Читать онлайн Царская копейка. Тайный проект императора бесплатно

1

Зачем я сюда пришёл? Если бы кто-то задал мне этот вопрос, я не нашёлся бы с ответом. Нет, в самом деле, ситуация смешная. Чужой человек заходит к чужим людям на их частное подворье и начинает с интересом рассматривать всё, что видит перед собой. Можно подумать, что он (то бишь я) ошибся адресом. И сейчас, устраняя оплошность, следует незаметно уйти, пока тебя не окликнули хозяева. Или, того хуже, не учуяла злая хозяйская собака.

Но я топтался на месте, не решаясь повернуть к калитке. Что меня здесь удерживало? Даже не знаю. Скорее всего, одно воспоминание. Я уже однажды здесь был. Правда, очень-очень давно. Нет, не в прошлой жизни, как подумали некоторые, но действительно давно. Лет тридцать тому назад. Я посчитал – получалось даже «с хвостиком». И «хвостик» оказался приличным. Да, время идёт…

В этот момент откуда-то сверху (как мне показалось) раздался женский возглас: «Кирилл!».

Я вздрогнул. Так звали меня. Но откуда здесь… Меня же никто не знает…

– Кирилл! – в женском голосе послышались требовательные нотки.

И я, чтобы не выглядеть глупо, был вынужден обозначить собственное присутствие.

– Что?

– Да где ты?

– Возле калитки… – отозвался я.

В этот момент где-то хлопнуло окно. Очевидно, оно находилось на втором этаже дома, но за густыми зарослями деревьев мне его не было видно. Я припомнил, что этот старый дом, в самом деле, двухэтажный. Впрочем, какое это имеет сейчас значение? Меня «рассекретили». И теперь надо подыскать подходящий повод для моего вторжения в чужие пределы. Вот уже слышно, как кто-то шлёпает в летней обуви мне навстречу…

В тот же миг я увидел женщину. Она была в лёгком летнем и очень коротком платье. Если бы не объяснение, которое мне сейчас грозило, можно было бы ей залюбоваться. Но…

– Эй! – крикнула она. – Вы кто такой?

– Кирилл, – пролепетал я, конфузясь от её взгляда, – вы же сами позвали меня…

– Вот нахал!

На мгновение женщина даже остановилась.

– Какой же ты Кирилл?

– Настоящий… – возразил я. – Могу паспорт показать.

Но в этот момент на шум вышел мужчина приблизительно моих лет. Он появился так неожиданно, что я даже растерялся.

– Вот! – грозно сказала женщина. – Полюбуйся! К нам всякие проходимцы заходят во двор. Да ещё и прикрываются твоим именем.

Мужчина кашлянул.

– Вы кто?

Мне пришлось представиться: «Кирилл Граб».

Я тут же полез в дорожную сумку и вытащил свою барсетку, в которой лежало несколько визиток. Одну из них я протянул женщине. Понятно, паспорта со мной не было, но и визитка для начала тоже неплохо.

– Кирилл Граб… – вслух прочла она. – Надо же!

Мужчина взял из её рук визитку и тут же усмехнулся.

– Надо же! Ещё один Кирилл…

Он подал мне руку и представился:

– Кирилл Руданский. Писатель.

В ответ я назвал себя:

– Граб, Кирилл, строитель.

Мои новые знакомые рассмеялись.

– Надо же. Теперь у нас появился Кирилл-строитель!

Я не знаю, чем была вызвана столь бурная реакция на мою профессию. Может быть, они строителей не любили? Но долго размышлять по этому поводу не пришлось. Ибо женщина, которую, как выяснилось, звали Ольгой, и она была хозяйкой этого дома, а мой тёзка – лишь её гостем, тут же спросила:

– Так что вас, Кирилл-строитель, привело к нам?

Мне не очень понравилось её обращение ко мне. В той ситуации, в которой я вынужденно оказался, требовалось проявить терпение и выдержку.

– Я могу объясниться… Дело в том, что прежде я бывал в этом доме. Точнее – в этом дворе…

– Что-то я вас не припомню, – сказала Ольга, – хотя на память не жалуюсь.

– Это давно было, – поправился я, – более тридцати лет назад.

Ольга посмотрела на Кирилла-писателя.

– Звонок из прошлого?

– Да, – согласился он и тут же спросил:

– Так вы были знакомы с предыдущими хозяевами дома?

Я вздёрнул плечами.

– И да, и нет…

– Это как понимать? – удивилась Ольга.

Пришлось внести в мой ответ необходимое уточнение.

– Меня сюда когда-то привёл один пожилой человек. Он раньше жил неподалеку. А этих жильцов он знал, и они его тоже. Вот собственно и всё.

– А зачем он привёл вас сюда? – уточнил Кирилл-писатель.

Я вздохнул.

– Это долгая история.

– Ладно, – согласился мой собеседник, – нам она, скорее всего, не интересна. Но с какой целью вы снова сюда пришли?

Я опять вздёрнул плечами.

– Так сразу и не скажешь. Ноги сами привели…

Ольга подозрительно посмотрела на мои ноги. Под её взглядом я даже сделал небольшой шажок назад.

А Кирилл ещё раз посмотрел визитку и уточнил:

– Так вы и в самом деле строитель?

Я утвердительно кивнул головой.

– Да. Всю жизнь работал на стройках. Мотался по объектам из города в город. А сейчас осел в Балаклаве. Это недалеко отсюда. Вспомнил, как в юности бывал в здешних местах. Вот и решил посетить этот дом.

Ольге моё объяснение, очевидно, понравилось, ибо она неожиданно сказала:

– Это хорошо, что строитель. Тебе ведь нужен был такой человек.

Кирилл вздохнул.

– Нужен… Но какой от него прок? Он ведь уйдёт через минуту, и мы его больше никогда не увидим.

– А ты предложи ему чаю выпить…

Пока Кирилл соображал, Ольга улыбнулась мне и игриво сказала:

– Вы ведь не окажетесь от чашечки чая, раз уж оказались у нас в гостях?

Я отказываться не стал.

2

Через минуту мы уже сидели за столом в уютной гостиной, а рядом пыхтел чайник, который предвещал начало более тесного общения с хозяевами. Я с любопытством поглядывал на стены гостиной, которые были увешаны картинами, Некоторые из них мне показались интересными. Чуть позже выяснилось, что Ольга – художник. И всё, что я сейчас видел – её работы. Так что за одним столом кроме писателя и строителя оказался и художник.

– А почему поставили четыре чашки? – уточнил я у Кирилла.

Но он лишь головой кивнул, мол, сейчас узнаешь. Долго мне ждать не пришлось. Вскоре скрипнула дверь, и на пороге показался высокий седовласый мужчина. Он удивлённо посмотрел на меня, а Кирилл-писатель тут же представил нас.

– Знакомьтесь, это Вячеслав – муж Ольги. А это – Кирилл.

Вячеслав улыбнулся.

– Кирилл? Что, ещё один?

– Ага, – откликнулась Ольга, – причём строитель.

Мы пожали друг другу руки, а Кирилл воскликнул:

– Ну что же, нас за столом четверо!

– Как и должно быть, – поддержал его Вячеслав.

Я ничего не понял из этого диалога, поэтому лишь улыбнулся. На всякий случай.

Попив чаю, Кирилл предложил мне осмотреть коллекцию Ольгиных картин. Я с готовностью согласился. Тем более, что с места, где сейчас сидел, многие не были видны. Ольга сама принялась комментировать своё творчество. И вскоре я понял, что попал в среду необычных людей. В этом доме царил дух таинственности, тонких творческих энергий и чего-то такого необычного, что и словами-то выразить невозможно. Интересно, как им живётся в этом доме, какие провидческие сны видятся по ночам?

Из задумчивости меня вывел голос художницы. Мы стояли у картины, на которой была изображена какая-то старинная башня. А за ней – висела луна с одинокой звездой и неясные контуры гор. Мне этот пейзаж показался достаточно знакомым. Нет, речь не о башне, а о контурах гор.

– Что-то знакомое… – неуверенно сказал я.

Ольга улыбнулась.

– Идите за мной.

Мы вышли на улицу и поднялись на пригорок рядом с домом. Именно оттуда, взглянув на возвышающийся вдалеке горный массив, по очертаниям которого я определил, что это гора Бойко, я, конечно же, уловил явное сходство с рисунком.

– А где же башня? – невольно вырвалось у меня.

– Её нет.

– Это фантазия?

– Ну, в общем – да. Только не моя.

– А чья же? – удивился я.

– Кирилла. Он её ощущает и даже готов отстроить на том самом месте, где якобы она была в незапамятные времена. Я лишь нарисовала её, вдохновившись его рассказами.

– А что это за башня?

– Называется – башня Юпитера. Но о ней лучше поговорить с самим Кириллом. А то я могу что-то перепутать.

Мы вернулись в дом, и я сразу же подступил к Кириллу с вопросом о башне Юпитера. Но мой новый знакомый быстро остудил моё любопытство. Мол, это очень долгий разговор, к тому же первому встречному он, якобы, не может доверить сокровенное. В его словах была правда. И мне было жаль, что я не смог ничего узнать об этой башне.

Вячеслав, слушавший наш разговор, отозвал меня в сторону и шепнул на ухо:

– Сейчас Кирилл пишет об этой башне книгу. И до её окончания ни с кем на данную тему говорить не станет.

Я всё понял. Но сам писатель, чтобы хоть как-то утешить меня, вдруг проронил:

– Здесь всё пронизано силой Юпитера. Выражается это по-разному. Например, видимое проявление было зафиксировано во время нашего чаепития…

– Да… И какое же?

Я скосил взгляд на стол, желая разглядеть в чём-то знак Юпитера. Может быть, сам чай, который мы пили, как-то связан по названию? Но ничего интересного мой взгляд не «зацепил» и я отвернулся от стола.

– А жаль! – рассмеялся Кирилл. – Вы только что увидели знак Юпитера, но не сумели расшифровать его.

Я снова посмотрел на стол. Пустые чашки из-под чая. Сахарница, горка печенья на белой тарелке… Клеёнка, покрывавшая столешницу, не имела явного рисунка…

Видя моё замешательство, Кирилл подсказал:

– А сколько чашек на столе?

– Четыре.

– Вот! Чаёвничали четыре человека. Вот вам подсказка – четыре! Число Юпитера. Это и есть сакральный знак! Если бы вы не заглянули к нам в гости, он бы не проявился…

Я взял в руку чашку, из которой только что пил чай. С сомнением повертел её в руках и поставил на место. Довод Кирилла, связанный с числом «четыре», показался мне сомнительным. Но спорить я не стал. В конце концов, каждый у нас имеет право на собственные заблуждения и собственные откровения. Иногда одно от другого отделить крайне сложно. Тем более человеку постороннему, каковым я сейчас и являюсь.

Нашу беседу прервала Ольга.

– Ну, вы будете ещё мои картины смотреть?

Я тут же отошёл от Кирилла и стал слушать пояснения художницы. Иногда они требовались, иногда были излишними. И тогда Ольга замолкала, ожидая вопросов с моей стороны. Но я лишь качал головой и молчал. Говорить не хотелось. Хотя…

Возле одной картины я задержался надолго. А затем спросил:

– Что это?

– Два солнца, – сказала Ольга.

– Что за фантазия странная. Почему сразу два?

– Это всё Кирилл… – пояснила художница. – Я рисовала, как и некоторые другие свои работы, исходя из его рассказов.

Я снова перевёл взгляд на картину. Два солнца притягивали мой взгляд к себе всё сильнее. Видя неподдельный интерес к картине, Кирилл, наблюдавший за мной, пояснил:

– Это не фантазия моя. Просто однажды я действительно стал свидетелем такого необыкновенного явления.

Я удивился. Надо же! Два солнца. Но где, мол, подобное Кирилл мог лицезреть? Не без сарказма решил я уточнить.

– На мысе Айя, что на юго-западном побережье Чёрного моря, – послышалось в ответ.

Я вздрогнул. На этом мысе я бывал не раз. Непростое местечко. Недалеко от Балаклавы. Но чтобы увидеть два солнца…

– Разве такое возможно? – с сомнением в голосе спросил я.

Кирилл утвердительно кивнул головой.

– Поверьте, я не вру.

– Может быть, это обман зрения?

Кирилл улыбнулся.

– Может быть…

Было ясно, что переубеждать меня он не собирается. Хочешь – верь, хочешь – нет. Главное, вот она – картина. А на ней два солнца.

В этот момент я услышал пояснение Кирилла.

– Известно одно древнее предсказание, что явление двух солнц связано с кардинальными переменами в истории нашей цивилизации.

– Положительными или… – осторожно уточнил я.

– Кардинальными, – повторил писатель.

Я понял, что он и сам не знает, о каких именно изменениях идёт речь. Впрочем, стоит ли его в этом винить? Сказал же – «кардинальными». Разве этого мало?

– И вы считаете, что увиденное явление как-то связано с тем древним предсказанием?

Кирилл нервно вздёрнул плечами.

– Не знаю… Я уверен лишь в одном. Твоё появление в этом доме на сто процентов связано с явлением двух солнц. Одно вытекает из другого.

Я удивлённо поднял брови. О чём это он?

3

Видя моё непонимание, писатель пояснил:

– Просто с мысом Айя у меня многое связано.

И он стал рассказывать, как занимался исследованиями, которые правильнее бы назвать изысканиями, связанными с тайнами Крыма. Как нашёл древние свитки в Балаклаве, которые были им идентифицированы как легендарная Голубиная книга. И что необычно, именно через «посредство» мыса Айя удалось расшифровать и прочесть эти свитки. И тогда в кульминационный момент наибольшего внимания Кирилла к теме «Мыс Айя» и возникло это самое явление «двух солнц».

В то время Кирилл и уверился, что расшифровка свитков как-то связана с легендой о «явлении двух солнц». О будущих кардинальных изменениях в судьбе нашей цивилизации. По мере «выстраивания» сюжетных линий, вытекающих из древних свитков, Кирилл писал книги, которые, в конце концов, «выросли» в целую историческую серию, которую он так и назвал – Голубиная книга.

– А как ваша фамилия? – спросил я.

– Руданский.

– Именно под ней вышли эти книги?

– Да.

– Странно… Я никогда не слышал о писателе Руданском и о Голубиной книге. Точнее о том, что в древности такая книга была, мне известно. Но чтобы в современном варианте…

– У моей книги небольшой тираж. И большой известности она не приобрела. По крайней мере – пока. Читали её лишь те, кому это крайне нужно было. Очевидно, в этот круг вы пока не попали.

Я согласился. Очевидно, не попал… Но теперь, после знакомства с автором, вполне можно было надеяться на знакомство с его трудами. Именно поэтому я и поинтересовался, нет ли у него под рукой хотя бы одной из книг.

– Нет! – рассмеялся Кирилл. – Я с собой Голубиную книгу не вожу.

– Как нет? – возразил Вячеслав, который всё это время молчал. – По-моему, Ольга недавно перечитывала одну из них. Так ведь?

Ольга утвердительно кивнула головой.

– Книга на тумбочке, возле моей кровати лежит…

Вскоре я держал в руках блестящий томик с обложкой голубого цвета. В представленном мне экземпляре содержалось два романа: «Ключи от Рая» и «Лунный танец Девы». Быстро пролистав несколько страниц, я убедился, что лихой кавалерийской атакой эту крепость мне не одолеть, поэтому простодушно спросил:

– О чём здесь написано?

– О сияющих, – быстро сказал Кирилл, – слышал о таких?

– Нет… – признался я.

– Что же вы ничего не знаете? – всплеснула Ольга руками. – Ни о Руданском не слышали, ни о его Голубиной книге, ни даже о сияющих.

Я неопределённо повёл плечами. Что же теперь делать? Не все ведь «продвинутые», как хозяева этого дома.

Но Кирилл не был столь категоричен в оценке моих знаний. Он просто сказал:

– Нет-нет, о сияющих вы, конечно, знаете. Я в этом уверен. Просто известны они вам под другим именем.

– Может быть… – я согласился с его словами. По крайней мере, они не казались мне обидными, – И под какими же?

– Надеюсь, вы слышали об египетских богах Тоте, Горе, Исиде или Осирисе?

Я утвердительно кивнул головой.

– Так вот они объединены ещё и общим признаком: они – «сияющие». Понятно?

– Понятно. Но… Так вы египтолог?

Кирилл отрицательно замотал головой.

– Вовсе нет! Я пишу о «сияющих». Просто в Египте их когда-то приравняли к богам, и с древних времён почитают за таковых. Но на самом деле, эти выдающиеся личности были живее всех живых и жили в разных местах. В том числе – в Крыму. Причём здесь, у нас – прошла значительная и, возможно, самая важная часть их жизни.

– Кирилл! Вы меня искренне удивили. Я ничего об этом никогда не слышал. Но… Но почему ваши книги не известны людям? Почему вышли мизерными тиражами, если они содержат столь бесценную информацию? Она ведь – мирового значения и касается каждого…

– Я и сам задавался этим вопросом. Почему так? И лишь сейчас, спустя годы, когда моя Голубиная книга почти дописана, я начинаю кое-что понимать. Очевидно, все сведения, которые я почерпнул из древних свитков, хотя и должны быть приданы гласности через мои книги, какое-то время должны существовать в ограниченном доступе. Почему так? Возможно, это, как бы говоря, своеобразная мина замедленного действия. Она взорвётся лишь тогда, когда накопится необходимый потенциал её мощности. Иными словами, пока сведения и факты моей Голубиной книги не преодолеют какой-то критический рубеж. И они же прорвут некую плотину или, если вам угодно, затор, мешающий людям правильно воспринять то, что я доношу до их сознания через Голубиную книгу.

– И когда же этот момент настанет? – уточнил я.

Кирилл лишь руками повёл.

– Почём я знаю…

А помолчав, добавил:

– Но я в последние годы стараюсь жить, сообразуясь с Голубиной книгой. Она полностью подчинила меня себе. И нынешний мир людей мне уже малоинтересен. Кстати, и моё появление в этом доме напрямую связано со сведениями, которые я почерпнул из древних свитков.

– Там говорится об этом доме? – удивился я.

– Нет, конечно. В древности его, конечно же, не было. Но место, где мы сейчас находимся – там отмечено чётко. Вот поэтому я здесь.

Кирилл улыбнулся и предложил повторить наше чаепитие. Я не возражал. За короткое время на мою голову вылилось (или высыпалось?) столько новой информации, что требовалось время, чтобы её как-то упорядочить и разложить по полочкам. Ольга с нами чай пить не стала, а вот Вячеслав согласился. Но он пил свой, зелёный чай. А мы с Кириллом налегли на «чёрный».

Отпивая горячий напиток, я краем глаза посматривал на висящие рядом картины. Уже не знаю, почему я снова обратил на них внимание. Может быть, этот разговор заставил меня по-иному оценивать то, что было на них изображено? И это переосмысливание касалось теперь не только Ольгиного творчества, но и моего собственного поступка, связанного с желанием посетить этот дом.

4

Мои размышления прервал Вячеслав. Он неожиданно, а может, и ожидаемо для данной ситуации, спросил:

– И всё-таки, что привело вас сюда? Уж слишком шаткой выглядит конструкция из вашего объяснения о необходимости посетить наш дом.

Конечно, я ждал, что мне зададут этот вопрос. Но не думал, что он будет задан в такой витиеватой форме. Мысленно я уже готов был на него ответить, поэтому сказал то, что припас в качестве «козырной карты».

– А я, знаете, тоже написал две книги, – выпалил я и победоносно посмотрел на своих собеседников, – и именно они привели меня сюда.

На мгновение за столом наступила мёртвая тишина, которую прервала Ольга, стоявшая где-то за моей спиной.

– Но вы же утверждали, что являетесь строителем?

– Так и есть. Но это не помешало мне написать две книги.

– Они о строительстве? – осторожно уточнил Вячеслав.

– Отчасти… – уклончиво ответил я. – Да и то – первая из них…

– Не этого ли дома? – со смешком в голосе уточнила Ольга.

– Нет, не этого. Хотя и о нём я кое-что написал.

Кирилл кашлянул.

– Это уже интересно. Вы непростой строитель, как мы видим. Может, расскажете нам, чем же всё-таки привлёк вас этот дом, и почему вы, спустя столько лет, снова пришли сюда? Думается, не из праздного любопытства и не из-за ностальгических воспоминаний. Я правильно думаю?

Мне ничего не оставалось, как согласиться с доводами писателя. И вот что я сказал:

– Вообще-то меня зовут Кир. Так с детства пошло. А «Кирилл» – это для официальных приёмов и для чужих людей.

Ольга посмотрела на Кирилла-писателя.

– А почему у нас никогда не возникало желание также назвать тебя?

Писатель молча указал на меня пальцем и пошутил:

– Потому, что один Кир уже есть.

Вячеслав, слушавший наш разговор, вставил свои «пять копеек»:

– Зато теперь можно вас не путать: один пусть остаётся Кириллом, ну, а второй пусть будет Киром.

Так нас и разделили, как сиамских близнецов.

Между тем, я приступил к своему рассказу. Конечно же, начал с того, что, как и любой порядочный строитель, увлекался архитектурой. Именно поэтому ещё со студенческих лет стал изучать тонкости и нюансы архитектурных приёмов, используемых зодчими при возведении тех же южнобережных дворцов. Рассказал, как ещё в молодые годы узнал о тайнах, которые хранит в себе охотничий дом (замок) князя Юсупова в селе Соколином. Причём, эти тайны запечатлены и в архитектурных элементах, и в подземельях, где мне однажды удалось побывать.

– Так ведь Соколиное совсем рядом с нами! – воскликнул Вячеслав. – Сразу за массивом Бойко.

Я согласился с ним, добавив, что именно юсуповская охотничья усадьба стала отправной точкой для моих дальнейших изысканий, в том числе – в соседних сёлах. Среди них оказалось и Счастливое.

– Однажды я познакомился с одним стариком, – продолжал я, – он доживал свои годы в Счастливом. А в молодые годы – участвовал в строительстве юсуповского имения в Соколином. Он-то и рассказывал мне многое… Кстати, и о связи этого дома, где мы сейчас сидим и юсуповского охотничьего замка. Тот старик и приводил меня сюда…

– Это уже интересно! – воскликнул Кирилл. – Выходит, замок в Соколином и этот дом в Счастливом в определённом смысле – «родственные души»?

– Так и есть, – согласился я, – хотя здесь связь очень тонкая. Тем не менее, её крепость очевидна. Это и заставило меня прийти к вам.

– Чем больше вы рассказываете, – сказал Вячеслав, – тем больше важного для всех нас «уходит в тень».

Я с ним согласился. Но как по-иному, в нескольких словах, передать мне ту прорву информации, мне известной, но для восприятия другими людьми достаточно сложной? И тогда я сказал:

– Мне известно, что в здешних местах находится древняя духовная система. Её ещё можно назвать Порталом. Центральная часть его – на горном массиве Бойко, а составные элементы – в самых разных местах. Причём, один из них, из числа основных – как раз на территории вашей усадьбы. Дом здесь построен вовсе не случайно. Люди возводили его, я бы сказал, зряче. Хорошо понимая, что и где надо строить.

Кирилл хлопнул в ладоши.

– А я что тебе говорил!

Обращался он не ко мне, а к своему другу. Очевидно, продолжая давний разговор. Вячеслав утвердительно кивнул головой.

– Здесь ты прав…

А обращаясь ко мне, пояснил:

– Мы долго спорили о предназначении этого дома. Кирилл уверял меня в необычности данного места и о наличии древних тайн, которые оно скрывает. Но пока это лишь слова… Правда Ольга написала несколько картин по рассказам Кирилла. Да и он сам вот-вот завершит книгу на данную тему. Повторюсь – это лишь его собственные умозаключения. Им можно верить, а можно и не верить. И вдруг появляетесь вы и «в лоб» выкладываете сведения о древности и таинственности этого места. Выходит, самые разные люди, не сговариваясь…

– Это довод! – веско заявил Кирилл.

Я же подумал о том, что сейчас главное – разобраться в сути тех знаний, носителем которых является каждый из нас. Если они не противоречат друг другу – это хорошо. Если ещё и дополняют – просто прекрасно! А если они абсолютно не стыкуются? Так что сейчас нам надо выложить на стол все свои козырные карты и лишь тогда…

Но мои размышления прервала Ольга. В этот момент она вновь подошла к картине «Два солнца» и громко спросила:

– А кто-нибудь знает, как переводится имя «Кирилл»?

Мы с Кириллом переглянулись. Обычно каждый человек знает о своём имени больше других. Это же естественно. Так что Ольгин вопрос ни меня, ни моего собеседника не застал врасплох. Но ответил я:

– Конечно, знаем. Оно значит – «солнце».

Ольга, не отходя от картины, продолжила:

– Вот и я о том же. Встретились два солнца…

Кирилл-писатель лишь рукой махнул.

– Я сразу обратил внимание на это обстоятельство. Ещё в момент нашего знакомства. Но промолчал.

– Почему? – уточнил Вячеслав.

– Подумал, что случайность.

– А теперь что думаешь? – спросила Ольга и, отстранившись от картины, подошла к нам.

– Что не случайность… – односложно ответил Кирилл. – Весь вопрос в том, имеет ли она практический смысл.

Ольга села рядом со мной и спросила:

– А вы что думаете?

5

Я попросил ещё чашечку чая, ибо так сразу ответить на Ольгин вопрос было мне сложно. В самом деле – встреча двух Кириллов, да ещё в таком месте – это знак. Моно сказать, такое же уникальное явление, как и появление на небе двух солнц. Тешу себя надеждой, что подобное сравнение не покажется слишком вольным. Но если ноги сами привели меня в село Счастливое и нашли (точенее – вспомнили!) тропинку к старой усадьбе, где я сейчас нахожусь, то, конечно же, вправе говорить о том, что инициатором «явления двух Кириллов» являюсь я. Хотя ясно же – изначально нечто подобное предположить было невозможно. Просто кто-то свыше устроил подобную встречу. А мы лишь безропотные исполнители этой воли.

Вячеслав чай пить не стал, удовлетворившись кусочком печенья. А вот Ольга присоединилась к нашей компании с удовольствием. Было видно, как сильно её «завела» тема двух солнц-Кириллов. И она своей женской интуицией почувствовала явную неслучайность моего прихода сюда. Именно поэтому, беря в руки инициативу, она вдруг сказала:

– Расскажи о том старике, который впервые тебя привёл к этому дому. Откуда у него были сведения?

Я пожал плечами.

– Старик ни при чём. У него своя жизнь, своя история. Просто он был свидетелем тех событий, которые проистекали у него перед глазами. И, конечно, как «живой свидетель» мне он был очень нужен.

Что касается этого дома… Просто родственник старика принимал участие в его строительстве. К тому же, сам этот дед, а точнее – тогда ещё молодой человек, был влюблён в женщину, для которой этот дом строился. Она не была замужем, и, естественно, влюблённый питал большие надежды, желая стать её мужем. Но его чаяниям не должно было осуществиться.

Мать этой молодой особы резко воспротивилась брачному союзу, разорвав их отношения.

– Он был ей не пара? – уточнила Ольга.

– Нет, дело в другом… Просто пожилая женщина видела абсолютную бесперспективность данного брачного союза. Он не принёс бы молодым счастье…

Ольга хмыкнула.

– Обычная история! Каких – множество.

Я согласился с её замечанием. Добавив лишь, что эта женщина руководствовалась не только житейской мудростью, но и чем-то иным…

– Чем же? – спросил Кирилл.

– Она видела будущее. По-нашему, была ведуньей, или как мы сейчас говорим – экстрасенсом. И, судя по всему – очень сильным. Ей можно было верить. По крайней мере люди очень уважали её и… боялись. Мой «живой свидетель» не смог ослушаться матери своей возлюбленной и навсегда (так ему казалось) уехал из Крыма. Вернулся сюда спустя несколько десятилетий, после Великой Отечественной войны. Видно не мог забыть своё юношеское увлечение, ставшее для него любовью на всю жизнь. Но здесь уже никого не было. Мать-ведунья умерла много лет назад. А её дочь выслали в Среднюю Азию вместе с остальными татарами, где она вскоре и умерла. В доме появились новые хозяева. Впрочем, эта часть «биографии» усадьбы вам уже не интересна. Как и мне. А старик часто приходил сюда, вспоминая свою молодость. Однажды и меня сюда привёл. Так вот…

– Подождите, а где же здесь связь с охотничьим замком Юсупова? – удивился Вячеслав. – Я её не прослеживаю…

– Я же говорил, что этот старик в молодые годы был один из строителей юсуповского имения. Кроме того, и его возлюбленная, и её мать вначале жили на территории имения. Собственно, там они и познакомились, там и родилась эта любовь. Но здесь более сложные связи и отношения, в которые были вовлечены другие семейства и роды. В двух словах всего не расскажешь. Но то, что Юсуповы, и в частности старший из них – Феликс Феликсович, хорошо знал мать возлюбленной моего «живого свидетеля» – это точно. Как и то, что строительство этого дома началось сразу же по завершении работ в Соколином. Оно как бы являлось продолжением стройки, но уже в другом месте. Не случайно же этот дом строили те же люди, что прежде были задействованы в возведении замка.

– Но этот дом вовсе не похож на замок! – воскликнул Вячеслав. – Он вообще по архитектуре не отличается от подобных ему татарских строений.

– Так и должно быть, – заверил я, – он и не должен ничем выделяться. Главное – что он скрывает.

– А вам известно, что он скрывает? – спросил Кирилл и посмотрел прямо мне в глаза.

– Отчасти… По крайней мере, я не сомневаюсь, что поставлен он не на случайном месте. Как и то, что в определённый момент он должен себя проявить.

– Не поздно ли… – протянула Ольга. – Судя по вашему рассказу, дому же лет сто. Он дряхлый, сыплется весь…

Я с ней согласился. Дом, действительно, старый. Главное – что он стоит, и в нём живут люди. Если же учитывать ту древность, которая здесь скрыта, то по сравнению с ней, он очень молод, даже юн. Так что, всё относительно…

– Не важно, что он стар, – сказал я, – главное, что мы в нём собрались. И я имею возможность рассказать вам о прошлом этого места. Дом поставлен в «точке», которую выбрала ведунья, о которой я вам уже говорил. Она указала точное место для этой усадьбы.

Дело в том, что…

Я на миг задумался, а затем сменил тему нашей беседы, понимая, что сейчас не следует продолжать разговор о первых хозяевах этого дома. Надо сразу окунуться в прошлое.

– …здесь был древний Портал. Центр его на массиве Бойко. Там спираль раскручивается из своего центра. Там же кристалл, который «держит» эту спираль. Массив Бойко находится внутри «силового треугольника» с углами соответственно в Соколином, Счастливом и Ливадии. А «силовыми точками» в трёх этих местах являются охотничий замок князя Юсупова, «наш» дом и ливадийский дворец русских царей. Из каждой из них возможно включать Портал в работу. Пока же он находится в «заглушённом» виде. Но, очевидно, время для того, чтобы его реанимировать, уже наступило…

Кирилл быстро вышел из гостиной и вернулся через минуту с большой картой Крыма. Он разложил её на столе, отодвинув чашки к краю. И стал изучать местность, молча нанося на ней какие-то знаки, а затем сказал:

– Да… Действительно, глобальная структура. Впрочем, немного я о ней знаю. Хотя была мне открыта лишь та часть Портала, которая географически связана со Счастливым. Вы же как-то умудрились рассмотреть её целиком.

– На это у меня ушло больше тридцати лет. Почти вся сознательная жизнь. Так что не мудрено.

– Но другие же до этого не докопались!

– Не докопались, – согласился я, – просто им не надо было. А те, кто докопался – огласке подобные вещи не предавали.

– Себе дороже? – уточнил Вячеслав.

Я посмотрел на часы. Мне пора было собираться в обратный путь. В Счастливое автобусы ходили редко, и опоздать на последний рейс я, конечно же, не хотел.

6

Новая встреча с Кириллом у меня состоялась уже в Севастополе. Писатель, как и обещал, снабжал меня своими книгами, которые я «проглатывал» в один миг. За короткое время мною была прочитана вся его «Голубиная книга». А в конце – я оказался первым, кто прочёл его новую дилогию. Именно ту, которую он дописывал в момент нашего знакомства. Так что в определённом смысле я оказался «первооткрывателем» того, что Кирилл доносил людям.

Я не собираюсь анализировать прочитанное. Скажу лишь о своих ощущениях. Вначале было трудно «въехать» в тему. Не мог определиться с жанром. Что это: фэнтези, одно из популярных современных направлений прозы, или что-то иное? Постепенно втянулся в повествование и стал воспринимать его как реальность. Пусть и давно ушедшую от нас (или мы от неё?), но всё же – реальность, не выдумку. То ли этот Руданский и в самом деле искусный писатель, способный так преподать факты, что ты начинаешь в них безропотно верить. То ли он и в самом деле стал обладателем бесценной информации и просто излагал её сухо, конкретно и ясно. Конечно, я помнил пояснения Руданского о том, что он нашёл реальные древние свитки и сумел их прочесть (причём каким-то чудным образом!). Так что больше подходил второй вариант, поясняющий мои ощущения относительно характера Голубиной книги. Хотя, если честно, я до сих пор не верю в то, что он эти свитки нашёл. Это же сенсация мирового масштаба! Но о ней никто не знает. А люди, такие, как я, «посвящённые» Кириллом в тайну появления его Голубиной книги, воспринимают его слова о свитках, как само собой разумеющееся. Они что, не понимают всей значимости? Или не верят Руданскому, мол, давай, давай, вешай нам «лапшу» на уши…

Впрочем, я несколько отвлёкся. В Голубиной книге и в самом деле речь идёт о сияющих. Руданский ни разу не назвал их «богами» или «египетскими богами». Для него они кровь от плоти живые личности, пусть и высшего порядка. Они стали героями его книги, тех сюжетных линий, которые Кирилл проводит в своих романах. Я не считаю себя египтологом, но кое-что о деятельности Тота, Гора и их сподвижников знаю. Вовсе не уверен, что написанное Руданским точно стыкуется с известным нам (и мне!) из египетской мифологии. Скорее всего – разночтений уйма.

Самый основной из них – местопроживание сияющих. По общепринятой египетской версии они пребывали на землях, соседствующих с Нилом, которые теперь называются Египтом. Иногда египетские боги совершали путешествия (экспедиции) в дальние земли, но всегда возвращались на Нил.

По версии же Руданского, они (то есть сияющие с именами египетских богов) жили в разных местах. Но больше всего – в Крыму. Египет был лишь фрагментом, пусть и важным, их земной биографии.

Может быть, и в самом деле. Мифы и легенды о египетских богах – это лишь часть истории жизни сияющих? Так сказать, африканских след в их судьбе. А Голубиная книга – наиболее полный архив о их пребывании на нашей планете, и он охватывает не часть, а весь период жизни сияющих? По крайней мере, приняв такую версию, можно примирить Голубиную книгу Руданского и египетскую мифологию.

Но я возвращаюсь к самим сияющим и тому периоду в их жизни, который связан с Крымом. Если следовать Голубиной книге, то Крым их «притянул» к себе вследствие нахождения на этом полуострове древних (уже тогда!) духовных систем. И, прежде всего, Коло Ра (Глаза Гора). Это одно из названий Портала (выполненного в виде огромного круга или Коло). Сияющие считали, что тот, кто владеет этим Порталом, тот является хозяином Земли. Читай: той цивилизации, которая обитает на нашей планете.

Учитывая же, что главная цель пребывания их на Земле заключалась в создании и развитии цивилизации по их типу, нетрудно догадаться, почему именно их интересовал именно Крым, и почему они так стремились сюда. Можно сказать, что нынешняя цивилизация людей напрямую вытекает из той, которую создавали сияющие. Так что мы в определённой мере прямые наследники тех, кто так стремился стать хозяином Портала (Коло Ра). По крайней мере, такой вывод вытекает из книг Руданского.

Кирилл достаточно точно описал место, где Коло Ра располагается. Это район морской акватории (и кромки берега), охватывающий территорию от мыса Феолент до мыса Айя.

Сюда же входит и балаклавская бухта с приморским городком Балаклава, в котором я сейчас живу. Надо сказать, это немаловажное для меня обстоятельство польстило моему самолюбию. Я ведь мог купить жильё где угодно, в любом (доступном по ценам!) уголке Крыма. Но остановился же на Балаклаве. Кстати, Кирилл утверждал, что и древние свитки, которые легли в основу его Голубиной книги, он нашёл именно здесь. Они по-прежнему находятся в старом схроне. Так что я теперь хожу по древним улочкам Балаклавы и всё время прислушиваюсь к своей интуиции. Не «проклюнется» ли их местонахождение? Пока всё тихо. Впрочем, Руданский уверил меня, что свитки находятся под защитой. И вряд ли я смогу учуять их…

Кажется, я снова отвлекаюсь от темы. Если следовать сюжетной линии Голубиной книги, то понятно, почему Кирилл Руданский оказался в селе Счастливое, в том доме, где мы и познакомились. Просто задолго до него сюда пришли сияющие. В частности, Исида и Гор. Подобная информация для меня удивительна. И если бы я знал о ней раньше, то наверняка более цепко осматривал бы прилегающую территорию, каждый камень… Мало ли что может обнаружиться. Впрочем, до меня это уже много раз делали другие люди, тот же Руданский. Если что-то и обнаружилось, то оно стало достоянием этих первооткрывателей.

По всему выходило, что Руданский, как собака-ищейка, шёл по пути сияющих, исследуя каждый метр пространства, где они могли быть. А в Счастливом – в особенности. Следуя Голубиной книге можно сделать вывод, что Исида и Гор здесь пробыли долго. Они буквально возродили это место, восстановив многое из того, что прежде здесь было ещё до них.

Именно: не построив своё, а восстановив старое. Можно сказать, что то место, где сейчас расположилось Счастливое для них (понятно, что такого названия тогда не существовало) было своеобразным символом возрождения.

Такое понимание значения данной местности, и в частности дома, где я познакомился с его хозяевами и Кириллом Руданским, меня вполне устроило. Ибо оно совпадало с теми сведениями, которыми располагал я, получив их независимо от желания и воли автора Голубиной книги. Единственное различие в том, что я «проглядел» пласт истории, связанный с пребыванием здесь сияющих, а Кирилл, наоборот, сделал ставку именно на них. Но, может, оно и лучше, что люди приходят к одному мнению разными дорогами, не зная друг о друге? Такие исследования кажутся более непредвзятыми и честными.

7

Но в последней дилогии Руданского, которую я только что прочитал, романы «Башня Юпитера» и «Возвращение Диониса» меня буквально задели за живое. Я понял, что писатель подошёл очень близко к открытию тайны этого места. Так близко, что я даже почувствовал, как меня обжигает жарким пламенем огонь, который был зажжён в древнем очаге самими сияющими. Всматриваясь в языки пламени прошлого, я стал различать неясные контуры тех времён. И с каждой минутой они становились всё чётче и яснее. Теперь я видел этот мир уже не глазами Руданского, а глазами этих самых сияющих – Исиды и Гора.

Конечно, мне очень захотелось встретиться с Кириллом и поговорить с ним. Тем более что вопросов для такой беседы накопилось более чем достаточно. При первом удобном случае такая встреча состоялась.

Мы говорили о его книгах, о том, как Руданский пришёл к мысли, что Голубиную книгу надо вообще писать и издавать. Может быть, то, что ему удалось узнать, не принадлежит обществу, а является информацией для избранных? Кирилл убеждал меня в обратном. Если пришло время Голубиной книги, значит ей быть! Она, образно выражаясь, как птица Феникс, воспрянет из праха и взлетит в небо. А уж кто её прочтёт…

Руданский рассказал мне, что вдохновительным началом на собственные литературные труды стала для него книга «Тень орла», которую он прочитал несколько лет назад. Там тоже говориться о тайнах прошлого, которые теснейшим образом переплетены с событиями наших дней. И если автор не побоялся их опубликовать, значит действительно пришло время им стать достоянием общественности.

Я аж подскочил. Надо же, Кирилл говорит о «Тени орла»! У меня эта книга есть. И не просто есть, длительное время я считал её настольной книгой. Много раз прибегал к её «услугам». Можно сказать, она тоже послужила для меня образцом, благодаря которому я написал свой «Замок воина», а затем «Магию чаира». Вообще – вторая моя книга напрямую вытекала из романа «Тень орла», я даже посвятил её автору, которого звали Алексеем Швецовым.

– Скажи, Кирилл, – обратился я к Руданскому, – а тебе известен автор книги «Тень орла»?

– К сожалению, нет… Знаю, он – севастополец. Но пути наши никогда не пересекались. Он погиб при странных обстоятельствах…

– Утонул, – добавил я.

– Да, я знаю… А почему ты интересуешься им?

– Просто это мой друг. Мы провели с ним много времени. Даже были в здешних местах. Поднимались на плато Бойко, в частности… Оттуда любовались открывающейся горной перспективой. И в частности – селом Счастливым, которое видно с горы Сотиры.

Руданский пожал плечами.

– Я, конечно, ничего этого не знал… А с какой целью вы поднимались на Бойко?

– Алексей открыл мне некоторые тайны этого места. Кстати, он знал о Портале. Что же касается Счастливого, то, кажется, Швецов догадывался об особой судьбе этого места. Хотя, насколько я понимаю, о вашем доме он не слышал.

Наш разговор плавно перешёл к Счастливому, и я сразу же спросил у Кирилла, мол, неужели сведения о башне Юпитера (так он назвал одну из своих книг) он почерпнул из древних свитков, которые обнаружил в Балаклаве?

Руданский заверил меня, что так и есть. На территории усадьбы в Счастливом, где живут Ольга и Вячеслав, действительно стояла такая башня.

– Я вышел на эту тему удивительным образом, – улыбнулся Кирилл, – подспудно чувствовал наличие здесь чего-то важного. И даже факт моего знакомства с хозяевами дома – из числа «великих случайностей». Впрочем, это, наверное, не случайность, а Промысел привёл меня в Счастливое. Как прежде – к месту, где спрятана Голубиная книга.

– Ты говоришь о древних свитках? – уточнил я.

Кирилл утвердительно кивнул головой.

– О них… Знаешь, это бездна знаний. Можно всю жизнь посвятить их изучению. И написать сотни книг. Я вообще не собирался писать о ни о каком Счастливом и башне Юпитера, ибо считал, что это второстепенная информация из всего того, что почерпнул в Голубиной книге. Но меня так развернули…

– Кто?

Руданский развёл руки в стороны.

– Жизнь… Впрочем, были и «потусторонние явления». Я не сразу понял их значение… Но теперь, задним числом, отчётливо вижу, что моё первое появление в доме Ольги и Вячеслава было кем-то заранее организовано.

Я приведу один такой пример. У ребят были проблемы с водопроводом. Старая ветка «сгнила», поэтому они решили заменить трубу. Ну а я предложил продолжить её – удлинив на несколько метров так, чтобы охватить и второй этаж. Точнее – вот этот пригорок, где у них стоит банька.

– Здравая мысль, – согласился я.

– Так вот, – продолжил Кирилл, – когда я стал копать траншею под эту дополнительную часть водовода, мне пришлось разобрать часть старых подпорных стенок. Именно там я почувствовал нечто необычное…

– Что именно?

– Так словами не передашь… Это очень непривычные ощущения. Как будто бы ты провалился в старый затхлый подвал… Хотя в реальности – я «твёрдо» стоял на земле, над головой светило солнце и дышал я чистым горным воздухом. А вот камни, которые стали мне попадаться на дне траншеи, показались более чем интересными. Они явно прежде были использованы в строительстве. Но теперь были засыпаны землёй. И, судя по твёрдости грунта, – очень давно…

В один из дней, порядком устав от землеройной работы, я решил принять баньку. Вячеслав предварительно её растопил, так что мне оставалось лишь расслабиться после трудового дня и получить удовольствие. Я быстренько разделся в предбаннике, сбросив грязную одежду на стоящий там табурет. И в тот момент, когда взялся за ручку двери, чтобы войти в парилку, вдруг явственно почувствовал прикосновение к плечу. Я даже подумал, что это паутина. Но позже, присмотревшись, никакой паутины в предбаннике не заметил… По ощущениям это была рука человека. Она скользнула вверх – к голове, а затем вниз – к животу. Как бы ощупывая меня, как это бывает при досмотрах.

Всё случилось мгновенно. Прошли какие-то доли секунды и «контакт» со мной был закончен. Я лишь понял, что прошёл нечто, напоминающее контроль-тест. И даже услышал, как будто бы мне даётся «добро». Только на что? На посещение парилки? Вряд ли. Я думаю, речь шла о чём-то более важном…

Кирилл посмотрел на меня и провёл руками по плечам.

– До сих пор чувствую это прикосновение. Сильное, упругое, живого человека. Ничего подобного в моей жизни прежде не было.

– И ты что, не испугался? – удивился я.

Руданский рассмеялся.

– Веришь? Не успел!

8

– А потом? – не сдавался я.

– Потом…

Руданский задумался.

– …потом я вспомнил, что в свитках имелись сведения об очень похожем месте в горах, которое чем-то крайне заинтересовало сияющих. Я стал сравнивать, вычислять… Словом, понял, что речь идёт об одном и том же. Тут же появилось желание покопаться в земле, попытаться что-то найти.

Я рассмеялся.

– Надо же! Совсем недавно, находясь на территории вашей усадьбы, у меня мелькнула в голове такая же мысль. Найти какое-либо подтверждение древности этого места. Но я тут же остудил себя. Если здесь побывал Руданский, после него вряд ли что-то осталось.

Кирилл хмыкнул.

– Провидец… Впрочем, в чём-то ты прав. Я решил траншею для водовода провести совсем в другом месте, а ту, первую «перепрофилировать» в место для будущих раскопок. Так что у меня появился собственный археологический уголок.

Но вода была главнее. Поэтому вначале мы провели трубы и подключили краны, а уж затем я снова обратился к своей затее. Постепенно узкая траншея превратилась в достаточно большую площадку. А спустя время я срыл довольно большую часть холма, углубившись внутрь его на три метра, и почти столько же – в ширину.

Теперь моим достоянием стала огромная куча вывороченных из земли камней. Это был «дикарь», но по внешнему виду – явно употреблявшийся ранее в строительстве. У некоторых были ровные, точно отбитые под углом 90 градусов углы, другие и вовсе напоминали блоки, наподобие нашего шлакоблока.

Наконец мне улыбнулась удача. Я вышел на ровный ряд камней, который был ничем иным, как кладкой стены или фундамента. Стал осторожно рыть вдоль этой кладки, пока не оконтурил территорию, охватывающую какое-то древнее строение. Оно было сравнительно небольшое. В квадрате метра три на три.

– Так ведь ты столько и выкопал! – выпалил я.

– Ну да… Поэтому у меня и получился квадрат. Я строго следовал древнему фундаменту.

– Вот бы посмотреть на эти камни… – мечтательно заявил я.

– А вы разве их не видели? – удивился Руданский.

– Признаюсь – нет. Я не успел ничего рассмотреть, ибо услышал, как меня кто-то позвал. Это была Ольга… Впрочем, следом подошли и вы…

– Да… – продолжил Кирилл. – Там есть прелюбопытнейшие экземпляры. Реликты! Почти все – из диорита.

– Да ты разбираешься в камнях? – удивился я.

– Нет, – честно признался Руданский, – нисколько. Это мне специально сказали… Я же не каменщик, не строитель…

Но я сейчас хочу сказать о другом. Эти земляные работы, на которые я потратил целый год, подвигли меня на сюжет новой книги, которую я впоследствии назвал «Башней Юпитера». Чем больше я копал, тем явственнее в моей голове проступал её сюжет. Откровенно говоря, я даже не понимал, откуда черпаю знания о прошлом данного места. То ли из вырытой мною ямы, то ли из древних свитков. Может, это была компиляция того и другого. И одни сведения вошли в другие, как в пазлы, проявив действительную картину прошлого.

Так я открыл одну из тайн этого места. А пропуском к этому и явилось моё «ощупывание» в предбаннике. Как будто кто-то удостоверялся: тот ли я человек, которому можно доверить.

– Или тот, которого здесь давно ждут? – уточнил я.

Руданский вздёрнул руками.

– По крайней мере, здесь действительно имеются конкретные, пусть и невидимые, хранители и стражники, которые следят за происходящим и, если надо…

– Могут и по голове настучать… – быстро нашёлся я.

– Может быть, – согласился Кирилл. Хотя было видно, что он хотел сказать что-то иное.

– Кстати, – сказал я, – Алексей Швецов, когда писал «Тень орла», тоже убедился в наличии подобных хранителей-сохранителей.

Он много времени проводил на территории братского мемориального комплекса, что на Северной стороне Севастополя, где занимался раскопками колодцев и подземелий. И неоднократно убеждался, что его «ведут». Может быть, и замысел его книги «Тень орла» вызрел в результате такого духовного покровительства свыше?

Руданский кивнул головой.

– Аналогия со мной явная. Да, жаль, что я со Швецовым не был знаком. Интересно, был ли в его жизни эпизод, когда бы его «ощупывали», как меня: тот ли это человек?

– Не знаю. Он не рассказывал о таких вещах.

Руданский махнул рукой.

– Ладно! Дело не в этом. Просто, когда откопал остатки то ли стены, то ли фундамента, я уверился в том, что это и есть фрагменты башни, которая когда-то здесь стояла. По крайней мере, её описание из свитков уж очень походило на то, что я разрыл. Тогда я, как можно более красочно, рассказал Ольге об этом древнем строении. А она возьми – и нарисуй. Получилось, в общем, похоже… Ты сам видел.

После этого мне ничего не оставалось, как засесть за книгу, название которой всплывало автоматически… Вы её читали?

– Читал, – я утвердительно кивнул головой, – написано утвердительно. Как будто бы автор присутствовал при всём. Впрочем, судя по твоему рассказу, так фактически и было. Просто присутствие это – особого вида. Его можно назвать «состоянием».

Кирилл со мной согласился. И в этот момент…

Надо сказать, я приехал к своему новому знакомому не с пустыми руками. Захватил с собой книгу «Замок воина», о которой Руданскому уже рассказывал. Мне хотелось подарить её писателю непременно. Так сказать, автору от автора. Хотя делал я это с содроганием. Ведь он профессиональный литератор, а я – аматор. И, тем не менее…

Кирилл очень благосклонно принял от меня подарок и даже сказал какие-то поощрительные слова в мой адрес. Обещал прочесть книгу при первом удобном случае. Я утвердительно кивнул головой, а сам подумал: «А что, если она ему не понравится?». Но вслух ничего не сказал.

В это время Руданский перелистывал «Замок воина», бегло пробегая отдельные строчки текста. Понятно, ухватить сюжет за столь мизерное время он не мог, но всё-таки…

Положив книгу на стол, Кирилл сказал:

– За подарок – спасибо. В свою очередь я тоже хочу сделать нечто приятное. Через два дня намечается моя поездка в Счастливое. Предлагаю составить мне компанию. А там, на месте, я «познакомлю» тебя с теми камнями, которые удалось откопать. Насколько я понимаю, тебе они интересны?

Я с радостью согласился поехать в Счастливое. Надо сказать, желание посетить место, где была башня, возникло сразу, но напрашиваться самому было как-то неприлично…

9

Ольга и Вячеслав встретили нас с радостью. По крайней мере, Руданского. К тому времени мы с Кириллом были уже на «ты». Случилось это сразу после того, как я подарил писателю «Замок воина». Кирилл просто сказал: «Раз мы коллеги по перу, то нечего друг другу «выкать». Мы ведь теперь как братья». Мне подобные слова были лестны. Правда, забегая вперёд, скажу, что пока Руданский не прочёл мою книгу и не дал ей хороший отзыв, «ты» при обращении к нему ещё долго застревало в моём горле.

А вот Ольга с радостью перешла из официального обращения на более естественное в кругу друзей. Она сказала: «Давно пора!». Вячеслав же, человек более церемонный, оставался со мною на «вы» ещё долго. Очевидно, он с людьми сходился не сразу. Ему требовалось время, чтобы почувствовать человека и принять его.

– А вот и камни! – сказал Руданский, указывая рукой на большое нагромождение дикаря.

В самом деле, здесь были и отёсанные блоки с ровными краями, явно рукотворного происхождения. Я присмотрелся и явственно различил среди них камни с характерным зеленоватым отливом.

– И в самом деле, здесь много диорита. Человек, которого ты приглашал для консультации, сказал правду. Кстати, в кладке диорит красив и благороден. Сооружения из него очень эффектны и от них отдаёт стариной.

Кирилл перевёл взгляд на Ольгу, стоящую рядом.

– Вот! А я что говорил.

Ольга тут же пояснила:

– Кирилл загорелся идеей восстановить эту древнюю башню. Уж если я её нарисовала, а он написал целую книгу о ней, то теперь остаётся лишь одно – возвести её там, где она прежде стояла.

– Это шутка? – уточнил я.

– Вовсе нет! – твёрдо сказал Кирилл. – Такое желание у меня есть. Именно поэтому я так тщательно расчищаю эту площадку и складываю камни…

Я осмотрелся вокруг. Рядом с грудой камней начинался холм. Его высота была около трёх метров, тянулся он от дома к калитке и был частью естественного рельефа местности. Часть его Кирилл и срыл, сделав ровную площадку квадратной формы. Я вспомнил его рассказ о земляных работах и, конечно же, сразу догадался, где именно Руданский собирается восстанавливать башню.

– Место подходящее… – сказал я. – Смотрелась бы она здесь красиво.

– Да, да, – согласился со мной Руданский, – я так и вижу её здесь. А переднюю сторону башни можно облицевать этим самым диоритом…

– Это тебе твой знакомый подсказал?

– Нет, я сам так думаю.

Я вновь стал рассматривать камни, находя в этой груде весьма прелюбопытные экземпляры. А на один из них Кирилл сам обратил моё внимание. Камень был большой, килограммов на сто – сто пятьдесят, с ровными углами. Настоящий блок. Я даже залюбовался им. А в центре…

– Это дыра, – стал пояснять Руданский, – с абсолютно ровными краями и везде выдержан диаметр четыре сантиметра. Я измерял. Не так-то просто в крепком диорите выдолбить подобное отверстие! Я сверялся со специалистами, и они уверили меня, что такие углубления использовались не в строительных, а в ритуальных целях. Скорее всего, подобное отверстие выполнено жрецами, либо по их просьбе. А на месте башни или в ней самой проводились обряды…

Ты же читал книгу «Башня Юпитера», там есть описание некоторых из них.

Я согласно кивнул головой – читал. Но если следовать сюжетной линии книги, можно сделать вывод, что изначально подобные обряды связаны с деятельностью самого Юпитера. Да и обрядами их назвать сложно – скорее всего, это технологии, целые технологические процессы…

– Так ты собираешься восстановить башню по древнему образцу?

– Да, конечно. И имя за ней оставлю прежнее – башня Юпитера.

Меня вдруг даже передёрнуло. Как будто бы Кирилл в этот момент сказал какую-то сокровенную истину. Может быть, и в самом деле все эти камни служили при сооружении ещё первой башни? Может быть, она и в самом деле стояла именно здесь, и это не плод фантазии Руданского?

В этот момент я вдруг вспомнил, как юношей стоял на этом же месте, приведённый сюда в зимний день дедом Василием. Помню, как топтался на месте, подминая ногами холодный, хрустящий под моей тяжестью снег. Это было именно же здесь! Как я забыл? Дед Василий заверил меня тогда, что место это непростое… Здесь в древности стояло какое-то строение… Говорил ли он о башне? Трудно вспомнить… Но сведения у него были верные. От самой Шариде…

– Скажи, Кирилл, – спросил я, – а зачем тебе нужна эта башня?

– Башня Юпитера?

– Да.

– Потому, что это башня Юпитера! Символ этого места. Она была доминантой всей этой местности… Ты ведь читал в моей книге.

– Но ведь это было в прошлом. А зачем она нужна тебе сейчас? Ты что, собираешься жить в ней?

– Вовсе нет!

– Тогда зачем?

Руданский на мгновение задумался, а затем сказал:

– Вот не поверишь – не знаю! Должна быть – и всё! А зачем? Очень хочется восстановить её на прежнем месте. В прежнем величии и силе…

– Это твоё безотчётное желание? – уточнил я.

Руданский хотел возразить, но потом передумал, внутренне соглашаясь со мной.

– Может быть, ты и прав… Вот Вячеслав тоже не может понять, зачем мне непременно надо восстановить башню. А мне нечего ему сказать…

– Нет достойных аргументов?

Кирилл утвердительно кивнул головой.

– Да. В самом деле, разве можно принять за таковой свою собственную внутреннюю потребность? Здесь нет логики. Здесь присутствует лишь желание. Возможно – даже не моё… А идущее откуда-то свыше. Может быть, от самой башни, которая желает быть восстановленной в прежнем виде. Ибо время её вновь пришло…

Ольга прервала наш разговор своим едким замечанием:

– Только наш Кирилл не строитель, он писатель. Ну, ещё исследователь. Вырыть котлован – это одно. Его упрямство и энтузиазм позволили переворошить целый КАМАЗ земли. Но строить башню! Да ещё с учётом сохранения её древней конструкции… Здесь знания нужны и руки подходящие…

Кирилл сердито посмотрел на Ольгу.

– Я прошу тебя, не начинай…

Ольга не сдавалась, и между ними разгорелся спор. И тогда я, не ожидая даже от себя самого, предложил собственные услуги. Всё-таки я профессионал. И хотя прежде сакральные сооружения возводить мне не приходилось, но с башней-то можно справиться.

В конце концов, не случайно же именно в этом месте встретились два Кирилла, как два солнца. Раз дан знак, значит, у него должно быть конкретное материальное воплощение. Например, в виде строительства башни…

1

Строить башню мы начали незамедлительно. Я провёл необходимые размеры и выяснил, что котлован (точнее – срез холма), вырытый Руданским, надо расширить. Иначе внутренние помещения башни будут слишком малы. Кирилл несколько огорчился, ибо рыть землю и выволакивать из неё тяжеленные камни он уже устал. Но, всё-таки с моими доводами согласился. К тому же, я и сам не прочь был взяться за лопату.

Вскоре работа, как говорилось в незабвенные советские годы – «закипела». Мы расширили левую стенку среза холма, и я с удовольствием находил всё новые камни. Некоторые из них являлись диоритом, и мне уже представлялось, как красиво этот зеленоватый камень «заработает» на лицевой стороне башни. Кирилл тоже втянулся в работу, так что денька за три я планировал уже приступить к следующему этапу.

Конечно, разбирая камни, я каждый из них тщательно осматривал, стараясь обнаружить какие-либо знаки. Но ничего приметного на глаза не попадалось. И вдруг…

Кто-то из нас, расчищая смежный с подпорной стеной участок, приблизительно на глубине одного метра, подсёк лезвием лопаты какой-то чёрный кружок, сантиметра два в диаметре. Такая мелочь… Её и заметить-то было почти невозможно.

Уж не знаю, каким чувством – шестым или седьмым, Руданский почувствовал, что этот кружок не простой. Он отставил лопату в сторону и, взяв находку в руку, принялся тщательно её рассматривать. Я, занятый своим делом, на манипуляции писателя не обратил никакого внимания.

Очистив кружок от глины, Кирилл с силой подул на него, но, не удовлетворившись результатом, быстро пошёл в направлении крана с водой. Под тонкой прозрачной струёй стал тщательно оттирать находку. И лишь тогда я окликнул Руданского, не понимая, по какой причине он покинул «строительный объект».

Кирилл вернулся ко мне, неся на мокрой ладони то, что так его заинтересовало.

– Смотри, что я нашёл!

– Что там у тебя?

– Кажется – копейка.

– Копейка?

– Да, царская… Надо очистить лучше. Но единица явственно видна. И слово «коп…». Смотри сам.

Я взял в руки находку и повертел ею так и этак. Бесспорно, это была монета, возможно даже царских времён.

– Как ты вообще умудрился рассмотреть её?!! – искренне удивился я.

Кирилл вздёрнул плечами.

– Даже сам не знаю… К тому же, на такой глубине… Как она сюда попала… Как думаешь?

Я никак не думал, предложив лишь Кириллу набрать в стакан воды и опустить туда на сутки эту монету. За это время глина, въевшаяся в неё, размокнет, что позволит находку очистить ещё лучше. Руданский так и поступил.

Сам же стал думать о том, что история с копейкой мне уже знакома. Вроде бы о какой-то подобной копейке мне приходилось слышать. Или читать?

Какие-то смутные воспоминания бродили в моей голове, но ничего вразумительного относительно царской копейки вспомнить не смог. А тут ещё Руданский вернулся и сбил меня с мысли… Мы вновь взялись за лопаты, расширяя (или углубляя?) фронт работ. Я самым тщательным образом просеивал землю, надеясь ещё что-то найти. Но безрезультатно. Кирилл тоже ничего не нашёл. И, тем не менее, он был рад и копейке.

Несколько дней он её тщательно очищал. Никаких особых средств для этого у него под рукой не оказалось. Да и навыками реставрации монет мы не владели. И, тем не менее, обычная вода и «железное» упрямство Кирилла сделали своё дело. Теперь копейка была как новенькая. Хорошо читался текст, был виден царский герб и даже очень мелкие буковки с.п.б., что значило – «Санкт-Петербург». Очевидно, это город, где монета чеканилась. Копейка была медная, что даже вытекало из текста, выбитого над двуглавым орлом. Странно только, почему она за столько времени не окислилась, не пошла «зеленью»? Или в те времена монеты покрывали особым защитным слоем?

Но самое главное, на лицевой стороне были выбиты большие цифры, обозначившие год чеканки – 1913. Кирилл, вертя монету в руках, вдруг сказал:

– Что-то мне этот год напоминает…

А у меня сердце бешено заколотилось. Где, где я слышал о подобной монете?

– Ах, да! – вспомнил писатель. – Это же год, когда в России отмечалось трехсотлетие дома Романовых. Выходит, юбилейная монета!

А я весь покрылся потом, не в силах вспомнить о «своей» копейке. Ну, где я о ней уже слышал, где?

Руданский позвал Ольгу и Вячеслава, обещая их порадовать сюрпризом. Надо сказать, всё это время он скрывал от хозяев дома свою находку, желая подать её в самом выгодном свете. Его замысел удался.

Ольга взяла копейку в руки и ахнула:

– Ты что, и в самом деле нашёл её здесь?

Кирилл победоносно посмотрел на хозяйку дома.

– Я такой!

– А как хорошо сохранилась…

Ольга передала монету Вячеславу, а сама начала выспрашивать у меня с Кириллом, при каких обстоятельствах копейку удалось обнаружить. Видела бы она, как выглядела монета, когда Кирилл нашёл её!

Когда Вячеслав возвращал копейку Кириллу, то заметил:

– Теперь у тебя уже две находки.

Я подумал, что речь, кроме монеты, идёт о камне с аккуратным отверстием посредине, поэтому особого внимания на эти слова не обратил. А Ольга вдруг оживилась.

– Сейчас принесу! – крикнула она и быстро пошла к дому.

Я покосился на лежащий рядом диорит со «жреческой дырой» посредине и тут же переключился на монету, рассказывая Вячеславу, с какой тщательностью мы просеивали землю, надеясь найти ещё что-либо интересное.

Ольга вернулась через минуту, держа в руке какую-то металлическую штуковину. Она передала принесённое Кириллу.

– На! Соедини их вместе.

– Что это? – поинтересовался я.

– Подсвечник, – сказал Кирилл, – точнее, его верхняя часть…

– Он нашёл его здесь же! – пояснила Ольга.

Я удивился. Кирилл ничего не рассказывал о первой находке.

Руданский лишь рукой махнул.

– Это было ещё год назад. Я уже и думать забыл о нём…

– Можно посмотреть? – я вопросительно посмотрел на писателя.

Тот тут же отдал мне какой-то «огрызок» подсвечника, и я почувствовал в руке тяжесть металла. Но не только это. Мне вновь сделалось жарко. Вдруг показалось, что такой подсвечник я уже видел. Даже в руках держал…

Откуда вообще взялись эти навязчивые мысли? Вначале с монетой, а теперь с обломком подсвечника. Может быть, это место так действует на мозги? Или я переутомился от тяжёлого физического труда. Давно я так не пахал: с рассвета и до заката, без выходных…

– Нет, надо сделать перерыв в работе, – предложил я, – а то загоняли друг друга…

Кирилл с радостью согласился. Он тоже устал и ему требовался выходной.

Решили продолжить землеройные работы через два дня. Мой сотоварищ остался в Счастливом, а я уехал домой, в Балаклаву.

2

Дома у меня было два дела. Одно – «официальное», ради которого я и выбрался из Счастливого: закупить и привезти для стройки необходимые материалы. Благо с этим проблем у меня быть не должно. Хорошие связи в «строительный кругах», да и свой личный опыт позволяли безошибочно определиться и с количеством, и с качеством, и, конечно, номенклатурой, выражаясь казённым языком профессионалов.

Что же касается второго дела… Речь шла о моём личном архиве. После переезда в Балаклаву я его не разбирал, и все бумаги преспокойненько пылились в кладовке. Что-то мне подсказывало: где-то там, в недрах бумаг, таится разгадка на мучавший меня вопрос о монете и подсвечнике.

Забегая вперёд скажу, что интуиция меня не подвела. Хотя повозиться пришлось порядочно. Я почти не вылезал из кладовки, переворачивая горы бумаги. Иногда удивлялся собственной запасливости, находя справки, срок годности которых истёк сто лет назад. Иногда находил какие-то чертежи и схемы и надолго «зависал» над ними, пытаясь вспомнить, при каких обстоятельствах они были выполнены. Дела давно минувших дней! Сколько надежд и планов пылилось в этой кладовой! Они были сложены «до востребования». Но придёт ли их час? Может быть, лет через пять я наберусь решимости и отправлю всю эту макулатуру на растопку чьего-нибудь камина. Да хотя бы печки в дом Ольги и Вячеслава…

Ага! Кажется, что-то нашёл. Я стал бережно разбирать перевязанный бечёвкой увесистый пакет, завернутый в жёлтую оберточную бумагу. Именно его я искал, надеясь здесь обнаружить следы ускользающей от меня монеты.

В этом пакете я держал то, что составляло основу моей книги «Замок воина». Нет, рукопись я хранил в особой папке. А в пакете содержалось то, что ей предшествовало: старые фотографии, воспоминания людей, какие-то документы, мои собственные находки, зарисовки местности и тому подобное. Всё это хранилось для истории. Воспользоваться вторично этим материалом я больше не собирался. И, тем не менее – вот, пришлось…

Я стал бережно перебирать бумаги, надеясь обнаружить в них то, что меня интересовало. Наконец в руки попалось несколько пожелтевших листиков с описанием моих встреч с дедом Василием. Речь шла о старике, который однажды привёл меня на территорию усадьбы, где сейчас живут Ольга и Вячеслав. Я ребятам рассказывал о нём, впрочем, не называя имени этого человека. Думал, не пригодится. Но сейчас чувствую: дед Василий ещё напомнит о себе…

Ага, вот и нужное! Я стал читать: «…Сулима рассказала смешную историю. Она была связана с сорокой. Речь о птице. Очень любопытное создание! К тому же, наделена пытливым умом и особым отношением к людям. Однажды сорока выкинула такую штуку. Было это в юсуповском имении, которое в Коккозах (нынешнее Счастливое)…».

Я читал строчки, написанные когда-то собственной рукой, и улыбался. В самом деле, смешная ситуация, причём почти забытая. А ведь в своё время я даже хотел рассказ написать на её основе. Да как-то не пришлось.

Дочитав до конца, вдруг вспомнил, с каким воодушевлением поведал мне о ней дед Василий. Так красочно рассказывал… Я ещё раз перечитал полузабытые страницы и тут же углубился в собственные воспоминания. Они касались тех дней моей юности, когда я впервые попал в охотничий замок князя Юсупова, как стал невольным свидетелем тайн, скрытых до наших дней в этом заповедном месте, как познакомился с дедом Василием. Для меня это была настоящая удача! Мой пытливый ум находил всё новые и новые способы проникновения в тайны прошлого. В конце концов, спустя несколько десятилетий я написал «Замок воина». Но в эту книгу крошечный эпизод с сорокой не вошёл. Тогда, следуя сюжету, он был второстепенным, лишним. А вот сейчас, кажется, из забытья он выходит на первый план. Ай да сорока!

А в назначенный день я вновь приехал в Счастливое. Только теперь не на автобусе, а в грузовичке-трёхтонке китайского образца. За рулём был мой хороший знакомый по имени Василий (его звали, как и деда из моей юности!), который помог подкупить необходимый стройматериал и дал в придачу собственную бетономешалку. Я, конечно, был благодарен ему за такую помощь. И удивлялся лишь тому, что эта поездка проходила под «знаком Василия».

Хотелось сразу же рассказать ребятам эту историю с сорокой, но Василия-водителя задерживать было нельзя. Пришлось срочно разгружать грузовичок, перетаскивая мешки с цементом, арматуру и прочий строительный материал в дальний сарай.

А когда мой добровольный помощник уехал, Ольга, глядя на меня, воскликнула:

– На кого ты похож! Весь белый.

Ясно, я был в цементе. И прежде, чем войти в дом, требовалось принять ванную. Но так, как таковой в их доме не было, то я быстренько сполоснулся из ведра.

– Чаю хочешь? – предложил Кирилл.

Я, конечно же, не отказался. Надо сказать, что к тому времени Руданский завёз на машине песок и щебёнку, которые самолично перетаскал под навес. Вот, до чего же упрямый и настырный мужик! Строительных навыков – никаких. А прёт вперёд – как танк. Откуда столько энергии в человеке?

– Кстати, – сказал он, – я «отмахал» половину твоего «Замка воина». Занимательная вещица!

– Тебе понравилось? – обрадовался я.

– Даже очень. В тебе дремлет талант писателя.

Я засмущался. Какой из меня писатель! Так каждый может. Было бы желание и соответствующий «материал».

– А вот на счёт материала, – подхватил Кирилл, – ты напрасно прибедняешься. То, что ты собрал – уникально…

Мы ещё долго говорили о значении писательского труда, о селе Соколином и тех людях, благодаря которым был построен охотничий замок Юсупова. К концу нашей беседы я почувствовал, как сильно устал за этот день. И сил для того, чтобы рассказать историю о сороке, у меня не осталось. Я решил припасти её на следующий день. Тем более, что Кирилл явно не был готов её выслушать.

Но утро следующего дня выдалось суматошным. Руданский поднялся ни свет, ни заря, и тут же принялся устанавливать опалубку для заливки фундамента. Пришлось и мне просыпаться… Я начал подсказывать Кириллу какие-то тонкости, затем сам «завёлся» и быстро втянулся в работу. За день мы связали и установили каркас, который называется армированным поясом, и проверили работу бетономешалки. Вот теперь можно приступать к заливке фундамента и стен. Так что историю с сорокой я отложил на вечер…

А после ужина попросил Кирилла показать мне монету и фрагмент обнаруженного им подсвечника. Взяв в руки находки, я долго вертел их в руках, собираясь с мыслями, а затем сообщил, что для Руданского и хозяев дома у меня есть интересное сообщение.

Вскоре все трое расселись вокруг меня, как возле новогодней ёлки, и я начал наконец-то свой рассказ.

3

– Однажды в юности я попал в подземный ход, который начинался под замком князя Юсупова в Соколином. Вместе с моим другом мы обследовали его значительную часть. Именно там удалось обнаружить княжеский архив, вернее, бумаги технического порядка, касающиеся строительства этого замка, а также фотоальбомы, книги и прочую дребедень.

– О! – воскликнул Кирилл. – Я только что прочёл об этом в твоей книге.

Он покосился на Ольгу и Вячеслава.

– Вот закончу книгу, дам вам почитать…

Обращаясь ко мне, Кирилл кивнул:

– Продолжай. Извини, перебил…

Я собрался с мыслями и продолжил:

– Нет нужды перечислять то, что нам удалось обнаружить. Руданский прав, в своей книге я перечисляю наши находки достаточно точно. Но об одной хотелось бы сказать особо…

Не говоря больше ни слова, я взял в руки фрагмент подсвечника и поднял его над головой.

– …точно такой же подсвечник мне повстречался в подземельях замка. Буквально – его собрат, двойник. Если бы я лично не оставил его там, в подземелье, то вполне мог подумать, что держу в руке именно тот.

– А может быть это он и есть? – с сомнением в голосе спросил Вячеслав. – Мало ли, как жизнь складывалась у него. Вот смотри – он повреждён. Значит, потребовались какие-то обстоятельства, чтобы специально, видно по месту слома, нарушить его целостность.

Кирилл взял у меня из рук свою находку и, повертев перед глазами, положил на стол.

– Я с особой тщательностью перерыл всё вокруг места его обнаружения. Но второй, то есть нижней части подсвечника в земле не нашёл.

– Так её там и быть не могло! – воскликнул я.

– Почему? – удивилась Ольга.

– Сейчас расскажу…

Тот подсвечник, который находился рядом с архивом князя Юсупова, тоже был без нижней части, сохранилась лишь его верхняя часть, куда вставляют свечу. Я ещё подумал, зачем понадобилось прятать в схроне от людских глаз то, что надо попросту выбросить? Но ответ на свой вопрос не получил.

По прошествии времени, познакомившись с дедом Василием, я рассказал ему эту историю.

– А кто такой, этот дед Василий? – не поняла Ольга.

– Это из книги, – пояснил ей Кирилл, – тот старик, который привёл Кира в «наш» дом. Так ведь?

Я согласно кивнул головой.

– …и, вот что он мне поведал. Оказывается, действительно существовало два одинаковых одно рожковых подсвечника. К тому же, есть и некая история о том, как они оказались в семье князя Юсупова. К сожалению, в своё время я её не записал, понадеявшись на память, а вот сейчас вспомнить не могу.

Поэтому буду говорить лишь о той её части, которая касалась последнего эпизода, известного лично мне. Когда архив князя Юсупова был спрятан под землёй, по совету суфии Шариде, о которой скажу позже, был проведён особый ритуал. Он должен был помочь оградить это место от проникновения в него посторонних лиц. А подсвечник использовался ею как оберег. Если его тронуть…

Тут я засмеялся, вспоминая, чем закончилось моё посещение Юсуповских подземелий в юности. О том, что в какой-то миг дикий страх вселился в наши с другом сердца, когда мы услышали лязг затворов, скрежет закрывающихся металлических дверей и пулей вылетели оттуда. Больше спускаться под землю тогда ни я, ни мой друг не желали. И дали друг другу слово никому не рассказывать о наших страхах и проявленном малодушии, а также о самих подземельях и обнаруженном там архиве. И пока надо мной довлела эта невидимая сила – и я молчал!

– Разделили надвое подсвечник по просьбе Шариде, – продолжил я, – в знак взятого обета. И ещё чего-то. Дед Василий этого не знал. Он лишь был уверен, что подсвечник сломали специально.

– А кто такая Шариде? – не унималась Ольга. – Ты обещал сказать.

– Колдунья, – сказал Кирилл, – в книге о ней написано, потом прочтёшь…

– Не колдунья, – поправил я, – а шаманка. Так её русские называли. Хотя она на самом деле – суфия, из рода дервишей. Но это совсем другая история… Я же возвращаюсь к подсвечникам.

Имелся кроме первого, ещё и второй подсвечник. Он случайно достался или был передан Шариде на каких-то условиях, не знаю. Главное, что он оказался у этой женщины ещё в период её проживания в юсуповской усадьбе.

– С какой стати она там жила? – удивился Вячеслав. – Какое отношение она имела к высокородному русскому князю?

Я хотел пояснить, но меня вновь опередил Руданский.

– В книге об этом всё написано. Прочтёшь сам.

А я продолжил свой рассказ.

– Когда случилась октябрьская революция, род Юсупова, как и другие аристократические роды, постигла незавидная участь. Они лишись всех своих имений и богатств, оказались в эмиграции и больше никогда на родину не вернулись.

Челядь из их дворцов и замков разбежалась. Такая же доля постигла и Шариде. Она покинула охотничий замок, точнее, скромную башню рядом с ним, где вела аскетический образ жизни, и переселилась к Сулиме.

С собой она перевезла нехитрый скарб, среди которого был и подсвечник. Так этот предмет попал в село, которое сейчас называется Счастливое…

– Кир, – спросила Ольга, – а я не поняла относительно Сулимы. Это ведь её дочь?

– Да.

– Но ты ещё раньше говорил, что наш дом был когда-то построен для Сулимы.

– Это правда, говорил.

– И что сделано это было по желанию её матери, то есть Шариде? – уточнила Ольга.

– Так и есть. И ещё я подчеркнул: Шариде настояла строить дом именно на этом месте.

– Выходит, – предположила моя собеседница, – она переселилась туда, где заранее подготовила «запасное место». Да ещё и выбрала его специально. Это был такой расчёт, как думаешь?

– Не знаю… Когда я слушал разъяснения деда Василия, из его уст это выходило естественно, события проистекали сами собой. Но сейчас, когда я анализирую произошедшее сто лет назад, то вижу определённую логическую цепь. И она явно указывает на предварительную продуманность свершившихся затем событий. Среди них – и переселение Шариде к дочери. Она должна была оказаться здесь. И оказалась.

Точно также я могу сказать: этот подсвечник должен был тоже оказаться здесь – и оказался. Ибо он принадлежал теперь лично Шариде. Как бы – всё закономерно.

Другое дело, что он…

Я взял подсвечник, вернее то, что после него осталось, в руки и повертел его на солнце, рассматривая с разных сторон.

– …он был разделен в том самом месте, что и его двойник из подземелий Юсуповского замка. Это, как мне кажется, тоже не случайно. Сделала это Шариде, либо это совершили по её просьбе.

– Но зачем? – удивился Вячеслав.

– Очевидно, он имеет такое же значение для какого-то дела, как и его собрат из тайника Юсупова. И эту роль играет успешно. Вплоть до сегодняшнего дня…

Ольга опасливо отстранилась от подсвечника. В комнате наступила гнетущая тишина.

– Я же говорила тебе, – сказала хозяйка дома, – что он опасен! Не тащи всё в дом. А ты…

Кирилл оторопело посмотрел на Ольгу.

– Извини… Откуда же я мог знать…

Я, в свою очередь, быстро приглушил этот спор.

– Да погодите вы! Подсвечник не опасен. Говоря о том, что он играет роль аналогичной той, что у его подземного двойника, я имел в виду другое. То, что он специально разломан, подтверждает мою версию о взятом кем-то когда-то… к примеру, обете. Вот и всё.

Оба подсвечника, образно говоря, связаны общей задачей. Это было известно Шариде. Но назначение у каждого было своё. Первому отведена роль «стражника», а второму – «маяка».

– Как это? – не поняла Ольга.

– Ну, – пояснил я, – первый – как бы не пускал никого из «чужих» в подземелья юсуповского замка. А второй – будто указывал «своим», где он находится.

– А этот важно? – уточнил Вячеслав.

– «Своим» – да. Там, где он находится – сокровенное место. Это своего рода подсказка. Мол, копать надо именно здесь.

– Тогда, погоди! – прервал меня Кирилл. – Ты утверждаешь, что второй подсвечник – это своего рода маяк.

– Да.

– Здесь я с тобой могу согласиться. Если вспомнить эпизод в бане, когда меня «ощупывали», возможно проверяя, годен ли я, к примеру, для возведения башни Юпитера, то и присутствие здесь подсвечника однозначно связано с этим местом. Здесь всё сходится. Хотя, видишь – проявилась ситуация лишь через год. А тогда я пребывал в полном неведении.

– Но интуитивно ты же всё делал правильно, – поддержал его Вячеслав.

Кирилл неопределённо повёл плечами.

– Надеюсь…

Я хочу вернуться к первому подсвечнику. Почему он, выполняя функцию стражника, тем не менее, «пропустил» к архивам Кира? Ведь тот фактически являлся чужаком?

– Нет же, он функцию свою исполнил. Нагнал страх! И ребята выскочили из подземелий…

– Но, он же и «выгнал» его из подземелий, – уточнил Вячеслав.

– Это – потом. А вначале-то «пустил»!

– Может быть, это проверка была, – предположил я, – как и у тебя. Только в случае со мной роль подсвечника стала ясна не через год, а спустя несколько десятилетий.

Ольга резко встала из-за стола.

– Ой, что-то мне нехорошо! Она посмотрела на мужа и добавила:

– День сегодня был суматошный – бесконечно длинный. Я, наверное, спать пойду.

4

Оставшись втроём, мужчины ещё какое-то время рассуждали по поводу явленных и тайных знаков, которые попадаются на пути. И о том, что люди их воспринимают по-разному, иногда правильно, а иногда – нет. Случаются же и знаки-ребусы, которые приходится разгадывать долго. К таковым можно отнести и наш подсвечник.

В тот вечер мы больше ни до чего не договорились. Наверное, весь дневной запас сил иссяк. Права была Ольга – надо идти спать.

Засыпая, я понял главное. Моя версия насчёт двух подсвечников, имеющих отношение к чему-то единому, общему – верна. Как и то, что во всём этом немаловажная роль принадлежит Шариде.

На следующий день мы с Кириллом занимались заливкой фундамента. Но прежде, под каждым из четырёх углов будущей башни положили четыре монеты. Два металлических рубля и две современные гривны такого же номинала. Совершив необходимый ритуал, мы включили бетономешалку и целый день, не разгибаясь, таскали готовый бетон, заливая его в опалубку.

Правда, однажды Кирилл неожиданно остановился и, посмотрев на меня, сказал:

– У меня из головы не выходит этот подсвечник.

– У меня тоже.

– Знаешь, – предложил он, – давай сделаем следующее…

Вскоре, отложив лопаты и вёдра в стороны, мы исполнили задумку Кирилла. Он принёс подсвечник, а я вставил в него свечу и, чиркнув спичкой, возжёг её.

Подсвечник мы установили в дальней, противоположной от входа, части «башни», под срезом холма. Свеча ярко горела, являясь отражением солнца, которое сейчас висело у нас над головой.

– А ведь он «работает»… – выдавил из себя Кирилл.

Я ничего не сказал в ответ. Огонь свечи завораживал меня. Огонь лизал воздух, стараясь проникнуть внутрь безмерного пространства Вселенной. И казался младенцем, который сразу после рождения тянет свои ручки вверх, к солнцу…

Тут же вспомнилось, как несколько лет назад я ходил с Алексеем Швецовым в горы. Мы поднялись на Бойко, и мой товарищ отвёл меня к сокровенному месту, где под завалами находился Крест Господень. (Об этом потом он писал в одном из своих романов). Там кто-то из нас возжёг свечу, и я также смотрел на этот огонь…

А потом, в память о посещении данного места, я взял небольшой камешек, который лежал возле свечи. Он, как мне казалось, был пропитан энергетикой этого места. С того времени камушек был всегда со мной, как оберег.

– Знаешь, Кирилл, – предложил я, – может быть, мы на месте, где сейчас горит свеча, устроим алтарь?

– Алтарь? – удивился Руданский. – Зачем в башне алтарь…

– Но башня же необычная, – настаивал я.

Кирилл задумался, а затем сказал:

– В описании башни Юпитера никакой алтарь не значится. Если мы будем отклоняться, то погрешим против истины, разрушив первоначальный вид башни. С другой стороны, алтарь в этом месте и в самом деле, был бы уместен…

Тогда я рассказал своему другу о походе со Швецовым на Бойко, и тут же показал ему свой камушек..

– Он будет закладным камнем этого алтаря! – сказал я.

Кирилл, конечно же, против такого довода устоять не мог. Так что мы тут же, на месте, чуть-чуть видоизменили внутреннюю конструкцию башни, выделив особое место под алтарь.

К вечеру закладной камень, к которому добавилась недогоревшая часть свечи из подсвечника, а также кусочек церковного мира (его принесла Ольга), мы торжественно залили бетоном, обложив по кругу небольшими камушками из диорита, которые составляли часть древней стены башни. Получилось красиво и достойно.

Забегая вперёд, скажу, что на следующий день, когда бетон застыл, мы вновь установили на этом месте подсвечник с новой свечой. И я вторично возжёг здесь огонь. Затем, когда свечка догорела, мы подняли опалубку повыше и залили ещё алтарь на несколько десятков сантиметров. Позже у него появились две поддерживающие колонны. А в центре – алтарная чаша.

Каждый день, приступая к работе, мы теперь возжигали свечу в подсвечнике, что служило нам «эстафетной палочкой» из прошлого в настоящее.

С каждым часом алтарь приобретал всё более зримые очертания. И теперь уже не Кирилл, ни я представить себе не могли башни Юпитера без этого алтаря.

Спасибо подсвечнику, который надоумил нас однажды возжечь здесь свечу. Спасибо Шариде, которая оставила его в толще земли. Это, действительно, была явная эстафета из прошлого и, кажется, мы смогли её подхватить…

5

На следующий день я собрал моих новых друзей и приступил, наконец, к рассказу, связанному с царской копейкой. Благо, строчки из моих записей помогли восстановить воспоминания в полном объёме.

Я стал рассказывать о том, как коротала свои дни в юсуповском имении в Коккозах шаманка Шариде. Она редко покидала верхний этаж башни, в которой жила, являясь настоящей затворницей, и её мало кто видел.

Когда в охотничий соколиный замок Юсупова приезжали важные гости, Шариде не подавала признаков жизни. Как будто бы её нет на белом свете вообще. Складывалось впечатление, что женщина делала всё, чтобы её все забыли. Одна лишь дочь Сулима была к ней вхожа. Тонкая, стройная, как лоза, девушка проникала в убежище матери через небольшой люк, принося скромную еду и воду.

На третьем этаже башни имелась достаточно вместительная комната с низкими, привычными Шариде, потолками. В одной из стен были устроены окна. Они были закрыты отлитой из бетона ажурной решёткой, выполненной в восточном стиле. Человек, находящийся на улице, если даже очень захочет, не сможет увидеть того, кто притаился за этими окнами. Такая особенность была у этой решётки.

В свою очередь, находясь внутри тайной комнаты, можно спокойно, не боясь быть обнаруженной, видеть через окно всё, что происходило в имении князя Юсупова. Как на ладони был и сам охотничий замок. Так что Шариде, даже находясь в «заточении», вполне была в курсе происходящего.

Иногда к князю Юсупову наведывались августейшие особы. Случалось это не часто, и каждое такое посещение оставляло в памяти Шариде след на всю жизнь. У неё не было личных встреч с Николаем II и, тем не менее, о русском царе ей было известно многое. Знал ли император об этой загадочной женщине? Не исключено. Ведь князь Юсупов делился о происходящем в то время в его охотничьем имении.

Шариде не раз видела, как император и князь уединялись на берегу шумной Коккозки и о чём-то подолгу говорили. Грохот реки скрывал их разговор, и ни одно слово не долетало до постороннего человека. Шариде не знала, о чём они беседовали. Она могла лишь предполагать или догадываться, строя собственные умозаключения. Шариде имела дар ясновидения и не всё, закрытое для посторонних, для неё являлось тайной…

Одно из последних посещений императором охотничьего дома-замка Юсупова женщина запомнила особо. Русский царь был очень напряжён, как будто именно в тот момент решалась его судьба. Несколько раз он уединялся, прогуливаясь в одиночестве вдоль каменистого берега реки. Что-то сосредоточенно обдумывая, резко дважды поднимал и опускал руки, будто бы тогда занемевшие.

Такое поведение Николая II озадачило Шариде. Почему так вел себя этот, всегда невозмутимый, умеющий держать себя в необходимых рамках, человек? Впрочем, в тот момент он бродил в одиночестве. И был вправе вести себя так, как диктовали ему обстоятельства и его собственные желания.

Несколько раз к императору подходил князь Юсупов, и их беседа казалась Шариде слишком уж оживлённой. Затем они вместе уединялись с другими господами, продолжая о чём-то говорить.

У наблюдавшей со стороны за всеми этими передвижениями женщины, сложилось впечатление, что Николай II вынашивает какой-то очень важный план. И именно сейчас он на пороге его осуществления.

Так ли это было на самом деле? Вполне допустимо. Везде в России в то время запускалось множество всевозможных проектов – тайных и явных. Так что ничего необычного в поведении русского царя не было. Хотя, чуткой ко всему Шариде показалось, что тот план был весьма и весьма необычным…

Сулима прислуживала в эти дни важным гостям, и она тоже видела, что некоторые из них часто уединялись и очень оживлённо спорили. Как будто действительно здесь, в замке, вынашивалось важнейшее решение. И касалось оно многих…

А перед отъездом император посадил несколько саженцев, что, впрочем, выглядело естественно. Это касалось будущего юсуповского имения, где было разбито два парка. И уже в те времена утверждалась традиция, когда знатные, уважаемые люди сажали свои, «именные» деревья.

Что любопытно, несколько саженцев кипариса остались не посаженными. Хотя и ямки для них были своевременно подготовлены. Почему-то император возжелал посадить эти оставшиеся невостребованные деревца не здесь, а у себя в Ливадии. Юсупов, конечно, не возражал. Ему даже льстило, что таким вот необычным образом царский Ливадийский дворец и юсуповский охотничий замок-дом в Коккозах породнятся. В то же время его сын – Феликс Феликсович-младший, должен был стать мужем царской племянницы – великой княгини Ирины Александровны. Так что намечалось и кровное родство.

Николай II под один из саженцев кипариса в юсуповском имении положил небольшой предмет. Как он всем сказал – на счастье. А посвящённые в последний замысел императора лишь склонили головы. Что это был за предмет, никто не знал. Но идея его закладки была понятна. Таким образом, император символически подтвердил то, что им было принято судьбоносное решение именно здесь, в стенах этого гостеприимного для него юсуповского охотничьего имения.