Читать онлайн Беременна по принуждению бесплатно
Глава 1
***
На свадьбу муж купил мне всё, вплоть до нижнего белья.
И несмотря на мои предпочтения и робкие возражения, сам выбрал фасон и цвет свадебного платья. Его сшили на заказ по итальянским лекалам и после финальных примерок доставили прямо ко мне домой.
Платье было великолепным, шёлк ласкал кожу, а зеркало показывало, что белый цвет очень идёт к моим чёрным волосам и синим глазам, но всё же я кожей ощущала, насколько мне некомфортно.
Хотелось немедленно снять платье, расстегнуть тугой корсет и упорхнуть на волю. Я хотела раздеться не ради мужа, а вернуть свою прежнюю жизнь. Тогда я считала, что всё это предсвадебный мандраж.
Наверное, такая настойчивость будущего мужа и отсутствие даже иллюзии свободы выбора должны были меня насторожить. Но я витала в облаках на седьмом небе от счастья.
Максим Ветров был воплощённой мечтой любой девушки. Богат, молод, хорош собой, не жаден. И влюблён в такую скромницу-отличницу, как я.
Родители, интеллигенты в третьем поколении, были за меня рады. Папа, профессор физики, всегда пропадал в своём НИИ, и вряд ли даже запомнил внешность моего жениха.
Мама, искусствовед, всегда боявшаяся громких звуков, была слегка ошарашена напором Максима, когда он пришёл сказать, что берёт меня в жёны.
Никто не просил моей руки. Максим предъявил на меня права, как только мы пообщались на вечеринке знакомых моей мажорной подруги Светки, с которой мы были знакомы ещё с детства.
– Повезло! – присвистывали знакомые и не очень люди, услышав новости о моём скороспелом замужестве.
– И каков срок? – спрашивали самые бестактные, выразительно глядя на мой плоский живот.
– Я не беременна, – с достоинством отвечала я, хотя никто из знакомых в это не верил.
Девчонка, закончившая филологический факультет с отличием, не могла упустить такого мужчину. А как ещё заставить его жениться? Только беременностью.
На самом деле, я была ещё девственницей. Странно для двадцатиоднолетней девицы, не спорю, но так уж сложилась, что я была не готова отдаться без большой любви.
Максим окружил меня заботой, милыми подарочками, которые ни к чему не обязывали, но показывали его внимание.
Он водил меня в театр, мы целовались на задних рядах во время ночных киносеансов, гуляли на крышах под звёздами.
И мой кавалер был удивительно тактичен. Не пытался залезть под юбку или потискать грудь, хотя я чувствовала, насколько его возбуждаю.
– Я тебя слишком уважаю и дорожу хорошим отношением, – улыбался он так обаятельно, что у меня заходилось сердце.
Для Максима не было ничего невозможного. Он всегда внимательно меня слушал и почти ничего не говорил о себе. Наверное, и это должно было меня насторожить. Но я влюбилась. Отчаянно и бесповоротно. Как любят никогда не знавшие настоящей любви.
– У меня бизнес. Вернее, у отца, но я в доле, – признался как-то Максим, и с моей души свалился камень.
– Я думала, ты бандит.
– Одно другого не исключает, – быстро сказал Максим, но, увидев мой испуг, добавил: – Злата, я не ворую людей. И вообще не ворую. Я просто не отказываюсь от того, что само плывёт в руки. А уж если что моё, то моё. Никто не отнимет.
И сжал мою руку до лёгкой ломоты в пальцах. Это было третье предупреждение судьбы, но я и его проигнорировала.
А потом была наша свадьба.
***
За месяц до этого между нами состоялся откровенный разговор.
– Правда, что ты девственница? – спросил он прямо, глядя в глаза.
– Да.
– Хорошо. Я так и думал. Но когда мне сказали, не поверил.
– Кто? – вспыхнула я.
Неприятно, когда за спиной какой-то тип обсуждает мою невинность. О ней и знала-то только Светка!
– Она, – кивнул Максим.– Буду с тобой откровенен. Я с ней спал, но задолго до тебя. И не только я, твоя подруга побывала под многими московскими толстосумами. И не только под.
Я почувствовала, что начинаю краснеть. Ненавидела себя за эту черту, более подходящую барышне девятнадцатого века, чем современницам.
– Зачем ты мне всё то говоришь?
– Потому что после нашей свадьбы она исчезнет из нашей жизни. Из твоей.
– Ты уже всё решил, да?
–Да, по тому простому принципу, что я мужчина. Более того, твой будущий муж. Ты же не хочешь продолжать дружить с особой, трахавшейся со мной?
Он говорил спокойно, но твёрдо. И мне верилось, что так будет лучше, ведь Максим опытнее, старше меня на восемь лет, он знает как нужно. А я нет.
– Прости за грубость, родная. Я не обижу тебя, – он коснулся моих губ своими так робко, будто я была хрустальной вазой древней китайской династии. Хрупкой и невероятно ценной.
В груди от прикосновения Максима разлилось пламя, то, что заставило меня сказать «да». Хотя меня толком и не спрашивали.
Почему-то я считала это признаком особой заботы. Мужчина ведь должен всё решать сам. Максим и решал. И говорил, что любит, что я буду с ним счастлива.
И я верила, соглашалась во всём. Хотелось верить и соглашаться.
Ветер
Я заметил её сразу. Черноволосая с ясными синими глазами и модельной фигурой, тем не менее она отличалась от прочих.
Подошёл с бокалом виски для незнакомки, но она отшатнулась как чёрт от ладана. И взглянула на меня так, что я пропал. Под кожей взорвались миллиарды болевых точек, а в паху разлилось знакомое томление.
«Станет моей», – подумалось сразу. Даже азарт появился.
– Как тебя зовут? – спросил я киску.
– Злата.
Я расхохотался. Вот уж это имя ей совсем не подходит.
– Ты же Белоснежка, а не Злата!
Я придвинулся ближе, попытавшись обнять её за талию, но Белоснежка выпорхнула, а я испытал досаду, которую испытывает лев, видя, что антилопа насторожилась и сорвалась бежать.
Хищник должен напасть в два прыжка, придавить жертву к земле, чтобы не рыпнулась, и рвать её нежное тело, пока не насытится.
Я уже представил, как поставлю её на колени и заставлю отсосать. Она, конечно, не умеет, тогда у меня будет повод выебать её в этот скромно накрашенный ротик, пока от её слёз не потечёт тушь.
Но я не сдамся и не отступлю. Пусть захлёбывается и плачет, я поглажу её по волосам, почти нежно, чтобы в следующее мгновение насадить на член по самые гланды и излить тугую струю в узкое горло.
Некоторые шлюхи после того, как я проделывал это с ними, сипели и долго не могли нормально говорить, но ведь шлюхе и не надо слишком много разговаривать!
– Кто это с тобой пришла? – я ухватил за локоть Светку Ласкову, стоявшую у клубного бара и потягивающую коктейль.
Мы были очень хорошо знакомы ещё по тем временам, когда я жарил её, студентку экономического факультета, вместе с Сашкой Морозовым, моим приятелем по бизнесу.
– Ты о чём, Ветер? А где же «привет, Светочка»?
Я хорошенько встряхнул её за руку и прошептал на ухо, украшенное бриллиантовой серёжкой:
– Привет, Светочка! Как поживаешь? Хочешь, посмотрим вместе те фотки, где тебя насаживают сразу на два хуя? У меня они сохранились, для истории и вдруг твои родители захотят на них взглянуть?
– Ублюдок! – прошипела он и отстранилась. Но в глубине её глаз я видел, что она не прочь повторить и жалеет только об одном, что ей больше не интересуются.
Света Ласкова была неплохо обеспечена и была блядью не из-за денег, а по призванию. Люблю таких, только они быстро надоедают.
Мужчина должен быть охотником, козы сами напрягают, иногда ими можно закусить, но потом хочется чего-то изысканного.
Как та антилопа с синими глазами и упругой задницей, которую так и тянет ущипнуть до синяка.
– Злата Коршунова, но она целка и тебе не даст, – выплюнула мне в лицо накрашенная мегера, старающаяся казаться моложе своих двадцати шести.
– Сколько же ей?
– Двадцать два. Почти. Всё принца ждёт, – фыркнула Светка, ожидая, что я рассмеюсь.
– Дождалась, – бросил я через плечо и отправился на поиски своей феи, от одного взгляда на которую, я чувствовал жёсткий стояк.
Хотел прикоснуться к ней, сгрести в кольцо рук и поцеловать в лебединую шею, оставив на белоснежной коже синий след. Клеймо с надписью «Моя».
А потом уже воспользуюсь и её неразработанными дырочками. Растягивая их и своё удовольствие. Торопиться не надо. Так даже лучше.
Я нашёл ей в другом конце зала ночного клуба. Она стояла, обхватив себя руками и смотрела в сторону.
– Простите, пожалуйста! – произнёс я, на этот раз протягивая ей безалкогольный «Мохито». – Я не хотел вас обидеть. Меня зовут Максим Ветров. Вы здесь впервые, да?
– Заметно? Впрочем, конечно. Меня Света позвала, мы только недавно окончили универы, вот и решили отметить, – улыбнулась она, чуть расслабившись. И коктейль взяла.
– А давайте уйдём. Нет, просто погуляем по улице. Не бойтесь, меня здесь каждый знает, я никогда не обижаю девушек. Даю слово, что приставать не буду.
Она колебалась, но в конце концов согласилась. Очень уж ей хотелось сбежать. А мне – её трахнуть.
Но я умел быть терпеливым. Такие, как Злата Коршунова требуют деликатного обращения. Пока не становятся моими. Полностью. Без остатка.
Глава 2
***
Я познакомилась с его родителями только за неделю до свадьбы.
Мы приехали в тихий переулок Остроженки и поднялись на пятый этаж новостройки.
Перед тем как позвонить, Максим взял меня за руку:
– Снежка, только ничему не удивляйся. Мой отец – человек довольно жёсткий, но справедливый. Никто тебя не обидит.
Он упорно отказывался называть меня по имени, но я не возражала и здесь. Это странное прозвище «Белоснежка» прилипло ко мне с его подачи, я находила в этом даже особую прелесть, тайный код, доступный только нам.
И всё же, когда Максим предупредил об отце, я оробела ещё больше.
– Проходите, – сказала домработница, открывшая дверь. – Сергей Викторович и Анна Ярославовна уже ожидают в гостиной.
Максим шёл первым, мне пришлось поторопиться, чтобы не отстать. Сердце колотилось как бешеное, но я старалась выглядеть скромно и приветливо. А главное, сохранить спокойствие.
Родители Максима оказались обычными людьми. Папа улыбался и сыпал шутками, говорил мне ненавязчивые комплименты и хвалил выбор сына. Он совсем не был так страшен, как я себе напридумывала.
А его мама казалась женщиной тихой, молчаливой и неулыбчивой, хотя и сохранила следы былой красоты.
Максим предупредил, что она не любит посторонних. «У мамы вечная меланхолия», – с видимым сожалением говорил Максим. Я подозревала, что это из-за развода между его родителями, о котором упомянул мой любимый.
После обеда из трёх блюд отец с Максимом удалились в кабинет, а мы с Анной Ярославовной остались пить чай. Сергей Викторович посмотрел на жену только один раз, перед тем, как уйти с сыном, но женщина чуть заметно вздрогнула.
Она стала показывать мне фотографии Максима и его младшего брата, учащегося за границей. Я продолжала улыбаться, подмечая, что у Максима после двадцати лет взгляд сделался жёстким и холодным.
Внезапно Анна Ярославовна, оглядываясь по сторонам, схватила меня за запястье и зашептала:
– Беги от них. Он тебя не любит, они не способны любить. Только брать то, что им надо. А потом ломать игрушку, потому что надоела.
– Мы любим друг друга, – растерянно произнесла я, заметив, как странно блестят глаза женщины. Будто она не совсем в себе. В груди появился холодок. А что если?..
– Если он влюбился, тем хуже для тебя.
К счастью, вернулись мужчины, и наш визит подошёл к концу. Какое облегчение, что жить мы с Максимом будем отдельно, в двухэтажном особняке неподалёку от Кремля.
Собственный камин, прислуга и интерьер, выбранный мной по каталогам – я до сих пор не верила, что стану хозяйкой всего этого.
– Знаешь, твоя мама сказала, что ты меня не любишь, – улыбнулась я, когда мы спускались в лифте.
Максим нажал кнопку, чтобы остановить лифт и, повернувшись ко мне, медленно провёл ладонью по моей щеке. А потом в одно мгновение прижал к стенке, сдавив шею:
– И ты поверила? Что ещё она сказала?
И начал меня целовать. Легонько сжал зубами мочку уха, потом спустился ниже, проведя языком по вздувшейся жилке на шее. Я судорожно вздохнула, ощущая, как внизу живота пульсирует горячий ком.
Я была готова, давно хотела ему отдаться. Меня охватывало нетерпение, как только он начинал ласкать мою грудь, скользил пальцем под чашечку бюстгальтера, осторожно дотрагивался до торчащего соска.
– Уже скоро, моя Белоснежка, – шептал он. – Ты же чувствуешь, что я люблю тебя.
Он взял мою ладонь и повёл её за собой, опуская всё ниже, пока она не легла на возбуждённый мужской орган. Я аккуратно сжала его, боясь причинить боль и одновременно желая этого.
А Максим не боялся. Он сдавил мою грудь, а потом впился в губы.
Мы целовались не раз. Иногда это было романтично, чаще страстно и возбуждающе, Ветер, как его звали друзья и знакомые, умел доводить девушек до оргазма, даже не занимаясь с ними любовью.
Ему стоило залезть мне под юбку, раздвинуть тесно сжатые бёдра, как моё дыхание сбивалось и частило, а я, не думая о стыде, готова была двигать навстречу его руке, ласкающей чувствительный бугорок до мучительно-приятного взрыва в моём теле.
Я текла рядом с ним, всё больше понимая, что хочу принадлежать только ему. Какое счастье, что я не разменяла себя на других! Я достанусь Максиму Ветрову, я могу сказать, что он первый и единственный мужчина моей жизни.
Но сейчас Ветром владела не только страсть, он обследовал мой рот, по-хозяйски лаская языком нёбо. А потом резко прекратил всё и отстранился.
– Уже скоро, моя Белоснежка.
– Почему не сейчас? Не сегодня?
– Не хочу портить нашу брачную ночь, – ответил он с улыбкой.
Провёл рукой по моим губам, очертив их, спустился ниже, надавив большим пальцем на ямку между ключицами так сильно, что я перестала дышать.
– И не смей больше сомневаться в моей любви.
Наклонился к моему уху, болезненно прикусив мочку.
– Не буду, – шептала я. От боли у меня выступили слёзы.
– Вот и хорошо, – напоследок он дежурно коснулся моих губ и нажал кнопку лифта. Тот дёрнулся и возобновил движение.
***Ветер
– Хороший выбор. Она понимает, что от неё требуется? – спросил отец, только мы переступили порог его кабинета.
– После свадьбы. Я поговорю с ней. Не думаю, что будут проблемы.
– Будут, но недолго, – отец взял сигарету и закурил, бросив пачку мне. – Главное, пусть родит наследника. Я пока в силе и хочу видеть, что все мои усилия не напрасны, и нажитое добро не перейдёт в левые руки.
– А если родится девочка?
– Пусть рожает хоть каждый год, если сможет, пока не будет сын. Девочек тоже не обидим.
Я нахмурился. Нет уж, рожать каждый год моей Белоснежке ни к чему, она нужна мне не только как инкубатор, но и как женщина.
– И да, сын, хочу предупредить. Бабы меркантильны и хитры. А ещё невероятно похотливы. Они могут сколько угодно плести тебе, что любят, но стоит появиться кобелю, задирают юбки и снимают трусы. Проследи, чтобы она забеременела только от тебя. Чтобы поссать боялась сходить без твоего ведома.
Я молча кивнул. Отец как обычно прав. Вот и Белоснежка, даром, что девственница, а стоило поцеловать, залезть в трусы, потекла, как последняя сучка. Но чем дольше я её знал, тем больше хотел.
До судорог в паху, до желания отдать душу взамен неё, до того, что я уже не мог ни думать ни о ком другом, ни чувствовать радость от простого траха.
Я сливал ярость в чужих женщин, трахал их до бесчувствия, но кончал, только представляя её. Нет, с Белоснежкой всё будет по-иному.
Уж я позабочусь, чтобы она умоляла меня оттрахать её так, чтобы разодрать её целку в клочья. И я сделаю это, пусть не сомневается.
Осталось недолго ждать. И ей, и мне.
Глава 3
***
Свадьба была пышной и торжественной. Я стояла в платье, похожем на воздушное облако, но в то же время почти невесомом, чувствовала себя сказочной королевой, принимающей поздравления незнакомых людей.
И улыбалась. Эта улыбка приклеилась к моему лицу, теперь у меня долго будут болеть щёки и губы, я не смогу говорить ничего, кроме «Спасибо, мы очень рады, что вы пришли».
Регистрация была выездной, мы гуляли в какой-то усадьбе, украшенной для церемонии в средневековом стиле. Сидели за длинным столом, будто какие-то важные господа, и гости поднимали кубки, наполненные вином. Всё было очень красиво и романтично, не могло не понравиться, особенно импонировало отношение ко мне и к моим приглашённым.
Никто не давал понять, что я бесприданница и должна по гроб жизни благодарить того, кто удостоил чести жениться на красивой девице вместо того, чтобы просто затащить её в постель.
Да я бы и согласилась. Девственность не была для меня принципиальным условием для заключения брака, я не хотела отдавать её лишь бы кому, но когда появился тот единственный, кто смог разбудить во мне страсть, то я была готова ради него на многое. Не знаю, как, но я влюбилась.
В омут с головой, вниз с сотого этажа. Чувство полёта, которое напоминало падение, преследовало меня, и я смеялась в лицо опасности. А она была, ведь нельзя упасть и не разбиться.
Не имело значения, где и когда пройдёт наш первый раз. Муж, уже теперь мой новоявленный супруг, обнимал меня за талию, танцевал со мной и говорил нежности на ушко, время от времени целуя то мочку, то в завиток. Первый супружеский поцелуй был нежным, не таким, к каким я привыкла.
Потом, когда все изрядно подпили, он наклонился ко мне, сидящей за столом, будто хотел что-то спросить, и произнёс с улыбкой:
– А что если бы я взял тебя прямо здесь, на этой белоснежной скатерти под крики разгорячённых гостей? Безо всяких прелюдий и прочей чепухи, оно ведь всё это мужику не нужно. Есть непочатая бутылка с пробкой, надо её раскупорить. Твоя девственная кровь хорошо бы смотрелась на скатерти, не находишь? Всё, как по старинке.
Я вздрогнула, смотря в его лицо, и убеждала себя, что он просто пьян. Погладила по щеке, улыбнулась:
– Я и так твоя.
– Вот именно. Никогда этого не забывай.
Его лицо посерьёзнело, напоминая проступившую сквозь мягкие черты маску, изображающую неотвратимый рок. Он впился в мой рот, смял губы и просунул язык между моими зубами. Поставил знак, печать.
Я пыталась отстраниться, стало стыдно. Вдруг кто смотрит, но Максим обхватил мою голову руками и держал, пока не посчитал, что достаточно помучал меня. Утвердил свою власть, продемонстрировал всем, будто они сомневались.
И всё же я посчитала, что виновата выпивка. За все месяцы нашего знакомства я никогда не видела Ветра по-настоящему пьяным. В его тёмных глазах и сейчас светился разум, холодный ум человека, который прекрасно знает, что делает. И ему нравится игра, которую он ведёт.
Но он не был жестоким. Я не раз видела, как он подкармливает бездомных собак у дома, украдкой, оглядываясь, будто совершает что-то незаконное. Хуже того, бесчестное. И я любила его таким: стальным снаружи, ранимым внутри. Он говорил, что не может меня потерять, потому что мир даже сильного человека должен на чём-то держаться. На чём-то невесомом, хрупком, важном.
И смотрел в глаза, не играю ли я, не изображаю ли чувств, которых не испытываю. Иногда я боялась подумать, что было бы, если бы я солгала, если не оказалась девственницей.
– Не пара он тебе, – произнесла как-то Светка, после того как я рассказала ей о предложении Максима выйти замуж. – Переспать с ним прекрасно, но наутро надо убегать. Или на следующее. Чтобы вспомнить приятно, но не больно сидеть на заднице.
Я списывала всё это на зависть, стоило Максиму проявить серьёзные намерения в отношении меня, подруга стала избегать меня. Не звонила, а когда я пыталась наладить контакт, несмотря на предупреждение Ветра, не брала трубки и не перезванивала. В конце концов я сдалась. Насильно мил не будешь.
Свадьба подходила к концу, подвыпившие гости разъезжались, все они засобирались так спешно, будто получили приказ оставить нас одних. Впрочем, узкий круг родственников отца Максима продолжал пить и закусывать за дальним столиком.
– Нам пора, – дёрнул меня за руку Ветер и повёл наверх, ни с кем не прощаясь. В спину улюлюкали, кто-то выкрикнул, чтобы муж не смел меня жалеть, а, наоборот, «дал дрозда», а меня охватило оцепенение, ступор, когда воспринимаешь всё происходящее, как замедленный кадр кино.
Всё это казалось нереальным, слава богу, мои родители не слышат этого, они уехали вместе с основным потоком гостей. Я лично проводила их к такси и махнула рукой, пообещав позвонить наутро. Мама обняла меня и пожелала счастья. В пятый раз за вечер.
Я видела, как она неподдельно рада моему статусу, как робеет перед всеми важными господами и их жёнами, увешанными украшениями, словно новогодние ёлки. Отец, напротив, совсем не смущался и здоровался с гостями так, будто вложил в торжество больше прочих. Так оно, по его мнению, и было.
И вот сейчас я поднималась по ступеням на второй этаж, украшенный для молодожёнов. Здесь мы проведём несколько дней, а потом уедем в особняк. Медовый месяц, объяснил мне муж, придётся отложить. Дела фирмы требовали его присутствия.
– Я не всегда принадлежу себе, – пояснял он, чуть хмурясь. – Отец постепенно скидывает на меня всё больше обязанностей. Он планирует отойти от дел лет через пять. Если не контролировать бухгалтерию и не держать юристов за яйца, всё рухнет. Видала поезд, который мчится под откос? А я раз видел. Ничто не в силах остановить эту махину, она летит, даром что не взлетает. И в такой ситуации надо либо стоять в стороне, либо быть внутри, но не на пути.
– А если ты внутри, разве это не означает смерть?
– Возможно, Белоснежка, – улыбался он по-особенному загадочно, будто говорил об одном, а думал о чём-то другом. И это другое было приятно. – Если сидеть тихо, можно выжить.
В этот момент Ветер становился таким серьёзным, что я любовалась его острыми скулами, отточенными движениями пальцев, вертящими только что заточенный карандаш.
И сейчас, когда мы оказались наверху, он развернулся ко мне с ухмылкой, которую я не раз видела на его лице, когда Ветер рассказывал о выигранных деловых партиях.
– Ты слишком устала, понимаю. У нас впереди много времени, торопиться не будем, я не причиню тебе зла, но расслабиться не помешает. Я ведь заслужил тебя, согласна?
Я кивнула, не понимая, куда он клонит, но сердце сжималось от страха и одновременно от сладкого ожидания. Мечтала об этих минутах много месяцев, и вот они настали. Приправленные обильным ужином, накрытые белоснежной фатой, украшенные невинностью первой ночи.
А в следующий момент он произнёс то, чего я ожидала меньше всего.
– Вот и умница. Опускайся на колени. Живо!
Ветер. Месяцем ранее
Я поигрывал её волосами и говорил о своих чувствах. Я сам не был до конца уверен, что это чувство – любовь. Безумие, страсть, желание обладать – да, но любовь ли?
Но с каждым днём оно усиливалось, грозя перейти в наваждение.
– Я бы хотела пойти работать, – делилась она глупыми планами, и меня умиляла вера Белоснежки в будущее. В то самое, где она могла решать всё сама.
Я не стал лгать и сказал прямо:
– Снежка, мы так не договаривались. Я говорил тебе, что моя женщина будет заниматься домом. Не потому, что так заведено в нашей семье, не только поэтому. Потому что так правильно. Кем ты устроишься? Директором фирмы, филиала? Нет. Учителем русского и литературы, репетитором? И будешь приходить домой взмыленной лошадью? Я для того зарабатываю деньги, чтобы ты бегала за пять копеек и выполняла приказы начальников-дураков? Нет, Снежка, если уж и хочешь подчиняться, то только мне.
Она замолчала и долго не решалась что-то сказать, но потом посмотрела в глаза и отчеканила:
– Твоя мама тоже, наверное, думала, что всю жизнь проведёт с твоим отцом. А потом он её оставил ради другой. Ты сам рассказывал.
И замолчала, испуганно, но решительно смотря на меня. Стоило нам встретиться взглядами, как Белоснежка опускала глаза, чтобы снова с упрямством антилопы-гну пытаться отстоять свою позицию.
– Моя мама всю жизнь была как за каменной стеной, она ни разу не купила даже яблоко к столу. Она и после развода осталась на обеспечении отца, что большая редкость для нашего времени. Просто вам, женщинам, сколько не дай, всё мало!
Я подошёл ближе и заставил её встать. Она вскрикнула, но не от боли, от удивления. Толку кричать: никто не услышит. Это моя квартира, соседей нет, новостройка ещё не заселена полностью.
– Запомни, Снежка, у нас с тобой демократии не будет. Я —добытчик, ты – хранительница. Как и положено.
– Почему ты никогда не спрашиваешь моего согласия? – сказала она, чуть не плача.
Я медленно отвёл прядь её шелковистых волос, нависшую на глаза. Моя Снежка была такой хрупкой и в то же время невероятно сильной.
Она, должно быть, и сама не догадывалась о той силе, что скрыта в её глазах, губах, тонких руках. Стоило ей нахмуриться, я оттаивал сердцем, но никогда этого не показывал.
Однажды показал другой, прежней, и пожалел. Мы оба пожалели. Но эта история не повторится.
– Потому что о согласии не надо спрашивать, я сразу вижу, когда оно дано. Окончательно и бесповоротно.
Я коснулся её губ, в этот раз это был почти невесомый поцелуй, такой, какой требуется, чтобы показать Снежке, что она мне дорога. Она подалась навстречу, задрожала, обвила руками мою голову, изогнула шею, вся превратившись в струну. Дотронься – зазвучит.
– Почему ты меня не трогаешь? – шептала она.
– Потому что пока не имею на тебя прав. Я уважаю твою невинность, моя Белоснежка. Мне давно не попадались такие, как ты. В основном потребительницы, вертевшиеся не на одном члене. А таких, нетронутых, красивых, породистых я не встречал. Я хочу от тебя детей, а не просто трахнуть по-быстрому. Понимаешь?
Она не понимала. И это к лучшему. Потом поймёт.
Я боялся её спугнуть, мою королевну из сказки. Потому что не хочу и не буду сдерживаться, когда получу права. А это будет уже совсем иная история. Жизненная.
– Не переборщи, – морщился отец, когда спрашивал о моей свадьбе и невесте. – Мать твоих детей должна быть здоровой. Физически и психически.
– Ты считаешь меня маньяком?
– Не я, твои пассии, просящие денег якобы на лечение.
– А эти пассии не признавались, что одна из них наградила меня неприятной болезнью? И она тоже якобы была невинной, только этой невинности от силы несколько месяцев и оплачена она деньгами другого олуха?
Отец только хмыкнул:
– Сам виноват, нечего по шалавам прыгать. Нашёл одну женщину, вот и кувыркайся с ней.
– А ты всегда поступал так же?
– Да, сын, всегда.
Отец поднялся, давая понять, что разговор окончен. И только у двери кабинета, пожимая руку, наклонился и тихо добавил:
– Я просто часто находил. Везучий я на баб, но разборчивый. И тебе советую быть таким. Так оно спокойнее. И надёжнее.
Я был согласен. Та, что считает меня своим, не воткнёт нож в спину. Потому что любит и боится.
И неизвестно, чего в её любви больше: страха или желания. Лучше поровну, но необязательно.
Глава 4
***
Я сразу поняла, что он от меня хочет, как и то, что не смею ему отказать. Законная жена, которую он заслужил своим трепетным отношениям к моей невинности.
Другой бы давно настоял на своём, тем более, что я и сама предлагала. Я знала, что у Ветра было много опытных женщин, с которыми я не могла состязаться при всём желании доставить мужу удовольствие.
Иметь пылкого любовника – мечта каждой юной и не очень девы, за это надо платить, И вот сейчас я должна принести жертву. По сути, даже не жертву, а показать покорность, готовность идти на компромисс.
Он надавил мне на плечо, заставив встать на колени. Я опустила глаза и подчинилась.
Снизу доносились громкие крики полупьяных гостей, я почему-то боялась, что они могут ради шутки подняться сюда. И боялась того, что сейчас произойдёт.
Руки начали дрожать, я комкала край фаты и закусила нижнюю губу. Сейчас, минута, ещё одна. Он медлил, а я начала молиться, чтобы передумал.
«Тогда он овладеет тобой по-настоящему. Грубо и безжалостно. Разве не лучше обойтись малым? Говорят, некоторым женщинам оральные ласки даже нравятся, – мысли скользили по краю сознания, не задерживаясь надолго.
Холодные пальцы, от которых пахло выпивкой и сигаретами, взяли меня за подбородок и заставили поднять голову вверх.
– Ты так и собираешься простоять на коленях всю ночь?
Холодный голос, пристальный тёмный взгляд, в котором я прочитала желание. Другой рукой он дёрнул за край декольте, потом ещё раз и ещё, пока ткань жалобно не затрещала. Я же не могла отвести от него взгляда.
Треск усилился, платье ныло и жаловалось на незавидную судьбу, а моя кожа покрылась мурашками. Грудь выскользнула из некогда тесного лифа, я всегда стеснялась маленького размера, попыталась прикрыться рукой, но получила лёгкую пощёчину.
– Не смей!
Потом ещё одну, голова дёрнулась, я прикрыла глаза, ощущая одновременно сухость в горле и глухое биение собственного сердца.
– Пожалуйста, не так, – прошептала я, начав дрожать как в лихорадке. Мне хотелось закутаться в тёплый плед, залить в горло обжигающего чая и уснуть. Потом я буду готова.
Лязг пряжки ремня показался мне звуком взведённого курка, он отдавался в ушах, потом к нему присоединился звук расходящейся молнии брюк.
– Хочешь знать, почему я женился на тебе? Потому что хочу, – голос был мне одновременно знакомым и чужим. Максим говорил чувственно, красиво, а мужчина, нависший надо мной, хотел истязать. – Потому что могу трухнуть тебя, как захочу и никто, слышишь, никто, тебе не поможет. Но я не буду жесток, справедлив, это да. Я ждал тебя, и вот она, моя награда.
К моим губам прикоснулось что-то твёрдое и горячее. Сухое, пахнущие похотью, пахнущее им и страстью.
– Открой глаза, Белоснежка!
Приказ я выполнила. Всё происходило будто не со мной. Словно это не я стою с обнажённой грудью в порванном свадебном платье на коленях перед мужем
И перед моими глазами был его член таких внушительных размеров, которые показывают только в порно. Хорошие девочки могут смотреть кино для взрослых, но не участвовать.
Но хорошие девочки не интересуют таких, как Ветер.
– Пожалуйста! Я не умею, – прошептала я, подняв на него полные слёз глаза, но понимала: неважно, он меня поимеет как хочет. И лучше не сопротивляться.
– Умница! Вот так лучше, – довольно произнёс он, когда я нежно коснулась губами горячей головки члена, а потом так же аккуратно обхватила её губами, начав посасывать, как это показывают в кино.
– Вот так! Да, – хмыкнул он и больно ущипнул мой сосок. В ушах зашумело.
Я хотела было вскрикнуть и отстраниться, но поздно поняла его план. Приоткрыла рот, и в следующий миг Ветер схватил меня за волосы и силой насадила на член.
– Отрабатывай, Снежка! Старайся, и на сегодня свободна, – его голос доносился до меня как сквозь толщу воды.
Слёзы застилали глаза, Я уже не чувствовала ничего, лишь старалась не задохнуться и сдерживала рвотные позывы, когда его энергично двигающийся член достигал задней стенки глотки.
– Вот так, подрочи немного.
Моя безвольная рука схватила основание его члена и пыталась совершать какие-то движения, а мука продолжалась. Рот горел огнём, щёки пылали, слёзы текли по щекам, которые время от времени получали несильные пощёчины.
«Я сейчас задохнусь и умру вот так», – подумалось мне, и Ветер, будто поймав мою мысль, мольбу в глазах, на секунду ослабил хватку. Член на секунду выскользнул из онемевшего рта.
– Готова? – два пальца поддели подбородок, заставив взглянуть вверх. Я дрожала, всхлипывала, но не могла говорить. Казалось, меня лишали не только девственности, но и голоса, права сказать «нет».
– Давай же, я сейчас кончу в твою охеренно-узкий блядский рот!
И пытка возобновилась. Темп нарастал, его член пульсировал, заполняя всё пространство внутри меня, и когда перед глазами поплыли радужные круги, а в ушах зашумело море, я почувствовала последние сильные толчки, и в глотку полилась горячая солёная струя.
– Да, сука. Да! – кричал он или шептал, я, давясь и попёрхиваясь, глотала семя мужа. Только когда его член обмяк, он вытащил его из моего рта.
Если бы не подхватил на руки, я бы упала. Наверное, так было бы лучше. Упасть и нырнуть в заветное небытие.
– Молодей, Снежка! Для первого раза очень неплохо. Ты просто охуенная!
Это было последнее признание, которое я получила сегодня. Я куда-то падала, и падение было настолько медленным, а дыра бездонной, что этому процессу не было конца.
И тьма, наконец, накрыла меня с головой, увлекая в спасительный обморок.
***
Я проснулась только утром, когда в окна вовсю бил солнечный свет. Проснулась и не сразу поняла, кто я и где нахожусь.
События вчерашнего дня казались дурной сказкой, разом превратившейся в кошмар. Я и сама не ожидала, что в конце оральных ласк просто-напросто вырублюсь, будто мне дали по голове.
– Госпожа Ветрова, вам принести завтрак? – послышался рядом вышколенный женский голос.
Я резко села, переждала, пока перестанет кружиться голова и посмотрела на даму, одетую как горничная.
Она была немолода, лет на десять старше моей мамы, но лицо женщины светилось добротой и умиротворением, которые бывают у людей, нашедших своё место в мире. По крайней мере, так говорил мой отец.
– Я Лариса, ваш супруг вызвал меня прислуживать вам в течение нескольких дней. Он сейчас уехал, сказал, что обязательно будет к вечеру.
– Хорошо, – только и произнесла я и сглотнула слюну. Горло по-прежнему саднило, но уже не так сильно, как после секса.
И первым делом осмотрела себя. Я ведь была в разодранном свадебном платье!
Но нет, кто-то снял это белоснежное чудовище, разорванное по корсету, и одел меня в длинную шёлковую рубашку, доходившую до пят.
Интересно, кто? Неужели, Максим сделал это сам?
– Ваше платье я положила вот сюда, Злата Алексеевна, – заметив, что я ищу его, откликнулась горничная и указала на кресло, стоявшее в углу.
– Хорошо, спасибо. Я есть не хочу, принесите, пожалуйста, зелёный чай. Горячий.
Мой голос был таким слабым, что я сначала даже засомневалась, слышит ли меня горничная, но она и виду не подала, что удивлена моим оглушённым состоянием, кивнула и отправилась на кухню, находившуюся тут же, за стенкой.
Пока я осталась одна, первым делом кинулась к сумочке, что была со мной вчера. Сшитая из шёлка, укреплённая проволочным каркасом, она тогда казалась мне верхом совершенства, а сейчас я видела лишь образец пошлости и безвкусия. Показной роскоши.
Телефон был на месте, уже неплохо! Я проверила: сеть ловит, значит, такси вызвать смогу, денег, правда нет, но не беда.
Доберусь до дома, а там родители заплатят. Или позвоню, и они переведут деньги на карту. По Интернету и расплачусь!
Я оглянулась в сторону двери. Нет, всё тихо. Осталось решить вопрос одежды: не ехать же мне в одной ночной рубашке и босой.
Ладно, вон стоят мои туфли, белые, на тонкой шпильке. Максим обожает, когда женщина беспомощна и хрупка.
Да уж, в этом я вчера ночью убедилась сама. Стоило подумать о случившемся, как захотелось немедленно пойти в душ и прополоскать рот содой с солью. Крепким таким раствором, чтобы горло саднило ещё больше, а стыда не осталось.
Я помнила ощущение беспомощности, марионетки, куклы в чужих руках. Как и ощущение того. что член мужа сейчас разорвёт мне глотку.
Ветер не из тех мужчин, которые откажутся от ощущения власти. Как я только раньше не разглядела в нём садистские наклонности? Где были мои глаза?
Впрочем, известно где. Я была им очарована, надела розовые очки и видела только то, что хотела.
– Ваш чай, госпожа, – раздался за спиной голос горничной. – Горячий, как вы и просили.
– Спасибо. А можете достать мне какую-нибудь одежду?
Я понимала, что хожу по краю, но не искать же вещи самой?! Тем более что в присутствии Ларисы это будет невозможно сделать.
– Конечно, Максим Сергеевич сказал, что вы захотите одеться. Выберите комплекты вон там, в шкафу. Всё новое, только из магазина. Там же на нижней полке слева несколько комплектов нижнего белья. Душевая кабина по коридору направо. Я оставила вам чистые полотенца. Если что-то ещё понадобиться, то я буду на кухне. Сегодня на обед утка по-пекински, Максим Сергеевич сказал, что вы предпочитаете из еды.
Какая предусмотрительность! Она меня в Максиме и подкупила.
Он всегда искренне интересовался мной, моими мыслями, планами, мнением. Оказалось, правда, что всё это только затем, чтобы было интереснее и легче меня поработить. Ну уж нет, больше я на это не куплюсь!
– Вы и готовить умеете?
– Я служу у Максима Сергеевича и его семьи много лет, Злата Алексеевна. Здесь принято уметь всё. Но это окупается с лихвой. Поверьте, вы попали в хорошую семью. Даже если сейчас пока этого не осознали.
И, улыбнувшись как можно добродушнее, Лариса ушла, аккуратно прикрыв за собой дверь.
Я досчитала до двадцати на случай, если Лариса стоит под дверью и караулит, а потом ринулась к шкафу. Всё было в точности, как говорила горничная.
Выбрала первое попавшееся бельё, содрала с плечиков вешалки минимально открытое платье (хотя это был и непростой выбор), и, прижав вещи к груди, будто это моя единственная драгоценность, медленно пошла в душ. И для конспирации принялась напевать под нос весёлую мелодию.
Закрыв дверь ванной комнаты, я сначала посмотрела на своё отражение. Круги под глазами, потёкшая тушь, затравленный взгляд – да уж, картинка так себе! Но ничего! Всё, что нас не убивает, делает сильнее.
Пережить насилие не так сложно, как забыть о нём. А ещё сложнее – простить того, кого ещё вчера считала центром мироздания.
Я быстро приняла душ, включив горячую воду. Стояла и плакала, пока не стало тяжело дышать.
Максим, зачем ты так со мной? Неужели вчера ты был настоящим? Я же мечтала сегодня утром проснуться в твоих объятиях, раскрыться тебе навстречу, отдать всю себя.
Чтобы ты нежно коснулся поцелуем моих губ. При воспоминании о том, что я получила вместо мечтаний, к горлу подкатила тошнота.
Но ты не захотел. А сделал вот так, будто я вокальная проститутка, изрядно бывшая в употреблении. Да что я говорю! Ни одна женщина в мире не заслуживает такого, даже если она изъеденная сифилисом последняя блядь!
Ну вот, я уже и выражаюсь как он!
Я наскоро вытерлась, оделась и посмотрела на себя в зеркало, с горечью подметив, что Максим запомнил мой размер одежды. Всё, включая размер чашечек бюстика, было впору.
Высушив волосы феном, я заколола их наверх и прокралась обратно в комнату. Взгляд наткнулся на белое платье, изорванным куском шёлка, лежащее в углу на кресле. И это придало решимости действовать!
Я схватила телефон и начала набирать сообщение отцу. Он всегда читает их, он не оставит меня без денег. А звонить опасно, эта Лариса наверняка услышит.
– Вам что-то угодно? – спросила она, внезапно материализовавшись за спиной. Инстинктивно я спрятала телефон в сумочку, так и не отправив глас о помощи.
– Нет, то есть, да. Вызовите мне, пожалуйста, такси до Москвы. Адрес я назову таксисту сама, это район Старого Арбата.
– Вы не будете обедать?
– Нет, я не голодна. Простите.
– Хорошо, Злата Алексеевна. Но такси не приедет раньше чем через час. У вас ещё есть время, – произнесла Лариса и ушла, замешкавшись на пороге, будто хотела что-то добавить, но так и не решилась.
А я спокойно выдохнула. Она не стала говорить, что мне надо дождаться Максима, значит, я смогу отсюда вырваться. Уже через час! Боже, как это много и как ничтожно мало!
Завтра же подам на развод, и всё! Весь этот долбанный час ожидания ушёл на то, что я сдерживала слёзы, вспоминая о своей поруганной любви, строила планы и нервно кусала ногти, негодуя, что минуты тянутся так медленно.
Наконец, вернулась Лариса. Но не одна. Позади неё с милой улыбкой и букетом белоснежных роз шёл Максим. Мой муж, который вчера жестоко и цинично изнасиловал меня в рот!
Глава 5
***
Я отпрянула, будто увидела призрак. Нет, даже хуже того, своего мучителя во плоти.
Сейчас он выглядел вполне интеллигентно, на губах играла виноватая улыбка, а взгляд стал мягким и понимающим. Как у любящего мужчины, восхищённого объектом страсти.
Таким я видела Максима в тот вечер в клубе, когда мы познакомились, таким он бывал со мной, когда говорил о любви.
И таким он не был вчера, когда насиловал меня, не обращая внимания на слёзы и мольбы.
Лариса незаметно вышла, оставив нас одних. Я продолжала стоять у дальней стены, спрятав руки за спину, в одной из них продолжала сжимать сумочку с телефоном внутри. Никто у меня его не отнимет! Вернее, отнимет, но без боя не сдамся!
– Добрый день, Белоснежка! – улыбнулся Максим, не обращая внимание ни на мой внешний вид, ни на испуг, наверняка отражающийся на лице. – Прости, что утром не разбудил тебя сам. Дела потребовали моего присутствия, но до завтра я абсолютно свободен. Это тебе.
Девять белоснежных роз в шикарной хрустящей упаковке из того же шёлка, из которого было сшито моё свадебное платье, легли на разобранную кровать, на которой я проснулась одна. И которая не стала супружеским ложем.
– Ты уже обедала? Нет, ну и хорошо, сейчас поедим вместе, – продолжил он, ходя кругами, но, по счастью не приближаясь. Он словно не замечал ни моих сжатых губ, ни того, как я вжалась в стену, не в силах пошевелиться от страха.
– Я уезжаю, – наконец вымолвила я, и всё внутри сбилось в комок. Что скажет? Как себя поведёт?
Почему-то мне казалось, что сейчас Ветер способен на всё, даже ударить. Я ведь совсем его не знала и по дурости надеялась, что встретила принца. А он оказался злым волшебником!
Я бы многое отдала, чтобы не стоять сейчас и не смотреть на него вот так, из-за угла, как затравленное животное, знающее, что больше ему никто не поможет!
И всё-таки я надеялась на чудо. И оно произошло.
Максим остановился и посмотрел на меня изучающим взглядом, засунул руки в карманы. Я как заворожённая следила за его руками, с него станется достать нож или пистолет.
Ветер говорил, что не бандит, но слишком уж у него оказались разбойничьи повадки, чтобы сейчас я в это поверила.
– Куда же ты уезжаешь?
Зажигалка чиркнула в руках, я следила за ровным пламенем огня, поджигающего сигарету, за руками Ветра, такими мягкими и в то же время сильными.
Только бы не смотреть ему в лицо. Я боялась прочесть в нём свой приговор.
Нет, Максим не убьёт меня, но может повторить вчерашнее или решиться на большее. От этой мысли внизу живота возникла тяжесть, а потом разлитая тупая боль, отдающая в спину.
Нет, я буду умолять, взывать к нашей любви, я попытаюсь достучаться до его разума. Только поможет ли?
Хотя, что я реально могу? Кричать? Никто не услышит, а если и услышит, не захочет вмешиваться.
Я жена своего мужа, новобрачная, мало ли что за игры мы решили затеять в медовый месяц?! Вчера я была счастливой, с чего бы вдруг всё поменялось?
– Домой. Я еду домой. И развожусь.
Я хотела добавить что-то ещё, что не позволю так с собой поступать, что он скотина и бесчувственное животное, но поймав его взгляд, осеклась на полуслове.
Я в его власти, в полной. Не надо злить зверя в его берлоге.
– Вот как?
Он выдохнул дым и посмотрел на меня.
– Точно решила?
– Да.
Он подумал пару мгновений.
– Хорошо, если собралась, поехали. Я тебя забрал, я тебя и отвезу обратно. К родителям, я так полагаю?
Лицо Ветра исказила гримаса, но уже через секунду он овладел собой и был сама предупредительность.
– Я не хочу с тобой. Лучше на такси.
– Или со мной, или никак. Не бойся, я тебя сегодня не трону, обещаю. С твоей головы, Белоснежка, и волос не упадёт, – он говорил это таким тоном, что я поверила.
Я ему всегда верила, в этом моя слабость. Верила и хотела бы всё забыть, но не могла. Потому что это значит, что так будет повторяться каждый день и каждую ночь.
Нет, где-то в глубине души я оплакивала свою любовь, несбывшиеся ожидания, но должна была поступить именно так, как запланировала. Уйти навсегда.
– Ты, правда, меня отпустишь? – спросила я, не чувствуя под собою ног.
– А ты думала, буду умолять? Надеялась на это? Мы взрослые люди. Если ты так решила, то я уважаю твой выбор. Пойдём, – он затушил сигарету в пепельнице, стоявшей на подлокотнике дивана, и указал на дверь.
Мне хотелось что-то объяснить, рассказать о том, что мне тоже жаль, что я сама не ожидала такого финала, но потом решила, что раз он не спрашивает, то не нуждается в моём покаянии. Так даже лучше.
Когда я проходила мимо, Ветер сделал шаг в мою сторону, я отшатнулась, и он посмотрел с такой обидой, что мне оставалось опустить голову и сдерживать слёзы.
Во дворе я ждала, пока он подгонит машину. Хотела сесть на заднее сиденье, но потом подумала, что так будет неправильно. Он не стал меня отговаривать, унижать, грозить, значит, и я не стану оскорблять его недоверием.
Я села рядом. И подумала, что совершаю ошибку. надо было сбежать по-тихому. Но было уже поздно.
Уже через полчаса я убедилась, что от Ветра нельзя так просто уйти. Не получится, и в этом есть моя вина.
***
Ехали мы молча. Я сидела, крепко сжав колени и положив на них сумку. Платье, которое я выбрала в шкафу, доходило максимум до середины бедра, а когда я садилась, оно предательски ползло вверх, обнажив острые коленки.
Я всё ждала, что сейчас Максим остановится где-то в глуши и станет приставать. Наверное, мне было обидно, что всё закончилось вот так, хладнокровно и просто с его стороны. Ну дура и есть! Другая бы радовалась, что так легко отделалась!
Но оказалось, что у Ветра на меня ещё есть планы.
Мы остановились за два квартала до дома моих родителей. Припарковались на обочине, и я, кусая губы, приготовилась поблагодарить его за всё хорошее, что было в моей жизни.
За те чувства, которые он разбудил во мне. За подаренную сказку, за мою любовь.
Но Ветер нажал на кнопку, блокирующую двери, и повернулся ко мне с ледяной усмешкой, от которой мороз пошёл по коже.
– А теперь слушай и не перебивай. Хочешь развода, не проблема. Только ты выплатишь мне неустойку. Молчи, я сказал! Это справедливо: я потратился на свадьбу, но дело не в деньгах. У моей семьи они есть. Своим решением ты опозорила нас перед родственниками и деловыми партнёрами. Кто захочет иметь дело с мужиком, неспособным справиться с собственной женой? Но ради тебя я и на это пойду, если через месяц твоя семья выплатит мне, скажем, двадцать миллионов рублей. Ладно, сделаю тебе скидку, восемнадцать.
– Но почему ты так? У нас нет таких денег, ты знаешь.
– А что ты думала?! Так и поступают с теми, кто кидает честных людей. Да ещё и не так поступают! Тебе пора повзрослеть, Белоснежка. Если, конечно, ты не разыгрываешь сейчас передо мной святую невинность!
Я сидела ни жива ни мертва. В голове был сумбур, я почти ничего не понимала. Только эти «восемнадцать миллионов». Может, он меня проверяет, пугает?
Я посмотрела на Ветра. Он был спокоен, хмур и сосредоточен. И не сводил с меня глаз тёмных, как омут глаз.
– Если этих денег ты не вернёшь, то я сам заплачу их надёжным людям, чтобы они подкараулили тебя и привезли ко мне. А там с удовольствием посмотрю, как они пустят тебя по кругу. И не будут так аккуратны, как я.
Он погладил меня по щеке, почти нежно, смахнув слезинку, а потом убрал руку, но я видела что ему стоит его ледяное спокойствие. Он меня не простит. Хуже того, накажет, как сказал.
– Я своё слово сдержу, не сомневайся.
Жёсткий, холодный тон хлестал меня не хуже плети.
– Но я готов, ради своей любви к тебе, простить эту выходку. Но только один раз, Белоснежка. Я дам тебе три дня, если к пятому числу этого месяца к полудню тебя не будет на этом самом месте, значит, ты решила разводиться. Тогда и я решил.
– Ты же говорил, что любишь меня? – всхлипывала я, понимая, что ловушка захлопнулась. Никто больше не спасёт зверька, попавшего в шёлковый силок. – И позволишь кому-то дотронуться до меня?
Я решила взывать к жалости, хотя есть ли она в этом жестоком и властном мужчине, который теперь по праву и закону считался моим мужем!
– Если ты сбежишь, значит, мошенница. Может, ты и не так невинна, как изображаешь? Находишь богатых мужчин, провоцируешь их, а потом обдираешь до липки.
– Мне от тебя ничего не надо, – лепетала я.
– А мне от тебя надо всё! Ты сама мне нужна, Белоснежка! И я позволю им это с тобой сделать. И буду смотреть, чтобы запомнить и никогда больше не попадаться на удочку такой расчётливой суки, как ты! Пошла вон!
Он нажал кнопку, и двери открылись. Я вышла, всё ещё всхлипывая и дрожа сильнее, чем накануне вечером. Бешено колотился пульс, я стояла, прижимая сумочку к груди, и продолжала всхлипывать. Я вся сжалась настолько, что плечи сковало, а в груди разлилась боль.
Ветер больше не смотрел в мою сторону, он закрыл двери, машина резко развернулась и выехала из арки. Время, отпущенное на раздумье, начало свой стремительный бег.
***Ветер
Три долбанных дня тянулись очень медленно. Я не мог работать, толком не спал и не ел. И всё же заставил себя с головой нырнуть в дела, несмотря на поселившийся в голове хаос.
Я не позволял себе думать о ней, а когда забывался, то ощущал горечь, до тошноты подкатывающую к горлу.
– Ты сдержишь своё обещание? – спросил отец на исходе третьего дня. – Покажешь ей слабину, и баба вмиг это почует. Они как стервятники, чуют мертвечину и ждут, пока смогут полакомиться твоим трупом.
Я кивал и уходил от разговоров. Мне не хотелось думать о Белоснежке, о моей черноволосой принцессе. Такой недоступной и одновременно сладкой. Хотелось облизать её всю, укусить плечо, а потом покрыть это место поцелуями.
Я накажу её. Я заставлю пожалеть о том решении, которое она приняла после свадьбы.
Она будет умолять меня трахнуть её и порвать целку, а я не буду торопиться. Всегда есть способ получить удовольствие от женщины, не лишая главного.
Спал я мало и со снотворным. А когда удавалось забыться, сжимал подушку, представляя, что это Она.
Утром решающего дня я съездил к Вере. Давняя верная и похотливая сучка обрадовалась моему визиту и безропотно, не говоря ни слова, опустилась на колени, обнажив свой белоснежный упругий зад.
Я ворвался в неё почти на сухую, но Вера улыбалась и подмахивала, бесстыдно постанывая и посасывая свой средний палец. А я не хотел смотреть на неё, но представлял на месте этой первосортной шлюшки свою девочку.
Она бы плакала, ну и пусть. Я умею заставить женщину почувствовать себя вожделенной и текущей сукой.
Толчок, ещё один. И всё. Механические действия, разрядка, а в душе горит огонь, погасить которой может только она. Моя Белоснежка.
Я прибыл на место встречи за час до назначенного времени. Заглушил мотор, откинулся на спинку кресла и стал ждать.
Она придёт. Я была в этом уверен. А если нет, ворвусь к ней и вытяну на улицу за волосы. А потом. Придумаю наказание.
Впрочем, я уже его придумал.
Глава 6
***
Все три дня я тихо просидела в своей комнате, раздумывая о том, как было хорошо, если бы я вдруг не проснулась утром.
И родители, что с гордостью рассказывали родственникам о моём удачном браке, и я сама не столкнуться с ужасающей реальностью.
Максим, тот, кто был так предупредителен и нежен, и Ветер, тот, что грозил отдать меня на растерзание банде подонков, да ещё и смотреть, как они будут меня насиловать, – две стороны одной личности. И всё же, когда нас разделяло расстояние, я не верила Ветру.
Он не сделает то, что обещал. Как и я. По утрам меня стали преследовать головные боли.
– Это всё от стресса, – говорила мама и подносила мне стакан воды, в котором растворяла обезболивающий порошок. – Где это видано, чтобы жена в медовый месяц жила у родителей? Может, ты что-нибудь не так сделала?
Она спрашивала очень осторожно, поправив роговую оправу недешёвых очков.
– Нет, мама. Максим просто много работает. У них сейчас какой-то важный проект, и это я решила переехать на время к вам.
– Не надо было, Злата. Мужчин нельзя надолго оставлять одних. Особенно таких, как твой муж. Ему каждая силиконовая шалупень будет рада.
Неожиданно на лице мамы появилась презрительная гримаса, я раньше не видела её такой возбуждённой. Мама принялась ходить по кухне, на которой мы с ней сидели и завтракали.
– Ты теперь не девушка, а жена, вот я тебе, пока отец на работе, и скажу. Да, приличной даме не нравится всё то, что нравится её мужу. Я же вижу твой взгляд, вы повздорили, да? И если всё случилось после брачной ночи, надо думать, что Максим был груб.
Я опустила глаза в чашку с зелёным чаем.
– Он тебя выгнал, потому что ты начала ему высказывать свою обиду?
Я продолжала молчать, иначе сейчас выпалю всё как есть. Лучше от этого никому не будет. Я уже поняла, что вернусь к Ветру.
– Ну я так и думала! Не надо было уезжать, Злата, – в голосе мамы появилась какая-то усталая обречённость.
– А что, надо было всё терпеть?!
– Да. Да, и не смотри на меня так! Это твой отец для тебя делает то, что, к примеру, никогда бы не сделал для меня. Думаешь, я всё не сносила? Только одно нельзя терпеть, когда на тебя руку поднимают! Максим тебя бил?
– Нет.
– Ну вот видишь! А эти их игрища я и сама терпеть не могу, но надо играть, как в театре.
– Всю жизнь?
– Ох, моя девочка! – мама подошла и обняла меня за плечи.– Это хорошо, кабы всю жизнь. Только мужики иногда себе помоложе находят, а уж те стараются, будь уверена.
Этот разговор ещё больше уверил меня в том, что придётся вернуться. Проверять, блефовал ли муж, когда угрожал мне, я не собиралась. Он мог поступить так, потом, наверное, пожалел бы, но мне от этого легче не станет.
И ещё я опасалась за родителей. Ветер запросто мог начать угрожать им, чтобы те вразумили нерадивую дочь. А теперь, после разговора с мамой, на душе и вовсе стало тоскливо. Получается, я какая-то не такая, что не испытываю удовольствие от того, от чего прочие тащатся.
В Интернете и среди моих подруг только и разговоров, как классно брать в рот, подставлять заднюю часть и раздвигать ноги. Наверное, я какая-то странная. Бракованная.
Мне приятны ласки Ветра, но когда доходит до главного, хочется сбежать и забиться в угол, чтобы не трогали.
– Ты похудела за те дни, что у нас живёшь, – добродушно смеялся отец. – Вот увидит тебя муж и претензии нам выкатит. Жену его не кормим.
– Это от тоски, – поддакивала мама, подмигивая мне и ставя на стол большую тарелку спагетти с соусом болоньезе. – Ничего, скоро голубки соединятся.
Я больше не сомневалась в том, что должна вернуться. Странно, но при мысли об этом я испытывала не только страх, сковывающий руки и ноги, но и нетерпение. Как он там? Думает обо мне или забылся в объятиях других, покладистых дам?
В конце концов я убедила себя в том, что мы оба были неправы. Он – слишком резко и грубо совратил меня, я – слишком чувствительно отреагировала. Наверное, надо было не лить слёзы, а ласками убедить его подождать.
В назначенный час я пришла в условленное место. То платье и сумочку, в котором Ветер видел меня в последний раз, я выбросила ещё три дня назад. Сейчас я оделась в любимую джинсу и белую футболку.
Ветер вышел из машины мне навстречу.
– Я скучал, – произнёс он и, не дожидаясь ответа, сделал шаг вперёд. Откинув за спину мои волосы, поцеловал в губы без намёка на ласку, но со страстью.
– Скажи, что любишь, – прошептал он, прерываясь на мгновение. – Что больше не уйдёшь.
– Люблю и не уйду, – задыхалась я в его объятиях и одновременно бесстыдно прижималась к любимому всем телом. Может, я не такая уж и фригидная, как воображала накануне.
Его губы были терпкими, горькими, желанными. Я позволила себе расслабиться, поняв, что Максим не причинит мне вреда, а Ветер, он как стихийное бедствие, как тот поезд, несущийся вниз с горы по рельсам. Не надо противиться. Я не хотела ему сопротивляться. Больше не буду.
Хочет трахать меня в рот, пусть делает, я постараюсь принять его так глубоко, как смогу. Он мой, а я его.
За эти три дня моё тело истосковалось по его рукам. И по члену, упирающемуся сейчас в низ живота. Наверное, я мазохистка, но хочу этого мужчину. И буду делать так, чтобы и он не остыл ко мне.
– Голодна? Я тоже. Поехали, пообедаем. Я всё ещё хочу утку по-пекински.
Он обхватил руками мою голову, заглянул в глаза и улыбнулся по-особенному, как умел только он. «Мне не хватало тебя, Белоснежка», – говорила эта улыбка. А мне не хватало, чтобы кто-то назвал меня так. И вот так погладил по спине, чуть задержавшись на линии трусов и соскользнув рукой ниже.
– Поедем, – кивнула я. – Но больше никогда не угрожай мне.
– Не буду. Я сразу перейду к действиям. Не смотри так, Белоснежка, они тебе понравятся. Со временем.
Глава 7
Ветер
Я пожирал её глазами, нарочно оттягивая тот момент, когда мы останемся наедине в закрытой комнате. Только она и я. Говоришь, скучала? Возможно, но сидела ли взаперти или искала утешение в обществе других?
Перед глазами всплывали события почти двадцатилетней давности…
Я стоял за дверью отцовского кабинета и слушал крики родителей. Хотелось заткнуть уши, крикнуть им в ответ, чтобы замолчали. Даже мелькнула мысль уйти из дома, чтобы мать и отец, наконец, заткнулись и объединились хотя бы на время моих поисков.
Но мне было страшно уйти. Где искать еду, где спасть? Ущемлять себя не хотелось, и ещё я знал, что они не помирятся.
Уже мирились, а потом всё повторялось. Отец днями и ночами пропадал на работе, а мама скучала. И искала утешение в случайных связях.
Это я уже понял гораздо позже. Тогда только приходилось удивляться её занятости вне дома, она ведь никогда не работала, но усиленно следила за собой, покупала дорогие шмотки, чтобы снимать их перед другими мужиками. Ещё и спонсировала их на деньги, которые отец давал на моё образование!
Говорят, не смей судить родителей! А я считал, что имею право. Не тогда, сейчас.
Отец долго ничего не знал, однажды, когда он слёг с простудой и капался в кабинете, одной рукой просматривая отчётность, она исчезла на три дня. Говорила, что срочно надо ехать к больной матери, но так туда и не доехала.
Я ненавидел её лицемерие, а потом понял, что они все такие. Мы любим их, кладём к ногам весь мир, как можем, а они… скучают.
– Ты не знаешь, как тяжело жить в золотой клетке! – не раз пыталась ныть в моём присутствии мама.
Я тогда уже достаточно повзрослел, чтобы возразить:
– Клетка всегда есть, вопрос в другом, будет ли она золотой или железной.
– Не груби мне!
На этом наш разговор заканчивался, и у меня не возникало желания его продолжить.
– Ты ничего не понимаешь!
Железный аргумент женщины, у которой закончились оправдания. У меня аж в глазах искрило от этих слов!
Да, блядь, я не хочу ничего понимать, потому что знаю правила: или ты сильная и тащишь всё сама, включая тюленя-мужа и детей, или прими условия того, кто способен тебя обеспечить.
Мне не нужны сильные, мне нужны интересные, не такие, как все. Загадочные, девушки на ценителя. Любящие и готовые прогинать передо мной спину.
Моя Белоснежка была именно такой! И сегодня она прогнётся, но совсем не так, как рассчитывает. И я увижу её чёрные пряди, свободно разметавшиеся по голой спине.
***
Мы приехали в его особняк около пяти вечера. Максим представил прислугу: уже знакомую мне Ларису, девушку Яну и плечистого молодого человека Андрея.
Я здоровалась со всеми, протягивая руку, на что Ветер только усмехался.
– Не надо быть слишком любезной. Ты хозяйка, достаточно простого кивка.
А потом мы отправились наверх. Максим вёл меня за руку, моё сердце трепыхалось, как раненая птица, я ощущал трепет предвкушения и лёгкость в груди. Хотелось дурачиться и прижаться к мужу крепче, чтобы снова ощутить его желание.
Никогда прежде мне не было так хорошо и легко, разве что в те моменты, когда Максим говорил о своей любви.
Он умел говорить так, чтобы заставить сердце биться чаще, чтобы хотелось отдать ему всю себя без остатка. Чтобы молить лишь об одном, о том, чтобы он всегда любил и хотел только меня!
В те минуты, когда я ловила на себе его взгляд, к голове приливал жар, а в душе появлялась уверенность. Я всё смогу, мне любая ноша по плечу.
– Я в душ, – произнёс он, когда мы остановились у двери спальни. – Это твоя комната.
– Разве у нас будет не одна кровать? – спросила я с улыбкой, ожидая услышать, что, разумеется, одна. Но Ветер ответил:
– Нет, спать мы будем в разных комнатах. Я люблю уединение, часто работаю допоздна, поэтому моя спальня переоборудована и в кабинет. Но ты всегда сможешь ходить ко мне в гости. Как и я к тебе.
Мы стояли так близко, что я чувствовала его дыхание на лице. Ветер коснулся моего носа, провёл по спинке вниз, лёгонько щёлкнул по кончику. Когда указательный палец коснулся моих губ, я приоткрыла их, и он оказался у меня во рту.
Наверное, если бы на месте Ветра был кто-то другой, всё равно кто, я бы никогда так не сделала, но сейчас мне хотелось показать мужу, что я не скованная дурочка, боящаяся любых форм близости, кроме лёжа на спине и в полной темноте, а пылкая неопытная возлюбленная.
Я скользнула языком по подушечке пальца, чуть прикусила её и принялась легонько посасывать, смотря Ветру в глаза.
– Я скоро приду, – улыбнулся он так плотоядно, что у меня задрожали колени. – А пока тебе помогут приготовиться.
Я хотела спросить, что это значит, но Ветер только покачал головой.
– Не спрашивай, всё сама поймёшь. И не сопротивляйся, Белоснежка. Очень скоро я вернусь. И ты уже никуда от меня не денешься.
И ушёл прямо по коридору. Так, значит, его спальня через две двери по правую сторону. Мне было любопытно исследовать дом, но я понимала, что лучше оставить это на потом.
И вошла в дверь. Спальня была просторной, по квадратуре почти как две комнаты в родительской квартире.
Широкая двуспальная кровать – первое, что бросилось мне в глаза. Не слишком ли много мне одной? Впрочем, от меня зависит, чтобы Ветер приходил ко мне чаще и остался на ночь.
Я мечтала просыпаться с ним рядом, в его объятиях, хотела чувствовать его тепло во сне и прижиматься к спине любимого тёмными неспокойными ночами.
Я обошла комнату, разделённую гипсовой стеной на две зоны: спальня и мини-гостиная. Ещё одна дверь вела в ванную, совмещённую с туалетом.
Здесь можно жить, не выходя в коридор. Приятно, что Ветер прислушался к моим пожеланиям: комната была отделана именно так, как я и заказывала. В пастельных тонах стиля «Прованс».
Я открыла громоздкий шкаф у дальней стены и обнаружила полный гардероб вещей. Это был даже не шкаф, а своего рода кладовка, перестроенная под гардеробную.
И тут в дверь робко постучали.
Глава 8
***
– Войдите! – крикнула я, закрывая створки шкафа.
– Злата Алексеевна, я пришла вам помочь, – произнесла девушка, которую мне представили как Яну. Она вошла и аккуратно закрыла за собой дверь, держа в руках поднос, накрытый сверху белоснежным полотенцем.
Яна была полновата, но эта полнота ничуть не портила её, на голову выше меня, девушка, что называется, была статной. Густые длинные курчавые волосы были забраны в хвост, полные губы улыбались, но мелкие глаза смотрели со злым любопытством.
– Чем именно?
– Хозяин приказал, чтобы я сделала вам клизму и помогла одеться.
Мне показалось, что я ослышалась.
– Не понимаю.
– Не бойтесь, я медсестра по образованию. Больно не будет.
Она произнесла это с таким упором, будто хотела добавить: сейчас не будет. Я, конечно, не дурочка и не такая наивная, чтобы не понимать, для чего нужна эта процедура. Теперь мне стали ясны слова Ветра о тех действиях, что должны мне понравится, но со временем.
– Не надо, я всё сделаю сама, – произнесла я, протягивая руку. И так посмотрела на Яну, чтобы она не смела и рта открыть. – Пошла вон отсюда, дрянь!
– Как угодно, Злата Алексеевна! – Яна улыбнулась и, проигнорировав мой жест, поставила поднос на столик возле двери. Поклонилась и вышла с тем же достоинством доверенного лица хозяина, с которым и вошла в мои комнаты.
Я чувствовала, как вспотели ладони, а по спине бродил холодок. Странно, я стояла, глядя себя по руке, и ничего не чувствовала. В груди поселилась какая-то пустота, словно это не я стою в роскошных комнатах и жду мужа, который пока так им и не стал, а кто-то другой.
Плечи опустились, я посмотрела вниз, ссутулилась, сразу показавшись себе нелепой и глупой. Кукла, которую дёргают за ниточки и получают удовольствие, смотря как она пытается изображать человека со свободной волей. Нет, сбежать сейчас не получится.
Я буду играть по плану Ветра. Сейчас уж точно, заслужу его доверие и потом… Не знаю, я не уверена, что у меня будет потом, но постараюсь выбраться невредимой.
Сдёрнула полотенце, взяла резиновую грушу и поплелась в ванную. Сделала всё механически, помылась на три воды, как перед смертью. И всё же всплакнула!
Струи воды катилась вниз по спине, плечам, шее, а слёзы – по щекам. Я стояла под горячим душем и ждала, пока придёт Он. Знала, что придёт, чувствовала его так, как не чувствовала никого раньше.
Ветер отчего-то запал в душу, задел какую-то тонкую струну внутри, на которой ранее никто не играл. И даже сейчас, когда я знала, что он со мной решил сделать, и догадывалась о том, через что ещё предстоит пройти, тем не менее хотела его видеть, слышать, как он будет меня успокаивать, говорить, что никому не отдаст.
Я хотела быть его женщиной, несмотря ни на что. Впрочем, я ей и стану. Уже стала. Женой.
– Белоснежка, – произнёс его голос. Я вздрогнула, но обернулась, проведя рукой по дверце кабины, чтобы лучше видеть.
Максим стоял в дверях и смотрел на меня так, как втайне мечтает каждая женщина. Я выключила воду и открыла створку душевой кабины. Шаг вперёд, осторожный, робкий, и вот он уже протянул мне руку.
– Я впервые вижу тебя такой, – прошептал он. – Хочу запомнить и насладиться моментом.
– Я всё сделала, как ты хотел.
– Не сердись. Я люблю тебя.
Ветер наклонился к моим губам и притянул к себе, пресекая все попытки отстраниться. А я принимала его ласку, вздрагивая, как под ударами тонкой плети. Когда не так больно, как унизительно.
– Не бойся, я не причиню тебе вреда, – сказал он, прерывая поцелуй на мгновение, чтобы снова завладеть моим ртом и душой.
Я чувствовала его руки, они гладили моё обнажённое тело, то спускаясь к ягодицам, то снова поднимаясь по спине, а мы с Ветром продолжали жарко целоваться. Я начала отвечать ему, мысли смешались, а внизу живота заныло до ломоты.
– Возьми меня, – прошептала я и уткнулась ему в шею в надежде, что всё пойдёт по моему плану. – Я хочу стать твоей.
– Ты и так моя и будешь ей, пока я так хочу.
Ветер резко повернул меня к себе спиной и толкнул к двери в спальню.
– А ты думаешь, что я не проверю, что ты делала эти три дня.
Оказавшись в спальне, я почувствовала холод, ведь Ветер так и не дал мне завернуться в полотенце, но сейчас я видела в его лице только желание подчинить. И самое противное, что хотела подчиниться, однако пыталась минимизировать потери.
– Я была дома. С родителями. Я ещё девственница, проверь сам.
– Думаешь, я не знаю, что физически баба может остаться целкой, при этом её просто ебут в другое отверстие. Вот сейчас и проверим. На колени, быстро.
Он подтолкнул меня в кровать, больно ущипнув за сосок так, что я даже вскрикнула.
– Пожалуйста, Максим, не надо, – пыталась умолять я, чувствуя, как он смачивает тугое кольцо ануса пальцем, смоченным в какой-то жидкости, которую он мигом ранее выдавил мне на ягодицы.
Мои руки дрожали, пришлось опуститься на локти, чем вызвала довольное хмыканье Ветра.
– Я же говорил, что ты создана для того, чтобы я ебал тебя везде.
Что-либо ответить я не успела, только почувствовала, как член мужа упёрся в тугое колечко ануса и плавно стал заходить внутрь. В первые мгновения у меня перехватило дыхание от страха и неведомого доселе чувства, что меня растягивают изнутри и сейчас разорвут. Боль пришла сразу, не такая, чтобы кричать в голос, но постанывать и плакать, глотая слёзы.
– Потерпи, милая. Ты у меня ещё кончишь, – сказал Ветер и резко вошёл на всю длину.
Я вскрикнула, уткнувшись лицом в шёлковое покрывало, но мужа это не остановило. Он начал двигаться, сначала плавно, но вскоре нарастил темп, не слушая мои рыдания.
– Да, Снежка, это теперь твоё призвание – терпеть, пока я тебя трахаю.
– Мне больно, – пискнула я, хотя первая боль уже утихла, уступив место жжению. Я чувствовала себя вещью, которую нетерпеливый хозяин пользует, не заботясь о сохранности упаковки.
– Так и должно быть. Ты охрененно узкая.
Он увеличил темп, и я, вгрызаясь зубами в покрывало, терпела. Вскоре боль утихла совсем, мне удалось даже расслабиться, мысленно молясь, чтобы всё скорее закончилось.
Мощными движениями Ветер загонял член в мою дырочку до самого конца, а потом почти полностью вытаскивал его из ануса. Я чувствовала, как его лобок ударяется о мои ягодица, а яички бьются прямо о промежность. Как ни странно, но это доставляло мне удовольствие, не испытанное ранее.
Я не занималась мастурбацией, хотя слышала, что подруги регулярно самоудовлетворяются. Мне же это не приносило радости. А сейчас, с каждым движением Ветра внутри меня, я испытывала не удовольствие, но близкое к этому чувство.
Тепло его яичек, когда они касались набухшего бугорка в промежности, рождало волну спазма, распространяющуюся на живот.
Я протянула руку между своих ног и коснулась их. Ветер застонал, в два мощных движения вошёл в меня максимально глубоко и кончил.
Он продолжал держать меня за талию, насаживая на член, я чувствовала его содрогания внутри и тёплую волну, заполняющую меня.
– Да, детка, с первым настоящим трахом тебя! – выдохнул он и аккуратно вышел из меня.
***
Он отправился в душ первым, похлопав меня по мягкому месту так, будто я была цирковой лошадкой, успешно выполнившей сложный трюк. В какой-то мере, так оно и было.
Я слушала, как шумит вода в ванной и лежала, завернувшись в покрывало.
Глаза были совершенно сухими, мне не хотелось плакать, я вообще больше не знала, ни кем является мой муж, ни что я от него хочу. Боже мой, я даже не представляла, что я буду делать!
Терпеть, ждать, что время изменит Ветра? Нет, не изменит.
Он таков, каков есть: хитрый, резкий, мстительный и в то же время я чувствовала его любовь кожей. Знала что он не играет в страсть, а дышит ей, живёт, она как никотин у курильщика встроилась в его мозг и проела нутро.
Откуда я это знала? Я и сама испытывала схожие чувства. С одной стороны, ненавидела его за то, через что он заставляет меня пройти. С другой, наслаждалась его прикосновениями и взглядами, ласкающими без слов.
– Иди, Белоснежка, а потом поговорим, – улыбнулся он, выходя из душа.
Завёрнутый в полотенцем, которое еле прикрывало накаченные ноги и живот с красивым прессом. И когда только у него хватает сил и времени ещё и в тренажёрку ходить?
Ответ лежал на поверхности. Он же Ветер! Его энергии хватит на микроАЭС!
– Хорошо, – ответила я и, опустив голову, хотела было прошмыгнуть мимо.
По моим бёдрам стекала его сперма, хотелось как можно быстрее помыться и забыть о том, что он со мной делал. Как и о том, что мне даже было немного приятно.
Пусть не сразу, но под конец я приноровилась к его темпу, боль ушла, оставив чувство наполненности и безумно приятное прикосновение его яичек к моему клитору.
Но пройти быстро в душ мне не позволили. Он схватил руку и повернул моё лицо за подбородок так, чтобы наши взгляды встретились.
– Недолго. Мне надо уходить. Но перед этим кое-что скажу тебе.
И взгляд у него был такой, что не посмеешь ослушаться. Слишком рискованно.
Я же старалась вести себя так, будто ничего не случилось. Будто в жизни не было никакой опасности. Словом, как счастливая новобрачная, у которой отчего-то дрожат губы.
В душе я включила прохладную воду. Закрыв глаза, досчитала до десяти и вырубила её. Наконец, холод сделал своё дело, заморозил чувства, заставляющие меня дрожать, как будто стою голой на морозе. Я не знаю, что делать! Совсем не знаю!
Уходить? Даже если бы я этого хотела, то не смогу. Ветер не позволит.
Смириться и делать вид, что всё, что происходит, делается с моего согласия и по моей воле? Наверное, какое-то время это будет возможно.
Быстро обтёрлась полотенцем и только тут поняла, что не захватила белья, не говоря уже об одежде. То, что я оставила на вешалке в ванной, Ветер бросил в корзину для грязного белья. Предварительно намочив, что теперь и не оденешь!
Делать нечего! Выйду в чём мать родила! В конце концов, сейчас, смыв его следы, я чувствовала себя не грязной потаскушкой из борделя, а обычной девушкой, проводящей время с любимым.
Ветер, увидев меня, довольно хмыкнул. Он уже успел одеться и сидел в кресле, жадно пожирая меня глазами, как смотрят на дорогое, но вполне удачное приобретение.
Его взгляд блуждал по моему телу, я физически ощущала эти невесомые прикосновения, от которых меня по-прежнему бросало в жар.
– Сядь сюда! – указал он на кресло напротив и добавил суровым тоном: – Разве я разрешал тебе одеваться?
Я застыла с пледом в руках, в который отчаянно хотелось завернуться. Расчёт мужа прост: когда человек находится в заведомо дискомфортной ситуации, то и мыслить стройно не сможет.
Но конфликтовать я не хотела. Не сейчас.
– Я решил сразу объяснить тебе наши планы.
– Твои, то есть? – Я позволила себе сарказм, но Ветер пропустил его мимо ушей.
– Мои, пусть так. Я уже говорил тебе, что раз ты моя жена, я всё буду решать сам.
– А мне останется золотая клетка? Ты не собираешься со мной считаться? Какая же это любовь?!
– Хорошая, честная. Впрочем, думай как хочешь. Я подарю тебе такую жизнь, о которой другие будут только мечтать. Но и от тебя требуется немало. Невозможно всё время брать, не отдавая равноценной жертвы. Это тактика паразита, а таких фиф мне не надо!
Я слушала его и одновременно почти не слышала. Вцепилась пальцами в подлокотники кресла, больше не стремясь прикрыться.
Было чуть прохладно, но я не обращала внимания. Ветер говорил о ребёнке, вполне естественно, что в браке должны рождаться дети. Я и сама была не против двоих, о чём не раз говорила мужу.
Но представляла всё иначе. Впрочем, как скажет Ветер, это ведь только моя вина!
– Ты должна залететь в ближайшие месяцы, – продолжил он деловым тоном, каким надиктовывают секретарю, чтобы та внесла встречи в планировщик и в своё время напомнила боссу о них. – И пока этого не случится, из дома ты не выйдешь. Можешь звонить по сотовому родителям или подругам, но учти, Белоснежка, я буду знать, что и кому ты говоришь.
Он встал и медленно подошёл. Потом навис надо мной, запрокинул голову так, что потемнело в глазах и впился губами в мой рот.
Сейчас поцелуй был похож на укус, предупреждение. Я почувствовала солёный привкус, но не понимала, моя ли кровь на языке или его.
