Читать онлайн Лес. Как устроена лесная экосистема бесплатно

По вопросу понятно, что ответ простым не будет. Конечно, большинство людей думают, что узнают лес, как только окажутся рядом с ним или в нем самом. Но что его определяет? И почему этот вопрос вообще имеет значение?

При хорошем бюрократическом фундаменте практически на все случаи жизни найдется свод документов. И все же о понятие леса бюрократы ломают зубы. Ни законы, ни директивы не позволяют дать ему четкое определение. Не так-то просто разложить природу по полочкам.

Считать ли скопление деревьев лесом, в каждом случае приходится решать отдельно. И поскольку природа уверенно проникает везде, стоит человеку только дать ей волю, по всей Германии лесничие стоят, глядя на недавно появившиеся новые растения, скребут в затылке, морщат лоб и ломают голову, провозглашать ли этот клочок земли с деревьями лесом или нет.

Например, так какое-то время было в небольшом селении на юге гор Фихтель, или Фихтельгебирге. Это горы средней высоты на севере Баварии, между городами Байройт, Хоф и Вайден-ин-дер-Оберпфальц. Восточные отроги Фихтеля доходят до чешского города Хеб. Западная часть местного природного парка Высокий Фихтель занимает около 520 квадратных километрови по площади превосходит Кёльн. Всего около 80 % этой территории покрыто лесом. Самая высокая точка Фихтеля – гора Шнееберг, 1051 метр над уровнем моря. Здесь в основном растут пихты и ели, а ниже преобладают буковые леса. В долинах рек Наб, Зале, Эгер, Майн и их притоков появляются ольха, ива и береза.

В Фихтеле понятие «лес» не вызывает вопросов. Человек со своими рукотворными поселками, садами и полями занимает здесь гораздо меньше места. Лес же вездесущ. Он исподтишка следит, чтобы не упустить ни клочка земли, которую люди забыли застолбить за собой. Это сразу видно по старой фабрике полотенец на восточной окраине поселка Зофиенталь[2]. Фабрика пустует уже почти полвека, и ее территорией никто не занимается.

Вырастает новый лес

Может быть, водитель, взбираясь на машине по серпантинам, заметит в зеркале заднего вида, что через молодую поросль проглядывает красный кирпич. Может быть, он даже на мгновение задумается об этой странной картинке, но тут же забудет о ней. А тем временем развалины фабрики в Зофиентале безусловно заслуживают внимания, ведь здесь разворачивается спектакль, который природа разыгрывает так медленно, что человеческому глазу он кажется натюрмортом.

От здания остались голые стены. Дерзкие стволы молодых деревьев протискиваются между ними, как будто хотят сказать: «Это место мое. Вы должны отступить». Постройка попала в окружение. Годы дают о себе знать. Стены крошатся, большие заводские окна выбиты или заколочены досками. Никто уже точно не помнит, когда обвалилась крыша. Ограждение намекает на то, что гулять здесь не стоит. Есть опасность обрушения. Из дырки на месте крыши торчат кроны деревьев, как будто подтверждая: «Крепость взята». Природа возвращает свое.

Сначала здесь появились светолюбивые березы, ивы и ольха и стали первопроходцами. Их легкие (а у некоторых крылатые) плоды и семена принес ветер. Березы и ивы неприхотливы, у них сравнительно мало требований к почве. Ольхе нужна влажность. Она вполне могла проложить себе дорогу по берегу Варме-Штайнаха, притока реки Ротер-Майн, который петляет мимо старой фабрики. На песчаных почвах первыми могли бы вырасти сосны и лиственницы. Дубы тоже хорошо чувствуют себя в солнечных местах, но их желуди слишком тяжелые, чтобы их носил ветер. У дуба сформировалась другая стратегия: он пользуется помощью соек. Птицы делают запасы, пряча желуди на полянах и опушках в ямках, трещинах и мертвом почвенном покрове. Поскольку из этих кладовых позже они находят не все, такое поведение соек способствует распространению дерева[3]. Также на птиц ориентировано распространение рябины обыкновенной[4]. Пернатые едят ее мелкие красные плоды, и семена, пройдя через пищеварительный тракт, обретают новую родину (а заодно сразу оказываются хорошо удобренными). Рябина очень неприхотлива и хорошо переносит обильный солнечный свет. Так что она вместе с другими первопроходцами занимает для леса новые территории.

Первые деревца, вырастая, сразу начинают отбрасывать тень. Они обеспечивают оптимальные условия для так называемых теневыносливых видов, например клена ложноплатанового, ели обыкновенной и псевдотсуги Мензиса. Наконец, когда у земли уже образуется настоящий полумрак, вырастают тенелюбивые деревья: пихта белая, бук лесной и граб обыкновенный. И – вуаля! – у нас уже настоящее сообщество местами весьма компактно произрастающих деревьев различных видов и высоты.

Пространство вокруг бывшей фабрики в Зофиентале, сегодня преисполненное романтики, уже очень подозрительно напоминает лес. Когда-нибудь местное ведомство лесного хозяйства заметит, что тут нужно что-то решать. Оно пришлет лесничего, который должен будет определиться, объявлять ли лесом этот заросший участок земли или нет.

Это лес или бог с ним?

Решение лесничего отразится и на судьбе самой территории, и на кошельке ее владельца. Как только скопление деревьев превратится в лес в юридическом смысле, его уже нельзя будет просто так выкорчевать, чтобы использовать его площадь каким-то другим образом, например под поле, пастбище, сад или новое строительство.

Лес можно выкорчевать и преобразовать в другую форму пользования только с разрешения компетентного органа власти.

Так гласит параграф 9 Закона ФРГ о сохранении леса и поддержке лесного хозяйства. Не всем нравится это правило. Если верить пресс-секретарю Федерального министерства продовольствия и сельского хозяйства Германии, при валке деревьев в областях их расселения часто возникают споры о том, лес ли перед нами или нет:

Местные жители предпочли бы, чтобы территория не считалась лесом и можно было бы обойтись без разрешений на ее преобразование от низших органов управления лесным хозяйством.

Органы социального страхования сельского, лесного и садового хозяйства тоже хотят знать, относится ли территория, где растут деревья, к лесам, садам или полям. От этого зависят суммы взносов за установленное законом страхование от несчастных случаев при хозяйственном использовании площадей.

Так что вопрос, лес перед нами или нет, очень важен. Не стоит подбрасывать монетку, лучше лесничему хорошенько подумать. Законотворцы ему в этом не подмога. Параграф 2 Закона ФРГ о сохранении леса и поддержке лесного хозяйства дает весьма широкое определение:

Лесом в соответствии с настоящим законом считается любая поверхность земли, где произрастают лесные растения.

Закон ФРГ о лесе рамочный[5]. В каждой федеральной земле в Германии разработан свой закон о лесе и огромное количество дополнительных материалов. Например, что такое «лесные растения», в Баварии можно узнать не из Закона Баварии о лесе, а из Комментария к Закону Баварии о лесе (авторы Церле, Хайн, Бринманн, Фоэрст и Штёкель). Комментарий этот чрезвычайно подробен, содержит конкретные директивы и представляет собой очень развернутый справочник, можно сказать, библию баварских лесничих. Уже на первых страницах данного массивного труда можно найти длинный список признанных в Свободном государстве[6] лесных деревьев (пояснение 2 к статье 2 Закона Баварии о лесе). Среди них 18 видов хвойных деревьев от ели обыкновенной и белой пихты до лиственницы Кемпфера, сосны горной, пихты одноцветной и тсуги и 46 лиственных деревьев от дубов черешчатого и скального, каштана посевного и вяза шершавого до клена остролистного и робинии.

Плодовые деревья чаще всего не считаются лесными, разве что кроме случаев, когда речь идет об их диких родственниках, например груше или яблоне лесных.

Типичные декоративные растения, такие как бук лесной пурпурный с его красными листьями, платаны, айлант высочайший, клен ясенелистный и различные виды туи, не попали в список баварских лесных деревьев.

Вернемся к Лесному закону ФРГ. Вслед за первым предложением о лесных растениях читатель надеется увидеть конкретные критерии, по которым можно определить такие растения. Но нет. Дальше говорится лишь, что даже свободные от деревьев площади могут относиться к лесу:

К лесам также относятся вырубки и осветленные участки, лесные дороги, полосы разделения леса, охранные полосы, лесные прогалины и просеки, поляны, места кормления дичи, места хранения лесоматериалов, а также другие связанные с лесом и служащие ему участки.

Под словами «служащие ему участки» имеется в виду, что, например, питомник, где растут молодые деревья, сам по себе лесом не считается, но может быть его частью, если находится на его территории и если здесь выращивают деревья для этого самого леса. То же касается гравийного карьера в лесу, если его содержимое используется для обустройства дорог на лесной территории.

Это прекрасно, но что же такое все-таки лес? Искать настоящее определение в Законе ФРГ о сохранении леса и поддержке лесного хозяйства бесполезно. Здесь только по методу исключения перечислены все места, которые лесом считать нельзя, хотя в них есть деревья. Приведем несколько примеров.

Парки: устроены для отдыха

В Английском саду в Мюнхене растет больше 50 000 деревьев. Он занимает площадь 375 гектаров и относится к крупнейшим паркам мира. Но это не лес. Дело не в видах, которые здесь растут, – это типичные для центральноевропейского леса деревья, такие как бук, клен, ясень, береза, сосна и ель. Английскому саду не присуще одно из важных экологических свойств леса.

В немецком Толковом словаре лесных терминов издательства Kosmos (Kosmos Wald- und Forstlexikon) с позиций экологии термину «лес» дано следующее определение:

Лес – это социальная структура взаимосвязанных биотических, физических и химических элементов и отношений между ними, причем такие элементы оказывают взаимное влияние и часто зависят друг от друга, а данные структура и отношения охватывают пространство от верхушки самой высокой кроны до кончиков самых глубоко простирающихся корней под землей. Отличительный признак леса – обусловленное конкуренцией организмов преобладание деревьев. Благодаря ему в лесу образуется определенный микроклимат, существенно отличающийся от климата открытой местности. Этот микроклимат может установиться только при определенной минимальной высоте, минимальной площади произрастания и минимальной плотности деревьев.

Итак, когда деревья на большой территории растут достаточно плотно, образуется характерный микроклимат. В лесу летом прохладнее, чем на открытой местности, а зимой теплее. Обычно воздух здесь несколько более влажный. В результате в лесу складываются особые условия обитания животных и растений. Мхи, папоротники и травянистые растения ковром покрывают почву. Благодаря таким кустарникам, как ежевика, малина и терн, многие области леса остаются труднодоступными для человека.

Английский сад состоит из отдельно стоящих деревьев и множества небольших засаженных деревьями участков, которые люди устроили в качестве элементов ландшафта наряду с каналами, прудами, маленькими постройками и дорожками. Это сделано, чтобы посетителям было на что полюбоваться и можно было, не прилагая усилий, оказаться на природе. В парках обычно преобладают открытые пространства. Здесь не могут сложиться характерные для леса микроклимат и связанный с ним травяной покров, отчасти потому что последний регулярно стригут и выкашивают, а отчасти потому что деревья растут недостаточно плотно.

Итак, в Толковом словаре лесных терминов издательства Kosmos говорится о «минимальной высоте, минимальной площади произрастания и минимальной плотности деревьев». Никаких конкретных чисел. Немногие берут на себя смелость давать лесу количественное определение. Но есть и уверенные в себе люди, которые доводят дело до конца. Например, в Лесном законе федеральной земли Рейнланд-Пфальц сказано: «В данном законе под лесом подразумевается любая покрытая деревьями сплошная поверхность площадью от 0,2 гектара и шириной не менее 10 метров». Кроме того, если деревья заселяют новую территорию, чтобы считаться лесом, она должна быть по крайней мере на 50 % покрыта пологом крон.

В сельском и лесном хозяйстве площадь измеряют в гектарах. Гектар составляет 10 000 квадратных метров, то есть соответствует квадратной поверхности со стороной 100 метров. Иными словами, площадь в 1 гектар – это примерно полтора футбольных поля.

Ах, если бы все было так просто. Ведь числа таят в себе столько поводов для споров. Так, Продовольственная и сельскохозяйственная организация ООН (Food and Agriculture Organization, сокращенно FAO) дает другое определение. Согласно ему, лес должен занимать площадь не менее 0,5 гектара. Полог должен покрывать эту территорию всего на десятую часть. Баварский лесничий в ходе профессиональной подготовки и вовсе узнаёт, что попытки определить лес количественно – это пустая трата сил. В библии лесничих, Комментарии к Закону Баварии о лесе, сказано: «Установить минимальный размер леса в единицах измерения площади невозможно» (Закон Баварии о лесе 1.4, пояснение 7 к статье 27). Параметры могут быть слишком разными. Важно, что вокруг. Так, если небольшое скопление лесных деревьев растет вблизи обширной лесной территории и эта близость в пространстве способствует тому, что «характерные для леса свойства распространяются на данное скопление», то последнее может считаться лесом в рамках закона. Но группы деревьев не всегда растут в непосредственной близости к лесу.

Перелесок в поле – островок видового разнообразия

Перелески[7] часто можно увидеть посреди большого зернового поля. Они зелеными островками возвышаются над золотым морем колосьев. Речь идет о маленьких по площади скоплениях деревьев, кустарников и травянистых растений, например злаковых, расположенных на сельскохозяйственных угодьях. Иногда это остатки выкорчеванного леса, а иногда они естественным образом возникают на неиспользуемой земле. На просторных возделываемых полях особенно успешно закрепляются такие виды, как дубы черешчатый и скальный, граб, ясень, рябина обыкновенная, береза повислая, липы крупнолистная и сердцевидная, а также клены – полевой, ложноплатановый и остролистный. Из кустарников к ним присоединяются терн, лещина, боярышник и шиповник. Лесной закон ФРГ не включает в понятие леса мелкие скопления деревьев. Параграф 2, пункт 4 закона гласит:

Более мелкие площади, засаженные отдельными группами, рядами деревьев или занятые лесополосами на территории полевых угодий или в застроенном районе… не считаются лесом в рамках настоящего закона.

Поэтому, чтобы четко отделить перелески от соседних лесов, баварцам приходится раскрыть карты и заняться подсчетами. В библии лесничих сказано:

Скопление деревьев считается группой деревьев, только если диаметр скопления не превышает высоту, которой могут достичь составляющие его растения. Таким образом, если диаметр занятой деревьями площади на территории поля или пашни превышает 20–25 метров, то такая площадь в рамках закона считается лесом.

В Баварии и некоторых других федеральных землях полевые перелески определены как скопления деревьев и кустарников площадью от 50 до 2000 квадратных метров. Поскольку они не относятся к лесам, перелески подчиняются Федеральному закону об охране окружающей среды или соответствующим природоохранным органам. Последние часто объявляют их «охраняемыми элементами ландшафта», так как здесь, как и в лесополосе, складывается ценная среда обитания живых организмов. В перелесках на полях прячутся косули, лисы, ежи и зайцы, а певчие птицы находят защищенные места для гнезд и всевозможные источники питания. Ведь древесные островки в полях также изобилуют насекомыми, мелкими рептилиями и земноводными. Самое большое разнообразие видов можно найти на краю перелеска, в переходной области между рощицей и полем или лугом. Академия охраны природы федеральной земли Гессен (Naturschutzakademie Hessen), созданная под эгидой федеральной земли Гессен и некоммерческого Центра охраны природы земли Гессен (Naturschutz-Zentrums Hessen e. V.), называет такие перелески «островками жизни», где зарегистрировано 900 различных видов живых организмов. Среди животных здесь больше всего насекомых – бабочек, жуков, диких пчел и муравьев. Они составляют основу рациона мелких млекопитающих, например землероек, а также таких птиц, как крапивники. Хищные птицы, в частности канюки, используют деревья как пункты наблюдения, откуда высматривают добычу в поле.

В отличие от островов в море, перелесок не бывает изолирован. В экологическом плане перелески, как и опушки, лесополосы и другие природные элементы культурного ландшафта, служат своеобразными биотопами – «перевалочными пунктами»[8]. Они дают возможность перемещаться множеству животных и обеспечивают им широкий выбор партнеров для размножения. В результате повышается генетическое разнообразие, абсолютно необходимое для сохранения вида в течение долгого времени. Это верно не только для животных, но и для растений. Кроме того, с помощью перелесков агрономы защищают поля от ветра и эрозии почвы. Пусть эти поросшие деревьями островки в полях нельзя отнести к лесам, но они играют важную роль в природе и ландшафте.

Лесные пастбища – животноводство под кронами

«Лучшая ветчинка растет под дубом» – это было известно уже в Средние века. В XVIII веке свиней все еще регулярно выгоняли пастись в лес, чтобы они могли до отвала наесться желудями. Такие экстенсивные методы животноводства сегодня вряд ли играют в экономике большую роль, но, например, в обширных дубовых лесах Нижней Франконии агрономы нынче заново открыли для себя желуди. На так называемых лесных пастбищах свиньи живут на сбалансированной диете из желудей, червей, улиток, жуков и лесных трав. Добавьте к этому свежий воздух и подвижный образ жизни, и получается ветчина, которую за неповторимый вкус и исключительно высокое качество считают деликатесной.

В лесу пасут не только свиней, но и других животных, например волов, овец, коз и лошадей, а теперь также лам и альпака. Под влиянием пасущихся стад меняется внешний вид леса. Классическое лесное пастбище можно узнать по старым крупнокронным деревьям, которые, как правило, растут на некотором расстоянии друг от друга, как в парке. Скот поедает злаки и кустарники, так что этим растениям трудно образовать густой напочвенный покров. Так же сложно закрепиться молодым деревьям. Животные сразу скусывают их почки, как и нижние ветки крупных деревьев, поэтому кроны начинаются сравнительно высоко, зато благодаря разреженной «рассадке» могут широко разрастаться. В лесу, где пасется скот, на землю падает достаточно света, чтобы мог вырасти травяной покров, как на поляне. Так образуются разреженные рощи, или пастбищные ландшафты, где также растут деревья. Здесь возникает среда обитания редких видов животных и растений. Например, она пригодна для горечавки желтой и некоторых видов орхидей, чьи семена сюда заносят животные. В светлых лесах с большим количеством насекомых нуждаются такие виды птиц, как обыкновенный козодой.

Сложно сказать, остается ли лесное пастбище лесом. В Лесном законе ФРГ говорится, что «площади, где растут деревья и которые в то же время используются для создания сельскохозяйственных продуктов (агролесоводства)», не считаются лесом в рамках закона. Что понимать под «использованием для агролесоводства» – вопрос определений. В сельском хозяйстве Германии прием, когда лес сочетается с полем, большой роли не играет. В тропических странах он широко распространен. По-английски такая форма земледелия, при которой полевые культуры растут между рядами деревьев, называется alley cropping[9]. Корни деревьев разрыхляют почву и одновременно препятствуют ее эрозии. Кроме того, урожай растет, потому что древесные кроны защищают культуру от ветра и солнца.

Включать ли лесное пастбище в понятие агролесоводства, федеральные земли могут решать самостоятельно. Например, в Баварии, чтобы держать скот в лесу, нужен порубочный билет. Впрочем, из каждого правила есть исключения. Лесные пастбища, которые используются в традиционном отгонном скотоводстве в баварском высокогорье и Баварском лесу, несмотря на сезонный выпас скота в этих местах, все равно считаются лесами.

Энергетические леса на полях

Энергетический лес внешне похож на кукурузное поле, где вместо кукурузы плотными рядами растут деревья. Дело вот в чем. В последние годы появилось высокопарное выражение «энергетическая древесина». Возможно, кому-то кажется, что это «масло масляное», ведь дерево всегда было энергоносителем, это самое древнее топливо, которое люди использовали с незапамятных времен, и в очагах каменного века, и в современном камине. Но, чтобы топить поленьями, нужно слишком много времени и места. Так что все более популярным становится современное топливо на древесной основе, например щепа или пеллеты – топливные гранулы из спрессованной стружки. Сегодня также нередко используются пиролизные котлы, с помощью которых можно одновременно отапливать помещение и получать электроэнергию. Потребность населения в возобновляемых энергоносителях растет, и, как следствие, деревоперерабатывающей промышленности требуется еще больше сырья вдобавок к тем колоссальным объемам, которые уже используются для производства целлюлозы и других материалов. Может случиться, что в будущем германские эксплуатационные леса уже не смогут удовлетворять этот большой спрос и возникнет дефицит древесины. Наряду с ростом импорта восполнить его позволяют энергетические леса.

Для энергетических лесов подходят быстро растущие виды деревьев с очень коротким оборотом рубки (временем посадки растения до того, когда его рубят). Благодаря высокой урожайности хорошо зарекомендовали себя различные виды тополя и ивы. Они растут намного быстрее большинства других лесных деревьев. Уже за 3–5 лет они достигают высоты около 8 метров, и их можно срезать комбайном. Принцип здесь тот же, что и при уборке кукурузы.

Есть у этих видов деревьев еще одно очень удачное свойство: они восстанавливаются порослью. Это значит, что из оставшегося после рубки пня уже следующей весной вырастет новый побег. Нужно просто один раз посадить деревья, и можно будет собирать урожай за урожаем. Похожим образом веками функционировало низкоствольное хозяйство, но его вели в лесах, с пилой и топором в руках. Современный энергетический лес «лесом в рамках закона» не считается, это сельскохозяйственные угодья. Через 20–30 лет, когда деревья начинают расти хуже, такие угодья можно безболезненно вновь превратить в привычные нам пашни.

Питомники рождественских елей: в ожидании великого дня

В Германии каждый год продаются миллионы рождественских деревьев. То, что раньше было побочным продуктом лесоводства, теперь производят специально для праздника. Пихты Нордмана[10], голубые ели и благородные пихты до 12 лет стоят рядами в специальных питомниках и ждут великого дня, когда они, нарядно украшенные, окажутся в чьей-то гостиной. До той поры в каждое деревце вкладывают много труда. Гектар питомника требует 80 часов работы в год, и в основном это ручной труд. Например, чтобы вырастить популярную в народе пихту Нордмана, нужны семена из Грузии. Здесь арбористы собирают их вручную. В Германии семена сажают в гряды древесной школы[11] и затем несколько раз пересаживают, чтобы корневая система оставалась компактной. Примерно через четыре года саженцы въезжают в свое последнее жилье, где остаются до рубки. Как правило, это участок пашни. Здесь о деревьях тщательно заботятся и регулярно подстригают их, корректируя форму, чтобы крона росла равномерно во все стороны.

Согласно источнику в Федеральном союзе питомников рождественских деревьев Германии, за последние 20 лет требования к качеству таких растений повысились, но в лесу красивые прямые деревья скорее исключение. Дело в том, что разные участки там очень по-разному освещены, а дерево, когда растет, в основном ориентируется на свет. Кроме того, побеги молодых деревьев в природе часто объедают животные, например косули и зайцы. Это тоже влияет на форму кроны. Современные питомники с рождественскими деревьями обычно огораживают, чтобы елям и пихтам никто не мешал расти.

Добавим каплю дегтя: как и в энергетическом лесу, в таком питомнике растут монокультуры. Представляют проблему сорняки и вредители. В то же время существуют экологичные питомники, где при разведении рождественских деревьев отказываются от ядохимикатов, сорняки «выпалывают» овцы, деревца питают природными удобрениями или укрепляют с помощью микроорганизмов. В целом защитники природы относятся к питомникам рождественских деревьев и энергетическому лесу лучше, чем к зерновым культурам, с которых урожай собирают каждый год, поскольку, когда культуру выращивают на протяжении долгого времени, на угодьях может сложиться более разнообразное сообщество видов.

Чтобы вырастить рождественское дерево, нужно вложить много сил, а его звездный час длится всего пару недель, так что связанные с этой традицией трудозатраты кажутся все менее оправданными. И все-таки невозможно представить себе Рождество без аромата ели в гостиной, а дерево остается символом мира и созерцательности.

Поскольку разведение рождественских деревьев скорее относится к категории садоводства или сельского хозяйства, Закон ФРГ о лесе предоставляет федеральным землям право самостоятельно решать, считать ли питомники лесами:

Федеральные земли могут причислять к лесам и другие участки и исключить из данного понятия культуры рождественских деревьев и растений, чьи ветви используются для украшений, а также парки в жилых зонах.

Под украшениями из веток имеются в виду рождественские и кладбищенские венки или букеты и икебаны. Для украшений могут выращивать и другие виды деревьев, например тую, самшит или сосну. Самые большие площади под рождественские деревья отведены в федеральных землях Нижняя Саксония и Шлезвиг-Гольштейн, а также в Зауэрланде – горном районе в Северном Рейне-Вестфалии и в земле Гессен. В этих землях культуры рождественских деревьев и растений, выращиваемых на украшения, не считаются лесом. Они скорее относятся к сфере сельского хозяйства, но здесь нет точного статистического учета, как в случае типичных полевых культур, существуют только грубые оценки. Пресс-секретарь Федерального союза питомников рождественских деревьев Германии утверждает, что в Германии такие питомники в совокупности занимают от 30 000 до 50 000 гектаров.

Лес – это…

Лесничему в Зофиентале нужно сделать выбор. Деревья, которые постепенно захватывают старую фабрику, – это лес или скорее одичавший сад? Березы, ивы, ольха, клен ложноплатановый и ели – определенно, лесные растения. Хотя многие из них высотой всего несколько метров, они растут достаточно плотно, чтобы вскоре здесь сложился характерный для леса микроклимат. В Комментарии к Закону Баварии о лесе сказано, что не менее важна среда, где растут деревья. Лесничий оглядывается вокруг. Он стоит на краю поселка. До жилых домов недалеко, но недалеко и до ближайшего леса. С высоты мрачно взирают макушки елей, как будто ждут не дождутся, когда он наконец скажет решающее слово. Лесничий еще раз скребет в затылке. In dubio pro silva (лат.) – в случае сомнений решай в пользу леса. Выбор сделан. Скреплено подписью и печатью: природа заполучила в Фихтеле кусочек земли и заодно сослужила службу человеку. В первых же параграфах Лесного закона ФРГ сказано, почему лес так важен для людей.

Цель настоящего закона прежде всего… состоит в том, чтобы сохранять леса, а в случае необходимости приумножать их количество и обеспечить соблюдение правил их хозяйственного использования в силу значения леса для экономики и для окружающей среды, в частности, для устойчивого природного баланса, климата, водного баланса, чистоты воздуха, плодородия почвы, внешнего вида ландшафта, структуры сельского хозяйства и инфраструктуры, а также для отдыха населения.

Что такое лес для экономики, объяснять не нужно. Даже в эпоху синтетических материалов людям все еще необходима древесина, продукт природного происхождения. Дерево нас греет, мы строим из него дома, это сырье для множества разнообразных товаров, например бумаги, на которой мы пишем или без которой не хотелось бы оказаться в туалете. Деревоперерабатывающая промышленность в Германии – важная отрасль, источник рабочих мест, в первую очередь в сельской местности. Общий оборот лесопромышленных предприятий в стране составляет 4 миллиарда евро в год, и огромному количеству людей зарабатывать на жизнь прямо или косвенно позволяет именно этот работодатель – лес.

О защитной функции леса можно написать целые тома. В функциональной картографии лесов Научно-исследовательского института леса земли Баден-Вюртемберг выделяют различные виды защитных лесов в зависимости от места расположения. Водоохранный лес фильтрует грунтовые воды. Почвозащитный предотвращает эрозию, оползание склонов и камнепады. Противолавинные леса препятствуют сходу снега и таким образом сохраняют населенные пункты, дороги и курортные зоны. Берегозащитный лес снижает береговую эрозию и ущерб, который наносят окрестным сельскохозяйственным площадям наводнения. Леса, высаженные для поддержания микроклимата, обеспечивают чистый воздух и предотвращают воздействие экстремальных погодных явлений, например мороза, ураганов и жары. Существуют леса, задерживающие шум, обеспечивающие визуальную защиту и даже защиту от выбросов – последние не пропускают в жилые зоны, места производства продуктов питания и на сельскохозяйственные земли пыль, аэрозоли и газы. Коротко говоря, без защиты лесов человеку пришлось бы плохо.

Да, даже связанная с отдыхом функция леса настолько важна, что задокументирована в Законе ФРГ. Каждый лес в Германии кому-то принадлежит – может быть, частному лицу, а может быть, государству, но при этом у всех людей есть право наслаждаться свежим лесным воздухом, будь то на пешей прогулке, в велосипедной поездке, походе или на конном выезде, принимая лесную ванну или участвуя в мероприятиях в системе лесной педагогики. Параграф 14 Закона о лесе гласит:

Разрешено посещать леса с целью отдыха. Езда на велосипеде, на креслах-каталках и лошадях допустима только по улицам и дорогам. Пользование осуществляется на свой страх и риск. Последнее в том числе касается рисков, типичных для лесной среды.

Довольно ломать голову над числами и законами. Лучшие определения рождаются, когда к словесному мастерству присоединяется страсть. В 1970–1980-е годы к теме природы и в первую очередь леса обратился журналист Хорст Штерн. На фоне гибели лесов он вместе с корифеями лесоведения – доктором Гансом Бибельритером и профессорами Петером Буршелем, Рихардом Плохманном, Вольфгангом Шрёдером и Хорстом Шульцем – написал книгу «Спасите лес» (Rettet den Wald), которая вышла в 1979 году и не только совершила революцию в лесной отрасли, но и полностью изменила взгляды всей Германии на этот вопрос. В предисловии Штерн дает следующее описание леса, актуальное и сегодня.

В лесу растения и животные сосуществуют друг с другом и друг для друга – видимые и невидимые, молодые и старые, на маленьких пятачках и больших площадях…

Лес и сегодня, когда деревья чаще всего гибнут под пилой, не дожив свой век, остается последней большой системой, где жизнь еще может течь в согласии с законами природы.

Лес учит человечности. Мудрому он показывает, что не только здоровый, но и увечный член сообщества служит целому его организму незаменимую службу…

Лес учит, что однообразие омрачает разум и опасно для жизни: только если на небольшом участке соседствуют ярусы молодых и старых деревьев, он безмятежен и долговечен.

Лес обновляется и обновляется. Умирают его обитатели, а сам он живет вечно…

Больше древесины, больше воздуха, который лес охлаждает и очищает для нас, больше воды, которую он фильтрует и сохраняет, тишины, что царит здесь, почвы, которую лес удерживает, нам нужны его духовные дары…

На вопрос «Лес – это сколько деревьев?» можно ответить словами Х. Штерна: «Лес больше, чем сумма деревьев».

В Германии лес глубоко укоренился в народном сознании не только потому, что он приносит материальные блага. В народных поверьях, где леса населяют боги, духи и демоны, в искусстве, особенно в живописи, в стихах и песнях проявляется лежащая за пределами рационального связь между человеком и лесом.

Лежащая за пределами рационального связь… Эти прекрасные слова, вообще-то взятые из вышеупомянутого Закона Баварии о лесе, возможно, наиболее точно описывают эмоциональное отношение немцев к своим лесам. Оно проявляется особенно ярко, когда где-то планируют валить старые деревья или вообще выкорчевать целый лес. Вспыхивают акции протеста вплоть до настоящих народных волнений, сыплются ругательства за гранью оскорбления, а споры порой переходят в рукоприкладство.

Один из самых впечатляющих и злободневных примеров – дебаты вокруг Хамбахского леса, известного лесного района между Ахеном и Кёльном, который планировали вырубить, чтобы добывать бурый уголь. В обществе возникло протестное движение против вырубки. Под девизом «Сохраним Хамби» в 2018 году на демонстрацию вышли десятки тысяч человек, организации по защите окружающей среды требовали запретить вырубку, а некоторые участки леса периодически занимали активисты в домиках на деревьях и палатках. Мало того, что полиции регулярно приходилось выпроваживать людей, доходило до жестоких столкновений: горели баррикады, взрывалась техника, дождем летели камни и коктейли Молотова. Хамбахский лес стал международным символом движения по борьбе с изменением климата, но это не единичный случай. Чуть ли не в каждом регионе Германии хотя бы однажды случались конфликты вокруг валки отдельных деревьев или вырубки лесов.

Но откуда взялись эти чрезвычайно эмоциональные слова – «лежащая за пределами рационального связь между человеком и лесом»? Есть много теорий. Чтобы добраться до истоков, пожалуй, нужно обратиться к началу начал, к тому времени, когда человек на этой территории встретился с лесом впервые.

От мамонтовых степей до сказочного леса

Говорят, самые темные часы – перед рассветом. Так же было и с последним оледенением (оно же вислинское, или вюрмское, оледенение). Незадолго до окончания ледникового периода оно преподнесло планете рекорд холода и превратило Центральную Европу в ледяную пустыню. Около 20 000 лет назад средняя температура в августе составляла –10–12 °C, в январе было еще холоднее. Если нанести ландшафт тех времен на современную карту, можно описать его следующим образом: мощный ледяной щит простирается от Скандинавии до Бранденбурга и до восточного побережья земли Шлезвиг-Гольштейн; Росток и Берлин покрыты льдами, ледяные языки тянутся до врат Гамбурга; кромка ледника проходит восточнее Эльбы, а в районе Потсдама поворачивает в направлении Польши. С юга, с Альп, тоже наступают ледяные массы – они достигают Мюнхена, Вены и Берна. Вислинским и вюрмским оледенение назвали по рекам Висла и Вюрм в Польше и Баварии.

Между этими двумя ледяными щитами была жизнь, правда, в виде тундры, на которую теперь можно посмотреть в приполярных областях и высокогорье – без всяких следов деревьев. Ледник подчистую слизнул просторные смешанные леса предыдущего, микулинского, межледниковья. Моря отступили, и установился сухой континентальный климат, при котором осадков выпадает значительно меньше, чем в среднем сегодня. Почва надолго промерзла. В условиях так называемой вечной мерзлоты деревья не могли пустить корни и тем более всасывать из почвы достаточно воды для жизни. Тундра ледникового периода была покрыта низкой растительностью: травянистыми растениями, осокой и карликовыми кустарничками, например полярной ивой и карликовой березой.

Главное животное, которое ассоциируется с этим ландшафтом, – шерстистый мамонт, поэтому иногда тундру ледникового периода называют мамонтовой степью. Мохнатый древний слон взошел на сцену истории Земли еще 750 000 лет назад. Сначала мамонты, прекрасно приспособленные к холоду, скромно обитали в глубине Сибири. Благодаря низким температурам во время двух последних ледниковых периодов им удалось триумфально распространиться по Европе. На краткий миг в истории Земли, примерно на 36 000 лет, человек и мамонт встретились. Лохматые великаны вместе с оленями и дикими лошадьми входили в рацион Homo sapiens каменного века. Человек добывал животных, пользуясь хитростью и копьем. По меркам современных людей жизнь тогда была трудной. Чтобы выжить, приходилось преследовать добычу, сопротивляясь морозам, а ведь волосяного покрова на теле человека было довольно мало.

Последнее оледенение настало 115 000, а закончилось 11 700 лет назад. Неолит, или новокаменный век, начался в Центральной Европе около 5600 года до н. э., для него характерен переход от культуры охоты и собирательства к земледелию и скотоводству. Неолит закончился, когда люди стали обрабатывать металлы, около 2400 года до н. э. Эпоху, наступившую по окончании последнего оледенения, называют голоценом.

Но все меняется. «Что одному хорошо, другому смерть» – базовый принцип эволюции испокон веков. С концом оледенения отступила тундра, а с ней исчез и шерстистый мамонт. Потепление освободило человека изо льдов и открыло ему новые миры. Благодаря солнечному свету и дождям не только возникли земледелие и скотоводство, но и вернулись деревья.

Во время вюрмского оледенения климатические условия тоже колебались. Тут и там вырастали и снова исчезали небольшие леса. После них образовались целые настоящие леса: ущельные, пойменные, заболоченные, горные; темные и таинственные, которых можно было бояться; густые, где можно было прятаться; и полезные, где можно было добывать дерево для всевозможных построек. Похоже, с начала голоцена, послеледникового периода, судьбы человека и леса неразрывно связаны друг с другом.

В тысячелетия, последовавшие за оледенением, лес становился все гуще. Центральная Европа была покрыта им полностью, за исключением нескольких слишком влажных или сухих мест. Сначала появились сосны и березы и образовали светлые леса. Затем из южных рефугиумов[12] вернулись другие виды деревьев – вязы, тисы, дубы и грабы. Ель тоже относится к «доисторическим» растениям, в XIX веке, правда, люди настолько активно ее разводили, что теперь ее можно встретить во многих местах, где она исходно не росла.

Свидетели прошлого: история штодтхагенского леса

Штодтхагенский лес расположен примерно в получасе езды на автомобиле на север от Киля. Он частично граничит с Кальтенхофским болотом – самым большим в регионе верховым болотом площадью 54 гектара. Болото с 1942 года относится к охраняемым объектам природы. Сегодня бывшее лесное хозяйство Штодтхаген – это естественный лес с преобладанием бука, где есть поваленные деревья и узловатые корни, а почва, местами болотистая, поросла мхом. С 1999 года хозяйственное использование Штодтхагенского леса прекратилось. Он принадлежит Природоохранной организации земли Шлезвиг-Гольштейн, которая в рекламных материалах называет его «девственным лесом будущего».

На флаерах не сказано, что Штодтхагенский лес, по крайней мере его часть, – это еще и «девственный лес прошлого». Он сохранился со времен последнего оледенения, а это в Германии удалось далеко не каждому лесу. «Умирают его обитатели, а сам он живет вечно…» – писал о лесе журналист Хорст Штерн, вот только к лесам Германии эти слова можно отнести редко.

«Если говорить о непрерывном существовании леса, то есть о том, сколько времени он растет на определенной территории, не уступая периодически место полю или пастбищу, то найдется лишь очень немного лесов, которым хотя бы на небольших участках можно дать свыше 10 000 лет. Значительно больше лесных массивов возраста около 500 или всего 300 лет. Древних лесов, непрерывно существующих в течение нескольких тысячелетий, почти нет», – объясняет доктор Оливер Нелле, руководитель Лаборатории дендрохронологии Департамента охраны памятников Администрации Штутгарта.

Ранее Нелле руководил рабочей группой в Кильском университете имени Кристиана Альбрехта. Ученые занимались историей лесов голоцена. Они исследовали пробы почвы из Штодтхагенского леса и анализировали найденные в них остатки деревьев. Среди прочего по прошествии тысяч лет от леса остается древесный уголь. Он образуется, если нагреть древесину без доступа воздуха.

Этот процесс называется сухой перегонкой. При сухой перегонке вода из древесины испаряется, и остается почти чистый углерод. Большинство людей знают, что древесный уголь – это энергоноситель, который специально получают в древесноугольных кучах. На самом деле он также образуется как побочный продукт в костре или при любом происшествии с огнем, например при пожаре. У древесины каждого вида деревьев своя клеточная структура. Она сохраняется при образовании угля, и такие специалисты, как Оливер Нелле, так называемые антракологи, могут узнать по ней, из какого вида дерева получился образец.

Антракология изучает углефицированные древесные остатки. Эта наука помогает понять, как выглядела окружающая среда в прошлом и как человек использовал лес в доисторический и исторический период. Для этого древесину исследуют под микроскопом и датируют материал радиоуглеродным методом. Также могут измерять количество древесного угля в почве или торфе. Во всем мире всего около 500 ученых-антракологов, а в Германии – не больше дюжины.

Помимо анализа древесного угля, в изучении истории леса большую роль играют исследования пыльцы. Ученые определяют по форме пыльцевых зерен, к каким видам растений они относятся, и подсчитывают их. Отложения пыльцы, например, в озерном иле или в болотах называются палеоархивами. Здесь также можно найти более крупные части растений – листья, плоды или семена. Ученые анализируют отложения пыльцы любых растений – трав и деревьев, а также споры папоротников, остатки водорослей и многое другое. Преимущество метода заключается в том, что если пыльцевые зерна упали в озеро, утонули и остались в иле, то человек не влиял на их состав. Есть и недостаток: ветер мог принести пыльцу издалека, так что, откуда она, точно неизвестно. Крупные остатки, например листья, древесина и древесный уголь, как правило, возникли непосредственно тут же. «Древесина поступала откуда-то издалека только на стоянки человека. В таких случаях нужно хорошо подумать, какие выводы о среде тех времен делать по находкам. Данные нужно сортировать вручную», – говорит Нелле.

Открытие о том, что часть территории Штодтхагенского леса была непрерывно покрыта деревьями с конца последнего оледенения, стало маленькой сенсацией. В 2011 году в научном журнале The Holocene ученые опубликовали статью под заголовком: «Изучение растительности времен голоцена и истории использования огня методом комплексного анализа косвенных данных: случай Штодтхагенского леса (Северная Германия)» (Assessing Holocene vegetation and fire history by a multiproxy approach: the case of Stodthagen Forest (Northern Germany)). Но почему древние леса встречаются так редко?

Под микроскопом можно увидеть клеточное строение древесного угля

«Деревянный век» – конец природных лесов

В задачи нашей книги не входит подробное описание, как на протяжении веков развивались в основном односторонние отношения между человеком и лесом, связанные с его хозяйственным использованием. Кроме того, нет нужды изобретать велосипед. Хансйорг Кюстер, профессор экологии растений из Ганноверского университета им. Лейбница, в книге «История леса. Взгляд из Германии» провел всесторонний научный анализ этого вопроса. Мы приведем краткий обзор.

Кюстер использует термин «деревянный век», обозначая им неолит и медный, бронзовый и железный века. По словам автора, в это время дерево как материал было важнее камня и металла. Это логично: например, как бы люди плавили железную руду без дерева или древесного угля? Древесное сырье было необходимо и для жилищ. В дождливой Европе глиняные постройки, как на Ближнем Востоке, долго бы не простояли. Здесь несущие конструкции нужно было делать деревянными. В крестьянской жизни дерево играло важную роль как строительный материал и топливо. Кюстер пишет:

Древесина требовалась и для иных целей: топили очаги, на которых готовили еду; подсушивали зерно, чтобы оно лучше хранилось или чтобы его легче было обмолотить; с помощью огня отгоняли диких животных; из дерева изготовляли инструменты… Чем севернее продвигались земледелие и оседлый образ жизни, тем больше требовалось дров[13].

Люди в те времена уже были знакомы с различными свойствами отдельных видов дерева: из волокнистого липового лыка изготавливали текстильные изделия, из гибких ветвей ивы плели корзины, в строительстве использовали прочные дубовые стволы, а из древесины клена вырезали посуду. Для луков и рукояток оружия подходило дерево тиса и ясеня.

Люди рубили лес, чтобы получить место под строительство жилищ и пашни. Ради простых лугов таких усилий не прилагали, так что их было мало. Коровам, овцам, козам и свиньям оставалось только искать пищу в лесу. Как мы уже говорили, лесные пастбища были широко распространены и существовали много веков. Зимой кормом для животных служила высушенная листва со срезанных летом ветвей вязов, лип, ясеней и лещины. Каждый клочок леса вокруг селения использовался тем или иным образом, и древесное сырье быстро кончалось.

Когда через несколько десятков лет дома ветшали, у их обитателей не было иного выбора, кроме как переехать. Доисторические селения были не так жестко привязаны к месту, как современные, люди постоянно перемещались. На оставленной земле лес обновлялся, вырастал заново. Впрочем, территорию бывшего селения покрывал уже другой, новый лес. Там, где стояли дома, почва была обогащена азотом благодаря следам жизнедеятельности человека и животных. Здесь разрастались азотолюбивые растения, например бузина черная. Ветер и птицы издалека приносили семена деревьев в светлые места. В результате распространялись такие виды, как бук лесной в Центральной Европе, граб в ее восточной части и ель в предгорьях Альп. Кюстер утверждает, что густые буковые леса, которые сегодня считаются в Центральной Европе естественными, образовались в результате деятельности человека задолго до появления лесного хозяйства как отрасли. Прошли тысячелетия, на протяжении которых люди использовали леса, и первозданный лес из вязов, дубов и лещины исчез. Кюстер называет это «природой из вторых рук». Ученый пишет:

Во-первых, оказывается, что воздействие человека на окружающую среду, даже лес, продолжается гораздо дольше, чем принято думать, а именно примерно семь тысяч лет. Во-вторых, и это, наверное, много важнее, становится понятно, что человек легко может разрушить истинную природу, но никогда не сможет ее восстановить».

Лесопользование на фоне цивилизации: растрата ресурсов и эрозия почвы

Доисторическое землепользование, организованное на мелких участках, преобразило лес, но при этом у того было достаточно времени, чтобы восстановиться. Ситуация изменилась, когда появились первые города. С одной стороны, постоянно закрепленные в определенном месте центры дали возможность образоваться цивилизациям, с другой – они пожирали природные ресурсы с чудовищной скоростью. В непосредственной близости городов и подобных им поселений леса исчезали всего за несколько лет. Естественная смена биоценозов стала невозможной, поскольку земля постоянно была нужна для скотоводства и земледелия. Для местных жителей это было и неудобно (древесину для строительства и дров приходилось везти издалека), и опасно (в отсутствие густого растительного покрова почва стала менее устойчивой). Во время ливней порой возникали разрушительные грязевые потоки. Так человек узнал об эрозии почвы.

Цивилизации на Средиземном море развивались быстрее, чем на севере Европы, в частности, из-за более благоприятного климата. Первые города появились в последнем тысячелетии до новой эры. «Семь, пять, три – народился Рим»[14] – немецкие школьники и сегодня учат дату основания Рима, 753 год до н. э., с помощью мнемонического стишка. Римляне, греки и этруски создали знаменитые античные цивилизации, но мало кто знает, что в это же время на территории современной Швейцарии, восточной части Франции и Южной Германии сформировалась еще одна развитая культура – кельтская.

Бо́льшую часть кельтского населения составляли земледельцы, но у кельтов были и укрепленные поселения с ремесленниками, деятелями искусства, друидами и правителями. Такие похожие на города селения, обнесенные валом из дерева и камня, римляне называли оппидумами. Оппидумы располагались в местах с хорошим доступом к сырью, с плодородной почвой или там, где было удобно вести торговлю с другими городами. В крупных оппидумах имелись специализированные кузницы, где делали оружие и инструменты: в зависимости от отрасли производства ковка могла быть грубой или тонкой, в кузницах работали с драгоценными металлами, ковали мечи, были здесь и жестянщики. Кроме того, кельты лучше всех в Европе делали повозки. У них было больше дюжины названий для различных типов повозок, позже часть этих слов даже позаимствовали римляне.

Сегодня с кельтами у многих ассоциируются первобытные племена, поклоняющиеся деревьям, родникам и горам. Может быть, кому-то хочется думать, что глубокая связь жителей Германии с лесом и уважение, которое немцы к нему питают, тоже уходят корнями в кельтскую культуру, но ученые могут лишь предполагать, как кельты относились к лесам. Факт состоит в том, что они тоже на больших площадях использовали лес нерационально. Специалист по кельтам доктор Маркус Шуссманн, приват-доцент из Свободного университета Берлина, подтверждает:

Из античных и древнеирландских источников известно, что у кельтов были священные рощи и что ирландские кельты считали определенные деревья священными, но это в первую очередь касается раннего Средневековья и только племен на территории Ирландии. О континентальных жителях в этом плане ничего не известно, хотя что-то подобное и может быть вероятным. Однако в то же время археологические и естественно-научные данные говорят о том, что кельты не только разбирались в свойствах различных видов древесины и использовали их для разных целей, но и хищнически эксплуатировали лесные ресурсы. Существует множество следов масштабной вырубки леса и ее катастрофических последствий, как минимум локальных, в виде сильно выраженной эрозии почвы. Последняя особенно заметна, если лес вырубали на вершине склона. Ярчайший пример – соляные копи в Гальштате[15], где постоянно случаются оползни и сели».

Как и многие другие развитые культуры, кельты тихо и незаметно исчезли с исторической сцены планеты. Их сменили германцы, и не в результате завоевательного набега, а постепенно, на правах мирных скотоводов. Германцы жили бок о бок с кельтами и даже торговали с ними. Можно сказать, что германская культура поглотила кельтскую, хотя и была намного менее развитой.

Все, что известно об отношениях между лесом и человеком в доисторические времена, мы знаем благодаря интерпретации археологических находок в комплексе с анализом древесного угля и пыльцы. Письменных свидетельств из первых рук об этом нет. Кельтские документы либо не существовали, либо не сохранились, а германские рунические надписи появляются только во II веке и редко составляют связный текст, в основном это перечисление имен или проклятий. Все письменные свидетельства о доисторической Центральной Европе созданы завоевателями – римлянами.

Германские леса от Цезаря до Гитлера

Хотя страна кое-где и различается с виду, все же в целом она ужасает и отвращает своими лесами и топями[16].

Так около 100 года описывает дикие земли к востоку от Рейна и к северу от Дуная, где тогда проходили границы Римской империи, древнеримский историк Публий Корнелий Тацит в своем труде «Германия» (Germania). Территория нынешней Германии в то время частично управлялась из Италии. Такие города, как Бонн, Кёльн, Майнц и Аугсбург, выросли из римских военных лагерей. Во времена Тацита (ок. 56/58 – после 117/120), римское государство переживало расцвет. Границы в основном были хорошо защищены, великие завоевательные походы остались в прошлом. Ранее полководец Гай Юлий Цезарь подчинил Риму территории кельтских племен – Галлию. Затем император Октавиан Август попытался присоединить к Римской империи[17] земли к востоку от Рейна. Ему это почти удалось, но ужасающие германские леса чинили римским легионам всевозможные препятствия.

Надо пояснить, что это была неровная местность, где возвышенности пересекались оврагами, а деревья росли вплотную друг к другу и достигали огромной высоты. Поэтому римляне еще до нападения врагов выбивались из сил, рубя деревья, прокладывая просеки и там, где необходимо, наводя мосты…

В это время начались сильный дождь и ветер, отчего они [части войска] разделились еще больше, так как ставшая скользкой почва вокруг корней и стволов делала их шаги крайне неустойчивыми, а верхушки деревьев, обламываясь и падая, приводили их в полное замешательство[18].

Так историк Дион Кассий описывает место, где развернулась легендарная битва в Тевтобургском лесу. В римской историографии часто встречаются сообщения о сокрушительном поражении, которое здесь римским легионам нанесла горстка варваров, но никто из авторов подобных описаний не присутствовал при этих событиях. Впервые битва в Тевтобургском лесу упоминается в «Анналах» (Annales) Тацита, созданных почти через сотню лет. Ни один источник не позволяет точно установить место событий. Тевтобургский лес, знаменитый горный район на юго-востоке от Билефельда, – лишь один из возможных вариантов. Кроме того, сокрушительная победа над римлянами была связана не только со своенравной местной природой, но, в частности, и с тем, что предводитель германцев, херусский вождь Арминий, когда-то служил в римском войске и был знаком с военной стратегией римлян.

В XV веке гуманисты, в первую очередь поэт Конрад Цельтис, вновь вытащили на свет божий исторические тексты на латыни. Подробное описание битвы в Тевтобургском лесу у Тацита стало сенсацией. Арминия начали почитать как германского героя. Под именем «херуска Германа» он стал символом национальной идентичности и героической борьбы за освобождение Великой Германии (Germania Magna) от завоевателей, героем мифа об основании Германии. Происхождение германцев стали связывать с большими дремучими лесами.

Историю Германа обыгрывали в стихах, песнях, операх и романах. Так, в 1769 году поэт Фридрих Готлиб Клопшток в пьесе «Битва Германа» (Hermans Schlacht) писал о германском воине, что тот «укоренился, словно дуб». Через полтора века эта история пришлась ко двору национал-социалистов, поскольку символизировала не только героический триумф «германского народа», но и его связь с природой. Так, не обошелся без «Битвы Германа» немецкий пропагандистский фильм «Вечный лес» (Ewiger Wald) 1936 года. Длинные кадры нетронутых человеком лесов режиссеры Ханс Шпрингер и Рольф фон Соньевски-Ямровски перемежают чрезвычайно эмоциональными сценами из разных времен от бронзового века до Первой мировой войны. Лес становится политическим символом: вырубка означает уничтожение немецкого народа, а новые посадки – его возрождение. «Гниение, упадок, засилье чуждых рас. Народ, лес, как несете вы свою ношу?» – звучит в фильме критика в адрес Веймарской республики. «Вечный лес и вечный народ должны быть вместе», – произнес в своей речи в 1936 году имперский министр лесоводства и охоты Герман Геринг. Арийский «народ леса» противопоставлялся еврейскому «народу пустыни». Лес вписывался в нацистскую идеологию крови и почвы: он обозначал родину, а деревья, особенно дуб, – устойчивость и надежность. Пока Адольф Гитлер сажал дубы, Генрих Гиммлер[19] на правах «имперского комиссара по вопросам консолидации германского народа» инициировал исследовательский проект «Лес и дерево в арийско-германской интеллектуальной и культурной истории». Цель проекта состояла в том, чтобы найти свидетельства доисторических верований, связанных с поклонением природе, и ослабить Церковь как оппозиционную силу. Сделать это не удалось, в частности из-за нехватки надежных источников.

«В конце концов провальный проект “Лес и дерево в арийско-германской интеллектуальной и культурной истории” стал частью истории науки Третьего рейха, которая неизбежно вызывает некоторый сарказм. История эта совсем невеселая», – пишет историк из Дюссельдорфа Бернд-А. Ризинек в книге «Лес – немецкий миф?» (Der Wald – Ein deutscher Mythos?), опубликованной в Институте фольклора Гамбургского университета.

Другой проект из той же серии – картотека ведьм Гиммлера. Исследуя средневековые процессы над ведьмами, ученые СС должны были восстановить знания о дохристианских религиях поклонения природе. Этот проект тоже провалился из-за нехватки информации. Дело в том, что подсудимые в таких процессах главным образом сознавались в том, что им указывали на допросе.

Итак, видно, что данные о германских истоках «немецкого» отношения к лесу найти трудно. Свидетельств из первых рук о соответствующих обычаях почти нет. Римский историк Тацит сам в Германии никогда не был. Его сообщения основаны на устных рассказах и литературных источниках, доступных на тот момент. Среди них – знаменитое сочинение Цезаря, известное изучающим латынь под названием De bello Gallico («Записки о Галльской войне»). Римский полководец описал свои походы в Галлию в восьми книгах. Здесь есть и рассказ о германцах, поскольку Цезарь бывал на неизведанных землях по ту сторону Рейна. Полководец описывает огромную поросшую лесом область, так называемый Герцинский лес, конца которому было не видно и после 60 дней езды. Цезарь упоминает отдельные виды животных, водившихся здесь. Помимо зубров размером почти со слона и однорогих оленей, это были и необычайные лоси.

Водятся и так называемые лоси. Строением тела и пестротой они похожи на козлов, но несколько больше их, рога у них тупые, а ноги без связок и сочленений. Поэтому они не ложатся, когда хотят спать, и раз они почему-либо упали, то уже не могут ни стать на ноги, ни даже приподняться. Логовище им заменяют деревья: они к ним прислоняются и таким образом спят, немного откинувшись назад. Как только по их следам охотники откроют их обычное убежище, то в том же месте они либо подкапывают все деревья в корне, либо надрезывают их, но настолько, чтобы вообще казалось, что они крепко стоят. Как только лоси, по обыкновению, прислоняются к этим непрочным деревьям, они валят их своей тяжестью и вместе с ними падают сами[20].

Этот отрывок свидетельствует не столько о доныне неизвестном виде лосей без связок и сочленений, сколько о том, что охотничьи байки рассказывали уже 2000 лет назад и раньше.

Похоже, местные наговорили римскому полководцу с три короба. Пусть правдоподобного описания фауны древнего леса не получилось, зато видно, что с чувством юмора у древних германцев все было в порядке.

Романтическое уединение в лесной глуши

Лес не должен быть отравлен горьким послевкусием нацизма. Как и на многом, что население тогда воспринимало положительно, на нем теперь стоит клеймо нацистской пропаганды. Отчасти утешает, что эмоциональная связь немцев с лесом установилась значительно раньше. Миф о лесе вдохновлял живописцев и литераторов, особенно в эпоху романтизма. В 1797 году писатель Людвиг Тик в сказке «Белокурый Экберт» (Der Blonde Eckbert) говорит о лесном уединении – позднее это понятие стало ключевым в движении романтизма. В сказке Тика супруга рыцаря Экберта, Берта, рассказывает, что ее вырастила в лесу старуха. В лесной хижине прекрасная птица поет песенку:

Берта живет в идиллическом месте на лоне природы, но читает книги о мире людей, рыцарях и принцах, прекрасных платьях и драгоценностях. Любопытство заставляет ее сбежать из леса. Она берет с собой птичку, потому что та откладывает яйца с драгоценными камнями. Берта снимает домик в городе, но не чувствует себя счастливой. Теперь птица поет другую песню:

Берту преследуют угрызения совести, и в конце концов она душит птичку – это убийство часто трактуют как потерю невинности и отход человека от природы. Берта выходит замуж за рыцаря Экберта, но через несколько лет умирает от болезни. Обезумевший Экберт, блуждая по лесу, слышит следующий куплет песни:

Рыцарь уже не понимает, явь перед ним или сон. Ему является старуха из рассказа Берты и объясняет, что жизнь девушки в лесном уединении была испытанием. Оно почти подошло к концу, когда Берта предательски сбежала. В сказке старуха призывает к добродетели: «Но худо бывает тем, которые уклоняются от прямого пути, не избежать им наказанья, хотя, быть может, и позднего». Аскетическая уединенная жизнь в лесной глуши здесь противопоставлена людским порокам.

Может быть, писателя Людвига Тика на сказку вдохновила поездка верхом через Муггендорфское нагорье. Сегодня этот скалистый уголок Северной Баварии называется Франконская Швейцария. В 1793 году, за пять лет до публикации «Белокурого Экберта», Тик вместе с однокурсником Вильгельмом Генрихом Ваккенродером выехал из Эрлангена, чтобы исследовать «места, где рождаются тысячи фантазий, несколько мрачные и меланхоличные и при этом все же полные дружелюбия». В одном из многочисленных писем родителям и друзьям в Берлин Тик пишет: «Когда человек настроен на поэзию, вся природа служит ему лишь зеркалом, где он из раза в раз видит самого себя».

Такие классики, как Гёте и Шиллер, тоже любили лирические прогулки по лесу, но романтики пошли немного дальше. Для них границы между фантазией и реальностью были размыты. Не стоит путать романтику, как ее понимали Людвиг Тик, Новалис, Эрнст Теодор Амадей Гофман или Йозеф Эйхендорф, с современным значением слова. Романтика XVIII века не имеет отношения к прогулкам на закате и ужинам при свечах. Она родилась из грез, страсти и меланхолии. «Романтическим» называли «то, что бывает в романах», то есть все порожденное искусством, нереальное.

Эпоха романтизма возникла на фоне французской революции 1789 года, в условиях сопровождавшего ее перехода от феодального общества к буржуазному. Прусские реформы 1807–1814 годов касались образования, свободы торговли и освобождения крестьян. В это время крупные части Германии находились под контролем Наполеона, что не вызывало у местного населения большой радости. Так в обстановке антифранцузских настроений сформировалась национальная идентичность. Историк Йоханнес Цехнер, внештатный преподаватель Института Фридриха Майнеке в Свободном университете Берлина, пишет в своем труде «Природа нации. “Немецкий лес” как образ мысли и мировоззрение» (Natur der Nation. Der ‘deutsche Wald’ als Denkmuster und Weltanschauung):

В свете произошедших перемен они (поэты, филологи и публицисты) четко отграничивались от западных соседей и отчаянно искали то, что могло бы составить их историческую и культурную идентичность. При этом «немецкий лес» они видели как удачный символ традиции и нераздельности: якобы присущие лесу принципы иерархичности и неравенства противопоставлялись общественному строю, который принесла Франции революция с ее ценностями liberté и égalité (свободы и равенства). Так что можно считать, что «освободительные войны» породили мировоззрение, давшее почву немецкому лесному патриотизму, где сплелись идеологии национальной природы и природной нации, и это привело к серьезным последствиям.

Одним из самых значительных художников эпохи романтизма был Каспар Давид Фридрих. Он родился в 1774 году в Грайфсвальде в семье мыловара и в возрасте 20 лет поступил в Датскую королевскую академию изящных искусств в Копенгагене, одно из самых свободных заведений того времени. Тем не менее он восставал против авторитета своих учителей:

Не всему можно научить, не всему научиться и не всего добиться простой безжизненной тренировкой, потому что то, что стоило бы назвать чисто духовной природой искусства, выходит за узкие рамки ремесла.

В 1798 году Фридрих перешел в Академию изящных искусств в Дрездене. Его меланхоличные полотна, часть которых была создана в периоды, когда он переживал тяжелую депрессию, пришлись как раз ко времени. Тогдашним корифеям, таким как Иоганн Вольфганг фон Гёте и Генрих фон Клейст, нравились новаторские работы Фридриха, нарушавшие традицию пейзажной живописи барокко и классицизма. Фридрих использовал природные мотивы, чтобы раскрывать такие темы, как одиночество, смерть и надежда на избавление. Он не изображал то, что видел, один в один, а составлял собственные, хотя и реалистичные пейзажи, добавлял тут и там немного веток или располагал на заднем плане воображаемые горные цепи. Благодаря такому художественному «усовершенствованию» реальности работы Фридриха как будто становились ближе к природе. Художник писал:

Искусство – посредник между природой и людьми. Прообраз слишком широк, слишком величественен, чтобы его можно было объять.

На картине «Стрелок в лесу» 1813 года мы видим вдали одинокого, потерянного французского солдата в заснеженном еловом лесу – политический намек на падение наполеоновской армии. Вместе с тем полотно стало классическим изображением меланхолии лесного уединения.

Лес как сакральное место, куда стремится душа, много лет спустя изобразил дрезденский художник Людвиг Рихтер. Картина «Женевьева Брабантская в лесу» основана на легенде о Женевьеве из Брабанта, супруге некоего пфальцграфа. Она была приговорена к смерти по ложному обвинению в супружеской измене, но палач пощадил и отпустил ее. Женевьева с новорожденным сыном забрела в лесную пещеру. Они прожили там шесть лет. Вряд ли это была очень уж комфортная жизнь, но на картине Рихтера Женевьева, сидящая на полянке с ребенком и ручной оленихой, выглядит довольной. Священная идиллия вызывает у зрителя чуть ли не зависть.

Романтическая эпоха – это еще и время братьев Гримм. Так называли себя лингвисты Якоб и Вильгельм Гриммы, которые превратили лес в один из сказочных мотивов, сидя за письменным столом. В 1812 и 1815 годах вышли два тома «Детских и семейных сказок» (Kinder- und Hausmärchen), где есть как авторские сказки, так и сильно измененные народные, и не только немецкие. Сказочный лес братьев Гримм преувеличенно глухой, эта глушь резко контрастирует с безопасностью человеческого селения. В лесу происходит что-то опасное, здесь живут звери и разбойники, здесь заблудились Гензель и Гретель, а Красная Шапочка встретила злого волка. У братьев Гримм лес – это метафора зловещего, неизвестного и фантастического, чего-то, что расширяет границы понимания.

Так сложился миф о лесе, где соединились побег от реальности, патриотизм, религиозное озарение и творческий процесс в искусстве. В книге «Ландшафт и память» (Landscape and Memory) Саймон Шама спрашивает: «Сколько мифов нужно людям?» Ведь у образа леса в культуре XVIII века нет ничего общего с реальностью лесных хозяйств. В разделе, посвященном немецкому лесу[22], Шама замечает: «Пока в сердце германского леса подрастали пихты и лиственницы с ценной древесиной, культурную фантазию немцев активно заселяли дубовые рощи далекого прошлого».

Изобретение устойчивости

Местные жители называют Нюрнбергский имперский лес «Штекерласвальд»[23] – кажется, в нем кто-то аккуратно воткнул сосны в песок, как палочки. Этот лес близ городка Альтдорф выглядит необычно для юга Германии. Во время последнего оледенения ветром и реками сюда несло песок. Образовались песчаные дюны высотой до 40 метров – ландшафт, напоминающий пустыню. На этой сухой, бедной питательными веществами почве прекрасно растут сосны, булавоносец и около 30 различных видов лишайника. Также здесь нашла пристанище ныне редкая голубокрылая кобылка[24]. Сегодня Нюрнбергский имперский лес площадью 27 000 гектаров частично охраняется как экологически ценная природная зона и служит старейшим в Германии образцом искусственного леса, созданного человеком.

Слово Forst появилось в немецком языке в VII веке и обозначало господские леса. Оно родственно английскому forest и французскому forêt (оба слова означают «лес»), которые также происходят от латинского forestis – слова-новообразования, древним римлянам неизвестного. Хансйорг Кюстер считает, что оно могло быть образовано от латинского foris – «вне», «снаружи».

Нюрнбергский имперский лес возник задолго до того, как в 1050 году официально был основан сам Нюрнберг. Как и большинство лесов, в раннем Средневековье он, скорее всего, имел статус res nullius, то есть никому не принадлежал. Затем образовалось Франкское государство, которое при Карле Великом в VIII веке простиралось от побережья Северного моря до Рима. Хансйорг Кюстер пишет в книге «История леса. Взгляд из Германии»:

Однако в цивилизованном государственном образовании не могло быть «ничьих» земель. Так что право верховной власти над этими территориями взяла на себя знать. Бесхозные леса таким образом стали собственностью Империи; первыми владельцами многих лесов Центральной и Западной Европы были франкские короли.

Вероятно, это коснулось и той лесистой области, где позднее будет стоять Нюрнберг. Ее причислили к лесам государства.

В Средние века Нюрнберг был вторым по величине городом Германии после Кёльна. В XIII веке он перешел на самоуправление и получил статус имперского города, то есть отныне подчинялся непосредственно правителю Священной Римской империи. Благодаря связям влиятельного высшего слоя общества, который по римскому образцу назывался патрициатом, Нюрнберг вырос в один из важнейших торговых центров на север от Альп. Здесь расцвело мастерство ковки и литья. Чудовищные количества древесины перерабатывали в качестве дров и строительного материала. Так исчезли старые леса вокруг города, где дубы и буки сочетались с другими видами деревьев, а с лесами исчезло и ценное сырье.

Повторно высаживать деревья на больших площадях первым придумал в 1368 году патриций и предприниматель-металлург Петер Штромер. Подробные инструкции, как сажать деревья, можно найти, например, в 66-м томе документов и каталогов Франконского музея под открытым небом в Бад-Виндсхайме «Имперский лес – дерево для Нюрнберга и его деревень» (Der Reichswald – Holz für Nürnberg und seine Dörfer):

Сперва следовало собрать семена в еще закрытых шишках, до созревания, с верхушек деревьев. Семена пихты нужно было собирать через восемь дней после Рождества, семена ели – на Сретение, а сосны – в канун Великого поста. Такой порядок позволял разделять семена по сортам. Если бы шишки собирали с земли, семена бы уже давно развеяло и не было бы возможности получить их в полусухом виде. Затем клали еще не раскрытые шишки в помещение с равномерной температурой и ждали их открытия. Когда шишки вскрываются и семена высвобождаются, их можно вылущивать. Богатые жирами ароматные семена зимой нужно защищать от вредителей, особенно мышей. Можно предположить, что существовали особые постройки или помещения, где можно было поддерживать температуру и хранить шишки. Третий, последний, этап сева хвойных деревьев состоял в том, чтобы вырастить семя. Требовалось вспахать плугом лесную почву, а для этого нужны были дополнительные работники и тягловые животные.

Штромер знал, что хвойные деревья растут быстрее лиственных, поэтому сажал почти исключительно сосны, пихты и ели. Поскольку среднестатистический житель Германии в Средние века (в отличие от германцев древних времен и Античности) едва ли различал между собой виды деревьев и все хвойные называл словом Tanne[25], Штромер снискал себе прозвище «сеятеля пихт из Нюрнберга». Его лесные семена стали популярным экспортным продуктом. Есть письменные свидетельства о том, что их сажали во Франкфурте, в Штайнфельде близ Вены и в Бадене.

Хотя концепция Штромера уже была шагом в верном направлении, ее еще нельзя назвать устойчивым лесопользованием. Для этого нюрнбергским властям следовало бы вычислить соотношение между потреблением древесины и годовым количеством выращенных деревьев. Несмотря на то что появились первые лесопосадки, дефицит дерева оказался распространенной проблемой средневековых городов. Ценное сырье стали перевозить на большие расстояния. Образовались лесосплавы. Связывая стволы, дерево спускали по течению, например из Шпессарта, Франконского леса и Северного Шварцвальда до самых Нидерландов. В результате исчезли и леса в сельской местности. Крестьяне пасли скот на голой земле, где все было вырублено. Образовались пустоши, и естественным образом лес восстановиться уже не мог.

В XVIII веке, незадолго до того, как романтики принялись с тоской воспевать древнегерманские леса, дефицит древесины достиг пика. Кюстер пишет:

Высокий уровень потребления древесины, вызванный перестройкой стратегии поселений в Средние века, казалось, прямым путем вел к экологической катастрофе, к превращению леса в степь, что – а это было хорошо известно в Европе с ее опытом классического гуманизма! – внесло когда-то серьезный вклад в гибель многих античных культур.

В 1713 году, почти через 400 лет после Петера Штромера, саксонский дворянин и инспектор горного дела Ганс Карл фон Карловиц столкнулся с огромным дефицитом древесины в Рудных горах. Расширение шахт и добыча железной руды, а особенно печи для производства древесного угля сделали свое дело. Чтобы поддержать сырьевое обеспечение, фон Карловиц создал первый труд, полностью посвященный лесоразведению – «Лесоводство и экономика, или Экономические известия и указания по естественному выращиванию диких деревьев» (Sylvicultura oeconomica, oder haußwirthliche Nachricht und Naturmäßige Anweisung zur wilden Baum-Zucht). В этой работе он ввел понятие устойчивого лесоводства:

Потому величайшее мастерство, наука, а также усилия и средства данной земли должны быть сосредоточены на том, чтобы наладить сохранение и разведение дерева и обеспечить возможность использовать его постоянным, устойчивым и надежным образом, поскольку это необходимо, а иначе место это не сможет оставаться в своем нынешнем виде.

Весь XVIII век прошел под знаком посадки деревьев, ей содействовал даже Фридрих Великий. Посев леса стал вопросом высшего уровня, о котором пеклись сами князья. Им было важно сохранить лесное хозяйственное имущество, особенно престижные охотничьи угодья. Господская охота была значительным светским событием, в ходе которого нередко принимались серьезные политические решения. На волне культуры посадки деревьев не только восстанавливались леса, но и возникали многочисленные парки и аллеи. Аграрная реформа увела из лесов скот и отправила его на огороженные выгоны. Лес стал возрождаться, хоть и под действием экономической мысли человека. Хвойные деревья не только росли быстрее лиственных, но и оказались более пригодны для сплава и строительства. Так что леса совершенно сознательно засаживали экономически полезными видами – монокультурами – насколько хватало глаз.

За прошедшие века человек, конечно, усвоил кое-какие уроки. Вкратце: корчевать лес на больших площадях – почти всегда все равно что стрелять себе же в ногу. Это ведет к эрозии почвы, в результате может засыпать целые населенные пункты. Если валить деревья и не сажать новые, будет дефицит древесины, и тогда придется мерзнуть зимой, есть холодную пищу, жить без крыши над головой и терпеть прочие неудобства. К этому добавился еще один урок: с монокультурами связаны все те же проблемы. «Вернитесь на старт, не берите купюру 4000 марок» – инструкция на карте события из старой игры в «Монополию», кажется, точно описывает эту ситуацию, потому что монокультура может сравнительно быстро исчезнуть, и тогда вся работа пропадет даром. Такие леса более уязвимы по отношению к стихийным бедствиям и вредителям. Например, ветровал в насаждении елей – праздник для елового короеда. Из-за этого в 1990-е годы большие участки Баварского леса превратились в кладбище деревьев. В Нюрнбергском имперском лесу по сей день вспоминают, какое бедствие вызвали сосновые пяденицы в 1892–1896 годах, когда третья часть леса пала их жертвой. Восстанавливая имперский лес под Нюрнбергом, его опять засеивали соснами, так что сегодня он на 70 % состоит из сосен, на 20 % – из елей и всего на 10 % – из лиственных деревьев.

На протяжении нескольких сотен лет к лесу применяли понятие устойчивости, введенное Карлом Карловицем: вырубай не больше деревьев, чем растет новых, или, наоборот, сажай столько, сколько хочешь вырубить. Затем стало понятно, что этого уже недостаточно.

В 1993 году в столице Финляндии Хельсинки прошла Конференция министров по защите лесов Европы. В одноименной декларации дано определение устойчивости, которое далеко не ограничивается вопросом, как обеспечить достаточно древесины для экономики. Устойчивое лесопользование – это: «управление лесами и лесными площадями и их использование таким образом и с такой интенсивностью, которые обеспечивают их биологическое разнообразие, продуктивность, способность к возобновлению, жизнеспособность, а также способность выполнять в настоящее время и в будущем соответствующие экологические, экономические и социальные функции на местном, национальном и глобальном уровнях, без ущерба для других экосистем»[26].

В настоящий момент в лесоводстве наблюдается тренд на разнообразие. Леса из разных пород более устойчивы к колебаниям климата, стихийным бедствиям и вредителям, чем насаждения монокультур. В Нюрнбергском имперском лесу среди сосен и елей теперь вновь сажают дубы.

Лес: новая волна

Сегодня в Германии лес снова занимает умы людей. Что произошло? Может быть, можно объяснить это так: для взрыва нужны и динамит, и детонатор, и если динамитом считать общество, которое все глубже погружается в стресс и выгорание и тянется к природе в той же мере, в которой оказалось отчуждено от нее, то детонатор сработал в 2015 году, когда лесничий Петер Вольлебен выпустил книгу «Тайная жизнь деревьев». Его «признание лесу в любви» стало бестселлером за одну ночь – не без оснований, поскольку книга написана революционным образом. Никто никогда не говорил о лесе с таких позиций. Чего стоит одна аннотация на суперобложке немецкого издания:

В лесу происходят удивительные вещи. Деревья общаются друг с другом. Они с любовью заботятся не только о подрастающем поколении, но и ухаживают за старыми и больными соседями. У них есть ощущения, чувства, память. Невероятно? Но факт!

У деревьев есть чувства – вот так сенсация! Красочно интерпретируя результаты научных исследований, Вольлебен сумел увлечь широкого читателя. Лесу это пошло на пользу, потому что им вновь заинтересовались. В свете вымирания видов и изменения климата время поджимает, а Вольлебен задел людей за живое. Вскоре стало понятно, что такой новый прекрасный взгляд на природу весьма востребован. Теперь у VIP-лесника выходит собственный журнал, Wohllebens Welt («Планета Вольлебена»), ни много ни мало в знаменитой серии GEO издательства Gruner + Jahr. В Лесной академии Вольлебена можно выучиться на лесного экскурсовода, пройти курсы, посвященные грибам и травам, узнать, как спасти древние буковые леса или вести экологическое лесное хозяйство.

Большинство лесоводов наблюдает успех VIP-лесника с горькой усмешкой. Никогда еще широкая общественность так не интересовалась предметом их труда. В то же время подход Вольлебена и особенно его формулировки у специалистов вызывают вопросы. Большой успех «Тайной жизни деревьев» объясняется в том числе сильными эмоциями, которые возникают в ответ на очеловечивание природы. Многочисленные аналогии с дружбой, любовью и болью делают книгу Вольлебена очень увлекательной, но, как и в эпоху романтизма XVIII века, взгляд на природу здесь получается идеализированным. Некоторые исследователи леса видят в этом такую опасность, что пишут книги-опровержения: «Истинная жизнь деревьев» (Das wahre Leben der Bäume) биолога Торбена Хальбе вышла с подзаголовком «Книга против мнимых защитников природы». В предисловии слово берет Николаус Амрейн, почетный профессор ботаники в Швейцарской высшей технической школе Цюриха:

Вольлебен не просто говорит о деревьях языком межчеловеческих отношений, он приписывает растениям восприятие, чувства и действия, свойственные человеку. С научной точки зрения это безосновательно…

Об авторе книги, Торбене Хальбе, Амрайн замечает: «Как ученый, он разоблачает “альтернативные факты” Вольлебена и опровергает необоснованные выводы. Он пишет с искренним юношеским негодованием, борется с иллюзиями и призывает критически и непредвзято смотреть на научные данные».

Хальбе, специалист-референт в Германском лесном совете, выполнил работу на совесть. Он указывает на многочисленные опасные места в тексте книги Вольлебена, ссылаясь на соответствующие страницы, и ясно и подробно объясняет, как в действительности у деревьев обстоит дело с сознанием, языком и моралью. Для надежности автор также добавил главу «Фундаментальные отличия между животными и растениями» (Die fundamentalen Unterschiede zwischen Tieren und Pflanzen), хотя можно было бы надеяться, что школьная система достаточно подробно освещает этот основополагающий вопрос. Хальбе считает, что «единственная настоящая связь между человеком и деревом» – это их взаимодействие в системе «человек – лес», которая сложилась в процессе лесопользования. Поскольку леса были необходимы человеку на протяжении многих веков вплоть до сегодняшнего дня и будут необходимы и впредь, люди поддерживают их, сажают новые деревья и борются с вредителями. С точки зрения эволюционной биологии можно сказать, что деревья используют человека. Хальбе пишет:

Итак, для человечества губительна идея, которую поддерживают некоторые защитники природы: полностью изолироваться от окружающей среды и почти по-монашески оставаться наедине с собственными мыслями, все глубже погружаясь в безумие, которое мы сами навлекаем на себя, вместо того чтобы активно взаимодействовать с миром и живой природой. Ведь когда мы используем живые существа, они тоже используют нас. А вот отгораживаясь от природы, мы никому ничего не несем, в том числе себе.

По тиражам книга Торбена Хальбе и близко не подошла к труду Петера Вольлебена. В научных фактах, даже изложенных с такой ясностью, попросту нет магии. А ее нам хочется больше, чем когда-либо. Сегодня все больше людей отходят от традиционной религиозности, потому что Церковь не смогла приспособиться к потребностям современного общества. Утратив старую духовность, человек тянется к новой и надеется обрести ее в природе. Возможно, это не так уж и неоправданно. «В каждой вещи спит струна», – цитирует биолог и философ Андреас Вебер строчку стихотворения Йозефа фон Эйхендорфа «Волшебная лоза»:

В заметке «В каждой вещи спит струна» (Schläft ein Lied in allen Dingen), вышедшей в газете ZEIT в феврале 2018 года, Вебер пишет о новом мировоззрении, согласно которому у всех живых существ есть чувства:

За фантазиями о природе проглядывает нечто, возможно, очень серьезное: картина мира, в которой человек снова нашел бы свое место. Не отдаваясь пошлой идиллии, а вступив в радикальный вид взаимообмена…

Этим новый взгляд на природу отличается от подхода романтиков XVIII века. Вебер утверждает, что научные факты и эмоциональное мировоззрение не обязательно исключают друг друга, а вполне могут идти рука об руку:

Биология стоит на пороге квантового скачка – не технического, а чувственного.

Человеку хорошо было бы отойти от механистичной модели мира и осознать уязвимость природы. Тогда он смог бы проявлять к другим существам больше понимания и чуткости, не теряя контакта с реальностью:

Здесь вырисовывается не рай, где мать даст нам припасть к груди, если мы будем исправно защищать биотопы. Это мир страстных желаний, в котором каждое рождение означает чью-то смерть, а все, что мы получаем, кто-то другой сначала должен отпустить.

Как ни крути, нельзя забывать вот что: дерево – это дерево, животное – это животное, а человек – это человек и все они живые, хоть и разные. Всех нужно уважать, пусть каждого по-своему, но на равных. Дикое животное страдает, когда его гладят, потому что испытывает страх смерти. Милого зайчонка, который так одиноко и беспомощно сидит на полянке, не надо спасать и нести к ближайшему ветеринару. Зайцы-русаки растут выводками, как правило, мать где-то рядом. И даже если зайчонка найдет и принесет на обед собственным детенышам лиса – так устроено в природе, пусть это и кажется жестоким. Один гибнет, чтобы жил другой. Вытаскивая из земли морковку, вы тоже обрываете жизнь, а когда при пневмонии пьете антибиотик, обрываете тысячи жизней, потому что, согласно биологическому определению, бактерии такие же живые, как и растения, животные и люди.

В очеловечивании природы всегда есть риск двойных стандартов. Мясо не растет на полке в магазине, а туалетную бумагу делают из деревьев. Когда в одной стране отказываются от эксплуатации лесов, не сокращая потребление древесины, это значит только, что в какой-то другой стране вырубят больше леса. Лишь осознавая это, можно с чистой совестью пойти в лес и обнять там любимое дерево.

Лесные ванны: полное погружение

Вы сегодня принимали лесную ванну? Это методика погружения, но не в озеро, а в лесную атмосферу. Лесные ванны появились в Японии еще в начале 1980-х годов, по-японски они называются «синрин-йоку». Методика состоит в том, чтобы, впитывая зрительные образы, запахи и звуки леса, поддерживать физиологическое и психическое здоровье. В первую очередь речь идет об управлении стрессом, но предполагается, что сердечно-сосудистые заболевания, нарушения сна, депрессию и проблемы с иммунитетом тоже можно лечить с помощью обильных лесных впечатлений. Лесные ванны устроены следующим образом. Специально обученный «лесной банщик»[28] собирает группу. «Банщик» или «банщица» ведет участников по поросшей корнями тропинке, призывает к осознанному восприятию и привлекает внимание к деталям, например к строению листьев, древесным грибам, гнилым стволам и паутинкам. «Купальщики» с завязанными глазами могут ощупывать и обнюхивать мох или кору. «Лесной банщик» объясняет, как правильно дышать, медитировать, приходить в состояние покоя и расслабляться. В лесу участники должны войти в максимально тесный контакт с природой, впечатление от которого сохранится надолго. Лесные ванны – это, можно сказать, «прогулки 2.0».

Если в Японии такие выражения, как «лесотерапия», «лесная медицина» и «лечебный лес», уже давно стали обыденными, в Германии сейчас наблюдается мода на них. Искусство синрин-йоку захватило страну. Последние несколько лет лесные ванны у всех на устах, почти в любом районе Германии можно заказать соответствующий тур с гидом, постоянно обучают новых «лесных банщиков», а интернет наводнен информацией об этом. Во многих местах возникают лечебные леса – участки леса, специально приспособленные для терапевтических целей, как, например, в Остзеебад-Херингсдорфе на острове Узедом. Это место именует себя первым лечебным лесом Европы. На 187 гектарах большого Херингсдорфского леса, который раньше был совершенно обычным буковым лесом, проложили дополнительные дорожки, установили деревянные снаряды и таблички с инструкциями к физическим упражнениям и медитациям – этакий «фитнес-центр на природе», или новая версия давно привычных в Германии «оздоровительных троп».

Кстати, лечебные леса бывают разные. Есть леса, пребывание в которых должно не дать болезни усугубиться или перейти в хроническую форму, а есть такие, где к делу подходят серьезно: здесь с разными заболеваниями работают целенаправленно, порой под руководством дипломированных врачей.

То, что волнует людей, неизбежно волнует и СМИ. Журналисты, конечно, не преминули исследовать новый тренд. В Bild вышла статья «Елка вместо ванны» (Tanne statt Wanne), в газете Frankfurter Allgemeine Zeitung – «Доза леса» (Eine Dosis Wald), в GEO – «Лучше, чем wellness[29]» (Besser als Wellness), а в Spiegel – «Целебная сила деревьев» (Die Heilkraft des Baums). Редактор ZEIT Хелла Кемпер в 2018 году посвятила теме лесных ванн целую статью под заголовком «Прыгай!» (Spring!) – в первую очередь вопросу о том, считать ли медицинский эффект синрин-йоку «серьезно обоснованным или лишь субъективным». Чтобы выяснить это, Кемпер сравнила результаты научных работ по психологии, социологии и экологии, а также исследований запахов и вкуса. Если «отец лесного купания», японский лесной эксперт и профессор экологической иммунологии Цин Ли убежден, что букет ароматов, которые выделяют деревья, способствует образованию киллерных клеток в иммунной системе и что это доказано, то, по мнению немецких исследователей, подтверждений недостаточно. Впрочем, с тем, что близость к природе положительно влияет на душевное состояние человека, не поспоришь. Так что хуже от «лесной ванны» точно не станет.

Запах земли и дерева

Как известно, запахи вызывают маленькие молекулы, попадающие на обонятельные рецепторы в ноздрях. Характерный запах леса связан с тем, что растения и земля испускают множество таких молекул. За типичный запах дерева отвечают две группы химических соединений: терпены и фенолы. В них входят тысячи различных веществ со своим составом у каждого вида деревьев. Летучие химические соединения позволяют деревьям обмениваться информацией и защищаться от вредных для них насекомых. Терпенов особенно много в смоле – клейкой защитной субстанции, которая выделяется у хвойных растений в месте повреждения. Характерный запах земли вызывают так называемые геосмины – эти терпены производят бактерии, обитающие в почве.

Преподавательница тайцзицюань Аннета Берньюс, живущая в предгорьях Таунуса, одной из первых обратила внимание на японскую терапию синрин-йоку. Она еще в 2014 году исследовала положительный эффект, который лесной воздух оказывает на дух и тело. Берньюс недолго думая начала проводить на природе свои курсы по преодолению стресса и вскоре стала предлагать в качестве умиротворяющего средства занятия по синрин-йоку. «Природный коучинг и подобные ему занятия уже практиковались, но лесных ванн еще не было», – рассказывает она. Преподавательницу удивило, как быстро рос спрос на занятия. «В 2016 году участились запросы из СМИ, у людей появился интерес к обучению». Так что Берньюс составила первый в Германии учебный курс для «ведущих сеансов лесных ванн». «Выражение “лесной банщик” – шутка журналистов. Нам оно не очень нравится», – объясняет она. По мнению Берньюс, смеяться можно, но все же у «лесного банщика» какой-то несерьезный оттенок, а ведь студенты в конце ее восьмидневного курса сдают экзамен и выполняют проектную работу. Обучение в основном построено вокруг того, как правильно давать инструкции для управления вниманием в лесу. По словам Берньюс, немецкие лесные ванны несколько отличаются от японских. Для Германии более характерен индивидуальный подход к потребностям каждого участника. Резонанс был огромный. Организаторы лесных ванн уже сотрудничают с больничными кассами и управлениями лесных хозяйств. В 2018 году Берньюс написала книгу о лесных ваннах и вместе с ведущей курсов релаксации на природе Ясмин Шлимм-Тирьюнг основала Германскую академию лесных ванн. В октябре 2019 года в монастыре Святой Марии в идиллическом Пфальцском лесу прошел первый конгресс по лесным ваннам.

Лесные ванны стали новым трендом в сфере досуга. Впрочем, за ним стоит совсем не новая тяга горожан, постоянно испытывающих стресс, к природе и тишине, стремление туда, где можно замедлиться. Судя по всему, берлинский писатель и сценарист Эрих Кестнер чувствовал это еще больше 80 лет назад. Кестнер, известный как автор книг «Эмиль и сыщики», «Летающий класс» и «Двойная Лоттхен», в 1936 году опубликовал стихотворение под названием «Леса молчат». Совпадение или нет, но как раз в том же самом году вышел нацистский пропагандистский фильм «Вечный лес». В стихотворении Кестнер не только пишет о тяге к природе, которая и сегодня гонит немцев в леса, но и замечает между прочим, что у них нет на эти самые леса каких-то особых прав, – это духовное пристанище всех людей.

Лесные кладбища и экологические похороны. Последний приют под сенью дерев

Это стихотворение Иоганн Вольфганг Гёте написал в возрасте 31 года карандашом на стене охотничьей хижины в Тюрингском лесу. Тогда оно ознаменовало конец периода «Бури и натиска» в жизни поэта. Через 51 год, незадолго до своего последнего дня рождения, Гёте вернулся в хижину, чтобы перечитать эти строки. Вероятно, со слезами на глазах.

«Если бы люди знали, что такое смерть, они бы ее больше не боялись. А если бы они не боялись, то никто больше не смог бы воровать у них время их жизни»[31], – написал Михаэль Энде в романе «Момо» 1973 года. В книге девочка Момо борется с грабителями, которые воруют у людей время жизни. Ей помогает черепаха Кассиопея: она видит будущее на полчаса вперед, но общаться может только надписями на собственном панцире. Вероятно, поэтому на спине окаменевшей черепахи написано то же, что и на надгробии Михаэля Энде: «Не бойся», – призыв к тем, кто приходит на могилу, а когда-то, наверное, и к самому себе. Ведь в 1995 году автор «Истории, конца которой нет» после тяжелой болезни умер от рака. В качестве последнего приюта он выбрал кладбище Вальдфридхоф в Мюнхене, старейшее лесное кладбище в Германии.

Кладбище Вальдфридхоф создали между 1899 и 1907 годами по плану городского архитектора Ганса Гресселя в лесной зоне в черте города. От других больших городских кладбищ его отличают простые постройки, по высоте ниже деревьев вокруг, и извилистые дорожки, похожие на лесные тропы. Когда в 1960 году кладбище расширяли, ощущение близости к природе усилили, добавив пруд, полянки и другие виды биотопов. Сегодня Вальдфридхоф – крупнейшее кладбище Мюнхена площадью 161,32 гектара, где находится около 64 500 могил. По мюнхенской модели во всей Европе создано множество лесных кладбищ.

Историк Ангелика Вульфф в 2014 году рассказала в журнале Федерального союза похоронных бюро Германии bestattungskultur, как в те времена появилась идея лесных кладбищ:

Лесные кладбища отражают настроение времени: тогда же возникла культура свободного тела, открылись возможности вегетарианства и развивалось движение Вандерфогель[32]. Могила в лесу означала непосредственную близость к Богу после смерти и несла в себе ощутимое величие. Поскольку леса постепенно таяли, появились кладбища, которые воплощали идеи, связанные с религией, родиной и ручным ремеслом.

С «культурой свободного тела» (Freikörperkultur, далее FKK) прежде всего ассоциируется движение 1968 года, связанное со свободной любовью и коммунами хиппи, но все это появилось значительно раньше. На самом деле уже в 1898 году в Руре основали первое официальное объединение FKK. Вскоре натуризм захватил пляжи Северного и Балтийского морей и укоренился в Берлине, городе, всегда готовом на эксперименты. На волне «возврата к природе», который проповедовал еще французский писатель Жан-Жак Руссо в XVIII веке, наравне с FKK возникло движение Вандерфогель. Это туристическое движение образовалось в 1896 году в Штеглице, теперь районе Берлина. Школьники и студенты под действием романтических идей восставали против требований общества и с новым чувством свободы отправлялись в странствия. Подобные свободолюбивые настроения проскальзывают и в современном экологическом движении. С 2001 года растут как грибы так называемые похоронные леса для экологических погребений. Об их успехе пишет доктор Барбара Хаппе, эксперт по похоронной культуре из Йенского университета:

Дух свободы, которым пронизан лес, может удовлетворить потребность человека в личной картине мира и в новой, внецерковной надежде на загробную жизнь и бессмертие. В природе, насквозь пропитанной сегодня положительными ассоциациями, или в том, что за нее принимают, можно найти опорные точки для духовности и трансцендентности без рамок и ограничений. Дело в том, что деревья с незапамятных времен воплощают образ сверхъестественного, божественного, неясных надежд на бессмертие. Здесь проявляются представления о единении с природой, о том, чтобы стать частью естественного круговорота веществ, и даже о загробной жизни в теле дерева.

Нужно различать традиционные лесные кладбища и кладбища для экологических погребений. Первые – это муниципальные кладбища, где растут деревья. Покойного здесь похоронят либо в гробу, либо в урне. У него будет могила с надгробным камнем, как у Михаэля Энде в Мюнхене. Близкие смогут легко попадать к могиле по искусственным тропинкам, как правило доступным для людей с ограниченными возможностями. Места для экологических погребений, в свою очередь, это выделенные согласно законодательству природные участки леса, обычно используемые частными предприятиями, зарегистрированными под знаком FriedWald или RuheForst, нередко по франшизе. Идея в следующем: при жизни человек выбирает дерево или «биотоп для упокоения», в зависимости от того, с какой компанией работает, и бронирует его. Хотя после похорон место погребения известно, на нем нет надгробного камня или чего-то подобного. В лесах для экологических похорон захоранивают только пепел. Урны из биоразлагаемого пластика или дерева либо из прочной стали помещают в область корневой системы. Чтобы выдержать конкуренцию, традиционные кладбища тоже стали предлагать погребения под деревьями. Иногда для этого их специально сажают.

«О могиле позаботится природа» – под этим слоганом рекламируются услуги экологического погребения, поскольку в данном случае в отличие от лесного кладбища леса сохраняют естественный вид. Помимо желания после смерти слиться с природой часто играет роль финансовый вопрос. Само погребение стоит сравнительно дешево, и можно сэкономить на дорогостоящем уходе за могилой. Также можно не волноваться о покое, потому что из уважения к усопшим такой лес обычно запрещено использовать для спортивного досуга и заготовки древесины, разрешены только мероприятия по уходу за ним. Как правило, лесной массив делают заповедным на 99 лет. Благодаря этому животным и растениям в «лесу скорби» тоже обеспечен покой. Впрочем, уже поднимают вопрос, сколько пепла может вынести экосистема. Хотя экологическое погребение сегодня составляет всего 2 % похорон в Германии, кремируют суммарно около 67 % тел (согласно сообщению пресс-секретаря Федерального союза похоронных бюро Германии 2019 года). Предполагается, что к 2020 году ученые Немецкого федерального фонда окружающей среды проведут исследование на тему «Воздействие пепла, попадающего в окружающую среду в результате кремаций, на почву и в подземные воды» (Auswirkungen von Urnenascheeinträgen aus der Kremation auf Boden und Grundwasser)[33]. В первую очередь беспокойство вызывают тяжелые металлы, такие как свинец и хром, которые при кремации выделяются из различных имплантов, например зубных пломб и протезов, или из печей. Возникает вопрос, получает ли дерево от останков покойного больше вреда или пользы, ведь в пепле также содержатся питательные вещества, например фосфор и калий, которые служат удобрением и всасываются через корни. Швейцарский «изобретатель» «лесов скорби» Уэли Сауэр в 2014 году говорил в интервью цюрихской газете Neue Züricher Zeitung, что это позволяет символически продлить свою жизнь в дереве. Прекрасный образ, не так ли? Ангелика Вульфф тоже пишет об этом стремлении в журнале bestattungskultur[34]:

И опять же, возможность быть похороненным в природе отвечает устремлениям современного человека. Современные лесные кладбища и так называемые биотопы для упокоения позволяют сделать погребение действительно экологическим благодаря биоразлагаемым емкостям для захоронения и «памятникам». В данном случае удовлетворяется запрос не на анонимное и как можно более дешевое погребение, чтобы могила не требовала ухода, а на полноценный и полномерный возврат к природе.

Здесь принцип «возврата к природе» Руссо приобретает новое значение. Философия Руссо была скорее рассчитана на живых и связана с критикой общества в первую очередь в том, что касается воспитания детей. В своем главном труде 1762 года «Эмиль, или О воспитании» он пишет: «Детства не знают: при тех ложных понятиях, которые имеются о нем, чем дальше идут, тем больше заблуждаются»[35]. По его мнению, ребенка слишком рано начинали превращать в человека-гражданина. По Руссо, в результате того, что естественные чувства, наклонности и потребности подавлялись с помощью привнесенных извне идеалов, выработанных в ходе воспитания привычек и непонятных ребенку обязанностей, став взрослым человеком, он оказывался не в ладу с собой.

Лесные детские сады: дети учатся любить природу

Из первых двух куплетов песенки Мариуса Чирки про детей в лесном детском саду понятно, как выглядит обычный день в таком месте. Дети в любое время года проводят первую половину дня в лесу. Они играют со всем, что только можно найти в природе, игрушек в нашем привычном понимании здесь нет. Идея таких детских садов пришла из Швеции и на первый взгляд может показаться сложной, но факт состоит в том, что они все более популярны. По оценке Федерального союза природных и лесных детских садов Германии, сейчас в стране около 2500 подобных заведений. Самое старое из них находится в городе Фленсбурге. Этот детский сад был открыт в 1993 году в Мариенхёльцунге, пригородном кленово-буково-дубовом лесу. Его педагогическая концепция основана, в частности, на том, чтобы дети могли удовлетворить потребность в движении под открытым небом, укрепляли телесное и душевное здоровье, развивали уверенность в себе и учились воспринимать тишину. Многие лесные детские сады построены по образцу Фленсбурга, но каждый сад должен описать собственную концепцию, в зависимости от местных условий. Иными словами, все лесные детские сады немножко разные, это также зависит от того, к какой федеральной земле они относятся. Кроме того, существуют домашние детские сады с лесными группами и лесные детские сады, частично работающие в помещении, например в хижине или бытовке на колесах.

Воспитательница Карин Гимм, прежде чем выйти на пенсию, проработала во Фленсбургском лесном детском саду 20 лет. «В мой первый рабочий день лило как из ведра», – рассказывает она. Гимм только и думала: «Бедные дети». Те, впрочем, получали огромное удовольствие, скакали под дождем и строили запруды. Самое сложное время – осень и зима. Даже если и дети, и воспитатели носят утепленную одежду, взрослые обычно замерзают быстрее. Малыши постоянно находятся в движении, а задача воспитателей и воспитательниц – наблюдать за ними и их сопровождать. «Мы хотим, чтобы детям было хорошо», – говорит Гимм. В дождь между деревьями натягивают навес, а в затяжные морозы на печи в лесной хижине детей ждет завтрак. «Большинство детей после завтрака тут же снова рвутся на улицу», – рассказывает воспитательница. Их не смущает ни дождь, ни снег, ни то, что у них нет фабричных игрушек. «Они играют со мхом, кусочками коры или камешками, ищут в песке сокровища или лепят снежки. Они дают волю фантазии и придумывают собственные миры для игры. Обычные игры тоже в ходу, например дочки-матери», – объясняет Гимм. Когда группа собирается на утренний или вечерний круг, воспитатели могут, скажем, складывать из палочек буквы или предложить игру с листьями, чтобы дети определяли деревья. Бывают забавные случаи, об одном из которых Гимм рассказывает так:

Как-то я отщипнула буковый листочек и спросила, с какого он дерева. Один мальчик поднял руку, показал на дерево у меня за спиной и сказал: «С этого!» Он видел, где я сорвала лист. Тогда я спросила, знает ли он, как это дерево зовется. Он немного подумал и говорит: «Может, Андреас?» Мы от души посмеялись, а потом я придумала, как вопросами подвести детей к тому, что это буковый листок.

На юге Германии, в Австрии и Швейцарии лесные детские сады критикуют, потому что в этих регионах чаще встречаются заболевания, распространяемые клещами, – боррелиоз и клещевой энцефалит, – правда, заразиться ими можно не только в лесу, но и на поляне, футбольном поле или детской площадке. Родители должны ответственно относиться к укусам клещей: проверять кожу и одежду детей на клещей в обед и вечером и сообщать воспитателям об укусах. «Мы заносим информацию в журнал», – говорит Гимм. Место укуса обводят шариковой ручкой и следят за покраснением и другими симптомами. Риск травматизма в лесном садике, по-видимому, тоже не так уж высок, как можно было бы предположить. «За 20 лет у нас не было ни одного серьезного происшествия», – подчеркивает Гимм.

Бывали мелкие травмы – кто-то посадил себе занозу, кто-то споткнулся и поцарапался. По словам бывшей воспитательницы, дети в лесном саду часто спотыкаются и получают занозы в первые две недели, потому что на лесной земле удерживать равновесие нужно иначе, чем на заасфальтированной дороге или мостовой: почва где-то мягче, где-то тверже, везде корни и камни. «В какой-то момент дети привыкают и, уже не задумываясь, поднимают ноги, например, чтобы переступить через ветку», – говорит Гимм. В целом они получают самый позитивный опыт. Дело не только в том, что маленькие успехи помогают им стать увереннее в себе – ребята могут сосредоточиться на друзьях и природе. «У нас нет спешки. Режим ограничивается минимальными ориентирами – это, например, утренний и вечерний круг или “время приключений”, когда мы с помощью природных материалов рассказываем маленькие истории». Дети из лесных садиков также показывают хорошие результаты в школе. По словам Гимм, они спокойно ведут себя на уроках, сосредоточенны, у них развиты социальная и эмоциональная компетенции. Кроме того, проводить время на свежем воздухе полезно для здоровья, это укрепляет иммунитет. В конце концов, дети по многу часов в день принимают полезные лесные ванны.

Для многих родителей лесной детский сад – это радикальный вариант воспитания в близости к природе. Утепленная одежда стоит дорого, мест в садике обычно не хватает, чтобы удовлетворить большой спрос. Но опыт с системой лесных детских садов показал, что, будучи в контакте с природой с раннего возраста, человек не отдаляется от нее и, как следствие, ее не романтизирует. Можно провести осторожную аналогию с человеческими отношениями: только когда люди по-настоящему узнают друг друга, возникает настоящая любовь, а не романтические фантазии, основанные исключительно на проекции собственных чувств.

Рассказать, как устроен лес, можно на примере многоэтажного дома. В лесу образуются различные «этажи», или ярусы, от «подвала» до «чердака», то есть от слоя почвы, где расположены корни, до древесных крон, потому что у деревьев, кустарников и трав разная высота. На разных ярусах складываются разные условия, где лесные обитатели могут искать пищу, прятаться и выводить потомство. Многие виды животных и растений обитают на определенном этаже, так что сравнение леса с многоэтажным домом не притянуто за уши, а научно обосновано.

Ярусность, вертикальное расслоение биоценоза, – понятие из экологии. Сообщество организмов на определенном «этаже» (ярусе) называют стратоценозом. Впрочем, у леса нет «исключительной лицензии» на такое устройство. Например, для озер и морей тоже характерна ярусность, ведь с увеличением глубины здесь меняются условия: света и тепла становится меньше, а давление воды растет. В лесу количество света, влажность и температура тоже меняются от яруса к ярусу. В большинстве лесов Центральной Европы можно выделить пять ярусов: подземный, приземный (ярус мхов), травяной, кустарниковый (подлесок) и древесный. Тропические дождевые леса в силу размеров и разнообразия видов устроены сложнее. Только на уровне деревьев здесь различают как минимум три яруса: молодые деревья, взрослые высотой около 40 метров и «пентхаус» – великаны девственного леса высотой до 70 метров[36].

Когда полог леса сомкнут, складывается характерный лесной микроклимат. Здесь основную роль играют влажность и температура. Они меняются от яруса к ярусу. Под густым покровом мха и трав влага удерживается лучше, чем в сравнительно сухой области на уровне крон. Также в целом есть различия между типами лесов. В горных туманных смешанных лесах воздух обычно несколько более влажный, чем, например, в сосновом лесу, который часто растет в сухих местах с песчаными почвами.

Не следует думать, что «этажи» леса совершенно независимы друг от друга. Одни животные характерны для определенного яруса и привязаны к нему, другие свободно переходят с «этажа» на «этаж». Так, крот никогда не залезет на дерево, но белку можно увидеть сидящей на земле. Такие животные, как птицы, бабочки или жуки, вовсю перемещаются между отдельными ярусами, их видишь то на земле, то в кустарнике, то на стволе, а то в кроне дерева. Связь «хищник – жертва» может тянуться через все «этажи» лесного «дома». Кроме того, деревья «кормят» опавшей листвой несметные полчища деструкторов[37] на земле. Лес в целом – это всегда система живых существ.

Подземный ярус: подвал, полный жизни

Сколько живых существ в горсти земли? Этот вопрос в одной из серий детской передачи Sendung mit der Maus[38] мучил ведущего Кристофа Бимана еще в 1997 году. Вместе с ученым-биологом он исследовал в лаборатории кучку лесной земли: подсчитал дождевых червей, мокриц и многоножек, посмотрел под микроскопом на круглых червей, коллембол и клещей, прорастил споры грибов. В компьютер то и дело заносили новые числа. В результате получили точный ответ на вопрос: в горсти лесной земли «миллиард 52 миллиона 814 тысяч 880 живых существ». Конечно, результаты столь точного учета нельзя перенести на любой участок почвы, но то, что живых организмов в ней очень-очень много, – правда.

Мы живем на крыше потайного мира. Под земной поверхностью расположилась удивительная страна, полная загадок, – ведь в почве скрыто чудо жизни. Она населена причудливыми существами, которые научились обходиться без солнечного света. У нас под ногами целая империя, обнесенная земляными стенами.

Эти прекрасные слова американского эколога и автора нескольких книг Питера Фарба (1925–1980) по-прежнему верны. Как и в морских глубинах, в лесной почве таится свой невероятно оживленный мир, скрытый от людских глаз. Вы гуляете, а под ногами копошатся странные существа, чьей «тайной жизни» хватило бы на целую книгу. Хищные клещи[39] и ложноскорпионы охотятся на коллембол, те, в свою очередь, питаются микроорганизмами и отмершими частями растений. Поглубже обитают бесцветные слепые коллемболы, у которых характерная для данного подкласса членистоногих[40] прыгательная вилка в конце брюшка перестала развиваться за ненадобностью. Мокрицы, как и рачки и креветки, относятся к ракообразным. Большинство видов мокриц, например обыкновенная мокрица, и сегодня дышат жабрами, им нужна атмосфера, насыщенная влагой. Так что неудивительно, что они предпочитают влажные места. Больные и мертвые организмы, в частности, «обгрызают» уроподовые клещи. Они умеют втягивать конечности в панцирь и поэтому малоуязвимы для своих «врагов»[41]. Похожая стратегия у многоножек семейства гломериды, или сверташки, которые в случае опасности сворачиваются в шарик и выделяют ядовитый секрет.

Охотничья сцена в миниатюре: ложноскорпион и коллембола

Под землей, среди многочисленных организмов размером меньше миллиметра, дождевые черви выглядят как киты в море. Они медленно, спокойно скользят сквозь почву и втягивают в пищевод гниющий растительный материал. Их ходы простираются на глубину до 3 метров. Дождевые черви приносят большую пользу, разрыхляя почву, так что к ее более глубоким слоям проникает воздух, и вырабатывая в качестве выделений питательный гумус. Как правило, они выползают на поверхность только по ночам, хватают кусочки листвы и уносят их с собой на глубину. Чтобы опорожниться, червь высовывает задний конец тела из хода. Делается это с риском для жизни, ведь наверху подстерегают голодные великаны, например дрозды, лисы и ежи. Под землей дождевых червей преследуют кроты или хищные многоножки-костянки: последние заползают за червем в ход, усыпляют его ядом и переваривают по кусочкам.

В 2014 году исследователи из Музея естествознания им. Зенкенберга в Гёрлице провели учет и обнаружили в Германии 46 различных видов дождевых червей. «Синий кит» среди германских дождевых червей – это гигантский Lumbricus badensis из Шварцвальда длиной около 60 сантиметров. Длина маленького Allolobophora chlorotica составляет всего 3 сантиметра.

Эти и другие занимательные научные факты можно узнать на сайте проекта HyperSoil Вестфальского университета им. Вильгельма. Цель проекта – повышать квалификацию учителей и помогать им готовиться к урокам. Но, даже если сайт создан для школ, никогда не поздно поучиться чему-то новому. Слышали ли вы, например, слово «эдафон»? Так называется совокупность организмов, населяющих почву. К эдафону не относятся корни деревьев и других высших растений, хотя они служат пищей отдельным организмам в почве, например личинкам жуков и полевкам. А вот многочисленные грибы и бактерии, которые живут под землей, в эдафон входят. Их обмен веществ и деятельность других подземных обитателей влияют на развитие надземных ярусов леса.

В первую очередь это касается микоризных грибов. Слово «микориза» образовано из двух древнегреческих слов: μύκης значит гриб, а ῥίζα – корень, коротко и ясно, потому что эти грибы с помощью гифов вступают в связь с корнями высших растений. У большинства деревьев и кустарников в Европе гифы проникают только во внешний клеточный слой корня и покрывают его как оболочка. У других растений, например орхидей, гифы прорастают в корень глубже и оболочку не образуют.

Растения и грибы живут в симбиозе – это отношения, выгодные обеим сторонам. Благодаря грибу корни лучше всасывают воду вместе с растворенными в ней питательными солями фосфора и азота, а взамен гриб получает сахар, который производит дерево.

Грибы также частично отфильтровывают тяжелые металлы из почвы и защищают растения от отравления. «Рука об руку» с грибом растению живется лучше. Оно становится устойчивее к сухости и лучше сопротивляется паразитам и возбудителям болезней.

Около трети грибов-макромицетов[42] в лесах Германии – микоризные, в том числе многие съедобные грибы: подмолочники, белые грибы, трюфели и сыроежки. В качестве «идеального» гриба-симбионта Роберт Хофрихтер в книге «Грибы» называет лисичку. Хофрихтер пишет:

Совместная жизнь деревьев и грибов – микориза – справедливо считается одним из величайших чудес мира. Большинство наших любимых грибов – включая лисичку – часть этого чуда. Эти грибы – облигатные симбионты (как говорят ученые), то есть их вкусные плодовые тела могут образовываться только в ассоциации с древесными корнями. Белые грибы, лисички и большая часть других вкусных грибов без совместной жизни с деревьями уже давно исчезли бы из нашего меню[43].

Если лисички и белые грибы выбирают партнеров не слишком привередливо – их можно встретить и в лиственных, и в хвойных лесах, – то такие виды, как масленок лиственничный, подберезовик обыкновенный и млечник нейтральный, связаны с определенными деревьями[44].

Явление микоризы характерно не только для деревьев. Около 90 % сосудистых растений, то есть тех, у которых можно выделить корень, стебель и листья, вступают с грибами в симбиоз такого рода. Так что проще перечислить растения, которые этого не делают: в первую очередь это виды крапивы, а также представители семейств крестоцветных, гвоздичных и амарантовых. Все остальные лесные растения подключены к грибной сети, которую ученые иногда называют Wood Wide Web[45], потому что и у грибов, и у растений партнеров много. Эта сеть покрывает всю лесную почву – в каждом кубическом метре грунта несколько тысяч метров тончайших грибных нитей. По ней растения даже могут обмениваться друг с другом питательными веществами. Например, подъельник обыкновенный из семейства вересковых по «грибному кабелю» откачивает сахар у елей. Концепция такой сети может показаться современной, но с точки зрения эволюционной биологии она не нова. Находки микоризы в янтаре – ископаемой смоле – показывают, что этот симбиоз длится столько, сколько существуют наземные растения, около 420 миллионов лет.

Приземный ярус: древний «лес» из мха и «саванна» из листвы на первом этаже

В стихотворении «Мох» балтийский немец, писатель Зигфрид фон Фегезак говорит о миниатюрном древнем «лесе», который раскинулся в лесу на земле. Уже в первых строчках автор высказывает главное: все видели мох, но мало кто рассмотрел его по-настоящему. В стихотворении фон Фегезак предлагает как-нибудь, гуляя в лесу, остановиться и поглядеть внимательно-внимательно. Моховая подушка – это целый удивительный мир со множеством деталей, и ни один такой мир не похож на другой.

Существует много тысяч видов мхов. У листостебельных мхов – это, например, кукушкин лен обыкновенный, гипнум кипарисовидный и сфагнум болотный – каждое растеньице похоже на миниатюрное деревце со стволиком, листочками и корнеподобными выростами. Последние служат только для того, чтобы закрепиться на месте: мхи впитывают воду всей поверхностью, а не корнями, как большинство других наземных растений. У мхов обычно нет воскового слоя, который не давал бы испаряться влаге, как у древесных листьев. Так что они практически не способны контролировать содержание воды. Когда почва в лесу высыхает, мох отдает влагу обратно в воздух и способствует образованию прохладного и влажного лесного микроклимата. Чтобы терять как можно меньше воды, мхи растут тесно, а некоторые виды сворачиваются. Таким образом в моховой подстилке всегда содержится некоторое количество остаточной влаги. Это нравится тихоходкам. Хотя тихоходки очень устойчивы к высыханию, замерзанию и ультрафиолетовому излучению и могут выжить даже в космосе, они вообще-то предпочитают влажную среду. Тихоходка топает восемью ножками по древнему моховому «лесу» и ищет пищу, в зависимости от вида, растительную или животную, например коловраток и круглых червей. Размер тихоходки – всего около полумиллиметра, и под микроскопом ее вид и движения немного похожи на медвежьи[46]. Но лучше бы не видеть, как эта «симпатяжка» ест. Она прижимает хоботок к жертве, пронзает ее острыми как нож стилетами и высасывает внутренности. Тихоходки обитают не только в лесу, их можно встретить в сырых и влажных средах по всему миру, в том числе в садах и в щелях мостовых.

Мхи существуют около 440 миллионов лет, это древнейшие растения на суше. Есть предположение, что они образовались из зеленых водорослей в зоне приливов и отливов. Мху необходима вода, но он может пережить засушливые и холодные периоды в своеобразном «спящем» состоянии.

Фауна древнего «леса» из мха отчасти похожа на ту, что обитает в почве. Здесь есть одноклеточные, такие как арцеллы, по форме похожие на часовое стекло[47], или инфузории, полностью или частично покрытые ресничками. С помощью ресничек инфузории перемещаются в жидкости и подтягивают к себе пищу. Невооруженным глазом во мху можно рассмотреть некоторых членистоногих: клещей, ложноскорпионов, мокриц и коллембол. На них охотятся пауки семейства мешкопрядов. Мешкопряды совершают набеги по ночам. В отличие от большинства других пауков, они не плетут паутину, а подкрадываются и хватают все, что кажется съедобным. День они проводят в «спальных мешках», которые сами же и прядут, отсюда название семейства. К мешкопрядам относится, например, вид Agroeca brunnea, представители которого после спаривания подвешивают кокон с яйцами, по форме напоминающий фонарь, на стебель травы над землей, или Clubiona comta размером всего 4 миллиметра с характерным узором на задней части тела.

Мох гипнум в прошлом использовали для набивки матрасов, сфагнум вплоть до Первой мировой войны прикладывали к ранам, а печеночным мхам находили применение в народной медицине благодаря их антибактериальному действию.

Приземный ярус леса также называют ярусом мхов, но на самом деле моховой ковер покрывает большие площади в основном в хвойных лесах. Хвойная подстилка обеспечивает необходимую кисловатую почвенную среду. В лиственных лесах мху не дает вырасти масса опавшей листвы, поэтому здесь моховые подушки образуются только на мертвом дереве – упавших стволах и гнилых пнях.

Паук Agroeca brunnea ночью подвешивает кокон с яйцами на травинку, при этом кокон часто замаскирован комками земли, и тогда найти его еще сложнее

Лиственная подстилка сама по себе – целый микрокосмос. Подобно тому как африканская саванна с густой травой привлекает огромные стада травоядных животных, «саванна» из листвы на земле в лесу притягивает массу деструкторов – коллембол, мокриц и личинок мух. Они занимаются уборкой: без них деревья захлебнулись бы в собственной листве. Здесь можно, например, упомянуть личинок детритниц[48] – их тысячи на квадратный метр. Жизненная задача личинок состоит в том, чтобы есть, есть и еще раз есть. По-немецки детритницы называются Trauermücke – «траурные комарики». Впрочем, единственное траурное во взрослой детритнице – это черная окраска спинки, а в остальном ее короткая жизнь состоит в том, чтобы пить и заниматься сексом.

На большое количество «жвачных», как и в африканской саванне, сбегаются хищники. Только здесь это не львы, гепарды и гиены, а пауки, стафилиниды (или коротконадкрылые жуки) и жужелицы. Например, золотистая жужелица длиной около 3 сантиметров без затруднений расправляется с добычей, которая значительно превосходит ее по размеру, например с улитками или дождевыми червями. Жук вертит жертву мандибулами, опрыскивая ее пищеварительным соком, а затем выхлебывает получившуюся полупереваренную субстанцию. Это называется внекишечное пищеварение. То, что человеку кажется омерзительным, совершенно нормально для многих пауков и насекомых, в том числе для пауков семейства пауки-волки. В этом семействе множество видов разных размеров и внешности. Мешкопряды подкрадываются к добыче, а пауки-волки караулят ее по ночам. Для этого паук выбирает укрытие и ждет, когда мимо проследует потенциальная жертва. Он молниеносно выскакивает и хватает ее. День паук-волк проводит не в спальном мешке, как мешкопряд, а с некоторым шиком – в выстланной шелком норе. В том, что касается заботы о потомстве, самки паука-волка тоже очень педантичны. Если многие другие пауки прикрепляют к чему-то или откладывают куда-то кокон с яйцами, то самка паука-волка носит его у себя на спине. Когда придет время, она прокусывает кокон и таким образом помогает отпрыскам выйти. На этом ее заботы не заканчиваются, потому что мать еще около восьми дней носит паучат на спине. Они сотнями, часто оказываясь друг на друге, держатся за ее волоски. В это время паучиха не охотится, вероятно, чтобы избежать риска самой стать добычей, потому что, несмотря на грозное имя в лиственной «саванне», она не находится на конце пищевой цепочки.

Пауков с удовольствием поедают живородящие ящерицы. Благодаря серо-коричневым чешуйкам этот вид превосходно маскируется в лиственной подстилке и в отличие от многих других животных хранит верность своему дому на первом этаже. Живородящая ящерица не лазает по деревьям, только охотно греется на солнце на кучах дров и пнях. Как понятно из видового названия, эта ящерица отличается живорождением, а точнее яйцеживорождением: яйца зреют в материнской утробе, а потомство, можно сказать, вылупляется прежде, чем они будут отложены. Живородящая ящерица приводит свое потомство в мир тем же способом, что и млекопитающие, но это не значит, что она о нем заботится. Только родившись, ящерки уже идут своей дорогой. Иногда они достаются в пищу жужелицам, и тогда круг замыкается.

Ярус трав: на втором этаже все цветет

Конечно, когда автор «Макса и Морица» Вильгельм Буш писал этот шутливый стишок, он не стремился поучить кого-то природоведению, но все же мы используем его строчки с этой целью, потому что, опираясь на текст стихотворения, очень удобно рассказывать об отношениях и взаимном влиянии между растениями и животными на втором «этаже» леса.

К ярусу трав относятся все растения, которые достигают роста до одного метра над землей. Расти у подножия больших стволов вовсе не легко, потому что у поверхности земли в лесу мало света. Сквозь гущу древесных крон проникает совсем немного солнечных лучей: около 80 % их поглощают листья деревьев, чтобы проводить фотосинтез.

Некоторое количество солнечных лучей листья отражают и возвращают в атмосферу, и лишь сравнительно немного света попадает в нижние ярусы леса, в зависимости от его типа. В темных еловых и пихтовых лесах, как правило, ярус кустарников и трав почти не представлен, а в светлых лесах с преобладанием дуба он выражен наиболее ярко. Здесь лесная почва, по крайней мере, весной, напоминает пеструю цветочную поляну. Природа, как известно, не знает четких линий, все переходы плавные. На поляне в лесу флора совсем другая, чем под древесным пологом. Например, в особенно светлых местах разрастается иван-чай узколистный с розовыми или пурпурными цветками. Его обильный нектар притягивает насекомых, в первую очередь пчел.

При фотосинтезе растения, водоросли и цианобактерии используют светопоглощающие пигменты, чтобы с помощью энергии света получать из воды и двуокиси углерода органические вещества, в основном сахара. При этом выделяется кислород.

Не всем растениям яруса трав требуется столько света, как иван-чаю. Папоротники за редким исключением предпочитают тень. Как и мху, им нужна высокая влажность, но они поглощают влагу не поверхностью, а через корни. Вероятно, в эволюции Земли папоротники появились лишь чуть позже мхов, около 400 миллионов лет назад. Типичный их представитель, встречающийся в лесах Центральной Европы, это кочедыжник женский с его ярко-зелеными перистыми вайями[50]. Цветков у папоротника не бывает, потому что они обходятся без «секса». На нижней стороне всех вай или на отдельных специальных вайях образуется множество капсулок, где находятся споры. Когда капсулы разрываются, споры разносит ветер. Если они попадают в тенистое влажное место, то прорастают. Но вырастает пока что не новый папоротник, а заросток – маленькое сердцевидное образование, у которого на нижней поверхности образуются мужские и женские половые клетки. Они созревают в разное время, что препятствует самооплодотворению. Женские половые клетки остаются там, где были, а мужские уплывают. Для этого у них есть жгутики, как у человеческого сперматозоида. У семенных растений они попадают к яйцеклетке по пыльцевой трубке, а вот у мхов и папоротников им остается только полагаться на удачу, чтобы найти яйцеклетку другого заростка – предприятие то еще. Для этого нужна вода. В частности, поэтому и мхам, и папоротникам для размножения необходима влажная среда. Только после оплодотворения образуется новое растение.

Не все растения яруса трав можно назвать «цветами»[51] а-ля Вильгельм Буш, но есть и такие. Во многих лесах образуется настоящий цветочный ковер, особенно весной. Так называемые раннецветущие растения выработали особый прием: цвести еще до того, как на деревьях распустится и станет поглощать свет листва. Например, у ветреницы дубравной из семейства лютиковых высотой всего около 20 сантиметров звездчатые белые цветки. Лучше всего она чувствует себя в светлых лиственных и смешанных лесах. У этого растения два способа размножения. Первый – размножаться самостоятельно короткими корневыми побегами, второй – прибегать к услугам «помощников» из животного мира (богатые пыльцой цветки опыляют пчелы, жуки и мухи). Семена ветреница дубравная распространяет с помощью особого «грузоперевозчика» – муравьев. Муравьи собирают маленькие покрытые волосками орешки и уносят в муравейник. Здесь насекомые съедают богатую питательными веществами часть семени – маслянистую элайосому. Это плата за перевозку. Несъедобную часть муравьи уносят из гнезда на «мусорную свалку». Здесь из него вырастает новое растение. Эта стратегия среди лесных растений очень распространена. Лесная фиалка, перловник, купена аптечная, хохлатка и синяя печеночница благородная тоже пользуются помощью муравьев рода Formica. В лесах, где мало муравьев, как правило, нет и этих растений.

Травянистыми растениями называются такие, которые в отличие от деревьев и кустарников не одревесневают. Так что травы бывают не только целебные и не только в виде зелени на кухне.

Итак, «цветы» в лесу вступают в отношения с муравьями. А как обстоит дело с влюбленным мотыльком Вильгельма Буша? Чешуекрылых, чья жизнь связана с лесом, очень много, но лишь некоторые из них питают особую привязанность к цветкам. Так, переливницы и ленточники предпочитают собирать пищу с экскрементов и падали, да, собственно, со всего, что, по мнению человека, плохо пахнет. Они не останавливаются и перед по́том и «вонючим» сыром. В лесу они живут из-за пищевых привычек своих гусениц. Те специализируются на листьях различных видов ивы и тополя. Краеглазка эгерия, распространенная в смешанных лесах с преобладанием лиственных пород, питается в лужах, на спелых фруктах и пьет древесный сок. Ее гусеницы в плане кормовых растений неприхотливы и предпочитают различные виды лесных трав, например осоку лесную, овсяницу гигантскую, мятлик дубравный и бухарник шерстистый.

Лесные муравьи (род Formica) – важная часть лесного биоценоза. С одной стороны, они уничтожают тела мелких мертвых животных, с другой – играют большую роль в питании, например, дятлов. В Центральной Европе около двух десятков видов лесных муравьев. Один из самых известных – рыжий лесной муравей. Его муравейники возвышаются над землей ровно на столько же, на сколько уходят под землю. В Германии рыжий лесной муравей находится под угрозой исчезновения. Насекомое и его гнезда подлежат охране.

Из лесных бабочек по-настоящему любит цветки перламутровка. Название бабочки связано с ее ярко-оранжевыми крылышками с тонким узором. Темно-коричневые полоски на передних крыльях самца – не украшение, а «органы флирта», так называемые андрокониальные чешуйки. С них испаряются феромоны, которыми самец «окутывает» в полете избранницу во время ухаживания. Если ее удастся очаровать, она сядет на ветку, листок или цветок, и особи спарятся. Почти все чешуекрылые делают это в позе, которую не найдешь в Камасутре. Человеку она кажется не слишком романтичной. Самец и самка повисают, соединившись задними частями тела, глядя в противоположные стороны. Часто они проводят в этом положении несколько часов, а когда наконец разделяются, самка улетает откладывать яйца. Перламутровка делает это особым образом. Она по спирали облетает ствол сосны или ели и откладывает яйца по одному на расстоянии в среднем около метра друг от друга. Смысл не в том, чтобы гусеницы могли питаться деревом, а чтобы у них было больше шансов пережить зиму. Чешуйки коры – лучшая защита для яиц от дождя и солнца. В конце лета вылупляются колючие гусеницы. Вместо того чтобы тут же приняться за еду, как большинство гусениц других видов, они залезают под кору и пережидают зиму. Следующей весной они ползут вниз, к земле, на поиски своего настоящего кормового растения – фиалки. Рассматриваются различные виды, например фиалка душистая, фиалка опушенная и фиалка лесная, но на этом компромиссы заканчиваются. Гусеницы строго связаны с кормовым растением. Лес без фиалок – это лес без перламутровки. Взрослые насекомые менее привередливы, они сосут нектар различных цветков – это может быть и чертополох, и ежевика, и скабиоза или дудник лесной. Соцветия-зонтики последнего не только содержат обильный нектар для насекомых, растение сыграло свою роль в истории человечества.

Урсула Штумпф рассказывает в книге «Травы», как появилось латинское название дудника лесного – Angelica sylvestris:

В Средневековье дудник высоко ценили как средство против чумы. Согласно легенде, архангел Рафаил, небесный врачеватель, раскрыл целебное свойство этого растения одному отшельнику, чтобы тот принес людям лекарство. Дудник почтительно называли “священной горечью” и “корнем Святого Духа”. Angelica в его латинском названии означает “ангельский”, а sylvestris – “произрастающее в лесу”, или “дикорастущее”, растение[52].

Среди лесных травянистых растений встречается целый ряд традиционных лекарственных трав. Отвар крапивы помогает от цистита, живучка ускоряет заживление ран, подорожник облегчает зуд при укусах насекомых, а эфирные масла будры плющевидной разжижают слизь при кашле и бронхите. Не стоит забывать и черемшу, достойный лесной заменитель чеснока. Ее листья и корни оказывают антибактериальное действие, понижают кровяное давление, лечат расстройства пищеварения и предотвращают атеросклероз. В Германии черемшу в народе называют «ведьмин корень» – возможно, это тоже отсылка к средневековым «ведьмам», которым были известны целебные свойства многих трав. Впрочем, знахарство – это не колдовство, нужно просто уметь наблюдать.

Животные инстинктивно пользуются лечебными травами. Например, одно из названий черемши, «медвежий лук», связано с тем, что бурые медведи особенно охотно едят ее после зимнего сна. Питательное растение помогает им вернуть силы. В мире животных «знахарство» очень распространено. Немецким охотникам хорошо известно выражение Hasenapotheke – «заячья аптека». Зайцы-русаки поддерживают здоровье с помощью трав на опушках и обочинах дорог. Косуля, как и заяц, прекрасно разбирается в лесных травах и любит их. Однажды мысль о лесной аптеке пришла в голову и человеку. Кроме тех, кого считали ведьмами, целебные свойства трав знали еще духовные лица. Среди них можно назвать аббатису Хильдегарду Бингенскую (1098–1179), изобретателя водолечения священника Себастиана Кнейппа (1821–1897) и швейцарского священника-травника Иоганна Кюнцле (1857–1945). В предисловии к книге «Травы полезные и сорные» (Chrut und Unchrut) Кюнцле писал:

Наука о лекарственных травах гораздо старше, чем сегодняшняя медицинская химия, она берет начало в колыбели человечества. И животным Творец дал инстинкт, который во время болезни влечет их к определенным растениям. Собака и кошка находят спасение в пырее и еже обыкновенной, мыши запасают корешки перечной мяты, рыжие муравьи повсюду вокруг своих жилищ сеют чабрец, раненая серна катается по подорожнику альпийскому и так далее. Неужели человек должен беспомощно стоять в сторонке и десять лет учиться, прежде чем сможет себе помочь?

Итак, возвращаясь к стихотворению Вильгельма Буша, можно сказать: не всем цветкам, чтобы расцвести, нужно солнце, не все мотыльки влюблены в цветки, а ишак, наверно, съел ромашку, просто потому что у него болел живот.

Ярус кустарников: на третьем этаже гнездятся птицы

В загадке учителя и поэта Августа Генриха Гофмана фон Фаллерслебена 1843 года говорится о плодах шиповника. Как и у земляники, плод шиповника – многоорешек, только орешки у него внутри, а не снаружи. Такие плоды характерны для различных видов шиповника, в частности для широко распространенного шиповника собачьего. Он растет в светлых лесах, перелесках и на опушках. Растение достигает в высоту двух-трех метров, но может с помощью колючек «карабкаться» по деревьям и скалам и тогда вырастать еще выше. Шиповник собачий – типичное растение яруса кустарников. Это область леса, расположенная на уровне от одного до трех-пяти метров над землей, в зависимости от определения. Здесь производятся многие из ценных лесных «витаминных бомб».

Высоким содержанием витамина C знаменит не только шиповник – в плодах боярышника тоже много витамина «от простуды»[53]. Внешне плоды шиповника и боярышника похожи, вся разница внутри. У боярышника вместо множества орешков в плоде в зависимости от вида одна или две-три косточки. Мякоть плода несколько менее сочная, поэтому их часто употребляют в виде кисло-сладкого сока. Плоды, а также листья и цветки боярышника, например, если их засушить и заварить, укрепляют здоровье сердца и стабилизируют кровообращение. На ярусе кустарников в лесу также встречается терн. Терн богат дубильными веществами, витамином C и различными минералами. В ежевике много бета-каротина, витамина C и витаминов группы B, а также железа и магния. В фитотерапии их применяют при расстройствах желудка и заболеваниях почек. Не меньше витаминов в малине, которая действует как противовоспалительное средство и укрепляет иммунитет.

Зачем же растения каждую осень производят столько полезнейших плодов? Выглядит так, будто для них что-то значит здоровье их «грузоперевозчиков» – птиц и мелких млекопитающих. Лучшего времени в году не найти. Осенью, когда перелетные птицы пускаются в нелегкий путь в свои зимние резиденции, зимующие готовятся к снегу и холодам, а орешниковые сони и сони-полчки наедают жирок перед зимней спячкой, питательный корм как раз очень нужен. В обмен на богатую витаминами калорийную пищу животные переносят семена растений на новое место, где те могли бы укорениться. У зародыша, снабженного хорошей порцией природного удобрения в виде помета, есть все шансы прорасти. Но это еще не вся польза, которую животные извлекают из отношений с кустарниками. Все упомянутые выше кустарники принадлежат к семейству шиповниковых, и у всех есть колючки, которые в первую очередь должны оберегать растение от крупных поедателей. Многие птицы обнаружили, что «колючая проволока» защищает гнездо от желающих украсть яйца и от других разорителей – ворон, куниц да и бездомных кошек.

Плоды малины и ежевики, согласно ботаническому определению, не относятся к ягодам – это многокостянки. Многокостянка получается, когда из каждого плодолистика цветка образуется маленькая костянка, как если бы склеили много крошечных вишенок. Настоящие ягоды в ботаническом смысле – это, например, смородина, крыжовник, а еще бананы, дыни, томаты и сладкий перец.

Если говорить о птицах, которые гнездятся в лесополосах, граница между лесом и полем оказывается размыта. Ярус кустарников в первую очередь представлен на светлых лесных опушках. В этом плане густой лес не так уж отличается от кромки перелеска или длинных лесополос, которые все реже пересекают сельскохозяйственный ландшафт. В лесополосах гнездятся обыкновенная овсянка, зарянка, черноголовая славка, обыкновенная зеленушка и обыкновенный жулан. Последний, маленькая коричневая птичка с черной обводкой глаз, нашел еще один способ использовать колючки. Он делает запасы на случай непогоды, накалывая жуков, кузнечиков и мелких грызунов на колючки терна и боярышника. Как и большинство певчих птиц, жулан охотится на насекомых в полете. Иногда он также караулит их, и для этого ему, как правило, не приходится далеко отлетать от гнезда. Похоже, кустарники также помогают своим пернатым партнерам добывать пропитание весной. В это время многие из них зацветают, как и травы. Любителей нектара и пыльцы, особенно среди пчел и мух, достаточно и чтобы опылить растения, и чтобы накормить белковой пищей местных обитателей, включая их потомство.

Если птицы, гнездящиеся в перелесках, в основном встречаются на опушках полноценных лесов, то певчий дрозд, например, – типичная лесная птица. Он обитает в лесах разных типов с густым подлеском. Певчий дрозд гнездится не только в кустарнике, но часто и в подросте хвойных деревьев. Плотные группы деревьев высотой всего несколько метров такие же непроходимые, как кустарник, поэтому в альпийских регионах и среднегорье певчий дрозд часто встречается в лесах, где растут ели и белая пихта. Смешанный лес его тоже устраивает, а вот в чисто лиственных лесах эту птицу видно редко. Гнездо певчий дрозд строит из тонких веток и толстых стеблей. Получается глубокая чаша, которую он выстилает влажной землей, гнилыми частями растений или глиной. Так гнездо не только становится крепче, но и лучше удерживает тепло во время высиживания яиц. Певчий дрозд выводит потомство дважды в год. В первый раз самка откладывает яйца в апреле. Их окраска от ярко-бирюзовой до небесно-голубой приятно выделяется на фоне серо-коричневого крапчатого оперения птицы. По крайней мере, так кажется человеку, а на самом деле цветные яйца лучше маскируются от разорителей гнезд. Дуплогнездники, например серая неясыть, откладывают белые яйца, чтобы их было легче опознать в темноте.

Кустарники – древесные растения, но у них нет прямого главного ствола, который образует ось у дерева. Кустарник отличается тем, что регулярно формирует новые стебли из приземных почек или клонящиеся к земле боковые побеги. Многие виды, например боярышник или черная бузина, могут принимать как форму кустарника, так и дерева.

Птенцы певчего дрозда вылупляются уже через две недели. Чаще всего молодые птицы покидают гнездо еще до того, как научатся летать. Они инстинктивно рассаживаются по ветвям. Так меньше риск, например, что гнездо найдет куница и разом съест всех птенцов. Прохожему может показаться, что маленькие, еще не умеющие летать птички совсем беспомощны, но беспокоиться о них не надо. Мать-дроздиха кормит птенцов, пока они не научатся летать. У взрослого певчего дрозда тоже много врагов. Ему нужно беречься от «воздушного флота». Соколы бьют добычу в воздухе, а ястреб-тетеревятник и ястреб-перепелятник застают птицу врасплох на земле, когда она ищет пищу. Большинство видов дроздов предпочитают питаться червями и улитками. Улиток они хватают клювом и ломают раковину о камень. Если какой-то камень окажется для этого особенно удобным, птица будет использовать его регулярно. Такую дроздовую «кузницу» можно узнать по многочисленным обломкам раковин, которые скапливаются возле нее. Черный дрозд пользуется тем же приемом, чтобы добраться до спрятанного в раковине лакомства. Исходно это тоже была типичная лесная птица, но теперь она приспособилась к созданной человеком среде и широко распространена в городах.

Птицы не безраздельно владеют ярусом кустарников. В частности, сюда забредают разорять гнезда лесные и каменные куницы. Осенью куницы также могут подкрепиться витаминными плодами, а уже летом с удовольствием лакомятся черешней. Помет куницы часто можно узнать по множеству непереваренных косточек. Если лесная куница – одно из типичных животных, живущих на деревьях, то каменная обычно обитает в расселинах скал и на грудах камней. Лесная куница неохотно выходит из леса, а каменная ничего не имеет против того, чтобы поселиться на крыше человеческого жилища или ходить на охоту в курятник по соседству. При этом она редко попадается на месте преступления.

Как и куницы, сони ведут ночной образ жизни, но если первые – хищники подотряда собакообразных с типичной для хищников челюстью, то сони – грызуны с характерными для этого отряда зубами. К семейству соневых относится соня-полчок. По размеру полчок похож на белку, и у него примерно такой же пушистый хвост, но морда с большими круглыми коричневыми глазами больше напоминает мышиную. Соня-полчок впадает в долгую зимнюю спячку, которая длится с сентября по май[54]. Близкий родственник полчка – садовая соня. Ее легко узнать по черной «маске Зорро» вокруг глаз. Несмотря на название, естественная среда обитания садовой сони – не сады, а лес. Днем она спит в шарообразном гнезде в дупле или кустарнике, а по ночам спускается на землю на поиски насекомых, червей и улиток. В отличие от полчка, который, как и каменная куница, приспособился к созданной человеком среде, садовая соня не может обойтись без леса. Поскольку в лесах хозяйственного назначения часто не хватает многих естественных составляющих, в первую очередь дупел, садовая соня стала редкой.

Самый маленький и, пожалуй, миловидный представитель соневых Германии – орешниковая соня. Она размером примерно с человеческий большой палец. Если бы не рыже-коричневый мех и пушистый хвост, ее можно было бы перепутать с мышью, которая тем не менее относится к другому семейству. Орешниковая соня приспособлена к жизни в лесном кустарнике. Предпочитает она орешник. Хотя она, как и другие соневые, всеядна, богатые маслом лесные орехи, а также буковые орешки, желуди и каштаны позволяют ей наесть на зиму роскошный жирок. В отличие от белки, орешниковая соня не щелкает орехи, а прогрызает в кожуре округлые дырки. Зверек прекрасно лазает, перебираясь с ветки на ветку, как обезьянка. Он редко спускается на землю, разве что в октябре, когда приходит время зимней спячки. Тогда орешниковая соня зарывается в опавшую листву или рыхлую землю и сворачивается клубочком, после чего температура ее тела понижается до уровня едва выше нуля, а дыхание становится редким – один вдох в пять минут. Несмотря на эти меры предосторожности, зимой зверек теряет половину массы. Когда весной маленький грызун выйдет из спячки, ему будет нужно много почек, семян, цветочной пыльцы и мелких насекомых, чтобы снова набраться сил.

Ярус деревьев: на чердаке стучат

Глухая барабанная дробь раздается в ветвях – прохожий закидывает голову и водит взглядом по лесному пологу. Древесным ярусом в лесу называют зону стволов и крон выше яруса кустарников. В лесах умеренных широт старые деревья в среднем возвышаются примерно на 30 метров над землей. Где-то там, наверху, сидит он – дятел. Мощные пальцы, как стальные скобы, впились в кору, клиновидный хвост с растрепанным концом создает дополнительную опору. Птица барабанит клювом по резонатору – например мертвому стволу дерева. Дятел хочет, чтобы дробь была слышна за сотни метров. Как пение певчих птиц, его дробь говорит: «Здесь живу я, это мой участок!»

Почему у дятла не болит голова?

Дятел бьет клювом по дереву, как пневматическим молотом, делая по 20 ударов в секунду. Грациозная птица при этом не получает сотрясение мозга, потому что ее тело соответствующим образом приспособлено. Нижняя часть клюва длиннее верхней и передает вибрацию по спине и ногам обратно в ствол. Кроме того, череп у дятла прочный, как шлем. Слой мозговой жидкости вокруг мозга меньше, чем у человека, так что пространства для движения меньше и мозг не так легко ударяется о стенку черепа.

Клюв дятлу нужен не только для того, чтобы барабанить. Мощными ударами он выколачивает из гнилой древесины муравьев и жуков или отслаивает кусочки коры, так что обнажаются другие лакомые букашки. Тогда им нет спасения, потому что юркий язык дятла покрыт зазубринками, которыми он цепляет личинок и взрослых насекомых. Особенно лакомый кусочек для дятла – личинки жуков, живущие внутри отмерших частей древесины. Верно, что чем больше в лесу мертвого дерева, тем больше в нем дятлов: это могут быть, например, зеленый, седой и пестрый дятлы.

Один из главных видов дятлов – желна (или черный дятел). Название «черный дятел» связано с черным как смоль оперением птицы, и только ярко-красный хохолок от лба до затылка у самца помогает отличить его от самки. Длина тела желны достигает почти полметра, это крупнейший вид дятлов в Европе, а значит, и дупла у него самые большие. Они уходят в ствол на глубину до 50 сантиметров. Благодаря этому желна играет в экосистеме определяющую роль: ее дупла служат пристанищем еще 40 видам животных. Желна часто делает сразу несколько дупел, нередко на одном и том же дереве. Эти жилища пользуются большим спросом на лесном «рынке недвижимости». Среди «субарендаторов» – такие угрожаемые виды, как клинтух, длинноухая ночница и мохноногий сыч: они растят в дуплах потомство. Конкуренция за дупла желны высокая, потому что они столь же хорошо подходят лесной кунице, белке, обыкновенному шершню и диким пчелам. Не все терпеливо ждут, когда освободится следующая «квартира». Весной желне часто приходится грубо прогонять наглых сквоттеров, например галок или клинтухов.

Серая неясыть и мохноногий сыч

И серая неясыть, и мохноногий сыч охотно выводят потомство в пустующих дуплах желны. Если серая неясыть – один из самых часто встречающихся видов сов в Центральной Европе, то мохноногий сыч становится все более редким. Маленький сычик с перьями на ногах приспособлен к жизни в сомкнутых хвойных лесах, в которых много старого дерева. Серой неясыти же требуется разнообразный ландшафт, где есть и леса, и открытые пространства. Особенно интересен крик самца и самки серой неясыти. В период ухаживания особи обоих полов кричат попеременно: самец тянет длинное «хуу-хухуху-хуууу», самка выдает высокое «кувитт». С некоторой долей фантазии можно подумать, что она кричит по-немецки «комм-мит», то есть «идем со мной», поэтому, согласно местному народному поверью, серая неясыть предвещает смерть.

Дупла желны в лесу – жилье класса люкс. Многие животные приспособлены именно к ним, но другим порой приходится довольствоваться чем-то более скромным. Например, белки также селятся в оставленных птицами гнездах, перестраивая и перестилая их разными способами в зависимости от своего вида, но могут и строить собственные гнезда, которые также называют «гайно». Сначала белка строит из отгрызенных или подобранных веток развилину. Это каркас. Внутреннюю поверхность гайна она выстилает мхом, травой, перьями и другим мягким материалом. Чаще всего у белок есть несколько запасных гнезд на случай, если основное окажется заражено паразитами или разрушено. Чтобы в случае опасности можно было быстро удалиться, всегда устраивается «задняя дверь».

Обыкновенная белка (Sciurus vulgaris) встречается почти повсюду от Португалии до Китая и носит разные варианты окраски от светло-рыжего до черно-коричневого, бывают даже белые особи. Характерные длинные кисточки на ушах появляются у зверька только зимой, летом их нет. Мало кто знает, что белки могут быть такими разными. Каролинская (серая) белка (Sciurus carolinensis), чужеродный вид, который сегодня конкурирует с местными белками в Англии, в Германии пока не встречается.

Толстые стенки гайна обеспечивают его жителям сухость и хорошую изоляцию зимой. Хотя белки не впадают в глубокую зимнюю спячку, как это делают сони, для них характерен зимний покой. Они регулярно просыпаются, чтобы поесть. Тут становится ясно, хорошо ли белка поработала осенью. С конца лета зверьки неустанно собирают орехи: грецкие, лесные, а также желуди и буковые орешки. Последние в ботанике также считаются орехами. В отличие от «ягод» яруса кустарников, у орехов съедобно семя. Это значит, что, пройдя через пищеварительную систему, оно уже не прорастет. Зато белки помогают деревьям распространяться. Они делают запасы в земле. Одна белка устраивает до 10 000 «складов» в год. Большинство из них зверек запоминает, что вызывает уважение, но все же не все. Из забытых хранилищ могут вырасти новые деревца.

Белки питаются не только заготовленными осенью припасами: богатые маслами семена из шишек елей, сосен и лиственниц, которые всю зиму висят на деревьях, в холодное время года служат важным источником пищи. Зимой часто можно увидеть, как белка сидит в ветвях и сонно грызет шишку. Позже она снова уляжется спать. Весной гайно оживает, и белки становятся более озорными. Зоолог Альфред Брем пишет в книге «Жизнь животных» (Illustrirtes Thierleben):

Этот резвый зверек, несомненно, представляет собой одно из украшений нашего леса. В тихую ясную погоду белка находится в беспрестанном движении и преимущественно на тех деревьях, которые доставляют ей пищу и приют. Иногда она безмятежно спускается вниз, на землю, добегает до другого дерева и опять лезет вверх, исключительно ради развлечения, так как ей нет никакой необходимости сходить на землю при ее умении ловко перепрыгивать с дерева на дерево. Немного найдется млекопитающих, которые при сколько-нибудь подходящей погоде были бы так резвы и так непоседливы, как белка. С удивительной уверенностью и быстротой влезает она вверх по самым гладким стволам деревьев; длинные и острые когти на гибких пальцах оказывают ей при этом незаменимую помощь. Она вцепляется в кору дерева всеми четырьмя ногами сразу, потом приседает для прыжка и, сделав его снова, ухватывается когтями; все это она проделывает так быстро и прыжки так безостановочно следуют один за другим, что наблюдателю кажется, будто животное скользит по стволу вверх. При лазанье слышится непрерывный шорох. Так белка поднимается без остановок иногда к самой вершине. Оттуда она сбегает на один из горизонтальных сучьев и с него перепрыгивает на сук другого дерева; она делает скачки иногда в 4–5 метров и непременно сверху вниз»[56].

Резвясь в ветвях, белке нужно сохранять бдительность, потому что среди древесных крон ее подстерегает призрак. Наряду с совой одна из крупнейших и опаснейших хищных птиц в лесу – ястреб-тетеревятник. Тетеревятник охотится в пологе леса, поэтому предпочитает густую чащу. Обычно он сидит на ветке и ждет, когда приблизится добыча. Тогда он наносит удар. Ловкая птица лавирует среди деревьев, нередко у самой земли. Как правило, у жертвы нет возможности скрыться. Ястреб-тетеревятник бросается на нее и пронзает острыми когтями. Его добычей могут стать не только белки, но и вороны, сороки, другие певчие птицы, дятлы, голуби, мелкие хищные птицы, дикие кролики и молодые зайцы-русаки, и в целом все животные подобных размеров. Ястреб-тетеревятник замыкает в лесу пищевую цепь. В вышине, в древесных кронах он строит гнезда, диаметр которых может достигать больше метра. Для этого нужен густой лес с большими старыми деревьями. Пара птиц растит потомство высоко в пологе леса. Самцов и самок легко отличить друг от друга. Как и у большинства ястребообразных, «жена» значительно крупнее и тяжелее «мужа». Самка остается при птенцах и защищает их от непогоды и врагов, а самец добывает пищу. Как и у певчего дрозда, птенцы покидают гнездо раньше, чем начинают летать. Они рассаживаются по веткам вокруг, а мать продолжает кормить их. В возрасте двух-трех месяцев молодые ястреба-тетеревятники покидают родительскую территорию. Родители в паре остаются верны друг другу всю жизнь, но живут вместе только в период разведения потомства, а в остальное время занимаются своими делами. Как и белки и лисы, ястреба-тетеревятники спариваются уже зимой. Если повезет, можно понаблюдать за процессом ухаживания. Тут ловкие птицы демонстрируют все, на что способны, и получается захватывающий спектакль из лихих виражей и отчаянных пике.

Омелу вы узнаете по круглым клубкам, которые она образует в древесных ветвях. Это не гнездо птицы и не беличье гайно. Доктор Ханнес Лемме из Баварского земельного ведомства леса и лесоводства в шутку назвал полупаразитическое растение «незваным пьянчугой». Полупаразитической омела считается, потому что самостоятельно проводит фотосинтез, но воду получает от хозяина. В Германии в основном встречается омела белая, представленная различными подвидами. Каждый из них приспособлен к своей группе видов деревьев: к пихтам, соснам или лиственным деревьям. Все подвиды омелы подсоединяются к водопроводящим сосудам хозяина, погружая глубоко в ветку своеобразную присоску. Если на дереве слишком много омел, оно может и погибнуть. «Водяным ворам» нужны свет и тепло, поэтому они хорошо растут наверху, в области крон. Но как они туда попадают? Как и многие другие растения, они тоже «нанимают» для распространения помощников-животных. Белые ягоды омелы едят и переносят на другие деревья птицы, в частности дрозд-деряба. Маленькое зеленое семя без ущерба проходит через кишечник. Оно окружено липкой оболочкой слизи, которую помет делает еще более склизкой. Другие птицы, например черноголовая славка, клюют ягоды на ветке, пока не лопнет кожура. Затем они размазывают клейкое семя по коре. Так оно получает возможность снова прорасти в ветку хозяина.

Впрочем, в природе, когда пытаешься к ней подступиться, прекрасно то, что она становится все более настоящей, все дальше разворачивается, постоянно предстает по-новому, глубже, хоть и остается той же[57].

Иоганн Вольфганг фон Гёте, по-видимому, на собственном опыте понял, что при внимательном взгляде меняется пусть не сама природа, но то, как человек ее воспринимает. Несомненно, при слове «лес» у каждого перед глазами возникает собственная картина. Не важно, как она выглядит, это лишь один из множества возможных образов. Вот следующий секрет леса: он разный. Лес больше, чем сумма деревьев и даже чем сеть живых существ в нем. Лес означает целую экосистему, «динамический комплекс сообществ из растений, животных, микроорганизмов и окружающей их неживой среды, которые взаимодействуют между собой, образуя единое функциональное целое». Так звучит определение экосистемы в Конвенции о биологическом разнообразии, международном соглашении, принятом ООН в 1992 году.

Неживая окружающая среда, то есть свет, тепло, вода и почва, определяет, какое сообщество живых существ может сложиться в данном месте. Пожалуй, это можно сравнить с выбором жилья: кому-то больше нравится вилла у моря, кому-то – бревенчатый дом в горах. Но, к сожалению, сравнение не совсем точное. В отличие от человека, микроорганизмы, растения, грибы и животные не выбирают среду обитания на основе личных пристрастий, а селятся там, где могут выжить. Какого типа лесная экосистема будет развиваться, во многом определяет климат. К климату относятся температура, осадки и влажность воздуха. В горах говорят о границе произрастания леса – уровне, выше которого не образуется сомкнутый лес, в частности, потому что здесь слишком холодно или ветрено. Что касается почвы, важно, какие породы ее составляют, поскольку это определяет ее структуру, кислотность и отчасти содержание в ней питательных веществ.

При показателе pH 7 водный раствор дает нейтральную реакцию, ниже – кислую, выше – основную. Когда дождевая вода просачивается сквозь почву, происходит химическое выветривание породы. Станет ли почва кислотной или щелочной, зависит от состава породы, которая ее образует. Например, в породах с содержанием железа или марганца происходит окисление, а с содержанием кальция, натрия, калия и магния – основная реакция.

Возможно, важнейшее свойство окружающей среды – это насколько в ней доступна вода, основа всего живого. Места, где воды очень мало из-за сухости, высокого содержания солей или вечной мерзлоты, притягивают лишь отдельных немногочисленных «мазохистов», но, когда воды слишком много, например в болотистой или регулярно затопляемой местности, организмам тоже нужны особые приспособления. Если же условия комфортные, соотношение дождей и солнца удачное, а почва богата питательными веществами, то приобретает все большее значение еще один фактор – конкуренция. Кто захочет поселиться в доме, уже набитом доверху?

В зависимости от этих факторов образуются разные типы леса, которые можно охарактеризовать по составу видов. По крайней мере, попробовать охарактеризовать, потому что, как мы уже говорили в начале книги, природу не так-то просто разложить по полочкам. Буковый лес состоит не только из буков, а еловый – не только из елей, если к нему не приложил руку человек. Природа стремится к беспорядку, лес – к смешению. Леса классифицируют по преобладающим видам. Мы приведем лишь несколько примеров типов леса и их обитателей, ни в коем случае не претендуя на полноту описания.

Буковые леса – природное наследие Германии

Внизу о скалы бьется прибой, а сверху возвышаются, крона к кроне, старые буки. Лес тянется зеленой лентой по меловым скалам острова Рюген в Балтийском море, местами достигающим 120 метров. Уникальный пейзаж впечатлил еще художника Каспара Давида Фридриха – настолько, что тот сохранил его на холсте. Это идиллическое место, источник вдохновения романтической эпохи, сегодня находится в национальном парке Ясмунд. Старые буковые леса парка имеют всемирное значение. В 2011 году их вместе с четырьмя другими лесными массивами – национальным парком Мюриц в земле Мекленбург – Передняя Померания, биосферным заповедником Шорфхайде-Хорин в Бранденбурге, национальным парком Хайних в Тюрингене и национальным парком Келлервальд-Эдерзее в Гессене – включили в объект Всемирного природного наследия ЮНЕСКО «Девственные буковые леса Карпат и старые буковые леса Германии».

С глобальной точки зрения буковые леса – наше ценнейшее природное наследие, и мы в ответе за их сохранность.

Так пишут ученые Георг Шпербер и Штефан Тирфельдер в альбоме 2008 года «Девственные леса – архаические миры Германии» (Urwälder – Deutschlands archaische Welten). В истории германского лесоводства буку пришлось нелегко: его древесина непригодна для строительства и слишком тяжела, чтобы ее сплавлять. Если хвойные были любимыми породами первых лесоводов, то бук веками терпел суровое обращение. В Германии он сегодня занимает всего 7 % своего первоначального ареала.

В зависимости от геологических свойств почвы в буковом лесу развиваются разные сообщества организмов. На породах, где произошло окисление, например на пестром, граувакковом или сланцеватых песчаниках, образуются так называемые ожиковые бучины. Ожика – признак кислой почвы. Это маленькое невзрачное растение с белыми цветками составляет существенную часть яруса трав под молодыми буками в лесах данного типа. Кислая почва бедна питательными веществами, и на первый взгляд сообщество организмов в лесу кажется скудным, потому что здесь нет обычного для других мест яруса кустарников. Это впечатление обманчиво: жизнь в лесу весьма многообразна. Ученые Института Зенкенберга считают, что в ожиковой бучине Шёнбуше в Гессене обитает 5200 различных видов животных, примерно в три-четыре раза больше, чем предполагалось ранее.

Так, в лесной почве расположилась «детская» долгоносика серебристого – одного из приблизительно 800 видов долгоносика в Германии. Семейство жуков-долгоносиков, или слоников, называется так за вытянутую переднюю часть головы, внешне напоминающую хобот. Похожие на опарышей личинки долгоносика серебристого поедают корневые волоски бука, пока не окуклятся. Выйдя из куколки, жучки делают примерно то же, что и маленькие черепашки, которые отправляются с пляжа в море. Они предпринимают рискованное путешествие к буковым кронам. В дороге добычу подстерегают не чайки и врановые, а хищные жужелицы и пауки, которые, впрочем, для долгоносиков не менее опасны.

Когда говорят о буковых лесах, как правило, имеют в виду леса из бука лесного (Fagus sylvatica). Он может расти почти повсюду. Граб обыкновенный (Carpinus betulus) по-немецки называется Hainbuche, то есть «бук из рощи», но относится к семейству березовых и произрастает на почве, слишком плотной и влажной для лесного бука, например на суглинке. Граб обыкновенный и бук лесной хорошо растут в тени, что помогает им в конкурентной борьбе.

На щелочных почвах – базальтовых, известковых или диабазе – часто вырастает подмаренниковая бучина. Помимо того что из подмаренника душистого можно сварить вкусный пунш, этот вид подмаренника с мутовчатым листорасположением и белыми цветками указывает на щелочную, а значит, богатую питательными веществами почву. В отличие от ожиковой в подмаренниковой бучине ярус трав представлен большим разнообразием видов: кроме подмаренника здесь растут другие травянистые растения, такие как пролесник многолетний, ячменеволоснец европейский, копытень, черемша, печеночница благородная, гусиный лук желтый и различные виды хохлатки. В теплом сухом климате может образоваться орхидейная бучина с такими видами, как пыльцеголовник крупноцветковый и дремлик широколистный. Подмаренниковые бучины в Германии можно увидеть, в частности, в земле Рейнланд-Пфальц, к северу от Мозеля, в нагорьях Айфель и Вестервальд.

Многие виды животных настолько тесно связаны с буком, что он упоминается в их названиях. Личинки букового долгоносика-прыгуна, еще одного вида долгоносиков, ведут образ жизни минеров, то есть прогрызают ходы между верхней и нижней поверхностями листа. Взрослый жук длиной всего 2 миллиметра немного похож на блоху. Он умеет летать и даже далеко прыгать, отталкиваясь сильными задними ногами. Большое количество буковых долгоносиков-прыгунов может навредить дереву, потому что, когда съедено слишком много листьев, растение не способно проводить фотосинтез в достаточном объеме, чтобы обеспечить себя пищей.

Также любовь к листьям бука лесного, впрочем, не такую губительную, питают ядовито-зеленые гусеницы ночных бабочек павлиноглазки рыжей и краснохвостки[58]. Сидя, последняя вытягивает передние ноги вперед. Покрытый волосками самец бабочки по ночам порхает в лесу, где вынюхивает самок широкими гребенчатыми усиками – рискованное предприятие, потому что ночные бабочки входят в рацион летучих мышей. Рукокрылые в темное время определяют положение добычи с помощью эхолота и чаще всего ловят ее в полете.

Особенной ловкостью в полете среди рукокрылых отличается длинноухая ночница, которую часто можно встретить в естественных лесах. Эта маленькая летучая мышь с большими ушами использует дупла в качестве летнего жилища и «детской». В частности, из-за того что дупел в лесах стало меньше, длинноухая ночница тоже встречается все реже. Дупла образуются не только в мертвых деревьях, но и в живых, например в гнилой части дерева или в месте повреждения, скажем, там, где отломалась ветка. Раньше полностью или частично мертвые деревья быстро удаляли из лесов хозяйственного назначения, но сегодня охрана природы все же играет в лесоводстве важную роль, и деревья с дуплами, в том числе выдолбленными желной, могут оставаться в лесу в качестве дерева-биотопа.

Буки снабжают лесных животных вкусными листьями и корнями, а раз в несколько лет, как и дубы, накрывают пиршественный стол. Плоды бука, буковые орешки, маленькие, угловатые, в четырехлопастной оболочке с черешком, богаты жирами и поэтому очень питательны. В «тучные годы» животы ими набивают не только кабаны, косули, мыши и белки, но и такие виды птиц, как зяблик. Для зяблика богатый урожай бука – благословение, потому что он обеспечивает птице успешную зимовку. Пары зябликов каждую осень разделяются. Самка улетает в теплые южные края, а самец остается пережидать холода один. Зимой часто можно увидеть, как он, временно холостой, скачет по земле и ищет орешки и семена, которые сможет расколоть мощным клювом. Поползни и гаички пользуются другой стратегией. Они прячут буковые орешки на зиму в гнилых древесных стволах.

Горный смешанный лес – триада бука, ели и пихты

«Любовь может все: глухарь от нее слепнет и глохнет» – так гласит старая охотничья поговорка. Это не метафора, а отсылка к любовной песне глухаря. В Баварии песню, которую постоянно повторяет эта черно-коричневая птица с красными «бровями», называют «гзатцель». Песня начинается ритмичным щелканьем, оно ускоряется и переходит в треск. За этим следует главный «удар», похожий на чмоканье. Дальше идет любопытная часть – птица «точит» (получается похоже на звук точения металла). Глухарь машет хвостовыми перьями, опускает крылья и при этом вытягивает голову вверх и издает длинный шипящий звук. В этот момент он ничего не слышит и не видит. Этого-то «точения» раньше и ждали охотники, чтобы подойти ближе. Сегодня глухари во всех странах Европейского союза находятся под охраной, в Германии им грозит исчезновение. Причина такого положения в том, что сократилась их естественная среда обитания – сплошные нетронутые лесные массивы чуть ниже границы произрастания леса.

Глухарь – типичный обитатель естественных горных смешанных лесов. Глухари питаются почками и ягодами, предпочитают голубику. Как и тетерева и рябчики, они очень робкие. Присутствие человека, будь то лесничие, охотники или туристы, их сильно беспокоит. Наряду с северными предгорьями Альп к немногочисленным местам, где еще встречаются глухари, относятся некоторые участки Баварского леса и Шварцвальда. Вот как смешанные горные леса описывают Шпербер и Тирфельдер:

С высотой к составу буковых лесов в горах присоединяются виды хвойных деревьев. Складывается триада из бука, пихты белой и ели, причем деревья разного возраста растут мозаично поодиночке или группами рядом друг с другом. К ним добавляются такие благородные лиственные породы, как клен ложноплатановый, вяз шершавый и ясень.

Причина, по которой лесной бук, обычно сильный конкурент, вдруг начинает подпускать к себе соседей, состоит в том, что в горах другие климатические условия, нежели на равнине: температура ниже, осадков меньше, а вегетационный период, то время года, когда дерево может расти, короче. Бук вынужден притормозить. Хвойные деревья растут быстрее и лучше используют короткий период вегетации. Они обгоняют буки. Под сомкнутым пологом леса маленькие пихты применяют еще один прием. В тени они «засыпают»: практически приостанавливают рост и терпеливо ждут своего шанса – пусть даже сотню лет и дольше. Если кто-то из соседних деревьев-великанов умирает от старости или удара молнии, в пологе образуется просвет. Лучи света поцелуем будят пихточку, как сказочный принц Спящую красавицу. Дерево начинает расти и обеспечивает себе место под солнцем. Пихта растет быстро и прямо, так что, как и ель, она интересный кандидат для разведения в хозяйственных целях.

Пихта может жить до 500 лет и достигать двух метров в диаметре и до 65 метров и больше в высоту. Любителям этого дерева стоит навестить знаменитую пихту-дедушку в сердце национального парка Шварцвальд. Она стоит еще с несколькими пихтами-великанами на озере Вильд – ледниковом каровом озере в районе Фройденштадт. Озеро находится примерно в трех четвертях часа езды на автомобиле от Баден-Бадена. В заповеднике Озеро Вильд – Хорнисгринде любители пеших прогулок могут пройтись с аудиогидом. Мобильное приложение познакомит вас с особенностями местной природы и историей региона. Гвоздь программы – интервью с самой пихтой-дедушкой. Дерево рассказывает, что оно вовсе и не дедушка и в свои 200 лет находится в полном расцвете сил.

Меньше, чем популярный Шварцвальд, освоен туристами заповедник Тотенграбен в Баварских Альпах. Он представляет собой участок настоящего девственного леса, которого на протяжении многих веков не касалась рука человека. В этом древнем горном смешанном лесу растут настоящие пихты-дедушки. Им больше, чем по 400 лет. Упорные патриархи с глубокими корнями умирают стоя, их прямые стволы остаются стоять десятилетиями, пока не сломаются и не лягут на землю. Здесь мертвое дерево составляет около 30 % массива. Подобно телу кита на морском дне, остов мертвого дерева на влажном воздухе туманного горного леса превращается в отдельный биотоп. Грибы, насекомые, мхи и лишайники заселяют гниющий ствол, так что вскоре он становится похож на коралловый риф. Например, коралл из подводного мира напоминает лишайник кладония тощая (Cladonia macilenta). Он тоже предпочитает селиться в старой мертвой древесине в горных смешанных лесах.

В результате ледниковой эрозии, когда маленькие ледники выпахивали породу, на склонах гор ниже вершин и хребтов возникли чашеобразные углубления, так называемые кары. Когда ледники растаяли, некоторые из этих каров наполнились водой, и получились совершенно особенные по форме и расположению озера.

В горных лесах мертвое дерево на земле может оказаться более удачным субстратом для молодых деревьев, чем почва, часто слишком влажная или слишком густо поросшая травой. Этим особенно активно пользуется ель.

Настоящий долгожитель среди пихт – Большая пихта Вальдхаус в роще Ханс-Ватцлик-Хайн близ Байериш-Айзенштайна в национальном парке Баварский лес. Ее возраст оценивают в 600 лет, обхват ствола составляет почти 7 метров, а высота больше 50 метров, и дерево используют не менее 263 видов животных. Это выяснилось в ходе так называемого Проекта по горным смешанным лесам, одного из исследований, которое проводилось при финансировании Германского федерального фонда окружающей среды с 2007 по 2010 год. Ученые под руководством специалиста по планированию ландшафта и орнитолога Кристофа Монинга в рамках учета каталогизировали характерные для горных смешанных лесов виды, такие как белоспинный дятел, который, как и большинство дятлов, долбит дупла в участках мертвой древесины стоящих деревьев. В гнилом мертвом дереве, помимо многих других видов, живет жук Danosoma fasciatum, настолько редкий и малоизученный, что его название даже не переведено с латыни. Желто-коричневое насекомое относится к семейству так называемых щелкунов. Для других жуков перевернуться на спинку – роковое событие, но щелкунам это не страшно. Они просто щелкают панцирем и вскакивают обратно на ноги.

Лишайник – это ассоциация гриба и зеленой водоросли. Водоросль прекрасно проводит фотосинтез, а значит, может поставлять сахар. Гриб окружает ее своими нитями и в качестве платы за ценный сахар защищает от высыхания и слишком сильного ультрафиолетового излучения. Такое взаимовыгодное сожительство называется симбиозом.

Лиственнично-кедровые леса – экстремальный альпинизм

Это самое примечательное дерево на границе произрастания леса. Узловатые, коренастые, в старости обычно потрепанные бурями и снегами деревья с низко опускающимися кронами с несколькими макушками, упорствуя, красуются поодиночке и группами в самых негостеприимных и экстремальных местах. В молодости дерево растет медленно, оно умеренно выносливо к тени, при этом в целом может достигать внушительной высоты более 20 метров и доживать до 1000 лет.

Так Шпербер и Тирфельдер описывают в книге «Девственные леса – архаические миры Германии» сосну кедровую европейскую (Pinus cembra), или европейский кедр. Если его сестра, сосна сибирская (Pinus sibirica), образует огромные лесные массивы сибирской тайги, то европейский кедр обитает в Германии только в субальпийском поясе Альп, на высоте от 1600 до 2400 метров над уровнем моря. Морозные зимы с температурой около –30 °C сосне кедровой европейской не страшны. Ее секрет в хвое. Цитоплазма клеток в хвоинках более вязкая, чем у других хвойных деревьев, поэтому она не замерзает, а только временно затвердевает. Через густой восковой слой на поверхности хвоинок в сухие морозные периоды испаряется меньше воды. А когда европейскому кедру все же хочется пить, он через длинные корни получает воду из незамерзающих слоев почвы. У лиственницы, еще одного рода из семейства сосновых, другая стратегия. Она просто сбрасывает хвою поздней осенью, как лиственные деревья сбрасывают листву. Это одно из немногих хвойных, но не вечнозеленых деревьев.

Как лиственница, так и европейский кедр могут расти в суровых местах, на крутых склонах, которые летом сильно облучает солнце и где вегетационный период длится всего несколько месяцев в году. Эти условия не оптимальны. Если бы они были мягче, деревья росли бы лучше, но в более приятных местах конкуренция уже слишком высока. Лиственницы и европейские кедры захватили экстремальные участки, потому что ни одно другое дерево туда не стремится. Любой, кто бывал в Альпах, знает, как здесь непредсказуема стихия. Горным деревьям приходится противостоять бурям, камнепадам и лавинам. Их закаленные непогодой стволы становятся узловатыми или даже изгибаются серпом, потому что им с малолетства из года в год приходится выдерживать груз снега.

Лиственница – дерево-первопроходец, ей нужен свет, и она первой бесстрашно занимает почву, которую освободил отступающий ледник. Ее зародыши особенно быстро закрепляются там, где землю разворотило буревалом, оползнями или лавиной. На крутых склонах и обломочных россыпях часто не может образоваться сомкнутого древесного полога. Лиственнице это не мешает, она особенно хорошо растет, когда свет не заслоняют другие деревья. «Естественные лиственнично-кедровые леса Северных Альп очень разреженные, полог в них полностью никогда не смыкается. Они оставляют много места и света кустарнику. Чем больше вырастает кедров, тем ближе сходятся кроны, и тогда кустарников становится меньше». Так пишут Кристина Кох и Хельга Валентовски из Баварского земельного ведомства леса и лесоводства в научной статье «Лиственница редко приходит одна: альпийские лиственнично-кедровые леса» (Eine Lärche kommt selten allein – Lärchen-Zirbenwälder der Alpen). В статье также описан типичный для этих лесов подлесок из кустарничков, таких как черника, брусника и голубика. Они хорошо растут на кислых почвах, в том числе, например, на болотах, поэтому особенно характерны для лиственнично-кедровых лесов на силикатных породах Центральных Альп.

Пока полог леса не сомкнут, в ярусе трав часто можно увидеть светолюбивые рододендроны. Если тени становится больше, начинает преобладать голубика. Тип подлеска зависит от того, где именно расположен лес. Снежный покров способствует росту рододендрона ржавого, а на крутых склонах доминирует вейник волосистый. На границе произрастания деревьев ярус кустарников состоит в основном из карликовых сосен. Низкорослый подвид сосны горной в высоту достигает всего от одного до трех метров.

Рододендрону ржавому зимой нужен снежный покров, чтобы не замерзнуть

В отличие от Центральных Альп Баварские Альпы в основном сложены известковыми породами, то есть карбонатом кальция, поэтому почва здесь должна была бы быть щелочной, но в лиственнично-кедровых лесах, как и в ельнике, в ней складывается кислая среда. Это связано с тем, что при коротком периоде вегетации и на прохладном влажном воздухе растительный материал разлагается медленно. Образуется особый хвойный перегной.

В лиственнично-кедровых лесах на карбонатных породах можно увидеть все сразу: и характерные для кислых почв рододендрон ржавый, кладонию оленью и дербянку и растения, типичные для известковых, щелочных почв, например рододендрон жестковолосистый, рододендрон карликовый или сеслерию голубую. Большие лиственнично-кедровые леса чаще растут в Центральных Альпах, в Баварии они редкость. Их можно увидеть только в Берхтесгаденских и немного в Альгойских Альпах, в Карвенделе, в Мангфальских горах, в Химгауэрских Альпах и Веттерштайнских горах. В прошлом их использовали для выпаса скота и как источник дров и строительной древесины, сегодня же на первый план вышла их защитная функция, потому что они предохраняют склоны от эрозии.

В кустарничковом регионе субальпийских лесов образуется особый кислый слой хвойного перегноя толщиной до метра. Здесь в первую очередь скапливается плохо разлагаемая опавшая хвоя.

Товары из европейского кедра в последние годы вновь обрели популярность у потребителей, как написала в мае 2019 года журналистка Юлия Ротхаас в статье «Королева Альп становится бестселлером» (Die Königin der Alpen wird zum Bestseller) в газете Süddeutsche Zeitung. Если «королеву Альп» раньше в основном пускали на дрова, то сегодня ее древесина вошла в моду, и не только благодаря красивой текстуре, красноватому оттенку или характерному запаху смолы и эфирных масел: считается, что она улучшает сон. Если в 1990-е годы спальня, отделанная кедром, отдавала мещанством, то в последнее время это писк моды. Кедр входит в дом не только в виде кроватей, шкафов и обшивки стен, но и подставок под смартфон, бутербродниц и наполнителя для подушек (в форме щепок). Также отлично продаются дорогие детские кроватки из кедра, поскольку младенцы в них якобы лучше спят. Сейчас плотный кубометр фанерной кедровой древесины стоит до 500 евро, тогда как 20 лет назад его стоимость не превышала 60 евро. Кедровое масло используют не только как освежитель воздуха, но и для ванн, а из кедровых шишек делают превосходный шнапс.

Возьмите кедровые шишки, нарежьте тонкими пластинками и вместе с леденцовым сахаром положите на несколько недель в хлебный спирт или водку. После фильтрации из жидкости глубокого коричневого цвета получится терпкий светло-коричневый шнапс. Рюмка напитка поможет согреться, если вы оказались в ледяном краю лиственнично-кедровых лесов[59].

Семена в кедровых шишках также называют кедровыми орехами, потому что по сравнению с семенами остальных хвойных они гораздо крупнее и очень богаты жирами и белком. Семена европейского кедра внешне похожи на семена других кедровых сосен, сегодня их по-прежнему употребляют в пищу и добавляют в выпечку. Питательность орехов сосны кедровой европейской связана со стратегией ее распространения. Подобно желудям и буковым орешкам ее семена рассчитаны на распространителей из числа животных, в первую очередь на птиц-кедровок, или ореховок. Как и сойка, кедровка относится к семейству врановых. Птицы обоих видов похожи друг на друга по размеру и форме тела в полете, но ореховка отличается оперением в коричневую крапинку, более крупной головой и коротким хвостом. Партнерство с деревом тоже носит у обеих птиц похожий характер. Ореховка, как и сойка, делает запасы на зиму. Для этого она выдалбливает клювом ямку в земле и складывает в нее кедровые орехи, которые до этого собрала в зоб. Затем птица закрывает ямку. Из тысяч таких складов ореховка впоследствии находит около 80 %, даже под сплошным снежным покровом. Из забытых семян может вырасти новая «королева Альп».

Ущельный лес: обитель благородных деревьев

С плато Хексентанцплатц открывается один из прекраснейших видов на изрезанное ущелье Бодеталь – участок долины длиной около 10 километров в горах Гарц. Говорят, на Хексентанцплатце, великан Бодо преследовал прекрасную принцессу Брунхильду. Чтобы спастись от него, она прыгнула на коне через пропасть. Приземлившись, конь оставил отпечаток копыта в камне на той стороне, который теперь называется Росстраппе – «лошадиный след». Конь Бодо прыгнул и вместе с всадником упал в реку на дне ущелья.

Благодаря впечатляющему горно-лесному пейзажу Бодеталь каждый год притягивает множество посетителей. Однако мало кто знает, что среди тенистых скал можно увидеть типичный образец леса совершенно особого вида – ущельного. Шпербер и Тирфельдер нашли прекрасные слова, чтобы описать и этот тип биотопов:

Там, где тенистые, прохладные и влажные расщелины создают особый микроклимат, а рыхлый щебенистый грунт – сложные условия для роста, нашему буку, который в других местах в естественных условиях господствует в лесу, приходится трудно. Такие участки захватывают ясень, клен ложноплатановый, вяз шершавый, липа крупнолистная и подобные виды. Сообщества с густым подлеском, которые они образуют, называют лесами с благородными[60] лиственными породами».

Ущельные леса есть на территории Германии не только в Гарце, но и в других районах среднегорья, таких как Айфель, Рён, Таунус или Эльбские Песчаниковые горы, и, конечно, в скалистых ущельях Альп. В отличие от условий на солнечных, в основном сухих вершинах, в ущельях царит прохладный влажный климат. Вода течет и течет вниз и, укрытая скалами, практически не испаряется. Почва тоже не дает покоя. Сверху постоянно скатываются щебень и камни. Чтобы здесь расти, нужно уметь «стиснуть зубы», то есть растение должно быть очень устойчиво к повреждениям. У благородных лиственных деревьев быстро заживают даже серьезные раны на стволе и ветвях (не то что у бука). Если силы стихии валят дерево, вскоре на нем появляются новые ростки. Кроме того, такой лес легко обновляется. Это значит, что деревья ежегодно производят множество семян и те быстро прорастают. Каждый раз, когда падает старое дерево, наготове уже множество новых. Тем не менее деревьям, растущим в ущелье, трудно образовать сомкнутый полог, поэтому почва здесь хорошо освещена.

У понятия «благородное лиственное дерево» нет точного определения. Как правило, в лесоводстве так называют более редкие виды лиственных деревьев, чем бук и дуб, с более ценной древесиной. Ее среди прочего часто используют в столярном и токарном деле, а также для изготовления ручек инструментов и спортивного инвентаря. К благородным породам относятся ясень, клены ложноплатановый и остролистный, вязы и лесные плодовые деревья. Иногда к ним причисляют липу и грецкий орех.

Это радует жителей «нижних этажей». Ущельные леса обычно могут похвастаться богатым ярусом трав, для которого типичны такие виды, как папоротник костенец сколопендровый, он же олений язык, чьи неразделенные листья при некоторой доле фантазии можно сравнить с длинным языком. Лунник оживающий, пожалуй, можно узнать не только по маленьким фиолетовым цветкам весной, но и по характерным стручковым плодам. Тончайшие серебристые эллипсы поблескивают на стеблях в конце лета и осенью, с ними же связано название растения.

Другой типичный вид для влажных богатых перегноем ущельных лесов – волжанка двудомная из семейства шиповниковых с длинными белыми метелками цветков. Раньше в народной медицине в основном использовали ее корень: считалось, что обертывания с отваром корня волжанки помогают от ревматизма суставов, а свежая кашица из него – от укусов насекомых. Из листьев заваривали чай, а весной их также употребляли в пищу, но умеренно, так как в них в небольшом количестве содержится ядовитая синильная кислота. Она позволяет растению отделаться от настырных вредителей, например улиток[61].

Разберем еще одно стихотворение Вильгельма Буша с точки зрения природоведения. В первых четырех четверостишиях «Улиток» многое верно. Хотя улитки и могут распознавать препятствия глазами на рожках даже с расстояния в несколько сантиметров, вкус и обоняние у них развиты лучше зрения. В основном улитки обнюхивают и ощупывают окружающий мир короткими нижними щупальцами. Они действительно «чуют» пищу за много метров. Улиткам в лесу хватает еды, им не нужно совершать разбойничьи набеги на соседние огороды. Так, улитки-ацикулиды питаются грибами и яйцами других улиток. Раковина у них вытянута и закручена в спираль, как у многих морских моллюсков. Мало кому на прогулке в лесу удается увидеть ацикулиду: ее размер составляет всего несколько миллиметров, она прячется в опавшей листве, как «иголка в стоге сена».

Прохладные и влажные ущельные леса – настоящий рай для улиток, потому что здесь маленьким брюхоногим не грозит высыхание. Сбалансированный водный обмен нужен им, чтобы двигаться, ведь улитка ползет по слою слизи, которую сама же постоянно выделяет. Большинство видов улиток – вегетарианцы, они питаются отмершими частями растений, травянистыми растениями или грибами. А вот вид Eucobresia diaphana хищный. Внешне Eucobresia diaphana напоминает лошадь без всадника, потому что крошечная раковина лежит на спине моллюска, как седло. Спрятаться в этой раковине улитка не может. Таких брюхоногих моллюсков называют полуслизняками.

Трудно представить себе, как выглядит охота в исполнении улитки. Подкрасться еще можно, но как молниеносно нанести удар? Eucobresia diaphana разработала особую стратегию. Если движешься медленно, нужно просто найти добычу, которая будет еще медленнее. Eucobresia diaphana устойчива к холоду. Иными словами, когда другие моллюски уже впадают в оцепенение, она еще может перемещаться. В результате в момент нападения Eucobresia diaphana жертва уже не сопротивляется.

Проводя учет фауны моллюсков в баварских лесных заповедниках, геоэколог Христиан Штретц нашел в одном только ущельном лесу Айсграбен в заповеднике Рён 60 различных видов улиток. Учитывая, что их так много, неудивительно, что и хищников, поедающих моллюсков, в ущельных лесах больше среднего количества.

Так, здесь можно упомянуть жужелицу Carabus irregularis. Это родственница золотистой жужелицы из предыдущей главы. Все члены семейства жужелиц хищные и вместе с пауками и стафилинидами относятся к самым опасным охотникам в лиственной «саванне», раскинувшейся на земле в лесу. Вид Carabus irregularis жестко привязан к среде обитания. Ему нужны прохладные влажные леса с густой растительностью на земле и большим количеством мертвого дерева, где развиваются его личинки.

Так же радуется богато накрытому блюдами из улиток столу в ущельных лесах огненная саламандра. У яркой желто-черной хвостатой амфибии есть еще одна причина селиться в лесах с влажным воздухом, кроме разнообразного корма. По форме и размеру огненная саламандра похожа на ящерицу, но на самом деле относится к земноводным. А значит, ее кожа не покрыта чешуйками, она тонкая и мягкая. Вот как описывает саламандру в «Жизни животных» Альфред Брем:

Сырые, мрачные места в горах и холмистых странах и узкие долины или темные леса дают ей убежище; самым желанным жилищем для нее являются пустоты под корнями и камнями, а также норы различных животных. Днем саламандра оставляет свое жилище только после дождя, потому что и она является также ночным животным. Сухая теплота или влияние солнца быстро отнимают у тела саламандры так много необходимой влаги, что это может сделаться опасным для ее жизни; если только несколько дней не было дождя, то саламандра выглядит худой и слабой, хотя ее кожа и смачивается росой; между тем как после дождевых ливней она выглядит упитанной, гладкой, свежей и здоровой»[63].

Кожа огненной саламандры выполняет важную дыхательную функцию. У саламандры есть легкие, но более 40 % дыхания происходит через кожу. Для сравнения, у человека кожное дыхание составляет меньше 10 %. По этой причине кожа огненной саламандры должна всегда оставаться влажной и быть достаточно проницаемой, чтобы пропускать кислород. Правда, во всем необходима мера, так как в отличие от тритонов, которые в основном живут в воде, огненные саламандры – выраженные наземные животные. Они не любят плавать, по крайней мере во взрослом возрасте. Огненная саламандра живородящая, как и живородящая ящерица. Но рождает она в воду: самка на краю водоема опускает в него заднюю часть тела, откуда выходит множество маленьких коричневых личинок. Они тут же уплывают, после рождения предоставленные сами себе. Дышать им помогают жаберные пучки по бокам головы, немного похожие на бахромчатые уши. Через пару месяцев личинки превращаются в саламандр: жабры у них редуцируются, развиваются легкие, и животные выходят на сушу. К этому времени также проявляется черно-желтый предупредительный узор, потому что под кожей огненная саламандра носит ядовитые железы. В них находится так называемый саламандарин, алкалоид, который вызывает раздражение кожи и у человека. Если огненную саламандру возьмет в рот или тем более проглотит собака или кошка, яд может вызвать рвоту, судороги и паралич, поэтому у взрослых огненных саламандр практически нет естественных врагов. А вот их беззащитными личинками охотно лакомятся рыбы и водоплавающие птицы. Молодые саламандры, у которых яда еще вырабатывается немного, иногда становятся жертвой мелких сухопутных хищников, например пауков или жужелиц.

Пойменные леса – последние джунгли Германии

Элегантной летуньей изображает стрекозу Генрих Гейне в первых двух четверостишиях одноименного стихотворения 1854 года.

Стрекозы действительно летают очень быстро и ловко. В полете они способны развить скорость до 50 км/ч. Передние и задние крылья могут двигаться независимо друг от друга. Это позволяет стрекозе мгновенно менять направление полета или зависать в воздухе. Многие виды умеют даже летать задом наперед. Помимо выдающихся способностей к полету и острого зрения, стрекозы обладают мощными челюстями, потому что относятся к опасным хищникам. Добычу они ловят в воздухе специально приспособленными для этого хватательными конечностями. Стрекозы питаются широким спектром других насекомых, а иногда даже собственными сородичами. Для размножения им нужна вода. Как и у многих других сухопутных насекомых или земноводных, в воде живут их личинки, поэтому взрослые насекомые в основном держатся вблизи водоемов. Многие стрекозы предпочитают стоячую воду – озера и пруды, но некоторые семейства, например булавобрюхи или дедки (речники), приспособлены к насыщенным кислородом проточным водоемам. На берегу лесной реки часто можно встретить стрекозу вида красотка-девушка. Ей нужны прохладные тенистые водоемы с небольшим течением и более-менее естественным берегом. Густая растительность на берегу служит ей местом отдыха и защитой от ветра, поскольку у красотки-девушки крылья шире, чем у других видов стрекоз, и ветер может ее унести.

В мире приблизительно 450 видов ивы, из которых около 60 встречаются в Европе. Ива может принимать форму дерева или кустарника. К видам, способным вырасти выше четырех метров, относятся ивы прутовидная, белая и пурпурная.

Многие виды стрекоз очень чувствительны к загрязнению воды и введению в водоемы питательных элементов – в виде жидких удобрений или со сточными водами. Наличие стрекоз говорит о высоком качестве водоема. Некоторые их виды типичны для пойменных лесов – регулярно затопляемых естественных лиственных лесов, растущих по берегам рек и ручьев. В этих местах не встречается такой заметный в других немецких лесах бук лесной – он крайне неохотно «мочит ноги». А вот многие виды ивы и ольха черная ничего не имеют против. Эти деревья могут без вреда проводить «по щиколотку» в воде до полугода.

Крупные виды ивы с длинными гибкими ветвями, удобными для плетения, раньше были популярны у плетельщиков корзин. По берегам рек и ручьев все еще иногда можно увидеть так называемые безвершинные ивы. Это обозначение связано с формой обрезки. Речь идет о деревьях, которые использовали для плетения и постоянно обрезали на высоте от одного до трех метров, чтобы получить новые побеги.

Как правило, поймы рек и ручьев весной затоплены, а летом высыхают. Естественные, не спрямленные потоки постоянно меняют русло. Песчаные и илистые острова и гравийные отмели все время намываются и снова исчезают. Чтобы расти на таком берегу, дереву нужно быстро реагировать на происходящее. Ивы приспособлены к условиям, складывающимся близ потока воды. Их плавучие семена первыми заселяют влажную почву. С них начинает формироваться береговая растительность. Некоторые виды к тому же способны размножаться вегетативно: так, оторвавшиеся ветки ивы ломкой в половодье уносит на другой берег, где они пускают корни.

По кромке берега часто растут ивы трехтычинковая и прутовидная, а за ними образуется пойменный лес из ивы белой с тополем черным и ольхой черной. Этот союз называется пойменным лесом из мягких древесных пород, по-латыни Salicion albae, от латинского названия ивы белой (Salix alba).

Там, где местность затопляется реже, как, например, вдоль Дуная или в пойме Рейна, образуются так называемые пойменные леса из твердых древесных пород. Они состоят, в частности, из ясеня, вяза малого и дуба черешчатого, которым сопутствует множество видов в ярусах деревьев и кустарников. Весной здесь цветут белоцветник весенний, ветреница дубравная и хохлатка. В ярусе трав разрастаются черемша и аронник, в ярусе кустарников – черемуха или бересклет европейский. Вьющиеся по древесным стволам лианы, такие как ломонос и плющ обыкновенный, придают пейзажу вид девственного леса, этому же способствует неописуемое многообразие видов растений и животных. Того же мнения придерживаются Шпербер и Тирфельдер. В альбоме «Девственные леса – архаические миры Германии» они пишут о пойменных лесах следующее:

Нигде в естественной среде нет такого разнообразия живых существ, как здесь, ни одно другое лесное сообщество организмов не сравнится с этим по плодовитости, нигде у наблюдателя не возникает так часто ассоциация с дикой природой, девственным лесом и даже тропическими дождевыми лесами.

Если повезет, ощущение, что вы попали в тропический лес, может подкрепить маленькая лимонно-желтая птица, сидящая среди зеленых ветвей.

Иволга – птица действительно из тропического леса, в наших широтах она гостит недолго, только с мая по июль, когда прилетает в Европу для размножения. Зиму она проводит в Юго-Восточной Африке. Иволги долетают до самого Кейптауна и до Мадагаскара. При этом Альпы и Сахару птицы пересекают по прямой. Долгое путешествие требует от иволги, как и от всех перелетных птиц, больших усилий, и перед ним нужно наесть существенные энергетические запасы. В пойменном лесу иволга находит плоды и насекомых. Благодаря близости воды летом в воздухе роятся целые тучи мошек – это рай и для таких птиц из семейства мухоловковых, как варакушка или мухоловка-белошейка. Для птичьего мира пойменных лесов типичны водоплавающие виды, например кряква или белолобый гусь, а также питающиеся рыбой баклан, серая цапля или большая выпь – строящая гнезда в зарослях камыша птица с коричневыми крапинками, размером примерно с курицу. В камышовых и тростниковых зарослях также размножается болотный лунь, птица семейства ястребиных с серебристо-серыми крыльями. Типичен для пойменных лесов и черный коршун. В отличие от болотного луня, его притягивает сюда не столько поведение гнездования, сколько обилие добычи. Черный коршун непривередлив в отношении корма. Он высматривает добычу в полете. Увидев на земле другую птицу, например ворону, серую куропатку или перепела, он кидается на нее. Кроме того, в его рацион входят рыба, земноводные и рептилии, а также всевозможные виды падали. В частности, черный коршун участвует в «уборке» с дорог сбитых автомобилями животных.

В пойменном лесу рядом с пестрыми птицами, бабочками и стрекозами среди ветвей деревьев и кустарников сидят ярко-зеленые лягушки. Квакши – настоящие мастера лазания. На кончиках пальцев у них расположены диски с микроскопическими структурами. Вместе с тонкой пленкой тканевой жидкости они помогают лягушке удерживаться даже на гладких, как стекло, поверхностях. Благодаря умению лазать обыкновенная квакша получила прозвище «живого барометра». Раньше ее считали предсказателем погоды. Лягушку помещали в сосуд с лестничкой. Если она поднималась по лестничке, считали, что погода будет солнечной. Вероятно, в основе этого вывода лежало наблюдение, что в теплую погоду квакши забираются выше, чем в другое время, потому что их пища, в первую очередь состоящая из насекомых, в такие дни тоже летает выше. Так что квакша залезает на ветки не ради развлечения: она на охоте и терпеливо ждет в засаде, пока мимо не пролетит насекомое. Тогда лягушка выбрасывает длинный клейкий язык, которым уносит жертву в пасть. Тут не спасется даже проворная стрекоза.

Бесхвостые земноводные, как и хвостатые, приспособлены к размножению в водоемах. Их личинки, головастики, в основном питаются растительной пищей, соскабливая водоросли с подводных растений и камней с помощью напоминающего терку ротового аппарата. Превратившись в лягушку и выйдя на сушу, они переходят на другой корм, поэтому лягушкам нужны условия, где природные водоемы соседствуют с сушей, как в пойменных лесах. В настоящее время квакша обыкновенная в соответствии с Федеральным законом Германии об охране окружающей среды находится под строгой защитой, поскольку среда ее обитания сокращается.

Исходно пойменные леса покрывали целые 7 % площади Германии, но «человек последние 200 лет покорял, спрямлял, углублял, втискивал в искусственный корсет из плотин и дамб большинство рек Центральной Европы», как сказано в книге Шпербера и Тирфельдера «Девственные леса – архаические миры Германии». Особенная среда пойменных лесов мало где сохранилась. Одно из самых известных таких мест называется «немецкой Амазонкой» и тянется вдоль Эльбы в области между Лейпцигом и Берлином. Здесь, в биосферном заповеднике Средняя Эльба, можно увидеть типичный пойменный лес. Центральная область возле Дессау когда-то послужила «Ноевым ковчегом» крупнейшему грызуну Европы.

Бобры почти исчезли. Люди безжалостно преследовали их вплоть до первой половины XX века. Для этого было множество причин. Из-за водного образа жизни и плоского чешуйчатого хвоста бобра в соответствии со средневековым папским эдиктом в некоторых местах считали рыбой. Во время поста можно было употреблять мясо с его задних конечностей. Еще большим спросом пользовался непромокаемый мех «волосатой рыбы», из которого среди прочего делали шапки и рукавицы. Вероятно, самой серьезной причиной, по которой бобра почти полностью истребили, стало то, что люди верили в его целебную силу, вернее, в целебную силу так называемой бобровой струи – салообразного секрета с резким запахом, с помощью которого бобры ухаживают за своим мехом, метят участки и отличают сородичей друг от друга. В старину лекари применяли бобровую струю от судорог, истерических припадков, родимчика и всевозможных болей. Эффект был не совсем воображаемым, потому что бобры питаются травами, кореньями и лыком различных деревьев, благодаря чему в бобровой струе накапливаются растительные вещества, в частности салициловая кислота. Это действующее вещество вырабатывает кора ивы, по-латыни Salix, в том числе для защиты от возбудителей болезней. Сегодня салициловую кислоту получают в лаборатории. Ее можно купить в аптеке, где она называется «аспирин». Поскольку в Средние века химический анализ и синтез были неразвиты, бобр попал под раздачу. К первой половине XX века он исчез почти во всей Европе. Сохраниться зверю удалось всего в четырех изолированных друг от друга районах: на юге Норвегии, вдоль Березины – притока Днепра на территории России и Беларуси, в нижнем течении Роны на юге Франции и на Средней Эльбе, точнее, в лесу Штекби-Лёддериц близ Дессау. В 1929 году лес Штекби-Лёддериц объявили зоной охраны бобров. Благодаря этому и целенаправленной реинтродукции бобры с 1970-х годов вновь населяют множество мест по всей Германии.

Биосферные заповедники – это модельные регионы, установленные Организацией Объединенных Наций по вопросам образования, науки и культуры (ЮНЕСКО). В отличие от чисто природных заповедников здесь охрану природы должен осуществлять человек. В биосферных заповедниках поддерживают устойчивое развитие с экономической, экологической и социальной точки зрения.

«Речному строителю» рады не везде. Своими постройками, так называемыми бобровыми плотинами, он запруживает водоемы и в том числе вызывает затопление сельскохозяйственных земель. Зато в естественном пойменном лесу он таким образом может создать новое пространство с условиями обитания многих видов растений и животных.

То же, что и с бобром, случилось с предпочитаемой им средой – пойменным лесом. В ходе истории больше половины пойменных лесов в процессе земледелия и лесоводства преобразовали в экономически полезные пашни или насаждения хвойных пород. Человеку и здесь приходится учиться на ошибках. Спрямление русел рек – очередной выстрел себе в ногу. Ряд страшных наводнений в последние десятилетия показал, что реке нужны обходные пути. Шпербер и Тирфельдер пишут: «Страх перед будущими катастрофическими наводнениями в то же время может стать источником надежды на лучшую участь для пойменных лесов».

Болотные леса – жуткие и дикие

Поэтесса Аннетте фон Дросте-Хюльсхофф в балладе «Ребенок на болоте» 1842 года описывает болото как жуткое, мрачное, даже потустороннее место. Но на самом деле болота гораздо лучше, чем о них думают. Они хранители прошлого. Кислая, насыщенная влагой среда болот оказывает консервирующее действие, и не только на знаменитых болотных людей, – сенсационные научные находки. Кости в этих странно сморщенных человеческих телах распались, зато кожа и другие мягкие ткани оказались задублены и защищены от разложения бактериями.

Менее зрелищны, зато не менее информативны законсервировавшиеся тысячелетние останки растений, в первую очередь пыльца, с помощью которой ученые могут восстановить историю лесов до самого далекого прошлого. Кроме того, болота, как и ущелья, горные утесы и речные берега, – это совершенно особая среда со своим набором приспособившихся к ней видов животных и растений. На верховых болотах складываются экстремальные условия, потому что в отличие от низинных болот здесь мало питательных веществ. Верховые болота получают воду и минеральные соли исключительно из осадков, а низинные питаются грунтовыми водами или благодаря временному затоплению, если находятся в поймах рек, вблизи озер или морского побережья. Типичные растения верхового болота – мхи рода сфагнум. Они обеспечивают кислую среду, выводя из почвы те небольшие количества минеральных солей, которые приносит дождь.

Торф – горючая земля

В кислых болотных почвах нет обычных деструкторов, бактерий и других микроорганизмов, поэтому отмершие ткани сфагнума не разлагаются. В отсутствие кислорода формируется торф – начальная стадия образования угля. В основном торф в больших количествах вырезали, сушили и использовали в качестве горючего со второй половины XVIII века. Для этого осушили и в конце концов уничтожили множество болот. Поскольку они имеют особое значение в экологии и к тому же поглощают углерод, на сохранившихся болотах Германии торф больше не добывают, но делают это в Прибалтике. Оттуда его экспортируют во всю Европу, в том числе в Германию, в качестве субстрата для садоводства.

Классический пример верхового болота – Черное болото на границе земель Бавария, Гессен и Тюрингия, один из главных объектов Рёна – биосферного заповедника ЮНЕСКО. Выпуклый торфяной слой здесь имеет толщину 6,5 метра и составлен почти дюжиной видов сфагнума, включая рыжий сфагнум магелланский и зеленый сфагнум остроконечный. Большие «глаза» болот – озероподобные скопления дождевой воды – и скупой пейзаж придают среднегорному плато сумрачную меланхоличную атмосферу, как в балладе Дросте-Хюльсхофф. На экологической тропе, дощатой дорожке длиной 2,5 километра с 23 информационными табличками, посетители могут узнать интересные факты о ценной болотной среде, истории болота и его обитателях.

Центральная часть болота не очень пригодна для роста деревьев. Здесь выживают только наиболее способные к адаптации виды березы и сосны. Они растут медленнее и не такими мощными, как было бы в более удачных условиях, но они растут. На Черном болоте в связи с его высотным расположением можно увидеть горный подвид березы пушистой, обычно населяющей болота низин. От распространенной в других местах березы повислой этот подвид отличается темной корой, опушенными побегами и неправильной формой кроны. Настоящие болотные леса с более-менее сомкнутым пологом развиваются скорее на окраинах болот, на покатых склонах торфяного бугра, где почва несколько суше и богаче питательными веществами, чем в центральной области. В предгорьях Альп сосновый болотный лес составляют подвиды сосны горной[66], к которым часто присоединяется естественный еловый болотный лес.

В переходной области между болотным лесом и центром верхового болота, где деревьев нет, растет росянка круглолистная. Она изобрела радикальный способ добывать себе такие скудные на болоте питательные вещества. Росянка – плотоядное растение. Верхняя поверхность листа у нее покрыта клейкими волосками-«щупальцами». Волоски по краям листа реагируют на движение, заворачиваясь к центру, так что жертва попадает в клейкую ловушку. Ловушка замыкается, и растение переваривает добычу.

Для яруса кустарников на болоте характерны черника (Vaccinium myrtillus) и голубика (Vaccinium uliginosum). Их плоды похожи по цвету и форме, но ягоды Vaccinium uliginosum менее сладкие и обладают пьянящим действием, поэтому их также называют «пьяной ягодой». Пьянеет ли от голубики тетерев – спорный вопрос. Точно можно сказать, что плоды яруса кустарников составляют существенную долю его рациона. Эти птицы отряда курообразных приспособлены к жизни на болотах и в лесотундре. Помимо растительности, которой они питаются, им также нужны открытые и полуоткрытые пространства для ухаживания и выведения потомства. Уничтожение болотных ландшафтов и активная в прошлом охота привели к тому, что тетерев в Германии находится на грани исчезновения. На этом фоне жутко выглядит культовая компьютерная игра, выпущенная в 1999 году. Мало кто из геймеров, которые и сегодня охотятся на тетерева в игре Moorhuhn Jagd, знает, что за пределами виртуальной реальности этим птицам тоже приходится плохо. Природоохранные организации упустили шанс воспользоваться популярностью, которую в одночасье приобрела редкая птица, чтобы повысить осведомленность общества о ситуации. Сегодня Черное болото в Высоком Рёне – одно из последних пристанищ тетерева, за исключением Альп.

Болота – интересная среда, где обитает много видов растений и животных, которых встретишь не каждый день. На самом деле болотный пейзаж позволяет немного заглянуть в прошлое. Это связано с тем, что здесь сохранились так называемые ледниковые реликты – «мастера выживания на последнем островке холода в море тепла» (Überlebenskünstler auf den letzten Kälteinseln im Wärmemeer), как озаглавили серию плакатов «Климатической программы Баварии 2020» Верхнебаварского округа. Ледниковыми реликтами называют виды, которые жили в тундре еще во времена последнего оледенения и по-прежнему сохраняются в холодных и бедных питательными веществами местах, где конкуренция низкая, потому что большинству растений «эпохи потепления» в условиях избытка воды и низкой температуры трудно поглощать корнями питательные вещества, в первую очередь азот. У растений эпохи оледенения из семейства осоковые, таких как очеретник белый, осока болотолюбивая, осока топяная или пушица, в стебле развилась воздухоносная ткань, которая обеспечивает корень кислородом. Это облегчает для них впитывание азота, тем же действием обладает и типичный для данных растений «ножной грибок» – микориза.

Еще древние травоядные, мамонты и шерстистые носороги, поедали карликовые древесные растения, например иву черничную и березу низкую, – те самые, которые можно увидеть в современных болотистых областях. Такие бабочки, как голубянка торфяниковая или болория северная, привязаны к голубике как к кормовому растению гусениц. Существуют особые виды стрекоз, живущие только на болотах, например стрекоза двуцветная и коромысло голубое. Черный болотный муравей, чья гемолимфа замерзает лишь при –27 °C, строит гнезда в подушках сфагнума.

Все эти «ледниковые реликты» настолько тесно связаны с условиями болотной среды, что, если дойдет до исчезновения болот, исчезнут и они. Уже сегодня большинство обитателей болот включены во все красные списки угрожаемых видов. Если они вымрут, мы навсегда потеряем живые образцы геологической истории Земли длиной в 2,5 миллиона лет. Образно говоря, уничтожать болота – все равно что жечь музеи.

Хотя живородящая ящерица и обыкновенная гадюка приспособились к низким температурам, их можно встретить не только в болотном лесу. Оба вида живородящие. В случае рептилий это значит, что яйца развиваются в материнской утробе, а детеныши вылупляются из них незадолго до рождения. Благодаря этому яйца не могут замерзнуть холодной ночью.

Змея или не змея?

В Германии местные змеи, такие как обыкновенная гадюка, стали редкостью, их можно увидеть нечасто. Порой под ногами у вас проползет ломкая веретеница, но с биологической точки зрения это не змея, а ящерица, связанная более тесным родством с индонезийским комодским вараном, чем с нашими гадюками или ужами. Ужи не ядовиты, их легко узнать по круглым зрачкам и овальной голове. У гадюк, таких как обыкновенная гадюка, зрачки, как правило, щелевидные. Задняя часть головы слегка расширена, поскольку в ней находятся ядовитые железы.

Гадюка не жестко привязана к болотной среде, но здесь есть все, что ей нужно: колебания температуры в зависимости от времени суток, элементы микрорельефа, обеспечивающие и солнечные участки, и возможность спрятаться, добыча, такая как мыши, лягушки и ящерицы, и почти никакого вмешательства со стороны человека. Змея ведет дневной образ жизни: утром «заряжает батарейки» на солнце и затем отправляется на охоту. Она подстерегает жертву, наносит укус и ждет. Яд ослабляет животное и в конце концов убивает его. Тогда змея заглатывает его целиком, начиная с головы. Встречаются гадюки всех возможных оттенков от серого до коричневого и черного, но узнать их можно по характерному узору в виде зигзага на спине. Благодаря этому узору гадюка немного похожа на страшных гремучих змей из голливудских вестернов. Можно не беспокоиться: ее укус рассчитан на мелких животных, в нем совсем немного нейротоксина. Для человека он, как правило, неопасен. Кроме того, гадюки очень пугливы и совершенно не агрессивны. Змея сначала попытается убежать и только в случае неудачи потратит трудно вырабатываемый яд на укус, который не принесет ей пищи.

В так называемых заболоченных лесах[67] почва постоянно увлажнена и содержит больше питательных веществ, в первую очередь азота. Заболоченные леса богатых питательными веществами низинных болот в основном состоят из ольхи черной, эксперта по выживанию на мокрой почве. В отличие от других деревьев, ольха черная с помощью особой ткани в корне и стволе может всасывать достаточно кислорода, даже когда долго стоит в воде. Кроме того, ее древесина очень устойчива к влаге. Еще в древности ее использовали для свайных построек. В Амстердаме и Венеции старый город стоит на прочных сваях из дуба и ольхи.

Ольховые заболоченные леса есть, например, в окрестностях Берлина, в биосферных заповедниках Шпреевальд и Шорфхайде-Хорин. Эти леса, где можно погулять на лодке или каноэ, выглядят очень своеобразно. Среди древесных стволов, стоящих в воде как опоры причала, торчат пучки осоки заостренной. Осоковые составляют в ольховом заболоченном лесу львиную долю яруса трав. Тонкие полоски зеленых листьев то и дело перемежают пятна ярко-желтых цветков калужницы болотной и ириса ложноаирного. Такой «водный лес» – рай для редких птиц, например черного аиста, черныша или элегантного серого журавля, который, как считается во многих культурах, сулит удачу. В биосферном заповеднике Шорфхайде-Хорин серый журавль обрел экологическое убежище. Число гнездящихся пар с 400 в 1977 году на данный момент выросло примерно до 9000. С особым видовым составом ольхового заболоченного леса лучше всего знакомиться весной, когда здесь полно странных звуков: вместе с любовными трубными криками журавлей раздается страстное кваканье синих остромордых лягушек и глухой брачный крик выпи. За этот необычный ревущий звук птицу называют болотным, или водяным, быком.

Дубовые леса – богато накрытый стол

Это поэт Карл Майер, автор стихов о природе, понимал совершенно верно. Мало есть деревьев такого разнообразного облика и так густо населенных, как дуб. В статье «В дубе и на дубу» (Im und an der Eiche), говорится о 179 видах бабочек группы Macrolepidoptera[68], 500 древесных жуках и еще примерно 500 травоядных, грибоядных и хищных видах. Причиной такого разнообразия автор статьи Хайнц Буслер называет эволюционную историю дуба. Дуб одним из первых деревьев вернулся в Центральную Европу после последнего оледенения, за несколько тысяч лет до бука лесного, который в это время штурмом брал участки земли. Согласно Буслеру, у дуба и связанных с ним животных было больше времени, чтобы приспособиться друг к другу. Речь идет об узкой специализации: по иронии судьбы, горькие на вкус дубильные вещества в листьях, коре, древесине и плодах дерева должны были защитить дуб от поедателей, но некоторым животным удалось преодолеть эти особенности, и теперь они питаются исключительно дубом. К ним относятся, например, гусеницы зефира дубового, дневной бабочки из семейства голубянок, а также многих ночных бабочек, например совки большой южной или малиновой и малой дубовой орденских лент, названных так за ярко-красные задние крылья[69]. Питающиеся листьями гусеницы ряда ночных бабочек, самые известные из которых непарный и дубовый походный шелкопряды, в большом количестве могут нанести дереву вред. Несмотря на длинные жгучие волоски, защищающие их от большинства поедателей, эти гусеницы входят в рацион некоторых специализирующихся на них видов. Ихневмониды и тахины (ежемухи) откладывают яйца в гусениц и на них. Вылупившись, личинки паразитируют на хозяине, пока тот не погибнет. Красотел пахучий, золотисто-зеленая блестящая жужелица, справляется с гусеницей значительно быстрее. Проворный жук залезает на дерево и там мощными мандибулами хватает медленную волосатую жертву. Если красотел пахучий специализируется на «катастрофах» и появляется только при большом засилье гусениц, то его родственник красотел бронзовый, которого можно узнать по черному блестящему панцирю, встречается в дубовых лесах и лесах с преобладанием дуба постоянно.

Дуб скальный предпочитает сухие теплые места, и наряду с липой сердцевидной, грабом обыкновенным и буком лесным его можно часто встретить в холмистой местности. Дуб черешчатый, нередко вместе с ясенем, кленом и черешней, охотно растет в зонах пойм, но не только в них. Плоды дуба черешчатого висят по нескольку штук на длинных черешках, дуба скального – тесными группами на коротких. С черешками листьев все наоборот.

Дубы – одни из самых долгоживущих деревьев Германии. Возраст отдельных экземпляров может достигать 1000 лет. Такой долгожитель обычно наполовину жив, наполовину мертв, потому что в отличие от бука лесного дубы не так быстро сбрасывают мертвые ветви. Они гордо несут мертвую древесину не только в кроне, но и в стволе. Гнилостные грибки, например трутовик серно-желтый, печеночница обыкновенная и ксиболюс панцирный, разлагают отмершую сердцевину дерева, не затрагивая жизненно важные проводящие воду и питание сосуды во внешних слоях древесины. В результате образуются полости, которые используют насекомые, птицы и млекопитающие, например садовые сони или рукокрылые.

Это стихотворение из сборника Отто Небельтау «Добрые разбойники» (Die guten Räuber) 1939 года. В сборнике поэт отдает дань уважения полезным животным в своем саду. К ним, помимо жабы, ежа, веретеницы и дятла, относится летучая мышь, которая, как красочно описывает Небельтау, охотится по ночам на насекомых, и не только во фруктовых садах, но и в первую очередь в лесах и по краям леса. Поскольку дубовый лес – это богато накрытый стол, где видов насекомых очень много, здесь собирается и множество видов рукокрылых. Для охоты они используют самые разные стратегии. По ночам большая ночница ищет на земле жуков, а широкоушки охотятся на мелких бабочек в кронах деревьев. Длинноухая ночница летает от земли до крон и по дороге собирает насекомых с листьев. Когда настает день, летучие мыши возвращаются отдыхать в свои укрытия. Большая ночница живет рядом с человеком и может отправиться на стропила под крышей церкви, длинноухая ночница найдет себе дупло, а широкоушка будет спать в трещине в стволе или там, где от него отошла кора. Ей нравятся тесные пространства, где стенки касаются брюшка и спины.

Здесь становится ясно, как важен в лесу беспорядок. В охране природы это называется «структурами». Стволы с рваной корой, мертвые ветви, трухлявые пни, гниющая опавшая листва – все, что не нравится человеку в собственном саду, составляет питательную основу жизни, такой пестрой и разнообразной, какая только возможна. В последнее время у защитников природы на повестке так называемые трухлявые дупла. Труху, рыхлые органические осадки, которые образуются при разложении древесины и содержат множество бактерий и минеральных веществ, считают чуть ли не золотой пылью. Когда она собирается в дупле мертвого дерева или дерева с мертвой сердцевиной, возникает среда для особых живущих в древесине видов жуков, например отшельника обыкновенного или щелкунов вида Limoniscus violaceus. Чтобы образовалось трухлявое дупло, нужно много десятилетий. Сколько времени оно просуществует, зависит от вида дерева, но в старых дубах и липах дупла самые долговечные.

В Хох-Шпессарте, примерно на полпути между Франкфуртом и Вюрцбургом, находится природный заповедник Айхенхалль, где растут почти 400-летние дубы толщиной метр и до 40 метров высотой. В одном только Айхенхалле зафиксировано 200 видов жуков, населяющих древесину. Помимо летучих мышей, здесь водятся многочисленные насекомоядные птицы, гнездящиеся на деревьях, например мухоловка-белошейка, черный стриж и целый ряд дятловых от большого пестрого дятла до желны и среднего пестрого дятла.

В Айхенхалле встречаются не только редкие животные, но и растущие на мертвой древесине грибы, например ежовик гребенчатый. Этот гриб с мягкими белыми иглами до 6 сантиметров длиной – редкий представитель царства грибов с весьма необычной внешностью.

Впечатляющие старые дубовые леса можно увидеть, например, в Шпессарте, на среднегорье, протянувшемся от Гессена до Северной Баварии.

Также в Айхенхалле обитает самый крупный вид жуков в Европе. Жук-олень достигает 9 сантиметров в длину и носит характерные «рога» – сильно увеличенные мандибулы, которые нужны, чтобы в конкурентной борьбе спихивать соперника с дерева и держать самку во время спаривания. Самец не может питаться и жевать с помощью этого ротового аппарата. Чтобы добраться до желанного древесного сока под дубовой корой, ему часто приходится ждать, пока дерево не окажется повреждено бурей или пока не появится самка с маленькими мощными мандибулами и не прокусит в коре дырку. После спаривания самка закапывается в землю и откладывает в гнилых корнях от 50 до 100 яиц. Личинки вылупляются примерно через две недели. Они несколько крупнее взрослых жуков и достигают внушительной длины от 10 до 12 сантиметров. В Римской империи они считались белковым деликатесом. Бо́льшую часть жизни жук-олень проводит под землей. Может пройти до восьми лет, пока личинка не окуклится и не превратится во взрослого жука, который после этого проживет всего несколько недель с единственной целью – размножиться. Похожие на червей личинки очень долгое время питаются гнилой, населенной грибами древесиной. В процессе они производят много драгоценной трухи.

Как и буки, дубы обеспечивают животных в лесу особым кушаньем: желудями. В этом плане дубовые леса – рай для кабанов. В годы повышенного урожая кабаны набивают животы орешками с большим содержанием жиров и углеводов. Исторически желуди были важным источником питания и для скота, поэтому люди с древности разводили дубовые леса и защищали места их произрастания от сильного в конкуренции бука лесного. Чисто дубовые леса, как франконские со средним оборотом рубки, так и знаменитые дубовые леса Шпессарта, – это, как правило, культурный ландшафт, созданный человеком. Если бы ими не занимались, на них бы продолжали наступать и наступать буки. Чтобы не потерять огромное разнообразие видов, старые дубовые леса нужно целенаправленно поддерживать.

В слове Holz [нем., дерево, древесна] всего один слог, но за ним скрывается целый мир сказок и чудес.

Возможно, первый президент ФРГ Теодор Хойс, которому принадлежит эта фраза, имел в виду бесчисленные большие и маленькие чудеса леса или сказочный мир братьев Гримм, а может быть, на самом деле думал о древесине и массе удивительных вещей, которые из нее можно сделать. Лес – это не только экосистема, фильтр для очистки воздуха, защита от эрозии почвы и место отдыха: он испокон веков также служит источником древесины.

Мы живем в эпоху искусственных материалов, в так называемый пластиковый век, но и «деревянный век» все еще не закончился. Люди по-прежнему используют древесину как дрова и строительный материал. Преимущество дерева перед пластиком заключается в том, что оно биологически разлагаемое, а новые запасы можно вырастить. Так что по мере того, как в обществе повышается экологическая осознанность, древесина будет приобретать все большее значение. Молоко, мясо и яйца не растут на полке в супермаркете, а дерево точно так же не растет на полке строительного магазина. Как бы ни хотелось иметь на планете нетронутые девственные леса, приходится валить деревья, чтобы удовлетворить потребность населения в распространенном строительном материале и топливе.

Самое позднее с 2012 года, когда провели последнюю инвентаризацию лесов ФРГ, известно, что Германия располагает 11,4 миллиона гектаров леса – это около трети ее общей площади. Почти половина этих лесов находится в частной собственности, 29 % принадлежит федеральным землям, это так называемый государственный лес[70], 19 % – городам, местным органам государственного управления или фондам, а 4 % находится в федеральной собственности и в основном используется для военных учений. Существенная часть германских лесов эксплуатируется. Исключения составляют особо охраняемые леса, например природные заповедники или национальные парки, леса в труднодоступных местах и леса, чьи владельцы больше не хотят или не могут этим заниматься.

Баланс между эксплуатацией и защитой

Лес – источник рабочих мест. В Германии более 1,1 миллиона человек заняты в лесоводстве и деревообрабатывающей промышленности. Слово Forst имеет исторические корни и в прошлом означало королевский лес. В бытовом языке так чаще всего обозначают государственные леса, а хозяева частных лесов хозяйственного назначения называют свои владения Wald[71]. Лесоводство как дисциплина занимается разведением лесов и лесозаготовками и обеспечивает прирост древесины. Все это совсем не просто. Лес – сложная и чувствительная система, на которую влияет множество факторов. Когда начинаешь в этом разбираться, все сильнее хочется рвать на себе волосы.

Например, лесничие и лесовладельцы сегодня ломают головы над тем, как одновременно получать древесное сырье и поддерживать множество других функций леса, ведь в прошлом человек на горьком опыте узнал, что лес растет не только для него. Лес – не просто древесная плантация, это сложное сообщество организмов из тысяч видов животных и растений. Теперь «защита и охрана лесов» стала важным понятием в лесоводстве. Причем защищать нужно не только неиспользуемый, но и самый обычный хозяйственный лес.

Древесиной в быту называют твердые ткани древесных стволов и ветвей. В ботанике древесина – это проводящие и механические ткани семенных растений. Древесину производит образовательный слой под корой – так называемый камбий. Со стороны сердцевины из камбия образуется древесина, с наружной – луб. Луб, или флоэма, проводит продукты фотосинтеза.

Многие владельцы частных лесов, главным образом органы управления государственным лесом, отказываются от части доходов и оставляют мертвое и дуплистое дерево в лесу. Так, в системе маркировки, которую лесничие наносят краской на стволы, наряду со знаками «удалить» и «перспективное дерево» также появилась волнистая линия, означающая «дерево-биотоп». Деревом-биотопом может быть старое больное растение с гнилыми, поросшими грибом участками, птичьими гнездами или дуплистым стволом. Такое дерево, которое раньше немедленно удалили бы как экономически бесполезное растение, сегодня считается ценным с экологической точки зрения.

Благодаря тому, что в хозяйственных лесах теперь остается больше мертвого дерева, они становятся более «беспорядочными». Гнилые ветви дамокловым мечом висят в кронах, по лесу труднее перемещаться, может неожиданно упасть мертвый ствол. Использовать лес становится сложнее и опаснее не только работникам, но и тем, кто пришел сюда погулять либо прокатиться на велосипеде или верхом. Одна из самых сложных задач в современном лесопользовании – обеспечить баланс между использованием и защитой леса.

Зачем нам дерево

Прохожий в лесу встречает работника, который пилит бревно. Прохожий спрашивает: «Что это вы делаете?» Работник отвечает: «Делаю заячий корм». Прохожий, почесав голову, снова спрашивает: «То есть зайцы это едят?» Ответ: «Если не съедят, сам сожгу».

Известная шутка, над которой от души смеются многие лесничие, кое-что говорит о лесоводстве. На дрова пойдет любое дерево, независимо от вида, формы и возраста. Заготовка дров, старейшая форма лесопользования, не прекращается и сегодня. Поленья трещат не только в походном костре и в камине – в котлах современных установок горят щепа и пеллеты, обогревая целые дома или производя электричество. У дерева как источника энергии перед горючими ископаемыми, такими как нефть и газ, есть то преимущество, что его мировые запасы в обозримом будущем не закончатся. Кроме того, древесина обеспечивает гораздо более благоприятный для окружающей среды углеродный баланс. Когда она горит, выделяется столько же углерода, сколько деревья забрали из воздуха, пока росли. В случае ископаемого топлива в атмосферу выходит углерод, который много миллионов лет провел под землей.

Дерево подходит даже для заправки автомобилей – в жидкой форме. Путем химических или физических манипуляций из него можно получить биоэтанол. Большая часть бензина «E10» (так называется бензин с 10 % биоэтанола) на заправках получена из сахаро- или крахмалосодержащих растений, например сахарной свеклы, злаков или кукурузы. Основное вещество в древесине – биополимер под названием «целлюлоза» – очень похоже на крахмал. И крахмал, и целлюлоза состоят из длинных цепочек молекул сахара – глюкозы. Эти молекулы соединяются разными способами, поэтому молекула крахмала выглядит как спираль, а целлюлозы – как гофрированный лист. Как следствие, чтобы расщепить целлюлозу, нужны совсем другие ферменты, например из разлагающих дерево грибов или бактерий, живущих в желудке коров и термитов. Если расщепить целлюлозу на простые молекулы сахара, затем можно добавить самые обычные дрожжи, и они будут производить алкоголь. Это возможно, но на данный момент слишком дорого, потому что древесина состоит не только из целлюлозы, а еще и из множества других биополимеров, которые в природе нужны, чтобы дать отпор микроорганизмам. По этой причине раньше, чтобы изготовить древесный спирт, нужно было приложить много усилий. Дерево варили с разбавленной серной кислотой, разрушая защитные структуры. Получалась сахаросодержащая жидкость, ее нейтрализовали, ферментировали дрожжами и перегоняли. Древесный спирт, который по-английски красиво называется Sawdust Brandy[72], в Европейском союзе запрещен, так как здесь спиртные напитки можно производить только из сельскохозяйственных продуктов[73].

Тысячелетний строительный материал

Если оставить экзотику, связанную со шнапсами и спиртом, то дерево по-прежнему один из важнейших строительных материалов. Впрочем, этот материал изменился в полном соответствии с тайской пословицей: «То же, да не то». В неолите человек с большим трудом тесал стволы примитивными топорами, чтобы построить из них первые жилища. За прошедшее время благодаря тяге человека к инновациям и стремлению бесконечно все совершенствовать возникло огромное разнообразие заводских строительных материалов на основе дерева.

Пожалуй, стоит пройтись с открытыми глазами не только по лесу, но и по собственному дому, селу или городу. Многие удивятся, узнав, сколько дерева прячется в человеческом жилище. Историческое значение строевого лесоматериала заметно не только в старых домах технологии фахверк. Под черепичной крышей чаще всего тоже скрыты деревянные стропила. Разбуди ночью любого плотника, и он объяснит разницу между конструкционной массивной древесиной и клееным брусом. Массивная древесина выпилена из ствола цельным куском, а клееный брус состоит из склеенных досок, поэтому так и называется. Он лучше выдерживает статическую нагрузку и менее склонен к трещинам, чем цельный. Клееный брус используют, например, для стропил, несущих стен и перекрытий. Вершина современного деревянного зодчества – Башня Тысячелетия на территории Эльбауэнпарка в Магдебурге. В башне шесть этажей, куда можно подняться по лестнице внутри строения или спиральной эстакаде снаружи. Косой конус возвышается над землей на 60 метров. Это самое высокое деревянное строение в мире. Башня Тысячелетия построена из радиально расходящихся деревянных клееных ферм длиной по 80 метров. Всего на ее строительство потратили 1650 тонн дерева.

В качестве строительного леса в основном используют хвойные породы: ель, пихту, лиственницу, сосну и псевдотсугу (в зависимости от региона), потому что они быстро и равномерно растут, а их удельный вес меньше, чем у большинства лиственных деревьев. Это значит, что они легче и их проще обрабатывать.

Во многих домах спрятаны менее впечатляющие внешне, но не менее функциональные деревянные элементы. За стенами и перекрытиями находятся так называемые ориентированно-стружечные плиты (ОСП, или OSB – от англ. Oriented Strand Boards) – плиты из длинной тонкой стружки, которую перед прессованием располагают в продольной и поперечной ориентации. Благодаря этому ОСП прочнее на изгиб, чем обычная стружечная плита, где стружка склеена и спрессована в произвольном положении. При производстве фанеры вместо стружки склеивают тонкие листы древесины (шпон), которые получают, механически срезая слои с древесного ствола, подобно тому, как вы чистите яблоко. Листы шпона склеивают и прессуют под углом 90°. Получается древесная плита хоть и тонкая, но способная выдерживать большую нагрузку. Фанеру использовали еще в Древнем Египте.

Древесностружечные плиты и фанеру в первую очередь применяют в производстве мебели. Если полка, тумбочка под телевизор, кухонный шкаф или ящик для белья не претендуют на гордое звание изделия из массивной древесины, они почти всегда будут сделаны из этих материалов. Они же скрываются под недорогими рабочими поверхностями под мрамор.

На высококачественный шпон преимущественно идет сырье из бука и дуба, а также из клена, ясеня и ореха. Из облицованного шпоном дерева в основном делают внутренние двери, мебель и стеновые и потолочные панели, также благодаря внешним качествам шпон популярен в производстве яхт, самолетов и автомобилей.

Наряду с классическими материалами, такими как деревянный брус, стружечная плита и фанера, используются современные строительные материалы, более сложные в производстве, например древесно-волокнистая плита или древесно-полимерный композитный материал. Чтобы получить их, древесину измельчают до волокон путем термической или химической обработки, а затем волокна переплетают или спрессовывают. Волокнистые плиты, в частности, можно использовать вместо стекловолокна и минеральной ваты для тепло- и звукоизоляции. Древесно-полимерный композитный материал (ДПК, или WPC – от англ. Wood-Plastic-Composite) дает больше возможностей для формирования трехмерных объектов и более устойчив к влажности, поэтому ДПК в основном используют для наружных работ, например в качестве террасной доски.

Дерево необходимо даже для производства готовых элементов из бетона, потому что, как и для выпечки, здесь нужна форма, где будет затвердевать жидкий бетон.

Постоянный спутник

Однако дерево как материал используется не только в строительстве: из него также производят дорогие игрушки и другие предметы, не обязательно для детской игры. Ручки спортивного инвентаря и инструментов делают из благородных лиственных пород, а среди взрослых даже снова обретают популярность деревянные велосипеды. В конце концов, не стоит забывать про музыкальные инструменты – без дерева не было бы скрипок, виолончелей, гитар и фортепиано. Связь между музыкой и природой прекрасно выразил Христиан Моргенштерн в стихотворении «Ветер и скрипка» (Wind und Geige):

Дерево прячется и там, где сразу не догадаешься. Если химически расщепить стружку, получается волокнистая масса, целлюлоза – важное сырье для производства бумаги. И речь не только о бумаге в блокноте и газете. Дерево скрыто и в кофейном фильтре, и в картонной коробке, и в бумажном платочке, и в туалетной бумаге. Из него сделаны пакет с молоком в холодильнике и бумажный конвертик в пекарне. Тысячи привычных бытовых мелочей – их всех не было бы, если бы не лес. Целлюлозу, полученную из древесины, можно превратить в вискозное волокно, по свойствам похожее на хлопковые нити. Сегодня из дерева производят брюки, платья, рубашки и постельное белье, медицинские компрессы и камеры шин. Биопластик, который тоже получают из целлюлозы, на фоне нынешних проблем с пластиковыми отходами приобретает все большее значение.

«Устойчивая древесина»

Итак, как бы это ни было прекрасно, очевидно, что вывести из эксплуатации хозяйственные леса и оставить их природе не так просто. Потребность общества в деревянных изделиях слишком велика. Как и во многих сферах в условиях более-менее свободной рыночной экономики, в том, что касается леса, на потребителе лежит большая ответственность. Покупая изделия из древесины, можно ориентироваться по разнообразным меткам экологической маркировки. Чтобы получить значок экологической маркировки, требуется соответствовать определенным критериям. Эко-маркировка – не истина в последней инстанции для потребителя, но все же она помогает ориентироваться.

«Синий ангел» в Германии появился больше 40 лет назад. Исходно этот знак ставили на бумагу из вторсырья. Со временем добавилось множество других изделий. С 2011 года такой значок есть для древесной щепы и пеллетов. Требования для получения значка – транспортировка по коротким маршрутам и использование в качестве сырья древесины из лесных хозяйств, организованных по принципу устойчивого развития, а это очень расплывчатое понятие, определить которое совсем не просто.

Еще в 1993 году об этом задумался международный Лесной попечительский совет (Forest Stewardship Council, FSC). Немецкий стандарт FSC, версия 3.0 2018 года агитирует под новым лозунгом: «Леса навсегда, для всех». Сертифицированные по этому стандарту лесопромышленные предприятия среди прочего должны соблюдать законы и права работников, заботиться об отношениях с местным населением, предъявлять план управления, включая руководящие принципы и цели, и оберегать лесную экосистему.

Надзор за выполнением многочисленных требований, особенно в развивающихся странах, осуществить не всегда просто. В 1999 году была учреждена Программа одобрения схем лесной сертификации (Programme for the Endorsement of Forest Certification, PEFC). Чтобы получить ее маркировку, нужно выполнить те же требования, что и для маркировки FSC, но у нее другая процедура сертификации, а у владельцев лесов больше возможностей высказываться и влиять на решение. В Германии на данный момент сертификацию PEFC получили 7,3 миллиона гектаров леса, сертификацию FSC – 1,1 миллиона гектаров, а сертифицированы по стандарту экологического лесоразведения Naturland 54 000 гектаров. Во всех стандартах критерии «устойчивого лесоводства» включают в себя «адаптированность популяции диких животных». Звучит хорошо, но что это значит?

Лес и охота по-прежнему неразрывно связаны

Вы не ослышались, дамы и господа. Сейчас нужно не защищать оленя. Сейчас остро необходимо его отстреливать.

В 1971 году, в канун Рождества, журналист Хорст Штерн очернил в глазах целой нации прекрасный образ величественного зверя, символа леса. В телепередаче Sterns Stunde («Час Штерна») он сказал, что благородный олень разрушает лес, и был прав.

У оленей и самцов косули каждый год вырастает новый «головной убор», покрытый кожей с кровеносными сосудами, которая позже высыхает и начинает чесаться. Тогда животные трутся кожей на рогах о молодые деревья, стирая с тех кору и повреждая их.

Благородный олень склонен зубами обдирать с деревьев кору, так что дерево становится уязвимо для грибка. Когда-то распространенный во всей Германии зверь уничтожил таким образом немало лесных насаждений, но животное было не так уж виновато – беду навлек человек. Сработало сочетание разных факторов. С одной стороны, сыграли роль амбиции множества охотников. Те хотели заполучить в качестве трофея как можно более крупные рога. «Поставщиков» трофеев лелеяли и изо всех сил заботились о них. Логика была такова: чем больше дичи, тем больше шанс убить сильного зверя с большими рогами. Оленей прямо-таки откармливали белковым комбикормом, смертность от естественных причин была низкой, и с 1950-х годов популяция стала быстро расти. С другой стороны, внесли свой вклад лесоводы, потому что в густом темном еловом лесу-монокультуре почти нет места напочвенной растительности. Благородный олень гораздо охотнее ел бы траву, чем кору, ведь исходно это степной зверь. Он мигрировал из Азии в Европу во время ледниковой эпохи. Так что «символ леса» – вовсе не типичный обитатель лесов даже с чисто анатомической точки зрения. Журналист и охотник Экхард Фур отмечает в книге «Искусство охоты – современный взгляд на древний промысел» (Jagdkunde – Zeitgemäße Betrachtungen über ein altes Handwerk), изданной в 2018 году:

То, что благородному оленю не место в густых еловых монокультурах, больше всего заметно по его рогам. В лесу это огромное образование только мешает. Олень везде ими на что-то натыкается. Помимо следов копыт, точно читать которые целая наука, он оставляет еще и «небесные знаки». Охотнику нужно посмотреть вверх, чтобы найти их.

«Замечания об олене» Штерна в 1971 году вызвали скандал, который разросся до политического. В результате случился поворотный момент в истории охоты на территории Германии. С тех пор благородный олень стал считаться вредителем и был возвращен в специальные зоны обитания. За пределами этих зон действовал приказ об отстреле. Как же выглядят отношения между лесом и оленем сегодня, почти через 50 лет после роковой передачи Штерна?

Руди Зухант, заведующий Отделом экологии диких животных в Департаменте леса и общества Научно-исследовательского института лесоводства земли Баден-Вюртемберг, говорит о новых данных. Лес, где живут олени, жизнеспособен. Зухант утверждает:

В Южном Шварцвальде благодаря улучшению условий обитания и одновременному сокращению популяции благородного оленя вред сведен к нулю, несмотря на то что численность зверя все еще сравнительно высока и привлекательна с охотничьей точки зрения.

Под улучшением условий обитания ученый имеет в виду, что можно обеспечить просветы в пологе и расчистить в лесу свободные участки. Когда на землю попадает больше света, растительность в ярусе трав становится более разнообразной и обильной. В лесу для благородного оленя появляется больше естественного корма. Если источников питания достаточно, не нужна подкормка, использовать которую в земле Баден-Вюртемберг без пространного обоснования и так запрещено.

Прореживая лес, можно справиться и с повреждением деревьев другими животными. Если земля хорошо освещена, на ней естественным образом растет больше молодых деревьев. Когда лес активно обновляется, лесохозяйственных целей можно достичь, даже если часть деревьев повреждена. Важно, сколько молодых деревьев остались нетронутыми.

Лакомка – кошмар лесничего

В лесах Германии, помимо оленя, бродит еще один вредитель – «гроза лесовода»: косуля. Это кроткое создание с большими карими глазами – кошмар многих лесничих. Вопреки распространенному заблуждению, косуля не «жена» оленя, а отдельный вид в семействе оленевых. От благородного оленя она отличается не только внешне и по размеру, но и по поведению и рациону. Если благородные олени, за исключением старых животных, живут семьями или стадами, то косули, как правило, одиночки. В группах их можно увидеть только зимой и в период выведения потомства. Косуля пуглива, но тоже научилась пользоваться культурным ландшафтом там, где ей не угрожает непосредственная опасность. Так что и ее можно наблюдать в дневное время по обочинам дорог и в садах. Благородный олень чаще всего выходит из укрытия ночью, стараясь избегать человека.

Если благородный олень питается грубым кормом с высоким содержанием клетчатки, в основном злаковыми травами, как коровы и овцы, то косуля – лакомка и предпочитает сочную пищу. Обычные злаковые она не трогает, а поедает более сочные травянистые растения или почки и побеги молодых деревьев. Впрочем, когда лесничий или лесовод видит потравленное деревце, сердце его обливается кровью, потому что у дерева уже нет шансов вырасти в вышину.

Чтобы травоядные дикие животные не наносили чрезмерный вред, вводятся так называемые планы отстрела косули, благородного оленя, а также серны в горах. План отстрела – это установленное в ведомственном порядке количество особей, которое егерь должен убить на своем участке в определенный период времени. В противном случае ему угрожает денежный штраф.

Когда дичь объедает почки, побеги и листья молодых деревьев, это называют потравой. Для деревьев это смертельно. Без верхушечной почки растение остается маленьким и хиреет. В возрасте 10–12 лет оно выглядит, как японский бонсай. Виновниками потравы чаще всего бывают косули и олени, а также зайцы и мыши.

Во многих федеральных землях Германии определенный объем отстрела устанавливают, ориентируясь на экспертизу потравы – выборочную оценку количества потравленных деревьев на охотничьем участке. Получается, что оценщики как будто сосредоточены на пустой половине стакана вместо полной. Доктор Руди Зухант из Научно-исследовательского института лесоводства земли Баден-Вюртемберг объясняет: «Если достаточно молодых деревьев оказались не потравлены и могут расти, лесоводственная цель достигнута. Не каждое потравленное деревце нужно считать ущербом». В целом с экологической точки зрения причиненный дичью вред может быть очень даже полезным, если не выходит из-под контроля. Отмершие и пораженные грибами деревья обеспечивают среду обитания насекомым и микроорганизмам, а птицы находят более удачные места для гнезд на кустистой потравленной пихте, чем на прямом дереве, на которое рассчитывает деревообрабатывающая промышленность.

Такая концепция лежит в основе «усовершенствованной лесной экспертизы» в земле Баден-Вюртемберг. Это шаг от конфликта между лесом и дичью к оптимистичному компромиссу в лесоводстве.

Чтобы ответить на вопрос об адаптированной популяции диких животных, Зухант определяет ее следующим образом:

Представьте себе весы: на одной чаше – популяция диких животных, на другой – емкость среды обитания. Если среда обитания весит мало, то есть неблагополучна, весы выходят из равновесия. То же происходит, если численность популяции слишком велика. Чтобы получить адаптированную популяцию диких животных, нужно регулировать оба показателя. Ответственность за это несут все участники процесса – охотники, лесничие и владельцы лесов.

Самое эффективное средство против стремительного роста популяции косули или благородного оленя – это разумная охота, не только на самцов с их рогами-трофеями, но и на самок. В некоторых местах, в первую очередь там, где лес активно обновляется, охоту нужно усилить, а в других вообще не охотиться, чтобы обеспечить дичи экологическое убежище. На естественное снижение численности благодаря хищникам, например волкам или рыси, надеяться не приходится. Поговорка «Где волк охотится, там лес растет» в Германии не работает в силу того, что объем кормовых ресурсов и территория, где может обитать дичь, ограничены. Волки не могут справиться с большим приростом жвачных. Эти хищники влияют на фундаментальные отношения между лесом и дичью, но не на правах главного фактора.

Германский Фонд защиты диких животных выступает с требованием: «Свободу благородному оленю!» Ведь то, что само собой разумеется для волка или бобра, должно быть доступно и этому мигрирующему животному. Земли Мекленбург – Передняя Померания, Нижняя Саксония, Бранденбург, Саксония и Саксония-Анхальт упразднили зоны, отведенные для обитания благородных оленей. Обязательный отстрел во многих местах отменили.

По мнению экспертов, интегрировать благородного оленя в культурный ландшафт критически важно. Одна из причин, по которым для него были отведены специальные зоны, состояла том, что это исходно степное животное портило пашни. Вместе с травой, древесной корой и почками в его рацион входят молодые злаки. Оленю отвели участки, в основном расположенные в горах или верховьях среднегорья, удаленные от сельскохозяйственного культурного ландшафта. Здесь животные не могут нанести пашне ущерб. Теперь важно не дать старому конфликту вспыхнуть вновь. Чтобы изменить систему контроля над популяцией благородного оленя, в том числе за пределами нынешних областей его обитания, нужны пространственные решения, согласованные со всеми, кого они коснутся, особенно фермерами, лесничими и охотниками. Только тогда можно минимизировать ущерб сельскому хозяйству и лесоводству, сократить число дорожно-транспортных происшествий с участием диких животных и при этом обеспечить благородному оленю достаточно пространства и покоя.

Сажать и выращивать

Как это верно, как верно. Впрочем, поэт Евгений Рот не упомянул, сколько труда вкладывает человек в деревце. Лесоводство похоже на сельское хозяйство: сеешь и жнешь, только все происходит гораздо дольше. Если между севом и уборкой сельскохозяйственной культуры проходит всего несколько месяцев, в лесоводстве это много десятилетий. Сажая дерево сегодня, владелец леса понимает, что сам он урожай не пожнет. Например, у ели оборот рубки (время, за которое дерево «созревает» для «жатвы») занимает около 80–120 лет, а у дуба – как минимум 120–150 лет. Так что сажать и выращивать лес – самоотверженное дело, которым занимаются из чувства ответственности перед грядущими поколениями и уважения к предшествующим. Но зачем человеку вообще что-то делать, ведь лес растет сам?

Люди меняют состав леса: благодаря внедрению новых древесных пород существенно меняется весь его облик, и он совершает переход от монокультуры к более здоровому разнообразному составу.

Человек тысячелетиями вмешивался в развитие лесов и в последнее время часто менял их структуру, создавая монокультуры. На западе и юге Германии это в основном культуры ели, на востоке – сосны. Они долгое время служили человеку важную службу, но теперь дни монокультур сочтены. Жаркое сухое лето плохо сказывается на этих видах деревьев. Так, стресс, вызываемый засухой, делает ель более восприимчивой к короеду. Короед за короткое время способен уничтожить целые лесные массивы. Когда много деревьев погибают на большой площади, это, в частности, ведет к эрозии почвы и, как следствие, к оползням. Природа сумеет сама приспособиться к изменению климата, но на это уйдет много сотен лет, а человек не может так долго ждать. Ему необходимы функции, которые выполняет лес. Так что пришло время, когда человеку нужно взяться за дело и помочь. В Германии сейчас меняют состав лесов. Лесничие и владельцы лесов уже некоторое время изо всех сил сажают деревья.

Хотя естественное возобновление лесов бесплатно и требует меньше работы, оно ничего не дает, если вы хотите, например, вырастить в еловом лесу пихты или буки. А откуда берутся семена? Вопрос, сажать или сеять, вставал и раньше, когда нужно было вырастить новый лес на вырубленных территориях, обеспечить естественное возобновление после того, как лес поели дикие животные или когда хотели попробовать новые виды деревьев.

На вопрос, как посадить дерево, лесничий ответит с усмешкой: «Лучше корнями вниз». Все совсем не так просто, потому что посадка начинается гораздо раньше – с выбора правильного вида. Сегодня существуют приложения, куда можно ввести точные GPS-координаты, а система получит данные о климате, наличии воды, свойствах почвы и значении pH и выдаст список подходящих видов деревьев. Для полной уверенности, чтобы определить тип почвы в определенном месте, лесничий часто берет с собой совершенно аналоговый почвенный бур. Если почва, например, глинистая, бук лесной с его тонкими корнями, обычно сильный конкурент, окажется в невыгодном положении. В сухую погоду глина становится твердой как цемент, так что корни не могут прорасти через нее, а в те дни, когда идут дожди, в почве застаивается вода, что способствует гниению. Лучше приспособлены к глинистым почвам деревья с мощными корнями, например дуб. В свою очередь, в суглинке накапливаются вода и питательные вещества и возможна хорошая аэрация корней. Для большинства видов деревьев условия на суглинке более благоприятные, чем в других местах.

Когда решение о виде принято, встает вопрос о возрасте деревца. Традиционно дубы принято сеять, в последнее время то же все чаще делают с пихтами и буками, но сеять имеет смысл не везде. Например, на влажной почве буковые орешки и желуди могут сгнить, а там, где много травы или кустарника, слишком велика конкуренция за воду и свет. Здесь сажают более крупные деревья, чтобы дать им преимущество. Чем старше деревце, тем сложнее ему приняться в дикой природе. В древесной школе о растениях хорошо заботятся, здесь всегда много воды и питания. Когда дерево вдруг перемещают в природу, легкая жизнь остается позади. Дерево может получить шок от пересадки и даже погибнуть. В первую очередь, не следует пересаживать лиственные деревья, когда на них листья. В это время в полную силу идет обмен веществ и растение быстрее попадает в состояние стресса.

Чем моложе саженец, тем легче ему приспособиться к естественным условиям, но он дольше остается в «зоне риска». Обычно лесничие имеют под этим в виду опасность, которая исходит от косули. Но кроме «свинцового воздуха», как немцы называют активную охоту, есть много других способов защитить верхушечные побеги молодых деревьев от потравы. Зону возобновления леса можно обнести оградой. Это сложно и дорого, но очень эффективно. Главное – не забыть убрать ограду, когда деревья «перерастут» косулю, то есть станут достаточно большими, чтобы она не могла достать до верхушечных побегов. Старая заросшая колючая проволока в лесу опасна для животных и людей. Кроме ограждения, можно защитить верхушки отдельных деревьев с помощью пластиковых насадок или покрыть сразу все растение восковой защитой, чтобы самец косули не мог тереться об него рогами. Также против потравы можно использовать репелленты, которые либо делают побеги несъедобными для дичи, либо содержат скрипящие на зубах зернистые вещества, что косуле совсем не нравится.

Работа не заканчивается с посадкой дерева. Теперь за ним нужно ухаживать, например регулярно выкашивать вокруг траву, чтобы устранить ее из конкуренции за свет и воду и лишить укрытия наглых мышей. Немецкие лесничие говорят: «Трава, мышь, кыш», потому что для молодых деревьев мыши тоже опасны. Обыкновенная полевка обгладывает корни, а рыжая полевка лезет вверх по маленькому стволу, чтобы подкрепиться корой и почками. Когда молодой лес сильно зарастает травой, мыши оказываются в хороших условиях. Их враги, лиса и обыкновенный канюк, перестают их видеть, и они могут спокойно набивать брюхо.

Если деревца пережили первые годы и успешно справились с конкуренцией со стороны трав и кустарников, они начинают бороться за превосходство друг с другом. Лесничие совсем не рады видеть деревья с крупными ветвями, растущие значительно быстрее соседей. Эти экземпляры удаляют так же, как и упрямые вездесущие молодые ели, которые обновляются сами собой и так мешают менять состав леса. Здесь надо заметить, что полностью удалить ель из лесов ни у кого намерения нет, ее только стремятся сочетать с другими деревьями под девизом: «Ели нужны друзья», потому что тогда вредители, чаще всего специализирующиеся на отдельных видах деревьев, распространяются не так быстро. Естественные еловые леса, например в верховьях Гарца или в Берхтесгадене, нужно сохранить.

Когда молодые деревья вырастают ввысь, ветви в нижней части начинают отмирать. Большинство лиственных деревьев сбрасывают мертвые ветки сами. Поскольку в деревообрабатывающей промышленности желательно, чтобы в дереве было как можно меньше свищей от сучков, лиственные деревья должны расти максимально тесно, потому что свищи возникают, в частности, если мертвые ветки слишком долго остаются на стволе. Когда деревья растут тесно, нижние ветви быстро отмирают из-за нехватки света и область ствола без сучков, пригодная для промышленного использования, оказывается больше. Хвойные теряют мертвые ветви не так легко, поэтому здесь тесная расстановка деревьев будет только лишней тратой денег.

Как собирают урожай деревьев

Пока деревья растут, их постоянно прореживают, и конкуренция вокруг прямых и высоких перспективных деревьев ослабевает. Когда через много лет дерево «созреет», собирать «урожай» тоже можно будет разными способами. Сложности при валке дерева в лесу в основном создают другие деревья. Они загораживают путь. В частных лесах деревья обычно валят следующим образом: берут бензопилу, едут в лес на тракторе, подходят к дереву, спиливают его, обрубают ветви и канатной лебедкой тянут ствол до дороги, чтобы можно было погрузить его на прицеп.

Раньше лесосечные работы в Германии смотрелись, как жизнь на Диком Западе. Рискованная свобода. Бензопила в сочетании с короткими брюками и сигаретой в зубах – все это не было редкостью. Тогда пристегиваться в автомобиле было не обязательно и можно было водить с 0,8 ‰ алкоголя в крови. Сегодня на работах в частном лесу, как и во многих других сферах жизни, царят дисциплина и порядок, особенно в том, что касается техники безопасности. Страховщики требуют носить защитную спецодежду, а также пройти курс по работе с бензопилой. «Права» на нее обычно получают после одного дня теоретического обучения и одного дня практики. На курсе дают базовые знания о безопасности при обращении с устройством во время валки и обработки деревьев. А если совсем конкретно, то вам целый час показывают фотографии и говорят обо всем, что при использовании бензопилы может пойти не так, и, если вы после этого еще хотите взять ее в руки, можно считать, что испытание пройдено.

На растущем дереве ветви обрубают, если их слишком много или они сухие. Также их удаляют с поваленных деревьев.

Профессиональные лесорубы должны пройти трехлетнее обучение, где работе с бензопилой посвящено несколько недель, потому что на самом деле здесь есть, чему поучиться, кроме фразы «Бойся! Дерево!».

В то же время в коммерческом секторе дни ручной работы сочтены, поскольку многие этапы процесса становятся механизированными. Лес валят так называемые харвестеры – лесозаготовительные машины, похожие на помесь подъемника с экскаватором, только спереди у них нет ковша, но есть манипулятор с харвестерной головкой. Она состоит из вальцов, захватных рычагов и довольно большого пильного механизма. Захват, словно огромная механическая рука, берет ствол, спиливает его и без труда протаскивает через вальцы, как зубочистку, чтобы очистить от веток и нарезать на части. Оператор харвестера спокойно сидит в кабине и управляет процессом с помощью системы джойстиков. В разных лесах на дерево в среднем уходит две минуты. В день харвестер справляется примерно с 200 деревьями.

Затем своим захватным устройством забирает и грузит бревна на грузовую платформу форвардера. Быстро, просто, дешево. Оператор лесохозяйственных машин может провести в лесу весь день и при этом не коснуться ни одного дерева, но выполнить больше работы, чем целый взвод сделает вручную за несколько дней.

Впрочем, есть капля дегтя в бочке меда. И харвестер, и форвардер – большие машины весом в несколько тонн. Проходя по лесу, они трамбуют почву. Они давят корни деревьев и рушат мир микроорганизмов. Чтобы удерживать разрушения в рамках допустимого и все же добираться до деревьев, на лесозаготовительных машинах ездят не как попало, а по специально проложенным трелевочным волокам. Ситуацию с просеками, которые в хозяйственном лесу встречаются примерно через каждые 30 метров, критикуют не только из-за их воздействия на качество почвы, но и потому что они нарушают облик леса.

В лесной промышленности трелевочные волоки считаются неизбежным злом, потому что выполнять всю работу вручную было бы попросту слишком дорого. Мало кому интересна сложная профессия работника лесного хозяйства, как и любое ручное ремесло. Поскольку приходится конкурировать с дешевой древесиной из других стран, где деревья валят сомнительными методами, лесные хозяйства не могут позволить себе повысить расходы на оплату труда. К сожалению, в оптимистичном выводе из инвентаризации федеральных лесов ФРГ – «запасы древесины находятся на рекордном уровне» – кроется большой подвох.

С одной стороны, ФРГ с ее 3,7 миллиарда кубометров запасов леса занимает ведущее положение среди стран Европы, с другой – возникает вопрос: кто должен работать с этим деревом? Почти половина немецких лесов принадлежит частным лицам, и не все они занимаются хозяйственной эксплуатацией леса. Германия, можно сказать, «сидит» на запасах дерева, которые не может использовать. В результате его импортируют из-за границы. Если говорить цинично, это снимает проблему устойчивого лесопользования, ведь когда импортируют товары, чаще всего экспортируют проблемы. За принципом «С глаз долой – из сердца вон», впрочем, кроются опасные двойные стандарты. Нет никакого смысла защищать деревья у себя под окном, если в это время где-то за границей лес вырубают подчистую. Может быть, стоит все же приложить усилие, напрячься и привести одни частные решения в соответствие другим. Какой лес нужно эксплуатировать, а какой нет? Как мобилизовать владельцев частных лесов? На каком расстоянии друг от друга в лесу на самом деле можно прокладывать трелевочные волоки? Можно ли чем-то дополнить форвардеры? Местами осмысленна аккуратная трелевка леса лошадьми. Когда видишь мускулистых лошадей-тяжеловозов в хомуте, кажется, что вернулся в прошлое, в те времена, когда не было механической техники. Это сразу настраивает на романтический лад, к тому же лошадиные копыта обращаются с почвой бережнее, чем огромные шины многотонных лесозаготовительных машин. Тягловые лошади, увы, все же не универсальное решение, потому что их слишком мало и в отличие от агрегатов, работающих на дизеле, с каждой породой животных нужно правильно обращаться и давать им достаточно отдыха. Так что свалить 200 деревьев в день может не получиться. Тем не менее тягловые лошади – хорошая альтернатива там, где требуется аккуратная работа или где не могут проехать машины.

Гибель лесов в разных обличьях

Понятие «гибель леса» нынче ушло из повседневного обихода, по крайней мере, оно действительно перестало звучать в устах политиков, хотя годовое количество заявлений о страховых случаях как минимум находится на стабильно высоком уровне, если не растет. На экологическую катастрофу, связанную с лесами, теперь навесили ярлык «наносимый лесам ущерб нового вида». Это выражение можно сравнить по качеству с другим эвфемизмом – выражением «парк утилизации», на самом деле означающим могильник ядерных отходов.

Мы процитировали очередное жесткое, но выразительное высказывание Хорста Штерна из нового издания революционной книги «Спасите лес» 1989 года. «Гибель лесов» была горячей темой в экологии 1980-х, но о чем конкретно шла речь?

Тогда в центре дебатов были так называемые кислотные дожди. Электростанции на буром угле, а также другие промышленные объекты, хозяйства и транспортные средства при сжигании ископаемого топлива выбрасывают в воздух загрязняющие вещества, главным образом диоксид серы и оксиды азота. Во влажном воздухе из них получаются серная и азотная кислота. Эти вещества с дождем, снегом, туманом и росой попадают на листья и хвою деревьев, вызывая ожоги. Такой вид «повреждений дымом» был известен еще со времен индустриализации в XIX веке. Больше всего от вредных веществ из воздуха страдали хвойные деревья, чувствительная пихта в некоторых регионах вообще почти исчезла. Жуткие фото с остовами деревьев на огромных территориях, растиражированные в СМИ в 1980-е годы, главным образом были сделаны в Рудных горах, где выхлопные газы из электростанций на буром угле попадали непосредственно в лес. Наблюдались и косвенные эффекты. Кислотный дождь вытеснял из почвы питательные вещества, такие как кальций, калий и магний. Как уже говорилось, почвы с низким показателем pH от природы бедные, здесь могут расти только очень неприхотливые растения. Когда богатая питательными веществами почва вдруг становится бедной, у сложившегося на ней сообщества растений возникают проблемы. Если концентрация кислот в почве продолжает расти, повышается и содержание токсичных ионов металла. Они повреждают корни, и лес слабеет. На растения сильнее воздействуют засухи, морозы, заражение паразитами.

Всё новые сообщения в СМИ будоражили общественность, и она не успокаивалась. Проходили демонстрации под девизом: «Сперва погибнет лес, затем человек», политики чувствовали необходимость действовать. Стала обязательной очистка дымовых газов электростанций от серы, установили нормы выбросов для паровых котлов и транспортных средств, а на новые автомобили потребовали ставить каталитические нейтрализаторы отработавших газов. Выбросы серы во всем Европейском союзе понизились и сегодня составляют лишь небольшую долю значений тех времен.

В 1993 году экспертная комиссия Федерального министерства научных исследований Германии пришла к выводу, что «угроза гибели целых лесов в будущем отступила». В 2003 году Ренате Кюнаст, тогда федеральный министр сельского хозяйства ФРГ, объявила, что гибель лесов официально остановлена. Но так ли это?

Покойный специалист по экологии леса профессор Петер Буршель в 1989 году написал для книги Штерна «Спасите лес» главу «Новый мир: сделано человеком». Прежде чем перейти к кислотным дождям, Буршель рассказал о парниковом эффекте. При сжигании нефти, газа и угля высвобождаются не только соединения серы и азота, но и большое количество углерода, причем того, который до этого много миллионов лет был погребен под землей. Буршель писал: «Двуокись углерода имеет свойство задерживать тепловое излучение Земли. Она действует как стеклянная стенка парника». Ученый пророчил, что температура на поверхности Земли будет расти и за следующие пять лет вырастет на 2–3 °C. Это было в 1989 году. Сегодня, спустя 30 лет, на Земле стало в среднем на 2° теплее, в Центральной Европе – на 1,5°. Это можно измерить, речь идет не о теории, а о факте. Уже давно прошло время дискутировать об изменении климата и сомневаться в его существовании.

Парниковый эффект

Без естественного парникового эффекта на Земле не было бы жизни. Средняя температура на планете была бы морозной: –18 °С. То, что она уже целый миллион лет находится в пределах 10–15 °С, связано с определенными газами и пылью в атмосфере, которые снижают тепловое излучение Земли. Из них 2/3 составляет водяной пар, затем идут соединения углерода, в первую очередь двуокись углерода и метан. Из-за сжигания ископаемых с доиндустриальной эпохи содержание двуокиси углерода в атмосфере увеличилось более чем на 40 %, наблюдается тенденция роста. Парниковые газы, которые выбрасывает в атмосферу человек, усиливают естественный парниковый эффект, что ведет к измеримому потеплению на Земле.

«Каким станет климат будущего, сегодня можно оценить довольно хорошо», – говорит микрометеоролог Йоханнес Люэрс из Байройтского университета. Точно будет значительно теплее. Вызовет ли потепление длительные периоды засухи или затяжные дожди наподобие муссонных и наводнения, зависит от региона. По мнению Люэрса, «экстремальные явления, например бури, засухи и ливни, будут случаться чаще и станут мощнее», потому что при более высокой температуре в климатической системе больше энергии. Это верно для областей как высокого, так и низкого давления. Температура может быть экстремально высокой или низкой, вырастет интенсивность осадков и грозовых разрядов, а также сила ветра. В любое время года будут случаться торнадо, подобные тому, что в 2019 году срывал крыши и переворачивал машины в Бохольте в Северном Рейне-Вестфалии, или штормовому циклону Фабиана, который осенью 2018 года чинил разрушения на юго-западе Германии. Как следствие, они станут наносить больше повреждений домам, дорогам и другим объектам инфраструктуры, а сельское хозяйство в некоторых местах будет страдать от длительных периодов засухи, перемежающихся экстремально сильными ливнями, что приведет к эрозии почвы и гибели урожаев. Что касается лесов, повысится риск ветровала, заболеваний деревьев, а в первую очередь лесных пожаров.

Последствия изменения климата для леса заметны уже несколько десятилетий. Сухость, поздние заморозки весной, бури и град, а также сильное загрязнение воздуха во многих местах ослабляют природную защитную силу деревьев. В совокупности с высокой температурой все это способствует массовому размножению многих организмов, в том числе тех, которые могут серьезно навредить деревьям.

Кто-то выиграет от изменения климата?

Доктор Ральф Петеркорд, руководитель Отдела защиты леса в Баварском земельном ведомстве леса и лесоводства, приводит в пример дубового походного шелкопряда.

В начале тысячелетия этот германский вид чешуекрылых был исключительно редким и во многих федеральных землях был включен в Красный список угрожаемых видов животных. В Баварии популяции такого размера, чтобы их можно было зафиксировать, встречались только в самом теплом районе Германии, в нескольких лесных массивах на Франконском плато в Нижней Франконии.

С начала нового тысячелетия дубовый походный шелкопряд распространяется все шире, за прошедшие 20 лет он во многих местах стал проблемой, так как жгучие волоски, защищающие гусениц от поедателей, разносит ветер и у многих людей они вызывают аллергическую реакцию вплоть до серьезного затруднения дыхания. В итоге рядом с детскими садами, детскими площадками и жилыми районами уже вырубили массу дубов или обрабатывают их защитными средствами.

Сегодня великий бич лесничих – это жуки-короеды: короед-типограф и гравер обыкновенный. Названия жуков связаны с узором, который проедают их личинки под древесной корой. Более мелкий гравер проедает филигранные изящные узоры с завитушками, а типограф планомерно продвигается вперед. Чаще всего ходы начинаются от центрального отверстия, которое называется камерой спаривания[74]. Здесь взрослые жуки встречаются для спаривания, самки откладывают яйца, отсюда личинки прогрызают себе путь через луб. В этом-то и заключается проблема. Ведь именно через лубяной слой течет эликсир жизни дерева. Подобно человеческой крови он переносит питательные вещества к органам. Если нарушен ток между кроной, стволом и корнями, нарушается и обмен веществ. Возникает состояние, похожее на полиорганную недостаточность. Летняя жара усугубляет ситуацию, потому что из деревьев испаряется больше влаги и они образуют меньше защитной смолы, и жуки в тепле развиваются быстрее. Самка откладывает за сезон около 200 яиц. Популяция растет по экспоненте, и в оптимальных условиях один жук порождает 100 000 особей, потому что короеды дают за год несколько поколений.

Вопрос о «вредителях» зависит от точки зрения. Когда много организмов – животных, растений, грибов или бактерий – питаются живыми частями дерева, вытягивают из него воду или питательные вещества, оно может ослабнуть и погибнуть. С точки зрения лесоводства это вред, но в экосистеме леса эти процессы играют важную роль, потому что такие организмы тоже часть пищевой цепи, а мертвые деревья обеспечивают условия для жизни других видов.

Чтобы задержать такое стремительное развитие жуков, нужно сразу валить и отправлять на лесопилку зараженные ими деревья, пока не вылупились новые поколения насекомых и не заразили новые растения. Зимой и летом лесники спешат как можно скорее убрать из леса пораженное жуками дерево. На качество древесины короеды практически не влияют, зато очень сильно воздействуют на лес: если ничего не предпринимать, через несколько лет они могут уничтожить целый массив, как случилось в 1990-е годы в национальном парке Баварский лес. Сейчас он обновляется сам по себе, но вырастают в нем в основном ели – новая пища для короедов. Это показывает, что необходимо менять состав лесов, потому что короеды, как правило, специализируются на определенных видах деревьев и не так быстро распространяются в лесах с разными породами.

По словам Ральфа Петеркорда, нельзя сказать, что такие организмы, как короед-типограф или дубовый походный шелкопряд, «выиграют от изменения климата». Петеркорд объясняет:

Массовое размножение на фоне изменения климата – скорее несчастье для вида. Хотя размножение – естественное явление, в результате изменения климата оно будет чрезмерным.

Дождливые прохладные годы, в которые задерживается стремительное размножение, случаются все реже, а усиливающие его факторы, например засухи и ураганы, происходят чаще. Ураганы благоприятны для короедов, потому что луб поваленных деревьев еще свежий, а дерево уже не может защищаться. По словам Петеркорда, рано или поздно всем видам придется покинуть исходную область распространения, потому что там либо станет слишком тепло, либо кончится вода, либо растения-хозяева вымрут или окажутся вытеснены конкурирующим видом. Так что было бы большой ошибкой предполагать, что изменение климата выгодно каким-то видам. «Из-за своей численности и образа жизни человечество изменяет условия окружающей среды», – пишет Петер Буршель в книге «Спасите лес». Гибель лесов вовсе не прекратилась, она только изменила свое обличье. Лес по-прежнему в опасности, и человечество вместе с ним, ведь без его защиты, питьевой воды, которую он фильтрует, и древесины люди долго не продержатся. Что же делать?

Лес будущего

Так Мефистофель во второй части трагедии Гёте «Фауст» описывает глубочайшую суть творения. В целом он прав, ведь природа постоянно меняется. Мать-эволюция без конца колдует над генетическим строением живых существ, чтобы в случае, если поменяется окружающая среда, осталось бы несколько особей, которые смогут выжить. Она принимает тот факт, что другие тем временем вымрут. Это значит, что рано или поздно планета, а вместе с ней и лес, приспособятся к новому климату – это вопрос нескольких столетий. У человека нет столько времени. Так что ученые и лесоводы уже давно ломают головы над тем, как подготовить лес к будущему.

Петер Буршель в книге «Спасите лес» еще в 1989 году предлагал простое решение. Оно состоит из двух частей. Сначала нужно снизить потребление энергии, причем «богатые индустриальные страны должны подать хороший, убедительный пример». Идея недурна, но проверку практикой не выдерживает. Конечно, были заключены международные договоры о снижении выбросов парниковых газов – Киотский протокол 1997 года и сменившее его Парижское климатическое соглашение 2015 года, – но ни одной стране не удается по-настоящему достичь поставленных в области климата целей. США при Дональде Трампе вышли из Парижского соглашения, а Китай строит новые электростанции на угольном топливе. Скорее всего, Германия в сфере климата тоже не выполнит поставленную цель. Согласно Докладу по вопросам климата Федерального правительства Германии за 2018 год, выбросы в стране в основном вызваны сжиганием ископаемых на электростанциях, а по пятам за энергетическим комплексом следуют промышленность, транспорт и отопительные системы домашних хозяйств.

Поглотители углерода – это резервуары, которые временно или постоянно поглощают из атмосферы парниковый газ двуокись углерода и таким образом противодействуют глобальному потеплению. Леса как важнейшие поглотители углерода на Земле идут впереди океанов, степей, саванны и болот. Деревья преобразуют двуокись углерода из воздуха в биологический материал. Когда древесину жгут, углерод вновь высвобождается.

Подчинить эти сектора долгосрочным глобальным целям, связанным с окружающей средой, – сложная задача для Федерального правительства, потому что готового рецепта, похоже, нет. Чтобы перейти на альтернативные источники энергии, нужно учесть множество факторов, например влияние ветрогенераторов на миграционные пути птиц и рукокрылых. Аккумуляторы электромобилей не растут на деревьях, а растут, если можно так выразиться, под землей. Запасы лития и кобальта, как и ископаемого топлива, не бесконечны. Прежде чем вводить углеродный налог, политикам следовало бы подготовить почву для него и предложить населению посильную альтернативу. В такой индустриальной стране, как ФРГ, есть сельские районы, где состояние инфраструктуры хуже, чем в Черной Африке. Там, где не ходят ни поезда, ни автобусы, людям в качестве транспорта приходится использовать личные автомобили. Отопительные системы на энергии из возобновляемых источников даже при действующем сейчас субсидировании дороже отопления нефтью и газом. Если не принять эти факторы во внимание, углеродный налог окажется необдуманной мерой, порождающей социальную несправедливость.

Вторая часть решения, сформулированного Буршелем, предполагала, что нужно во всем мире сажать леса, потому что они могут снова связывать двуокись углерода, которая высвобождается при сжигании ископаемого топлива. Леса – поглотители углерода, то есть они могут утилизировать хотя бы часть «атмосферного мусора», производимого человеком.

Сажать деревья, разводить леса. Звучит хорошо, в том числе для правительства и избирателей. По инициативе Министерства окружающей среды Германии и Международного союза охраны природы (МСОП) 2 сентября 2011 года в Бонне прошла встреча министров. Ее результатом стал Боннский вызов (Bonn Challenge), проект по глобальному лесоразведению. Цель проекта – к 2020 году восстановить 150 миллионов гектаров лесов, а к 2030 году – 350 миллионов гектаров. На данный момент[76] в Боннском вызове принимают участие 58 стран, в том числе США, Бразилия, Коста-Рика, Индия, Эфиопия, Руанда и Конго. На сайте www.bonnchallenge.org можно следить за ходом проекта. Уже в середине 2019 года была достигнута отметка 170 миллионов гектаров, так что кажется, что цель выполнена с некоторым запасом. Правда, радоваться рано, так как здесь учтены только обязательства стран, а не засаженные на самом деле площади.

В самой Германии главная задача – не разведение, а изменение состава лесов. Уже несколько десятков лет предпринимаются попытки разбавить монокультуры, например добавить в еловые леса бук. Это вызывает бурную реакцию среди занятых в деревообрабатывающей промышленности, потому что для нее ель – «хлебное дерево». Все оснащение лесопильных заводов приспособлено к обработке древесины хвойных. Переоборудование заводов для обработки лиственных деревьев будет дорого стоить предприятиям. Древесина бука твердая, она гораздо плотнее и тяжелее ели и требует другой техники обработки, но все же из нее можно производить клееный брус и использовать его в деревянном строительстве. Например, древесину бука использовали для несущей части крыши при строительстве Центра Штайгервальд, образовательной организации, находящейся между Бамбергом и Бюрцбургом. В будущем бук может войти в строительную отрасль, но вряд ли заменит ель. Хвойные обрабатывать проще и дешевле, они быстрее и прямее растут. В связи с этим лесоводы и работники деревообрабатывающей промышленности опять надеются на пихту белую. Кислотные дожди 1970–1980-х годов нанесли ей большой урон, но сегодня ее снова считают деревом будущего. В частности, это связано с тем, что благодаря глубоко уходящим в почву корням в горах она лучше защищает от эрозии, чем ель. В 2016 году в государственных лесах Баварии начали кампанию по разведению пихты: к 2050 году ее количество здесь должно в целом вырасти до 6 %, а в горах – существенно выше 10 %.

«Исследование лесных экосистем – по меркам лесоводства очень молодая дисциплина. Первые шаги в области социологии растений, типологии лесов и лесоведения относятся к середине XX века. Современные исследования экосистем развивались стихийно, как реакция на гибель лесов в 1980-х годах, поэтому научно обоснованное формирование леса будущего все еще идет тяжело. Исследовательский подход к влиянию экстремальных погодных явлений и колебаний климата с позиций физиологии и экофизиологии растений развивается только сейчас».

Так говорится в заявлении Центра компетенций и информации в сфере леса и древесины (Kompetenz- und Informationszentrums Wald und Holz, сокращенно KIWUH) некоммерческого Агентства по возобновляемым ресурсам (Fachagentur Nachwachsende Rohstoffe, далее FNR), ведущего партнера Федерального министерства продовольствия и сельского хозяйства Германии близ Ростока. По словам экспертов FNR, в будущем видовой состав леса, вероятнее всего, не изменится, но структура его экосистемы будет другой. То есть в лесу будущего в основном будут расти те же деревья, но иначе организованные. Наряду с преобладающими породами, такими как бук, дуб и сосна, повысится значение так называемых сопутствующих видов – лиственницы, липы, клена и ореха.

«Кто посыпает дорожки, не поскользнется», – сказал приват-доцент Грегор Аас, директор Ботанического сада Байройтского университета. Эти слова прозвучали на Дискуссионном лесном форуме, мероприятии Байройтского центра экологии и исследований окружающей среды, который ежегодно проходит с 2017 года. Дискуссионный лесной форум – это дискуссионная платформа для работниц и работников лесной промышленности, охраны природы и науки. В 2018 году главной темой форума стали «Леса в изменяющемся климате». Своей зимней метафорой Аас хотел сказать, что смешанный состав в будущем даст самые большие шансы сохранить функции леса. Леса должны быть как можно более разнообразными, чтобы отдельный «вредитель» не мог уничтожить целый массив, даже если уничтожит определенный вид деревьев. В то же время деревья в новом лесу должны быть полезны для промышленности, иначе однажды мы столкнемся с дефицитом снабжения. На этом основании ученые рассматривают для включения в смешанный состав леса будущего в том числе и зарубежные виды деревьев. В частности, различные исследовательские институты изучали и продолжают изучать пригодность к условиям Центральной Европы ливанского кедра. Это дерево красуется на флаге Ливана. Его обширные насаждения встречаются в Тавре, горах вблизи Средиземноморского побережья в азиатской части Турции. Лето здесь жаркое и сухое, а зимы морозные. В рамках совместного проекта ученые из Байройтского и Гогенгеймского университетов, Лесного управления Баварии и Швейцарского центра экотоксикологии наблюдали и анализировали, как растет ливанский кедр в Ботаническом саду Байройта. Первые результаты рабочая группа опубликовала в 2015 году в научном журнале European Journal of Forest Research:

По-видимому, вид хорошо приспособлен как к текущим, так и к будущим климатическим условиям Центральной Европы. Что касается изменения климата, в лесоводстве у данного экзотического вида высокий экономический и экологический потенциал.

Помимо толерантности к изменчивым метеорологическим условиям, древесина ливанского кедра, как и у ели, прочная и легко поддается обработке, поэтому пригодна для строительства. Ливанский кедр может доживать до 800 лет и достигать 40 метров в высоту. Один из старейших экземпляров дерева в Германии растет в парке Вайнхаймского замка в Мангейме. Предполагается, что дерево посадили в 1720 году, так что сейчас ему около 300 лет. В остальном ливанский кедр пока что сравнительно редок в Центральной Европе.

В данный момент тсугу с запада Северной Америки, а также сосну черную и лещину древовидную из Малой Азии тоже исследуют на предмет приспособленности к климату Центральной Европы будущего. Большую проблему в исследованиях роста деревьев представляют сроки. Какие виды смогут закрепиться в лесах Германии, удастся сказать не раньше, чем через сто лет, и для этого должны будут проводить исследования еще не одно поколение ученых. То, что вначале кажется многообещающим, через несколько десятков лет может обернуться провалом. Лучший пример – североамериканская веймутова сосна. Ее в 1705 году привезли в Центральную Европу, где она прекрасно росла почти двести лет. Еще в начале XX века она наряду с псевдотсугой Мензиса со Скалистых гор была одним из самых распространенных завезенных видов в Германии, но затем по вине человека случилась роковая встреча. Из сибирских лесов в Восточную Европу занесли грибковое заболевание, так называемую пузырчатую ржавчину, которая здесь впервые встретилась с веймутовой сосной, идеальным хозяином без всяких защитных механизмов. Началась эпидемия. Пузырчатая ржавчина стала распространяться и не только уничтожила насаждения веймутовой сосны в Центральной Европе, но и с помощью человека пересекла Атлантику и теперь бушует на родине этого дерева, в Северной Америке. А вот псевдотсуга Мензиса сохранилась и сегодня составляет около 2 % площади лесов Германии.

Может быть, деревья будущего растут прямо у нас перед носом. Каштан посевной, традиционное растение Пфальца, на самом деле не очень распространен в остальных частях Германии. Этот вид с древних времен выращивали в Средиземноморье не в последнюю очередь ради съедобных плодов, знакомых европейцам по рождественским рынкам, поэтому каштан посевной также называют каштаном съедобным. Его древесина похожа на дубовую, но содержит больше дубильной кислоты и крайне устойчива к воздействию погодных явлений. Ее используют, например, для винных бочек, а также для палисадов. С 1980-х годов из каштанового дерева также сооружают противолавинные барьеры в Альпах. Каштану посевному не страшны длительная засуха и жара. Лесоводы Нижней Франконии оценили эти деревья за качество древесины и устойчивость к засухе, вывезли их из каштановых садов Пфальца и сейчас успешно выращивают в своих дубовых лесах.

Но обязательно ли деревья для «нового» климата должны быть такими экзотичными? Мы ведь уже упоминали, что среди особей определенного вида всегда есть генетические вариации. С помощью селекции или генетической модификации, что еще быстрее, вполне можно было бы сделать растения Центральной Европы устойчивыми к засухе и развить у них многие другие свойства. Здесь масса «за» и «против», и раскрыть этот вопрос в рамках данной книги невозможно. Может быть, для начала стоит рассмотреть самый простой элемент системы – семена, из которых сейчас растят деревья в лесах или древесных школах. В Германии действует закон о материале для разведения лесов. В соответствии с ним использовать можно только семена из официально одобренных источников лесосеменного сырья. Это должны быть насаждения определенных размеров и определенного минимального возраста с хорошим качеством древесины и высокой скоростью роста. Будет ли лесосеменное сырье из других географических мест более устойчиво к изменению климата, должно выяснить, в частности, Баварское управление лесной генетики в Тайзендорфе. Так, здесь ученые исследуют вопрос, будут ли белые пихты из Румынии и Болгарии лучше расти в более теплой и сухой Германии, чем те же деревья из местных насаждений для заготовки лесосеменного сырья. Хотя вид один и тот же, в каждом регионе, как и у большинства животных и растений, между отдельными особями или насаждениями есть генетические отличия. По этой причине, в частности, ученые из Управления лесной генетики хотят выяснить, есть ли в природных насаждениях дуба скального в Южной Германии и Эльзасе экземпляры, которые переносят стресс от засухи лучше других. Вполне может оказаться, что некоторые «деревья будущего» практически не отличаются от уже известных растений внешне, но отличаются генетически.

Есть еще один простой способ подготовить лес к изменению климата.

Хорошим немецким лесом для меня был бы тот, который соответствует нашим почвам и гидрологии.

Эти слова лесничего Йохена Эрнста из Центра компетенции в сфере лесоводства федеральной земли Бранденбург в Эберсвальде журналистка Пиа Хайнеманн цитирует в статье 2014 года «У немецкого леса нет ничего общего с природой» (Mit Natur hat der deutsche Wald nichts zu tun) в газете ZEIT. Она добавляет:

Звучит обыденно, но на самом деле это радикальная позиция: с таким лесом Германию было бы не узнать.

Однако лес не справится сам с необходимыми для этого изменениями. Первый шаг к стабильности заключается в том, чтобы помочь природе вернуться «на свои рельсы». Во многих местах уже сажают деревья, соответствующие локальным условиям. Хозяйственные леса должны снова приобрести немного более естественный вид, если деревья в них будут подходить к почве, количеству влаги и света в данном месте. Тут нужна готовность идти на компромисс, потому что тогда способы и объем эксплуатации дерева придется подстраивать под имеющиеся виды растений, а не наоборот, как делали раньше.

И наконец, последний секрет о лесе: он может быть пластичным. Это значит, что здоровая лесная экосистема может приспособиться к изменению окружающей среды и в то же время сохранить все свои функции, сомкнутый полог, микроклимат и производительность. Лесам это удается потому, что благодаря матери-эволюции в них постепенно меняется состав видов. Если разных видов мало, мало и пространства для пластичности, и, наоборот, чем разнообразнее лес в плане видов деревьев и их генетики, тем больше вероятность, что он переживет изменение климата и при этом останется лесом. На данный момент в Германии немного лесов, которые действительно способны самостоятельно приспосабливаться к малопредсказуемым локальным изменениям климатических условий, или, коротко говоря, демонстрируют «пластичность к климату». Так что человек должен помочь им и создать базовые условия. Это прекрасно сформулировали эксперты из FNR:

Задача лесоводства будет заключаться в конструктивной поддержке этих процессов изменения.

Напоследок нужно сказать, что, помимо изменения климата, на лес действуют и другие факторы стресса. Это иные виды вредного воздействия со стороны человека, например загрязнение воздуха или политические конфликты между пользователями леса, которые видят его по-разному: как среду обитания, туристический объект, оазис для оздоровительных практик, охотничьи угодья или источник сырья. Чтобы разрешать такие конфликты, нужна дипломатия, а главное – готовность к сотрудничеству. Поэтому самое время вступить в диалог и поискать компромисс. Только если все «люди леса» – потребители, лесники, работники деревообрабатывающей промышленности, владельцы лесов, охотники, законодатели, любители активного отдыха, ученые и многие другие – будут действовать сообща и оставаться честными друг с другом, – только тогда следующие поколения смогут любоваться видами, какие открываются, например, в Данер Фельзенланде в Пфальцском лесу, в двух часах езды на автомобиле на юг от Франкфурта. Когда видишь зеленые вершины холмов, которые волнами катятся до горизонта, вдруг охватывает оптимизм. И тогда совершенно искренне кажется, что все сложные задачи XXI века разрешимы, а природа дружелюбна к человеку, как и он к ней. В конце концов, ведь он ее часть.

На тему леса и лесоводства регулярно публикуют масштабные исследования, изложить которые в пределах одной книги невозможно. Тем не менее здесь следует упомянуть некоторые важные фундаментальные публикации.

Dorow Wolfgang Hans Otto. Wichtigste Ergebnisse aus 17 Jahren zoologischer Forschung in hessischen Naturwaldreservaten. Forstarchiv 78, 2007.

Dušej Goran. Das grosse Flattern – Waldtagfalter und andere Schmetterlinge im Wald, ornis, Ausg. 2, 2011.

Feichtinger Veronika. Regierung Oberbayern (Hg.). Eiszeitrelikte – Überlebenskünstler auf den letzten Kälteinseln im Wärmemeer // Plakat serie, 2010.

Fuhr Eckhard. Jagdkunde – Zeitgemäße Betrachtungen über ein altes Handwerk. Matthes & Seitz Berlin, 2019.

Halbe Torben. Das wahre Leben der Bäume. WOLL–Verlag, 2017.

Hofrichter Robert. Pilze – Faszinierende Wesen im Verborgenen. Franck-Kosmos Verlag, 2018.

Koch Kristine und Walentowski Helge. Eine Lärche kommt selten allein – Lärchen-Zirbenwälder der Alpen // LWF Wissen. Ausg. 69, 2012.

Küster Hansjörg. Geschichte des Waldes – Von der Urzeit bis zur Gegenwart. Verlag C.H. Beck. 3. Auflage, 2013.

Schreiber Roland. Waldzertifizierung in Bayern. LWF Aktuell, 82, 2011.

Sperber Georg und Thierfelder Stephan. Urwälder – Deutschlands archaische Welten. BLV Buchverlag, 2014

Stern Horst, Biebelriether Hans, Burschel Peter, Plochmann Richard, Schröder Wolfgang, Schulz Horst. Rettet den Wald. Kindler Verlag, 1989.

Stinglwagner Gerhard. Das Kosmos Wald- & Forst-Lexikon. Franck-Kosmos Verlag, 2016.

Stumpf Ursula. Kräuter – Gefährten am Wegesrand. Franck-Kosmos Verlag, 2018.

Wohlleben Peter. Das Geheime Leben der Bäume. Ludwig Verlag, 2015.

Веб-сайты

www.waldwissen.net – информационная и коммуникативная платформа, организованная четырьмя исследовательскими организациями: Баварским земельным ведомством леса и лесоводства, Федеральным центром исследований и образования в сфере леса, опасности стихии и ландшафта, Швейцарским исследовательским институтом леса, снега и ландшафта и Научным институтом исследования леса земли Баден-Вюртемберг.

https://hypersoil.uni-muenster.de/ – сайт проекта HyperSoil Вестфальского университета им. Вильгельма при поддержке Сети компетенций Университетского объединения MultiMedia NRW (Северного Рейна-Вестфалии) в рамках конкурсной программы «Высшие учебные заведения в мультимедийных сетях – новые медиа в школах и высших учебных заведениях».