Читать онлайн Истребители аварий бесплатно

Телеграмма (эпилог части первой)

…195-й час аварии рассек ее сообщением:

Ленинград, КСС,[1] Силину,

СРОЧНО!

Группа Лапина МК 27/91[2] потерпела аварию на леднике Каинды-Северный-4 у пика Шокальского 06.08.91. Один участник вышел, местонахождение еще троих известно. Ведется поиск остальных. Подробности телефоном.

КСС, Пржевальск,[3] Халиев, Красовский, 14.08.91, 22.10

Это – эпилог, конец всей этой части первой, а прологом ее будет следующий короткий фрагмент начала пятых суток аварии.

«Белая мгла» (пролог части первой, девяносто седьмой час аварии)

…Он шел один через снега ледника – притока громадного глетчера[4] Каинды, и каждый шаг на этом пути мог стать последним. Вокруг стояла белая мгла, – марево света из-за рассеяния его туманом низких облаков и отражения от снежного покрова, в котором теряются почти все представления о расстоянии и окружающих предметах. Когда лежащий на снегу камень может показаться отдаленной вершиной горы, а мощная скала выступающего гребня видится небольшим просветом в облаках. В белой мгле глаза через темные очки почти ничего не видят, а без очков быстро отказывают совсем… И вся ситуация вокруг и внутри него покрыта такой же дымкой неопределенности каждого следующего шага, каждого следующего решения. Но остановиться перед опасностью нельзя, – спасение только в движении, – настойчивом и осторожном. Только вперед, иначе гибель! Можно рассчитывать только на себя, только призвав все оставшиеся силы, все умение и резервы души для движения, для борьбы!..

Закрытый[5] снегом ледник для одинокого путника подобен минному полю, но роль мин здесь выполняют скрытые трещины, смерть от падения в которые может быть дольше и мучительнее смерти от взрыва мины… Падение в трещину, предательски прикрытую снегом, наносит тяжелые травмы выступами и сосульками острого льда, оно может роковым ударом зажать в клине скользких стенок, а влага и лютый холод легко добьют, если не удастся быстро освободиться. Даже при благополучном падении, без повреждений и заклинивания, выбраться из трещины, края которой прикрыты более чем метровым слоем снега, очень сложно… Помнится случай, когда 40 человек не смогли спасти одного, упавшего в клиновидную трещину на пятиметровую глубину: тот быстро скончался от сдавливания и переохлаждения… Группа легко одолевает коварство ледяных трещин, связываясь мощной веревкой, удерживая сорвавшихся от фатального исхода и моментально вытаскивая их из ледяных провалов. Но он один, – обломок аварии… Подобно саперу прощупывал склон зондом – телескопической лыжной палкой без кольца,[6] стараясь ощутить предательские пустоты… Путь представлял сложную кривую, интуитивно избегавшую мест наиболее возможных разломов на участках перегиба склона с изменением крутизны и краев ледника. Особо осторожно преодолевал места возможного продолжения трещин, не видимых на середине, но чуть обнаженных на длинных продолжениях разломов. Местами приходилось переползать опасные участки, распластавшись на снегу и перетаскивая рюкзак за собой волоком на веревке. Несколько раз проваливался ногой в коварную пустоту и тут же ложился грудью на снег, кладя плашмя лыжные палки и ледоруб, зажатые в руках. Спасали широкие жесткие снегоступы – ужесточенные отгибом краев широкие пластины из алюминия, установленные между кошками и ботинками. Они позволяли двигаться, не проваливаясь по пояс в снег, но вот освободить ногу, если она уходила глубоко, очень непросто. В такие моменты выкладывался весь и, тяжело дыша, старался умерить все движения: малейший толчок мог привести к непоправимому срыву с роковым полетом в ледяную бездну…

Облако, создававшее белую мглу, постепенно рассеялось. А день угас густыми сумерками со слоями серых облаков, закрывших огромное ущелье внизу и пики вершин. Менее чем в километре ледник обнажился от снега участками голого льда с видимыми трещинами, а еще дальше более крутые разрывы переходили в ступень ледопада. Пора на отдых, да и продолжение борьбы в темноте становилось неоправданно опасным. Выбрал участок плотного снега и, сбросив рюкзак, выкопал снегоступом яму глубиной в метр с боковой нишей – углублением для ног. Края ямы обложил снежными кирпичами, приподняв крышу, чтобы в жилище можно было не только лечь, но и сесть. Крышу сделал из прямоугольной накидки от дождя, растянутой за углы и прижатой по краям снегом. Оставшееся содержимое рюкзака уложил на утоптанное дно жилища…

Перед сном получил скромное удовольствие в виде ужина из нескольких сухарей, сухофруктов и кружки чуть теплой воды, натопленной из снега на примитивной спиртовке… Полноценно заснуть не мог: слишком велико напряжение, слишком неудобно и холодно во временном убежище. Ночь прошла в полусне… Как в бреду возникали образы близких людей, живых и ушедших. Тяжело вспоминал товарищей по походу. Где они? Спят в снегах вечным сном, или, как он, ведут тяжелую борьбу за спасение?.. Не хочется верить, что с ними случилось самое страшное… Женя? Алексей?.. Наташа и Саня?.. Сергей, Миша, Коля?..

Клинок аварии

6 августа 1991 года, участок хребта Иныльчек-Тау, Центральный Тянь-Шань, высота 3800 м, 18.43. До аварии 3 минуты…

Образ похода: Простор

Ну вот, кажется, все… Последний спуск по веревке – «дюльфер»[7] по скале и он, Вадим Воронин, тоже пойдет по снежному конусу на ледник вслед за товарищами. Их цепочка в сотне метров под ним уже растянулась по склону, – сходят «кошками»[8] и «ножками», без веревок. Передовая тройка уже на плато ледника ждет четвертого, чтобы связаться и отойти подальше. Да, денек не из легких: на спуск прошли, кажется, 24 веревки, а может и больше. Более километра скально-ледовой стены крутизной в среднем градусов 50… Но не она тревожила. Весь день тревожил сознание этот ледосброс, огромная масса нависающего льда. Сейчас он остался далеко наверху и снизу, в лучах заката, напоминает искривленный клинок турецкого ятагана… Весь день опасливо посматривал на него вверх. Прошли! Еще несколько минут приятного спуска по крутой скале, продергивание веревки, и шаги лягут к вечернему ужину, к теплу палатки и наслаждению тихими разговорами о перипетиях прошедшего дня. Новый взгляд на пережитое, наслаждение горячей едой и сладкое засыпание в предвкушении новых впечатлений… Да, а мой вариант был бы сложнее, – это теперь видно. Но он безопаснее… Так соединим же веревки для продергивания. Что такое!!!

Внутренний толчок заставляет интуитивно взглянуть вверх, и он видит!.. Он видит то, что на миг повергает в каменное оцепенение, как будто выворачивая внутренности винтом огромной мясорубки! Весь верхний припай колоссального ледосброса, вся «сабля» плавно и бесшумно отделяется, разламываясь на куски, и устремляется вниз, вниз! Падающие глыбы разбиваются в снежную пыль белыми облаками взрывов! Но вниз уже несется крик:

– Лавина!!! Лавина!!! Все от склона!!! На ледник!!! Бегом!!!

По реакции снизу он понял, что его услышали. А еще через мгновение разламывающий все небо треск, затем громовой удар заглушили все крики, сменившись раскатами рева падающей лавины…

Конец?!.. Шанс?!.. Как?! Брось! Отцеп! Фал влево, в щель! Бросок! Нет!!! Щель не спас!.. Ранд!?.. Тормоз! Есть! Ап!..

Мысли неслись вихрем, как и набегающая стена лавины, но и они и их действия рождались интуитивно, как хват утопающего за соломинку. Последний шанс уходил вместе с крохами времени, – менее минуты, за которые лавина пройдет километр ската… Вместо прямого спуска по открытой потоку лавины скале, ведущему к гибели, избрал спуск в боковую расщелину, которая тоже не спасала, поскольку была наклонной, – это понял в следующий миг. Но конец этого пути заканчивался рандклюфтом – трещиной между скалой и ледником. Сбежать от лавины в трещину, – вот последний шанс и надежда, за которую ум ухватился последним решением… Глубины памяти хранили случай, когда альпинист спасся в «ранде» от камнепада…[9] Но от лавины?!

На технические детали «правильного» спуска нет времени, как и на поиски иного решения. Некогда использовать вторую веревку, завязать схватывающий узел, закрыть муфту карабина…[10] Несколько секунд ушло на то, чтобы отстегнуть самостраховку, перекинуть спусковую веревку-фал через себя в расщелину, вдеть ее в тормоз и, захватив руками, спрыгнуть со скалы вниз, положившись на свои силу, ловкость и прочность веревки. Нет времени надеть рукавицы, но, к счастью, на руках оказались шерстяные перчатки. Веревка на крюке держала надежно… И теперь он летел вниз по скальной щели огромными прыжками по восемь – десять метров наперегонки с лавиной! Туда, в раскрытую пасть трещины!

Грохот сдавил уши до боли, сверху ударила первая волна сжатого воздуха и летящей снежной пыли… До трещины не дотянул пару метров, когда снежный вихрь обрушился сверху, сбоку, снизу, развернул, закрутил и ударил об скалу… Вокруг остался только этот чудовищный вал – несущийся снег, снег и снег огромной массой, и ощущение ужасающей тяжести, наваливающейся сверху. Он не услышал своего крика, крика ужаса и отчаяния погибающего. Через мгновение все провалилось в черную пустоту небытия, в черный зев рандклюфта…

Вал

…Трое ребят, присевшие в ожидании внизу, на окончании снежного выката к плато ледника, вскочили. Одного короткого окрика и взгляда вверх оказалось достаточно, чтобы оценить опасность!

– Всем бегом на ледник! Дальше, как можно дальше! – скомандовал Лапин.

– Стой!!! Куда! Сашка назад! Назад!!!

Навстречу Белову, бросившемуся не на ледник, а к склону, с перекошенным лицом несся Акулинин, – Ак:

– Назад! Все равно не поможешь! А сам гробанешься!

«Назад?.. Но там же Натка!.. Она предупреждена, торопиться навстречу… Да, ее не ускорить…»

Наташа уже миновала нижнюю часть лавинного конуса и пыталась отбежать подальше. Из всех спустившихся со скалы она находилась в самом опасном положении, ближе всех к склону. Разрывы между звеньями этой бегущей цепочки составляли от 40 до 80 метров: Наташа Белова, Миша Неделин, Коля Ткачук, Саша Белов с Алексеем Акулининым (Аком) и, наконец, руководитель, – Сергей Лапин с Женей Берлиной. Попытаться отбежать подальше, – вот все, что каждый из них мог сделать для своего и общего спасенья! Помочь друг другу они не в силах… Интуитивно Саша бросился за любимой, но Ак его резко повернул: спасти засыпанного лавиной будет труднее, если засыплет кого-то еще…

Исход? О нем некогда задуматься в мгновенья роковые. Быстрее! Быстрее! Каждого прожгла мысль: «Сейчас „мало“ не будет!!! Вадиму не успеть… Кто следующий?.. Ой, пронеси, пронеси, боже!!! А снег выше колена, не слишком-то разбежишься под рюкзаком…

Есть ситуации, когда любой героизм, самопожертвование, любая смелость обречены на поражение. Есть ситуации, когда самое поспешное бегство – наиболее правильное действие. Само понятие «правильное» или «неправильное» в некотором смысле выше эмоциональных характеристик поступков! Людская оценка нередко исходит не из реальной обстановки, а из этих эмоциональных характеристик… Конечно же, правильная оценка должна учитывать не только характер действий, но и возможности достижения с их помощью требуемых целей… Да, так… И все же случается по-другому, и эмоциональный порыв позволяет человеку достичь невозможного… Когда «неправильное» становится «правильным» на сломе ситуации, на ее диком противоречии. Бывают исключения, подтверждающие правило в минуты роковые… Они – удел самых сильных и отважных… Будет еще такое исключение через сто часов аварии…

Раскаты грома догоняли, страшно оглянуться. Наташа ощутила, как огромная сила приподняла ее, как щепку, рывком подбросила и понесла, давя и поворачивая в воздухе. Все замелькало, все превратилось в размытые, бегущие линии. В какое-то мгновение она различила только участок склона внизу, несущийся с неимоверной скоростью, и поняла, что с этой скоростью ее и ударит… Набежавший поток снежной пыли залепил лицо и бросил вниз, как в колодец. В момент удара о снежную подушку ледника она потеряла сознание от пронзительной боли в боку…

Колю Ткачука воздушная волна не подбросила, а сбила и понесла кубарем, как «перекати-поле», «вынимая душу из тела»… Он мог только прикрыть лицо и голову руками, боясь, что голову просто оторвет… Не видя ничего, он почувствовал, как снежная волна накрыла его и сдавила так, что перехватило дыхание, выжало тошнотворный стон. Руки, ноги и шею выворачивало, выкручивало во всех направлениях. «Еще чуть-чуть и все!.. Все!?.. Конец?!..» Ощущение такое, что глаза вдавит, а все остальное выдавит наружу кровавым месивом… Его буквально зацементировало в плотной снежной массе…

Мишу Неделина тоже сбило, понесло, и он интуитивно почувствовал сходство этой стихии с бушующим морским валом. Он, превосходный пловец и любитель попрыгать в воду с вышки, сумел немного «удержаться на гребне», пройдя часть пути на верхушке снежной волны. Но потом подмяло и скрутило в бараний рог, выворачивая суставы…

Поняв, что сейчас даже в этом ужасе что-то произойдет, Ак не останавливаясь, с полуоборота оглянулся, и от увиденной картины перехватило дыхание. Огромная, клубящаяся волна снега ударила в верхнюю часть «их» остроконечной скалы и разбилась на три мощные струи: две брызнули с черными скальными обломками вниз и вбок, а третья, чисто-белая, взметнулась вверх ажурным колоссальным султаном. Султан возник на мгновение, а затем исчез как призрак в налетевших клубах пылевого облака. Пенный вал снега несся под облаком со скоростью экспресса на всей видимой части склона… От бессилия Ак застонал и тут воздушная волна сбила с ног, он заскользил и покатился, проминая жесткий наст. Снежный вал накрыл с головой, сдавил в объятиях, забивая лицо, нос, уши, перевернул несколько раз, и Леша полностью потерял ориентацию в пространстве…

Когда Сашу Белова понесло по поверхности снега со скоростью автомобиля, он живо ощутил наждачную жесткость этого мягкого снежка. Малейшие неровности отдавали ударами, то подбрасывали, то окунали в эту терку, снимая кожу до крови, и рвали одежду фирновым наждаком. Он задевал то рукой, то ногой, то лицом, его дергало, трясло и поворачивало во все стороны, неся по насту в струях снега куда-то далеко, к другому краю ледника…

Сергей и Женя увидели над собой клубящиеся вихри, как от рвущихся в воздухе ракет. Воздушная волна не сбила их, но снежный поток подсек снизу и понес по снежному полю, которое все на видимом пространстве пришло в движение, перекатываясь белыми волнами. Плотные дымные потоки снежной пыли где-то касались поля и сливались с ним, где-то падали и давили на него, а где-то стремительно задирались вверх пепельными шлейфами, вихрями струй и барашками с трепетными сероватыми завитками сверху, расщепляющимися, распадающимися и переходящими каждую секунду в новые узоры из клубней снежного дыма… Картина черно-белого ужаса, в просветы которого врывались закатные лучи солнца, играющие всеми цветами радуги, золота и серебра в верхних слоях пылевого облака…

Каждый летел в этом яростном потоке, и у каждого возникли две отчаянные, мучительные мысли: одна о том, что это может быть конец, а вторая о том, что кто-то из товарищей уже погиб…

Плотное облако снежной пыли накрыло весь ледник, чтобы постепенно опасть на него саваном ледяной крошки и развеяться на струях долинного ветра…

Удары!

Черная тень катастрофы легла на весь район! Люди еще не понимали, как и почему на них обрушилась целая цепочка трагических событий, не сразу осознали, что и как надо делать, оцепенев от неожиданности и неизвестности. А наиболее сильные и решительные сразу начали оказывать сопротивление внезапному удару стихии… Тревожные нити радиограмм связали усилия спасателей международных альпинистских лагерей «Центральный Тянь-Шань» и «Хан-Тенгри» на ледниках Южный и Северный Иныльчек (МАЛ ЮИ и МАЛ СИ) с перевалочным лагерем альпинистов на пограничной базе Майда-Адыр. Оттуда пошли тревожные сигналы в туристскую контрольно-спасательную службу (КСС) в Пржевальске и альпинистский лагерь Кара-Кол, расположенный на северных склонах хребта Терскей-Алатау, относительно недалеко от места событий. А через некоторое время и более дальние города. Но сообщения доходили не сразу, и об аварии группы Лапина у пика Шокальского спасателям еще долго не будет известно. Белое пламя лавинных аварий заполыхало не только здесь, но и на склонах хребта Сарыджас, на склонах хребта Тенгри-Таг у вершины Шатер, и на хребте Кокшаал-тау под пиком Восточный Победа. Строчки нескольких главных радиограмм кратко поведают об этих событиях.

Альплагерь «Каракол», Романцову,

Пржевальск, КСС, Халиеву

СРОЧНО! 06.08.91, 22.00

Группа Бондаренко потерпела аварию на сев склоне пика Вост. Победы выше перевала Чон-Терен[11] на 6500 в результате схода снежной лавины 08.08.91, около 19.00. Один участник погиб, один тяжело травмирован. С целью организации помощи, отзываю все группы МАЛ ЮИ с восхождений, и возвращаю в лагерь учебный сбор с ледника Демченко. Может потребоваться дополнительная помощь вертолета и спасснаряжением. Ждите сообщений.

Начальник МАЛ ЮИ Галинский Е.А.

МАЛ СИ, Ишимову, СРОЧНО! 07.08.91, 07.00

Штормовое предупреждение! В районе аварийная обстановка с повышенной опасностью! Срочно подготовить к переброске в МАЛ ЮИ группу альпинистов-спасателей из состава инструкторов МАЛ СИ, в связи с аварией групп Бондаренко и Гвелия. О готовности сообщить, ждать указаний и вертолета. Доложить обстановку, прекратить восхождения и вернуть все группы на базу. При плохой слышимости транслировать сообщения через базу Майда-Адыр. Аварийный режим связи первые пять минут каждого часа.

Галинский.

Альплагерь «Каракол», Романцову,

СРОЧНО! 07.08.91. 07.12

Накануне вечером в результате схода сильного камнепада на площадку ночлега потерпела аварию группа Гвелия, на ю-в гребне пика Шатер. Два участника тяжело травмированы, а два другие получили легкие травмы. Прошу выслать группу квалифицированных альпинистов с опытом спасработ для спуска пострадавших с полным комплектом спасснаряжения. Вызывает тревогу положение группы Ельцова выше мраморной стены Хан-Тенгри: группа не вышла на вечернюю и утреннюю связь в 6.00. Проведение спасработ осложнено плохой погодой. Согласуйте свои действия с пограничниками. Прошу лично возглавить промежуточную базу спасработ на Майда-Адыре. Срочная связь: первые пять минут каждого часа. Сообщение Халиеву послано.

Начальник МАЛ ЮИ Галинский Е.А.

МАЛ ЮИ, Галинскому, 07.08.91, 16.00

Первая группа спасателей из 8 человек выехала в Теплоключенку автотранспортом в 15.00. В случае невозможности переброски вертолетом она продолжит путь до Энгильчека – Майда-Адыра на автомобиле. Сам со второй группой из 8 человек выезжаю завтра в 6.00. К исходу дня будем на Майда-Адыре. Пропуск группы с пограничниками согласован.

И.о. начспаса а/л «Каракол» Романцов.

А/л «Каракол», Романцову, 07.08.91, 19.00

Благодарю за оперативность. Вашу группу прошу по прибытии отправить в МАЛ ЮИ ближайшим вертолетом. Сами останьтесь на базе. Последствия аварий мы локализовали, снимаем пострадавших. Группа Ельцова благополучно спускается: они вышли на связь в 9.00, пройдя вершину Хан-Тенгри. Но обстановка прояснилась не полностью: спасработы ведутся в сложных условиях, в районе находится на маршрутах около десятка туристских групп. Вместе с Халиевым проконтролируйте их положение и прохождение по возможно более простым маршрутам. При необходимости задержите проходящие группы в связи со сложной обстановкой.

Галинский.

Пржевальск, КСС, Халиеву

МАЛ ЮИ, Галинскому

Майда-Адыр, Романцову, 07.08.91, 20.00

Срочно! Тургруппа Ныркова из Ленинграда, МК 37/91, потерпела аварию вчера вечером на участке хребта Сарыджас западнее пика Игнатьева при спуске на С. Иныльчек с перевала Одесса. Руководитель группы Нырков и участник Коваль были сброшены лавиной по крутому кулуару в снежный конус с высоты более 600 м. Их тела не обнаружены. Остальной группе удалось спуститься на плато сев. притока и выслать связку в МАЛ СИ для сообщения о происшествии. Организую поисковые работы силами альпинистов и проходящих туристских групп. Работы осложнены снегопадом и сходом лавин по конусу выноса, который находится на высоте 4300 м, время подхода от МАЛ СИ: 5–6 часов. Прошу срочно сообщить о случившемся в ОМКК[12] и КСС Ленинграда и выслать в МАЛ СИ группу спасателей.

Начальник МАЛ СИ А.В. Ишимов.

Майда-Адыр, Романцову, 09.08.91, 21.00

Резервную группу спасателей при первой возможности направить в МАЛ С.И. Ишимову для организации спасработ у пика Игнатьева. Наладить связь и взаимодействие с Халиевым и оказать посильную помощь туристской КСС района. Желательна организация еще одной резервной группы спасателей на базе Майда-Адыр.

Галинский.

Командиру 28-го пограничного батальона подполковнику Залиеву

Начальнику погранзаставы Майда-Адыр майору Мезенцеву, 07.08.91, 22.00

В связи со сложной аварийной и погодной обстановкой на участках ущелий Сарыджас, Иныльчек, Каинды и Теректы, приказываю:

1. Оказать помощь представителям альпинистской и туристской КСС Романцову, Халиеву и Галинскому в пропуске и передвижении спасательных групп до и через КПП «Сарыджас» и заставу Майда-Адыр в сторону ледника Иныльчек. В случае необходимости и возможности помочь авто – и авиатранспортом.

2. Проинструктировать старших спасательных групп о режиме и поведении на вверенном участке госграницы. Использовать спасательные группы и полеты для наблюдения за участком госграницы с целью:

– пресечения возможных нарушений;

– поиска и помощи пострадавшим;

– профилактики несчастных случаев с личным составом пограничных подразделений в условиях плохой погоды.

3. Зафиксировать все действий, решения и обстановку в оперативных журналах подразделений. О случаях неконтролируемого и опасного развития событий немедленно сообщать в штаб полка.

Командир 13-го отдельного пограничного полка полковник А.М. Халитов.

Ленинград, КСС, Силину, 07.08.91, 22.30

Группа Ныркова, МК 34/91 потерпела аварию на спуске с перевала Одесса западнее пика Игнатьева, хребет Сарыджас. Нырков и Коваль сброшены вниз лавиной, их тела не найдены. Просим срочно выслать полномочного представителя КСС для помощи в организации спасработ. Желательно со спасгруппой, поскольку силы альпинистов отвлечены ликвидацией последствий двух других аварий. Сложная погодная и лавиноопасная обстановка в районе.

Пржевальск, КСС, Халиев.

Пржевальск, КСС, Халиеву, 10.08.91, 11.00

Полпред ленинградской КСС Красовский вылетает к вам через Фрунзе сегодня в 20.20. Группу Егорова, МК 45/91, направляющуюся через вас в поход по Терскей-Алатау и Куйлю, задержите и используйте в качестве спасотряда ленинградской КСС. В случае надобности, снимите с маршрута и используйте для спасработ группу Лапина, МК 27/91, которая должна быть в районе МАЛ на Южном Иныльчеке до 13.08, – это ее контрольный срок. Все действия, согласованные с Красовским, будут оплачены ЛОСТ и Э.

Ленинград, КСС, Силин, Рудницкий, Светловский.

Альплагерь «Каракол», Щербицкому, Мансурову, 08.08.91, 15.00

Прошу ускорить выезд группы Мансурова на базу Майда-Адыр. Желательно, с Иваницкой. Мне может понадобиться помощь для спасработ и профессиональный врач. Иметь полную личную экипировку и десятидневный запас продуктов.

Романцов.

Интуитивно, повинуясь внутренним опасениям, Романцов и Галинский решили постепенно подготовить резерв – вторую, запасную линию альпинистов-спасателей на случай неожиданного развития событий. Как оказалось, не напрасно… Но пока об аварии группы Лапина они ничего не знали.

Ледовый склеп

Где я?.. Что со мной?.. Я убит?.. Я ЖИВ!!! ЖИВ!.. О, как давит!.. Я искалечен?.. Придавлен?.. Засыпан?.. Я падал!.. Падал с лавиной!.. Я падал в рандклюфт… Меня засыпало!.. И придавило!.. Но почему одна рука свободна? Какая тьма!.. Хоть бы что увидеть!.. Как перетянуло!.. Я спасен!.. Спасен!?.. Чтобы умирать долго и мучительно! Надо освободиться! Так долго не провисеть! Задушит! Скорее!..

Медленно приходя в себя, пораженный головной болью от удара о скалу, он ощутил, что то ли висит, то ли лежит на каком-то краю в полной темноте. Вся левая сторона тела – голова вместе с рукой и обеими ногами сдавлена плотной массой сверху, снизу и сбоку, впаяна в нее. В то же время правая рука свободно свисает вниз. В нескольких сантиметрах рука ощутила рыхлую поверхность снежного ската, почти отвесного. А справа – пугающую пустоту… Лицо, к счастью, не забило снегом, но неудобно повернутую каску плотно зажало снегом… Слева что-то больно и сильно врезалось в тело, – конечно, это узел спасительной веревки, закрепленный за обвязку. Веревка держала, но насколько надежно?..

Усилия отчаянны… Свободной рукой выскрести снег, продавить его всеми мышцами тела и освободиться, освободиться!.. Он плохо помнил перипетии этой борьбы, доводившей до бессознательного изнеможения, умопомрачения от приложенных усилий… Как сначала удалось освободить и повернуть голову, а потом расшевелить правую ногу. Все на ощупь, и с пониманием, что каждое мгновение можешь сорваться вниз, в темноту, – сорваться и заклиниться так, что уже не спасет ничто.

Усилия вырывали то стон, то слова: «…Нет, я жив!.. Нет, не возьмешь!..» И шепотом, и криком, и злобой, и мольбой… Фразы прерывались от изнеможения до потери сознанья, а потом все повторялось вновь, и приступ отчаяния сменялся приступом надежды от достигнутых результатов. Приливы сил сменялись приливами бессилия…

Правая нога вооружена стальными кошками… Ими срубил снег с края и под левой ногой и постепенно освободил вторую ногу! Веревка держала! Продолжала держать! На нее можно положиться!..

Еще усилие! Левая рука прижата к туловищу в согнутом состоянии… Всем корпусом!.. Еще!.. Еще!.. Есть!.. Почувствовал, что снег как-то сразу отпустил, и он повис на узле веревки, частично поддержанный снизу выступом снежного ската.

Оказалось, просто зацепиться за петлю веревки самостраховкой, туда же подстегнуть петлю подвески рюкзака, отстегнуть и сбросить рюкзак на подвеску. Но вот как теперь отстегнуть нижний поясной карабин, на котором он завис? Раскрыть его оказалось несложно: муфта так и была развинчена… Надо хоть чуть приподняться, чтобы освободить поясной карабин из тормоза… Левой рукой за карабин!.. Правую углубить в снег и оттолкнуться!.. Правой ногой – упор в висящий рюкзак… Вот так!.. Еще!.. Еще!.. Ы-ы-ы!.. Отцеп!.. Он медленно сполз вниз и повис на самостраховке, чуть живой от напряжения. Перед глазами плыли в темноте кровавые круги…

О пронзительное ощущение свободы! Свободен, свободен!!! Не придавлен, не замурован!.. И жив! И все цело! Как ты богат! Пройти такую лавину!.. Но где ты? Теперь можно увидеть. Фонарь в заднем кармане. Осторожно! Еще не хватало его потерять в этой мгле! Размять, согреть руки! И закрепить фонарь на прусике за карабин…

Щелчок! Надежный фонарик-»жучок» посылает во тьму сначала робкий, потом более уверенный пучок света. И увиденное перехватывает дыхание…

Рыхлая поверхность снежного ската уходит вниз практически отвесно, образуя белую неровную стенку, сверкающую кристаллами льда. Вторая, более кривая стенка камеры образована скалой черного базальта, вдающейся в толщу горы. Внизу стенки смыкаются, лишь в самой глубине образуя незаполненный разрыв трещины, зияющий черной пустотой. Под потолком ширина камеры достигает двух метров, с кривым сужением снизу и по краям в одну сторону резко, с продолжением метров на пять. А в другую плавно, метров на пятнадцать… Вниз сужение длины продолжается метров на восемь… Сужение клиньями… Склеп без пола… Неровный потолок образован нависающим козырьком скалы! Вот оно – его спасение! Если не этот нависающий козырек и спусковая веревка, его бы просто засыпало и раздавило снегом. А так его, удерживаемого веревкой в рандклюфте, выдавило снегом под козырек в свободную полость!.. И снег не забил всю камеру!.. А лицо не забило снегом и потому не задохнулся… И правая рука оказалась свободной, и потому смог освободиться!.. И не искалечило при ударе!.. Один шанс из миллиона! А может, из миллиарда! Шанс устоять, сражаясь! Шанс устоять в борьбе!..

В какой-то момент вновь накатил приступ отчаяния… Но уже после маленького отдыха ощущение мрака и ужаса опять влилось потоком жизни. Я жив!.. И шанс есть!.. Уж если ушел от такой лавины!.. Еще поборемся!..

Стоило отвоевать площадку, чтобы сесть и лечь… И чтобы немного подумать, что у тебя есть, и что тебе осталось, сволочь!.. Достать ледоруб, снегоступы! Вырубить нишу! Предельная собранность! Снег сбросить вниз. Но, не забивая дырку! Она – единственное вентиляционное отверстие, или надежда на вентиляцию?!.. Делай, злодей, если жить хочешь, пока дышишь! Сколько же тебе осталось воздуха, пищи и сил, чтобы выжить? А неизвестно! Получай-ка вместо урагана лавины мрачный холод и могильную тишину ледового склепа! Ничто не гарантирует спасения! Не от кого ждать помощи!..

Сидя здесь в обнимку с коленками на краю снежного обрыва, думал думу своей жизни…

Его жизнь

Его жизнь? Сколько же ее осталось?.. Возможно, она кончится здесь, в этом склепе… А кому она была нужна? Только ему и самым-самым близким… И то не всем… Неудачный отец, нелюбимый муж…

Отец – вот боль утраты! Он уже ушел, ушел так рано. Как хотелось бы услышать его голос… Но его голосом можешь только сказать что-то сам себе! И твои глаза – его глаза, и твоя воля – его воля!.. Отец был заслуженный фронтовик, ученый, прекрасный спортсмен и путешественник. Некоторые эти грани Вадим почувствовал, ощутил и понял только когда потерял отца, который принадлежал к героическому поколению с трагической судьбой, к поколению, рожденному сразу после гражданской войны, в начале двадцатых. В сорок первом перед этим поколением встал страшный выбор: смерть или гитлеровское порабощение. И они, тогда еще совсем мальчишки, сделали выбор в пользу смерти, чтобы спасти свой народ от позора и рабства. От некоторых годов рождения тех двадцатых остался в живых один из тридцати, от некоторых – один из двадцати, но большая часть ушла, защитив жизнь и свободу других. Трагична была и судьба их суженых, их невест, – война этим девочкам, девушкам, женщинам поломала судьбы, лишила родных и близких, лишила будущих мужей, многим не дала испытать радость материнства и разделенной любви… А сколько не родилось детей, сколько народа так и не взошло зеленой молодой порослью из-за того, что война выжгла землю… Боль этого поколения жила внутри Вадима болью сына, укором человека, который должен прожить несколько жизней и за себя, и за тех, других, не появившихся на свет…

Вспомнились мягкие руки мамы, крепкие и сильные руки отца, поднимавшие его в детстве к самому потолку, сладкие объятия жены, нежные объятия сына…

Мама!.. Если погибну, она не переживет!.. Только ради нее надо сделать все, чтобы спастись!.. Мама!.. Не надо плача, – сыновний долг всегда не оплачен!..

Сын!.. Он еще так мал и слаб!.. Он еще так мало понимает, его еще всему надо научить! Ему всего три года, а его уже оторвали, увели…

Жена! Бывшая… Она одна решила за всех троих. Они поженились по любви, и все у них сначала складывалось хорошо. Но постепенно возник какой-то внутренний разлад, сначала еле заметный, духовный. И мало-помалу она удалилась в свой, совсем иной мир. Мир йоги, чистой духовной веры, мир абсолютных истин бытия, постижения будущего и единения с аурой, космической энергией. Мир белой сари и отрешенности, строгих ограничений не только в поведении, но и в помыслах. Она обрела свою среду в людях, в книгах, в мечтах. В строгостях мысли, пищи, поступков. Не сразу, постепенно их взаимное понимание, привязанность и общие заботы отслоились, и они стали чужими людьми… Он, правда, не стал равнодушным, но она стала. Его дела и устремления ее не интересовали… В какой-то момент они почувствовали, что вместе им нельзя! Просто стало невмоготу. Она ушла и забрала сына, разлука с которым переживалась тяжело. Но еще тяжелее мысли о том, как он будет воспитан. Неужели человек должен существовать для того, чтобы всю жизнь готовить себя к смерти? Чтобы всю жизнь строить молитвами гробницу бытия в совсем ином, совершенно неведомом и, видимо, несуществующем мире? А может быть, в чем-то ты не прав? Может, ты сам мало сделал, чтобы ее, свою женщину, удержать у себя духовно, удержать не только телом и заботами о семье и зарплате? Может, ты и жил так, чтобы конец твой был таким, вот в этом мертвом склепе? Вот ты здесь, почти уже погибший, и считаешь себя правым!?.

Вспомнился яркий момент прошлой жизни, – тот самый вечер с будущей женой и будущей тещей. Тогда задержался у них за полночь за долгим разговором с Екатериной Васильевной. Она все расспрашивала его о семье, об отце и о маме, а Лена уже ушла спать, сославшись на усталость. Постепенно разговор «раскачался», оживился, и Вадим почувствовал какой-то глубокий подтекст, внутреннее размышление в словах Екатерины Васильевны. Он понял, что она хочет что-то предпринять, либо сообщить ему что-то важное. Внезапно она решилась, резко повернув тему разговора:

– Ты, Дима, Лену любишь?

– …Да… Да!

– Тогда вот что… Пойдем. Екатерина Васильевна решительно встала и открыла дверь в комнату Лены. Врезался в память страстный полушепот:

– Мама, ты привела его… Спасибо, мама!..

– Встань, – тихо и резко Екатерина Васильевна приказала дочери.

Та откинула одеяло и медленно поднялась в полумраке комнаты, освещенной только отблесками ночного окна. Запомнился полет рук, оправлявший пряди волос, рассыпавшихся на плечах и по кружеву тонкой ночной рубашки.

– Что, хороша? Бери ее, она твоя. Берегите друг друга! Любите друг друга, дети! Счастья вам…

Она вышла из комнаты и плотно закрыла дверь. Вадим понимал чувства будущей тещи: она не желала дочери своей судьбы, судьбы матери, в одиночку поднимавшей ребенка. Чувствовал, и сознавал глубокую ответственность за судьбу Лены…

Ребята!.. Что с ними?!.. Возможно, кто-то из них уже погиб, а кто-то искалечен и умирает наверху… И кому-то помощь нужна больше, чем тебе! Можно ли рассчитывать на их помощь, как на подарок с небес… Нельзя! Это гибель! Рассчитывай только на себя! Их участь может быть еще тяжелее! Твоя же вера – святая вера. В СВОИ СИЛЫ! В свои, а не небесные! Так за что взялся, за то и держись!

Ребята!?.. Неистовый Ак – Лешка Акулинин, верный друг… Лучезарная и таинственная Женя… Саша и Наташа, очаровательные молодые супруги, «ребята-душечки», еще совсем дети… Проверенные походами вдумчивый Сергей и малыш Коля, совсем еще мальчик. Один у одинокой мамы… Поэтический крепыш Миша…

Что же сделал в этой жизни? Окончил школу, институт, проработал 15 лет… Сделал новый двигатель! Лучше известных, лучше газовой турбины! Это ясно! Объединил в нем системы смазки и охлаждения, уменьшил число деталей в два раза, заменил систему шатунов и систему клапанов вращающимися валами… Сжал габариты, размеры и вес, сделал работающий образец, увидел и захватывающие перспективы продолжения работы! Жизнь улыбалась ему техническим творчеством и в работе, и в увлечении горами, и в новых конструкциях снаряжения! Сделал 20 статей и 16 изобретений!.. Но что толку? Во всех инстанциях встречал только равнодушие и нежелание что-то менять или внедрять… На него высокомерно смотрели как на человека «не от мира сего», как на назойливую муху и как на разрушителя сытого и спокойного существования… А то и как на хапугу, желающего урвать деньги, престиж, награды и, самое опасное – занимаемый «трон», креслице в кабинете… И кто он такой? Ни кандидат, ни доктор… Дурачок, вместо диссертации написавший книгу, которую никто не хочет издавать…

Нет! Усилия не пропадут даром! Есть вера в это, иначе что ты за человек, что за мужчина без этих усилий! Но при жизни ли?.. Вздрогнул: смерть рядом и может быть скоро! Она подбирается холодом, она давит тисками скалы и снега, она подтачивает сознание падающими каплями отчаяния…

Еще жизнь улыбалась походами – прорывами на широкий простор, на высокое небо вершин и перевалов, в мир чистых людей, звонких песен, вольного ветра. Этот мир пошел горным склоном все круче и круче вверх, и это было по его характеру: вот так, силой тела, движением мысли и страсти быстрее, выше, сильнее!.. И вдруг все сорвалось вниз молохом лавины!

Сражаться!.. Это только поначалу трудно, потом любой процесс налаживается и идет легче, быстрее! Только вложить в него ум головы, умение рук и любовь сердца! Пламя сердца!.. Первое: сесть и думать! Это – первый шаг, с которого пойдет остальное! Пойдет или к спасению, или к гибели. Не додумаешь – не выберешься! И все делать быстро: часы спасения сочтены.

Вначале осмыслить!.. Веревка идет под нависающий выступ скалы… Пробиваться надо вдоль веревки, – она как нить Ариадны выведет наверх и будет опорой при движении. Веревка и решимость в активе! Снег рубить ледорубом и сбрасывать вниз?.. Но рубить снизу очень трудно… Нужна лопата… В качестве лопаты надо приспособить один из снегоступов. Продену в дырки для ремней куски репшнура, – и ручки готовы. Обмотаю их тряпкой, чтобы не резали… Эх, тяжелая будет работенка! В темноте, в висе на веревке… Обязательно сделать дополнительную страховку: веревку могло оборвать и зажать снегом, при освобождении она может не удержать. Сколько же метров снега сверху? Видимо, основной поток лавины ушел на ледник, а сбоку от скалы прошла боковая струя. Она засыпала рандклюфт, но не полностью. Насколько? На три, четыре, пять метров?.. А может, все десять?.. Тогда не выбраться!?.. Нет, сколько бы не было, а надо вырваться!..

Веревка с верха скалы до низа с этой стороны, видимо, имела некоторую слабину… И могла еще вытянуться под грузом на несколько метров. Нижний конец ее здесь. Но насколько он под слоем снега?.. Если веревку не оборвало, есть шанс, что ее обнаружат наверху и попытаются его откопать… Если они еще способны на это… Слабая надежда!..

Не боятся работы! Главное известно: работа, если ее выполнять с умом, настроением и желанием, с любовью и осознанием цели, только вначале идет тяжело и медленно. Потом она сама УЧИТ, как ее делать быстрее, производительнее, интереснее… И все начинает получаться легче и споро, если уметь наладить процесс работы и процесс совершенствования работы. Наладить технические приемы и приспособления, овладеть навыками, себя приспособить к работе. Полюбить ее, милую, как невесту! Тогда она станет верной подругой!.. Не хныкать от боли и напряжения! Здесь не надо специальных тренировок: работа сама по себе является тренировкой и очень многим вещам обучает в ходе их выполнения. Только постоянно размышлять, что мешает, как можно сделать лучше и быстрее, что и как сделать удобнее!.. Разматывать, раскручивать процесс!.. Не поддаваться давлению ситуации, а давить на нее самому, поворачивать ее в нужном направлении. Она повернется, и пойдет, как любящая девочка…

Фонарик зажужжал, осветив циферблат часов. Час пятьдесят пять! С момента схода лавины прошло семь часов… Уже кое-что есть! Он жив и готов сражаться! Он уже освободился от дикого виса и сдавливания снегом и сделал нишу, в которой можно сесть и привалиться! Уже немного согрелся работой и пуховкой!.. Кое-что!.. Пока немного!..

В первый после освобождения натиск вложил невообразимое бешенство. Рубил снег импровизированной лопатой-снегоступом и коротким ледорубом, резал его снежной пилой-ножовкой и топтал, уплотняя ногами, обутыми в массивные ботинки «вибрам» с альпинистскими кошками. И снег медленно, но подавался! Отрубленные комки и мелочь сгребал и сбрасывал вниз, в расщелину, но так, чтобы не перекрывать спасительную воздушную дыру.

Только после углубления ниши еще на полтора метра, частичной вырубки снега перед собой, а частью продавливанием его с уплотнением вниз и после прорыва наверху щели еще на полметра, рука, наконец, ощутила то желанное, чего так добивался. Потолок скалы кончался, и веревка дальше шла уже не наклонно, а вверх… Вверх! Это уже был шаг! Скала вдруг перестала так давить сверху, и жуткое ощущение замкнутого пространства частично отступило, оно стало не таким острым! Главное – утвердилась мысль: «Преодолимо!..» И понял, что еще один этап пройден. Пройден! Какой этап? Первый? Нет, был этап освобождения от сдавливания. Второй? Нет, был этап побега в трещину. Третий? Нет, был этап решения в ту трагическую минуту падения лавины… Сколько их было? И сколько еще будет!.. И все, все надо пройти до конца!..

Усталость навалилась вдруг, «камнем», с резким упадком сил. Надо отдохнуть!.. Часы показали, что с момента падения лавины прошло 10 часов. Да, лавина сошла около семи вечера, а за 2–3 минуты до нее было 18.42. 10 часов, самых жутких и страшных! А может быть, самое страшное еще впереди?.. Надо отдохнуть, иначе сил не хватит…

Но места, чтобы лечь, еще так мало, как и всего другого. Значит, надо еще углубить нишу до двух метров и немного в ширину… И еще чуть вбок, чтобы можно было туда, на приступку, убрать рюкзак, пока висящий внизу на веревке и мешающий сбрасывать снег…

Возня заняла около часа. Нишу срезал до края верхнего выступа скалы и даже немного вглубь, так что можно, наконец, улечься на коврике. Ботинки и «кошки» надо снять, чтобы дать отдых измученным ногам. Страшно хотелось пить и немного воды удалось натопить из снега во фляжке, сунутой в карман. Растопить таблетку сухого спирта не решился: слишком мало воздуха для дыхания, можно отравиться парами уротропина и синильной кислоты…

Обед состоял из части перекуса сухого пайка одного из продуктовых мешочков: немного твердой колбасы, пары сухарей, халвы, сухофруктов… В режиме жесткой экономии!

Тяжелый и тупой сон навалился сразу: сказалась страшная усталость от тридцати часов работы. Во сне приходили какие-то черные тени без лиц, без голосов, а то и без голов… Скорее блики света на черном, чем черное на светлом. Казалось, что погружаешься в царство смерти, в мрачный тартар Аида… Но постепенно измученное тело начало отдыхать и давать душе новые силы надежды. Дух успокоился, угомонился, черные тени отступили, а блики света погасли. Душа и тело мирно обнялись как счастливые влюбленные, тихо отдались черноте ночи и, отдыхая, затихли. Этот отдых, такой тяжелый вначале, постепенно разошелся, разбежался в мощном, тренированном теле спортсмена до разбега шаловливого мальчугана, а потом взлетел ввысь птицей…

Предыстория одного похода

Район этот манил и завораживал самых сильных и отважных! Звал своей сложностью и труднодоступностью, таинственными загадками новых маршрутов. Очаровывал легендарными вершинами, – Хан-Тенгри («Повелитель Неба») и пик Победы, огромными мраморными стенами, ледниками-колоссами с гирляндами ледопадов, лазурью загадочно исчезающих озер и каким-то необычным, чарующим светом, который возникает иногда в часы восхода и заката, пламенея то кровью, то золотом на вершинах гор. Здесь – огромный простор и гор, и неба, призывно влекущий, но небезопасный. Горы «зализаны» струями снежных лавин. Сюда можно идти только с опытом на самых высоких маршрутах Памира, – здесь сложнее и опаснее… Здесь выше по широте, потому и горы реально выше… Сюда поднимаются много лет по ступеням Кавказа, гор Памиро-Алая, Памира и других, менее высоких районов Тянь-Шаня (или Алатоо, или Алатау).

Этот район был «голубой мечтой» и для героев нашего повествования. Вадим Воронин давно мечтал провести поход группы горных туристов и для этого совершил здесь сложный поход в качестве участника летом предыдущего года, понял и прочувствовал специфику, особенности этого уголка Центрального Тянь-Шаня.

Но волей обстоятельств он не сумел собрать полный состав своей группы, от которой осталась лишь половина, включавшая Алексея Акулинина, Женю Берлину и Михаила Неделина. Правила запрещали идти вчетвером в поход выше второй категории сложности, поэтому требовалось найти еще не менее двух, а лучше, – трех-четырех опытных участников для того, чтобы поход все-таки состоялся. Примешалось и еще одно затруднение, – незадолго до похода и Вадим, и его главный помощник Акулинин уезжали в длительные служебные командировки и не смогли непосредственно руководить подготовкой группы перед самым отъездом.

После тщательных поисков и консультаций в ленинградском Клубе туристов обнаружили еще одну неполную, но достаточно опытную группу, – группу Сергея Лапина, которая искала участников для похода по соседнему району хребта Терскей-Алатау. Ее участники и руководитель сразу загорелись идеей совершить поход в район ледника Иныльчек, объединив усилия с очень мощной четверкой Вадима Воронина. Учитывая свою занятость, Вадим уступил руководство Сергею Лапину. Это было сделано и для того, чтобы дать тому возможность выполнить норматив мастера спорта, пройти еще одну ступеньку мастерства…

Сергей и Вадим предварительно согласовали и подготовили маршрут. Первоначальные наметки Лапина Вадим решительно подправил с учетом реальных возможностей группы. Он обнаружил обычную для такой планировки ошибку: маршрут самого начала закладывался слишком «круто» технически, по высоте и по графику движения, и группа реально не смогла бы выдержать этот график. Вадим убедил Сергея, что надо увеличить акклиматизационную «затяжку» группы перед выходом на проблемные перевалы. И все-таки у Вадима осталось ощущение определенной тактической недоработки, сомнение в правильности выбранного варианта. Все равно начало получалось достаточно «резким»: перевал Путеводный на «2Б»,[13] потом перевал Шокальского на «3А» и новый перевал примерно на «3А». Первопрохождение… Вадим сознавал, что первопрохождение будет заметно труднее известных путей и реально может «потянуть» на «хорошую 3Б». Таково было начало этого похода: движение с севера вдоль хребта Иныльчек-Тау и нижней части ледника Иныльчек с преодолением хребта и выходом в верховья ледника Каинды.

Затем группа должна была пересечь ледник Каинды и хребет Каинды-Катта на ледник Куюкап через перевал Мощный и через перевал Куюкап и ледник Комсомолец выйти на Южный Иныльчек, к своей продуктовой заброске в международном альпинистском лагере «Центральный Тянь-Шань». Здесь он кратко именуется МАЛ ЮИ, как лагерь на Южном Иныльчеке. Заброску эту выполнили с заставы Майда-Адыр вертолетом, расплатившись канистрой медицинского спирта, – подобная «валюта» здесь ценилась выше денег. МАЛ ЮИ имел филиал и на леднике Северный Иныльчек, – лагерь «Хан-Тенгри», который герои нашего повествования именуют МАЛ СИ. К этому лагерю и второй заброске группа должна была выйти после преодоления хребта Тенгри-Таг в его нижней части, – либо через перевал Броненосец, либо гребневым первопрохождением нового перевала у пика Петровского. Заключительный выход с Северного Иныльчека в долину реки Баянкол планировался через перевалы Опасный и Баянкольский, с запасными вариантами…

Сборная группа тщательно подготовилась на совместных тренировках, заявила и защитила маршрут, прошла техническую проверку на скальном рельефе, получила «добро» МКК и КСС, получила подписи и печати в маршрутных документах, регистрационный номер и контрольные сроки… По прибытии в КСС сроки прохождения контрольных точек маршрута, – МАЛ ЮИ, МАЛ СИ и срок окончания похода попали под контроль КСС и в Ленинграде, и в местной областной КСС Пржевальска, где группа также зарегистрировалась по пути в район похода…

Все начиналось очень хорошо и точно по графику… Но на самой концовке прохождения первого нового перевала авария произошла… Группе не хватило каких-то десяти-пятнадцати минут для благополучного завершения спуска и выхода из опасной зоны…

Истинные причины аварии еще не были осмыслены и поняты. Надо сказать, что группы с малым опытом походов попадают в аварии, совершая грубые технические и тактические ошибки, которые хорошо видны туристам высокой квалификации. Аварии же опытных групп обычно значительно сложнее по своей природе, – они складываются из целого комплекса, казалось бы, незначительных промахов, недоработок, случайных и неблагоприятных обстоятельств объективного, природного характера. И вскрыть эти причины в комплексе удается далеко не все, не всегда, не всем… Для этого требуется обстоятельный сбор и систематизация фактов, продумывание и построение всей ситуации с фазы, предшествовавшей аварии, критической, аварийных фаз и их переходов. Случается, на такой сбор фактов и анализ уходят годы, и полностью сложить, представить весь ход событий удается только через несколько лет на основе аналогий с многочисленными похожими происшествиями, как окончившихся авариями, так и вовремя остановленными в критической фазе развития…

Контрольный срок завершения первой части похода с необходимым резервом времени на возможные задержки был установлен 13 августа 1991 года… Если группа не выйдет в этот срок к МАЛ ЮИ, то должны быть организованы ее поиски и спасение совместными силами местной КСС и республиканской КСС Ленинграда…

Рандклюфт

К готовности «один»! Встать! Еще не вечер! 9 часов сна! Так, теперь будет труднее: к темноте добавится вертикаль подъема! Сначала на метр углубить нишу. Это отлажено. Затем вверх, вперед и вверх, а там… Ведь это наши горы!.. Пожевать – чуть-чуть. Боже, как хочется пить! Но как опасно сосать снег! Ангина – и все летит вниз до пневмонии и отека легких! Это конец! Ладно, как-нибудь протяну на минимуме возможного. Потери воды при такой «жаре» и влажности, как здесь, не слишком велики.

А как же я теперь пойду вверх? Одна точка опоры на веревке есть, но где достать еще? Да! Второй снегоступ! Его можно забить в стенку канала и встать ногой, выбив углубление. Идет! Срезаю снизу вверх и вглубь на метр… А дальше? Дальше до потолка будет уже трудно дотянуться… Надо сразу же сделать снежную ступеньку или, лучше, ступени, чтобы подняться вверх и прокопать от выступа еще на полметра… Хотя бы на полметра… Эх, все на ощупь, с кое-какой подсветкой «жучком». Ничего, приноровишься, коль хочешь до света белого подняться… Выкопаешь норку! Кошки на месте? В атаку, пятый полк!..[14]

Скоро горизонтальный ход-лаз был завершен с оконечным скатом, ступеньками и полуметровым подъемом вверх вдоль скалы. Дальнейшая работа осложнилась тем, что ее предстояло выполнять в висе на веревке, стоя на вбитом в стенку снегоступе с упором в боковые стенки, причем продвигаясь теперь не вперед, а вверх. Прорубать потолок в неудобной позе и в очень ограниченном пространстве… Первые полметра потолка, дались особенно тяжело. Снег оказался очень жестким и твердым. Работать можно было только на длину вытянутой руки, но потом удлинил ее снегоступом захватом снизу. Снегоступом и ножовкой вырезал края вертикального лаза, а затем наклонными срезами снег отсекал призмами. На потолке оставалась высечка в виде опрокинутой пирамиды или усеченного обелиска, которую срубить оказалось труднее, чем края. После нескольких часов не очень производительного труда понял, что срубать надо не по четырем краям, а глубже, и только с одного края. А начальный подрез производить не по четырем, а только по трем сторонам. Подсечение «большой» призмы начиналось с этой, четвертой, стороны. В результате получалась клинообразная высечка вверх: от одной короткой стороны лаза до другой. Размеры призмы ограничивались глубиной просечки снегоступом. Подсечка продолжалась дальше выемкой очередного клина-призмы…

Вначале все шло неудобно, непроизводительно. Каждый сантиметр продвижения давался с неимоверным трудом. Но потом приноровился стоять, висеть, опираться и поворачиваться. По ходу работы отточил движения, испробовал и отобрал варианты работой одной и двумя руками, поочередного включения рук для отдыха, убыстряющие приемы подсечки пилой-ножовкой…

За первый проход вверх особенно вымотался и спустился вниз для отдыха и сна в тупом отчаянии изнеможения. Казалось, физических и нервных сил уже не осталось. В полусонном бдении вдруг вспомнился тот вечер. Вечер из другой, теперь совсем далекой городской жизни, на дружеской вечеринке за столом, с красивыми женщинами в вечерних нарядах, с вином и фруктами. Незадолго до похода.

В тот вечер он украдкой любовался ею. Такой бывает игра мужского подсознания: оно из всех присутствующих женщин выбирает одну и начинает любоваться, следить за ее движениями, за реакцией на реплики и шутки, за темами ее разговоров. В общем, за всем… И состояние такое, что все в ней кажется красивым и совершенным. Краса и очарование! Показалось, что тогда она, Женя Берлина, вела себя несколько странно, не совсем адекватно. Ею владела эйфория, удаль, дерзкая смелость. Она искрометно царила на вечере, и все старались подыграть ее зажигающему веселью. Подыгрывал и он. Мимоходом, в шутку, она бросила фразу: «Ну, с тобой мы смогли бы обо всем договориться…» И осеклась, почувствовав неосторожность сказанных слов, зажав рот и едва сдерживаясь от смеха, добавила: «…Не обращай внимания… Это от Амаретто!..» На что он тут же нашелся: «Женя, если дело только в Амаретто, то Амаретто будет!..» А примерно через час случилось ЭТО. То, что он запомнил, из-за чего все врезалось в память, но чего он так и не понял. Вечер из веселой фазы перешел в задумчиво-лирическую, в полумраке, с чаем, тихими размышлениями, песнями, проникновенными взглядами из глубины глаз, медленными танцами.