Читать онлайн Во власти теней: омуты прошлого бесплатно

Во власти теней: омуты прошлого

Пролог

– Егор, выключи этот чёртов будильник! – накрыв голову подушкой, чтобы не слышать ужасный фальшивый писк, извергаемый пластиковой коробочкой, простонала я. Голова, и так раскалывающаяся после бессонной ночи, от мерзкого звучания и вовсе превратилась в пустое ведро, по которому настойчиво застучали молотком.

Бум-бом. Бум-бом… Дзынь!

– Егор! – захныкала вновь. Будильник продолжил разрываться на все лады, старательно выполняя свою работу, за которую никто не скажет ему спасибо.

Не выдержав, прорычала, отбросила в сторону ни в чём неповинную подушку и, щурясь от яркого ударившего в глаза света, попыталась нащупать на прикроватной тумбочке пережиток прошлого века.

Будильник нашёлся сразу. Брякнув ладонью по большой кнопке на его макушке, не нащупать которую было просто невозможно, с удовлетворённым стоном повалилась обратно. Правда своего мерзкая штукенция всё-таки добилась: из сна я оказалась выдернута окончательно и бесповоротно. Похлопав по пустующей половине кровати, с неудовольствием отметила, что мужского тела на ней не имеется, а шум льющейся в душе воды, который я не услышала раньше, означал только одно: Беккер уже встал и совсем не озаботился тем, чтобы поспособствовать моему крепкому сну.

– Доброе утро, – к тому моменту, как Егор вернулся в комнату, я смогла более-менее очухаться. Смерив его уничижительным взглядом, села, завернувшись в одеяло, как в кокон.

– Было бы добрым, если бы я до сих пор спала, – фыркнула в ответ, совершенно проигнорировав тот факт, что Беккер был обнажён. Ну… почти. Самое пикантное «пониже пояса» скрывало чёрное полотенце, обмотанное вокруг бёдер.

– Да ладно тебе, Крис, – хмыкнул Егор, запуская ладонь в свою тёмную шевелюру и несколькими небрежными прочёсывающими движениями, взлохмачивая волосы. – Не нуди. Лучше иди сюда и поцелуй меня.

– Ага, – лениво зевнула. – Уже бегу.

Вместо этого вынырнула из-под одеяла и, совершенно не смущаясь своей наготы, юркнула мимо Егора.

– Я через десять минут уезжаю, – донеслось до меня уже за закрытой дверью.

В тёмной, облицованной тёмно-синими глянцевыми квадратиками плитки ванной горел мягкий приглушённый свет, создающий приятный полумрак. Негромко гудела вытяжка, а на огромном зеркале над раковиной в золотом блеске подсветки мерцали капельки воды. Встроенный в него дисплей показывал время и погоду, обещая весьма хорошее начало дня, идеально подходящее для прогулки по набережной со стаканчиком карамельного капучино в руках.

Скептически осмотрев своё отражение в зеркале, отметила общую растрёпанность и помятость. Тёмные круги под глазами явно намекали, что спать мне следует куда больше, чем позволяла себе я. Пообещав своему отражению, что обязательно выделю денёчек для постельного рая (даже отключу телефон!) через недельку-другую, ступила под тёплые струи тропического душа.

За последний год мой график жизни претерпел некоторые изменения, и кто, если не я, уж точно в курсе, как привести себя в вид «на миллион», когда вместо того, чтобы ехать на работу, хочется спрятаться где-нибудь в уголке, в обнимку с одеялом и подушками, и сделать вид, что так и надо.

Вышла из ванной, шлёпая босыми ногами по полу, практически вовремя: Егор, держа подмышкой мотоциклетный шлем, искал в прихожей ключи. Высокий, двухметровый (два ноль два) байкер в грубых ботинках и в массивном кожаном жилете с вытесненным на спине лого мотоклуба совсем не напоминал челюстно-лицевого хирурга, коим Беккера угораздило стать. И хорошо так угораздило, качественно – к тридцати двум он «дослужился» до завотделением областной больницы и весьма неплохо подрабатывал в частных клиниках.

– Скучной тебе смены, – с благими намерениями пожелала, привычно вставая на носочки, чтобы дотянуться до его лица и чмокнуть в любезно подставленную щёку. Уж лучше пусть всё суточное дежурство проведёт, лениво потягивая чаёк, чем, как обычно, не сможет и присесть толком, не то что покемарить ночью.

Егор хмыкнул и, крутанув на пальце ключи от мотоцикла, вышел из квартиры.

Я же, совершенно не торопясь, позавтракала пиццей, которую нас с Егором что-то тюкнуло заказать вчера в ночь-полночь, и, ползая по комнате, потратила уйму времени, чтобы отыскать брошенные куда-то в порыве страсти чулки и нижнее бельё.

Первое судебное заседание было назначено на полдесятого, а документы, приготовленные заранее, были бережно сложены в сумке-дипломате, так что я могла себе позволить заявиться прямиком арбитраж, не забегая в офис. Радовало ещё и то, что время выезда почти совпадало с рассасыванием пробок – вот вам и причина номер два, чтобы расслаблено марафетиться.

Убедившись, что ничего не забыла, захлопнула входную дверь, покидая небольшую и уютную (кто бы поверил, да?) холостяцкую обитель Беккера. Ключей у меня не имелось, но, впрочем, и не должно было – нас не связывали настолько близкие отношения. Честно говоря, кандидатура Беккера была наихудшей для этих самых близких отношений – будучи совершенно помешанным на своей работе, мотоциклах и удовольствии, он не тянул на будущего семьянина. Меня же устраивало то, что я имела – волнующее, бесстыдное общение и не особо частые встречи, когда каждому из нас хотелось терпкого, дурманящего удовольствия. Егор был прекрасным и опытным любовником – чутким и чувственным, знающим, «за какую ниточку потянуть», чтобы низвергнуть меня в пучину оргазма.

Чёрный «Мерседес» приветливо моргнул фарами, будто искренне радуясь моему появлению. Бросив сумку на пассажирское сидение, обошла автомобиль спереди и, сев за руль, одёрнула задравшийся подол узкой юбки.

Егор обосновался в активно развивающемся районе на окраине города, когда-то считающегося исключительно спальным. Мельком взглянула на карту в навигаторе, оценив пробки до центра. Городские артерии хвастались красными и жёлтыми оттенками: багровых заторов не наблюдалось, что не могло не радовать.

Осмелившись сунуться на многополосные проспекты, не прогадала. Автомобили двигались стройной гурьбой, медленно, но уверенно преодолевая светофоры, перекрёстки и пешеходные переходы, приближая меня всё ближе и ближе к зданию суда с развевающемся флагом на крыше.

Узкие исторические улочки старого центра, где обосновался арбитражный суд и огромный вплотную примкнувший к нему бизнес-центр, были наглухо заполнены: отсутствие бесплатных парковочных мест заставляло юристов и офисных трудяг бросать своих железных коней вдоль дороги и во дворах ближайшей жилой застройки, игнорируя запрещающие знаки и здравый смысл.

Я же, скептически поджав губы, протиснулась меж брошенных как попало автомобилей и уверенно заехала на подземную парковку бизнес-центра, где мой работодатель арендовал парочку мест.

Стуча тонкими каблуками по асфальту, прошла буквально триста метров – на крыльце арбитражного суда столпилась группка юристов, эмоционально обсуждающих какой-то животрепещущий вопрос. Миновав их, зашла в фойе и, поздоровавшись с уже ставшим практически родным судебным приставом, раскрыла перед ним паспорт, который он видел уже несколько сотен раз.

Формальности для прохождения в суд я соблюдала куда дольше, чем длилось судебное заседание – явившись к самому началу, я была нисколько не удивлена, когда судья – полноватый и лысоватый мужчина за пятьдесят – объявил об отложении в связи с непоступлением запрошенных в государственных органах документов.

Я так рассчитывала разобраться с этим глупым, но затянувшимся на несколько месяцев спором именно сегодня, что не удержалась от того, чтобы возмущённо закатить глаза. Впрочем, мою реакцию разделял и сам служитель Фемиды: запрос документов был выполнен «для галочки», дабы ответчик, не удовлетворённый решением, не смог обжаловать его с воплем о ненадлежащем установлении обстоятельств.

Прежде чем подняться на десятый эта того самого бизнес-центра, что притёрся к арбитражному суду и стал настоящей меккой для офисов юристов, которые тут кишмя кишили, зашла в кофейню за капучино. Пусть не прогулка по набережной, но хоть что-то из моей утренней фантазии станет явью.

В лифтовом холле, как и всегда, оказалось не менее многолюдно, чем обычно, благо я уместилась во второй спустившейся вниз кабинке, даже заняв удобное положение у задней стенки. Навязчиво пахло чьими-то едкими женскими духами, будто их обладательница вылила на себя целый флакон, боясь, что случайные прохожие не смогут уловить «прекрасный» шлейф их аромата.

Задержанного дыхания хватило до пятого этажа. Лифт останавливался на каждом уровне, раскрывая своё металлическое чрево и выпуская спешащих по делам трудяг. Благо с восьмого на десятый я поднялась в полном одиночестве.

Приложив к считывателю магнитную карту, дёрнула на себя тяжёлую и массивную дверь, отгораживающую наш уютный офис от серого безликого коридора.

– Доброе утро, – громко обозначила своё присутствие и прошла в переговорную, где стояли невероятно удобные диваны, на которых так приятно было наслаждаться утренней дозой кофеина.

– Доброе, Кристина, – Маргарита Денисовна, директор нашей юридической фирмы и один из моих непосредственных руководителей, присоединилась ко мне. Поставив на низкий столик чашку с дымящимся напитком, изящно села напротив меня.

– Я вижу, процесс отложили?

– Да, формальность, – пожала плечами и пригубила капучино. – Вы сегодня рано. – Обычно Маргарита Денисовна радовала своим присутствием никак не раньше десяти. И причина её столь раннего визита должна быть серьёзнее некуда.

– Полдевятого приезжал Кротов, – сказала она так, будто эта встреча была, как минимум, важнее всех предыдущих.

– Да? – я искренне удивилась. – Что он хотел?

– Уведомил меня о том, что бенефициар завода усомнился в нашем профессионализме, – она артистично скривила губы.

– В смысле? – я закашлялась, едва не подавившись очередным глотком.

– Это официальная причина, – она усмехнулась. – А неофициальная заключается в том, что кто-то в правлении банка решил получить свою долю прибыли. Ты же знаешь, главный бенифициар «Тяжмаша» – Нео-Банк. Так вот от них сверху пришло распоряжение нанять ещё одних юристов, поспособствующих скорейшей победе над «Трубтехом».

– Серьёзно? Спустя полтора года? Что ж они в самом начале этой бойни нам никого не прислали? Когда у нас в день по десять заседаний было, когда мы цепного временного управляющего* «Трубтеха» пытались скинуть? И кого? У кого у нас такие связи с Нео-банком?

– Сама догадаешься? – Маргарита Денисовна гаденько так улыбнулась. – Не мытьём, так катаньем пролезли.

Я сделала глубокий вдох. И выдох. И снова вдох. Маргарита, видя мою реакцию, не придала ей значения, сделав какие-то свои выводы. Впрочем… о моей нелюбви к адвокатам она знала не понаслышке.

Тогда, полтора года назад, когда ПАО «Тяжмаш» начало поиски представителя для сложного и проблемного дела о банкротстве ООО «Трубтех», задолжавшего им несколько сотен миллионов, претендентами стали двое: наша «Легал-Консалт» и… та-да-дам коллегия адвокатом «Градов, Реутов и партнеры». И они, и мы «засветились» благодаря хорошим связям с владельцами «Тяжмаша». Но в долгосрочной перспективе вопрос цены для «Тяжмаша» и тот факт, что направлением «Легал-Консалт», являлись как-раз такие банкротные споры, стал решающим. К тому же Градов брал гонорар куда больше нас. Так что благодаря здравомыслию руководства «Тяжмаша», умноженному на бюджет, заложенный для решения этого вопроса, выбор был сделан в нашу пользу. Градов, выражаясь простым языком, пошёл лесом.

Тронула ли меня эта новость?

Не должна бы. Прошло шесть лет. От той глупой девчонки Кристины Беляевой не осталось и следа. Я – уже не та впечатлительная девятнадцатилетняя студентка, что пала жертвой его обаяния.

И всё-таки в груди что-то ёкнуло. Может быть потому что я мастерски умудрялась избегать с ним встреч, даже случайных. И даже сейчас… спустя шесть чёртовых лет, что я потратила, чтобы стать тем, кто я сейчас, я бы предпочла оставить всё, как есть.

– Маргарита Денисовна, а может там командировочка предвидится? – я растянула губы в улыбке. – На Камчатку, а?

– Увы, – развела она руками. – И за что ты так не любишь адвокатов? Не все из них напыщенные индюки.

– Как говорил мой преподаватель по ТГП, одна половина из их племени – идиоты, а вторая – мошенники, – процитировала Градова, сама того не осознавая. И поймав себя на этом, вздрогнула.

Ну уж нет, этот человек больше никогда не лишит меня самообладания!

Ни за что.

Никогда.

* временный управляющий – арбитражный управляющий, которого назначает арбитражный суд, для проведения процедуры банкротства несостоятельного юридического лица— наблюдения. К основным функциям временного управляющего относится анализ финансового состояния должника, обеспечение сохранности его имущества, выявление кредиторов должника и др.

Глава первая

В фильмах про сильных и успешных женщин всё просто: вот она растрёпанная рыдает в ванной комнате, будучи брошенной эгоистичным парнем/уволенной с работы/потерявшей смысл жизни (нужное подчеркнуть), затем эта сцена сменяется чёрным экраном с надписью «Прошло пять лет», и на следующем кадре она – вся такая воздушная и воодушевленная, одетая в дорогущие шмотки, со стаканом кофе в руках дефилирует к своему красному кабриолету.

Увы, в жизни так не бывает. Нельзя щёлкнуть пальцами и тут же очутиться в теле самой себя, но в куда более улучшенной версии. А жаль. Тогда бы мне не пришлось пережить всё то, что я пережила, пытаясь вскарабкаться вверх по социальной лестнице.

Я не жалуюсь, нет, но имей я шанс получить всё по щелчку пальцев – никогда бы не отказалась от него. Потому что тогда моя жизнь действительно бы стала воплощением тех чёртовых фильмов: «Мерседес» – не в кредите, а купленный за кровные; квартира – не съёмная, а своя (и без ипотеки!), отношения – с писаным красавце, влюблённым по уши, вот-вот готовым вручить обручальное кольцо, а не полное не пойми что с Беккером, на которого где сядешь, там и слезешь.

В общем, Кристина Беляева стала тем, кем мечтала, с определённым нюансами, конечно. И именно сейчас кое-кому, кого я предпочитала избегать долгие годы, вздумалось всколыхнуть болотце моей тихой и размеренной жизни!

Я не боялась встретиться с Градовым – вряд ли от той ещё юношеской больной одурманенности что-то осталось. Просто… что-то внутри меня начинало беситься, рычать и скалиться, едва я даже позволяла себе крохотную мысль о возможности этой самой встречи.

– И ты представляешь, Алин, мне теперь с ним нос к носу работать! – жаловалась я подруге, сидя на лавочке в школьном дворе, под сенью раскидистых тополей.

Алина, выбежавшая ко мне в свой короткий обеденный перерыв, коим служило «окно» между уроками, сморщила нос и, почесав его костяшкой пальца, чихнула.

– Будь здорова, – отозвалась я.

– Спасиб, – кивнула она. – Ты зря переживаешь. Ситуация, конечно, малоприятненькая, но от неё никуда не деться. Отнесись к этому как к очередной жизненной подлянке. Ну вот серьёзно, ты сама драматизируешь.

Философ из Алины, облачённой в красный, с лампасами, спортивный костюм, выходил посредственный. Но она меня слушала – и в чём-то даже понимала, так что жаловаться не приходилось.

– Попробуй посмотреть на это дело под другим углом. Тебе предоставился такой шанс надрать его самодовольный зад! Натюкать в тапок, как котёнка!

– Мы на одной стороне, – хмыкнула. – Будь он моим оппонентом, я бы поймала с этого кайф. А так… – я вздохнула. – Мне нет резона смешивать его команду с грязью. Не в моих это интересах.

– Ой, да ладно, – отмахнулась Алина. – Ты сама мне пять минут назад говорила, что на себе тащила это дело полтора года. Чем он тебе поможет? Скорее мешать будет, – она хихикнула. – Если не можешь напакостить, то игнорируй. Ты же не бесишься, глядя на тумбочку в коридоре? Мебель – она и в Африке мебель. Вот и пусть Градов будет для тебя мебелью. Что она есть, что её нет.

Алина оказалась единственным человеком, кто был в курсе той давней истории. Я не могла держать всё в себе… поэтому посвятила её в детали моей маленькой интрижки. И ни разу не пожалела об этом.

– Может ты и права… – задумчиво протянула я, кощунственно поддев носом лакированной туфли камешек.

– Не кисни, подруга, – воодушевленно выдала Алина. – Так, я побегу, скоро звонок, а у меня ещё ни крошки во рту не было.

– Спасибо, что пренебрегла обедом, – улыбнулась подруге. – А могла бы сейчас котлетки с пюрешкой наяривать.

– Я сейчас этим и займусь, – хмыкнула Алина и встала со скамейки. – Если что – заезжай. У меня еще три урока, а потом я свободна.

– Созвонимся, – кивнула.

Подмигнув, Алина повернулась на пятках и вприпрыжку поскакала к школе. Вот что-что, а без Алининой непосредственности я бы давно уже превратилась в вечно бубнящую на всех и вся бабку.

Возвращаться в офис не хотелось, несмотря на кипу документов, заваливших стол, которые так и молили их разобрать. Не любила я это дело – долго, нудно и скучно, а потому откладывала на потом, как можно дольше.

Благо моё настроение резко взлетело вверх, когда оказалось, что доработать день мне предстоит в полном одиночестве. Все разлетелись по делам, и я оказалась предоставлена самой себе.

Обречённо взглянув на десятки толстых папок, ожидающих своего часа, щёлкнула мышкой: из динамиков моноблока полилась задорная мелодия, которая должна была стать помощницей в моём нелёгком деле.

К семи вечера я закончила: папки обосновались в коробке под столом, возле принтера остались лишь объемные выписки по расчетным счетам, изучение которых я оставила на завтра. Закрывая десятки вкладок в браузере, невольно зависла на карточке дела «Трубтеха» и пролистала страницу вниз – глянуть, может появилось что-то новенькое. И правда, появилось. Новой строчкой на сером фоне чернело: 5 сентября, ПАО «Тяжмаш» – ходатайство об ознакомлении с материалами дела. Учитывая, что я ничего такого не подавала, бравые бойцы Градова уже бросились в бой.

– Не доверяют-с, – с усмешкой выдохнула я. А ведь могли и у нас всю информацию запросить, чтобы самим время даром не тратить. Ишь какие принципиальные!

Вечерами в офисе становилось уютнее: тёплый свет склоняющегося к закату солнца скромно заглядывал сквозь полузакрытые жалюзи, и на душе становилось так легко и приятно, будто я не в клетке стеклянно-стальной высотки, а где-то на райском острове.

В лифтовом холле было пусто. Его окно выходило на фойе первого этажа бизнес-центра, и я, ожидая прибытие лифта, разглядывала сквозь него творящуюся внизу суматоху. Люди с такой высоты казались муравьишками – и так забавно спешили по своим делам, кто куда, разбегаясь влево и вправо.

Добираться до съёмной квартирки, которую я специально присматривала поближе к офису, в «послепробочные» часы сплошное удовольствие. Буквально десять-пятнадцать минут – и свечка новостройки встречает приветливо поднятым шлагбаумом.

Просторную студию на двадцатом этаже, из окон которой открывался шикарный вид на оживлённые проспекты, мне посоветовала Маргарита. Хозяйкой была её давняя подруга, ещё с университетских времён. Звёзды сошлись – и я стала тем самым адекватным арендатором, в поисках которого София Игоревна рыскала уже долгое время. Я же со своей стороны получила небольшую, но приятную скидку.

Идеальная хозяйка из меня оказалась не очень – как-то так вышло, что «семейное» прошлое с Давыдовым исчезло бесследно, даже платочком на прощание не помахав. Причиной идеального порядка в квартирке служило лишь то, что я в ней практически не бывала: поздно приезжала, рано уезжала, а иногда и вовсе оставалась у Егора.

Подняв с чёрного диванчика пульт, нажала кнопку включения телевизора, настроенного на музыкальный канал, обычно служившего мне фоном. Тишина раздражала – слишком много мыслей начинало появляться в голове, когда до ушей не доносились звуки. Хуже всего было то, что почти всегда эти мысли-диверсанты практически кричали об одиночестве. В такие моменты меня накрывало, и порой я даже жалела, что моя жизнь сложилась так – быть может, будь у меня своя семья, на подобные размышления не оставалось времени. Впрочем, к моему счастью такие моменты не длились долго, хотя и настроение успевали испортить знатно.

На следующее утро я поймала себя на том, что волнуюсь. Волнуюсь, стоя у зеркала и придирчиво рассматривая своё отражение в нём. Я будто пыталась разглядеть себя и дать оценку со стороны: что бы увидел тот, кто знал меня в прошлом? Заметил ли, насколько я изменилась?

Это стало тревожным звоночком, свидетельствующим о том, что вся моя бравада относительно второго пришествия Градова показная. Осознавать, что спустя столько лет его персона до сих пор способна сбить меня с панталыку, было, мягко говоря, неприятно.

– Возьми себя в руки, Беляева! – строго приказала самой себе, машинально пригрозив отражению наманикюренным пальчиком. Должно сработать, просто обязано – иного выбора я себе не оставляла.

В это утро вселенная будто задумала неладное – сперва я битый час простояла в пробке на узеньком переулке, из которого оказалось не выбраться. Где-то спереди, недалеко от выезда на проспект, случилась авария, наглухо застопорившая движение. Впервые за долгое время я пожалела, что мой десятилетний «Мерседес» не мог похвастаться высоким клиренсом – я с завистью наблюдала за тем, как внедорожник передо мной лихо свернул вправо и, перескочив бордюр, исчез в дворовых дебрях. Мне же осталось только гневно постучать по рулю и, вздохнув, прибавить громкость радио.

Часы показывали полдесятого, когда я наконец-то заглушила мотор, лихо юркнув на своё парковочное место. На этом злоключения бы и закончились – но уже поднимаясь в лифте, я поняла, что оставила в машине папку с документами, включая доверенность, выданную мне пару дней назад новым клиентом. Заказчик, к слову, оказался весьма специфическим – предпочитал передавать материалы и общаться исключительно лично, не доверяя электронным способам связи. Как он с такими взглядами вёл бизнес для меня оставалось загадкой. Но аванс он оплатил вовремя и в полном размере, так что придираться не приходилось.

Чертыхнувшись про себя, нажала на кнопку первого этажа. Чтобы спуститься в паркинг, пришлось пересесть на лифт в другом конце бизнес-центра. Чёрт бы побрал этих проектировщиков, кто придумал такую систему.

Я бы не стала возвращаться, не будь в этом надобности – но доверенность мне оказалась нужна «вотпрямщас». В офис я заходила уже в состоянии лёгкой раздраженности. То, что я увидела – и услышала – едва оказавшись внутри, никак не поспособствовало улучшению состояния.

Дверь в переговорную была закрыта, но сквозь стеклянные стены с поднятыми жалюзи я прекрасно видела посетителей. Голос Градова звучал приглушённо, но не узнать его было невозможно. Бывший преподаватель вольготно устроился на чёрном диванчике, будто это не он прибыл на чужую территорию. Рядом с ним сидел паренёк поскромнее, а напротив – Маргарита, Кротов и наш второй – и негласный – директор Горбылёв Иван Иванович.

Мне хватило секунды, чтобы оценить взглядом всю эту разномастную компанию, и заставить себя пройти на своё место, дабы не зависать статуей под удивленными взглядами коллег.

– Доброе утро, – я кивнула Ларисе, помощнице Горбылёва, и Светлане, бухгалтеру, чьи столы располагались напротив моего. Собственно, это и была почти вся наша дружная компания – сам же Горбылёв со вторым своим помощником размещался этажом ниже, в ещё одном офисе, снятом дабы «не палить контору», как он сам любил выражаться.

– Доброе, – белокурая Лариса, которой вот-вот стукнуло тридцать пять, открыла крышечку крема и щедро выдавила себе на ладонь порцию, отчего по кабинету разнёсся приятный кокосовый аромат.

– Давно сидят? – кивнула в сторону переговорной.

– С девяти, – хмыкнула Света. В нашем коллективе она появилась недавно, но уже прочно в нём обосновалась, будто бы мы всегда работали вместе. Она чем-то напоминала мне Маргариту, за тем исключением, что не имела столь выраженных амбиций.

– Понятно, – ухмыльнулась я. Меня, естественно, о встрече никто не уведомил – даже и не должен был. Всё же несмотря на свой опыт и результативность, я была всего лишь исполнителем, который не присутствовал на таких важных стратегических переговорах. Да, я тоже разрабатывала тактику ведения дела, но делилась ею исключительно с Маргаритой, которая в дальнейшем озвучивала её Кротову, директору правового департамента «Тяжмаша».

Я с трудом заставила себя приступить к работе, чтобы, не дай бог, не уставиться на Градова. Всё же мне было интересно, как повлияло на него время. Благо необходимость отсканировать доверенность и подать в суд несколько документов через электронный сервис не предполагали возможности пялиться по сторонам.

Всё шло по плану… до того момента, когда Маргарита вдруг выглянула из переговорной и позвала меня:

– Кристина, зайдите к нам.

Пальцы замерли над клавиатурой и я едва не подавилась собственным дыханием. Сглотнув вдруг ставшей вязкой слюну, нарочито медленно поднялась из-за стола. Десять шагов показались путём на эшафот. Чёрт знает, с чего я так расчувствовалась – быть может виной тому неожиданность встречи, её поспешность. Я не успела морально подготовиться.

Ай, что теперь? Была-не была!

Натянув на лицо вежливую улыбку, уверенно вошла в переговорную и обвела взглядом всех присутствующих.

– Знакомьтесь, Евгений Александрович. Наш юрист Кристина Беляева, именно она преимущественно ведёт дело «Трубтеха», – Маргарита, не без гордости, представила меня Градову. – Кристина, с этого момента Евгений Александрович будет способствовать достижению наших целей.

И если до этого я концентрировалась на начальнице, то после «знакомства» мне всё-таки пришлось посмотреть на Градова.

Наши взгляды встретились. Он практически не изменился – быть может, добавилась морщинка на лбу. Словно не было всех этих лет – я смотрела практически на того же Градова, что и в последнюю нашу встречу.

– Очень приятно знать, что вложенные мной усилия не пропали даром, Кристина, – сказал он с лёгкой ухмылкой. – Я рад, что вы стали высококвалифицированным специалистом. Надеюсь, наше сотрудничество будет плодотворным.

– Надеюсь, – елейно улыбнулась я.

– Я преподавал Кристине на первом курсе теорию государства и права, – зачем-то пояснил для всех присутствующих Евгений Александрович, спокойно отведя от меня взгляд, будто я больше не стоила его внимания.

– Вот как! – удивлённо-одобрительно выдал Кротов. – Не удивлён! Альма-матер всегда выпускала сильных юристов.

– Кристина, расскажите нам о перспективах привлечения владельцев «Трубтеха» к субсидиарной ответственности, – Маргарита ненавязчиво сменила тему.

– Перспективы хорошие, – я чуть качнула головой. – Все учредители, в том числе выбывшие из общества в течение трёх лет до банкротства, директор, а также дочерняя компания, на которую выведены активы, и её директор – все были указаны мной в заявлении о привлечении к субсидиарной ответственности. Первое заседание прошло неделю назад и было отложено на девятое октября. В процесс были принесены пачки отзывов, – усмехнулась, – но думаю, ничего кардинально нового в них нет. Все доводы ранее уже были озвучены в других обособленных спорах.

– Иван Иванович, как конкурсный управляющий «Трубтеха», поддержит наше заявление в полном объеме. На данный момент он готовит пояснения по итогам оспаривания сделок, которые ясно покажут суду, что все лица, указанные нами, были причастны к управлению предприятием и к организации преднамеренного банкротства, – Маргарита повернулась ко мне. – Спасибо, Кристина, вы свободны.

Кивнув, я вышла из переговорной. Прикрыв за собой дверь, перевела дух и, как ни в чём не бывало, вернулась к своему столу.

Это оказалось проще, чем мне казалось. Ничего не ёкнуло – и это не могло не радовать. Мне не хотелось вновь наступать на те же грабли. Влечение к Градову только испортило бы ситуацию, прибавив мне проблем.

Переговоры длились ещё около часа: за это время я успела раскидать «текучку», подав несколько ходатайств в суд и приступить к анализу выписок, захламляющих стол. Вооружившись карандашом, цветными стикерами и линейкой, я изучала напечатанные мелким шрифтом транзакции, выделяя особо подозрительные. Занятие сие требовало внимания и концентрации, а спорящая по телефону со служащей Пенсионного фонда Лариса полному дзену не способствовала, так что я заткнула уши наушниками и включила свой любимый плейлист, собранный как раз для таких случаев.

Будучи погружённой в работу, я не сразу заметила, что над моим столом завис безымянный парень, пришедший вместе с Градовым. Уловив краем глаза какое-то движение, оторвалась от выписки и вопросительно уставилась на того, кто не постеснялся меня отвлечь. Парень показал пальцами на свои уши, и я вынула один наушник.

– Евгений Александрович попросил вас скинуть на флешку все материалы по делу «Тяжмаша», – он скупо улыбнулся и протянул мне тонкую флеш-карту.

– Не очень удачная идея, – я покачала головой. – Я могу загрузить все файлы на облако и отправить вам ссылку. Чтобы перенести все материалы сейчас, нам потребуется часа два, – в подтверждение своих слов я щёлкнула на свойства папки, показавшей внушительное двухзначное число. Не зря же я полтора года собирала все материалы. – Вряд ли вы располагаете таким количеством времени, – помощник не мог не услышать в моём голосе вежливый намёк.

– Ладно, – кивнул он. – Меня зовут Никита Анафалов, отправьте ссылку на файлы на мой почтовый ящик, – Никита аккуратным почерком вывел на листе для заметок адрес электронной почты.

– Давно работаете с Евгением Александровичем? – вырвалось само собой.

– Год, – ответил Никита, и я взглянула на паренька с уважением. Надо же. Неужели Градов перестал придираться к помощникам? Что он нашёл в нём? На вид – помладше меня, вчерашний студент, светленький, щупленький, он практически тонул в собственном пиджаке. Впрочем, я уже давно не судила по внешности.

– Вы молодец, Никита, – зачем-то сказала я, в попытке поддержать его.

Вместо вежливого «спасибо», он лишь пожал плечами, будто сомневаясь, действительно ли он молодец.

– Вы выполнили мою просьбу, Кристина? – вкрадчиво поинтересовался Градов, успевший подойти к нам. Я не заметила его прихода – вернулась к увесистой выписке, посчитав, что разговор с Анафаловым завершён. От его интонации что-то внутри меня замерло. И я прекрасно знала, что это может означать.

– Все документы будут у вашего помощника после обеда, – не поднимая головы, отозвалась я, пытаясь придать своему голосу исключительно деловую окраску.

– Иди, Никита, ты свободен, – судя по всему, Его Адвокатейшейство специально отправило помощника восвояси. – Кристина Владимировна, я могу оторвать вас от вашего чрезвычайно важного занятия? – добавил с лёгкой издевкой.

Отложила выписку на стол, сунула в её нутро закладку, чтобы продолжить с того места, где остановилась, и только тогда повернулась к Градову, невольно скрестив руки на груди. Будто этот машинальный жест действительно мог помочь отгородиться от него, нависшего надо мной истуканом.

– У вас ко мне какие-то вопросы?

– С данного моменты мы вынуждены работать вместе, – он одарил меня красноречивым взглядом, – а потому нам стоит скоординировать свои усилия, чтобы ни один из нас не дублировал работу другого. Мне потребуется пара дней, – на этой фразе я, каюсь, не сдержала смешок, пара дней, как-же! – чтобы изучить всю информацию по делу, после чего мы с вами встретимся и обсудим наши действия.

Градов не предлагал и не спрашивал – он ставил меня перед фактом.

– Я не принимаю участия в таких встречах, Евгений Александрович, и в принципе предпочитаю работать одна, – глядя ему в его глаза, выговорила чётко, – если от Маргариты Фёдоровны поступит распоряжение на совместную работу по какому-то вопросу, то, будьте уверены, я с вами свяжусь, – улыбнулась, дабы сгладить общую враждебность слов.

Вместо ответа Градов вдруг усмехнулся.

– Всего доброго, Кристина Владимировна.

Он пошёл прочь от моего стола, всем своим видом выдавая победителя, но никак не побеждённого.

Глава вторая

Я не любила, когда в мои дела совали нос. Да и в принципе работа в команде оказалась не для меня – я ненавидела делегировать обязанности и полагаться на других, предпочитая жить под девизом: «Никто не сделает дело лучше, чем я сама».

Даже простейшие вещи, будь то отправка корреспонденции и запрос и получение исполнительных листов, выполняла самостоятельно, хотя Маргарита периодически намекала, что надо бы взять студентика в качестве помощника, чтобы оставить время для более серьёзных занятий, нежели походы на почту. Я же упёрлась рогом, ни в какую не соглашаясь. Принятие студента означало необходимость его обучения, контроля за ним и несения ответственности за его «косяки» – а к таковым я была не готова, ещё прекрасно помня свои первые годы в «Легал-Консалт».

Горбылёв, в полушутку, обзывал меня «одиноким одиночкой», но, в отличие от Маргариты, на помощнике не настаивал. Именно с него я взяла пример – всё делать исключительно самой, насмотревшись на то, какие глупые, пустяковые и не очень, ошибки делали его помощники – Лариса и Роман. Больше от невнимательности, чем от злого умысла. Но иногда эти ошибки стоили слишком многого.

– Ма, я пришла! – кинув ключи на комод в прихожей и снимая с ног туфли, оповестила о своём появлении любимую родительницу. Аккуратно сдвинув обувь в угол входного коврика, прошла по узкому коридору на кухню, откуда доносились умопомрачительные ароматы.

Мама пританцовывала на месте, стоя за плитой и размахивая лопаткой.

– М-м-м, как вкусно пахнет, – чмокнула её в щёку и выглянула из-за её спины, чтобы рассмотреть, что это такое она готовит.

Оказалось – оладушки.

– Ой, Кристя, я не слышала, как ты пришла, – мама чмокнула меня в ответ. – Садись, ты как раз вовремя, сейчас чай пить будем. Папашка твой со смены должен вот-вот вернуться.

Я присела на краешек углового кухонного диванчика, предварительно проверив его на шерсть – тогда, пять лет назад, чтобы хоть как-то поддержать маму, я притащила ей в дом котёнка – рыжего, ушастого, длиннохвостого, с умильно-серьёзной мордахой.

Мама отчего-то расплакалась и, только утерев слёзы, нарекла котофея Тимошей. Теперь же Тимоша превратился в огромного и наглого усатого, в силу своей кровной связи с сибирскими котищами, хвастающегося густой шерстью. Шерсть эта, к слову, стала в доме приправой, ибо была везде, где только можно и нельзя.

Что же касается отца… погуляв до холодов, он вернулся домой – чуть ли не на коленях приполз к маме, моля простить его. И мама простила. Наверное, потому что очень любила и не представляла без него жизнь. Я вот не простила бы. Ни за что. Но мама – это мама… И это был её выбор.

– Ну что, как у тебя дела? Совсем про нас забыла, не звонишь, не пишешь, – мама устроилась напротив меня, пододвинув в мою сторону плошку с оладушками и вареньем и кружку с уже налитым чаем.

– Прости, мамуль, работы очень много. В завале… Ещё сейчас нам в помощников клиент припряг адвокатскую контору… только мешаться будут, а толку от них никакого, – разоткровенничалась я. – Даже если и будут в процессы ходить, то так, покрасоваться. А всю работу как мы делали, так и будем. – Зачерпнула оладушкой варенье и, пока оно не стекло, побыстрее откусила. – А самое обидное, знаешь что? Вместо того, чтобы нам гонорар поднять, клиент ещё одних нанимает! Они меньше чем за полляма в месяц даже браться не будут, – добавила с обидой.

– Не нам решать, дочка, – только и сказала мама. – Слушай, а как там твой доктор поживает? – она подмигнула.

– Мря-мя? – раздалось из-под стола, и тут же на колени запрыгнул Тимоша, чуть ли не залезая на стол своим шикарным хвостом.

– Тимка! – строго шикнула мама, на что кот лишь прищурился и, потоптавшись по моим коленям, соизволил-таки усесться рядом. Жёлтые глаза, не моргая, уставились на остатки оладушка в моей руке.

– Егор-то? – отпихнула наглую рыжую морду, решившую покуситься на мой ужин. – Нормально, работает. Ничего не меняется.

– А как у вас дела?

– Ма, – закатила глаза, – я же тебе говорила. Даже не рассчитывай! Вообще я зря тебе про него рассказала. Жила бы в неведении и бед не знала.

– Я же должна знать, кто за моей дочерью ухаживает!

Я хмыкнула. Если бы мама знала обо всех этих «ухажёрах», её бы удар хватил. Разочаровавшись в отношениях и в чувствах, я перестала смотреть на отношения между полами как на что-то сакральное. Что плохого в том, чтобы просто получать удовольствие? Ведь именно так мы с Беккером и познакомились – столкнулись в общей компании, разношёрстный контингент которой объединяло лишь одно – желание хотя бы на пару часов вырваться из рабочих будней и побыть самими собой.

О приходе папы я узнала первой – пока мама щебетала то о том, то о сём, услышала, как хлопнула дверь в прихожей. К тому моменту я уже засобиралась домой, так что, когда отец появился на пороге кухни, только бросила ему скупое «Привет и пока, пап», чмокнула в колючую щёку и упорхнула в коридор.

– Может останешься? – предприняла попытку продлить нашу встречу мама.

– Не, – мотнула головой, балансируя на одной ноге и второй подтягивая туфлю к себе, – устала, домой поеду.

– Ну смотри, – покачала головой мама. – Позвони завтра обязательно.

– Хорошо, – улыбнулась и обняла маму. – Пока, па! – крикнула в сторону кухни.

Спускаясь вниз по лестнице, нащупала в сумке вибрирующий телефон, так и не снятый с беззвучного режима. Звонил Беккер.

– Да? – прижала телефон плечом к щеке.

– Какие планы на вечер? – Егор не стал ходить вокруг да около.

– Есть предложения?

– Поехали в «Панораму».

– Во сколько? – взглянула на часы на руке.

– В десять я за тобой заеду.

– Ладно.

Юркнув в салон машины, привычно откинулась на кожаную спинку и потянулась. В любом случае, у меня ещё есть время, чтобы добраться до дома и переодеться.

«Панорама» была одним из тех мест, в которые хочется возвращаться снова и снова. Ресторанчик на пятидесятом этаже высочайшего небоскрёба в городе мог похвастаться отменными авторскими чаями и тающими во рту десертами. Мы периодически спонтанно заскакивали в него, предпочитая часы перед самым закрытием или сразу после открытия – в любое другое время без брони получить столик оказывалось практически невозможно. Вид на город сквозь стеклянные стены и неплохая кухня в сочетании с довольно приемлемыми ценами сделали его популярным местом.

Егор припозднился на десять минут, но надо отдать ему должное приехал на автомобиле, а не на мотоцикле. Галантно открыв передо мной дверь кирпично-красного паркетника, он с высоты своего роста чмокнул меня в макушку.

– Привет, – сказал тихо. – Ты прекрасно выглядишь.

– Взаимно, – улыбнулась.

В бежевом пуловере и брюках светловолосый Беккер выглядел, как мужчина с обложки. Кажется, в своем юношестве она даже баловался моделингом – благо природа щедро одарила его внешними данными, пусть и на любителя. Сперва я неуютно чувствовала себя, утыкаясь носом в его ключицу, но со временем привыкла к такой разнице и даже стала получать от этого странное удовольствие.

Мы словно сговорились – бежевый оттенок моего пиджака идеально подходил к пуловеру Беккера. Запахнув борта пиджака, села на пассажирское сиденье – хорошо, что я не вырядилась в один коричневый кроп-топ и белые плотные джинсы, а то к ночи ощутимо похолодало.

– Как дежурство? – задала рядовой вопрос, когда Егор плавно тронулся с места, и красный паркетник, словно змея, пополз по узкому проулку.

– Спокойно, если не считать, что часов в пять утра пришлось принимать какого-то алкаша с напрочь развороченной челюстью.

– Оу, – выдала я, пожалев, что задала этот вопрос.

– Расслабься, – Беккер на мгновение повернулся ко мне и одарил смеющимся взглядом. – В этот раз без красочных подробностей, – накрыл мою руку на подлокотнике своей и сжал её.

Меня удивляло, насколько он был зависимо-тактильным – ему нравилось прикасаться ко мне, пусть даже совершенно невинно и мимолётно. Погладить по запястью, помассировать ладони, прижаться носом к макушке, обнять, провести пальцами по контуру моих губ – он был настоящим наркоманом по части прикосновений.

Солнце уже зашло за горизонт, оставив напоследок невероятно-розовое небо. Башня небоскрёба словно разрезала его, сверкая тысячами огоньков, щедро усыпавших её стеклянную поверхность. Чем ближе мы подъезжали к её подножию, тем сильнее меня пробирала дрожь. Иногда, когда я пешком проходила возле неё и задирала голову вверх, чтобы охватить взглядом вершину, земля будто уходила из-под ног.

Егор подъехал к оранжевому шлагбауму и, взяв жетон, повернул на прилегающую наземную парковку, сплошь забитую дорогими автомобилями. Чёрные, серебристые, белые – какие угодно, но всё же монохромные, они оставались холодно-безликими. Их морды щерились хищными решётками радиаторов, кузова блестели бриллиантами в свете фонарей, отражая улицу, словно зеркало.

Беккер ловко загнал свой паркетник на свободное место. Я вышла из машины, аккуратно открыв двери, чтобы не задеть стальной бок соседнего купе на огромных чёрных кованых дисках, сквозь которые просматривались ярко-красные суппорты тормозов. Красиво и чертовски дорого.

В большом, полупустом лифте, поднимающем нас высоко вверх, ярко горело освещение, будто мы были в операционной, а не в стальной коробке, созданной для перемещения. Я по привычке прижалась к Егору, с трепетом ощущая, как его руки поглаживают меня по ягодицам. Парочка слева от нас совершенно не интересовалась происходящим – их заботили исключительно они сами.

Подъём показался мне безумно долгим. Едва стальные двери распахнулись, являя нашим глазам классические интерьеры «Панорамы», Егор взял меня за руку.

– Добрый вечер, – приветливо улыбнулась девушка-хостес. – Вы бронировали столик?

– Здравствуйте, – Беккер одарил её дежурной улыбкой. – Бронь на Беккера.

– Да, конечно, пройдёмте.

Егор не отпустил мою руку – мы так и следовали за девушкой сквозь зал в сторону панорамной стены. Егор остался себе верен и здесь – он всегда выбирал столики с видом на город.

Боковым зрением я заметила знакомое лицо – и немудрено – «Панорама» была популярным местом среди моих знакомых и клиентов фирмы. Чуть повернула голову, чтобы выразить уважение и поприветствовать кивком и улыбкой.

Какая встреча! Господин Градов в компании с презентабельными супругами за сорок. Они оказались мне незнакомы – но всё же делать вид, что я не заметила Градова, было уже поздно. Ибо он уже встретился со мной взглядом.

Скривив губы в полу-улыбке, вежливо кивнул мне. Я ответила тем же и отвернулась.

Все несколько шагов до нашего столика я ощущала лопатками внимательный, словно преследующий меня взгляд.

– Приятного вечера, – хостес оставила нас наедине.

– Благодарю, – сейчас Беккер ничем не напоминал брутального байкера. – Что будешь? – обращено уже мне.

– Как обычно, – пожала плечами. – Ой, а давай я сюда, – выбрала место, где Градов мозг лицезреть только мою спину. Раз уж она ему так нравится, пусть наслаждается.

Устроившись, сразу же уставилась на раскинувшийся внизу ночной город. Почему-то только сейчас я прислушалась и поняла, что по ресторану льётся нежная фортепианная мелодия. И правда – рояль на небольшом возвышении в этот раз не пустовал.

Расслабившись, чуть прикрыла глаза, наслаждаясь атмосферой.

– Всё в порядке?

– Конечно, – мягко улыбнулась Егору. – Сделаешь заказ?

Я словно отключилась от этого мира – с Беккером я могла позволить себе это: быть собой, молчать и не тяготиться этим молчанием.

Приглушённый свет в зале не давал стёклам бликовать, и оттого весь город открывался, как на ладони. Вот, через пару кварталов, оперный театр, с подсвеченными иллюминацией колоннами. За перекрёстком – арбитражный суд и тесно прижавшийся к нему шестнадцатиэтажный бизнес-центр причудливой формы. Через дорогу от них старый парк, с искусственным озером и островком с ротондой, мост к которой – излюбленное местечко для свадебных снимков. Мне нравилось гулять по этому парку – присесть на резную скамейку и пить кофе в длинных перерывах между судебными заседаниями.

А если проследить взглядом дальше, во тьму, где меньше всего фонарей и автомобильных фар, то окажешься на парковке перед офисом Градова.

Вздрогнула. Даже тут он умудрился отметиться. Ну что за дела-то? Пять лет – ни слуху, ни духу, ни единой встречи, ни намёка… а стоило один раз увидеться – и всё. Теория вероятностей, так долго игравшая мне на руку, решила сталкивать нас лбами и всячески напоминать о том, что я так долго старалась забыть.

Уже потом, через полгода, быть может, год, после того сообщения, которым я оборвала связь, я поняла, что никакой трагедии или драмы в ней не было. Я сама влюбилась, как дурочка, и посмела пожелать большего, за что жизнь недвусмысленно поставила меня на своё место. Без намёков. Быстро и грубо.

Что бы меня ждало в ином случае? Даже думать об этом не хотелось.

Мы провели совершенно изумительный вечер – несколько тёплых часов, после которых я ощущала себя слегка опьянённой от внимания и чувств. С Егором было так… легко и сложно одновременно. Может, именно это и зацепило меня в нём. Может, именно это и заставляло каждый раз возвращаться к нему, сквозь ссоры, обиды и разногласия; забывать о его поступках, после которых мне не хотелось его видеть никогда.

Когда Беккер расплатился и мы направились на выход из «Панорамы», столик Градова пустовал. На нём осталась лишь чёрная книжица счёта, что значило: он ушёл чуть раньше нас.

– Останешься у меня? – уже в машине Егор притянул меня к себе, оставляя едва ощутимые поцелуи на моих щеках, краешках губ, подбородке. Словно смаковал прежде чем получить одно из главных блюд.

– Не в этот раз, – прошептала в ответ, подставляя лицо под его губы. Я чувствовала себя такой любимой, нужной, идеальной в этот момент.

– Жаль.

Он поцеловал меня многообещающе, словно надеясь пробудить в моей памяти воспоминания, которые помогут понять, от чего я отказываюсь. Губительная нежность, вдруг обратившаяся страстью. Я поймала его руки, уже скользнувшие под пиджак, пробравшиеся под топ, уже накрывающие тёплыми пальцами полушария груди сквозь тонкое эфемерное кружево.

– Домой, Егор, – намекнула мягко.

Беккер разочарованно застонал.

– Вот что ты делаешь со мной, Кристина?

Я скосила глаза на его пах и, удовлетворённая увиденным, накрыла ладонью его ширинку, чувствуя под ней твёрдость и силу мужского желания. Чуть сжала, заставив Егора чертыхнуться сквозь зубы.

Мне не меньше, чем ему, хотелось расстегнуть эту чёртову молнию, освободить его член из плена нижнего белья и, слизнув выступившую капельку смазки, со смаком обхватить его ртом. Так, чтобы Беккер застонал и, удерживая меня за волосы, направил ниже, заставив взять его сильнее, глубже, чувственнее. Прямо тут, на передних сидениях автомобиля, на этой чёртовой парковке, заставленной дорогими тачками, на виду их водителей и пассажиров.

Но… не сегодня.

– Я тоже хочу тебя трахнуть, – вместо этого лишь сказала я, прекратив его мучить. – Завтра. Или через неделю. Посмотрим.

– Ты такая вредная сучка, Беляева, – фыркнул Егор, запуская мотор.

– За то ты меня и любишь, – пожала плечами.

У моего подъезда я всё же дала слабину, позволив Беккеру расстегнуть мой ремень и брюки и засунуть руки мне в трусики. Пусть скрасит ночь этими яркими воспоминаниями, которые я сделаю ещё ярче парочкой откровенных кадров. В следующую нашу встречу он будет брать меня часто и много – но так игра только интереснее.

– Сладких снов, – подарила ему напоследок поцелуй и выскользнула из тёплого салона автомобиля в прохладную, освежающую и отрезвляющую ночь.

Уснула я только после того, как отправила-таки Егору несколько весьма провокационных фото. И чёрт побери, могла ли я подумать после всего этого, что впервые за долгое время мне снова приснится… Градов.

В отличие от своего реального прототипа, он не церемонился и не играл в галантность. Он был решителен и – может быть – даже груб. Раздевал меня; целовал в шею, сжимая мои руки, не позволяя оттолкнуть его; отчитывал, чеканя слова; прикасался ко мне так, будто я снова принадлежала ему; впивался поцелуем, прикусывая мои губы, едва я смела взбунтоваться; спускал бретели бюстгальтера, оголяя грудь… Не смей закрываться. Ты – моя. Ты всегда была моей.

Это было не раз, это будет не раз

В нашей битве глухой и упорной:

Как всегда, от меня ты теперь отреклась,

Завтра, знаю, вернёшься покорной.

И оттого так сладостно-мучительно, невообразимо реально снова быть с ним – таять от его рук, задыхаться от его губ, прихватывающих грудь, от его языка, жалящего огнём. Хотеть его, плавиться от вожделения, захлестнувшего разум и тело, жаждать его.

Но зато не дивись, мой враждующий друг,

Враг мой, схваченный тёмной любовью,

Если стоны любви будут стонами мук,

Поцелуи – окрашены кровью.

(Н. Гумилёв)

…Впервые за долгое время я проснулась посреди ночи, ошалевшая, вспотевшая, с сошедшим с ума сердцебиением и учащённым дыханием. Мне было влажно, жарко и горячо.

Глава третья

– Чёрт бы тебя побрал, Градов! – выплюнула в сердцах. Третий час ночи, а я сижу на кухне, укутавшись в халат, и опрокидываю в себя стаканы с водой – один за другим, один за другим… Будто вода вымоет из моего организма даже малейший намёк на эту адвокатскую морду.

Будь у родителей до сих пор садовый участок, не размышляя, рванула бы туда – на свежий воздух. Но увы, вместо садовых участков на окраине города уже котлованы: скоро там вырастут очередные многоэтажки-человейники, и никто не вспомнит, что когда-то вместо серых безликих высоток стояли небольшие деревянные домишки. Благо хоть застройщик не поскупился с выкупной ценой. Потерю памятного для нас, оставшегося от бабушки и дедушки, наследия она не компенсировала, но хотя бы позволила родителям подобрать себе более-менее сносный вариант квартирки. М-да, надо было тогда стоять на своём и не дать маме сделать эту ошибку – купить вместо нового участка с домиком «угол» в пятиэтажке…

Потёрла веки. Зевнула. Всё-таки усталость брала своё, оставляя мне надежду на продолжение сна без сновидений.

И всё же на утро я чувствовала себя разбитой телегой, несмотря на то, что меня сморило сразу же, едва голова коснулась подушки. Заливая в себя кофе, пыталась хоть как-то очухаться. Синяки под глазами и общее состояние одутловатости скрыла косметика, но вот замаскировать внутреннюю несобранность ей, увы, не по силам.

Сегодняшнее расписание дня щедро пестрило судебными заседаниями – в основном, небольшими, так называемыми, «процедурными» вопросами. Правда едва я вошла в офис, как Маргарита огорошила, прямо с порога:

– У меня накладка, Кристина. Мы с Иваном не успеваем вернуться в город до двенадцати, а полпервого – оспаривание сделки по «Трубтеху». Сходишь вместо нас?

– Конечно, – пожала плечами. Одним заседанием – больше, одним – меньше, какая разница? Тем более что заявление, которое будет рассматриваться сегодня, я писала самолично, хоть и подано оно было от имени Горбылёва как конкурсного управляющего «Трубтеха».

– Ты прелесть, – подняла большие пальцы вверх Маргарита.

Собрала все необходимые на сегодня документы в и так тяжеленную папку – перерывы между процессами совсем небольшие, а ходить туда-сюда между офисом и судом так себе затея.

Как и ожидалось, первые два заседания пролетели в пару минут – формальность, не более. Третье немного сыграло на моих нервах – разрешая моё ходатайство о повторной экспертизе давности проставления оттиска печати, судья отсутствовала в совещательной целые десять минут, что для таких вопросов неслыханно. Выдохнула только, когда помощник позвал нас в зал на оглашение. Удовлетворить! Что ж, я была очень рада, что судья решила руководствоваться здравым смыслом, не боясь затягивания процессуальных сроков. Наши шансы были практически нулевые – ну не любят в нашем правосудии повторные экспертизы, не любят. Теперь же дело в шляпе – на «повторку» материалы уйдут к предложенной нами экспертной организации. Я мысленно поставила галочку этому делу – зуб даю, теперь истцу точно ничего не светит.

К обеду я более-менее ожила, перестав клевать носом. Закинув ногу на ногу, листала новостную ленту соцсети, пытаясь хоть как-то убить время. Увесистый красный скоросшиватель с документами покоился рядом на сиденье диванчика – на удивление в этот раз третий этаж суда оказался полупустой, и я могла позволить себе вольность уединения, без соседей рядом.

– Позволите, Кристина Владимировна?

Серьёзно?! Какого чёрта?

Оторвалась от телефона – Градов глядел на меня сверху вниз с фирменной кривоватой ухмылкой, чуть приподняв левую бровь. Будто действительно нуждался в моём разрешении, тьфу!

– Пожалуйста, – едва сдержалась от язвительного фыркания, перекладывая папку на колени. – Меня не предупреждали, что вы посетите процесс.

– Я решил сделать вам сюрприз, – он сел рядом, придвинувшись практически вплотную.

Закатила глаза, не удостоив его ответом. Сюрприз он решил сделать, надо же! Я стоически боролась с раздражением – пусть я предполагала, что приглашения для Градова не требуется, но внутри всё равно поднялась тошнотворно-кислая волна.

От Градова исходил едва уловимый аромат парфюма – что-то непонятное, хотя и приятное. Вовремя одёрнула себя от того, чтобы принюхаться – мне должно быть безразлично, чем он брызгается.

– Вы очень напряжены, Кристина, – он сказал это так обыденно, будто говорил о погоде. – Вы недовольны моим присутствием?

Со стороны мы были похоже на враждующих в жизни оппонентов, но никак не на борцов на одной стороне.

– Давайте договоримся, Евгений Александрович… – я резко повернулась к нему, опалив ледяным взглядом. – Согласовывать участие и позицию до заседания. Во избежание вот таких, – чуть скривилась, – сюрпризов.

– Ах, вот в чём дело, – он спокойно встретил мой взгляд, отразив его атаку щитом. Улыбнулся – так понимающе, примирительно, даже, я бы сказала, сочувственно – Не беспокойтесь. Сегодня я буду исключительно слушателем. Право слова – за вами.

– Мне нужно благодарить? – мои нападки на него отражались от него, нисколько не задевая. И это злило – я начинала чувствовать свою беспомощность. Градов держался с достоинством, как и прежде – у него не было ко мне ни ненависти, ни злости, ни отвращения. Мне же отчего-то хотелось поддеть его побольнее. Зачем? Чёрт его знает. Но то, как он обращался ко мне, бесило до зубовного скрежета.

Он усмехнулся и не ответил.

– Стороны, есть кто к судье Шангину в триста шестой на двенадцать тридцать, двенадцать сорок? – из кабинета вышла миловидная помощница судьи.

– Да, – я кивнула, поймав её взгляд.

– Судью вызвали на срочное совещание к Председателю. Заседания продолжатся после обеда, с четырнадцати часов. Пожалуйста, ожидайте, – огласила она, закрывая дверь судебного зала на ключ.

Чёрт. Это полтора часа задержки!

– Я даже не удивлён, – отстранённо хмыкнул Градов.

Написала сообщение Маргарите: кажется, всё складывалось таким образом, чтобы именно она посетила процесс. Оставаться на этаже не было смысла – лучше потратить время с пользой и пообедать.

Не говоря ни слова, я поднялась с места и, держа спину неестественно-прямо, направилась к лифту.

– Кристина Владимировна, окажете мне честь? – донеслось в спину. Обернулась. – Отобедайте со мной. Вы же хотели согласовать позицию. Я уверен, мои мысли будут вам полезны.

Скрипнула зубами. Ещё чего не хватало! Пикнул телефон. Опустила глаза на смартфон, зажатый в руке – сообщение от Маргариты было развёрнутым: «На процесс всё равно идешь ты. Если появятся наши коллеги, обсуди с ними позицию, работайте вместе. Распоряжение Кротова».

Кажется, Градов всё понял по тому, как я закрыла глаза и сделала глубокий вдох.

– Хорошо.

– Отлично. Идёмте в «Вильям».

Он подошёл ко мне и путь до лифтов мы продолжили вместе. Я старалась идти чуть впереди, чтобы он не видел, как во мне борются чувства. Хуже всего было то, что я понимала: он до сих пор волнует меня. Перерасти я свои чувства, выжги в себе любые эмоции к этому человеку – сейчас он был бы мне совершенно безразличен.

Ресторан и английский паб «Вильям» обосновался в небольшом одноэтажном здании с огромной верандой в паре сотен метров от арбитражного суда. Излюбленное место для бизнес-ланчей и обедов владельцев огромных «Мерседесов», белоснежных «Порше» и отполированных до кристального блеска «Ауди». Небольшая парковка вдоль проезжей части всегда была заставлена дорогими автомобилями, чьи водители не стеснялись загромождать тротуары, мешая проходу.

– Я рад, что вы нашли своё место, Кристина, – Градов предпринял попытку начать разговор, едва мы оказались за дверьми суда. – Я всегда говорил, что в вас есть потенциал.

– Спасибо, – мне удалось немного приструнить свои чувства. Всё же мне стоило проявить больше вежливости – как бы я ни думала обратное, но Градов не заслужил скотского отношения. Тем более, соблюдение субординации – лучшее, что я могу предпринять.

– Правда не думал, что подадитесь к этим стервятникам.

В кругах юристов «банкротчиков» и действительно считали стервятниками, слетающимися на падаль – практически умершее предприятие в целях раздербанить его тушку-активы, насколько это возможно.

– Почему бы и нет? Мы – последний шанс для некоторых кредиторов получить свои миллионы. И за это они готовы щедро платить.

– Ты стала увереннее в себе, – он внезапно перешёл на «ты», но недовольства от этого я не испытала. – Повзрослела, заматерела, создала себе определённую репутацию… – в его словах было неподдельное уважение, тешащее моё тщеславие и самолюбие. – Интересно посмотреть на тебя в деле.

– Сегодня вам предоставится такой шанс, – хмыкнула. – О, вы уже наслышаны о «цепных сучках» Горбылёва? – на губах появилась улыбка.

Я действительно заматерела именно в деле «Трубтеха» – отрастила когти и клыки профессионализма, чем заслужила не очень лестные эпитеты в свой адрес. Действуя от имени «Тяжмаша», мы с Маргаритой совали нос во все обособленные спора этого дела, уверенно продвигая свою позицию и не позволяя руководителям «Трубтеха» кинуть практически градообразующее предприятие на три сотни миллионов.

Мы разрушили их планы в труху: не позволили ни одному фиктивному кредитору включить свои требования в реестр; будучи мажоритарным кредитором «поставили» своего управляющего, фактически управляя процедурой банкротства; с остервенением дербанили их сделки, возвращая имущество, кропотливо выводимое на левые конторы, в распоряжение «Трубтеха». Мы действовали жёстко и бескомпромиссно – наступали танком, ударяя в самые больные места, не оставляя юристам должника шанса на ошибку.

Впервые я услышала мнение о себе зимой – совершенно случайно фраза «Опять эти твари идут» донеслась до наших с Маргаритой ушей, когда мы выходили из лифта. И это было только началом. Весной мы заслужили «повышение», став цепными суками Горбылёва. Все они думали, что он давал отмашку – и мы выполняли. Они ошибались. Мы действовали вместе, продумывая каждый шаг, и в этом была наша сила – когда думает сплочённая команда, это куда страшнее и монументальнее, чем решения одного.

– Наслышан, – Евгений Александрович не сдержал смешок. – В моих кругах общения есть и знакомые с бенифициарами «Трубтеха». Так что до меня периодически доходят всякие… слухи.

– А, так значит благодаря этим кругам общения вы заполучили этот контракт? – шпилька вырвалась сама собой.

– Не без этого, – спокойно отреагировал Градов. – Мы все заинтересованы в получении прибыли. Будь вы на моём месте, вы бы отказались от предложения?

– Вопрос цены, – честно ответила я.

– Я не делаю из этого тайны. Пятьсот тысяч в месяц – вполне адекватный размер вознаграждения моих усилий.

– И сколько остаётся лично вам? – сказала и прикусила язык. Вот уж точно Градов не будет распространяться о суммах «откатов» за возможность заполучить столь лакомый кусочек.

– Достаточно.

Нам повезло – в «Вильяме» оказался свободный столик, который нам тут же вежливо предложили занять. Я ограничила себя стандартным бизнес-ланчем, в то время как Градов, даже не глядя в меню, продиктовал официанту свой заказ. Судя по всему, он отлично знал местные блюда, практически завсегдатай.

Забавно, насколько непредсказуема жизнь. В девятнадцать я даже не могла допустить мысль о том, что разделю с Градовым обед, но прошли годы – и вуаля, мы на равных беседуем в «Вильяме», пока на кухне готовятся наши блюда.

– Я рад, что ты последовала моему совету.

Я с удивлением посмотрела на Евгения Александровича, выдавшего фразу, никак не вписывающуюся в контекст нашего оживлённого диалога про судей, практику и интересные дела. Впрочем, осознание причины его слов пришло мгновением позже.

– А я нет, – хмыкнула. – Вы меня недооценили, а я сдуру прислушалась к вам. Иногда я жалею, что дожидалась окончания учёбы прежде чем устроиться по профессии. Будь у меня ещё несколько лет практики, я бы достигла большего.

– У тебя всё впереди, – только и сказал он. – Ты не знаешь, как бы всё сложилось, пойди ты другим путём. В истории нет сослагательного наклонения.

Официант выставил на столик глубокие суповые тарелки и удалился. Градов освободил приборы из плена коричневой тканевой салфетки, и я невольно проследила за движениями его рук.

– Вы перестали носить кольцо? – насмешливо сорвалось с губ само собой.

Мой интерес будто бы пришёлся Евгению Александровичу по вкусу – он скрыл насмешку и, выдержав интригующую паузу, ответил:

– Я развёлся, Кристина.

– Вот как, – моё удивление было искренним и я даже не попыталась его обуздать. – Даже не думала, что такое возможно.

– Ты тоже времени зря не теряешь, – констатировал он, явно намекая про нашу случайную встречу в «Панораме».

Разговор замялся сам собой, предоставив место размеренному обеду. Мне не понравилось то, к чему мы пришли, хотя я сама подняла тему личной жизни своим неуместным вопросом про кольцо, за что и поплатилась.

– Я оплачу, – Градов пресёк мои действия, едва я потянулась к книжице со вложенным счётом.

Если честно, я не ожидала другого – как-то быстро я привыкла к тому, что в круге моего общения в большинстве случаев оплата осталась за мужчиной. У них был такой образ мышления – отказ и попытка «самостоятельности» удостоились бы саркастичной усмешки и обиды за неуважение. Таким был мир моих коллег и клиентов.

В первые разы я чувствовала себя дико неуютно – почти также, как тогда с Андреем. Горбылёыв периодически приглашал нас в один уютный паб, где мы отмечали то его день рождения, то удачно заключённый контракт, то просто выигранное дело, и все расходы брал на себя. Деловые встречи с обеспеченными клиентами или коллегами также способствовали привыканию. Постепенно я приучила себя к тому, что это абсолютно нормально, и дискомфорт ушёл.

С чего начинали, к тому и пришли – именно так я могла охарактеризовать вновь зависшее между мной и Градовым напряжение, пока мы возвращались в суд. Впрочем, с его-то стороны всё было ровно. Накручивала я себя сама.

Мы успели вовремя. Возле зала заседаний уже крутились оппоненты, будто живое воплощение «Толстого и тонкого» Чехова. Один – представитель должника «Трубтеха», второй – от «Никотех», когда-то дочерней организации «Трубтеха», на которую выведены все активы.

На удивление именно с этими представителями мы держали здоровый нейтралитет – только уважительные приветствия, без напыщенной вражды за залами суда. Впрочем, только вспомнишь, как оно и всплывёт… вот она – невысокая, с кучерявой копной тёмных волос, с вечно недовольной миной на довольно симпатичном лице с восточными чертами… и с голосом, хуже Иерихонских труб. Юрист-представитель «Монтажного управления», которое мы в своё время пропустили в реестр требований кредиторов, но впоследствии выяснилось, что мы совершили ошибку – это самое «Монтажное управление» оказалось конторкой приятеля собственников «Трубтеха» и подыгрывало им по всем фронтам.

– Здравствуйте, Лолита, – я елейне улыбнулась. О, это именно ей, устроившейся в группе с бывшим «ручным» временным управляющим и его помощницей, принадлежала фраза, охарактеризовавшая нас с Маргаритой.

– Добрый день, – ответила она мне тон в тон.

– Опять будете возражать против оспаривания сделки? – задала невинный вопрос, совершенно не смущаясь устраивать шоу перед Градовым.

– А то вы не знаете, – фыркнула она и отвернулась.

Я еле-еле поборола брезгливость. Обычно мы не враждовали с другими юристами – это было глупо. Ведь нахождение на противоположных сторонах прежде всего обусловлено работой и только работой и не может стать причиной личных конфликтов. Наоборот, поддержание лояльных отношений с коллегами помогало в практике. Но на взаимоотношения с представителями «Монтажного управления» обыкновение не распространялось. С самой первой встречи они – частенько Лолиту заменял мужчина, такой же крикливый и спесивый, как и она – отнесли нас в раздел «личных врагов», не разделяя суд и отношения вне зала. Для меня это было в новинку: странно и необоснованно. Будто лично я отобрала у этой самой Лолиты еду и кров и теперь кичилась этим. Они сделали из нас и нашего доверителя – завода «Тяжмаш» – вселенское зло, только и жаждущее обобрать до нитки «честных граждан» и пытались доказать это суду.

Стоит ли говорить, что я только и мечтала о том, чтобы найти способ выкинуть «Монтажное управление» из реестра требований кредиторов и навсегда забывать об этих мерзких юристах, пытающихся вставлять палки в колёса правосудию. Увы, это было невозможно – мы исчерпали попытки признать поставку между должником и управлением недействительной, мнимой. Да, частично мы отбили их требования, но небольшая часть всё же продолжала числиться в реестре, вызывая зубную боль.

Благо ожидать не потребовалось – по громкой связи объявили номер нашего дела, и я первой прошла в зал заседания, отметив, что Градов, как настоящий джентельмен, пропускает перед собой Лолиту.

Глава четвёртая

– То есть вы считаете, что «Никотех» расплачивалось с «Трубтехом» за полученные автомобили его же деньгами? – судья, не моргая, смотрел на меня, будто ища любое проявление сомнений на моём лице.

– Верно, – кивнула. – Судебными актами уже установлена мнимость сделки по поставке товара от «Никотех» в пользу «Трубтеха», за которую «Трубтех» перечислял «Никотех» денежные средства на расчетный счет. В дальнейшем именно этими деньгами «Никотех» расплачивалось за получение автомобилей как «Трубтеху», так и лизинговой компании. Как мы видим из выписок по расчетному счету, у «Никотех» не имелось иных поступлений, хозяйственная деятельность фактически не велась. Прошу обратить суд внимание на страницу четыре заявления о признании сделки недействительной, на ней конкурсным управляющим изложена хронология оплат со стороны «Никотех» и поступления денежных средств от «Трубтеха». Вот, например, четвёртого апреля две тысячи семнадцатого года на счет «Никотех» поступило три миллиона четыреста пятьдесят тысяч с назначением платежа «Оплата по договору поставки». Днем позже «Никотех» оплачивает «Трубтеху» два миллиона с назначением «оплата за передачу прав лизингополучателя», а также триста тысяч перечисляет лизингодателю в качестве платежа по договору лизинга. Аналогичная ситуация прослеживается вплоть до конца мая. Таким образом, налицо транзитный характер перечисления денежных средств.

Я замолчала, поставив большую жирную точку. Боковым зрением заметила, как зыркает на меня Лолита. Она эмоционально возражала против удовлетворения заявления, чуть ли не брызгая слюнями, будто я отбираю её личные автомобили и в этом деле у неё, какой ни на есть, самый «шкурный» интерес.

– Ещё дополнения будут? – ответом судье было стройное «нет» от меня и других участников процесса. – В прениях участвовать будете?

– Нет, уважаемый суд, всё сказано на предыдущей стадии, – я пожала плечами.

Остальные также не изъявили желание по второму кругу повторять свои речи: заседание длилось уже час, и каждый из нас успел высказаться всласть.

– Хорошо. Суд удаляется в совещательную комнату для принятия решения.

Мы вышли из зала. Собравшаяся возле него толпа одарила нас неодобрительно-сочувствующим взглядом. Из-за нас ход процессов чувствительно застопорился: тем, у кого заседание на полшестого, куковать в суде до позднего вечера. Такова судьба-судьбинушка банкротных юристов: первыми приходить, последними уходить… когда на часах девять вечера, свет в здании почти погашен, и только усталые судебные приставы на входе вновь недовольно качают головами, закрывая за припозднившимися борцами за справедливость двери.

– И каковы наши шансы? – повернулась к Градову, улыбнувшись краешками губ. Внутри меня пышным цветом цвела гордость – после каждого дела, где я была полностью уверена в своей правоте, я чувствовала себя как минимум гениальной.

– Позиция сильная, – вынес вердикт Евгений Александрович. – Посмотрим, что скажет суд. Единственное, я сомневаюсь в том, что он применит последствия недействительности в виде изъятия автомобилей.

– Почему нет? – фыркнула. – Все три машины были выкуплены «Никотех» у лизинговой, а две из них сразу же перепроданы по заниженной стоимости своим же работникам. Причём повторюсь, внесение денег в кассу и оплата не доказаны! Восстановить договоры лизинга мы не можем – обязательства исполнены. Выходит, что «Никотех» получило автомобили бесплатно, а дарение между юридическими лицами запрещены, так что… тут только и остаётся, что передача нам автомобилей в натуре или взыскание их стоимости.

Градов посмотрел на меня с толикой одобрения, подстегнув и так взвинтившееся выше небес самомнение.

– Посмотрим.

Пять минут. Десять. Пятнадцать. Двадцать… Время шло, а судья до сих пор думал над решением, и это не могло не радовать. Девушка-специалист, скучая, листала ленту социальной сети на телефоне – я ей даже посочувствовала. Собачья у неё работа. Меня в суд даже волоком не затащишь.

Дверь в зал приоткрыли изнутри.

– Стороны, – специалист воспряла духом и отлипла от стены, которую подпирала всё время ожидания, – на оглашение.

Мы дружной гурьбой вошли. Замерли.

– Оглашается резолютивная часть определения суда. Заявление конкурсного управляющего Горбылёва Ивана Ивановича удовлетворить. Признать недействительными сделки должника… – судья перечислил все соглашения о передаче прав лизингополучателя. – Применить последствия недействительности сделки. Взыскать с ООО «Никотех» в пользу «Трубтех» денежные средства в размере десяти миллионов. Обязать ООО «Никотех» возвратить в конкурсную массу ООО «Трубтех» автомобиль «Мерседес-Бенц Эс 400» две тысячи шестнадцатого года выпуска, идентификационный номер…

Сердце гулко бухало в груди. Я едва держала на лице «покер фэйс», вот-вот готовый слететь, уступив место ехидной самодовольной, торжествующей улыбке. Все они – сейчас ошарашенные, не верящие своим ушам – не ожидали такого развития событий… а оно вон как повернулось. Йеееес! Это не просто победа, это победище!

– Определение может быть обжаловано в течение десяти дней со дня принятия в порядке апелляционного производства. Заседание окончено.

– Спасибо! – выдохнула и, теперь уже не скрывая торжество победы, вышла в коридор. «Никотех» обязательно подадут апелляционную, а затем и кассационную жалобу, но это мелочи. Но это мелочи, судебный акт я отстою, им ничего не светит.

Я стремительно пошла к лестнице, не оборачиваясь, не опаляя оппонентов взглядом победителя – ушла по-английски, не прощаясь, зная, что где-то там за спиной соберётся целый консилиум.

– Поздравляю, Кристина. Это достойная победа, – Градов тенью последовал за мной.

В моменты побед я любила спускаться на первый этаж по лестнице, преодолевая каждую ступеньку с чувством собственного достоинства. Лифт – удел проигравших. Чтобы почувствовать себя королевой, мне даже не требовалось пышное платье с корсетом, корона и скипетр с державой. В эти секунды я и так была ею.

– Спасибо, – повернулась к нему. – Зайдёте в офис? – взглянула вопросительно. Отчего-то мне хотелось заявиться обратно в его обществе, чтобы именно он поздравил Маргариту с победой, добавив пару лестных слов обо мне. Чтобы похвалил меня в присутствии коллег.

– Увы, – он развёл руками. – Оставлю тебя одну пожинать все лавры. У меня встреча, – он коротко взглянул на часы.

В груди заворочался червячок недовольства.

– Всего доброго, – только и сказала.

– До скорой встречи, – мы встретились взглядами. На доли секунды мне показалось, что воздух между нами сгустился, практически затрещал и засверкал от скопившегося в нём электричества.

Уходя, я не обернулась ни разу.

Несмотря на то, что о победе я сообщила начальнице, ещё сообщением, в офисе на меня обрушился шквал вопросов. Собрались все – и Горбылёв с помощников, и Маргарита, и Лариса со Светланой. На низеньком столике в переговорной появились сладкие слойки с вишней и клубникой, парочка кремовых рулетов и коробка конфет. У меня аж зубы свело.

За чашкой чая я держала ответ, подробно рассказывая и про реакцию Лолиты, и про лица юристишек «Никотех», и про Градова, смакуя подробности. Победное чаепитие – наша любимая традиция. Жаль лишь, что хорошее быстро кончается – победы-победами, а работу никто не отменял, благо что по пятницам Маргарита частенько отпускала нас в пять. Но и до них дожить тоже нужно.

Пятничные вечера уже давно не вызывали во мне приступа веселья и жажды бурной деятельности, как в студенчестве. Порой я выбиралась в кальянную или бар – расслабиться, забыться, но сил на ещё несколько часов развлечения сегодня во мне не осталось. Будь здесь Вероника, она бы обязательно вытащила меня погулеванить, но вот уже как пару лет она перебралась в столицу. Забавно – вот уж кто-то, но точно не Ника, стремился к заведению семьи, замужеству и прочим прелестям, но именно она могла похвастаться статусом жёнушки и домохозяйки. Мы частенько списывались с ней, да и соцсети подруга щедро кормила снимками своей счастливой жизни – курорты, спа-салоны, фитнес-залы и прочие прелести богатой жизни. По профессии Ника успела отработать полгода.

Анжелику же жизнь отправила ещё дальше – мы не общались с окончания университета. Она познакомилась с молодым человеком из Питера, у них всё закрутилось так быстро, что Анжелика едва доучилась. Получив диплом, тут же укатила с ним в Северную столицу и практически пропала с наших радаров. Сперва мы переживали, пытались выйти с ней на связь, боясь, что она связалась с каким-нибудь психом или маньяком, но оказалось всё куда прозаичнее. Она просто вырвалась из-под родительского контроля и решила изменить жизнь. Пусть Анжелика и жила в общежитии, но мать с отцом частенько её навещали, привозя ей гостинцы, узнавая за учёбу и её личную жизнь. Иногда мне приходила в голову мысль, что я совсем не знаю Анж. Наверное, так оно и было.

Единственной моей близкой подругой до сих пор оставалась Алина. Нет, конечно, были приятели, знакомые и люди, с которыми провести вечером незазорно, но к кругу «посвящённых» я их не относила.

В вечерних пятничных пробках много о чём успеваешь поразмышлять – несмотря на близость квартиры к офисы, до дома я добиралась долго и нудно, успев всласть насладиться дорожными заторами. Радовало лишь то, что теперь я не торчала в битком набитом автобусе, где от духоты почти теряешь сознание, а с комфортом устроилась в салоне собственного авто – с кондиционером, ненавязчивым подкастом в динамиках и – главное – в одиночестве.

Так я и планировала наслаждаться обществом себя любимой вплоть до наступления выходных, но кое-кто подкорректировал планы.

В десятом часу позвонил Егор – я уже успела принять ванну с хвойной пеной, выпить бокал красного вина и устроиться в постели с книжкой – лёгким чтивом, взятым, чтобы в особо напряжённые дни разгрузить мозг.

– Составишь компанию?

– А что, очень скучное дежурство? – усмехнулась я, прекрасно понимая, к чему он клонит.

– Да. Скрасишь?

– Посмотрим, – уклончиво протянула. Я не особо горела желанием тащиться на другой конец города, чтобы провести пару часов в мужской компании. Впрочем, всё могло измениться.

– Буду ждать, – вопреки моему ответу, выдал Егор и завершил вызов.

Я отбросила телефон и со стоном повалилась на подушки. С одной стороны… я так устала. Но с другой… ещё в ванной я «поймала» романтический настрой и сейчас была бы не прочь расслабиться ещё больше. Правда локация всё же смущала – заниматься любовью в больничке удовольствие сомнительное.

Впрочем, провалявшись ещё час, я поняла, что всё-таки не усну. Чёрт с ним, зато спать буду крепко и сладко.

«Жди, сейчас приеду» —отправила Егору короткое сообщение и принялась за сборы. Особо не мудрствуя, натянула футболку, джинсы и собрала ещё чуть влажные волосы в высокий хвост на затылке.

«Захвати покушать, пожалуйста».

На экране телефона призывно светилось новое сообщение. Закатила глаза – Егор в своём репертуаре.

«Что будешь?»

«Острые крылышки и картошку»

Доставку никто не отменял, но отказать Беккеру в столь маленькой просьбе было сложно.

«Куплю».

Практически в эту же секунду телефон спиликал новым уведомлением о зачислении на мой счёт новых средств. Что ж, Егор с лихвой покрывает и покупку еды и транспортные расходы – садиться за руль я не хотела.

Совершая квест «дом-фастфуд-больничка», я даже подумала о том, как забавно выгляжу – почти девочка по вызову и доставщик в одном лице!

Такси высадило меня возле главных ворот областной больницы – больших, чёрных и кованных, но сейчас открытых. Роль заграждения выполнял красно-белый шлагбаум, который я спокойно обошла и остановилась.

– Обойди главный корпус слева, там будет служебный вход возле лестницы, – выдавал наставления Егор. Да уж, как-то так пошло, что я впервые навещала его на смене. – Я тебя встречу.

Он и правда уже ждал меня. Стоял в своём сине-зелёном врачебном костюме, придерживая бедром тяжёлую стальную дверь.

– Привет, – помахала бумажным пакетом с едой перед ним.

– Наконец-то! – чуть ли не страдальческим голосом выдал Беккер. – Идём.

Я следовала за ним по лабиринту длинных тёмных коридоров, заблудиться в которых казалось проще простого. На какую-то долю секунды даже почувствовала себя героиней ужастика – так они обычно и начинаются. Правда высокий силуэт Егора внушал безопасность – с ним уж точно не пропадёшь, если из-за двери выскочит зомби-санитар.

Несколько минут, что мы шли, показались вечностью.

– Я точно не найду обратную дорогу, – пошутила, когда мы вышли из лифта и вновь петляли по коридорам. Правда здесь уже горел свет, что не могло не радовать.

– Я тебя провожу и обратно, – Егор усмехнулся и остановился напротив белоснежной двери. Возился с замком не долго. Раз – и мы уже в любимой Беккером «дежурке».

В небольшой комнатке притулились шкаф, столик, диван-книжка, холодильник со стоящим на нём телевизором и, конечно, же раковина.

– Располагайся, – кивнул на диван. – Чай будешь? У нас есть какой-то финтипёрстовый, коллега из отпуска привезла.

– Давай, – кивнула, усаживаясь на диван, вплотную придвинутый к стене с большим окном. Вид выходил на больничную ограду и большой парк, раскинувшийся за её пределами. Не зря здание в несколько корпусов притулилось на окраине – здесь ему и правдо было вольготно, вдали от жилой застройки. Да и пациентам, наверное, приятно видеть за окном не серость многоэтажек, а купающиеся в зелёной листве деревья.

Пока Егор наливал воду в чайник и ставил его кипятиться, достала из бумажного пакета картонные коробочки с нехитрыми яствами фаст-фуда.

– Лопай, пока тёплое.

– Ты меня спасла, Кристина, – хохотнул парень. – Скучно, холодно, голодно. – Его эта ситуация явно забавляла.

– Никого не привозят?

– Да слава богу тихо всё. Надеюсь, так и останется. У меня сегодня настроение ни к чёрту. Задолбался, как ишак.

Хмыкнула. И пусть сферы деятельности у нас были абсолютно разные, я понимала его, как никто другой.

– Кстати, я тут новую переговорную гарнитуру на шлем купил. Охренительная вещь! – он достали из-под стала коробку и принялся рассказывать об обновке.

– Здорово, – я с интересом слушала его и крутила в руках чёрную штукенцию с микрофоном, созданную, чтобы скрасить поездки мотоциклистов переговорами с соратниками.

Я пила чай с печеньем, Егор уплетал за обе щёки крылышки с картошкой, макая их в сырный соус. Мы болтали о ерунде, произошедшей за короткое время разлуки. А затем всё произошло как-то само собой, как у нас обычно и бывает.

Просто в какой-то момент я поняла, что я откинулась на спинку дивана, блаженно закрыв глаза, а Егор нежно массирует мои ладони, уделяя внимание каждому пальчику. Его руки – тёплые, практически горячие.

– Разомнёшь спинку? – уставилась на него с мольбой в голосе, получив свою порцию приятностей.

– Ложись, – он улыбнулся краешками губ, будто ждал этой просьбы весь вечер. Не зря же я в полу-шутку звала Беккера своим карманным массажистом.

Я скинула кроссовки и шустро растянулась на животе.

– Эй, так не пойдёт, ты кое-что забыла.

Вместо того, чтобы недовольно закатить глаза, извернулась, стянула через голову футболку и вновь приняла позу «делай со мной, что хочешь, но только помни спинку». Умелые пальцы Егора тут же пробежались по позвоночнику, лопаткам и пояснице, будто заново с ними знакомясь.

– Расслабься, – он нежнопогладил меня по спине.

Я таяла и растекалась лужицей желе, пока Беккер разминал мои уставшие мышцы: о, он точно знал все точки и зоны, нуждающиеся в его особом внимании. Перевернулась спонтанно – и тут же оказалась объектом куда более раскрепощённых ласк. Мужские пальцы коснулись живота и постепенно поднялись выше, то обводя соски, то ореолу. А затем на моей груди сомкнулись обжигающие губы. Простонала на выдохе и зарылась ладонями в светло-русые волосы на затылке Беккера. Потянула, отстраняя его голову от своего тела – Беккер обожал это.

Свет мы так и не включили, обошлись телевизором, что-то вещавшим на беззвучном режиме. Ещё в окно, не задёрнутое тюлем, бессовестно заглядывала луна, освещая комнату достаточно для того, чтобы мы с Егором могли видеть блеск в глазах друг друга.

– Твоя рубашка явно лишняя, – приглушённо выдохнула я.

Отпустила его волосы и принялась ласкать собственную грудь, будто нарочно дразнясь, пока Егор снимал рубашку. Не остановилась и позже, когда поймала его голодный взгляд. Мне нравилось тело Егора – он старательно работал над ним в свободные от работы часы. Твёрдый пресс, пока ещё без столь любимыми дамами «кубиков», но вот-вот грозящий обрести их; светлая молочная мягкая кожа; мускулистая грудь с маленькими сосками и… моя любовь – чуть выпирающая, невероятно сексуальная ключица, которую хотелось ласкать и ласкать, целовать, проводить по ней языком… Я любовалась им – он был моим Аполлоном и Давидом, чьитело увековеченыв мраморе статуй; восхищалась им; любила его.

Он улыбнулся. Как-то дьявольски, опасно-интригующе и потянулся к застёжке джинсов. Быстро справился с молнией и в звенящей тишине сдёрнул с меня джинсы. Я даже пожалела, что надела трусики – хотелось как можно быстрее остаться обнажённой.

Впрочем, маленькое хлопковое изделие его не интересовало – я чуть приподняла поясницу и ягодицы, чтобы Егору было проще.

– Я скучал по тебе, – сказал он прежде, чем опуститься меж моих ног.

И… время остановилось, время замерло – исчезло всё. Остались лишь его губы, язык, мои стоны, извивающееся тело… Цветные вспышки в закрытых глазах, разгарающееся пламя внизу живота… Сжала руками плед, покрывающий диван; скомкала его – будто это могло помочь.

Я не думала о том, чтобы так скоро получить первые вспышки удовольствия – нет…

– Я хочу тебя, – простонала, попыталась оттолкнуть настойчивого мужчину, так сильно любящего делать мне приятно.

Он послушно отстранился – я поднялась, села на колени, пусть и чуточку неуклюже (но кого это волнует в такие моменты?). Потянулась к его медицинским брюкам. О, как я обожала эти брюки с поясом-резинкой прямо сейчас! Всего-то дёрнуть вниз, можно даже с боксёрами – чтобы освободить из плена твёрдый, готовый дарить мне удовольствие член.

Егор стянул до конца лишние предметы одежды и вышагнул из них, встав передо мной во всём великолепии.

– Ты очень красивый, – я говорила ему это не раз. Восхищаться друг другом для нас было так естественно, будто дышать воздухом. – Ляг. – Встала с дивана, освобождая место.

Беккер не спорил.

Мне нравилась в нём отдача – он не боялся, не стеснялся и не считал постыдным показывать, что ему приятно. Я любила слышать его низкие стоны, сбившееся дыхание, чувствовать, как бешено колотится его сердце. Любила быть причиной его безумств.

Вот и сейчас. Устроившись у его ног, я сперва ласкала его член ладонью, массировала налившуюся желанием головку, растирая смазку. Затем – коснулась языком. Едва-едва, мимолётно, чтобы всего лишь сорвать полувздох-полустон из мужских губ. После – принять весь, наслаждаясь его чуть солоноватым вкусом. Как же вульгарно звучит фраза «сосать» по сравнению с реальностью – она слишком грубая, чтобы отражать настоящее правдиво. Нет, чтобы доставить мужчине настоящее удовольствие, нужно не просто сосать…

Я знала то, что любит Егор, знала, как нужно прикоснуться, где задеть, чтобы он молил о продолжении. И я нагло пользовалась своими знаниями.

Я не сдержалась первая – всё это время, изнывая от собственного возбуждения, я не смела прикасаться к себе – так всегда было вкуснее. Нащупала на диване предусмотрительно брошенный Беккером квадратик презерватива, разорвала фольгу и умело раскатала его по члену.

Медленно опустилась сверху, прикусила губу – чуть привыкнуть, чтобы сесть ещё глубже. Мужские руки тут же сжали мои бёдра в попытке ускорить процесс.

– Чшш, не торопись, – шепнула, осаживая его порывы.

Медленно, томительно-медленно начать двигаться вниз, замереть… чуть толкнуть таз вперёд-назад… и только тогда заскользить вверх. Моего самоконтроля хватило ненадолго. Мир поплыл вновь. Отдавшись на откуп страсти, я делала лишь то, что было приятно – и мне, и Егору.

В моменты нашей близости я будто обретала сверх-чувствительность. Любое прикосновение – неважно – губ то или кончиков пальцев – воспринималось как электрический заряд, такой щекочущий, приятный. Мне было хорошо с Егором – в любое время и в любой позе. Жаль лишь, что наша жизнь не ограничивается одним занятием любовью. Будь она такой – Беккер бы давно уже стал моим, полностью и безоговорочно.

Оказавшись на спине, я зашипела от колючести намокшего от наших тел пледа, он неприятно царапал обнажённую кожу. Мне было жарко и я рвано дышала, втягивая воздух чаще и оттого сильнее чувствуя, как он пропитался запахом нашего возбуждения и нашей страсти. Зайди кто в дежурку – сразу поймёт, что молодой и красивый врач явно не скучал в одиночестве.

Наш взрыв был общим и довольно быстрым – таким, что Егор упал сверху, придавив своим телом, но тут же скатился чуть в сторону. Нашёл мои губы и поцеловал. Поцелуй вышел жарким и насквозь солёным от нашего пота.

– Никогда не думала, что буду заниматься сексом в больничке, – я даже нашла в себе силы пошутить.

– Всё бывает в первый раз, – усмехнулся Егор и чмокнул меня в висок. – Жаль, душа нет.

– Угу, – промычала ему в ответ, лежа с закрытыми глазами. Сердцебиение и дыхание постепенно восстанавливались, а небывалый подъём сил смешивался со слабостью и желанием пролежать так до утра.

– Останешься до утра? Диван раскладывается.

Я будто знала, что он это скажет.

– Нет, домой поеду, – мне и правда было бы неудобно ночевать тут, чтобы потом, часов в шесть-семь, как мышка, красться на выход. – Только чуть-чуть попозже, хочу ещё немного полежать.

– Хорошо, – выдохнул мне в ухо Егор и притянул ещё ближе к себе в объятия, так, чтобы я уткнулась носом ему в шею.

Глава пятая

Выходные я провела бесполезным, бессмысленным и оттого самым приятным образом – наглухо зашторив окна, чтобы ни один крохотный лучик света не мог помешать, устроила себе сериальный нон-стоп. Прикроватный стол ломился от нехитрых яств – роллы, пицца, попкорн и прочая прелесть, с которой просмотры кино становятся приятнее в тысячу раз.

Давненько я так не отрывалась – даже телефон на беззвучном режиме закинула куда подальше, дабы он не отвлекал от увлекательнейшего отдыха. Нежась в постельке, с переживаниями наблюдала за развернувшейся перед моими глазами драмой – главная героиня сериала, телепат и полицейский, узнала, что убийца – её отец.

Поставила на паузу на самом интересном месте – в стакане кончился сок. Пришлось подниматься и брести за добавкой. Как нельзя вовремя – телефон, оставленный на кухонном подоконнике, настойчиво захлёбывался вибрацией.

Тяжко вздохнув, всё-таки посмотрела, кому это я понадобилась.

– Привет, Алишка.

– До тебя хрен дозвонишься! – фыркнула подруга. – Ты в подполье ушла?

– Почти, – усмехнулась. Алина оказалась весьма близка к правде.

– Я думала до тебя доехать.

– Пригоняй, – кивнула. – С ночёвкой. Сериальчики посмотрим, поболтаем… Я намерена не выходить на улицу до понедельника. Так что скучно точно не будет.

– Какое заманчивое предложение, – протянула Алина. – Через час буду, жди. Что-нибудь вкусненькое взять?

– Всё есть, – заверила подругу.

– Огонь!

Алина, как и обещала, ровно через час завалилась в мою скромную обитель с двумя увесистыми пакетами.

– Да ничего не надо было брать, – буркнула я, беря один пакет из её рук и утаскивая его на кухню.

– Потолстеть боишься? – поиграла бровями подруга. – Мы это мигом исправим. Зря я физрук, что ли, – она хохотнула.

Детская непосредственность в Алине оказалась вечной – за это я её и любила.

– К нам в школу пришёл новый учитель, – в разгар нашего кинопросмотра поделилась подруга.

– Та-а-а-ак, —предчувствуя весьма интересную тему, повернулась к подруге, моментально потеряв интерес к творившемуся на экране.

– Будет преподавать информатику старшим классам.

– И-и-и? – я поиграла бровями.

– Что и-и-и-и? – Алина фыркнула и запулила в меня подушкой. Поймав сей боевой снаряд, едва не угодивший в миску с попкорном на моих коленях, отправила в ответный полёт. Алина ловко сцапала его и обняла. – Очень интеллигентный молодой человек. Лет тридцать или около того – мы пару раз пересеклись в учительской.

– Симпатичный?

– Очень, – выпалила подруга и уткнулась лицом в подушку, будто стесняясь. Для моей Алины – дело неслыханное!

– Он тебе понравился?

Трясущаяся голова видимо означала положительный ответ.

– Так в чём проблема? Познакомься, пообщайся. Вдруг это твоя судьба?

– Тебе легко говорить… – Алина наконец-то вновь посмотрела на меня. – Я знаю, что это на меня не похоже, но… мы же уже не подростки! Мне что, просто подойти и познакомиться ближе?

– Именно, Алиш. Мы взрослые люди. А ещё мы умеем выражать свои чувства и желания словами. Никто тебя не заставляет кидаться ему на шею. Увидишь в следующий раз в учительской его – завяжи разговор, попроси что-нибудь помочь… не мне тебя учить.

– Ага, маты в спортзале с одного места на другой перетащить, да?

– Чего сразу маты? Можно придумать что-нибудь поинтереснее.

Не то, чтобы я была большим знатоком в сфере знакомств, но по крайней мере научилась не усложнять себе жизнь. Ага, научиться-то научилась, но вот почему-то на Градова мои навыки не распространялись…

– Как его хоть зовут?

Алина грустно вздохнула:

– Дмитрий Сергеевич.

– Не раскисай! – нахмурилась я. – Придумаем, что с твоим Дмитрием Сергеевичем сделать.

Мы проболтали полночи – ни о чём и обо всём – о Дмитрии Сергеевиче, о Градове, о Беккере. Я не сдерживалась. Разговорившись, выливала на Алину поток своих бессвязных мыслей. И именно сейчас я была рада, что подруга в курсе всей моей истории.

Не то, чтобы я не знала, что мне делать – я всего лишь текла по течению, не требуя много от Беккера, всегда готовая к его очередной пропаже из моей жизни; не ожидая ничего от Градова, вновь появившегося в ней. Пожалуй, мне просто хотелось выговориться. Чувств во мне оказалось так много, что они смешались в нечто непонятное.

Алина лишь вздыхала и говорила, какая я дурочка. Что ж, хоть тут она была права.

Мы проспали до обеда воскресенья. Первой очухалась я. Алина, обняв ту самую многострадальную подушку, свернулась калачиком. Накрыв её одеялом, выскользнула из комнаты. Ночной разговор вспоминался как нечто ирреальное, будто имел место во сне, а не в действительности. Но воспоминания о нём лишь подтверждали неприятный вывод, сделанный ещё вчера: Градов снова поселился в моей голове. На мою беду.

Забавно, как может повернуться жизнь – вот, казалось, ты встала на уверенную колею, но в один момент на рельсы попадает камешек, и тебя стаскивает прочь – в неизвестность.

Я была благодарна Алине за то, что она отвлекла меня от бесполезных размышлений. Вплоть до понедельника я больше не думала ни об одном, ни о другом мужчине, послав их всех к чёрту хотя бы временно.

Новая рабочая неделя началась продуктивно. На утренней планёрке я «забила» за собой две командировки – в Пермь во вторник и в Казань в среду. И если поездка в Пермь была короткой, на одно судебное заседание по делу «Тяжмаша», да ещё и в компании Градова (я даже не сопротивлялась этому), то в Казани мне предстояло остаться на три дня. Отличная возможность совместить работу и эмоциональную разгрузку прогулками.

Забронировав себе авиабилеты и номер в любимой гостинице, в которой я предпочитала останавливаться, заранее собрала комплект документов – три судебных заседания, по одному в среду, четверг и пятницу. Быть юристом – значит уметь быстро переключаться между делами и отдаваться каждому со всем внутренним запалом.

– Добрый день, Евгений Александрович, – я набрала ему сама, зная, что откладывать разговор на потом не самая лучшая идея.

– Добрый. Рад тебя слышать, Кристина, – голос Градова вызвал какую-то приятную тёплую волну в душе.

– Вы тоже едете в апелляцию во вторник, – скорее констатировала, чем спрашивала.

– Верно, – я будто наяву видела, как он кивнул. – Ты едешь? Ваша Маргарита и Горбылёв когда-нибудь работают сами?

– Работают, – с усмешкой отреагировала на его колкость. – Можем поехать вместе, если вы поедете на машине.

– Я не езжу на поездах, – сказал Евгений Александрович. – Я буду только рад, если ты составишь нам Никитой компанию.

– Хорошо, – удивительно, как спокойно я вела разговор. Скажи мне, что я сама решу позвонить Градову и «напроситься» на поездку – не поверила бы. Но ехать самой за рулём по четыре с половиной часа в одну сторону, а затем обратно, чтобы вернуться уставшей и через пару часов отправиться в аэропорт, было куда худшей идеей. Вариант с поездом в этот раз отсутствовал – неудобное время прибытия и отправления из Перми не позволяли правильно распределить день и успеть на ночной рейс в Казань.

– Я заеду за тобой в десять утра. Напиши адрес.

На том и договорились. Что ж, посмотрим, насколько верно я поступила – впрочем, обычная совместная поездка в апелляцию не может обернуться ничем плохим, ведь так?

Напрашиваясь к Градову, я действительно морально приготовилась быть с ним наедине – но присутствие его помощника Никиты меня воодушевило. Жаль лишь, что ненадолго – потому что в час Х к моему подъезду подкатил чёрный немецкий седан, в салоне которого находился лишь Евгений Александрович. И то я смогла узнать об этом лишь когда открыла пассажирскую дверь. Градов оставался верен себе и своей любви к уединённости. Все стёкла автомобиля сравнялись с цветом его кузова.

– Садись вперёд, – обернулся ко мне Евгений Александрович, когда я намеревалась с королевским размахом устроиться на заднем диване.

– А Никита?

– Мы поедем вдвоём, – коротко ответил Градов, не удосуживаясь объяснить причину изменения планов.

Хмыкнув (ведь чувствовала!), положила на сидение сумку и папку с документами, а сама устроилась спереди. Едва дверь захлопнулась и мы оказались вдвоём в совершенно замкнутом пространстве салона, меня словно током прошибло – дежавю. Пусть изменился автомобиль, изменились мы, но сейчас, как тогда, в первый раз, я испытывала навязчивое необъяснимое волнение. Дорога предстояла стать для меня куда более долгой, чем я рассчитывала.

Пока мы выбирались из города, я, не отрываясь, следила за Евгением Александровичем – за его руками на рулевом колесе, за тем, как он управлялся с ним в поворотах одной ладонью. Было в этом что-то особенное… Взгляд всё время цеплялся за отсутствие кольца на безымянном пальце. Судя по отсутствию «полосочки» и ровному загорелому цвету кожи, Градов разорвал свои брачные узы довольно давно. Фоном тараторило радио – диджей вещал о каком-то конкурсе в духе «угадай мелодию».

На манжетах белоснежной рубашки Градова красовались чёрные треугольные запонки. Из всех моих знакомых он был чуть ли не единственным, кто носил их.

– Вы планируете выступать? – первой начала разговор, разряжая голосом плотный от напряжения воздух.

– А мне будет что добавить? – он усмехнулся, коротко взглянув на меня и тут же вернув взгляд на дорогу.

– Вряд ли, – пожала плечами. Готовясь к процессу и подавая ещё две недели назад отзыв на апелляционную жалобу, я не рассчитывала на чью-то помощь.

Едва мы вырвались за городскую черту, Градов нажал на газ. Седан резко ускорился, вжимая меня в сидение, юркая в левую полосу и морганием дальнего света прогоняя с дороги нерасторопных водителей. Мы летели вперёд по чистой полосе: при нашем приближении автомобили, словно марионетки, уходили вправо, освобождая путь. Сто двадцать, сто тридцать, сто сорок – скорость в приземистом «Мерседесе» совершенно не ощущалась, и только проносившиеся перед глазами пейзажи обозначали, что она явно выше разрешённой.

– У заправки стоит тренога, – машинально предупредила я. Думала ли я, что он притормозит? Конечно, нет. Вот уж кто-кто, а Градов не создавал впечатление того самого лихача, который гонит, как ужаленный, но при виде камер тормозит в пол.

– Платная дорога, – только и хмыкнул Евгений Александрович, проносясь мимо.

– А-а-а-а, – протянула я и уставилась в боковое окно.

– Не одобряешь? – вдруг спросил, будто его действительно интересовало моё мнение.

– Это глупо, – не объяснять же ему, что, следуя такой манере, на штрафы может уйти сумма, равная стоимости топлива на четыреста километров. Да и смысла так гнать нет – совсем скоро дорога превратится в двухполосную и мы уткнёмся в вереницу фур, собравшую за собой длиннющий хвост.

Конкурсы на радио наконец-то сменились музыкальным хит-парадом, и я прикрыла глаза, погружаясь в атмосферу. Видимо, Градов заметил это – потому что громкость вдруг прибавилась и появились приятные басы, придающие звуку объём.

– Следуйте прямо двести километров, – прервал очередную песню приятный женский голос Навигатора. Кажется, я даже задремала.

– Проснулась?

– Будучи пассажиром, имеешь особые привилегии, – улыбнулась и поправила край строгой юбки, чуть задравшейся, видимо, когда я елозила во сне посидению.

– Расскажи о себе.

– Простите? – скептически уставилась на Градова.

Только сейчас я заметила, что он выбрит не до идеальной гладкости щёк – и ему невероятно шла эта лёгкая небрежность. Она нисколько не портила его холёный лоск.

– Как ты жила всё это время? Про работу я в курсе, но как насчёт остального? Ты до сих пор общаешься с Шуваловым? —его вопросы застали врасплох.

Teleserial Book