывается. У него должны были быть веские причины, чтобы продать прибыльную нефтяную компанию, загородный дом, все машины и скрыться. Я хочу ему помочь.

– Жив он, – сообщил Василий. – Сам себя и выкапывал.

– Вместе с еще одним мужиком и бабой, – вставил бомжик.

Шеф попросил рассказать с самого начала.

Василий сообщил, что в ту злополучную ночь (вторую после похорон, когда окрестные бомжи уже собрали с могилы оставленные продукты питания) к нему в дверь постучали. Друг Костя, дремавший за занавесочкой, скрылся в соседней комнате. Мало ли, вдруг начальство с проверкой принесло?

Нам показали ту соседнюю комнату, скорее напоминавшую кладовку, только с окном. В ней стоял различный инструмент, которым пользуются могильщики и который за деньги дают на прокат всем желающим – если не принесли свой для уборки могил. Имелось там и несколько надгробных плит. Вот за ними и присел Костя.

Так вот, Василий открыл дверь и увидел солидного мужчину с бутылкой водки. Тот предложил выпить за помин своей души. Василий ответил, что не пьет, завязал, и пояснил, что мужчина, вообще-то, выбрал не самое лучшее место для выпивки. Потом посоветовал ему ближайшее кафе, до которого на машине пять минут. Там иногда устраиваются поминки.

– Вы не поняли, – спокойно сказал мужчина, – я хочу выпить за упокой своей души. Меня сегодня тут у вас похоронили.

Василий решил, что перед ним псих. Ну кого еще ночью могло принести на кладбище?

Мы с шефом переглянулись.

Сторож тут же исправился, заметив, что наш интерес ему понятен.

А тогда страшный господин продолжал нести какую-то ахинею про свои похороны, и терпение Василия лопнуло – он заявил, что сейчас вызовет милицию.

– Какая милиция, если я мертв? – невозмутимо спросил мужчина.

Тогда Василий резко и неожиданно толкнул его в грудь. Мужик упал, а Василий быстро закрыл и запер дверь изнутри. К счастью, визитер стоял на пороге, и Василий его внутрь не пустил. Сторож тут же выключил свет, Костя выбрался из кладовки, и друзья прилипли к окну.

Мужчина встал и пошел куда-то по кладбищу. Костя предложил за ним проследить, вылез из окна кладовки, выходившего на другую сторону, и стал пробираться между надгробий, расположение которых знал гораздо лучше, чем незваный гость. Снега еще не было, так что Костю тот заметить не мог. Его же черный силуэт то выделялся, то пропадал за памятниками. Но мужик явно знал, куда шел.

Он проследовал к последней появившейся могиле, у которой в предыдущий день покормился и Костя. Там его ждали мужчина и женщина.

– Вы их рассмотрели? – спросила я у бомжика.

– В тот момент нет. Потом рассмотрел – когда они фонарь включали. И у шоссе, когда уезжали.

– Узнаете?

– Узнаю, – кивнул Костя.

– А вы их видели? – спросил шеф у Василия, с которым теперь тоже разговаривал на «вы».

– Только «покойника». И в самом деле был похож. Я же потом газеты купил и книжку его с фотографией. Стопроцентно сказать не могу, но похож. Хотя знаете что? Лицо у него было какое-то странное… Какое-то неживое… То ли мышцы атрофировались…

– Может, он специально грим наложил, чтобы быть больше похожим на покойника? – высказал предположение мой шеф.

– Может быть, – согласился Василий. – Я не очень присматривался. Но это бросалось в глаза.

– И что было дальше?

А дальше мужчина с водкой (Рыжиков или не Рыжиков) встретился со своими компаньонами и сообщил им – в его голосе звучало удивление, – что сторож из завязавших и от водки категорически отказался, потом его толкнул и дверь закрыл.

– Значит, работаем по второму варианту, – объявила баба. – Иван, иди к машине и принеси коробку с заднего сиденья.

Говорила тетка приказным тоном, как со слугой или даже рабом. Мужчина покорно пошел, не споря и не задавая вопросов. Только первый, с водкой, бросил ему ключи, которые Иван на лету поймал.

– Иван?! – пораженно переспросили мы с шефом и снова переглянулись.

Судя по устному описанию, это вполне мог быть мой покойный муж… Я сказала, что завтра приеду с фотографиями.

– Со всеми фотографиями, которые есть в деле, – поправил меня шеф и попросил двух мужчин рассказывать дальше.

Бомж Костя следил за мужиком и бабой, остававшимися у могилы. К сожалению, он не слышал, о чем они разговаривали, опасаясь подойти ближе. Но судя по тону, тетка ругала мужчину, а тот больше слушал и не перечил.

Вскоре Иван вернулся и передал небольшую коробку человеку, приходившему к сторожу с водкой, и тот пошел назад. Теперь уже Иван остался с бабой у могилы, но никаких действий они не предпринимали. Костя решил проследить за холеным господином.

На этот раз тот не стучал ни в дверь, ни в окно, а прикрепил к окну какой-то приборчик. Потом обошел домик, увидел приоткрытое окно кладовки, распахнул его и засунул что-то внутрь и опять притворил створку. После этого, насвистывая, вернулся к товарищам.

– Я уже перед Василием повинился, – печальным голосом сообщил Костя. – Струхнул я тогда.

– Вы думали, что это бомба? – уточнил шеф.

Костя покаянно кивнул.

– А на самом деле что было?

Оба мужичка развели руками.

– Какой-то хитрый прибор. Вернее, приборы, – сказал Василий. – Я слышал, как этот тип подходил к двери, потом окно раскрывал, даже кирку схватил, чтобы его встретить, если в окно залезет. А он не залез. Я ничего не понимал. Ждал возвращения Кости, который вел наблюдение. И вдруг меня неумолимо потянуло в сон.

– Я нашел его спящим на полу рядом с киркой. Та выпала у него из руки, – добавил бомжик. – Я с ним до утра просидел. Волосы на себе рвал. Но вроде все без последствий закончилось.

– А приборы?

– Тот мужик все снял перед тем, как они втроем ушли с кладбища.

– Вы за ними проследили? – спросила я с надеждой.

– Конечно! Я же слово себе дал, что в милицию пойду и все расскажу. До самого большого начальства доберусь! На телевидение пробьюсь! Да, побоялся приборы снимать. То есть я думал, что это бомбы. Я же не сапер и не минер.

В общем, Костя явно решил, что пусть лучше один Василий погибнет, чем оба, а так он хотя бы отомстит за смерть друга. И пошел следить за странной троицей. А те…

– Раскопали могилу? – перебил бомжика шеф.

– Да, и очень аккуратно. Вначале все веночки сняли, сложили сбоку, потом мужики копать начали. Лопаты у них с собой были. Баба по сторонам смотрела, но меня не заметила. Раскопали, гроб открыли, тело в мешок засунули, потом все аккуратно закопали, веночки заново разложили. Иван с бабой пошли к машине (Иван нес мешок с телом), а неизвестный сбегал сюда, к домику, снял приборчики и тоже побежал к машине.

– Номер не запомнили? Марку автомобиля?

– Записал.

Это оказался номер виденного нами сегодня «Форда».

– Труп в багажник загрузили?

– Нет, в салон, сзади. Но как они там его укладывали или усаживали, я не знаю. И как с ним ехали, тоже не знаю. Я назад побежал, к Василию.

– Про эксгумацию знаете? Что могилу вскрывали?

– Вечером узнали, – сказал Василий. – Я же только по ночам работаю. Ребята рассказали. Но я решил молчать. Уволят еще… А так тут народ до сих пор версии строит. Ведь все было закопано и уложено, как после похорон! Вы нас милиции не сдадите?

Шеф сказал, что сделает все возможное, чтобы Василий и Костя избежали общения с органами. Возможно, только придется поговорить с нашим знакомым следователем, но он мужик нормальный и понимающий. В крайнем случае мой начальник обещал взять Василия к нам в партию – помощником для выполнения разовых поручений.

Мы договорились о встрече завтра вечером, и шеф повез меня домой.

Глава 34

Следующий день был сумасшедшим, причем по мере его приближения к вечеру поступало все больше и больше информации.

Детектив, занимавшийся Антоном Андреевичем Извековым, владельцем «Форда», привез в офис нашей партии фотографии и отчет. Снимки делались скрытой камерой. Их было несколько – и Извеков в движении, и лицо крупным планом (что позволила сделать специальная камера).

Это точно был не Рыжиков. Шеф заявил, что мужчина похож на Рыжикова, если не видеть его лица – рост тот же и телосложение, даже манера двигаться и размахивать при ходьбе правой рукой.

По профессии Извеков был инженером, в свое время закончил Военмех, где кроме учебы подвизался и на комсомольской работе. Услышав про Военмех, я усмехнулась. Почему-то данный вуз оказался в нашем городе кузницей редакторских кадров мужского пола. В советские времена абитуриенты шли туда по двум причинам – желая не загреметь в армию и получить диплом о высшем образовании. Никто из моих знакомых, закончивших его, изначально не собирался работать по специальности. Правда, им пришлось отбыть повинность, именовавшуюся распределением, а потом ребята отправились на вольные хлеба.

Извеков тоже немного потрудился на инженерной стезе, а в новые времена пытался заняться бизнесом, причем разным, и в конце концов остановился на продаже газет и журналов. Ему в нашем городе принадлежала сеть маленьких магазинчиков, торгующих свежей прессой. В них также продавались брошюрки Киры Гранатовой, канцелярские мелочи, календари и сувениры.

И он уже года два состоял в любовной связи с Кирой Гранатовой. Вероятно, познакомились на почве бизнеса, а потом деловые отношения переросли в интимные. Извеков разведен, имеет взрослую дочь. Проживает по месту прописки с мамой-пенсионеркой, с Кирой встречается на ее территории.

Детектив также высказал предположение насчет приборчика и изменения внешности Извекова.

Приборчик скорее всего был ультразвуковым генератором с «правильно» подобранной частотой. Правда, чаще такие используются, чтобы вызвать чувство страха. Даже крыс теперь травят при помощи подобных приборов – устанавливается определенная частота, при которой у живности начинается паника, и она бежит из квартиры (дома, здания), причем не оставляя трупов, что неизбежно при применении отравы. После подобной травли крыс (и мышей) можно сразу же возвращаться, даже уборку делать не надо, опасаясь за своих котов и собак.

Но наука сейчас шагнула далеко, приборы усовершенствуются, может, это был не ультразвуковой генератор, а что-то другое. Но ведь наши умельцы сделают все, на что есть спрос и за что платят деньги. Спасибо, что хоть не убили сторожа с другом.

А на лицо, по мнению детектива, надевалась маска – тонкая, латексная, специально изготовленная. Поэтому тем людям, которые видели являющегося с того света Рыжикова, лицо казалось странным, будто неживым. После явления Алене и Валерии Антон Извеков быстро снимал маску – и они терялись. Вроде бы только что рядом был Рыжиков, а теперь его нет. Исчез непонятно куда.

Вечером мы с шефом опять поехали на кладбище с пачкой фотографий. Василий и Костя отобрали фотографии настоящего Рыжикова, моего бывшего мужа Ивана и неизвестной нам тетки, руководительницы нескольких проектов.

Когда мы с шефом представили результаты нашей работы следователю, тот схватился за голову. А потом сказал, что Извекова нужно брать с поличным, иначе ничего не доказать. Шеф сообщил, что снова нанятые им детективы круглосуточно ведут наблюдение за этим типом.

– А кого ему еще убивать? – спросила я. – Считаю, что Иван погиб из-за него. Наверное, Андрея убил тоже он. Андрей, вероятно, увидел, как Извеков выходит из издательства Киры, и начал слежку.

– Раз я сначала принял его за Петьку, то и Андрей должен был заметить это сходство, – вставил шеф. – Пусть он наверняка был без маски в Кирином издательстве, но фигура, манера держаться…

– Скорее всего Андрей к нему подошел, – высказала предположение я. – И Извеков предложил все объяснить. Они заехали во двор, а там…

Я всхлипнула. Следователь налил мне воды и вздохнул:

– Нужно допрашивать Киру Гранатовую.

– Из этой штучки вы точно ничего не вытянете, – уверенно заявил шеф. – Лучше взять в оборот мужика. Тот скорее сломается. А Кира нет, – поверьте мне на слово. И против нее нет никаких улик. Что вы докажете? Кроме того, она явно никого не убивала. Во всяком случае, своими руками, – подумав, добавил шеф.

– Кстати, а что там с Ириной?! – воскликнула я. – Ведь Извеков ходил к ней домой!

Шеф тут же набрал домашний номер Рыжиковых, следователь стал звонить на сотовый Ирины. Домашний телефон просто не отвечал, мобильный оказался выключен или находился вне зоны действия сети.

– Поехали к ней! – вскочил со своего места сотрудник органов.

– А ключи? – осадил его мой шеф. – У квартиры, где жил Светляков, имелся хозяин, а тут…

Следователь вспомнил, что у него есть телефон подруги Ирины, к которой та отвезла дочь, позвонил, спросил про Рыжикову. Подруга сказала, что вот уже дня три от нее ни слуху ни духу, подтвердила, что запасные ключи от квартиры Рыжиковых у нее имеются, и согласилась прямо сейчас ехать на место. Следователь просил без нас не заходить.

Когда мы подошли к нужной двери, возле нее уже стояла миловидная женщина невысокого роста, которая представилась Анной. Оказалось, они с Ириной учились в одном классе и на протяжении долгих лет поддерживали отношения.

– Ой, а мы же знакомы! – воскликнул шеф. – Вы ведь бывали на всех мероприятиях у Рыжиковых.

– Да, Володя, мы знакомы, – кивнула Анна. Возможно, ей хотелось добавить, что мой шеф на всех этих мероприятиях не обращал на нее внимания, так как приходил с разными женами и любовницами, меняющимися у него довольно часто. Но женщина промолчала.

Следователь взял из рук Анны ключи и открыл дверь. Вначале широко распахнул ее и принюхался.

– Думаете, газ? – шепотом спросил шеф. – Так тогда бы уже…

По-моему, здесь могло произойти все, что угодно, раз в деле фигурирует неизвестный яд растительного происхождения, потомственная ворожея, двойники исчезнувшего в неизвестном направлении героя, похищение тела из могилы…

Ирину мы нашли в спальне, на супружеском ложе. Она была одета в белое платье, аккуратно причесана и накрашена. Ноги прикрывал плед. На прикроватной тумбочке лежала записка, то есть скорее длинное подробное письмо.

Следователь велел нам всем выйти из комнаты и вызвал бригаду. Анна разрыдалась. Шеф удивленно открыл рот. Он не ожидал подобного от Ирины. Мне просто было грустно. Еще одна смерть… Хотя есть надежда, что Петр Рыжиков жив.

Содержание предсмертного письма мы узнали только вечером. Его нам пересказал следователь.

Ирина ушла из жизни добровольно, приняв яд, который, как она писала, ей оставил один добрый знакомый «на крайний случай». Яд растительного происхождения, смерть безболезненная. Человек просто засыпает.

– И на самом деле не похоже, чтобы она мучилась, – сообщил следователь. – Лицо спокойное, даже умиротворенное. Не искажено гримасой боли. Конечности никакие судороги не сводили. Ну, доберусь я до этого Юрия и его бабки…

– Ничего не докажете, – заметил шеф. – И они ни в чем не признаются. Бабка вообще может косить под сумасшедшую. И лет-то ей сколько? Вы же сами вроде бы говорили, что за восемьдесят. Кто ее судить будет? А Юрия еще найти надо.

В своем предсмертном письме Ирина подробно рассказала о том, как к ней охладевал муж Петр. В сравнении с фейерверком чувств, которые ей дарил влюбленный парень и молодой супруг, теперь ее регулярно окатывало ушатом холодной воды. Правда, из семьи Петр не уходил – его устраивал статус женатого мужчины. Ни одна молодая хищница не могла затащить его в ЗАГС. Рыжиков содержал Ирину и детей, но на жену обращал все меньше и меньше внимания.

Потом к ним приехал троюродный брат Ирины, и у нее появилась отдушина. Они стали любовниками, но не это было главным для Ирины – от Юрия исходило душевное тепло, которого так ей не хватало. Тот понимал ее, выслушивал, жалел и сочувствовал ей, всегда был на ее стороне. Но они оба зависели от Петра. Того же присутствие родственника, вероятно, устраивало – или ему было все равно. Он по-прежнему не обращал внимания на жену. И на ее троюродного брата тоже.

А потом Юрий предложил избавиться от Петра. Ирина долго не соглашалась, но любовник убедил ее. Она с детьми унаследует прибыльную компанию, огромное количество имущества и сможет спокойно и безбедно жить до старости. В компанию они наймут толкового управляющего, любовное гнездышко (о котором Ирина знала, так как Юрий выследил Петра) будут сдавать. Также можно сдать и загородный дом, а себе купить что-то поменьше или вообще ездить туда, где Ирина отдыхала в детстве и много лет жил Юрий.

Мужчина съездил к своей бабушке, потомственной ворожее, и привез снадобье. Один яд был быстрого действия (и им сейчас воспользовалась сама Ирина), второй – длительного, то есть человек должен был умереть через три дня после того, как получит дозу.

Ирина с Юрием знали, что у Петра установлен график встреч с подругами в любовном гнездышке, и он его строго соблюдает. Любовники рассчитали, чтобы смерть наступила, как раз когда Рыжиков будет находиться в той квартире…

– Неужели человек три дня ничего не чувствовал? – поразилась я. – То есть три дня все было нормально, а потом раз – и умер?

– Точно вам никто не скажет, – вздохнул следователь. – Ирина пишет, что должна была появиться слабость, но она не знает, появилась ли и когда именно умерла жертва – на следующее утро после принятия яда или продержалась несколько дней. То есть бабка сообщила Юрию, что перед смертью человек почувствует себя плохо – в последние полдня. Они дали препарат Петру вечером – Ирина подлила настойку в чай. Петр (но это был другой Петр, Светляков) ничего не почувствовал. Поел, выпил водочки, потом чаю с отравой и отправился спать. Утром уехал на работу. С тех пор жена его не видела. Вообще, Рыжиков должен был ехать в краткосрочную командировку в Москву на два дня, поэтому заговорщики и выбрали ту дату.

Насколько понял следователь, расчет был следующим. Отрава дается вечером, утром Петр едет в фирму, потом в аэропорт, чтобы лететь в Москву. Ирина видела билеты – проверяла карманы пьяного мужа, потом они лежали у него на письменном столе. Юрий тогда сказал, что это их шанс. Сроки подходят прекрасно. Два дня Рыжиков в Москве – мало ли что там съел. Возвращается в Петербург ночным поездом (Петр любил после командировки попьянствовать в пути, вспоминая молодость), едет в офис, потом встречается с любовницей. То есть плохо человек начнет себя чувствовать во время встречи с любовницей – или, по крайней мере, находясь в фирме. Может, он отменит встречу с подружкой? Хотя Ирина с Юрием очень надеялись, что Петр умрет именно в любовном гнездышке. Девица наверняка сбежит. А если вызовет «Скорую», то еще лучше. Кто подумает на жену? Петр ее несколько дней не видел, в Москве был, потом в поезде ехал.

Когда муж пропал, Ирина показательно забила тревогу. Ее удивляло, что никто не звонит из фирмы – она же тогда не знала, что бизнес продан, и Рыжиков исчез из Петербурга как раз в сроки командировки.

Связку ключей от любовного гнездышка мужа женщина припасла давно – сделала дубликаты. То есть делал Юрий. Он считал, что ключи могут пригодиться. И пригодились…

Ирина испытала шок при виде голого мертвеца совсем в другой квартире. Жена сразу же поняла, что это не Петр – родинка «сидела» не совсем в том месте. Рыжикова в полубессознательном состоянии потрогала ее пальцем, чем удивила нас всех. Родинка оказалась муляжом! Тогда Ирина присмотрелась к обнаженному трупу – и волосяной покров был не тот, и вообще имелись мелкие детали, которые сразу же отметит женщина, знающая тело мужчины.

Перед нею однозначно был не Петр!

Но Ирина решила молчать. Тем более мой шеф сказал, что это его друг, бабка-соседка тоже признала Рыжикова, и на похоронах ни у кого не возникло сомнений. Но они с Юрием не могли понять, что произошло. Потом Ирине начал звонить и являться бывший муж. Причем звонил и появлялся только тогда, когда рядом не было Юрия. По телефону он спрашивал: «Ну как, довольна, что убила меня?», «Понравилось убивать? Может, еще кого-нибудь прикончишь?» Чтение завещания стало новым ударом. Новость о продаже фирмы, загородного дома, машин ударила, словно молотом по голове. Ирина поняла, что Петр уже давно планировал свое исчезновение и каким-то образом узнал об их с Юрием планах.

Ее любовник испугался, посчитав, что козлом отпущения сделают его. Ирина – все-таки жена Петра, мать детей Рыжикова. Юрий уехал и просил Ирину всем говорить, что он решил навестить родственников. На самом деле женщина не имела ни малейшего представления об его истинных планах. За время работы на их семью Юрий скопил немало денег – ведь жил на всем готовом. То есть на первое время ему хватит, а потом найдет работу где-нибудь подальше от Петербурга. Он же рукастый мужик…

– Если документы не поменяет, найдем, – сказал, прервав повествование, следователь. – То есть если будет менять официально, найдем. Но ведь может и поддельные купить. Или чужие.

Я лично считала, что скорее всего Юрия не найдут – мелкая сошка. Да и отравил он не высокопоставленного чиновника и даже не владельца нефтяной компании, а самого обычного гражданина Светлякова, согласившегося на роль двойника исключительно ради денег. Все силы на поиски Юрия никто бросать не станет. Если случайно попадется – другое дело.

И где доказательства? Предсмертное письмо Ирины? Можно списать на месть брошенной женщины. Опытный адвокат это дело разобьет в пух и прах. Кто видел, как Юрий давал яд? Тем более что Ирина призналась: она сама подлила настойку в чай Петру…

Рыжикова написала в последнем своем послании и о романах Алены Родионовой и Валерии Левицкой, которые привели ее в ужас. Их ей пересказывал Юрий. У нее перед глазами стояло изуродованное тело неизвестного мужчины, похожего на ее мужа Петра. А тот после отъезда Юрия вообще стал являться каждую ночь. А потом еще в двери оказалась брошюрка о привидениях, изданная Кирой Гранатовой.

И тут у Ирины в мозгу щелкнуло – Кира! Все это придумала и организовала Кира, ее вечная соперница, о существовании которой Ирина знала на протяжении всех лет совместной жизни с Рыжиковым. Кира и родила раньше нее, и карьеру сделала. Петр с ней встречался – Ирине удавалось их несколько раз выследить, потом их выслеживал и Юрий. Правда, встречи были деловые, и у Киры имелся любовник, фигурой и манерой держаться похожий на Петра. Рыжикова не знала, какие отношения связывают ее мужа и Киру. Юрий говорил о владелице издательства: что та «страшная», но добавлял: в ней есть что-то общее с Ириной. Сама же Ирина считала, что он таким образом хотел ее успокоить.

Получив брошюрку о привидениях, женщина не смогла сдержаться и отправилась бить Кире морду по месту работы. Немного покрушила издательство, что принесло ей огромное моральное удовлетворение. Но после этого Петр во время своих «явлений» стал требовать от нее официального признания в убийстве – хотел, чтобы супруга пошла в прокуратуру и написала чистосердечное признание. Ирину охватывал страх и парализовало при каждом его визите. Рыжиков открывал своим ключом дверь, ходил по квартире, его лицо казалось безжизненным, говорил он как-то хрипло, словно был простужен. Чаще просто качал головой. Когда уходил, Ирину словно отпускало…

– Опять, что ли, какой-то прибор использовался? – хмыкнул шеф. – Только тогда почему на самого визитера не действовал?

– Тут могут быть два варианта, – пояснил следователь. – Или у Ирины и так была не в порядке психика, и мужчина просто использовал состояние несчастной женщины, или он включал прибор, а себе затыкал уши – тогда излучение действует меньше. Хотя возможно и то, и другое сразу. Похоже, Ирина была не совсем здорова. В конце письма она просит бездетную подругу Анну позаботиться о дочери, своей крестнице, оставляет дочери все свое имущество и просит людей, которые станут заниматься этим делом, не лишать дочь имущества отца. Сама же Ирина уходит из жизни, потому что больше не может жить с чувством вины за содеянное. Она лучше умрет добровольно, чем будет постепенно сходить с ума.

– Жалко женщину, – вздохнула я.

– Где может быть Рыжиков? – посмотрел следователь на моего шефа.

Тот развел руками с самым невинным видом и спросил, что органы планируют делать с Кирой и ее любовником. Ведь они натворили столько дел! Именно Извеков измывался над несчастной Ириной и довел ее до самоубийства! Они достали труп Светлякова из могилы и выкинули в роще. А еще убили Ивана и Андрея. Или убил мужчина, чего Гранатовая не могла не знать.

Следователь сказал, что за Кирой и Извековым установлено наблюдение. Детективов, нанятых шефом, попросили покинуть посты. Теперь органы сами будут заниматься этой парочкой. Но дело в том, что брать надо с поличным! Пока же Извеков занимается своими магазинами, а Кира трудится в своем издательстве. Иногда они встречаются в квартире у Киры – дочь уехала назад в Англию продолжать обучение.

Глава 35

Прошло три месяца. Я написала еще один роман, и второй за Валерию Левицкую. Алена Родионова больше не стремилась стать писательницей. Внезапно мой шеф объявил, что мы с ним вскоре поедем в Лондон – как только оформим визы. Мне было велено собрать для консульства справки о всей принадлежащей мне недвижимости.

Но мы недолго задержались в Лондоне – нас ждали в одном из особняков в его предместьях. Рыжикова я узнала сразу же. Он не делал пластических операций, только немного прибавил в весе. Шеф долго обнимался с приятелем, потом была обильная трапеза, вечер воспоминаний. Оказалось, что Рыжиков прекрасно устроился в Англии, удачно вложил деньги и получает гораздо больший доход, чем в России.

– Я узнавал: на тебя никаких дел не заведено, – сообщил мой начальник.

– А я вообще считаюсь живым или мертвым?

– Живым. Тела-то нет. Хотя могила до сих пор есть! Мы с Кариной ездили на кладбище, чтобы специально для тебя фотографии сделать. Безвестно отсутствующим тебя пока признать нельзя – семь лет должно пройти. Ты прописан все в той же квартире – вместе с сыном и дочерью. И наследство так никто и не получил. – Шеф хохотнул.

– Сын в Россию возвращаться не собирается. По крайней мере, до двадцати семи лет. А на дочь я высылаю деньги.

– Да, Анна мне говорила. Кстати квартиру соавторов она сдает, так что им есть на что жить. По крайней мере, Анну ты сделал счастливой – женщина давно мечтала о ребенке.

– А что вы собираетесь делать дальше? – с любопытством спросила я, до сих пор не понимая, зачем меня сюда притащил шеф.

– Жить буду здесь, заниматься бизнесом тоже здесь. И на Кипре. То есть могу сказать однозначно, что с бизнесом все сложилось даже лучше, чем я думал.

– Однако есть какое-то «но»? – улыбнулась я.

– Вы же сами пишете романы, Карина. Так что не можете не знать: эта зараза похуже наркотика.

– Но вы же вроде бы…

– Да я сам всегда писал фэнтези! Я с отрочества любил фэнтези. Мы с Вовкой и Ленькой читали. Помнишь, Вова?

Шеф кивнул.

– У меня сейчас написано уже десять романов, – сообщил хозяин особняка. – Моих собственных!

– Но тогда зачем было использовать Ивана, Андрея и Славу? – не понимали мы с шефом.

– Кирина идея, – вздохнул Рыжиков. – Она сказала, что нужно писать то, что хорошо продается, а не то, что хочется. И надо писать много и быстро, а у меня просто не было на это времени – я же компанией своей занимался. А литература – хобби. Кира объясняла, что после того как ко мне придет известность, можно будет писать уже то, что хочется. И с той скоростью, которую я могу себе позволить. Пойдут переиздания, книги станут крутиться на рынке… В общем, она меня убедила и взяла на себя всю организацию. Отчитывалась за каждый потраченный рубль.

– Неужели себе ничего не попросила? – не поверил шеф.

– Проценты с прибыли, когда прибыль пойдет. И ведь пошла! Тогда я понял, что Кира была права. Она всегда была права. И всегда давала мне толковые советы. А потом пошли встречи с читателями – вот где потрясающий заряд энергии! У меня стали брать интервью, приглашать на ток-шоу. Настоящий кайф! Я летел в самолете и видел, как люди читают мои книги… Но теперь-то новые не выходят! Нет презентаций, я не хожу в книжные магазины на день начала продаж. Теперь я всего этого лишен, и мне этого страшно не хватает. А пройдет еще немного времени – и меня все забудут. Рынок заполнен, появится кто-то еще. Я хочу вернуть то, что потерял.

– Вы разговаривали с Кирой? – спросила я.

Петр скривился.

– Если она вам сказала, что вернуть вас на рынок невозможно, то не верьте. Просто нужно придумать какой-то рекламный ход. Например, назвать серию «Книги ОТТУДА». Или что-то еще найти оригинальное. Я поговорю с издателями, я же часто бываю у Светланы Александровны.

– Спасибо, Карина. Очень рассчитываю на вашу помощь. Прочитайте мои романы, сделайте то, что считаете нужным – чтобы они продавались так, как продавались боевики. А ты, Вова, поговори еще раз со следователем, пожалуйста. Смогу ли я прилетать на встречи с читателями? Не будет ли каких-то проблем? Ведь я-то никого не убивал. В общем, готов к конструктивному диалогу. Только бы снова вернуться на книжный рынок… Я не могу без этого! Я – писатель-наркоман!

– Но Кира-то что? Ты с ней говорил? – спросил теперь уже мой шеф.

Петр опять скривился.

– Говорил. Сказала, что у меня самого ничего не получится, а она больше мне помогать не будет. Понимаете, такова ее месть! Изощренная женская месть, которую она вынашивала и пестовала долгие годы за то, что я в свое время на ней не женился. За то, что предпочел ей другую. Она ненавидела меня все годы!

– Не понял, в чем заключалась месть? – признался шеф.

– Лишить меня того, что для меня важнее всего на свете. Что приносит мне наибольший кайф. Без чего я не могу жить. То есть она вначале «посадила» меня на писательскую «иглу», а потом лишила «наркотика».

Мы с шефом переглянулись. И воскликнули почти в один голос:

– То есть та тетка со шрамом, которая встречалась с соавторами, – Кира?!

Петр кивнул.

– Вы знаете, кто она по специальности? Визажист по покойникам.

– И такая специальность есть?! – не могла поверить я.

– Есть, и очень высокооплачиваемая. То есть это теперь называется «визажист по покойникам», а в советские времена были просто гримеры. Она училась на гримера и каким-то образом оказалась в морге. Я не вдавался в детали. А потом еще и к комсомолу пристроилась. Вспомни, Вова, как мы искали подходящих людей – в смысле с подходящей анкетой. Помнишь, как студентку-уборщицу уламывали, чтобы она в комитет работать пошла? А та наотрез отказалась. Ее устраивала работа рано утром. Потом она спала, затем занималась, а вечером ехала в университет. Девчонка на самом деле училась, с красным дипломом закончила. Ей не нужно было в комитете комсомола болтаться и заниматься неизвестно чем. И у Киры анкета подходила – она в морге работала.

– А теперь в издательстве, – хмыкнул шеф и покачал головой. – То-то ее издательство издает кучу всякой муры про покойников и загробную жизнь. Да у нее же сдвиг по фазе!

– С одной стороны, Кира очень расчетливая и практичная женщина, а с другой – кажется, что у нее и правда есть маниакальные черты. Однако как у нее работает голова! Хотя говорят, что сумасшедшие очень находчивы – конечно, только на определенной стадии. Именно она придумала изменить внешность. Объясняла все очень аргументированно: не нужно, чтобы нас кто-то мог связать; надо сделать так, чтобы соавторы потом не могли меня шантажировать… И правда, что они сказали бы, придя в издательство? Мы пишем за Петра Рыжикова? Нас наняла тетка, имени которой мы не знаем, которая носит темные очки даже в помещении и у нее на лице шрам? Ну, вы же сами слушали все это и наверняка помните свою реакцию.

Мы с шефом кивнули.

– Насколько я поняла, Кира и голос изменяла?

– Да. Сейчас существует много способов. Кира использовала какую-то пластину, которая закрепляется за зубы. Причем даже с одной пластиной можно сделать разные голоса – зависит от того, прижимать ее языком или не прижимать. Мы с ней смеялись над всем этим маскарадом…

– Двойники – тоже ее идея?

– Один двойник. Провинциальный. Светляков. Поразительно, что у нас даже имя совпало. Поэтому мужику легче было меня изображать. А то пока к чужому имени привыкнешь… Собственно, Кира поставила меня перед фактом – нашла подходящую кандидатуру по Интернету, съездила в Ижевск, привезла моего тезку сюда, сняла квартиру и занялась его обучением. Я никогда с ним не встречался, наблюдал со стороны. Но сразу же согласился с Кирой – двойник не помешает. Но про второго, про ее любовника, я не знал! Случайно увидел его однажды, как увидели вы, когда он выходил из Кириного подъезда, и догадался. Но не стал припирать ее к стенке, а нанял детективов. И понял, что Кира что-то затеяла.

– Идея с романами Валерии и Алены кому принадлежит, тоже Кире? – уточнила я.

Петр кивнул.

– Но тогда я еще не знал про второго двойника. А Кира опять смогла подать мне идею под соответствующим соусом. Она умеет убеждать!

– Неужели вас ничто не смутило в ее странном предложении? – поразилась я. – У вас должны были возникнуть какие-то опасения!

Сама я, наверное, задумалась бы над подобным предложением: две бывшие любовницы должны написать роман об убийстве любовника, причем описать его со смаком… Зачем нужны такие странные романы? Чего хочет Кира? Такие вопросы должны были сразу же возникнуть.

– Кира хорошо знает тебя, Петька, – заметил шеф. – Какие мы все-таки дураки! Ловимся на уловки хитрых баб!

Я предпочла промолчать. Мужчины еще выпили.

– А если бы они не смогли ничего написать? – спросила я. – Ведь и вы, и Кира должны были понимать, что это две бывшие модели, и…

– Я предложил им обратиться за помощью к мужьям, говорил, что можно нанять помощников для написания текста. Я закладывал им эти мысли в головы! И был уверен, что обе загорятся идеей. Они же – вечные конкурентки. А мужья помогут – и с написанием, и с продвижением. И ведь на самом деле все получилось.

Через некоторое время я все-таки спросила, как Гранатовая планировала лишить Петра того, что ему стало так дорого. Его имя раскрутилось, романы продавались, бизнес в России процветал. Или Рыжиков давно собирался уехать за рубеж?

– Кира незаметно подталкивала меня к этому, но я и сам не исключал, что придется делать ноги. То есть такая мысль возникла у многих наших предпринимателей после того, как один незаурядный человек и выдающийся управленец по воле некоторых персонажей оказался в тюрьме. Бизнес понял, что стал дойной коровой, причем такой, которую в любой момент могут зарезать. Потом был наезд на крупную парфюмерно-косметическую империю, затем на сеть салонов сотовой связи, на «золотую» империю – или, скорее, на их владельцев. И это только самые крупные дела. Многие стали спешно готовить запасные аэродромы. Я тоже начал готовиться к отъезду. Конечно, в сравнении с другими ребятами, я – мелкая сошка, но все равно хочется жить на свободе, и хорошо жить. Да еще женушка со своим родственничком решили сделать мне «подарок»…

– Ты знал, что они надумали тебя отравить?! – воскликнул мой шеф.

– Юрий давно вызывал у меня подозрения. Нанятые мной детективы установили записывающую аппаратуру в квартире, один человек постоянно сидел на прослушке. И услышал, что для меня приготовлено. Тогда я понял, что пора делать ноги. Вспомнил про двойника Светлякова, который уже несколько раз появлялся вместо меня на ничего не значащих мероприятиях, на которые мне просто не хотелось или лень было идти, и сказал Кире, что он должен несколько дней пожить у меня дома.

– Ты ей сказал, что жена хочет тебя отравить?

– Сказал. Даже дал пленку прослушать. Кира велела купить билеты на Москву и обратно, чтобы «помочь» Ирке с Юркой. У меня уже была достигнута договоренность о продаже компании, мы с покупателем встретились, поставили подписи – и я оказался с деньгами на счету в тихой европейской стране. Юрка тогда еще не успел съездить за ядом, но очень хорошо знал, как он будет действовать. Я продал загородный особняк, машины – и уехал. На мое место вселился Светляков, подготовленный Кирой. Вечером он приходил в нашу с Ириной квартиру, а дни проводил в квартире литературных рабов. Так Кира решила. Не знаю, как она ему все объяснила. Или он не задавал вопросов, а делал то, что скажут? Мне перед ним стыдно… Это – единственное, за что я себя виню, вечный мне упрек. Я мог мужика уберечь.

«Почему же не пошел в милицию? – усмехнулась я про себя покаянным словам Рыжикова. – Ведь на руках была пленка! Или опасался еще одной попытки? Хотя нет, Ирину и Юрия арестовали бы. Петр просто хотел уехать».

– Кто изуродовал труп? – задала я вслух совсем другой вопрос.

– Полагаю, что Кира со своим хахалем, похожим на меня фигурой и телосложением. Больше-то некому. Кира использовала сложившуюся ситуацию на все сто – подставляла меня, чтобы я не мог вернуться, и путала всех. Ведь это надо же было додуматься – выкрасть тело! Такое могло прийти в голову только маньячке. Думаю, Ивана они убили на пару. Пригласил его помочь на кладбище, навешав какой-нибудь лапши на уши, а потом избавились от ненужного свидетеля. Андрей наверняка выследил Извекова у Кириного издательства, захотел поговорить – и получил ножом в грудь.

– А ножи? Ведь один был воткнут в Светлякова, вторым убили Андрея. Ирина сказала, что они из набора, который висел у вас на стене. И на них обнаружились отпечатки пальцев Юрия!

– Ножи вынес я, – покаянно вздохнул Рыжиков. – Кирка велела. Сам я к ним никогда не прикасался. Сложил в пакетик и отдал ей. Я тогда уже слышал, что меня собираются отравить. Зол бы на Ирку и Юрку, вот и вынес.

– Кто звонил Алене и Валерии?

– Наверное, Извеков. При помощи какого-нибудь модулятора. Настроили на мой голос – и вперед. Являлся точно он. Я ведь уже в Англии был – и не возвращался.

– Вы выехали из страны не как Петр Рыжиков? – уточнила я.

Петр кивнул.

– У меня теперь другая фамилия, а имя я оставил. – Бывший король бензоколонок усмехнулся. – И вообще я гражданин Хорватии. Кстати, хорватские проститутки пользуются в Англии большой популярностью. Но это так, к слову.

– А что конкретно тебе сказала Кира? Я имею в виду ваш последний разговор, когда ты высказал желание продолжать писательство, – поинтересовался мой начальник.

– Сказала, что ненавидит меня. Что я не смогу возвратиться в страну. Что никогда не смогу вернуться к писательству. Наверное, Ивана и Андрея убили еще и по этой причине – чтобы некому было за меня писать. Карина, вы поможете мне?

– Помогу, – кивнула я.

Шеф напряженно думал.

– Кира со своим хахалем совершили несколько преступлений, – заговорил он наконец. – Сначала надругались над трупом, что легко доказать, если Алена и Валерия согласятся дать показания, а мы с Кариной расскажем о том, в чем признавались Иван и Андрей. Потом похитили тело – свидетелями будут кладбищенский сторож Василий и его друг, бомж Костя. После похищения, в котором участвовал бывший муж Карины, Ивана нашли мертвым. Доказательств его убийства никаких, но все равно факт. О том, что Андрей следил за издательством Киры Гранатовой, знал сам следователь, и у него были подозрения насчет Кириного хахаля. Доказательств нет, но все равно… Думаю, если провести тщательные обыски, то найдутся и модулятор, при помощи которого изменял голос Извеков, и маска, которую он надевал, изображая тебя и доводя до нервного срыва трех женщин – Алену, Валерию и Ирину. И наверное, можно доказать, что он же довел Ирину до самоубийства. А тебе, по большому счету, и представить нечего.

– У вас осталась пленки с записями разговоров жены и Юрия? – уточнила я.

– Да, они у меня с собой. И у детективов должны были остаться копии.

– То есть, скрываясь, вы спасали свою жизнь. Светляков работал двойником добровольно. Нанимала его опять же Кира. Это подтвердят вдова мужчины, мать и теща. Одним словом, вы тихо уехали, продав все, что можно, и не в последний день. А Кира, с которой вы поделились своими планами, вселила на ваше место двойника, преследуя личные корыстные цели. Кстати, вдова Светлякова говорила, что с вами ее муж никогда не встречался. Причем говорила в присутствии следователя. То есть получается, что вы никоим образом не виноваты в смерти Светлякова. Нужно только подумать, как объяснить ваш выезд по поддельным документам.

– Вообще-то, они не поддельные. Я официально стал гражданином Хорватии. У меня был выбор между Грецией и Хорватией. Но Хорватия обходится дешевле, да и на грека я совсем не похож, а за хорвата могу сойти. Правда, сербскохорватского языка не знаю, но он же славянский. И я из славян.

– Если так, то вообще никаких проблем, – улыбнулся мой шеф. – Но дома я обязательно проконсультируюсь с адвокатами и с нашим знакомым следователем.

Эпилог

Романы Петра оказались захватывающими, хотя я никогда не являлась поклонницей фэнтези, тем более боевого фентези. Директор издательства и Светлана Александровна тут же согласились их напечатать, провели рекламную кампанию – и Рыжиков для начала стал активно общаться с читателями на своем сайте. Потом он смог триумфально вернуться. Средства массовой информации представили его невинной жертвой. Знакомым журналистам были переданы записи разговоров предательницы-жены и ее родственника-любовника, предсмертное письмо Ирины опубликовали полностью, множество женщин Петра выступили в различных ток-шоу и на страницах газет и журналов с рассказом о том, какой Рыжиков хороший человек и как они счастливы, что Петр жив. На вопросы о литературных рабах, которые все-таки несколько раз прозвучали, писатель отвечал однозначно: зависть конкурентов. Конкуренты-неудачники распускают подобные слухи.

В период подготовки романов к изданию мы с Петром чуть ли не каждый день общались по электронной почте. Вернее, мы начали общаться после того, как я прочитала первый и высказала свое мнение и пожелания. Потом мы неоднократно обсуждали сюжетные линии и характер героев. Рыжиков прочитал мои романы, мы обсудили их, и мне было интересно выслушать мужскую точку зрения. Затем мы стали обмениваться мнениями по другим поводам, беседовали о детях, политике, спорте. Рыжиков рассказывал мне о жизни в Англии – и своей собственной, и русской общины, в которую вошел.

Мне был интересен этот человек. Я каждый вечер прыгала к компьютеру, чтобы прочитать очередное письмо о том, как у него прошел день, и ждала, когда же он наконец приедет в Россию. К сожалению, переписка и личное общение – две совершенно разные вещи. Нет, я не позволяла себе строить очередные воздушные замки, поскольку я не знала, что Петр испытывал при личных встречах со мной. И я совершенно не подходила под типаж Алены и Валерии, который он предпочитал в последние годы. И ведь в Англии мужчина, наверное, не вел жизнь монаха. Хотя, надо надеяться, Рыжиков вошел в возраст, когда нужна женщина для общения, а не модель для выпендрежа. И, говорят, тем, кто живет за границей, очень не хватает общения с русскими женщинами. Но был еще и самый главный вопрос: а нужен ли он мне? Да, мне очень нравится общаться с ним по электронной почте, но совместная жизнь…

Стоп! Ни о каких таких отношениях речи пока не шло! Идиотка! Опять воздушные замки!

До триумфального возвращения Рыжикова (теперь гражданина Хорватии) состоялся арест Антона Извекова, пугавшего женщин и занимавшегося противозаконными делами. Его «подвиги» в красках расписали Алена Родионова и Валерия Левицкая, дававшие интервью всем газетам, журналам и телеканалам. Левицкая обещала и роман написать, каким-то образом обыграв тему двойников. Кстати, роман о ее приключениях в Таиланде (опять написанный моей рукой) уже вышел и прекрасно продавался. Но, конечно, главными оказались не показания двух дам, а признания самого Извекова, сломавшегося в камере. А при обыске у него дома нашлись и три маски (одна – порванная), которые делались про запас, и модулятор, и ключи от квартиры Рыжиковых, которыми он пользовался. Дубликаты в свое время сделала Кира. Мужчину опознали кладбищенский сторож Василий и его приятель – бомж Костя. Конечно, Извеков все валил на Киру Гранатовую, которая его охмурила, околдовала и загипнотизировала.

А сама Кира исчезла вместе с матерью. Вероятно, почувствовала опасность, как только книги Рыжикова снова появились на рынке, а сам Петр на своем сайте объявил, что планирует в ближайшем будущем приехать в Россию. Она продала издательство, квартиру в «сталинке», машину – и скрылась в неизвестном направлении.

Квартира, переведенная Рыжиковым на имя дочери, осталась за девушкой, которая продолжает учиться в Англии, как и его сын от Ирины. Младшую дочь Рыжиков решил пока оставить с подругой жены. Девочке с ней хорошо, и она не захотела уезжать ни в какую Англию.

Мой шеф и Рыжиков радовались, что больше никогда не увидят Киру. Но я не была уверена в том же и считала, что всем нам необходимо оставаться начеку. Если Гранатовая столько лет планировала месть, потратила на нее столько сил и денег, а месть сорвалась, Кира не сможет о ней забыть. Такая женщина придумает что-то еще. Ее изощренный ум подскажет ей какой-то новый, нестандартный ход. Мы просто должны быть к этому готовы.

Юрия, троюродного брата Ирины Рыжиковой, тоже не нашли. То ли сгинул где-то на просторах нашей необъятной Родины, то ли живет под чужим именем и старается не привлекать к себе внимания. Его бабка-ворожея умерла и, надо надеяться, унесла с собой в могилу секреты древних ядов.

Во время триумфального возвращения в Россию Рыжиков не забыл и обо мне. Он пригласил меня в ресторан, и перед входом в него нас успели сфотографировать папарацци, которые теперь везде сопровождали Рыжикова. И на их вопросы писатель заявил, что не дает комментариев о своей очаровательной спутнице. Я в первое мгновение не поняла, что речь обо мне.

– Поехали со мной в Англию, Карина, – предложил Петр в конце замечательного ужина. – Сын твой пойдет в хорошую английскую школу. Потом в колледж, университет – в общем, куда захочет. Подумай: какие у него здесь перспективы? Хочешь, чтобы он отправился в армию и «познакомился» там с дедовщиной? Вернулся калекой? Вообще не вернулся? И что ты собираешься здесь делать дальше? Так и работать помощницей лидера партии, не имеющей никаких перспектив? Я очень люблю Володю, он мой близкий друг, но я давно советую ему сменить сферу деятельности. То, чем Вова занимается, – бессмысленно. По крайней мере, при нынешнем положении в стране. Конечно, можно катиться по течению, но ведь человек должен постоянно ставить перед собой новые цели и стремиться к их достижению. Только тогда можно себя уважать.

– А что я буду делать в Англии? – спросила я нейтральным тоном.

– Во-первых, писать романы. Это можно делать где угодно, а современные средства связи позволяют за считаные секунды пересылать текст в любую точку земного шара. Во-вторых, ты – прекрасный администратор. У тебя большой опыт решения организационных задач и самых разных проблем – и в Володькиной партии, и в связи с этим делом, благодаря которому мы познакомились. Я хочу открыть отель – или целую сеть – для любителей призраков. Приглашу артистов, буду устраивать веселые розыгрыши. Или вообще тур запущу «Призраки Англии», стану народ возить по разным замкам. В общем, я хочу с тобой над этим поработать. Чтобы и самим было интересно, и людям в кайф. Дети смогут нам помочь.

– А мои родители? – спросила я. – Я не думаю, что они согласятся на переезд в другую страну.

– Сегодня не согласятся, завтра съездят в гости и останутся. И вообще размысли для разнообразия о себе, Карина. О своей жизни.

«Что он мне на самом деле предлагает? – задумалась я. – Работать на него, причем по нескольким направлениям, и, как само собой разумеющееся, стать его любовницей?»

Нет уж, спасибо! Поступившее предложение – в том виде, в котором оно было высказано, – отрезвило меня. Хотя чего я ждала? Что Рыжиков захочет сделать меня гражданкой Хорватии в качестве его законной супруги? Да и не надо мне становиться его супругой, как, впрочем, и любовницей. Хотя мужчина, конечно, роскошный, этого не отнять. Я просто временно «поплыла» из-за отсутствия личной жизни. Слава богу, вовремя включился разум. Я же видела, как он кокетничает со всеми читательницами, журналистками и прочими дамами, попадавшимися на пути. Со всеми! И с Валерией опять встретиться собрался, Левицкая сама мне сообщила.

Нет, я не буду связывать свою жизнь с Рыжиковым. Слишком много я о нем знаю – о его любовных похождениях, об отношении к жене, – общалась с Валерией и Аленой, я выслушала его самого в Англии. Мне очень не нравилось, что он так поддался влиянию Киры. И ведь это все – от мужской самоуверенности! Он был уверен, что Кира любит его столько лет и все сделает ради него. Петр не сомневался в своей неотразимости. Хорошо, что вовремя очухался. Или просто повезло. А Светляков? Ведь Рыжиков мог его спасти, но не спас. Да и использовать литературных рабов, по-моему, нечестно.

К тому же остается опасность – Кира. При такой ненависти к Петру женщина не отступится. Гранатовая проиграла раунд, но не успокоится, тем более что у нее, по-моему, не все в порядке с психикой. Она хотела лишить Петра возможности писать книги, вернее, славы, к которой тот уже привык. Однако для нее этого мало – наверное, Кира хотела еще крупно его подставить. У дамочки имелось в запасе несколько вариантов, из которых она собиралась выбирать, что пойдет. Органы не могли не заинтересоваться Рыжиковым, странными идеями, поданными им Алене Родионовой и Валерии Левицкой, исчезновением бизнесмена, продажей компании, загородного дома, машин. И… и, вероятно, двойника не должны были опознать как Рыжикова. Вот оно! Но Ирина смолчала, мой шеф и баба Варя признали, что покойник – Петр. Алена, Валерия, Иван, Андрей труп в деталях не рассматривали, а только бросали беглые взгляды на кровать. Ну да, точно, Кира хотела, чтобы Рыжикова судили за убийство, и в процессе всплыла бы история с литературными рабами, что подмочило бы его репутацию. Ведь двойник умер в той квартире, где работали «соавторы». Не в любовном гнездышке, не в каком-то другом месте, а именно там! Гранатовая явно планировала подставить Рыжикова!

Ах, Кира… Но ее план провалился. Только эта женщина не должна успокоиться! Скорее всего она сейчас в Англии, где учится ее дочь. И в самом скором времени Петра ждут новые неприятности. Если я окажусь рядом, то пакость, подстерегающая мстительницей, заденет и меня. А может, Кира сразу пойдет в атаку на меня, зная о моем участии в деле. Мне оно надо?

Поэтому, пожалуй, я пока останусь в России. Постоянная работа у меня есть. Романы, слава богу, теперь регулярно выходят, плюс приработок литературной рабыней и пиар-менеджером на Валерию Левицкую. Хотя можно и по призракам поработать – отсюда. Например, писать рекламные буклеты, что у меня очень хорошо получается (такой опыт в «Демократическом выборе масс»!).

За последний год мой материальный уровень значительно повысился. Одна проблема решена.

Личная жизнь… А что? Если уж такой мужчина, как Петр Рыжиков, проявил ко мне интерес, значит, есть надежда. Долой комплексы! Будет у меня и мужчина. Надо просто чуть-чуть подождать. Ведь за тот же последний год круг моего общения значительно расширился. Расширится еще. Кроме того, на Рыжикова ни в коем случае нельзя бросаться. Таких мужиков ни в коем случае нельзя баловать. Им интересна женщина, которая отказывает, а не та, которая соглашается. Посмотрим, помаринуем, подождем следующего появления Киры. Сумеет Петр с ней справиться?

Вот такие мысли промчались в моей голове. И я наконец заговорила, отвечая на предложение Рыжикова:

– Знаешь, пока я не готова ехать в Англию. В общем-то, мне и здесь неплохо. Давай попробуем вместе воплотить в жизнь проект с призраками, а там будет видно. Может, ты решишь вернуться в Россию?

Одним словом, я не сказала ни «да», ни «нет». Петр внимательно посмотрел на меня. Надеюсь, понял, что я – гордая и серьезная женщина, которая не намерена на него бросаться.

После возвращения в Англию он написал в первом письме:

«Сообщи, если надумаешь стать гражданкой Хорватии. Я жду. Очень жду. Петр».

Я рассмеялась. Но все равно пока подумаю…