Читать онлайн Огненная земля бесплатно

1

Впервые за сорок два года своей жизни Ванесса Франк обратилась к психологу. В приемной никого, кроме нее, не было. Слева лежала стопка разноцветных еженедельных гламурных журналов. Она взяла один и начала его рассеянно листать, меняя пакетик снюса во рту. За исключением сна, еды и тренировок, она всегда держала во рту, под верхней губой, порцию снюса марки «Йотеборгс Рапе». Во всяком случае, последние пятнадцать лет. Она сменила сигареты на снюс после возвращения с Кубы.

– Ванесса. Ванесса Франк?

Ванесса подняла глаза на маленькую женщину с короткой стрижкой в тунике горчично-желтого цвета. Вместе с очками из черепаховой кости она выглядела именно так, как в представлении Ванессы должны выглядеть психотерапевты.

– Меня зовут Ингрид Рабеус, – сообщила психотерапевт с приветливой улыбкой.

Ванесса поднялась и уже собиралась протянуть руку для приветствия, как Ингрид Рабеус повернулась и пошла по узкому коридору. Она остановилась у двери в кабинет с письменным столом и двумя креслами, обитыми тканью – одно зеленого, а второе голубого цвета, – и предложила Ванессе сесть в голубое кресло, спиной к окну. На круглом диванном столике стояла ваза с белым цветком, а рядом с вазой лежала упаковка бумажных носовых платков. Она наклонилась, чтобы понюхать цветок, но он оказался искусственным. Психотерапевт уселась в кресло напротив и положила ногу на ногу.

– Для начала я хочу узнать, зачем вы здесь.

– Я развожусь с мужем и села за руль в состоянии алкогольного опьянения, – ответила Ванесса.

– Развод – это тяжелый процесс, – произнесла Рабеус равнодушно.

– Да нет, не очень. Проблема, собственно, не в разводе.

Врач была обескуражена ответом, но быстро взяла себя в руки.

– Проблема не в разводе?

– Вовсе не в разводе. Проблема в том, что я села за руль пьяной и меня остановили коллеги. А сейчас меня отстранили от работы, пока решается вопрос о моем увольнении. Чтобы показать начальству мое желание исправиться, я согласилась встретиться с вами.

– Так вы не хотели сюда приходить? – Уголки губ врача сложились в понимающую улыбку.

– Честно говоря, не хотела. Я совершила глупость, сев за руль нетрезвой. Особенно учитывая мою профессию. И понимаю, что просто так мне на работу не вернуться. Иначе это было бы несправедливо.

– Так вы, значит, работаете в полиции?

– Да, я инспектор полиции, командир отделения, которое еще недавно называлось «Новым отделением».

– Понятно. Как долго вы были замужем? Кстати, как его зовут, вашего бывшего?

– Сванте. Мы были женаты двенадцать лет.

– Это большой срок. У вас есть…

– Дети? Нет. У нас нет детей.

Наступило молчание. Стал слышен шум уличного движения на Хурнсгатан. Ванессе захотелось на солнце. Подальше от Рабеус и ее искусственного цветка.

– Знаете, что меня беспокоит? – спросила Ванесса, прервав молчание.

– В ситуации с разводом?

– Нет, в этой психотерапии.

Ингрид Рабеус сменила позу.

– Интересно, расскажите.

– Считается табу говорить о психическом здоровье. Но ведь это не так. Звезды и псевдозвезды только и делают, что, сидя на утренних телешоу, кокетливо рассказывают о том, как чертовски хреново они себя чувствуют, о том, что каждый месяц проводят пол рабочей недели в кабинетах таких, как вы. И они могут себе это позволить, работа у них непыльная. Ведь Биндефельд или еще кто-либо, кто отвечает за организацию кинопремьер, будет на них орать, если они не появятся на мероприятии. А у меня серьезная работа. Я стараюсь предотвратить возможность совершать преступления. А если это не удается, то сажаю преступника за решетку. И время, проведенное здесь, это даром потраченное время.

Ингрид Рабеус уже собиралась возразить, но передумала.

– Вы, кстати, выглядите как типичный психотерапевт, – продолжила Ванесса.

– Неужели?

– Да.

– И как это?

– Только не обижайтесь. Эти ваши очки в сочетании с таким платьем.

– Ничего страшного. – Ингрид Рабеус поджала губы, и на коже между носом и верхней губой появились морщинки курильщика.

– Я хорошо разбираюсь в людях, – сказала Ванесса.

– Да?

– Давайте попробуем. Вы занимаетесь африканскими танцами?

– Занимаюсь, – ответила Ингрид. – Но, может, вернемся к разговору о вас?

Ванесса мельком взглянула на часы. Прошло десять минут. Она не представляла, как ей удастся высидеть здесь еще тридцать пять.

– Вы сказали, что сели за руль нетрезвой?

– Да, но я не алкоголик, хотя знаю, что все алкоголики так говорят.

Понимающая улыбка Ингрид Рабеус становилась все более искусственной.

– Вы начали выпивать из-за развода или выпивали и раньше?

– Нет, это не имеет никакого отношения к моей жизни со Сванте. Наоборот, больше выпивать я стала после того, как меня остановили за вождение в пьяном виде. Я понимаю, что большинство людей после такого перестают пить, но я не смогла остановиться. Стала пить еще больше.

– Вы пьете больше?

– Да. Целыми днями сижу дома, вместо того чтобы ходить на работу. Я не собираюсь всю жизнь оставаться одной и поэтому скачала «Тиндер», приложение для знакомств. Слышали о таком?

– Да, я читала об этом.

– Два, иногда три вечера в неделю я виртуально общаюсь с лысыми, пожилыми мужиками, которые рассказывают мне о своей скучной жизни в надежде, что я приглашу их в гости и потрахаюсь с ними из жалости. Слушать их болтовню так невыносимо скучно, что приходится много пить для развлечения.

Психотерапевт склонилась вперед, поправила очки и заморгала.

– Почему вы развелись со Сванте?

– Потому что мы оба устали друг от друга.

– Он завел себе другую?

– В самую точку, доктор. Молоденькую актриску по имени Юханна. У них будет ребенок. Сванте – режиссер. Сам он считает себя драматургом. Я рада за него, хоть и знаю, что изменять мне он начал за год до того, как я выгнала его из дома.

– Вы хотите сказать, что муж вам изменял?

– Да, он, так сказать, сходил налево. В этом месте народ обычно тянется за этим. Да?

Ванесса пальцем показала на упаковку носовых платков. Достала один, завернула в него вынутый изо рта снюс и положила сверток на стол.

– Вы хотели бы, чтобы в этом месте клиент прослезился? Так вот что вам скажу. За всю жизнь я плакала только один раз. Хотите знать когда?

– Да.

Ванесса наклонилась вперед и сказала почти шепотом:

– Этого я вам не скажу.

– Не скажете? – спросила Ингрид и удивленно подняла брови.

– Не скажу. Выплакаться как следует наверняка помогает, это очищает. Народ сидит здесь перед вами и льет крокодиловы слезы, и им становится лучше. А вы, возвращаясь домой, думаете, что вам удалось проникнуть в их подсознание. Что вы славно поработали. Спасли еще одну душу. Так наверняка и есть, вы производите впечатление доброй и умной женщины, получившей хорошее университетское образование. Но я вам обещаю, что вы никогда не увидите моих слез. Я не заплачу.

Через полтора часа после встречи с Ингрид Рабеус Ванесса сидела у стойки бара «Луиджи Эспрессо» на улице Руслагсгатан и листала газету «Дагенс Нюхетер». Каждые двадцать секунд она поглядывала на вход в солярий «Сулькунген». Ее осведомитель Реза Ялфради мог появиться в любой момент. А пока она была единственным посетителем этого маленького кафе. Бариста в белой рубашке и галстуке, заправленном внутрь, откашлялся.

– Еще чашку кофе, синьора? – спросил он на сконском диалекте. Она повернулась на стуле и протянула ему пустую чашку. Пока чашка наполнялась кофе, Ванесса размышляла о том, что ее больше раздражает в бариста: заткнутый под рубашку галстук или то, что он назвал ее синьорой. У парня были светлые волосы. И такая бледная кожа, что если подсветить ее карманным фонариком, то, вероятно, можно было бы увидеть все прожилки.

– Спасибо.

Ванесса развернула приложение «Культура», и первое, что бросилось в глаза, это фото ее бывшего мужа. Статья сообщала о предстоящей в Королевском театре «Драматен» премьере по новой пьесе Сванте «Проклятие любви». В статье было также интервью со Сванте и исполнительницей главной роли, по совместительству его новой любовью. На фотографии они сидели рядышком на кожаном коричневом диване. За диваном, на стене, висела картина с изображенной на ней яхтой. По словам Сванте, спектакль должен стать большим успехом Юханны Эк, которую он сравнивал с Гретой Гарбо. Ванесса покачала головой и рассмеялась. Затем она взглянула на улицу, как раз вовремя для того, чтобы увидеть Резу, входящего в солярий. Она отложила газету и сделала еще один глоток кофе. Ванесса и Сванте прожили вместе тринадцать лет. Они договорились не заводить детей и все силы посвятить своим карьерам. Ванесса стала инспектором полиции в группе, которая после реорганизации получила безликое название «группа розыска номер 5 и номер 6 следственного комитета». Но в полиции все называли их «группа „Нова“». В задачи группы входили поиск и слежка за теми, кто имел отношение к организованной преступности в Стокгольме и его окрестностях. За последние годы состав группы сильно увеличился.

Что касается Сванте, то он умудрялся совмещать работу театрального режиссера с вечерними посиделками в кабаках несколько раз в неделю и любовными приключениями с дамами, привлеченными его известностью.

Ванесса относилась к этому спокойно. Она считала, что любовь и секс – это разные вещи. Но однажды за завтраком Сванте получил ммс. Ванесса взяла телефон, думая, что это ее мобильник. На экране она увидела маленькое существо, похожее на инопланетянина. В тот же день она выгнала Сванте из дома. С тех пор он и Юханна Эк живут в двухкомнатной квартире в районе Седермальм. Ванесса прогнала прочь воспоминания, поднялась и пошла к кассе.

– Я хотела бы расплатиться.

– Конечно, синьора.

Она вставила карту «Американ Экспресс» в аппарат и набрала код.

– Милле грацие, – сказал бариста из Сконе с улыбкой.

Реза Ялфради сидел с мобильным телефоном в руке, когда Ванесса распахнула дверь в кабинку солярия под номером 2. Не тратя времени на приветствия, она присела рядом с ним. Резе было сорок восемь лет, в прошлом он грабил машины инкассаторов, а затем освоил профессию ресторатора. Он не употреблял наркотики и поэтому был надежным источником с множеством контактов. Ванесса понимала, что осведомителем он стал не из желания изменить мир к лучшему. Она знала, что вся его информация была точно продумана, взвешена и всегда тем или иным способом играла ему на руку.

– Это просто замечательно, что нам наконец-то удалось встретиться, – произнесла она с сарказмом.

– Я человек очень занятой, но моему секретарю удалось выкроить время для нашей встречи, – ответил Реза в том же духе.

– Я слышала, что твоя пиццерия получила заказ на обслуживание нобелевского банкета и в этом году. Надо полагать, король без ума от твоей «Кватро Стаджиони» с неповторимым вкусом консервированной свинины?

Он рассмеялся.

– Теперь я знаю, кому звонить, если понадобится клоун для детского утренника.

Ванесса достала из заднего кармана коробочку снюса и протянула ее Резе. Он покачал головой, отказываясь.

– Сегодня у меня мало времени, – произнесла она. – Что за дело?

– Довольно любопытное. Похитили одного банкира.

– Я об этом ничего не слышала. Когда?

– Две недели назад. Через пару дней освободили.

– Чьих рук дело?

– Не знаю.

– А если подумать?

– Я серьезно не в курсе.

Ванесса не сводила с него глаз.

– Что за банкир?

– Не знаю, но могу узнать.

– Похищение банкира – такое случается нечасто, особенно в Швеции. Может, это «Легион»?

Реза покачал головой. Вот уже год, как организация «Легион» стала серьезной силой в жизни криминального Стокгольма. Два ее руководителя, Йозеф Булач и Микаэль Столь, были отставными военными. После службы в Афганистане они нашли работу в частном секторе и работали в охранной американской компании в Ираке. В Копенгагене организация, состоящая из ветеранов Иракской и Афганской кампаний, уже много лет заправляла в криминальном мире. Для Швеции это было новое явление. И, как оказалось, трудно контролируемое. Организация не допускала утечек информации, и ее члены на всех уровнях умели соблюдать секретность. Это позволяло избегать внимания прессы.

Было известно, что «Легион» поставлял в Стокгольм, Гетеборг и Мальме кокаин высокого качества. Поначалу другие криминальные группировки пытались силой вернуть утраченные позиции в торговле наркотиками. Но «Легион», используя военную тактику и точность удара, отразил нападки конкурентов, убивая их по всей стране. Только в Стокгольме было обнаружено восемь трупов, которые, как считалось, имели отношение к этому конфликту. Среди убитых ни одного члена «Легиона». Никого не удалось задержать. За последние два месяца ситуация стала немного спокойнее. Но все попытки полиции обезвредить «Легион» потерпели неудачу. Они всегда действовали на опережение. Ванесса не могла объяснить это чем-то иным, кроме как наличием у «Легиона» своего источника информации в полиции.

– Этого мы никогда не узнаем. Легионеры не разговорчивы, – сказал Реза.

Ванесса подошла к раковине, помыла руки, вытерла их бумажным полотенцем.

– Больше ничего не хочешь рассказать?

Реза покачал головой.

– Ты должен кое-что знать.

Реза удивленно поднял брови.

– Меня отстранили от дел. Возможно, меня не уволят, но пока идет расследование, я отстранена от службы.

– Что случилось?

– Это не важно. Если хочешь продолжать сотрудничество, я могу поговорить с кем-нибудь из коллег.

– Даже не думай. Я работаю только с тобой.

– Хорошо. Пора сменить имейл.

– Теперь моя очередь предлагать имя.

– Давай.

Ванесса набрала пароль на телефоне. Реза взял его и открыл браузер, чтобы создать новый аккаунт электронной почты. Его лицо отражалось в зеркале на стене. Вдруг он рассмеялся.

– Что такое?

В следующее мгновение до нее дошло, что она забыла удалить историю предыдущих поисков.

– Одни лесбийские страницы, – с улыбкой заметил Реза. – Я не знал, что тебе нравятся девушки.

– Заткнись.

Реза, сдаваясь, поднял руки вверх.

– Я тебя не осуждаю. Наоборот. Отлично, что у нас общие интересы. В следующий раз можем вместе пойти в кабак и снять пару девиц.

– Пошутили, и хватит.

– Ладно, продолжим, – пробурчал он. – Как тебе наш новый адрес на будущие три месяца? – И он показал ей экран телефона.

[email protected] – так выглядел новый адрес.

– Пароль тот же, – добавил он.

2

Николас Паредес поставил в посудомоечную машину грязные столовые приборы, закрыл дверцу и нажал на зеленую кнопку «Старт». Сделал два шага в сторону, взялся за рукоятку соседней машины и открыл ее. Пар ударил ему в лицо. Он вытер руки о черную футболку и оставил дверцу открытой, чтобы посуда внутри высохла.

– Черт. До чего нудная работа!

Олег, его товарищ по вечерней смене, сидел на полосатой табуретке рядом с длинным рабочим столом и c несчастным видом разглядывал экран своего телефона. В раковине справа от него в грязной воде плавало несколько больших кастрюль.

– Что случилось? – спросил Николас по-английски.

– Моя сестра и мать только что приехали на пароходе. Я пытаюсь объяснить им, как добраться до моей квартиры в Халлунде[1].

Николас взял одну из кастрюль и начал ее чистить щеткой для мытья посуды. Зазвонил телефон Олега. Во время разговора он указательным пальцем левой руки вертел около виска и закатывал глаза к небу. Затем последовал длинный монолог по-латышски.

– Я пойду подышу свежим воздухом, – сказал Николас и отставил кастрюлю в сторону. Выйдя на улицу, он присел на ступеньки у двери, ведущей на кухню, и посмотрел вдоль Нюбругатан. Кухонная дверь открылась, и в дверном проеме показалась одна из официанток, Жозефина Стиллер.

– Закурить не найдется, Николас? – спросила она.

Он покачал головой.

– Тогда проводи меня до «Севен Элевен».

Они пошли по улице в сторону залива Нюбрувикен. Николас остался ждать снаружи. Выйдя из магазина, Жозефина протянула ему пачку «Мальборо».

– Спасибо, я не хочу.

Она пожала плечами, сунула сигарету в рот и пошла обратно.

– Нам с тобой еще работать до самого закрытия. Что скажешь?

Николас провел рукой по своим темным, недавно стриженным волосам.

– А что я должен сказать?

Жозефина замедлила шаг, приблизилась к нему, так что он ощущал ее влажное дыхание у своего уха.

– Что ты трахнешь меня так же, как в прошлый раз, – прошептала она. Николас повернулся к ней. Их лица оказались так близко друг к другу, что он мог бы языком прикоснуться к ее губам.

– Если не хочешь, то как хочешь. Решай сам. А я не против развлечься немного.

Жозефина прикурила и выпустила облако дыма. Оно повисло в воздухе, а затем исчезло. Она проявила к нему особый интерес уже во время их первой совместной рабочей смены. После нескольких месяцев упорных преследований он в конце концов не выдержал и сдался. Кроме работы в ресторане «Бенисио», Жозефина изучала юриспруденцию в Стокгольмском университете. Она выросла и жила в районе Эстермальм.

Она была типичным представителем высшего общества: красивая, самоуверенная, самодостаточная. Николасу нравилось общаться с ней. Ее отличали чувство юмора и острый ум. Николас считал, что многим из ее среды не хватало индивидуальности. У них не было необходимости в социальной адаптации, они приходили на все готовое и поэтому жили скучно.

– Приглашая в гости парня из пригорода с татуировкой, ты хочешь подразнить своего отца, – сказал он с улыбкой.

– А если даже и так?

Она глубоко затянулась.

– Не могу понять, какое это имеет значение. Я не привыкла просить и умолять.

– Ты мне нравишься, Жозефина. Но у нас ничего не получится. Ты еще ребенок.

– Мне уже двадцать, и расслабься, папаша, я к тебе не сватаюсь. Я просто не ищу легких путей. Непредсказуемость отличает тебя от многих других в этом сраном городе.

– Давай в другой раз, – сказал Николас.

Они сидели на ступеньках у кухонной двери.

– Что ты собираешься делать вечером?

– У меня встреча с Марией.

Жозефина от удивления подняла брови и только открыла рот, как он прервал ее:

– Это моя сестра.

– Я бы ничего не имела против секса втроем, но раз так, то мне ничего не остается, как снять в баре какого-нибудь богатого бездельника.

Она поднялась, выбросила сигарету. Поцеловала Николаса в щеку и захлопнула за собой дверь. Сигарета на асфальте продолжала дымиться. В прошлый раз, когда они были вместе, им было хорошо. Утром она, надев его слишком большую по размеру футболку, приготовила завтрак. Весь последующий день они провели в постели, за исключением прогулки к метро «Гульмаршплан» за пиццей. Жозефина забавляла его. Обижать ее не хотелось. Но были обстоятельства в его жизни, которые делали продолжение отношений невозможным. Во-первых, ему надо было к Марии. Она была самым дорогим для него человеком. Он поднялся, набрал дверной код и вернулся на кухню. Олег безуспешно пытался открыть посудомойку. Когда наконец она открылась, он отвернулся, чтобы в лицо не ударило облако горячего пара. Несмотря на это, его круглые очки тут же запотели.

– Как дела? Все в порядке?

Олег вытер стекла очков краем футболки и посмотрел на Николаса.

– Хреново.

Зазвонил телефон. Олег раздраженно положил его на табуретку.

– Надолго они приехали? – спросил Николас.

– До субботы.

– Поезжай и встреть их.

Олег отрицательно покачал головой.

– Я не могу оставить тебя одного в этом бардаке. Кроме того, мне нужны деньги.

Николас знал, что Олег месяцами откладывал деньги, чтобы его мать и сестра смогли приехать в гости. Одновременно с мытьем посуды в ресторане латыш подрабатывал на стройке в районе Мэшта. А по ночам состязался с бедными пенсионерами и восточноевропейскими цыганами в сборе пустых банок и бутылок. Отстранив Олега, Николас занял его место и начал доставать блестящие тарелки из посудомойки.

– Я справлюсь, и никто не узнает. Хотя, честно говоря, я не могу понять, зачем кому-то понадобилось отправиться в путешествие по Балтийскому морю, только чтобы встретиться с тобой. Мне за это хотя бы прилично платят.

– Да, мы здесь гребем деньги лопатой, – усмехнувшись, заметил Олег. Он поправил очки на носу и произнес: – А если серьезно, спасибо. Я этого не забуду.

Через пару часов Николас уже входил в метро на станции «Площадь Эстермальм». Когда двери вагона закрылись, ему вспомнилось где-то прочитанное: средняя продолжительность жизни в районе Дандерюд – 83 года. А через несколько минут поездки в южном направлении по красной линии, в Ворберге, – на четыре года меньше. Вряд ли это соотношение изменилось с тех пор, как он прочитал заметку. Ситуация в пригородах Стокгольма была хуже некуда. Обычным делом стала стрельба, метание камней в полицейских, поджоги машин. Наркотиками торговали на улице среди бела дня. Всем заправляли организованные преступные группы, члены которых становились все моложе. Эта молодежь болталась по улицам, грабя и избивая ради развлечения. Иногда их находили расстрелянными в машинах или посреди улицы. Жертвами были прежде всего жители этих районов, которые хотели спокойной жизни для себя и своих детей, но у которых не было денег, чтобы сменить место жительства. Такие, как Мария. Николасу необходимо было встретиться с Марией этим вечером, так как в ближайшие дни он будет занят. К тому же он скучал без нее. Она была на год старше Николаса, и у нее был аутизм. Она по-прежнему жила в том же самом доме для людей с функциональными отклонениями, в котором оказалась сразу после совершеннолетия. За последнее время ее ограбили два раза. Но нападали на нее не только ради денег. У нее была врожденная травма бедра, и она прихрамывала на правую ногу. Все детство, проведенное в Соллентуне, Мария была легкодоступной мишенью для издевательств и нападок. В Ворберге дети и подростки начинали кидать в нее камни, стоило ей выйти из дома. Николас уговаривал ее переехать к нему в Гульмаршплан, но она не соглашалась. Она ненавидела перемены. Не хотела быть в тягость. Николас рассчитывал увезти ее как можно дальше от Ворберга, как только накопит достаточно денег. Его постоянно мучила совесть, что он оставляет ее одну. Во время службы в армии он часто находился за границей и видел ее не чаще чем пару раз в году. При встречах она уверяла его, что с ней все в порядке. Притворялась, чтобы не расстраивать его. «Больше я ее не оставлю одну», – думал Николас.

Вместе с четырьмя другими пассажирами он вышел на перрон в Ворберге. Поезд тронулся, набрал скорость и исчез в южном направлении. Перед закрытым торговым центром Николас свернул направо. Пересек газон и парковку. Чтобы войти внутрь, он воспользовался ключом, который ему дала Мария. На ресепшен было темно. Николас повернул к лифту и поднялся на третий этаж. В коридоре пахло пригоревшей едой. Доносились звуки телевизора, чьи-то голоса, плач ребенка. Он остановился перед дверью Марии и нажал на кнопку звонка. За дверью послышались ее шаркающие шаги. Дверь медленно открылась. В прихожей за ее спиной было темно. Когда она подняла голову, он увидел у нее в волосах засохшую кровь. Под правым глазом расплылся желто-зеленый синяк. Мария сделала шаг назад, чтобы впустить брата.

– Черт, – пробормотал он.

3

В той части света, которую первооткрыватель Фернан Магеллан назвал Огненной Землей, царила беспросветная ночь. Волны Тихого океана с грохотом бились о скалы и превращались в белую пену. Порывы ветра ломали деревья и срывали одежду. В хорошую погоду, по ночам, на юге Чили свет луны такой яркий, что можно читать газету, но сегодня и звезды, и луну скрывали густые облака.

На расстоянии одной морской мили от берега стояло грузовое судно «M/S Iberica». «Если бы не корабельные огни, невозможно было бы понять, в каком столетии ты находишься», – подумал Карлос Шиллингер. Для природы время не имеет значения. Именно поэтому ему нравилась жизнь в деревне, и он избегал грязных городов, где люди толпились, как скот в загоне.

Он плотнее закутался в плащ и взглянул вперед. Даже не видя моторной лодки, он знал, что она плывет по направлению к берегу. Часть филиппинского груза на борту «M/S Iberica» нигде не была зарегистрирована. Так было лучше. Этот живой товар должен быть доставлен на 100 миль севернее на поджидающем его грузовике и там надежно спрятан.

Он услышал шаги за спиной. Ему не надо было поворачиваться, чтобы понять, что подошедший юноша – его приемный сын Маркос.

– Они уже почти у цели, – сказал он.

– Отлично, – ответил Карлос.

Маркос приложил ладони ко рту и дыханием старался согреть их.

– Когда будет следующий раз? – спросил он. Из-за прикрывающих рот ладоней его голос звучал глухо и незнакомо.

– Из Филиппин это была последняя партия.

– А других мест нет?

– Нет. Пока нет.

Метрах в пятидесяти от берега зажегся карманный фонарик. Через мгновение единственным источником света снова стали огни «M/S Iberica».

– Пора, – произнес Карлос.

Они стали спускаться вниз по скалам. Маркос освещал спуск мобильным телефоном. Издалека доносился крик морской птицы. Выхлопные газы грузовика щекотали нос.

Метров за десять до берега на моторной лодке включили огни, и она медленно заскользила к берегу. Когда дно лодки заскрежетало о песок, грузовик включил фары. Мгновенно тишина наполнилась голосами и вокруг замелькали чьи-то тени.

Послышался плач ребенка. Кто-то попытался успокоить девочку, дав ей пару пощечин, и плач перешел во всхлипывание, заглушаемое шумом волн, ревом мотора грузовика и хриплыми мужскими голосами. Сильные руки вели детей по берегу и поднимали в кузов грузовика. Один из мальчишек постарше вырвался и бросился бежать в сторону кустарника. Двое мужчин побежали за ним. Остальные зажгли свои карманные фонари и направили их в ту сторону, где скрылся беглец. Двое преследователей вернулись, ведя мальчишку между собой. Его голова склонилась вперед, и он упирался, не желая идти. Умолял и просил отпустить его. Мужчины забросили его в кузов и закрыли створки на замок. Двумя ударами по машине дали сигнал, что все дети на месте. Когда грузовик и сопровождающая его легковушка отъехали, на берег снова опустилась тишина.

Карлос подошел к своей машине. Его шофер Хуан сидел на корточках, прислонившись к дверце, с зажженной сигаретой во рту.

– Можем ехать, шеф? – спросил он, увидев Карлоса. Затем поднялся и выбросил сигарету.

– Да.

Огонек сигареты светился на земле. Карлос подошел, поднял окурок и протянул его Хуану.

– Выбросишь дома.

– Конечно, простите, шеф.

Они ехали уже всю ночь, когда показались ворота, отделяющие Колонию Рейн от остального мира. Ворота открылись бесшумно. Тринадцать тысяч гектаров земли, принадлежащей поселению, в основном занимал лес, примерно четверть всей земли отводилась под пашню и поля для выгона скота. Дома пятисот жителей поселения располагались на склонах холмов. Между домами в центре выросли складские и фабричные строения, школа, пекарня и протестантская церковь.

– Едем домой? – спросил Хуан, зевая. Солнце уже всходило над Андами. Пекарня в центре поселка должна была скоро открыться. Карлос знал, что уснуть ему не удастся. Надо выпить кофе. Остаться одному и подумать.

За окнами машины темнели поля, окутанные густым облаком тумана. Справа от машины возвышалась больница Колонии Рейн, клиника «Бавария». Это было современное пятиэтажное здание. Пациенты со всего мира стремились попасть сюда, но преобладали бизнесмены из Азии. Кроме лечения на самом высоком мировом уровне и новейших исследований в области стволовых клеток человеческих эмбрионов, у клиники была база человеческих органов для пересадки, и самые богатые пациенты платили миллионы, чтобы не ждать очереди на операцию у себя дома. Некоторые операции по трансплантации делались в профилактических целях. Самые богатые меняли себе органы, чтобы замедлить старение и продлить свою жизнь. Начиная с девяностых годов прошлого столетия банк органов пополнялся за счет бездомных детей, которых доставляли в Чили на судах из Филиппин.

Но после того, как новый президент Филиппин Дутерте пришел к власти и объявил войну наркоторговцам, филиппинским партнерам Карлоса стало трудно выполнять обязательства по поставкам. Поэтому это был последний груз, пришедший на судне «Иберика». Чтобы клиника смогла продолжить свою работу, Карлосу надо было найти новый источник снабжения.

– Нет, лучше отвези меня в поселок, а сам поезжай домой и поспи немного.

– Как скажете, хозяин.

Хуан остановился у покрашенной в белый цвет церкви. Карлос вышел, а «Мерседес» поехал дальше. В животе заурчало от запаха свежеиспеченного хлеба, который разливался во влажном утреннем воздухе. Карлос сердечно поздоровался с хозяйкой пекарни, синьорой Гизелой, и заказал ореховое пирожное и кофе.

– Сию минуту, дон Карлос. Присаживайтесь. Я вам принесу.

Рядом с кассовым аппаратом старинной модели лежала стопка немецких газет. Карлос взял «Дер Шпигель», сел за столик на улице и развернул газету четырехдневной давности. Синьора Гизела принесла кофе и ореховое пирожное. Карлос поблагодарил ее и попробовал пирожное.

– Потрясающе вкусно, как всегда.

Синьора достала тряпку и начала протирать пустые столы, посматривая в сторону поля, а Карлос углубился в чтение газеты. Он перевернул первую страницу. Затем пробежал глазами пару статей, пока один заголовок не привлек его внимание: «В Швеции каждый год исчезает пятьсот малолетних беженцев».

В статье говорилось о том, что шведским властям сложно отслеживать судьбу эмигрантов-детей, попавших в страну без родителей. Активисты борьбы за права человека обвиняли полицию и миграционные власти в том, что они закрывают глаза на проблему. Голос Гизелы отвлек его от чтения статьи.

– Пришел дон Дитер, – сказала женщина и скрылась в пекарне. Со стороны улицы, нетвердо шагая и опираясь на трость, появился долговязый персонаж.

– Доброе утро, – произнес Дитер Шук по-немецки. Затем он с тяжелым вздохом опустился на стул за соседним столиком, прислонив трость к стулу. Дверь за их спинами открылась, и появилась синьора Гизела с кофе и венской булочкой.

– Какую газету предпочитает дон Дитер сегодня? – спросила она по-испански.

– Вон ту, – ответил Дитер, показав на газету в руках Карлоса. Затем он разразился смехом, перешедшим в приступ кашля.

Несмотря на то что Дитер жил в Чили с середины 40-х годов, по-испански он говорил с сильным акцентом. Разговор продолжался на немецком.

– О чем там пишут? – выдавил он, кашляя и тяжело дыша.

– О Швеции, – сдержанно ответил Карлос. Дитер ему нравился и вызывал уважение, но он не любил, когда ему мешали читать.

– Так вот что, о твоей третьей родине. Ты ведь знаешь шведский? – Дитер постучал себе по груди, и кашель прекратился.

– Да, знаю, хотя мой отец не испытывал к Швеции особых симпатий. Он считал себя немцем и даже взял немецкую фамилию моей матери после женитьбы.

Дрожащей рукой Дитер поднес венскую булочку ко рту и начал есть. Крошки посыпались на рубашку и брюки. Во время войны Дитер служил в войсках СС в звании унтерштурмфюрера. Сражался на Восточном фронте, дошел до Сталинграда, затем отступал до Германии под натиском Красной армии. До последнего защищал Берлин и был ранен. Поправился и затем скрылся в Латинской Америке, в Чили, и там вместе с другими ветеранами СС основал Колонию Рейн. Он почувствовал приближение еще одного приступа, постучал кулаком по груди и откашлялся.

– Не было никого, кто защищал бы Берлин с такой яростью и преданностью фюреру, как твой отец, – произнес он, вытирая губы.

– Как давно он умер?

– Прошло двадцать семь лет.

– Да, двадцать семь лет. Он вовремя ушел.

Они молча сидели в лучах восходящего солнца. Из пекарни раздался звук разбившейся посуды. Синьора Гизела громко выругалась, упомянув имя святого, о котором Карлос никогда не слышал. Он повесил куртку на спинку стула и отложил в сторону газету.

Повернув голову, он увидел на склоне одного из холмов маленькую черную точку. Вскоре точка превратилась в черный «Шевроле»-пикап его приемного сына.

– Не хотите почитать? – спросил Карлос и протянул Дитеру газету.

Старик не ответил. Он сидел с полуоткрытым ртом, тупо уставившись перед собой. Маркос вышел из машины и присел к столу Карлоса.

– Посмотри это, – сказал Карлос и пальцем указал на статью, в которой говорилось о ситуации с несовершеннолетними эмигрантами в Швеции.

Пока приемный сын читал, Карлос внимательно наблюдал за ним. Маркос родился в маленькой деревне под Вальдивиа. По сей день население этих мест в летние месяцы страдает от лесных пожаров, превращающих в пепел все на своем пути. Дом, в котором жил Маркос, оказался между двух стен огня. Последнее, что успела сделать его мать, это опустить своего девятилетнего сына в шахту колодца. Через мгновение пламя пожара поглотило ее и ее мужа. Спустя неделю спасатели нашли мальчика. Он был истощен, но не пострадал физически. Воды в колодце было достаточно, а голод он утолял, поедая крыс, которые, как и он, спаслись от пожара в колодце.

История его спасения стала широко известна. Газеты посвящали целые страницы чудо-ребенку из Вальдивиа. Карлос пришел в восхищение от истории мальчишки. Он позвонил в детский дом, договорился с директрисой об усыновлении Маркоса и заплатил ей за молчание. Никакой бюрократии и бумаг. Через два дня он уже сидел в машине с мальчиком на пассажирском сиденье по дороге на юг, в Колонию Рейн. Карлос полюбил мальчишку как сына с первого взгляда. Маркос быстро приспособился к жизни в поселении, выучил язык и нашел друзей, хотя был немногословным и стеснительным ребенком.

Он был самым маленьким среди своих ровесников, но бегал быстрее всех, прыгал выше всех и дрался яростнее всех. Карлос никогда не встречал людей с такими физическими данными. Дикая, почти звериная сила сквозила в каждом его движении. Ничего удивительного в этом нет, думал Карлос, наблюдая, как растет его приемный сын. Его биологические родители принадлежали к племени индейцев мапучи – единственное индейское племя, которое не смогли покорить ни инки, ни испанские завоеватели.

Закончив читать, Маркос отложил газету и взялся за ореховое пирожное.

– Ты не знаешь какого-нибудь шведа, который мог бы нам быть полезен? – спросил Карлос.

Маркос, продолжая жевать, задумчиво кивнул головой.

– Знаю. В моем подразделении, в Колумбии, был один парень, который работал в «Блэкуотер», частной военной компании. Мужик грамотный и серьезный. Ему можно доверять.

– А этот серьезный мужик нам поможет собрать детвору?

– Да.

– Я хочу, чтобы ты с ним связался. И закажи нам билеты в Швецию.

– На когда?

Карлос ненавидел уезжать из Чили. Но на этот раз ради спасения клиники «Бавария» поездка была необходима.

– Как можно быстрее, – ответил он со вздохом.

4

Ванесса попросила водителя остановить такси у перекрестка улиц Сюрбруннсгатан и Биргер Ярлсгатан. Когда машина уехала, она наклонилась, провела ладонью по тротуару и убедилась, что каменные плиты еще теплые. Из парка имени Моники Цеттерлунд доносились приглушенные звуки песни. На установленной в память о джазовой певице деревянной скамейке сидел человек. В любое время суток здесь звучали ее мелодии. Подойдя ближе, она узнала в мужчине Руфуса Альгрена, одного из немногих алкашей, оставшихся в районе.

– Вечер добрый, начальник, – воскликнул он и поднял руку с бутылкой в знак приветствия.

Ванесса остановилась перед ним.

– Что пьем, Руфус?

– Джин. Это профилактика. Отпугивает малярийных комаров. В такую жару легко подхватить малярию. Не хочешь?

– Чтобы не подхватить малярию, надо в джин добавлять тоник. Это в нем содержится хинин.

– Вот как.

Ванесса взяла у него бутылку.

– Не пойму, почему ты никогда не пьешь в баре? – спросила она и подумала о своем любимом пабе «МакЛаренс», в котором она не была ни разу после развода со Сванте.

– Я не люблю бары.

– Алкаш, который не любит бары, это как…

Ванесса поднесла бутылку ко рту, сделала глоток и скривилась.

– Лев, который не любит мяса?

– Скорее лев, который не любит сидеть в зоопарке за решеткой.

Руфус поднял палец.

– Послушай.

Моника Цеттерлунд исполняла свой коронный номер «Не спеша идем мы по городу». Руфус покачивался в такт мелодии. Одинокая слеза скатилась по его щеке. Когда песня закончилась, он повернулся к Ванессе.

– Самое печальное, что она умирала в полном одиночестве. Курила, лежа в постели. Случайно подпалила простыню. Она ведь была инвалидом, и у нее не было ни малейшего шанса спастись. Вон в той квартире, там она и сгорела заживо.

Он показал в сторону дома на Биргер Ярлсгатан и прикурил мятую сигарету.

– С тех пор я никогда не курю дома.

– Это, наверное, разумно. Я вообще не курю, но, скорее всего, тоже буду умирать в одиночестве, – сказала Ванесса и отмахнулась от сигаретного дыма.

– Облом со свиданием?

– Да. Бедняга был так сексуально озабочен, что не мог связать двух слов.

– Да, черт возьми, не повезло.

– У тебя есть дети, Руфус?

– Да, сын. А у тебя, начальник?

– Нет.

– Это ты не захотела или твой надутый индюк не смог?

Руфус никогда не скрывал своего отношения к Сванте.

– Я лишена материнского инстинкта. Не люблю детей. И надутый индюк тоже их не любил.

– Вы уже нашли тех, кто убил полицейского?

На прошлой неделе в промышленной зоне, в Сэтре, был застрелен насмерть полицейский, Клас Хямяляйнен. Клас входил в группу «Нова» и был любим коллегами.

– К сожалению, нет.

– Вот блин! Ты была с ним знакома?

– Да, он был славным малым, – ответила Ванесса со вздохом. – Спокойной ночи, Руфус. И не засиживайся здесь.

– Для женщины, лишенной материнского инстинкта, ты иногда слишком заботлива, – сказал Руфус и поднял бутылку на прощание.

Ванесса набрала код на двери подъезда номер 13, на Руслагсгатан. На коврике в прихожей лежал листок от агентства недвижимости с любезным предложением оценить стоимость ее квартиры. Четырехкомнатная квартира в мансарде казалась слишком большой даже тогда, когда она жила в ней вместе с мужем. Но Ванессе нравилось жить в Сибири – так называют этот квартал в районе Васастан, – даже несмотря на все перемены. Местные рестораны и булочные исчезли, и на их месте появились джус-бары и бургерные. В 90-е годы квартира принадлежала человеку, которого называли порнокоролем. Он владел двумя порноклубами в центре, а в своей квартире начала прошлого века убрал почти все стены и установил ванну перед панорамным окном в гостиной. Одну из двух террас он застеклил, поставил там садовую мебель и барную стойку. Позже квартиру купил интернет-предприниматель, миллионер. Он убрал все видеокамеры, развешанные по квартире порнокоролем, чтобы увековечивать свои легендарные вечеринки. Оставил только одну у входа в подъезд. Когда Сванте узнал, что эта почти трехсотметровая квартира выставлена на продажу, он притащил Ванессу на частный показ, устроенный агентством.

В спальне, или в «маштерской», как назвал ее шепелявый агент, был зеркальный потолок. «Вы спите, как во дворце турецкого паши», – прошепелявил он, указывая на потолок. «Или как в третьесортном борделе», – подумала Ванесса и согласилась на покупку. После того как Сванте съехал с квартиры, Ванесса в основном пользовалась гостиной. Кровать в спальне оставалась застеленной, а она засыпала в гостиной перед телевизором. В зависимости от настроения она выбирала каналы, иногда «Нэшнл Джеографик», иногда «Хистори Чэннел» или повторы реалити-шоу «Отель любви» на TV6.

Раньше она почти каждый вечер ужинала в пабе «МакЛаренс» рядом с домом, но после развода изменилось и это. Ванессе было тяжело выносить взгляды посетителей и их вопросы о Сванте. Вместо этого она в последнее время заказывала кебаб в заведении «Король фалафеля». Ее приятно удивило, что благодаря католическим четкам, которые ей подарила ее сестра Моника после поездки в Центральную Америку, стоящие у кассы приверженцы западного суфизма делали ей пятипроцентную скидку. И хотя Ванесса была убежденным атеистом, у нее не хватило мужества признаться в этом и разочаровать работников ресторана. Вместо этого, пока готовился картофель фри, она, неожиданно для себя самой, начала эмоционально рассказывать им о своих регулярных паломнических поездках в Сантьяго-де-Компостела.

Ванесса разожгла огонь в изразцовой печке и пошла в ванную. Почистила зубы и смыла макияж. Открыла дверь на террасу, закрыла глаза и вслушалась в шум города. До нее доносился шум машин на улице Биргер Ярлсгатан, чей-то пьяный смех, чей-то громкий спор, чьи-то стоны и вскрики во время секса, вой сирены «Скорой помощи». Она подошла к бару в виде глобуса, открыла его по линии экватора и достала бутылку виски. Наполнила стакан на высоту двух пальцев, затем, раздевшись, легла на диван, укрылась одеялом и включила телевизор.

«Отель любви». Коричневый от загара парень, голый по пояс и в красной кепке, глядя прямо в камеру, делился своим жизненным опытом.

«Никогда не слушайте советов толстого персонального тренера», – вещал он.

Ванесса переключила канал. «Дискавери». Зебра неслась по восточноафриканской саванне. Ванесса уже почти заснула, когда раздался «пип» телефона. Спросонья она не сразу нашла его. Указательным пальцем открыла письмо от Резы. «Банкира зовут Оскар Петерсен». Под этим коротким сообщением была фотография девушки, глядящей прямо в камеру с полуоткрытым ртом. Ванесса встряхнула головой, глотнула виски и заснула.

5

Была уже середина ночи, когда Карлосу надоело лежать, ворочаясь, в постели. Он взял один из матрасов в комнате для гостей и вытащил его на террасу. Поле и лес на склоне утопали в лунном свете. Он лежал и разглядывал звезды над головой. Пролетели две падающих звезды. Он следил за движением спутников по небесному своду и с интересом наблюдал охоту летучих мышей. До него доносился лай собак из долины и топтание лошадей в конюшне. Вокруг уличных фонарей собирались тучи насекомых. Они прилетали отовсюду и кружились вокруг источников света. Свет привлекал ночных насекомых, привыкших ориентироваться по свету луны. Искусственный свет воздействовал на нервную систему насекомых, и они принимали свет фонаря за лунный свет. Но вскоре восходящее солнце озарило своим светом Южное Чили и Колонию Рейн.

Из кухни послышался шум. Это за работу взялась служанка. Запах свежесваренного кофе заставил Карлоса подняться с матраса. Он быстро потянулся, размял мышцы, вошел в дом и пробурчал «доброе утро». Марисоль протянула ему чашку с дымящимся черным кофе и вернулась к грязным тарелкам в раковине. По непонятной причине она по-прежнему мыла посуду руками, хотя Карлос уже несколько лет как приобрел посудомоечную машину. Было в этом что-то, что ему нравилось, – человек продолжает делать все так, как он привык.

Карлос растянулся на диване в гостиной. Поднес чашку к губам, обжегся и отставил ее в сторону. Над камином висел «парабеллум» его отца. Дуло было сделано из золота, рукоятка украшена инкрустацией из слоновой кости. На маленькой бронзовой табличке можно было прочитать «Моему другу Шиллингеру от генерала Аугусто Пиночета. Февраль 1974». Колония Рейн была одним из двух анклавов, которые использовались чилийской хунтой для содержания и допросов заключенных. Второй анклав, поселение Дигнидад, располагался на сотню миль севернее. В обе эти немецкие колонии свозились наиболее опасные заключенные, располагавшие важной для хунты информацией.

Кроме знаний и умений в области ведения современного сельского хозяйства, здравоохранения и современных технологий, немцы, эмигрировавшие в Латинскую Америку, привезли с собой опыт пыток, накопленный за годы мировых войн. Еще до военного переворота 1973 года немецкие эмигранты пользовались покровительством местных политиков, полиции, католической церкви и представителей чилийского бизнеса. Но с приходом к власти генерала Пиночета их влияние возросло. Колонии Рейн и Дигнидад стали центрами пыток заключенных и фабриками по производству оружия, которые финансировала и опекала диктатура Пиночета. В лабораториях поселений проводились эксперименты с химическим оружием, и до сих пор на территории Колонии Рейн хранятся в земле контейнеры с нервно-паралитическим газом «Зарин».

В то время как поселение Дигнидад самоликвидировалось, после того как ее руководителя признали виновным в сексуальных преступлениях против чилийских детей, Колония Рейн выжила и сумела приспособиться к новым временам. Многое изменилось со времен процветания. Молодежь уезжала в города, некоторые покидали Латинскую Америку и возвращались в Европу. Немецкие традиции соблюдались уже не так строго. Стало заметно влияние извне. Но экономическое положение поселения никогда не было таким прочным и устойчивым. Через материнскую компанию «Алемань» оно владело фабриками и заводами, фермами по искусственному разведению лососей и сельскохозяйственными угодьями по всему Южному Чили. Немцы создавали тысячи рабочих мест. Это было основной причиной, по которой политики не вмешивались в дела анклава. Поселение исправно платило налоги и помогало удерживать безработицу на низком уровне. А вот экономическая роль клиники «Бавария» ослабла. Но для Карлоса вопрос выживания клиники не был связан с деньгами.

Клиника «Бавария» была для него не просто больницей, это было детище его отца. Помимо оказания платных медицинских услуг и продажи человеческих органов богатым иностранцам в больнице вот уже более шестидесяти лет бесплатно лечили бедных чилийцев. Местное население было благодарно немцам не только за бесплатное медицинское обслуживание, но и за школу, где бесплатно могли учиться местные чилийские дети.

Во дворе залаяла собака Бруха. Карлос вышел из дома, направившись прямо к клетке мимо кустов роз. Сучка перестала тявкать, прижала нос к сетке ограждения и завиляла хвостом. Сразу по приезде в Чили в 1948 году отец начал эксперименты по выведению новой породы собак, скрещивая доберманов с породой местных ротвейлеров. Из каждого помета он оставлял в живых только двух щенков. Им приходилось сражаться за пищу, и выживал сильнейший. В результате получилась большая короткошерстная псина, сочетавшая силу и ум ротвейлера с храбростью и злостью добермана.

Пока Бруха носилась по двору, Карлос уселся на скамейке под деревом авокадо. Когда подъехала машина, Карлос встал, позвал собаку и показал на клетку. Сучка подчинилась мгновенно. Карлос достал из кармана пластиковую бутылку, наполненную собственной мочой, и, налив немного мочи в собачью миску, закрыл клетку. Нет никакого научного подтверждения пользы этого метода, но так всегда делал его отец. Каждый раз, когда собака пьет воду, она должна получить частицу своего владельца. Это укрепляет ее верность и напоминает, кто в доме хозяин.

Карлос поздоровался с Хуаном и сел на заднее сиденье.

– В Санта-Клару?

– Сначала хочу поговорить с Маркосом, его мобильный отключен. Он не в бункере?

– Я видел его машину. Он ехал в том направлении.

– Тогда и мы едем туда.

6

– Что с тобой?

Николас пошарил рукой по стене и включил свет в прихожей. За опухшим от ударов лицом сестры висела в рамке подписанная афиша с портретом Гунде Свана. На ней черным фломастером было написано: «Лучшей в мире Марии». Сестра с детства страстно увлекалась лыжными гонками. Николас осторожно убрал с ее лица спутанную прядь волос и прижал к себе. Она осталась неподвижной, с висящими вдоль тела руками. Он почувствовал, что она пытается что-то сказать.

– Я проголодалась и хотела купить еды. Они избили меня и отобрали все деньги.

Николас до зубовного скрежета сжал челюсти.

– Когда?

– Я не помню. Несколько дней назад.

– Ты что-нибудь ела?

Она покачала головой. Не имело смысла мучить ее вопросами или читать наставления. Когда захочет, тогда все и расскажет. Ему было больно думать, что ей пришлось пережить, пока его не было рядом. Мария была одинока и беззащитна. Николас проходил службу в войсках особого назначения, в Группе особого назначения, ГОН, самой секретной и самой подготовленной воинской части в шведских вооруженных силах. Несмотря на миллионы, потраченные государством на обучение Николаса работе под водой, прыжкам с парашютом и рукопашному бою, после увольнения он уже девять месяцев мыл посуду в ресторане «Бенисио», в Стокгольме, и скучал по армейской службе и боевым товарищам, хотя поначалу и не думал становиться солдатом.

Его отец, Эдуардо Паредес, эмигрировал из Чили после военного переворота в 1973 году. Ненависть и недоверие к армии и военным осталась в нем на всю жизнь. Когда Николас, проходя подготовку к службе в подразделениях спецназа, сообщил отцу, что собирается посвятить всю жизнь службе в армии, то отец был так удручен, что вернулся в Чили. Это было десять лет тому назад, и с тех пор они не общались.

Обнимая Марию, Николас оглядел комнату. По линолеумному полу были разбросаны одежда, газеты и бутылки.

– Почему ты не хочешь переехать жить ко мне? – прошептал он. – У меня тебе будет хорошо. Я буду каждый день покупать тебе пиццу.

Мария высвободилась из его объятий.

– Потому что тебе пора подумать о себе. Я знаю, что ты любишь меня, но тебе скоро тридцать лет. Не забывай, что это я – твоя старшая сестра. К тому же есть пиццу каждый день – вредно.

Николас достал пакет с гамбургером, который купил для Марии, и проводил ее в гостиную. Поставил пакет с едой перед ней, нашел пустой пакет в кухне под раковиной, чтобы собрать в него весь мусор. Мария ела и следила за тем, что он делает.

– Знаешь, когда я поняла, что уже не старшая сестра? Не знаешь? Помнишь, как мальчишки из моего класса заперли меня в туалете, а ты вступился, и тебя побили. Они ведь были старше и сильнее.

– Но…

– Подожди, не тогда. Когда ты пришел домой окровавленный и весь в синяках, отец был в ярости и спросил тебя, что случилось. Ты сказал, что подрался, но не сказал почему. Придумал какую-то историю, что поссорился с ребятами во дворе школы. Ты понимал, что мне было бы стыдно перед мамой и отцом признаваться в случившемся.

Николас завязал мусорный пакет.

– А ты поняла, что я соврал ради тебя?

– Конечно.

– Никогда бы не подумал.

– Я и тебя стыдилась. Тебе было семь лет, ты был моим младшим братом и вступился за меня.

Николас наклонился, поднял банку из-под кока-колы и положил ее в пакет. Мария ела картошку фри. Николас вошел в спальню и поменял постельное белье. Случалось, что в детстве он стеснялся своей старшей сестры. Нет, не тогда, не в первом классе. А когда стал старше. Бывало, он делал крюк, чтобы не видеть, как она плетется по школьному коридору, а ребята вокруг кричат, строят рожи, передразнивают, толкают и бьют ее. Николас понимал, что если бы он видел все это, то пришлось бы вмешаться. Он не смог бы молча наблюдать, как издеваются над сестрой. Кем бы ее мучители ни были. А когда он возвращался домой в окровавленной, рваной одежде, то получал взбучку. Отец называл его бандитом и угрожал отправить в исправительную колонию. «Мало того что я и мать должны все время переживать за твою сестру, так еще и ты ведешь себя как маленький бандит», – кричал он по-испански в ярости и колотил по всему, что попадалось под руку. Детские воспоминания сохранили приступы слепой, безудержной ярости отца. Николас замечал в себе такую же склонность к эмоциональным срывам, но служба в ГОН научила его контролировать себя.

– Ты думаешь об отце?

Николас не ответил.

– У тебя всегда темнеет взгляд, когда ты его вспоминаешь, – произнесла Мария и с шумом всосала в себя последние капли кока-колы из банки. – Как ты думаешь, он вспоминает о нас хоть иногда?

– Не знаю, и мне на это наплевать.

– Почему?

Назвать ту единственную причину, которую назвала ему мать перед смертью, Николасу никогда бы не хватило смелости.

– Потому что он вернулся в Чили. Мне было восемнадцать, тебе девятнадцать. Мама только что умерла, и это было… черт с ним… хорошо было бы иметь тогда рядом кого-нибудь из взрослых.

Они помолчали.

– Прости, – пробормотал Николас. – Не надо было этого говорить.

– Ты говоришь как он. Он иногда бывал добрым, не таким, как мама, конечно, но все-таки хорошим. Этого не стоит забывать.

– Я помню, – вздохнув, произнес Николас и присел рядом с сестрой на диван. Взял немного картошки фри из пакета. – Тебе пора в душ.

– Это обязательно?

– Да, обязательно, – со смехом ответил Николас.

Мария поднялась со страдальческим выражением на лице. Проходя мимо афиши в гостиной, она остановилась.

– Гунде тоже не любил мыться в душе.

Николас притворился, что слышит это впервые, хотя Мария рассказывала ему раз пятьдесят.

– Не любил мыться в душе?

Он открыл дверь в ванную комнату.

– Он так много тренировался, что принимать душ ему приходилось постоянно. Поэтому он научился делать это быстро.

– Как?

– А вот так. Он засекал время и старался помыться как можно быстрее. Тренировался быстро вытирать полотенцем все тело. Охватывать одним движением полотенца как можно большую поверхность тела. Ты знаешь, каков был его рекорд по скорости мытья, начиная с раздевания и кончая одеванием?

– Нет, не знаю.

– Одна минута и двадцать секунд. За это время он успевал помыть голову, все тело и вытереться.

– Потрясающе.

Мария, не стесняясь брата, начала раздеваться. Николас быстро отвернулся. Когда она вошла в душевую кабину и задернула занавеску, он прислонился к стене и опустился на пол. Послышался шум льющейся воды.

– А чистить зубы ты не забываешь?

– Иногда забываю.

Николас рассмеялся. Мария не умела лгать.

– Знаешь, как я делаю? – спросил он. – Я чищу зубы, стоя в душе. Это не так скучно и не забудешь.

Мария засмеялась. Николасу нравилось смешить ее.

– Гунде пришлось бы это по вкусу. А можно я попробую?

– Конечно, можно.

Николас выдавил полоску зубной пасты «Колгейт» на зубную щетку и протянул ее за занавеску. Вытер руки о брюки и снова сел на пол.

– А потом сыграем в нарды? – спросила Мария.

Николас посмотрел на часы. Половина первого. Он мог бы остаться спать у Марии на диване. После обеда у него встреча с Иваном. А через сорок восемь часов им предстоит похищение банкира Хампуса Давидсона.

– Сыграем, если дашь мне выиграть хоть один раз.

7

Бункер располагался в самой труднодоступной части поселения. Чтобы добраться до него, надо было пересечь реку по примитивному деревянному мосту и затем двигаться на запад по разбитым, с ухабами, проселочным дорогам в сторону Тихоокеанского побережья. На последнем участке дороги растительность была такая густая, что ветки деревьев хлестали по лобовому стеклу и дну машины. Добравшись до места, они увидели «Шевроле» Маркоса.

– Останови здесь, – сказал Карлос. – Я быстро.

Карлос прошел триста метров в сторону леса, покрывавшего холм. Строительство бункера, вход в который располагался у подножия холма, началось сразу после Кубинского кризиса. Мир избежал атомной войны в самый последний момент и отделался лишь испугом. Но немцы в Колонии Рейн не собирались рисковать. Если США и СССР захотят уничтожить друг друга в ядерной войне – это их право. Колония должна выжить. На глубине двадцати метров поселенцы построили то, что можно назвать подземным городом. Четыре тысячи квадратных метров с больницей, спальными залами, со складом оружия и складом для продуктов питания и питьевой воды.

Война так и не началась. Убежище простояло пустым до военного переворота 1973 года, после которого заполнилось политическими заключенными. Никто из тех, кого сюда привозили той же дорогой, по которой только что проехал Карлос, не вернулся обратно живым. После пыток их изувеченные тела закапывали в лесу. Начиная с середины восьмидесятых, когда военные перестали нуждаться в услугах поселенцев, бункер снова пустовал – до тех пор, пока сюда не начали привозить бездомных филиппинских детей.

Карлос остановился у металлической двери зеленого цвета – единственного входа в убежище, – достал пластиковый пропуск и прижал его к электронному замку. Замок щелкнул и открылся. Карлос надавил на ручку двери, и она открылась. Лифт уже поднимался. Он заглянул в шахту и увидел Маркоса. Когда лифт поднялся наверх, его приемный сын отодвинул незамысловатую решетку и вышел из кабины лифта.

– Какие-то проблемы? – спросил Карлос.

– Никаких проблем. Детвору обследовали. Двоих можно будет использовать уже сегодня. Пациенты уже вылетели на вертолетах из Сантьяго и будут прооперированы ночью.

– Отлично.

Они пошли обратно к машине.

– А Швеция?

– Все готово. Завтра вылетаем. Мой человек встретит нас в отеле.

– Ты в нем уверен?

Маркос на мгновение задумался.

– Я ему доверяю. Он ведет дела с колумбийцами, а они не работают с кем попало.

– С колумбийцами? Тогда я догадываюсь, что у него за дела с ними. Наркотики?

– Да, наркотики.

– Я не доверяю наркоторговцам. Они разрушают общество, губят человечество.

Маркос пожал плечами.

– Насколько я понимаю, у нас нет другого выхода, если мы хотим спасти клинику. Это шведские военные, ставшие бизнесменами. К тому же у них уже есть готовый трубопровод, который мы можем использовать.

– Что за трубопровод? – спросил Карлос.

– Тот же маршрут, каким они поставляют наркоту из Колумбии в Скандинавию и, как там, ну их столица…

– Стокгольм.

– В Стокгольм, точно. Мы можем им воспользоваться. Надо будет только продлить маршрут через Эквадор и Боливию.

Они остановились под высокими елями. Маркос молчал, сжав челюсти, и вглядывался в лес, в ту сторону, откуда они только что пришли. В это мгновение черная птица с резким вскриком взлетела к небу, размахивая крыльями.

8

Ванесса бросила тяжелое пальто на спинку стула в ресторане «Неро», заказала бокал красного вина и осмотрела полупустой зал. Слева, в зеркале, она увидела свое отражение. Она знала, что выглядит хорошо. Но подумала, что после развода со Сванте стала больше думать о том, как выглядит. Ей сейчас некогда было думать о мужчинах. Все эти человекоподобные обезьяны, с которыми она встречалась, ее не привлекали.

Ванесса покрутила в пальцах кулон в виде Микки-Мауса на тонкой золотой цепочке и спрятала его под блузку. Последние годы она посвящала всю себя работе. Сознательно избегала всего, что не имело отношения к службе. В сущности, она могла бы и не работать. Отец оставил ей в наследство акций на сорок три миллиона шведских крон. Помимо этого, у нее была квартира на улице Руслагсгатан, 13, которая осталась за ней после развода. Все дело было в том, что после отстранения она не знала, чем себя занять. Никогда нигде, кроме как в полиции, она не работала. Если ее обвинят в управлении автомобилем в состоянии алкогольного опьянения, то случай будет рассматриваться в Управлении внутренней безопасности полиции, УВБП, а уж затем полицейское начальство в Стокгольме будет решать вопрос с ее увольнением.

Ванесса, чтобы хоть чем-то себя занять, стала волонтером в организации по поддержке девушек-эмигранток в районе Эншеде. Она готовила им еду, учила их шведскому языку и рассказывала о жизни в Швеции. О существовании такой организации она узнала от своей сестры Моники, которая работала журналистом в газете «Афтонпостен». Но двух вечеров в неделю Ванессе было мало – ей не терпелось вернуться в полицию. Поэтому она продолжала встречаться со своими контактами и осведомителями. С ними у нее отношения часто складывались лучше, чем с сослуживцами.

В ресторан вошел Юнас Йенсен, единственный коллега, с которым она дружила. Он задержался у барной стойки, перекинулся несколькими фразами с барменшей, взял бокал пива и уселся напротив Ванессы.

– Жажда замучила?

– Да, сильно, – ответил Юнас. – Сегодня ужасно жарко, к тому же у меня выходной.

После отстранения Ванессы он стал одним из двух руководителей подразделений в проекте «Нова». Ванессу утешало только то, что лучшего заместителя было не найти. Юнасу было тридцать девять лет, и он был отменным полицейским. Она сама отобрала его среди сотрудников отдела по контролю за деятельностью предприятий общепита. Как и Ванесса, он жил только работой. Но умудрялся, несмотря на это, быть хорошим отцом для двух своих детей. На работе он был отличным, сердечным товарищем, но не лез в душу. С другими Ванесса могла держаться сдержанно, почти враждебно, особенно с нерадивыми работниками, но с Юнасом никогда. Ее нежелание идти на компромиссы ради того, чтобы нравиться коллегам, сослужило ей дурную службу, и полицейское начальство считало ее трудноуправляемой.

– Как ты? – спросил Юнас.

– Сегодня в первый раз встречалась с психотерапевтом. Занятно…

– Бедный терапевт.

Ванесса презрительно усмехнулась, хоть и понимала, что Юнас шутит.

– Это не терапевт, а пародия на терапевта – роговые очки и занятия африканскими танцами. Да, да, я спросила. Такие, как она, в семидесятых оккупировали спортзалы в чем мать родила.

Юнас улыбнулся.

– А ты разве этого не делала?

– Думай, что говоришь. Я родилась в 1975-м. Хотя, конечно, в начале девяностых была крайне левой, собиралась стать врачом и освободить Южную Африку от американского империализма. Честно говоря, делала я все это скорее из желания насолить отцу, чем из любви к бедным крестьянам и шахтерам.

– Ладно, пусть так, но я не думаю, что это так уж опасно – я имею в виду терапию, – сказал Юнас и откашлялся. – Наоборот, она может тебе помочь. У тебя был непростой период в жизни. Как бы ты ни относилась к разводу, это большая перемена. Я, кстати, тоже ходил к психотерапевту.

– Ты тоже? – переспросила Ванесса удивленно.

Юнас уже собрался было ответить, но умолк, когда официант подошел за заказом. Ванесса заказала ригатони с курицей, а Юнас выбрал фрикадельки из телятины. За окном возвышался кирпичный фасад здания гимназии «Норра Реал».

– А ты знаешь, что среди выпускников этой гимназии больше лауреатов Нобелевской премии, чем среди выпускников любого другого учебного заведения в целом мире? – спросила Ванесса, когда официант отошел.

– Откуда ты это знаешь?

– Мой дорогой папаша ее окончил. Каждый раз, когда мы проезжали мимо этого дерьма, он рассказывал одно и то же. Так ты то же ходил на терапию?

– Мало того, я ходил на парную терапию.

Ванесса скривилась.

– Не надо так пугаться, – Юнас рассмеялся. – Это после рождения Винсента, нашего первенца. Мне было непросто. Карин считала, что я отношусь к обязанностям отца слишком легкомысленно. Сейчас я думаю, что она была права. Дело зашло так далеко, что мы даже разошлись на какое-то время. Благодаря терапии мы вновь обрели друг друга.

Юнаса сложно было назвать мачо, но каждое утро он проводил час в спортзале, и Ванесса знала, что в молодости он увлекался боевыми единоборствами. Несмотря на мягкость и дружелюбие, было в его характере что-то резкое, угловатое. Ванессе трудно было представить его в кабинете психолога, да еще вместе с женой. За время совместной работы с Юнасом она несколько раз фантазировала о сексе с ним. Она знала, что такие фантазии приходят в голову не ей одной. Трудно было не заметить, как женщины реагируют на его присутствие. Но, вероятно, Ванесса была не той женщиной, с которой он захотел бы изменить жене. Отчасти потому, что не был похож на «ходока», но прежде всего он не хотел усложнять свою жизнь связью с шефом.

– Ты смотри. Я бы никогда не подумала.

– Но это правда, – сказал Юнас и обмакнул кусочек хлеба в оливковое масло на столе. – Твой контакт рассказал что-нибудь стоящее?

– Похитили одного банкира. Насколько я понимаю, об этом никто не заявлял.

– Как зовут банкира?

– Оскар Петерсен.

– Никогда не слышал эту фамилию. Информация надежная?

– Это сведения от моего лучшего информатора.

9

Соседний с Колонией Рейн поселок Санта-Клара лежал в долине у подножия Анд, и в нем проживало чуть больше двух сотен жителей. Почти все они так или иначе работали на Карлоса Шиллингера и на других немцев. За окном машины виднелись пасущиеся в высокой зеленой траве коровы. Горные вершины мрачными великанами нависли над поселком и полями.

Не доезжая километра до Санта-Клары, Хуан нажал на тормоза. Пара коров, проломив ограду, паслась на обочине дороги. Перед самым носом у машины какой-то мужчина, соскочив с лошади, присел на корточки у сломанной изгороди.

– Это не Рауль?

– Он, – ответил Хуан и поправил солнечные очки. – Он самый, Раулито.

Рауль услышал шум хлопнувшей двери и пошел навстречу. Ему было около тридцати, волосы вьющиеся и черные, глаза карие. Он был молчалив, работал отлично и никогда не жаловался. Никогда не врал и ни перед кем не заискивал, в отличие от многих других рабочих. Подростком он играл в футбол и подавал большие надежды. Его даже пригласили на отбор в футбольную академию команды «Коло-Колос». Жители поселка собрали половину суммы, необходимой на дорогу и проживание. Карлос дал оставшуюся сумму, но Рауль не оправдал надежд. Домой, в поселок, он вернулся еще более молчаливым. Сначала работал на фабрике, а затем стал строителем.

Рауль остановился в метре от Карлоса.

– Как дела, Рауль?

– Хорошо, патрон.

– Я слышал, что ты женился. Поздравляю.

– Спасибо, патрон.

– Как ее зовут?

– Консуэло, патрон.

Рауль почесал плечо. На руке у предплечья виднелся шрам размером с пачку сигарет. Карлос видел его и раньше, но никогда не спрашивал, откуда он. Рауль отвел глаза.

– Ожог?

Рауль отрицательно покачал головой.

– Araña de rincón.

Паук-отшельник – самый ядовитый паук в Чили и встречается часто. Укус может оказаться смертельным и приносит мучительную боль.

– Больно было? – спросил Карлос, осматривая шрам.

Рауль смущенно улыбнулся.

– Боль адская. Никогда не испытывал ничего подобного.

Он приподнял руку, чтобы Карлос мог рассмотреть шрам как следует. Карлос кончиками пальцев осторожно провел по неровной, жесткой коже рубца.

– Плоть вокруг укуса омертвела, – объяснил Рауль. – Врачи удалили мертвую ткань. Под кожей теперь сразу кость.

– Как это случилось?

– Я работал на стройке одного из ваших зданий под Пуконом. Строили гостиницу, помните? Был жаркий день, я снял рубашку и положил ее на землю.

– И паук забрался в нее, – прервал его Карлос. – Так, наверное, и случается со многими?

– Так точно.

Лошадь Рауля, которая стояла на привязи у изгороди, нетерпеливо фыркала и поднимала пыль копытами. Ветер подхватывал пыль и уносил в сторону гор.

– Футбол смотреть не будешь? – спросил Карлос.

Рауль покачал головой.

– Нет, хочу починить забор. Не люблю смотреть футбол.

Карлос сел в машину. Они поехали в Санта-Клару и остановились на лужайке, за футбольным полем. Бездомный пес с чесоточными проплешинами на шкуре подошел к машине, обнюхал переднее колесо и отскочил в сторону, когда открылись двери. Команда первой лиги из Санта-Клары играла против «Койайкве». Карлос был главным спонсором команды и не пропускал ни одного матча, хотя Санта-Клара, как правило, проигрывала и занимала последнее место в таблице.

– Что скажешь, Хуан?

Шофер закурил.

– Об игре? Мы выиграем.

– Ты всегда так говоришь. А потом мы проигрываем со счетом 5:0.

Хуан усмехнулся, взялся обеими руками за ремень и подтянул брюки.

– А что я могу сказать? Я оптимист, шеф.

День был жаркий и безоблачный. Жители поселка собрались вокруг футбольного поля. В воздухе висел запах жареного мяса. Пыль поднималась из-под ног разминающихся на поле футболистов. Команда Санта-Клары в форме зеленого цвета, противники в красной. Взгляды зрителей устремились к Карлосу. Его приветствовали уважительными кивками и освободили для него и его шофера места на деревянной трибуне. Хуан положил пистолет на скамейку рядом с собой и откинулся назад.

На другом конце поля местный дурачок Игнасио в кресле-каталке играл с пластиковым мячиком. Мальчишке было пятнадцать лет, и он был умственно отсталым с рождения. В детстве он упал с крыши и с тех пор был парализован от пояса и ниже.

Но внимание Карлоса привлек не Игнасио, а молодая женщина в белом хлопчатобумажном платье, стоявшая возле подростка. Черные блестящие волосы развевались на ветру. Карлос подумал, что у некоторых женщин такие волосы от самого рождения и что они никогда не бывают сальными.

Он толкнул Хуана в бок и спросил:

– Кто это?

Хуан поднял солнечные очки на лоб и прищурился.

– Та, что стоит рядом с придурком?

– Да.

– Никогда ее не видел. Красивая.

Карлос решил больше ничего не спрашивать. Команды выстроились друг против друга на своих половинах поля, и судья дал свисток к началу матча. Зрители дружно заорали. Ругань посыпалась на всю округу. Каждое судейское решение против своей команды встречалось угрожающими жестами. Несколько женщин из поселка притащили с собой крышки от кастрюль, по которым они без устали стучали деревянными палками.

Но не шум вокруг мешал Карлосу сосредоточиться на игре. Он не мог оторвать глаз от молодой женщины.

К перерыву между таймами счет стал 2:0 в пользу «Койайкве», и Карлос увидел, что женщина встала в очередь за колбасками гриль.

– Мне пора размять ноги, – сказал он.

– Пойти с вами, шеф? – спросил Хуан. Он взял пистолет и уже собирался встать, но Карлос положил ему руку на плечо.

– Не надо. Сиди.

Карлос спустился с трибуны. Красная пыль тонким слоем покрыла его темные ботинки за то время, что он пересекал футбольное поле. В центре поля дурачок играл с пластиковым мячом. Мячик покатился прямо под ноги Карлосу. Карлос отпасовал мяч обратно и протянул мальчишке купюру в тысячу песо.

– Спасибо, хозяин, – пробормотал тот своими вялыми и влажными губами. Струйка слюны изо рта текла у него по подбородку. Карлос потрепал его по голове и улыбнулся.

Как Карлос и рассчитывал, он оказался в очереди сразу за молодой женщиной. Он стоял так близко, что мог ощущать запах ее свежевымытых блестящих волос. Три раза он открывал рот, чтобы заговорить с ней, но так и не сказал ни слова. Наконец он заставил себя протянуть руку и дотронуться до ее плеча.

– Вы недавно в этом поселке, синьорита? – спросил он вежливо. – Мне кажется, что я не видел вас здесь раньше.

Она повернулась и прикрыла рукой глаза от солнца.

– Да, сеньор, я из Вальдивиа. Но моя семья родом отсюда.

– Как зовут твою мать? – спросил Карлос, хотя он уже знал ответ.

– Рамона, Рамона Салинас, сеньор.

Порыв ветра пошевелил его рубашку.

– Вы ее знали? – спросила она, поймав его взгляд.

– Санта-Клара – маленькая деревня. Примите мои соболезнования в связи с ее кончиной.

Он поспешил сменить тему:

– Я надеюсь, вам у нас нравится. Почему вы вернулись?

– Мой муж работает у вас.

– Вот как? Как зовут вашего мужа?

– У вас много рабочих, и вряд ли вы его знаете. Рауль Санчес.

10

Перед Николасом прошла рука об руку пара седых пенсионеров. Чуть дальше женщина с трудом удерживала на поводке овчарку. На волейбольной площадке молодежь играла в волейбол. Песок разлетался из-под их босых ног, когда они принимали подачу. Николас, щурясь от солнца, наблюдал за игрой, пока не услышал автомобильный гудок за спиной. Он увидел, как машина Ивана Томича припарковалась у уличного киоска. Они заказали два стопятидесятиграммовых бургера с сыром и сели на скамейку посмотреть волейбол, но игроки уже закончили играть и отдыхали, лежа на песке. Николас указал на бутылку с минеральной водой в руке у Ивана.

– Минералка? Раньше ты пил фанту и колу даже за завтраком.

Иван усмехнулся.

– Ты знаешь, сколько кусков сахара в одной банке всех этих напитков?

– Понятия не имею. А ты знаешь?

– Чертовски много. Когда мы все закончим, я еду в Таиланд и не намерен втягивать живот на пляже, чтобы хорошо выглядеть.

Николас посмотрел на своего друга и рассмеялся. Они познакомились еще в школе, жили в соседних подъездах на улице Мальмвэген, в пригороде Соллентуна.

С семи до пятнадцати лет они, можно сказать, не расставались, но потом их пути разошлись. Родители Николаса настояли на том, чтобы Николас подал заявление на стипендию в частной гимназии в Сигтуне. Эта школа-интернат каждый год принимала некоторое количество тех, чьи родители не имели возможности платить за обучение. Николаса приняли, и он переехал в общежитие для учащихся. И несмотря на то что поначалу он приезжал в Сигтуну каждые выходные, пропасть между друзьями становилась все глубже.

Иван перешел от мелкого воровства и хулиганства к разбою и грабежам, а затем и к торговле наркотиками. Преступления становились все серьезнее и тяжелее. В конце концов он бросил школу и был приговорен к восьми месяцам в исправительной колонии для несовершеннолетних за нанесение тяжких телесных повреждений своему одногодке после вечерних развлечений в районе Сёдермальм.

Когда Иван вышел на свободу, Николас уже начал службу в армии. Следующие несколько лет они не встречались. Пока Николас служил в Группе особого назначения, Иван сидел, выходил на свободу и снова попадал за решетку за употребление и торговлю наркотой. Но Николас любил Ивана несмотря на все это. Он даже чувствовал свою вину за то, что бросил друга одного – рядом не было никого, кто мог бы удержать, переубедить, помочь и защитить, когда тот оказался в трудном положении.

Один из волейболистов на площадке перед ними встал и снял футболку. Иван уставился на него.

– Красавец, – заметил он, продолжая жевать гамбургер.

– Как все прошло вчера? – спросил Николас.

– Давидсон был в конторе весь день, вышел в пять и сразу поехал домой. Жена уже была дома.

Офис банкира располагался на улице Страндвэген. В районе Госхага, на острове Лидингё, у него была огромная вилла. Последние дни Иван следил за ним.

– Как ее зовут?

– Мелина. Выглядит как кинозвезда. Не понимаю, почему ты хочешь похитить одного мужика.

Николас покачал головой.

– Я не собираюсь опять обсуждать эту тему. Никаких женщин и никаких детей. Такие правила.

– Да пошел ты со своими правилами. Хорошо еще, что на этот раз ты мне доверил все сделать самому. И видишь, я справился.

– Да, ты отлично справился.

Иван довольно ухмыльнулся.

– Скоро мы будем его брать? – спросил он и засунул в рот последний кусок бургера.

– Скоро.

– Хорошо. А то мне уже надоело за ним следить.

Иван встал, выбросил пакет с мусором в урну.

– По крайней мере, не ты будешь решать, куда мы поедем, когда закончим все дела.

– Ты о чем?

Дожевывая бургер, Иван поднял палец вверх.

– Помнишь лето после окончания гимназии? Да, я ее не закончил, но твой выпускной мы отметили. Все наши знакомые купили чартерные туры. В Магалуф, в Санни Бич, на Родос. А что сделали мы? Ты заставил меня целый месяц мотаться по Европе в грязных поездах.

– Мы путешествовали на поездах по льготным билетам. Так многие делали.

– В Соллентуне на нас смотрели как на двух трахнутых инопланетян. Все остальные, когда возвращались, рассказывали о диких попойках, драках с англичанами, девочках в бикини, о голубой воде и бесконечных пляжах. Они ржали, когда я рассказывал им, что таскал рюкзак, спал под открытым небом и осматривал Бетонную стену.

– Берлинскую стену. – Николас улыбнулся. – Согласись, что скучать нам не приходилось.

– Ладно, было неплохо. Знаешь, что я куплю?

– Нет, а что?

– Петухов. Бойцовских петухов. Буду организовывать бои, как Пабло Эскобар в «Наркос».

– У себя в трехкомнатной квартире на полу? И где ты найдешь таких петухов? Их в зоопарке не спереть.

– Что-нибудь придумаю, – ответил Иван. – Не будь таким скептиком.

Волейболисты двинулись в сторону парка Тессин. Николас покончил с гамбургером.

– Ты не употребляешь?

– Не волнуйся. Я не налажаю. Давидсон у меня под контролем. Единственное, чего мне хочется, – это больше свободы действий. Мне надоело стоять в дверях и раскланиваться. Я ведь теперь миллионер.

– Я позволил тебе заключить по-черному этот контракт на квартиру. Ты сможешь делать все, что захочешь, когда мы с Марией уедем. Но до этого ты должен быть трезвым и слушаться меня.

Николас заметил, что высказался жестче, чем хотел. Он жестом попросил у друга прощения.

– Я только прошу тебя быть осторожнее. Я не могу рисковать и оставить Марию одну.

– Как она?

– Они ее достают.

– Опять? – Иван покачал головой. – Я не понимаю, почему ты не хочешь, чтобы я съездил в Ворберг и объяснил этим сраным малолеткам, чтобы они ее не трогали.

– Потому что если у нас все сорвется, то она останется одна. И тогда будет только хуже. Но я оценил твое предложение. Она тоже благодарит.

– Не забывай, что мне она тоже как сестра, – сказал Иван и взял жареного картофеля с бумажной тарелки.

11

Из-за спины сидящего за рулем Хуана Карлос увидел Сантьяго-де-Чили, над которым, как нимб, висела пелена смога. Одна машина посигналила, и водители других тут же нажали на клаксоны. Прямо перед ними в километровой пробке ехал старый грузовик, до отказа набитый луком. Черные клубы дыма вылетали из выхлопной трубы и образовывали серые облака, поднимающиеся к небу.

– Почему люди предпочитают жить в городах? – проговорил Карлос.

Маркос, сидевший на переднем сиденье рядом с Хуаном, повернулся и хотел ответить, но умолк, увидев уличного продавца в шортах и футболке, остановившегося у машины. Последнее время в столице резко выросло количество автомобильных краж и ограблений. Маркос опустил автомобильное стекло и отогнал продавца парой смачных ругательств.

Карлос не спал всю ночь. Не смог заснуть и в дороге, хотя голова раскалывалась от усталости. Раньше ему всегда удавалось поспать в машине. Временами, когда особенно мучила бессонница, он даже просил Хуана покатать его, чтобы выспаться. Предыдущей ночью он опять вытащил матрас на террасу. Положил руки под голову и лежал, глядя на звезды, размышляя о Консуэло. Или о ее матери, Рамоне, которую любил когда-то. Они были так похожи, что он сам не понимал, о ком думает. Именно тогда, прислушиваясь к ночным звукам и устремив взгляд во вселенную, он решил, что Консуэло должна принадлежать ему. Должна быть с ним. Не все время, а иногда. По ночам. Тогда, когда понадобится.

Из внутреннего кармана он достал письмо от Рамоны. Быстро перечитал его, хотя уже знал наизусть. Поднес письмо к носу, принюхался к бумаге, снова сложил его и положил обратно в карман.

– Маркос, – сказал он. – Я хочу, чтобы ты устроил одно дело.

– Какое?

– Переведи Рауля на другое место.

Карлос заметил, с каким вниманием слушал его Хуан.

– Он плохо справляется с работой?

– Вовсе нет.

Карлос помолчал.

– Назначь его начальником смены на строительстве фабрики в Консепсьоне. Я хочу, чтобы он какое-то время по будням жил там.

– С какого времени?

– Немедленно.

– Будет сделано, шеф.

Карлос откинулся на спинку сиденья. Через тридцать с небольшим часов он впервые увидит Швецию и Стокгольм. Неужели шведская столица окажется такой же дырой, как Сантьяго?

1

– Черт, – Иван Томич замахнулся, чтобы ударить по экрану компьютера, но сдержал себя и залепил кулаком по стене. Всего одно нажатие на мышку, и он проиграл японцу сорок три тысячи крон. Закрыв сайт онлайн-покера, Иван откинулся на спинку дивана и помассировал костяшки пальцев. Трехкомнатная квартира на Сандхамнсгатан была настолько пустой, что когда Иван разговаривал, смотрел телевизор или слушал музыку, в квартире раздавалось эхо. Это настолько пугало его, что две недели назад, под кайфом, ему показалось, что он тонет.

Из ящика стола Иван достал прозрачный пластиковый пакет, высыпал дорожку кокаина и втянул ее в себя. Он надеялся успокоиться, как только найдет новую квартиру. Поэтому и уговорил Николаса помочь с контрактом «по-черному». Но переехав, он стал еще раздражительнее и чувствовал себя как в заключении. И хотя в кладовке лежала сумка с тремя миллионами крон, деньги его не радовали. Николас даже заставил его продолжить работу швейцаром, еще одним «черным-понаехавшим», который встречал одиноких алкашей у входа в бар «О’Лирис» в Хюддинге.

Если бы не надо было скрывать свои доходы, он мог бы не связываться с унылыми румынками в квартирных борделях. Его денег хватило бы на девиц подороже, на дорогих проституток, которые брали двадцать тысяч за час, но, по непонятной ему самому причине, он стеснялся. Боялся, что они будут смеяться над ним, считая лузером. Что будут думать румынки, его не волновало – с ними он все делал по-быстрому, не снимая штанов. К тому же они часто бывали так накачаны наркотиками, что вряд ли понимали, что с ними делают.

Нет, какой смысл в сумке с деньгами, если их нельзя тратить? Иван мечтал о том времени, когда можно будет показать всему миру и тем, кто всю жизнь смеялся и издевался над ним, чего он стоит. Что он человек, с которым нужно считаться и который заслуживает уважения. Николас не мог этого понять. Ему все давалось легче. Девушки, друзья, спорт, школа. Это благодаря ему к Ивану относились терпимо. Он был для Ивана входным билетом. Ребенком Иван был на голову ниже всех, да еще и толстым, и очень боязливым. Когда старшие мальчишки поймали его и начали колотить, Николас встал на его защиту. В результате досталось обоим. Но с того дня Иван как привязанный везде следовал за Николасом. В школе его прозвали «ручной собачкой Николаса». Но ему было наплевать. Николас был другом, который готов защищать его от кого угодно, даже с риском для своей жизни. Так продолжалось до отъезда Николаса в интернат. Там он завел новых друзей и забыл про старого. Жизнь Ивана состояла из смены мест заключения и коротких выходов на свободу. Он и не надеялся когда-либо снова встретиться с Николасом. Когда он освободился в последний раз, то был по уши в долгах. Был должен и банку, и частным кредиторам больше чем полмиллиона крон. Именно тогда Николас нашел его и рассказал, что покончил с военной службой. Иван понимал, что так просто не увольняют из спецподразделений, что что-то случилось, но Николас отказался от объяснений. Они начали встречаться снова, хотя и не так часто, как прежде. Выпивали по кружке пива. Играли в футбол в парке Васа. Съездили в Соллентуну посмотреть на свою старую школу.

Однажды Николас рассказал, что собирается уехать вместе с Марией и что ему нужны деньги. И тогда же возникла идея ограбить магазин часов. Через два месяца он совершил ограбление. Иван был шофером и ждал его в машине. Как и предполагал Николас, заявления в полицию не поступило. Николас вынес из часового магазина «Богенъельмс» список всех клиентов. Двести самых богатых людей Швеции, с фамилиями, адресами и прочими данными.

Иван встал с дивана. Ему захотелось выйти из дома. В спальне он нашел рубашку. Посмотрел на себя в зеркало. Снял футболку, застегнул рубашку. Сегодня никто не назвал бы его жирным. Свой скромный рост он компенсировал упорными тренировками и анаболиками. При росте в сто семьдесят один сантиметр он весил девяносто килограммов и был похож на пса бойцовской породы. Мышцы выпирали из-под рубашки. Он расстегнул верхнюю пуговицу и посмотрел на свои руки. Они были маленькими, почти женскими. Он их ненавидел. Стеснялся и испытывал к ним отвращение. Годы потратил на то, чтобы найти способ, как хирургическим путем сделать их больше, но это оказалось невозможным. Ему было суждено жить с женскими руками.

Иван открыл сумку и достал пачку тысячекроновых купюр. Можно было уже выходить. Йозеф Булач, лидер ОПГ «Легион», назначил им встречу в ночном клубе «Амбассадор». Иван не хотел светиться, стоять в очереди и платить за вход, поэтому решил прийти пораньше, не привлекая внимания. Он открыл входную дверь, вышел и услышал, как кто-то поднимается по лестнице. Этажом ниже он лицом к лицу столкнулся с пожилой дамой в шотландской клетчатой юбке и твидовом пиджаке. Седые локоны выбивались из-под красного берета. За ней, издавая угрожающие звуки, катилась, как клубок шерсти, собака размером не больше морской свинки. Иван прижался к стене, чтобы пропустить их. Но дама остановилась и ткнула в него своим крючкообразным пальцем.

– Вот вы где. – Глаза ее сузились. – Вы отвечаете и за двор, а там грязь как в свинарнике уже несколько недель.

Иван тупо уставился на нее. Потом посмотрел на собаку.

– Вы что, не понимаете по-шведски? В контракте с вашим работодателем черным по белому написано, что вы отвечаете за чистоту во дворе. Это безобразие.

Иван сжал кулаки и еле удержался, чтобы не ударить старуху.

– Я тебе не дворник, старая ведьма, – прорычал он. – Если хочется, можешь сама убирать это дерьмо.

2

Вода разлеталась из-под передних копыт лошади. Карлосу Шиллингеру приходилось напрягать мышцы всего тела, чтобы не упасть на песчаный береговой склон. Когда лошадь оказалась в воде, он распрямил спину и развернул животное против неторопливого потока. Он наслаждался возвращением домой, в Чили. Сразу после завтрака он оседлал свою любимую лошадь Рейну и отправился на прогулку, взяв с собой только Бруху. Все тело ломило от безделья после двух дней в Стокгольме, долгого перелета через Атлантику и еще более долгого путешествия в машине на юг, в Колонию Рейн. Наконец-то он дома.

Но Карлос не мог освободиться от мыслей, связанных с поездкой. В голове по-прежнему раздавался шум моторов и голоса суетливых беспокойных людей в Сантьяго. Мысли все время возвращались к стокгольмской встрече с Йозефом Булачом и Микаэлем Столем в комнате отеля в районе Центральной станции. Маркос не ошибся – они произвели впечатление серьезных и осведомленных людей. Особенно ему понравился Йозеф. Он рассказывал о подростках из Афганистана, Марокко, Сирии, которые болтаются на площадях и в парках. Как они прячутся от полиции, употребляют наркотики и становятся легкой добычей. Самое главное, что никто их не будет разыскивать, если они исчезнут. Это никому не надо.

Когда Карлос спросил о «трубопроводе», Йозеф обменялся быстрым взглядом с Микаэлем. Наркотики, в основном кокаин, поступали из Колумбии. Они с самого начала работали с большими партиями, товар доставляли на частных самолетах. Карлос попытался представить себе карту Европы, чтобы понять маршрут поставки. Но представить не получилось, и тогда он задал вопрос.

– Маршрут проходит через маленькие европейские аэропорты, там, где наземный персонал не лезет в наши дела.

На лице Йозефа появилась легкая улыбка.

– Мы перевезем ребят из Стокгольма в один из наших аэропортов на севере. Затем в Берген, в Норвегии, затем в Рейкьявик, в Исландии, а потом в Гренландию.

С каждом новым городом указательный палец Йозефа перемещался по столу, как бы обозначая будущий маршрут. Карлос невольно испытывал к нему симпатию. Было понятно, что Йозеф не болтун, дающий пустые обещания. Наоборот, говорил он по сути, был точным и внушал уважение. Это внушало доверие. Встреча продолжалась чуть больше часа. Прощаясь, они пожали друг другу руки. Маркос задержался, чтобы обсудить детали и оплату, а Карлос вернулся в свой отель.

Вода была уже на уровне колен лошади. При впадении небольшого притока слева образовалась запруда, заросшая тростником и окруженная тополями. Карлос дернул за поводья, и лошадь мгновенно повиновалась. Пока Рейна продвигалась вперед, несколько уток с криками поднялись в воздух и пролетели над ними. Бруха тявкнула и рванула вперед. Когда течение замедлилось, Карлос смог разглядеть каменистое речное дно, услышать стук подков о подводные камни. Он видел, как из-под копыт разбегались речные раки, а большие любопытные рыбы плавали вокруг на почтенном расстоянии. Карлос глубоко вздохнул, и легкие наполнились свежим воздухом. Выдыхая, он чувствовал, как последние остатки грязного, загазованного воздуха Сантьяго покидают его тело.

Карлос соскочил с лошади у кромки воды и закрепил поводья у седла, так чтобы лошадь не запуталась в них. Взял поклажу и поднялся на небольшую поляну, покрытую травой, у берегового склона. Положил седельные сумки в тень под тополем. Расстелил на земле одеяло. Достал пакет с едой и фляжку с водой. Пальцем прошелся по стволу дерева и обнаружил ржавый гвоздь, который сам забил тридцать лет назад. Повесил на него шляпу. Над гвоздем можно было разобрать инициалы – его и Рамоны. Карлос достал письмо, положил сумку под голову и растянулся на сером одеяле.

Это письмо – единственное, что осталось у него от Рамоны. Короткая прощальная записка, второпях написанная примерно в октябре 1984 года. Он жил тогда в Сантьяго, учился на врача в Католическом университете. Цыганская семья Рамоны жила в соседнем с Колонией поселке Санта-Клара. Пока Карлос был в Сантьяго, отец Рамоны отправил ее в Вальдивиа и насильно выдал там замуж. Поначалу Карлос пытался выкинуть ее из головы. Да и его отец не был бы в восторге от женитьбы сына на цыганке. Но прошло четыре года. Карлос так и не смог забыть Рамону, думал о ней постоянно, а когда здоровье отца пошатнулось, решил разыскать ее. Но ее уже не было в живых. Умерла от рака груди. Болезнь протекала стремительно, и все было кончено за несколько месяцев. В то время болезнь считалась почти неизлечимой, если не было возможности оплатить лечение в частной клинике. Осталась только могила на кладбище для бедных в Вальдивиа. И письмо, которое Карлос уже выучил наизусть.

Он прижал его к груди и закрыл глаза. Горы исчезли, вместо них появились красные и голубые точки. Звуки обострились. Гудели насекомые, Бруха лаяла и гонялась за птицами у запруды. Лошадь зашла в воду и утоляла жажду прозрачной водой. После смерти Рамоны Карлос регулярно ездил в бордель соседнего городка Лас-Флорес и утолял там сексуальные потребности с колумбийскими или перуанскими девицами. Перед посещением он звонил хозяину борделя дону Леонардо и требовал, чтобы его девушка ни с кем не трахалась как минимум две недели перед его приходом. Каждый день перед походом в бордель он тщательно мылся, ел только фрукты и пил только воду. Но сам по себе секс не доставлял ему удовольствия, по крайней мере, не того удовольствия, которое он испытывал с Рамоной. Иногда, особенно в последнее время, он развлекал себя мыслью о женитьбе. Не стоило бы большого труда найти себе подходящую молодую девушку в одном из близлежащих поселков. Такую, которая развлекала бы его, понимала его, ухаживала за ним и в любой момент готова была удовлетворить его желания. Да и для семьи девушки было бы большим счастьем выдать дочь замуж за главу немецкого поселения. Это раз и навсегда решило бы все их финансовые проблемы и повысило статус в глазах соседей. Но что-то удерживало его от этого шага. Может, память о Рамоне, а может быть, понимание того, что он предпочитает одиночество.

Карлос пододвинулся к краю. Открыл сумку и достал головку репчатого лука. Очистил его как следует от шелухи, прежде чем укусить. Луковица была приятной на вкус. Сок потек по щекам и подбородку. В Чили традиционно ели лук, как яблоки. Еще мальчишкой Карлос читал роман Яшара Кемаля «Тощий Мемед». Несколько лет спустя он не помнил содержание романа, но хорошо запомнил, как герой ел лук. Карлос и Рамона опробовали этот метод на этом самом месте. Она скорчилась, ей не понравился вкус. А Карлосу понравилось. Рамона рассмеялась и пообещала простить его, хотя луковый вкус держался во рту еще несколько часов. «Теперь я, по крайней мере, знаю, что вряд ли найдется еще одна сумасшедшая, готовая с тобой целоваться», – заявила она, пронзая его своим жгучим взглядом. Карлос собирался показать Консуэло это место, рассказать о ее матери и о том времени, когда они, молодые, любили друг друга. А еще сказать, что не собирается уводить ее от Рауля, что хочет встречаться с ней только время от времени. Вряд ли она станет возражать, сопротивляться или расскажет кому-нибудь. Она ведь знает, кто он и на что способен, когда кто-то встает у него на пути. Даже от одной мысли о Консуэло он возбудился. Он прикажет ей раздеться и искупаться в заводи, как это делала ее мать. Его рука потянулась к восставшему члену, но он сдержался. Надо поберечь силы на вечер. Вместо этого встал, снял всю одежду и вошел в воду, чтобы освежиться.

3

Ночной клуб «Амбассадор» открылся четверть часа назад, и в зале было пустынно. Иван заказал водку с «Редбуллом» у скучающего бармена, встал спиной к стойке бара и притворился, что пишет смс. Сквозь громкую музыку он услышал женские голоса и посмотрел наверх. Две девицы лет двадцати, обе привлекательные и самоуверенные, остановились рядом с ним. Они заказали по коктейлю, и Иван пожалел, что не успел предложить им оплатить заказ. Он поправил воротник рубашки и постарался незаметно придвинуться ближе. Как начать разговор? Пока он перебирал в голове несколько вступительных реплик, та из девиц, что стояла ближе, повернулась, оценила его взглядом и, отвернувшись, продолжила разговор с подругой. Смелости у Ивана поубавилось, но он считал необходимым показать, кто в доме хозяин. Женщины любят альфа-самцов.

– Что делаете сегодня вечером?

Девицы повздыхали, не глядя на Ивана.

– Ничего особенного. Мы ждем друзей.

– Я тоже, – сказал Иван. И хотя они только приступили к своим напиткам, Иван решил рискнуть:

– Хотите еще выпить?

– Спасибо, нам хватит и этого, – ответила одна из них и подняла бокал. Краем глаза она взглянула на Ивана.

Он, смущаясь, спрятал свои руки в карманы. Не хотел, чтобы на них обращали внимание.

– Чем занимаешься? Работаешь?

Девушка покачала головой.

– Нет, учусь.

Иван напрасно ждал встречного вопроса. Вместо этого девицы отошли от стойки. Он посмотрел им вслед, а затем вокруг, чтобы убедиться, что никто не заметил произошедшего. Ивану всегда с трудом давалось знакомство с девушками. Он не мог понять, в чем дело. Не красавец, конечно, но фигура спортивная и выглядит как настоящий мужик. Он знал, что женщинам нужен тот, кто будет о них заботиться, содержать их и защищать. Все это он мог делать. Он видел, как щуплые парни гораздо ниже его разгуливают, взявшись за руки с красивыми девицами. Вероятно, все дело в руках. Как ни старался он их прятать, казалось, что именно они притягивают женские взгляды. И не только женские. Мужчины тоже поглядывали на них презрительно.

Всего с одной женщиной он занимался любовью бесплатно. Ее звали Соня. Отношения продолжались шесть месяцев. Он был уверен, что она встречается еще с кем-то за его спиной. Это было унизительно. Однажды придя домой под кайфом, он прижал ее к стенке, потребовал ответа и сорвался. Бил, пинал, плевал на нее. Ушел и оставил ее без сознания, лежащей на полу в гостиной, в луже крови. Вернувшись на следующий день, он увидел только лужу крови на полу. Соня ушла из дома. Иван умолял ее вернуться, признавал свою вину, обещал, что больше никогда в жизни не поднимет на нее руку. Она отказалась. Через пару месяцев она встретила другого. Худощавый, бесцветный очкарик. Дохляк. По специальности какой-то инженер. Однажды ночью Иван забрался через окно в их квартиру. Парень плакал, закрывшись в сортире. Соня кричала. Иван отхлестал ее по щекам и пнул в живот, чтобы она заткнулась. Выломал дверь в сортир, надел на руку кастет и избил соперника до потери сознания. Его осудили на два года тюрьмы за нанесение тяжелых телесных повреждений и противозаконные действия. На вопрос Николаса, за что его посадили, Иван придумал историю о драке в кабаке. Он знал, что Николас никогда не простил бы его, если бы узнал правду.

Иван тяжело вздохнул и отхлебнул из своего бокала. Николас во многих отношениях был для него загадкой. Иван ожидал, что тот вернется из армии более крутым и жестким. Он не знал, в чем состояла служба друга и за что его отправили в отставку, но догадывался, что Николас был не простым солдатом. Вернувшись, он устроился в ресторан посудомойкой, не гулял по вечерам и избегал конфликтов. Старался не привлекать к себе внимания и сорвался только однажды, пару месяцев назад, во время игры в футбол в парке Васа. Принимая подачу, он нечаянно толкнул противника, и тот упал. Николас тут же подбежал, попросил прощения и протянул руку, чтобы помочь подняться. Но парень, здоровый араб, оттолкнул протянутую руку, встал и замахнулся, чтобы ударить Николаса. То, что случилось затем, сложно описать. Иван никогда не видел ничего подобного. Когда араб собирался ударить, Николас уклонился и сделал шаг навстречу. Кулак араба просвистел мимо, а локоть Николаса нанес ему удар в грудь. В следующее мгновение парень переломился напополам от удара коленом в пах. Не давая ему упасть на искусственную траву, Николас подхватил его, развернул к себе и замахнулся. Сдержал себя в последний момент, остановив удар в нескольких сантиметрах от горла араба. Оглянулся с удивлением, как в трансе, отпустил противника, собрал свои вещи и исчез в направлении площади Уденплан. Целую неделю он не отвечал на звонки. Иван видел много жестоких драк, но никогда ничего подобного той, в парке. Было ясно, что если бы Николас не сдержался, то парень был бы уже трупом.

Иван взглянул на часы. Половина одиннадцатого. Со стаканом в руке он отправился в туалет. Нашел пустую кабину, опустил крышку унитаза, достал телефон и зашел на сайт Mariacasino.com.

4

Изнасиловав девушку, Карлос остался лежать в кровати. Консуэло, натянув на себя белое хлопковое платье, поспешила в ванную комнату. Простыня сохранила ее запах. Такой же, как у Рамоны. Потолок в комнате был такой низкий, что Карлос не мог стоять во весь рост. В доме была всего одна темная маленькая комната, которая служила и кухней, и спальней, и гостиной. Все в одном. И хотя обстановка была обшарпанной, некоторый уют сохранился. В ней не было того гнетущего духа безнадежной бедности и нищеты, которым были пропитаны многие дома в окрестностях. Клопы не ползали по стенам, в постельном белье не было блох. Чистое белье лежало на простой деревянной тумбочке возле кровати. В комнате стоял едва уловимый запах моющего средства. Чистые и блестящие котлы и кастрюли висели на стенах. Если бы у Рауля и Консуэло появились дети, все, вероятно, выглядело бы иначе. Вряд ли тогда у нее хватило бы сил содержать дом в таком порядке. Беременность могла бы испортить фигуру. Чтобы избежать этого, Карлос решил достать для нее противозачаточное средство. Он встал, схватил брюки и рубашку. Быстро оделся. Он не собирался принимать душ, хотел сохранить ее запах на своем теле. На столе стояла прозрачная ваза с полевыми цветами, свежими и красивыми. Вероятно, их сорвали перед самым его приходом.

Карлос отошел от окна, проверив, что его самого с улицы не видно. Выдвинул стул из-под стола. Посмотрел на свою грудь с седой порослью волос и застегнул пару пуговиц. Из ванной раздавался звук льющейся воды. Вскоре она вышла. Карлос улыбнулся. Консуэло выглядела смущенной. Она была так красива, что он не мог оторвать от нее взгляда. Приходилось напрягать зрение, а он не хотел тратить впустую те краткие часы, когда они были вместе.

– Здесь очень темно, – тихо произнес он. – Тебе не кажется, что нужно зажечь свет?

Консуэло подошла к кухонному шкафу. Открыла его и, порывшись в ящике, нашла маленький подсвечник и свечку. Зажгла ее. Отодвинула вазу и поставила подсвечник на стол.

– Хорошо бы выпить чая. Если я выпью кофе так поздно, то потом долго не смогу заснуть.

Консуэло вернулась на кухню, проверила, есть ли вода в кипятильнике, и включила его. Достала из шкафа чашку, насыпала в нее чай и застыла в ожидании, опираясь руками на кухонный стол.

– А ты не хочешь?

Консуэло покачала головой. Волосы спадали на хрупкие плечи. Она была такой худой, что выпирали ключицы. Рукава платья сползли вниз и едва удерживались на руках. Карлосу захотелось снова овладеть ею. Но он заставил себя остаться на месте. Ему хотелось убедить Консуэло, что он относится к ней не как хозяин, трахающий свою служанку, а иначе. Что он любит, уважает ее, а не пользует для удовлетворения своей похоти. Вода в кипятильнике начала закипать.

– Ты можешь уже налить воды, – сказал Карлос.

Она повиновалась. Не глядя ему в глаза, поставила перед ним чашку и села напротив. Из чашки поднимался пар. Он понимал ее желание поскорее избавиться от него, но ценил, что она его не торопит. Вероятно, она догадывалась, что это бесполезно. Начиная с этого дня он может приходить, уходить и оставаться, когда и сколько ему заблагорассудится.

– Если ты будешь ласковой со мной, то и я буду добр к тебе и Раулю, – сказал он и подул на чай. – Я не собираюсь отнимать тебя у Рауля. Я хочу лишь иногда встречаться с тобой. Ты понимаешь?

Консуэло медленно опустила голову. Лицо ее было задумчивым и серьезным.

– Но если ты расскажешь ему или кому-либо еще о нас, то мне придется его уволить. Может, даже убить.

– Нет, патрон. Вам придется убить его.

– Почему? И не называй меня патроном.

– Вы сами знаете, что он захочет убить вас.

Карлос попытался расслышать в ее словах угрозу, но это была не угроза. Он медленно помешивал в чашке чайной ложкой.

– Ты права.

Он выловил из чашки чайный пакетик и, подставив руку, чтобы не капало на пол, отнес его к раковине.

– Рауль, пожалуй, единственный в округе упрямый безумец, кто мог бы попробовать это сделать. За это я уважаю его и не хочу ему зла.

Он осмотрелся, ища, куда бы выбросить пакетик.

– Там, – Консуэло показала, где стоит мусорное ведро.

Он поднял крышку, кинул пакетик в ведро и вернулся за стол.

– Я всегда ваша, знаю, что у меня нет выбора. Но прошу вас тоже быть осторожным, чтобы Рауль ничего не узнал. Это убьет его. Я люблю его.

Карлос поднес чашку к губам. Сделал глоток.

– На окраине поселения есть одно место – озеро, которое я очень хочу показать тебе. Твоя мать и я, мы любили ездить туда верхом, когда были молодыми. Я пошлю своего шофера, и он заберет тебя завтра утром.

Он сделал еще несколько глотков, встал, надел ботинки и вышел из дома.

5

Иван втянул в себя дорожку кокаина, убедился, что проиграл десять тысяч крон, и открыл дверь. Три парня стояли у писсуара. Звук мочи о металл перекликался со звуками музыки из зала. «Амбассадор» начал заполняться посетителями. Он подошел к бару и заказал еще выпивки. Девушки, с которыми он разговаривал, уже исчезли. В ВИП-зоне было по-прежнему пусто. Йозефа Булача и его друзей еще не было. Иван отошел от барной стойки, облокотился на колонну, встал так, чтобы не было видно, что он один и пришел раньше. Через полчаса стакан был пуст. Иван зевнул. В сущности, он мог бы преспокойно плюнуть на все и пойти домой. Завтра важный день. Но ему очень хотелось встретиться с Йозефом. Он вернулся к стойке. Бармен разговаривал с компанией девиц. Он уже не выглядел таким унылым и скучающим, как тогда, когда принимал у Ивана первый заказ. Наконец он обратил внимание на Ивана, подошел, не торопясь, и смешал ему еще одну порцию водки с «Редбуллом». Ивану хотелось рассказать Йозефу Булачу о похищении, об ограблении, о списке, о деньгах. Хотелось доказать, что он больше не лузер. Хотелось стать членом банды или, по крайней мере, добиться их уважения.

Иван кинул на пол соломинку для коктейля, отхлебнул из бокала и увидел входящего в зал Йозефа. Хостесс проводила всю компанию в ВИП-зону. Йозефа сопровождали четыре парня. Все в темных пиджаках и белых рубашках. За ними увивались несколько девиц. Йозеф перекинулся несколькими словами с охранником у входа в ВИП-зону, рассмеялся, поднялся по ступенькам, по дороге захватив меню в черном переплете, сделал заказ. Хостесс улыбнулась и кивнула головой. Иван сам себе поклялся не бежать сразу к Йозефу, а подойти позже, минут через двадцать, как будто он только что пришел. Ему не хотелось суетиться и казаться беспокойным. На столе перед Йозефом и компанией появились бутылки с шампанским, крепкие напитки, газировка, шоты. Иван не сдержался. Плюнул на то, что прошло всего пять минут, что он пообещал себе не спешить, и подошел к охраннику. Тот окинул его быстрым взглядом и покачал головой.

– У меня встреча с Йозефом.

Охранник усмехнулся:

– Тогда попроси его впустить тебя.

Иван безнадежно посмотрел в сторону Йозефа, который увлеченно беседовал о чем-то с одной из девиц. Даже если крикнуть, он не услышит.

– Он меня не слышит. Давай я пройду, заговорю с ним, и ты увидишь, что мы знакомы.

– Ничем не могу помочь.

Иван глубоко вздохнул. Продолжать разговор было бесполезно. Вместо этого он отошел чуть в сторону и попытался жестами привлечь внимание Йозефа. Одна девица из компании прошла мимо, охранник приподнял красный канат, пропуская ее. Иван быстро подошел и схватил ее за руку.

– Попроси Йозефа подойти сюда. Этот идиот не пропускает меня внутрь. Передай привет от Ивана.

– Иван?

Она подошла к Йозефу, показала на Ивана, который поднял руку в знак приветствия. Йозеф кивнул охраннику, и тот поднял канат. Йозеф взял его за плечи, пригласил сесть рядом на диван и приказал одной из девиц приготовить им два коктейля. Иван посмотрел на море людей в зале. Ему стало лучше. Он ненавидел быть снаружи, зная, что внутри происходит что-то важное и интересное, не предназначенное для него. Сейчас он был там, где надо.

– Хорошо, что ты нашел время прийти, – сказал Йозеф.

– Без проблем, – ответил Иван. – Чем могу помочь?

Йозеф слегка усмехнулся:

– Как давно мы знакомы? Лет пятнадцать?

– Что-то вроде того.

Йозеф бросил на него оценивающий взгляд.

– Раньше ты был по уши в долгах, кололся, заводился с пол-оборота. Раньше. Но не теперь. Ты повзрослел. Это радует.

Иван не знал, что ответить. Положение спас один из парней. Он наклонился к Йозефу и что-то прошептал ему в ухо. Йозеф сказал: «О’кей» – и снова повернулся к Ивану.

– Мне нужна помощь в одном деле. Дело само по себе несложное, и любой пацан из пригорода Тенста мог бы с ним справиться. Но его должен сделать тот, кто не будет болтать лишнего. Тот, у кого есть опыт и кто не будет палить почем зря по малейшему поводу.

Иван сжал зубы, чтобы не улыбнуться от удовольствия. Наконец-то Йозеф осознал, что банда нуждается в нем, и он станет членом самой уважаемой ПГ в городе.

– Никаких проблем. Я согласен, – выпалил он.

– Отлично, – Йозеф похлопал его по плечу. – Я хочу, чтобы ты устроил для меня встречу с Николасом Паредесом.

1

Над Стокгольмом моросил дождь. Иван постукивал по рулю пальцами в ожидании зеленого света на круговом перекрестке на площади Свеаплан. Николас вытянул шею, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь сквозь затемненные стекла машины Хампуса Давидсона.

– Ты еще встречаешься с этой официанткой? – спросил Иван. – Жозефиной?

– Нет.

– Я тебя не понимаю.

Загорелся зеленый свет. Иван нажал на педаль газа.

– Она симпатичная и только и мечтает о том, чтобы быть с тобой. Она даже мне звонит и трындит об этом. Но ты не хочешь? Ты сам-то понимаешь, что ведешь себя как идиот?

– У нас есть чем заняться, – сказал Николас и показал на задние фонари машины Давидсона, которые исчезли в туннеле, ведущем на Лидингё. – Я не хочу распыляться. Займемся сначала этим. После Давидсона сделаем еще одного. Затем я сваливаю вместе с Марией. Вот тогда будет время подумать о другом.

Иван включил щетки стеклоочистителя.

– Ты не можешь даже уговорить ее переехать на Гульмаршплан. С чего ты взял, что она согласится поехать с тобой?

Николас промолчал. Он сам задавал себе этот вопрос. И не знал на него ответа. Знал только, что они должны уехать вместе. Он больше никогда не оставит ее одну.

– Йозеф Булач хочет с тобой встретиться, – сказал Иван равнодушно.

Николас посмотрел на него с удивлением.

– Тот самый Йозеф? Из Соллентуны?

Иван кивнул.

– Что ему надо?

– Я не знаю. Он сказал только, что ему надо с тобой поговорить, – пробормотал Иван.

– Я не хочу иметь с ними никаких дел. Ты же знаешь, чем они занимаются. И тебе не стоит с ними связываться.

– Я сам знаю, что мне делать.

Они помолчали. Иван постукивал пальцами по рулю.

– Что ты рассказал обо мне? – спросил Николас.

– Ничего.

Они выехали из туннеля. Дождевая туча рассеялась.

– Ты не хочешь рассказать, почему ушел со службы? – спросил Иван.

– Меня отправили в отставку.

– Это я знаю. Но за что?

– Я облажался.

– Каким образом?

– Какая разница! Я не хочу и не могу рассказывать.

Машина выехала на мост, ведущий на Лидингё. Перед Николасом вставали картины из прошлого, которое он был бессилен изменить. Он видел изуродованные тела двух девочек-подростков. Их застывшие, стеклянные глаза. Вспышки выстрелов. Громкие вопли двух шведских бизнесменов. Удивленный стон его друга, Тома Самуэльссона, перед тем как он потерял сознание от боли. Свой собственный растерянный голос, отдающий приказы. Черные от камуфляжного грима, решительные, сосредоточенные лица бойцов спецназа. Мечущиеся тени. Шум вертолетов. Возбужденные голоса в наушниках.

– Раньше у нас не было секретов друг от друга. Ты что, мне не доверяешь?

Николас промолчал. Он старался избавиться от нахлынувших воспоминаний. Сунул руку под мышку, ущипнул себя, ущипнул еще раз, сильнее. Почувствовал боль. Картины прошлого отступили. Это Мария научила его такому детскому способу замещать одну боль другой.

Часы на приборной доске машины показывали 16:57, когда Хампус Давидсон заехал на парковку магазина «Ика Квантум». Он свернул налево и поехал в сторону контейнеров для сбора мусора, где было несколько свободных парковочных мест. Иван припарковался недалеко от машины банкира. Между ними стоял микроавтобус. Давидсон вышел из машины. Пройдя метров десять, он поднял руку с брелоком, чтобы закрыть двери. Иван поймал на гаджет сигнал между ключом Давидсона и автомобилем. Посмотрел на экран.

– Готово, – сказал он через мгновение и взял вторую часть устройства для открывания замка.

– Отлично. Ты помнишь, что делать? – переспросил Николас.

– То же, что и в прошлый раз. Ничего особенного.

– Замок открыл?

– Да.

Николас потянул к себе черную спортивную сумку, лежавшую на заднем сиденье, и открыл дверь. Подошел к машине Давидсона. Убедился, что в микроавтобусе никого нет, и оглянулся проверить, что на него не смотрят. В затемненных стеклах машины он увидел свое отражение, открыл левую заднюю дверь, закинул в машину сумку и растянулся на заднем сиденье. Лежа, расстегнул молнию на сумке и натянул балаклаву на голову. Порылся в поисках пистолета марки «Глок», нашел его и сжал рукоятку. Теперь оставалось только ждать.

Дождь стучал по крыше машины. В кабине было жарко, и Николас взмок в балаклаве. Он просунул руку под маску и почесал голову, затем пошевелил онемевшими пальцами ног, чтобы разогнать кровь. Представил себе весь ход предстоящих событий. Когда Давидсон вернется в машину, надо будет свернуться в комок и лежать, не шевелясь. Затемненные стекла сводили риск быть обнаруженным раньше времени к минимуму. Все было продумано. Он представил себе избитое лицо Марии. Ей никогда больше не придется бояться, никогда никто не кинет камень в спину, никто не посмеет издеваться над ней. Николас собрался было переложить пистолет в другую руку, как почувствовал движение. Открылся багажник. Давидсон положил в него покупки. Машина вздрогнула, когда банкир захлопнул багажник. За окном мелькнула его голова. Открылась передняя дверь. Николас затаил дыхание. Если его обнаружат до того, как они тронутся с места, у Давидсона будет возможность выскочить из машины и позвать на помощь. Николас услышал голоса. Почему он не закрывает дверь?

– Если вы собираетесь брать с собой Линнею сегодня вечером, то пусть едет со мной прямо сейчас. Заодно поможет мне с грилем. У нас тоже есть «Нетфликс».

– Да, наверное, так будет лучше, – ответил мужской голос.

Николас повернул голову, пытаясь разглядеть, с кем разговаривает Давидсон.

– Хочешь поехать, радость моя? – спросил второй голос.

Девочка ответила. Но она говорила так тихо и неразборчиво, что Николас не мог ничего понять. Руки вспотели, и он вытер ладонь о штанину брюк. Просчитал все возможности. Можно открыть дверь, выскочить из машины, добежать несколько шагов до Ивана и скрыться. Или подождать еще чуть-чуть. Если девочка решит ехать с Давидсоном, его все равно обнаружат. Но время еще есть. Он решил подождать еще несколько секунд.

2

Такси проехало по Центральному мосту. Серые облака висели над Старым городом. «Ну вот и пришла настоящая осень», – подумала она мрачно. Через полтора месяца тьма опустится на Стокгольм и скроет город на целых шесть месяцев. Останется всего несколько сумрачных дневных часов и слабые лучи негреющего солнца. Сырая верхняя одежда, слякоть под ногами и вечно опаздывающий городской транспорт. И все это после нескольких светлых, зеленых и теплых месяцев. И потом все повторится. И так из года в год. До самой смерти. Если ее уволят из полиции, то ничто не будет удерживать ее в Стокгольме. Ванесса взглянула на небо, покрытое тучами, в последний раз перед тем, как машина въехала в туннель. Она старалась не думать об охватившем ее чувстве одиночества. В Стокгольме больше всего в мире живущих отдельно, одиноких людей. «В моем одиночестве нет ничего особенного, и жалеть себя за это не стоит, слишком патетично». Она взяла вечернюю газету, лежащую в кармане спинки кресла, и принюхалась к ее запаху, прежде чем пролистать. В середине был раздел с вопросами к сексологу. Мужчина писал, что жена не хочет заниматься с ним сексом, а женщина – что у нее отношения с коллегой. Оба хотели сохранить анонимность. Ванесса подумала, что в последний раз занималась сексом год назад.

Она всегда считала себя гетеросексуальной, хотя в юности иногда испытывала интерес к женщинам. Но в последнее время ей все чаще приходили в голову фантазии на тему секса с женщиной. А почему бы и нет, в самом деле? Скудный выбор незамужних мужчин в «Тиндере» не внушал оптимизма. Встречи, на которые она ходила, возбуждали не больше, чем сортировка мусора или собрания членов жилищного кооператива. Ванесса рассмеялась.

– Что, простите? – Таксист поднял голову, и их взгляды встретились в зеркале заднего вида.

– Не обращайте внимания, – сказала Ванесса.

Через десять минут машина притормозила около желтой деревянной виллы. Это был кризисный женский центр, дом, где женщины и дети, пострадавшие от жестокости своих мужей и отцов, могли найти убежище. Два вечера в неделю здесь работал центр для одиноких малолетних девочек. Ванесса расплатилась с водителем и вышла из машины. В это время к дому подъехала серебристая «Тойота Приус». Дверь открылась. Одна из тех женщин, которых Ванесса любила в своих мечтах, помахала ей рукой. Ее звали Тина Леонидис, ей было около тридцати, и она была администратором в mentor.se, организации, отвечающей за работу с девочками. Увидев ее в первый раз, Ванесса с ходу решила, что Тина наивный идеалист левых взглядов, с которой будет легко управиться. Одним словом, мокрая курица. Красивая и со вкусом одетая, но мокрая курица. Но ей пришлось очень быстро переменить свое мнение. Они едва успели пожать друг другу руки, как Тина предложила ей помыть посуду на кухне. Работая в полиции, Ванесса привыкла сама отдавать приказы, но Тина не оставила ей ни малейшего шанса покомандовать. Она вообще оказывала на Ванессу странное воздействие. Та сама удивлялась, что ей все время хочется понравиться Тине, заслужить ее уважение. Прежде чем вызвать такси, Ванесса целый час посвятила своему внешнему виду, выбирала одежду и делала макияж.

На Тине была простая юбка с высокой талией и белая блузка. Темные волосы были убраны в хвост. Ванесса поторопилась подойти помочь и взять из багажника один из двух пакетов с едой.

– Какая у нас сегодня программа? – спросила Ванесса и заглянула в пакет. Там лежали хлеб, масло, сыр, нарезка из индейки.

– Ты продолжишь работу с самыми юными девочками, – ответила Тина. – У тебя с ними хороший контакт. Ты им понравилась. Четверо уже заявили мне, что хотят быть полицейскими.

Ванессу это обрадовало. Свою первую встречу с девочками она, как и другие волонтеры, посвятила занятиям шведским, чтению вслух и настольным играм. Но это быстро надоело. И тогда Ванесса начала рассказывать им о работе в полиции. Все собравшиеся слушали ее внимательно, с интересом.

– Отлично, – сказала она и почувствовала, что краснеет.

Как только они вошли в дом, Тина исчезла в маленькой комнате, служившей конторой. Ванесса оставила пакеты с едой на кухне, собрала блюдца и чашки и отнесла все в гостиную. Затем постучалась в дверь конторы.

– Я хотела бы поделиться с тобой своими планами на сегодня. Ты сказала, что девочкам понравилось слушать о моей работе. Я хочу спросить, могу ли я заняться с ними тем, что может им пригодиться в жизни.

– Чем конкретно?

– Практической стороной полицейской работы. Например, как обезвредить противника.

Тина была молодым адвокатом и отнеслась к предложению скептически.

– Уроки самообороны. А заодно и замечательная зарядка, – поспешила добавить Ванесса.

Тина взмахнула руками.

– Мы попробуем. От меня что-нибудь нужно?

– Ничего. Лужайка за домом прекрасно подойдет для занятий. Я куплю набор тренировочной одежды к следующей неделе.

– Хорошо. И не забудь отдать мне чеки, я верну деньги.

Ванесса знала, что это некоммерческая общественная организация, и готова была вложить свои деньги.

– Я оплачу расходы.

– Поправь меня, если ошибаюсь, но тебе ведь не очень понравилось у нас поначалу.

Ванесса пододвинула стул к столу и села, положив сцепленные в замок руки на колени.

– Да. Поначалу я сомневалась. Но сестра настояла. К тому же мне днем нечем особенно заняться, пока ДОП рассматривает мое дело.

– ДОП?

– Дисциплинарный отдел полиции. Только пойми меня правильно. Я считаю вашу работу нужной. Очень важной для решения проблем с интеграцией. Я только не знала, чем я могу быть здесь полезна.

– Ты можешь быть очень полезна. Как я уже сказала, многие считают тебя образцом для подражания. Ты не похожа на женщин из тех стран, откуда они родом, – убежденно ответила Тина и, помолчав, добавила: – У нас есть еще программа наставничества. Ты могла бы принять в ней участие. Что скажешь? Сегодня придет новая девочка, Наташа, ей пришлось такое пережить… ужас. Вся семья погибла в Сирии. Она приехала совсем одна.

3

Николас сжал зубы и прижался щекой к спинке сиденья. Черная кожа обивки пахла новым автомобилем. За окном виднелась спина Хампуса Давидсона. Девочка все никак не могла решиться, ехать ей или нет. Он слышал, как она говорит со вторым мужчиной, вероятно, ее отцом. Николас ногтем чуть поскреб дуло пистолета и скосил глаза на ручку двери. Если она в конце концов решиться поехать с Давидсоном, то он успеет открыть дверь и выскочить из машины. Но тогда вся работа по Давидсону пойдет насмарку. Надо будет на несколько недель лечь на дно, а потом выбрать новую жертву из списка и начать все сначала.

– Хампус, поезжай домой, я завезу Линнею к вам позже, – сказал мужской голос.

– Договорились. До встречи, Линнея. Мелина будет тебя ждать дома.

Николас беззвучно выдохнул. Давидсон сел в машину. Положил телефон и бумажник на сиденье рядом и вставил ключ в замок зажигания. Машина медленно двинулась с места. «Мерседес» выехал с парковки и набрал скорость.

– Держи руки на руле, смотри вперед и делай, что я тебе скажу, – произнес Николас, положил руку на плечо банкира и приставил дуло к его затылку. Хампус Давидсон вскрикнул от страха. Машину повело в сторону. Переднее колесо ударилось о бордюр тротуара, но ему удалось удержать руль.

– Спокойно, – сказал Николас. – На перекрестке поверни направо.

– Чего тебе нужно? – спросил Давидсон и постарался разглядеть Николаса в зеркале заднего вида, но увидел только два глаза. – Если тебе нужна машина, она твоя, забирай.

– Мне не нужна твоя машина. Слушай меня внимательно, Хампус.

Услышав свое имя, банкир вздрогнул. Николас оглянулся, чтобы проверить, следует ли Иван за ним на взятой напрокат машине.

– Сначала ты поедешь в город. Делай то, что тебе говорят. По дороге я расскажу, что нам от тебя надо. Я не собираюсь причинять тебе вред. Но если ты попробуешь выскочить из машины или позвать на помощь, мне придется это сделать. Хотя это не входит в наши планы. Ты меня понял?

– Да, я понял, – ответил Давидсон. Он судорожно сжимал руль. Костяшки пальцев у него побелели. Около заправки «Шелл» они проехали на красный свет. Давидсон держался в правом ряду, ехал на скорости пятьдесят километров в час.

– Тебя отвезут туда, где ты проведешь несколько дней. Ты позвонишь своей жене Мелине и дашь указание снять десять миллионов крон наличными. Эти деньги она оставит там, где мы скажем. Затем тебя отпустят.

– О’кей. – Банкир усердно закивал головой.

– Самое главное, чтобы она не впутывала в это дело полицию.

– Я не буду заявлять в полицию, я обещаю. Никто ничего не узнает, только не убивайте меня.

Николас опустил пистолет, откинулся на спинку сиденья и посмотрел в окно. Два гидроцикла пролетели под мостом к острову Лидингё, разрезая невысокие волны. Николас почувствовал, что напряжение в теле спадает.

– Поедешь через туннель, в направлении на Норртэлье, держись правой полосы и не меняй скорости.

У съезда на боковую дорогу, ведущую в лес, Николас отобрал у банкира телефон и заставил его залезть в багажник. Хампус Давидсон не сопротивлялся. Николас отключил телефон, выбросил из машины навигатор, лежавший в бардачке, и только после этого снял балаклаву. Затем сел за руль и поехал дальше. Через полчаса машина остановилась у небольшого красного домика, который они сняли заранее. Дом со всех сторон был окружен густым лиственным лесом. До ближайшего жилья было не меньше полукилометра. Николас опять натянул на голову балаклаву, поправил ее так, чтобы видны были одни глаза, открыл багажник, посмотрел на бледного Давидсона и помог ему выбраться из багажника. Затем пистолетом показал банкиру, куда идти, заметив, как сильно у того дрожат ноги. Войдя в дом, Николас закрыл за собой дверь и указал на стул. Давидсон быстро повиновался. Николас протянул ему телефон, который лежал на кухонном столе.

– Я хочу, чтобы ты прямо сейчас позвонил жене, пока она не подняла тревогу. Если будут спрашивать, где ты, она должна говорить, что тебе пришлось вернуться на работу. Все понятно?

– Понятно.

– Подумай о том, что я тебе сказал. Пусть не вздумает звонить в полицию. Убеди ее, что это не поможет.

– Она не будет никуда звонить, – пообещал Давидсон и широко раскрыл глаза, увидев входящего в комнату Ивана с балаклавой на голове.

4

Девочки окружили Ванессу, как только приехали. Наташа сидела в стороне, на диване, с книгой на коленях. Бледная, с большими голубыми глазами и темными волосами, она казалась миниатюрнее и моложе, чем остальные девочки. Нельзя было не заметить их разочарование, когда Ванесса объявила, что никаких полицейских историй сегодня не будет.

– А что мы будем делать? – спросила одна из девочек на ломаном шведском.

– Дамы, прошу вас следовать за мной в сад, – шутливо ответила Ванесса и спросила Наташу, не хочет ли она присоединиться к остальным.

Наташа улыбнулась, захлопнула книгу и встала. Сопровождаемая десятком девиц, Ванесса вышла в сад и попросила их встать в линию. Сложив руки за спиной, она внимательно осмотрела строй девочек.

– Вы помните мой рассказ о том, как два года назад мы с коллегой разобрались с уродами… с теми, кто распускает руки и пристает к девушкам в метро?

Девочки ждали продолжения.

– Я уже старуха. – Ванесса театрально согнулась и взялась рукой за спину. Девочки прыснули от смеха. – Поэтому собираюсь показать вам, что надо делать, когда к вам пристают, и не звоните мне потом, спрашивая, что делать в такой ситуации.

Она помолчала, выбрала одну из девочек и спросила:

– Как тебя зовут?

– Самира.

– Подойди ко мне и встань тут.

Девочка осторожно сделала пару шагов в ее сторону.

– Так, Самира, ты будешь парнем, который считает, что можно лапать девушек когда и где ему заблагорассудится. А мы так не считаем. Ведь так? Попробуй до меня дотронуться.

Самира протянула к ней руку. Ванесса схватила ее, сделала шаг назад, девочка потеряла баланс и растянулась на земле. Ванесса оказалась сверху и осторожно сделала захват ее рук за спиной. Девочки радостно загалдели, выражая свой восторг. Ванесса отряхнулась и помогла Самире подняться.

– Видели, как я это сделала? Я покажу еще несколько раз, затем вы разобьетесь на пары и повторите все сами.

Она еще пару раз показала прием и ответила на вопросы девочек, которым не терпелось попробовать все самим. Затем разделила их на пары по весу и росту. Потом на землю упало несколько капель, и вскоре дождь хлынул как из ведра. Мокрые, потные, запыхавшиеся девочки не обращали на дождь никакого внимания. Ванесса посмотрела на Наташу. Работая по вечерам в Центре реабилитации, она никогда не говорила с девочками о том, что им пришлось пережить в прошлом. Наташа потеряла всю свою семью и одна оказалась в Швеции. Это не проходит бесследно. Но пережитое никак не отразилось на ее лице. Сосредоточенный взгляд, сжатые губы. Когда ее бросали на землю, она быстро вскакивала на ноги, готовая продолжать тренировку. Спустя некоторое время Ванесса попросила внимания.

– Я прошу вас не помогать противнику вставать на ноги, – обратилась она к девочкам. – Мы тренируем наше тело и мозг реагировать на движение инстинктивно. Это понятно? Если кто-то будет распускать руки и приставать к вам, а вы бросите его на землю, ваш мозг не должен давать команду протягивать упавшему руку. Поэтому прошу вас не помогать противнику подниматься.

Девочки выслушали ее затаив дыхание и продолжили выполнять задание с еще большим старанием.

После перерыва на кофе, или, по-шведски, на фику, все собрались в гостиной. Два других волонтера начали занятия по шведскому языку. Наташа сидела на диване и читала «Братья Львиное сердце». Губы двигались беззвучно. Рядом с ней лежали блокнот и ручка. Иногда она отрывалась от чтения, брала ручку и записывала что-то в блокнот. Ванесса обратила внимание на то, что Наташа так же, как и она, была левшой.

– Тебе нравится эта книжка?

– Очень. Я уже читала ее раньше.

– На арабском?

– Нет, на английском.

Ванесса поднесла чашку к губам. Сделала глоток. Кофе был слишком слабым.

– Откуда ты так хорошо знаешь английский? – спросила Ванесса и поставила чашку на стол.

– Мой папа преподавал в университете литературу. Он считал, что я и моя сестра должны знать не только арабский, но и какой-нибудь другой язык.

– Как зовут твою сестру?

– Ее звали Александра.

– Наташа и Александра. Это русские имена?

– Любимым писателем нашего отца был Федор Достоевский. Больше всего он любил роман «Идиот», нашего младшего брата звали Львом.

Наташа погладила обложку книги. Ванесса испугалась, что разговор о семье ее расстроит, и поспешила сменить тему:

– Тебе нравится в Швеции?

– Мне здесь очень нравится. Летом белые ночи и птицы будят тебя своим пением. Озера, куда мы ходим купаться. Леса. Я не знаю, есть ли страна лучше. А зимой – снег.

Лицо Наташи расплылось в улыбке.

– До того как приехать сюда, я видела снег только на «Ютьюбе». Когда снег пошел в первый раз, я хотела, чтобы он падал и падал. Выскочила на улицу. Все было белое-белое. На склоне поблизости дети с родителями катались на санках. Я стояла рядом. Смеялась вместе с ними. Было очень весело. Счастливые дети радовались снегу. Одна женщина подошла ко мне и спросила, не хочу ли я попробовать прокатиться на санках. Она показала мне, как надо сидеть на санках, и поехала вместе со мной. Потом…

Наташа прикусила губу и опустила глаза.

– А потом она подарила мне санки своей дочки.

Наташа умолкла. Ванесса, увлеченная рассказом, хотела что-то сказать, но не успела. Наташа продолжила:

– Учить язык непросто, переезжать с места на место утомительно, но везде есть библиотеки, и книги можно брать бесплатно. Скоро зима и снова можно будет кататься на санках.

Ванесса не смогла сдержать улыбки. Они помолчали, глядя друг на друга. Ванесса откашлялась.

– Что случилось с твоей семьей?

Лицо девочки мгновенно преобразилось.

– Ты можешь ничего не говорить, – произнесла Ванесса тихо и накрыла своей рукой руку Наташи.

– Моя мама и сестры погибли во время бомбардировки, – сказала девочка, и Ванессу пронзил взгляд ее голубых глаз. – Папа выжил, но… попал в больницу. Ему ампутировали ногу. Он сказал, что мне надо покинуть Сирию и ехать в Швецию. Он рассказал, где спрятаны наши последние деньги, я забрала их и отправилась к границе с Турцией. А потом сюда, в Швецию.

– Как?

Наташа показала на свои кроссовки «Найк». Ванесса помнила эту картину – бесконечные потоки людей, которые летом и осенью 2015 года направлялись на север со всем своим скарбом за спиной по европейским дорогам. Она, конечно, сочувствовала этим людям, но все происходящее казалось чем-то нереальным, как в кино. Беженцев было так много, что их лица сливались в одну серую массу. И где-то в этой серой массе брела девочка, сейчас сидевшая рядом с ней. Там она была совсем одна. Наташа остановила взгляд на шее Ванессы. Она поняла, что ее внимание привлекла цепочка с Микки-Маусом. Обычно Ванесса прятала мышонка под одеждой, чтобы не возбуждать лишнего любопытства. Но во время демонстрации приемов самообороны цепочка оказалась снаружи. Ванесса протянула фигурку мышонка Наташе, и та осторожно взяла ее двумя пальцами. Ванесса ожидала вопросов, но Наташа, встретив ее взгляд, аккуратно положила мышонка обратно в вырез блузки.

– Тебе столько довелось пережить, но ты… ты такая жизнерадостная? – заметила Ванесса.

Наташа с улыбкой пыталась найти правильные слова для ответа.

– Я жива. Моя семья погибла, и если я, единственная оставшаяся в живых, буду только горевать, то зачем тогда жить? Это было бы неправильно. И скоро опять наступит зима.

Она откинулась на спинку дивана и о чем-то задумалась.

– Я в самом деле скучаю по зиме.

5

Иван взял из машины ноутбук Хампуса Давидсона и присел у круглого стола на кухне, чтобы посмотреть, нет ли в нем компрометирующего для банкира материала. Компромат можно было бы использовать, если он обратится в полицию после освобождения. С предыдущим банкиром, Оскаром Петерсеном, все было просто. Во время слежки за ним Иван и Николас обнаружили, что он тайком от своей жены и друзей посещал гей-клубы.

Николас стоял, прислонившись спиной к холодильнику, и пил кофе. Он сам не мог понять, чем ему не нравится Хампус Давидсон. Что-то в выражении его лица напоминало Николасу самых отвратительных старшеклассников в сигтунском интернате. Они занимались «воспитанием» школьников младших классов, «заряжали» их, так это называлось. Эта своего рода дедовщина могла выражаться в чем угодно – от приказа пойти в центр Сигтуны и купить сладостей до самого настоящего избиения. Старшеклассники часто развлекались тем, что ловили младших и «ломали им шею». Два человека держали жертву, а третий, ухватив ее за волосы, оттягивал голову как можно дальше назад. В классе Николаса был один мальчик по имени Карл-Юхан Вальман, над которым старшеклассники издевались особенно изощренно. Любимым их развлечением было запереться где-нибудь с Карл-Юханом, захватив с собой пакет со сладостями. Они заставляли его раздеться, ставили на колени и требовали, чтобы он ртом ловил пирожные, которые в него бросали. Каждый раз, когда Карл-Юхану не удавалось это сделать, его били по животу и в грудь. В течение первого года в интернате его два раза отправляли в больницу.

– Посмотри-ка сюда, – сказал Иван, глядя на экран компьютера. Он читал переписку по электронной почте. Он увеличил одну фотографию. На экране была видна плохо освещенная маленькая комната и кровать с белым покрывалом. Николас удивленно посмотрел на Ивана, а тот включил видео. Картинка ожила. Слева появилась девочка лет пятнадцати. Маленькая, бледная, худая. На ней была черная майка и светлые джинсы. Иван увеличил громкость. Давидсон по-английски спросил, как ее зовут. «Ирена», – ответила она, глядя в камеру пустыми, мертвыми, безвольными глазами. Давидсон предложил ей раздеться.

– Что это? – пробормотал Николас.

– Подожди, это только начало.

Девочка на экране разделась. Камера скользила вниз и вверх по ее обнаженному телу. Она стояла, смущенно прикрывая грудь руками. На экране мелькнула рука Давидсона, убравшая от груди руки девочки. Камера наехала на маленькие груди. Новый кадр. Камера поставлена на штатив. Давидсон сидит на кровати. Девочка стоит перед ним на коленях и делает ему минет. Давидсон прижимает ее голову к своему члену. Девочка давится спермой, кажется, что она сейчас захлебнется. Давидсон, приоткрыв рот, смотрит прямо в камеру.

– С меня хватит, – говорит Николас и отворачивается.

– Потом он ее трахает. Черт, она ведь совсем еще девочка. Сколько ей?

– Она еще ребенок, Иван. Совсем маленькая. Беспомощный, бедный ребенок, которого он купил, чтобы делать с ней, что ему захочется.

Иван остановил видео. Давидсон затих.

– Нам, во всяком случае, можно не волноваться, что он обратится в полицию. В папке есть еще восемь других фильмов. Если хочешь, можно проверить, есть ли он и на них.

Иван отодвинул стул и сложил руки на груди.

– Спасибо, достаточно.

Николас закрыл глаза и постарался забыть увиденные кадры. Его переполняла ярость. Он схватил балаклаву и сделал несколько шагов в сторону подвала, где сидел банкир. Иван понял, что он собирается сделать, и поднялся, чтобы помешать ему. Но Николас уже был у двери, ведущей в подвал. Он спускался, перешагивая через две ступеньки, по дороге натягивая балаклаву на голову. Давидсон лежал на боку, руки его были в наручниках. Николас схватил его за воротник, поднял с кровати и прижал к стенке. Ноги банкира повисли в воздухе.

– Мы посмотрели твои долбаные видео. Их пошлют твоей жене, твоим родителям, деловым партнерам, сослуживцам, всем твоим знакомым, ты понял, всем, если ты хоть кому-нибудь проговоришься.

Глаза Давидсона были полны ужаса.

– Я…

– Заткнись, – прорычал Николас. – Если я узнаю, что ты продолжаешь насиловать детей, я тебя найду. И тогда мне не нужны будут твои деньги, я приду за тобой. Я буду убивать тебя таким мучительным способом, что ты даже не можешь этого представить. Понял?

– Да.

Николас опустил Давидсона на пол. Банкир, пошатываясь, побрел к кровати и упал на нее, дрожа всем телом. Николас развернулся и пошел обратно к лестнице, возле которой, скрестив руки на груди, стоял Иван. Оба поднялись по лестнице. Николас сел на диван, снял балаклаву и поправил волосы рукой.

– Не выношу таких типов. Я их слишком много повидал в Сигтуне, – сказал он. – Они считают, что все продается, что им позволено делать все что угодно, что сила на их стороне.

Он встал и подошел к столу. Кофе уже остыл. Николас сделал глоток, скривился.

– Я поеду посмотрю, что творится дома у Давидсона. Если его жена позвонила в полицию, то они уже там. Ты купил что-нибудь поесть?

– Полуфабрикаты для него, творог и кебаб-пиццу для себя.

* * *

Иван увидел, как задние фары машины исчезли в темноте. Он нашел в сумке Николаса пистолеты, осмотрел их, остался доволен и сунул один из них за ремень брюк. Из холодильника он достал упаковку с таиландской едой, разорвал пакет и поставил блюдо в микроволновку. Ждать предстояло долго.

Как всегда, ему предстояло делать всю черную работу. Охранять Давидсона, готовить ему еду, водить в сортир. Он был зол на Йозефа за то, что тот не понял, какую пользу он мог бы принести группировке. Приглашая Ивана в «Амбассадор», он хотел всего лишь договориться о встрече с Николасом. Все было как раньше. Ивана приглашали в гости, но только если он придет вместе с Николасом. А когда он приходил один, все спрашивали, где Николас, и бывали разочарованы его отсутствием. Даже Мило, отец Ивана, ценил Николаса больше, чем собственного сына. Когда Николас провожал Ивана домой после школы, Мило встречал их, совал в руки деньги и отправлял в пиццерию.

Микроволновка звякнула. Иван достал упаковку, поставил ее на тарелку и взялся за вилку. Николас распорядился кормить Хампуса Давидсона в подвале. Но почему Иван должен все время слушаться Николаса? Сидеть в подвале не хотелось. И смотреть на то, как кто-то ест, тоже не весело. Он оставил тарелку на столе, натянул на голову балаклаву и спустился к Давидсону.

– Иди за мной.

Банкир с трудом поднялся с постели.

– Что-нибудь случилось? – спросил он с тревогой.

– Еда, – коротко ответил Иван.

Когда они поднялись наверх, Давидсон огляделся.

– А где второй парень?

– Уехал. Теперь мы здесь одни, ты и я.

Банкир явно почувствовал облегчение. Иван показал на тарелку, подставил к столу стул, чтобы Давидсон мог сесть. Тот сел и помешал рис вилкой. Попробовал на вкус. Иван стоял у посудомойки, скрестив руки на груди. Пистолет, заткнутый за пояс его брюк, бросался в глаза.

– Ты небось к другой еде привык. Гусиная печень и все такое, да? – спросил Иван.

Давидсон засмеялся. Прожевал, проглотил и пробубнил:

– Меня все устраивает.

– Где снимались фильмы?

Хампус Давидсон продолжил жевать.

– В Прибалтике.

– Шлюхи?

Давидсон промолчал.

– Не беспокойся, я не такой нервный, как… как другой.

Банкир хмыкнул и посмотрел на Ивана.

– Не просто уличные проститутки, а школьницы. Конечно, дороже, но зато чистые. Как говорится, чем меньше девка, тем большим кажется член.

Иван заржал.

6

Николас остановился и выключил мотор. Район был застроен большими каменными виллами. В густой листве приусадебных участков виднелись детские батуты, мраморные статуи и дорогие машины. Дом Хампуса Давидсона располагался у самого берега и отличался от других. Он был построен из темного дерева в современном, футуристическом стиле, с круглыми окнами и плоской крышей. Николас решил не задерживаться здесь дольше двадцати минут. В таких районах часто устанавливали камеры видеонаблюдения, и незнакомая машина, особенно скромная «Вольво», могла привлечь внимание соседей. Приятно было оказаться вдали от домика в лесу и от Давидсона. Николас знал, что на свете много любителей малолетних, тех, кому доставляет удовольствие унижать их и снимать свои извращенные развлечения на камеру. Именно из-за таких типов ему пришлось оставить службу в Группе особого назначения.

Девочка на видео не выходила у него из головы. В какой-то момент ему даже захотелось плюнуть на выкуп и, связав банкира, оставить его перед зданием управления полиции с флэшкой на шее. А на флэшку скинуть все его порнофильмы. Испортить ему репутацию и сделать жизнь невыносимой. Вспоминая об Ирене, девочке с видео, он подумал о Марии. Не потому, что они были похожи, а потому, что обе были одинаково беспомощны. Мария с трудом проковыляла по жизни от детства к юности. С трудом общалась с окружающими людьми. Только Николас понимал ее. Она чувствовала себя потерянной, беспомощной, изгоем. Николас понимал это, но не мог с этим смириться.

Мария была особенной. Она не понимала, как живут другие люди, не разбиралась в социальных кодах. Но дружила с головой и была веселой. В другой жизни и другом мире не только Николас мог бы оценить это. Там Марию не унижали бы и не смотрели как на ненормальную. За его спиной показался свет фар. Когда машина проехала, Николас достал телефон и набрал номер Марии.

– Хотел только узнать, как у тебя дела, – сказал он, когда она взяла трубку.

– Я смотрю «Друзей», – сказала Мария.

– Какую серию?

– Ту, где Росс решил, что его отношения с Рэйчел нуждаются в передышке.

– We were on a break, – произнес Николас, подражая чужому голосу.

Он слышал звуки из телевизора, смех публики в студии, голоса актеров. Ему захотелось оказаться рядом с сестрой.

– А ты не хочешь узнать, чем я занимаюсь? – спросил он.

– Хочу.

– Тогда спроси!

Мария прыснула.

– Что ты делаешь, Нико?

– Работаю.

– А Олег с тобой?

– Нет, у него сегодня выходной.

Николас помолчал.

– Я позвонил, только чтобы сказать, как я соскучился по тебе.

– Это хорошо, – ответила Мария.

– А теперь твоя очередь сказать, что ты тоже по мне скучаешь.

– Но я не скучаю. Во всяком случае, пока. Не сейчас. А обманывать ведь нельзя.

– Нельзя, ты права.

Николас улыбнулся. Его взгляд остановился на женщине, выгуливающей собаку метрах в ста от его машины.

– А сейчас мне нужно работать, я заеду к тебе послезавтра.

Он положил трубку. Женщина с собакой исчезла за поворотом. Николас посмотрел на часы. Никаких признаков того, что к делу была подключена полиция, не наблюдалось. Было похоже, что она сидит дома. Наверняка волнуется. Даже не догадывается, что за человек ее муж. Мелина Давидсон, наверное, пыталась связаться с банком, чтобы получить наличные. Николас уже собирался отъехать, когда подъехала еще одна машина. Такси. Оно остановилось у дома Давидсона, не выключая мотора. Через мгновение во дворе дома зажегся свет. Входная дверь приоткрылась. Николас взглядом проводил фигуру Мелины Давидсон и, когда уличный фонарь осветил ее лицо, понял, что перед ним самая прекрасная женщина, которую ему когда-либо довелось видеть.

* * *

Иван пододвинул стул и сел напротив банкира, который, казалось, стал еще меньше и отвел глаза.

– Что ты делаешь с фильмами?

– Я их сохраняю.

– Ты их кому-нибудь показываешь? Расслабься. Я тебя не трону. Если ты будешь паинькой. Иначе я прострелю тебе башку.

Давидсон глубоко вздохнул и скосил глаза на пистолет.

– Нет, я снимал все только для себя.

– А твоя жена?

Давидсон удивленно поднял брови.

– А что моя жена?

– Она очень… симпатичная. Пожалуй, самая красивая баба из тех, что я встречал. Она ведь не совсем шведка? Откуда она?

Давидсон усмехнулся и покачал головой.

– Мама – бразильянка, отец – швед. Конечно, она симпатичная, но даже красота надоедает.

– For every hot chic in this world there is a dude tired of banging her, – не удержался Иван.

Давидсон не нашелся, что ответить.

– Ты что, не видел «Калифорникейшн»? – спросил Иван.

– Нет. Это фильм?

– Это сериал. На каждую горячую телку всегда найдется мужик, уставший ее трахать.

– А, теперь понял. Нет, не смотрел, – сказал Давидсон. Они посидели молча. Банкир заговорил первым:

– Как давно вы… следили за нами?

Иван не терял бдительности и смотрел на него в упор.

– Я не идиот. Ты понял? Если ты попробуешь узнать подробности, по которым нас потом можно будет вычислить, я спущу тебя вниз по лестнице обратно в подвал и как следует потопчусь на твоей башке.

– Я не это имел в виду, – пробормотал Хампус Давидсон.

Иван проголодался. Он поднялся и достал творог. Достал из ящика кухонного стола ложку. Давидсон сосредоточился на своей еде. Иван снял фольгу, достал из холодильника банку концентрированного лимонада «Фан Лайт» и вылил ее на творог, чтобы он стал слаще. Помешал, снова сел и начал есть. Давидсон не сводил с него глаз. Что привлекло его внимание? Не руки ли? Иван отложил ложку.

– Что ты на меня уставился? – прорычал он.

Хампус Давидсон вздрогнул.

– Прости, но у тебя на губе… что-то, – банкир показал пальцем на свой рот. – Здесь.

7

Мелина Давидсон повесила куртку на крючок под барной стойкой, заказала коктейль, выпила и сразу же повторила заказ. Пока Николас следовал за такси по направлению в центр города, у него возникло опасение, что Мелина едет в полицейское управление. Но на круговом перекрестке у Руслагстуль такси повернуло в сторону Эстермальм, двинулось по улице Биргер Ярлсгатан, остановилось на площади Норрмальмсторг. Мелина вышла у отеля «Нобис». Николас поспешил поставить свою машину в подземный гараж на улице Биргер Ярлсгатан. Бегом вернулся на площадь и вошел в гостиницу. Нашел в баре свободный столик у стены, сел и заказал пиво.

Он предполагал, что жена Давидсона назначила здесь встречу с кем-то. Но прошел час, а она сидела по-прежнему в одиночестве, делая глоток за глотком, как автомат, и глядя прямо перед собой пустыми глазами. Ее движения становились все медленнее – она все сильнее и сильнее пьянела. Чуть позже она поднялась и, пошатываясь, пошла в туалет. Плащ и сумку она оставила на крючке под барной стойкой. Николас удивленно поднял брови. Она вела себе не как женщина, у которой похитили мужа.

Вернувшись обратно, она сделала знак бармену, и перед ней тут же появился еще один стакан с выпивкой.

Николас не мог не обратить внимание на то, что она привлекала внимание всех присутствующих в баре. Мужчины не сводили с нее глаз. Время от времени кто-нибудь из них вставал, подходил к ней, предлагал угостить и отходил восвояси, получив вежливый отказ и улыбку на прощание.

Было очевидно, что ей хотелось побыть одной. Помимо бросающейся в глаза притягательной красоты все ее существо пронизывала какая-то утонченная печаль. Николас, как и все отвергнутые кавалеры, не мог не попасть под ее обаяние. Он допил свое пиво и уже собирался уходить, когда рядом с Мелиной возникли двое пятидесятилетних мужчин. Оба были заметно пьяны. Галстуки повязаны неряшливо, рубашки вылезали из-под пояса брюк. Двигались они неуверенно, пошатываясь. Один из них повернулся к ней, осмотрел с ног до головы и плотоядно облизнулся. Николас вернулся на свое место. Решил подождать, пока пьяные уйдут. Один из мужчин заговорил с Мелиной. Она покачала головой, улыбнулась и отвернулась от него, но он остался стоять рядом, покачиваясь. Его приятель подошел к Мелине и положил руку ей на плечо.

Николас сидел далеко и не слышал, что он при этом сказал, но его раздражение нарастало с каждым мгновением. Его рука сжимала пивную бутылку. Ему нельзя вмешиваться, он здесь только для того, чтобы проследить за Мелиной и убедиться, что она не обратится в полицию. Больше ничего. Это безумие – вмешиваться, разыгрывая из себя героя. Такая глупость поставила бы и его, и Ивана в опасное положение. К тому же в баре может быть установлена камера видеонаблюдения.

Один из мужчин положил руку на спину Мелины. Она отодвинулась. Он не отставал. Николас не выдержал. Он поднялся и пошел между столами. Остановился в метре от пьяных. Посмотрел на них, затем на Мелину.

– Дорогая, прости, что опоздал, – обратился он к ней.

Она посмотрела на него удивленно. Мужчины разочарованно ретировались.

– Я понял, что они вам мешали, и захотел помочь.

Женщина за фортепиано заиграла вступление к «Дороге грома» Брюса Спрингстина. Николас отошел к бару и заказал еще пива, не слишком крепкого. Почувствовал на себе взгляд Мелины. Самым правильным было бы выйти из отеля, сесть в машину и уехать. Вместо этого он вернулся на свое место. Она осмотрелась вокруг, увидела его, взяла свой бокал, куртку и сумку, поднялась и направилась прямо в его сторону.

Он тут же понял, что совершил ошибку. Но похищение Хампуса Давидсона, Иван и все остальное казалось таким далеким, чужим. Мелина Давидсон улыбнулась и показала на свободный стул у его столика.

* * *

Ивану хотелось развалиться на диване, включить телевизор и нюхнуть кокаина. Включить зажигание тела и полететь. Николас не появится раньше, чем через два дня.

Он приказал Давидсону лечь на кровать, проверил наручники и закрыл дверь в подвал на задвижку. Поднявшись наверх, он стащил с головы балаклаву и взял свою сумку со сменной одеждой. Достал пластиковый пакет, высыпал полоску и вдохнул ее трубочкой из тысячекроновой купюры. Подействовало сразу. Он лег на пол и несколько раз отжался. Перевернулся на спину, поднял ноги, покачал пресс. Включил телефон. Обнаружил три пропущенных звонка с одного из номеров Йозефа Булача и присел у кухонного стола, слушая гудки.

– Ну наконец-то, – раздался голос Йозефа. – Ты поговорил с Николасом?

– Он не хочет с тобой встречаться.

– Но он не знает, что мне от него нужно. Я должен с ним встретиться.

Иван потянулся за творогом. Набрал полную ложку и сунул ее в рот. С Йозефом не стоило ссориться. Ему надо помочь. Николас все равно собирается сваливать из страны вместе со своей сестрицей. Бросает Ивана на произвол судьбы, одного. Как раньше. Ничего страшного не случится, если Николас всего лишь поговорит с Йозефом. Может быть, это поменяет его планы. А для Ивана это означало бы новые возможности.

– Ты меня слушаешь?

– Подъезжай к нему на работу завтра вечером.

– Куда?

– Ресторан «Бенисио». На улице…

– Я знаю, где он находится. А что он там делает, официант, что ли?

– Нет. Моет посуду.

– Ты серьезно?

– Да.

Йозеф заржал.

– Отлично. Спасибо. Я поеду и поговорю с ним.

* * *

Перед Мелиной Давидсон стоял бокал с половинкой ломтика лимона на ободке. Пианистка закончила тему Спрингстина и перешла на «Don’t look back in anger» Оазиса.

– Знаешь, что меня бесит?

Николас медленно покачал головой, внимательно наблюдая за каждым ее движением и оценивая каждое слово.

– То, что они не оставили меня в покое, пока ты, незнакомый им мужчина, не подошел и не дал им понять, что я не одна. Только тогда они отвалили. На мое желание им было наплевать. Они отстали, только когда поняли, что у меня есть «хозяин». Но тебе все равно спасибо.

– Не за что.

– В сущности, ты прав, но все равно спасибо.

Николас взял свой бокал с пивом. Мелина – свой коктейль. Выпили они одновременно и, заметив синхронность, рассмеялись. Николас вытер пивную пену с губ.

– Ты ждешь кого-нибудь? – спросила она.

– Нет, – ответил он, помедлив. – Точнее, да, жду кое-кого, но он слишком поздно отменил встречу. Я собирался уходить, а тут эти идиоты начали к тебе приставать, и я остался.

– Это, конечно, была девушка? – переспросила Мелина с улыбкой.

– Кого я ждал? Да, свидание вслепую. Я знаю, трудно признаваться в этом, но она, увидев тебя, развернулась в дверях и вышла.

Николас поднял руки, как бы признавая поражение:

– Сдаюсь! – Затем, показывая на ее правую руку с дорогим кольцом на пальце, спросил: – А ты замужем?

Она подняла руку, посмотрела на кольцо с удивлением, так, как будто увидела его впервые.

– Мой муж… он в отъезде. Он редко бывает дома. Мне нравится быть одной, но в окружении людей. Среди людей, но не с ними. Ты понимаешь?

Она улыбнулась, но взгляд оставался серьезным, задумчивым.

– Понимаю.

Он постучал пальцами по бутылке. Выпитое давало о себе знать. Он решил оставить машину на стоянке и взять такси или поехать домой на метро. Он посмотрел в сторону барной стойки.

– Ты полицейский? – спросила Мелина.

Николас взглянул на нее с удивлением.

– Я служил в армии, был военным.

– Что случилось?

– Ушел в отставку. По разным причинам.

Он ожидал еще вопросов, которые возникали всегда, когда он говорил о своей прошлой профессии, но больше их не последовало. Вместо этого она посмотрела на свои часы. Он понимал, что не хочет с ней расставаться. Искал подходящего предлога. Она его опередила:

– У меня был друг, полицейский. На пятнадцать лет меня старше. Женат. Мы встречались всегда в таких полуподпольных ресторанах, шалманах. Ты знаешь.

– Заведения, куда даже свежий воздух залетать боится.

– Да, что-то вроде этого. У тебя такой же настороженный взгляд, когда ты оглядываешься, какой был у него. Я никогда не могла понять, почему он так смотрит. То ли потому, что он полицейский, то ли потому, что боится столкнуться со своей женой.

– Вас ни разу не застукали?

– Ни разу.

– А что потом?

– Потом все закончилось, – сказала она, сверкнув глазами. – Причин было много. И я вернулась домой.

– Домой?

– Да, в Барселону. Я жила там три года.

– А потом?

– А потом я встретила своего мужа, Хампуса.

Николас открыл было рот, чтобы спросить, как они встретились, но Мелина остановила его, покачав головой.

– Как мы познакомились, не имеет значения. А теперь пора взять такси и ехать домой.

От площади Норрмальмсторг они пошли в сторону «Макдоналдса». Свободные такси выстроились вдоль улицы. У входа в ресторан стайка подвыпивших девиц спорила о том, куда пойти. Одна пара, обнимаясь и пошатываясь, прошла мимо, напевая какую-то неизвестную песенку. Мелина покачнулась и схватила Николаса под руку, чтобы не упасть. Николас открыл дверцу такси, стоявшего в голове очереди, и Мелина плюхнулась на сиденье.

– Ты не проводишь меня? – неожиданно спросила она.

Николас обошел машину и сел с другой стороны. Кожаное сиденье заскрипело под тяжестью его веса.

– Риддаргатан, 14, – сказала Мелинда водителю.

Николас удивился, но промолчал. Водитель развернулся и, пересекая трамвайные рельсы и двойную сплошную, поехал в сторону Страндвэген. Чем ближе они подъезжали к Риддаргатан, тем сильнее Николаса охватывало беспокойство. Их руки нашли друг друга и сплелись в замок на сиденье в центре. Машина остановилась на красный свет у театра «Драматен». Мелина осторожно сдвинулась в его сторону, сжала его мизинец, но продолжала смотреть прямо перед собой. Николас чувствовал, как все сильнее колотится его сердце. Что это за адрес? Съемная квартира? Машина тронулась с места. Мелина продолжала сжимать его палец в своей руке. А если она пригласит его в гости? Сейчас ночь. Никто никогда об этом не узнает. Но что потом? Сможет ли он встать утром и поехать домой? Или начать с ней встречаться? Он ведь, черт возьми, похитил ее мужа и держит его взаперти, всего в двадцати километрах отсюда. Машина притормозила у дома постройки конца XIX века. Мелина повернулась к нему и посмотрела на него выжидающе, с улыбкой. Николас покачал головой.

– Я не могу, – сказал он.

Она подняла брови, но быстро нашлась. Достала из сумочки бумажник. Он положил свою руку на ее:

– Я поеду дальше.

Она открыла дверь. Он услышал стук каблука об асфальт, но затем она замерла, снова повернулась к нему, медленно наклонилась и нежно поцеловала его в щеку.

8

Консуэло была не слишком умелой наездницей. Ей было далеко до Рамоны, которая, пуская лошадь галопом, могла соперничать даже с Карлосом. А может быть, это только в его тоскующей памяти она была самой красивой, самой умной и самой быстрой? Он сам не мог понять. Но теперь, когда перед ним на гнедом жеребце скакала Консуэло, все это было не важно. Когда он помог ей сесть в седло, она, казалось, светилась от радости, как ребенок. Похлопав коня, она нагнулась к Карлосу и что-то прошептала. Или ему только показалось. Или она притворяется, чтобы не сердить его, пытается отвести беду от себя и от Рауля? Карлос подумал, что и это не имеет значения. Главное, что она тут, рядом с ним. Только это и было важно.

Он пришпорил Рейну. Кобыла поскакала быстрее и вскоре поравнялась с лошадью Консуэло. Она повернула голову, их взгляды встретились.

– Здесь красиво, – прокричала она, заглушая стук копыт о каменистое дно реки. – Это все принадлежит вам?

– Это собственность Колонии.

– То есть ваша?

Они свернули в русло ручья, ведущего к запруде. Карлос достал фляжку с водой и протянул ее Консуэло. Она закинула голову назад и сделала несколько глотков. Ее шляпа съехала на плечи. Консуэло улыбнулась и вернула ее на место.

– Я всего лишь руководитель. Мастерские, фабрики, больница, школа, земля, скот, шахты принадлежат всем здешним немцам через акционерное общество «Алемань».

– Вы по-прежнему считаете себя немцами? Вы ведь родились здесь, в Чили?

Карлос потянул поводья влево, чтобы объехать огромный валун.

– Да, но то, что мы по-прежнему зовем себя немцами, это скорее ваша заслуга, а не наша, – сказал он и взял протянутую ему фляжку с водой. – Я чилиец, родился здесь, говорю по-испански лучше, чем по-немецки, но все равно считаюсь чужаком, ко мне относятся как к иностранцу, и все только потому, что у меня светлые волосы и голубые глаза.

– А вы сами чувствуете себя чужим?

Он взглянул в сторону гор. Солнечные лучи еще только начали пробиваться сквозь утренние сумерки. Облака лежали покрывалом на горных вершинах.

– Не столько чужаком, сколько другим, – ответил он.

– Так же, как и мы, цыгане. Мы живем среди вас, но не с вами.

– Да, мы тоже, как и вы, цыгане. Хотя твои предки, вероятно, оказались здесь, в Южной Америке, задолго до моих. Скорее всего, они были родом с Балкан. В девятнадцатом столетии, лет сто тому назад, они перешли горную цепь Анд со стороны Аргентины и поселились в этих местах.

– Я ничего этого и не знала. А где находятся эти Балканы?

– В Юго-Восточной Европе.

– Получается, что мы оба европейцы.

Консуэло улыбнулась, а Карлос рассмеялся. Он сам не понял почему. То ли его рассмешили ее слова, то ли обрадовала ее улыбка.

– Да, мы оба европейцы. Европейцы на самом краю земли.

Пока Карлос снимал седла с лошадиных спин, Консуэло расстелила одеяло под тополем и достала пакеты с провизией. Солнечные лучи начали пробиваться сквозь прорехи в облаках. Скоро облака совсем исчезнут за горной цепью и засияет голубое небо. Отпустив лошадей пастись, Карлос присел на одеяло рядом с девушкой. Прежняя легкость в их отношениях сменилась тревожным напряжением. Карлос растерялся. Ему хотелось вернуть прежнюю беззаботность. Консуэло тоже почувствовала перемену в настроении. Она не отрываясь смотрела в сторону пруда, где паслись лошади.

– Разденься.

Она беззвучно повиновалась. Сняла трусы и стянула платье через голову. Затем легла на живот и изогнулась так, чтобы ему было удобнее овладеть ею.

– Я не это имел в виду.

Он откашлялся.

– Я хотел, чтобы ты искупалась. Твоя мать… Рамона любила купаться.

Консуэло встала, убрала свои темные волосы в узел и медленно пошла к запруде. Карлос провожал ее взглядом. Она вошла в воду. Ее обнаженные и влажные бедра блестели в лучах восходящего солнца. Карлосу показалось, что перед ним снова живая Рамона. Он лег на спину, положил руки под голову и посмотрел наверх, на тополиную крону. До его слуха доносились шум ветра, шелест листьев, всплески воды в пруду, где купалась Консуэло. Дремота овладела им, и он потерял счет времени. Как будто снова вернулись восьмидесятые, ему снова двадцать, Рамона чуть моложе. Они мечтают о детях, говорят о будущем. Ему так же, как и ей, непозволительно связывать свою жизнь с чужими. Но тогда это их не беспокоило. Тогда не беспокоило.

После смерти отца Карлос мог делать все, что ему заблагорассудится. Но отец упрямо цеплялся за жизнь и не собирался умирать. Время шло. Семья Рамоны втайне от нее решила ее будущее и отправила в Вальдивиа. Рамона успела родить Консуэло до того, как болезнь одолела ее. В другой жизни, при других обстоятельствах Консуэло вполне могла бы быть их с Карлосом дочерью. «У человека всего одна жизнь, надеяться на другое – безумие», – прошептал он самому себе.

Консуэло вышла из воды. Когда она приблизилась, он взял полотенце, развернул его и протянул ей. Пока она вытиралась, он разобрал пакеты с едой. Багет, смазанный оливковым маслом, с помидорами, а сверху ломтики копченой свинины, маленькая миска с оливками и свежий лук. Он протянул ей бутерброд, и она надкусила его. Они молча начали есть, наблюдая за пасущимися лошадьми. Когда они доели бутерброды, Карлос очистил лук и протянул его Консуэло.

– Попробуй.

– Вот так, просто? Как яблоко?

Он кивнул.

– Когда-то давно я читал об этом в книжке. Один бродяга на Ближнем Востоке ел лук таким образом. Единственное, что он любил больше репчатого лука, это родину. Я и Рамона, мы решили попробовать. Ей нравилась книга, но не нравилось есть лук. Я хотел бы посмотреть, понравится ли тебе.

– Так вы ели лук?

– Ели, и много.

Консуэло посмотрела на головку лука. Она была большая и белая, как снежок, в ее загорелых руках.

– Она была первой женщиной среди нашей родни, которая умела читать, – произнесла она задумчиво.

– Я знаю. Я сам учил ее.

– Моему отцу это не нравилось. Когда он видел ее с книгой, он ее бил.

Карлос не ответил.

– А английскому языку тоже вы ее научили? – спросила Консуэло.

– Да. Я хотел, чтобы она выучила немецкий, но она сказала, что ей это ни к чему. Она любила старые черно-белые голливудские фильмы.

– Я знаю. Именно поэтому я тоже выучила английский.

– Как?

– Мой отец один не мог уделять моему воспитанию достаточно времени и отдал меня в школу при монастыре. Одна из сестер была американкой, и, когда она узнала, что моя мать говорила по-английски, она предложила мне учить с ней английский.

Консуэло смущенно улыбнулась и неуверенно поднесла лук ко рту. Откусила небольшой кусок. Задумчиво разжевала и проглотила его.

– Непривычный вкус, – сказала она, – но есть можно.

9

– Рюттарвэген… 47. Это здесь, – сказал шофер и затормозил.

Вдоль улицы стояли окрашенные в белый цвет таунхаусы с гаражами и ухоженными зелеными лужайками. Все было добротным и содержалось в идеальном порядке. Ванесса расплатилась и вышла из машины. Пахло жидкостью для разжигания углей и дымом от гриля. На въезде стояла белая «Вольво ХС60» Юнаса Йенсена. Слева от въезда – мусорный бак и емкость для сбора компоста. Ванесса заглянула в окно около входной двери. Сквозь стекло можно было разглядеть прихожую и лестницу, ведущую вниз, в гостиную. Она позвонила в дверь. Юнас появился на лестнице. Загорелый, в белой футболке, джинсовых шортах и сандалиях на босу ногу. Он открыл дверь.

– Хорошо, что смогла приехать, – радостно сказал он. – Обувь можешь не снимать, мы сядем на террасе за домом. Все готово.

– Я захватила вот это, – Ванесса протянула ему бутылку красного вина.

– Спасибо.

Он повернулся, перешагнул через детскую обувь, разбросанную по полу, и начал спускаться по лестнице. Ванесса последовала за ним. В гостиной кроме дивана и кресел стоял обеденный стол и подставка с телевизором.

– Возьми себе пива, если хочешь. – крикнул он из сада.

Ванесса пошла на кухню, открыла холодильник, взяла одну бутылку «Короны». Вышла на террасу и присела у деревянного садового стола под навесом. Большую часть участка занимал основательный деревянный настил. За ним, на траве, стоял детский батут и желтый детский домик. От соседей участок отделяла живая изгородь из невысокого кустарника. Юнас подошел к грилю в форме глобуса, поднял верхнюю часть и проверил температуру внутри.

– Подождем еще немного с отбивными, пока нагреется как следует, – сказал он.

– Почему мужчинам так нравится возиться с грилем?

Юнас рассмеялся, но ничего не ответил. Взял принесенную с собой недопитую бутылку «Короны», сел, положил ноги на стол и повернул лицо к заходящему солнцу.

– Должна же быть какая-то причина, – продолжала Ванесса. – И кстати, почему белые мужики испытывают комплекс неполноценности по отношению к черным?

Юнас посмотрел на нее с интересом.

– Что ты имеешь в виду?

– Когда мы познакомились со Сванте, я имела глупость рассказать, что моего предыдущего бойфренда звали Камило и он был черным кубинцем. Сванте это дико заинтересовало. По нескольку раз в году он спрашивал меня, каков был Камило в постели и хорошо ли он был оснащен. Есть что-то болезненное в вашем интересе к половому акту черного мужчины и белой женщины.

– Может, ты и права. Но я не смогу тебе сказать, в чем тут дело. А долго вы были вместе с этим… как его звали?

– Камило.

Ванесса отхлебнула немного пива.

– Мы познакомились, когда мне было двадцать два года. Через месяц я уехала с ним на Кубу.

– Вот как? И как долго ты там прожила?

– Два года.

– Подумать только. А почему?..

Ванесса пожала плечами.

– Все когда-нибудь заканчивается.

С улицы доносились звуки проезжавших мимо машин. Юнас посмотрел на Ванессу и приподнял бутылку «Короны» в ее сторону. Ванесса жестом показала на батут и детский домик.

– Это, должно быть, хороший район для семей с детьми. Настоящая идиллия.

– Согласен. Жизнь здесь напоминает мое детство в Эскильстуне.

Юнас улыбнулся, посмотрел на свой маленький садик, а затем на Ванессу.

– Ты росла в более специфических условиях, так ведь?

Ванесса знала, что коллеги сплетничают о ее аристократическом происхождении.

– Когда я в первый раз побывал у тебя дома, я решил, что ты берешь взятки, – усмехнувшись, сказал Юнас. – Позже узнал, что почти все детство ты провела во дворце, что у тебя было пятнадцать слуг и тебе подтирали задницу до совершеннолетия.

Ванесса откинула голову назад и рассмеялась.

– Отец был главой разных компаний внутри Чинневик-концерна. После смерти Юго Стенбека у руля концерна встал его сын, Ян Стенбек. По прошествии некоторого времени между отцом и Яном возникли трения. Отец называл его не иначе как щенком. Щенку нравилось окружать себя бывшими коммунистами. Отец не хотел принимать участие в такой кадровой политике. «Это все равно что заниматься любовью с врагом», – говорил он. Через несколько лет он вышел в отставку. Поработал членом совета директоров нескольких компаний, а перед смертью вложил свои миллионы в недвижимость.

Ванесса замолчала. Она ненавидела рассказывать о себе.

– Как складывались ваши отношения?

– С годами они становились все хуже. Отец был настоящим консерватором. Считал, что женщинам не надо работать. Я изо всех сил старалась подразнить его. Стала левой активисткой, приводила домой длинноволосых парней, поклонников Че Гевары, боролась за женское равноправие. Но сильнее всего его возмутил мой выпускной.

Юнас посмотрел на нее с удивлением.

– Почему?

– Я отказалась надевать белое платье. Вместо белого надела черное и черный берет. Отец был в шоке. Надо признаться, что выглядела я как последняя идиотка.

– Хотел бы я посмотреть на тебя в таком виде.

– Я и сама хотела бы. Но, к сожалению, это невозможно. Отец пригласил фотографа, но, увидев меня в таком виде, отправил домой.

Юнас покатился со смеху, и эхо продолжало звучать, даже когда он вошел в дом. Вернувшись с сырыми отбивными, розовыми на белом блюде, и поставив блюдо на стол, он спросил:

– Почему ты пошла в полицию?

Вопрос застал Ванессу врасплох.

– Тут сыграло роль несколько обстоятельств, – ответила она, подумав. – Как я уже сказала, отец был консерватором. «Есть мужские профессии, а есть работа для баб», – обычно говорил он. Он считал, что женщины-священники – это черт знает что, не говоря уже о женщинах-полицейских. Я никогда не была верующей, поэтому вместо креста выбрала, так сказать, дубинку.

Юнас перевернул отбивные металлическими щипцами. Жир, капая на раскаленные угли, шипел и брызгал во все стороны.

– Будут готовы через несколько минут. А ты пока принеси салат с кухни.

10

Николас стоял перед большой посудомоечной машиной на кухне ресторана «Бенисио». Пар тонкой пленкой покрывал его лицо. Он потянулся за полотенцем, протер лоб, шею, щеки и кинул влажное полотенце на стул. Всю свою взрослую жизнь он учился контролировать свои эмоции, мысли и желания, не загружать мозги бесполезными для выживания вещами. И так в любой ситуации. Ему случалось принимать участие в боях, вдали от дома, когда темноту прорывали лишь вспышки выстрелов противника и казалось, что ведешь бой со звездным небом. Он видел, как шахиды подрывали себя и мирных людей вокруг, превращая рынок в мясорубку, а людей – в кровавую массу. Бывал в ситуациях, когда обычных людей охватывали паника и чувство обреченности. Физическая подготовка была важным элементом обучения солдат для отряда особого назначения. Но главным был ментальный тренинг. Умение контролировать чувства, мысли, порывы. Устремляться навстречу опасности, вместо того чтобы бежать от нее, как того требует инстинкт самосохранения. Не бояться открыть дверь, зная, что за ней притаился вооруженный враг, готовый на все, лишь бы убить тебя.

И несмотря на такую школу, он не мог выкинуть Мелинду Давидсон из головы. Он представлял себе ее лицо, мечтал о жизни вместе. Придумывал предлоги, чтобы продолжать с ней видеться после освобождения Давидсона.

Николас поставил тарелку в синий ящик для посуды. Надо думать о другом и заниматься делом. Не отвлекаться. Хампус Давидсон опять позвонил Мелине. Было странно слышать ее голос во время разговора с мужем. Мелина сказала, что говорила с банком и что вопрос с деньгами решен. Николас удивился, что все решилось так быстро. Позже, вечером, Иван и Николас собирались сообщить место и время передачи денег.

Дверь на кухню открылась. Николас обернулся. В дверях стоял Уве Ландгрен, директор ресторана.

– Два гостя хотят с тобой поговорить.

Николас удивленно поднял брови, взял полотенце и вытер шею.

– У меня много работы. Олег заболел. Пожалуйста, попроси их подождать до закрытия.

– Я думаю, будет лучше, если ты выйдешь и поговоришь с ними сейчас, – сказал Уве, облокотившись на дверной косяк.

– Это полиция? – спросил Николас, улыбнувшись.

Уве не ответил на его улыбку.

– Так ты идешь?

Николас отшвырнул полотенце и последовал за Уве. Шеф остановился у двери, ведущей в зал для гостей, и сквозь круглое стеклянное окошко в двери показал столик в отдалении.

– Вон там, за столом у окна.

Зал почти пустовал. Занято было всего четыре стола. За указанным столиком на четыре персоны сидели двое. В одном Николас сразу узнал Йозефа Булача, второго видел впервые.

– Ты их знаешь? – спросил Уве.

– Один из них мой старый знакомый.

– Вот как?

Николас проскочил мимо шефа, за которым стоял ящик с ножами для устриц.

– Я забыл включить вторую посудомойку, – сказал он и сделал несколько шагов в сторону комнаты для мытья посуды. Уве остановил его, взяв под локоть.

– Я разберусь. Иди к ним.

– Хорошо.

Директор ресторана повернулся и пошел в посудомоечную. Николас схватил из ящика устричный нож и сунул его в левый карман брюк.

11

После ужина Юнас откупорил бутылку красного вина, которую принесла Ванесса, и принес из гостиной портативную звуковую колонку. Поставил ее в дверном проеме, и голос Элвиса Пресли заполнил весь сад. Солнце уже почти скрылось за горизонтом, на террасе стало прохладно. Юнас посмотрел на небо и нахмурился. Темные тучи надвигались на город.

– Скоро придется включить ламповый обогреватель.

Он отхлебнул вина.

– С тобой все в порядке?

– Господи, она задала мне тот вопрос.

– Кто?

– Психотерапевт. Я, кстати, позвонила ей сегодня днем и отказалась от ее услуг.

Юнас засмеялся.

– Жаль. Я надеялся, что это тебе поможет. Можешь не отвечать на мой вопрос, но я в самом деле переживаю за тебя.

– Я знаю, что тебе не все равно.

Ванесса облокотилась о стол и положила голову на руку.

– Мне сейчас непросто. Слишком много пустого ожидания. Надо постараться чем-то заполнить освободившийся угол жизни. Работа занимала меня целиком, все остальное отходило на второй план. Потеряв ее, я рискую потерять себя, потерять смысл жизни.

– Надо заполнить освободившийся угол, хорошо сказано.

Юнас долил вина в бокал Ванессы.

– Спасибо.

Тучи уже закрыли все небо. Дождь мог хлынуть в любую минуту. Юнас повернулся и включил тепловую лампу на потолке. Ее свет окрасил их лица в оранжевый цвет.

– Последнее время я работала добровольцем в организации, которая занимается помощью одиноким девочкам-эмигранткам – они приехали в Швецию без родителей, без родственников. И теперь руководство хочет, чтобы я взяла шефство над одной из них по имени Наташа. Я вот думаю…

– О чем?

– Я ведь не знаю, что с ней делать, – со вздохом ответила Ванесса. – Она мне нравится, очень умная, добрая и ранимая девочка. Ей много пришлось пережить. Чем я могу ей помочь, сделать так, чтобы она перестала бояться? Ведь я даже за цветами не умею ухаживать.

– Ты слишком самокритична.

Ванесса грустно улыбнулась.

– Да нет. Увы, это правда. За две недели до своего сорокалетия я поняла, что беременна. Решила спросить Сванте, что он думает по поводу нашего решения обойтись без детей и все силы отдать карьере. Может, плюнуть на это и родить? Я понимала, что это мой последний шанс. Но он не захотел. А я не настояла и сделала аборт.

Юнас покачал головой.

– Я никогда не мог понять, что у тебя за отношения со Сванте. Ты умеешь постоять за себя, настоять на своем, мнения других тебя не заботят, но когда Сванте…

– …трахается налево и направо по всем шведским театрам, я терплю?

– Что-то в этом роде.

– Я всегда разделяла секс и любовь. Я думала, что и для него это разные вещи. Наверное, поэтому я так болезненно отнеслась к его нынешнему желанию стать отцом. И он станет им. Отцом детей другой женщины. А у меня уже никогда не будет детей.

– Может, именно поэтому тебе и стоит взять на себя заботу об этой девочке, – сказал Юнас, серьезно глядя на Ванессу. – Ты чертовски добрая и заботливая, хоть и стараешься изо всех сил скрывать это.

Ванесса отвела взгляд в сторону потемневшего сада. Она никогда никому не рассказывала. Ни родителям, ни сестре Монике, ни Сванте. Уехала с Кубы, вернулась в Швецию, как будто ничего не произошло. Поступила в полицейскую академию. С головой окунулась в учебу. Потом в работу. Встретила и влюбилась в Сванте. В глазах у нее защипало, и она, сама того не замечая, дотронулась до Микки-Мауса, висящего на цепочке, на шее.

– Когда я жила на Кубе с Камило, о котором я тебе рассказывала, у нас родился ребенок, дочь.

Юнас от удивления раскрыл рот.

– И что с ней стало?

Зазвонил телефон Юнаса, лежащий на столе. Он, извиняясь, посмотрел на Ванессу и встал.

– Черт, прости, мне надо ответить, – сказал он, заходя в дом.

Ванесса наблюдала за ним, пока он вышагивал по гостиной, прижав телефон к уху. Слушал он внимательно и казался обеспокоенным. За окном пошел дождь. Ванесса потянулась за бокалом. Сделала глоток. Дождь пошел сильнее. Она закрыла глаза и прислушалась к звукам дождя, барабанившего по навесу террасы. Где-то вдалеке прогремел гром. Она высунула руку из-под навеса и подождала, пока та наполнится холодной дождевой водой.

Когда Юнас вернулся на свое место, она спросила:

– Жена звонила?

Он покачал головой и отложил телефон.

– По работе. Еще одного банкира похитили.

Юнас постучал указательным пальцем по столу.

– Хампус Давидсон. Живет здесь, на Лидингё.

Он снова взял телефон и начал поиск.

– Страница на «Фейсбуке» на замке, никаких следов в социальных сетях, несколько упоминаний в деловых изданиях.

Он протянул свой айфон Ванессе. На экране было фото мужчины в белой рубашке и бежевых брюках чинос, на борту яхты. Фото сделано где-то на Средиземном море. Изумрудная вода заманчиво блестит. На Хампусе Давидсоне огромные солнечные очки, волосы коротко пострижены. Она положила телефон на стол.

– Полиция просит нас о помощи. Тем более что я подписывал отчет по делу Оскара Петерсена. Черт, Ванесса, как бы ты нам сейчас пригодилась.

– Что они хотят за его освобождение?

– Десять миллионов.

– Я не понимаю. Эти господа стоят намного больше. Десять лимонов для них – карманные деньги. Почему за них требуют так мало?

Юнас пожал плечами.

– Нам надо понять, что может быть общего между Оскаром Петерсеном и Хампусом Давидсоном. Почему выбор пал на них? – продолжила Ванесса.

– Они оба миллионеры, – коротко заметил Юнас.

– Да, но миллионеров у нас много. Надо понять, почему похитили именно этих.

12

Йозеф Булач встал из-за стола при появлении Николаса.

– Николас. – воскликнул он, протянув правую руку для рукопожатия и положив левую ему на плечо. – Давненько мы не виделись. Присаживайся.

Йозеф жестом указал на свободный стул. Мужчина, сидевший напротив, бесцеремонно разглядывал Николаса. Незнакомцу было за сорок, у него была наголо выбритая голова, светлые глаза и красноватая, в шрамах кожа.

– Микаэль, познакомься, это Николас, друг детства. Как и я, он вырос на улице Мальмвэген, в Соллентуне.

Тот, кого звали Микаэль, протянул свою здоровенную ладонь. Николас, не глядя на него, пожал протянутую руку, отодвинул стул, сел и придвинулся к столу так, чтобы видна была только верхняя половина тела.

– Выпьешь? – спросил Йозеф, не обращая внимания на холодный прием. Николас отрицательно покачал головой. Йозеф положил руку на спинку его стула и развернулся к нему всем телом. – Иван рассказал, что ты здесь работаешь. Нам надо с тобой поговорить. Дело касается работы, которая может тебя заинтересовать.

– Вряд ли.

Николас улыбнулся, но глаза оставались холодными.

– Подожди, ты ведь еще не знаешь, о чем идет речь. Неужели ты все еще сердишься, не можешь забыть тот случай?

Несколько лет назад Иван и Николас пошли в кино в центре Стокгольма. На обратном пути, по дороге домой от станции «Соллентуна», рядом с газетным киоском они столкнулись с Йозефом, который был на пять лет старше Николаса, и его компанией – крутыми ребятами, основным занятием которых было воровство. При тусклом свете уличного фонаря они передавали по кругу бутылку водки. После взаимных приветствий и обмена парой незначительных реплик Йозеф протянул Николасу бутылку, но тот отказался пить. Один из парней, Бабак, тот, что был старше на несколько лет других, уже успел побывать в тюрьме и всегда ходил вооруженный ножом, вышел вперед и спросил, чем их водка не устраивает Николаса. Николас ответил, что он просто не хочет. Бабак подошел еще ближе, взял у Йозефа бутылку, ткнул ею Николаса в грудь и потребовал, чтобы тот выпил. Николас, глядя прямо в красные от злости глаза Бабака, отказался. Иван сжал кулаки и встал между ними. Бабак повернул голову, посмотрел на приятелей. И неожиданно, со всей силой, ударил головой по лицу Ивана. Удар пришелся по носу. Иван схватился за лицо, кровь ручьями потекла между пальцев. Остальные бросились на Николаса и быстро скрутили его. Потащили обоих на парковку. Николас и Иван сопротивлялись изо всех сил, пытались вырваться, но все было впустую. Двое держали Ивана, он стонал, хватал воздух открытым ртом, кровь из которого текла прямо на свитер. Йозеф и еще один парень прижали Николаса к капоту красной машины. Желтый свет уличного фонаря погас, когда Бабак, ухмыляясь, посмотрел на него сверху вниз. В следующее мгновение Бабак со всей силой нанес ему удар в живот. Николас задохнулся, попытался набрать воздух ртом. Бабак лил водку на его лицо, в глаза, в рот. Когда Николас сжал губы, Бабак стал засовывать бутылку ему между зубов. Николас попытался вырваться. Водка жгла горло, мешала дышать, он страшно закашлялся и чуть не задохнулся. Все тело свела судорога. Казалось, что прошла вечность, прежде чем его отпустили, он скатился с капота машины и остался лежать на асфальте. Потом его вырвало, а они стояли вокруг и смеялись. Краем глаза Николас видел, как Бабак подошел к Ивану и несколько раз ударил его кулаком в грудь. Затем нападавшие направились в сторону центра.

Николас спокойно смотрел на Йозефа. Главарь бандитской группировки не изменился. Николас не испытывал к нему симпатий ни в прошлом, ни теперь.

– Как я уже сказал, меня это не интересует.

Он отодвинулся от стола и собирался было встать, когда Йозеф положил руку на спинку его стула.

– Оставь свою гордость и послушай. Нам нужна твоя помощь, и мы хорошо платим, – сказал он решительно.

– Мне не нужны твои деньги.

– Посмотри вокруг. Ты пашешь в этой вонючей ресторанной помойке. Я знаю тебе цену и хочу дать тебе шанс…

Увидев, что к ним идет официантка, Йозеф умолк. Николас повернулся и увидел Жозефину. Она посмотрела на него с удивлением, но быстро спохватилась и улыбнулась Йозефу.

– Я хотела только спросить, не желаете ли еще что-нибудь заказать? Десерт? Может быть, кофе?

– Спасибо, ничего не надо.

Микаэль Столь посмотрел ей вслед, облизнул губы и пробурчал:

– Вот кого я бы с удовольствием трахнул.

Йозеф повернулся к Николасу.

– Ничего сложного, но мне нужен такой человек, как ты, – сказал он и, сделав паузу, оглядел зал ресторана. – Я хочу, чтобы ты нашел нам десять пацанов. Маленьких беженцев, которые тусуются в центре, колются и занимаются черт знает чем. Если хочешь, можешь взять с собой своего дружка Ивана. Мы организуем вам машину. Вы получите сто тысяч крон за каждого пацана.

– Сукин ты сын, – тихо произнес Николас.

– Не кипятись. Они никому не нужны, даже на людей уже не похожи. Только и знают, что грабить, колоться да нападать на старух.

– Тогда зачем они вам?

– Это тебя не касается, – ответил Йозеф.

Николас протянул вперед ногу под столом. Наткнулся на ботинок Микаэля. Вытянул правую ногу еще дальше, выпрямил спину и нащупал устричный нож в кармане.

– Меня это не интересует, – повторил он, а затем, повернувшись к Микаэлю, продолжил: – Я хочу, чтобы вы сейчас расплатились, ушли и чтобы я вас больше никогда не видел.

В следующее мгновение он ногами зажал в замок голень Микаэля и приставил нож к внутренней стороне его бедра. Микаэль дернулся. Йозеф вопросительно посмотрел на него, а затем на Николаса.

– Позови официантку, платите и уходите, – повторил Николас. На лице Йозефа не дрогнул ни один мускул. Микаэль сидел неподвижно, плотно сжав губы. – Иначе я перережу ему бедренную артерию, от мошонки до колена. Он не проживет и нескольких минут.

Йозеф не спеша взял салфетку и вытер губы. Поднял руку над головой.

– Мы хотели бы расплатиться, спасибо, – сказал он спокойно.

1

Ванесса стояла под козырьком дома в Тюресё. Она прислонилась к стене здания из красного кирпича и наблюдала за затихающим дождем. Когда-то это была школа, но в связи с огромным наплывом эмигрантов ее приспособили под жилье для подростков, приехавших в Швецию без взрослых, без родителей, одних.

Ванесса позвонила Тине Леонидис и сказала, что она готова стать наставником для Наташи, но теперь, в последний момент, ее охватили сомнения и она медлила. В отличие от своих подруг-ровесниц, в отличие от своей сестры Моники она никогда не любила играть в куклы или в дочки-матери. Чем она может помочь Наташе? Как такая мысль вообще могла прийти ее в голову? Она уже один раз совершила такую ошибку и теперь готова повторить ее. Почему она не в состоянии понять, что с ей вредным характером нельзя работать с людьми и тем более с детьми-беженцами? Ее поведение непредсказуемо, и ей нельзя доверять. Лучше не обнадеживать Наташу понапрасну. Держаться подальше от нее. Ради нее самой. Она умница и справится сама. Если Ванессу не уволят и она продолжит работу в полиции, у нее вообще не будет времени заниматься Наташей. Трудные месяцы до и после развода, проблемы со Сванте и со своим полицейским начальством – все это повлияло на ее способность трезво оценивать ситуацию. Да, сейчас она чувствует себя одинокой, но это пройдет. Наташа не сможет составить ей компанию и разделить ее одиночество.

Ванесса достала телефон и заказала такси. Решено. Тине придется придумать, почему Ванесса не может быть наставником. Утром она перебирала вещи Сванте и в кармане куртки обнаружила мятый пакет «Мальборо» и маленькую зажигалку. В ожидании такси она пыталась закурить сухую измятую сигарету. Ванесса затянулась, набрала в легкие табачный дым и направила взгляд в сторону школьного двора. Подумала о работе.

Еще одного банкира похитили. Кто-то похищает богатых людей и требует у родственников денег за их освобождение. Теперь к делу подключилась полиция. Дело в том, что брат Хампуса Давидсона, Ник Давидсон, вместе с женой Селиной и дочерью Линнеей был на вилле у Хампуса, в Лидингё, когда похитители позвонили Мелине Давидсон. Ник Давидсон сразу же взял руководство на себя и принял решение подключить к делу полицию. Передача денег должна состояться через два дня. Обмен банкира на десять миллионов. О месте обмена еще не договорись. До этого времени полиция не будет вмешиваться. Но по словам Юнаса Йенсена, руководство полиции собирается начать операцию в момент обмена. Это безумие, и есть опасность, что Хампус Давидсон будет убит.

Дождь почти прекратился. Ванесса следила за дорогой, но такси не было видно. Она порылась в кармане в поисках коробки снюса марки «Гётеборг Рапе». Положила пакетик под губу и размочила его слюной. Со стороны входа, слева, послышались голоса. Появились четыре парня. Они расположились у скалодрома, стоявшего во дворе. Все четверо казались гораздо старше восемнадцати лет, предельного возраста для размещения в домах для малолетних беженцев. Ванесса знала, что многие из них врут, притворяясь моложе, чтобы остаться в Швеции. Ванесса не могла понять, почему некоторых возмущают люди, которые готовы использовать любой шанс, чтобы получить разрешение на проживание в стране, даже если ради этого им приходится скрывать свой настоящий возраст. С другой стороны, совершенно неприемлемо, когда взрослые мужчины, которым исполнилось восемнадцать лет, живут вместе с несовершеннолетними. Уже были случаи, когда в домах такого рода младшие мальчики подвергались сексуальному насилию со стороны старших.

Вдалеке показались фары машины, которая медленно двигалась вперед по узкой дороге, ведущей к школе. Когда такси подъехало ближе, Ванесса вышла вперед и подняла руку. Шофер затормозил рядом с ней. Она открыла дверь и заглянула в машину.

– Франк?

– Так точно.

Ванесса села на заднее сиденье.

– На Руслагсгатан, 13, правильно?

– Да, спасибо.

Боковым зрением Ванесса видела, как дверь открылась и из дома вышли две девочки. Одна из них была Наташа. На ней были легкие светлые джинсы и серая футболка с эмблемой «Адидас». Ее подруга сказала что-то, и Наташа весело рассмеялась. Ванесса улыбнулась. Она приняла правильное решение. Наташа спокойно обойдется без нее. Хватило бы всего нескольких дней, чтобы та поняла, что за человек Ванесса. И тогда наступило бы разочарование. Наташа с подругой шли через двор. Четверо парней у скалодрома, проводив их взглядом, что-то крикнули им вслед. Наташа и ее подруга не ответили, а только ускорили шаги. Двое из парней поднялись и пошли за девочками.

– Остановите машину, – сказала Ванесса водителю.

– Здесь?

– Да, здесь.

Водитель затормозил.

– Вы что-нибудь забыли?

– Подождите немного…

В центре двора парни почти догнали девочек. Подруги остановились и молча, с серьезными лицами ждали, что будет дальше. Обе выглядели испуганными. Один из парней сказал что-то Наташе, та отрицательно покачала головой. Он продолжил говорить, все более агрессивно размахивая руками. Наташа схватила свою подругу под руку, и они быстро пошли прочь. Ванесса открыла дверь машины.

– Вы куда? – успел крикнуть ей вслед водитель.

– Не выключайте счетчик, я быстро.

Ванесса вышла из машины, громко хлопнув дверью. Наташа увидела ее, быстро сказала что-то своей подруге, та остановилась, а Наташа поспешила навстречу Ванессе.

– Я подумала, что ты забыла о нашей сегодняшней встрече и уже не приедешь, – сказала она радостно. Ванесса следила за парнями. Уходя, они все время оборачивались.

– Что они от вас хотели? – спросила Ванесса, показывая на молодых людей, сидящих у стенки. Все четверо теперь внимательно следили за Ванессой и Наташей.

– Ничего.

– Мне так не показалось.

Наташа опустила голову.

– Не бойся и расскажи, что случилось, – попросила Ванесса.

– Они сказали, чтобы я перестала одеваться как шлюха и прикрывала волосы платком.

От этих слов Ванесса испытала почти физическую боль. Все детство и юность мужчины вмешивались в ее жизнь, в выбор профессии, одежды и поведения. Никто не возбуждал в ней больше гнева, чем те, кто угрозами и насилием отстаивает свои ксенофобские взгляды, ограничивая свободу других. Теперь это происходит с Наташей. С четырнадцатилетней девчонкой, которая, несмотря на то что потеряла все, любила жизнь больше, чем кто-либо из знакомых Ванессы. Любит зиму и катание на санках с горы.

– Они тебя не били?

– Нет.

– Постой тут, – сказала Ванесса и пошла в сторону скалодрома. Парень, который угрожал Наташе, был ниже Ванессы ростом, крепко сбит и широкоплеч. Когда она приблизилась, он сделал несколько шагов в ее сторону, набычился и с наглой физиономией смотрел на нее. Он сплюнул на песок, сказал что-то своим приятелям, те громко заржали. Когда Ванесса оказалась в метре от него, стремительно двинулась вперед и толкнула его. Он поднял руки, защищаясь. Выражение превосходства на лице сменилось удивлением. Ванесса коленом ударила его в живот. Навалившись всем своим телом, повалила на землю. Он закричал. Попытался нанести ей удар по голове. Промахнулся, лишь слегка задев ухо. Это еще больше разозлило ее. Она опять ударила его коленом, на этот раз в пах. Парень заорал от боли и попытался вырваться. Его приятели отступили. Она ослабила хватку, перевернулась и села на него верхом. Ногами прижала его руки к земле и с такой силой ударила кулаком по лицу, что разбила бровь. Кровь залила лицо и потекла на песок. Ванесса, тяжело дыша, поднялась и встала на одно колено.

– Если я еще хоть раз услышу, что ты указываешь женщине, как ей одеваться, я тебя найду и… Ты меня понял? – сказала она по-английски.

Парень только тихо всхлипнул в ответ.

Ванесса повернулась в сторону остальных – они стояли на безопасном расстоянии.

– Это и вас касается.

2

Николас увидел ее сразу же, как только вышел на улицу. Мелина Давидсон стояла за машиной на другой стороне улицы. Она помахала ему рукой. Сердце забилось в груди, как птица в клетке, когда он направился в ее сторону. Как она смогла найти его? Информация о нем по-прежнему недоступна. Две недели назад он позвонил в налоговую инспекцию, и ему сообщили, что никаких данных о Николасе Паредесе у них нет.

– Привет, – сказала она дрожащим от волнения голосом.

В этот момент из-за облаков выглянуло долгожданное солнце. Мелина сощурила глаза.

– Привет, – сухо ответил Николас.

Она неуверенно улыбнулась в ответ. Ее волосы были собраны в простой хвостик. На ней была темно-синяя короткая куртка, джинсы и белые сникерсы. В этой спортивной одежде она выглядела моложе и даже красивее, чем когда он увидел ее в первый раз. Николасу надо было избавиться от нее как можно скорее. Если кто-то увидит их вместе, это поставит под угрозу все предприятие. Как бы ему ни хотелось побыть с ней, это невозможно.

– Пойдем, – сказал он и направился в сторону Гульмаршплана. – Тебе нельзя здесь оставаться, поезжай домой.

Николас произнес это таким металлическим, чужим голосом, что сам себя не узнал. Избегая взглядов Мелины, он упрямо смотрел перед собой. Она догнала его.

– Я не понимаю, – вымолвила она, запыхавшись.

* * *

Когда Николас не появился, чтобы сменить его, Иван сел в машину и поехал к нему на квартиру. По дороге еще раз набрал его номер, но услышал только голос автоответчика. Иван нашел свободное место и припарковался недалеко от подъезда. Выключил мотор и уже собирался выйти из машины, когда увидел Николаса на противоположной стороне улицы. Рядом с ним шла женщина. В первый момент Ивану показалось, что это Жозефина, девица из ресторана. Тот же рост и похожая прическа. Он не осуждал Николаса. Если бы к нему пришла девушка вроде Жозефины, Иван поступил бы так же. Он вставил в замок ключ зажигания и уже собирался отъехать, но тут Николас и женщина подошли ближе, и он понял, что это не Жозефина, а Мелина Давидсон.

* * *

Николас взглянул на нее. Обратил внимание на темное родимое пятно у нее на левой щеке. Подумал о Хампусе Давидсоне, об Иване. Надо от нее отделаться. Прямо сейчас.

– Как ты меня нашла? – спросил он.

– Какое это имеет значение?

Она посмотрела на него и покачала головой. Николас промолчал. Тогда она хлопнула в ладоши и сказала:

– Такси. Я позвонила в службу такси, сказала, что забыла в машине бумажник, мне дали телефон водителя. Он рассказал, по какому адресу отвез тебя. Ты не мог бы остановиться?

Они остановились у скамейки на Гульмаршплан. Она взяла его руку, крепко сжала и посмотрела на него умоляюще.

– Прости. Я не понимаю, в чем моя вина, – сказала она тихо. – Я… Мне показалось, что я тебе тоже нравлюсь. Там, в баре, с нами произошло что-то.

Мария. Он думал о сестре. Если его посадят, она останется совсем одна. Этого нельзя допустить. Николас сжал зубы и пристально посмотрел на Мелину. Он похитил ее мужа. Это уже сделано и обратно не вернешь, ничего исправить нельзя. Продолжить общение и вступить с ней в связь было бы чудовищной ошибкой с его стороны, и этого ему не простит никто.

Две женщины, проходя мимо, с любопытством посмотрели на них.

– Была ведь какая-то причина, когда ты помог мне в баре отеля, – продолжила Мелина.

– Не было никакой причины, – ответил он и высвободил свою руку.

Он боялся посмотреть на нее. При других обстоятельствах он отдал бы все, лишь бы не расставаться с ней. Она права. Что-то произошло с ними. Еще тогда, когда он впервые увидел ее у дома в Лидингё, он испытал странное чувство, которое только окрепло после встречи в баре и заполонило его целиком, когда они заговорили друг с другом. Что это было? Встреча с родственной душой? Любовь?

Возможно, она поняла, с каким человеком связала жизнь, и теперь хочет освободиться от него?

Сейчас это не имеет значения. Даже подойти к ней ближе было ошибкой. И хотя все в нем сопротивлялось такому решению, с ней необходимо было расстаться. Ради самого себя, ради нее, ради Марии.

– Я не хочу иметь с тобой ничего общего. И никогда больше не приходи ко мне, – проговорил он.

* * *

Иван смотрел, ничего не понимая. Может, это кокаиновая галлюцинация? Он дал себе пару сильных оплеух, зажмурился, потер щеки и снова открыл глаза. Не было никакого сомнения, что женщина рядом с Николасом – это жена похищенного банкира. Что происходит?

На протяжении всей его жизни мир всегда был против него. А теперь и ближайший друг развел. Мелина Давидсон была в курсе похищения, но Николас ничего не сказал об этом Ивану. Сыграл с ним втемную. Может, они хотят забрать все деньги и свалить?

Иван сжал кулаки, заскрежетал зубами и со всей силой ударил по потолку машины. Схватился за руль и так его стиснул, что побелели костяшки пальцев. Самым правильным было бы пристрелить обоих. Потом провести обмен Хампуса на деньги и оставить все десять миллионов себе. Но что потом? Предательство Николаса развязало ему руки, и он мог пойти на то, на что раньше никогда бы не решился.

Иван включил зажигание, и машина рванулась с места. В районе площади Гульмаршплан Иван позвонил Йозефу Булачу.

– Я готов заняться поиском детей для тебя, – сказал он. – Я справлюсь.

– Мы уже это обсуждали. Мне нужен человек с опытом и крепкими нервами.

Иван посигналил остановившемуся на круговом движении автомобилю.

– Это твое окончательное решение? – переспросил он.

Впереди стоящая машина сдвинулась с места. Иван поехал вслед за ней в сторону центра.

– Да.

Тогда он рассказал об ограблении часового магазина и о списке клиентов. О похищении двух банкиров. О том, как они вместе с Николасом сейчас держат в подвале миллионера Хампуса Давидсона и требуют от родственников выкуп за его освобождение.

– Черт возьми, ну и дела, – произнес Йозеф, когда Иван умолк. Ясно было, что рассказ Ивана произвел на него впечатление. – Сколько фамилий в этом списке?

– Двести. Я передам вам список и долю Николаса от выкупа. Но вы должны дать мне несколько дней.

– А что ты хочешь за это, кроме работы по детям?

– Респект, – ответил Иван.

3

В парке было пусто. Звучала песня Моники Цеттерлунд «Хлопоты». Злость Ванессы прошла, но ухо продолжало ныть после удара кулаком. Она не сожалела о том, что ударила парня. Тот, кто угрожает слабым девочкам, кто заставляет их изменять самим себе, кто подавляет их волю, не заслуживает мягкого обращения. Пусть другие занимаются их воспитанием. Ванесса встречала слишком много женоненавистников, чтобы верить в возможность их перевоспитания.

После случившегося она сказала Наташе, что хотела бы стать ее ментором.

На Сюрбруннсгатан женщина толкала перед собой тележку из супермаркета, до краев заполненную пластиковыми пакетами, картонными коробками и старой одеждой. Ванесса знала, что это женщина – бездомная. Она уже несколько лет бродит со своей тележкой в этом районе. Иногда она стоит у входа в магазин на улице Уденгатан и просит входящих купить для нее какой-нибудь еды. Однажды Ванесса видела, как она, спрятавшись между припаркованными машинами, справляла нужду. В другой раз – как она копалась в мусорных баках в поисках съестного.

Когда смолкли звуки песни, зазвучала другая – «Причалить к пристани».

Юнас обещал позвонить в половине седьмого. Часы уже показывали семь с минутами, а он не подавал признаков жизни. Ванесса проверила, не отключила ли она по ошибке звук, и откинулась на спинку скамейки. Когда она собралась уходить, зазвонил телефон.

– Прости, что не позвонил раньше, – сказал Юнас. – Был занят.

– Хампус Давидсон?

– Да. Время и место назначено. Послезавтра, в час ночи. В лесном массиве, недалеко от аэропорта Бромма.

– Пришли мне точные координаты, чтобы я смогла понять обстановку. А что говорят наши боги на вершине Олимпа?

– Ян Скуг, руководитель операцией, говорит, что надо действовать жестко, отвечать насилием на насилие.

– Господи, да у меня клитор жестче, чем он, – сказала Ванесса с раздражением.

Юнас рассмеялся.

– Яну плевать на похитителей. Для него главное – продемонстрировать средствам массовой информации нашу твердость. Они всю осень критиковали полицию, и критиковали за дело.

– Да, ты права. Я не удивлюсь, если журналисты из вечерней прессы засядут в кустах, когда операция начнется. Поэтому завтра с кем-нибудь из СОБРа я проведу рекогносцировку на месте.

– Неплохо. СОБР? Почему не группа захвата?

– Для миллионера такого масштаба, как Хампус Давидсон, группы захвата мало.

– Могу я чем-то помочь?

– Помнишь, в гостях у меня ты говорила, что должна быть какая-то связь между Хампусом Давидсоном и второй жертвой, Оскаром Петерсеном. Не могла бы ты разобраться в этом?

– А если мне понадобится доступ к базе данных?

– Ты позвонишь мне, и я все устрою.

Они помолчали. Ванесса хотела было рассказать ему о драке в Тюресё, но передумала.

Она услышала, как на другом конце провода открылась дверь машины, чьи-то шаги, маленькие ножки, топающие по паркету, детские голоса, зовущие папу.

– Я дома, давай созвонимся завтра? – торопливо сказал Юнас.

– Договорились, – ответила Ванесса.

Она повернула голову и взглянула наверх, на темные окна мансарды дома номер 13 по улице Руслагсгатан. Представила себе пустую, безмолвную квартиру под крышей. Прежде чем пойти в тренажерный зал, она может еще посидеть здесь и послушать грустный голос Моники Цеттерлунд. Она открыла «Тиндер». Смахнула несколько возможных претендентов. Вздохнула и покачала головой. Сунула мобильник в карман. Нашла там свое британское удостоверение личности, которое она иногда, без ведома начальства, использовала в следовательской работе.

Когда подошел Руфус, она прикрыла карточку удостоверения рукой.

– Вечер добрый, шериф.

– Неужели это опять ты, Руфус?

– Может, и я. Кто его знает, все относительно.

Руфус открутил крышку у бутылки.

– Лучше спросить у моего приятеля Джонни.

– Джонни?

– Джонни Уокера. Он, черт его побери, весельчак и оптимист, хотя иногда бывает страшным занудой.

Руфус приложился к бутылке. Сделал глоток и протянул бутылку Ванессе.

– Не хочешь проложить прокладочку?

– Нет, спасибо. Иду в тренажерный зал. Я, кстати, больше не полицейская. Во всяком случае, на данный момент.

Руфус посмотрел на нее с удивлением.

– Как так?

– Меня отстранили.

– Да ну, все равно ты коп.

– Все относительно, со мной тоже, – сказала Ванесса.

– Если я проживу один день без Джонни, Джима или моего доброго приятеля «Капитана Моргана», я что, перестану быть алкашом?

– Не перестанешь.

– Ну вот.

– Спасибо, Руфус.

– Не за что, шериф. А что это у тебя в руке? – спросил он, указывая на удостоверение, которое Ванесса все еще сжимала в руке. Она показала ему карточку, и Руфус от удивления открыл рот.

– Кэрол Спенсер. Так звали принцессу Диану. Славненько. И возраст тридцать восемь лет. Это вряд ли законно. А? – посмеиваясь, произнес он и отдал ей карточку.

Она уже собралась уходить, когда зазвонил телефон. Юнас. Опять. Она приложила телефон к уху.

– Алло?

– Слушай, я забыл тебе сказать. Посмотри одну картинку, которую я только что тебе переслал.

Телефон пикнул.

– Ок. Подожди немного.

Она подключила наушники и, держа телефон перед собой, посмотрела на экран. Сразу же узнала Йозефа Булаха и Микаэля Столя. На фото был еще третий персонаж, сидевший ближе всего к камере.

– Ты не знаешь, что это за тип, с которым они разговаривают?

Парню на вид было лет тридцать. У него были темные, коротко постриженные волосы и четко очерченные скулы. Мускулистые руки сплошь покрыты татуировками.

– Хорош. Но нет, я не знаю, кто это. Где это снято?

– В ресторане «Бенисио», на Нюбругатан. Один полицейский, вне службы, сидел там с семейством, узнал Булача и Столя и сделал несколько снимков со своего места.

4

Ванесса стояла возле входа на станцию метро «Родхюсет». Одинокий охранник стоянки в желтой жилетке бродил между припаркованных машин и проверял наличие разрешений на парковку. Мимо, торопливо здороваясь, прошло несколько коллег. Они спешили домой к своим семьям, к сериалам, к выплатам по кредитам, к семейным ужинам и родительским собраниям.

Ванессе всегда нравилось быть в одиночестве. Во всяком случае, ей так казалось, и она убеждала в этом окружающих. Возможно, она предчувствовала, что так и будет. Часто случалось, что когда Сванте не было дома вечером, она брала с собой рабочие материалы или какую-нибудь книгу и шла ужинать в паб «МакЛаренс».

Ей нравится одиночество, но почему она тогда стремится быть среди людей, видеть их, слышать их голоса, наблюдать за их поведением? Наташа появилась на эскалаторе и, увидев Ванессу, сразу направилась к ней. На ней была легкая поношенная куртка.

– Тебе не холодно? – спросила Ванесса, обнимая ее.

– Немножко, но ничего страшного.

– Больше проблем не было?

– Нет.

Ванесса улыбнулась.

– Отлично. Я предлагаю прогуляться и показать тебе Стокгольм, а когда проголодаемся, перекусим бургером.

– Я люблю бургеры.

Ванесса показала на огромное здание, перед которым они стояли.

– Это полицейское управление, или «Дом полиции».

Наташа с любопытством разглядывала здание.

– Ты здесь работаешь?

– Нет. Моя группа сидит вон там, в старом здании.

Две женщины, проходя мимо, поздоровались с Ванессой.

– Они тоже полицейские? – спросила Наташа.

– Да, – ответила Ванесса и откашлялась. – Примерно четверть всех сотрудников полиции в Швеции – женщины. Но так было не всегда. Первые женщины-полицейские начали патрулировать улицы Стокгольма только в 1958 году. Поначалу нам не позволяли выполнять ту же работу, что и мужчинам. Например, нам разрешалось носить только дубинки вместо сабель. Ну, ты понимаешь. Это было другое время.

Она посмотрела на девочку, проверяя, понимает ли та, о чем идет речь.

– Кем бы ты хотела быть?

– Я хочу работать в полиции, как ты, – ответила Наташа смущенно.

– Хорошо, – сказала Ванесса. – Нам нужны хорошие полицейские.

Они свернули налево напротив Ратуши и пошли по улице Шеелегатан. Перед ними вырос отель «Амарантен». Они дошли до светофора и перешли улицу Флеминггатан.

– Ты давно в Швеции? – спросила Ванесса.

– Скоро будет два года.

– Тебе нравится здесь?

Наташа улыбнулась. Автоматически, не думая, перешла со шведского на английский.

– Здесь прекрасно, я даже мечтать не могла о такой жизни. В Сирии я бы безвылазно сидела в квартире, а выходя на улицу за продуктами, каждый раз рисковала бы жизнью. Кругом война, стрельба, убитые, бомбы.

Она замолчала. Мельком посмотрела в сторону железнодорожных путей. Ванесса не знала, что сказать.

– Знаешь, что я еще думала? Как несправедливо. Так случилось, что я родилась там, где идет война. Каждую минуту, каждый час я ощущала, что у меня крадут по кусочкам мою жизнь. Я ощущала это всем телом. Мне становилось так плохо… я злилась, зверела от злости. В это время я могла бы ходить в школу, обнимать родных, встречаться с друзьями. Кто дал им право воевать? Кто дал им право лишать нас, простых людей, мирной жизни?

– Чем ты занималась, пока сидела дома? – спросила Ванесса.

Наташа пожала плечами и провела рукой по перилам моста, по которому они шли.

– Когда включали электричество, можно было смотреть сериалы на dvd-дисках. «Одинокие сердца» и «Друзей». Я смотрела их по многу раз. Это помогало. Сериалы были как бы другим миром, в который я ненадолго попадала. Как в научно-фантастическом фильме, который рассказывает о той жизни, которая когда-то была у нас. Это странно, правда?

– Ничуть. А ты с тех пор не пересматривала какую-нибудь серию?

Наташа засмеялась и покачала головой.

– Вот это было бы странно. Как читать старый дневник, рассказывающий о страшном и тяжелом времени.

– Я тебя понимаю, – сказала Ванесса. – Я не могу слушать «Битлз». Когда я была маленькой, лет двух, мы какое-то время жили в Лондоне. Когда я засыпала, мои родители уходили потанцевать и оставляли меня одну. Чтобы мне не было грустно, они включали магнитофон, играла музыка…

– «Битлз»?

Ванесса кивнула.

– Иногда я просыпалась ночью, до их возвращения. Кричала, плакала, стучала в дверь. Смертельно боялась остаться одной. И все время слышала их песни. С тех пор не могу слушать «Битлз».

Наташа остановилась и повернулась лицом к Ванессе. Осторожно положила ладонь ей на грудь.

– Твой кулон, – произнесла она и продолжила: – Он очень красивый.

5

Автофургон, который они взяли напрокат в Сундбюберге, стоял на пустынной парковке около стадиона «Шюттехольм». Вокруг не видно было ни души. Мрачное небо и умеренный ветер не могли помешать беспилотнику.

Рядом с фургоном стояла «Вольво V70», которую Иван взял напрокат там же. В багажнике машины лежал с кляпом во рту связанный по рукам и ногам Хампус Давидсон. В кузове фургона Николас и Иван поставили шаткий деревянный стол и два раскладных стула. Перед ними на столе голубым светом светились экраны двух компьютеров. Иван сидел на корточках с фонариком на лбу и проверял видеокамеру на квадрокоптере Explorian-12.

Дрон должен был, как и в прошлый раз, забрать пакет из «Икеи» с деньгами на поляне в Риксбю – в лесу недалеко от аэропорта Бромме. Выбор места был не случайным. В этом районе действовал запрет на любые полеты. Если полиция, несмотря на предупреждение, будет задействована в операции, то придется останавливать все воздушное сообщение, прежде чем полицейский вертолет сможет подняться в воздух для погони за их дроном. В отдалении со стороны трассы Фрёсундаледен был слышен шум машин.

– Готово. Подключай камеру, – сказал Иван.

Николас подключился.

– Работает, – коротко ответил он.

– Отлично.

Иван достал маленькую отвертку и начал крепить к дрону инфракрасную камеру, которая должна просканировать участок леса, куда будет приземляться дрон. Надо быть уверенными, что поблизости нет никого постороннего. Николас посмотрел на время в правом нижнем углу экрана.

– Деньги уже должны быть на месте, но подождем еще немного.

– Подождем, – ответил Иван, не отрывая глаз от экрана. – Дрон будет готов через несколько минут, и, когда скажешь, можем начинать. Я бы выпил кофе.

Николас протянул ему бумажный стаканчик.

– Спасибо.

За беспилотник отвечал Иван. Ему потребовались многочасовые тренировки, чтобы достичь необходимого уровня мастерства и научиться сажать дрон на поляне. Хотя сама по себе посадка была не самым сложным делом. Гораздо сложнее было зацепить пакет самодельным крюком. Перед первым похищением Иван неделями отрабатывал этот маневр. В конце концов он добился того, что для успешного выполнения задания ему требовались всего лишь две-три попытки.

После того как деньги будут в воздухе, Николас должен сесть в машину, отвезти Хампуса Давидсона в Хагапарк и там выпустить на свободу. Николас чувствовал напряжение, которого не было во время первого похищения. Он был зол на Ивана за то, что тот выдал Йозефу Булачу место его работы. Но для выяснения отношений пока не представилось удобного времени, и Николас отложил разборку. Через несколько часов он станет еще на пять миллионов богаче. Достаточно, чтобы вместе с Марией свалить из Швеции и начать новую жизнь. Может, и третьего похищения не понадобится. Он краем глаза посмотрел на Ивана. Его раздражение нарастало. К тому же он уже пожалел, что так резко вел себя на встрече с Йозефом Булачем.

– Я хотел спросить тебя, – сказал Николас.

– Давай.

– Мне ничего не угрожает? Ты рассказал обо мне Йозефу, хотя я просил не делать этого. Они нашли меня в ресторане.

Иван прекратил работу и отложил отвертку.

– Я знаю, что ты общался с ним, – продолжил Николас. – Теперь я понимаю, что им было нужно. Я послал их к черту.

– Я в курсе того, что произошло. Йозеф был в ярости. Но потом успокоился и решил не реагировать.

Иван вернулся к свой работе с дроном.

– К тому же я не собирался тебя подставлять. Не понимаю, как ты можешь меня подозревать.

Николас вздохнул.

– Я помню, что мы собирались похитить еще несколько банкиров… но, черт, мне это очень не по душе. Думаю, что это последний раз. Десяти миллионов нам хватит.

– А что ты будешь делать со списком?

– Уничтожу его.

– Зачем?

Николас отхлебнул кофе.

– Во-первых, по этому списку нас могут вычислить. Во-вторых, он может попасть в плохие руки. Мы оба понимаем, что проще похищать женщин и детей, а потом требовать денег. Я не хочу брать этот грех на свою совесть. Можешь пообещать мне одну вещь, Иван?

Иван выпрямился и скрестил руки на груди.

– Пообещать что?

– Что ты не будешь помогать Йозефу. Не будешь с ним связываться. Речь идет о детях. Я не знаю, зачем они им нужны, но ты не Йозеф. Ты хороший парень. Каждый может ошибаться. Я тоже совершил ошибку.

– Какую ошибку? – пробормотал Иван.

– Я оставил тебя одного. Сначала уехал в Сигтуну, потом ушел на военную службу. Это было необходимо, чтобы выжить. Но я думал только о себе, как последний эгоист. Больше такое не повторится. Когда мы вместе с Марией свалим отсюда, я хочу, чтобы ты поехал с нами.

– Я не смогу. Мне запрещен въезд во многие страны.

– Мы поедем в ту страну, куда тебя пустят. Или сделаем новые документы.

– Ты действительно хочешь взять меня с собой?

– Да, Иван. Ты мой лучший друг. Мы часто ссорились, но я тебя люблю и больше не оставлю одного.

6

Они остановились у паба «МакЛаренс» на улице Сюрбруннсгатан. Около входа стояла автоматическое инвалидное кресло. Ванесса заглянула внутрь и увидела Отто Далена, завсегдатая – он стоял у стойки с бокалом пива. Двое мужчин сидели, скрючившись, у игровых автоматов «Джек Вегас». Больше никого внутри не было. Оживление, если можно так сказать, начиналось позже, в районе девяти вечера. Ванесса распахнула дверь, и они вошли. Внутри ничего не изменилось. Знакомые запахи – кислого пива и острых закусок – ударили в нос. Ванесса поздоровалась с Отто и показала Наташе на стол у окна. Хозяин, норвежец Чель-Арне, начал было наливать пиво для Ванессы, но она быстро отказалась и попросила две кока-колы.

– Что нового? – спросила она Чель-Арне, пока тот рылся в холодильнике в поисках колы.

– Ничего. Хотя нет, кое-что есть. У нас появился новый сорт пива. Я собираюсь обновить ассортимент. Молодежь хочет нового, – сказал норвежец и протянул темную бутылку с восходящим солнцем на зеленой этикетке. Ванесса пригубила и почувствовала привкус черного перца, биттера и лимона.

– «Зиннербир», – прочитала она вслух. – Любопытно. А что говорят гости?

Чель-Арне криво усмехнулся и причмокнул губами.

– То же, что и ты, – на вкус как дерьмо. Перемудрили с составом.

– Сожалею, Чель-Арне, мы народ простой. Предпочитаем пить обычное пиво.

Он развел руками, затем открыл бутылки с колой, достал два стакана и наполнил их льдом.

– Что будете есть?

Ванесса заказала два бургера и пошла к Наташе, которая уже повесила куртку на спинку стула. Поставила стаканы на стол и отодвинула в сторону тарелку с остывшей жареной картошкой.

– Спасибо, – сказала Наташа. Отхлебнув немного из стакана, она осмотрелась.

Стены ресторана украшали фотографии ушедших рок-звезд, легенд спорта, политиков прошлого. Рядом с барной стойкой висело две мишени для игры в дартс. Настенные часы отсутствовали. Когда Ванесса спросила почему, Чель-Арне объяснил, что идея пришла ему в голову после посещения островов Кука. Там у туристов по прилете, прямо в аэропорту, отбирают все часы и складывают в особый ящик. Делается это для того, чтобы они забыли о таких банальных вещах, как время.

В дверях появился длинноволосый человек в ковбойской шляпе и сапогах. Увидев Ванессу, он поднял руку и, изобразив пальцами пистолет, выстрелил в ее направлении. Ванесса улыбнулась. Мужчину звали Томми Кампрад, и он утверждал, что является сыном основателя «Икеи» Ингвара Кампрада. Никто из посетителей этого не оспаривал.

– Ты здесь часто бываешь? – спросила Наташа.

– Раньше бывала часто, но в последнее время все реже и реже.

– Одна?

– В основном да. Мне нравится быть среди людей, но не с ними, понимаешь?

Ванесса сделала еще один глоток колы и отставила стакан в сторону.

У Наташи на левой руке были мужские наручные часы на кожаном ремешке. Наташа заметила, что Ванесса обратила на них внимание.

– Это часы моего отца, – объяснила она. – Он подарил их, когда я уезжала из Сирии. Сказал, что могу их продать, если понадобится, но я не смогла с ними расстаться.

– Красивые.

Ванесса разглядывала циферблат. Стрелки были неподвижны.

– Батарейки сели, – сказала Наташа. – Я сама не понимаю, зачем они мне. Каждый раз, глядя на них, я вспоминаю свою семью и становится грустно. Но кто еще, кроме меня, будет их вспоминать. А если не вспоминать, то получится, что их никогда и не существовало.

Ванесса приложила палец к Микки-Маусу, висящему на цепочке под блузкой.

– Это Аделины, моей дочки, – сказала она. Наташа понимающе кивнула головой. – Она прожила всего несколько месяцев. Я была молодой, когда родила ее, и потом никому никогда о ней не рассказывала. Даже мужу… бывшему мужу. Несколько лет пыталась забыть ее, не думать о ней, пока не смирилась с тем, что это невозможно. Иногда мне казалось, что я схожу с ума, что никакой девочки не существовало. В конце концов я решила носить на шее цепочку с Микки-Маусом. Легче от этого не становится, но это единственное доказательство, что она жила на свете.

Чель-Арне принес бургеры. Поздоровался с Наташей и поставил тарелки на стол.

– Почему ты никому не рассказывала о дочке? – спросила Наташа.

– Не знаю, – ответила Ванесса и взяла бургер.

После еды они играли в дартс. Когда Наташа прицеливалась первым дротиком, Ванесса заметила, что она левша, и вспомнила об одном исследовании, где утверждалось, что в странах с высоким процентом убийств процент левшей выше, чем в более миролюбивых сообществах. Причина этого, по мнению ученых, заключается в том, что правшам сложнее защищаться от левшей в случае конфликтов с использованием ножей, поэтому у левшей в агрессивных сообществах больше шансов на выживание.

– Я тоже левша, – сказала Ванесса, когда Наташа уже приготовилась бросать дротик. – Считается, что мы лучше фехтуем и деремся. Но с этим связаны не только преимущества.

Наташа удивленно посмотрела на нее.

– Сорок процентов больных шизофренией – левши, и мы живем в среднем на три года меньше, чем правши.

Наташа бросила дротик, который воткнулся в край мишени, за пределами зачетных кругов. Она пожала плечами и повернулась к Ванессе.

– Как ты не испугалась? Ведь их было четверо против тебя одной. Не страшно было? И потом, ты же… – Наташа замолчала и кинула оставшиеся два дротика.

– Женщина? – сказала Ванесса, собирая брошенные дротики.

– Да.

Дротик Ванессы просвистел в воздухе и попал в зеленое поле на шестнадцать очков. После еще двух бросков она набрала пятьдесят девять очков.

Этот разговор ее смутил. Она подошла к столу и допила остатки колы в своем стакане. Наташа собрала дротики и подошла к Ванессе.

– Тебе кажется, что я поступила неправильно? – спросила Ванесса тихо. Наташа покачала головой.

– Нет, просто я никогда не видела таких женщин, как ты.

Ванесса улыбнулась.

– Наверное, я поступила глупо, но они меня сильно разозлили. И, конечно, было страшновато. Зато я надеюсь, что чем чаще так поступаешь, тем реже женщинам твоего поколения придется с этим сталкиваться.

Когда Наташа уехала на такси, Ванесса пошла домой, открыла дверь в пустую квартиру и упала на диван, даже не сняв туфли. С тех самых пор, как Ванесса себя помнила, она всегда жила словно под прозрачной крышкой сырницы, отгороженная от мира и от людей. Конечно, Сванте она любила. И в каком-то смысле продолжает любить. Мысли о нем причинили боль.

Ванесса закрыла глаза. Протянула руку за пультом и включила телевизор. То, что там показывали, не увлекало и не прогоняло грустных мыслей. Свою сестру Монику и ее детей она тоже любила. Но и там она не чувствовала себя дома. В мыслях Ванесса постоянно переносилась через время и пространство в свою прошлую жизнь на Кубе.

Вернувшись в Швецию, она никому не сообщила о возвращении. Неделями бродила по Стокгольму. Принимала наркотики, спала в подъездах и в пустующих зданиях. Хотела покончить с жизнью. Совершить самоубийство. Один раз на мосту Вэстербрун. Через несколько дней в районе Рупстен. Но вместо этого решила, что надо смириться, прожить те пятьдесят-шестьдесят лет, которые ей остались, и постараться сделать что-то хорошее, нужное. Остаться одной. Поступать правильно, выполнить свой долг, а затем умереть.

Но Наташа вдохнула в нее жизнь. С ней она ни разу не вспомнила об Аделине. Она сама не понимала, что происходит. Вытянулась на диване и закрыла глаза. Почувствовала, что плачет. Слезы обжигали глаза. Ванесса старалась их сдерживать, сжимая веки. Не помогло. Она выругалась и взяла телефон. Открыла фотографии Хампуса Давидсона и Оскара Петерсена. Почему выбор похитителей остановился именно на них?

Ее взгляд задержался на запястье Давидсона. Часы «Патек Филипп». Просматривая фотографии, она решила, что надо отремонтировать Наташины часы. Отнести в часовую мастерскую и поменять батарейки. Отрегулировать кожаный ремешок, слишком свободный для ее руки.

Часы. Она выпрямилась. Пролистала фотографии назад к снимку Давидсона с часами «Патек Филипп». Она была уверена, что у Оскара Петерсена видела часы той же марки. Проверила. Все правильно.

Она знала, что в Швеции есть всего два магазина, где продают часы «Патек Филипп». Магазин «Часы Богенъельм» на улице Библиотексгатан и магазин «Флудманс» на улице Дроттнинггатан. Когда Сванте исполнялось сорок пять лет, она побывала в обоих, искала подарок.

Может, это и не бог весть какая зацепка, но она единственная. Ничего не случится, если она проверит, заглянув в оба магазина. Да и все равно надо чем-то занять завтрашний день.

7

– Пора, – прошипел Иван. Существовал большой риск, что из проезжающей машины увидят взлетающий дрон. На поле стадиона их ограждали от посторонних глаз зрительские трибуны. В темноте и благодаря тому, что они перекрасили свой белый дрон в черный цвет, чтобы он не отражал света, увидеть его было сложно.

Николас перелез через ограждение стадиона и взял дрон из рук Ивана.

Примерно в центре футбольного поля он опустился на колени. Поставил дрон перед собой и подготовил его к взлету.

Затем бегом вернулся назад. Перепрыгнул через забор. Открыл заднюю дверь фургона и вместе с Иваном забрался внутрь. Глаза не сразу привыкли к слабому свету.

Иван уже включил компьютер и был готов поднять дрон в воздух. Дрон управлялся с помощью сети 3G или 4G, в зависимости от мощности сигнала.

– Поехали, – коротко бросил Иван, когда Николас сел с ним рядом. Расстояние между стадионом «Шюттехольм» и лесом Риксбю было ровно 3545 метров.

На экране компьютера они видели, как удаляется земля и дома внизу становятся все меньше. Чем выше поднимался дрон, тем расплывчатей и смазанней становилось изображение. Чувство тревожного ожидания охватило Николаса при виде уменьшающихся в размерах и исчезающих в темноте дорог, машин и домов. Иван следил по навигатору за движением по заранее намеченному маршруту.

Сейчас было видно, что беспилотник летит над домами в Хювюдста. Справа остался район Сундбюберг. Иван сидел, склонившись над экраном. В левой руке он держал маленький красный мячик для снятия стресса и время от времени сжимал его в ладони.

Над промышленной зоной Ульвсунда дрон опустился на высоту двадцати метров.

Приближаясь к аэропорту, дрон покружил над посадочной полосой. Судя по информации на странице аэропорта, ни взлетов, ни посадок в это время не должно было быть, но проверить не мешало. Не хватало еще столкнуться в воздухе с пассажирским самолетом.

– Как самочувствие? – спросил Николас.

Настроение Ивана заметно улучшилось после того, как Николас предложил ему уехать вместе с ним и Марией. Напряжение в отношениях между друзьями пошло на убыль.

– Все хорошо. Просто отлично. Ветра почти нет.

– Но ведь можно поднять пакет, даже если ветер усилится? – спросил Николас. Он заметил, что Ивану нравится говорить о дроне.

– Конечно. Мы сможем взлететь, даже если две лопасти винта выйдут из строя.

Дрон пролетел над парковкой с ожидающими пассажиров машинами такси.

Иван летел медленно, спешить было некуда. Не быстрее пятидесяти километров в час. Дрон мог поднять в воздух десять килограммов. Только что отпечатанные тысячекроновые купюры весили каждая по 1,01 грамма. Десять миллионов разделить на тысячу купюр весили ровно 10,1 килограмма. Вес почти предельный, но они проверяли возможности дрона – он поднимал до 12,5 килограмма.

До цели оставалось несколько сот метров, когда Иван включил инфракрасную камеру, чтобы отсканировать лесную зону. Когда дрон завис над поляной, Иван начал вращать его, с помощью камеры осматривая окрестности.

– Черт, ты видишь? – Иван показал на экран. В роще, среди деревьев, метрах в пятидесяти от того места, где должна была находиться сумка с деньгами, выделялись четыре красные точки.

В радиусе трехсот метров они насчитали еще как минимум двадцать источников тепла.

Полицейские устроили засаду. Их ждали.

* * *

Юнас Йенсен лежал в кустах на животе метрах в пятидесяти от сумки с десятью миллионами крон. Запахи влажной травы и леса, которые поначалу доставляли удовольствие, после четырех часов в засаде стали невыносимыми.

Ему хотелось одного. Все бросить, поехать домой и принять теплый душ. От холодного ночного воздуха все тело окоченело. Время от времени ему приходилось менять позу и осторожно разминать руки и ноги, чтобы конечности не затекали.

Юнас с самого начала был против плана полицейского начальства.

Как только жена Хампуса Давидсона получила инструкции похитителей, на редкость малокомпетентный шеф «Нова», специальной группы по борьбе с организованной преступностью, по имени Ян Скуг, собрал совещание и дал прослушать запись разговора между Мелиной и Хампусом Давидсоном.

Условия были следующими: десять миллионов должны быть оставлены на поляне в лесу, в полукилометре от аэропорта Бромма. После того как деньги будут получены, Хампус Давидсон будет освобожден. Но сначала сумка из магазина «Икеа» с деньгами будет взвешена и проверена. Бессмысленно было использовать несмываемую краску или размещать жучки для слежки.

Юнас сразу обратил внимание на очевидное: нет никаких гарантий, что Давидсона освободят там, где обещали похитители. Возможно, это лишь отвлекающий маневр. Но самое главное – если присутствие полиции будет обнаружено до освобождения Давидсона, все может кончиться катастрофой.

Ян Скуг был непреклонен. Силами двадцати пяти полицейских, среди которых была команда из Национальных сил специального назначения, он планировал захватить похитителей.

Безумная затея! Настоящую причину, по которой он собирался таким эффектным способом поймать преступников, понять было нетрудно. После месяцев стрельбы и насилия в пригородах стокгольмской полиции нужна была громкая победа, о которой могли бы раструбить журналисты. Юнас повернулся к коллеге Лиисе Ульссон, которая растирала затекшие ноги.

– Я не удивлюсь, если в кустах неподалеку залегли журналисты из вечерних газет, – прошептал он.

Лииса фыркнула и прикрыла рот рукой.

– С Яном все возможно.

Юнас подполз поближе.

– Он затеял чертовски рискованную игру. Если нас обнаружат и операция провалится, ему пощады не будет. Тогда даже шеф полиции его не спасет.

– Может, это и к лучшему. Избавимся от этого идиота.

– Будем надеяться, что Хампус Давидсон не пострадает от его амбиций и желания поиграть мускулами перед журналистами, – прошептал Юнас.

– Это было бы очень скверно. И реакция прессы была бы соответствующей.

– Как ты думаешь, как он себя чувствует?

– Давидсон? Его держат в заложниках уже неделю. Парень должен…

В этот момент послышался легкий шум мотора. Юнас замолчал, вглядываясь с помощью бинокля ночного видения в поляну со стоящей на ней икеевской сумкой.

Непонятно было, откуда идет звук. Лииса тоже напряженно вглядывалась в свой бинокль. Юнас осторожно приподнял голову.

Через пару секунд звук пропал.

– Что, черт побери, происходит? – пробормотала Лииса.

– Не имею ни малейшего понятия.

* * *

– Что будем делать? – спросил Иван с тревогой.

– Зависни метрах в тридцати, мне надо подумать. Звук мотора они слышать не могут, так?

В дрон была вмонтирована звукопоглощающая система, но Николас не знал, насколько эффективно она работает.

– Думаю, что не слышат, – ответил Иван не слишком уверенно.

– О’кей, Мелина Давидсон связалась с полицией. Они, конечно, рассчитывают, что мы появимся пешком или на машине, и собираются захватить нас, как только мы отпустим Давидсона. Сколько тебе надо времени, чтобы зацепить сумку, секунд десяти-пятнадцати хватит?

– Может, даже меньше.

– Отлично. Тогда возникает следующая проблема. Скорее всего, в сумке лежит что-то вроде передатчика.

Николас наморщил лоб, провел рукой по лицу и продолжил изучать экран. Иван отбросил красный мячик для снятия стресса и начал нервно постукивать пальцами по краю стола.

– До цели мы долетели за шесть минут и четырнадцать секунд. Можно сократить время полета до четырех с половиной минут, если лететь прямо через посадочную полосу?

– Да. Наличие груза не повлияет на скорость, но из-за нагрузки на батареи сократится время, которое мы сможем провести в воздухе. Посадить дрон, конечно, из-за перегрузки будет сложнее, но это дело решаемое, – сказал Иван.

– А ты сможешь, несмотря на напряг, посадить его не на футбольном поле, а прямо на парковке?

Иван на мгновение задумался и кивнул головой.

– Да.

– Уверен?

– На все сто.

– Отлично.

Николас продолжал изучать карту района, над которым завис дрон. Полицейским придется сначала пешком преодолеть метров триста от того места, где они, скорее всего, припарковались. Ближе на машине к поляне было не подъехать. Если Ивану и Николасу повезет, то это расстояние может быть и больше. Полиция может, конечно, вызвать другой наряд для преследования дрона, но в любом случае у Ивана и Николаса остается как минимум десять минут, чтобы проверить сумку, до появления полицейских на стадионе «Шюттехольм».

– Ок. Мы должны успеть, – сказал Николас. – Риск есть, но если ты готов, то начинаем. Ты опускаешься, метрах в трех-четырех от земли включаешь свет, загружаешься и летишь прямо сюда, через взлетное поле. Мы проверяем сумку. Если находим маячок, выбрасываем его и сваливаем.

– Так ты останешься со мной, пока мы не найдем маячок?

– Да, если он там есть. Вдвоем мы сможем быстрее проверить сумку. Включим свет, вывалим все из сумки на пол и начнем поиск. Давидсона я отпущу позже.

– О’кей.

Иван сел поудобнее на стуле, глотнул кофе, глубоко вздохнул и взялся за рычаги управления. Земля приблизилась. В пяти метрах от земли Иван включил прожектор дрона.

Синяя икеевская сумка стояла, как и было сказано, на деревянном столе в центре поляны. Иван уточнил положение дрона и начал приземление. Ручки сумки были завязаны в узел.

Николас откинул голову назад и закрыл глаза, пока Иван осторожными движениями подвел дрон на высоту нескольких десятков сантиметров над сумкой, чтобы зацепить узел крюком дрона.

– Ну, давай же, ну, – бормотал Иван.

Николас открыл глаза. Иван промахнулся. Склонился вперед, лицо почти уперлось в экран. Дрон поднялся, снова опустился, и Иван сделал еще одну попытку.

Сначала Николасу показалось, что тот опять промахнулся, и он удивился, когда Иван быстрым движением отвел рычаг назад, резко взлетел и выключил прожектор дрона.

Поднявшись на высоту двадцати пяти метров, он увеличил скорость. Николас радостно хлопнул его по спине, Иван обернулся с широкой улыбкой на физиономии.

– Я приму его там. Не забудь включить свет при приземлении.

– Не забуду. Отлично сработано.

– Спасибо. Только мы еще не закончили.

– Я знаю.

Николас поднялся и открыл заднюю дверь. На мгновение представил себе, что машину окружили полицейские с оружием, направленным на него. Встряхнул головой, избавился от наваждения и убедился, что поблизости никого нет.

Все было спокойно. По трассе Фрёсундаледен время от времени проезжали машины. Огни ресторана «Макс» были погашены, стулья подняты на столы.

Николас почувствовал, как напряжение последних часов спадает. Несмотря на возникшие проблемы, все прошло как нельзя лучше. Как он и предполагал, полиция никак не могла себе представить, что захват денег будет происходить с воздуха. Иван сработал безукоризненно.

Всего через пять минут он уже слышал звук двенадцати винтов летящего в ночном небе дрона. Николас увидел его, когда на высоте десяти метров Иван включил прожектор для посадки.

Сумка шлепнулась на землю. Когда Иван отключил мотор дрона, винты медленно остановились. Николас положил беспилотник набок, открепил сумку, рванул к машине и распахнул заднюю дверь.

Иван уже включил весь свет и был готов помогать в поисках маячка. Николас закинул сумку в машину и залез внутрь сам. Иван высыпал упакованные в пластик пачки с деньгами и протянул Николасу карманный нож, чтобы быстрее вскрывать упаковки.

– Складывай проверенные купюры за собой, чтобы мы их не путали с непроверенными, – сказал Николас.

Иван кивнул, не поднимая головы. Николас работал, поглядывая на часы и проверяя, сколько времени прошло.

– Ты посмотри, – сказал Иван, остановившись на секунду, – это как в мультике про Дональда Дака. Я мог бы купаться в деньгах, как Иоаким фон Анка.

Их взгляды встретились. Лица обоих покрылись потом от напряжения и духоты в фургоне. Глядя друг на друга, они рассмеялись и тут же вернулись к работе.

– Если у нас все получится, я тебе одолжу свои пять миллионов, чтобы ты мог как следует в них выкупаться, – сказал Николас.

Прошло еще три минуты, прежде чем Иван большим и указательным пальцами осторожно взял маячок. Он был не больше кусочка сахара.

– Это лежало между двух купюр. Чудо, что я его заметил.

– Хорошо, – сказал Николас и вернулся к разбору своей кучи денег.

Оставалось проверить еще примерно четверть добычи. Иван сунул маячок в карман и продолжал копаться в деньгах.

Еще через тридцать секунд Николас нашел второй маячок.

– Вряд ли они сунули в сумку три жучка, но проверить надо, – торопливо проговорил Николас.

– Время? – спросил Иван.

– Ты приземлился ровно шесть минут и четырнадцать секунд назад, – ответил Николас, быстро взглянув на часы. – Нам надо будет отсюда сваливать через три минуты и сорок шесть секунд.

Они продолжили поиски.

Через две минуты пол перед ними был пуст, а за спинами высились кучи денег.

– Так, я возьму дрон, и валим отсюда, – сказал Николас.

Он выскочил из машины. Сделал два шага, остановился и вернулся назад.

– Ты возьмешь дрон. Дай-ка мне твой маячок.

Николас бросился бегом к входу на стадион, стер с обоих маячков отпечатки пальцев, положил их на землю и ударом ноги отправил далеко на территорию стадиона. Когда он вернулся к машине, Иван уже включил мотор фургона и опустил боковое стекло.

– Поезжай спокойно, не привлекая внимания, – сказал ему Николас. – Я тебе позвоню.

Они планировали встретиться позже вечером дома у Николаса и спокойно, без суеты, поделить деньги. Но вмешательство полиции изменило все планы.

Теперь самым главным стало избавиться от Хампуса Давидсона.

Покрышки фургона зашелестели по асфальту, когда Иван уезжал с парковки. Николас открыл дверь «Вольво» и сел за руль. Подал назад, развернулся и проехал мимо ресторана «Макс».

Когда он проезжал мимо заправки «Серкл Кей» по другой стороне улицы, послышались сирены полицейских машин. Он посмотрел в зеркало заднего вида в сторону Броммы, но не увидел голубого света полицейских мигалок.

Машина проехала мимо того места, где когда-то находился футбольный стадион «Росунда», и свернула на Сольнавэген.

Проехав сто метров, он увидел машины первых полицейских нарядов. Две мчались из центра с включенными мигалками. В боковое зеркало он видел, как они свернули на Фрёсундаледен в сторону стадиона «Шюттехольм». На перекрестке он свернул налево, проехал кладбище и Каролинскую больницу. Через несколько минут остановился и выключил мотор у «Дома бабочек». На парковке было пусто. Николас натянул на голову балаклаву и открыл багажник. Хампус Давидсон сощурился. Николас достал нож и склонился над багажником. Глаза банкира широко раскрылись от ужаса. Он закачал головой, попытался отодвинуться в глубь багажника, подальше от ножа, и замычал что-то через кляп во рту.

– Я тебя развязываю и отпускаю, – сказал Николас.

Хампус Давидсон немного успокоился. Пододвинул ноги к Николасу, и тот перерезал ленту, стягивающую щиколотки. Давидсон сел. Протянул вперед связанные руки. Николас покачал головой.

– Нет. С этим ты разберешься сам. Мы сейчас в парке Хага, рядом с «Домом бабочек». Иди в сторону центра и останови какую-нибудь машину.

Хампус Давидсон поставил ноги на землю.

– И слушай сюда. Я не шучу. Если узнаю, что ты продолжаешь насиловать девочек, я тебя убью.

Хампус Давидсон даже не попытался ответить, а, пошатываясь, двинулся по дорожке в сторону леса.

1

Сразу после двух Ванесса вышла из часового магазина «Флудманс» и пошла по улице Дроттнинггатан. Бросила последний взгляд на витрину магазина с разложенными на ней дорогими марками часов. Помощник кассира в магазине не узнал ни Оскара Петерсена, ни Хампуса Давидсона.

Небо покрылось темно-серыми тучами. Как обычно после теракта узбекского террориста, который на грузовике проехал по пешеходной улице, сбив насмерть пять человек, Ванесса шла, временами оглядываясь назад.

Она вспомнила хаос, царивший в городе, пока террориста не задержали в районе Мэшта всего через шесть часов после совершенного им теракта. Ванесса находилась со своей группой на парковке совсем на другом конце Стокгольма, в Рогсведе, когда по рации сообщили о его задержании. Ходили слухи, что преступник действовал не один, вечерние газеты сообщали о перестрелке на острове Кунгсхолмен. Ванесса помнила длинные вереницы молчаливых, сосредоточенных людей, бредущих пешком по мостам и дорогам, километр за километром, поскольку все движение общественного транспорта было остановлено.

Когда террориста наконец арестовали, и в газетах появились фотографии с бегущими к месту теракта полицейскими и убегающими оттуда обычными гражданами, жители Стокгольма не знали, как выразить свою безграничную любовь к полиции. Полицейские машины забрасывали букетами цветов, а социальные сети захлебывались от хвалебных комментариев.

Но прошедшие месяцы, полные сообщений о бандитских разборках, ограблениях и угонах машин, повлияли на общественное настроение. Газеты заполнились сообщениями об уволившихся полицейских и о недоборах в полицейскую академию.

Ванесса пересекла площадь Хёторгет, где продавцы овощей и фруктов на ломаном шведском старались перекричать друг друга, предлагая товар, и вышла на Кунгсгатан. Пока она ждала зеленого света на перекрестке, на телефон пришла новость от газеты «Афтонпостен».

«Похитители надули полицейских – воспользовались беспилотником».

Ванесса перешла на страницу газеты и начала читать. Зажегся зеленый, затем опять красный. Ни слова о том, что кого-то похитили и что с похищенным сейчас. Прочитав статью, она тут же позвонила Юнасу.

– Что случилось? – был ее первый вопрос.

Машины остановились на красный, народ вокруг двинулся по переходу.

– Нас провели, вот что случилось.

– А что с Давидсоном?

– Бродил около круговой развязки на Свеаплан со связанными руками. Ему удалось остановить машину, и он позвонил нам. Никаких физических повреждений.

– А беспилотник, о котором пишет «Афтонпостен», это правда?

– Да, какой-то гребаный дрон забрал деньги и улетел. В это трудно поверить, но я видел все своими собственными глазами.

На телефон пришла еще одна новость. На этот раз из «Квэлльспрессен».

«Источник в полиции сообщил о маневрах дрона: „Это было как в кино“».

– Ну и дела. Какой удар по Яну Скугу. Он ведь собирался стать героем.

– Я как раз еду на встречу с ним. Он собирает всех, чтобы, как он выразился, разобраться в ситуации.

– То, что на языке желтой прессы называется «кризисным совещанием». Думаю, журналистам и общественности ситуация уже ясна.

– Да, вероятно.

Ванесса прошла мимо входа в метро и ускорила шаг.

– Я нашла связь между Давидсоном и Петерсеном. Пока это лишь предположение, но другого нет. Ты, кстати, успел поговорить с ним?

– С Давидсоном? Нет, он сейчас со своей семьей. А какая связь?

– Наручные часы. Оба носят часы фирмы «Патек Филипп». Самые дорогие часы в мире. В Швеции всего два магазина с лицензией на торговлю этим брендом.

– Отлично. Лучше, чем ничего. Я перезвоню позже. Звони, если что-то понадобится.

– Юнас?

– Да, слушаю.

– Передай от меня привет Яну Скугу.

Разговор закончился. Ванесса не могла не испытывать чувства внутреннего удовлетворения. Во-первых, Давидсон, несмотря ни на что, остался цел и невредим. Во-вторых, самодовольный Ян Скуг как следует сел в лужу и его положение пошатнулось.

Может быть, теперь дела изменятся в лучшую сторону.

2

Заходящее солнце окрасило небо в красный цвет. На этом фоне отчетливо выделялся белый диск луны. «Мерседес» затормозил, не доезжая до поселка. Шофер положил правую руку на спинку пассажирского сиденья, повернулся и с ухмылкой сказал: «Приехали. Пора выходить».

Консуэло попробовала открыть дверь, но она была заперта. Хуан нажал кнопку на приборной панели. Раздался щелчок. Консуэло надавила на ручку, и дверь открылась.

Она вышла из машины и пошла вдоль дороги. Гравий поскрипывал под ее шагами, маленькие камушки попадали в сандалии и вдавливались в стопу. И хотя воздух все еще был теплым, она замерзла.

Машина не двигалась с места. Она спиной ощущала на себе взгляд шофера. Консуэло поправила платье и продолжила идти вперед, не останавливаясь. На футбольном поле мальчишки играли в футбол. Они остановились и помахали ей. Консуэло помахала им в ответ. Игра продолжилась. В инвалидном кресле у кромки поля сидел Игнасио. Время от времени, когда мяч попадал к нему, он ловил его и бросал обратно на поле.

Увидев Консуэло, он развернулся и покатил за ней вслед. Она замедлила шаги, чтобы он смог догнать ее.

– Buenas tardes, señorita Consuelo, – сказал он вежливо и поклонился.

Она ответила на его приветствие улыбкой.

– Buenas tardes, don Ignacio.

В ответ на обращение «дон» Игнасио рассмеялся.

– Я могу проводить вас до дома, хотите?

– Ты настоящий джентльмен, – сказала Консуэло, и Игнасио почувствовал себя польщенным. – Я буду рада, но, может быть, ты хочешь играть с друзьями?

– Они все равно не дают мне играть.

– Почему не дают?

Он печально покачал головой, и дальше они двинулись молча.

Прошли мимо маленького магазинчика Мендосы. Все семейство сидело во дворе на пластиковых стульях в ожидании, когда отец Луис закончит с грилем. Он проводил их взглядом, когда они проходили мимо, но не поздоровался.

– А что за дела у синьориты Консуэло с немцами? – спросил Игнасио.

Она вся похолодела.

– Я ездила в город за покупками, – сказала она, стараясь не выдать волнения.

Игнасио с полуоткрытым ртом посмотрел на ее пустые руки.

– Вот как, потому что я видел вас вместе с немцами и вчера тоже. Вы возвращались той же дорогой, что и сегодня. На вас было красивое белое платье. Но вчера я сидел не на стадионе, а ходил разговаривать с коровами и видел, как вы приехали на машине дона Карлоса.

– Я встретила дона Карлоса на обратном пути из города, и он меня подвез. Ты же знаешь, что моя мать и он были старыми знакомыми. А сегодня мне захотелось пройтись, и я вышла пораньше. Скажи, о чем ты говорил с коровами?

Игнасио задумался, но не ответил, погрузившись в свои мысли. Они остановились у дома. Консуэло вдохнула запах розовых кустов.

– Ты не голоден, Начито?

Игнасио живо закивал головой.

– Ты пока полей кусты, а я приготовлю нам бутерброды с чаем, – сказала Консуэло и показала на шланг для поливки, лежащий свернутым в траве.

– Мама говорит, чтобы я не просил еды у посторонних.

– А ты и не просишь. Я сама тебе предложила. И я ничего ей не расскажу.

– Ладно.

Он поднял с земли оранжевую насадку шланга и положил ее себе на колени. Посмотрел, где находится кран, подкатил к нему на своей инвалидной коляске и открыл. Консуэло присела на ступеньках крыльца и подставила лицо теплым лучам заходящего солнца.

– Только вы скажите, если я сделаю что-нибудь не так. Меня нечасто приглашают в дом, и я не знаю, как вести себя в гостях, – сказал Игнасио и направил шланг на кусты роз.

3

Ванесса остановилась напротив молодой женщины за кассой и осмотрелась вокруг, прежде чем спросить:

– Вы продаете часы «Патек Филипп»?

– Да, продаем, – ответила продавщица и улыбнулась. – Если хотите, я могу…

– Нет, спасибо, не надо.

Ванесса показала свое полицейское удостоверение. Пока девушка его рассматривала, Ванесса прочитала ее имя на бейджике.

– Я хочу попросить тебя, Матильда, посмотреть на два этих фото и сказать, не знаком ли тебе кто-либо из этих мужчин.

Она убрала в карман удостоверение и достала телефон.

– Да, я их знаю, – сказала Матильда неуверенно. – Но я не знаю, что вам еще сказать. Давайте я позову своего шефа.

Она набрала код, приложила большой палец к сенсорному замку и открыла дверь.

– Лаура, здесь пришли из полиции и хотят задать несколько вопросов. Не могла бы ты подняться наверх?

Ванесса не расслышала ответа.

– Она сейчас поднимется, – сказала Матильда.

Послышались шаги. Через мгновение появилась высокая женщина. Светлые волосы были убраны на затылке в тугой узел. Она протянула Ванессе холодную руку и представилась:

– Лаура Богенъельм.

Ванесса показала ей экран смартфона.

– Да, это наши клиенты. Больше я, к сожалению, ничего сказать не могу. Конфиденциальность очень важна для нас и еще важнее для наших клиентов.

Ее губы улыбались, но глаза оставались холодными.

– У вас есть что-то вроде списка всех клиентов?

– В Швеции составлять списки такого рода противозаконно. Я думала, что полиция в курсе.

– Да, незаконно, если это списки по взглядам, по религиозным убеждениям, национальности. И я уверена, этим вы не занимаетесь. Я имела в виду список с адресами клиентов.

– Список с адресами у нас есть. Наши клиенты люди очень занятые – мужчины… и женщины. Иногда у них нет времени приехать самим, чтобы сдать или забрать часы из ремонта. Тогда мы отправляем к ним посыльного.

– И этот список, он у вас в компьютере?

– Ни в коем случае.

– Значит, никто не может войти в систему и получить доступ к списку имен?

– Конечно нет. А если бы такой список пропал, мы бы сразу сообщили полиции.

Ванесса почувствовала, что Матильда настороженно вслушивается в их разговор. На прощание Ванесса достала две визитные карточки. Одну протянула Лауре, другую дала Матильде.

– Если вы что-нибудь вспомните, позвоните мне.

Выйдя из магазина, она увидела сквозь витринное стекло, что женщины о чем-то разговаривают.

4

Иван осмотрелся в Медвежьем садике у метро. Желтый свет уличных фонарей золотил листья деревьев. Слышны были хриплые голоса и смех. Он дотронулся до кармана брюк. «Глок», пистолет, был на месте. Иван еще раз напомнил сам себе пожелание Йозефа получить пацанов целыми и обойтись без насилия.

– Твой брат подогнал машину? – спросил он.

Хариш Салах кивнул головой.

– Хорошо. Подожди меня здесь.

Иван расправил спину и направился к трем подросткам, сидящим на скамейке. Четвертый стоял, поставив ногу на подлокотник. Пахло марихуаной. Парни внимательно следили за Иваном, но не похоже было, что они его боятся. Иван остановился метрах в двух от скамейки. Тот, что стоял, сунул косяк в рот, сделал глубокий вдох и задержал воздух в легких. Сколько им лет? Пятнадцать? Шестнадцать? Слишком большая одежда висела на них мешками. Тяжелые веки нависали над покрасневшими глазами. Курильщик выдохнул белый дым и почесал локоть. Ногти поцарапали и без того воспаленную кожу. «Они колются, значит, им нужны деньги», – подумал Иван.

– Подработать хотите? – спросил он.

Пацаны переглянулись и пожали плечами. Косяк пошел по кругу.

– Есть работа. Work, – повторил Иван, повысив голос. – You work for me. Okay? I have money.

Он поднял руку и потер большим пальцем средний и указательный.

– Cash.

Парень убрал ногу с подлокотника. Тонкая струйка крови стекала по его руке. Иван отвел глаза.

– Come with me.

Пацаны не спеша пошли за ними. Между собой они говорили на языке, который Иван принял за арабский. Вся компания вместе с Иваном и Харишем направилась в сторону улицы Черховсгатан. У Эстгётагатан они свернули направо. Белый фургон «Фиат» стоял на складской парковке с выключенным мотором. Ахмед Салах, увидев их в зеркало заднего вида, вышел им навстречу. Он покрутил вокруг пальца брелок с ключом от машины и спрятал его в кулак. Слова были лишними. Каждый из них знал, что делать. Иван, остановившись, повернулся и краем глаза увидел, что Ахмед открыл заднюю дверь фургона. Парень, стоявший с ногой на скамейке, судя по всему, был главным в компании.

– Залезай, – сказал Иван и показал рукой на кузов фургона.

Подростки медлили. Вытянув шеи, старались заглянуть внутрь. Иван быстро осмотрелся. Вокруг не было ни души. Он засунул руку в карман, достал пистолет и взвел курок. Хариш сделал то же самое.

– Get in, – повторил Иван.

Парни не шевельнулись. Либо они были под слишком сильным кайфом, чтобы осознать серьезность положения, либо им было плевать на угрозы. Иван провел языком по губам, подождал немного, еще раз оглянулся, убедился, что на улице никого, и сделал шаг вперед. Только тогда подростки среагировали и бросились врассыпную. Иван успел схватить за свитер ближайшего парня, повалил на землю и придавил коленом его тощее тело. Нажал так сильно, что послышался хруст костей. Тот застонал и поднял руки вверх, показывая, что сдается. Иван взглянул вверх и успел заметить, что Хариш повалил на землю еще одного мальчишку и сел на него верхом. Тот орал благим матом, размахивая руками и пытаясь освободиться. Ахмед бежал по улице, стараясь догнать еще двух. Иван поднял пистолет и прицелился, но не выстрелил, боясь попасть в Ахмеда, который уже почти догнал убегающих мальчишек.

– Держи его! – закричал Иван.

Ахмед сделал последний рывок, схватил за загривок самого мелкого, повалил его на асфальт и пару раз сильно ударил по лицу. Удары эхом разносились по пустынной улице. Четвертый парень, главарь компании, скрылся в направлении церкви Святой Катарины. Иван поставил своего мальчишку на ноги и подвел к фургону. Братья Салах притащили свою добычу. Беглецов затолкали в кузов. Хариш с пистолетом в руке залез последним. Иван с Ахмедом закрыли заднюю дверь, обошли машину и сели на переднее сиденье. Ахмед вставил ключ в замок зажигания, повернул его, и машина тронулась с места.

5

Матильде Мальм надо было бы экономить, но она уже купила билеты за пятнадцать тысяч крон. При общем бюджете в сорок тысяч. Этого вряд ли хватит на проживание в отеле на все время. Вероятно, в Таиланде придется пожить и в дешевых хостелах. Тысячей крон больше, тысячей крон меньше до отъезда ничего принципиально не изменит. К тому же ужин в новом модном ресторане «Мистер Вон» в центре Стокгольма поможет ей правильно настроиться на предстоящее путешествие в Таиланд. Блюда представляли собой смесь всех типичных блюд азиатской кухни.

Ресторан располагался в просторном помещении с высоким потолком. На маленькой сцене выступал живой оркестрик, состоящий из двух музыкантов и певицы. Матильда прикинула, что в зале могло бы спокойно разместиться по крайней мере две сотни гостей. Такое впечатление, что ты уже за границей, подумала она и улыбнулась парню в костюме и при галстуке, сидевшему за столиком неподалеку. Она подняла бокал с красно-желтым коктейлем, предлагая Петре выпить. Она понятия не имела, что будет пить. Делая заказ, они попросили официантку принести что-нибудь оригинальное.

– За новую жизнь, – сказала она, и Петра ответила ей улыбкой. – И за мой последний день в магазине «Богенъельм».

Она выпила и обратила внимание на поваров в черном, которые носились взад и вперед по открытой для глаз посетителей кухне. В стеклянных витринах вдалеке лежали куски дорогого мяса, только что доставленные из Японии и Штатов.

Последние несколько месяцев стали испытанием для Матильды. Почти каждый вечер она оказывалась в каком-нибудь кабаке, сидела там допоздна, уходила не одна, с самыми разными мужчинами. Просыпалась то в гостиничных номерах, то в пригородных квартирах, то в апартаментах дорогого района Эстермальм. Испытывала счастливое чувство обновления, как будто родилась заново. Ей, конечно, не хватало Педера, и она предпочла бы расстаться с ним иначе, а не так, как все произошло, но горечь разлуки улеглась и уже не мучила, как прежде. Такие подруги, как Петра, ее поддерживали. Звали по вечерам на прогулки, в рестораны, кофейни. Поначалу она сопротивлялась, но затем сама начала вытаскивать подруг из дома на ночные приключения. Пила больше всех, танцевала до упаду, кокетничала напропалую, засиживалась до последнего гостя. Пошатываясь, добредала до дома, спала пару часов, вставала, принимала душ, надевала униформу продавщицы магазина «Богенъельм» и ехала на работу. Так продолжалось до тех пор, пока месяц назад она не приняла решения уволиться из магазина. Впереди ожидали три месяца безмятежной жизни в Таиланде, а затем курсы агентов по продаже недвижимости.

– Вещи уже собрала? – спросила Петра и поставила бокал на стол.

– Да, еще неделю назад. Остался всего один рабочий день, а я готова заболеть, лишь бы не идти на работу и как следует оттянуться сегодня вечером. Но так и быть, пойду. На один, последний день, моего терпения хватит.

Подошла официантка и спросила, готовы ли они сделать заказ. В качестве закуски они взяли блюдо из краба, на второе Матильда заказала филе тунца, а Петра попросила принести маринованную с имбирем свинину.

– Что будете пить? Вино?

– Бутылку вашего белого вина, – быстро ответила Матильда. – Мы не такие привередливые.

Официантка забрала меню и удалилась. Петра проводила ее взглядом, а затем, повернувшись к Матильде, спросила:

– Тебе не будет там скучно одной целых три месяца?

– Да ну, всегда найдется славная компания для развлечений. Особенно когда путешествуешь в одиночку.

– Откуда ты все знаешь? Ты ведь никогда не ездила одна.

– Нет, но я читала разных блогеров. Они пишут, что социальное общение неизбежно. Но тебя мне будет не хватать. Обещай приехать хоть на недельку, если появится возможность.

– Я постараюсь, – сказала Петра и, положив локти на стол, склонилась вперед. – Какие у тебя планы на вечер?

– Не знаю. Посмотрим. На самом деле хорошо бы не тратить лишнего перед поездкой. А ты куда-то собиралась?

Петра отрицательно покачала головой.

– Никуда. У меня свидание.

– Свидание?

– Я познакомилась с парнем несколько недель назад. Мы встречаемся у него дома, будем смотреть фильм.

– «Нетфликс» и чилаут, так, значит?

– Кто так сейчас говорит? Хотя ты права, что-то в этом роде. У меня есть определенные потребности. Кстати о потребностях, я пошла в туалет.

Петра поднялась по ступенькам лестницы. Матильда откинулась на диванную спинку. Поискала глазами молодого человека в костюме. Он, не обращая на нее внимания, смеялся над шутками своего приятеля. Матильда сунула руку в сумку и нащупала визитную карточку, которую дала ей полицейская. Достала ее и прочитала: «Ванесса Франк, инспектор полиции». Поднесла бокал с коктейлем к губам, сделала глоток и задумалась. Может, стоит ей позвонить? Лаура Богенъельм будет в бешенстве, но ведь совершено преступление. С другой стороны, хочет ли она ввязываться в это дело? Можно вляпаться в неприятности, будучи всего лишь свидетелем. Она читала о паре, которую убили в своей квартире за то, что они готовы были дать показания против банды из пригорода. А если полиция не разрешит ей уехать в Таиланд?

– Что это у тебя?

Петра внимательно смотрела на нее.

– Ничего.

– Не похоже на ничего.

Матильда спрятала карточку в сумку и покраснела.

– Визитка одного сегодняшнего клиента.

– Тебе тоже захотелось «Нетфликса» с чилаутом? – сказала Петра и подмигнула Матильде. Та рассмеялась.

– Точно.

6

Преступная группировка «Легион» снимала складское помещение в Урминге, неподалеку от дома, где когда-то размещался мотоклуб «Хеллс Энджелс». Помещение представляло собой просторный зал, разделенный металлической решеткой на пятьдесят маленьких кладовок. В десяти из таких клеток были свалены старые матрасы. Иван и братья Салах привезли сюда свою первую добычу, посадили трех подростков в клетку и закрыли ее на большой висячий замок, а сами уселись у входа на склад. Хариш и Ахмед закурили. Они оба были симпатичны Ивану – исполнительные, серьезные, но не зануды. Хариш рассказал, что ему нравится отрываться в дорогом ресторане «Кафе Опера», и предложил сходить туда всем вместе. Старший брат Ахмед был сдержаннее. С ним Иван обсуждал MMA, методы тренировок и спортивное питание.

Зазвонил телефон. Ивану звонил Николас. Четвертый раз за последние часы. Они не встречались с тех пор, как Хампуса Давидсона отпустили на свободу. Когда звонки смолкли, пришло сообщение.

«Мне нужна информация о мистере Х», – писал Йозеф.

Иван отложил телефон и протер глаза. После того как они наберут детей, Иван хотел отдохнуть как следует. Может, кто-нибудь из братьев составит ему компанию?

– Кофе у нас есть?

Его голос эхом отразился от холодных складских стен. Хариш кивнул.

– Есть вчерашний. Если разогреть в микроволновке, то пить можно.

Иван встал. Налил кофе из грязной кофеварки в чашку, поставил в микроволновку и включил таймер на тридцать секунд. Печь пикнула. Он взял чашку, подул и попробовал. На вкус кофе показался горьким. Иван скривился и присел к столу.

– Трое из десяти у нас есть. Осталось восемь дней, чтобы раздобыть остальных. Не думаю, что с этим возникнут проблемы. Или как?

Ахмед покачал головой.

– Они нас сегодня удивили, но мы справились. Трое из четырех – совсем неплохо. Завтра вечером, я надеюсь, наловим еще и соберем как минимум половину.

– Кто-нибудь знает, что с ними потом будут делать? – спросил Иван максимально безразличным тоном.

– Я не знаю, – ответил Ахмед.

– И я понятия не имею, – добавил Хариш и огляделся в поисках пепельницы.

– Главное, получить бабки, а остальное меня не интересует.

Он потушил сигарету и показал на одного из подростков.

– Этот сукин сын укусил меня. Скотина. И я не зарыдаю, если их повезут не в Диснейленд.

Иван отхлебнул кофе.

– Твой телефон. – Ахмед показал на телефон, лежащий на столе.

Иван взял его и отошел в сторону.

– Как дела? – спросил Йозеф.

– Все в порядке. Три штуки есть.

– Проблемы?

– Никаких проблем.

Иван расслышал женские голоса в трубке. Подумал, а не из таких ли Йозеф, что спит сразу с несколькими женщинами. Настанет день, и Иван тоже попробует. Купит двух-трех люксовых девиц из эскорта. Будет трахаться и снимать все на камеру.

– Да, по поводу Николаса. Я хочу, чтобы ты договорился с ним о встрече где-нибудь в центре.

– Когда?

– Завтра вечером.

Раскаиваться было поздно. Работать на «Легион» было давней мечтой Ивана. Чтобы воплотить мечту, придется чем-то пожертвовать. Какое-то время будет нелегко. Он останется совсем один. Но потом его начнут уважать.

– Ты куда пропал? – произнес Йозеф.

Иван сделал глубокий вдох.

– Я все устрою.

– В девять-десять часов вечера. Позвони, когда договоришься. Я пошлю ребят к нему домой поискать список.

– О’кей. Мы обычно ужинаем в тапас-баре рядом с Уденгатан. Он приедет на метро, зеленая линия, и пешком пройдет от «Родмансгатан».

– Хорошо. Когда договоришься, сообщи время и название ресторана.

– А что вы будете делать с Ни… – хотел спросить Иван, но замолчал, когда понял, что Йозеф уже положил трубку.

7

Автобус номер один проезжал по Вэртавэген и мимо школы Ярдесскулан. Матильда Мальм наблюдала за тем, как дети по двое или по трое шли к зданию из красного кирпича. В тот момент, когда автобус уже сворачивал на Валлхаллавэген, на смартфоне появилась новость газеты «Афтонпостен».

«Миллионеры – жертвы дрон-похитителей».

Она перешла на страницу газеты. В статье, как обычно, не раскрывались фамилии жертв похищения, но автор утверждал, что они входят в число наиболее влиятельных предпринимателей, подробно описывал сферы их деятельности и указывал их годовой доход. Анонимные источники рассказывали о путешествиях класса люкс, дорогой недвижимости и спортивных машинах. Говорилось, что один из похищенных был даже знаком с детьми королевской семьи.

Полиция делала все, чтобы задержать преступников. Источник в полицейском управлении сообщал, что они рассматривают вероятность повторения подобных преступлений, а также не исключают, что и в прошлом были похищения, о которых не заявлялось в полицию.

Тревожное чувство охватило Матильду. Вчерашнее посещение их магазина полицейским вряд ли было простой случайностью. Она опять достала визитную карточку. Ей не хотелось попасть в неприятную ситуацию. Самое правильное – это рассказать все, что ей известно. Особенно сейчас, когда она уволилась из магазина.

Матильда набрала номер, указанный на визитке. Нажала на вызов, но неожиданно передумала и отключила сигнал.

Автобус свернул сначала налево, а затем направо, на Карлавэген.

Матильда еще раз перечитала текст статьи. Обратила внимание на фотографию автора, Элиаса Гренстеда.

Прямоугольная оправа очков, прическа в стиле тинтин, серьезный вид. Мимо окон промелькнула аллея Карлавэген.

Полиция просила о помощи. Ничего плохого не случится, если позвонить этой Ванессе Франк. Рассказать, что был украден список клиентов часового магазина. Возможно, это не имеет отношения к похищениям. Но почему-то Матильде казалось, что эти преступления как-то связаны. Первое похищение произошло всего через несколько недель после ограбления.

Едва выйдя из автобуса на Стюреплан, Матильда позвонила Ванессе Франк. Та ответила почти сразу. Поначалу ее голос звучал как будто спросонья и она не могла понять, с кем разговаривает, но, услышав название магазина «Богенъельм», мгновенно очнулась и предложила встретиться немедленно. Договорились о встрече в полдень в галерее Стюре.

8

Он сам давно не сидел за рулем, но на этот раз решил дать Хуану выходной и поехать в Лас-Флорес, где главный врач клиники Оскар Перальта заказал столик для их ежегодной деловой встречи, один. Дорога занимала минут сорок, так что времени у него было достаточно. Карлос ехал, пристроившись за неторопливым трейлером, и рассматривал окрестности.

Проехав километра два, он заметил около автобусной остановки человека, в котором узнал коннозаводчика Гильермо Вараса. Тот сидел сгорбившись, прячась от солнца под огромным сомбреро. На нем была белая, свежевыглаженная рубашка и бежевые мешковатые брюки. Рядом с ним на скамейке стояла дорожная сумка. Карлос помигал габаритными огнями, съехал на обочину и опустил стекло.

– В Лас-Флорес, Гильермо?

Конюх встал, взял сумку, открыл дверь и уселся в машину, поставив сумку на колени.

– Спасибо.

Карлос в боковое зеркало проверил, что дорога свободна, и выехал на трассу. Конюшня, которой владел Гильермо Варас, стояла на холме и с давних пор поставляла в поселение породистых лошадей. Никто не любил лошадей так беззаветно, как Гильермо. Хозяйство содержалось в идеальном порядке. Каждый квадратный метр из восьми гектаров сельхозугодий использовался для достойного содержания пятидесяти лошадей. Сам хозяин и его жена Марсела жили в главном дома поместья. Их сын Хайме с женой Эвелин и дочкой Франческой жили в доме неподалеку.

– Что за дела у тебя в Лас-Флорес? – спросил Карлос.

Гильермо ответил устало:

– Мне надо дальше, в эту чертову дыру.

– В Сантьяго? – переспросил Карлос и наморщил лоб. – Зачем?

– За лекарствами. За этими, будь они прокляты, лекарствами.

Три года назад у его невестки Эвелин обнаружили рак. Гильермо пришлось продать часть своей земли, чтобы оплачивать лечение. Карлос предлагал свою помощь, был готов оплатить дорогую химиотерапию, лишь бы Гильермо не продавал землю.

– Я думал, Эвелин поправилась?

– Она здорова. Заболела Марсела.

Гильермо и Марсела были знакомы с самого детства. Карлос вздохнул и покачал головой.

– Рак?

– Да.

Чилийская медицинская страховка не покрывала лекарственные препараты от рака. Каждый курс стоил больше средней месячной зарплаты, и лекарства можно было приобрести только в Сантьяго. Карлос хотел было сказать, что предложение о помощи остается в силе, но Гильермо опередил его:

– Я начал распродавать лошадей. Если хочешь, загляни ко мне и посмотри. Может, возьмешь какую-нибудь, если приглянется. – Голос старика задрожал, и он умолк. Затем глухо продолжил: – Я знаю, что ты готов помочь нам, но мы люди гордые и милостыня нам не нужна.

Карлос отключил кондиционер.

– Ну и упрямый же ты, старик, – пробормотал он. – Хорошо, я тебя понял. Если ты вдруг изменишь свое мнение, можешь всегда на меня рассчитывать. Но я никогда не куплю у тебя лошадь, которую ты вынужден продавать по бросовой цене, чтобы спасти жизнь жены.

Он высадил Гильермо у автобусной станции. Посмотрел ему вслед, пока тот не исчез в толпе вместе со своей сумкой, выехал с парковки и поехал в сторону центра. В последние годы несколько китайских семейств поселились в Лас-Флорес. На каждом углу появился или китайский ресторан, или казино, где городские работяги и сельские жители просаживали последние деньги.

Карлос припарковался в переулке, отогнал молодого парня в застиранной футболке и рваных джинсах, предлагавшего помыть машину, и пошел в направлении отеля «Континенталь».

Ему показали зарезервированный столик, и он пошел к нему, стараясь не смотреть по сторонам, чтобы ни с кем не здороваться. Официант поставил на стол корзинку с хлебом и соус пебре. Карлос сразу же отломил кусочек хлеба и обмакнул в соус из помидоров и кориандра.

Когда он на мгновение поймал отражение своего лица в оконном стекле, ему показалось, что на него смотрит отец. Когда Густав Шиллингер умер, у него было покрытое морщинами лицо, седые волосы, серые пустые глаза и живот, раздувшийся от опухоли. Но не таким его навсегда запомнил Карлос. В его памяти отец оставался пятидесятилетним. Трудно было поверить, что когда-то он был моложе, чем Карлос сейчас.

К своим двадцати семи годам Густав Шиллингер уже успел покинуть свою родину, Швецию, добровольцем вступить в войска СС и потерпеть поражение во Второй мировой войне. Вместе с женой и восемнадцатью другими семьями он бежал на юг Чили и там основал цветущее по сей день поселение Колония Рейн.

Карлос отвернулся от окна. Обмакнул еще один кусочек хлеба в соус. Его мысли обратились к последней встрече с Консуэло. Приятная дрожь пробежала по всему телу, когда он вспомнил ее нагую плоть в темной воде пруда, белые зубы и пухлые губы, сжимающие головку лука. Ее распущенные темные волосы, когда она, лежа на подстилке, отдыхала после купания.

Карлос заметил, что больше не воспринимает ее как воплощение Рамоны. Она стала для него отдельным, самостоятельным существом. Он решил после встречи с доктором Перальта проверить, не вернулся ли Рауль. Если нет, то он мог бы забрать Консуэло к себе на всю ночь.

Может, ее близость успокоит его возбужденное тело и даст ему покой.

9

Ванесса с Матильдой встретились у магазина «Зара» в галерее Стюре и решили пойти в парк Хумлегорден. Матильда не хотела, чтобы ее увидели в компании с полицейской. Когда они проходили мимо ночного клуба «Стюрекомпаниет», Ванесса кашлянула и начала разговор:

– Мы сэкономим время, если ты начнешь рассказывать прямо сейчас. Я полагаю, что ты хочешь успеть перекусить что-нибудь до возвращения.

Матильда оглянулась.

– Летом наш часовой магазин ограбили.

– Откуда ты знаешь?

– Потому что я работала в тот день.

Они пропустили такси и наискосок перешли улицу к отелю «Скандик Англе». У входа в гостиницу стоял автобус, в который усаживались туристы. Матильда рассказала о том дне, когда сначала позвонил телефон, а через мгновение появился посыльный из «ДиЭйчЭл». Как мужчина заставил ее открыть дверь в контору. Как Лаура закричала, когда он вошел в ее кабинет.

Ванесса время от времени прерывала ее рассказ короткими вопросами. Около Королевской библиотеки они сели на парковую скамейку.

– Он не был агрессивен, не применял силу?

– Нет. Скорее, наоборот. Он вел себя… деликатно, вежливо, – ответила задумчиво Матильда и добавила: – Мне было совершенно не страшно.

– А как, ты сказала, имя того, кто звонил?

– Карл-Юхан Вальман.

– Это один из ваших клиентов?

– Да.

– Почему вы не заявили в полицию?

– Лаура, мой шеф, была против. Сказала, что это может напугать наших клиентов.

– Понятно. Я передам эту информацию начальству, но без указания источника.

– Вы думате, что ограбление как-то связано с похищениями?

Ванесса пожала плечами и встала.

– Я не знаю, но спасибо, что рассказали.

10

Поезд метрополитена отошел от станции «Хёторьет» и нырнул в темноту туннеля. Два парня сели на сиденье рядом с Николасом и начали оживленно обсуждать похищение.

Николас встал, отошел в сторону и ждал, когда поезд остановится на станции «Родмансгатан». Последние дни «дрон-похитители», как их назвали, стали главным предметом обсуждения на первых станицах всех газет, на радио и в телевизионных новостях.

Николасу было стыдно. В том, что он совершил, не было ничего героического. Он действовал от отчаяния, желая спасти Марию. Похищение Хампуса Давидсона лишило его возможности узнать, мог бы он быть счастлив с Мелиной. Держать такое втайне было бы губительно для близких отношений. Он представлял себе, как они встречаются и он во всем признается. Но сделать это было выше его сил.

Пока медиа все внимание уделяли похищению, незамеченной оказалась вновь разгоревшаяся война преступных кланов. Четыре перестрелки за три дня были едва замечены. Складывалось впечатление, что жители Стокгольма уже привыкли к перестрелкам в пригородах. Не только жители, политики тоже привыкли к этому, хоть и обещают все время покончить с преступным насилием.

У него в квартире лежит четыре миллиона крон наличными, еще один миллион у Марии в подвальной кладовке. После встречи с Иваном у него будет еще пять миллионов за Хампуса Давидсона.

Вот тогда он наконец сможет все бросить и уехать вместе с Марией. Десяти миллионов должно хватить надолго. Доказать его участие в похищениях невозможно. От «Мерседеса» Хампуса Давидсона он избавился прошлым вечером.

Теперь в планах было взять напрокат машину, переехать мост через залив Эресунн в Данию, пересечь ее всю, затем проехать всю Европу и добраться до какого-нибудь налогового рая. Там поменять в банке деньги. Купить авиабилеты, скрыться где-нибудь в Южной Америке, сменить имя и получить новые документы. Но все это не радовало. Мелина не выходила у него из головы. Теперь она снова вместе с Хампусом Давидсоном. Если бы они встретились до похищения, все могло сложиться иначе. Но пытаться встретиться с ней теперь, после всего, что произошло, было бы безумием. Что он ей скажет? Предложит полететь вместе с ним и сестрой в Южную Америку? Нет. Лучше уж пусть все идет как идет. Жить дальше, забыть Мелину.

Поезд остановился на станции «Родмансгатан», двери открылись. В потоке пассажиров Николас шел по платформе. Подойдя к эскалатору, он посмотрел на часы. До встречи с Иваном оставалась четверть часа. Выйдя из метро, он повернул направо и пошел по Свеавэген, сунув руки в карманы синего бомбера.

На улице было пусто. Около «Макдоналдса» было припарковано несколько мотоциклов.

Он заглянул через окно в бар «Ла Абана». Бар перестраивали. Пол и стены были покрыты строительной пылью. Он вспомнил, как однажды летним днем вместе с Карлом-Юханом Вальманом они сидели здесь за уличным столиком и пили дайкири. У Карла-Юхана был период увлечения Эрнестом Хемингуэем. Пока мимо них по Свеавэген с шумом и гамом проезжали караваном машины классических американских марок, они мечтали о жизни на островах Флорида-Кис, о писательском призвании, о рыбалке, о морских путешествиях на Кубу. Представляли себе прогулки по переулкам Гаваны, посещение отеля «Эль Флоридита». Николас покачал головой, стараясь избавиться от воспоминаний, подумал о том, как быстро летит время, и настроение его испортилось.

Он шел дальше. Впереди, на углу у Марквардсгатан, стояли двое мужчин примерно его возраста. Оба в темных куртках и темных брюках. У одного огромный шрам шел через гладко выбритый череп до самого лба. Когда Николас прошел мимо, оба проводили его взглядом.

Вместо островов Флорида-Кис и Кубы он оказался в войсках особого назначения. Афганистан, Республика Чад, Нигерия. Ночные рейды, освобождение заложников в труднодоступных районах, ночные боевые столкновения. Все это было в прошлом. Все хорошее, что было сделано за последние годы, все те люди, которым он помог, – все оказалось напрасным.

С самого начала службы он почитал за честь быть солдатом. Быть тем, кто с оружием в руках готов противостоять насилию и бороться с несправедливостью. Пацифистом Николас не был. Он видел зло. Видел мужчин – всегда это были мужчины, – которые присвоили себе право убивать, насиловать, грабить и разрушать. Их невозможно было переубедить. Слишком поздно. Не потому, что они родились такими, а потому, что они привыкли убивать для достижения своих целей. Скольких из них ему пришлось убить, он не знал. Не хотел знать. Но Николас был уверен, что, убивая одних, он спасает других, и этих других гораздо больше.

Он свернул на улицу Уденгатан. До ресторана оставалось метров двести. На улице перед ним не было видно ни одного человека. Магазины закрыты. Проходя мимо женщины с испачканным лицом и растрепанными темными волосами, толкающей перед собой магазинную тележку, он почувствовал запах грязи и пота. На другой стороне улицы, у продовольственного магазина «Ика», на стопке старых газет устроился нищий.

Со стороны улицы Лунтмакаргатан появился незнакомец. Николас узнал в нем одного из тех, мимо которых он только что прошел. Но он отчетливо помнил, что ни у кого из них не было в руках спортивной сумки. За его спиной послышались чьи-то шаги. Николас понял, что это второй, со шрамом на лбу. Расстояние до незнакомца с сумкой было меньше пяти метров. Николас покосился назад, увидел, как второй, со шрамом, достает пистолет, и услышал звук взведенного курка. Мужчина перед ним опустил руку в сумку. Автомат. Скорее всего, «калашников».

Адреналин ударил в кровь. Мозг переключился на автопилот, отключив все мысли, не имеющие отношения к выживанию. Вероятно, они не собираются убивать его сразу же. Иначе зачем им было разделяться. Скорее всего, они собираются завести его в переулок и расстрелять там. Или отвезти в более укромное место. Это даст ему хоть какое-то время. Николас стоял не двигаясь и ждал, что будет дальше.

– Иди вперед, а затем поверни направо, – сказал тот, в руках у которого был пистолет «глок». Расстояние до оружия было слишком большим, чтобы пытаться отобрать его. К тому же второй мог бы открыть огонь на поражение.

– Вам нужен мой бумажник? – спросил Николас и сделал шаг в сторону мужчины с автоматом.

– Ты пойдешь с нами, – ответил второй, стоящий за спиной Николаса. Человек с автоматом сделал несколько шагов в полумраке улицы Лунтмакаргатан. Николас последовал за ним.

– Куда мы идем? – спросил он, чтобы отвлечь внимание.

– Заткнись. Оружие есть?

– Нет.

Когда они прошли метров двадцать по переулку, тот, у кого был пистолет, показал своему подельнику поставить сумку на землю и подойти к Николасу. Ощупав руками поясницу и ноги Николаса, он быстро закончил этот небрежный досмотр. Мужчина с пистолетом нервно оглядывался вокруг. Они хотели покончить со всем как можно быстрее. Николас сделал осторожный шаг в сторону направленного на него оружия, держа руки на виду, ладонями вверх.

– Иди вперед.

Они прошли еще метров двадцать и приказали Николасу остановиться. Мужчина с сумкой скрылся бегом по Лунтмакаргатан в сторону центра. Николас остановился. Держа руки на расстоянии от тела, он повернулся к мужчине со шрамом.

– Встань ближе к стене, чтобы тебя не было видно с улицы, – прошипел тот, направив пистолет в грудь Николаса.

Николас воспользовался этим, чтобы придвинуться еще ближе к оружию. Теперь до пистолета было не больше полуметра.

11

Когда от морского угря на тарелках почти ничего не осталось и белое вино было выпито, Карлос Шиллингер вытер салфеткой рот и попросил принести кофе. Компания Оскара Перальта его, как всегда, сильно утомила.

Оскар был, вне всякого сомнения, талантливым врачом, но как личность, слишком примитивный и предсказуемый. Ко всему прочему, подхалим и льстец. Он кратко изложил ситуацию в клинике – достижения, финансовое положение, количество пациентов. Время от времени он заглядывал в бумаги, сверяя цифры, и продолжал свое бормотание.

Вопрос о запасе органов был оставлен на самый конец отчета.

– У нас осталось всего пять доноров, дон Карлос. А наши услуги, как всегда, очень востребованы. Интерес к ним проявили несколько пациентов из Китая, но мы не можем поставить их в очередь, не имея достаточного количества доноров.

Доктор Перальта был невысоким человечком, не выше одного метра шестидесяти пяти сантиметров. Редкие темные волосы были аккуратно зачесаны на косой пробор. Под носом росла тонкая полоска усов.

– Дополнительные доноры уже в пути и будут на месте через полторы недели, – сказал Карлос, почесывая переносицу указательным пальцем. Врач раскинул руки в преувеличенном жесте удовлетворения, и из-под рукавов пиджака блеснули запонки.

– Прекрасно, это просто прекрасно.

Пока официант приносил кофе, Карлос пошел в туалет. Он сам не мог понять, почему ему было приятнее общаться с простыми людьми вроде Гильермо Вараса, чем с такими, как доктор Перальта. Несмотря на то что он и сам был врачом. Общество таких, как Оскар Перальта, никогда не доставляло ему удовольствия. А сегодня беседа с ним была настоящей пыткой. Все тело ныло. Мысли стремились подальше от Лас-Флорес, от отеля «Континенталь», от скучного отчета главврача и от его педерастичных маленьких усиков. «Наверное, я старею», – подумал Карлос. Жизнь близится к концу, и противно тратить оставшееся время на пустяки.

Он вернулся за стол и сказал, что срочное дело вынуждает его вернуться в поселение немедленно.

В машине по дороге домой он почувствовал себя одиноким и несчастным. Достал телефон и позвонил Маркосу узнать, не вернулся ли Рауль домой.

– Его вахта заканчивается завтра. Мне послать Хуана за Консуэло?

– Да. Пошли. – Карлос посмотрел в боковое зеркало и выехал на трассу. Проехал мимо фруктового ларька и решил остановиться, чтобы купить свежих манго для Консуэло.

– Я хотел с тобой поговорить о другом, – сказал Маркос хриплым голосом.

– В чем дело?

– У шведов возникли небольшие проблемы.

– Насколько небольшие?

– Тот, кому предложили работу сначала, отказался. Но теперь он в курсе дела. Насколько я понимаю, ему неизвестны наши цели. Будем надеяться, что проблема будет решена уже сегодня вечером.

– Скажи им, чтобы они избавились от него как можно быстрее.

– Я отправлю туда Деклана МакКинзе. Хочу быть уверенным, что все идет по плану. Ведь это их первая партия. Они производят впечатление надежных партнеров, но никогда нельзя знать наверняка. Лучше будет, если Деклан на месте проследит, что все идет как следует.

12

На улице Лунтмакаргатан было темно и пустынно. Ствол пистолета в правой руке у мужчины был направлен в грудь Николаса. Николас открыл рот, как бы собираясь сказать что-то, и одновременно с этим своей правой рукой со всей силой ударил по правой руке противника. Уйдя из-под прицела, он левой рукой схватил дуло пистолета и развернул его вверх. Этим движением он сломал палец держащего пистолет, и тот вскрикнул от боли. Через мгновение пистолет был уже в руке Николаса и он начал медленно отступать назад. Мужчина склонился вперед, схватившись за сломанный палец.

Николас подождал, пока две женщины пройдут по Уденгатан, опустив оружие и держа его близко к телу.

– Кто вас послал?

– Да пошел ты, отсоси!

Николас прижал его к стене, схватил за сломанный палец и вывернул его в сторону. Мужчина взвыл от боли.

– Кто вас послал?

Мужчина молчал, тяжело дыша и с ненавистью глядя на Николаса. Справа на Лунтмакаргатан свернула машина и осветила их своими фарами. Водитель резко затормозил. Послышался визг покрышек об асфальт. Николас отступил назад, не спуская глаз с машины.

Мотор продолжал работать, но Николас услышал звук открывшейся двери, а затем звяканье металла о кузов, когда водитель положил автомат на крышу машины. Николас едва успел броситься за припаркованный рядом автомобиль, как раздалась автоматная очередь. Пули попадали в машину, разбивая оконные стекла и дырявя покрышки. Парень со сломанным пальцем, пригибаясь, побежал в сторону машины, откуда раздавались выстрелы.

Николас ринулся бежать, согнувшись, вдоль припаркованных на улице машин, в которые то и дело попадали пули. С грохотом разлетелась на осколки витрина магазина справа. Он пересек улицу и оказался недосягаемым для выстрелов. Автоматные очереди замолкли. Во всяком случае, на какое-то время. Раздался шум мотора.

Николас побежал по направлению к улице Биргер Ярлсгатан. На мгновение ему показалось, что преследование прекратилось, но тут же он вновь услышал свист пуль. Две машины, свернувшие со Свеавэген, резко затормозили и развернулись в обратную сторону. Женщина, шедшая впереди него по улице, закричала и бросилась в подъезд, прячась от пуль.

Машина с нападавшими догнала Николаса. Он упал на асфальт, прячась за припаркованную машину. Преследователи резко затормозили.

Единственное, что он слышал, был шум работающего двигателя. Прошла одна, две секунды. Двери машины открылись одновременно. Расстояние до нападавших было не более десяти метров. Если они обойдут машину с двух сторон, то у него не будет никаких шансов на спасение.

Вокруг, на тротуаре, лежали куски разбитых стекол. Где-то включилась охранная сигнализация. Двое нападавших медленно и осторожно подкрадывались к Николасу. Он сидел, прислонившись спиной к кузову автомобиля и чувствуя осколок стекла, впившийся в бедро. В руке он сжимал рукоятку пистолета и наблюдал в витрине магазина за их приближающимися силуэтами.

Сначала надо было разобраться с парнем, вооруженным автоматом Калашникова. Он представлял наибольшую опасность. Палец второго был сломан, и это мешало ему стрелять прицельно. В витринном отражении Николас заметил у него в руке новое оружие, револьвер.

Николас присел на корточки, сделал глубокий вдох, выпрямился и выстрелил на выдохе в грудь парня с автоматом. Тот рухнул на асфальт. Николас снова плашмя упал на тротуар, увидел ноги второго нападавшего и выстрелил два раза. Раздался крик, и второй парень оказался на асфальте.

Николас обошел машину и осмотрел поле боя. Парень с «калашниковым» был при смерти. Автомат лежал рядом с ним. Пуля попала ему чуть ниже горла. Он хрипел, держась обеими руками за горло, стараясь вдохнуть и судорожно дергая ногами. Одной ногой он задел автомат, который отлетел еще дальше в сторону.

Второй нападавший лежал, прижав ноги к груди. Обе пули попали в нижнюю часть голени на расстоянии трех-четырех сантиметров друг от друга. Скорее всего, от костей голени остались одни обломки. В окнах начал зажигаться свет. Жители выглядывали на улицу, видели причиненные разрушения, видели Николаса и лежащих на асфальте мужчин. Вдалеке послышался звук полицейской сирены.

Николас бросил последний взгляд на лежащих и бросился по направлению к Свеавэген. Свидетели потом говорили, что он свернул в сторону Уденплана. Но вместо этого Николас побежал по Свеавэген направо, на Сюрбруннсгатан.

1

Несмотря на позднее время и темное небо, на Уденгатан было светло как днем. Свет горел во всех окнах, и везде были видны любопытные лица соседей. Улица выглядела как зона боевых действий. Везде валялись осколки стекол от разбитых витрин и стояли продырявленные пулями автомобили. У двух машин сработала и непрерывно гудела сигнализация. Рядом с кондитерской «Гато» стоял красный «Форд Скорпио». Между ним и тротуаром бродили одетые в белые костюмы полицейские техники с голубыми защитными масками на лицах. Улица Уденгатан была оцеплена от Тюлегатан до Свеавэген.

Два фотокорреспондента вечерней прессы, стоящие рядом с Ванессой, не переставая снимали причиненные разрушения. Женщину в полицейской форме, стоящую, скрестив руки на груди, у бело-голубой ленты ограждения, Ванесса видела в первый раз. Она протянула ей свое полицейское удостоверение. Женщина бегло взглянула на него и подняла ленту, пропуская Ванессу за ограждение. Она медленно шла по середине улицы, наблюдая за снимающими ее на мобильные телефоны любопытными жителями. Осколки стекол похрустывали у нее под ногами.

Полицейский микроавтобус припарковался рядом с автобусной остановкой. К остановке прислонилась полицейский комиссар Оса Хёгстрём и разговаривала с одним из техников. Оса и Ванесса были ровесницами, работали в полиции одинаково долго, относились друг к другу с уважением, но друзьями не были. О личной жизни Осы Ванесса знала лишь, что она живет вместе с женщиной, которую в детстве удочерили из Индии. Оса закончила разговор с техником, который, понимающе кивнув, направился к «Форду». В этот момент Ванесса обратила внимание на торчащую из-за машины ногу. Кровь вокруг расплылась по асфальту темным пятном. Оса заметила Ванессу и жестом попросила подойти ближе.

– Хорошо, что пришла, – сказала она. – Ты не посмотришь, что за тип там лежит? Если это один их ваших подопечных, то нам будет легче понять, что здесь произошло. Один убит, другой серьезно ранен. Его только что отправили в больницу. Вероятно, всю оставшуюся жизнь проведет на костылях, если не загнется сейчас от потери крови.

– Свидетели есть?

– Мы прошлись по квартирам, и нам чертовски повезло. Один из жильцов видел всю историю с самого начала и снял все на телефон. Мы успели перехватить материал до того, как он попал к журналистам.

– Откуда он снимал?

Оса повернулась и показала на фасад здания на углу Уденгатан и Лунтмакаргатан.

– Второй или третий этаж, угловая квартира. Иди и глянь на парня под машиной.

Мужчина лежал на спине, широко раздвинув ноги, сжимая горло руками. Казалось, он хочет остановить вытекающую из тела кровь. Техник протянул ей пластиковые бахилы, чтобы не запачкать обувь, и показал, куда можно наступать. Ванесса склонилась над трупом, изучая лицо покойника.

– Два попадания на расстоянии нескольких сантиметров друг от друга. Одно в грудь, другое в горло. Все было кончено максимум за минуту.

Ванесса выпрямилась.

– Это Самер Фегули. Из группировки «Легион».

– Да, он мало похож на школьного учителя младших классов и прилежного налогоплательщика.

Ванесса не ответила. Отойдя на несколько шагов, она сняла и вернула технику бахилы. Оса слушала двух полицейских, которые, говоря что-то, показывали на здания вдоль Лунтмакаргатан. Ванесса не слышала, о чем речь. Она достала телефон, чтобы посмотреть, что пишет вечерняя пресса.

И «Афтонпостен», и «Квэлльспрессен» полнились новостями о перестрелке и фотографиями с места происшествия. Она просмотрела их все и на нескольких обнаружила себя, снятую со спины.

«Дикий запад в центре Стокгольма», – писала «Афтонпостен».

«Один убитый и один тяжелораненый в перестрелке на Уденплан: „Мы накрыли детей своими телами, чтобы защитить от выстрелов“», – цитировала «Квэлльспрессен» свидетелей.

Оса Хёгстрём подозвала Ванессу, которая подошла, качая головой.

– Самер Фегули, один из членов группировки «Легион».

– Так, значит, профессиональный бандит.

– И крайне жесток. Многие хотели бы его смерти.

Ванесса посмотрела на часы. Ей завтра рано вставать. На восемь утра назначена встреча с Карлом-Юханом Вальманом у него в офисе.

– К хорошим новостям можно отнести то, что, в отличие от пригородов, тут у нас масса желающих рассказать о том, что они видели или слышали сегодня ночью. Надо будет вызвать побольше народа, чтобы выслушать все свидетельские показания до того, как они попадут в прессу. У тебя нет желания посмотреть со мной одно видео?

Оса повернулась и жестом предложила Ванессе следовать за ней.

2

Иван устал и проголодался. Встал рано, у подъезда его подхватили братья Салах и повезли в Упсалу. Там, около вокзала, им удалось обманом взять еще троих уличных ребят и отвезти их на склад в пригород Стокгольма, Урминге. Потом поехали в самый центр столицы, на площадь Сергеля. Высматривали беспризорных. Подошли к группе марокканских мальчишек, но не успели даже заговорить с ними, как те разбежались. Решили съездить к скверу Бьёрнс, но и там ноль. Похоже, что об их «охоте» уже пошел слух и от них шарахались. Два часа назад они опять вернулись на площадь Сергеля.

Иван сидел на лестнице. Братья Салах исчезли в «Макдоналдсе», чтобы купить пожрать. Иван попросил, чтоб ему взяли «Биг Мак» и вместо картошки фри морковные палочки. И кока-колу. Он наблюдал за площадью. Никаких беспризорников. Даже полиции нет. Только парочка тяжелых героинистов, стоящих у выхода из метро.

Он думал о Николасе. Наверное, его уже убили и он валяется где-нибудь мертвый, или скоро убьют. Иван надеялся, что это произойдет быстро и без страданий. А вообще-то, ему было все равно. Николас пытался его обдурить, хотя Иван так и не понял, как и в чем именно. Но это больше не играло никакой роли. В компании с братьями Салах он чувствовал себя более значительной фигурой, чем когда-либо вместе с Николасом. Они слушались его и доверяли ему. Знали, что именно он, Иван, тут главный, что он принимает решения.

Он услышал шаги за спиной. Увидел, как подходят Ахмед и Хариш. В руках Ахмеда бумажный пакет. У Хариша во рту гамбургер.

– Йозеф хочет, чтоб ты ему позвонил, – сказал Ахмед.

Иван потянулся было к пакету, но Ахмед отодвинулся.

– Прям щас. Он злится, что ты не отвечаешь.

Иван закатил глаза, взял телефон и отошел в сторону. Четыре пропущенных звонка. Йозеф ответил буквально на середине первого же сигнала.

– Отвечай, когда я звоню! Ты за новостями не следишь, что ли?

– Нет, не слежу, если работаю.

– Николас исчез.

– А что с парнями, которых ты послал?

– Не знаю, ни один не звонил уже два часа.

Иван почувствовал, как все тело пробудилось и насторожилось. Он посмотрел вдоль улицы Дроттнинггатан. Странная какая-то тишина.

– Как же он смог…

– Не знаю, черт подери! – закричал Йозеф. – Я хочу, чтоб ты его нашел. Езжай по всем местам, где он может прятаться.

– А пацаны? Нам не хватает еще четырех.

– Забудь пока, – сказал Йозеф чуть спокойнее. – Сейчас важнее найти Николаса. Он знает, чем мы занимаемся. Если копы возьмут его раньше нас и он заговорит, все будет кончено.

Иван подумал, не рассказать ли про Мелину Давидсон, но прикусил губу. Ему было стыдно, что его обманули, и он не хотел, чтобы Йозеф и другие узнали об этом.

– Пошли кого-нибудь к его сестре в Ворберг. Я не думаю, что он там покажется, но не помешает проверить, – сказал он.

3

Адрес офиса Карла-Юхана Вальмана был на набережной Страндвэген, 1.

Она поднялась по лестнице, позвонила в дверь, и ее пригласила внутрь красивая секретарша в возрасте двадцати пяти лет, предложила кофе и указала на диван.

– Карл-Юхан скоро будет, – сказала она, ослепительно улыбнулась и уселась за письменный стол.

Ванесса смотрела в окно на воды бухты у причала Нюброкайен. Группа изнывающих от предвкушения туристов топталась со своими камерами и рюкзаками на пристани, ожидая пароходика на острова архипелага. Блеск водной глади в солнечных лучах. Служащие банков в темных костюмах и с портфелями, идущие на работу к «острову банков» – Бласиехольмен.

Она думала о видео с Уденгатан – как же они все ошибались. Те двое, в которых стреляли, Эмер Тузек и Самер Фегули, на самом деле должны были убить третьего мужчину. Или, по крайней мере, выкрасть его. Сначала Осе пришлось четырежды перематывать видео к началу, чтобы они успели понять, что именно произошло: как этот третий мужчина одним движением обезоруживает Эмера Тузека и прижимает его к фасаду дома. В следующий момент подъезжает машина и водитель открывает огонь. Третий укрывается от пуль. Бежит к улице Уденплан. Свидетель переходит к другому окну, продолжая съемку. Слышно, как он зовет жену. Располагается так, чтобы в объектив попала Уденгатан. Машина пытается догнать беглеца, останавливается возле кафе «Гато».

Оба преследователя выходят. Берут оружие на изготовку. И вдруг, ниоткуда, из-за какой-то машины, возникает беглец, двумя выстрелами попадает в Самера Фегули. Бросается на землю и стреляет в Эмера Тузека. Быстро осматривает обе свои жертвы и бежит в сторону площади Уденплан.

Ванесса и Оса никогда в жизни не видели ничего подобного. Применение силы на совершенно новом для них уровне. Контролируемое. Эффективное. Кто это был, они не имели ни малейшего представления. Видео темное и с низким разрешением. Вряд ли эксперты смогут сильно улучшить качество.

Список «прегрешений» Эмера Тузека и Самера Фегули был такой длины, что мог бы загипнотизировать любого читающего. Нанесение тяжелых увечий, побои, кражи и ограбления, наркотики, скупка и продажа краденого, угрозы свидетелям – это были только несколько главных пунктов. Оба вращались в кругах, близких к «Легиону». Скорее всего, события на Уденгатан приведут к раскручиванию спирали насилия в криминальной среде.

Открылась дверь. В проеме возник Карл-Юхан Вальман. Светлые волосы, почти доходящие до плеч, джинсы и серая футболка с текстом Maui amp; Sons. Часы на запястье соперничали с браслетами из ярких тканей и кожи. Ванесса пожала протянутую руку, назвала свое имя. Бросила взгляд на его часы и констатировала, что это «Патек Филипп». Карл-Юхан пропустил ее вперед и закрыл за ними дверь.

Кабинет совершенно не соответствовал тому образу «комнаты директора с Эстермальма», который представляла себе Ванесса. Стены были увешаны фотографиями, дипломами и произведениями современного искусства. В углу стоял велосипед-тренажер, а рядом, прислоненная к стене, доска для серфинга. Письменный стол у окна, гитара.

– Садитесь, – весело произнес Карл-Юхан и показал на стул для посетителей у письменного стола. Стул скрипел. – Извините, что я немного опоздал. Сынишка ни в какую не хотел сегодня оставаться в детсаду и требовал, чтобы я взял его с собой сюда, на работу.

Было в Карле-Юхане что-то симпатичное. Может, это впечатление усиливала прическа под Майкла Болтона: короткие волосы спереди и длинные сзади. А может быть, то, что он отводил и забирал своего сына из детского садика.

Ванесса откашлялась и решила идти напрямик:

– Несколько месяцев назад был ограблен часовой магазин «Богенъельм», вы знаете этот бутик?

– Очень хорошо знаю. Я там купил вот это, – ответил Карл-Юхан и прикоснулся правой рукой к часам. Он положил локти на стол. – А вот об ограблении магазина я ничего не слышал.

– По разным причинам в полицию не было подано заявление. Но было упомянуто ваше имя.

– Мое имя?

Ванесса внимательно наблюдала за ним.

– Что значит «было упомянуто мое имя»?

– Один человек, предполагаемый грабитель, позвонил в магазин, назвался вашим именем и сказал, что пришлет с курьером «ДиЭйчЭл» часы на ремонт. В следующую минуту курьер уже стоял у двери. Но он не был ни курьером, ни посыльным.

– Что он украл?

– К сожалению, я не могу раскрыть эту информацию.

– О’кей. Этого человека видно на записях камер наблюдения? Тогда я, быть может, смогу сказать, знаю ли его.

– В магазине три камеры, но на нем бейсболка и козырек закрывает все лицо, кроме подбородка.

– Жаль, – проговорил он задумчиво. – Честно говоря, я не имею понятия, почему было названо именно мое имя. Среди моих знакомых не так уж много криминальных элементов.

Ванесса отодвинула стул и встала.

На стене, слева от нее, висел диплом из гуманитарной школы-интерната Сигтуны. Под дипломом – фотография всего класса.

Все лица, кроме двух, были закрашены черной тушью. Одно было лицом Карла-Юхана. Она перевела взгляд наверх. К верхнему ряду. Сделала шаг вперед и почувствовала, как в груди сильно забилось сердце. Она вытащила телефон и лихорадочно стала искать фото из ресторана «Бенисио», которое ей прислал Юнас Йенсен. Отыскав фотографию, она приставила телефон к снимку на стене и сравнила лица. Совершенно очевидно – это один и тот же человек.

Карл-Юхан встал рядом с ней.

– Почему вы закрасили лица всем, кроме себя и вот этого парня? – спросила она и показала пальцем.

– Меня довольно сильно травили в классе. Поэтому я не очень-то их всех любил. Кроме него. Он был моим лучшим другом.

– Как его зовут?

– Николас, – сказал Карл-Юхан и улыбнулся. – Николас Паредес.

4

Иван терпеть не мог ждать. Он нетерпеливо барабанил по рулю. Рядом спал Ахмед Салах, прислонившись щекой к дверце машины. Струйка слюны стекала у него к подбородку. Прошло уже сорок восемь часов с того момента, когда Николас, отстреливаясь, ушел от преследования и скрылся на улице Уденгатан. С тех пор его никто не видел.

Йозеф велел Ивану сосредоточиться на уличных беспризорниках. Но то, что вначале показалось делом простым, оказалось почти невозможным.

Вместо того чтобы гоняться за малолетними бомжами, они прошлым вечером отправились в город Вестерос, в специальный дом для трудных подростков. Под дулом пистолета загнали двух девчонок в пикап и отвезли в складское помещение в Урминге.

До полного десятка на хватало только двоих. Иван бил себя по щекам, чтобы не уснуть, и усиленно моргал.

Дом для подростков тут, в пригороде Тюресё, аналогичный тому, что был в Вестеросе, тоже раньше был школой. Пикап стоял на лужайке в паре сотен метров от кирпичного здания, чтобы можно было наблюдать за входом.

Только Иван поднял руку, чтобы постучать в перегородку между водителями и грузовым отделением и сказать, что теперь очередь Хариша караулить вход, как из дома вышли две девчонки.

Иван остановил движение руки и проводил девочек взглядом.

Они пересекли школьный двор, прошли от пикапа буквально метрах в пятидесяти и направились в сторону центра Тюресё.

Он трижды постучал в панель за спиной, что было сигналом Харишу приготовиться. Ахмед проснулся и сонно огляделся. Иван повернул ключ зажигания, «Фиат» «откашлялся» и завелся.

– Что делается? – спросил Ахмед.

Иван показал пальцем на спины девочек. Первая передача, и машина медленно пошла к дороге. Девочки подошли к заброшенному ларьку. Иван сделал радио потише.

– Бери их у перехода, – велел он.

– Не бойся. Не промажем.

– Знаю, – сказал Иван, проверил зеркальце заднего вида и остановился, чтобы их выпустить. Братья Салах выпрыгнули из машины.

Параллельно тротуару росли кусты, за ними была видна детская площадка и несколько низких гаражей. Никаких других машин поблизости. Да это и не имело значения, потому что все должно пройти так быстро, что никто не успеет сообразить, что произошло.

Девочки приближались к переходу в ста метрах от машины. Ахмед и Хариш находились от них метрах в двадцати. Они ускорили шаг, чтобы поравняться с ними.

Иван приготовился подъехать ближе, чтобы им оставалось только швырнуть девчонок в грузовое отделение пикапа. Он поднял глаза, чтобы проконтролировать дорогу в боковом зеркале.

В следующую секунду он застонал и весь похолодел.

Сзади медленно приближалась патрульная машина полиции. Все внимание братьев Салах было направлено на девочек. Ни малейшего шанса, что они заметят полицию, если Иван что-нибудь не предпримет.

5

Карлос Шиллингер осмотрелся в спальне. Вспомнил последние дни отца. Опухолей в его животе было так много, что казалось, будто он проглотил целый мешок мячей для гольфа. Невыносимые крики от боли. Как отец взял руку Карлоса, умоляя прикончить его, ничего не говоря верующей матери. В конце концов Карлос сделал отцу смертельный укол и видел, как расслабилось его лицо.

Прошли годы с тех пор, как он был на могиле отца. У него возникло сильное желание поговорить с ним.

Они сидели на террасе. Он смотрел на затылок Консуэло, ее темные волосы были подняты в узел. Бретелька платья сползла с плеча на руку.

– Мне нужно идти, – сказал он ей. – Хуан отвезет тебя домой.

Консуэло поставила на стол стакан с лимонадом и хотела встать. Он положил руку ей на плечо. Надавил, чтобы она села обратно.

– На это нужно время. Посиди пока. Я попрошу синьору Марисоль сказать, когда он сюда приедет.

– Спасибо.

Карлос ушел обратно в спальню. Разыскал выглаженную белую рубашку и бежевые брюки для верховой езды. Налил в бутылку воды, проверил винтовку, достал из холодильника несколько сваренных вкрутую яиц, натянул сапоги и пошел в конюшню.

Рейна заржала, приветствуя его. Он погладил кобылу по морде, забросил ей на спину седло, схватил сомбреро, висевшее в конюшне на гвозде, и выехал со двора.

Цокот копыт сразу принес ему успокоение.

Он свернул с гравиевой дорожки в лес и начал пробираться по звериным тропам между деревьями. Могилы Густава и Хильде Шиллингер находились в западной части колонии. Кладбище с пятью десятками могил было заложено на высоких холмах с видом на Тихий океан. Дорога верхом туда занимала два часа. Карлос дал возможность Рейне скакать не спеша. Высокие деревья делали воздух прохладным и приятным. Он с удовольствием наполнял им легкие. Чувствовал остатки запаха Консуэло на своем теле.

В последние дни она была у него каждый вечер и каждую ночь. Иногда оставалась и на весь день. Если у него были дела в городе или он был вынужден отъехать, то оставлял ее в усадьбе на целый день. Он попросил прислугу наполнить водой старый бассейн под террасой и велел Марисоли давать ей все, что бы она ни попросила. Консуэло принесла в дом жизнь. То, к чему Карлосу хотелось вернуться домой, по чему он тосковал. Ее присутствие в доме не причиняло хлопот и не казалось давящим.

Рейна вдруг стала нервно перебирать копытами. Отвела уши назад и насторожилась. Карлос натянул вожжи. Попытался понять, на что реагировала кобыла.

Их окружали деревья. Справа вился узкий ручей. Над его головой, в кроне какого-то дерева, пела птица. Он бросил взгляд через плечо, заставил Рейну развернуться, но ничего не заметил. И все же чувствовал, что за ним наблюдают.

Скорее всего, это просто какой-то зверь.

Карлос положил винтовку на луку седла перед собой, пришпорил кобылу, и Рейна пошла вперед.

Нет, проблема была не в Чили, а в Швеции. Человек, с которым, как обещал Йозеф Булач, не будет проблем, сам превратился в проблему. И даже в довольно серьезную. Забавно, что он был наполовину чилийцем, сыном тех студентов-коммунистов, которые бежали из страны после военного переворота. По словам Йозефа, он тренировался в одном из специальных шведских подразделений, потом как-то там провинился, его выгнали, и поэтому он прекрасно подходил для того, чтобы подбирать на улицах малолетних беспризорников. Однако он отказался этим заниматься «по моральным соображениям» и тем самым подписал себе смертный приговор. Йозеф оставил его в живых. На несколько дней. Заверил, что ситуация под контролем. И он, Карлос, этим удовольствовался, поверил. А теперь этот получилиец вдруг напал на двух наемников, подстрелил одного, убил второго, а сам исчез.

Йозеф обещал, что они его скоро найдут, но Карлос не мог избавиться от неприятного ощущения. Конечно, этот Николас Паредес обладал ничтожными знаниями об операции. Йозеф гарантировал, что он ничего не знает о том, куда отправляют детей. Но можно ли было рассчитывать на суждение Йозефа? Он уже дважды ошибся, и Паредес все еще жив. Еще хорошо, что Маркос был человеком предусмотрительным и отправил туда Деклана МакКинзе.

Спустя час езды лес поредел и перешел в луга. Он скакал в долине между двумя холмами, где козы, ламы и дикие ослы паслись бок о бок друг с другом.

Он снова почувствовал, что за ним наблюдают, и начал смотреть по верхушкам холмов, мимо сотен животных, нагнувших холки и поедающих высокую траву. Он внимательно присматривался к поведению скота, чтобы видеть, не реагируют ли они на что-то. Но они спокойно паслись. Не обращая внимания ни на него, ни на что-то другое.

Карлос покачал головой, опустил глаза, наклонился вперед и похлопал Рейну ладонью по шее. В ту же секунду солнце отразилось в какой-то точке темной скалы. Он резко натянул вожжи, и Рейна мгновенно остановилась. Выстрел эхом отозвался в долине, ударил в тропинку за его спиной и отбросил рикошетом кучу мелких камешков.

Рейна поскакала галопом. Он прицелился в кусты на небольшой площадке скалы. Лег на спину лошади, чтоб сократить до минимума площадь попадания. Метров за двадцать до укрытия прогремел еще один выстрел.

Он почувствовал, что пуля вонзилась под ним в тело лошади. Ноги Рейны подкосились. Когда кобыла падала, Карлос попытался выброситься из седла, но нога застряла в стремени. Он напряг все тело, услышал свой собственный крик во время падения, почувствовал, как правое плечо и руку царапает каменистая земля.

6

Полицейская машина находилась за Иваном в ста метрах и быстро приближалась. Он слегка отпустил ручник, перешел на первую скорость и вывернул на улицу.

Иван прикусил себе щеку изнутри, чтобы не закричать в панике. Что делать? Если он наберет скорость и поедет, то полиция, быть может, начнет его преследовать и не обратит внимания на Хариша и Ахмеда.

Ивану, скорее всего, велят остановиться, могут отнять права. Но последствия могут быть и хуже. Важнее всего было не подставить под удар их задание. Впереди у перехода Хариш схватил за руку одну из девушек, пока Ахмед незаметно держал их под прицелом пистолета. Иван помигал дальним светом, чтобы они обернулись к нему. Никакой реакции. Он продолжал шевелить ручку на нейтральной передаче.

Он чуть не закричал от радости, когда Хариш повернул голову, сказал что-то брату, отдернул от девочки руку и отступил.

Иван бросил взгляд в боковое зеркало. Патрульная машина шла с прежней скоростью, держалась в пятидесяти метрах от него. Иван потянулся за пистолетом, который лежал под сиденьем, и положил его на место пассажира, чтобы был поближе.

Если придется стрелять в полицейских, то он выстрелит. Хотя бы для того, чтобы доказать Йозефу свою преданность.

Девчонки выглядели испуганными, но Ахмед разговаривал с ними, не вытаскивая оружия из-под куртки.

Иван замедлил ход. Стрелка спидометра опустилась до тридцати километров в час. Он проехал светофор, помигал поворотником, свернул на перекрестке направо и остановился на следующей улице.

Ахмед овладел ситуацией. Для постороннего глаза это выглядело будто четыре человека стоят и разговаривают друг с другом. Патрульная машина проехала мимо. В ней сидел один полицейский, который даже головы не повернул в их сторону.

Иван сделал выдох и открыл дверцу. Обошел машину и открыл задние двери, чтобы быстрее запихнуть туда девчонок. Ахмед и Хариш толкали их к пикапу. Те сопротивлялись. Ахмед отвесил одной увесистую пощечину, схватил за затылок и толкнул перед собой. Иван махал им, чтоб поторапливались. Они подняли девочек в машину, и оба запрыгнули вслед за ними. Иван захлопнул дверь, сел на место шофера, и машина начала быстро набирать скорость.

7

Женщина на диване смотрела на нее с подозрением. Ее лицо напоминало черты Николаса Паредеса, только глаза были темными.

В маленькой квартирке царил страшный беспорядок, воздух был спёртым. Ванесса заглянула в кухню. Там громоздились остатки пищи, пустые бутылки и упаковки из-под готовой еды. Но самым неожиданным оказался плакат, висевший в прихожей. Большой портрет лыжника Гунде Свана в форме сборной Швеции, да еще и с его автографом.

Весь вчерашний день Ванесса угробила на поиски информации о Николасе Паредесе. Следы терялись сразу после окончания им гимназии. Он как сквозь землю провалился. Его не было не только в социальных сетях, но даже и в регистре налоговой. Под конец ей удалось напасть на след Марии Паредес. Она сравнила фамилию и возраст с той информацией, которую получила от Карла-Юхана Вальмана о семейных связях Паредеса, и поняла, что это, должно быть, его сестра. Позвонив в налоговую, она узнала, что их мать, Хелен, зарегистрирована как умершая двенадцать лет назад. Об отце, Эдуардо Паредесе, была отметка «эмигрировал в Чили».

– Как я сказала, я из полиции и ищу твоего брата Николаса.

Мария ерзала, не хотела встречаться с ней взглядом.

– Я не знаю, где он, – сказала она тихо.

– Когда ты виделась с ним в последний раз?

– Не знаю.

Ванесса вздохнула, отодвинула пакет с чипсами и села на диван, внимательно рассматривая профиль Марии.

– А где Николас работает?

– В ресторане.

– И как давно он там работает?

– Не знаю. Некоторое время.

Ванесса вынула телефон и нашла в нем фотографии из ресторана со встречи Йозефа Булача и Микаэля Столя.

– Ты знаешь, кто эти двое?

Мария отрицательно покачала головой.

– А кем он работал до того, как начал работать в ресторане?

Снова пожатие плечами.

– А где он живет?

Мария потянулась за пультом, лежащим на столике у дивана. Включила телевизор.

– Ты должна мне помочь найти его, – сказала Ванесса и взяла Марию за руку. Та вывернулась.

– Не трогай меня! Никто не смеет прикасаться ко мне, если я не хочу! – закричала она.

Ванесса отпрянула. Подняла руки ладонями к Марии.

– Извини, – пробормотала она. – Я не хотела тебя напугать.

Мария прерывисто дышала, скорчившись на диване.

– Я хочу, чтобы ты ушла, – прошептала она. – Я не знаю, где Николас.

Внизу у консьержки Ванесса позвонила и вызвала такси. Дала свою визитку и попросила позвонить ей, если Николас Паредес тут появится. Вышла на улицу, на маленькую парковку, взяла телефон и снова попробовала дозвониться до Юнаса Йенсена.

Никто не ответил.

Она попыталась связаться с Наташей, но та тоже не отвечала.

8

Карлос гримасничал от боли и пытался встать, но нога застряла под упавшей кобылой. К счастью, Рейна упала между Карлосом и стрелявшим. Он съежился и высунул голову, глядя на скалу. Никого. На склонах холмов паслись как ни в чем не бывало животные.

Карлос поискал винтовку, которая при падении отлетела на некоторое расстояние. Сунул руку в карман, вытащил телефон. Экран треснул, но телефон работал. На его счастье, и связь тут была.

Он набрал номер Маркоса, коротко рассказал, что случилось и где он находится. Дав отбой, Карлос понял, что ему по-прежнему грозит опасность. Стрелок мог спуститься вниз и прикончить его. Маркоса с солдатами не будет здесь еще довольно долго.

Карлос понял, что этим стрелком мог быть только один человек. Рауль.

Каким-то образом он, вероятно, узнал о том, что произошло между Карлосом и Консуэло. Кроме того, Рауль был одним из немногих посторонних, кто мог проникнуть сюда и передвигаться здесь относительно свободно. Как бы то ни было, Карлосу необходимо дотянуться до винтовки. Если Рауль собирается закончить начатое, то Карлос будет совершенно безоружен.

Карлос взялся за придавленную лошадью ногу обеими руками, чтобы ее высвободить, засунув свободную под труп Рейны. От боли на глазах у него выступили слезы. Нога все же сдвинулась на пару сантиметров. При падении с лошади он, видимо, вывихнул колено. В лучшем случае повредил связки.

Карлос повторил маневр, игнорируя боль, и потянулся за веточкой, валявшейся на земле. Засунул ее себе в рот и вонзился зубами в кору, чтобы заглушить крик. Потянул ногу еще раз, давление на нее уменьшилось – ее удалось вытащить. Карлос лег плашмя на землю, быстро ощупал поврежденное колено.

Бросил взгляд на выступ в скале, откуда стреляли, и начал отползать. Полз как угорь, каждую секунду ожидая получить пулю в спину. Пальцы дотянулись до винтовки, он перевернулся и пополз в сторону камней, к которым направлялся, когда пуля попала в Рейну.

Дополз, прислонился спиной к твердому камню и приготовился ждать. Он прикажет Маркосу и его парням с собаками найти следы Рауля. А когда того поймают, его ждет неизбежная смерть. Жаль, но ничего не поделаешь. Он не может быть мягким, не должен принимать во внимание смягчающие обстоятельства. Проблемой было лишь, как отреагирует Консуэло. Со смертью Рауля у Карлоса не останется ничего, чем он мог бы удержать ее. Она сможет уехать из Санта-Клары. Но куда она денется? Рауль был единственным членом ее семьи после того, как она сделала то, чего не смогла сделать Рамона, – ушла от цыган.

Через полчаса он услышал шум моторов. На высокой скорости к нему приближались два внедорожника. Маркос жестами велел ему не вставать, отправил из машин двух солдат в черной форме – проверить, безопасна ли местность, – прежде чем поднял Карлоса на ноги.

– Рауль? – спросил Маркос, помогая Карлосу подойти ко второму джипу.

– Да.

– От уступа скалы?

Маркос показал рукой на возвышение.

– Откуда ты знаешь?

– Я бы сам выбрал это место.

Один из солдат придержал им дверь, и Карлос уселся на заднее сиденье. Маркос повернулся к солдату.

– Одна машина остается здесь. Собаки уже по пути сюда. Поймать его. Мне наплевать, как этот hijo de puta будет выглядеть, когда вы его ко мне притащите, но я хочу, чтоб он еще дышал.

– Sí, comandante.

Солдат сделал маневр «кругом – марш!» и передал приказ дальше громким голосом. Еще двое сели в машину с Карлосом. Маркос тоже. Шофер сдал назад, развернулся, и они уехали.

– Я хочу, чтобы ты послал кого-нибудь привезти Консуэло. Я не знаю, как она будет реагировать на все это, – сказал Карлос, понизив голос.

– Хуан уже поехал за ней, – ответил Маркос. Он помолчал немного, колеблясь, а потом продолжил: – Думаешь, она знала?

Карлос медленно помотал головой.

– Нет, этого не может быть.

Маркос не отрывал глаз от стелившейся перед ним дороги.

Они молчали весь путь домой. Маркос помог ему добраться до спальни и позвонил врачу в больницу. Синьора Марисоль принесла чай, а Маркос сел в плетенное из ротанга кресло в ногах у кровати. Карлос закрыл глаза, слушая, как один из солдат громко топает на террасе. Он тосковал по Консуэло.

9

Иван свернул на улицу Хагагатан. Подземный гараж был на правой стороне, под скальными породами, сверху стоял жилой дом. На другой стороне размещались итальянский ресторан и риелторская контора.

Иван подъехал к большим воротам, створки которых бесшумно разъехались. Въехав в гараж, он сразу увидел черный «БМВ» Йозефа Булача. Иван нашел пустое место, припарковался и выскочил из машины.

По пути к машине Йозефа его одолевали неприятные ощущения. Всего лишь на прошлой неделе парни из «Легиона» убили двух человек, хорошо известных в криминальном мире Стокгольма. Их нашли застреленными в каком-то гараже дальнего пригорода Риссне. Зная, что Йозеф за ним наблюдает, Иван сжал кулаки, выпятил грудь и пошел широким, уверенным шагом. Ему нечего было бояться. Наоборот. Он быстро и незаметно организовал десятерых ребят. Столкнулся с проблемами, но нашел решение и выполнил задание. Единственным пятном был Николас, этот проклятый Николас, который по-прежнему скрывался.

Он открыл переднюю дверь со стороны пассажирского кресла. Сел. Пожал протянутую руку Йозефа, быстро убрал свою и засунул ее в карман куртки.

– Я слышал, что все готово, хорошая работа, – похвалил Йозеф.

– Я же сказал, что я именно тот человек, который нужен для такого дела, никогда не подведу.

Йозеф время от времени поглядывал в зеркало заднего вида, как будто ждал еще кого-то.

– Мы нашли список и деньги с предыдущего киднеппинга у Николаса, но никаких следов его самого. Я хочу, чтобы ты помог нам его найти.

Ивана раздражало, что Йозеф все время косится в зеркало. Он где-то в интернете прочел, что если один человек избегает смотреть другому в глаза, то значит, он его презирает.

– У нас проблема.

– Так, что за проблема?

Йозеф повернулся к Ивану. Внимательно на него посмотрел.

– Мы наблюдаем за домом, где живет его малахольная сестра. Там сегодня был коп, полицейский то есть.

Иван тяжело вздохнул.

– Откуда ты знаешь, что это были из полиции?

– Оттуда, что мы заплатили квочке, которая там сидит на ресепшене. Приходила баба-легавая, задавала вопросы про Николаса, поднималась в комнату к его сестре. Наш человек на месте сделал пару фоток, и теперь надо, чтобы ее опознали.

– Кто?

– Другой полицейский. Если они найдут Николаса раньше нас и он заговорит, под угрозой будет вся наша операция.

– Мы что, сидим тут и ждем легавого?

Иван почувствовал облегчение.

– Не просто легавого. А купленного полицейского.

– Как тот боров, которого не так давно нашли пристреленным?

Йозеф явно развлекался, глядя на Ивана. Положил обе руки на баранку и выпрямил спину.

– Ты знаешь, что такое «маскировка»?

– Маски… что?

– «Маскировка» в переводе с русского означает примерно «заморочить голову, повести по ложному следу». Во времена холодной войны советская разведка ГРУ, например, провела такую операцию в Великобритании: они внушили англичанам, что те поймали советского шпиона, который – после ареста – стал указывать на других англичан как на советских шпионов. Некоторые и правда были настоящими шпионами, которыми пожертвовали для пущей правдоподобности, но большинство были фальшивкой, то есть шпионажем не занимались. Такие операции вызывают панику, чистки, паранойю. Так и тут. Клас Хямяляйнен, коп, которого мы пристрелили в районе Сэтра, никогда не был коррумпированным. Я специально велел его прикончить, чтобы создать впечатление, будто бы это он снабжал нас информацией. Так нужно было, чтобы отвести подозрения от того, с кем я скоро встречусь. На этот раз это действительно будет наш человек в составе стокгольмской полиции.

За ними показались две зажженные фары. Машина свернула налево от них, въехала в другую часть гаража и исчезла из поля зрения Ивана.

– Сиди здесь, – сказал Йозеф и открыл дверь.

Через некоторое время он вернулся. Сел за руль, протянул Ивану телефон и велел посмотреть на фотографии. Женщина-полицейский была блондинкой, примерно лет сорока. По мнению Ивана, она не выглядела типичным копом.

– Кто такая?

– Ванесса Франк. Глава группы «Нова».

– Черт побери, – прошипел Иван. – Вот черт!

– Но интересно то, – продолжил Йозеф, не обращая внимания на его реакцию, – что ее отстранили от работы за вождение в нетрезвом состоянии и неясно, уволят ее с работы или нет. Кроме того, она как раз в процессе развода с мужем. Я хочу, чтобы ты узнал, чем она занимается в ближайшие дни.

– Я что, должен следить за полицейской теткой?

Йозеф, кажется, был раздражен.

– А что? В чем проблема?

– Да нет. А детишки, как мы их отправим?

– Мои люди все организуют, они улетят уже сегодня вечером.

Иван открыл дверь, чтобы вернуться в свою машину. Но Йозеф положил ладонь на его руку.

– Еще кое-что. Возьми напрокат машину.

– Машину?

– Ничего бросающегося в глаза. К нам приехали люди из Южной Америки, наши деловые контакты. Было бы хорошо, чтобы у них была свобода передвижения. Машину оформи на свое имя.

– Ты серьезно?

– Успокойся. Машина не будет использоваться в каких-то противозаконных целях. Но ты должен это организовать, с машиной.

10

За все двадцать лет, что Моника прожила с Харальдом Рамбергом, Ванесса так и не смогла понять, что в нем нашла ее сестра. Он работал в банке. Был полон предрассудков и предвзятых мнений, был человеком завистливым, а по отношению к жене и двум детям так даже злобным.

И Моника никогда ему не перечила.

Да и старший сын Яльмар тоже ничего не делал, чтобы уберечься от унижений со стороны отца. Зато дочь Лувиса в свои шестнадцать явно вышла на тропу войны, пытаясь сопротивляться. Ванесса обожала свою племянницу. Лувиса быстро соображала, еще быстрей отпускала остроты, была веселой и умной. Она поступила на первый курс в гимназию «Сёдра латин» и, к ярости Харальда, в первый же день учебы выстригла волосы наподобие петушиного гребня.

За окном совсем стемнело. Они сидели за круглым столом в квартире на улице Шеппаргатан и уже добрались до главного блюда: цыпленок, приготовленный на гриле, а к нему картофель мелкими кубиками, фенхель и лук. По всей столовой Моника расставила зажженные свечи. Харальд молчал, почти не принимая участия в застольной беседе, только сердито поглядывая на свежую стрижку Лувисы. В конце концов он не выдержал.

– Неужели тебе действительно нравится эта прическа? Честно говоря, выглядишь ты ужасно, – сказал он и положил в рот кусочек цыпленка.

Лувиса не ответила. Моника умоляюще посмотрела на Харальда, но тот не обратил на ее взгляд ни малейшего внимания, а продолжал смотреть на волосы Лувисы с явным отвращением.

Ванесса видела, что Лувиса расстроилась от слов отца, хотя и пыталась изо всех сил это скрыть. Ванесса доела кусочек цыпленка, отложила вилку с ножом, потянулась за вином и с любопытством посмотрела на Харальда. Редкие волосы зачесаны через лысину набок, у висков в разные стороны торчат клочки волос.

– А что ты, Лувиса, думаешь о папиной прическе? – спросила она.

Харальд изумленно вытаращил глаза, а Лувиса быстро поднесла ладони ко рту, чтобы замаскировать вырвавшийся смешок.

Ванесса отпила глоток вина и кивнула в сторону лысины зятя.

– Лично я, Харальд, под большим впечатлением от твоей прически. У тебя линия волос отступает ото лба к затылку быстрее, чем шведы под Полтавой, но ты все равно упрямо пытаешься прикрыть лысину теми семью-восемью волосками, которые остались. Пожалуй, надо это обсудить.

Ванесса подмигнула Лувисе. Уголком глаза она видела, как Моника и Яльмар вперились в свои тарелки, чтобы скрыть улыбки.

Харальд поднял ладони отстраняющим жестом.

– О’кей, я понял. Она не спрашивала моего мнения о ее прическе.

По другую сторону стола демонстративно кашлянула Моника.

– А как дела у вас со Сванте? Критики в восторге от его новой пьесы.

Ванесса только собиралась поставить свой бокал вина на стол, но передумала, поднесла ко рту и сделала еще один глоток.

– Мы живем раздельно и подали на развод.

– О господи! – воскликнула Моника. – Когда же это случилось?

– Несколько месяцев назад. Очень вкусный цыпленок, кстати сказать.

Остальные члены семьи положили приборы на стол и переводили взгляд с одной сестры на другую.

– А что случилось-то?

– Сванте споткнулся и упал так неуклюже, что угодил любовным жезлом в актрису, которую ваши театральные критики называют «следующей Гретой Гарбо». Вот эта «следующая Грета Гарбо» и залетела.

Когда все поели, за столом остались только Моника с Ванессой. Харальд скрылся в своем кабинете, а дети убирали со стола. Ванесса встала, подошла к сервировочному столику с напитками и налила им по стакану виски.

Моника в основном помалкивала. Ванесса предположила, что сестра обиделась на то, что она ничего не рассказала о Сванте раньше. Ведь хоть они и были очень разными, но все равно всегда оставались близки друг другу.

Они подняли стаканы в безмолвном тосте.

– Я должна была, конечно, раньше рассказать, что мы уже не живем вместе, – сказала Ванесса. – Просто не могла придумать, как именно это сделать.

Моника улыбнулась и пожала плечами.

– Ничего. Хотя я бы предпочла, чтобы ты рассказывала мне такие вещи, ради тебя самой. Мы же все-таки сестры.

– Ты права. – Ванесса вздохнула. – И это не все. Еще одна вещь случилась. Меня отстранили от работы за то, что я вела машину в нетрезвом состоянии. Идет дисциплинарное расследование, решают, останусь ли я вообще на работе.

– Черт побери, Ванесса!

– Да, я знаю.

Они снова пригубили виски.

– Я, кстати, сегодня прочла одну из твоих старых статей. Когда начала читать, не знала, что это ты ее написала. А потом увидела твое фото под статьей и прямо вся распушилась от гордости. Оттого, что моя сестра такая прекрасная журналистка – всех заткнет за пояс.

Моника тепло, хотя и с удивлением посмотрела на сестру.

– Ты о какой статье?

– О шведских элитных армейских подразделениях.

Одна из свечей догорела. Моника отошла к комоду и достала новую.

– А с какой стати она тебе понадобилась?

Она наклонила фитиль к одной из горевших свечей, зажгла новую и заменила старую свечу.

Ванесса понизила голос:

– Мы ведь сейчас говорим не для протокола?

– А разве мы когда-нибудь говорили иначе?

– Нет, мне просто нравится эта формула – не для протокола.

Моника фыркнула и села на стул.

– О’кей, давай, говори.

– Стрельба на Уденгатан. Жертвы там были для того, чтобы убить или хотя бы убрать преступника. Им удалось его скрутить, но он сначала разоружил, а потом убил одного из них и ранил второго. У нас все это есть на видео. Никто из нас не видел ничего подобного. Я думаю, что он военный.

– А я думала, что ты отстранена, ты сама сказала, – пробормотала Моника, но замолчала на полуслове, когда в комнату вошел Яльмар и вынес в кухню салатницу. – А что ты, собственно, хочешь знать? Я же не имею права выдать тебе, кто это или от кого я узнала. Мы защищаем наши источники, ты же знаешь.

– Что это за люди?

– Оперативники?

– Если их так называют, то да.

Моника немножко подумала.

– Это никакие не мачо. Наоборот. Красноречивые, вежливые и скромные, во всяком случае, во время интервью. Но когда я была с ними на полевых учениях… даже не знаю, что тебе сказать. Физически они на грани каких-то сверхчеловеков, психически тоже. Это лучшие из лучших, которые у нас вообще есть. Чем именно занимается эта Группа особого назначения, в каких операциях они принимают участие, об этом знает только высшее военное начальство и несколько человек в правительстве. Они готовы к отправке немедленно, по тревоге, куда угодно, в любую точку земного шара.

– Имена засекречены, полагаю.

– Абсолютная секретность. В случае оккупации враг не должен узнать, кто эти люди. Их задача – работать за линией фронта в маленьких партизанских отрядах и мешать продвижению врага на Стокгольм.

– Насколько они хороши, умелы, знают свое дело?

– По словам военных экспертов, с которыми я говорила, они входят в десятку лучших в мире. Их можно сравнить с американской морской пехотой или морскими десантниками, с аналогичными британскими подразделениями. Или с русским спецназом.

– Неплохо для такой небольшой страны, как наша.

– Да, это так.

Вошла Лувиса и кашлянула. Сказала, что они помыли посуду и что она собирается пойти погулять с друзьями.

– В такое время? – пыталась возразить Моника, посмотрев на часы.

– Да.

Моника обреченно покачала головой. Ванесса улыбнулась. Вылила в себя остаток виски и встала.

– Я все равно буду заказывать такси. Тебе куда?

– «Кафе 60» на улице Свеавэген.

– Я тебя подвезу. Если мама разрешит, как, Моника?

Ванесса и Моника попрощались в прихожей.

В лифте Лувиса посмотрела в зеркало и накрасила губы ярко-красной помадой.

– Спасибо, что ты меня защищала от папы, – сказала она.

– А, ничего особенного. Он принадлежит к старой школе и не всегда понимает, что можно говорить, а что нельзя. Но это не значит, что можно делать как он. Наш папа, то есть ваш дедушка, был точно таким же.

– Я знаю.

– Хорошо.

Ванесса постояла, посмотрела, как Лувиса вошла в кафе и как ее обняли девушки с похожими прическами и в похожей одежде. А потом пошла по Свеавэген по направлению к району Васастан.

Ограбление часового магазина «Богенъельм» и похищение Оскара Петерсена и Хампуса Давидсона должны быть как-то связаны. И за ними стоит Николас Паредес. Но на кого он работал? Сначала все указывало на «Легион» – в том числе и встреча с Йозефом Булачем и Микаэлем Столем. Но если Паредес к тому же был тем человеком, который вывел из строя Эмера Тузека и Самера Фегули, то это значительно усложняло картину.

Первый раз за несколько часов она достала телефон. Четыре пропущенных звонка. Все с номера, который был ей незнаком. Ванесса позвонила и приложила телефон к уху.

– Наконец-то, – сказала женщина, снявшая трубку.

– Извините, а с кем я говорю?

– Тина. Тина Леонидис из «Ментора».

Ванесса поймала себя на том, что улыбается, представляя перед собой эту молодую юристку, а с другой стороны, готовилась к тому, что ее сейчас отругают за то, что произошло в доме для трудных подростков в Тюресё.

– К сожалению, у меня очень плохие новости.

– Вот как, что случилось?

– Наташа пропала.

Ванесса остановилась. Сердце забилось чаще и сильнее.

Два байкера, сидевшие в пабе «Анкор», посмотрели на нее с любопытством.

Она повернулась к ним спиной.

– Что ты говоришь?

– Она исчезла. Персонал думает, что она ушла добровольно. Это не так уж необычно, что подростки, приезжающие без родителей…

– Я знаю, что многие несовершеннолетние без родителей исчезают по собственной воле, но чаще всего это связано с тем, что они получают отказ в получении политического убежища.

– Я понимаю, что с этим бывает трудно смириться…

– Дура проклятая, – сказала Ванесса и положила трубку. Она сделала несколько шагов к мостовой и как раз успела помахать рукой в сторону проезжавшего мимо свободного такси.

11

Иван открыл дверь подъезда. Холодный ветер пробрал до костей, проник под тонкую куртку. Пиццерия «Капри» на углу еще не открылась. Ну и ладно! В последнее время он питался только такой «мусорной едой». Он свернул налево, к продовольственному магазину «Ика», купить готовый салат.

Все у него шло наперекосяк. Все было не так, как надо. Вдобавок он еще и не спал сегодня.

Иван всю ночь просидел в машине, глядя на дверь подъезда на улице Руслагсгатан, в котором жила Ванесса Франк и куда она приехала на такси. Он уже собрался отчалить оттуда, но такси, к его удивлению, развернулось и продолжило стоять у парадной, включив аварийку. Через пять минут она снова спустилась, захлопнула за собой дверцу машины, и такси уехало.

Любопытство быстро переросло в тревогу, когда такси поехало по шоссе Нюнэсвэген в сторону Тюресё. Он следовал за ними до тех пор, пока они не свернули в сторону дома-приюта для трудных подростков. Тогда убедился, куда она направляется – в тот самый приют, откуда он и братья Салах выкрали девочек.

Он свернул на велосипедную дорожку, позвонил Йозефу и поехал домой. Лег спать, но не мог уснуть из-за собачьего лая. Из-за мыслей. О Николасе, о похищенных детях, о Ванессе Франк. В конце концов он сдался и включил порнофильм. Нюхнул кокаина. Поиграл на компе в покер.

Он больше не мог скрывать отношения Мелинды и Николаса. Придется рассказать Йозефу, как ни неприятно признаваться, что тебя обдурили. Мимо Ивана прошла какая-то девица. Он уперся в нее взглядом, но она отвела глаза. «Чертова шлюха», – подумал он и покачал головой.

Нет уж, тем доверием и уважением, которое он приобрел со стороны «Легиона», рисковать нельзя. Иван разыщет и встретится с Мелиной у нее дома. Никто не узнает. Может быть, она выведет его на Николаса. А если Ивану удастся найти и прикончить Николаса, то респект к нему со стороны Йозефа сразу подскочит.

Возле магазина «Ика» сидела собака, которую Иван сразу узнал – собака той спесивой старухи. Ведьмы, которая приняла его за уборщика. Эта гнусная крыса своим лаем всю ночь не давала ему спать. Иван перестал думать о Николасе и Мелине. Почувствовал, как в нем поднимается волна злобы.

Собака скалилась и показывала клыки. Иван заглянул в магазин. Старухи не было видно. Он быстро развязал узел поводка, обхватил челюсти пса и засунул собаку себе под куртку.

Псина глухо рычала и делала отчаянные попытки вывернуться. Иван шел вперед и прижимал ее все сильнее. Собака подвывала сквозь сжатые им челюсти.

Он набрал код у подъезда, надавил плечом на стеклянную часть двери. Быстро поднялся по лестнице и открыл дверь в квартиру. Закрыл за собой дверь и выпустил собаку на пол.

Та помчалась в гостиную и спряталась под диваном. Иван достал пакетик с кокаином и вдохнул две полоски, разделся по пояс и встал перед зеркалом. Он не помнил, как долго он так стоял, когда у него зазвонил телефон. С недоумением он посмотрел на дисплей. Йозеф Булач.

– Тебе не нужно больше следить за легавой, я хочу, чтобы ты занялся только поисками Николаса. Южноамериканец, для которого ты брал машину, сам решит эту проблему с полицейской свиньей.

– О’кей.

Иван опять подумал было рассказать про Мелину и Николаса. Но не хотел, чтобы Йозеф над ним посмеялся. Он должен сам понять, как это все связано. Может быть, Мелина Давидсон знала, где искать Николаса.

– Что вы будете с ней делать?

Йозеф рассмеялся.

– Все образуется. Не беспокойся.

– Вы собираетесь прикончить еще одного полицейского?

– Она только что развелась с мужем, ее выгнали с работы, слишком много пьет. Ты бы сам в такой ситуации не подумывал о самоубийстве? Я бы, во всяком случае, не удивился, если бы нашел тебя свисающим с какой-нибудь ветки в лесу.

12

Ванесса уставилась на письмо, которое держала в руках.

Оно было написано на кратком и лаконичном «бюрократическом шведском». Ее ставили в известность, что она может вернуться к работе, причем немедленно. То есть она отделалась предупреждением.

Вернуться на работу в группу «Нова» – именно на это она и надеялась. Но ощущала почему-то только пустоту. Ванесса не могла взять в толк, почему пропала Наташа.

Не может быть, чтобы она ушла по своей воле. Она получила вид на жительство, и ради этого стоило жить. Она любила Швецию, любила книги. Но предположение, что ее увезли силой, тоже казалось абсурдным. Кто мог ее выкрасть? И зачем? Тот парень из приюта, которого ударила Ванесса? Хотел отомстить?

Она не может вернуться на работу, пока не узнает, что случилось с Наташей.

Ванесса встала. Вставила капсулу в кофе-машину, стоявшую в кухне, подставила чашку, налила в аппарат воды и нажала на кнопку «Старт».

Принесла в кухню свой ноутбук и написала мейл начальнику группы «Нова» Яну Скугу. В мейле без всяких объяснений сообщила, что она намерена взять оставшиеся и неиспользованные ранее дни полагающегося ей отпуска. Потом отправила эсэмэску Монике с вопросом, если ли у нее время с ней пообедать. Ванесса сделала глоток кофе и посмотрела на серость за окном. Телефон завибрировал. Моника.

– Я сегодня не смогу с тобой встретиться, к сожалению, – сказала сестра. – На мне два текста, которые я должна сдать послезавтра.

– Мне нужна твоя помощь, это очень срочно, прямо неотложная ситуация.

– Если речь об отряде особого назначения, то я ничем больше не могу помочь. Я обещала им защиту личных данных, и ты знаешь, что это для меня святое.

Ванесса раздумывала.

– Я никогда бы тебя о таком и не попросила. Но если я пришлю тебе фото одного человека, ты можешь мне сказать, был ли он в числе тех оперативников, с которыми ты встречалась?

– Нет, разумеется, не могу, – ответила Моника слегка раздраженным тоном.

– Это очень важно!

– Как, черт побери, это выглядело бы, если бы я раскрыла свой источник только потому, что ты говоришь, что это важно?

Ванесса положила трубку. Стукнула кулаком по столу. Кружка подпрыгнула и чуть не перевернулась, но устояла.

Ванессе было наплевать и на украденных бизнесменов, и на «Легион», и на перестрелку на Уденгатан, и на то, что ее не уволили с работы, а ждали обратно. Обыск Наташиной комнаты ничего не дал. Не было никаких признаков того, что она скрылась добровольно. Персонал приюта сказал, что она вышла с подружкой и эта подруга тоже исчезла.

Николас Паредес. Может быть, это он виновен в похищении Наташи?

Именно он стоял за похищениями Оскара Петерсена и Хампуса Давидсона. Сначала это выглядело как заказ со стороны «Легиона». Она из этого и исходила, особенно после того, как увидела его на фотографии вместе с Йозефом Булачем и Микаэлем Столем.

В то же время нельзя исключать, что именно он был тем самым «неизвестным» с Уденгатан. Его личные данные были засекречены, а это могло означать, что он военный. И служил в шведском спецназе или в каком-нибудь другом специальном подразделении. Во всяком случае, не было никаких сомнений в том, что человек на видео с Уденгатан имел отличную военную подготовку.

Тогда остается без ответа вопрос, почему он вывел из строя Эмера Тузека и Самера Фегули. Как и главная проблема – почему их послали убить Николаса? Зазвонил телефон. Она бросила раздраженный взгляд на дисплей. Юнас Йенсен.

13

Иван игнорировал повизгивание собаки. Он пошел в кухню и выдвинул ящик. Выбрал большой нож для резки мяса. Вернулся с ножом в гостиную. Поводок валялся на полу, он потянул за него и вытащил собаку. Та сопротивлялась изо всех сил, царапая когтями пол.

Иван протащил ее по паркету в прихожую, а оттуда в ванную. Поднял собаку и опустил ее на пол в душе. Псина жалко застонала, когда он всадил нож. Вытащил нож. Ударил опять. И опять. Иван продолжал бить ножом, пока на полу не остались одни пучки шерсти и кровь.

Иван поднялся, чувствуя себя под кайфом. Встретился со своим отражением в зеркале. Футболка, рукава и руки липкие от теплой крови. В воздухе воняло калом и железом.

Он включил душ. Снял с себя одежду. Оттолкнул ногой труп собаки и направил струи воды на свое тело. У его ног вода окрасилась в светло-красный цвет. Он взял полупустую бутылку шампуня и намылился. Когда почувствовал себя чистым, выключил воду и обернул полотенце вокруг бедер. Принес из кухни черный пластиковый пакет для мусора. Запихнул туда труп собаки и завязал. Открыл входную дверь и выбросил пакет в отверстие мусоропровода.

Он все еще был мальчиком на побегушках. «Легион» и Йозеф смеялись над ним. Он ведь уже был на пути наверх. Но Николас выжил. И натворил дел. Потом еще эта баба-полицейская, Ванесса Франк, которая сначала возникла дома у Марии Паредес, потом в приюте, где они нашли двух девчонок-беженок.

Но все по порядку. По очереди. Сначала он узнает, чем занимались Мелина и Николас. Каким образом они его обманули.

Иван вошел в спальню. Надел джинсы и футболку. Глядя на себя в зеркало, избегал смотреть на свои руки. Покачал головой. Бросил футболку на пол. Надел вместо нее рубашку, застегнул пуговицы. Достал из прикроватной тумбочки пистолет «глок», проверил обойму. Балаклаву положил во внутренний карман куртки.

Ну и пусть другие видят в нем «решателя вопросов», какого-то дурацкого «вахтера», он им всем еще покажет. «Легиону», Николасу, Мелине, им всем.

Он выехал на улицу Тегельуддсвэген. По радио говорили о набирающей обороты преступной деятельности криминальных группировок в Стокгольме. Женщина-ведущая серьезным голосом спрашивала, надо ли тревожиться простым гражданам.

– Они же совершенно беспощадны и никого не пожалеют. На Уденгатан преступник стрелял не целясь. Полиция собрала там девяносто семь пустых гильз. Только представьте себе, что одна из пуль могла бы попасть в спящего ребенка, – говорила ведущая.

– Перестань корчить из себя детсадовскую фрёкен, – пробурчал Иван и переключил радио на другой канал.

Он ехал к острову Лидингё. Машин было мало. Мост он проехал со скоростью в сто двадцать километров в час и направился в район Госхага.

Он остановился у большого дома. Втянул в себя полоску кокаина, пока думал, как туда проникнуть. Посмотрел на себя в зеркало заднего вида и заметил, что из носа идет кровь. Вытерся рукой.

У дома могли быть камеры наблюдения. Но он ведь с ней только поговорит. Спросит, может, она знает, где Николас. Мелина Давидсон вряд ли побежит в полицию, особенно если она была замешана в похищении своего мужа. А если Хампус Давидсон окажется дома, то у Ивана по-прежнему есть фильмы с теми прибалтийскими девочками. В любом случае преимущество на его, Ивана, стороне.

Он засунул пистолет за пояс, нацепил очки от солнца, открыл дверцу машины и пошел к дому. Подходя к подъезду, натянул капюшон и нажал на звонок. Испытал прилив раздражения, увидев свой палец. Короткий, тонкий и женственный. Как у ребенка. Никакого ответа. Он снова позвонил. Ни звука.

Иван бросил взгляд через плечо и свернул за угол дома. Участок выходил к воде. Он пошел вдоль фасада, обошел дом. У воды причал, у причала водный скутер. Маленькая полоска песчаного пляжа. На другой стороне воды были видны зеленые холмы и такие же шикарные виллы. Он свернул налево. Большие панорамные окна. Он прижал лицо к стеклу, заглянул.

Комната была огромной, Иван никогда не видел ничего подобного. Она напоминала скорее громадный салон, чем гостиную. Расставленные группы диванчиков с креслами, дорогие ковры, даже бронзовая статуя посреди комнаты. Большие картины на стенах.

В нескольких метрах от него была открыта стеклянная дверь. Вдруг он заметил движение. Увидел ее, с наушниками, сидящую в кресле. Они смотрели друг на друга.

В следующую секунду он ринулся к двери. Мелина побежала, чтобы опередить его, но Иван был ближе. Ей оставалось еще два-три метра, а он уже был внутри.

– Сядь, – сказал он и показал пистолетом в сторону дивана. – Ты одна?

Мелина кивнула. Он почувствовал, что кокаин и вся эта ситуация привели его в возбуждение.

– Где твой муж?

– Я не знаю, но не здесь. Честное слово.

– Хорошо.

Иван сел. Держал ее под прицелом пистолета. Она смотрела прямо в дуло, не отводя глаз.

– Ты знала, что его должны выкрасть, не так ли? – сказал он и ждал ее реакции. Никакой реакции не последовало, и он придвинулся ближе. Пистолет коснулся ее щеки, и она шумно вдохнула. – Ты знаешь, кто я?

Она покачала головой.

– Я Иван.

Она вроде совсем запуталась. Он не мог решить, притворяется она или нет. Он встал. Схватил ее за волосы и прижал «глок» к ее голове.

– Я участвовал в похищении твоего мужа! – крикнул он. – Не прикидывайся дурочкой. Это меня вы обдурили. Где он, черт возьми?

Мелина зажмурилась. Она дрожала всем телом и прерывисто дышала.

– Может быть, он поехал в офис. Он обычно не докладывает, куда едет.

Иван переместил оружие. Направил ей в грудь.

– Я не про мужа спрашиваю, – заорал он. – Николас где?

– Николас?

– Да, Николас Паредес.

Она открыла глаза.

– Я не понимаю.

Он снова сел, чтобы подумать. Опустил оружие и провел левой рукой по лицу. Кончики пальцев окрасились красным. Опять носом идет кровь. В носу чесалось. Он хотел вытереть руку об диванную обивку, но передумал. Потянулся рукой к штанине. Сглотнул. Во рту пересохло. С верхнего этажа послышался слабый звук.

– Ты кого-то ждешь?

– Нет.

Иван насторожился и прислушался. Открылась входная дверь.

– Ты сиди и рот закрой. Поняла?

Иван осмотрелся в поисках места, куда можно было бы спрятаться. Решил, что под лестницей сгодится, пока он будет стоять неподвижно. Вошедший в дом ведь не знает, что он там, так что на стороне Ивана будет эффект неожиданности. Он надеялся, что это Николас и что он всадит пулю в черепушку предателя.

Он прокрался под лестницу и стал ждать.

14

Юнас Йенсен уже сел за стол в «МакЛаренс». Ванесса подошла к Чель-Арне и попросила кофе. Норвежец подвинул тарелку с бургерами в сторону одного из постоянных клиентов, сидевшему на высоком стуле у барной стойки.

Мужчина привычным жестом заправил салфетку за воротник, поднял булочку и уже собирался налить кетчуп, как вдруг удивленно вскрикнул.

– Что за черт? – воскликнул он, раскрыв рот.

Чель-Арне закатил глаза и медленно повернулся к клиенту. Между большим и указательным пальцами тот держал кусочек красного лука.

– Красный лук, – произнес Чель-Арне сдержанно. – Даже более того – маринованный красный лук. Молодежь его обожает, и я подумал, что было бы неплохо положить что-то новенькое на бургеры. Попробуй, это вкусно.

Чель-Арне вздохнул и поставил перед Ванессой чашку.

– Черт, как тут у вас все сложно-то! Вы уж, ваше высочество, извиняйте простого работягу, что не родился с серебряной ложечкой в заднице, – сказал мужчина. – В следующий раз потребуются лягушачьи лапки вместо мяса и какой-нибудь сыр бри вместо чеддера.

Перед тем как положить его в рот, он посмотрел на кусочек красного лука так, будто бы это было опасное для жизни родимое пятно, которое он только что удалил со своей кожи.

– На вкус – дерьмо, – сказал он, прожевал и проглотил. – Ваше высочество.

Взяв свой кофе, Ванесса не смогла сдержать улыбки. Она вытащила стул и подсела к Юнасу. Глаза красные, похоже, он давно не высыпался.

– Тебя было трудно найти, – сказала она, размешала кофе и положила ложечку на стол.

– Пять перестрелок за неделю. Мы выбились из сил. А ты как?

Он поднес чашку ко рту, отпил глоток. Ванесса покачала головой.

– Наташа пропала.

Юнас нахмурил лоб.

– Да ты что? Пропала?

Ванесса пересказала телефонный разговор с Тиной Леонидис и то, что сказал персонал приюта.

Юнас слушал, прикрыв рот рукой.

– Я не вернусь на работу, пока не найду ее, – закончила Ванесса свой отчет. – Ты не хуже меня знаешь, что мы почти не расследуем исчезновения несовершеннолетних беженцев. Я не могу ее бросить на произвол судьбы.

Юнас то и дело касался кофейной чашки и косился в сторону бара, где постоянный клиент продолжал жаловаться на бургер.

– Еще кое-что. Мужчину на фото, которое ты мне показал, зовут Николас Паредес. Это он стоит за киднеппингом бизнесменов, – сказала Ванесса и предостерегающе подняла палец, когда Юнас открыл рот, чтобы ее прервать. – Это еще не все. Часовой магазин «Богенъельм» – я тебе говорила – ограбил именно Николас Паредес. Но никаких часов там украдено не было.

– Как, нет?

Ванесса медленно покачала головой.

– Нет. Он взял список клиентов. Покупателей.

Юнас вытаращил глаза.

– А почему этого нет в документах? – спросил он.

– Потому что хозяйка магазина не хотела, чтобы поднялась паника среди ее богатеньких клиентов.

Ванесса коротко рассказала о своей встрече с Карлом-Юханом Вальманом и о том, как она узнала имя Николаса Паредеса.

– Девушка, которая работала в кассе, когда магазин ограбили, подтвердила, что именно он вошел туда, переодетый в форму курьера «ДиЭйчЭл», – закончила она.

– А где он теперь? – спросил Юнас.

– Не имею понятия. Он мог вообще уехать из страны. Я подозреваю, что именно Николас Паредес застрелил Самера Фегули и ранил Эмера Тузека вон там, – сказала она и показала в сторону Уденгатан. – Кстати, Эмер что-нибудь сказал?

– Ни слова.

– Ты же видел запись? – спросила Ванесса.

Юнас кивнул.

– Ты согласен со мной, что стрелявшим вряд ли был какой-то пацан из пригородов, пересмотревший «Лицо со шрамом»?

– Да.

– Хорошо. Я думаю, что это Николас Паредес. И я думаю, что его ни в каких регистрах нет потому, что он служил в подразделении особого назначения.

Юнас, судя по выражению лица, отнесся к этой идее скептически. Вылил в себя остатки кофе и скривился.

– Но тут одно с другим не сходится. Он же работал на «Легион», мы именно из этого исходили, поскольку он встретился с Йозефом Булачем и Микаэлем Столем в пиццерии «Бенисио»? Зачем же им его убивать? Эти похищения ведь уже принесли им двадцать миллионов.

– Вот и я не могу этого понять, – согласилась Ванесса. – И как я ни кручу и ни верчу, все начинается и заканчивается на Николасе Паредесе.

Юнас заглянул в пустую кофейную чашку, прикусил губу.

– Хочешь, чтобы я написал заявку на развединформацию и поговорил с Яном Скугом?

Ванесса подумала немножко, но помотала головой.

– Пока нет. А не то «Афтонпостен» к выходным выйдет уже с портретами Паредеса на первой странице. Ты только представь себе эти заголовки, если выплывет информация, что он служил в спецназе! Репортеры по криминальным делам описаются от удовольствия, а Паредес таким образом будет предупрежден. Я хочу сначала узнать побольше.

15

Иван затаил дыхание и почти не дышал, когда услышал шаги на лестнице. Человек был прямо у него над головой. Он нервно ощупывал пистолет и присел, когда услышал голос Хампуса Давидсона. Финансист спустился с лестницы и вошел в комнату, а Иван отлепился от стены. Он держал оружие перед собой и медленно подходил к Давидсону, который шел к Мелине и пока что его не заметил.

– Медленно повернись. Руки в стороны, подальше от тела, – сказал Иван.

Хампус Давидсон находился уже в центре комнаты и подпрыгнул от неожиданности. Удивленно вскрикнул и обернулся. Прищурив глаза, он рассматривал Ивана с головы до пят.

– Это ты. Из того дома! – воскликнул он.

Иван удивился. Неужели он узнал его голос? Или его руки? Он разозлился.

– Вы взяли деньги и обещали оставить меня в покое. Что ты здесь, черт побери, делаешь? – сказал Давидсон.

– Спроси свою жену.

Хампус Давидсон удивленно поднял брови и посмотрел на Мелину. Ее взгляд будто прикипел к полу. Иван опустил пистолет и велел Хампусу сесть рядом с Мелиной.

– Кто будет рассказывать, ты или я? – спросил Иван и направил на нее «глок».

Ни один мускул не дрогнул на ее лице. Глаза будто остекленели, плечи опущены.

– О’кей, я скажу. Пока ты был у нас, она трахалась с другим парнем, который тебя похитил. Я думаю, что она его прячет.

Иван внимательно наблюдал за финансистом. Неожиданно Хампус бросился вперед. Этого Иван не ожидал. Он сделал шаг назад, чтобы защититься. Давидсон бросился на него всем телом, как в хоккее, и, когда Иван упал, прозвучал выстрел.

Пуля прошла мимо Давидсона и попала в потолок. Мелина закричала. Давидсон ринулся к лестнице. Иван встал на колени, дважды выстрелил. Пули ударились в стену. Мимо. Хампус добежал до половины лестницы, когда Иван нажал на курок в четвертый раз.

Хампус упал. Скатился с лестницы и остался лежать на полу.

Иван встал. Финансист лежал на спине. Лицо кровоточило от ударов о ступеньки в момент падения. Его била дрожь. Иван посмотрел ниже. Кровь толчками выходила из дыры чуть ниже подмышки. Он умирал. Иван схватился за голову, заорал от ярости, потом сунул в рот кулак и прикусил косточки, чтобы замолчать. Опустился на корточки рядом с телом Давидсона.

Что ему делать? Мелина в любой момент укажет на Ивана как на убийцу Хампуса. Он покосился на нее. Она сидела на диване как парализованная и только смотрела на Хампуса, который слабо хрипел. Его ноги еще дернулись пару раз и замерли.

Финансист был мертв.

Ивану нужно было принимать решение. Он сделал несколько шагов в сторону Мелины, которая сжалась в комочек, когда поняла, что он собирается делать. Она держала перед собой руки, как бы умоляя о пощаде. Иван крепко сжал челюсти.

– Пожалуйста, не убивай меня. Я не знаю, кто ты такой. Я никогда тебя не видела. Я клянусь, что никому ничего не скажу.

Он попытался не слушать ее мольбы. Рука дрожала. Он взял с дивана подушку. Положил ей на голову, чтобы не видеть ее лица и дырки от пули, которая сейчас появится на лбу.

Иван закрыл глаза, напряг руку, чтобы унять дрожь, и направил дуло «глока» в подушку.

1

Приближалось лето, дни становились все теплее. Поврежденное колено Карлоса постепенно заживало, хотя ему по-прежнему приходилось передвигаться на костылях. К счастью, связки были не порваны, а только растянуты.

Карлос приказал Хуану поехать в Лас-Флорес и купить вентилятор для комнаты, в которой была заперта Консуэло. Открывать окно было нельзя из опасений, что она сбежит.

С тех пор как ее привезли в этот дом, она почти не говорила, не хотела ни есть, ни пить. Только лежала в кровати, уставившись в потолок пустыми глазами.

Карлоса это беспокоило. Он целыми днями сидел на террасе в плетеном кресле, смотрел вдаль на поселение и принимал рапорты о ходе поисков Рауля Санчеса.

После покушения на убийство Карлоса охота на Рауля шла буквально день и ночь. Маркос и наемные солдаты прочесали всю территорию Колонии, но Рауля не нашли. Теперь поиски шли в районе вокруг Санта-Клары и на морском побережье. Все полицейские участки региона были тоже предупреждены о том, что Карлос Шиллингер желает, чтобы Рауля поймали.

Карлос встал из кресла.

Ему не терпелось избавиться от этой проблемы с Раулем Санчесом. Его удивляло, что Раулю удавалось так долго скрываться. Все солдаты под командованием Маркоса были из военизированных организаций Колумбии, оставшихся не у дел после прекращения войны с партизанами ФАРК[2] и искавшими новых работодателей. Это были хорошо вооруженные, прекрасно натренированные и абсолютно беспощадные солдаты. Некоторые из них к тому же успели поработать на частные фирмы обеспечения безопасности на Ближнем Востоке, другие – в Иностранном легионе. Тот факт, что обычный чилийский строитель смог их обмануть, внушал беспокойство. Поэтому, когда все это закончится, Карлосу надо будет поговорить с Маркосом о том, что ему следует лучше тренировать своих солдат.

Карлос постучал в дверь к Консуэло, открыл, не дожидаясь ответа, и вошел. Она лежала на боку. Ее темные блестящие волосы рассыпались по подушке. Глаза красные и опухшие. Она не хотела смотреть на него.

– Ты должна поесть, Консуэло, – мягко произнес он. – Я знаю, тебе тяжело, но лучше не станет оттого, что ты отказываешься принимать пищу.

Она упрямо продолжала смотреть в стену, когда он сел в изножье кровати. Она только отодвинула ноги подальше.

– Ты меня слушаешь?

Ему мешало жужжание вентилятора. Он раздраженно глянул на него и убавил количество оборотов.

Консуэло повернулась к нему. Взгляд был полон ненависти.

– Знаешь, отчего мне больнее всего? Оттого, что не я ему все рассказала. Я не знаю, откуда Рауль узнал об этом, но мне уже никогда не удастся с ним поговорить, и он так и умрет, думая, что я была с тобой добровольно, что меня привлекла твоя власть, твои деньги.

– Консуэло, я…

Она села. Прикрыла тело одеялом.

– Пожалуйста, пощади его. Не убивай его, дай ему бежать. Я останусь с тобой. Ты можешь делать со мной что захочешь, но оставь его в живых. Я могу уговорить его бежать куда-нибудь далеко отсюда. Он больше никогда тебя не потревожит.

Карлос смотрел на свои руки. Медленно покачал головой.

– Ты же сама это сказала. Что он будет мстить мне, пока жив и дышит.

Они замолчали, услышав приближающийся шум мотора. Машина остановилась во дворе. Послышались быстрые шаги. Карлос знал, что это Маркос. Приемный сын говорил с синьорой Марисоль, Карлос расслышал свое имя. В следующую секунду раздался стук в дверь.

– Входи.

Маркос просунул в дверь голову, быстро глянул на Консуэло и кивнул Карлосу.

– Мы его взяли.

– Спасибо, Маркос.

Когда Карлос встал, Консуэло бросилась к нему и схватила его за рубашку.

– Пожалуйста, не убивай его! Оставь ему жизнь! – умоляла она.

Карлос оторвал от себя ее пальцы и оттолкнул ее.

– Не могу.

В лице Консуэло вспыхнул гнев. Она накинулась на него с ногтями, пытаясь расцарапать ему лицо.

– Ты – чудовище! – крикнула она. – Ненавижу тебя! Сдохни! Вы должны умереть, все вы. Мы только что поженились, все, чего мы хотели, это просто жить друг с другом. Мы никому не мешали. Мы просто хотели жить вместе.

Карлос посмотрел на Маркоса, в его взгляде читалась просьба. Тот сделал несколько шагов вперед. Оторвал Консуэло от отца, поднял и положил на кровать. Она отбивалась руками и ногами, пыталась укусить его. Кричала. Через некоторое время она успокоилась, и вспышка гнева перешла в рыдания.

– Поставь возле нее кого-нибудь из своих ребят, чтобы она чего-нибудь с собой не сделала, – тихо сказал Карлос Маркосу и вышел из комнаты.

2

Ванесса шла домой из тренажерного зала на Тюлегатан. Она пошла туда, чтобы прочистить мозги и избавиться от мыслей о своем личном, так сказать, расследовании, о поисках Наташи, но поняла, что не может думать ни о чем другом.

Вот если бы она нашла Николаса Паредеса, то тогда нашла бы и Наташу. Чем больше она размышляла, тем яснее становилось, что исчезновение Наташи было местью со стороны Паредеса. В то же время ее захлестывали волны неверия в себя и возможность помочь Наташе. И Тина Леонидис, и Юнас были настроены скептически. Может быть, они правы, Наташа скрылась добровольно?

На следующий день она собиралась поехать поездом в Карлсборг. В этом городе Николас Паредес несколько лет жил, там же служил в спецподразделении. Она надеялась понять, почему он уволился из армии, а может, и найти какое-нибудь указание на то, где он мог находиться. Вечером у нее была назначена встреча с Карлом-Юханом Вальманом, который – после уговоров – согласился с ней встретиться.

Возле пиццерии «Наполетана» на улице Руслагсгатан она пошла медленнее. На другой стороне улицы был припаркован серебристый «Фольксваген Гольф». Взятый напрокат. Она была уверена, что видела эту машину и перед своей встречей с Юнасом. И днем раньше. Но за рулем был другой мужчина. Сидевший на месте водителя крутил в руках свой телефон и, казалось, не обращал на нее ни малейшего внимания.

Уж не паранойя ли у нее начинается? Мерещится преследование? Ванесса на всякий случай запомнила номер машины. Нажала код у входа в дом, пошла по лестнице. Перед тем как войти в душ, записала номер машины на бумажке в кухне и решила, что сразу после душа позвонит в «Хертц», фирму проката автомобилей. Хотя бы для того, чтобы выбросить эти мысли из головы.

Но когда после душа она обмоталась одним полотенцем, а второе намотала на голову, зазвонил телефон, который она оставила на кухонном столе. Она помчалась туда. Чувствовала, что не успела вытереться как следует и с тела вода капает на пол. Наушники были подключены к телефону еще с тренировки, так что она ответила, не глядя на экран.

– Ты где?

Юнас. Запыхавшийся.

– Дома. А что?

– Я еду к Хампусу Давидсону. По тревоге, в доме стреляли. Коллеги уже обыскивают дом, но это может занять много времени. Это одна из самых больших вилл на всем острове Лидингё. Я просто ставлю тебя в известность. Хампус Давидсон мертв.

– Могу я чем-то помочь?

В трубке стало тихо. Ванесса прямо-таки слышала, как он колеблется.

– Говори давай, – сказала она.

– Ты не могла бы выйти на работу в понедельник? Ты нужна, нам, мне.

Ванесса вздохнула. Размазала ногой лужицу на полу.

– Я подумаю, – промямлила она.

– Спасибо, это единственное, чего я хочу, – сказал Юнас.

Ванесса открыла холодильник, и на нее пахнуло кислятиной. Овощи на нижней полке совершенно заплесневели. Она провела ревизию. Пакет апельсинового сока, неначатый, на дверце. Ванесса встряхнула его как следует, прежде чем открутить крышку, а потом понюхала. Вроде сок не испортился. Она глотнула прямо из упаковки. Села к столу и вытерла рот внешней стороной ладони.

В половине восьмого вечера она вошла в офис Карла-Юхана Вальмана на набережной Страндвэген, дом 1. На этот раз он лично встретил ее у лифтов. Письменный стол секретаря пуст. Освещение приглушенное. Он подстригся. Вместо прически а-ля Майкл Болтон – боковой пробор. Ванесса почему-то разочаровалась. Остановилась у групповой фотографии всего класса и рассматривала лицо восемнадцатилетнего Николаса Паредеса.

Карл-Юхан сел, откашлялся. Переплел пальцы рук, локтями опираясь на колени. Ванесса села напротив.

– Расскажи мне о Николасе. Откуда он, какой он?

– Дисфункциональная семья. Это я понял, хотя он и не говорил об этом напрямую.

– Неблагополучная семья? В каком смысле?

– Как я уже сказал, он никогда прямо об этом не говорил. Это скорее ощущение. Грусть, может быть, озлобление, а может, и то и другое. Все это он носил в себе, – сказал Карл-Юхан и пожал плечами.

Он сделал паузу. Посмотрел в окно.

– Ты, кажется, думаешь, что он какой-то гангстер. Безжалостный убийца. Он не таков. Во всяком случае, не для меня. Чтобы ты поняла, кто такой Николас Паредес, я расскажу тебе, что произошло, когда в гимназии у меня резко снизились оценки. Из-за этого отец запретил мне играть на гитаре. Он пришел однажды после обеда в гимназию, чтобы забрать гитару. Когда я, рыдая, пытался ему помешать, он разбил ее у меня на глазах. На следующие выходные Николас поехал в пригород Соллентуна. И знаешь, что он там сделал?

Карл-Юхан покачал головой, улыбнулся.

– Он ограбил музыкальный магазин. В понедельник у моей кровати стояла новехонькая акустическая гитара американской фирмы «Фендер» с красным бантом.

Повисла тишина. Они помолчали.

– Ты знаешь, чем он занимался после службы в береговой охране? – спросила Ванесса.

– Стал кадровым военным.

– Ты в этом совершенно уверен?

– Да.

– Но о нем ничего нет в данных шведских вооруженных сил. И в налоговом ведомстве тоже ничего. Я звонила и проверяла. Это значит, что либо у него был важный и высокий пост, либо он был в составе какого-то спецподразделения.

Карл-Юхан встал. Подошел к стене, на которой висела фотография класса из Сигтуны. Посмотрел на нее, потом повернулся.

– Ты должна понять, что Николас носит в себе ярость. Все его существование – было и есть – это борьба с этой яростью. Чаще всего ему удается ее побороть. Школа в этом помогла. Он был очень талантливым, очень одаренным. Был среди лучших в классе, не особенно напрягаясь. Но прежде всего Николас – это элита чисто физически.

– Что ты имеешь в виду? – спросила Ванесса.

Карл-Юхан опять уселся напротив нее. Положил ногу на ногу.

– Я никогда не встречал человека с более развитыми физическими возможностями во всем: плавание, бег, все виды спорта с мячом, и, да, дрался он тоже лучше всех. Николас стал военным, я это знаю, но мне трудно представить его в роли, например, радиотелеграфиста или повара. Он просто должен был служить в элитном подразделении. Если есть такая военная часть, которая труднее всех или лучше всех остальных, то я готов поставить все мои деньги до последней кроны, что именно там его и можно найти.

3

Западную границу Колонии составляли темные и скользкие скалы, которые круто обрывались в Тихий океан. Перед ними в воду простирались шхеры, островки и мели, где во время отливов кишмя кишели всяческие съедобные «дары моря» вроде креветок и моллюсков, а иногда туда попадали и самцы ушастых тюленей, изгнанные стаей и ждавшие в одиночестве до неминуемой смерти. Был тут и короткий песчаный пляж, о край которого бились огромные волны. Ветер всегда был влажным и сильным. Морские птицы кружились в порывах ветра. Иногда ныряли в воздухе по пути к темной поверхности воды.

У подножия скалистой горы стояли два джипа.

Когда Карлос увидел машины, то повернулся к Маркосу.

– Где вы его нашли?

– У жилья мусульман.

Несколько лет назад к востоку от Санта-Клары, но выше в горах, поселилась семья сторонников суфизма. Эти мусульманские еретики держались в стороне от всех, у них не было ни электричества, ни водопровода, они жили натуральным хозяйством, ели то, что выращивали, и занимались медитацией, чтобы приблизиться к Аллаху. Но однажды они почему-то бросили свои хижины и ушли дальше на север.

Машина остановилась перед внедорожниками. Карлос открыл дверь и вышел. Больное колено все еще давало о себе знать, и он поморщился. Сквозь стекло он увидел деревенского дурачка Игнасио, который сидел на пассажирском месте. Его челюсти двигались, будто он что-то жевал с отсутствующим выражением лица.

– Что этот идиот здесь делает?

Маркос вздохнул.

– Идиот как раз и привел нас к Раулю. Наверное, это он и рассказал о поездках Консуэло.

– Вот черт!

Карлос провел рукой по лицу, почувствовал, как усталость расходится по всему телу.

Дверцу открыл солдат в черной форме. Он вытащил Рауля. Поставил его перед Карлосом. Руки строителя были связаны за спиной. Лицо сине-черное от побоев. Струйка крови текла по щеке с правой брови, красные капли падали на рубашку.

– Мне очень жаль, что так получилось, – произнес Карлос так тихо, чтобы его услышал только Рауль. – Ты всегда был верен, хорошо работал, никогда не поднимал шума. Мне действительно жаль.

Рауль никак не реагировал на его слова.

– Я не стану тебя унижать вопросом, а не мог бы ты просто закрыть на это глаза. Отвернуться. Позволить мне продолжать. Делить со мной твою жену. Потому что ты не такой, как остальные в Санта-Кларе. Ты не хвастун, ты слушаешься своих инстинктов, следуешь своей морали. Любой ценой. И я уважаю то, как ты поступил.

Карлос мягко похлопал его по плечу.

– Такие люди, как ты, думают, что могут купить наше согласие со своими действиями, какими бы жестокими и отвратительными они ни были, – едва выговорил Рауль.

Его зубы были красными от крови. Губы опухли.

– Мне стыдно, что я так много лет позволял себя покупать. Слишком много лет прошло, прежде чем я попал сюда, хотя я каждый божий день видел, как ты угрожаешь и подкупаешь моих соседей, чтобы добиться своего. И только когда от вашей жестокости пострадала моя жена, только тогда я возмутился и начал действовать. Вы говорите, что мы делили ее, как будто бы вы оскорбили меня. Это только показывает ваше собственное слабоумие. Та боль, за которую я пытался отомстить, была ее болью. Только ее. Вы отняли у нее свободу, превратили ее в рабыню.

– Вот как? Откуда ты знаешь, что она не сама, добровольно, пришла ко мне? Ей надоела эта зассанная халупа с земляным полом, которая была единственным, что ты мог ей предложить. Она отдалась мне. Манила меня. Консуэло соблазнили мое богатство, моя власть.

Рауль сглотнул. Карлос заметил крошечную трещинку сомнения в гордых чертах его лица. Он хотел раздавить его и знал, что никогда не сможет сделать этого, причиняя ему только физическую боль.

– И знаешь что? – продолжал он. – Для начала с ней просто классно было переспать. Но разница между нами в том, что твоя жена никогда не станет для меня больше чем очередной проституткой. И теперь… теперь она мне надоела. Когда я вернусь домой, я трахну ее в последний раз. А потом отдам Маркосу и его солдатам – пусть делают с ней что захотят.

Рауль смотрел в землю, крепко сжав челюсти. Карлос повернулся к одному из солдат, показал пальцем на пистолет, чешский CZ, торчавший у того за поясом. Солдат сделал шаг вперед и протянул пистолет. Карлос взвесил его на руке и снова встал перед Раулем. Приставил пистолет ему ко лбу и глубоко вдохнул. Капли пота проступили у него на лбу.

Карлос выстрелил. Рауль вскрикнул и сделал несколько неуверенных шагов назад. Карлос захохотал. Мужчины вокруг подхватили его хохот. В последний момент он отвернул пистолет на несколько сантиметров вправо. Пуля ударилась в скалу за спиной Рауля.

– А ты не такой уж и храбрый, – издевательски процедил Карлос.

Солдаты продолжали смеяться. Рауль дрожал всем телом. Его взгляд больше не выражал протеста, полнился только страхом. И все же он сделал шаг вперед. Остановился перед Карлосом.

Когда Карлос опять поднял оружие, Рауль закрыл глаза.

– Подумай о том, что я только что тебе сказал, – она сама пришла ко мне, а теперь она мне надоела, – прошептал он. – Вечером я поимею ее в последний раз, а потом все эти мужики будут наслаждаться ее мягким и нежным лоном, пока им не надоест.

Он нажал на курок. На этот раз он не отводил оружия. Пуля ударила Раулю в лоб и отбросила его голову назад. Ноги его подогнулись, и он остался лежать на земле.

Маркос возник рядом с Карлосом и посмотрел на труп Рауля.

Карлос вложил пистолет в его протянутую руку.

– Закопать собаку возле бункеров.

Маркос кивнул, но остался стоять. Карлос вопросительно глянул на него.

– А идиот? – выдавил Маркос.

Карлос совершенно забыл о дурачке Игнасио. Развернулся и посмотрел на него. Мальчишка сидел как будто приклеенный к окну машины и смотрел на него, раззявив слюнявый рот. Карлос вздохнул. Медленно покачал головой.

– Кто знает, что он здесь?

– Никто.

– Хорошо.

4

Ванесса была растеряна. Она отклонила предложение Карла-Юхана Вальмана высадить ее по пути, решив пройтись до дома пешком.

Она была убеждена, что Николас Паредес служил в спецподразделении и что именно он был целью наемных убийц, подосланных «Легионом». Значит, что-то должно было произойти между моментом, когда было сделано фото с Йозефом Булачем и Микаэлем Столем, и перестрелкой на Уденгатан. Но что? Чем Паредесу удалось настолько вывести их из себя, что они отдали приказ его убить?

Ванесса посмотрела на часы. Половина девятого. Может быть, об этом знает его сестра, Мария? Если удастся поймать такси, то через полчаса она могла бы быть у нее в Ворберге. Она приостановилась и глянула через плечо, но улица Биргер Ярлсгатан была практически пуста, если не считать проехавшего мимо автобуса номер 2.

Она пошла дальше, и у нее снова возникло ощущение, что за ней следят. Она вспомнила серебристый «Гольф», стоявший на ее улице с двумя разными людьми за рулем. Один – темноволосый, с отрастающей на подбородке щетиной. Второй, которого она видела на месте водителя, с короткой стрижкой, загорелый. Он сидел, но у нее было чувство, что он необычайно высокого роста. Наверное, потому, что за рулем ему пришлось сгорбиться. А кто же мог приказать следить за ней? «Легион»? Поток информации, который они получали из полиции, иссяк с убийством ее коллеги Класа Хямяляйнена. Она разговаривала только с Юнасом. Да и «Гольф» стоял там еще до того, как она встретилась с Юнасом. Нет, наверное, ей просто померещилось. У нее стресс, вот и начинается мания преследования.

Она все-таки решила, что не помешает позвонить в «Хертц» и запросить фамилию того, кто взял машину напрокат.

Она услышала за спиной шум мотора, обернулась и увидела такси. Ванесса выбросила руку, таксист замигал правым поворотником и свернул к тротуару.

Она села в машину и дала шоферу адрес Марии Паредес.

5

Они подъехали к побережью и выключили моторы. Время отлива. В мокром песке ползали крабы, выбирая зигзагообразный путь между темными пучками водорослей и крупными медузами, выброшенными на берег.

Карлос вышел из машины и встал в стороне, пока Маркос вытаскивал Игнасио. Парализованная нижняя часть тела и ноги тащились по песку. Хуан открыл багажник, вытащил инвалидную коляску и раскрыл ее. Маркос усадил в нее Игнасио, который растерянно, большими глазами осматривался по сторонам. Ему не хватало ума понять, что происходит. Карлос отвернулся. Стал смотреть на океан. Стайка рыбок плескалась на мелководье, морские птицы кричали и пикировали к поверхности воды.

Хуан катил Игнасио по песку к воде. Дело шло туго. Маркос стал помогать. Толкал инвалидную коляску. Ее колеса оставляли в песке глубокие борозды. Карлос не мог понять, почему не уходит оттуда, чтобы не смотреть, не видеть.

Может быть, он хотел показать Игнасио свое уважение. Мальчика обманул Рауль. Именно Игнасио рассказал Раулю о машинах, которые приезжали забрать Консуэло, а потом привозили ее обратно. Мальчишка не в состоянии был понять последствий своих действий. Он рассказывал не потому, что был предателем, а потому, что был умственно отсталым. Тем не менее он должен умереть.

Иначе он бы рассказал о том, чему был свидетелем. Впрочем, размышлял Карлос, может, это и к лучшему. Мальчишку в деревне считали дурачком, никто с ним не водился. Что за жизнь его ждала?

Инвалидную коляску уже столкнули с песка, и холодная вода доходила Игнасио до колен. Он начал протестовать. Карлосу было видно, что он повернулся к Хуану с Маркосом и что-то сказал. Потом обхватил ладонями плечи, чтобы показать, что ему холодно. Но они продолжали толкать коляску дальше в воду. Если тело найдут, то это должно выглядеть так, будто мальчик выехал на пляж во время отлива, застрял и утонул, когда начался прилив. Теперь вода доходила ему уже до пояса. Он орал во все горло. Повернулся к Карлосу, протянул руки. Умолял его.

Хуан показал Маркосу жестом, что хватит, мол, тут достаточно глубоко. Встал сбоку от коляски и перевернул ее.

Игнасио с криком упал в воду.

Исчез на несколько секунд под водой, а потом его голова снова вынырнула. Маркос с Хуаном уходили прочь. Игнасио боролся изо всех сил, пытаясь всплыть. Извивался, падал обратно. Руками пытался ухватиться за мокрый металл. Наконец ему это удалось. Он судорожно ухватился за коляску и прерывисто дышал.

Маркос и Хуан побрели было обратно, но Карлос крикнул, чтобы они оставили его в покое. Игнасио удалось взобраться в коляску. Он схватился руками за колеса, чтобы повернуть их и катиться в сторону песчаного берега.

Карлос шел к машине, пытаясь не слышать пронзительного предсмертного крика Игнасио. Он стоял, облокотившись на машину, когда подошел Маркос. Башмаки и штанины брюк были темными от морской воды.

– Прилив унесет его за полчаса. Не беспокойся, никто его не найдет. А если и найдет, то будет ясно, что он утонул. Все знают, что он не умеет плавать, – сказал он.

Карлос открыл дверцу и сел. Хуан завел мотор, а Маркос запрыгнул в машину с другой стороны. Пока машина разворачивалась, Карлос видел, как волна захлестнула Игнасио. Инвалидная коляска перевернулась, и он упал в воду, размахивая руками. Голова короткий миг еще торчала над поверхностью воды, а потом исчезла. Набежала новая волна. Ни инвалидной коляски, ни Игнасио больше не было видно.

– Эти шведские дети, когда они прибудут?

– Завтра вечером.

– Хорошо. Доктор Перальта будет доволен. Куда?

– На старый аэродром.

– Отлично, – сказал Карлос и вздохнул.

Он обернулся, посмотрел на волны, которые накатывали на берег. Где-то в глубине души он надеялся увидеть Игнасио.

– Ты говорил с Декланом МакКинзе? – спросил он, когда надежды не осталось.

– Наши шведские контакты дали ему инструкции. Легавая умрет завтра. Как только это будет сделано, он вернется. Билет уже заказан. Он исчезнет из страны раньше, чем найдут ее труп.

6

– Опять ты? – воскликнула Мария Паредес с подозрением и отступила в прихожую. Ванесса решила быть поосторожнее на этот раз. Заслужить доверие Марии. Она остановилась в дверях.

– Можно мне войти?

– Ладно.

– Спасибо.

Волосы у Марии были немытые, от нее пахло потом. Квартира была в еще более ужасном состоянии, чем в прошлый раз. Ванесса наклонилась, чтобы развязать шнурки. Пока снимала обувь, кивнула на афишу с Гунде Сваном.

– Так тебе тоже нравится Гунде?

– Я обожаю Гунде. А кто еще? – сказала она растерянно.

– Я.

– Вот как.

Ванесса сняла обувь и поставила рядом с кучей рекламных буклетов. Мария ушла в гостиную. По телевизору шел сериал «Друзья». Мария мимикой подыгрывала репликам действующих лиц. Ванесса села с ней рядом.

Мария открыла было рот, чтобы что-то сказать, но передумала и только следила за экраном. Серия закончилась. Ванесса продолжала спокойно сидеть рядом. Когда пошли титры следующей серии, она спросила Марию, хочет ли та кофе.

– Охотно, – ответила Мария.

Ванесса вышла на кухню, нашла белую кофеварку и фильтр, зачерпнула пару ложек кофе «Джевалия» из пакета. Включила кофеварку и вернулась в гостиную. Встала у полуоткрытой двери на балкон и посмотрела наружу. Тянуло холодом. Она взглянула на припаркованные машины. Заметила «Гольф». Нет, это не могло быть случайностью. Кто-то решил приставить к ней слежку.

– Можно, я закрою дверь? – спросила она.

– Да.

Ванесса прикрыла дверь. Мария обернулась.

– Зачем ты это сделала?

– Я же спросила, можно ли закрыть.

– Да, и я ответила, что можно. Но ты не сказала, что закроешь.

– Тогда я тебя не поняла, – сказала Ванесса. – Открыть опять?

– Да, – пробормотала Мария, сидя спиной к ней и лицом к экрану телевизора.

Аромат свежего кофе добрался до гостиной. У Марии забурчало в животе. Ватага мальчишек швыряла в мусорный контейнер хлопушки. Взрывы эхом прокатились по парковке, но Мария не отреагировала. Когда все затихло, снова послышалось урчание у нее в животе.

– Ты проголодалась?

– Да.

В центре пригорода Ворберг не было ни души. Они медленно шли, не разговаривая друг с другом. Мария казалась чем-то обеспокоенной. Она время от времени останавливалась и смотрела, не идет ли кто-то за ними. Они заказали по сосиске с картофельным пюре, завернутым в тонкую лепешку. Еду запаковали в серебристую алюминиевую фольгу, и они повернули назад.

– А можно мне мою прямо сейчас? – попросила Мария.

Ванесса улыбнулась. Вложила пакет в протянутую руку Марии. Та откусила большой кусок.

– Я хочу поговорить с тобой об одном серьезном деле, – сказала Ванесса. – Мне кажется, что кто-то хотел застрелить Николаса на прошлой неделе. Ты, наверное, читала об этом, хотя и не знала, что речь идет о нем.

– Я не читаю газет.

– Ладно. Но это не важно. Я думаю, что он в опасности. Он ведь уже давно к тебе не приходил, да?

Мария кивнула. Рот у нее был набит сосиской и пюре. Вид грустный.

– Я не знаю, где он, – сказала она, глядя вниз, на землю.

– Я тебе верю.

Ванесса откусила кусок сосиски. Заметила, что под губой у нее по-прежнему порция снюса, вытащила его и выбросила.

– Ты знаешь, кто такой Хампус Давидсон?

– Нет.

– Его сначала похитили, а потом отпустили. А сегодня кто-то влез к нему в дом и застрелил его. Его жена, Мелина Давидсон, осталась жива.

Какая-то искорка зажглась в глазах Марии. Ванесса задумчиво посмотрела на нее.

– Ты знаешь, кто такая Мелина?

Мария заколебалась и закрыла рот.

– Потом есть еще девочка Наташа. Она прошла пешком через всю Европу. Из Сирии. Совсем одна. Она и ее подруга, они тоже обе пропали. Исчезли.

Мария остановилась. Прищурилась.

– Я никогда не должна говорить о Николасе. Ни с кем. Но я знаю, что он не причинил вреда Мелине. И он ничего плохого не делал никаким девочкам.

– Откуда ты знаешь, что он не навредил Мелине?

– Просто знаю.

– Я хочу ему помочь. Помоги мне.

Мария вздохнула. Откусила большой кусок сосиски и жевала с открытым ртом.

– Потому что Николас ненавидит мужчин, которые обижают девочек. И Николасу нравится Мелина.

Ванесса кашлянула.

– Что ты имеешь в виду? Что у Николаса с Мелиной близкие отношения?

– Нет.

Николас Паредес и Мелина Давидсон были знакомы друг с другом. И Николас похитил ее мужа. Знала ли та об этом?

– Откуда ты знаешь? – спросила Ванесса осторожно.

– Потому что он сказал, что ему жаль, что они не могут быть друг с другом.

– А он сказал почему? Почему не могут?

Мария подумала, проследила взглядом за проходившим мимо пешеходом и покачала головой.

Они поднялись в квартиру, и Ванесса разлила по чашкам кофе.

Мария снова включила сериал «Друзья».

– Я хочу задать последний вопрос. Про Наташу. Девочку, о которой я рассказала. Что она исчезла.

К ее удивлению, Мария потянулась за пультом и поставила сериал на паузу.

– Я думаю, что ее кто-то выкрал и что это как-то связано со мной. Ей только четырнадцать лет, у нее вся жизнь впереди. Я верю тебе, когда ты говоришь, что Николас тут ни при чем. Но хоть он и не виноват, он знает, в чем тут дело. Мария, попроси его, чтобы он мне позвонил. Это важно. Очень важно.

1

Наташа открыла глаза. Вдоль потолка светил ряд люминесцентных ламп. В голове стоял шум, во рту было сухо. По обе стороны от нее рядами стояли такие же кровати. Слева лежала девочка. Одеяло сбилось, и лица не было видно. По другую сторону лежала Фарах и, казалось, глубоко спала.

Наташа попробовала сесть, но что-то мешало. Она ощупала пальцами одеяло. Широкий кожаный ремень был натянут через ее живот.

В ее ряду было десять кроватей. И на той стороне комнаты столько же.

Из последних суток она могла вспомнить только короткие куски, эпизоды, фрагменты. Когда это на нее с Фарах напали и увезли?

Неделю назад? Или меньше? Она не знала.

А потом плен в подвале.

Сырость, крики мальчиков, неприятные, молчаливые мужчины, кормившие их дважды в день. И невыносимая вонь. Их держали в маленьких клетках. У каждого было ведро для экскрементов.

Потом их везли на машине.

На север, догадалась Наташа. Потому что когда их вели от машины к самолету, на земле был иней, а воздух намного холоднее, чем в Стокгольме.

Как только они расселись в самолете по креслам, мужчины заставили их проглотить таблетки. Маленькие, белые. И наступила темнота. Она время от времени просыпалась. Ей было страшно. Так высоко в воздухе. Она посмотрела вниз и увидела облака и море. Несколько раз, когда она просыпалась, самолет стоял на земле. Тогда она притворялась спящей, чтобы ее не кормили таблетками. А теперь она не имеет понятия, где они находятся. Или что с ними будет.

Она кашлянула, и в тот же момент где-то в дальнем конце комнаты открылась дверь.

Наташа слышала голоса и шаги. Она закрыла глаза, чтобы они не видели, что она не спит. Язык какой-то незнакомый. Сколько их? Они топали вокруг своими ножищами, останавливались у кроватей и осматривали спящих детей.

Наташа осторожно приоткрыла глаза. Трое мужчин. Двое низкого роста с черными волосами, в белах халатах и с блокнотами. Третий был высоким и светловолосым, передвигался на костылях. Останавливался у каждой кровати, наклонялся и внимательно смотрел, прежде чем с трудом ковылял к следующей. Кажется, она попала в больницу, а мужчины, царапавшие ручками бумагу, выглядели как врачи. Они приближались к ее кровати. Он слышала, как они тихо переговаривались, наблюдая за ней.

2

Николас сидел с телефоном в руке. Разговор с Марией все менял. Он вынужден вернуться в Стокгольм. Если полиция подозревает, что Мелина замешана в похищении мужа, то у нее могут быть большие неприятности. Она ни в чем не виновата, и он должен объяснить это той женщине-полицейской, которая разыскала его сестру.

Потом он встал и подошел к окну. Отдернул гардины. Маленький гостиничный номер наполнился светом. За окном раскинулась пустая парковка. Дальше дорога с максимальной скоростью в пятьдесят. На другой стороне – каток, за ним, на футбольном поле, тренируется девчачья команда. Он проводил взглядом парня на велосипеде.

Все катилось к чертовой матери. Хампус Давидсон мертв. Скорее всего, это дело рук Ивана, хотя каким образом и почему, непонятно. После стрельбы на Уденгатан Николас поехал на метро к Гульмаршплан, и зря. «Легион» успел раньше. Он съездил в Ворберг, взял ключ от подвала у Марии, забрал сумку с деньгами. Быстро добрался до Центрального вокзала, изучил табло, сел на поезд в Чёпинг и поселился в гостинице «Шеле» – кирпичной двухэтажной коробке подальше от центра города. Что выбор пал именно на Чёпинг, не было случайностью. Он приехал сюда, чтобы выполнить обещание, данное самому себе: встретиться с одним человеком из прошлого и попросить у него прощения.

Том Самуэльссон никогда больше не принесет пользы отряду. Потому что он никогда больше не сможет ходить. И в этом виноват был Николас. И все же он ждал до последнего момента и не искал товарища.

Пора было уезжать из Чёпинга. Ближайшие часы – его единственный шанс поговорить с Томом. Умолять его о прощении. Если тот вообще его впустит.

Он надел куртку, завязал шнурки и вышел в коридор отеля. Ковровое покрытие приглушало звук его шагов. Сквозь тонкие двери слышен был храп. Он кивнул портье и толкнул входную дверь. Свернул налево, прошел заправку и остановился, прежде чем войти внутрь.

Убийство Хампуса Давидсона доминировало на первых страницах вечерних газет.

Он купил «Афтонпостен», пролистал до разворота и констатировал, что фамилия Давидсона не называлась. Прочитав статью, он выбросил газету в урну.

Как только он поговорит с Томом, то сядет на поезд в Стокгольм. Столица находилась всего в двух часах пути, но казалась совсем другим миром.

Какой у него выбор? Полицейская, побывавшая у Марии, шла за ним по пятам, знала, что он стоит за похищением. Как она об этом узнала, не имеет значения. Вопрос скорее в другом – почему она пришла к его сестре одна? Кажется, она начала свою собственную, личную операцию, связанную с ним. Независимо ни от чего он должен, пока не поздно, встретиться с ней и рассказать о предложении «Легиона». О детях. Эта информация грызла его изнутри. Может, полиция сможет сделать что-нибудь, чтобы помочь им.

Он вынул телефон, сменил настройки, чтобы его номер не высвечивался. Набрал тот номер, который ему дала Мария. Звонки проходят, но никто не отвечает. Он положил трубку. Попробовал опять. Не отвечает.

Через пятнадцать минут он стоял у обшарпанной детской площадки. Две женщины в хиджабах, сгорбившись, толкали перед собой детские коляски. Большинство жалюзи в квартирах опущены. Лифта на площадке не было, и Николас начал подниматься по лестнице. На кусочке бумаги возле почтовой щели в двери было написано «Т. Самуэльссон».

Он позвонил.

Том опирался на костыль. Заросшее щетиной лицо. Волосы грязные, неухоженные. Правая нога ампутирована чуть выше колена. Они молча смотрели друг на друга. Том открыл рот первым:

– Я так и буду стоять и прыгать на одной ноге или ты войдешь?

Двухкомнатная квартира была замусорена, пахло затхлостью и чем-то скисшим. Том махнул рукой в сторону кухни:

– Кофе?

– С удовольствием. Я могу приготовить, если ты скажешь, где что лежит.

Том первым попрыгал в кухню. Остатки пищи, немытая посуда и наполовину полные стаканы вперемешку лежали на металлической решетке и в переполненной мойке. Том показал пальцем на шкафчик и опустился на стул у столика. Николас достал кофе. Наполнил кофеварку водой. Сел напротив Тома.

– Прости, что не пришел раньше. Я… Черт, я просто не решался посмотреть тебе в глаза. Но я понял, что рано или поздно я все равно должен это сделать.

– А теперь ты просто случайно проезжал мимо этой сраной дыры?

Николас улыбнулся.

– Что-то в этом духе.

Вода в кофеварке начала закипать и просачиваться через фильтр с кофе. Николас положил локти на стол, подпер подбородок правой рукой. В горле пересохло.

– Я пришел просить прощения. У тебя полное право проклинать меня.

На подоконнике стояли фото в рамках. На одной из них – молодой, чисто выбритый Том улыбается прямо в камеру. На голове красный берет воздушно-десантного отряда береговой охраны.

– Я был зол на тебя, Николас. Но это было несправедливо. То решение, которое ты принял, было совершенно правильным для таких, как мы, вернее, какими мы должны быть в этих войсках. А те идиоты хотели бросить девчонок. Тебе хватило мужества не выполнить приказ, и весь отряд был с тобой согласен. Это чистая правда, и за это тебе не надо просить прощения.

За стеной заплакал ребенок.

– Ты часто об этом думаешь?

– Все время. Ничем другим не занимаюсь.

– Я тоже, – тихо произнес Николас.

– А знаешь, к чему я пришел? – Том бросил взгляд в окно, прежде чем продолжить: – Что это того стоило. Если бы я мог представить мою последнюю операцию в качестве оперативника это части, то я и не желал бы более достойного конца. Мы попытались их спасти. Нам это не удалось. Но мы же все-таки попытались!

– Вот именно. Нам не удалось.

Том развел руками.

– А какой у нас был выбор? Оставить двух малолетних девчонок, чтобы их каждый день насиловали эти… животные? Нет, Николас. Это не альтернатива. Тем, кто приказал нам бросить их на месте, а забрать только шведов, не нужно было, уходя, смотреть им в глаза. Бросить девчонок, потому что у них паспорта другого цвета. Да, ты принял решение, но и я, и все, кто с нами был, мы тебя поддерживали.

В кофеварке заурчало, значит, вся вода протекла через фильтр, кофе готов. Николас встал.

– Кружки в шкафчике, – сказал Том и показал пальцем.

Николас разлил кофе, зная, что не нужно спрашивать ни о молоке, ни о сахаре, и подвинул дымящуюся чашку к Тому.

– То, что я пытаюсь сказать всей этой тирадой, так это что тебе не надо просить прощения, – сказал Том, отпил кофе и поморщился. – Ни за что. Проклятье, конечно, стать инвалидом, но альтернативой было бы бросить там малолетних девчонок. И я не знаю, как ты, но я предпочитаю пожертвовать ногой, чем совестью.

3

Иван Томич.

Так звали человека, взявшего напрокат машину «Гольф», стоявшую у ее подъезда.

Ванессе пришлось поднапрячься и применить всяческие уловки, когда она звонила в сервис проката автомобилей. На самом деле полагалось прислать письменный запрос в «Хертц», они были правы. Но она настояла. Объяснила, что запрос срочный, что он отправлен «наверх» по служебной иерархии, и через час ей перезвонили из главного офиса компании и дали имя человека, взявшего напрокат машину с регистрационным номером XCI 171. Когда она положила трубку, то обнаружила два пропущенных звонка с неизвестного номера.

Она позвонила Юнасу и попросила найти этого Ивана Томича в полицейских списках «провинившихся», но у Юнаса не было времени этим заниматься.

Зато Ванесса нашла в интернете, что Томич является владельцем другой машины, что было довольно странно. Он был прописан на улице Сандхамнсгатан. Его страница в «Фейсбуке» была полна фотографий: он сам красуется голый по пояс. Но он не был одним из тех двоих, которых она видела за рулем «Гольфа». Может, он фигурировал в качестве подставного лица, машину просто взяли на его имя?

Ей надоело ждать. Она успеет быстренько навестить Ивана Томича, а потом поехать на вокзал и сесть на поезд в Карлсборг. Она закрыла дверь на замок и остановила такси на Уденгатан.

– Сандхамнсгатан, – назвала она адрес.

Приехав в район Ердет, они свернули на круговом перекрестке налево. Проехали практически пустое поле, где вместо спортсменов гуляли продрогшие собачники, выгуливающие своих любимцев. Притормозили около желтого здания с пиццерией на первом этаже.

Ванесса заплатила и вышла.

На фонаре висела бумага формата А4. Объявление о пропавшей собаке по кличке Налле. На черно-белом снимке Налле скалил зубы в объектив камеры. Под фотографией номер телефона.

Ванесса покачала головой и пошла к подъезду.

В эту секунду у нее зазвонил телефон.

Все тот же неизвестный номер. Человек вежливо представился: Николас Паредес.

* * *

Центральный вокзал Стокгольма за последние годы перестраивали несколько раз.

Отсюда они с Иваном уезжали лет десять тому назад, чтобы покататься по Европе. Николас помнил то чувство взбудораженности и свободы, когда они сели на поезд в Копенгаген.

Теперь старое здание вокзала больше походило на торговую галерею. Люди торопились в разные стороны, несли сумки или тащили огромные чемоданы на колесиках. Он спустился на эскалаторе вниз, запер сумку в ячейке. Подумал, не оставить ли там и пистолет, но решил, что не повредит быть вооруженным. Он назначил встречу с Ванессой Франк в парке Хага, за торговым центром «Веннер-Грен». Место открытое, прослушку установить невозможно. Она обещала прийти одна, но если не сдержит своего обещания, ему не составит труда это заметить. Путей к бегству было несколько, во всех направлениях. А в лесу он сможет уйти от потенциальных преследователей.

Поскольку Мария рассказала ей про Мелину, то его задачей было убедить Ванессу, что он не имеет отношения к убийству Хампуса Давидсона. И что Мелина не была замешана в похищении мужа.

* * *

Ванесса набрала код на двери подъезда своего дома 13 по улице Руслагсгатан, быстро глянула через плечо и вошла. Почти бегом поднялась по лестнице.

Температура в последние дни упала. Встреча с Николасом предстояла под открытым небом, и у нее не было никакого желания мерзнуть. Она снова прокрутила в уме их разговор. Он говорил коротко, но было в его голосе что-то, вызывающее симпатию. Она попыталась задавать вопросы, но он сказал, что предпочитает увидеться лицом к лицу.

Перед тем как положить трубку, она упомянула имя Ивана Томича. Тут собеседник впервые заколебался. Спросил, почему она спрашивает об Иване. Именно так и сказал. Иван. А не Иван Томич. Это значило, что он с ним знаком.

Она тяжело дышала, когда добралась до четвертого этажа, замедлила шаг и пошла спокойнее, чтобы не вспотеть.

У двери сделала вдох, достала ключи из кармана куртки, вставила в замок и повернула. Открыла дверь и в ту же секунду услышала какой-то звук за спиной. Ванесса развернулась.

За ней стоял мужчина с пистолетом, направленным прямо на нее.

4

Врачи видели, что Наташа не спит, и сняли ремни. Помогли ей встать и провели ее между рядами кроватей в комнату поменьше.

Она попыталась поговорить с ними по-английски. Жестикулировать. Но они только качали головой. Указали ей на кушетку, стоявшую у стены. Женщина лет сорока с черными волосами и темными глазами подошла и положила Наташе на колени стопку одежды. И снова исчезла, не сказав ни слова.

Две белые больничные рубашки. Одинаковые. Врачи жестами велели ей раздеться.

Наташа покачала головой. Один из врачей показал на свой стетоскоп.

– Нет, не хочу, – пробормотала она на английском.

Один из врачей крикнул что-то в зал. На пороге возник охранник. Он вел за собой высокого светловолосого мужчину.

Охранник показал на нее автоматом.

Наташа поняла, что у нее нет выбора. Она встала, сняла через голову футболку, расстегнула лифчик, сняла брюки и трусы. Села обратно на кушетку.

Четверо мужчин молча стояли рядом. Она попыталась как-то прикрыться. И от влажной сырости комнаты, и от их взглядов. Врач поднял стетоскоп. Приставил к ее спине. Она вздрогнула от холодного прикосновения металла.

– Breathe[3], – сказал он.

Наташа сделала, как он сказал. Он прищурился, поочередно приставил стетоскоп к разным точкам на ее спине.

– Good. Lay down[4], – сказал врач и похлопал ладонью по кушетке.

Он наклонился над ней, приставил стетоскоп к ее груди, послушал и передвинул прибор на несколько сантиметров в сторону.

– Good[5], – снова повторил он. – Now, shower. Okay?[6]

Рядом со смотровой находилась маленькая душевая. Наташе ее показала та же женщина, что принесла одежду. Там на крючке уже висело полотенце. Она встала под душ и повернула кран. Намылилась маленьким желтым мылом. Прополоскала рот и сплюнула на пол у ног.

Через пару минут в дверь постучали. Она выключила воду. Почувствовала, что стала свежее, согрелась. Она вытерлась и надела через голову больничную рубашку. Когда она открыла дверь, на кушетке уже лежала другая девочка. Врач проводил Наташу обратно к кровати.

Ее снова привязали ремнями. Маленькая девочка в соседней кровати справа повернула голову и смотрела на Наташу большими и серьезными глазами. Ей было примерно десять лет, кожа у нее была медно-коричневого оттенка. Наверное, азиатка. Наташа улыбнулась. Спросила, как ее зовут. Девочка заговорила, целый поток слов, которых Наташа не поняла.

Когда всех новеньких обследовали, им дали еду – каждому по маленькой чашке горячего овощного рагу. Ремни ослабили, чтобы они могли есть полусидя. Охранники наблюдали. Наташа ела быстро, чувствовала, насколько проголодалась. Попила чистой, холодной воды. Подержала ее во рту, прежде чем проглотить. Рядом с охранниками все время стоял этот светлокожий мужчина. Смотрел на комнату, прижимая к животу костыли. Наташе было интересно, кто он такой. Судя по внешности, европеец. Но с другими врачами он говорил по-испански. Наташа попыталась заговорить с Фарах, но подруга сидела, тупо уставившись в пространство, и ничего не ела.

– Ты должна поесть, – прошептала Наташа на арабском. – Мы же не знаем, когда дадут еду в следующий раз. Попробуй. Это вкусно.

Фарах покачала головой. Они отпила немного воды, но еду не трогала.

– Что с нами будет, как ты думаешь?

– Не знаю, но все будет хорошо, – сказала она и отвернулась, чтобы подруга не заметила, что она в этом сомневается.

5

Мужчина сделал к ней шаг. Ванесса подумала, не броситься ли ей в квартиру и запереть дверь. Но нет, у него было свободное поле для выстрела и всего полтора метра до цели. Он не промахнется. Кроме того, что-то было в его спокойствии, в том, как он держал оружие, что заставило ее понять, что она имеет дело с профессионалом.

– Возьми ключи от машины и иди за мной, – тихо сказал он по-английски. Он придержал дверь, показав ей, чтобы входила. Она остановилась в прихожей, а он прикрыл за ними дверь.

– Я не могу вести машину, у меня нет водительских прав, – сказала она, чтобы выиграть время.

– Неважно.

Он быстро осмотрелся в квартире. Ключи от «Порше», которое она унаследовала от отца, были в шкафчике для ключей. Она показала на шкафчик, открыла его, взяла ключи.

– Слушай внимательно. Мы идем к машине вместе. Я знаю, где она стоит, и ты будешь у меня под прицелом. Если попытаешься хитрить, я выстрелю без колебаний.

Его английский был ни британским, ни американским. Может, австралийский или южноафриканский?

– Я работаю в полиции, ты это знаешь?

Мужчина криво усмехнулся.

– Знаю, – сказал он и нажал на дверную ручку. Схватил какую-то из ее курток и положил себе на руку, чтобы прикрыть оружие.

Выйдя на улицу, они свернули направо. Гараж находился дальше по Руслагсгатан, под зданием гимназии «Норра Реал». Мужчина шел за ней, чуть сбоку. Ванесса нацепила колечко от ключей на мизинец. Крутанула. Поймала в ладонь. Еще раз повторила движение. Посмотрела в сторону парка, получившего имя Моники Цеттерлунд после смерти певицы. Стало грустно. Может, она видит парк в последний раз. Попыталась услышать, что за песня там звучит, но слышны были лишь машины вдалеке и их собственные шаги.

Что бы ни случилось, она сделает все, чтобы выжить. Будет сопротивляться. Она не была готова умереть сейчас. Не найдя Наташи. Малейший шанс, малейшая – для него – неожиданность, она не должна упустить ничего. Они прошли магазин кооператива «Coop» на углу Уденгатан и Руслагсгатан. До гаража осталось сто метров. Мужчина шел с ней рядом, вытащил из внутреннего кармана куртки мобильник. Набрал номер и приложил телефон к уху, не спуская с нее взгляда.

– Мы скоро будем на месте, – сказал он и положил трубку.

– Куда мы едем? – спросила Ванесса, в основном для того, чтобы справиться со своими нервами.

– Увидишь.

Они остановились у двери в гараж. Она открыла и пошла впереди него вниз по лестнице. Ванесса всегда любила этот запах выхлопных газов и бензина, но теперь он показался ей удушающим. Она разблокировала «Порше». На заднем сиденье лежала клюшка для гольфа. Она никогда не играла в гольф, но думала, что может пригодиться, если на нее нападут.

– Ты за рулем, – сказал мужчина, обошел машину спереди и сел. Бросил куртку назад, положил оружие себе на правую ногу, где она не могла до него достать. Мотор заревел, и стену осветили фары. Ванесса сдала назад, покосившись заодно на клюшку для гольфа, поняла, что ни за что не успела бы ее схватить. Радио зашумело помехами. Она сделала потише, повернула машину, медленно покатила к выезду. Когда они поднялись из гаража в сторону улицы Тюлегатан, приемник начал ловить радиоволны.

Они выехали на улицу. Ванесса помигала поворотником и свернула направо. Затормозила на красный свет и вопросительно посмотрела на мужчину.

– Налево, – велел он, глядя прямо на магазинчик «Сэвен Элевен», где прогуливающие уроки старшеклассники стояли у витрины, пили кофе и курили. Она барабанила пальцами по рулю, пока они стояли в ожидании. Светофор переключился на зеленый, и она свернула налево. Проехали мимо бара «Нон Соло».

– Как тебя зовут? – спросила она.

Он равнодушно посмотрел на нее и пожал плечами.

– Заткнись и езжай. Впереди – направо.

Они остановились на красный свет у Свеавэген. Ванесса покосилась на пистолет. Он по-прежнему был вне досягаемости. Она рассматривала внушительный фасад Городской библиотеки.

– Зеленый.

Ванесса очнулась. Переключила с нейтральной скорости и выехала на Свеавэген. Проехали «Ретро-бар» на улице Сюрбруннсгатан. Она глянула на спидометр: чуть больше пятидесяти километров в час. Через сто метров она увидела свой шанс.

За несколько метров до перекрестка с Фрейгатан в правом ряду стояла грузовая машина. От нее как раз отходили двое грузчиков с картонными коробками.

6

Иван спустился в тренажерный зал сети SATS. Ему нужно было подумать.

Он не смог пристрелить Мелину Давидсон. Вместо этого он выбежал из дома, бросился в машину и уехал. Скорее всего, ее сейчас там допрашивает полиция.

Он повесил на штангу сто килограммов. Со стоном выжал от груди на выпрямленные руки. Повторил жим шесть раз, сел, выпил глоток воды.

Она не сможет его узнать.

Куда-то ее должны отвезти. Сначала в здание Управления полиции, потом в какое-нибудь жилье с засекреченным адресом, где ее будут охранять. Как в фильме «Код доступа Кейптаун» с Дензелом Вашингтоном. Контакт Йозефа в полиции мог помочь найти ее. Лидер «Легиона», конечно, придет в бешенство, но тут уж ничего не поделаешь. Не в этой ситуации. Мелина должна умереть. Она его видела, она же вместе с Николасом обманула его. Он потянулся за телефоном, набрал имя Йозефа и позвонил.

Объяснил, что им надо встретиться и что дело срочное.

Йозеф вздохнул. У него было свободное время через двадцать минут.

– Где? – спросил Иван.

– На парковке у телебашни Какнэстурнет.

7

Подъемник грузовой машины был опущен. Ванесса осторожно нажала на газ. Спидометр показывал шестьдесят километров в час. Она заставила себя смотреть прямо. Приготовилась перестроиться. Глянула в боковое зеркало и помигала поворотником налево.

Подъемник грузовика приближался. Высота была самой подходящей.

Будет больно, ужасно больно. Может быть, она умрет от удара, а может, он успеет поднять оружие и выстрелить ей в голову. Мозги разлетятся по всей машине. Единственное, в чем Ванесса была уверена, так это в том, что он собирается ее убить. Она перестроилась.

Перед ее внутренним взором встало лицо Аделины. Дочь смеялась и плескала ручонками по яркой синеве воды. Ванесса загнала поглубже воспоминания и сосредоточилась на дороге. Ближайшие секунды решат – жить ей или умереть. Это единственное, что она может сделать.

Грузовик с опущенной площадкой подъемника приближался.

Ей придется резко выкрутить руль точно в нужный момент.

Когда осталось тридцать метров, она перестала дышать. Напрягла икроножные мышцы, сжала пальцы ног, приготовилась к удару.

Двадцать метров. Ей осталось лишь повернуть руль на несколько градусов. И в самую последнюю секунду, чтобы он не успел поднять оружие. Ванесса чувствовала, как все тело борется с ней. С ее сознательным намерением столкнуть машины. Все ее инстинкты кричали: «Нет!» Он, должно быть, почуял перемену в ее состоянии.

Когда оставалась пара метров, он повернул голову и посмотрел на нее. Но было уже поздно. В следующую секунду она слегка повела руль вправо. Напрягла все мускулы своего тела.

Она слышала свой собственный крик, когда рампа подъемника надвинулась на них, но заставила себя не закрыть глаза, не поддаться панике.

Перед самым столкновением она снова отвернула руль влево, так что рампа попала только в часть машины, где сидел мужчина. Ванесса слышала звук бьющегося стекла и скрежет металла, напоровшегося на металл. Машину выбросило на Свеавэген. «Порше» вращалось. Ее швыряло вперед и назад, но она пыталась удержать руль.

В следующее мгновение наступила темнота.

8

Ванесса открыла глаза, но ничего не увидела. Он поднесла руку к лицу и почувствовала, как та стала мокрой от густой, теплой жидкости. Она несколько раз повторила движение. Поморгала. Зрение вернулось. Ванесса покосилась на ладонь – та была липкой от темной крови.

Если не считать того, что у нее болела и кружилась голова, чувствовала она себя относительно прилично.

Она осмотрелась в тесном пространстве. Вспомнила мужчину, грузовик, удар при столкновении. Он сидел рядом на соседнем сиденье – без головы. Рампа грузовика попала ему в шею и срезала голову целиком. Видны были кровеносные сосуды, шейные позвонки и сухожилия. Тело было наклонено вперед, но его удерживал ремень безопасности.

Вся передняя часть машины была сплющена. Повсюду валялись осколки стекол, звякавшие при малейшем движении.

Ванесса услышала возбужденные голоса за окном. Машину вынесло в середину мостовой между двумя полосами.

– «Скорая» уже в пути.

Она по-прежнему не знала, кто был этот человек, пытавшийся ее убить. Ванесса протянула руку и пошарила в карманах его джинсов. Скомканный чистый лист бумаги, ручка, таблетки в блистере. Она искала дальше, в куртке, нашла телефон. Но требовался пароль. Ладно, этим займутся техники в полиции.

Кому-то была нужна ее смерть, констатировала она, заслышав сирены. Но она была не одинока. В прошлом году почти двести шведских полицейских были вынуждены жить на засекреченных квартирах, скрывая свои личные данные. Полицейским и членам их семей угрожали, в полицейские участки швыряли гранаты. Все для того, чтобы напугать и заставить замолчать. В таких случаях члены преступных группировок открыто признавали, кто заказчик. На этот раз они, напротив, стремились скрыть имена тех, кто стоял за покушением. Прислали иностранного гражданина, вероятно бывшего военного. Ручка и кусок бумаги свидетельствовали о том, что они собирались замаскировать ее смерть под самоубийство. Заставить ее написать прощальное письмо. То есть те, кому нужна ее смерть, хотели не только остаться безнаказанными, но и скрыть причину смерти. И да, подумала с грустью Ванесса, только что развелась, суд за вождение в нетрезвом состоянии, отстранение от работы, неуверенность в будущем – сколько угодно причин, чтобы покончить с собой. Но вся эта информация была только у полиции. Если действительно ее смерти хотели придать видимость самоубийства. В таком случае утечка информации была именно в стокгольмской полиции, которая снабжала преступников такими данными. Значит, Клас Хямяляйнен был не единственным.

В дыре, где раньше было окно, появилось лицо молодого полицейского.

– Ты как, о’кей?

– Да, – ответила Ванесса сквозь зубы. За полицейским стоял грузчик, сказавший, что «Скорая» уже едет. Он смотрел на нее с тревогой.

– Продержись еще немного. Приедут пожарные и вытащат тебя.

– Как любезно с их стороны, – сказала она с гримасой боли.

Полицейский наклонился и увидел рядом с Ванессой безголовое тело.

– О господи! – воскликнул он, потом собрался и сказал: – Примите мои соболезнования.

– Не стоит. Я прошу, чтобы ты вызвал сюда Юнаса Йенсена из группы «Нова».

Полицейский выглядел растерянным.

– Это твой муж? – спросил он.

– Нет, это моя гадалка.

Молодой полицейский открыл было рот, но Ванесса с трудом подняла свою окровавленную руку, чтобы он замолчал.

– Я глава отдела в группе «Нова», моя фамилия Франк. Зови сюда Юнаса.

Полицейский отошел в сторону и наклонил голову к рации на плече, чтобы связаться с коллегами.

За ним показалась пожарная машина, которая выкатилась через тротуар. Две пары рук протянулись к Ванессе и осторожно вытащили ее из останков машины. Повели ее к тротуару. Медсестра «Скорой помощи» положила ей на плечи одеяло, встала перед ней на колени и провела осмотр, хотя Ванесса протестовала и уверяла, что она хорошо себя чувствует. Она услышала, как кто-то ее окликает, увидела подбегающего Юнаса. Он остановился перед ней.

– О господи! Ты жива?

– Кажется, да. А если нет, то я страшно разочарована в потусторонней жизни, – ответила Ванесса.

Юнас криво улыбнулся, предъявил полицейское удостоверение и попросил медсестру оставить их ненадолго одних.

– Что это было? – спросил он, бросив взгляд на разбитую машину. Полицейские и пожарные пытались вытащить мужчину с пассажирского сиденья.

Ванесса кратко рассказала, как ее под дулом пистолета заставили идти в гараж. Юнас задал пару отрывистых вопросов.

– Тебе все равно придется потом написать подробный рапорт. То есть ты не имеешь понятия, кто этот человек?

Ванесса отрицательно покачала головой. Вспомнила, что у нее во внутреннем кармане его телефон, и начала ощупывать свою куртку. Выронила на землю футляр для карточек. Оттуда выпали банковская карта и полицейское удостоверение.

Юнас поднял их и посмотрел на ее фотографию.

– Классный снимок. В понедельник ты сможешь предъявлять его по-настоящему, – сказал он, улыбнулся и протянул ей удостоверение: – А не так, как ты это сделала для консьержки в Ворберге.

Ванесса похолодела. Взяла карточки, отвернулась, посмотрела на остатки машины, потом на собравшихся поглазеть на аварию людей, которые показывали пальцами и переговаривались, а сама пыталась навести порядок в мыслях.

Юнас ощупал рукой землю. Поднял фальшивое британское удостоверение.

– Фрёкен Кэрол Спенсер. Давненько мы не встречались, – бодро произнес он и отдал ей карточку.

Откуда он мог знать, что она предъявляла удостоверение в Ворберге? Юнас был в курсе, что она навестила сестру Паредеса, но не знал, что она живет в доме, где есть консьержка. Откуда же он мог знать, что она пользовалась полицейским удостоверением? Значит, он разговаривал с консьержкой, которая дежурила в тот день. Или это сделал кто-то другой?

Ванесса держала в руке телефон мертвеца. Собиралась протянуть его Юнасу и попросить, чтобы он передал его в отдел технической экспертизы, но передумала. Украдкой положила его обратно в карман джинсов. Посмотрела на Юнаса, который не заметил, что только что произошло под одеялом.

– Видимо, мне нужно подуть в трубочку. Так лучше сделать это как можно скорее. Потом что я хочу домой и лечь.

Юнас кивнул. Встал и пошел к полицейскому, который первым прибыл на место ДТП. Перекинулся с ним парой слов и показал рукой на Ванессу. Когда анализ на содержание алкоголя в крови был взят, полицейский поблагодарил ее и исчез.

– Мы пришлем попозже к тебе домой кого-нибудь, – сказал Юнас. – Тебя будут допрашивать в том числе и в связи с особыми обстоятельствами аварии. Отвезти тебя домой?

Ванесса покачала головой.

– Нет, я прогуляюсь пешочком.

– Ты уверена? – спросил Юнас, удивленно подняв брови.

– Да. Спасибо, – сказала Ванесса, с трудом выдавив из себя улыбку.

Он осторожно ее приобнял на прощание.

9

Хотя назначенное для встречи время истекло, Николас решил посидеть и подождать еще немного. Но, услышав вой сирен, он встал со скамейки и поспешил в сторону бара «О’Лирис» на Юнглингагатан. На развороте в сторону Свеавэген было полно машин. С ним это никак не могло быть связано. Посмотрев вдоль очереди автомобилей, он увидел разбитый черный «Порше» старой модели, стоявший посреди проезжей части.

Четверо пожарных вскрывали крышу. Он подошел ближе. Вокруг машины собрались зеваки. Он держался чуть поодаль, глядя, как из разбитого автомобиля поднимают светловолосую женщину. Лицо, волосы и одежда ее были покрыты кровью. Ей было примерно тридцать пять лет. Она казалась слегка заторможенной, как под наркозом, но в остальном вроде без серьезных травм. На месте аварии кишмя кишели полицейские, которые пытались регулировать движение в сторону улицы Ванадисвэген, внести какой-нибудь порядок в возникший из-за аварии хаос в движении, другие опрашивали свидетелей. Женщину увел персонал «Скорой», она села на край тротуара, ее осмотрели. Он только собрался было уходить, как среди зевак пронесся шум.

– О боже, да он без головы! – воскликнула рядом стоящая женщина. Она обнимала подругу. Один из пожарных пытался вынуть из машины останки человека, который сидел на пассажирском сиденье и которому во время столкновения снесло голову. Полиция просила зрителей разойтись. Николас заглянул за «Порше», чтобы понять, что стало причиной столкновения. Грузовик с опущенной рампой подъемника. Полицейский беседовал с двумя бледными грузчиками. Николас передвинулся ближе. Когда оставалась всего пара метров, он наклонился и сделал вид, что завязывает шнурки.

– Это… это, черт возьми, она нарочно, – заикаясь, проговорил один из грузчиков на гетеборгском диалекте. – Она ехала вроде как зигзагом. Сначала я подумал, что это какой-то, блин, террорист. Я… ч-черт, я уверен, что она сделала это умышленно. Вы проверили, она не под кайфом была?

– Да, мы проверили.

Грузчик помотал головой, прислонился к грузовику. Прикрыл рот рукой. Полицейский, который с ним беседовал, повернул голову и посмотрел на светловолосую женщину, которую вытащили из поврежденной машины.

– А это правда, что она – твоя коллега, что она тоже из полиции? – спросил грузчик.

– К сожалению, не имею права отвечать.

Персонал «Скорой» перешел на другое место. Вместо них рядом с женщиной появился мужчина с бритой головой. Николас встал, продолжая рассматривать ее.

Мужчина выглядел как полицейский. Совершенно явно было, что они знакомы друг с другом. Если женщина в машине была Ванессой Франк, то это не могло быть случайностью. Значит, «Легиону» каким-то образом удалось их вычислить. Скорее всего, они следили за Марией и ее домом.

Николас достал телефон, набрал номер Марии.

– Это я, – сказал он коротко, когда она ответила. – Как бы ты описала Ванессу Франк?

– Довольно добрая.

– А внешне?

– Ты же всегда говорил, что надо думать не о внешности, что самое важное – это быть добрым друг к другу.

Николас улыбнулся.

– Да, но иногда приходится думать, как люди выглядят. Какой у нее цвет волос?

– Светлый. Блондинка.

Николас задал еще несколько вопросов, прежде чем положил трубку. Он решил пойти за Ванессой Франк, чтобы узнать, где она живет, потом забрать деньги на вокзале, а потом наведаться к ней домой.

10

Кровать по соседству с азиатской девочкой была пуста. Вчера поздно вечером ее забрали двое мужчин во врачебных халатах, и она до сих пор не вернулась. Теперь та женщина рывками снимала постельное белье. Все забрала и ушла. Девочка на соседней с Наташей кровати всхлипывала. Испуганная, глаза покраснели. Наташа протянула руку в ее сторону, девочка сделала то же самое, и их руки встретились. Маленькая ручонка была горячей. Наташа пожала ее. Поводила большим пальцем туда-сюда, чтобы успокоить. По другую сторону забылась тяжелым сном Фарах. Она непрерывно плакала всю ночь и уснула только с час назад.

Наташа попыталась оценить ситуацию, понять, что происходит. Но концы не сходились с концами. Похоже, что они находились в какой-то больнице. Но они не были пациентами. Никто из детей или подростков в спальных залах не был болен или ранен. Наоборот. Медсестры и врачи обращались с ними осторожно, подавали им еду три раза в день. В то же время было ясно, что они тут как в плену или в тюрьме. Они были пристегнуты ремнями к кроватям целыми сутками, кроме тех моментов, когда им давали еду или надо было в туалет. Наташа не знала даже, в какой стране их держат в плену. Ей было страшно. Очень страшно. Она думала о Ванессе Франк. «Странно, – думала Наташа, – как один человек, которого знаешь совсем недавно, может так сильно повлиять на другого человека, на то, как он думает». Она спросила себя, что могла бы сделать Ванесса, если бы лежала здесь.

Ее мысли были прерваны – открылась дверь. Девочка в кровати рядом окаменела и отпустила Наташину руку. В двери показался светловолосый мужчина, который время от времени приходил в спальный зал. Он вошел первым, за ним следовал врач. Они шли вдоль рядов кроватей. Обсуждали что-то. До Наташи доносились только отдельные слова. Когда они проходили мимо нее, она подняла голову, насколько позволяли ремни.

– Что случилось с девочкой? – спросила Наташа громко по-английски и кивнула в сторону опустевшей кровати.

Блондин остановился, но не ответил. Она задала тот же вопрос, но на арабском языке. Мужчина с интересом посмотрел на нее. Его серо-голубые глаза смотрели отнюдь не враждебно, скорее с любопытством.

Он уже собирался идти дальше, когда она повторила вопрос. На шведском. Мужчина замер, не закончив шаг. Жестом велел врачу продолжать идти, а сам открыл рот и ответил по-шведски.

11

Ванесса налила виски в большой стакан, запрокинула голову и вылила в себя спиртное. Снова наполнила стакан до половины, оставила на столе в гостиной, а сама пошла в ванную. В зеркале изучила свое тело. Кроме небольшой ранки на лбу и крупных покраснений на самых разных частях тела, никаких серьезных травм не было.

По пути домой она успела отдать телефон Хассану, у которого был маленький магазинчик. Его лицо, на котором при виде Ванессы отразился ужас, выразило скепсис, когда она объяснила, что хочет как-то обойти пароль. Он обещал попытаться, но не мог дать никаких гарантий.

Ванесса встала под душ, открыла теплую воду и стояла под струями абсолютно неподвижно. Ее растерянность была никак не связана с головокружением после аварии. Ей надо было проанализировать события последних часов, одно за другим, чтобы понять, кому она может доверять.

Она работала бок о бок с Юнасом практически ежедневно в течение многих лет. Она считала его более чем коллегой. Юнас был ей другом. Но брошенное вскользь замечание у парка Ванадис указывало на две вещи: кто-то следил за ней уже тогда, когда она посетила Марию Паредес впервые. И второе – у того, кто за ней следил, был контакт с Юнасом. Те, кто искал Николаса Паредеса, во всяком случае после стрельбы на Уденгатан, были людьми из «Легиона». Они были единственными, кто мог приставить своего человека наблюдать за квартирой Марии в Ворберге. Значит, у Юнаса по какой-то причине был контакт с «Легионом». Пока что она не могла предъявить ему никаких подозрений. У нее не было доказательств. А если контакты «Легиона» в полицейском управлении простирались настолько глубоко, что они проникли даже в «Нова», особый отдел, призванный бороться как раз с такими преступными группировками, то кому из коллег она могла доверять? Но Юнас. Не мог же он поставлять им информацию за деньги? Значит, они его на чем-то поймали? Может быть, угрожали расправой его семье?

Ванесса вышла из душа. Вытерлась полотенцем, прилепила пластырь на рану во лбу. Опустилась на диван и потянулась к стакану с виски. Нет.

Слишком о многом надо подумать и проанализировать.

Сначала ограбление часового магазина «Богенъельм» и похищение Оскара Петерсена и Хампуса Давидсона. Потом стрельба на Уденгатан. Установление личности Николаса Паредеса, исчезновение Наташи. В связи с пропажей Наташи за ней начали следить, и это достигло своей кульминации полтора часа назад, когда появился профессионал-киллер, чтобы ее убить.

М-да, нелегко сложить такой пазл, когда у каждого кусочка оказываются закругленные края.

Она встала, принесла блокнот и ручку и записала события. Подумала над ними. Сдалась. Самой неотложной проблемой, как ей пришлось признать, было то, что кому-то нужна ее смерть.

Зазвонил дверной звонок. Она встала, на цыпочках подкралась к двери. Посмотрела в глазок. И сделала глубокий вдох, прежде чем повернуть замок и распахнуть дверь.

12

Йозеф Булач стоял, скрестив руки на груди и опираясь спиной о дверцу своей машины. За ним к серому небу тянула все свои сто семьдесят метров телебашня Какнэстурнет. Охранник Йозефа, крупных размеров араб, которого Иван раньше не видел, побрел в сторонку, чтобы дать им поговорить без помех. Йозеф поднял брови и вперился в тренировочный костюм Ивана.

– Ты что, не был в душе?

Иван покачал головой. Откашлялся. Знал, что Йозеф не обрадуется тому, что он должен рассказать.

– Так о чем ты хотел поговорить? – Йозеф покосился на часы.

– Перестрелка на Лидингё.

– И что?

– Это был я. Я застрелил этого финансиста, Хампуса Давидсона.

Йозеф смотрел на Ивана без всякого выражения на лице.

– Надеюсь, что у тебя есть хорошее объяснение, – медленно произнес он.

– Давидсон был один из тех двоих, которых мы похитили. Но Николас меня обманул. Его жена, того, что я застрелил, Николас ее знал. Я не знаю как, но она была с ним в сговоре. Все время. Я поехал туда, чтобы посмотреть, не может ли она навести нас на след Николаса, но тут пришел домой этот Давидсон и попытался бежать. Я был вынужден его убить.

– А она?

– Она исчезла, прежде чем я успел всадить ей пулю в лоб, – солгал Иван.

Йозеф схватил его за футболку. Развернулся и прижал его к машине. Иван не сопротивлялся, старался выглядеть спокойным.

– А теперь она сидит в полиции и может указать на тебя пальцем за убийство ее мужа. И если тебя возьмут, что ты будешь делать? Расскажешь все про детей в обмен на сокращение срока?

Охранник приближался. Кулак Йозефа давил ему на кадык. Иван сцепил зубы. Главное, не паниковать. Он должен выбраться, придумать выход, решение.

– Я бы никогда не продался копам. Я все устрою, но мне нужна твоя помощь.

Йозеф придавил ему горло еще раз, последний.

– Тебе нужна моя помощь? – спросил он скептически.

Иван потянулся пальцами к шее, кашлянул. Охранник остановился неподалеку.

– Твой источник в полиции. Попроси его узнать, где они ее прячут, остальное я сделаю.

Удар возник ниоткуда. Иван наклонился вперед. Хватал воздух ртом. Йозеф схватил его за ухо и притянул к себе.

– Ты понимаешь хоть, в какую, блин, ситуацию ты нас втравил? – прошипел он. – Заткнуть человека навсегда, когда он на засекреченной квартире, – такого в Швеции еще не случалось. И знаешь почему? Потому что это невозможно.

– Я это сделаю, – задыхаясь, проговорил Иван.

Йозеф размахнулся для нового удара. Иван закрыл глаза и напряг тело. Но удара не последовало. Он осторожно открыл глаза. Йозеф остановился, так и не замахнувшись до конца. Охранник сделал пару шагов по направлению к ним и протянул Йозефу телефон.

– Это Микаэль, – сказал он.

Йозеф выхватил телефон.

– Да?

Иван понял, что новости плохие. Йозеф гримасничал и разочарованно качал головой.

– Я приеду, – закончил он и повесил трубку. Постоял с телефоном в руке, глядя прямо перед собой, а потом швырнул телефон на асфальт, поднял ногу и растоптал его. – Южноафриканец, который должен был покончить с легавой, так и не появился. Они не знают, где он. То есть она жива. Что с ним случилось, мы не знаем. Может, его взяла полиция.

Иван почти не смел дышать.

– Я свяжусь с моим копом, чтобы узнать, где они прячут жену этого Давидсона. Это будет дорого стоить, и ты выложишь все из собственного кармана.

– Без проблем. Что ты хочешь, чтобы я делал?

– Ничего. Держишься пассивно. Запрись дома, можешь дрочить, играть в «Контрстрайк», делай, блин, что тебе угодно.

Йозеф дал знак охраннику, который открыл машину и сел за руль. Завел мотор.

– Но, когда я позвоню, ты должен быть готов, – сказал он и закрыл дверь.

13

Карлос смотрел на девочку, лежащую в кровати. Блестящие голубые глаза составляли резкий контраст черным волосам и бледной коже. Он обратил на нее внимание еще на днях. Сколько ей могло быть, одиннадцать-двенадцать? И хотя она изо всех сил пыталась скрыть страх, он видел, что она напугана до смерти.

Никогда раньше, начиная с первого груза в девяностые годы, он не заговаривал ни с кем из детей. Это означало бы перейти границу, сделать их человечнее. В глубине души он боялся, что это смягчило бы его. А ведь его отец обвинял его, еще ребенка, что он был слишком мягким, что в нем не было того, что требовалось. Но отец умер. Карлос был главой Колонии, именно он поддерживал в ней жизнь. Доказывал свою силу, раз за разом.

Было что-то особенное в том, что он услышал язык своего отца. Здесь, на юге Чили. Спустя столько лет. Под конец жизни отец все чаще говорил с ним по-шведски. Рассказывал о своих родителях, о том, как он рос в Стокгольме. Про войну, про то, как он встретил Хильде, про переезд в Южную Америку, про основание Колонии Рейн и про шаткие, неуверенные шаги ее становления в первые годы существования.

Он открыл рот и спросил девочку по-шведски, как ее зовут. Она заморгала, потрясенная от неожиданности.

– Наташа.

Она повторила вопрос о том, что случилось с девочкой, которую отсюда забрали, показывая на пустую кровать. Доктор Перальта направился к ним, явно раздраженный тем, что не понимал разговора. Врач остановился неподалеку от Карлоса.

– Синьор Шиллингер, мы будем продолжать инспекцию?

Карлос вздохнул и ответил врачу коротким кивком.

14

Николас поднял пистолет, когда дверь открылась. Ванесса Франк была завернута в белое полотенце. Она устало глянула на оружие.

– Я бы охотно подняла руки вверх, но тогда бы я уронила полотенце, а я все же не в такой степени счастлива тому, что наконец-то с тобой встретилась, – сказала она, повернулась и пошла в квартиру.

Николас постоял пару секунд, прежде чем закрыл дверь. Он поставил сумку на пол и наклонился, чтобы снять ботинки, но Ванесса крикнула из гостиной, что можно не снимать.

Она сидела на диване, положив ногу на ногу, и спокойно смотрела на него.

– Ты уже зафиксирован на фильме в тот момент, когда переступил порог, – сказала она. – Не думаю, что надо объяснять, что будет, если меня найдут застреленной.

Николас положил «глок» на столик между ними и уселся напротив нее. Они рассматривали друг друга молча, потом она подняла стакан, вылила в себя остаток содержимого и сморщилась.

– Я довольно-таки уверена в том, что Хампуса Давидсона убил не ты, так что я хочу спросить: есть ли у тебя догадки насчет того, кто это мог быть?

– Иван Томич.

– Тот самый Иван Томич, который…

– Да.

Ванесса помассировала переносицу большим и указательным пальцами.

– На кого он работает и почему машина, взятая напрокат на его имя, стояла у моей парадной последнюю неделю?

– На «Легион». Скорее всего, как я догадываюсь, им стало интересно, почему ты навещала мою сестру в Ворберге.

– А почему они на тебя охотятся? Твоя квалификация и твоя биография подошли бы «Легиону» как нельзя лучше.

Николас колебался. Если она записывает разговор, то его рассказ может быть использован в качестве доказательства. Она, казалось, поняла, о чем он думает, потому что тут же встала во весь рост, дав полотенцу упасть на пол.

Николас почувствовал, что краснеет, и быстро отвернулся.

– Как видишь, на мне не спрятаны микрофоны, а мобильник стоит на зарядке в спальне. Ничего не записывается. И веришь ты мне или нет, я – твой лучший шанс выпутаться из всей этой истории.

Она подняла полотенце, накинула на себя, как одеяло, и откинулась на спинку дивана.

– А почему ты хочешь мне помочь? – спросил он.

Она наклонилась через стол и пригвоздила его взглядом.

– Потому что мне в данный момент наплевать на то, что ты похитил Оскара Петерсена и Хампуса Давидсона. А также и на то, что ты «нейтрализовал» Эмера Тузека и Самера Фегули, или как там у вас, у военных, называется то, что произошло на Уденгатан, а я бы назвала самообороной. Я хочу понять, почему «Легиону» нужна моя смерть. Пару недель назад я бы и на это наплевала, но вот сейчас мне нужно остаться живой. По крайней мере, продержаться некоторое время.

Николас встал и подошел к окну. Рядом была застекленная терраса.

– Я никогда не работал на «Легион». Они сделали мне предложение, которое я отклонил.

– Что за предложение?

– Они хотели, чтобы я вывозил уличных детей.

Глаза Ванессы сузились.

– Уличных детей? Зачем?

– Не знаю, – сказал Николас и покачал головой. – Если бы они сказали, что им нужны молоденькие девочки, я бы решил, что это трафикинг или еще что-то в этом духе, но…

– Не важно, кого и зачем, – прервала его Ванесса. – Как только ты отказался, ты превратился в мишень. И я тоже, как только начала тебя искать. Потому что они боялись, что именно это ты нам и расскажешь.

Николас опять сел на диван.

– Вот я и рассказал. Больше я не могу тебе помочь. Я рассказал то, что знаю, а теперь это уже твоя работа и твоих коллег. Тебе придется убедить их в том, что я никак не связан с убийством Хампуса Давидсона.

– Проблема в том, что я не могу этого сделать.

– Вот чертовщина. Ты не шутишь?

Николас почувствовал, как его накрыла усталость, он опустил голову в ладони и вздохнул.

Он думал о Мелине. После убийства Хампуса Давидсона полиция должна была ее забрать. Пока что он предполагал, что она в безопасности. Но теперь? Раз в полиции был человек, который снабжал их информацией. Мелина опять в опасности. Ведь она была свидетелем убийства ее мужа.

– Есть один человек, которому я могу доверять, поскольку у нас оказался общий враг. Это ты.

15

Когда Карлос вернулся домой, уже стемнело. Он тихо спросил охранника у двери в комнату Консуэло, есть ли изменения, получив в ответ короткое отрицательное покачивание головой.

– Спасибо. Можешь ехать. Увидимся завтра.

Она лежала в том же положении, в котором он ее оставил, когда уезжал. На ночном столике стоял поднос с едой. Нетронутой едой. Он отложил костыли и наклонился над тарелкой, на которой лежало жаркое. Взял кусок картошки, засунул в рот. Протянул руку, достал пальцами до ее плеча.

– Ты должна есть, – сказал он.

После смерти Рауля Консуэло отказывалась есть, разговаривать или даже смотреть на него. Впервые после смерти Рамоны Карлос почувствовал свое бессилие. Он не мог ни угрожать, ни убивать, ни воспользоваться деньгами, чтобы заставить Консуэло хоть как-то реагировать. Ему нужен был кто-то другой, а не охранник, что мог бы ухаживать за ней круглые сутки, составить ей компанию.

Он не хотел, чтобы жители Санта-Клары поняли, кто именно он виновен в смерти Рауля. Если хоть кто-то увидит Консуэло в его доме, они вскоре сообразят, что произошло. Они, конечно, не решатся ни на какие действия, но между немцами и местными может пробежать трещина.

1

Если бы кто-нибудь еще пару дней назад сказал ей, что она будет сидеть напротив Николаса Паредеса и обсуждать «Легион», она решила бы, что этот человек сошел с ума. Но ей понравилось то, что она услышала. Интуиция подсказывала ей, что он говорит правду. И что она, по крайней мере пока, может на него положиться.

Ванесса взяла телефон из спальни. Семь пропущенных звонков. Два от Юнаса Йенсена и пять от Тины Леонидис. Она позвонила Тине и бросила взгляд на часы. 19:15. Тина ответила после четвертого звонка.

– Мы можем встретиться?

– Ты и я? – спросила Ванесса скептически.

– И еще один человек. Я думаю, что я ошибалась насчет Наташи.

– Что ты имеешь в виду?

– Лучше приезжай сюда.

Тина дала адрес и положила трубку. Ванесса оделась. Путь до улицы, где находился офис «Ментора», занял четверть часа. Ванесса чувствовала себя изрядно помятой после аварии, но все равно пошла пешком, чтобы собраться с мыслями.

Они договорились, что Николас лучше всех подходит для того, чтобы поговорить с Иваном Томичем и по возможности узнать, что случилось с похищенными детьми. Если Ивана арестует полиция – коллеги, поправила она его, – они никогда не узнают, куда вывезли детей. Он ни за что не расскажет об этом на допросе. Каким способом Николас собирается это выведать у Ивана, она не хотела даже думать, но понимала, что времени остается совсем мало, если она хочет увидеть Наташу живой.

В зависимости от того, что расскажет Иван, они будут решать, что делать дальше. Ванесса пообещала Николасу, что попробует разузнать, куда полиция спрятала Мелину Давидсон. Такие квартиры были у полиции в большинстве шведских небольших городов. Скорее всего, в Стокгольме ее уже нет. Проблемой было то, что нет никого, кому можно было бы позвонить и спросить. Даже если ты и работаешь в отделе «Нова».

Отдел по защите личности был непроницаем для других. Что в данном случае было и положительным фактором. Потому что тому или тем полицейским, которые работали на «Легион», было точно так же трудно обнаружить Мелину, как и Ванессе.

У входа в подъезд, где располагался офис «Ментора», стояло трое. Две женщины и молодой человек лет восемнадцати в тонкой ветровке.

– Это Мохаммед, – сказала Тина и показала на парня, который упрямо избегал смотреть ей в глаза. – Он не любит полицию, но я уговорила его рассказать тебе одну вещь. Он вел в Стокгольме жизнь беспризорного вместе с парочкой друзей. Сара пришла помогать тебе в качестве переводчицы.

– О’кей. Давай, – сказала Ванесса.

Парень начал говорить, зазвучал арабский язык. Он говорил тихо, осипшим голосом. Через некоторое время Сара подняла руку, и мальчик послушно замолк.

– Однажды вечером к нам подошел мужчина, когда мы сидел в парке на Сёдермальме. Он сказал, что у него есть для нас работа. И надо просто идти за ним. Когда мы подошли к их машине, нам показалось, что что-то не так. Мы поняли, что это ловушка, и побежали.

Сара сделала знак продолжать рассказ.

– Они забрали моих друзей. С тех пор они пропали.

Ванесса только собралась выразить какое-нибудь соболезнование, как он в первый раз посмотрел ей в глаза. Он поднял свой телефон, показал на него и сказал несколько слов.

– Он знает, куда их отвезли, – перевела Сара.

– Стокгольм?

Паренек кивнул.

Ванесса почувствовала, как забилось сердце. Может быть, Наташу еще не успели никуда отвезти. А если им удастся связать «Легион» и пропавших детей, это было бы большой победой стокгольмской полиции. Главарей отдали бы под суд, потом в тюрьму, по крайней мере на пару лет.

Парень разразился целым потоком слов.

– Он с друзьями пользовался навигатором и приложением, которое показывает локации, потому что они не знали названия улиц. Я не все понимаю, но он говорит, что их отвели в помещение, которое находится вот тут. Пока у них не отобрали и не выбросили телефоны.

Она показала на его мобильный.

– А почему он не пошел в полицию?

Сара ответила на вопрос сама, не дожидаясь слов Мохаммеда:

– Он не доверяет полиции. Если они его возьмут, то сначала посадят в какое-то заведение, а потом вышлют из страны.

Паренек развернул экран телефона к Ванессе. Это была карта юго-восточных пригородов Стокгольма – Накка и Урминге. При помощи указательного и большого пальцев он навел фокус на здание, обведенное красным кружком. Она достала свой телефон и сделала фотографию экрана. Похлопала парня по плечу и сказала спасибо. Потом повернулась к Саре-переводчице.

– Спроси его, узнал бы он тех людей, если бы увидел их на фотографии?

2

В ночном клубе под названием «Кафе Опера» звучала музыка в стиле хаус. Иван и Ахмед Салах стояли у столика в ВИП-зоне на возвышении. Они заказали шампанского и коктейлей на пятьдесят тысяч крон, что не могло не привлечь внимания остальных гостей клуба.

Ахмед встал возле красной веревки, которая отделяла возвышение от танцевального пола, и показал на девушек, которых хотел позвать к своему столу. Девочки были классными, но Иван пока не нашел кого-то, кто его реально бы заинтересовал. Он решил, что удовольствуется только самыми лучшими, которые набирают десять баллов. Высшую оценку. Почему бы и нет? Завтра все может кончиться. Если его возьмет полиция, то последует долгий срок в тюрьме, а может, и пожизненное. Терять ему было нечего.

Он пытался послушаться Йозефа и сидеть дома. Но в теле будто бы поселилось нетерпение. Вместо домашнего ареста он позвонил Ахмеду и спросил, есть ли у того настроение встретиться в ночном клубе.

Другие мужчины смотрели на них с завистью. Ему это страшно нравилось, он просто наслаждался ежесекундно.

– Девицы хотят попраздновать после клуба. Я сказал, что это будет у тебя дома, – повысил голос Ахмед, чтобы перекричать музыку.

– А какие именно?

– Вот те.

Ахмед показал на четырех девушек в возрасте примерно двадцати лет. Когда они заметили, что Ахмед и Иван на них смотрят, то замахали в ответ. Все у них было в порядке, красивые, но Иван все равно решил подождать и посмотреть.

– Время еще есть, – сказал он, выжидая.

– Тебе решать, шеф, – сказал Ахмед.

Одна из девушек, на которых показал Ахмед, села рядом с Иваном. Шатенка, волосы до плеч, голубые глаза, длинные ноги и короткая черная юбка, облегающая бедра.

– Это ты платишь за все это? – спросила она и показала жестом на стол.

– Именно.

– Что это у тебя за работа такая?

– Разная, – рассмеялся Иван. – Не думай об этом, просто веселись. Как тебя зовут?

– Линда.

– О’кей, Линда. Меня зовут Иван. Если я захочу, чтобы ты пошла со мной потом домой, я скажу.

Иван повернул голову и бросил взгляд в сторону переполненного бара. Там стояла девица в его вкусе. Платиновая блондинка, узкое розовое платье, облегающее большие силиконовые сиськи.

«Вот ее хочу», – подумал он и поднялся.

Остальные парни отодвинулись, когда он приблизился. Они знали, что он не из тех, кому стоит переходить дорогу. Он подошел к красной веревке, поднял ее. Охранники уже открыли рты, чтобы сделать ему замечание, но тут же передумали. Вместо этого несколько девиц с надеждой придвинулись поближе к ВИП-зоне.

– Скоро вернусь, только хочу взять одну девочку, – сказал Иван охраннику.

– Никаких проблем.

Толпа стала еще гуще. Иван расталкивал тех, кто стоял у него на пути. Они бросали не него злые взгляды, но он не обращал внимания. Он был королем. Мог добиться, чтобы кого угодно из этих лузеров вышвырнули на улицу, достаточно было лишь помахать охранникам. Деньги – это все! Особенно когда другие знают, что они у тебя есть. Он протиснулся сквозь последние метры толпы к барной стойке и встал рядом с девицей в розовом платье.

«Она выглядит как порнозвезда», – подумал он.

– Как тебя зовут? – Взгляд его упал вниз, в глубокое декольте.

– Ханна, – ответила она со скучающей миной.

– Хочешь чего-нибудь выпить, Ханна?

Она показала на свой бокал вина:

– У меня уже есть. Спасибо.

Иван взял бокал из ее руки. Она бросила на него удивленный взгляд и открыла рот для протеста. Он демонстративно поднял руку и отпустил бокал. Тот упал на пол и разбился.

– Что ты хочешь выпить? Шампанского?

Она посмотрела на разбитый бокал.

– О’кей, ладно, – улыбнулась она.

Иван наклонился над стойкой. Бармен не обращал на него внимания. Тогда он встал на цыпочки, схватил его за черную рубашку и притянул к себе.

Парень споткнулся.

– Дай мне бутылку шампанского.

Бармен поправил рубашку, посмотрел на Ивана немного испуганно, но не двинулся, чтобы подать то, что он просил.

– Что с тобой? Я попросил принести бутылку шампанского, – повторил он.

Бармен порылся в холодильнике, вытащил бутылку, наполнил ведерко льдом, открыл бутылку и поставил ее в ведро.

– Сколько бокалов? – спросил он.

– Два.

Иван порылся в заднем кармане, вытащил пачку тысячекроновых купюр и положил их кучей перед барменом. Ханна смотрела на деньги как заколдованная.

– Оставь себе сдачу и запомни мое лицо, – сказал он, повернулся к ней и протянул бокал. Подал ей, потом налил себе и приготовился сказать тост. – Хочешь пойти ко мне на афтепати?

– А кто будет?

– В списке приглашенных только мы с тобой.

Она рассмеялась.

– Ладно, может быть.

– Никаких «может быть».

Ханна бросила взгляд на танцпол.

– Я пойду с тобой. Нужно только сказать моей подружке, чтобы она сама домой добиралась, не дожидаясь меня. Когда ты хочешь уехать?

– Сейчас.

– А это? – Она подняла бокал шампанского.

– У меня дома есть и получше. Ищи свою подружку. Увидимся у выхода через пять минут.

3

Температура упала, похолодало. Николас констатировал, что Ивана, скорее всего, нет дома. Рядом с зеленой дверью в гараж на другой стороне улицы росли кусты и дерево, куда не достигал свет уличного фонаря. Там он и пристроился ждать. Все время шевелил пальцами рук и ног, чтобы не замерзли, и слегка подпрыгивал. Металл «глока» быстро стал ледяным и холодил поясницу.

Иван его предал. Несмотря на двадцатилетнюю дружбу, Иван заманил его в ловушку, которая должна была захлопнуться в тот момент, когда Николаса собирались пристрелить. Чем больше он об этом думал, тем более нереальным все это казалось. А потом, будто этого мало, Иван еще и поехал к Мелине домой, вероятно для того, чтобы, угрожая ей пистолетом, заставить сказать, где прячется Николас. Значит, он их видел вместе. Либо в баре «Нобис», либо несколькими днями позже, у входа в его, Николаса, дом.

Следовало бы прижать Ивана к стенке раньше, вместо того чтобы прятаться в гостиничной комнате Чёпинга. Иван сделал свой выбор и стал частью «Легиона». В общем-то, его всегда тянуло именно к такому стилю жизни, но Николас никогда не думал, что Иван пожертвует им, своим другом, чтобы проникнуть туда.

Ивану никогда не было хорошо в школе. Ему хотелось всем нравиться, но это не получалось, и друзей заполучить было трудно. Он легко вспыхивал, малейшую неудачу воспринимал как личное оскорбление, а когда оказывался в тупике, то применял силу. Но Николас всегда считал Ивана своим другом и в основе своей хорошим человеком. Последние сутки заставили его изменить это мнение. Хороший человек не станет помогать таким, как Йозеф Булач и Микаэль Столь, собирать беспризорных детей по стокгольмским улицам.

Видимо, Иван изменился за те годы, что Николаса не было рядом. А когда он вернулся, то был чересчур занят собой, чтобы заметить перемены. Теперь вот жизнь Мелины оказалась в опасности. Особенно если есть полицейские, которые помогают преступникам. Николас мог лишь надеяться на то, что Ванессе удастся разузнать, где она находится, раньше, чем это сделают те, другие, готовые на все.

Николас снял перчатки и попытался согреть замерзшие руки своим дыханием.

Синий автобус первого маршрута остановился на остановке, двое мужчин вошли внутрь, и автобус беззвучно покатил дальше.

4

По пути к машине они не сказали друг другу ни слова. Иван припарковался у черного хода ночного клуба. Когда они уселись в машину, Иван потянулся через Ханну, открыл бардачок и вынул пакетик с несколькими граммами кокаина.

– У тебя есть зеркало или еще что подходящее?

Ханна порылась в сумке, вынула из черного несессера черное же складное зеркальце и раскрыла.

Протянула его Ивану. Он высыпал на зеркальце полоску белого порошка и протянул ей банкноту. Она втянула полоску носом, состроила гримаску и вытерла кончик носа. Иван насыпал новую полоску. Потом положил руку на спинку пассажирского сиденья, посмотрел назад и вывел машину задним ходом.

– Где ты живешь? – спросила Ханна.

Иван покосился на нее, когда они проезжали «Гранд Отель». Ему было трудно с людьми, которые не закрывали рта. Но вопросы Ханны были о нем. Он был ей интересен. Произвел на нее впечатление. Поэтому он был полон уверенности в себе.

– На Ердет. Это довольно близко, – ответил он.

– Знаю. Во всяком случае, ближе, чем Скугос.

– А ты что, оттуда?

– Да.

– А кем ты работаешь?

– Я – косметолог, можно назвать меня «психотерапевтом кожи».

Иван поднял брови.

– То есть если у человека кожа впала в депрессию, то надо идти к тебе?

Ханна улыбнулась и легонько стукнула его по плечу.

– Что-то в этом духе, да. А ты кем работаешь?

– Я в сфере обеспечения безопасности, можно сказать.

На Страндвэген Иван свернул налево, чтобы проехать мимо площади Стюреплан, хотя это было не по пути. Если бы он поехал по Страндвэген дальше, то они быстрее бы попали домой. Но ему хотелось насладиться моментом. Посмотреть на пьяных, стоявших в ночных очередях в злачные места, на девиц, которые блевали и плакали в сторонке, а сам он тем временем восседал в машине рядом с красивой женщиной, и они ехали к нему домой.

Он совсем не чувствовал себя под кайфом. Мечтал, как будет снимать с Ханны одежду. Трахать ее. Как все легко, когда есть деньги! И жизнь намного веселее, когда ты не один.

5

Ванесса попросила шофера остановиться в трехстах метрах от помещения склада и расплатилась. Такси уехало, и звук мотора стих. Задние огни скрылись за поворотом. Она постояла на велосипедной дорожке. Выдыхаемый воздух превращался в тонкое белое облачко.

Велосипедная дорожка шла параллельно плохо освещенной дороге, которая через пару километров разветвлялась и уходила в сторону района Сальтшё-Бу, с построенными у воды коттеджами для среднего класса. Чистая идиллия. А сзади, за ее спиной, – довольно неприглядный район Урминге, в разных нюансах серого цвета, с квартирами для рабочего класса.

Ванесса начала идти в направлении оттенков серого.

Промышленная зона, состоявшая из нескольких мастерских и довольно больших складских помещений, была отгорожена от дороги трехметровым забором из металлической сетки.

По словам Мохаммеда, его друзей схватили и обманом увезли Иван Томич с двумя помощниками. Парень сразу узнал его, когда она показала ему фото со страницы Ивана в «Фейсбуке».

И вот именно здесь, прямо перед ней, у телефонов друзей Мохаммеда пропал сигнал. Ванессе хотелось позвонить Николасу и в то же время не хотелось ему мешать. Чтобы как-то сдвинуться с места, им придется с Иваном встретиться. Узнать больше. И если Наташа где-то здесь, то Ванесса должна найти ее как можно скорее. Нигде не раздавалось ни звука. Она подумала, что детям могли заткнуть рты кляпом. Их должны охранять. Особенно если склад используют еще и для хранения наркотиков. Ванесса прислонилась лбом к сетке, напрягла зрение, чтобы хоть что-нибудь рассмотреть. Склад. Пожарная лестница, ведущая на крышу. Ванесса схватилась за сетку и подтянулась. Кроссовки удачно цеплялись за ячейки. Она легла животом на забор, перенесла ноги и спустилась на другую сторону.

Дверь в склад была закрыта на двойной замок. Она приложила ухо. Прислушалась. Ни звука. Обошла здание, чтобы поискать другой вход. Нашла место погрузки на задней стороне дома, но пробраться с грузового входа было еще труднее, чем с фасада. Вернулась обратно, задрала голову и прошлась взглядом по вертикальной лестнице.

Ванесса ненавидела высоту. Страх высоты с возрастом, казалось, только усилился. Теперь у нее начинала кружиться голова и потели руки, стоило только взглянуть на обычный глобус.

– Вот чертовщина, – прошипела она, схватившись обеими руками за лестницу. Подергала, проверяя, крепко ли она приделана к стене. Поставила ноги на нижнюю ступеньку и полезла наверх. Ванесса упиралась взглядом в выкрашенную зеленым поверхность стены прямо перед собой. Остановилась. Прижалась к стене и вытерла потные руки о штанины, чтобы не скользили.

Через несколько метров она добралась до окна. Поднялась еще выше, прислонилась лбом к грязному стеклу и заглянула внутрь. Темнота. Ничего не видно.

Включила фонарик на телефоне и посветила внутрь, чтобы понять, есть ли куда поставить ноги. Поводила лучиком света и, к своему облегчению, увидела пол. Всего лишь в метре от окна. А дальше виднелись перила и лестница, которая вела, как она предположила, на нижний этаж.

Ванесса убрала телефон. Ей нужно было что-то, чем можно разбить окно. Она выругала сама себя за то, что не взяла с собой даже камня. Опустила руку вниз и умудрилась, не глядя, развязать шнурок настолько, что можно было снять кроссовку. Взяла в левую руку, судорожно цепляясь правой за лестницу, подняла кроссовку и ударила подошвой по стеклу.

Стекло задрожало, но не разбилось.

Она повторила удар, стараясь бить сильнее. Результат тот же. Если она будет бить еще сильнее, есть риск, что и рука пройдет сквозь стекло и осколки перережут сосуды. Она поднялась еще на шаг выше и ударила сверху.

Стекло разбилось.

Она продолжала бить еще и еще, рядом с первым отверстием. Постепенно дыра становилась все больше и, наконец, увеличилась настолько, что в нее можно было пролезть. Подошвой кроссовки она расчистила нижнюю часть рамы, стряхнув самые крупные осколки. Оперлась левой ногой и протиснула все тело внутрь.

К своему разочарованию, она констатировала, что помещение пустует.

Она попыталась проанализировать то, что увидела. Склад был разделен на секции. В некоторых из них лежало по матрасу и тонкому одеялу. Значит, здесь действительно жили люди.

В углу стоял шаткий стол и три стула. Кофейный аппарат, холодильник и на полу довольно большой морозильник, похожий на сундук. Она подняла крышку, сунула туда голову и увидела кучу замороженных полуфабрикатов.

Вернулась к осмотру секций. Ходила и светила фонариком. Насчитала в общей сложности десять матрасов. А куда же делись дети? Иван Томич с двумя помощниками насобирали десять уличных подростков, привезли сюда и здесь их держали. А куда их дели потом?

Ванесса села на один из стульев в кухне, погасила фонарик на телефоне и тупо уставилась в темноту. Она размышляла. Независимо ни от чего, ЭТО – слишком большое и слишком грязное дело, чтобы оставить как есть. Необходимо довести до сведения полиции. И немедленно! Необходимо установить наблюдение за этим складом. Но с кем поговорить? Кому рассказать? Юнас Йенсен пока исключается. Она не может рисковать тем, что эти сведения попадут в лапы «Легиона». Тогда они никогда не узнают, что случилось с детьми. Ян Скуг? Начальник, может быть, и идиот, да еще и обожает поболтать с журналистами, но он, по крайней мере, не куплен, не коррумпирован.

6

Наташа проснулась от прикосновения. В темноте стоял мужчина, которого она раньше не видела. Он ослабил ремни. За ним можно было разглядеть одного из врачей. Тот стоял, заложив руки за спину. Неизвестный показал ей жестом, чтобы она встала и пошла за ним.

– Нет, – прошептала она. – Не надо.

Мужчина смотрел на нее без всякого выражения на лице. Она покосилась на Фарах, заметив, что та тоже проснулась.

– Не ходи за ним, Наташа. Ты не вернешься, – сказала та на арабском.

Мужчина обошел Наташину постель, занес руку и влепил Фарах пощечину. Снова повернулся к Наташе.

– Come. Now[7].

Опять поднял руку, чтобы ударить Фарах.

– Okay[8], – быстро сказала Наташа.

Его рука повисла в воздухе. Он ждал, пока Наташа сбросит с себя одеяло и опустит босые ноги на ледяной пол. Она встала. Моргнула пару раз. Задрожала всем телом, то ли от страха, то ли от холода. Мужчина и врач пошли к двери.

Наташа встретилась глазами с Фарах и улыбнулась ей. Потом пошла за ними.

Она знала, что видится с Фарах в последний раз.

* * *

Приятно было наконец-то избавиться от костылей. Карлос поднес руку к левому колену, наблюдая через стекло за девочкой. Она присела на металлическую кушетку, огляделась и обхватила плечи руками, чтобы согреться.

Это была самая страшная пыточная в Колонии. Ее называли La Parilla, «гриль». У одной стены стоял аппарат, который был подключен к розетке. Через него шел ток на электроды, которые прикреплялись к разным частям тела того, кого подвергали допросу. Карлос помнил, как отец позволил ему постоять здесь, когда вводили заключенных. Большинство не могли держаться на ногах после месяцев пыток в Сантьяго. Вся одежда снималась. Узника привязывали к кровати.

Уши затыкали мокрой ватой. На голову надевали шлем, глаза чем-нибудь прикрывали. Электроды прикрепляли по всему телу. Особенно на подмышки, рот, анус, яички. Мужчинам в мочеиспускательный канал втыкали кусок стальной проволоки. Для этой пытки нужны были несколько человек: одни держали привязанного, другие втыкали проволоку. Если пытали женщину, то было проще. Из-за особенностей их анатомии. Уже потом Карлос понял, что всех женщин насиловали, прежде чем отправляли на «гриль». Этот факт не вызывал у Карлоса никаких сильных чувств: изнасилование было способом унизить женщин, сломать их психику, это делалось вовсе не ради наслаждения тех, кто их допрашивал.

Карлос вздрогнул, когда дверь позади него открылась и вошел Маркос. Он встал рядом, скрестил руки на груди. Спросил:

– Ты уверен?

7

Света в парадной не было. Прошло уже больше часа с тех пор, как кто-то открывал дверь. Свет на улицу Сандхамнсгатан падал от пары прожекторов со стадиона «Ердет». На подъеме показался свет фар.

Машина Ивана.

Николас пытался слиться с фасадом дома, шевеля при этом пальцами рук и ног, чтобы разработать суставы. Почувствовал, что мозги заработали на полную мощность и быстро освободились от ненужной информации.

Но когда машина проехала мимо, он выругался. Иван был не один. Рядом сидела блондинка.

Иван развернулся у подъезда. Поставил машину в зоне для разгрузки грузовиков. Судя по всему, он был нетрезв. Припарковался в запрещенной зоне, и настолько криво, что переднее левое колесо торчало на мостовой.

Мотор выключен, двери открылись почти одновременно. Кто эта женщина? Идти ли на риск? Выскочить, направить на нее оружие, отобрать телефон и приказать исчезнуть? Даже если она заявит в полицию, он все равно успеет удрать раньше, чем те прибудут на место. Ведь он может бежать в машине Ивана.

Парочка уже почти перешла через дорогу. До подъезда оставалось метров двадцать. Он еще может успеть.

Николас сделал шаг вперед, но остановился.

Слишком рискованно. Ему нужно больше времени, чтобы выяснить у Ивана, что случилось с детьми. И почему Иван разыскивал Мелину? И почему застрелил Хампуса Давидсона? А главное – надо было узнать, собирается ли Иван заткнуть рот Мелине.

* * *

Иван вставил ключ в замок, повернул и толкнул дверь. В тесном лифте они молчали. Иван пытался придумать, что сказать, но так и не произнес ни слова. Он больше не чувствовал себя таким свободным и уверенным, как раньше. Что это с ним?

Ханна шагнула мимо него в прихожую и сняла обувь.

– Открой ящик в столике у дивана, – велел он.

Та прошла в гостиную нетвердым шагом, опустилась на диван и вытащила ящичек. Подняла пакет в воздух.

– В жизни не видела так много! Тут ведь наверняка даже больше, чем на сотню тысяч? – воскликнула она.

Пора ему снова стать лидером и альфа-самцом.

– Да, что-то в этом духе, – ответил он. – Поставь пока музыку.

Он закрыл дверь в ванную. Открыл молнию на ширинке. Только струя достигла поверхности воды, как у него зазвонил телефон. Йозеф Булач.

– Да?

– Ссышь?

– Ага.

– Завязывай давай.

– Подожди пока.

Иван положил телефон на умывальник, выжал последние капли, натянул брюки и приложил телефон к уху. А сам глянул в зеркало, проверяя, все ли в порядке с его короткой стрижкой.

– Я говорил с моим человеком. Он знает, где она.

– Хорошо, – ответил Иван. – И где?

– Не имеет значения. Я хочу, чтобы ты отвез нас туда, когда придет время нанести удар.

– Нас? Это кого?

– Меня и Микаэля. Плюс еще парочку парней. И кончай задавать дурацкие вопросы! Это ты нас втравил, так что закрой пасть и делай, что говорят!

– Когда будем брать?

– Ночью, позже.

У Ивана испортилось настроение. Уже этой ночью?

– Взять хотя бы оружие?

– Нет, мы сами все сделаем. И заедем за тобой.

Иван стоял с телефоном в руке. Они что, пытаются его обдурить? Или Йозеф решил от него избавиться? Все-таки Ивана было легче убить, чем Мелину. Во-первых, потому, что она была под защитой. А во-вторых, его смерть не вызвала бы стольких вопросов. Подумаешь, еще один мертвый криминальный элемент! Велика важность. Ну одним меньше, и что? Он читал в Сети такие комментарии, типа, а пускай они друг друга перестреляют!

В дверь постучали. Ханна хихикнула.

– Выйдешь? У меня сюрприиииз.

Иван открыл. Она сняла платье. Нижнее белье минимальное. Черного цвета. Он прошелся взглядом сверху донизу. Подумал, что надо прекратить свои размышления, использовать момент, ведь через несколько часов его могут убить.

8

Дом из силикатного кирпича стоял, можно сказать, в чистой идиллии, в районе Эншеде, окруженный такими же коттеджами постройки 1970-х годов. Когда такси уехало, Ванесса осталась у почтового ящика. На нем была написана только первая буква имени: Я. И фамилия: Скуг. В доме начальника группы по борьбе с организованной преступностью «Нова», как и в других домах этой улицы, света не было.

Ванесса открыла калитку, поднялась на две ступеньки к входной двери. Нажала пальцем на звонок. Резкий звук разнесся эхом по всему дому.

Если она не ошиблась в своем мнении о Яне Скуге, вряд ли он будет чрезмерно счастлив, увидев ее на пороге. Он никогда не скрывал своей неприязни к Ванессе. А после смерти своей жены от рака стал относиться к ней с еще большей враждебностью.

Послышались шаги, дверь распахнулась, на пороге показался Ян Скуг. Прищурив глаза, он смотрел на нее через стекла очков в тонкой оправе. На нем был красный шелковый халат.

– Ванесса? – удивился он.

Ванесса подняла руку, подвигала ею туда-сюда, изображая приветствие.

– Черт побери, ну и вид у тебя! С тобой все в порядке?

– Да уж, ты точно знаешь, что женщине хочется услышать, когда она звонит в дверь в полвторого ночи… Ты собираешься меня впускать?

– Извини, это я просто от неожиданности, – сказал Ян и отступил в сторону. – Заходи, конечно.

Он показал ей рукой на большую кухню и подкрутил выключатель, делая свет поярче. На стене у кухонного стола висел старый телефон со шнуром. Под ним лежал раскрытый блокнот и ручка. Ян указал ей на стул.

– Кофе или что-нибудь покрепче?

– Лучше покрепче, спасибо.

– Виски?

– Да, спасибо.

Ян вышел на пару минут. Вернулся с двумя стаканами виски.

– Что произошло такого, что это не могло подождать до утра? – спросил он, отпив глоток и поставив стакан перед собой.

– «Легион», – ответила Ванесса и скривилась, когда от спиртного защипала ранка на губе. – Они подбирают ребят со стокгольмских улиц. Бездомных. Потом отвозят к складу в районе Урминге. Я только что оттуда. И поэтому так выгляжу. К сожалению, следы детей там и обрываются.

На лбу Яна появилась морщинка, он был взволнован.

– Откуда ты знаешь, что за всем этим стоит именно «Легион»? Они владеют помещением?

– Нет, этого я не знаю. Могу предположить, что склад не оформлен на них. Один из ребят, которому удалось удрать, показал мне некоего Ивана Томича.

– И этот Томич работает на «Легион»?

Ванесса кивнула в надежде, что он не задаст естественного вопроса – откуда она это знает.

– У моего подъезда стояла машина, взятая напрокат на его имя. В машине я увидела того, кто пытался меня убить.

– Я слышал об этом. Мне очень жаль.

Он задумчиво сделал еще один глоток виски.

– Я должен попросить у тебя прощения. Я понимаю, мы не всегда ладили, ты и я, но мне бы хотелось, чтобы ты знала, насколько я тебя уважаю. Ты – хорошая сыщица. И ты это давно доказала. В том числе и сегодня.

– Спасибо, – сказала Ванесса и встретилась с ним взглядом. Ян медленно вращал стакан.

– Что ты хочешь, чтобы я сделал? Ты ведь не только за виски сюда пришла, я думаю? Кстати, тебе вообще можно пить спиртное?

– Нет, нельзя. Это все равно что дать шприц с иглой в руки героинисту, – почти беззвучно произнесла Ванесса, и у ее шефа округлились глаза. – Я шучу.

Он слегка улыбнулся.

– Нужно установить наружное наблюдение за складом.

– Да, это звучит дельно, – сказал Ян и встал. – Я рад, что ты пришла сюда. То, что ты рассказала… может быть, мы наконец-то их возьмем. Извини меня, я на минутку.

Спина Яна скрылась из вида, и Ванесса взяла в руки синюю шариковую ручку, лежавшую на блокноте. Встреча с Яном превзошла все ожидания. Может, он изменился? Стал более чутким после фиаско у аэропорта в Бромме?

Ванесса повернула голову. Прочла цитату, которая висела в рамочке на стене.

«Если это для тебя важно, ты найдешь путь. В противном случае извини», – гласил текст. Ух, как она ненавидела такие «мудрости»! Но, с другой стороны, текст вполне соответствовал личности Яна Скуга.

Она встала, щелкнула шариковой ручкой и сделала пару шагов к холодильнику.

Фотографии детей и внуков. Ян лежит в шезлонге и читает детектив Лейфа Г. В. Перссона[9] у края бассейна. Ян вместе с двумя друзьями на поле для гольфа. Ни одной фотографии Альвы, недавно умершей жены Яна. «Может быть, это и есть единственный способ забыть? Убрать все признаки того, что человек когда-то жил», – подумала она.

А с другой стороны, это вроде как привело к тому, что он украсил свой дом массой плоских цитат.

Она услышала шаги и обернулась. Ян улыбнулся и показал на фотографии на дверце холодильника.

– Мои дети. Хотя какие они дети? Симону двадцать три, Саре двадцать семь. В прошлом году она родила второго ребенка.

9

Иван перекатился на спину и посмотрел на ее нагое тело. Ханна лежала на боку лицом к нему. Он провел пальцами по шраму у нее под грудью.

– Ты такая красивая, – протянул он.

– Ты тоже хорош.

– Твои волосы…

Иван закрутил ее светлые волосы вокруг среднего пальца.

– Что?

– Длинные.

– Они не настоящие, это шиньон.

– Вот как.

Он отпустил локоны. Подумал, есть ли у него дома еще «Виагра». Хотелось повторить, воспользоваться моментом. Иван встал с кровати.

– Ты куда?

– Проверю кое-что.

Он открыл гардероб, присел на корточки, начал рыться в таблетках.

– У тебя мобильный звонит.

Он встал, обернулся. Нахмурил брови, когда увидел, что это Йозеф, схватил телефон и вышел в прихожую.

– Я думал, мы позже увидимся?

– Планы изменились. Тебе пора ехать в Эншеде. Прямо сейчас.

– Сразу?

– Да. Черт возьми, сейчас! Позвони, когда будешь в машине по дороге туда. И возьми оружие.

Йозеф положил трубку. Иван стоял с телефоном в руке. На часах было без четверти два ночи. Он просунул голову в спальню. Ханна смотрела на него с улыбкой.

– Ты идешь обратно? Ляжешь?

Иван покачал головой.

– Мне надо уходить, – сказал он и подошел к гардеробу. Надел трусы. – Работа.

– Сейчас?

– Да, – ответил он сквозь зубы.

– Если я что-то не так сделала, ты скажи.

Иван быстро обернулся.

– Нет, ничего такого. Оставайся.

Он потянулся за джинсами, которые валялись на полу. Пошарил в карманах. Вынул пачку тысячекроновых банкнот и положил на прикроватный столик.

– В морозильнике есть выпивка, а проголодаешься – закажи еду сюда. Ты все делала правильно, не волнуйся. Мне просто надо кое-что сделать. Прямо сейчас.

Он натянул черную куртку с капюшоном, выдернул пистолет, лежавший под брюками на верхней полке, и вышел из квартиры.

10

Ванесса взяла стакан, в который Ян Скуг добавил еще виски и медленно протянул ей. Она все же была разочарована. В какой-то момент она надеялась, что в складском помещении окажется Наташа и другие дети. К тому же ей хотелось услышать, что бы сказал Иван. Может быть, Николас уже знает, где Наташа? Она хотела позвонить ему и расспросить обо всем. В то же время Ян никак не хотел ее отпускать. Ванесса зевала, ей очень хотелось принять душ и уснуть на диване.

А начальник отдела «Нова», казалось, наоборот, становится все бодрее с каждым глотком выпитого виски.

– Мне надо бы позвонить и вызвать такси, – сказала Ванесса.

– Скоро поедешь. Раз ты все равно меня разбудила, то мы можем поговорить подольше, – сказал он и провел рукой по своей лысой макушке.

– О чем?

Ян усмехнулся.

– Как тебе удалось остановить того южноафриканца, которому ты отрубила голову? Я хочу сказать, этому ведь обычно не учат в Высшей школе полиции.

Что-то тут было не то. Ванесса это чувствовала. Инстинктивно. Не понимая, в чем дело. Она игралась со стаканом, чтобы выиграть время, поднесла его ко рту.

– Мне повезло. Если бы там не стоял грузовик, меня бы уже не было в живых, – произнесла она медленно.

– То есть ты нарочно в него врезалась?

– Это был мой единственный шанс на спасение, – сказала она и осмотрелась в кухне. – Кстати, а где тут туалет?

– В прихожую и направо.

– Спасибо.

Ванесса встала. Ноги дрожали. На двери в туалет висело красное сердечко. Она открыла дверь и заперла ее за собой. Что-то тут не то. Это не было естественной усталостью. Она с трудом держала глаза открытыми.

Первую порцию виски она выпила десять минут назад. Если он подсыпал что-то в стакан, то еще не поздно. Ванесса открыла кран над раковиной, встала на колени перед унитазом и вдохнула хорошо знакомый запах моющих средств и мочи. Вырвала почти бесшумно, даже не засовывая себе пальцы в рот. Этому фокусу она научилась еще в подростковом возрасте, и ни родители, ни Моника ни разу ее не застукали.

Ванесса села на унитаз, стащила брюки и трусы, выжала из себя несколько капель, вливая в себя тем временем воду.

Спустила воду и встала. Усталость, казалось, отступила. Она посмотрела на себя в зеркало. Взгляд мутный, но тело начало приходить в себя. Голова тоже понемногу прояснялась.

«Южноафриканец», – сказал он. Ян Скуг не мог знать, что мужчина был именно южноафриканцем. Пока она ждала пожарных, которые должны были вскрыть корпус автомобиля, она тщательно обыскала его карманы, чтобы попытаться установить, кто он такой. Единственное, что она нашла, это телефон. И экспертам-криминалистам не удалось установить его личность.

Ян Скуг знал о киллере еще до того, как они собирались ее убить.

Она вытерла пот со лба. Значит ли это, что и Яну Скугу, и Юнасу Йенсену платил «Легион»?

В зеркале она увидела еще одну цитату в рамке за своей спиной. Обернулась. Прочла афоризм, написанный черными буквами.

«Ты не можешь начать следующую главу своей жизни, если все время перечитываешь предыдущую».

«О господи, – подумала Ванесса, – не мог же меня обмануть человек, интеллектуальный уровень которого настолько низок, что его должны были отметить красным буйком».

В следующую секунду раздался стук в дверь.

– С тобой все нормально? – раздался голос Яна Скуга.

– Да, просто немного устала. Я уже выхожу.

Ванесса повернула замок. Положила руку на ручку двери, чтобы открыть, и нажала. Но дверь не поддалась.

11

Ванесса прижалась к двери плечом и надавила изо всех сил. Нет. Не получается. Она села на унитаз. Телефон остался в кухне. И Ян Скуг знал, что она знала. Но он не решится убить ее в собственном доме. Значит, он ждет кого-то, кто приедет и увезет ее отсюда.

Она сглотнула. Подумала о возможных вариантах.

– Как ты догадалась? – спросил Ян по ту сторону двери.

Ванесса вздохнула, но не ответила.

– Они в пути, будут здесь с минуты на минуту.

Она встала. Походила туда-сюда в тесном пространстве. Попыталась думать. Остановилась у цитаты в рамке.

«Ты не можешь начать следующую главу жизни, если все время перечитываешь предыдущую».

Почувствовала нарастающее раздражение.

– Классные цитаты у тебя на стенках.

Ян фыркнул.

– Твоя проблема, Ванесса, в том, что ты всегда думаешь, что ты умнее других. Если бы ты просто становилась в ряд с другими, как я тебе говорил, ты бы никогда сюда не попала.

Стало тихо. Ванесса подошла к раковине. Включила воду и вымыла руки.

– А твоя проблема в том, что твои решения такие идиотские, что я не могу понять, как это удалось твоим родителям.

– Что им удалось?

Она выключила воду, но передумала и снова повернула кран. Наклонилась и подняла мусорное ведро. Перевернула вверх ногами, так что все содержимое выпало на пол. Подняла пакет и заткнула им сток. Вода в раковине начала подниматься.

– Как им удалось пожениться, – сказала она, подходя к двери. – Ты же такой дурак, что они должны быть просто однояйцовыми близнецами.

– Я прекрасно понимаю, что ты пытаешься вывести меня из себя, чтобы я открыл дверь, но я этого не сделаю, пока они не приедут. И это будет последний раз, когда я тебя увижу. Тебя найдут мертвой и никогда не усомнятся, что это самоубийство. Все примут эту версию, точно так же, как купились на то, что Клас Хямяляйнен продал нас «Легиону».

Ванесса встала спиной к двери. Вода уже начала вытекать из раковины на пол.

– Клас не был продажным, так ведь?

– Нет, – сказал Ян. Засмеялся. – Конечно нет.

– Но он узнал, что ты собой представляешь?

– Почти. Во всяком случае, он был на верном пути. Это была идея Йозефа Булача. Не только убить его, но еще и сделать вид, будто Клас на них работал. А теперь, если подумать, я собираюсь проделать тот же фокус с тобой. Ты даже не представляешь, как просто выставить мертвого полицейского продажным.

Ванесса подняла ногу, чтобы не промочить кроссовок.

– А что происходит с детьми, которых они увозят? – спросила она.

– Не знаю, и меня это не волнует. Они как тараканы, и «Легион» оказывает нам услугу, собирая эту нечисть с улиц… У нас на них нет ресурсов.

Ян замолчал. Ванесса приложила ухо к двери. Попробовала ручку. Невозможно открыть.

– Открыто! – крикнул Ян.

Кто-то вошел в дом. Мужчина обменялся парой слов с Яном. Ванесса не смогла расслышать их слов.

В следующую секунду дверь распахнулась. Рядом с Яном стоял Николас Паредес, направив на нее пистолет.

Ванесса заморгала. Она переводила взгляд с Николаса на Яна. Он обманул ее. Неужели он все это время работал на «Легион»? Разыскивал ее, чтобы разузнать, что ей известно. Кроме Юнаса, она была единственной, кто мог связать его с похищениями. А может, и с перестрелкой на улице Уденгатан. Ян посмотрел на мокрый пол, прошел мимо нее и повернул кран. Вытащил пластиковый пакет и покачал головой.

Потом подошел к Ванессе и ударил ее кулаком в живот.

12

Шофер прибавил мощности кондиционера, воздух показался прохладнее. Мужчина-блондин со странным шведским языком сидел рядом с Наташей. Он то и дело поворачивал голову, но продолжал молчать. После того как велел идти за ним, он не произнес ни слова.

Наташа была напугана. Думала о том, что произошло за последние два года. Бегство из Сирии, тоска по семье, первые ночи в спортзале Треллеборга. Бегство в Стокгольм. Безнадежность, одиночество. Потом встреча с Ванессой Франк, ее первым шведским другом. Больше чем другом – образцом для подражания, самой сильной и замечательной женщиной, которую Наташа когда-либо встречала.

Теперь она никогда больше ее не увидит.

Может быть, Ванесса даже не знает, что Наташу похитили. Она, наверное, думает, что Наташа сбежала.

Машина въехала на холм. Внизу опять лес и поля. Коровы паслись, наклонив шеи. Когда дорога пошла вниз, она увидела пару домов. Улочку. Церковь. Люди торопились. Смеялись. Разговаривали. Большинство были такими же блондинами и светлокожими, как и мужчина, сидевший рядом.

Она прислонилась лбом к стеклу. Поняла, что люди не могли видеть ее за затемненными окнами машины.

Они выехали из поселка. Лес становился все гуще. Показалась надпись: «Клиника „Бавария“». Справа возвышалось большое здание, похожее на больницу.

Машина миновала больницу, свернула на лесную дорожку и стала подниматься на очередную возвышенность. Через пару мину они въехали во двор большого белого дома. Выключили мотор. Наташа услышала собачий лай. В лесочке стояла большая клетка. К решетке прижималась огромная собака, таких больших она никогда не видела. Пес разевал пасть в сторону машины и скакал.

Шофер вышел и открыл Наташе дверь. Блондин, хромая, двинулся к дому. Наташа шла за ним. За перелеском на лугу спокойно паслись две лошади. Мужчина придержал дверь. Она вошла.

Мебель была старинной и состояла в основном из громоздких деревянных предметов. Наташа смотрела вокруг, пытаясь найти что-нибудь, что указало бы на место, где она находится. Большие окна выходили на долину. Вид был очень красивым. На стенах висело старинное оружие, сабли и винтовки, несколько черно-белых фотографий. Мужчины в военной форме. Женщины в рабочей одежде. Некоторые снимки, казалось, были сделаны в той деревне, которую они только что проехали. Наташа узнала беленые стены церкви. Над камином висел пистолет. Золотой.

Мужчина встал рядом с ней.

– Родители. Мои.

Он постучал себе в грудь, чтобы убедиться, что она его поняла. Наташа не понимала, чего от нее ждут. Он спокойно смотрел на нее, поднял руку и вытер со лба капли пота.

– Моя жена. Заболела. Больна. Дашь ей еду. Компанию, – сказал он, показав рукой на коридор.

Он повысил голос. Позвал. Из коридора вышел мужчина в черном. На бедре кобура с пистолетом. Мужчины обменялись несколькими словами, и тот, что был в черном, ушел. А этот опять повернулся к Наташе.

– Меня зовут Карлос, – сказал он и показал на себя пальцем.

13

Николас схватил Ванессу за руку и вытащил ее из ванной комнаты. От удара Яна у нее перехватило дыхание, и она хватала воздух ртом. Она только было попыталась протестовать, как Николас прижал ее к стене. И влепил пощечину. Ян только широко усмехнулся. Николас пихнул ее перед собой, в сторону кухни.

– Изолента у тебя есть?

Ян выдвинул какой-то ящик и вынул моток серебристого скотча. Николас толкнул Ванессу на стул и велел вытянуть руки. Как она могла так в нем ошибиться? Заматывая ей запястья, он избегал встречаться с ней взглядом. Ванессе хотелось броситься вперед. Кричать, крушить все подряд. Но что-то ее удерживало.

Она укусила себя за язык, чтобы не наорать на него.

Обмотав ей руки изолентой, он взял ее за плечо и рывком поднял на ноги. Ян подошел к столу, взял ее телефон и коробочку со снюсом.

– Не забудь ее вещи. Никто не должен узнать, что она здесь была.

Николас остановился и посмотрел на начальника полиции.

– Мне нужен адрес.

Ян поднял брови.

– Какой, к черту, адрес?

– Адрес укрытия, – сказал раздраженно Николас. – Я поеду туда, как только закончу с ней. Им нужны еще люди.

Ян заколебался.

– Я уже дал адрес Йозефу. Звони ему. Я не знаю…

Николас шагнул к Яну, уперся в него взглядом.

– Ты что, совсем дурной? Они собираются нанести удар по одному из «убежищ» полиции, а ты хочешь, чтобы я звонил Йозефу и болтал с ним об этом? Звони ему сам, раз так. Не думаю, что он сильно обрадуется.

Ян запутался. Раздумывая, взвесил телефон в руке.

– Звони давай. Но прямо сейчас, – сказал Николас. – У меня нет времени.

Ян вздохнул и спрятал телефон в карман.

– Эрнстиген, 1, в Тэбю, – он коротко продиктовал адрес. – И забери ее отсюда.

Николас толкнул Ванессу к двери. Когда они вышли в прихожую, Ян обошел их и придержал дверь.

– Я обещаю притвориться ужасно грустным, когда найдут твой труп, – сказал он. – К сожалению, не приду на твои похороны. Не слишком красиво выглядело бы, если бы начальник отдела «Нова» держал речь у гроба человека, который сотрудничал с криминальными элементами.

Он довольно сильно хлестнул ее пару раз по щеке. Ванесса и бровью не повела.

Николас толкнул ее к выходу.

Машина стояла дальше по улице. Когда оставалось метров пятнадцать, Николас засунул руку в карман. Щелкнул дистанционный замок, двери открылись. Он распахнул заднюю дверь. Ванесса пригнула голову и села. Николас сел за руль и завел мотор. Ян Скуг наблюдал за ними с крыльца, следил глазами, когда они проезжали мимо. Ванесса обернулась, увидела, как Ян вошел в дом и закрыл дверь.

Николас улыбнулся ей в зеркало заднего вида.

– Я думаю, можно выдохнуть, – сказал он. – Я только найду, где можно остановиться, чтобы развязать тебе руки. Хотя, признаюсь, довольно приятно держать тебя связанной.

– Черт бы тебя побрал, – пробормотала Ванесса с облегчением.

Они проехали несколько минут, пока не увидели стоянку. Николас заехал на парковку. Остановился, открыл дверь и помог Ванессе выйти.

Она подняла руки. Он чертыхался, пытаясь поддеть ногтями края ленты.

– Встань сюда, поближе к свету.

Время от времени слышны были звуки проезжающих по шоссе Нюнэсвэген машин. Она повернулась в сторону подсвеченной сферы арены «Глобен», освещавшей небо. Наконец ему удалось снять изоленту и освободить ее. Ванесса растирала покрасневшие запястья.

– Как тебе, черт возьми, удалось меня найти?

Николас не ответил. Подошел к багажнику и открыл его.

– Это Иван. Томич то есть. Он собирался тебя забрать. У меня не было шансов поговорить с ним раньше, потому что он был с девушкой. Но потом он наконец вышел один.

Ванесса наклонила голову, чтобы лучше видеть. Глаза его были полуоткрыты, рот тоже. Иван стонал и тянул руку к плечу.

Николас тронул его.

– Повтори то, что ты мне говорил.

В темноте блестели белки глаз.

– Иди к черту, – пробормотал Иван. Николас нажал рукой на его плечо. Иван стиснул челюсти.

– Дети, Иван. Расскажи о детях, которых вы крали и увозили.

– Нет.

Николас кулаком ударил его в плечо. Иван вскрикнул.

– Мы взяли десятерых. Больше я ничего не знаю, – сказал он, стискивая зубы.

– Но они брали не только уличных, бездомных детей, – сказал Николас и повернулся к Ванессе. – Уличные ребята научились их распознавать и прятались, поэтому они выбрали другую цель – дома, куда направляют «трудных подростков».

Ванесса бросилась вперед и дважды ударила его по лицу. Иван поднял руки, чтобы прикрыться.

– Куда вы ее отвезли? Куда, черт побери, вы утащили Наташу? – закричала она.

Иван покачал головой. Кровь текла из уголка его рта.

– Их отправили в Южную Америку. Больше я ничего не знаю, честно.

– Но как? Каким образом?

– Самолетом.

Ванесса недоверчиво смотрела на Ивана, который потирал висок. Невозможно перевезти людей против их воли на самолете, совершающем регулярные рейсы. Нужны паспорта, документы, нужно спокойно и не вызывая подозрений вести себя среди сотен пассажиров.

– Я тебе не верю, – отрезала Ванесса.

Иван, гримасничая от боли, поменял положение.

– Никаких громадных лайнеров, полицейская подстилка. Маленькие самолеты. Из Норрланда, или Лапландии, или как их там зовут. С севера, в общем.

Нигде в Швеции не было так мало полицейских, как на севере страны. Одна патрульная машина на площадь, равную Дании. Логично. И ловко придумано.

– Который час? – спросил Иван.

Ванесса нахмурилась. Взглянула на запястье.

– Без двадцати четыре.

Иван рассмеялся. Повернул голову и сплюнул кровь. Потом глянул на Николаса. Улыбнулся, показав красные передние зубы.

– Значит, Йозеф уже убил шлюху. Нет теперь никаких свидетелей. Я тебя обманул. Выиграл. А ты проиграл.

14

В гостиной стоял включенный телевизор, в щели под дверью спальни мерцал свет. Мелина потянулась к бокалу на столике и выпила пару глотков. Снова положила голову на подушку и закрыла глаза. Но уснуть не удавалось. Снова и снова она спрашивала полицейских, Роберта и Анну, сколько ей еще прятаться. Но ответы были невразумительными и неясными.

Каждый раз, закрывая глаза, она видела перед собой его лицо. Иван Томич. Его бешеный взгляд и красные глаза, когда он приставил оружие к ее голове. Прерывистое дыхание. Дрожащая рука. Как он пытался левой рукой удержать дрожь в правой, чтобы заставить указательный палец нажать на курок и прикончить ее.

Мелина просила, молила. Обещала. Клялась. Богу и Ивану. И вдруг он исчез. Она открыла глаза. Сначала не смогла встать на ноги.

Наконец ей это удалось, и на дрожащих ногах она начала бродить в поисках своего телефона. Нашла его на полу. Позвонила 112. Кричала и просила о помощи. Хампус лежал в луже крови. Скрюченное тело. Мертвый.

За дверью Роберт смеялся чему-то в телевизоре. Анна шикала на него. Мелина лгала полицейским, которые ее допрашивали. Может быть, не совсем лгала, но рассказала не все. Опустила некоторые детали. Все, что касалось Николаса. Иван называл его имя. В связи с похищением. Каким-то образом Николас был замешан в похищении Хампуса. А значит, и в его смерти. Может, он ее использовал? Познакомился с ней только с целью подобраться поближе к Хампусу? Возможно. Но это ведь она искала его после их первой встречи. Если бы она рассказала, что встретилась с Николасом, следователи могли бы подумать, что она участвовала в похищении Хампуса и его убийстве.

Мелина повернулась и легла лицом к стене. Почувствовала, что хочет в туалет. Сбросила одеяло, спустила ноги на пол. Осторожно открыла дверь в гостиную. Головы Анны и Роберта повернулись к ней.

– Трудно уснуть? – спросила Анна и встала.

– Немножко.

По телевизору показывали какой-то экшен. Беззвучные взрывы и перестрелки. Роберт вежливо отвернулся, когда увидел, что на ней только майка и трусики. Переключил телевизор на другой канал, чтобы не расстраивать ее ассоциациями. Встал у окна, спиной к Мелине, и выглянул на улицу. Взгляд ее остановился на кобуре с торчавшей оттуда черной рукояткой пистолета. Анна обняла ее за плечи и повела в туалет.

– Не бойся. Мы здесь все время. И никто, абсолютно никто не знает, где эта квартира находится.

Когда Мелина вышла из туалета, они сидели у круглого стола в кухне. Перед ними стояли белые кружки для кофе. Булькал кофейный аппарат. Анна тасовала карты. Мелина улыбнулась им, проходя в спальню.

– Хочешь сыграть? Я собираюсь разгромить Роббана, но мы можем сделать это вместе.

– Я попробую поспать.

Мелина легла в кровать и закрыла глаза. Может быть, все-таки надо было им рассказать про Николаса? Неприятно врать полицейским.

Она села в постели. Посмотрела в окно. Ночь была темной, беззвездной. Дохлая муха валялась вверх ногами между рамами. Сколько она там лежала? Сколько людей в такой же ситуации, как и она, сидели в этой кровати и смотрели во двор? Глаза щипало от усталости, но мысли крутились в голове не переставая. Без всякой последовательности. Туда-сюда. Без всякой логики. А вдруг ей придется так жить всю жизнь? Переехать куда-то, где никто ее не знает?

Мелина сбросила одеяло, натянула тренировочные штаны и снова вышла в гостиную. Заметив ее в дверях, Анна выдвинула ей стул и быстро собрала карты, чтобы заново перетасовать. Роберт налил воду в кипятильник и показал на чай.

– Как тебе комната? Нормально? – спросила Анна, тасуя карты.

– Да, просто трудно заснуть. Мысли крутятся все время.

Ей было приятно поговорить. Быть рядом с другими людьми.

– Так обычно и бывает, – сказал Роберт, заглядывая в свои карты. – Кому понравится такая жизнь. Будем надеяться, что это временно.

Мелина посмотрела на свои карты – удачные.

В ту же минуту она услышала легкий скрежет на лестничной площадке. Роберт и Анна переглянулись, посмотрели на входную дверь.

– Мелина, иди, пожалуйста, в свою комнату и закройся на ключ, – сказала Анна и встала. Роберт был уже на полпути к двери.

Мелина быстро вышла. Опустилась на кровать и смотрела прямо перед собой. И тут входная дверь взорвалась.

* * *

Ванесса покосилась на спидометр – сто шестьдесят километров в час. За окнами пролетала Свеавэген. «Хорошо, что ночь», – подумала она, когда Николас перестроился и обогнал какой-то пикап. Она никогда не видела, чтобы кто-то так вел машину, даже на самых срочных вызовах в начале своей карьеры. Тогда бывало, что ей в напарники доставался какой-нибудь мачо, которому хотелось покрасоваться своими навыками вождения и произвести на нее впечатление. В таких случаях ей приходилось лишь терпеть, сцепив зубы, чтобы не показать своего страха, хотя пару раз дело могло кончиться плохо.

Теперь она была твердо уверена, что Николас прекрасно знает, что делает. Несмотря на скорость, она не смогла бы описать его стиль вождения иначе чем мягкий. Ей даже не приходилось держаться за ручку над дверцей.

Она поняла, что этому его научили в Группе особого назначения.

Ванесса покосилась на Николаса. Его как подменили. Прямая спина, смотрит прямо на дорогу с сосредоточенным выражением лица. Пять минут назад он изменился до неузнаваемости. Она подумала, что так выглядит человек, специально обученный убивать. Она посмотрела на его руки и спросила себя – скольких людей они убили?

Они проехали мимо парка Ванадиспаркен, где она тогда врезалась в грузовик. Снова перед ней возникла картина: мертвец без головы. Она вздрогнула, захотела переключиться на другое.

– Сколько их там? – спросила она.

– По словам Ивана, четверо.

Скорость снизилась, когда они свернули направо у площади Свеаплан.

– Оружие?

– Намного лучше нашего. – Голос его звучал жестко. – Найди в гугл-картах дом 1 по улице Эрнстиген, чтобы я знал, как выглядит здание.

Ванесса достала телефон, сделала, как он велел. Серый дом в стиле функис, функциональный. Три этажа. Деревянное крыльцо, дверь со стеклянным окном. Она показала ему фото на экране. Николас посмотрел и вернул ей телефон.

– Хорошо. Сколько, ты думаешь, там полицейских?

– От двух до четырех.

– Оружие?

– К сожалению, не лучше нашего.

Они выехали на автостраду Альбаноледен. Мотор достиг максимума, стрелка спидометра замерла на ста восьмидесяти.

– Вызвать оперативников?

Николас покачал головой.

– Нет, если мы опоздали, то это уже не имеет значения. А если мы успеем вовремя, то твои коллеги будут только путаться под ногами.

* * *

Странно, но выстрелы прозвучали просто, как громкий кашель. Мелина вжалась в пол у кровати и надеялась только, что стены выстоят. За дверью было слышно, как Анна кричит в свою рацию. Но не похоже было, чтобы ей кто-то отвечал. Мелина вынула свой айфон, который смогла сохранить при условии, что не будет его включать. Теперь она его включила – белое яблоко на черном фоне.

– Давай же, скорее!

Нажала на срочный вызов, чтобы сэкономить время. Ничего не произошло. Поднесла телефон ближе к лицу. Нет сети. Не может быть! Они же были всего в 10 километрах от центра Стокгольма, на самом верхнем этаже обычного дома в жилом районе. Она слышала, как Роберт и Анна перекрикивались, отвечая на выстрелы. Их оружие звучало намного громче. Кто-то завопил от боли. Она поняла, что это Роберт. В него попали. Тишина. Стон Роберта. Снова стрельба. «Кашель» выстрелов звучал все ближе.

15

Они проехали заправку «Шелл», и Николас свернул направо. Затем налево от Централвэген, не глядя. Еще через сотню метров – налево. Затормозил у автобусной остановки. Остановился и выключил мотор. Вышел. Звуки выстрелов были слышны совершенно отчетливо.

– Подкрепление уже, наверное, в пути, – сказала Ванесса.

Николас не ответил, открыл заднюю дверь и потянулся за своей сумкой. Выстрелы теперь звучали реже. Он понял, что полицейские отстреливаются. Сколько они еще продержатся?

Ванесса вытащила телефон, чтобы позвонить 112. Ничего. Нет сигнала. Даже слабого.

– Николас, у меня нет связи.

– Они пользуются передатчиком, чтобы создавать помехи.

Он вытащил нож с двойным лезвием, покрытым чем-то темным, чтобы не блестел в темноте. Взвесил нож на руке.

– Наверное, они оставили одного человека у машины, на которой будут уходить. Я туда.

– А я?

– Поезжай вокруг дома, – сказал он и показал, в какую сторону ей следует ехать. – Сделай так, чтобы он тебя увидел, но не делай никаких попыток вмешаться.

– То есть я должна изображать просто любопытного гражданина?

– Именно. Отвлекай его, чтобы он смотрел на тебя, но не давай никаких оснований подозревать, что ты собираешься вмешаться.

– А ты что будешь делать?

Николас не ответил и побежал к зданию. Ванесса села за руль и объехала дом. Она вела машину спокойно, на углу помигала левым поворотником и свернула на Эрнстиген.

«Хорошо, правильно», – подумал Николас и замедлил бег. Остановился, присел на корточки. Машина, черный внедорожник, стояла у входа в дом номер 1.

Ванесса остановилась дальше по улице. Мужчина с автоматом стоял и смотрел в ее сторону, расстояние между ними было примерно сто метров.

* * *

Ванесса выключила мотор, открыла дверь и вышла из машины. Сердце бухало в груди. Неестественным казалось вот так стоять перед вооруженным человеком. Он следил за ней взглядом. Оружие было готово к бою, но не направлено на нее. Через пару секунд он сделал жест рукой, как будто велел ей уезжать, но Ванесса продолжала стоять на месте.

Она видела, как за его спиной приближается Николас. И вдруг он исчез. Она растерялась. Шли секунды. Ванесса затаила дыхание. Услышал этот человек шаги Николаса или нет? Заподозрил что-то неладное?

Мужчине, похоже, надоело стоять, и он сделал шаг по направлению к ней. Вдруг на его шею легла рука, ноги подогнулись. Он упал в руки Николаса. Казалось, что Николас просто обнял его сзади. Положил на землю, встал на колени. Поманил ее рукой, чтобы она подошла ближе. Ванесса побежала к нему, а Николас дернул к себе автомат.

– Он мертв? – прошептала Ванесса.

– Посмотри в машине, может, передатчик там. Уничтожь его. Звони своим коллегам и вызывай их сюда. И «Скорую помощь». – Он вытер окровавленное лезвие о бедро и вложил нож обратно в ножны.

Ванесса подавила импульс – содрать капюшон с головы убитого, чтобы посмотреть на его лицо. Кровь сочилась из нижней части спины. Она поняла, что Николас перерезал ему позвоночник – это мгновенно парализовало ему ноги и отключило все системы организма.

Дверь в подъезд была открыта и подперта, чтобы не закрывалась автоматически. Николас поднял автомат с глушителем и исчез на лестнице. На третьем этаже по-прежнему стреляли.

* * *

Мелина снова посмотрела на айфон, чтобы проверить, нет ли сигнала. Нападение длилось не дольше трех минут, но ей казалось, что она лежит здесь уже несколько часов.

Пули нападающих время от времени пробивали тонкую стену из гипса и попадали в спальню. На этот раз Мелине не удастся от них сбежать. Ей конец. Раз эти люди готовы были убить двух полицейских, чтобы добраться до нее, то на что они будут способны, когда придет ее очередь! Что же ей делать? Она поднялась на ноги и начала осматриваться. Окно. Единственный путь. Она открыла окно, почувствовала холод, посмотрела вниз. До земли метров десять. Она не переживет падения с такой высоты. Слева дерево. Слишком далеко. Она не допрыгнет до него и упадет на асфальт.

Утром она и представить не могла, что перед ней встанет выбор: закончить свою жизнь в прыжке с третьего этажа или быть застреленной. А если выброситься? Она посмотрела на блестевший внизу асфальт, покачала головой и закрыла окно. Нет, все, что она может сделать, это ждать, пока они убьют Анну. После этого – ее очередь.

* * *

Николас поставил предохранитель на точечный огонь и держал автомат наготове, осторожно поставив левую ногу на ступеньку. Он был на втором этаже. Нападавшие еще не подавили сопротивление.

Приглушенная перестрелка продолжалась. Йозеф рассчитывал на передатчик, который даст им дополнительное время. Ответные выстрелы из служебного оружия полицейских, «зиг-зауэров», раздавались все реже. У них кончаются патроны. Николас медленно продвигался вверх по лестнице, прижимаясь к стене. Он не знал, сколько наверху человек и не выставил ли Йозеф еще охрану.

Лестница кончилась. Перестрелка затихла, он слышал голоса. Кто-то крикнул. Николас встал спиной к стене, сделал глубокий вдох, бросил взгляд за угол и увидел спину в дверном проеме квартиры.

* * *

Ванесса нашла передатчик на заднем сиденье – его даже ничем не накрыли. Она поискала кнопку, чтобы его выключить, но не нашла. Тогда она положила передатчик на тротуар, встала на колено, подняла «глок» и разбила его прикладом пистолета. Вынула телефон из кармана, но увидела, что связи нет по-прежнему. Значит, передатчиков несколько.

Она посмотрела наверх, на третий этаж. Видимо, Николас еще не дошел туда. Зато соседи наверняка перепуганы. Все окна на улице светились.

Кое-где в окнах время от времени показывались лица – люди выглядывали на улицу. Ванесса наблюдала за мостовой, пытаясь подавить беспокойство и не думать о том, что происходит на третьем этаже. Вдруг показался свет фар. Машины еще не было видно. Может быть, это ее коллеги? Послышался шум мотора. Нет, это не машина полиции. Это был внедорожник той же модели, что и у подъезда, возле которого она стояла.

Она выхватила оружие. Встала так, чтобы ее не было видно за машиной. Второй внедорожник остановился, открылась дверь со стороны водительского сиденья. В следующую секунду открылась дверь и на пассажирской стороне. Они все еще ее не заметили. Если они пройдут мимо, то окажутся за спиной Николаса. Она смогла разглядеть этих людей, несмотря на тонированные стекла. Один из них – Микаэль Столь, второй человек в «Легионе». Оба были с автоматами. Ее табельное оружие, «глок», показалось ей вдруг маленьким и жалким, но на ее стороне было преимущество неожиданности.

Один из них что-то крикнул. Они еще не заметили тело своего караульного, лежавшего у переднего колеса. Даже если она откроет огонь первой, нет никакой гарантии, что ей удастся попасть в обоих. Если она выживет, то с пистолетом у нее не будет ни единого шанса против автоматного огня. Нужно подойти ближе, чтобы не промахнуться.

Задняя дверь была все еще открыта.

Ванесса сделала шаг в сторону и залезла внутрь. Осторожно прикрыла дверь и легла на спину, держа пистолет обеими руками.

* * *

Николас выстрелил из автомата в спину человека в дверях, и тот беззвучно упал.

В квартире раздалось два выстрела.

Он остановился у дверного проема и быстро заглянул внутрь. Один человек лежал на животе, в центре комнаты. Спина была прострелена в нескольких местах. Следы крови указывали на то, что он пытался доползти до коллеги. Справа лежала женщина. Она была мертва.

Мелина? А где же Мелина?

Он услышал шум из комнаты слева. Николас поднял оружие, а в двери показался человек в балаклаве. Он вздрогнул, увидев Николаса. Стоял и смотрел на него сквозь прорези в балаклаве.

– Брось оружие!

Человек развел руки в стороны. Пистолет, «зиг-зауэр», упал на пол. Он поднял руки к балаклаве, стянул ее и открыл лицо. Балаклаву в кулаке сжимал Йозеф.

– Ты опоздал, – сказал он. – Она мертва.

Николас нажал на курок и выстрелил лидеру «Легиона» в лицо. Пуля вошла между бровями, голову отшвырнуло назад, в дверную раму.

* * *

Расстояние от машины до подъезда было меньше пяти метров. Как только они пройдут, Ванесса выстрелит. Она почувствовала капельку пота, которая, несмотря на холод, скатилась со лба. Руки были липкими. Она вытерла их о брючины.

Послышались шаги. Один из мужчин выругался, и Ванесса поняла, что они нашли тело своего подручного. В голосах звучала ярость, они решали: подниматься наверх или ждать у подъезда.

Вдруг за окном показалась голова. Микаэль Столь. Ванесса увидела белки глаз, прицелилась в точку между ними и дважды нажала на курок. Стекло разнесло вдребезги. Голову отбросило назад, и она исчезла из ее поля зрения.

Ванесса открыла дверь толчком ноги и бросилась вперед.

Приземлилась на живот.

Повела пистолетом.

Увидела второго. Тот в панике пытался навести оружие. Она выстрелила низко, в живот, чтобы уж точно не промахнуться.

Человек упал на землю. Он держался за живот и кричал. Ванесса выбралась из машины, оттолкнула ногой автомат. Пока она занималась вновь прибывшими, затихла стрельба в квартире.

Ванесса поднялась по лестнице.

У входной двери лежало тело мужчины. Она вошла в квартиру. Три трупа. Двое мужчин и одна женщина. Она узнала Йозефа Булача, который лежал на боку, – мертвый взгляд его глаз был пустым, неподвижным. Она переступила через него и вошла в спальню.

Николас сидел на кровати, рядом лежала Мелина Давидсон. Николас посмотрел на Ванессу, которая переводила взгляд с него на Мелину.

Он протянул руку, и Ванесса поняла, что он собирается закрыть Мелине глаза. Она схватила его за руку.

– Отпечатки пальцев, – сказала она. Осмотрела комнату. Попыталась сохранить ясность мыслей. Думать. – Нам пора уходить, Николас.

Ванесса дернула его за свитер, чтобы он встал. Он убрал руки, повернул голову и посмотрел на Мелину.

– Мы опоздали.

Ванесса не ответила. Коллеги могли прибыть в любую минуту.

– Подумай о своей сестре, подумай о Марии. Кто о ней позаботится, если тебя арестуют? Мы должны уходить. Сейчас же, Николас.

На этот раз он не сопротивлялся. Она повела его через квартиру, вниз по лестнице и к машине. Послышались полицейские сирены. Ванесса села за руль, повернула ключ зажигания и завела машину. Николас сидел рядом, наклонившись вперед. Когда они выехали на автостраду Е4, она услышала, что он плачет.

1

Ванесса затормозила у дома 47 по улице Рюттарвэген. Голова готова была взорваться от боли и усталости теперь, когда закончился прилив адреналина. Она высадила Николаса у своей квартиры, а потом ездила просто так, без всякого плана, с Иваном в багажнике, пока не решила, что делать с ним и с Юнасом Йенсеном.

Она выключила мотор и сидела, положив руки на руль, глядя на дом семьи Йенсен. Возле дома стояла лишь машина Юнаса. Если ей повезет, то он дома один. Она взяла свой «глок» и открыла дверцу машины. Прошла быстрыми шагами по дорожке, огляделась и нажала на звонок. Внимательно прислушалась, держа руку на поясе, где был пистолет. Когда Юнас увидел, что это она, он высоко поднял брови и заторопился, открывая дверь.

– Ванесса! – воскликнул он. – Господи, я так долго пытался тебя найти!

– Ты один?

Он покачал головой.

– Нет, Карин и дети дома.

Ванесса направила пистолет ему в живот.

– Тогда я должна попросить тебя пройти к машине.

Взгляд Юнаса метался между оружием и лицом Ванессы.

– Что ты делаешь? Это такая шутка, что ли?

Ванесса покачала головой.

– Можно мне хотя бы надеть обувь?

Ванесса посмотрела вниз. Юнас был босиком.

Она снова покачала головой.

– Пойдем.

Она подталкивала его перед собой, держа пистолет почти вплотную. Открыла дверь на заднее сиденье. Толкнула туда Юнаса и велела подвинуться на другую сторону, чтобы и ей было куда сесть. Закрыла за собой дверь, держа его под прицелом.

– Что все это значит, Ванесса? – спросил он.

– Откуда ты знал, что я предъявляла свое удостоверение в Ворберге?

– Что?

– Ты сказал это после аварии. Откуда ты знал, что я предъявляла документ в Ворберге?

Он тупо таращился на нее.

– Ты что, всерьез…

– Отвечай на вопрос, черт побери! – закричала Ванесса и подняла пистолет. – Откуда ты знал, что я была в Ворберге и предъявляла полицейское удостоверение?

Юнас поднял вверх ладони, как бы заслоняясь от нее.

– Ян Скуг сказал, – ответил он. – Когда коллега позвонил мне из парка Ванадис и я побежал к Яну, чтобы объяснить, что случилось, он и сказал.

– Что точно он сказал, дословно?

– Что ты была в Ворберге у сестры Паредеса и размахивала там перед консьержкой своим полицейским удостоверением. И что ему надоело, что ты вечно создаешь массу проблем.

Это вполне могло быть правдой. Должно было быть правдой. Ванесса опустила пистолет. Юнас провел рукой по своей выбритой голове и вопросительно посмотрел на нее.

– А ты думала, что это я сливаю информацию?

– Наплюй на то, что я думала.

Стало тихо.

– Черт возьми! Ты вдруг появляешься на пороге и целишься в меня из пистолета. Что ты себе удумала?

– Даже солнце иногда забывает почистить зубы.

– Ты просто невозможная, – сказал Юнас и покачал головой.

– Данные сливал Ян Скуг, – пробормотала она. – Это он все это время снабжал «Легион» информацией о нашей работе. Поэтому мы и не могли их взять. Поэтому, когда ты так сказал, я подумала, что и ты на их стороне.

Юнас прищурился, открыл было рот, но Ванесса подняла руку и продолжила:

– Я знаю, что они мертвы, и Микаэль Столь, и Йозеф Булач. Нет, у меня нет никаких доказательств.

Она рассказала, как поехала домой к Яну Скугу и о событиях на улице Эрнстиген. Юнас внимательно слушал. Злость уступила место любопытству.

– Значит, Норрланд, – сказал он. – Так вот как они получали кокаин. Просто. И умно. Никаких полицейских. Огромные пространства. Там, на севере, хоть целый аэропорт можно было бы спрятать. Легко.

Ванесса не отвечала.

– Но если тебя спас Николас Паредес, то что случилось с Иваном Томичем?

Ванесса открыла дверь. Засунула пистолет за пояс и прикрыла сверху курткой. Обошла машину. Юнас встал рядом с ней. Когда она открыла багажник, на них злобно смотрел Иван.

– Вот кто застрелил Хампуса Давидсона. Ты можешь отвезти его в полицейское управление. Отчасти потому, что у меня самой по-прежнему нет прав. Но главным образом потому, что кокаин и убийства – не единственное, чем занимался «Легион».

Юнас дрожал от холода.

– Я бы очень хотел, чтобы ты объяснила подробнее, но будет очень любезно с твоей стороны, если ты сделаешь это внутри, – сказал он, показывая на заднее сиденье.

Они опять залезли в машину и закрыли двери. Ванесса достала ключи, наклонилась вперед, завела мотор и включила печку.

– Спасибо, – сказал Юнас и положил ноги между передними сиденьями, чтоб дать им оттаять.

– «Легион» выкрадывал детей и подростков и переправлял их в Южную Америку. Воздушным путем. Сначала это были уличные пацаны, беспризорники. Некоторых, в частности, подобрали в сквере «Бьернс тредгорд». Но так работать становилось все труднее, и они начали дежурить у приютов, куда отправляют трудных подростков. Тех, кто прогуливает школу, балуется наркотиками, совершает мелкие кражи, с кем не справляются родители. Я думаю, что Наташа – одна из таких.

– О господи, боже мой. Но ты не знаешь где?..

Ванесса покачала головой.

– Нет, пока еще нет.

– А Паредес. Что с ним делать? Ты же знаешь, я думаю, где он находится?

Ванесса пожала плечами.

– Нет.

– Прекрати! Где, черт побери, Николас Паредес?

Она вздохнула. Встретилась с ним взглядом.

– Оставь Николаса в покое. Без него…

– Но он же виновен в двух похищениях. В ограблении часового магазина семьи Богенъельм. У нас есть доказательства.

– Да ну? Расскажи, – попросила Ванесса с любопытством. – Какие такие у нас доказательства?

– Ты же сказала, что…

Она улыбнулась.

– У нас ничего на него нет. Деньги для выкупа вы найдете дома у Ивана. Остальное – в «Легионе». Я гарантирую, что на них не будет ни отпечатков пальцев, ни единой ниточки, ничего. Хампус Давидсон, по понятным причинам, ничего сказать не может. И даже если первая жертва киднеппинга, как бишь его звали… Оскар Петерсен, решит заявить, что он не просто потерялся в лесу, а его выкрали, то он все равно не знает ни кто его похитил, ни где его держали. У тебя нет никаких доказательств.

– Ты забываешь еще об одном человеке, – сказал Юнас и показал пальцем в сторону багажника.

– Да, конечно. Иван может заговорить. И добавит себе еще пару лет к сроку за убийство. Зачем ему это надо?

– То есть ты хочешь дать Паредесу уйти? Но черт подери! Это же ходячее орудие убийства!

– Это все самооборона. Не забывай! Ни один суд в мире не решит иначе. И ты тоже это прекрасно знаешь.

– Это не наша работа – судить. Наша работа – это…

– Он спас мне жизнь, Юнас, – прервала она его. – Он пытался спасти жизнь Мелине Давидсон. Мы всегда говорим, что преступники должны выплатить обществу свои долги, отсидев в тюрьме. Он уже начал платить. Дай ему шанс превратить свою жизнь во что-нибудь хорошее.

2

Наташа оторвала кусочек хлеба и потихоньку спрятала в карман фартука. Потом взяла поднос. Пронесла через весь дом к комнате. Суп пах кориандром и цыпленком. Она постучала и открыла дверь, не дожидаясь ответа.

Консуэло села в кровати. Темные волосы были распущены и спадали на плечи. Она была все еще бледна, хотя выглядела намного бодрее, чем при их первой встрече. Наташа поставила тарелку на прикроватный столик, вложила в руку Консуэло ложку, поставила поднос на пол и села на кровать у ее ног.

– Спасибо, – сказала Консуэло по-английски и помешала горячий суп, от которого шел пар. – Как ты себя чувствуешь?

Наташа пожала плечами.

– Тебе нравится есть в одиночестве?

Брови Наташи поползли вверх от удивления, а Консуэло показала пальцем на ее живот.

– Хлеб. Ты брала по кусочку каждый день. – Она протянула руку и положила ее на руку Наташи. – Не беспокойся, я никому не скажу.

– Я выберусь отсюда, – прошептала Наташа. – Мне нужно накопить еды, чтобы продержаться пару дней.

Консуэло отодвинула суп и придвинулась к Наташе ближе.

– Я не могу позволить тебе бежать.

– Почему?

– Потому что ты погибнешь. Никто еще не смог убежать отсюда живым. Никто. Тут собаки, сторожа, забор под электрическим напряжением, мины. А когда тебя поймают, отправят обратно в бункер.

– Бежим вместе, – стала умолять ее Наташа. – У нас получится.

– Ты не понимаешь, что это за люди. Даже если ты выберешься из этого района, то ведь всех вокруг они либо запугали, либо подкупили. Каждого жителя каждой деревни в округе. Полицию, политиков, даже священников. Почти все мужчины работают на них тем или иным способом.

Наташа вздохнула. Она чувствовала свою беспомощность. Одиночество. Консуэло поставила тарелку на колени и снова принялась за еду. Продолжая рассказывать о колонии, о больнице и о бизнесменах, которых там лечили.

– Значит, все дети умрут? – спросила Наташа. Консуэло кивнула, избегая ее взгляда. – Зачем тогда меня привезли сюда?

– Потому что дон Карлос хочет, чтобы со мной кто-то был рядом, чтобы я сама с собой что-нибудь не сделала. И таким человеком не может быть никто из местных, потому что тогда все узнают, почему умер Рауль.

– А кто такой Рауль?

3

Таксист отыскал свободное место недалеко от подъезда и высадил Ванессу. По случаю выходных район Сибирь был полон народу: целыми семьями или парами люди гуляли, заглядывали в маленькие бутики или поглощали бранч в каком-то из многочисленных кафе. Когда она проходила мимо магазинчика Хассана, торгующего телефонами, он увидел ее в окно и замахал руками.

Сердце Ванессы подскочило. Она совершенно забыла про телефон. Дверь открылась, и тренькнул звоночек. Хассан широко раскинул руки.

– Я уж было решил, что ты меня обманула. Телефон готов, – сказал он.

Ванесса с трудом сдерживала возбуждение.

– И что? Получилось?

– А как же! Конечно!

Ванесса шагнула к прилавку и протянула руку.

– Это телефон Сванте? – спросил Хассан и подмигнул. Потом посерьезнел. Поднял назидательно палец. – Я не хочу класть нос, но нельзя вмешиваться в личную жизнь человека. Даже тем, кто женат и замужем.

– Это называется «совать нос», Хассан. И как ты еще не выучил это выражение?

– Да-да. Ты знаешь ведь, что пишут газеты. Что курсы шведского языка для иммигрантов ужасны, и я – живое доказательство.

– Это правда. И знаешь, если бы мне были нужны советы по поводу брака, я бы пошла к специалистам, а не к тебе. А твой «наполеончик» сидит, наверное, в изоляции на острове Святой Елены аж с девяностых годов?

– «Наполеончик»?

Ванесса показала глазами на его ширинку.

– А правда, что есть такое шведское выражение, которое означает «Да пошла ты»? Или я опять ошибся? – весело парировал Хассан.

Ванесса засмеялась.

– Да, ты прав. Так что давай сюда мой телефон.

– Лииса. – Он подвинул айфон по стеклянному прилавку ближе к ней.

– Это кто?

Хассан закатил глаза.

– Это код такой: «Лииса». И цифры 5472.

Николас спал. Ванесса сняла с него одежду, запихнула в него две таблетки снотворного и уложила его в свою кровать. Закрыла дверь, пошла в гостиную и разблокировала телефон.

Два часа спустя Ванесса констатировала, что не нашла ничего, что дало бы хоть какую-то информацию об этом человеке. Ни малейшего следа. Она открывала каждое приложение. Искала хоть какую-то зацепку о владельце телефона. Все напрасно. В «контактах» было только два номера телефона, но оба были шведскими и вели к автоответчикам.

Прошло две недели с момента исчезновения Наташи. Жива ли она? В любом случае Ванесса найдет и накажет тех, кто издевался над Наташей. Она почувствовала прилив гнева. Попыталась успокоиться, а когда это не удалось, то решила, что гнев все же лучше, чем бессилие.

Бессильной она была, когда потеряла свою дочь.

Со временем она смирилась с тем, что не смогла сделать ничего, чтобы спасти Аделину. Кубинские врачи были неспособны справиться с инфекцией, унесшей жизнь ее шестимесячной дочери. Ванесса не была врачом. Она не умела бороться с бактериями и болезнями. Но с людьми, которые выкрали Наташу, она могла и будет бороться. Она спасет ее, а если это не удастся, то, по крайней мере, привлечет виновных к ответственности.

Ванесса снова взялась за телефон. Листала наугад приложения, шагая от окна к книжному шкафу и обратно. Что-то должно где-нибудь быть.

Runmeter, приложение для бега. Белая кроссовка на красном фоне. Она нажала на символ без особых надежд. Увидела, что там есть «история». Посмотрела на результаты. Он пробежал десять километров за сорок минут. Было это в октябре. На следующий день – новая пробежка.

Ванесса провела большим пальцем наверх.

И в следующую секунду вскрикнула. На экране возникла карта. Она не поняла, что это за местность. Увеличила изображение. Слева возникло побережье Тихого океана. Увеличила еще. Мужчина бегал в южной части Чили, между городом, который назывался Лас-Флорес, и деревушкой под названием Санта-Клара. Проверила остальные пробежки. Все в одном и том же месте. Южная Америка, вот куда, по словам Ивана, отвозили похищенных детей.

Теперь Ванесса могла сузить круг поисков, имея на то все основания.

4

На улице было темно. Наташа лежала и прислушивалась к шороху крыс, бегавших под крышей. Ночь была прохладной. В открытое окно иногда долетал писк летучих мышей. Где-то лаяла большая собака. Когда настенные часы в гостиной пробили двенадцать, Наташа села в кровати. Лунный свет отражался в заснеженных вершинах Анд. Как такое красивое место может одновременно быть таким ужасным?

Послышались звуки подъезжающего автомобиля. Собачий лай усилился. Через пару секунд фары осветили внутренний двор и из машины вышел Карлос.

Он не разговаривал с ней уже много дней. Почти не бывал дома. Она слышала, как он по утрам встает, очень рано, и возвращается каждый вечер после наступления темноты.

Он наклонился и погладил собаку. Неожиданно обернулся и посмотрел прямо на Наташу. Первым ее импульсом было бегство, но она поняла, что уже поздно. Он ее видел. Карлос подошел к окну, ведя за собой собаку.

– Не можешь уснуть?

Она покачала головой, но не ответила.

– Выходи, – сказал он. Заметив, что ее взгляд остановился на собаке, он улыбнулся. – Я закрою Бруху.

Наташа надела обувь, стоявшую у кровати. Карлос уже был у клетки, и пес медленно в нее вошел. Карлос достал большую пластиковую бутылку, отвинтил крышку и налил немножко в миску для воды, прежде чем закрыть калитку.

– А что ты налил в воду? – спросила она, покосившись на клетку.

– Мочу.

Наташа начала сомневаться: уж не шутит ли он?

– А зачем? – спросила она, когда объяснения не последовало.

– Лояльность.

– Я никогда не видела, чтобы ее гладил кто-то другой.

– Никому другому не позволено прикасаться к Брухе. Именно так натаскивают сторожевых собак. Единственный, кто может свободно передвигаться здесь по ночам, это я.

5

На дворе было пусто. Кухарка гремела в кухне кастрюлями, была занята готовкой и не обращала на нее внимания, а Консуэло отдыхала в своей комнате.

Наташа посмотрела во двор. Солнце стояло низко и слепило ее. Бруха лежала в клетке и отдыхала.

Ночью Наташа пробралась в кухню. Включила кран и с бьющимся сердцем начала искать в шкафах пустую бутылку. Нашла одну и спрятала в одном из комодов своей спальни. Зашла в прачечную и вытащила из корзины брюки Карлоса и один из его свитеров.

Теперь она спешила к клетке, прижимая бутылку к себе. Двухлитровая пластиковая бутылка с мочой Карлоса стояла внутри клетки. Бруха открыла глаза, встала и оскалилась, показав клыки.

Из окна Наташа прикинула, что пространство между нижним краем калитки и землей было достаточным, чтобы просунуть бутылку. Так и оказалось. Но бутылка стояла слишком далеко от калитки. И ей совсем не хотелось засовывать в клетку руку, чтобы достать ее.

Она осмотрелась.

Увидела стоящую у стены дома метлу – щетку на длинной ручке. Сходила за ней к дому, вернулась, опустилась на колени и осторожно просунула черенок в клетку. Толкнула так, чтобы бутылка упала. Бруха набросилась на черенок.

Наташа посмотрела в сторону дома, где все было тихо и спокойно. Сосредоточилась на метле. Попыталась поговорить с Брухой спокойным голосом, но та продолжала лаять как сумасшедшая и бросаться на сетку.

Собака толкнула бутылку задними лапами. Та покатилась и оказалась ближе к ней на несколько сантиметров. Наташа схватилась за черенок метлы обеими руками и вытащила его из клетки. Бруха немного успокоилась, но по-прежнему стояла у сетки. Бутылка лежала меньше чем в пятидесяти сантиметрах от нее. На этот раз Наташа готовилась использовать саму щетку. Сделала глубокий вдох, повернула метлу щеткой вперед и повела ее круговым движением.

Задела бутылку, которая покатилась к ней.

Ослабила хватку, а Бруха уже вцепилась в щетку. Дрожащими руками она открутила крышку принесенной с собой пол-литровой бутылки и стала лить в нее из большой, двухлитровой, желтую мочу. Несколько капель пролилось ей на пальцы. Наполнив свою, маленькую, бутылку до краев, она закрутила обе крышки и подтолкнула большую под калитку. Бруха, продолжая лаять, на нее сразу набросилась.

6

Ванесса помчалась, держа телефон в руке, вдоль улицы Биргер Ярлсгатан. Чилийского посла звали Луис Гонсалес, а его резиденция находилась совсем недалеко, на улице Эриксбергсгатан.

Пару лет назад Сванте режиссировал ансамбль актеров из Чили, участвуя в проекте сотрудничества двух стран. Пьесу поставили в Стадстеатре, и посол Гонсалес был на премьере. После премьеры в посольстве состоялся прием, и вот там-то Ванесса и познакомилась с послом.

В молодости, будучи студентом, Луис Гонсалес был противником военной диктатуры и был вынужден бежать из страны в конце 1970-х годов, прожив несколько лет в подполье. Когда начался процесс демократизации страны, он вернулся в Чили и занялся политикой. После этого он был послом своей страны в Вашингтоне и в Стокгольме. В столицу Швеции он приехал уже во второй раз. Ванесса на бегу глянула на часы. Возможно, он дома.

Она нажала на кнопку домофона. Ответил женский голос. Ванесса представилась как «инспектор Франк». После некоторых недоразумений, вызванных скорее треском домофона, чем испанским языком Ванессы, ее впустили. Она поднялась на лифте на верхний этаж. Открыла та самая женщина, с которой она говорила по домофону, взяла у нее куртку и пригласила войти в резиденцию посла.

Два флагштока торчали из пола: один с чилийским флагом, другой со шведским. Женщина указала Ванессе на гостиную и сообщила, что господин посол сейчас будет. Ванесса прохаживалась взад-вперед по скрипучему паркету.

Пот стекал по пояснице и под мышками после пробежки к посольству. Сердце билось как от физического напряжения, так и от чувства, что она приближается к разгадке исчезновения Наташи. Она сделала глубокий вдох и заставила себя сесть.

За спиной Ванессы заскрипел пол, и она встала. Посол Гонсалес был худощавым человеком с добрыми карими глазами. Волосы с проседью он зачесывал на сторону. На нем был коричневый костюм.

– Ванесса, какая приятная неожиданность, – произнес он в качестве приветствия.

– Господин посол, – ответила Ванесса, чувствуя себя полной дурой. – Мне нужна ваша помощь. Срочно.

Луис Гонсалес улыбнулся, показал рукой, чтобы она шла впереди него. Они прошли еще одну гостиную и вошли в столовую. Главным в комнате был продолговатый стол как минимум человек на двенадцать. На стенах висели пейзажи. Посол выдвинул ей стул и сам сел рядом.

Ванесса только собралась начать свой рассказ, как дверь распахнулась, вошел мужчина в белой рубашке и спросил, что они желают пить. Посол посмотрел на Ванессу, она попросила бокал красного вина. Луис Гонсалес поднял два пальца.

– Вот так, – начал посол. – Я предлагаю, чтобы ты говорила по-шведски, а я по-испански, чтобы не было никаких языковых недоразумений. Как твой испанский, так же хорош, как во время нашей последней встречи?

– Я надеюсь.

– Прекрасно!

Принесли вино, и они снова остались одни.

Ванесса коротко рассказала о событиях последнего времени. Объяснила, как шведская полиция заметила, что беженцев и бездомных подростков вывозят из Стокгольма. Посол время от времени задавал вопросы. Когда она подошла к тому, что увидела в телефоне, то понизила голос.

– У меня есть основания думать, что этих детей вывозят на юг Чили.

Она достала айфон, включила приложение Runmeter и показала ему.

Посол нацепил на нос очки для чтения.

– Несколько миль к северу от Тьерра-дель-Фуэго, – сказал он.

Он откинулся на спинку стула и положил очки на стол. Ванесса наморщила лоб.

– Огненная Земля, – повторила она. – Почему это место так называется?

– Так его назвал первооткрыватель Фернан Магеллан. Причиной было то, что аборигены островов, селькнамы, жгли по вечерам костры на берегу, чтобы варить дары моря, а Магеллан решил, что это огни вулканического происхождения, и назвал открытую им территорию Огненной Землей. Но то место, что ты показываешь, находится, как я сказал, к северу от архипелага. Там есть деревни, небольшие города, места, где разводят лосося, озера, леса.

– Там должно быть что-то еще. Помогите мне!

Посол вздохнул. Отпил глоток вина.

– Дети, ты говоришь? – Луис Гонсалес заглянул ей в глаза поверх бокала. – То, о чем я подумал, это Колония Дигнидад, – произнес он наконец и отставил бокал. – Это была секта, куда военная хунта отправляла пытать узников. У меня есть друзья, которые туда попали. Некоторые выжили, хотя они так и не стали самими собой. Позже стало известно, что члены секты подвергали сексуальному насилию сотни детей. Лидера секты Пауля Шефера арестовали пару лет назад в Аргентине.

– А где она находилась?

– Находится. Колония продолжает существовать. Дальше к северу. У города Паррал. Я сам там обедал вместе с моим сыном, в одном из их ресторанов. – Луис Гонсалес посмотрел в окно. – Но! – Посол медленно поднял палец и снова посмотрел на Ванессу. – Среди нас, живших в подполье, ходили слухи, что существует местечко и похуже. Откуда никто, абсолютно никто не возвращался живым. Говорили, что это место находится где-то между Огненной Землей и Парралом.

– Как это может быть, что за все эти годы это дело так и не расследовали?

– Потому что мы, чилийцы, хотим забыть. Диктатура и все, что она с собой несет, – пытки, убийства и угнетение, – расколола страну. Мы хотим забыть и пойти дальше. Как страна. Многие генералы, ответственные за смерть моих товарищей, получили «иммунитет» против судебного преследования. Такова была их цена, чтобы нам дали провести свободные выборы. И я должен признаться, что не верил в слухи о втором «центре пыток». Уж слишком невероятным это казалось.

Ванесса отпила глоток вина.

– А если я дам координаты чилийской полиции?..

Посол снова поднял палец, но на этот раз покачал им.

– Ты должна понять одну вещь. Если, – и еще раз: – если это место существовало и по-прежнему существует, то его охраняют и защищают люди, обладающие властью. У которых есть деньги, чтобы заплатить за молчание. Как только ты войдешь в контакт с чилийской полицией, ты тем самым предупредишь этих людей.

– Что вы предлагаете мне делать?

Луис Гонсалес улыбнулся загадочной улыбкой.

– Поезжай туда. Чили – очень красивая страна. Как гражданка Евросоюза, ты получишь визу на три месяца, прибыв в Сантьяго. Как ты понимаешь, предлагая тебе это увеселительное путешествие, я выступаю совсем не как официальный представитель Чили в Швеции.

7

Самолет испанской авиакомпании «Иберия» должен был вылететь в Мадрид только на следующий день. Но Ванесса все равно волновалась, ей казалось, что она чего-то не учла или забыла о массе вещей.

Маршрут был ясен. Посол предложил ей поехать автобусом из Сантьяго в город Лас-Флорес. Нетерпеливое ожидание не давало ей усидеть на месте. Конечно, был риск, что Наташи уже нет в живых. Но если Ванессе повезет, она могла бы узнать, что произошло. Кто выкрал Наташу.

И где-то в глубине души она была уверена, что девочка жива. Она должна быть жива! Что будет, когда Ванесса приедет в Чили, она понятия не имела, да и все равно не могла ни на что отсюда повлиять.

В животе заурчало. Она открыла холодильник. Оттуда пахнуло застоявшимся воздухом. Ванесса скорчила гримасу и вдруг заметила уголком глаза какое-то движение. Выпрямилась.

На нее молча смотрел Николас. Глаза у него покраснели и опухли ото сна.

– Где Иван? – спросил он.

Ванесса вздохнула, медленно закрыла дверцу холодильника.

– В полицейском управлении на Кунгсхольмене, – спокойно ответила она. – Задержан по подозрению в убийстве Хампуса Давидсона.

– Ты меня обманула, – сказал он.

– Нет. Я уберегла тебя от того, чтобы ты прибавил еще одну ошибку к целому ряду тех, что совершил в последнее время.

Николас подошел к окну и стал смотреть в темноту. Ванесса встала рядом.

– Мелина мертва, – сказала она. – Мы пытались ее спасти, но не успели. Прикончить Ивана было бы глупостью. Все люди ошибаются. Плохие люди продолжают совершать ошибки. Хорошие люди их исправляют.

– Иван должен… Она искала меня. Почему-то он думал, что мы обманули его. Поэтому… он думал… Это моя вина.

– Да, Николас. Это твоя вина. Ты выкрал ее мужа и таким образом втянул ее в эту историю.

Николас вздохнул.

– Хампус Давидсон был насильником. У него на ноутбуке хранятся видео, на которых он насилует маленьких девочек. Мелина разыскала меня, а я велел ей убираться.

Ванесса отошла от окна и села на диван, чтобы проверить, положила ли паспорт в чемодан.

– Мне кажется, я нашла Наташу или, по крайней мере, напала на след человека, который пытался меня убить.

Она показала на телефон, лежащий на столике у дивана. Николас сел рядом с ней.

– Завтра я лечу в Чили.

– В Чили?

– Да. Это единственный след Наташи. Ты можешь остаться здесь и жалеть себя. Или поехать со мной и попытаться положить всему этому конец. Если девочка жива, то ей нужна наша помощь.

Николас опустил голову в ладони. Потер лицо.

Ванесса встала. Взяла его за волосы, подняла его голову и посмотрела ему прямо в глаза.

– Если бы ты не был так чертовски занят самим собой, ты бы пошел в полицию и рассказал, чем занимается «Легион»! – закричала она. – И знаешь, что бы тогда было, если бы у тебя в башке была хоть капля рассудка? Наташу бы не выкрали, и Мелина была бы жива!

Она замолкла, отпустила руку. Покачала головой.

– Нет, конечно, сиди тут. И жалей себя, бедненького, трусливый подлец. Мне надоели мужики, которые не хотят отвечать за свои поступки.

8

Карлос чувствовал, как нарастает его раздражение, пока Оскар Перальта нервно теребил свои тонкие усики. Главврач заметил взгляд Карлоса и положил руки на стол. Перальта позвонил рано утром и попросил о короткой встрече в больнице. Когда Карлос в середине дня пришел и сел в столовой, главврач клиники «Бавария» опаздывал уже на четверть часа. Дожидаясь его, Карлос восхищался видом на Анды через огромное окно, смотрел, как гуляют в саду пациенты с родственниками.

– Дон Карлос, вы слышали, что я сказал?

– У нас осталось только три донора органов, – медленно повторил он.

– Точниссимо. В конце следующей недели мы будем вынуждены отвечать потенциальным пациентам, которые будут писать, которые будут звонить, что мы ничем не можем им помочь, – добавил Перальта и помешал свой кофе. – Вряд ли нужно пояснять, что под угрозой репутация клиники.

Карлос массировал переносицу. Последние сутки были кошмарными. Деклан МакКинзе умер. Шведские партнеры молчали. Под конец он зашел на сайт одной из шведских вечерних газет. Там он увидел фото из паспорта Йозефа Булача под заголовком: «Члены банды убиты в ходе резни – заставили замолчать ключевого свидетеля». Карлос кое-как продрался сквозь текст с помощью машинного перевода, понял далеко не все, но усвоил главное: Йозеф Булач мертв, а его банда уничтожена.

Лично Карлосу было наплевать, дышит Йозеф или нет. Зато он осознал риск того, что шведская полиция начнет раскручивать дела «Легиона» и свяжет их с Чили и с Колонией Рейн. Он тут же позвонил своим контактам в чилийской полиции, объяснил им, что они должны немедленно ему сообщить, если вдруг шведская полиция с ними свяжется и будет задавать вопросы. Маркос начал усиливать охрану Колонии. Проверил колючую проволоку и забор, через который был пропущен ток. Проконтролировал и исправил каждую мелочь, которую могли бы использовать потенциальные «нарушители», чтобы незаметно туда проникнуть.

Маловероятно, что он не узнает, если вдруг шведская полиция возникнет у ворот Колонии Рейн, поскольку его люди среди политиков и полицейских, без сомнения, предупредили бы его. Но Карлос не хотел допускать ни малейшего риска.

Однако главная проблема оставалась нерешенной: поскольку «Легион» не мог больше поставлять детей из Швеции, ему следовало начать все сначала. Искать новый источник. Он велел Маркосу поговорить с его мексиканскими контактами. И это, он сам понимал, было признаком отчаяния. На мексиканцев было трудно рассчитывать. Прежде всего потому, что все картели стремились урвать кусок наркобизнеса в США – чего бы это ни стоило. И все решалось с применением силы. Агрессивная экспансия превращала их в мишень американского Управления по борьбе с наркотиками.

Но пока потенциальные проблемы с американскими властями только маячили на горизонте, следовало решить проблему с новым источником органов.

– Вы слышали, что я сказал? – повторил Перальта и снова поднес пальцы к усикам.

– Нет, – вздохнул Карлос. – Что вы сказали?

– С нами связалась французская семья, отец – высокопоставленное лицо в фирме «Рено». Их дочери нужна операция.

– Так в чем проблема?

– Никто из доноров не подходит. Только та девочка, которую вы взяли себе домой. Есть шанс, что мы сможем ее использовать?

Карлос смотрел в окно. Там двое детей, мальчик и девочка, бегали друг за другом. Чистые. Гладко причесанные. В дорогой отглаженной одежде. Вероятно, родственники или дети одного из пациентов. Вот для таких, как они, его отец и построил эту клинику. Ради них Карлос занимался здесь административными вопросами. Чтобы семьи оставались целыми. У доноров органов, и неважно, поставляли их с Филиппин или из Швеции, семей не было. Не было семейных связей. А детям без семей редко везло в жизни. Чаще они превращались в насильников, проституток, наркоманов, уличную шпану. Используя их, Карлос служил человечеству. Клиника «Бавария» служила человечеству. Именно поэтому он не мог ее закрыть.

Он был вынужден оставаться сильным. Приносить жертвы. Как эта девочка с голубыми глазами и русским именем, заботившаяся о Консуэло. Конечно, она была достойна любви, и Карлос жалел ее. Но она была исключением. Большинство остальных были неграмотными, наркоманами, агрессивными и не имевшими никакой ценности уже до прибытия в колонию. Лишить их жизни и подарить их органы людям успешным, умевшим использовать свою жизнь, тем, у кого были родственники, которые скорбели бы в случае их смерти, – это и значило улучшать мир, превращать его в место, где хорошо живется.

Он впился взглядом в Перальту.

– Я скажу Маркосу, и он пришлет ее, когда придет время. Подтвердите семье французской девочки, что мы им поможем.

9

Наташа подняла бутылку: желтая моча светилась в лунном свете, падавшем в окно. Карлос приехал домой примерно час назад, выпустил Бруху и исчез в своей комнате. С тех пор в доме было тихо. Свет был выключен. Она переоделась в украденную одежду и подвернула длинные штанины, чтобы не споткнуться.

Наташа открутила пробку, вылила немного мочи в ладонь и втерла в подошвы обуви. Потом смочила штанины брюк. Когда бутылка наполовину опустела, она прокралась в ванную. Развела остаток мочи водой, чтобы хватило на дольше, засунула бутылку в пластиковый пакет, куда заранее сложила скопленные сухие куски хлеба.

Деревянные половицы заскрипели, когда она кралась к входной двери. Она замерла, прислушалась, но в доме было тихо.

Через несколько минут она будет стоять лицом к лицу с Брухой. Она знала, что это ее единственный шанс. Она не собиралась сдаваться и позволить им убить себя.

Наташа положила левую руку на ручку двери. Правой осторожно повернула замок, и дверь бесшумно открылась. Пахнуло прохладным вечерним воздухом. Она сделала шаг вперед и закрыла за собой дверь. Собачья клетка была пуста, за ней виднелись силуэты лошадей.

Наташа думала, что дорогу до больницы она помнит.

Дальше придется импровизировать. Искать путь. Она старалась избегать шуршащего гравия, держалась на траве у фасада дома, чтобы заглушить звук своих шагов. Пакет она прижала к телу, чтобы он не шуршал под порывами ветра.

Она почувствовала, что успокаивается, когда вокруг лес стал гуще.

Она ускорила шаги. За спиной хрустнула ветка. Она остановилась и замерла. Что-то шевелилось совсем рядом. Живое. Лапы. Дыхание. Она посмотрела направо. Встретилась глазами с Брухой. Из ее горла послышалось глухое ворчание. Всего метр отделял Наташу от слюнявых челюстей Брухи.

Собака смотрела на нее с любопытством, почти с недоумением. Принюхивалась. Дрожащей рукой Наташа залезла в пакет, достала бутылку, быстро отвинтила крышку и брызнула на себя мочой Карлоса. Смочила в моче кусок хлеба и бросила у лап Брухи.

Животное наклонило голову. Наташа почти не дышала, пока собака обнюхивала кусочек хлеба.

Наташа начала медленно отходить. Заставляла себя не смотреть назад и была уверена, что вот-вот услышит звук бегущих лап. Почувствует, как клыки вонзаются ей в спину. Но этого не произошло.

Через несколько минут она осмелилась обернуться. Лес за ее спиной был тихим, темным и пустым. Она была одна. Сквозь листву ей были видны лампы, освещающие усадьбу Карлоса.

* * *

Едва проснувшись, он сразу почувствовал, что что-то не так. Лежал в кровати и прислушивался. В доме было тихо. Слишком тихо. Карлос сбросил одеяло и вылез из постели. Накинул халат и вышел в коридор. Остановился у двери в комнату Консуэло. Приложил ухо к двери и послушал. Ничего. Осторожно приоткрыл дверь. Консуэло уже проснулась и смотрела на него, прищурившись в темноте. Она опиралась на локоть.

– Как ты? Хорошо себя чувствуешь? – спросил он.

– Sí.

Консуэло села в кровати, потянулась к лампе и включила ее. Белая ночная рубашка была прозрачной. Он видел контуры ее темных сосков. Почувствовал, как его переполняет желание. Консуэло не демонстрировала ему свое презрение, как она это делала после смерти Рауля. Может быть, она наконец примирилась с тем, что для нее же лучше угождать ему? Поняла, что он может обеспечить ей такую жизнь, о которой она могла только мечтать? Он сел на край кровати.

– Что-то случилось? – спросила она мягко. Слишком мягко. Он покачал головой, не спуская с нее глаз. Двор был освещен желтым светом. Бруха прошлась мимо окна. И все же что-то было не так. Консуэло была слишком спокойной. Чересчур податливой. Он встал и быстро вышел из комнаты. Услышал, как она вскочила на ноги, позвала его. Он распахнул дверь в комнату девочки. Кровать была пуста.

Карлос закричал. Консуэло все знала. Они с девчонкой наверняка смеялись над ним, когда планировали все это. Он резко обернулся. Консуэло прижалась к стене, и он ударил ее кулаком прямо по рту. Почувствовал, как удар дошел до зубов, как треснула губа. Она упала. Закрыла лицо руками. Но он уже выбежал оттуда, направляясь в свою комнату. Набрал номер телефона Маркоса, объяснил, что случилось. Приказал собрать мужчин.

Они будут смеяться над ним. Он не должен проявлять слабость. Он будет вынужден наказать ее у них на глазах, чтобы они не потеряли к нему уважения. Если бы доктору Перальте не нужны были ее органы, он бы убил ее собственными руками. Он быстро оделся. Вышел во двор и позвал Бруху. Как ей удалось обмануть собаку? Он осмотрелся. Взгляд упал на клетку. Там валялась прокушенная метла. Пластиковая бутылка. В ней была его моча. Вот, значит, как. Девчонка использовала ее, чтобы сбить с толку Бруху.

Он снова закричал от бессильной ярости. Она его унизила! Более того, она посмела выставить его жалким перед Консуэло. Маркос был прав. Консуэло ослепляла его, лишала сил.

Он вошел в клетку. Брызнул мочой на пальцы, дал Брухе понюхать и дал ей команду – искать!

10

Через некоторое время лес стал редеть. Внизу показалось широкое поле, укутанное дымкой. Она помнила, что видела реку, когда ее везли в дом Карлоса. Наташа прислонилась к дереву, посмотрела в небо. Оно казалось молочным от обилия звезд. Так много звезд сразу она еще не видела. Вдруг начался звездопад. За одной из падающих звезд Наташа проследила взглядом, пока та не исчезла.

Река внизу должна куда-то вытекать. Если она будет идти по течению, то рано или поздно найдет выход. Она услышала шум машины. Наташа отступила к лесу и стала ждать. Машина проехала. Медленно. Двое мужчин с насупившимися лицами сидели впереди. «Должно быть, охранники», – подумала Наташа. Но раз они так медленно едут, значит, ее побег еще не обнаружили? Пока, по крайней мере.

Она опустилась на землю, спиной к стволу дерева. Ждала, пока не перестала слышать звук мотора. Прежде чем рассветет, она должна выбраться за забор, найти людей, которые смогут ей помочь. Хорошие и плохие люди есть везде, обычно повторял отец. Она надеялась, что он был прав.

Она встала и скоро дошла до дороги. Опять подвернула брюки, которые были ей велики. Внимательно осмотрелась, прежде чем перейти дорогу, и стала красться по полю.

Видимость в тумане была не больше пары метров. Шум реки становился все громче. На берегу она остановилась и посмотрела на течение. Решила идти не против течения, а по нему. Журчание воды заглушало звуки ее шагов. Склон у реки делал ее менее заметной, хотя густой туман был надежнее.

В реке били хвостами крупные рыбы. Она подумала о своем младшем братишке. У Льва в комнате был аквариум с маленькими рыбками гуппи. В начале войны во время бомбежки отключилась вентиляция. Рыбки задохнулись. Братик заплакал от горя, когда нашел своих рыбок на поверхности мутной воды.

Наташа вздрогнула, услышав за спиной звук.

Она сжалась в комочек и прислушалась. Ничего. Велела сама себе оправиться, сделала несколько шагов. В следующий момент убедилась – собачий лай и голоса людей. Попыталась определить, в какой они стороне. Затем на четвереньках принялась карабкаться наверх, прочь от русла. Высунула голову. Метрах в двухстах увидела четыре прожектора, светившие сквозь туман. Прямо на нее.

11

Раздался треск динамиков, и мужской голос предложил пассажирам застегнуть ремни безопасности. Николас вздрогнул и открыл глаза. Сначала вообще не понял, где он находится. Потом вспомнил: они на борту самолета и направляются в Чили. Перед ним возникло лицо Мелины, ее открытые и удивленные глаза. Резко заболело в груди.

В следующий момент самолет встряхнуло. Он почувствовал, как захватило дух, когда лайнер провалился в воздушную яму.

Ванесса сидела рядом. Глаза ее были закрыты. Непонятно было, спит она или нет. Николас потер глаза, поднял спинку сиденья и посмотрел в иллюминатор. Острова внизу казались в темноте угольными пластами.

Во время пересадки в Мадриде Ванесса вдруг исчезла. А когда вернулась, то помахала двумя новыми билетами и, ничего больше не объясняя, сказала, что поменяла эконом-класс на бизнес-класс.

– Ты не спишь? Скоро будем пролетать над Бразилией.

Николас так сильно наклонил голову, что у него щелкнуло в затылке.

– А сколько вообще стоит вот так летать?

Она только плечами пожала.

– Я все оплачиваю картой «Америкен Экспресс», не глядя на цены. Поскольку нас скоро убьют, у меня ощущение, что я обманываю банк. Так что если хочешь купить духи или еще что-нибудь в дьюти-фри, скажи, когда выйдем из самолета. Я оплачу.

Николас был не совсем уверен, всерьез она это сказала или нет. В любом случае Ванесса была права. Они не знали ни что их ждет, ни кто выкрал и увез детей. Если что-то пойдет не так, их никто не будет искать. Ванесса ясно ему объяснила, что они действуют одни и на собственный страх и риск.

– Можно еще раз посмотреть карты? – спросил он.

Он зажег лампу, и Ванесса протянула ему небольшую стопку бумаг. С помощью карт Google Earth они попытались понять, где именно бегал тот человек. Он опустил столик, разложил карты и поморгал. Регион охватывал тысячи гектаров площади, занятой полями и лесами. Холмами. Отдельно стоящими домами. В некоторых местах хорошо были видны сетчатые заборы.

На западе широко раскинулся Тихий океан. Вход на территорию располагался к северо-востоку, туда вело небольшое ответвление от автострады. За воротами находилось нечто похожее на вышку охраны. От ворот вела дорога, которая разветвлялась километр за километром в разных направлениях.

– Что ты об этом думаешь? – спросила Ванесса.

– Такую большую территорию невозможно защитить от проникновения. Вопрос не в том, как туда попасть, а в том, чтобы нас не заметили, пока мы ищем детей. Наверняка там есть охрана. И если помнить, чем эти люди занимаются, то охрана должна быть и хорошо обучена, и хорошо вооружена. Придется ждать и ориентироваться на месте.

– Можно спросить одну вещь? – произнесла Ванесса. – Почему ты ушел из Группы особого назначения?

Он никогда никому об этом не рассказывал, кроме Марии. Но Ванесса ему нравилась, и он ей доверял. Он повернул голову, быстро пробежал глазами по лицам спящих за его спиной пассажиров.

– Примерно год назад в Нигерии выкрали двух шведских бизнесменов. Нас командировали туда, и мы обнаружили место, где шведов держали в плену. И как раз в это же время расстроились переговоры по дипломатическим каналам. Мы получили приказ освободить шведов, применив силу.

Николас замолчал. Он вспоминал.

– Мы нейтрализовали четверых охранников. Дошли до места. Освободили шведов, но обнаружили в соседней комнате двух девочек. Сексуальных рабынь. Я связался с командованием и доложил ситуацию. Получил приказ оставить их на месте. Я думаю, они были из тех, кого выкрала секта «Боко харам», помнишь этот случай?[10]

– И что произошло? – спросила она.

– Мы взяли их с собой, нарушив приказ. Они были в очень плохом состоянии, им было трудно бежать по пересеченной местности, и это нас выдало. Нас обстреляли. Ранили одного из наших ребят. И в них попали. Обе насмерть. Мы их там оставили.

Она посмотрела на него и развела руками.

– Я не понимаю…

– Не понимаешь, почему мне пришлось уйти в отставку? – Николас усмехнулся. – Потому что я нарушил приказ, рисковал своими подчиненными. И жизнями двух шведов. В итоге один из моих ребят, мой ближайший друг, больше никогда не сможет ходить. Две девочки убиты. Всю эту историю пришлось замять. Я и мы все ведь были виновны в смерти девочек, хотя намерения у нас были благие.

– Так что тобой пожертвовали, – констатировала Ванесса. – Секреты… Есть ли для человека еще более тяжелая ноша, чем хранить в себе эти тайны?

– Некоторые вещи нельзя раскрывать.

– Что, например?

Николас подумал.

– У моего отца была связь с другой женщиной, пока мама была мной беременна. Он постоянно ей изменял, на протяжении всего моего детства. Мама рассказала мне об этом на своем смертном одре. Я никогда не говорил об этом своей сестре, потому что это бы ее только травмировало. Навредило бы ей каким-нибудь образом…

– Ты не хотел, чтобы она разочаровалась в вашем отце.

– Возможно, – произнес Николас медленно. – Или не хотел, чтобы ее это ранило так же больно, как ранило меня, когда я об этом узнал.

Ванесса протянула руку и на несколько секунд сжала его ладонь в своей. Николас удивился. Он впервые увидел, что она прикоснулась к другому, чужому человеку.

– Может быть, ты и не такой уж идиот, – тихо сказала она.

12

Наташа бежала вдоль реки, споткнулась о камень, упала. Нога попала в холодную воду.

Она встала, скривилась от боли и побежала дальше.

Какофония звуков: лай собак, шум автомобильных моторов, крики мужчин – неумолимо приближалась. Моча помогла ей уйти от Брухи, зато теперь ее было легко найти по этому запаху. Она остановилась. Задыхаясь от быстрого бега, швырнула пакет с бутылкой и кусками хлеба через ручей и услышала, как он упал на той стороне.

Река перед ней изогнулась крюком. Дерево тянулось к небу. До дерева оставалось всего несколько метров, как вдруг его ствол и крона осветились. Наташа глянула назад. Нет, свет не оттуда. Значит, они обошли ее и приближаются с другой стороны тоже! Она оказалась между двух огней. У нее больше не было сил бежать. Ноги не держали. Во рту появился металлический привкус. Усталость и отчаяние побеждали. Ей не удалось сбежать, они ее поймают.

Она бессильно опустилась на землю. Легла на бок, тяжело дыша.

Они подходили все ближе, она слышала их голоса. Наташа зарылась лицом в землю и заплакала. После ее смерти никто уже не будет помнить ее семью. Что случается с памятью, когда уже нет никого, кто мог бы помнить? Будто они никогда не существовали.

Одна из собак была ближе всех. Наташа свернулась клубочком. Закрыла глаза. Собака урчала, щелкала челюстями. Вот они уже совсем рядом, догнали. Она открыла глаза и была ослеплена светом фонарика. Пара сапог. Всего в нескольких сантиметрах от ее лица. Она повернула голову. Карлос наблюдал за ней. Его лицо застыло.

Только дернулась жилка в уголке рта.

Вдруг он наклонился и схватил ее за волосы. Боль была такой острой, что Наташа закричала. Он потащил ее по острым камням вниз, к реке. Поднял ее так, чтобы она стояла на коленях, схватил ее за затылок и нажал на голову, погрузив ее лицо в воду. Она захлебывалась, чувствуя, как рот и нос наполняются водой. Поняла, что умирает. Слышала, как сзади смеялись мужчины.

Легкие готовы были лопнуть. В глазах мерцало. Карлос вытащил ее. Дал ей полежать. Она извивалась. Хватала воздух ртом.

Потом он размахнулся и ударил ее ногой в бок.

Весь воздух вышел из тела. Она пыталась крикнуть, но звука не получилось. Она увидела движение, поняла, что он снова замахивается ногой, и подняла руку, чтобы защититься.

Удар пришелся по голове, и она потеряла сознание.

13

Самолет «Иберии» был первым рейсом из Европы, приземлившимся в аэропорту Сантьяго-де-Чили этим утром. Ванесса и Николас получили свои чемоданы, протолкались сквозь стену встречавших, вышли через дверь-вертушку и пошли к стоянке такси. Солнечный свет был непривычно резким. Хотя стрелки часов только что миновали цифру десять, было уже так жарко, что им пришлось остановиться и снять куртки. Николас подошел к таксисту в кожаной куртке. У него была стрижка рокера из 80-х, футболка с логотипом группы «Рамонес» и сапоги. Они поговорили. Таксист развел руками и закурил сигарету. Николас безнадежно махнул Ванессе рукой.

– Мне не удалось объяснить, какой автобусный терминал нам нужен. Он говорит, что их много. Попробую договориться с другим шофером.

Ванесса закатила глаза. Пристально посмотрела на таксиста и начала говорить по-испански. Николас лишь головой покачал. У Ванессы был прекрасный испанский! Речь текла плавно и мелодично. Совсем не как у него, ведь ему приходилось все время думать и подыскивать слова. Таксист дружелюбно похлопал Ванессу по спине и затушил сигарету. Она сказала что-то такое, от чего тот засмеялся.

– Так ты идешь или как? – спросила она и открыла дверь.

Через несколько минут чемоданы были в багажнике старенькой машины, а Николас и Ванесса уселись на заднем сиденье. Они выехали на автостраду.

– А что ты не сказала, что говоришь по-испански?

Ванесса пожала плечами.

– Забавно было посмотреть на твои попытки. Вы, мужики, любите все организовывать и считаете, что умеете это делать лучше нас. Починить что-то, контачить с другими мужиками. Так что я дала тебе возможность оставаться некоторое время при своих заблуждениях.

Николас снял солнечные очки, вытер их о футболку.

– Так что когда я пытался купить бургер в Мадриде…

– Я весело смеялась, да. И знала, что парень не понял твой заказ: что ты хотел еще соуса и большую бутылку газировки.

– А откуда ты знаешь испанский?

– Я жила на Кубе, – сказала Ванесса, отвернулась и стала смотреть на хаотичное движение машин.

Через некоторое время домов стало больше. Окраины Сантьяго состояли из низких, разваливающихся домов с крышами из жести. Дальше были видны блестевшие на солнце небоскребы темного стекла. Анды были скрыты густым слоем желтоватого смога.

– А вы откуда? – спросил шофер и посмотрел на них в зеркало заднего вида.

– Швеция, – ответил Николас.

– А, Европа.

Таксист улыбнулся.

– Да, точно. Швеция находится в Европе.

– Нет, Европа!

Шофер обогнал грузовик, который выплюнул черные клубы выхлопных газов в уже и без того загрязненный воздух.

– Что он имеет в виду? – прошептал Николас Ванессе.

– Джоуи! – выкрикнул таксист, нажимая на клаксон, и выругался длинной цепочкой слов относительно гениталий других водителей. – Джоуи Темпест. Европа. Лучшая группа в мире. Они приедут в феврале и будут играть на фестивале в Винья-дель-Мар. У меня есть билеты! Yo soy rockero.

– Он сам рокер и любит группу «Европа», – перевела Ванесса.

Шофер начал хедбэнгить с открытым ртом и изобразил пальцами «козу».

Где-то среди семи миллионов жителей города был и отец Николаса. Интересно, что бы он подумал, если бы узнал, что Николас здесь. Эдуардо Паредес ненавидел выбор сына – стать солдатом. Теперь же полученная в шведской армии подготовка должна повернуться против тех, кто пытал и убивал друзей Эдуардо Паредеса. Тех самых, которые вынудили отца выбирать между бегством из страны, когда ему было двадцать лет, или перспективой быть убитым после страшных пыток.

Но если они не достигнут своей цели, никто и никогда не найдет даже трупов. Ни его, ни Ванессы. И отец никогда не узнает, каким было последнее задание Николаса. Шведские власти, пожалуй, еще смогут проследить путь Ванессы и Николаса до Сантьяго, или даже дальше, до Лас-Флорес. После этого уже никаких следов не будет.

Именно таким заданиям он посвятил жизнь, на тренировку ушли тысячи учебных часов. Именно поэтому он и стал солдатом в элитной, лучшей военной части, которая существует в Швеции. Если бы такие люди, как Николас, не шли на риск, зло процветало бы, ничем не сдерживаемое. Да, его выгнали из армии, но у него по-прежнему было чувство долга. И в глубине души он радовался тому, что наконец-то сможет применить все то, чему его учили и что он умел делать.

Они проехали мимо президентского дворца Ла Монеда, который был обстрелян 11 сентября 1973 года чилийскими ВВС. Николас внимательно смотрел на фасад. В этом здании покончил жизнь самоубийством избранный народом президент Сальвадор Альенде, чтобы не попасть в плен живым. Всего за несколько часов до этого президенту и его семье обещали свободный выезд из страны в обмен на капитуляцию. Альенде отказался и нажал на курок.

Автобусный терминал находился в старой и давно не ремонтированной части города. Грязные фасады домов, размалеванные стены. Когда они вышли из машины и взяли свои чемоданы, температура успела подняться еще на несколько градусов. Николас сел на скамейку рядом с багажом, Ванесса пошла за билетами. Через несколько минут она вернулась.

– Автобус уходит через пятнадцать минут, – сказала она.

1

Они поселились на турбазе в захудалом районе города Лас-Флорес. Пансионат был населен молодыми бэкпэкерами в удобной, функциональной одежде, с рюкзаками и в ботинках для длинных переходов. Они собирались дальше на юг. Ванесса и Николас нашли магазинчик, где продавалась одежда для путешественников, и закупились там, чтобы не выделяться на общем фоне. На второй день в Лас-Флорес Николас пошел в маленький супермаркет закупить продуктов в дорогу. Ванесса ждала на улице у черного «Форда Эксплорер», который они взяли напрокат. Николас наполнил корзину консервами трески, бутылками минеральной воды и несколькими багетами.

Когда он вышел из магазина, то увидел, как два худющих, как дистрофики, героиниста в заношенных футболках драят машину губками, поливая водой из ведра. Ванесса стояла, скрестив руки на груди, прислонившись к стене здания, и наблюдала за их работой.

– Нужно поощрять энтузиазм частных предпринимателей, – сказала она, не отрывая глаз от парней. – Кроме того, всегда полезно наладить отношения с местным бизнесом.

Пока что они опасались задавать местному населению вопросы о Колонии Рейн, но на этот раз, когда машина была вымыта, Ванесса развернула на капоте карту.

Показала пальцем на точку.

– А что здесь? – спросила она.

Один из мужчин снял бейсболку и наклонился над картой.

– Немцы. Очень опасно.

Николас и Ванесса переглянулись.

– Немцы? – переспросила она. – А почему они опасны?

– Оттуда не возвращаются. Поверьте мне. Езжайте куда-нибудь в другое место.

Мужчина поцыкал единственным оставшимся верхним зубом, передвинул палец на три-четыре сантиметра вправо и показал на другую точку.

– Здесь красивее.

Ванесса взяла его за палец. Приподняла его на сантиметр и подвинула обратно в район Колонии Рейн.

– Но что-то же там есть?

Мужчина пожал плечами.

– Больница.

– Больница?

– Да. Клиника «Бавария».

Ванесса сердечно распрощалась с наркоманами, которые поплелись дальше со своим ведром.

– Они что-то о нас спрашивали? – спросил Николас, складывая еду на заднее сиденье.

– Да, откуда мы и что тут делаем.

Ванесса села за руль. Завела машину и выехала под носом у красного пикапа, которому пришлось жать на тормоз. Шофер злобно посигналил.

– И что ты ответила? – спросил Николас, покосившись назад.

– Как есть. Что я тут для того, чтобы полюбоваться водопадами, посмотреть на китов у побережья, а ты мой молодой любовник.

Они выехали из города. Заехали на заправку «Шелл», наполнили бак и свернули на юг. Через полчаса остановились у придорожного ресторана. У обочины стояло несколько грузовиков. Водители-дальнобойщики валялись на травке, кто-то уснул, другие курили.

После приезда в Лас-Флорес Ванесса и Николас посвящали каждую минуту рекогносцировке в районе Колонии Рейн. Они подъехали к большим воротам, понаблюдали за башней охраны и повернули, когда мужской голос в динамике оповестил их, что это частная территория. Они заезжали вдоль побережья так далеко, как позволяла дорога, пока не упирались в проволочную ограду. Видели холмы. Пару домиков. Приземляющийся вертолет. Но повсюду были знаки с текстом Recinto privado, «частная территория».

Попасть внутрь было не главной проблемой. Уже находясь на территории Колонии, им нужно было найти Наташу и других детей. Николас заметил, что Ванесса с каждым часом теряет терпение.

– Ближе нам не подобраться. Если мы будем продолжать крутиться здесь, они заподозрят неладное. Мы должны попасть внутрь. Сегодня же вечером.

Метрах в двадцати над кронами деревьев появился ястреб, сделал круг и улетел к западу.

– Мы не вооружены, так что, я надеюсь, ты не собираешься проникнуть туда силой, – сказал Николас.

Ванесса покачала головой.

Со своего наблюдательного поста в лесу они видели, как машины въезжают на территорию и выезжают оттуда в самое разное время суток. Машина подходит к воротам, водитель что-то говорит в какое-то устройство, которое, вероятно, на связи с караульной башней. После чего ворота разъезжаются, пропуская транспорт.

– Итак, проблема не в том, как туда проникнуть, – сказала она, барабаня пальцами по рулю. – Мы уже пришли к выводу, что там есть охрана и что эта охрана прекрасно обучена и так же хорошо вооружена. А у нас никакого оружия нет. Трудность в том, как остаться живыми, находясь внутри. Лучше всего – не дать им повода нас убить.

Она потянулась к заднему сиденью, оторвала кусок хлеба и засунула в рот.

– Я согласен, – сказал Николас. – Только ты забыла еще об одном факторе: нам нужно найти детей на территории, сравнимой по площади с каким-нибудь европейским княжеством.

– Давай будем решать проблемы по очереди, по одной.

– О’кей. Как туда попасть, чтобы нас не растерзали на мелкие кусочки?

– Через больницу, – ответила Ванесса. – Есть два способа. У нас есть название клиники. У них должен быть сайт. Я могу просто позвонить, представиться какой-нибудь богатой европейской графиней, которой нужна неотложная операция по… удалению опухоли или еще чего-нибудь. Тут проблема в том, что на изобретение убедительной легенды потребуется пару дней. У нас нет на это времени. Согласен?

– Да, ты забыла еще одну маленькую деталь – врачи запросят твою историю болезни, а там нет ни слова ни о какой опухоли.

– Вот именно.

Ванесса откусила еще кусок хлеба. Медленно прожевала. Проглотила.

– Поэтому им нужно подбросить настоящую травму. Кажется, мои бессонные ночи у телевизора с «Хистори Чэннел» наконец-то принесут плоды. Ты помнишь операцию «Мясной фарш»?

Николас порылся в памяти.

– Перед захватом Сицилии в 1943 году англичане подбросили труп с фальшивыми документами. Это должно было выглядеть так, будто мужчина, одетый в форму офицера, погиб во время неудачного прыжка с парашютом на воду. Документы, которые при нем нашли, указывали, что операция планировалась на Балканах. А не на Сицилии.

– Но вообще-то подбросить труп с дезинформацией идея отнюдь не новая. Немцам пришлось поверить.

Ванесса сделала паузу. Отвинтила крышку одной из бутылок с водой. Отпила глоток. Состроила гримасу. Опустила стекло и выплюнула.

– Терпеть не могу газированную воду, – пояснила она, увидев удивленную мину Николаса. – Так вот, англичанам был нужен труп, который пролежал какое-то время в воде. Они нашли человека, умершего от воспаления легких. Его легкие были наполнены жидкостью. Снабдили труп фальшивыми документами, которые принадлежали офицеру, реальному. Ясно было, что немцы будут проверять бумаги. Среди документов были и старые планы нападения, которое, кстати, было осуществлено. После чего труп сбросили с подводной лодки, у побережья недалеко от испанского города Уэльва, где у немцев были хорошие контакты, и было ясно, что им тут же доложат о трупе в форме британского офицера.

Шофер грузовика вышел из кабинки биотуалета. Затянул пояс и пошел к своей фуре.

– Нам не хватает только трупа, – сказал Николас.

– Нет, – сказала Ванесса и покачала головой. – Нам не хватает нашего трупа. Не забывай, какими бы гадостями они там ни занимались, они все равно не считают себя плохими людьми. Поверь мне, я работаю с преступниками. Так что, когда они увидят женщину, попавшую в беду, они будут ей помогать. Пока это не угрожает их собственным делам.

– И эта женщина – ты?

– Эта бедняжка и есть я.

– Но ты же шведка. Эти люди специально послали человека, чтобы убить именно тебя. Наверняка они знают и как тебя зовут, и что ты – полицейская. А если бы тебя нашли без документов, то сразу бы возникли подозрения.

Ванесса засунула руку в карман джинсов, вытащила фальшивое британское удостоверение личности и показала Николасу.

– Если женщина – Ванесса Франк, то да. А что, если ее зовут Кэрол Спенсер?

2

Наташу доставили обратно в подземную спальню. Ей зашили рану, нанесенную башмаком Карлоса. Швы немного тянули. Она потрогала лоб кончиками пальцев и почувствовала пульсирующую шишку. Она была одна. Других детей не было. Наташа поняла, что все кончено, что и она тоже умрет. Горечь и страх нахлынули на нее, но она все равно не могла заплакать. Она проживет еще всего несколько часов, и это было все, что ей оставалось. Консуэло рассказала, что происходило с детьми, которых привозили в колонию, для чего их использовали. Когда за ней придут, ее усыпят. Разрежут ей живот, вытащат те органы, которые им нужны, а останки закопают где-нибудь в лесу.

И никогда больше в ней не возникнет ни мысли, ни мечты.

Она попробовала думать о чем-нибудь другом. Почувствовать благодарность за то, что у нее было. Вспомнить людей, с которыми она встречалась, кого любила. Думать о своих родителях, о брате и сестрах. Вспоминать хорошие дни. До войны. До бегства.

Наташа вспоминала старика, рядом с которым шла пешком по Македонии. Он открыл свою сумку и дал ей большое и сочное яблоко. Думала об учителе музыки Омаре, учившем ее играть на пианино. Никогда больше ее пальцы не сыграют мелодию.

Когда она была маленькой, она думала иногда, как умрет. Пыталась представить себя старенькой, окруженной плачущими детьми и внуками. Этот образ оставался с ней даже тогда, когда вокруг падали бомбы, разрушая дома и убивая ее друзей и соседей. Теперь настало время забыть эту картину. Смерть была неминуема. Здесь. Далеко от Сирии и от Швеции, которую она уже начала считать своим домом. Накопившихся жгучих слез стало под конец так много, что она заплакала.

– Увидьте же меня, пожалуйста, помогите мне. Хоть кто-нибудь. Заберите меня отсюда, не дайте мне умереть здесь такой страшной смертью, – всхлипывала она.

3

Они свернули с автострады. Ванесса проехала еще метров пятьдесят и выключила мотор. Николас вышел из второй, тоже взятой напрокат машины, перешел в первую и сел рядом с Ванессой. Тысячи звезд смотрели на них с неба. Стрекот цикад слышен был и в машине, ветер шумел в зарослях.

Из кустов на них смотрели два зеленых глаза.

Николас достал универсальный нож, который купил в охотничьем магазине, и положил на колени. Ванесса покосилась на нож, но промолчала.

– Ты совсем-совсем уверена? – пробормотал он.

Ванесса кивнула, не разжимая челюстей. Она должна попасть туда первой. Николас должен ждать в паре сотен метров и быть наготове, если какая-то машина остановится и заберет Ванессу. Если ей удастся отыскать Наташу, она должна найти телефон и позвонить ему, чтобы он помог им выбраться. Вторую машину, для бегства, Николас должен оставить у того места, где он растянет проволоку, чтобы они быстро могли убраться подальше. Первая критическая стадия наступила сейчас – авария должна быть убедительной. Следующий этап: надеяться, что кто-нибудь по пути в Колонию заметит и подберет Ванессу.

– Пора начинать.

Николас включил лампу под потолком салона. Узкий шов с небольшим покраснением вокруг – все, что осталось после аварии на Свеавэген. Никлас ножом начал открывать старую рану. Ванесса сжала зубы. Тяжело дышала, пока он ковырял в ране острием ножа. Кровь стекала по глазам и носу, капала на тонкую желтую куртку-ветровку.

– Хорошо, – коротко сказала Ванесса, вытянув шею и глядя в зеркало заднего вида, проверяя результат. Николас вытер нож о штанину и положил на панель перед собой.

Николас сжал руки. Он колебался. Прошло несколько секунд.

– Давай, – сказала Ванесса.

Он не отвечал. Ванесса только хотела открыть рот, чтобы велеть ему перестать миндальничать, сказать, что у них нет времени, как он молниеносно схватил ее за затылок и изо всех сил ударил лицом об руль. Она почувствовала, как сломался нос, боль была молниеносной и парализующей. Ванесса хватала воздух ртом, кровь блокировала дыхательные пути, она почувствовала, как нарастает паника. Она открыла рот, сглотнула кровь, но почувствовала, что чуть воздуха попало в легкие. Кровь лилась на нее широкой струей. Все вокруг кружилось, разноцветные точки плясали под закрытыми веками. Николас открыл дверь, обошел машину и помог ей выйти. Положил на заднее сиденье. Ванесса стонала. Голова болела. Машина завелась, повернула и медленно поехала к автостраде.

Сквозь слезы и кровь Ванесса увидела звезды, когда Николас выехал на автостраду. Лицо казалось парализованным. Через несколько минут он свернул на гравиевую дорогу, ведущую к Колонии Рейн.

Они остановились буквально через несколько метров. Он осторожно вытащил ее под дерево. Погладил по голове и исчез, переходя с шага на бег.

Ванесса услышала стук дверцы машины. От свежего, прохладного воздуха она слегка пришла в себя и легла на бок. Земля была влажной. Она слабо застонала, загребла ладонью землю и дала ей высыпаться сквозь пальцы. Что-то, казалось, заползло ей под футболку и куртку, но у Ванессы не было сил посмотреть, что это было.

Она повернула голову, чтобы узнать, как дела у Николаса, но что-то мешало ей, заслоняя вид. На секунду ее ослепили фары, когда машина проезжала мимо, а потом послышался грохот – машина врезалась в дерево.

4

Наташа бросила ему вызов, унизила его в глазах Консуэло и подчиненных. Украла его одежду и обманула его собаку. У нее не было ни единого шанса сбежать, но от одной только мысли, что она посмела на это надеяться, в его душе вспыхивала злоба.

Карлосу как никогда захотелось выпить. Выбор в его домашнем баре был большим: писко[11], водка, ром, виски, текила и кальвадос. Он взял с собой бутылку водки, наполнил стакан льдом и вышел на террасу.

Внизу, под перилами, вода в бассейне переливалась синим и белым. Он приказал, чтобы бассейн привели в порядок для Консуэло, чтобы ей было чем заняться, когда его нет дома. Чтобы ей здесь было хорошо. А она, после всего, что он сделал ради нее, отблагодарила его, помогая Наташе бежать.

Он поставил стакан на ограду, поставил руки по обе стороны от него и стал смотреть в темноту. Что делать с Консуэло? Счастье, которое он испытывал вначале, перешло в злость. Внешне она была точной копией Рамоны, но на этом сходство заканчивалось. Консуэло была неблагодарной и не понимала, как ей повезло. Карлос спас ее от нищеты, от разрушения тела плохим питанием, от бесконечных родов и от обязанности вырастить четверых или пятерых грязных детей, которые никогда не совершат ничего полезного для человечества – станут прислугой или в лучшем случае батраками с поденной оплатой на какой-нибудь стройке. А Рауль, которого она так любила, скорее всего, закончил бы свои дни в качестве изработавшегося горького пьяницы, да еще и бил бы ее.

– Ты просто грязная цыганская шлюха, которая меня соблазнила, – пробормотал он.

Карлос харкнул и сплюнул так, что плевок приземлился на поверхность воды и поплыл. Может быть, стоило выполнить обещание, которое он дал Раулю, прежде чем всадил пулю в его башку, – изнасиловать Консуэло в последний раз, а потом отдать солдатам-наемникам на потеху? Тогда-то она раскается и будет умолять его о спасении!

Он вылил в себя остатки водки. В стакане остались только кусочки льда. Он обернулся. Снова наполнил стакан. Отставил в сторону, ожидая, чтобы спиртное остыло. Первым делом он посмотрит, как умрет девчонка. Первый раз за много лет он будет присутствовать в операционной, и, быть может, зрелище того, как вытекает из нее жизнь, сможет заслонить воспоминание о том, как она его унизила.

5

Николас выбросил ветку, которая прижимала к полу педаль газа, и обследовал повреждения машины. Из сплющенного капота поднимался дым. От правого фонаря остались одни осколки. Подушки безопасности сработали. Он решил, что все выглядит достаточно убедительно, и вернулся к Ванессе. Она слабо застонала, когда он наклонился и поднял ее. Он рассматривал ее лицо, пока нес к машине. Кровотечение ослабло. Он осторожно поставил ее у дверцы водителя, но ноги у нее сразу же подогнулись.

– Ты в сознании?

Она посмотрела на него сквозь тяжелые и опухшие веки. Николас помог ей усесться на месте водителя, ее голова тут же опустилась вниз, и подушка безопасности окрасилась красным.

– Ремень.

– Поздновато, не так ли? – с трудом выговорила Ванесса, пытаясь изобразить улыбку, которая была больше похожа на гримасу. Она пошарила рукой, взялась за ремень, который протянул Николас, и с трудом пристегнулась.

– Помнишь мой телефон?

Ванесса прошептала цифры.

– Я буду держаться поблизости, пока тебя не найдут.

Николас уже хотел захлопнуть дверь, но передумал и снова посмотрел на Ванессу.

– Ты одна из самых храбрых и самоотверженных людей, которых я встречал, хотя и пытаешься скрыть это изо всех сил. Из тебя вышел бы хороший солдат.

Ванесса с трудом улыбнулась, но на ответ уже не было сил.

Он закрыл дверь, вошел в лес метров на тридцать и присел на корточки за деревом. С дороги доносились звуки проносившихся мимо машин и грузовиков.

Мысли уплыли далеко. В Швецию и к Марии. Велик риск того, что он никогда больше не увидится с сестрой. И все же он не хотел бы оказаться сейчас где-нибудь в другом месте. Потому-то он и стал солдатом. Он знал, что как только он проникнет на территорию, все мысли о прошлом испарятся. Шанс, что им удастся выбраться оттуда живыми, очень мал. Возможно, он умрет. Они оба умрут. Пробраться в Колонию – это была задача для камикадзе, чистое самоубийство.

А сколько ошибок он наделал в жизни! Так хотелось хоть что-то исправить! Похищение мужа Мелины привело к ее гибели. И хотя невозможно вернуть Мелину к жизни, помогать Ванессе – это было правильно, морально верно. Дети, которых вывозили «Легион» и Иван, были ни в чем не виновны. Беспомощны. Он чувствовал свою вину – неизбывную, не дающую покоя вину, что позволил этому продолжаться, не сразу рассказал полиции.

Его размышления прервал свет фар, которые светили с холма, двигаясь к разбитой машине. Николас съежился и замер. Он не решался выглянуть, чтобы движение его не выдало. Машина не успела проехать и десятка метров, как он услышал резкий звук тормозов. Колеса прокрутились, разбрасывая гравий, зацепились, остановились.

Шум мотора, звук открывающихся дверей. Николас выглянул из-за ствола дерева. Двое мужчин направлялись к разбитой машине.

– Заберите же, черт возьми, ее с собой, – пробормотал он.

Мужчины медленно приближались к месту аварии. Один из них посветил телефоном внутрь. Удивленно вскрикнул. Голоса стали возбужденными. Мужчины вытащили Ванессу и положили ее на землю. Он слышал, как они переговаривались между собой, пытались встряхнуть ее. Один из них побежал назад и подвел свою машину поближе. Выскочил, они вдвоем подняли Ванессу и уложили ее на заднее сиденье. Один сел рядом.

Николас увидел, как задние огни удаляются в сторону Колонии, и вздохнул с облегчением. Побежал к автостраде и второй арендованной машине. Ему нужно найти подходящее место, чтобы перебраться через ограду, как только Ванесса найдет способ с ним связаться.

6

Ванесса решила, что можно перестать играть роль, и открыла глаза. Над ней возвышался человек в белом халате и светил ей в зрачки маленькой лампой. Он убрал лампу в нагрудный карман и улыбнулся сомкнутыми губами.

– Как вы себя чувствуете, госпожа Спенсер? – спросил он на английском с акцентом. Она находилась в палате. Рядом с кроватью возвышалась стойка с капельницей, которая длинным прозрачным шлангом соединялась с ее веной на сгибе локтя. – Вы помните, что с вами произошло? – спросил врач.

Ванесса медленно покачала головой, и у врача между бровями возникла морщинка.

– Но вы помните, как вас зовут?

– Кэрол Спенсер, – прошептала Ванесса хрипло.

Врач, казалось, остался доволен ответом.

– Вы съехали с автострады и врезались в дерево. К счастью, вы находились всего в километре от больницы.

– Где я?

– В Клинике «Бавария». Одной из лучших больниц Южной Америки, – произнес он не без гордости. Молодой врач нажал на красную кнопку на стене.

Ванесса быстро прочла на его бейджике: «доктор Карвахаль». Врач прошел через всю комнату, вынул из маленького холодильника, похожего на мини-бар, минеральную воду и налил в бумажный стаканчик. Ванесса отпила несколько глотков и протянула стакан обратно. В этот момент открылась дверь.

Невысокий мужчина с короткой стрижкой обменялся с врачом несколькими словами. Обошел кровать. Ванесса попыталась изобразить улыбку. Мужчина посмотрел на нее без всякого выражения на лице.

Ей было непонятно, кто он и что там делает – на врача он был не похож. На ногах у него были начищенные до блеска военные сапоги. Доктор Карвахаль нервно прочистил горло.

– У команданте Маркоса есть вопросы, – сказал он.

Ванесса повернула голову в сторону вошедшего, который был, вероятно, каким-то шефом по безопасности. Никакой реакции, только взгляд, от которого она все больше падала духом.

– Спасибо за помощь, – сказала Ванесса, стараясь выговаривать слова с максимально «британским» акцентом. – Я не знаю, что случилось, но я хочу поблагодарить вас за то, что за мной так прекрасно ухаживали. Не могли бы вы дать мне еще немного воды?

Маркос не собирался подавать ей бумажный стаканчик. Он стоял неподвижно, скрестив руки на груди.

– Кэрол Спенсер. Вас так зовут?

– Именно. А вас?

– Вы можете объяснить, почему британское посольство не может найти вашей фамилии в списке своих граждан, которые находятся в стране?

Ванесса удивилась. В такое время суток невозможно связаться с британским посольством. Либо он блефует, либо их контакты простираются намного глубже, чем она могла себе представить.

– Не знаю.

По лицу Маркоса невозможно было понять, верит он ей или нет.

Она издала короткий смешок.

– Вы попросили их проверить списки авиапассажиров, я полагаю.

– Да.

Ванесса скривилась от приступа головной боли, напомнившей о себе.

– Я приехала автобусом. Из Боливии.

– Что вы здесь делаете?

– Что это за допрос? – спросила Ванесса и покосилась на врача, который упорно смотрел в пол.

– Отвечайте на вопрос! – крикнул Маркос.

– Я уже с месяц путешествую по Южной Америке. Была в Бразилии, Колумбии, Перу и Боливии. А теперь направляюсь на Огненную Землю.

– Одна?

– Да, я недавно развелась. Решила, что мне нужно на какое-то время отвлечься от всего, что произошло.

– Профессия?

– Риелтор.

Маркос почесал руку. У него были невероятно широкие плечи.

– Машина? – спросил он.

Ванесса вздохнула.

– Что с ней?

– Где вы ее брали напрокат?

– В Вальдивии, – солгала Ванесса.

– Как Кэрол Спенсер?

Фирмы по прокату автомобилей были закрыты в это время суток. До открытия невозможно было получить информацию, брала ли Кэрол Спенсер машину марки «Форд Эксплорер». Так, во всяком случае, должно было быть.

– Естественно.

– Где вы жили?

– В Лас-Флорес.

– В хостеле?

– Да, но я не помню, как он называется. Испанское название.

– Как выглядит здание?

– О боже. Я была без сознания, только что очнулась, а вы меня допрашиваете. Вот подождите, когда об этом станет известно в британском посольстве.

– Здание. Как оно выглядит?

Ванесса вздохнула.

– Розовый деревянный дом, в центре. Недалеко от автобусного терминала.

– Тогда это El Huaso.

– Вам лучше знать.

Глаза Маркоса сузились. Не говоря ни слова, он сделал шаг к ее кровати. Взял ее за руку, надел ей наручники на правое запястье и пристегнул к кровати.

– Что вы делаете? – вскрикнула Ванесса.

– Я сниму их после того, как мы проверим ваши данные.

– Я гражданка Великобритании, у меня есть права. Вы не имеете права так со мной обращаться, – прошипела она.

Выходя из комнаты, Маркос засунул ключ в нагрудный карман халата врача. Ванесса подергала наручники, но они крепко держались вокруг металлического поручня. Она опустила голову на подушку и почувствовала, как нарастает головная боль.

Она находилась в серьезной опасности. Никакой возможности связаться с Николасом. А даже если бы и связалась, то он мало что мог бы сделать, чтобы помочь ей. Она посмотрела на часы. Почти половина двенадцатого. Она велела Николасу уходить, если не свяжется с ним до полуночи.

Нужно найти способ вырваться. И быстро.

7

Маркос выехал за ворота, по привычке проверил в зеркало заднего вида, что за ним никого нет. Как только из больницы связались с ним по поводу обнаруженной англичанки, найденной после аварии на дороге, у него сразу возникли подозрения. Ему не хотелось мешать Карлосу. В последние дни отец был явно не в себе. Почти не отвечал, когда к нему обращались. Маркос был уверен, что отец сделал ошибку, вступив в связь с Консуэло. Но и понимал его.

После смерти Рамоны единственными женщинами, к которым притрагивался Карлос, были колумбийские проститутки в Лас-Флорес. Мужчине в его возрасте была нужна женщина, которая заботилась бы о нем, помогая справиться со старением. Маркос его не осуждал. Наоборот. Угнетенное в последнее время состояние Карлоса вызывало у Маркоса нежность. Напоминало ему о том, как состарился отец.

Маркос не любил никого так, как любил Карлоса. Он был ему обязан всем. Карлос спас его, когда тот был ребенком, он дал ему такую жизнь, о которой и мечтать не мог нищий мальчик, индеец мапуче. Он защищал и воспитывал его. А теперь он нужен был Карлосу больше, чем когда-либо раньше.

Колонии нужен был Маркос.

Он остановил свой «Шевроле» у разбитой машины, не выключая мотора. Вытащил карманный фонарик и, приближаясь, светил на останки автомобиля. Что-то было не так с этой женщиной. Он не собирался ждать результатов проверки ее данных. Она явно соврала насчет хостела в Лас-Флорес. Он звонил в El Huaso, но у них не было никого по имени Кэрол Спенсер.

Он открыл задние двери. Поводил фонариком взад-вперед. Сел посредине и начал искать. Машина была чистой. Нигде не валялись ни пустые чашки из-под кофе, ни пустые бутылки. Он открыл бардачок. Ничего. Маркос наклонил голову. Посветил под сиденьями. Пощупал. Что-то нашел.

Смятая квитанция. Он разгладил бумажку. Кэрол Спенсер, если ее действительно так звали, покупала воду, треску и хлеб сегодня днем. Он узнал название магазинчика, «Йоргито». Он находился на проспекте Консепсьон в Лас-Флорес. Если он не ошибается, рядом был хостел «Bernardo O’Higgins». Он достал телефон по пути к своей машине. Нашел номер хостела и позвонил.

8

Ванесса не обращала внимания на головную боль и тошноту, она осматривала комнату. Ей нужно было как-то атаковать симпатичного врача. Взгляд упал на катетер, соединявший ее руку и капельницу.

Она нащупала сгиб локтя, набралась храбрости и вытащила иглу капельницы. Из шприца вытекала прозрачная жидкость. Она положила иглу рядом с собой и накрыла одеялом руку и иглу. Потом нажала на звонок. Послышались шаги в коридоре. В дверях возникла медсестра.

– Да?

– Пожалуйста, позовите врача, – попросила Ванесса по-английски.

Медсестра, кажется, не понимала английского, стояла и вопросительно смотрела на Ванессу.

– Доктора, – повторила она. – Сюда. Сейчас.

Медсестра кивнула и исчезла.

Она подождала пару минут. Ничего не происходило. Щелкнула лампа на потолке. Ванесса воткнула иголку в указательный палец.

В дверь постучали, она открылась. Доктор Карвахаль вошел в комнату, быстро осмотрелся, записал что-то и остановился рядом с кроватью. Ванесса посмотрела на его нагрудный карман, чтобы убедиться, что ключи от наручников там. Ей нужно было схватить доктора прикованной правой рукой, чтобы действовать иглой. Для этого надо было, чтобы он подошел ближе. Стетоскоп. Если ей удастся заставить его использовать стетоскоп, у нее будет шанс.

– Как вы себя чувствуете?

Она покачала головой.

– Я забыла сказать, что у меня проблемы с сердцем. Это наследственное.

Врач стоял и спокойно смотрел на нее.

– А сейчас, не знаю, сердце очень бьется, как будто бы… – Ванесса забарабанила прикованной рукой по металлической ограде.

Врач обеспокоенно нахмурил брови. Вставил стетоскоп в уши и подошел. Ванесса опустила разрез больничной рубашки. Металлическое прикосновение стетоскопа к груди было холодным. Врач внимательно послушал. Покачал головой.

– Я…

Ванесса схватила его правой рукой за волосы и прижала к своей груди, а левой сжала иглу. Он вскрикнул, Ванесса держала иглу в паре сантиметров от его глаза.

– Спокойно достаньте ключ, – сказала она. – Если вы издадите хоть малейший звук, я выколю вам глаз.

Врач нащупал рукой карман. Вытащил ключ большим и указательным пальцами.

– Откройте наручники.

Ванесса немного отпустила хватку, но держала иглу наготове. Доктор Карвахаль дрожал, открывая замок наручников. Она выбралась из кровати, по-прежнему направив иглу на врача.

– Надень себе на запястье и садись на пол.

Ванесса показала на наручники, все еще прикрепленные к кровати. Врач торопливо послушался, опустившись на колени. Казалось, он был смертельно напуган. Смотрел на нее большими темными глазами. Ванесса присела перед ним на корточки.

– Я хочу знать, где дети.

– Дети?

– Дети, которых вы сюда привезли. Где они?

Она сделала движение иглой по направлению к его глазу, но в последнюю секунду опустила иглу и уколола его в щеку. Врач вскрикнул.

– Заткнись.

Врач провел по щеке свободной рукой.

– В бункерах, – сказал он.

– А бункеры где?

– Я не знаю. Я там никогда не был, честное слово. Где-то здесь, на территории.

У Ванессы создалось впечатление, что он говорит правду.

– Кто здесь главный?

Доктор Карвахаль покачал головой, но не ответил. Ванесса снова подняла иглу.

– В следующий раз это будет глаз, а не щека. Кто тут всем заправляет?

– Дон Карлос.

– Мне нужен твой телефон.

Врач вынул айфон из кармана джинсов и протянул ей. Ванесса набрала номер Николаса. Он ответил на втором гудке.

– Я взяла в заложники врача, – зашептала Ванесса, чтобы ее шведский язык не был слышен в коридоре. – Он не знает, где дети, но назвал имя дона Карлоса. Я велю ему отвести меня туда.

– О’кей. Я вхожу. Пришли координаты.

Ванесса подумала: «Подожди минутку». Она снова присела на корточки перед врачом.

– В какой части колонии живет дон Карлос?

– В северо-восточной. У холмов.

Ванесса поднялась на ноги.

– Попытайся добраться до северо-восточной части. К холмам. Я пришлю точные координаты, когда буду на месте.

Ее одежда лежала в пластиковом пакете на стуле для посетителей. Ванесса быстро переоделась. Засунула телефон в задний карман брюк. Обошла кровать и высунула голову в коридор. Там было пусто. Она начала рыться в шкафах в поисках более эффективного оружия, нашла скальпель в пластиковой упаковке и вскрыла ее.

9

Хостел под названием Bernardo O’Higgins был одноэтажным домом белого цвета, расположенным в одной из старых частей города Лас-Флорес. Район состоял из маленьких баров, потрепанных ночных клубов и грязных борделей. Маркос остановил машину и вышел. Мимо, шатаясь, прошел пьяница. Две колумбийки в майках до середины живота спросили, не хочет ли он развлечься. Он покачал головой. Из полуразвалившегося кабака на другой стороне улицы гремел реггетон. Он поднялся на террасу и попробовал дверь. Закрыто. Он приложил лоб к стеклу и заглянул внутрь. Стойка ресепшен была пуста. Слева от двери был звонок, он нажал на кнопку и держал до тех пор, пока не появился молодой парень с дредами и в желтом кафтане.

– У нас ни одной свободной комнаты, амиго, – произнес он протяжно.

С внутреннего дворика доносились голоса и смех. Сладкий запах марихуаны щекотал в носу.

– Почему не отвечаете по телефону? – спросил Маркос и сделал пару шагов внутрь.

Парень отступил и прислонился к стойке ресепшен с полуоткрытым ртом.

Маркос спросил, проживает ли у них Кэрол Спенсер.

– Я не имею права…

Кулак Маркоса попал ему в живот. Парень согнулся пополам. Маркос схватил его за кафтан и выпрямил.

Парень тяжело дышал, показывая пальцем на стойку.

– Я посмотрю.

Он поплелся туда, чуть не споткнулся о стул, но удержался на ногах. Достал с полки папку, полистал, покачал головой.

– Нет, никакой Кэрол Спенсер.

– Узнаешь женщину на фото? – спросил Маркос, положив удостоверение личности на стойку. Парень закивал так, что задрожали дреды.

– Да, я ее видел.

– Она живет здесь?

Парень опять кивнул.

– Под каким именем?

Он полистал в папке. Повернул к Маркосу. Со страницы А4 на него смотрела женщина из больницы. Под черно-белой фотографией было написано: Ванесса Виола Франк. Он перевел взгляд наверх, прочел название страны и почувствовал, как все внутри похолодело: Suecia. Швеция.

– Она здесь одна?

Парень покачал головой и повернул страницу.

Следующая копия паспорта принадлежала мужчине. Николас Андрес Паредес, тоже шведский гражданин. Маркосу было знакомо это имя. Где он его слышал? Он ударил кулаком по стойке.

– Покажи мне их комнату.

Парень торопливо поставил папку обратно на полку и повел Маркоса к внутреннему дворику. На скамейках сидели несколько бэкпэкеров и передавали друг другу косяк с марихуаной. Они пересекли двор. Парень с дредами остановился у деревянной двери и вставил ключ в замок.

10

Ванесса застегнула руки врача наручниками у него за спиной и толкала его перед собой по коридору. Скальпель она держала у его затылка, в кармане у нее были ключи от его машины – по словам врача, она стояла на парковке. Они прошли пустую комнату ожидания. Над дверью у дивана она прочла: Salida de emergencia, «запасный выход». Она остановила врача, дернув его за воротник. Ванесса хотела выбраться из больницы как можно скорее.

– Сюда?

Он кивнул. Ванесса надавила плечом на дверь. Жестом показала, чтобы он шел первым. Они попали на лестничную площадку, спустились на один этаж. За одной из дверей послышался смех. Она остановила доктора Карвахаля, прижала его к стене и приставила скальпель ему под подбородок.

– Только пикни – перережу горло.

Врач закрыл глаза. Смех затих вдали. Ванесса махнула врачу, чтоб двигался дальше. Они дошли до первого этажа, и Ванесса посмотрела из окна в темноту.

– Не вижу никакой стоянки.

– Парковка направо.

– Тебе же лучше, если так.

Она открыла дверь, вытолкнула его наружу. Воздух был прохладным. Ванесса глубоко вдохнула, наполнила легкие кислородом. Головная боль не прекращалась. Больше всего болело в сломанной носовой кости. Она не хотела просить обезболивающего из опасения потерять четкость мыслей.

Они свернули за угол. На асфальте парковки, окруженной сетчатым забором, стояло пять машин. Ванесса вынула ключ, нажала на кнопку разблокировки дверей и увидела, как мигнули огни черного джипа «Чероки» метрах в пятидесяти от них.

Пока они шли к машине, она раздумывала, что будет разумнее – вести машину самой или посадить за руль врача. Решила в пользу второго варианта. Заглянула в машину. В багажнике лежала куртка и красная канистра с бензином. Ванесса повернулась к врачу, расстегнула наручники и снова застегнула, но так, чтобы его руки были впереди и он мог вести машину. Открыла дверь водителя и приказала ему садиться. Закрыла и увидела свое отражение в темном стекле. Белый бинт вокруг головы, засохшая кровь на лице, красные пятна на одежде.

Вставила ключ зажигания и повернула. Мотор сразу завелся.

– Вези меня к дому дона Карлоса, – сказала она.

Врач положил руки на руль и кивнул на коробку передач. Ванесса поставила на D (Drive). Они остановились у шлагбаума, он с трудом достал свой пропуск, висевший на шее, опустил стекло, высунулся, вытянул руки и прижал пропуск к считывателю. Шлагбаум взвился вверх. Они проехали сквозь густой лес. Внизу в долине был виден свет в домах. Они несколько раз проезжали ответвления дорог, уходящих в лес, но доктор Карвахаль продолжал ехать прямо, не сворачивая.

– Не пытайся меня обмануть, – сказала Ванесса, не сводя глаз с дороги. – Убью тебя без колебаний.

Примерно через километр он свернул на дорогу, которая начала еле уловимо идти вверх. О днище машины стучали камешки гравия. Дорога вилась вокруг холма и сужалась ближе к вершине.

Сквозь зелень показалось внешнее освещение усадьбы. Металлические ворота метрах в пятидесяти от них.

– Остановись и сдай направо.

Он затормозил. Ванесса выключила мотор, взяла телефон, определила координаты, набрала номер Николаса и назвала их ему.

– Через какое время ты сможешь сюда добраться?

На другом конце стало тихо. Она слышала, как он вводит координаты в телефон.

– Пятнадцать-двадцать минут, – сказал Николас. – Что ты видишь?

– Большой белый дом. Ворота.

– Охрана?

– Нет, насколько я могу видеть. А у тебя как дела?

– Я в лесу, поднимаюсь на возвышенность. Похоже, что я на правильном пути. Поставь машину так, чтобы ее было не видно с дороги, выключи мотор и жди. Я позвоню, когда доберусь до места.

11

Две узкие незаправленные кровати по разным концам комнаты. Маленький телевизор на противоположной стороне. Под большим деревянным крестом два чемодана. Маркос поставил их на одну из кроватей и начал рыться. Одежда, деньги, предметы гигиены. Он нашел паспорта. Посмотрел на фотографию Николаса Паредеса. Еще раз убедился, что он уже слышал это имя. В связи со Швецией. И детьми. Взял телефон и набрал номер Карлоса. Не отвечает. Маркос выругался. Положил телефон и взял второй паспорт. Развернул. Снова потянулся за телефоном и позвонил Хуану, шоферу своего отца.

– Слушай внимательно, – сказал он, когда Хуан ответил. – Возьми машину, поезжай в больницу и разыщи доктора Карвахаля. Британка, которую нашли за воротами, никакая не британка, а шведка. Следи за ней в оба, пока я не приеду туда.

– Будет сделано. Что-нибудь еще?

– Нет, я звоню Гарсии. Возможно, у нее есть помощник, который сейчас где-то в колонии. Я держу в руках его паспорт.

Маркос слышал, как Хуан открывает дверь. Ветер дул прямо в микрофон, его голос исчез за шумом.

– Что ты сказал? – переспросил Маркос раздраженно.

– Как его зовут?

– Николас Паредес.

Открылась дверь машины. Маркосу было спокойнее, когда он знал, что Хуан будет у больницы меньше чем через десять минут. Завелся мотор.

– Николас Паредес? Ты же сказал, что они шведы?

– Паспорта шведские.

– А помнишь, там вроде был сын чилийца, который вначале должен был помогать шведам с детьми. Тот, что куда-то делся?

Хуан был прав. И этот человек, как и Йозеф Булач, был раньше военным, да еще и из особого шведского спецподразделения. Ситуация оказалась хуже, чем он думал.

Маркос положил трубку, ничего больше не сказав, и побежал через двор. По пути к машине он позвонил начальнику службы охраны Борису Гарсии.

Закончив разговор, он снова попытался связаться с Карлосом, но отец не отвечал.

12

Ванессе были видны лишь контуры фигуры доктора Карвахаля и блеск белков его глаз. Она сморгнула несколько раз, чтобы привыкнуть к темноте.

Снаружи ветер качал и гнул деревья.

– Для чего вы используете детей? – спросила Ванесса.

Он не ответил, и она подняла скальпель. Он запрокинул голову назад, пока не коснулся затылком стекла. Белки исчезли, и Ванесса поняла, что он закрыл глаза.

– Подумай о том, что ты мне больше не нужен, – сказала Ванесса. – Ты показал, где он живет, и говоришь, что не знаешь, где находятся дети. Значит, ты мне больше не нужен. Я вполне могу вырезать тебе глаз, пока жду.

– Органы, – пробормотал врач. Он говорил хриплым, глухим голосом. Кашлянул. – Мы используем их органы для других пациентов.

Первым импульсом Ванессы было воткнуть в него скальпель. Доктор Карвахаль в отчаянии вжимался в окно машины, и Ванесса сдержала себя. Опустила руку. Гнев перешел в тошноту. Она не должна потерять контроль над собой, нужно сохранить рассудок холодным.

– Они живы? – прошептала она.

Врач молчал.

– Живы они? – крикнула Ванесса ему в ухо.

– Единственное, что я знаю, это что одна операция запланирована завтра на утро, – заикаясь выговорил он.

В следующую секунду Ванесса заметила в темноте движение. Она подскочила, но узнала Николаса. Врач тоже его увидел и, прищурившись, смотрел в темноту. Они не могли держать его прикованным к рулю автомобиля. Был риск, что он бросится на клаксон и выдаст их. Вместо этого она планировала приковать его в багажнике, и пусть ждет там.

Она открыл рот, чтобы что-то спросить, когда заметила движение за спиной Николаса. Кусты в паре метров от него зашевелились. Что там, черт возьми, такое?

И поняла. Большая черная собака. Николас ее не заметил.

Ванесса колотила по стеклу и кричала. Николас не реагировал и продолжал приближаться. Она повернула ключ зажигания. Фары ослепили Николаса. Он поднял руки, закрывая лицо. Собака ускорила бег, дистанция сокращалась. Вдруг Николас понял, что происходит. Он выхватил нож и развернулся, а животное как раз оттолкнулось от земли и бросилось на него.

13

Маркос обогнал фуру и снова занял место в правом ряду. Оставалось двадцать минут до ворот, где его встретят Борис Гарсия и его люди. Как только Маркос организует поиски Николаса Паредеса, он поедет домой к отцу. Может, это и к лучшему, что Карлос не ответил на звонки. Он всегда говорил Маркосу, чтобы тот являлся к нему не только с проблемами, но и с их решениями. Можно надеяться, что они уже поймают Николаса Паредеса, когда он расскажет отцу.

С Ванессой Франк проблем не было – она в больнице под надежной охраной. Неприятное ощущение кольнуло Маркоса. А что, если они не одни? Что, если в Колонии Рейн уже целый спецотряд? Он надавил на газ, спидометр подобрался к черте в сто восемьдесят километров в час. Ванесса Франк заговорит как миленькая, расскажет все, что знает. Он проследит за тем, чтобы Хуан отвез ее в бункеры в Ла-Парилья. Она не будет такой нахальной, когда он засунет в нее стальную проволоку, подожжет ее изнутри. Николаса Паредеса ждет та же судьба, как только его поймают.

Давненько он никого не пытал. Ребенком он ловил пауков, сороконожек и жуков, отрывал им лапки, одну за другой, и смотрел, как они подыхали. Появление тут Ванессы Франк и Николаса Паредеса должно быть связано со шведскими детьми. Как им удалось связать исчезнувших детей с Чили и Колонией Рейн? Кто еще об этом знал? Если бы Йозеф не врал, они никогда бы не рассказали Николасу Паредесу о том, что будет с этими детьми. Или куда их отвезут. Пытки принесут ему не только удовольствие, они необходимы, чтобы узнать, где произошла утечка информации.

Его мысли прервал звонок. Не сводя глаз с дороги, он протянул руку и нашарил телефон на соседнем сиденье. Прижал его к уху плечом, чтобы держать обе руки на руле.

– Бабы здесь нет.

– Что, черт побери, ты говоришь?

Телефон упал между ног. Он выругался, слышно было, что Хуан продолжает говорить.

– Подожди! – крикнул он, снизил скорость и выудил телефон. – Говори.

Хуан кашлянул.

– Я стою в ее палате. Тут пусто.

– Карвахаль, – сказала Маркос. – Где врач?

– Его нет. Они пытались ему звонить. Телефон включен, но он не отвечает.

– Встречай меня у ворот.

14

После того как перелез через проволочный забор, Николас бегом преодолел почти два километра по лесу, чтобы как можно быстрее добраться до Ванессы. Темная одежда была влажной от пота, ноги болели. Он увидел машину и замедлил темп.

Вдруг, когда он был уже в паре метров от машины, включились фары. Он инстинктивно поднял руки к лицу. Николас понял, что Ванесса пытается его предупредить. Он повернулся и увидел летящую на него собаку.

Николас выбросил левую руку, приготовившись к боли, а сам укрепил стойку на ногах, чтобы не упасть назад, подставляя горло смертельной хватке челюстей. Правая рука согнута, близко к телу, готова нанести удар ножом.

Прошла, казалось, целая вечность, прежде чем ниже локтя вонзились челюсти. Почувствовав боль, он поднял левую руку, обнажив шею собаки. Она висела на руке и рвала ее зубами. Николас вонзил лезвие в горло. В то место, где проходит трахея и артерии, снабжающие кровью мозг. Он подвигал ножом вперед и назад, чтобы нанести максимальный ущерб. Собака разжала клыки и упала на землю.

Левая рука дрожала и, хотя он чувствовал боль, она была слабее, чем он ожидал. Скорее всего, дальше она будет усиливаться. Он пошевелил пальцами и понял, что перелома нет. Бросил последний взгляд на неподвижную собаку и пошел к машине.

Ванесса вышла и открыла заднюю дверь. Николас удивленно посмотрел на мужчину в белом халате, пристегнутого к рулю, а потом осторожно засучил рукав, чтобы проверить рану. Собачьи челюсти оставили на руке ярко-красные пятна, а зубы проделали в коже дыры. Узкая, но глубокая рана сильно кровоточила.

– Нужно перевязать рану, – сказала Ванесса.

– Потом. Сейчас не до этого. Нужно найти Наташу и выбраться отсюда, – сказал Николас и натянул рукав обратно. Он несколько раз сжал кулак. Кожа была натянута, болела, но он по-прежнему мог двигать рукой.

– Он говорит, что человек, живущий в этом доме, здесь главный, – сказала Ванесса и показала на дом, которого было почти не видно за деревьями. – Если Наташа жива, то он знает, где она.

Ванесса вывела врача из машины, велела ему лечь в багажник, пристегнула наручниками и закрыла.

15

Николас и Ванесса прошли в открытые ворота, остановились и прислушались. В усадьбе все было тихо. Направо от них была большая терраса, под ней бассейн. Поверхность воды манила блеском голубизны. Пара деревьев тянулись к небу.

Они поднялись выше, к площадке двора. Ванесса прижалась к стене дома, наклонилась и начала красться вперед. Николас – несколькими шагами позади. У первого окна Ванесса выпрямилась. Заглянула. Темно и невозможно ничего разглядеть. Риск слишком велик. Она повернулась к Николасу и покачала головой. Так она останавливалась у каждого из трех окон, мимо которых они прошли, с тем же результатом. Она потрогала ручку входной двери. Заперто.

– Терраса, – прошептал Николас. – Через окна слишком громко и долго.

Они вернулись тем же путем, обошли угол дома и остановились. Терраса была из камня. В трещинах между камнями было достаточно места, чтобы вставить ноги и руки и таким образом забраться наверх. Николас выпрямился и засунул руку в трещину.

Ванесса положила руку на его спину.

– Я полезу. Подвинься.

Николас посмотрел на нее с благодарностью. Через полминуты Ванесса осторожно опустила подошвы на каменный пол и сразу увидела, что дверь на террасу приоткрыта.

Ванесса перегнулась через перила и показала Николасу, чтобы он обошел дом в сторону главного входа. Она подождала немного и вошла внутрь. Разглядела диваны. Слева от нее был камин. Она пересекла комнату и вышла в прихожую, медленно повернула замок и открыла входную дверь. Николас вошел, вытащил нож и пошел по коридору. Ванесса за ним.

Внезапно Николас остановился и поднял сжатый кулак. Прижал ухо к двери, прислушался. По ту сторону двери раздавался слабый храп.

Николас бесшумно открыл дверь.

В слабом свете из окна были видны контуры мужчины. Николас подкрался к кровати, прикрыл мужчине рот рукой и приставил нож к его шее.

Мужчина распахнул глаза. Замахал руками и засучил ногами. Сунул руку под подушку. Ванесса перехватила его руку в тот момент, когда он схватил пистолет. Она выкрутила пистолет из его руки, а Николас прижал его к кровати.

* * *

Маркос затормозил перед группой людей, которые выстроились полукругом у подножия караульной вышки. Паспортные фотографии Николаса и Ванессы он отдал начальнику охраны, Борису Гарсия, тот взглянул на них и передал дальше своим солдатам.

– Эти двое находятся где-то на территории. Женщина сбежала из больницы. Я хочу, чтобы их нашли и привели ко мне. Хотя бы один из них должен остаться жив для допроса. Борис разделит вас и даст вам задания. Гарсия, иди сюда, – сказал Маркос и отошел в сторону от группы.

Борис Гарсия протянул Маркосу рацию, тот вставил наушник в ухо и положил передатчик в карман куртки.

– Я хочу, чтобы ты отправил двоих своих ребят к бункеру. Они ищут детей. Я возьму с собой Хуана и поеду к отцу, чтобы рассказать ему о ситуации. Докладывай мне каждые десять минут. Понял?

– Sí, comandante.

* * *

Карлос злобно смотрел на них. Проверив дом и обнаружив Консуэло, они притащили его в гостиную и усадили на стул, связав руки за спиной. Женщина держала пистолет у его груди и пыталась задать пару вопросов на испанском. Он притворялся, что не понимает. Издевательски улыбался. В то же время он чувствовал себя все более неуверенно, когда слышал, как они шепчутся. Они были шведами. Мужчина остановился возле позолоченного «люгера», висевшего на почетном месте над камином, прочитал приветственную надпись от генерала Пиночета.

Карлос не мог понять, как они его нашли. Или кто они такие. Неужели кто-то из «Легиона» донес шведской полиции, где находятся дети? Нет. Если бы это была санкционированная операция, согласованная с чилийскими властями, они бы не послали двух человек, да еще и без надлежащего вооружения.

Он посмотрел на Консуэло, сидевшую на диване. Казалось, она была в состоянии шока, ничего не говорила и только переводила взгляд со шведов на Карлоса.

Мужчина и женщина тихо переговаривались. Карлос услышал, как они назвали имя Наташи, и увидел, как Консуэло раскрыла глаза. Она открыла рот и закричала. Мужчина с женщиной обернулись.

Карлос попытался ударить ее ногой, но стул упал, а он застонал, когда ударился головой о край стола. И так и остался лежать на полу. Женщина опустилась на диван, и Консуэло рассказала все: о детях, о Наташе, о бункере.

– Она жива? – спросила женщина.

– Не знаю, – ответила Консуэло.

16

Маркос показал Хуану рукой, чтобы тот замедлил ход – чуть в глубине в лесу стоял джип «Чероки» с погашенными огнями.

– Знаешь, чей это джип? – спросил он.

Хуан покачал головой. Сквозь деревья они могли видеть освещенную усадьбу отца – выше на холме. Хуан остановил машину метрах в тридцати от джипа. Оба попытались разглядеть кого-нибудь внутри. Маркос вытащил пистолет, взвел курок и открыл дверь.

Он шепнул Хуану, чтобы тот остался в машине, и пошел вперед, держа пистолет обеими руками. Фары машины Хуана мешали Маркосу, и он махнул ему, чтобы тот их выключил.

* * *

Ванесса за рулем сгорбилась. То же самое сделала и Консуэло на пассажирском сиденье. Сзади Николас лег на Карлоса, засунув ему в рот дуло пистолета, чтобы помешать крикнуть. Они оставили связанного врача в пустой собачьей клетке и только успели сесть в машину, как вдруг на дороге засветились чьи-то фары. Ванесса чуть приподняла голову и увидела в боковом зеркале приближающегося мужчину в черном. Черты лица стали четче. Она узнала его, это он приходил в больницу.

– Говори со мной, Ванесса, рассказывай, что происходит, – прошептал Николас, сцепив зубы.

– Один из них идет сюда. Вооружен.

Фары выключились. Стало темно. Она больше не видела идущего.

– Что у них за машина?

– «Мерседес», – ответила Ванесса.

– Размером с нашу?

– Нет, меньше.

* * *

Маркос не мог видеть, есть ли кто в машине. Он остановился, снова посмотрел на отцовский дом. Ему оставалось четыре-пять метров, когда вдруг зажглись задние огни. Колеса боролись с гравием, чтобы зацепиться, машина дала задний ход и на полной скорости пошла к нему.

Он бросился в сторону. Лежа на земле, он увидел, как джип с женщиной из больницы за рулем едет прямиком к их «Мерседесу». Он думал, что они свернут, но нет – они врезались в него на полном ходу.

Взорвались передние фары на их машине и задние на джипе. «Мерседес» отбросило назад, и он съехал в канаву.

Джип выехал на дорогу и исчез в направлении деревни. Маркос вскочил на ноги. Помчался за ними и опустошил всю обойму. Подбежал к поврежденному «Мерседесу». Хуан вылез из него; похоже, он был в ступоре.

– Чего ждешь, дьявол тебя забери? Заводи мотор! – закричал Маркос.

Хуан потряс головой.

– Нет, никак, мотор сдох…

Маркос побежал к дому отца, одновременно крича в рацию, чтобы усилили охрану у ворот.

* * *

Ванесса выключила фары, чтобы не видно было, куда они едут. Щурилась в темноту.

– Ты найдешь дорогу? – спросила она Консуэло.

Женщина кивнула. Она слышала, как ругается на заднем сиденье Карлос. Ванесса сосредоточилась на дороге. Без света они не могли ехать так же быстро, но важнее всего сейчас было оторваться от преследования. Они проехали мимо освещенных домов, мимо какой-то мастерской.

– Откуда ты знаешь, кто такая Наташа?

17

Через четверть часа они остановились у небольшой поляны и выключили мотор. Перед ними стоял припаркованный темный внедорожник. Следы колес на земле вели во все стороны, трава была примята. Николас, держа Карлоса под дулом пистолета, вопросительно посмотрел на Консуэло, которая показала на лес.

– Туда.

Николас бросил взгляд на пустую машину и обернулся к Ванессе.

– Оставайся здесь.

Он взял Карлоса за плечо, подвел к тонкому дереву и велел обнять руками ствол. Пристегнул его наручниками и вложил нож в руку Ванессе.

– Малейший звук с его стороны, и тебе придется его заткнуть, – сказал он.

Она взяла нож, не моргнув и глазом.

Николас пошел вдоль протоптанной дорожки, ведущей в лес. Кроны деревьев были такими густыми, что он почти не видел звездного неба. В левой руке толчками пульсировала жгучая боль.

Через триста метров он дошел до обширных кустов.

За кустами виднелась еще одна поляна. Он уже собрался идти дальше, как увидел красную точку у скалы. Быстро присел, выжидая. Караульный курил перед скалой, а рядом стоял еще один. За ними в скале была дверь.

Оба стояли к нему лицом, что было большой проблемой. Ему придется обойти их вокруг, чтобы не попасть в их поле зрения. Он заткнул пистолет за пояс, лег на живот и пополз по-пластунски.

Получалось медленно, в левой руке отдавало болью каждый раз, когда он опирался на нее. Густые кусты царапали щеки и лоб. Наконец ему удалось проползти достаточно далеко вправо, чтобы попытаться пробираться вперед. Охранник погасил сигарету, но оба по-прежнему смотрели на тропинку. Николас продвигался по метру. Останавливался, ждал. Еще метр. Неподвижная стойка. Еще раз. Тяжелое испытание для терпения, но он не мог рисковать, что его заметят раньше, чем он будет уверен в том, что попадет.

Вскоре он мог уже расслышать их голоса, они болтали друг с другом. Николас медленно завел руку за спину, вытащил пистолет, внимательно следя за собой, чтобы не делать никаких размашистых движений.

Прицеливался он долго. Визуализировал следующее движение, прежде чем сделал вдох и выстрелил. Мужчина упал. Пока второй возился со своим автоматом, Николас встал на колени и выстрелил дважды. Оба раза попал. Николас встал и подошел к ним. Тот, в кого он сделал первый выстрел, тянулся к оружию. Это была «M16», американская автоматическая винтовка. Николас поднял пистолет и выстрелил ему в голову.

Стало тихо.

Охранники смотрели пустыми мертвыми глазами в звездное небо.

Николас быстро исследовал дверь. Она была заперта. Рядом считывающее устройство для пропусков.

Он достал телефон, позвонил Ванессе и сказал, чтобы она оставила женщину на поляне, завела машину и поехала по тропинке.

– Не брать ее с собой? – спросила Ванесса.

– Нет. Она будет мешать. Мы подберем ее на обратном пути.

Он обыскал карманы обоих охранников и нашел пропуск. Николас выпрямился, прижал пропуск к двери и услышал, как в замке щелкнуло.

* * *

Маркос услышал крики со стороны собачьей клетки и пошел туда. Увидев доктора Карвахаля, поставил пистолет на предохранитель и дернул дверь. Врач смотрел на него испуганно.

– Слава богу, – прошептал Карвахаль.

Маркос помог ему встать на ноги, одновременно приняв по рации сообщение, что высланная за ними машина скоро прибудет.

– А мой отец в доме?

Врач отрицательно покачал головой. Маркос пнул проволочную ограду.

– Бункеры. Они поехали к бункерам, – сказал Карвахаль.

Маркос посмотрел на врача скептически. Всего пару минут назад Борис Гарсия сообщил, что два солдата, отправленные к бункерам, рапортовали, что все спокойно. Маркос нажал на радиопередатчике кнопку трансляции и вызвал Гарсию.

– Когда был последний рапорт от бункеров? Прием.

– Четыре минуты назад. Прием.

– Вызови их. Прием.

– Понял.

Маркос услышал шум мотора, повернулся и увидел две пары фар, поднимающихся на холм. Машина остановилась, и Маркос показал Хуану пальцем, чтобы он садился назад. Когда Маркос сел, закрыл дверь и кивнул шоферу, затрещал приемник.

Послышался нервный голос Гарсии:

– Маркос! Прием.

– Я. Прием.

Доктор Карвахаль стучал в окно, показывая жестами, чтобы и его впустили. Шофер вопросительно посмотрел на Маркоса, который отрицательно покачал головой. Машина тронулась с места.

– Охранники у бункеров не отвечают. Прием.

Маркос ударил кулаком по панели.

– Отправь к бункерам всех своих солдат. Сейчас же! Мы уже в пути.

* * *

Ванесса бросила взгляд на мертвых охранников.

– Я пошел вниз. Смотри, чтобы за мной никто не пошел, – сказал Николас и протянул ей автомат. – Так лучше. Если ее нет в живых, то лучше тебе ее не видеть.

Николас показал ей, как снять оружие с предохранителя, и открыл дверь. Они вошли в темную комнату с гладкими бетонными стенами. Прямо перед ними был простой лифт. Пол лифта был из необработанного дерева, а сама клетка лифта – из стали. По левую сторону от шахты лифта лестница вела вниз, в подземелье.

– Я не знаю, будет ли внизу прием, – сказал Николас, отодвинул дверцу лифта и вошел. Когда он закрыл за собой дверцу, раздался щелчок замка. – Все будет хорошо. Я найду ее.

Лифт застонал. Голова Николаса провалилась вниз. Рядом с шахтой лифта были две кнопки. Одна – стоп-кран, а вторая – чтобы вызвать лифт наверх.

Ванесса открыла дверь. Вышла. Рядом с одним из караульных лежал сигаретный окурок. От него шел дымок. Она наступила на него, потушила и опустилась на корточки спиной к скале. Ветер принес запах эвкалипта. Рядом с охранниками Николас выложил найденное в их карманах. Пачка сигарет, коробок спичек, два бумажника и ключи от машины. Она смотрела на сигареты, чувствовала, как растет желание покурить.

В ее коробочке осталось две упаковки снюса. Она оставила одну под верхней губой и засунула туда еще одну. На всякий случай положила в карман спички и пачку сигарет. «Скоро все кончится, – подумала она. – Николас поднимется сюда с Наташей. Мы сядем в машину, уедем из этого кошмарного места и не будем останавливаться, пока не приедем в аэропорт в Сантьяго».

* * *

Карлос услышал за спиной шум мотора, попытался повернуть голову, но не мог увидеть машин. Он понял, что это должен быть Маркос и его ребята. Одна из машин остановилась. Консуэло побежала в сторону бункеров. Он заорал, чтобы они ее поймали. Кто-то выкрикнул приказ, и один из солдат побежал за ней.

За ним открылись двери машины. Мотор затих. Шаги приблизились. Консуэло беспомощно закричала на другом краю поляны. Борис Гарсия крикнул, чтобы ему дали топор, и стал торопливо освобождать Карлоса.

Тот растирал запястья и спрашивал, где Маркос.

– Он едет сюда, у них были проблемы у вашего дома, но они будут здесь с минуты на минуту.

Карлос оглянулся. Солдат крепко держал Консуэло за волосы. Карлос протянул ладонь Гарсии, и Гарсия тут же достал своей пистолет и вложил его в руку Карлоса. Тот снял его с предохранителя, взвесил в руке.

Подъехала еще одна машина и затормозила в нескольких метрах. Из нее вышли Маркос и Хуан, коротко кивнули Карлосу. Все в порядке. Все под контролем. Скоро шведы умрут.

Консуэло всхлипывала. Карлос не испытывал ни грусти, ни жалости. Только пустоту. И решимость заставить ее страдать за предательство.

Солдат схватил ее за волосы покрепче. Держал ее, чтобы она не двигалась.

Когда Карлос подошел к Консуэло, солдат вынудил ее опуститься на колени. Ему хотелось увидеть, как умрет ее душа, прежде чем он покончит с ее жизнью.

* * *

Николас и представить себе не мог, что подземные галереи окажутся такими гигантскими. Он наугад открыл одну дверь, заглянул. Вдоль стен шли бесконечные ряды полок с консервными банками и другой едой. Он закрыл дверь. Открыл следующую. Ряды оружия и ящиков с боеприпасами.

Вошел под какие-то своды. Под потолком проходили трубы и провода, шумела вентиляция, а так ничего не было слышно, кроме его собственных шагов. Запах был затхлым.

Коридор делился надвое. Он посмотрел на указатель с немецким текстом. Направо было написано Verhaftung. Николас понятия не имел, что это значит. Налево стрелка показывала на Hospital. Больница. Николас свернул налево.

Почти сразу появилась дверь с окошком. Похоже было на большую холодильную комнату. Вдоль стены ряды выдвигающихся дверок. Николас открыл и вошел.

Воздух здесь был намного холоднее, чем в коридоре. Он выбрал наугад одну из дверок, взялся за ручку и потянул на себя. Тянуть оказалось неожиданно тяжело. Лицо девочки смотрело в потолок. Живот был разрезан от середины до горла. Николас открыл следующее отделение. Еще один мертвый ребенок. Мальчик. В отличие от девочки у мальчика не было глаз. Вокруг большого пальца ноги была привязана бирка. Он наклонился и прочел. Мальчик был мертв уже четыре дня.

Николас не хотел больше смотреть. Закрыл дверцу и выбежал в коридор. Остановился у белой двери. Оглянулся, посмотрел назад, осторожно нажал на ручку двери и поднял оружие.

Разглядел контуры кровати, нашарил выключатель.

Под потолком замигали люминесцентные лампы, осветив всю комнату. Он смотрел вдоль кроватей, поставленных рядами. Сначала ему показалось, что они все пустые, и он уже был готов повернуться и уйти. Но вдруг заметил почти незаметное движение в самом конце ряда кроватей. Там кто-то лежал. Николас подбежал и наклонился над девочкой. Наташа, это должна быть Наташа. Она открыла сонные глаза, моргнула несколько раз и удивленно на него посмотрела.

– Я пришел забрать тебя отсюда, – сказал он по-шведски, положил автомат на кровать и начал ее отстегивать. Освобождая ее от пут, он чувствовал, как она наблюдает за ним. Наконец он сорвал последнюю застежку.

– Ты швед?

Он не смог сдержать улыбки, осторожно положил руку ей на спину и помог выпрямиться.

– А Ванесса здесь? – прошептала она.

– Она наверху.

Девочка всхлипнула и опустила голые ноги на холодный бетонный пол.

– Есть здесь еще дети?

Наташа медленно покачала головой.

– Я последняя.

18

Карлос возвышался над Консуэло как башня, и она задрожала всем телом. Она знала, что умрет, и желала только, чтобы это произошло как-нибудь по-другому. А не так, как сейчас, в окружении множества чужих людей, которые смотрят на нее. Некоторые ухмыляются. Карлос говорил, но она его не слышала. Он заметил, что она его не слушает, и опустился на корточки, чтобы их лица были на одной высоте.

– Рауль умер точно так же, – сказал Карлос, и Консуэло почувствовала запах водки, увидела по его глазам, что он пьян. – И знаешь, что он думал, прежде чем я его застрелил? Я сказал ему, что ты сама пришла ко мне и раздвинула ноги. Что ты больше не хотела жить в нищете. И он мне поверил, Консуэло.

Он замолчал, ожидая ее реакции.

– Он плакал, потому что ты его обманула и втоптала в грязь, – произнес Карлос, встал и повысил голос. – И знаешь что? Ты не такая уж и хорошая подстилка.

Ночь наполнилась смехом солдатни.

Карлос плюнул на нее. Плевок попал в волосы и потек по ее лицу. Он приставил ей дуло ко лбу. Она почувствовала холод металла. Консуэло смотрела мимо него на звездное небо. Прекрасное. Вечное.

Теперь она умрет. Его рука дернулась, и она поняла, что сейчас он нажмет на курок. Она закрыла глаза, надеясь, что не успеет почувствовать боли.

* * *

Ванесса услышала выстрел, вскочила на ноги и подняла оружие. Посмотрела в сторону тропинки, но больше ничего слышно не было.

Она искала место, где можно было бы спрятаться. Выбрала кусты подальше, обошла машину и легла на землю. Прямо перед ней был вход в бункер. Налево заканчивалась тропинка, и она предположила, что именно там в любую минуту покажутся солдаты. Вопрос был только в том, сколько их.

Прошла минута. Ванесса поменяла положение.

Хрустнула ветка. Она услышала шепот. Увидев солдата, она застонала. Узнала Карлоса, шедшего впереди. Насчитала тринадцать человек.

Их было много.

Слишком много.

Не было ни единого шанса, что она успеет перестрелять их всех. Как только она откроет огонь, они рассредоточатся, локализуют язычок пламени из ее оружия и застрелят ее. А после этого пойдут вниз и убьют Николаса.

Четверо солдат окружили машину, приближаясь к ней с разных сторон.

Быстро констатировали, что машина пуста. Ванесса лежала неподвижно с пальцем на курке. С каждой секундой она все больше падала духом. Ведь Николас рассчитывал на нее. Доверил ей свою жизнь. А она была бессильна. Открыв автоматный огонь, она успеет убить двух, ну, трех солдат. Этим все кончится. Все было напрасно. Эти безумцы зароют их трупы и будут продолжать свою деятельность. Но лучше она возьмет пару трупов с собой, чем будет ждать, смотреть, как они спускаются в бункер, чтобы убить Николаса.

Она закусила губу, направила оружие на Карлоса и положила указательный палец на курок.

* * *

Карлос остановился возле убитых охранников. От быстрой ходьбы заболело колено. Солдаты осмотрели поляну, но все было спокойно. Там никого не было. Он чувствовал нетерпение. Хотел поймать нарушителей, пытать их. Он сам лично займется «грилем». Женщину изнасиловать на глазах у мужчины. Точно так, как раньше. Точно так, как делал его отец с друзьями. Он проявил слабость.

Теперь этому конец.

Карлос открыл дверь в бункер своим пропуском и показал на двоих солдат, которые сразу вошли внутрь.

Прошли пара секунд. Он слышал их топот.

– Пусто.

Карлос подошел к шахте лифта, нажал на кнопку. Лифт начал подниматься. Карлос облизнул губы, пока они ждали. Губы пересохли, на них остался вкус спиртного.

Маркос наклонился над шахтой лифта, посмотрел вниз.

– Мы что, все пойдем вниз? – спросил Гарсия.

– Да. Они же там. Или ты струсил? – ответил Карлос.

Борис Гарсия промолчал.

Карлос выхватил у него «M16» и воткнул оружие, как задвижку, в дверь, ведущую на лестницу.

– Ну что? Доволен, Гарсия? Теперь им тут не выйти.

Лифт поднялся и остановился перед ними. Гарсия открыл дверцу, и солдаты вошли туда один за другим. Гарсия пропустил Карлоса вперед и закрыл за собой дверцу лифта. Карлос нажал на кнопку, лифт встряхнулся и начал опускаться.

– Цельтесь ниже, не убивайте их. Я хочу, чтобы они были живы, чтобы в самом деле почувствовали, что такое умирать, – сказал Карлос.

* * *

В ту же секунду, как захлопнулась дверь, Ванесса встала, отбросила автомат и помчалась к машине. Попыталась открыть багажник, но столкновение с «Мерседесом» привело замок в негодность.

Багажник не открывался.

Она рванула на себя заднюю дверь, схватила канистру с бензином, вытащила ее через спинки сидений и бросилась ко входу.

На бегу отвинтила крышку, пощупала ладонью, на месте ли спички и сигареты во внутреннем кармане.

Теперь она искала пропуск. Вскрикнула, когда поняла, что Николас взял его с собой. Бросилась на колени, обыскивая труп в поисках второго пропуска. Время уходило. Как только солдаты выйдут из лифта, у Николаса не останется ни шанса.

В отчаянии она ударила кулаком прямо в грудь мертвеца. Кулак уперся во что-то твердое.

Ванесса засунула руку в ворот трупа, провела по груди и почувствовала под кончиками пальцев пластик. Подняла голову убитого. Сняла ремешок, на котором висел пропуск, схватила канистру с бензином, прижала пропуск и открыла дверь.

Услышала, как скрежещет механизм лифта.

Бросилась на кнопку стоп-крана.

Лифт остановился. Стало тихо.

Она заглянула в шахту. Увидела внизу их головы, прижатые друг к другу тела.

Она подняла канистру и начала лить содержимое вниз. Кто-то крикнул. Удивленные лица смотрели вверх на нее. В следующий момент они, видимо, почувствовали запах бензина, потому что начали кричать.

Кто-то нажал на кнопку. Механизм кашлянул. Лифт опустился на полметра, прежде чем Ванесса снова нажала на «стоп».

Она встряхнула канистру. Половина еще оставалась внутри. Может, немного меньше. «Еще чуть-чуть», – подумала она. Кто-то поднял оружие. Автоматная очередь. Пули просвистели мимо ее руки. Попали в канистру, бензин снова закапал вниз прямо на них.

Ванесса убрала руку. Бросила почти пустую канистру в бетонную стенку. Они перестали стрелять и начали кричать. Из шахты доносились отчаянные вопли о помощи.

Она вынула спички. Зажгла одну. Подержала ее над шахтой и отпустила. Ничего. Посмотрела вниз. От движения воздуха спичка погасла.

Они снова нажали на кнопку. Механизм пришел в действие. Ванесса давила на кнопку экстренной остановки. Чувствовала нарастающую панику. Дрожащими руками зажгла другую спичку. Бросила вниз и увидела, как та погасла на полпути. Ей нужно было что-то, что будет гореть, падая в шахту.

Сигареты. Ванесса разорвала пачку. Вставила две сигареты между губами. Зажгла спичку. Поднесла ее к сигаретам. Вдохнула. Закашлялась. Опять сильно затянулась. Просунула занявшиеся сигареты через решетку и отпустила. Увидела, как они медленно падают.

Их тела превратились в море горящего мяса. Среди кричащих и мечущихся тел она, как ей казалось, видела мужчину, которого звали Карлос.

* * *

Наташа и Николас почти дошли до лифта, когда услышали крики. Николас перехватил перед собой автомат «M16» и велел Наташе держаться сзади. Лифт вроде бы стоял на месте. Были слышны отчаянные вопли. Стук кулаков. Вдруг крики стали громче. Тепло опускалось вниз, и он отступил назад. Позвал Ванессу по имени. Но его голос потонул в отчаянных воплях солдат.

Николас повернулся к Наташе:

– Пойдем по лестнице. Силы есть?

Она кивнула. Николас открыл дверь на лестницу, взял Наташу за руку и начал подниматься. Где-то на середине пути они услышали, как их зовет Ванесса.

Николас наполнил легкие воздухом, крикнул, что они идут. Бедра и легкие, казалось, готовы были взорваться. Липкий черный дым проникал из шахты лифта, затрудняя дыхание.

Наконец они добрались до первого этажа. Николас открыл дверь и увидел на земле автомат.

Он пробежал мимо, открыл входную дверь и почувствовал, как чистый вечерний воздух наполняет его организм жизнью. Джип ждал с включенным мотором.

Ванесса выскочила с места водителя, обняла Наташу.

– Давай в машину, – сказала наконец Ванесса и придержала ей заднюю дверь. Села за руль, а Николас сел рядом.

Через пару минут они были уже у ворот.

Николас схватил «M16» и взглянул на караульную вышку. Она казалась пустой. Он выскочил из машины и взбежал наверх по лестнице.

Заглянул в брошенную будку часового. Прикладом автомата разбил окно и влез внутрь. Нашел кнопку, приводящую в действие механизм ворот, нажал и услышал, как они со скрипом открываются.