Читать онлайн Ток-шоу «Семья» бесплатно

1 глава. Приглашение

Нелли сидела на кухне с отрешенным видом, выслушивая очередную пьяную лепту от мужа. Каждый день был похож на предыдущий. С тех пор, как её благоверного в очередной раз попёрли с работы, она вынуждена терпеть его общество, что уже начинало изрядно доставать. Тот не мог ни дня прожить без выпивки, а это в свою очередь заканчивалось скандалами и расшатанными нервами. Их дети, так же как и мать, вынуждены были наблюдать одну и ту же картину изо дня в день. И никто ничего не мог поделать. Выгнать пьяницу из его собственной квартиры было невозможно.

Она всегда считала, что достойна лучшего. Лучшего мужа, лучшей жизни, лучшего будущего, наконец. Нелли не понимала, как смогла докатиться до такого состояния. Ей было всего 36 лет. Она была ещё такая молодая. Казалось, вся жизнь была впереди, но при виде себя в зеркале понимала, что утратила шанс, выпавший ей когда-то. В отражении была не она. Нет. Слишком старая, уставшая, с мешками под глазами. А она не такая. Она другая.

Михаил в очередной раз опрокинул рюмку и угрюмо посмотрел на неё. Раньше он был другим. Пил мало, работал много, заботился о детях, которых взял на воспитание, когда сошёлся с ней. Да, он не был им родным отцом, но никогда не смел говорить об этом вслух. Никогда, пока вдруг старший ребёнок не стащил из его кошелька мелочь, отчего тот пришёл в ярость и выпалил всё что было у него на душе мальчику прямо в глаза. Но это был уже другой Михаил, не тот, который заботился о них. Тот был другим.

— Завтра устроюсь на новую работу. Петруха обещал поговорить с прорабом. Надо бы его отблагодарить, — говорил он заплетающимся языком, а смотрел как будто сквозь неё.

Опять завтра. Завтра то, завтра сё. Так обещал устроиться на работу уже почти месяц, но планы почему-то всё время срывались. То Петя куда-то пропал, то прораб не вышел, то сам Михаил забыл о том, что ему назначена встреча. Но каждый раз уходил из дома в поисках новой работы, только ничего у него так и не выходило.

— И где ты деньги только берёшь на водку? — ворчала Нелли, снова встречая на пороге выпившего мужа. — Лучше б хлеба домой принёс.

— А я всю жизнь хлеб домой ношу. Только вы всего этого не цените. Хоть бы раз доброе слово от тебя услышать. Хоть бы раз не бухтела на меня, тварь.

«Ну вот, теперь ещё и тварью обозвал», — сокрушенно думала женщина, но как и прежде шла на кухню и готовила ему обед. А он, чувствуя себя хозяином, вольготно проходил вслед за ней и, устраиваясь за столом, начинал читать нотации. Чего только не наслушалась Нелли за те годы, которые терпела такое безобразие. И неблагодарная, и свинья такая, и гулящая шалава. Всё зависело от настроения, с которым «хозяин» являлся домой.

Всё переменилось в один прекрасный день, когда в их квартире раздался телефонный звонок. Михаил с приятелем сидели на кухне, попивая дешёвое вино из гранёных стаканов. Они вели такую оживлённую беседу, что не слышали, как неугомонно звенел аппарат. Дети были ещё в школе, а Нелли как раз вернулась с работы. Услыхав непрекращающуюся трель телефона, она устало бросила на пол сумки и потянулась к журнальному столику, снимая трубку.

— Алло, — ответила женщина, ожидая услышать голос соседки или кого-то из знакомых.

— Здравствуйте. Мне нужна Нелли Долматова. Не могли бы вы позвать её к телефону, — раздался молодой женский голос, который она никак не узнавала.

— Я Нелли Долматова, — устало ответила она, сбрасывая тесную обувь с опухших ступень.

— Вы? — переспросил голос.

Она вдруг подумала, что это был кто-то из школы. Наверняка кто-то из детей снова чего-нибудь учудил.

— Да, я. Что случилось? — спокойно спросила Нелли.

— Здравствуйте, — ещё раз поздоровалась женщина. — Я редактор ток-шоу «Семья» с федерального канала. Мы сейчас снимаем сюжет, посвящённый смерти вашего отца Егора Долматова, и через пару дней планируем сделать о нём передачу. Мы бы хотели, чтобы вы приняли участие в съёмках. Вы в этом заинтересованы?

Нелли ничего не понимала. Сначала она подумала, что женщина-редактор ошиблась телефоном, но вскоре поняла, что речь могла идти о том, кто много лет назад бросил её и мать, и ушёл из семьи. Но зачем кому-то понадобилось снимать передачу об этом страшном человеке? Он причинил им много горя, после чего навсегда исчез из их жизни. Это не укладывалось у неё в голове.

— Погодите минуту, я сейчас соображу.

Нелли убрала трубку в сторону и скорчив мученическую гримасу, закатила глаза. Мысли путались, мешая думать. Шум из кухни действовал на нервы. Мужики разговаривали на повышенных тонах. Она хотела ворваться к ним и тотчас прекратить пьяный балаган, но не могла сдвинуться с места. Ноги только начинали отходить, но всё ещё были ватными.

— Вы меня слышите? — снова раздалось в трубке. — Я бы хотела с вами встретиться и поговорить. За участие в передаче предусмотрено денежное вознаграждение. Если вы заинтересованы, то дайте мне знать. Не молчите.

— Я вас слышу. Но ничего не понимаю. Вы уверены в том, что не перепутали меня с кем-то?

— Нет, мне нужны именно вы, — решительно повторила женщина. — Ваш отец Егор Долматов оставил семью 23 года назад, после чего эмигрировал в Соединённые Штаты Америки. Там он сумел заработать миллионное состояние. Теперь же, когда его не стало, в Россию приехал его адвокат, разыскивающий наследников покойного. Вот поэтому на нашем канале и готовится передача о его судьбе и судьбе его детей, которые могут претендовать на наследство. Вы понимаете о чём я говорю?

— Вы меня разыгрываете? Это ведь шутка, правда? — с трудом выдавила из себя Нелли.

— Это чистая правда, клянусь вам. Я уже успела связаться с другими членами вашей семьи. Остались только вы.

Нелли с трудом проглотила слюну. Женщина на другом конце провода говорила так убедительно, что не поверить ей было невозможно. Она в отчаянии посмотрела в сторону кухни, на которой вот-вот вспыхнет драка, и твердо сказала:

— Хорошо. Мы встретимся. Но за своё участие я хочу получить не меньше тридцати тысяч.

***

Она ушла из дома так и не дождавшись детей. Просто выпорхнула словно на крыльях, не желая больше терпеть дебош на кухне. Муж и глазом не моргнул, даже не сообразив, что она вообще приходила. Теперь Нелли Долматова мчалась на всех парах к брату Вадиму, жившего всего в паре домов от неё. Вадим упорно не брал трубку, и она решила лично его навестить, поскольку дело, с которым она к нему шла, не могло ждать.

Звонок не работал с тех самых пор, как он переехал в эту маленькую съёмную квартиру, поэтому она изо всех сил стала бить кулаком о дверь. Через какое-то время щёлкнул замок и дверь распахнула жена Вадима — полная женщина средних лет. Она вытирала влажные руки о льняное полотенце, без особой радости пропуская гостью внутрь.

— Мы сегодня гостей не ждали. Каким ветром тебя занесло? — ворчливо спросила она, закрывая за ней дверь.

— Мне нужен Вадим. Срочно, — решительно заявила Нелли.

— С утра его не видела. Увидишь, скажи, что мне он тоже нужен.

Женщина сверлила её своими маленькими воробьиными глазками, отчего стало не по себе. Она никогда её не любила. Скорее между ними была неприязнь, чем родственные отношения.

— И где он может быть? — нетерпеливо спросила Нелли.

— А мне откуда знать? С утра как свинтил, так его и видели. Как будто дел домашних нет. Дверь на балкон не запирается. В туалете лампочка мигает. Ещё чуть-чуть, и перегорит.

Она любила причитать на мужа. Стоило ей поймать чьи-то свободные уши, как тут же принималась сетовать на неудавшуюся жизнь, как будто у кого-то она не такая тяжёлая. Нелли сочувственно относилась к брату, понимая, что всё это он вынужден был выслушивать каждый день, из-за чего и не спешил возвращаться домой. Она смотрела на невестку и мысленно её ненавидела, пропуская мимо ушей всё, что она говорила.

— А телефон почему не отвечает? — вновь спросила Нелли, перебив женщину.

— Так уж третий день как отключён за неуплату. На пиво деньги есть, а на телефон положить — нету. Вот так и живём мы с твоим братцем. Сил больше нет, Нелли.

— Ну, я тогда пойду.

Толстуха ещё что-то говорила ей вслед, но она уже не слушала. «Пусть дурит голову кому-то ещё», — подумала она, покидая злосчастную квартиру.

Выйдя на улицу, она вдруг услышала сигнал мобильника в её сумочке. Женщина торопливо достала смартфон и приложила его к уху.

— Говорят, тебя отключили, — вместо приветствия сказала она. — Только что разговаривала с твоей суженой. Она вся извелась по тебе.

— Брось шутить, Нелли. Тут не до шуток, — раздался хриплый мужской голос через севший динамик старого телефона. — Уже слышала новость? Наш папашка объявился. Угадай где я только что был?

— Понятия не имею. Я повсюду тебя ищу, вообще-то.

— А был я в коллегии адвокатов. Консультировался.

— Говори. — Она сгорала от любопытства.

Вадим сделал протяжную паузу, прежде чем продолжить. Ему всегда нравилось оттягивать торжественный момент, а сейчас был именно такой случай.

— Похоже, наш отец оставил нам половину своего состояния, которое успел сколотить в Америке. Тут правда есть целый ряд оговорок, которые я и уточнял, но, думаю, что через какое-то время наша жизнь круто изменится.

Женщина не верила своим ушам. Она стояла очень тихо, пытаясь вслушаться в каждый звук, который исходил из скрипучего динамика.

— Погоди-погоди. Так это всё правда? Ты не шутишь?

Она не верила тому, что происходит. Казалось, весь мир над ней издевался в этот момент.

— Нелли, сестрёнка, наш придурок-отец оказался очень богатым человеком. И теперь мы будем такими же богачами. Как тебе такая правда?

Она слышала его ликование. Это был не просто возглас счастливого человека, которому улыбнулась удача. Это был настоящий крик, исходящий из глубин его души. Он смеялся ей в трубку, нервно, истерично смеялся, а она лишь беспомощно хлопала глазами, так до конца и не осознавая, как сильно им повезло. Происходящее было похоже на сказку, в которой она была принцессой, нашедшей свою хрустальную туфельку. Так хотелось засмеяться в ответ, но частица её всё же сомневалась.

— Хватит меня разыгрывать, Вадим, — жалобно попросила она. — Так не бывает.

— Ещё как бывает!

— Нет. Всё равно не верю. Не может быть.

Неожиданно Вадим произнёс фразу, которая заставила её насторожиться:

— Правда есть тут один маленький подвох. Ты не поверишь, но кажется наш папаша был тем ещё чудаком. Он поставил одно условие, при соблюдении которого завещание вступит в силу. И это условие нам ещё нужно будет обсудить.

— Я не поняла. Ты уверен, что всё это не развод? Не хочу случайно столкнуться с мошенниками.

— Нет. Тут другое. — Он замялся. — Короче, нужно встретиться с глазу на глаз. Ты сейчас где?

— Стою возле твоего дома.

— Отлично. Будь на месте. Поговорим во дворе. Не хочу, чтобы моя кобра совала свой нос в наши семейные дела. Ей такое знать не полагается.

Нелли уже совсем запуталась в том, что происходит. Ей не нравилось, что брат не рассказал ничего своей жене. Впрочем, возможно это и правда не её дело. В любом случае нужно было сначала выслушать его, а уж потом делать какие-то выводы. Больше всего она боялась завязнуть в какой-то мутной кредитной истории, или попасть под пресс местных разводил. Такое тоже могло быть. Надо было держать ухо востро, ведь если и правда всё это было на самом деле, то она-то свой шанс на лучшую жизнь не отпустит.

Через несколько минут примчался брат Вадим. Это был небольшого роста мужичок с протяжной лысиной на голове и небритым лицом. Он был старшим сыном в семье, родившимся всего на полтора года раньше Нелли. От слащавого красавца, коим он был в юношестве не осталось и следа. Сестра помнила те дни, когда сверстницы сходили по нему с ума. К сожалению то время безвозвратно ушло, оставив после себя лишь тень воспоминаний. Теперь о том красавце уже ничего не напоминало.

— Хорошо, что ты ещё здесь, — запыхавшись, сказал он.

— Давай сразу к делу, — нетерпеливо потребовала Нелли, переминаясь с ноги на ногу. — Расскажи, что ты выяснял в коллегии адвокатов.

— Мы разбирались с завещанием, которое он нам оставил. И это очень интересный документ.

— Неужели? Что же в нём такого?

— Не прими за шутку, но для того, чтобы мы смогли вступить в наследство необходимо принять участие в ток-шоу «Семья». Таковы условия, Нелли. Мы все втроём должны принять участие в передаче. Это я и выяснял, будучи у юристов.

Слова, произнесённые братом, вызвали волну внутреннего протеста. Она снова засомневалась в подлинности всей этой истории с завещанием. Разве мог человек, пребывая в полном здравии, прописать такое в своём завещании? Разве что кто-то сыграл с ними злую шутку. Если так, то надо было это немедленно прекратить, иначе она могла запросто лишиться рассудка.

— Это немыслимо, — только и произнесла она.

2 глава. Сбор семьи

В комнате их было пятеро: три женщины и двое мужчин. Во главе стола заседал тучный пожилой человек, с густыми сединами на висках. Все остальные сидели поодаль от него, устремив глаза в его сторону. Нотариус окинул взглядом всех присутствующих, проверяя все ли собрались. Женщина в огромных очках поспешила ему на помощь:

— Все Долматовы в сборе. Можем начинать, — объявила она.

Мужчина перебирал стопку документов. Он открыл один из них и громко произнёс своим хриплым старческим басом:

— Для начала хочу выразить искреннее сочувствие семье усопшего Ивана Долматова. В своей жизни я мало знавал людей, любивших своих родных и близких подобно ему.

От этих слов многие в комнате скривили лица. Кем-кем, а добросовестным отцом своих детей тот человек никогда не был. Но старик нотариус мог этого и не знать, поэтому спокойно продолжал, не замечая нервных ёрзаний и хитрых прищуров со стороны присутствующих.

— Письмо, которое я получил было адресовано мне лично, поэтому я не стану предавать его гласности. Скажу лишь, что причина, по которой вы все здесь собрались касается его наследства. Из прочитанного я понял, что Иван Долматов последние годы своей жизни провёл прикованный к постели. Его любимой передачей по ТВ было российское ток-шоу «Семья», поэтому в своём пожелании он выразил надежду на то, что трое его детей примут участие в одном из выпусков, посвящённых ему. В противном случае они лишаются половины наследуемого имущества, которое перейдет на благотворительность.

Вадим сидел в кресле, крепко вцепившись в подлокотники. Услышав последние слова нотариуса, он не выдержал:

— Там что, так и написано? Мы лишимся наследства, если откажемся принимать участие в передаче? Вы серьёзно?

Старик сделал недовольный вид.

— Мы здесь не шутки шутим, молодой человек. Такова последняя воля усопшего.

— С ума сойти. Папаню, видать, совсем понесло, — не унимался Вадим, нервозно усмехаясь.

— Пожалуйста, продолжайте, — заметив замешательство нотариуса, сказала Нелли.

Вадим неуютно поёжился и притих. Старик продолжил:

— Я понимаю ваши чувства. По правде сказать, с таким завещанием я сталкиваюсь впервые в жизни. Но, если верить тем документам, которые у меня на столе, после всех ниже изложенных условий вас ждёт приличный капитал, который покроет все неудобства, которые вы вынуждены будете пережить. — Затем, сделав небольшую паузу, добавил: — И всё же я должен спросить: все ли из вас согласны на те условия, которые изложены в завещании?

Две сестры и брат нервозно переглянулись между собой. Особенно нервничала младшая сестра Вера, которая сидела рядом с Нелли крепко вцепившись ей в руку. Вадим ответил первым, не дожидаясь пока созреют сёстры:

— Если речь идёт о миллионах американских рублей, то это не совсем уместный вопрос. Конечно мы согласны. А как иначе?

Нелли поспешила поддержать брата:

— Мы примем участие в передаче. Пусть будет так.

Молчала лишь Вера, растерянно хлопая ресницами в поисках верного ответа. Все присутствующие в комнате с интересом наблюдали за ней.

— Ну ты чего? — не выдержала Нелли, обнимая младшую сестру.

— Вера, не тормози. Тут речь идёт о миллионах, — вмешался Вадим, сурово глядя на неё.

— Если вам нужно время, чтобы всё обсудить, я не буду вас торопить, — пожал плечами нотариус. — Это семейное дело.

— Да нечего тут обсуждать! — тут же запротестовал Вадим, приподнимаясь со своего места. — Мы будем участвовать в шоу, и точка! Будем все втроём. Не обращайте на неё внимания. Она слишком взволнована, чтобы мыслить трезво. Нелли, подтверди.

Вера казалась слишком усталой и нервной для принятия подобных решений. По сему было видно, что она не готова вникать в суть происходящего и не понимала, чего от неё требуют остальные. Она, как и все присутствующие имела не совсем здоровый внешний вид, а отсутствие косметики на опухшем лице говорило об её отрешённости от внешнего мира. Она всегда отличалась наличием странностей в своём поведении, а в последние годы это состояние лишь ухудшилось.

Ещё утром она пребывала в привычной для себя среде, в квартире с двадцатью кошками, скорее напоминавшей питомник домашних животных, чем жилое помещение. Сейчас же её выдернули оттуда ради какого-то непонятного разговора, суть которого заключалась в том, чтобы вернуть её назад в прошлое, какое ей всегда хотелось позабыть. Вера не любила говорить о детстве. Воспоминания тех далёких лет вызывали в ней лишь панические атаки и расстройство желудка, что само по себе было не очень приятно. В голове всплывала одна и та же картина: ругань родителей, издевательство старших брата и сестры, а также постоянные насмешки сверстников. И теперь они снова хотели вернуть её туда.

— Вадим, сходи перекури, — настойчиво произнесла Нелли, утешительно обнимая сестру.

Тот хотел было что-то возразить, но грозный взгляд Нелли заставил его передумать. Он молча вышел в коридор, злобно стиснув зубы.

— Ну чего ты, Вера? Тебе предлагают всего лишь немного посидеть в студии. Обещаю, тебя там никто не обидит. Если хочешь, будешь просто молчать. Говорить там вовсе не обязательно.

Женщина с надеждой просмотрела на старшую сестру. В глазах стояли слёзы.

— Я не хочу участвовать в этой дурацкой передаче, — жалобно заявила она, словно маленькая девочка на руках у матери. — Не пойму зачем вы меня позвали?

— Но если ты не согласишься, то мы лишимся наследства. Говорят, мы почти миллионеры. Ты понимаешь, миллионеры?

— Не заставляй меня заново переживать весь тот кошмар, Нелли. У нас было ужасное детство. Зачем лгать? Я не хочу туда возвращаться ни на день, ни на час. Я слишком долго выбиралась оттуда. Не заставляйте меня, прошу.

Нотариус тяжело вздохнул, откинувшись в глубоком кресле. Его тяжёлое дыхание слышали все в кабинете. Женщина-редактор из ток-шоу нервно барабанила пальцами по столу. Никто не решался произнести ни слова. И лишь Нелли мягко смотрела в глаза своей испуганной сестры, гладя её по жирным волосам, копной сваленных на хрупкие плечи.

— Если бы это зависело от меня, то я ни за что на свете не стала бы тебя беспокоить, — убедительно сказала она, по-прежнему теребя её за волосы. — Но и тут, видишь ли, наш папаша нас переиграл. Если ты откажешься от участия, то ни я, ни Вадим, ни ты не получим ни копейки. А если всё же решишься, то получим много-много денег. Ты понимаешь? И ты сможешь, наконец, купить себе большой дом, построить вольеры для своих котов, и жить припеваючи. У нас будет всё что мы пожелаем. Всё, и даже больше.

— Это какая-то шутка, Нелли. Неужели ты не видишь, что всё это не по-настоящему?

Кажется, до неё начинало доходить, что здесь происходит. Но всё было настолько неправдоподобно, что она наотрез отказывалась в это верить. Она всю жизнь прожила в нищете и полном одиночестве. Подарок судьбы, о котором ей твердили, был всего лишь иллюзией, потому что везение — это не для них. Это сосед из дома напротив мог выиграть в лотерею автомобиль, или её давняя знакомая с прошлой работы могла запросто найти прямо на дороге потерянную золотую цепочку. Везение — это их удел. Но только не её.

Тут уже не выдержала редактор.

— Детка, дорогая, мы сейчас находимся в кабинете у нотариуса. Он здесь для того, чтобы подтвердить и тебе и твоим родным, что всё это правда. Вас никто не разыгрывает. Ваш отец действительно оставил вам кучу денег, но для того чтобы ими воспользоваться вам придется принять те условия, которые он прописал. И подпись должен поставить каждый из вас, иначе мы разойдемся, и вы забудете о наследстве.

Женщина снова вцепилась в руку сестры.

— Обещаю, Вера, тебе не придётся ничего делать. Я всё время буду с тобой, — пообещала сестра.

Старик тяжело приподнялся и протянул им документ.

— Вот, можете ознакомиться. — И положил рядом ручку. — Один документ, три подписи. Глупо отказываться от шанса быть счастливыми, ведь это то, что ждёт вас в будущем.

Нелли положила лист перед Верой и вложила ей в руку шариковую ручку.

— Вот, подпиши здесь, — подсказала она, указывая пальцем на одну из пустых строк. — Сделаем это вместе. Ну…

Она направила руку сестры, и та послушно сделала то, о чём её так усердно просили. Редактор облегчённо выдохнула. Нотариус лишь усмехнулся.

— Молодец, сестричка. Ты умница, — радостно воскликнула Нелли, ставя подпись вслед за ней.

Вера с подозрением посмотрела на сестру. Та никогда не говорила с ней так ласково как сегодня. Ни тогда, когда умерла их мать, ни тогда как их забрали в детский дом, и уж тем более ни тогда, когда они вновь воссоединились после долгой разлуки уже во взрослом возрасте. Голос её звучал неестественно фальшиво, что не могло не настораживать. Вот Вадим другое дело. Он как всегда был бесцеремонным точно как в детстве. Возраст не смог перебороть его привычки.

— Что ж, осталась подпись старшего брата, после чего я смогу заверить документ, — сказал старик, довольно потирая руки.

— Я позову, — воскликнула Нелли, вскакивая со стула и, забыв про сестру, выскочила из кабинета, оставив её наедине с незнакомыми людьми.

Сигарета нервно дрожала в пухлых пальцах Вадима. Он сделал глубокую затяжку и неторопливо выпустил струю сизого дыма. Ветер быстро унёс дым куда-то вдаль. Нелли вышла на крыльцо маленького серого здания и тут же потянулась в карман за своими сигаретами. Прикурив от протянутой зажигалки, она осталась стоять рядом с ним, неторопливо растягивая момент.

— Как там малая? Согласилась? — нервно усмехнулся он.

Нелли утвердительно кивнула и снова затянулась.

— У неё всегда было не в порядке с головой. Не удивлюсь если все деньги спустит на своих кошек.

— Да плевать. Главное, что подписала, — хладнокровно ответила Нелли.

— И надо ж было старику такое учудить. Наверное, под старость совсем кукуха поехала. Теперь я понимаю в кого пошла Верка.

— Лишь бы на телеке ничего не выкинула. Ты понимаешь, что нам придётся светить мордами на всю страну?

— Да уж. И от жены не утаишь. — Ухмылка Вадима стала какой-то жёсткой, злой.

Нелли чуть не подавилась сигаретой.

— Ты до сих пор ей не рассказал?

— Ещё нет. И не собирался, вообще-то. Брошу её, как только всё закончится.

— Ты уже её десять лет бросаешь. — Она с укором посмотрела на него. — Я своему тоже ничего не говорила. Уже который день не просыхает. Сил нет.

Они игриво переглянулись, каждый думая о своём. Он мечтал о том, что уходит от своей толстухи жены, а она представляла, как громко хлопает дверью перед лицом мужа алкаша. Они почувствовали, что мысли их сошлись и громко рассмеялись. Будущее виделось им примерно одинаково, и они сделают всё, чтобы этим планам ничего не помешало. Напряжение сменилось лёгкой расслабленностью. Предвкушение денег наступало с каждой минутой, поскольку осознание происходящего всё отчётливей впечатывалось в их головах.

Внезапно на порог крыльца выбежала редактор. Сквозь затемнённые линзы очков проступал ошеломлённый взгляд.

— Скорее! Вашей сестре не хорошо. Она наотрез отказывается продолжать. У неё истерика.

Нелли и Вадим мигом бросились назад в здание. Такого фокуса никто не ожидал.

— Не надо было оставлять её одну, — нервно пробормотала Нелли, обгоняя в коридоре волочившуюся женщину.

Вадим торопливо следовал за ней. Как только они забежали в кабинет нотариуса, то увидели, что Вера лежала на полу и судорожно билась в истерике. Тучная фигура старика неизменно оставалась восседать в своём кресле. Он молча наблюдал за женщиной, не решаясь предпринять какие-либо действия. Из уст сестры доносилось лишь невнятное «не хочу». Нелли упала перед ней на колени и попыталась приобнять, но та никак не хотела сдаваться. Её конвульсивные движения не поддавались контролю.

— Успокойся, дорогая. Всё хорошо. Всё хорошо, — словно мантру повторяла Нелли, пытаясь поймать непослушные руки сестры.

— У неё приступ! Нужно срочно вызвать скорую! — взбудоражено воскликнул нотариус.

— Сейчас всё пройдёт, — нервно ответил Вадим, оставаясь стоять на пороге кабинета. — Такое бывает. У неё это с детства.

— Ну дела, — выдохнул старик.

Наконец Нелли сумела немного сбавить пыл зарвавшейся сестры. Она крепко прижала её к себе, и та потихоньку стала угасать. Все в кабинете стояли не шевелясь, боясь спугнуть настороженную женщину, что снова могло привести к внезапному приступу.

— Я увезу тебя к себе. Ты давно у меня не была, — говорила Нелли, заботливо обнимая сестру.

— Нет. Я хочу домой.

— Ладно. Тогда поедем домой.

Женщина редактор осторожно приблизилась к ним и, присев рядом на корточки, участливо коснулась плеча Веры.

— Если вам плохо, то мы можем снять сюжет про вас в последнюю очередь. В любом случае это может подождать до завтра.

Сёстры настороженно уставились на неё.

— О чём вы говорите? — с непониманием спросила Нелли.

— О, я забыла вам сказать. Перед передачей необходимо снять о каждом из вас сюжет. Такова политика передачи. Если вы смотрели наши выпуски, то понимаете о чём я говорю.

— Да вы издеваетесь?

— Извините, но таковы правила.

— А когда планируется съёмка самого ток-шоу? — неожиданно встрял Вадим.

— В пятницу. Шеф сказал, что пятница у нас свободна.

Вера испуганно прижалась к Нелли. Она никак не реагировала на её слова, и тогда Нелли сказала:

— Пятница уже послезавтра. Мы справимся. Я её подготовлю.

Сидевший всё это время в кресле нотариус удивлённо наблюдал за этой жалкой картиной. Он устало смотрел на семейство Долматовых, не понимая, как таким убогим людям могло так повезти в жизни. Вадим в его глазах был скрягой и эгоистом, Вера тщедушной психичкой, а Нелли, самая разумная из всех, была изрядно измотана жизнью, из-за чего выглядела старше своих лет. И всем им вскоре предстояло стать долларовыми миллионерами. «Нет, жизнь слишком неблагодарна», — думал он, умилённо взирая на всех троих. Он не знал осознавали ли они как сказочно им повезло, но точно знал лишь одно: вряд ли кто-то из них сможет грамотно воспользоваться состоянием, которое оставил им отец.

— Вадим Долматов, осталось поставить лишь вашу подпись. Надеюсь, вы не передумали? — ехидно поинтересовался он.

Мужчина решительно подошёл к столу и без колебаний расписался в документе.

— Не дождётесь, — усмехнулся он, возвращая бумагу нотариусу.

— Трудно вам придётся, — подмигнул ему старик. — Я имею ввиду передачу.

Вадим злорадно сверкнул глазами и обернулся в сторону сестёр.

— Что ж поделать? Семью не выбирают. Как-нибудь прорвёмся, — совсем тихо произнес он, стараясь, чтобы его слова услышал лишь старик.

3 глава. Семья Вадима

Первым в квартиру вошёл оператор с включённой камерой. Вслед за ним последовала женщина редактор, держа в руке миниатюрный микрофон. В ноздри ударил тухлый запах застоявшегося воздуха. На минуту обоим стало не по себе, но умудрённые опытом, оба понимали, что скоро привыкнут и уже ничего не будут чувствовать.

Встречала их хозяйка, жена Вадима, — толстая низкорослая женщина с пышной копной крашенных волос на голове, которые уже успели изрядно отрасти, обнажив седину. На груди у неё была выцветшая блузка времён черкизовского рынка. Она улыбалась во все свои оставшиеся зубы, как будто демонстрируя золотые коронки. Редактор прошла вглубь квартиры, а оператор задержался в пороге, как следует запечатлив женщину со всех сторон. Та смущённо кружилась по прихожей, не зная куда себя деть, — то ли последовать за редактором, то ли продолжать позировать на камеру.

— Это у вас гостиная, я полагаю? — донеслось из комнаты, в которой скрылась гостья с микрофоном.

Услышав её, хозяйка поспешила на голос.

— Да, зал. У нас тут всего одна комната, она и гостиная, и спальня. Живём скромно, сами видите, — как бы извиняясь добавила она. — Но что поделать. В тесноте да не в обиде. Ютимся как никак.

— А детей у вас нет? — спросила редактор, прохаживаясь по стоптанному ковру.

Она поймала себя на мысли, что если бы женщина попросила у неё снять обувь, то ни за что на свете не стала бы это делать, настолько ужасным выглядел пол.

— Нет. Так за столько лет и не решились, — торопливо ответила толстуха.

Оператор намётанным глазом видел всё, что требовалось заснять. Он проводил линзой объектива по потрёпанному дивану, снимая старые оборванные обои, свисавшие под самым потолком, пожелтевшую от времени люстру, исцарапанный шкаф. От всего этого хозяйке квартиры становилось не по себе. Ей внезапно стало стыдно перед гостями за своё убранство, отчего молча стояла посреди комнаты с налившемся краской лицом, ожидая порицания. Но для опытных журналистов такая квартира была не в диковинку. За годы работы в ток-шоу они побывали в десятках подобных мест.

— А можете открыть шкаф?

— Зачем?

Женщина аж похолодела от страха, что кто-то увидит тот беспорядок, который творился внутри обветшавшего короба.

— Нам нужно заснять в каких условиях вы проживаете. Это обычное дело. Не волнуйтесь.

— Так снимайте. Я ж вам не мешаю. Только в шкаф лазить не дам.

Она почувствовала лёгкую тряску в ногах. Редактор заметила её замешательство и поспешила успокоить испуганную женщину.

— Вы не понимаете. Тут фишка в том, что надо показать в каких тяжёлых условиях живёт ваша семья перед тем как зрители увидят какое наследство вам выпало. Это такой эффект неожиданности, когда на глазах у миллионов людей преобразуется жизнь одной отдельной семьи. Это как до и после. Поймите, это необходимо сделать.

— Я не в восторге от вас, — покорно заключила женщина, отступая от шкафа.

— Извините, но мы с вашим мужем заключили договор. За этот сюжет вы получаете сорок тысяч рублей, так что не стоит нам препятствовать.

Толстуха удивлённо вскинула брови.

— Сколько?! А мне он сказал двадцать.

— Это уже ваши проблемы. Разрешите продолжить.

Редактор потянула на себя скрипучую створку шкафа, оголив груду сваленных в кучу тряпок. Со всего было видно, что порядка в шкафу не было с незапамятных времён. Запах стоял отвратительный. Оператор оживлённо снимал всё, что видела камера. Разве что она не могла передать вонь старых вещей, безобразно разбросанных по покоробленным полкам. Долго этого выносить было невозможно, поэтому редактор поспешила прикрыть дверцу.

— А где у вас кухня? — спросила она.

— Я покажу, — недовольно рявкнула толстуха, уводя их из зала.

На кухне была похожая картина. Груда немытой посуды была безобразно свалена в грязной от жира мойке. Стол был протёрт наспех. Об этом свидетельствовали крошки, разбросанные рядом на полу. Опять отлипшие обои, сор в углах кухни и грязные занавески на окнах. Удручающая картина для зрителей одного из самых популярных ток-шоу на российском телевидении.

Толстуха стояла у порога кухни, продолжая краснеть перед гостями. Она с досадой наблюдала как камера заглядывала в кастрюлю с прокисшим борщом, в немытые от утреннего чая чашки, в пустой холодильник, наконец. Её всё это начинало доставать, но полученная накануне двадцатка грела карман, и поэтому она не решалась прекратить репортёрскую вакханалию у себя дома. «А вдруг не станут пускать в эфир эти кадры», — думала она в тот момент, когда редактор продолжала нагло раскрывать липкие навесные шкафчики.

Вскоре явился Вадим с дешёвым букетом цветов. Он торжественно открыл входную дверь и улыбаясь заявился в квартиру. Оператор с камерой тут же исчез из кухни и переместился в прихожую, снимая срежессированный приход главы дома. Толстуха в этот момент думала лишь о том, что он утаил половину денег, полученных от редактора. Её всю перебирало от злости, но вида не показывала.

— Дорогая, я дома, — торжественно объявил Вадим, изображая фальшивую улыбку на пухлом морщинистом лице.

В прихожей появилась тучная фигура жены. Камера была так близко от её лица, что хотелось ударить оператора.

— Привет, дорогой. О, — она изобразила удивление. — Это мне? Как приятно.

Она неумело приняла цветы, а муж поспешил отвесить ей смачный поцелуй в щёку. От этой картины редактору стало не по себе.

— Стойте, — внезапно запротестовала она. — Так не пойдёт. Слишком наигранно.

— В смысле наигранно? — не поняла жена, еле сдерживаясь чтобы окончательно не взорваться.

— Для телезрителей важно поверить в происходящее, или хотя бы сделать вид, что всё, что происходит на экране похоже на правду, — поспешила объяснить редактор, поправляя затемнённые очки. — Вадим, вы слишком широко улыбаетесь и громко говорите. Постарайтесь сделать вид, будто это ваш обычным приход домой.

Мужчина озадаченно пожал плечами и забрал назад букет.

— Давайте заново.

Он вышел за дверь и вскоре снова открыл её. На этот раз его лицо было сурово как никогда, отчего букет цветов в руках выглядел нелепо. Сначала он растерянно оглядел прихожую, затем кинул беглый взгляд на оператора, на редактора, и только потом устремился к жене, томно ожидавшей его в сторонке.

— Дорогая, я дома, — вяло повторил он, протягивая цветы толстухе. — Вот, это тебе.

Женщина через силу выдавила жалкое подобие улыбки, принимая подарок от мужа.

— Как неожиданно, — выдохнула она.

На этот раз покачал головой оператор.

— Теперь не доигрывают, — тихо прошептал он.

После нескольких неудачных дублей все пришли к выводу, что лучше оставить затею с радужным приходом Вадима. Актёры из них не очень, а портить сюжет никому не хотелось. Поэтому вскоре перешли к интервью. Устроились в зале на потёртом диване. Вадим сидел на одном краю, а его жена на другом. Повсюду витало чувство супружеской небрежности.

— Расскажите о т ом, как вы познакомились, — попросила редактор, стоя за спиной у оператора.

Супруги настороженно переглянулись.

— Я её встретил на рынке. Мясом торговала, — начал Вадим, из подо лба поглядывая на жену. — Долго не могли сойтись в цене. Я привык брать грудинку подешевле, а она настаивала на том, что у неё всё домашнее, высший сорт. Чуть не поругались.

— Правда? И кто кому уступил?

— Вадим, — нервно перебила его толстуха. — Какое мясо? Я с роду на рынке не торговала.

— Ах, да. Это ж не ты была. Попутал с Валюхой с Чертаново.

Он усмехнулся, вспоминая события тех дней, и удрученно потупил взор.

— Ну ты баран, — зло прошипела жена.

Интервью не задалось с самого начала. Мужчина всё время путался в именах и датах, а его жена постоянно одёргивала незадачливого супруга, порой срываясь на крик. После более чем трёх часов пребывания в зловонной квартире, они наконец её покинули, отсняв солидный кусок непригодного для монтажа материала. Показать быт семейной пары было весьма проблематично, поскольку всё выглядело так, будто они живут в полной нищете и сумасбродство, что, в принципе, было не так уж далеко от истины.

В любом случае что показывать, а что нет, будет решать режиссёр передачи. А им предстояло продолжать снимать сюжет о семьях счастливчиков, которым вскоре предстояло несметно разбогатеть. Впереди их ждала семья Нелли Долматовой, а после самое трудное — посещение жилища младшей сестры Веры, которая изначально была не в восторге от их визита.

4 глава. Кошкин дом

Съёмка в квартире Нелли Долматовой прошла на ура. Мужа Михаила жена так и не поставила в известность по поводу упавшего с неба наследства, поэтому удалось управиться без него. За пару часов отсняли весь маломайски быт её семьи. Двое малолетних детей без стеснения позировали перед камерой, в то время как их мать рассказывала о том, как справляется с хозяйством в гордом одиночестве.

После завершения всех работ отправились на окраину Москвы в гости к Вере. Полу деревня-полу город встретил их печальным пейзажем, от которого становилось не по себе. Вокруг вместо домов стояли ветхие строения и покоробленные бараки, в которых до сих пор жили люди целыми семьями. Местная ребятня пробегала вокруг появившегося со стороны МКАДа автомобиля, с интересом разглядывая прибывших. Дорога была изрядно разбита, из-за чего приходилось медленно катиться вдоль унылой улицы.

Нелли не могла оставить сестру на растерзанье репортёрам одну, поэтому вызвалась приехать вместе с ними. Редактор была не против, хорошо помня вчерашний нервный припадок Веры Долматовой. Нелли указала водителю на неприметный старенький домик в конце улицы. Объехав огромную лужу, он тихо подкатил к нему. С виду дом был нежилой, но женщина уверила, что там кипит жизнь, и они вышли из автомобиля.

— Идём, я вас проведу, — сказала она, распахивая перед репортёрами осевшую калитку.

Те последовали за ней, обходя остатки некогда лежавшего здесь асфальта.

Дом встретил их таким сильным смрадом, что посещение квартиры Вадима показалось детской прогулкой. Повсюду шныряли кошки, выныривая из ниоткуда и проползая мимо их ног, задевая гостей пушистыми хвостами. Оператору было что снимать. Ещё с порога ему открылась картина убогого жилища, состоящего из старой исцарапанной мебели, гнилого скрипучего пола и клоков кошачьей шерсти, разбросанных тут повсюду. Даже Нелли была неприятно удивлена состоянием дома сестры, которую не посещала уже несколько месяцев.

— Вера, мы пришли! — громко позвала Нелли, проходя вдоль серого коридора. — Вера!

— Тут я, — тихо отозвалась сестра.

Её слабый голос доносился из большой комнаты, которую принято было называть гостиной, только это было не совсем так. С тех пор как она несколько лет назад стала подбирать и приносить в дом бездомных животных, её дом постепенно стал превращаться в сарай, поскольку вмещал в себя несколько десятков кошек и котов. Поддерживать чистоту в таких условиях не представлялось возможным, поэтому ей приходилось мириться с убогой обстановкой, в которой она оказалась. Кошачьи экскременты и невыносимое зловоние стали для неё обыденным делом, поскольку она уже давно не замечала творившего вокруг себя хаоса.

Для Нелли такая картина была не совсем привычным делом. Она не могла понять как можно было довести себя до такого состояния. Не то, чтобы её квартира была устлана дорогими коврами и прочими радостями, но по крайней мере она постоянно поддерживала в доме чистоту, потому как оставить всё на самотёк означало привести себя к тому состоянию, которое граничило с тихим ужасом. Муж Михаил постоянно разбрасывал по квартире вещи, а она раз за разом за ним убиралась, да ещё и за детьми. В случае Веры, это надо было делать постоянно, но судя по ней, женщина уже давно махнула на себя рукой. И всё-таки видеть её в таком бардаке было дико и невероятно сложно.

Количество кошек, бродивших по дому не поддавалось счёту. Казалось, она собрала у себя всех бездомных животных района. Их постоянный писк и мурлыканье больно било по ушам, а вонь вообще терпеть было невозможно. Все гости чувствовали примерно одно и то же, однако хозяйку это совсем не беспокоило.

Вера сидела в старом грязном кресле посреди гнетущей разрухи, держа у себя на коленях двоих маленьких котят. Она не скрывала недовольства по поводу визита съёмочной группы, по-прежнему относясь к ним как к шарлатанам.

— Сесть не предлагаю. Как видите, некуда, — сухо сказала она, поглаживая мелких котят.

— Ох сестра, как же ты так запустилась, — начала было сетовать Нелли, но та её мигом одёрнула:

— Не начинай, Нелли. Я живу так, как мне нравится. Ты живёшь так, как тебе нравится.

Возразить было нечего, поскольку жизнь с пьяницей и дебоширом мало чем отличалась от унылого прозябания в этих ветхих застенках. Они обе некогда сделали выбор, и теперь с лихвой расплачивались каждая за свой.

— А мы можем провести интервью на улице? — неожиданно спросила редактор, прикрывая нос платком. — Там нам будет гораздо удобнее.

— Да, думаю, что можем, — спохватилась Нелли, с мольбой в глазах обращаясь к сестре. — Правда, Вера?

— Как хотите. Если вам не по душе мои хоромы, то можем и на улице.

Она осторожно переложила котят на пол и встала.

— Ты как? — спросила Нелли.

— Отлично, — как ни в чём не бывало ответила Вера. — Ну, раз уж вам не по душе апартаменты миллионерши, то прошу всех во двор к моему персональному бассейну. — И поспешила из дома, уводя за рукав сестру.

Женщина репортёр обратилась к оператору, который чуть не последовал за ними:

— А ты куда спешишь? Сначала отсними тут всё. Кошек этих, посуду. Короче, сам знаешь. А потом иди к нам. Я их пока подучу как и чего. Давай.

Хлопнув поникшего оператора по плечу, она вышла из дома, оставив его один на один с целой ордой орущих котов, которые, казалось, готовы были накинуться на него и съесть. Неуютно поёжившись, он принялся спешно снимать всё на камеру, понимая, что единственный вариант выбраться наружу к остальным, это поскорее тут закончить.

***

Локация во дворе была подобрана на фоне накренённого сарая, поскольку лучшего вида для интервью найти не представлялось возможным. Повсюду была грязь, разруха и уныние.

Оператор установил камеру на треноге, после закрепил миниатюрные микрофоны на одежде героини сюжета Вере. Старшая сестра осталась стоять позади камеры. Здесь она была скорее для моральной поддержки, нежели для чего-то ещё. Редактор настояла на том, чтобы она обязательно присутствовала, и в случае очередного нервного припадка могла оказать помощь. Женщина не возражала. На кону стояли очень большие деньги, рисковать которыми ей очень не хотелось.

Редактор также стояла в стороне, тщательно протирая платком запотевшие очки. Она была по другую руку от камеры, специально, чтобы также не попасть в глаз объектива. Её вообще не должно быть в кадре, а если вдруг случайно и попадёт, то в монтажной её непременно вырежут. Тут героиней была Вера, её они и будут снимать. Та, в свою очередь почти не нервничала, но незнакомых людей всё же опасалась. И всё-таки стены дома ободряюще действовали на неё, несмотря на их удручающий вид. Женщина сидела на дубовой колоде, сложив на груди руки, в ожидании дальнейших указаний. Нелли ободряюще смотрела на сестру.

— Ну как, готово? — спросила редактор, закончив протирать запотевшие линзы.

Оператор утвердительно кивнул в ответ.

— Отлично. Вера?

Женщина слегка напряглась, но тоже мотнула головой. Нелли не отводила от неё своих глаз, и та одарила её спокойной непринуждённой улыбкой, как бы показывая, что всё хорошо.

— Вера, расскажи, глядя в камеру, как ты оказалась в этом доме.

Слегка смутившись, она ответила:

— Это жильё мне выделили после учебы. Я являюсь сиротой, а сиротам положено своё жильё. Вот администрация мне и выделила этот барак. Тут конечно же окраина, даже отшиб, можно сказать, но я не жалуюсь. Живу тут уже почти пятнадцать лет. Как-то так. — Она говорила ровно, без запинки, что вселяло надежду на удачное продолжение.

— Расскажи какие удобства в доме, — попросила редактор.

— Удобств в доме нет никаких. Газ идёт по улице. Газ дорогой. Топлюсь дровами. Вот, — она хлопнула колоду, на которой сидела, — вот на этой самой колоде я их и рублю. Мне никто отродясь не помогает. Всё сама.

— А туалет, ванная?

— Туалет на улице. Ванной в доме нет и никогда не было. Все гигиенические процедуры приходится выполнять на улице. Если сильно холодно, то обхожусь без них. За столько лет привыкла уже.

— А душ?

— Моюсь очень редко, — как ни в чём не бывало продолжила Вера. — В бане не была очень давно. Разве что у сестры пару раз мылась, когда в гостях была. Но это было очень давно. В том году, что ли? Нелли, ты не припомнить, когда я в последний раз у тебя гостила?

Нелли растерянно поёжилась итут же раскраснелась. Ей было стыдно за сестру, которая перед телекамерой федерального канала рассказывала подробности своего человеческого забвения.

— Ты не была у меня три года, — еле выдавила она из себя.

И несмотря на то, что в этот момент камера была направлена на сестру, а не на неё, ей всё равно было не по себе. Она уже представляла себе как в студии ведущий ток-шоу пилит её ехидным взглядом, осуждая за то, в какой плачевной ситуации оказалась младшая сестра и дочь покойного миллионера Долматова.

— Я и подумать не могла что так долго, — задумчиво потупилась Вера. — Ну конечно, я не была у тебя после того как меня выгнал твой муж. Он в тот вечер был пьян и всё время как-то странно смотрел на меня. Смотрел, будто я ему чего-то должна. Помнишь, Нелли, он тогда ещё скандал закатил? Я думала, что мне перепадёт и свалила оттуда.

Редактор тут же уставилась на Нелли.

— Вы нам об этом не рассказывали.

— К делу не относится, — тихо ответила Нелли, сгорая от стыда.

— Ладно. Окей, — как бы перезагружая свой мозг проговорила редактор. — Вера, расскажите как вы очутились в детском доме. Зрителям будет интересно узнать о вашей тяжкой судьбе.

Последовала долгая мучительная пауза, после которой кошатница вдруг оживлённо заговорила, как будто её внезапно прорвало:

— Там вообще тяжёлая ситуация была. Когда ушёл папа, мама стала прикладываться к спиртному. Мы долгое время были сами по себе. Таскались по чердакам, гаражам, заброшкам всяким. — Она с грустью посмотрела на сестру, но та как будто её не замечала. — Всё стало рушиться. Мы думали, что станет лучше, обойдётся, но ничего так и не наладилось. В принципе, с того всё и кануло в пропасть. Вся наша жизнь.

— Всё стало рушиться ещё раньше, Вера, — неожиданно встряла Нелли. — Ты же знаешь.

— Нет. Вы все думаете, что причиной наших бед был папа, но это не так. Пока он не ушёл мы были семьёй, а после всё рухнуло в один момент. И до сих пор ничего не изменилось.

— Лучше молчи об этом.

Вера насторожилась. Это обстоятельство не смогло улизнуть от пристального взора редактора.

— Предлагаю развить эту тему, — осторожно предложила она. — Вера, можешь ли ты рассказать, что явилось причиной ухода вашего отца? По словам Вадима, до его ухода у вас была крепкая сплочённая семья, хорошие апартаменты в центре города, завидное положение в обществе. Неужели всё это правда?

— А почему нет? Думаете мы всегда были похожи на нищебродов? Это не так.

— А как было, Вера? — терпеливо наседала редактор, сверкая огромными очками. — Отец бизнесмен, мать домохозяйка, дети в новой модной одежде и кучей дорогих игрушек. Так всё было, Вера?

— Вы и так всё знаете, — снова встряла старшая сестра. — Незачем ворошить прошлое, когда никто не хочет его вспоминать.

— А чем, по-вашему, вы будете заниматься в студии?

Веру стало трясти, но не так как в кабинете у нотариуса, а как-то по-другому, как от озноба. Это заметили все присутствующие, отчего сразу же замолчали, опасаясь нового нервного срыва. Нелли тут же кинулась обнимать сестру, а редактор молчаливо отстранилась ближе к оператору. Мужчина до последнего не убирал камеру.

— Вы снова её доводите. Я предупреждала: никаких разговоров о прошлом.

— Но Нелли… — хотела оправдаться редактор, однако слова не находились, и она просто замолкла.

— Тише, зайка. Всё хорошо. Ну их, этих журналистов. Им лишь бы нервы потрепать.

Уходить никто из съёмочной группы не собирался. Им нужно было отснять подготовительный материал для большого сюжета программы, и они ни в коем случае не собирались отступать. Редактор решила дать немного времени сёстрам, чтобы прийти в себя, а после они продолжат. И пусть хоть каждую минуту изображают из себя жертв домашнего насилия, или кого там ещё, она всё равно никуда не уйдёт пока не закончит своё дело. Отойдя немного в сторонку, она достала из кармана куртки сигарету и закурила, на секунду отстранившись от того дурдома, в котором вынуждена была прибывать. Через пару минут она снова ринется в бой, а пока пусть передохнут, ведь впереди их ждали по-настоящему каверзные вопросы.

5 глава. Утро перед шоу

Будильник трезвонил без умолку, разбудив каждого в этой квартире. Это был очень старый ещё советский аппарат, который безотказно срабатывал каждое утро, выполняя одну и ту же функцию много лет. Вялая худощавая рука сонно скользнула по прикроватной тумбочке в поиске злосчастного нарушителя тишины и, наконец, нащупав его холодный металлический корпус, властно выключила его. В комнате снова наступила тишина, нарушаемая лишь слабыми отзвуками проезжающих за окном машин.

Пролежав в постели ещё какое-то время, Нелли с трудом смогла оторваться от подушки. Потерев сонливые глаза, она бодро встряхнула голову, прогоняя окутавший её разум сон, но он так просто не собирался покидать её тело. Тогда она неохотно приподнялась в постели и взглянула на неподвижное тело мужа, который никак не отреагировал на трезвон будильника. Испытав к нему очередную волну отвращения, она с кислой миной на лице отвернулась, снова и снова потряхивая головой. Она уже давно ненавидела это мерзопакостное существо, лениво окутавшее её постель. Из-за него в комнате стоял стойкий запах перегара, который она вынуждена была терпеть на протяжении многих последних лет. Переборов пренебрежение, она встала с постели и бодро вышла в коридор, тихо прикрыв за собой дверь, чтобы не дай бог разбудить «существо».

Она до сих пор словом не обмолвилась о выпавшем на её долю наследстве. Нелли считала, что если дело на самом деле выгорит, то места в её новой счастливой жизни для него не будет. Уж слишком много времени и здоровья она положила на тленное прозябание рядом с ним, человеком, постепенно превратившим её жизнь и жизнь её детей в ад. Постоянные пьянки и скандалы со временем стали для них нормой. А теперь ещё он стал безработным. Не то, чтобы это было впервые, только такой длительной паузы у них ещё никогда не было. Содержать на свою крохотную зарплату уборщицы целую семью было для неё непосильной ношей. Только кого это волновало?

Первым делом женщина зашла в ванную и ополоснула лицо холодной водой. Она с отвращением посмотрела на треснувшее на стене зеркало, в котором было отражение незнакомой ей женщины с тяжёлыми мешками под глазами, морщинистой кожей и проблесками седины на голове. Она уже давно себя не узнавала. Ей не нравилось смотреть в своё отражение, искажавшее её настоящую, ту, которой она некогда была. Это было неправильное зеркало.

На кухне царил настоящий бедлам. Горы немытой посуды были сгружены в умывальник. Стол был усыпан хлебными крошками, пустыми рюмками и заполненной до верха пепельницей. На полу было также грязно. Таковы были последствия вчерашней попойки, которую устроил Михаил на пару с каким-то своим дружком. Принеся из коридора веник и совок, она первым делом стала сгребать сор в кучу, постепенно приводя кухню в божеский вид. И так было практически каждое утро. Подобно дню сурка, она каждый раз вставала раньше остальных, брела на кухню с веником и половой тряпкой в руках и оттирала последствия вечерних посиделок. И всё это нужно было сделать с самого утра, чтобы дети перед школой не оказались перед всей этой ущербной картиной, поэтому будить их она станет чуть позже, когда управится со всем этим беспорядком.

Ближе к семи часам утра кухня приобрела уже более-менее прилежный вид. Конечно, бедственное положение выдавали потрёпанные на стенах обои и облезлый от краски пол, но всё же было вполне чисто и уютно, нежели часом ранее. На плите засвистел чайник. Отключив газ, она разлила кипяток по чашкам и тщательно их размешала. Чай был готов, бутерброды на столе. Можно было поднимать детей.

В спальню она вошла тихо, почти бесшумно. На двухъярусной кровати мирно спали её дети. Снизу, свернувшись в комок, лежал Семён. Ему было одиннадцать лет, и он был первенцем Нелли, которого она родила, будучи в браке с другим пропойцем, окончившим свою никчёмную жизнь болтаясь в каком-то заброшенном бараке с петлёй на шее. Да, с мужчинами ей никогда не везло. Однако от них ей доставались маленькие радости, дети, которые были яркими лучиками света в этом тёмном мире нищеты и греха.

Сверху спала маленькая Настя. Семилетняя девочка была рождена вне брака от очередного нетрезвого ухажёра, имя которого до сих пор она не могла вспомнить. После смерти первого мужа Нелли часто вступала в отношения с мужчинами, не думая о последствиях, результатом чего и стало зачатие Насти. В последствии её вместе с двумя малолетними детьми и подобрал Михаил, будучи в то время не таким конченным человеком. У него была стабильная работа на заводе, квартира, в которую он их и забрал, а также светлые планы на будущее, которым, как она потом поняла, не суждено было сбыться. Но о детях он заботился всегда, несмотря на статус отчима. И только за это она была ему благодарна, хоть эта благодарность и стоила ей слишком дорого.

— Дети, дети, просыпайтесь, — с присущей ей теплотой в голосе произнесла Нелли, как будто боялась потревожить их невинный сон. — Семён, Настя. Пора собираться в школу. Дети.

Мальчик неуютно поёрзал в кровати, не торопясь открывать глаза, а вот девочка приподнялась почти сразу, зевая во весь рот. В отличие от брата ей нравилась школа. Это был её первый учебный год, и она всегда с радостью шла с мамой и старшим братом с рюкзаком на плечах, чувствуя себя открывателем новых миров.

— Доброе утро, милая, — произнесла Нелли, поглаживая дочь по вьющимся волосам.

— Доброе утро, мамочка, — улыбнулась в ответ Настя, протягивая к ней свои маленькие ручонки.

Нелли подхватила с кровати дочь и опустила на пол.

— Давай скорей на кухню. Кто первым съест бутерброд, тому приз!

Девочка безоговорочно побежала из спальни. Семён также неряшливо откинул одеяло.

— Привет, мой мальчик. Иди скорей на кухню, а то приз достанется твоей сестре.

Семён не особо торопился. Он знал, что независимо от того, кто победит, вкусняшка достанется им обоим. Мать никогда не обделяла кого-то своим вниманием, а посему игра, которую она часто затевала, была призвана всего лишь подогреть в них интерес к скорейшему пробуждению.

— Доброе утро, мам, — вяло улыбнулся он, с нежностью глядя на мать. — Ты вчера поздно вернулась. Где ты была?

Он знал, что она отправилась вместе со съёмочной группой в дом тёти Веры, но не думал, что это займёт так много времени. Вчерашний визит на окраину города закончился в сумерках, после чего потребовалось не меньше часа для того, чтобы добраться домой. Когда Нелли вошла в квартиру, дети уже спали, а пьяный муж с сигаретой в зубах встречал её с отрешённым видом, явно ничего не соображая.

— Ты не говорил отцу куда я поехала? — настороженно спросила она.

— Нет. Он и не спрашивал. Весь вечер просидел с каким-то мужиком на кухне, а после того, как тот ушёл, долго разговаривал сам с собой.

— Хорошо. Ты молодец, — спокойно заключила Нелли, поцеловав сына в лоб. — Ну, иди на кухню, а то ничего не останется. Ты же знаешь какая у тебя прожорливая сестра.

Мальчик одарил мать тёплой улыбкой и поспешил в коридор вслед за маленькой Настей, но уже стоя за порогом спальни, неожиданно обернулся.

— Мама, ты правда не влипла ни в какую историю? Те люди, которые приходили к нам домой действительно журналисты?

— А как же? И если ты по-прежнему ничего не скажешь отцу, то совсем скоро узнаешь, как важно, что они у нас были.

— Ты не хочешь, чтобы он всё испортил, так? — всё ещё настороженно спросил сын.

— Всё верно, милый. Скоро наша жизнь круто изменится, и я не позволю никому обрушить то, к чему мы идём.

Семён ничего не понимал, поскольку мать не удосужилась посвятить его в те дела, что творились вокруг семьи Долматовых, но голос её звучал убедительно, заставляя поверить в искренность каждого произнесённого ею слова. Вчера днём их посетили двое людей с телекамерой и прочими техническими примочками. Он знал, что про них готовился сюжет для известного ток-шоу, но не понимал, зачем всё это было нужно. Нелли заботливо огородила его от излишней информации, не считая нужным открывать перед юнцом такую важную информацию, тем более пока ещё ничем не подкреплённую. В душе она так же как и Вера сомневалась в правдивости всего происходящего, но всё равно следовала тем предписаниям, которые были в завещании отца. Ничего другого ей не оставалось.

***

Когда они выходили из квартиры, Михаил всё ещё дрых без задних ног. Она всегда поражалась его безмятежной отрешённости от происходящего вокруг. Но в этот был весь Михаил, с его скрипучими недостатками и тленным зябким существованием. Нелли уже давно свыклась с творившимся в их отношениях хаосе, понимая, что вечно так длиться не могло, и рано или поздно всё сведётся к своему логическому завершению. Он, как и раньше останется жить в этой вонючей квартире, полной клопов и тараканов, а она непременно выберется куда-то наверх, оставив мужа вариться в котле собственных глупостей и прозябания. И это в последнее время никак не выходило у неё из головы.

Во дворе царила лёгкая осенняя прохлада. Отовсюду сновали толпы пешеходов, спешащих на работу или в учебные заведения. Бородатый дворник привычно махал метлой вокруг деревьев, сгребая опавшую листву в небольшие кучи. Мамочки с колясками вели своих детей в детские сады, а те капризно переговаривались между собой, ведя беседу детскими писклявыми голосками. В переполненных машинами стоянках томно курили мужчины пока прогревались их автомобили. Солнце пробивалось через крыши домов, не успевших вырасти до тех пор, когда заполонили бы всё небо.

Семён и Настя шли впереди, дружно взявшись за руки. Нелли держалась чуть в стороне для того, чтобы дым от её дешёвой сигареты не попадал на детей. Курить на голодный желудок было для неё привычным делом. Так начиналось её утро. Сначала она провожала детей в школу, а затем сворачивала за угол, уходя в сторону большого серого здания с треугольной крышей, где по утрам и вечерам мыла полы.

Но на сегодня на работе она взяла отгул. Позвонила сменщице и попросила поработать за неё. Ведь сегодня был именно тот самый день. День, который изменит её жизнь навсегда.

***

Вернувшись во двор собственного дома, она не спешила подниматься наверх. Она знала, что ждало её там. Небритая рожа Михаила, изнывавшего от похмелья. Как же хорошо, что она утаила о его существовании и ничего не рассказала редактору. Та непременно захотела бы взять у пьяницы интервью, а может и вовсе, пригласила бы в студию. Нет, такого позора она бы не вынесла. Ни за что!

И тем не менее необходимо было вернуться домой, привести себя в порядок и выдвинуться вместе со всеми Долматовыми в студию федерального канала, для того чтобы отработать финальный сценарий покойного отца, заготовленного специально для них. Что на этот раз взбрело в голову старику не знал никто. Когда-то много лет назад они расстались на очень неприятной ноте, поэтому рассчитывать на хорошее времяпрепровождение не приходилось. Но всё же после завершения съёмок их ожидал огромный бонус, ради которого они и согласились на участие в шоу, так что пришлось подчиниться обстоятельствам, сжав зубы и позабыв обо всём.

Как только Нелли заперла за собой входную дверь, она почувствовала присутствие в квартире мужа. Тот действительно был на кухне, уныло сидя на расшатанном табурете и поедая недоеденный кем-то из детей бутерброд. Непотушенный окурок лежал в недавно вымытой пепельнице, испуская от себя тонкую струйку дыма. Окна кухни были наглухо закрыты, отчего становилось трудно дышать. Женщина стремительно пронеслась мимо мужа и настежь распахнула окно, впустив поток свежего утреннего воздуха.

— Я не понял, а почему ты не на работе? — угрюмо обратился к ней муж. — Выходной, что ли?

— Тот же самый вопрос и тебе, — вместо приветствия, ответила Нелли, устремив в его сторону злостный взгляд. — Сколько можно сидеть дома? Петруха говорил с прорабом? Тебя возьмут?

Череда сложных вопросов не могла уместиться в пустой голове Михаила, отчего он лишь истошно фыркнул в ответ. В эту минуту они обоюдно ненавидели друг друга. Она его за то, что он постепенно превращал их жизнь в ад, а он её за то, что она смела разевать против него свою пасть, живя в его квартире на птичьих правах вместе с малолетними детьми, рождёнными от других мужиков. Багаж взаимных претензий накопился у обоих, заряжая воздух неистовым напряжением.

— Опять будешь мне день глаза мозолить, — раздражённо прошипел Михаил, и тут же добавил: — Дай на пивас, горло промочить.

— Дома ни крошки хлеба, Миш. Имей уже совесть, в конце-то концов. До зарплаты целая неделя.

Мужчина сделал кислую мину и отрешённо покачал головой.

— Вот баба дурная. Неужели не видишь как мне хреново? Подыхаю я.

— Вчера, небось, хорошо было, — огрызнулась Нелли.

Она не хотела снова ссориться с мужем, тем более в такой день. Ему незачем было знать о её делах, поэтому она попыталась усыпить его бдительность. Она покопались в своей сумочке, после чего протянула ему мятую мелочь.

— На, держи. Только постарайся не нажраться как вчера, ладно?

Мужчина сразу же переменился в лице, на котором заиграла кривая улыбка.

— Вот спасибки тебе, родная, — уже более приветливо произнёс он. — Дай бог тебе здоровья.

Взяв деньги, он мигом вышел из кухни, наспех оделся и вышел из квартиры, оставив жену в полном одиночестве. Та лишь жалко покачала головой, наблюдая за оживившимся мужем, который отправился в ближайший магазин за бутылочкой дешёвого спиртного. Как же легко было расположить его к себе. Всего лишь нужно было налить сто грамм, и он становился совершенно другим человеком. Так и выглядела она — алкогольная зависимость.

Через пару часов Михаил неожиданно появился на пороге квартиры, изрядно выпивший и хмурной. От счастливого выражения лица не осталось и следа. Теперь он снова принял облик угрюмого пьянчуги, коим был в последние несколько месяцев их жизни. Нелли в это время готовилась к передаче, достав из шкафа своё самое новое платье и постаравшись с помощью косметики подправить глаза.

— Ты куда это намылилась? — раздался громкий хриплый голос мужа. — На гулянку, что ли?

— Отстань, Миш. На работе телевидение приезжает. Просят быть всем штатом в полном составе.

— Телевидение, — задумчиво повторил Михаил. — Какое ещё нахрен телевидение, когда дома ни крошки хлеба? Ты в холодильник давно заглядывала? Вали в магазин. Я жрать хочу!

Женщина испуганно посмотрела на него.

— Миш, перестань. Говорю же, телевидение приезжает. Будут делать кино о нашей организации. Ну и что, что я уборщица? Сказали быть всем, значит так надо.

— Глянь-ка, морду разукрасила. Если б ты не сказала, то я решил бы, что ты на свиданку собралась. Вырядилась как шлюха!

— Да что с тобой, я не пойму? Ты сегодня как с цепи сорвался.

— А может мне не нравится, что моя баба жопой перед другими вертит, — заявил он, подчёркивая свои слова резкими жестами. — Дай-ка я тебе помогу морду подкрасить. Ну…

Он стал к ней быстро приближаться, вытянув руки перед собой. Нелли испуганно отпрянула назад. Она хотела вскочить со стула, но его руки уже вцепились ей прямо в волосы. Женщина вскрикнула от резкой боли.

— Причёсочку подправим. Вот так, — рявкнул он, стараясь вырвать из головы клок волос.

Нелли с силой вцепилась в руки Михаила, стараясь вырваться из его хватки, но сделать это никак не получалось. Он старался причинить ей как можно больше боли, играя головой жены словно мячом. Она неистово закричала, стараясь побороть пьяное тело мужа.

— Ублюдок! Тварь! — кричала она, подкрепляя слова ударами по его лицу.

Наконец ей удалось вырваться из его объятий и отпрянуть к стене. Михаил глядел на неё словно зверь, готовый заново броситься на жертву.

— Что на тебя нашло, Миша? Как так?

— Я лишь хотел сделать тебя ещё красивее, чем ты есть, дорогая, — запыхавшись, прошипел он, слизывая кровь с разбитой губы. — Дай ещё чуток подправлю.

С этими словами он снова ринулся на неё, занося над головой вялый кулак. Нелли ничего не успела сообразить, как её ослепила яркая вспышка перед собой. Голова отлетела назад, ударившись затылком о стену. Женщина провалилась в небытие. Потеряв сознание, она осталась неподвижно лежать на полу, пока её муж шарил по потрёпанной сумочке и порванному кошельку. Найдя ещё немного мелочи, он снова вышел из квартиры, не удосужившись проверить состояние жены.

Нелли провела без сознания ещё около часа, пока не пришла в себя из-за неугомонного рингтона, исходившего от её телефона. Открыв глаза она с ужасом обнаружила, что все внутренности её сумочки были разбросаны по полу вместе с играющим телефоном. Она протянула руку вперёд и подтянула его к себе. На экране светился незнакомый номер.

— Алло, — еле слышно произнесла она.

— Нелли. Мы у подъезда. Скорей выходите. Начало через сорок минут.

Голос принадлежал редактору, которая все эти дни с них не слезала. Женщина неуютно поморщилась, ощущая лёгкую припухлость в области глаза.

— Дайте мне минуту, пожалуйста, — произнесла она и, не дожидаясь ответа, отключила телефон.

Нелли с трудом смогла подняться. Голова всё ещё кружилась, а перед глазами стоял образ пьяного мужа, заносящего над головой кулак. Она осторожно сгребла разбросанные вещи в кучу и переложила их обратно в сумочку. Кошелёк оказался пуст. Ничего, — подумала она, — пусть довольствуется этой жалкой мелочью. Скоро я забуду об этом кошмаре раз и навсегда, а он останется и дальше гнить в этой вонючей квартире.

Закончив с сумочкой, она наконец поднялась на ноги и осторожно приблизилась к зеркалу. Как она и думала под левым глазом красовался фиолетовый синяк, а под ним была слегка вздутая щека.

— Спасибо, муж, что подправил мою внешность, — грустно произнесла она, глядя на своё отражение в зеркале. — Так я выгляжу гораздо лучше.

6 глава. Красный свет прожекторов

Красный минивэн стоял возле самого подъезда, как раз напротив ветхой лавочки, на которой днём и ночью дежурили соседские старушки, перебиравшие местные сплетни. Когда на улице появилась Нелли с большими тёмными очками на глазах, они притихли, устремив свои любопытные глаза на чрезмерно нарядную женщину. Этим днём им будет о чём пощебетать, поскольку красная щека слишком сильно выделялась на её белом лице, что не могло ускользнуть от их пристальных взглядов. Чувствуя на себе их внимание, Нелли молча прошла мимо, забыв поздороваться.

— Здрасьте, — услышала она слабый старушечий голос за спиной, но оборачиваться не стала.

Подойдя к минивэну, она распахнула заднюю дверцу и просунулась внутрь. Там её уже ждали брат и младшая сестра. Редактор сидела впереди, на глаз примеряя размер своих очков с очками Нелли.

— Что с тобой? — беспокойно спросил Вадим, первым заметивший опухшую щёку.

Нелли захлопнула дверцу и устало откинулась на сиденье. Машина тронулась с места.

— Нелли, не молчи. Этот козёл опять поколотил тебя! — гневно негодовал брат.

— У вас проблемы с мужем? — спросила редактор, из-за плеча поглядывая на женщину. — Что произошло?

— Давайте не будем разбирать мои дела с мужем. Это наше семейное дело.

Вера сочувственно прижалась к сестре.

— Глаз совсем плох, — сказала она, заглядывая под очки. — Надо бы чем-то замазать.

— В студии работают отличные гримёры. Не беспокойся. Они быстро приведут тебя в порядок, — заверила редактор.

— Я в порядке, — отозвалась Нелли, поправляя очки. — Давайте уже сделаем то, ради чего мы здесь сегодня собрались. Плевать на синяк, на плохое настроение. Лишь бы всё удалось, и мы смогли получить наши деньги.

— Так и будет, — пообещала редактор.

— Надеюсь.

— Всё зависит только от нас, — вступил Вадим, кивая на Веру. — Если никто из нас троих сегодня ничего не учудит, то вскоре мы сможем купаться в папочкиных деньгах. И уж я-то настроен очень серьезно. А вы?

— Я да.

— И я тоже, — пообещала Вера, с серьёзным видом вглядываясь ему в ответ.

Женщина редактор довольно хлопнула в ладоши.

— Отлично! Закатим им шоу!

Все переглянулись между собой и заулыбались. Нелли потянулась к обоим, и они дружно взялись за руки, как в детстве, когда вместе играли в какую-нибудь игру. Атмосфера ожидания постепенно разряжалась. Редактор больше не лезла к ним со своими разговорами. Она видела, что лучше всего договориться между собой у них получается, когда они находятся рядом друг с другом. И сейчас был именно тот момент. Момент согласия и всеобщей поддержки.

***

Машина остановилась напротив Останкинской башни на открытой платной парковке. Все разом вывалились на улицу. Редактор повела их через подземный переход, кишащий толпами людей. Несмотря на то, что час пик ещё не наступил, народа под землёй было почти как в метро. Редактор уверенно вела их куда-то сквозь толпища людей, пробираясь через лабиринты подземных коридоров. Запоминать дорогу было делом бесполезным. Лишь знающий человек мог свободно передвигаться по Останкинским переходам, не волнуясь быть потерянным среди круговорота снующих тел.

К удивлению прибывших вышли они совсем не к телевизионной башне, являвшейся неизменным символом телерадиовещания Москвы, а совсем в другой стороне. Здание, в которое их привела редактор было совсем невзрачным, серым и ничем не выделявшимся среди прочих столичных высоток. Его коридоры излучали холод, а люди внутри носили маски безразличия, сновав отовсюду словно в кишащем муравейнике.

Поднявшись на лифте на четвёртый этаж, они оказались в просторном помещении, похожим на больничные покои. Такие же кушетки, столики, вялые растения в обширных вазах, а также наличие охраны в медицинских масках около некоторых дверей. Вероятно, закрытые двери, около которых столпились охранники, вели в ту самую студию, в которой и происходили съёмки знаменитоготок-шоу. Но редактор повела их не туда. Вместо огромной усыпанной огнями студии, они оказались в крошечной гримёрке, в которой находилось всего одно рабочее место.

— Нелли, придётся побыть пока тут, — холодно объявила редактор, указывая женщине на один единственный стул перед огромным зеркалом. — Сейчас тобой займётся гример.

— А мы? — недоуменно спросил Вадим.

— Сейчас я и вас отведу. К сожалению, я вынуждена вас разделить. Каждому из вас будет отведена отдельная комната ожидания, в которой вы проведёте остаток времени до начала съёмок. Не волнуйтесь, ждать придётся не долго. Примерно через минут пятнадцать-двадцать всё начнётся. А тебя, Нелли, сначала приведут в порядок. Вы всё поняли?

— Да, конечно.

Единственным, кто немного запаниковал, была Вера. Она не хотела покидать сестру и разделяться с братом. Оставаться одной в эти минуты перед неизвестностью ей было страшно.

— Можно я останусь с сестрой? — обеспокоенно спросила она, с надеждой глядя на редактора.

Та лишь отрицательно покачала головой.

— Извини, Вера. Таковы правила.

— Всё будет хорошо. Скоро мы все встретимся в студии, — поспешила успокоить её Нелли.

Женщина всё равно не спешила покидать гримерную комнату, но тут брат, взяв её за локоть, стал легонько подталкивать к выходу.

— Пойдём, Вера. Не стоит всех задерживать.

Они ушли, и Нелли осталась одна. Сняв очки, она уставилась в своё отражение в зеркале, разглядывая синеву, окружившую глаз. Щека почти не болела. Жалкое подобие лица смотрело на себя не мигая, изучая очертания покоробленной физиономии. Некогда она сама себе нравилась, всего каких-то десять-пятнадцать лет назад. Казалось, это было ещё вчера. Но время пролетело неумолимо быстро, забрав с собой часть красоты, унаследованной от матери. Теперь уже ничего не напоминало о той девушке, которая любила смотреться в зеркало. Вместо неё отражение выдавало суровую искаженную реальность, на которую было больно смотреть. Да ещё и муж постарался, придав ещё больше брутальности её лику.

Спустя пару минут в комнату вошла молодая девушка гримёр. Она без стеснения подошла к ней сзади и пристально посмотрела в отражение.

— Да уж, тут нужно поработать, — задумчиво произнесла она, принимаясь раскладывать на столе переносную косметичку.

В её присутствии сразу стало как-то неуютно. Нелли почувствовала подступившую волну стыда за то, что выглядела не очень. Но девушке было всё равно. Она скоротечно делала своё дело, машинальными движениями распыляя пудру на её лице. Вскоре женщина отметила, что морщин на её измученном лице стало гораздо меньше, а синяк заметно помутнел, став менее заметным.

— Полностью убрать синеву не удастся, — как бы извиняясь произнесла девушка. — Но выглядеть будете гораздо лучше. Как вам?

— Очень хорошо. Спасибо, — выдохнула Нелли, оценивая новую внешность.

— Сейчас ещё немного, и будет готово.

Мягкая кисточка вновь скользнула по лицу женщины, щекоча мелкими ворсинками. После нескольких лёгких движений она отстранилась и заново спросила у Нелли:

— Ну? Как теперь?

— Замечательно. — Она не смогла сдержать улыбки. — Вы просто волшебница.

— Ну что вы. Я просто учусь, — кивнула ей девушка и принялась собирать со стола косметические принадлежности.

Дверь в гримёрку снова открылась и на пороге возникла редактор, сверкая своими огромными очками.

— У вас всё? Пошли со мной, Нелли.

Женщина встала со стула.

— Уже? — взволнованно спросила она.

— Пока ещё нет. Съёмка начнется через восемь минут, а пока надо подождать свой выход в специальной комнате.

Женщина надеялась снова увидеться с братом и сестрой, но в тесной комнате, в которую её отвела редактор был лишь небольшой диван и висевший на стене двадцатидюймовый монитор, на котором узнавались очертания студии знаменитого ток-шоу. Редактор её оставила, и она села перед маленьким экраном, вглядываясь в безлюдную картинку. Поначалу кроме пары операторов в кадре не было никого, но спустя какое-то время студия стала наполняться людьми. Сначала прибыла массовка, заполняя места в зрительном зале, а затем и эксперты, для которых были выделены специальные места.

Нелли с интересом разглядывая происходившее на экране, представляя, как вскоре окажется в центре театральных событий знаменитой программы. Она не знала будут ли зрители разглядывать припухлость на её щеке, или же она вовсе обойдётся минимальным вниманием к своей персоне. Ощущение тревоги её не покидало. Захотелось позвонить сестре, спросить, как она там, но вовремя вспомнила что им нельзя контактировать. Тогда Нелли решила написать смс. Достав телефон и отыскав контакт сестры, она принялась лихорадочно набирать текст, но чей-то голос её одернул.

— Придётся оставить телефон здесь. И это не обсуждается. — Голос принадлежал редактору, снова возникшей из ниоткуда.

— Я лишь хотела справиться у сестры о её самочувствии, — пожала плечами Нелли, убирая телефон в сторону.

— С ней всё хорошо. Она находится в такой же комнате, что и эта и ждёт своего часа. За неё не нужно волноваться. Я только оттуда.

— Ясно. Как думаете, что там будет?

— Всё, что и обычно. Сначала ведущий расскажет предысторию сегодняшней передачи, затем вызовет одного из вас. Кстати, это не вы. Режиссёр хочет, чтобы первым вышел ваш брат. Они поговорят, разберут пару моментов, а затем вызовут вас. Всё стандартно. Не стоит волноваться.

— Да просто как-то непривычно.

— На твоём месте я думала бы о наследстве, которое выпало на вашу долю, а не забивала голову пустыми переживаниями. Это шоу непременно должно выстрелить. Только подумать, жили себе люди жили, ничего из себя не представляли, добра наживали, деток кормили, в школу водили, и тут на тебе: многомиллионное наследство от бросившего свою семью отца, который сто лет назад уехал в Америку. Это ли не сенсация?

— Не знаю. Наверное.

Нелли впервые задумалась о том, что действительно эта история могла быть достойна широкого освещения не только на ток-шоу, но и на прочих передачах отечественного телевидения. А почему бы и нет? Ведь и правда, если посмотреть со стороны, то вся эта ситуация кажется просто невероятной. Не зря и она, и Вера до сих пор не могли до конца осознать и поверить во всё происходящее с ними. А кто бы смог? Но факт оставался фактом. Она была здесь, сидя в комнате ожидания перед монитором, освещавшим знаменитую студию федерального канала, с напудренные лицом в ожидании своей очереди перед выходом в ток-шоу. Это казалось невероятным, но всё же происходило на самом деле, и происходило именно с ней.

— Я пойду. Хотела проверить, всё ли в порядке.

— Лучше почаще заглядывайте к Вере, — обеспокоенно попросила Нелли. — Её нельзя надолго оставлять одну. Пожалуйста.

— Конечно. Всё будет хорошо, — заверила редактор, и вышла из комнаты.

Внезапно студия на экране телевизора поменяла цвет. Вместо обычного освещения она наполнилась темно-красными тонами. Свет прожекторов стал блуждать по помещению, перекатываясь по заполненным рядам зрителей. Никакой музыки слышно не было, хотя сидя дома перед телевизором она всегда предшествовала началу шоу. В зал вышел ведущий Корней Пилатов, любимец публики и светский прохиндей. Чей-то строгий голос за кадром скомандовал через динамики громкоговорителя:

— Пошли аплодисменты! — И зрители в студии стали массово хлопать в ладоши.

Всё было не так как она это видела дома. Всё было по-другому. Неестественно.

— Корней, где ты ходишь? Ты должен стоять посередине, а сам топчется где-то в стороне, — снова раздался властный голос за кадром. — Давайте заново.

Ведущий что-то недовольно пробормотал себе под нас, но всё же выполнил распоряжение властного человека, переместившись на новую позицию. Свет прожекторов заново забегал по зрительским рядам.

— Хлопаем! Хлопаем! Первые ряды, активнее!

Нелли с интересом наблюдала за тем, что происходило по ту сторону экрана. Ей не верилось, что скоро сможет оказаться среди гостей, и что внимание телекамер будет приковано именно к ней. Она снова вспомнила о синяке под глазом, который сегодня утром поставил ей Михаил. Как всё это не вовремя, — сетовала она, слегка касаясь пальцами щеки. Злость на мужа новой волной накрыла её. Ей непременно хотелось ему отомстить, но ещё больше женщину волновало то, что скоро все увидят, как сильно ей досталось. И пусть передача была совсем о другом, она всё же хотела заранее перед всеми извиниться.

Ведущий Корней Пилатов на самом деле был там, стоя перед аплодирующей публикой в своей любимой позе победителя. Его неповторимая харизма по-прежнему была при нём. Сверкавшие белоснежные зубы, чётко подогнанный костюм, уверенная осанка. Да, она его узнавала. Он был точно таким же, каким был каждый будний вечер внутри её старого телевизора. Только на этот раз его присутствие отличалось тем, что он был всего в каких-нибудь паре десятков метров от неё за одной из этих четырёх стен. Думая об этом, она улыбалась.

Она не хотела предстать перед многомиллионной аудиторией в качестве нищей неудачницы, которой систематически достаётся от пьяного мужа. Она хотела казаться всем другой, более возвышенной, чем это было на этом свете. Она хотела быть как все гости шоу: красивой, статной, непоколебимой. Но что они увидят на самом деле? Что увидит Корней Пилатов? И тут она решила переиграть шоу под себя. И плевать что они будут обсуждать наследство отца. Она выйдет к ним с гордо поднятой головой, и пусть только посмеют над ней посмеяться.

Мысли сменялись одна за другой, пока их не прервал чёткий голос ведущего Корнея Пилатова, заговорившего глядя прямо в центральную камеру:

— Дефолт 1998-го года похоронил в своих руинах немало бизнесменов, как на старте своей карьеры, так и на её бурном подъёме. Так, обанкротившийся московский предприниматель Виктор Долматов, лишился всех своих сбережений, потерял прибыльное промышленное предприятие и, не справившись с тяжким грузом потерь и лишений, бросил жену вместе с детьми и уехал в Соединённые Штаты Америки. Там он сумел оправиться от ударов судьбы, и начал жить заново, обретя на новом поприще новую возлюбленную и построив бизнес империю в эмиграции. Прожив в Штатах более двадцати лет, Виктор Долматов умирает от тяжёлой болезни. Какое наследство оставил покойный миллионер брошенным в России детям, и как сложилась их судьба на родине, рассмотрим сегодня в ток-шоу «Семья». С вами Корней Пилатов. Мы начинаем.

Зал наполнился овациями. К горлу подступил комок и Нелли нервно сглотнула. Кажется, началось. Игра, которую затеял отец, начинала приобретать очертания.

7 глава. Прошлое

— Смотрим сюжет, — объявил ведущий, и тут же поперхнулся.

— Стоп! Стоп! — зазвучал мужской голос в левом наушнике, принадлежавший режиссёру. — Корней, обязательно надо было всё испортить, да? Давайте заново. Иди на исходную. Свет, поехали!

Недовольный ведущий сокрушённо поплёлся за кулисы, откуда намечался его выход. И снова студия погрузилась в тёмно-красные лучи прожекторов. Захлопали зрители, а на своём прежнем месте уже в третий раз за несколько минут появился ведущий Корней Пилатов, сжимая в руке блестящий микрофон. Голоса за кадром, властно отдающего распоряжения, слышно не было. Теперь он звучал только в наушниках ведущего и съёмочной группы, поэтому больше не был доступен для гостей вне студии. Тем не менее всё происходило по заранее написанному сценарию. Тот же взгляд Корнея, та же вступительная речь.

Он всё повторил слово в слово, после чего на большом экране поверху студии появился документальный сюжет об их отце. Впервые за много лет Нелли увидела фотографии и видеокадры Виктора Долматова. Она не сразу сообразила, что старик, который позировал на камеру являлся тем самым человеком, который оставил их много лет назад. Сквозь глубинные морщины проступали до боли знакомые черты лица, узнать которые было также трудно, как и поверить в то, что человек на яхте, человек с теннисной ракеткой в руках, а ещё — в дорогом смокинге на светском приёме, это всё был не кто иной, как их родной отец.

Тем временем закадровый голос комментировал:

— Успешный американский бизнесмен, долларовый миллионер и меценат русского происхождения Виктор Долматов последние годы своей жизни провёл в больничной палате, поражённый редким генетическим заболеванием. Единственной отдушиной больного старика стал сорока дюймовый телевизор, на котором были настроены российские каналы. Раз за разом пересматривая выпуски любимого ток-шоу, он мечтал о том, чтобы вернуться на родину, наладить контакты с семьёй, и стать героем одного из выпусков ток-шоу «Семья». К сожалению, этому не суждено было сбыться. Около месяца назад парализованного миллионера нашла мёртвым местная сотрудница клиники, а рядом с его телом записку, адресованную нашей передаче. В ней бизнесмен просил выполнить его последнюю волю посмертно.

Каждое слово, доносившееся до слуха Нелли проносились мимо неё. Уловить смысл слов было трудно, поскольку глаза следили за неизвестными кадрами из жизни отца, передавая множество незнакомых картинок. Чувство тревоги и того, что её обманывают, всё ещё не отпускало. Хотелось заставить в очередной раз остановить съёмку и подробнее расспросить о том, о чём конкретно говорил закадровый голос. Но голос хладнокровно продолжал читать текст, не понимая её терзаний.

— Мало кто знает, что некогда в девяностых годах прошлого века Виктор Долматов был успешным московским предпринимателем. У него была счастливая семья, любимая работа и богатое перспективное будущее. Однако дефолт 1998-го года обрушил все планы и чаяния бизнесмена, и Виктор Долматов в одночасье потерял всё. Он так и не сумел оправиться от сокрушительного банкротства, ушёл в запой, бросил семью и стал жить на улице. Но спустя время друзья сумели вытащить его из тяжёлого состояния, отправив на лечение от алкогольной зависимости в Соединённые Штаты Америки, где он и остался до конца жизни. Прожив в чужой стране несколько месяцев Виктор Долматов смог побороть пристрастие к спиртному, а также заново женился и построил новый бизнес, который впоследствии приумножился во много раз. За все годы своей жизни за границей он так ни разу не общался со своими русскими детьми. Как сложилась их судьба и смогут ли они простить его за бегство, узнаем сегодня в ток-шоу «Семья».

Нелли нервно прикусила губу. Как многого она не знала о его жизни. Пока они маялись в нищете и унылости серых будней, отец строил новую жизнь в эмиграции. Новая семья, бизнес, болезнь. Как много она пропустила.

Голос диктора стих, а картинки с изображением отца остались гореть на экране, поочерёдно сменяя друг друга. Зал наполнился аплодисментами. Наверное, поступила команда, но как только заговорил ведущий, все одновременно стихли.

— Я хочу позвать в эту студию старшего сына Виктора Долматова Вадима. Ему было четырнадцать лет, когда семью покинул отец. Смог ли подросток стать полноценным главой семьи и как сложилась его судьба узнаем прямо сейчас. Встречайте: Вадим Долматов!

Зал снова разразился аплодисментами. По студии шёл, нерешительно передвигая ногами Вадим, с опаской озирая присутствующую публику. Ведущий мигом указал ему на место, куда тот должен пойти. Это был глубокий кожаный диван, на котором обычно размещались герои передачи. Мужчина торопливо сел на место, отведённое ведущим, и тут же принял сгорбленную позу. Его лысина блестела от пота, выдавая страшное волнение, бушевавшее в груди. Как только аплодисменты смолкли, он смог, наконец, свободно выдохнуть, однако напряжение внутри ещё оставалось.

— Вадим Викторович, здравствуйте, — бодро поприветствовал его ведущий. — Что вы можете рассказать о своём отце? Я знаю, что у вас выдалось непростое детство после того, как он покинул семью. Расскажите каким человеком был ваш отец и что вы помните о нём.

Вадим неуютно поёжился. Ему было крайне непривычно находиться по ту сторону экрана, и тем более, когда кроме множества телекамер на тебя ещё смотрели нескольких сотен глаз. Толпа с любопытством разглядывая его. Никто не смел даже слова произнести без команды ведущего. Он чувствовал на себе внимание людей, отчего становилось трудно дышать. Заметив замешательство мужчины, Корней Пилатов поспешил ему на выручку:

— Не волнуйтесь, Вадим, вас никто не будет торопить. Ненужные моменты мы вырежем, так что не бойтесь камер. Съёмка проходит в записи.

— Я понимаю, — с трудом выдавил из себя Вадим, рукой вытирая вспотевшую лысину.

Пилатов поспешил дать ему платок.

— Вы готовы?

— Да. Можем начать сначала, а то я как-то растерялся?

— В этом нет необходимости. Как я уже сказал, неудачные моменты мы просто удалим.

— Я думал, всё про всё займёт от силы час, как по телевизору.

— Это всё ерунда. Передача может сниматься и несколько часов. Потом всё монтируется, урезается, и выдаётся финальный вариант длительностью в час эфирного времени. Но затягивать не будем, ладно?

В этот момент в наушнике ведущего раздался нетерпеливый голос режиссёра:

— Корней, дай знать, когда закончишь читать гостю лекцию. Мы вообще-то тут ждём.

— Вы готовы продолжить? — спросил ведущий у Вадима, игнорируя голос в ухе.

Тот утвердительно кивнул, после чего Корней Пилатов повторил вопрос:

— Расскажите зрителям каким вы запомнили отца.

— Ну, папа был человеком лёгким, целеустремлённым. Его подолгу не было дома. Мать говорила, что он зарабатывает деньги, чтобы содержать семью. Мы росли практически без него. Иногда, правда, он отвозил нас в парк на карусели, или за город на шашлыки, но таких моментов было не очень много. В основном он проводил всё своё время где-то там. Переговоры, сделки, стройка. В общем, мутил бизнес, как тогда говорили.

— То есть, ваш отец был успешным предпринимателем, — перебил его Корней. — Как вы жили в тот момент? Это ведь были девяностые. Время, так сказать, не простое. Многие семьи тогда пребывали на грани бедности. А как жили вы?

Вадим неуклюже пожал плечами, вспоминая далёкие годы своего детства.

— Да нормально мы жили. По сравнению со сверстниками, вполне достойно. Мелочь всегда звенела в кармане. Шмотки меняли часто. Нормально жили.

— То есть, отец вас полностью обеспечивал, — уточнил Пилатов.

— Можно и так сказать.

— А в семье? Какая атмосфера была в вашей семье на тот момент?

— Ну, если брать совсем уж раннее детство, то вполне себе всё было благоприятно. Мама тогда работала воспитателем в детском саду, но когда отец стал неплохо зарабатывать, то бросила работу. В этом не было никакой необходимости. Деньги были, поэтому она занималась больше нами. Как-то так.

— А ваши сёстры? Какие у вас были отношения с ними?

— Вы знаете, Корней, у нас была вполне дружная семья. Я сам ходил на секции разные. Пробовал себя в спорте, на плавание ходил. Девчонки тоже дома не сидели. Мама постоянно таскала их на разные кружки, на бальные танцы, на скрипку. Детство было вполне активным. По этому поводу ничего сказать не могу. Была у нас своя трёхкомнатная квартира. У каждого своя комната. Точнее, у меня своя, а у девчонок общая. Жили дружно, не дрались.

Ведущий почувствовал, как напряжение гостя улетучивалось на глазах. Главной его задачей было расслабить его, что сейчас и происходило. Он проделывал этот фокус в студии тысячу раз, и всегда ему это с лёгкостью удавалось. По крайней мере он постепенно усыплял бдительность гостя, и тот послушно расслаблялся, не понимая, какой подвох мог последовать дальше. Если бы ему выложили все карты сразу, то непонятно какая бы за этим последовала реакция. А так всё шло неспешно, как и должно было быть.

Нелли, слушая реплику брата, вслед за ним погружалась в пучину воспоминаний прошлого. Их детство действительно было безмятежным, каким и должно было быть у любого нормального ребёнка. В этом к их отцу никаких претензий быть не должно. Единственное, чего она по-настоящему боялась, это чтобы он не начал рассказывать о том, каким трудным был период их взросления. Ведь он кардинально отличался от той сказки, в которой они пребывали ранее.

Корней Пилатов медленно прошёлся по студии и приземлился на соседнем диване.

— Слушая вас, понимаешь, что претензий к отцу у вас быть в принципе не должно. Это так, или всё же что-то было не в порядке?

— Ну, проблемы начались после того, как отец обанкротился, — неуверенно начал Вадим, перенастраивая свой мозг на более суровые воспоминания. — Да, жить стало трудней. С тех пор как отец потерял бизнес, он стал много времени проводить дома. Слишком много времени, — почему-то добавил он, сделав на этом акцент. — Мать, как я уже сказал, не работала. Они стали ссориться. Поначалу так, мелкие придирки, но потом и вовсе безо всякого повода. Мы перестали посещать секции и кружки. В холодильнике заметно поубавилось. И тогда в один прекрасный момент отец покинул семью. Совсем. Даже ни с кем не попрощался. Просто собрал вещи и ушёл.

— А когда у него начались проблемы с алкоголем?

— После ухода. По крайней мере, пока он жил с нами он не пил.

— И куда он ушёл? Просто у нас есть информация, что Виктор Долматов какое-то время жил на улице.

— Я об этом ничего не знаю, — покачал головой Вадим, в очередной раз блеснув своей мокрой лысиной. — В то время мы практически перестали общаться. Я знаю лишь, что он жил в какой-то задрипанной общаге. Ему помог выбить комнату кто-то из друзей. К сожалению, мне не знаком круг его знакомств, поэтому точнее сказать не могу.

— А когда он уехал в Штаты?

— Этого я не знаю. — На пухлом лице появилось некое подобие ухмылки. — Я вообще об этом узнал лишь пару дней назад, когда мне позвонили ваши редакторы. Я понятия не имел что с ним стало и где он жил. Я и подумать не мог, что мой отец является гражданином Америки, да ещё и таким состоятельным.

Толпа зрителей гулко зашумела. Люди стали беспокойно переговариваться между собой. Было не понятно, действовали они по сценарию, или же самопроизвольно. Вадим смущённо глядел на них.

— То есть, вы хотите сказать, что всё это время ничего не знали о вашем отце, — уточнил ведущий, перекидывая ногу за ногу. — И о том, что он был долларовым миллионером, вы тоже не знали?

— Нет.

— Значит, о смерти отца вы узнали непосредственно от наших корреспондентов?

— Именно так.

Толпа загудела ещё больше. Вадим беспокойно попятился назад. Ему внезапно захотелось покинуть студию, но звонкий голос ведущего заставил его вернуться в прежнее состояние:

— Вадим, после выхода этой передачи вы сможете вступить в наследство, которое завещал Виктор Долматов. Скажите, что вы почувствовали, впервые об этом услышав? Какая была ваша первая реакция, когда вам сказали, что состояние вашего отца будет разделено между вами и сёстрами?

Мужчина растерянно потупился, опустив глаза на потрёпанные от времени ботинки. Ему хотелось улыбнуться, нет, рассмеяться в лицо самодовольному ведущему. Какую ещё реакцию он ожидал от него услышать? Конечно же он был рад, и даже счастлив. Но было бы нескромно объявить об этом на весь мир, тем более, что причиной внезапного обогащения стала смерть его кровного отца. Именно по этой причине он принял скорбное выражение лица. Пусть все думают о горе, постигшем его семью. Приняв скорбную маску, он с выражением посмотрел в глаза ведущему.

— Вы должны меня понять, Корней. Это горе. И пусть мы не общались с отцом больше двадцати лет, это всё равно горе для нашей семьи. Да, были обиды, но они остались далеко позади. Всё, что осталось там, пусть забудется как страшный сон. А по поводу наследства, уготованного нам, то я приму его как извинение из-за того, в каком говне мы оказались по вине этого человека.

Кто-то из толпы зрителей возмущённо охнул. Корней тут же оживился, взмахом руки указав массовке, что для возгласов ещё не время.

— Ничего. Пусть говорит, — снова раздался голос режиссёра в ухе у ведущего. — Запикаем.

— Значит, вы не держите больше зла на покойного отца за то, что он оставил вас в трудную минуту? — спокойно уточнил Пилатов, не отводя прищуренных глаз от своего оппонента.

— Бог ему судья. Я зла не держу.

Зал разразился аплодисментами. Ведущий вскочил со своего места и прошёл в центр студии. Как только всплеск рук прекратился, он громко произнёс:

— А теперь посмотрим сюжет о том, как сложилась жизнь Вадима Долматова в то время, как на другом конце Земли его родной отец строил свою бизнес-империю. Внимание на экран!

8 глава. Бедные родственники

Нелли напряглась, всматриваясь в висящий на стене монитор. В студии на экране в появился смонтированный сюжет от съёмочной группы ток-шоу о жизни брата Вадима. С первых кадров стало понятно, что акцент был сделан на нищебродском существовании сына американского миллионера. На экране появилась толстуха жена Вадима, которая вела экскурсию по их убогому жилищу, скорее напоминавшему бомжатский притон, нежели квартиру цивилизованного москвича. На экране то и дело всплывали кадры грязного пола, порванных занавесок и прочего убожества, которое они тогда успели заснять, а монотонный закадровый голос тем временем читал свой текст:

— Вот в таких неприметных условиях протекает жизнь одного из героев ток-шоу «Семья». Вадиму Долматову 37 лет. Он женат и счастлив в браке, однако не может достойно обеспечить существование супруги в однокомнатной квартире, доставшейся им по наследству от покойной матери жены. Полы местами провалились, превратившаяся в труху мебель валится и скрипит, а из шкафа торчит в груду сваленная одежда. Всё это, как объясняет супруга сына миллионера, они наживали вместе с мужем. Однако поддерживать чистоту и порядок в доме им некогда, поскольку оба постоянно работают. Женщину не смутило даже то, что в доме на момент прибытия съёмочной группы было элементарно не убрано. И вот в таких жутких условиях протекает жизнь будущих миллионеров.

Вадим вмиг раскраснелся. Нелли чувствовала то же самое, что и брат, но ничего поделать не могла. Они сняли то, что видели. В конце концов это была его вина. Надо было лучше подготовиться к прибытию журналистов.

Дальше на экране появился главный герой сюжета. Пухлое лицо Вадима просунулось сквозь приоткрытую дверь квартиры. В руках дешёвый букет цветов. Казалось, лепестки уже были слегка вялыми. Он с самодовольным видом вручил жене цветы и чмокнул в щёчку.

— Дорогая, это тебе, — улыбаясь во весь рот, произнёс он, но почему-то при этом глядя прямо в камеру.

— Боже, ну нахрена надо было это показывать, — вновь зазвучал недовольный голос режиссёра в наушнике Корнея.

Ведущий Пилатов никак не отреагировал на слова режиссёра, неотрывно наблюдая за сюжетом на огромном экране. В кадре появилась пошарпанная кухня. Теперь Вадим и его толстая жена сидели за столом и мирно пили чай, изображая семейную идиллию. Камера то и дело переходила от них к бегающим по полу тараканам, затем снова на них и опять на облезлый пол. Зрелище было из ряда вон выходящим.

— Так мы проводим вечера, пьём чай и обсуждаем новости, — поясняла толстуха, снимавшему её оператору.

Вадим положил свою пухлую руку на ещё более пухлую руку жены, и снова посмотрел в упор в камеру, как бы вопрошая, правильно ли всё делает.

— Пусть мы живём и не богато, но зато душа в душу, — говорил он. — И никто нам больше не нужен. А по поводу денег, которые оставил нам отец, так не помешают. Будем теперь привыкать жить по-новому, так сказать, с размахом. Вот за это ему спасибо. От души!

На лице выступила самопроизвольная улыбка. Жена также сияла, глядя то на мужа, то на зрителей через призму огромного монитора.

Это было слишком жалкое зрелище. Нелли с трудом смогла взять себя в руки. Первым порывом для неё было внезапно покинуть это помещение, чтобы никто не смел изобразить её также как брата. Как они могли? Твари! — в душе негодовала она. Однако вспомнив об условиях завещания, с большим усилием сумела побороть в себе неприязненные чувства, вызванные сюжетом.

Тем временем голос редактора, стоявшего за спиной оператора, спросил Вадима:

— Что вы почувствовали, узнав о смерти отца?

Вадим задумался.

— Я его и не знал вовсе. Столько лет прошло. По правде говоря, я думал, что он давно уже коньки отбросил. Понимаете, в то время, когда мы виделись с ним, он уже выглядел не ахти. Я его запомнил осунувшимся, подавленным, с потерянным взглядом, понимаете? После того, как он покинул нашу семью, его как будто бы подменили. Это был уже другой человек. Он и приходил-то к нам всего пару раз. Да и то не к нам. — Тут он запнулся, обдумывая сказанное. — Короче, как сказала мать, папаша наш спился. Денег от него мы больше не видели. Алименты он не платил. Мать, вроде бы в розыск подавала, но из-за того, что его не могли найти мы и подумали, что, наверное, его больше нет в живых. Такие дела.

Следующий вопрос редактора остался вырезанным монтажёром. Вадим сразу перешёл к ответу, сидя в таком же положении на кухне в компании жены:

— Чего я жду от жизни? Денег жду, чего же ещё. — В этот момент он опять неприятно улыбнулся, оскалив редкие жёлтые зубы. — Раз уж так получилось, то хоть получу на старости лет моральную компенсацию. Я это заслужил. Может, если бы он тогда не упал на стакан, то всё было бы по-другому. И жили бы дальше, и нормальными людьми бы все выросли. А то вон как получилось. Хотя, если бы этого всего не было, то и наследства такого тоже могло бы не быть. Тут штука такая, не знаешь, как оно лучше.

Экран сменил картинку, поместив логотип передачи. Сюжет был окончен. Всё внимание зрителей снова вернулось к студии. Побагровевший от стыда и злости Вадим сидел скрючившись, в молчаливом негодовании взирая на потухший экран. В этот момент в его сторону были устремлены несколько сотен глаз, не считая тех, кто в ближайшее время посмотрит этот выпуск по телевизору. Впервые в жизни он чувствовал себя так паршиво.

Но ведущий Корней Пилатов не замечал изменившейся гримасы гостя. Он как ни в чём не бывало окинул тихую студию беглым взглядом, а затем снова повернулся к герою сюжета.

— Вадим, скажите, что вынудило вас принять тот образ жизни, который вы ведёте? Неужели уход отца настолько сильно повлиял на ваше восприятие действительности?

— Что вы имеете ввиду? — процедил сквозь зубы Вадим, словно испуганный зверь, загнанный в угол.

— Я имею ввиду, что те условия, в которых вы сейчас проживаете могли стать следствием ухода вашего отца из семьи? — повторил свой вопрос ведущий.

В студии повисла тишина. Нелли с ужасом смотрела на брата, который, казалось, окончательно замкнулся в себе. Никто из присутствующих не решался первым нарушить молчание. Наконец, Вадим произнёс тихим голосом, будто бы стараясь, чтобы кроме Корнея его никто не мог услышать:

— Вы сказали, что вырежете лишние моменты из передачи.

— Так и есть, — согласился Пилатов, не понимая к чему он клонит.

— Тогда уберите нахрен этот сюжет о моей семье. Я не буду принимать участие в передаче, пока вы не уберёте этот ролик из выпуска.

Пилатов был искренне удивлён. Он не ожидал такой наглости от гостя.

— Чего он там бубнит, Корней? — в сердцах негодовал режиссёр, сокрушая звук в наушнике ведущего. — Скажи ему, если не перестанет бубнеть, мы прекратим съёмку, отправим их домой, и они навсегда лишаться возможности получить наследство. Скажи ему! — нетерпеливо потребовал он.

Но умудрённый опытом Пилатов не спешил накалять обстановку в студии. Он хотел сделать по-другому, пойдя более хитрым путём.

— У нас за кулисами томится младшая дочь Виктора Долматова Вера! — как можно громче произнёс он. — Как сложилась её судьба на фоне богатства отца узнаем прямо сейчас. Встречайте, Вера Долматова!

Зал вновь разразился аплодисментами, что повергло в ступор Вадима. Он не знал, как быть в этой ситуации, однако видя, что по щелчку пальца всё внимание резко переключилось с него на Веру, решил остыть, попутно обдумывая складывающуюся ситуацию. Тем временем в зал с небольшой заминкой вошла Вера, всё так же растерянно озиравшаяся по сторонам. Нелли не на шутку забеспокоилась о её душевном состоянии, но видя, как к ней поспешил ведущий, ненадолго успокоилась.

— Здравствуйте, Вера. Проходите вот сюда. Устраивайтесь на диване рядом с братом.

Он заботливо проводил её к дивану, однако вместо того, чтобы сесть рядом с Вадимом, Вера почему-то переместилась на соседний диван. Вадим облегчённо вздохнул, понимая, что теперь какое-то время всё внимание студии будет приковано не к нему.

— Здравствуйте, Корней. Здравствуйте студия, — очень тихо, почти шёпотом произнесла женщина. — Я очень рада побывать у вас в гостях. «Семья» — это моя любимая передача. Я каждый вечер вас смотрю.

— И вот вы здесь в числе героев нашего ток-шоу! — торжественно поддержал её Корней в свойственной ему манере. — Спасибо, что пришли. Итак, Вера, что вы можете рассказать об отце? Каким его помните вы?

— Ну, папу я помню хорошо, несмотря на то, что я младшая дочь. Я помню игрушки, которые он нам покупал, как возил нас на речку, в парк. В принципе, я слышала всё, что говорил Вадим, и могу поддержать каждое его слово. Воспоминания об отце у меня двойственные. Раннее детство у нас было ярким, а вот дальше всё становилось только хуже и хуже. Наверное, у меня в душе всё-таки преобладает негатив к отцу, чем позитив. Не скажу, что он был таким уж плохим человеком, но его уход из семьи действительно стал для нас сильным шоком. Это изменило и нашу мать, да и нас тоже изменило.

На удивление Вера держалась гораздо лучше брата. Нелли чувствовала это, глядя на неё через призму монитора, висевшего на стене прямо перед её лицом. Если Вадим заметно нервничал, а после и вовсе сдулся под давлением неприятных вопросов ведущего, то Вера была наоборот воодушевлена присутствием в знаменитой студии. И Пилатов вовсе над ней не измывался. Они вели вполне ровный диалог. Со стороны казалось, что чем больше она говорила, тем свободней себя чувствовала. Видя это, средняя сестра немного успокоилась.

— Что вы почувствовали, когда спустя столько лет узнали о кончине отца?

— Шок, растерянность, пустоту. А вообще, я также, как и Вадим думала, что он давно умер. Во всяком случае я не сильно расстроилась. Правда. У меня больше двадцати лет не было отца, да и вообще мужской поддержки, так что я в ней попросту перестала нуждаться.

— И как сложилась ваша судьба? Семья, дети?

— Ох, Корней, я уверена, что вы знаете ответы на эти вопросы. Ваши корреспонденты пробыли у меня какое-то время, всё сняли, зафиксировали, так сказать. Живу я одна…

— Да-да, конечно. Уверен, после выхода этого выпуска возле вашего дома выстроится очередь из женихов, поскольку через несколько минут вы станете одной из самых завидных невест Москвы. А пока давайте лучше посмотрим, что сняли корреспонденты нашей передачи у вас дома. Внимание на экран.

Вера послушно заткнулась, устремив любопытный взор на огромный экран, висевший над их головами. Картинка снова пришла в движение, а из спрятанных в стенах колонок повалил звук.

Режиссёр снова припал к микрофону, обращаясь к Корнею:

— Слишком торопишься. Надо было чуть-чуть поиграть с ней, а потом неожиданно выдать сюжет. Как ты сделал с мужиком.

Пилатов прикрыл рот рукой и тихо произнёс в миниатюрный микрофон, прикреплённый на его одежде так, чтобы его не могли услышать в студии:

— Не учи отца детей делать. Я сам знаю, что лучше и как.

— Тогда дай мне остроту. Не хватает напряжёнки.

— Умей выжидать.

То, что увидели зрители в сюжете о Вере, повергло всех ещё в больший шок, чем после фильма о Вадиме. Десятки, а может и сотни бесхозных животных, которых она приютила дали такую ужасающую картинку, от которой мурашки забегали по коже. Её дом, похожий на валящийся барак был похож на убогое подобие наркоманского притона. Всюду грязь и разруха. Смрад, исходящий от животных, казалось, передавался прямо через экран в студию. Лица массовки исказились в неприятных гримасах. Толпа начинала возмущённо гудеть, и только Вера смотрела сюжет с нескрываемым удовольствием.

Похоже, у неё и правда не всё в порядке с головой, — пронеслось в голове у Нелли, с болью в сердце наблюдавшей за странной реакцией сестры.

9 глава. Забвение

Маленькую Веру воспринимали как чертёнка. В детстве она действительно была оторвой. Не любила соблюдать общепринятые правила поведения, предпочитая, скорее, сидеть на голове, нежели подчиняться пустым указаниям старших брата и сестры. Она была взбалмошной девочкой. Это передалось ей от матери, которая, по её же словам, в детстве вела себя точно так же. Вадим постоянно удручал маленькую сестру, показывая ей, что именно он главный в семье, когда отсутствовал папа. Нелли же постоянно приходилось за неё заступаться, вступая с братом в неравное противостояние.

Однажды она вместе с другом Ваней, которому на тот момент было столько же лет, сколько и ей, решили приютить маленького бездомного котёнка. Увидев взъерошенный комочек шерсти, одиноко болтавшийся по детской площадке, они сначала его как следует подкормили, а затем тайком перенесли на лестничную площадку, поместив в домик, сделанный из обычной катонной коробки. Так у маленького котёнка появилось своё собственное жилище.

Несколько раз в день Ваня и Вера по очереди навещали маленькое существо, всякий раз принося с собой что-нибудь из съестного. За котёнком следили и другие дети, но настоящими опекунами всё-таки считались именно они. Кто-то даже умудрился повесить ему на шею красную ленточку, что выделяло его из общей массы котят, шастающих вблизи их дома. Ни Вадим, ни Нелли об этом ничего не знали. Это был секрет, тайна, которую ни в коем случае нельзя было раскрывать. И так длилось почти две недели.

Местная ребятня, естественно, знала о существовании мелкого питомца на лестничной площадке. Да и Вадим часто слышал по ночам слабый писк из подъезда, проникавший через тонкие панельные стены его спальни. Через какое-то время он обо всём узнал. Сговорившись со средней сестрой, они решили проучить непослушную сестрицу, использовав в качестве шантажа того самого котёнка. На следующее утро, когда дети снова пришли к самодельному домику оказалось, что он был пуст. Истошный плач маленькой Веры распространился на весь подъезд. На звуки плачущей сестры пришёл Вадим.

— Чего ревёшь, дурёха? Весь подъезд на уши подняла, — недовольно фыркнул подросток, дёрнув её за плечо. — Что у тебя случилось, говори давай?

Сквозь слёзы девочка попыталась объяснить старшему брату о том, что произошло, но из-за непрерывного рыдания слов было почти не разобрать.

— Я тебя не понимаю. Говори нормально, — грубо потребовал Вадим, с серьёзным видом нависая над сестрой.

Но девочка никак не могла остановиться, истерично всхлипывая при каждом вдохе. Тогда он обратился к Ване, который приник к стене:

— А ты чего тут скребёшься? Видишь, что с малой сделал? Говори, чего ревёт.

Ваня не мог произнести ни звука. Ещё когда фигура Вадима возникла на лестнице, он заметил, что на руке у него висело странное украшение, от которого он не мог никак оторвать взгляд. Яркая красная ленточка свободно болталась на его кисти. Именно на неё мальчик молча и указал. Увидев перед собой протянутую руку с выпученным в его сторону указательным пальцем, Вадим с силой ударил по ней кулаком.

— Я тебе шшяс палец твой сломаю! — зло прошипел он, озирая мальца сверху вниз. — Устроили тут притон домашних животных. Всю площадку пообсцыкали. И ночью пищит как резаный.

— Что? — не поверила своим ушам Вера. — Так это всё ты сделал, — сквозь слёзы произнесла она, и тут же потребовала: — Отдай его! Отдай!

Она с силой вцепилась в руку брата, намереваясь содрать с кисти красную ленту, но тот резко одёрнул руку, отчего девочка пошатнулась и чуть не упала.

— Всё. Поигрались и хватит. Нет больше вашего котёнка. Его Нелли в канаве утопила.

— Не правда! Отдай! Отдай! — продолжала реветь девочка, пытаясь снова и снова выхватить красную ленту из руки брата.

Но он как будто специально издевался над сестрой. То корчил дразнящую гримасу, то показывал язык, то болтал красным матерчатым локоном перед её лицом, ясно давая понять, что все они находятся полностью в его власти. А девочка продолжала сокрушённо реветь, не переставая делать попытки выхватить заветный лоскуток.

— Никому ты не расскажешь. Мама тебя слушать не станет, а папы больше нет.

И тут неожиданно ему в руку вцепилась чья-то младенческая рука. Ловко сорвав ленту с кисти Вадима, Ваня тут же передал её девочке, а сам хотел было ломануть наверх в квартиру, но сильная рука подростка остановила дерзкого смельчака.

— Ах ты чёрт! — в бешенстве взревел Вадим, подтягивая его к себе за воротник.

— Беги! — в отчаянии крикнул Ваня, изо всех сил пытаясь вырваться из рук подростка.

И девочка тут же понеслась вниз по лестнице, сжимая в кулачке красную ленту, с таким трудом добытую в неравной схватке со старшим братом. А Ваня остался там, получая удары от четырнадцатилетнего подростка. И как больно ему не было в тот момент, он ни на секунду не пожалел о том, правильно ли поступил.

Сопротивляться было бесполезно. Вадим превосходил Ваню на полторы головы, да и разница в возрасте была слишком велика. Мальчик молча терпел летящие на него удары, слабо прикрывая голову руками. Так он и стоял, прижавшись к стене, съёжившись, в ожидании очередного страшного удара от разъярённого подростка. Через какое-то время он и вовсе опустился на пол. Стерпев ещё несколько оплеух, вдруг тяжело задышал. На холодной плитке показались багровые капли крови, сочащиеся из его носа. И тут забияка Вадим отступил, решив, что на сегодня с него хватит. Однако если на сегодня он закончил, это ещё не означало, что завтра избиение не повториться. И он повторилось.

В этот день маленькая Вера не решилась пожаловаться на брата маме. Не то чтобы она этого не хотела, просто мать была не в состоянии выслушивать претензии дочери. Она была смертельно пьяна, как и днём ранее, как и днём позже. Она уже целую неделю не слезала со стакана, ровно с того дня, как ушёл муж Виктор. И это было только началом падения семьи Долматовых.

***

Пока зрители в зале охали и ахали от удручающей картинки на экране, закадровый голос ровно читал текст:

— На этих кадрах вы видите нечеловеческие условия, в которых уже много лет проживает дочь американского миллионера русского происхождения Вера Долматова. По признанию самой Веры, такую жизнь она выбрала сама, поскольку все родственники от неё отвернулись, а богатый отец так никогда и не интересовался ею. Трудно поверить, но девушке всего тридцать два года, хоть и выглядит она на все сорок плюс. Тяжёлые условия проживания сделали из неё мученицу, ищущую отдушину в спасении бездомных животных.

На экране появилась Вера. Сидя на колодке для колки дров, она говорила, глядя прямо в камеру:

— Это жильё мне выделили после учёбы. Я являюсь сиротой, а сиротам положено своё жильё. Вот администрация мне и выделила этот барак. Тут конечно же окраина, даже отшиб, можно сказать, но я не жалуюсь. Живу тут уже почти пятнадцать лет. Как-то так. — Кадр поменялся. Теперь Она сидела в другой позе. — Туалет на улице. Ванной в доме нет и никогда не было. Все гигиенические процедуры приходится выполнять на улице. Если сильно холодно, то обхожусь без них. За столько лет привыкла уже…

Она всё говорила и говорила, повергнув студию в тихий ужас. Даже Корней Пилатов отложил в сторону свои картонные листки-подсказки и молча взирал на происходящее действо в сюжете их съёмочной группы. Сотни облезлых кошек, грязь и трухлявая мебель — это были слишком плачевные условия для жизни одинокой женщины, что и вызвало такую волну возмущения в студии. Как только сюжет подошёл к концу, он вынужден был успокоить негодовавшую массовку.

— Студия, тишина! Тишина, я сказал! — повысив голос, потребовал Пилатов.

Постепенно люди стали смолкать. Вадим угрюмо уставился на сестру, а она как ни в чём не бывало улыбалась всем, чей взгляд ловила на себе.

— Могла бы и прибраться, — с вызовом в голосе прошипел брат. — Живёшь в каком-то сарае.

И его слова услышал каждый, кто находился в этот момент в студии. И снова посыпались недовольные возмущённые возгласы из зала, но только теперь все они были адресованы не Вере, а в сторону Вадима. Пилатов беспомощно замахал руками.

— Дай уже кому-нибудь из них микрофон. Пусть выпустят пар, — велел режиссёр.

Корнею ничего не оставалось делать, как последовать его совету. Он подошёл к галдящей толпе возмущённых зрителей и протянул усатому мужчине в белой футболке свой золотистый микрофон.

— Я хочу сказать этому мужчине, который позволяет себе так критично отзываться о родной сестре, что прежде всего та ситуация, в которой она оказалась, это и его вина тоже. — Несколько человек поддержали его слова аплодисментами, и тогда, приободрившись, мужчина продолжил. — Только что мы все смотрели сюжет о том, как проживает он со своей дорогой супругой. И знаете что? Его квартира мало чем отличается от жилища этой женщины. Там такой же бардак, извините за выражение, — срач, грязь под ногами, немытая посуда и прочее, прочее, прочее. И у него ещё хватает наглости что-то говорить в сторону сестры. Уму не постижимо.

Он ещё хотел что-то сказать, но ведущий вернул микрофон на место и, поднявшись на пару рядов выше, протянул его пожилой даме, которая также неистово негодовала от реплики Вадима.

— А вы что скажете? Вы тоже считаете, что старший брат не имеет права критиковать сестру?

— Да посмотрите же на него. Алкаш, вылитый алкаш. У него вместо одежды на теле какая-то непонятная ткань. Губы дрожат, глазки бегают. Он ещё хуже её. И ещё рот свой открывает. И вообще, какая жизненная несправедливость, Корней. Какое им наследство? Они его либо на водку спустят, либо отдадут мошенникам. А ведь на эти деньги сколько можно было бы спасти больных детей? Это ж надо так…

— Ну, это уже не нам с вами решать, — произнёс Пилатов, возвращая микрофон себе. — Такова была воля усопшего, тем более родного отца.

Но женщина привстала, несогласная с мнением ведущего. Видя напор, с которым она к нему потянулась, он снова даль ей слово.

— Не соглашусь с вами, Корней. Если бы их отец, тот самый долларовый миллионер увидел до какого состояния довели себя его дети, то вряд ли бы захотел оставлять им свою имущество. Это ж какими людьми надо быть, чтобы так убого проживать свою жизнь? Стыда у вас нет, дорогие мои. Не заслужили вы такой радости.

Толпа громко зааплодировала, поддержав слова женщины. Корней, решив, что для начала достаточно, поспешил спуститься вниз к гостям. Вадим бестолково окидывал тучным взглядом шумную толпу. Он искренне не мог понять, чего они так возбудились. Решив на время прикусить язык, он скрестил на груди руки и откинулся на спинку дивана, приняв позу обиженного ребёнка. В это время Вера хлопала в ладоши вместе с остальными. Она до конца не понимала суть творящегося балагана, поэтому делала то же, что и остальные.

— Вам есть что возразить, Вадим? — спросил ведущий, вернувшись на исходную позицию.

— Я ничего не буду говорить. Я понял, вы это специально подстроили. Хотите закатить шоу. Что ж, не буду вам мешать.

Толпа возмущённо загудела, и Корней в очередной раз поднял руку вверх.

— Тишина в студии! — Он терпеливо выждал пока последний возмущённый зритель не смолкнет, и только потом продолжил, вернувшись к Вере: — Вера, кого вы вините в том, что оказались в таких неприглядных условиях? Мы видим, что условия, в которых вы оказались, просто катастрофичны. Что вы можете сказать по этому поводу?

— Мне некого винить, Корней. Ни брата, ни сестру. Мы уже давно стали сами по себе, ещё с тех самых пор, как оказались в детском доме.

— К детскому дому мы ещё вернёмся. Но, всё же хотелось бы уточнить: вы, ваш брат Вадим и средняя сестра Нелли. Все ли из вас оказались в таком бедственном положении, или кто-то живёт чуть лучше?

Тут женщина слегка задумалась.

— Но ведь скоро всё изменится, правда? Мы ведь теперь миллионеры.

В студии повисла гробовая тишина. Ни ликований, ни возмущений слышно не было. Да и что можно было возразить? Вера глупо улыбалась в то время, как Пилатов обдумывал следующий вовпрос.

10 глава. Расспрос с пристрастием

Находясь в комнате ожидания для гостей программы Нелли отчётливо понимала, что всё происходящее по ту сторону экрана никак не вписывалось в её представление о том, как должно было быть. А может всё так и было запланировано? Может быть всё идёт по заранее написанному плану? Во всяком случае это никак не умещалось в голове. И этот ужасный сюжет о Вадиме, представившего его публике как отпетого тунеядца и пройдоху. И тот страшный ролик про дом Веры, который больше походил на фильм ужасов, нежели на что другое. Что же будет дальше? Они ведь ещё не показали сюжет про неё.

Впервые у женщины самопроизвольно затряслись коленки. Мало того, что она явится с разукрашенным лицом, так ещё неизвестно что такого они могли приготовить про неё. Явно ничего хорошего. У них, видимо, такая установка, представлять всё в жутком свете, сгущая краски и преувеличивая детали. Впрочем, а может они и правда были похожи на семейку Адамс? Может действительно они выглядели так, как показали на экране? От этих мыслей снова стало не по себе.

Нелли с ужасом продолжала наблюдать, ожидая, когда, наконец, её вслед за братом и сестрой позовут в студию. Но её не торопились звать к гостям. Тем временем в студии становилось всё жарче и жарче.

— Скажите, Вера, а что вы можете сказать о маме? Что вы можете рассказать про неё? — решил сменить тему Корней.

Массовка продолжала возмущённо шептаться, но мало-помалу стихала.

— О маме? Мама сидела на стакане. Всё из-за него, точнее, из-за его ухода. Она так и не сумела оправиться от шока, вызванного потерей мужа. Естественно, всё это сказывалось на нас. Больше всего доставалось именно нам. Поначалу я этого не понимала. Маленькая была. Думала, что папа вернётся, но он так и не вернулся домой. Мама ушла в себя, а мы остались сами по себе. Порой даже забывала готовить нам еду. Вот как-то так.

— За вами приглядывали старшие брат и сестра?

— Ну как приглядывали? — Вера на секунду задумалась, прокручивая в голове события тех лет. — Скорее, мы были заняты выживанием. Это теперь я могу так сказать. А тогда мы воспринимали всё совершенно в ином свете. Это вы можете удивляться странной обстановке в моём доме, поскольку у вас-то в жизни всё в порядке. А мы выросли совершенно в других условиях, и никому до нас не было дела.

— А как же родные и близкие?

Тут злорадно усмехнулся Вадим. Он явно хотел встрять в разговор.

— Вам есть что сказать? — спросил ведущий.

— Да. Насчёт родственников. Всех как ветром сдуло, когда все поняли, что с нас нечего взять. Это было ещё при отце. Как только рухнул его бизнес про нас все забыли.

— И по сути вы, трое детей, остались одни с пьющей мамой, — заключил Пилатов, переводя пытливый взгляд то с одного, то на другую.

— Всё так, — коротко добавила Вера.

В комнате неожиданно появилась редактор. Она подошла вплотную к Нелли. Сверкая своими толстыми линзами она ка бы спрашивала, готова ли она выйти вслед за братом и сестрой. Женщине стало неуютно в компании этой особы, состряпавшей в своей монтажной такие гнусные сюжеты о её родных.

— Что вы заготовили про меня? — бездушно спросила Нелли, даже не глядя в её сторону.

— Я лишь хотела сказать, что скоро вас позовут.

— Вы не слышали вопроса?

— Я слышу, — так же ровно ответила редактор. — И не понимаю, что вы хотите от меня услышать.

Тут Нелли неожиданно для себя вскочила с дивана и с вызовом посмотрела прямо в толстые линзы редактора.

— Вы циничная сука! Вы представили моих родных в таком свете, что теперь им будет стыдно показаться на глаза знакомым. Вы опозорили их на весь свет, поэтому я спрашиваю вас ещё раз: что вы заготовили про меня? Небось, очередную чернуху!

Но женщину было не так-то просто пронять. Она излучала абсолютное спокойствие, и даже ни один мускул не дрогнул на её лице.

— Вам кажется, что вас специально показали в неприглядном свете, но это не так.

— Неужели? А как же? — возмущённо воскликнула Нелли, яростно сжимая кулаки.

— На самом деле мы показали вас такими, какими вы являетесь на самом деле. Вы не замечаете за собой в каких людей превратились. Я не знаю, было ли это всегда так, или же это стало следствием череды ваших жизненных неудач. Однако так, как живут ваши родные и как живёте вы, является абсолютно недопустимым. Посмотрите на себя со стороны. Пьющий муж, систематично вас избивающий, неряшливые дети, пустой холодильник.

— К чему вы клоните? Ведь вы нас собрали здесь не для этого.

— К тому что прежде чем вы доберётесь до наследства, вам предстоит пройти семь кругов ада, начиная от всеобщего порицания и заканчивая комиссиями по делам несовершеннолетних. После этой передачи у вас могут забрать детей, Вадима, вполне вероятно, отправят на лечение от алкогольной зависимости, а Веру, вашу младшую сестрёнку, и вовсе могут определить в психушку. И всё это потому, что вы ведёте тот образ жизни, который сначала искалечил вашу психику, а в дальнейшем может искалечить и психику ваших детей.

Нелли стояла в таком смятении, что не могла произнести ни слова. Слова редактора её шокировали до такой степени, что она не могла так просто переварить всё услышанное от неё. Гнев странным образом окутал сознание. Чувства беспомощности и слабости овладели ею. Стало душно.

— Это бред. Этого не может быть, — только и произнесла она дрожащими губами.

Редактор отошла назад к двери, намереваясь выйти, но голос женщины заставил её остановиться.

— После всего этого я не смогу туда выйти. К чёрту наследство! Я сразу поняла, что здесь не всё так чисто.

— Вам придётся выйти к ним. В противном случае вы потеряете возможность защитить свою семью. Передачу уже нельзя остановить. Шоу запущено.

И вышла из комнаты, оставив Нелли одну в компании с говорящим монитором.

***

На огромном экране одна за другой сменялись старые фотографии из семейного архива Долматовых. Это были их детские фото и фото их родителей. Обычная среднестатистическая семья 90-х годов. Ничем не примечательная, ничем не выделявшаяся на фоне других подобных снимков. У каждого в альбоме найдутся сотни подобных кадров. Лица светлые, вполне счастливые. Вряд ли кто-нибудь мог поверить тогда, что дети, запечатлённые на них, превратятся в тех несчастных людей, которые сейчас неуютно ютятся в студии федерального канала. Сквозь года такой исход никто не мог предугадать.

Тем часом на фоне постоянно меняющихся снимков в студии продолжала разгораться непростая дискуссия. Пока Нелли выясняла отношения с редактором, Пилатов продолжал подготавливать почву для выхода следующего гостя. Закончив с расспросами про мать, он плавно переходил на среднюю сестру, которая томилась в комнате ожидания.

— Итак, мы только что выяснили, что ваша мама, абсолютно позабыла о своих детях, оставив их на воспитание улице. Родные также не проявляли никакого интереса к уже бедным родственникам. Дети долгое время жили сами по себе. Но, Вера, вам ведь было тогда меньше десяти лет. Кто-то же должен был заботиться о вас в тот момент.

— Вадим уже был подростком. У него были свои интересы: улица, футбол, сигареты. Я уж точно никак не вписывалась в его распорядок дня.

— А Нелли?

— Нелли? — переспросила Вера, явно не торопясь с ответом. — Нелли была потом. После… — Тут она запнулась, будто бы чуть не взболтнула лишнего.

Вадим заметно напрягся.

— После чего, Вера? — надавил ведущий, заметив воцарившийся между братом и сестрой напряг.

Нелли снова прильнула к монитору, напряжённо всматриваясь в лицо сестры.

— Да, всё это время за мной приглядывала Нелли, — с трудом выдавила из себя Вера, явно понимая, что могла сказать совсем не то, что в итоге произнесла.

В наушнике у Пилатова снова заурчало.

— Чуть не проговорилась, — услышал он знакомый голос режиссёра.

Пилатов еле кивнул в камеру, показывая, что понял о чём тот сказал.

— К чёрту девку! Продавливай её. Пусть расскажет о мальчике.

Корней недовольно поморщился. Наставления режиссёра сильно мешали думать. Он только что хотел представит публике среднюю сестру, но случайная оговорка Веры заставила его передумать. Видя красное от напряжения лицо Вадима, он уже не сомневался в дальнейших действиях. Сейчас произойдёт то, что должно было произойти. А выход Нелли может и подождать. Сейчас это не в приоритете.

— Вы сказали: Нелли была потом.

— Разве?

— Да. Именно так и сказали.

— Я уже не помню.

— Это было только что.

Женщина с идиотским выражением лица пожала плечами, явно выдавая паршивую актёрскую игру.

— Видел? Дурочку корчит, — заметил режиссёр.

— И тем не менее вы так сказали. Почему?

— Я не знаю. — И тут же повторила: — Правда, я не знаю.

Неестественная улыбка застыла на её лице. Корней сверлил её глазами. Вадим напрягся ещё сильнее. Ему явно не хотелось, чтобы ведущий развивал эту тему. Нелли беспомощно взирала на всё это действо через призму монитора. Она была напряжена не меньше, чем родные сидящие там. Ведущий оглядывал гостей хитрым взглядом. На лице застыла ехидная ухмылка.

— Нашей передаче стало известно о том, что в вашей семье какое-то время рос ещё один мальчик. Вера, не хотите мне помочь вспомнить его имя? Вы ведь знаете о ком я говорю?

Вера тут же переменилась в лице. Она услышала то страшное, чего боялась услышать больше всего. Её внезапно охватил панический мандраж. Пытливый возглас ведущего, наконец, сделал своё дело. Она потеряла дар речи.

— Молодец, — похвалил его режиссёр, и тут же скомандовал: — Вторая камера на Вадима. Быстро!

Один из операторов, неподвижно стоявших за пределами видимости, стал приближаться к дивану, на котором в полном недоумении, сжавшись в напряжённый комок, сидел Вадим Долматов. Испуганно озираясь по сторонам, пытаясь найти ближайший выход, Вадим пятился из стороны в сторону. Заметив приближающуюся к нему фигуру с направленным на него объективом, он и вовсе чуть не вскочил на ноги. Ведущий, заметив это, поспешил к первому гостю, чтобы сбить с него дурные мысли о побеге.

— А вы что скажете, Вадим? Вам знакомо имя Вани Бунина? Именно так звали мальчика, которого незадолго до своего ухода привёл в дом ваш отец.

Оператор остановился за пару метров до него. Вадим всё ещё напряжённо наблюдал за ним, не спеша с ответом.

— Вадим, вы меня слышите? — спросил Корней, встав между ним и оператором, чтобы переключить внимание гостя на себя. — Вам что-то говорит имя Вани Бунина, который на какой-то период стал вашим сводным братом?

— Это не правда! Ложь! Никаких братьев у меня в помине не было. Это всё ваши телевизионные выдумки! — завопил Вадим, понимая, что его упорно прижимают к стенке. — Устроили тут шоу!

— Хотите сказать, что ваш отец никого в дом не приводил?

— А я откуда знаю, приводил не приводил?! — продолжал мужчина на повышенных тонах. — Вы лучше у него самого спросите. А ко мне нечего лезть.

Тогда Пилатов резко повернулся к Вере.

— Вы тоже будете утверждать, что никакого мальчика Вани в вашем доме не было? — настойчиво спросил он.

И тут Веру сильно затрясло. Это было похоже на тот приступ, который у неё случился в кабинете нотариуса. Тело содрогалось в истошных спазмах, а глаза закатились под лоб.

— Что происходит? — недоумённо спросил ведущий, подбегая к женщине. — Вам плохо? Вера!

Но она его не слышала. Вера потеряла сознание и, погрузившись в судорожное состояние, повалилась с дивана на пол. Пилатов даже не успел её подхватить, беспомощно кружась вокруг обмякшего тела. Не выпуская из рук микрофон, он испуганно разводил руками, ища глазами чью-то помощь. Но никто не подходил, и тогда он изо всех сил закричал:

— Врача! Срочно в студию врача!

Наконец кто-то из массовки поспешил на помощь. Мужчина средних лет с густой бородой на щеках осторожно приподнял женщину и повернул её на бок.

— Эпилепсия. Нельзя допустить чтобы она захлебнулась или прокусила себе язык, — пояснил он ведущему, который вместе с ним склонился над её дрожащим телом.

— Что нужно делать?

— Ничего. Просто переждать. Скоро должно пройти.

Врач долго не появлялся. Массовка беспокойно загудела. Вадим сидел молча, не шевелясь, как будто его всё это не касалось. Он просто хотел переждать весь тот кошмар, который завещал им отец, поэтому делал вид, будто отрешён от всего происходящего вокруг.

Всё это было не по сценарию. Такой поворот мог нарушить все планы на данный выпуск, поэтому режиссёр не выдержал и вскоре появился в студии, волоча огромное пузо впереди себя. Это был крупный мужчина средних лет, с густой щетиной на лице и абсолютно запущенной копной волос на голове. Впервые он обращался к Корнею не через микрофон, а напрямую, предварительно отведя того в сторону.

— Надо тут всё как-то разрулить. Девчонку мы сейчас уберём из студии, и передача должна продолжиться. Выведи мне этого мудака на чистую воду. Только посмотри, он как царь сидит на моём диване. Я хочу увидеть истерику в его глазах. Пусть понервничает. Нам только этого и надо.

— А другая сестра? — тихо спросил Пилатов, стараясь чтобы никто их не услышал. — Она всё ещё ждёт своего выхода.

— Оставим её на сладенькое. Сейчас мне нужно, чтобы этот мудак разрыдался на глазах у всех, понимаешь? Сделай это, Корней, ведь ты можешь.

— У меня ощущение, что он скоро сбежит от нас, — усмехнулся Пилатов, кивая в сторону Вадима.

— Тогда он не получит наследство покойного батеньки. Я думаю, сегодня у него самый ответственный выбор в его никчёмной жизни.

В студии наконец появилась бригада врачей. Медики стали осматривать Веру, в то время как студия шумела всё громче и громче.

— Ну так я выпускаю его? Пора?

— Думаю, да. Пора добавить перчика.

Он хлопнул тяжёлой рукой по плечу ведущего и поспешил удалиться назад в режиссёрскую рубку, игнорируя завязавшуюся в студии суматоху. Естественно, все лишние моменты позже будут порезаны в монтажной, оставив и выход режиссёра, и долгое ожидание медперсонала за кадром.

Через несколько минут Веру привели в чувство. Её хотели увести из студии, но на удивление всех она этому воспротивилась. Вскоре после ухода врачей, переведя дыхание, они решили продолжить. Массовка вернулась на место. В студии снова воцарилась тишина. Корней Пилатов важно шёл вдоль площадки, перебирая в уме различные варианты продолжения шоу. Две камеры тщательно следили за ним, перемещаясь по ходу движения ведущего. Остальные неотрывно снимали лица гостей. Вера хоть и оклемалась от недавнего припадка, но всё ещё выглядела не очень хорошо. Вадим же по-прежнему сидел с непроницаемым видом, находясь в выжидающей позиции.

И тут, наконец, Пилатов нарушил неестественную тишину в студии:

— Вы упорно не хотите о нём говорить. Вы вспоминаете о нём только в своих кошмарах. Вам неприятно слышать его имя, потому что оно напоминает вам о том времени, которое вы упорно старались забыть все эти годы. Я хочу пригласить в эту студию того самого мальчика, которого так боятся эти люди. Я хочу позвать Ивана Бунина, сводного брата и приёмного сына Виктора Долматова.

— Нет! Это невозможно! — вновь закричала Вера, не веря своим ушам. — Вы всё врёте!

— Правда? Почему же, Вера? Вы, наконец, расскажете нам почему так боитесь встретиться лицом к лицу с вашим названным братом?

— Прекратите этот цирк, — неожиданно встрял Вадим, сменив маску на лице на ещё более жёсткую. — Ваня Бунин не может выйти сюда физически. Это исключено.

— Расскажите почему.

— Потому что Ваня умер.

Пилатов выдержал небольшую паузу, а затем произнёс так громко, что бы его услышали даже без микрофона:

— Встречайте: приёмный сын Виктора Долматова Иван!

Студия принялась снова шуметь. Вера испуганно посмотрела в сторону выхода, а Вадим недоверчиво пятился на лица гудящей толпы зрителей. Все ждали появления следующего героя, умершего много лет назад во младенческом возрасте.

Через минуту в студии появился новый человек.

11 глава. Сын

Стемнело уже давно. Обычный серый двор района старой Москвы ничем не отличался от тысяч таких же унылых и невзрачных мест. Всё те же покоробленные качели, не видевшие свежей краски ещё с советских времён, отчего местами были покрыты ржавчиной. Всё такая же безлюдная детская площадка, на которую изо дня в день приходит всё меньше и меньше малышей. Сейчас же, когда часы пробили десятый час вечера, на лавочке около пустой песочницы и сгорбленной детской конструкции, напоминавшей некогда черепаху, сидели двое мужчин, разложив перед собой пару банок с консервами и бутылку дешёвой водки.

Обоим было чуть больше тридцати. Они неспешно заедали выпивку консервированной рыбкой, вели непринуждённую беседу и время от времени курили сигареты. Вечер был тихим, несмотря на постоянный гул проезжавшего мимо их домов транспорта. Тихий относительно остальных дней. Машины были мирно припаркованы на своих местах. В основном это были иномарки, расплодившиеся во дворах так интенсивно, что расположенные рядом с ними отечественные Жигули и Москвичи скромно почивали у своих окон. Времена так резко изменились, что советский автопром, за которым некогда стояли в бесконечных очередях, отходил на задний план как устаревший хлам.

Это был 1998-ой год. Год, когда было опасно так просто сидеть на улице и выпивать с приятелем одну стопку за другой. Год, когда обанкротились тысячи российских предпринимателей, оставшись ни с чем после многих лет кропотливого труда. Год потерь и упущений, несбывшихся надежд и краха всех чаяний на светлое будущее. Одним из таких жертв дефолта был Виктор Долматов, некогда успешный предприниматель, шедший в гору семимильными шагами. Теперь же он спокойно почивал на лавочке около своего дома, съёжившись от холода при резких порывах осеннего ветра. Рядом с ним курил сигарету его сосед по лестничной площадке Юра Пехов.

Впервые за много лет они имели возможность пообщаться на насущные темы. Случайно встретившись на улице, они внезапно разговорились и, сами того не понимая, оказались здесь на этой самой детской площадке, прикупив заодно немного горячительного и закуски к нему. Оказывается, общих тем нашлось не мало, начиная от провальной политики Ельцина и заканчивая постоянным ростом цен в магазинах. Кто бы мог подумать, что безработный предприниматель и вечный трудяга слесарь-сантехник, безмолвно прожившие рядом много лет, наконец обратят на друг друга внимание. И тем не менее это было так.

— Вот ты мне скажи, Виктор, ты когда-нибудь держал в руках большие деньги? Я имею ввиду по-настоящему большие. Доллары.

Виктор не спешил с ответом. Он вяло почёсывал проступившую щетину и ехидно улыбался.

— А что для тебя большие деньги? Объясни.

— Ну, десять тысяч долларов, например, — с ходу выпалил Пехов.

— Держал и побольше. Сейчас, по-моему, только дурак держит свои сбережения в деревянных рублях. Инфляция съедает всё под чистую. Так что даже не думай открывать вклад в российской валюте, Юра. Дело дрянь.

— Это хорошо, когда есть что откладывать, — подмигнул Пехов, намекая на утраченное состояние Долматова. — Вот ты, например, имел такие деньги. Кучу денег. И что теперь? Пришлось снова спуститься с небес на землю. Обидно, правда?

Вместо ответа Виктор взял дрожащими от холода руками бутылку и разлил спиртное по рюмкам.

— А я вот всю жизнь на стройке вкалываю, — продолжал мужчина, доставая из банки солёный огурец. — Больших денег отродясь не видал. Коммунизм всё строили-строили — не построили. Теперь вот перешли на коммерческую недвижимость. И знаешь что? В кармане что при советах, что при Ельцине одна херня. На жизнь хватает, конечно, но без особого шика. В восьмидесятые ведь деньги вроде бы водились, да в магазинах ничего толком не было. ЦУМ я не беру. А сейчас немного всё наоборот стало: магазинов наплодили, ларьки вокруг пооткрывали, товара хоть отбавляй. Да только денег чтоб всё это купить у народа нету.

— Твоя правда, — согласно кивнул Виктор. — Ну, давай ещё по одной тяпнем.

Они подняли рюмки, тихо чокнулись и тут же опрокинули водку в себя. Пехов захрустел огурцом. Долматов лишь неприятно поморщился.

— Говорю же, палёная попалась, — заключил он.

Пехов лишь молча пожал плечами. Ему было всё равно. В груди приятно грело, а это ему и было нужно. На качество продаваемого из-под полы алкоголя он уже давно перестал обращать внимание, как и все его приятели со стройки. Это сливкам из высшего общества подавай качественный коньяк с лимоном. Им же и так сойдёт. Они как были простолюдинами, так и продолжали ими быть.

— Колбасу порезать? — спросил Виктор.

— Ага. Нарезай, — махнул рукой Пехов, проглатывая огурец.

На импровизированном столе, который состоял из сложенного на лавочке куска газетной бумаги, появилась свежая нарезка из дешёвой варёной колбасы. Рядом лежали открытые рыбные консервы, литровая банка с соленьями, водка и хлеб. Думал ли всего несколько месяцев назад он — успешный московский бизнесмен, воротивший миллионами, что окажется в таком положении, при котором будет нормой сидеть вот так во дворе собственного дома, рассуждая над тем, не палёную ли водку ему продали. И сколько таких же как он людей сидели точно так на лавочке, поглощая холодную закуску и горюя о потерянном богатстве. После экономического кризиса всё в этом мире перевернулось вверх дном.

— Говорят, ты свою тачку продал, — неожиданно вспомнил сосед, вытирая влажный рот рукавом.

— Угу, — лишь промычал в ответ Виктор.

— И за сколько взяли, если не секрет?

Хотел бы он назвать такую сумму, при которой у приятеля отвисла бы челюсть, но не смог выдавить ни слова. Да и врать не хотелось, ведь он находится не за столом переговоров, а во дворе собственного дома. Все здешние думали, что тачку действительно купили. Огромный японский внедорожник стоил не мало. Эта тачка была гордостью двора, украшавшая своим видом тусклые стены многоэтажки. Но буквально на днях её забрали за долги, при чём не приставы или кредиторы, а бандиты, которых отправили выбивать из него оплату по просроченным платежам. Так он и лишился своего автомобиля. А история про продажу выдумал лишь для того, чтобы местная ребятня не придиралась с издёвками к его детям.

— Я точно не знаю. Надя продавала.

— И ты бабе доверил продажу своей тачки?

— Легко. Она на неё была оформлена.

Ну вот, не хотел врать, а пришлось.

— А я вот на метро как-то привык. Ещё смолоду. Нет, не то чтобы я не мог себе позволить, просто я так считаю: если не сел за руль сразу после школы, то и нечего начинать. Как посмотришь сейчас на водил, диву даёшься. Видать каждый второй права за сало купил. Раньше на дорогах как-то поспокойней было. А теперь как хлынули из-за бугра эти иномарки, так совсем уже всё заполонили. Не то, чтобы машинам негде ездить было, так и люди теперь не везде пройдут. А МКАД? Он вообще превратился в магистраль смерти какую-то. Каждый день бьются.

Виктор слушал причитания соседа с какой-то лёгкой ностальгией. Конечно, эту встречу нельзя было сравнить с коммерческими переговорами или банкетом после очередной удачной сделки, но и в этом была своя определённая прелесть. Как будто он оказался в прошлом, во временах студенческой юности, когда они вместе с друзьями собирались в парке и пели песни на лавочке под гитару. Время лёгкости, надежд, всеобщей целеустремлённости. А сейчас он здесь, будто бы магнитофонную плёнку отмотали назад, заставив его вспомнить о том, кем он когда-то был. Юра Пехов всё говорил и говорил, а он делал вид что вникает в его слова, хотя на самом деле лишь наслаждался той утраченной безмятежностью, которая была ему присуща в той далёкой жизни.

— Свободной земли в пределах МКАДа не выбить, — продолжал читать политику Пехов. — Ты бы видел какие там домины строят. Это тебе не наркомовские дачи времён Хрущёва. Там реально дворцы. Я был на нескольких таких объектах. Вокруг вооружённая охрана, камеры висят. Как в кино, понимаешь? Думаешь, это они на чьи деньги такие хоромы строят? Уж точно не на заработанные. Крали, крадут и будут это делать до тех пор, пока им будет позволено. Там половина строек принадлежат депутатам. Слуги народа, понимаешь ли.

Он действительно понимал о чём тот говорил, при чём лучше, чем кто-либо. Он сам эти стройки организовывал, давал нужным людям взятки и выбивал солидные куски земли. Он бы и сам себе мог построить парочку домов, да только вовремя не успел это сделать. Каждый раз после удачно проделанной сделки он вкладывал всю выручку в новый проект, тем самым расширяя свой бизнес. Понимал ли он что играет в русскую рулетку? Понимал. Но остановиться уже не мог. Любой промах грозил обрушить предприятие, созданное им с нуля. И вот это время наступило. Удваивая раз за разом своё состояние, он промахнулся всего один раз. Затем сверху накрыл дефолт и всё, лавочка окончательно прикрылась, оставив его в огромном минусе. Так он и оказался здесь, потерявший всё, даже собственный автомобиль.

Внезапно где-то в тени он увидел маленький детский силуэт. Сначала подумал, что это ему лишь показалось, но тщательно приглядевшись понял, что не ошибся. Маленький мальчик в одной лишь лёгкой ветровке стоял в нескольких метрах от них, почти не выделяясь от торчащих позади его кустов сирени. Его глаза смотрели прямо на Виктора. В руке он сжимал грязную детскую игрушку: то ли трактор, то ли грузовой автомобиль без колёсиков. Маленькое тело дрожало от холода, а голодные глаза с немой мольбой о помощи взирали на мужчину. От этого внезапного появления Виктору стало как-то не по себе.

— Иди сюда, — махнул он рукой мальчонке, подзывая к себе. — Не бойся. Иди.

Сосед сразу не понял кому был адресован его зов, поэтому тут же замолкнул и растерянно огляделся по сторонам. Мальчик нерешительно сделал шаг вперёд, и тут же остановился.

— Во дела, — опешил Пехов, удивлённо ухмыляясь. — Откуда это он нарисовался? Один и в такой час.

— Ну же, иди. Не бойся, — продолжал звать Виктор. — Есть хочешь?

Мальчик снова сделал шаг навстречу, и снова остановился. Теперь он прижимал сломанную игрушку к груди обеими руками. Делал он это скорее из страха перед взрослыми мужчинами, чем от боязни её уронить.

— Ну чего встал-то? У меня дочка твоего возраста. Такая же как ты.

Голод взял верх, заставив мальчонку побороть страх и двинуться вперёд до тех пор, пока он не остановился перед лавочкой с едой.

— Бери колбасу, не стесняйся, — подбодрил его Виктор, приглашая к импровизированному столу.

Тот не сопротивлялся. Сразу схватил кусок колбасы с хлебом и стал спешно запихивать в рот.

— Смотри, продрог весь. И грязный, — беспокойно заметил Пехов, наблюдая как голодный мальчик поглощает предложенную еду.

Виктор не думая расстегнул куртку и, сбросив с плеч, укрыл ею мальчика.

— Да, продрог.

— А где ты мамку потерял, друг? Чего один-то?

Но мальчик ел молча, не обращая внимания на расспросы незнакомого дядьки. Из носа сочились сопли. Щёки были чем-то измазаны. Покончив с колбасой, он вопросительно посмотрел на Виктора. Тот протянул ему консервы.

— Кушай, малой. На нас не гляди.

— Наверно бездомный, — предположил сосед. — На вокзале таких пруд пруди.

— Да нет, вроде наш. Кажется, я его узнаю.

— Со двора?

— Да, с того дома, кажется, — утвердительно кивнул Виктор, указывая на соседнюю пятиэтажку.      — У него мамка та ещё шлюха. Если я правильно думаю, то кувыркается с очередным хахалем, либо спит пьяная без задних ног. А про малого забыли. Тебя как звать-то? Имя есть?

Мальчонка на секунду оторвался от еды.

— Ваня, — пропищал он дрожащим детским голоском и снова принялся жевать.

— Ванька, значит! — торжественно объявил Виктор, потрепав его по шапке. — Ты ведь в том доме живёшь? Я не ошибся?

— Да, там, — снова пропищал мальчик.

— А где мамка? Чего один тут?

На этот вопрос у него не было ответа. Он лишь пожал плечами, поглощая очередной кусок хлеба.

— Надо бы отвести, — предложил Пехов, с сожалением взирая на маленькое хрупкое тело, внезапно появившееся из ниоткуда. — Он реально продрог весь.

— Да, пусть доест. Допьём?

— Ага, — согласился сосед.

Пока тот разливал последние капли спиртного по рюмкам, Виктор потирал плечи руками. Ветер пробирал до костей. Оставшись без куртки, он понимал, что долго так находиться не сможет. Опрокинув очередную стопку в рот, он вновь неприятно поморщился и спешно вскочил с лавочки.

— Ну что, идём? — сказал он, обращаясь к маленькому Ване.

Мальчик нерешительно попятился в сторону своего дома.

— Веди домой. Провожу.

— Я приберусь тут. Идите, — махнул рукой Юра Пехов, заворачивая пустые банки и хлебные крошки в газетную бумагу.

Взяв Ваню за руку, Виктор пошёл в сторону его дома. Мальчонка послушно следовал за ним.

— Хорошо посидели, — услышал он за спиной голос соседа. — Надо будет как-нибудь повторить.

— Ага. Посидим ещё, — не оборачиваясь бросил он в ответ.

***

Зайдя в полуоткрытую дверь, он сразу понял, что в квартире недавно было застолье. Об этом свидетельствовал стойкий запах перегара, который он чувствовал несмотря на то, что сам был немного выпивший. В коридоре тускло горел свет. Из трёх лампочек горела только одна. Повсюду грязь и беспорядок. Разбросанная одежда, обувь, паутина на потолке, мелькавшие ото всюду тараканы. И тишина.

В одной из спален слабо шумел телевизор. Он приоткрыл дверь и заглянул внутрь. Никого. Мальчонка держался позади, по-прежнему сжимая его руку. Пройдя дальше по коридору, он заглянул в ещё одну комнату. Нащупав на стене выключатель, он дёрнул затвор, и в спальне вспыхнул свет. На грязной искомканной кровати лежала немолодая обнажённая женщина, посапывая в объятьях Купидона. Рядом с ней лежали ещё двое мужчин: один в трусах и майке, а другой такой же голый, как и она. Почувствовав вспышку света тот, что в майке слегка приподнял голову. Он попытался что-то невнятно пробормотать, но вскоре сдался и, повернувшись на бок, снова уснул.

Всего этого мальчик не видел. Точнее этого не дал ему увидеть Виктор, рукой придерживая того подальше от двери. Можно было себе только представить, чего мог наглядеться мальчонка, проживая в этой стрёмной квартире с самого рождения. Похоже, что пьяные оргии его матери были здесь обычным делом. Видимо, малыша часто отправляли погулять на улицу, для того чтобы он не мешал взрослым потешаться в пьяном угаре. Так дико, так мерзко. И кем он может стать, оставшись жить в компании этих людей? Уж точно нормальной такую жизнь не назовёшь.

Решение пришло в голову спонтанно, совсем не обдуманно. Единственное, чего не мог допустить мужчина, стоя в дверях спальни, так это того, чтобы мальчик остался в этих стенах. Он просто выключил свет, повернулся к малышу и присел перед ним на корточки. Детские глаза излучали тревогу и грусть. И тут он понял, что они не должны были так смотреть на него. Детские глаза должны смеяться, излучать интерес, радость. Но никак не печаль.

— Хочешь супа? У меня дома стоит целая кастрюля. Гороховый.

Ваня тут же оживился. Он не хотел оставаться здесь точно так же, как и этот взрослый человек, приведший его с улицы. И да, он с радостью отправится к нему в гости, поест предложенный суп или чего-нибудь ещё вкусненького. Он согласен на всё, лишь бы не находиться в этой мрачной квартире. И он ему доверяет, ведь тот его покормил и привёл домой. Он хороший.

— Хорошо. Тогда идём. А с мамкой твоей я завтра поговорю.

Мальчик тут же поспешил обнять своего благодетеля. От такого неожиданного порыва у мужчины отняло речь. Он никак такого не ожидал. Видать, малыш совсем соскучился по родительской ласке. По крайней мере об этом свидетельствовала та сила, с которой он прижался к незнакомому дяде. И Виктор это почувствовал. И глаза его слегка прослезились.

Они вышли из дома держась за руки. Виктор в тонком свитере, а мальчик Ваня с натянутой на плечи взрослой курткой. Мужчина ещё не знал, что скажет жене, как объяснит присутствие в доме чужого ребёнка и вообще, как им дальше быть в этой ситуации. Но одно он знал наверняка: ни одна капля слезы ребёнка не стоит никаких сокровищ мира. И теперь он обязан защитить этого малыша, чему бы ему это ни стоило.

12 глава. Американец

Он появился в студии совсем неожиданно, почти сразу после объявления. Вадим впрягся в диван что есть силы. Вера же вообще не сразу поняла, что рядом с ней на третьем диване появился кто-то новый. Три дивана — три героя ток-шоу. Слева был Вадим, пытающийся тщательно разглядеть незнакомца, посередине Вера, с тупой улыбкой на бесформенном лице, и справа он, высокий ухоженный мужчина в строгом дорогом костюме, пестривший уверенным взглядом. Ропот в зале постепенно нарастал, но Корней Пилатов не стал наводить тишину, подольше растягивая интригующий момент.

Нелли не сводила глаз с монитора. Секунду назад она готова была выскочить из комнаты наружу и скрыться в неизвестном направлении, а сейчас стояла как вкопанная не в силах что-либо предпринять. Обстановка была накалена до предела. Это чувствовалось в их хищных взглядах, ненависти к этому человеку. В воздухе витал странный заряженный взрывоопасной смесью воздух, готовый разрядиться в любой момент. Глаза ведущего с интересом наблюдали за всеми тремя гостями, считывая назревавшую бурю. Нелли затаила дыхание.

— Здравствуйте, Иван. Вас ведь так зовут? — осторожно спросил ведущий, неотрывно следя за реакцией брата и сестры Долматовых.

Студия смолкла как по команде.

— Здравствуйте, Корней. Да, меня зовут именно так. — Голос ровный, приятный.

— Иван Бунин?

— Иван Долматов, — уточнил мужчина.

— Хм…

Ни один мускул на его лице не дрогнул. Осанка прямая, уверенная. Глаза не моргали. По всему было видно, что чувствовал он себя вполне уверенно, чем выгодно выделялся среди других героев передачи. В какой-то момент он кожей ощутил на себе пристальный взгляд собеседницы справа. Он повернулся и одарил её нежной приветливой улыбкой, от которой Вера лишь вздрогнула в ответ. Глаза её выпирали от страха перед этим человеком.

— Скажите, Иван, правда ли то, что вы являетесь сыном покойного Виктора Долматова?

— Да, я его приёмный сын, — спокойно ответил Иван.

— Чушь! — гневно воскликнул Вадим, чуть не выскочив из своего дивана. — Наглая ложь! Он лжец!

Студия снова начала шуметь, но тут Пилатов властно поднял руку, и вокруг снова воцарилась тишина.

— Вы прибыли к нам из Штатов?

— Да.

— Можете рассказать, что именно вас привело сюда? Многие не понимают сути вашей истории, точнее, истории вашей семьи. То в начале девяностых все живут безмятежно и счастливо, то внезапно наступает кризис и всё катится в тартарары. Мы уже выяснили, что именно уход вашего отца из семьи стал детонатором всех проблем, возникших после. Но сдаётся мне, всё было гораздо более серьёзно, чем кажется на самом деле. Тут вообще выясняется, что у них, — Корней указал на Вадима и Веру, — оказывается был брат, которого они старательно отрицают. Иван, пришло время во всём разобраться. Вам есть что рассказать?

Мужчина выдержал паузу, прежде чем начать говорить. Пилатов предусмотрительно отошёл в сторону. Студия ждала.

— Я не вижу тут Нелли. Она вообще пришла? — неожиданно спросил Иван, озираясь по сторонам.

— Да, мы её пригласим позже.

— Ладно. Тогда я начну. — На лице возникло странное вдумчивое выражение. Переведя дыхание, он начал свой рассказ: — Ване Бунину было всего девять лет, когда он встретил Виктора Долматова, или папу Витю, как он его называл. Мать мальчика была конченой наркоманкой и алкашкой, из-за чего постоянно таскалась по притонам, или же устраивала притон у себя дома, на глазах у сына. Ваня часто недоедал. Болтался один по улице вплоть до самой ночи. Попрошайничал и всё такое. В один из таких дней, когда мать была в коматозном состоянии, ему и встретился дядя Витя. Мужчина подозвал его к себе, накормил и отправился искать его дом. Только дома-то у мальчика фактически не было. Вместо детской комнаты была помойка, а в маминой постели каждую ночь лежал очередной нарик. Хорошая обстановка для девятилетнего ребёнка, не правда ли? — Студия ненадолго оживилась, но только до того момента, пока он не продолжил говорить: — И он сделал единственное, по его мнению, правильное решение, приведя мальчика домой. Жена была в шоке, дети визжали. Разразился скандал, однако дядя Витя всё же отстоял своё, и Ваня стал проживать вместе с ними.

— То есть, Виктор привёл чужого мальчика с улицы к себе домой и влил его в свою семью? — перебил его Пилатов.

— Именно так. Поставил всех перед фактом, что с того момента он будет жить с ними.

— И какова была реакция семьи?

— Ну, я уже сказал, что был сильный скандал. Жена ни в какую не хотела принимать ребёнка. Дети тоже встретили эту инициативу в штыки. К тому же сам Виктор к тому моменту уже лишился своего бизнеса, стал часто выпивать, надолго уходил из дома. А тут ещё такое. Тем не менее дело было сделано. Мальчик остался с ними.

— При живой матери?

— Именно так. Она как раз жила в паре домов от них. Они потом ещё несколько раз общались.

— Кто? Мать и сын, или мать мальчика и Виктор? — не понял Пилатов.

— И те, и другие, — усмехнулся Иван, закидывая ногу на ногу.

— И она не пыталась вернуть сына обратно?

— Она пыталась выманить для себя денег, но Виктор ей ничего не дал. Такая вот женщина.

Зал снова принялся шуметь, при чём так продолжительно, что пришлось вмешаться непосредственно режиссёру. Его громогласный голос раздался из мощных динамиков, сокрушив нарастающий балаган:

— Народ, такими темпами мы будем снимать до вечера. Дайте же гостю возможность продолжить. Спасибо.

Студия послушно замолчала.

Вадим нервно сглотнул слюну. Он был совсем не рад встрече с так называемым сводным братом, однако слушал его с большим интересом. Тот и вовсе не обращал на него никакого внимания, давая возможность «родственнику» как следует себя рассмотреть. Вера также с трепетом внимала рассказу Ивана, не решив пока стоит ли ей начинать истерику сейчас, или же отложить свою затею на потом. Как не пыталась она вглядеться в ровный профиль человека слева от себя, она всё равно не узнавала в нём того самого мальчика Ваню из далёкого детства, вместе с которым заботилась о брошенном котёнке, жестоко отнятым у них старшим братом. Но голос мужчины был настолько вдумчивым и рациональным, что хотелось и дальше слушать его рассказ, каким бы жёстким он не был.

— Продолжайте, — скомандовал всё тот же закадровый голос режиссёра, только уже не по громкоговорителю, а в микронаушник ведущего.

— Продолжайте, — вслед за режиссёром во весь голос повторил Пилатов.

Убедившись, что все снова устроились на своих местах и готовы услышать продолжение истории, Иван Долматов, поменяв расположение ног и приняв удобное на своём диване положение, решил больше не томить. Публика терпеливо ждала, и он, удовлетворившись установившейся тишиной, наконец продолжил:

— Мальчик прожил с ними около полугода. За это время многое произошло. Ни мать, ни дети так и не смогли принять чужого ребёнка. Он жил как на пороховой бочке, постоянно подвергаясь различным нападкам. Отношения складывались лишь с самой младшей из детей Верой. — Тут он снова одарил женщину пристальным, но тёплым взглядом, отчего ей снова стало не по себе. — Но, к сожалению, девочка, в силу своего возраста и слабого характера, скрывала от старших дружбу с приёмышем. Она просто-напросто боялась своих брата и сестру, боялась получить от них нагоняй.

— Значит ли это, что мальчику в семье был объявлен бойкот?

— Так и было, — после небольшого раздумья согласился Иван. — Думаю, это весьма точное определение. Мальчика притесняли.

— Что было потом?

— Я уже говорил о том, что Виктор часто уходил из дома. Часто и надолго. В один из таких уходов он так и не вернулся.

— Он ушёл насовсем, а мальчик остался, — поспешил уточнить ведущий, предчувствуя очередную эмоциональную вспышку из зала.

— Именно. Остался в семье, которая его не приняла. И если раньше его жизнь была полна сложностей и препятствий, то с того момента начался кромешный ад.

Тут уже не выдержал Вадим. Не дожидаясь очередной волны негодования из зрительного зала, он первым вскочил со своего места и стал истошно орать на мужчину, отчаянно размахивая руками:

— Откуда тебе знать, что там произошло?! Ты даже не он! Кто тебе дал право говорить от имени погибшего человека?! Кто?! Самозванец!

Мужчина с вызовом посмотрел на него.

— Я Иван Долматов.

— Чушь! Враньё! Этот человек не тот, за кого себя выдаёт! Уберите его отсюда!

На этот раз зал взорвался с новой силой. Ведущий даже отметил про себя, что такое видит впервые за много лет существования передачи. Эта вспышка гнева была абсолютно неконтролируемая как со стороны Вадима, так и со стороны бушующей толпы. Мужчина гневно перекрикивался со зрителями, которые не спешили становиться на его сторону. Перепалка продолжалась некоторое время. На удивление всем режиссёр не спешил вмешиваться в конфликт, давая возможность операторам заснять как взбудораженный гость пытается что-то доказать шумной толпе, не желавшей его слушать. Из зала то и дело доносились крики: «Как вам не стыдно», или же «Сядь на своё место и заткнись».

Долго так продолжаться не могло. Дав время толпе выпустить пар, ведущий всё же поспешил на помощь.Он подошёл к взъерошенному Вадиму и попытался усадить его на место. Тот долго сопротивлялся, доказывая теперь что-то ведущему, но всё же под сокрушительный грохот толпы сдался. Однако толпа не унималась, и тогда уже режиссёр сделал ход конём, скомандовав через систему громкой связи свою любимую команду:

— Аплодисменты! Студия, аплодисменты!

Подействовало моментально. Люди стали хлопать в ладоши. Кто-то даже засмеялся. Постепенно все вернулись на свои места. Пилатов, наконец, перевёл дыхание.

— Корней, может вам воды? — учтиво поинтересовался Иван, с ухмылкой глядя на ведущего.

Студию такой вопрос рассмешил, и смешки из зала посыпались один за другим, развивая остатки гнева среди людей. Расплылся в улыбке и сам Пилатов.

— Подколол, — указал пальцем в сторону гостя ведущий.

Тем временем в наушнике снова зашумело.

— Корней, у нас проблема. Средняя сестра Нелли рвётся в студию.

— Чёрт! Сейчас не время, — выругался ведущий, стараясь прикрыть рот рукой.

— Знаю. Её не пускают. Просто имей ввиду, если она всё-таки прорвётся, то будь к этому готов.

— Принято.

Студия молчаливо ждала пока Пилатов с кем-то наговорится, отчего ему стало как-то неуютно. Убрав руку от лица, он подошёл ближе к последнему гостю, сидевшему с самодовольным видом.

— Вам там кто-то подсказывает? — неожиданно спросил Иван, намекая на еле заметный наушник в ухе ведущего.

— Что? В смысле? — не понял Пилатов.

— У вас в ухе что-то торчит.

— А, это… Да, есть немного.

Неожиданно для себя Корней почувствовал, что гость поставил его в неудобное положение перед публикой, взиравшей на него со всех сторон. И какое ему дело до наушника? И ещё перед всеми! Кажется, он почувствовал некое возмущение к этому человеку, вольготно восседавшему перед ним. Неожиданно для себя он ощутил прилив крови к своим ушам, ушам, на которые глядели несколько сотен глаз, не считая телекамер. Чёрт! Великого и ужасного любимца публики Корнея Пилатова стало заливать краской. Немыслимо! Стараясь скрыть замешательство, Корней уткнулся носом в бланк, который держал обеими руками.

Заметил это не только Иван, находившийся в непосредственной близости от ведущего. И Вера, и Вадим тоже хорошо видели, как на их глазах раскраснелся Корней Пилатов. Одна из камер в студии передала картинку с крупным планом его лица прямо в комнату ожидания Нелли, которая в этот момент была пуста. Женщина покинула её пару минут назад, намереваясь безо всякого приглашения явиться на встречу с братом-самозванцем, для того чтобы взглянуть ему в глаза и перед всеми разоблачить его, раз уж этого не мог сделать никто другой. Но охрана её не пускала, а женщина редактор, делавшая о них сюжет, беспокойно вертелась рядом, пытаясь увести её обратно в комнату. Приложив немало усилий ей, наконец, удалось уговорить женщину вернуться обратно. Как только она снова оказалась внутри той комнаты, камера, державшая крупный план красной физиономии Пилатова, уже успела сменить ракурс.

— Признаюсь, Иван, вы первый человек за много лет, сумевший поставить меня в ступор, — всё ещё смущаясь после непредвиденного инцидента, произнёс Пилатов. — Извините.

— Вам не за что извиняться, Корней. Это всё моя тупая прямолинейность. Американский менталитет.

— Да, конечно. Кстати, вы правда американец?

— Правда.

— Родились там?

— Да, — согласно кивнул мужчина, поправляя галстук.

— Расскажете, как так получилось, что мальчик, родившийся на другом конце света, оказался сыном Виктора Пилатова? Что-то в этой истории не сходится.

— Согласен с вами.Только для того, чтобы поставить все точки над i надо сначала дослушать всю историю до конца. И не позволяйте больше всяким выскочкам прерывать меня, иначе я могу напомнить о некоторых фактах из биографии Вадима Долматова, за которые он так и не ответил ни перед судом, ни перед богом. — Он по-деловому скрестил руки на груди. — Корней, не напомните с какого возраста в России наступает уголовная ответственность?

Этот вопрос заставил ведущего задуматься.

— С четырнадцати! — крикнул кто-то из зала.

— Да, с четырнадцати, полагаю, — растерянно согласился ведущий.

В этот момент он подумал о том, что слабый выкрик из зала он непременно попросит удалить, дабы по телевизору никто не смог обратить внимания на некоторые замешательства, связанные странными вопросами американского гостя.

— И вопрос к Вадиму, — невозмутимо продолжил Иван. — Сколько тебе было лет, когда отец привёл к вам домой мальчика?

От неожиданности тот чуть не рухнул с дивана. Заметив устремлённые в его сторону взгляды людей, Вадим лишь скорчил недовольную гримасу и с большим трудом выдавил из себя писк, похожий на человеческий голос:

— Я откуда знаю? Не помню, — грубо кинул тот.

—Я помогу тебе, непомнящий мальчик. Тебе было четырнадцать лет.

Зал в который раз зашептался. Никто толком не понимал к чему такие вопросы, но было очевидно, что задавал их мужчина не с проста. Раз он намекнул на возраст уголовной ответственности, значит тот мог чего-то такое учудить, за что его могли привлечь к суду. Кажется, в студии назревала новая интрига.

13 глава. Суд

История о маленьком мальчике, ребёнке алкоголички и пропащей женщины, действительно взбудоражила массовку. И это были не поддельные эмоции, заранее прописанные авторами передачи на листе бумаги, а настоящие, живые страдальческие чувства. Многим пришлось задуматься о том далёком времени, особенно людям в возрасте. А ведь действительно было такое время, когда стало нормой наблюдать за толпами беспризорников за своим окном. Время голода и человеческого страдания. После развала Советского Союза всё перевернулось с ног на голову. Богатый стал нищим, нищий богатым. Безработица и полная безнадёга. Тысячи детей по всей стране остались никому не нужными, даже собственным родителям.

Но американец Иван Долматов всего этого не помнил, поскольку ни дня не прожил в России. Все рассказы о трудном времени девяностых годов он слышал от своего приёмного отца Виктора. Да, он выглядел статно, опрятно, говорил без акцента и чётко формулировал свою речь, но он никогда полностью не понимал тех людей, что в настоящий момент находились перед ним. Их серьёзные глаза он встречал с ухмылкой, а напыщенные речи парировал почти сразу, не давая опомниться оппонентам. Например, кто-то из зала напрямую спросил его о том, что он тут делает. Вопрос был задан как вызов чужаку, посягнувшему на что-то принадлежавшее им. Он ответил моментально:

— Я выполняю волю отца. Какую? Терпение. Скоро вы всё узнаете.

Толстая женщина с первого ряда чуть не потеряла равновесие, пытаясь дотянуться до микрофона, протянутого ей ведущим. Наконец, овладев заветным прибором, она во всю прыть защебетала, рассмешив своим простецким говором половину зала:

— Если вы не самозванец, а действительно тот, за кого себя выдаёте, то предъявите, пожалуйста, доказательства. Нам всем очень интересно, с какой целью был устроен тут этот спектакль.

Были ли все эти вопросы спонтанными, или же всё шло по задумке создателей проекта, сказать было трудно. В любом случае нужно было продолжать разыгрывать свою партию, иначе они никогда не перейдут к кульминации сегодняшнего шоу.

— Доказательства? — задумчиво произнёс он, снова перекидывая ногу на ногу. — У меня есть лучше, чем какие-то там доказательства. А именно восемнадцать миллионов долларов, которые несколько минут назад были переведены из американского банка сюда в Россию.

Внезапно в студии воцарилась мёртвая тишина. Весть о деньгах заставила всех насторожиться, а Вадима и Веру навострить уши. Пилатов с интересом оглядел гостей. Ему понравился эффект, произведённый Иваном. Все снова устремили свои взгляды на последнего гостя.

— Вы говорите о наследстве, которое оставил отец своим детям? — первым нарушил тишину ведущий.

— Ну конечно, о том самом наследстве. Перед смертью отец предусмотрительно конвертировал часть своих активов в валюту. Он предполагал, или даже знал, что российские дети не смогут вести его бизнес за рубежом, поэтому подготовил для них именно такой вариант.

— Но ведь это только половина его состояния. Что будет с остальными активами Виктора Долматова?

— Бизнес, недвижимость, автомобили — всё это остаётся за мной. На данный момент я являюсь посредником между усопшим и его детьми, но поскольку сам являюсь его сыном, пусть и приёмным, то вместе со всеми вступаю в право наследования. Такова была воля отца, которой я безукоризненно следую. — Его голос звучал железно, будто говорил вовсе не он, а робот в автоответчике.

— Но зачем тогда Виктор поставил для них такое странное условие? — продолжал задавать наводящие вопросы Пилатов.

Тут Иван насупился, но вновь делать паузу не стал.

— Всё очень просто, господа. У Виктора и его русских детей осталось одно незавершённое дело, которое он так и не осмелился завершить при жизни. Таким образом он поручил мне довести его до конца. Это я и пытаюсь сделать. Весной 99-го произошло одно страшное событие, которое и запустило цепь трагических событий, последствия которых ощущаются даже по сей день. Наблюдая за своими отпрысками из-за заграницы, Виктор понимал, что с одной стороны он ничего уже не может изменить, а с другой, что наказание должно постигнуть всех виновных. И сегодня срок их приговора подходит к концу. Вот зачем я здесь.

Вадим громко поперхнулся, но никто даже не обратил на него внимания. Слова американца громким басом разносились по студии, нагнетая атмосферу всеобщего напряжения. Всем было интересно, что именно имел ввиду мужчина, говоря о страшном событии и приговоре. Вмешиваться не решался теперь даже Корней Пилатов, давая возможность гостю продолжить свой рассказ.

— Лично меня усыновили спустя несколько лет после переезда отца в Штаты. Отец уже тогда был женат на русской американке, которая не могла иметь детей. Таким образом я и появился в их семье. Я был примерно того возраста что и настоящий Иван. В честь его меня и назвали. На этом настоял отец. Настоящего имени я своего уже и не помню. В каждой приёмной семье меня называли по-разному, пока я не появился у них.

— Но почему он тебя так назвал? — неожиданно донеслось с соседнего дивана.

Вере стоило больших усилий выжать из себя эту фразу. Она старалась держаться из последних сил. Скулы играли. В глазах стояли слёзы.

— Видимо, чувство вины, я полагаю, — мягко ответил ей Иван, и одарил слабой обнадёживающей улыбкой, отчего женщина почувствовала внезапное облегчение.

— Итак, вы стали Иваном Долматовым, приёмным сыном Виктора, который таким образом сглаживал свою вину перед брошенным приёмным сыном из России. Так? — тут же вставил Пилатов, не желая, чтобы гость упустил натянутую нить.

— Так. Всё верно.

— Но почему он не забрал мальчика к себе, когда у него уже были для этого возможности? Я имею ввиду настоящего Ваню из России.

Вместо мужчины ответила Вера. Её слабый неуверенный голос поверг студию в тихий ужас:

— А некого уже было забирать. Ваня умер.

— Кто? Маленький Ваня?

Похоже Пилатова не предупредили, что будет такой поворот событий. Или он действительно искренне удивился, или же искусно сыграл очередную свою роль.

Теперь публика смотрела в сторону женщины, произнёсшей эти страшные слова, но Иван тут же вернул их внимание к себе.

— Мы ответственны за тех, кого приучили, — поучительно сказал он, обращаясь куда-то сквозь толпу, и через секунду продолжил: — Приведя мальчика домой, он думал, что сможет уберечь его от беды, обеспечив защиту и надлежащий уход. Но все были против такого решения, и это, в свою очередь, сыграло роковую роль. Виктор не смог наладить потерянный бизнес. Никто больше не хотел давать ему в долг, а без денег не только бизнес не построишь, но и семью не прокормишь. Начались проблемы. Он начал постепенно налегать на стакан. Жена, кстати, тоже не отставала.

— Не трожь мою мать! — внезапно завопил Вадим, снова вскакивая с дивана. — Ещё хоть одно слово про мою маму, и я тебе врежу, негодяй!

— Успокойтесь, — беспокойно забегал ведущий, но Иван его одёрнул:

— Оставьте его, Корней. Если ему есть что сказать, то милости просим. Наверно, он хочет продолжить сам. Я бы послушал.

Пилатов неуверенно огляделся по сторонам. Вадим тут же заткнулся и с недовольным видом снова уселся на место.

— Что скажете, Вадим? Не хотите ли продолжить? — неуверенно поддержал ведущий.

— Тут смотря с какой стороны поглядеть. Легко говорить о том, чего не видел, — начал разгорячённо выпаливать Вадим, сверкая мокрой лысиной. — Действительно, отец привёл в дом какого-то босяка. Прямо с улицы привёл. Грязного, неотёсанного, голодного. А воняло от него как! С помойки не так несёт, как тогда от него. — Тут из зала уже в который раз пошёл недовольный гул голосов, но мужчина, не обращая ни на кого внимания, невозмутимо продолжил рассказывать свою версию событий тех лет: — Любой бы из вас на нашем месте почувствовал то же самое, что и мы тогда. Его вымыли, отстирали, напялили на плечи мою майку, штаны. Накормили, в конце концов. Ну и всё, можно отправлять парня обратно восвояси. Ан-нет, с нами будет жить! Вадимка, подвинься, сынок. Теперь с тобой в комнате будет этот спать. — Пауза. — Да, матери особо тяжко было. Мы трое, а тут ещё и этот найдёныш. Скандалили они тогда почти каждый день. Нервы друг другу рвали, а после каждый разбредался по своим углам, напивался и забывал о нас. И мы трое плюс этот ютились как могли в поисках пропитания. Денег-то не было, а кушать хотелось. Отец не работал. Мать последние трусы продала. Я вместе с Нелли ходили по улице бутылки собирали. Вера тогда совсем маленькая была. Она больше с этим водилась, в песочнице ковырялись, котят по двору собирали. А мы с Нелли бутылки сдавали. Так и жили до тех пор, пока этот малой коньки не двинул. А я откуда знаю почему он их двинул? Может, он больной какой был. Мне-то откуда это было знать?

Произнёс он это так, как будто говорил о чём-то обыденном, а не о смерти ребёнка. Это и подстегнуло массовку к новым возмущённым возгласам. Толпа так сильно зашумела, что Вадиму пришлось прикусить язык, понимая, что сейчас взболтнул лишнего. Но как всегда на помощь пришёл режиссёр, объявивший гневным тоном, что вынужден будет непременно выгнать всех из зала и набрать других людей, поскольку с этими проводить передачу становилось невыносимо. Его слова подействовали моментально. Постепенно студия погрузилась в привычную атмосферу тишины и спокойствия, и лишь только Вера рыдала от слов брата, скрыв заплаканное лицо дрожащими ладонями.

Как только всё вернулось на круги своя, ведущий поспешил спросить у Ивана, так ли всё было на самом деле, на что мужчина ответил:

— Враньё, — невозмутимо парировал он слова толстяка. — Мало того, что ты перевернул всё с ног на голову, так ещё и перескочил через события.

— Да? — в сердцах воскликнул Вадим.

— Да, — спокойно ответил Иван, одарив оппонента хищным взглядом.

— Что вы имеете в виду? — поспешил подхватить ведущий.

— Всё было не совсем так, как говорит этот пройдоха. Дело в том, что Виктор действительно старался прокормить семью, поэтому мог сутками не появляться дома. Но его спесь сбивали кредиторы, отправлявшие к нему мордоворотов, которые вытрясли из него последнюю копейку. Он действительно не справлялся, отчего и впадал в депрессию.

— Но мальчика отдавать обратно не спешил, — заметил кто-то из зала.

Иван посмотрел в сторону возгласа, но определить кому именно принадлежал выкрик так и не смог.

— Он считал, что там ему будет гораздо хуже. Не могу сказать, оправданно ли было его решение, но возвращать его он не стал.

— По всей видимости не оправданно, раз мальчик умер, — осторожно произнёс ведущий, наблюдая за пассивной реакцией массовки. — Расскажите, как это произошло. Всем интересно послушать версию, рассказанную вам вашим отцом.

— Итак, отец запил. Но он вовсе не бросил семью на произвол судьбы. Нет. Он работал в такси до тех пор, пока не разбил арендованную машину. Так он попал на кругленькую сумму. Вдобавок ко всем его долгам, прибавился ещё и этот. Затем он пытался поставить киоск перед частным магазином. Киоск сожгли. За что бы он не брался, всё летело к чёрту. Да, он выпивал, но и домой всегда приносил кусок хлеба. Если в кармане звенела мелочь, то он сначала набирал в дом продукты, а уж затем мог позволить себе пропустить рюмочку спиртного.

— Ну, это с его слов так было, — подал недовольный голос Вадим. — Я совсем другое помню.

Ведущий не стал оборачиваться в сторону первого гостя. Вместо этого он неожиданно обратился к младшей сестре:

— А как помните вы события тех лет, Вера? Неужели отец и правда был таким плохим человеком, каким его запомнил ваш брат?

Женщина не ожидала вопроса, поэтому немного растерялась. Лицо по-прежнему было залито слезами, но истерика слегка отступила.

— Я? Мне было девять, поэтому я не знаю.

— Ване Бунину тоже было девять лет. Наверняка вы дружили.

— Мы? Да, кажется дружили. Но я почти ничего не помню.

— В девять лет ребёнок чувствует себя вполне осознанно. Странно, что вы ничего не можете вспомнить о том времени.

Её лицо исказила нервная улыбка, а глаза забегали по бесчувственным к её страданиям лицам людей, молча взиравших на её горе. Понимая, что многого добиться от неё он не сможет, ведущий вновь переключился к Ивану.

— Иван, хотите продолжить?

— Конечно, — ответил мужчина, намереваясь немедленно продолжить рассказ. — После очередной пьянки он сильно разругался с женой. Ушёл из дома, но продолжал подкидывать деньжат. Они этого могут и не знать, если их мать им не говорила. Всякое возможно. Я не знаю почему она не отдала мальчика обратно, ведь у неё на это были все причины. Мужа больше не было, но ребёнок почему-то оставался в их семье. Странно.

— Она думала, что папа вернётся, — встряла Вера, вытирая потными ладонями опухшие веки. — Она просто-напросто боялась его реакции, если бы он вдруг обнаружил его отсутствие. Я это точно знаю. Она так говорила. Я не точно помню все события, но эти слова у меня почему-то отложились в голове.

— Да, видимо так и было, — предположил Иван, благодарно глядя на неё. — В любом случае произошло то, что произошло. Дети остались сами по себе, мать превратилась в алкоголичку, Ваня умер.

— Но как? — не выдержал ведущий.

— Они его заморили голодом.

— Что?

Тут мужчина впервые встал со своего места и указал пальцем на сидевшего через диван от него Вадима.

— Он всё организовал. Сначала затравил мальчика, а потом устроил ему голодную смерть.

Последовавший за его словами эмоциональный взрыв был больше всех предыдущих. Публика в один момент превратилась в одну бушующую стихию, способную снести любого на своём пути. Не выдержала и Вера. Она рухнула с дивана и уже на коленях что есть силы закричала:

— Нет! Нет! Нет!

Кто-то вскочил со своих мест. Под крики толпы в зал выбежал бородатый режиссёр, размахивая огромными руками. Его призывам успокоиться никто не вникал. Пилатов стоял как истукан, испуганно озирая бушевавший вокруг себя ураган страстей. С одной стороны, он был доволен безумной атмосферой шоу, но с другой беспокоился по поводу того, удастся ли ему его завершить. А ведь за кулисами своей очереди ждала ещё одна героиня, которой наверняка было что сказать. Но прежде чем он её позовёт необходимо было всех успокоить.

Иван продолжал властно стоять на глазах у всех, протянув руку в сторону возможного виновника трагедии. Он в точности выполнял все указания отца, оставленные им перед смертью. Это была не просто месть сыну, а суд, уготованный ему самой судьбой. Иван же в свою очередь играл роль прокурора, обвинителя, которому предстояло доказать вину сводного брата. И это ему пока удавалось, по крайней мере до тех пор, пока в студии не появилась она, его адвокат.

Больше Нелли Долматову не мог удержать никто. Она с лёгкостью проскочила мимо двоих здоровенных амбалов, нырнув через приоткрытую дверь, ведущую в студию. Она шла решительной походкой к своему противнику в лице Ивана, под гул разгневанной толпы и истошные крики сестры. Пилатов даже глазом моргнуть не успел, как женщина уже стояла лицом к лицу перед Иваном, с вызовом взирая на него снизу в верх.

Ситуация выходила из-под контроля. Режиссёр неистово пытался утихомирить толпу, не замечая, как в центре студии назревал новый конфликт.

14 глава. Комок, накрытый пледом

Тринадцатилетняя Нелли пришла домой позднее обычного. В школе её часто задирали, поэтому порой приходилось за себя постоять. Вот и сейчас она явилась в квартиру с растрёпанным видом и взъерошенными волосами, что говорило о том, что и сегодня ей изрядно досталось. Весть о бросившем их отце разлетелась по классу моментально. Многие смотрели на девочку с нескрываемой злобой, кто-то с неприязнью. Лучшие подруги тут же перестали с ней общаться. Она не понимала почему. Она не знала, что среди ровесников ходили нелестные слухи касательно их семейного и финансового положения.

Завистницы не упускали возможности потравить одноклассницу. Ещё бы! Ещё совсем недавно ей завидовал весь класс. Новые шмотки, жвачки, тетради с яркими обложками. А теперь она писала в тетради максимально ужато, зная, что мать не скоро купит ей другую. Вид у девочки сразу же стал другим. Она быстро похудела, стала нервной и зажатой, чего раньше за ней никак не водилось. Изменения в её внешнем виде не остались незамеченными. Плюс кто-то увидел её мать в пьяном виде, да ещё и не раз. Поползли слухи. Вскоре девочка стала местным изгоем, над которым не потешался лишь ленивый. Её сразу же определили на заднюю парту где обычно сидели тихони, находящиеся в каком-то своём, отрешённым от коллектива мире. Нелли больше не была первой в классе. Теперь она была среди последних.

Заложником своего положения стала не только она. Вадима точно так же пытались прессовать в школе, однако будучи мальчиком, да ещё и на год старше сестры, он умел давать отпор неприятелям. Но со временем и Вадим стал проявлять признаки агрессии, что не могло не сказываться на его поведении как дома, так и вне её стен. Постоянные драки, склоки, выяснения отношений стали для него привычным делом. Так, спустя всего несколько месяцев после ухода отца, их семья приобрела репутацию неблагополучной.

В тот вечер чувство тревоги не покидало девочку. С самого утра у неё было какое-то странное ощущение, будто вот-вот случится что-то непоправимое. Тревога была вызвана резко ухудшающимся состоянием матери, которая вот уже несколько дней не выходила из запоя. Всю неделю она не могла с ней поговорить. По утрам мать спала, а после школы Нелли никак не могла застать её дома, поскольку либо она где-то пропадала, либо всё так же спала, только на этот раз пребывая в алкогольном забвении. Девочка, естественно, неоднократно пыталась с ней поговорить, только её слова как обычно утопали в воздухе, так и не доходя до сознания горе-матери.

Появившись на пороге квартиры, она не сразу пошла к себе. Сначала заглянула в комнату мамы, как уже делала несколько дней подряд, чтобы проверить дома ли она. Комната была пуста. Девочка негодовала, понимая, что наверняка снова придётся выкручиваться в поисках еды.

— Это ты, Нелли? — донеслось откуда-то из коридора.

Это была маленькая Вера, пристально смотревшая на неё сквозь полумрак. Нелли обернулась и сочувствующе посмотрела на сестру. Та сжимала в своей маленькой ладони красный матерчатый лоскуток.

— Как хорошо, что ты пришла, Нелли. Мама там? — с долей надежды в нежном голоске спросила девочка.

Нелли отрицательно покачала головой.

— А кушать есть?

— Я не знаю. Пойдём, поглядим, — предложила старшая сестра, взяв за руку младшую.

Рюкзак остался лежать на полу в прихожей. Девочки неторопливо прошли на кухню и зажгли свет. Первым делом проверили стоявшие на плите кастрюли. Они были грязными, но пустыми. В холодильнике еды также не нашлось. Маленькая сестрёнка потухшими глазами осматривала пустые полки в надежде найти какой-нибудь забытый кусок батона, или чего-то ещё. Но чуда не произошло, и они вынуждены были отступить.

— Ну где же мама? Почему она не принесёт нам поесть?

Голос девочки звучал жалобно и скорбно, что только раздражало сестру. Она точно так же была голодна. Желудок начинало крутить, а это уже плохой знак. На прошлой неделе у неё произошёл первый голодный обморок. Это произошло в школе, прямо на перемене, на глазах у всех. Врачи тогда всё списали на стресс и утомляемость, но она-то знала истинную причину упадка сил.

— Не ной. Сейчас что-нибудь придумаем.

Сказав это, Нелли решительно направилась в комнату матери, намереваясь перевернуть всё вверх дном, только бы найти немного наличных денег. Ведь она точно знала, что отец регулярно оставляет ей на пропитание, только в последнее время мамаша всё чаще стала спускать их на алкоголь. Не может быть, чтобы ничего не осталось, ведь, в конце концов, на что-то же она пьёт!

Вера с непониманием наблюдала за старшей сестрой как та старательно рылась в маминых вещах. Сначала она проверила каждую полочку в шкафу. Затем заглянула под матрас. Ничего не найдя, принялась переворачивать стопки ненужного хлама в письменном столе. И вот в самом нижнем ящике он нашла конверт, на котором рукой отца был выведен их домашний адрес. Бинго! В руке зашелестели купюры. Глаза загорелись. Лицо озарила сияющая улыбка.

— Вот где она их прятала! — торжественно заявила Нелли, размахивая тысячными купюрами банка России. — Теперь мы сможем поесть, Вера. Теперь мы с тобой поедим!

Младшая сестра с непониманием глядела на лучезарную улыбку Нелли. Она не разделяла её восторга, поскольку понимала, что мать никому не разрешала копаться в её вещах, и ей точно не понравится смелая выходка сестры.

— Нелли, давай не будем. Мама же будет ругаться, — постаралась предостеречь её сестрёнка, стараясь ухватить за рукав.

— Так, я не поняла. Ты уже не хочешь кушать? — Нелли в шутку сделала серьёзный вид, по-деловому сложив руки на поясе.

— Кушать хочу. Но мама же будет ругаться, — наивно повторила девочка, по-настоящему опасаясь гнева матери.

Нелли склонилась над ней.

— Послушай, Вера. Дело в том, что наша мама иногда забывает о том, что у неё есть дети. А детям надо есть, так? Наша мама пошла гулять, и мы не знаем, когда она соизволит вернуться. И еды у нас совсем нет, ни крошки.

— Она забыла купить? — всё так же наивно спросила сестрёнка.

— Наверно, да, забыла. Поэтому мы сейчас с тобой возьмём немного маминых денег и пойдём в магазин, чтобы купить батона и пельменей. Нам же надо что-то есть, так?

Девочка вопросительно смотрела на старшую сестру, не понимая, стоит ли ей согласиться или же, наоборот, воспротивиться ей.

— Вера, ты хочешь есть? — уже более настойчиво спросила Нелли.

Та нерешительно кивнула.

— Хорошо. Тогда жди меня здесь. Я схожу в магазин и чего-нибудь куплю.

— А она точно не будет ругаться?

— Точно. Я обещаю, — твёрдо заверила Нелли, подмигнув при этом глазом. — Да, а где твой брат? Ты его сегодня видела?

Вера растерянно пожала плечами.

— Кто? Вадим или Ваня?

— Какой ещё Ваня? У тебя вообще-то только один брат. — Нелли недовольно посмотрела на сестру.

— А Ваня?

— А Ваня просто временно с нами проживает. Он нам никто, так что не надо называть его братом. И вообще, я не понимаю почему мама не отведёт его обратно к себе.

— Потому что там ему будет плохо. Так папа говорил, — попробовала повторить слова Вера, неоднократно звучавшие из уст отца.

— Хм. Как будто здесь ему хорошо, — злорадно фыркнула Нелли, уводя сестру из родительской комнаты. — Короче, слушай меня: сидишь тут и ждёшь. Я скоро приду. А когда приду, мы поедим. Понятно?

Девочка согласно закивала в ответ. Нелли потрепала её за щеку, затем развернулась и направилась в сторону двери. Уже стоя на пороге она неожиданно обернулась.

— Так где же твой брат? Ты его сегодня видела?

— Кто? Вадим или Ваня? — снова повторила Вера, не осознавая казусного ответа.

***

Пельмени были готовы. Пока Нелли находилась в роли хозяйки, колдуя над плитой, Вадим и Вера устало томились за столом, заранее приготовив посуду и столовые приборы. Когда она при помощи черпака разливала ароматную юшку, послышались довольные вздохи едоков. Как только три тарелки были заполнены доверху, старший брат выдавил из себя довольную ухмылку.

— Пахнут, как самые вкусные пельмени на свете, — прокомментировал он, запуская ложку в болтающиеся в отваре мучные шарики. — Спасибо, Нелли. Ты самая лучшая сестра.

— Ешь, не подавись, — ответила девочка, присаживаясь рядом со всеми.

— Горячо, — недовольно отвесила Вера, убирая от себя тарелку.

— Ну так дуй давай. Маленькая, что ли?

— Сама подуй.

— Вот ещё! Не хочешь, не ешь. Тебя никто не заставляет.

Ели молча. За поглощением пельменей каждый из них думал о своём. Был слышан лишь звук ударяющихся о стенки тарелок ложек, коими орудовали трое проголодавшихся детей. Тарелки быстро опустели, но желудки требовали ещё. Нелли налила добавки. Себе же отлила лишь немного юшки, так, чтобы хоть чем-то заполнить ноющий живот.

— Что-то ты себе пельмешек добавить забыла, — заметил Вадим, заглядывая в тарелку сестры.

— Маме оставила. Голодная придёт, хоть чего-то перекусит. Всё же не на голодный желудок спать пойдёт.

— Аа, — только и ответил Вадим, снова принимаясь за свою порцию ужина.

Услышав ответ сестры, Вера внезапно отодвинула тарелку от себя.

— Надо Ване оставить. Он тоже голодный, — тихо промолвила она, с опаской взирая на старших.

Вадим кинул в её сторону взгляд, полный гнева.

— Ты что, сдурела? — возмущённо воскликнул он строгим властным голосом. — Нам самим жрать нечего, а ты ещё о нём печёшься. Он нам никто.

Сказав это, он снова принялся за еду. Нелли промолчала.

— Но ведь он тоже голодный, — выдержав паузу, возразила Вера.

— Вот пусть идёт к себе и поест там. Его дом в ста метрах от нашего.

— Но ведь там живут плохие люди, — снова подала слабый голос сестра. — Папа говорил, что там с ним может произойти что-нибудь плохое.

— Папа его привёл, пусть он его и кормит, — проглатывая очередную пельмешку, выдавил из себя Вадим.

— Нелли, скажи, — всё никак не унималась девочка, пытливо всматриваясь в старшую сестру.

Но та всё молчала, вычерпывая ложкой последние капли юшки из опустевшей тарелки. В душе она понимала, что поступала неправильно, но ничего с собой поделать не могла. Тот мальчик, который жил вместе с ними последние несколько месяцев действительно был чужим. Отец обошёлся с ними слишком жестоко, приведя его в их дом, а затем и вовсе оставив одних. И это была большая проблема для их семьи, которую надо было рано или поздно решать.

— А где он? Где Ваня? — неожиданно для себя поинтересовалась она.

— В спальне. Он целый день там.

— Целый день? А школа?

— Я не знаю, — пожала плечами Вера. — После того как Вадим его побил, он из комнаты не выходил.

— Опять побил? — воскликнула Нелли. — Вадим!

— Что? Я просто отвесил ему пару оплеух. Гадёныш рылся в моих вещах. А ведь я его предупреждал.

В словах брата не было ни капли сожаления. Он и не скрывал, что с ненавистью относился к мальчику, поэтому возмущения Нелли были для него непонятны.

— Папа будет зол, когда узнает.

— Папа? И давно ты его видела? Ему наплевать на нас, а мне наплевать на то, что он думает. Надо было забирать его с собой, а не оставлять тут с нами.

— Он скоро вернётся, — возразила Нелли, не понимая, верит ли она сама в то, что говорила.

— Как бы не так, — криво улыбнулся Вадим. — Если бы хотел, то давно вернулся бы. Я знаю, мама ждёт его возвращения. Вы все ждёте. Только я в это не верю. Он ушёл навсегда. Это все знают. В школе и во дворе о нём говорят одно и то же. Так что смиритесь, девочки. Теперь мы сами по себе.

Вера с силой бросила ложку на стол.

— Не правда! Не правда! — неистово закричала она. — Нелли, скажи ему. Это всё не правда!

На глазах девочки моментально выступили слёзы. В этот момент она почувствовала дикое чувство нарастающей тревоги и безысходности. Оказаться одной без отца было для неё страшнее всего. Надежда, питавшее их всех, разрушалась от слов старшего брата, который так нагло говорил о вещах, о которых она даже подумать боялась. Она не могла себе позволить даже мысль допустить такую, ведь вся её детская надежда строилась на ожидании возвращения отца, который непременно должен был одуматься. С его приходом в семье мог воцариться мир и покой, в каком они привыкли прибывать. Она была чиста и наивна в своих мыслях, ведь в тот момент ей было всего девять.

Нелли же, напротив, уже давно привыкала к тому, что рано или поздно им придётся обходиться без отцовского плеча. Вадим был ещё слишком юн и глуп, чтобы взвалить на свои плечи тяготы многодетной семьи, а мать слишком слаба и ранима. Для того чтобы вернуться в реальность ей нужны были силы. Но как быть, когда ни брат, ни мать не могут стать на жизненные рельсы, пробив новую колею? Нелли не могла в одиночку вымучить стратегию их дальнейшего существования. От старшего брата не было никакой поддержки, а мать и вовсе о них забыла. Да и сверстники давили со всех сторон. Да и что она вообще могла сделать? Ей-то было всего тринадцать. Плюс вдобавок ко всему на их шее висел чужой мальчик, как будто без него у них было мало проблем.

— Вера, сходи посмотри, как он там, — попросила она, убирая пустую тарелку со стола. — Надо бы и ему налить.

— Чего? — возмущённо насупился Вадим. — А маме что-нибудь останется?

— Есть молоко и батон.

— А наутро?

— А утром что-нибудь придумаем.

Вера нерешительно выбралась из-за стола, с опаской поглядывая на брата. Как только она отошла в сторону, то мигом бросилась прочь из кухни.

— Не смотри на неё так. Ты её пугаешь.

— Пусть боится, — фыркнул в ответ, возвращаясь к недоеденной тарелке.

Нелли заполнила свою тарелку новой порцией пельменей и поставила её на стол. Рядом положила чистую ложку и кусок батона.

Дверь в спальной комнате приоткрылась с протяжным скрипом. На кровати в полумраке, свернувшись в комок, лежала фигура ребёнка. Он лежал лицом к стене. Ноги торчали из-под пледа. Голова накрыта. В комнате было так тихо, что было слышно лишь тиканье настенных часов. Девочка некоторое время стояла в дверях неподвижно, боясь своим шумом разбудить мальчика. За спиной на кухне о чём-то толковали старшие брат и сестра. В спальне царило полное умиротворение.

Подойдя к кровати, она легонько коснулась его плеча.

— Ваня, проснись, — осторожно прошептала девочка, склоняясь над его скрючившейся фигуркой. — Ваня, пора вставать.

Но мальчик продолжал лежать неподвижно, никак не реагируя на её слова. Тогда Вера стала тормошить его сильнее.

— Вань, вставай. Нелли приготовила пельмени. Горячие пельмени, слышишь?

Но и после этого никакого движения не последовало. Его тело продолжало находиться в одном положении, не подавая признаков жизни. Девочка ещё удивилась какой крепкий у него сон. Хотелось уйти и больше его не беспокоить, чтобы он мог хорошенько выспаться, но вспомнив, что в комнате он провёл весь сегодняшний день, она решила, что пора бы уже вставать. Рука решительно стянула с его головы плед, обнажив густую копну волос. Она снова принялась его толкать, не сознавая, что толкает безжизненное тело.

— Ваня, вставай же. Горячие пельмени!

Коснувшись его холодной шеи, она внезапно почувствовала тревогу, возникшую из ниоткуда. Девочка не могла понять, что не так. До её детского ума никак не могло дойти то, что уже давно дошло до глубин подсознания. Ни дыхания, ни шевеления, никаких звуков от него не исходило. Ничего. Тишину нарушало только слабое тиканье настенных часов, звук которых нарастал всё сильнее и сильнее. С минуту она предпринимала тщетные попытки разбудить его, но ничего не получалось. Правда меркла в её глазах, правда, в которую она по своей детской наивности не решалась поверить.

Нелли и Вадим всё ещё продолжали о чём-то спорить, сидя за столом, когда на пороге кухни возникла фигура их младшей сестры. Девочка стояла совершенно неподвижно, испуганно глядя даже не на них, а куда-то сквозь их тел. На глазах стояли слёзы, а сердце учащённо стучало, готовое в любой момент вырваться из груди.

— Ну что, он думает идти за стол, или ждёт пока я свалю? — злорадно оскалился Вадим, не сразу заметив её изменившегося состояния.

Нелли также посмотрела на сестру.

— Он спит, — с трудом выдавила из себя Вера.

Её голос так дрожал, что они сразу же заподозрили неладное.

— Так крепко спит? — с недоверием спросила Нелли.

— Я не смогла до него добудиться. Может, ты попробуешь?

Голос дрогнул ещё сильнее. Произнося это, она всё ещё надеялась на то, что ошиблась в своих ощущениях, но Нелли, мгновенно прочитав её мысли, тут же ринулась из кухни, оставив за столом озадаченного Вадима. Она сломя голову помчалась в спальню, туда, где ещё со вчерашнего вечера пребывал Ваня. Заглянув в комнату, она увидела ту же картину, что и Вера. Маленький скрючившийся комок неподвижно лежал у самой стены, накрытый пледом. И лишь зловещая тишина выдавала то страшное, о чём не мог помыслить никто. И тиканье часов…

15 глава. Версия Нелли

Они стояли друг перед другом лицом к лицу. Они виделись впервые. Она пыталась всмотреться вглубь его серых глаз, а он лишь ждал, что последует дальше. Студия неистово гудела, подогретая внезапным обвинением одного из героев шоу, при чём не в каком-то постыдном поступке, а в убийстве ребёнка, скрытого много лет назад.

Возмущённая публика не собиралась сбавлять обороты. Режиссёр угрожающе махал перед ними руками, грозясь выгнать всех из зала, однако его слова тонули в непрерывных возгласах из зрительских рядов. Пилатов находился между двух огней, понимая, что с одной стороны толпа могла стать неуправляемой, и надо было срочно что-то предпринимать, но с другой было очевидно, что появившаяся перед всеми средняя сестра могла существенно прибавить пылу, что было хорошо для рейтингов, а посему было нецелесообразно делать перерыв. Наблюдая возникшую в студии картину с обоих сторон, он решил действовать самостоятельно, не дожидаясь команды старшего коллеги.

Выйдя на середину студии, Корней Пилатов прижал микрофон к губам и что есть силы заорал:

— Студия, всем молчать! Заткнитесь, мать вашу! Тишина!

Сразу несколько камер зафиксировали его лицо крупным планом. Конечно же, если бы режиссёр сейчас находился на своём рабочем месте, а не в зале, то смог бы скорректировать работу операторов. Но его там не было, поэтому в режиссёрской рубке также воцарилась вакханалия.

Зал моментально умолк. Ещё бы! Многие из них по нескольку десятков раз принимали участие в съёмках шоу, но разъярённого ведущего видели впервые, поэтому для них его клич подействовал моментально. Режиссёр тоже обернулся, сверкнув запущенной щетиной. Он искренне удивился нахождением в зале Нелли. Понимая, что упускает нить передачи, он как бы незаметно для всех стал двигаться в сторону выхода.

— Идём дальше, — донеслось из его уст, и в следующую секунду он скрылся в дверном проёме, как будто его и не было вовсе.

— Наденьте ей микрофон, быстро! — так же громко скомандовал Пилатов, довольный тем, что снова стал главным в студии.

Битва взглядов продолжалась не долго. Увидев на соседнем диване трясущуюся в нервном припадке сестру, Нелли поспешила к ней.

— Да когда уже кончится это безобразие? — сетовала она, помогая сестре подняться на диван. — Вы же тут устроили настоящий балаган. Ужас. Как вам не стыдно? Не видите, что ли, ей плохо?

— Воды! Принесите воды! — снова заорал Пилатов, вот только его громогласный голос в стихнувшей студии уже звучал не так естественно, как минутой ранее. — Иван, пожалуйста, присядьте, — уже чуть тише попросил он, обращаясь к американцу.

Две девушки вбежали в зал почти одновременно. Пока одна из них спешно закрепляла на Нелли микрофон, а вторая пыталась всучить стакан с водой Вере. Та дрожащими руками взяла стакан и, разлив часть воды на себя, с трудом сделала несколько глотков. Затем, вернув стакан девушке, с мольбой в глазах посмотрела на старшую сестру.

— Нелли, ты пришла. Как хорошо, что ты пришла.

— Я здесь, дорогая. Я всегда была здесь.

Они обнялись, сидя на диване. Обе девушки незаметно покинули студию, как будто их и не было вовсе. Студия молча наблюдала за новой гостьей.

— Итак, пока в студии кипели нешуточные страсти к нам присоединилась средняя дочь Виктора Долматова Нелли! — объявил Корней, глядя в центральную камеру. — Нелли, за кулисами вы видели всё, что тут произошло, вплоть до обвинения вашего брата в убийстве. Вам есть что сказать по этому поводу?

Нелли поняла, что ведущий обращался именно к ней, поэтому слегка смутилась. Затем чуть отстранилась от сестры, продолжавшую держать её за руку.

— Нелли, мы ждём, — поторопил её Пилатов.

Переведя дух, она начала:

— Да, мне есть что сказать этому человеку, который объявил себя нашим сводным братом. Я не знаю, каковы его мотивы, или же мотивы нашего покойного отца, но одно могу сказать точно: никто из нас троих не заслужил того, что мы переживаем в эти минуты. Вы не имеете никакого права обвинять кого-то из здесь присутствующих в том, о чём не имеете ни малейшего представления. Никто не виноват в смерти Вани Бунина. Никто!

Пилатов снова прижал к губам микрофон:

— Но, Нелли, посмею заметить, что зрители сейчас находятся в полном недоумении. Не все понимают, что здесь произошло. Не могли бы вы выстроить по порядку всю цепочку событий, для того чтобы мы, наконец, смогли во всём разобраться.

— Я не буду вас перебивать. Пожалуйста, — поспешил заверить её американский гость.

Нелли согласно кивнула Корнею, демонстративно игнорируя Ивана.

— Хорошо. Раз всё так далеко зашло, я расскажу всю правду, которая преследует нас с тех самых пор. Вера, ты готова? — Сестра умиротворённо кивнула головой. — Вадим? — Тот молчал, нервно отводя глаза от сестры. — Вадим? — повторила она.

— А это обязательно? — недовольно бросил он.

— Это единственный способ сбросить этот груз с наших плеч. Так ты готов?

— Не знаю. — Он помялся, мысленно пытаясь взвесить все за и против. — Ладно, валяй. Всё равно от нас теперь не отстанут.

Пилатов удовлетворённо взглянул на женщину. Он понимал, что скорее всего её рассказ станет кульминацией в этом выпуске «Семьи». Передача обещала быть шумной. Он представил на минуту, как этот выпуск разлетается по сети, выходя на первое место по просмотрам в социальных сетях. Миллионы зрителей по всему миру будут пережёвывать этот момент, прильнув к экранам своих смартфонов. Ролик в Ютубе будет обласкан сотнями тысяч лайков, а комментарии будут напоминать страсти, которые бушевали здесь в эти минуты. Всё складывалось именно так, как он и хотел. Корней Пилатов снова в центре внимания!

— У нас было хорошее детство, лучше, чем у большинства детей в те годы. Папин бизнес успешно процветал, а наша семья вместе с ним. Поездки за границу были для нас обыденным делом, не то, что у остальных. Это потом я поняла, что наше богатство порождало кучу завистников вокруг нас. Одноклассники нам завидовали, хотели с нами дружить, общаться. А мы были так наивны, что не понимали корысти с их стороны. Мы вообще не думали о бабках. О них думал наш отец. — Переведя дыхание, она продолжила: — Мы и не заметили, как у него стало всё рушиться. Прогорало одно предприятие за другим, словно кто-то порчу навёл. Мама даже не раз ходила к гадалке. Я ещё тогда всего не понимала, но догадывалась, что видимо, у нас начались проблемы. Потом пропала папина машина. Потом опустел холодильник. Отца мы видели всё реже и реже. Я знаю, что он пытался всё вернуть, по крайней мере, предпринимал какие-то шаги. Но в какой-то момент у него опустились руки, и он начал прикладываться к спиртному. Сначала это были элитные коньяки, дорогие вина. Затем пошла дешёвая водочка из местного магазина. Мать пила вместе с ним.

— Разве? А я-то думал, что пили они отдельно, — внезапно встрял Вадим.

— Это потом отдельно. А начинали-то они вместе, сидя на кухне. Рюмочку для аппетита, рюмочку после еды, перед сном. Так, постепенно они и спились. Теперь уже папа бухал где-то в гаражах с друзьями, а мама со своими. Нет, не с теми с которыми годами водила дружбу. Нет, этих уже не было. Появились новые друзья, как и положено им по статусу.

— Обычные забулдоны с соседнего двора, — поспешил помочь ей Вадим.

Лишь Вера напряжённо вслушивалась в рассказ сестры, не имея возможно хоть чем-то его дополнить, поскольку в то время ей было всего девять лет. Она продолжала крепко прижимать к себе её руку, чувствуя то единственное родное, что у неё осталось.

Иван, как и обещал, молча слушал её рассказ, расслабленно откинувшись на мягком диване. Ему было так же интересно, как и остальным. Версию отца о происходившем в их доме он знал наизусть, а вот версию других членов семьи слышал впервые.

— А потом он привёл в дом того самого мальчика, — продолжала Нелли, морща от неприятных воспоминаний лоб. — Мама тогда закатила грандиозный скандал. Вера весь вечер проплакала. Перепугалась бедняжка. Но отец был непоколебим. Он всё ещё был в наших глазах главой семьи. — И с грустью добавила: — Семьи, которая рушилась на глазах.

— А как он объяснил появление в вашей семье постороннего мальчика? — спросил Пилатов, неподвижно стоя по центру студии.

— Он сказал, что мальчика встретил на улице. Тот был голодный, замёрзший, просил поесть. Ему его стало жалко, только и всего.

— Но он предпринимал попытки найти мать ребёнка? Не просто же так он взял с улицы незнакомого мальчика и привёл его к себе.

— Вы абсолютно правы, Корней. Он пришёл к нему домой, но в той квартире увидел нездоровую обстановку. Грязь, тараканы, незнакомые люди и мать мальчика в бессознательном состоянии. Этого хватило, чтобы принять решение забрать его к себе. Он думал, что таким образом спасает его от дурного влияния, спасает от смерти. Вот какие у него были мотивы.

— А сдать мальчика в детский дом?! — выкрикнул кто-то из зрителей.

Нелли лишь слабо пожала плечами.

— Что я могу сказать? Это были девяностые. Тысячи беспризорников по всей Москве. Кому он был нужен?

Студия стала перешёптываться, и Корней забеспокоился, что ими снова станет невозможно управлять.

— Студия, тише! Дайте сказать героине! — громко сказал он, пресекая всякие попытки неконтролируемого шума. — Продолжайте.

— Стали мы жить вшестером: мама, папа, Вадим, Вера, я и чужой мальчишка. Сразу скажу, восприняли мы его тогда враждебно. Правильно сказал Вадим, чужой он, не наш. И вы, дорогие друзья, — тут она окинула взглядом плотные зрительские ряды, — чувствовали бы то же самое, что и мы тогда. И как бы дико это не звучало, а ведь вряд ли кто-то из вас был на нашем месте. Дружила с ним только Верка. Они были примерно одного возраста. — И, пожав плечами, добавила: — Дети.

— Вы утопили нашего котёнка, — жалобно произнесла младшая сестра, но руку не отпустила.

Нелли устало посмотрела на неё. На её запястье, каким она держала её руку была тусклая красная завязка. Только теперь женщина смогла вспомнить где её видела раньше. Точно такая же завязка была у того котёнка, которого прикармливали много лет назад Ваня и Вера, и которого они вместе с Вадимом у них отняли. Завязка была на шее котёнка, имитируя модный в то время котиный ошейник, используемый против блох. Эта догадка на мгновение вернула её во времена их детства, словно артефакт, навеявший утраченные воспоминания.

— Это то, о чём я думаю? — спросила она, указывая на тусклую завязку.

Вера, резко одёрнув руку, поспешила спрятать заветный лоскуток под рукав.

— Не твоё дело! Вы ведь с ним его утопили! — зло прошипела сестра, резко переменившись в настроении к Нелли.

— О ком речь? О коте? Вы вместе с братом утопили её котёнка? — затараторил ведущий, ухватившись за новую информацию из детства.

— Нет, всё совсем не так было, — растерянно отмахнулась женщина. — Это уже было после ухода отца. Как я уже говорила, еды в холодильнике не прибавлялось. Порой нам приходилось весьма туго. Ты ведь мало чего из этого помнишь, так? — адресовала вопрос Вере. — А я хорошо всё помню. И как мы бутылки собирали по двору, и как у магазина милостыню просили. Мы какое-то время были сами по себе. Приходилось крутиться, чтобы заработать на кусок хлеба. А дети в это время лишь играли на улице, ни о чём не думая. Это мы с Вадимом крутились как ужи на сковороде. Вадим, скажи.

Мужчина с вызовом посмотрел на младшую сестру. Он знал, что она его ненавидела тогда, ненавидит и сейчас. И всё же он был ей братом.

— Мы узнали, что вы с этим мальчиком таскали из холодильника колбасу и скармливали ею какого-то котёнка, найденного на улице. Так было, Вера?

Женщина растерянно уставилась на брата, затем на Нелли. Только теперь до неё начинали доходить мотивы, которыми они тогда руководствовались.

— Я не помню. Правда, — тихо ответила она.

— Это самое простое, что ты могла придумать. Зашибись! Я не помню!

Нелли сочувственно протянула к ней руку, и она снова ухватилась за неё словно за спасательный круг.

— Мы носили еду домой, а ты скармливала ею бездомных котят, — продолжал реветь Вадим, не замечая свирепые взгляды зрителей. — Я нисколько не жалею о том, что мы его тогда утопили. Пробовали, правда, выгнать. Относили к метро, куда-то ещё, но он всегда возвращался обратно. Тогда мы его и это… — он хлопнул в ладоши, имея ввиду смерть котёнка.

Студия зашепталась. Тогда Пилатов властно поднял руку вверх и, дождавшись пока всё утихнет, произнёс:

— Но не будем отдаляться от темы. Нелли, расскажите о гибели мальчика. Как это произошло?

Вот и настал момент истины, терзавший их много лет. Момент, ради которого покойный отец затеял всё это представление. Сейчас им придётся с головой окунуться в прошлое, заново пережить те страшные часы, которые остались в их памяти как самое ужасное событие в их жизни. Они думали, что никто и никогда не заставит их заново переживать то роковое событие, перевернувшее сознание каждого из семьи Долматовых. Мать полностью свихнулась, а детей забрали в детский дом, после чего судьба разбросала каждого из них по своим стезям. Но что стало причиной всего того, чего так боялись вспомнить дети?

— Нелли, мы ждём, — поторопил её Пилатов.

— Нелли, ну же! — выкрикнул кто-то из зала.

Все ждали, затаив дыхание, продолжение трагической истории. И только Вадим и Вера напряжённо всматривались в лицо своей сестры. Лицо, которое было напряжено как никогда.

16 глава. Эмоциональный срыв

Говорить было тяжело. По крайней мере с экрана телевизора это виделось совсем по-другому. Сосредотачиваться, в то время, когда на тебя смотрят сотни любопытных глаз, было невыносимой мукой. Плюс вдобавок ко всему несколько профессиональных телекамер таращились непосредственно на неё, стараясь разглядеть каждый изъян на её усталом лице. В какой-то момент она вспомнила о подбитом накануне программы глазе, который наверняка смогут теперь разглядеть все, поскольку плотный слой грима вряд ли полностью скрывал синеву. Но выбора не оставалось. Маховик прошлого был нещадно запущен, и теперь, возможно, именно от её слов зависело, в каком статусе им придётся покидать студию.

Верины пальцы сильно впивались в руку, но та, видимо, не замечала, как делала сестре больно. Её лицо искажала жалкая гримаса недопонимания. Сейчас ей впервые за много лет придётся окунуться в тот страшный водоворот событий, о котором они так долго старались не вспоминать. Она ждала, гадая, жертвой ли представит её сестра, или виновницей. Сама Вера мало что помнила о том дне. Нет, с памятью всё было в порядке. Тут дело в другом. Будучи ребёнком, она пережила огромный шок, который непосильным грузом лёг на её маленькие хрупкие плечи, повернув сознание в стадию отрицания.

Вадим же, напротив, изо всех сил старался не смотреть в сторону сестёр, в уме считая минуты в надежде на то, что всё это рано или поздно закончится. Он не желал слушать версию Нелли, поскольку не был уверен в собственной невиновности. И всё же он дал ей своё согласие, понимая, что иного выхода у них нет. Потная лысина ещё ярче блестела на фоне студийных прожекторов, выдавая напряжённость в его пухлом теле. Не такого развития программы он ожидал. Всё оказалось гораздо сложнее. Спасибо отцу. Сволочь!

Когда она начала говорить, зал продемонстрировал смиренную тишину. Теперь даже самые ярые выскочки молча вслушивались в каждое слово, произнесённое женщиной. Любопытство разбирало каждого гостя в студии, и даже персонал за пределами зала собирался в отдельные группы, чтобы следить за происходящим через многочисленные мониторы. Нелли говорила, а они все слушали, внимая каждому её слову. Даже Корней Пилатов больше не слышал в наушнике команд режиссёра, поскольку всё внимание теперь было приковано к ней.

— Ночью мы легли спать голодными, поскольку мама не пришла домой. Где её носила нелёгкая только одному богу известно. Видать у неё были дела поважнее, чем покормить и уложить спать своих детей. Это было не впервые. Раньше она так же могла прийти поздно домой, или же вовсе не явиться. Мы были сами по себе. Но в отличие от того дня, дома всегда было что перекусить, даже если это была всего лишь корка чёрствого хлеба. Помню, мы тогда все переругались. Не помню из-за чего. И Вадим выместил свою злобу на Ване. Дал ему пару оплеух. Как всегда, пытался отправить его домой, но тот никуда не уходил. Наверное, как и мама, ожидал возвращения отца. Вообще мальчику от нас часто доставалось. Как было сказано ранее, он был чужой. А мы были всего-навсего глупые дети. — Она перевела дыхание. — Так и не дождавшись матери, мы отправились спать. Было это, кажется, ближе к полуночи. Мы с Верой в свою комнату, а мальчики в свою.

— Ваня спал в одной комнате с Вадимом? — решил уточнить Пилатов, осторожно встревая в рассказ.

— Да, и это Вадиму очень не нравилось. — Она повернулась в сторону брата, но тот лишь молча смотрел куда-то в пол. — Что происходило в ту ночь в их комнате я сказать не могу. Бил он его ещё или не бил, теперь уже точно никто не узнает. Я лично ничего не слышала. Но то, что в ту ночь мы легли спать жутко голодными — это факт. А наутро я пошла в школу.

— Одна?

— Нет, я подняла сестру, и мы вместе ушли в школу.

— А Вадим?

Она задумалась.

— Я уже говорила, мы были сами по себе. Никто ни за кем не следил. Да, я присматривала за сестрой. А на счёт Вадима, так он старше меня. Как я могла ему указывать?

— А ваша мама? В тот момент она уже была дома? — продолжал Пилатов, стараясь не упустить нить рассказа.

— Нет.

— Окей. Что было дальше?

А дальше случилось то страшное, чего так жаждали услышать все. Но как нужно грамотно всё это подать? Она тысячу раз видела подобные моменты по телевизору, как отчаянные герои прошлых выпусков рассказывали о том, что стали жертвами непредвиденных обстоятельств. Но увидят ли зрители в них жертв было не понятно. Больше всего на свете она боялась всеобщего осуждения, подобно тому, какое исходило от неё после просмотра подобных ток-шоу. То, что любить их никто не будет, было понятно, как божий день. Но и ненависти к себе тоже не хотелось. Разве мало им пришлось пережить в своей жизни? Разве заслужили они того, чтобы все кому не лень, могли плюнуть им в спину? Нет, это было бы через чур.

— Домой я вернулась позднее обычного. Целый день ни крошки во рту. Уставшая, почти без сил. Вера была дома. Вадима я не увидела. Матери всё ещё не было. — Она на секунду прервалась, услышав взволнованный ропот из зрительского зала, но тут же поспешила продолжить: — Мы перерыли её комнату вверх дном, пока не обнаружили припрятанные деньги. Да, деньги у неё, оказывается, были. Я знаю, это были его деньги. Отец несколько раз приходил домой. А она их пропивала. Вот так.

— Вы их забрали, — предположил Корней, не давая ей утонуть в собственных переживаниях.

— Не все. Взяла совсем немного, чтобы прикупить еды. Помнишь, Вера, пельмени сварили? — обратилась она к сестре, которая, казалось, застыла в её объятьях. — Ах да, Вадим объявился. Всё как обычно. Сделали ужин, сели, поели. Затем решили позвать его.

— Кстати, а где всё это время был мальчик? — неожиданно опередил с вопросом ведущего Иван.

— Он спал в своей комнате, — беспристрастно ответила Нелли. — Помнишь, Вера?

Женщина слегка кивнула головой. Она помнила, хотя помнить ничего не хотела.

— Он всё утро провёл в постели, — совсем тихо произнесла она. — Я пришла со школы раньше Нелли. Заглянула в спальню. Он был там. Спал. Я его не будила.

— А Вадим? Где был ваш брат? — озабоченно спросил Пилатов.

Тут уже не выдержал сам Вадим, решив сам ответить на поставленный вопрос:

— Вы не поверите, но я тоже был в школе. Пошёл, правда, только ко второму уроку. Проспал. Желудок сводило. Было не хорошо. Помню, что ушёл со школы раньше обычного. То ли один урок не досидел, то ли два.

— Вернулись домой?

— Нет. Дома делать было нечего. Шатался по гаражам, кажется.

— А дальше?

— Ближе к вечеру пришёл домой. Как сейчас помню запах вареных пельменей. Нелли колдовала у плиты, а Верка сидела за столом с ложкой наготове. Я присоединился к ним. — Вадим стал говорить так оживлённо, будто и не было никакой неловкой паузы, связанной недавней словесной стычкой с Иваном и некоторыми зрителями. — Наконец-то мы все чего-то перекусили. Тот, кто не знавал чувство голода, никогда не поймёт почему аромат пельменей до сих пор стоит у меня в носу. — Он хихикнул. — Отменные были пельмени, я вам скажу.

— На хрен мне его пельмени! Пусть расскажет, что было с мальчиком, — потребовал внезапно пробудившийся голос режиссёра в наушнике у Пилатова.

Ведущий не стал терпеть глупую ухмылку Вадима, поскольку студия ждала совсем не этого. Чтобы вернуть всех в тот вечер он резко повернулся к Нелли и спросил её в лоб:

— Нелли, вы сказали, что решили позвать Ваню за ваш стол. В тот вечер он к вам всё же присоединился или нет?

Нелли, наконец, высвободила руку из хватки сестры. Вера испуганно заморгала. На лице Вадима застыла неуместная улыбка. Через секунду она произнесла:

— В тот вечер маленький Ваня не смог к нам присоединиться. Вера пошла его позвать, но вернулась одна. Сказала, что он не просыпается. — Пауза. Затем продолжила дрожащим голосом: — Я никогда не забуду её испуганных глаз. Она смотрела на меня так, словно только что увидела приведение. Я не знаю осознавала ли она в тот момент, что он был мёртв. Думаю, да. Она это поняла, хоть и не признавалась сама себе.

Все взгляды тотчас устремились в сторону Веры, которая делала вид, будто говорят вовсе не о ней. Вероятно, сработала всё та же защитная реакция, которая включалась всякий раз, когда ей необходимо было спрятаться. По залу вновь поползли возмущённые возгласы. Люди перешёптывались между собой, наполняя студию посторонним шумом. Кто-то говорил, что мальчика ночью задушил Вадим, а кто-то предполагал, что тот умер во сне от голода. Вадим напряжённо вслушивался в голоса из зала. Он понимал, теперь все бочки покатятся на него.

Голос Ивана Долматова не сразу заставил его оторваться от собственных мыслей. Он вообще не сообразил в чём заключался его вопрос. И вопрос ли это был?

— Настало время рассказать, Вадим, что произошло между вами той ночью. Зачем ты его убил? Что он тебе сделал?

Но Вадим продолжал вслушиваться в посторонние возгласы со стороны, не замечая, как над ним сгущались тучи народного возмущения. Даже ведущий не решался ничего добавить к реплике Ивана. Всё и так было предельно ясно.

— Что вы от меня хотите услышать, а? — вдруг спросил он людей, гневно смотревших на него. — Хотите, чтобы я признался в убийстве маленького мальчика? Хотите услышать слова раскаяния? Вот ты, — он указал пальцем на немолодого мужчину, гневно бормотавшего себе под нос что-то невнятное, глядя на него. — Да ты, мужик. Возомнил себя судьёй? Или прокурором, а? Да пошли вы все, ублюдки! Ничего я вам не скажу. Даже если мне есть что рассказать, всё равно ничего вы не услышите.

Желая как-то подкрепить свои слова, Вадим вытянул в сторону зала кулак.

— Ну и козёл! — донеслось из зала.

— Мразь!

— Сволочь!

— Убийца!

На каждый такой возглас он заносил кулак ещё выше, тем самым показывая негодующим зрителям своё отношение к ним.

— На тебе! И тебе! И тебе на! — в ответ выкрикивал он, нелепо размахивая своим пухлым кулаком.

Шум в студии снова нарастал.

— Это надо прекращать, — скомандовал в микрофон режиссёр, обращаясь к ведущему.

Тот нехотя стал упрашивать зрителей:

— Тишина! Тишина в студии! Прекратите балаган.

Но на этот раз его слов было недостаточно. Негодующая публика неистово кричала в сторону Вадима гневные выкрики, получая в ответ от него такие же гневные ответы. В какой-то момент словесная потасовка чуть не вылилась в массовую драку, когда один из заряжённых зрителей чуть было не выскочил в центр зала. Настороженный Вадим хотел было кинуться на него, но массивная фигура ведущего преградила ему путь.

— Спокойно. Спокойно, Вадим. Нужно сесть на место.

— Они хотят, чтобы я признался в убийстве, Корней! — возмущённо крикнул мужчина, брызгая перед собой слюной. — Эти ублюдки хотят моей крови! А всё из-за него! — он указал на Ивана, спокойно наблюдавшего за всем происходящим со своего дивана. — Уберите его из зала, иначе это сделаю я. Мне не по душе его общество, понимаешь?

Пилатов положил обе руки ему на плечи, властно склонившись над ним.

— Никто отсюда не уйдёт. У вас троих подписаны контракты на участие в программе. И чем быстрее мы завершим, тем быстрее вы вступите в наследство, — полушёпотом в самое ухо Вадиму произнёс он, стараясь казаться как можно более убедительным.

Как только он это сказал, чья-то мужская рука пронеслась мимо его плеча, отвесив хлёсткую пощёчину по пухлой щеке Вадима. От неожиданности тот лишь откинулся назад, плашмя развалившись на диване. Пилатов испуганно отпрянул назад, с опаской озираясь на незнакомого мужчину, спустившегося из зрительских рядов. Теперь он вместо ведущего нависал над блеющим телом пухляша, занося руку для очередной увесистой оплеухи.

— Охрана! — запоздало крикнул режиссёр, передав команду через громкоговоритель. — Охрана, ну!..

Как только Вадим сумел немного приподняться, растерянно взирая на своего обидчика, тот снова нанёс ему удар, отправив в прежнее положение. Толпа громко загудела, то ли от шока, то ли от возмущения. Мужчина был так зол, что не собирался на этом останавливаться. Он занёс руку в третий раз. Как только он готов был опустить её на Вадима, кто-то очень сильный вовремя перехватил удар. Мужчина с вызовом посмотрел на человека, ухватившего его за руку. Это был вовсе не охранник. Тот был ещё где-то там, замешкавшийся вне стен студии. Это был Иван.

— Не стоит делать из него жертву, — твёрдым голосом произнёс он.

Мужчина тут же отпрянул назад.

— Чёрт! — выдавил он, освобождая руку из крепкой хватки Ивана.

— Охрана, где же вы?! — взбудоражено вопил ведущий, отступая подальше от возникшей потасовки. — Охрана, в студию!

17 глава. Воля отца

Это была самая протяжная пауза за всю историю ведения ток-шоу длительностью более получаса. Много времени ушло на то, чтобы успокоить разбушевавшуюся толпу зрителей. Самых буйных и вовсе пришлось удалить из зала, заменив на людей из соседних павильонов. И таких было не мало.

На время технической паузы в студии воцарилась рабочая суета. Гримёр суетливо поправлял причёску ведущему, в то время как тот что-то оживлённо обсуждал с редакторами. Над припухшим телом Вадима теперь витала обеспокоенная жена, изо всех сил изображая заботу над обиженным мужем. Он же напыщенно продолжал оглядываться по сторонам, ожидая очередной оплеухи от ещё одного оскорблённого зрителя. К щеке прижимал завёрнутые в целлофановый пакет кусочки льда, принесённые кем-то из студийных работников. Нелли и Вера терпеливо ожидали возобновления съёмок, время от времени обмениваясь короткими фразами. И только Иван Долматов величаво восседал на своём месте, спокойно и безмятежно ковыряясь в дорогом телефоне.

Нелли время от времени поглядывала на его спокойное умиротворённое лицо, которое, казалось, было отрешено от творящейся вокруг суеты. Кто на самом деле был этот загадочный человек и с какой целью затеял всю эту вакханалию, было для неё загадкой. Действительно ли он являлся их сводным братом, или же разыгрывал написанную кем-то трагикомедию оставалось не понятно. Во всяком случае на настоящего Ваню Бунина он не походил. И даже если представить подросшего до его лет мальчика, то схожего у них могло оказаться крайне мало. Впрочем, он и не отрицал, что на самом деле им не являлся. Как же всё это запутанно, — думала она, с интересом изучая черты его лица.

Кто-то из редакторов со всех сил захлопал в ладоши.

— Так, все по своим местам! Начинаем съёмочный процесс!

Все снова засуетились, беспокойно забегав по студии. Жена Вадима поспешила убраться прочь, напоследок поцеловав мужа в потную лысину. Пилатов стал спешно подгонять массовку, указывая новоприбывшим какие места им занять. Режиссёр отдал последние рекомендации операторам, после чего также покинул помещение. Иван перевёл телефон в беззвучный режим и спрятал его во внутреннем кармане пиджака. Какая-то девушка забрала у Вадима лёд. Постепенно студия погружалась в привычную рабочую атмосферу.

— Итак, мы продолжаем! — громко объявил Пилатов.

***

Он ещё всё говорил и говорил, обращаясь не к ним, а, скорее, к зрителям, находящимся по другую сторону экрана, поскольку те не имели возможности находиться непосредственно внутри тех событий, которые послужили приостановке съёмок. Конечно, технические специалисты могли спланировать контрольный монтаж передачи таким образом, чтобы все увидели и саму драку, и её последствия. Только это было не выгодно для репутации шоу. Незачем было показывать на весь мир, как неряшливые охранники неуклюже выталкивают разъярённого зрителя, как кто-то из зала выкрикивал нецензурную брань в адрес гостей и как долго этих людей не могли утихомирить. За кадром оставалось слишком много ненужной суеты. Телезрители же должны увидеть совсем другое, а именно слаженную работу персонала программы.

Зрители из зала больше не шумели. Никто не собирался заново срывать выпуск, тем более после того, как их морально обработали организаторы шоу. Все внимательно слушали слова ведущего о том, что стало известно о прошлом семьи Долматовых, а также о новых открывшихся обстоятельствах. Вадим во всю отрицал свою причастность к смерти девятилетнего мальчика. По его словам, он его и пальцем не тронул, а если где-то в тот день и задел, то случайно. Никто не мог ни подтвердить, ни опровергнуть его слова, ведь с тех пор минуло целых 23 года. Поняв, что Вадима не удастся раскрутить на более детальные откровения, Пилатов решил переключиться на кого-то ещё.

Как-то незаметно для всех внимание ведущего вернулось к Нелли. Перед тем как начать обсуждать её и то, что с ней происходило после тех роковых событий, он решил начать с просмотра подготовленного съёмочной группой сюжета. Экран снова вспыхнул ожившей картинкой, а зрители стали внимательно следить за роликом, показавшим всем быт и ежедневные трудности средней сестры.

На удивление фильм о ней не был таким страшным и жестоким, какими были фильмы о Вадиме и Вере. Картинка не показала грязь и разруху, нищету и увядание, как это было в предыдущих роликах. Публике предстало скорее чистое скромное жилище, нежели то, что все ожидали лицезреть. Вот Нелли готовит обед и рассказывает о своём прошлом в детском доме. Далее на экране появились двое её детей: мальчик и девочка, только что явившиеся из школы и нежно обнимавшие маму. В доме царила дружеская атмосфера. Да, старая мебель и потёртые обои складывали свои отпечатки на визуальную составляющую, но в целом всё получилось вполне позитивно.

— Бедность не порок, — произнесла с огромного экрана Нелли, прижимая к себе детей. — Главное, что мы вместе. Это и есть счастье — растить и воспитывать своих детей.

Сюжет был окончен. Студия разразилась аплодисментами. Нелли не смогла сдержать улыбки, поскольку эмоции её переполняли. Она с благодарностью посмотрела в сторону женщины редактора, делавшей о ней этот мини-фильм. Та сидела среди зрителей на первом ряду и улыбалась ей в ответ. И пусть она показала в невыгодном свете её родных, Нелли всё равно испытывала к ней глубокую признательность.

— Бедность не порок, так? — повторил её слова ведущий.

— Да, именно так, — ответила Нелли.

— Что ж, ваша жизнь хоть и не отличается обилием красок, но тем не менее она более адекватна, чем у ваших брата и сестры, — то ли похвалил, то ли просто высказал свою мысль Пилатов.

Вадим недовольно хмыкнул. Вера стыдливо потупила взор.

— Нелли, что же вы думаете о всей этой ситуации? — продолжил ведущий. — Я имею ввиду то, как сложилась ваша жизнь и жизнь ваших близких. Можете ли вы всему этому найти хоть какое-то объяснение?

— Я бы могла найти объяснение, если бы понимала суть вашего вопроса. Если же вы делаете акцент на том, что ни у кого из нас не сложилась жизнь, то я отвечу на это лишь тем, что, наверное, не всем суждено родиться под счастливой звездой. У меня есть подруга, которая на протяжении всей жизни не смогла создать семью, хотя всем сердцем к этому стремилась. Первые отношения зародились ещё в школе, но после того, как парня забрали в армию, он к ней больше не вернулся. Несчастный случай на учениях. Дальше институтская любовь. Но после того, как на втором курсе она неожиданно забеременела, он её бросил, после чего ей пришлось оставить учёбу ради ребёнка. В тридцати годам она нашла, наконец, нормального мужика, готового взять её с ребёнком, однако накануне свадьбы его насмерть сбивает машина. И вот недавно, после длительной переписки в сети, она привела в дом очередного ухажёра, который на следующий день сбежал, обчистив её с головы до ног. Так что же это, Корней, как не злой рок, по пятам преследующий мою подругу?

— Хотите сказать, что такова её судьба?

— Я хочу сказать, что не родилась она под счастливой звездой, Корней.

Ему не было чем возразить. Наступило неловкое молчание, которое вскоре прервал командный голос из мощных динамиков.

— Аплодисменты! Аплодисменты! — говорил голос режиссёра, и публика тут же стала аплодировать.

Нелли не смогла скрыть улыбки. Пусть даже ликования массовки были даны по чьей-то команде, ей всё равно было приятно. Вместе со всеми аплодировал Иван, наверное, впервые за проведённое в студии время. Нелли сделала вид, будто этого не заметила.

— Хорошо, — снова начал Пилатов, как только шум рукоплесканий умолк. — Ну а что по поводу той трагедии, которую вам пришлось пережить? В этой ситуации вы поддерживаете брата?

Но и тут она не растерялась.

— Вы не уточнили в чём я должна его поддержать, — заметила она, с вызовом глядя на оппонента, и не дожидаясь ответа продолжила: — Моему брату не были предъявлены обвинения ни тогда, ни сейчас. Свидетелей смерти маленького Ивана также нет. Лично я не присутствовала ни при, так называемых, избиениях, ни при чём-то другом, что могло бы бросить тень на моего брата. А в то, что четырнадцатилетний подросток мог запросто убить ребёнка, а затем спокойно, не подавая вида, сидеть на кухне и смаковать вареные пельмени, мне вообще никак не верится. Это надо быть моральным уродом, чтобы такое провернуть. А я не считаю его моральным уродом. Мы жили в нормальной семье, в нормальных человеческих условиях, понимаете?

— Но не в тот момент, когда произошла трагедия, — осторожно заметил Иван, вклинившись в её речь.

— Прошло плюс минус полгода с того момента, когда всё стало рушиться, — тихо произнесла она, не поворачивая головы. — Это не тот срок, в который можно превратить обычного подростка в изувера. Я знаю о чём говорю, так что вашу версию о причастности Вадима к смерти маленького Вани я категорически отвергаю. И попробуйте меня переубедить.

Иван умиротворённо откинулся на спинку дивана, не желая вступать с ней в дальнейшие споры.

— Ваша миссия выполнена, Иван? — неожиданно спросил ведущий, обращаясь к американскому гостю. — Вы выполнили то, что обещали отцу?

Мужчина на минуту задумался, не обращая внимания на пристальные взоры, обращённые в его сторону. Он раздумывал над тем, стоило ли продолжать игру, в которую втянул этих бедных несчастных людей. От них он правды не добьётся, это было понятно. Рвать нервы дальше не имело смысла, даже при наличии всех карт, припрятанных в его рукаве. Отец желал, чтобы он прилюдно вывел их на чистую воду, и он это только что сделал. Весь мир теперь узнает историю семьи Долматовых, и теперь именно люди через комментарии в социальных сетях устроят им народное порицание. Не останутся в стороне также знакомые и соседи. Все будут обсуждать случившееся 23 года назад. Будут обсуждать и осуждать. От народного гнева им теперь будет не скрыться.

— Думаю, в любом случае воля отца сегодня была воплощена в жизнь. Мне больше от них ничего не нужно.

— То есть, ваши сводные брат и сёстры выполнили условия завещания и теперь могут спокойно вступить в права наследования? — с нотками торжества в голосе спросил Пилатов.

— Всё верно, Корней. Они выполнили все условия, прописанные в завещании. Теперь их ждут восемнадцать миллионов американских долларов, которые будут разделены на три равные части. Осталось выполнить некоторые юридические формальности, и на этом всё!

Лицо Вадима, пребывавшего в последние минуты в некоем нервном трансе, исказила счастливая улыбка. Он бы и рад скрыть ото всех свои эмоции, но физически не мог этого сделать. Радость того, что весь этот кошмар, через который ему пришлось пройти подходил к концу, вырывалась наружу. Многие в зале продолжали сверлить его гневными взглядами, но теперь это уже не имело абсолютно никакого значения. Теперь они не только его ненавидели, но и страшно завидовали. Он победил!

— Невероятно! В эти минуты на ток-шоу «Семья» произошло то, ради чего здесь собрались все эти люди. — Пилатов говорил повышенным тоном глядя прямо в камеру, взявшую его крупным планом. — На ваших глазах только что трое людей, нещадно обделённых судьбой, стали долларовыми миллионерами. Это невероятно, но факт! В то время, как они вели нищенское существование в России, их отец, много лет назад бросивший своих детей и уехавший за океан, наконец, вернул свой долг по алиментам.

Его шутка была встречена редкими смешками из зала.

— Возьмите крупным планом их лица, — раздался в наушниках режиссёрский голос, адресованный операторам.

Некоторые из них послушно повернули камеры в сторону гостей, сидевших на кожаных диванах. Вадим довольно потирал потные руки, представляя себя в новом тряпье и, соответственно, с новой молодой женой. Он слишком забылся в своих фантазиях, не замечая, как одна из камер подобралась к нему настолько близко, что чётко сняла его дурацкое выражение лица. Мир, в котором он в тот момент пребывал, был слишком прекрасен, чтобы отвлекаться на каких-то идиотов с аппаратурой, направленной на него.

Лица Нелли и Веры находились так близко, каждая из камер, направленных в их сторону, фиксировала оба лица, на которых было сплошное недоумение. Женщины до конца не могли сообразить, что только что произошло. Неужели шоу близилось к концу? Они растерянно оглядывались по сторонам, но всякий раз натыкались на любопытные лики зрителей.

Тем временем Корней Пилатов продолжал что-то говорить, размахивая золотистым микрофоном. Что именно теперь уже не имело особого значения. До всех начинало доходить, что кошмар с разбором их прошлого стал отходить на второй план. Теперь фишкой шоу стала тема наследства, ради которого всё тут и затевалось. Можно было выдохнуть свободной грудью. Самое страшное было позади.

Но никто из организаторов программы и не думал останавливать съёмки. Ведущий ещё долго как мог разжёвывал тему миллионного состояния, упавшего «с небес» на головы героев. И говорили они ещё долго. Постепенно в студию приглашались новые гости. Как правило это были люди из их ближайшего окружения: жена Вадима, соседи, просо знакомые. Не было только ни детей, ни мужа Нелли, остававшихся в полном неведении о том, где она сейчас находилась. Синяк, оставленный Михаилом накануне передачи, всё это время не давал ей покоя. Вспоминая утреннюю драку, она сомневалась в том, что хотела сегодня возвращаться домой. Но ничего поделать не могла. Там были её дети.

18 глава. Золотая карта

Они ещё долго не могли поверить в то, что тот кошмар, именуемый ток-шоу «Семья», наконец-то, закончился. Им ещё предстояло мучительно долго переваривать произошедшее в студии федерального канала. Как-никак Долматовы пережили сильнейший шок, к которому никто из них не был готов. Одному только Вадиму чего стоило отбиться от разъярённой толпы зрителей, намеревавшейся снести его у всех на глазах. Но и остальным тоже немало досталось. Теперь им предстояло пережить новый виток народного осуждения, ведь в памяти людей они ещё долго будут оставаться семьёй уродов.

После завершения съёмок всех троих посадили в тот самый красный минивэн, на котором привезли. Жену Вадима отправили на такси домой, поскольку сегодняшние приключения ещё были не окончены. Впереди их ждали в конторе нотариуса для подписания документов о вступлении в наследство. И как она ни рвалась присоединиться к мужу, её к нему так и не пустили. Вместо женщины редактора на переднем пассажирском сиденье находился какой-то тощий молодой человек, сопровождавший наследников.

— Поехали, — скомандовал парень, и машина тронулась с места.

Ехали молча. Они знали куда их везут и зачем, поэтому лишние слова тут были ни к месту. Богатство стояло пред глазами. Неужели это всё было по-настоящему? Невероятно! Эмоции били ключом. В какой-то момент Вера даже без причины рассмеялась.

— Ты чего? — недоумённо спросила Нелли, хотя ответ и так был всем понятен.

Вместо ответа женщина поцеловала сестру в щеку. Всем было не до разговоров.

Вскоре они подъехали к нотариальной конторе, в которой всё и должно было завершиться. В кабинете их уже ждал старый юрист, которому было поручено вести дело о наследстве. Кроме него за большим дубовым столом сидели ещё несколько человек, включая сводного брата из Америки, явившегося чуть раньше их. Худощавый провожатый указал Долматовым на их места, на которых уже лежали стопки документов, готовых к подписанию.

— Пожалуйста, вот ваше место, — учтиво отодвинул стул парень, помогая усесться Вере.

Как только женщина приземлилась за столом, он поспешил усадить Нелли. Вадим важно плюхнулся на единственно свободное место, поднял бумаги на иностранном языке и, так ничего не поняв, вернул их на место.

— Я ничего подписывать не буду, — сквозь зубы процедил он, с подозрением оглядывая всех присутствующих. — На днях я нанял юриста. Хочу, чтобы прежде он дал добро на каждый документ.

— Всё в порядке, Вадим. Ваш юрист связался с нами, и мы его пригласили. Скоро он к нам присоединиться. — Старик нотариус ожидал подобного, поэтому не возражал. — А пока позвольте объяснить, что за документы лежат перед вами. Итак, ваш сводный брат вступает в наследство вместе с вами, поскольку таково было условие завещания. Каждая бумага представлена в двух экземплярах: на русском и английском языках. Наши переводчики уже проверили их подлинность. Вся суть заключается в том, что после завершения передачи, откуда вы только что приехали, вы имеете право вступить в права наследования, которое предусмотрено завещанием. Здесь присутствует человек, который зафиксировал выполнение вами всех поставленных условий. — Он указал на немолодого мужчину в деловом костюме, сидевшем чуть поодаль ото всех. — Что ж, теперь нет никаких препятствий для получения вами причитающегося наследства. А именно…

Он сделал паузу, перебирая перед собой листы документов. В кабинете на минуту повисла мучительная тишина. Все терпеливо ждали.

— Иван Викторович Долматов получает в пользование всё движимое и недвижимое имущество, находящееся на территории Соединённых Штатов Америки. Тут приведён список: акции компаний, производство во Флориде, два дома в штате Нью-Йорк, квартира в Бостоне. Вам всё это интересно? Зачитывать весь список? — спросил он, посмотрев в сторону Ивана.

— Нет. Я в курсе, что там написано, — отмахнулся он. — Переходите к остальным наследникам.

— Хорошо, — равнодушно промолвил старик, убирая в сторону документ. — Вадиму Викторовичу Долматову, а также его младшим сёстрам Нелли Викторовне и Вере Викторовне полагается денежное вознаграждение в размере шести миллионов американских долларов каждому. Данные суммы были заранее переведены через систему SWIFT и размещены на три новых счёта в ДорианБанке. Вот, кстати, их представители.

Со стула напротив Долматовых слегка приподнялся сутулый мужчина, кивая в знак приветствия.

— Здравствуйте. Я заместитель директора ДорианБанка Сергей Новицкий. На данный момент все деньги размещены в нашем банке. Мы бы хотели предложить вам заверить счета, которое мы открыли на ваши имена, для того, чтобы вы могли пользоваться ими на самых выгодных для вас условиях. Это и кэшбеки, и выгодная процентная ставка, и бесплатные юридические консультации. Естественно, вы будете распоряжаться вашими деньгами по своему усмотрению, и даже, если изъявите такое желание, вовсе переведёте их в любой удобный для вас банк. Но скажу сразу, более выгодных условий чем у нас вы вряд ли где-нибудь найдёте. Во всяком случае, в наших силах подсказать вам как можно правильно хранить, и при этом приумножать ваши сбережения. На данный момент мы подготовили для вас персональные золотые карты VIP-клиентов банка. Для того, чтобы воспользоваться нашими специальными предложениями, вам необходимо поставить подписи на документах, тем самым став нашими «золотыми клиентами». Надеюсь на долгосрочное сотрудничество, — наконец закончил мужчина.

— Ну, что думаете? — решил поинтересоваться нотариус. — Банк предлагает открыть для вас специальные счета, но если хотите, можете перевести деньги в любой другой удобный для вас банк.

— Маленькое уточнение, — поспешил встрять заместитель директора. — Счета уже открыты. Осталось только их активировать. Но решение, естественно, только за вами.

— Слишком много информации для моего шарика, — съехидничал Вадим. — Подожду пока своего юриста. Не хочу ничего подписывать, не пообщавшись с ним.

— Ваше право, — заключил нотариус, потирая ладони. — Есть ли у вас ещё какие-то вопросы? Спрашивайте, не стесняйтесь. Мы здесь для того чтобы на них ответить.

Нелли нерешительно потянулась вперёд.

— У меня есть. А кто все эти люди, что сидят напротив нас? Просто столько посторонних…

— Да, спасибо за вопрос, Нелли. Мой промах. Должен был сразу вас представить. Итак, господин заместитель банка уже представился. Рядом с ним сидит консул и представитель органа местной власти, которые вместе со мной должны окончательно заверить получение наследства. — Нотариус назвал их фамилии, которые тут же выветрились у неё из головы. — Такова процедура. Ничего не попишешь, — подытожил старик.

Нелли удовлетворённо откинулась назад. Больше ей спросить было нечего. Теперь она была готова окончательно разобраться с бюрократическими формальностями, чтобы поскорее убраться отсюда с золотой картой в кармане. Старика нотариуса она знала с самого детства, поэтому не доверять ему не было никаких оснований.

— Так может сделаем, наконец, то, ради чего мы все тут собрались? — нетерпеливо сказала она.

— А юрист? Ваш брат хотел дождаться своего юриста, — поинтересовался старик.

— Ну так пусть подождёт. Я же хочу поскорее отсюда свалить.

— Вы не обязаны торопиться, — подал голос Иван. — Наследство никуда не убежит. Если вам нужны дополнительные консультации, ради бога.

— Не нужны мне никакие дополнительные консультации. Давайте уже перейдём к подписанию.

Нотариус в упор посмотрел на младшую сестру.

— Вера, вы хотите что-нибудь сказать? — осторожно спросил он, опасаясь непредсказуемой реакции нервозной женщины.

Он помнил, чем закончился её визит в его кабинет в прошлый раз, поэтому не хотел повторения той сцены. Но Вера лишь молча хлопала ресницами, в очередной раз не понимая, чего от неё хотят. Нелли заботливо положила ей руку на плечо, и та одарила её улыбкой.

— Всё в порядке. Ей тоже не терпится во всём разобраться.

— Ладно. Раз трое из четырёх наследников не имеют никаких возражений, то мы можем приступить к подписанию. А Вадим Викторович дождётся своего юриста и закончит со всем отдельно от остальных. Идёт?

— Идёт, — сухо ответил Вадим, нервно поглядывая на потёртое табло наручных часов.

— Тогда приступим.

На подписание необходимых бумаг ушло всего несколько минут. Нотариус объяснял наследникам каждый документ, на котором нужно было поставить подписи. Иван Долматов вместе со всеми выполнял все распоряжения нотариуса. Не участвовал в этом только Вадим, нервозно наблюдая за суетой вокруг себя. Он испытывал угрызения совести из-за того, что не мог вместе со всеми получить доступ к причитавшимся ему деньгам, и одновременно злился по поводу отсутствия своего юриста. Но недоверие побороть не мог, поэтому терпеливо выжидал, время от времени опуская невольный взгляд на часы.

Как только с формальностями было покончено, первым к выходу засуетился Иван. Он сложил свою часть документов в кожаный кейс и встал из-за стола.

— Спасибо за потраченное время, — кивнул он в сторону нотариуса. — Рад был с вами познакомиться, — учтиво произнёс он членам семьи, которые не спешили ему отвечать. — Надеюсь, всё это было не зря.

Видя, что никто из Долматовых даже взгляда не бросили в его сторону, нотариус решил нарушить повисшую паузу.

— Всего доброго, Иван. Надеюсь, вам понравилась Россия, — наигранно бодро произнёс он, искусственно разряжая нависшее напряжение.

— Не беспокойтесь. Я не спешу возвращаться домой. Тут у меня ещё есть кое-какие дела.

— Если эти дела связаны с юридическими вопросами, вы знаете к кому обратиться.

— Естественно.

Мужчина затопал к дверям, сжимая в руке рукоятку кейса. Уже на пороге его вдруг остановил женский голос:

— Куда вы теперь?

Иван обернулся. Голос Нелли Долматовой больше не излучал злобой и неприкрытой неприязнью. На этот раз он услышал тёплые тона в её вопросе.

— Это не связано с бизнесом, — ответил он, не понимая зачем объясняет ей это. — Просто отец оставил мне ещё несколько поручений, которые я хотел бы выполнить.

— Но вы не обязаны больше ничего делать.

— Это личное. Извините.

Он вышел.

Вскоре остальные также стали собираться. Представитель ДорианБанка вручил двум сёстрам обещанные золотые карты, вложенные в специальные праздничные конверты. Теперь всё их богатство вмещалось в кармане. Обеим не терпелось добраться до ближайшего банкомата и проверить баланс. Банкир ещё долго пытался им что-то объяснить, рассказывая о преимуществах сотрудничества с их банком, но женщины были настолько далеки от подобных разговоров, что не понимали и половины слов, которые до них доносились.

— Хотите, я вызову вам такси? — спросил нотариус, когда обе поднялись из-за стола.

— Ни к чему. Спасибо, — растерянно ответила Нелли, запихивая свои документы в потрёпанную сумочку.

— Вадим, ты остаёшься? — почему-то спросила Вера, сама не понимая для чего.

— Я не тороплюсь, — бросил мужчина, нервно доставая из кармана мобильный телефон.

Через мгновение комната опустела ещё на два человека. Вадиму не нравилось, что он остался один в компании незнакомых ему людей. Ему казалось, что сделай он какой-нибудь поспешный ход, то эти люди в дорогих костюмах обязательно постараются его обчистить.

— Ваш адвокат точно знает куда ехать? — спросил мужчина, которого нотариус представлял, как представителя местного органа власти.

— А я откуда знаю? Не видите, я ему звоню, — грубо ответил Вадим, нажимая кнопку вызова.

Приложив телефон к уху, он стал мучительно ждать ответа, в то время как оставшиеся мужчины за столом пристально на него смотрели. На пятом гудке трубку наконец-то сняли.

— Алло, — ответил голос на другом конце связи.

— Ты где пропал? Передо мной куча документов, в которых я ничего не понимаю. Понимаешь, чёрт возьми? — тихо, но с неистовой злостью прошипел он.

— Кто это?

— В смысле?! Ты идиот? Это Вадим Долматов.

— Вадим Долматов? Где ты, Вадим?

— Я у нотариуса, идиот. А где тебя носит, хотелось бы знать?

Повисла пауза, а через какое-то время и вовсе бросили трубку. И тут до него дошло, что адвокат, которого он нанял был пьян. Точно! И интонации в голосе, и то, как он ему отвечал говорили о том, что сегодня горе-юристу было не до работы. Сердце в груди бешено заколотилось. Вадим готов был взорваться, но старался не подавать вида, что опростоволосился. Он почувствовал, как его пухлое лицо покрывается багряным окрасом. И сидящие за столом не могли этого не заметить.

— Надеюсь, всё в порядке, Вадим, — подал голос нотариус.

— Да. Пробки, — соврал он. — Кажется, это надолго.

— Хотите перенести?

Он беспокойно оглядел мужчин, терпеливо взиравших на него. Надменный взгляд, дорогие часы, аккуратно уложенные волосы. Что он делает в компании этих важных господ? И кто он такой? Босяк, пройдоха, неудачник. Впервые в жизни ему выпала такая удача, а он завыпендривался, будто каждый день имел возможность собирать вокруг себя таких людей. Небось, Нелли и Вера уже пересчитывают денежки, крупными банкнотами выпавшие из банкомата. А он всё ещё здесь, разыгрывает из себя важную шишку.

— Ладно, я согласен, — неожиданно для всех выпалил он.

— Что? На что согласен, Вадим? — не понял нотариус.

— Давайте и я всё подпишу.

— Не будете ждать своего юриста?

— Нет, не буду, — уже более нервозно ответил он. — Давайте сюда ваши бумаги. Покончим с этим раз и навсегда.

Как по мановению волшебной палочки перед ним возникли все необходимые документы. Он не стал вчитываться в их содержимое. Просто подписал там, где стояли галочки. Другие последовали его примеру. Через несколько минут банкир вручил ему заветный конверт с картой, на которой лежали миллионы. Всё! Дело сделано! С этой минуты вечный простофиля Вадим Долматов перестаёт быть таковым. Теперь он — миллионер.

19 глава. Дорога домой

— Вера, ты куда? Погоди немного. Я за тобой не успеваю.

— Я возвращаюсь домой. Меня ждут десятки голодных котов, — не сбавляя шага ответила сестра.

— Какие коты, Вера? К чёрту их! Ты не вернёшься в эти трущобы.

Нелли искренне не понимала сестру. Она как могла пыталась её нагнать, но уверенная походка Веры чеканя шаг стремительно набирала обороты.

— Постой, я тебя прошу. Не убегай от меня.

Тут Вера резко остановилась и подняла руки вверх.

— Вспомнила, что у тебя есть сестра? Спустя столько времени?

— Вера…

— Что? Хватит разыгрывать из себя больше, чем ты представляешь на самом деле. Бери свой конверт и беги до ближайшего банкомата. Я тебе больше не нужна. Можешь снова забыть о моём существовании на ближайшие пару лет.

После этих слов она вновь повернулась и с прежней уверенностью помчалась через пешеходный переход, не обращая внимания на опешившую сестру. Нелли беспомощно взирала ей вслед, не понимая какая муха её укусила. Только недавно она молча просидела в кабинете у нотариуса, поставила подписи, и тут вдруг как с цепи сорвалась. Какая муха её укусила? Никто не знал, что творилось в голове у младшей Долматовой. Похоже, Нелли и правда пропустила тот момент, когда с ней стало твориться чёрти что.

Стоя у дороги, она не видела подъехавший из-за спины автомобиль. Она вообще не видела ничего вокруг себя, размышляя над странной выходкой сестры. В голове творился настоящий сумбур. Ещё бы! Столько событий за один день.

Её размышления прервал уверенный мужской голос, который она не могла не узнать.

— Надеюсь, вы не ловите попутку, — то ли с насмешкой, то ли всерьёз спросил Иван, выглядывая из заднего окна. — В любом случае я бы мог вас подвезти.

Нелли обернулась, растерянно всматриваясь в лицо сводного брата.

— Это вы? Я думала, вы уже уехали.

— Мне некуда спешить. Думал подкинуть вас обеих, но, кажется, у Веры на сегодня много неотложных дел.

— Я не знаю, что с ней такое. Она сказала, что ей срочно нужно покормить стадо своих котов.

— Возможно, так и есть. Она ведь немного со странностями, не так ли?

В его словах она не прочитала ни капли ехидства. Он говорил так чётко и по делу, что она начинала невольно испытывать к нему симпатию. Он действительно не отторгал. Глаза смотрели так искренне, без зазора, что это не могло не располагать.

— Я не уверена, что знаю её. Точнее, раньше думала, что знаю, а теперь сомневаюсь.

— Что ж, всё ещё можно вернуть. Дайте ей время оправиться от шока, полученного на передаче.

Нелли промолчала.

— Ну так поедем, что ли? — настоял Иван, распахивая перед ней дверцу.

— Надеюсь, это не похищение, — полушутя произнесла она, но всё же приняла его приглашение.

В салоне было уютно, чисто и свежо. Она не привыкла разъезжать в автомобилях премиум-класса, поэтому для неё это было как экзотическое приключение. Иван скомандовал водителю, и тот тронулся с места, вливаясь в бесконечный поток столичного транспорта. Нелли вела себя немного смущённо в компании малознакомого мужчины, но старалась не подавать вида.

— Куда мы едем? — как ни в чём не бывало по-приятельски спросил Иван.

Нелли продиктовала адрес.

— Вы не обязаны подвозить меня домой. Мне как-то неудобно.

— Ерунда. Мы ведь с вами не чужие люди, хоть и не знакомы, — отмахнулся мужчина.

— Не знаю уместно ли это после того, что случилось в студии.

— Ничего такого не произошло. Я ровно, как и вы выполнял роль, уготованную мне усопшим отцом. Без всего этого мне, как и вам, ничего не светило бы. Считайте, я такая же жертва его манипуляций, как каждый из вас. Но сейчас всё позади. Мы можем вернуться в ту спокойную жизнь, из которой нас выдернули.

Ей нечего было возразить. Возможно, всё так и было. Отец запросто мог использовать приёмного сына для того, чтобы тот сыграл роль палача. Всё произошло ровно так, как и было задумано. Прилюдное осуждение, порицание, скрашенное по итогу щедрой наградой.

— Неужели это было так необходимо? — задумчиво произнесла она, не надеясь услышать внятного ответа.

— Просто постарайтесь об этом забыть. Он не стоит ваших мучений.

— Вам легко говорить. Вы уедете обратно в Америку, вернётесь к своим делам и больше о нас не вспомните. А мы будем тут разруливать всё то, что произошло на передаче. Страшно подумать, что скажут люди после выхода шоу. Нас заклюют.

— Но теперь у вас есть деньги. С их помощью вы можете укрыться от любых неприятностей, уехать в любую точку мира и забыть всё как страшный сон. С этого момента весь мир у ваших ног. Неужели вы этого не понимаете? И вообще, если бы вы знали, чем всё закончится, разве бы отказались от компенсации, которая покроет все ваши моральные страдания? Я думаю, будущее ваших детей стоит того, чтобы испытать временные неудобства.

Дети! Чёрт возьми, она совсем позабыла о них. Семён и Настя должны были уже прийти со школы домой. Ей не хотелось, чтобы они увидели пьяную физиономию Михаила, так рьяно разукрасившего этим утором их мать. Ей надо было во что бы то ни стало увести их из дома, чтобы эта тварь не смела на них даже глядеть. Но куда идти?

— Мы можем остановиться у ближайшего банкомата? — громко спросила она у водителя.

Тот еле заметно кивнул.

— Хотите убедиться, что карта не липовая? — спросил Иван.

— Считаете, это глупо? — напряжённо ответила Нелли.

— Вовсе нет. Это вполне разумно.

— Тогда к банкомату. — И добавила: — Пожалуйста.

Через минуту машина припарковалась на переполненной стоянке около большого торгового центра. Нелли поспешила на выход.

— Если вы не против, я подожду, — бросил ей вслед Иван.

— Но вы не обязаны.

— Я же сказал, спешить мне сегодня некуда. Но если вы против, я всё понимаю.

— Нет-нет. Вы меня сильно выручите, — кинула Нелли и тут же прикрыла за собой дверцу.

Она растерянно оглянулась вокруг. Сотни машин, тысячи людей, и огромное здание торгового центра, стоявшее словно огромный муравейник в самой середине бесконечного движения. Она поспешила к главному входу. Где-то там обязательно должны стоять автоматы для выдачи наличных.

И она их нашла. На самом входе за стеклянными ограждениями стояли заветные аппараты. Очереди почти не было. Прождав всего каких-то пару минут, Нелли, наконец, оказалась лицом к лицу перед монитором, просившем её вставить свою карту. Она быстро достала из кармана конверт, а из него аккуратно извлекла золотистый пластик. Вставила в проём. Экран тут же сменил цвет, прося теперь уже четыре цифры, необходимые для активации карты. Она судорожно стала разрывать конверт, надеясь найти там пин-код. Действительно, маленькая бумажка с цифровой комбинацией оказалась у неё в руке. Она ввела код, после чего проверила баланс. Банкомат стал перезагружаться, а она истошно вглядывалась на мерцавший перед ней экран. Наконец, на табло высветились цифры, которые она так надеялась увидеть.

Её радости не было предела. Все шесть миллионов долларов были на этой карте. Невероятно! — думала она, с ликованием обдумывая своё положение. Наверно, это действительно стоило того, чтобы вынести в свет некоторые грязные пятна из своего прошлого. Плевать чего ей это стоило. Главное теперь, это то, что она победила, и теперь может утереть нос всякой сволочи, посягнувшей на её свободу и свободу её детей. А первым в её списке был Михаил, так смачно приложившийся к её лицу своим вонючим кулаком.

Она попыталась снять немного наличности. Поскольку карта была валютной, ей потребовалось время, чтобы разобраться как это делается. Вскоре она уже прятала крупные рублёвые купюры в старый кошелёк, который теперь не терпелось сменить. Настроение моментально поднялось при мысли о том, что сегодня она навсегда покинет ту жалкую лачугу, за которую так колотился её мужик. Победа!

Вернувшись назад в автомобиль, она не смогла скрыть улыбки.

— Вижу, настроение у вас наладилось, — улыбнулся ей в ответ Иван.

— Это невероятно. Это действительно правда.

— Ну, конечно. А как могло быть иначе? — поддержал её мужчина.

Машина двинулась дальше, возвращаясь в непрерывный поток. Иван не спешил возобновлять разговор, давая ей время прочувствовать себя счастливой. Но через несколько минут она первой нарушила молчание, спросив его:

— Какие у вас дела в Москве? Как я понимаю, вы впервые посещаете Россию.

— Это так. Формально я турист.

— А не формально?

— Хочу посетить могилу Вани Бунина, — выдержав паузу, ответил он. — Отец очень просил сделать это.

От его ответа она слегка опешила.

— Но ведь никто не знает где он похоронен. Столько лет прошло.

— Мы уже подняли нужные архивы. Мальчик действительно был похоронен как бродяга, поскольку никто из родственников не стал им заниматься. Но мы его нашли.

— И что дальше? Положите на его могилу цветы?

— Там уже всё сделано, Нелли. Его могилу нашли задолго до смерти отца. Если хотите взглянуть, то мы может это сделать вместе с вами. Завтра в полдень.

— Не думаю, что хочу этого, — настороженно произнесла она.

— Как знаете. В любом случае я оставлю вам свой номер телефона, если вы вдруг передумаете. И можете позвать Веру. Они ведь были очень близки.

— Чёрт! Иван, я не знаю.

— Вы не обязаны. Понимаю. Просто сделайте то, что посчитаете нужным.

Теперь она глядела на него совсем другими глазами. Этот человек был не обязан посещать чужую могилу мальчика, умершего двадцать три года тому назад. И всё же он считал своим долгом выполнить волю человека, взявшего его на воспитание. Таким образом Иван открывался для неё с более глубокой стороны, как человек чести и достоинства. Это подкупало. Она не знала, стоило ли ей брать его номер телефона, но всё же почему-то сделала это. Звонить или нет она решит потом. А пока она пребывала в сложных размышлениях, которые навязал ей этот незнакомый человек.

Она попросила водителя остановиться около соседнего дома, чтобы соседи не смогли увидеть её выходящей из дорогого автомобиля. Она не хотела стать темой для старушечьих сплетен, по крайней мере до тех пор, пока не покинет злосчастную квартиру. Но куда ей идти? Может, в гостиницу? Почему бы и нет, ведь теперь она с лёгкостью могла себе позволить такие вольные растраты.

Выйдя из автомобиля, она помахала рукой Ивану. Тот приспустил стекло и высунул в проём голову.

— Надеюсь, ещё увидимся, — улыбнулся он, одарив её взглядом, полного теплоты. — Мне жаль, что наше знакомство произошло при таких обстоятельствах. Я хотел бы узнать своих русских брата и сестёр, но понимаю, теперь это уже вряд ли возможно. Извините, если что не так.

— Вы хороший человек, Иван. И у меня есть ваш номер.

— На который вы вряд ли когда-нибудь позвоните, — помог закончить ей мысль Иван.

— Это ещё неизвестно. — Они пожали руки. — Можно ещё вопрос?

— Конечно. Задавайте.

Она замялась.

— Нет, не буду, — неожиданно передумала Нелли, виновато пожимая плечами.

— Ну как хотите, — снова улыбнулся Иван.

— Может, завтра, если соглашусь к вам присоединиться.

— Завтра в полдень, — напомнил он. — Я буду ждать.

Почему он так смотрел на неё? Неужели он не видел проступающий сквозь макияж синяк под её глазом? Так на неё уже давно никто не смотрел. Так чисто и так искренне.

Она удалялась от машины не решаясь обернуться, чтобы проверить не уехал ли он. Но почему ей так хотелось это сделать? Почему он так внезапно засел у неё в голове? Сказывалось ли долгое отсутствие мужского внимания, или же на то была совсем другая причина, она не знала. Но его образ чётко стоял перед глазами даже в ту минуту, когда она заходила в подъезд собственного дома, не замечая перед собой никого. Его образ не отпускал даже тогда, когда она толкала дверь своей квартиры, возвращаясь в привычную обстановку унылости, из которой ей так хотелось улизнуть.

20 глава. Побег из дома

На часах было без малого пять часов вечера, когда Нелли переступила порог своей квартиры. Уставшая, совсем измотанная эмоционально, она прошла внутрь, прикрыв за собой дверь. Никто не встречал счастливую обладательницу миллионов. В квартире не было слышно ни звука, и даже на кухне никто не сидел. Странно. Обычно в это время Михаил уже ждал её появления с работы, поскольку она всегда приходила домой, посетив продуктовый магазинчик на заднем дворе. Она специально не делала больших запасов еды, опасаясь, что всё это будет употреблено в качестве закуски к спиртному.

Детей в спальне не оказалось. Это было странно вдвойне, поскольку в это время они обычно делали домашние уроки, заданные в школе. В голове всё перемешалось. Но где же они могут быть? Что ж, может это и к лучшему, что в доме никого не было. Так она хотя бы сможет без лишних вопросов собрать все необходимые вещи и подготовиться к бегству. Объясняться с мужем ей не хотелось больше всего на свете. Синяк на лице всё ещё напоминал об утренней потасовке.

Немного поразмышляв, она приняла решение не тратить зря времени, а сделать то, что задумала. Порывшись в кладовой, она отыскала пару старых потёртых дорожных сумок. Вещей было немного. На всё про всё у неё ушло не многим чуть больше двадцати минут. Каждый раз, аккуратно складывая детские вещи и разлаживая их по сумкам, она пятилась в сторону двери, опасаясь внезапного появления Михаила. Слух был навострён.

Слава богу её опасения не оправдались. Закончив с детскими вещами, она перешла в свою комнату и распахнула шкаф. Окинув взглядом его содержимое, она лишь с горечью заключила, что взять ей тут особо было нечего. Самая новая одёжка была куплена позапрошлой весной, когда муж расщедрился и сделал ей подарок на тридцати четырёхлетие. С какой жалостью она вспоминала тот день. Ей было стыдно за то, что она в какой-то момент приняла тот образ жизни, навязанный ей судьбой и пьяницей-мужем. Превозмогая отвращение к самой себе она выдернула из шкафа несколько тряпок и небрежно бросила их в сумку, перемешав с детской одеждой. Затем застегнула молнию и вынесла сумки в прихожую.

В детской спальне раздался сигнал мобильного телефона. Вспомнив, что забыла его на кровати, женщина поспешила на звонок. На бегу распахнув дверь, она влетела в комнату и подняла оставленный мобильник. На экране светилось имя жены Вадима. Этого ещё не хватало! — раздражённо подумала Нелли. Немного поколебавшись, она всё же решила ответить.

— Да, слушаю, — сухо бросила она, не скрывая своей неприязни.

— Нелли, слава богу! Вы сейчас где? Я никак не могу дозвониться до Вадима, — взволнованно тараторила толстуха. — Он как сквозь землю провалился. Я подумала, что вы уже должны были закончить с подписанием документов. Не подумай чего, Нелли. Просто я волнуюсь.

— Я поняла. Кажется, он остался в нотариальной конторе дожидаться своего юриста, ну или кого там ещё. Вадим не захотел ставить свои подписи пока не получит от него добро. Думаю, он ещё там.

— Вот урод! Скотина! — не выдержала толстуха, и тут же осеклась. — Прости, Нелли. Просто ты ведь знаешь своего брата. Его может понести во все тяжкие.

— Уверена, он всё ещё там. Ты зря паникуешь, — изобразив хладнокровие, ответила Нелли.

— Нет его там. Я только что звонила. — Пауза. — Кстати, а что же с деньгами? Вы их получили? Там всё сходится? Он их не может потерять?

Женщина задумалась. Скажи ей о том, что все миллионы хранились на банковской карте, она лишь подогреет её беспокойство. И вообще, сейчас у неё совсем другие дела. Нужно как можно быстрее найти детей и уехать подальше от мужа, пока он не просёк что к чему. Не было времени разбираться с чужими проблемами, тем более, что, вполне вероятно, Вадим сам не спешил возвращаться к жене.

— Деньги на наших счетах в банке. Обо всём другом он расскажет тебе сам. А сейчас извини, я спешу.

— Но как же? Подожди.

— Что ещё?

— А как же дети? Ты не думаешь их забирать?

Нелли нервно сглотнула.

— Семён и Настя у тебя? — с недоверием в голосе спросила она. — Но как они там оказались?

— Миша привёз. Сказал, что у вас с ним дела. Просил присмотреть. Сказал, вечером вы вместе их заберёте.

Нелли гневно сжала кулаки. Она не могла поверить, что каким-то образом ему стало всё известно.

— Ты ему сама позвонила? — с трудом подавляя гнев, процедила Нелли. — Говори, это от тебя он узнал о наследстве?

Снова повисла пауза. Ей ничего не нужно было говорить. Нелли и так всё поняла.

— Извини, я не знала, что ты ему ничего не сказала…

Но женщина не стала дослушивать её причитаний. Бросив короткое «Скоро буду», она выключила телефон и с прятала его в карман. В голове снова всё перемешалось. Она не могла поверить в то, что Михаил обо всём узнал. Но когда она успела это сделать? Неужели она бросилась ему звонить в тот момент, когда они уехали в нотариальную контору? Или же она ему набрала, не сумев дозвониться до Вадима? Но почему именно ему? Почему было сразу не позвонить ей? Возможно, толстуха почувствовала, что её собираются кинуть и, в поисках союзников, позвонила её мужу, поскольку с ним они находились примерно в равном положении. Вот дрянь!

В какой-то момент она услышала скрип входной двери, донёсшийся из коридора. А вот и он! Предчувствуя нелёгкий разговор с мужем, она судорожно пыталась накидать в голове стратегию дальнейших действий. Но план не заходил, а неспешные шаги всё приближались и приближались к детской спальне. Естественно, он заметил дорожные сумки, оставленные в прихожей. Он знает, что она задумала сбежать. Он знает всё!

Дверь приоткрылась совсем тихо. Старые петли не издали ни звука. В комнате появился Михаил, угрюмо осматривая пустое помещение. Двухъярусная кровать, пошарпанный столик, распахнутый настежь шкаф, в котором не осталось ни одной детской вещи. Мужчина прошёл вперёд и уселся на скрипучую кровать. Его лицо не излучало ровным счётом ничего. Его хладнокровие скрывало бушующий в груди ураган, готовый выплеснуться в любую минуту. Просидев в одном положении около минуты, он неспешно встал и неслышно вышел, слегка задев плечом дверной косяк.

Нелли боялась дышать, наблюдая из-под кровати на грязные ботинки мужа. Она лежала так тихо, что даже слышала его тяжёлое сопение, но никак не своё дыхание, и лишь пульсация в висках разбавляла тишину. Она была так напряжена, что биение сердца учащалось с каждым ударом. Вслушиваясь в тишину, она тщетно надеялась услышать, как он покидает квартиру, но не слышала абсолютно ничего. Ни звука, ни шороха, ни лязга холодильника, ни истошного кашля, ни скрипа половиц. Казалось, Михаил затаился где-то там в глубине своей квартиры в ожидании, что она, наконец, даст себя обнаружить.

Сколько она пролежала под кроватью понять было трудно. В безмолвной тишине проходила минута за минутой. Тело быстро затекло. Она хотела вытянуть руку, но боялась быть услышанной. А ведь он по-прежнему был где-то там. И она терпела, превозмогая боль и страдания, терпеливо выжидая ухода своего обидчика. И, наконец, дождалась! Входная дверь захлопнулась с таким грохотом, что стены и окна содрогнулись в дрожащей вибрации.

Облегчённо выдохнув, она выбралась из-под кровати, жадно хватая ртом спёртый в комнате воздух. Наконец-то он ушёл. Отдышавшись, Нелли решила не терять времени зря. Вскочив на ноги, она побежала к выходу. Теперь необходимо было постараться добраться до детей раньше его, пока они с толстухой не задумали чего плохого.

Схватив в обе руки по сумке, Нелли с трудом распахнула дверь и выскочила на лестничную площадку. Ничего не видя перед собой, она ринулась к лифту, как вдруг её за шею схватила чья-то крепкая рука. Потеряв равновесие, она рухнула прямо на грязный кафельный пол. Сумки полетели в разные стороны. Сзади послышалось чьё-то лихорадочное сопение. Превозмогая боль от падения, она с трудом поднялась на ноги. Оборачиваться не торопилась. Она знала чью поганую физиономию увидит перед собой. Запах перегара бил ей прямо в спину.

— Слышал, теперь ты звезда телевидения, — раздался хриплый насмешливый голос мужа. — А ещё богатая наследница.

Она медленно повернулась к нему, с ненавистью вглядываясь в его мерзкую рожу. Отвечать не стала. Просто стояла перед ним, потирая ушибы на руках.

— Это не то, что ты мне напела утром, дорогуша. А ведь я-то думал, у нас в семье секретов нет, — с издёвкой продолжал Михаил, яростно взирая на жену. — Как шоу? Ты правда была на съёмках у Корнея Пилатова? Невероятно. Где мы, а где Пилатов. Это же совсем другой мир.

— Хватит уже заливать, Миша. Чего ты хочешь? — обрубила его реплику Нелли.

— Хороший вопрос. Да, вполне хороший. Только тебя сейчас совсем не это должно волновать. Не хочешь спросить где дети, а?

— При чём тут дети, Миша? — вдруг насторожилась Нелли.

— Ну а что? Неужели ты думаешь, что я совсем идиот? Я же всё понял. Всё.

— Господи, да что ты понял? — чуть не сорвалась на плачь Нелли. — Какого чёрта?! При чём тут дети?

Тут Михаил внезапно дёрнул правой рукой, как будто бы хотел её ударить. Женщина рефлекторно дёрнулась в сторону и отошла вплотную к стене. Ему понравилось, как он её припугнул. На лице появилась злостная ухмылка похожая на звериный оскал.

— Вот, сучка, мы и приплыли. Как только перед мордой замаячили бабки, решила свинтить. Ну и правильно. На хрен я теперь нужен, да? Вот только хрен ты угадала. Я тебя, суку, приютил, в дом к себе пустил, выродков твоих смотрел, а ты так со мной поступаешь? Не хорошо. Не хорошо, Нелли. Не по справедливости это.

— Отойди, Миша. Прошу тебя, не доводи до греха. Отойди, я сказала.

В её голосе не было слышно ни страха, ни волнения. Глаза смотрели с такой ненавистью, что он не узнавал собственную жену. На секунду Михаил даже застыл в сомнении, а правильно ли он всё делал, но вспомнив о той невероятной новости, которую ему преподнесла жена Вадима, тут же ринулся на неё. Но Нелли встретила его истошным криком. Она яростно вцепилась в его воротник, тем самым, не дав себя ударить. Ошалевший мужчина попытался отбросить жену от себя, но как только она отстранилась, тут же получил хлёсткую оплеуху по шее.

— Вот сука! — только и успел выпалить он, как следом получил ещё одну.

Нелли била мужа со всех сил, которые у неё были. Впервые в жизни она не оборонялась, а наступала, причём настолько успешно, что тот даже не успевал отмахиваться. Пьяный угар не давал ему сориентироваться, поэтому он в отчаянии навалился на неё всем телом. Оба повалились на пол.

В этот момент двери лифта распахнулись на их этаже. Услышав крики дерущихся, на площадку медленно вышли соседи, мужчина и женщина, жившие через квартиру от них. Оба какое-то время остолбенело смотрели на семейную потасовку, не решаясь вмешаться в конфликт. Наконец, женщина с силой толкнула мужа в плечо.

— Да разъедини ж ты их! Чего смотришь? Ждёшь пока они поубивают друг друга? — чуть ли не криком приказала она.

Мужчина, казалось, только этой команды и ждал. Он тут же кинулся на помощь соседям, пытаясь оттянуть пьяного Михаила от жены. Посыпая его голову градом ударов, Нелли продолжала что-то кричать. Как только они оказались на дистанции друг от друга, соседка поспешила к ней.

— Господи, Нелли! Что же вы творите такое?! Зачем всё это?

Но поймавшая кураж Нелли лишь нервно одёрнула от неё руку.

— Не трогайте меня!

— Но…

— Я сказала: не трогай! — гневно выпалила она, поднимаясь с грязного пола.

Рядом в паре шагов сидел приглушённый Михаил, пятясь на соседа, преградившего своим телом путь к Нелли. Он тяжело дышал, измученный борьбой со своей женой. Перевести дыхание никак не получалось, поэтому он лишь сидел и громко сопел, в то время как мужчина ему что-то говорил. Нелли же, ничего не видя перед собой, побежала обратно в квартиру, а через какое-то мгновение вернулась, держа в руке кухонный нож.

— Господи, Нелли! Ты чего? — испуганно завопила соседка.

Мужчина тут же отпрянул от Михаила и присоединился к жене.

— Пожалуйста, не надо. Вы допускаете ошибку, — встревоженно сказал он.

Но она, казалось, их не замечала. Решительно подойдя к Михаилу, она грозно взмахнула ножом над его головой.

— Ещё раз, сука, я услышу от тебя про моих детей, кишки выпущу! — истошно прокричала она, размахивая остриём перед его искривлённым лицом.

Тот лишь глупо хлопал мутными глазами, не решаясь ей ответить.

Схватив валявшуюся в ногах сумочку, она быстро вбежала в лифт и нажала на нижний этаж. Две дорожные сумки остались на площадке, рядом с побитым мужем и ошарашенными соседями. Лишь оставшись одна в тесной кабине, она сумела хоть как-то перевести дыхание. Спрятав нож в сумочку, она наспех поправила волосы, отряхнулась и вышла на первом этаже чётко глядя перед собой.

Бивший мандраж стал стихать лишь спустя несколько минут, когда она уже была в нескольких сотнях метров от дома. Немного успокоившись, Нелли попыталась осмыслить, что только что произошло. Кажется, она всё-таки упорхнула из лап дикого монстра, решившего, что она и её деньги являлись его собственностью. Она-то да, убежала. А вот дети по-прежнему были непонятно где. Точнее, она знала где их искать. И ей нужно было поторопиться, иначе, не дай бог, этот монстр мог попытаться им навредить.

21 глава. Дети

— Пожалуйста, можете ехать быстрее? — взволнованно спросила Нелли, глядя на стриженный затылок.

Водитель такси недовольно посмотрел на неё через зеркало заднего вида. Естественно, он даже не думал прибавлять скорость. Попроси его какая-нибудь моложавая сексапильная штучка, он, может быть, и подумал бы, но только не ради этой непонятной дамы с измученным видом и синяком на лице. Таких «умных» он либо игнорирует, либо вовсе не берёт с них заказ. Мало ли, ещё провоняют своими щами его ухоженный салон.

— Пожалуйста, мужчина, я спешу, — повторила свою просьбу Нелли, просовывая через его плечо крупную пятитысячную купюру.

Заметив деньги, водитель сразу переменился в лице. Как может быть обманчива внешность, — подумал он, принимая наличные и пряча их в подлокотнике.

— Конечно. Сейчас поддам, — дружелюбно кивнул он, и нажал на газ.

Вся дорога отняла у неё не менее получаса. Сначала она тщетно пыталась поймать такси, стоя у дороги с протянутой рукой, как в старые времена. Затем сообразила вызвать через мобильное приложение, но вот незадача: приложение было, а пользоваться им раньше не приходилось. Но ничего. Собравшись, Нелли включила мозги и выполнила несложные манипуляции, и теперь, сидя на заднем сиденье жёлтой Шкоды, с нетерпением ожидала прибытия к дому Вадима, где по злому умыслу мужа находились её дети.

Такси подкатило прямо к подъезду старой хрущёвской развалины. Такие здания сносили одно за другим, но эта нехитрая конструкция успела получить статус историко-культурного наследия столицы, из-за чего оставалось нетронутым, стоя среди множества монолитных новостроек.

В два шага перемахнув дряблые потрескавшиеся ступеньки, Нелли забежала в тёмный подъезд хрущёвки. Тусклый свет грязного от пыли фонаря слабо освещал помещение, в котором она оказалась, но она твёрдо знала куда идти, и никто не мог её остановить в этот момент. Забежав на верхний этаж по крутой лестнице, на оказалась перед дверью квартиры своего брата, точнее квартиры его жены, толстой мерзкой твари, державшей у себя её детей. Схватившись за ручку, она почувствовала, как дверь легко поддалась. Переведя дыхание, Нелли шагнула внутрь.

Сразу же в ноздри ударил спёртый воздух непроветриваемого помещения. Где-то в глубине квартиры кто-то возился. Она направилась на шум. С большим облегчением она обнаружила игравших на полу детей: Семёна и Настю, перебиравших потёртые карточки с цветными картинками. Заметив маму, оба кинулись ей навстречу.

— Мама, мама! — радостно смеялась Настя, обнимая Нелли.

— Привет, мам, — поздоровался подошедший вслед за маленькой сестрой Семён. — А мы думали, что-то случилось. Папа сказал, что ты заберёшь нас только к вечеру. Всё хорошо?

Дети явно не понимали той ситуации, в которой оказались. Они думали, что из-за каких-то непредвиденных обстоятельств им придётся какое-то время побыть у тётки. Им было невдомёк, что в какой-то степени они оказались заложниками съехавшего с катушек отчима.

— Как я вам рада, родные мои, — сияла в счастливой улыбке Нелли, прижимая обоих к себе. — У вас всё хорошо? Точно?

— Не беспокойся, я о них позаботилась, — раздался позади неё голос жены Вадима.

Женщина с опаской оглянулась. Толстуха стояла, преградив собой входную дверь. Она вытирала кухонный нож какой-то тряпкой, похожей на полотенце.

— Хотела картошки пожарить. Голодные, небось, — произнесла она.

— Какого чёрта они тут делают? — гневно спросила Нелли, прижимая обоих ещё сильнее.

— Миша привёл. Говорил что-то невнятное, мол, ты сейчас будешь занята и всё такое. Я думала, дела у нотариуса затянулись. Вадима ведь тоже пока нет. — Она с грустью потупила взор. — Не знаешь где он? Телефон молчит. Боюсь, чтоб не забухал.

— Я не знаю где твой муж. Но думаю, знаю куда держит путь мой. Так что отойди с дороги. Нам с детьми пора.

Она с опаской уставилась на блестящее лезвие ножа, сверкавшего в руке толстухи. Казалось, та вообще не понимала ничего, из того что происходит. Она нерешительно отступила, также не сводя глаз с золовки.

— Мама, ты чего? — настороженно спросил сын.

— Дети, идём! — железным тоном приказала Нелли.

Она стала осторожно двигаться к двери, неуклюже волоча за собой детей. Те, спотыкаясь, молча следовали за мамой, осознавая, что что-то не так. Уже выходя из квартиры она снова услышала голос невестки:

— Так ты точно не знаешь где Вадим?

Заклинило тебя, что ли? — мелькнуло в голове у Нелли. Ничего не ответив, она поспешила к лестнице, намереваясь как можно быстрее покинуть опасный дом, в котором мог в любой момент объявиться Михаил.

Выбежав на улицу она сто раз пожалела о том, что не попросила таксиста её подождать. Отовсюду шли незнакомые люди, прохожие, среди которых мог появиться и он, её неадекватный муж. Боясь ещё раз столкнуться с ним лицом к лицу, Нелли поспешила увести детей подальше от этого места. Семён хотел её о чём-то спросить, но будучи на взводе, она попросила его пока не задавать никаких вопросов, по крайней мере до того момента, пока они не окажутся в относительной безопасности.

На троллейбусной остановке толпилась группа людей. На подъезде маячил подходящий транспорт. Не пытаясь разобрать цифру троллейбуса, она прямиком помчалась к нему, не отпуская детей. Те молча следовали за ней. Успели вовремя. Как только последний пассажир зашёл в троллейбус, за ним как раз успели забежать Нелли с детьми. В полупустом салоне они без труда нашли место, на котором смогли приземлиться.

— Ты видела, что мы сели не на наш троллейбус? — спросил Семён, настороженно глядя на мать.

— Всё в порядке, сынок. Всё в порядке, — лишь ответила Нелли.

— Мама, дома у дяди Вадима живут тараканы, — поделилась своим наблюдением дочь.

Нелли лишь улыбнулась и заботливо приобняла маленькую Настю. В голове снова всё перемешалось. Стоял вопрос о том куда теперь им ехать. Все вещи остались дома, но туда она больше ни ногой. Пока она судорожно пыталась сообразить, что делать дальше на одной из остановок зашла группа контролёров.

— Ваш билет, — услышала она громкий нетерпеливый голос у своей головы.

Подняв глаза, она увидела перед собой женщину в форменном жилете и поняла, что не успела пробить талон.

— Женщина, ваш билет, — повторила контролёр, пытливо всматриваясь в её незадачливое лицо.

— У меня его нет, — тихо произнесла Нелли, стараясь, чтобы её голос звучал не слишком громко.

— Придётся оплатить штраф.

— Ладно, — пожала плечами Нелли, доставая из сумки кошелёк.

Она протянула женщине пятитысячную купюру.

— Вот, возьмите, пожалуйста.

— Надо ещё составить протокол. Выйдем на следующей остановке, — громогласно промолвила контролёр.

— Не надо ничего составлять. У меня на это нет времени. Просто возьмите. Сдачи не надо.

Женщина в форменном жилете замешкалась. Окинув оценивающим взглядом неряшливую мамочку с двумя детьми, она не торопилась принимать взятку.

— Даже не знаю, — уже более тихо промолвила она.

— Просто возьмите как штраф, и всё, — повторила Нелли, запихивая в её нагрудный карман сложенную купюру. — У меня правда нет на это времени.

Убедившись, что в этот момент за ними никто не наблюдал, контролёр осторожно протолкнула деньги глубже в карман.

— Ладно, но больше не нарушайте, — почти шёпотом сказала она, после чего как ни в чём не бывало продолжила проверку безбилетных пассажиров.

Семён с удивлением глядел на мать.

— Ты ей что, пятёрку дала? — удивлённо спросил он. — Мама, это ведь целых пять тысяч.

— Ничего, сынок. Деньги есть. Не волнуйся. — Нелли постаралась выдавить из себя мучительную улыбку.

— Но откуда?

— Просто ни о чём не думай. Позже я тебе всё расскажу.

Но мальчик был не на шутку встревожен. В его мозгу закралось подозрение, что мать могла украсть эти деньги, и теперь они бежали от тех людей, которых она обчистила. А как ещё объяснить то обстоятельство, которое вынудило их отчима отвести их в дом к дяде Вадиму, а после бежать оттуда сломя голову? Им тут же овладел страх остаться без дома, без матери и Насти. Наивный детский страх, который не отпускал до того момента, пока они не поговорили обо всём начистоту.

22 глава. Отель

— Мама, куда мы идём?

— Доверься мне.

— Но, мама…

Нелли ничего не желала обсуждать до тех пор, пока они не окажутся на месте. Семён пытливо старался добиться от неё хоть какого-то ответа, но она с твёрдым упорством оттягивала неизбежный разговор. Маленькая Настя не пыталась встревать в их полемику. Она молча шла вперёд, держа за руки маму и старшего брата. Её вообще, по сути, не волновало куда они шли, поскольку ввиду своей детской наивности она слепо ей доверяла.

Здание гостиницы выросло перед ними неожиданно. Большое высотное здание какого-то отеля с громким названием на иностранном языке. Яркая вывеска зазывала в свои стены постояльцев издалека. По всему было видно, что это был богатый отель.

— Вот, пришли, — внезапно объявила она.

Настя обрадованно засияла, а вот Семён недоверчиво попятился на мать.

— Ты точно уверена, что мы шли именно сюда? — спросил он.

Нелли посмотрела на сына, который продолжал на неё коситься.

— Послушай, Семён, сегодня мы будем ночевать здесь. Я слишком устала для того, чтобы что-то тебе объяснять. Давай сначала заселимся, разместимся, а после поговорим. Идёт?

Тот лишь молча пожал плечами.

— Пошли! Пошли! — радостно поторапливала их Настя.

Войдя в отель, их встретил не кто иной, как консьерж, учтиво отворив перед ними дверь. Зал сиял яркими огнями, дорогими люстрами и красными ковровыми дорожками — атрибутами любой статусной гостиницы в городе. Много людей в дорогих одеждах и чемоданами в руках. В глаза бросалась мебель, сделанная из натурального дерева, а не из того дешёвого дерьма, которое было у них. Обслуживающий персонал выделялся на фоне постояльцев специальной униформой, состоявшей преимущественно из красных жилеток, надетых поверх белых рубашек и блузок. Всё это сильно впечатляло незадачливых гостей, впервые в жизни оказавшихся в подобном месте.

На ресепшене стояли несколько человек, обслуживающих постояльцев. Кто-то из них кинул на них оценивающий взгляд, а затем поспешил к ним навстречу.

— Добрый вечер, — учтиво поздоровался высокий твердолобый администратор. — Чем могу помочь? Хотите заказать номер?

Спросил он это так, будто сам не верил в то, что говорил. Скорее всего эти люди случайно забрели в их отель, и теперь ему нужно было как можно быстрее их спровадить.

— Да, мы бы хотели у вас остановиться, — ответила Нелли, благодарно глядя на него. — Куда нам пройти?

Её ответ застал мужчину врасплох.

— Где ваш багаж? — спросил он.

— Мы налегке.

— Вот как. Что ж, проследуйте за мной.

Сказав это, он повёл их за самую крайнюю стойку, где уже давно скучал другой тучный мужчина, впустую осматривавший фойе гостиницы.

— Андрей, займись гостями. Предложи им хорошие апартаменты где-нибудь на верхних этажах, — с нескрываемой издёвкой произнёс он, кивая на троих незадачливых постояльцев.

Его наглый тон не ушёл от внимания Нелли. Она сразу приметила надменность в поведении администратора.

— Чем могу помочь? — тут же спросил Андрей, оживлённый распоряжением начальника. — Хотите у нас остановиться?

— Да, хотим, — настороженно ответила Нелли.

— Вас трое, или ещё кто-то есть?

— Только мы.

— Какой срок?

— Пока только на ночь, а там поглядим.

Она искоса глянула на администратора, который не спешил от них отходить.

— Хорошо. У нас есть свободные номера эконом-класса на два спальных места плюс одно дополнительное для детей.

— Нет-нет, предложи им на верхних этажах, — глядя на него через плечо Нелли, сказал администратор.

Менеджер Андрей чуть замялся, не решаясь подчиниться сиюминутному требованию начальника.

— Ну не знаю, подойдёт ли им номер на верхних этажах, — пожал плечами он, виновато посматривая на гостей.

— А что там за номера? Почему они могут нам не подойти? — не поняла Нелли.

— Ну, вообще-то они начинаются от семи тысяч за сутки. Не уверен, что это то, что вам нужно, — как бы стесняясь пояснил Андрей.

Нелли в упор посмотрела на администратора.

— Семь тысяч за сутки? — переспросила она. — Считаете, нам не по карману такие траты?

На его физиономии возникла самодовольная ухмылка. Решил поиздеваться над нами, — подумала Нелли. — Урод!

— Мама, пойдём отсюда. Пожалуйста, — внезапно одёрнул её Семён.

Мальчику было одиннадцать лет, и он прекрасно понимал то, что у неё нет и никогда не было таких денег. В отличие от семилетней Насти. Девочка хлопала большими любопытными глазами из стороны в сторону, отрешённо наблюдая за суетой в огромном фойе. Ей было интересно находиться в таком ярком и красочном месте, и уходить отсюда она явно не хотела.

— Мама, кажется я вижу Дмитрия Нагиева! — оживлённо воскликнула она, показывая пальцем в толпу людей, столпившихся у лифта.

Нелли с умилением посмотрела на дочь, сияющую как никогда от неожиданного открытия.

— Извините, так вы будете заказывать номер, или предпочитаете выбрать гостиницу поскромнее? — деловито поинтересовался администратор, ожидая услышать отрицательный ответ.

Он её бесил. По всему было видно, что пижон решил поиздеваться над ней и её детьми. И всё лишь потому, что они имели более скромный внешний вид, нежели остальные гости элитного отеля. Естественно, она имела довольно неряшливый вид. Да ещё и этот чёртов синяк под глазом! Но, чёрт побери, это не даёт ему права так с ними обращаться. И тут она решила умыть нос этому напыщенному индюку. Повернувшись в сторону менеджера, она решительно заявила:

— Мне нужен двухместный номер с тремя спальными местами. Я хочу разместиться здесь минимум на неделю, но точнее скажу завтра. Что вы можете предложить?

Немного опешив, Андрей стал неряшливо клацать пальцами по клавиатуре.

— Мама, ты чего? — зашептал ей в ухо Семён.

— Всё в порядке, сынок. Сейчас нам найдут подходящие апартаменты, и мы сможем отдохнуть. Потерпи, Милый.

За спиной она услышала хмыканье администратора. Чёртов козёл всё ещё от них не отходил.

— Вот, могу предложить вам отличный вариант: трёхместный номер с балконом и тремя спальными местами, — суетливо проговорил менеджер.

На мониторе перед ними появились несколько картинок с изображениями внутреннего интерьера предлагаемого номера. Шикарная мебель, большущий телевизор, просторные комнаты, включая ванную. Всё как в фильмах про олигархов. Семён взволнованно смотрел на мать, надеясь, что она в итоге передумает. Но ей так хотелось утереть нос наглому администратору, что ничего уже не могло её остановить.

— Сколько? — небрежно спросила она.

Андрей назвал сумму. Двенадцать с половиной тысяч. Примерно столько же она зарабатывала в месяц моя полы в частной фирме. Сначала она подумала, что ослышалась, но услышав очередное хмыканье позади себя, решительно сказала:

— Давайте ключи.

Администратор чуть не поперхнулся.

— Вы точно сможете оплатить такую сумму? — услышала она позади себя.

Никак не реагируя на его выпад, она в упор посмотрела на менеджера Андрея.

— Ключи, пожалуйста.

Тот лишь обеспокоенно посмотрел на обоих, затем на детей, и снова на Нелли.

— Да, конечно, — вдруг оживился он. — Вас паспорт.

Порывшись в сумочке, Нелли извлекла из неё документы. Наспех заполнив необходимые бумаги, она, наконец, получила заветные ключи. Точнее это были вовсе не ключи, как она думала, а какая-то пластиковая карточка с магнитной полосой. Не показав вида, что растерялась, она взяла пластик.

— Ваш багаж?

— Мы налегке.

— Ваш номер на девятом этаже.

— Спасибо. — Тут она слегка замялась. — Я бы хотела заказать в номер ужин на троих. Надеюсь, это возможно.

— Конечно, — согласно кивнул менеджер. — Я пришлю к вам человека с меню. Чего-то ещё?

— Нет. Пока достаточно.

Андрей щёлкнул пальцем, и к ним тут же подошёл консьерж.

— Он вас проводит, — сказал менеджер, указывая на молодого парня в форменной одежде.

Поскольку администратор так и не отошёл от них ни на шаг, Нелли решила напоследок ещё раз утереть ему нос. Достав из кошелька очередную пятитысячную купюру, она бросила её на стойку перед менеджером.

— Это чаевые, — деловито произнесла она.

У Андрея чуть не отвисла челюсть. Администратор недоверчиво уставился на деньги. Консьерж беспокойно засуетился.

— Прошу следовать за мной, — вежливо произнёс он, указывая постояльцам в сторону лифтов.

Нелли, взяв за руку дочку, спешно последовала за ним. Семён с округлившимися от удивления глазами молча поплёлся вслед за мамой и сестрой. Его по-прежнему одолевали сомнения по поводу происхождения денег, которыми мать так небрежно разбрасывалась. Говорить ничего не хотелось. Уж лучше он дождётся пока они останутся наедине.

Администратор с недоверием смотрел вслед удаляющимся фигурам.

— Каких только людей тут не встретишь, — услышал он слова Андрея, прятавшего деньги в нагрудном кармане жилета. — Вроде ничего особенного, выглядят как босяки, а у самих денег куры не клюют. Странные люди.

— Не спускай с них глаз, — сухо распорядился администратор. — Не нравится мне эта баба.

23 глава. Богатые постояльцы

Она не сразу разобралась как правильно нужно пользоваться карточкой, выданной ей внизу. Она тщетно пыталась просунуть её куда-то в щель дверного замка, приложить и немного подождать, но ничего не получалось. И тут на помощь к ней поспешил консьерж, предложивший всё показать. Он важно провёл карточкой по специальному проёму в электронном замке, после чего открыл дверь, пропуская семью внутрь. Вставив карточку в какой-то странный настенный прибор, включился свет.

— Вот так это работает, — поучительно сказал он. — Не вынимайте карту до тех пор, пока будете находиться в номере. Как только захотите его покинуть, вытащите карту, выйдите и закройте дверь. Если собираетесь покинуть пределы отеля, следует сдать карту обратно на ресепшен. Как видите, всё просто.

Дети во всю принялись изучать богатое убранство гостиничного номера. Настя сразу же упала на роскошный диван, обшитый дорогой тканью, а Семён настороженно прохаживался по комнате, рассматривая её необычный интерьер. Пока дети были заняты, Нелли не терпелось поскорее избавиться от консьержа, который стоял как вкопанный и, казалось, не собирался никуда уходить. Секунду они так и стояли друг против друга, глядя глаза в глаза, пока она вдруг не поняла, чего он ждал.

Вот наглая морда! — возмущённо подумала женщина, нехотя потянувшись к кошельку. Порывшись немного в мелочи, она извлекла оттуда мятые пятьсот рублей, припрятанные в потайном карманчике на всякий случай, и протянула консьержу.

— Вот, возьмите, пожалуйста, — сказала она, передавая деньги ему в руки.

По его лицу было видно, что ожидал он увидеть совсем другую сумму, но всё же взял мятый комок.

— Спасибо, — учтиво произнёс он, будто принимая подаяние. — Если что, просто снимите трубку и попросите прислать к вам консьержа. Либо я, либо мой напарник тут же будем на месте.

— Хорошо, — только и сказала Нелли, распахивая перед ним дверь.

Поняв намёк, мужчина поспешил удалиться, оставив странную семью одних в номере.

Это было похоже на кино. Такая же обстановка, мебель, расположение комнат, огромный пятидесятидюймовый телевизор, шикарная ванная комната с джакузи. Она не знала почему, но именно туда её потянуло в первую очередь. Распахнув настенные шкафчики, она увидела перед собой разнообразие всевозможных гелей, шампуней, разных пенок и прочих непонятных флаконов, находившихся внутри. Приятный аромат наполнял пространство вокруг. Всё хотелось потрогать и понюхать. Вокруг было так чисто, что даже она, уборщица по профессии, не терпящая грязи и пыли, была приятно удивлена. Светлые тона мозаичной плитки придавали особое ощущение изысканности. Это было невероятно!

Заворожённая красотой ванной комнаты, она долго не замечала двух пар любопытных глаз, следящих за ней через дверной проём. Она была так счастлива, что не видела перед собой собственных детей, тихо стоявших рядом и наблюдавших за ней. Но в какой-то момент их взгляды встретились. Обеспокоенные глаза детей и счастливые глаза их матери. И в тот момент она снова опустилась на грешную землю.

— Мама, нам надо поговорить, — осторожно сказал Семён.

Настя лишь улыбалась, глядя на сияющий лик мамы, который ей уже давно не приходилось наблюдать.

— Я знаю, сынок. Мне надо многое вам рассказать.

Они вместе вышли в гостиную, сели на большой уютный диван, который прежде был им не по карману, и стали вести беседу, которая напрашивалась с того самого момента, как они покинули квартиру дяди Вадима. Нелли поведала им всё без исключения, начиная с того момента, как на её телефон позвонила редактор с предложением участвовать в передаче. Не утаила даже о том, что произошло с маленьким мальчиком Ваней Буниным, трагически умершим 23 года тому назад. Врать не имело смысла. Скоро история их семьи станет известна всем жителям России, и все без исключения будут знать о них всё. Такова цена расплаты за наследство американского деда, возомнившего себя уполномоченным распоряжаться их судьбами по своему усмотрению.

И, кажется, они её поняли. Не сразу, но поняли. До их детских умов ещё до конца не доходило, что отныне их жизнь круто изменится. Точнее, они всё понимали, но пока ещё до конца не осознавали. И немудрено. Она и сама не могла никак свыкнуться с мыслью о том, что несметно богата, и что ей нужно делать со всем этим богатством. Но они разберутся. Обязательно разберутся. Просто нужно время.

В комнату неожиданно постучали. Оставив детей на диване переваривать поведанную историю, она поспешила открыть дверь. На пороге стоял моложавый человек в белом кителе, держа в руке большой картонный буклет с меню.

— Здравствуйте. Меня прислали с кухни. Вы хотите заказать ужин?

Она впустила его в номер. Вместе с детьми они выбрали, что сегодня будут есть. И дело это было, надо сказать, не из лёгких. Сложные названия блюд ничего ей не говорили. Мужчине пришлось разжёвывать название каждого из них, на которое указывали дети. Заняло это примерно полчаса. Но заказали они по истине королевские яства, которые прежде пробовать им не доводилось. И не пожалели об этом. Через какое-то время прямиком в номер вкатили передвижной столик, за котором было всё, что они заказали. И бутылка дорогого шампанского, как в фильмах, прохлаждавшееся в маленьком цинковом ведёрке со льдом.

— Этого мы не заказывали, — тут же заметила лишнее Нелли.

— Подарок от отеля, — пояснил официант. — Хотите открыть?

Почему бы и нет, — подумала она, и согласно кивнула в ответ.

Пробка почти неслышно выстрелила в руках официанта. Налив шампанское в бокал, он поспешил на выход. Больше чаевых она никому не давала. Хватит пустых трат. Она же не школьница, чтобы терять голову при виде лёгких денег. Закрыв за ним дверь, она снова вернулась к детям, оживлённо поедавшим вкуснейшую еду, приготовленную специально для них в ресторане на первом этаже отеля. Теперь они могли себе это позволить. Теперь они будут есть только такую пищу, дорогую и вкусную.

***

На часах было почти девять часов вечера. Дети устало валялись на диване, глазея перед собой на огромный телевизор, на котором шёл какой-то диснеевский мультфильм. Нелли была рядом с ними, думая о своём, когда на мобильный телефон позвонили. На мониторе светился номер Михаила. Вскочив с дивана, она поспешила в соседнюю комнату, дабы её никто не услышал. Закрывшись в спальне, она не сразу ответила на вызов. Прежде прошло несколько мучительных секунд.

— Алло, — холодно произнесла она, поднеся мобильник к уху.

— Привет, Нелли, — заплетающимся языком сказал Михаил. — Я вот тут сижу и думаю, когда же ты соизволишь вернуться домой? Может, вообще уже не вернёшься. Я же не знаю. Не желаешь ли напоследок что-то сказать, жена?

— Я тебе не жена, тварь, — злобно прошипела она, стараясь быть максимально тихой. — Ты набросился на меня утром, набросился днём, увёл из дома моих детей. Как после этого ты можешь называть себя мужем? Ты ничтожество, Миша. Ты был им, им же и подохнешь!

— О, как. Молодец. Так когда я воспитывал их, они были моими детьми, а сейчас, когда тебе выпало наследство они уже твои. Интересно получается.

— Чего тебе надо, Миша? Я не хочу с тобой разговаривать.

Пауза.

— Встретиться надо. Ты ещё моя жена, Нелли. Не забывай об этом.

— Мы больше не увидимся. На этом всё.

Снова пауза.

— Да? А как же школа? Тут, вообще-то их вещи, учебники, игрушки. Как это ты так решила?

— Ты увёл их из дома, чтобы шантажировать меня.

— Нет, просто, чтобы нам никто не мешал. Ты не так всё поняла.

— Ты избил меня.

Пауза.

— Прости. Я виноват. Ты мне тоже неплохо приложилась…

Зачем она с ним вообще говорит? К чёрту всё это!

— Всё, Миша. Между нами всё кончено. Не звони мне больше, — в сердцах выпалила она и выключила телефон.

Ещё какое-то время она ждала повторного звонка, но он не последовал. В душе она радовалась тому, что больше никогда может не увидеть пьяницу мужа. Впрочем, впереди ещё была процедура развода, но ведь это можно было сделать и без него. Юристы всё возьмут в свои руки. Ей необходимо будет только поставить пару подписей, а всё остальное будет за ними. Да, пора привыкать мыслить по-другому. Теперь у неё вся жизнь будет другая.

Придя в себя после краткого разговора с абьюзером, Нелли отыскала в списке номер классной руководительницы Семёна. Придумав историю о том, что мальчик слегка приболел, она предупредила, что несколько дней он не будет ходить в школу. То же самое сделала и с учительницей Насти. «Отмазав» детей от школы, она выиграла несколько дней, за которые ей предстояло обдумать о дальнейшем будущем их семьи. И о своём будущем, естественно. Торопиться тоже не хотелось. Впервые в жизни она не знала, как распорядиться деньгами. А ведь необходимо было продумать всё до мелочей, дабы прилетевшие из Америки денежки не растворились ровно так, как появились. И, вероятно, ей понадобится помощь.

Следующим в списке телефонной книги была сестра Вера. Она долго не решалась ей позвонить, но всё же набрала. Несколько томительных гудков не привели к ожидаемому результату. Вера не сняла трубки. Чертовка! Неужели куча голодных котов ей важнее собственной сестры. Посетовав на чёртову судьбу, она твёрдо решила возобновить с ней отношения, и если раньше этому препятствовало бедственное положение обеих, то теперь это препятствие можно было смело убирать. Но, видимо, не сегодня. Значит завтра она попытается снова.

Далее набрала Вадиму. Отключён. Чёрт бы их всех побрал! Неужели деньги им вскружили голову настолько, что они позабыли об окружающем мире? Негодуя, она решила завтра также повторить попытку связаться с ним. Его жене звонить не стала. Скорей всего, он заочно с ней развёлся, ровно как и Нелли «развелась» с Михаилом. Да, деньги и правда круто меняют людей. В принципе, это касается также и её. Взять хотя бы чаевые, которые она смело раздавала направо и налево незнакомым людям. Слишком круто для первого дня. Она поймала себя на мысли, что ей следовало себя попридержать.

Позвонила начальнице с работы. Ну как начальнице? Старшей уборщице. Объявила о том, что увольняется.

— Как увольняешься? — раздалось на другом конце провода. — Я думала, тебе нужен был выходной. Что-то случилось?

— Нет, всё в порядке. Просто нашла кое-что получше, — соврала Нелли.

— Но тебя не смогут рассчитать до конца недели.

— Ничего. Обойдусь.

— В смысле?

— Я не вернусь за расчётом. Просто решила предупредить.

Попрощавшись, убрала телефон подальше от себя. Голова всё ещё кипела, хоть и прошло немало времени. Думала над тем, чем займётся завтра. Предстояло сменить гардероб себе и детям. Чёрт! У них ведь даже сменного белья не было. Дура! Совсем голова не варит. Взглянув на часы отметила, что круглосуточные бутики только и ждут её появления. Да, прибарахлиться не помешало бы.

Расстелив детям кровати и приведя себя в божеский вид, Нелли вышла в гостиную. Семён и Настя по-прежнему смотрели мультфильм, удобно откинувшись на мягких сиденьях.

— Семён, остаёшься за главного, — сказала она, сразу же обратив на себя пристальные детские взоры. — Мне нужно не на долго отлучиться, купить что-нибудь вам на завтра. Не будете же вы ходить в этом каждый день. У вас даже зубных щёток нет.

— Можно с тобой, мама? — обеспокоенно спросил сын, с надеждой глядя на неё.

— Ага, вздумал! А за сестрой кто присмотрит? На дворе уже десятый час. Смотрите только долго не засиживайтесь. Через полчаса отбой. Я не долго.

Выйдя из стен гостиничного номера Нелли снова очутилась в просторном коридоре, излучавшим приятный аромат дороговизны. Шик и блеск снова бросался в глаза. Консьержи и горничные, важные господа и их любовницы в богатых мехах. Повсюду хрусталь, позолота и ковры. Много ковров. А ещё кто-то говорил о том, что они вышли из моды. Просто эти люди не бывали тут, в месте, котором простым людям путь заказан.

На первом этаже было так же оживлённо, как и пару часов назад. Казалось, отель начинал жить ночной жизнью, почти ничем не отличавшейся от дневной. Всё так же много народу, суета и спешка обслуживающего персонала. Она стояла посреди всего этого потока в надежде понять, куда ей следует идти. Да, она прекрасно знала, что является чужой во всей этой мишуре. Но лишь до того момента, когда освоившись, не войдёт во вкус. И тогда все они будут смотреть на неё не как на пустое место, а с величием, будто на заморскую принцессу, решившую посетить сей бал.

— В это время у нас пересменка, — услышала она возле себя голос администратора, который сегодня пытался её задеть. — Сейчас я позову кого-нибудь кто вам поможет.

На этот раз его голос звучал более дружелюбно, нежели ранее. И смотрел он на неё не так высокомерно. Странно, как менялись люди при виде денег. А он прекрасно видел какие чаевые она оставила менеджеру. И всё же он был ей неприятен.

Пока горе-администратор пытался найти свободного консьержа, Нелли заприметила у выхода из отеля того самого менеджера, который её обслужил. Он шёл по направлению к выходу, но она внезапно преградила ему путь.

— Андрей, правильно? — спросила она, став у него на пути.

— Да, верно, — слегка опешив, ответил мужчина.

— Мне нужна ваша помощь, Андрей. Как на счёт сверхурочных?

Обернувшись, администратор заметил лишь две скрывающиеся в дверях выхода из отеля фигуры. Посетовав на то, что во второй раз за день не смог должным образом услужить постоялице, он лишь недовольно шмыгнул носом. Похоже, сегодня определённо не его день. И намётанный с годами глаз был уже не тот. Как же он не смог разглядеть в причудливой дурнушке богатенькую дамочку? Эх, все они были не с той планеты.

24 глава. Новая мама

По просьбе Нелли служащий отеля Андрей проводил её до ближайшего круглосуточного бутика, в котором можно было приобрести всё что угодно, включая школьные принадлежности. Этим она и занялась. Чувствуя себя смущённо, она робко шла за его сутулой фигурой, проходя через сотни развешанных на вешалках вещей. Платья от Армани, Дольче и Габаны, Гуччи. В какой-то момент она засомневалась, сможет ли осилить оплату таких именитых брендов. Но мужчина её успокоил, рассказав, что большинство из этих вещей выставлены здесь ради рекламы, а не для продажи.

— Фишка магазина, — улыбнулся он, объясняя наличие на витринах брендовых вещей.

Он точно знал куда её вести. В принципе, для этого она его и попросила ей помочь, за отдельную плату, естественно. Пройдя через стеклянные ряды магазинов, расположенных на одном из уровней бутика, он увёл её в самый конец, где находился отдел одной подмосковной фабрики, славившейся неплохим ассортиментом. Качество представленной одежды приятно удивило. Блузки по пять-семь тысяч за штуку. Демократичные цены. Швы ровные, без торчащих ниток и других косяков. Ткани на уровне. Самое то, что она искала.

— Никакие бренды вам не нужны. Всё это понты для дамочек, разводящих на бабки своих ухажёров. Настоящие качественные вещи нужно брать тут. Посмотрите сами. — Андрей снял с вешалки женское платье. — И кто может сказать, что это наше производство? Практически готовый хит сезона. Если спросят, говорите Гуччи. Всё равно никак не проверить.

В тот вечер Нелли одела на себя несколько десятков моделей, примерив самые разные образы, начиная от делового стиля и заканчивая повседневным. Каждый раз, как только она появлялась из примерочной, женщина продавец, обслуживающая их, произносила одну и ту же фразу:

— Боже мой, какая фигура. На вас всё ложится идеально.

Правда? Нелли раньше не замечала за собой каких-то особых форм. Или просто не могла себе это позволить? Стройность, которую ей вдруг приписывала продавец, она считала обычной худобой. Но напялив на себя очередной изысканный костюм, она убеждалась в искренности её слов. А ведь и правда фигурка-то ничего. Похоже, она начинала нравиться самой себе.

Помогавший подбирать ей гардероб Андрей искренне радовался каждому преображению женщины. Он со вкусом знатока подсказывал какой наряд ей был больше к лицу, а какой не следовало брать в примерочную. Он словно лучший друг не отходил от неё ни на шаг. Продавец сначала даже приняла их за пару, но слова Нелли расставили всё по своим местам.

— Ну что вы. Мы знакомы всего несколько часов, — сказала она, когда женщина имела неосторожность назвать его её мужчиной.

С покупками было покончено уже за полночь. Нелли возвращалась в свой отель совершенно преображённой, в новом модном платье и с кучей сопутствующих пакетов в руках. Нести покупки помогал всё тот же Андрей, взявший на себя большую часть коробок с вещами. Там была не только женская одежда, но и куча всякого тряпья для детей. Наконец-то они смогут выбросить старые шмотки и одеть что-то по-настоящему хорошее, в чём не стыдно было бы показаться перед одноклассниками. В какой-то момент она вспомнила себя в детстве, ещё до кризиса, когда каждую неделю появлялась в классе в новой кофточке. Тогда ей все завидовали.

Проведя карточкой по дверному замку, она впустила в номер своего помощника, так здорово выручившего её в этот вечер. Андрей, пыхтя и чертыхаясь, прошёл внутрь комнаты и опустил многочисленные покупки на пушистый ковёр. На лбу стояли капли пота. Он выглядел уставшим.

— Спасибо вам, Андрей. Не знаю, что бы я без вас делала, — поблагодарила она, пожимая его руку. — Позвольте я вас отблагодарю.

Она потянулась к кошельку и достала оттуда несколько крупных купюр. Сколько там было денег она не знала. Считать не хотелось. Она была так рада тому, что, наконец-то сделала первый шаг к своему преображению, что просто сунула деньги ему в нагрудный карман.

— Возьмите. Вы заслужили.

Мужчина возражать не стал, хоть и испытывал к новой знакомой приятельские чувства. Он понимал, что она была никакой не богачкой, и даже не кем-то важным. Просто ей повезло. Может, выиграла в лотерею, а может обломилось неслыханное наследство. В любом случае он видел в ней свою, близкую по духу особу. И от этого был рад ей услужить, даже если бы ему это не стоило ничего.

— Завтра я заступаю в вечернюю смену. Но если вам вдруг что-то понадобится, просто наберите мой номер.

Он продиктовал, она записала.

— Андрей, у меня к вам ещё один вопрос, — нерешительно произнесла Нелли, когда он уже готов был покинуть пределы номера. — Как видите, со мной вчера случилась неприятность. — Она указала пальцем на синеву, проступавшую сквозь тонкий слой пудры. — Вы не могли бы посоветовать мне хорошего косметолога? У меня завтра встреча, и я не хотела бы предстать на ней в нехорошем свете.

Мужчина озадаченно уставился на её лицо. От этого взгляда ей стало немного не по себе.

— И правда, — вдруг произнёс он. — А я и не заметил. Есть у меня одна хорошая знакомая. Творит чудеса. Если хотите, я ей немедленно наберу.

— Но ведь уже поздно, — сказала Нелли.

— Точно. Тогда я оставлю и её номер тоже. Скажете, что от меня.

Он достал мобильник и продиктовал найденный в справочнике номер.

— Девушку зовут Олеся. Обычно она открывает свой салон в девять, но если вам нужно раньше, я её предупрежу.

— В девять будет нормально. Надеюсь, я никого там не подвину.

— Не беспокойтесь. VIP-клиенты обслуживаются вне очереди.

VIP-клиенты! Подумать только. Как быстро простая уборщица с окраины Москвы приобрела такой выгодный статус.

Выпроводив услужливого менеджера, с которым она чуть не успела подружиться, Нелли прошла в спальную комнату посмотреть на своих детей. Бесшумно пройдя внутрь, она увидела мило спящих ангелочков, почивавших в уютных постелях. Настенный светильник слабо освещал их лица. Она некоторое время тихо стояла в дверях, любуясь на них, пока не выключила свет и удалилась, оставив их наедине со своими грёзами.

Спать ей точно не хотелось. Она ещё полночи разгребала коробки с бельём и вещами, заново примеряя их на себе, а затем слаживала по стопкам в зависимости к какому виду туалета они принадлежали. Детские обновки отдельно, свои отдельно. Новые зубные щётки кинула в стакан над умывальником.

Закончив с этим, она обессиленная плюхнулась на диван, даже не удосужившись посетить ванную комнату. На это попросту не было сил. Наведя будильник на телефоне на семь утра, она устало откинулась на спину, предавшись неспешным мыслям о завтрашнем дне. Пока сон ею полностью не овладел, она тщательно обдумывала план на завтра. Как только она сдалась было уже почти что утро.

***

Будильник звенел нещадно громко, проигрывая всё ту же неприятную мелодию, что и каждое утро. Поморщившись, она с трудом оторвала голову от мягкой диванной подушки. Не без труда отыскав телефон, она отключила будильник. И снова принялась спать. Голова жутко болела. Сказывался недосып. Нет, спать она не должна. Сегодня предстояло сделать много неотложных дел, которых откладывать было нельзя. С трудом преодолев соблазн, она всё же нашла в себе силы подняться с дивана. Теперь можно было и в ванную.

Впервые в жизни она принимала ванную с таким наслаждением. Слепящая белизна акрила манила своей чистотой. Пена поднималась через края. Она с таким удовольствием погружалась внутрь, что, казалось, сейчас поплывёт куда-то вперёд, словно находилась в бассейне. Места было столько, что легко могло поместиться несколько человек. Она представила себе сколько искушённых пар занимались в ней любовью. Отыскав кнопку джакузи, она смело нажала на неё. Откуда-то снизу появились пузырьки, непривычно щекоча её тело. Нелли попыталась расслабиться. Буд это её повседневностью, так бы и произошло, но она не смогла, поэтому вскоре отключила джакузи.

Впервые в жизни она приводила себя в порядок с таким упоением. Не спеша высушила волосы, навела некое подобие причёски, подправила глаза. Чёртов синяк всё портил! Было такое ощущение, будто за ночь он стал ещё больше. Но это только так казалось. Вчера под аккуратно уложенным слоем грима синева на лице была лишь слегка заметной. Сегодня же, после ванных процедур, она во всю могла рассмотреть какой ущерб её внешности нанёс ей муж. Глядя на своё отражение в зеркале, она в очередной раз прокляла его.

Ровно в восемь она набрала номер, оставленный вчера Андреем. Почти сразу же ей ответил мягкий женский голос:

— Да, слушаю. Мария у телефона.

— Доброе утро, — поздоровалась Нелли, прежде чем приступить к делу. — Я нуждаюсь в услугах косметолога. Мне вас посоветовал Андрей, служащий из отеля, в котором я остановилась. Он сказал, этим утром вы сможете мной заняться.

— Да, конечно, — бодро ответил женский голос. — Обычно я открываюсь в девять, но для вас могу подобрать более раннее время.

— Отлично. Я бы уже не против.

— Сейчас продиктую адрес. Не беспокойтесь, это совсем рядом с вами.

Она рассказала, как можно за несколько минут добраться до её салона. Договорились встретиться через полчаса. Нелли это устроило. Было время поднять детей и отдать распоряжения.

Настю трогать не стала. Ребёнок так сладко спал, что было жалко нарушать её безмятежный сон. Разбудила Семёна. Мальчик, вяло морщась, неохотно открыл глаза.

— Ты же говорила, что в школу сегодня не надо, — полушёпотом пробормотал он, потирая заспанные веки.

— Мне нужно, чтобы ты побыл тут за старшего, — также тихо сказала она. — Слышишь? Всего каких-то пару часов. Мне нужно не на долго отлучиться.

— Куда ты пойдёшь?

— Тут не далеко. Один крутой косметолог поколдует над моим лицом, чтобы прохожие не шарахались при моём появлении. Присмотри за сестрой. Я скоро.

— Ладно, иди, — вяло ответил мальчик, и снова уткнулся носом в подушку.

Она встала с кровати, но тут же потревожила его вновь.

— Эй, Семён. Я попрошу, чтобы через час вам принесли чего-нибудь на завтрак.

— Ага, — донеслось из-под подушки.

***

Косметологический кабинет представлял собой просторное светлое помещение, более походившее, скорее, на операционную у стоматолога, нежели на салон красоты. Мария встретила её широкой белозубой улыбкой, проводив до того самого заветного кресла, на котором обычно проходили все необходимые процедуры. В помещении они были одни. Ни ассистента, ни других клиентов. Похоже, для неё сделали исключение, открывшись раньше положенного времени. Впрочем, Нелли это совсем не волновало.

Окинув профессиональным взглядом лицо женщины, Мария тут же прикинула в уме перечень действий, которые вскоре необходимо было совершить.

— Ну, всё понятно. Уберём мы ваш синяк от посторонних глаз, а заодно и наведём красоту на вашем милом личике.

Впервые за долгое время она слышала от кого бы то ни было, что у неё, оказывается, милое личико. Что ж, посмотрим, как тут обслуживают VIP-клиентов, — подумала она, поудобней располагаясь в огромном кресле.

Мария не разрешала смотреть в зеркало раньше времени. На всё про всё у неё заняло не больше часа. Нелли даже начинала уставать, чувствуя себя подопытным кроликом в лапах злого профессора. Она даже вообразить не могла, что с ней вытворяла косметолог. И результат превзошёл все её ожидания. Как только Мария развернула кресло на 180 градусов, в отражении показалась какая-то совершенно незнакомая девушка, выглядевшая так ослепительно красиво, что Нелли не сразу поняла, что этой девушкой являлась она сама.

— Какое милое личико, — невольно сорвалось с её онемелых губ.

Тщательно подведённые глаза, ослепительно красивые ресницы, броский макияж. А волосы! Что она с ними сделала? Причёска словно у светской львицы. Эффект был настолько невероятным, что на мгновение она потеряла дар речи, безмолвно любуясь в зеркале на себя. Синевы под глазом словно не было вовсе. Просто чудо какое-то!

— Я не знаю, как вас благодарить, — наконец вымолвила она. — Вы просто волшебница, Мария. Мои дети меня точно не признают.

Она не смогла сдержать улыбки, счастливой и искренней, что не могло не радовать косметолога. Женщины радостно смотрели друг на друга и смеялись: Нелли от счастья и нескрываемого восторга, а Мария от того, что смогла произвести на неё такой эффект.

Да, день начался не плохо. Назад Нелли шла в гостиницу с самодовольным видом. Вообще многое теперь для неё было впервые, словно целый мир открывался перед ней в новом цвете. На теле хорошее бельё, одежда. На лице блеск московской дивы. Она ловила на себе восхищённые взгляды мужчин, мимо которых проходила. Кому-то даже улыбалась. Так хорошо она себя не ощущала никогда. Разве что, когда впервые держала на руках новорождённых детей. Но это было другое.

Теперь же она спешила назад в свой номер поскорее удивить Семёна и Настю. Вот они обрадуются, увидев её такую красивую. Интересно, что скажут?

В холле администратор даже не признал в ней вчерашнюю дурнушку. Спросил, желает ли она снять номер. Она лишь хитро улыбнулась ему в лицо. Ничего не ответив незадачливому мужчине, Нелли пошла прямиком к лифту, который вскоре доставил её на нужный этаж. В коридоре обогнала официанта, катившего впереди себя столик с накрытым завтраком. Спросила, не в их ли номер тот держит путь. Когда официант ответил утвердительно, она попросила его оставить столик ей. Тот спешно удалился, а она осталась стоять у двери, держась за передвижной столик.

Переведя дыхание, она решительно постучала.

— Кто там? — услышала она голос сына.

— Ваш завтрак. Откройте! — торжественно объявила она, намеренно исказив голос.

Дверь открылась. Перед ней стояли двое детей, непонимающе глядя на незнакомую тётю с тележкой, полной еды. Дети переглянулись между собой. Первой внезапно оживилась Настя.

— Смотри, это же мама! — радостно воскликнула она.

Сын всё ещё сомневался.

— Мама? Мама, это ты? — недоверчиво спросил он.

Невероятно! Даже собственные дети сомневались она ли стояла перед ними.

— Ну, если ты хочешь увидеть прежнюю меня, то сейчас же пойду в ванную и смою всё это, — игриво пошутила она, улыбаясь детям.

— Мама! Я же говорила! — торжественно воскликнула Настя, радостно запрыгав на месте.

Дети бросились обнимать её прямо у порога. Все были счастливы. Это были моменты их всеобщей радости, которые случались не так уж часто. Семейная эйфория с головой накрыла Нелли. Вот оно, простое человеческое счастье. Оказывается, оно было так рядом, а она и не замечала. Погружённая в рутинный быт, она не смела поднять собственный нос, позабыв о простых человеческих чувствах, которые присущи каждому человеку на земле. Только теперь по-настоящему ощущалась близость родных, которая почти не прощупывалась раньше. А ведь всё было так просто.

Завтрак поедали с таким наслаждением, с каким только можно было есть самые вкусные в мире вафли, блины и пирожные, залитые вкуснейшим ягодным сиропом. Нелли запивала еду вкуснейшим фруктовым чаем, а дети апельсиновым соком. Неужели впредь так будет всегда? Ощущение праздника не покидало ни на минуту, поскольку всё происходящее казалось чем-то невероятным. Такое им могло только присниться. Но нет. Всё было наяву и по-настоящему, отчего в душе приятно грело.

А после принялись мерить новые наряды, купленные ею накануне вечером. Обновки так понравились детям, что в утиль тут же отправились старые потрёпанные шмотки, в которых они вчера прибыли в отель. Больше не будет старых замызганных вещей, частично приобретённых в комиссионных магазинах. К чёрту рынок и ширпотреб из Китая! Всё это необходимо было оставить в прошлом, перевернув жизненную страницу. Конечно, потребуется немало времени чтобы привыкнуть к новым реалиям, но они справятся. Они и не такое переживали.

— Чем мы сегодня займёмся? — поинтересовался Семён, с нескрываемым восторгом разглядывая нового себя в зеркале. — Может, сходим в «Динозаврию» или компьютерный клуб? Я всегда хотел там побывать. Теперь ведь это можно сделать, правда?

Нелли с упоением глядела на детей, на то, как они сияли, красуясь перед зеркалом, сменяя одну одёжку за другой. Она не сразу расслышала вопрос сына, а когда до неё дошло, то сразу же встревоженно потянулась к телефону, проверяя время.

— Я бы очень хотела сводить вас куда-нибудь развлечься, дети, но сегодня ничего не могу обещать. Мне нужно встретиться с одним человеком. Кажется, он тут не на долго, поэтому не могу его упустить.

— Ты говоришь о нём, о своём брате из Америки? — напрямую спросил мальчик.

— Да, о нём, дорогой. У меня к нему накопилось множество вопросов о твоём деде. Мне бы очень хотелось получить на них ответы.

— Тогда поедем к нему вместе. Я не против.

Взять с собой детей на встречу с Иваном, а потом всем вместе отправиться на забытую могилу Вани Бунина виделось не очень радужным. Она не хотела, чтобы её дети стали копаться в прошлом их семьи, чтобы узнали чего-нибудь лишнее. Они могли запросто услышать то, чего услышать боялась даже она. Нелли сомневалась, стоило ли их брать с собой. Ладно Настя, девочка была ещё слишком мала и мало чего понимала. Но вот Семён… Ему одиннадцать, и котелок в его возрасте, надо сказать, варил что надо. Да и разговор с дядей Иваном обещал быть серьёзным.

— Я тоже хочу с вами, — вдруг вмешалась в разговор дочь, не понимая куда именно они собирались. — Мама, я тоже хочу с вами.

Чёрт бы их побрал, этих детей! — мысленно негодовала Нелли, злясь на себя за то, что заранее не смогла позаботиться о том, куда сплавить малышню. Отправить в школу был не вариант, поскольку все школьные принадлежности, включая учебники и школьные тетради, остались в квартире у Михаила. А туда ей теперь уж точно путь заказан. Да и в школу эту они уже на вряд ли когда-нибудь вернутся. В считанные дни выйдет выпуск ток-шоу «Семья», и с тех пор их жизнь снова круто накренится.

– Дети, милые, у нас с тем человеком будет очень взрослый разговор. Я бы не хотела втягивать вас в наши дела.

— А мы не будем слушать, — ехидно улыбнулся Семён. — Мы просто хотим поехать с тобой. Правда, Настя?

— Да! Хотим с тобой! С тобой! — радостно повторяла сестрёнка, продолжая весело резвиться перед зеркалом.

Семён решительно стоял на своём. Нелли не понимала того, что творилось в его детской голове. На самом деле мальчику вовсе не хотелось встречаться с незнакомым человеком, но ещё больше он беспокоился за мать, в недавнем времени ставшей обладательницей несметного богатства. Возможно, даже он не понимал этого, но в душе боялся перемен, в одночасье свалившихся на их головы. Боялся за мать, за сестру, а также того, что они так внезапно покинули пределы собственной квартиры, будто беглецы, спасавшиеся от злой напасти.

— Ладно, уговорили, — сдалась она, слабо пожимая плечами. — Поедем все вместе. Когда ещё выдастся возможность вам увидится с американским дядей?

— Ура! — торжественно воскликнула Настя.

— Ура! — поддержал её брат, скинув с плеч невидимый груз беспокойства.

Нелли смеялась вместе с ними. Столько радости за одно утро! Похоже, они выполнили месячный план по смеху всего за пару часов.

Оставив детей дальше резвиться в гостиной, она вышла в спальную комнату и набрала номер, который вчера продиктовал ей Иван.

— Слушаю, — протрещал старый динамик, и она подумала, что не мешало бы поменять телефон.

— Здравствуйте, Иван. Это Нелли. Нелли Долматова, — нерешительно, почти стеснённо произнесла она.

— А-а, Нелли! — Голос тут же оживился. — Всё-таки позвонили. Очень рад.

— Вы приглашали меня составить вам компанию. Кажется, вы собирались посетить могилу Вани Бунина. Надеюсь, приглашение ещё в силе?

— Конечно! Буду рад видеть вас и Веру.

— К сожалению, её телефон не отвечает. Но я буду не одна. — Иван ничего не ответил, и она продолжила: — Мои дети очень хотели с вами познакомиться. Вы не против, если мы присоединимся к вам все втроём? Просто, понимаете, мне не с кем их оставить, а они так просились поехать со мной.

— Отлично! Буду рад познакомиться с племянниками, — без колебаний ответил Иван.

Она облегчённо выдохнула.

— Тогда скажите куда подъехать. Мы готовы хоть сейчас.

— В этом нет необходимости. Мой водитель заберёт вас в любой точке города. Диктуйте адрес.

Всё разрешилось само собой. И чего она так волновалась при разговоре с ним? Вроде ничего особенного, человек как человек. Но нет, она всё ещё не могла почувствовать себя с ним наравне. Статус делового человека из-за границы ни в какое сравнение не шёл со статусом нищей уборщицы. И вряд ли она когда-нибудь почувствует себя в одной тарелке с такими как он. Нет, было слишком поздно. Ей уже не двадцать лет. За плечами оставался огромный горький опыт житейских разочарований, который навсегда отпечатался в её голове, словно клеймо неудачницы, поставленное на самом видном месте. И с этим ей предстояло жить. И надо было как-то с этим справляться.

25 глава. Могила Вани Бунина

Они сели все втроём в остановившийся у самого входа автомобиль. Нелли чувствовала себя в нём вполне комфортно. Дети же с блеском в глазах молча глядели на внутреннее убранство престижного люксового авто, боясь к чему-то прикоснуться. Светлый салон сиял во всей своей красе. Ни пылинки, ни пятнышка. Никогда ещё раньше им не приходилось ехать в таких роскошных апартаментах, иначе и не скажешь.

Мерседес довольно быстро доставил их к месту назначения. Это тоже была гостиница, только намного круче той, в которой жили они. Район Москва-Сити пестрил изобилием деловых высоток. Тут было самое крутое место в столице, бывать в котором им раньше не доводилось. Сначала они не поняли куда их привёз водитель, но небоскрёбы за окном развеяли все их сомнения.

Внезапно кто-то открыл дверцу. На улице стоял высокий статный мужчина в строгом деловом костюме и зализанной причёской. Он приветливо смотрел на них, а они на него.

— Вот вы и здесь! — улыбался во все зубы человек.

— Вы дядя Иван, верно? — спросил Семён, с прищуром поглядывая на него.

— Верно. А ты, я полагаю, Семён.

Мальчик протянул руку.

— Так точно! Рад знакомству, — по-детски весело сказал он.

Иван пожал руку.

— Я сяду спереди, если вы не против.

— Конечно, Иван. Это ваша машина, — пожала плечами Нелли.

И тут он застыл в восхищении. Он не мог поверить в то, что та самая женщина, которую он вчера подвозил до дома, и эта знатная особа, была его сводная сестра. Преображение налицо. Вчера это был маленький затюканный воробышек с подбитым крылышком, который до нитки промок под проливным дождём. Сегодня же на него смотрела совершенно незнакомая женщина, нет, даже девушка, настолько красивая и совершенная, что он не сразу признал в ней того самого вчерашнего воробышка. От Нелли нельзя было оторвать глаз. Оказывается, и с её лицом, и с фигурой всё было в порядке. Оказывается, она была та ещё красотка.

— Вот так сюрприз, — не смог сдержаться он, с восхищением разглядывая её с ног до головы. — Вам очень идёт это платье. А причёска вообще нечто сакральное. Я поражён.

— Бросьте, Иван. Просто с утра посетила парикмахерскую, — скромно отмахнулась Нелли.

— Скорее стилиста, — подхватил он, всё ещё не в силах от неё оторваться.

— Садитесь уже. Не стойте, — вконец смутилась она.

Он последовал её примеру.

— Всё. Поехали, — сказал водителю.

Тот тут же нажал на газ.

***

Въезд на кладбище был перекрыт раздвижными металлическими воротами, но как только машина к ним подъехала, кто-то невидимый нажал на кнопку, пропуская их внутрь. Бесхозных могилок тут было несколько тысяч. Покорёженные кресты, сделанные на раз-два. Земля была присыпана так, чтобы искусственно созданный бугорок на месте могилок вскоре размылся после парочки дождей. Нигде ни цветов, ни венков. Вокруг только уныние и разруха. Да и кто будет следить за кладбищем, на которое свозили трупы бездомных со свей Москвы?

Дети безмолвно следили за скорбным пейзажем за окном. Пока машина медленно катилась по грунтовой дороге, они не произнесли ни слова. В салоне повисла гробовая тишина.

— Надо бы понять куда ехать, — неожиданно подала голос Нелли. — Здесь столько могил, что можно без проблем заблудиться.

— Не беспокойтесь. Кажется, я вижу то место, куда нам надо.

Она подалась вперёд, вглядываясь через водительское плечо в лобовое стекло. Через секунду она поняла о чём говорил Иван. Среди тысяч одинаковых могил, принадлежавших безымянным мертвецам, стоял огромный монумент, или памятник, выделявшийся в этой серой однородной массе. У неё не было никаких сомнений в том, кому мог принадлежать сей монумент. Сомнения окончательно развеялись когда машина завернула в его сторону. Невероятно!

— Неужели это то, о чём я думаю? — удивлённо произнесла Нелли, рассматривая высокую гранитную плиту, увеличивающуюся в размерах по мере их приближения.

Это была не просто полноценная могила, а настоящий погребальный монумент, похожий на те, какие ставили криминальным авторитетам в суровые девяностые. Всё убранство было ограждено позолоченной чугунной оградой. Внутри отшлифованные пласты каменной плитки приятно играли на полуденном солнце. Гранитные вазоны были заполнены искусственными цветами, лепестки которых ещё не успели потерять цвет, что свидетельствовало о регулярном обновлении. На самой памятной плите, которая, кстати, была в человеческий рост, красовался образ маленького мальчика в клетчатых шортах, приветливо улыбавшегося смотревшим на него зевакам. Нелли попыталась вспомнить был ли образ похож на самого Ваню Бунина, но схожего нашла мало. Скорее всего рисовали не по фотографии.

— «Убереги его душу от мучений воздыхателей», — вслух прочитал надпись на монументе Семён, глядя на громадину снизу вверх. И заключил: — Странная надпись.

Они вчетвером стояли около ограды, рассматривая необычную погребальную конструкцию. Каждый был предан своим мыслям. А подумать было о чём. С детьми всё понятно. Они с наивным любопытством смотрели на окружавший их пейзаж, словно туристы в музее. Нелли же вспоминала драматичные дни своего детства, которые были связаны с этим бедным мальчиком, усопшим в их доме. Мысленно проклинала отца, искренне считая его главным виновником всех бед, последовавших за этим страшным событием. Она как ни пыталась, всё же не могла понять его мотивов. За что он так с ними?

У американского господина на этот счёт было иное мнение. Он как раз-таки прекрасно понимал приёмного родителя. Нет, он вовсе не принимал его взглядов, но понимал их как никто другой. Ведь не зря именно ему выпала роль палача и прокурора на российском ток-шоу, которое смогло воплотить в жизнь смелые фантазии парализованного старика, задумавшего одновременно проучить и вознаградить родных детей. То, чего так и не осмелился воплотить в жизнь Виктор Долматов, пришлось сделать Ивану. Да, неприятно. Да, сурово. Но он это сделал, за что и сам был щедро поощрён.

— Дети, пойдите погуляйте, — попросила Нелли видя, что они начинали скучать.

Те возражать не стали. Через мгновение они уже бегали где-то среди трухлявых крестов, резвясь будто находились не на кладбище, а в своём родном дворе. Оставшись, наконец, с ним наедине, Нелли решила не откладывать разговор.

— Мы всегда считали отца предателем, бросившего нас в самый трудный момент, — начала она издалека. — Вся наша жизнь, весь её уклад рухнул в один момент. Семья разбилась вдребезги на мелкие осколки, которые мы так и не сумели собрать. И всё из-за него.

Иван молчал, не решаясь потревожить её эмоциональный выплеск.

– Вот сейчас стою я здесь, в месте о котором даже ничего не подозревала. Стою и смотрю на ухоженную могилу маленького мальчика, о которой он позаботился лучше, чем о своих собственных детях. Я не вижу справедливости. Мне обидно. За что он так с нами, Иван? Если вам есть что рассказать, прошу, не молчите. Если вы не скажете, это обстоятельство будет терзать меня до конца моих дней.

Мужчина задумался. В её голосе звучала горечь, терпеть которую было невыносимо тяжело. Но она действительно имела право знать. Вопрос в том, сможет ли она принять его ответ, ибо он ей вряд ли понравится.

— Всё дело в письмах. Он их прочитал. Их содержимое перевернуло всё, что только можно было перевернуть в его душе.

— Ради бога, не томите, — жалобно взмолилась Нелли. — Что ещё за письма, Иван?

— Письма, которые писал ему Ваня после того, как он ушёл из семьи.

— Ваня писал письма?

Она уже совсем ничего не понимала. Этот человек говорил о вещах, о которых она не имела ни малейшего представления.

— Думал, вы знаете, — сокрушённо произнёс Иван. — Мальчик писал обо всём, что происходило в вашем доме после его ухода. О том, как издевался над ним Вадим. О том, как вы его поддерживали. Да, именно вы, Нелли. Вы вместе со своим братом гнобили мальчика, издевались над ним, морили голодом. Всё это он описывал в мельчайших подробностях, а письма отсылал на почтовый адрес, в котором проживал отец. Но он их не читал. Пьяный загул длительностью в несколько месяцев отрезал его от внешнего мира. А когда он, наконец, пришёл в себя, то было уже поздно.

— Я ничего не понимаю. — Её голос испуганно задрожал.

— Выйдя из запоя он прочитал все письма разом, и ужаснулся. Он бросился спасать мальчугана от своих родных детей, но было уже поздно. Мальчик неожиданно погиб. Ваша мать уже была арестована, а вы отправлены в детский дом. Убитый горем, он снова впал в пьянство, из которого его вытаскивал старый друг. Он и организовал эмиграцию в Штаты. Так всё и было.

— Так вот почему…

— Поэтому он вас и проклял, — не дал ей закончить Иван.

На лице Нелли выступили слёзы. Она поспешила их убрать, чтобы не повредить макияж.

— Какого чёрта, я вас спрашиваю?! Всё было не так. Это выдумки маленького мальчика. Я не знаю, чего он там понавыдумывал, только всё это ложь.

— Неужели?

— Да, именно так! — чуть вскрикнула Нелли. — Я никогда над ним не издевалась. Вадим, да, может быть. Но это не точно. Скорее всего Ваня был так раздосадован исчезновением отца, что от обиды стал выдумывать некоторые моменты в надежде на то, что тот его заберёт к себе. Об этом вы не подумали?

— Но мальчик умер, — резко оборвал Иван.

Повисла мучительная тишина. Лишь весёлые крики детей нарушали покой этого умиротворённого места.

— Да, так, — с трудом вымолвила Нелли. — Только для меня это такая же загадка, как и для вас.

— Для меня нет никакой загадки. Всё и так понятно, — заключил мужчина, по привычке скрестив на груди руки.

— Какие поспешные выводы! Что ж вы не обмолвились об этом на передаче?

— Пожалел вас.

— Неужели?

Она яростно сжала кулаки, глядя на его отрешённое лицо. Вчерашняя симпатия сменилась сокрушительным разочарованием. Он казался неприступным, но всё же был чертовски красив. Чёрт, чём я думаю? — встревоженно пронеслось в её голове.

— Что было, то было. Я не хочу больше копаться в вашем белье, — грубо произнёс он.

Какой наглец!

— Странно это слышать после того, как вы заставили нас пройти через жернова передачи, — с вызовом в голосе сказала она.

— У меня не было выбора. Я же говорил, мне было поставлено такое же условие, как и вам. В результате все получили своё. Все должны быть довольны. Надеюсь, я ответил на ваш вопрос.

— Странный получился разговор.

— Хотите чего-то ещё?

— Да, уехать отсюда.

— Но вы не спросили, что мы тут делаем.

— И что же?

— Отвечаем на ваши вопросы. Только и всего.

— По-вашему я идиотка?

— Нет. Просто мне было интересно как вы отреагируете на мои ответы.

Нелли была в ярости, но изо всех сил сдерживала себя. Теперь он не казался ей таким привлекательным, нежели парой минут ранее. Она не могла понять, издевался ли он над ней, или же продолжал вести игру, придуманную отцом. По крайней мере становилось ясно, что она здесь вовсе не по своей воле, а, скорей всего, по его задумке. Если так, то складывалось впечатление, что ежели в стенах останкинской телебашни ток-шоу и закончилось, то в голове у этого человека оно во всю продолжалось. И осознание этого давило на неё со всех сторон.

— Что с вами? — услышала она голос человека, который своим поведением разрывал её на части.

— Я хочу отсюда уехать. Мне не хорошо.

— Тогда у меня к вам тоже есть парочка вопросов, — неожиданно сказал он.

— Я готова на них ответить, но только по пути домой.

— Хорошо, — согласился Иван. — Не буду вас больше мучить. Мы уезжаем.

26 глава. Обед с братом

Путь домой оказался не таким радужным, каким был приезд. Обратная дорога тянулась мучительно долго. Оба сидели молча, избегая взглядов друг друга. Он отрешённо смотрел вперёд в лобовое стекло, а она на детей, которые во всю резвились, не замечая изменившейся обстановки. Похоже, посещение могилы Вани Бунина не пошло ей на пользу. Напротив, ей в очередной раз пришлось оправдываться.

Как только они съехали с МКАДа, тут же упёрлись в пробку. Машина продвигалась так медленно, что проще было двигаться пешком.

— Похоже, это надолго, — произнёс водитель, обращаясь к Ивану.

Тот никак не отреагировал.

— Если вы подвезёте нас поближе к метро, то мы выйдем, — сказала Нелли то ли водителю, то ли сводному брату.

— Кажется, у вас были ко мне вопросы, — вспомнил Иван.

— Ерунда. Хотела узнать об отце, но уже не уверена надо ли мне это.

— На вашем месте мне было бы интересно.

Дети слишком сильно расшумелись, и Нелли пришлось сделать замечание. Когда они ненадолго притихли, она всё же спросила:

— Ну и как он там жил? Боже, я даже не знаю, чего именно спросить. — В её голосе звучала досада.

— Ничего. Всё нормально, — с пониманием произнёс мужчина, слегка повернув в её сторону голову. — Я не знаю каким именно он был отцом здесь в России, но точно могу сказать каким он был там, воспитывая меня.

— Ну? И каким же?

— Никаким. Всем занималась мать, его жена. Это её игрушкой я был. А в его лапы попал спустя время, сразу после окончания колледжа. Он никогда не относился ко мне как к сыну. Скорее, как к приемнику. Так что не думаю, что вы многое потеряли, не имея такого отца.

— Но вы-то хоть получили достойное образование. А мы вообще ничего.

— Не считая шести миллионов, — заметил он.

— Ну, знаете, когда половина жизни позади, то это мало утешает. Шрамы на наших судьбах невозможно так просто затянуть.

— Мне жаль.

Жаль. Как же, — с грустью подумала Нелли, глядя на его гладко выбритую щёку. Никто и никогда их не жалел. Так с чего вдруг это делал он? Притворяется? Тоже не понятно зачем.

— На самом деле я не одобряю его действий, — неожиданно сказал он, всё ещё не глядя на неё. — Заставить пройти своих детей через такое. А ведь я, как-никак, получается, стал его пособником. Просто знайте, это был не мой выбор.

— Тогда почему не отговорили его?

— Я же сказал, мы не были особо близки. А за свои услуги я получил весь его бизнес, что можно расценивать как полноценную сделку.

— Сделку с дьяволом, — не сдержалась Нелли.

Тут он впервые оглянулся. Их взгляды встретились. Но на этот раз они смотрели друг на друга не так как в студии, не с ненавистью, а как-то по-иному. Теперь уже он не походил на того циничного господина, явившегося из ниоткуда чтобы их уничтожить. Теперь это был человек, сострадавший её горю и тем обстоятельствам, какие побудили их пережить всё это.

— Я чувствую себя виноватым. Мне это неприятно ровно, как и всем вам.

— Какое вам теперь до нас дело? По сути, вы нам никто. Можно просто уехать обратно.

— Знаю. Только мне некуда торопиться.

— Вы нам уже ничем не поможете, — с горечью заключила она. — Теперь своей семьёй займусь я, если ещё не слишком поздно, конечно. Вы видели Веру. Понимаете, что с ней не всё в порядке. А ведь это следствие травмы, полученной в детстве. Боюсь, я её слишком далеко от себя отпустила. Вот и сейчас она не берёт трубку. Надо её найти.

Иван сделал задумчивый вид. Затем щёлкнул пальцем и сказал:

— Я найду её. Дайте немного времени.

— Но как? Вы тут никого не знаете.

— Просто доверьтесь мне. Нужно немного времени.

— Ну ладно, – пожала плечами Нелли, удивлённая его внезапным порывом.

Мужчина достал из внутреннего кармана пиджака телефон. Найдя нужный номер, приложил к уху.

— Да, это Иван Долматов… Именно… Да, нужна помощь… Найти человека… Вера Викторовна Долматова… Да, та самая… Хорошо. Жду. — И спрятал мобильник обратно.

— С кем вы говорили? — с интересом спросила Нелли.

— С человеком, который имеет большие связи в силовых структурах, — беспристрастно ответил Иван. — Если едешь в незнакомую страну, то обязательно обзаведись такими знакомыми. А как, вы думаете, я всё тут устроил? И этот памятник, и ток-шоу, и с нотариусом договорился. Везде нужны связи.

— Я поражена, — выдохнула она, по-новому открыв для себя этого человека.

— Не волнуйтесь, Нелли. Скоро её найдут, — заверил Иван. — А пока можно перекусить. Дети, есть хотите?

— Да, — тут же отозвался Семён.

— Хотим, — повторила Настя.

Почему-то Нелли не возражала. Ей всё больше и больше импонировал этот мужчина, выдававший себя за сводного брата. Конечно, в нём была масса противоречий, которые она не могла раскусить. Но ведь они только начинали друг друга узнавать. Даже если вдруг она почувствует себя с ним не в своей тарелке, то всегда может уйти. Теперь это больше не было проблемой. С золотой банковской картой она могла позволить себе всё, что пожелает, ибо всякая зависимость от кого-либо теперь отсутствовала напрочь.

Дорожный затор постепенно рассеялся. Машина двинулась дальше, набрав привычную для московских улиц скорость. Они ещё долго о чём-то говорили. Вспоминали детство. Каждый своё, конечно же. И отца, каким его запомнили. А запомнили они разного Виктора Долматова, несмотря на то, что это был один и тот же человек. Так за неспешными разговорами они не заметили, как оказались в самом сердце столицы. Москва-Сити блистала своими небоскрёбами. Дети не отрывались от окон, наблюдая за зеркальными высотками.

Иван повёл их не просто в кафе, а в одно из самых высотных зданий района, где на 59-ом этаже находился самый респектабельный ресторан с панорамными окнами. Такого зрелища они не видели никогда. Казалось, вся Москва простиралась у них перед глазами. Дети заворожённо смотрели сквозь толстенные стёкла, глядя на свой город с высоты птичьего полёта.

Мужчина галантно отодвинул перед дамой стул.

— Пусть порадуются, — сказал он, приглашая её за стол. — А пока мы можем чего-нибудь заказать.

Нелли чувствовала себя неуютно, присаживаясь с его помощью на предложенное место. Ещё никто ни разу в жизни не вёл себя с ней таким образом. Она попросту растерялась. Иван присел напротив неё, взял со стола меню и раскрыл перед собой словно книгу. Бегло пробежав глазами по списку блюд, отметил про себя парочку.

— Вина? — учтиво предложил подоспевший официант, бережно держа в руках бутылку белого.

Нелли настороженно посмотрела на Ивана. Тот согласно кивнул, после чего их бокалы мгновенно наполнились.

— Уже решили, что будете заказывать?

— Решим через минуту. Подойдите попозже.

Официант исчез так же незаметно, как появился. Нелли взяла бокал первой.

— За что будем пить? — то ли от волнения, то ли просто так спросила она.

Внешне она казалась спокойной, но на самом деле в груди бушевал ураган. Вся эта цивильная обстановка действовала для неё слишком напряжно. Не то, чтобы она никогда себе не представляла, каково это обедать в подобном месте, но представлять и быть тут на самом деле, было большой разницей. Находясь здесь, среди ухоженных господ, она думала лишь о том, как ей тут было некомфортно. Но посмотрев в сторону детей, она смогла себя усмирить, поскольку редко видела их в таком праздничном настроении.

— За судьбу, — произнёс он, внезапно прервав её мысли.

— За судьбу? — переспросила Нелли.

— Да. В студии вы сказали, что если человек не родился под счастливой звездой, то никогда ему не видать счастья. До сих пор так думаете?

— Я не знаю, — задумчиво протянула она. — Не уверена, что я родилась под счастливой звездой. Как-то до меня ещё не дошло. Наверно, осознание придёт потом.

— На всё требуется время, — согласился он, поднося бокал к губам.

Он сделал маленький глоток, затем вернул вино на место. Она с интересом наблюдала за ним. В её обществе было не принято так сдержанно пить спиртное. Если бы на его месте был Михаил, то осушил бы полбутылки глазом не моргнув. Вот тут-то она себя и поймала на мысли о том, что и впрямь была гостьей в каком-то параллельном мире, о котором знала лишь понаслышке. Она попыталась следом за ним отпить немного вина, но машинально сделала несколько глотков. Чёрт! Что он обо мне подумает? — тут же осеклась Нелли, убирая бокал подальше от себя.

Через секунду за стол уселись Семён и Настя. Весёлые и счастливые, что вызвало на её лице самопроизвольную улыбку.

— Дети, ведите себя смирно. Что о вас подумают люди? — сделала замечание Нелли, исказив наигранно строгий голос.

Не без помощи Ивана они сделали заказ. Многие блюда из меню им ни о чём не говорили, поэтому с его помощью они постарались разобраться в новых для себя названиях. Салаты принесли почти сразу. Горячее чуть попозже. Все ели с таким аппетитом, будто обедали последний раз в своей жизни. Даже Иван уплетал своё блюдо из фуагры с овощами так старательно, словно соревновался с племянниками кто быстрее опустошит свои тарелки.

Нелли смотрела за ними с таким упоением, что хотелось остановить время, дабы подольше насладиться безмятежными минутами. Если бы она наблюдала за ними со стороны, то непременно решила бы, что за столом собралась настоящая семья. Иван вписывался в их состав так гармонично, что без радости наблюдать за ними было нельзя. В какой-то момент она представила себя на месте его жены. Интересно. Могло ли это быть на самом деле? Нет, вряд ли. Слишком идеальная картинка получается, а в жизни ничего не бывает идеально. Только в кино.

В то же время они весело резвились за столом, словно были знакомы всю жизнь. Она мучительно всматривалась в его мужественное лицо, пытаясь понять каким он был человеком в настоящей жизни, жизни за океаном. Может, там у него была своя семья. Это объясняло, как быстро он находил подход к детям. Надо бы его об этом спросить, но только так, как бы невзначай. Зачем ей это было нужно она и сама не знала. Просто хотелось узнать.

— Сколько у вас детей? — неожиданно для самой себя спросила Нелли.

А что, разве не могла сводная сестра справиться о его семейном положении?

— С чего вы взяли, что у меня есть дети? — Он удивлённо вскинул брови.

— А разве нет? — продолжала сверлить его глазами Нелли.

— Надеюсь, когда-нибудь будут.

Ну нет, так просто он от меня не отделается, — не унималась Нелли, по-прежнему испепеляя его огненным взглядом. Кажется, он почувствовал на себе её пристальный взор. Не стал отворачиваться. Посмотрел в ответ. Чёрт! Теперь уже ей стало не по себе. Но отступать было нельзя.

— Жена? Подруга?

— Кот. Только кот.

Это вызвало у неё улыбку. Дети тоже засмеялись. Улыбнулся и Иван.

— Кто хочет мороженое?

Дети радостно закричали. Он поднял руку вверх, подзывая официанта. Тот появился почти сразу.

— Какое мороженое у вас самое вкусное?

— О, у нас отличный выбор мороженого, — засуетился тот, разворачивая перед ними меню в разделе «Десерты».

Пока все были заняты выбором сладкого, Нелли решила в очередной раз набрать Вере. Телефон по-прежнему не отвечал. Она с досадой спрятала мобильник в сумочку. Затем, немного подумав, снова достала. На этот раз набрала Вадиму. На пятом гудке он вдруг ответил.

— Алло, — услышала она голос брата.

Сначала она растерялась, но тут же постаралась взять себя в руки.

— Алло, Вадим. Слава богу, я до тебя дозвонилась. Ты как сквозь землю провалился. Где ты, братец? Почему не отвечаешь?

— Господи, Нелли, что за дурацкие вопросы? Наконец-то я живу. Живу, понимаешь?

Ей показалось, что он был пьян, но это не точно.

— Я лишь хотела узнать, всё ли с тобой хорошо. Ты где вообще?

— Лучше тебе не знать, сестрёнка, — смеясь, ответил Вадим. Но тут же добавил: — Отдыхаю.

— Я за тебя волнуюсь. Вера вот тоже не подходит к телефону. Я пытаюсь её найти, — встревоженно сказала она.

— Послушай, сестрёнка, вот что я тебе скажу: вся эта история с деньгами здорово нас растормошила. Мы все пережили стресс, поэтому имеем право как следует расслабиться. Да, я вчера напился. И ещё сегодня немного добавил. Но в отличие от других дней, теперь я могу себе это позволить. А знаешь, что самое интересное? Мне больше не лезет. Вот хочу нажраться, а не могу. Не интересно стало. Представляешь?

— Даже не знаю, что сказать.

— А ничего не говори. Дай нам время вытряхнуть из себя всю дурь. И Вере тоже это надо. Как только мы придём в себя, объявимся. И тебе не мешало бы оторваться. Отпусти себя, Нелли. Сбрось, как говорится, тяжёлые оковы.

Господи, что он несёт? — подумала про себя Нелли. Оставалось надеяться на то, что он не перекинется с алкоголя на наркоту. А ведь он мог. Она слишком хорошо знала своего брата, чтобы допустить такое. — Боже, упаси его от самого себя.

— Ладно. Рада, что с тобой всё в порядке. Позвони как оклемаешься.

— Лады, — вяло ответил он, и отключился.

Иван не стал спрашивать её о Вадиме. Он вообще не хотел больше о нём думать. Мысль о том, что он являлся убийцей Вани Бунина, до сих пор не была развеяна. В том, что он внезапно прекратил нападки на него в студии ток-шоу, надо было благодарить эту самую женщину, появившуюся из-за кулис с явным намерением защитить нерадивого брата. Именно с её появлением он перестал думать о мести, которую просил осуществить его отец. Именно она остановила в его груди азарт расправы. Именно её глаза, с таким вызовом смотревшие на него, подавили в нём всякое желание продолжать шоу. А сейчас спустя сутки она сидела с ним за одним столом вместе со своими детьми, будто и не было никакого конфликта. Странно всё это.

Такого вкусного мороженого никто из детей раньше не пробовал. Это было просто восхитительно. Наевшись до отвала, они с грустью покидали высотный ресторан, напоследок заглянув в те самые панорамные окна, ради которых люди не ленились сюда забираться.

Но на этом их путешествие не окончилось. Выйдя из здания, Иван предложил им всем вместе посетить центральный парк. Это был контрольный выстрел в голову. Дети были этому так рады, что мать просто не имела права им отказать. И Иван, казалось, радовался не меньше их. Нелли же была поражена его причудами, но смолчала, не решившись нарушить возникшую идиллию. Она подумала, что, возможно, таким образом он устроил сам себе каникулы. Да ещё и бедные родственники подвернулись. Впрочем, теперь уж не такие бедные.

27 глава. Парк Горького

Они отправились прямиком в парк Горького, куда она раньше никак не могла себе позволить отвести детей. А ведь это был целый мир детского упоения с каруселями и различными головокружительными аттракционами. Повсюду мелькали разноцветные воздушные шары, мягкие игрушки, сладкая вата и попкорн. Передвижные ларьки с мороженым были на каждом углу, завлекая любителей сладкого красочными картинками на своих бортах. Атмосфера радости царила в этом месте, месте, которым грезил каждый столичный ребёнок.

У Семёна и Насти разбегались глаза от многочисленных игрищ, которые предлагались ото всюду, куда бы они не повернули головы. Тут тебе и беспроигрышные лотереи, и метание дротиков, и множество других развлечений для всех возрастов. Толпы подростков сновали с размалёванными лицами, спеша прокатиться на очередном аттракционе. Какой-то мальчик ревел стоя у тира, умоляя родителей дать ему возможность попробовать себя в стрельбе. Молодые мамочки с колясками стояли в очереди за прохладительными напитками, прикрывая от солнца лица младенцев, поправляя над их маленькими головками матерчатые козырьки. Где-то вдали играл живой оркестр, лаская слух гостей парка. Вокруг царила радостная суета.

Увлечённые атмосферой безудержного веселья, дети и взрослые неспешно прохаживались по набитому людьми парку, наслаждаясь счастливыми мгновениями безмятежности. Сейчас они не думали ни о чём, кроме как о возможности хорошенько развлечься. Причём думали об этом все, включая Нелли и Ивана. Она старалась с головой окунуться в детство, когда в последний раз была здесь вместе с мамой, папой, братом и младшей сестрой. Тогда ещё крепкое семейство Долматовых имело традицию каждое воскресенье наведываться на карусели. Ивану же было просто любопытно почувствовать себя в новом месте и новом качестве. Теперь он не был заморским бизнесменом с кучей предприятий в своём управлении. Сейчас он с интересом вливался в что-то для себя новое, ранее неизвестное, что манило и одновременно подталкивало его вперёд.

Дети просились на колесо обозрения. Это был один из тех аттракционов, где можно было прокатиться всем вместе, и они пошли. Пока служащий парка пропускал их внутрь закрытой кабины маленькая Настя машинально взяла Ивана за руку. Было ли это продиктовано страхом высоты, либо же чем-то другим, было не ясно, но данное обстоятельство не ускользнуло от взора матери.

— Настенька, не хватай дядю Ивана, а то он подумает, что ты трусиха, — улыбаясь, произнесла Нелли.

— Не беда. Я и сам в детстве не мог вынести большие высоты, — улыбнулся ей в ответ мужчина, усаживаясь напротив неё.

Служащий закрыл за ними прозрачную дверь, и через мгновение они стали медленно набирать высоту. Сначала внизу оказались головы посторонних зевак, затем крыши летних кафе, а после и вовсе верхушки деревьев. Семён с интересом прилип к стеклянной стенке, неотрывно следя за открывающимся городом. Настя же не решалась смотреть вниз. Она смирно сидела рядом с Иваном, вцепившись в его могучую ладонь.

— Смотри, Настя. Смотри как высоко. Ну же! Всё пропустишь, — радостно восклицал брат, подзывая сестру к себе.

Но та продолжала вжиматься в сиденье, игнорируя попытки Семёна растормошить её.

— Необычайный вид, — сказала Нелли, с восхищением вглядываясь в бескрайние просторы мегаполиса.

— Да. Мне раньше уже приходилось бывать на колесе обозрения, — отозвался Иван. — Каждый раз испытываю одно и то же чувство. Этот ни с чем не сравнить.

— Ну, там у вас в Америке, небось, есть колёса и побольше.

— Не скажите, Нелли. Поджилки трясутся так, будто выше я в своей жизни не забирался.

Семён перебежал от одной стеклянной стены к другой. Кабина слегка качнулась.

— Семён, прошу тебя, сядь рядом со мной, — настоятельно попросила мать. — Если ты не хочешь, чтобы я потеряла сознание, сделай о чём прошу.

Мальчик недовольно опустился рядом с ней.

— А правда, что в Америке можно курить наркотики? — неожиданно спросил он в лоб глядя на Ивана.

Тот слегка растерялся.

— Ну, не то, чтобы можно. Наркотики, знаешь ли, штука очень опасная. Но в некоторых штатах вроде бы разрешено использовать марихуану в ограниченных количествах в медицинских целях, но только строго по рецепту врача.

— В смысле? Марихуану продают в аптеке, что ли? Вы серьёзно? —не поверил мальчуган.

— Я точно не могу сказать где именно её продают, но если представить, что рецепт выписывает врач, то можно предположить вполне логично, что да, именно в аптеке.

— С ума сойти!

— Ещё вопросы? Давайте, не стесняйтесь. Вот уеду обратно, пожалеете, что не спрашивали ни о чём.

Тут подняла руку Нелли, подыгрывая их шуточному разговору.

— Я хочу спросить. Можно?

— Да, мисс, — сверкнул глазами Иван.

— Вы, случайно, не на Брайтон-Бич живёте?

Он бессильно взмахнул руками.

— Вот так всегда. Если русский, то обязательно Брайтон-Бич. Нет, мисс. Я там даже ни разу не был.

— Но вы так хорошо говорите по-русски. Акцент вообще не ощущается. У вас обязательно должно быть там русское окружение. Или, может, никакой вы не американец. — Нелли всерьёз посмотрела на него.

Он рассмеялся. Через секунду улыбка проступила и на её лице.

— А почему вы обращаетесь друг к другу на вы? — прямо в точку задала свой вопрос Настя. — Разве у вас не один папа?

Нелли слегка смутилась. Иван же, напротив, подмигнул девочке.

— Это очень хорошее замечание, маленькая леди, — сказал ей мужчина. — Предлагаю перейти на ты, если никто не против.

— По правде говоря, я и сама хотела предложить. Мы ведь и правда не чужие. Какие-никакие, а родственники, — продолжала улыбаться ему Нелли.

Он протянул ей руку. Она пожала.

— Рад, что мы, наконец, нашли общий язык. Признаюсь, даже не думал навязаться тебе в друзья. Но было бы глупо не попытаться.

— Осталось только остальных подтянуть.

— О, это будет весьма проблематично. Особенно с Вадимом.

— Ну а что с ним не так? — не поняла Нелли. — Давай встретимся, поговорим, объясним ему всё. Он поймёт. Точно говорю, поймёт. По крайней мере каждый из нас сыграл роль, которую играть не хотел. И ты тоже не исключение. Что было, то было. Оставим прошлое позади.

Нет, это говорили её глаза, а не сама Нелли. Она так искренне на него смотрела, что мужчине стало на секунду не по себе. В тот момент было ощущение, будто они знакомы сотню лет, а не каких-то жалких пару дней. И этот шустрый мальчуган, с интересом глядевший в небо, и та маленькая девочка, державшая его за руку. Никто из них не чувствовал его чужим. Осознавая создавшуюся в эти минуты между ними связь, Иван по-прежнему не мог поверить в то, что не улетел утром в Штаты. Но что его заставило остановиться? Неужели всему виной эти прекрасные глубокие глаза, так по живому смотревшие ему прямо в душу. А ведь он даже не надеялся, что она откликнется на его предложение. Нет, не надеялся, но всё же сдал билет. А после позвонила она.

— Если у каждого из вас будет желание наладить со мной связь, я буду не против, — задумчиво произнёс он. — Но окажись на вашем месте я, то вряд ли бы у меня появились такие мысли. И это логично. Странно лишь то, почему ты сейчас со мной.

— Ну, может не я рядом с тобой, а ты возник около меня и моих детей. Может, всё это только твоё желание, которое я, просто-напросто, поддержала.

Он задумался ещё сильнее.

— Да, может быть.

— Это плохо?

— Нет, что ты? Это замечательно.

— Тогда давай забудем вчерашний день как страшный сон, — решительно предложила Нелли. — Сейчас я не настроена на налаживание отношений с Вадимом и Верой. Сейчас до них не достучаться. Пусть делают что хотят. Пусть тратят свои деньги, пусть напьются, оторвутся по полной программе. Иван, может, им сейчас это нужно как никогда. Да и чёрт с ними! А вот когда наиграются, когда им надоест, тогда уже можно будет снова сесть за стол переговоров на семейном совете. По-моему, отличный план.

— Лучше не скажешь, — поддержал мужчина. — А сейчас позволь мне на какое-то время стать твоей семьёй. Ненадолго. Хотя бы на этот день.

Теперь она смотрела на него не с интересом, а с вызовом.

— Тебе-то это зачем?

— Просто чувствую, что мне это нужно.

— Потянуло к русским корням?

Нет, к тебе, — подумал он, но промолчал.

Нелли с подозрением глянула на сводного брата, так рьяно проявившего к ней интерес. Ей показалось, что всё это как-то неестественно, как-то странно, ведь никто раньше не старался с ней сблизиться. Всегда она шла на контакт первой. И в случае с Михаилом, когда ещё его не утащил в свои объятия зелёный змей, и в случае с остальными мужчинами. Она всегда тяготела к плохим парням, ища в них защиту, которой была обделена в детстве. Такое отношение к жизни всегда имело за собой негативные последствия.

В случае же с Иваном она не чувствовала потребность в мужском плече. Скорее она его опасалась, немного побаивалась, однако шла навстречу. Да, действительно, он к себе притягивал. Это читалось в его глазах, уверенной осанке и разговорах. Тем более было странно оказаться в компании с ним в парке вместе с детьми спустя всего лишь сутки после съёмок передачи. После всего что она успела там пережить она по-прежнему испытывала к мужчине смешанные чувства тревоги и интереса. Смесь переживаний не давала ей до конца раскрыться.

Казалось, он прочитал её тревогу.

— Смотрите! Другая кабина! — весело воскликнул Семён, вскакивая с сиденья и таращась в сторону соседней люльки, внутри которой компания из двух взрослых и двоих детей о чём-то оживлённо переговаривалась, махая им руками. — Они нам машут! Смотрите!

Следом вскочила Настя. Встав рядом с братом, она упёрлась носом в стеклянную перегородку. Иван и Нелли слегка приподнялись, глядя в сторону другой семьи.

— Наверное, они нас приветствуют, — предположила Нелли, растерянно посмотрев сквозь толстые стёкла кабины.

— Тут так заведено? — спросил он.

— Не знаю.

— Тогда давайте мы тоже помашем.

— Да! — хором воскликнули дети, приветливо помахав им в ответ.

Иван последовал их примеру. Нелли тоже. Все тотчас же рассмеялись. Семья из соседней кабины была похожа на них: отец и мать, старший сын и младшая дочь. Все они улыбались им, как бы говоря: Привет, мы такие же как вы, и нам тут на высоте тоже немного стрёмно. Изрядно повеселившись, все вернулись на свои места. На лицах ещё долго не сходили довольные улыбки.

— Видимо, решили будто мы семья, — сказала Нелли.

— А мы и есть семья, — недоумённо возразил Иван. — Разве нет?

— Я имела ввиду муж и жена.

— Муж и жена. Ха-ха, — захихикала Настя.

Взрослые снова переглянулись. Ни он, ни она не смогли сдержать улыбок. В душе она нисколько не возражала против того, чтобы окружающие так думали. Мужчина он видный, красавец. Таких рядом с ней отродясь не водилось. Могла ли она хоть раз почувствовать себя настоящей матерью своих детей? Не той, которая вечно куда-то спешит. Не той, которая жалеет купить детям сладости, потому что в кошельке пусто. Она хотела ощутить себя женщиной, которой бы все завидовали. А рядом с ним она как раз чувствовала себя таковой.

— Ну вот, движемся назад, — уныло прокомментировал Семён.

— Наконец-то, — облегчённо выдохнула Нелли.

***

Впереди их ждало множество головокружительных аттракционов. Для самых маленьких были надуты огромные батуты с различными препятствиями, игровые лабиринты, качели и множество других развлечений. Семён же рвался попробовать прокатиться на чём-нибудь посерьёзнее. В его распоряжении были американские горки, различные центрифуги, а также гонки на автомобилях в виртуальной реальности. Они с жадностью выбирали себе всё, чего хотели, если, конечно, для этого не было возрастных ограничений. Нелли не могла им отказать. Только не сегодня. Пусть оторвутся по полной.

Раз уж они тут, то и самим надо было что-нибудь опробовать. Сошлись на развлечении под названием «Весёлая вертушка». Оба взрослых не были уверены в правильности выбора, но уже сидя в специальных креслах, где их только что защелкнули ремнями безопасности, понимали, что отступать было поздно. Они находились друг возле друга, намертво вцепившись в железные подлокотники. Как только прозвучал сигнал, махина пришла в движение.

— Иван, мне страшно, — вдруг вырвалось у Нелли.

Она ничего не видела перед собой, думая лишь о том, чтобы это «безумие» скоро закончилось. На секунду мелькнули светлые лица детей, стоявших за оградой и с ребячьим азартом наблюдавших за тем, как их мать и дядя медленно поднимаются в небо.

— Всё в порядке. Пару кругов и мы снова будем на земле, — попытался приободрить её мужчина.

Он, кстати, испытывал не меньший страх, но вида не подавал.

Тут их ряд двойных сидений резко взлетел ввысь. Тела инерционно попытались оторваться от сидений, однако ремни не дали этому свершиться. Нелли самопроизвольно вскрикнула. Перед глазами стали поочерёдно мелькать небо и земля. Она поняла, что махина их кружит по оси, отчего стало ещё страшнее. Крик сдерживать было невозможно. Она то и дело завывала по мере того, как дёргался в воздухе их ряд. Иван держался более уверенно, хотя тоже испытывал страх.

— Попробуй закрыть глаза! — крикнул он, стараясь быть услышанным сквозь рёв работающей установки.

— Чего?

— Если невыносимо страшно, то просто закрой глаза! — повторил он.

Она попыталась последовать его совету. На секунду мир вокруг неё перестал вертеться. Из-за сильного потока воздуха она всё ещё ощущала вращение махины, но постепенно приходила в себя. Через какое-то время Нелли снова открыла глаза, и ужас повторился. Чуть вскрикнув, она снова зажмурила веки. И снова воцарилось умиротворение. Совет какое-то время действительно действовал, пока она не почувствовала себя дурно.

— Дыши! — услышала она голос Ивана. — Дыши глубоко! — кричал он.

Нелли одновременно открыла глаза и сделала несколько глубоких вдохов. Снова полегчало. Постепенно кружиться становилось всё менее страшно, нежели в первые секунды полёта. То же самое чувствовал Иван. Несмотря на это обоим хотелось поскорее очутиться внизу.

Внезапно их ряд на несколько секунд завис в воздухе на самом верху. Их тела были слегка наклонены. Оба посмотрели друг на друга. Обоим было страшно, но их испуганный вид слегка их повеселил. Оба рассмеялись. Она почти истерично, а он сдержанно, насколько это было возможно. И снова махина стала двигаться, постепенно набирая скорость. Вскрикнув, Нелли что есть силы зажмурила глаза. Вращение центрифуги началось по новой.

Всего сеанс «Весёлой вертушки» длился ровно три минуты, однако они думали, что прошло нещадно больше. Когда махина, наконец, остановилась, вернув их в исходное положение, на лице женщины застыло выражение облегчения. Такой радости она не испытывала никогда.

— Слаба богу, все живы, все здоровы, — пошутил Иван, отпуская руки от подлокотников.

— Не считая моих расшатанных нервов, — поддержала Нелли, расслабленно откидываясь назад.

Вскоре им помогли выбраться из злосчастных сидений, и они с необычайным облегчением покинули территорию «страшного» аттракциона. За оградой их с нетерпением ждали дети вместе со следующей партией таких же «счастливчиков», мечтавших на собственной шкуре испытать себя. Нелли сочувственно окинула их взглядом. Дети мигом бросились обнимать мать.

— Ну как, понравилось? — ехидно спросил Семён.

— Ага. Только вы на такие развлечения можете не рассчитывать.

— Тебе было страшно? — наивно поинтересовалась дочь.

— Думала, вот-вот сердце выпрыгнет, — искренне ответила Нелли. — Но слава богу дядя Иван помог мне справиться с собой. Без него я даже предположить не могу, что бы могло случиться.

Отойдя в сторонку, они снова оглядели площадку.

— Куда пойдём теперь? — подал голос Иван, устремив взор на голосящую афишу с длинным перечнем аттракционов.

— А тебе этого не хватило? — удивлённо вскинула брови Нелли. — Лично я, знаешь ли, больше туда не ногой. Испытала себя и хватит. Мне ещё жить охота.

— Как скажешь. Но дети-то ещё не накатались.

Семён и Настя с мольбой посмотрела на мать, которая всё ещё пыталась перевести дыхание. Та скорчила недовольную гримасу, но всё же сдалась.

— Ладно, идите выбирайте. Но только по разу и всё. Мы тут уже несколько часов зависаем.

Дети радостно кинулись к афише в надежде отыскать ещё неопробованную карусель.

— Ты им очень понравился, — неожиданно для себя произнесла она, наблюдая за ними. — Удивительно как быстро они к тебе привыкли. Спасибо за этот день. Спасибо, что не исчез. Мне было приятно твоё общество.

— Неужели мы прощаемся?

— Нет, я не это хотела сказать. Просто хотела поблагодарить пока каждый из нас не вернулся в свой мир. Знаешь, скоро ты улетишь обратно в Штаты, займёшься привычными делами. А я останусь тут разгребать всё то, что натворила за свою никчёмную жизнь. Ничего уже не будет как прежде. Не знаю только хватит ли у меня сил. — На лице появилась горькая ухмылка. — Не знаю для чего говорю тебе это.

— Вероятно, потому что я сейчас нахожусь рядом с тобой, — спокойным умиротворённым голосом ответил мужчина. — Это логично. Ни твой брат, ни сестра, ни подруги, а я. Поэтому ты в недоумении.

Она потянулась в сумочку за сигаретами. Вдруг напоровшись на что-то острое, она резко одёрнула руку. На пальце выступила тонкая струйка крови.

— Вот чёрт! — выругалась Нелли, засовывая палец в рот, чтобы остановить кровотечение.

— Что там такое?

— Нож, — недовольно ответила Нелли.

— Зачем ты носишь с собой нож? — не понял Иван.

— Не успела выложить. Забей.

Она не хотела углубляться с рассказом о том, как покидала квартиру мужа, угрожая ему кухонным ножом. Избавиться от него она не смогла, поскольку голова была забита совершенно другими вещами. Тем не менее она напоролась на острое лезвие в тот момент, когда совсем о нём не думала. Видя недоумённое выражение лица сводного брата, она свободной рукой вытащила его из сумочки и отнесла в ближайшую мусорную урну.

— Так-то лучше, — одобрительно сказал Иван. — Не стоит таскать такие вещи с собой. Надеюсь, ты как-нибудь расскажешь как он у тебя оказался.

— Как-нибудь в другой раз, если ты ещё не покинешь страну.

— Я же говорил, спешить мне некуда.

— А как же дела? Отцовский бизнес?

— Он никуда не денется. Система управления выстроена таким образом, что я принимаю минимальное участие во внешних вопросах. Там есть свои люди на местах, которые в случае чего легко со мной свяжутся.

Он достал из кармана носовой платок и протянул ей. Нелли обмотала палец.

— Неужели задержишься тут на какое-то время? — в упор спросила она.

— Ещё не решил, но думаю да, — также в упор ответил он.

Его ответ её озадачил. Нет, она была не против. Даже наоборот. Просто не понимала, чего его тут держит. Условия завещания выполнены, все заморские предприятия перешли к нему. Может, он хотел каким-то образом заполучить часть их денег? Нет, на гопника он явно не тянул. Не тот калибр. Тогда что же в действительности мешало ему вернуться домой?

Наконец оба ребёнка определились каким развлечением хотели бы закончить посещение парка. Вернувшись, они оба потащили мать к кассам. Настя выбрала не свойственную для девочек забаву: стрельбу из лука на приз. Семён решил отделаться «Весёлыми горками» — лайтовый вариант скоростного путешествия по круговой трассе. Нелли не возражала. Единственное чего её сейчас беспокоило было то, чем они займутся после. Понятно, что с американским дядей им, вероятно, придётся расстаться. Это её слегка огорчало. Но что поделать? Они и так ему изрядно поднадоели.

Пока маленькая Настя тренировалась с натягиванием тетивы, а Семён кружил вокруг неё с многочисленными советами, женщина решила осторожно с ним попрощаться.

— Не хочу больше тебя беспокоить, брат. Я и так отняла у тебя уйму времени. Спасибо, что порадовал меня и моих детей. Я рада, что мы не расстаёмся врагами, как, может, задумывал наш папаша.

— У тебя дела, я понимаю, — не стал возражать Иван, печально глядя на неё. — Чем думаешь заняться?

— Не знаю. Куплю квартиру или дом. Вложусь куда-нибудь. Время покажет.

— Нелли, у тебя замечательные дети. Береги их, пожалуйста.

— Да. Они всё, что у меня есть. Надеюсь, как-нибудь в будущем познакомиться с твоими, — слабо улыбнулась она.

— Ждать придётся долго.

Добавить было нечего. Это был конец их встречи, их знакомству и всего, чего явно не хотел старик, придумавший когда-то испытание для своих детей. Он нисколько не жалел о потраченном времени, которое пошло ему на пользу. Знакомство с этой удивительной женщиной вдохнуло в него какие-то странные чувства, каких он в себе давно не наблюдал. Дети ему улыбались, а он улыбался им в ответ. Ощущение семейного благополучия витало в воздухе, но и с этими чувствами нужно было на какое-то время проститься. Это были чужие люди, которых он едва знал. А жаль, ведь они друг другу успели понравиться.

Иван помахал ребятишкам рукой. Они не сразу сообразили, что он с ними прощался, поэтому не стали отвечать тем же.

— Ну, я пошёл, — сказал он напоследок.

Нелли промолчала, печально глядя ему вслед.

Отойдя всего несколько шагов, он внезапно остановился. В кармане дребезжал телефон. Разговор был коротким. Нелли не слышала о чём он говорил, только наблюдала за его странной реакцией из-за спины. Убрав телефон, Иван резко обернулся и стал торопливо к ней приближаться. Нелли не понимала в чём дело, просто ждала. Подойдя к ней вплотную, он обеспокоенно произнёс:

— Беда. Нашли Веру. Кажется, она попала в больницу.

28 глава. Прощание

Они почти бежали по узкому проходу, держа путь в реанимационное отделение. Нелли была впереди, а Иван с детьми пытались её нагнать. Стук каблуков эхом разлетался по стенам больничных коридоров. Рядом мелькали люди в белых халатах. Тревога о младшей сестре нарастала с каждой минутой, не давая ей сбавить шаг.

Уже около самого входа в реанимацию им неожиданно преградила путь какая-то женщина. Это была не врач, поскольку одета она была в обычную повседневную одежду. Лицо женщины искажало волнение. Казалось, она узнала прибывших.

— Вы ведь Нелли, так? — сразу в лоб спросила она, не давая ей пройти сквозь себя. — Не стоит туда идти. Вас всё равно не пропустят.

— А ты ещё кто такая? — бросила ей встречный вопрос Нелли.

— Меня зовут Маша. Я подруга вашей сестры.

Иван с детьми остановились рядом с ними, загородив собой весь коридор.

— Что случилось, Маша? Что с Верой? Не томите! — беспокойно потребовала Нелли.

— Прошу вас, только не паникуйте. Её вроде бы как откачали, но врач ещё не выходил. Сказал ждать, вот я и жду.

— Ничего не понимаю. Она хорошо выглядела, когда мы расстались. Что произошло? У неё опять случился нервный срыв?

— Нервный срыв? — переспросила Маша, непонимающе глядя на неё. — Нет. Передозировка наркотиками. Она торчала больше года. Вы не знали?

— Что? — голос Нелли дрогнул.

Вот это поворот! Её сестра сидела на наркотиках, а она об этом ничего не знала. Эта шокирующая новость повергла её в ступор. Услышать такое она была точно не готова. Её маленькая сестрёнка, замкнувшаяся в себе, пребывавшая в некоем странном состоянии неизвестно сколько времени, срывавшаяся в истерике при каждом нервозном моменте. Вот в чём оказывается дело! Значит, она вовсе не была больной на голову. Всё дело в наркотиках.

— Этого не может быть, — тихо прошептала Нелли, пытаясь переварить услышанное. — Она бы никогда не стала колоть себе эту дрянь. Только не Вера. Я её знаю.

— Видимо, не достаточно хорошо, — произнёс Иван, с участием приобняв её за плечо.

— Этого не может быть, — снова повторила Нелли.

Он оглядел с ног до головы подругу Веры. Женщина ничего из себя не представляла. Дешёвая помада, немытые жирные волосы, выцветшая майка. Вокруг неё стоял стойкий запах перегара. Типичная представительница подмосковных трущоб. На вид от тридцати до сорока лет, точно не скажешь. Глаза слегка косили. Возможно, тоже сидела на игле.

— Она со вчерашнего дня не брала трубку. Я думала, что ей не до меня. Думала, занимается собой, приводит дом в порядок. Но никак не могла подумать, что Вера употребляет наркотики. Это не укладывается в голове. Я в шоке.

— Я нашла её дома среди этих сраных котов, — без стеснения выпалила женщина, но тут же осеклась, поскольку рядом были дети. — Извините. Я хотела сказать, что когда заглянула к ней, ну, по-соседски, то увидела лежащей на полу, а рядом этих животных, ползающих по ней как будто по ковру. Я испугалась, кинулась к ней, пыталась поднять, но ничего не получилось. Тогда я вызвала скорую.

— Как её состояние?

— Врач сказал, что стабильное средней тяжести. Она сейчас спит.

— Мне нужно её увидеть.

— Нельзя, — отрицательно покачала головой Маша. — Вас не пустят. Это же реабилитация.

В это время мимо них проходила группа медиков, заставив всех подвинуться к стене.

— Давайте отойдём в сторону, — предложил Иван. — Детей надо чем-то занять. Присядьте вон там у окна. — Он указал пальцем на пустые лавки в конце коридора. — А я пока узнаю, что тут к чему. Тебе нужно успокоиться, Нелли. Доверься мне.

Женщина растерянно посмотрела на мужчину, затем на Семёна и Настю. Те обеспокоенно глядели на неё, страшась её нервного состояния. Она с трудом перевела дыхание.

— Да, пойдём, присядем, — уже более ровным голосом произнесла она. — Дети, за мной.

Они медленно поплелись в конец коридора, оставив Ивана и Машу у дверей в реабилитационное отделение. Как только они приземлились на лавку, Иван повернулся к женщине, которая тряслась то ли от волнения, то ли от озноба. Тяжёлые мешки под глазами выдавали в ней больного человека. Женщина отчего-то отвернулась, пряча от него своё дёрганое лицо.

— Так передозировка, значит? — спросил он, глядя в спину.

Женщина промолчала.

— Вы же вместе шыряетесь, так? — продолжал наступать Иван. — Почему тогда не убежала? Почему не оставила её там?

— Я не обязана отвечать на ваши вопросы. Я вас не знаю.

— Просто хочу выяснить стоит ли тебя тут оставлять, или нужно вышвырнуть на улицу, что б держалась подальше от Веры.

Женщина испуганно отступила назад.

— А ну, покажи руки! — твёрдым голосом скомандовал Иван.

Нелли, сидя с детьми поодаль от них, видела нарастающий конфликт. Она слегка напряглась, наблюдая за ними, но как не пыталась, расслышать разговор не смогла.

— Я не обязана ничего показывать, — с вызовом в голосе ответила Маша, но всё же сделала один шаг назад.

— Покажешь, или я вызову полицию, — метая искры, пригрозил мужчина.

— Не буду, — вновь прошипела она.

— Тогда выметайся отсюда. Пошла вон! Ну всё, я звоню, — ещё более сурово сказал он, и потянулся в карман за телефоном.

Женщина стала бессильно озираться по сторонам. На секунду поймав недоумённый взгляд Нелли, она лишь слабо покачала головой. Но та встревать не стала. Ей она тоже не нравилась.

— А, чёрт! Ладно-ладно, я ухожу, — вдруг засуетилась Маша, поняв, что ей не оставляют выбора.

Он ещё какое-то время шёл ей вдогонку, держа в руке телефон. Через мгновение дрожащее тело женщины скрылось за лестничным проёмом. Иван вернулся к Нелли.

— Всё в порядке. Так будет лучше, — пояснил он.

— Мама, а почему дядя Иван её прогнал? — с интересом спросила Настя.

— Это плохая тётя, — попыталась пояснить Нелли. — Ей лучше держаться от нас подальше.

— Похоже, они вместе торчали, — поделился своей версией Иван. — Отказалась показать вены. Вере стало плохо, а эта вызвала скорую. Только не понятно чего не свалила. Такие обычно не любят светиться на людях.

— Возможно это связано с деньгами. Интересно, куда она дела карту.

— Не хочу в этом даже копаться. Пойду лучше найду врача. Будьте тут, ладно?

Женщина утвердительно кивнула.

Он ушёл, оставив её вместе с детьми сидеть на лавке, глядя ему вслед. Наблюдая за его могучей спиной, она испытывала чувства, которых не знала много лет. Надо же, американец, не знающий страны, людей, будучи чужим среди своих же соплеменников брал ситуацию в свои руки, как будто мог и хотел самостоятельно тут всё разрулить. Да она бы с ума сошла, окажись на его месте. Но он не из той породы. Было ощущение, будто трудности были его стихией, и не важно в России он был, или же в США. Иван Долматов мог решить любую проблему, не то, что их покойный отец.

На какой-то момент она поймала себя на мысли, что дети молча наблюдают за её зачарованным лицом. Посмотрев на них, она убедилась, что не ошиблась. Семён и Настя с улыбками на лицах глядели прямо на неё. О чём они думали в тот момент она не знала. Да и знать не хотела. Просто решила отмести от себя всякие глупые мысли, ломившиеся в её голову. Но мысли не уходили. В очередной раз она отметила, что они и впрямь походили на семью. Оставалось надеяться на то, что дети думали не об этом.

Просидев там несколько минут, она встала, чтобы размяться, как вдруг перед ней возникли две мужские фигуры. Непонятно где, но он действительно отыскал врача, принявшего Веру. Это был невысокого роста седовласый мужчина в потёртом медицинском халате и съехавших на кончик носа очках. Доктор имел довольно неряшливый вид, что слегка насторожило Нелли.

— Здравствуйте. Вы родственница? — тут же перешёл к делу врач.

— Да, я родная сестра, — поспешила ответить она.

Он вскользь пробежал по ней глазами, как бы удивляясь как у его пациентки была такая стильная и ухоженная сестра.

— Ладно, тогда я вкратце поясню что к чему. Я вторые сутки на дежурстве, поэтому перейду сразу к делу. У вашей сестры острая сердечная недостаточность, вызванная передозировкой наркотиков. Мы её стабилизировали, но состояние всё ещё остаётся тяжёлым. Сейчас она спит. К ней нельзя. Если самочувствие пациентки будет улучшаться, то через день-другой её переведут в обычную палату. Вам всё понятно?

Женщина кивнула в ответ, но на самом деле мало чего поняла.

— Хорошо. Тогда я пришлю к вам медсестру. Она запишет данные вашей сестры. Никуда не уходите.

С этими словами доктор повернулся назад, намереваясь их покинуть, но Нелли схватила его за рукав.

— Подождите, доктор. А я могу её увидеть?

— Женщина, вы вообще слышали, что я вам только что сказал? — Мужчина недоумённо уставился на Нелли. — К ней нельзя. В дальнейшем о самочувствии можете справиться у медсестры. Сейчас, кстати, я её к вам направлю.

— Это я поняла. Но если в виде исключения. Просто мне очень нужно её увидеть. Только на одну минуточку, — взмолилась она, всё ещё не отпуская рукав.

Врач устало повернулся в сторону Ивана.

— Мужчина, ну вы хоть ей объясните, что в реанимационном отделении находиться запрещено.

— Но только на минуту, доктор, — виновато улыбнулся Иван, просовывая в карман халата крупную долларовую купюру. — Тяжёлый день, тяжёлая смена. Это вам приятный бонус от благодарных пациентов. Мы обещаем не задерживаться.

Тот изменился в лице то ли от возмущения, то ли от наглости упёртых людей. Он, наконец, высвободил руку, гневно посмотрел на обоих и тяжело вздохнул. Все ждали какое же решение примет врач. Наконец, быстро обдумав ситуацию, он произнёс:

— Пойдёт только она. Это вам реанимационное отделение, а не проходной двор. У вас будет две минуты, не больше. И постарайтесь её не беспокоить. Вашей сестре и так не слабо досталось.

***

Бледное лицо Веры искажало страдание, когда над ней нависла фигура сестры. Нелли попыталась её погладить, но та от прикосновений беспокойно заёрзала. Глаза оставались закрытыми, а веки постоянно дрожали. Как ни тяжело было видеть её в таком немощном состоянии, но поделать ничего не могла. Она лишь молча смотрела на сестру, мысленно жалея о том, что упустила её в то время, когда этого ни в коем случае нельзя было допускать. А теперь могла и вовсе её потерять. И кто в этом будет виноват? Она, Вадим, или, может, отец?

Размышлять о прошлом было пустой затеей. Ничего уже не попишешь. Никак не изменить прошлое, при том, что прошлое по пятам продолжало преследовать их семью. Помимо того, что ей было жаль, она изо всех сил пыталась понять, как можно исправить будущее, имея на руках деньги и кучу неразрешённых проблем. Хоть список составляй. Развод с мужем, переезд на новую квартиру, хорошая школа для детей, излечение Веры от наркозависимости, налаживание связей с Вадимом. Да, два последних пункта были самыми трудновыполнимыми, хотя и не невозможными. Особенно её волновала Вера, поскольку могла умереть по причине своего собственного безрассудства.

Некогда милое личико теперь было покрыто мятой кожей, а пересохшие губы местами потрескались. Нелли не узнавала в ней ту маленькую девочку, игравшую в песочнице вместе с другими детьми. Тогда она думала, что из неё вырастет будущая модель, или певица, или же вовсе успешная бизнес-леди. Она могла стать кем угодно, но только не нищей наркоманкой со старушечьим лицом и сотней голодных котов в виде придатка к своей незавидной доле. Нет, не такое будущее она видела для своей сестры.

Из её тела торчала куча непонятных проводов, передавая на монитор информацию о её состоянии. Ритм сердца, похоже, был ровным. Нелли с горечью смотрела на всё это медицинское оборудование, коим была обвешана сестра, и плакала, вытирая слёзы платком. К чёрту макияж и тушь на ресницах! Она не могла равнодушно смотреть на её страдания зная, что в любой момент может лишиться родного человека.

В какой-то момент ей показалось, что она слегка приоткрыла глаза. Нелли наклонилась вперёд. Нет, показалось. Похоже, она действительно ничем не могла ей помочь. Простояв ещё минуту, она направилась к выходу из палаты. Уже у самой двери обернулась. Спит.

— Вера-Вера. Что же ты так? — покачала головой Нелли.

Как только она дёрнула за дверную ручку, то услышала слабый голос сестры:

— Нелли, не уходи.

Она тут же обернулась. Глаза действительно были открыты и смотрели прямо на неё. Осознав, что Вера и впрямь очнулась, она бросилась к ней.

— Господи, как же ты меня напугала, — всхлипывая, произнесла Нелли. — Не смей больше так со мной поступать, слышишь? Только не сейчас. У нас теперь всё будет хорошо. Я тебя больше ни за что не отпущу. Мы справимся с этим. Обязательно справимся.

— Теперь ты всё про меня знаешь. Знаешь, что я наркоманка, — всё так же слабо говорила Вера. — Я не хотела, чтобы кто-то из вас узнал. Мне плохо от того, что я с собой сотворила. Но я не могу это преодолеть.

— Перестань. Есть врачи, хорошие клиники. Мы всё устроим.

— И что потом? Снова эта чёртова жизнь без цели, без семьи, без детей. Знаешь, мне ведь вовсе не нужны те деньги, которые он нам оставил. Думала, что нужны, но ошибалась. Они уже ничего не исправят. Меня не переделать. Мне конец.

— Вера, прекрати, прошу тебя! Это всего лишь ступень, которую мы перешагнём. Посмотри на меня. Посмотри внимательно. Разве ты меня узнаёшь? Я ведь теперь совсем другая, видишь?

Она искренне надеялась, что сестра, увидев её новый облик, одумается. Но та лишь слабо покачала головой.

— Никакая ты не другая, Нелли. Ты всё так же прекрасна, какой была всегда. Я тебя другой не помню.

— Хорош заливать, врунишка. Всё ты видишь. Теперь мы все станем другими. И ты тоже.

— Нет. Эту дрянь из меня так просто не выкачать.

— Оставь это мне. Я обо всём позабочусь.

Вера попыталась выдавить из себя некое подобие улыбки, но получилось не очень. Нелли поспешила взять её за руку.

— Правда в том, что если бы я умерла, то никто не пришёл бы ко мне на похороны. Мы загубили сами себя, сами того не сознавая. Ни друзей, ни подруг. Только блеклые воспоминания о детстве, которое у нас отняли. Мы уже давно стали чужими. Единственное, что нас объединяет, так это фамилия нашего отца, человека, которого мы больше всего ненавидим. И мы вынуждены жить с этим на протяжении всей жизни, которая ровным счётом ничего не стоит. Так зачем такая жизнь, Нелли?

Она не знала, что сказать. Слова младшей сестры повергли её в шок. Создавалось впечатление, будто она мечтала о смерти как о единственном способе избавления от душевных страданий. Дерьмо! Она на глазах теряла веру в будущее, которое ещё можно было подстроить под себя. Неужели она этого не осознавала?

— Ты сейчас не в том состоянии, чтобы рассуждать на такие темы, — попыталась увернуться Нелли, стараясь придать голосу бодрый оттенок. — Я, конечно, тебя услышала. Обещаю, мы ещё вернёмся к этому разговору, но только тогда, когда для этого настанет подходящий момент. А пока обещай мне быть паинькой. Обещаешь?

В этот момент в дверь просунулась голова врача.

— Ваше время вышло.

— Ещё минуту, — попросила Нелли тоном, не требующем возражения.

Врач спорить не стал.

— Хорошо, ещё минута и всё. Ей нужен покой.

Дверь тихо закрылась.

— Знаешь, Вера, а ведь я ушла от Миши. Решила начать всё заново. Жизнь так коротка. Вот сегодня впервые обедала вместе с детьми в ресторане. Представляешь, ресторан находится на 59-ом этаже? Невероятное зрелище. — Её лицо посетила еле заметная улыбка. — А потом мы поехали в парк. Катались на аттракционах. Дети так довольны. Я давно не видела их такими счастливыми.

— Я так рада за тебя, — тихо прошептала Вера. — Я сразу заметила, как ты похорошела.

— Ну вот, а говорила, что я всё та же.

Она попыталась обнять сестру, но боялась нарушить проводки на её теле. У обеих на глазах выступили слёзы.

— Мне от тебя нужно только одно, чтобы ты не смела опускать руки. Больше я ни за что тебя не брошу. Мы вместе выберемся из этого болота, обещаю. Только держись. Пасть духом проще всего, но этого я тебе не позволю.

— Лучшей сестры я и пожелать не могла. Всё нормально, Нелли. Всё нормально.

— Я приду завтра. Жди меня, ладно?

— Боюсь, выбор у меня не велик.

Нелли склонилась над ней и бережно поцеловала в лоб.

— Ну всё, меня уже выгоняют. Завтра я хочу увидеть другую сестру, не такую подавленную, как сейчас. Я люблю тебя, дорогая.

— И я тебя.

Уже выходя из палаты она услышала, как сестра её окликнула. Слабый больной голос вполне отчётливо произнёс фразу, от которой у неё всё внутри похолодело. Вера с трудом произнесла:

— Единственный человек, который сможет поднять меня с постели не ты, а Маша. Нелли, разыщи Машу. Она единственная кого я люблю больше жизни.

Она застыла стоя прямо на пороге, раздумывая над тем, а не послышалось ли ей. Простояв в оцепенении какое-то время, она всё же решила вернуться к сестре, но обернувшись, увидела, как та уже закрыла глаза. Спит или претворяется? — подумала она, глядя на бледное лицо Веры. Впрочем, какая разница? Возможно, она не так всё поняла. Успокоив себя, она всё же вышла в коридор, в котором стоя на стрёме её ждал врач с недовольной миной на лице. Проигнорировав его, она быстро пошла на выход из реанимационного отделения, где её ждали Иван вместе с детьми.

***

Они уехали из больницы уже под вечер. От ужина, на который её приглашал Иван она отказалась. Решила, что поест с детьми в гостинице. Хватит на сегодня приключений с американским братом. Пора бы его уже отпустить. Она и так чувствовала себя виноватой за то, что оттяпала у него целый день. Да и вообще, нужно было выкроить время, чтобы разобраться с новой волной незапланированных проблем, которые невзначай подкинула ей Вера. Да и с детьми нужно было что-то решать. Не могут же они бесконечно пропускать школу.

Иван тактично предложил подкинуть их до гостиницы. По пути не стал приставать с расспросами, за что она была ему очень благодарна. Расставание со всеми было весьма трогательное. Семён и Настя так к нему прикипели, что с горечью покидали салон автомобиля вслед за мамой, которая чуть ли не силой выводила их оттуда.

— Мы ещё завтра увидимся? — спросила напоследок Настя, с надеждой глядя на дядю.

— Я был бы не против, — одарил её своей фирменной улыбкой Иван.

— Дети, идите внутрь. Я сейчас. — попросила Нелли.

Семён взял за руку Настю и оба нехотя стали подниматься по ступенькам. У Нелли был виноватый вид. Она не смела больше его задерживать, но и отпускать так просто не решалась. Похоже, за этот день они действительно породнились.

— Ну что ж, не знаю, как вас благодарить. Вы потратили на нас целый день, но зато сделали моих детей счастливыми.

— Я-то тут при чём? Это всё вы. — возразил Иван, подойдя к ней вплотную. — Да, именно так. Это именно вы подарили мне незабываемый день, позволив присоединиться к вашей семье.

— Ну, у нас вроде как с тобой общая семья, — сама не понимая отчего смутилась Нелли.

То ли запах дорогого одеколона, то ли непосредственная близость мешала ей думать. Она потупила взгляд, боясь поднять на него свои усталые глаза. Он же напротив смотрел на неё так пристально, что, казалось, вот-вот попытается её обнять. Она даже подумала над тем, как ей быть, если вдруг он так и сделает. Но, то ли к счастью, то ли к сожалению, Иван остался стоять на месте.

— Я бы хотел ещё что-нибудь для тебя сделать пока не покинул страну.

— В этом нет необходимости.

— Что ж, я рад, что ты сегодня позвонила. Это был отличный день.

— Да, действительно. Но день удался благодаря тебе. Если бы только не Вера.

— Всё можно поправить. В Штатах есть хорошие клиники, которые помогают таким как она. Да и переезд в другую страну может благотворно на неё повлиять. Подумай об этом. Если что, я всё устрою.

Прозвучало весьма неожиданно. Во всяком случае Нелли удивлённо вскинула брови, в который раз поражаясь настойчивости этого человека. Казалось, для него не было ничего невозможного. Если есть проблема, то обязательно должен быть и выход из неё.

— Ты любишь решать чужие проблемы? — не смогла сдержаться она.

— Я всю жизнь этим занимаюсь.

— Спасибо, конечно, но на этот раз я всё сделаю по-своему.

— Как знаешь.

— На этом всё, Иван. Рада, что у меня появился ещё один брат.

Он подался вперёд и поцеловал её в щёку. От такого выпада она слегка опешила, но вида не показала. Беспокойно потоптавшись на месте, она стала отступать назад.

— Прощай, Иван. Быть может, ещё увидимся, — только и сказала она, после чего резко развернулась и стала подниматься по ступенькам наверх.

Он стоял на тротуаре, молча наблюдая за тем, как миниатюрная фигура в дорогом облачении скрывалась в дверях гостиницы. В голове была настоящая неразбериха. Сестра- не сестра? Кто она была ему по-настоящему? Почему он на неё так запал? Симпатия ли это была, или же просто сиюминутное наваждение? Череда простых вопросов в секунду окутала сознание, поскольку ответов на них он не находил.

Спустя какое-то время он вернулся в машину, по привычке сев рядом с водителем.

— Куда едем, шеф?

Водитель ждал чёткой команды, но Иван лишь молча смотрел сквозь лобовое стекло, думая о чём-то своём.

— Шеф, тут вообще-то стоять нельзя. Я отъеду, ладно? — осторожно поинтересовался водитель.

Внезапно Иван оживился.

— Возвращайся к себе. На сегодня ты мне больше не нужен. Завтра заберёшь меня здесь. Я позвоню.

— Ладно, — удивлённо произнёс водитель.

Иван тут же покинул салон автомобиля и направился наверх по ступенькам, куда несколько минут назад взошла женщина, никак не выходившая у него из головы. Он отчётливо понимал лишь то, что её образ по-прежнему стоял перед глазами, и уходить н собирался. Похоже, такое состояние ему даже нравилось. Уже много лет он не испытывал ничего подобного. Подавшись внезапному порыву, он шёл вперёд, намереваясь эту ночь провести рядом с ней. Но чтобы не выглядеть глупо, не очень навязчиво, ему необходимо было придумать план. И именно этому плану он будет следовать сегодня ночью.

Увидев незнакомого мужчину, к нему наперерез поспешил администратор с хитрым лисьим лицом.

— Здравствуйте… — начал было свою привычную приветственную речь он, как вдруг резкий голос Ивана его остановил:

— Где у вас тут бар? — бросил он, оглядываясь по сторонам.

— О, бар в той стороне, — осёкся на полуслове администратор, указывая в сторону гостиничного ресторана.

— Тогда я сначала выпью, — небрежно произнёс Иван, направляясь в сторону бара.

29 глава. Счастье есть

Стакан виски с содовой пришлось растянуть на полчаса, поскольку пить совсем не хотелось. Окидывая пристальным взглядом зал ресторана, который, кстати, был у него как на ладони, он тщетно надеялся увидеть среди посетителей сводную сестру с детьми, но она так и не появилась. Вероятно, заказала ужин в номер. Что ж, может оно к лучшему. По крайней мере не придётся перед ней оправдываться за то, что после прощания он всё ещё находился около неё. А ведь и правда выглядело это глупо. Подумает ещё, что он какой-нибудь ненормальный, или и вовсе маньяк.

План созрел почти моментально. Наспех обдумав детали, он поднялся с высокого табурета и зашагал в сторону фойе. Вновь оказавшись в главном гостиничном зале, он подошёл к ближайшему менеджеру, стоявшему за стойкой со скучным видом поодаль ото всех. Тот пустым взглядом окидывал постояльцев, снующих отовсюду мимо его лица, как вдруг высокая фигура Ивана загородила ему обзор.

— Андрей, — прочитал его имя на нагрудном бейджике американец. — Я могу узнать у вас кое-какую справочную информацию, Андрей?

— Да, конечно, — тут же оживился рослый менеджер, выпрямляясь перед ним. — Говорите, что хотите узнать.

— Меня интересует женщина, которая поселилась у вас вчерашним днём. Она средних лет, симпатичная, с двумя детьми: мальчиком и девочкой.

— Да, возможно припоминаю такую, — неуверенно произнёс менеджер, с подозрением оглядывая мужчину.

— Хорошо. Мне нужно узнать в каком номере она остановилась.

— Но я не вправе давать такую информацию. Если хотите, мы позовём администратора…

— Андрей, не надо администратора. — Тут в его руке сверкнула стодолларовая купюра, одним незаметным движением оказавшаяся в нагрудном кармане униформы. — Просто посмотри по вашей базе данных в каком конкретно номере заселилась Нелли Долматова, а после посели меня в самый ближайший от неё номер. — Заметив некую нерешимость, он добавил: — Честное слово, Андрей, я только с самыми лучшими намерениями.

— Но может я всё же её предупрежу о вашем визите? — всё ещё сопротивлялся менеджер, не зная, как ему правильнее поступить.

Тут же ещё одна стодолларовая купюра мелькнула перед лицом и оказалась в том же нагрудном кармане, потеснив первую.

— Тогда ты испортишь сюрприз, — сказал Иван, по-приятельски хлопнув незадачливого менеджера по плечу.

Получив желаемое, Иван направился в свой номер, который располагался прямо напротив номера Нелли. В какой-то момент его стали одолевать смутные сомнения по поводу того, правильно ли он всё делал. Но разум затмевало дикое желание вновь её увидеть, обнять и не отпускать, пока не наступит утро. Хотела ли она того же, он не знал, но всё же надеялся на взаимность. Чувство нарастающего волнения порождало в нём детский трепет, ведь он представить себе не мог каким обернётся для их обоих это свидание.

***

Дети уже давно сдались, погрузившись в сон на нежных шёлковых постелях. Она в очередной раз проверила их, как будто боялась, что они могут куда-то исчезнуть. Чувство неизвестной тревоги не покидало её скорее из-за того, что она никак не могла оправиться от волны событий, накрывшей её с недавних пор. Свалившееся наследство, съёмки скандального ток-шоу, бегство от Михаила, и на десерт, как будто всего этого было недостаточно, госпитализация Веры. Ах да, она забыла о брошенной ей в спину фразе, которая весь вечер вертелась у неё в голове: «Она единственная кого я люблю больше жизни». Неужели её сестра лесбиянка, а та женщина у дверей в реанимационное отделение была её любовницей? Похоже, это действительно уже слишком.

От нескончаемого потока шокирующей информации мозги вскипали моментально. Чтобы хоть немного расслабиться, она налила себе полный бокал красного вина и осушила его за несколько глотков. Тут же ощутила, как кровь приливает к лицу. Стало душно. Решила наполнить ванну. Да, это ей сейчас не помешает. Снова наполнив бокал, она погрузилась в горячую воду, держа его на весу. И правда хорошо. То, что нужно. Сколько она так пролежала, Нелли не знала. Было слишком хорошо.

После ванны она прохаживалась по своему роскошному номеру, раздумывая над тем, как скоро ей придётся отсюда съехать. И стоило ли съезжать вообще? Тут было всё, что нужно для жизни. Еду готовили, комнаты убирали. Даже сегодня вечером она улаживала детей на новые простыни. Вот как заботились о постояльцах в этой гостинице! Вот только сколько всё это удовольствие будет ей стоить, она не думала. Точнее, не хотела думать. Пока денег хватало. А об остальном она подумает позже, если на это будет время. Жаль только, что некому об этом позаботиться вместо неё.

В этот момент в голове всплыл образ Ивана, готового решить для неё любую проблему. Мистер Антикризисный Менеджер был бы для неё идеальным вариантом. После общения с ним она вряд ли теперь сможет заглядываться на мужчин ниже его статуса. О законном муже она и думать не хотела. Было бы здорово если б Иван решил остаться в России. В таком случае она могла бы положиться на него в некоторых своих вопросах. Он был бы хорош как друг, как муж, возможно, как любовник.

Боже, о чём я думаю? — улыбалась про себя Нелли, стоя у огромного зеркала в банном халате и с распущенными волосами. Видимо, алкоголь так подействовал на неё. Вот она настоящая, живая. Смытый макияж полностью обнажил синяк. От утренней причёски не осталось и следа. Впрочем, не такая уж она уродина, какой всегда себя считала. Вполне себе ничего. И губы отчётливые, и глаза живые, и груди не такие уж убогие. Худая? Да нет, скорее стройная! Наконец-то она начинала сама себе нравиться.

Внезапно в комнате раздалась трель телефонного звонка. От неожиданности она поспешила в гостиную, чтобы успеть снять трубку до того, как проснутся дети. На третьем звонке она подхватила телефон.

— Алло, — недовольно ответила она.

— Что у тебя было на ужин? — услышала она до боли знакомый голос.

— Что? Иван? Откуда у тебя номер? — растерянно спрашивала Нелли, не понимая, как он мог узнать номер её гостиничного телефона.

— Ты не ответила на вопрос, — беспристрастно ответил голос.

— Ну, дети заказали какой-то десерт. Там морепродукты какие-то. Я точно не помню. А что?

— Я подумал, было бы не плохо отведать чего-нибудь сладенького перед сном. Знаю, это не очень полезно, но иногда хочется себя чем-то побаловать. Вот заказал чизкейк, но не думал, что его будет так много. Вряд ли в одиночку его одолею.

— Предлагаешь метнуться к тебе в другой конец города чтобы отведать чизкейк? — усмехнулась Нелли, поудобней усаживаясь на диване.

Последовала короткая пауза, после чего он ответил:

— Я думаю, для этого достаточно просто выйти из номера.

Она замерла, не в силах понять смысл его слов. Неужели он вернулся? Зачем? Или всё совсем не так, как она подумала?

— В смысле?

— Я соскучился, Нелли. Поэтому решил перебраться в твою гостиницу. Если дети уже спят, то просто постучи в дверь расположенную напротив твоего номера. — И добавил: — Если хочешь, конечно.

— Я… я…

Он положил трубку, не дав ей договорить. Понятно, она сейчас в замешательстве. В ближайшие минуты станет ясно испытывала ли она к нему похожие чувства, какие испытывал он. Если в течение получаса она найдёт в себе силы покинуть номер чтобы встретиться с ним, то это будет означать, что их история имеет продолжение. Если же она не осмелиться сделать это, то уже завтра утром он навсегда покинет пределы России, оставив любовное наваждение в зачаточном состоянии. В данный момент он словно мальчишка ждал её появления, гадая над тем, какой вариант выберет она.

Нелли же вовсе сидела на диване в полном оцепенении, пытаясь сообразить, не было ли это розыгрышем. Она медленно опустила трубку на рычаг, затем встала и вернулась к зеркалу. Теперь синяк становился ещё более уродливым, чем минутой ранее. Подсохшие волосы беспорядочно лежали на плечах. Нет, без причёски она выглядела совсем плохо. Даже речи быть не могло, чтобы появиться перед ним в таком виде. Она расправила халат. Груди висели словно две опустошённые груши. Никуда не годится! А морщины! Без макияжа её лицо состарилось на несколько лет. В этот момент она боялась, что предстань перед ним сейчас, он увидит перед собой совсем другую женщину, не похожую на ту, что была с ним рядом целый день.

Но как же быть? Позвонить, сказать, что плохо себя чувствует и не может подняться с постели? Глупо. Она будет выглядеть идиоткой. А может просто проигнорировать его, приняв телефонный звонок за шутку? Нет, он может позвонить снова. Чёрт! Как быть?

Подойдя к передвижному столику, на котором лежали остатки ужина, она схватила недопитую бутылку вина и залпом осушила её. Полегчало.

***

В дверь с силой постучали. Сначала Иван подумал, что кто-то мог перепутать его номер со своим, так рьяно били в дверь, но посмотрев в дверной глазок понял, это была Нелли. Подавив возросшее волнение, он открыл дверь. На пороге стояла женщина в белом банном халате, без промедления ступившая на его территорию, будто этот был её дом. Иван растерянно отступил в сторону, пропуская гостью к себе.

— Так чизкейк осилить не можешь, говоришь? — выпалила она заплетающимся языком. — Показывай где он. Сейчас пробовать будем.

Мужчина озадаченно уставился на неё.

— Ты пьяна? — не понял он.

— Ну да. Выпила немного для храбрости, — без стеснения ответила она, уверенно прохаживаясь по гостиной. — Ничего так апартаменты. Солидные. А спальня где? Большая?

Он не успел ответить, как она уже скрылась в коридоре. Опешив от такого поведения, Иван успел пожалеть о том, что затеял всю эту авантюру с гостиницей. Воспользоваться её беззащитным состоянием было ниже его достоинства. Да и воспитание не позволяло. Она же восприняла его слова о приглашении не буквально, как следовало бы пристойной даме, а именно так, как он подразумевал. Если пошла осматривать спальню, то наверняка не просто так. Если она его позовёт к себе, то нужно будет срочно принимать решение по поводу того, воспользоваться ли ему возможностью переспать с ней. Но это будет не честно.

Не успел он как следует обдумать ситуацию, как из спальни донёсся её игривый голос:

— Иван, братишка, неси сюда свой чизкейк. — Она засмеялась, довольная собственной шуткой. — Кажется, я нашла место где мы будем его пробовать.

Он осторожно пошёл на её голос. Дверь в спальную комнату была настежь открыта. На кровати лежала Нелли, закутанная в одеяло. Рядом на полу лежал халат. Вся эта картина его не на шутку смутила. Не такого он от неё ожидал. Думал, придётся соблазнять, долго очаровывать. О том, что она может оказаться выпившей он не подумал.

— Ну что ты там стоишь как истукан? — Её голос прозвучал как претензия. — Разве не этого ты хотел?

Да, этого, — подумал про себя Иван, разглядывая её готовую раствориться в его объятиях. Он по привычке скрестил на груди руки, облокотившись о дверной косяк. И всё же она была замечательная, несмотря на то, что руководствовалась полупьяным состоянием, а не трезвым рассудком. Впрочем, будь он ей неприятен, разве решилась бы она лечь к нему в постель, пусть даже изрядно навеселе? Правду русские говорят: что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. И грех было бы этим не воспользоваться.

— Вань, ну правда, — уже как бы обижалась Нелли. — Мы же взрослые люди. Чего нам играть в любовь-то? Только время тратить. Иди ко мне.

Сопротивляться было бесполезно. Она так сладострастно его манила, что руки самопроизвольно стали расстёгивать манжеты на рукавах. Она восхищённо наблюдала за его торопливыми движениями, предвкушая скорую близость. Чёрт возьми! И ведь это вовсе не дряблое тело Михаила, который был не в силах самостоятельно стянуть с себя носки, а тело настоящего мужчины, с играющими мышцами и крепкими накаченными руками. Как только рубашка оказалась на полу рядом с её халатом, она с восхищением рассматривала грудь атлета и кубики на животе. Казалось, это был сон. Таких мужчин она видела разве что в глянцевых журналах.

Через мгновение он уже пробирался к ней на кровати, стараясь проникнуть под одеяло, за которым скрывалось обнажённое тело. Нелли охотно пустила его к себе, без стеснения раскрывая ему свои объятия. Иван охотно прильнул к Нелли, жадно вцепившись в сладкие от вина губы. Так нежно и одновременно страстно её ещё никто и никогда не целовал. Мгновения сладострастных утех захлестнули всё её сознание. Отдавшись любовным порывам, Нелли обвила его шею руками, с силой прижимая к себе. Его руки с лёгкостью скользили по её нагому телу, лаская голые бёдра, набухшие груди и нежно гладя распущенные волосы. Впервые в жизни она отдавалась не какому-то случайному ухажёру, а человеку, в котором чувствовалась мощь и настоящая мужская сила.

Она чувствовала на себе его учащённое возбуждённое дыхание. Чёрт, как же приятно от него пахнет, — думала она, облизывая его губы словно мороженый рожок. Лёгкая щетина приятно царапала ей щёки. Хотелось не просто целовать его, а полностью проглотить, настолько сильно всё в ней кипело. И он чувствовал то же самое. К чёрту одеяло! Он откинул его в сторону, дабы оно не мешало наслаждаться приятными мгновениями их страсти. Теперь он мог с ног до головы оглядеть её настоящую, потрогать везде где хотел и поцеловать там, куда она позволит. И она позволяла вытворять с собой всё, что взбредала в его заведённом мозгу.

Когда он проник в неё, то сделал это так, будто проникает в самое сокровенное место на её теле, боясь причинить даже минимальный дискомфорт. Ощутив его в себе, Нелли стала понимать, что истинное наслаждение было впереди. Он чувствовал все вибрации её трепещущего тела, то ускоряясь, то искусно замедляя темп. Она стала истошно стонать, не в силах сдерживать в себе потоки томящего превосходства. Когда он был сверху, она всячески пыталась показать, как ей было хорошо в тот момент, лаская языком его соски и нежно царапая спину. Чем глубже он в неё входил, тем сильнее вырывались из неё крики удовольствия.

В какой-то момент ей захотелось его оседлать. Переборов его могучее тело, Нелли взобралась на него сверху, словно наездница, усевшись в удобное седло. Прежде чем приступить к любовным ласкам, она поднесла свои губы к его уху и очень тихо прошептала:

— Спасибо, дорогой. Мне ещё никогда не было так хорошо.

Он был удивлён таким откровенным признанием. Можно было подумать, что это обычная фраза для очередного партнёра, но выглядела Нелли так, что сомнений в её словах быть не могло. Она по-настоящему сияла, прыгая на нём так страстно, что и ему захотелось её поблагодарить. И было бы это весьма естественно, настолько в унисон они чувствовали себя в эти мгновения.

Оргазм у обоих наступил практически одновременно, хотя они не сговаривались заранее. Такому единству позавидовали бы Адам и Ева, Ромео и Джульетта, и бог знает кто ещё. Счастье переполняло обоих, а отхлынувшая волна возбуждения снова маячила на горизонте. Никто не стал предлагать снова повторить секс. Всем и так было понятно, что это необходимо. Спустя всего несколько минут они снова занялись любовью, причём более страстно, нежели в первый раз. И оргазм был более яркий, и эмоции на высоте.

Уже лёжа без сил на кровати, Нелли попыталась вспомнить, когда в последний раз занималась сексом два раза подряд. Может с первым мужем. Наверно с ним. Тогда они были совсем молоды и требовали друг от друга полной отдачи. Или со вторым тоже так было? Она не помнила. С Михаилом же точно такое не могло произойти. Во-первых, он обычно думал только о своём удовлетворении, как будто в постели кроме него не существовало больше никого. Ни разу в жизни он не спросил хорошо ли ей было, или как ей больше нравится. Залез, подёргался, закончил своё дело и отвернулся на бок, а через пару минут уже дрых без задних ног. Не секс, а сплошное разочарование.

В случае же с Иваном всё происходило значительно качественнее, нежели с любым из её любовников. Он-то знал, как доставить удовольствие женщине, как позаботиться о том, чтобы не только ему, но прежде всего ей было хорошо. Так что когда она говорила ему о том, что ей никогда не было так хорошо, она не лукавила. Это чистая правда.

Нелли не заметила, как уснула, лёжа у него на плече. Проспать до утра в её планы не входило, но накатившая усталость и вчерашнее недосыпание сделали своё дело. Она отключилась внезапно, когда размышляла о том, что, оказывается, сказка может быть явью. И не обязательно было родиться под счастливой звездой. Счастье могло нагрянуть просто так, неожиданно, упасть словно снег на голову. Её случай был тому доказательством.

***

Что-то её разбудило, то ли громкий шум, то ли чей-то детский смех. Сквозь сон подумала, что ей привиделось. Приподняла голову, прислушалась. Нет, показалось. Принялась спать дальше. Лучи утреннего солнца нещадно падали прямо на лицо, пробиваясь через плохо завешанные занавески. Это мешало спать. Она нервно поморщилась, затем отвернулась, уткнувшись носом в мягкую подушку. Вот так-то лучше. Можно было вернуться в мир грёз, так бесцеремонно прерванный кем-то. И снова этот шум! Она вновь подняла голову.

— Чёрт! Время! — взволнованно вскрикнула Нелли, подрываясь с кровати.

Она попыталась отыскать мобильник, но вспомнила, что заявилась вчера к Ивану в одном только халате. Вокруг никого. В спальне была только она. Покрутив головой, она попыталась понять, как долго пробыла в его номере. Судя по солнцу, было уже утро. Но который час? Ей нужно было немедленно вернуться к детям. Какая-то странная паника овладела ею. Какого чёрта она не вернулась к ним ночью? Вот дура!

Наспех накинув халат, она бегом выбежала в коридор, на ходу пытаясь вспомнить в какой стороне выход. Оказавшись в гостиной, она осеклась, увидев картину, от которой замерло сердце. Прямо посреди комнаты за журнальным столиком сидели двое её детей в компании с дядей Иваном, играя в какую-то настольную игру. Вокруг были разбросаны карточки, фишки и чашки с недопитым чаем. Семён как раз готовился кинуть кость, а двое его соперников с азартом наблюдали за его руками. Нелли не нашлась что сказать. Она просто стояла перед ними с немым выражением лица, не в силах промолвить ни слова.

— А вот и мама проснулась, — первым заметил её появление Иван. — Дети, поздоровайтесь с мамой.

— Мамочка! — тут же воскликнула Настя, подрываясь из-за стола и бегом направляясь к ней. — Мы не хотели тебя будить. Дядя Иван сказал, что ты так устала, что просто выключилась у него в номере. Мы не хотели шуметь. Просто играли.

Нелли нежно обняла дочь.

— Отключилась, значит? — повторила она, глядя на Ивана.

Тот лишь молча пожал плечами.

— Привет, мам. А мы тут в Монополию играем, — объяснил Семён, кидаю кость на стол.

— В Монополию? Круто. И как долго вы тут находитесь?

Иван вскинул руку и посмотрел на часы.

— Сейчас почти полдень. У тебя крепкий сон.

У Нелли от удивления округлились глаза. Она проспала всё утро, а он даже не попытался её разбудить. Невероятно! После вчерашней ночи им надо было кое-что обсудить, но из-за детей это можно было отложить на неопределённое время.

Она подошла к ним и села рядом с Иваном, взвалив дочь на колени.

— Кофе? — тактично поинтересовался он.

Она стеснялась поднять на него глаза, вспоминая недавние мгновения страсти, бушевавшей между ними. Он же, напротив, с теплотой смотрел прямо на неё, наливая из кофейника свежий кофе.

— Только что принесли. Вот попробуй.

Она взяла чашку и сделала несколько глотков. Напиток проник внутрь, обогрев внутренности. Да, то, что нужно.

— Замечательно, — улыбнулась она, убирая чашку на стол, чтобы случайно не обжечь Настю.

— Дядя Иван играет с нами всё утро. Как ты могла уснуть в чужом номере, мам? — наивно спросила девочка, с укором глядя на мать.

Нелли не нашла что ответить.

— Я им сказал, что мы допоздна заболтались, и ты уснула прямо у меня на плече. В принципе, так и было. Настенька молодец, приняла всё за чистую монету. А вот парня просто так не проведёшь. Пришлось им всё рассказать.

— Да, мам. Теперь мы всё про вас знаем, — утвердительно кивнул Семён, отвлекаясь от игры. — Дядя Иван сказал, что у него насчёт тебя серьёзные намерения. И возможно мы скоро уедем в Америку.

Нелли возмущённо посмотрела на Ивана. Тот не стал ничего отрицать.

— Иван, мальчику всего одиннадцать! — не веря своим ушам воскликнула она.

— Да, я знаю. Он смышлёный.

— Иван, они только что покинули дом.

— Да всё нормально. Я всё понимаю. Не маленький, — поспешил успокоить её Семён. — Всё равно вы с отцом жили как кошка с собакой. Я знал, что у вас с ним ничего нет. Потому он и бухал, наверное.

— Семён! — воскликнула Нелли, не веря своим ушам. — Немедленно прекрати эти разговоры. Это дела взрослых, и вас они ни коим образом не касаются. А ты, маленькая девочка, — она тут же скинула Настю с колен, — научись закрывать уши, когда слышишь подобное от брата. Завтра же обоих отправлю в новую школу. Нечего уроки прогуливать без причины.

— Ну, мама, — обиженно насупилась Настя.

Иван пересадил девочку к себе.

— Не слушай её, милая, — попытался подбодрить её он. — Просто ваша мама не ожидала, что вы узнаете обо всём так скоро. Сейчас она перекусит, выпьет кофе, успокоится, и мы все вместе обсудим всё на нашем так называемом семейном совете. Ведь такие решения должны быть приняты не только взрослыми, но и детьми. Это ведь и ваша жизнь тоже.

Семён промолчал, занятый расставлением фишек на игровом поле. Настя доверчиво прильнула к мужчине, почувствовав поддержку.

— Я не понимаю какое решение мы должны принять. Иван, не шути со мной. У меня и так голова забита одними проблемами.

— Ну, мы тут обсуждали, а не свалить ли нам всем на какое-то время в Штаты. Погостите у меня, осмотритесь, а там и решите, может, остаться. Если захотите, конечно.

Она с неожиданно возникшей на лице насмешкой откинулась на спинку дивана.

— Ого, зарядил. И кто же нас там оставит? Мы же граждане России, вообще-то.

— Ну, это можно устроить.

— И как же?

— Ну, например, если ты вдруг выйдешь замуж за гражданина США. Это как один из вариантов.

У неё от неожиданности отвисла челюсть. Ухмылка исчезла так же внезапно, как появилась. Семён ехидно улыбнулся. Настя продолжала прижиматься к Ивану. Мужчина молча ожидал её реакции, которая не заставила себя долго ждать.

— Звучит как предложение руки и сердца, — с трудом выдавила она. — И что же меня может заставить всё бросить и ответить взаимностью? Неужели небеса рухнут, если я не отвечу тебе да?

— Да нет, небеса останутся на месте. А вот выход передачи откладывать никто не станет. Пока ты спала мне позвонили из редакции и объявили о том, что сегодня вечером выйдет выпуск «Семьи». Что-то мне подсказывает, жаркое будет шоу.

— Уже сегодня? Так быстро?

Такого она никак не ожидала. Думала, у них в запасе будет как минимум неделя, а то и больше. Но выпуск решили дать уже сегодня. Негодяи! Впрочем, при чём тут они? Это бизнес. Жестокий мир шоу-бизнеса. Горячие новости, жаркие дебаты, скандальные ток-шоу. Именно сегодня весь мир узнает их историю, узнает о существование жалкого семейства Долматовых, которым отец уготовил незавидную судьбу. Крики осуждения стояли в голове. Презрительные взоры соседей, знакомых, или просто прохожих. Одному богу известно, что им теперь предстоит пережить, когда выпуск выйдет в эфир. Не зря Иван намекнул детям о возможности покинуть страну. Надо было срочно что-то решать. Нельзя допустить травли.

30 глава. Разговор по душам

В больнице они снова встретили Машу. Женщина сидела возле окна, вольготно разложившись на лавке, на которой вчера сидели Нелли с детьми. Заметив приближающиеся фигуры мужчины и женщины, она стремительно приняла настороженную позу, ожидая продолжения вчерашних гонений. Иван и Нелли остановились возле неё. Детей рядом не было.

— Что? Снова будете прогонять? — таращась на обоих спросила Маша.

Они оба переглянулись.

— Ладно. Я пойду найду доктора. Подожди меня здесь, — сказал Нелли Иван и поцеловал её в щёчку.

Как только он удалился, Нелли тут же присела рядом с женщиной.

— Это кто вас так? Вчера на лице ничего подобного не было.

— Мой бывший.

— Не этот? — Она кивнула в сторону Ивана, скрывшегося за поворотом.

— Нет, — улыбнулась Нелли. — Этот теперешний.

— Как только появились деньги, сразу решили сменить ухажёра, — без тени смущения заключила Маша, всё ещё косясь куда-то в сторону.

Нелли внимательно осмотрела собеседницу: та же потёртая майка, те же джинсы, кроссовки, такой же стрёмный неухоженный вид, что и вчера. Похоже, она не спроста дежурила около палаты сестры. Видимо, ей что-то было от неё нужно.

— Не знала, что у Веры есть близкие подруги, — как бы невзначай произнесла она. — С детства кроме кошек да собак с ней никто не водился. Разве что я, но только до тех пор, пока нас не разлучили. Не думаю, что с того времени она сильно изменилась. Одиночество, знаешь ли, штука такая себе. Ничего хорошего оно не сулит.

Маша слушала её, навострив уши, как будто в любой момент ждала подвоха. Но Нелли продолжала рассуждать о жизни легко и непринуждённо, словно разговаривала об этом каждый день. Она, естественно, заметила её настороженный вид, но продолжала говорить как ни в чём не бывало, стараясь подвести разговор как можно ближе к теме. Сейчас ей жизненно необходимо было понять, не ослышалась ли она вчера в палате Веры, когда та вдруг заговорила про эту женщину.

— А ведь моя сестра не всегда была такой. В детстве много времени проводила во дворе, нежели с девочками в песочнице. Играла с парнями в догонялки, войнушку и всякие такие мальчишечьи забавы. С куклами играла так себе, не очень. Но мы не придавали этому особого значения. Знаешь, всякие дети бывают. Каждый со своими причудами. Ну а после той трагедии о ней и вовсе не кому было позаботиться. С тех пор каждый из нас стал сам по себе. Ты ведь в курсе о чём я говорю, правда?

Маша неуютно поёжилась, но ничего не ответила.

— Знаешь. Вижу, — утвердительно кивнула Нелли, в упор разглядывая её напряжённое лицо. — О таких вещах можно поведать только близкому человеку. Самому близкому. Знаешь, а ведь сегодня вечером весь мир узнает историю нашей семьи. Да-да, сегодня выйдет выпуск, в котором нас всех изобличат в полном свете. Все узнают о нашем существовании, о том, какой ужас мы пережили, и о том, что с нами стало теперь. Все узнают об этом вечером, ну а ты знала об этом всегда.

— Это меня совсем не касается. Это ваше дело, не моё, — ещё больше насупилась Маша.

Она достала из кармана золотую карту и протянула Нелли.

— И деньги ваши мне не нужны. Вот, заберите.

От неожиданности Нелли аж присвистнула.

— Так вот где она всё это время была. А я-то думала не потеряла ли она её.

— Не потеряла. Возьмите.

Но женщина не пошевелилась, продолжая томительно испепелять подругу сестры огненным взглядом. Поразительно, Маша, как и Вера явно сидела на игле. По крайней мере весь её внешний вид указывал на это. Но тем не менее она всё ещё не отходила от её палаты, при том что с лёгкостью могла воспользоваться чужими деньгами. Её всю трясло от озноба, лихорадило у всех на глазах, но тем не менее она упорно продолжала дежурить у входа в реанимационное отделение, будто от состояния Веры зависела и её жизнь тоже.

— Ну, раз ты всё ещё здесь, значит можно утверждать, что ты по праву считаешься ей более родным и близким человеком, чем я или, не дай бог, наш брат Вадим. Абы кому она бы не доверила свою карту, поэтому пусть пока побудет у тебя.

Маша удивлённо скривилась, словно её в тот момент раскусили на раз-два.

— Откуда вы знаете? — с трудом выдавила она.

— Вера сказала. Вчера.

— Вы с ней говорили?

— Не долго. Но из того, что она успела сказать я поняла: кем бы ты ни была, Маша, подругой, соседкой или любовницей, она тебя искренне любит. Да, именно так. При чём любит больше, чем нас. Так что я бы на твоём месте использовала эту карту таким образом, чтобы можно было вытащить её и себя из того ада, в котором вы обе пребываете.

— Это не легко, — тяжело вздохнула женщина.

— Конечно. Дай обезьяне гранату, и она обязательно себя подорвёт. Просто помни, Маша, эта карта может вас как спасти, так и уничтожить. Выбор только за вами. Если что, я помогу. Мы поможем, обещаю. Только нужна воля с вашей стороны.

Маша неуверенно вернула карту в карман.

— Я не уверена, что… — Она замялась.

— Что хватит сил? — подхватила Нелли. — Хватит. Уж поверь мне. Захочешь жить, сделаешь для этого всё и даже больше. Главное, чтобы было ради чего, или ради кого жить.

Она живо потянулась к ней и дружелюбно обняла за плечи. Женщина не сопротивлялась. Так в обнимку они просидели какое-то время, пока в коридоре не появился Иван. Мужчина озадаченно смотрел на представшую перед ним картину, понимая, что пропустил что-то важное. Тем не менее вмешиваться не стал. Переждал пока они отстраняться друг от друга, и лишь потом подошёл ближе.

— У меня две новости: хорошая и плохая, — сразу перешёл к делу он. — Начну с хорошей: Веру завтра переводят в обычную палату. Я поговорил с врачом. Думаю, он выделит для неё отдельные апартаменты.

— А плохая? — нетерпеливо промолвила Нелли.

— Похоже, твоя сестра та ещё штучка. Саботирует лечение, не даёт вводить лекарства, постоянно скандалит, из-за чего её посадили на успокоительное. Сейчас она спит мёртвым сном, так что увидеть её вряд ли удастся.

— Что ж, узнаю мою Веру. Вот только теперь у нас есть Маша, которая обещает вдохнуть в неё новую жизнь.

— Неужели? — Иван с подозрением посмотрел на женщину.

— Я тебе позже всё объясню. А пока, Маша, приведи себя в порядок. Сегодня мы с Иваном займёмся её устройством тут, а завтра ты должна явиться в полном расположении духа, чтобы Вера увидела, что самые дорогие ей люди больше её не оставят. Так что давай, Машунь, дуй домой, умойся, причешись, купи себе чего-нибудь из одежды. Завтра ты будешь нужна как никогда.

Женщина бодро встала, поцеловала в щёку Нелли и не глядя на изумлённо лицо Ивана, повернулась в сторону выхода.

— Спасибо тебе, Нелли. Я вернусь! — бросила она ей, и тут же удалилась.

Поражённый Иван сокрушённо присел на её место.

— Не хочу знать, что тут произошло, — неторопливо промолвил он, — но хочу быть уверен, что ты знаешь, что делаешь.

Она положила подбородок ему на плечо.

— Инстинктивно да, знаю. А как пойдёт, так пойдёт.

Он нежно поцеловал её в губы. Она ответила тем же.

— Нам бы сейчас в номере кувыркаться, а не по больницам шастать, — пошутил он, гладя её по щеке.

— Да, верно. Но надо бы поторопиться. Не хочу надолго оставлять детей одних.

— Тогда пошли договариваться. У вас тут в России пока на лапу не дашь, дело не сдвинется с мёртвой точки.

— Это Россия, детка, — игриво прошептала Нелли.

Она охотно подалась вперёд, и он снова заключил её в свои объятия. Их губы соприкоснулись в трепетном поцелуе. Оба прижимались друг другу словно школьники, боясь, что их вот-вот застукают взрослые. Больница не место для свиданий, но разве это могло их остановить?

***

С делами в больнице покончили довольно быстро. Выбили для Веры отдельную палату, договорились о круглосуточной сиделке, распределили график возможных визитов. С сестрой поговорить так и не успели, поскольку она всё ещё находилась под сильным снотворным. Оставалось уповать на подругу Машу, которая должна явиться завтра утром для того, чтобы поднять бодрость духа и вернуть ей веру в себя и свои силы. Только она знала подход к их сестре.

Нелли сомневалась, правильно ли она поступила, не забрав у неё банковскую карту, но после долгих терзаний пришла к выводу, что не имела права вмешиваться в личную жизнь сестры, лишая возможности её близкой подруге помочь ей. Тем более она многого не знала о их связи, поэтому проявив чрезмерную заботу могла лишь сделать хуже. Маша не особо внушала ей доверия. Она также была наркоманкой, плохо выглядела и могла исчезнуть, прихватив с собой все деньги. С другой стороны, это в любом случае случится, если уж так уготовано судьбой. А пока она упорно не отходила от реанимации, в застенках которой спасали Веру, поэтому Нелли решила, что ей всё-таки можно доверять.

31 глава. Выход программы

Стрелки на часах показывали без пяти минут семь. До выхода программы оставались считанные минуты, ждать которые приходилось мучительно долго. Казалось, время специально замедлило ход, растягивая нервозные струны душ участников шоу, приникших к экранам телевизоров в предвкушении того самого момента, после которого всем станет понятно в каком свете их собираются представить. Вряд ли приходилось ждать снисхождения от организаторов передачи. Все прекрасно понимали, шоу без скандалов не шоу, и чем ярче скандал, тем выше рейтинги.

Вадим Долматов сидел перед маленьким широкоформатным телевизором с бутылкой пива в одной руке и пультом в другой. Его нахождение в дешёвой гостинице было похоже на попытку скрыться от посторонних глаз, причём скрывался он не только от надоедливой жены, но и ото всех людей, которые имели к нему хоть какое-то отношение. К вечеру он успел как следует протрезветь, потому как специально не хотел пропустить выход передачи, вымотавшей у него все нервы. Он с трудом представлял себе эффект, последующий после, поэтому хотел быть готов к обороне. Но чтобы понять к чему готовиться, надо было сначала посмотреть на себя со стороны. Хорошего ждать не приходилось.

Нервно отпивая от бутылки, он пристально всматривался в голубой экран. Лысина уже давно покрылась потом. Внезапно захотелось курить, но заметив пожарный извещатель, висевший над головой, решил переждать. Бесконечная реклама никак не прекращалась. Он мысленно ругался на телевизор, не в силах повлиять на регламент трансляции.

В этот вечер не он один ждал выпуск «Семьи». Несколько миллионов телезрителей по всей стране и за её пределами также ожидали программу Корнея Пилатова. За спиной у большинства из них было окончание рабочей смены или учебного дня. Домашние хлопоты отложены до завтра. Кто-то просто валялся на диване, перебирая сотни каналов с подобными ток-шоу. Примерное количество людей, приникших к своим экранам, будет подсчитано позже. Плюс добавятся те, кто посмотрит выпуск в записи в интернете. Вот так по щелчку пальца главного продюсера канала запускалась самая популярная программа, где герои шоу тотчас становились самыми узнаваемыми людьми в России. Такими знаменитостями сейчас предстояло стать им: Вадиму, Вере и Нелли. В каком свете их покажут на экране, такими их и запомнят те, кто следил за этой историей.

Тем временем Нелли сидела на руках у Ивана, уютно расположившись на диване в своём номере. Дети смотрели мультфильм в спальне. Она не хотела, чтобы они стали свидетелями её позора, поэтому попросила до конца передачи оставаться там. Сейчас она была напряжена как никогда, подобно тому, как чувствовала себя находясь там. И даже объятия любимого человека не могли расслабить её разум, хотя она всеми силами пыталась не думать о плохом. Нелли чувствовала, что ничего хорошего там не увидит.

— Не переживай. Это всего лишь одна из множества программ, которую скоро все забудут, — как мог старался приободрить её Иван, проводя рукой по волосам.

Он чувствовал причастность к её мучениям, терзавших женщину изнутри. Он прекрасно понимал, что являлся непосредственным виновником того злополучного дня, через который они вынуждены были пройти. Понимал, но ничего с этим поделать не мог. Так уж произошло, что благодаря странному завещанию отца, он встретил её, а она его. Так уж произошло, и с этим нужно было мириться. Будущее виделось прекрасным, а прошлое надо было постараться оставить позади. Он без сомнения отдал бы миллионы, чтобы не допустить выход ток-шоу на экраны, но это было невозможно. Машина запущена, а это означало, что им оставалось лишь пристегнуть ремни.

Началось! Из динамиков телевизора посыпалась традиционная музыка, означавшая начало передачи. Она нервно била по ушам, призывая зрителей поскорее занять свои места. Картинка на экране пришла в движение. Забегали рисованные лица участников прошлых выпусков. Появился фальшивый оркестр, гости, студия, и наконец, сам Корней Пилатов, являвшийся несменным ведущим самого популярного ток-шоу на отечественном телевидении. Музыка подходила к своей кульминации, а на экране беспорядочно разбросанные буквы складывались в определённые слова. Как только прозвучал последний аккорд, зрители увидели привычную для глаз надпись: Ток-шоу «Семья».

Иван почувствовал, как Нелли перевела дыхание. Он крепче прижал её к себе, чтобы она чувствовала его поддержку. Она благодарно поцеловала его руку, но взгляд от телевизора отводить не стала.

Вместо стихшей музыки раздался настоящий шквал аплодисментов. Нелли не могла припомнить чтобы овации звучали так громко. Наверное, прибавили фонограммой, — подумала она, глядя, как среди наполненной яркими огнями студии стоял величественный Корней Пилатов, сверкая фирменной белозубой улыбкой. Золотой микрофон был при нём, как и обаяние, пробиравшееся, казалось, даже сквозь призму экрана. Смена ракурса шла постоянно. Монтаж был выполнен великолепно, создавая иллюзию художественного фильма. Как только последние хлопки стихли, ведущий заговорил:

— Дефолт 1998-го года похоронил в своих руинах немало бизнесменов, как на старте своей карьеры, так и на её бурном подъёме. Так, обанкротившийся московский предприниматель Виктор Долматов, лишился всех своих сбережений, потерял прибыльное промышленное предприятие и, не справившись с тяжким грузом потерь и лишений, бросил жену вместе с детьми и уехал в Соединённые Штаты Америки. Там он сумел оправиться от ударов судьбы, и начал жить заново, обретя на новом поприще новую возлюбленную и построив бизнес империю в эмиграции. Прожив в Штатах более двадцати лет, Виктор Долматов умирает от тяжёлой болезни. Какое наследство оставил покойный миллионер брошенным в России детям, и как сложилась их судьба на родине, расскажем сегодня в ток-шоу «Семья». С вами Корней Пилатов. Мы начинаем.

После этих слов всё началось заново, окунув участников передачи обратно в стихию страшных детских воспоминаний. После стрёмного сюжета о Вадиме и его жене, появился первый герой, неуверенной походкой вышедший из-за кулис. Мужчина не мог узнать сам себя, разглядывая круглого бродячего пса, неуклюже вывалившегося на потеху зрителей. Что за вид? Что за грязный обормот отвечал на вопросы ведущего, бормоча что-то невнятное себе под нос? В этот момент Вадим ненавидел того человека, назвавшегося его именем. Именно человека, поскольку он наотрез отказывался признавать себя им. Ведь он не такой.

Подступивший к горлу комок ещё долго мешал. Он попытался промочить горло пивом, но вместо знакомого вкуса почувствовал лишь мерзкую горькую жижу у себя во рту. Отставив в сторону бутылку, он принялся дальше смотреть на экран, покрываясь мурашками при виде того убогого существа, коим являлся в тот момент. Нет, это поистине жалкое зрелище. Вряд ли он осилит передачу до конца. Какой позор!

За кадром осталось не уж и много. Самые нелепые моменты, которые никак не вписывались в общую структуру передачи так или иначе хотя бы мельком, но всплывали на экране. Самым отвратительным было наблюдать за собой, когда оператор то и дело брал крупным планом его физиономию. Вадим словно загнанный в клетку зверь бился над россыпью вопросов, посылаемых ведущим. Многое из того, что он увидел, он не помнил. Многое помнил слишком хорошо. И лишь когда ведущий пригласил в студию Веру, то немного отлегло.

— Уверена, что хочешь досмотреть до конца? — осторожно спросил Иван, когда место передачи сменил первый рекламный блок.

— Это был всего лишь разогрев. Самое интересное впереди, — ответила Нелли, прижимаясь к нему как можно плотнее, словно кошка, ищущая ласки.

— Не обязательно проходить через это снова.

— Так надо, Иван. Иначе мы не поймём с чем можем столкнуться завтра, выйдя из номера.

— Можно всё оставить и свинтить со мной в Штаты.

— Тебе легко говорить. Но для меня это серьёзное испытание. Даже пусть это будет короткий отпуск на несколько дней. Всё равно лететь сломя голову в чужую страну как-то стрёмно. А если потом надо будет вернуться, то куда? К сестре наркоманке или брату алкашу, который потерялся бог знает где?

— Ты слишком много думаешь над проблемами, забывая размышлять над их решениями. Я же говорил, всё можно устроить.

Она ничего не ответила, лишь тяжело вздохнула. Грузиться, пребывая в его сладкий объятиях, не особо хотелось, тем более впереди их ждал следующий раунд ток-шоу. Смотреть было безумно интересно несмотря на весь абсурд творившегося на экране действа. Быть героем передачи, а не рядовым зрителем, было не одним и тем же. Тут кровь закипала в жилах при виде себя и своих близких в стрессовой ситуации, а понимание того, что за этим одновременно наблюдают несколько миллионов человек, добавляло адреналина.

Выход Ивана Долматова значительно прибавил градус в студии. Это уже не была передача о жизни нескольких московских неудачников. Теперь началась настоящая война за прошлое их семьи, в которой был нападающий и имелся обороняющийся. Страсти накалялись каждую минуту, создавая атмосферу сплошного негатива. Пилатов не всегда мог справиться с негодующей толпой зевак, постоянно выкрикивающих нелицеприятные слова в сторону Вадима. Пока тот смотрел на себя со стороны, успел несколько раз вспотеть. В самые напряжённые моменты в его руках начинал трещать пульт, который он почему-то не стал убирать в сторону. В какой-то момент весь мир в его глазах начинал переворачиваться, на ходу меняя старшего из семьи Долматовых.

Истерика Веры, драка в студии, неожиданное появление Нелли, которое знаменовала скорое завершение адского ток-шоу.

Он смотрел на всё это совершенно иными глазами, понимая, что в том, как всё произошло до и после трагедии виноват не только отец, но и он, отказавшись в определённый момент стать мужчиной. Четырнадцатилетний подросток имел все шансы наставить мать на путь истинный. Он мог принять бедного мальчика, не дав тем самым свершиться его концу. Мог, но не стал. Вспоминая дни далёкого детства, он впервые жалел о том, что не нашёл в себе силы поступить иначе. Поверни время вспять, Вадим не стал бы размениваться на горечь детских терзаний, а попытался бы всех спасти. Только теперь он начинал это понимать. Жаль, что так поздно.

Ещё не успела прозвучать финальная речь Корнея Пилатова, как Вадим потянулся к мобильнику. Набрав номер сестры, он стал терпеливо ждать, вслушиваясь в телефонные гудки, всё ещё переживая назревшее прозрение.

— Вадим звонит, — удивилась Нелли, видя на экране номер брата. — Наверно, тоже смотрел.

— Так подними, — сказал Иван, освобождая её из своих объятий.

Она непременно ответила:

— Да, Вадим. Смотрел?

— Смотрел, — слега подавленно ответил брат. — Смотрел, и мне очень стыдно, что всё так получилось. Честно говоря, я нахожусь под впечатлением.

— Ого. Не ожидала такое от тебя услышать. Главное, что под впечатлением, а не под чем-то другим. В прошлый раз ты был навеселе. Сейчас тоже?

— Нет. К чёрту это говно. Не хочу больше пить. Мать пила, отец тоже. Не хочу, в общем.

Она не могла поверить в то, что это говорил именно он. Раньше такого от брата услышать было невозможно.

— Знаешь, что случилось с Верой? — вдруг спросила она.

— А что с ней не так?

— Она в больнице. Ты не знал?

Пауза.

— Нет, — протяжно ответил он. — Нервный срыв, я полагаю?

— Если бы. Передозировка наркотиками. Сама в шоке.

— Во дела. Как она?

— Откачали. Завтра переведут из реанимации в отдельную палату. Слушай, Вадим, мне одной не справиться. Нужна твоя помощь. У нас тут есть кое-какие мысли насчёт наркологической клиники, но это надо подробнее обсудить всем вместе.

— У нас? — не понял Вадим.

Нелли поняла, что проговорилась, поэтому проигнорировала его вопрос.

— Давай завтра встретимся. Сможешь?

— Да, конечно. Диктуй адрес.

— Мы сначала навестим сестру в больнице. Посмотрим, как она там, а после поедем в кафе на Восточной. Помнишь, там ещё фонтан с рыбками? Давай часика в два. Думаю, к тому времени справимся.

— Фонтан с рыбками, — задумчиво протянул брат. — В детстве там пивная была. Помню, как с тобой бутылки собирали, в фонтане мыли, а после несли в приёмный пункт сдавать.

— Да, это то самое место.

— Хорошо. В два часа, — продублировал он. — Буду как штык.

— Отлично. И, Вадим, я на тебя надеюсь.

— Я знаю. — И выдержав паузу, добавил: — Больше не подведу.

На душе сразу же отлегло. Она выключила телефон и снова прильнула к Ивану. На лице не сходила довольная улыбка.

— Не думаю, что он обрадуется, когда увидит нас вместе, — сказал Иван.

В телевизоре прозвучали финальные аккорды, а на экране появились титры. Конец программы означал начало новой жизни для их семьи. Теперь уже ничего нельзя было отмотать назад. Вадим, к её глубочайшему изумлению, мог сыграть, наконец, роль старшего брата. Если всё произойдёт так, как она задумала, то Нелли сможет с лёгким сердцем оставить матушку Россию и вместе со своими детьми отправиться в путешествие на североамериканский материк. Благо теперь было куда и с кем лететь.

Только бы ничего не сорвалось, — думала она, утопая в нежных руках Ивана. — Только бы всё получилось.

32 глава. Вера

На этот раз детей взяли с собой. Нелли не хотела, чтобы после выхода программы в эфир они оставались без присмотра. Перед выходом напялила на переносицу огромные тёмные очки, которые скрывали не только синяк, но и вовсе её лицо. На первом этаже почти никто не обратил на них внимания. Только администратор пилил их взглядом, наблюдая за тем, как они вчетвером покидали пределы гостиницы. Этот мерзкий франт не сводил с них глаз, без стеснения разглядывая странную парочку, занявшую сразу два номера на одном этаже.

Сев в автомобиль Ивана, отправились прямиком в больницу. Всю дорогу дети шумно галдели, предаваясь забавам. Их срочно нужно было куда-то девать, иначе от них попросту можно было сойти с ума.

Прибыв на место, пошли к лечащему врачу, который проводил их до палаты, оборудованной специально для Веры. Внутри около больничной койки дежурила Маша. Она сидела на стуле. Откинувшись назад, вслух читала новости со своего телефона. Что сразу бросилось в глаза, так это то, как всего за одну ночь она преобразилась. Новая стрижка, свежий туалет и, что немаловажно, отдохнувшее румяное лицо. Вера также пребывала в полном расположении духа, с блеском в глазах наблюдая за вошедшими посетителями.

Увидев сестру, Нелли мигом бросилась её обнимать. Иван остался стоять у порога. Дети, держась за руки, также не спешили приближаться.

— Слава богу, Вера. Как я рада тебя видеть, — причитала она, прижимаясь к сестре. — Наконец-то ты пришла в себя.

— Нелли, сестрёнка, — обрадовалась Вера, целуя её. — С кем это ты пришла? Неужели впервые за пару лет я вижу своих племянников? Какое счастье.

Нелли тут же подозвала детей к себе:

— Семён, Настя, идите сюда. Поздоровайтесь с тётей. Она вас так долго не видела.

Дети нерешительно подошли ближе. Семён даже попытался выдавить улыбку. Настя же спряталась за его спиной, из-под руки старшего брата выглядывая на лежачую тётю.

— Здрасьте, — тихо поздоровался мальчик.

— Здравствуйте, дорогие мои. Нелли, какие они у тебя красивые. Встретила бы на улице, не признала бы.

— Здравствуй, Маша, — обратилась Нелли к женщине, отложившей в сторону телефон. — Хорошо выглядишь, — заметила она, делая акцент на её внешности.

— Просто хорошенько выспалась, — отмахнулась Маша.

Тут Вера обратила внимание на мужчину, всё ещё стоявшего у двери.

— А я-то голову сломала, про какого мужика твердила Маша. Сюрприз, однако.

— Да, мы общаемся. Иван, подойдёшь?

Мужчина сделал пару шагов вперёд.

— Если вам есть о чём поговорить, не хочу мешать, — сказал он, обращаясь к обеим сёстрам. — Не хочу встревать в ваши семейные разговоры.

— Брось. Ты тоже семья, — возразила Нелли. И посмотрев на Веру, добавила: — И мой мужчина.

Повисла неловкая пауза. Даже дети не решались нарушить тишину, понимая, что что-то не так.

— Всё-таки хочу дать время вам между собой объясниться, — нарушил молчание Иван. — Пойду пообщаюсь с доктором. Кажется, он хотел что-то уточнить. Маша, не хотите пойти со мной?

Женщина явно не ожидала от него приглашения. Не услышав возражений ни от Веры, ни от Нелли, поняла, что между ними должен состояться приватный разговор.

— Конечно. Пойдёмте, — согласилась она, поднимаясь со стула.

Они ушли, прихватив с собой детей, поскольку им тоже было не совсем уютно находиться с малознакомой тётей. Оставшись одни, обе не знали с чего начать. Вера ждала объяснений по поводу Ивана. Нелли же не знала, как правильно следовало начать.

— Ну говори уже, не томи, — нетерпеливо потребовала Вера. — Твой мужчина, значит. Быстро же вы спелись, пока я подыхала на больничной койке.

— Иван оказался такой же жертвой обстоятельств, как и все мы. Откажись он участвовать в шоу, то тоже остался бы без наследства. И мы тоже, прошу заметить. Старик отвёл каждому из нас отдельную роль, которую мы должны были исполнить. Если бы я, или ты, или он не стали принимать в этом участия, то нам ничего бы не досталось. Так что не он главный злодей.

— Всё равно ничего не понимаю. Почему вы вместе?

— Так получилось.

— Как так? Объясни! — повысив голос, потребовала Вера.

Сил спорить с ней не оставалось. Младшая сестра изматывала её эмоционально, требуя объяснить то, чего она сама себе объяснить не могла.

— Это всё не важно. Лучше ты объясни мне как дошла до такого состояния.

Тут обе замолкли. Через какое-то время Вера решила сознаться:

— Полтора года назад я впервые попробовала траву. Недалеко от моего дома есть одно заброшенное здание, бывший дом культуры, или чего-то в этом роде. Там по ночам горели костры. Каждую ночь. Однажды я из любопытства решила туда наведаться. Просто пришла и увидела, как несколько человек сидят у костра и греются, прижавшись друг к другу. Странное было зрелище. И атмосфера непринуждённости, и так там было спокойно.

— Это был притон, — догадалась Нелли.

— Ну да, можно и так сказать. Там я впервые встретила Машу. Оказывается, мы были соседками. Жили в паре домов, и даже не догадывались об этом. Короче, меня никто не прогонял. Даже напротив, позвали к себе, дали одеяло, согрели. Было очень непривычно. Мне показалось, что они могут стать моими друзьями. В принципе, какое-то время так и было. Мы встречались каждую ночь, проводили вместе время. Там я впервые попробовала героин. Можешь что хочешь думать, но среди тех людей я впервые почувствовала себя счастливой.

— И где они теперь?

Ответ последовал не сразу.

— Все мертвы. Все кроме Маши. Только мы остались. Мы вдвоём.

У Нелли покатились слёзы. Она не могла поверить в откровения сестры. Слишком трудно было принять то, через какие ужасы ей пришлось пройти. Как много она о ней не знала. И чем больше узнавала, тем страшнее становилось.

— Если бы я только знала, — с трудом выдавила она.

— Брось. Ты не могла ничего знать. Я бы ни за что на свете не рассказала. На твою долю выпало немало испытаний. Ещё и меня ты бы точно не потянула.

Нелли не нашла, что ответить. А ведь она была чертовски права. Бедная уборщица с окраины Москвы, на плечах которой был пьющий безработный муж и двое малолетних детей никак не могла повлиять на её судьбу. Максимум, что можно было сделать, так это сдать её ментам, чтобы те хоть как-то ограничили её свободу. Но и это не точно. Чтобы решиться на такое, нужны были стальные яйца. А у неё их попросту не было. Это сейчас, имея при себе золотую карту, можно было попытаться что-то предпринять. Да и то без каких-то гарантий.

— Но сейчас всё по-другому, — попыталась приободрить её Нелли. — Я поговорю с нужными людьми. Тебе помогут. И Маше тоже. Всё ещё можно начать заново. Есть клиники, хорошие специалисты. Вот увидишь, жизнь только начинается.

— Маша рассказала, что ты не стала забирать у неё карту.

— И не стану. Я знаю, что между вами не просто дружба. Она тебе дорога, а ты ей. Не зря же она сутками дежурила под реанимацией. Мы как не придём, она тут как тут. Она тебя любит. Но ведь и у неё есть проблемы. Я бы хотела, чтобы вы вместе приняли решение лечиться. Не я вас должна уговорить, а вы сами себя. Я могу попросить, но это будет бессмысленно.

Вера устало закатила глаза. Она думала об этом тысячу раз до и после того, как стала обладательницей миллионов. Она тоже хотела побороть пристрастие к наркотикам, но имея довольно слабый характер, не могла самостоятельно это сделать. Слова, услышанные от сестры, она мысленно проговаривала раньше, но всякий раз натыкалась на невидимое препятствие, раз за разом ломавшее её волю.

— Просто подумай об этом. Теперь-то ты не одна. Я всегда буду рядом. И Вадим тоже.

— Даже так?

— Ты не думай. Он обещал взять себя в руки. Знаю, с ним тоже немало проблем, но он хочет исправиться. Скоро мы увидимся и обо всём поговорим. Он сам предложил.

— Наверное, я слишком много времени была без сознания, раз пропустила столько событий, — чуть усмехнувшись, произнесла Вера. — Как он там вообще?

— Скоро узнаю. Вчера после программы позвонил мне. Я правда не очень поняла зачем, но мне показалась, что он хотел покаяться. Звучит странно, я знаю. На Вадима это не похоже. Но чем чёрт не шутит. Если не сейчас брать себя в руки, то когда?

— Просто ему тоже не помешает помощь от алкашки.

— Посмотрим.

— Ну всё. Давай звать всех обратно, — предложила Вера. — Хочу ещё раз полюбоваться на племянников. Не каждый день ко мне наведываются гости. И своего этого позови. Не хочу надолго оставлять его с Машей. Он ей не очень понравился.

Вытерев слёзы, Нелли ещё раз обняла сестру. Похоже, они начинали находить взаимопонимание. Первый шаг к её выздоровлению сделан. Дальше необходимо было не упустить завязавшуюся нить, дабы новая ветвь семейного древа не треснула так же внезапно, как завязалась. А для этого нужно было срочно переговорить с Вадимом.

33 глава. Нож

Пока дети резвились у фонтана, взрослые уселись за столом открытого летнего кафе. Вадим с напыщенным видом сидел напротив Нелли и Ивана, с подозрением глядя на обоих. Сначала он не поверил своим глазам, когда увидел их вместе. Теперь же терпеливо ждал объяснений.

— Надеюсь это не какая-то разводка. Предупрежу сразу: все деньги я раскинул на разные счета, как мне посоветовали толковые люди. Если вы думаете вытянуть из меня хоть копейку, то только зря потратите время.

Никто не улыбнулся. То ли шутка не прошла, то ли он вовсе говорил всерьёз.

— Хорошо выглядишь, — заметил Иван, делая акцент на новый спортивный костюм, неуклюже висевший на пухлом теле сводного брата.

— Спасибо. Вчера купил, — хмуро отозвался тот. — Итак, для чего мы здесь?

— Это ты мне скажи, — отозвалась Нелли, закуривая сигарету.

Щёлкнув зажигалкой, она смачно затянулась, а затем выпустила тонкую струйку дыма, моментально растворившегося в воздухе.

— Кто-то вчера просил у меня помощи.

— Да, а ещё кто-то обещал бросить пить.

— С утра ни капли. — Он неудобно поёрзал на плетеном стуле. — Так, что там с Верой? Наркотики, говоришь? Вот уж не думал, что услышу про неё такое. Надеюсь, всё обошлось.

— Пока да. Но нужно определить её на лечение.

Вадим странно усмехнулся. Скулы заиграли. Веки стали часто моргать.

— Да брось. Пол-Москвы нюхает. Что тут такого?

— Она колола себе героин, — возразила сестра, разглядывая нервные тики на его лице. — А с тобой что? Выглядишь как с похмелья.

— Я не буду обсуждать это при нём.

Иван лишь усмехнулся.

— У твоей сестры к тебе есть предложение, которое могло бы решить все ваши проблемы. Выслушай её, пожалуйста, потому что это нужно не только ей или Вере, но и тебе. Я пойду пока к детям, а вы пошепчитесь. Не буду вам мешать.

После этих слов он встал и вышел из-за стола. Дети встретили его с восторгом. Они прекрасно ладили с Иваном, и это не ускользнуло от пристального взора их дяди.

— Не нравится мне, что этот фраер всё ещё трётся около нашей семьи.

— Этот фраер мой мужчина, так что будь с ним повежливее, — твёрдо сказала Нелли, выпуская в брата плотную струю сигаретного дыма.

— Значит, с Мишей всё, — произнёс он, поморщившись от дыма. — Правильно. Я свою тоже бросил. Могу себе позволить, чёрт возьми.

— Вы всегда были странной парой.

— Жизнь нас свела, жизнь и развела. А по поводу твоего нового мужика, то я бы на твоём месте держал свои денежки в укромном месте. Странно, что он не улетел в свои американские владения. Чего ему надо? Чего он вдруг стал окручивать тебя?

Нелли кинула на него возмущённый взгляд.

— А разве я такая уродина, что со мной можно только за деньги?

Он молча потупился, поняв, что сказал глупость.

— Ну да ладно, братец. Мы ведь не за этим собрались. Хочу предложить тебе прилечь вместе с Верой в клинику, которую мы для вас присмотрели. Не думаю, что тебе это так уж необходимо, но оставлять сестру одну в такой момент мне бы не хотелось. Заодно и сам пройдёшь курс реабилитации. Для профилактики, естественно.

— Вот это новость! — не поверил он своим ушам. — Хочешь сплавить нас обоих в какую-то клинику? С чего мне соглашаться?

— Не в какую-то, а в одну из самых престижных. Клиника находится в Санта-Барбаре на самом берегу океана. Все расходы я беру на себя. Не хочу, чтобы вы подумали, что я пытаюсь вас обобрать. А с чего тебе соглашаться? Ради сестры, в первую очередь. Не столько тебе нужна помощь, сколько ей. Ведь у тебя перед ней есть должок, не правда ли? Сейчас как раз настало время что-то для неё сделать.

Он сокрушённо развёл руками, не в силах понять логику сестры.

— Я не знаю. Это похоже на бред какой-то. И почему именно в Санта-Барбару? Хочешь со своим дружком нас сплавить куда подальше?

— Напротив. Я планирую какое-то время провести в Калифорнии. Там, говорят, прекрасный климат. То, что нужно для всех нас. Да и детям будет интересно.

Вадим кинул беглый взгляд на детей и Ивана, игравших у фонтана. На секунду он задумался о том, как круто она предлагала им всем поменять собственные жизни. Вчерашние неудачники, носившие обноски из Секонд-Хенда и питавшиеся дешёвыми полуфабрикатами, сегодня всерьёз раздумывали над тем, а не перебраться ли им в Соединённые Штаты Америки. Санта-Барбара являлся городом-мечтой из детства, который все помнили по сериалам о красивой жизни.

— Не знаю, что ответить, — честно признался он. — Надо всё это переварить, обдумать детали.

— Подумай, конечно. Нас всё равно ничто тут не держит. Теперь уже можно срываться с насиженных мест. Ловить тут нечего.

Он промолчал, углубляясь в собственные мысли. Нелли всегда была умней его. Даже тогда, когда и мать, и отец о них забыли, именно Нелли всякий раз искала выход из сложных ситуаций. Именно она вместе с ним ходила сюда в поисках пустых бутылок, чтобы, сдав их, они могли вечером чего-то поесть. Именно она готовила еду, когда мать уходила в запой. Именно она заботилась о младших, собирая в школу. И сейчас у него не было никаких сомнений в том, что она искренне пыталась найти оптимальный вариант для того, чтобы наладить жизнь каждого из них. Она была умной, а он нет.

— Мне нужно время, — неуверенно произнёс он.

— Думай, но не долго. Вечером нужно будет принести документы для оформления визы. Иван обо всём позаботится.

— А Вера знает?

— Узнает. Побудь хоть раз в жизни для неё кем-то.

Он расслабленно откинулся на стуле, положив руки на затылок. На лице заиграла мечтательная улыбка.

— Санта-Барбара. Круто. Только я всё ещё не уверен на счёт него. — Он снова попятился на мужчину, вокруг которого бегали дети.

— Говорю же, денег не надо. Я всё беру на себя, — настойчиво повторила Нелли, бросая окурок в пепельницу.

— А сколько такое удовольствие стоит?

— Смотря сколько времени понадобится. Полгода в клинике обойдётся где-то в сто тысяч долларов.

Он удивлённо присвистнул.

— Очень неплохо. Но какой я буду брат, если позволю тебе платить за меня?

— Значит, ты согласен?

— Я этого не сказал.

— Тогда вечером мне нужен окончательный ответ. Надеюсь на твою сознательность.

Он одарил её тёплой улыбкой. Напряжение ушло. Вместо него перед глазами стали всплывать бесконечные пляжи города-мечты.

— А теперь я хочу угостить вас чем-нибудь вкусненьким, — оживлённо сказал он, подбирая со стола папку с меню. — И никаких возражений. Дай мне почувствовать себя мужчиной, а не каким-то там забулдоном. Зови детей. Пусть закажут всё, что хотят. Дядя Вадим за всё платит.

— Только без спиртного, — предупредила Нелли.

— Я же сказал, больше ни капли. Обещаю.

Вскоре все собрались за столом. Дети действительно заказали всё, чего хотели. Вадим больше не обижался на Ивана, хотя и помнил, чего ему стоило вынести его обвинения в студии «Семьи». Тот же вовсе не претендовал на дружбу с ним, понимая настороженность к своей персоне. Нелли впервые за долгое время ощутила радость от общения с Вадимом, больше не видя в нём потерянного человека. Он был вполне бодр и весел, рассказывая им о своих планах на будущее, которые успел нарисовать в голове. И к счастью, в этих планах не было места алкоголю, подпольным казино и всем тем глупостям, которые сопровождали его на протяжении всей его никчёмной жизни.

Они мило пообщались, как и полагалось нормальной семье, встретившейся за одним столом. Вкратце обсудили планы о лечении Веры и её подруги. Нелли не хотела, чтобы Вадим думал, что едет туда за помощью. Она всячески старалась ему внушить, что его роль заключалась непосредственно в присмотре за младшей сестрой. Такова была его основная задача. Он же соглашался со всем сказанным Нелли, чувствуя ответственность за исход её затеи.

Когда пришло время прощаться, он не стал покидать стол вместе со всеми.

— Ты не идёшь? — спросила Нелли, вставая последней из-за стола.

— Идите. Я ещё немного посижу. Погода такая хорошая.

Иван пожал ему руку.

— Рад знакомству, Вадим. Спасибо, что не точишь на меня зуб.

— Присматривай за ней, — уклончиво ответил Вадим, кивая в сторону сестры.

— Уверен, что не хочешь с нами? — снова спросила она.

— Нет. Идите. Я расплачусь, — отмахнулся он.

— Пока, дядя Вадим, — бросил напоследок Семён.

— Пока, дети, — помахал он, беспечно улыбаясь.

Они пошли пешком по тротуару, оживлённо о чём-то болтая. Красивая пара, — отметил про себя Вадим, всматриваясь в их спины. И вместе с детьми так гармонично смотрелись. Просто идеальная семья, хоть фотосессию устраивай. Все имели счастливые лики. Примерно так выглядела и их семья в том далёком детстве, когда ещё не наступила пора упадков и банкротств. Для него до сих пор оставалось загадкой как можно было просрать счастье, которым они были окружены. Глядя на их удаляющиеся фигуры, он не чувствовал опасности, таившейся за углом. Он был рад их безмятежности.

Достав из кармана деньги, Вадим бросил несколько купюр на стол. Надо было собираться обратно в гостиницу, из которой он ненадолго вынырнул ради встречи с сестрой. Размышлять над её предложением он не будет. Всё и так решено. Она бросала ему спасательный круг, предлагая не только уцепиться самому, но и сыграть роль спасателя для младшей из Долматовых. Терять всё равно было нечего, так что стоило попытаться возродить свою жизнь из пепла. Да, он примет её предложение и отправиться в Америку. Теперь всё будет так, как должно быть.

Как только он собирался покинуть территорию кафе, Вадим бросил очередной взгляд в сторону удаляющихся людей. Посмотрев в их сторону, он обомлел. Что-то его не на шутку насторожило. Протёр глаза, и снова всмотрелся. Сомнений быть не могло. Позади них в нескольких метрах шёл, качаясь из стороны в сторону, Михаил. Его вялую полупьяную походку было трудно с кем-то спутать. Это точно был он. Но зачем он за ними следил? Неужели задумал что-то плохое?

Вадим, не раздумывая, направился в их сторону, намереваясь догнать преследователя. Тревожное предчувствие его не покидало. Они уже успели отдалиться на значительное расстояние, поэтому пытаться окликнуть их он не стал. Вместо этого торопливо шёл вперёд, медленно догоняя впереди идущего человека. Ничего не подозревавшие Нелли и Иван, всё так же неторопливо плелись по тротуару, беспечно переговариваясь. Дети хвостиком плелись за ними.

Михаил следовал за ними, спрятав руки в карман толстовки. Он не озирался по сторонам. Чётко шёл прямо, не пытаясь догнать жену и её ухажёра. Было ясно, что он попросту за ними следил, только непонятно для чего. Хотел ли он подраться с Иваном, или же вынашивал какой-нибудь другой план, хотел выяснить Вадим, шаг за шагом приближаясь к нему из-за спины.

В какой-то момент мужчина почувствовал неладное. Он на секунду остановился и посмотрел через плечо. На миг их взгляды встретились. Хищные глаза Михаила злобно вглядывались в настороженного Вадима, который от неожиданности также сбавил шаг. В этот момент Михаил резко свернул в переулок, скрывшись от своего преследователя. Вадим на секунду растерялся. Сестра вместе с детьми и Иваном всё также шли где-то впереди. Он не стал их окликать, решив сам разобраться с надоедливым зятем. От желания уладить всё по-тихому, он поспешил в тот самый проулок, в котором исчез Михаил, надеясь его догнать.

Оказавшись в узком проходе между домами, он никого не обнаружил. Везде был разбросан мусор, какие-то коробки из-под обуви и прочих вещей. Под ногами валялся всякий хлам, заставляя его переступать через мелкие препятствия. По-видимому, заметив его тот убежал. Остановившись посреди захламлённого проулка, Вадим с досадой смотрел вперёд, гадая над тем, стоит ли предупреждать об этом Нелли. Наверно, стоит. Мало ли чего может быть в голове у брошенного алкоголика.

Не успел он как следует отдышаться, как за его спиной неслышно выросла худощавая фигура Михаила, сжимавшего в руке нечто блестящее. Как он умудрился незаметно утаиться среди пустых коробок, оставалось только гадать. Почувствовав позади себя шевеление, Вадим резко обернулся, как вдруг мимо его лица скользнуло лезвие ножа. Он не успел ничего сообразить, как кровь хлынула отовсюду, заливая его сверху вниз. Михаил несколько раз полоснул ножом шурина, после чего молча отправился наутёк. Из ран фонтаном сочилась кровь. Видимо, была повреждена артерия на шее. Онемев от шока, Вадим, прошипев что-то невнятное, грузно повалился на грязный асфальт. Пока его тело дёргалось в конвульсиях, вокруг моментально образовалась бурая лужа крови. Меньше чем через минуту сердце Вадима Долматова перестало биться.

В паре метров от его тела лежал вытертый насухо нож, который на днях в парке Горького Нелли выбросила в мусорный контейнер.

34 глава. Обвинение

В дверь сильно постучали. Нелли сквозь сон услышала чьи-то громкие голоса, но не смогла разобрать ни слова. Иван мигом поднялся с постели и поплёлся открывать, пока неожиданные визитёры не разбудили всех на этаже. Она настороженно вслушивалась в его разговор с какими-то мужчинами. Кто-то разговаривал на повышенных тонах. Напялив на голое тело халат, она решила выйти к ним.

Появившись из спальни, она увидела на пороге в номер администратора в сопровождении двух полицейских в форме. Иван о чём-то ожесточённо с ними спорил. Заметив Нелли, все уставились на неё.

— Что здесь происходит, позвольте узнать? — настороженно спросила она, с непониманием окидывая их взглядом.

— Вы Нелли Долматова? — тут же отозвался один из полицейских.

— Да, я. А в чём дело?

— Вы задержаны по подозрению в убийстве Вадима Долматова.

Его слова громом пронеслись в её голове. Убийстве кого? Вадима? Что он, чёрт возьми, такое несёт? Это ошибка. Чудовищная ошибка. Они только днём видели Вадима. Обедали вместе. Какое к чёрту убийство?

— Одевайтесь. Вы поедете с нами, — грубо сказал полицейский, проходя сквозь Ивана.

Это я не ослышалась? Он обвинил меня в убийстве брата! Это невозможно! Он идиот! — Череда несвязных мыслей крутилась в голове у Нелли пока она остолбенело стояла перед ними, не в силах произнести ни слова. Иван нервозно махал руками, протестуя перед людьми в погонах, так неожиданно явившихся к ним с такими абсурдными обвинениями. Он чуть не сорвался на крик, пытаясь им что-то доказать, но те слушать ничего не хотели. Она не понимала, что он пытался им сказать. Всё происходящее казалось ей чудовищной ошибкой.

— Вы слышали, что я вам сказал? Немедленно одевайтесь. Вы поедете с нами, — уже более настойчиво сказал полицейский.

На шум вышли перепуганные дети. Семён держался чуть в стороне, а Настя со слезами бросилась на руки к маме. Та тут же её подхватила.

— Мама! Мама! — вопила девочка, вцепившись в халат.

— Тише, дочка. Дяди ошиблись. Я никуда не пойду, — говорила Нелли, уверенная в том, что произошла какая-то путаница, и они вот-вот во всём разберутся.

Но у полицейских были самые серьёзные намерения. Она прочитала это в их холодных глазах.

— Верните ребёнка мужу, иначе мы будем вынуждены применить к вам физическую силу, — прямо в упор сказал ей полицейский, и она поняла, что он действительно сделает это.

И тут она попыталась взять себя в руки.

— Хорошо. Я поеду с вами.

— Нет, мамочка, нет! — продолжала вопить Настя, боясь отпускать её халат.

— Поеду, — повторила Нелли. — А после мы во всём разберёмся, и я вернусь. Так? — Она посмотрела на Ивана, бессильно взиравшего на неё.

— Нет, давайте разберёмся тут, — продолжал протестовать он.

— Иван, перестань. Возьми Настю. Уведи её и Семёна. Я поеду, а ты во всём разберёшься. Обещай мне.

— Нелли…

— Обещай, — потребовала она.

— Да, обещаю, — вынужденно сдался он. — Я во всём разберусь. Мы вернём тебя. Обещаю.

Её увели очень быстро, дав лишь одеться и быстро проститься с детьми. После их ухода с разрешения администратора в номере провели беглый осмотр. Пока в номере находились посторонние, дети пребывали в тихом шоке, не в силах понять сути происходящего.

Иван тут же кинулся на телефон, пытаясь созвониться с каким-то важным человеком из силовых структур. Ситуация была крайне непонятная. Переговорив с кем-то по телефону, он вернулся к детям. Теперь он должен был стать им не просто дядей из Америки, а кем-то более близким, тем, кто смог бы на какое-то время заменить им мать. Оставалось надеяться на то, что скоро всё разрешится, и они вновь смогут её обнять.

***

В кабинет решительно вошёл мужчина в капитанских погонах, не удосужившись даже постучать. Сидевший за столом майор тушил в пепельнице сигарету. Он из-подо лба взглянул на вошедшего и мысленно пригласил в кресло. Тот грузно опустился напротив него.

— Слышал, ведёшь дело той тёлки, что полоснула ножом братца, — вместо приветствия произнёс капитан.

— Ну, веду. А что? — Майор с интересом посмотрел на него.

— Да мне тут уже закалебали звонить всякие начальники, требуя её освободить. Видно, тёлка не из простых. Вчерашняя уборщица, героиня ток-шоу Пилатова, а ныне миллионерша. Смотрел на днях «Семью»? Она там была. Горячий выпуск получился.

— У меня это говно жена смотрит.

— Ну вот, теперь из-за того, что она была героиней этого шоу, пресс-службу завалили звонками из телевидения. Требуют знать, что мы на неё нарыли.

Майор устало откинулся в кресле.

— А ничего не нарыли. Буду отпускать, — вяло произнёс он.

— С хера ли? — угрюмо насупился капитан. — Таких экспонатов беречь надо, а не раскидываться ими. Помнишь дело актёра Борзова? Следаку, который вёл его дело и упрятал мужика на восемь лет сразу звёздочек прибавили.

— Ну так то ж было показательное дело. Тем более он насмерть сбил пешехода, а после пытался подкупить свидетелей. А тут жмурок есть, а фактов нет. Только нож, да и то без отпечатков.

— Нож, который принадлежал ей, — подхватил капитан. — Соседи видели, как она угрожала этим самым ножом мужу, а потом скрылась, прихватив его с собой. Факт налицо.

— Ну не знаю. Доказательство не очень. Да и свидетели утверждают, что она весь день была у всех на виду.

— Бери быка за рога, говорю. Сам подумай, она баба при деньгах. Если отпустишь, вновь скажут, что подкупила. А так, если пойдёшь на принцип, выслужишься. Сразу пойдёшь на повышение. Я тебе у нас тёплое место подготовлю.

Майор задумчиво покачал головой.

— А если прогорю, то эти журналюги меня со света сживут. Да и нет у меня на неё ничего. Только этот нож, да и то, не факт, что это именно тот самый нож, которым она угрожала мужу.

— А мужу-то нож показывали?

— Показывали. Говорит — он.

— Ну и всё. О чём тут базарить? Закрывай её и всё на этом. Или тебе капитанские звёздочки помешают, а? Короче, я тебе сказал, а ты думай. Наши наверху, если что, прикроют.

Он уже собирался покинуть кабинет, как майор его окликнул:

— А тебе-то что с этого дела? Сам только что сказал, начальники всякие звонят, требуют отпустить.

— Ну надо же показать общественности, что перед законом все равны. Имидж полиции надо поднимать. А то коррупция, видите ли, взятки. Богачей отмываем, а бедняков садим. А тут эта баба подвернулась. Миллионерша, как-никак.

— И похер что невиновная?

Тот лишь усмехнулся и, ничего не ответив, вышел из кабинета, оставив майора в одиночку принимать решение по поводу судьбы Нелли Долматовой. Уже в который раз в его руках находилась жизнь невинного человека, которого по всем неписанным правилам полицейского менталитета необходимо было сажать на долгий срок. И дело было вовсе не в злом умысле, или чьём-то желании. Дело было в том, что не представь он её в качестве главного подозреваемого, то у него появится висяк, который долго будет мозолить глаза руководству. И премия пролетит мимо кармана, и по шапке не погладят.

Он тысячу раз принимал подобные решения, сажая в тюрьму неприглядный контингент. Со временем его даже перестали терзать угрызения совести, мучившие каждого полицейского в самом начале службы. Но одно дело, когда шьёшь дело на очередного рецидивиста, а другое, когда пытаешь засадить человека, явно того не заслуживающего. И тут возникал конфликт интересов, который всякий раз приходилось разрешать. Пойди он в этот раз на сделку с совестью, и невиновная женщина могла оказаться в местах не столь отдалённых на ближайший десяток лет. Отпусти её, и он надолго зависнет в этом кабинете при той же должности и старых погонах, в то время как его сослуживцы уже давно выбили себе самые тёплые места в отделении. Снова перед ним стояла сомнительная задача, которую рано или поздно пришлось бы решать.

***

Две недели в камере временного содержания казались вечностью, по сравнению с обыденными буднями свободного человека. Первые дни она не могла ни спать, ни есть, ни общаться с сокамерницами, пребывая в непрерывном шоковом состоянии. И только теперь по прошествии нескольких дней она потихоньку стала свыкаться со своей судьбой, уготовившей ей такой неожиданный крен. Как жесток мир, в котором она жила. Жесток до невозможности. В голове не укладывалось как можно было посадить за решётку невиновного человека, причём на раз-два, схватив её на ровном месте. И вроде бы ничего не предвещало беды.

Весть о гибели брата она восприняла не сразу, а когда до неё дошло что с ним произошло, то всё равно не могла понять при чём тут она. Да, виделись. Да, общались. Имели полное право. Во всяком случае они были родными людьми, а родные часто проводят время вместе. Откуда в голове у следователя родилась версия о её причастности к убийству, она долго не понимала, пока адвокат, нанятый Иваном, не рассказал ей о найденном на месте преступления ноже. Именно тот самый нож, которым она угрожала Михаилу, был выброшен ею в парке. Тогда откуда же он мог взяться? Скорее всего, Вадим был убит похожим ножом, иначе это просто невозможно было объяснить. Раз так, то скоро следствие во всём разберётся и её отпустят к семье. Надо было просто немного подождать.

Однако, чем больше она общалась с майором, расследующим это дело, тем больше убеждалась в том, что тот явно нацелился спустить всех собак на неё, обвинив в убийстве собственного брата. К таким выводам она приходила всякий раз после допросов, проходивших на повышенных тонах. Адвокат не всегда присутствовал при них, а когда присутствовал, то давление заметно снижалось. От следователя исходили одни и те же вопросы, только в разных формулировках. Вероятно, таким образом он хотел загнать её в угол, надеясь, что где-нибудь она точно проговорится. Но Нелли не в чем было признаваться, что только злило рьяного майора, и тогда он, иногда, позволял себе устраивать допросы в очень позднее время, явно рассчитывая на т о, что она не выдержит и всё же даст признательные показания.

Постепенно сумбур в голове начинал рассеиваться. До Нелли начинало доходить, что скорей всего на свободу она уже не выйдет. Рассказы сокамерниц, уже бывавших в подобных ситуациях, настраивали на долгую судебную тяжбу. Руководствуясь собственным опытом, они предрекали ей долгую отсидку. Нет, не из злобы или личной неприязни. С этим в камере как раз было всё хорошо. Просто они слишком хорошо знали методы, которыми пользовались отдельные следаки, и если им по-настоящему нужно было кого-то надолго засадить, то они почти всегда добивались своего. Это самое «почти» и было единственным лучиком надежды на справедливость, улетучивающимся с каждым прожитым в застенках следственного изолятора днём.

В камере было сыро и одновременно душно. Восемь коек на восьмерых. Размер помещения три на пять метров. Это ещё нормально. Говорят, тут были камеры настолько малые, что в них приходилось спать по очереди. Жуткое место. Все семь женщин, соседствующих с ней, были матёрыми рецидивистками, но с вполне человеческими историями. Никто из них на неё не наезжал. Никто не быковал и не пытался обидеть. То ли это из-за того, что она уже успела стать большой знаменитостью после выхода программы Пилатова, то ли по какой-то другой причине она не знала. Все пытались ей как-то помочь, кто словом, кто делом, за что она была им искренне благодарна.

Ровно четырнадцать дней она привыкала к новой жизни, что так внезапно свалилась на её плечи. Ровно четырнадцать ночей она проплакала в подушку, чтобы соседки по камере не смогли это увидеть, хотя они, конечно же, видели всё, что с ней творилось. Две недели ужаса, к которому уже начинала привыкать, смирившись со злой судьбой, не допустившей ей родиться под счастливой звездой. Теперь она отчётливо видела свой конец. Чаще чем мысли о детях её навещали мысли о самоубийстве. Такой исход с каждым прожитым в заключении днём казался ей всё более логичным.

Но почему-то в последний день за ней никто не приходил. Странно, ведь время для допросов уже давно наступило. Она сидела на койке, обернувшись в одеяло, и просто смотрела на дверь в ожидании прихода надсмотрщика. Пустой взгляд без интереса рассматривал металлический каркас двери, изучая на ней все выемки и царапины. Блеклость этого места заставляя обращать внимание на те мелочи, на которые при обычной жизни человек ни за что бы не посмотрел. А тут всё имело значение. Вот и сейчас она размышляла над тем, что если бы дверь освежили новой краской, то камера смотрелась бы гораздо лучше. А так старая покорёженная дверь всё портила. И это не единственное, что бы она поменяла, будь у неё такие возможности. Сделай тут минимальный косметический ремонт, и сразу же дышать стало бы легче. Но кому всё это нужно?

А ведь действительно, она уже несколько часов как должна была быть на допросе. Что пошло не так? Неужели про неё забыли? Или следак просто-напросто издевался, задумав помучить её, оттянув допрос до более позднего времени? К чёрту гадать! Всё равно она не в силах ни на что повлиять. Она тут вещь, которую изолировали по какой-то неведомой причине. Вещь, которую никто не хочет слушать. С ней только играют, а затем возвращают на место.

Наконец дверной замок пришёл в движение.

— Явился — не запылился. Лёгок на помине, — недовольно ляпнула одна из женщин, сидевших за столом.

— Не спешили они забирать тебя на муки, — заметила другая, обращаясь к Нелли.

Дверь со скрежетом отворилась. В проёме появилась голова молодого надсмотрщика.

— Долматова, на выход! — грубо рявкнул он.

Ну вот и снова началось её мучение. Нелли отбросила в сторону одеяло и неторопливо поднялась с койки.

— А чё, милок, может зайдёшь уже как-нить на чаёк, а? — криво улыбнулась первая, ехидно глядя на молодого мужчину. — А то ходишь весь такой угрюмый, будто жена ночью не даёт. Если чё, мы это дело быстро поправим.

Все бабы мигом разразились громким смехом, смутив незадачливого парня. Тот вмиг покраснел и со злобой посмотрел на Нелли, которая вяло шла ему навстречу.

— Шевелись давай! Чего топчешься? — ещё более злобно процедил он.

Нелли не смогла сдержать улыбки, что ещё больше его разозлило. Смех в камере не сбавлял обороты, заразительно действуя на всех. Почувствовав, что дерзкая шутка попала в цель, женщина решила поддать ещё больше:

— Эй, милок, зачем тебе такая тощая? Меня возьми.

Смех не прекращался до тех пор, пока дверь камеры вслед за Нелли не захлопнулась. Как только щёлкнул замок, женщины как по команде стихли.

— Вот урод, — сменив весёлое выражение лица на хмурое, буркнула первая.

— Хуже. Дебил, — поддержала вторая.

35 глава. Письмо

Нелли сразу смекнула, что они пошли не по той дороге, по которой ходили в комнату допросов. Вместо привычных обшарпанных стен, надзиратель повёл её в сторону лестницы, минуя решётчатые двери с электронными замками. Поднявшись на пару этажей выше, они оказались в совершенно ином коридоре, отличавшемся красивой мозаичной плиткой на стене и наклеенными гипсовыми фигурками. Куда они шли, она не знала, но спросить не отважилась. Поддетый колкими шуточками сокамерниц надзиратель мог запросто отвесить ей оплеуху. Здесь за пределами камеры с ней могло произойти всё, что угодно, и жаловаться было бесполезно.

По рассказам одной из женщин, в этих тёмных коридорах случались даже попытки изнасилования. Так ли это было на самом деле, или же это всего лишь одна из местных страшилок, Нелли не знала, но всё же с опаской относилась к людям, сопровождавших её из камеры в камеру. Другая легенда гласила о некоей страшной комнате, в стенах которой происходили пытки заключённых. Комната эта была оборудована всем необходимым, и применялась лишь в случаях, когда несговорчивые арестанты наотрез отказывались давать хоть какие-то показания. Она же себя причисляла именно к таким, поскольку полностью отрицала вину, вменяемую ей.

Слыша за спиной тяжкое сопение надзирателя, она предчувствовала неладное. Неужели комната пыток действительно существовала и сейчас они шли именно туда? Страшная догадка вертелась в голове, но ноги, моментально став ватными, обречённо плелись по незнакомому доселе месту. По крайней мере она никак не могла объяснить своё появление тут. Пока они шли им никто не встретился. Ни камер видеонаблюдения, ничего. С каждым шагом тревога лишь нарастала.

Дойдя до конца коридора, она услышала за спиной стандартное «Стоять». Нелли остановилась возле массивной деревянной двери. Неужели это здесь?

— Лицом к стене, — скомандовал надзиратель, и она уткнулась носом в прохладную мозаичную плитку.

Холодный пот выступил на спине. По телу пробежали мурашки. Она настороженно ждала что же будет дальше.

Надзиратель постучал в дверь. Затем открыл её.

— Привёл? — услышала она чей-то незнакомый сиплый голос. — Веди.

Неужели этот был её мучитель? Нет, только не это! Господи, помоги!

— Кругом! — чётко скомандовал надзиратель, и она развернулась. — Заходи.

Нелли настороженно шагнула вперёд. Она оказалась в просторном кабинете, внутри которого находились двое мужчин. Одного она узнала сразу. Это был её адвокат, нанятый Иваном сразу же после её ареста. Увидев знакомое лицо, она испытала облегчение. У адвоката была козья бородка, прилизанная со всех сторон седина и как всегда пёстрый цветной галстук, к коим он питал определённую слабость. Во главе стола сидел тучный пожилой человек в форме. Без сомнения, это был начальник следственного изолятора, в чьих владениях она пребывала. О нём часто рассказывали сокамерницы, описывая его как жёсткого прямолинейного человека, способного растоптать любого, не выходя из своего роскошного кабинета. И тем не менее они оба были тут неспроста. Осталось узнать для чего.

— Свободен, — чётко скомандовал начальник.

Надзиратель исчез, аккуратно прикрыв за собой дверь.

— Нелли, садитесь. У нас к вам есть серьёзный разговор. — Как только она села рядом с адвокатом, он продолжил: — В деле об убийстве вашего брата неожиданно вскрылись некоторые обстоятельства, которые круто поменяли расстановку сил. Предупреждаю сразу: новости, которые вы услышите будет нелегко переварить. Вообще-то, тут сейчас должен присутствовать следователь, расследующий это дело, но в связи с его отстранением обойдёмся без него. Итак, адвокат вам всё объяснит. Прошу вас.

— Что ж, Нелли, сразу начну с хорошей новости, — бодро начал мужчина с козьей бородкой. — С этого момента вы свободный человек. Приказ об освобождении из-под стражи подписан, так что вы больше не вернётесь в камеру, а отправитесь со мной прямиком к детям.

Он хотел улыбнуться, но её настороженный вид не дал ему это сделать.

–Как? Вы не шутите? — с трудом выдавила она.

— Да, но это ещё не всё. Теперь к плохим новостям. Услышать это будет не просто, поэтому постарайтесь держать себя в руках. Вы готовы? — Она промолчала. — Позавчера из вашей квартиры в отделение полиции поступил звонок. Звонила женщина, представившаяся Верой Долматовой. Она сообщила, что только что вместе с некоей Марией Некрасовой совершила убийство вашего мужа. Прибывшая на место оперативная группа обнаружила на месте труп мужчины, а именно Михаила Фетисова, двух женщин, ожидавших полицию и два пистолета Макарова, из которых, собственно, и было совершено убийство. Женщины от показаний отказались. Они были доставлены в изолятор временного содержания. Возбуждено уголовное дело. Нелли, вы поняли о чём я только что сказал?

Та отрешённо уставилась на него.

— Кажется, вы сказали, что моя сестра с ещё одной женщиной убили моего мужа. В этот бред я ни за что не поверю. Она в жизни мухи не обидела. Это то же самое, как меня обвинили в убийстве Вадима. Но правда в том, что мы невиновны. Это полный бред, так что избавьте меня, пожалуйста, от его содержания.

Начальник и адвокат переглянулись.

— Дослушайте до конца, прежде чем делать какие-то выводы, — посоветовал начальник.

— Позвольте я продолжу. Итак, после проведения оперативных мероприятий в квартире были обнаружены вещи вашего мужа со следами засохшей крови. Крови было так много, что вещи решили отправить на экспертизу, которая показала принадлежность следов ДНК Вадиму Долматову. Понимаете? На вещах вашего мужа оказались следы крови Вадима. После этого были проведены соответствующие проверки, в ходе которых выявлены ряд существенных нарушений. Иными словами, следователь, который расследовал убийство Вадима, закрывал глаза на ряд обстоятельств, свидетельствующих в вашу пользу. Нелли, я хочу сказать, что вероятней всего вашего брата убил Михаил, а следователь, видя ряд нестыковок, грубо нарушил протокол, и тем самым повёл следствие по ложному следу.

— Так я всё-таки свободна? — после продолжительной паузы произнесла Нелли.

— Да, именно так. Мы пока не знаем точных мотивов, которые побудили вашу сестру совершить это преступление, но…

— Тогда я хочу уехать отсюда немедленно, — оборвала его на полуслове. — Отвезите меня к детям. Я хочу их видеть.

***

Внедорожник адвоката медленно выкатился со служебной стоянки следственного изолятора. Она тихо сидела сзади, привык за время заключения открывать рот только если что-то спросят. Нелли мучительно вглядывалась в невзрачные стены здания, в котором провела долгих две недели, гадая над тем, с какой стороны находились окна её камеры. Вот сокамерницы удивятся, когда узнают о её освобождении, особенно те, которые настраивали её на долгие года неволи. К своему удивлению особой радости она не ощущала. Только облегчение.

— Хотите им позвонить? — прервал её рассуждения адвокат, выруливая в дорожный поток. — Я имею ввиду детей. Пока едем можете пообщаться с ними по телефону.

— Нет. Лучше на месте, — ответила Нелли.

Сердце вот-вот разорвётся от мыслей о Семёне и Насте. Как они там? Сколько слёз пришлось пролить, думая о них и о том, что с ними станет, если она действительно сядет надолго. Детский дом? Приёмная семья? В лучшем случае попадут к приличным попечителям, выучатся и станут жить под присмотром государства. В худшем повторят её судьбу. Такой участи она даже врагу не пожелает.

Отдельное спасибо Ивану за то, что не дал органам опеки забрать их, спрятав от посторонних глаз. Она не знала, как сможет его отблагодарить за то, что не бросил всё и не укатил восвояси, как сделали бы большинство мужчин на его месте. Как же ей всё-таки повезло, что на её пути возник именно он, а не кто-то иной с меркантильными амбициями. Со слов адвоката она знала как Иван бился с правоохранительной системой, пытаясь во что бы то ни стало вытащить её на свободу. Он бросил все силы ради решения этой задачи. Всё это она знала, и была преисполнена решимости сказать то самое спасибо, которое значило больше всех денег, лежавших на её счету.

Они ехали молча около получаса пока вдруг адвокат вновь не заговорил:

— Совсем забыл. Мне поручено передать вам письмо от вашей сестры. Пока мы не приехали вы можете ознакомиться с его содержанием. Почитаете здесь или вскроете дома?

Нелли недовольно уставилась на ту часть его лица, которая была видна в зеркале заднего вида.

— Что ещё за письмо?

— От Веры. Мне надо было сразу вам сказать. Дырявая голова.

— Она оставила мне письмо?

— Да. Передала через нотариуса незадолго до убийства вашего мужа. — Её раздражало как он называл Михаила. — Разумеется, мы с ним ознакомились. Там есть довольно любопытные моменты, но лучше вам почитать самой. Там в дверном кармане рядом с вами. Жёлтый конверт.

Край жёлтой бумаги действительно торчал из дверного кармана. Она живо достала конверт и развернула письмо.

Невероятно. Вера оставила ей послание, а он вспомнил о нём только сейчас. Почерк без сомнения принадлежал ей. В детстве она так же каряво писала. Оставив лишние мысли, Нелли стала читать:

Дорогая Нелли,

пишет тебе твоя непутёвая сестра. Если ты читаешь это письмо, значит я всё-таки совершила то, что задумала, или по крайней мере попыталась. Одна бы я ни за что на свете на такое не решилась. Помогла Маша. Сейчас я попытаюсь тебе объяснить, что толкнуло меня на такой радикальный шаг. Прошу заранее строго не судить. Я просто не могла иначе.

Итак, начну с того, что твоя невероятная затея отправить меня на лечение в Америку очень заманчивая. Клянусь, она бы мне подошла будь то никакая не реабилитация, а путёвка в пятизвёздочный отель. Но это не так. У меня серьёзные проблемы, которые просто так не побороть. Это я знаю точно. Пробовала и не раз. Всегда попытки завязать с употреблением наркотиков заканчивались одним и тем же, что для меня, что для Маши. В этом мы с ней схожи. Обе хотим, но побороть пагубное пристрастие не можем. Увы, это приходится признавать.

Теперь расскажу о том самом визите, который всё изменил. Ты была уже несколько дней в заключении, когда ко мне в больницу заявился Михаил. Как всегда пьяный. Требовал денег. Говорил, что натравит на нас органы опеки, социальную службу и бог знает кого ещё. Грубил, скандалил. Всё в его духе. Напрямую он, конечно же, ничего не сказал, но намекнул, что убийство Вадима это его рук дело. Намекнул как бы вскользь, но мы с Машей сразу всё поняли. Вот подлец. Из его слов я поняла, что он несколько дней следил за твоими передвижениями. Говорил, что Ивану также не поздоровится. Короче, после его визита и созрел план по его устранению. Нет человека, нет проблемы. А он был явной угрозой всем нам. Ты бы видела его глаза.

Ну так вот, поскольку всё равно план с реабилитацией за границей был провальный, мы решили найти более действенный способ избавиться от наркотической зависимости. Знаю, тюрьма не самое лучшее место на земле, но игра стоила свеч, тем более убив его мы решали сразу несколько проблем. Скажешь глупо? Я так не думаю. Или я так и так хотела уже вскрывать себе вены, или я сделаю такой ход, при котором у всех нас появится второй шанс. Тем более я была не одна. Маша достала пистолеты. Хочешь знать где? У торговцев наркотиками. У этих барыг можно достать всё что угодно. Короче мы сделаем это. Уже решено.

Тебе спасибо за то, что до последнего не оставляла попыток вытащить меня на свет божий. Знаю, ты хотела как лучше, но теперь настало моё время внести вклад в нашу семью. Эта гнида поплатится за смерть брата. Мы же с Машей отправимся в такой закрытый «пансионат», который по любому вылечит нас, либо окончательно сведёт в могилу. Так или иначе выбор сделан. Не суди строго, сестра. Если наш дурацкий план выгорит, то ещё свидимся.

Надеюсь, тебя всё же оправдают, поскольку не должен невиновный человек сидеть в тюрьме. Береги себя и детей. О нас не беспокойся. С любовью, твоя Вера.

Только теперь весь пазл слаживался как надо. Отложив письмо, она подумала над тем, что участие Михаила всё расставляло по своим местам. Если он действительно за ними следил, то это объясняло появление того самого ножа на месте убийства Вадима. Он попросту вытащил его из мусорного бака в тот самый момент, когда они находились в парке. Этим же ножом он зарезал её брата. Кто бы мог подумать? Негодяй!

Бедная Вера. Если бы она только знала, что оперативники наткнутся на окровавленные вещи Михаила, то наверняка придумала бы другой план, не требующий таких страшных жертв. Кто бы мог подумать, что она вообще способна на такое. Эх, она и правда не знала собственную сестру. В отличие от Маши. Что же это всё-таки могло быть: самопожертвование ради любимого человека, или шаг отчаяния? Тем не менее их план приведён в исполнение, а это означало, что на свободе они окажутся очень нескоро. Как жаль.

Реальность оказалась такой странной, такой ненастоящей, свыкнуться с которой было невыносимо тяжело. Осознать написанное рукой её сестры было задачей не из лёгких. Неочевидность произошедшего тягостно будоражило сознание Нелли. Слишком много невероятного было в том письме. И как теперь со всем этим жить? Можно было сделать вид будто жизнь продолжается, но мысли о произошедшем вряд ли удастся так просто заглушить. Каждый день она будет думать о том, что в тюремных застенках томится её младшая сестра, которую она не смогла уберечь. Трудно будет всё это принять. Трудно, но она постарается ради себя и своих детей. Постарается, иначе никак.

Машина остановилась у главного входа в какой-то дорогой отель. Не тот, откуда её забирала полиция. Другой. Десятки репортёров с фотокамерами дежурили у ступенек в ожидании её приезда. Примерно столько же зевак с телефонами в руках, направленных на подъехавший автомобиль, смотрели на неё сквозь толщу бокового стекла. Их встречала довольно внушительная толпа людей. Щелчки фотоаппаратов, микрофоны, объективы телефонных камер. Кажется, ток-шоу Корнея Пилатова до сих пор откликалось в медийном сообществе.

— Вот она. Смотри-смотри! — зашевелились люди.

— Почему она не выходит? — крикнул кто-то из толпы.

— Нелли, мы вас ждём. Нелли!

Сомнительная слава, не правда ли?

Сейчас она откроет дверцу и попытается пробраться сквозь них. Её завалят сотней вопросов, сфотографируют тысячу раз, но она до последнего не поднимет на них своих глаз. Она пойдёт вперёд туда, где ждут её дети вместе с ним, человеком, который до последнего боролся за её свободу. Скоро она их обнимет, а эти жалкие журналисты останутся здесь довольствоваться неудачно сделанными снимками.

Всё кончено, папа. У тебя почти получилось сжить нас с этого света. Теперь можешь спать спокойно, папа. Я жива и продолжаю идти вперёд. Спокойных тебе снов.

Конец