Читать онлайн Земля воина бесплатно

Глава 1

СОГЛАШЕНИЯ С НАЕМНИКАМИ

Дверь отворилась без скрипа. Замок или хотя бы засов на дверях тоже отсутствовал. Наверное, при достаточном желании можно и сбежать. Но происходило такое редко. И дело даже не в данном пленными обещании вести себя смирно. Просто издавно существовали четкие правила — Кодекс Воина.

Победа или поражение — это вопрос временных обстоятельств. Зато честь твоя должна остаться незапятнанной. Честь и достоинство не выпрашиваются и не покупаются, а заслуживаются каждый день. Поэтому бросить хозяина в трудную минуту нельзя — слово твое важнее жизни. В любой ситуации. Обещал — выполняй!

Конечно, служащие за деньги, а не по клятве, должны были и о своих интересах заботиться, и продолжать выполнять условия контракта после гибели нанимателя не стремились. Естественно, если наследники не подтверждали контракта.

Если бы попавших в плен убивали или продавали в рабство, вряд ли они сидели бы без цепей смирно. Но в том-то и дело, что на всей территории Империи существовали общие законы. Фем есть фем, то есть воин, где бы он ни жил и кому бы ни служил. Он цивилизованный человек и ведет себя соответствующим образом.

И это правильно, потому что никто не в курсе будущего или результата следующего сражения. Завтра сам имеешь шанс угодить в плен. Значит, и вести себя следует правильно. Не убивать, не калечить и не издеваться. Кроме того, можно за человека получить выкуп или обменять на своего неудачника.

— Добрый день, — приветствовал Блор находящихся в сарае.

— Воистину добрый, — провозгласил невысокий кругленький мужчина. С виду эдакий добродушный дедушка, уже лысый, с большими мохнатыми бровями и тонкими усами. Взор смелый, с насмешкой. — К нам пришел сам фем Грай. А мы уж вконец заждались.

Второй сел на деревянных нарах. Этот был совершенно иным. Высокий, со страшным лицом. Оно все в шрамах и рубцах. Тут и щетине расти отсутствует место. Была бы островками, как кустики.

Губы, расплющенные от ударов, да и нос явно неоднократно сломан. С виду худой до прозрачности, однако тут все дело в недавнем ранении. Сначала горячка, а затем лечение вытянули из человека все силы. Зато прекрасно видно, каким он станет, когда откормится и отдохнет. Широченная грудь, мощные руки и ноги, жилистое тело. При этом взгляд исподлобья такой, что очень хочется срочно попросить прощения за все сделанное. И не столь важно, что раньше не приходилось встречаться.

— Да? — переспросил Блор. Говори-говори, решил про себя. Любопытно, насколько отзывы справедливы.

— Ну, право же, — воскликнул «дедушка», — это понятно даже тупому варвару! Звание всадника подразумевает необходимость приводить по зову хозяина не меньше пяти фемов. Вооруженных, обученных и снаряженных. Правда, могут существовать разночтения насчет самого оружия и лошадей…

— Одрик! — перебил второй без всякой интонации.

— Ага! — вскричал тот весело. — Ты прав, Франк! Мы обязаны низко поклониться и пригласить присесть. Первое могу, — он показательно исполнил наклон до пояса, — со вторым сложности. Стула у нас нет. Сюда, — показывая на нары, — не проследуете? Стульев нам не выдали, увы.

— Я не настолько высоко вознесся, — пробормотал Блор, присаживаясь, — чтобы требовать кресло с высокой спинкой. Но ты продолжай — это интересно.

Франк посмотрел на товарища с непонятным выражением лица. Больше всего это напоминало обреченность. Оба они были те еще «подарки». Кроме Шарлотты с соответствующей справкой наготове, он еще слышал из первых уст подробности и от других наемников. Не такой уж и большой оказалась провинция. И не так уж и много подвизающихся на данном поприще фемов. Если сами не встречали, так слышали.

А сейчас и вовсе просто. Леди Жаклин требовались опытные вояки. Люди фем Клейна нанимались отрядом со своим командиром. В чем-то выгодно, а в чем-то как раз и наоборот. Гораздо приятнее брать на службу людей выборочно. Меньше проблем создают, и командиры лично тебе служат, а не высматривая, кто больше даст.

Пленным очень не хотелось платить выкуп. Обычные расценки — это годовой заработок, а кроме того, потом еще придется приобретать сызнова оружие и амуницию, что влетит в серьезную сумму. Возвращать захваченное никто не собирался. Правда, могли опять же за выкуп отдать хозяину особо любимое или дорогое.

Нет ничего нарушающего честь после смертей прежнего хозяина и командира отряда в том, чтобы согласиться отработать долг для новой нанимательницы. С большинством достаточно быстро договорились. На самом деле за кормежку и жилье придется потрудиться гораздо больше года. Деваться-то некуда. Денег на дорогу не отсыплют за просто так. С другой стороны, на службе возможны трофеи, а без нее — все равно к кому-то придется подряжаться служить.

Только трое отправились на побережье, получив деньги и уплатив выкуп. Да еще и эти двое.

— Если тебе не дают землю, а платят напрямую соответствующее содержание, приходится самому искать приличных фемов. А где взять их в нашей глуши? — горестно вскричал Одрик. — Нельзя ж брать в расчет только что прибывших сопляков.

Блор не поворачиваясь почувствовал гневный взгляд Денеса, торчащего за спиной.

— Да, да, мальчик, — сказал Одрик не то Блору, не то Денесу, — в нормальной семье учат всему необходимому фема лет с семи. С тринадцати уже всерьез начинается жизнь оруженосца. И после всего этого три года требуется обучить сражаться в конном и пешем строю. Война — не поединок, там в одиночку не попрыгаешь. Взаимодействие важнее всего. Боевого коня так и вовсе шесть лет учат.

— Вот про то, как сражаются плечом к плечу в строю и дружно живут в казарме, мне бы очень хотелось услышать в подробностях, — постаравшись вложить в голос максимально ехидства, заявил Блор.

Все в один голос говорили — эти не способны ужиться ни с кем. Один очень много болтает, не стесняясь говорить нанимателю про глупость. Другой действует, не задумываясь о последствиях. Вот не понравится что — и пойдет поперек приказа. Свое спокойствие важнее. Потому что разве можно жить с замаранной честью? А что именно входит в данное понятие, Франк решал для себя сам, в меру личного разумения. И ведь не глуп, но вечно путает поклон сильному с раболепством.

И при всей разнице в поведении они дружили не первый год и нанимались вместе. Однако все меньше желающих находилось продлить контракт. С деньгами у обоих было туго, а ранение Франка потребовало отдать всю имеющуюся наличность. Сейчас им и оружие купить не на что. Да что там мечи! У них и на еду не осталось. А желающих заключить договор с парочкой наглецов не так чтобы много. Фактически один — Блор. И тут Одрик принимается устраивать цирк. Похоже, действительно не умеет иначе.

— Условия обычные? — спросил Франк, не давая другу открыть рот.

— Год на моем обеспечении, без платы до возврата долга.

Блор обязан был возместить остальным убыток. Ни люди фем Клейна, ни Жаклин фем Кнаут не отдадут пленных просто так. Если уж нельзя получить выкуп, существуют и другие способы.

Это в Империи фем остается фемом, даже если у него нет ничего. За ее границами всегда найдется покупатель раба, особенно по невысокой цене. А долговая яма только так называется. Фактически та же кабальная продажа, пока не вернет долг, да еще с накруткой посредникам. А в каменоломне или шахте крепкий человек пригодится, но живут там недолго. Работа уж больно тяжелая и вредная. С должников выжимают все до капли. Они временные и обязаны давать прибыль поверх договоренной, возвращаемой хозяину.

— Оружие дам, — заверил Блор. — За ранение на службе — выплата в стандартном размере.

С этого не разбогатеешь. Месячный заработок, не различая тяжести. Закон другого не предусматривал, но случалось, наемники с отрядом оговаривали условия отдельно. Одиночкам, конечно, условия выдвигать сложнее. Многое зависело от результата военных действий. Победитель, естественно, оказывался более щедр.

— Возмещение утраченного в бою, но не по собственной вине.

— Мой меч?

— Это будет, — заверил Блор. Не очень ясно, зачем ему сабля при таких ручищах, но каждому свое. Кавалерист, по слухам, отменный, а с коня ею удобней. — А вот кольчугу порубили. Здоровая прореха.

— Ты и поломал, — подал голос Одрик.

— Починка за мой счет, — сказал Блор. Это проще, чем новую покупать, да и привычная вещь для владельца. Лица он не запомнил, в отличие от тех горцев. Потом просветили, когда речь зашла о взятии на службу.

Не до изучения лица противника было, тем более что и шлем с забралом, а не обычный. Но замах помнил. И свою реакцию задним числом. Сразу думать некогда. Не хотелось бы один на один сталкиваться. В общей свалке у его противника просто не оказалось достаточно места. Нет, с такой железкой как раз и нечего делать в общем строю. Там удары в основном колющие.

— Бой есть бой, — отрезал Франк. — Никаких обид.

— Мне очень нужны люди, — сказал Блор, — но если вы не станете подчиняться или выполнять приказы, обижаться не стоит. Я просто разорву контракт. А дальше — только долговая яма. Или купец для перепродажи. Хоть на север, хоть куда. У меня ведь нет земли, а пять фемов вынь и предоставь.

Одрик хмыкнул. Угроза достаточно прозрачная.

— Я не пугаю, — твердо заявил Блор. — Думаю, вас пугать бесполезно. У меня не будет другого выхода, надеюсь, это ясно.

Рвущихся под его начало толп героев пока не обнаружилось. Местные фемы очень хорошо понимали расклады. Чужак без земли — сомнительное начальство. Такой же наемник. Сегодня здесь, завтра уехал. Связывать с ним судьбу немногие решатся. Проще говоря, кому уж совсем некуда деваться и терять нечего.

В этом смысле Блор иногда задавался не столь уж странной думой — почему все-таки вместо имущества убитого лорда ему не подарили какую завалящую деревеньку? Дешевле уж, без сомнений, и якорь ничуть не хуже. Напрашивалась идея, что Жаклин очень не хочет разбрасываться новообретенными землями. Даже для полезных людей.

В перспективе это не очень хорошо, но, судя по происходящему, ближайший год он точно не останется без трудов ратных. Рано или поздно посыльные с призывом явиться и подтвердить вассальные обязательства, получая невразумительные отговорки, прекратят кататься к соседям, и начнется драка. Подтвердить былую вассальную присягу никто из баронов не торопится. Это уже граничит с откровенной наглостью. А вот там и земля! Впрочем, делиться мыслями он ни с кем не собирался. Сейчас от него очень мало зависит.

— Лучше отрежь ему язык, — буркнул Франк.

— А тебе руку, — не остался в долгу друг.

— И все остальное тоже, — согласился Блор. — Вы не понимаете, какой шанс получаете? Придется потерпеть мою молодость. Это преходяще.

Одрик опять хмыкнул. Ну очень ему хотелось высказаться, но взгляд Франка не обещал ничего приятного.

— Юриста позвать?

— Подпишем у тебя дома, — без особой радости согласился Одрик. — Стандартные правила всем знакомы.

Он и сидя в сарае знал последние новости. Блор вот выяснил, что у него теперь есть собственная изба, всего пару дней назад, от Шарлотты. Она развернулась вовсю за его деньги. Надо же соответствовать статусу, да и люди его должны где-то жить. Не в коридоре же!

Не сказать что дворец, по первом беглом знакомстве, но пару десятков человек имеется где разместить. Ближние рядом, для них и комнаты предусмотрены. Остальные во дворе, в казарме. И всего-то обошлось в серебряный ночной горшок. Конечно, не конкретно, а по весу. Хотя не уточнял, может, кто теперь подобно лорду тужится на красивой вазе.

— Мы взяли твое золото, — подтвердил Франк.

Фактически это была просто формула согласия, но на фоне ранее звучавшего о бесплатной службе звучало достаточно забавно.

— Собирайтесь, — приказал Блор и, не дожидаясь движения, поднялся.

За дверьми особо ничего нового не обнаружилось. Все так же светило солнышко. Люди тоже суетятся привычно. На демона, сидящего на самом виду, почти никто уже внимания не обращает. Примелькался Возмездие. Привыкли. И совсем немного времени прошло. Тем более что только сегодня вернулись.

— Боятся, — самодовольно заверил тот. — Я чую.

— А разговоры отсюда слышишь?

— Ничего интересного. Не про нас.

— Блор, — нерешительно сказал Денес, — а что ты хотел сказать, когда про шанс говорил?

— Любой отряд фема, — отвлекаясь от неслышной остальным беседы, объяснил Блор, — достаточно высокого уровня состоит из личной охраны, его арендаторов и оплачиваемых наемников. И в ближний круг обычно попадают с детства. Главная обязанность таких — безоговорочная защита своего сюзерена и его интересов. Все равно, с оружием или другим способом. Зато и жизнь во многих отношениях слаще, а уж угодишь хозяйке — получишь очень вкусный кусок.

— Как ты.

— Как я. Только у Жаклин свои люди, а у меня должны быть свои. И став сегодня одним из ближников, можно выиграть много больше.

— И как высоко ты надеешься взлететь? — с оттенком восхищения в голосе спросил Денес.

— Чем больше стая, тем выше подниматься, — глубокомысленно сообщил Возмездие. — Людей много. Нам хватит надолго.

— Как пожелает Воин, — нейтрально сказал Блор. Заранее делиться мечтами — путь к неудаче. Это все знают.

Про свои видения будущего и прошлого в Храме он не рассказывал. Но про помощь Воина в горах поделился.

— Бароном я точно стану. Понятно, не завтра, — произнес вслух.

А кто окажется рядом, достаточно внятно пролетела неозвученная мысль, станет ступенькой ниже — всадником. И у него будут собственные фемы. Друзьям не платят, но они имеют свой интерес, обязывающий их участвовать в сражениях, ведущихся их хозяином.

— Все мы искренне верим в непобедимость в молодости. Каждый думает стать не меньше чем эрлом, — сказал Одрик, появляясь в дверях. Похоже, с возрастом он слуха не утратил и желания поболтать тоже. — Не каждый доживает даже до наших с Франком лет.

— Я моложе тебя почти на десять лет, — без особого возмущения возразил тот. — И далеко не стар.

— Если надо идти за кем-то, мне нравится Блор гораздо больше вас обоих, — возмутился Денес. — За ним удача!

— Девушка, расхваленная матерью, не поднимается в цене, — ответил с насмешкой Одрик. — Мать заинтересована.

— К тебе, — предупредил Возмездие.

Блор и сам догадался. Если в твою сторону поспешает старший сын эконома, значит, ты потребовался Николасу. Или хозяйке. Фабьен числился при рыжем оруженосцем.

— Хозяйка приглашает, — сообщил Фабьен с подобающим поклоном.

Вот он уж точно в курсе, кому на какую величину наклонить голову или согнуть спину. Для всадника имелся еле заметный кивок. При этом опять же существовали разные варианты. Понимающие правильно вычисляли настроение начальства по одному зову. «Приглашает» — это неплохо. Уважение. «Вызывает» — уровень ниже. «Требует» обозначает недовольство: ты где-то проштрафился.

— Проводи их, — приказал Денесу, — и отдай оружие.

— Спасибо, — серьезно сказал Франк. Это было доверие. Пока договор не подписан, они могут взять и смыться. Да и свое добро лучше, а Блор подумал об этом заранее.

— А питание? — очень наивно спросил Одрик. — Пива дадут?

Блор молча повернулся, не собираясь по этому поводу объясняться с изображающим дурачка. Никто еще не жаловался. Есть они все равно из одного котла станут.

— А в обычный паек наемника, — донеслось уже из-за спины на недоумение Денеса, — входит галлон пива и фунт хлеба каждый день. Четыре дня мясных и три рыбных. Причем соленое мясо или сушеная рыба исключительно в походе, как и сухари. Все должно быть свежим. Также масло и полфунта сыра полагается на неделю. Ну и овощи без счета.

— Здесь восемь больших империалов, — показав на солидный мешок на столе, сказала после приветствий леди Жаклин. — Дюжину я обещала в год.

Если быть совсем честной, то вручить ему это она обязана была сразу после занятия Кнаута. Просто сначала некогда, а затем заело любопытство: когда спросит. Так и не дождалась. Дальше тянуть смысла не имело. Она ведь знает, за счет чего живет. Шарлотта дядино имущество потихоньку продает. Его надолго хватит.

— Минус два за твоих друзей, еще два за твое новое приобретение. С фем Клейном я договорилась, как и обещала. Уплатила процент его и его людей из твоей суммы. Вот здесь расчет с учетом твоей доли в трофеях.

Она выложила на стол небольшую табличку.

— Два — золотом, остальное, на расходы, серебром. Теперь тебе есть где хранить и кому доверить траты.

Блор молча поклонился. Он не представлял, что в таких случаях положено произносить. «Спасибо» говорить глупо — она честно выполнила обещанное. За это не благодарят. Само содержание было достаточно щедрым. Многие и близко не получают. Уж его отец точно назвал бы содержимое мешка богатством. Весомая груда серебра. Правда, завидовать не стал бы. Не тот он был человек.

— Пересчитай, — приказала Жаклин.

Блор откровенно удивился. Держать невозмутимым лицо он так и не научился.

— Если не доверять своему сюзерену — кому тогда?

— О! — сказала она с легкой улыбкой. — Кто угодно может ошибиться. И лучше тебе не забывать это делать регулярно при расчетах с кем угодно. Пересчитав деньги прямо на месте, не оставляешь места для сомнений. А то приходят, случается, с обвинениями задним числом. Уже и не выяснишь, чья ошибка.

И не понять — насмешка это или совет.

— Там ведь на самом деле слегка больше восьми золотых. Самую чуточку. Уж очень дешево тебе обошлись пленные.

— Давай помогу, — предложил на удивление молчаливый Николас, присутствующий в комнате, и принялся раскладывать монеты столбиками. Так действительно проще. Не обязательно считать каждую, и сбиться сложно. — Деньги всегда важны, и неплохо бы еще соблюдать собственные законы, а не портить качество, — пробурчал рыжий. — Жадность до добра не доведет.

И хотя высказывание откровенно граничило с хулой на Императора — лишь он один чеканил монеты и отвечал за стандарты, а за преступления подобного рода четвертовали, — никто не возмутился. Про меньшее содержание драгоценных металлов в новых монетах знали во всех портах Империи. Подобные вещи ни для кого секретом не являлись. Брали новенькие крайне неохотно и почти на пятую часть дешевле более ранних.

— Это как со стеклом, — глубокомысленно сказал Блор, радуясь возможности ввернуть подходящую к месту притчу производства Дока. — Ты смотришь сквозь него и видишь улицу, но стоит покрыть другую сторону тонким слоем серебра — и в зеркале отражается лишь собственная физиономия.

— Прилепить металл к стеклу? — удивился Николас. — Да оно просто треснет!

— Олово, медь, серебро и золото растворяются в ртути, — рассеянно ответил Блор, выкладывая монеты для счета кучками. Объяснения Дока он хорошо запомнил. Он вообще редко что забывал. — На гладкий отполированный камень вроде мрамора кладут очень тоненький кусок, тоньше бумаги, поливают ртутью, а сверху раскатывают каменным вальком стекло. От температуры ртуть испаряется, а металл пристает прочно. Одиннадцать «орлов» сверху, — провозгласил с облегчением.

Пересчитывать монеты, да еще и разного достоинства, числом в несколько сотен — не самое приятное занятие. С другой стороны, леди безусловно права. Денежки счет любят.

— Охрану дать? — почти серьезно спросила она.

— Спасибо, госпожа, но про грабежи в Кнауте пока слышать не приходилось. Да и Визи со мной.

— Ну тогда все нормально.

— Не расслабляйся, — посоветовал Николас. — Во время ярмарок разное случается. А это, — он показал на мешок, куда Блор сгребал свое состояние, — хм, ценный приз.

— Ну? — торжествующе спросила Джеки, едва утерпев секунду после закрытия двери за Блором.

— Будь благословенна твоя интуиция, — складывая руки в привычном жесте молящегося, провозгласил Ники. — Он действительно принес удачу.

— Будь благословен Воин и все остальные, пославшие его к нам, — очень серьезно ответила она. — Я принесу хорошую жертву богам. Хотелось бы мне точно знать, кто нашептывает ему советы.

— Ага, я бы пол-Кнаута за такое знание зарезал.

— Ты все же думай что говоришь! В Империи живем.

— Ваши боги тоже просят крови, не одни северные.

— Не человеческой!

— Да ладно, а то не знаешь, что случается с чужаком на Новый год или парочку столь же общемировых праздников. Сиди дома, говорят всем мамы.

— Оставим это, — поморщилась Джеки. — Это ведь крестьяне творят. В городах не существует.

— Да? — изумился Николас.

— Ну почти. Смерть на улицах не ищут, чтобы разорвать. Оставим это, — приказала, повышая голос.

— Как скажешь. Шутка получилась неудачной. Уж очень интересно вышло. Даже если процесс передан в самых общих чертах — это огромные деньги.

Они улыбнулись друг другу. Хорошие зеркала производились всего в одном месте Империи и стоили неподъемных деньжищ. Величиной в ладонь мог себе позволить человек с уровнем или доходами барона. За зеркало в рост человека могли отдать пару деревень. И это еще без украшений и рамы. Все остальные обходились полированной бронзой или лужей.

Цех зеркальщиков тщательно следил за своими секретами производства. Неоднократные попытки подкупа обычно кончались ничем. Мастера и так достаточно получали, и все крутилось в нескольких тесно связанных узами семьях. Они и жили, и работали в отдельном квартале на острове. Туда и попасть незнакомцу фактически невозможно. По слухам, случались попытки похищения и даже убийств отступников бывшими соратниками. Слишком уж жирный кусок, чтобы делиться с кем бы то ни было.

Была еще одна достаточно известная технология. Выдували стеклянные шары, в которые вливали расплавленное олово, оно растекалось ровным слоем по внутренней поверхности. Затем шар разбивали на куски. Получалась неровная поверхность, да еще и искажающая изображение. Можно, конечно, и так, но не то, не то! Человек хочет всегда лучшего. Иногда не имея для того средств и возможностей.

Сейчас они получили готовый рецепт без всяких усилий. Варить стекло умели и раньше, но специализировались два здешних мастера в основном на бусах. Еще кубки делали из разноцветного стекла. Зеленое, красное, синее и даже белое. Каким образом они его получали, молчали не хуже зеркальщиков, но доход, а значит, и налог приносили хозяину Кнаута немалый. Если по объяснению сумеют сделать настоящие зеркала — это не хуже собственного золотого прииска. Тем более что они, как и серебряные, находились во владении Императора и частным владельцам принадлежать не могли.

— Попробовать расспросить подробнее? — спросил Николас. — Осторожно.

— Пожалуй, не стоит, — покачала головой Жаклин. — Вот если не выйдет… Но я не думаю, что он знает нечто большее. Боги любят пошутить, дав подсказку, но чтобы довести до ума, потребуются наверняка время и деньги. Все равно это шанс! Лучший за последнее поколение никому не выпадал.

Глава 2

СТРАННЫЕ ВАССАЛЫ

Одрик сделал финт, изменив направление удара. Показал в лицо, а вывернул так, что мог зацепить локоть. Вопреки своему добродушному виду и не слишком героической внешности, бойцом он оказался умелым. Явно прошел через десятки, если не сотни, реальных схваток и особых шрамов на теле не имел. Разве на руках, но это есть практически у каждого воина.

Он все время ловил на ложных выпадах. Метил в ногу, а наносил укол в подмышку или, на худой конец, в руку. Иногда и небольшое ранение ослабляет врага. А любое обманное движение запросто может закончиться ударом, стоит потерять бдительность.

Блор отскочил в сторону. Рубящий удар, от которого Одрик ожидаемо прикрылся щитом. И тут Блор сделал то, что в него старательно вбивали псоголовые. Кхола бьет в нижний край щита, отчего тот сдвигается на мгновенье. Ангх молниеносно разит сверху по открытому плечу и шее.

Тогда, гоняясь за лордом Витри, он именно таким образом разрубил охранника. Сейчас в руках тренировочное оружие, но досталось его спарринг-партнеру нешуточно. Даже вечная улыбочка исчезла, а ругань очень откровенная. Больно.

— Из тебя будет толк, — пробурчал Одрик без особой злости.

Он не обидчив. Нормальный счет побед у них один к одному, но оба получали достаточно нового в схватках. Одрик знал много фокусов из разряда не самых благородных приемов. А в бою все пригодится. Они постоянно проверяли друг друга, получая удовольствие и дополнительный опыт. Многие считали правильным не проигрывать на глазах подчиненных — это унижение. Блору до подобных идей не было дела. Он обязан постоянно тренироваться и расти в мастерстве. Впереди много стычек и сражений.

Франк в этом редко участвовал. У него свои обязанности. Поставили учителем над молодыми — будь на уровне и не отвлекайся на ерунду. По твоим выкормышам и о тебе судить станут. Поэтому важно присмотреться к парням и разобраться, кто насколько силен, вынослив и готов трудиться. А главное — достаточно ли силы духа для драки до последнего, переступая через боль и усталость. Без этого не стать воином.

Ребята ходили с вечными синяками от учебного оружия и гудящей от затрещин головой. В этом отношении он не стеснялся. За любую провинность — неумелость или плохо ухоженного коня — прилетало достаточно больно. Но никто из них и не ожидал сплошных пряников. Сами вызвались. Несмотря на тяжелую жизнь, в сравнении с Храмом сплошной праздник. Свои оружие и конь, еды от пуза, возможность свободно гулять и будущее фема!

— Что ты как баба машешь мечом? — возмущался Франк по соседству. — Это не палка, пентюх ты крестьянский. Сколько же можно повторять? Не встречай удар — отводи. Вот с Блора пример бери, если с моих слов не доходит. Отбил — ударил. Сразу. Встали, обормоты, попарно — и медленно, повторяю, медленно проводим стандартный комплекс упражнений по моему счету. Кто не справится — я не виноват. Продолжит, пока руки не отвалятся. Я смотрю. Раз! Два! Три!

— И что ты думаешь об этом? — спросил Блор, глядя на старательные упражнения своих почти фемов. В противостоянии очень хорошо заметны ошибки.

— Раз! Два! Три!

— У младших — Кери и Андраши — впереди годы, — ничуть не задумываясь, ответил Одрик. — Они подтянутся. Ишим слаб силенками, но это исправимо. Погонять побольше, кормить получше. Надь силен, но неповоротлив и бестолков. Джил лучший. Ему требуется практика, и ничего больше. Этот вырастет приличным воином, если не станешь торопиться.

— Раз! Два! Три!

— А Денес? — не дождавшись продолжения, потребовал Блор.

— Он плохо кончит, если не обломать, — нехотя ответил собеседник. — Слишком много злости и эмоций. В бою так нельзя. Голова должна соображать ясно. Будешь терять самообладание и чувствовать злость — умрешь в первом же бою. Мы занимаемся работой. Обычным трудом. И вести себя надо соответствующим образом.

— Ага, как я с лордом.

— Новичку, впервые попавшему в бой, прощается растерянность и минутный восторг боя, когда его ведет азарт. Но исключительно один-единственный раз. Без холодной головы любой боец — мясо. Убьют. Учи, не учи — конец одинаков.

— Раз! Два! Три!.. Раз! Два! Три!

Одрик помолчал и почти вежливо поинтересовался:

— Думаю, для тебя все это не новость. И про твоих парней, и про остальное.

— Не новость. Вот только где же мне взять людей?

— Зачем тебе срочно, вон Визи троих стоит…

— Пятерых, как ты, — пренебрежительно ответил демон, разлегшийся у входа во двор.

«Все-то он слышит и видит, — подумал Блор. — Еще бы поменьше хвастался. Хотя после выступления у Дочерей Смерти вполне верю и в пятерых».

— …И обходится дешево. Можно даже каждый день не кормить.

— А можно я его съем? — возмущенно потребовал обсуждаемый.

— Хорошо что тебя не слышат. Сколько можно говорить — людей не едят!

— Да ладно, — не словами, а образом хохочущего человека со смутно знакомым лицом, как бы не сам Блор, ответил тот, — это же шутка.

— Хищников вообще неправильно кормить регулярно. Они в нормальной жизни или нажираются от пуза, или голодают пару дней подряд. Свалить дичь далеко не каждый раз удается, — увлеченно повествовал Одрик. — Вот и нечего переводить свежее мясо. Тем более что он кашу трескает за милую душу.

— Но укусить можно? Легонько?

— Голодовка у него бывает исключительно в качестве наказания, — игнорируя реплику Возмездия, ответил Блор.

— А между прочим, — понизив голос, осведомился Одрик, — он слышать нас не может? У меня неприятное чувство появилось.

— Слышит, не слышит, — отмахнулся Блор, не краснея, — понять что может? Разве общий настрой разговора. Хотя — да. Ты же не очень приятные вещи излагаешь. Знаешь, как кошки мстят за обиду?

— Да? — подозрительно глядя на демона, напрягся Одрик.

— Так ему! — возрадовался Возмездие. — Напружу в обувь!

— Команды делать не было! Смотри у меня!

— Визи у меня молодец, — произнес вслух, получив в ответ ощущение удовольствия, — но все же не человек. С поручением передать весть не пошлешь и в строй не запихаешь. Да и нигде не написано про позволение заменить фемов на собак или тигров. Или старостой в деревню назначить. Требуется хотя бы еще парочка готовых драться.

— Как бы все подряд люди были храбры, если бы на войне не убивали до смерти, — с ухмылкой сказал Одрик. — Моментально набежала бы толпа мечтающих присягнуть. А что, за деревеньку без риска — запросто. Не так это просто в нашей паршивой жизни. Человек слаб духом и труслив душой. Не готов ни к чему — ни к поступку, ни тем более к ответственности.

— Не всех касается. Не надо преувеличивать!

— Хорошо что в своем подавляющем большинстве люди боятся. Они до последнего момента станут сидеть и ждать, чтобы некто другой решал их судьбу. А уж идти на вполне вероятные смерть и страдания? Даже не каждый фем на это способен. Поэтому эти парни, при всей их молодости и глупости, ценное приобретение.

— Но не завтра.

— Когда наступит весна, с севера придут купцы и привезут рабов. Всегда можно отобрать парочку подходящих. Освободив и вручив оружие, получишь верных как псы вояк.

— И часто такое происходит?

— Не очень, — признал Одрик. — Чем дальше на юг, тем дороже можно получить за сильного раба. Зачем здесь отдавать? А держать возле себя откровенного варвара, не зная, чего от него ожидать? Взрослые мужчины из гелонцев плохо гнут шеи. Уж лучше вооруженных родичей кормить. Те насквозь ясны. Дети или женщины — товар гораздо лучше. Эти могут и привыкнуть. Но выбора-то у тебя нет, а по мне, неплохой вариант.

— Хм, а почему нельзя отправиться к Каменному поясу и набрать там народ?

— Империя платит федератам, чтобы сидели на месте. Их лорды не заинтересованы терять жирный кусок. То есть одиночки или мелкие группы могут и уйти, иные даже устроятся, хотя примут с трудом. Кому нужны чужаки без гражданства? Разве опять в качестве кабальных, да не за тем они переезжают. Вот и нет серьезного потока. А большим отрядам и вовсе нечего делать здесь. Только в качестве наемников, но они никогда не приходят группой меньше двух десятков.

— Почему?

— Ну, — закатывая глаза, объяснил Одрик, — не живут одиночки с севера долго, за редчайшим исключением.

— То есть вы их режете? — после краткого раздумья изумился Блор. — Конкуренты?

— По-разному бывает, — пробурчал старый специалист по сражениям.

— Значит, это шанс. Завербовать прямо на месте одиночек, даже семьи…

— Ага, и повезешь с собой мешок с деньгами. Как думаешь, когда ограбят, и даже не в темном переулке, а тамошний бандит?

— Купцов тоже раздевают?

— Они идут караваном и с охраной. Или соглашение имеют с местными. А мы втроем с Визи сунемся? Там имперских законов нет, а вот кровной мести не отменили.

— Это вариант, — размышляя, прошептал Блор. — Надо оговорить со знающим подробности.

Одрик раздраженно плюнул.

— Когда? А то самое время сваливать — война на носу.

— Едут от городских ворот, — сообщил очень своевременно Возмездие, — много. Люди, животные, полно оружия. Не нападение.

— Ну так рыкни.

Демон сел и, широко раскрыв пасть, а она у него открывалась ну очень сильно, никакому волку и не снилось повторить, зарычал.

Обернулись на звук практически все. Уж больно неожиданно и грозно прозвучало. Будто в дополнение, запели не то два, не то три горна, выводя красивую ноту.

— Кажется, война откладывается, — провозгласил Блор, не дожидаясь вопросов. — Кто-то из баронов прибыл к леди Жаклин.

— Ну надо же, — пробурчал Одрик, двинувшись за своим нанимателем к воротам полюбопытствовать.

— А вас развлечения не касаются! — заорал Франк. — Работаем, коровы беременные! Двигаемся! Раз! Два! Три! Молодец, Джил. Правильно треснул. Нечего рот разевать и смотреть в другую сторону. Всех касается, бараны тупые. Повторяем! Раз! Два! Три!

Нет, все-таки хорошо быть главным, мимоходом подумал Блор, пристраиваясь к забору спиной. Пока остальные зарабатывают в поте лица умения, ты прохлаждаешься. И все на законных основаниях. Одна проблема — удержаться сложно. С подвигами и наградами в последнее время плохо, а чем выше сидишь, тем больнее падать.

На улице не они одни оказались такими любопытными. Отовсюду высыпал местный люд, жадно рассматривая приближающихся. Все согласно рассказанному. Сначала герольд со знаменем. Ветра особого не имелось, но у каждого еще и накидки с изображением всадника и развесистого дерева на второй половине герба.

— Барон Бауш, — правильно поняв брошенный на него взгляд, подтвердил Одрик.

Следующими прогарцевали два десятка кавалеристов в блестящих пластинчатых доспехах. За спиной щиты, на боку мечи, булавы, в руках длинные копья с флажками. Лиц не разобрать под закрытыми шлемами. У парочки вообще нечто вроде масок из металла, остальные скрыты кольчужным капюшоном.

Кони просто загляденье. Разве Самрат способен с ними сравниться! Сплошь вороные в одном десятке и гнедые во втором. Мощные крупы, тонкие бабки, под блестящей кожей переливаются заметные мускулы.

Скрипя и качаясь, проехала в окружении богато разодетых слуг карета с гербами на дверцах. За занавеской не иначе как из бархата мелькнуло достаточно молодое мужское лицо.

— Так и путешествует, — весело заявил возникший рядом Бривел.

Блор невольно покачал головой. Уж лучше отправляться в дальнюю дорогу на обычном спокойном коне и вблизи города пересесть. На таком страхолюдстве нормально не отдохнешь. Все время трясет. Наверняка все внутренности наружу стремятся с завидной регулярностью. В седле со знакомым конем и расслабиться можно. Тем более в окружении челяди. Присмотрят и не позволят сбросить, неожиданно взбрыкнув. Хотя откуда ему знать, вдруг так и сделал, пересев в карету перед воротами.

Еще не меньше трех десятков вооруженных пеших фемов. Эти всего лишь в кольчугах и шлемах. Но нет ни одного в обычной кожаной стеганой куртке. Не сброд какой. Детей и стариков в рядах не видно. Все матерые парни, умеющие обращаться с оружием. Прямая противоположность его личному войску.

— Это нормально — пускать такой отряд внутрь? — с сомнением спросил Блор.

— Их и не пропустят, — заверила Шарлотта. Оказывается, пока процессия медленно ползла мимо, демонстрируя мощь и красоту, за его спиной собрались все жильцы его дома, исключая подопечных Франка.

Блор незаметно для себя обрастал собственными слугами. Повариха, мальчик ей в помощь, парочка местных мальчишек на посылках, конюхи, перебравшиеся из старого места в новое заодно с подопечными лошадьми. Всех кормить, поить и следить, чтобы не воровали. Хвала богам, у него на это имеется Шарлотта. На то она и экономка. Постель исключительно попутно. Обязанностей и так хватает.

— Видишь, нет телег с имуществом. Основной лагерь снаружи Кнаута. Там осталось все добро и еще люди. Здесь разместят его лично и не больше десятка воинов.

— Богато живет, — с оттенком зависти в голосе пробурчал Бривел.

Ему торговать самостоятельно не доверили. Не дорос. Ходил у Шарлотты на подхвате и смотрел жалобным взором. Блор этого старательно не замечал.

— Лучше остальной троицы, — заверила Шарлотта. — Земли прекрасные отхватил вдоль реки. Не он, конечно, его дед. Этот… не очень умный. Все норовит потратить накопленное предками, забывая, насколько тяжело достается.

«А у нее определенно не зависть, а негодование слышно, — рассеянно подумал Блор. — Все-таки присутствует в характере эдакая прижимистость. Не жадность, может для зрителей сделать жест. Тем не менее лишнего медного ногтя не потратит, если обойтись возможно. Ничего удивительного, мне тоже бывает до слез жалко расставаться с монетами. У кого ничего не было и все досталось трудом, цену деньгам прекрасно знает и спускать на безделушки не станет. Так что пока она стоит на страже моих сбережений, могу быть абсолютно спокойным. Удавится — а дополнительно к необходимому не отдаст».

Его сейчас больше волновало, откуда он знает одного из слуг. Лицо определенно знакомое, и человек, судя по богато украшенным одеждам, не из последних. Встречаться раньше определенно не случалось. У него в провинции отсутствуют знакомые помимо здешних в Кнауте и парочки матросов. Деревня в детстве, порт и Храм — это все его прошлые контакты. А этого он точно видел, и чувство какое-то неприятное.

— Все, — глубокомысленно сказал Бривел. — На сегодня цирк окончен. Последние.

— Ты бы, господин, переоделся и сходил к леди, — посоветовала Шарлотта. — И Визи с собой взял для представительности.

— Есть! — радостно выдохнул Блор. Вот сейчас все встало на свои места.

Прыгающий откуда-то сбоку на богато одетого человека Возмездие. Шелковая рубаха вся в крови, и тот падает с разорванным ударом когтистой лапы животом. Демон поднимает голову и оскаливается насмешливо, видя, как шарахаются от него во все стороны люди. Потом делает движение, переворачивая труп. Еще один оскал и толчок. Из-под тела со звоном вылетает метательный нож. Это был наемный убийца. На заднем плане восторженно-изумленное лицо смуглой девчонки.

Девчонка — Жаклин. Это он давно понял и принял. Воин ему достаточно четко показал будущее. Зачем — это уж другое дело. А сегодня прибыл и убийца.

— Ты и ты, — сказал вполголоса, поманив к себе Шарлотту и Бривела, — возле последней телеги шел такой представительный мужчина в новеньких сапогах и богатой одежде. Вроде слуга, но при серьезном кинжале с костяной ручкой. Видели?

— Ну да, — подтвердила с запинкой женщина. — Симпатичный.

Бривел просто кивнул.

— Шарлотта, бросаешь все дела и потихоньку выясняешь — кто он и что он. Прямо сейчас.

Самая важная на свете вещь не деньги, а вовремя полученное известие. И если кто и сумеет выяснить подноготную подозрительного типа, так это она. Вторая ипостась после управляющей, и не менее важная. Для того и к себе позвал. Пришел час.

— А я?

— А ты проводишь Визи до ворот.

В одиночку демону он по Кнауту разгуливать запретил. Кто откровенно пугается, а кто может и попробовать проверить, что случится, если камнем кинуть или палкой стукнуть. Лишние покойники не ко времени. И ущерб оплачивать — тоже лишнее. Бывает, люди сами нарываются на неприятности, но в суде примутся обязательно вопить: Визи кинулся без причины.

— Ищи в округе людей, — приказал мысленно. — Не показываясь на глаза. Должен быть еще один или даже парочка отрядов вооруженных воинов. Если обнаружишь, вернешься. Если нет, проследи за приезжими. Кто-то должен тихонько уйти из лагеря. Не трогать! Выяснить — куда и зачем.

— Охота, — довольно ответил Возмездие. — У ворот будут ждать? Ночью на засове.

— Или я, или пришлю кого. Не надо пугать людей и лазить через забор без серьезной необходимости.

— Потом вернешься, — сказал Бривелу, — и сразу иди в господскую половину Кнаута. Тоже поспрашиваешь.

— Зачем?

— И осторожно, чтобы не узнал о проявленном интересе. У слуг, вроде как невзначай. Ясно?

— Поучи кузнеца подкову ковать, — пробурчал Бривел. Смысла приказов он не понял, зато суть без объяснений видна.

— Давайте, осторожно. Не спугните. Он опасный человек. Убийца. Не постесняется в темном углу ножом ткнуть. Тихонько и без назойливости, вроде к слову пришлось, а к нему вообще не подходить!

Они отправились исполнять приказ, а Блор направился домой. Он сразу решил — бежать прямо сейчас с предупреждениями не имеет смысла. В видении был вечер. Время еще есть. В самом худшем случае гостей примут не сразу. Он вполне успеет нормально смыть пот после тренировки и переодеться.

Во дворе Франк продолжал заставлять делать привычные упражнения.

Блор позвал на ходу Денеса и получил сразу кучу разнообразных взглядов. От будущих фемов — завистливые, от приятеля — откровенно благодарный и возмущенный — от тренера. Франк жутко не любил посторонних вмешательств в его действия. Ничего не поделаешь, придется ему сегодня потерпеть. Есть вещи важнее нудных жалоб на неправильное поведение.

Нет, кто бы поверил, что из этого страхолюда выйдет столь удачное приобретение? Парней он обламывал и обтесывал — лучше не бывает. И не просто издевался, как кое-кому может показаться. Он четко разобрался в кратчайший срок, кого и как нагружать. Может, и удастся не через три года, а скорее получить своих кнехтов готовыми к бою.

Такие специалисты, как Франк, по жизни серьезные деньги за наем получают и за них держатся. Любого на место поставит моментально и обучит при наличии рук и ног пользоваться оружием. Голова как раз без надобности особо тупым. Заученный комплекс вполне достаточен. Кстати, сам он таким прямолинейным и предсказуемым не был. Импровизировать мог и любил. И с Блором отдельно, и с Джилом занимался по особой методике.

И все же если и можно доверять кому в любом деле, независимо от моральной или оценки законом, так Денесу. Он выполнит приказ, как бы тот ни смотрелся. Поэтому обойдется без лишнего часа «раз-два-три».

— Не всегда стоит самому напрашиваться на дежурство, — подчеркнуто тихо дал очередной совет Одрик. — Раз не звали, видать, не особо нуждаются.

А вот этот иногда доставал вконец. Хорошо еще без свидетелей. Субординации не нарушает. Но тут он прав, мысленно согласился Блор. Не вдруг выскочил барон со своими людьми. Еще вчера не могли не знать в особняке Жаклин. Да и плевать, что не позвали. Сейчас дело совсем в ином. И это гораздо важнее мелких обид. А вот объяснять ему ничего не собирается. Во всяком случае пока. Неизвестно, что ждет в будущем.

— Как движутся твои дела? — спросил Блор.

— Стараюсь, — односложно ответил Денес без особого энтузиазма.

— Меч паршиво, лук вообще никуда, зато из самострела и дротиками в глаз мухи?

— А топором крылья сбрею, — настороженно ответил Денес.

— Метательным или обычным?

— Любым, ты же помнишь…

— Там это было просто так. Развлечение. Сегодня может понадобиться по сигналу засадить мгновенно в человека. И желательно оставить живым. Рука, нога. Сможешь?

— Расстояние?

— Да не знаю я пока, — сказал Блор с досадой. — Это так… подготовка. Может, вообще ничего не случится. Что для тебя лучше взять?

— Мой топорик — и локтей с десяти я обещаю даже на слух попасть.

Как и ожидалось, вопросов он задавать не стал. Скажет Блор засадить в ногу прибывшему барону — сделает. Даже не поинтересуется зачем. Удобно и временами пугает.

— Ладно, берешь что хочешь. Идем, смоем пот, переоденемся. Дальше видно будет.

Глава 3

СПЛОШНЫЕ ПРЕДПОЛОЖЕНИЯ

— Сегодня не твой день, — откровенно удивился Андрэ при виде Блора, — зачем пришел? Или позвали? Хотят усилить охрану?

Отношения у них не развивались. Каждый сам по себе, однако и столкновений никаких.

— В том-то и дело, — ответил Блор, — если хозяйка забыла обо мне и законах вежливости, это еще не означает, что я не могу прибыть для пира. Забота о своем желудке — вещь исключительно важная. Тем более за чужой счет.

— Сокол не подбирает брошенных зерен, даже если умирает с голоду, — проникновенно сказал Андрэ. — Так и настоящий фем должен показать окружающим, что сыт, хоть и не ел два дня.

— Так я вовсе не голоден! Просто каши надоели. Желаю свежей вепрятины да рыбки прямиком из моря.

На шутку положено отвечать соответственно. Это не попытка пристыдить. Просто проявление вечного желания испортить настроение. Уж такой человек фем Рэмо. Желчный и вечно норовящий сказануть гадость. Его и собственные подчиненные не любят. Но мысль фем Клейна как раз удачная — первый заместитель гад паршивый, и все плохое исходит от него. А командир добр и благостен. Иногда даже исправит наказание или отменит. Не так часто, правда.

Лейтенант подумал и криво усмехнулся:

— Вряд ли мы попадем на праздничную трапезу. Зря нарядился.

— Я еще и на лошади с оруженосцем приехал.

— Всаднику положено, — понимающе кивнул Андрэ.

Расстояние до нового дома он прекрасно знал. Десять минут неспешного хода пешком. Но не оседлать коня и не прибыть с человеком за спиной после подобного роскошного явления? Это он вполне одобрял.

— Не те люди прибыли, — серьезно сказал Блор.

— Хорошие или плохие?

— Подозрительные.

— Ну это как посмотреть.

— Слышал я, что однажды к судье прибежал человек в одном нижнем белье и стал требовать справедливости. Говорит: «В вашем городке сплошь воры и бандиты проживают. Не успел выйти за ограду, как набросились и все отняли».

«Что, все?» — спрашивает недовольно оторванный от важного дела — почесывания — судья.

«Ну все! Мула, товар, одежду. Даже нож. Они должны проживать здесь».

«И при этом оставили подштанники? — изумился судья. — Наши граждане действуют намного тщательнее и не оставляют лишнего. Ведь сукно на тебе не из дешевых, как я погляжу».

«Я, — говорит проситель стыдливым шепотом, — обделался с перепугу. Побрезговали».

«Хорошая хитрость, — признал судья, — но ты ужасно подозрителен мне. Ежели сумел таким образом обмануть бандитов, то не пытаешься ли и меня, возводя напраслину на честных моих сограждан? Стража! Сюда! Этого мошенника в камеру!»

Часовой за спиной Андрэ откровенно рассмеялся.

— Хорошая байка, — признал лейтенант, отходя в сторону и метнув грозный взгляд на своего человека. Чего он в разговор посмел влезть без спроса? — Но это не по части нашего барончика. Он слегка глуп, но бойцы у него отменные.

— По-моему, глупость все перевешивает. Неужели правда свататься заявился?

Два часа, потерянных в обществе многочисленных воинов, приехавших с гостем и служащих леди Жаклин, даром не пропали. Никто не собирался держать рот на замке. Обсуждали бурно, хотя особо не повышая голоса.

Как-то сложно Блору представить достаточно знакомую леди выполняющей распоряжения мужа, а своим поведением доставляющей ему удовольствие, ибо «удовольствие мужа для жены превыше всего».

Нет, мелькни среди пересудов нечто вроде детской дружбы и былой влюбленности — могло повернуться по-всякому, но представить себе Жаклин добровольно отдающей человеку ниже по рангу и положению свое имущество и доброе имя?!

Ни один нормальный мужчина не склонен подчиняться трижды разумной женщине, если это идет поперек его желаниям. А закон достаточно ясен — муж получит все права на распоряжение имуществом, если отдельно не обговорить содержания жены. Но это право отца, выдающего замуж дочь, а здесь и сейчас начинаются занятные юридические коллизии.

— Не нам судить барона, — с постным лицом заметил Андрэ, — но мнится мне, до родов жене смерть не угрожает.

Они посмотрели друг другу в глаза, и оба уважительно кивнули. Правильная идея. Наследником обоих поместий станет ребенок. А править за его спиной станет отец. Или мать. В таких делах гарантий никаких.

— Не нам судить леди Кнаут, — эхом повторил Блор, — но ведь дураком проще вертеть, чем опытным взрослым эрлом с богатым опытом жизни среди наемников?

— Это так явно?

Подразумевалось, и до тебя дошло. Блор молча пожал плечами. Слов здесь не требовалось. Это не его дело, и вмешиваться он не собирается. Тем паче никто мелкую сошку о мнении спрашивать не станет.

— Честолюбие Бема заело, — вздохнув, сказал лейтенант.

— Кто делает вид, будто не имеет амбиций, — подозрительный тип. Разве есть на свете не желающий возвыситься? Я таких не знаю. Надо просто не переходить определенных границ. Не прыгать выше головы.

— Я тоже не верю, что выгорит.

— «Жене следует искусно и деликатно отвращать мужа от безрассудных поступков, но никогда не ворчать и не придираться к нему, потому что мужчина не склонен подчиняться жене и действовать по ее наставлениям», — хмыкнув, процитировал Блор «Наставление супругам».

Данную книгу он мог озвучивать страницами. Почему-то кроме рассказов о богах их в Храме потчевали постоянно столь важным произведением, заставляя заучивать куски. В результате все написанное там вызывало отвращение. Включая женитьбу. И вроде ничего опасного для мужчины, но неприятно.

— «Может ли хозяйка в отсутствие своего лорда судить фемов за провинности? Нет, не может. Поскольку не вызывает сомнения, что мужчина превосходит любую женщину как умом, так и добропорядочностью, и потому женщина не может судить того, чьи достоинства превышают ее умственные и нравственные начала».

— Обычно так и есть.

— Не в нашем случае.

— Есть варианты.

— Это я в курсе, — охотно согласился Блор.

Как раз имелась подходящая байка от Дока. Где он их выкапывал, неизвестно, и очень возможно, на ходу выдумывал. Но врать умел при этом крайне завлекательно.

— Однажды, много лет и даже десятилетий назад, отряд попал в засаду варваров в ущелье. Можно было сдаться, а можно сражаться. Во втором варианте прорваться могли немногие, но в первом выкупиться на волю тоже имели шанс единицы. Тогда старший предложил: «Пусть решают боги. Я бросаю жребий. Если монета выпадет орлом, мы сражаемся. Если решкой — мы сдаемся». Он бросил монету…

— И она зависла в воздухе, — желчно бросил Андрэ.

— У тебя талант, — признал Блор. — Красивое предложение в стиле Шутника. Но в жизни такого не случается. Даже на ребро не встанет.

— Ладно, чем все закончилось?

— Воины затаив дыхание ждали результата и, увидев орла, воодушевились. Благоприятный знак пришел. Боги на их стороне. Напали на противника с яростью и победили неожиданно для всех, разметав засаду.

— А мораль? — не дождавшись продолжения, удивился лейтенант.

— У монеты орлы были с двух сторон. Специально на подобный случай.

— Ага, — согласился Андрэ довольно, — на богов надейся, а удачу сам готовь. Если все обговорить в официальном договоре…

В брачном контракте обычно указывалось, какое приданое вносит невеста и какими финансовыми средствами обладает жених. Какую сумму помесячно будет получать жена «на булавки». Какие дома, экипажи и прочее будет иметь в своем распоряжении молодая семья. Какие диадемы, колье невеста вносит в брак, становятся ли они собственностью ее новой семьи или остаются в ее личной собственности. А также на случай вдовства — где будет жить вдова и какое содержание она будет получать.

Случалось, имущество невест оказывалось настолько значительным, что их семьи практически могли диктовать условия брачного контракта семье жениха, — что, например, часть приданого остается личной собственностью жены в браке. То есть именно об этом и сказал Андрэ. Условия брака вполне могут оказаться приемлемыми для обеих сторон. Если есть желание договориться.

— Поделить ответственность. Можно и ужиться совместно.

— До рождения младенца?

— Но-но! — погрозил пальцем Андрэ. — Граничит с поклепом.

— Мы же про барона говорим, не правда ли?

— Чисто теоретически.

— А на практике не наше дело. Не за землю, а за жалованье служим. Будь любезен, передай, что хочу засвидетельствовать почтение хозяйке.

— Стоит сегодня?

— Как раз именно сегодня и стоит. Скорее всего, вечером мне заступать в охрану, и требуется уточнить детали нового размещения. Сколько человек привести. Не хочу в общей толпе фемов приказы получать, — привел вполне приемлемое для всех объяснение.

Статус более высокий по отношению к почти мужикам однодворникам-фемам важно оберегать — это достаточно ясно. Тем более для человека из низов. Это лейтенант должен понимать очень хорошо. Сам такой.

— Это смешно! — воскликнула Джеки. — Он совсем дурак?

— Хорошо тебе не пришло в голову заявить нечто подобное в лицо, — проворчала Клодина.

— Но хоть не так скучно жить! — вскричал Ники, ухмыляясь во всю рожу.

Они сидели в рабочем кабинете и пытались разобраться в случившемся. Никто и никогда не заявляется лично сам со сватовством. Сначала присылают доверенного человека и выясняют отношение противоположной стороны. Допустим, красота невесты и прочие достоинства в этом случае роли не играют на фоне ее земельных и денежных богатств. Тем не менее барон не только по положению много ниже, еще и нарушил все мыслимые правила приличия. Способ хорош для романа о подвигах, а не в обычной, нормальной жизни.

— Я выйду замуж на своих условиях, и никак иначе, — отчеканила Джеки, — и уж точно не за барона Бауша. На что он рассчитывал?

— А то не ясно!

— Мое положение не настолько тяжелое, чтобы всерьез ставить условия подобного рода! — гневно заявила его леди.

— В одних ножнах два меча не живут, — пробурчал рыжий.

— Вот именно!

— Но если рассуждать серьезно, — вмешалась Клодина, — на роль безвластного и не имеющего голоса консорта не согласятся даже наши собственные фемы. Какой, собственно, выбор? Независимо от происходящего, скоро множество женихов набежит во двор. Ты можешь потянуть время, но рано или поздно начнутся проблемы. Муж необходим, пока через твою голову кто-то не затребовал опеки над лордством у имперского наместника.

— Вроде он таких вещей не решает, — удивился Николас.

— Вот и объяснишь потом в Карунасе, насколько недоволен, — ядовито ответила ему мать. — Лично императору нашему благодетельному. Года через три, может быть, допустят лицезреть светлую персону. А то мы не в курсе, как это делается.

— И кто посмеет?

— Да сам наместник и сделает! Себе в карман через откупщика. Маленький, что ли? Я говорила, — возмутилась нянька, — Джеки, ищи подходящего, пока не поздно. Дождались!

— Допустим, у меня имеется кандидат, — спокойно ответила хозяйка Кнаута. — Да! — крикнула она на стук в дверь, счастливая отвлекающим фактором. Можно пока оставить неприятную тему. — Войдите!

В приоткрывшуюся дверь заглянул фем Рэмо, сегодняшний по графику командир часовых. Андрэ не стал сменять обговоренных постов, только усилил.

— Тут пришел фем Грай и просил дозволения зайти по делу, — объяснил Андрэ свое появление.

— Пусть войдет.

— Только не говори, что речь о нем, — прошептал Николас, хватаясь за сердце.

Джеки молча отрицательно покачала головой и одними губами, без голоса назвала его совсем не подобающим для леди словом. Ники не обиделся. Такими вещами его не пронять.

Блор вошел и начал произносить положенные приветственные слова. Взгляд при этом скользнул по лицам, и, похоже, он сделал определенные выводы. Не иначе, догадался о предыдущем переругивании и не слишком приятной ситуации. Может, он и наивен в некоторых вещах по отсутствию опыта, как утверждает Ники, но не глуп, решила Клодина. А по жизни жесткий и притом гибкий, на манер подошвы. Согнуть можно — сломать нельзя. С хорошей кожей намучаешься без правильных инструментов.

— Говори прямо, — прерывая Блора, приказала Джеки. — Здесь нет чужих.

Клодина невольно поморщилась. Желание сразу добраться до корня проблем замечательно, однако не всегда удачно. Смотря с кем и когда. Хм, опять этот взгляд. Да он ведь не хочет говорить при ней! Или при Нике? Любопытно.

— Госпожа помнит, я говорил про ответ Воина в Храме. Когда я был там, в горах.

Тут ему пришлось кое-что из себя выдавить, иначе после Сестер Смерти не отстала бы.

— Да, — подтвердила Жаклин. — Он послал тебе видение будущего.

«И почему я об этом не в курсе?» — раздраженно подумала Клодина.

— Не так, — отказался Блор, — это просто картинки. Несколько мгновений, и не разобрать, что к чему. Когда, где, кто. Незнакомые люди. В общем, и говорить не о чем. Я понял одно — вернуться правильно.

— И?

— В свите барона прибыл человек по имени Марен фем Делуизе. Он убийца, и его цель — леди Кнаут.

— Откуда ты знаешь? — подавшись вперед, прошипел Ники.

Блор пожал плечами. Очень демонстративно.

— Я видел его лицо в Храме. Именно его мне показал Воин. Ничего серьезнее предъявить не могу. Одно мое слово. И никаких доказательств. Поэтому я пришел сюда и никому не стал рассказывать. Я здесь, чтобы выяснить подробности караулов на сегодня и завтра. Не требуется ли Визи, и все такое.

— Кто он, этот фем Делуизе?

— А вот это самое интересное. Вроде он из наших краев, но знакомых и родственников не имеет. Якобы родители переехали на восток. Года три назад прибыл из провинции Монтигли и сразу был взят на службу бароном Грэтоном. Точнее, его сыном. Э… Я не помню, вторым или третьим, но тем, что нынче правит.

— Это тоже видение? — недоверчиво переспросил Николас.

— Конечно нет! Когда я узнал его, послал Шарлотту пообщаться со слугами. Расспросить.

Николас откровенно ухмыльнулся. Все правильно, красивой женщине еще не то расскажут. А насчет сыновей Блор прав. Немудрено запутаться. По-разному считают. Фактически двое старших было у Алекса, правда, один незаконный. Отец признал того официально, однако фамилии не дал, создав занятные юридические сложности. Они очень легко разрешились, когда оба брата совершенно случайно погибли. Один на охоте, другой — свалившись в пьяном виде с лестницы, свернул шею. Слухи пошли достаточно некрасивые, а после гибели отца и вовсе превратились в уверенность.

Старый Грэтон скончался жуткой смертью. Лекарь посоветовал от простуды завернуться на ночь в простыни, намоченные бренди, с тем чтобы согреть его и дать пропотеть. Чтобы простыни не сбились, их зашили на манер савана. Якобы слуга по недомыслию наклонился над больным с зажженной свечой, собираясь обрезать шов, чтобы выпустить его утром, и ткань вспыхнула.

Барон прожил еще три часа, и это были сплошные мучения. Даже маг ничем не мог помочь. Слишком сильные ожоги. На Алекса принялись коситься уже открыто. Странно все это смотрелось. Опять случайность? Уж очень много их произошло за короткий срок. Еще и слуга тот из его людей оказался.

— А буквально через пару недель после вступления в должность новый барон проиграл договор о найме своего личного конюшего в кости фем Баушу. В лошадях фем Делуизе разбирается — все-таки вырос в местах, где их разводят. Хорошо выполняет обязанности, по всем отзывам. Очень уравновешенный, рассудительный. Всегда спокойный и рук в отношении слуг не распускает. Он их будто не замечает. Грязь под ногами. И при этом слова лишнего не скажет. За год с четвертью ни с кем не сблизился. Все время сам по себе. Боюсь, ничего дополнительно добавить не могу.

— Ты и так сказал много, — произнесла после паузы Жаклин. — Думаешь, он продолжает служить Грэтону?

— Я всего лишь воин, и у меня нет полной уверенности. Ваши головы мудрее моей, да и знаете вы о соседях много больше и лучше.

— Но мысли у тебя имеются?

— Нельзя схватить чужого вассала без веских оснований. Все это догадки, и не обязательно правильные. Фем Бауш возмутится и будет абсолютно прав.

— Хм, — промычал Николас. Глаза у него были как у волчицы, обнаружившей мертвым свой выводок.

— Убить тоже не очень хорошо. Вдруг он не один. Этого можно держать под наблюдением, а другой станет действовать спокойно. Неизвестно еще, что хуже.

— Есть предложение?

— Поймать на месте преступления, — твердо сказал Блор. — Тогда можно выдвинуть серьезные претензии к фем Баушу — это его человек.

— А если вдруг покажет на Алекса фем Грэтона, — задумчиво произнесла Жаклин, — так можно накинуть на попавшего впросак Бауша крепкую узду. И присягу даст, чтобы не быть опозоренным, и на бывшего приятеля согласится пойти.

— Или вырезать всех, — кровожадно предложил Николас. — Хорошая причина. Баронские земли останутся без защиты.

— Вы не о том говорите, — возразила Клодина. — Допустим, Блор прав во всем. Убийца наносит удар. Кнаут остается без хозяйки. И что дальше? Наемники вмешиваться вряд ли станут, а вот Энунд и Антон…

— Общая свалка, — пробормотал Николас, — и неизвестно, останется ли в стороне фем Клейн. Хорошая причина и возможность взять власть.

— Он не сумеет контролировать всю территорию без договоренности с кем-то еще.

— Убрать его людей из охраны, заменив Энундовыми? — спросила Жаклин. — А где причина? Наша беседа — сплошные домыслы и предположения.

Блор шевельнулся, пытаясь что-то сказать.

— Я не сомневаюсь в твоих словах, но ведь важно еще, как смотрится со стороны. Нельзя спровоцировать раньше времени. Если он действительно договорился с Алексом…

— Я послал Визи проверить, нет ли других отрядов по соседству, — сообщил Блор.

Далеко пойдет умный мальчик, сделала себе пометку Клодина. Не просто воин. Соображает. А поклоны в сторону нашей мудрости и знания обстановки — для блезиру. Все он продумал и рассчитал заранее. Не примчался с выпученными зенками и криками. Сначала отдал приказы, навел справки. Вот и думай — столь замечательное приобретение этот всадник или опасен? Не сейчас, понятно, со временем. Как бы не вырос из него второй Алекс. Нельзя землю давать. Только на жалованье, пусть и очень приличном.

— Если я прав — до сотни кнехтов обязаны присутствовать не очень далеко. А выяснив, чей отряд, мы узнаем и расклад. Бауш — или Грэтон. Чья интрига.

— Если второй, из Бауша сделали куклу, а такого не прощают, — злорадно добавил Николас. — Ему ведь тоже не поздоровится в случае успешного покушения.

— Все это хорошо, но ведь нам нужно для доказательства заговора настоящее покушение, — слегка передернувшись, почти жалобно сказала Жаклин.

— Без кольчуги не ходить, спать в другой комнате, гостей ограничить в количестве, пира не устраивать — там легко яд подсунуть в еду или питье, — охрану усилить, — будто зачитывая список, предложила Клодина. — Что еще?

— Антона поставить в известность, — дополнил Николас.

— Это само собой. Сегодня все будет тихо. Все должно случиться завтра.

— Это почему?

— Блор, — почти ласково сказала нянька. Уж очень Клодине хотелось посмотреть, насколько она права.

— Второй отряд не мог следовать слишком близко за бароном, — нехотя ответил тот после минимальной задержки. — Опасно попасть на глаза кому-нибудь. Значит, появятся у Кнаута не раньше вечера. Пошлют гонца в лагерь фем Бауша. Сегодня он представился и выслушан не был.

А слуги уже доложили в подробностях, поняла Жаклин. Где бы взять глухонемых в достаточном количестве?

— Вернется с официальным предложением завтра утром. Есть время отдохнуть. Прием где-то к обеду. Это и есть самое рисковое время. Долго сидеть под стенами нельзя — обнаружат. Ворота опять же открыты, и если появиться в виде людей Бауша, с его гербами, спокойно можно войти внутрь города. И штурма не потребуется. Мы как раз сцепимся… э… над телом погибшей хозяйки. Удар в спину — и власть сменилась.

— У тебя и предложение имеется? — вкрадчиво спросила Клодина.

— Какие тут варианты? — удивился Блор. — Если отряд найдется, напасть ночью или на рассвете. Перебить прямо спящих. Не до поединков, ежели сами прибыли с такой целью. Вот как вывести несколько десятков человек наружу тихо — решение за фем Бренером.

— Это не проблема, — одновременно сказали Жаклин с Николасом.

Ага, так и думал. Где-то в господской половине имеется подземный ход. Вряд ли прямо в доме. Иначе бы старый лорд не на второй этаж, а в подвал метнулся.

— Наверняка наблюдают за Кнаутом из леса, — предупредил вслух. — Как мы тогда. И лучше забрать с собой Бема с его кнехтами. Оставить в охране наиболее проверенных. Опять не мне решать.

— А потом?

Блор пожал плечами достаточно выразительно.

— Дальше как выйдет. Ни один план не бывает безупречным. Если не удастся сделать все тихо, наш убийца насторожится. Нет — есть шанс: ждет указаний и сам действовать не станет. А может, уже получил. Мы же не знаем и знать не можем. По-любому лучше взять пленных, но выйдет ли… Остается плотная охрана госпожи Жаклин. Я уж не в курсе, насколько это нарушает этикет и не насторожит ли предателей. Выбор, собственно, отсутствует. Единственный другой вариант — просто закрыть город, но это по всем традициям оскорбление и заметно хуже. Они Кнаута не возьмут, но всю округу ограбят и сожгут.

— Как бы ни повернулось, — произнесла Жаклин, покачав головой, — я всегда буду помнить, что ты сделал для меня, Блор фем Грай.

— Это мой долг как вассала. Я клялся немедленно сообщать обо всех известных мне изменах и предательских заговорах, а также попытках совершить оные, ежели они направлены против леди и ее наследников и преемников.

— Вот и хорошо. А сейчас мы все будем вести себя тихо и спокойно. Как всегда. Лично тебя Клодина проводит к Жанели…

Женщина открыла рот для возражений и промолчала. Девочка отсылает ее для дела. Похоже, хочет обдумать. Не стоит мешать.

— …Будешь тетю сопровождать сегодня до темноты. Как солнце сядет — зайдешь к Антону.

— Будет исполнено.

— А ты, Ники, прогуляешься к фем Бренеру сейчас. Позовешь его сюда для разговора, но сам не возвращайся. Обговори с Тимоти подарки барону и его людям. Пусть хорошо поедят и выпьют за мой счет.

Глава 4

НЕОБЫЧНАЯ ТЕТКА

— Позволь представить тебе доблестного всадника Блора фем Грая, — торжественно провозгласила Клодина чуть ли не с порога, получив позволение войти. Чувствовала она себя на удивление неудобно. Не иначе, стремилась удрать поскорее.

Он и не знал, что есть такое помещение в доме. Вернее, почти наверняка раньше здесь находилось нечто другое, но в особняке Блор бывал от случая к случаю, надолго не задерживаясь. В своей комнате лишь отсыпался, а после возвращения из объезда земель и вовсе переселился в свой новый дом. Так что ничего удивительного. Стоя на втором этаже в карауле или бегая по лесам, обстановки особо не исследуешь. Да ведь и переделали под вкусы новой хозяйки.

Обширное, почти пустое помещение. В дальнем углу закрытая ширмой кровать. Тут догадки без надобности. Виден край. Обычная грубо сколоченная, как у крестьян. Правда, чем покрыта, не видно, может, там перины и куча вышитых подушечек. Остро пахнет краской и еще чем-то незнакомым. Вдоль стены стоят прислоненные к ней доски и непонятные свитки. Несколько полок с книгами — в таком количестве они стоят побольше его дома.

Еще широкий стол, заваленный маловразумительными инструментами. Ножницы, карандаши, кисти заметно меньше малярных, каменные ступки, будто самолично растирает зерна, не довольствуясь мельницей, перепачканная разными цветами доска.

Не догадаться, чем тут занимаются, сложно. Мадам прибыла сюда на том же корабле, что и его парни. Достаточно рассказали. Кое-что звучало достаточно странно, и все же в одном все дружно сходились. Не от мира сего. Юродивая. Не в обычном смысле, когда безумие так и лезет, но человек безобидный. Просто ей без разницы отношение окружающих. Что хочет, то и творит.

— Сегодня неожиданно наступило лето, или Жаклин решила все же выйти замуж за случайно подвернувшегося барона?

Сидящая за столом худенькая женщина с нервным лицом и полными губами, подходящими скорее молоденькой девушке, чем пожилой мадам за сорок лет, с уже заметными морщинами наклонила по-птичьи голову, изучая Блора. Под взглядом испытующе-темных глаз было крайне неуютно. Хотелось раскланяться и срочно удалиться. Уж очень тянуло сарказмом и грядущими издевательствами.

— Впрочем, все равно, — отмахнулась женщина от попытки Клодины нечто сказать, — ты привела его меня сопровождать и можешь считать себя свободной. Ты тоже не прочь удрать, а? — спросила с ощутимой насмешкой, глядя, как Клодина поспешно выскользнула за дверь. — Я не очень страшная. Все дело в неумении себя правильно вести. Увы, увы, Божьи Невесты мало связаны правилами. А ты ведь меня скорее можешь понять — сам рос в Храме.

— Боюсь, госпожа, мы жили несколько по разным правилам.

Дома Девы Любви, или Луны, как иногда их называли, не были Храмами в их обычном понимании, и жрицами незамужние благородные девушки не становились, если сами не изъявляли желания. Безусловно, и такие тоже находились, ведь в дома Луны попадали отнюдь не самые прекрасные девушки, а, напротив, бесперспективные. Больные, некрасивые или по каким-то причинам не отданные замуж родичами.

Жизнь там — на самом деле не худший вариант для таких. Чем вечно находиться под властью старших и уже новых младших, но замужних родственниц и вечно недовольных родственников мужского пола, уж лучше жить отдельно. Быть незамужней означало находиться в полной зависимости от своей семьи. И мнение ее значило меньше мнения самой младшей замужней снохи. Семья относилась с жалостью и снисходительностью.

Дом Девы Любви — вариант достаточно свободной и независимой жизни. Дело в том, что в каждой провинции имелся свой, а иногда и не один, дом для дам благородного происхождения. На его территории они имели собственную квартиру, нередко с прислугой. Никто не требовал точного выполнения религиозных предписаний и молитв. Фактически это зависело от личного желания. И хотя одежда должна была обязательно быть темных цветов, а эмблема Луны всегда присутствовала на видном месте, они были свободны в занятиях.

Им разрешалось наносить визиты родным и ходить в гости при соблюдении определенных формальных правил вроде обязательного присутствия в доме в темное время суток. Все дело в том, что они располагали собственными средствами. Позволяя жить здесь, родственники давали девушкам и определенный капитал. Поступления складывались вместе, за вычетом небольших сумм на личные расходы, и из этих денег и оплачивались расходы Храма. Естественно, чем выше размер взноса новой послушницы, тем уважительнее к ней относились.

Потому что благородная девица могла в любое время покинуть Храм, унося свой вклад навсегда. Например, выйдя замуж или вернувшись в родные стены. Она могла также стать и настоящей жрицей, испытай подобное желание. В общем, сходства между их прошлым и нынешним положением найти достаточно сложно.

— Ты прав, — легко сказала она, прежде чем Блор осознал, что, вполне вероятно, брякнул лишнее. Зачем перебивать и возражать, если еще не понял, зачем ты нужен? Заранее портить отношения глупо. — Не надо опасаться обидеть меня возражениями. Я ведь, по общему мнению, слегка того, знаешь? Знаешь. И кто я такая — тоже, а?

Похоже, это был вопрос, хотя и не совсем ясно, к чему.

— Сестра старого лорда Жанель и тетка нынешней леди.

Кстати, почему обе на «Ж», мелькнула мысль. Жаклин и Жанель? Обычай, что ли? Многие из поколения в поколение называют детей одними именами. Очень редко добавляют новые. Он ведь тоже Блор-младший, просто сейчас это никому не интересно.

— Заметь, — весело сказала она, — старшая сестра обоих предыдущих лордов и старшая тетка. И кто, по-твоему, должен править Кнаутом?

— Я не юрист, — отперся Блор, не понимая, как на это реагировать. Направление беседы ему крайне не нравилось, но ведь Жаклин сама послала его к тетке. А не знать о ее заскоках не могла. Или ему положено доложить об очередном заговоре? Еще одна проверка?

— Не требуется долго учиться, чтобы слышать основной закон Империи. Родство передается по отцу к старшему сыну. Если покойный оставлял сына и дочь, то только сын являлся наследником отца и обеспечивал сестру приданым или содержанием, как меня. Если человек потерял сына и дочь и оставил после себя только внуков, то наследует ему сын его сына, а не сын его дочери. Лишь тот род, что пресекся по мужской линии, может передать наследство женщине. И то если отсутствуют боковые ветви семьи. Иначе наследство перейдет в руки двоюродных братьев или дядек. Но не к тетке. Так что все по закону, и хвала богам милосердным. Ведь мне совершенно, ну абсолютно не хочется управлять всем этим огромным хозяйством. Мне это неинтересно, — сказала шепотом, — и скучно.

— А что интересно?

— Не то спрашиваешь, — возмутилась женщина, — ведь хочется выяснить — а зачем я вообще приехала?

— Нет, — искренне ответил Блор. Он и так представлял.

Жаклин позвала ее домой по очень прозрачной необходимости. Особо умный мужик мог вполне предложить тетке выйти замуж. Это давало неплохие шансы в дальнейшем для вытягивания денег и бесконечных судов. Муж тетки мог начать доказывать свои права властвовать в Кнауте. Особенно если за ним появятся заинтересованные лица.

Тот же имперский наместник, человек алчный по всем отзывам и легко идущий на нарушения. Да в принципе они все одинаковые. Долго править назначенцам не позволяла столичная администрация, и за три года стандартного срока чиновники норовили побольше набить карманы. А там уже частенько не до правосудия и исполнения законов.

Дело могло выйти достаточно скользким и наверняка тухлым. Прямая линия наследования идет к нынешней хозяйке, но когда начинается раздел имущества, лучше заранее принять меры к спокойствию.

А отказать племяннице Жанель не могла. Что такое долг, знали все аристократы. Да и не они одни. Жить по чести старались все. И воспитывать детей соответствующим образом. Ты возродишься в новом теле, и лучше бы рангом выше, а это дается соответствующим поведением.

Предпочтение интересов семьи личным интересам воспитывалось с детства. Не суть важно, чего ты лично хочешь, важно — как лучше для семьи. Потому что ты связующее звено в длинной цепи поколений. Ты обязан постараться передать ее будущим поколениям. И это очень правильно и справедливо. Сохранить и преумножить материальные и духовные богатства семьи и рода — наиболее важная задача.

— Ну, раз все и так знаешь, можешь подойти и посмотреть. — Она показала на свитки у стены. — А то вижу — очень хочется. На стол, — подсказала, сдвигая лишнее и освобождая центр.

Раз разрешение получено, почему бы и нет, и Блор осторожно развернул один рулон, придавив его концы тяжелыми предметами. Он неоднократно видел фрески в Храмах. Странно было бы их не заметить, прожив несколько лет внутри. В центральном помещении они присутствовали всегда. Чаще, конечно, статуи, но фрески тоже. Однако то смотрелось иначе.

Даже в очень отдаленных местах рисунки четко соответствовали определенным, раз и навсегда установленным нормам. Отклонения случались достаточно редко и в основном зависели от местного колорита. Аватар не обязан быть, к примеру, белокожим или темноволосым. Каждый народ представлял его себе по образцам наиболее распространенной внешности. Ведь у каждого города и народа свои предпочтения. Божественные покровители частенько исполняли одинаковые функции, но выглядели не сходно.

Зато символы всегда и везде совпадали. Мало кто способен спутать меч Воина или дельфина Властителя Вод. Это каким же требуется быть идиотом! Атрибуты Смерти и Лжеца или богини любви и Луны всегда одинаковы на всех изображениях. Даже позы постоянные и застывшие. Но это оказалась картина, не имеющая ни малейшего отношения к божественным сюжетам и стандартам.

Леди Жаклин смотрела в маленькое зеркало, изучая свою внешность. И все бы ничего, но отражение, будучи ее же изображением, смотрело назад с вызовом и заметной расчетливостью. Это была она, и в то же время совсем на себя не похожая. Без неподвижного лица и вечно старательно скрываемых эмоций.

Фем Клейн, с могучими плечами, мускулистой грудью, широкой поясницей. Не в воинских доспехах и с оружием в руках. Совсем нет. Простая рубаха и штаны, босые ноги и взгляд уверенного в себе человека. Он стоит вполоборота и виден в профиль. Такого на фресках вообще не увидишь. Всегда лица смотрят на тебя прямо.

Верховный жрец Ранткура с хорошо знакомым брюзгливым выражением лица сидит на грубо сколоченном стуле у длинного стола. Куча подозрительных инструментов, скорее пыточных, чем медицинских. Уж у Дока он навидался самых странных ножей и приборов. Но это явно другие, хотя и состоят в близком родстве. Потеки крови, тазик с кусками мяса. Все это очень странно, как и тоскливый взор жреца. Его давно ничто не радует и все опротивело. Не надо слов — это и так заметно. Уж очень выражение лица четко схвачено.

— Ну? — спросила женщина.

— Я не представляю, что сказать, — честно ответил Блор, отрываясь от очередного рисунка.

Двумя-тремя штрихами показано, как облегают незнакомую женщину одежды, показывая прекрасные изгибы молодого тела. Она в движении, а не застыла, и это сразу видно. Тонкая рука, протянутая к прижатому к ногам ветром подолу. Сейчас одернет, тряхнет головой и пойдет дальше с прямой спиной и задранным гордо подбородком.

— У них у каждого имеется индивидуальность и характер. Никакого шаблона, как в Храмах. Это…

— Нетрадиционно, — с удовольствием сказала Жанель.

— Да, но это ведь и хорошо, и плохо. Изображения обычных людей бывают только в посмертных масках. Сохранить изображения предков — это нормально. Все остальное… хм… граничит с богохульством.

— Ты умный парень, — согласно кивнула она. — Самую суть схватил. Никто не позволит мне подобное выставить в Храме. Хотя это не имеет отношения к законам. Просто традиция.

— Традиции и обычаи сдвинуть гораздо труднее закона. Ритуал затронуть — тем более. Молитв во многих местах просто не понимают из-за древности и языка, но изменить в них ничего нельзя. Не просто нарушение — боги не услышат.

— Я разве претендую на изображение Великих? — Она тонко улыбнулась. — Обычные люди на портретах.

— Когда у меня появится город, я приглашу мадам покрыть его фресками. Особняк — так уж точно.

— Комплименты ты делать умеешь, — рассмеялась довольно женщина. — А сам позировать станешь?

— Что делать? — не понял Блор.

— По памяти не получится. Надо видеть перед собой.

— А! Посидеть в качестве образца. Нет!

— Не похоже, чтобы ты был суеверен. Веришь, что изображение живого может отнять силу и свести в могилу?

— Простите, мадам, но я так не думаю. Может, родился в деревне, но кое-что повидал. И… э… знаю, на что способен сильный маг. Совсем не требуется полного подобия. Ни в каком виде. А вот кровь, волосы или мясо человеческое, попавшие не в те руки, могут и повредить при определенных умениях. К счастью, таких людей немного. И вы уж точно не из их числа. Это, — он показал на рисунки, — другое. Это искусство. Высокое искусство.

— Почему же нет? — резко спросила женщина.

— Может быть, потому что я не очень хочу, чтобы все видели, каков я внутренне?

— О! — изумленно протянула Жанель. — Такого рода похвала стоит много тяжелее мешка с золотом. Но ты не прав. Осторожность приличествует купцу, воину важнее уверенность в себе. Трусость не подходит обоим.

Блор криво усмехнулся.

— Да, — согласилась она, — теперь я вижу, насмешками тебя не проймешь и не собьешь с пути.

— Я умею учиться, — холодно заметил Блор.

— Но ведь вот же, Жаклин позволила!

— А выставлять для всех станет?

— Ей не понравилось, — вздохнула тетка.

— А кому нравится?

Саркастическая усмешка, полученная им, оказалась достаточно красноречивой.

— Я не могу изображать несуществующее!

— В смысле — приукрашивать? Увеличить глаза, приделать мощный подбородок, симметрию красоты и одухотворенный взгляд. Тогда непременно приобретут, и за немалые деньги.

— Между прочим, — уязвленно заявила она, — и так берут. Не все, но умные.

— Значит, я очень умный.

— Но обещание остается в силе? — вкрадчиво спросила.

— Какое?

— Фрески в личном Храме.

— Вроде речь шла об особняке.

— Не мелочись, фем Грай!

— Нельзя разбрасываться словами, — развел он руками.

— Значит, договорились, — удовлетворенно заявила женщина. — Твой город и моя работа. А сейчас надо исполнить долг, — пробормотала, поднимаясь со стула.

— А? — не дошло до Блора. — Вы о чем?

Он впервые видел Жанель вблизи, стоящей и ходящей. Раньше их пути не пересекались, и зрелище отвлекло. Слышать, конечно, слышал, но личное впечатление — совсем другое дело. Сидя она выглядела много лучше.

И прежде неоднократно приходилось видеть ветеранов-инвалидов. Это не удивительно. Как и следы от оспы или шрамы. Другое дело уроды от рождения. Обычно они не выживали, или от таких избавлялись в первую очередь при малейших проблемах. Выброшенные за порог дети — совсем не сказка. Многим попадались. Кормить лишний рот, от которого в будущем не предвидится серьезной пользы, никому не хочется. В голодный год в особенности.

Про данную особу не услышать в Кнауте было невозможно. Ходил упорный слух, что виновато заклинание, примененное к матери во время беременности. Якобы дед, отец отца, как старший в семье, решил получить красавицу, умницу — и дальше полный список. Точнее, ему требовался воин в лучшем виде, а выяснив, что у невестки девочка, решил начать с нее. Не так жалко.

Она действительно даже сейчас смотрелась изумительно, да и талант, как ни крути, имелся, и он в этом буквально сейчас убедился. Да вот не стоило это остального. Заметно короче левая нога, и не так откровенно одно плечо выше другого. Не горб, однако вполне приятная фигурка перекошена. Больше подобных опытов в Кнауте не ставили, обходясь стандартными храмовыми.

С такими данными, естественно, замужество не светило даже при наличии богатого приданого. А вернее, охотники нашлись бы, но кому нужны любители твоих денег. Ведь сразу ясна причина. Видимо, слухи о вмешательстве мага и вине родича имели под собой почву. Недаром относились к ней в семье достаточно предупредительно и не заставляли выходить замуж или торчать в глуши.

— Зачем ты объезжал недавно с Энундом наши владения? — спросила невразумительно женщина в ответ.

— Ну, это и так ясно.

— Зачем? — резко повторила, одним жестом давая понять — твоя задача открыть дверь и сопровождать наружу.

— Когда границы владения нечетко обозначены из-за отказа или нежелания части подданных подтвердить присягу и прежние договоры и возможны нападения со стороны вероломных соседей, крайне полезно показываться как можно чаще в разных местах, — на одном дыхании выдал Блор.

Никто ему сроду ничего не объяснял, но ведь он всю жизнь живет по этим законам. Разница между фемом и герцогом — в размере контролируемой территории. Все остальное одинаково. Вот он я, ваш Господин и Сюзерен, кричат его действия. Или мои люди. Они готовы вас защищать, а попутно разобраться и с нежелающими платить налоги и исполнять повинности.

— Правильно. Но этим занимается мужчина. А женщина? Возьми корзинку, — показала на стоящее у двери солидных размеров плетеное изделие с наброшенной сверху холстиной.

— Помогает своим подданным, — тоном вопроса предположил Блор.

— Вот именно! Больным, несчастным, пострадавшим не по своей вине. Пища, одежда, лекарства, заступается перед хозяином за бедных.

Она ступала впереди, хромая почти незаметно. Длинное платье скрываю обувь до самых носков. Зачем — опять же в курсе весь Кнаут. На левой ноге специальный ботинок с огромной подошвой. Зато, привыкнув, ходит почти нормально. Посторонний не догадался бы.

— Помогать подданным важно еще и потому, что кроме чувства ответственности за людей не стоит дожидаться, пока озлобившиеся будут швырять в спину камнями. Воровство, разбои на дорогах, насилие, неповиновение и мятежи никому не нужны. Лучше поступиться мелочью, чем потерять все или многое.

— Не очень красиво звучит.

— Ну да. Приятнее произносить заковыристые речи и, закатывая глаза, блеять на тему традиций. Именно они и определяют важнейшую вещь. Милосердие и сострадание у знатной женщины возведены в ранг добродетели.

— И чего в этом плохого?

— Ни-че-го, — раздельно сказала она. — Просто учись видеть за словами и традициями причины. Иначе одни не подменишь другими. Только испортишь окружающим жизнь.

Шагнула через порог на ступеньки крыльца, мимо услужливо открытой двери, воспринимая действие как должное. Остановилась, прищурившись. Попав из полутемного коридора на ярко освещенное место, моментально получаешь резко бьющий в глаза свет. Блор тоже замер.

— А! — сказала Жанель, заметив появившегося сбоку Денеса. — Младший Грай тут как тут. Как живешь?

— Не жалуюсь, — пробурчал тот.

— Отдай ему корзинку, — скомандовала. — Старший в семье обязан такие вещи соображать сразу.

— Как спихнуть тяжесть с шеи? — наглея, спросил Блор.

— Как правильно употреблять людей и законы, — наставительно произнесла она. — Этот парень — прекрасное проявление использования древних традиций себе на пользу. Сохраняя слово, но нарушая дух.

Денес откровенно скривился, благо послушно пристроился сзади и видеть Жанель его не могла, осторожно спускаясь по ступенькам. Ему такие слова уж точно не по душе.

В любой семье со временем образовываются новые ветви, берущие начало от общего предка. Собственно отсюда и появляется род и племя — объединение семей одного корня. Одновременно при отсутствии собственных детей старший вполне мог усыновить ребенка.

Естественно, мальчика — девочки ведь не наследуют, а суть действий именно в этом. Нельзя просто так из ремесленника превратиться в воина. Но можно сменить родство. Для этого есть специально разработанные правила, действие признается при соблюдении этих условий. То есть все официально и при свидетелях. Человека вводят в род, указывая конкретное место.

У людей вполне может быть две семьи. Одна связанная с тобой кровью, в ней ты родился, а другая — которую ты построишь сам. И новые люди могут стать ближе родных. Или нет. Ошибешься в человеке — и получил обратное желаемому. Вместо признательности и верности — ненависть и желание утвердиться за твой счет. Такое бывает, и не так уж редко. Потому что надо действовать не умом — сердцем. Ты сам создаешь свою жизнь и окружение.

Усыновить сразу несколько? О таком до Блора никто не задумывался. Зачем? Но и запрета не имелось. Бумаги после соответствующего совета юриста слегка подправили. Еще немного золота — и на свет извлечен соответствующий пункт имперского Указа двухсотлетней давности. Мало кто о нем в курсе, зато действует.

Официально с недавних пор они все не его дети, что смотрелось несколько странно с точки зрения разницы в возрасте, а числились младшими братьями, во избежание будущих сложностей с наследством. Иначе бы настоящие дети Блора остались в глупейшем положении. В данном случае без разницы для сословного положения. Денес и вся остальная компания усыновленных — теперь фемы родом из Грая.

А ведь была еще и вторая половина случившегося. В старых семьях частенько имелись слуги, наследственно связанные с ней. В разных местах они именовались по-разному, но самое общепринятое название — клиенты. Они не являлись родичами, но при этом жили под защитой семьи, имели ту же фамилию и, занимая подчиненное положение по отношению к основной ветви, были прочно связаны с патроном и его семьей. Но никому еще не приходило в голову объявить связанными договорными узами с собой целую группу посторонних.

В результате количество Граев заметно возросло, только часть из них были фемы и хотя бы в теории могли участвовать в общем обсуждении важных действий внутри семьи. Кстати, и претендовать на часть наследства в случае гибели Блора. Пока он жив, как старший в роде, сам решал, сколько и кому выделить. В этом смысле их отношения ничем не отличались от обычных для сюзерена и вассалов на присяге. В обоих случаях согласие от сторон абсолютно добровольное. Вторая группа отнюдь не могла лезть в общие дела: положение не позволяло.

Каждый сам выбрал для себя путь. Драться и умирать — или просто трудиться. Люди разные. Стремления и характер не совпадают. Не всех привлекает слава и возможность скоропостижно заработать железо под ребро в случайной стычке.

— А пока, — произнесла Жанель, — я воспользуюсь вашими услугами для переноски тяжести. Сегодня у меня три дома. Два больных ребенка, нуждающиеся в лекарствах и теплом одеяле, а также улучшенном питании. И сломавший руку плотник. Надо проверить самочувствие. Вряд ли нуждается особо… — И с ощутимым нажимом в голосе: — Независимо от моих мыслей, слуги обязаны видеть заботу! Репутацию создают годами, ломают мгновенно. Запомни это, Блор фем Грай!

Глава 5

СРАЖЕНИЕ

Ночной зимний лес неприятен. Первый снег уже лег, и исчезло привычное оживленное пение птиц. Только чернеют березы и осины, лишенные листвы, да попадаются изредка старые сосны и раскидистые ели.

Ничто, помимо тихого скрипа снега, не нарушало тишины. Уж по лесу все воины ходить умели неплохо. Да и фем Клейн не опозорился, передвигаясь осторожно, не хуже зверя. Все они привыкли в основном воевать в лесных дебрях и красться к чужому добру.

Как раз излишнего треска от попавшей под ногу ветки скорее можно ожидать от него. Впрочем, пока особо и тревожиться не надо. Возмездие провел их мимо наблюдателей. Скорее всего, специально — хвастовство в его натуре. Два трупа без знаков и гербов. Тревоги теперь подать некому.

Подземный ход оказался вполне добротным сооружением, выводящим в овраг локтях в ста от вала, окружающего город. Открыть можно лишь со стороны Кнаута, и засовы мощные. Мало того: и сверху всякого мусора и земли накидано. Тут не маскировка, а просто давненько не пользовались. Большого труда стоило открыть.

Отсутствие постоянных прогулок ходом сразу заметно. Внутри тоже никто не озаботился проводить уборку в тесном помещении. Пованивало всерьез. Да теперь уже без разницы. После подобных выходов вся округа будет в курсе местонахождения лаза. Завалят его потом, ежели пойдет все правильно. А нет — уже не их забота. Пусть новые хозяева думают.

В принципе мула там провести можно было. Но смысла никакого. Лишний шум и свидетели. И так достаточно сложно оказалось тайну сохранить. Собрать под сотню человек и отправить их гулять на ночь глядя за стены — вещь достаточно занятная. Еще из разных отрядов. Без галдежа и тихо.

Блор решил — так специально задумано. Проверить лояльность в деле и разделить отряды. Старшие получили приказы подчиняться Антону. Если атака пройдет неудачно, командир в Кнауте один, и его авторитет оспаривать некому. Так что собрали вместе три десятка кнехтов Клейна, два — Энунда, еще почти сорок из давших присягу здешних фемов да их четверо. Блор, оба его кабальных соратника плюс в качестве оруженосца и стрелка Денес. И, понятно, демон во главе войска собственной персоной.

Вместо ломания ног по бурелому Возмездие вел по каким-то тропам. Не они первые здесь разгуливают, и если зверь сворачивает немного в сторону, лучше довериться проводнику, нежели самому проверять, чем вызван поворот. Шли они не слишком долго, пожалуй, чуть больше часа.

— Здесь, — передал Блору зверь, садясь, — дальше толпой идти нельзя. Они спят, но есть часовые.

— Всем стоять, — прошептал парень для общего сведения. — Дальше лагерь.

— Далеко? — деловито переспросил Энунд.

— Ты думаешь, он расстояния измеряет? Сделал стойку — близко.

— Посмотрим, — переглянувшись с Клейном, решил тот.

— Попадешь в того у костра? — спросил Блор через десять минут. Ответ его не интересовал: и так знал. Важно было занять Денеса. В первый раз только идиотов не трясет. А вот когда ты занят конкретным делом, куда только страх девается.

— Смеешься? — обиженно спросил тот. — С такого расстояния и слепой попадет. Тем более что скоро рассвет.

Лагерь набежников лежал перед ними во всей красе. Полтора десятка стандартных палаток, из тех что в любом армейском отряде возят. Они разные бывают. На пятерых, восьмерых и на десяток. Отдельно две, богато смотрящиеся. В одной наверняка барон, вторая то ли для ближайшего помощника-командира, то ли кого титулованного.

На беглый взгляд, приблизительно под две сотни вояк. Может, чуток меньше. Серьезный отряд. Для барона многовато, да и им не очень здорово. Один к двум. Хотя не требуется серьезного перевеса вырезать спящий стан.

Телег нет, зато много коней. Не меньше чем по три на каждого. Там своя охрана, но это не их задача. Помешать бегству, отняв лошадей, обязан по их договоренностям фем Клейн со своими людьми.

— Начинаем, — сказал для остальных, получив сигнал от Возмездия. Первого часового с той стороны, у коновязей, уже свалили. Никак не выходит одновременно и очень удачно иметь рядом с Бемом сигнальщика. Специально отправил туда, запретив рисковать и лезть в самую свалку. Вот если кто ударится бежать — отлавливать и давить.

Денес встал на колено, поднял приготовленный самострел и, задержав дыхание, мягко нажал спуск. Короткая стрела с острым жалом прошила тело хорошо не насквозь. Будь на человеке даже кольчуга, с такого расстояния его не спасло бы, но обычный полушубок пробила не задерживаясь. Часовой, слабо охнув, завалился набок.

Рядом упал второй, застреленный кем-то из людей Энунда. Этот воспользовался луком. Самострелов приличные воины не любили. Низкий класс. Только стрельбе из лука учатся годами, а арбалет как раз для Блоровых парней. Не менее убийственная вещь в обороне или со стены. Выпускать их в поле пока рано. И Денеса тоже, но тут уж никуда не денешься — надо.

На другой стороне лагеря упала вторая пара часовых с минимальным разрывом. Тревоги они поднять не успели, пусть и заметили что.

Полукругом со всех сторон, без воплей, появились люди и двинулись вперед. Первую палатку сноровисто подрубили, и она рухнула на спящих. Торопливо принялись колоть в двигающиеся под материей тела. Некогда смотреть — кто, что, кого. Важно прикончить как можно больше, пока не опомнились.

Прыгали прямо по людям, продолжая наносить беспорядочные удары. Шевелится — бей! Одрик деловито наступил на тело, окончательно вышибая из него дух. Кости хрустнули, но он все равно ударил дополнительно, ощутив, как меч наткнулся на ребро. Повторно ударил ниже, правильно определив район живота. Теперь не встанет.

Мимо проскакивали воины и мчались к другим палаткам. Заранее поделились на группы и договорились, кому какая. Конечно, всем дружно хотелось к барону нагрянуть за добычей, однако для того и командиры существуют. Каждому свое место, а кто раньше времени примется по обозам да сумкам шустрить — свои же товарищи потом накажут. Вплоть до петли за невыполнение прямого приказа. Такое случается.

Уже нет смысла в молчании и скрытности. Удивленный вопрос, крик умирающего, стон раненого, топот ног, скрежет стали. Рев из нескольких глоток: «Кнаут!» Ответно прозвучали с разных сторон «Жаклин» и «Клейн». Рушатся очередные палатки, срубаются на бегу пытающиеся выскочить из дальних только что проснувшиеся кнехты. Они практически раздеты, но мало кто не схватился за оружие. Сейчас важнее держать в руках меч, чем терять время на обувание.

Многие, не дожидаясь окончательного затаптывания спящих, помчались вперед. Тщательно проверять каждое тело нет времени. Впереди собрался отряд не то телохранителей, не то быстрее опомнившихся, и началась рубка. Со всех сторон стягивались все новые атакующие, бросив сзади порушенный лагерь.

И очень зря. То один, то другой выползали из сваленной палатки. Парочка метнулась в лес — это наплевать, там Возмездие, но кое-кто не прочь и сражаться. Первый же попавшийся навстречу замахнулся на Блора мечом с диким воплем. Могучий парень с еще юношеским лицом. Даже вместо усов еле намечающийся пушок. Вряд ли он со сна хоть немного соображал, но попади такой удар в противника, развалил бы на двух маленьких Блорчиков.

Есть лишь одна проблема. Меч требуется держать пониже и не размахивать железкой так сильно, мысленно попенял он. Отступил на шаг влево, пропуская подставившегося под воздействием развернувшей его инерции. Врезал в район поясницы, разрубая позвоночник. Был человек — и не стало. И ведь скорее всего первый бой. Сила — еще не все. На каждый такой удар Блор смог бы ответить двумя-тремя, особо не стараясь.

Тут кто-то толкнул с такой силой, что он упал на колени. Не ударил острием, а будто лошадь лягнула. Аж выдохнуть тяжко.

Наклонился вперед, опасаясь повторения и готовый перекатиться в сторону. Очень вовремя. Промедли немного — и вместо шлема слетела бы голова с плеч. И так от скользящего удара порвались ремни и шлем отлетел в неизвестном направлении, а в башке загудело. Мгновенно развернулся и, не поднимаясь, ударил, рассекая кольчугу нападающего на уровне живота. Плеснула кровь, и из тела полезли сизые кишки.

Торжествующий вопль — и рядом упал смутно знакомый фем из их отряда. На шее у него неприятно скалился второй алый рот, и из раны неистово хлестала кровь. Не одни враги погибали сегодня — счет явно не остался абсолютно сухим в пользу нападающих.

Блор с трудом поднялся, слыша рядом лязг клинков. Кто-то еще рухнул прямо у него на глазах. Франк рубился сразу с двумя, к ним поспешал еще один в накидке с изображением ворона на белом поле с синей окантовкой. Люди барона Йованофа. Уж гербы здешних баронов он первым делом зазубрил. Надо же разбираться, с кем имеешь дело. Неужели он так серьезно ошибся? Не Алекс фем Грэтон тихонько прокрался — совсем другие люди.

Сейчас, впрочем, не столь важно. Кто тебя насадит на острие, роли не играет. Этому тоже незачем сидеть в глуши под стенами, маскируясь с таким большим войском. Хуже, что никого из своих поблизости не видно. Одрик исчез, Денеса нет. Неужели для них все кончилось так быстро? Думать и разбираться некогда.

Копейщик дико махнул несуразно длинным копьем. Дурацкий выпад. Блор отбил острие наконечника и прыгнул вперед, вбивая Кхолу под подбородок. Глаза врага изумленно выпучились, и сознание покинуло тело. Острие прошло в мозг. Догадка пришла задним числом — этот кавалерист и не умел драться пешком своей длинной пикой. Будь воин на коне — так легко и просто не вышло бы. Еще неизвестно, кто кого прикончил бы в секунду.

Один из нападающих на Франка отшатнулся, и его развернуло. Деревянная рукоятка топора торчала у него из середины лба, прорезав шлем и развалив голову на две половины. Меч выскользнул из разжавшихся пальцев и упал на утоптанную заледеневшую землю. За спиной у своего тренера обнаружился Денес с потрясенным видом. Он, видимо, и сам не ожидал такого результата.

Второй воин продержался два удара. Выпад — и тело оседает. Франк умел не только несмышленышей обучать. Затем он принялся рубить уже упавшего на куски, напоминая дровосека. Рычание, издаваемое при этом, напоминало звериное. Кровь так и брызгала, а он все бил и бил. Ничего удивительного, что с ним мало кто желал дело иметь. Это не бешенство берсерка — это неумение себя контролировать.

— Хватит! — крикнул Блор. — Остановись!

Еще удар — и Франк поднял голову, подтвердив впечатление.

— Паршиво смотришься, — пробурчал, играя своей саблей. Ноги напряженные, взгляд с прищуром. Впечатление: скажешь нечто не по нраву — и рубанет в прыжке.

— Господин! — резко сказал Блор.

— Что?

— Паршиво смотришься, господин мой, — подчеркнуто повторил Блор. — Я твой господин, — раздельно произнося каждое слово, произнес.

Он видел, как подобрался Денес, готовый бить в спину своему учителю. Но храбр был не по этой причине. Парня Франк зашибет походя. Одним ударом. Почти наверняка готов. Просто сейчас нет вариантов. Либо переломить и заставить подчиняться — либо убить.

— Не слышу ответа!

— Да, господин, — покорно сказал Франк. Что бы у него ни присутствовало в мозгах, но он подчинился.

Точно не берсерк. Тому без разницы последствия и все равно — жить или умереть. Попрет не раздумывая, с одной целью — убить мешающего, независимо от того, кто это. С натуральными берсерками есть один способ драться — снести голову или, на крайний случай, отрубить ноги. Тогда и удрать получится. Потому что он и без конечностей будет ползти и тянуться зарезать врага.

— Почему стоишь и дурью маешься? Где Одрик?

— Тут я, — подала голос четвертая часть его могучего войска.

Три шага в сторону — и за очередным трупом обнаруживается Одрик в не слишком приятном виде. Он лежит, а самодельная повязка на ноге вся набухла от крови.

— Подрезал меня, гад, — извиняющимся тоном говорит, бледный на манер чисто выстиранного полотна. — Кость цела, зато мясо — ух! Жить буду.

— Денес, — приказал не раздумывая, — бегом за Ацелой в лес. Дочерям Смерти сегодня масса работы предстоит, так мы первые.

Они никогда не сражаются, но всегда рядом. А сейчас это полезно. Тем более что для жрицы трое-четверо серьезно раненых — предел.

— У меня нет денег, — без особой охоты сказал Одрик. Конечно, лучше сразу, чем ждать заживления неделями, с весомым шансом остаться хромым. Но и стоит такая услуга дорого.

— Мы — люди леди Жаклин, — сказал Блор с нажимом и для Денеса тоже, чтобы знал, что говорить. — По договору она обязана лечить. Бегом!

Поглядел в спину унесшегося и мысленно отругал себя. Надо было напомнить про самострел. Где он его бросил, пусть разыщет. Тоже совсем не дешевое дело, и никто не обещал вручать бесплатно взамен. В конце концов, карман не бездонный, а за оружием положено следить.

Битва фактически закончилась. Солнце уже встало, освещая поляну, заваленную обрывками ткани, брошенными вещами, мертвыми телами. Казалось бы, все, но собравшиеся на краю лагеря воины окружали плотной стеной небольшую площадку. На одной стороне четверо с гербами-воронами, а в центре два неподвижных тела, и еще один подвывая отползает, волоча за собой обрубок ноги и пятная землю кровью.

— Ну? — закричал, надсаживаясь, стоящий в круге человек. — Кто еще смелый? Не под покровом ночи, а лицом к лицу? Кто настоящий воин? Ты, — он показал на одного, — или ты?

Никто не шелохнулся. Хриплый смех.

— Неужели не хотите взять с меня железо? А панцирь дорогой, да и меч не из простых. Ну? Победитель получает все!

— Кто это? — спросил Блор соседа, глядя через плечо стоящего впереди.

— Алекс, — ответили ему.

— Барон Грэтон.

— Трусы, вы все трусы! Неужели нет никого смелого? Никто не готов сразиться? А! — поворачиваясь, вскричал мужчина, вновь рассмеявшись. — И фем Клейн, эрл без наследства здесь! Ты тоже боишься скрестить клинки? Разве сегодня не замечательный день для смерти?

Не отреагировать Бем не мог. Отказаться от поединка — выставить себя трусом. Хуже этого для фема нет ничего. Собственные подчиненные перестанут уважать, и придется ставить их на место. А это потребует крови. Много крови и убитых. Ведь любой сможет претендовать на более высокое положение, и раскол в отряде неминуем. Он пренебрежительно плюнул и шагнул вперед. Считать он умел не хуже других. Даже если враг лучше, он устал после трех стычек. Победить шансы достаточно весомы. Бем сильнее, и вес на добрую четверть превышает, а это не жир: сплошные мускулы.

Ленивое движение — и тут же фем Клейн рванул вперед, осыпая противника ударами. Блор невольно кивнул сам себе. Это знакомо. Повторение. На чужака может и помочь, с ним второй раз не пройдет. Впрочем, и Алекса поймать не вышло. Правильно сделал, уйдя назад.

Все-таки фем Клейн молодец, отметил Блор чуть позже. В его возрасте так проворно двигаться. Ни секунды передышки, сплошной вихрь ударов. О! Щит о щит — и от толчка Алекс, не удержавшись, падает на колени. Удар, выпад, удар без остановки. Да, барон изумительный боец. Перекатился стремительно, вскочил. Ему бы так не удалось. Умелец, на удивление. Отбился, разорвал дистанцию.

Они медленно пошли по кругу, следя за движениями противника. Алекс ткнул проверяюще клинком, получил ответный тычок щитом. Опять движутся. На этот раз первым атаковал барон. Лязг мечей и резкое движение. Край щита врезался в лицо Алекса. Он отскочил и выплюнул кровавую слюну, а попутно, похоже, и парочку зубов.

На это раз рассмеялся фем Клейн. Ругань его позабавила. Оба прекрасно знали, насколько происшедшее неприятно. Самое противное из возможных ранений. Жизни не угрожает, зато нормально есть невозможно. Как старик, питаешься кашей вместо нормального мяса. Да и болит серьезно. Осколки зубов не уймутся, пока не избавишься от них, а дело достаточно сложное. Тут специалист-лекарь требуется, маг уже не поможет. Он отрезанное на место приставить не способен.

Они вновь пошли на сближение, теперь без особых выкрутасов и хитростей, нанося бешеные удары по щитам. Щепки так и летели. Долго такое продолжаться не может.

— Сестра вылечила Одрика, — сообщил тяжело дышащий Денес. Не иначе, всю дорогу мчался бегом.

И самострел в руках, отметил Блор. А я так плохо подумал. Не забыть потом выделить ему дополнительную долю из общего куска. Даже за свой счет. Первый бой — и два убитых, пусть и не в рукопашной. Это дорого стоит. Юноша не имел права возражать бывалому воину, даже если тот не прав. Но вкусивший смерти врага становился на другую ступеньку, сравниваясь со взрослыми. Конечно, почетнее выиграть поединок, но не все сразу.

Зрители взвыли, и он осознал, что не вовремя отвлекся, упустив важнейший момент. Кто кого первым достал, теперь уже не разобрать, но фем Клейн упал с разрезанным животом на колени. Секунду постоял так и завалился набок. Алекс замер над ним, держась за бок: он тоже получил рану.

— Стрела есть? — спросил Блор сквозь зубы.

— И не одна.

— Взводи!

Денес послушно снял с пояса крюк и принялся с натугой натягивать самострел.

— Я победил! — закричал фем Грэтон, бросив на землю остатки искореженного щита и воздевая руку с мечом к небу.

— Нет, — громко сказал в тишине Блор, — тебя убил эрл Клейн. Сейчас любой сможет выйти и взять твою голову.

— Попробуй!

— Он уже умирает, и нет чести добивать тяжелораненого.

Барон взревел и понесся к Блору, опаляя взором даже на расстоянии.

— Драться сейчас, унижать капитана, — провозгласил тот. — Давай!

Денес выстрелил, и болт попал в середину груди, опрокинув барона. Он не добежал всего пару шагов.

— Добить бешеную собаку не подвиг, — произнес Блор для всех, делая хорошо понятный Денесу жест. Скрип тетивы рядом. — Игры закончились. Какая может быть почетная смерть для заговорщика и убийцы? Для нарушителя вассальной клятвы? Он умрет как пес. Поединок закончен. Сейчас исполняется приговор. Давай!

Второй болт прошил пытающегося что-то сказать барона, угодив в пах. Специально или нет, в данное время не столь важно.

— Вы! — показывая на людей с гербами барона Йованофа, приказал Блор. — Оружие на землю.

— Они сдаются, — сказал молодой парень в измазанной кровью и грязью одежде. — Но мне умирать на манер пса не хочется. И в петле тоже. Я говорю для всех, — он почти кричал звучным голосом, — я, Харлаг, младший брат барона Йованофа, польстился на богатые земли вопреки слову старшего в семье, в надежде получить собственное баронство. Все знают: мой брат не воин, и дружина предпочитала меня.

— Прилюдно взял на себя вину, — пробормотав пожилой кнехт рядом. — Теперь барона и обвинить не в чем.

— Так, может, и правда?

— Ага, взяли и ушли. Почти все кнехты. А он не в курсе.

— И вести не посылал.

— Он просто ждал, чем закончится. Тот еще хозяин, себе на уме. Теперь отречется от родного брата.

— Я дважды виновен, но смерть моя будет правильной, — твердо заявил проигравший.

Присел, упирая рукоять меча в землю, направив острие вверх. Встал на колени и быстро сказал нечто неслышное, подняв голову к небу. Во всей позе проступала гордость и сквозила отрешенность. Люди вокруг застыли неподвижно. Немногие видели раньше такое. Пожертвовать собой ради рода, лишившись имени навечно.

Никто не вправе мешать самоубийце. Он сам себя приговорил родиться в следующей жизни рабом. Но была и небольшая лазейка. Рабы разные бывают. У одних спина согнута всегда, другие могут и подняться. Казненный и умерший от своей руки идут в новом рождении разными дорогами. У второго будет характер.

— Блор? — сказал Денес, держа в руках готовый к выстрелу арбалет.

— Нет, — отказался тот. — Он хочет уйти правильно, не мешай.

Человек резко выдохнул и упал грудью на клинок. Это не так просто, если меч стоит непрочно, а поставить в твердую землю тяжело. Ведь ты уже не контролируешь движений. Но здесь вышло удачно. Острие не наткнулось на ребро, а точно вошло в тело. Давление нарастало, и кончик вышел из спины под общий возглас. Теперь умрет быстро. Добивать в подобных случаях запрещено, и иногда люди долго мучаются. Сами выбрали такой уход, сами и отвечать должны за последствия.

Блор не стал смотреть дальше — мало забавного в агонии умирающего. Прошел вперед, где склонился над своим командиром Андрэ.

— Сейчас здесь будет Сестра Смерти, — сказал негромко.

— Бесполезно, — ответил тот, помотав головой. — Тут и магия не поможет. Все внутренности в куски. Этот скот еще и провернул, извлекая.

— Значит, пришло его время, — положив руку на плечо лейтенанта, сказал Блор. — Но ты еще есть, и твои люди нуждаются в умелом командире. Отряд не умер, и договор не разорван.

Фем Рэмо вскинул голову и посмотрел ему в глаза.

— Я запомню твои слова, — сказал с уважением.

Капитан что-то захрипел.

— Что? — наклонился Андрэ к самым губам. — Он просит тебя оказать последнюю услугу.

— Меня? — Блор невольно посмотрел по сторонам. Сейчас здесь стояли почти все люди Бема. — Почему я? Я не ваш!

Лейтенант пожал плечами.

— Так он хочет. Тяжело говорить.

— Сделай! — просипел умирающий.

Блор извлек из ножен Кхолу и присел рядом.

— Мы не слышим наших мертвых, — сказал для фем Клейна, — но когда ты придешь туда, наверняка встретят мои родные. Они ведь знают — мы сражались рядом. Передай им: «Мы обязательно встретимся». Никто не живет вечно, но возрождаются в зависимости от совершенного. Ты умер в бою. Все уходит, и смертны люди, но вечна умершего слава!

Он замолчал и одним движением перерезал горло фем Клейну, даруя быструю смерть.

— Сегодня хороший день для смерти! — произнес вечную формулу, когда жизнь окончательно покинула могучее тело капитана.

Глава 6

ВЗЯТЬ ВЛАСТЬ ОКОНЧАТЕЛЬНО

Тянуть дальше было уже невозможно. Жаклин еще раз проверила обстановку. Она находится на своем привычном месте, восседая на троне-кресле на лестнице. Пока не двигается, под тяжелыми зимними одеждами незаметны две кольчуги, напяленные на нее Клодиной. Вторая спускается ниже колен и не просматривается исключительно из-за неподвижности. Еще и шелковая рубашка, якобы мешающая проникновению наконечника, да и полушубок изнутри подшит толстой кожей. В доспехах из такого материала не имеющие денег на защитное железо воины участвуют в сражениях.

По окружности двора расположены караульные. Вперемешку люди Клейна и ее собственные фемы. Эти не в курсе предстоящего, но бдят. Антон их самолично инструктировал. У него не забалуешь. А возле ступенек стоят лично отобранные командиром парни. Если честно, она предпочла бы на их месте Блора, но не все зависит от нее. Визи не стал бы подчиняться другому, а провести к лагерю налетчиков не задерживаясь мог ночью только он. Егеря бы нашли не хуже, однако зачем тратить драгоценные минуты, когда след уже обнаружен. Вот и приходится обходиться без фем Грая.

Она прекрасно знала о находящихся на крыше стрелках, способных попасть с близкого расстояния в глаз белке, не повредив шкурки. Тем не менее мучительно хотелось съежиться для затруднения нападения. Сидела она прямо, являя собой вид сплошного величия исключительно на одной силе воли. Мало приятного осознавать, что в ближайшие минуты тебя лично (не кого другого) примутся убивать.

И ведь сама на это пошла, вот и соответствуй. Нельзя терять лица на глазах людей. Благородный человек не выдаст врагам ни боли, ни страха, ни отчаяния. Все страшатся смерти, но непозволительно показывать его ни под каким видом. Это не храбрость мужчины, ищущего упоения в бою. Самообладание, не имеющее ничего общего с протыканием противника с диким воплем. Женщина-фем, женщина-лорд тоже воин, и сила ее не в мускулах, а в духе.

За закрытыми воротами шумели достаточно громко и без вторичного гудения рога, предупреждающего о возвращении барона Бауша. Наверняка там собрался весь Кнаут. Всем жутко интересно присутствовать при знаменательном событии и рассмотреть насколько возможно ближе. Без сомнения, и ставки делают разнообразные. Мало кто верит в ее согласие выйти замуж, и тем выше суммы, которые можно выиграть. Народ в провинции всегда был азартен и обожал разнообразные игры на деньги. Северная кровь сказывается. Уж там по любому поводу спорят и закладывают все подряд в тщетной надежде отыграться.

Жаклин подняла руку, позволяя открыть ворота. Держать и дальше потенциального жениха снаружи граничит с прямым оскорблением чести. Ничего не поделаешь — пора начинать. Створки медленно пошли в стороны, отворяя проход. Опять взвыл рог, заставив ее невольно поморщиться.

Барон торжественно начал въезд во двор. Впереди, как положено, охрана из самых разодетых, в блистающих панцирях. Позади авангарда богато одетый человек ведет прекрасную породистую лошадь, на которой расселся фем Бауш. «Интересно, — мимоходом подумала Жаклин, — вроде конюший лично такими вещами не занимается, однако этот явно не оруженосец. Случайно, не он мой будущий убийца — Марен фем Делуизе? Неужели барон настолько глуп, что искренне верит в мое согласие, надеясь ослепить пышными одеждами и доспехами воинов, или тщеславие окончательно заменило ему мозги? И дело не во внешности или возрасте. Не так уж и стар и уродлив. Просто очень странно смотрится. Выйти замуж за моего собственного вассала, пусть и трижды богатого? Мы не в столице живем. Здесь элементарно не поймут такого поведения. Это не вспоминая, что я вовсе не нуждаюсь срочно в золоте. Могу и одолжить нуждающимся».

Тут она заметила Энунда, вынырнувшего из-за угла особняка с мешком в руках и в сопровождении двух его сыновей. Еще издали он склонил голову, снимая волчью шапку. Жаклин поспешно согнала с лица невольную улыбку. Они победили, и половина страхов позади. Все идет в правильном направлении, и боги к ней по-прежнему благосклонны. «Непременно принесу большую жертву, — мысленно поклялась. — По десятку белых ягнят, баранов, свиней и большого сильного быка».

Пока люди выстраивались, отводили коней, во двор просачивались жители города, горящие желанием услышать подробности, барон держал паузу. Видимо, не лишен был определенной театральности. Мечтал о зрителях. «Все-таки тщеславие заело, — решила Жаклин. — Я ведь могу и не согласиться. Непрошибаемый павлин. Вместо хвоста с красивыми перьями свита и золото напоказ. Все пальцы в тяжелых перстнях, а на шее цепь с медальоном Солнца. Странно, почему не Воин?»

Энунд быстро поднялся к своей госпоже и, наклонившись, торопливо принялся излагать на ухо события ночи. Число погибших и трофеи сейчас не особенно важны, хотя обязательно впоследствии затребовать полный список. Семьи умерших за нее необходимо вознаградить. Доспехи, кони и пленные достаточно ценны. Можно выделить особо отличившимся и многочисленным однодворцам, прибывшим по ее зову. Это все неплохо. Но вот остальное! Два барона вместо одного — несколько неожиданно.

Несколько фраз — и она принялась в очередной раз раскладывать комбинацию. Прав, ох, прав оказался Блор, утверждая, что на войне нет места далеко идущим планам. Гибель Клейна достаточно неприятна, при этом попутно открывает заманчивые перспективы.

Погибший младший брат барона Йованофа — это дополнительный и нежданный, крайне приятный сюрприз. Да что там, замечательный! Теперь она имеет изумительный шанс задавить своих сильно заигравшихся вассалов. Пересмотреть старые клятвы и повинности. Одно место освободилось совсем, второе повисло на волоске. Бауш тоже подозрителен…

Будто услышав ее мысли, барон звучным голосом принялся произносить торжественное приветствие. Жаклин даже не сделала себе труда прислушаться к формальным выражениям. Точно так же она не задумываясь высказала совершенно лживую тираду о счастье видеть барона и страстном желании поближе познакомиться.

На самом деле слух ее был устремлен через головы, и она ждала совсем иного. Поэтому единственная не обернулась, когда за частоколом послышался все нарастающий топот копыт и раздался крик: «Грэтон!» Не знай Жаклин, что это все тот же план, неминуемо бы дернулась или вскочила в панике. Чужие воины ворвались в Кнаут.

Стоящий за спиной барона Бауша человек с холеным лицом резко взмахнул рукой. Охрана не должна смотреть сейчас на него. Ей не до того — требуется встретить атаку, а тут полный двор мешающего народа. Время выбрано идеально, и именно о такой реакции говорили Клодина и Ники. Именно этого она и дожидалась. Торчащий у ее ног рыжий друг резко вздернул щит, на который он небрежно опирался. В этом и состояла его единственная задача — загородить свою госпожу при малейшем движении.

Остальное сделали другие. Поднявшаяся с кресла Жаклин увидела проткнутого двумя стрелами конюшего, а дротик Антона, похоже, продырявил ему еще и самое горло. Ее люди оказались готовы полностью. Периметр двора ощетинился клинками. Потерявшая всю расфранченность свита Бауша растерянно озиралась. Вступать в бой — самоубийство при перевесе один к трем. О том, что допущен будет всего десяток ближников, оговорено заранее. Ко всему прочему, еще никто ничего не понимал. В проходе показались вооруженные ловчие Энунда, а не чужие воины.

Опасности нет, захотела она вскричать, грубо опрокинутая рукой Ники назад, на сиденье. Все закончилось!

— Откуда мы знаем — один ли он, — прошипел тот.

— Не сметь! — приказала она, вновь поднимаясь и стряхивая мужскую руку.

Раздавшаяся в сторону испуганная толпа, не понимающая, что происходит, в любой момент могла кинуться в ворота не хуже баранов. Будет масса жертв. Если еще и телохранители барона вступят в свалку, спасая подопечного или даже собственные жизни, начнется жуткая бойня. Такая победа может оказаться хуже поражения. Ей кровопролитие до самой старости помнить будут и над могилой помянут.

— Жители Кнаута! — сказала она достаточно громко, чтобы все обернулись. — Опасности нет! Уже нет! — Она кричала изо всех сил, стремясь оказаться услышанной всеми. — Любой желающий уйти отсюда будет пропущен беспрепятственно!

Вот теперь большинство никуда не двинется. Человеку запрети — и нет для него слаще такой вещи. Из-под земли достанет и из рук богов украдет. Разреши — и он сделает поперек. А чем больше свидетелей у сегодняшнего, тем лучше. Пусть все знают — правда на ее стороне. Честь нарушена баронами и требует ответного возмездия.

— Но не ты, — показывая на Бауша, провозгласила Жаклин.

Она ощутила, как напряглись стоящие перед ней воины, готовые к новой атаке врага. Антон, Энунд, Фабьен, еще двое из новеньких, имен которых она не смогла с ходу вспомнить. Сейчас это не столь важно. Требуется переломить настроение и остановить свалку.

— Патрик!

Ловчий с неприятной ухмылкой шагнул вперед, остановился перед бароном и, развязав веревку на мешке, вывалил прямо на землю две отрубленные головы, испачканные засохшей кровью, но вполне узнаваемые. Оскаливший зубы в последнем крике Алекс уже не смотрелся красивым. В толпе ахнули, а Бауш заметно побледнел. Вряд ли кого из присутствующих порадовал чистый срез шей. Отрубали с одного удара и у мертвых.

— Твой человек пытался меня убить, — показывая на метательный нож у тела убитого, произнесла с отвращением Жаклин. — По крику «Грэтон». Он сам с товарищем и двумя сотнями кнехтов ждал сигнала в лесу. И началось все это в момент, когда ты пришел ко мне с приятными словами и сладкой улыбкой на змеиных устах! Ты участвовал в заговоре против меня и желал моей смерти, не так ли? — Она добавила в голос презрения.

— Нет! — сказал Бауш с видом убитого неожиданностью. — Не было этого!

Жаклин вновь протянула руку, показывая на нож:

— Он — твой человек!

Каким бы глупым ни был барон, тем не менее он являлся фемом и слово «честь» впитал с молоком матери.

— Я клянусь, что ни я, ни один человек не пытались повредить моей госпоже по моему приказу, — опускаясь на колени, произнес Бауш. — Я принимаю вину на себя и готов расплатиться за недомыслие. Но измены и заговора не было! — Он тоже кричал на публику, оживленно переговаривающуюся вокруг. — Я виноват в недомыслии, но в петлю не пойду! — гордо заявил, поднимаясь.

Не настолько он искушен в лицемерии, чтобы делать вид и столь откровенно лгать, подумала Жаклин. Сейчас она могла отдать приказ, и всех пришедших с ним прикончат в считаные мгновения. Но ведь на этом еще не конец. Придется уничтожить весь отряд, теряя своих людей. Не в том она положении, чтобы разбрасываться жизнями. Неожиданности, скорее всего, не выйдет. Запертые ворота города и отряд под командованием Блора, следящий за лагерем, не могли не насторожить. Это уж не вспоминая о куче родственников. Отнять баронство так просто не выйдет. Это Алекс своих братьев заранее убрал. Бауш не столь кровожаден, зато и семья разветвленная. Масса наследников.

— На колени, — резко приказала она, решив сделать иначе. — Присягу перед лицом Воина и Солнца до самой смерти!

В душе она торжествующе улыбнулась. Это не вассальная присяга. Такая связывала с властителем намного жестче обычной. Любое требование сюзерена будет исполнено без промедления или оговорок, иначе казнь состоится и имя клятвопреступника покроется позором. Если обычный барон и его вассалы обязаны прибыть на службу и она может продолжаться не свыше пяти раз по дюжине дней в течение года, то от такого можно затребовать помощь в любое время. И платить за лишний срок станет он, а не леди. Зато барон будет жить. Виселица за все случившееся ему не грозит.

— Я скажу прямо, — прохрипела Жаклин, обводя взглядом присутствующих. Она не говорила, а еле слышно сипела. Сорвала голос на площади. — Сейчас промедлить нельзя. Необходимо взять под контроль баронства. Грэтон остался без хозяина вообще, да и без охраны, судя по вашим сообщениям о численности убитых в отряде. Упустить такую возможность непростительно.

— Йованоф? — спросил Энунд жадно. Хороший шанс приобрести свой кусок земли.

— Он моментально встанет на колено и согласится с требованиями, обнаружив вас у стен городка. И выдаст всех и вся. Подробные инструкции будут.

Не лезь не в свое дело, прозвучало между слов. Решать, какую цену взять за закрытие глаз на случившееся, буду я — леди Кнаута, хозяйка земель, а не ловчий.

— Бауш дал присягу, — все так же неторопливо продолжила излагать план. — Как бы то ни было, отпускать его не ко времени. Он побудет пока здесь. В качестве почетного гостя. Поселится прямо в казарме, не в доме, но со всем уважением.

Николас криво усмехнулся, Антон кивнул. Остальные молча ждали.

— Десяток воинов в качестве почетной стражи останутся при нем для гарантии безопасности, да и для почета. Остальных он передаст мне для важнейших дел.

— Двадцать один кавалерист, — сразу принялся перечислять Антон, уловив еле заметную намекающую заминку, — тридцать семь пехотинцев, полтора десятка оруженосцев…

— Шестьдесят бойцов за минусом выделенных барону для почета, для круглого счета. Поделите на три отряда, более или менее ровно. Сами разберетесь, хоть жребий бросайте.

— Кому? — с недоумением спросил Ники. — Кто командиры?

А вот это самое интересное, мысленно сложила пальцы в молитвенный жест. Особенно важна реакция присутствующих.

— Под временное, — слово намеренно подчеркнуто интонацией, — командование они пойдут Энунду, Андрэ и Блору. Дополнительно к уже имеющимся людям.

Взгляды были достаточно красноречивы. Ничего, милые, подумала весело. Еще один отдельный отряд для противовеса в самый раз. Пусть следят друг за другом.

Кроме Антона, все дернулись. С ним она обсудила идею раньше. Те три десятка фемов, которые он передал молодому парню под начало для наблюдения за лагерем Бауша, пока так и останутся. А уж дальше фем Грая забота. Сумеет себя правильно поставить — будет и в дальнейшем вес иметь. Опыт приходит, и нельзя получить его сидя дома. Пришло время учиться держать чужаков в узде.

— Антон — командир для всех. Его слово — мое слово.

— Выступаем утром, — сказал тот. — Сначала на Грэтон, затем Йованоф и Бауш. Не разделяясь.

Это было достаточно понятно. С отрядом такого размера никто не станет спорить, а вот мелкая группа может наткнуться на закрытые ворота.

— А барон Сейдяк? — осторожно спросил Андрэ.

— Старый лис наверняка предпочтет уклониться от драки, — пробурчал Николас. — Он никогда не рискует.

— Возраст, — буркнул Энунд.

— Он всегда был таким, — возразил Антон.

— Теперь он не может рассчитывать на то, что я спущу уклонение от присяги. Думаю, будет тихо с его стороны. Но это мой приказ и мой риск. Все! Ступайте. Фем Рэмо, на два слова.

Андрэ застыл, настороженно дожидаясь, пока остальные покинут кабинет. Здесь многое важно. Например, Антон не ушел, а Николас удалился. Такие мелочные вроде вещи могут многое подсказать. Значит, речь пойдет о военных делах. Зачем леди встревать в них, ежели сама передала командование? Странно.

— Независимо от твоего ответа контракт по этой причине нарушен не будет, — твердо сказала Жаклин. — Но мне представляется, другого столь интересного предложения ты в ближайшие годы не получишь.

— Да, госпожа, — ничего не понимая, ответил Андрэ.

Больше всего его смущало, что она может попытаться влезть в субординацию его отряда. После смерти фем Клейна прошло не так много даже не дней, а часов, однако уже всплыли трения. Пока он являлся первым заместителем Бема, вражда держалась под спудом. Но любви к нему многие не испытывали.

Имущество фем Клейна — его башня и связи — не принадлежало наемникам. Наверняка их попросят из дома родственники. Или все отойдет сыну. У Бема имелось аж трое, и все незаконные. Во всяком случае статус отряда скоро будет пересмотрен, и не в лучшую сторону.

На носу имелся серьезный раскол внутри, и контракт именно с ним был немаловажен для положения и разборок с остальными. До сих пор леди не ставила его главенства под сомнение, и начало ему крайне не понравилось. Ему требовалось весомое доказательство личной удачи и добыча. Серьезные трофеи. Иначе развал — и с былой репутацией и уважением покончено. Поход давал такую возможность, но, похоже, его загоняют в некие не слишком приятные рамки.

— Алекс фем Грэтон погиб, не оставив наследника. Братьев он сам прикончил.

— Не доказано, — вздохнул Антон.

— Они сами случайно скончались крайне своевременно, — ядовито заявила Жаклин, — как и отец. И наверное, это случилось бы со всеми нами. В конце концов, не столь важно, у него осталась сестра.

— Две.

— Ей двенадцать, — пропустив мимо ушей возражение, продолжила леди Кнаут. — Вторая все равно замужем на побережье и на наследство претендовать права не имеет. А эта побудет в моем доме до замужества через пару лет. Пока это произойдет, потребуется надежная рука на месте.

Фем Рэмо слушал со все возрастающим интересом.

— Воинов в баронстве практически не осталось. А вот мне требуется прочный щит на севере. Андрэ фем Рэмо барон Грэтон звучит приятно для моего слуха, — медленно произнесла она новое имя капитана, катая на языке сладость предложенного звания.

— Если я принесу присягу по всем правилам… — с замиранием сердца сказал он, намеренно не закончив фразы.

— …То сможешь дать освободившиеся земли и деревни на кормление своим людям, — закончила Жаклин.

Она не высказала пожелания, но оно напрашивалось. От родичей недобитков ему предлагалось избавиться самостоятельно. А вот жечь и грабить — уже ни малейшего смысла. Это будут его земли, и она права — такой шанс выпадает исключительно редко.

— Правда, за исключением Якора.

— Что? — возмутился капитан. — Это четверть доходов баронства.

— Не выше одной восьмой, — хладнокровно возразила леди. — Но тут уж тебе придется кое-чем поступиться в мою пользу.

На самом деле в пользу Блора. И награда за спасение жизни, и стимул на будущее. Говорить этого пока не стоит. Зависть вещь нехорошая. Кто быстро поднимается, тому всегда найдутся недоброжелатели.

Нанимать других вояк взамен Бемовых все одно придется. А так ее всадник сам займется поиском. Хотела ведь отдать ему баронство. Нет. Нельзя. Не удержит без сильной поддержки. А тратиться на помощь своему воину глупо. Должно происходить обратное. Фем Рэмо в данном отношении полезнее.

— Якор и сестра?

— Жениться в первую очередь в твоих интересах.

— Больше условий нет?

— Ты даешь мне, я даю тебе согласно священным формулам вассалитета, заповеданным нам предками.

В клятве и без того все четко изложено. Другое дело как ее выполняют. Многие забывают, что земли им дает сюзерен на определенных условиях. Не навсегда, а пока выполняются обещания, данные при свидетелях и заверенные печатями. Не больше и не меньше. Как даю, так и отнимаю.

— Когда будет грамота? — деловито спросил капитан, уже чувствующий себя бароном. Стать из наемника владетельным хозяином — более чем удачный конец карьеры!

Он мысленно прикидывал, с кем в первую очередь переговорить и кому что предложить. Карту помнил достаточно хорошо. Давно ждал, не придется ли сражаться, и изучал дороги и расположение деревень. Теперь уже сохранить отряд — дело не первостепенной важности. Плевать, даже если кто недовольный и отколется. У него появилась новая цель. И она гораздо лучше предыдущей.

— Красиво написать требуется время. Утром, за час до рассвета?

— Сегодня нам не придется нормально спать, — поклонившись, ответил Андрэ.

— В этом тяжесть нашего положения — решать за многих. И сладость его. Антон? — спросила Жаклин, когда и этот покинул кабинет.

— Ты справляешься очень неплохо, — кивнул тот.

— Нет, Антон. Мне очень неудобно говорить об этом, и все же Клодина права. У меня нет отца, чтобы договориться об условиях, но я и не собираюсь уходить под опеку супруга. Я сама себе отец и обращаюсь к тебе. Леди Кнаут необходим муж.

— Кто? — деловито потребовал фем Бренер.

— Ты, Антон, — тихо сказала его леди. — Нет на свете никого другого, кому бы я смогла доверять настолько, чтобы поручить мою охрану.

— Я ведь носил тебя на руках, — растерянно сказал он. Ничего такого ему в голову не приходило. Он с детства был ее телохранителем и за отсутствием собственной семьи воспринимал скорее как дочку.

— Разве это важно? — спросила Жаклин, глядя ему в глаза. — Ты мой родной человек, и я тебе верю. Ты эрл по происхождению, и ничего неравного в нашем браке не будет. И ты не станешь мечтать отнять у меня власть. Тебе она не нужна абсолютно.

— Брак подразумевает и рождение детей.

— Да. Семье потребен наследник, и ты будешь лучший отец из всех моих знакомых. Ты воспитаешь его правильно и научишь долгу.

— Я уже немолод, — в замешательстве пробормотал Антон.

— Какая чушь, — поднимаясь и положив руки ему на плечи, сказала Жаклин. — Не выдумывай глупости. Тебе сорок третий, и это самый лучший мужской возраст. Юношеские порывы ушли, опыт жизни и мудрость зрелого возраста имеются. Бауш тебя не намного младше, и не побоялся.

— Но я — не он!

— Ты, Антон, мой вечный телохранитель от бед, и ты меня не предашь. И ты меня любишь! Да, — твердо приказала Жаклин, — дети будут.

«Для рождения ли детей берешь жену?» — спрашивали в Храме мужчину и только после утвердительного ответа признавали его брак законным. Других вариантов попросту не существовало.

— Свадьба состоится на исходе зимы, — постановила она, обрезая возражения. — Не вздумай задержаться, испугавшись.

Это шутка, для смягчения неожиданности.

— Считай, кампанию мы уже выиграли. Три баронства готовы упасть к ногам.

— Мой опыт говорит: не все так просто, — задумчиво ответил Антон. Имел он в виду предстоящую свадьбу или военные действия — осталось неизвестным. Вступать в спор леди Кнаут не собиралась. Решение принято.

— В тебя я верю, мой супруг!

Глава 7

СПРАВЕДЛИВАЯ МЕСТЬ

Блор поднял голову и посмотрел на положение солнца. Еще час, и оно зайдет, но к тому времени их очередной бросок закончится. Скорость, скорость, опять скорость. Они врывались в очередной поселок, объявляли о смене власти в баронстве и почти счастливые лезли отогреться в избы.

Явное сопротивление отсутствовало. Защищать местную столицу желающих не нашлось. Почти вся верхушка фемов легла на лесной поляне той кровавой ночью. Большинство оставшихся дома — старики или молодежь. Судьба и боги наглядно показали вину прежнего хозяина, и в основном покорно звучали слова присяги. Какая в конце концов разница крестьянам, сменился барон или нет. Может, им и не по душе происходящее, но выступать против бессмысленно.

Копыта грохотали по заледеневшей земле не первый день. Это еще ничего. На равнинах они непременно завязли бы в глубоком снегу и страдали от пронизывающих ветров. Пришлось бы спешиваться и снимать вьюки с грузовых коней, таская их на собственных плечах. Зимние переходы и стычки вполне привычны для провинции, и тем не менее зима нынче явно вышла аномально холодной. Обычно лед стоит на реках не дольше двух месяцев, у моря и того меньше. Они уже истекли, а подвижек не заметно.

Все-таки в переходах по лесной чаще имеются свои немаловажные преимущества. Шли они уже триста с лишним лиг в основном по воде. Замерзшие реки служили дорогами, как текущие в другое время. Иных трактов тут особо и не имелось. Толпы народу редко гуляли в здешних краях. Говорят, дальше на север можно и пять суток подряд мчаться, не встречая ни одного человека, только угрюмые голые стволы могучих деревьев. У них до этого не дошло. В лордстве Кнаут люди расселялись не первое десятилетие и жили достаточно густо. Если бы не Черная смерть, обжитых мест явно появилось бы еще больше.

Помогали такие мысли не слишком. Может, со стороны Блор и смотрелся неподвижным и готовым продолжать скакать беспрерывно, но он устал, как все остальные. С момента выступления войска из Кнаута постоянно находился в авангарде. Практически без отдыха, лишь через раз ночевки в нормальном доме под крышей. Многих откровенно качало от усталости, да и кони потеряли былую резвость.

Лишь он один, да, может, и Возмездие, ощущающий эмоции своего Повелителя, знали, чего стоит изображать в конце очередного дня бурную деятельность. Проверять людей, лошадей, караулы. Отвечать терпеливо на бесконечные однообразные вопросы жителей. Естественно, им страсть как хотелось знать, что несут перемены. Новые налоги, притеснения или, напротив, льготы. Ничего толком Блор объяснить не мог. Сам не в курсе. А приходится что-то говорить и успокаивать.

Чисто логически фем Рэмо нет смысла сразу нарушать старые договора. Не в его интересах. Непременно ведь понесутся с жалобой в Кнаут к леди. Зачем ему неприятности сразу? Другое дело, что в некоторых отношениях изменения обязаны проявиться. Ведь с Андрэ пришли его люди и новые порядки. Чтобы сохранить верность, он обязан дать им землю на кормление.

Семьи ближних дружинников погибшего далеко не все приняли изменения. Бывший капитан наемников стесняться не стал и вырезал два десятка излишне болтливых и буйных. Часть из них оказались сущие дети, но Андрэ поставил себе задачу запугать остальных.

Наверное, он прав. Необходимо было сразу поставить на место недовольных. Вот одна проблема — результат вышел, как всегда, середина на половину. Часть, поняв, чем им грозит новый повелитель, и недовольные случившимся, да и отнятыми привилегиями и пересмотренным положением, ушла в лес. Месть — не последнее дело в Кодексе Воина. Как и чувство собственного достоинства.

Только время не очень подходящее. Зимнее. В лесу с семьей не шибко посидишь. То есть возможно, но не под елкой. Именно из-за этого они и несутся по лесу, гремя железом, дыша паром, стряхивая сосульки с усов и ресниц, привычно проклиная мороз. Не дать закрепиться и создать базу для дальнейшего сопротивления.

Параллельно с другой стороны границы по владениям Йованофа и Сейдяка шел Энунд со своим отрядом. Там тоже не все гладко. Старый барон ищет свою выгоду. Видимо, еще не понял, с кем имеют дело. Жаклин получила прекрасный предлог и возможность выжать его закрома, и это еще в лучшем случае. Выполнять придется приказ леди и кормить ее воинов, пока хозяин не уступит. А уж есть и пить они станут много и со смаком. Неизвестно еще, что устроят в пьяном виде.

Ходят слухи, при получении ультиматума с условиями барон Йованоф долго ругался. Карманы ему за погибшего брата и ушедших с ним людей облегчат всерьез. А заартачится — недолго и территории лишиться. Какие уж тут 146 претензий, выставленные раньше с отказом подтвердить вассальную клятву. Впору бы самому уцелеть.

Оборонять барон сумеет разве свою резиденцию. Слишком много воинов сложило головы в рисковом предприятии. Деревни остались практически беззащитными. Сейдяк на помощь не придет. Он и раньше не отвечал на предложение выступить вместе, предпочитая дождаться итога столкновения в отдалении и сохранить силы.

Они не просто ставили в известность хутора и поселки о новом хозяине. Заодно и предупреждали о последствиях оказания помощи беглецам и что леди Кнаут для них по-прежнему высшая власть. Все равно, являются ли мятежники с чей-то точки зрения не предателями, а борцами за правду. Ответят за поддержку все. Пусть только посмеют дать приют или снабдить продовольствием.

— Что-то не так, — пробормотал Блор.

— А? — обернулся к нему десятник кавалеристов.

Фактически у него под началом находились двадцать два, однако второй десяток до похода считался пехотинцами. Скакать они умели не хуже прочих, зато собственные кони отсутствовали. Чтобы не терять зря времени, Блор всех посадил на своих лошадей, благо с новыми трофеями ночной битвы их достаточно. Иногда скорость важнее имущества. А кроме того, леди Жаклин пообещала содрать с Бауша за использование и погибших животных. Это уже, собственно, не его идея: Шарлотта подсказала.

Вазир фем Пакс — одна из причин, и немаловажная, почему необходимо быть если не лучшим, то не уступать остальным. Он придан со своими людьми к отряду в качестве подчиненного, однако на самом деле в полтора раза старше и в пять опытнее. Наравне с Одриком, поставленным руководить фемами из Кнаута, это человек, с которым имело смысл советоваться и внимательно слушать. Умом он не блистал и о дальних последствиях политики и баронских дрязг не задумывался. Приказ поступил — раздумья отсутствуют в принципе.

Этим он всерьез отличался от Одрика. Тот не уставал повторять: «Клятва для всех одинакова, а честь делится не поровну. У кого она превыше всего, а у кого пыль на ветру. Слишком много денег кружит слабую голову, заставляя забыть о порядочности и справедливости. Ты пока не имеешь достаточной силы, чтобы заставить считаться с собой. Вот и учись разбираться в мотивах людей. Без этого не выжить».

Нечто подобное говорил когда-то и отец: «Обладающий одной грубой силой недостоин звания лорда. Он обязан иметь пытливый ум и улавливать связи в сделках и взаимоотношениях. Коварство — второе имя любого аристократа. Именно по данной причине я никогда не хотел быть знатным», — заканчивал родитель неожиданно.

Рано или поздно долг с честью вступают в конфликт. Это Блор уже уяснил. Долг перед своими людьми и правила чести лично для тебя. Может, действительно легче жить, не стремясь к чему-то далекому? Сегодняшним днем и не стремясь подняться выше десятника? Для приятной жизни достаточно. А думают за тебя другие. Вазир, похоже, так и жил.

Зато на своем уровне великий специалист. Организация дозоров, передвижение колонны, как не запалить лошадей, умудриться приготовить горячую и вкусную еду из простейших продуктов — все в лучшем виде. Остается лишь наблюдать и делать вид, что все знакомо.

Рубиться он тоже мог и, в отличие от Блора и Одрика, предпочитал в виде всадника. И с копьем недурно обращался. Времени на обучение не имелось, разная мелочь, но уж связываться с Вазиром без веской причины он бы не стал.

— Гарью пахнет, — сказал Блор и, только заметив косой взгляд, осознал: не его нос учуял. Бегущий впереди, чтобы не раздражать лошадей, демон дал знать о странности. А он по глупости в очередной раз брякнул лишнее. Эта странная связь случалась совершенно несвоевременно, напоминала о себе чужими эмоциями или как сейчас. Иногда чрезвычайно удобно, иногда совсем не к месту.

— Хорошо быть молодым и некурящим, — недовольно проворчал Вазир. — Ничего не чувствую. Скорее всего, дым из печек. А то деревне уже пора появиться.

Блор махнул рукой, подзывая Одрика, и через пару минут вперед унеслись двое конников. Он уже точно знал — это не трубы дымят. Пожар случился достаточно давно, и уже пламя затихло. Остаточное. Слегка тлеет. Надо проверить. Уж очень воняет. Проще, безусловно, погнать на разведку Возмездие, да только объяснять полученную информацию сложнее.

Проверка дала вполне ожидаемое. Деревни больше не существовало. Частокол уцелел, и когда они появились из леса, с первого взгляда казалось — все нормально. Но стоит присмотреться — и мощные окованные железом створки ворот перекосило, и они не закрыты. В проем видны обрушенные стены домов, провалившиеся крыши и тучи воронья, облепившие множество тел. Здесь убивали всех. Мужчин, женщин, детей. Больше того — собак, коров и вообще любой скот. Сторожиться не от кого. Сплошь мертвые тела.

— Тараном били? — с недоумением спросил Вазир.

— Петли обрезаны, — показал Одрик. — У них маг имелся. Не сильный, зато умелый. Бронзу не ломал, вырвал. Специалист, — в голосе явственное уважение.

«Все не так, как должно бы быть», — угрюмо думал, изучая полузнакомое окружающее, Блор. Он узнал место.

Храм. Воин. Видение…

Глухой удар, и в вышибленный проем с диким ревом лезут вооруженные люди. Навстречу бегут защитники, но поздно, поздно…

Что-то пошло совсем не так. Он должен был успеть раньше и находиться внутри. Но кто бы посмел нападать, когда за стенами шесть с лишком десятков опытных вояк помимо вооруженных деревенских? Потери окажутся и в случае победы чересчур высоки и не стоят имеющихся здесь мешков ржи и картошки.

Значит, что, ситуация изменилась и сделал это он? Не смолчал, дожидаясь исполнения обещанного, изменил пророчество. И происшедшее — результат действий. Выходит, правильно учат жрецы — боги дают тебе выбрать путь. А куда он заведет — уже не их проблемы.

Все равно непонятно случившееся. Зачем убивать всех, вплоть до собак и коров?! Скот можно угнать, продовольствие съесть или забрать. Если тебе не требуется все или не можешь унести — в чем смысл сжигать? Людей и то можно продать. Пусть не всех, старики и дети не вынесут зимнего перехода, но крепких мужчин и женщин зачем так?

Это не по правилам и вопреки обычаям. Такое творят варвары, стремясь запугать селюков, чтобы удрали и освободили место. Здесь и сейчас ни малейшего смысла. Никто в округе не слышал про набеги северян, да им пришлось бы сначала пройти через земли других баронств.

Стрела вполне знакома, признал, рассматривая очередной труп. У людей Энунда манера другая. И они обязательно метят свои. Это важно при разделе охотничьей добычи и трофеев. Гелонцы всегда учитывают, кто убил. Да кроме того, я ведь помню свое недоумение, когда Воин демонстрировал картину будущего. Почему имперские воины напали на таких же имперцев? Битва — там видно, с кем резаться. С северянами. А здесь?

Смерть настигла всех, и совсем немногих с оружием в руках возле выбитых ворот. Большинство прикончили уже при попытке бегства. Бессмысленно и с непонятной целью. Отобрать необходимое и так легко. И не для насилия ловили или в рабство отдать — на смерть обрекли сразу. Одному воронью пожива — вон слетелись со всех концов и так обожрались, что едва взлетают.

Спешился и выдернул стрелу из тела молоденькой девчонки. Практически полураздетая, неслась в ужасе не разбирая дороги. В спину стреляли, на бегу. В карем глазу навеки застыло обиженное чувство. Когда потянул за древко, лицо не пожелало оторваться от земли — примерзло.

Фабьен, навязанный ему неизвестно зачем (для пригляду, не иначе), весь зеленый, поспешно отошел за угол. Зрелище, конечно, малоприятное, но необходимо держать себя в руках и не позориться. Многие молодые отводят глаза, и все же не стоит так реагировать. Вон Денес стоит спокойно. Хотя он убитых вблизи насмотрелся. И самому приходилось отправлять на встречу с богами. Уже не столь отвратительно — обвык.

Ладно, я пока ничего не видел, не надо показывать Фабьену, насколько его поведение неуместно. Пока еще есть шанс, что оботрется. Он не трус.

Наконечник опять же не северный. Такие не рассчитаны на доспешного противника. Хорошей кольчуги не пробьет, не говоря уже про панцирь. Или прекрасно знали про их отсутствие, или не готовились к серьезному, не имея под рукой нужных стрел. Опять же зачем всех?

— Живые, — сообщил Возмездие лениво. В очередной раз выставляется, показывая, насколько лучше. С момента въезда в уничтоженную деревню он шел рядом со спешившимся Повелителем, заняв свое правильное и единственно подобающее место с левой стороны. Никто уже давно не пытался оспорить данного положения. Он просто не пускал людей, прикрывая. Естественно, не дома, а во время движения. Верхом спереди, пешком — у ноги, если нет иного указания.

— Где? — обернувшись, спросил Блор.

Демон порысил вперед, показывая дорогу. У очередного обвалившегося здания, где ничего не разобрать, уже в сумерках, оглянулся.

— Двое, — предупредил. — Самец с самкой. Она не прочитывается.

— Маг?

— Нет, — в тоне появилось нечто странное, — реакции могут оказаться непредсказуемыми.

— Ничего не понял, — сознался Блор.

Вместо разъяснений получил мысленный эквивалент человеческих разведенных в недоумении рук. Демон пребывал в затруднении. Нечто похожее ему встречалось, и при этом не обязательно опасно. Хотя и возможно. Короче, полный мрак. Яснее не стало.

Денес заметно насторожился при их переглядывании. В руке у него очутился любимый метательный топорик. Не слишком удобно. Пришлось родовое знамя переложить в левую руку. Некоторые вещи обязательны. Всадник имеет право на значок на копье и специального человека для этого. Эту роль моментально и взял на себя Денес.

Иерархия достаточно строга. Любой фем мог использовать лично придуманную эмблему для лучшего опознавания или из тщеславия. А вот герб дается один раз и навсегда, не раньше, чем достигнешь определенного уровня. И изменять его запрещено. Пока существует род, герб останется утвержденным и зафиксированным в специальных книгах.

Барон получает со званием личный герб. У эрла есть еще и знамя. У лорда — фамильное кольцо-печать. Ленлорд дополнительно к этому имеет возможность посвящать в фемы людей из других каст. Целая система. Ведь мало стать всадником или бароном. Ты обязан выставить определенное количество воинов для своего господина. Не выполняющий условий может и положения лишиться, скатившись в самый низ.

Приходится соответствовать. И уж если под рукой имеется настоящий художник, почему не попросить создать настоящее изображение, а не маловразумительный рисунок от маляра? На его значке, а значит, и гербе, когда он добьется звания барона, присутствует нахальная морда Возмездия. По рисунку мадам Жанели вышивали, и вышло именно так: наглая и с ощутимой насмешкой. Странная женщина в очередной раз поймала самую суть души демона. Не злобный, а игривый и любопытный.

Денес как-то в отдалении от всех прочих ушей задал вопрос про Возмездие. Странно было бы торчать постоянно рядом и кой-чего не заметить. Наверняка и другие могли догадываться и даже обмениваться впечатлениями по этому поводу. Так что не стал Блор скрывать, просто в очередной раз не договорил о достаточно свободном общении. А вот что эмоции хозяина зверь чувствует и ему передает, не стал скрывать. То есть фактически признал и разрешил остальным «братьям» Граям рассказать, что не стоит в присутствии Визи врать или пытаться напасть на Блора.

Не просто предупредит, еще и может отреагировать без команды. Люди для него обычно прозрачны в отношении сильных чувств. Ненависть, агрессия, страх, ложь, любовь — это он прочитывает без затруднений. Правда, если не сильно пьяны или не под дурманом. Этого Блор тоже уточнять не стал. Абсолютно ненужная информация. Даже близким.

Как далеко эта новость распространилась, выяснять не стал, однако Шарлотта точно в курсе. Надо сказать, она в курсе обо всех в Кнауте и без умений демона. Но что знает о Блоре, держит при себе. Условие хорошо помнит.

— Эй, — сказал достаточно громко, обращаясь к дыре, — я всадник леди Жаклин из Кнаута. Мы не сделаем вам ничего плохого. Выходите!

Молчание в ответ.

— Ну и сидите там, пока не замерзнете! Если бы мне очень хотелось убивать, просто задушил бы вас дымом.

На этот раз не только демон услышал шевеление. Через несколько мгновений человек выскочил из логова, сжимая в руках излишне тяжелый для своего возраста меч. Он держал его правильно, и стойка позволяла сохранять равновесие и перемещаться при необходимости в любом направлении. Да и встал так, чтобы закрыть собой скорчившуюся за его спиной женскую фигуру. Ничего смешного в перемазанном грязью и сажей подростке не имелось. Стоит совершить в его сторону шаг — и он станет биться до последнего дыхания, вложив в последнюю схватку все оставшиеся силенки.

— Как тебя зовут, воин? — спросил Блор без насмешки. Паренек ему откровенно понравился. Страх в нем отсутствует. Умирать тоже надо правильно. С мечом в руках, даже если не хватит сил на второй выпад.

— Рей фем Бетсвик.

— А где погиб твой отец?

— Он прикончил одного из этих во вратах и умер в бою, — ответил с гордостью.

— А почему он не ходил в поход на Кнаут?

— Он потерял кисть правой руки, сражаясь за барона несколько лет назад. Алекс даже не выплатил честной доли.

Вдвойне почетно для однорукого сразить врага и погибнуть как подобает.

— Кто это сделал? — нетерпеливо влез в беседу десятник Вазир.

— Фем Докери, наш бывший хозяин, — сказал очень спокойно подросток. — Он пришел вчера с полутора дюжинами воинов и несколькими семьями из Грэтона.

Догнали, молча кивнул Блор. Он опасался ухода беглецов на юг. Теперь следа не скроешь. Скоро им придет конец.

— Наш староста узнал о смерти старого барона и закрыл ворота перед ним. Вестник предупредил не давать пристанища.

«С того берега пришел, не иначе. Мы первыми должны быть. А староста себе на уме, попутно мог и зажать кое-что, — подумал Блор. — Нормальное дело. Мы, дескать, вынужденно отдали чужакам кучу всякого добра, и бывший владелец деревни уже все налоги получил. А сейчас за власть новую выступаем, и неплохо бы учесть прилежание соответствующими льготами. Так или иначе, а скостить тягость или еще другое выпросить».

— И тогда Докери отдал приказ убить всех. Если не ему, то никому.

— Он маг?

— Нет, — уверенно ответил мальчик. — Он очень неприятный тип, способный и раньше избить любого, но никогда за ним такого не числилось.

— Стали бы они противиться магу, — пробурчал Одрик за спиной.

— Они не выясняли, кто виновен. Убивали всех подряд!

— Все уже закончилось, — успокаивающе сказал Блор.

— Нет! — неожиданно звучно крикнула женщина, выпрямляясь. Обрывки одежды и растрепанные седые волосы придавали ей жуткий вид, вопреки нестарому лицу. — Пока еще нет! Пока живы Докери и его люди, ничего не закончилось. Будьте вы прокляты, разбойники! Пусть не будет вам вовек ни счастья, ни удачи! Да издохнете вы без семьи, без очага, и ворон расклюет ваши гнилые трупы…

Пока все это длилось, несколько человек подошли посмотреть, что происходит. Сейчас многие отшатнулись в откровенном испуге. Если она призывает проклятия на головы и боги услышат, кто помешает ей сделать что-то и в отношении непричастных? Сила усмиряет самого яростного мужчину. Но никто не может утихомирить разъяренную женщину. Никому не дано остановить сумасшедшую.

— Я проклинаю убийц моего рода и все, чем они владеют! — кричала она, брызгая слюной и надвигаясь на невольно пятящихся воинов. — Да возненавидят их друзья! Пусть они и рабами не смогут родиться сызнова после искупления муками в подземном мире, а навеки останутся тенями. Пусть их дети проклянут собственных родителей!

Она замерла на полуслове, обводя безумным взором стоящих перед ней. Чуть ли не каждый сделал жест, отвращающий беду.

— Ты! — взвизгнула женщина, показывая на Блора. — Это ты всех убьешь, и рука твоя, и слово твое сделают единственно правильное дело. Это не грех — это добродетель уничтожить бешеных крыс. Вылей кровь их на землю, напои моих родичей. Пусть они получат свое!

— Я это сделаю, — заявил Блор.

— Мы не можем сейчас выступить, — прошипел Вазир. — Люди устали, кони тоже. Требуется отдых.

— Мы и не станем мчаться в ночь, — громко заявил Блор. — Сначала необходимо позаботиться о павших и достойно их похоронить. Бросить вот так, — он показал на страшную улицу, заваленную трупами, чуть присыпанными свежим снежком, — недостойно фема.

Люди одобрительно загудели. Тут работали сразу два фактора. От отдыха никто не откажется. Но важнее, что без могилы, водной глубины или костра душа покойного не найдет пристанища. Земля, вода и огонь — определяющие вещи.

Поджигая свой дом с умершими от Черной смерти родителями и сестрой, Блор совершил правильное дело. Когда у него появятся дети, родичи возродятся в них. Во всяком случае он так надеялся. Сестра-то уж точно грехов не имела, и Хозяин Мертвых обязан это учесть, взвешивая вину.

А не совершив положенного, ты обрекаешь стать душу неприкаянной. Она станет вечно скитаться, не получив возможности предстать перед богами и когда-нибудь, переродившись, вновь появиться на земле в виде ребенка. Такие души озлоблялись и стремились всячески пакостить людям, насылая несчастья и болезни.

Конечно, невозможно иногда похоронить всех. Бывает, приходится срочно удирать, или тело не обнаружено. На этот счет существовали строгие предписания, и жрецы знали, как бороться с напастью. Естественно, не за просто так, а взимая солидную плату. Ложные могилы творили, с соответствующими надписями и обрядами. Душа придет в уготованное для нее место и успокоится.

Поэтому люди всегда старались совершить некое действие, пусть просто присыпать землей, но не оставить валяться мертвого. И не суть важно, кем он был и какого бога предпочитал. Не его — себя старались уберечь от будущих неприятностей, заботясь о чужаках.

— Ты пойдешь по следу, — становясь на колени и взяв Возмездие за морду, повернув к себе, намеренно вслух приказал Блор. — Будешь брать отставших, отбившихся, часовых тихо и не рискуя. Всех в отряде, посторонних не трогать! — продолжил мысленно.

— Охота! — взвыл в азарте демон. Он был готов бежать сколько потребуется и уничтожать этих жалких человеков по приказу Повелителя. Наконец его посылают делать именно то, для чего он существует.

— Можешь резать лошадей или разогнать их. Все, чтобы задержать. На отряд не нападать! Если кто-то поскачет вперед за помощью или просто бросив остальных — убей! Ты понял? — потребовал мысленно.

— Только ушедших отсюда.

— Там есть маг. Осторожно.

— Пфе, — демон показал картинку разрываемого на части в странной одежде.

— И не ешь тел.

Еще не хватает, чтобы мои собственные воины такое непотребство обнаружили. Это, пожалуй, похуже, чем просто бросить убитых на поживу птицам и зверям.

— Пища нужна, — жалобно сказал Возмездие, — погоня может оказаться длинной.

— Тебе мало лошадей? Чтобы я такого больше никогда не слышал! Догони и убей! — приказал Блор вслух, поднимаясь. — Всех. Пошел!

Демон метнулся к воротам и в считаные секунды оказался за ними.

— Раздели с нами еду и отдых, — предложил Блор пареньку. — Если захочешь, я возьму тебя с собой и сделаю из тебя воина, достойного твоего отца.

— Фем Грай собрался приютить всех мальчишек в округе, — сказал чей-то голос сзади.

— Да! — громко подтвердил в ответ Блор. — Любой сирота может прийти ко мне. А дальше как боги решат. Но я не оттолкну ни одного оставшегося без родных!

— А она? — спросил Рей.

— Она тоже может отправиться с нами. Если захочет.

Глава 8

РАЗВЛЕЧЕНИЯ НА ОТДЫХЕ

— Я не понял, — признался Колин, наморщив лоб.

К сожалению, он оказался не лучшим знатоком имперского и даже на местном языке объяснялся достаточно проблематично. Говор народов, проживающих за Каменным поясом, резко отличался как от диалектов имперского, так и от местных наречий, вполне прилично знакомых Блору. Все они пришли на те земли много позже первоначальных жителей территории Империи.

Выбора особого для подобной беседы не имелось. В прибившейся к нему семейной компании, кроме Эрлинга, отправленного в поход с парнями за медведем-убийцей, под рукой не имелось никого, прилично говорящего на понятном языке. С гелонцами и раньше приходилось иметь дело, но те умели нормально объясняться.

Эти явно вылезли из дремучих лесов или дальних островов. Одни татуировки чего стоили. Сложные узоры на теле, и особенно на лице. Специально чтобы видно было, на щеках и на лбу. Если отсутствует на некоем месте растительность, значит, присутствуют кудрявые узоры и замысловатые орнаменты. Чем больше подвигов — тем меньше кожи проступает под краской. Колин так вообще практически сине-зеленый. Без привычки и испугаться недолго.

Вот и приходилось мучиться в общении, стараясь понять друг друга. Остальные в присутствии Колина почтительно помалкивали, а через голову спрашивать могло восприняться оскорблением. Вечные проблемы. Благо за порогом сидел Возмездие, и он вполне мог и подсказать нечто, считывая эмоции и картинки со старшего воина.

Никогда не знаешь, где найдешь и где потеряешь. Когда Блор отправился в очередное патрулирование с десятком кнехтов, совершенно не рассчитывал получить роскошное добавление к воинской силе. Три бабы не в счет, но пятеро мужчин и юношей, чуть ли не радостно заявивших, что именно под его начало они и стремились, — дело полезное.

Даже если они и врут, поклявшись огнем, кровью, сталью, — гелонцы не предадут. Какая разница, намеревались они кого ограбить или взаправду собирались на службу наняться. Деваться им было некуда, выбор небогат. Дохнуть на морозе, умирать под мечами — или получить кров и еду в обмен на согласие подчиняться.

Подкормить — и он уже не сомнительный всадник без подчиненных, а даже с легким излишком. То, что и требуется. Приятно все же осознавать себя реальным командиром и иметь личный отряд серьезных бойцов, не имеющих привычки просить объяснений. Люди они жестокие и суровые, как и их породившая земля севера, и не чураются грязных и опасных заданий.

По их понятиям, за все содеянное отвечает этелинг, отдавший приказ. А он просто исполнял. И не суть важно — сражался с мужчинами или резал грудных детей. Вполне справедливо. За действия раба тоже отвечает его хозяин.

Выкачивать из Колина сведения — сущее мучение. Хотя, с другой стороны, может, и к лучшему, что честно говорит: «Не понял». Есть старая и достаточно распространенная байка в нескольких вариантах. О мужчине, взявшем жену хоть и из родственного народа, но объясняющуюся на очень отличающемся диалекте.

Половину сказанного она не понимала, стесняясь об этом сказать. Вторую исполняла, как ей казалось, правильно. Результаты этого «понимания» очень разнились у разных рассказчиков. От разбитой палкой головы соседа до зарезанного породистого теленка, готовящегося для продажи за серьезную сумму.

— Почему не служить в горах? — стараясь передать смысл простейшими словами, произнес Блор. — Не дать клятва федератам.

Колин взорвался гневным потоком слов. На этот раз его уже Блор не сумел понять. Гелонец это увидел и беспомощно развел руками.

— Федерат — не народ, — с трудом подбирая слова, выдал фразу. — Комплект и некомплект. Гелонец хужее низких.

Ладно, сдаваясь, решил Блор, подождем Одрика. И Эрлинга. Все это не к спеху.

— Иди, — разрешил, — проверь своих.

— У нас гость, — сообщил Возмездие, в очередной раз вклиниваясь без спроса. — Франк заявился. От грязи и снега за порогом чистится.

Он так и не научился правильно произносить имена. Большинство из них для демона не означали ничего. Поэтому для каждого имелась собственная кличка, да нередко еще из нескольких слов и выражений. Мысленно звучит гораздо быстрее и выразительнее.

Франк означало в демонском переводе: «Старый опытный самец, побывавший во многих схватках и излишне агрессивный». Многие бы согласились с характеристикой. А перепутать с тем же Одриком: «Хитрый и умелый, но болтун», — невозможно.

— Пусть войдет, — ответил Блор своему бессменному телохранителю и не удивился, когда два воина смерили при встрече в дверях друг друга внимательными взглядами.

Еле заметные кивки, признающие за встречным достаточно высокий статус. Молодым они не стали бы кланяться вообще, а от них ожидали бы уважения. И лучше не пытаться заступать дорогу. Исключение делалось лишь лично для Блора, из-за начальственного положения.

— И что ты тут делаешь? — потребовал он у Франка, подпустив в голос раздражения. — Я где приказал находиться и чем заниматься?

— Так не по своей воле, господин, — ответил тот и полез расстегивать полушубок, чтобы достать нечто из его глубин.

В этом «господин» не присутствовало ни малейшей издевки. С того случая под Кнаутом на ночной поляне «излишне агрессивный» окончательно признал Блора хозяином. Это не означало, что не последует рано или поздно очередной выходки. Просто приказы не обсуждались, и нарушений до сих пор не происходило.

— Письма привез, — сказал Франк, извлекая наконец запечатанные бумаги. — Это от госпожи Жаклин, стало быть, а здесь от Шарлотты.

Второе заметно толще.

— Ты можешь, — распечатывая первый конверт, поинтересовался Блор, — вразумительно объяснить фразу: «Федерат не народ. Комплект и некомплект. Гелонец хужее низких»?

— А чего неясного? — удивился Франк. — Мало того, это союз трех племен, и у каждого своя территория, так по роду службы делятся на комплектных и некомплектных. Первые получают жалованье от казны продуктами и деньгами. Ну там сложнее. Одним больше, другим меньше. Кому зерном, а кому золотом. В зависимости от положения, должности и заслуг. Вторые содержатся на собственный счет. Они в большинстве вовсе чужаки. Пришельцы. Не одни гелонцы — всякие. И имперские граждане имеются. Но эти служат, а своей доли не имеют. За право находиться на территории, торговать, ремесленничать и тому подобное. И прав у них — как у любого негражданина. То есть пшик. Три конца в городе, окруженные стеной от каждого племени, и обязательно отдельный посад.

— Ты переведи дух, — удивленный неожиданно долгой речью, предложил Блор.

— Ты же хотел знать? Вот входящий в официальный список-комплект, вступая в неравный брак или совершая один из тех проступков, которые приводят к лишению прав, попадает в низший класс. Каждые пять лет происходит пересчет, и все обязаны явиться для проверки. Иначе исключат из списков. Будешь вне комплекта.

— Угу, — кивнул Блор, — спасибо.

Мог бы и сам догадаться. Ерунда, что о подобных вещах с ним в детстве не говорили. Может, отец был и не в курсе. Он с юга, и разные тонкости существования в Каменном поясе в тот момент не волновали. Или с детьми не обсуждал. Все равно надо было лучше соображать. С гражданством в любом городе одна история. И если уж Империя платит дотацию — значит, кто-то ее делит. Недовольные непременно найдутся. Мне ведь не нужно огромное количество. Десяток дополнительно пока достаточно.

— И что это значит? — спросил, показывая приказ из Кнаута.

— Я не очень хорошо читаю, — заметно смутившись, сознался Франк.

Застеснявшийся наемник — зрелище не из ординарных и всерьез развеселило Блора. Похоже, он в лучшем случае способен накарябать свое имя для подтверждения.

— «Прибыть по получении сего письма в Кнаут, — прочитал вслух, повернув к себе. — Людей Бауша отпустить домой. Остальным разрешить свободный отъезд. Твой отряд в баронстве больше не требуется». Все. Подпись и дата. Что случилось в Кнауте?

Франк помотал головой.

— А на словах леди ничего не передавала?

— Может, там? — Он показал на второй конверт.

— Налей себе, — рассеянно сказал Блор, принимаясь за очередное послание.

Франк отказываться не стал, моментально наполнив чарку пивом. Кормили их здесь неплохо. Не то чтобы мечтали о бессрочном проживании гостей, особенно четыре с лишним десятка чужаков обхаживать, но Блор пообещал кое-что, и староста остался довольным. Причем высказал не от себя, а согласно инструкции, полученной от Жаклин. Уж леди замечательно знала, как уязвить барона Сейдяка. В самый кошелек, что много хуже словесных унижений.

До тех пор пока тот не вернется из Кнаута, заплатив положенное и извинившись за недостойное поведение и попытку уклониться от вассальной клятвы, они будут объедать его подданных в счет налогов будущего года. Не требуется даже жечь деревни. Удар серьезнейший и крайне неприятный. Полную расписку за все командиры ее войск собирались выдать на прощанье. Проверять точное количество употребленных продуктов и разных материалов никто из них не собирался.

Наверняка и деревенские для собственных нужд припрячут много больше отданного. Вот и останутся в результате все довольны, кроме лично барона. Естественно, при условии, если оккупанты излишне наглеть не станут и местных девок насильничать. Но такого и не происходило. Приказы отданы вполне недвусмысленные, и парочка сующих руки куда не надо были публично выпороты. Не война, в конце концов, а обычное давление на сильно возомнившего барона.

С первых же строк он выяснил отсутствие у Шарлотты четкого знания о происходящем. Ничего из ряда вон не случилось, за исключением приближения судоходного сезона. Это могло иметь смысл в качестве очередного поручения от лордства. Но куда и зачем — она сведений не имела.

Рассказ о свадьбе его не очень впечатлил. Об этом они и раньше получили известие. Новость не из ординарных, и языки чесать станут долго. Удачный выбор, хотя лично ему всегда казалось, что Антон больше на юношей посматривает. С другой стороны, фигура у Жаклин несколько… э… мальчиковая. Некоторые округлости могли бы оказаться и побольше. Да и бедра шире.

— Рожать не очень хорошо, — прокомментировал Возмездие.

— При наличии аж трех магинь рядом и любого количества опытных бабок?

«Я уже дошел до обсуждения женщин со зверем?» — задумался Блор.

— Самки все одинаковы, независимо от породы. Чем здоровее, тем больше потомков выносит и родит. И выкормит.

Кстати!

— Визи! — позвал вслух, для свидетеля, наливающего себе уже третью. — Бегом за Одриком и остальными. Найти и вернуть. Иди.

Франк не переспросил. Видать, уже выяснил про отсутствие друга, и занимало его сейчас в основном пиво. После холода и дороги разомлел, сидел с задумчивым видом.

Хозяйственный отчет в подробностях. Не сейчас. Рассказ об оставшихся в Кнауте младших братьях и клиентах. Ничего нового. Все идет привычной дорогой. Сами себя пока не обеспечиваем и живем за счет выданного леди вперед. Ну не так много времени прошло. Зима — не срок. Вот через год-другой можно о чем-то говорить и итоги подбивать всерьез. А пока одни траты, и деваться некуда.

Справка, наведенная по его просьбе. О возможности приобретения собственной ладьи. Сумма… Неподъемно. Надо ограбить еще одного лорда, не меньше. На изготовление одного только большого паруса уходит около двух тонн овечьей шерсти и труд четырех человек в течение трех лет. Учитывая то, что одна овца давала около десятой части пуда шерсти в год, а он не завел еще стада, и опять покупать… Безнадежно.

Прав когда-то был Док: вроде вот они, целые фунты драгоценного металла в руках, а как доходит до дела, все исчезает в кратчайшие сроки. И деваться некуда. Или идти вверх, или опускаться вниз. Он поднялся, да не очень высоко. А падать будет больно.

— Нет? — сочувственно спросил Франк.

— Ничего на эту тему.

— Ну и чего зря голову ломать? Прибудешь и получишь разъяснения.

Простой человечище. Ему драться или мчаться куда — без разницы. Начальству виднее зачем. И ведь не дурак. Хорошо соображает, когда прижмет.

— А отправимся мы не раньше завтрашнего дня, — согласно кивнув, сказал Блор. — Наливай — выпью перед сном.

Он заранее решил не торопиться на зов, загоняя лошадей. Гелонцам он может дать лошадей из трофейных, но это еще не причина заездить до смерти животных, торопясь. Дорогое удовольствие и без веской причины. Слово «срочно» в письме отсутствовало, а бросать своих людей сзади глупо. Они поедут без спешки, и те догонят. Чем больше отряд, тем выше уважение. В город надо вступать в окружении кнехтов, и никак иначе. Не для Жаклин. Для остальных зрителей.

— Останешься прямо здесь, — чокнувшись кружкой, сказал Франку. — Незачем бегать и устраиваться. Все равно завтра уходим. Можешь кашу взять. Холодная, но с маслом.

— А вещи наших?

— Завтра, — твердо заявил Блор. — Будет день — будет и занятие. Ты что-то сказать хочешь?

Странно тот как-то себя вел.

— Ну это… — хлопнув очередную до конца и глядя в стол, а не Блору в лицо, пробормотал Франк.

— Что «это»?

— Там нет ничего? — кивая на письмо, спросил тот.

— Чего? Ты уже готовый, что ли? С дороги опьянел? Или все же знаешь нечто? — насторожился Блор.

— Не о том, — неопределенно повел рукой Франк.

— А о чем?

— Шарлотта того, ребенок будет.

Так, трезво подумал Блор. В письме нет, почему? Хочет сама сказать? Тоже вариант.

Он прислушался к своим ощущениям. У него будет ребенок. Никакой особой радости. Может, требуется привыкнуть к известию. Но не пугает. Дети — это хорошо. Сын — еще лучше. Правда, и ответственность. Не просто некто посторонний, кого можно выгнать или отдать приказ. Некто растущий и нуждающийся во внимании. По себе известно, насколько важна была похвала отца и как сегодня не хватает совета. Твой ребенок станет взрослеть, ты — стареть, а потом поставит твое мнение под сомнение. Он уже имеет свое. И никуда не денешься. Он есть, и он — твоя кровь.

— Не мое это дело, — пробормотал Франк, по-прежнему глядя в стол, — но не стоит тебе на ней жениться. Ты можешь пойти высоко, и супруга требуется рангом повыше. Дочка эрла. Упустишь случай — всю жизнь вспоминать и жалеть станешь.

— Это действительно не твое дело, — резко сказал Блор, обрывая.

— Я молчу, господин.

Дожили, беззлобно подумал Блор, разливая очередную порцию пива. Франк советы раздает о правильной женитьбе. Птицы отрастили плавники, рыбы — крылья. Хуже всего, что он ведь прав.

— Ты уверен, что он вообще существует? — буркнул Денес. Ему надоело шляться по зимнему лесу. Сколько же можно? Третий день без толку.

— Ты сам видел след, — невозмутимо ответил старый охотник.

Люди севера отнюдь не всегда напоминают карикатуры из кабацких баек. Он вполне прилично объяснялся на нескольких языках и не употреблял выражений «моя хорошо тебя понимай» или «моя твоя не понимай». То есть наверняка бы нечто подобное прозвучало при встрече с чиновником, но от них он скрывать своих умений не собирался.

Морганы очень разные бывают, и этот из приречных, не первое столетие имеющих дело с южанами. Охота для рода по-прежнему первое дело, за что и ценятся. Лучших егерей и ловчих для фемов не найти. При этом и по внешнему виду, и по умению хозяйствовать давно ничем не отличаются от пришельцев. Смешались с ними, и роды имеют крепкие семейные связи. Иногда могут извлечь и грамоту об имперском подданстве для приблудившегося фискала. Детской наивности в отношениях с чужаками давно не осталось.

— Босой старик прошел, — злобно пробурчал Денес.

Охотник промолчал. Медвежий след вообще очень сходен с человеческим. Неопытный человек может легко принять его за таковой. Но в их случае не только следы когтей явные, еще и люди видели. Ведь не просто так их понесло в лес и не случайно он согласился помочь.

Шатун крайне неприятен и опасен. Вставший до срока из спячки из-за того, что потревожили, или не нагулявший по причине ранних холодов жира медведь крайне опасен. Он лишен страха и не видит никакой разницы между человеком и любой другой добычей. Для него сейчас важнее всего пища. Любая. Задери серьезную добычу вроде лося — и он способен спокойно завалиться опять на отдых до тепла, обожравшись вволю.

Но зачем ловить зверей по лесу, когда люди рядом. На днях прямо возле деревни порвал молодого жеребца, а пытающегося помешать человека изувечил на всю жизнь. Тот и жив-то остался исключительно из-за прибежавшей толпы. А так рука чуть не на ниточке висит, и на черепе кожи практически не осталось. Никакой маг не приставит назад оторванную конечность. Страшная судьба. Надо избавляться от мохнатого, пока еще чего не натворил.

А шатун еще и умным оказался. Не стал крутиться рядом с деревней — ушел. Медведь вполне способен пройти при необходимости сотни лиг. Это охота, а не детские игры приморского жителя. Так что с его точки зрения столь явная невыдержанность — это отсутствие правильного воспитания. А уж неумение разбираться в следах — вообще вопиющее. Остальные хоть помалкивают и не суются с удивлением и желанием поскорее получить искомое.

— Может, завтра догоним, — пробурчал охотник. — А может, и послезавтра. Здесь спешка ни к чему. Он хитрый, нас учуял и след путает.

Денес плюнул и поднялся от костра, направляясь в сторону деревьев. Надо было принести дров, пока окончательно не стемнело, да и справить важные дела не мешает. Прошел пару десятков шагов и остановился за деревьями, расстегивая ремень.

Он выскочил без звука, не рыча и не вставая на задние лапы. Шерсть на клыкастой башке стоит дыбом, маленькие злобные глазки уставились на человека без всякого выражения, уши плотно прижаты к черепу, зубы оскалены. Денесу натурально показалось, что он весь состоит из одной этой жуткой головы и приставленных к ней лап.

Какие мысли теснятся в медвежьем мозгу, ясно без долгих пояснений — убить! Сейчас! Человек смотрел на приближающуюся смерть и не имел сил даже отскочить. Тех немногих мгновений, еще оставшихся до удара, ему не хватило бы убежать при всем желании. Да оно и бесполезно. Побежавший человек почти наверняка обречен. Даже если он не задумываясь выхватил нож. Уж очень все произошло неожиданно и быстро. Они тропили шатуна, а тот охотился на них.

Огромное ржаво-коричневое тело ударило сбоку, перешибая неумолимый бросок. Медведь взревел возмущенно, опрокинувшись набок. Визи прыгнул, не позволяя опомниться. Острые когти впились во вражье брюхо, раздирая его, зубами он попытался вцепиться в шею медведя. Однако тот вовсе не собирался так легко сдаваться. Могучим ударом своей страшной лапы отбросил зверя. Демон отлетел, изогнувшись по-кошачьи, и на памяти Денеса впервые зарычал не просто угрожающе, а с отчетливой яростью. Получать ответный пинок ему явно не понравилось. Лес содрогнулся от громкого рева зверей.

На краю сознания трещали ветки и кричали люди, а оба хищника внимательно наблюдали друг за другом, готовые к нападению. Из бока и брюха медведя текла кровь, и немаленькой струей. Когти у Визи мощные, пропорол крепко. Медведь странно всхлипнул и, опустив морду, принялся пятиться в кусты. Он точно потерял желание продолжать. Еще и люди уже рядом. Слишком много опасностей. Проще отступить и затаиться.

Тело врага взвилось в новом прыжке, и мохнатый зверь, не устояв, свалился от неожиданного удара, взревев уже скорее испуганно. Челюсти сомкнулись на горле медведя. Медведь ударил лапой по телу противника, еще раз, но тот не выпускал, давя глотку мощными клыками. Не так просто убить зверя и прокусить крепкие мышцы шеи. Визи справился. Он и кости мог без проблем разгрызать. Подождал еще, убеждаясь, что жизнь окончательно покинула медведя, и встал.

Обвел взглядом красных глаз сбежавшихся и хмыкнул почти издевательски. Уселся и принялся лизать бок.

— Спасибо, — слабым голосом сказал Денес.

Он был очень благодарен. Самый большой человек не ровня маленькому медведю. А этот был так… средний… След они промерили, и если и ошиблись, то не намного. Пудов двадцать живого веса. Одним ударом быку хребет сломает, не то что ему.

Ноги не держали — и Денес плюхнулся прямо на землю, прислонившись к первой попавшейся сосне. К счастью, штаны у него оказались сухими. Первым делом проверил. Можно гордиться стойкостью, но в душе, а не вслух. И лучше помалкивать насчет героического поведения.

— А что Визи тут делает? — очень умно спросил Рей.

— Тебя проведать явился, — буркнул недовольно Одрик. — Блору надоело нас ждать, прислал напоминание. Завтра с утра по-любому отравляемся назад. Гнать ночью, с риском переломать ноги, не станем. Я прав?

Возражений не последовало.

— Ну что, разделывать будем?

— Да ну, — поморщился Рей, — он худой, и мясо наверняка жесткое. Лучше вот победителю отдать.

— Ты хочешь всю тушу или позволишь нам взять жир и желчь? — с подобающим почтением спросил старый морган у Визи. — Рваную рану от укуса хищника завязывают брюшным жиром медведя и собаки. Тебе полезно будет.

— Ты думаешь, он так хорошо понимает? — скептически спросил Рей. — Еще расскажи зверю, как при кашле употребляют внутрь топленый собачий и медвежий жир, а при заболевании желудка раствор медвежьей желчи.

— Заткнись! — дружно рявкнули все остальные.

— Что?

— Ты еще не понял, насколько он непростой зверь? — прошипел Одрик. — Закрой хайло, мальчишка безмозглый, пока не врезал.

— Он прав, — наконец поднимаясь, сказал Денес. — Визи умнее любого пса. И понятливее.

Демон задавил гневное рычание. Сравнение с собакой ему крайне не понравилось, хотя он и знал, что это не для обиды сказано, а в похвалу. Что с них возьмешь — глупые человеки. Зря Повелитель запрещает показать, насколько он выше любого. Может, придержали бы языки. Хотя именно поэтому и скрывать выгодно. Страх — приятен. Зато разговоры, когда тебя в расчет не берут, еще и полезны.

Он посмотрел на тушу медведя, шумно принюхался и мотнул башкой. Охотник из понятливых и хорошо усваивает, даже если специально не давить на то место, где у приличных зверей мозги расположены. Слабые задатки к магии, используемые в обычной жизни. Наверное, думает, он сильно умелый охотник. Пфе.

— Я вырежу пару больших кусков для тебя и поджарю. Печень тоже.

Визи поднялся, помотал головой отрицательно и удалился, не обращая внимания на людей, в сторону костра.

— Есть его нельзя, — твердо заявил морган. — А желчь возьмем.

— Что? — повторил изумленно Рей. — Чтоб хищник не закусил поверженным врагом?

— Медведей нельзя есть, — повторил охотник тоном умудренного опыта старца, раздраженного тупостью подростка. Особенно обидно это прозвучало, потому что Рей и был таковым. — Он — родич людям.

Дальше он принялся излагать нараспев, будто привычное заклинание или молитву, осторожно работая при этом ножом. Неумелому лучше не заниматься свежеванием шкуры и уж не пробовать забрать желчь, тут требуется опыт. Обычная медвежья темного цвета, целебная — янтарно-желтого. Нельзя запороть дело, травники ее очень ценят, даже если не продавать, а себе использовать.

— Много-много лет тому назад на Каменном поясе женщина родила двойню. Никто не знал, кто их отец, а они не были похожи на обычных детей. Один из них весь, с головы до ног, покрыт длинной снежно-белой шерстью, а второй — пушистым коричневым мехом. Люди испугались и заставили отнести их подальше от жилья. Но женщина не захотела бросить своих близнецов и выкормила их. Когда они подросли, белый ушел на север, а темный остался в здешних лесах. Так что они людям двоюродные братья, и убивать их ради пищи запретно. Защищаясь — да. Но обычно на людей не бросаются, тоже помнят родство. Боги не одобряют каннибализма, и каждый попробовавший медведя на вкус будет долго болеть и умрет. У человека появляются отечность лица и конечностей, сильные боли головы и мышц, горячка и понос.

— Ну если правильно попросить прощения у Хозяина Леса и готовить согласно древнему обычаю, — пробормотал Одрик, — можно.

— Я тебе не шаман быть уверенным в правильности и пакостить поперек традиций не стану. Предки лучше знали, что и кому позволительно.

Если бы Возмездие имел человеческую физиономию и умел смеяться, он бы обязательно расплылся в улыбке и похихикал над суеверными людишками. Конечно, без шерсти, голышом медведь смотрится очень похожим на человека. И все же общего у них безусловно ничего не имеется. Просто дело в том, что многие животные частенько заражены паразитами. И медведь не исключение.

Надо, конечно, обладать зрением демона, чтобы обнаружить незаметные нормальному взору мелкие капсулы в мясе. Попадая в кишечник, они разрушаются, и наружу вылезают очень довольные червяки, нашедшие нового хозяина. Поэтому он и чахнет да ходит под себя. Ведь его грызут изнутри. Это не болезнь, от нее иммунитета и лекарств не существует. Избавиться практически невозможно.

И человеческие религиозные традиции к богам, которых он, впрочем, никогда не видел и не верил в их существование, не имеют отношения. Просто если вымачивать мясо в уксусе и часов шесть варить, личинки погибнут. Насколько жарка помогает, он выяснять не хотел. Вряд ли ему могло повредить нечто вроде этого — при необходимости существуют специальные методы, но зачем лишние сложности? Проще угоститься за счет людишек. Да и не особо голоден, недавно небольшим оленем подзакусил неплохо.

— А общие дети у них бывают? — спросил Рей уже позже, возле костра.

— У кого? — не сообразил охотник.

— У людей и медведей, или у белых и бурых.

— Говорят, случаются, — без особой уверенности ответил тот. — Видели таких, с белыми воротниками и пятнами.

Ага, потянувшись, подумал Возмездие, очередные сказки. У белых медведей гон проходит с середины первого месяца по середину второго, у бурых — в первой половине лета. Захотели бы — не вышло. А вот жрут друг друга с превеликим удовольствием. И детенышей своей породы запросто. Те еще братья, как и положено родичам. Выдумщики эти люди, но ведь забавно.

Глава 9

ОТВЕТСТВЕННОЕ ПОРУЧЕНИЕ

Блор спрыгнул с Самрата, привычно бросил повод Рею и с наслаждением потянулся. К особняку он прибыл в сопровождении одного оруженосца и Возмездия. Весь отряд распустил по домам заранее, а своих отправил уже по дороге, в городе, проезжая мимо ворот. Дожидаться торжественной встречи с поклонами не стал — нет возможности. Обязательно ведь доложат о том, что он приехал.

По совершенно неслучайному совпадению фемы из лордства, отданные ему в подчинение, происходили не из самого Кнаута. Городских Антон держал при себе. Все же большинство более прилично обучено и снаряжено. По элементарной причине: деревенские имеют меньше возможностей отхватить доходное поручение. А эти трутся рядом, и частенько больше оговоренного времени.

— Такое впечатление, что тебе надоели подвиги, — с усмешкой в глазах сказал мгновенно появившийся Николас.

— Позволь осведомиться о здоровье твоей почтенной матери, — делая невозмутимую морду, поклонился Блор.

— Как у породистой кобылы. Крепкое, насколько возможно в ее возрасте. Но ты хочешь намекнуть, что изучал правила этикета в промежутках между схватками?

— Какие еще схватки? — возмутился Блор. — Мы весь последний месяц сидели возле замка Сейдяка.

— Ну, про тебя здесь легенды рассказывают.

— Подумаешь, пара банд, — польщенно ответил Блор. — Во второй раз никто особо и не сопротивлялся. Сразу сдались.

— Я не про это. Про твоего Визи.

— Зачем существует, то и совершил, — буркнул Блор.

Он в принципе заранее знал, как это может выглядеть и насколько станут бояться. Потому и приказ отдал. Шел в поход с малознакомыми людьми, большинство из которых уважали только тех, кто сильнее и выносливее них. А больше всего они преклонялись перед успехом и силой. Чем доказывать нечто постоянно и пороть ленивых подчиненных, достаточно один раз по делу показать, на что способен его зверь. Ведь никто из его отряда не видел демона в деле до того. Тем более что в данном случае никто не посмеет заявить о злоупотреблении и жестокости.

Они три дня шли после сожженного поселка по следам налетчиков. Сначала те особо и не скрывались, уверенные в отсутствии погони и обремененные награбленным добром. Телеги оставили достаточно ясные следы. Первый труп обнаружился под вечер прямо посреди пути. Удар был настолько сильным, что осколки ребер торчали наружу. Наверняка умер сразу, даже не успев вскрикнуть. Очень не вовремя отошел отлить. А вот конь, судя по следам, удрал. И очень возможно, Возмездие упустил его намеренно.

Двое вернулись проверить, что случилось, и тоже умерли, как и их кони. Демон наелся от пуза и уже без особой спешки отправился дальше. На этот раз их оказалось трое. Старший точно маг. Швырнуть чем-то неприятным он успел, да кроме дерева ничего не свалил.

Странно вообще, что способный на такие штуки сидел в лесу, но теперь это уже и не так важно. Порвал его Возмездие в куски. Видать, сильно озлился. Магов он очень недолюбливал. Если кто и мог его прикончить с одного удара, так это они. Поэтому метод в подобных поединках простой: нападай первым.

Один из кнехтов пытался помешать расправе, и на этом его жизнь закончилась. Не помогло длинное копье, сильный жеребец и дорогой панцирь южного производства. Второй попытался удрать, да без толку. Демон догнал и прикончил.

Дальше пошло-поехало. Ночью Возмездие навестил стоянку. Приказы он выполнять умел, и при этом творчески. Несмотря на бдительность воинов, зарезал двух часовых, пяток лошадей и разогнал остальных. Наверное, мог бы ворваться и напрямую, устроив бойню, но Повелитель приказал не рисковать. Проще спокойно поджидать в темноте и нагонять ужас.

Лагерь был взят в осаду, и утром недосчитались еще одного воина Уходя, люди бросили телеги: без достаточного числа лошадей лишняя обуза. Пошли плотной группой дальше. Далеко по снегу не ушли. Одного кнехта, пытающегося поймать коня, демон прикончил на глазах у остальных.

Ночью вообще никто не спал. Никакие костры и сторожа не спасли: два очередных покойника. Еще двое утром. Тут парочка попыталась удрать, бросив остальных. Первого Возмездие свалил быстро. Второго догнал через несколько часов, уже к полудню. Конь безусловно бежал быстрее, но демон оказался много выносливее. Специально оставил тело на дороге: в назидание.

Еще один переход — и после бессонной ночи он нагрянул прямиком сквозь кольцо костров в гости к уставшим и поубавившимся в числе людям. Все же они принимали его за обычного хищника. Огнем от него не отгородиться. А паника только поспособствовала охоте. Немного беготни за пытающимся спрятаться добавляет азарта. Его уже настолько боялись, что и сопротивления особого не вышло.

Правда, одна самка пыталась защищать своих детенышей с ножом в руке. С матерями такое бывает — бьются до последнего за детенышей. Повелитель приказал всех, и он выполнил приказ до конца. Затем поел как следует и притащил убитых для показа к дороге. Спокойно лег и заснул в ожидании появления своей человечьей стаи.

Часть происшедшего они разобрали самостоятельно. В отряде Блора достаточно присутствовало народу, для кого лес дом родной, и пройти по следам способны не хуже охотничьих собак. Ежели чаща начинается на расстоянии полета стрелы от околицы, найти пропавшую корову сможет любой, а сходить на медведя мужчина рано или поздно сподобится. Демон не особо прятался — напротив, нарочно выкладывал трупы прямо на дороге. Так кошка притаскивает задушенных грызунов в подарок хозяйке на порог.

Подробностями он уже поделился самостоятельно с Блором. Тот опять почувствовал себя выпачканным в грязи. Ну что стоило расспросить подробнее Рея? Опять бабы с детишками. И не утешают мысли, что из таких вырастают мстители и желательно избавляться заранее. Неприятно. А упрекнуть зверя не за что. Он правильно выполнил приказ и нуждался в похвале, а не в порицании. Все совершенно согласно имени его — Возмездие и есть.

Очередное напоминание — хорошо думай, прежде чем работать языком. Не с одним демоном, а в принципе. Люди ничуть не лучше себя ведут. Заранее просчитывай последствия!

— Зато тебя бояться стали всерьез, — серьезно сказал Николас.

— Так и раньше не особо любили. Я чужак.

— Зато щедр, — сказал рыжий со странной интонацией.

Блор в очередной раз отметил, насколько быстро расползаются слухи. Он вовсе не обязан был включать в дележ трофеев всех бойцов отряда. Ни тогда, учитывая гибель противника от лап его зверя, ни позже, когда настигли банду северян, просочившуюся аж до здешних земель. Взять у тех, в отличие от бывших соратников барона Алекса, было особо нечего, но он честно разделил добычу с теми, кто не успел к схватке: они шли в обход и участвовали в броске наравне с остальными. Многие это оценили, а такие вещи важны для будущего.

За редчайшим исключением все из переданных ему под начало Антоном фемов пришли в первую очередь не обрести в боях опыт, а в надежде собрать воинской добычи. Никто из них не остался внакладе. При минимальных потерях — несколько раненых, быстро поставленных на ноги Дочерью Смерти, — все они неплохо набили мошну, если можно так выразиться. Потому что не деньги получили — лошадей и приличное оружие. Да и ткани со всякими чашами и прочей мелочью в обозе беглецов нашлись. Но для настоящего воина так заметно лучше. Серебро вызывает жадность у соседей. Другое дело, что воин вернется домой уже не с дедовским клинком и в блеске славы, хотя бы для родной деревни.

— И кто нынче принимает решения? — спросил осторожно, кивая на знакомую дверь, где положено сидеть леди Жаклин в окружении бумаг.

— Сам поймешь, — с отвратительной ухмылкой произнес рыжий, не пытаясь облегчить дальнейшее.

— Блор фем Грай прибыл выразить почтение патрону, — торжественно провозгласил приглашенный, получив разрешение войти в знакомый кабинет хозяйки.

В глазах Жаклин мелькнула смешинка. Похоже, она прекрасно поняла его затруднения и попытку выкрутиться без последствий. В комнате присутствовали сразу оба супруга. Сказать «лорд» — вдруг она обидится за невнимание. А «патрон» звучит нейтрально, и обращение одинаково подходит мужчине и женщине.

— Мы приветствуем столь давно ожидаемого всадника, — торжественно провозгласила она.

Прозвучало не менее нейтрально. Не от своего лица, но и не позволила Антону вмешаться. Все-таки надо расспросить Шарлотту, что здесь творится, сохраняя почтительнейшее выражение лица, решил Блор.

— Позвольте преподнести вам мои подарки на свадебную церемонию, где я по независящим причинам не смог побывать. Вы окажете мне большую честь, если примете сущую безделицу.

Он извлек из сумки на боку и с поклоном положил на стол обе специально приготовленные вещи. Опять же не пытаясь поступать по этикету. Мужу положено вручать в первую очередь.

Охотничий рог, изготовленный из слоновой кости, покрытый затейливой инкрустацией, в серебряной оправе, и очень красивая, покрытая резьбой шкатулка для благовоний. Каковые и присутствовали внутри в нескольких видах в раздельных ящичках.

Вещи достаточно дорогие и красивые. Благо и достались они ему абсолютно даром. В обозе перебитых Возмездием много чего нашлось, а свою треть он как командир отряда честно заработал. Конечно, до первого трофея от лорда Витри недотягивает намного, однако кое-что пришло на будущее. Уходя навсегда, люди взяли с собой наиболее ценное.

— Ну я пойду, — отклеиваясь от стены, провозгласил Антон. — Не засиживайся надолго.

— Конечно, муж мой, — тоном примерной ученицы отозвалась Жаклин, поднимаясь и целуя его.

Антон вышел, даже не подумав взять рог. К серебру нынешний лорд всегда был абсолютно равнодушен и не считал необходимым это скрывать. С другой стороны, не принести подарок — слишком неприлично. Может, ему и не требуется, зато попробуй не исполнить необходимой формальности и пренебречь общепринятыми правилами. Такие вещи и через десятилетия припомнят с гневными комментариями, а уж на карьере это безусловно отразится.

— Садись! — насквозь деловым тоном приказала Жаклин. — Почему Визи не привел?

На мгновенье из нее вылезла без спроса любопытная девчонка.

— Он отвык, госпожа, — даже дети дичатся родича, месяцы не встречая. А он не человек — зверь.

Это была правда, но не вся. Не хотел Блор этого. С нее станется опять потребовать оставить демона в качестве телохранителя. Ни к чему это. Возмездию не место в доме на манер комнатной собачки, и уж тем более отдельно от него. Мало ли что выкинет без приказа и пригляда.

— Жаль, — сказала она про Визи. Хотелось посмотреть, позволит ли на этот раз почесать башку. Скорее всего, хозяину лучше знать характер своего питомца. — Ты знаешь, зачем я тебя позвала?

«Я», — отметил Блор. Похоже, кто принимает решения, в дальнейшем уточнении не нуждается. Письмо, кроме всего прочего, было запечатано хорошо знакомым перстнем-печаткой, и он по-прежнему присутствует у Жаклин на пальце.

— Нет, госпожа. Я и домой не заезжал — прямо в особняк.

Некоторое время она испытующе смотрела на парня.

— Скажи честно, ты не сердишься, что Андрэ я предложила баронство, а тебе нет?

— Абсолютно честно — нет. Я еще не дорос. Звание ничего не значит, если за тобой нет силы. Назови хоть герцогом, слушаться не станут. Мне нужны свои люди, на которых можно опереться. Пока еще их нет в достаточном количестве. Люди, а не Визи. Убийца он прекрасный, управляющий отвратительный. Всю казну вынесут.

Жаклин удовлетворенно кивнула. Этот спокойный тон и внутренняя решимость вполне соответствовали ее расчетам и представлениям. Он совсем не прочь получить больше, и притом трезво оценивает свои возможности. Но вот в качестве супруга не подошел бы точно. Ужиться они бы смогли, а отодвинуть Блора в сторону и самостоятельно решать проблемы — вряд ли. И зря Антон ревнует. Фем Грай рано или поздно пойдет своей дорогой по личному решению. Если боги позволят.

— И что деревню на меня не записали, — сказал он после секундной заминки, — тоже не очень ущемляет самолюбие. Я ведь сегодня имею в деньгах больше, и притом не утруждаюсь наблюдением за мужиками. Ни один человек не посмеет сказать о вас нечто плохое в моем присутствии. А если кто и рискнет, я отрежу ему язык.

— Земля важна!

— Конечно. Но Николас имеет звание барона и совсем небольшой кусок. Скорее для проформы. А вес при этом немалый.

— В моем лордстве, — сказала Жаклин с нажимом.

— Когда у меня будет достаточно воинов — поместье я себе добуду.

— Где, спрашивать не стоит?

— Империя большая. Даже в нашей провинции места достаточно.

— Значит, ты не оставил мысли идти к Каменному поясу и набирать там воинов.

Ну, он не особо и скрывал эти мысли. Фактически нужное количество кнехтов уже сегодня может выставить, если вспомнить про просившихся к нему на службу младших сыновей. И люди это уже знакомые. Из распущенного отряда. И все же чем больше, тем лучше. И неплохо бы, чтобы без связи кровными узами со здешними жителями. Рано или поздно столкновения не избежать.

— Не раньше истечения срока моей службы вам, госпожа. Я взял золото за год.

— А ты знаешь, почему не зовут переселенцев с севера? Почему приглашают издалека?

— У южан спины гнутся легче, — с усмешкой сообщника произнес Блор хорошо известную пословицу.

— Властвовать над гелонцами или народом трех племен сумеет лишь столь же суровый и безжалостный человек, как их промерзшая зимой насквозь земля.

Тут она несколько преувеличивала. Федераты не в тундре проживали. А вот островитяне в основном выживали благодаря теплому течению у берегов.

— Чтобы они слушались, надо не просто показать деньги, а оказаться лучше.

— Если позволит Воин, — пожав плечами, ответил он, — я справлюсь со своим делом.

Сильные правят, подумала Жаклин, слабые мечтают о власти. Многие верят исключительно в крепкую руку и верного коня. На самом деле богатство — это не золото в сундуке. Это люди, которые убьют за меня или сами пойдут на смерть. Я предпочитаю вкладывать в людей. Дай им возможность исполнить собственную мечту — и они вернут сторицей.

Его рука крепка, и надеюсь, он сумеет еще не раз удивить. Уж очень странно все-таки прозвучало сообщение о том, что никакого зверя Блор на корабле не перевозил. Не на пристани же он его подобрал. Слишком маленький промежуток до появления у Бема в доме.

А спрашивать я не стану. Визи очень непрост, мало похож на дрессированного пса. Тут пахнет магией, и в эти дела предпочтительней не соваться с праздным любопытством. Всегда можно сказать — не подозревала. Причем кто его ведет по жизни, или действительно Воин собственной персоной, роли не играет. Не мое это дело — становиться на пути великих. Пока одна польза от их присутствия — вот пусть так и останется в дальнейшем.

— Река вскрылась, — сказала она вслух. — Завтра-послезавтра придет первый караван купцов снизу. Но голуби с посланиями летали всю зиму.

Почтовые птицы не имеют роскошной окраски и ценятся не за это. Исключительно за скорость и ум, позволяющий безошибочно находить свою голубятню, невзирая на дальность расстояния. Потому что информация, вовремя доставленная, может оказаться дороже любых ценностей. От нее нередко зависит жизнь множества людей.

Зато голуби и не разводятся всеми подряд. Как и во всем остальном, здесь существуют четкие правила и законы. За право владеть голубятней платят серьезного размера налог в имперскую казну. Настолько солидный, что позволить себе держать почтарей могут очень немногие. Наличие голубятни — это еще и признак высокого положения. В Кнауте имелась, и специальные люди отбирали лучших птиц и ухаживали за ними.

— Читай, — она протянула тоненький узкий листок бумаги из тех, что крепятся в футлярчик, переносимый птицами.

Блор внимательно изучил мелкие буквы, убедился в наличии четкого отпечатка перстня. Такими вещами не шутят, и обман карается крайне жестко. Можно даже сказать, жестоко. Выдавать себя за официального чиновника Империи столь высокого уровня может лишь откровенный идиот. Четвертование вполне соответствует деянию. Уж очень он имеет серьезные полномочия. Вот и здесь. Предложение не из ординарных. Еще раз внимательно перечитал и поднял глаза на леди.

— Значит, не зря в окрестностях завелись банды, — отодвигая бумагу, задумчиво сказал Блор.

— У нас до сих пор мелочь! На наше счастье полоса укреплений стоит прочно. Ближе к Каменному поясу много хуже. Уже появились беженцы. Сюда из северян пока добрались самые отпетые, вроде сдавшихся тебе.

Блора в очередной раз не удивило знание хозяйки о мало касающихся ее делах. Две семьи, скорее напоминающие скелеты, чем живых людей. Старики и дети умерли в дороге. Три взрослые женщины, пятеро мужчин и подростков, готовых на все, кроме рабского ошейника.

На севере за Каменным поясом, по их словам, голод неминуем. Все запасы подъели, неурожай, и даже с охотой сложности. Практически на одной рыбе живут. Тут пахнет уже не мелкими набегами, а серьезной попыткой прорваться. Южнее тоже тяжело, хотя и не так. Зерно с побережья Империи поступало бесперебойно, хотя цены заметно поднялись. Купцы тоже не прочь содрать лишку и набить кошель потуже. Не в первый раз, но если учесть письмо…

— В столице про нас вспоминать не желают, — без особого негодования, как об обычном деле, сказала Жаклин. — Они там развлекаются и весело живут. Но раньше такого все-таки не происходило. Не отправить дотацию федератам… — В голове обозначилась заметная тревога.

В системе отношений Империи федераты стояли особняком. К ним причислялись только те из варваров, которые не были побеждены военной силой. Этим они отличались даже от городов-союзников, признающих верховенство Императора и его законов. Федераты жили по своим законам, и более того, получали от властей Империи весомые дотации. С точки зрения государства выгоднее обеспечить себе охрану дальней границы местными воинами, и это плата за их услуги.

Каменный пояс обладал немалыми богатствами, но месторождений серебра там не нашли, а золота крайне мало. Вернее, следы драгоценных металлов обнаруживались неоднократно, однако руды оказались до чрезвычайности бедны и невыгодны. Зато в Империю шел мощный поток металлических изделий, включая оружие и доспехи, драгоценные камни, пушнину и много другого. Жили тамошние люди в достаточной степени неплохо. Отсюда и желание не допускать лишних к источнику прибыли. И конечно, на те края и богатства зарились и соседи.

Вот для спокойствия, и чтобы не пропускали на юг алчных до чужого добра, и шли деньги из Империи на север каждый год. Причем, естественно, распределялись среди остальных небольшой группой тамошних вождей-аристократов. Совсем неплохой способ поддерживать авторитет и приобретать сторонников. И не стоит ничего — затраты за чужой счет. Однако золото не главное. Важнее бесплатный хлеб из налогов, взимаемых имперскими мытарями. Юг кормил федератов, и те не пускали грабителей, взявших бы много больше.

А вот сейчас, впервые за долгий срок, казна не прислала ничего для подкупа верхушки властителей Каменного пояса, если называть это своими словами. Представитель Империи писал о своей проблеме в откровенной панике. Для него данная история могла обернуться очень крупными неприятностями. Буквально жизнь на кону. Но хуже, что голодные племена могли хлынуть вниз по рекам и деревни с городками вплоть до моря подвергнуть разграблению и уничтожению. Терпением варвары в принципе не отличались. А здесь явное пренебрежение их интересами. Нарушение священного договора.

— И это возможно? — спросил Блор, кивая на письмо.

— Нет, — решительно отрезала Жаклин. — Даже имея полномочия собирать налоги со всей провинции, мне никак не уложиться в сумму и срок. Кое-что я могу взять у соседей. Растрясу собственную казну, но наберется не больше трети положенной суммы. Я собираюсь заменить часть денег рожью и гречихой. Заткнуть глотки хотя бы на время, пока Антон будет вышибать недостающее в Ранткуре.

— Не Карунасе?

— Боюсь, ему и туда придется отправиться, — поморщилась она. — Даже если все дружно согласятся платить, потребуется возместить убытки. Хотя бы в виде снижения налогов.

Почему именно лорд, и так ясно. С женщиной о настолько серьезных делах в столице не станут беседовать. Мало того — и лорд Кнаута разве в провинции всем знаком. Возле императорского дворца как бы не с сотню таких обретается с прошениями. Действовать надо через наместника и плыть целой компанией уважаемых людей. И то месяцы пройдут.

— Ты должен довести монеты и зерно в целости и сохранности. Получить расписку по всей форме от господина Реннерта фем Тесу.

— Почему я? — поразился Блор. — Есть же Николас! Есть Тимоти.

— Они никогда не плавали к Каменному поясу. У меня есть доля в операциях многих здешних торговцев, и нет смысла отправлять своих людей далеко.

А вот это интересная новость. Леди-торговец. Забавно. Хотя чем я лучше? Бривел с Шарлоттой тоже вовсю норовят прибыль получить. А считается, моей волей действуют. И на самом деле это так, хотя через плечо не заглядываю. На серьезные сделки одобрения просят. Пусть формально, но все же. Вечно точат мысли, откуда взять самостоятельно на прокорм всей оравы. По законам и обычаю почти все взрослые. Но именно почти. И я — старший.

— Ты мой человек, и это все знают. И все в курсе будут, зачем ты отправишься на север. Нанимать дружину и подбирать людей для расселения. Кстати, я посоветовалась со своим экономом. — Она выложила на стол еще один листок, на этот раз из хорошо выделанного пергамента. — Здесь условия и количество людей, которых я смогу принять и обеспечить. Если уж делать, так делать хорошо и получить попутно пользу. Можешь основываться на них, когда станешь беседовать с людьми. Выполнишь все — место для двух лично твоих деревень я выделю. Не на моей земле — рядом. Есть подходящий участок. Слово.

«Да, — мысленно согласился Блор с недосказанным. — Стоит пойти слуху о наличии в купеческом караване больших денег — и охрана не поможет. Сами же три племени сбегутся с известной целью. Не придется потом просить у противных имперцев — сами поделят, предварительно выбросив тебя в реку с распоротым брюхом, чтобы не всплыл. А старейшины обязательно сделают вид, что это были злые разбойники, и затребуют денег вторично.

В столь скользком положении удачная идея отвести глаза. Я человек маленький, а не управляющий лордством и не доверенный ближник. Без большого отряда, и при этом просто так не схарчить. Есть шанс проскочить спокойно. И не менее весомый — не доехать. Стеречься придется всех, даже попутчиков. За кучу серебра не погнушаются ночью товарищей за борт отправить. На то и купцы. Не случайно молятся Шутнику и Обманщику. И недаром его называют Отцом Лжи и Не Помнящим Родства».

— Есть только одна просьба, — почти смущенно сказала Жаклин, получив подтверждающий кивок и не дожидаясь, пока он откроет рот. — Моя тетка поедет с тобой.

— Чего? — изумился Блор. Вот такого он действительно не ожидал. Тем более слово «просьба» звучит более чем странно. — Зачем?

— Не следить, — почти сердито отмахнулась леди, — она, видишь ли, возжелала осмотреть фрески пещерного Храма, раз уж выпала подобная оказия.

— Чего? — тупо повторил он.

— Ну, я все понимаю, но не могу отказать. Она мне ближайший родич, и запереть ее нельзя. Взрослый и умный человек.

— Сразу видно — ум огромный, — ядовито прокомментировал Блор, — ехать в Гезерди накануне войны. Я бы еще не удивился, ежели в коронные земли, но на север?

— Ты все же не забывайся, всадник, — надменно произнесла Жаклин.

— И кого мне сначала спасать в случае опасности — золото или тетку моей госпожи, — я могу выяснить?

Они молча смотрели друг на друга, и пауза тянулась. Некоторые просьбы, как всем известно, очень похожи на приказы. Но вот две обузы на шею — явное излишество.

— Никто не станет ее воровать, — ответила в конце концов Жаклин. — Старая и…

Слово «калека» так и не прозвучало.

— Она станет подчиняться твоим приказам, или можешь с чувством выполненного долга выбросить из головы ее безопасность. Пусть сама выкручивается. Она пообещала. И пойми — это не проверка или что-нибудь в этом роде. Тетя действительно мечтает о посещении Храма не первый год. Я просто не могу отказать. В отличие, — слабая тень улыбки, — от посещений южных провинций.

«Ну да, — без особого воодушевления понял Блор, — не доросли еще северяне до мысли взять в жены хромую от рождения. У них такие дети не заживаются. Так что и родичи в суд не пойдут. Они до сих пор вроде поединком свои тяжбы решают.

Или все еще хитрее? В очередной раз нашлась возможность за один раз провернуть несколько дел. И лишние вооруженные люди никого не удивят в таком сопровождении. А если Жанель случайно помрет по дороге, племянница пустит слезу на людях, а на самом деле особо не расстроится. Такого приказа не прозвучит никогда. И слушать я его не стану. Как и намеков».

— Я хочу услышать от нее сам! — сказал, сдаваясь, но оставляя за собой последнее слово. — Конкретное обещание. Я вне зависимости от обстоятельств и ее желаний стану решать, что можно и нельзя, и она будет подчиняться.

Глава 10

ДОРОЖНЫЕ РАЗВЛЕЧЕНИЯ

— Холодно, — просительно сказал мальчишка и с воплем улетел в воду от толчка. Ничуть Надь не изменился. Силен и нерасторопен. Мог бы и уклониться.

— Никто не посмеет сказать, что я испугался, — гордо заявил Рей, косясь на приближающегося командира, и поспешно прыгнул следом.

Джил не стал дожидаться, пока и его отправят за борт. Тоже нырнул с борта ладьи в речную глубину. Денес тоскливо воздел глаза к небу и послушно выполнил утренний приказ. Ему не нравилось это никчемное занятие, но возражать не пытался.

— Даже не смотри, — поспешно произнес Одрик, демонстративно хватаясь за скамейку. Отдирать его уже превратится в сложное занятие, и совершенно ни к чему. — Я тебе не младший в дружине, чтобы воспитывать.

— А я готов, — провозгласил Франк и перевалился через борт вниз.

Блор посмотрел на головы орущих пловцов внизу и отправился следом во вспыхивающую искорками отблесков от солнечных лучей воду.

Эрлинга приглашать окунуться все равно бесполезно. В баню он сходить не прочь, зато слово «купаться» вызывает в нем яростный отпор. Что-то там связанное с духами воды, так и мечтающими его утопить. Лезть в воду просто так для него равносильно подвигу. То есть прикажи — и выполнит, но издеваться над человеком непростительно, пусть по его покрытой татуировками роже толком и не разберешь эмоций.

Возмездие все своевременно доложил, от него-то не скроешь сильных чувств, а осторожные вопросы подтвердили странную идею. Как можно жить на островах и при этом сознательно отказываться от умения плавать, в голове Блора не укладывалось. И идея о том, что моряку с погибающего судна лучше сразу утонуть, нежели долго мучиться, серьезно бесила, еще и облеченная в некие религиозные обертки и заранее прописанную судьбу. Суждено спастись — вытащат. А по его мнению, все наоборот. Не будешь держаться на плаву — и поднимать из воды некого. Гелонцы, впрочем, и спасать не торопились. Выплывший сам считался если не мертвецом, то уже не от мира сего. Частенько изгоняли из семьи, хотя и не обязательно. Можно было заплатить шаману, чтобы помочь родиться сызнова.

Такие они, гелонцы, и вот такое приобретение он получил, приняв присягу у случайно подвернувшейся семьи. Нет, резать их за оборванные одежки и на удивление приличное оружие не имело смысла, хотя они явные нарушители границ, и не повстречайся Блор с отрядом, могли и ограбить кого запросто. Людьми, способными пройти огромное расстояние и перебраться через Каменный пояс со всеми его заставами, стоило дорожить. Живыми они намного ценнее трупов. Особенно при его целях. Клятву на крови перед лицом огня нарушить нельзя — это и он в курсе. Они теперь умрут за него и уж точно не потребуют добавить содержания, хотя ему и не жаль. Не то воспитание. Будто Колин лучше. Этот хоть нормально объясняется, но остался в Кнауте за старшего.

И пусть его. Тем более что на их местах постоянно должны были находиться хотя бы двое. Демон, безусловно, охранник лучший из лучших, однако ему тоже требуется размяться. А оставлять без присмотра два пуда с лишним серебра и три фунта золота в самой замечательной компании чревато неприятностями. Такие вещи кого угодно собьют с пути праведного.

И это ведь только кажется много! В горах на одного «орла» в день семья из пяти-шести человек может приобрести продуктов на день. Но ведь питаться требуется каждый день. Он может помочь лишь нескольким сотням семей. В самом лучшем случае — до тысячи. Мало ли это? Много, если кому на глаза чужому попадется.

И это ведь только отправленное Жаклин имперскому представителю. Еще и свое добро вез. На подарки, жизнь, покупки. Да мало ли какие нужды случаются. То, что едут в Каменный пояс либо с товарами, либо с деньгами, никого не удивляет. Здесь таковых полно.

Над сундучком с ценностями семьи Грай постоянно надзирали. А лежащие рядом мешки с монетами от леди (специально поделил на четыре части) — это личные вещи. Вряд ли полезут красть, когда вот она приманка, под носом. Может, он и перемудрил со всей этой деятельностью, тем более что пришлось своих посвятить в доверенное поручение, что именно везут.

А что делать? Имперскую дотацию, она же казна, размером в три раза больше перевозят в сопровождении воинских кораблей и сотни кнехтов. А он фактически не сопровождает, а прячется.

Студеная вода первоначально обожгла, а затем, как всегда, появился прилив сил. Кровь быстрее побежала по жилам, и настроение поднялось. Иногда простой шаг в неприятном направлении означает преодоление себя и подбадривает для будущих подвигов: «Ты смог одно — сумеешь и другое!»

Походя притопил слегка Джила. Шутки шутками, но подныривать с целью схватить за ноги — все-таки излишество. Пусть на себе проверит, как это сладко бывает. Брызгаться водой — не для серьезного мужчины, и он похлопал по борту ладьи. Гребец молча перегнулся и протянул ему навстречу черную от въевшейся грязи мозолистую руку.

Одним рывком подтянул Блора наверх. Такие номера не каждый исполнит. В гильдии гребцов слабеньких трудно обнаружить. От бесконечной работы тяжеленного, вытесанного из сосны весла длиной в три человеческих роста у человека плечи шире любого атлета становятся, а мускулам позавидует и бык. Кормовые и особенно носовые весла всегда делаются длиннее, и соответственно приходится прикладывать большее усилие. Ведь гребок должен происходить одномоментно.

При этом в их провинции запрещалось применять дешевый рабский труд на речных перевозках. Цены сбивать натурально опасно — нарушители плохо кончали. У них горели дома, суда, и случались серьезные неприятности со здоровьем и родными.

Труд гребцов сезонный, и конкуренты им не требуются, без всяких сомнений. За один конец вверх по реке до Каменного пояса люди имели в три раза больше рядового кнехта на харчах хозяина корабля. И питание сытное и хорошее. Да только два-три и иногда больше месяцев в году они сидели по домам в ожидании нового сезона навигации.

В море шли в редчайших случаях. Работы там много, да слишком многие предпочитают на веслах рабов. При использовании исключительно подневольного труда расходы минимальны. А многие взяли за правило назначать в надсмотрщики одного из купленных, а не свободного. Такой обычно проявлял безмерную жестокость, опасаясь вернуться назад, на лавку гребца. Наверняка бы ночью придушили.

Поэтому гильдия тщательно охраняла свои угодья. Не допустить рабского труда — их прямой интерес. А если людей и не хватает, можно пассажирам вручить весло. Оно полезно для физического состояния и в договор заранее включается. Мало ли что случится в дороге — от отравившегося моряка до нападения грабителей. В последний момент уговаривать нет времени. А не устраивает — топай пешком. В любом случае, пока стоит Каменный пояс и существует торговля, без хорошего заработка члены гильдии не останутся.

— Наша очередь еще не скоро, — меланхолично сказал капитан, заинтересованно заглядывая через плечо мадам Жанели.

Женщина изводила недешевую бумагу с жуткой скоростью, заставляя задуматься о том, что находится в ее багаже. Вес у него оказался изрядным. В одиночку всех этих сумок не унесешь. Неужели рисовальные принадлежности в таком объеме?

За все время она так и не сменила своего платья. Правда, Бривел уверял — их несколько, пошитых одинаково. Может, и так. Драгоценностей не видно, прическу не сооружает, лишний раз о себе не напоминает. Сидит тихо и шуршит грифелем. Все привыкли и перестали замечать. А она все рисует окружающих гребцов. И если присмотреться, становится понятно, что и зачем.

Потные тела напрягающихся людей блестят на солнце, обозначая вздувающиеся мускулы спины и ног. Крепкие и красивые тела, достойные быть изваянными в виде статуй. Но это где-то там, на юге. Здешние о таких вещах не задумываются и не считают правильным покупать мраморные скульптуры. Даже могилы не особо украшают. Обычная плита с именем и эпитафией. Ни к чему им напружиненные спины, бесконечные детали: такой поворот, сякой, обрисовавшийся при движении. Но изображено просто здорово!

— И это только третий порог! — возмутился Блор.

Ему надоело ждать очереди. Никакого терпения не останется, пока очередь подойдет. На первом река упирается в косо торчащую стену. За огромное количество лет вода сумела прогрызть себе очень узкую дорогу. Словно разъяренный зверь, завывая, ревя и лупясь о камни, она врывается в проход. Нет смельчаков, решившихся бы идти напрямую сквозь гибельное ущелье. Придется весь груз выгружать и переносить до реки через малопригодную дорогу вверх по склону. Та еще работенка.

— Каждый год в первом караване всегда одинаково, — спокойно поведал капитан. — Сразу толпой прутся, будто что-то изменится, не попади первым, — и широким жестом указал на собравшиеся у берега десятки ладей.

— Еще как, — подал голос Одрик. — Кто больше выручит за зерно, если год голодный, как не первый прибывший? А скупит местные изделия дешевле? Ведь продавцам потребно серебро на закупки продовольствия.

— Ну не вполне так, — возразил капитан, по совместительству являющийся и владельцем груза. — Когда одна ладья идет и тысячи без продуктов — одно. А у нас лишку не возьмешь к обычному проценту. К другому пойдут.

— А то вы не договариваетесь заранее о цене на продажу! Чтобы купец не урвал…

Кто-то из гребцов негромко рассмеялся. Первый караван обычно вез продукты федератам за счет императорской казны. В этом году поставка оказалась мизерной, и можно прилично выгадать, отвезя на продажу. Многие и решились. Цена окажется наверняка много выше. Тут и риска никакого.

— Со всеми не удастся, — с отчетливым сожалением вздохнул капитан, — вон на борту у нас половина груза из вашего Кнаута от тамошней леди.

— И тебе не разрешили продажи? — удивился Одрик.

— Фемы частенько делают большую глупость, не доверяя старым испытанным торговцам.

Франк откровенно заржал, поддержанный несколькими голосами. Доверять купцу — это нечто оригинальное. Из разряда анекдота про тупого южанина и скупого варвара.

— И ничего смешного! У этого груза заранее имеется получатель, и я ничего не получу дополнительно.

— Можно мы на берег? — спросил Денес, объединяя себя с Реем.

На удивление, они неплохо сошлись, даже невзирая на разницу в возрасте. Вот с остальными Денес не очень ладил. Может, потому что Рей не претендовал на звание брата, а от того же Джила через пару лет можно дождаться и серьезной конкуренции.

— Раньше полудня до нас очередь не дойдет, — авторитетно заявил капитан.

— Сходите, — отпустил Блор.

Чего искать в толпе таких же торговых пришельцев на берегу, не особо доходило, но пусть прогуляются. Держать на привязи ни малейшего смысла. Очередность волока соблюдалась тщательно. Когда идет караван из нескольких десятков судов, да на каждом три-пять десятков команды и пассажиров с охраной, иначе просто нельзя. Свары рано или поздно случаются, как и попытки соревноваться в скорости. Совет капитанов — достаточно авторитетная организация, и не желающий выполнять правила просто-напросто окажется в самом конце, независимо от гонора.

Обычно команда спала на палубе, а в качестве укрытия использовались корабельные тенты. Но когда третий день сидишь и скучаешь, любому рано или поздно приходит блажь размяться. В обширном лагере круглые сутки кипела жизнь. Когда люди оставят это место, огромный пустырь со многие годы назад протоптанными тропинками останется пустым до прихода следующих судов.

Готовилась пища, плакали дети, стучали молотки, и торговали прямо с бортов. Уж вина можно приобрести без проблем. Мука, крупа, зерно для посевов, оливковое масло, вино, немного морской рыбы — вот основной товар для севера. Если платишь щедро, найдутся и продавцы. Тем более что впереди еще два порога на реке, и история с ожиданием повторится.

Пустое судно при определенном старании и умении экипаж мог бы перетащить через волок, но разгружать и везти затем бочки и мешки без вьючных животных — слишком проблемно. И это не учитывая, что трудились здесь профессионалы и радости они от подобных вещей не испытывали. Не настолько тяжела плата, чтобы рисковать всерьез. Случалось, ладьи исчезали у хозяев, не желающих платить. Эдакий узаконенный бандитизм. И жаловаться некому.

— Лишь аскеты, дошедшие до высшего просветления, не интересуются деньгами. Неужели никого из вас не интересуют, а? — зло сказал капитан. — Кто согласен работать просто за еду? Обещаю сытно кормить. Нет? Человек иначе не может! Он всегда ищет выгоды!

— Главное — не превышать нормального процента по отношению к сумме.

— А что, это нормально? — запальчиво потребовал капитан. — Ты хочешь заработать больше, я — заплатить меньше. Где правильно? Я думаю, мое желание, а?

— Кем ты родишься в следующей жизни, если станешь думать об одном золоте? — крикнул кто-то из моряков.

— Пусть боги решают, — равнодушно ответил тот. — Вон сидит Одрик. Пусть скажет честно, зачем он воюет всю жизнь: за вещи, деньги, земли или женщин? И где в этом перечне добродетель. Каждый отвечает за себя, и все при этом ведут себя одинаково.

Возмездие, лениво развалившийся под ногами у Повелителя, резко сел и рыкнул.

— Франк, Эрлинг, Одрик, — вскакивая, скомандовал Блор, — за мной.

Если дойдет до клинков, полезнее иметь за спиной настоящих бойцов. Не оглядываясь, выполнены ли его указания, он сиганул на берег. Демон взвыл за спиной.

— Охраняй груз, — приказал на бегу. Меньше всего сейчас требовалась в свалке подобная помощь. Драка может слишком плохо кончиться. — Большое спасибо за сообщение, и выполняй что сказано.

Направление он уловил сразу и примчался достаточно быстро. Тем более что и сложностей никаких. Куча народу с интересом наблюдала за происходящим. Скотство. Пятеро здоровых мужиков лупили двоих подростков, а им было очень интересно. Ну, положим, Денес по всем понятиям взрослый, ну так и дерись один на один, если неймется. Козлы вонючие.

Что не поделили, он спрашивать не собирался. Кто бы ни начал, сначала требуется своих спасать. Степень вины и наказания определится потом. Парни у него, конечно, наглые, да и Денес не подарок, все время утверждается, но вряд ли начал бы без причины. Еще и в таком раскладе, когда их больше. Хотя с него станется. Не в первый раз ведет себя будто бессмертный.

Блор с ходу врезал со всей силы ногой в бок одному из участников свалки и даже не особо порадовался, когда тот свалился. Некогда думать и стучать себя в грудь, показывая, насколько горд успехами. Нырнул под кулак и двинул по ребрам второго. Рядом с утробным стоном обвалился еще один. Это уже Франк старается. Лязг извлекаемого из ножен меча ни с чем не спутаешь. Это кто-то из своих, оборачиваться некогда.

— Стойте! — вскричал незнакомый голос. — Прекратите! Иначе будет применено оружие.

Вот где, интересно, эти замечательные специалисты по наведению порядка были раньше, зло подумал Блор. Караван шел в сопровождении двух военных ладей. Более узкие, на тридцать пять пар весел, где сидели не люди гильдии, а фемы. Их специально нанимали из общих взносов для лучшего сбережения и подобных случаев. Не одни грабители со стороны приходят, еще и на судах очень неприятные люди попадаются. И хорошо иметь для разбирательств посторонних, обладающих силой и желанием вмешиваться.

— Мы не собираемся проливать кровь, — с отвратительной ухмылкой заявил один из дравшихся. Огромный мужик с явной примесью восточной крови. Уж очень глазки маленькие, и по виду напоминает мощного хряка. — Слегка размялись, не больше. Разве же мы знали, что они люди фем Грая? Надо было сказать сразу. — И опять отвратительная ухмылка.

Тут не требовалось большого ума, чтобы сообразить — в этом и причина случившегося. Чем больше слава и известность, тем чаще появляются многочисленные придурки, желающие подняться за твой счет. Очередная проверка. Уступи — и разговоров не оберешься, а уважение окружающих заслужить непросто.

— Видимо, действительно, чем больше человек, тем больше от него вони и меньше ума, — с холодным бешенством ответил Блор.

Ему крайне не понравился вид обоих его подчиненных. Денесу явно сломали нос, и хорошо если только его. Попытки подняться больше всего напоминали дерганья перевернутого на спину жука. Рвется, да не получается. У Рея тоже видок что надо — из носа кровь, губы расплющены, и рубаха разодрана в клочья.

Мужик взревел, замахиваясь. Таким ударом можно и быка свалить. Только тот обязан стоять смирно, дожидаясь. Блор шагнул в сторону, хватая противника за воротник и сбивая его движение, так что нападающий невольно описал полукруг на месте. Одновременно толчок под колено ступней, и он просел вниз. Левое предплечье поймало могучую шею, ладонь правой руки взялась за затылок. Руки связались в мощный блок, и всей тяжестью тела он принялся давить на горло, перекрывая воздух.

Блор не испытывал злости или ненависти. Совершенное спокойствие — лучшее состояние в бою. Почти как когда-то при общении с Воином. Он точно знал, насколько далеко можно зайти.

Человек всхлипнул и беспорядочно замахал руками. Это уже не попытка вырваться, он вряд ли что-то соображал. Проще всего продолжать пережимать сонную артерию, а можно и вовсе свернуть дурную башку. Это тяжело проделать с такой мощной шеей, однако возможно. Но зачем. Блор отпустил рухнувшее в грязь бессильное тело. Недодушил, хотя и мог без проблем.

— Никакой крови, — демонстративно отряхивая руки, сказал, — никакого оружия. Нет причин для мести, не правда ли? — И он посмотрел внимательно на стоящих напротив.

Им, похоже, тоже досталось. Разбитые рожи, порванная одежда, и еще один в стороне стоит на четвереньках, держась за зубы. Этого он не помнил. Видать, до него произошло.

— Ссора закончилась, — поддержал его охранник. — Этот первым начал. Все решено по справедливости. Расходитесь!

Противники нехотя отвели гневные взоры и принялись помогать подняться своим друзьям. Можно считать недоразумение исчерпанным. Придавленный мужик до сих пор не отдышался и соображал с трудом. Может, потом дойдет, что его пощадили, и не полезет опять. Такие понимают силу, и ничего больше. А непонятное должно пугать.

В обычной борьбе или кулачной схватке ничего подобного не бывает. Когда один из псоголовых показал это и еще пару приемов, Блор вообще не был уверен, что может пригодиться и соответствует чести воина. Ты или выходишь на поединок с мечом, или дерешься в кабаке. Борьба — это просто спорт и состязание. А вот убивать голыми руками — нечто не совсем правильное. Для вечного бродяги по дорогам вроде Дока подходит, но фему? А пригодилось. Никогда не знаешь, что тебя ждет впереди.

— Франк, — приказал Блор и показал жестом. Тот послушно поднял плохо держащегося на ногах Денеса.

Рею помощь не требовалась. Ему досталось не так сильно, и парнишка был горд собой. Очень хотелось двинуть ему всерьез, чтобы не радовался. Глупейшая ссора могла закончиться изрядной кровью с непредсказуемыми последствиями. Только не сейчас, когда у него поручение на шее.

— Я тоже челюсть сломал ублюдку, — гордо заявил Рей.

Его распирало поделиться впечатлениями о драке. Прежде чем его свалили, со всей силы приложил одного, неплохо лягнул другого, а когда на него навалились сверху, очень удачно ткнул в глаз обидчика. Не выбил, но выл тот очень приятно для слуха.

— Надо было не лезть в свалку, — сказал Блор вместо похвалы, — а мчаться к нам за помощью.

— Бросить друга?! Это трусость!

Ага, благородный фем скорее умрет, чем даст повод заподозрить себя в малодушии. Красиво и глупо. И если сейчас не дойдет, есть шансы на недолгую, зато красивую жизнь. И смерть.

— Ты что, гелонец? — пробурчал рядом Франк. — Чтобы глупо подыхать из гордости?

— Не говори, чего не понимаешь, — возмутился Эрлинг.

— Иногда приходится жертвовать личными интересами ради остальных, — ответил Рею Блор. — И пусть кто посмеет упрекнуть! На защиту обязаны встать все, ради кого он был готов на все. Даже на упреки в неподобающем поведении.

— Блор прав, — игнорируя негодование гелонца, поддержал Одрик. — Ничем ты не мог ему помочь. А мы прекратили одним появлением. — Он похлопал по мечу на боку.

Денес просипел нечто невнятное и полез в рот грязными пальцами. Извлек кусок зуба и тупо на него уставился.

— А ты бы бросил Франка? — запальчиво спросил Рей.

— Фем, надеющийся стать кем-то более важным, чем кнехт, — поспешно произнес Блор тоном умудренного огромным опытом старшего, прежде чем ему испортят весь воспитательный эффект, брякнув правду, — отличается от простого рубаки наличием в голове мозгов. Раньше я думал, у тебя присутствуют. После сегодняшнего не уверен.

— Мне не нужна защита брата, — глубокомысленно заявил Денес, крайне несвоевременно.

— Лучше получать по дурной башке, — с отвращением прокомментировал высказывание Блор.

— Всю жизнь прятаться за спину…

— Когда командую отрядом, я тоже не лезу вперед, а держусь сзади.

— Это другое!

— Ну и будешь теперь красавцем не хуже Франка.

— А что такое со мной? — искренне удивился упомянутый. — Мне девки не отказывают.

— А исправить никак? — хватаясь за сломанный нос и взвыв от боли, спросил Денес жалобно.

— За гордость надо платить. За глупость — вдвойне. Будешь теперь дышать исключительно ртом и девушек пугать физиономией.

— Они первыми начали!

— А ты первый получил.

— Я попробую сложить кости нормально, — пообещал Одрик, принципиально не заметив насмешливых взглядов. Образец его умелости у всех присутствовал постоянно перед глазами. — Пару недель походишь с повязкой.

Денес непритворно застонал.

— И ничего ужасного. Хуже будет, если они захотят отомстить.

— До Гезерди не посмеют, — равнодушно сказал Франк, — пойманные на месте преступления после отказа от претензий получат в награду петлю и позорную смерть. А вот в городе имеет смысл поберечься и не ходить в одиночку.

— Эти у меня вообще никуда ходить не будут! — грозно вскричал Блор.

Глава 11

БАЙКИ В ПУТИ

Весла слаженным движением взлетели и опустились, повторно пошли вверх и вниз под размеренные удары по бронзовому диску. Старший задавал не слишком энергичный темп, не стремясь к соревнованию с двигающимися впереди ладьями. Нет никакого смысла выкладываться так уж сильно в самом начале пути.

— Парус! — раздалась команда.

Задул очень удачно попутный, пусть и не сильный, ветер.

— Мы доберемся до стоянки к закату без всякой спешки, — сказал капитан.

— Надеюсь, — пробурчал Блор.

Горы, густо заросшие лесом, круто вздымались над петляющей рекой уже практически рядом, и его это наводило на самые мрачные мысли, связанные с прошлым опытом. Где скалы, там дожидается смерть.

— Как муравьи! — весело воскликнул Джил, показывая на открывающийся внизу вид и суетящихся возле очередной ладьи людей.

Словно издеваясь над плывущими по ней, река делала здесь далекий крюк вокруг некогда расколовшегося огромного куска гранитной скалы, сползшего со склонов. Тут не иначе один из богов постарался. Представить себе огромную мощь, разламывающую гору, невозможно. Человеку такое не под силу. Каменные обломки завалили весь путь, и пройти сквозь это месиво с яростно кипящим от желания прогрызть путь потоком было невозможно и лучшему из лучших профессионалов на любом речном судне.

Поэтому никто и не пытался. Люди просто спрямляли путь по земле, не пытаясь перебороть волю небожителей. Напрямик всего три часа. Правда, с определенной сноровкой и помощью тягловыми животными. Этот волок не зря называется «малым». Тащить недолго. По правде сказать, и сами бы справились ничуть не хуже. Кто поприжимистей из хозяев, так и делал, но зачем. Если груз обычный — дотация продовольствия из Империи, — расходы заранее включены, а остальных заставят идти последними. Как водится, не нами заведено, нечего выставляться.

Сейчас с реки открывался прекрасный вид на волок, где очередная ладья следовала старым привычным путем. И дорогу, и сам процесс можно было толково изучить со стороны, только мало нового при этом узнаешь. Она и так открыта и не секретна. Гуляй хоть до холодов.

Немногие могли позволить себе перевозку животных. Малоподходящие размеры у ладей. Глубоких трюмов на них не делали, напротив, стремились обеспечить возможно более простое вытаскивание на берег. Вес одного коня с фуражом — не меньше пятисот пудов. Посади на палубу пару-тройку да проследи, чтобы стояли неподвижно и не покалечились, — и сразу видно, почему домашний скот чем дальше на север, тем дороже. 5–6 максимум — вся грузоподъемность. Для другого товара уже места нет, а довезешь или нет скотину — одни боги ведают.

А руками одной команды таскать судно по земле достаточно тяжело, и члены гильдии не проявляли особого интереса за то жалованье еще и здесь ломать спину на скаредных купцов. Есть на волоке постоянная артель, ко всему еще связанная круговой порукой, вот и пусть исполняют согласно договору и без задержек.

— Почему, собственно, не привязать точно так же канат к лямке, не прицепить к борту и не тащить лошадьми или быками против течения с самого низа? — в глубокой задумчивости выдал Надь.

Капитан молча усмехнулся. Наверняка не в первый раз слышал подобные рассуждения.

— К борту бессмысленно, — уверенно заявил Денес жутко страдающим голосом. Повязка на лице, необходимая для сращивания носа, превращала его в мумию. Одни глаза видны и рот. И дышит через него, а не нормально, и говорит невнятно. Ничего другого целитель сделать не смог, а умелого мага под рукой не оказалось. — По реке выгоднее к мачте, через блок. Зависит от высоты, сила разная, в смысле скорость течения, очень влияет. Уменьшение скорости течения на четверть снижает нагрузку почти наполовину, а возрастание на столько же приводит к росту наполовину и выше.

Блор удивленно покосился на него. Раньше Денес не проявлял публично столь занятных познаний в механике. То есть открывать замки он оказался большой мастер, в механике вроде мельницы ветряной или водяной недурно разбирался и с цифрами обращался получше иных купцов, но чтобы вот так, с ходу вычисления делать… Видать, думал заранее.

— Кроме того, берега неудобные, часто оползни, и все время вверх. А это очень тяжело. Вверх всегда напрягаешься больше, и требуется очень высокая мачта для уравнивания. Будь здесь равнина — небось так бы и делали, но мы идем в Каменный пояс. Кругом холмы, и высота растет…

— Облепили гусеницу и тащат! — пропуская мимо ушей лекцию, рассмеялся Джил. — Такие же тупые и мелкие.

— Муравей — символ трудолюбия, — сказал капитан наставительно, — и если бы ты был достаточно умным, сравнил бы, какого размера и веса букашек они тащат к себе домой. В десять-двадцать-пятьдесят раз больше собственного веса. Сделай его боги муравьев размером с человека — он бы сумел уволочь даже не быка, а целого слона. И не нашлось бы хищника страшнее, включая… — Он бросил взгляд на пристроившего свою башку на коленях у Блора Возмездие. Тот лениво почесывал своего демона, и зверь откровенно млел от удовольствия.

— Вот это враг, — мечтательно встрял Рей, — про подвиги героев рассказывали бы повсюду.

— Все еще хуже, — сказал Блор лениво. — Они ходят толпой, а лазят по отвесным стенам, и никакие укрепления не спасут. И ужаснее всего, что они имеют вполне развитое общество и государство.

— Чего? — удивленно спросили одновременно Денес и Одрик и с недовольством посмотрели друг на друга.

— Да, да. Я не оговорился. Поведение муравьев подчиняется очень сложным законам. У них существуют касты, очень напоминающие наши, — строители, фуражиры, земледельцы, охотники, воины. Никогда одна каста не станет делать работу другой. У каждого своя роль и функция. Муравей-воин безразлично пройдет мимо добычи — он на службе, строитель не станет шляться по лесу в поисках вкусной гусеницы. А есть отдельный придворный штат, занятый обслуживанием и кормлением королевы.

— Земледельцы? — с заметным сомнением протянул один из гребцов, внимательно прислушивающийся к разговору.

— Ага, — подтвердил Блор.

В этом отношении он нимало не сомневался в полученных от Возмездия картинках. Все достаточно ясно и не дает других возможностей для толкования. Это не детские сказки на сон, демон просто не умел выдумывать и делился знаниями. С той же непосредственностью и простодушием он мог продемонстрировать по просьбе Повелителя повадки множества животных. Но не всех. Вот слона, в отличие от мамонта, он никогда не видел и удивился наличию безволосой копии северного большого травоядного. Было в оценке этих зверей некое уважение, пусть и не страх.

— Муравьи бывают земледельцами, скотоводами и даже рабовладельцами.

— Такого не услышишь даже в таверне после трех чаш неразбавленного, — сказал голос сзади.

— Да пусть соврет, жалко, что ли?

— Но красиво! — поддержал еще гребец.

Похоже, разговор стал занимательным для всех по соседству. Сидят расслабившись, а байки соседа уже по десять раз слышали. А тут нечто новенькое.

— Работая веслом, понятно, многого не увидишь, да и некогда, — вкрадчиво сказал капитан, — но ты нас просветишь?

— На это действительно потребуется довольно много времени, но если кому не лень выслушать, он будет знать, на что смотреть и что искать, — согласился Блор. — Время идет скорее, когда слушают умные слова.

— Во, молодец наш всадник!

— Очень скромный!

— Нет, но хотелось бы действительно подтверждения столь занимательных слов!

— Но хоть оригинальный!

— Мне продолжать? — спросил Блор.

— Конечно!

— Давай!

— Я записываю!

— А ты грамотный?

— Щас в глаз дам.

Уже вся ладья обратила внимание на начавшийся шум.

— Дайте послушать! — закричали с кормы. — Заткнитесь!

— Ну и? — потребовал капитан.

— Кто слышал про законы Антандра? — громко спросил Блор. Вот это уже были сведения, естественно, не Возмездия, а от Дока, с которым он поделился в некотором остолбенении странной демоновой басней. Как ни удивительно, тот подтвердил большинство идей, дав вполне понятные объяснения. Оформить в слова иногда много сложнее, чем просто увидеть: надо ведь еще и разобраться в происходящем. Док даже дал пару дополнительных подсказок. Как раз на подобный случай годится.

— Это что-то насчет межевания, — неуверенно сказал Рей. — Старое очень.

— Ну, в сборнике судьи наверняка найти можно, — сказал Блор, так и не удосужившийся проверить. В делах, лично его не касающихся, целитель не врал. Ну или не был пойман. — В сухих районах на юге живет один муравей. И его гнезда всегда легко найти по окружающим их зарослям одних и тех же растений. Если разрыть их склады, можно достать до четырех пудов зерна. Старые законы предусмотрительны. Даже специальные разъяснения в них присутствуют — кому принадлежит зерно, сложенное в муравейнике: владельцу участка, где расположен муравейник, или хозяину поля, с которого муравьи собирали жатву.

— Они сажают? — спросил с откровенным ужасом Рей. Видимо, представление о безмозглых букашках серьезно перекосилось. Блор хорошо его понимал. В свое время ему тоже не понравилась разумность муравьев.

— Ну, может, просто теряют, когда выносят наружу для просушки, и те прорастают. Но собирают и имеют собственную делянку. А если хорошо присмотреться, то еще в муравейниках попадаются грибницы. Их тоже едят, но специально не до конца. Она опять отрастает, и ее обрезают в пищу.

— Допустим, это так, — признал капитан, — хотя это неправильные плантации. Но скот!

— Есть виды, не все, которые пасут и доят тлей на манер коров.

Сразу несколько человек заржали.

— Нетрудно убедиться, — терпеливо сказал Блор, — что тли не бродят по дереву как попало: муравьи по много дней подряд стерегут одних и тех же, не выпуская их из-под надзора. Надо иметь терпение и наблюдать внимательно. К тлям бегут с пустым брюшком, назад — с полным, и кругом обязательная охрана стоит. А на ночь или в холодное время загоняют тлей в муравейник.

— А рабам они вешают ошейники на шею.

— Рабовладельцы обычно ярко-рыжего цвета и легко отличаются от лесных по узким, как кинжалы, челюстям, — без гнева ответил Блор на реплику. — Они настолько приспособлены к определенному образу жизни, что самостоятельно не умеют добывать пищу. Самка летит к чужому муравейнику и норовит проникнуть внутрь. Это не всегда случается, однако обычно воины на входе много меньше и слабее. Она просто их уничтожает. В быстром темпе бежит к комнате матки в муравейнике и не просто убивает ее, а долго пытает, кусая не до смерти и ползая по ней.

— Зачем? — завороженно спросил Рей.

— Она возюкается специально в жидкостях, текущих с хозяйки, и приобретает ее запах. Стража не может различить их. И когда рыжий убивает черного, она занимает место. Самозванка.

— Но цвет?

— Слушай, откуда мне знать, может, они не различают, может, в глубине муравейника так темно, что не видно, а может, как и любой зверь, отдают предпочтение нюху. Я же не муравей!

Гребцы дружно грохнули смехом.

«И где же такому его учили, — подумала Жанель. — Меньше всего можно представить Блора сидящим у муравейника и внимательно наблюдающим, куда там эти тварюшки бегают и чем занимаются. В Храме точно не до того было, в детстве — вряд ли. Что ребенок понимает? Эти сравнения — от взрослого и уже достаточно соображающего. Государство-муравейник — это действительно оригинальная находка. До такого еще никто не додумался. Насколько мне известно, — мысленно поправилась. — А любопытно бы уточнить, нет ли на эту тему каких философских или еще штудий.

Нет, не из книжки он взял. Вообще не великий любитель чтения. Даже доставшихся от Витри так ни разу и не открыл. Правда, и не продал. Так и лежат. Впрочем, они и до того приобретались не из любви к словесности и поэзии. Мой младший брат, как и старший, этих вещей не любили и предпочитали практические руководства. Сельское хозяйство, животноводство, сборники законов и магию. Может быть, имейся там трактат о стратегии или строительстве крепостей, и заинтересовался бы. Кнаут в подобном до нынешних дней не нуждался. Дай богиня любви, и в дальнейшем не потребуется».

— И где рабство? — вскричал один из слушателей. — Ну обманула, и кормят ее. Мошенница. Аферистка.

— То-то и оно. Черные строят жилище, ходят на охоту, холят и кормят свою новую хозяйку и ее потомство, уже не отличая от своих. Но рождаются рыжие! И они изначально бойцы, а не прислуга. Старое поколение бывших хозяев постепенно вымирает. Кто за едой бегать станет? И тут они идут в набег в соседний муравейник. Между прочим, несколько десятков локтей, если переводить на наши мерки по их размерам, — довольно далеко. Но все заранее предусмотрено, разведчики собрали данные, и в один совсем не прекрасный день для обитателей чужого муравейника происходит нападение. Они проникают внутрь и воруют куколок и яйца. Относят их к себе, и те, вылупившись на новом месте, считают своим долгом кормить рыжую хозяйку и ничем, кроме войны, не занимающихся воинов.

— Что-то это мне очень напоминает!

— Лучше вслух-то Империю не упоминать.

— И фемов!

— А я ведь видел такое, — растерянно сказал один из гребцов. — Не здесь. — Он кивнул куда-то назад. — Черные и рыжие совместно тащили яйца из гнезда. Еще удивился, почему разные породы вместе удирают. А оно вон как! Налетчики! Своих в рабство!

— Человеку, значит, можно, а муравьям нет?

— Вот кого станут они к себе тащить работать, — с нажимом спросил Блор, — будь размером с людей? Кто станет пасти скотину и выращивать хлеб, кого пустят на мясо, когда польза по возрасту или увечью исчезнет?

Смех обрезало.

— Так что мудрость наших богов безмерна, — твердо сказал Блор. — Муравьи едят вредителей посевов и людям полезны. Их много, но они маленькие и останутся такими навечно. И это замечательно.

— А мы большие и ничуть не умнее, — просипел Денес. — По одному пути идем.

— Хватит болтать! — крикнул капитан. — Почему за обстановкой не следим? Ветер стих! Парус убрать! Весла на воду! Темп!

«В горах набрался? — продолжая прислушиваться, размышляла Жанель. — Достаточно там времени просидел, чтобы подцепить от псоголовых странные идеи. Но кто же их может достаточно понять? Даже живущие по соседству горцы не стремятся к близкому общению. Стали бы они излагать мысли об устройстве жизни насекомых пришедшему из низин чужаку! С целью опорочить образ жизни Империи и касты?

Ведь действительно в таком изложении все это смотрится пародией на человеческое общество. Может, в этом и смысл? Ну и что дает? Чушь какая-то. Вот так все сразу посмотрят на муравьев и отменят стройную не первый век и даже тысячелетие существующую систему. Скорее утвердимся в ее правильности. Даже муравьи ведут себя так же. Значит, лучше не бывает.

Это варвары могут принять обычаи Империи, не наоборот. Почему всегда, рано или поздно, у каждого народа выделяется прослойка воинов и они садятся на троны? Не ремесленник, не купец или крестьянин? Сила. И ничего больше. Основная ценность — земля, дающая продукты для существования. Чем больше с нее получают, тем скорее появляются мечтающие отобрать. И уговорами с ними бороться бесполезно. Только оружием. Так и рождается сила. Ведь чтобы обороняться от нападений, необходимо постоянно тренироваться и быть начеку. Когда этим заниматься обычным труженикам?

Кто-то всегда более агрессивен, кто-то не имеет готовности и умения защищаться. Так происходит обмен. Одни защищают, другие работают и отдают часть продукции воину. Так было, и так будет. Это заложено в природе человеческой, как потребность есть, спать и мечтать. Да. Именно этим мы и отличаемся от всех животных. Мечтами».

— Не устали, госпожа? — спросил Блор, обернувшись к ней. Еле удержалась, чтобы не вздрогнуть. Уж очень не ко времени сбил мысли. Такое впечатление — почуял нечто.

— Спасибо, — ответила она максимально вежливо. — Думаю, не так много времени осталось. Вон, — показала на гору, — могила Аники-воина видна.

Далеко впереди на склоне много выше реки была смутно видна черная черта на более светлом фоне скальной породы.

— Госпожа знает приметы пути? — заинтересовался капитан. — Бывала здесь?

— В первый раз плыву к Каменному поясу, — ответила Жанель совершенно честно. — Кое-что слышала.

Она ни с кем никогда не пыталась поделиться своей тайной. Разве что старая служанка-няня, бессменно находящаяся при ней много-много лет, в курсе. Но, скорее всего, та благополучно забыла об этой истории. Чересчур давно это случилось, и она сама уже не очень верила в предсказание.

Жанель уехала в дом Девы Любви, пожалуй, будучи младше нынешнего Блора. Совсем девочкой. Тогда это было страшно и ужасно обидно. Отец отсылал ее в неизвестность из родных и привычных стен. От знакомых и людей, и отношений. Себя и свое физическое состояние она оценивала достаточно честно и ничего приятного впереди не ждала.

Задним числом она благодарна отцу и обоим братьям за спокойную и вольную жизнь. За отсутствие постоянного контроля и придирок. С глаз долой — из сердца вон? Иногда это даже полезно. Уж точно прошедшие годы она провела достаточно свободно и в свое удовольствие. А любовь лучше испытывать на расстоянии. Воспоминания приятны и не разочаруют.

А тогда, впервые угодив в большой город, она загорелась желанием узнать судьбу. Настоящие Пророки, именно с большой буквы, рождаются не так часто. Считается, один в поколение. Не чаще. Но случаются ведуньи, именуемые от слова «ведать». Они не скажут о чем-то, касающемся всех, и редко могут нечто серьезное. Тем не менее когда она услышала о такой, и многие подтвердили — не ошибается, немедленно отправилась задать свой важнейший на свете вопрос. Даже не вспомнила о широко известной истине: предсказание будущего мало кому приносит пользу.

До сих пор помнит свое впечатление: женщина была из «разломанных» и откровенно сумасшедшая. Ни деньги, ни еда ее не волновали. Зато возле нее кормилась целая стая, собирая плату за общение. Только говорила ведунья когда хотела, и тем дороже стоило предсказание. На нее находило без всякой системы и вне зависимости от количества просящих об откровении. Повезло или нет, теперь уже внятно не ответить. Жанель свое пророчество получила. И до сих пор не знала, что с ним делать.

«Не сегодня, не завтра, но придет время. Наступит день — и придет он. Не бог, не зверь, а демон. И не твой он, и никогда твоим не станет, и не черен он подобно ночи, а в пятнах, но коли пойдешь за белыми ножками, за Каменным поясом сведет тебя с твоей судьбой».

Она даже не стала спрашивать у жриц об эдакой белиберде. Выбросила из головы надолго. И все же любые вести из-за Каменного пояса внимательно выслушивала и тщательно сортировала на будущее. Хуже не будет от знания. Годы прошли — и вот сидит возле нее. О ком, как не о Визи, пророчествовала ведунья? Вот уж точно не черен он подобно ночи, а в пятнах, и ноги в белых носочках. Как увидела впервые, так сердце зашлось. Вот оно!

Демон? Пусть так. Только идет к Каменному поясу. И там он сведет ее с судьбой. Было страшно до жути, и при этом съедало любопытство. Судьба — она разная бывает, но вряд ли стоило богам присылать к ней демона, чтобы далеко от дома тот ее сожрал. Прекрасно смог бы и много раньше. Нет, не в этом дело. Не смерть от него ее дожидается. Нечто другое. Истина и то, что люди считают истинным, не всегда одно и то же. Чего ты мечтаешь достичь и что ты получаешь — зачастую абсолютно разные вещи. Предугадать судьбу нельзя, и все же она идет ей навстречу с надеждой в душе.

— Сказки это, — пробурчал вечно всем недовольный Денес.

— А расскажите, — попросил Рей.

В отличие от приятеля, он не считал все окружающее за минусом Блора гадостью. Очень приятный и любознательный парнишка. Почему сошлись с этим угрюмцем — не понять. Мужчины…

— В далекие времена жил на утесах великан по имени Аника и, не утруждая себя работой на волок или другим трудом, просто и без затей отбирал десятую часть всего у провозивших здесь свое добро, — начала она старую легенду.

Уж что-что, а сказания старины и нынешние истории Каменного пояса помнит наизусть. Наверное, и попав в город, обнаружит, что он ей знаком до последнего булыжника. При случае стоит обязательно подкатиться к Блору и дать пару советов. Пусть перестанет смотреть волком и усвоит — от нее не одни проблемы, а еще и польза будет. И серьезная.

— Покоряясь силе, смирились плавающие в этих водах с требованием и покорно отдавали требуемое. Уж очень огромен был Аника и могуч. А будто насмехаясь, ставил условие такое: даже один меня победит — всех освобожу от дани. Но никто не решался на бой с великаном. И настолько он обнаглел от безнаказанности и отсутствия сопротивления, что начал требовать дань и людьми. Каждый десятый обязан был идти к нему в рабы. Нет здесь другой дороги, и приходилось платить людьми. А чтобы не отдавать родичей, шли войной на соседей и брали там пленников для Аники.

— И чего бы не напасть на него? — удивился Рей.

— Там, — Жанель показала на медленно растущую полосу, — будет стоянка. Можешь сходить и посмотреть на могилы. Там их несколько десятков вокруг центральной.

— За сотню, пожалуй, будет, — подтвердил капитан. — Тремя кругами.

— Те, кто пытался нападать, — все лежат, — сказала Жанель. — Могуч и велик был Аника. И лишь через многие годы нашелся человек, победивший его. Не хотел он соседей убивать или отдавать их в рабы врагу, чтобы спасти свою жизнь. Пришел попытаться избавиться от великана и вызвал его при свидетелях на бой. Три дня они бились и разметали все кругом, даже деревья в сорок локтей ростом падали вокруг. И все же бросил на камень Анику и вышиб из него дух. А звали его, — после паузы сказала, — Яс. И был он первый вождь одного из трех племен федератов.

— Естественно, — пробурчал Денес недовольно. — Как же за предком не числить великих побед. За людей он страдал, — рассмеялся язвительно. — Сейчас что, не берут за перевоз через волок? Берут. Только ясцы.

— Хвала богам, не десятину, — сказал капитан. — Кто же тогда ездить станет?

— Но могилы есть? — потребовал Рей.

— Говорят же — есть! — хмыкнул Блор. — И лучше их не трогать. Ясцы моментом без головы оставят.

— Да нет в них ничего помимо костей, — уверенно сказал Эрлинг. — В старые времена хоронили просто. Без вещей. Еду разве в дорогу давали.

«Кстати, вот кто такой сам фем Грай, если ему демон служит?» — подумала Жанель. Более чем странно. С племянницей она делиться своими мыслями не стала, зато осторожно расспросила ее. Жаклин, собственно, и не запиралась. Позволив отправиться вместе с Блором, она попутно и поручение дала чисто по-родственному. Проследить. Запоминать подробно и сообщения слать. Недаром и мальчишку с голубями подсунула. Парочка воинов в охране — это уже мелочь. Могла бы и десяток дать. Не пожелала. Неизвестно еще, какие инструкции получила ее чуть не насильно всученная горничная.

Непрост всадник Жаклин. А после кой-каких разговоров и она готова признать: не только магией с ним работали, попутно и в башку много чего засунули. Он молчит, и это неспроста. Может, действительно его коснулся Воин? Тогда впереди много интересного. Такие люди горят не хуже звезд и на огонь многие летят. Да вот беда, не всем жизнь приятную предсказать можно.

Многие, слишком многие сгорят в пламени как мотыльки, примчавшиеся на его свет. И не по злой воле, такая сущность. Боги ничего не дают даром. Как вручили ей талант художника, попутно сделав калекой. И неизвестно — лучше прожить обычную жизнь, подчиняясь мужу, или создавать картины. Потому что они останутся надолго! Память о ее работах сохранится, особенно если не одни картины она напишет.

Глава 12

НЕСВОЕВРЕМЕННЫЙ МЯТЕЖ

За очередным поворотом реки горы стали заметно ближе, и открылся склон, усеянный домами. На самом верху, на будто срезанной вершине, окруженный хорошо различимыми даже отсюда стенами и башнями, возвышался город. Смотрелось достаточно странно. По площади посад, а находящиеся снаружи здания не могли быть ничем иным, раза в три превышал огражденные защитой здания. И это только с одной стороны. Или полноправных граждан не так уж и много, или они жутко скученно проживают. Крепость по размеру невелика. Правда, высота там очень приличная. Просто так не забраться.

— Красиво, — сказала рядом мадам-художница.

Ну да, действительно смотрится. Издалека. А внутри наверняка грязь от помоев прямо на улицу выливают, и все это течет вниз. Очень удобно. Затраты на чистку отсутствуют. Дожди и тающий снег все смоют. Кроме вечной вони.

Есть города двух видов. К одним правильнее подъезжать по дороге, к другим по воде. И не суть важно, река или море. Просто они располагаются по-разному и очень отличаются. Старые, когда четко видно древние постройки, и новые. Имперские, с правильной планировкой и, в зависимости от наличия земли, растущие вверх внутри стен, — и разбросанные достаточно широко. Но все они как люди. Нет, как женщины. Неповторимые и желающие нравиться. И люди, в них проживающие, почему-то убеждены, что краше в мире не бывает.

Чувствовал себя Блор не лучшим образом. Очень уж двоякие ощущения. Опять горы, и в них его ждет очередное изменение в жизни. Очень вероятно — кардинальное. Здесь безусловно пики гораздо ниже, да приятного все одно мало. Без неприятностей не обойдется, а выбор у него в очередной раз отсутствовал. И ведь не сказать, что результат первого похода вышел таким уж плохим. А все одно не лежит душа к этим кручам. Не его это место. Неприятности случатся, и достаточно скоро.

Склады располагались прямо у реки. Три огромных сарая, расположенных совершенно симметрично, разделенных дворами. У каждого причал, чтобы не таскать груз далеко. Осталось встретить префекта продовольствия и сдать все честь по чести, получив расписку. Дальше уже не его трудности. В обязанность чиновника входило проследить за сохранностью доставленного, чтобы зерно не испортилось. Те, кто занесен в списки имевших право на даровой хлеб, получают его уже в другой раз и от специального человека. Везде бюрократия.

Враждебный бесконечный лес, из которого, казалось, постоянно смотрели подозрительные глаза, остался позади. В округе его давно свели. Он теперь не стоял, а лежал под ногами в виде деревянной пристани. Подходящее для купеческих целей место. Не требуется лишний раз перегружать, экономия при приобретении товаров и достаточно близко от строений, но не среди них.

И все бы ничего, но возмущенные крики прекрасно были слышны задолго до причала. Прибывшие раньше ладьи стояли бок о бок, а вот разгрузки не наблюдалось. Да и наличие на берегу толпы народа и вооруженных вояк как-то не вдохновляло. Очень хотелось сделать отвращающий несчастье жест, да бесполезно. Оно уже здесь.

— Где вчерашние? — с недоумением спросил капитан.

— Неужели, не разгрузившись, по тавернам разбежались? — Одрик был столь же поражен отсутствием людей.

— Но не война же — тихо и спокойно.

Ладьи, стоявшие плотным строем, оказались практически пусты. Даже военная галера не радовала присутствием людей. Разве несколько человек можно было обнаружить, поглядывающих на приближающуюся партию судов. Зато в стороне клубилась немаленькая толпа с непонятными намерениями. Дружелюбия между нею и цепочкой стражников не наблюдалось.

— Кто хозяин груза? — потребовал красномордый приземистый тип, появившийся в сопровождении десятка вооруженных людей, моментально, с подходом ладьи к причалу.

— Я, — ответили одновременно капитан с Блором и переглянулись.

— Сюда, на берег сойдите, немедленно.

— Ты кто такой? — соскакивая на доски, потребовал капитан. — Где префект продовольствия?

— Имена! Количество и наименование груза, — игнорируя вопрос, нервно произнес красномордый.

— Я тебя в первый раз вижу. Где префект?!

— Не задерживайте. Имена! Количество и наименование груза.

За его спиной охранники демонстративно положили руки на рукояти мечей. Что-то явно было не так. Нежелание отвечать смотрелось более чем странно.

— И не по процедуре. Что происходит?

— Вы задерживаете.

— Проще ведь ответить прямо и не морочить голову, — сказал Блор. — Быстрее и лучше выйдет.

— Вас тут много, и недосуг каждому объяснять! — взвизгнул красномордый. — Здесь не Империя, и нечего из себя корчить героя, фем, как там тебя?

— А морду давно не били? — озлился Блор. — Федерат занюханный, как там тебя?

С ним уже давно не разговаривали подобным тоном. Вооруженные охранники надвинулись с недовольными харями. Зато с ладьи попрыгали его люди. Эти тоже были не прочь почесать кулаки. На фоне недавних событий и прямого запрета сходить на берег Рею и Денесу события разворачивались хуже не бывает. Но уступить Блор не мог. В конце концов существуют определенные нормы поведения. Спустишь хамство — и вся репутация шавкам под хвост.

— Неужели нельзя просто ответить нормально? — воззвал капитан неизвестно к кому. — Мы вообще привезли половину продуктов для федератов в качестве дотации. И получатель — представитель Империи. В чем проблема?

— А зарезали его вчера, — ехидно сообщил наглец. — Вместе с женой и слугами.

— Кто?

— Известное дело, грабители, покусившиеся на чужое добро. Развелось их в посаде немереное количество. Что ни тварь, то беглый убийца с островов.

— Ты что сказать хотел? — потребовал перекосившийся Эрлинг.

— Нет представителя? — поразился Блор. Он оказался в дикой и абсолютно не предусмотренной ситуации. Здесь происходило нечто крайне сомнительное. И дальнейшие слова абсолютно не успокаивали.

— Вот и замечательно, — возрадовался с откровенным издевательством в голосе красномордый. — Значит, получатель отсутствует, и нечего возникать. Весь груз будет отправлен в Крепость.

— Здесь половина на продажу, — воззвал к разуму капитан. — Ну надо заплатить пошлину, так в чем дело?

— Сегодня без пошлин. По постановлению Совета Лучших весь груз с ладей каравана согласно прошлым договорам изымается в пользу народа…

— Что? — заорал капитан.

— Да ежели бы народа, — прокричал женский голос из толпы, — нам чем детей кормить?

Люди за спинами охранников взревели зло и неприятно. Раздался детский плач.

— Имен сообщить не хотите? — почти довольно спросил красномордый.

Он чувствовав серьезную поддержку. Сюда подтянулись воины, и их уже десятка четыре собралось. Копья, хоть и тупой пяткой, по отношению к орущим жителям собственного города они пустили в ход без раздумья. И не похоже, что это спонтанно.

Кто-то уже упал с разбитой головой, кого-то оттащили. Толпа невольно отхлынула назад под женские и детские крики.

— Ваши проблемы. Всем немедленно спуститься на причал, включая гребцов. Освободите немедленно ладью!

— Да плевали мы на ваши постановления, — ответили с борта, — вы еще с гильдией дела не имели.

— Попробуйте кого тронуть, — поддержал еще кто-то, — сдохнете все без караванов.

Дальше все превратилось в безумную всеобщую ругань. Нечто похожее неслось и рядом, с соседних ладей.

— Сами будете во всем виноваты! — В голосе федерата прозвучало откровенное удовольствие.

Капитан замахнулся от всей души. Красномордый отскочил в сторону, пропуская выстроившихся клином воинов. Они явно не в первый раз проделывали нечто подобное. Ударить разом — и никакие вопли не помогут. С какой стати беречься от собственных покупателей и готовиться к обороне?

— Нападение на исполняющего обязанности! — орал красномордый. — Конфискация имущества и казнь!

«Что вообще происходит, — пятясь перед выросшей перед ним стеной щитов, подумал Блор. — Что за бред? Сейчас повяжут и все отберут, а нас под замок? Очень смахивает на это. Мы сами сделали все для удобства грабежа. Подходим партиями по десятку ладей. Четыре-пять сотен человек. Две трети вовсе не нанимались мечами махать, тем более в такой странной ситуации. Их дело — доставить по адресу. Они и сделали это. А здесь вон их не меньше собралось. Реально больше. Только половина против собственных граждан развернута».

— Коли! — крикнул командный голос из-за щитов.

— Ай! — вскрикнул Надь, отшатываясь.

Здесь речь идет уже не об имуществе, чужом или своем. О чести и жизни. Убить младшего брата? Без причины и попытки объясниться?

— Да вы что творите? — в голос вскричал Блор, выхватывая меч.

Если он не сдастся, убьют и остальных. А плен закончится тем, что в самом лучшем варианте их отпустят, обобрав до нитки. Чужое золото, серебро, мука и крупа — за всю жизнь не расплатиться. Но ведь и Ангх с Кхолой украдут. У этих честь отсутствует изначально. И они надеются на послушание и страх? Скорее сами сдохнут. Сейчас!

— Коли! — повторно крикнул голос.

— Возмездие, — позвал мысленно Блор, — второй ряд!

Тело демона мелькнуло в прыжке, почти размазавшись в воздухе, и обрушилось прямо сверху на головы ничего подобного не ожидавших людей. Он тут же пошел ломать и разбрасывать их в стороны. Плотный строй дрогнул под могучими ударами изнутри.

Может, воины и смогли бы удержаться, дай им время. Блор не стал медлить, метнувшись вперед. Воткнул меч в шею первому же, раскрывшемуся от толчка сзади. Тот упал, а Блор рубанул мгновенно соседнего. Стремительность и натиск — их единственное спасение. Отогнать хотя бы на время и уйти вниз по течению. Здесь им очень не рады. Или, наоборот, сильно рады. Сами приплыли, есть кого грабить. Да только он не жертва. Он сам хуже любого хищника. Он им всю кровь выпьет за вероломство.

— Грай! — кричали рядом люди. — Блор! Кнаут!

Еще один слишком высоко поднял меч, и Блор пронзил ему грудь. Вырвал клинок и отшатнулся назад. Особенно приятно, что это оказался тот самый красномордый. Отвеселился.

Стоять на месте слишком опасно, а плотного строя напротив уже нет. Демон метался среди растерянных и не имеющих возможности повернуться кнехтов и убивал, убивал, убивал. Возмездие был счастлив, находясь в своей родной стихии. Рвать ноги, руки, проламывать грудь воинам, невзирая на наличие кольчуг. Уничтожать врагов Повелителя — именно для этого он и существует и так давно не пускал в ход всех своих сил.

Рядом с Блором упал еще один враг, и взревел обиженным быком Франк. Он нырнул удивительно быстрым движением под копье и, ударив плашмя мечом по древку, заставил кнехта отшатнуться. Клинок оставил длинную рану на боку, разорвав кольчугу. Человек побледнел, осознав, что он мертв, а Франк уже атаковал следующего, доказывая на практике правильность вбиваемых в учеников требований. Махать мечом может любой. А двигаться — лишь мастер. Не стой на месте, твердил он постоянно.

И очень правильно, осознал Блор, заработав вскользь по груди. Ничего серьезного ему не повредили, и даже до тела вроде не дошло, только кожаная куртка, очень предусмотрительно натянутая из-за невнятных предчувствий, пострадала. Однако дыхание на какой-то миг перехватило, ребра ощутимо заболели, и второй удар мог бы навсегда прекратить его очередную жизнь.

С невнятным воплем сбоку выскочил Джил и попытался воткнуть в нападающего меч. Тот легко отбил выпад, зато Блору хватило времени вонзить Кхолу ему в ногу. Воин упал на колено, и Джил добил своего первого в жизни противника.

Но в Блоре от боли и ярости что-то изменилось. Впервые за долгое время он вновь вошел в то странное состояние, впервые испытанное в поединке в горах: видел всю местность вокруг сверху, продолжая управлять своей фигуркой. Окруженный своими, он шел вдоль причала, разгоняя пытающиеся дать отпор мелкие группы.

Упал на землю и подрубил ноги сразу двоим, поднявшись, проткнул живот еще одному и без всяких эмоций услышал вой тяжелораненого. Еще один умер, попавшись под руку. Взмах меча — и верхняя половина черепа слетает, разбрызгивая перемешанные с кровью желтоватые мозги.

Практически возле каждого корабля дрались, и Блор со своими людьми шел, сметая с тыла последние очаги сопротивления. Еще один удар, даже не оборачиваясь, и попытка вонзить в спину кинжал закончилась для атакующего смертью. В этом состоянии он не замедлил ни мгновенья, распознав нападение прежде, чем успел подумать. Это ведь не здешние воины, а один из пришедших с ним. Тот самый, незадушенный. Похоже, вздумал отомстить. Видимо, мало было случившегося. Ну что ж, еще одним врагом меньше. Не уговаривать же подлеца, норовящего ткнуть в почку сзади.

Федераты всюду бежали от разящих клинков и лап Возмездия. Но удивительно было не это. В общей свалке участвовали и местные жители. Они тоже убивали воинов трех племен и гибли под их ударами. Благодаря своему странному состоянию он обнаружил, как всеобщая драка переместилась на узкие улочки города. Беглецов отлавливали, загоняли в тупики, закидывали с крыш камнями и стрелами. И убивали, убивали, убивали.

Блор уже не лез в бой. Он отдавал приказы, посылал группы на помощь и точно знал, куда и кого направить, а где особенно важно иметь дополнительные силы. Сверху все замечательно видно. Освободить запертых в сарае гребцов с нескольких раньше пришедших ладей. Запретить поджог склада, где заперлись федераты. Кто становится на колени — не трогать. Пригодятся на обмен или за выкуп. Дополнительная кровь не требуется.

Он не задумывался сейчас о происходящем. Важнее все правильно организовать. Толпа без управления быстро теряет желание сражаться, встречая сопротивление. Это с безоружными они сильно храбрые. А федераты тоже были волки и умели отвечать ударом на нападение. Все должно быть в рамках правил и воинской чести. Не как у этих…

Отряд числом до пяти сотен вошел в посад при появлении первых признаков мятежа. Из крепости очень внимательно наблюдали за нижним городом. Требовалось наказать непокорных, разогнав вышедших на улицы и направляющихся к набережной. Две толпы столкнулись практически в воротах. Местные посадские зажиточные люди просили не провоцировать столь откровенно и так взбудораженное население. Известия о желании конфисковать прибывшие продукты для одних проживающих на вершине горы уже и так было не спрятать.

Кто конкретно виноват, уже не выяснить, но кнехты принялись избивать всех без разбора, а затем началась откровенная резня. Многих затоптали в панике и перебили ударами в спину. Воины врывались и в дома, грабили. Одно событие потянуло другое, и где началось сначала — Блорова атака или мятеж в городе, — уже не было важным. Одно наложилось на другое, а дрова гнева подпалили вполне сознательно. Совет Лучших не ожидал серьезного сопротивления. А получил настоящий вооруженный мятеж.

Неизвестно, как бы повернулось дело без сражения на пристани, — все-таки население посада насчитывало свыше тридцати тысяч человек. Но это в большинстве обычные люди. Хотя нельзя сказать, что все совсем уж безобидные. Мужчины-неграждане обязаны были отслужить во вспомогательных частях. Треть рабочих рук всегда находилась вне хозяйства, прикрывая длинную границу.

Без них, а члены союза трех племен составляли не выше двух частей из пяти от общей численности войска, никаких сил не хватило бы. Многие из посадских не один год не выпускали оружия из рук, числясь в некомплектных, кроме питания и трофеев ничего не получая. И все же они были разобщены разным происхождением, образом жизни, профессией. Вряд ли грянуло бы по всему городу.

А вот теперь поздно разбираться, кто начал первым и кто виновен. Если не хочешь в петлю, не вздумай каяться перед Верхним городом. Сотни убитых, множество схваченных и раненых. Практически весь гарнизон уничтожен, а за стенами поджидают немалые богатства. Почему нет? Это шанс на смену власти. Конечно, не один город Гезерди, но он главный. Именно отсюда идут приказы и распределяются доходы и имперские дотации.

Битва закончилась, и он выпал назад, в обычное человеческое существование. Мир сразу потерял огромное количество красок и стал узким. Он уже не видел общей картины и не мог подслушать разговоров в другом конце города. Этого искренне жаль. Одновременно присутствовать при нескольких тайных беседах и не запутаться, а сделать очень интересные выводы…

Зато Блор вновь стоял на своих ногах, без странностей в голове. Да, он многое терял при этом, и тем не менее присутствовать в виде духа — отнюдь не мечта всей прежней жизни. Смотреть на происходящее со стороны неплохо, да обходиться без эмоций не очень приятно. Если радость и горе отсутствуют, кому нужны такие красоты? Смотришь без всякого интереса, с одной деловой целью. Он еще не старик, чтобы забывать про удовольствия.

— Возмездие, хватит. Охранять наше добро! На ладью!

— Грай! — кричали рядом возбужденные люди. — Победитель! Грай!

Это было приятно, но отнесся он к происшедшему очень трезво. Сейчас они готовы носить его на руках. Что будет завтра, когда дойдет, насколько изменился мир? Его выдадут связанным или одну голову?

— Надь? — спросил стоявшего рядом Джила. Он и так уверен. Хотелось подтверждения.

— Он умер, — ответил тот без особой грусти.

— Первый мой брат не прожил и года, — пробормотал Блор. — Завтра кто?

— Он погиб свободным!

Пусть так, хотелось возмутиться, но не лучше бы остаться ремесленником? Ладно. Не сейчас. На них посматривали, и слишком немногих он лично знал. Эти разговоры не для общего внимания.

— Слушать всем! — заорал Блор во всю мощь легких.

Быстро наступившее молчание ничуть не удивило. Они выслушают и выполнят. Пока. До поры до времени. Главное — не дать опомниться и задуматься. Время. Сейчас важнее всего время.

— Все прибывшие продукты будут переданы жителям посада бесплатно! — давя интонацией и глоткой, закричал.

Толпа взревела дикими воплями.

— Я не стану раздавать муку или крупу первым попавшимся, — сообщил Блор во всеуслышание, — и сколько мне вздумается. Точно так же как раз в пять лет выясняя наличие граждан, вычеркивают умерших и добавляют родившихся и вновь поселившихся — требуется полный реестр жителей. С имущественным цензом по родам и семьям. Чтобы не наблюдалось свар при объединении нищего и ювелира. Каждому свое. Для каждого района отдельный список. Так выйдет быстрее. Ты, — показал на дородного мужчину средних лет в черном одеянии, картинно опирающегося на топор, — подготовишь списки живущих на Ургане. Ты, — на сутулого в затрапезных одеяниях без оружия, — на Базадуке.

В толпе перешептывания превратились в гул. Все ведь в курсе, он прибыл буквально сейчас и в лицо их знать не мог. Даже если кто и рассказал. Он точно тыкал в наиболее известных и авторитетных людей. Владелец половины скота со здешних пастбищ и известный специалист по строительству речных кораблей и рыбацких баркасов. Дело совсем непростое. Правильно работать с деревом и строить чуть ли не одним топором замечательные суда немногие могут. Тут опыта мало — надо иметь талант и любовь к своему делу.

— Ты. — Рука указывает на щеголя в богато разукрашенном кафтане. Вот этот сжимает кистень, и сапоги забрызганы кровью. Он находился в самой схватке и немало поучаствовал. — На Абазе.

А этот был один из богатейших людей даже не в городе, а в федератских землях. Не гнушался давать под огромные проценты в долг любую сумму и на необходимый срок. В таких договорах всегда оговаривалось право сохранять положение свободного человека до возврата долга. Но уж не на кого обижаться, если обязательства не выполнялись и долг своевременно не погашался.

Обращать такого в рабство запрещалось, но сделать его кабальным слугой можно. А отличие лишь в возможности безнаказанно убить. Избиения или просто несправедливого отношения никто бы и рассматривать в суде не стал. А можно было часть долга простить, превратив человека в клиента. У него их было множество, включая и граждан-федератов.

Все эти названные вслух принародно люди соперничали между собой, боролись за положение в обществе, выступали конкурентами на поприще торговли, постоянно сводили счеты и выясняли давние обиды, но сейчас их интересы совпадали. Все они с одинаковым вниманием вслушивались в сказанное, старательно ловя потаенный смысл и пытаясь разобраться, как себя вести.

— Не велика ли нагрузка на ваши плечи, господа кончацкие? — спросил без всякой насмешки, подчеркивая в очередной раз, насколько он их поднял, заодно приравняв по статусу к должностным лицам Верхнего города.

Три кончацких избирались на пять лет и имели немалые права в своем районе, а городского голову выдвигали общим решением. Важнее было иное. Эта система объединяла под их управлением далеко разбросанные федератские земли. Управляющие, налоги, суд, воинская мобилизация — приказы шли от них.

Вот так, походя, он убирал желание замириться с разгромленным руководством Крепости. Отдавать жирный и многообещающий кусок, падающий прямо в руки?

— Мы постараемся оправдать доверие народа, — еле заметно кланяясь, провозгласил скотовод Лемрин.

Намек более чем прозрачный. Мы готовы взять предложенное, однако сделаем вид, что не от тебя. От жителей города. В том, что они станут играть в свои игры, Блор и не сомневался. Главное — выбить из-под ног почву в ближайшее время. А для этого…

— Те купцы и капитаны, кто привез собственное добро на продажу, получат от меня, — опять нажим, — справедливую сумму компенсации. Их затраты на приобретение и привозку плюс десять процентов стоимости сверху! Никто не останется внакладе!

Очередной рев толпы. Интересно, как скоро они с тем же пылом примутся проклинать меня? Я ведь не одни подарки готовлю.

— Веди нас на Крепость!

— Славься, победитель!

— Грай, Грай!

«Хватит ли у меня денег, — трезво подумал он, пережидая крики. — На весь караван не хватило бы. На оставшуюся треть — вполне. Здесь большая часть товаров из Кнаута, его вассалов и соседей. Изначально подарок в расчете на грядущее списание долгов. Так и запишем. Оружие здесь будет в цене, а мне причитается треть. Выкручусь».

— А ты? — внятно спросил ростовщик Тадер. — Чем ты займешься?

Ему этот горячий энтузиазм толпы меньше всего нравился. Как и ближайшая перспектива.

— А я, — почти радостно провозгласил Блор, — направлюсь в городской Храм и совершу положенные обряды. По павшим сегодня, независимо от их происхождения. Честь дороже глупых счетов!

И пусть посмеет возразить!

Толпа опять взревела. Блор махнул рукой людям и с облегчением повернулся к своим.

— Франк, я могу доверить тебе проследить за сбором погибших и трофеев при помощи нашей команды?

— Конечно, — в недоумении ответил тот.

— Одрик, возьми Рея, Джила и… да и Эрлинга тоже. Где, кстати, Денес?

— Золото охраняет, — сказал Франк. — Я запретил отлучаться.

— Правильно сделал. А то я тут пообещал, а возвратимся — и мешков нет…

Франк довольно заржал. Он всегда именно ржал. Смеяться не умел.

— Ступайте в дом Реннерта фем Тесу — здешнего представителя Империи. Возьмите его под охрану.

— Чиновника?

— Дом, — поморщившись, ответил Блор, — вместе со всем содержимым. Реннерта зарезали сегодня. Поспрашивай соседей. Вдруг видоки найдутся и смогут поделиться, кто сделал. Задача ясна?

Одрик покосился на него, но промолчал. Остальные и вовсе приняли как нечто разумеющееся. Командир лучше знает. А что не его дело расследованиями заниматься и тем более дом занимать — ерунда. Им придется оставаться в Гезерди достаточно долго, и требуется место. А дом представителя Империи еще и символ. Даже если никто не назначал на должность. Люди верят в то, что видят, и редко задумываются дальше внешней стороны.

— Не ходи один, — просительно сказал Рей. — Хотя бы Денеса с собой возьми.

— Нет.

— Почему?

— Ты помнишь, что я говорил вчера?

— Да, — нехотя подтвердил он.

Ничего особо умного и не произносил. Простейшие вещи, записанные в Кодексе Воина: «Вас запомнят по тому, как вы себя держите. Не проявляйте на людях страх, покажите, что вы не из пугливых. А если вам придется вступить в драку — деритесь до конца. Лучше убить, чем оставить за спиной затаившего злобу. Посмевший поднять на тебя руку должен знать: ты станешь биться оружием, руками, зубами. Но если не можешь победить — отступи. Главное — не показать страха. Пусть люди думают, что ты из железа».

— Вот и не забывай! На меня смотрят и оценивают. Прямо сейчас. Я ничего не боюсь.

«Две вещи очень важные получил в результате сегодняшнего случая», — подумал Блор, оставшись один.

Первое — я вхожу в это состояние, как там называл Док… Ага! Состоянием лахмы. Дурацкое слово. И все же он оказался прав: мне требуется край. Знание, что без этого конец. Смертельная опасность. Не зря говорят: человек не ведает своей подлинной силы, пока не испытает страха за свою жизнь.

Надо постараться найти возможность и вновь повторить. Не обязательно давать себя лупить по башке. Просто вызвать в памяти ощущение боли и беспомощности. Гм… неужели он всегда будет оказываться прав? Возможно ли, чтобы Док действительно оказался аватарой бога?

Нет, сейчас не до этого. Я обязательно принесу жертву и Врачу. Док для меня многое сделал, но прямо сейчас помочь советом не может. Значит, самому соображать.

Вторая вещь не менее важна. В горах я не имел дела с людьми, когда со мной это происходило. Зевтиц не в счет. Я тогда в первый раз испытал это ощущение и ничего не соображал. Оказывается, я многое могу узнать. Послушать здесь, заглянуть туда, выяснить, куда ведет ход. Не стоит об этом болтать. Даже в своем кругу. Неужели я «разломанный»? Не верю! Док бы сказал. Или Абала!

— Мы идем к Храму? — отвлекая его от не слишком приятных мыслей, спросила женщина.

— Вы сможете, госпожа?

— Не надо лишний раз напоминать о моем недостатке, — почти весело ответила Жанель. — Я приехала посмотреть на Храм, так в чем проблема?

— Мы пойдем в гору.

— А потом в пропасть, — подтвердила она. — Неужели я этого не знаю? Просто ты хороший человек, Блор фем Грай. Спасибо за заботу.

— Не надо так громко, госпожа, — процедил он сквозь зубы. — Я собираюсь стать в ближайшее время очень плохим.

— И это правильно! Со слишком хорошими людьми надо быть особенно осторожным. Но ты не таков. На каждого встречного хорошесть не распространяешь.

— Совершенно верно. В основном на знакомых и близких людей. До остальных мне дела нет.

— Даже на здешних жителей? Ладно, ладно. Это уже лишнее. Я буду держать в глубокой тайне свое мнение, — пообещала она. — Но предложить кое-что в столь скользкой ситуации могу?

— Я внимательно слушаю, — приноравливаясь к ее мелким шагам и стараясь не замечать потянувшегося за ними людского потока, согласился Блор. — Дорога будет короче, если занят умной беседой.

— И даже без иронии в голосе! Хотела бы встретиться с человеком, нагрузившим тебя этими байками и высказываниями. Он был мудр и многое передал.

— А?

— Ты не считаешь себя выше исключительно по наличию мужского достоинства. Женщина тоже человек и может дать правильный совет?

— Леди Жаклин, без сомнения, не дура, — пробурчал Блор, мысленно обещая себе внимательней следить за языком. — А вы из того же рода.

— Это она из моего, — усмехнулась женщина. — Неудачный комплимент. Но раз так, внимательно слушай леди из Кнаута — я давно интересуюсь здешней жизнью.

Глава 13

НАДЕЙСЯ НА СЕБЯ, А НЕ НА БОГОВ

Блор обернулся и посмотрел назад. Такого не существовало нигде в мире и в любом рассказе о путешествиях именовалось величайшим чудом света. И это действительно поразительное зрелище. Недаром так стойко держались легенды о неких великих прошлых мастерах и народах. Тех, живущих до всеобщего похолодания многие сотни, если не тысячи лет. О людях-великанах, которым потомки не годятся в рабы. Еще бы!

Прямо в массиве горы вырубили траншею глубиной в пять человеческих ростов, которая одним огромным квадратом охватывала целый блок из камня. Столь огромный, что из него высекли Храм. Весь, целиком. Арки, колонны, статуи, барельефы, внутренние помещения, окна для освещения внутренних помещений. По слухам, еще и подземные переходы к реке. Крыша данной глыбы находится вровень с верхним склоном, а вниз идут ступени дороги для паломников.

Из-за этого и не может быть речи серьезно воспринимать разговоры о великанах. Пусть помещения, ворота, статуи и колонны огромны. Пусть все это создано в невообразимой древности и аура святости витает над горой. Ступени же вполне соответствуют человеческому размеру. Они не вытоптаны в камне временем, а сделаны сознательно для облегчения спуска.

Но изображения богов настолько древние, что явственно отличаются от привычных образцов. Тело человека — голова зверя. Духи бури, холода и болезни с телами птиц и человеческими мужскими головами, всевозможные чудовища, то ли существующие, то ли нет.

В последнем Блор совсем не был уверен. В одной из сцен на барельефе он точно обнаружил тот самый вид очередного демона, терзающего людей, который не первый день ему служил. Тут без ошибки, разве цвет шкуры не передан, так и другие не раскрашены, как скульптуры в Империи. Просто камень. Иногда замечательно выполнены, так что кажется, будто через мгновенье встряхнутся и сойдут со стены. А иногда высечены достаточно грубо.

Ощущение, что внутри все сделано в незапамятные времена, и чем ближе к выходу, тем больше опыта и умения у скульпторов. Внешние карнизы, резьба на колоннах и барельефы в самом конце. Могучие высокие квадратные колонны поддерживают украшенный простым узором портик, а фасад, спрятанный за колоннадой, вытесан так, будто сложен из толстых деревянных балок, концы которых даже вылезают из стен. Такого эффекта не так просто добиться. На что-то эти вещи намекают, но жрецы никогда не рассказывали воспитанникам. Очень многое не для низших категорий служащих в Храме. А они вообще являлись наполовину прислугой.

Намного удачнее и красивее смотрятся внешние скульптуры и оформление. Они явно выполнены отлично от изначальных изображений. Зато от тех веет первобытной мощью и малоприятной энергией. Недобрые боги, очень недобрые.

Надо всегда помнить о поклоняющихся этим. Помнить про наличие звериного в душах здешних людей. Стены увешаны подношениями, принесенными по обету. А воздух внутри Храма звенит от молитв и душен от ладана, курившегося на протяжении многих и многих веков, когда и понятия трех племен не существовало.

И о справедливости здесь речь не идет даже внешне. На первом месте в кресле Обманщик и Лжец. Воин с Хозяином Подземного мира застыли по его бокам. Сейчас все совсем не так. Вроде и равноправны боги, но превыше ценятся Покровители народа и города. А главного среди остальных нет.

Нет, ну действительно, эта жуткая фигура приземистого при своем росте в два человека с башкой тигра с совершенно неправдоподобными, неприлично огромными клыками, меньше всего подходит для Воина! Он же явно жрал сырое мясо, и хорошо если коровье. И ожерелье на шее из ушей, и… м-да…

Отвратительное зрелище. Звербоги какие-то, не аватары нормальные. Ничего общего с привычным, помимо атрибутов. Меч присутствует, как и серп у Последнего Судьи, и игральные кубики у Хаоса-Обманщика. Это сохранилось в точности. Да, величественно. Да, изумительно. Нет — это не соответствовало привычному взгляду и сбивало с толка.

Может, из-за этого различия ничего и не вышло. Может, он не сумел правильно обратиться. А может, Воин не захотел его услышать. Какое дело богу до срочных нужд Блора? Помнит ли он вообще о его существовании? Или здешняя аватара не имеет ничего общего с тем, другим Воином? Вопросы без ответов.

Что есть, то и случилось. Если не ответили Высшие, надо самому принимать решения. Как делал это всю жизнь, согласуя с честью и долгом. Помогают сильному. Подсказывают глупому. Никто не просит просто так, но не каждый получает необходимое. Выхода ведь все равно нет. Надо идти до конца. Он же не может отмахнуться от случившегося и уплыть домой. Федераты неминуемо потребуют ареста и выдачи. Значит, поступить вопреки всему. Ошарашить и повести за собой.

Так… Каменный пояс. Страна трех племен — бельцы, тирцы и ясцы. Четыре основных города: Гезерди, Уница, Сулла, Лимен. Столицы земель и племенные точки. Это не означает, что в городе на территории ясцев не проживают другие, но основное население именно они. Кроме того 48 крупных поселений численностью до тысячи человек, 133 поселка и неизвестное его информаторам количество деревень.

По прошлой переписи всего около 53 700 семейств с гражданством, или до 270 тысяч душ обоего пола, считая обычной семью из пяти человек. В мирное время на постоянной службе — комплектные — находится 15 000 человек. Треть на службе, треть в резерве, треть призывают в случае серьезной опасности. Затем, через год — смена.

Они по договору обязаны сдерживать натиск варваров. Небольшие крепости-замки построены на перевалах и опасных направлениях на расстоянии 20–60 лиг друг от друга. Расчет на оказание помощи соседу. Гарнизоны небольшие, до сотни человек, но сзади идут вторая линия крепостей и те самые города, запирающие основные проходы на юг.

Такие крепостные гарнизоны не сидели спокойно. Приходилось постоянно выделять патрули для подвижного осмотра местности и «секреты», отслеживая попытки набегов. Здесь не требовалась тяжелая пехота, скорее умение быстро и скрытно передвигаться, наносить неожиданные удары и стойко держать превосходящие силы, пока не подоспеет помощь. Естественно, в передовых частях служили имеющие к такому склонность и соответствующие навыки.

С восемнадцати лет давали присягу и несли охрану границы двадцать лет. Вся линия разбита на участки, к которым приписаны определенные поселки. Это удобно — сотни пограничников знали четко местность и передавали родичам опыт и знания. И иногда это же крайне мешало. Далекие переходы до предписанной крепости, изменение количества дружинников. Кто-то погиб, кто-то с семьей перебрался в город, да мало ли причин! Закон запрещал привлекать другие сотни, кроме как в военное время. Случались на этой почве и серьезные свары.

Зато тот же закон закреплял всю землю во владениях федератов, запрещая продавать ее пришлым. Но в аренду позволительно. И этим пользовались. Когда получая продуктами и деньгам, а когда и кровью. Ты мог селиться, но обязан вступать во вспомогательные части, если хочешь сохранить за собой право на ремесло, продажу и аренду своего труда. В качестве некомплектного члена войска, не получающего оплаты. То есть на самом деле мизер все же платили, но именно на прокорм и не выше. И за обязательной службой проживающих на территории следили даже более строго, чем за поведением федератов. Уклонисты немедленно изгонялись, независимо от причин.

Есть только маленькая поправка. На сегодняшний день на линии в боях и стычках принимало участие до трех пятых неграждан от общего числа. И по-другому давно уже не выходило. Сами федераты не могли выдержать столь большого напряжения и обойтись без вспомогательных войск. Слишком огромна граница и протяжен Каменный пояс. Тем более не справлялись без общего ополчения в случае серьезных угроз. А это происходило неоднократно. Но отдавать привилегии верхушка не собиралась.

Тридцать полков федератов по пять сотен человек — всего до пятнадцати тысяч человек, и рядом с ними, а частенько в одном подразделении, и уж точно в одних гарнизонах крепостей и городов, еще двадцать с лишним тысяч некомплектных дружинников. Они тоже ходят в дозоры и отбиваются от врагов. Они ничуть не хуже.

Дойди до серьезного столкновения — войско само себя уничтожит. А сегодня случилось давно назревавшее: мятеж с разгромом городского гарнизона. До трехсот пленных, еще столько же убитых и сотни раненых. Когда весть об этом пройдет по линии границы…

— Ты, — сказал с запинкой Блор, обернувшись и глядя на еще не старого мужчину в добротной кольчуге, явно дожидающегося его появления снизу, — Гриф. Сине-красное поле. Барон.

— Да, — с мелькнувшим в голосе удивлением подтвердил тот. — Мы встречались раньше?

— Я слышал о тебе, — почти не соврал в ответ. — Опытный капитан наемников. Ты шел на последней галере?

Это была чистая догадка. Как и про герб. Он сказал «барон», потому что с меньшим званием нет права на герб. Уровнем старше не стал бы ходить у него в подчинении. А Блор хорошо помнил свои видения, и если этот человек наемник, а не федерат и гражданин Империи, у него мало шансов здесь получить работу помимо охраны каравана. Командиры с первой военной галеры наверняка под охраной в Крепости. В городе он их не нашел.

На вопросительно поднятую бровь (долго тренировался, добиваясь нужного эффекта) человек отрекомендовался по полной форме:

— Эрдем фем Сильвен. Барон, проживающий не так далеко от Кнаута.

А! Бароны Ренард и Сильвен. Вполне могут претендовать на звание эрла по силе и землям. То ли не заинтересованы (странно, коли так), то ли императорские чиновники излишне много затребовали.

Оба из разряда возможной опасности для леди Жаклин. Впрямую покушений на территорию в последние годы вроде не происходило. Однако при удобном случае стесняться не станут. В первую очередь из-за их присутствия и ходили дозорами. Плохо, что раньше не догадался уточнить гербы командиров охраны каравана. Очередной неприятный просчет. Дай Воин, Сильвен не сообразил, насколько я глуп.

— В настоящий момент капитан собственной галеры и сорока двух умелых бойцов.

— Ты ищешь наем? — с недоверием переспросил Блор. Насколько он помнит, у Грифа помимо этого еще под сотню бойцов и четверо сыновей. Почему он сам норовит ввязаться в чужую свару?

— Только при условии, что у тебя нет желания идти на штурм Крепости.

Барон улыбался, но в глазах отсутствовало веселье. И не удивительно. Храм располагался как раз между посадом и Верхним городом. Нижний был окружен не слишком впечатляющей стеной, чуть выше человеческого роста, и даже башен над вратами приличных не имел. С реки так и вовсе доступ свободный, с юга опасность маловероятна. Посад все время расширялся, и считаюсь достаточным иметь временные укрепления в начале улиц.

Зато Крепость расположена крайне неудобно для атакующих. Высокие обрывистые склоны и всего две вьющиеся кольцами и постепенно поднимающиеся вверх дороги. От реки и с противоположной стороны. Практически весь путь просматривается и обстреливается.

А сам Верхний город окружен мощной стеной высотой до шести локтей и шириной в четыре-шесть. Сложена она из каменных глыб, и ни поджечь, ни пробить легко не представляется возможным. Как и лезть по лестницам. Верх стен имеет зубчатый парапет, прикрывающий обороняющихся от обстрела снизу. А надвратные башни имеют три ряда амбразур на каждом этаже. Мало того — с внутренней стороны находилась специальная пристройка, имеющая поворот, где стояли вторые ворота!

Добившись успеха и прорвавшись внутрь, атакующие попадали в ловушку. Обстреливаемые со всех сторон и зажатые в узком проходе, они оказывались обречены на гибель. Уж что-что, а опыт строительства крепостей и их защиты федераты имели богатейший. Здешние укрепления все время совершенствовались и перестраивались с учетом новых идей.

Достаточно одних жителей, а не гарнизона, чтобы легко отбить приступ. И потери при этом окажутся неминуемо большими и неприятными. Три осады Гезерди заканчивались одинаково — уходом разочарованных врагов. Правда, тогда защитники были едины в желании защищаться.

— Мне не нужна бессмысленно пролитая кровь, — честно ответил Блор. — Я не собираюсь идти на штурм. Но чтобы договариваться, необходима сила.

Пауза была достаточно длительной. Просить вступать в войско под своим началом он не собирался. Платить нечем. В данный момент его гораздо больше интересовала собравшаяся толпа. Она достаточно заметно делилась на две части. Пришедшие поглазеть и собравшиеся несколькими группами мужчины разных возрастов. Здесь присутствовали как ветераны, узнаваемые с первого взгляда по поведению и оружию, так и совсем молодые парни. И дополнительно бодро направляющиеся к нему прекрасно знакомые личности.

— Но… — возразил наконец Гриф, теряя очки в их противостоянии.

— Одну минуту, — прервал его Блор. — Одрик, — сказал почти ласково, твердо намереваясь позже придумать наказание позаковыристие, — и Денес, вы где обязаны находиться?

— Приказ выполнен в полном объеме, господин, — отрапортовал Одрик, выпучив глаза. Точно работает на публику. Вон все это скопище принялось подтягиваться ближе с намерением послушать. — С продовольствием разобрались, оплатили, выгрузили на склады.

Блор невольно глянул на небо. Да, в Храме он пробыл излишне долго. И попытки войти в транс, после размышления, продолжались часа два, не меньше. Это помимо принесения жертв, разделывания десяти быков, что окончательно избавило его от наличности. Процедура раздачи основной части туш нуждающимся обошлась проще. Этого он бы не передоверил знакомым жрецам, но здешние такими вещами занимаются регулярно.

Вот в Шейбе все мясо и оставалось в Храме. Скорее всего, там просто намного меньше народу живет и жертв соответственно мало. Здесь ведут себя иначе. Он проверил и убедился. В очередной раз слова хромой художницы подтвердились. Значит, и остальное, скорее всего, точно. Разобраться бы еще, в чем ее интерес. Ой, не верится в сплошное бескорыстие. Не блаженная она. Очень даже умная.

Идеальная супруга. Способная дать полезный совет. И при этом есть женщине чем заняться, и в его дела лезть не станет. А род и приданое — о-го-го. Вот честное слово, на такой женился бы не задумываясь, не будь она теткой леди Жаклин. Та не позволит. И не из любви к родственнице. Ей конкуренты без надобности. А дети? Шарлотта родит, и дети появятся. Не проблема.

— Визи согласился поучаствовать в страже на пристани.

«Угу, а прояви я недовольство — очень удивится, — подумал Блор. — Для моей же пользы старается. Чем больше времени проходит, тем становится самостоятельней. Или я сам виноват, позволяя проявлять инициативу? Надо отдавать приказы от сих до сих, и чтобы постоянно у ноги сидел? Нет. Пока он не переходит определенной границы, жезл подчинения извлекаться не будет. Есть и другие наказания».

— Дом тоже заняли, и ваше присутствие там необходимо.

Он что-то хочет сказать, но при людях не может. Франк выпучил бы глаза, а Одрик подмигивает.

— Ну, допустим, — нехотя сказал Блор и дернул рукой, показывая за спину подчиненному.

— Люди хотят идти на службу к фем Граю, — объяснил Одрик, с ходу уловив.

Взгляд, вроде случайно брошенный им на стоящего рядом наемника, прямо напрашивалось объявить покровительственным, и издевка там безусловно присутствовала.

Опа, догадался Блор, а они знакомы и имели до меня некие дрязги. Кто кого подвинул, ясно без уточнений. У одного галера и четыре десятка вояк, у другого — Франк, не умеющий себя вести. Хотя кто из них может оказаться противнее, еще загадка. Тот просто бьет, а этот умеет подколоть. Слова, бывает, жалят больней острия.

— Уже вечер, — отодвигая Одрика и обращаясь к остальным, произнес Блор, — всех желающих я обязательно приму завтра и лично побеседую. Утром. Как я понимаю, среди вас полно младших сыновей или не проявляющих усердия в отцовском ремесле. — Машинальные кивки среди собравшихся. — Зато путь воина привлекает. Большинство друг друга должно знать. — Многочисленные ухмылки. — Просто для облегчения общения разбейтесь на группы и выберите десятников. Если знакомые и родичи отсутствуют, я вам сам назначу после проверки. В доме имперского представителя все получат шанс высказаться и показать себя. Завтра. Утром. А сегодня необходимо охранять посад. Болтать все горазды, а вот доказать, на что способны…

Вот так, поворачиваясь вновь к Эрдему, мысленно себя похвалил. Внутренняя стража, куда переводили ратника после многих лет пограничной службы, наводила порядок и стояла караулами. Вряд ли она сейчас способна на действия, а немного порядка сохранить важно. А заодно увижу: если эти люди не сумеют сами организоваться минимально — медный ноготь им цена.

Умелые рубаки — еще не войско и не слаженный отряд. Не могут они друг друга не знать с самых разных сторон, проживая в одном городе и служа в соседних подразделениях. Вот и получу четкие ответы. Сами на подносе принесут. Я ведь и приехал за этим, а тут и утруждаться не придется. И про десятников недаром кинул. Тоже любопытна реакция. Полусотники, сотники и отдельные отряды мне ни к чему. А авторитетных дружинников узнать не вредно. Неумех ведь не выберут.

— С ними я все понимаю, но зачем барону, — он подчеркнул интонацией титул, — наниматься ко мне? Ни особых денег, ни перспектив приятных, да и ранг у тебя повыше будет. Как-то не хочется проверять, как скоро за моей спиной примутся делить власть и перестанут подчиняться.

— Я спишу это на желание спровоцировать гневную реакцию. Не так уж и плохо для молодого человека уметь действовать таким образом. Но подозревать меня в нарушении клятвы! — Тон был явно угрожающим.

Блор откровенно скривился, не пытаясь сдерживаться. На словах все благородны.

— Ладно, — сказал Эрдем, — я буду честен, насколько это вообще возможно. Почти тридцать лет я исполнял свой долг перед семьей. Правильно, не правильно, хорошо или плохо, но я старался. Старший в семье, и это накладывает очень определенные обязательства. И я их выполнил! Земли сохранил и увеличил, доходы тоже недурны для наших краев. Жена умерла, дети выросли, и мой сын уже имеет собственные идеи. Полный мешок. А я мешаю развернуться. Он умный парень, все же мой сын, да будто не фем, а купец какой, прости меня Воин. Зато хозяйство в его руках не пропадет. Это уж точно. А я не такой! — страстно сказал барон. — Я ненавижу сидеть в доме и действовать согласно предписаниям и традициям. Мне надоело притворяться солидным и выдержанным. Я был счастлив, отряхнув хозяйственные заботы и уйдя в поход, бросив за спиной маску. Это моя жизнь, и я не желаю помереть в постели! Я фем, а не кто-нибудь. Игрок и боец. У меня всю жизнь желание рискнуть и азарт бурлят в крови. Сегодня увидел шанс, выпадающий раз в жизни. Ты ведь не остановишься, а? Впереди или гибель, или слава.

— Я не собираюсь устраивать гражданскую войну, — скучно заявил Блор.

— Ну это уже как боги решат. Кто мы такие, чтобы становиться у них на пути? Но я про тебя слышал раньше и сегодня увидел, насколько рассказы правдивы.

— И чего такого из ряда вон про меня говорят?

— Не всем боги посылают подобных спутников, — глядя ему в глаза, твердо сказал барон. Это уж точно не про Одрика с остальными. О Возмездии. За зиму слухами вся округа заполнилась. — Не у каждого, прости это слово нищего, появляется врученный хозяевами, а не купленный меч из собачьей стали, и не за всеми идут люди, — подтверждая простенькую догадку, произнес барон. — Не у каждого просят благословения для детей.

— Завтра это может измениться. Еще и проклянут.

— Значит, ставка была неверной, и я проиграю. Но почему-то у меня есть уверенность, что ты уже решил, что делать дальше. С кровью или без нее, но не остановишься. Ты услышал в Храме приказ? — спросил якобы между прочим.

— Боги не отдают указаний, — не отвечая прямо, сказал Блор, — они намекают, и частенько не так просто разобраться в послании. А кровь еще будет. Для такого предсказания не требуется иметь пророческих способностей и долго молиться. Хватит и обычного здравого соображения.

— Значит, и опытные вояки пригодятся.

— Хорошо. Докажи, что не зря в командиры метишь. Проконтролируй порядок на пристани и у складов. Чтобы не перепились и драк не устраивали.

— Хе, — сказал барон без особого энтузиазма, но с понимающим видом. Сегодня ночью ему не спать. А доказательство авторитета и силы будет весомым. Пить наверняка на радостях станут много, а там и до последствий недалеко. Городская стража из посада не высунется. Она очень не хочет попасть под горячую и пьяную руку.

— Приходи и ты завтра. Обсудим условия. Не очень понимаю, к чему мне галера, но побеседуем не на ходу. Нормально, без лишних ушей.

— Я приду, — салютуя рукой, пообещал барон.

— Ты уже выяснил, где находится дом? — спросила появившаяся со стороны спуска Жанель с извиняющейся улыбкой. — Устала.

Вот и не лезла бы туда-сюда, непочтительно подумал Блор. Сама напросилась.

— Идем, — сказал он Одрику, — покажешь дорогу. В любом приличном портовом городе за это просят монету, а тут абсолютно бесплатный сопровождающий! И кстати, что ты имеешь против барона?

— Он-то азартный, — без особой охоты ответил тот, — да от других такого не терпит. Все обязаны подчиняться беспрекословно, даже если видят глупость.

— И часто такое происходит?

— Я не хочу ничего дурного сказать, — покосившись на своего начальника, медленно произнес Одрик. Ему натурально как раз жгло язык желание обхаять бывшего командира. До сих пор считал себя правым, но сейчас неуместно. — Сотник он из лучших мне известных. Свое положение сделал не за счет земли, а все больше на краткосрочных наймах. И плохого про его умение воевать вряд ли кто посмеет высказать. И все же под началом ходить не очень приятно. Любит показать на место остальным.

Глава 14

ВЗЯТОЧНИК, ШПИОН И ВОР

— Рассказывай, — велел Блор на ходу.

Взгляд, брошенный на хромающую рядом женщину, оказался достаточно выразительным.

— Надеюсь, ничего порочащего мою невинность не прозвучит, — в достаточной мере ехидно сказала Жанель.

— Одрик!

— Тебе решать, господин, — ответил старый хитрован без особого почтения. У него явно имелось отдельное мнение. — Согласно приказу, — завел он монотонным голосом, — прибыли сразу, со всей возможной скоростью. Оказалось, их всех… — Он издал неприятный звук.

— Кого всех? — переспросил Блор.

— Этого… как его… фема из Империи, его жену. Он-то кинулся и сразу погиб. Прямо у входа, да полуодетый, с палкой. Кому-то врезал. Там кровь. Ну его и кончили на месте. Глупо. А жену мучили. Не просто убили. Пытали. Страшно смотреть было. Так и лежала растерзанная. Потом отмывать пришлось…

— Давай без этих подробностей!

— Ну. Остальных сразу. Случайного гостя. Трех слуг, двух рабынь, поваренка и голубей с собаками.

— Собаку-то зачем? — удивленно сказала Жанель.

— Простите, не одну, а трех. Во дворе сидели. Ну вроде охрана. Вот такие зверюги, — он показал руками, — с теленка и с жуткой харей. Не хуже Визи. Так что оправданно.

— Они, выходит, знали о присутствии слуг и собак?

— Ага, — довольно подтвердил Одрик, — все они знали. И шли именно убивать. Человек пять-семь. Не меньше. И не кнехты, и не местная шушера. Соседи видели. Не те повадки и одежда.

— Узнают?

— Наверное. Но кто поручится? Темно было. Еще ночью произошло. Под утро уходили и без особой боязни. Не в том дело. Главное, все это дело изрядно воняет. Грабить — я понимаю, а всех убивать… Это странно. Какая им разница с рабом — показаний в суде не примут.

— Но ведь узнать может. Раба слушать официально не станут, а в целом… ну понимаешь.

— Может, и так. Кто-то всем известный участвовал. Кому репутацию портить не след. И голубей потому пришибли. Чтобы весть не ушла. Потом перевернули весь дом и жгли бумаги. Целый костер устроили. Это не налет бандитов. Совсем другое.

— И? — чуя недосказанное, потребовал Блор.

Опять косой взгляд.

— Не понравилось нам это, — нехотя сказал Одрик.

— Тебе и Франку?

— Мы волки травленые и шарить по тайникам хорошо ученые. Искали там нечто важное. А раз искали и жену пытали, могли и не найти.

— Не сказала? — с сомнением спросил Блор.

Как правильно строгать из человека ломти и прижигать пятки в огне, он представлял чисто в теории. Не приходилось такими вещами до сих пор заниматься. Но иногда сведения нужны быстро. Чтобы долго выдержать мучения, надо обладать железным характером.

— Да кто же супруге выдаст место захоронки? — вроде между прочим произнесла художница. — Хозяин погиб случайно, а она могла и не знать.

— Вот! И мы так подумали. И начали искать.

Пока остальные трупы собирали и полы отмывали, перевел для себя Блор. Но разговор-то недаром завел.

— В псарне, — расплывшись до ушей, сообщил Одрик. — Собачня там гадила, и нормальному человеку мало приятного лезть в солому пачканую. А я эти фокусы знаю!

— И?

— Гордые и брезгливые с носом останутся!

— И? — потерял терпение Блор.

— Шкатулку в подземной нише нашли.

— Деньги?

— И это тоже, но в основном бумаги. Но лучше ты сам посмотришь.

Ага, нашел специалиста, подумал Блор. Все же не хочет прямо озвучивать догадку. Будто неизвестно, чем занимаются все чиновники. Продают благосклонность. Взятки, подарки.

Особняк оказался достаточно впечатляющим. Построенный на склоне холма, как множество окружающих домов, он совсем не походил на обычный стандарт посада. Строения здесь стояли очень тесно. Чаще всего в каждом квартале имелась серия однокомнатных домов, окружающих один общий двор. Кроме всего прочего, это еще создавало дополнительную защиту. Вход в квартал единственный, и он на ночь перегораживался воротами или решеткой. Наружные стены не имели окон, а защищаться можно было, обстреливая врагов с плоских крыш. Туда вели внутренние лестницы, и подняться несложно.

Дома сделаны из грубых каменных блоков, с замазанными глиной щелями и стыками, покрытых для приличного вида штукатуркой. Комнаты чаще всего невелики. Даже у крестьян в деревнях больше размерами, да и пристройки хозяйственные. В посаде жили бедно. В помещениях практически не повернуться, и немалая часть времени проходила на крышах и во дворах, которые могли быть замощенными, земляными или даже застроены дополнительными помещениями. Естественно, при такой скученности и общение постоянное.

Обычно таким образом жили родственники, но далеко не всегда. Очень удобно не только с точки зрения обороны, но и собирания налогов, а также общих дел. Проводить переписи одно удовольствие. Все про всех в общей ячейке знают. Уклониться, спрятаться или заниматься некими противоправными делами вопреки мнению старших или тайно — практически невозможно. Что вовсе не гарантирует такого уж послушания и выполнения предписаний. Очень многое зависит от авторитетных людей и способа заработка, приемлемого для большинства.

Блор был уверен, что точные цифры и возможности населения и без его команды достаточно известны и их несложно свести вместе. При необходимости это все совершается в кратчайшие сроки с минимальной погрешностью. Но ему нужен был не столько список с именами и профессиями, сколько выполнение команды и готовность подчиниться. Пока причин возражать не имелось. А вот потом лучше иметь под рукой правильные данные. Большие дома с одним двором обычно могли приютить пятьдесят-шестьдесят человек разных возрастов. Но это в среднем. Все зависело и от зажиточности, и от удачи.

Особняк, нагло занятый людьми Блора по его приказу, — совсем другое дело. Он оказался построен сразу на двух террасах. На верхней — мощеный центральный двор под открытым небом. И множество комнат, очень ясно дающих понять, насколько уровень представителя Империи выше окружающей черни. Правда, видимо, не все так считали. Продавать или сдавать помещение в Верхнем городе отказались.

По слухам, там еще та теснота, но, что совершенно не бабьи разговоры, сидел фем, несмотря на высокое положение, в посаде. И дело не в наличии состояния или неких суевериях. Просто он был не гражданин и не член трех племен. Землю ему продавать запрещалось. И место ему было в посаде, а не за стенами Верхнего города. Как и всем остальным негражданам.

Эрлинг честно стоял у ворот и поспешно захлопнул створку, закладывая засов. Он отсекал улицу, будто не так давно внутри уже не побывали убийцы. Перелезть ограду в принципе не особая сложность, но караульный бдит, а не расслабляется, и это ему в плюс. Чего не скажешь об остальных, осознал Блор, обнаружив внимательно изучающего фрески на стене Рея.

Вообще-то подобные больше подобали борделю, чем семейному дому. Во всяком случае, очень похожие он наблюдал по данному адресу. Ничего удивительного, что Рей проявил заинтересованность. Возраст такой. Он сделал себе мысленно пометку выдать ребятам немного серебра и отправить ознакомиться с женщинами поближе. Не самое последнее дело для взрослого. Их уже можно признать таковыми. В бою участвовали, людей убивали.

— И как это возможно? — спросил Рей ошеломленно, кивая на картину.

Одрик хохотнул.

— Можно, но неудобно. Вот когда мы были…

— Шел бы ты, Одрик, за шкатулкой, — поспешно сказал Блор. Что он способен рассказать с красочными подробностями, и так понятно. Но не при леди же.

— Какая безвкусица! — возмутилась художница, внимательно изучая стены в комнате. Голова наклонена набок, взгляд острый. Сокол на охоте. — Ты помнишь свое обещание, фем Грай?

— Это не мой особняк, — отперся он, — и я не смогу оплатить работу.

— Значит, договорились, — довольно промурлыкала она, — как ты и просишь, сделаю бесплатно в твоем личном.

«Я? — поразился Блор. — Прошу?» На всякий случай промолчал. Пусть творит что хочет в доме. Раз оплаты не требует. Все равно не его дом. Сегодня они здесь, завтра уйдут. А места всем хватит. И художнице с ее заскоками, и остальным. Три спальные комнаты, салон и что-то наверняка на втором этаже. Тесно не будет.

В комнату вошел Денес в своем жутком виде замотанного в бинты. Кстати, еще одна забота из головы вылетела. Надо проверить наличие хорошего мага в посаде. Пригодится.

Денес завалился с кубком в руке. И явно не пустым. Совсем обнаглели. Нет бы кувшин принес, сам хлебает. Ну никакого воспитания и почтения!

— Неразбавленное винцо? — спросил, глядя на цвет.

— Один к одному, — подумав, честно сознался тот.

— Сначала вино в равных долях с водой, потом азартные игры — и ни одно приличное семейство не пожелает видеть тебя в зятьях! — гневно воскликнул Блор, ощущая себя лицемером.

Нормально считалось три части воды и две части вина. Или даже пять частей воды на две части вина. Но в последний раз на праздновании в Кнауте он и вовсе не разбавлял. Правда, и напился всерьез. До головной боли.

Жанель рядом хихикнула, продолжая изучать фрески на стене. Может, и не по его поводу прозвучало. У нее вообще не разобрать, насчет чего реально думает. То ли блаженная действительно, то ли сильно умная для него. Уж точно в здешней обстановке недурно разбирается, и откуда взялось — неизвестно. В первый раз на севере.

— А я для вас принес, — соврал без всяких сомнений Денес, гундося из-за перелома, испуганный перспективой выслушивать нотации. Он их терпел от одного Блора, но это не означало, что они ему нравятся. — Разбавите по вкусу. Сейчас сбегаю за водой.

И он поспешно сорвался с места, позабыв оставить якобы принесенный для товарищей кубок с вином. Блор уже собирался остановить его, но в дверях тот столкнулся с вернувшимися воинами.

Одрик с торжественным видом поставил на стол простую шкатулку без особых украшений, но обитую железом, а Франк плюхнул с явно металлическим лязгом мешок на пол. Требовать разъяснений Блор не стал. Хотят по порядку — почему не уважить.

— В таких предметах могут присутствовать неприятные сюрпризы в замках, — сообщила Жанель, перестав мерить взглядом стены. Ее тоже заинтересовало происходящее.

— Ну как-нибудь, — пробурчал Франк, — не маленькие пальцами в замке ковыряться. Вечно чего удумают, иглу с ядом подсунуть аль еще какую гадость. На то нож имеется.

Одрик с видом фокусника откинул крышку. Несколько отделений, заполненных бумагами. Один за другим извлек четыре аккуратно сложенных куска пергамента. Развернул один, прижимая концы к столешнице, и уставился выжидательно на Блора.

— Я посмотрю? — извлекая одно из писем из шкатулки, невинно спросила Жанель.

Может, действительно не стоило при ней, подумал Блор, согласно кивая. Вдруг что полезное? Ведь недаром хранил спрятанным. Ладно, теперь поздно запрещать. И крайне глупо. В теории не она должна разрешения спрашивать, а он. По положению всадник много ниже. Но кому доверить изучение: Бривела под рукой не имеется, а сам в деловых документах не очень великий специалист. Скорее, очень мелкий.

Кстати, надо вежливо попросить — пусть напишет письмо любимой племяннице. Не особо длинное и с предварительным показом. Основные события. Отчитываться все равно придется, и лучше через тетку. Не особо, если честно, хочется пока делиться подробностями, но разбрасываться чужим имуществом не очень красиво. Короче, поменьше лишних деталей случившегося. Маленькая записка. Зря, что ли, голубей для связи везли?

— Видишь? — с придыханием спросил очень довольный Одрик.

А посмотреть имелось на что. Это была карта Каменного пояса. Не из тех, где рисуют разными цветами и с названиями завитушками, а в углу белые пятна и изображение чудовища, обязательно обожающего угощаться неосторожными путешественниками. Чаще всего никаких ужасов в реальности не предусмотрено. Просто грабят местные жители. И не всегда находится кому потом жаловаться. Чем ближе к краю карты, тем нравы проще, и с имеющими товары и монеты в карманах не церемонятся.

Ну а ежели власти вдруг вознамерятся искать, куда задевался фургон очередного неосторожного купца, пожадничавшего на приличную охрану, все дружно вспоминают грифона, живущего где-то в тех местах. Тело льва, голова человека, крылья за спиной и любовь к чужому добру. Все в логово уносит и любуется. А что на рынке товар обнаружили — просто сходство случайное.

Нет, это профессиональная карта. Так рисуют обученные топографы или умелые воины. Один-два штриха, символическая елочка — и все ясно. Здесь лес. Тут подъем. А тут крепость. Вот это и оказалось самым интересным. Все населенные пункты обозначены, указаны номера отрядов, численность войск, расстояние до соседей. Мечта шпиона. Скорее всего, большая часть из этих сведений никакая не тайна, стоит поболтать в ближайшем трактире с приезжими, однако сведенное вместе наводило на определенные мысли.

— Мало ли зачем это надо представителю Империи, — без особого убеждения произнес Блор, проверив остальные куски карты.

Здесь обозначена вся территория трех племен. И оценка численности жителей посада до десятка. Свыше тридцати тысяч жителей. Можно мобилизовать без сложностей от трех до семи тысяч. По второму варианту — это уже все трудовое население загрести. Не надо забывать о первой очереди, сейчас находящейся на службе.

Верхний город, оказывается, может дать не более тысячи, если не брать малолеток и стариков. Твердое подтверждение, насколько в Крепости сейчас некому воевать. Нападения сегодня не ожидается. Именно сегодня. Пока не прибудут вызванные и отозванные с окрестностей войска. То, что весть пошла с птицей или гонцом, и так понятно. Судя по карте, завтра к вечеру прибудут первые четыре сотни. К этому моменту надо иметь под рукой серьезный отряд. Иначе просто перебьют мятежников. Крепость требуется закупорить в ближайший срок.

А вот некоторых значков и пометок Блор не опознал. И ведь не в жилых местах, а в горах.

— Нет, — с торжеством заявил Одрик, — он шпионил для варваров!

— Такие вещи надо бы как-то доказывать, — с недоумением сказал Рей, изучавший карту через плечо сидящего Блора.

Оруженосец очень стремился стать правильным фемом, живо напоминая командиру его самого еще не так давно. Но Блор утратил большую часть наивности раньше превращения в начальника. Вполне мог себе представить что угодно. И чиновника Империи, продающего секреты ее врагам, тоже.

— Вот! — с торжеством провозгласил Одрик и принялся извлекать из мешка одну за другой серебряные чаши.

Четыре штуки выстроил на столе. Увесистые, без сомнения дорогие. И стиль звериный, буквально сегодня во всех подробностях рассмотренный. Люди с головами зверей, звери с человеческими личинами, медведи, волки, львы, тигры, олени, бараны, кони, змеи. Маленькие голые человеческие фигурки, и ими частенько закусывают и рвут на части. Лев с крыльями и бородатой людской физиономией, орел со змеиной головой, олень с клювом и зубами, с хвостом хищника и для пущего интереса опять же копия Возмездия.

Все они переплетены в движении и непременно не просто так. Символы чего-то древнего. Вот, к примеру, в Храме он слышал, что лев, терзающий быка, означает… переход от зимы к лету. Оказывается, с наступлением весны созвездие Льва становится ярче и как бы поражает созвездие Быка, которое бледнеет. Эти чаши отнюдь не просты и уж точно жутко древние.

— Ну и что? — с недоумением спросил Рей.

— Действительно, — поддержал Блор, — мало ли где взял. В подарок принесли, в качестве взятки.

Про себя он подумал: и из могилы тоже могли извлечь. Говорят, в курганах много такого добра находится, и случаются люди, не боящиеся последствий. Раскапывают. По крайней мере, один случай он точно знал, и это не трактирные сказки. Недалеко от Кнаута несколько лет назад обвалился кусок берега, подмытый рекой. Вот та самая серебряная посуда, что досталось ему от бывшего лорда, оттуда и возникла. Все об этом знают. Никто не купит в округе. И не потому что денег не хватит. Страшно. А переплавить, как советуют, жалко. Это же красота, как и чаши. Ни один узор не повторяется. И уж точно не священные сосуды, хотя стиль похож.

Одрик пренебрежительно хмыкнул, показывая свое мнение о скептиках, и извлек из мешка еще один даже на взгляд ощутимо тяжелый пакет. Нетерпеливо развязал горловину и, наклонив над чашей, принялся сыпать в нее.

— Золото? — подавшись вперед, изумился Блор.

Сверху упал увесистый самородок.

— Добрый фунт будет, — гордо заявил Франк.

— Не кошачье? — спросил Блор. — Многие ошибаются.

Франк пожал плечами, положил на стол крупинку и легонько по ней стукнул рукояткой ножа.

— Плющится. Кошачье так не может.

— Кого ты проверяешь, — возбужденно вскричал Одрик, — старых вояк!

Теперь странно было бы говорить — себя. Байки про уверенных в богатстве Блор слышал неоднократно. Видеть самородное золото в изначальном виде еще не приходилось. Тусклое и не впечатляет. А кошачье по внешнему виду для неопытного глаза не отличается. На чем и горят счастливо хвастающие в привалившей удаче. Еще говорят, боги завистливы и специально обманку для дураков подкинули. Выявлять недостойных.

Заполнив до краев чашу, Одрик широким жестом бросил на стол пакет. Там, судя по виду, хватило бы добавить еще на пяток таких. Это было действительно достаточно удивительно. Найди монеты — никто бы не открыл рта в изумлении. А вот самородное золото не лезло ни в какие ворота. Все рудники в здешних землях считались собственностью трех племен.

Да их и немного на землях федератов — семь, и возле каждого куча народу. Гарнизон, постоянные чиновники. Монеты штамповали в Верхнем городе присланные из Империи специалисты, и по виду они ничем не отличались от обычных. За этим специально следили. Монополия императора, и он за ней внимательно надзирал. Фальшивомонетчиков варили живьем в кипящем масле. Правда, время от времени подозрительные монеты все равно появлялись.

Украсть драгоценный металл практически невозможно. Никто не говорит «нельзя». Но чужаку из посада? Пусть и высокопоставленному? Очень странно. Даже не слиток. Прямо с рудника. Надо такие связи иметь… Значит, очень вероятно, действительно из-за Каменного пояса. Говорят, на той стороне, в государстве тцаря, много чего имеется. Второе поколение гребет под себя чуть ли не до самого моря все ценное.

— Говорят, лет пять назад какой-то раб нашел золото на Скодре, — сказала Жанель. — Так раба того прикончили моментально. Молчание — благо. Земли отберут в пользу общества, и компенсации потом не увидишь.

— Врут, — уверенно отмахнулся Одрик. — Если слух пошел, наверняка бы пришли с проверкой. Солнечный металл так просто лежать не станет. Он людей притягивает, и давно у федератов каждый камень перевернули в поисках богатств. Нет, ему платили за сведения с той стороны. Варвары платили. У них золота полно, а вот монет чеканить не умеют. Потому и таким образом. И убили поэтому. Кто-то узнал. Или о золоте, или о шпионаже.

— А чего тогда втихую? Пришли бы из Крепости и официально за глотку взяли. Тут и знакомства в Империи не помогут.

— А может, эти пометки как раз о месторождениях? — ткнув паяцев в карту, задумчиво сказал Блор.

— Не слишком много? — удивился Рей.

— А они разные.

— Угу, — язвительно подтвердил сильно недовольный отказом от его идеи Одрик. — Все сразу: золото, серебро, изумруды, сапфиры и тайные склады с древними чашами.

— Стоп! — приказал Блор. — Это все догадки, и никаких доказательств. Пока я лично вижу другое: Одрик и Франк, вы заслужили свободу. Грамоты долговые в Кнауте остались, но я при свидетелях заявляю — вы ничего мне не должны. Отныне вы свободные люди и вольны идти куда угодно.

— Мы слышали сказанное, — подтвердили вразнобой Рей и Жанель.

— Можете заодно и половину золота взять, — мысленно махнув рукой, разрешил Блор. За все надо платить, и пусть останутся довольны. — Заслужили.

— Э, нет, господин наш, — погрозил пальцем Одрик. — Мы так не согласны. Ежели уж люди мы свободные, давай вместо золота бери на службу и пять десятков каждому под начало.

— Франк?

— Он дело говорит, — прогудел тот. — Завтра набегут две сотни проситься в отряд — кого знакомого назначишь в командиры? Не Денеса же.

Одрик глумливо ухмыльнулся.

— А чего сразу не сотниками?

— Сам будешь, а че? — обиделся на ухмылку.

— Я пока с вами не могу нормально справиться. Вечно лезете куда не надо.

— И куда надо тоже, — поддержал Одрик. — Нет, правда, а кому доверять помимо нас? А за тобой мы с удовольствием. Может, и до сотников вырастем.

— Зачем? Вам мало золота для спокойной жизни? Ведь не дети уже давно!

— Мы ходим в бой не ради богатства, — твердо сказал Франк.

— Мы просто не умеем жить спокойно, — поддержал его Одрик.

— И лучше умереть в бою с мечом в руке, чем в кровати.

— И со славой!

— Пусть будет так, — покачал головой Блор. В конце концов, это не его дело. Он бы тоже не хотел умереть от старости или болезни. Лучше сразу. А запорют поручение — он не обязан гладить по шерсти. — Не пора ли нам поесть?

— Я должна сказать, — сказала неожиданно женщина, — что эти письма более чем любопытны. Высокоуважаемый представитель Империи, как положено правильному чиновнику, стремился в первую очередь набить карман. Возможностей здесь достаточно, и вот это, — она кивнула на чаши и золото, — похоже, очень малая доля накопленных сокровищ.

— Все-таки нашли тайник, — недовольно пробурчал Франк. — Нам остатки.

— Некоторые письма крайне любопытны, другие понять сложно, намеками изъясняются. У меня странное впечатление о переговорах с неким высокопоставленным жрецом. Даже не знаю откуда. Обороты в письме.

— Имя не называется?

— Нет. Надо внимательно читать — вдруг всплывет нечто. Важнее другое. Заранее зная о нежелании Империи (может быть, равнодушии, я уж не знаю, что конкретно произошло) прислать федератам обычную дотацию в виде продуктов, он с кем-то еще на пару скупил огромное количество зерна, оливкового масла и прочей необходимой пищи.

«Ну вот, — оторопело подумал Блор, — сюрприз. А сам плакал о желании наладить отношения и о помощи от южных владетельных фемов. Это что же получается, собирался еще и их обмишулить? Да и меня заодно? По два и три раза со всех заполучить, да продать и в карман положить? Видимо, не стоит жалеть. Заигрался и еще кого-то обманул сильно мстительного. Как бы желающих прикончить не целая очередь обнаружилась. Мне вот надо искать? Пусть стража думает».

— Возле Тинглия на реке Скодре собрано такое количество добра, что хватит на всех федератов. При этом в продажу собирался пустить не раньше, чем подскочат серьезно цены.

— На кого оформлено? — резко спросил Блор.

— Можно сказать, на тебя, — очень спокойно ответила женщина. — Или на меня. Или на Рея. Или на барана из стада. Кто предъявит расписки, — она тряхнула пачкой бумаг, — о приобретении складов и честно расплатится с охраной и властями. Кто-то из них неминуемо должен оказаться в курсе этой аферы. Поэтому вывозить надо быстро, пока тамошние господа не решили самостоятельно прибрать все имущество. Отряд очень даже пригодится. И желательно большой.

— А ведь это шанс подмять под себя всех, — медленно произнес Одрик просившееся на язык Блору.

— Эрлинг просит Блора фем Грая подойти к воротам, — объявил завалившийся без стука Джил. — Там пришел посланец от Велье.

— От кого? — не понял Блор.

— Это здешний маг, — объяснила Жанель. — Он из простецов и фамилии не имеет. Что не мешает иметь огромные богатства и влияние.

— То есть отказывать нельзя?

— Безусловно, не стоит. Просто так не позовет. Но ты сначала гонца выслушай.

— А Эрлинг еще очень интересуется, когда пожрать принесут, — оповестил всех Джил, изучая чашу с золотом. Его никто не предупреждал о появлении в доме эдакого сюрприза.

Ну вот, подумал Блор недовольно. Оставили на виду. Теперь надо всем приказать молчать. До поры до времени. Знать бы, когда эта пора наступит.

Глава 15

ПЕРЕГОВОРНЫЙ ПРОЦЕСС

Признаться, после предыдущего особняка Блор считал, его удивить сложно. Как известно, на фоне убогости и бедности обычные комнаты уже представляются образцом роскоши и богатства. Ага, не видел он до сих пор натурального богатства. Подумаешь, два этажа и четыре старинные чаши, запрятанные подальше от чужих глаз. Даже пресловутый серебряный ночной горшок, оказывается, вовсе не показатель зажиточности. Все прежде знаемое можно в самом лучшем случае назвать особняком. Вот это — натурально дворец!

Ну ладно многоцветная мозаика на полу или очень приличные фрески на бытовые темы. Такое Блор видел. Пусть не здешнего размера и качества, но все же не вполне деревенщина. На юге в приличных домах практически везде присутствует. Горожане выставляются перед соседями. И мрамор не новости. Статуи в храмах бывают из самых разных материалов. Тоже кое-что слышал и даже наблюдал лично. Но сейчас ему стало завидно. От подобного он бы тоже не отказался.

Огромный, действительно огромный по любым меркам зал. Роскошная по любым меркам мебель, разукрашенная резьбой до невозможности. Она одна достаточно кричит об огромном состоянии. Это явно не осина и не дуб, уж настолько он разбирается. Может, кедр, не растущий в здешней местности.

Стены до пояса и колонны, покрытые не иначе малахитом, причем оттенки подобраны очень точно, и впечатление прекрасное. А малахит вроде как в природе большими кусками не встречается. Все выше обшито деревянными панелями. И в окнах многоцветные витражи. Это сколько же труда и золота понадобилось потратить!

— Тонкие пластинки камня наклеивают на специально отшлифованную поверхность, — сказал незнакомый голос.

Рей поспешно отдернул руку, перестав с сопением ковырять ближайшую колонну. Золота из нее таким образом все равно не добудешь. Это безусловно не пласт поверхности, а тончайший слой поверх. Красиво, дорого и бессмысленно.

— А стыки заполняют измельченным порошком. Крайне трудоемкая работа, однако я получил требуемое.

Человек не мог быть никем, помимо хозяина дома. Уже пожилой и при этом вполне бодрый. С виду весь из себя толстячок с добродушным лицом, только перстни на протянутой для рукопожатия руке имели камни такого размера, что смешно вспоминать о собственных сбережениях. А что появился в сопровождении двух челядинов — мелочь. Иначе назвать не поворачивался язык. Ливреи хоть и без герба, зато по стоимости ткань легко оставит позади одежку любого фема из родных лесов.

— Блор фем Грай, — сжимая пальцы отнюдь не со старческой силой, провозгласил, — очень рад, что ты нашел для меня время и посетил.

Тот ответно пробурчал нечто невразумительное. Велье, собственно, ничего и не дожидался, продолжая самостоятельно говорить.

— Я вижу, вы устали и голодны. Сейчас, — плавный жест в сторону стола, — принесут, и мы сможем спокойно пообщаться. А ваших слуг, безусловно, накормят самым лучшим образом.

— Это не слуги, — максимально недовольным тоном заявил Блор, — а мои родичи.

— О! — радостно вскричал маг, выразительно глядя на синюю рожу Эрлинга. — Тем более молодым людям обеспечат все лучшее. И я, как освобожусь, обязательно осмотрю столь пострадавшего младшего брата господина Грая.

Хотелось посмотреть на реакцию — получил отзыв в полной мере. Знал, кого зовет, — никаких сомнений изначально не имелось. А вот что явно знает подробности, кто есть кто, и хочет побеседовать с глазу на глаз, уже любопытно.

— Хм, — сказал Блор задумчиво, — мне казалось, столь важный человек приглашает для важного разговора, а не угощения.

— Одно другому абсолютно не мешает! — широко улыбаясь, вскричал Белье.

Да он ждет кого-то!

Блор обернулся и кивнул, отпуская своих. Пусть действительно поедят. С самого утра на ногах и без пищи. Хотя есть подозрение, что не вполне несчастные. Уж набрать на пяток человек по мелочи пусть и засохших хлеба с овощами в особняке почти наверняка можно было. Там не один человек проживал, и кухня имелась. Не золото же они жрали, и не унесли картошку грабители. Прибедняются. В отличие от него, хоть что-то в пасть кинули.

— Разреши немного подкрепиться до перехода к делу.

Блор постарался передать всем своим видом восхищение.

Это без всякого сарказма по поводу гостеприимства. Слуги расторопно мелькали, на столе появлялись многочисленные яства. Ну, павлиньих или соловьиных языков в маринаде, как ни странно, не завезли. Устриц и угрей не принесли тоже. Видно, рангом не вышел. Хватало и других блюд.

Вообще он уже усвоил одну занятную вещь. Сначала по словам других, а затем сподобившись и самостоятельно проверить. Здешние лавки все больше в сравнении даже не с большим городом, а просто Кнаутом смотрятся некими курятниками и каморками, располагаясь в основном в полуподвалах или нижней части здания. При этом при серьезной потребности нет сложностей найти или заказать любую вещь. Хоть пальмовое вино с далекого юга или собачью сталь. Надо всего-навсего иметь деньги. Много денег.

Оленье седло, цыплята, зажаренные в масле с добавлением массы ингредиентов. Из всего набора он сумел опознать лишь лук, петрушку и яйца. Все это укладывалось со слоями фиников и миндаля и завертывалось в тесто в виде пирожков. Жареная оленина. Говядина под странного вкуса коричневым соусом. Бобы и гречневая каша.

Последнее замечательно устраивало, Блор как раз к такой пище и привык. Он себе позволить лишнего пока не мог. Да и не хотел. Привычка — вторая натура. Простые блюда без закидонов, рассчитанных поразить гостей.

Очень тянуло скривиться над кашей. Для показа. Пришлось напомнить себе, что не ко времени капризы строить и зван вообще не для питания. Спасибо надо говорить. Это он и сделал, старательно отдавая должное каждому блюду и расточая время от времени похвалы.

— Нет, — поспешно возразил, обнаружив несущего очередное блюдо слугу, — мой живот благодаря вашему угощению полон до краев.

— И слушать не желаю! Какой из меня хозяин, если не предложу сладкого? И почему вы столь воздержанны? Пейте, господин Грай, — показывая на разнообразные кувшины, пригласил хозяин.

Над его ухом склонился очередной прислужник и что-то тихо произнес. Маг кивнул. К сожалению, здесь очень не хватало Возмездия с его тонким слухом. Блор не стал делать вопросительной физиономии. Похоже, это именно то, ради чего его позвали и угощали. Потому и особо не пил. Сейчас требовалась ясная голова. Еще бы получить правильный результат.

— Позволь представить тебе моих гостей, — очень вежливо сказал Велье, показывая на двоих вошедших. — Йорвик, сын Филпота…

Здесь представляют именно по отцу. Как и везде на севере. Привычные названия по месту не привились и у федератов.

Роста среднего, руки в шрамах, уже скорее не седой, а лысый, разве местами на голове торчат волоски. Коротко подстриженная борода и ужасно мохнатые брови, из-под которых настороженно смотрят колючие глазки.

— И Гюлден, сын Данкоффа…

Черноглазый, черноусый, в синих клетчатых штанах и в тончайшей синего шелка верхней рубахе, с насмешливым взглядом.

«Есть!» — возликовал Блор, старательно держа невозмутимость. Кости выпали шестерками вверх. Именно на это он и надеялся. И не появись они сегодня, постарался бы завтра сам выйти на контакт.

Совет Лучших на словах являлся высшим органом трех племен. Где одновременно заседает сотня с лишним глав семей, толку не жди. Любое обсуждение превращается в бесконечную свару, и многие поступают так, а не иначе, или поддерживают кого-то в пику давнему врагу, сидящему на скамье рядом. Хоть сто раз приводи правильные аргументы и доводы, ругаться они не перестанут, превращая простейший повод в бессмысленную ругань и сведение счетов. Склоки, многословие и даже драки в порядке вещей.

Естественно, в любой большой группе всегда существуют фракции и руководители. Даже не обязательно лидеры из наиболее старых или богатых родов. Здесь все же граница, и авторитет множества людей рождается на полях стычек и сражений. Собственно, без этого ты и не попадешь никогда в Совет. Служба является необходимым условием для занятия гражданской должности. Хотя и семья не последнее дело. Да и мозги не лишние.

Главное, он сейчас получил возможность пообщаться напрямую с двумя если не наиболее важными во всех отношениях людьми, то имеющими немалый вес. Три кончацких и Князь, избираемый Лучшими из своей среды на три года главнокомандующим, фактически и представляли собой власть не только в городе, но и на всей территории федератов. Князь и один из трех сейчас сидят напротив. И все решится здесь. Во всяком случае, на это стоит надеяться.

Князь — Йорвик, сын Филпота. Тот в свою очередь имел отца Йорвика и сына Йорвика. И так до теряющегося во мраке веков основателя рода. Фантазия у них оказалась бедной, и два имени чередовались последовательно и упорно. С большой долей уверенности можно было сказать, что его предки жили здесь еще до объединения племен и точно до появления Империи. За тысячу лет, без всяких сомнений. При этом древность рода не говорила о его богатстве. Зато уважения с избытком. И дело было даже не в прадедах, уж сам отменный полководец, доказывал это неоднократно. На любом уровне он побеждал врагов. Десятник, сотник, приказной, полковник, командир войска — не играет роли. Мелкие стычки, случалось, проигрывал, в сражениях регулярно побеждал.

Гюлден был его противоположностью. Сын рыбака, сделавший себя сам на поле торговли, не особо отличился на службе. То есть упрекнуть по большому счету можно разве в том, что не особо рвался в первые ряды. А карьера шла без особых срывов до сотника и начальника крепости. Не много и не мало. Обычно. Зато не было сделки, куда он не сунул бы свой нос и не поучаствовал в сулящем хоть мало-мальскую прибыль деле. Его не любили, но вынужденно уважали. И считались. А за спиной, намекая на знамя с изображением вепря у ясцев, называли сыном свиньи.

Очень важные подробности, достаточно много говорящие о людях и их возможностях. Жанель все правильно подсказала. Еще бы их совместная идея пришлась не поперек горла. Для начала пусть выслушают.

— Я пойду займусь делами, заодно и осмотрю твоего родича, — сообщил поднимаясь Велье. — А вы попробуйте понять друг друга и договориться. Я уже не молод и не рвусь уезжать, да и не вижу к этому никаких оснований. Пусть я и не гражданин, однако прожил здесь и принес много больше пользы, чем любой из вас. Я хочу остаться в своем доме и не спасать его во время всеобщей резни, которая стоит на пороге. Мне, как и подавляющему большинству, важен мир среди соседей.

Сказано было в высшей степени откровенно. Маги вне каст, но кто об этом помнит во времена мятежей и войн? Ему проблемы не требуются, и недаром выступил посредником.

— Мы не станем ходить вокруг да около с длинными неуместно красивыми оборотами, — звучным голосом сказал Йорвик.

— Надеюсь, никто не собирается оскорблять, предлагая мне пару десятков золотых, и рассчитывать на благодарный отъезд? — перебил Блор.

— Почему пару… — начал было Гюлден и осекся.

— А чего ты хочешь? — бросив на него неприязненный взгляд, потребовал Князь у Блора.

— Справедливости.

Гюлден негромко хохотнул.

— Да, — твердо заявил Блор, — как ни удивительно звучит, я ищу справедливости и возможности выйти из столь неудачного начала самым удачным для всех образом.

— Для всех?

— Будучи честным, я уверен, найдутся люди недовольные, даже если их регулярно пряниками бесплатно кормить. Они предпочитают не тот размер и вкус. О чем и заявят громогласно и практически сразу.

Оба слегка усмехнулись. Попал. Он еще недостаточно возвысился, чтоб над любой шуткой собеседник обязательно смеялся.

— Так что исключительно по-деловому, как вы и намеревались, не отвлекаясь на излишнее краснобайство и намеки, я просто обязан высказать элементарную вещь. Любое государство, и Империя не исключение, всегда рассматривалось правящей династией как своего рода собственность. И это не очень удачно. Слишком уж часто происходит одно: человек при восшествии на престол демонстрирует и ум, и силу, и энергию. Проходит время — и он уже не видит всем понятного, не прислушивается к умным людям и окружает себя мелочными и никчемными людишками, льстецами и казнокрадами, забыв о нуждах и чаяниях народа.

Блор сделал многозначительную паузу и отпил из чаши. Дело не в жажде, а важно проверить внимание. Начнут понукать — не овладел вниманием. Молчат.

— Вы, федераты, создали нечто принципиально новое, заметно отличающееся от этого и ушедшее достаточно далеко и от старых родовых обычаев. Оригинальный образец государственного управления, где государственные посты занимают не по происхождению, а в зависимости от заслуг людей и их достоинств. И каждый из них может быть отозван с занимаемой должности на основании его некомпетентности или злоупотребления властью. И всегда происходит смена старых и уставших людей.

Слегка польстить бывает крайне полезно, мысленно поставив себе в заслугу машинальные кивки, решил Блор. Даже если в реальности система временами крайне бестолкова и хороший вояка совсем не обязательно способен вести себя дипломатически. Они в курсе всего этого много лучше меня, и как делают карьеру, тоже прекрасно знают. А вот сказать нечто неприятное о властных органах — разве в своей компании. Не с чужаками. Не поймут. И не выберут в следующий раз.

— Все дело в том, — продолжил, — что вы настолько привыкли к окружающей жизни, что не способны вычленить важнейших деталей. Свежий взгляд со стороны, извне, может дать многое для объяснения ситуации.

— У тебя в кармане готовый рецепт выхода из нашего кризиса? — без насмешки, а достаточно заинтересованно спросил Князь.

— Пока лишь в голове. На вашем же примере.

Пауза. Похоже, не поняли.

— Когда-то Гезерди начинался с сотни семей. Позже младшие ветви добились равенства. Затем произошло объединение — не подчинение, а уравнивание в правах трех племен.

— Что? — изумился Гюлден. — Включить в состав граждан все наше отребье?

— Восемьдесят два года назад, — тихим голосом принялся излагать Блор, в душе почти счастливый присутствием здесь именно его и полученной репликой. Сам подставился, не пришлось намеков делать, — для усиления пограничных крепостей были включены в число ясцев и тирцев тридцать семь деревень иных народностей, находящихся на территории края. Всего… э… тридцать шесть тысяч пятьсот семьдесят пять человек. А до того, раньше на полстолетия, подобное произошло и с бельцами. Что-то около одиннадцати тысяч душ обоего пола.

Тут ему точной цифры Жанель не назвала. Не особо важно. Не имелось в тот момент иного выхода. Уж очень велики оказались потери после нашествия с севера, и требовались люди для несения службы. А где один раз, там и второй, странно категорически отвергать.

Сам факт убойный, и что за ним стоит — не меньше. Пусть теперь посмеет возразить. Его жена как раз из такого села, и никто не ставит ей в упрек происхождения. Хотя помнят и знают. За человека с низким происхождением девушку из старинного рода могли и не отдать. А ведь могут и вспоминать. Наверняка в лицо тычут.

— Я не предлагаю трогать древние племена…

На фоне только что сказанного звучало почти невинно. А вот сам рецепт опасный. Не взбрыкнули бы.

— Создать три новых конца, по числу районов. Приписать к ним всех проживших на одном месте не менее года и разделить согласно имущественному цензу на несколько разрядов, — это кость для зажиточных, не всякого приравнять, — как и федератов. Кто не имеет имущества, в общее число не включать.

Самому такие лишние пригодятся. Не обязательно ставить об этом в известность, но как раз ему и нужны. Имеющие приличный доход не станут бросать просто так добро и отправляться в неизвестность.

— Это выход для всех, — сказал внимательно слушающим людям. — Приравнять юридически, оставив вне племен. Получить действующую на постоянной основе военную организацию, сняв часть тяжкого бремени службы с подразделений федератов. Ведь вспомогательные войска служат не больше года постоянно и нуждаются в замене регулярно. Одним ударом число как минимум удвоится. Иначе, — он сделал хорошо рассчитанную паузу, — множество людей не получат другого выхода, кроме как уйти или сражаться. Первое маловероятно, второе будет стоить крови вам в первую очередь. Кого бы ни убили — уменьшатся войска на границе, и армия ослабеет.

— И спустить сегодняшнее? — возмутился Гюлден.

— Не я начал, и не я убивал людей на улицах. Все это произошло по вашей вине.

— И что скажут родичи убитых?

— Я думаю, точно те же слова, что произнесут родственники погибших в посаде. Полагаю, вы способны рассуждать здраво и понимаете, что в сложившейся ситуации лучше плохой мир, и дать самим в руки недовольным некие важные права, пока они не возьмут их сами.

— Возьмут ли? — спросил Йорвик.

— Если всерьез обложить Верхний город, заблокировав все выходы, как скоро вы начнете есть крыс?

— Запасы пищи вполне достаточны, — серьезно ответил он. — А там подойдут и гарнизоны.

— Бросив крепости и фактически открыв линию соседям с севера. Тцарь горичан давненько дожидается удачного случая.

А вот это уже от Эрлинга. С той стороны власть над самыми разными племенами постепенно уходила в одни руки. Кто не желал подчиняться, уничтожался. Просто, быстро и жестоко. Не знать этого федераты не могли. Контакты торговые и обычные широки, да и беглецов в посаде полным-полно.

— Если еще вспомнить про наличие вспомогательных отрядов… Они сдадут оружие? И пока мы здесь станем рубиться, варвары, — в очередной раз польстить: я вас таковыми не считаю, — с превеликим удовольствием примутся жечь ваши деревни. Право же, я не в курсе — выберут после этого кого или некому будет голосовать. Лишь вопрос времени. И весьма близкого. Кстати! — Блор извлек одну из карт и протянул ее князю. — Займемся подсчетом численности отрядов?

— И ты действительно оказался здесь случайно? — с открытым недоверием спросил Князь, бросив на нее быстрый взгляд.

— Я могу поклясться чем угодно. Требуется всего-навсего внимательно осмотреться, — произнес Блор.

Вот как хотят, так пусть и понимают. Он не врет, а если у кого появятся мысли о давней подготовке к восстанию на основании записей, — лишнее очко миротворцу. Своим предложением я как раз хотел бы удержать обе стороны конфликта от бессмысленного кровопролития.

— Мы не считаем защиту нашей земли от захватчиков пустым занятием.

— Я мог бы сказать — она не только ваша, но и всех живущих на ней. Но я скажу другое: кому земля принадлежит сегодня, тому она и останется принадлежать. Вы получаете войска, поступившись важными правами, но имущества никто не отнимает. Что, собственно, еще требуется?

Умному не нужно подробно объяснять. В будущем юридическое равенство подразумевает право на продажу. И что? На то и равноправие. Но это не случится прямо завтра, и никто не кинется продавать земли или особняки моментально. Но если разрешено, то всем гражданам. Иначе не выйдет.

— Три года проживания на территории и два кончацких, — после долго молчания выдал неожиданно Гюлден.

— Ни в коем случае, — резко отказался Блор. — Я мог потребовать включения всех, и вы при рассуждении в Совете Лучших так и скажите. Год — это серьезнейшая уступка. Здешние на нее пошли крайне неохотно. Они вообще мечтали всех до седьмого колена записать.

Он откровенно врал. Ни с кем еще не обсуждал идею Жанели. Ну и плевать, даже если они об этом в курсе. Завтра сказать при всех — и ведь не отступят. А пока он предлагает выгодный компромисс.

— Я говорю открыто и называю предел уступок. А вы можете выставить это своей заслугой. Посадских заметно больше, даже считая с приписанными деревнями. На выборах должен быть паритет. Три кончацких к трем. Иначе неминуемы новые свары. Равные права! Князю придется быть арбитром в спорах еще достаточно долго.

А вот это хорошая приманка для Йорвика. Он получает дополнительную власть и положение над схваткой. Не может не догадаться.

— И лучше не проявлять откровенного подсуживания старым друзьям. Выборы ведь достаточно скоро?

— Ты в любом случае не сможешь стать, — отрезал Гюлден.

— Я и не претендую, — миролюбиво заверил Блор. У него имелись совсем другие планы. Хотя в данный момент лучше о них помалкивать. Лишняя информация для сидящих напротив. — Не пытаюсь отменить существующие законы, а подстраиваюсь под них.

— Все по правилам?

— Насколько хватает ума. Я не чернильная крыса из адвокатской конторы, а воин.

Свой, ничем от вас не отличаюсь. Не мешает дополнительно напомнить.

— И предложения мои вполне логичны и не выходят за определенные рамки. Я не предлагаю сложить оружие и каяться. Что было, то было. Что сделано, то сделано. Не надо только настаивать на совершенных ошибках и продолжать копать могилы. Мести не будет. Виры тоже. Прошлое останется в прошлом. Для всех. Это должно прозвучать публично.

А чтобы получше думалось, завтра выведу под стены ополчение, решил, не произнося это для переговорщиков. Дополнительный нажим. Все равно требуется правильно организовать выборы и воинские отряды. Три кончацких у меня и без разрешения будет, а вот должности посадника до сегодняшнего дня не изобретали. И как далеко распространяются его (мои) полномочия — сам решу. До вмешательства Верхнего города.

— Неужели вы хотите, чтобы имущество отняли у вас силой, — спросил с досадой, не дождавшись реакции, — а жен и детей убили? Или мечтаете совершить это со старым знакомым, с которым вместе тянули лямку на перевале в крепости и сидели в засаде? А так, вероятнее всего, и случится, поскольку все устои государственной власти обратятся в прах. Нельзя получить все. Здесь не место для колебаний. Можно относиться ко мне не лучшим образом, зато имеет смысл рассмотреть предложение, не позволяющее устроить гражданскую войну.

— Допустим, все это замечательно, — согласно кивнул Йорвик. — Я даже готов принять условия, уточнив разную мелочь, не к спеху. На нынешний час это лучший из возможных вариантов.

Его товарищ без особого воодушевления скривился.

— Детали можно обговорить и позднее. Но еще никто не забыл, с чего все началось! С юга не пришли продукты! Империя на нас плюнула. И вот мы принимаем в ряды дополнительную кучу народа и обратимся за дополнительной дотацией? В среднем выдается полтора пуда продовольствия в месяц на проходящего службу. Откуда возьмем?

— Может, лучше уменьшить количество едоков? — ехидно спросил Гюлден.

— Попутно спалив деревни, — с сарказмом ответил Блор. — В этом году я обеспечу бесплатную доставку необходимого количества, — уверенно заявил, выкладывая кости шестерками вверх. Это козырь неубиваемый. — Не деньги, нет. Именно пищу. Никто не останется внакладе, но я ведь говорил о рангах по имуществу? Пайки будут не одинаковы, но голода не допустим.

— Ты уверен? — с расстановкой переспросил Князь, подобравшись.

— Владетельные фемы, живущие за вашей спиной, совсем не заинтересованы получить голодную вооруженную орду с Каменного пояса. Они уже прислали и еще пришлют. Я гарантирую обязательство и выполню свою часть сделки. Детали уже потом, в случае принципиального согласия на мое предложение.

Собеседники впервые потеряли лицо, переглянувшись. Они смотрели с откровенным подозрением. Теперь их вряд ли кто убедит в случайном появлении фем Грая. Оно и к лучшему. Пусть верят, что за его спиной имеется некая сила. Причем, судя по словам и уверенности, немалая. Они вовсе не горели желанием воевать, иначе бы давно встали и ушли. А здесь такое…

— А на будущий год?

— Я был честен с вами и не стану говорить: «А, ерунда!» Нельзя полагаться на авось. И с Империей придется налаживать отношения, и с фемами. И кроме богов никто не подскажет, сколько вообще доживет до следующей весны. Я не собираюсь полагаться на случайность и постараюсь сделать все возможное. Но и вам придется трудиться всерьез, а не заниматься отниманием у остальных. Когда нет еды, очень быстро всплывают старые дрязги.

— Боги завистливы к чужим успехам, — после долгого молчания произнес Йорвик. — Ты осторожен и умен. Постарайся не испортить впечатления о себе. У людей и всемогущих.

— Чист перед богами, — торжественно сказал Блор, — клятвы все исполняю и никому не должен.

— Пора, — пробурчал Гюлден, тоже поднимаясь. — Хе, — усмехнулся, — смотрю и вижу себя в молодости. Далеко пойдешь, коли не убьют.

— Похвала от поднявшегося своими силами вдвойне приятна, — ответил Блор без промедления. И это были не просто слова. Он смог убедить. Конечно, проблем впереди море и вылезут абсолютно неожиданные, но он выиграл! Меньше всего хотелось возвращаться в Кнаут, потеряв чужое добро и ожидая где-то на волоках стрелы в спину. Уж желающие его смерти после случившегося нашлись бы в огромном количестве. И купленные, и по личным побуждениям.

— Ну вот! — обращаясь к Князю и точно специально не понижая голоса, воскликнул Гюлден. — Справки о нас навел заранее. Тот еще крендель.

Глава 16

ГЛУПЦОВ ЖАЛЕТЬ НЕ СТОИТ

Блор посидел уже в одиночестве, вознаграждая себя за предыдущее воздержание полной чашей неразбавленного вина. Он сделал максимально много и для всех. Недовольные появятся непременно, причем с обеих сторон, но совершенное им — лучший из лежащих под носом вариантов будущего. Он абсолютно не лукавил, предостерегая от последствий внутренней войны, когда соседи убивают бывших товарищей и друзей. Но и правду не всю изложил.

Впрочем, вряд ли этого не понимали недавно ушедшие переговорщики. Сбить накал противостояния и страх перед грядущим голодом пришедшим продовольствием удастся, а вот что делать с остальным? Пехотинец вспомогательных войск помимо муки или зерна для семьи на время его отсутствия получал 75 «орлов» в год, кавалерист из вспомогательных — 150.

И совсем другие суммы идут федератам. Пехотинец получает 225 серебряных монет, старший сотни и знаменосец — 500, командир пограничной линии (всего их трое) или полевой командир войска — 3750. То есть и количество денежных выплат заметно возрастает. Империя вовсе не обрадуется такому интересному предложению, а рудники вряд ли способны обеспечить дополнительный доход.

Ну не суть важно, всему свой срок, решил, с сожалением окидывая взглядом блюда на столе. Уносить их в сумке крайне неприлично. Не воровство, конечно, даже увидев ничего не скажут, но это уровень нищих. Не скажут вслух тебе, зато разнесут по всему городу моментально. Позорище. А оставлять все равно жалко. Живот полон, и больше туда не засунешь.

Сидеть, дожидаясь Велье, вроде как правильно, но можно ведь дом посмотреть попутно. Он решительно встал и высунулся за дверь. Судя по обстановке, маг тщательно соблюдал чужие интересы и убрал всех слуг, дабы не подслушивали. Никто не появлялся во время разговоров, и даже за дверьми отсутствовали часовые. Предусмотрительно.

Надо быть непроходимым идиотом, чтобы заблудиться в обычном доме. Но Блору требовался не выход, а кухня, где должны располагаться его люди. Это где-то в противоположном конце. На втором этаже ее не располагают. Поэтому он направился в сторону лестницы. Попутно, убедившись в отсутствии свидетелей, сунул нос в непонятную комнату возле ступеней. Уж очень надпись прямо на дереве золотыми буквами, мимоходом прочитанная, занимала: «Не мочись и не гадь где попало, а то накажут тебя не боги, а лично хозяин дома!»

Дверь, как и ожидалось, оказалась незапертой. М-да, действительно, у кого денег много — несчастные люди. Не знают, на что потратить. Удобный деревянный стул с подлокотниками и вырезом в сиденье. А под ним расположен изящный хорошо узнаваемый сосуд с широким горлом. Просто в него или в дыру ну никак нельзя. Следует удобно расположиться и предаваться размышлениям. А затем помыть руки из соответствующего кувшина. И вытереть готовой для данной процедуры тканью.

Почему-то вопреки фрескам на стенах комнаты, наглядно показывающим, как именно необходимо справлять нужду: садиться вот так, а не иначе, не творить залезая с ногами по старой привычке или стоя, у Блора создалось стойкое ощущение, что слуги и посетители рангом пониже сюда не заходят. Для них имеется обычное заведение во дворе. С ямой и доской без кружевных вырезов. Уж очень горшок выглядел красивым. Не из драгоценных металлов, но расписной. Лезть разглядывать подробно не тянуло. Не с медом же внутри, даже если прямо сейчас пустой. Но раз удостоился попасть сюда, почему не испробовать? И он совершил предлагаемое, оставшись довольным. Всегда приятно освободиться от лишних жидкостей в организме.

— Господин Грай уже уходит? — очень любезно спросила появившаяся неизвестно откуда на лестнице девушка.

Невысокая, вблизи ей пришлось задрать голову, чтобы посмотреть мужчине в лицо. Совсем молоденькая, с чистой и гладкой кожей. Светлые волосы разметались по плечам в полном беспорядке, и чувственный ротик округлился в наивном удивлении. Не красавица, без сомнений, и все же очень симпатична и волнительна.

— Глядя на тебя, мне уже расхотелось, — браво ответил он. — Такое изумительное сладкое блюдо на ужин.

— Ах, — наивно хлопая ресницами, удивилась она, — говорят, вы в самой столице Империи побывали, где же мне сравниться.

При этом вроде бы случайно слегка повернулась, показывая в разрезе простого платья длинную загорелую ногу и становясь от этого меньше всего похожей на миленькую девочку, а скорее на прекрасно все понимающую взрослую женщину.

— Тощие, — обнимая ее за тонкую талию и притягивая к себе, сказал Блор, — костлявые, смуглые, горбоносые. Куда им до настоящей красоты.

Если вспомнить, как давно он имел дело с женщиной, практически и не соврал. Воспоминания изрядно потускнели за давностью, а после долгих морских переходов все особы противоположного пола вокруг прекрасны. Включая старух. Особенно если выпить достаточно, чтобы не различать лиц.

— Ах, вы так меня смущаете, — прошептала она, вполне сознательно прижимаясь и вроде не замечая блуждающих по телу мужских рук. — Непременно хотелось бы услышать подробнее и о нарядах.

— Лучший наряд для женщины — это ее кожа. Она нежнее шелка на ощупь и восхитительна пахнет. Ее так приятно покрывать поцелуями, — не задерживаясь с действием, продолжал Блор. — Более чем достаточно роскошных волос, падающих плащом на тело. Ткань не идет в сравнение с их естественной прелестью.

Сейчас не имеет значения, что ее волосы чуть ниже лопаток. Главное — правильно звучащие комплименты.

— Ни одна скульптура не сравнится с тобой. У них пропорции неправильные. Задница, грудь, — уже откровенно лапая, восклицал он.

— Лучше все же не в коридорах заниматься изучением, — деловито сказала она и, гибко извернувшись под руками, твердо повлекла за собой назад по коридору. Толкнула дверь в одну из комнат и, когда они остались в полутьме, наклонилась, упираясь в какую-то мебель.

Блор был уже достаточно возбужден и мало обращал внимания на окружающую обстановку. Поспешно содрал с себя штаны, задрал платье и приступил к делу. В конце концов странно было бы отказываться от столь явного приглашения.

— Я бы хотел сделать тебе подарок, — сказал он через некоторое время, отдышавшись.

— Пару монет? — весело рассмеялась она. — Ты, видать, принял меня за одну из служанок или за рабыню.

А за кого я еще мог принять, запросилось на язык. Платье из простой ткани, да еще на шею вешаешься. Хозяин прислал. Еще и опыт имеется явно приличный. Действительно хорошо было?

— Я — Морин, дочь Велье.

— Ага, — глубокомысленно произнес Блор, торопливо подбирая пояс с пола.

Злюка под рукой очень даже пригодится, пока не удеру отсюда со всей возможной скоростью. Муж, заставший жену с любовником, по любым законам может сделать с ним что угодно. Убить, оскопить. Правда, приятного для обоих мало. Неминуемо позор выйдет наружу, да в подобных происшествиях слишком часто теряют голову и не думают о последствиях. Незамужняя дочь проходит по той же категории.

Что там Док советовал в свое время при опасении нападения со стороны мага? Бить первым не рассуждая. Все смертны. Эти тоже, если застать врасплох, не очень-то хорошо будет выглядеть. Пришел в гости и хозяина прикончил. Надо быстро делать ноги.

— Я вдова, — хихикнув, сообщила она, прекрасно сообразив по действиям о мыслях.

Подошла, белея в полумраке обнаженным телом.

— Ну, ну, не порть приятного впечатления. Обычно я не ошибаюсь в людях.

— А не слишком ли молода для вдовы?

— В четырнадцать лет замуж выдали. Крепить связи, — в голосе присутствовала откровенная злость, — денежные и политические.

Маг стоит отдельно, но он может иметь кучу аристократических должников, груды золота, и его не допустят к власти. Нигде и никогда. Деньги в этом мире не главное. Право убивать всегда стоит выше умения торговать. Даже если продает услуги маг. Уважения это не добавит. А вот войти через детей в воинский клан, стать в нем своим…

— За мой счет. Он тысяцким был из известной семьи. Совсем захудалой и безденежной, зато старинной. Папа немало в приданое отвалил, да специально оговорил невозможность использования имущества без моего согласия. Герой! Нет бы с варварами силу применять — на мне отыгрывался за унижение.

«…У мужа будь в послушании, покорно выноси гнев его, ежели он за какую-нибудь вину поучит тебя рукой, кулаком или иным предметом — терпи. Он глава в доме», — вспомнил Блор невольно.

— Сам знал — продался, вот и бесился, срывая на мне.

Интересно, что было сначала — кулаки или измена? Не в первый же раз происходит. Я бы поспорил на побои и действия назло. Ребенком замуж выходила, и вряд ли в голове заранее имелось желание пристроить рога на башке супруга.

— К счастью, очень вовремя отправился с очередной инспекцией дальнего гарнизона и сверзился с коня, сломав шею в пьяном виде. Сын остался в семье, а я свободна, — обнимая Блора за шею, прошептала в лицо, — и богата.

— Все же не стоит нарываться на проблемы, — сказал он торопливо. — Меня скоро искать начнут. Нехорошо, если застанут наедине.

— Эти мужчины, — разводя руками, сказала, — они так пекутся о женской репутации.

Вот и понимай как хочешь. То ли издевается, то ли всерьез. Но не обиделась.

— Надеюсь, следующий визит ты нанесешь не из деловых соображений, — радушно говорил спустя немного у выхода Велье.

Интересно, он о развлечениях доченьки догадывается? Ну не в первый раз такое происходит. Уж очень все быстро разыграно, и опять же ни служанки рядом, ни случайных слуг.

— Заходи просто так, дружески.

— В ближайшее время, к сожалению, сложно. Уж очень много разнообразных проблем навалилось, — столь же благожелательно ответил Блор, мечтая убраться поскорее и не появляться здесь в дальнейшем.

Риск дело замечательное, когда в результате он приносит выгоду. А здесь, кроме опасности, ничего хорошего. Ну как застанет папочка в особо неприличной позе да потребует жениться. Как-то не тянет в ближайшее время получить сомнительную супругу. Хотя у него в доме можно и опять встретиться. Почему нет? Да ведь не захочет. Или посмеет?

— Но ты так и не сказал, сколько я должен за исправление носа моею родича, — мельком глянув на улучшившийся внешний вид Денеса, спросил.

— О! Это такая мелочь.

— Я не люблю невозвращающих долги.

Жесты подобного рода обычно кончаются ответной услугой. Незачем брать на себя обязательства в сомнительных случаях. И фраза вышла достаточно двусмысленной. Случайно, и притом удачно. Может, про себя, может, и про других.

— Я перекинулся парой слов с ушедшими раньше гостями, — сказал Велье негромко, — и судя по их словам, не зря устроил встречу. Если вы сумеете остановить кровопролитие — это будет лучшая награда для меня.

— Все зависит от богов и их решения.

— Ну тогда, — он широко улыбнулся, — с вас и спроса никакого. Но надеюсь, нет сомнений, что прейскурант за услуги устанавливаю сам? С вас «орел», молодой человек, — поворачиваясь к Денесу, заявил.

Тот поспешно полез в карман и извлек монету, протянув магу.

— Теперь в расчете. Заходите еще!

Ворота за ними захлопнулись, отсекая двор, и Блор почувствовал заметное облегчение. Кто конкретно его пригласит и кто заявится на встречу, он изначально не знал и знать не мог. И все же не удивился. Короткая беседа с высокочтимым верховным жрецом здешнего храма оказалась в высшей степени плодотворной. Странно было бы, если бы тот не попытался успокоить страсти и не перекинуть мосты после достаточно внятного предложения о переговорах.

А что через мага произошло, так задуматься — все правильно. Вольные маги за лицензию и подтверждение права невозбранно творить волшебство платили в казну именно Храмам. Сколько конкретно — обычным людям не сообщали. По слухам, плата за разрешение работать могла доходить и до половины заработка. Раз уж такой особняк отгрохал, надо думать, немало имеет. Уезжать для него нож острый. Тут можно и сделать небрежный жест.

Кстати, отметил для себя. Надо бы порасспросить о наличии магов вообще. Что делают, сколько берут. Иметь в отряде Сестру Смерти оказалось недурственной идеей. Ни одного искалеченного или раненого тяжело во время броска на баронства. Надо и себе завести подходящего кадра. Лучше из молодых. Меньше запросят.

Эрлинг тронул его за плечо, и Блор невольно вздрогнул. Чересчур углубился в собственные мысли и перестал замечать окружающее.

— Люди, — еле слышно прошептал северянин на ухо. — Сзади ждут. Четверо.

От дома Велье их отделяло уже три квартала, и поворачивать назад с шумом поздно. Кроме того, сомнения нешуточные. Неужели все-таки его посланцы? Проводил, поклонился и отправил вслед головорезов? Ерунда какая. Я сейчас ему нужен. После заключения договора — да, может быть. Надо встретить и разобраться. Но мысль сразу исчезла, потому что последовало продолжение.

— Я свернул специально, но спереди еще пятеро. Нас ждут.

Ага, поэтому и порадовал. Шел себе за Эрлингом и даже не задумывался, куда премся. Это уже не случайность, холодно отмечая появившиеся в свете тусклых звезд человеческие тени, подумал Блор. В руках оружие и загораживают дорогу.

— Сегодня веселый день, — сказал достаточно громко, извлекая радостно звякнувшую Злюку и левой рукой Кхолу, — куча желающих поделиться с нами вещами и мошной. Вперед!

Они дружно ломанулись в атаку. Не ждать же, пока примчится помощь врагам сзади. Уход в сторону от выпада навстречу и резкий удар, рассекающий кожаную куртку с нашитыми металлическими бляхами. Человек вскрикнув упал, Блор тут же развернулся и чиркнул острием Ангха по горлу неумело размахивающему мечом здоровому увальню. Минус два. Рядом Эрлинг, рыча и ругаясь, бился сразу с двумя. Драться с ним крайне неудобно из-за леворукости, а он еще энергично отмахивался правой с их единственным факелом, не позволяя приблизиться к себе.

Денес с Реем мельтешили где-то в углу улицы. Видно отвратно, но можно надеяться, что вдвоем-то не оплошают против одного. Походя рубанул сзади соперника Эрлинга, снеся ему верхнюю часть черепа и забрызгавшись в очередной раз кровью. Не так хотел. Плохо рассчитал расстояние из-за освещения. Капли, попавшие в лицо, теплые и противно. Ну не суть. Ткнул острием Злюки, переступая упавшего, в тело своего первого и развернулся к подбегающим.

Это хорошо, когда они не соображая несутся вперед, холодно подумал. По очереди убивать легче. Шаг влево — удар, и клинок полетел в сторону вместе со сжимающей его кистью, а разбойник завизжал тонким голосом. Припасть на колено, резануть по ноге еще одному, подняться, готовому к нападению остальных. Даже дыхание не особо сбилось. Все случилось очень быстро и, вспоминая иные тренировки в горах, не очень тяжело. Сейчас того, что слева и пониже. Бежит бараном и ничего не видит.

Сзади знакомый рев:

— Кнаут!

И вторящий ему:

— Грай!

Ответный крик с оттенком паники уже спереди:

— Уходим!

Оба оставшихся, потеряв запал, развернулись и с завидной резвостью устремились назад. Эрлинг помчался было следом, но Блор резко крикнул, отзывая. Еще не хватает повторения случившегося теперь с его воином. Вдруг им хватит мозгов встретить сразу за поворотом одновременно с двух сторон. В темноте может и выйти. Северянин нехотя остановился.

— Назад! — крикнул ему. — Ищи огонь. Где факел?

— Сейчас. Надо посмотреть, кто же это такой наглый. — Он был искренне возмущен. Напасть на него? Будто в карманах имеется хоть немного монет. Пустые карманы. Господин его кормит и поит, а он отвечает службой. А и было бы — он им чернь с земли? Нашли с кем связываться. — Не грабители это, — уверенно заявил.

— А то я не догадался, — буркнул Блор. — В последнее время количество желающих меня умертвить выросло значительно. Федераты, посадские?

Про наемников Велье Блор промолчал. Уж всем подряд не требуется о причинах подозрения знать.

— Молчи, гнида, — приказал, пнув в бок продолжающего подвывать однорукого. — И отвечай на вопросы. Вы чьи люди? Кто послал?

С первого взгляда было видно — долго раненый не протянет. А звать лекаря или мага никто не собирался. Так что лучше выбить сведения, пока еще не истек кровью.

— Не он скажет, так второй, — кровожадно сказал появившийся из темноты Рей.

— Денес?

— Да цел он. Почти.

— Эй, — подхватив его мысль, воскликнул Блор, — кто первый рот откроет, тот умрет вторым и не в петле. Эрлинг!

— Уже, — послушно ответил тот, поднося подобранный с мостовой плохо горящий факел к лицу пленника. — Где-то я тебя видел.

— Да че, не узнаете? — возмутился наконец прителепавший хромая Денес. Лицо у него было разбито в кровь, но ран на первый взгляд не имелось. — Это же с ладьи. Мы еще с ним дрались.

— Отомстить, что ли, решили? — удивился Блор.

Не федераты и не Велье. И даже не посадские. Замечательно.

— Я им отомщу! — с яростью вскричал Денес и, наклонившись, одним движением перерезал горло безрукому. — Мало им было.

— В следующий раз, — резко сказал Блор, — я тебе лично руки переломаю, чтобы не делал такого без приказа.

— Да, господин, — хрипло ответил Денес. — Я понимаю. Не удержался. Виноват.

— Это не детские игры, — чуточку мягче постарался донести до него Блор, — держи себя в узде, или отправлю на конюшню.

— Так у того спросить можно, — выгораживая приятеля, сказал Рей и показал на лежащего с подрубленной ногой в луже черной в неверном освещении крови.

— Помер давно, — без особого сожаления прокомментировал Эрлинг. — А ваш как?

— Ну тоже.

— Идут, много, — разворачиваясь к улице и вновь берясь за оружие, предупредил Эрлинг.

Тут уже и остальные услышали топот ног. На крики и звон оружия должны были непременно заявиться городские стражники, и уже давно. Не сильно торопились. Блор невольно хмыкнул. Идут, освещая дорогу факелами, и любой нормальный ворюга просто пропустит в ближайшей нише у забора, замерев. Они видят в лучшем случае только перед собой. Да и молодых в компании не наблюдается. Пятеро, и все уже в возрасте.

Правда, судя по виду, кнехты битые и ученые. Не один год в строю провели. Здесь же как — после определенного количества лет переходишь из строевых в запасные. Обычно их не призывают, но в сложных условиях всякое бывает. Так что добросовестные и ценящие собственную жизнь стремятся формы не терять, тренируясь. Тем более в стражу берут отличившихся, а не всех подряд. Ну или по знакомству, или по-родственному. Тоже частенько происходит.

Отреагировали они с завидной скоростью, приготовившись к бою. Не ошибся Блор, Ветераны. В темноте не разобрать подробностей, а действуют моментально, пусть и спорить готов, не часто подобные происшествия повторяются.

— Я Блор фем Грай, — произнес отчетливо, — возвращаясь с друзьями от мага Велье, подвергся нападению неизвестных лиц и, вынужденно защищаясь, немножко поубивал грабителей.

— Да ты шутник, фем Грай, — осторожно приблизившись, сказал пожилой мечник. Что-то было в его повадке, напоминающее фем Клейна. Не фигура, хотя и не хиляк, а как двигался. Сознание отметило — опасен. — Ага, — подтвердил скорее для своих товарищей, — узнаю тебя. Говоришь, немножко прикончил?

— Двое убежали.

— Правильно сделали. Действительно, нашли на кого налететь.

На улице появилось несколько человек. Почему-то даже на поле боя вечно обнаруживаются любопытные. И не за вещами приходят, а все им требуется знать.

— Не наши, — поочередно освещая покойников, вынес вердикт еще один из стражников.

— Не ваши. Мы даже догадываемся, с какой ладьи.

— Давай пойдем на берег! — потребовал Денес.

— Узнать сможете? — заинтересованно спросил первый.

— Темно, — отказался Блор. — Эрлинг?

— Нет, — нехотя отказался тот.

— Ну на нет и суда нет. У нас требуют доказательств, а не беспочвенных обвинений.

Взгляд со стороны Денеса Блор проигнорировал сознательно. Промолчал, не настаивая вновь, — уже хорошо. Глядишь, и не безнадежен. А воин все-таки не очень. Опять словил плюху в рожу. Видать, с этого и взбесился. Нос в очередной раз стало жалко.

Какой смысл идти сейчас и устраивать розыск, если лиц не видел? Можно прихватить Возмездие, но даже здесь неизвестен результат. Нечего ему предъявить для розыска. Ни вещей, ни следов. По камню прямо сейчас десяток людей протопало. Может, он след и возьмет, да объяснить как, достаточно тяжело. Не поверят или, того хуже, после этого весь флот удерет.

Пусть живут, если хватит мозгов уехать. Иначе рано или поздно я их достану. Не так сложно выяснить состав команды и кто с кем дружил. Вот Денесу и поручить для проверки. Уж он постарается. А я посмотрю на результат.

— Надеюсь, никто по этому поводу плакать не станет, — сказал он вслух.

— Дураков не жаль, — заверил стражник. — Чем меньше их на свете останется, тем спокойней жить остальным.

— Тогда мы пойдем домой?

— Мы все же должны записать подробности, — предупредил старший. — Чтобы закрыть дело.

— Ну не на улице!

— Тут рядом трактир имеется, — он буквально просил, и это хорошо. Претензий не будет, и подозрений тоже. В принципе все видно сразу. Странно было бы, если бы напали мы. Девять здоровых бугаев против двух воинов и двух подростков. Ну если меня считать настоящим бойцом. Хотя вряд ли кто усомнится после сегодняшнего утра. Тем более что и трупы как раз чужие.

— Пройдем, — согласился Блор, — выпьем заодно.

Глава 17

ПЛАНЫ НА БУДУЩЕЕ

Таверна находилась внутри горы. Не вырубленная, а естественная, хотя и расширенная и облагороженная человеком пещера. Снаружи или от входа — сразу и не поймешь. Тот же привычный камень, да и освещение не из лучших. Шагнули внутрь в распахнутые двери — и только тогда по шершавым стенам и потолку сообразили.

Несмотря на поздний час, здесь присутствовало множество народу, возбужденно обсуждающего события дня. Лучшего места поделиться впечатлениями в мире еще не придумали. Где же еще похвастаться подвигами и залить страх перед будущим, как не в компании таких же собутыльников! Между тесно стоящими столами уверенно сновали с едой и кувшинами служанки, привычно уклоняясь от излишне длинных рук посетителей. Ухо ловило множество диалектов и языков на протяжении десятка шагов.

Появление новых гостей не особо заинтересовало находящихся раньше, и они без проблем достигли дальнего угла. Стражников приветствовали как хорошо знакомых — ведь они наверняка жили где-то рядом и сюда заходили. А потом кто-то признал Блора. Сначала одинокий приветственный возглас — и очень скоро вся таверна загудела от энтузиазма. А когда люди услышали про происшествие и нападение, негодованию уже не оказалось границ.

Раздавались уже и призывы пойти и сжечь ладьи, чтобы неповадно было. Блору пришлось успокаивать страсти, а попутно еще, стараясь не обидеть, отказываться выпить с огромным количеством людей. Дела, вы же понимаете. Закон, порядок. Я самый что ни на есть обожатель правил. Истово следую предписаниям и ничего не нарушаю.

Судя по реакции, слова Блора никого не волновали. Вот когда случится нечто вопреки его усилиям и обстановка изменится к худшему, появятся сплошь недовольные, горящие желанием добраться до его потрохов. А пока его просто обожали. Даже согласились не мешать. Временно. Пока он беседует по делу со стражниками. Потом опять наверняка прицепятся с предложением отметить победу над Верхним городом.

— Хайме из Серкана, — сказал приветливо улыбающийся здоровенный светловолосый мужчина с простецким лицом крестьянина, протягивая руку. Да только одежда у него не вполне от земли. Кожаная куртка с нашитыми на ней металлическими кольцами и приличных размеров тесак на боку. И поведение окружающих достаточно странное. Здесь не только уважение, но и боязливость просматривается. Люди сразу отодвинулись с дороги.

— Не фем? — пожимая мощную руку и ощущая знакомые мозоли на ладони от работы с оружием, спросил Блор. Все необходимое они уже официально сказали, записали, и стражники на присутствие постороннего не возражают. Более чем предупредительны и к самому Блору, и к новому человеку. Имеет смысл посмотреть и послушать. Ни о каких Хайме всезнающая Жанель не предупреждала.

— Даже не имперский гражданин, — ответил он добродушно, — мать из провинциальных, зато папаша подкачал. Горичанин, пусть и не из бедных. Я, — сказал, без разрешения усаживаясь на место поспешно вскочившего стражника, — шаман.

А вот это интересно. Похоже, его здесь прекрасно знают. Недаром дорогу расчистили без звука. Вещь немаловажная и примета отчетливая. Видать, из умелых. На юге такие редко водятся. От привычных магов они кардинально отличаются. Шаман — это посредник, обладающий способностью видеть иную, особую реальность и путешествовать в ней. Во время камлания душа шамана покидает тело и бродит по другим мирам — поднимается в Верхний мир, спускается в Нижний.

В принципе давно хотелось побеседовать с таким с глазу на глаз, порасспросить о собственных полетах. Должно присутствовать нечто общее, и подскажет, если не скупиться. Но не при всей честной компании, жадно смотрящей и слушающей. Рей с Денесом ладно, но стражники неизвестно как себя поведут. Значит, потом. Тем более что появился явно не просто так. Шаман — это очень интересно и может оказаться важным.

Все дело в том, что для лечения он не применяет свои силы, а призывает духов и природу. Хороший маг может многое, но за профессиональным шаманом ему не угнаться. Зато уж насколько магов недостаточно, шаманы встречаются еще реже. Их искусство без врожденного таланта пытаться усваивать не получится. А способности передаются только по наследству в роду и достаются не каждому потомку. И поэтому частенько продолжения династии не происходит. Вот и остаются единицы.

— А где бубен? — заинтересовался Рей. — Ну чего, — удивился он на затрещину, — нельзя спросить, да?

Шамана лучше не раздражать, постарался передать мысленно Блор. Говорить о подобном вслух глупо. Ежели уж отец уверял, что такому типу заставить человека ночью мочиться на манер младенца легко и просто, то так и есть… Глаза у шаманов плохие. Смотрят будто дырку в тебе творят. Лучше без нужды не связываться.

— Можно не только с бубном работать, — ответил тот без всякой обиды, — хороший профессионал камлает при необходимости на барабане, любом простом предмете. Хоть на столешнице, — он постучал ладонью и удовлетворенно кивнул не то звуку, не то самому себе, — хоть на пустой голове подростка.

Рей заметно надулся.

— Умелый шаман нередко развивает способность входить в измененные состояния и оставаться там без помощи барабанного боя и других техник. Одним усилием воли.

«Ну да, — подумал Блор, — но в жизни редко применяют. Зрелищности не будет, и тяжелее включать больных в действие. Они ждут определенных вещей и поведения. Но он же не пляски мне тут заявился устраивать, а пришел с определенной целью. Какой?»

— А посмотреть вблизи, — ответил тот на не произнесенное вслух. — Я же человек, и любопытный. О ком сегодня трещат бабы и мужики по всему посаду.

— Надо духов спросить, — пробурчал Блор. Ему обсуждение при толпящемся вокруг народе, с жадностью внимательно прислушивающемся, не сильно было по сердцу.

— Их тревожить по пустякам себе дороже, — вполне серьезно ответил шаман.

— Злые?

— Духи как дети. Они не знают добра или зла. Им хочется, и этого достаточно. Или пищи, или оторвать неосторожному дурную башку, сунутую не туда. Поэтому надо соблюдать определенные правила при общении. И не бояться. Все равно бесполезно. Бойся или нет, а не поможет, коли рассердишь.

— Но ведь детей воспитывают, почему духов нельзя?

— Можно ли изгнать зло из волка и сделать его добрым? Нет. Потому что природа у него такая: не станет охотиться — просто сдохнет с голодухи. Вот и из человека нельзя окончательно изгнать зло. Оно всегда присутствует в душе. Часто люди стремятся уничтожить зверя в себе, но это сложно, очень тяжело. Немногие сумели подняться до высот праведности. Такие возрождаются с памятью прошлого.

— Увы, это не ко мне, — отказался Блор. — Чем влачить тихое и незаметное существование, опасаясь кого-то обидеть случайно, я предпочитаю стать частью изменений. Если удастся — возглавить их, хотя так далеко не загадываю.

— А ведь всех идущих за тобой могут и уничтожить, — пристально глядя ему в лицо, произнес шаман.

— Все мы умрем, и каждый фем, выходя на бой, произносит: «Сегодня хороший день для смерти», — наклонившись вперед, страстно сказал Блор. — Пройдет четыре-пять десятилетий — и никого из присутствующих здесь уже не будет в живых. Лишь наши кости останутся, и может быть, прямые потомки не успеют забыть. Так мне этого мало! Мне не нужны золото и земля, хотя не собираюсь отказываться от заслуженного. Мне охота увидеть свое имя в летописях. Чтобы вся Империя его знала!

— Это честно и достаточно привлекательно для многих и многих, но на пути будет кровь. Много крови.

— Я родился воином, — покачал Блор головой, жалея о своем неумении красиво рассуждать. — Это мой путь. Единственно приемлемый. Путь меча, стали и славы. А на нем без крови никак не обойтись. Может, есть и другие дороги, но я их не знаю, да, откровенно говоря, и знать не желаю.

— Не путь расширяет человека. Человек — путь.

— Чтобы измениться, надо пойти вперед, а не сидеть на одном месте.

— Ищи славы за Каменным поясом, — после паузы резко заявил шаман. — И крови там же.

— А что затрону горичан, не жаль?

— Горичан, речан, сорчан, пленичан, озеричан и вообще всех, включая имперцев по другую сторону, — не жаль. Они мне чужие, а здешние — нет.

— Не от меня зависит…

— Энергичный, решительный и жесткий. Не упусти справедливость.

— Совершенство присутствует в деталях.

— Ага, — согласился он, — делить избирателей на несколько разрядов согласно уровню их благосостояния, а внутри этих разрядов — на группы, именуемые тысячами и сотнями, — мысль, достойная мудрого человека. Как равенство юридическое. Очень, очень хитро. С дальним прицелом. Все вроде видят подвох, но когда еще проблемы вылезут. А сейчас подходяще для успокоения страстей.

Это еще что за новости, недоумевая, изумился Блор. Откуда ему знать, и так быстро? Или я настолько прозрачный, или у кого-то уши и язык крайне длинные. И лучше бы это оказались духи, а то придется поотрезать болтунам лишнюю деталь. Хотя подслушивающие духи еще хуже. Кто их может подослать и в какой момент…

— Ну и ладненько, — неожиданно поднимаясь, сказал шаман, — не буду мешать, вон к тебе важный посетитель. А ежели че, обращайся. Чем смогу — помогу. Про духов и демонов кой-чего расскажу не при всех. — Он подмигнул очень показательно и, не прощаясь, развернулся и двинулся к выходу, разминувшись по дороге с Тадером. Тот почтительно поклонился, не особо глубоко, но отчетливо, и озадаченно уставился в спину шаману.

«Про демона — это намек? — глядя на них, пытался сообразить Блор. — Он может что-то знать. Зайду обязательно. Хуже точно не выйдет. И к Велье тоже. Эти вроде охотнее болтают. Из Сестер Смерти слова клещами лишнего не вытянешь».

— А чего приходил-то? — озадаченно спросил Рей.

— Ты еще спроси, что говорил, — прошипел Эрлинг.

— Я тоже не особо понял, — вопреки обыкновению признался Денес.

— Какая разница, шаман не к тебе обращался и не тебе совет давал.

Духи, демоны, вторая сущность — это хлеб шамана. И ведь не поднял крика, пусть ничего и не значит сегодняшнее поведение. Посмотрел, сделал выводы. Какие? Стану сильно много ломать в федератских землях — ему не понравится. И что? Появится опасный враг? А он может оказаться таковым. Пока не ко времени. Важнее сказанное. Все думают в первую очередь о своих интересах, и он не выделяется. Ничего нового. Просто дополнительная неизвестная прежде карта оказалась в колоде. А вот меченая или нет — время выяснить придет.

— Садись, — показывая на стул, предложил Блор Тадеру, отодвигая расчеты на время. Сейчас нужно с ним разобраться.

Как и утром, тот был роскошно одет и при этом при оружии. А за спиной башнями вздымались телохранители. Занятно, но вот с его дороги, вопреки внушительной охране, так резво не убирались. Скорее напротив — многие стремились показать, насколько они не любят ростовщика, заступая путь, И все же он примчался достаточно быстро. В своем районе сведения получает моментально.

— Ну мы пойдем, — пробурчал старший стражник, делая понятный жест для остальных на подъем.

— Мне нужны опытные люди, а вы уже второй категории, — сказал им Блор. — На многое рассчитывать не можете.

— Оно так, но сейчас имеем верный кусок.

— Ваше дело, — равнодушно отмахнулся Блор. — Надумаете — рад. Нет — удачи.

Пауза при отступлении оказалась достаточно красноречивой. Они ожидали уговоров. А вот обломятся. Не в той ситуации, чтобы размахивать договором и торговаться. Он будет ставить условия и выбирать из просящихся. Здесь такого добра полным-полно. И чем беднее, тем выгоднее. За долю и кормежку станут служить, а не за серебро полновесное.

— Мне нужна ссуда, — сказал Блор, не дожидаясь приветствий.

— Э? — растерялся не ожидавший этого ростовщик.

— Думаю, три-четыре, да лучше четыре, тысячи империалов будет достаточно на первый срок.

— Сколько? — сорвавшимся голосом воскликнул тот.

Ну да, сумма не из маленьких. А что делать, на две сотни человек, да кормежка и оружие по максимуму. Долго считал и прикидывал. Тут еще расценки на наемников много ниже юга. Зато основная часть пойдет в регулярные полки. Ему, выходит, достанутся типы с сомнительной репутацией, чужаки, старые да малые. Из них сколотить нечто приличное еще не так просто.

При этом Блор практически уверен в получении золота. Тяжело, и при этом нельзя сказать, что неподъемно. Тадер не единственный в городе. Всегда можно к другим обратиться. Рей опять было открыл рот, и он небрежно ткнул его локтем в бок, затыкая. Не больно, зато многозначительно. Пора уже научиться на шаг вперед прикидывать, а не одним мечом махать. Не время вопросы задавать.

— Под дюжину процентов годовых.

— Что?

— Это честный процент согласно законам Империи.

— Мы не там, — почувствовав себя увереннее, заявил Тадер. — Здесь не меньше четверти суммы сверху обычно просят. А за такую большую…

— Положена скидка, — перебил его Блор с максимальной уверенностью. — За оптовые приобретения всегда дают.

— Это не зерно, а золото. Оно не портится!

— Ты предпочитаешь отдать его федератам просто так?

— А какая связь?

Он уже опомнился и, без сомнения, просчитывал в уме многочисленные варианты. Ростовщики глупцами не бывают. Или плохо кончают.

— Да элементарная — когда резня начнется, еда важнее будет. А я ее дам.

— Я и сам могу купить.

— Не можешь. Она уже приобретена. Так что перепродать не удастся. Да и пока дойдет сюда, все уже закончится. На деревьях развешают главарей. И тебя первым. А я вообще останусь не при делах.

Тадер моргнул. Похоже, дошло. Называя прилюдно имя и давая поручение, Блор его чисто подставил. Приезжему фему сесть на ладью и уйти вниз по реке не так сложно. А что делать вросшим здесь корнями за десятилетия?

— Не боишься?

— Это мои люди, — показав на остальных, заверил Блор, — и они рта без приказа не откроют. А тебе говорю откровенно. Мне нет резона шею подставлять за всех. Могу договориться с Верхним городом, пусть только кто примется за спиной в свои игры играть. Уже беседовал с Князем.

С удовольствием отметил неприятный взгляд. Поверил.

— Так что выбирай. Я не забираю, а беру в долг. С возвратом. И золото потребно на дело. И что важнее всего, — очень тихо прошептал Блор, — я подберу к себе в дружину наиболее опасные элементы в городе. Чужаков, подозрительных, недавно пришедших или нищих. Всем станет лучше при любом раскладе.

— Ты собираешься уйти?

— Откуда мне знать, что ждет завтра? Я ответов заранее не ведаю. Но лишних людей отправлю отсюда. И семьи их тоже, на юг. Там и землю выделят. Всем станет легче. И федератам, и таким, как вы, рвущимся в комплектные. Гражданство не для всех!

Вот так. Наживка под носом. Если умный, догадается. Пусть думает что угодно. Например, в лорды рвусь, а отсюда при первой возможности удеру. Мне ведь не светит выборная должность по законам трех племен ни при каких условиях. Возраст подкачал. Молод еще. Не стану ждать десяток лет. В каком-то смысле это правда. И точно в моих словах нет вранья. А цели ему знать не требуется. Я ее пока сам смутно вижу. Играю как карты приходят. Но не блеф. Могу и уйти. Как повернется. Пусть и не хочется, а такой выход присутствует.

— Я не могу дать такой суммы без обеспечения!

— У меня есть кое-что. Сабля стоимостью семьсот пятьдесят двойных империалов…

— Это продажная цена, никто не возьмет ее в залог по такой. В лучшем случае половина, и необходимо посмотреть.

— Несколько цепей и самородное золото. В общем, хватит, — с удовлетворением отмечая настороженность, признал Блор. Интересно, а он заметил намек? Без разницы. Когда песок, а не вещи покажу, не может не задуматься. — Можем прямо сейчас прогуляться, и проверишь, только сначала, — он показал на сумку у телохранителя, — списки в полном объеме.

— Да, — с задержкой произнес Тадер, размышляя о чем-то своем, — конечно. Вы имеете насчет наших дел идеи?

Почему бы и нет, подумал Блор, переворачивая страницу и проверяя итоговую цифру. Занятно, совпадает с той картой с минимальным разрывом. Ну людей в городе с полной точностью не подсчитать. Сегодня жив, завтра помер. А еще и приехали новые. Не суть. Мелочь.

— Каждый из районов может выставить до полутора тысяч человек по мобилизации, — подчеркивая ногтем строчку, сказал. Еще и выделена для наглядности. Умеют люди красиво обставиться. Он вечно сажал кляксы при письме и так и не разработал красивого почерка. Хотя, скорее всего, это вообще профессиональный писец потрудился.

— Не вполне так, — возразил ростовщик. — У нас на Абазе в основном лучшие люди проживают. — Выразительный взгляд мимо плеча на присутствующих в таверне его ничуть не смутил. — Но, естественно, их меньше. Мастеровые и голь всякая в других местах. Их и больше, конечно.

— То есть у вас наименьшее число из концов.

— Именно.

— И желающих полюбовно договориться больше всего.

— Не без этого, — не стал он отрицать.

— Имущественный ценз при вступлении в войско.

— Хе, — сказал невольно Тадер. Речь шла о далеко идущих последствиях. — Оружие у федератов приобретают за свой счет. Различные категории бойцов имеют разное вооружение.

— Выходит, и мы должны соответствовать. Пять разрядов для имущих. Первый — всадники в тяжелом вооружении со сменными лошадьми. Второй с легким — лук и копье. Тяжелая пехота с полным набором — латы из двух частей. Защитные пластины на плечах. Железный шлем с широкими пластинами, закрывающими щеки и шею сзади. Нарукавники и наколенники. Щит, дротик и меч. Средняя — меч, дротики, кольчуга и легкий щит. И пятая с луками, пращами и дротиками.

— Почему на первом месте всадники? — озадаченно спросил Тадер. — Тяжелая конница? Оно дороже, я понимаю, но не принято так.

— До меня вообще принято было использовать имперские дотации продовольствия всем служащим, забирая их у нуждающихся, — холодно ответил Блор.

Ну не отвечать же прямо, что идея пока на уровне крайне приблизительном. По-любому, удивить — значит победить. В горах это не столь важно, но они ему нужны на равнине.

— Десятки, сотни, для удобства, когорта (это было местное изобретение — сведенный вместе отряд от трех до шести-восьми сотен) и полк. Один от района и лишних в дополнительный. Можно и отобрать тщательнее людей, а от кого и избавиться, отправив в другой.

Тадер согласно кивнул. Времена, когда не имели понятия о военной тактике и регулярном строе, а война была еще жестокой забавой малочисленного сословия господ и их слуг, на поле брани превыше всего ценились личная отвага и удаль воинов, давно миновали. Одиночкам не место на поле боя.

— И, конечно, не набирать одних ветеранов, а разбавить и молодыми. В общих рядах плечом к плечу с родичами и стойкость появляется, да и научат своего скорее и охотнее.

— Ты точно знаешь, чего хочешь?

— Гораздо лучше вас всех, — отрезал Блор. — Сначала мир для вас, потом войска для меня. Если уж Воин решил так, а не иначе, — я не откажусь от выпавшего шанса.

— И куда они пойдут?

— Будет знак, — неопределенно ответил Блор. Не надо быть излишне умным, чтобы не догадаться. Частей света восемь, а вот направление для наступления всего одно. — А пока не стоит думать излишне далеко. У нас рядом Крепость, и она еще не спустила стяга, отворив врата. Еще есть весомый шанс на войну в ближайшее время. И тогда, нравится тебе или нет, придется подчиняться. Мне. Не Князю и не соседу. Я на сегодняшний день промеж всех, не связанный обидами и старыми обещаниями. Я чужой и нейтрально отношусь ко всем. И все мной предложенное пригодится так или иначе в будущем.

— Я найду необходимую сумму, — вроде бы вне связи с предыдущим, пообещал Тадер после паузы. Фактически он вновь подтвердил свою готовность следовать за ведущим.

— Вот и договорились, — согласился Блор. — Завтра на поле у Храма.

— Явка избирателей будет обеспечена, — криво усмехнулся ростовщик. — Заодно на месте и мобилизация. Чтобы никто не уклонился.

Ну вот и совет не требуется! Сам просчитал действия.

— Теперь спросить позволительно? — встрял Рей, стоило Тадеру покинуть стул и удалиться.

— Нудный ты какой-то, — пробурчал Эрлинг. — Позволили присутствовать при встрече вождей, чего еще надобно?

— Зачем брать в долг золото? Да еще под проценты.

— Еще и глупый.

— Ты мой брат, — останавливая северянина жестом, сказал Блор, — как Денес и Джил. Ты имеешь право узнать, но никогда не встревай без спросу в чужую беседу.

— Извини, — пробурчал тот.

— У нас здесь нет настоящих друзей. Это не союзник — это попутчик. Он всего лишь временно идет с нами. Потому что испугался. И он может предать в любой момент. А теперь жадность не позволит. Ему отныне подсиживать нас невыгодно. Ссуду назад ведь хочет получить? Он даст мне больше заклада в расчете на будущее и дополнительные проценты. И ему просто невыгодно станет идти против меня. Это достаточно понятно?

— Еще бы!

— А кроме того, я не могу заплатить саблей или золотом пришедшим проситься на службу. И просто продать столь дорогие вещи крайне сложно. Обменять их на серебро — потерять в цене. Все в курсе — деньги важны сегодня, срочно. Это лучшая из возможных сделок, заодно намертво привязывающая авторитетного человека к моим делам.

Глава 18

КНАУТ ПРИ СВОИХ ИНТЕРЕСАХ

Маленький лысый человек прервал речь, обводя собравшихся подозрительным взором. Эрдем его очень хорошо понимал. Народишко сюда прибыл далеко не лучший, и не просто в изрядных обносках, а явная нищета. У многих рожи откровенных висельников и бойцов. Татуировки на физиономиях тоже не придавали энтузиазма. Может, человек хороший, да пугало пугалом натуральное. А кто не таков, так тоже вполне может иметь за плечами преступление. Не станет же орать об этом с ходу.

С другой стороны, разбойник за землю служить не станет, он к иной жизни привык. А люди все не из гнущих спину в покорности. Ежели решились идти на новые места, значит, предприимчивые и энергичные. Человек рабского воспитания не станет бросать привычное, пусть и голодное место. Надо уже до края дойти, чтобы топать в неизвестность. Мало ли что обещают громко, — увезут подальше от людских взоров, ошейник на шею, да привет чужедальние края не с дарованной землей, а с кайлом в шахте. Всякое бывает. Да и нет никого, чтобы без детей.

Фем Грай паренек ушлый. Отбирал с разбором. Семейных и с выводком. Молодые да ветераны бессемейные в Кнаут не поехали. Мало того, из каждого рода хоть одного, а себе на службу поставил. То ли заложник, гарантирующий хорошее поведение родичей, то ли убрал особо горючий материал, то ли воспользовался нуждой. Кровью отслужат, и платить меньше. А скорее все одновременно.

И правильно сделал. Сумел выгоду поймать — молодец. За таким можно и пойти без раздумий. Одной стрелой двух оленей на бегу валит. Уж заразных больных точно нет, в Храме проверяли. Не пожадничал дополнительно заплатить. Что такое Черная смерть, не понаслышке знает. Если уж беден — единственное твое украшение здоровье.

— Прибывшим на новые земли поселенцам согласно договору, — это было сказано значительно и подчеркнуто: Тимоти сам составлял условия и не собирался давать свыше обещанного, — отводится в пользование не меньше пятнадцати десятин земли на каждую мужскую душу, но не больше ста десятин на семью. Кто захочет, получит участок под хутор, остальные будут распределены по одной-две семьи в существующих деревнях.

— Мы, тридцать одна семья, прибыли вместе, — угрюмо заявил бородатый огромный мужик, показывая некую бумагу и поддержанный гулом одобрения из-за спины. Верхняя одежда его состояла из одной кожаной куртки, сшитой из дубленой шкуры какого-то зверя, мехом вверх. От давнего времени носки мех изрядно вытерся и смотрелся убого.

— С вами тоже без проблем, — отмахнулся эконом, — раз фем Грай подписал ряд, так и будет. У меня копия имеется, — он похлопал по карману. — Подробнее обсудим позже. Сейчас вас накормят и временно разместят, — он развел руками, — уж не обессудьте, — придется пожить на лугу.

— А скотину дадут, как он обещал? — опасливо спросил женский голос.

— Обещал — значит, получите, — под довольный вскрик ответил Тимоти, — пара волов или лошадей на выбор, корова и семена для посева из расчета на одну семью.

Это было откровенное богатство. Не купеческое, но зажиточного крестьянина. И вот так сразу. Бедняки вынужденно брали упряжку с плугом в долг или обрабатывали землю вручную.

— Будь благословен фем Грай!

— И хозяйка Кнаута, — с раздражением сказал Тимоти. — Она обещала и одаривает милостью.

— Будь благословенны наши боги, пославшие нам фем Грая! — почти издевательски ответили из толпы.

— И чтобы не сожрали до срока, — продолжил уверенно эконом, давя слушателей мерно падающими словами, — по милости леди выдам продовольствие из расчета шестьдесят фунтов муки и десять фунтов крупы в месяц на человека до следующей весны. Бесплатно.

Всем своим видом он выражал подозрительность по поводу поведения прибывших оборванцев, не способных себя самостоятельно прокормить.

— А с налогами что? — спросил все тот же угрюмый.

Эрдем повернулся и двинулся прочь от толпы, не дожидаясь подробностей. Данная вещь интересовала его меньше всего. Он присутствовал по одной простой причине — обеспечить порядок в случае неких недоразумений. Похоже, все пойдет правильно, даже не принимая в расчет этих криков про Блора. Обе стороны крайне заинтересованы в сотрудничестве и хотя бы на первых порах обманывать не собираются. Значит, и нет нужды в охране, решил, отпуская своих воинов, кроме двух телохранителей. Хватит здешней леди своих охранников, а он еще должен доставить послания. Парочка человек для представительности при визите не помешает.

Рыжий, подтверждая мнение о нем, не стал лишний раз напоминать о приглашении. Пристроился рядом и готов оказать услуги. Тактичный и правильно воспитанный. Не часто в наше время попадаются такие, а в здешней провинции и вовсе чудо. Границы отношения и субординации хорошо чувствует. Срочности особой не имеется, и это именно приглашение от равной к почти равному. Не мешал следовать своей дорогой, дергая за рукав. И это вопреки имеющимся у приезжего письмам. Хорошо воспитанные у Жаклин ближники.

Эрдем специально прошел мимо рыночной площади. Не мешает показать независимость (не торопиться), а попутно изучить товары и обстановку. Раньше на здешних ярмарках бывать не приходилось, любопытен ассортимент товаров. Наметанный глаз сразу определил охранников. Волчьи шапки егерей, гордая походка и северные физиономии. Все как ожидалось. Буянить здесь не рекомендуется: обязательно примчатся и порвут мешающего нормально жить.

Хм… похоже, в связи с его караваном дополнительные меры безопасности приняты. Вон парочка явно из местных жителей, уж очень видом смахивающих на ремесленников, еще и с дубинками вместо нормальных клинков. А вот еще одна двойка. У этих солома из волос не вычесана. Типичные безземельные фемы.

Вот интересно, подумал Эрдем, кто из них попросится с ним в обратный путь. Инструкции от фем Грая были абсолютно четкими — вербовать добровольцев в любом количестве, обещая хороший кус из трофеев. Лично он этим заниматься не стал, на то есть полсотни подчиненных и трактиры. Завтра слух пойдет по всему лордству.

Он не собирался покупать нечто нужное. Просто шел по рядам, изучая товары. Почему вежливо не поговорить с продавцом, попутно узнавая новости и делясь своими. Покалякал и сделал вид о крайнем сожалении по поводу осмотра товара. Не подходит. А ведь сначала понравился, да вовремя вспомнил об обратной дороге. Еще зайдет непременно. Оба — купец и покупатель — знают про лукавство в словах и оба ласково улыбаются. Уж такие правила игры. Кроме того, вдруг удача улыбнется и удастся всучить заезжему барону нечто вопреки ожиданиям.

Тут он невольно замедлил шаг, заполучив хмурый взгляд охранника у прилавка. Вещи там выставлены действительно прекрасные и совершенно неуместны для тутошнего захолустья. То есть про наличие собственного производства стеклянных изделий в Кнауте он прекрасно знал. Дома имелось несколько светильников, изготовленных в здешних мастерских из дивно прозрачного стекла. Сам способ давным-давно не являлся великой тайной. Проблема в сырье (далеко не любое подходит) и неких секретных присадках.

И цветные стекла для витражей, вставленных в свинцовые рамы, он тоже видел неоднократно. Но сейчас на прилавке имелось несколько десятков разнообразных изделий из зеленого, синего и красного цветов. Вазы, объемные чаши и блюда на толстых ножках, чарки разного размера и с фигурными стенками. Ничего удивительного, что охрана присутствует. Пожалуй, стоимость данного количества товара превышает его ладью.

— И кто купит? — спросил в недоумении.

— Нешто ниче не глянется? — равнодушно спросил купец. — Ну и ладноть. Вскорости в низа пойдем, так на побережье раза в полтора выше легко возьмем.

— Даже уговаривать не станешь?

— Энто все для дома да поражать соседей. У мене эсть — у тобя эйнт. А вы, господин барон, седни тута, завтра воевать пошедши. Оно вам надо?

— Ты отвратительный купчина, — заинтересованно сказал Эрдем. — Где видано от покупателя отказываться?

— Мы в Кнауте говорим да думаем, — с ухмылкой ответил тот. — Не боимся под крылом хозяйским. Не отнимут.

— А ведь доболтаешься.

— Не. Я же вижу, не возьмете. Ни силой, ни за империалы. Первое — позор, второе — жалко. Вот молодшему бы предложил для женки, — торопливо сказал на положенную на рукоять меча руку, — а вам оно надо?

— Чего надо?

— Во! — Извлекая откуда-то узорчатую пластину, разукрашенную и с каменьями на ручке, и переворачивая лицевой стороной к барону, произнес гордо: — Ни у кого такова нет! — И с удовлетворением смотрел на ошеломленно изучающего свое лицо в самом прозрачном из виденных им до сих пор зеркал барона.

— Сколько? — спросил тот.

— Три сотни двойных империалов, — не коверкая речи, важно произнес.

— Ты сумасшедший? — после паузы потребовал барон.

— Я купец и цену товару знаю.

— Господин, — очень вежливо позвал посторонний голос.

— А? — обернулся Эрдем.

— Госпожа фем Кнаут просит посетить ее, — сказал рыжий парень.

Барон молча кивнул. Человек Жаклин давал ему возможность уйти с гордо поднятой головой, не теряя лица. Можно только мысленно сказать «спасибо» и запомнить услугу. Таких денег у него не имелось. Не то чтобы в принципе неподъемно, однако излишество несусветное. Или можно поторговаться и сбить серьезно цену? Вряд ли свыше трети. На кого, в конце концов, рассчитывает этот странный купец?

— Благодарю за приглашение, — ответил он с не меньшей вежливостью. — Прекрасных дам заставлять ждать нельзя.

— Встречаясь с лордом или женщиной, частенько решаешь дальнейшую судьбу, — со смешком ответил рыжий. — Понравишься или нет — одинаково неизвестно. Обе категории опасны, а особенно женщины-властительницы.

С первого взгляда они вовсе не смотрелись страшными. Но это для глупых молодых людей. Если не побоишься прямого взгляда, то все четыре женщины имеют во взоре тот самый жуткий холод, остающийся в душах убивавших и приказывающих это сделать. Одно не лучше другого. Иногда хуже. Убить своей рукой можно нескольких, изредка десятки людей. Отдав приказ, покончишь с сотнями и тысячами. Это неминуемо накладывает отпечаток на тело и душу. Тяжело решать, кому жить и кому умирать, а женщинам вдвойне. Их дело — рожать, растить детей и беречь очаг. На то и существуют мужчины, чтобы уничтожать врагов.

— Расскажи нам о Блоре, — тоном приказа сказала младшая, едва дождавшись окончания обычных «Позволь представить тебе…».

Ну для здешних мест ничего удивительного. Ревнители хорошего тона обычно стары, глупы и противны, чего нельзя сказать о леди. Фем Грай тоже не очень утруждал себя всевозможными ритуалами и долгими разговорами о здоровье, скоте и урожае, переходя сразу к делу. Видимо, в Кнауте и набрался плохих манер.

— Вы не прочтете прежде письма? — показательно удивился барон.

— Беседовать со свидетелем важнейших в провинции событий, приехавшим издалека, — разве это не радостно для хозяев? — воскликнула Жаклин, делая наивные глазки и передавая запечатанный конверт Клодине.

Она достаточно знала и о миссии Эрдема, и о происходящем на Каменном поясе. Вряд ли в послании содержится много больше присланного с голубями. Заверения в глубоком уважении и просьба о помощи с караваном. И то и другое никак не нарушает ее интересов. И все-таки одно дело краткий рапорт с несколькими основными событиями, и совсем иное — личные впечатления неглупого человека.

Уж про барона Сильвена никто бы не сказал плохого. Ни по части ума, ни воинских умений. Она даже рассматривала его одно время в качестве кандидата в мужья. Очень достойный кандидат и, скорее всего, не особо вмешивался бы в хозяйственные заботы. Он совершенно не умел угождать, лицемерить, плести интриги, выжидать — одним словом, делать все то, что необходимо для быстрого и успешного продвижения к высотам власти. Ну да в их глуши частенько важнее уметь обращаться с оружием, и этого у него не отнять. Антон говорил с уважением, как о профессионале.

— Колыбель личного успеха в жизни — это сохранение дружбы, доверия и уважения со стороны ближайшего вашего соседа, — столь же выспренно ответил тот, с усмешкой подумав, что его такими вещами, как девичьи прелести, уже не проймешь легко и просто.

Он давно миновал шестнадцать лет — время превращения из мальчика во взрослого, но еще все же не дошел до шестидесяти четырех — возраста, когда уходят плотские мотивы. Зато недавно миновавшие сорок восемь можно назвать временем мудрости и зрелости.

Эрдем твердо верил в сакральность цифры «восемь» для мужчины и «семь» для женщины. Хотя многие склоняются к десятку или дюжине. Кто это видел, чтобы в двенадцать терялись молочные зубы или в двадцать — двадцать четыре признавали мужчиной и выходили замуж?! И то и другое с заметным опозданием.

— Они спорили свыше месяца, — с оттенком изумления сказала Шарлотта, — буквально вчера наконец договорились.

Раз уж письмо вручил, странно не запомнить, как ее зовут. Правда, вот не ожидал встретить в покоях хозяйки лордства. Интересно, это специально для него или некий намек для Блора? Держать в заложниках вроде никто не собирается, а показать «в моей власти» — почему бы и нет. Очень сильно беременная женщина. Скоро живот полезет на нос, а там и роды. Ай, молодец парень. Везде поспел. И ведь не женат. Удобно. Невольно завидуешь. Его лично папаша жениться в четырнадцать заставил. Интересы баронства и приданое.

— Ну, если бы не удалось вывести в поле пять правильно организованных полков, — сказал он для всех, — не допустив подошедших на помощь федератам сотен, могло повернуться по-разному. Верхний город заблокировали от подвоза продовольствия, обложив со всех сторон, а внутрь сколько угодно пропускали. Вот наружу — нет. Иначе вся эта канитель могла бы и год продолжаться. Пустой желудок очень, знаете ли, способствует работе мысли и потребности жить дружно. К сожалению, я не видел окончательного результата и подозреваю, вам об этом больше моего известно.

— Голуби летят быстро, правда, число их ограничено, — с сожалением констатировала Жаклин.

Тем более что послания идут от двух лиц и не связаны между собой. Блор себя после первого особо не утруждает, перепоручив открыто тетке. В данном отношении та оказалась на редкость полезной и сидит в самом центре, так что сведения прелюбопытные. Жаль, очень жаль, что не пошла на откровенность и не объяснила, зачем ей путешествие и почему возвращаться не торопится. Зато сведения с пылу с жару.

— Конечно, на обратном пути я возьму хоть целую голубятню, — вежливо сказал барон, — но я буквально на третий день после прибытия получил от фем Грая предложение о фрахте и отправился вниз по Лугаре.

— Мы вас не задержим надолго, но день-другой для отдыха?

— Надо спешить, — твердо сказал Эрдем.

Нельзя позволить завладеть запасами продовольствия посторонним. Это не прозвучало вслух, но достаточно ясно для всех. Слухи распространяются быстро, а время утекает.

— Мои люди уже на месте и контролируют склады. Еще пара десятков отправится с вами, — сказала Жаклин.

Рыжий кивнул.

— И я.

— Добро пожаловать в нашу компанию и благодарю за помощь, — искренне ответил барон.

Вместе с его людьми и гребцами на ладьях мощный отряд будет. Любого задавят. Леди Кнаут от этого прибыли никакой, помимо спокойствия на севере. Одни расходы.

Она молодец. Немногие задумаются о будущем, имея шанс такого рода. Не надо быть мудрецом, чтобы уловить — кто заполучит хлеб, приобретет попутно и власть, держа федератов за горло. Честь ей и хвала за готовность сотрудничать и отсутствие попыток наложить лапу на груз. Уж очень заманчивый кусок.

А дополнительная сила еще никому не помешала. Вся эта история очень дурно пахла, вопреки наличию документов и бумаги на аренду складов. Впрочем, ему какое дело? Он всего-навсего нанятый охранник и собирается максимально полно завершить важное поручение. От Кнаута трое суток по Скодре до Тинглия. Городишко паршивый, приходилось бывать. Загрузить и обратно.

— Вы не поделитесь, что там в Каменном поясе происходило с момента моего отплытия?

— Признание юридического равенства для всех живущих на землях трех племен на определенный срок. Введение пяти разрядов имущественного ценза и соответственно распределение дотаций — это основное, — произнесла небрежно советница, уже пробежавшая послание глазами и отложившая его.

Кивнула Шарлотте, показав пальцем на строчку. Та глянула и ощутимо покраснела. Блор просил, если он не появится своевременно (а сейчас на данный счет сомнений нет), считать его письмо официальным обращением к леди. Он признает ребенка и надеется, что Жаклин от его имени проведет все необходимые процедуры для введения в род независимо от пола младенца. Это было не только приятно — помнит, — но и давало ей определенный более высокий статус. Пусть и не жена, но не чужой человек.

— Учинили мир с освобождением пленников без выкупа и без дальнейшей мести. Совместно жертву принесли большую. Десятки быков. А дальше там масса разных законов и тонкостей. Двадцать пять страниц всевозможных уточнений — кто может быть членом городского совета и как избирать исполнительных лиц. Кто обязан служить, в каком возрасте и сколько получать. Как проверять финансовые дела и количество чиновников, получающих жалованье от Союза, который теперь просто союз Гезерди, а не трех племен. Вряд ли нам так уж необходимы все эти подробности, но именно об этом спорили долго и горячо.

— Земля осталась у федератов?

— Теперь все там федераты, хотя мысль правильная. Старые хозяева не собираются делиться важнейшей составляющей власти.

Значит, походу на север быть, без особого удивления сделал вывод барон. Как он и рассчитывал с самого начала. Людям потребуется дать нечто весомое и для начала уничтожить достаточно мощное тцарство с той стороны гор. И что немаловажно — богатое. Для того и вербовка дополнительных наемников.

— А как насчет просьбы о Сестре Смерти? — спросил Эрдем, поколебавшись. Он даже сделал сознательно паузу, налив себе вина и выпив.

Все время молчащая молодая женщина, по расшитой одежде которой и украшениям с черепами не догадался бы о принадлежности к определенному занятию, наверное, самый тупой человек в провинции, даже не шевельнулась.

— Я пошлю жрицу, — невозмутимо пообещала Жаклин, — с тобой при возвращении. Совсем не лишнее дело забота о здоровье.

— А условия?

— До конца года наш договор действует в полном объеме. Блор сам станет решать, кому ее услуги важнее. Дальше она вольна поступать любым образом. Брать деньги, заключать новое соглашение, остаться или идти куда пожелает.

— Это справедливо, — согласился он.

— О! — слегка улыбнувшись, заверила леди. — Поступать как должно — легко и просто. Вот действовать вопреки чести гораздо труднее. Приходится длительно и тщательно изучать сборники законов и уметь обходить правила. Фем Грай, — в голосе прозвучал лязг железа, — мой человек и дал мне, — с нажимом, — клятву верности. Оставить его без помощи — позорить род Кнаутов.

Очень занятный юридический казус, подумал барон Сильвен, тщательно следя за невозмутимым выражением лица. По закону она абсолютно права и подчеркивает все это сознательно. Но фактически ее вассал поднялся до положения лорда, если не выше. Правда, какой может быть властитель без земли. Ну это дело поправимое.

Фем Грай ушел из Кнаута с парочкой воинов и несколькими годными разве в оруженосцы парнями. Когда я отчалил, в личном отряде уже числилось под две сотни. Все люди с чужим гражданством, включая имперское или самые разные города. Множество народу — от добродетельных, насколько это вообще возможно на воинской службе, ветеранов до откровенных бандитов, преступников, изгнанников.

Нищие местные жители, не способные приобрести оружие. Пришедшие из-за Каменного пояса. Были даже бывшие федераты или из вспомогательных войск, ушедшие по возрасту из войска. Это не говорит об их никчемности или неумелости. Как раз наоборот. Наемники и бандиты, сумевшие продержаться без господина, не натворить дел и не закончить на плахе или в петле, — те еще волки. Злые, умелые, безжалостные и себе на уме.

Общее у них одно — кто даст оружие, кормление и шанс на лучшую жизнь, может заслужить верность. Если сумеет удержать своих людей в кулаке. А это будет непросто. Воины есть, сбитого в единое целое отряда — пока нет. Очень не ко времени его отправили за продовольствием. С этим вполне могли бы справиться и местные. Он бы больше пригодился со своими людьми возле Блора. Хотя причины, почему так, а не иначе, лежат прямо на поверхности. Тому без надобности чужая сила. Он хочет сам. Пусть так. Если достоин и действительно благословлен Воином — выдюжит.

— Я, — проникновенно говорила между тем Жаклин, — доверяю своим людям.

При этом она смотрела в упор на собеседника, будто подталкивая к возражениям. Он благоразумно промолчал, старательно наматывая на длинный ус высказывания и стремясь запомнить как можно точнее для передачи Блору. Все это ведь говорится не столько для его ушей, сколько с очень определенными намерениями и целями.

— Разве можно иметь постоянно дело с человеком, которому нельзя доверять? Если в твоей повозке отсутствует колесо, она не поедет!

— Каждому по заслугам его, — специально сказал, пытаясь сбить. — Иногда человек просто оступается. Ему достаточно выволочки.

— Нам не видно причин для порки Блора, — с приглашающим посмеяться смешком подала голос Клодина.

— Он все сделал правильно, чтобы отвести угрозу от наших владений, — поддержала ее Жаклин. — У меня нет претензий к моему верному всаднику, — опять подчеркнула звание и «моему». — Мы обязаны вам за привезенные известия и помощь, — сказала вежливым тоном, намекающим на время прощания, — рады будем всегда другу. Примите в качестве напоминания о дружбе…

Она выложила на стол зеркало. Не то самое, определил барон с первого взгляда. Другая оправа, но размер ничуть не меньше.

— У меня нет ничего достойного для ответного подарка, — растерявшись, брякнул он.

Обмен дарами — достаточно широко распространенный обычай, но в отношениях фемов еще и ключ к измерению положения в глазах окружающих. Стоимость — немаловажное дело. Вручая дар заметно дороже, человек показывал, кто старший и кто младший по положению, кто господин, а кто слуга. Одаривая нижестоящего, господин являл свою милость, слуга же в благодарность за оказанное благодеяние должен доказать свою преданность господину.

— Тогда зеркало станет вам напоминанием о встрече и справедливости, — делая вид, что не поняла смысла ответа, провозгласила леди Кнаута. — Пока еще она не может обойтись без меча, и пусть ваш не извлекается из ножен без нужды.

Глава 19

ПЕРВЫЙ ВЗЯТЫЙ ГОРОД

Уница располагалась на склоне горы. С востока, запада и юга отгорожена ущельями, делающими невозможным нападение. К северу от города располагался низкий холм с круглой вершиной. Он вошел в общую систему обороны, доминируя над данным участком. Тут построили мощную башню, прикрывающую основные ворота.

Блор смотрел на городские укрепления без особого оптимизма. Мало того — просто не знал, с чего начать. Пройдет совсем немного времени, и он будет вынужден открыть рот и сказать нечто умное на грядущем совете военачальников. В этом отношении он чувствовал себя несколько странно. Не возраст его волновал, хотя он младше большинства в два, а то и больше раз. Просто он не так уж давно, да на самом деле совсем недавно, не представлял, откуда взять пяток кнехтов.

Сейчас, помимо собственных трех сотен, имел право голоса в командовании семитысячной армией наравне с Князем федератов — высшей властью. Кроме того, постоянно подходили все новые отряды из сидящих в других крепостях сотен. Мятеж Уницы, не поддержавшей соглашения о равноправии с федератами, поднял на ноги всю территорию трех племен.

Многим не понравилось происходящее, но попытка отделиться, да еще позвав на помощь горичан из-за Каменного пояса, сдав им закрывающий один из важнейших перевалов город, вызвал яростное негодование практически у всех. В страстном желании наказать за предательство объединились группы, недолюбливающие друг друга. Появление тцарских войск неминуемо сломает всю систему обороны и затронет каждого без разбора.

Хвала богам, до Уницы расстояние всего в полтораста лиг, пусть по здешним дорогам и дальше. Новости разошлись практически сразу. О появлении чужаков в городе и арестах с последующими казнями выборных лиц узнали практически сразу. Мгновенно поднялись полки, базирующиеся в Гезерди, достаточно скоро среагировали и остальные.

Все понимали — восстание надо давить в зародыше, не позволив распространиться широко. Тем более не допустить прорыва серьезного войска горичан на земли федератов. Закрепись они по-настоящему — и обстановка кардинально изменится. Уже не защищаться придется от набегов через укрепленные перевалы — воевать практически из-за собственного забора.

А вот теперь ему предстоит что-то придумать. И желательно не просто оригинальное, еще и действенное. Сидеть под стенами можно долго и совершенно непродуктивно. А в голову ничего не идет…

— Я залезу, — предложил Возмездие, ни капли не сомневаясь. Уловил удивление и очень довольный прокомментировал: — Даже отсюда и человеку должно быть видно: блоки большие, неровные — есть возможность зацепиться. Да и невысоко.

— Локтей шесть-семь.

— Ха! — Это уж было настолько явно, что он вроде как обиделся. — Подумаешь, высота. Отсюда и упасть не особо больно. А уж заскочить — в два прыжка.

Опять хвастается. Это же не в длину, а в высоту. Наверх и он не заскочит с места. Но предложение очень подходящее. Почему не попробовать. Возмездие снимет часовых, сбросит заранее привязанную веревку — и остается взять башню. Дальше уже не остановить атаки.

— Я и сам могу!

— И город тоже.

— А то.

— Ночью, — решил Блор, представив себе вырезанную полностью Уницу. Нет, это лишнее. Да и не верится. Там тысяч пять проживает, не меньше. Не справится.

— Ночи не хватит, — самокритично признал демон.

— Твое дело — стена. И тихо. Не подведи.

— Ха!

Значит, ночью. Луна сегодня большая, но с этим ничего не сделать. Выбрать место подходящее, проверить людей. Тяжеловооруженных и всадников оставить сзади для решающего броска к открытым воротам. Несколько часов все это займет. Днем заметят.

Да и с Князем важно предварительно переговорить. Он после попытки договориться со взбрыкнувшими горожанами и получить добровольную сдачу всерьез злой. Уж стрелять в него точно не стоило. Теперь пощады изменникам не дождаться. Ну, с их точки зрения все правильно: этот Йорвик — враг и предатель. Покусился на древние привилегии.

Блор повернул коня назад к лагерю. Здешние лошади были не чета Самрату, о чем он всерьез жалел. На такого не взгромоздишься в тяжелой броне. Они вообще неизвестно какую скотину в предках имели. Где это видано, чтобы лошади обрастали на зиму шерстью и питались чуть ли не мхом?

Маленькие, верткие, злые, очень выносливые и привыкшие к паршивому питанию. Про овес они что-то смутно слышали, как и их хозяева. Те предпочитали варить и есть кашу, а не изводить хороший продукт на скотину. Обойдется.

Ничего удивительного, что сама идея тяжелой кавалерии и защитных доспехов на скакунах была принята с неким недоумением. Непривычны здешние лошади к таким вещам и имеют маловато сил.

Удивительно, но Рей не стал в очередной раз задавать вопросов, послушно следуя рядом. Может, потому что в компании малознакомых охранников не стремился показывать недоумения.

«Ну совсем как я, — подумал с усмешкой. — Кому охота выглядеть дураком на фоне умудренных опытом ветеранов?» Зато хоть есть иногда с кем по душам побеседовать, а не ловить взгляд, от которого делается нехорошо. Люди ждут от него неких откровений и замечательно слушаются, пока все идет удачно. А провались раз или два? Не хочется об этом думать.

Вот и с расположением лучше позволить сотникам самим разбираться с подчиненными. Лезть в мелкие подробности себе дороже. Командир должен быть высшей инстанцией и заявляться изредка с проверкой, а не указывать, где костер разжигать, откуда дрова носить, и уж точно не его дело проверять выгребную яму. Другое дело, если она отсутствует или звучат жалобы на питание. Пока все идет более или менее прилично, тьфу-тьфу, чтобы не сглазить. Привычно выставили охранение, разбились на десятки.

На первый взгляд все нормально. Несмотря на трудный горный переход, здоровы, нет ни одной набитой спины у лошадей (да их и немного, в отряде собрался народ все больше пеший и малоимущий), настроение у людей бодрое.

— Не разделите ли с нами обед? — спросил, подскакивая, молодой парнишка.

Этого он хорошо помнил. Один из первых, давших клятву. «А коли нарушу слово, пусть разверзнется сырая земля и поглотит меня, пусть рухнет небо и сокрушит навсегда, и выбросят тело на берег волны, не принимая клятвопреступника». Совсем не по Канону. Здешняя. Он из ясцев и изгнанник. Очередной убийца на манер конюха Ситрика.

Этот, правда, не по пьяни, а в ответ на словесное оскорбление прилюдно. За то и отделался сравнительно легко. Хотя до появления Блора меч ему не светил ни при каких обстоятельствах. Таких не допускают в армию. А он другой жизни с младенчества не знает и даже искать не собирался. Как не сдох с голоду, крайне удивительно. И ведь никаких обид или мечтаний о мщении. Нарушил закон и заплатил за свои действия. Причем вполне сознательно убил, судя по собственным словам.

— Почему нет, Кэрри, — вспомнив имя, согласился Блор, соскакивая с коня. — Не объем вас?

— На всех хватит!

Десяток одобрительно загудел.

— Рей, займись лошадьми.

— Будет исполнено, — пообещал тот, вскидывая голову и выпячивая подбородок. Наверное, ему представлялось, что так смотрится мужественнее.

Обязанности оруженосца не всегда были приятными. Обычно Блор сам ухаживал за оружием и конем. Но какой смысл иметь кучу народу и не воспользоваться этим? Вот пусть и займется своими прямыми обязанностями — разотрет спину и почистит скотину скребницей. Ничего ужасного.

Через несколько минут он с неизменной личной ложкой (до сих пор пользовался прежней, принесенной с далеких гор деревянной, а не серебряной, хотя и такая имелась, но использовалась на пирах) вместе со всеми ел горячее варево с плавающим в нем мелко накрошенным мясом.

Хорошо. Мясо — это важно. Каждый есть то, что он ест. Мясо дает силу и храбрость. Давно ведь известно: «Питающиеся зерном разумны и понятливы. Питающиеся травой сильны, но слабоумны. Человек — хищник и ест мясо, а значит, умен и силен».

— Добро, — сообщил Блор для общего сведения. — Вкусно.

Поделился с Возмездием, честно отдав тому половину. На самом деле зверю такого размера порция на один глоток, но как не одарить постоянного телохранителя. Главное — не величина куска, а уважение, и тот это замечательно осознает.

За первым блюдом следует каша — крутая, густо посоленная пшенная, поджаренная на свином сале. Очень даже недурно кормят. Причем по одним нормам получают из обоза, наравне с прочими федератами. И правильно. Голодный вояка — не воин. Он и не человек. Мысли вертятся вокруг жратвы. Этой заповеди и внушать не требуется. Даже если не голоден — набивай брюхо впрок. Неизвестно, достанется ли завтра порция.

— Возьмем город? — спросил еще один из десятка.

Этого Блор плохо запомнил. Ничего выдающегося. Возраст второго разряда, а за душой ни семьи, ни сбережений. Зато опыта на весь десяток хватит. То, что требуется для костяка отряда. Опора любого командира. Выше не пойдет, но и на поле брани не побежит, показав спину, удержит остальных. Специально таких распихивал в каждый десяток парочку-тройку. Им отныне не только питаться из одного котелка, а и умирать рядом.

— Стены мощные.

— Оборону держат не камни, а люди, — под одобрительные возгласы ответил Блор. — Как ни высоки и могучи стены, гораздо важнее те, кто их защищает.

— Они знают — против всего народа пошли.

— Звать чужаков!

— Не будет предателям удачи! — поддержали возгласами.

— Кажется, это к нам, — пробормотал Кэрри.

Деловым шагом к ним приближался хорошо знакомый всем Тадер. Мало кто его любил, но уважали не за красивые глаза или умение обжулить просителя. Своим полком он руководил умело, и многие его помнили еще по прошлым стычкам с налетчиками. От боев не бегал, дрался хорошо. Правда, и командовать такого размера отрядом до сих пор не доводилось. Справлялся, и, видимо, неплохо. Никто не прибегал с жалобами, в отличие от доносов.

Вот это присутствовало и временами всерьез раздражало. Демократия, что ли, их так испортила, с выборностью. Так и норовили облить помоями даже не врага, а конкурента на внимание. И гнать глупо. Если правильно рассортировать сведения, можно много узнать о побуждениях и мотивах людей. Кто с кем враждует, кто с кем дружит и кому лишний «орел» застит свет, так что готов родных в рабство продать при первой возможности.

Старательно облизал ложку и сунул ее в специальный карманчик на поясе. Он так и не сменил старого и привычного, привезенного от псоголовых, на здешний и более богато выглядящий. Правда, кое-что изменилось. Это ему организовала Шарлотта без всяких просьб. Специально заказала пряжку по рисунку Жанели. Скалящийся Возмездие, буквально повторяющий эмблему. Демон остался очень довольным.

— Спасибо за угощение, — сказал, поднимаясь, Блор, — пора и делами заняться.

Он прошел мимо костров, отвечая на приветствия сидящих и попутно высматривая Одрика с Чипингом. Франка он пока звать не собирался. Достаточно мозгов первого и опыта второго. Тот еще тип этот Чипинг. Если гелонцы повсеместно считались дикарями, даже среди варваров, то этот оказался суперцивилизованным, вопреки разводам татуировок на физиономии.

Сам он утверждал, что набрался мудрости от матери, украденной в давние времена его папашей где-то на западном побережье материка в лихом набеге. Якобы происходила она из старинной семьи и внушила ему пользу образования. Поэтому с младенчества в перерывах войн и драк впитывал знания. Врал при своих рассказах о прошлом бессовестно, и скорее всего, и здесь истины ни на ноготь.

На самом деле он успел послужить со своим отрядом в нескольких кампаниях чуть ли не у всех племен с той стороны Каменного пояса и перебрался уже на эту, приведя с собой несколько десятков человек обоего пола. Если не маленькое племя, то сильный род.

Он чуть ли не единственный из приближенных к себе Блором имел реальный опыт походов во главе больших отрядов и командовал раньше сотнями воинов. Кроме того, он оказался в курсе множества подробностей о происходящем на севере, причем Чипинг мог пояснить связи и причины происходящего. Уж очень запутано там все. Каждое племя делилось на множество кланов, и далеко не всегда правящий — наиболее сильный. Знаток очень к месту.

Семьи пришедших к нему Блор отправил в Кнаут по большей части, как своих личных подданных, а вот самого оставил здесь, вместе с двумя десятками свирепых северян. Собственно, это был единственный командир отряда, принятый вместе с его людьми. Он предпочитал выслушивать клятву от одиночек. Бодаться авторитетом и нечто доказывать Блору не хотелось. Зачем нужны дополнительные проблемы? Но здесь отказать никак не мог. Совет шамана прозвучал более чем недвусмысленно.

К Хайме он, пока шли занудные разборки по мелочным поводам федератов с посадскими, ходил регулярно, как и к Велье. Правда, к первому в основном за советами и житейской мудростью, а ко второму — в расчете на встречи с дочерью. В конце концов он нормальный мужчина, и если женщина не против, почему не уважить. Тем более что маг в этом отношении страдал избирательной слепотой. Опять политические расчеты.

Вес Блор приобрел немалый в качестве посредника на переговорах. Не занимая никакой официальной должности, он иначе и не мог. Еще не хватает выдавать себя за занявшего пост посланника. Кто хочет — пусть обманывается, а ему голова дорога чрезвычайно. Иногда это было даже удобно. Всегда мог отговориться незнанием, положением или уклониться от вставания на чью-то сторону.

Пока Чипинг вполне оправдывал возложенные на него надежды. Вторая сотня пехоты на глазах превратилась из отдельных десятков в правильно сработанный и притертый механизм. Одрик, назначенный в первую, такими успехами похвастаться не мог и откровенно ревновал к успехам соперника. В чем-то даже полезно такое соперничество. Каждый упорно станет доказывать, насколько он лучше. Главное — не передрались бы.

— Приветствую, господин полковник, — сказал Блор, постаравшись дружески улыбнуться.

Не чувствовал он расположения к Тадеру. Вечно ищет выгоду. А за любое деяние приходится платить. До или после, но ростовщик всегда постарается переложить на другого долг. Уж такая у него сущность. Назвать это коварством или подлостью тоже нельзя. Прохлопал — сам виноват. Клятв верности Тадер не давал и думал исключительно о личных интересах.

— Все ли в порядке в вашем полку?

— Мы можем побеседовать наедине? — не теряя время на длительные отступления о погоде и здоровье, ухватил тот сразу за рога жертвенного быка.

— Пройдемте в мою палатку, — покладисто согласился Блор: зря Тадер просить не станет.

Полковник молча пристроился рядом. Блор обратил внимание — с левой стороны. Интересно, это сознательное действие? Не в одной Империи, а практически повсеместно признавали превосходство правой стороны. Младший всегда двигается слева. В их ситуации достаточно сложно разобраться, кто выше по статусу. Возраст и должность Тадера вроде говорит об обратном. А вот то, что при всех столкновениях интересов между старыми и новыми федератами Блор выступает судьей, дорогого стоит.

— Пока ничего не требуется, — поставил в известность калякавших о чем-то своем Джила и Рея, вскочивших при их виде в готовности мчаться за порученным.

Вот занятно, они не считают нужным позвенеть оружием на тренировке вместо пустой болтовни, когда остальные занимаются. Ощутили себя большим начальством. Пора слегка потоптаться на самолюбии. Чтобы не зарывались.

Теперь возле него постоянно торчал десяток охранников, будто Возмездия мало. С другой стороны, доверив Джилу отобрать свой собственный десяток, он получил дополнительный инструмент. Уж эти не продадут и не сбегут. Для шестнадцати-семнадцатилетних ребят без достатка и связей получить оружие и шанс подняться — большое дело. Данная связь покрепче родственной. Пока он в силе, и они рядом. Погибни фем Грай — и опять упадут в грязь.

Глядя на них, Блор постоянно вспоминал себя и старался все-таки не издеваться излишне. Не берег — это как раз хуже всего, оруженосец обязан быть готов к любым трудностям, и учение нужно частенько вколачивать. Нормальный человек редко рвется за дополнительной порцией тяжелых неприятных поручений. А без учебы не станешь предводителем, ведущим за собой. Просто угробишь всех.

Учиться ему самому приходится все время, регулярно узнавая нечто новое и частенько неожиданное. Тут важно не отталкивать опытных людей, а внимательно слушать советы, отбирая для себя крупицы полезного. Чем больше людей, тем чаще приходится решать наваливающиеся без предупреждения проблемы. Одной жратвы требуется постоянно огромное количество, и приходится регулярно без продыху искать возможность пополнить запасы. Тем более что, торопясь, они пришли почти без обоза. Затягивать осаду нельзя.

— Потом позовешь сотников, — приказал Джилу. Подумал и добавил: — И Франка. И сами зайдете с ними.

Парни переспрашивать не стали. Оба были совсем не дураки и очень хорошо поняли, что означает «потом». Когда этот уйдет, будет разговор. Для своих.

Блор приветствовал караульного у палатки. Вид у того был заметно кислым. Понятное дело, мало веселья торчать у всех на виду без движения. Прямо по соседству остальные продолжают заниматься фехтованием, а он даже глянуть не имеет права. А ведь почти наверное знает — нет в палатке ничего ценного. Никто не полезет. При виде начальства часовой подобрался и, откинув клапан, пропустил посетителя внутрь.

— Проследи, — приказал демону, — чтобы уши не развешивали.

Возмездие плюхнулся на брюхо прямо у порога и зевнул, показав внушительные клыки всем желающим. Тадер, похоже, незаметно для самого себя вздохнул с облегчением. Когда лежит тихо, перестаешь замечать и забываешь, но тут уж требуется регулярно общаться с его хозяином. Редко заходящих демон специально рассматривал внимательно, сбивая с мысли и пугая.

Ни мебели, ни сундуков с несметными богатствами внутри не имелось. За исключением проживания в гордом одиночестве (Возмездие не в счет), ничем особенным Блор похвастаться не мог. Чурбачки вместо стульев, притащенные по собственной инициативе охраной, мешок с одеждой и прочим добром да спальник. Вот последнее было изделием не из дешевых. На гагачьем пуху, позволяющем спать прямо на снегу в высшей степени комфортно. Правда, морозов пока в округе, хвала богам, не наблюдается — конец весны, и можно обходиться без него.

Еще кувшин с пивом присутствовал. Но не сказать, что это нечто сильно оригинальное. В обычном пайке для кнехтов тот же напиток и в том же объеме. Зато можно широким жестом наполнить единственную чашу (не плескать же в котелок) и предложить гостю. Закон гостеприимства.

— Я слушаю, — напомнил без особой вежливости.

Тадер помолчал еще пару секунд и, отбросив колебания, тихо сказал:

— У меня есть давние и прочные связи с некоторыми жителями Уницы.

Блор молча кивнул. Под столь растяжимым высказыванием могло подразумеваться все что угодно. От запутавшихся в долгах процентщику командиров полков до сомнительных знакомств с бандитами. Уточнить легко и потом.

— Я получил известия, — внимательно контролируя Блора взглядом, сообщил, — о готовности открыть ворота на определенных условиях.

— Каких?

— Неприкосновенность жизни и имущества участвующих в мятеже против законных властей и их постановлений…

Эк загнул и даже не запнулся, подумал Блор.

— …И амнистия за прошлые деяния на манер признанной прежде по происшедшему в Гезерди.

— Волнуется, — сообщил Возмездие, не поворачивая башки.

— А при чем здесь я? Такие вещи волен разрешить один Князь или Совет Лучших.

— Им нужна защита и покровительство, — отводя взгляд, признался Тадер.

— То есть я должен гарантировать все это, не имея никакого ни юридического, ни фактического права, и для этого прибыть самолично на переговоры?

Очень хотелось спросить — ты за кого меня принимаешь? Еще предложи в город отправиться в одиночку. Днем, прямо через стену. Или своими руками петлю на шею накинуть и затянуть. Занятное такое предложение идти на прямой конфликт с основной массой федератов и их выборными лицами. Сам же первый поднимет вопль о незаконности, избавляясь от неудобного человека. Но потом. Сначала за моей спиной получит еще нечто в награду от этих… давних связей. Не обязательно материальное.

И ради чего? Хотят сдаваться — никаких проблем. Пока кровь еще не пролилась. Что там в городе происходило — вопрос позднейших выяснений. С чего это покорность так странно проявлять? Или заранее загородиться хотят от крайне серьезных неприятностей, или добрый до безобразия Тадер норовит за мой счет решить некие свои задачи. Оба варианта мне не по душе. Совсем не подходят. Лучше уж натурально Возмездие пустить вперед на стену.

— Да, — односложно ответил ростовщик. — Им нужно подтверждение от тебя.

— В Гезерди я был заинтересован помочь. И при этом старался не бросать лишних гирь на одну из чаш весов. Я был беспристрастен, насколько это вообще возможно.

— Потому что ты чужак!

— Абсолютно согласен. Мне не застят очи старые счеты, долги и имущественные соображения. Мне требовался мир для провинции, чтобы федераты не отправились отнимать еду на юг силой. Все это я получил. Сейчас мне зачем вступаться за незнакомцев? В чем моя выгода?

— Взять город без долгой осады — разве не добавит славы?

— На эмоции бьет, — равнодушно подсказал демон.

Самоотречение ради славы и известности — вещь важная. Она стоит на одном из первых мест в Кодексе поведения для воинов.

— Нет, — твердо отрезал Блор. — Попутно я вместо добычи и наказания буду защищать врагов от своих же товарищей. Причем обещания у меня просят без пояснений, а я не в курсе случившегося. Например, кто с кем расправился в последние дни в Унице. Ой не зря амнистии хотят. Руки-то по локоть в крови.

— Воину стесняться смертей? Разве все тобой убитые лично тебе враги?

— Я недостаточно зрел, чтоб вести столь глубокомысленные споры, — с откровенной издевкой сказал Блор. — Может, ты не слышал, но воспитывался я при Храме. Там в меня долго вколачивали понимание: выше людей стоят существа, хотя и обладающие большей или меньшей силой, но имеющие чисто духовную природу. Ниже людей — животные, обладающие лишь физической природой. Человек же уникален, ибо сочетает в себе все качества. А коли вручен тебе разум, надо уметь им пользоваться и мыслить рационально, а не под влиянием чувств.

Он помолчал и резко потребовал:

— За кого ты просишь и что с них получишь? Имена!

— Витары, Ормары, Сноры и связанные с ними роды, — без особой охоты сознался собеседник. — Еще с десяток семей, — добавил, отвечая на поднятую бровь.

Как хорошо внимательно слушать знатоков, лихорадочно размышлял Блор. Витары — шахты с железом и искатели руд. Есть что-то помимо этого совершенно точно, и возможно, ничуть не меньше по цене. Ормары — оружейники и кузнецы, чьи изделия ценятся и на побережье. Династии известнейшие и богатейшие. Все бельцы. Вот чем прославились Сноры или чем они занимаются — куда-то вывалилось. Вроде фамилия знакомая. Среди кончацких присутствовали раньше. Насчет профессии и добра — увы, выскочило. И так достаточно весомо. Если имущество мятежников конфискуют, все равно — в пользу федерации или кто имеет заранее виды на богатства, — оно должно стоить огромных денег.

— Мы пойдем к Князю, и я буду выступать на твоей стороне.

— Ты пойдешь, — поспешно заявил Тадер.

А не слишком ли мало я хочу попросить за услугу, задумался Блор и поспешно скорректировал требования.

— Если я, — это было подчеркнуто, — уговорю согласиться на эти условия, кстати, конкретный список на все имена будь любезен представить прямо сейчас, можно считать, я выплатил долг с процентами, залог будет возвращен целиком. Это касается тебя. А вот насчет них… Каждый род даст мне двух человек от семьи или одного, если нет других сыновей, на службу от десяти взрослых мужчин. И дополнительно я вправе ожидать в ближайшее время в подарок десять тысяч империалов.

— Пять, — прохрипел Тадер. Наверняка последнего он не ждал. Остальное напрашиваюсь, а вот это Блор изобрел после отказа идти к Йорвику. — И не сразу. На десять частей в течение года.

Про требуемых то ли воинов, то ли заложников — и не заикнулся. Нормальное условие. Не взять под руку в качестве клиентов, однако потребовать налог кровью — вполне укладывалось в рамки традиций. Не законов. И все же дополнительно от двух десятков кнехтов и выше, даже учитывая, что наверняка пришлют молодежь.

— Восемь тысяч. Торговаться не станем. Я уступил, пусть и подозреваю, что ты можешь согласиться и на дюжину тысяч, если всерьез надавить.

— Нет!

— Даст, — подтвердил Возмездие. — Он не из своего кармана платить собирается. Эти и дадут. Может, даже больше.

— А я не постесняюсь подсказать подробности сделки.

— Я не купец, — под кривую ухмылку прокомментировал. — Слово сказано — восемь. На платежи я согласен. Год считается с момента сдачи Уницы. Пишем бумагу?

— Кто доверяет такие вещи пергаменту?

— Тот, кто рассчитывает иметь нечто убойное для суда, когда вдруг не окажется очередной порции денег у обещавшего.

— И ты пойдешь к юристам? Вот прямо с записанным предложением прикрыть федератов от мести?

— Это смотря как сформулировать текст соглашения. Потом, мне же до тридцати лет никак не попасть на выборную должность в федерацию, — уже с откровенной ухмылкой ответил Блор. — Никак не испорчу себе дорогу. И кроме того, вдруг случайно погибну, а свидетелей нашего соглашения не имеется. Не хотелось бы, чтобы мои родичи потеряли свое законное золото. Я зову?

Ростовщик кивнул.

— Он не обиделся, — сообщил Возмездие с порога, — даже зауважал.

— Рей!

А вот что я буду делать с моей дорогущей саблей? Опять вернулась. Подарить, что ли, кому? Князю за согласие на сделку. Нет, этот точно обидится. Подкуп. Там надо давить на быстрое решение и малую кровь.

Глава 20

ВСЕ ОСТАНУТСЯ ДОВОЛЬНЫ

Очень это неприятно — красться к стене в ночной тишине в компании двухсот с лишним вооруженных бойцов. В любую секунду заскучавший часовой может заметить движение внизу или просто швырнуть для развлечения факел. Все время ждешь окрика сверху и втыкающейся в тело стрелы.

Еще удачно, что ориентир никак не спутать. Слева от башни, прикрывающей подход к воротам. К счастью, по воле богов луна спряталась за тучами и света хватало максимум чтобы видеть идущих рядом. Вернее сказать, крадущихся. Лязг оружия может выдать, и приходится осторожничать. А кроме того, не хватает умудриться сломать в последний момент ногу и воплем поднять на ноги часовых. Останешься жив — до самой старости будут вспоминать о твоей неуклюжести и неудаче.

Так и не дождавшись оклика и переполоха, они подобрались практически вплотную к основанию стены. Отдал команду еле слышным шепотом — и она пошла, передаваемая по цепочке в обе стороны. Люди садились, настороженные и готовые действовать. Пощупал стык блоков. Действительно можно зацепиться, но и с пальцами не очень просто. Подгоняли огромные камни на совесть. Залезающие как по ступенькам враги жителям явно ни к чему, и лишнее стесали заранее. И все-таки стена невысока, и приличный скалолаз сумеет. Рискованно, но тихонько, без отпора сверху, можно попытаться.

— Сможешь?

— Ха!

Ждать дальше было нечего, и он кивнул Денесу. Не дождавшись реакции, тот, похоже, в темноте не заметил движения, а рты открывать без очень веской причины сам же и запретил строжайше, потому с досадой ткнул его в плечо. Тот мгновенно принялся за дело. Прикрывая телом, высек огонь и запалил лампу. Света от нее было не слишком много, зато он весь выходил с одной стороны, подавая сигнал.

Пауза. Еще раз помотать из стороны в сторону и прикрыть огонь. Напряжение висело в воздухе, и его можно было резать ножом. На стене мелькнул факел и пошел слева направо, потом вкруговую. Ответ. Несколько секунд — и сверху спустили канат. Всего один. Приглашение не перепутать.

Все. Теперь только вперед, и выбора не осталось.

— Ты все помнишь? Пошел! — приказал мысленно Возмездию. В очередной раз поразился, как туша такого размера может карабкаться по скале. Человек с пальцами не смог бы.

— Я пойду, — прошипел Чипинг, загораживая путь.

Опять он, с досадой подумай Блор. Сколько же можно возражать. В первый раз за все знакомство не хочет подчиниться прямому приказу.

— И лишишь меня заслуженной славы? — подчеркнуто удивленно спросил в ответ. Этот довод он должен понять!

Отодвинул гелонца и завязал петлю на поясе знакомым морским узлом, позволяющим одним движением освободиться от веревки.

Дернул за канат, и его потянули наверх. Надо только слегка помогать, перебирая ногами. Не так уж это и высоко — шесть или семь локтей. Три человеческих роста. Запрыгнуть, безусловно, еще никому не удаюсь, а вот подъем очень скорый. Блор перевалил через край, мгновенно вскакивая на ноги и готовый к чему угодно. Руки на рукоятках оружия.

Никто не бросился ни с дубьем, ни веревками вязать. Пятеро так и стояли неподвижно, не пытаясь приблизиться. Все вооруженные и, судя по виду, бывалые воины. Только старший в обычной, пусть и богатой, одежде, но тоже с кавалерийским мечом на поясе.

— Фем Грай? — подозрительно спросил он, хватаясь непроизвольно за бороду левой рукой и подслеповато щурясь.

— Возмездие!

— Тут! — с заметным облегчением ответил зверь, переваливая через парапет и тяжело дыша.

Все же лазить ему не так просто, пусть в жизни и не признается. Этого не требуется. Общаясь мысленно, соврать практически невозможно. Спрятать нечто — да, при определенной сноровке, однако это умолчание не проходит при прямом вопросе. Поднялся во всей красе и оскалился с негромким рыком. От вздрогнувших в испуге людей он получил массу удовольствия.

— Есть сомнения? — ехидно спросил Блор.

— Вы подтверждаете обещание?

— Мы с Князем, — подчеркнуто ответил, — хотя ему очень не понравились столь наглые требования.

— Нам тоже много чего не по душе, — глядя на него, буркнул пожилой. Кивнул своим, и те метнулись по бокам от мирно разговаривающих спускать вниз заранее приготовленные веревочные лестницы. Краем глаза Блор отслеживал их действия. Три, четыре, пять. Дело пошло. — Тем не менее идея стать подданными горичан устраивает еще меньше.

— На окраинах зашевелились соседи? — без особого удивления спросил Блор. — Били-били, не добили, а они тут как тут? Как-то не ко времени светские беседы и оправдания.

— Это не так, — неожиданно жестко произнес собеседник. — Находящиеся в городе люди — вовсе не наемники. Наш городничий Литраг переступил важную черту, пойдя на поводу у гнева и предав интересы племени и федератов. Они из тцарского клана и имеют свой очень определенный интерес.

Кто бы сомневался, очень хотелось сказать в ответ, у него свои, у вас тоже. Не покаялся с битьем себя в грудь и становлением на колени, а сначала переспросил согласия на условия. Лишаться даже не жизни, а просто имущества — крайне не хотелось. Настолько, что с городничим советоваться не стал, а предал. Сейчас лучше дослушать не перебивая и не попрекая.

Я тебе и твоему роду больше не поверю никогда. И спиной не повернусь. Заложники — очень удачная идея. Но это все потом. И спор о вине и неминуемом воздаянии если не на этом свете, так по делам и заслугам, несвоевремен. Его цель не в нотациях за содеянное. Пусть исправляют ошибки. Если придется — жизнью детей и их кровью.

Рядом уже появились первые его люди, десяток Джила в полном составе, Денес, Чипинг. Воины поднимались нескончаемым потоком по лестницам и добавляли свои канаты для ожидающих внизу, прикрепляя их к зубцам стен. Как бы ни пошло дело с этими, назад их уже не сбросить. В Уницу они теперь точно прорвутся.

— А сюда идет еще и сильное войско.

— Вы сами до этого довели.

— Сами и распутаем, — махнул он рукой. — В башне мои люди.

— Пусть повяжут на плечо белую материю, — посоветовал Блор, — как у моих воинов.

— Да, это удачно придумано. В темноте не перепутают своих с чужими.

Он не оборачиваясь подозвал людей жестом.

— Двое, — показал кто, — проводят к воротам. В башне и внизу есть еще мои родичи. Заодно и предупредят, чтобы ошибки не вышло.

— Чипинг, — скомандовал Блор. — С ними.

— А остальные укажут наши дома.

— Как обещали, — вынимая Злюку и салютуя, согласился Блор.

Нетерпеливо топчущийся рядом Одрик ему был давно и прекрасно виден. Разделение отряда согласовано заранее. Сотня во главе с Чипингом пойдет к воротам по стене и вниз. Вторая, но уже не его, а княжеская, — туда же. А он со своими парнями начнет раньше, закрепившись в восточном квартале.

Вряд ли кому они понадобятся в первые минуты, так что, скорее всего, все пройдет спокойно. Иногда требуется делиться славой в расчете на будущие хорошие отношения. И с Йорвиком, сыном Филпота, и с Чипингом, сыном Брена. Они-то оба будут знать, кому обязаны победой. Или поражением, что гораздо хуже. С определенного момента это от него уже никак не зависит.

Они двинулись цепочкой вниз по башне. Снаружи не видно, насколько она огромна: здесь десятки людей могут отражать нападение, не мешая друг другу. И количество всевозможных стрел, дротиков, приготовленного к кипячению масла для поливки наступающих поражало воображение.

Надо бы потом прибрать все это имущество, подумал мимоходом, переступая через сидящего у стены покойника. Проводники действительно предупредили родственников. А вот остальных зарезали тихо и практически без шума. Ничего странного, если не ждешь удара в спину от хорошо знакомых товарищей.

Беспрепятственно прошли по узким кривым улочкам и заняли нужный квартал. Всего один раз навстречу попались двое вооруженных. То ли загуляли, то ли патрульные. Спрашивать никто не стал. Они умерли быстро, даже не успев сообразить, что произошло. Возмездие вынырнул из темноты, прежде чем кнехты обнаружили, кто именно топает им навстречу в неурочный час. А потом уже и скрывать стало нечего. Затрубил рог — это означало взятие ворот и призыв к остальному войску. Ночь заполнилась криками, звоном оружия, стонами и зажигающимися по всей округе огнями.

Джил рядом при входе в нужный квартал что-то еле слышно пробормотал. Вид у него был слегка озадаченным. Наверное, представлял себе виселицы у дороги, унизанные гроздьями повешенных людей, и прямо у входа колоду с разрубленными телами. Если это и присутствует, то в здешнем посаде. А тут народ зажиточный и против власти бунтовать не собирался. Тихо предают.

— И падет город, — продекламировал негромко стоящий рядом на плоской крыше Одрик, — и прольется кровь, и станет радостно и светло для победителей, а горе и гибель рухнут на плечи побежденных.

— Чего? — удивился Блор, не замечавший за ним прежде любви к поэзии.

— Баллада о падении Хенгеста, — довольный своими познаниями, встрял Рей. — Только надо на правильном имперском, тогда звучит звонче. Вождь в битву ринуться готов, бодря сердца своих бойцов.

— Это не там «и кровь бежит по рукам, подобно полноводным ручьям»? — переспросил Блор, нечто такое смутно припоминающий. Классическую литературу ему изучать не приходилось, да мимо иных вещей просто не пройдешь. В трактире подвыпившие непременно споют.

— Да, да!

— Отвратительный образ, — с гримасой сказал Блор. — Побеждать надо с минимальными потерями, а лучше вообще без оных.

— Это как?

— Чужими руками или поставив врага в ситуацию, когда лучше сложить оружие и подчиниться.

— Надо думать, и они прикидки строят схоже, и для нас война никогда не закончится.

— Но смаковать кровь!

— И в каждый век не сосчитать утрат и бед, — пробурчал Одрик. — Идут!

Блор даже не сразу понял, что последнее относится не к разговору. В их направлении бежал большой отряд, звеня железом. Похоже, они не зря приготовились, и все же кровь сегодня прольется. Лучшей ситуации и представить невозможно. Плотная масса торопящихся вперед против двух десятков кнехтов с самострелами и еще стольких же с луками. Кавалерии на стенах нечего делать, и Блор всех ссадил на твердую землю. Без нормальных лат и щитов им не выдержать прямого столкновения с тяжело вооруженной пехотой. Зато стоя на крыше можно уничтожать противника безнаказанно.

— Боги за нас! — крикнул Блор, показывая на очистившееся от туч небо и луну, позволяющую видеть улицу. — Стреляйте точно!

Улочка наполнилась воем и криками. Выпущенные с близкого расстояния болты самострелов нередко прошивали тело насквозь, раня еще и второго человека. Не ожидавшие нападения в первые мгновения невольно шарахнулись в разные стороны. Враг внезапно очутился сзади, выше, спереди, слева и справа.

И все-таки северяне были воинами, и неплохими. Не отвлекаясь на бессмысленные атаки, прикрываясь щитами, они стали отступать под градом летящих в них стрел, изредка огрызаясь. Копья варвары ответно умели кидать ничуть не хуже. Парочка метателей дротиков явно пострадала, хотя убитых, похоже, нет.

Одрик метнул с двух рук дротики и довольно осклабился, когда человек внизу упал с пробитой ногой. Он попытался подняться и тут же свалился вновь, прошитый сразу несколькими стрелами. Это был уже последний пострадавший. Отряд, потеряв почти треть убитыми и кучу раненых, сумел удрать из-под обстрела.

— Первый и третий десятки, — крикнул Блор для всех, перекрывая возбужденные разговоры, — вниз! Перекрыть улицу с обеих сторон. Проверить и собрать трофеи. Джил, твои тоже. — И, не дожидаясь возражений и уточнений, зашагал к лестнице.

Хозяйских людей он сознательно не называл, вопреки их участию. Обойдутся. И лучше им сидеть за спинами, не провоцируя незнакомых с ситуацией соседей. Куча недовольных наверняка объявится в ближайшее время. Законная добыча дома мятежников, а к ней не подпускают. Каждому не объяснишь. Вот и не надо лишний раз раздражать своим видом.

Трупы, трупы, трупы. На лицах удивление: уж очень неожиданно все произошло. Многие умерли в первые мгновения. Десятка три на глаз, не меньше. Остальные — уже при отходе. Все северяне, судя по виду, и прекрасно вооруженные. И опять же по две, а то и три стрелы или дротика в телах. Плохо. Могли бы положить еще десяток-другой, но отстреливали чуть ли не всем скопом одних и тех же.

Блор сделал себе заметку в уме обговорить потом с командирами десятков безалаберность происходящего. Надо уметь распределять цели и четко знать свой сектор. При этом орать будет бессмысленно. Тот самый азарт боя, воспетый в стихах. Ничего такого он не испытывал. Видимо, врожденное — спокойно оценивать ситуацию и не поддаваться желанию скакать с мечом.

Повзрослел, что ли? Достаточно одного раза в самом начале. Разум обязан руководить телом, а не наоборот. Так правильно, или не выживешь в бою. Везение не бесконечно — это всем известно. Раз, два, три — и хлестнет тебя за все предыдущее, так что мало не покажется.

— Не убивать! — поспешно крикнул Блор, когда один из покойников вдруг поднялся на колено и попытался достать поспешно шарахнувшегося в сторону молодого кнехта из его ближнего десятка мечом. Из бедра у несостоявшегося мертвеца торчал обломок болта самострела, и стоять нормально он не мог. Вся штанина черна от крови.

Возмездие мелькнул мимо, подскочив играючи, уклонился и ударил. Меч зазвенел на камнях, а человек опрокинулся навзничь. Тут же на северянине повисли сразу трое, напоминая собак, вцепившихся в медведя. Уж очень он был высок и силен даже сейчас, раненный и оглушенный ударом.

Он поднял голову и, глядя с ненавистью из-под грязных спутанных волос, принялся говорить, буквально выплевывая слова:

— Все сдохнете! Все! Рубен скоро будет здесь и всех на кол посадит! Он идет через Гвитолин, и армию уже не остановить. Обе крепости наши! За все ответите!

— И сколько у Рубена войска? — вкрадчиво спросил Блор.

Северянин мутно посмотрел и уже без прежнего запала произнес:

— На вас хватит. Всем сидеть на колу, а волки будут выть на пепелищах ваших городов и деревень.

— Начал говорить — продолжай. Я внимательно слушаю.

Молчание. Только ненависть во взоре. Похоже, до него с опозданием дошло, что сейчас брякнул. Правильно говорят: варвар сначала делает, потом думает. Но за дела, как и за слова, приходится отвечать.

— Лучше скажи сразу.

Он задал еще несколько вопросов быстро и четко и дождался всего лишь молчания.

— Позволь мне, — попросил Денес, примчавшийся к концу столь познавательной беседы.

— Ну займись, — без особой охоты разрешил Блор. Время не ждет, и пытать придется предельно быстро и жестко. Не так это просто, как кажется многим. Не в бою, не по горячке, а сознательно увечить ничего тебе не сделавшего. Убить много проще.

— Ты у меня соловьем запоешь, — почти ласково пообещал Денес, подходя к пленному. Присел и запихнул в рот пленному неизвестно откуда взятую тряпку. — Фем Грай хочет знать, и ты это обязательно скажешь. Сразу или потом. Но тогда уже ничего хорошего тебя не ждет. Кивни, когда придет время, а бессмысленных воплей я не люблю. Молчишь, глазами сверкаешь. Сначала я выковыряю у тебя глаз. — Огромное тело рванулось и выгнулось в веревках под невольный вопль. — И это только начало. Как тебе понравится жить без рук и ног? Чем больше станешь молчать, тем меньше останется. Пальцы по очереди, чтобы не смог держать не только оружия, но и обычной ложки. — Еще один мычащий стон. — Это первый пальчик, а это второй. Ты будешь даже не нищим, ты будешь куском мяса. Второй глаз я тебе оставлю, чтобы плакать смог…

Смотреть на это было более чем неприятно, как и слушать задушевные слова с откровенным злорадством и клокочущей яростью. Денес, похоже, получал удовольствие. Понять пленного Блор мог, а своего старого приятеля — нет. Такие вещи необходимы, но не присутствует в них приятного… А хорошо, что есть кому заняться этим. Самому бы не хотелось.

— Горит что-то, — пробормотал Рей.

Собственно, это не первый отсвет огня. До соседнего квартала добрались. В городе продолжается резня и поднимается все выше по склону. Признаки достаточно ясные.

— Посмотрим, — ответил Блор, чувствуя почти облегчение, что нашлась причина не торчать здесь.

У выхода из квартала стояли почему-то шестеро. Один из десятка должен был остаться в лагере, охраняя лошадей. Последнего для комплекта пока не имелось — мешал недостаток обученных конников и скакунов. Где еще двое? Сзади их точно не наблюдалось, обязательно попались бы на глаза. Ему крайне не понравились и количество, и бегающие глаза десятника.

— Где остальные? — потребовал резко.

— Сейчас подойдут.

— Он боится, — послал сообщение Возмездие. Уставился на человека, и тот ощутимо занервничал.

— Чего?

Картинка оказалась крайне невразумительной, но общий смысл достаточно ясен. Происходящий из простецов десятник терялся в общении с этими, и они делали что хотели. В данном случае поступили поперек прямого приказа. А это уже вещь наказуемая. Причем для всех.

— Где они? — подчеркнуто требовательно спросил Блор.

— Там был шум, — показал десятник вперед, — отправились проверить.

Не теряя больше времени на бессмысленные выяснения, он прошел мимо и двинулся в глубь чужого квартала. Локтей через пятьдесят уже не потребовалось и подтверждения. Ругаются и шумят. Завернул за угол и обнаружил бойцов в полной красе. К стене прижалась совсем девчонка, на вид лет четырнадцать, с зажатым в кулачке маленьким кинжалом.

Здесь же валялся мужчина с разрубленной головой. А эти герои развлекались, делая выпады и норовя не просто пугнуть, а разрезать одежду. Между прочим, немалое мастерство потребно, чтобы не искалечить, а сделать все точно. Судя по шуточкам и репликам, они таким образом проверяли, кто больше достоин залезть на девочку первым.

— Развлекаемся? — спросил Блор с издевкой.

Оба резко обернулись. Морды сплошь разбойничьи, да и оружия не выпускали. А кто он такой, уж видели, без сомнений. Демон у ноги знаком практически всем в войске, спутать не позволит.

— Ну от нее не убудет, — криво усмехнулся один, со шрамом на щеке.

— А кто она?

— Какая разница? — крайне удивился второй, уже в возрасте, но столь же наглый.

— И выполнение приказов тоже не волнует.

— Да кто он такой…

— Он — назначенный мной десятник, а вы — мародеры, вместо охраны своих товарищей напавшие на невинных людей.

— Какие невинные во взятом с бою городе! — почти взвизгнул пожилой бородатый воин, пятясь.

— Пока я не приказал — все кругом чисты, аки ягнята перворожденные! — рявкнул Блор. — Сдать оружие. Сейчас!

— За что? — продолжая пятиться, воскликнул бородатый. — Право копья!

— За тупость, пререкания, нарушение приказа и потому, что даже боги проклинают насильника детей. Хуже мрази на свете не существует. Вы опять не подчиняетесь, выводя меня из терпения.

— Ну нет, я в петлю не пойду, лучше умереть с мечом в руках.

— Стрелять? — спросил из-за спины Рей. Он очень хорошо запомнил рассказ об отказе Блора от поединка. С клятвопреступником не звенят дружески клинками и не просят богов решить поединком спор. Их убивают без раздумий согласно законам, традициям и древним правилам, предками заповеданным. А на войне это прямо прописано в договоре с отрядом. В боевой обстановке за нарушение приказа положена не сталь, а веревка. Чтобы родился рабом в следующей жизни.

— В пах, — подтвердил Блор. — Чтоб запомнил перед смертью.

Щелчок самострела — и болт вошел в живот попытавшемуся уклониться бородатому. Он завыл от боли, хватаясь за ушедший чуть ли не насквозь кончик болта.

— Не попал, — разочарованно сказал кто-то из парней.

Человек со шрамом метнулся вперед, норовя то ли прорваться, то ли умереть в бою. Возмездие сшиб его, не дожидаясь команды. Пробил жестко, но когтей не выпустил. Просто силовой толчок. Правда, когда тебя лупит зверь, способный одним движением сломать хребет быку, мало не покажется.

Человек отлетел, теряя части амуниции и почти без сознания. Блору оставалось лишь наступить на пальцы, судорожно пытающиеся схватить рукоятку вылетевшего клинка. Даже в таком состоянии он не собирался сдаваться. В другой ситуации можно и пожалеть прирожденного вояку. Не сейчас. Слово сказано, и отступать от него Блор не собирался.

— Повесить, — приказал без раздумий. — Обоих.

— Мой и без того скоро… — удивился Рей.

— Обоих, — повторил Блор с нажимом.

Ему нужен был наглядный пример, а не восстановление авторитета десятника, которого он непременно разжалует и отправит в наихудшую дыру при первой подвернувшейся возможности. Нет, в этот момент он действовал с абсолютно холодным разумом. Рано или поздно это должно было случиться. И если не повезло этим, а не другим, в том нет его вины.

Лучший способ заставить повиноваться свору беспощадных и жестоких наемников — продемонстрировать, что он переплюнет любого в кровожадности и не допустит неповиновения ни при каких обстоятельствах. Будь он сейчас один — повел бы себя точно так же. Нет выбора. Надо показать всем окружающим, насколько немного стоит жизнь — и твоя, и их. Именно петля в назидание, и пусть запомнят навечно!

— И дайте ей что-нибудь из одежды, хватит смотреть!

Никто не засмеялся, и уже через пару секунд девочка стояла закутанной в нечто длинное и мужское.

— Меня зовут Саманта, дочь Салента, — произнесла гордо, пряча кинжал в ножны.

— Ну и что? — спросил без особого интереса Блор и заметил удивление. — Не имею понятия о твоем роде и почтенном родителе. Я Блор фем Грай и не разделяю справедливость между богатыми и бедными. Тем более когда это касается детей.

— Я не ребенок!

— А я не нянька.

— Скачут, — доложил Возмездие. — Много. Свои.

— Уверен? — удивился Блор. По стуку копыт определить хозяев — это достаточно странно.

— Жеребец говорящего от имени народа, — ответил очень довольный демон и показал плохо прикрепленную левую подкову. Имя знакомое, прежде слышанное — Князь.

— Рей, отведи ее в дом к Витару, — сказал Блор вслух, обрывая разговор.

Командующий не просто так мчится. Ему и без здешних дел есть чем заняться.

— Только не туда! — воскликнула она.

— И проследи, чтобы не обижали, — отмахнувшись, потребовал. Расспрашивать о распрях и кто кому чего должен — не ко времени.

— Не бойся, — сказал Рей, — тебя не тронут.

— Я ничего не боюсь!

— Возвращаемся к остальным, — приказал Блор, — быстро.

Топот лошадей услышали уже все, и вопросов не последовало. Лучше встречать неизвестность вместе с остальными товарищами. Поэтому и примчавшийся дополнительный десяток, ведомый Одриком, никого не удивил.

— А ты зачем? — спросил Блор Денеса. — Делом занимайся. Подраться всегда успеешь.

— Уже, — довольный собой, ответил Денес и скоренько изложил добытые сведения.

— Уверен? Под железом говорят частенько то, чего услышать хотят, а не правду.

Тот сплюнул, всем своим видом подчеркивая точность информации. Не знал бы — не докладывал.

Йорвик не стал устраивать проверку нервов, подскакивая к ощетинившемуся строю вплотную и в последний момент одергивая несущегося вскачь жеребца. Это представление для молодых и горячих, а он не нуждался в подчеркивании лихости. Про его заслуги и так все в курсе. Легко, как молодой, спрыгнул с коня.

— С победой, — дипломатично поздравил Блор, подойдя вплотную.

При этом он отметил, как не стали приближаться остальные всадники, и сделал жест, запрещая с ним идти даже Рею. Беседа один на один? Это любопытно.

— Ну мы оба знаем, — достаточно тихо ответил Князь, — кому она принадлежит. Даже не тебе — Тадеру.

— Нам, — отверг Блор, — без тебя и меня он не получил бы ничего.

— Вот мне и любопытно — что ты поимел для себя? Молчишь. А почему сам не повел посадских? Без меня?

— Мне не нужна свара потом. Мне требуется единство, а не драка за лишний кусок.

Князь молча кивнул своим мыслям.

— А пятины с имущества мятежников, как первым вошедшим в город и открывшим ворота, более чем достаточно. Свою долю ты ведь рассчитываешь получить, а?

— Половину, — честно сказал Блор. — Вторая — для тебя, согласно правилам. Твоя сотня билась там, не одни мои люди.

Сам предложил с дальним прицелом. И старые федераты в деле, и определенная группа останется довольной, получив взамен имущество предателей.

— Сильно ты умный для молодого, — задумчиво протянул Йорвик, — намерен всех повязать пересекающимися интересами. Или действительно за тобой стоят боги?

Блор принужденно рассмеялся. До сих пор подсказок он так и не услышал. Во всяком случае прямых. Никто не говорил ему, как действовать и с кем дружить. И большое за это спасибо небожителям. Он предпочитает идти своим путем и не знать, где поджидает Забирающий душу.

— Мы не можем оставаться здесь, — деловым тоном сказал Князь, — через Гвитолин идет войско горичан, и эти скоты им сдали пограничные заставы. Дорога открыта.

— Пленный сказал — десять тысяч плюс союзные и подчиненные племенные ополчения. Еще столько же.

— Уже успел вызнать? Ай, молодец. Думаю, насчет численности обычное преувеличение. Десять-двенадцать наберется максимально. Не мог тцарь погнать всех, раз не заявился лично.

— А нас-то чуть больше семи.

— Поэтому действовать станем быстро, и задерживаться в Унице нет резона. Утром выступаем.

— Приказывай, господин!

— Глупо было бы оставлять за спиной город без гарнизона. От каждого полка выделяется сотня…

— Старые полки меньше по численности, — перебил Блор. Выходило, посадских меньше остается, и Князь получает в их негласном противостоянии дополнительный перевес в городе.

— Поэтому, — невозмутимо ответил тот, — командиром гарнизона я оставлю Тадера, а тебе отдам под начало его полк, случайно не заметив при этом пополнения из личного отряда.

— Зачем? Ты сам поднимаешь меня? Зачем?

— Я говорю это тебе, и говорю честно. Нам нужна удача и победа. Если за тобой идут — быть посему. Кто я такой становиться на пути богов? Гончий Пес каждому служить не станет.

Ну вот, без особого удивления мелькнуло в голове у Блора, как и ожидалось. Рано или поздно кто-то должен был заметить сходство с храмовыми изображениями. Хорошо еще не орут прямо на улицах.

Йорвик внимательно смотрел на него, но так и не понял реакции. Есть вещи неведомые большинству. Неизвестно, насколько это правда, а ведь легенды на пустом месте не родятся. Парень знает про демона, но не понимает ситуации.

Кому демон подчиняется, тот со временем становится на него похож. Перенимает поведение и привычки. Проверить реально как-то до нынешнего дня ни у кого подходящей возможности не имелось. И пусть лучше это произойдет подальше отсюда. Взбесившийся на манер зверя, возжелавшего кровушки, фем Грай ему не нужен в любом качестве.

— Но такие… хм… меченые мне на здешней земле не нужны, — твердо заявил Князь, — ты — не наш. Ни по крови, ни по гражданству, ни по устремлениям. Когда мы уничтожим войско северян…

«Когда», а не «если», отметил Блор. Мне бы его уверенность.

— …Ты заберешь всех желающих и уйдешь туда, за Каменный пояс.

— Вот так просто?

— Именно так! Я избавлюсь от массы недовольных, а ты получишь свой шанс. А дальше — не мое дело. Как ни повернется, а федераты останутся в выигрыше. Мы друг друга поняли?

— Абсолютно, — согласился Блор.

Погибнут они там все или возьмут солидный куш — Йорвик и стоящие за ним получат ослабление горичан и уменьшение под своей властью излишне горючего человеческого материала. А то, глядишь, южане и вовсе не вернутся, положив кучу варваров. И так и сяк сплошной выигрыш. Иди в поход, фем Грай, как и мечтал, и мешать тебе не станут. Или покоришь чужаков, или останешься там навсегда в виде хладного трупа.

А вот оставаться не рекомендуется. Могут попытаться устранить. С Возмездием это достаточно чревато, но зачем бессмысленный риск, когда дают шанс и готовы оказать помощь. Лишь бы ушел. А я и так собирался. У любой дороги два направления — и, глядишь, еще вернусь. Тогда и станем разбираться, кто выше по положению. Сегодня — нет. Я поступлю единственно правильным способом — послушаюсь.

— Вот и договорились, — протягивая руку, провозгласил Князь.

Глава 21

УЧИТЬСЯ ПОБЕЖДАТЬ

Он опрокинул на себя ведро и невольно крякнул. Текущая в ручье вода не отличалась приятной температурой. Правда, и не напоминала талой с ледников, от которой и зубы ломило. Середина наполовину. Бодрости уж точно придает, а в этот час пора приниматься за проверку своего полка. Нехорошо заспанную рожу показывать. Он всегда полон энергии, и вообще. Что «вообще» — и сам не очень хорошо знал, но командир обязан своим видом вселять уверенность в подчиненных.

Протянул руку и, не дождавшись полотенца, с удивлением обернулся. Рей стоял с глубокой задумчивостью во взоре, погрузившись в мысли. Заподозрить его в боязни перед предстоящим достаточно странно. Не в первый раз будет участвовать в бою. Значит, речь о другом. Опять пытается проникнуть в суть вещей.

Сейчас неминуемо задаст вопрос. Любопытно, на какую тему. Парень совершенно непредсказуем в этом отношении. Посмотрит и вдруг выдаст неожиданное. Почему простейшие вещи наталкивают его на странные идеи, иногда ставящие в тупик, и сам объяснить не может. А это полезно — почувствовать, что далеко не все известно. Сразу вспоминаешь, что, вопреки мыслям многих, ты еще не посланец богов, получающий информацию напрямую. Вот почему никак не получается вновь отделиться от тела? Было бы чрезвычайно полезно.

— И долго ждать? — спросил Блор без особого упрека.

Рей вздрогнул, возвращаясь из неведомых далей, и вручил тряпку чуть ли не с поклоном. Извиняется.

— Ты опять хочешь спросить?

— О тебе.

— Ну попробуй. Вроде обычно не вру, но не обещаю изумительных откровений.

— Тебя пороли в Храме? — спросил, дождавшись, пока Блор оденется.

— Конечно. От нас требовали послушания и добивались этого достаточно жесткими мерами. Впрочем, кого в этом мире не пороли?

— Меня, — мгновенно ответил Рей. — Подзатыльники могу каждый пересчитать, а ничего хуже не было.

— Тебе повезло с отцом.

— Не обязательно силой внушать почтение и уважение.

Ну надо же! Есть на свете мальчики, не пробовавшие на своей шкуре правильного воспитания. Девочки — я бы еще понял.

— Розги для наказания должны состоять из тонких березовых прутьев длиной до локтя и числом от десяти до пятнадцати, — без малейших раздумий выдал Блор нараспев многократно заученное.

Запоминали не хуже молитв — ведь сами и готовили по инструкции для себя инструмент. Послушник придирчиво осмотрит — и не стоит нарушать давно заведенного порядка.

— Прутья необходимо перевязать тонкой бечевкой так, чтобы расстояние от конца нижнего до последней верхней перевязи составляло треть локтя. После десяти ударов розги признаются негодными к дальнейшему употреблению и должны быть заменены свежими, запас коих всегда стабильно должен пополняться. Это нормально, — закончил он уже своим голосом. — К не попадающим на порку у нас относились с подозрением. Или наушник, или ненормальный. Нельзя жить, не нарушая правил. Они на то и рассчитаны, чтобы каждый переступил черту по незнанию или умыслу — не суть важно.

— Как это не суть?

— Знаешь, в чем разница между школьником и огнем?

— Нет, — сознался Рей.

— Огонь сначала высекут, а потом разложат, а школьника сначала разложат, а потом высекут.

По лицу понятна мысль. Не согласен. Пусть благословят тебя боги столь же замечательными детьми, как ты был когда-то. Меня-то уж точно в детстве пару раз не мешало всерьез высечь.

— Ты у нас редкое исключение, — вздохнув, признал Блор. — Большинству приходится вбивать учение через задницу. Вот плетью или кнутом гораздо хуже. В Храме все-таки не стремились портить свое имущество. Не так часто применяли тяжелые меры. Можно и забить ребенка насмерть. Умелец кнутом изувечит с пары ударов, рассекая тело до кости, за сотню — верная смерть. Но это в основном для преступников применяется. Плетью легче, хотя тоже мало приятного. Можно сдохнуть просто и обыденно.

— Ты побывал под плетью?

— Да, — односложно ответил Блор.

Смысла врать он не видел, но и делиться подробностями не собирался. У них не требовалось устанавливать стандартную «тройку», когда делают конструкцию из трех копий, нижние концы которых упирают в землю, а верхние связывают вместе. К ней и прикрепляют приговоренного к порке человека.

В Храме все проходило обыденно на специальной, многими поколениями послушников и воспитанников отполированной скамье. Блор прекрасно помнил холод камня. Еще специальные кольца вбиты, чтобы держатся самостоятельно. Дергающихся приковывали.

Скамейка долго не пустовала, и он неоднократно ложился под удары плети. Был даже особый шик пройти с прямой спиной, не молить, не плакать и не выказывать раскаяния в вине. А вот привыкнуть к боли, рвущей спину и достающей до самых печенок, никому не удастся. Сжимаешь ремень в зубах, и когда все заканчивается — невольно отмечаешь: в очередной раз прокусил насквозь. Зато не орал. Всем назло молча терпел. И встаешь, и опять идешь прямо, и улыбаешься в лицо послушнику, чтобы его перекосило, а остальные видели.

На этом фоне розги потом смотрятся детской забавой. Но кто реально не получал своей доли плетей, не поймет. И будто ими все заканчивалось. Много еще у них имелось «радостей» — от простых пинков и карцера до подвешивания за ноги на несколько часов. А еще заставляли стоять в согнутом состоянии, головой вниз, на прямых ногах, пока из носа не начинала бежать кровь.

Много имелось самых разных наказаний. Человеческая фантазия границ не знает, и от обычного стояния по стойке «смирно» много часов подряд можно грохнуться в обморок. А вроде ничего ужасного. Ты просто поторчи ровно и не двигаясь.

— У Джила, Денеса и сейчас присутствуют, а у Надя были шрамы на спине! — воскликнул Рей.

— Ну и что? — не понял Блор.

— У тебя нет!

— Чего? Как это нет? — изумился и полез под рубаху, пытаясь пощупать. Ничего толком не понять. Может, просто не достает.

— Нет! — повторил торжествующе.

— В смысле — разоблачил? Раз шрамы отсутствуют, я — это не я? А кто?

Он говорил шутливым тоном, а в животе все неприятно перевернулось. У него ведь и на руках и теле шрамов нет. У любого воина остаются после тренировок. Как ни старайся, а с боевым оружием всегда режешься. Без риска нельзя. Боязнь покалечиться или умереть необходимо отсечь сразу. Вот и появляются рано или поздно. Особенно на руках. А у него отсутствуют. Зарастает за милую душу. Почему раньше не задумывался?

— Тебя действительно коснулся Воин! — И в глазах верного оруженосца-знаменосца не обожание, а благоговение и восторг.

Очень тянет спросить: а ты до сих пор сомневался? Все дело в том, что Блор сам в этом не уверен. Почему не отвечает на обращения? Забыл, или это вовсе кто-то другой? А почему вообще никто не отвечает? Еще не хватает обнаружить всученное потихоньку нечто неприятное вдобавок к Возмездию от давно помершего Хозяина Недр. От такого станется навесить проклятье. А что псоголовые не обнаружили — так на то он и Великий Маг.

Зато теперь он очень хорошо понимает, что хотела сказать Скай. Не он себя называет, его признают люди! Еще не хватает, чтобы провозгласили очередной аватарой Воина. Тогда недолго дождаться и убийц напрямую от императора. На всякий случай. Он и так, по слухам, слегка неадекватен, а тут подозрительный тип обнаружился. Лучше перебдеть и прикончить прежде предъявления претензий на трон. Блора прошибла дрожь.

— Меня лечили магией, — пробурчал он, — могли и убрать попутно шрамы.

— Старые? — пожал Рей плечами явно демонстративно.

— Много мы знаем, на что псоголовые способны… — Блор осекся. Раньше об этом он сознался только Жаклин с Николасом. И то вылезло из-за случайности. Забылся, получив удивительную новость, и проговорился не тому.

— Ты был и у них? — Восторг в глазах. — Расскажи!

— Не сейчас. И помалкивай.

— Родич обязан говорить правду родичу, даже если ему приходится платить за нее немалую цену, — ответно процитировал сказанное Блором без запинки. — В конце концов, правда принесет пользу. В семье не должно быть тайн, а то кончится резней наподобие Кнаута.

Ага, это я не себя имел в виду. Кроме того, не врал, а умалчивал. И вообще… Раз уж вышло, лучше сделать вид намеренно.

— Вот и не болтай, младший брат, — очень серьезно сказал.

Строго говоря, по закону никаким родственником Рей не являлся. Ни усыновлять, ни вводить Рея в род младшим Блор не стал. Парнишка сам не захотел. Уважение к погибшим родителям, ибо по происхождению он такой же фем. Но по жизни они давно этого не замечали. Он был свой и добровольно дал клятву до самой смерти служить. Младшая семья в роде, пусть и с другим именем. Вернее, когда-нибудь будет, когда дети появятся.

«Если вкушал пищу этой семьи, должно разделить и участь этой семьи», — гласила основная заповедь воина, и для Рея это были не просто слова. За что еще держаться, помимо простых, ясных понятий и отомстившего за твою семью.

— Есть вещи, которые совсем не обязательно знать всем вокруг. Понимаешь?

— Да, брат! Но маги не убирают старых, не мешающих шрамов. Лишняя работа вообще и очень тяжело. Свежие — другое дело.

Сам знаю, тянуло сказать. И все же, как там Док говорил, неклассическая магия. Мало ли что Абала может и умеет. Полного списка она мне не предоставила, а когда убирала, не сообщила. Кстати, почему? А много они все мне правды говорили?

Где-то не очень далеко раздался окрик Одрика. Блор поспешно развернулся, в глубине души довольный прекращением разговора. Это все надо хорошо обдумать, но не сейчас. Торопливо прошел вперед, окруженный своим десятком. Хорошо эти стояли в отдалении и не слышали тихой беседы.

Кивнул на ходу Джилу и Одрику. Тот стоял весь напружиненный. Время настало. Они все дружно легли и ползком добрались до края холма. Солнце находилось прямо за спиной, значит, снизу будут видны как на ладони, а этого допустить нельзя. Все заранее предупреждены, и никто не смеет стоять во весь рост.

Как все-таки важно знать землю, на которой сражаешься! Князь привел их сюда не только заблаговременно, но и в высшей степени сознательно. Не гнал вперед, лишь бы перекрыть путь, и даже не поставил армию поперек прохода, что, без сомнения, имело смысл при перевесе горичан в силах. Он мысленно выбрал место, позволяющее напасть внезапно. Даже откуда свет падает утром, учел в своих прикидках.

Здесь дорога шла мимо озера, подступающего почти вплотную к идущим по восемь, и не больше, в ряд по дороге. То есть для гор тропа вполне приличная, и при этом развернуть отряды в ширину не позволяли окружающие высокие холмы. Именно на них он и отвел полки, оставив у входа в долину конные отряды. Где находятся враги, федераты выяснили точно, и когда появятся — имели представление.

Противник просто обязан торопиться, стремясь вырваться на простор из здешних узких проходов. Тем более что они до сих пор в убеждении, что федераты всем скопом торчат под Уницей. И были бы правы, не открой ворота города предатели. А вот не допустить ухода информации было чрезвычайно важно. И гнали они вперед на износ — и конница, и пехота. Не считаясь с усталостью и бросив обозы. Лишь тройной паек и минимум груза. Даже палатки оставили. И не зря!

Едва дождавшись рассвета, тот самый известный лишь по имени Рубен поднял свою армию и двинул ее вперед. Он тоже спешил. Настолько, что не озаботился выслать серьезную разведку на холмы. Пока они проверят и вернутся, уже наступит обеденное время. Кавалерийский отряд пошел вперед, и этого более чем достаточно. Никаких следов врага. Лишь изредка попадаются брошенные вещи убегающих местных жителей. Не самая жирная добыча, чтобы отвлекаться на сотню-другую прячущихся беглецов.

Вражеская армия, вынужденно растянувшаяся на огромное расстояние, была уже совсем рядом. Сквозь порывы ветра отчетливо доносился глухой гул множества ног и копыт внизу. Передовой отряд, кавалеристы — это, скорее всего, начальство. Телеги с имуществом. Опять длинная колонна воинов — и где-то за холмами обязан присутствовать огромный обоз. Сейчас важнее всего терпение. Не раскрыться раньше сигнала, дав возможность собраться вместе и выйти из-под удара.

Блестят внизу наконечники копий, и даже доносятся неразборчивые команды. Голова колонны прошествовала мимо их засады. Солдаты все шли и шли, и войско казалось неодолимым и бесконечным. Уж очень много их. На несколько лиг растянулись. Пожалуй, погорячился Йорвик, утверждая про преувеличение пленными численности армии вторжения.

Трубит давно ожидаемая труба. Звонко и распевно. На всем протяжении холмов ей откликаются другие. В каждом полку не меньше трех, и сейчас они дружно запели, поднимая в атаку. Люди на дороге в недоумении оборачиваются и крутят головами. Кто-то засуетился и забегал, но поздно. Поздно!

С ревом вниз уже катилась человеческая волна, готовая убивать. Град стрел и дротиков через их головы обрушился на бездумно шагающую, разделенную на отдельные отряды массу варваров. Бой начался прежде, чем в идущей по дороге армии успели что-то сообразить и перестроиться для отпора. В течение нескольких мгновений дорога превратилась в жуткое место, где будто колосья зерна под ураганным ветром валились пучками люди. Десятки, если не сотни, воинов пали в первые секунды.

Еще один залп, выбивающий огромные бреши в колонне. Одновременно и слаженно федераты набросились на растерявшуюся массу, непохожую на войско. Многие и выхватить мечей не успели, в воздухе повисли крики раненых, вопли ярости и звон железа. Если и были командиры у северян, не погибшие в первые минуты, то за шумом, смятением и начавшейся резней они уже ничего не могли поделать.

Кое-кто из федератов с самого начала потерял товарищей в беспорядочной свалке, но большинство привычно построилось клиньями, загородившись щитами и продавливая растерянных врагов, так и не сумевших собраться в единый кулак. И хорошо, что Блор не взял своего зверя. В строю ему не место.

Его люди тоже встали стеной вокруг командира и легко смяли попытавшихся защищаться. Это уже мало походило на правильное сражение. Скорее, избиение. Повсюду треск, лязг железа, хрип умирающих, стоны пострадавших, яростный рев сражающихся. Джил прикрыл щитом Блора и ударил, как учили, прямо в оскаленный рот острием меча. Этот явно намеревался добраться до старшего.

Острая сталь копья скользнула по навершию шлема. От толчка Блор качнулся и невольно втянул голову в плечи. Он, продолжая работать как некий безостановочно грудящийся механизм, напавшего прикончил даже не задерживаясь. Чирк по горлу — и вновь шаг вперед. А вот тебе, мысленно вскричал Джил, протыкая тело очередной перекошенной яростью бородатой рожи. Человек, обливаясь кровью, свалился под ноги. Он не подведет командира. Он не зря поставлен начальником охраны!

— Бегут! — закричал торжествующе смутно знакомый голос.

— Грай! Грай! — гремело отовсюду.

Это, видимо, уже был конец. Внезапно они остались одни на дороге. Варвары обратились в повальное бегство, окончательно перестав соображать. Путь у них один — в озеро. А бить в спины мечущимся в панике людям — занятие не особо геройское, зато безопасное. Плывущих расстреливали, как уток, подошедшие лучники, а полк по команде разделился. Сотни развернулись и пошли навстречу товарищам, перемалывая толпу. Кровь, кровь, кровь. Выпад, еще выпад.

— Сдавайтесь! — взревел Блор.

Сначала один бросил меч и встал на колени, затем второй — и скоро практически не осталось вооруженных варваров. Опьяненные кровью и победой федераты не сразу остановились, и немало людей пало уже без всяких причин. Жажду убийства не так просто утолить. Тем более если пыл еще не остыл, а в глазах пелена ярости. Пришлось наводить порядок, раздавая приказы. Даже специально трубили «отбой».

— Поднимите меня, — приказал Блор.

Люди замялись, не очень понимая, чего он добивается. Зато Джил нашелся практически сразу. Подняли на щите, позволяя оглядеться. Битва практически закончилась на всем видимом протяжении дороги, и вести полк на помощь кому-то не требовалось.

Вокруг кнехты вязали пленников, чистили оружие, перевязывали своих раненых и добивали чужих. При каждой сотне всегда числилось несколько подростков, называемых «помощниками». Они обычно занимались выносом раненых, однако изредка принимали участие и в бою. Правда, из оружия имели в основном пращу и короткий меч. Зато в случае гибели бойца сразу имелась замена.

— Мой полк! — крикнул Блор во всю мощь легких, надсаживаясь, чтобы услышали все. — Вы славно бились сегодня, и немалая заслуга в общей победе — ваша!

Обернувшиеся воины согласно взревели, вздымая оружие к небу.

— Все сегодняшние трофеи — ваши без остатка. Я отказываюсь от своей доли командира, и пусть добро будет поделено поровну!

Ответный крик довольных кнехтов мог запросто сшибить летающих в воздухе высоко над головами птиц. Уж перепугал точно. Птицегадание на удачу теперь не состоится. Разлетелись со страшной скоростью. Впрочем, специалиста подходящего все одно под рукой не имелось. Жрецы предпочитают не бить ног в походах, а большинство прочих не очень представляет, справа или слева должен лететь ястреб для удачного начала боя. Давно уже на это особого внимания не обращают. Правда, поражение всегда запросто объясняется задним числом.

Вопили довольные люди не зря. Предвкушение поживы — один из важнейших поводов для службы. Не так часто выпадает шанс разбогатеть всерьез. На той стороне тоже не чучела и норовят проткнуть из сходных побуждений. И все-таки — даже одни доспехи и оружие означали для многих немалый куш, а в обозе наверняка много всякого обнаружится помимо еды. Неизвестно как насчет всеобщего обожания, но простым бойцам такой жест не мог не понравиться.

Официально считалось, что все захваченное принадлежит государству. Но все от мала до велика прекрасно знали, что ни 75 «орлов» вспомогательного, ни 225 федератского пехотинца не позволяют прилично существовать, если у тебя есть семья. Обычный ремесленник получал не меньше двухсот в год. Поэтому часть трофеев всегда распределялась после сражения среди участников. Естественно, чем выше ранг бойца, тем крупнее и доля. Вполне справедливо. Еще стимул для карьерного роста.

Треть трофеев всегда остается у командира полка. Это правильно и привычно. Ни у кого не вызывает возражений. Но многие ли из высоких чинов делятся со своими людьми? Гораздо чаще норовят не отдать вполне законного. Не далее как в прошлом году под суд угодили сразу два полковника. Войсковая канцелярия обнаружила приписки при покупках фуража. В расходной книге не было показано, сколько и кому денег отпущено, а проставлены лишь общие итоги расходов. Еще две сотни в одном полку совсем не получали жалованья до ревизии.

А затем выяснились вообще вопиющие факты. Командиры брали мзду практически открыто за направление на более легкие работы и штрафовали провинившихся в свою пользу. Причем последнее повсеместно и за счет вспомогательных отрядов. Неудивительно, что трения между разными разрядами воинов появились еще до мятежа.

Каждый имеет весомый шанс стать благородным и глубоко любимым, подумал Блор, спрыгивая под уже привычные: «Грай! Грай! Веди нас!» Для этого важно решиться вывернуть карманы. Хотя бы пару раз и прилюдно. Тут важно не переборщить. Обожание вещь хорошая, но неминуемо наступит разочарование, коли хоть однажды не раздашь добро без остатка. Еще и возмутятся по поводу обманутых ожиданий, будто он обязан. Вот и не надо чересчур баловать подчиненных.

Князь сидел прямо на плоском камне, правда, подстелив под себя одеяло. Он не считал нужным изображать без необходимости простоту и непробиваемость. При этом мог прекрасно обходиться и без излишней роскоши, но именно когда нет нужды, как в данном случае. Не тащить за собой обоз с мебелью, а совершать быстрые переходы. А дома он себя не прочь побаловать и мягкими подушками.

Между прочим, отметил Блор, изучая его и мотая на отросшие усы, не мешает взять на заметку, и если не подражать буквально, так вести себя на людях без высокомерия, даже сделав карьеру.

— Все они мясники, алкоголики и неумехи, — провозгласил Йорвик достаточно громко, нисколько не стесняясь обрабатывающего его рану целителя. Ничего ужасного, но порез длинный и неприятный. — Моя бы воля — запретил приближаться лекаришкам к армии на полет стрелы. Коновалы. Любого уморят в кратчайшие сроки. Да где взять столько приличных магов?

Еще один достаточно важный урок, полученный Блором наглядно. В приличном отряде наемников вроде фем Клейна всегда имелся целитель, иногда еще маг из простеньких и слабых, соблазнившийся приличным и регулярным гонораром, или недостаточно опытный, чтобы заиметь свою практику в городе.

В полевых условиях люди обычно менее разборчивы, а услуга воинам требуется частенько. И не обязательно в виде лечения. Кровь остановить, где золотишко запрятанное лежит указать. Выбить ворота, отвести глаза часовым — уровень повыше и достаточно нередко встречается. При этом вещи для умельцев опасные. От них всегда противник норовил избавиться в первую очередь и наличие у себя подобных специалистов старался скрывать.

Но необходимость присутствия в полку кузнецов с походными кузницами и подмастерьями, специальных подразделений для наведения переправ с умелыми инженерами и плотниками, способными создать осадные машины из подручных материалов, да еще ветеринара и кучи всевозможных подсобных служб не удивила — знал. Скорее, общее количество, притом что большинство воинов и самостоятельно могут устранить проблемы в упряжи, одежде или оружии.

Конечно, при необходимости и кузнеца сунут в общий строй, однако это все же не его прямая обязанность. Больше пользы в тылу принесет, как и лекарь. Но дело в том, что подсчеты невольно требовалось корректировать. В строю восемьсот пехотинцев? Как бы не так! В полку наберется и под тысячу, а вот в боевых порядках число может серьезно колебаться. Те же «помощники» проходят обучение наравне с остальными и могут заменить погибшего.

Нет, опыт похода оказался совсем не лишним. Учиться ему еще и учиться. Впрочем, серьезных ошибок пока не совершал, регулярно выслушивая своих полуполковников и советуясь с Одриком.

— Потери. И сколько насчитал пленных? — вместо благодарности грубо обругав лекаря, потребовал Йорвик, прерывая его размышления.

Сидящего у ноги Возмездия он упорно игнорировал. Не замечать демона редко кто мог. Особенно когда уставится прямо на тебя.

Нормальные звери не любят прямого взгляда и считают его вызовом.

Демон регулярно норовил устроить игру в гляделки с людьми, и редко кто не отводил взгляда. Сейчас Возмездие был крайне недоволен тем, что его не пустили в драку, отстранив от прямых обязанностей охранять Повелителя. Вот и отыгрывался на встречных, заставляя нервничать.

— На удивление мало погибших. Нет и полусотни. Раненых, понятно, много, но точного числа еще нет. Сравнить с пленными… В полку почти тысяча здоровых, не считая раненых, — ответил мгновенно Блор, — но в других количество может серьезно отличаться. По-любому, это огромная победа!

Князь кивнул, признавая восхищение результатом и уважение собеседника. Это ведь не лесть. Так оно и обстоит. Крупнейший разгром за много десятилетий, с минимальными потерями.

— Тысяч семь-восемь схваченных приблизительно, — сказал задумчиво. — Недурственный результат. В рудниках люди всегда требуются, да и купцы возьмут. Во жизнь, а? — воскликнул Йорвик с азартом. — Мало рабов — плохо. Много — тоже нехорошо. Цены на рабов существенно упадут.

— По этому поводу у меня предложение.

— Перебить половину? Знакомо. Правда, от тебя не ожидал. Смысл, конечно, имеется. Такую толпу кормить — уже существенный расход. А охранять, снимая воинов с полезных мероприятий?

— Отпустить. Не всех подряд, — торопливо возразил Блор, не давая себя прервать. — Только из подчиненных горичанам племен.

— Оказывается, ты читал небезызвестный трактат «Обращение с варварами»?

Блор промолчал, делая многозначительное лицо. Если кто и читал, то не он. В основном слушал пересказ из уст Дока вместо сказки на ночь. Насколько рецепты действенны, еще предстоит разобраться, скорее всего, без знания конкретных людей и обстановки можно сделать хуже. Однако сами по себе идеи звучали вполне разумно.

Натравливать одних варваров на других, пользуясь их враждой, и управлять ими через прельщенных раньше дикарей. Посланцев следует убеждать в дружбе, оказывать всевозможные знаки внимания и добрым отношением переманивать на свою сторону. Любой союз временный и существует, пока интересы сторон совпадают. Главное — не переусердствовать.

Как говорил в качестве комментария к трактату Док, переходя на привычный язык иносказаний: «В глубокой древности, когда звери говорили как люди, птицы и мыши жили рядом с кошкой, пользуясь ее покровительством. Иногда она приглашала их на прогулку и вела мудрые беседы. Но вскоре звери стали замечать, что возвращается она всегда одна и удивительно пополневшая».

Короче, регулярно съедать опасно. Заметят. Ну это байки. А там уж как получится.

— Ладно, — внимательно глядя на него, произнес Князь, — будем считать, что, раздаривая свою треть добычи в пользу кнехтов полка, ты учел мою треть от твоей трети, как старшего военачальника, и не выбросил ее впустую.

В голосе присутствовал откровенный вопрос. При этом Йорвик поднялся, не глядя на своего полковника, — вроде так, пустые слова. У него дела и все такое.

Как раз это было Блором заранее учтено. Тут не просто вопрос денег — субординация и уважение. А ссориться очень не ко времени.

— Прямо здесь, — выворачивая карман, — я не могу похвастаться тугим кошельком, но данный момент мы легко уладим к обоюдному удовлетворению в Гезерди.

— Ты ведь не вернешься назад, — утвердительно сказал Князь.

Ага, пока наши договоренности, без всяких сомнений, в силе. Ворота мне услужливо открыли, но в единственно верном северном направлении.

— У меня достаточно золота, и соответствующее письмо будет отправлено немедленно с гонцом или вручено прямо тебе в руки, когда подсчет трофеев закончится.

— Говорят, ты даже оружие Тадеру заложил, чтобы экипировать свой отряд. Ну надо же, никогда бы не подумал, что чигорская сабля может оказаться в руках простого фема.

— Уже выкупил, — торопливо соображая, ответил Блор.

Откуда он все знает? И если это не намек, что тогда назвать намеком? Искусство вымогать взятки мной пока плохо изучено. Вроде у княжеского рода первопредок медведь. Здесь такие вещи никого не удивляют. Одно слово — зверобоги. Очень к месту голова зверя на рукоятке. Не просто красивая и дорогая сабля — прямо соответствует положению и родовым признакам. Кстати, и с тцарским родом поразительное сходство. Неужели общий предок?

— Но эта вещь для меня излишне дорогая. Она достойна правильных рук. Не откажи принять подарок в знак уважениями в благодарность за науку.

Йорвик кивнул, милостиво соглашаясь.

— Думаю, я смогу убедить Совет Лучших в необходимости передать тебе часть варваров, — сказал после паузы. — Не для наживы, а в расчете на раскол наших врагов. Да и убивать зря не придется, а цена останется на прежнем уровне. Лишний грех отягощает душу. Разве не умирает душа, перегруженная злодеяниями?

Ну прямо святоша да и только, порадовался Блор.

— Если совершаешь нечто не для личных целей, а во имя общего дела, разве не учтут боги причин? — ответил серьезно. — Если они честно справляют суд — аргумент для облегчения участи весомый.

— Одни говорят одно, — ответил Князь серьезно, — другие — другое. Никто еще не вернулся с рассказом о жизни после смерти. Суди себя в первую очередь сам и помни всегда об окружающих людях.

Глава 22

ДОРОГА НА СЕВЕР

Вверх-вниз, через ложбины, по холмам и не умеющей идти прямо дороге. В обычное время здесь тянутся торговцы и попадаются готовые продать еду для путешественников горцы, специально пригоняющие овец для обмена. Сейчас будто все вымерло.

Войско редко платит за товары, предпочитая брать их задаром, и хорошо если при этом сохранишь здоровье и жизнь, а тут уже второе с откровенно подозрительными намерениями гуляет. То туда, то обратно. Шум множества ног и копыт наверняка можно разобрать издалека, и все на всякий случай убираются с пути, а попутно и с окружающей местности.

Время от времени сотник командует «Стой» и «Спешиться». Тогда люди спрыгивают на землю. Это позволяет им размяться, сберечь силы коней, а отстающим обозу и пехоте — нагнать голову колонны. Вокруг поднимаются невысокие зеленые горы, покрытые частым лесом.

Здешние вершины не имеют острых пиков. Плоские или даже округлые на самом верху, частенько покрыты каменными россыпями. Если дорога все-таки проходима, не первый век по ней ездят и самые неудобные места давно расчищены, то наверх на лошадях лучше не соваться. Там и человек легко ноги переломает.

Камни в россыпях самых разных размеров — от мелких до громадных валунов, и они иногда имеют крайне причудливые размеры и вид. А лес густой и мрачный, почти сплошь пихты и ели, лишь иногда попадаются сосны, возвышается повсюду, закрывая небо.

Где-то там, на вершинах, прилепились и немногочисленные посты наблюдателей. Во всяком случае они должны были там находиться. Блор твердо усвоил урок, показанный Йорвиком. Никогда не оставляй без внимания окружающие высоты. Темп передвижения снижается, зато разведка непременно сообщит о засаде и соглядатаях.

Дважды таковых снимали. Проще говоря, резали спящими. Они слишком беспечно относились к службе, уверенные, что федератам есть чем заняться, сражаясь с ушедшим на юг войском. Ведь случись нечто нехорошее — на дороге обнаружились бы беглецы и предупредили. Так оно и должно было быть, если бы Князь не выжидал до самого конца, пока хвост войска федератов не миновал засадного полка. Наверняка кому-то и удрать удалось, но они остались позади в горах и крадутся сейчас, не смея дышать, за отрядом.

Временами набегает ласковый прохладный ветерок и обдувает запылившиеся усы и бороды воинов, принося мимолетное облегчение. Когда идет такая масса людей и животных, хорошо исключительно передним. Ведь пыль, поднятая ногами, еще долго висит в воздухе. Здесь ее немного, все же не поле, но приятного для задних полков мало. Недаром порядок передвижения регулярно меняется, позволяя другим отдохнуть.

— По коням! — вновь прорезает тишину протяжный голос Франка. Не просто «коням», а «ко-о-оням». Да и «Стой» звучит в его исполнении протяжно.

Слева стекает по камням небольшая быстрая речонка, которую, однако, не везде можно перейти вброд — так быстро ее течение. Уж с водой здесь проблем точно не будет, в отличие от продовольствия. Двадцать пять тонн зерна и фуража на каждый день для пяти с небольшим тысяч человек вынь да положь. А иначе начнется падеж животных и недовольство кнехтов. Хотя бы в первые недели нужно обеспечить бесперебойное питание. Дальше уже война себя прокормит.

Пять полноценных полков, практически каждый под пять сотен бойцов, не считая его личного разросшегося отряда. Этим можно всерьез гордиться. Такую мощь федераты поднимали на бой одновременно не так часто, а у фемов в его родной провинции и представить себя нельзя. На общевойсковом сходе Князь объявил поход за Каменный пояс и разрешил всем желающим идти с Блором.

Особенно хорошо было прозвучавшее прямым текстом: «Все за ваш счет, и федераты ни в качестве объединения племен, ни в смысле войсковой казны не станут возмещать понесенного в экспедиции ущерба. Ни в каком виде не последует помощь увечным и семьям. Все на ваш риск».

И сразу же публично провозгласил и отсутствие претензий на трофеи. И потери, и приобретения — твое счастье и личная удача. Пряник такой вкусный, аж слюни текут. Кто же не верит в будущее? Лично свое замечательное?

Если вспомнить, что подавляющая часть победной армии набрана из посадских и Князь просто мечтал избавиться попутно и от них, решив вопрос с выплатами за минусом сложивших головы вдалеке от территории трех племен, то Блор преподнес Йорвику хороший подарок, забрав столь подозрительный народ с собой. Все прекрасно знали — в ближайшее время серьезного сопротивления не ожидается. Уже собранную армию они положили в горах. Пока еще горичане раскачаются, времени набить карманы достаточно.

И в результате до четырех тысяч пошли за ним. Считай, половина от общей численности. Большинство вовсе не из слепого доверия. Чужие земли манят, навевая мысли о богатстве, славе и подвигах. Чего скрывать, ведь и самому не хочется слушать вечерами у огня до самой старости рассказы о деяниях древних. Сидеть до преклонных лет владельцем деревушки в захолустье? А почему не действовать, когда обстановка подходящая? Боги поднесли ему роскошный подарок, и не воспользоваться подвернувшимся шансом — оскорбить их, а это опасно.

Пришлось буквально на ходу сколачивать сотни и полки, в очередной раз собирая с нуля воинские части. Ведь прежние полки столь щедрый Князь официально распустил, попутно устроив хаос. И очень возможно, намеренно. Очередная проверка, насколько он справится и сумеет ли подмять под себя все это потерявшее костяк и часть командиров воинство. И все срочно-срочно. Дать возможность горичанам получить известие о победе федератов нельзя ни в коем разе. Неожиданность нападения — половина успеха.

Знакомился с людьми Блор постоянно, передвигаясь вдоль растянувшейся человеческой многоножки. Если тебя все радостно приветствуют — это еще не означает твоего знания, кто на что годен и можно ли доверять важное поручение очередному в первый (ну, допустим, в третий) раз увиденному. Хороший рубака и душа-человек запросто способен оказаться отвратительным командиром. Прекрасный десятник, попавший в начальники когорты выбором своих же знакомых, загубит ее без злого умысла. Раз — и подставит пять сотен человек из-за недостатка опыта, самоуверенности и нежелания признать перед подчиненными некомпетентность.

При этом Блор нисколько не сомневался, что и его оценивают постоянно, а уж умения водить полки у него даже теоретического кот начхал. Пока в него верят и идут за ним. Причем, скорее всего, за приятным видением будущих богатств. Есть такое слово «мираж», когда видишь несуществующие города или воду в пустыне. Отец когда-то рассказывал. Вот за миражом чужих сокровищ они дружно и топают.

Золото с той стороны Каменного пояса имеется. Но поделить его на эдакую ораву — и сколько на одного выйдет? Да еще добыть поначалу понадобится. И не из шахты, а у людей, отстаивающих свое имущество оружием. Вот и выходит, на командующем лежит персональная ответственность за судьбу экспедиции.

Кроме всего прочего, на людях обязан сохранять бодрый вид и внушать уверенность, пусть самому страшно до ужаса. Чтобы поднимать дух своим подчиненным, нужно не показно, а реально разделять все трудности с обычными кнехтами. От каши в котелке до опасностей.

Блор всегда, еще с Храма, умел держать себя в руках, и если неточно просчитывал последствия, то не по глупости, а от отсутствия полной информации. А в остальном никому не показывал, насколько плохо и одиноко иногда бывает. Об этом знал разве один верный демон — от него не скроешь. Все и всегда видели его ровным, приветливым и спокойным. Готовым ответить на приветствие и спросить о нуждах. Не из чувства долга и лишь бы отвязаться. Просто это прямые функции командира. Голодные и больные воины никуда не годятся. Значит, важно обеспечить их душевное и физическое здоровье.

Блор невольно остановился, натягивая поводья, под шуточки собственной охраны, давая проход стаду. Великий герой уступает дорогу хрюшкам. А уж как посмотрел на стадо Возмездие… Нет, он не стал бы без команды набрасываться, но свиньи этого не знали, и вокруг встречных в кратчайшие сроки образовалось пустое пространство. Всем скопом стадо устремилось в противоположную сторону, а некоторые полезли и на склон, добавляя сложностей пастухам.

Вряд ли кто доподлинно знает, кому первому пришла в мудрую голову мысль за неимением в горах достаточно большого количества продуктов гнать с собой живых животных. Коровы для этих целей не подходили ни по каким параметрам. Медленные, неповоротливые, да еще не всякой травой питаются. А вот неприхотливая и всеядная свинья будто создана для дальних путешествий. Все жрет и замечательно размножается. Самое дешевое и удобное питание, причем стоит встать гарнизоном, как она в лесу сама себе найдет питание.

Удобно. Зато гнать не слишком просто. Ко всему они еще злые, пятнистые, отчего плохо различимы в зарослях и резво бегают. Нужен пригляд и надзор. Свинопас в селах был фигурой заметной и уважаемой. Он знал секреты трав, повадки животных, умел врачевать. А сами животные обходились много дешевле коровы или быка, находя пропитание в основном самостоятельно. Это разве в богатом доме кормят объедками скотину. Обычно у крестьян все идет в ход и ничто не выбрасывается.

Начальник обоза Райан с вечно недовольным морщинистым крестьянским лицом в очередной раз воспитывал проштрафившегося подчиненного. Молодой парень стоял с мученическим выражением на грязной физиономии. Кому охота бегать за хрюшками, когда все кругом героями себя считают. Тем более что прибарахлился. Вон и меч на боку. И кольчугу как дурак натянул. Кому и зачем она нужна в обозе? Зато своя ноша — честная доля.

При виде Блора парень слегка оживился в надежде получить свободу — и тут же увял. Райан не собирался прекращать нотации. Он был в своем праве, и это его подразделение и его ответственность. Соглашение-договор между участниками экспедиции, подписанное каждым, позволяло до определенной степени вести себя независимо. Срочности ведь нет?

Конечно, в случае необходимости фем Грай имел право не только руководить, но и применять любые наказания, вплоть до смертной казни. Но пока что все идет в обычных пределах, командующий и простой пехотинец оказываются в равном положении. Любой из них одинаково рискует жизнью и здоровьем. И все они в равном положении поделивших заранее шкуру неубитого медведя.

Разница между ними в основном в оговоренной в соглашении части общей добычи. Четкий раздел — командный состав, всадники, пехота. Обозник и «помощник» в сотне имели три четверти от доли пехотинца. Еще и поэтому норовили при первой возможности сбежать в другое подразделение. А это крайне возмущало Райана. Когда доходит до требований обеспечить продовольствием и фуражом, моментально появляются претензии. А что делать, если нет достаточного количества персонала? Мало того, еще и забрали кучу народу для охраны пленных.

— Что там произошло? — спросил Блор, дождавшись окончания показа независимости и гордости. Специально не стал вмешиваться и требовать к себе внимания.

Нет необходимости топтаться без веской причины по самолюбию, а Райан человек плохозаменимый. Любой другой на этом месте обязательно напортачит или сворует. Уж очень доходная должность. Кто сумеет доподлинно проследить, отчего пропала пара тонн зерна или кому лишнего куска не выдали. Только ничуть не худший жулик.

Оно и не удивительно. По общим отзывам, он таковым и являлся. Крупным специалистом по облапошиванию простаков. Да и не может купец в третьем поколении не суметь обсчитать и надуть. Но на службе сама честность. Это общее, и честь воровать не позволяет. Тем и известен во всей армии. Недаром утвердили на должность при всеобщем одобрении.

— Попытка побега, — без всяких эмоций сообщил Райан. — Трое сразу. Нашли и вздернули на виду у остальных, чтобы все видели.

— Зачем? — удивился Блор. — Не верят, что мы их отпустим?

По поводу принятых к беглецам мер у него возражения отсутствовали. Все правильно. Больше тысячи здоровых молодых мужчин даже без оружия могут наделать серьезных неприятностей. Раз уж с ходу не забили в цепи, надо показать сразу и жестко, насколько никто не собирается с ними церемониться. Повесили — и правильно сделали.

— Может, захотели выслужиться перед старыми хозяевами, — отмахнулся начальник обоза. — А может, мозги отсутствуют или мечтали удрать от всех. Мы же их домой отправляем, не спрашивая мнения. — Он ухмыльнулся, отчего морщины обозначились еще глубже. — А дома оженить собирались или охолостить.

— Хм, — задумался Блор, — может, ты и прав. Но сейчас уже поздно спрашивать, кому в рабы больше нравится, чем домой.

Оба посмеялись.

— А все же, — сам же себя опроверг Райан, — мерекаю, с донесением бежали. Завтра к обеду первая горичанская застава на дороге. Там пошлину с купцов брали. Не могут не держать и сегодня посыльных.

— Да, я послал вперед Чипинга с его людьми.

— Этот сможет убрать тихо всех, — согласился собеседник уверенно. — А дальше самое интересное и начнется. — Глаза азартно блеснули. — Земли тцарства горичан и их опорная крепость. Обложить, чтобы сидели внутри, и спокойно обчистить округу.

— Не-а, — отказался Блор. — Сначала возьмем Яренгу. Есть у меня задумка.

Крилин широко зевнул, глядя, как внизу гонят стадо на общинный выгон. Со стены далеко видать, и его дело бдить. Правда, давненько ничего не случалось, но на то он и ратник. Ничего интересного в данном зрелище не присутствовало. Все те же хорошо знакомые коровы, все тот же каждодневный ритуал. Это жене его вечно требовалось выяснить, отчего сегодня молока меньше вчерашнего и как себя вела скотина, не испугалась ли зверя и не случилось ли еще какой напасти.

Он для того и взял в руки копье, чтобы не вспоминать об этой докуке. А в детстве приходилось, как и всем мальцам. Собственно, никогда телушек гнать и не требовалось. Откроешь ворота в деревенском тыне — и потянутся себе привычной дорогой без особых проблем. Спокойный день, без крика и беготни, еще и дополнительным привесом на дойке обернется. Они и кнутом не пользовались. Лес рядом — шуганется корова, удерет за деревья, а там и ищи ее.

Да и хищники какие могут встретиться. Он хорошо помнил, как медведь задрал их кормилицу и сколько крику потом было. С другой стороны, доверять рабам, а не собственным детям… Хотя глиничане и не вполне рабы. Город поставили на их землях изначально в качестве крепости, контролирующей окрестности. Это сейчас тишина, головы склоненные, и он разросся — не меньше двух тысяч проживает. А было время, вся округа горела, и приходилось уничтожать целые села, не желающие признавать тцарской власти. И не так давно: десяти лет не прошло.

Он вновь широко зевнул, с громким рычанием, едва не вывихнув челюсть. Ночью жена в очередной раз предъявила требования. Конечно, для друзей он всегда заявлял, что сам ложится с ней при каждом удобном случае, но на самом деле инициатива принадлежала обычно ей. Временами это льстило, особенно когда женщина визжала на манер дикой кошки. Тем более что он точно знал: на людях она всегда ведет себя скромно и никакого повода не подает для подозрений.

Как и все прочие, он женился по сговору родителей и до свадьбы видел ее всего раз. Никаких чувств там не присутствовало изначально. Да и быть не могло, откуда им взяться. Но теперь он уже не представлял жизни без нее. Красивая, горячая и хозяйственная. В доме все блестит, на своих местах и ничего из имущества не пропадет. Исключительно добавится. Что еще нужно настоящему мужчине? Дети. Наследники. Сыновья. Вот с этим было плохо. Почему-то третий год не беременела. Уже и родичи косятся…

— Чего это? — с недоумением спросил напарник, щурясь вдаль.

Крилин вернулся к действительности от приятных воспоминаний о жене и уставился на происходящее. Далеко, особо не разобрать, но явно происходит непотребство. Десятка четыре конных деловито сгоняют стадо, а пастухам накидывают петли на шеи.

— Набег? — оторопело спросил ошарашенный зрелищем напарник. — А кто это?

— Гелонцы?

— Откуда им здесь взяться?

— Все равно откуда, бей тревогу, — торопливо приказал Крилин уже на ходу, сбегая вниз, к воротам.

Вроде прямой опасности нет, обычные грабители. Все равно надо обязательно предупредить и доложить о происходящем. Вдруг не заметили нападения. В глубине души он был даже доволен. Впервые за его службу происходило нечто значительное и важное. Раньше не везло. Даже в поход на федератов не взяли. Вторая сотня пошла, пехотное ополчение отправилось, а их оставили следить за поведением местных. Будто кто-то посмеет рот открывать. А хоть бы и попытались. Без зубов останутся.

— Разбойники! — закричал на ходу. — Всадники!

На башне торопливо стучали по железному билу. Вторая повторила тревожный сигнал. Нет, ну какая наглость! Прямо под стенами угонять коров. Далеко они сумеют уйти? Сами — может быть, но скотина бежать не станет. Наверное, думают, совсем воинов не осталось, все отправились за Каменный пояс.

Не прошло и четверти часа, а на площади у ворот собрался практически весь гарнизон, кроме часовых на стенах. Полторы сотни на лошадях, десятка три пешими. Эти вдогон не пойдут, всем ясно без объяснений. Совсем оставлять город без прикрытия тоже не следует. Люди горели азартом и были готовы гнаться за разбойниками до победного конца. Сегодня они покажут, что не зря едят тцарский хлеб.

Тяжелые окованные железом ворота принялись медленно раскрываться. Крилин навалился на брус, толкая всем телом и помогая отворить. Рядом пыхтел Тразин, его сосед, как и он, сегодня дежурный. Тоже не повезло. Все ускачут, а им опять бдить бессмысленно.

Как только щель стала достаточной, конные не дожидаясь тронулись вперед. Сначала по двое, потом колонна увеличилась в ширину, и вот уже двигаются четверо. Легкий галоп ускорился, и отряд, перейдя на рысь, понесся в сторону удалившихся в лес налетчиков. Над колонной повис воинский клич, столь громкий, что его должны были услышать в Гезерди, а кони пошли, все убыстряя темп.

— Торопятся излишне, — с видом умудренного опытом сказал Крилин.

— Кони выдохнутся, и догнать будет трудно, — поддержал его Тразин.

Они переглянулись и кивнули друг другу. Если все выйдет просто, от хвастовства победителей вечером станет не продохнуть. Навара от победы никакого, свой же скот отбили, и все, а побить себя кулаком в геройскую грудь перед оставшимися сзади каждому охота. А это обидно. Пускай побегают и всерьез подерутся.

— Гелонцы ребята лихие и не могли не понимать про погоню, — сказал десятник рядом. Ему, похоже, тоже хотелось мчаться на могучем жеребце и рубить набежников. — Все, ребята, — произнес с отчетливым сожалением в голосе, — закрываем ворота. Навалились!

Он вдруг странно всхлипнул и повалился на спину. Из живота торчал кончик болта от самострела. Люди с криками падали рядом. Тразин с изумлением уставился на пробитое бедро, прошедшее насквозь кость древко и на текущую кровь. Потом взвыл, непонятно зачем ухватился за ноги и упал. Еще одному воину справа от Крилина пробило горло, и он корчился на земле, издавая жуткие булькающие звуки. Умирающие редко помнят о необходимости выглядеть достойно перед чужими взорами. Фактически он один по удивительной случайности остался на ногах и целым.

Из полувысохшего рва у подножия вала поднялись люди с самострелами. Из них можно бить и лежа, а с малого расстояния и вовсе не промажешь. Лучнику пришлось бы распрямиться. Некоторые бросали их и, выхватывая мечи, бежали прямо к воротам. Перезаряжать они не собирались. Важнее не позволить закрыть ворота, которых хозяева по собственной глупости своевременно не замкнули. Впрочем, не помогло бы. Три десятка на весь периметр!

Крилин со злобой подумал, что враги должны были прокрасться еще ночью и неподвижно лежать все это время. Проворонили! Прохлопали. И жизнь свою тоже. Не нужно ставить себя на место полководца, чтобы догадаться, что все случившиеся с утра — обман. Гарнизон выманили из-за надежных стен, и в лесу их поджидают не два-три десятка грабителей, а много больше. На пути врага остался он один. И пусть так — от смерти бегут только трусы.

Крилин зарычал и приготовился, закрываясь щитом. Сегодня это случится, и предки не посмотрят с презрением. Он сделает все, пытаясь остановить противника. Он так и не понял, отчего умер, не сумев прикончить ни одного врага. Чипинг снес ему голову походя, с одного удара, не задерживаясь. Не первый и не последний увалень, не видевший настоящих боев. Все мечтают о славе, а опыт отсутствует.

На редкие выстрелы со стены он почти не обратил внимания, но порядок есть порядок. Послал людей к башням завершить дело и обернулся назад. Никаких сигналов не требовалось. Все и так проделано чисто.

Отряд конницы начал разбег сразу после первого залпа по часовым. Так и задумано. Скрыть все силы в лесу, и если горичане поддадутся на простенькую обманку, попытаться прорваться на плечах бегущих в город. А нет — Блор придумал бы еще чего, подумал с уважением. Конечно, дело достаточно рисковое и опасное, но зато и почет совершившему. Он первым вызвался.

Все-таки не по шаблону руководит, на ходу придумывает. Мне бы не пришло в голову нечто такого. А ведь верно — с чего им бояться врагов? На много дней пути непокоренных не осталось, а через перевалы войско ушло гонять федератов. Им есть чем заняться и без здешних коров. Значит, дурачки вылезли с побережья. Ватага не может насчитывать больше сотни-двух. И это уже большая дружина. Редко случается, тем более так далеко от моря.

Копыта прогрохотали мимо, и воины помчались в город, убивая на ходу всех сопротивляющихся. Немногие попадающиеся на пути женщины и дети с криками разбегались, прячась в испуге в домах, пытаясь закрыться. Дело это абсолютно бесполезное во взятом на копье городе. Любого теперь достанут. Просто цель их сейчас иная — захватить дом командира гарнизона, совмещающего свою должность с правлением над всей окружающей территорией. Списки налоговых поступлений, собранное в амбарах продовольствие, арсенал и казна — это важнее всего.

Раздеть баб и разыскать ценности в кладовках можно и потом. Ко всему еще все войско твердо знало: нарушителей приказа и кинувшихся мародерничать ждет петля. Исключений для знакомых и друзей тоже не ожидается, а фем Грай при разделе трофеев ведет себя в высшей степени правильно.

Глава 23

ПРАВО ПОБЕДИТЕЛЯ

Они действовали по четкому плану. Никакой отсебятины. Все обговорено заранее, и каждый знает свое место и задачу. Сотня шла по улице от дома к дому. Выскочить и удрать некуда. Все в курсе — за утаенное в свою пользу в первый раз высекут, а во второй вздернут без раздумий. Добыча общая, и не моги лапать.

По соседним улицам действуют другие, столь же внимательно проверяя все подряд, а навстречу с противоположного конца идет еще одна сотня. Здесь, на практически плоской вершине холма, отсутствовали извивы и тупики.

Городок строился недавно и по заранее согласованному плану. Не то что полностью отсутствовала отсебятина и никто не пытался прихватить при строительстве дополнительного куска или передвинуть забор. И все же планировали все ровно по линейке, никакого сравнения со старыми городами Империи, росшими как душа пожелает и в самом начале, и после снесения городских стен.

С другой стороны, наверняка ведь и святой праздник соответствующий отсутствует. Любой город в Империи не просто так появился. Сначала выбирали место, и, что важнее всего, боги должны были дать знак. Затем, после соответствующих обрядов, в специально вырытую яму клали землю, принесенную с прежнего местожительства.

Покидая родные места, каждый брал горсть прежней земли. Тут был четко заповеданный смысл, и никто не смел уклоняться. Иначе земля не примет нового поселенца — отвергнет его. И лишь затем по границам города шел основатель или высший чин в городе, проводя борозду. А в плуг должны запрячь белого быка и белую корову, под сопровождение молитв.

Так рождается новый город! И люди прекрасно помнят счет существующих лет, потому что каждый год обряд повторяется, обновляя священные границы. А то, что сейчас вокруг, можно в лучшем случае назвать военным лагерем. Пришли, окружили стенами и расселись. Хоть десятки тысяч будут здесь находиться, городом сие называть не должно.

Впрочем, не им воспитывать северян. Их задача много проще. Если дверь заперта — выломать, людей проверить. Оказавших сопротивление прикончить без разговоров. Здание обыскать от чердака до подвала, если они есть, тщательнейшим образом. Тайники тоже требуется отыскать. Хотя времени с начала атаки прошло не слишком много, самое ценное могли и заныкать.

Не все горели желанием поделиться личным имуществом. И понять людей вполне можно. Но понять — одно, а одобрить — совсем другое. Никто не собирается цацкаться с сопротивляющимися. В таком доме частенько убивали всех подряд. Урок на будущее и смотрящим опасливо в окна. Специально выволакивали прямо на улицу и добивали там. Пару раз дополнительно еще и увечили, отрезая уши и нос, однако Джил такого не одобрял. Нет смысла.

— Открыто! — крикнул воин, стоя сбоку от двери.

Это было правильно и вышло намеренно. Случалось, и копье вылетало навстречу непрошеным гостям. Однажды выскочил крепкий кнехт, сумел двоих завалить, прежде чем самого достали. Недаром десятки шли в дом, сменяясь. Пока Воин благосклонно берег Джиловых парней, но рано или поздно столкновение произойдет. Другой бы возмутился, почему командир отправил их сюда, убрав из охраны, но он знал — не из недоверия. Напротив, Блор их обкатывал и обминал, готовя в серьезное дело. Не вечно им тереться рядом со знаменем и надувать щеки. Придет рано или поздно пора обагрить мечи кровью всерьез. И вот тогда они обязаны не облажаться.

Одни дома были заметно богаче, другие беднее, но никогда нельзя догадаться, что тебя ожидает внутри. И речь не о второй стенке, за которой находилась серебряная посуда в одном из домов. Даже у Блора такого не было. Блюдо с портретом человека, охотящегося на оленей, кубки с кабанами, лошадьми и псами. Тигр, крадущийся к водопою. Бараны и всадники на серебряном кувшине и тарелки с орлом, дятлом, леопардом и еще какой-то живностью. На каждой свое индивидуальное изображение.

Ценный трофей. Жаль, что, скорее всего, переплавят на обычные монеты. Блюда и кувшин не станешь делить сразу на всю сотню. Неудобно. А вес немалый. Правда, Блор такие вещи любил, да и для подарков хороши. Может быть, выкупит и не станет уничтожать. Действительно жаль красоту. Он бы и сам приобрел, да нет таких денег. Не добыл пока.

Они не уничтожали всех подряд, лишь немногих, и ясно показывали это всем желающим. Для большинства достаточно новая концепция. Люди не привыкли себя сдерживать во взятых с боем населенных пунктах. Впрочем, пока все вели себя правильно. Излишне горячим объяснили все с самого начала, в первой же чужой деревне, вздернув десяток бросивших строй без приказа и попытавшихся спрятать нечто от общей добычи.

Вот и сейчас по улице болтались всадники Франка, прикрывая и попутно контролируя зачистку. Старый псих людей отбирал сам, и получала личная кавалерия фем Грая, как и сотня Джила, заметно жирнее прочих. Ведь они не входили фактически в основное войско и договор заключали с Блором напрямую. Зато и отсеивали неподходящих и не слушающихся без промедления.

Все выходило по пословице: «Лучше хороший всадник на плохом коне, чем наоборот». Эти были настоящие умельцы, способные обойтись в бою без сбруи, управляя одними коленями и посадкой. Да и взнуздать дикого коня каждый сумеет без проблем. И, что немаловажно, знали слово «дисциплина» не понаслышке. Масса ветеранов, и далеко не одни федераты и жители посада. Кто угодно. Имперцы, гелонцы, даже люди с востока и запада.

Самое опасное было в узких сенях, но Джил шагнул вперед без малейших сомнений. Он был слишком молод для десятника и вынужден постоянно доказывать на практике, насколько хорош в деле. Не по родству назначен, по заслугам. Уж уважения добился не только от своих, но и в остальной сотне. До умельцев вроде Франка ему далеко, но все впереди. И тот не родился старым и всезнающим.

Он шагнул в комнату, напряженный и готовый к столкновению первым, как и положено лучшему, и замер, впервые растерявшись за сегодня. Всякое при обысках происходило. Рыдали, пытались сопротивляться, прятались, убивали друг друга и самих себя из страха или не желая стать рабами. Сидеть как на празднике всем семейством за столом — такого он еще не видел. Из-за спины выскользнули его парни и встали рядом. Люрен присвистнул при открывшемся зрелище. Не его одного удивило происходящее.

Молодой парень, три девчонки, вполне симпатичные на вид, двое крепких мужчин в ошейниках и старший. Он и поднялся, приветствуя.

— Я, — звучным голосом сказал крепкий уже мужчина в возрасте, — Пател, сын Бретстада, рудный мастер, знающий, где искать жилы металлов и где существуют рудники.

Пауза.

— А я Джил фем Грай, — ответно представился парень, — десятник личной сотни Блора фем Грая.

Он говорил и отметил, как хищно блеснули глаза у Патела. Неизвестно, на что тот рассчитывал изначально, но имена его впечатлили. На лице у парня за его спиной отчетливо просматривалось облегчение. Они были довольны как выигравшие на скачках серьезную сумму. Вряд ли могли слышать о них раньше, но слова про личную сотню намекали на значительный вес командира. А может, и дошли известия о мятеже в Гезерди.

— Мы не трогаем опытных ремесленников, способных принести пользу. Вы будете жить, если вдруг не броситесь на наши мечи.

— Я не хочу просто жить, в ошейнике или без, — очень серьезно сказал человек. — Я хочу свободы для всей семьи. Мы принесем присягу по всем правилам, но жизни мне мало.

Люрен рассмеялся. А вот Джилу юмора видно не было. Человек ставил условия и требовал. Значит, есть нечто важное в загашнике, и это очень важно.

— Две вещи, — ответил он после раздумья. — Я не могу обещать ничего, не услышав, чего ты хочешь предложить. Шахты? — Не дав заговорить, сказал сам: — Великая тайна. Найдем и без подсказок. А если еще слегка применим силу… Не к тебе, — усмехнулся, отвергая заранее гордое заявление, — к дочерям или к сыну. Он ведь тоже многое знает, а?

— Зачем действительно разговаривать, — буркнул недовольно Люрен. — Давай отволочем к Денесу на дознание.

— А вторая вещь? — очень вежливо спросил Пател, старательно не замечая выпада.

— Рабы, — столь же вежливо поставил в известность Джил, — изъявившие желание вступить в наше войско сразу получают свободу. Поделившиеся тайнами своих господ — не только вольную, но и двадцатую часть утаенного имущества.

Взгляд того раба, что находился слева, был достаточно выразителен.

— Это закон, и он нарушаться не будет, — твердо закончил Джил.

— Если я скажу «да», ты дашь мне оружие? — быстро спросил человек.

— Да! Ты станешь одним из нас. Со всеми правами и обязанностями.

— Я говорю — да! — поднимаясь, сказал тот. — Но извини, тайн особых не знаю, да и ценностей в этом доме почти нет.

— Но что-то есть?

— Они отдадут сами, — с кривой усмешкой ответил раб. Идти против хозяев он не хотел.

И это говорило о многом. Не столь часто при удобном случае рабы откажутся выместить на бывших хозяевах все случившееся раньше.

— Как тебя зовут?

— Телевт, — ответил раб.

— Люрен, отведи его наружу и сопроводи к кузнецу избавить от ошейника.

— Да, командир, — нехотя подтвердил тот. Он прекрасно понял, зачем его удаляют: излишне длинен язык.

— Ты! — показал Джил на второго раба.

— Я предпочитаю остаться с Пателом, — пробормотал тот. — Стар уже хвататься за копье. А хозяин он хороший. Обид не видел. Наказывает исключительно по делу. Нет, от добра добра не ищут.

— Это если они сами не станут рабами, — жестко ответил Джил. — Уже их накажут за дело.

Одна из девушек тихо заплакала. Не та, что ему понравилась. Та покрепче, принялась гладить эту по плечу и тихо что-то шептать. Все они смотрели на ворвавшихся будто на диких зверей. Вполне оправданно. Одно не понравившееся движение — и здесь появится несколько трупов. Ремесленники они знающие, или пыль дорожная, задним числом никого не тронут.

— Я могу подойти? — спросил Пател. — Не хотелось бы при всех говорить важное.

Джил молча поманил его к себе. Бояться? С какой стати. Человек хочет купить своей семье нормальную жизнь. Он сам по себе ценный специалист, и Блор точно не будет иметь никаких возражений по поводу обещания. Подумаешь, трое девок и парень. Наверняка имеет в загашнике нечто гораздо весомее, иначе бы не вел себя настолько уверенно.

— Я, — еле слышным шепотом поведал, — привез годовую добычу с прииска в город и сдал командиру гарнизона. Я знаю, где она лежит. Полпуда золота…

— Это не стоит твоих условий, — резко сказал Джил. — Мы их и так возьмем.

— Да, — все так же тихо согласился он, — рудник закрыли за бесперспективностью. Он выработан. За десять лет меньше восьми пудов. Зато я нашел на реке Иргель не жилу, а россыпное золото. Много. Очень много. На сто пудов песка до пуда драгоценного металла.

Он, видимо, понял, что цифры Джилу ничего не говорят.

— Там сейчас работают старатели, — продолжал торопливо шептать, — и присутствует охрана, обязанная не допустить просачивания слухов. Когда услышат про вас, все спрячут и уйдут. За месяц возможна добыча в размере до двух пудов! Я поведу и укажу. И это не все, что я знаю. Я могу быть очень полезен. И я не прошу много. Ты ведь понимаешь, как важно главе семьи ощущать безопасность детей.

— Лесть здесь не поможет, — без злости отрезал Джил. — Но ты меня действительно заинтересовал. Вас не тронут. Пока, — добавил после паузы. — Пусть решает мой глава семьи. Как он скажет, так и будет. Ты лично станешь убеждать Блора в своей крайней необходимости.

Пател широко и не скрываясь с облегчением улыбнулся. Он уверен в выигрыше, понял Джил, отдавая приказания. Меньше всего требовалось, чтобы в дом забрел кто-нибудь не в курсе их сделки и прикончил детей хозяина. Значит, выставить часовых до принятия Блором окончательного решения. А здание и участок так или иначе необходимо обыскать. Кто его знает, что мог он спрятать. Любителей притащить краденое золото хватает. Как далеко распространяется честность рудознатцев, неизвестно.

Командиры плотно обступили стол и внимательно смотрели, как он показывает маршруты и цели на карте. Количество народа, а главное, не слишком ему хорошо знакомого, росло скачкообразно. Гонять полки нет смысла, и в то же время маленькие отряды далеко не повсюду уместны. Лучше отправлять три-четыре сотни при поддержке конницы.

А ее было не слишком много, и командир кавалеристов, недовольный отбиранием у него дополнительных подразделений, не постеснялся об этом громогласно заявить. Хорошо еще не устроил истерику, обвиняя в недоверии и неких тайных помыслах. Для Франка удивительно. Все-таки усвоил черту и за нее не заходит. А независимость выказывать обязан. Это нормально. Сломать его и не требовалось. Подчинить. Он слушается, если прикрикнуть.

Вот и выходит — десяток полуполковников (командир полка обычно исполняет обязанность полковника и попутно командира второй когорты). Одрик, как командир личной охраны, крайне недовольный назначением командир гарнизона Чипинг. Ему отныне придется заниматься хозяйственными делами и пограбить не удастся. Не объяснять же при всех, что сюда будут свозить наиболее ценные трофеи, включая жратву, и доверить такое можно только проверенным кадрам.

Еще начальник обоза и всяческих служб, заместители, парочка сотников с отдельными задачами. Неизменные Джил, Рей и Денес. Насколько важен торчащий возле него знаменосец, Блор не очень представлял. Так положено. А вот от Денеса чем дальше, тем больше пользы. Личный ведун, уверенно способный рассказать, о чем говорят чуть ли не у каждого костра в войске, включая обозников и пленных.

Тому нравилось знать все и обо всех, и он гордился возможностью стать действительно полезным. А свою военную подготовку оценивал достаточно низко и вполне справедливо. Полководца из Денеса, может, и получится сделать, а вот рубаку точно нет. Поздно начал учиться. Слишком стар для этого. Если и справится, то с деревенскими неумехами.

Все дружно уставились через плечо на грязный палец, коим Блор водил по значкам, давая указания. Один Возмездие делал вид, что его все это не волнует. Он честно вынюхивал измену и агрессию среди приглашенных. Судя по молчанию, ничего такого пока не наблюдалось. Странно было бы на этом этапе ждать от своих людей серьезных неприятностей. Пока все идет по лучшему варианту. Не ждали, и отпор давать некому.

На командирские должности так просто не попадают, особенно в их ситуации. Полки редко собираются в полном составе на границе, обычно потребность появляется лишь при серьезных набегах больших масс. А сейчас подавляющее большинство пошедших с ним добровольно представляло посадских. Это хорошо — не станут кичиться прошлыми заслугами, и плохо — нет спайки. Формировались на месте, и именно поэтому требуется проверить в деле, прежде чем идти дальше.

Пусть понюхают крови и побед, тренируясь на разной мелочи. Великий Град — придумают тоже название, наверняка дыра натуральная, хуже провинциального захолустья вроде Шейбе — нужно оставить на будущее. Пока сильные получат стимул в виде добычи, а слабые наберутся отваги и привычки к победам. Уверенность в себе — дело наиважнейшее.

— Видите этот зигзаг? — говорил Блор. — Это караванная тропа, ведущая в ущелье Малдун. Отсюда тянутся еще две дороги. На этой карте их нет. И не зря. Правая — вот эта — ведет к богатой долине. Здесь вы найдете и скот, и фураж, и воду. И там проживают роды тцарского племени.

Он не зря это подчеркнул. У здешних жителей люди четко разделялись на три категории. Свободные, крепостные и рабы. Если с первой и последней категорией все более или менее ясно, то вторая была довольно странным статусом. Некогда захваченные в плен или согласившиеся жить под чужой властью, они находились в зависимости от свободных.

Законы запрещали вступать свободным с ними в брак. Не будучи рабом, крепостной по-прежнему был только предметом, находящимся в собственности. У него не было официального статуса, для закона он не существовал. Его можно было, как скотину из господской части имения, продать, обменять, передать другому владельцу вместе с землей, скотом и семьей.

Вот в этой тонкости и присутствовала разница с рабами. Крепостные имели личную собственность, выгонять их с земли запрещалось, и члены семьи крепостного не могли быть отняты у него. При этом господин, а в его роли очень часто выступали тцарь и богатые люди из его рода, был их единственным представителем в суде.

Немногим лучше оказалось и положение подчиненных племен. Правда, им разрешалось поставлять ополчения в случае войны, значит, некоторое количество вооруженных и заинтересованных в сохранении ситуации по причине льгот и привилегий имелось, но в целом требования горичан к захваченным землям и проживающим там были ограничены только их же собственной выгодой. На раскол Блор и делал ставку, четко оговаривая разницу в подходе при грабеже.

— Можно не сдерживаться, — подтвердил еще раз.

Что это означало, судя по ухмылкам, понимали все. Мужчин, способных сражаться, немедленно убить, с женщинами поступить соответствующим для победителей образом, все ценное забрать. Целью было устрашение и запугивание.

Земли тцарства горичан делились на Верхнюю и Нижнюю долины. Они отделены друг от друга хребтом, правда, со множеством проходов, и перевалы невысоки. Разве что возвышающаяся заметным ориентиром гора Мерон всегда покрыта снегом и льдом на вершине.

Если Верхняя была родиной их племени и довольно гористой местностью, откуда и пошло изначальное название, то Нижняя представляла замечательное место для земледелия. Боги будто по заказу молившихся подготовили огромную вытянутую с запада на восток долину лиг на двести в длину и тридцать в ширину, с хорошей почвой и множеством ручьев.

Здесь издавна селились люди, и не случайно находилось две с лишним сотни деревень и поселков. Правда, города почти все были уничтожены горичанами, заодно переселившими часть населения к себе в качестве крепостных. Для присмотра захватчики поставили крепости Яренгу и Лашенгу и башни, выполненные по одному проекту.

При строительстве не использовалось применяемое повсеместно для домов дерево, чтобы нельзя было поджечь снаружи. Дверной проем был всегда довольно узким и низким. Он обычно располагался с более недоступной стороны, значительно усложняя применение стенобитного орудия. Но эти башни хороши против разбойников или ближайших деревень, собравших полсотни вооруженных копьями человек. Против серьезных сил она не продержится, превращаясь в ловушку для десятка членов гарнизона.

Яренга уже в их руках, а захватив Лашенгу, они обеспечат себе полный контроль над Нижней долиной. Башни не в счет. Их раздавят походя, как брынзу в кулаке. Только сок-кровь потечет. Отсюда и появилась достаточно простая идея. Если горичане сумели подмять под себя всех, почему не повторить? Начало оказалось не просто удачным, а давало шанс на оставление за собой изрядной территории.

С помощью подчиненных племен уничтожить тцарскую власть. Это займет много месяцев, но заметно лучше обычного грабежа. Ведь встав твердо на этой земле, можно получить помощь не только от ненавидящих тцаря, но и от федератов, заинтересованных в ослаблении врага.

В худшем случае можно нагрузиться чужими ценностями и удалиться за Каменный пояс со славой удачливого героя. Тоже неплохо. Особенно если вспомнить, что у горичан много золота. Действительно много. На их территории добывали столько, что хватало содержать наемников. Именно таким образом и начинались первые победы и расширение тцарства. И забрать богатства — не самая плохая мысль.

Но это программа минимум. Максимальная задача — прочно утвердиться на захваченных землях. Пять тысяч кнехтов — это серьезнейшая сила, при отсутствии организованного сопротивления. Вряд ли племена так уж заплачут, когда по соседству станут резать их покорителей. Может, и помогут. Поэтому и разделяли отношение, запрещая без нужды обижать прочих. Поэтому отпустили пленных из ополчений по домам, правда, отобрав все их оружие и имущество, но голова ведь важнее!

Несколько дополнительных вопросов и уточнений — и Блор отпускает людей. Вытянул ноги и с наслаждением потянулся. Похоже, все прошло нормально, чисто на деловой основе. Такого рода совет он устроил в первый раз, планируя до сих пор действия самостоятельно или в узком кругу. Да, собственно, и не имелось особых вариантов до выхода в Нижнюю долину.

А вот сейчас пришел срок проверить не только свои планы и расчеты на возражения, но еще и посмотреть на командиров в одной компании. На людях частенько себя ведут не так, как наедине. Нормально прошло. Даже свои не удивили. Джил молча, сосредоточенно слушал, внимательно следя за картой, при том что ему охранять Блорову драгоценную особу. Наверное, пора дать самостоятельное задание.

Рей полон задора и молодого веселья. Здесь и подсказки Возмездия без надобности. Тем более что чем дальше, тем лучше он улавливал настроения и эмоции. Через демона, что ли, — так ведь и в его отсутствие тоже. Рею бы на поединок, покрасоваться перед зрителями, а не десяток в подчинение. Не дорос. Пусть пока походит со знаменем. Должность важная и ответственная.

Неожиданностей не случилось. В принципе и не ожидал пока ничего серьезного. Вот случись неудача или здоровый куш — тут возможны и ссоры с обвинениями. Поэтому он и побеседовал с Франком заранее.

Ну надо же! Никак не ожидал. В глубине души он был поражен и уязвлен. Выходит, неправильно оценивал старого знакомого. Хотя какой к демонам старый? С зимы вместе. Еще года нет. Летит время, и груз на плечах все больше. А разве он против? Как раз нет! Ежели жить, так на полный размах. И будь что будет!

Но Франк… Ему бы в театре играть. И ведь скажешь — всерьез обидится. Он природный воин и другой жизни не хочет знать. А ведь как был на публике сильно возмущен отбиранием у него половины сотни. Оставшиеся не способны себя проявить. Ага, сам же и назвал десятников, от которых избавиться необходимо. Не потому что плохие, а из-за золота. Оно в голову здорово шибает, и не каждый способен сопротивляться зову. Только свои и проверенные участвуют — поставил условие.

Кстати, и Джилу подходящая работенка. Посадить на коней и отдать в подчинение Франку. Ведь без боя такого места не отдадут, а там неплохо не просто вывезти дорогой металл, а и закрепиться. Посторонние с претензиями без надобности.

Дождавшись окончания совещания, в комнату вошла женщина с чашей. Сосуд извлекли явно не из походной телеги. Ничего подобного там оказаться не могло. Везли для скорости наиважнейшие вещи, и не больше. Где-то здесь, уже в городе приобрели. Старинная чаша из серебра, отделанная золотом, со сценками охоты. Типичный северный стиль. Местная работа. Здесь есть прекрасные мастера.

Блор отпил жидкий мед с роскошным привкусом трав, которых он не смог бы назвать при всем желании. Обычно он не хлебал из рук неизвестно кого, но раз Возмездие не реагирует, можно считать, отравы там не имеется. Хотя в голову шибает здорово. Старинный и выдержанный напиток. Не из трактира.

Поставил чашу на стол, не возвращая служанке, и впервые посмотрел на нее прямо. Золотистые волосы на плечах, платье не из дешевого полотна. Большая грудь и тонкая талия. Руки не из перетруженных работой. То есть, безусловно, кучи служанок раньше не имела и кое-что может, а все же не крестьянка прямо с поля. Она была очень красива, как прекрасна женщина уже зрелая и взрослая. Отнюдь не малолетняя девочка. И при этом, в довершение впечатления, ошейник на шее.

Не из тех, что напяливали здешние на рабов. Не грубый металл, оставляющий навечно потертости, мозоли и раны на горле, отчего не скроешь, кем ты был. Обычный кожаный, как на собаку надевают. При желании можно и снять. Ну если очень хочешь сбежать. Пойманной поставят клеймо на лоб. А могут и не догнать. Да только женщина-горичанка в лагере федератов без ошейника с бляшкой, где зафиксировано имя владельца, станет добычей первого встречного.

Не всегда спасет и ошейник, но все же разница существенная. Особенно когда она принадлежит командующему. Правда, он совершенно не помнил ни ее, ни когда получил из общей доли добычи — занят был. В наличии власти имеются и существенные преимущества. Всегда найдутся готовые услужить.

— И как тебя зовут? — спросил без особого интереса.

— Крилина, — ответила она с готовностью. Глазки наивные, и вид вдруг стал при отсутствии внешних изменений ужасно завлекательным. Только женщины так умеют. Спинку выпрямить, ногу отставить, и все вроде бы случайно, а вместо рабыни — владетельная леди.

Блор невольно поморщился. Он этих странностей не понимал. Имеют право на свое имущество, могут идти в суд без мужа — и при этом личное имя отсутствует. Или по мужу, или по отцу. Между прочим, та еще путаница, когда кого конкретного разыскать требуется.

— Не по мужу. Твое имя.

— Как это не по мужу? — удивилась она. — Женщина не быть не мужней. Или она шлюха. Другого не дано.

Говорила она отчетливо, пусть и с ошибками и простыми словами, но на имперском.

— Но мужа-то убили?

В этом Блор был практически уверен. Если он присутствовал в городе, то уже давно покойник.

— Все не изменить. Пока не найду иного.

М-да, все же не понять чужаку разных тонкостей. Проще принимать существующее и не задумываться.

— По нашим законам ребенок у родившей от свободного относится к отцовской касте, а мать получает вольную.

Вид у нее стал откровенно задумчивым.

— Рей, — позвал своего знаменосца, с интересом прислушивающегося, — мне кажется, ты заслужил отдых от моего общества и поощрение.

— А? — Тот не очень понял, о чем речь. Подвигов не совершал, рисковал и бился наравне со всеми. Не больше, хотя и не меньше.

— Покажи ему, что такое настоящая женщина, — выразительно сказал Блор, подмигивая.

— Почему не ты? — возмутился Возмездие.

— Забота о стае не менее важна, — ответил правду. Зачем ему помощник, думающий не о деле. — А я себе всегда найду.

— Мне не требуется по приказу, — краснея, вскричал Рей.

Подумаешь, великое дело. А жениться он что, надеется по собственному желанию? Шалишь, брат. Я тебе еще и невесту подберу. Для того и существуют родичи, и хорошо, что лично мне некому давать указаний. Уже бы окрутили.

— Я старший брат и лучше ведаю, что тебе надо, — ответил Блор, специально употребляя слово «ведать», а не «знать». «Ведун» звучит гораздо сильнее и может говорить о будущем. — И здесь нет неуважения. Ступайте! — нажал голосом.

Женщина, и вовсе не стесняясь, взяла растерянного парня за пальцы. Хорошо еще руки. Могла бы ухватить и за другой орган. Зря он, что ли, предложил — видел, насколько Рей на взводе. Прижалась бедром. Все это молча. Умная. Лишние слова могли бы все испортить.

— Почему не я? — спросил Джил полушутя, дождавшись их ухода. Тоже неглуп. Не стал встревать. Молод еще, а десяток перерос. Пора доверять серьезные дела и смотреть.

— Ты себе уже нашел, — отмахнулся Блор.

— Денес доложил? — не очень приятно усмехнулся краем рта. В отличие от Рея, он с Денесом не очень дружил. Не ссорился, но и не старался сблизиться. Сам себе на уме и голова. В старших не особо нуждается.

— Чтобы я не отличил попробовавшего женской любви!

— Гы, — маловразумительно сказал парень. — Согласно совету, — он явно ехидничал, — не снасильничать, а по согласию.

— И правильно! — подтвердил Блор. — Какой смысл получить бревно, лежащее с пустыми глазами и ждущее, пока все закончится. Никакого удовольствия.

— Все они готовы, — без особого энтузиазма ответил Джил. — Для любого.

А куда им было деваться, мог бы ответить Блор, но промолчал. Тот и сам все прекрасно знает. Никто не предлагал выбора. Как никто его не дал бы, ворвись северяне в Кнаут или Гезерди. Стариков убивали на месте, мужчин по большей части тоже. Ремесленникам могли сохранить жизнь, но не свободу. Их, как и детей, угнали к перевалу. Человеческая добыча ценилась гораздо выше, особенно умелая. Им предстоит жизнь рабов, а малолеткам привыкнуть проще. Если выживут в дороге.

Женщины тоже знали, по каким законам живет север и что происходит в покоренных городах. Победители разобрали наиболее молодых, симпатичных и свежих, вселяясь в дома. Старухам не нашлось места в дальнейшем, и практически все они умерли. Кому нужны бесполезные?

Вариантов для уцелевших не было. Их мнением никто не интересовался, и случись такое, женщина всерьез удивилась бы. И по большей части лучше уж попасть в собственность сотника или, на худой конец, десятника, чем испытать судьбу общей. Такие и не протянут долго. Лучше покориться и постараться приспособиться. Воин всегда нуждается в женщине, и за его хозяйством тоже необходимо приглядывать.

— Этой ты нравишься, — уверенно заявил Блор.

Уж это он знал без сомнений и совершенно точно. Возмездие не ошибается, вынюхивая эмоции. Почему нет? Джил на любой взгляд симпатичен и не ведет себя скотом. Иметь такого покровителя при здешнем количестве воинов, не получивших своего куска женского мяса, большая удача. Тоже немаловажная причина отправить всех подальше. Пусть спустят дополнительный гнев и отведут душу. Пусть получат свое. Деревень много, до самой зимы хватит. А добрая треть здешних — переселенцы-горичане, с которыми не надо нежно обращаться. Они тут не зря, а для контроля над местными на отобранных землях. Вот и расплатятся за все предыдущие годы.

Глава 24

НА ЧУЖОМ ГОРБУ

К Долгому озеру вела всего лишь одна тропа. По ней ходили достаточно редко, а местные жители старательно не замечали заваленного буреломом пути. Меньше станут шляться собиратели налогов, ищущие, чего бы ухватить. Да вообще всевозможные подозрительные чужаки мало радовали. С ними частенько появлялись неприятности.

Лес был всегда. Наверное, человек еще не заявился в здешние места, а может, его в те времена и вовсе не было. До Великих Холодов уж точно. Густой, непролазный и дремучий, состоящий из дуба, пихты, кедров, елей и сосен. Населенный самой разнообразной живностью — от маленького пятнистого оленя до матерых медведей. И все же жизнь всегда бурлила у рек и озер. Не в таинственных глубинах чащи.

Настоящая дорога, как и везде в данном краю, шла по воде. Долгий ручей связывал с Круглым озером. Из того в свою очередь вытекала речка. Если иметь терпение и плыть достаточно длительное время, лодка обязательно попадет в одну реку, потом в другую, и наконец гребец увидит впереди соленые воды моря. Причем вариантов несколько, не обязательно идти по одной воде. Все реки бегут на север, но впадают достаточно далеко друг от друга.

Реки — это жизнь. По ним идут невидимые дороги, по ним же заходили в глубь лесов косяки рыбы. Упрямо и без раздумий (если уж могла размышлять) она шла на нерест выше и выше, позволяя жить людям и животным. Места тутошние мало приспособлены для земледелия. Посему и картошка, не так давно появившаяся, оказалась огромным подспорьем. А раньше жили все больше охотой и рыбалкой.

Сейчас слушаешь дедов и поражаешься: а как раньше существовали? Картошка в здешних деревнях с недавних пор считалась самым питательным и наиглавнейшим продуктом. Ее использовали и на первое, и на второе, и на третье. А вот с хлебом было туговато. Исключая сухие лепешки, ели его редко. Даже рожь плохо росла.

В дурные годы вынужденно весной с молоденькой сосны обдирали кору, под ней срезали заболонь. На солнышке сушили, затем в печи. Истолочь или жерновами размолоть в муку да три части на одну часть ржаной муки смешать. Вот такое тесто и хлеб раньше были. Пробовал он. Горечь такая, что и пес жрать не станет. А ели и нахваливали. Брюхо пищи требует. Так что спасением от смерти голодной для многих и многих оказалась картошка. Сажать принялись повсеместно, едва осознали ценность. До самого моря сажают кормилицу. Оказывается, и с юга иногда полезное приходит.

Конечно, лучше бы вернуться на лодке, тем более что есть места, где специально прячут челны. Они легкие, сделанные из коры, и один человек запросто отнесет и в тайник. Любой может взять и воспользоваться на короткий срок. Потом вернешь. Но сейчас Лунек не хотел лишний раз показываться. Сначала необходимо поговорить с отцом. А на реке глаз много, да и придется плыть мимо двух деревень. Сразу слух пойдет по всей округе. Заранее не надо. Все в свой час. Если отец согласие даст.

Плеск. И еще. И опять. Сейчас время хариуса. Он любит холодную воду и встречается практически повсеместно. Хотя есть виды рыб, со странным упрямством не заходящие в определенные протоки и озера. Маршрут проложен в незапамятные времена и неизменен. Охотясь за комарами и мошками, хариусы свечой выскакивают из воды и падают обратно. Вода кипит от танцующих рыбин.

Это прекрасное зрелище. Голода не будет. Пусть на одной рыбе, но они продержатся. Сушник — высушенная в печи рыба — вещь незаменимая. Из свежей выходит по весу всего пятая часть, зато хранится месяцами и годами. Ее легко и просто взять с собой на охотничий промысел зимой. А сенокос, когда работа проходит далеко от дома, когда людям нужна крепкая здоровая пища и когда летом нет мяса? Им можно кормить псов и даже домашнюю скотину. Как и в прошлом году. Правда, от этого молоко у коров приобрело достаточно странный вкус. Без привычки противно.

Лунек перелез через очередное поваленное бревно без особой радости. Пользы от этих предосторожностей меньше, чем от пролетевшего над головой ворона. Руки тцаря горичан тянутся далеко, и никуда не делся, пришлось собираться. Когда из Града Великого требуют, огнищане покорно отдают не только свои немудрящие вещи, но и детей. Ушли они вдвоем, а вернулся Лунек один. Борята погиб на его глазах. Все мечтал увидеть что-то помимо родных мест — вот и привалила удача. Однако так ничего и не получил, кроме клинка под ребро. И за что? За тцаря неведомого и ничего приятного для них не совершившего.

И самому мало чего хорошего светило бы, но милостивы боги. Отпустили из плена. И выкупа не взяли. Правда, не по доброте душевной, и будь там одни федераты, махал бы сейчас киркой в шахте, закованный в железо и ошейником. Самая страшная участь для пленных. Ну ежели верить, что где-то там на далеком юге скопцов норовят сделать, то бывает и хуже, да вранье, скорее всего. Это с детьми можно сделать, и то не каждый выживет. А взрослый и оклемается — так башку разобьет или хозяина прибьет за эдакое паскудство. Нет, сказки глупые. Не может такого быть. Даже на югах не столь дурные.

Тропа спустилась к неглубокому ручью, и он, привычно пробормотав благодарность, снял с елового сучка берестяной черпачок. Набрал воды и, чувствуя, как ломит зубы от холода, выпил с огромным удовольствием. Если пробовать воду в других озерах и ручьях, достаточно скоро убедишься, что каждая вода отличается своим собственным вкусом…

Пришел. Это их особый Лисий ручей. В смысле — хитрый. Так запутал следы, никто не разберется. А значит, до родного дома уже совсем близко. Прямо за этими деревьями. Течет себе совершенно обычным видом — и вдруг ныряет в камни и исчезает. Ну бывает, ан нет. Пройдешь два десятка шагов — и вот он опять бежит, неизвестно из какой земной глубины выныривающий. Еще немного прошагаешь — и удивительное дело повторяется. Так вот, в первом отрезке хариусы желтые, во втором черные, в третьем зеленые. Недаром место сие от праотцев считается священным, и жертвы приносят в данной роще.

Ножа было жалко — единственной приличной вещи, сохранившейся у него. Тем важнее подарить его в благодарность духам предков. Многие не вернутся никогда, а за него слово замолвили перед высшими. Целым и невредимым дошел.

Он поклонился вечному дубу огромных размеров. Кто говорил — шестьсот лет стоит, кто и тысячу. Немного таких громадин существует на здешней земле. Обхватить ствол руками потребовался бы добрый десяток человек. Сразу видно — непростое дерево, и для каждого живущего в округе он свят. Здесь приносят жертвы, тут выносят решение суда, сюда приходят помолиться.

Так что резанул слегка ладонь — не сильно, чтобы кровь на корни капнула, напоминая о близости рода и его лично и искренней благодарности. Оставил нож, воткнув в землю, и с легкой душой направился домой. Теперь можно.

Стоило ему выйти на опушку, раздался предупреждающий крик. Из длинных приземистых домов показались люди, тревожно высматривающие, кто заявился. В руках короткие метательные копья-дротики и луки. Меч в деревне имелся всего один. У отца. И кольчуга, добытая в бою в молодости, тоже у него единственная.

Точнее, последняя. Ушел в ней Лунек на войну, да содрали с пленного. И топорик, с которым он обращался мастерски, тоже. Обидно до слез. Умел метать в цель без промаха, бить с любой стороны, сверху, снизу и обеими руками. Мог вращать, скрывая направления удара, и бить в прыжке или падая. Даже парировать удары меча умел. К сожалению, неподходящим оказалось оружие против людей в броне.

А что среагировали на появление — так все верно. Пришел не с обычной стороны — в любые времена это подозрительно. Копье в руках — сомнительно вдвойне. На охоту с таким не отправляются. Ясеневое древко, окованное аппликациями из бронзы, и с узким хищным наконечником, удобным пробивать броню. И что идет открыто в одиночку, достаточно странно. Или с добрыми намерениями, или за спиной сила ратная, оттого и не боится.

Откуда им знать, что Лунек подобрал его под Яренгой, на месте побоища. Ничего удивительного нет, когда вырезают гарнизон вчистую, поймав за стенами и отрезав от города. При соотношении десяток на одного. Гораздо больше впечатлило, что это уже второй раз из горичан сделали откровенных дураков, взяв ненавистный город-крепость мгновенно и практически без боя.

И фем Грай держал слово! Отпустить под тысячу человек, не потребовав ничего, — это серьезно. Им не за что любить тцарскую власть, но они участвовали в бою с федератами, а если быть честным, попади на их земли — вели бы себя наверняка много хуже. Вешать своих за грабежи — такое лично ему в голову не пришло бы. А ведь все правильно. Добычу делить на каждого. Идущие в атаку не менее важны, чем просто перехватывающие беглецов и не позволяющие узнать о вторжении.

Сила армии — в ее единстве. Это было для него ново и потому крайне важно. Когда ополчение отправлялось на войну, воины практически всегда сражались сами за себя. Иногда сплоченной группой родичей или дружины, но о полном послушании речь не шла. Люди желали показать храбрость и рвались вперед, не слушая команд. Соответственно и трофеями не делились. Кто смел и умел, тот и захватил. Им просто не приходило в голову, что в бою можно вести себя по-другому.

Сольмир опустил лук и радостно гаркнул — узнал. Тут и другие зашевелились, всей толпой двинувшись навстречу.

— Здоровы ли все? — начал привычно Лунек, кланяясь.

Договорить ему не дали. Со стороны чужаку вполне могло показаться, что на пришельца набросились толпой, норовя избить его до полусмерти, а заодно и задушить в борцовских объятиях. Ничего подобного. Это налетели искренне радующиеся люди, и вовсе не тумаки они отсыпали и удары, а радостно встречали родного человека, коего не чаяли увидеть.

Братья, родные, двоюродные, троюродные. Сестры, тетки, невестки, многочисленные дети и подростки — все стремились показать, насколько они счастливы. И это не показное. Род их всегда был силен сплоченностью и дружбой. Даже разделяясь, семьи не теряли связи и помогали соседям ближним и дальним при необходимости. И Долгое с Круглым озера, и поселки на впадающих и вытекающих из них речках принадлежали сплоченному роду, пережившему совместно чужое нашествие, войну, мятеж и неоднократный голод и не склонившему окончательно шеи. Они помнили прошлое и ковали будущее в душах вновь рождающихся детей.

— Любого? — переспросил отец в наступившей тишине, когда Лунек закончил рассказ.

— Он принимает даже рабов, — с запинкой ответил сын, — готовых драться.

Не зря сомневался. Судя по лицам, это не понравилось. Раб должен знать свое место, хотя доверенному хозяин может и позволить пользоваться оружием при необходимости. В лесу без копья и лука тяжело. У домашних работников такой потребности нет. Но не всех же подряд, да еще незнакомых, приравнивать к свободным!

— Он ставит командирами умелых бойцов независимо от происхождения, и слово его — закон.

Ну про наказания за невыполнение приказа лучше будет промолчать. Умные догадаются без особого труда. А остальным пока ни к чему. Ни про петлю за неподчинение, ни про плети за самовольную отлучку. И уж тем более за утаенное при дележе. Найдут — не только высекут, еще и лишат обычной доли из общей добычи. А по второму разу могут и прикончить. Не по слову начальника. Свои же. Это сложно объяснить. У них каждый волен в своих действиях. Что взял, то и его. Или группы друзей. Но обычно не делятся. Смелый больше получает, зато и вместо боя кидаются грабить.

— Это не федераты пришли в набег. В армии присутствуют самые разные люди, и нет разделения на «наши» и «ваши». У человека должна быть честь и желание драться, а кто он — не так важно.

— Ты в это веришь?

Он заметил, как переглянулись отец с Вревом. Его дядя еще в детстве сломал левую ногу, и она стала заметно короче. Ходить или рыбачить ему это не мешало, как и работать в кузнице. Вот бегать не мог и ходил переваливаясь. Полноценным воином ему не стать никогда, зато боги возместили ущерб, наделив немалым умом. Они были очень разными, его отец и дядя, и при этом все знали: если сошлись во мнениях — это правильные действия. Врев не ошибался никогда. Сейчас родич кивнул. Еле заметно, но Лунек внимательно смотрел. Он согласился, но с чем?

— Я достаточно видел, чтобы разобраться, где присутствует правда, а где вранье. Еще недавно у него была сотня. Сейчас тысячи. С воинами из побежденных горичанами племен станет в два-три раза больше. Вместе мы уничтожим тцаря!

Слушатели возбужденно загудели.

— Мы станем свободны!

— Они отнимают земли!

— Горичане вырубают леса и запрещают торговать!

— Они требуют отдавать им детей для войн, нас не касающихся!

— Безопасный путь не самый лучший! — запальчиво вскричал Лунек. — У нас отбирали, и с каждым разом все больше, а мы сидели и молчали. Если не боги нам прислали шанс получить свободу, то кто?

— Боги с нами!

— Да не будет человек дерзок по отношению к богам! — возмутился кто-то.

— Кто может знать, какими путями ведут нас боги!

— Знак нужен! Ясный и всем видный!

— Подождать!

— Да пусть себе дерутся, нам какое дело?

— Все повторяется, — без особого удивления заметил отец.

— А?

— Что ты знаешь из нашего прошлого?

— Что моего деда убили горичане, и отца его тоже. И еще многих, пытавшихся отстоять независимость. А сейчас умные продаются, забыв о родных и их нуждах, потому что в Граде можно жить слаще, предавая свой народ, — с вызовом заявил Лунек.

Все знали о людях, ищущих выгоды и докладывающих на своих недругов сказанное и выдуманное. А горичане не разбирались и увозили якобы желающих бунтовать навсегда. А при сопротивлении уничтожали всю деревню.

— Ты думай, что болтаешь, — прогудел Сольмир.

— Ну я-то не при заставе живу и доносов на уши большим начальникам не творю, — с усмешкой сказал отец. — Он говорит о предателях.

— Я никогда не сомневался в твоем мужестве, в конце концов, ты мой отец и воспитал меня!

— И ненависть к нашим хозяевам я тоже вложил тебе в душу.

— Она у всех нас в крови! — зарычал Сольмир, поддержанный даже женщинами.

— Но я еще пытался вложить в ваши головы немного ума, — увесисто сказал отец. — Всегда, имея дело с чужаками, смотри, кому выгодно предложение. Тебе или им. Всегда.

Люди вокруг закивали, подтверждая мудрость сказанного. Ничего нового Лунек не услышал. Не в первый раз прозвучало. Легко сказать. А откуда ему знать мотив предлагающего? Имея дело с соседом, разобраться просто. А что в голове у иноплеменника — не всегда и поймешь. Но сейчас…

— А значит, мы должны сначала сделать первоочередное, — продолжил отец, — перебить горичан на наших собственных землях.

Дом взорвался радостными криками поддержки.

— На заставу!

— Всех в огонь!

— Надеюсь, я не отвлек тебя от важного дела, — сказал отец с огоньками смеха в глазах.

В молодости он тоже отправился воевать и немало почудил. Мало кто об этом знал в подробностях, кроме брата, с которым поделился после возвращения. Остальные просто помнили, как он убивал горичан еще мальчишкой и после поражения несколько лет ходил в вольной дружине. Там не интересовались причинами, приведшими на север, лишь бы не трус. А захватчики успели позабыть его имя. Пять лет провел на палубе драккара и доходил до Империи, откуда они еле унесли ноги.

Вот тогда он крепко усвоил: без повиновения командирам все погибнут. И так же четко — о невозможности научить дисциплине своих сородичей. Все равно что ноги змее приделать. Не нужно ей. Поэтому выковать нормальное войско займет не месяцы, а долгие годы. И до тех пор не стоит излишне напоминать о себе ни горичанам, ни федератам. Пусть дерутся. На родных землях дел еще много. Всему свое время, и каждому личное место. Кое-кому из соседей — в могиле. Вслух об этом говорить рано.

Лунеку хватило совести слегка покраснеть. Торопливо подтянул штаны, будто малолетка, пойманный за подглядыванием на купающихся девок. Не то чтобы он стыдился, но повел себя не лучше остальных. Хотя, в общем, он в своем праве. Почему не обобрать трупы, имущество из домов да бабой не воспользоваться? На то и победа. На то и враг. Они вели себя ничуть не лучше, так пусть испробуют полной мерой, каково это.

— Кто еще хочет? — закричал хриплый голос со двора.

— Да она уже померла, — недовольно ответил другой.

— А тебе будто разница есть!

Заржали даже деловито таскающие из сарая мешки.

— Я не хотел отпускать тебя, — равнодушно переступив через труп пожилого мужчины с расколотой головой, сказал отец. — Ты сам жребий вытянул. Боги решили так.

Лунек настолько удивился, что чуть не переспросил. Ни словом, ни жестом не выдал тогда отец недовольства или желания задержать его дома.

— Выходит, судьба твоя была идти на войну. И вернуться тоже судьба, — все также негромко и рассудительно говорил отец. — И показалось мне на миг, ты не зря время потерял и невзгод хлебнул. Осмотрелся, как другие умеют. Слегка начал пользоваться тем странным предметом, что на шее вырос.

— Я сделал что-то не так? — почти жалобно спросил сын.

— Все так, — махнул отец рукой, остановившись, — ты был храбр и повел за собой людей. Замечательно. Для того и существуют на свете здоровенные и горячие парни, чтобы мечтать о битве. Ты ее видел? — почти прошипел в лицо.

— Да.

— Тогда ответь, в чем была разница между нами и горичанами. Почему нас заставили платить дань?

— Они сильнее. Их больше. У них есть профессиональные воины, всю жизнь воюющие. Такой боец пяток ополченцев в одиночку перебьет и не запыхается.

— Нет, сын. У нас уже существовали свои сенгиры-богатыри, имеющие личные отряды. Те самые, не знающие другого ремесла помимо воинского. И нас, может, и меньше, но мы были храбры и сильны.

— Мы и сейчас не хуже, — не понимая, куда гнет отец, пробормотал Лунек.

— Мы лучше всех, но мы всегда были заняты ссорами с соседями, нападениями на соседей, защитой от соседей. Мы воевали друг с другом! Даже когда пришли чужаки, мы продолжали выяснять отношения и сводить старые обиды. Почему и расплачивались двадцать с лишним лет.

Он помолчал, давая осмыслить. Стычки продолжались и сейчас, пусть и в малых масштабах. Никто не спустит кривого слова или поругания границ. Иногда и кривого взгляда. Это известно всем.

— И стоит нашим соседям почуять свободу от карающей руки тцаря, как все это возобновится и завтра кровь прольется снова. Кровь не врагов, а сородичей наших и соседей. Какие они ни есть, а зачем убивать?

Кроме предателей, служивших горичанам и запятнавших себя доносами и кровью, подумал с гневом. Он помнил очень хорошо, кому обязан тогдашним бегством. Семье Радника нет места на земле. Они достаточно жировали, и поднять на их уничтожение округу будет еще проще, чем на заставу. Теперь отступать некуда, а Радники богаты и сидят на тучных землях. Поделить ответственность между всеми — и с кровью на руках уже не отсидятся в глуши. Да и остальные после этого станут внимательно слушать. Убрать молодых, пусть уходят с Лунеком. А с оставшимися уже разобраться проще. Мне претит убивать сородичей, и все же нет иного пути. Надо отрезать дорогу назад колеблющимся.

— И что делать?

— Ты одержал победу. Под твоим руководством люди набили карманы серебром, получили достаточно скота, зерна и всего прочего, включая женщин.

— Я? — удивился Лунек, прекрасно знающий, кто командовал штурмом. Не он.

— Ты, конечно. Не я же, — ухмыляясь в усы, заявил отец. — И теперь за тобой пойдут все мечтающие о славе, чужом добре и роскошных бабах. Мы больше не нуждаемся в необходимости скрываться по лесам и пройдем по всей округе маршем, собирая под твою руку готовых сражаться.

— Ты вроде говорил, что я не дурак.

— И?

— А мнится мне, ты хочешь избавить округу от слишком… э…

— Горячих и не имеющих ни единой мысли сверх «выпить да пограбить», — подтвердил отец. — Такие долго на свете обычно не заживаются, да успевают нагадить всем вокруг. Даже родичам. Вот пусть они отправляются друг перед другом удалью блистать. Подальше от нашей территории.

— А я? Тоже таков?

— Если сумеешь удержать их в узде — нет. Тогда ты действительно стал мужчиной и научился думать.

— Мне придется ставить на место, и люди неминуемо возмутятся.

— Очень хорошо, что ты понимаешь это, но еще не до конца. Убивать, мой сын. Тебе придется убивать. Не ради защиты жизни, не из мести, не ради славы, а чтобы заслужить уважение. Не страх. Именно уважение. А для этого придется пользоваться головой, а не слушать сердце. Быть холодным и жестоким.

— Тогда я должен обратиться к тебе с просьбой.

— Я слушаю.

— Позволь Вреву пойти со мной. Мне нужен человек, которому я могу доверять и у кого смогу учиться.

Не с Сольмиром же совещаться, мелькнула мысль. Он замечательный человек и встанет за меня горой, но именно из тех, о коих и говорил отец. Не дальше вечера способен планировать действия.

— Мне нужен совет мудрого человека, и не в последний момент, а кто сумеет разгадать чужие намерения лучше дяди?

— Вот теперь я уверен. — Хлопая мощной рукой по плечу Лунека, воскликнул отец. — Ты не просто моя кровь — ты пойдешь дальше меня.

— Да?

— Без сомнений. Имея в советчиках Врева — пфе! Слушай его, и все будет хорошо.

— А он захочет пойти со мной? Я не могу обещать возвращения.

— Он тоже человек, — доверительно ответил отец, — и не прочь посмотреть мир, а заодно и набить карманы серебром. А самое главное, только своей матери и его жене не говори, с удовольствием удерет от домашних забот подальше.

— А знаешь, — сказал смущенно Лунек, — ничего вкуснее материнской ухи я не пробовал. Вроде варят одинаково, и продукты одни и те же, а вкус разный.

— А это урок для тебя, — серьезно ответил отец, — один из многих, и тем не менее очень важный. Дома всегда лучше. Все лучше. И чем бы ты ни занимался и куда бы ты ни ходил, нельзя забывать о доме. О своей земле и своей семье. Здесь тебя накормят и помогут, независимо от наличия денег в карманах и того, что натворил. Женщины станут спать с тобой ради твоих богатств и из-за славы. Мужчины будут кланяться твоей силе. И лишь в родном доме приветят по одной-единственной причине: ты наш, и этим все сказано. Помни об этом, и да пребудет с тобой удача на нелегком пути.

Глава 25

ПРАВЛЕНИЕ МЕЧА

— Пора вставать, Повелитель, — поставил в известность Возмездие.

Это не слуга и даже не Джил с Реем. Его не прогонишь с проклятием. Сообщение приходит прямо в голову, и ушей не заткнешь. Зато добрая половина войска всерьез уверена в его вечном бодрствовании. Никто еще помимо парочки ближайших друзей не сумел застать его спящим в любой обстановке. Люди не слышат, и во многих отношениях это полезно. Еще одна причина для боязни и рассказов с восхищенным оттенком. Лучшего телохранителя себе и представить невозможно.

Блор открыл глаза и увидел низкую грязную халупу без окон. Это он еще удачно устроился. Большинству и такого не досталось. Две сотни с лишком — и разместить негде. Встали лагерем снаружи поселка. Это же одно название — деревня. Пяток домов, и ему отвели лучший. Специально отстроенный курятник для общественных собраний. Ну не избой же эту крысиную нору называть.

И вроде не так далеко от привычных мест, и купцы заходят, а все вокруг чужое. Бревна по-другому тесаны, кровля уложена иначе, окна практически отсутствуют. И сразу видно, когда начинаются земли очередного племени. Чуть не в полуземлянках живут, будто специально не пытаясь перенять полезное у соседей. Мы не такие! Да, на вид ничуть не отличаются и говорят на схожих наречиях, но в каждой деревне свои порядки. Похоже, выйдет много труднее ожидаемого.

Он вскочил и наскоро умылся в сенях. На звяканье котелка ввалилась толстая баба в сопровождении охранника. Приволокла еды прямо с печи. Что-то она там бормотала на своем варварском диалекте, но он даже прислушиваться не стал. Или проклинает, или, что вернее, жалуется на скудость запасов. Все бабы в этом отношении не отличались, да и мужики не лучше. Будто нет иных мыслей помимо бесконечных жалоб на бедность.

Снял крышку с котелка и с удовольствием вдохнул запах. Сегодня на завтрак каша гречневая с коровьим маслом и кислым молоком. Прямо праздник. Обычно в походе выпадает обходиться черствыми сухарями, солониной да подбитой на ходу птицей. Когда рядом идут несколько сотен человек, звери стараются убраться с дороги, и это проблема. А забирать у здешних силой сам же запретил.

— Можно, — разрешил Возмездие, получив свою порцию и тщательно ее проверив. Не то чтобы Блор опасался отравления, но если существует рядом специалист, пусть трудится. И свой гонорар получает. Часть от содержимого горшка. Ему той половины на один, максимум два глотка, зато уважение и еще одна дополнительная процедура по обеспечению собственного здоровья, уже ставшая привычной.

Некому пока травить и стрелять в спину из леса. Почитай, не осталось горичан в Нижней долине. Ну помимо каких рабов схваченных, в железо забитых, и продолжающейся держаться второй крепости — Лашенги. Это оказалось даже проще, чем он рассчитывал. Толпы желающих набежали вступить в войско.

Все местные с превеликим счастьем поучаствовали в грабежах бывших хозяев. Здесь корова, там с десяток мешков зерна или та же картошка. В хозяйстве все пригодится, включая косы и плуги с серпами. Ничего зряшнего у крестьян не бывает. Скоро неделя, как одни пепелища на дороге. Вроде и к лучшему — нет потерь, а фактически и трофеи отсутствуют. Жалованье-то никому не идет, за счет захваченного живут.

Сотня уже выстраивается прямо на виду. Скоро выступаем. Несколько заинтересованных местных жителей с удовольствием наблюдают за приготовлениями к отъезду. Кому охота кормить чужих солдат? Уедут — и хвала богам. А то начнут еще безобразничать.

Блор сунул монету старосте, и тот с обалделым видом вместо благодарности принялся разглядывать ее, крутя в мозолистых грязных пальцах. Даже сунул в рот — видимо, проверить на зуб, настоящая ли. Действительно чудо. Постояльцы заплатили, а не отобрали, как водится в подобных случаях.

Все идет как обычно. Впрочем, осталось недолго. Вчера выяснилось, что они почти прибыли, разве слегка отклонились от правильного маршрута. На картах нужного места не найти, однако все словоохотливо и подробно указывают дорогу. Чем скорее вояки отправятся куда подальше, тем всем приятнее. А врать боятся. Вот вернутся злые, не обнаружив, и вместо монеты запалят дома. Кому надо?

Опять пыль, вновь холмы, и впереди очередная грязная лачуга на ночь. И хорошо если без клопов да вшей. При малейшей возможности сам отправляется в баню, да и других заставляет. Наверное, это единственное мероприятие, которое воспринимается кнехтами с недовольством. После обильного, сытного обеда, когда даже двигаться лень, мысль о бане кажется чудовищной.

А бороться с живностью, не доводя ее до хождения табунами, необходимо. Док говорил — у кого их много, и болезни скорее появляются. В отношении всевозможных лекарских фокусов он всегда был предельно серьезен и не врал. Значит, надо. А кому не нравится — утрется. В их ситуации самое страшное — болезнь в армии.

Они идут обычным походным порядком. Впереди дозоры, затем командир с охраной, и дальше остальная сотня. Обоза на этот раз нет, и все свое везут на тягловых лошадях. В этом смысле они совсем неплохо экипированы благодаря добыче. У каждого два запасных. Зато и растянулись так далеко, что издалека их можно принять за полк.

Конь под Блором слегка горячится и норовит пойти скорее. Тоже вечная докука. Каждого нового жеребца приходится приучать к присутствию Возмездия. Некоторые его слишком боятся. Взбесятся еще в самый неподходящий момент.

Тут невольно вспомнишь замечательного Самрата. Годные под седло лошадки ему в соперники не годятся по всем статьям. Ничего не поделаешь, приходится пользоваться существующим. Если и привезут согласно просьбе, так не раньше осени.

Кони вообще существенная сложность. Их мало, и они ниже привычных. Такая, к сожалению, порода. У федератов ничем не отличаются, так что не дурь здешних. Под тяжелую конницу немногие годятся. Большого веса с броней таскать не могут. Тощают, слабеют, и выходит зряшное губление лошадей.

Обидно. Ведь сам придумал, не чужим умом дошел, а выполнение идеи откладывается на неопределенный срок. Без завоза производителей из Империи ничего не получится. А это годы и десятилетия. А вышло бы недурно получить от лошади при теперешней неприхотливости в питании еще и большую силу с размерами.

Деревянный идол с препротивнейшей физиономией, вырубленной, похоже, топором очень грубо, торчал, как и обещали, на самой опушке. Злобно кривился на посмевших нарушить его покой. Вместо зубов торчали чьи-то мощные клыки. Может, медвежьи, а может, еще чьи.

Земля рядом с тотемом не была полита кровью жертвенных животных. Это заметно сразу, пусть и давно случилось. Точно не священный столб. Они в здешних местах на перекрестках попадаются достаточно часто, и насмотрелись. Подношений никто не приносит и ленточек не вешает.

— Жертв тоже не закалывали давным-давно, — уверенно заявил Возмездие.

Иногда Блор пытался понять, как жить с такими чуткими чувствами. Видеть, нюхать, слышать за полторы сотни локтей. Вряд ли очень приятно. Особенно когда воняют не где-то далеко, а буквально рядом. Кстати, тухлятину демон чуял чуть не за лигу. Человек от такого непременно спятил бы. Этот вообще не понимал смысла вопроса и тихо жалел ущербных человеков. Наверное, и собаки себя так повели бы, умей они нормально общаться.

Дом ничем не отличался от прежде встреченных. Такой же низкий, длинный, сразу на несколько живущих вместе семей, и на удивление даже окна, закрытые пластиной слюды. Явно хозяин не из бедных.

Там заметили прибывших, и навстречу двинулись две женщины. Одна уже в возрасте, вторая молодая и симпатичная. Они остановились и дождались, пока Блор соскочил на землю.

— Пусть будет благословен твой путь, — произнесла молодая, протягивая деревянную чашу, наполненную до краев.

Рей на вид определил — пиво — и не особо удивился, когда Визи принюхался. То есть ничего явного, но он-то постоянно его видит и научился некоторые вещи отмечать. Трудно месяцами находиться рядом и не заметить занимательных подробностей. Говорят, у императора имеются свои специальные отведыватели пищи. Зверю не требовалось этим заниматься, он точно чуял на расстоянии, хотя Блор регулярно делился с ним своей едой.

Рей слышал про давнишнюю попытку отравить леди Жаклин и был не прочь посмотреть, как это бывает, когда Визи обнаружит измену. Естественно, без последствий для Блора, но что он сделает и прозвучит ли команда. Иногда ему казалось, что зверь понимает еще не высказанное.

Пока все тихо и спокойно. Хвостом дернул — порядок. Интересно, Денес про это догадывается? А как далеко заходит система сигналов? Понимает Блор зверюгу гораздо больше, чем показывает.

— Спасибо, красавица, — ответил Блор, поднимая чашу, чтобы отпить.

Вот теперь Рей и сам ощутил настороженность. И взгляд на Денеса подтвердил — не зря. Тот давно жил под девизом «В любом человеке может затаиться враг» и вечно посматривал вокруг дурным глазом.

Верность дело хорошее, однако эта перехлестывала через край. На самом деле Рей не был до конца уверен, что Денес и за ним не следит. Спрашивать не хотелось. С того станется подтвердить, и конец их дружбе. Нет, ну правда, искать в действиях побратимов нечто подозрительное? Джилу он не верит — это без малейших сомнений.

Но сейчас Рей знал — происходит нечто странное. Нормальный ответ: «Да осенит милость богов этот дом». Блор не мог случайно так ответить. Он высказался вполне сознательно.

До сих пор они считали, что ничего особенного не происходит. Блажь фем Грая подбирать всевозможных магов и недомагов, приставляя их к лекарям для помощи раненым и увечным, всем известна. Здесь лицензий не выдают и разрешения не требуют. А люди в каждом народе рождаются со способностями. Польза от них имеется, а платит магам Блор из собственной доли.

Его дело. Тем более что альтруизмом в идее и не пахло. Блор умел быть холодным и жестоким, когда надо. Он не мечтатель. Мага приписывали к сотне, и если обращались за срочной помощью из другой, тот имел право попросить гонорар. А треть шла командующему по соглашению. Жалованье, извлеченное из его кармана на раненых, возвращалось достаточно скоро.

На войне работы для каждого достаточно много. Ну решил позвать еще одного, для разнообразия, шамана. Не к нему первому лично прибыл. Он не считал уроном для своего положения и чести беседовать не через посыльных. Многим это льстило, а Блору ничего не стоило.

— Пройдите в дом, — предложила девушка, беря пустой сосуд.

— Там есть кто помимо этих? — спросил Блор Возмездие.

— Мужчина, двое детей, — ответил тот сразу. Такие вещи он чувствовал сразу.

— Мы торопимся, — повергая в изумление Рея, ответил старший брат. Скакать сюда почти неделю, развернуться и уехать — это в высшей степени оригинально. — Могу ли я недолго побеседовать с Ковдой?

Рей попытался найти в памяти, но ничего полезного на ум не шло. Названия для шаманов изрядно различались у каждого народа. Мало того, существовали еще и отдельные категории, в зависимости от функций и силы. Ковда — это нечто значительное и могучее, да вот соответствие в рангах не вспоминается. Но вроде сотника, не меньше. Обычному кнехту тянуться долго.

— Ты хочешь попросить о некоем действии? — настороженно спросила старшая, впервые подав голос. Взгляд, брошенный на Возмездие, и без его подсказки выдал смятение. Она не просто женщина, а знающая. Ничего удивительного, если из одной семьи.

— Камлание не обязательно ведь проводить в стенах?

— Это зависит от цели. Исцеление — лучше в доме больного.

— К несчастью, мы очень далеко от наших домов, при этом, к счастью, среди нас нет заболевших. Речь идет о толковании видения.

Он замолчал, не пытаясь высказаться яснее, и получил после паузы поклон. Обе удалились с прямыми спинами, не получив объяснений. Блор не собирался беседовать с прислугой. Теперь оставалось дожидаться, и он уселся на притащенное кнехтом седло. Возмездие привычно лег рядом.

— Отдыхайте, — приказал Блор. — Шаман на меня кидаться с ножом не станет, а сколько продлится разговор, не представляю.

Рей с Денесом переглянулись и отошли на несколько шагов. Уж настолько они его знали. Блор собирался обсуждать нечто важное без свидетелей.

— Ты что-то понимаешь? — нервно спросил Денес. — Какое еще видение?

— И с каких пор он нас с тобой отодвигает? — поддержал друг. Он вообще не помнил, чтобы при разговоре Блор специально удалял его. Конечно, не торчал рядом совсем уж бессменно, однако при важных событиях и совещаниях знаменосец присутствует. Случившееся вышло неожиданно обидным.

Костюм появившегося человека смотрелся в высшей степени странным. Множество нашитых амулетов из разного вида материалов — от простых клочков материи до серебра и золота. А уж камни разноцветные даже на высоких сапогах, как и вышивка.

Дикость. Приблизительно такими и представляют себе варваров за Каменным поясом. Разодетыми в рванье, с кучей подвесок на веревочках. Про нормальную цепочку они еще не подозревают.

Фактически увидеть такое безобразие можно исключительно на шаманах. По утверждению знатоков местной жизни, все эти вещи служат определенной цели. А вот какой — человек с бубном тебе не объяснит и под пыткой. А скажет — неизвестно, сколько в словах правды.

— Зачем ты пришел? — щурясь подслеповато, спросил негромко шаман. — У тебя другие боги, и однажды они снизошли до тебя.

Говорил он на очень приличном имперском, подобающем образованному человеку с побережья, а не шаману из дальнего захолустья. Женщины хоть и нормально общались, произносили слова с хорошо знакомым жутким гортанным акцентом, характерным для местных. Этот оказался совсем иным.

— Разум человека должен быть открыт для истины, где бы он ее ни встретил, — ответил Блор, пытаясь разобраться, что именно ему сказано.

Фраза в целом достаточно любопытна. То ли действительно видит нечто, то ли до шамана дошли слухи, то ли пытается потрафить, мысленно насмехаясь. Боги, не один. И переспрашивать неудобно — зачем подставляться.

— Или мне ответят там, или здесь. Какая разница, от кого придет откровение. Маг, шаман, ведун, пророк — все они суть одно явление. Получившие от высших сущностей некие способности.

— Ты ничего не знаешь о шаманах, если ставишь нас на одну доску с остальными!

— Слова горячи, ум холоден и остер, — сообщил демон.

— Зато я много знаю о магах, — криво усмехнувшись, заверил его Блор. — А мой личный дух, — он положил руку на голову Возмездия, — находится в полном распоряжении и приходит по зову.

— Еще и постоянно влазит с советами, — добавил он мысленно.

— Ры?

— Слушай его и будь внимателен!

— Заметь, я не называю себя при этом великим. И я не маг!

Блор вынул из ножен на поясе Кхолу. Улыбнулся шаману и воткнул острие в ладонь. Достаточно непросто, находясь постоянно на виду у десятков людей, пытаться войти в транс. Просто так, благодаря умственному сосредоточению или молитве, он так и не сумел. Зато боль и страх давали прекрасный результат. Нет приятного лупить себя по голове, и смотрится глупо. Но кольнуть иголкой или ножом не составляет сложности.

Тренировки не прошли даром. Мало того, он продвинулся слегка дальше, научившись не только выходить из тела, но попутно управлять им. Отключать боль, останавливать кровь, ну и заодно заглядывать за горизонт. Слушать не предназначенные для этого разговоры вышло уже во второй раз. Не то чтобы это имело смысл. Разве специально за кем проследить. А вот проверить дороги, округу и рельеф местности очень пригодилось.

Мало, очень мало. Хотелось бы много более серьезным вещам обучиться, да подсказать, куда направить усилия, некому. Возмездие не в счет. Он демон, а не человек, и устроен совсем иначе.

Зато произвести впечатление вполне удалось. Уж кто-кто, а шаман прекрасно видел — это не фокус, и рана затягивается прямо на глазах. А что в последнем участвует демон, которому придется за услугу потом скормить пудик мяса, ему догадываться ни к чему. Такие вещи давались трудно и требовали большой кормежки после. Только на крайний случай или, как сегодня, пустить пыль в глаза.

— Я слышал, — сказал Блор, — что ты самый великий из шаманов данного поколения.

Тот молча кивнул, ничуть не удивленный величанием и не заинтересовавшийся, от кого конкретно. И правильно. Многие говорили. Причем с откровенным страхом.

— Земля, на которой живут люди разных племен, то есть почва, окружение — горы, пустыня или море, — определяет нравы местных жителей. Земля не просто камень или грязь — это живой организм. И реки — ее кровеносная система. Они питают все живое. Но та же вода, вышедшая из берегов, подобно кровоточащей ране, несет изнеможение и смерть. Кто лучше распознает любую проблему, чем величайший, живущий в данном месте? — спросил Блор намеренно витиевато. Ответа это не требовало — чистая лесть.

— Твое видение было о северных землях? — быстро переспросил шаман. — Что ты узрел?

— Заинтересован, — без особого удивления отметил Возмездие.

— Я уже дважды видел подтверждение правильности моих видений, и при этом случившееся реально не совпадало с дарованным мне Воином во всех деталях.

— А почему мне не рассказывал? — возмутился демон.

— Итог одинаков, — привычно игнорируя зверя, продолжал Блор, — а внутри изменения. Другие люди, другая обстановка, другое поведение.

Он замолчал, но шаман тоже умел играть в азартные игры. Сидел с почтительным выражением на лице и не торопился уточнять.

— Люди просят у богов то, чего им не хватает, — заговорил Блор, — или что хотели бы получить. Мне не требуется просить. Я вполне доволен и так. Но я бы хотел разобраться. Что именно мне показано было: направление в целом, или я обязан точно следовать продемонстрированному пути?

— Ты знаешь про дерево жизни?

— Слышал.

— Ствол соединяет три мира: подземный — земной — небесный. Но любое дерево не состоит из одного ствола. На нем есть и ветви — другие миры.

— Слышал, — повторил согласно Блор, вспоминая не без приятности Скай.

— Откуда они взялись? — спросил шаман сам себя и тут же ответил: — А просто люди постоянно принимают решения. Пойти туда или сюда, ловить рыбу, дубасить соседа или отправиться к приветливой бабе в соседнюю деревню. Большинство из таких выборов не влияет ни на что. Какая разница духам, от кого родится ребенок — от мужа или любовника? Он вырастет в деревне как местный. Это мелочи. Но иногда решения бывают кардинальными. Влияющими на весь мир или на его часть. Как твое решение перейти Каменный пояс с войском.

— Не я первый.

— Но ты собрался идти дальше обычного набега.

— Умному не нужны сокровища. Ему даже земли не требуются. Он жаждет власти.

Шаман моргнул, поймав посыл. Пришелец ему выдает свои планы. Он не уйдет с наступлением холодов, набив кошелек и гоня перед собой стада. Война так скоро не закончится, — и она даст ему и то, и другое, и еще много разного приятного. Знание — сила. Сказанное может оказаться полезным и в будущем. К нему приходят разные люди посоветоваться и с новостями.

— Но при чем здесь я? — честно не понял Блор. Сейчас он не притворялся. К чему эти отступления, не доходило.

— Даже не в тот час, когда вы взяли первый поселок, а в момент решения идти сюда на дереве появилась новая ветвь. И она растет дальше. Мир изменился. Он стал иным от твоих сознательных действий. Боги и духи могут показать дорогу. Идти ли по ней и каким образом — решать не им!

«Аллегории — очень скользкое дело, — подумал Блор. — А я совсем не поэтичная натура. И совершенно не доходит, как это — два одинаковых мира, в которых я веду себя по-разному. Я — это я, и остаться в тех горах не мог. Честь и долг не позволили. Вне зависимости от Храма и происшедшего в нем, я бы вернулся. А дальше далеко не все зависело от меня. Иногда несет общим потоком. Значит, не столь важно, что я сделаю, ствол сохранится при любом поведении, — уточнил на всякий случай. — Ветка просто растет, и мир меняется».

— Может, так, может, и нет. Как я могу ответить четко, не зная, о чем ты спрашиваешь конкретно? Что ты видел?

— Не нравится он мне, — пожаловался Возмездие. — Долго еще?

— Помолчи. Будь готов.

— Это вещь… очень личная, — сказал Блор вслух. — Прости меня за грубость, но хотелось бы убедиться, что кроме слов еще кое-что можешь.

— Ты хочешь увидеть, как я раскачиваюсь из стороны в сторону и бью в бубен? — с иронией поинтересовался шаман. Глаза у него сузились.

— Он обиделся всерьез, — прокомментировал Возмездие.

— Именно этого и добиваюсь.

— Нет, — заявил для шамана. — И услышать про солнечные лучи, вечное дыхание моря и свет звезд, указующий правильный путь, тоже не ожидаю. Тебе служит дух? — потребовал резко самое важное. — Ты им управляешь?

— Пайга, — ухмыльнувшись краем рта, возвысил голос шаман, — иди сюда!

Из сарая возле дома появилась человеческая фигура и торопливо направилась к собеседникам.

— Возмездие! — возмутился Блор. — Почему не предупредил!

— Я внимательно смотрю и слушаю! — удивился демон. — Он мертвый!

— Как это?

— Ходит, работает, но нет разума, нет души. Мозг не функционирует. Это ненормально! — впервые на памяти Блора демон растерялся. Пусть он не ученый, но обо всех явлениях имел свои представления. А сейчас он был поражен. — Хуже животного. У того хоть какая-то реакция на окружающий мир прослеживается всегда. Этот — будто камень.

— Это не раб. Это — невозможное для мага, — с торжеством провозгласил шаман. — Это высшая степень, недоступная никому. Он не думает, не пытается действовать без команды и просто не может не подчиниться. В нем внутри сидит дух.

— Человек вообще не соображает?

— Ему и не надо, — покровительственно усмехнулся шаман, — за него думаю я.

— А чего от него так воняет? — поморщился Блор. — Ты плохо заботишься о здоровье и не отправляешь его мыться?

Глаза шамана злобно блеснули. Ожидаемого восхищения или ужаса, как обычно, не появилось. Сильно умный. Это ведь действительно так — не думает и не способен о себе побеспокоиться. Он и в штаны навалит, и есть не станет без команды. Так и будет ходить, пока не сдохнет окончательно, если сам не вспомнишь.

— Да, — подтвердил он, — бесконечно верный и послушный, однако почти ребенок. Зато неподкупен и исключительно покладист.

Шаман тихо рассмеялся. Глаза у него при этом совсем не улыбались, а внимательно отслеживали реакцию.

— Есть и другие? — спросил Блор. — Кроме этого?

— Сейчас отсутствуют. Могу сделать в любом количестве, Правда, процедура не из простых и опасна даже для меня. Духи не любят, когда их загоняют в человеческое тело.

— Он обманщик, — вклинился разъяренный Возмездие. — Здесь нет никаких духов. Ни рожденных людьми, ни родственных мне. Три дырки в черепе и повреждение мозга.

— Как это дырки?

Ответно он получил картинку. В странном виде. Не нормальная человеческая голова, а разноцветная. Оказывается, вот так видит демон. Более и менее теплые участки. Все красное, оранжевое, желтое, куча оттенков. Но разобраться при желании совсем просто. И отверстия, спрятанные под волосами от человеческих взглядов, хорошо заметны. Сразу выделяются другим цветом. Не просто лупили по башке молотком. Аккуратно и определенно не наугад.

— Хм, а более адекватные оболваненные возможны? Чтобы не контролировать постоянно?

— Может быть, — ответил с заминкой шаман, — но обещать не могу, и это гораздо сложнее.

— Все зависит от глубины проникновения инструмента, — перевел демон. Что-то там в мозгах у шамана мелькало, и он старательно в них ковырялся. Это опять же не слова, письма таким образом не прочитаешь и мыслей не узнаешь. Воспоминания. Образы, но очень четкие.

Связанный человек, жуткий предмет вроде резца, но тонкий и очень острый в руках. Не вбивал, а вкручивал специальным механизмом. Тяжело. Измерение глубины проникновения в мозг. Действительно совсем не просто даже по беглому взгляду, а ведь раб при этом живой и в сознании.

И хуже всего, что, похоже, вся семья в курсе методики. Один такого провернуть не может, ему требуются помощники. В данном случае помощницы. Эти две встречающие его жены. Ну это понятно. Чем богаче северянин, тем больше у него женщин. Здесь дело совершенно обычное, никто не удивится. Сколько обеспечить сможешь, столько раз и женишься. Если захочешь.

— Дай мне материал, — сказал шаман, — и я попытаюсь сделать нужное. Он не вспомнит, что происходило несколько дней назад, и никогда не будет приходить в ярость, но в остальном с виду и по действиям нормальный.

— Где норма, там и мысли с нежеланием исполнять приказы? — сухо рассмеялся Блор.

— Приятно иметь дело с умным человеком, — подтвердил шаман. — Это будет не полный болван…

Грызущий сухарь Рей размышлял в данный момент о куске свежего хлеба, и желательно с сыром, когда у Денеса округлились от удивления глаза. Они оба вскочили. Если Блор хотел, он умел двигаться очень быстро. Скорее Франка, резче Джила, а им с Денесом до обоих далеко. Ну не в тысячу, а в десяток раз точно старший молниеноснее и опаснее. И сейчас это наглядно показал.

Блор выхватил меч с такой скоростью, что шаман даже не изменился в лице. Голова слетела с плеч, ударила кровь, а тело продолжало оставаться неподвижным, еще не осознав, что оно мертво. Визи вскочил едва не раньше, чем шаманов череп коснулся земли, и метнулся к дому. Оттуда раздался женский вопль, тут же захлебнувшийся.

Кнехты смотрели в недоумении, вытягивая шеи в полном молчании. Никто еще не понял, что произошло.

— Идем, — прошипел сквозь зубы Денес и двинулся к поднявшемуся Блору. Тот подошел к замершему человеку, не так давно зачем-то приглашенному шаманом.

— Лучше сразу, — произнес негромко Блор, похоже, рассуждая сам с собой, а не обращаясь к слушателям, — ты и так задержался в этом мире, — и уже вторично снес голову. — Ступай в дом, Денес, — приказал не оборачиваясь, — там двое детей. Девочка лет двух, и мальчику чуть больше года. Заберешь обоих. Потом найдем кормилицу и отправим в Яренгу и за Каменный пояс, к Хайме, в Гезерди.

Денес ничего переспрашивать не стал, просто отправился исполнять указания. Он такой. А вот Рею хотелось разобраться. Он помнил, как Блор постоянно посещал живущего среди федератов шамана, пока шли переговоры. Он и к Велье хаживал, но там, похоже, все достаточно прозрачно. Дочка у мага очень подходящая, и не по поводу умных бесед. А вот о чем говорили с шаманом, неизвестно.

— Этот, Хайме, он потребовал убить соперника?

— Не говори чушь, — пробурчал Блор. — Он мог лишь попросить. Жизнью правит клинок, а не бубен. Я сейчас это очень наглядно доказал. Можно быть ужасным и страшным магом, шаманом или жрецом, а кто воткнет первым наконечник в живот, тот и прав. Нет, — помолчав, сказал, — умные люди не просят об услуге. Они вроде бы случайно подводят тебя к определенной мысли. Намеками. А ты потом уверен, что самостоятельно родил идею.

— Но если ты знал об этом, зачем?

— Я ведь не просто убил, сначала вежливо побеседовал, проверяя подозрения.

— А? — Рей был в недоумении.

— Человек состоит из разума, тела и души. Думать, действовать и чувствовать — без этого просто овощ. Можно изувечить тело, — раздельно сказал Блор, и в голосе прозвучала сталь, — случается, калечат душу, внушая преданность, ненависть или страх. Можно случайно убить разум. Это называется сумасшествием. Пока живут люди — это продолжится. Всегда будет. Но сознательно убить разум, отрезать душу и пользоваться чужим телом — это самое страшное, что можно себе представить. Это хуже осквернения мертвых. Это уже не человек — овощ. Я не знаю, сможет ли прошедший через это вновь возродиться. Я не знаю, не скиталась ли его душа, в то время как тело ходило, служило по команде и испражнялось. Никто не имеет права делать подобных вещей. Нельзя передавать это знание другим. Пусть оно умрет здесь и сейчас. Дети из рода шамана и вырастут, воспитанные соответствующим образом, пусть и в другой семье. Они малы и не в ответе за родителей. Искра таланта не должна угаснуть. А матери тоже знали, как совершить подлое.

— Э… он ведь был уже немолод?

— Правильно. Соображаешь. Только Черная смерть и здесь побывала. Позже, чем у нас, однако боги еще тогда ясно погрозили. Все его дети умерли. А он продолжил опять. Дважды предупреждения не шлют.

— Спасибо, — сказал Рей. Ему действительно было важно понять, и приятно, что Блор объяснил странное происшествие.

Постоянно присутствуя при обсуждениях, знаменосец невольно узнавал не только много интересного, еще и учился видеть связь и последствия планируемых действий. Это не просто должность, с нее можно шагнуть высоко. Он никогда не встревал в разговор без прямого обращения от других, но при том считал нормальным уточнить непонятное отдельно, без свидетелей. До сих пор Блор не обрывал его. Может, и ему требовалось проверить на слушателе некие идеи, а болтать лишнего Рей не стал бы даже с Денесом. Тайны на то и тайны, чтобы не распространять их под любым видом.

Сейчас это, наверное, и не секрет, можно и скорее даже нужно поделиться, если Блор позволит. Пусть люди знают. Иногда знания во вред. Разум у любого человека словно река. У одних течет могучим потоком, у других еле сочится. И у каждого со временем накапливаются в голове нечистоты, как в реке. Только там дохлые животные и грязь, а в мозгу собирается гораздо худшее. Кто-то после этого сходит с ума, а этот занимался натуральными извращениями.

— Займись домом, — сказал устало Блор, глядя на Денеса с детьми, появившегося из дверей. — Шаман был очень небеден. Ищите. Будет что непонятное или странное — покажешь мне. А имущество и серебро поделите на всех.

Глава 26

ПОЧЕТНАЯ СДАЧА

Пирс шел по стене, оставляя за собой мертвые тела. Сейчас его не смог бы остановить никто. Он выкладывался до конца, хорошо зная — допустить прорыв нельзя. Это смерть для всех. Для многих сотен жителей города и тысяч беженцев. Шансов уцелеть в непременно последующей за уничтожением защитников стены резне у людей окажется немного.

Ударил прямо в разинутый рот, вышибая последние гнилые зубы у мужика с дубиной. Клинок дошел до мозга, и враг умер мгновенно, но он был не один. Удар в плечо оказался достаточно болезненным и неприятным. Спасибо латам — выдержали. Синячище будет крупным.

С коротким захлебнувшимся воплем нападающий упал, получив в ответ распоротый живот. Пирс шел на острие атаки, но кроме него плотной группой двигались и другие. Клин уверенно теснил врагов, валя вновь и вновь пытающихся заступить дорогу. У защитников имелся только один путь — вперед. И латники это прекрасно знали, уверенно тесня обнаглевшую мужицкую свору.

Вторая полусотня тяжелой пехоты шла в наступление, теряя своих товарищей. Одному проломили шлем топором, другому острие копья вошло прямо в глаз. За каждого убитого и раненого они брали виру десятком мертвых. Шаг, еще шаг. Подрубить ногу излишне горячему, всадить меч в брюхо трусливому. Еще шаг. Рядом пролетел метательный нож. Не умеешь — получай в ответ. Опять с воем улетает вниз человек с отсеченной кистью. Не загораживай дорогу латникам, мужик!

И вдруг драться стало не с кем. Набежавшие ополченцы из беженцев с энтузиазмом добили немногих раненых, не успевших удрать отсюда. Ведь действительно лучше поломать ноги, падая, чем остаться без головы, встретившись с Пирсом и его людьми. Кто решил иначе, сейчас доказывает в Верхнем мире богам степень вины и ждет соответствующего решения.

Внизу валялись лестницы, теснились люди, и ополченцы принялись швырять камни и стрелять из луков. Мало у кого имеются хорошие, но с такого расстояния можно и попасть. Покойников заметно добавилось, и остальные нехотя откатились подальше.

Хороший человек может вернуться из Долины предков, вселившись в собственного внука или внучку. Это случается редко. Немногим дано так удачно подгадать момент, когда дочь или невестка станет тяжела. Но родиться в своем племени тоже неплохо. И пусть им никогда не удастся это, а имена мятежников навсегда сотрутся из памяти людской, подумал Пирс без особой злости.

В глубине души он знал: родись в другом племени — и сейчас махал бы дубиной на той стороне. Это нормально, никому не нравится суровый хозяин. Тцарь со своими соплеменниками для всех этих и оказался таковым. Но Пирс появился на свет горичанином, и с этим ничего не поделаешь. Изменить судьбу никому не дано. Так решили боги, и надо просто оставаться самим собой.

Сидеть на камнях, бездумно глядя на вздымающиеся на окружающих Лашенгу холмах деревья, было просто замечательно. Не двигаться, давая отдохнуть ноющему от усталости и ударов телу. Вытянуть ноги и смотреть на чистое небо. Прекрасная и абсолютно не нужная им погода. Лучше бы шли нормальные осенние дожди. В городе тяжело, все помещения забиты людьми, однако снаружи стен размещаться и вовсе негде. Может быть, намокнув, осаждающие слегка приуныли бы. Тоже недурно на фоне происходящего.

Крона он увидел в последний момент и изобразил намерение подняться. Тот ожидаемо отмахнулся и присел рядом. Удивительно, но с официальным руководителем Нижней долины, при всей разнице в их положении и противоположных интересах, они неплохо взаимодействовали. Конечно, Крон не воин, а администратор, но совсем неплох на своем месте. И при этом не пытается лезть с указаниями, дабы лишний раз подчеркнуть статус родственника тцаря. Достаточно умен, чтобы определить, где кончается его компетенция и требуется совет знающего человека.

— Сколько у тебя осталось людей? — спросил он негромко.

— Тридцать два на ногах. В остальных полусотнях еще хуже. Я повел последний резерв, иначе бы прорвались.

— У меня вообще половина начальной численности стражи едва наберется. — Крон нервно сплюнул со стены вниз.

Вслух этого не говорили, но происходящее крайне отличалось от обычных восстаний. Зависимые территории время от времени принимались бунтовать, недовольные налогами, призывом молодых парней в очередной поход или потому что пиво оказалось не свежее, а мытарь излишне нагло обирал в свою пользу. Обычно появлялась пара-тройка погибших чиновников и сопровождающих. Затем для острастки приходила сотня, максимум две, и, перевешав особо буйных, возвращали все к прежнему положению.

Сейчас поднялась вся округа. И это уже было… Нет, не страшно. Он ничего не боялся. Смерть рано или поздно приходит к каждому, а ратник имеет еще выше шансы отправиться в любой момент на встречу с богами. Такая у него должность. Не нравится — иди в земле ковыряться и забудь про меч.

Неприятно стало. Вооруженные чем попало, не имеющие нормальных кольчуг, а частенько мечей, мужики лезли на стены дикой волной, будто их всех разом покусали бешеные псы. И хуже всего, защитники города догадывались: помощь не придет.

Войско легло за перевалом, и никто не ожидал, что угробившие его федераты заявятся с ответным визитом. То есть вовсе не удивительно, но так быстро и в таком количестве — огромный и тяжелый сюрприз.

— Мы обречены, — с горечью сказал Крон, — ты это понимаешь? Запасов полно даже с учетом беженцев. Если скот резать — до следующей весны хватит. И что? Еще один такой штурм — и некому станет защищать стены. Нижняя долина погибла.

— Наша власть в ней, — поправил Пирс.

— А для Града это много хуже наших с тобой голов. Почему там не действуют?

— Ну мы же пришли, — буркнул нехотя.

— Две сотни латников и сотня лучников? — возмутился Крон. — И ты всерьез меня хочешь заверить, что других сил не нашлось?

— Не дело нам обсуждать указы тцаря.

— Донос напишут, — хохотнул Крон. — Мы не доживем до появления проверяющего. Нам конец! — Он почти кричал.

— Заткнись! — глядя на обернувшихся к ним воинов, прошипел командир латников. — Даже если так, не дело об этом шуметь. Ты хочешь ускорить? Вызвать панику?

— Какая разница? — устало сказал бывший глава Нижней долины. — Завтра ли, послезавтра. Может, кому и повезет, а нам с тобой уготован кол. — Он показал на ряд казненных внизу. Некоторые до сих пор оставались живы и мучались. Оказывается, не только среди тцарских палачей есть такие умельцы, способные не просто посадить задницей на тонкое бревно, чтобы заостренный конец вышел через рот, а человек оставался в сознании, опускаясь вниз под собственной тяжестью. Выдержать такое и не кричать не мог никто. Жуткая казнь. Так показательно убивали мятежников, и они ответно продемонстрировали очень наглядно, что собираются творить с пленными.

— Значит, надо постараться умереть в бою.

— У меня в городе жило восемь тысяч человек и еще десять-двенадцать в округе. Почти полторы тысячи мужчин забрали в поход. Лучших, умелых. Ну еще беженцы из дальних поселков. Мало кто сумел удрать, и все же нашлись. Кто поумнее и резвее.

Пирс невольно хмыкнул. Ему в этом отношении проще. За семью бояться не надо. Не женился своевременно.

— Значит, у нас за спиной добрых двадцать тысяч человек. Четверть, включая мальчишек, может держать оружие, да ведь почти никто не учился воевать. А остальные и вовсе…

Ты прав, мог бы ответить Пирс. Им придется очень плохо, когда ворота вышибут. Но единственное — я могу умереть на стене или в проломе. И все. Спасти людей невозможно. Мы все умрем. Видимо, так решили боги.

И он промолчал. Любые слова сейчас пустое дело.

— Скажи, — после продолжительной паузы спросил Крон, — сколько правды в разговорах о тебе? Ну насчет незаконного сына?

— Посмотри на меня внимательно, — ухмыльнувшись (и этот не выдержал), ответил Пирс, поворачиваясь боком. — Какой аристократический профиль, а?

Он был красив. Высокий, мускулистый, с густой шапкой светлых волос и классическим профилем горичанина. Орлиный нос, квадратная челюсть и пронзительно-синие глаза. При его виде млели буквально все женщины, и слух о знатном происхождении шел за Пирсом шлейфом с самого получения звания десятника. Уж очень похож внешне на прежнего тцаря.

Пирс шел все выше, поднимаясь в должности, пока не стал командиром трех сотен латников. И это было продвижение не по знакомству, а за совершенные дела. Любой другой положил бы своих воинов, еще не дойдя до города, в умело организованной засаде. Пирс отбился, правда, потеряв почти треть ратников, и дошел по назначению, добавив ярких красок к своей репутации.

К сожалению, на этом успехи и закончились. Армии сторон слишком несопоставимы, и он чем дальше, тем яснее понимал: ими пожертвовали. Такими силами нечего было и пытаться утихомирить разбушевавшуюся стихию подчиненных племен. И в Граде об этом прекрасно знали, судя по словам Крона. Тот слал подробные донесения с просьбами о помощи бесперебойно до самой осады. Даже если дошла лишь малая часть, тцарь не мог не представлять ситуации.

Другое дело, с военной точки зрения, конечно же желательно собрать в единый кулак все имеющееся, а не гнать под топоры мятежников отдельные отряды. Их отправили, чтобы оттянуть время, забыв поставить об этом в известность. Как командир Пирс оценивал ситуацию правильно и одобрительно. Как человек и начальник над своими людьми, безусловно, не мог радоваться грядущей гибели. Своей и доверенных ему жизней. А других вариантов он не видел.

— Меня смущает твой тон.

— Мой отец был шорником, — серьезно сказал Пирс, — это абсолютно точно. У меня еще куча сестер и два брата, и все как из одного стручка. Только ты никому не говори. Пусть верят в тцарское происхождение. Девицы так и падают к ногам.

— Все мы, — рассеянно глядя вниз, сообщил Крон, — если проследить лет на пятьсот назад, из одного корня происходим. Но ты и ведешь себя не как обычный воин.

— Дослужившиеся до офицерского звания, — расплылся в улыбке довольный Пирс, — бывают трех видов. Одни пьют без просыпа и рано или поздно спиваются. Вторые махнут на себя рукой, женятся на случайно подвернувшейся бабе и клепают детишек, иногда тоже напиваясь. Третьи от скуки интересуются окружающим миром, да еще и книги ученые почитывают. Таких намного меньше, но изредка попадаются. Это ведь такая тоска сидеть в дальнем гарнизоне, где через пару лет каждую муху в лицо знаешь. Вот каждый и развлекается в меру своего характера. Пусть слабые спиваются, надо оставаться собой в самой неприятной ситуации. Я так изучал соседей. Северных, южных, заморских. Куда меня ни совали, везде пытался узнать нечто новое. Они, конечно, варвары и дикари, включая имперцев и федератов, но совсем не дураки. Просто по-другому жизнь воспринимают.

— Нет, — прерывая его, воскликнул Крон, — я не мог ошибиться! У тебя глаза лучше, посмотри!

— Куда? — удивился Пирс.

— Это должен быть Грай, — показывая на движущуюся внизу в сторону лагеря осаждающих по дороге колонну кавалеристов, почти потребовал нетерпеливо.

— Да, — подтвердил офицер, — стяг с его зверем. Самого не вижу, но все говорят, этот торчит вечно рядом с хозяином. Наверное, просто врут про размер.

— Грай? — настойчиво повторил Крон.

— Ну он не ходит наподобие павлина, чтобы блестело издалека.

— Но ты уверен? — потребовал Крон.

— Знамя не показывают просто так. Там он. Личный полк. «Возмездие беспощадно». Выдумают тоже! И не только он, пришли и другие. Вот Коршун на флаге, — показал рукой, — «Третий нападающий» полк. И Тигр — «Четвертый неудержимый». Вместе с Волком, «Первым атакующим», появившимся вчера, сюда пришли три из пяти. Теперь нам точно пришел конец. Между прочим, — заявил с недовольством, — идею они украли у нас. У федератов сроду флаги в полках не присутствовали. Временные подразделения. Разве у когорт значки.

— Будто мы не украли гербов с флагами у Империи.

— Тоже верно, — не стал спорить Пирс.

— Сегодня не начнут?

— Скорее всего, завтра. Отдохнут с дороги. — Офицер нехорошо рассмеялся. — Или, на наше счастье, подождут еще кого. Торопиться им особо некуда. Денек раньше или позже нам не поможет.

— Зато я ждать не стану!

— Чего?

— Отправлюсь на переговоры. В обмен на позволение уйти людям дам выкуп.

— И чего ты можешь предложить такого, чего они не возьмут сами?

— Скот, продукты, меха и звериные шкуры. Все собранное в качестве налогов и пошлины в этом году. До трехсот дюжин соболей, двести пятьдесят тысяч белок, под десяток тысяч лисиц, юфть, пенька, лен, холст, поташ, смола, деготь, сало, мыло, щетина, рогожи, воск, мед, слюда, рыбий клей и даже тысячи пудов соленой рыбы. Приблизительно на шестьдесят пудов серебра стоимость. Мало?

— Парочка золотых империалов на каждого врага за стеной. Нашим-то мятежникам за глаза хватит, да вот захотят ли уйти? Не за тем заявились. Им наша кровь потребна.

— Поэтому мне и нужен Грай. Сам. Лично. Он единственный сможет удержать мужичье в узде. Откажется — сожжем все добро в пепел. Уж точно им ни зернышка не достанется. Назло спалим. Он возьмет выкуп. За тем и пришел. За трофеями. Да и целый город пригодится. Зимовать где-то придется, так почему не здесь.

— Господин мой, — очень серьезно сказал Пирс, — пусть Грай и согласится. Пусть чести это не противоречит. Отступить перед неизбежным поражением — это не трусость. Но что с тобой сделает тцарь?

— Назовет предательством и казнит, — спокойно ответил Крон.

— ?

— Зачем мне богатство и даже честь, если мои близкие умрут? Здесь моя жена, мать, трое детей. Это они мое богатство и моя честь. Все остальное ничего не стоит. Может, ты поймешь, когда у самого семья появится. — Он криво усмехнулся. — Я ведь не только свою шкуру спасаю, еще и тысячи других, включая и твою. Тцаря этим не проймешь, а вот боги мне зачтут в доброе деяние. Спасти жизни многим — есть ли действие правильнее в этом мире?

— Или все, или никто?

— Только так, — твердо сказал Крон. — Мой долг спасти всех.

— Но ведь…

— Я не предатель и не стану за чужой счет убегать. Мой долг — сохранить жизни людей. И потому что это моя обязанность, и потому что я не могу оставить замаранным свое имя, спасая лишь себя. Люди, узнав, что они мои дети, напомнят и о совершенном мной. Вот те, за нашей спиной. Это тоже долг, как я его понимаю. Он дороже моей шкуры.

— Очень часто говорят про честь иметь знакомство с тем или иным, — после паузы сказал Пирс, — но мне еще не приходилось слышать подобного. Я поддержу тебя и выскажусь в твою пользу и на суде.

— Тогда мы умрем вместе. Государь не простит.

— Значит, судьба такая предусмотрена для нас богами. Идем!

Из распахнутых ворот нескончаемой рекой изливался человеческий поток. Женщины, закутанные в лучшие одежды и несущие малолетних детей. Более взрослые, идущие рядом и цепляющиеся за юбки. Над колонной висел доносящийся даже на холм плач и ругань.

Подростки и мужчины, судорожно сжимающие в руках копья и мечи и с подозрением крутящие головами. Эти не особо перегружены, но и остальные не имели вещей. Все осталось внутри. Ничего, легче будет идти.

Соглашение было четким — они могли забрать с собой только то, что на себе. Оружие позволялось, а вот кони или телеги — нет. Хочешь — неси еду, можешь собственного ребенка, а кому очень важно, разрешается и любимую собаку.

Похоже, кто-то проводил разъяснительную работу, и корыта с подушками в толпе мелькали не так часто. Но все ж встречались. Бросать свое добро всегда жалко до слез. Почти наверняка к вечеру половину таких объемных и тяжелых вещей бросят, но сейчас прижимают к себе чуть ли не с любовью.

Ну наиболее ценное люди наверняка распихали по потайным карманам и напялили на себя. Пусть. Обыскивать смешно. Мелочь какая. Несколько монет да материнское кольцо по большей части. Вряд ли им в Верхней долине сильно обрадуются и примутся кормить бесплатно. Зиму пережить хватит, а там уж как повезет.

Попытки воинов прикрыть уходящих беженцев смотрелись скорее смешно, чем грозно. В лучшем случае один к двадцати от общего количества беженцев. И мужчинам не до сражений в основном. Слишком многим приходилось нести раненых, детей и стариков. В принципе не жалко ведь было разрешить хоть немного повозок для таких, но Блор специально отказал. Пусть несут людей, а не желание метнуть копье. И пусть почувствуют, каково быть проигравшим.

Издевательство? Ничего подобного! Он поступил дважды правильно. В первый раз — когда пошел навстречу и позволил уйти. Знай они, что их ждет смерть, — бились бы до конца. Даже заяц, загнанный в угол, способен порвать лису. Он дерется за свою жизнь. А второе из двух — это в результате обязательно пойдет слух, что ему можно и сдаться. Он пощадит. Горичанам не обязательно сражаться до конца, а Блору терять кнехтов. Ну а облегчать возвращение он не обязан.

— Флаг на башне, — сообщил Одрик.

Блор кивнул. В то время как из этих ворот уходили в изгнание, в противоположные вошел Чипинг со своей когортой. Если кому так можно поручить и быть уверенным в исполнении, так это он. Хитрый, как лиса, и при этом недоверчивый, как цепной пес, к тому же наглый хуже нищего из портового города.

Зато с ним можно быть уверенным — прямой приказ выполнит. Никаких перегибов не будет. Скорее сам прикончит парочку мародеров, пусть и лучших друзей, чем допустит упрек в свой адрес. Совершенно нетипичный гелонец — умеющий не только драться, а еще и думать. Этим особенно ценен.

Город должен быть сдан целым. Если складов почти наверняка никто не посмеет трогать, то любой из беженцев мог на прощанье подпалить дом или устроить какую гадость. По-человечески понять легко. Но фактически сейчас шла передача имущества. Дом за домом, улица за улицей, склад за складом. Бывшим хозяевам города непросто получить свободный путь. Поэтому о сигналах договорились заранее. Все идет нормально. Мелочи — ерунда.

Петеркул осадил коня буквально перед самым носом. Возмездие ощутимо напрягся, но тот сейчас ничего не замечал. Из ноздрей чуть дым не валит, а лицо красное, будто третий день пьет без просыху. Так и до удара недалеко, подумал Блор. Нельзя столь сильно нервничать.

— Ты отпускаешь их восвояси? — заорал Петеркул гневно.

Он был дико возмущен, и недаром. Племя огнищан лет десять назад изрядно проредили каратели. Кто там был прав и виноват, Блора не очень волновало. Он знал одно — картины об унижении и казненных еще не изгладились из памяти людской, и в племени полно свидетелей случившегося. Они поднялись если не первые, то в их числе. Петеркул привел почти две тысячи человек, и не меньше сотни погибло под стенами. Ему было с чего беситься.

— Сейчас самое время всех перебить! В поле мы их раздавим мгновенно.

— Я дал слово, — спокойно ответил Блор. — И оно весомее всех договоров с печатями и подписями. Потому что это мое слово!

— Ты пожалеешь об этом!

— О сохранении чести? Лучше подумай, что, нарушив слово по отношению к ним, я могу повторить предательство и к тебе. И к твоему народу.

Петеркул отрыл рот — и тут, видимо, до него дошел смысл сказанного. Он молча сидел и лишь тяжело дышал, сверля фема взглядом. Ноздри раздувались, и рука, сжатая в кулак с такой силой, что побелели костяшки, медленно опустилась.

— Это не конец, — сказал Блор, не повышая голоса. Орать сейчас неуместно и потеря лица. Гораздо лучше показать маленький дополнительный пряник. — На будущий год мы пойдем в Верхнюю долину. Там и покажешь, насколько хорош в бою. Не с горожанами. С ратниками.

Огнищанин рванул повод коня и унесся на бешеном аллюре прочь.

— Гонцов к конным сотням полков, — приказал Блор. — Надо проконтролировать спокойный уход.

Похоже, одного Франка с пятью сотнями будет мало для сопровождения с конницей колонны беженцев до границы долины.

Денес отправился отдавать приказы. Все-таки удобно иметь помощников. Сразу подхватывают и уточнений не просят.

— Ты получил недоброжелателя, — негромко сказал Одрик. — Не надо было про ратников.

— Лучше открытого, чем держащего нож в руке со сладкой улыбкой.

— Какая разница, если опасаться придется обоих.

— Огромная. Честный вояка с открытым сердцем не станет интриговать за спиной. Вот и выходит — лучше десять открытых врагов, чем один тайный. Его не удовлетворишь ничем и никогда, потому что он прячет свои желания и ненависть.

— А ведь уйдет и людей своих заберет.

— Я все равно собирался отпустить большинство по домам, — пожал плечами Блор. — Нет смысла насильно удерживать и кормить всю зиму. Но если уйдет так, останется без своей доли трофеев. А она весомая.

— Мудрый человек не ведает сомнений, смелый не знает страха? — В голосе вечно недовольного присутствовала насмешка.

Одрик мог себе позволить такое. Вопреки ожиданиям, не провалился, сколачивая отряд из самого разношерстного народа. Личная охрана Блора на сегодняшний день практически соответствовала по численности полку и имела почти половину конницы в составе. Немалая сила по любым оценкам.

А что с Чипингом друг друга не слишком любят, даже полезно. Если во мнениях сходятся — можно сразу соглашаться. Лучший из вариантов. Правда, подобное происходит не так часто, но на то Блор и высшая инстанция — выбирать или отклонять предложения. Вот Франку он просто отдавал приказы. Тот хороший исполнитель, без фантазии. А эти двое все норовили проявить инициативу в пику конкуренту. Частенько шло на пользу.

— Я не могу себя честно назвать мудрым и даже опытным, — отказался Блор. — Тебе ли не знать. Всегда советуюсь и выслушиваю мнение.

— И его ты тоже выслушал, но поступишь по-своему.

— Однажды в трактире заспорили два подвыпивших купца, — вдруг сказал Блор.

Рей невольно навострил уши. Он и так внимательно прислушивался, но эти байки, временами рассказываемые Блором, никогда раньше не попадались. Некоторые были интересны и уж точно со смыслом и моралью. Половину он приволок с гор, а остальное подцепил в портах, о чем сам честно как-то и поведал. Уж не в Храме — это точно. Мало того, божественным в них редко пахло, так остальные братья их раньше тоже не слышали.

— Один говорил: «Все люди вечно потакают чьим-то вкусам и представлениям», — а другой утверждал: «Богатство обеспечивает полную независимость». Кто прав?

— Второй, — после паузы ответил Одрик. — Ты меня ловишь!

— Да!

— Не вижу, в чем подвох. — Он редко признавался в своем недоумении. Сейчас действительно не дошло.

— Когда ты выбираешь место для стоянки отряда, что важнее — красота местности или наличие корма для вьючных животных?

Старый наемник подумал и рассмеялся. Хорошая мораль для байки. Со смыслом. Надо запомнить.

— Во всяком случае с тобой точно не скучно.

— Со мной есть весомый шанс получить хороший кусок земли, — отрезал Блор.

Рано или поздно этот вопрос должен был всплыть. Вот пусть и пойдет слух. Время пришло. Прямого обещания не прозвучало, а надежды у многих присутствовали. Мечта любого наемника могла сбыться. Не просто обеспеченная старость, а другой уровень. У тебя самого появятся фемы. Надо только постараться и выполнять приказы. Никто не получит просто так. В зависимости от заслуг. Это и уточнять не требуется.

— Ты собираешься распространить фемную систему на здешние земли? — быстро спросил Одрик.

— Я еще не скоро смогу доверять племенам. Если вообще когда-нибудь смогу. И мне потребуется военная сила. Выход только один: поставить службу в зависимость от землевладения. Но не сразу. Начнем с Яренги и Лашенги, рудников. Вся эта местность во владении тцаря, и отдавать ее глупо до безобразия. Но самое интересное там, в Верхней долине — территории горичан. Она если не вся целиком, то привычна к подчинению власти. Для моих людей, — сказано было подчеркнуто, — земля — награда весомее парочки рабов и даже стада баранов.

— Петеркулы будут участвовать, чтобы тцарь не вернулся, а сядем хозяевами мы? Ты действительно мудр, — одобрил Одрик. — Им достаточно своего. Нам — нет. А я не прочь стать владетельным лордом, хотя слава безусловно важнее.

Они замолчали, наблюдая, как уходит конница сопровождения изгнанников. Предосторожность не лишняя. Убить беглецов никто не пытался, но камнями в уходящих бросали, и дерьмом тоже. Правда, чем дальше, тем с меньшим энтузиазмом. Несколько часов подряд кто угодно устанет. А им всем обещали скорую дележку, и это занимало умы воинов намного больше.

— Простите, — подал голос Рей, — но я не понял.

— Ты точно не мудр, — ухмыльнулся Одрик. — Это не набег в обычном понимании. Наш командир всерьез рассчитывает сесть на тцарский трон и подгрести под себя его имущество.

— Нет, смысл истории о богатстве. Про землю как раз все ясно.

— Как бы ты ни был богат, — объяснил Блор, — но стоянку устраиваешь там, где приятнее скоту.

— Надо считаться с интересами толпы, — «перевел» Одрик. — Обеспечивать ей свежую травку и чистую воду. Потому что без них у тебя и богатства не будет.

— Но пастух — ты, — закончил Блор. — И ты задаешь направление.

Глава 27

ЗАБОТЫ ПРАВИТЕЛЕЙ

Тимо, сын Заграца, внук Пракса, тцарь горичан и владыка ста других племен, единственный господин Верхней и Нижней долин, стоял, опираясь на длинный посох с огромным кристаллом зеленого цвета вместо набалдашника. Изумруды такого размера в принципе не встречаются, но у него был. В тцарской сокровищнице много чего имелось, о чем недвусмысленно сообщали отороченная соболями шуба и высокая бобровая шапка, усыпанная драгоценными каменьями.

Рядом молча стояли телохранители и родственники. Не явиться сюда означало бросить вызов лично тцарю, и чем подобное поведение закончится, присутствующим было прекрасно известно. Государь оглядел кланяющуюся толпу смурным взором и по-прежнему молча кивнул.

Вельможи расступились, освобождая проход. По нему в сопровождении двух ратников в броне проследовал не особо торопясь мужчина. Судя по виду, его не пытали и даже особо не били. И так вина всем известна, и Крон не запирался. Нет в этом смысла, и нет лазейки. Все прозрачно как слеза ребенка.

Всегда были и будут на свете преступники. Гордыню, алчность, неразумное поведение, ревность или вспыльчивость не изжить одними добрыми пожеланиями и ласковыми увещеваниями. Количество преступлений достаточно велико, и все же расплата за большинство из них ограничивается плетьми, палками и денежными штрафами. Казнят тоже, не без этого, но обычно к горичанам применяют отсечение головы или вешают, в зависимости от происхождения и тяжести совершенного.

Нечто более жестокое и кровавое случается не часто, и нужны достаточно веские причины для такого. Измена — это и есть худшее из возможного. С такими людьми не церемонятся. На плаху они попадают изломанными, нередко с вырванными языками, дабы не пачкать уши людские. Да и там бывает по-разному. Кого рубят на части, рассылая в разные концы, а кому и что похуже придумают. В последний раз заговорщику, покусившемуся на трон, залили в горло расплавленное золото. А вот медведем еще никого не травили.

Зверь, будто чувствуя уже близкую поживу, заревел, глядя верх. Из ямы отвратительно несло тяжелым и едким духом, да еще и тухлятиной.

— Прилюдно прошу прощения, — отчетливо произнес Крон, — за совершенное не по чину. На тцарство не злоумышлял и благодарю за милость к семье. — Он посмотрел прямо на правителя. Низко поклонился и шагнул в яму.

Огромный медведь резко метнулся к нему. Свалил ударом мощной лапы, второй разорвал лицо.

— У него и с оружием не было бы шансов, — негромко сказал кто-то из ратников рядом. — Это же не воин и не охотник.

Пепо не стал оборачиваться, чтобы посмотреть, кто говорит. Почтить смелость даже у врага — это нормально. У Крона оказались крепкие колени, и он не просил о милости, унижаясь.

— Мужество имеет — достаточно.

— Не трус!

— Правильный нрав имел.

Тцарь все так же молча развернулся и двинулся от ямы. Его не интересовало продолжение, и не доставляло удовольствия наблюдать за тем, как зверь терзает мертвое тело. Люди моментально перестали обмениваться мнениями. Судьей над столь родовитым человеком мог быть один тцарь, и никто не посмел бы возразить против его решения.

Пепо присоединился к остальным, заняв привычное место сзади. Отец даже не повернул головы. Так и шествовали чинно и неторопливо, как надлежит тцарю и его свите. И обрушившийся внезапно дождь ничуть не ускорил перехода. Вместе с ветром он пробирался в рукава, за шиворот и норовил даже угодить в сапоги. Люди стали похожи на мокрых кошек, но никто не смел спрятаться под навес раньше тцарской особы.

В комнате у себя Тимо привычно сбросил шубу и плюхнулся на точное подобие трона. Это кресло из лиственницы с высокой прямой спинкой, на верху которой укреплена золотая статуэтка медведя — прародителя рода. Ручки кресла оканчиваются головами быков, тоже из золота, а ножки искусно сделаны в виде двух мощных медвежьих лап. Если глядеть спереди, получается, что сиденье поддерживают два могучих зверя.

По слухам, кресло сделано по спецзаказу тем самым любителем золота, очень неприятно окончившим существование в Среднем мире. Это не шутка — подгребать под себя атрибуты власти, пусть и в копии. Видимо, человек вопреки близкому родству оказался не слишком умен. Рано или поздно разговоры достигли бы ненужных ушей. Сначала спихни тцаря с трона, а потом уже развлекайся сколько душе угодно. А заранее делить шкуру неубитого медведя чревато крайне опасными последствиями.

— Ты так и не признал моей правоты, сын, — прогудел своим басом отец. — Зря я предлагал тебе хорошо подумать.

— Крон спас людей от смерти, — твердо сказал Пепо. — За что его казнить?

— Спас, — подтвердил тцарь, — но разве в сем было его поручение? Нет! Он обязан был драться до конца, связывая силы врага бессмысленными штурмами и нанося им потери. Чем больше, тем лучше!

— Я говорил…

— Я знаю, — без всякого гнева сказал отец, — и сотник латников может радоваться, что остался десятником. Я бы зашил Крона в мешок с шелудивым псом и змеей да утопил в реке, не будь он мне родич по матери! Я должен был приказать развесить всех этих трусов, — вскричал он с яростью в голосе, — отсюда и до самых гор. Всех! Ты что, не понимаешь, все увидели — с фем Граем можно договориться. От него можно откупиться, и он держит слово. Уж лучше бы он всех живыми скормил своему чудовищу!

Он помолчал хмуро и добавил:

— Когда придет твое время править, усвоишь — нельзя требовать от людей того, что они вовсе исполнить не могут или откажутся. Ибо за ослушанием приказу власти не может следовать прощение. Только жестокое наказание. А сегодня я не могу отдать такого приказа. Твой в высшей степени благородный и при этом абсолютно тупой дядя Рубен умудрился положить моих лучших бойцов в совершенно беспроигрышной войне. Просто так, не добившись даже мышиного хвостика. Мне придется собирать новое войско, и этих, посмевших сдаться, пошлю в первые ряды искупать кровью вину. Лишняя тысяча людей. Доброму делу, — криво усмехаясь, произнес с расстановкой, — и худые люди пользу приносят.

— Но если ему так важно золото, почему не предложить выкуп? Пусть только уйдет, а с мятежниками мы быстро разберемся.

— Сколько отдать? — спросил тцарь. — Тонну, две, три? А зачем ему брать, ежели отнимет их да еще десять в придачу? Не проще ли то золото взять самому, и не столько, сколько предложат, а сколько есть? Только сила даст отпор, а значит, лучше заплатить наемникам.

— Гелонцы?

— Любых наберем, — отмахнулся тцарь. — Даже соседям заплатим. Уйдет угроза — и всегда сможем вернуть свое. Расплатиться казны хватит.

— А если предложить северянам землю? — осторожно спросил Пепо. — В Нижней долине.

— Не вздумай в будущем без меня совершать столь ужасную ошибку! Здешние уже привыкли к нашей власти. Нравится или нет, мы их согнем в любой момент по отдельности. Это быки. Сильные, но глупые. И если регулярно лупить палкой, можно запрячь в телегу и плуг. Гелонцы же обязательно откусят протянутую руку при первой возможности. Они — волки. Жестокие, злые и не думающие о последствиях. Наемники замечательные — подданные отвратительные. И хуже всего: стоит им расположиться на нашей земле — и неизвестно еще кто окажется опаснее. Нынешние враги или эти. Золото за кровь, и не больше!

Дверь распахнулась без стука и предупреждения охраны. Такое могли позволить себе лишь два человека помимо находящихся в комнате. Даже тцарица не врывалась без разрешения.

Первым из этих двух с привилегией недавно стал родной брат Пепо — Илмер, получившей назначение руководить Градом, взамен старшего, назначенного главнокомандующим. Второй — младший брат тцарицы Шибан. Глава всех слухачей и скаутов-разведчиков.

От Шибана для тцарской семьи угрозы появиться не могло: весь его клан исчерпывался сестрой. Тимо женился на отнюдь не родовитой девушке. Любовь или расчет — сейчас уже не столь важно. Гораздо полезнее, что он своего родственника по жене поднял, а мог и избавиться столь же легко.

Шибана ненавидели все — от нищего до аристократа — за наглость и умение вызнавать грязные делишки, а затем шантажировать. После отставки он бы не зажился излишне долго. Максимально до захода солнца. Тот прекрасно это знал и старался изо всех сил оставаться полезным. Он первым получал новости и вполне был доволен своим местом теневого владыки. Ему не требовалась верховная власть. Он жаждал ее направлять.

— Вернулись? — нетерпеливо дождавшись окончания низкого поклона, затребовал Пепо.

— К сожалению, у меня плохие известия, — ответил дядя. Тон был в высшей степени почтительным, но наследник уловил еле скрытое злорадство. Это была идея племянника пощупать чужаков, и Шибан с самого начала возражал.

— Отряд в пять с лишком сотен человек, сопровождаемый опытными проводниками, незаметно прошел в Нижнюю долину и окружил поселок Харапай. Атакованный с четырех сторон и подожженный, он весь выгорел вместе с населением. Бывшие также вблизи жители убиты и изрублены, по приблизительному расчету, в количестве до четырехсот человек. Где-то полторы сотни пленных взяли. Потеряли одиннадцать убитыми и тридцать семь ранеными. Захвачено также двести голов рогатого скота и сорок три лошади.

— И? — настороженно переспросил Пепо: в заключение не могла не последовать смачная гадость. Иначе не присутствовало бы на физиономии ехидной ухмылочки, вопреки скучному тону изложения.

— Примчался Грай, вместе со своим личным полком, тремя сотнями конницы дополнительно и огромной толпой местных мятежников. Тысяч пять в общей сложности, если верить донесению с почтовым голубем. Наши доблестные ратники, — здесь ирония полезла наружу, — перебили пленных, бросили скот и попытались уйти. Не удалось. Отряд окружен. Если у них столько воинов, боюсь, участь нашей кавалерии, — здесь отчетливый нажим, — будет печальна.

Шибан не стал произносить напрашивающегося: «Я ведь предупреждал не посылать в набег. Только собрав войско в один кулак, можно уничтожить вторгнувшихся раз и навсегда. Мелкие отряды ничего не добьются, а потери будут серьезными».

И неприятнее всего осознавать, что сам Пепо мог быть там — в кровавой каше, вместо славы получив могильную яму в том случае, если победители стали бы утруждаться. Отец его не отпустил, заявив, что набегом вполне покомандует очередной дальний родственник, а у его наследника, будущего тцаря, ранг гораздо выше. Нечего ставить себя на одну ступень с сотниками.

— Ты сделал это? — небрежно потребовал владыка государства.

— Как приказано, во исполнение освобождения от негодяя.

— Что? — в недоумении переспросил Пепо. Они при нем обсуждали нечто непонятное, но ясное обоим.

— Я приказал послать лучших убийц в гости к нашему непрошеному молокососу, — поставил его в известность отец.

— Он действительно так молод? — с любопытством спросил наследник.

Сама идея ему не понравилась, однако ежели есть возможность избавиться от страшной угрозы путем смерти одного, надо попробовать и этот путь. Очень может быть, вражеская армия после этого расколется на отдельные группы и отряды.

От свар федератов и племен мятежников пока удерживали только воля и авторитет Грая. Со смертью и избавиться от них станет много проще. Пропадет вождь — исчезнут и идущие за ним. К сожалению, это не очень красивый, зато практичный выход. А он обязан думать с точки зрения правителя, а не выросшего на рассказах о подвигах и поединках ратника.

— Да, господин, — без иронии, очень серьезно ответил Шибан, — двух десятков лет не исполнилось, а настоящий зверь. Ничуть не лучше того самого, что у стремени его следует. Хотел бы я выяснить, откуда он его извлек. Тот демон, вылезший из Подземного мира на погибель людскую, и этот не лучше. С каждой победой его сила и могущество растут, а духи смерти вьются над ним, как над падалью. Его надо остановить, пока могущество не накрыло плащом все земли севера.

— Твои люди справятся?

— Ежели боги будут благосклонны. Не один, так другой или третий.

О, этот северный бесконечный дождь, сводящий с ума и превращающийся в водопад. Не видно ни гор, ни неба, лишь сплошная пелена воды. Можно запросто потеряться в этом потоке, даже соседи плохо видны, будто в тумане. Вчера еще крохотный ручеек бежал по дороге, ничуть не мешая проехать. Сейчас он превратился в бурлящий поток, и надо пересекать его крайне осторожно. Проклятая северная осень! Уж лучше бы снег пошел!

Блор поплотнее закутался в бурку из овечьей шерсти, недоумевая, почему эта вещь так и не оценена по достоинству. Бурка сохраняет тепло, не промокает, и единственное объяснение неприязни в том, что она — обычная принадлежность пастухов. А это не самая почетная должность. Чаще всего данной деятельностью занимаются крепостные.

Ну в некоторых местах обычаи откровенно странные. Вопреки наличию множества вшей, отпускают длинные волосы. Не хотят походить даже издали на стриженых рабов. Ерунда все это. Можно быть свободным, но с рабской душой.

Сколько на свете есть людей алчных и мечтающих отнять у соседа. Им все давай, давай, и конца не будет. И все им мало, и всем завидуют. Вечно чужое добро норовят подсчитать. В руках у другого и ломоть сухого хлеба представляется медом намазанным. Нет, не волосы и не одежда делают человека тем, кто он есть. Его обозначают деяния и поведение. У каждого предмета есть тень. У человека она тоже имеется. Просто называется иначе.

Гордость, честь, собственное достоинство, уважение окружающих, чувство принадлежности к народу, ощущение, что он отмечен богами, — тень человека. У кого она совсем короткая, у кого простирается дальше моря, накрывая полмира. Вот и оказывается, что иногда проще уничтожить не самого человека, а его репутацию. Потом он скончается сам. Она значит нечто большее, чем жизнь. И достаточно всего раз споткнуться, чтобы прежние заслуги забыли.

Дождь, дождь… Неплохо, если зима выдастся слякотной. Он еще не готов к вторжению. Зимой безусловно удобнее двигаться по речному льду и проще обнаружить запасы продовольствия, людей и скот. В лес не сбежишь и в горах не спрячешься. И все же нужно время для подготовки. Большинство восставших из местных разбрелось по домам. Им требуется отдых, а ему — установить собственную власть во всей долине.

Хватит собираться толпами и действовать отдельно в собственных интересах. Войско должно обрести стройную и практичную структуру, где костяк будет из его полков. А новобранцев гонять, пока не упадут от изнеможения. Пусть научатся переносить боль и усталость, тогда и в бою выживут.

Горичане ему умудрились сделать по этому поводу роскошный подарок. Уничтожая Харапай, они показали всем наглядно — отсидеться в стороне не удастся, а без Блора им одна дорога — в могилу. Хотя некоторым повезет стать рабом. Даже не крепостным. В этот раз уж точно не спустят мятеж так легко. Повешенные будут торчать по всем трактам до самых гор.

После Харапая совсем не трудно было организовать ответную акцию. Не стоило налетчикам уничтожать пленников. Специально провел мимо трупов всех, демонстрируя злобность и кровожадность врагов. Большинству и напоминать не требовалось, однако упустить случай подогреть ярость? Вся Нижняя долина узнает о случившемся. Никому отныне не придет в дурную башку отказаться от защиты. От его охраны. А за это придется заплатить. Может, и скорее всего, меньше, чем прошлым хозяевам, но наособицу никто не останется.

Честно говоря, вырезанный до последнего человека отряд конницы вряд ли даже на четверть состоял из горцев. Там были наемники, даже люди из племен, служившие прежде горичанам и удравшие от карающей руки сородичей. Полно разного народа. Это в тот момент оказалось абсолютно все равно. Старые традиции кровной мести еще не угасли в здешней среде, вопреки всем попыткам заменить их денежными штрафами. А Блору хотели преподать урок. Нельзя позволять нападать безответно.

Они прошли по всему предгорью, сжигая десятками деревушки, отбирая продовольствие и скот. Разгром горцев полный. Вряд ли они посмеют скоро спуститься с дальних склонов, да и некуда. Ничего не оставили, пуская все на ветер и бросая в огонь. Еще и семьсот семнадцать семей общим числом 1858 душ мужского и 1622 души женского пола повязали. Еле удалось не позволить всех прикончить. Так и поделили — рабов ему, фактически на каждого кнехта по два, не учитывая его законной доли. Скот — ополченцам. Все остались относительно довольны.

— Город, — послал сообщение Возмездие. — Скоро.

Как и с именами, с расстояниями у него вечные проблемы. Он мерил не по конскому бегу или человеческим шагам, а по собственным возможностям. Но «скоро» — это уже не особо далеко.

Демону тоже не нравился дождь. Это заметно не по одному настроению и необычно долгому молчанию, а еще и подергиванию ушами. Верный признак — Возмездие раздражен. Не нервничает или боится, такого за ним сроду не водилось. И даже не в ярости: тогда уши прижимаются к голове.

Чем-то это напоминало поведение домашнего кота. Может, и тигры со львами тоже ведут себя схоже, однако их вблизи Блору наблюдать не доводилось. Но он ведь не кот!

— Опять понаехали, — недовольно прокомментировал Возмездие картину внутри города.

Блор мысленно поддакнул. Он с самого начала наладил прочную связь с федератами, а через них и с другими землями в Империи. Для этого не жаль было и отпустить из войска желающих, вознаградив их на прощанье. Правда, таковых оказалось немного, и тем весомее ситуация, когда они принялись делиться подвигами и демонстрировать трофеи, вернувшись.

Блору требовались лошади в большом количестве, и ближайшие поставщики находились с той стороны Каменного пояса. Золото неплохо заменяет красноречивые переговоры. Особенно если его много. А полученное с приисков реки Ригель позволило быть достаточно щедрым.

Многих это наводило на очень определенные мысли. Сначала ручейком, а затем и речкой потянулись к нему любители поживы. Большинство он принимал в свой полк, позволяя сотникам давить их до состояния высосанного плода. Кто не выдерживал, отправлялся назад без долгих церемоний, однако таких оказалось немного. Можно ведь при желании найти место и в обозе.

А кто оказывался чересчур горяч, жаден или не понимал смысла слова «дисциплина», очень скоро в назидание прочим повисал на дереве. Блор не мог допустить брожения и неподчинения в рядах отряда. Слишком опасно. Люди означают могущество. Чем больше у тебя в подчинении, тем лучше во всех отношениях. Но исключительно в тех случаях, когда они подчиняются. Каждый обязан знать, кто выше него, и не держать свой буйный нрав при себе.

Возле ворот он отослал вестников в сотни, распуская по домам. Обычного смотра после горячего дела, когда строятся рядами под знаменами и вручаются награды, а также провозглашаются повышения, не состоится. Благодарность за службу они получили раньше, после боя, а командиры полков званы на обед на завтра. Не то чтобы срочность какая — обычное дело. Выслушать идеи, пожелания, попутно отдать распоряжения, да и отметить окончание похода.

Нет смысла продолжать мочить людей под дождем. Зрителей не появится, а в трактирах кнехты с удовольствием громогласно осветят свои великие подвиги и продемонстрируют добычу. У большей части она долго в руках не удержится.

Город был переполнен, жилища и палатки ставили вне стен, и при этом не успели уйти предыдущие жители, когда с удивительной быстротой появилось огромное количество купцов, всевозможных мелких торговцев и гулящих девок. Все они с большой охотой и готовностью освобождали кнехтов от их денег и имущества во времена отдыха.

Брали любой товар, включая людей, норовя заплатить десятую часть нормальной цены. Но кому требовалось, мог и приобрести нужное. Разве мраморных статуй не продавали, но не по невозможности доставить, а по отсутствию покупателей. Войско — не то место, где удобно коллекционировать тяжелые предметы.

— Ждут? — спросил Блор, уверенный в подтверждении. Не могли не послать с известием, как только показались на виду Лашенги.

Раз Райан не появился, выходит, у дома встречает. Глава города, попутно отвечающий за обеспечение войска и создающий для этого целую сеть складов, обеспечивающих будущий поход, не мог не заинтересоваться добычей. Да и отчет о достигнутом за время отсутствия предъявить. В этом отношении Райан был предельно добросовестен.

— Много, — меланхолично ответил Возмездие.

— Кто?

Список оказался неожиданно длинным. Кроме двух командиров полков и Райана, неожиданно обнаружились барон Сильвен, Жоайе, младшие братья — Кери, Андраши, Ишим, Бривел и на закуску Шарлотта с ребенком. В общем, практически все его родные, позабывшие поинтересоваться, есть ли в них срочная необходимость здесь.

Ну еще десяток разного рода просителей. Как можно за пару полетов стрелы точно определить всех знакомых, он давно не пытался разобраться. Просто принял. Пока на ошибке Возмездие не поймал, нет смысла забивать себе голову.

— Зачем моего ребенка притащила на крыльцо? — соскочив с коня, гневно воскликнул. — Застудишь!

На самом деле вопрос не требовал ответа. Зато родство подчеркнул он специально для зрителей и слушателей. Осторожно принял девочку, заглянул в маленькое личико, не испытывая никаких особых чувств. Слишком она мала, и впервые он держит ее на руках. Зато все теперь видят — это его ребенок. Бумаги — вещь хорошая, а такая демонстрация еще лучше. Отказываться от своей крови он не собирается, а теперь и не сможет. И благодарная улыбка на лице Шарлотты стоила маленького представления.

— Ступай в дом, — приказал, возвращая ребенка.

— Помимо своих шестидесяти трех, я привел четыреста тридцать два человека, — с законной гордостью заявил стоявший рядом с Шарлоттой барон Сильвен. — И не вздумай отослать меня назад с наиважнейшим поручением!

Он заметно набычился, готовый к уговорам. Все это время барон исполнял на территории трех племен роль личного представителя Блора. Мотаться по делам за Каменный пояс долго и муторно, а некоторых вещей чужим не доверишь. Не одно продовольствие доставить, а еще наладить контакты с Кнаутом и другими провинциями. Люди, лошади, оружие — все это требовало пригляда. Золото чересчур часто любит прилипать к жадным рукам.

— Ты получишь когорту, — согласился Блор, — но это мои люди, и ты не отдельный командир.

Вот здесь существовала маленькая хорошо знакомая всем присутствующим тонкость. Личный отряд Блора получал от него содержание, как это обычно водится при найме, зато меньшую долю в добыче. И он брал людей, предварительно побеседовав лично с каждым.

Остальные полки, кроме продовольствия из общих запасов, ничего не имели в надежде на более жирный куш при дележке трофеев. Тут прием на службу уже зависел от полковников и их заместителей. Человек мог выбрать из двух вариантов, но где лучше — знали одни боги. Все зависело от ситуации, а часто случая. С кем знаком, в какое время объявился и на что рассчитываешь. При этом Блор как командир войска получал пятую часть добычи. Меньше стандартной договоренной трети, но тоже достаточно весомо. И у него не сотня человек под началом, а тысячи. При эдаком общем количестве разница особо незаметна. И так уже на всю жизнь хватит.

— Я обещал тебе верность! — провозгласил барон.

И очень хорошо, что об этом помнишь. С людьми, имеющими за спиной пять сотен клинков, приходится считаться и ему.

— Ты разместился у меня в доме? — с намеком спросил Блор.

— Даже в отдельной комнате.

— Тогда угощайся вволю хлебом и мясом. Пей пиво или вино. Мои запасы к твоим услугам. Отоспись нынче ночью в последний раз на моих мягких перинах, прежде чем вернешься к обязанностям. Завтра обсудим подробнее. Сегодня я вернулся из похода, и если нет срочности…

Эрдем не слишком сильно склонил голову.

— Ты щедр.

— Да, — подтвердил Блор, — обычно на меня не жалуются. Ну кроме моих врагов.

Люди вокруг засмеялись. Чем выше ты становишься по положению, тем охотнее радуются твоим немудреным шуткам. И это даже не подхалимство в прямом смысле. Уж среди присутствующих любителей целовать бьющую руку не найдется. Просто почему не сделать приятное начальнику.

— Это всех касается. Сегодня пьем и веселимся. Дела — завтра.

Он обнялся с младшими братьями, отослал их к обрадованному Джилу под начало. Не к Денесу же. Пусть сначала обомнутся и получат опыт. А ему парни пригодятся. Это странное происшествие с двумя погибшими. Кто тот человек, так и не выяснили. Смерть приходит не только на конце меча или копья. Можно еще выстрелить отравленной колючкой из трубки. Хорошо что у меня есть Возмездие, и он способен почуять затаившегося врага в полной темноте.

— Друг, прибывший из дальних краев, ценнее крепости. Не ужился с Андрэ? — спросил на ухо Жоайе, обняв.

— Он не фем Клейн, — кривясь, ответил тот.

— Я тоже. И больше десятка с ходу не дам.

— У меня свой! — гордо ответил старый друг.

«И еще не так давно я мог всего лишь мечтать о такой фразе, — подумал Блор, хлопая его по плечу и мысленно прикидывая, к кому направить. — Уж этот не подведет, но ему подавай смертный бой, а не должность начальника телохранителей».

— И коней мы привезли!

Тогда без сомнения к Франку под начало.

— Скоро будет драка, — пообещал вслух.

— Я соскучился, — обнимая через два часа разговоров и выпивки у себя в комнате женщину, признался Блор. И раньше, и сейчас она действовала на него возбуждающе.

— Приятно слышать, хотя ты и не звал меня.

— Кто сможет судить лучше самого себя о лежащем на сердце?

— И все же?

— Не место женщинам на войне. Уж я насмотрелся. Зря ты приехала.

— Вот еще, — фыркнула она. — Я веду твое хозяйство и обязана следить за ним независимо от места. Я твоя экономка и не позволю обойти себя кому бы то ни было!

А вот это уже прямая заявка на исключительные права, подумал Блор. Меня ставят на место. Конечно, уровень заметно поднялся, и уступать свою должность она не собирается. Пропустить мимо себя богатства своего хозяина Шарлотта позволить себе не может и не хочет.

Где-то там, в глубине души, у нее сидит чисто крестьянское желание подгрести под себя все возможное. Наверное, неплохо. Уж воровать точно не станет — и так все дам. А экономка она правильная. Не стесняется хозяину пенять на перерасход и небрежность, невзирая на субординацию. Так и должно быть. Личное и деловое смешивать нельзя.

Блор поцеловал женщину и почувствовал знакомый аромат. Невольно выбросил из головы все расчеты. Хоть иногда он должен не задумываться о будущем. Она охотно ответила и тут же отстранилась, дразня.

— Про тебя ходят странные разговоры, — потянувшись вроде бы случайно, при этом постаравшись выглядеть поэффектнее и отметив правильную реакцию, сказала Шарлотта. Роды не испортили ее фигуры. Может, стала в некоторых местах круглее и на вид приятнее. Вот и надо правильно развернуться. Совсем не простое дело себя подать.

— В смысле?

— За тобой не числится нормального поведения победителя. Великий завоеватель неминуемо обязан изнасиловать пару тысяч девственниц.

— Можно явить величие при помощи снятых штанов, а можно — победами, — ответил Блор, заинтересованно поглаживая женское тело.

Делиться — мол, я вовсе не отказываюсь, когда при посещении очередного племени или поселка мне предоставляют в полное пользование очередную дочку местного вождя вполне добровольно, — он не стал. Скорее всего, и сама знает. Раз уж просветили насчет остального.

— И в число побед входит завоевание красавиц. Не заставить, а покорить своей огромной красотой и замечательным обаянием. Ну и остальными величайшими достоинствами. Не забудь расписать их в превосходной степени прямо с утра всем подряд.

— Мудрость твоя не знает границ, — хихикнув, сказала она. — Повинуюсь.

— Чаще всего за мудрость взрослого платят страданиями в молодости. Никому такой судьбы не пожелаю, но что есть, то есть. Я мудр и прозреваю будущее.

— Безусловно, — деловито согласилась Шарлотта, — я всем так и поведаю о случайно вырвавшихся словах моего господина. Проблема в том, что я женщина практичного склада. Я всяких мужских тонкостей и хитростей не понимаю. Мне нужно посмотреть да пощупать.

— Чего?

— Мужчину можно потрогать рукой, оценить…

Она демонстративно посмотрела и пощупала.

— Ну не знаю как насчет девственниц, но мой господин явно готов к новой атаке, — подтвердила фактическое положение. — Женщину надо не уговаривать, а приводить к повиновению. А до будущего ведь рукой не дотянешься — оно где-то там, и если боги не оставят тебя, все будет замечательно. Но сейчас я заждалась активных действий, разговоры подождут!

Блор зарычал и поволок ее в сторону постели под бесстыдные комментарии и довольные крики. И почему давно не вызвал сюда?

Глава 28

РЕШАЮЩЕЕ СРАЖЕНИЕ

Его подняли вместе со щитом, возвышая над выстроившимся огромным четырехугольником войском.

— Мы выходцы из сотни племен и народов, — не напрягая глотки, сказал Блор и с удовольствием заметил, как шум и разговоры моментально обрезало без всякой команды. — Вон там, — он показал на вражеский лагерь, — отказывающие нам в праве самим решать свою судьбу. И это право можно завоевать только оружием!

Иметь магов под рукой — дело достаточно выгодное. Даже в тех случаях, когда ничего выдающегося собой не представляют и ни один Храм не станет брать на службу. Каждый приходящий к нему вписывался в особый реестр, с точными указаниями, на что способен. Никогда не знаешь, что может в будущем пригодиться. Но с Гаммелом и сомнений не возникло. Незаменимый человек в подобных обстоятельствах или на любом многолюдном собрании.

Объяснить, как он совершает искомое, вразумительно не сможет при всем старании, зато практически любой на расстоянии полета стрелы сейчас прекрасно слышал каждое слово, причем на родном языке. Включая глухих, чего вовсе никак не понять. Маг-недоучка получал жалованье на уровне десятника, жизнью не рисковал и трудился не особо часто. Впрочем, когда необходимость возникала, лучше специалиста и представить себе невозможно. А что больше ни на что не способен — так боги решили. Не людям с ними спорить.

— Я привел вас сюда не для дружеских объятий. Мы собрались, полные решимости отомстить за обиды и сделать нашу страну свободной.

— Грай! — взревел строй. — Веди нас!

— Я вижу перед собой мужчин, принявших решение. Я вижу воинов, но пока не вижу умелого и действующего совместно войска.

Все знали о разгроме почти тысячного отряда ополченцев, самовольно ушедшего вперед. Уж очень им хотелось самостоятельно пограбить, не оглядываясь на командование. За что и расплатились. В другое время могло и сойти, сейчас решалось, кто владеет долиной, и перебить зарвавшихся мятежников армия тцаря была очень рада. Сами под руку выскочили. Мало кто ушел от мести бывших хозяев.

— Сегодня вы пойдете со мной, и я посмотрю, смог ли я из вас сделать настоящих бойцов. Мало одного мужества и безграничной храбрости, действовать необходимо вместе! Только так мы победим!

— Веди нас, Грай!

— Тцарь надеется на золото, наемников и страх, вбитый вам палками в детстве. Мы можем рассчитывать на силу войска. На каждого в нем. Многие из нас имеют на теле рубцы и раны, полученные в сражениях. Настал момент сразиться, давно желанный для меня и для вас. Пора доказать, чего мы стоим.

— Грай, Грай!

Он все удачнее произносил речи, научившись делать в нужных местах паузы.

— Станем же против врага непоколебимо. Ведь если придет время умирать, скажут про нас: «Они не умирали в страхе, бежав в леса, они заслужили славу мужеством и храбростью в бою». Будьте же мужами, достойными той свободы, которой вы добились раньше. Я же обязуюсь со своей стороны, когда по воле богов мы победим, воздать каждому по делам его!

Рев воинов вполне оправдал ожидания. Обещание будущих поощрений всегда приятно для слуха.

— Он не стал угрожать смертью за нарушение приказов, — почти обиженно произнес Денес.

Да и последняя фраза звучит несколько подозрительно, отметил Одрик с невозмутимым лицом. Кой-кому может и не поздоровиться потом. Добровольцы с окончанием войны разойдутся по домам, наемники примутся пропивать награбленное, а личный отряд Блора при нем останется.

Разнообразные Петеркулы (хватало вождей и вождишек, лелеющих свои личные планы), имеющие отдельное мнение и пытающиеся раздельно не столько воевать, сколько набивать карманы, еще получат больно-пребольно. Вполне мог Блор оказать помощь тем несчастным ополченцам. Не стал. Правильно сделал. Чужими руками решил проблему, и никто не обвинит его в коварстве. Сами виноваты.

— Не ко времени, — отрезал барон. — Не хватает еще дезертирства.

Будет тебе еще возможность свести счеты, подумал Одрик, глядя на строящихся в линию врагов. Если уцелеем. На первый взгляд их раза в два больше. Похоже, тцарь стянул сюда все. Некоторые осторожничают, опасаясь проиграть. Играя по маленькой на поле боя, ты неминуемо потерпишь поражение, разве растянешь процесс надолго. Сейчас решится все. Победитель получает заслуженную награду.

Место для лагеря их было выбрано на редкость удачно. Блор хорошо усвоил простую истину: «Пренебрегающий советом умелого умирает быстро». Правда, Одрика всерьез раздражало появление Эрдема в числе советчиков. Сейчас они практически равны по положению, но оба ведь прекрасно помнят, кто кому подчинялся раньше.

Старый спор между ними и отказ продлить наем (несправедливый, о чем опять же знали оба) не позволяли спокойно относиться к барону. И все же Одрик не настолько глуп, чтобы отговаривать от хорошей идеи, потому что выдавший мысль первым не по душе.

Сглаженная самими богами прямоугольная площадка на вершине высокого каменистого холма, казалось, самой природой предназначалась для удобного отдыха и защиты. Внушительные размеры плоской вершины позволяли расположиться на ней достаточно крупному лагерю. Родники, начинающие здесь свой бег, обеспечивали прекрасную ключевую воду. Обрывистые склоны гарантировали успешную оборону.

Они получили преимущество заранее, и где-то внутри зудела мысль, что Блор был в курсе этого места. Уж очень четко тот дал направление и ориентиры движения. Может, и не нуждался в подсказке, осведомленный кем-то еще, однако выслушал внимательно. И непохоже, что это прознатчики Денеса или разведчики доложили.

В некоторых отношениях Блор действительно был странен. Тцарями мечтают стать многие, но очень редко можно найти действительно верящего в подобную возможность. И конечно же это не безвестный фем из глухой провинции, не имеющий за спиной дружины и тугой мошны.

На такое может замахнуться родич, и это бывает. Как в Кнауте, хотя старый хозяин при всей своей скупости дурного нрава не проявлял и жалованье нанятым кнехтам выдавал без задержки. На самом деле самое умное для того было — давным-давно пришибить леди Жаклин, но он, видимо, через кровь племянницы переступить не решился. За что и расплатился. Справедливо или нет — это не дело Одрика. Пусть обоих, и лорда и леди, судят по делам их в Нижнем мире.

Одрик не хуже Денеса мог бы пересказать разнообразные слухи насчет своего командира. Люди частенько громоздят тучу вымысла выше столетнего дерева при любом удобном случае. Под третью чарку поменьше, под десятую — до самых небес. Хорошо хоть вещи звучат не то чтобы приятные, но полезные. Обычно непотребное болтают люди, предают хуле, а здесь восхищаются и славят.

А он абсолютно честно не хотел бы поменяться с Блором местами. И не надо ему этого жуткого зверя, про которого шепотом говорят — демон. Пусть Визи три раза верен и спасает жизнь хозяина без промедления и раздумий. Если он действительно таков, то не иначе послан для искушения. Боги зря ничего не делают, а кто ближе к огню, скорее и сгорает.

Привлекать к себе внимание всемогущих на пользу еще никому не пошло. Выдумали тоже — писать на флаге полка «Возмездие беспощадно». Это пошло с тех, старых времен, когда Визи самостоятельно перебил целый отряд. Нет бы задуматься. Правда, основная масса видит эту хищную зверюгу издалека и гордится заочно. А демон опасен по определению, крайне опасен. На то и демон. Какая может быть дружба и чем Блор платил?

Только правильно о таких мыслях помалкивать. Одрик свое слово ценил не ниже любого гордеца и все зависящее от него всегда исполнял. Идя за Блором, можно получить много или смерть в награду. Но разве он не готов к этому с момента, когда впервые взял в руки меч? Так какая разница! Подземному миру ответит за приказы Блор, а не Одрик. Вот пусть и командует.

— По местам, — с откровенным недоумением глядя на него, сказал фем Грай.

— Да, командир, — с трудом возвращаясь из мыслей и поспешно удаляясь, подтвердил Одрик.

Построение войска они обговорили еще вечером. В центре ополчение племен, на флангах полки федератов. Конницы у них было много. Блор упорно стремился посадить как можно больше людей верхом, даже если просто на мулах, но покупал, забирал и привозил отовсюду. Мобильность и скорость он считал важнейшими козырями при нынешнем соотношении сил.

Что бы там Блор ни говорил для общего сведения, наиболее подозрительной в военном отношении частью были ополченцы. Он обратился ко всем соседним племенам с щедрым предложением принять участие в походе и грабеже. Часть местных уже успела поучаствовать в прошлогодней кампании и с удовольствием вернулась за новой порцией добычи.

Раздел трофейного имущества всегда был честным, и никто бы не смог сказать хулу в адрес своего полководца. Многие вернулись домой с немалым прибытком. Скот, вещи и даже толика серебра звенела в карманах, служа солидным стимулом к повторению и соблазном для других.

Своих кнехтов они гоняли всю зиму, и если не получили приличного уровня, то уж всяко не хуже любого наемного отряда. Очень удачно, что еще и была возможность учебных боев большими подразделениями. Не сотня на сотню, а целыми когортами и полками. Это и для него был серьезнейший опыт. С когортой справлялся благодаря помощи богов недурно, а вот когда их стало в полку три, да еще и вспомогательная конная, появились немалые сложности.

Правильное взаимодействие — без реальной отработки вещь тяжелейшая. Все должны не только знать свой маневр, но еще и четко выполнять общий план независимо от обстановки. Или наоборот, своевременно проявить инициативу. В их провинции сражений такого уровня просто не происходило. Все обходилось небольшими стычками. Федераты тоже особо похвастаться не могли. До появления тцарства горичан — набеги численностью в пару сотен. Редко-редко под тысячу. Положение ухудшилось в основном при нынешнем Тимо.

Сейчас Одрику оставили две пехотные когорты, отправив кавалерию для удара в тыл, и это, безусловно, к лучшему. С пехотой он лучше обходился, не говоря уже о нахождении в резерве. Пусть ополченцы грудью встречают натиск врага. Чем меньше их уцелеет, тем лучше. Проще будет нагнуть.

Он невольно осмотрелся, не брякнул ли вслух. Такие слова вполне могли закончиться плохо. Кому понравится, что его держат за мясо? Этим очень справедливо был озабочен Блор и тщательно следил, чтобы отсутствовала вражда между старыми и новыми бойцами, бывшими крепостными, рабами и свободными, а также федератами. И наказывал малейшее проявление с крайней жестокостью, невзирая на прошлые заслуги.

Среди его подчиненных полно местных жителей. Пожалуй, добрая половина. Но этих он за чужаков не считал. Мир для Одрика всегда бы разделен на своих и чужих. Если люди дерутся с тобой плечом к плечу и делятся последним куском, они свои, и никак иначе. И не суть важно происхождение, каких богов предпочитаешь или даже цвет кожи. В этом Блор абсолютно прав. Разделение не приводит ни к чему хорошему.

Одрик кивнул своим заместителям и пошел вдоль строя, внимательно глядя в лица. Никогда лишний раз не помешает увидеть вблизи начальника. Он здесь, никуда не делся, и при его виде невольно подтягиваешься.

Сегодня экзамен не только для них, подумал, ответно сказав на шутку нечто предельно грубое в адрес противника под ржание кнехтов. Экзамен еще и для него. Даже если они победят, за ним наблюдает множество глаз, и подвести соратников нельзя. Это в первую очередь его люди, и за каждого он в ответе.

Полководец не тот, кто резво машет мечом и имеет множество убитых своей рукой. Уж ему хватит своего личного кладбища для сравнения с кем угодно. Настоящему полководцу важнее работать мозгами и разбираться в человеческих характерах. Это все вместе частенько ведут себя хуже зверей и гадят вокруг. Каждый по отдельности отличается, и важно учитывать такие тонкости при распоряжениях и назначениях.

Варвары, завывая не хуже зверей и потрясая оружием, накатывались на холм подобно морской волне. На острие атаки несколькими большими группами шли наемники. В основном гелонцы, судя по одежде. Это плохо. Бойцы стойкие и наверняка опытные. Впрочем, другого и ожидать не стоило. Странно было бы не использовать полученное дополнительное время. Каждый старался по-своему. Они тренировались и готовились к новой кампании — тцарь звал к себе, прельщая золотом.

И лучники, и пращники начали действовать, когда враг оказался на расстоянии выстрела. Стена щитов опустилась по команде, и смертоносный дождь камней и стрел из-за спин пехоты пролился на атакующих. Даже на мгновенье он не притормозил наступающих. Безжалостно топча павших, убитых и раненых, они неслись вперед, ответно забрасывая замерший строй камнями, дротиками и обычным для северян оружием — метательными топорами.

Громкий вызывающий клич раздался из рядов воинов, загородивших путь бывшим хозяевам здешних долин. Две армии с грохотом сшиблись, и в воздухе повис жуткий рев рукопашного сражения. Там внизу искаженные яростью лица бойцов, лязг железа, предсмертные крики поражаемых насмерть, стоны раненых и стук ударов о щиты.

Горичане упорно продолжали давить, не обращая внимания на потери. Идти вверх, пусть и не по очень крутому подъему, было неудобно, и все-таки они продолжали наступать. Их было изначально больше, ряды глубже и сильнее. Ополченцы медленно начали отступать под напором. Строй выгибался внутрь, по направлению к вершине холма.

— Труби атаку! — скомандовал Одрик. Ожидание закончилось. Не увидеть сигнала флагом мог разве слепой. Пришло время умирать, не допустив прорыва.

Тысяча человек шагнула одновременно вперед. Не отставая ни на шаг, не отрываясь ни на пядь от строя. Еще шаг. Кто думает легко обучить действовать слаженно, как пальцы на руке, сотни разных людей, никогда не пытался проделать это на деле. Повторять вновь и вновь, пока не добьешься нужного результата, — вот единственный рецепт. Зато и пробить их строй не так просто. А кто хочет научиться, есть еще куча маленьких секретов вроде ритмичного повторения одного древнего стишка.

«Пусть в роду воинов сын не родится…» — мысленно повторял каждый, сдвигаясь на очередном слове.

«Если он чести и мужества не имеет…»

Они двигались одним целым, и даже бегущие навстречу от победоносных врагов ополченцы невольно устыдились и стали присоединяться к отряду.

«Если родится такой, пусть скорее умрет.

Боже, дай счастья тому, кто намерен сражаться…»

Одрик проткнул первого бегущего варвара, даже не успевшего понять, откуда пришла смерть, и отдал очередную команду.

— Рази! — повторяло множество голосов вдоль строя.

Он не увидел, как размещенные на флангах полки ударили с боков радостно втянувшемуся в мешок вражескому войску. Ему было не до сигнала, поднявшего в седла полторы тысячи кавалеристов для удара в тыл. Сейчас важнее удержать тонкую линию. Горичане уже устали, а его когорты свежи и подоспели вовремя, вновь вставив пробку в горлышко страшной бутылки, где продолжалась мясорубка.

Зажав варваров с трех сторон и не позволяя им развернуться, использовав численное преимущество, федераты принялись истреблять сгрудившихся в огромную толпу врагов. Их уже такая близкая победа оказалась обманкой, и битва неожиданно превратилась в дикую резню. Даже те, кто пытался сделать нечто, вынужденно передвигались не куда хотели, а увлекаемые в случайном направлении массой множества тел. Перелом наступил внезапно.

Никто уже не слышал команд, и большинство горичан мечтало просто вырваться из смертельной ловушки, особенно когда сзади их принялись обстреливать кавалеристы, перебившие прикрытие. Нарыв лопнул, выбрасывая из зажатого со всех сторон мешка бегущих назад людей. Хуже ничего нельзя было придумать.

Они неслись со всех ног, спасая жизнь, нередко бросая оружие и все, что мешало передвижению. От коня не удерешь, и не существует ничего страшнее для пехотинца, чем преследующий его всадник. Отбиться можно только группой и имея копья. Желательно подлиннее. Кавалерия федератов, отбросив немногочисленных конных противников, после прошлогоднего уничтожения их почти не осталось, не пошла грабить лагерь, а занялась избиением трусов.

Устилая поле жутким ковром из множества трупов, кавалеристы ворвались внутрь уже позже. Сопротивление почти полностью отсутствовало. Многие бросали оружие и ложились ничком, признавая сдачу. Дух их был окончательно сломлен, и от утренней яростной готовности биться не сохранилось ни следа. Люди Блора вязали пленников. С безоружными и не пострадавшими в бою обходились жестко, с презрением.

Только теперь, когда все было кончено, Блор спустился вниз в сопровождении толпы обозников и десятка телохранителей. Ну и, естественно, с Возмездием рядом. Он пустил сегодня в ход всех, и пойди хоть что хуже, могло закончиться полным провалом. Предпосылки имелись, и явные. Если бы не Одрик с его когортами, могло повернуться по-всякому.

Не так важно. Победа есть победа. Он рискнул и выиграл. Больше, чем обычную схватку. Много больше. Сила и мощь горичан осталась на этом поле, подумал, глядя, как обозники деловито добивают раненых врагов и обчищают трупы.

Откуда берется столько воронья? Будто чуют заранее поживу и со всего мира слетаются разом.

Пришпорил Самрата, в очередной раз ощутив его скрытое недовольство. После длительной разлуки жеребец долго не хотел его вновь признавать. Пришлось обхаживать и уговаривать, не замечая смешков людей за спиной и старательно игнорируя ехидные комментарии Возмездия.

Конечно, сегодня у него были десятки жеребцов и кобыл. Он уже и не помнил, сколько именно, радостно спихнув их на своего конюшего Ситрика, прибывшего со всей остальной компанией из Кнаута. Все хозяйственные записи и расчеты поручил Шарлотте. Ей ведь это нравится, а вот ему нет. Скучно считать каждый куль с мукой или наличие сена в амбаре. Безусловно, это важно, но на то и экономка существует. И жалованье, между прочим, получает неплохое. И не на ребенка. Той выделен отдельный счет.

Безусловно, он мог бы выбрать любого коня, и были в его табуне ничуть не хуже, однако к Самрату испытывал дружеские чувства и хотел вернуть былую близость. А те… Просто средство передвижения, и никак нельзя рассчитывать, что встанет у тела раненого хозяина или самостоятельно кинется на его защиту. Боевой конь воспитывается долго и стоит гораздо выше цены в золоте, признавая лишь одного.

Ничего особо интересного в захваченном вражеском лагере не было. Опять трупы, сидящие в стороне под охраной пленные, опрокинутые телеги, валяющиеся повсюду вещи, не слишком довольные рожи победителей, которые вместо распихивания по карманам вынуждены собирать все захваченное в кучу. Правда, кое-что к рукам наверняка прилипло, но не стоит из-за подобных мелочей дергаться. Прибудь первыми сюда ополченцы — уж точно не удержались бы от грабежа. Что ни происходит в жизни, все к лучшему.

И радостно кудахтающий Райан наводил на благодушные мысли. Уж ежели он не потрясает кулаками и не требует всех выгнать, кроме его подчиненных, значит, дела обстоят действительно неплохо и хапнули мы прилично.

— Мы взяли казну! — завопил тот с ходу. — Почти двенадцать тысяч больших империалов!

Интересно, сколько это по объему? Пара сундуков. Не суть. На год хватит всем платить. Уж на это он наложит лапу в целях обеспечения войска. Пусть попробуют вякнуть. Сейчас он вполне мог себе это позволить. Конница лично его, и делиться со всеми не обязан. Райан тоже подчиняется напрямую. Вряд ли станет возмущаться. Не первый месяц вместе. С какой стати ополченцам отдавать? Кое-что выделить придется, но основной кусок останется. Или сделать очередной широкий жест? Нет уж. Прошло время заманивания.

— А тцарь? — потребовал Блор не менее важное.

— Палатка там, — небрежно показал Райан, — а сам удрал.

Увы, нельзя получить все. Шустрым оказался до невозможности. Казну даже не успел забрать, а смылся. Может, и не так плохо. Поведение нового тцаря спрогнозировать тяжело, а ход мыслей Тимо он неплохо изучил. И по действиям, и по донесениям, и по словам пленных, и от перебежчиков. Чем дальше, тем больше таких появлялось.

У горичан, да и вообще северных народов, наследовал старший сын или дочь. Остальные не то что денег или земли не получат, но даже титула. Раздела поместья не происходит, но ставить детей на уровень обычных крестьян? В каком-то смысле удобно власти. Есть резерв для войска и чиновников. Жить на что-то надо, вот и идут служить кому угодно. Точнее, проситься на тцарскую службу.

Но это в нормальные времена. А сейчас оставшиеся не у дел стали приходить и к прямым врагам тцарства. К нему. Доверия к перебежчикам немного, однако каждый на этой стороне — уже минус человек на той. И обстановку с дорогами знает не в пример лучше федератов или крепостных. В принципе обещал брать любого — какая разница? Докажет с оружием в руках лояльность — не станет и отличия. А пока в группы не собирать и по разным сотням раскидывать.

Больше Тимо не полезет на рожон. Запрется в Граде. Продовольствия там огромное количество, источники воды имеются. Взять будет непросто. В городе раньше жило тысяч сорок. Так просто не возьмешь.

— И это вождь! — Райан сплюнул с отвращением. По его мнению, положено доблестно принять смерть в бою.

Еще раз сплюнул и принялся подробно излагать длиннейший список захваченного имущества.

— Уточнить, записать, представить, — нетерпеливо сказал Блор, отмахиваясь. — Не мне тебя учить!

Райан с достоинством поклонился. Уважительное отношение и доверие ему, безусловно, были по душе, но вот это желание отделаться непонятно. Важно знать, сколько у тебя есть и что заполучил. А как иначе рассчитываться с воинами? Ну и ладно. Дел еще куча.

«Инициатива отныне за мной», — размышлял Блор, устроившись прямо на первой попавшейся телеге и закусывая неизвестно откуда притащенной пшенной кашей на масле, запивая еду неплохим вином из золотого кубка. Польза от охраны имелась несомненная и хорошо заметная. Время уже к вечеру, и стоило вспомнить о пище, как ее обеспечили.

То и дело подбегали с донесениями и докладами посыльные, отвлекая. Это тоже входит в обязанности — выслушивать о количестве погибших. Не одни успехи на поле брани, еще и потери неминуемы. И сегодня они немалые. Пока солнце не зашло, нужно закончить уборку погибших. Наших завтра похороним, вознесем молитвы богам и принесем жертвы с восходом солнца.

Чужих — в ближайшую яму и присыпать слегка землей. Заодно и подсчитать. Тут не требуется задумываться о действиях и дальнейших приказах. Все действие освящено давней традицией. Мертвые не имеют возможности просить. За них придется вознести молитвы оставшимся. Случись обратное — и горичане обязательно сделали бы положенный минимум для покойников.

Кто сиднем сидит, запершись за стенами, продолжал свои неспешные прикидки и, попутно доедая остатки каши и скребя стенки котелка ложкой, размышлял Блор, рассчитывать на победу не может. Любые запасы конечны, а люди внутри города будут недовольны поражением и осадой. Значит, мне это в плюс. И свобода рук тоже. Не идти сразу на столицу, окончательно разобраться с Верхней долиной, лишив даже надежды на помощь? Пожалуй, так будет правильно. А к стенам послать Франка и несколько конных сотен постоянно тревожить.

— А это что еще за нахал? — негромко спросил Кери.

— Хоть позабавимся, — ответил ему еще один.

Понятное дело, десяток телохранителей остался крайне недовольным происшедшим. Все они были молокососы, еще толком не видевшие вблизи смерти. Сотню Джила он тоже бросил в атаку, оставив при себе лишь таких. Польза от них в сражении оказалась бы минимальной, а вот погибнуть могли. И не стоит забывать, что помимо собственных младших братьев семь из восьми остальных — дети и родичи всевозможных местных вождей. Та еще морока присматривать, но пусть лучше рядом побудут.

Фактически племенную структуру родов, находящихся под тцарской властью, окончательно раздавили еще поколение назад. Горичане частично целенаправленно вырезали аристократию, частично выселили из родных мест. Старые вожди давно утратили свою власть и даже личные земли, конфискованные в пользу государственной верхушки. Правда, сейчас могла подняться новая военная аристократия, получившая авторитет и влияние на полях сражений.

Именно поэтому Блор с распростертыми объятиями принимал под свое начало детей, племянников и прочих дядек по материнской линии. Пусть они почувствуют себя именно членами его дружины, а не некоего племени или рода. С одной стороны, люди охотно принимают более высокую культуру и не прочь пожить комфортно, а не в родных хибарах. С другой — он постоянно пытался внушить окружающим простую мысль: возврата к прежнему не будет, и жизнь не вернется в прежнее русло никогда. Один закон для всех! Не будет разницы между племенами!

Поверят еще не скоро, и для этого придется неоднократно демонстрировать и намазанный медом кусок хлеба, и острый клинок. А эти, за спиной, и станут проводниками его политики и цепными псами. Уж для своих товарищей-однополчан выделит кусок земли. Только подальше от родичей, чтобы отсечь от прямых связей. И наблюдать придется долго. Ну на то Денес существует. Вояка из него не вышел, зато за порядком присмотрит с удовольствием. Нашел для себя место в жизни, и хвала богам.

— Пропустите, — приказал Андраши двинувшемуся на перехват грязного до невозможности типа, тянущего за собой не менее замызганного и вдобавок прихрамывающего мула в возрасте патриарха. Казалось, скрипят на ходу кости, а видеть несчастное животное точно ничего не могло. Бельма на глазах.

— Вот, — заявил гордо мужик, показывая на висящее на муле тело.

— Это кто?

Грязнуля не отвечая кинулся к мулу, разрезал веревки, удерживающие человека, и без особой осторожности скинул его на землю. Еще молодой парень в дорогих доспехах, без шлема и с разбитой головой, с трудом попытался сесть.

— Наследничек тцарский, — широко щерясь и показывая гнилые зубы, порадовал мужик.

— Возмездие! — потребовал Блор.

— Откуда я знаю? — удивился демон. — Он мало что соображает, а мысли я читать не научен. Все бежали, он кричал. Подлетело несколько всадников. От одного увернулся и проворонил другого. Залепили по голове. Больше там ничего не содержится. Даже злобы. Ему плохо. Голову не пробили, шлем спас, а сотрясение мозга обеспечили.

Наглядно подтверждая диагноз, тот встал на четвереньки и принялся метать из себя остатки пищи.

— Как зовут?

— Ну дык Пепо, сын Тимо, — почесав нос, ответил мужик с недоумением.

— Тебя как кличут? — поправился Блор.

— Ну дык Винцент, сын Газана, — неизвестно чего застеснявшись, сообщил грязнуля. — Я при обозе состою. Все на поле почапали, а я туточки глянул на правом склоне подъема. Там тоже бегли, да недобегли. — Он хихикнул.

Решил малость помародерствовать, решил Блор. Бывает.

— Откуда ты знаешь, что это именно наследник? — нетерпеливо вылез Денес.

— Ну дык видел я раньше. Наша деревня за ним записана. Хозяин дык.

Из крепостных, понял Блор.

— Дык-дык, — прошипели сзади и негромко засмеялись.

— Хорошее дело ты совершил, — громко сказал Блор, — доставив сего важного господина под очи…

«Совсем с этими мужиками нормально скоро разучусь говорить», — подумал с усмешкой.

— В награду чего хочешь?

— А че можно? — жадно спросил грязнуля.

— А че схочешь: девку-красавицу, доспехи новые, службу важную али золота полные карманы.

— Енто все преходяще, — шмыгнув носом и вытерев соплю рукавом, ответил он, — а вот земля — вещь вечная.

Глазки при этом заблестели очень хитро.

— Деревня твоя как называется?

— Юнус, что на реке Антемунта.

— Денес, мне же нужен управляющий в бывшее имение тцарского наследника? Замечательная кандидатура.

— А? — не понял мужик.

— Старостой будешь в своей деревне, — буркнул Денес. Его бы воля — самолично ездил по деревням и драл серебро. Не для себя, для общего дела. Пока только до ближних добрался. А куда деваться, армию содержать необходимо. Скостили ранешние суммы налогов почти на треть, да и земля теперь во многих местах поделена между крестьянами. Не позволить дербанить в свою пользу чревато взрывом, но уже против них. — Землю хозяйскую небось поделили между собой?

— Наша это земля! Боги свидетели, всегда была и потомственно принадлежит. Не токмо свобода обещана!

«Вот чего я точно не обещал, — подумал Блор, — так отдавать тцарские земли неизвестно кому. Попробуй теперь вытащи из чужой глотки без большой крови. И это ведь бывшие крепостные, моя основная опора в полках. Эти за мной пойдут куда угодно, пока землю не стану отнимать. Надо учесть на будущее. Верхняя долина не Нижняя. Один раз заранее не предусмотрел и кучу денег потерял. Повторения не будет. Или всех под корень, или конфискация в мою (нашу) пользу. Бесплатные раздачи неуместны.»

— Никто не собирается отнимать, — заявил вслух. — Вот и будешь следить, чтобы налоги правильно собирали, а за это жалованье получать.

— Дык вместо старика Вукана?

Мужик рухнул на колени с нечленораздельным воплем и принялся благодарить чистосердечно. Было за что. Дело даже не в деньгах. Он теперь в своей деревне будет полновластным владыкой и хозяином.

— Убери его, Денес, — поморщился Блор, — и найди заодно ему клячу поприличнее. Эту и на мясо стыдно отдавать.

— А наследничка? — поднимая за ворот мужика, спросил верный помощник, кивая на тцарского сына.

— Забери куда-нибудь, — отмахнулся Блор. — Потом решим. Может, выкуп возьмем, обменяем на кого, а может, и повесим. Как выйдет. Сейчас от него все одно проку нет.

— А я порасспрашиваю?

— Сначала просто побеседуем, без крайностей, хорошо? Вдруг на службу пойдет.

— Этот? — с сомнением сказал Денес.

— Зарезать всегда успеем, — постановил Блор.

Глава 29

ПОСЛЕДНИЙ РЫВОК

Убийца полз мимо палаток со скоростью черепахи. Сейчас для него важнее всего не мелькнуть случайно. В центре лагеря всегда полно не только часовых, но и праздношатающихся. Вернее, они-то бегают по важным делам, но ему одна сплошная помеха.

График караулов убийца знал наизусть. Проползая мимо, слышал их дыхание, и куда ступит нога, угадывал заранее. В темноте видел прекрасно. С детства умел и даже мог наложить заклятие на другого. Правда, держалось не очень долго. Украсть нечто ценное вполне достаточно, если предварительно осмотреться без применения магии.

Он долго готовился. Не потому что боялся. Просто второго случая не представится, а на что способен зверь, видел своими глазами. Один такой торопыга вздумал пройти через него. Никакое умение, магическая поддержка не помогли. Человек даже не погиб, просто получил несколько не слишком опасных ранений и был взят. Его долго пытали, и, к счастью, никто из посланных не в курсе про другого и даже не знаком.

Догадываться, конечно, никто не мешает. И о заказчике — вряд ли кандидатов стоит долго искать. Хозяин у них всех один. Ведь сегодняшнее — это уже третье покушение. И провалить атаку нельзя. Некуда уже ждать дальше. Совсем немного осталось до падения Града. Может, и смерть командующего ничего не изменит, но он обязан выполнить приказ.

Если посланец не исполняет порученной задачи, он не может зваться достойным человеком. И пусть лично он далеко не лучший представитель горичан и много чего неприятного числится, одного у него не отнять — обещания выполняет всегда. Никто ни на том, ни на этом свете не посмеет его упрекнуть в нарушении соглашения, усомниться в важнейшем человеческом достоинстве.

Караульный привычно двинулся вокруг палатки. Действия рутинные, ничего он не ищет и не ждет, однако, встав на место, перекроет единственно возможный путь. У кого бы командир сотни ни учился, несмотря на свою молодость, службу знал и людей расставлял правильно, перекрывая подход к палатке.

Человек ничего не успел сообразить, когда удавка охватила горло и жестко натянулась, обрывая крик. Убийца опять замер и получил желаемое, когда второй часовой, не обнаружив приятеля, вместо предусмотренного инструкцией громкого зова шагнул ближе, вглядываясь в темноту за углом. Мало ли с чего приятель задержался. Шуметь означает выставить себя дураком.

Именно им он и оказался, умерев мгновенно. Убийца осторожно положил труп на землю. Этот тоже пикнуть не успел. Не в первый раз приходится кончать с подставившимися. Смерти оплачиваются много дороже краж, а на службе у правой руки тцаря и того пуще. Сменив род занятий, он никогда не жалел об этом, предпочитая не вспоминать об отсутствии изначально выбора.

Как на него вышел Шибан, он так и не выяснил доподлинно, хоть и имел определенные догадки. Даже у умной бабы язык работает быстрее мозгов. Сначала болтает, затем думает. Но так, видимо, решили боги, потому что чуть ли не единственный раз позволил себе расслабиться всерьез и мгновенно погорел. Между казнью и службой выбор не особо велик. Ясное дело, что предпочтет любой. А платили ему немало.

Приник к материи палатки, напряженно вслушиваясь. Улучшать слух он тоже умел неплохо, но очень не любил. Потом в ушах долго звенит. Ничего не поделаешь — важно. Драться с Граем он не собирался. Тот вполне способен настругать ломтиков из него, даже не напрягаясь и не потея. Меч — не стихия убийцы. Пусть им воины машут. Нож — совсем иное. Он зайдет в тиши ночной, прикончит прямо на ложе и испарится сразу, уходя в Град. У него и без того осталось немного времени. Сроки поджимают, скоро зверь вернется, и надо все проделать сейчас.

Тот вполне может пойти по следу, а он не для того терпеливо следил, дождавшись, когда побежит в рощу жрать барана, чтобы встречаться. Не надо оставлять хозяина, подумал со злорадством. Разрезал материю и змеей скользнул внутрь, продолжая вслушиваться. Дыхание спящего ничуть не изменилось. Поднялся и шагнул вперед, глядя на лежащего человека.

Никакой ошибки, подмены или вышел не в тот час прогуляться. Поднял нож, наклонился вперед и получил страшный удар в переносицу, от которого перестал на мгновенье видеть и дышать. Второй был уже клинком и разрубил ключицу, вонзившись глубоко в тело. Убийца скорчился от боли на полу, пуская кровавые пузыри и осознав в последние мгновения неожиданно пропавшей жизни — его провели!

Ворвавшимся на крик в палатку часовым достался всего лишь труп.

— Можно было допросить, — пробормотал Джил, убедившись в отсутствии жизни в теле и поднимаясь с колена. Не хуже остальных был в курсе, Блор при желании умел бить расчетливо, не насмерть, сдерживаясь. — Или со сна вдарил не раздумывая?

— Что из него сумеет извлечь Денес? — хмыкнул старший брат, не отвечая на вопрос.

Можно ли назвать его выходы из тела сном? Вряд ли. Чувство отдыха не дает. Зато очень полезно в некоторых отношениях. Обстановку позволяет знать замечательно, хотя наблюдать за людьми достаточно сложно. Нельзя же вообще не спать и при этом быть бодрым. А часами смотреть в надежде на нечто интересное — и вовсе бессмысленно. Он все равно не понимает толком, о чем они между собой говорят за стенами Града. Общий смысл, не больше. Зато осматривать местность или определенные точки очень и очень полезно.

— Пытками на третьи сутки вытянуть, что его послал тцарь и обещал много золота? Просто уберите труп. А лучше повесьте на виду ворот для сведения.

Снаружи уже начиналось шевеление. Привычно орали десятники, раздавали приказы сотники. С утра дежурные варили обычную похлебку на завтрак, поставив на треногах котелки. Вода с перцем и солью, в которую брошено несколько ломтей сала, и пригоршней овсяной муки. Между прочим, наемники частенько обходились по утрам засохшим хлебом. Его кнехты питались достаточно хорошо.

Может, кому-то пища показалось бы бедной, но люди на опыте знали совсем иное. Ни перец, ни соль не относились к широко распространенным и дешевым товарам. Обычно кнехт в имперском войске по утрам обходился сухарями и водой, смешанной с уксусом или в лучшем случае пивом. На ужин, кстати, питание не отличалось.

Каждый в войске в курсе: его совсем недурно угощают, проявляя заметную заботу. И любой знает: это обеспечивает командующий. Блор нарочно подсаживается то к одному костру, то к другому, питаясь из общего котла и готовый выслушать жалобы на питание и снабжение. В военном деле важнее всего сытый кнехт. Это он твердо усвоил после первых же дней похода во главе пары десятков человек. Махать мечом, скача в атаку, — не самое важное. На голодный желудок не очень подерешься. Да и мысли о пустом брюхе в основном.

Кроме того, на личном опыте Блор хорошо усвоил, что пример командиров, их участие в общих делах, лишениях, их стойкость и надежность являются решающими для армии. Он не гнушался браться за лопату и часами помогал на окопных работах, даже стоял ночью в карауле.

Осада хорошо укрепленного города — дело непростое и требует намного больше труда, чем проявления доблести. Даже не думал, что будет так несладко. На смертном поле они полностью уничтожили тцарскую армию, сломав хребет и силе его, и почтению подданных. Семнадцать тысяч ратников и почти пять тысяч северных наемников остались там навечно. Этих достаточно просто отличать от местных по татуировкам на лицах. Многие делают рисунки на теле, даже в Империи, но лица редко трогают. На варваров походить никто не хочет.

Было еще свыше полутора тысяч пленных. Немногим удалось удрать. Для этого требовались верные телохранители, готовые умереть, но задержать преследователей. Так спасся тцарь, однако потеряв практически всю свою конницу и дружину. Остальным повезло много меньше. На три десятка лиг валялись тела зарубленных беглецов.

Победоносная армия стояла там трое суток, собирая покойников для правильного погребения. Немаловажными оказались и собственные потери. Уничтожение врага далось тяжелой ценой. Почти треть ополченцев погибла, немало и из остальных полков пострадало. В когорте Одрика, остановившей натиск врага, до четверти мертвых. Если учесть раненых, то всего половина войска осталась боеспособной.

В каком-то смысле это как раз для планов Блора стало удачей. Можно было разбросать многих из уцелевших по полкам, подчинив напрямую командирам, а не родичам. Не всем это понравилось. Стоять плечом к плечу с бывшими рабами, крепостными, даже чужаками-федератами — многих корежило. Все старые привычки протестовали, но когда ешь из одного котелка и прикрываешь в бою соседа, не глядя на лицо, невольно забываешь о старых различиях. Кто не смог, тому и палок недолго получить.

Все же несколько когорт по-прежнему считались отдельными вспомогательными отрядами и имели племенных командиров, но резкого раздела уже не было. Речи командира-победителя звучат для слуха много доходчивее слов побежденного. Тем более что оставшиеся в живых получили немалое вознаграждение, поделив добычу.

Не одни животные, доспехи и телеги с самым разным войсковым добром — от муки до походных кузниц. Погибло много высокопоставленных лиц, имеющих немалые доходы и соответственно имущество. У тех же наемников в сумках и при себе помимо оружия обнаружилось и золото. Тцарь оплатил услуги северян немалой суммой, и теперь деньги достались живым. Кнехты были довольны и шли дальше с радостью. А вот население долины резко разделилось на две части.

Большая согласилась принести присягу на прежних условиях, если их поселки и деревни пощадят, не предадут мечу и огню, а достояние разграблению. Они обещали всяческую помощь и покорно склоняли головы, тем более что при попытке сопротивления врага уничтожали полностью. Уцелели лишь попавшие в рабство, и участь их вряд ли в будущем станет приятной. Часть, пусть и меньшая, бежала в Град и не собиралась сдаваться.

Кроме всего прочего, на реках у мостов и бродов Блор расставлял заставы. Столица, таким образом, оказалась в блокаде, лишенная подвоза продовольствия, а селения разобщенными друг от друга. Торговля отсутствовала полностью, а товары у купцов отбирались. Для не желающих сдаться на милость вторгшейся армии впереди замаячил призрак голода. Что очень способствует вразумлению.

Именно поэтому не последовал прямой марш на столицу тцарства, а сначала убрали угрозу нападений с тыла. Несколько колонн постепенно стягивали кольцо вокруг города. И лишь получив уверенность в полном контроле над долиной, приступили к осаде.

В первые дни идти на приступ Града Великого смысла не имело. Недостаточно сил. Требовалась подготовка, чтобы зря не положить людей под стенами. Тцарь заранее сжег все дома в предместье, уничтожая всякую преграду между городским валом и атакующими. Заодно и ров почистили от мусора, углубив и обновив защиту.

Блор вышел из лагеря и остановился, глядя на Медные ворота. Название не означало листов из меди. В принципе они ничем не отличались от трех остальных — Золотых, Серебряных и Железных. И восемь мощных башен, по две прикрывающие каждый вход, тоже строились по одному плану. Одним героическим натиском такую твердыню нипочем не взять. Даже при помощи Возмездия. Здесь на стену запросто не залезешь.

Наверное, многим в первые дни казалось, что тяжкий труд никогда не закончится, и они всерьез пожалели о своем вступлении в армию. Сначала с усердием рыли помойные ямы. Затем в ответ на насколько вылазок, закончившихся с переменным успехом, были поставлены деревянные частоколы напротив ворот, фактически небольшие крепости, контролирующие подходы к плотно обложенному городу.

Ничего сложного. Два ряда бревен, и между ними засыпана земля, взятая тут же, из выкопанного перед крепостью рва. Далеко ходить не надо. Взять такое сооружение с гарнизоном внутри наскоком не удастся. А пока поднимутся укрепления, необходимо вложить огромный труд. Не для развлечения, а ради сбережения собственных жизней старались.

И лишь затем началось самое важное — рубили лес на окружающих холмах для основания платформы, с которой Блор собирался идти на штурм. Собирали камни, укрепляющие насыпь между бревнами, опять рыли землю для наваливания сверху. Платформ ставили две, хотя первоначально собирались против каждых ворот.

Она должна была, поднимаясь вверх, перекрыть ров и позволить не только подтянуть тараны к самому городу, но когда достигнет высоты стен, полки смогут атаковать прямо в боевых порядках. Нелегкий труд по сооружению давал после огромное преимущество над защитниками.

— Ты ни в чем не виноват, — сказал мысленно, погладив по башке прибежавшего страшно расстроенного Возмездия. Он уже в курсе происшествия и винит себя. — Я сам тебя отпустил. Нельзя же все время торчать рядом. Иногда побегать и поохотиться важно.

— Этот был умный. Специально дождался! — Гнев демона ощущался буквально физически.

— Один пошел напролом, второй стрелял издалека — не помогло. Что еще оставалось, как не ждать отсутствия? Ты лучший телохранитель из всех существующих, — подтвердил Блор. — Вечный спутник, товарищ и защитник. Но не мой начальник! Я Старший! Я решаю, кто отдыхает.

— Теперь будет яд или подкупленный рядом, — уверенно предсказал Возмездие. Он чувствовал себя польщенным. Оценка ему понравилась. Такой можно гордиться. А кто Повелитель — никогда под сомнение не ставилось.

— Скоро все это закончится, — уверенно сказал Блор. — Недолго осталось.

— Пока кто-то из его семьи жив — нет. Не вздумай оставлять хоть одного!

— Ты мне советы даешь?

Демон извинительно муркнул и сел уже спокойнее. Повелитель в хорошем настроении. Шутит. И правильно. Иногда опасности полезны. Придают вкус жизни. Нет тьмы без света.

Это уже была не мысль, а так, общий контекст. Блор все лучше со временем улавливал чувства зверя. Правда, тот особо ничего и не пытался от него спрятать. Может, при желании мог бы и отодвинуть куда в глубину мозга, да не собирался. Ему вполне нравилось происходящее. Все правильно. Людишки должны кланяться и испытывать почтение. Присутствует.

Зря Повелитель не наказывал. Тоже правильно. Человек должен знать, за что его казнят. Это справедливо и воспитывает почтение, а не бессмысленный страх. Все верно.

— Отпусти меня, — просительно сказал Джил, уже некоторое время томившийся рядом. Наконец решился. — Из-за меня погиб Андраши.

«Уже второй, — подумал Блор с тоской. — Не из-за него, из-за меня. Не начни я вытаскивать их, пожили бы еще. Пусть в кабале, но она не навечно».

— Все смертны, — сообщил Возмездие. — И выживают не всегда лучшие. Просто не повезло.

— Я не смог задержать убийцу, так, может, там, — Джил показал в сторону платформы, — будет польза.

— Мне не нужен доверенный человек, машущий мечом, — ответил Блор. — Командир обязан учиться на ошибках, а не жалеть себя. Не из одной храбрости слагается победа, важно уметь думать и не повторять глупостей. Я выигрывал битвы, но до сих пор не закончил войны. Почему, — после паузы спросил, — произошло позавчерашнее?

Горичане не были откровенными идиотами. Они прекрасно поняли, зачем строится насыпь. Нападения на сменяющиеся подразделения, продвигающие все ближе платформу, и охраняющих их строителей-кнехтов были почти постоянны. Заодно на опасном направлении наращивалась стена в высоту. Это оказалось вполне ожидаемой реакцией, и никто не рассчитывал закончить все легко и просто. Притом, хоть и медленно из-за постоянных атак и выделения сил на прикрытие, насыпь росла, и когда остался лишь малый промежуток, в ход был пущен таран.

Наращенная стена оказалась достаточно тонкой и слабой в верхней части. От периодических ударов камни принялись вылетать, и позавчера образовался пролом, в который ворвались «Первый атакующий» и вспомогательная когорта из племенного ополчения. На улицах уже шел рукопашный бой, но, собравшись с силами, горичане выбили врага наружу.

Войско потеряло почти пять сотен убитыми и тяжелоранеными. Полк федератов после этого можно было бы записать в уничтоженные, но у Блора давно было не по две, а четыре и пять когорт, в зависимости от полка. Все равно удар оказался тяжелым. Этого нельзя было спустить без последствий.

Вчера он перебросил сюда, помимо своего личного полка, практически всех ополченцев. Сегодня неминуемо начнется штурм. Заделать нормально пролом жителям города не удалось под обстрелом и регулярными продолжающимися ударами тарана. Атака начнется очень скоро. Это понимали все. И с этой стороны стены, и с той.

Блор сознательно проводил достаточно мягкую политику по отношению к дезертирам из города. Их не убивали, а имеющих важные сведения или ценности даже не обращали в рабство. Конечно, не когда они приносили свое достояние в карманах. У этих желания не спрашивали, обчищая без спроса. Но кое-кто из обеспеченных людей заранее выговаривал себе право уйти за выкуп. Окончательно обезлюдевший город без населения и торговли Блору не требовался. А лишние поступления денег для кнехтов никому не мешают.

— Они, вместо того чтобы сражаться, занялись грабежом домов, — ответил на вопрос Джил. — Конечно, жители воспользовались представившейся удачной возможностью ударить в спину.

— Именно так! И ты тоже мечтаешь не выполнять обязанности, а оказаться в первых рядах, будто заняться нечем! Ладно, — сказал после очень долгой паузы, глядя на несчастное лицо Джила. — Бери свою сотню и двигай к тарану. Я найду тебе на пару ближайших дней замену.

— Спасибо! — вскричал тот, откровенно счастливый.

— Рея тоже забери с собой и лучше не возвращайся, если он погибнет.

— Конечно, прослежу, — ответил Джил уже на бегу.

— Жду тебя в тцарском дворце, — крикнул в спину Блор. Это уже сказано специально, для идущей мимо колонны. Все знали, что их ожидает сегодня. И пусть точный час неизвестен, впереди будет много крови. Лишний раз высказанная вслух уверенность для бодрости духа отнюдь не помешает.

В воздухе звучали трубы, возвещая о конце подготовки. Помимо прямой атаки через платформу, его люди готовились использовать и лестницы. Это скорее для отвлечения внимания от главного удара. С другой стороны, если горичане соберут всю свою воинскую силу здесь, есть шанс ворваться и с другого направления. Комбинированные действия дают гораздо лучший результат, и полки выходили из своих деревянных крепостей в полной готовности к решающему штурму.

— «Старый опытный самец, побывавший во многих схватках и излишне агрессивный» едет, — доложил Возмездие, лежа неподвижно и не поворачивая головы. — Компания у него странная.

Изображать задумчивость и взгляд в туманную даль Блор не стал. Повернулся полюбопытствовать. Не столь часто он слышал такие выражения от демона. Того удивить сложно. Все он знает и лучше всех понимает.

Зрелище стоило внимания. Помимо Франка и полсотни его ближайших кавалеристов (многих он не первый месяц знал в лицо, случайные наверняка отсутствуют), в середине отряда ехала дюжина людей. Все на огромных, Блор в жизни не встречал таких мощных, битюгах. Им бы телеги с камнями возить, а не людей. Хотя и всадники на нормальных походили меньше всего. Как и лошади, закованные в железо полностью, только в забралах шлемов блестят настороженные глаза. Даже сидя они пугали величиной, а встав на ноги, каждый, без сомнений, на голову выше Блора, хотя он вовсе не маленький.

Можно ставить любую сумму — над этими поработали, и очень серьезно, маги. Встретить сразу десяток, да еще так далеко от Империи, удивительно само по себе. Впрочем, встреча явно не случайна. Это ясно и без представлений. Ничего удивительного, что Франк примчался в качестве сопровождения, прихватив доверенную команду. Правда, хватит ли пятикратного превосходства в случае драки — занятный вопрос. Раньше проверять не доводилось. Такие экземпляры редки.

Были еще двое. Эти обходились без тяжелых лат, и тот, что с виду человек как человек, скорее всего, старый слуга. Из тех, что воспитывают с раннего детства и на старости не стесняются поучать недостойно поведшего себя воспитанника. Не прилюдно, ни в коем разе! Однако и вид не гарантировал, что сам не маг и не имеет в запасе неприятных заклятий.

Младший одет в обычную легкую кольчугу, зато все остальное… Гора плоти, мощных мышц и тяжелых костей. И под одеждой хорошо заметны бугры мышц. Необъятная грудь и выправка человека, привыкшего повелевать с уверенностью, что никто не переспросит или не возразит. Человек облеченный и привыкший к власти.

— Он опасен, — шевельнулся Возмездие. — Очень.

— Послание от императора, — легко соскочив с седла и протянув неизвестно откуда извлеченное письмо, провозгласил приезжий без особой торжественности и подобающих поклонов. Вообще не стал спрашивать, с тем ли беседует.

Стоя рядом, он подавлял размерами, и присутствие демона впервые за все знакомство оказалось совсем не лишним. Никогда до сих пор Блор не испытывал столь странного чувства. Это неуверенность?

— Он давит аурой, как я, — в откровенном восторге поделился Возмездие. — Я и не знал, что такое можно у людей!

— Демон?

— Я не демон, — возмутился в очередной раз зверь. — Не то, что вы под этим понимаете.

— Он, не ты!

— Человек. Всего-навсего человек, но обработанный магами. Может, даже до рождения. Очень опасный.

Все это время таран бил безостановочно. Теперь рядом взревели трубы, и начался общий штурм. От криков и лязга железа и топота множества копыт, грохота падающих камней и всей остальной какофонии заложило уши. Практически все до одного, не удержавшись, посмотрели в ту сторону. Лишь этот продолжал стоять с неподвижным лицом, молча.

А был бы симпатичным, если бы не так откровенно вырубали всю фигуру топором, подумал Блор, мимоходно скользнув взглядом. Или такой задачи не ставили? Он так и не придумал правильных ответных слов, не имея понятия о правилах этикета при получении писем от самого императора. Не в тех кругах до сих пор проходило общение. Просто вскрыл и внимательно прочитал. Затем еще раз.

Ага! — дошло с изрядной задержкой. У всех приезжих лошадиная голова на фоне желтого дубового листа. Не орлы императорские. Даже при всей своей Блоровой неискушенности гербы высшей знати перепутать достаточно сложно. Принцев крови всего пяток, да чуть больше дюжины герцогов. На этот уровень посвящает лично император, и за последние пару столетий такого не случалось. Вот три рода официально считаются иссякшими, а владения выморочены в пользу казны. Зачем династии такие соперники?

— За что вас так не любит император, герцог Чапар? — спросил, не пытаясь быть деликатным. И мгновенно понял — не ошибся. На краткий миг броня дала трещину, и в глазах человека напротив мелькнуло удивление.

— Откуда такой вывод?

— А вы знаете, что здесь? — Блор махнул письмом.

— Догадываюсь.

Опять рев, перекрывающий разговор, хотя до стены расстояние немалое. Блор посмотрел внимательно, прикрываясь ладонью от солнца, светящего прямо в глаза. Все-таки смяли защиту у пролома. Не зря все затеяно.

— Дорога дальняя, — сказал, обращаясь к герцогу.

— Три с половиной тысячи лиг за двадцать один день.

Да, это действительно достижение, с уважением кивая, мысленно согласился Блор. Ладно еще по равнине, а ведь и горы. Таких результатов и гонец с подменными конями не покажет, а вид у битюгов вполне здоровый. Не измучены.

— …Ведь не могли не подумать… За Каменным поясом, случалось, огромные караваны пропадали. Не поможет десяток спутников. Даже таких.

Жизнь твоя висит на волоске, сказал он безмолвно, и гость замечательно его понял. Не требовалось вслух объяснять, какова первая реакция на подобного рода незаслуженный выговор из столицы.

— Императору не отказывают, — подбородок вздернут, взгляд гордый.

Это смотря кто. У меня нет давней мечты прогуляться на эшафот. А интересно, я тоже так смотрелся, когда на Крыше Мира рассуждал о долге?

— Честь превыше всего, — подтвердил Блор. — Будьте моим гостем. Столичных разносолов не обещаю, но голодным никто не останется, клянусь Воином!

Не стану я тебя убивать. Не хочу играть в чужие игры без знакомых правил. Лучше попробую навести дружеский мост. Его земли лежат на востоке и славятся на всю Империю разведением лошадей. Именно в этом я и нуждаюсь в первую очередь.

Недаром в нас вбивали в Храме множество вещей. Это я тоже запомнил неизвестно зачем. Гористая часть Чапара отгораживает провинцию от северных земель, являясь границей Империи. А все остальное — огромное плато, где пасутся полудикие табуны. Города и поселки редки. Невыгодно поднимать землю. Почва бедна, и коневодство позволяет существовать немногочисленному населению достаточно зажиточно. А лишние частенько нанимаются на службу. Кавалерия всем нужна.

— Я не из Карунаса приехал, — досадливо ответил герцог. — Да и в дороге особо не гурманствовал. Но разве ты… — Он показал на город, не находя подходящих слов.

— Если мои командиры не способны довести до конца, значит, их пора убирать с должности, — вежливо ответил Блор. Так и не прозвучавшее «не исполнишь повеление немедленно» он проигнорировал. Еще чего, не хватает в последний момент отменять приказ. Пусть все идет дальше. — Я вполне могу занять это время интересной беседой. Я… хм… столь высокого по положению фема встречаю впервые в жизни и не прочь побеседовать о том о сем. Просто так. Без враждебных замыслов.

— Я тоже… впервые вижу столь интересного…

«А он, похоже, не знает, как меня величать, — весело подумал Блор. — По имени неприлично, не друзья, а всадником называть глупо. Уж не знаю как по доходам, но по размеру личной дружины, пусть и без остального войска, я его серьезно переплюнул».

— …Фема. Это ведь прямое неповиновение.

— Ну не отзывать же людей, — ласково улыбаясь, сказал Блор. — Не поймут. Я перед осадой посылал делегацию с предложениями о мире. Обещал жизнь, неприкосновенность имущества и даже готов был принять на службу вассалами. Отказались. Теперь надо доводить дело до конца. Закон войны свят — я отдал Град на разграбление. С момента входа и до следующего рассвета.

Эпилог

— Ну что, — без особого интереса спросил Блор, глядя на заляпанные кровью сапоги, — насытился?

Джил ощутимо покраснел. Все-таки он не был окончательно безнадежен. Разницу между славой в бою и случившимся потом уловил без объяснений. До Рея вот, похоже, не дошло. Удивился.

Ругать при этом абсолютно не за что. Ни его, ни остальных. Ничего другого и произойти не могло. Блор сам спустил с цепи кнехтов, позволив грабеж. Впервые за два года. Он прямо разрешил. Это было необходимо, и уже не требовалось переступать через себя. Это произошло незаметно, по маленькому шагу. Блор изменился. Ответственность и принимаемые решения требовали этого.

После Харапая он окончательно перестал заботиться о том, что именно думают о нем люди. Они могут ненавидеть или любить. Важнее — станут ли подчиняться. И если для этого придется убить многих простых людей, ничего ему лично плохого не сделавших, он не станет уклоняться от предначертанного.

Стоило сломить организованное сопротивление — и началась резня, переплетенная в неразрывный клубок с грабежом. Больше не существовало правил, законов и общепринятой морали. Ненависть выплеснулась наружу, больше не сдерживаемая офицерами. Команды никому не требовались. Воины срывали на побежденных злобу, тяжкую жизнь, гибель друзей, да и просто потому что не запрещено.

Если кто из мужчин не успел спрятаться — его убивали, невзирая на то, сопротивляется или нет. Женщинам тоже доставалось. Некоторые пытались бежать через стены и рвы, полные убитыми. Не зря Блор конницу из личного полка специально держал снаружи, продолжая блокаду. Единственная часть, наблюдающая со стороны за происходящим. Но только до вечера. Потом и они присоединились к общему действию.

При нем осталась всего полусотня с Франком во главе. Совсем без прикрытия Блор обходиться не желал. Всякое случается, и ночной случай тому яркое подтверждение. Победить горичане уже не могли, но попытаться отомстить, напав неожиданно, — вполне.

Улицы Града представляли ужасное зрелище. Пылали пожары, грабились дома, повсюду лежали трупы, так что иногда коню и ступить оказывалось некуда. Возле стен и пробитого пролома вал из тел превышал человеческий рост. Но там еще бились. Позже многие просто бежали, спасаясь, и погибали без счета. Человеческая жизнь стала крайне дешева в эти часы. Кто привык ждать смерти, и сам теперь нес ее другим не задумываясь.

Позже надо тщательно разобраться как со спрятавшимися в различных тайниках, так и с пленными. Тысяч десять при всем рвении мстителей осталось. Может, и больше. Как минимум по одной рабыне на нос захватчика. Не самый плохой результат.

— Строить они умели, — разглядывая сводчатый потолок, признал Блор.

Он и сам не заметил, как сказал в прошедшем времени. Мало шансов на сохранение столь замечательных мастеров. Все они плавают сейчас в лужах крови. Хотя, может, кто и уцелел. Не все же сидели в осаде. В долине достаточно нетронутых городков. Конечно, здесь был центр, и собирали лучшее, ну да дело наживное. Стояла земля горичан и лично тцарская — будет территория, захваченная военной силой, и лично семьи Блора. Главное — повести себя правильно.

Они входили по одному, возбужденные и откровенно довольные. Его лучшие люди и ближайшие помощники. Собственно, не потребовалось даже посыльных гнать в поисках. Система сигналов отработана достаточно четко. Заняв дворец и повыгоняв особо ретивых мародеров из парадного крыла, где все равно особых сокровищ нет, а если были, уже унесли, вывесили нужные флаги. Ждать пришлось недолго.

Скодр — командир первого полка. Волк на флаге, «Атакующий». Истр — второй полк, Бык, «Могучий». Ледек — третий, Коршун, «Нападающий». Джаха — четвертый, Тигр, «Неудержимый», Карнар — пятый, Змей, «Хитрый».

Всем хотелось отличаться и иметь собственный флаг. Пришлось запретить когортам выдумывать. Номер и изображение со знамени полка — на значках и символах. А то в каждой сотне норовят свое придумать. Нет уж, исключительно для постоянных подразделений.

Это получилось само собой. Стоило поднять стяг, созданный по рисунку Жанели для личного подразделения, и моментально остальным потребовались свои. И клики звучащие появились без обсуждения, неизвестно кем изобретенные. Типа «Возмездие беспощадно». Он точно никому не проговорился. Сами догадались.

Командиры полков все были из федератов, при этом Скодр, Ледек и Джаха — из новых, посадские, Карнар — из лишенных гражданства, и лишь Истр из старой фамилии. В обычной жизни это вполне могло создать неприятные последствия, но на войне они вполне притерлись к соратникам. Какая разница, кто ты и какое гражданство имеешь, — важнее, можно ли на тебя положиться в бою.

Ничего страшного. Соперничество с другими когортами и полками всегда на пользу. А для любого человека мир всегда поделен на своих, кому он доверяет, и чужих. И пусть лучше собираются под одним знаменем, конкурируют с другими полками, но помнят — по большому счету все они в одном войске. Не отдельные полки и когорты, а четко пронумерованные.

Но были помимо полковников здесь еще специально приглашенные Одрик, командир его отдельного полка, Франк, начальник конницы, командиры когорт барон Сильвен и оба его северянина — Эрлинг и Чипинг. Вопреки схожим именам, происходили они из двух враждующих племен, но вполне нашли общий язык. Пытаться превзойти соперника нисколько не мешает.

Был среди приглашенных еще один командир когорты, уже из местных — Камай. Но этот единственный из собравшихся имеющий в здешних землях корни. Все остальные пришлые и самого различного происхождения. Сговориться раньше им смысла не было. А сейчас Блор собирался взять их нахрапом, не без предварительных отдельных бесед кое с кем. Людей из племенных ополчений он не приглашал. Мнение их в данный момент трогало меньше всего.

— Я думаю, вы не все еще в курсе, — прерывая разговоры, сказал Блор, когда вся верхушка его офицеров собралась в полном составе, — но нас навестил личный посланник императора.

Как ожидалось, анекдоты и хвастовство были мгновенно забыты. Все дружно уставились ему в рот. Все же событие неординарное.

— Если отбросить пышные слова и всевозможные титулы, кратко там сказано следующее: «Кто разрешил действовать без позволения? Немедленно прекратить, извиниться и удалиться…»

Франк гоготнул и заткнулся под неодобрительными взглядами.

— «…Иначе будут приняты меры», — закончил Блор и замолчал.

— Нам дотации не шлет и еще указания раздает! — возмутился Истр.

— А есть перед кем извиняться? — воскликнул Скодр. — Денес-то вроде этого наследничка еще в начале осады повесил. А что делать, коли сотрудничать отказывается? Не выкуп же брать, отправляя к папочке в осажденный Град. Пусть разделит судьбу своего рода, раз ценит положение выше жизни.

— Нет больше тцарского рода, — заверил Камай с неприятной улыбкой, положив руку на меч. Это его люди прикончили тцаря, второго сына и жен обоих, о чем он всех оповестил первым делом. Еще одна причина для гордости.

— А что император вообще сделать может? Войско послать? Через земли трех племен? — удивился Чипинг.

— Обязать федератов с нами воевать, — опять заржал Франк.

— Лишить гражданства, — ответил барон, — разослать списки по всей Империи. Появимся там — на плаху.

— Все десять с лишним тысяч? А кто их имена знает в Империи?

— Языки у людей длинные. Сами выболтают в пивной. Да и не требуется этого. Вот нашими головами федераты и откупятся.

Помещение взорвалось криками и руганью.

— За что оскорбляешь?

— Разве мы не дрались вместе?

— Мы рисковали жизнями, возможностью стать калеками, а нас по носу?

— Кому требуется сильное тцарство?!

— За что так?

— Да пусть выкусит, гнида!

— С нашей добычей можно уехать хоть на Крышу Мира — пусть ищут!

— Тихо! — взревел раненым медведем Карнар. — А что нам скажет Грай? — вкрадчиво спросил. Он не зря командовал пятым «Хитрым». От него и пошло прозвище. Не биться в лоб, а обмануть себе на пользу — основное правило, по которому жил всегда.

— Война закончилась, — после паузы сказал Блор. — Мы победили. Завтра публично объявлю о роспуске войска. Некого больше гонять и громить. Кто захочет, уйдет домой, так или иначе. Отныне я один из вас и не имею права принуждать к чему-либо. Разве не так?

— Зачем ждать, пока на освободившееся место сядет новый тцарь? — произнес Одрик. — Вот зачем федератам, да и нам, искать союзника среди знатных, случайно уцелевших? Через десяток лет он окрепнет и возмечтает отомстить. Пусть новым тцарем станет человек, которому мы доверяем всецело!

А вот об этом они не договаривались. Речь шла первоначально об обычном фемстве. Одрик тоже себе на уме. И ведь не скажет: «Ты мне должен». Рассчитывает на благодарность умного. А я не против. Не каждому из присутствующих я бы доверил жизнь без всяких сомнений. Одрик без меня тоже ничто. С той стороны Каменного пояса его никто не ждет и сотни бойцов в подчинение не доверит.

— Есть один, кто не подводил нас на поле битвы и кому без сопротивления покорятся и Нижняя, и Верхняя долины: Блор фем Грай!

Ответный крик был дружен в едином согласии.

— Я много раз рисковал своей жизнью вместе с вами, — негромко сказал Блор, — и вы вместе со мной. Мы боролись против общего врага. Вы меня знаете.

Ответные смешки.

— Извиниться и уйти? — после паузы сказал Блор. — Это даже не смешно. Остаться? Тогда все. Конец. Бессмысленные убийства закончились! Кто захочет — пусть уходит. Удерживать не нужно. Человек совершает нечто, намереваясь добиться некой цели. Золота, рабов, не суть важно чего. Если у него есть семья и он намеревается вернуться домой — его право. Мы выступили в расчете на богатства, и мы их заполучили!

— А чего ты хочешь? — потребовал Одрик. Вот сейчас это была нужная реплика. И своевременно прозвучавшая, как и планировалось раньше.

— Мы взяли эту землю! — вскричал Блор под одобрительный гул. — Отныне нам принадлежат сотни тысяч гектаров пахотной земли, оставшихся без прежних хозяев.

Полковники не сдержавшись ухнули. О том, что есть к чему протянуть руку, знали все. Общего размера мало кто представлял.

— Я заранее предупреждаю: править государством я буду как войском. Единая общая держава может держаться только при общем желании. А это не дается просто. Это включает в себя и признанное право на кару за преступления, нарушение законов и неподчинение. Это всем ясно?

— Люди, которым угрожает опасность кончить на плахе, причем за доброе деяние: мы убрали угрозу от границ на многие годы, — должны сплотиться и думать об общих интересах, — твердо сказал Чипинг под одобрительные кивки.

— Мы не видели несправедливости с твоей стороны в походе, — подтвердил Джаха.

Пока не время сообщать, что тцарские земли я себе оставлю, трезво решил Блор. Зачем отпугивать? По имперскому праву вся земля считалась принадлежащей главе государства. Он мог распределять ее в виде наделов для государственных служащих и военных. Это вполне в русле обычной политики.

И про рудники тоже пока молчим. Это никому в руки не достанется. Государственное имущество. Пока появятся доходы, важно заполучить нечто существенное именно на общую пользу, не увеличивая налогов. Напротив, местами их еще и снизить придется. К чему недоуменные вопросы: «За что боролись?»

А вот территория хозяев, не пожелавших добровольно признать власть завоевателей и принявших участие в войне на проигравшей стороне, а также те крестьянские земли, которые оказались запустелыми вследствие поголовной гибели населения или же из-за бегства, непременно будут распределены во владение. Недаром он требовал копии всех грамот о владении у покорившихся селений и поселков.

Блор даже прямо запретил убивать многочисленный персонал, занимающийся сбором налогов. Это дело было поставлено на прочную основу. Поголовная перепись каждые пять лет не позволяла никому уклониться от податей. Как бы далеко люди ни жили от столицы, там всегда точно знали, входят ли они в состав тцарства и сколько обязаны платить. Теперь Блор это собирался обернуть себе на пользу.

— Земли будут розданы служилым людям, согласно их заслугам, — твердо заявил Блор.

«Далеко думает, — с восхищением подумал Одрик. — Отправить меня не просто в атаку, а с целью захватить кадастры, записи сбора налогов и прочие с виду ничего не стоящие бумаги во дворце с точным указанием, где это находится, и запретом отвлекаться на другие действия, пообещав приличную долю после, — это удачная идея. Спалили бы договора и ведомости — потом попробуй разберись. Сейчас соврать новым хозяевам будет сложно».

— Мы пришли сюда вместе, победили вместе и заслужили то, что дороже золота. Землю! Деньги уходят — собственность остается потомкам!

— Я клянусь, — поднимаясь с грохотом, провозгласил Истр, — своей душой хранить верность и честно служить вам…

Вот это оказалось неожиданностью. От него Блор меньше всего ожидал такого поступка. Тем более что начнет первым. Федераты слишком привыкли к своим выборным должностям. Посадские были не прочь подняться, но чтобы человек из старой семьи… Хотя ведь пошел в поход наравне с остальными и не чинился происхождением.

Может, прав Денес и надоело ему, при всех немалых умениях и высоких способностях, пребывать в неизвестности? Для занимания должности надо входить в Совет Лучших. А он денег не имел. Обидно. Здесь появилась возможность стать если не герцогом, так эрлом. Чем плохо?

— Я клянусь законному суверену Верхней и Нижней долин…

— Я клянусь!

— Я клянусь! — повторяли вновь и вновь.