Читать онлайн Говорить как Путин? Говорить лучше Путина! бесплатно

Побудительная речь – это речь в ситуации, требующей решения относительно действий в будущем. Она призывает поступать так-то или не делать того-то. Например, начинать войну или мириться, инвестировать в проект или сокращать расходы, голосовать за определенного кандидата или вообще не ходить на выборы.

Побудительная речь – это речь в ситуации, требующей решения относительно действий в будущем.

Речь здесь всегда направлена на будущее, ее цель – побудить к поступку, убедить в его разумности. Главными критериями убеждения служат польза или вред определенного курса действий. Вообще, убеждение в таких ситуациях – это главная составляющая выступления. Убеждение, как мы увидим далее, не всегда основано и не всегда должно быть основано на разумных аргументах. Важно пробудить в слушателях желание поступить так или иначе, если речь идет о рекомендуемых действиях, или страх, если мы призываем его чего-то не делать. Одна голая аргументация такой цели не достигнет, за исключением разве что холодной и рациональной публики. Об этом мы поговорим позже, когда будем обсуждать способы воздействия на слушателей.

Какие ситуации попадают в эту категорию? Практически все политические дебаты – они имеют огромное значение в нашей политической жизни. К сожалению, граждане сегодня мало интересуются аргументацией политических лидеров, обращая внимание в первую очередь на характер того или иного деятеля и затем соглашаясь отдать в его или ее руки все решения относительно дальнейшей политики и конкретных шагов. То есть современный политический оратор, прежде всего, «продает» слушателям не свою программу, а себя как личность, как характер. Каждое выступление кандидата, презентующего свою честность и кристально чистые намерения, имеет своей целью убедить избирателей проголосовать именно за него, т. е. является побудительным.

Настолько же побудительными можно назвать и презентации для потенциальных клиентов, рекламные призывы, предложения новых инвестиционных проектов, представление новой корпоративной стратегии. В каждом из таких случаев цель – сподвигнуть слушателей на определенные поступки, те или иные решения, поддержку предложений оратора.

Если оратору не удается «связать» свои тезисы с глубинными тревогами или устремлениями слушателей, последние, скорее всего, окажутся в оппозиции к проповедуемым идеям.

В таких случаях главная ошибка многих ораторов – сосредоточенность на предмете своей презентации, на описании характеристик самого продукта или проекта. Тогда как слушателей больше интересует их собственная польза, а еще больше волнует собственная безопасность, в том числе и безопасность собственного кошелька. Поэтому если оратору не удается «связать» свои тезисы с глубинными тревогами или устремлениями слушателей, последние, скорее всего, окажутся в оппозиции к проповедуемым идеям.

«Общие места», или представления аудитории

От чего же следует отталкиваться, советуя людям поступать так-то и так-то? Разумеется, от того, что представляет пользу – и ее обратную сторону, вред – в глазах вашей аудитории. Необходимо найти общее для всех благо – или зло – и уже от него подвести слушателей к тому, что вы предлагаете. Это значит, что в речи-призыве, – как, впрочем, и во всех других типах выступлений, – оратор должен исходить из интересов и представлений слушателей, а не своих собственных. Такие интересы и представления называются в риторике «общими местами». Общие места – это представления, принимаемые практически безоговорочно подавляющим большинством людей в том или ином коллективе. К ним, например, относится представление о важности заботы о ближнем, свободы слова или повышения общественного благосостояния. Каждый раз, когда выступающий произносит нечто вроде «Все мы знаем, что…» или «Мне понятны ваши заботы», будьте уверены – он собирается задействовать такие общие места, например: «Все мы знаем, как важно увеличить рождаемость в нашей стране».

Хороший оратор знает о существовании «общих мест» в головах своих слушателей и использует их как отправные точки своего рассуждения. Общие места, как и пословицы, можно найти для совершенно противоположных утверждений. С одной стороны, равенство – хорошо. Тогда давайте все поделим поровну. С другой стороны, люди должны получать блага в соответствии со своими достижениями. Тогда уже делить поровну будет казаться неразумным.

Вспомним культовый фильм «Место встречи изменить нельзя» – эпизод, где Жеглов и Шарапов резко расходятся во взглядах на то, как работает закон. Шарапов возмущен тем, что его наставник подбросил кошелек карманнику, чтобы доказать его виновность. Это грубое нарушение норм законности. Общее место здесь: все равны перед законом – и милиция, и преступник. Жеглов же считает, что «вор должен сидеть в тюрьме», и неважно, какими средствами он этого достигнет. Он предлагает Шарапову остановить машину и спросить у первогоже встречного, чья позиция окажется ему ближе – Жеглова или Шарапова. Представим теперь, что герои фильма действительно останавливают машину и спрашивают у первого прохожего: «Считаете ли вы, что все должны быть равны перед законом?» Какого можно ожидать ответа на поставленный таким образом вопрос? Разумеется, все ответят утвердительно. Но поставим вопрос иначе: если известно, что кто-то – вор или убийца, можем ли мы использовать все средства для того, чтобы предотвратить его дальнейшие преступления? Думаю, большинство людей подтвердят и это. Таким образом, обращение к разным, даже противоположным общим представлениям дает разный результат, который зависит от изначального вопроса или выбранного вами общего места.

В ораторской практике Путина мы тоже встречаем обращения к противоположным «общим местам». С одной стороны, Путин говорит: все средства хороши, чтобы «мочить в сортире» зверей-террористов. Это оправдывает агрессивные, вплоть до военных, меры по отношению к преступникам. Здесь общее место таково: на неправомочные, преступные действия мы также будем отвечать в обход закона. С другой стороны – на конференции по безопасности в Мюнхене, очевидно имея в виду действия НАТО на Ближнем Востоке, Путин спрашивает: «Почему же сейчас при каждом удобном случае нужно бомбить и стрелять?» Здесь он задействует разделяемую всеми уверенность в том, что конфликты можно и нужно решать мирным путем, с помощью переговоров и в рамках закона.

Найти нужные вам «общие места» несложно – достаточно вспомнить советы мамы и папы, бабушек и дедушек. Справедливость – это хорошо. Каждый должен получать по заслугам. Упорный труд вознаграждается. Каждый сам отвечает за свою судьбу. Сотрудничество лучше конфликта.

Отталкиваясь от общих представлений и предлагая слушателям утверждения, с которыми они не могут не согласиться, вы можете построить эффективную аргументацию и подвести аудиторию к нужному вам выводу.

Если вам предстоит выступить на профессиональную тему, в которой вы не очень хорошо ориентируетесь, можно поискать информацию о ней в газетах. Современные средства массовой информации вкупе с ТВ-сериалами прекрасно справляются с задачей формирования базовых представлений у широкой публики. Вы сможете понять, какие проблемы чаще всего обсуждаются, что считается похвальным и желательным, а что – вредным и недопустимым, кого считают союзником, а кого – врагом.

Отталкиваясь от общих представлений и предлагая слушателям утверждения, с которыми они не могут не согласиться, вы можете построить эффективную аргументацию и подвести аудиторию к нужному вам выводу. Подробнее о том, как строится аргументация, мы поговорим в дальнейшем.

Чем чаще вы опираетесь на общие представления, тем вернее добьетесь успеха в своем выступлении. Гёте говорил: «Все разумное давно передумано; надо только постараться подумать еще раз». Наследие мыслителей, политиков, поэтов – в вашем распоряжении. Как можно больше заимствуйте, цитируйте. Афоризмы, удачные цитаты, подобранные к месту и иллюстрирующие вашу мысль, помогут добиться большей общности с аудиторией, предстать перед ней человеком мудрым, способным в частном случае увидеть и открыть общие принципы и истины. К тому же цитата придает эмоциональную окраску речи, связывая ваше утверждение с отношением публики к цитируемой вами личности.

Мир, новый и старый

Побудительная речь требует представить текущую ситуацию как неприемлемую, порочную, требующую вмешательства и определенных действий. Для этого нам надо выбрать наиболее подходящее «общее место» – например, мы должны строить безопасный мир – и заявить, что сегодняшнее положение не приближает к цели, а наоборот, является препятствием к ее достижению.

Побудительная речь требует представить текущую ситуацию как неприемлемую, порочную, требующую вмешательства и определенных действий.

Так, Путин, начиная свое довольно полемическое выступление на конференции по безопасности в Мюнхене, приводит известные слова Рузвельта: «Где бы ни был нарушен мир, мир повсюду оказывается в опасности и под угрозой». Вся его последующая речь лишь раскрывает частности этой общей истины, не вызывающей возражения ни у кого из слушателей. Путин развивает следующую логическую цепочку.

Однополярный мир провоцирует несправедливость, генерирует человеческие трагедии.

1. Это создает недовольство, очаги нестабильности.

2. В итоге никто не чувствует себя в безопасности.

3. Все это представляется более чем разумным в свете приведенной в начале его речи цитаты. Ведь если в одной части света богатство и благодать, а где-то там, на периферии, страдают люди, опасность угрожает всему миру.

Соответственно, вывод: мир не должен быть однополярным. Россия останется сильной державой и будет проводить независимую политику, но все же в духе сотрудничества. Именно поэтому в международной прессе стали говорить о возможном начале новой холодной войны – ведь Россия объявила западному миру, что не согласна с его позицией и будет действовать так, как посчитает нужным. Так, для обоснования своего призыва нейтрализовать уже повсюду существующую угрозу миру Путин включает в свою речь встречную угрозу, которую сразу же отметили западные комментаторы. И, разумеется, неслучайно Путин цитирует именно американского президента, активного союзника СССР во время Второй мировой войны, ведь главной дестабилизирующей силой современного мира он представляет именно американскую сторону, и прежде всего блок НАТО. Такая двойственность – с одной стороны, обвинения в адрес США, а с другой – упоминание Рузвельта в самом начале выступления и ссылка на «наших американских друзей» в его конце (еще одно «общее место»), – позволяет ему критиковать политику, проводимую Белым домом, одновременно отводя от себя какие-либо обвинения в открытой враждебности по отношению к Америке.

Последняя фраза Путина по силе воздействия достойна цитаты Рузвельта:

…конечно, нам бы также хотелось иметь дело с ответственными и тоже самостоятельными партнерами, с которыми мы вместе могли бы работать над строительством справедливого и демократического мироустройства, обеспечивая в нем безопасность и процветание не для избранных, а для всех.

То есть, говорит Путин, мы тоже хотим приложить руку к мироустройству, и для нас оно должно быть справедливым, мы тоже стремимся к демократии во всем мире. Вот он, путь к ликвидации угрозы всему миру: считаться с Россией. Ну, кто теперь с этим поспорит?

В Мюнхене Путин говорит об угрозе – он имеет в виду угрозу стабильности всего мира из-за стремления сделать его однополярным. Он говорит, что Россия в этих условиях и дальше будет проводить независимую политику. При этом всем известен военный потенциал и характер внешней политики России. И слушатели сразу же слышат в его словах еще одну – подразумеваемую – угрозу: если вы продолжите свою однополярную агрессивную политику, мы противопоставим ей сильную и независимую Россию. В речи Путина нет эмоционального накала, который смягчил бы ее угрожающий смысл и мобилизовал бы волю слушателей, зарядив ее сильным чувством – негодования, восхищения, гордости. Его стратегия – спокойное утверждение, что Россия будет проводить независимую политику. Эта стратегия не сближает оратора с аудиторией, а скорее противопоставляет выступающего и слушателей.

Что же такое эмоциональный призыв? Сравним последнюю фразу Путина с финальным призывом в речи Уинстона Черчилля в Палате общин 4 июня 1940 г.[2], навсегда сохранившейся в истории как образец мобилизации и сплочения страны вокруг благородной цели:

Британская империя и Французская Республика, соединенные вместе общим делом и задачей, будут защищать до смерти свою Родину, помогая друг другу как хорошие товарищи на пределе своих сил.

Даже если огромные просторы Европы, многие древние и прославленные государства пали или могут попасть в тиски гестапо и других гнусных машин нацистского управления, мы не сдадимся и не проиграем.

Мы пойдем до конца, мы будем биться во Франции,

мы будем бороться на морях и океанах,

мы будем сражаться с растущей уверенностью и растущей силой в воздухе, мы будем защищать наш Остров, какова бы ни была цена,

мы будем драться на побережьях,

мы будем драться в портах, на суше,

мы будем драться в полях и на улицах,

мы будем биться на холмах;

мы никогда не сдадимся, и даже если так случится, во что я ни на мгновение не верю, что этот Остров или большая его часть будет порабощена и будет умирать с голода, тогда наша Империя за морем, вооруженная и под охраной Британского флота, будет продолжать сражение, до тех пор, пока, в благословенное Богом время, новый мир со всей его силой и мощью не отправится на спасение и освобождение старого.

Обратите внимание на повторения: мы будем драться, драться, биться. Они усиливают эмоциональность обращения и наполняют слушателей чувством гордости. Обратите внимание на мощные метафоры «тиски гестапо» и «гнусные машины нацистского управления». Наконец, обратите внимание на последнюю фразу с ее глобальным противопоставлением нового и старого миров, где новый, благословенный Богом мир призван спасти и освободить старый.

Общая схема побудительной речи

Итак, в побудительной речи мы сперва приводим общее утверждение о пользе или опасности, а потом аргументируем, как этой пользы можно достичь, а опасности, соответственно, избежать.

Итак, в побудительной речи мы сперва приводим общее утверждение о пользе или опасности, а потом аргументируем, как этой пользы можно достичь, а опасности, соответственно, избежать.

Структура выступления-призыва представлена на рис. 1.

Упражнения

1. Представьте, что вам надо убедить слушателей посмотреть ваш любимый фильм.

□ Как вы построите свое выступление?

□ Расскажете им содержание фильма?

□ Опишете ваше собственное состояние после его просмотра?

□ Сообщите о том, как этот фильм изменил вашу собственную жизнь, карьеру, отношения в семье и т. д.?

□ Какие цитаты из фильма вы приведете?

□ Какие моральные дилеммы ставит перед зрителем этот фильм?

□ Надо ли рассказывать, как он их разрешает?

□ Как связать их с проблемами ваших слушателей?

2. Вам надо убедить начальство инвестировать значительную сумму в организацию стенда вашей компании на отраслевой выставке. Как вы это сделаете?

Вторая ситуация для выступления, актуальная практически с самого начала демократического мироустройства, – это выяснение и квалификация фактов. Наиболее типичный пример – судебное разбирательство[3]. Судьи, прокурор, адвокаты занимаются установлением фактов. Факт – это то, что мы все считаем случившимся. Но в том, что факт имел место, нас еще надо убедить.

Речь – обсуждение факта, или судебная речь, устанавливает, а затем оценивает установленные действия с точки зрения их законности или правильности. Нас волнует, имело ли такое действие место, с какими намерениями оно было совершено и как мы можем его расценить. То есть такая речь обращается к прошлому. А главными критериями будут истинность и легитимность. Было или не было совершено преступление? Если да, то есть ли виновные, или это была чистая случайность? Если виновные есть, то кто они?

Речь – обсуждение факта, или судебная речь устанавливает, а затем оценивает установленные действия с точки зрения их законности или правильности.

Здесь самое важное – доказательства. Далее в книге мы подробнее обсудим, как формируются аргументы. Здесь достаточно лишь подчеркнуть, что аргументы превращают правдоподобное в фактическое, вероятное – в истинное, виновного – в жертву (в обвиняемого).

Логика и чувства

Аргументация должна обращаться не только к логике, но и к эмоциям. Нельзя недооценивать эмоциональную сторону случившегося. Эмоции часто заставляют нас принять ту или иную сторону в споре и заранее настроиться на обвинение или оправдание подсудимого. Об этом, кстати, хорошо знали как античные ораторы, так и лучшие представители дореволюционной российской адвокатской практики. «Присяжные судят более по впечатлениям, а не по логическим выводам»[4], – говорил замечательный русский адвокат В. Д. Спасович. Главная задача оратора, писал Цицерон, заключается в том, чтобы расположить к себе слушателей и настроить их так, чтобы они более подчинялись волнениям и порывам чувства, чем требованиям рассудка[5]. П. Сергеич в своей прекрасно написанной книге «Искусство речи на суде» утверждает: «Чтобы заставить присяжных остановиться именно на тех посылках, которые приводят к заключению, указанному оратором, надо действовать не только на ум, но и на чувство, на волю. Чувство же не подчиняется логике. Вот почему оратор должен быть прав не только умом, но и сердцем. По той же причине его сила не в одних логических правилах, но и в знании сердца человеческого»[6].

Это означает, что часто мы трактуем аргументы исходя из уже вызванного в нас эмоционально заряженного стереотипа. Вспомним фильм Н. Михалкова «Двенадцать», ремейк «Двенадцати разгневанных мужчин» Сидни Люмета. Вспомним знаменитое «Не читал, но осуждаю!» 1950-х, эпохи гонений на писателей.

Эмоции стоимостью 250 миллионов долларов

Один из ярких примеров в международной бизнес-практике – иск, поданный против фармацевтической компании Merck жительницей штата Техас Кэрол Эрнст, чей муж скончался после того, как в течение 8 месяцев употреблял выпускаемый компанией обезболивающий препарат VIOXX (Виокс). VIOXX – одна из главных позиций фармацевтического гиганта – продавался в американских аптеках без рецепта, объем его продаж составлял 20 миллиардов долларов в год. Однако в 2004 г., еще до иска вдовы Кэрол Эрнст, компания отозвала препарат с аптечных полок после появления новых данных о побочных эффектах лекарства, приводящих, в частности, к аритмии. Муж Кэрол Роберт, умерший от сердечного приступа во сне, до этого участвовал в многочисленных марафонах и принимал VIOXX от артритных болей. Роберт был вторым мужем Кэрол, имевшей двух детей от первого брака; общих детей у них не было.

Кэрол Эрнст обвиняла компанию в том, что последняя скрывала важную информацию о побочных эффектах своего популярного лекарства, что привело к гибели ее мужа. По утверждению Кэрол, ей пришлось принимать антидепрессанты, чтобы справиться с болью от потери близкого человека.

Как же представили это непростое дело адвокаты истицы и компании-ответчика? Юристы Merck считали, что отстоять непричастность компании будет делом несложным. Во-первых, Роберт Эрнст скончался от сердечного приступа, а прямая связь этого риска с препаратом VIOXX доказана не была. Во-вторых, он активно занимался спортом – участвовал в марафонах, что, в свою очередь, могло привести его к такому печальному исходу. Итак, адвокат компании показал присяжным слайд-шоу (презентацию PowerPoint), содержащую многочисленные научные данные, выписки из данных Администрации по продуктам питания и лекарственным средствам, доказывая отсутствие причинной связи между приемом препарата и наступлением смерти. Как сообщает пресса, присяжные не на шутку заскучали, а кое-кто даже погрузился в легкую дрему. Адвокат завершил свое аргументированное выступление, полагая, что сделал все возможное для защиты компании.

Однако факт остается фактом: лекарство оказалось небезопасным, и сама компания уже признала это, отозвав все поставки VIOXX из розничной продажи. То есть когда VIOXX активно продавался, он все же был фактором риска для принимавших его пациентов. Правда, не сердечного приступа, а аритмии, но все равно риска. Получается, что компания все-таки скрывала от потребителей данные о существующей опасности. Ведь от момента обнаружения новых данных до момента отзыва лекарства так или иначе должно было пройти какое-то время. К тому же какой объем информации по рискам из огромного объема данных о результатах клинических испытаний можно указать в короткой аннотации к препарату, предлагаемой потребителю? Факт сокрытия информации налицо. А мотив? Мотив очевиден любому. Компания стремилась и будет стремиться заработать как можно больше, даже ценой такого сокрытия, то есть в итоге – ценой человеческих жизней. Итак, с одной стороны, мы имеем жадную компанию, а с другой – бесценную человеческую жизнь. Чью сторону примете вы?

Адвокат истицы Марк Ланье использовал тот же PowerPoint. На единственном его слайде компания Merck была представлена в виде бульдозера, сгребающего доллары. Яркий образ, моментально пробудивший и внимание, и интерес присяжных. Он обвинял компанию в преступной жадности, доказывая это размерами прибыли, которую компания получила в результате сокрытия важной информации по побочным эффектам своего препарата. В итоге присяжные проголосовали 10 против 2 в пользу вдовы Эрнст, назначив ей выплату от компании Merck в 250 миллионов долларов. В тот же день акции компании упали на 8 %, а количество подобных исков по всем штатам резко подскочило, поставив само будущее компании под угрозу.

Что же сыграло ключевую роль в решении присяжных, и можно ли было изменить ситуацию, построив защиту иначе? Во-первых, приговор компании, по сути, был предрешен, когда Merck представили жадными коррумпированными дельцами. Эмоциональная составляющая взяла верх над аргументами, которые просто потерялись в тени возмущения и гнева по отношению к бесчеловечным искателям прибыли. Моральный смысл ситуации перевесил логику причин и следствий. Адвокат истицы, утверждавший впоследствии, что «жадность была наказана», использовал психологически верную стратегию.

Злодеи получили по заслугам, справедливость восторжествовала.

И мы как слушатели все так же стремимся пережить чувства, которые в свою очередь приводят нас к определенным решениям, как и во времена античности, и в начале прошлого века.

Этот случай прекрасно иллюстрирует неумение и неспособность современных менеджеров, чиновников, бюрократов играть на чувствах слушателей, затрагивая нужные им эмоциональные струны. Отчасти в этом виновато порочное разделение логики и морали. Ведь чувство справедливости – именно чувство, а не логическое заключение. И мы как слушатели все так же стремимся пережить чувства, которые в свою очередь приводят нас к определенным решениям, как и во времена античности, и в начале прошлого века.

Д. Кэмпбелл[7] говорит в своей «Философии риторики»:

«Нельзя убеждать, не действуя на чувство. Самый холодный мыслитель, убеждая, так или иначе обращается к чувству; он не может обойтись без этого, если хочет добиться цели. Чтобы я поверил, достаточно доказать мне, что это так, а не иначе; чтобы заставить меня действовать, надо показать мне, что мой поступок приведет к определенной цели. То, что не удовлетворяет какому-нибудь чувству или потребности, мне свойственным, не может быть целью для меня. Вы говорите: во имя вашей чести – вы обращаетесь к моей гордости…; вы говорите: ради вашей выгоды – вы обращаетесь к моему эгоизму; ради общего блага – взываете к моему патриотизму; чтобы помочь несчастным – вы затронули мое сострадание»[8].

К каким чувствам можно было обратиться в случае дела с VIOXX? Во-первых, компания должны была повиниться и признать свои ошибки, четко назвав их. Кто из нас не ошибается? Однако худшая ошибка для публичного лица – отсутствие человеческого сострадания. Во-вторых, можно было обратиться к «общему месту» по поводу лекарственных средств вообще. Что является символом фармацевтики? Правильно, змея, выпускающая свой яд в чашу. Именно яд, смертельно опасный при неверном или неосторожном его применении. Здесь не требуются специальные предупреждения, лекарство – это не макароны. А ведь мы знаем, что Роберт Эрнст принимал VIOXX на протяжении целых 8 месяцев, вероятнее всего, без должной консультации с врачом. И в-третьих, можно было бы затронуть вопрос, насколько счастлив был брак Эрнстов, – почему у них не было собственных детей, как вела себя Кэрол со страдающим от артрита мужем. В общем и целом была ли она хорошей женой? И если есть хоть один шанс заставить присяжных усомниться в этом, можно указать им еще раз на ее стремление заработать огромную сумму на факте смерти супруга. Так кто здесь на самом деле жадный?

Сравните это с эмоциональной апелляцией Путина в его выступлении на мюнхенской конференции по безопасности. Он говорит об односторонних силовых действиях, вызывающих нестабильность в отдельных регионах. Он не просто квалифицирует эти факты с точки зрения закона и международных правовых норм. Свой анализ он заканчивает словами «Ну кому это понравится?», напрямую обращаясь к чувствам слушателей и заставляя их дать эмоциональную оценку происходящему. То, о чем только что рассказывал Путин, понравиться никому не может.

Что мы сделаем с террористами

Многие пресс-конференции по произошедшим трагедиям в чем-то подобны судебному разбирательству. Оправдания политиков, «разбор полетов» на советах директоров компаний и, разумеется, судебные процессы – все эти ситуации требуют поиска истины и установления степени вины или ее отсутствия.

Оправдания политиков, «разбор полетов» на советах директоров компаний и, разумеется, судебные процессы – все эти ситуации требуют поиска истины и установления степени вины или ее отсутствия.

Возьмем для примера выступление Путина после взрыва на Пушкинской площади в Москве в августе 2000 г. Во-первых, он заявляет, что «рассматривались две версии: несчастный случай и преступление». Однако «по предварительной оценке специалистов, совершено преступление». Здесь мы уже оказываемся в области вероятного. Пока есть только «предварительная оценка», факт не является доказанным, однако решили (причем специалисты, кто бы они ни были), что это было преступление.

Далее Путин предлагает два возможных объяснения гипотетического преступления – разборки между криминальными группами или террористический акт. Оба объяснения правдоподобны, тем более для еще не доказанного преступления. Но Путин предлагает взять в качестве основной версии террористический акт. И вся дальнейшая речь строится на этом.

Путин считает важным отметить, что «терроризм… – это не наша национальная болезнь, это болезнь международная», приводя несколько примеров взрывов на Филиппинах, в Англии и Испании. То есть, по сути, он говорит, что это не из-за нас, мы тут ни при чем, не мы виновники случившегося. Такое могло произойти, и более того, происходит повсюду. Мы ничего такого не сделали, чтобы спровоцировать предполагаемый теракт. У нас, всех людей доброй воли, один общий враг – международный терроризм.

Вот так, достаточно несложно, от пока еще неоднозначного – пусть и ужасающего – факта взрыва и гибели людей можно прийти к обвинению внешнего врага и призыву к солидарности и мобилизации. Ведь «единственное лекарство – адекватный ответ». А это значит, что «мы должны довести то, что мы делаем на Северном Кавказе, до завершения». И на тот момент всем уже было понятно: «Нужно добить террористов в их логове.»

Таким вот образом, благодаря аргументам от правдоподобия (а ведь чем теракт – не правдоподобное объяснение взрыва) пока еще даже не доказанное преступление становится очевидным и уже осужденным враждебным актом, который требует продолжить, а возможно, и усилить, военные действия на Кавказе.

Общая схема «судебного» выступления

Итак, мы можем представить схему судебного выступления, как на рис. 2.

Рис. 2

Лидерам, конечно, не слишком часто приходится оправдываться. В любом случае такие ситуации настоящий лидер постарается перевести в другое измерение – в призыв бороться с врагом, восхваление заслуг соратников или поношение негодяев.

Лидерам, конечно, не слишком часто приходится оправдываться. В любом случае такие ситуации настоящий лидер постарается перевести в другое измерение – в призыв бороться с врагом, восхваление заслуг соратников или поношение негодяев.

Упражнения

1. Прочтите фрагмент речи Г. Трумэна, с которой он выступил после атомной бомбардировки Хиросимы в 1945 г. (см. ниже).

2. Попробуйте разделить текст на части и предложить для каждой из этих частей свой заголовок. Обратите внимание на то, к кому обращены слова Трумэна в каждой из этих частей.

3. Найдите в тексте описания атомной бомбы и атомной энергии. Как они меняются на протяжении речи? Какие эмоции соответствуют каждому из этих описаний?

Гарри Трумэн. Обращение к нации 6 августа 1945 г.

Заявление об атомной бомбардировке Хиросимы

Шестнадцать часов тому назад американский бомбардировщик сбросил единственную бомбу на Хиросиму, важную военную базу Японии. Мощность этой бомбы превышала 20 килотонн в тротиловом эквиваленте. Ее взрыв был в 2000 раз мощнее взрыва британской бомбы «Большой шлем» – прежде самой мощной бомбы в военной истории.

Японцы начали войну с воздуха в Перл-Харборе. Они получили многократное возмездие. И это еще не конец. Наша бомба представляет собой революционный прорыв в усилении разрушительной мощи наших вооруженных сил. Новые бомбы этого типа уже производятся и разрабатываются еще более мощные их аналоги.

Это атомная бомба. Мы овладели главной силой вселенной. Сила, дающая солнцу его мощь, теперь обращена против тех, кто принес войну на Дальний Восток.

До 1939 года ученые уже признавали теоретическую возможность высвобождения атомной энергии. Но тогда никто не владел практическим методом для реализации этой идеи. Уже к 1942 году мы знали, что немцы усиленно трудятся над превращением атомной энергии в еще один инструмент войны, с помощью которого они намеревались поработить мир. Однако им это не удалось. Мы должны благодарить провидение за то, что немцы разработали свои Фау-1 и Фау-2 сравнительно поздно и в ограниченном количестве, но еще больше – за то, что им не удалось овладеть атомной бомбой.

Битва лабораторий была для нас сопряжена с таким же смертельным риском, как и битвы в воздухе, на суше и на море, и мы победили в этой битве, как победили и в других битвах.

Начиная с 1940 года, еще до Перл-Харбора, Соединенные Штаты и Великобритания активно делились полезными для войны научными сведениями, что оказалось бесценной помощью для наших побед. Начавшиеся исследования по созданию атомной бомбы также велись в русле этой общей политики. Объединив усилия американских и британских ученых, мы вступили в научную гонку с немцами.

Соединенные Штаты располагали большим количеством ученых с мировым именем в большинстве требуемых областей. Здесь имелся огромный промышленный и финансовый потенциал, необходимый для реализации этого проекта, и он мог быть задействован без лишнего ущерба другим важным военным усилиям. В Соединенных Штатах лаборатории и производственные площадки, на которых уже к тому времени велась большая работа, находились вне досягаемости бомбардировщиков противника, тогда как Британия постоянно подвергалась воздушным атакам, находясь под угрозой вторжения. Поэтому премьер-министр Черчилль и президент Рузвельт посчитали разумным разрабатывать проект здесь.

Сегодня мы имеем два крупных завода и много мелких площадок, связанных с производством атомной энергии. Число рабочих на пике разработки составляло 125 000, сегодня на этих заводах заняты больше 65 000 человек. Многие работают здесь уже два с половиной года. Мало кто из них знает о том, что они производят. Они видят, как поставляются большие объемы материалов, но не видят, что выходит с этих заводов, поскольку физический размер взрывателя крайне мал. Мы сделали величайшую в истории научную ставку – 2 миллиарда долларов – и победили.

Однако величайшее чудо – не в размерах предприятия, не в его секретности или цене, а в том, что научный интеллект сумел объединить невероятно сложные знания разных людей в различных областях науки в действующий план. Не менее поразительна способность промышленности разработать, а специалистов – применить технологии и методы, сделав то, что до сих пор не делалось, чтобы воплотить порождение многих умов в полном соответствии замыслу. Наука и промышленность работали под прямым руководством армии Соединенных Штатов, добившейся уникального успеха в управлении столь многообразной задачей по развитию знаний в поразительно короткие сроки. Вряд ли во всем мире найдется другой пример столь удачного сочетания. Результат – величайшее в истории достижение организованной науки. И это было сделано в условиях сильного давления и без провалов.

Теперь мы готовы еще быстрее и полностью стереть с лица земли любые производственные мощности японцев в любом городе. Мы уничтожим их верфи, их заводы и их коммуникации. Не сомневайтесь, мы полностью лишим Японию сил вести войну.

Мы хотели спасти японский народ от разрушений, объявив свой ультиматум 26 июля в Потсдаме. Но его лидеры сразу же отвергли этот ультиматум. И если сейчас они не примут наши условия, то их ждет разрушительный ливень с неба, небывалый на этой земле. За воздушной атакой последуют морские и сухопутные силы такой численности и мощи, какой они еще не видали, но чье боевое мастерство им уже хорошо известно.

Мы подходим к самому важному для любого лидера виду выступлений – торжественному. Здесь оратор обращается к настоящему, к тому, что мы считаем достойным похвалы или порицания. К тому, что хорошо и что плохо. Словом, к ценностям, вокруг которых и происходит сплочение народа. Идеальный повод для такого выступления – торжественная церемония, ритуал открытия, награждение, конец или начало чего угодно. В торжественной речи утверждается то, к чему потом мы можем призывать, и то, что впоследствии мы всегда будем оправдывать.

В торжественной речи утверждается то, к чему потом мы можем призывать, и то, что впоследствии мы всегда будем оправдывать.

Для ясности рассмотрим один из ярких примеров такого выступления – речь Путина на церемонии открытия памятника Борису Ельцину 23 апреля 2008 г. в Москве. Путин сразу причисляет Ельцина к смелым и неординарным личностям, способным «идти против течения» и зовущим «массы людей» «к новым целям». Затем он объединяет памятник человеку и украшающий памятник российский триколор, представляя последний как «свидетельство давних и выстраданных нашим народом демократических устремлений, один из ярких символов твердого выбора в пользу свободного общества и цивилизованного, передового развития, выбора единственно достойного такой великой страны как, Россия». То есть уподобляет памятник, а значит и личность Ельцина, выбору демократических ценностей. Ельцин – флаг – демократия – хорошо, говорит он.

Уподобив и восславив таким образом страну, ее демократические ценности и Ельцина, Путин как бы естественно переходит к утверждению президентской власти как гаранта свободного и самостоятельного образа жизни. Американский президент – гарант демократии во всем мире, российский – гарант конституционной законности и суверенности новой России. Главное его заключение: «Твердая и принципиальная позиция первого лица государства будет и впредь являться основой для нашего движения вперед, для сегодняшних и будущих успехов России».

Действительно, если американцы в своих политических призывах и декларациях оказываются на защите демократии, то центральная ценность российской власти, по крайней мере, в публичных выступлениях, – прежде всего законность. И Путин умело использует случай – речь на открытии памятника неоднозначной политической фигуре, передавшей ему свою власть, – для утверждения ценности президентской власти как гарантии законности.

Дважды в речи звучит «будет и дальше», «будет и впредь». Это не совет, не рекомендация – это утверждение того, что хорошо сейчас, и того, что будет хорошо и в будущем. Это призыв сплотиться вокруг твердой централизованной власти, гарантирующей законность и карающей беззаконие. А если власть гарантирует законность, то, в свою очередь, такая власть суперзаконна. Так суть и источник власти утверждаются и наполняются смыслом через важнейший тип выступления – торжественную речь.

Суть и источник власти утверждаются и наполняются смыслом через важнейший тип выступления – торжественную речь.

Лидер воплощает ценности своей группы. Разумеется, своими поступками. Однако для населения целой страны прямого доступа к реальности этих поступков нет. Все опосредуется рассказами, заявлениями, публикациями в СМИ. Поэтому ценности утверждаются, прежде всего, в речи. Речь и есть главная функция, основа лидерства.

Лидер – это тот, кто встанет и скажет то, что нужно сказать, чтобы сплотить людей. Кто определит, что хорошо, а что плохо.

В политике, бизнесе, даже в семье. Лидер – это тот, кто встанет и скажет то, что нужно сказать, чтобы сплотить людей. Кто определит, что хорошо, а что плохо. Кто призовет потуже затянуть ремни, чтобы увидеть свет в конце тоннеля. Кто укажет цель, которую надо достигнуть, и врага, которого надо одолеть. Кто скажет: «Да, мы можем!»

Торжественное выступление – прямая обязанность лидера в любой сфере человеческой деятельности. Это главное орудие, посредством которого утверждаются ценности, способные объединить и мобилизовать людей с разным прошлым, с разными условиями жизни и с разными интересами.

К сожалению, многие руководители бизнеса считают торжественную речь чем-то лишним, непрофессиональным. И, относясь к ней как к необходимому злу, стараются сгладить все острые углы, лишить речь всякого чувства, тем самым превращая ее в «профессиональное» занудство.

Но вы должны знать, что торжественное выступление – прямая обязанность лидера в любой сфере человеческой деятельности. Это главное орудие, посредством которого утверждаются ценности, которые способны объединить и мобилизовать людей с разным прошлым, с разными условиями жизни и с разными интересами.

Общая схема торжественного выступления

Рассмотрим возможную модель торжественного выступления (рис. 3).

Рис. 3

Вспомним одну из лучших известных нам речей, произнесенных политиками, объединившую целую нацию после кровавого раздора. В своем выступлении 19 ноября 1863 г. на освящении кладбища неподалеку от Геттисберга, где произошло одно из самых кровопролитных сражений, Линкольн сумел всего в 229 словах призвать Америку к миру и объединению после изнурительной Гражданской войны.

«Геттисбергская речь» Авраама Линкольна[9]

Вот уже восемьдесят семь лет, как отцы наши на этом континенте дали жизнь новой нации – нации, зачатой в свободе и преданной тому убеждению, что все люди сотворены равными.

Сегодня мы ведем великую гражданскую войну, которая покажет, способна ли эта нация, а равно и всякая другая нация, так же зачатая и тому же убеждению преданная, выстоять в испытаниях. Мы собрались на поле, где гремела одна из величайших битв этой войны. Мы пришли, чтобы с почестями отвести часть этого поля для последнего упокоения тех, кто отдал здесь свои жизни ради жизни нашего народа. Так велит нам долг, так нам подобает.

Но мы бессильны воздать достойные почести – бессильны освятить эту землю – бессильны сделать ее поистине святыней. Ее уже освятили сражавшиеся на ней герои, живые и павшие – так освятили, что не в наших слабых силах усугубить или умалить это освящение. Мир едва ли услышит произнесенные здесь слова и скоро забудет их, но свершенных здесь подвигов ему не забыть. Это мы, живые, должны принять здесь посвящение – посвятить себя завершению труда, ради которого выказали такую доблесть сражавшиеся. Это нам должно посвятить себя исполнению великой задачи: укрепить свою преданность делу преданностью тех, кто с честью пал здесь в беззаветном служении этому делу, – исполниться решимости сделать так, чтобы жертва их не стала напрасной, чтобы наша страна, с Божьей помощью, снова узрела рождение свободы, чтобы власть народа, именем народа, во имя народа вовек не исчезла с лица земли.

Упражнение

Назовите ценности, выдвигаемые Линкольном в речи. Найдите цепь аргументов, а также эмоциональные призывы в этом выступлении.

«Поменьше интеллигентских рассуждений. Поближе к жизни»: стиль как способ сблизиться с аудиторией

Часто мы верим человеку только потому, что этот человек нам близок по духу. Часто мы верим оратору, потому что он отстаивает прежде всего наши интересы. И, конечно, мы верим человеку хорошему.

Часто мы верим оратору, потому что он отстаивает прежде всего наши интересы.

Еще до того, как мы услышим аргументы выступающего и нас взволнуют его обращения и призывы, мы уже составляем о нем определенное мнение. Это мнение складывается после первых слов оратора и во многом зависит от стиля, которым тот пользуется.

Рассмотрим стиль выступлений Путина как руководителя современной России и попробуем разобраться, почему для него характерны просторечия, яркие и не всегда пристойные шутки, часто отвергаемые ревнителями и защитниками русского языка. Играют ли какую-то важную роль такие выражения российского политического лидера как:

□ Что вы хотите? Чтобы я землю ел из горшка с цветами и клялся на крови?

□ Все выковыряли из носа и размазали по своим бумажкам.

□ Если бы у бабушки были определенные половые признаки, она была бы дедушкой.

□ …надо исполнять закон всегда, а не только тогда, когда схватили за одно место.

□ Государство держит в руках дубинку, которой бьет всего один раз. Но по голове.

□ Да нет в стране ни шиша.

Мало кто в российской политике говорил таким языком – языком народа, языком культовых фильмов, используя выражения, которые начинали жить самостоятельной жизнью в качестве афоризмов.

Без сомнения, яркий пример такого стиля – речи Ленина, которые на фоне мудреных и интеллигентских обсуждений в российской Думе производили сильное впечатление и зажигали массы. Ленин легко разрушал каноны принятой «официальной» речи, привнося в политические дебаты полемическую остроту за счет сниженной лексики. «Его аудитория, те, чьим мнением дорожил он, и те, на кого опирался, были достаточно грубы, и Ленин знал, что этих людей надо бить по головам, а риторическим изяществом их не проймешь»[10]. Он стремился говорить с массами на их языке и его стиль ярко выделялся на фоне заумных речей оторванных от народа «книжных» интеллектуалов того времени. По мнению исследователей, стиль Ленина представляет собой «своеобразное сочетание трех стилевых слоев: русско-интеллигентско-книжной речи, восходящей к Чернышевскому, русской разговорно-обиходной и спорщицкой речи («словечки») и латинского ораторского стиля (Цицерон) <…>. Пафос «будничных слов и выражений («очень уж недопустимых») является отличительной чертой его стиля»[11]. Разве это описание не подходит также и к стилю Путина?

Такой стиль отражает не только близость к народу, но еще и «живость», непосредственность самого обращения к слушателям. Подобная речь далека от выступления «по бумажке». Она как бы снимает преграду между оратором и аудиторией в виде трибуны или кафедры и символически переводит ее в режим обычного разговора «по-свойски».

Вот несколько примеров из речей Ленина:

«Поменьше политической трескотни. Поменьше интеллигентских рассуждений. Поближе к жизни». («О характере наших газет», 20 сентября 1918 г.)

«Богатые и жулики, это – две стороны одной медали, это – два главные разряда паразитов, вскормленных капитализмом, это – главные враги социализма, этих врагов надо взять под особый надзор всего населения, с ними надо расправляться, при малейшем нарушении ими правил и законов социалистического общества, беспощадно». («Как организовать соревнование?», 24–27 декабря 1917 г.)

«Для нас нравственность, взятая вне человеческого общества, не существует; это обман. Для нас нравственность подчинена интересам классовой борьбы пролетариата.

А в чем состоит эта классовая борьба? Это – царя свергнуть, капиталистов свергнуть, уничтожить класс капиталистов». (Речь на III Всероссийском съезде Российского коммунистического союза молодежи «Задачи союзов молодежи» 2 октября 1920 г.)

«Владивосток далеко, но ведь это город-то нашенский». (Речь на пленуме Московского совета 20 ноября 1922 г.)

«Формально правильно, а по сути издевательство». (Заключительное слово по докладу о продовольственном налоге, X Всероссийская конференция РКП (б), 27 мая 1921 г.)

Ленин не боялся говорить непосредственно, своими словами. Возможно, это стало одной из главных причин его необычайных политических успехов. В революционной ситуации политической неопределенности, взрывного разрушения ценностей прежнего мира, его слова притягивали к нему последователей как к независимому лидеру, который не боится говорить «что думает».

Но революционное время прошло. Место революционеров заняли партийные чиновники и бюрократы. Они по определению боялись любой импровизации, любых острых словечек, не получивших предварительного одобрения свыше. Речь политических лидеров наполнилась штампами, упрощенными противопоставлениями и эпитетами. «Устные высказывания стали ритуализироваться. Речи стали строго соответствовать государственным праздникам, где с докладом должен был выступать кто-то из членов Политбюро. К этому типу текстов отношение было благоговейно-почтительным»[12].

Такие фразы-клише, как «звериный лик империализма», «гидра контрреволюции», «происки международного сионизма» предназначались для упрощения реальности; за ними следовали конкретные репрессивные меры. Достаточно скоро народ привык к этим изначально образным выражениям и стал относиться к ним как к сухому судебному приговору.

В конце 1920-х русский лингвист и литературовед Г. О. Винокур писал: «Наша агитационная речь в огромном большинстве случаев стала именно фразеологией, условной традицией, терминологической номенклатурой: ее экспрессивность и впечатляющая сила поблекли. Это слова, лишенные тех функций, которые вложены в них породившим их стилистическим усилием»[13].

Разве эта ситуация не напоминает происходящее сегодня в бизнесе, когда клише и потерявшие смысл «номенклатурные» словечки заполонили деловые презентации и годовые отчеты предприятий? – «Ведь там, где нет настоящей живой мысли, где прав только тот, кто наделен властью, клише и стереотипы <…> заменяют собой обоснования и рассуждения или втискивают действительность в рамки легко усваиваемых понятий»[14].

Однако вернемся к истории. Риторика сталинского управления была лишена политических нюансов и острых полемических приемов, характерных для Ленина. Мир был однозначно поделен на «белый» и «черный». Были враги и были мы. Любая позиция, противоречащая официальной, сопровождалась словом «так называемый». Мир состоит из контрастов, по отношению к противникам – как политическим, так и идеологическим, – применяется сниженная, грубая лексика: «корниловский выкидыш», «враг народа», «изверги и людоеды» (о Гитлере и Риббентропе). Разногласия не допускаются, любое возражение сразу же получает политический ярлык неблагонадежности.

В своих обращениях Сталин всегда выделял определенные категории людей, тем самым персонифицируя свои воззвания, делая их ближе каждому конкретному человеку:

«Товарищи красноармейцы и краснофлотцы, командиры и политработники, рабочие и работницы, колхозники и колхозницы, работники интеллигентного труда, братья и сестры в тылу нашего врага, временно попавшие под иго немецких разбойников, наши славные партизаны и партизанки, разрушающие тылы немецких захватчиков!» (Речь на Красной площади 7 ноября 1941 г.)

Обычно в перечислении он использовал классовую терминологию, иными словами, он применял те категории, которыми мыслило все советское общество. Любой гражданин Советского Союза идентифицировал себя либо как крестьянина, либо как рабочего, либо как интеллигента, либо как красноармейца, поэтому детализированное обращение позволяло как бы напрямую обратиться к каждому человеку в отдельности. В особых случаях, как, например, в своей знаменитой речи 3 июля 1941 г., он использовал более доверительные формы обращения:

Товарищи! Граждане! Братья и сестры! Бойцы нашей армии и флота! К вам обращаюсь я, друзья мои!

Это позволяло ему еще больше сблизиться с массами. Он обращался к людям не как к соотечественникам или подчиненным, а как к членам своей семьи[15].

А вот как Путин впервые обращается к гражданам страны в качестве Российского Президента в своей инаугурационной речи 7 мая 2000 г.:

Уважаемые граждане России, дорогие друзья! Сегодня я обращаюсь к вам, именно к вам, потому что вы доверили мне высший государственный пост в стране.

Очевидно, что такое обращение, как «друзья», позволяет эффективно объединить слушателей, одновременно сближая их с оратором. Но такую вольность не мог позволить себе Сталин со своим монументальным характером высшего существа и «отца народов».

В своем обращении Путин умело объединяет политически и идеологически раздробленную страну, избегая при этом любых прямых конфронтаций и навешивания ярлыков:

Сегодня хочу поблагодарить и моих сторонников, всех тех, кто проголосовал за меня на выборах. Вы поддержали те первые шаги, которые были уже сделаны. Вы поверили, что вместе мы сможем изменить нашу жизнь к лучшему. Я глубоко признателен вам за это. Но я понимаю, что ваша поддержка – это только аванс власти в целом и, разумеется, мне, вступающему сегодня в должность Президента страны.

Обращаюсь и к тем, кто голосовал за других кандидатов. Убежден, что вы голосовали за наше общее будущее, за наши общие цели, за лучшую жизнь, за процветающую и сильную Россию. У каждого из нас свой опыт, свои взгляды, но мы должны быть вместе, нам многое предстоит сделать сообща.

Насколько такое обращение было бы возможно в советское время, когда народ был по определению «единым», а любое несогласие клеймилось как откровенная контрреволюция или как психическое отклонение?

Текст, построенный на идеологических штампах и ярлыках, «не предназначался для передачи достоверной информации о положении дел и для самовыражения человека, который был его автором».

По сути, советский партийный стиль не позволял и не может позволить создать личность и характер выступающего. Текст, построенный на идеологических штампах и ярлыках, «не предназначался для передачи достоверной информации о положении дел и для самовыражения человека, который был его автором (или которому авторство приписывалось). По существу, это был квазитекст, поскольку ему отводилась роль лишь одного из компонентов обрядового действа»[16].

Все это – риторическое наследие советских времен. Народ привык к однозначным оценкам и полярным определениям. Людей отучили полемизировать. И в этой ситуации Путин как современный российский лидер должен был найти свой стиль, одновременно понятный и близкий избирателям, но в то же время отличающийся от стиля официозных партийных бонз времен социалистического застоя.

В этой ситуации Путин очевидным образом выбирает стратегию Ленина. Причем именно ту ее часть, которая касается народного языка, сниженного стиля, а не латинского красноречия Цицерона. Мы не найдем в речах Путина ленинских сентенций о психологии и достоинствах человека, необычных и ярких заявлений, таких как:

«Не так опасно поражение, как опасна боязнь признать свое поражение…» (Доклад о новой экономической политике 29 октября 1921 г. на VII Московской губпартконференции)

«Недостатки у человека как бы являются продолжением его достоинств. Но если достоинства продолжаются больше, чем надо, обнаруживаются не тогда, когда надо, и не там, где надо, то они являются недостатками». (Отчет ВЦИК И СНК 23 декабря 1921 г. «О внутренней и внешней политике республики» на IX Всероссийском съезде советов)

Путин не просто продолжает традицию Ленина. Он соединяет ее совершенно новаторским образом с бюрократическим стилем топ-менеджера, распространенным сегодня в мире бизнеса.

Путин не просто продолжает традицию Ленина. Он соединяет ее совершенно новаторским образом с бюрократическим стилем топ-менеджера, распространенным сегодня в мире бизнеса.

Путин видит страну не просто как державу, но как предприятие, как бизнес. Для него отношения между субъектами должны определяться не конфронтацией, а честной конкуренцией:

«России надо быть сильной и конкурентоспособной». (Послание Федеральному собранию)

Выбор метафоры важен для представления дальнейших жизнеспособных стратегий. Многие предприниматели уподобляют свои компании зданию. Они «строят» свой бизнес, закладывают для него «надежный фундамент». Как изменились бы метафоры действий по отношению к организации, если бы бизнес уподобляли, например, игре? Если бы говорили о стране не как о рынке, а как о парке аттракционов? Или о цирке?

Путин не говорит о «державе», славу которой необходимо провозглашать. По его мнению, «каждый должен мотыжить свой участок.» Каждый должен заниматься своим делом, быть на месте, повышать эффективность. Страна должна конкурировать. Как так? Ведь страна – высший суверенный субъект сам в себе. Конечно, государство подчиняется международному закону (или нам хотелось бы так думать). Но граждане страны – не нанятые сотрудники компании. Смысл страны – не в создании прибыли для своих акционеров. C кем и за кого должна конкурировать Россия? Так далеко Путин эту метафору не развивает. Можно было бы сказать, что по сути все современные государства лебезят, каждое по-своему, перед международным капиталом, но вряд ли Путин имеет в виду именно такое положение дел. Нет, он упорно стоит на своем представлении о стране как о предприятии, потому что оно удобно и «эффективно» поддерживает ту роль, тот характер, который проецирует для слушателей Путин, – образ дельного, не благородных кровей специалиста-управленца. Его интересуют количественные показатели, материальная сторона дела, благополучие коллектива.

Вот как он представляет главные задачи страны в своем послании Федеральному собранию 26 мая 2004 г.:

Наши цели абсолютно ясны. Это – высокий уровень жизни в стране, жизни – безопасной, свободной и комфортной. Это – зрелая демократия и развитое гражданское общество. Это – укрепление позиций России в мире, а главное, повторю, – значимый рост благосостояния граждан.

Сегодня мы лучше знаем собственные возможности. Знаем, какие у нас есть ресурсы. Понимаем, что в достижении названных целей может нам помешать. И активно модернизируем государство, добиваясь соответствия его функций современному этапу развития России, этапу, обеспечивающему существенно более высокий уровень жизни.

Сегодня – чтобы в непростых условиях глобальной конкуренции занимать ведущие позиции – мы должны расти быстрее, чем остальной мир. Должны опережать другие страны и в темпах роста, и в качестве товаров и услуг, и в уровне образования, науки, культуры. Это – вопрос нашего экономического выживания, вопрос достойного места России в изменившихся международных условиях.

Это не пустые заявления советского руководства о «неуклонно растущем благосостоянии граждан». Путин именно так понимает и представляет слушателям свою личную задачу на посту Президента России. Он занимает позицию ответственного руководителя, сконцентрировавшего в своих руках единоличную власть:

«Я понимаю, что взял на себя огромную ответственность, и знаю, в России глава государства всегда был и будет человеком, который отвечает за все, что происходит в стране». (Инаугурационная речь 7 мая 2000 г.)

Однако со временем эта позиция меняется. Уже через четыре года, при своем вторичном вступлении в должность Президента Путин утверждает следующее:

Мы часто повторяем: в России глава государства отвечал и будет отвечать за все. Это по-прежнему так. Но сегодня, глубоко понимая меру собственной, личной ответственности, хочу подчеркнуть: успех и процветание России не могут и не должны зависеть от одного человека или от одной политической партии, одной политической силы. Мы должны иметь широкую базу поддержки для того, чтобы продолжать преобразования в стране.

Так, начавшись с «государство – это я», путинский характер приобретает со временем все большую объединяющую направленность. Он – руководитель, менеджер, уходящий от командной системы приказов и распоряжений «сверху» к более мягкому западному стилю управления, который подразумевает наделение полномочиями всех членов коллектива.

* * *

Подведем итоги сказанному. Убедительность выступления зависит от личного образа, который создает в своей речи оратор. Первый элемент этого образа – стиль речи. Понятно, что на рабочем совещании мы говорим не так, как у себя дома на кухне. Умелое владение разными стилями – важная составляющая подготовки оратора. Но не менее важно научиться комбинировать стили, переключаясь с одного на другой в нужный момент и в зависимости от характера вашей аудитории.

Убедительность выступления зависит от личного образа, который создает в своей речи оратор. Первый элемент этого образа – стиль речи.

Попробуйте в качестве упражнения пересказать свою последнюю презентацию или речь, сохраняя все основные мысли и логические построения, сначала в пониженном стиле, то есть как можно более бытовым, «народным» языком. Затем попробуйте, наоборот, значительно повысить стиль, то есть использовать язык официальный, возможно, даже высокопарный. И в завершение постарайтесь воспроизвести то же самое выступление, на этот раз смешивая разные стили. Подобное упражнение поможет вам, во-первых, понять, как одно и то же можно высказать в разной тональности, а также научит с большей легкостью задействовать разные речевые стили для создания и укрепления вашего образа перед разными аудиториями.

Достижению лучшего взаимопонимания со слушателями служит и выбор «стратегической метафоры» для описания текущей ситуации и насущных задач. Позже мы поподробнее обсудим метафору и ее стратегическое значение[17]. Попробуйте представить свою организацию или семью как организм, театральное представление, азартную игру. Найдите между ними общие черты и сделайте соответствующие выводы. Например, если вы сравниваете компанию с театром, можно призвать к тому, чтобы актеры прислушивались к указаниям режиссера, чтобы декорации помогали создать необходимую для зрителей иллюзию и чтобы сами актеры хорошо знали собственные роли.

Достижению лучшего взаимопонимания со слушателями служит и выбор «стратегической метафоры» для описания текущей ситуации и насущных задач.

Стоит помнить и о том, что образ оратора создается в самом начале выступления, еще в первых словах приветствия. Можно обратиться к слушателям так: «дорогие друзья», «граждане», «братья и сестры», «уважаемые коллеги». Ваше приветствие может оттолкнуть от вас слушателей или наоборот, сблизить их с вами. Поэтому задумайтесь о том, какое обращение к аудитории поможет вам достичь объединения, идентификации слушателей с вами. Ибо, как писал известный литературовед и философ Кеннет Берк: «Без идентификации нет убеждения».

Путин о себе: «таракан в бронированной банке»

Чтобы утвердить свою власть и объединить вокруг нее людей, Путину требуется построить в своей речи однозначный, понятный и привлекательный для современного россиянина характер. Он должен предстать кем-то. Кем-то, о ком можно утверждать нечто определенное – тиран, демократ, воин-герой, отец-благодетель, спаситель отечества. Этот характер строится самой тканью речи, используемыми в ней приемами, риторическими техниками. Это не репутация, предшествующая моменту публичного появления (всем известно, где раньше работал Путин и что это может означать, – и ему, безусловно, приходится считаться с этой предвзятостью), характер создается оратором в ходе выступления.

Например, человек на трибуне говорит: «Я не мастер выступать», – и все понимают – перед нами обычный человек. Такой же, как мы. И о том, что он сейчас скажет, мы не будем судить строго, ведь он же не гордый. Уэйн Бут, профессор риторики, как-то заметил: «Лучший способ испортить свое выступление перед даже самой неразборчивой аудиторией – заранее представиться специалистом по публичным выступлениям».

Для создания характера принципиально важно не быть гордым. Люди не любят, когда к ним относятся свысока.

Для создания характера принципиально важно не быть гордым. Люди не любят, когда к ним относятся свысока. Вот что Путин говорит в интервью в связи с гибелью подлодки «Курск»:

Что здесь вообще можно сказать… Здесь никаких слов, наверное, не хватит. Их трудно подобрать. Выть хочется.

Честно? Искренне? Правдив тот чиновник, который говорит от сердца, правдив и человечен. Такой вот характер. Тем более что дальше в этом интервью на вопрос, был ли он в доме Геннадия Лячина, командира «Курска», Путин отвечает: «Во-первых, я сам жил в такой квартире». Неважно, что сейчас он – президент, и пусть сейчас он живет во дворце, главное, что раньше жил как все, убого. И понимает простого человека. Сталин обратился к народу: «Братья и сестры», – и поднял страну на великое противостояние захватчикам.

Путин говорит на расширенном заседании Государственного совета в феврале 2008 г.:

Но у людей не было ни отчаяния, ни страха.

Благодарит всех, кто оказал правительству доверие и поддержку, которую он

…всегда реально видел и чувствовал. И без нее ничего не смог бы сделать.

Он скромен, он признает заслуги других, тем самым на время ставя себя ниже их. И они готовы оказать ему доверие и поддержку.

На Мюнхенской конференции по политике безопасности Путин, открывая свою речь, предупреждает:

Формат конференции дает мне возможность избежать «излишнего политеса» и необходимости говорить округлыми, приятными, но пустыми дипломатическими штампами.

Он просит коллег не сердиться на него, если его

…рассуждения покажутся коллегам излишне полемически заостренными.

За что же на него сердиться? По сути, он обращается здесь к слушателям как к людям давно знакомым, понимающим и разделяющим с ним общие интересы. И это второй важный принцип построения характера – показать себя человеком, чьи интересы совпадают с интересами аудитории. Кто вызовет больше доверия в вопросе покупки машины – продавец автосалона или ваш хороший знакомый, поменявший за свою жизнь десяток автомобилей? И тот, и другой, в общем, специалисты, однако степень заинтересованности у них разная. Тот, кто обращается к вам с притворной улыбкой, скорее всего, хочет извлечь из общения с вами выгоду. Тот, кто говорит без излишнего «политеса», больше подходит на роль друга, режущего правду-матку в глаза.

Этим можно объяснить многочисленные шутки Путина, особенно в свой собственный адрес. Намеренно сниженный стиль, подходящий скорее для дружеских посиделок, а не для заявлений с президентской трибуны, создает ему характер простого парня, который может посмеяться над собой, но не над делом, которым занимается:

«Мне не стыдно перед теми, кто дважды голосовал за меня. Все эти годы я пахал как раб на галерах с утра до ночи…» (Большая пресс-конференция в Кремле, 14 февраля 2008 г.)

«Мое изображение и имя в современных условиях является раскрученным брендом, которым пользуются все кому не лень…» (На встрече с победителями Всероссийского конкурса сочинений 5 июня 2003 г.)

«Начальников много, а конечное слово – за главой государства. Это, конечно, груз моральный нелегкий. Это касается главы любого государства – и большого, и маленького. А вы думаете, Бушу легко?» (Большая пресс-конференция в Кремле, 14 февраля 2008 г.)

В июне 2006 г. в Шанхае прошел саммит Шанхайской организации сотрудничества (ШОС), в котором принял участие Владимир Путин. По окончании саммита он провел пресс-конференцию для журналистов в собственном гостиничном номере. Журналисты в тот вечер задали ему много личных вопросов, и один из них коснулся желаний президента. Путин ответил:

Очень хочется побродить по Петербургу, сходить туда, где я жил… А то я как таракан в бронированной банке: из резиденции – в Кремль, из Кремля – в резиденцию…

Путина часто обвиняют в поддержании автократического режима в современной России, подавлении в ней демократических институтов. Серьезные обвинения, по словам древнегреческого софиста Горгия, лучше всего убиваются шуткой. И Путин пользуется юмором гораздо свободнее любого советского или российского лидера прошлого. В июне 2007 г. в Германии состоялся саммит «Большой восьмерки», в преддверии которого Путин провел пресс-конференцию. В ходе беседы журналист немецкой газеты «Шпигель» спросил у Владимира Путина, как он относится к тому, что канцлер Германии (1998–2005) Герхард Шрёдер назвал его «демократом чистой воды». Путин ответил:

Я считаю себя абсолютным и чистым демократом. Но вы знаете, в чем беда? Даже не беда, трагедия настоящая. В том, что я такой один… После смерти Махатмы Ганди поговорить не с кем.

Путин не боится шутить и насчет своей прошлой профессиональной деятельности разведчика. Сам по себе этот факт мог бы послужить причиной большего недоверия к личности Путина и его словам со стороны как народа, так и западных политиков. Тем не менее Путин умело нивелирует этот вопрос, делая его предметом многочисленных шуток.

На первый взгляд невинные шутки Путина иногда «зашкаливают» и в них начинает проступать зловещий смысл.

В ходе «Прямой линии» с россиянами в октябре 2006 г. про публикацию его высказывания, не предназначавшегося для прессы, он говорит:

В отношении представителей прессы могу сказать так, как мы шутили, когда я работал совершенно в другой организации. Их прислали подглядывать, а они подслушивают. Некрасиво.

В интервью для ОРТ и РТР 24 декабря 2001 г. он рассказал о своем визите в США:

Я не очень взволнован был тем, что ночевал на ранчо у Буша. Он должен был сам думать, что будет, если он пустил к себе бывшего сотрудника разведки. Но и сам Буш – сын бывшего главы ЦРУ. Так что мы были в семейном кругу.

Тем не менее на первый взгляд невинные шутки Путина иногда «зашкаливают» и в них начинает проступать зловещий смысл. Одна из самых цитируемых фраз Путина была сказана им на саммите ЕС в Брюсселе (2002 г.):

Если вы хотите совсем уж стать исламским радикалом и пойти на то, чтобы сделать себе обрезание, то я вас приглашаю в Москву. У нас многоконфессиональная страна, у нас есть специалисты и по этому «вопросу», и я рекомендую сделать эту операцию таким образом, чтобы у вас уже больше ничего не выросло.

Или следующий пример в отношении уже собственных граждан – в июне 2002 г., выступая в Москве на съезде Торгово-промышленной палаты, Владимир Путин призвал российских предпринимателей подумать о возвращении в Россию своих ранее вывезенных капиталов. Президент предупредил их, что в связи с усилением борьбы против терроризма Запад будет ужесточать использование средств в офшорных зонах:

И вы замучаетесь пыль глотать, бегая по судам и размораживая свои средства.

Обладая властью и постоянно подчеркивая ее значение для России, Путин настойчиво утверждает, что не дорожит своим положением:

…говорят, что самая сильная зависимость, это зависимость от власти. Но я никогда не испытывал такой зависимости.

Я уже получил два подарка от российского народа и Господа (sic!), когда имел честь работать главой государства. Надо не плакать, а радоваться, что теперь можно в другом качестве послужить своей стране.

В своих выступлениях Путин представляет себя человеком скромным, пекущимся прежде всего об интересах страны и ее граждан:

Могу заверить вас, что в своих действиях буду руководствоваться исключительно государственными интересами. Возможно, не удастся избежать ошибок, но что я могу обещать и обещаю, это то, что буду работать открыто и честно. (Инаугурационная речь 7 мая 2000 г.)

И через 4 года, в своем обращении к гражданам страны при вступлении в должность Президента на второй срок, он повторяет ту же самую мысль:

Как и в предыдущие годы, буду работать активно, открыто и честно, сделаю все, что смогу, все, что в моих силах, чтобы оправдать надежды миллионов людей.

Обратите внимание, что ни в первом, ни во втором случае Путин не выдает себя за всезнающего, всевидящего лидера без права на ошибку. Он представляет себя обычным человеком, таким же как мы, он так же может ошибаться. Но главное, что он при этом обещает – честность и открытость, а также готовность свои возможные ошибки признавать. И в сегодняшних условиях развития СМИ и Интернета трудно предложить более конструктивный образ лидера. Лидера, которого можно уважать, но которого следует и прощать.

Путин не выдает себя за всезнающего, всевидящего лидера без права на ошибку. Он так же может ошибаться. Но главное, что он при этом обещает – готовность свои ошибки признавать.

Упражнение

Прочитайте ответы Путина на два вопроса журналистов, заданные на Большой пресс-конференции президента (2008), и постарайтесь определить намеченные в них основные черты «публичного характера» Путина.

Журналист: Владимир Владимирович, в последние два-три года в ваш адрес все чаще звучали призывы остаться на третий срок. Наверняка в этом вопросе на вас пыталось повлиять и ваше окружение, часть вашего окружения, и даже президент Узбекистана недавно признался, что тоже уговаривал вас остаться на третий срок. Скажите, что вы в личных беседах отвечали тем людям, которые предлагали для этого поменять Конституцию, и насколько все-таки сильным был соблазн поддаться на уговоры и остаться на третий срок? Спасибо.

Путин: Что я говорил в личных беседах, я предпочитаю все-таки оставить это для моих собеседников, для этого личные беседы и существуют. Поскольку мы в такой большой, широкой аудитории, здесь представлена практически вся мировая пресса, а не только региональные СМИ, – я позволю себе все-таки говорить более официальным языком.

У меня не было соблазна остаться на третий срок – никогда. С первого дня работы в качестве Президента Российской Федерации я для себя сразу решил, что не буду нарушать действующую Конституцию. Эту «прививку» я получил, еще работая с Анатолием Александровичем Собчаком. И я считаю, что это очень важный сигнал для общества вообще: все должны соблюдать действующее законодательство – начиная с главы государства. Считаю, что это принципиальный вопрос, он не носит технического характера.

Конечно, мне хочется работать, но такая возможность есть.

Вы знаете, люди склонны западать на разные вещи. Кто-то попадает в зависимость от табака, кто-то, прости Господи, от наркотиков, кто-то становится зависимым от денег. Говорят, что самая большая зависимость – от власти. Я этого никогда не чувствовал. Я вообще никогда не был зависимым человеком от чего бы то ни было. Считаю, что если Господь дал мне такое счастье поработать на благо своей страны, связь с которой я всегда очень ощущал и ощущаю, то надо быть благодарным уже за это. Это само по себе является большой наградой. Выговаривать для себя еще какие-то награды или считать, что однажды если взобрался в какое-то начальственное кресло – оно должно принадлежать тебе пожизненно, до гробовой доски, – считаю абсолютно неприемлемым.

Россия должна быть демократическим и правовым государством, а это значит, что все ее граждане, включая первых лиц, должны жить по закону.

<…>

Журналист: Владимир Владимирович, все-таки возвращаясь к будущему после выборов: вы самый влиятельный политик России, похоже, согласились, готовы стать премьер-министром при президенте Медведеве, то есть занять должность, которая, как ни крути, в нынешнем виде подотчетна президенту так или иначе. Как вы собираетесь осуществлять свое политическое влияние после выборов, о праве на которое вы резонно говорили? Готовы ли вы играть роль номера второго при президенте Медведеве – честно играть, учитывая то, что вы говорили, что вы не будете менять баланс между президентом и премьером? Спасибо.

Путин: Я уже говорил, отвечал, по-моему, на похожий вопрос – могу повторить еще раз. Я считаю, что я получил уже один подарок, даже два подарка от российского народа, от Господа может быть, когда имел честь и удовольствие работать в качестве главы Российского государства. Основной закон страны сформулирован таким образом, что этот срок является конечным. Он заканчивается, и теперь нужно не плакать по поводу того, что прошло время работы в таком качестве, а нужно порадоваться тому, что есть возможность поработать в другом качестве и в другом качестве послужить своей стране.

Что касается возможностей, которые предоставлены Конституцией правительству, то они очень большие. Посмотрите соответствующую статью Конституции Российской Федерации о полномочиях Правительства Российской Федерации. Это формирование бюджета, представление бюджета в парламент, отчет за этот бюджет, формирование основ денежно-кредитной политики. Это решение вопросов в социальной сфере, здравоохранении, образовании, экологии. Это создание условий для обеспечения обороноспособности и безопасности страны, проведение внешнеэкономического курса.

Президент – гарант Конституции, он определяет основные направления внутренней и внешней политики, глава государства. А высшая исполнительная власть в стране – это Правительство Российской Федерации во главе с Председателем Правительства. Полномочий достаточно, и мы распределим с Дмитрием Анатольевичем – если избиратель разрешит нам это сделать и позволит нам это сделать в практическом плане, как выстроить наши личные отношения. Уверяю вас, здесь не будет никаких проблем.

Искусство убеждать

К счастью, а может быть, к сожалению для оратора, речь состоит из слов. Из слов, которые могут соответствовать или не соответствовать действительности, быть убедительными или вызывать непреодолимое желание поспорить. Увы, недостаточно быть просто хорошим парнем, о чем говорилось в предыдущем разделе. И недостаточно просто вызывать у аудитории правильные эмоции, о чем будет сказано в следующем разделе. Нужно еще говорить какие-то слова. Такие слова, с которыми аудитория непременно согласится. Это, однако, вовсе не означает, что приходится говорить одни лишь банальности, ведь тогда никто не станет слушать, аудитория заскучает и разбредется. Напротив, это означает, что даже самую необычную мысль следует подавать так, чтобы она звучала убедительно. Вот об этом мы и поговорим в этом разделе.

Два главных способа убеждения: какой лучше?

Как известно, есть два логических метода: индукция и дедукция.

Индукцию принято определять как рассуждения на основе перехода от частного к общему. Другими словами, индуктивные рассуждения обычно основываются на частных конкретных фактах, а вывод делается чаще всего по аналогии. Именно поэтому индукция может зачастую приводить к ошибочным выводам. Например, можно рассуждать так: США – демократическое государство в Северной Америке. Канада – тоже демократическое государство в Северной Америке. Значит, все государства в Северной Америке демократические. Однако на деле мы часто пользуемся индукцией. Хотя бы потому, что для идеальных логических построений нам чаще всего не хватает времени или информации, либо и того, и другого. Например, игрок на фондовом рынке, пользуясь индукцией, из непрерывного роста акций компании в течение некоторого времени заключает, что и дальше акции этой компании будут расти.

Индуктивные рассуждения обычно основываются на частных конкретных фактах, а вывод делается чаще всего по аналогии. Именно поэтому индукция может зачастую приводить к ошибочным выводам.

В отличие от индукции дедукция традиционно определяется как процесс логического вывода на основе перехода от общего к частному. Другими словами, дедукция позволяет из установленных закономерностей и взаимосвязей сделать вывод о новых, не установленных ранее закономерностях или фактах. Например, после ухода Стива Джобса с поста главы компании Apple многие игроки на фондовом рынке поспешили избавиться от ее акций. Их действия основывались примерно на таких дедуктивных рассуждениях: известно, что успех компании во многом зависит от ее главы; со Стивом Джобсом компания Apple была успешной; следовательно, без него она вряд ли останется столь же успешной. Дедукция считается одним из наиболее строгих методов логического вывода. Однако в жизни, как всегда, все не так просто, в основном потому, что нам редко открывается полная картина происходящих процессов и факторов влияния.

Дедукция позволяет из установленных закономерностей и взаимосвязей сделать вывод о новых, не установленных ранее закономерностях или фактах.

Но нас здесь интересует не логическая строгость и даже не истинность выводов, а убедительность рассуждений.

В публичных речах следует использовать тот метод, который может оказаться наиболее убедительным в конкретных обстоятельствах и для конкретной аудитории.

А с точки зрения убедительности индукция и дедукция абсолютно равнозначны. Невозможно сказать, какой из методов в принципе убедительнее. Все зависит от обстоятельств и от аудитории. В каких-то ситуациях эффективнее работает убеждение фактами, в других – логические построения. Поэтому в публичных речах следует использовать тот метод, который может оказаться наиболее убедительным в конкретных обстоятельствах и для конкретной аудитории.

Дедукция, или логические построения

Мы начнем рассматривать методы убеждения с дедукции. Но, повторим еще раз, это совсем не значит, что именно логические построения имеют больше шансов убедить аудиторию или в каком-то еще смысле являются предпочтительными по сравнению с индукцией.

Чтобы звучать убедительно в публичном выступлении, достаточно иметь общее представление о старом добром силлогизме – наиболее универсальной и древней форме логического вывода.

О том, как строятся логические рассуждения, есть множество теорий в логике и философии. Однако для того, чтобы публичное выступление звучало убедительно достаточно иметь общее представление о старом добром силлогизме – наиболее универсальной и древней форме логического вывода. В общем смысле, силлогизм – это метод дедуктивного вывода из имеющихся данных новых данных или закономерностей. Классический силлогизм – это рассуждение, состоящее из трех высказываний: двух посылок (исходных предположений) и вывода. Например:

□ всякий человек смертен (первая посылка);

□ Сократ – человек (вторая посылка);

□ следовательно, Сократ смертен (вывод).

Интересно, что, если сильно постараться, практически любое рассуждение можно представить в такой форме. Но делать этого в публичных речах не стоит. Потому что если древних греков подобная форма изложения, возможно, и порадовала бы, то современную аудиторию так не завоюешь. Тем более что чаще всего хотя бы одна из посылок, хотя бы одно из оснований в рассуждениях оратора всем известны, являются общим местом. Такие общие места можно смело пропустить. Это не только сэкономит время, но и вовлечет аудиторию в ваши рассуждения, заставит ее думать и рассуждать вместе с вами.

Доверяя аудитории самой вспомнить необходимые факты или сделать определенные (обычно вполне очевидные) выводы, оратор, в свою очередь, завоевывает ее доверие.

Не забывайте, что слушатели любят загадки

Рассуждения с пропущенными звеньями сродни загадке. Общеизвестные положения или напрашивающиеся выводы не проговариваются, но подразумеваются. О них приходится догадываться. Однако именно таким образом, доверяя аудитории самой вспомнить необходимые факты или сделать определенные (обычно вполне очевидные) выводы, оратор, в свою очередь, завоевывает ее доверие. В интервью после трагического происшествия с подлодкой «Курск», Путин говорит:

…как это в последнее время частенько у нас случалось, эту беду пытаются использовать еще и недобросовестным образом. Пытаются. раздувать политические жабры для того, чтобы заработать какой-то капитал или решить какие-то групповые интересы.

Здесь Путин напрямую обращается к общеизвестным фактам: «как это… частенько у нас случалось», – слушатели сами должны вспомнить, что случалось, о чем идет речь. Дальше следуют слова «заработать какой-то капитал» – и все, конечно, понимают, что это за «какой-то» капитал, что за «какие-то» групповые интересы.

Подобные умолчания можно использовать по-разному. Прежде всего, «пропустить» можно не только посылку, то есть положение, на основе которого делается вывод, как в предыдущем примере, но даже и вывод. Аудитория сама додумает и поймет о чем речь. А додумав, слушатели не смогут не согласиться со сказанным, ведь это уже отчасти их собственная мысль. Так, в разговоре с Юрием Шевчуком, отвечая на вопрос о произволе милиции, Путин сказал:

У нас такой уровень общей культуры. Как только человек получает удостоверение, палку какую-нибудь, он тут же начинает размахивать ей и пытаться зарабатывать на этом деньги. Но это характерно не только для милиции. Это характерно вообще для любой сферы, где есть властные полномочия и возможность получить вот эту сумасшедшую ренту.

Путин заявил две посылки. Посылка первая: милиция – это отражение, «срез» общества, и она такая же, как все общество. Посылка вторая: общество таково, что человек, получив «палку какую-нибудь… тут же начинает размахивать ей», то есть злоупотреблять властью и творить произвол. Вывод аудитория делает сама: власть тут ничего не может сделать, какое общество, такая и милиция.

Рассмотрим еще один пример. На пресс-конференции в июле 2006 г. президенту среди прочих задали такой вопрос: «Насколько известно, когда Джордж Буш прилетел, он встречался с представителями неправительственных организаций. Ранее двое помощников госсекретаря США участвовали в работе оппозиционного форума «Другая Россия». Как вы относитесь к таким фактам?» На что Путин, пожав плечами, ответил: «Я тоже встречался с представителями неправительственных организаций…» И беззлобный смех аудитории подтвердил, что пропущенный вывод восстановлен верно.

Если присмотреться повнимательнее, здесь пропущен не только вывод, но и посылка. Журналист, задавая свой вопрос, не произнес вслух подразумеваемого: западные политики обеспокоены состоянием демократии и гражданского общества в России. Высказана была только вторая посылка: западные политики встречаются с представителями оппозиции. И вопрос: какой вы, Президент РФ, делаете из этого вывод?

В своем ответе за одной лаконичной репликой Путин спрятал следующие рассуждения, которые аудитория без труда восстановила и одобрила. Он тоже встречается с оппозиционерами – это сказано вслух. При этом подчеркивается сходство Путина и Буша («тоже») – видимо, обоих политиков побуждают к этим встречам одни и те же соображения. А поэтому никакого конфликта нет: и Путин, и Буш обеспокоены состоянием демократии и гражданского общества в России и в равной мере стремятся их развивать.

«Вешать надо! Но это не наш метод»: опровергаем навязанный вывод

Этот прием можно еще немного усложнить, опровергнув только что навязанный слушателям вывод. Такой прием Путин использовал в интервью по поводу гибели «Курска»:

…мне вчера в Видяево на встрече родственники, а сегодня довольно известные и опытные люди, которые многие годы провели в политике, – говорили, что нужно проявить характер, продемонстрировать волю. Нужно обязательно кого-нибудь уволить, а лучше посадить.

Путин, во-первых, ссылается на мнение многих людей, как непосредственных участников произошедшего, так и экспертов по подобным вопросам. И якобы соглашается с ним. Он как бы говорит: вот видите, не только я так думаю, так считают и другие люди, к мнению которых следует прислушиваться. Да и кто тут возразит? Вот и Путин говорит:

Это самый простой для меня выход из этой ситуации.

Действительно, вместо того чтобы самому «нести этот крест», как он сказал ранее в том же интервью, следует найти непосредственно виновных и покарать их. Тем самым сняв ответственность с себя и переложив ее на виновных. Именно такой вывод напрашивается. Именно такой вывод делает аудитория.

Но нет. Сразу после слов «самый простой для меня выход из этой ситуации» Путин говорит:

И, на мой взгляд, самый ошибочный.

Слушатели удивлены, чтобы не сказать шокированы, – как это? Вроде же только что сам сказал, что нужно всех посадить, покарать, уволить. Мы с вами уже поверили, что именно это и будет сделано. Но Путин выводит аудиторию из тупика:

Так было уже не раз. К сожалению, это не меняет дела по существу.

Вопреки нашим ожиданиям, что президент пойдет по наиболее очевидному и простому пути, он, как истинный герой, готов пойти на подвиг и изменить ситуацию в корне, чего бы это ему ни стоило.

Правда, мы так и не поняли, каким образом он собирается это сделать. Но ведь мы только что были уверены, что все знаем и понимаем, а оказалось, что мы поняли неправильно. После этого мы уже не очень склонны доверять собственным мыслям и впечатлениям. Путин же, напротив, предстает человеком, знающим, что и как нужно делать. Да и кто станет критиковать старый добрый способ, пусть и не очень эффективный, если у него не припасено решение получше? Может, нам просто и не положено о нем знать. А может, все вокруг уже догадались, о чем идет речь, и только я один все никак не соображу?.. В результате, так или иначе, все предпочитают молчаливо согласиться и на практике узнать, что же говорящий имеет в виду.

Вот еще один пример этого приема опровержения вывода, только что навязанного слушателям самим же оратором: «Что надо делать с коррупцией? Вешать надо! Но это не наш метод», – сказал Путин в Кисловодске 6 июля 2010 г. И ему даже не пришлось подталкивать слушателей к выводу, который он собирался опровергнуть. Достаточно было сказать «коррупция», чтобы все сразу вспомнили, что обычно с коррупцией рекомендуется бороться самыми жесткими и радикальными методами, а в Китае за нее даже расстреливают. Вспомнили и подумали: «Вешать!» – и ошиблись. Однако, в отличие от предыдущего примера, на этот раз Путин позволил себе сказать несколько слов об избранном им методе:

А как действовать эффективно в рамках наших методов? Принят целый пакет антикоррупционных законов. Нужно их запускать в действие. Все бюджетные расходы должны быть абсолютно прозрачными. Современные методы решения этих вопросов: через СМИ, через Интернет. Здесь нечего скрывать.

И снова перед нами загадка. Даны две посылки: законы приняты, и их вот-вот запустят в действие. Вывод не проговаривается, но очевиден – скоро от коррупции ничего не останется. Более того, завершающая этот пассаж фраза «Здесь нечего скрывать» дает слушателям надежду, что и они узнают о ходе и результатах борьбы.

О том, насколько убедительно действуют такие логические загадки на любую аудиторию, свидетельствуют слова, ярко прозвучавшие в Мюнхенской речи Путина:

В международных делах все чаще встречается стремление решить тот или иной вопрос, исходя из так называемой политической целесообразности, основанной на текущей политической конъюнктуре.

И это, конечно, крайне опасно. И ведет к тому, что никто уже не чувствует себя в безопасности. Я хочу это подчеркнуть: никто не чувствует себя в безопасности! Потому что никто не может спрятаться за международным правом как за каменной стеной. Такая политика является, конечно, катализатором гонки вооружений.

В этих рассуждениях высказана только одна посылка – утверждение о том, что в существующих условиях «никто уже не чувствует себя в безопасности». Пропущена вторая посылка: страны, не чувствующие себя в безопасности, начинают активно обороняться и вооружаться. Из чего следует вывод: «Такая политика является, конечно, катализатором гонки вооружений». Пропущенную посылку слушатели легко додумывают сами. А проявленная оратором уверенность в умственных способностях слушателей, в свою очередь, вызывает их доверие и убеждает именно потому, что им пришлось активно поучаствовать в мыслительном процессе, и они чувствуют, что вывод не навязан им извне, а они сами нашли для него основания!

Загадка – это прием умолчания, когда в логических рассуждениях пропускается какая-либо их часть, одна из посылок или вывод.

Итак, загадка это прием умолчания, когда в логических рассуждениях пропускается какая-либо их часть, одна из посылок или вывод. Единственное требование к загадке заключается в том, чтобы пропущенная часть была достаточно очевидна и бесспорна. Это позволяет достичь трех эффектов:

□ лишний раз не повторять очевидные вещи;

□ добиться доверия слушателей, уверенностью в том, что они смогут восполнить пробел самостоятельно;

□ добиться согласия слушателей, поскольку мысль говорящего становится отчасти их собственной мыслью.

«А вы что подумали?»: вопросы и интрига

В предыдущем разделе мы обсудили убеждающую силу доверия оратора к аудитории. Доводы, которые слушатели вспомнили сами, и выводы, которые они сами сделали, убеждают порой куда лучше, чем произнесенные вслух.

Доводы, которые слушатели вспомнили сами, и выводы, которые они сами сделали, убеждают порой куда лучше, чем произнесенные вслух.

Этот и без того сильный эффект можно закрепить, превратив утверждение в вопрос. То есть не просто оставить пробел, чтобы аудитория сама его заполнила, а задать вопрос, ответ на который весьма очевиден. Однако такова природа человека, что на вопрос, даже самый банальный, мы поневоле отвечаем, пусть не вслух, но мысленно-то уж наверняка. Конечно, речь идет о риторических вопросах – вопросах, якобы не требующих ответа, потому что ответ на такие вопросы очевиден для всех. Вот, например:

□ «Ты записался добровольцем?» (советский плакат)

□ «Не вы ль сперва так злобно гнали / Его свободный, смелый дар…?» (Лермонтов «Смерть поэта»)

□ «Что день грядущий мне готовит?» (Пушкин «Евгений Онегин»)

Классический риторический вопрос часто мелькает в речах Путина по разным поводам. Этот вопрос всем нам знаком – «Вам не стыдно вообще?..». Например: «Вам не стыдно вообще, европейцам, вот с такими двойными стандартами подходить к решению одних и тех же вопросов в разных регионах мира?» (пресс-конференция 14 февраля 2008 г., вопрос по поводу признания независимости Косово).

А вот пример другого, тоже очень популярного риторического вопроса: «Чего так американцы беспокоятся за европейское тело, я не знаю». (Там же, в ответ на вопрос о «Газпроме».) В качестве еще одного примера напрашиваются слова премьер-министра из «Разговора с Владимиром Путиным» 16 декабря 2010 г.: «Хотя должен вам сказать, что возникает вопрос: где его и в какие времена не было, воровства, где его нет сейчас?»[18]

Однако риторические вопросы задаются не только для того, чтобы слушатели сами себе на них ответили. Используются они также и для того, чтобы заострить внимание аудитории на том, что сейчас будет сказано. Такими вопросами пестрела нашумевшая в свое время Мюнхенская речь Путина.

Но в то же время возникает вопрос: разве мы должны безучастно и безвольно взирать на различные внутренние конфликты в отдельных странах, на действия авторитарных режимов, тиранов, на распространение оружия массового уничтожения?.. И, конечно, это вопрос серьезный! Можем ли мы безучастно смотреть на то, что происходит? Я попробую ответить на ваш вопрос тоже. Конечно, мы не должны смотреть безучастно. Конечно, нет.

Но это не завершение мысли, а только начало. За словами «Конечно, нет» следует еще один риторический вопрос: «Но есть ли у нас средства, чтобы противостоять этим угрозам? Конечно, есть», – и далее Путин развивает свою мысль о том, как он видит эти средства.

Очевидно, что у риторического вопроса, как уже было сказано, есть только один вариант ответа. Проблема в том, что этот ответ обычно никого не может удовлетворить. «Тебе не стыдно? – Стыдно!» Но что делать? Вам плохо, мне стыдно, но проблема не решена. Поэтому если говорящий задает подобный вопрос, а потом начинает на него отвечать, то у слушателя неминуемо создается впечатление, что сейчас он наконец-то услышит не обычный, банальный, неудовлетворительный ответ, который ответом, по сути, не является, а что-то новое. Выход из ситуации. Решение проблемы. И он, слушатель, начинает слушать с удвоенным вниманием.

Очевидно, что у риторического вопроса, как уже было сказано, есть только один вариант ответа. Проблема в том, что этот ответ обычно никого не может удовлетворить.

Именно этот прием использовали Чернышевский и Герцен в названиях своих книг «Что делать?» и «Кто виноват?». Из этого примера понятно: простой риторический вопрос может так заинтриговать аудиторию, что целые поколения одно за другим будут терпеливо читать тома текста, качество и актуальность которого не являются предметом этой книги.

Риторические вопросы можно использовать так же, как описанный в предыдущем разделе прием опровержения вывода, на который сам же оратор только что навел слушателей. Можно задать вопрос и сразу затем показать, что дело вовсе не в этом вопросе. Например, на совместной пресс-конференции с канцлером Германии Ангелой Меркель 26 ноября 2010 г. Путин сказал:

Сейчас совместный, взаимный торговый оборот – примерно по 18 миллиардов евро как в одну сторону торговли, так и в другую. Ну вот, представьте себе, на 18, – а может быть, в конце года будет 20 миллиардов евро – вот на такой объем немецкая промышленность производит товаров и продает на наш рынок. Много это или мало? А это, как вы понимаете, обеспечение рабочих мест, благосостояние миллионов людей в Германии.

Что бы каждый из нас ни ответил сам себе на вопрос «Много это или мало?», все мы думали совсем не о том. Много ли это, мало ли – это обеспечивает рабочие места и т. д. и т. п. Дело тут вовсе не в количестве.

«После смерти Махатмы Ганди поговорить не с кем»: интрига как прием

На ожидании нестандартного ответа строится еще один прием. Этот прием называется интригой. Сейчас станет понятно почему. Вспомним, что президент Путин ответил на вопрос журналиста немецкой газеты «Шпигель» о том, как он, Путин, относится к тому, что канцлер Германии Герхард Шрёдер назвал его «демократом чистой воды»:

Я считаю себя абсолютным и чистым демократом. Но вы знаете, в чем беда? Даже не беда, трагедия настоящая. В том, что я такой один… После смерти Махатмы Ганди поговорить не с кем.

Интрига, особенно удачная, – это очень яркий прием, он вызывает бурную реакцию (смех, аплодисменты) и запоминается надолго. По сути же этот прием очень похож на риторический вопрос. С той только разницей, что за вроде бы риторическим вопросом говорящий обязательно произносит ответ. Но не банальный стандартный ответ, а неожиданный и острый. Так, в декабре 2010 г. у Путина спросили: «Чего на самом деле хотят Немцов, Рыжков, Милов и так далее?» И он, воспользовавшись вопросом, обратил его в интригу и дал небанальный ответ: «Денег и власти, чего они еще хотят?!»

Интрига, особенно удачная, – это очень яркий прием, он вызывает бурную реакцию (смех, аплодисменты) и запоминается надолго.

Небанальность этого ответа заключается в том, что мало кто признается в корыстном характере своего стремления к власти. Как-то так повелось, что в политике принято говорить, что стремишься к власти ради счастья народа, во благо населения. Так что и вопрос, видимо, был задан журналистом для того, чтобы узнать у Путина, как оппозиционеры представляют себе это самое народное счастье и вообще дальнейшее развитие страны. Премьер же повернул вопрос на личности оппозиционеров, их личные корыстные мотивы.

Следует отметить, что не любой неожиданный ответ на вопрос может сработать как такой прием. Ответ в интриге, во-первых, лаконичен, и во-вторых, поворачивает вопрос, меняет его смысл. Например, не самый ожидаемый ответ Путина в том же «Разговоре с Владимиром Путиным» о суде над Ходорковским («Вор должен сидеть в тюрьме») не имел такого эффекта. Этот ответ пришлось разворачивать, обосновывать, ссылаться на авторитеты, использовать идиомы. Пришлось добавлять ему убедительности другими способами. Это показывает, насколько непросто коротко и эффектно ответить на вопросы, заданные извне, например, в интервью или на пресс-конференции. Обычно вопрос-интригу говорящий задает себе сам, это тщательно продуманная заготовка. Впрочем, к интриге как приему мы еще вернемся в следующем разделе.

Подведем итог. Как и загадки, рассмотренные в предыдущем разделе, риторические вопросы – это тоже фигура умолчания. Оратор задает вопрос, а слушатели сами мысленно на него отвечают. Риторические вопросы позволяют:

□ вызвать в умах слушателей соответствующие слова, мысли, эмоции;

□ привлечь внимание аудитории к тому, что собирается сказать оратор;

□ дать неожиданный ответ на вопрос и тем самым привлечь внимание и произвести сильное впечатление.

Упражнения

Прочитайте отрывок из материалов Большой пресс-конференции президента (2006 г.):

Журналист: Владимир Владимирович, возвращаясь к экономическим вопросам, наверное, к важнейшей отрасли – нефтегазовой отрасли России: каковы все-таки перспективы ее развития, какой вектор развития? Будет ли это направление на деприватизацию, на национализацию и укрепление уже существующих монополий или все-таки будет расширяться частный сектор в этой отрасли тоже? Спасибо.

Путин: Обращаю ваше внимание на то, что погоду в мировой энергетике делают крупные мультинациональные компании. Возьмите любую из них, американскую любую компанию крупную, европейскую, – это большие, мощные, как правило, многонациональные компании. Вот и мы должны развиваться по этому пути. В некоторых странах, причем не только в странах ОПЕК, но и в европейских странах, скажем в Норвегии, нефтегазовый сектор практически полностью монополизирован государством. Там «Стат Ойл» и вторая компания – это государственные компании. Мы не идем по этому пути. Да, «Газпром» сегодня – это компания с контрольным пакетом у государства, но мы об этом сказали и объявили несколько лет назад, что мы вернем контроль государства над крупнейшей энергетической компанией России – «Газпромом».

Как мы знаем, есть индуктивные и дедуктивные доказательства. Какими доказательствами пользуется Путин? Переформулируйте их в доказательства противоположного типа (если вы считаете доказательства Путина индуктивными, приведите дедуктивные доказательства, и наоборот).

Прочитайте еще один фрагмент той же пресс-конференции:

Журналист:…В отношении наведения ядерных ракет на Украину, если Украина присоединится к НАТО или станет частью системы противоракетной обороны. Кондолиза Райс вчера назвала это достойной сожаления, неприемлемой риторикой.

Путин: <…> что касается вопроса о перенацеливании ракет. Я, конечно, прокомментирую с удовольствием. Больше того, я вам благодарен за этот вопрос. Мы ни на кого вообще не собираемся ничего перенацеливать без крайней необходимости. Ведь смотрите, что получается. Думаю, что наверняка здесь, в зале, есть коллеги, которые вернутся к вопросам демократии, свободы и так далее. Демократия – это понятие универсальное, оно не может быть местечковым (в одном месте применяются принципы демократии, а в другом – про них забывают). Если та или иная страна считает себя демократической, то она по духу, по сути своей должна быть такой везде, во всех своих проявлениях: и внутри своей собственной страны, и на международной арене.

Что такое демократия? Это власть народа, как известно. Наши американские партнеры ведут дело – и, скорее всего, так и будет – к размещению так называемого третьего позиционного района в Восточной Европе, радара в Чехии и антиракет на территории Польши. Кто спросил чехов и поляков, хотят они там иметь эти системы или нет? Кто их спросил? А по имеющимся у меня сведениям, подавляющее большинство, скажем, граждан Чехии не в восторге от этих планов. Наш Генеральный штаб, наши эксперты считают, что эта система угрожает нашей национальной безопасности. И если она появится, мы вынуждены будем адекватно реагировать. Вот тогда мы вынуждены, наверное, будем перенацелить часть наших ракетных систем на эти объекты, которые нам угрожают. Не мы же их создаем, мы просим этого не делать – нас никто не слушает. И мы заранее предупреждаем: вы сделаете этот шаг, а мы вынуждены будем ответить вот так. Чехов никто не спросил. В явочном порядке это ставят, и все. Больше того, даже и НАТО никто не спросил. Это потом, после критики из Москвы, начались попытки согласования этого вопроса в рамках самого Североатлантического блока.

Здесь Путин использует аргумент в форме загадки. Найдите его. Какие части силлогизма пропущены? Восстановите их.

В следующем отрывке Путин задает ряд риторических вопросов:

Путин: Что нас беспокоит? Я могу сказать и думаю, что это понятно для всех: вот когда эти неправительственные организации финансируются, по сути, иностранными правительствами, то мы рассматриваем это как инструмент иностранных государств в проведении политики в отношении нашей страны. Это первое. И второе. Во всех странах существуют определенные правила финансирования, скажем, избирательных кампаний. Через неправительственные организации идет финансирование от правительственных источников других стран, в том числе и в рамках правительственных кампаний. Ну куда это годится? Это что, нормальная демократия, что ли? Это скрытое финансирование. Скрытое от общества. Чего же здесь демократичного? Можете вы мне сказать? Нет! Не можете. И не скажете никогда. Потому что это не демократия, а просто влияние одного государства на другое.

Переформулируйте риторические вопросы в утверждения и сравните полученный текст с оригиналом. Какой вариант кажется вам более эффективным?

Дополните оригинальный текст приемами интриги и опровержения навязанного вывода.

Эмоция – слово латинское и происходит от корня movere, означающего «приводить в движение». Эмоции движут человеком, заставляя его действовать иногда даже во вред себе: под влиянием минутного порыва люди совершают ужасные поступки, в которых потом не перестают раскаиваться.

Сила эмоций

Эмоции – страшное оружие. Бессовестный оратор способен довести разгоряченную толпу до точки кипения, и она ринется громить, грабить, убивать. Но не будем преувеличивать: степень накала эмоций ваших слушателей зависит от обстоятельств, и вряд ли вам удастся склонить слушателей отчетного доклада к вооруженному восстанию. Тем не менее в любых обстоятельствах, вызывая у слушателей эмоции, вы заставляете их действовать, пусть даже это лишь умственное усилие в их головах. Под влиянием рожденного вашими словами душевного порыва они скорее согласятся с вашими слабыми аргументами, отвергнут более сильную позицию вашего соперника в публичном споре, примут выгодное вам решение.

Эмоции – страшное оружие. Бессовестный оратор способен довести разгоряченную толпу до точки кипения, и она ринется громить, грабить, убивать.

Эмоции сближают. Став для слушателей «своим», вы сможете влиять на них гораздо сильнее. Сказанное не означает, что нужно разыгрывать «братишку». Но если ваши слова откликнутся в сердцах слушателей, они почувствуют, что стали с вами, пусть на короткий миг, как бы единым целым. Может быть, вам случалось оказаться в толпе, охваченной единым эмоциональным порывом, – среди футбольных болельщиков, на митинге или в другой подобной ситуации, – и вдруг почувствовать, что совершенно незнакомые люди стали невероятно родными и близкими. В этот миг вас связали одни и те же эмоции. Поэтому, когда для слушателей вы становитесь «эмоционально своим», ваши аргументы воспринимаются совершенно иначе, ведь своим мы всегда даем фору.

Эмоции сближают. Став для слушателей «своим», вы сможете влиять на них гораздо сильнее.

Однако здесь важно помнить о чувстве меры. Одна моя знакомая побывала на презентации фирмы, торгующей очистительными фильтрами для воды. В течение часа ей рассказывали о вредности воды из-под крана – сколько там ядовитых веществ, тяжелых металлов, какие болезни она вызывает – и рак, и цирроз, и тромбофлебит, плюс еще половина медицинской энциклопедии. Она и сама считала, что водопроводная вода небезопасна, и поначалу была полностью согласна с аргументами ведущего; но постепенно ужас стал заполнять ее душу, пока не полился через край. Она встала и вышла. И немедленно испытала радостное ощущение здорового человека, вырвавшегося из лепрозория.

Перегибая «эмоциональную палку», вы рискуете добиться противоположного эффекта: желая «припугнуть» аудиторию, увидите улыбки, вместо ожидаемого одушевления заметите зевки.

Как пробудить в слушателях эмоции?

Есть три способа:

□ проявить эмоцию самому;

□ сказать нечто, эту эмоцию пробуждающее;

□ то и другое вместе.

Попросту говоря, вы можете заплакать, или рассказать грустную историю, или со слезами на глазах рассказать грустную историю. Поскольку вы оратор, а не мим, передавать чувства без слов вам не придется. Если вы сопроводите свои слова подходящей эмоцией, ваша речь от этого только выиграет, как, например, в запомнившемся всем россиянам прощальном новогоднем обращении Ельцина, которое мы рассмотрим далее. Конечно, пытаясь вызвать отрицательные эмоции, например, страх, не стоит говорить дрожащим от страха голосом. Однако если речь идет о положительных эмоциях, имеет смысл произнести радующие или вселяющие надежду слова соответствующим тоном.

Не все мы актеры. Не всегда мы способны ощутить (и передать интонацией или жестом) подходящее случаю чувство. Однако не расстраивайтесь. Самое главное – слова: правильно подобранные для вашей аудитории, сказанные в нужный момент, организованные продуманно и с чувством меры, они окажут на слушателей воздействие, сравнимое с речью эмоционального оратора. Что больше обрадует человека – ваше радостное лицо или сообщение, пусть даже произнесенное замогильным тоном, о том, что нашелся его пропавший родственник? Что сильнее его огорчит – слезы в ваших глазах или сообщение об увольнении? Ответ очевиден. Людей радует то, что радостно для них. И огорчает то, что для них огорчительно. Поэтому, прежде всего, хорошо продумайте какую именно эмоцию вы хотите вызвать у слушателей, а затем составьте текст, вызывающий эту эмоцию. Может быть, вы и сами расчувствуетесь, произнося свой текст.

Не путайте слова, вызывающие эмоцию, со словами, ее называющими. В грустной истории может не быть ни слова о грусти, но слушатели разразятся рыданиями. Однако если вы скажете: «Мне очень грустно», – никто, скорее всего, грусть не почувствует (так обычно и бывает). Поэтому никогда не декларируйте необходимую вам эмоцию, не говорите: «Это очень страшно!», а постепенно подводите слушателей к эмоции страха. Чуть позже вы увидите, как с этой задачей справляется Путин.

Цель чувств

Лидер стремится вызвать в слушателях определенные чувства не просто так, а ради какой-либо цели. Если же он пытается просто развлечь слушателей или доставить им приятные ощущения, возможно, его место в индустрии развлечений. Лидер должен вести. А если он вместо этого развлекает, люди это немедленно почувствуют и начнут соответственно к нему относиться. Просто как к хорошему парню…

Лидер должен вести. А если он вместо этого развлекает, люди это немедленно почувствуют и начнут соответственно к нему относиться. Просто как к хорошему парню…

Эмоции простые и сложные

Эмоции бывают простыми и сложными. Простые чувства – те, что скорее сближают нас с животными, чем отличают от них: страх и гнев, ощущение силы или подчиненности. Все эти эмоции связаны с борьбой за выживание и положением в социальной иерархии. Сложные же, в отличие от простых, мы, во-первых, едва ли сможем найти в животном мире, а во-вторых, они представляют собой целый комплекс различных эмоций (поэтому они и сложные). В дальнейшем мы поговорим об этом подробнее.

Путин и эмоции

Путин – достаточно эмоциональный оратор. Он часто говорит страстно, напористо, уверенно. Тем не менее его эмоциональный репертуар ограничен. Гнев, угроза даются ему легко, однако радость или грусть, боль утраты или сожаление об ошибках едва ли отыщутся в его эмоциональной палитре. И все же, несмотря на определенную эмоциональную ограниченность, ему удается пробудить в слушателях нужные чувства именно благодаря правильному, обдуманному построению своей речи. Давайте рассмотрим несколько примеров.

«Мюнхенский ужас»: как и зачем пугать слушателей

Встреча с фанатами: гнев как отвлекающий маневр

Рассмотрим еще один пример использования простых эмоций. 21 декабря 2010 г. Путин встретился в Минспорт-туризме с футбольными болельщиками[19]. Поводом для этой знаменательной встречи послужило трагическое событие – убийство в Москве двумя неделями раньше фаната Егора Свиридова, совершенное, по версии следствия, уроженцем Кабардино-Балкарии Асланом Черкесовым и вызвавшее бурные манифестации и погромы «кавказцев» в самом центре Москвы.

Вот что сказал болельщикам Путин:

Это очень хорошо, что здесь сегодня собрались представители ведущих объединений футбольных болельщиков, или, как еще говорят, фан-клубов. Вы знаете, я только что приехал с открытия памятника героям Великой Отечественной войны, жителям Грузии[20]. Если вы обратили внимание, год назад сегодняшние грузинские власти взорвали такой памятник в городе Кутаиси. Кстати говоря, при взрыве этого памятника погибли мирные, ни в чем не повинные люди. Случайно. Мало того что они совершили акт вандализма – уничтожили памятник героям войны, еще и сделали это топорно – людей убили еще при этом.

<…>

Что меня беспокоит сегодня? Вы знаете, у нас было очень устойчивое в силу нашего государственного происхождения отношение и большой мощный иммунитет ко всякого рода проявлениям национализма, ксенофобии и так далее. Складывается впечатление, что этот иммунитет начинает слабеть. Не скажу, что ослаб, но начинает слабеть. Кстати говоря, это проявляется и в деятельности фан-клубов. Я вот на стадионах иногда вижу и националистические лозунги. А кто играет в командах? Кто их воспитывает, эти команды?

В разговоре с фанатами цель Путина – успокоить их и предотвратить дальнейшие волнения и нападения на «кавказцев». Он пытается ее достичь, вызывая чувство справедливого гнева, возможно, ненависти, по отношению к «плохим кавказцам» – грузинским властям, и противопоставляя ему проявления национализма и ксенофобии, то есть «несправедливый гнев» по отношению к «хорошим кавказцам». Он как бы говорит им: «Если уж вы решили кого-то ненавидеть, пусть это будут грузинские власти».

«Уж сколько раз твердили миру»: лесть как способ воздействия

В следующем отрывке Путин для достижения своих целей прибегает к лести, снова обращаясь к «простым» эмоциям – ощущению силы, то есть собственной значимости в социальной иерархии, и независимости («никто мне не указ»):

Теперь по сути. Почему меня это беспокоит, почему я решил с вами встретиться? Потому что я считаю, что вы – сила. Но если мы не поймем, как мы должны с этой силой обращаться, если мы будем, как сумасшедшие с бритвой, носиться с этой силой по всей стране, мы ее разрушим.

То, что сейчас происходит в среде российских болельщиков, мало чем отличается от таких же процессов в других странах, в том числе европейских. Что я имею в виду? И там, так же как и здесь, к фанатскому движению стараются примазаться и поставить его под свой контроль различные фактически деструктивные, как мы говорим, элементы.

По сути, речь идет о радикалах всяких разных мастей. И делают они это не для спорта, не для развития фан-движения – делают исключительно в своих узких, корыстных политических целях именно для того, чтобы ослабить страну, раскачать ее. А потом в этих условиях во все воронье горло заорать, что только они могут спасти великую Россию. Если мы с вами допустим это – это будет катастрофой.

Я знаю, что фан-движение всегда отличалось своей независимостью – независимостью от власти, независимостью от любых политических движений. Я хочу обратиться к вам с настоятельным призывом не допустить того, чтобы вас кто-то поставил под контроль и начал бы вами манипулировать.

Мы, конечно, будем отсекать (когда я говорю «мы», имею в виду государственную власть) тех, кто занимается поддержкой спорта, болельщиков, фанатов, как сейчас модно говорить, от радикалов, которые к ним примазываются. Но без вашей помощи, без вашего прямого участия и поддержки нам это эффективно не сделать. О том, как мы с вами будем это делать вместе, давайте поговорим.

Путин заявляет, что фанаты это, во-первых, – сила, во-вторых, – сила, отличающаяся своей независимостью, и в-третьих, – сила, в чьей помощи нуждается государство. Он возбуждает в фанатах «чувство собственной важности», чтобы противопоставить независимых болельщиков «радикалам всяких разных мастей», пытающимся манипулировать фанатами в своих корыстных политических целях: «Я знаю, что фан-движение всегда отличалось своей независимостью – независимостью от власти, независимостью от любых политических движений. Я хочу обратиться к вам с настоятельным призывом не допустить того, чтобы вас кто-то поставил под контроль и начал бы вами манипулировать». Путин использует знакомый нам с детства прием бабушек и учителей, выдающий его достаточно пренебрежительное отношение к футбольным фанатам. По-видимому, он их считает малыми детьми, которых можно привести в разум хитростью из серии «ты такой хороший мальчик, а дружишь с хулиганами».

«Это сладкое слово – свобода!»: как вызывать сложные эмоции

Страх – простая эмоция, свойственная как человеку, так и животным. Запугать человека просто, но как вызвать в нем сложное чувство, например свободы? И вообще, что это за чувство – свободы? Непросто ответить на этот вопрос – есть в чувстве свободы и радость, и какое-то ощущение простора, и даже толика страха – «что мне делать со всей этой свободой?» – и еще многое, многое другое. Поэтому «чувство свободы» – всего лишь название, за которым стоит целый комплекс разнообразных эмоций. А чтобы вызвать разнообразные эмоции, нужны разнообразные средства.

Рассмотрим речь Путина[21], произнесенную перед байкерами на XIV Международном байк-шоу под Севастополем (24 июля 2010 г.). Это даже не просто речь, а целое театрализованное представление, цель которого – вызвать у зрителей комплекс разнообразных эмоций и связать их с личностью Путина.

На встречу с байкерами Путин приехал на весьма и весьма навороченном, как он сам выразился, мотоцикле и свое обращение начал следующими словами:

Говорят, что, обращаясь друг к другу, байкеры часто употребляют слово «брат». Поэтому позвольте мне сегодня в вашем кругу так по-простому и сказать: спасибо вам сердечное за приглашение, братья!

Байк, мотоцикл, – это, конечно, самый демократичный вид транспорта. Правда, есть и такие навороченные машины, железяки, на которой я сегодня прикатил. Но в целом все равно мотоцикл – самый доступный вид транспорта. Он не просто самый доступный, он, если вообще можно так говорить по отношению к неодушевленному предмету, самый смелый, отчаянный, самый быстрый вид транспорта. И что очень важно, он дает обладателю, байкеру, сладкое чувство свободы.

И поэтому без всякого преувеличения, без всякой натяжки можно точно и смело сказать, что байк – это символ свободы. И это здорово, что все мы здесь сегодня собрались. Почему? Потому что вы собрались здесь не по призыву партии или государственных органов, что иногда тоже очень правильно и целесообразно. Вы приехали сюда, потому что вы свободные люди и вам так захотелось – быть сегодня здесь. И вы молодцы, что вы это сделали.

Прежде всего, в дополнение к свой байкерской экипировке, Путин позиционирует себя как «своего», одного из «братьев» байкерской компании. Затем он заявляет, что байк – это символ смелости, отчаянности, скорости, и главное – символ свободы. И те, кто сегодня здесь («И это здорово, что все мы здесь сегодня собрались») – то есть байкеры, и Путин сегодня один из них, – приехали не по призыву каких-то органов власти, а просто потому, что им так захотелось. Очевидно, что все байкеры, и Путин в частности, смелые, свободные люди.

Если бы кто-то заявил вам, что из визита Путина к «братьям-байкерам» на навороченном мотоцикле и прославления байкерской свободы следует, что Путин свободный и смелый человек, вы бы просто рассмеялись такой «логике». Тем не менее даже те, кто сейчас иронически улыбаются, подпадают под ее влияние, если эта логика не выражена явно, а подспудно воздействует на них через соответствующий эмоциональный контекст. Свобода, скорость, «делаю что хочу» – разве это не прекрасно, вам разве не хотелось бы того же? В тот миг, когда вы эмоционально признали это, вы попали в эмоциональную ловушку. Теперь вам остается лишь – нет, не логически, эмоционально – признать Путина неотъемлемой частью этой свободы и сделать эмоциональный вывод: «Путин – свободный и смелый человек».

Путин позиционирует себя прежде всего как личность, создает свой «публичный характер». Однако на встречу с байкерами он приехал как представитель верховной власти. И поэтому в следующей части своей речи он переходит к политической тематике:

Особенно приятно, и сейчас господин Хирург мне сообщил об этом, – огромное количество людей из разных стран Европы (и из Восточной Европы, не только из Украины и России, и из Западной Европы) здесь находится. <…>

Конечно, эта земля знала потом и много крови, и много горя, и много жертв. Но то, что люди из разных стран Европы собрались сегодня здесь, отдыхают вместе, с уважением относятся к тем, кто сложил на этой земле голову (с уважением именно – это очень важно), – это говорит о том, что мы все уже хотим жить в едином пространстве, без всяких ограничений, без границ.

Особенно это важно для байкеров – чтобы иметь возможность хотя бы физически свободно перемещаться. Но и жить, жить вместе так, как в свое время Маяковский говорил: «…жить единым человечьим общежитьем». И это идет уже изнутри: изнутри народа, изнутри граждан различных европейских стран.

Задача правительства любой страны выстраивать свою работу так, чтобы она соответствовала чаяниям людей. Хочу вас заверить, что российское Правительство так и будет строить свою практическую работу.

Здесь Путин реализует дополнительную и второстепенную, по отношению к самопозиционированию, цель своего выступления – продемонстрировать, что российское правительство работает над тем, чтобы россияне «жили единым человечьим общежитьем» с европейцами. Обратите внимание, как слабо звучит – словно приклеенный – завершающий пассаж о «задаче правительства», словно Путин не знал, как закончить свою речь. Здесь мы явно видим, что Путин прежде всего стремился связать эмоцию свободы с собственной личностью, а не с занимаемым постом.

В завершение темы «сложных эмоций» рассмотрим одну из наиболее эмоциональных речей за последние десятилетия – прощальное слово Б. Н. Ельцина.

Прощальная речь Ельцина[22]

Упражнения

1. Прочитайте следующий отрывок из речи Троцкого на II Всероссийском съезде Российского коммунистического союза молодежи:

Для нас ясна задача Деникина: убедившись в невозможности победить Красную Армию в открытом бою, он поставил себе целью зайти в тыл, нагрянуть с налету на Тулу, перерезать тысячи рабочих и крестьян, разрушить наши военные заводы. Но его план уже сорвался. Каждый рабочий ясно сознает, что оборона всей области между Москвой и Южным фронтом требует напряжения всех сил. Всем ясно, что нужно отдать все силы делу обороны подступов к Туле и Москве. И здесь вы, молодежь, будете незаменимы. Каждый из нас должен дорожить жизнью, но не дрожать над ней. Шкурник умирает десятки раз от страха, но храбрый, мужественный умирает один раз, там, где этого требует дело коммунизма. Я не сомневаюсь, что в тот день и час, когда потребуется от каждого из нас своим телом закрыть брешь, преградить дорогу врагу, мы не задумаемся отдать всю свою кровь до последней капли.

Деникин сейчас протягивает хищные руки к Москве, но мы удвоим силы, сплотим ряды, мы скажем: «Путь к Туле и Москве лежит через наши трупы». И на этом съезде, где вы собрались в таком значительном количестве, от имени коммунистической молодежи вы скажете рабочим всего мира: «Наш рабочий класс зажег священный факел, поднялся в Москве на великое дело, – дело всех трудящихся». В Москве же рабочий класс собрал международный конгресс III Интернационала. И эта Москва, обедневшая, голодная Москва, – эта Москва нам во сто раз дороже бывшей богатой, буржуазной Москвы, и дороги к ней мы закроем крепким шлагбаумом, – на стражу ее станут рабочие и рабоче-крестьянская молодежь.

Какие эмоции стремится пробудить Троцкий в слушателях?

Сложные это эмоции или простые? К каким средствам (например, метафорам) он для этого прибегает?

С какой целью он стремится вызвать эмоции?

Сформулируйте простой смысл его утверждений. (Примеры формулировок простого смысла приведены выше, в анализе выступлений Ельцина и Путина.)

2. Прочитайте отрывок из речи Сталина на II Всесоюзном съезде Советов 26 января 1924 г.:

Тяжела и невыносима доля рабочего класса. Мучительны и тягостны страдания трудящихся. Рабы и рабовладельцы, крепостные и крепостники, крестьяне и помещики, рабочие и капиталисты, угнетенные и угнетатели – так строился мир испокон веков, таким он остается и теперь в громадном большинстве стран. Десятки и сотни раз пытались трудящиеся на протяжении веков сбросить с плеч угнетателей и стать господами своего положения. Но каждый раз, разбитые и опозоренные, вынуждены были они отступить, тая в душе обиду и унижение, злобу и отчаяние и устремляя взоры на неведомое небо, где они надеялись найти избавление. Цепи рабства оставались нетронутыми, либо старые цепи сменялись новыми, столь же тягостными и унизительными. Только в нашей стране удалось угнетенным и задавленным массам трудящихся сбросить с плеч господство помещиков и капиталистов и поставить на его место господство рабочих и крестьян. Вы знаете, товарищи, и теперь весь мир признает это, что этой гигантской борьбой руководил товарищ Ленин и его партия. Величие Ленина в том, прежде всего, и состоит, что он, создав Республику Советов, тем самым показал на деле угнетенным массам всего мира, что надежда на избавление не потеряна, что господство помещиков и капиталистов недолговечно, что царство труда можно создать усилиями самих трудящихся, что царство труда нужно создать на земле, а не на небе. Этим он зажег сердца рабочих и крестьян всего мира надеждой на освобождение. Этим и объясняется тот факт, что имя Ленина стало самым любимым именем трудящихся и эксплуатируемых масс.

Какие эмоции стремится пробудить в слушателях Сталин?

Современному человеку это выступление покажется чересчур патетичным и поэтому смешным. Переформулируйте текст речи так, чтобы, устранив излишнюю патетику, сохранить обращение к тем же эмоциям, к которым взывает Сталин.

Не секрет, что удачно подобранное слово может заменить тысячу других, не очень удачно подобранных. Вместо «молчал и ничего не говорил» можно сказать «был нем как рыба». Вместо «много работал» – «пахал, как раб на галерах» (Путин).

Не секрет, что удачно подобранное слово может заменить тысячу других, не очень удачно подобранных.

Обратите внимание: в обыденной речи мы постоянно пользуемся образными выражениями, даже не задумываясь об этом. Мы говорим:

льет как из ведра

замерз как цуцик

хитер как черт

зол как собака

красив как бог

молчит словно воды в рот набрал

вскочил как ужаленный

бегает как угорелый

Все это – примеры сравнений, где вещь или действие называется и сравнивается с чем-то еще. Сравнение как минимум усиливает сказанное: не просто красив, а прямо как бог. Часто к тому же сравнение вносит дополнительные оттенки. Например, бегать можно по-разному: можно за автобусом, или на скорость, или в качестве физического упражнения легкой трусцой, или даже – на месте. Совсем другое дело, когда кто-то бегает как угорелый – очень быстро, хаотично и… ну, как угорелый, иначе не назовешь.

Если использовать сравнение, но не называть то, что сравнивается, получится метафора.

Если использовать сравнение, но не называть то, что сравнивается, получится метафора. Достаточно сказать о человеке «звезда» – и станет понятно, что он чем-то отличился или даже прославился. Метафора – это замена одного объекта другим на основании сходства этих двух объектов. Мы говорим «пробки на дорогах», сравнивая скопление машин с пробкой, затыкающей горлышко бутылки. Мы говорим:

свежая мысль

цены упали

надуть кого-то

Мы настолько привыкли к переносному смыслу этих слов, что даже не замечаем их образности. И нам кажется, что ничего переносного и образного в этих выражениях нет. Например, мы говорим, что снег идет, зима приходит, хотя, конечно же, ни снег, ни зима ходить не могут.

Метафора – это замена одного объекта другим на основании сходства этих двух объектов.

Другой распространенный пример – метафора «горячее/холодное». В зависимости от контекста горячим мы называем что-то активное, чувственное, эмоциональное, а холодным – нечто пассивное, безэмоциональное, уравновешенное, иногда – рациональное (холодный рассудок, холодный расчет). Мы говорим: горячее сердце, холодная голова (хотя на самом деле температура того и другого, надо полагать, вполне нормальная), пламенный взгляд, горячее предложение, теплый прием. И даже не замечаем, что используем эти слова в переносном смысле.

Кроме таких «незаметных» метафор есть множество образных выражений, которыми мы вполне осознанно и со вкусом украшаем свою речь. Вот только несколько примеров – первое, что пришло на ум (кстати, «пришло на ум» – тоже образное выражение):

совать нос (не в свое дело)

играть на нервах

дымить как паровоз

золотая голова

дубина стоеросовая

завестись с полоборота

ни в зуб ногой

прикинуться шлангом

позеленеть от злости

встать не с той ноги

лопнуть от смеха

как рыба об лед

медведь на ухо наступил

плюнуть в душу

нем как рыба

гол как сокол

одна нога тут – другая там

на дороге не валяется

заговаривать зубы

сами с усами

откуда ноги растут

дело – табак

Во всех этих выражениях, по крайней мере в большинстве из них, очевидно, какое слово используется в переносном смысле, и даже примерно понятно, почему. Хотя иногда бывает непросто догадаться, откуда, собственно, этот смысл перенесен, то есть каково было изначальное, буквальное значение этих слов. Например, в выражениях «гол как сокол», «дубина стоеросовая» и даже «дело – табак». Но это не мешает нам воспринимать и активно использовать эти и многие другие образные выражения – главное, чтобы был понятен переносный смысл, а без точного знания буквального значения вполне можно обойтись.

Огромное количество устоявшихся метафор и образных выражений можно найти практически в любой сфере жизни.

Огромное количество устоявшихся метафор и образных выражений можно найти практически в любой сфере жизни – не только в обыденной речи, но и, например, в науке:

клетка организма

компьютерный вирус

магнитное поле

звуковая волна

За примерами из политики тоже не надо далеко ходить. Мы говорим «Белый дом», подразумевая правительство Соединенных Штатов, «Кремль» – правительство России. И подобных примеров очень много:

холодная война

хромая утка

пятая власть

коричневая угроза

мировое закулисье

дружба народов

международный ландшафт

Обратите внимание: многие из этих выражений сложно чем-то заменить, передать их смысл другими словами. Мы видим, насколько порой образное выражение точнее буквального передает мысль.

Употребленное к месту образное выражение или сочная народная идиома придают речи живость, создавая ощущение близости говорящего к народу и вызывая доверие слушателей.

Однако в политических и деловых речах люди часто стараются избегать даже таких, вросших в повседневную речь, привычных образов. И, по мнению многих экспертов, совершенно напрасно это делают. Употребленное к месту образное выражение или сочная народная идиома придают речи живость, создавая ощущение близости говорящего к народу и вызывая доверие слушателей. Путин часто пользуется этим приемом:

«Это полная чушь, несуразица, сапоги всмятку». (О возврате к СССР)

«Мы, извините меня за эту грубость, не из носа выковыриваем эту цену». (О поставках газа на Украину)

«Не Пыталовский район они получат, а от мертвого осла уши». (О территориальных претензиях Латвии)

«Надо исполнять закон всегда, а не только тогда, когда схватили за одно место». (О своевременной уплате налогов)

Несомненно, используемые метафоры (и стиль речи в целом) многое говорят о самом человеке. Поэтому важно, чтобы ваши слова не противоречили тому образу, который вы пытаетесь создать. Набор метафор и других выразительных средств речи индивидуален, он свой у каждого человека. Например, Медведев не может позволить себе использовать те же идиомы, что и Путин.

В любом случае всем знакомые метафоры и сравнения – хотя и самая простая, но немаловажная часть в речи. Другую, более яркую и запоминающуюся часть составляют новые, необычные образы.

«Неразорвавшиеся снаряды, образно выражаясь»: метафора в речи политика

Как уже говорилось, по определению метафора – это замена одного объекта другим на основании сходства этих двух объектов. Можно сказать, что образные выражения, такие как сравнения и метафоры, – своего рода мосты между мыслями, поскольку в них одна вещь сопоставляется с другой, обычно с первой вещью не связанной. И тем самым подчеркивается определенный аспект вещи или явления. Например, в следующих словах:

Баратынский называет нас рабами не потому, что мы формально ими являемся, но потому, что мы по сути не свободны.

Образные выражения делают речь более яркой и запоминающейся. Они позволяют красиво сказать что-то, что в буквальном выражении будет не очень привлекательным. Или слишком банальным.

Таким образом, не читая моралей и лекций, не надоедая буквализмом, можно передать сходство двух объектов или явлений косвенно, не напрямую. И эта косвенная передача будет гораздо ярче прямой. Вот что сказал Чарльз Ревсон, создатель косметической фирмы Revlon:

На заводах мы производим косметику. В магазинах мы продаем надежду.

Хотя можно было просто сказать, что косметические средства позволяют подкорректировать внешность, скрыв недостатки и подчеркнув достоинства. Но это сухо и неинтересно. Насколько более емким и афористичным делает метафора «надежда» слова Ревсона! Впрочем, реклама практически вся построена на метафорах. Это только лишний раз доказывает их эффектность, которая заключается в том, что как и другие риторические техники, образные выражения делают речь более яркой и запоминающейся. Они позволяют красиво сказать что-то, что в буквальном выражении будет не очень привлекательным. Или слишком банальным.

В качестве примера можно привести вошедшую в учебники речь Рональда Рейгана после крушения шаттла «Челленджер» в 1986 г. Вот что он сказал о команде астронавтов:

Мы никогда не забудем этих людей, никогда не забудем, как видели их в последний раз сегодня утром, когда они готовились к своему путешествию и, помахав нам рукой на прощанье, «выскользнули из мрачных пут Земли», чтобы «коснуться лица Бога».

Процитированные в этой речи слова из стихотворения американского летчика и поэта Джона Гиллеспи Маги позволяют с нужной пропорцией вкуса и пафоса сказать то, что иначе прозвучало бы банально и фальшиво. Это выступление Рональда Рейгана вошло в историю как одна из наиболее эффектных речей – в том числе благодаря этим столь уместным поэтическим метафорам, придавшим особое настроение, особую торжественность и одновременно проникновенность всей речи.

Надо сказать, что цитирование в публичной речи, особенно цитирование поэтических строк, – дело весьма рискованное, и далеко не все решаются пойти на такой риск. Но насколько сильнее прозвучало бы, например, обращение Путина после смерти Бориса Ельцина, если бы он решился процитировать классиков! Здесь как нельзя лучше подошли бы слова из пушкинского «Медного всадника»:

А вот что сказал Путин на самом деле:

…Ушел из жизни человек, благодаря которому началась целая эпоха. Родилась новая, демократическая Россия – свободное, открытое миру государство. Государство, в котором власть действительно принадлежит народу.

…Благодаря воле и прямой инициативе Бориса Ельцина была принята новая Конституция, провозгласившая права человека высшей ценностью. Она открыла людям возможность свободно выражать свои мысли, свободно выбирать власть в стране, реализовывать свои творческие и предпринимательские планы. Эта Конституция впервые позволила начать строительство реальной, эффективной Федерации…

Конечно, все это верно, слова о свободе и праве понятны слушателям, но как-то очень уж обыденны. Торжественная речь произносится по давно сложившимся канонам, и в ней непросто сказать что-то свежее в соответствующем духе. Но зато если это удается, эффект от речи будет гораздо сильнее. Цитата из Маги пришлась к месту – именно поэтому речь Рейгана стала классикой.

Торжественная речь произносится по давно сложившимся канонам, и в ней непросто сказать что-то свежее в соответствующем духе. Но зато если это удается, эффект от речи будет гораздо сильнее.

Правда, нельзя не признать, что Путин создал себе образ лаконичного и делового оратора, которому не к лицу подобная лирика. Но и он порой включает в свои речи удачные образные цитаты, например, на Мюнхенской конференции:

Такой всеобъемлющий неделимый характер безопасности выражен и в ее базовом принципе: «безопасность каждого – это безопасность всех». Как сказал еще в первые дни разгоравшейся Второй мировой войны Франклин Рузвельт: «Где бы ни был нарушен мир, мир повсюду оказывается в опасности и

под угрозой».

А вот пример непроцитированной (собственной) метафоры. Свое первое президентское новогоднее обращение к гражданам России Путин начал с такого образа:

Дорогие друзья! Уважаемые граждане России! В эти минуты мы не только сверяем наши часы, мы сверяем наши помыслы и чувства, сверяем ожидания, наши ожидания, с тем, что мы имеем в действительности…

Здесь сравнение «сверять помыслы, чувства и ожидания» (как сверяют часы) выражает в новой и необычной форме то, что все и так знают, – что в Новый год подводятся итоги года прошедшего и выражаются (обычно в форме новогодних пожеланий) надежды на год будущий. Если бы Путин выразился буквально, слушатели тут же отвлеклись бы на собственное прошлое и будущее, и вряд ли кто-то продолжил бы его слушать. Но метафора, во-первых, красива, а к красивой речи можно и прислушаться. А во-вторых, она выражает особое эмоциональное отношение самого Путина к подведению итогов, и становится интересно, что же он скажет дальше.

В этом предложении метафора еще и сочетается с двумя приемами, которые мы рассмотрим позже в этой главе. Один из них – контраст: буквальное «сверять часы» противопоставляется метафоричному «сверять помыслы». И как будто этого недостаточно, мысль усилена использованием триады («помыслы… чувства… ожидания») с троекратным повторением слова «сверять». Очевидно, что искусное применение этих техник подчеркивает и растягивает удовольствие от метафоры.

Несмотря на то, что придумать новую метафору может каждый (это вовсе не так трудно, как может показаться), все же получается это не всегда. Но и проверенные старые метафоры годятся не всегда. К счастью, на такие случаи существует компромисс между изобретением совершенно новой метафоры и использованием старой. Сочетание двух и более метафор, пусть и не новых, может прозвучать вполне свежо и ярко. Даже Пушкин – вот уж для кого придумать новую метафору не составляло труда! – успешно использовал этот прием:

Трудно представить, чтобы метафора обломков и образ вписывания имен когда-нибудь, пусть даже в пушкинское время, звучали свежо и ново. В любом случае, независимо от новизны этих двух образов, сильный эффект строчки заключается именно в объединении этих метафор.

Но вернемся от поэзии к прозе. Вот несколько примеров объединения метафор из Мюнхенской речи Путина:

И, как всякая война, «война холодная» оставила нам и «неразорвавшиеся снаряды», образно выражаясь. Имею в виду идеологические стереотипы, двойные стандарты, иные шаблоны блокового мышления…

Надеемся, что и наши партнеры будут действовать так же транспарентно и не будут откладывать на всякий случай, на «черный день», лишнюю пару сотен ядерных боезарядов…

Здесь сочетаются два образных выражения: «откладывать на черный день» и «лишняя пара сотен», хотя это, конечно, не пара сотен и боезаряды вовсе не лишние:

И если сегодня новый министр обороны Соединенных Штатов здесь нам объявит, что Соединенные Штаты не будут прятать эти лишние заряды ни на складах, ни «под подушкой», ни «под одеялом», я предлагаю всем встать и стоя это поприветствовать. Это было бы очень важным заявлением.

Осторожно, «кривые» метафоры!

Здесь и правда следует быть осторожным. Важно не запутаться в образах, не сбиться с предполагаемой метафоры и не наговорить лишнего. Потому что абсурдность таких сбоев сразу очевидна и разрушает весь эффект. И тому есть множество забавных примеров:

Копать от забора до обеда…

Сапоги надо чистить с вечера, чтобы утром надевать их на свежую голову.

Мастером сочетать несочетаемое был В. С. Черномырдин:

«Локомотив экономического роста – это как слон в известном месте».

«Чем мы провинились перед Богом, Аллахом и другими?»

«Надо срочно ликвидировать жертвы катастрофы».

Вообще, конечно, такие ляпы время от времени проскальзывают у многих политиков, не только российских, но и американских. Вот, например, высказывание Джорджа Буша:

Безопасность – важнейший блокпост на пути к достижению мира.

Поскольку блокпост воспринимается как необходимая остановка, препятствие на дороге, получается, что безопасность – препятствие на пути к миру. То есть отсутствие безопасности как раз будет способствовать достижению мира во всем мире. Это очевидный абсурд. Такое ощущение, что Буш, начиная фразу, хотел сказать одно, но передумал и сказал другое. Вот и получился курьез.

С Путиным такое тоже случалось:

…И наша с вами святая обязанность – показать этим людям путь в конце тоннеля.

Здесь очевидно смешение двух устойчивых выражений «показать путь» (обычно к спасению и т. п.) и «свет в конце тоннеля». По значению этих два выражения, в общем-то, сходны, но все-таки нельзя сказать, что они совпадают. «Показать путь» означает направить, указать на возможные действия, сказать что следует делать. А «свет в конце тоннеля» – это надежда. В результате у Путина получилось, что у «этих людей» должна появиться надежда на то, что «в конце тоннеля» им сообщат что делать. Вряд ли он на самом деле собирался это сказать.

Вот еще несколько примеров:

«Мы понимаем свои преимущества, но не собираемся задирать нос и дремать на своих природных ресурсах».

«И давайте называть вещи своими именами: получается, что одной рукой раздается «благотворительная помощь», а другой – не только консервируется экономическая отсталость, а еще и собирается прибыль».

Попробуйте представить себе, какими должны быть эти руки, чтобы и собирать, и консервировать одновременно, да еще и одной рукой, пока другая занята раздачей благотворительной помощи.

«Как святой Франциск, ежедневно мотыжить участок»: метафора как стратегия

Метафоры не только доставляют слушателям эстетическое удовольствие (или смешат их, как в приведенных только что примерах). Образные выражения имеют и стратегический смысл. Они задают определенный контекст и направление мысли, в то же время отсекая нежелательные оратору ассоциации.

Образные выражения имеют и стратегический смысл. Они задают определенный контекст и направление мысли, в то же время отсекая нежелательные оратору ассоциации.

Как уже говорилось, метафора объединяет нечто знакомое и понятное с чем-то другим, новым, и за счет этого позволяет по-новому взглянуть на знакомое и понятное. Посмотрим, как метафорично высказался президент Путин на Мюнхенской конференции в 2007 году:

Камни и бетонные блоки Берлинской стены давно разошлись на сувениры. Но нельзя забывать, что ее падение стало возможным и благодаря историческому выбору, в том числе нашего народа – народа России, выбору в пользу демократии и свободы, открытости и искреннего партнерства со всеми членами большой европейской семьи.

Мысль, выраженная в этом отрывке, понятна и очевидна: противостояние СССР и США, выраженное метафорой Берлинской стены, давно ушло в прошлое («разошлись на сувениры»). Напряжение разрядилось. Благодаря метафоре стены и сувенирности эту мысль удалось выразить без отрицательно заряженных слов («напряжение», «блок» – военный конечно же, «противостояние»). Она прозвучала очень умиротворенно, спокойно, даже дружелюбно. Поэтому и дальнейшие слова президента, которые можно было бы истолковать как претензию или даже агрессию, прозвучали вполне конструктивно:

Сейчас же нам пытаются навязать уже новые разделительные линии и стены – пусть виртуальные, но все-таки разделяющие, разрезающие наш общий континент. Неужели вновь потребуются долгие годы и десятилетия, смена нескольких поколений политиков, чтобы «разобрать» и «демонтировать» эти новые стены?..

Нередко, слушая речи политиков, можно заметить, что, выбрав какую-то метафору в начале, они придерживаются ее на протяжении всей речи. Этим, с одной стороны, обеспечивается целостность речи, единство мысли на всем протяжении выступления. С другой стороны, единая метафора позволяет объединять вещи и рассуждения, связь которых без этого может показаться не столь очевидной. К тому же, как уже говорилось, таким образом автоматически отсекаются альтернативные аргументы и рассуждения – они просто не приходят на ум слушателям в контексте заданной метафоры.

В своей знаменитой речи «У меня есть мечта» Мартин Лютер Кинг следующим образом вводит и развивает метафору «банка справедливости»:

В каком-то смысле мы прибыли в столицу нашего государства, чтобы получить наличные по чеку. Когда архитекторы нашей республики писали прекрасные слова Конституции и Декларации независимости, они подписывали тем самым вексель, который предстояло унаследовать каждому американцу. Согласно этому векселю, всем людям гарантировались неотъемлемые права на жизнь, свободу и стремление к счастью. Сегодня стало очевидно, что Америка оказалась не в состоянии выплатить по этому векселю то, что положено ее цветным гражданам. Вместо того чтобы выплатить этот святой долг, Америка выдала негритянскому народу фальшивый чек, который вернулся с пометкой «нет средств».

Но мы отказываемся верить, что банк справедливости обанкротился. Мы отказываемся верить, что в огромных хранилищах возможностей нашего государства недостает средств. И мы пришли, чтобы получить по этому чеку – чеку, по которому нам будут выданы сокровища свободы и гарантии справедливости.

Говоря о равных правах американцев всех рас как о чеке, как о деньгах, Мартин Лютер Кинг тем самым подчеркнул, что как деньги имеют совершенно одинаковую ценность, какого цвета ни была бы рука, их держащая, так же права и свободы должны одинаково применяться к американцам всех рас.

Но, если подумать, к правам и свободам можно применить и какую-нибудь другую метафору. Например, сказать, что как по-разному наделены люди природными способностями, так же по-разному они могут быть наделены и правами: кто-то больше, кто-то меньше. Или что право – это не унаследованный вексель, а зарплата: каждому выдается этой свободы столько, сколько он заслужил, заработал. Можно придумать много метафор, из которых будет следовать, что люди вовсе не равны и не должны быть равны перед законом. Более того, если бы мы услышали буквально следующее: «все люди должны быть равны перед законом» или «все люди обладают равными правами», – эти нежелательные для Мартина Лютера Кинга метафоры могли бы прийти на ум сами, случайно или не случайно.

Когда же метафора к месту, думать не в ногу с говорящим куда сложнее. Кстати, обратите внимание, что «думать не в ногу» из предыдущего предложения – еще один пример сочетания несочетаемого, употребления в метафоре не подходящих ей слов. Это еще раз показывает, что, как мы уже говорили, сочетать метафоры – не такое простое дело.

Для Путина сквозной можно назвать метафору власти как тяжкого и монотонного труда – а не привилегии или почетного долга, как склонны говорить о ней, например, американцы. Путин постоянно подчеркивает, что это приятный, но тяжелый и монотонный труд:

«Я не правлю, я работаю». (Пресс-конференция 1 февраля 2007 г.)

«Все эти восемь лет я пахал, как раб на галерах, с утра до ночи. И делал это с полной отдачей сил. Я доволен результатами своей работы.

…Полагаю, что заказчик – российский народ, избиратель, который проголосовал за меня дважды на выборах Президента Российской Федерации, – в целом удовлетворен.

…У меня не было соблазна остаться на третий срок – никогда. С первого дня работы в качестве Президента Российской Федерации я для себя сразу решил, что не буду нарушать действующую Конституцию. Эту «прививку» я получил, еще работая с Анатолием Александровичем Собчаком. И я считаю, что это очень важный сигнал для общества вообще: все должны соблюдать действующее законодательство – начиная с главы государства. Считаю, что это принципиальный вопрос, он не носит технического характера.

Конечно, мне хочется работать [вместо «мне хочется власти»], но такая возможность есть». (Большая пресс-конференция 14 февраля 2008 г.)

«Все мы должны на своем месте, как святой Франциск, ежедневно мотыжить участок, отведенный нам Богом». (Встреча со студентами в Чебоксарах 25 января 2010 г.)

Итоги

Итак, образные выражения, такие как рассмотренные в этой главе сравнения и метафоры, выполняют следующие функции:

□ оживляют речь, привлекают внимание и создают яркий, запоминающийся образ, даже если это устоявшиеся образные выражения (клише);

□ позволяют соединить две мысли, обычно не связанные друг с другом;

□ представляют мысль в нужном оратору свете и отсекают нежелательные ассоциации;

□ сквозные метафоры объединяют выступление, даже если в нем затрагиваются весьма различные вопросы, и позволяют создать целостное впечатление.

Сквозные метафоры объединяют выступление, даже если в нем затрагиваются весьма различные вопросы, и позволяют создать целостное впечатление.

Предположим, вы готовитесь к публичному выступлению. Определили цель выступления и условия, в которых его придется делать. Выделили основные мысли, которыми хотите поделиться со слушателями. Нашли аргументы.

Наметили план речи. Решили, каким человеком хотите показать себя публике и какие эмоции у нее вызвать. Самое время подумать о том, как заставить аудиторию внимательно выслушать все это. И это серьезный вопрос.

Увы, предел естественного человеческого внимания настолько низок, что даже в самой короткой речи нельзя рассчитывать в него уложиться.

Кому из нас не случалось заснуть на скучной лекции? Через сколько минут вы перестаете следить за тем, что вещает какой-нибудь зануда с телеэкрана? Увы, предел естественного человеческого внимания настолько низок, что даже в самой короткой речи нельзя рассчитывать в него уложиться. Мы почти сразу отвлекаемся от унылого оратора и во время его выступления преспокойно размышляем о чем-то своем. До тех пор, пока он не оговорится.

Речи многих политиков (и не только) забываются на следующий день, но их оговорки порой живут в народной памяти годами. Многие помнят, как, например, оговорился министр финансов Кудрин на международном инвестиционном форуме «Россия зовет!»:

Я не в курсе этих действий, но в целом хочу сказать, что считаю, что борьба с коррупцией сегодня является главным злом.

Или как Лужков сказал на пресс-конференции по итогам выборов в Москве в декабре 2007 г.:

И все то, что произошло, я думаю, позволит нам сформировать Государственную дулю… э, думу…

Но не отсутствие оговорок отличает хорошего оратора от плохого – в конце концов, оговориться может всякий. Хороший оратор отличается тем, что умеет удержать внимание аудитории на протяжении всего выступления не только за счет оговорок. К сожалению или к счастью, это умение не зависит ни от ума говорящего, ни от его профессионализма, ни от внешних данных. Более того, даже содержание выступления не определяет напрямую, насколько внимательно вас будут слушать. Потому что даже самую замечательную, умную мысль можно пропустить, если оратор мямлит и занудствует. Но есть и хорошая новость: самую банальную мысль можно сформулировать так, что слушатели захлебнутся от восторга. Возьмем в качестве примера начало инаугурационной речи Рональда Рейгана 1981 г.

Даже содержание выступления не определяет напрямую, насколько внимательно вас будут слушать. Потому что даже самую замечательную, умную мысль можно пропустить, если оратор мямлит и занудствует.

Надо сказать, что в США инаугурационные речи традиционно привлекают большое внимание, поскольку в них новый президент излагает программу своих будущих действий и высказывается по наиболее острым вопросам американской жизни. Однако начинаются речи зачастую с весьма банальных вещей. В этом смысле не стала исключением и речь Рейгана. Вот с чего он начал:

Для немногих из нас, собравшихся здесь сегодня, это торжественный и очень важный день, и в то же время в истории нашей страны это обычное дело. Дежурная передача власти, предписанная Конституцией, регулярно происходит на протяжении вот уже почти двух столетий, и мало кто из нас сейчас не думает о том, насколько мы на самом деле уникальны. В глазах большей части мира эта церемония, которая регулярно повторяется каждые 4 года и которую мы воспринимаем как норму, предстает чудом, и никак не меньше.

В каждом из этих трех предложений Рейган противопоставляет рутинность передачи власти в Америке и экстраординарность этого явления. В первом предложении обыденность процедуры противопоставляется значению этого момента лично для него, Рейгана. И это вполне понятно: хотя президенты в США сменяются каждые 4–8 лет, с одним отдельно взятым человеком инаугурация может случиться только раз, максимум – два раза в жизни. Причем далеко не с каждым человеком это случается.

Во втором предложении слова о «дежурности» передачи власти соседствуют со словами «насколько мы уникальны», и это создает некий контраст и интригу. В чем уникальность, если эта процедура традиционно и неизменно повторяется уже не один век?

Следующее предложение отвечает на этот немой вопрос: «мы» уникальны в мире, который смотрит на «нас» с удивлением и восхищением, как на чудо. Причем в этом последнем предложении опять повторяется рефрен о регулярности передачи власти. Тем самым, во-первых, подчеркивается значимость этих слов, и, во-вторых, создается контраст между обыденностью передачи власти в США и удивлением всего мира.

В результате в первом предложении слушатели сопереживают Рейгану, разделяют его волнение и что там еще он мог чувствовать в этот момент. Во втором их внимание цепляется за интригу, созданную противопоставлением «дежурности» и «уникальности». А в третьем слушателей переполняет гордость за свою страну, на которую с восхищением взирает весь мир.

Как можно увидеть из примера речи Рейгана, даже банальную мысль можно сформулировать так, чтобы аудитория слушала, затаив дыхание. Причем для этого не так уж много требуется: Рейган использовал всего две простые риторические техники. Именно о риторических техниках и пойдет речь в этой главе.

Вы можете возразить, что правильные и умные мысли не требуют искусного выражения. Увы, это совсем не так. Как говорил Вольтер, «прекрасная мысль теряет свою цену, если она дурно выражена». Прибавим к этому, что, как заметил Скилеф[25], «говорить могут даже дети, но говорить как следует не могут и многие взрослые». Из всего этого следует, что даже если вы собираетесь сказать что-то необычайно важное, не следует пренебрегать формой. Необходимо помочь людям услышать ваши замечательные мысли. И достигается это продуманным подбором и расстановкой слов.

«Быть или не быть»: техника контраста

Для начала поговорим о трех риторических техниках, позволяющих за счет определенной расстановки слов сформулировать мысль так, что она будет легко понятна слушателям и надолго останется в их памяти. И первая такая техника, пожалуй, самая простая – это контраст, или противопоставление. Именно эту технику так удачно использовал Рейган в рассмотренном выше примере. И не только он: огромное количество вошедших в историю цитат из речей и произведений литературы построены именно на контрасте. Вот лишь несколько примеров:

Война и мир

Гордость и предубеждение

Преступление и наказание

Быть или не быть

Они сошлись. Волна и камень,

Стихи и проза, лед и пламень

Не столь различны меж собой.

Все эти примеры построены на использовании антонимов – слов с противоположным значением, таких как «добро – зло», «белое – черное», список можно продолжать до бесконечности. Построенные на антонимах контрасты всегда привлекают внимание к сказанному.

Живите так, как если бы вы умирали завтра; учитесь так, как если бы жили вечно.

Махатма Ганди

Обратите внимание на то, что эту фразу практически и не перескажешь другими словами. Контраст позволяет не только привлечь, зацепить внимание слушателей, но и четко, образно выразить то, что иначе потребует длинной проповеди. Это, кстати, относится не только к контрасту, но и к большинству риторических техник. Они представляют собой своего рода форму, подставляя в которую нужные слова, можно получить весьма осмысленную, емкую, а порой даже глубокую реплику.

Контраст позволяет не только привлечь, зацепить внимание слушателей, но и четко, образно выразить то, что иначе потребует длинной проповеди. Это, кстати, относится не только к контрасту, но и к большинству риторических техник.

Но вернемся к контрасту. Вот еще один пример противопоставления, основанного на антонимах:

«Кто не жалеет о распаде СССР, у того нет сердца. А у того, кто хочет его восстановления в прежнем виде, у того нет головы». Путин (декабрь 2010 г.)

Контраст «голова – сердце (или душа)» вообще встречается довольно часто. Вот, например, известная фраза, авторство которой приписывают в том числе Уинстону Черчиллю:

Кто в молодости не увлекался радикальными идеями, у того нет сердца; кто к старости не стал консерватором, у того нет головы.

Путину удалось использовать контраст «голова – сердце» даже не в подготовленной заранее речи, а в ответе на вопрос, на пресс-конференции в феврале 2008 г. В ответ на слова Хиллари Клинтон о том, что он «как бывший сотрудник КГБ по определению не может иметь души» (цит. по материалам сайта vesti.ru), Путин сказал: «Думаю, что как минимум государственный деятель должен иметь голову».

Но совсем не обязательно зацикливаться на какой-то устоявшейся паре антонимов. Противопоставить можно практически что угодно. Как сказал кинорежиссер Вуди Аллен:

Я не то чтобы боюсь умереть – я просто не хочу при этом присутствовать.

Или кинорежиссер Альфред Хичкок:

Я не против полиции, я просто боюсь ее.

А вот что противопоставляет в своих речах Путин:

«Над принятием закона думают сотни и тысячи, а над тем, как его обойти, думают миллионы». (Всероссийское совещание налоговых органов и Федеральной службы налоговой полиции, февраль 2001 г.)

«У нас страна огромных возможностей не только для преступников, но и для государства». (Заседание президентского Совета безопасности 30 ноября 1999 г.)

Но все это скорее ирония. А вот уже на полном серьезе:

«Право быть избранным или назначенным на государственные должности, как и возможность получать публичные услуги, публичную информацию, должны быть доступны в равной степени всем гражданам страны. При этом любой преступивший закон должен знать, что наказание неотвратимо». (Послание Федеральному собранию, апрель 2005 г.)

Здесь правам граждан противопоставляются их обязанности – соблюдать закон.

Или вот еще пример из выступления Путина на открытии VI Всемирного русского народного собора:

Варварству, стремлению разжечь конфликт цивилизаций и религий мы обязаны противопоставить духовность и терпимость.

Контраст можно найти буквально где угодно. В уже обсуждавшемся отрывке интервью Путина после трагедии на подлодке «Курск» было сказано следующее:

Вы знаете, мне вчера в Видяево на встрече родственники, а сегодня довольно известные и опытные люди, которые многие годы провели в политике, – говорили, что нужно проявить характер, продемонстрировать волю. Нужно обязательно кого-нибудь уволить, а лучше посадить. Это самый простой для меня выход из этой ситуации. И, на мой взгляд, самый ошибочный. Так было уже не раз. К сожалению, это не меняет дела по существу.

Обратите внимание, что мысль о непродуктивности массовых увольнений и вообще карательных мер Путин ввел через противопоставление. Одну сторону этого контраста составляет естественное в подобной ситуации желание срочно всех наказать, «проявить характер». Другую – желание Путина решить проблему по существу, а не отделаться самым простым способом. Это сказано не просто так.

Представьте, что Путин без предисловий заявил бы: никто не будет уволен. Согласитесь, это было бы довольно странно. А теперь обратите внимание, как легко и изящно техника противопоставления позволяет решить эту проблему. Достаточно только начать не с того, в чем вы собираетесь убедить слушателей, и шансы на успех заметно повышаются.

Этот пример также демонстрирует, что, несмотря на соблазн развлечь читателя яркими афоризмами, контраст в речи вовсе не обязательно должен быть афористичен. Этот прием можно применить не только к построению фразы, но и к построению аргументации в целом. В качестве еще одного примера можно привести заключительные слова Мюнхенской речи Путина:

И, конечно, нам бы также хотелось иметь дело с ответственными и тоже самостоятельными партнерами, с которыми мы вместе могли бы работать над строительством справедливого и демократического мироустройства, обеспечивая в нем безопасность и процветание не для избранных, а для всех.

Формально смысл сказанного не изменился бы, если бы Путин произнес: «…безопасность и процветание для всех». Однако президенту важно было отметить, что безопасность и процветание должны быть обеспечены каждому, а не только избранным. Вся фраза была произнесена только ради этого контраста. Причем именно такая формулировка позволила одновременно подчеркнуть слова «не для избранных» и завершить речь позитивно, на стремлении к добру и процветанию для всех.

Наиболее эффектного контраста можно достичь, если удастся во второй части предложения поменять местами слова из первой части.

Однако вернемся к ярким эффектам. Наиболее эффектного контраста можно достичь, если удастся во второй части предложения поменять местами слова из первой части. Например:

«Суббота для человека, а не человек для субботы». Иисус Христос

«Не спрашивай, что твоя страна может сделать для тебя. Спроси, что ты можешь сделать для страны». Джон Кеннеди

«Сегодня все страны могут быть разделены на два класса – страны, где правительство боится людей, и страны, где люди боятся правительства». Пиночет

«Если вы не будете заниматься политикой, политика займется вами». Шарль Монталамбер[26]

Чтобы не создалось ложного впечатления, что подобные перевертыши можно лишь перевести с иностранного, приведем пару примеров, впервые сказанных именно по-русски:

«Я-то без Калмыкии проживу, вот Калмыкия без меня не проживет». Илюмжинов

Армянское радио спрашивают: как сочиняют анекдоты? Что, вот так садятся и сочиняют? Армянское радио отвечает: нет, сначала сочиняют, потом садятся.

Обратите внимание: слова не просто меняются местами, переворачиваются сами отношения между понятиями. И в результате появляется новый смысл, который и противопоставляется первой части фразы. Эффект создается за счет того, что буквально одними и теми же словами передаются две совершенно разные, зачастую противоположные мысли.

Особенно много контрастов-перевертышей использовал Уинстон Черчилль, причем в речах на самые разные темы:

Кто со всеми согласен, с тем не согласен никто.

На Западе армии были слишком велики для здешних стран. На Востоке страны были слишком велики для армий.

Я всегда готов учиться, но мне не всегда нравится, когда меня учат.

И даже:

Я взял от алкоголя больше, чем он забрал у меня.

Читая высказывания Черчилля, можно подумать, что такие изящные противопоставления придумывать проще, чем кажется. И это действительно так. Берете два понятия, связываете их, подставляете какое-нибудь обстоятельство, и переворачиваете связь понятий. Например:

В СССР не вы читаете книгу – книга читает вас.

У меня отличный велосипед: половину пути я еду на нем, половину – он на мне.

Счастлив не тот, кто хорошо живет, а тот, кому жить хорошо.

Этот тип контраста особенно ярко демонстрирует, что если правильно пользоваться риторическими техниками, вам зачастую не придется вкладывать в слова смысл – слова сами сложатся в осмысленную фразу.

Если правильно пользоваться риторическими техниками, вам зачастую не придется вкладывать в слова смысл – слова сами сложатся в осмысленную фразу.

«Я буду с армией, буду с флотом и буду с народом»: техника триады

Если вдруг вам нечего противопоставить, а наоборот, нужно перечислить ряд вещей или просто акцентировать, задержать внимание на какой-то мысли, можно воспользоваться техникой под названием триада.

Если вдруг вам нечего противопоставить, а наоборот, нужно перечислить ряд вещей или просто акцентировать, задержать внимание на какой-то мысли, можно воспользоваться техникой под названием триада.

Мы с детства привыкли мыслить триадами. Этому учат нас многие сказки, в которых фигурируют три сына, тридцать три богатыря, три девицы под окном, три медведя, три поросенка, три дня, три испытания, три загадки, три желания. Именно в виде триады формулируются многие основополагающие культурные понятия, начиная от религии (Бог Отец, Бог Сын и Бог Святой Дух; рай, ад и чистилище) и заканчивая политикой (три ветви власти; свобода, равенство, братство; три цвета флага).

Наверное, поэтому и в речах триады хорошо звучат и часто используются:

«Пришел, увидел, победил». Гай Юлий Цезарь

«Я буду с армией, буду с флотом и буду с народом. И вместе мы восстановим и армию, и флот, и страну.

Уверен, что мы вместе не только преодолеем последствия тех трагедий, с которыми мы сталкиваемся в последние годы, – и природного, и социального, и техногенного характера. Мы все это преодолеем, восстановим и армию, и флот, и государство». Путин (Интервью телеканалу РТР в связи с гибелью подлодки «Курск»)

«Мы должны были найти собственную дорогу к строительству демократического, свободного и справедливого общества и государства.

Говоря о справедливости, имею в виду, конечно же, не печально известную формулу «все отнять и поделить», а открытие широких и равных возможностей развития для всех, успеха для всех, лучшей жизни для всех». Путин (Послание Федеральному собранию, апрель 2005 г.)

В последнем примере удачно сочетаются три риторические техники. Во-первых, свое понимание справедливости Путин противопоставляет формуле «все отнять и поделить». Во-вторых, Путин описывает справедливость триадой: развитие, успех, лучшая жизнь для всех. Наконец, третий прием, использованный в этой фразе, – это повтор. Путин несколько раз повторяет слова «для всех». Как видно из этого примера, повтор усиливает мысль говорящего, подчеркивая то, что для него действительно важно. В длинном выступлении повтор еще и придает речи ритмичность. Так, в приведенном выше примере из интервью Путина в связи с гибелью «Курска» несколько раз повторяются слова «и армия, и флот, и государство». Поскольку эти слова и в первый раз прозвучали ярко и наверняка запомнились слушателям, при их повторении слушатели каждый раз мысленно возвращаются к основному посылу выступления. Это позволяет удержать их внимание и помогает аудитории составить целостное впечатление от речи. Мы не будем задерживаться на этой довольно простой технике. Достаточно сказать, что если нужно донести до слушателей что-то очень важное, имеет смысл сформулировать это простой запоминающейся фразой и повторить несколько раз в разных местах.

Повтор усиливает мысль говорящего, подчеркивая то, что для него действительно важно. В длинном выступлении повтор еще и придает речи ритмичность.

Триада может объединять не только три слова, но и три более развернутые мысли, словосочетания.

«Мы должны взять себя в руки, стряхнуть с себя пыль, и снова начать переделывать Америку». Обама (Инаугурационная речь 20 января 2009 г.)

«Тратить с умом, исправить плохие привычки и вершить дела при свете дня». (Там же)

«Надо было решить труднейшую задачу: как сохранить собственные ценности, не растерять безусловных достижений и подтвердить жизнеспособность российской демократии». Путин (Послание Федеральному собранию, апрель 2005 г.)

Более того, даже целые предложения можно оформить как триаду:

«Убежден, для современной России ценности демократии не менее важны, чем стремление к экономическому успеху или социальному благополучию людей.

Во-первых, только в свободном и справедливом обществе каждый законопослушный гражданин вправе требовать для себя надежных правовых гарантий и государственной защиты. И, без сомнения, обеспечение прав и свобод человека является критически важным как для развития экономики, так и для общественно-политической жизни России.

Право быть избранным или назначенным на государственные должности, как и возможность получать публичные услуги, публичную информацию, должны быть доступны в равной степени всем гражданам страны. При этом любой преступивший закон должен знать, что наказание неотвратимо.

Во-вторых, только в свободном обществе каждый трудоспособный гражданин имеет право на равных участвовать в конкурентной борьбе и свободно выбирать себе партнеров, а соответственно этому и зарабатывать. Достаток каждого должен определяться его трудом и способностями, квалификацией и затраченными усилиями, а он сам вправе распорядиться заработанным по своему усмотрению, в том числе и передать по наследству детям.

Таким образом, соблюдение принципов справедливости прямо связано с равенством возможностей. И это, в свою очередь, должно быть обеспечено не кем иным, как государством.

В-третьих, российское государство, если хочет быть справедливым, обязано помогать нетрудоспособным и малоимущим гражданам – инвалидам, пенсионерам, сиротам, с тем чтобы жизнь таких людей была достойной, а основные блага были бы для них доступными.

Все эти функции и обязанности прямо поручены государству обществом». Путин (Послание Федеральному собранию, апрель 2005 г.)

Обратите внимание на то, что все члены триады сформулированы по одному общему принципу: в каждой ее части сначала заявляется основная мысль, затем следуют пояснения и, наконец, в последнем предложении первой и второй частей триады подчеркивается значимость сказанного. А в самом последнем предложении подытоживается все сказанное, вся триада в целом.

Как и контраст, триады позволяют эффектно сформулировать не только отдельно взятую мысль, но и структурировать все выступление в целом.

Но и это еще не все. Как и контраст, триады позволяют эффектно сформулировать не только отдельно взятую мысль, но и структурировать все выступление в целом. В интервью в связи с гибелью «Курска» обсуждение спасательной операции Путин начал так:

Ведь одна из проблем, которая обсуждается и обсуждалась с самого начала, – это своевременная информация. Это раз. И своевременное начало спасательных работ. Это два. Ну и вопрос, который Вы задавали, – о привлечении иностранных специалистов. Это три.

Тем самым Путин изложил план, что он собирается сказать. И дальше придерживался этого плана. Учитывая важность обсуждавшегося вопроса, с одной стороны, и обилие деталей и информации – с другой, такое структурирование изложения было просто необходимо, чтобы слушатели смогли уследить за мыслью президента.

Точно так же и в программном послании Федеральному собранию в апреле 2005 г. Путин выделил три пункта, которым и была посвящена большая часть этой длинной речи:

…Я подробно остановился на этих ключевых и, в целом, общих понятиях, чтобы показать, как названные принципы должны отражаться в нашей каждодневной практике. Полагаю, что эти действия должны условно осуществляться как минимум в трех направлениях: первое – меры по развитию государства; второе – укрепление закона и развитие политической системы, повышение эффективности правосудия; и, наконец, третье – развитие личности и гражданского общества в целом.

Эта речь продолжалась 48 минут, поэтому было действительно важно как-то помочь слушателям уследить за сюжетом и составить целостное представление о речи, правильно связать разные ее фрагменты. Именно для этого в длинных выступлениях вообще полезно сразу предупредить слушателей, о чем и в каком порядке пойдет речь. Еще лучше, если этот предварительный план удается оформить как триаду, поскольку, чтобы такой план сработал, слушатели должны его запомнить хотя бы в общих чертах. А сколько пунктов можно запомнить на слух? Два-три, максимум четыре. Двух обычно недостаточно, чтобы структурировать длинную речь. Четыре пункта непросто подобрать так, чтобы они очевидно объединялись, как например, четыре стороны света. В триаду же можно включить практически что угодно. Трудно придумать пример, в котором триада не звучала бы цельной и завершенной. Наверное, поэтому людям удобно пользоваться триадами, независимо от того, о чем идет речь, о логике ли, о политике или о детской сказке.

Трудно придумать пример, в котором триада не звучала бы цельной и завершенной. Наверное, поэтому людям удобно пользоваться триадами, независимо от того, о чем идет речь, о логике ли, о политике или о детской сказке.

Президентом может стать кто угодно: ирония и интрига

Еще одна риторическая техника, позволяющая ярко и эффектно выразить нечто банальное, очевидное, – это ирония. Ирония основывается на противопоставлении буквального и переносного смысла слов. В этом плане ирония сродни метафоре, но действует она обычно в обратном направлении: переносный смысл слов подменяется буквальным.

Ирония основывается на противопоставлении буквального и переносного смысла слов. В этом плане ирония сродни метафоре, но действует она обычно в обратном направлении: переносный смысл слов подменяется буквальным.

Именно на иронии построено большинство шуток, которыми ораторы пытаются вызвать смех. Почему оратору так важно рассмешить слушателей? Хорошо ли это вообще? Конечно, если аудитория смеется над выступающим, последний вряд ли может этому порадоваться. Другое дело, когда причиной смеха становится шутка. Во-первых, смех – это положительная реакция, и она автоматически сближает слушателей и говорящего. Создается некая общность. Слушатели, понявшие шутку, чувствуют свою причастность и к другим словам выступающего. А во-вторых, смех – это одно из немногих нелогических, нерациональных средств убеждения. Посредством юмора можно в корне изменить отношение к обсуждаемым вопросам, причем изменить напрямую, через интуицию, без логических аргументов.

Посредством юмора можно в корне изменить отношение к обсуждаемым вопросам, причем изменить напрямую, через интуицию, без логических аргументов.

Рассмотрим несколько примеров:

Когда я был маленьким, мне сказали, что кто угодно может стать президентом. Сегодня я начинаю в это верить.

В первом предложении под словами «кто угодно» подразумевается, что стать президентом имеет право каждый человек. С этим не поспоришь. Однако во втором предложении те же самые слова означают уже, что на этой высокой должности может оказаться кто попало, то есть самый неподходящий человек. Автор высказывания – Кларенс Дарроу, американский адвокат и политик конца XIX – начала XX в.

В последнее время американские политики часто шутят, что те же методы, которые власти США использовали на допросах террористов, террористические организации используют на отборочных собеседованиях. Интересно, что эти слова произносятся как в только что приведенном, так и в обратном порядке: методы, которые террористические организации использовали на отборочных собеседованиях, спецслужбы США используют теперь на допросах террористов. Причем американские политики еще и подтрунивают друг над другом, замечая, кто первый и в каком порядке эти слова произнес.

Именно на иронии основана известная шутка Путина:

«В отношении представителей прессы я могу сказать так, как в свое время мы шутили, когда я работал в совершенно другой организации: их прислали подглядывать, а они подслушивают…» («Прямая линия» с россиянами, октябрь 2006 г.)

Сначала слово «подглядывать» воспринимается как обобщение вообще всех методов сбора информации – и подглядывания, и подслушивания, и чего угодно. Но дальше выясняется, что «подглядывать», оказывается, использовалось именно в буквальном смысле, то есть не подразумевало «подслушивать».

Смех аудитории можно вызывать и неожиданным развитием устоявшегося выражения (клише). Тут тоже эффект чаще всего достигается за счет подмены переносного смысла буквальным и наоборот. Хороший пример – известный афоризм Оскара Уайльда:

Не стоит откладывать на завтра то, что можно отложить на послезавтра.

В исходной пословице «не откладывай на завтра то, что можно сделать сегодня» слова «завтра» и «сегодня» – метафоры, обозначающие соответственно будущее и настоящее. И это переносное значение настолько доминирует в пословице, что нужно было быть Оскаром Уайльдом, чтобы отнестись к слову «завтра» буквально. А только это и позволило заменить его на «послезавтра», тем самым вложив во всю фразу новый смысл.

Этот прием иногда использует и Путин:

«Должен сказать, что руки у России становятся все крепче и крепче. Выкрутить их вряд ли представляется возможным, даже такому сильному партнеру, как Евросоюз». (Выступление на встрече с представителями деловых кругов России и Германии 9 октября 2003 г.)

Здесь соединяются выражения «крепкая рука» и «выкручивать руки». Очевидно, что эти слова имеют привычный нам переносный смысл, и он у них настолько разный, что вряд ли многим из нас когда-либо приходило в голову поставить эти две метафоры рядом. Однако в данном случае такая игра слов оказывается как нельзя кстати. Основная мысль этой части выступления президента заключалась в том, что Евросоюз предъявляет России непосильные требования. Что как раз и передается метафорой «выкручивать руки». И вместе с тем нужно было сказать, что российская экономика чувствует себя достаточно уверенно и вне ВТО и Евросоюза. В общем, можно сказать, что выражение «крепкая рука» примерно это и означает. В результате, воспользовавшись тем, что оба метафоричных выражения используют слова «рука», «руки», Путин сформулировал свою мысль емко и эффектно.

Вообще ирония как противопоставление переносного и буквального смысла слов очень характерна для высказываний Путина. За примерами не приходится далеко ходить, ими полон Интернет, именно такие иронические высказывания чаще всего попадают в ходячие цитаты.

«Я не хочу сказать, что нам совершенно безразлично ваше мнение и что мы плевать на все хотели. Нет, мы будем прислушиваться к советам… доброжелательным». (Пресс-конференция после встречи с канцлером ФРГ)

Очевидно, что смысл первого предложения прямо противоположен буквальному значению того, что в нем говорится. И второе предложение это подтверждает – на этот раз и буквально, и по сути. Однако и в нем таится «шпилька»: Путин подчеркнул слово «доброжелательным», поставив его в самом конце, после красноречивой паузы.

Часто и в ответах на вопросы Путин как бы не видит истинный смысл слов, а реагирует только на буквальное значение. Например, на вопрос о том, что случилось с подлодкой «Курск», Путин ответил: «Она утонула». Это именно ирония, потому что автора вопроса явно интересовало не то, утонула лодка или нет, – это он и так знал, – а почему это вообще произошло. Ведь если бы он не знал, что лодка утонула, с чего бы он вообще задал этот вопрос? Однако Путин этого «как бы не понял» и ответил на вопрос буквально.

Этот прием часто помогает Путину уйти от сложных вопросов:

«Чего на самом деле хотят Немцов, Рыжков, Милов и так далее?» – «Денег и власти, чего они еще хотят?!» («Разговор с Владимиром Путиным», декабрь 2010 г.)

«Вы говорите о нарушении прав человека. О чьих правах вы говорите? Имена? Явки? Фамилии?» (Пресс-конференция по итогам встречи Россия – Европейский союз, 3 октября 2001 г.)

«Кто управляет страной в то время, когда вы и президент России спите?» – «Мы спим по очереди. Все под контролем, не сомневайтесь». («Разговор с Владимиром Путиным», декабрь 2010 г.)

В последнем примере очевидно, что слова «когда вы спите» – это метафора, художественный образ. Очевидно, что вопрос касается ситуаций, о которых мы ничего не знаем, но предполагаем, что такое хоть раз случалось, – когда решение принимает не Путин и не Медведев. Правда, нельзя не понять и нежелания Путина отвечать на этот вопрос.

Американские эксперты по публичным выступлениям рекомендуют с осторожностью относиться к иронии и использовать ее только там, где она совершенно точно не сможет быть повернута против вас.

Последние несколько примеров показывают, что ирония – техника обоюдоострая. Конечно, хорошо уметь насмешить аудиторию. Смех – одобрительная реакция сама по себе, поэтому если вам удастся заставить слушателей смеяться вместе с вами, шансы понравиться им автоматически возрастут. Однако с иронией, сарказмом легко перегнуть палку, зайдя слишком далеко. Это будет уже не смешно. К тому же юмор и ирония могут быть сочтены признаком недостаточно серьезного отношения к обсуждаемой теме. Поэтому американские эксперты по публичным выступлениям рекомендуют с осторожностью относиться к иронии и использовать ее только там, где она совершенно точно не сможет быть повернута против вас.

Однако если вы все же решились пошутить, то вот еще одна техника, гарантированно вызывающая смех публики. По сути это та же ирония, то есть игра с переносным и буквальным смыслом слов. Но только перед тем, как предъявить слушателям заготовленную шутку, их можно к этому подготовить. Задать наводящий вопрос, например. Или другим способом заставить их собраться и сосредоточиться в ожидании чего-то необычного. Эта техника называется интригой, и о ней уже было сказано несколько слов в разделе об аргументации[27].

Напомним приводившийся ранее пример. На вопрос журналиста немецкой газеты «Шпигель» о том, как Путин относится к тому, что канцлер Германии Герхард Шредер назвал его «демократом чистой воды», он ответил:

Я считаю себя абсолютным и чистым демократом. Но вы знаете, в чем беда? Даже не беда, трагедия настоящая. В том, что я такой один… После смерти Махатмы Ганди поговорить не с кем.

Начало этого ответа («Я считаю себя абсолютным и чистым демократом. Но вы знаете, в чем беда?») заставляют слушателей напрячь внимание, интригуют их. Похоже, сейчас начнется что-то интересное. И когда все уже готовы внимать президенту, он включает иронию («В том, что я такой один… После смерти Махатмы Ганди поговорить не с кем»). Интрига многократно усиливает иронию, особенно если интрига удалась. К сожалению, этот эффект симметричен, то есть неудачные шутки в таком оформлении прозвучат значительно хуже, чем без него. Но есть и хорошая новость: плохие шутки люди обычно быстро забывают, а хорошие запоминают надолго. Вот несколько исторических примеров:

«Тогда президент Рейган сделал одну очень умную вещь. Он уволил всех университетских экономистов в Вашингтоне». Гарольд Макмиллан

«Политик должен уметь предсказать, что произойдет завтра, через неделю, через месяц и через год. А потом объяснить, почему этого не произошло». Уинстон Черчилль

В последнем примере первое предложение заставляет слушателей напрячься в ожидании, потому что это банальность. Все и так знают, что политик должен предвидеть будущее. Зачем же Черчиллю говорить общеизвестное? Значит, сейчас он скажет что-то интересное. И ведь так и получилось: второе предложение полностью меняет смысл первого. Оказывается, политику не нужно уметь точно предсказывать будущее. Главное – уметь объяснить, почему предсказание не сбылось.

Очень яркий пример интриги – ответ Путина на вопрос по поводу слухов о его богатстве:

«Я самый богатый человек не только в Европе, но и в мире: я собираю эмоции, я богат тем, что народ России дважды доверил мне руководство такой великой страной, как Россия, – считаю, что это самое большое мое богатство». (Большая пресс-конференция 14 февраля 2008 г.)

Итоги

Итак, в этом разделе были рассмотрены следующие риторические техники:

□ контраст (противопоставление);

□ триада и повтор;

□ ирония и интрига.

Их правильное применение позволяет привлечь внимание к сказанному, коротко и емко сформулировать мысль, а также создать целостное впечатление от выступления.

Все эти техники, за исключением иронии, касаются искусства расставлять слова. Ирония же тяготеет к техникам, касающимся искусства подбирать слова, которые нам предстоит рассмотреть в следующей части.

Присмотритесь к тому, как мы разговариваем друг с другом каждый день. Понаблюдайте за собой и своими знакомыми, и вы увидите, что большую часть времени мы рассказываем истории, пересказываем друг другу какие-то случаи из жизни. Да что там обыденные разговоры – ни одна статья, передача, книга не обходится без огромного количества конкретных примеров.

Вот, например, для иллюстрации начало одной из басен Крылова:

И дальше на протяжении 29 строк рассказывается история в красках. Хотя, казалось бы, основная мысль уже раскрыта целиком и полностью в первой строке и дальше читать совсем не обязательно. Пожалуй, если бы в повседневной речи мы могли обойтись без примеров и историй, одними лишь общими утверждениями, мы бы по большей части молчали. А уж сколько бумаги бы сэкономили…

Пожалуй, если бы в повседневной речи мы могли обойтись без примеров и историй, одними лишь общими утверждениями, мы бы по большей части молчали.

Отличным примером того, насколько важны конкретные истории, служит социальная реклама (речь, конечно, о видеороликах). Именно социальная, потому что коммерческая реклама по определению рекламирует конкретный продукт и потому наличие конкретных примеров в ней не удивительно и не показательно. А вот социальная реклама создается с целью убедить людей в верности некоей абстрактной мысли: что курить вредно, что водить автомобиль следует осторожно и всегда нужно пристегиваться ремнем безопасности и т. п. К тому же убеждать приходится в вещах, которыми люди склонны пренебрегать, недооценивать их значение, да и просто считать их неудобными, как те же ремни безопасности.

Обратите внимание, что в действительно запоминающихся роликах обычно показан не только сам герой, с которым что-то происходит, но и какая-то часть его жизни, его дом, близкие, то, что предшествовало ключевому событию, и как на него реагировали все участники истории. Мы начинаем относиться к героям истории как к живым людям, таким же, как мы, и от этого банальные правила и сухая статистика приобретают личностный смысл.

Действительно, когда вживую видишь последствия неаккуратного вождения, поневоле будешь осмотрительнее на дороге. Известный автомобильный журналист Джереми Кларксон так начал одну из своих статей:

За последний год в Британии умерло свыше пяти миллионов человек. За все то время, что я живу, умерло 250 миллионов человек. Но только вчера я увидел первый в моей жизни труп.

Он лежал на обочине сельской дороги под Йоханнесбургом…

С тех пор я не могу отделаться от этой картины…

После того, как я впервые в жизни увидел мертвое тело, я действительно немного снизил скорость. Прошлым вечером, вернувшись в Лондон, я выехал на обгон в ситуации, когда был на 98 % уверен в том, что дорога впереди пуста. Но тут передо мной встал образ этого несчастного со свернутой шеей, и я отказался от маневра, не успев его начать.

Убедительная сила конкретных примеров двояка. Во-первых, примеры, конкретные факты подтверждают общий принцип, общую мысль говорящего.

Это факт, и с этим нужно согласиться

Допустим, кто-то утверждает, что лебеди бывают разных цветов. Но если сами вы видели только белых лебедей, то эта мысль останется чисто теоретической, причем весьма малоубедительной. Другое дело, если бы вслед за этим утверждением вам предъявили живого и наглядного черного лебедя.

Оратору необходимо уметь не только логически аргументировать свою позицию, но и подтверждать ее фактами.

Оратору необходимо уметь не только логически аргументировать свою позицию, но и подтверждать ее фактами. Так, говоря о миротворческой деятельности ООН на заседании Совета безопасности 8 сентября 2000 г., Путин подкрепил свою мысль несколькими примерами:

Миротворческие усилия Совета позволили в последние годы потушить немало крупных «региональных пожаров» – в Камбодже, Мозамбике, Центральной Америке. Последним и наиболее интересным примером таких позитивных усилий стало урегулирование в Таджикистане. Поддержанный ООН процесс национального примирения вернул Таджикистан к нормальной жизни.

А 10 февраля 2007 г. на Мюнхенской конференции по политике безопасности очень кстати оказалась такая иллюстрация мнения Путина по проблеме распространения оружия массового поражения:

Достаточно вспомнить недавнюю историю. Ведь произошел же мирный переход к демократии в нашей стране? Ведь состоялась же мирная трансформация советского режима – мирная трансформация! И какого режима! С каким количеством оружия, в том числе ядерного оружия!.

Используя в аргументации реальные факты, оратор как бы говорит: сама жизнь подтверждает, что я прав. Когда 3 февраля 2011 г. на встрече с творческим коллективом Первого канала Путину задали вопрос о том, произошла ли на самом деле перезагрузка российско-американских отношений, он ответил так:

Произошла ли перезагрузка российско-американских отношений? Здесь, наверное, мы видим, что президент Обама, на мой взгляд во всяком случае, искренне этого хочет. Получается это или нет? Вот подписали СНВ, и это шаг в этом направлении. Это факт, и с этим нужно согласиться.

Когда речь идет об оценках, как в данном примере, факты являются практически единственным средством обоснования. Ведь оценка – это отношение, и логическому доказательству она по определению не подлежит. Именно поэтому речи о, скажем, состоянии экономики, выходе из кризиса, развитии науки и техники буквально переполнены примерами.

Когда речь идет об оценках, факты являются практически единственным средством обоснования. Ведь оценка – это отношение, и логическому доказательству она по определению не подлежит.

В таких случаях в качестве фактов, подтверждающих мысль говорящего, очень убедительно действуют цифры. Путин приводит их постоянно. Каждое послание к Федеральному собранию в бытность Путина президентом начиналось с количественных показателей роста экономики, прироста населения и т. д. и т. п. На каждой пресс-конференции, в каждом интервью Путин приводит цифры. Даже говоря о защите редких животных, он не может удержаться от того, чтобы не привести красочную статистику. В своем выступлении на Международном форуме по проблемам, связанным с сохранением тигра на Земле (Санкт-Петербург, 23 ноября 2010 г.) – казалось бы, зачем этих людей, по определению озабоченных выживанием тигров, убеждать в серьезности этой проблемы? – премьер-министр минуту-две своего выступления посвятил такому описанию:

А ситуация, в которой оказались эти животные – тигры, – действительно близка к катастрофической. Ведь если посмотреть на статистику, то ареал обитания тигров, сегодняшний ареал – это только 7 % от прежнего ареала обитания. Отсюда, конечно, и результат – плачевный и, не побоюсь этого слова, трагический. За последний век их численность в дикой природе сократилась почти в 30 раз: со ста до трех с небольшим тысяч. Из восьми современных подвидов этих животных три (из восьми – три!) уже исчезло совсем. И речь не просто о печальных цифрах статистики: это невосполнимые потери живой природы нашей планеты, это сигналы бедствия, которые посылает природа нам в надежде быть услышанной.

И это далеко не единственное место даже в одном этом выступлении Путина, где встречаются цифры. Порой статистики становится настолько много, что за ней невозможно уследить. В этих случаях она теряет свою первоначальную роль, поскольку уже не убеждает, сливаясь в сплошную стену цифр.

К тому же – и это касается не только цифр, но и любых примеров вообще – далеко не всегда приведенного факта достаточно для того, чтобы убедить слушателей. На Мюнхенской конференции Путин попытался с цифрами в руках доказать открытость и устойчивость российской экономики:

Мы открыты для сотрудничества. Зарубежные компании участвуют в наших крупнейших энергетических проектах. По различным оценкам, до 26 процентов добычи нефти в России – вот вдумайтесь в эту цифру, пожалуйста, – до 26 процентов добычи нефти в России приходится на иностранный капитал. Попробуйте, попробуйте привести мне пример подобного широкого присутствия российского бизнеса в ключевых отраслях экономики западных государств. Нет таких примеров! Таких примеров нет.

Напомню также о соотношении инвестиций, поступающих в Россию и идущих из России в другие страны мира. Соотношение – примерно пятнадцать к одному. Вот вам зримый пример открытости и стабильности российской экономики.

Экономическая безопасность – это сфера, где всем следует придерживаться единых принципов. Мы готовы честно конкурировать.

Для этого у российской экономики появляется все больше возможностей. Такую динамику объективно оценивают эксперты и наши зарубежные партнеры. Так, недавно был повышен рейтинг России в ОЭСР: из четвертой группы риска наша страна перешла в третью.

Вряд ли тем из нас, кто не получил экономического образования, все эти факты могут хоть что-то сказать. А что они говорят иностранным политикам и инвесторам? Сколько из них на основе вот этой речи вдруг приняли решение делать инвестиции в российскую экономику? Этого мы не знаем и вряд ли когда-нибудь узнаем.

Как заметил еще Аристотель, далеко не всегда доказательство фактами и примерами может быть успешным. Иногда их просто требуется слишком много.

Увы, как заметил еще Аристотель, далеко не всегда доказательство фактами и примерами может быть успешным. Иногда их просто требуется слишком много. А порой любого количества примеров недостаточно, чтобы вам поверили. Но это не значит, что примеры и вовсе не нужны. Иногда чтобы убедить, достаточно единичного факта, одного-единственного примера. На той же Мюнхенской конференции Путин, в частности, сказал следующее:

Сегодня же мы, наоборот, наблюдаем ситуацию, когда страны, в которых применение смертной казни запрещено даже в отношении убийц и других преступников – опасных преступников, несмотря на это, такие страны легко идут на участие в военных операциях, которые трудно назвать легитимными. А ведь в этих конфликтах гибнут люди – сотни, тысячи мирных людей!

Здесь приводится два факта. Факт первый: даже убийц и других опасных преступников в некоторых странах не осуждают на смертную казнь. Факт второй: в военных операциях гибнут сотни и тысячи мирных, ни в чем не повинных, не совершивших ни одного преступления людей. Путин противопоставляет эти два факта, указывая на то, что одни и те же страны, провозглашающие одни и те ж принципы гуманизма, в одних случаях действуют одни образом, а в других – совершенно противоположным.

Надо сказать, что это очень удачный пример использования фактов в аргументации. В этом случае, действительно, единичного примера (по одному на каждую сторон противоречия) достаточно, чтобы поставить под сомнение соблюдение обсуждаемого принципа гуманизм А именно это и было целью оратора.

Примеры, истории, факты могут, при умелом их использовании, подтвердить или опровергнуть нужную оратору мысль. Особенно хорошо примеры действуют в тех случаях, когда для подтверждения мысли достаточно единичного факта.

Итак, примеры, истории, факты могут, при умелом их использовании, подтвердить или опровергнуть нужную оратору мысль. Причем особенно хорошо примеры действуют в тех случаях, когда для подтверждения мысли достаточно единичного факта. Как одного черного лебедя достаточно, чтобы поверить в то, что они бывают не только белыми. Кроме того, примеры являются единственным средством подтверждения оценочных высказываний.

Но нам еще предстоит разговор о втором аспекте убедительности примеров.

А пример можете привести?

Помимо своей убедительной силы примеры поясняют мысль говорящего и делают ее более яркой и запоминающейся. За абстрактными рассуждениями не всегда легко уследить, они могут быть неоднозначны или просто непонятны. Иногда приходится даже просить оратора привести поясняющий пример, как это случилось в интервью Путина журналу «Тайм»:

Путин: …Там и тогда, где и когда нам удается работать в таком режиме, там и тогда, где и когда мы можем договариваться с учетом интересов, реальных интересов друг друга, мы приходим к нужным результатам.

Вопрос: А пример этого можете привести?

Пример позволяет прояснить высказанную мысль, в то же время воздействуя на воображение и чувства аудитории яркими образами.

Пример не обязательно должен быть исторически достоверен. Часто приходится пользоваться выдуманными историями. Выступая в Баффало 13 мая 2010 г., Обама нарисовал такую картину:

Знаете, у экономистов есть куча чудесных формул и математических уравнений, позволяющих определить точный момент выхода из рецессии. И это отлично, что фондовый рынок снова растет. Но если вы все еще ищете работу, рецессия не закончилась. Если вы не можете оплачивать свои счета или ипотеку, рецессия не закончилась. Независимо от того, что там говорят экономисты, настоящий рост экономики не наступит, пока люди не почувствуют этого на себе, пока американец, ищущий работу, не сможет ее найти, пока семьи не смогут оплачивать свои счета и отправлять детей учиться в институт.

Кто этот ищущий работу американец? Имя, фамилия, адрес? Конечно же, нет у него ни имени, ни фамилии, ни адреса. Это вымышленный персонаж, обобщенный образ. Но он достоверен, вокруг полно точно таких же, похожих на него людей. Рассказанная история не должна быть реальной, она должна точно иллюстрировать мысль говорящего и вызывать у слушателей необходимые мысли и чувства.

Достичь этого можно не только положительным, но и отрицательным примером. Можно нарисовать или вспомнить из прошлого картину, нежелательную для оратора и его аудитории. Именно таким примером воспользовался Путин на заседании Государственного совета 19 декабря 2007 г.:

Ответственность перед гражданами – это совсем не то, что делалось несколько лет назад, когда мы все обещали, действовали в условиях несбалансированного бюджета и загоняли целые отрасли экономики в тупик, потом не знали, как из этого выбраться.

Однако не стоит увлекаться яркими примерами. История, рассказанная ради красоты самой истории, в лучшем случае уведет слушателей не в ту сторону, а в худшем может сработать и против оратора. Так, во время своего выступления в Высшей школе экономики премьер Путин, говоря о том, как сельское хозяйство успешно справляется не только с экономическим кризисом, но и с засухой, привел весьма спорный пример:

Вот мы сейчас говорим: такой засухи, как этим летом, не было в истории нашей страны никогда. Я со специалистами говорю, они говорят: за тысячу лет, наверное, такого не было. Никогда! Но большая засуха была в 1930-е гг. – меньшая по масштабам, не так, чтобы 42 градуса в тени держалось почти на всей европейской части страны, без единой капли дождя в течение почти трех месяцев. Такого не было никогда, а в 1930-е гг. была, но меньшая по масштабам. И мы знаем, к чему это привело, – к трагедии, к абсолютному голоду на всей территории страны, к огромным человеческим жертвам. У нас ничего подобного нет – даже намека на это нет.

А вот когда Ларри Кинг попытался сравнить военную операцию американских войск в Афганистане с операцией там же советских войск и с войной во Вьетнаме, Путин решительно отверг это сравнение:

Так же, как нельзя сравнивать наше присутствие в Афганистане с Вьетнамом, так же нельзя сравнивать американское и международное присутствие в Афганистане сегодня с российским присутствием в 80-х годах.

Пример всегда должен точно отражать мысль говорящего. Это первое правило использования примеров.

Пример всегда должен точно отражать мысль говорящего. Это первое правило использования примеров. Второе же правило таково: пример должен быть не слишком коротким, но и не слишком подробным. По двум-трем штрихам слушатели сами достроят картину.

Второе же правило таково: пример должен быть не слишком коротким, но и не слишком подробным. По двум-трем штрихам слушатели сами достроят картину. Посмотрим, как описал Путин родственников моряков, погибших на подлодке «Курск»:

Вы знаете, родственники моряков с «Курска» – под стать своим мужьям, братьям, сыновьям. Это мужественные люди. Они очень стойко переносят ту трагедию, которую мы все переживаем глубоко. Я думаю, что состояние, в котором они находятся, – не дай Бог любому.

Такое лаконичное описание позволяет увидеть этих людей, их лица, действия, слова, всю сцену встречи, на описание которой можно потратить многие часы и страницы. Но не нужно ни часов, ни страниц, президенту достаточно завершить этот образ словами:

Но тем не менее – у меня такое впечатление – мы понимали друг друга.

Невозможно точно определить, насколько длинную историю может позволить себе оратор. Иногда, как в приведенном выше примере, достаточно пары предложений. А порой вполне уместна история на одну-две минуты. Так, в интервью журналу «Тайм» Путину пришлось поправить журналиста, неверно назвавшего дату его рождения. И президент воспользовался этой возможностью, чтобы рассказать немного о себе, о семье и времени, в которое он вырос:

Если позволите, я немножко поправлю Вас по некоторым датам. Я вряд ли мог бы родиться в 1946 году, потому что отец у меня после войны был тяжело ранен, мама пережила блокаду в Ленинграде, и после того как они потеряли двух детей и здоровье, вряд ли у них могла бы сразу родиться мысль завести еще одного ребенка. И именно поэтому, я думаю, я родился несколько позднее – в 1952 году. Но это не меняет сути проблемы и не меняет сути вопроса, который Вы сформулировали.

Итоги

Итак, примеры и истории позволяют:

□ нарисовать красочную, запоминающуюся картину;

□ пояснить свою мысль;

□ обосновать приводимые выводы. Удачный пример:

□ точно иллюстрирует мысль говорящего;

□ красочен, но краток.

Упражнения

1. Прочитайте отрывки из речи Хрущева на сессии Генеральной Ассамблеи ООН (1960 г.) и ответов Путина на Большой пресс-конференции президента (2004 г.). Обратите внимание на используемые в них примеры. Какие тезисы они иллюстрируют? Какие смыслы в дополнение к уже озвученным основным тезисам привносят примеры?

2. Сравните использование примеров двумя политиками. В чем сходство и в чем различие?

Хрущев:

На Западе немало говорят о свободе, равенстве, братстве. Говорят об этом и в колониальных державах. Правящие круги этих держав даже пытаются всерьез уверять, что колониальная система является прогрессивной, называют эту рабскую систему «оказанием помощи отсталым народам», «приобщением этих народов к высшей цивилизации». Но что на деле означает эта «высшая цивилизация» для народов, порабощенных колонизаторами, хорошо знают десятки и сотни миллионов людей в Азии, Африке и Латинской Америке.

В результате этой «цивилизации» в ряде колоний, как, например, в Конго, население уменьшилось почти вдвое. Всем известно, как истребили коренное население в Австралии. Г-ну Мензису, который выступал здесь, не следовало бы об этом забывать. То же самое произошло и в Соединенных Штатах Америки, где истребили многих местных жителей – индейцев, а оставшихся загнали в резервации.

Хотя негры Америки в конце концов, после ликвидации рабства, получили свободу, но они и сейчас подвергаются дискриминации, их элементарные права ограничены до предела. Во многих штатах Америки дети негров не могут учиться в школах вместе с белыми. Негров не пускают в гостиницы, где проживают белые, не пускают в театры, рестораны. Вот вам подлинное лицо «цивилизации», которой кичатся империалистические колониальные державы! Вот вам и цивилизация! Ее насаждали силой, вопреки желаниям народов. Колонизаторы посылали войска, пушки, пулеметы, а вслед за войсками шли миссионеры с крестом.

Путин:

…меня беспокоят эти двойные стандарты, о которых мы так часто говорим. Что мы имеем в виду, когда говорим об этих двойных стандартах? Наверняка еще будут вопросы по отношениям с Соединенными Штатами, с Евросоюзом, но тем не менее я оттолкнусь от Вашего вопроса.

Вы знаете, говорим о выборах, об украинских выборах, я, кстати, уже упоминал об этом, но сейчас скажу еще раз, пользуясь большим количеством здесь и журналистов, в том числе и иностранных журналистов.

Провели выборы в Афганистане. Мы знаем, это первые выборы в Афганистане, мы их поддержали, они были нужны. Но так ли там все было хорошо? Мешки с отпечатками пальцев голосующих свозили со всей страны, а по нашим данным, в том числе даже из Пакистана завозили в течение двух или трех недель. Кто там считал, сличал эти отпечатки пальцев и проводил дактилоскопическую экспертизу? Кто это все делал? Сначала говорили, что там несмываемые чернила, потом оказалось, что они смываемые. Ну бог с ними в конце концов.

В Косово провели выборы. Двести с лишним тысяч сербов вынуждены покинуть свои дома и не смогли принять участие в выборах – и все нормально, демократическим путем проведены выборы. Прекрасно!

Сейчас в Ираке собираются проводить выборы. Может быть, до этого не дойдет, но одна из идей была такой. ОБСЕ будет контролировать эти выборы с территории Иордании. Это просто фарс какой-то! Понимаете? Все с ног на голову поставлено.

А когда мы предложили проконтролировать выборы в Чеченской Республике – нет, нельзя, потому что условия не созданы, хотя там и боевых действий не было давно уже, и созданы органы власти и управления. А в условиях стопроцентной оккупации иракской территории можно проводить выборы! Там с июня по ноябрь только в одном Багдаде 3500 человек гражданского населения погибло, а в Эль-Фаллудже вообще никто не считал. По нашим данным, вчера только в девяти городах, крупных населенных пунктах шли боевые действия – нормальные условия созданы, можно проводить выборы. А в Чечне нельзя! Мы считаем, это недопустимо – так подходить к решению важных вопросов, которые интересуют всех.

Мы много говорим о правах человека. Возьмем Македонию. Евросоюз предложил, чтобы на юге Македонии, где 20 °° албанского населения проживает, чтобы они принимали участие в деятельности органов власти и управления вот в таком же соотношении, не менее чем 20 %, в том числе в правоохранительных органах, органах полиции. Сейчас Румыния готовится вступить в Евросоюз, и ей тоже выдвигают примерно такие же условия по национальным меньшинствам. Хорошо это или плохо? Я думаю, что правильно, хорошо. Но когда мы нашим коллегам говорим: «Слушайте, а в Риге 60 °% русских проживает, давайте там тоже введем такой же стандарт». – «Нет, нельзя, там другая ситуация». Какая другая? Люди, что ли, второго сорта там? Какая там другая ситуация? Надо прекратить издеваться над здравым смыслом.

3. Прочитайте другой отрывок из той же речи Хрущева и найдите в нем прием интриги.

Г-н Макмиллан совсем недавно красноречиво рисовал перед нами картину благодеяний Англии по отношению к колониальным народам. Но вот что сообщает английская печать о действительном положении в колониях. Бурлят Кения, Родезия и другие колонии. В Родезию колонизаторы вынуждены посылать подкрепления. Какие же это подкрепления? Хлеб, медикаменты, врачи, учителя? Нет, это подкрепления в виде войск, пулеметов, снарядов, патронов. Шлите побольше патронов! – требуют колонизаторы-благодетели.

4. Прочитайте следующие отрывки из инаугурационной речи Рузвельта и найдите в них примеры использования триады, метафоры, сравнения, контраста.

Эта великая страна выстоит, как это бывало и прежде, возродится и расцветет. Поэтому первым делом разрешите мне высказать твердое убеждение, что единственное, чего нам следует бояться, это страха – отчаянного, безрассудного, неоправданного ужаса, который парализует усилия, необходимые для превращения отступления в наступление. Всякий раз в мрачный час нашей национальной жизни откровенное и энергичное руководство встречало то самое понимание и ту поддержку народа, которые требуются для победы. Я убежден, что в эти критические дни вы вновь окажете руководству такую поддержку.

<…>

Изобилие у самого нашего порога, но мы не можем воспользоваться его щедрыми дарами в силу их недоступности. Происходит это главным образом потому, что те, кто отвечал за обмен плодами рук человеческих, потерпели провал из-за собственного упрямства и собственной некомпетентности, признали свое поражение и вышли из игры. Деятельность бесчестных менял осуждается судом общественного мнения, люди не приемлют ее ни умом, ни сердцем.

Правда, они пытались, но действовали отжившими свой век традиционными методами. Потерпев неудачу с кредитом, они лишь предложили ссужать больше денег. Лишившись возможности прельщать людей прибылью, они прибегли к слезным просьбам и мольбам вернуть им утраченное доверие. Им известны лишь правила поколения корыстолюбцев. Это недальновидные люди, а недальновидные люди обречены на гибель.

Спасаясь бегством, менялы покинули храм нашей цивилизации. Теперь мы можем вернуть этот храм к древним истинам. Мерой этого возвращения служит степень нашего обращения к общественным ценностям, более благородным, нежели простая денежная прибыль.

Счастье заключается не просто в обладании деньгами, – оно в радости свершений, в творческом волнении. В безумной погоне за мимолетной прибылью больше нельзя забывать об этой радости и о моральном стимулировании труда.

Итак, как же подходить к подготовке своего выступления? Большинство современных лидеров, особенно в сфере бизнеса, сразу же создают новую презентацию PowerPoint и начинают складывать в нее свои тезисы. К сожалению, при таком подходе эта программа сильно ограничивает возможности оратора. В презентации вам приходится представлять слушателям список за списком, не позволяющие внести элемент неожиданности, сказать эмоционально сильную фразу. Тем более что многие выступающие в итоге просто зачитывают свои тезисы с проецируемых в полутемном помещении слайдов. Однако слушатели успевают прочесть то, что там написано, гораздо быстрее выступающего, поскольку про себя мы читаем быстрее, чем вслух. В итоге голос выступающего оказывается досадным лишним довеском к информации, представленной на слайдах, принимаемым слушателями скорее из вежливости, нежели с интересом. Безусловно, такой подход не позволяет выступить впечатляюще и эффективно, но лишь гарантирует еще один скучный, лишенный естественности доклад.

Можно ли отказаться от злоупотребления программой PowerPoint и подготовить речь самостоятельно, причем так, чтобы она производила впечатление естественного движения души и мысли? Оказывается, это возможно! Но, как ни парадоксально, естественность требует методического подхода, планирования и тщательного отбора подходящих вариантов.

Как ни парадоксально, естественность требует методического подхода, планирования и тщательного отбора подходящих вариантов.

Наиболее эффективным представляется следующий способ подготовки и проведения выступления, который состоит из нескольких этапов.

1. Обдумывание – формулировка мыслей, которые вы хотите донести до своих слушателей, и нахождение «общих мест», т. е. разделяемых всеми вашими слушателями идей.

2. Расположение – структурирование материала в наиболее эффективной последовательности.

3. Оформление – нахождение образов и речевых оборотов для выделения главных мыслей.

4. Выступление – непосредственное и естественное исполнение.

В этой главе мы обсудим этапы 1 и 2 и посмотрим, как их пройти, на практическом примере. Этап 3 – оформление мыслей в яркие запоминающиеся слушателям цитаты – мы рассмотрели в предыдущей главе этой части книги.

В качестве примера мы используем реальное выступление директора одной из крупных логистических компаний на конференции предприятий целлюлозно-бумажной промышленности и выясним, можно ли подготовить яркую и запоминающуюся речь для такой «сухой» профессиональной ситуации.

Обдумывание

Первый шаг в подготовке выступления – решить, какая у вас ситуация и какие цели вы преследуете. Затем нужно выделить идеи, которые можно использовать, подобрать для них интересные примеры и истории, а также продумать способ и ход аргументации. Прежде всего, надо выявить те «общие места», с которыми аудитория заранее будет согласна. Запишите одно-два таких положения, на которые вы сможете опереться в своем выступлении. Затем следует обдумать тему своего выступления или презентации, чтобы понять, что нового вы можете предложить своим слушателям. Здесь хорошо работает формат «мозгового штурма», при котором мы просто генерируем и записываем идеи, не оценивая и пока не критикуя их. Можно дать себе полную свободу, даже немного отвлечься, и если вы знакомы с темой и ее спецификой, то хорошая основная мысль выступления появится без особого усилия с вашей стороны.

Посмотрим, как это может выглядеть на практике.

В нашем случае (выступление на конференции) речь можно расценить как побудительную. Требуется выступить с некоторым полезным советом или призывом. Нашу компанию должны заметить, с нами должны захотеть сотрудничать.

Первый шаг – задуматься о том, что наша аудитория считает полезным. Что может волновать руководителей ЦБК? Разумеется, оптимизация затрат, сокращение расходов. Можем ли мы предложить что-либо в этом плане? Конечно, мы ведь хотим доказать, что с нами работать удобнее и выгоднее. К чему же нам следует призывать? Самое разумное – к совместной работе над оптимизацией затрат на транспортную логистику.

Итак, мы ответили для себя на вопрос о цели выступления. Теперь надо задуматься о том, как представить себя, раскрывая характер, приемлемый и одобряемый нашей аудиторией. Трудность в том, что мы не совсем из их круга, и если мы начнем учить их бизнесу, то сразу же вызовем отторжение, а все наши аргументы растворятся в атмосфере недоверия. Однако мы можем сами признать, что мы – лица отчасти посторонние, а затем найти нечто общее, объединяющее наши отрасли. Можно поискать в Интернете информацию по истории развития наших отраслей. Есть ли какие-либо интересные пересечения?

Действительно, оказывается, что производство бумаги в Европе началось лишь с появлением первых железных дорог, несмотря на то, что бумага уже давным-давно была изобретена и использовалась в Китае. Любопытно, что если подсчитать скорость, с какой она пришла из Китая в Европу, получится примерно 100 верст в 100 лет. Этот интересный факт можно использовать в выступлении.

Следующий момент – как ввести в речь насущную необходимость будущего сотрудничества? Ведь текущая ситуация известна нашей аудитории не хуже, а скорее всего, даже лучше, чем нам. А значит, возможно, удачным ходом будет прямо признать это, апеллируя к их собственным представлениям о том, что требуется отрасли. А затем предложить им вместе перенестись в воображаемое будущее и обрисовать им картину, наилучшим образом отражающую представления наших слушателей о пользе, – в данном случае, те изменения, которые приведут к сокращению расходов. Эти изменения следует представить главным направлением нашей собственной работы.

Три базовых элемента, вокруг которых мы сможем построить выступление: начнем с прошлого, затем обратимся к текущим задачам слушателей, а затем предложим им перенестись в будущее.

Итак, у нас есть прошлое – история сотрудничества наших отраслей. Это общее прошлое поможет нам создать взаимное доверие. Затем у нас есть настоящее – его наши слушатели знают лучше нас. И оно, как мы догадываемся, требует оптимизации затрат. И еще у нас есть будущее, в котором наши ожидания должны совпасть и которое потребует наших совместных усилий. Это три базовых элемента, вокруг которых мы сможем построить выступление: начнем с прошлого, затем обратимся к текущим задачам слушателей, а затем предложим им перенестись в будущее и представить себе состояние транспортной логистики через десять лет. Нарисовав привлекательную картину будущего, в конце выступления мы сможем призвать слушателей к объединению усилий по его приближению.

Расположение

В какой же последовательности следует расположить наши идеи, собранные на этапе обдумывания? Учебники по риторике с незапамятных времен предлагают следующую общую схему выступления.

1. Представление оратора и обращение к слушателям.

2. Вступление – вводная часть речи, призванная привлечь внимание и заинтриговать аудиторию. Здесь наиболее уместны будут такие инструменты, как:

□ риторический вопрос («Можем ли мы позволить себе работать без прибыли?»);

□ интрига («Вы думаете, что сейчас я приведу кучу скучных, сухих цифр, но…»);

□ метафора («Компания без активов – это двигатель без горючего»);

□ контраст («Мы должны думать не о сокращении издержек сегодня, но о повышении прибыльности в будущем»);

□ история или пример («Все мы помним, что случилось с …»).

В этой части также рекомендуется кратко представить план дальнейшего выступления («Сегодня мы поговорим о путях повышения прибыльности нашей компании, о препятствиях, мешающих его добиться, и о стратегиях их преодоления»). По ходу выступления также стоит подчеркнуть, акцентировать для слушателей переход от одного раздела к другому («Я рассказал вам о наших общих проблемах. Какие же возможны решения?» или, например, – «Дорогие друзья!» – как в речи Путина, см. следующий раздел).

3. Повествование – в этой части мы излагаем факты в их временной последовательности. Здесь возможны варианты: можно начать с начала, а можно – с середины, затем вернуться к началу и после перейти к текущему моменту. Изложение фактов больше подходит для ситуаций судебного и торжественного выступления. В судебной речи факты и есть главная тема обсуждения, тогда как в речи торжественной они помогают дать оценку тому или иному человеку или событию.

4. Доказательство – эта часть может включать в себя как собственно доказательство ваших утверждений, рекомендаций, оценок и прочего, так и опровержение возможных возражений или контраргументов («Мне могут возразить, что.»).

5. Выводы – здесь оратор подводит слушателей к главным положениям своей речи. Это наиболее значимая содержательная часть выступления, и оратору следует тщательно продумать словесное оформление своих главных идей.

6. Заключение – последняя и часто наиболее запоминающаяся часть речи, содержащая эмоциональный призыв, совет или оценку.

Вспомним схему побудительного выступления (рис. 4)[28]. Сейчас нам предстоит использовать ее на практике.

В нашем случае:

□ польза для слушателей – это сокращение транспортных расходов;

□ пути ее достижения – конкретные меры по улучшению транспортной логистики мы представляем как уже существующую картину в будущем;

□ призыв – давайте вместе работать над приближением светлого будущего;

К этому плану надо добавить вступление, где оратор представит себя и свою отрасль как давних партнеров предприятий ЦБК.

Итак, вот текст нашего выступления:

[Обращение и самопредставление выступающего. Здесь важно подчеркнуть свою второстепенную роль, поскольку аудитория может враждебно воспринять «чужака» на своей профессиональной конференции. Соответственно, имеет смысл самому упомянуть это, а затем объяснить, почему же все-таки оратор здесь выступает.]

Здравствуйте! Меня зовут__________________, я – управляющий директор экспедиторской компании ХХХ. Для меня большая честь выступать на таком значительном мероприятии, хотя признаюсь, что в кругу профессиональных бумажников я человек отчасти посторонний.

Тем не менее эта конференция для меня – важное и ответственное событие. Мы как логистическая и транспортная компания уже давно и тесно сотрудничаем с предприятиями ЦБП.

Вступление состоит из двух частей: первая заявляет о цели выступления, которая должна заинтересовать аудиторию. Вторая часть содержит исторический факт, интерпретированный в новом любопытном свете.

[Вступление. Оно состоит из двух частей: первая заявляет о цели выступления, которая должна заинтересовать аудиторию, – это повышение стабильности и доходности ее отрасли. Вторая часть содержит исторический факт, интерпретированный в новом любопытном свете, – как производство бумаги шло из Китая в Европу со скоростью 100 верст в 100 лет до появления первых железных дорог.]

И цель моего выступления сегодня – поделиться нашим опытом и прийти с вами к единому видению будущей роли транспорта в повышении стабильности и долговременной доходности предприятий вашей отрасли.

Почему я не совсем посторонний на сегодняшней конференции? Вспомним историю – как вам известно, бумагу изобрели в Китае во II веке нашей эры. К нам она добиралась очень медленно, со средней скоростью около ста верст в сто лет. Восемь веков потребовалось, чтобы бумагу стали вырабатывать в Европе. Только с появлением парового двигателя и железных дорог началась история бумажного производства как индустрии.

[Повествование. Оратор заявляет, что значит транспорт для целлюлозно-бумажной отрасли сегодня. При этом важно избежать ситуации, в которой выступающий поучал бы слушателей, поэтому факты надо подать после обращения к разделяемому аудиторией «общему месту» – высоким транспортным затратам отрасли. Приводятся цифры, доказывающие это положение, а за ними следует утверждение, которое состоит из триады, где каждая фраза представляет собой усиление: «Я знаю», «я понимаю» и «я уверен». Главный вывод этого раздела подается как интрига: транспорт может помочь экономии. Главный вопрос: как этого добиться? Для этого мы предлагаем слушателям перенестись в воображаемое будущее.]

Сегодня, как и в XVIII веке, производство бумаги и транспорт – это две отрасли, судьбы которых все так же тесно переплетены. Мне нет смысла говорить о роли транспорта в вашем бизнесе сегодня – вы прекрасно ее себе представляете.

Достаточно только отметить, что общие затраты на транспортную логистику в целлюлозно-бумажной промышленности в 2005 году превысили 450 миллионов долларов, а расходы на перевозку формируют до 15 % цены на конечную продукцию.

Я знаю, что сегодня транспорт для вас – ежедневная забота. Я понимаю, что отрасль нуждается в сокращении издержек. И я уверен, что транспорт может быть для отрасли ресурсом ощутимой экономии.

Интереснее вместе подумать о том, какая ситуация будет у нас, скажем, через пять лет.

[Доказательство. Проецируемые в будущее изменения в области транспортной логистики подтверждают основной тезис предыдущего раздела. Далее идет проекция будущего состояния отрасли.]

□ Специализированные вагоны для перевозки конкретных видов грузов.

□ Более низкие тарифы за счет долгосрочных контрактов.

□ Современные ИТ-системы, позволяющие отслеживать грузы в реальном времени.

□ Новые узловые терминалы, сокращающие расходы за счет экономии масштаба.

[Вывод: мы можем добиться заявленного сокращения затрат.]

Итак, перед нами неплохие перспективы – перспективы более экономной и более эффективной организации транспортной логистики на предприятиях целлюлозно-бумажной отрасли.

[Заключение – призыв. В данном случае мы выходим на главную задачу нашего выступления – призыв к совместной работе над приближением светлого будущего.

Обратите внимание на еще одну триаду, резюмирующую все сказанное ранее, за которой следует объединяющее эмоциональное обращение к слушателям: завтрашний день мы можем строить вместе уже сейчас.]

Однако чтобы реализовать их, нам нужно начинать работать уже сейчас – вместе – шаг за шагом настраивать оптимальные для ваших предприятий схемы сотрудничества.

Я начал с того, какое значение транспорт имел для становления бумажного производства. Вы хорошо знаете, какое место занимает транспортная логистика в работе ваших компаний сегодня. Завтрашний день мы можем строить вместе уже сейчас.

Структура политической речи

Чтобы лучше понять общую структуру выступления, давайте рассмотрим пример речи политической – инаугурационную речь Путина при вступлении в должность Президента Российской Федерации 7 мая 2004 года.

1. Обращение:

Уважаемые граждане России!

Дорогие друзья!

2. Вступление.

Обращение к чувствам заменяет интригующие приемы, такие как контраст, метафора, пример.

Обратите внимание, что главным действующим лицом вступления служит народ, граждане России. Именно в этой части заявляется характер оратора – не авторитарного, но демократического лидера, ценящего поддержавших его избирателей, управляющего «открыто и честно». Здесь также есть обращение к эмоциям аудитории, когда Путин говорит об обязанностях президента, о том, что они для него «святы» и «превыше всего». В данном случае обращение к чувствам заменяет интригующие приемы, такие как контраст, метафора, пример:

Только что в соответствии с Конституцией мною были произнесены слова президентской присяги. Сейчас я еще раз хочу вернуться к главному ее смыслу и сказать: обязанности Президента хранить государство и верно служить народу и впредь будут для меня святы, и впредь будут для меня превыше всего.

Как и раньше, буду исходить из того, что помощь и поддержка граждан Российской Федерации являются самой главной и самой надежной опорой в деятельности ее Президента.

И сегодня хотел бы поблагодарить всех, кто оказал мне высокое доверие и честь, избрав на пост главы государства Российского. Всех, кто в течение прошедших четырех лет вносил свою долю труда в общие результаты нашей страны.

Как и в предыдущие годы, буду работать активно, открыто и честно, сделаю все, что смогу, все, что в моих силах, чтобы оправдать надежды миллионов людей.

3. Повествование.

Здесь главная задача для Путина – представить недавнюю историю России как объединяющую народ и президента.

Повторение слов «это мы», «это мы сами» призвано повысить эмоциональный регистр речи.

Он обращается к гражданам как к творцам собственной истории, ответственным и мужественным людям. Несомненно, такое обращение вызывает эмоциональный отклик и, по идее, должно наполнять слушателей чувством гордости за собственные свершения. Повторение «это мы», «это мы сами» призвано повысить эмоциональный регистр речи:

Прошедшие годы были для нас всех нелегкими. Прямо скажу: они были временем серьезных испытаний. Тогда, в 2000 году, очень многие проблемы казались просто неразрешимыми.

Но в критических ситуациях народ России проявил свои самые лучшие патриотические, гражданские качества. И когда боролся за территориальную целостность, за единство страны. И когда упорным трудом создавал основы для роста экономического потенциала России.

Вместе мы сумели очень многое. И достигли всего этого только сами.

Это мы сами добились высоких темпов развития нашей экономики. Преодолели непростое идеологическое противостояние и сейчас становимся, постепенно становимся, единой нацией.

Это мы сами остановили агрессию международного терроризма. Избавили страну от реальной угрозы распада.

Это мы вместе сделали нашу Родину открытой страной. Страной, готовой к широкому, равноправному сотрудничеству с другими государствами. Страной, укрепляющей свои позиции на международной арене и умеющей мирными средствами отстаивать свои законные интересы в быстро меняющемся мире.

4. Доказательство. В этой части Путин кратко обозначает направления дальнейшего развития России. Он говорит о том, какой она должна стать за ближайшие четыре года и какими путями этого нужно добиваться. Очевидно, что главным условием стабильного развития должно стать сотрудничество руководства страны и ее граждан. Задача Путина – заранее пресечь любую возможность конфронтации между народом и президентской властью. Именно это служит главным положением его речи – президенту нужна «широкая база поддержки».

Теперь главная цель ближайшего четырехлетия – превратить уже накопленный нами потенциал в новую энергию развития. Достичь за счет этого принципиально лучшего качества жизни наших людей. Добиться реального, ощутимого роста их благосостояния.

Мы часто повторяем: в России глава государства отвечал и будет отвечать за все. Это по-прежнему так. Но сегодня, глубоко понимая меру собственной, личной ответственности, хочу подчеркнуть: успех и процветание России не могут и не должны зависеть от одного человека или от одной политической партии, одной политической силы. Мы должны иметь широкую базу поддержки для того, чтобы продолжать преобразования в стране.

Убежден: лучшей гарантией такой преемственности является зрелое гражданское общество.

Только свободные люди в свободной стране могут быть по-настоящему успешными. Это основа и экономического роста России, и ее политической стабильности.

И мы будем делать все, чтобы каждый человек смог проявить свой талант и свои способности. Чтобы в стране развивалась реальная многопартийность, укреплялись личные свободы граждан. Чтобы люди в России могли получать хорошее образование, достойную социальную и медицинскую помощь. Чтобы они жили в достатке и могли завещать детям результаты своего собственного труда.

И, конечно, могли гордиться авторитетом сильной, но миролюбивой страны.

5. Выводы. Эта часть начинается с обращения к слушателям, что еще отчетливее выделяет ее в качестве важного заключения из сказанного прежде. По сути, эта небольшая часть является обобщенным выводом. Путин снова использует эмоциональное обращение, упоминая в одном ряду страну вообще, самих слушателей и «наших детей».

Дорогие друзья!

Нам еще многое, очень многое предстоит сделать – и для страны, и для себя, и для наших детей. Сейчас для достижения поставленных целей у нас есть все возможности. Есть ресурсы, свой собственный опыт, полное понимание приоритетов развития, основанное на позитивном прошлом ближайших прошедших четырех лет. И есть огромный потенциал, огромная энергия, интеллектуальный потенциал нашего народа.

6. Заключение. Эта часть является эмоциональным призывом, в котором используется обращение к чувству гордости за «великую», «тысячелетнюю» Россию, ее «тружеников, воинов, творцов» (обратите внимание на триаду). Путин представляет текущий момент в самой широкой исторической перспективе, когда говорит о биографии России, в которую новые страницы предстоит вписать «сегодняшним поколениям граждан».

Мы с вами – наследники тысячелетней России. Родины выдающихся сынов и дочерей: тружеников, воинов, творцов. Они оставили нам с вами в наследство огромную, великую державу.

Наше прошлое, безусловно, придает нам силы. Но даже самая славная история сама по себе не обеспечит нам лучшей жизни. Это величие должно быть подкреплено. Подкреплено новыми делами сегодняшних поколений граждан нашей страны.

И только тогда наши потомки будут гордиться теми страницами, которые мы с вами впишем в биографию великой России.

Спасибо вам за внимание.

Итак, мы рассмотрели основной способ расположения частей выступления и то, какую роль в каждой части могут играть основные орудия оратора: характер, аргументация и эмоциональные призывы.

В начале выступления наибольший акцент необходимо сделать на построении и утверждении характера оратора и использовать доступные способы сближения (идентификации) с аудиторией.

Общий подход подразумевает, что в начале выступления наибольший акцент необходимо сделать на построении и утверждении характера оратора и использовать доступные способы сближения (идентификации) с аудиторией. Это достигается, во-первых, тем, как вы обращаетесь к слушателям, как определяете тех, кому адресована ваша речь. Свой характер, или образ оратора, следует согласовать с ожиданиями публики, избегая любых проявлений высокомерного отношения. Вы должны предстать человеком, которого не только приятно, но и не обидно выслушать.

Основная часть речи должна содержать факты и цепь аргументации, включая как логические выводы, так и уместные истории и примеры, подтверждающие ваш ключевой тезис.

Основная часть любой речи (между вступлением и заключением) должна содержать факты и цепь аргументации, включая как логические выводы, так и уместные истории и примеры, подтверждающие ваш ключевой тезис. Здесь также отлично работают интрига, риторический вопрос, развернутая стратегическая метафора, о которых говорится в этой книге.

Заключительная часть речи будет наиболее эффективной, если сделать ее главным инструментом эмоциональный призыв, обращенный к чувству гордости или негодования слушателей.

Заключительная часть речи будет наиболее эффективной, если сделать ее главным инструментом эмоциональный призыв, обращенный к чувству гордости или негодования слушателей.

Упрощая описанную выше последовательность, можно сказать, что слушатели ожидают от речи начала в реальном мире, правдоподобности рассуждения и ее завершения в заоблачной дали романтической фантазии. Святая обязанность оратора – провести слушателей умозрительным маршрутом фактов и логики, чтобы затем показать им «путь в конце тоннеля» (Путин).

Представьте, что вы прекрасно подготовились к публичному выступлению: обдумали структуру, расположили материал и записали текст, используя всевозможные риторические приемы – метафоры, противопоставления, риторические вопросы. Прочли его друзьям и коллегам – и все они просто в восторге. Но вот наступил момент истины: вы произносите свою речь с трибуны… и замечаете, что слушатели переговариваются, позевывают, а некоторые и вовсе задремали. Как этого избежать?

Главная задача оратора

Главная задача оратора – завладеть вниманием аудитории и его удержать. И чтобы успешно ее осуществить, нужно осознать следующее:

□ публичное выступление принципиально отличается от обычного разговора и письменного текста;

□ внимание слушателей рассеивается и требует постоянной подпитки.

Главная задача оратора – завладеть вниманием аудитории и его удержать.

Разговор, письмо и речь

Публичное выступление, будь то речь, полемика или ответы на вопросы, отличается как от обычного разговора, так и от письменного текста. Отличие кажется настолько очевидным, что зачастую мы даже не задумываемся, в чем оно состоит, и как следствие привносим в свое выступление чуждые ему элементы повседневного разговора или письменной речи.

Публичное выступление, будь то речь, полемика или ответы на вопросы, отличается как от обычного разговора, так и от письменного текста.

Длинные предложения. В письменном тексте длинные и сложные предложения – дело совершенно обычное. Вспомним хотя бы Толстого. В книге мы довольно легко воспринимаем длинное предложение, а если оно вызывает затруднение, возвращаемся к его началу и перечитываем. Однако воспринять такие предложения на слух гораздо сложнее, и ваши слушатели могут споткнуться об одну из подобных «длиннот». Произнеся длинное предложение, вы продолжите говорить, а они примутся размышлять, что же вы имели в виду, и пропустят ваши дальнейшие слова. А обнаружив, что уже пропустили слишком много, решат дальше не напрягаться и уйдут в свои мысли. Такова психология слушателя.

Составляя текст выступления, старайтесь избегать слишком сложных и длинных предложений, особенно предложений с большим числом деепричастных оборотов.

Поэтому, составляя текст выступления, старайтесь избегать слишком сложных и длинных предложений, особенно предложений с большим числом деепричастных оборотов. Конечно, надо учитывать особенности своей аудитории – возможно, она готова воспринимать и достаточно сложные предложения, однако в общем случае старайтесь придерживаться этой рекомендации.

В качестве иллюстрации приведем несколько примеров из речей советских и российских политиков.

Ленин, выступление на конгрессе III Интернационала:

Массы рабочих отвернулись от этих изменников социализма. Во всем мире начался поворот к революционной борьбе. Война показала, что капитализм погиб. Ему на смену идет новый порядок. Старое слово социализм опозорили изменники социализма.

Ленин говорит короткими, рублеными предложениями, возможно, подстраиваясь к пониманию своей отчасти не слишком образованной аудитории.

Путин, речь на открытии Всемирного экономического форума в Давосе:

К сожалению, нынешняя Энергетическая хартия так и не стала работающим инструментом, который способен урегулировать возникающие проблемы. Ее принципы не соблюдают даже те страны, которые ее подписали и ратифицировали, благополучно забывают, когда нужно ее применять. Мы предлагаем заняться разработкой новой международной договорно-правовой базы в области энергетической безопасности. Реализация нашей инициативы могла бы сыграть экономическую роль, сравнимую с эффектом от заключения Договора об учреждении европейского объединения угля и стали. Я в этом нисколько не сомневаюсь. То есть наконец-то нам удалось бы связать потребителей и производителей в реальное, основанное на четкой правовой базе единое энергетическое партнерство.

Здесь нет рубленых предложений, но нет и слишком сложных. Соблюдено равновесие между синтаксической простотой и сложностью.

Хрущев в своей речи на сессии Генеральной Ассамблеи ООН произносит чрезвычайно длинное и сложное предложение:

Генеральная Ассамблея должна со всей ответственностью отдать себе отчет в том, что колониализм, если не принять самых срочных мер, способен причинить еще много страданий и жертв, загубить еще немало миллионов жизней, вызвать вооруженные конфликты и войны, ставя под угрозу мир и безопасность не только в отдельных районах земного шара, но и во всем мире.

Давайте упростим его и разобьем на несколько более простых:

Генеральная Ассамблея должна со всей ответственностью отдать себе отчет в том, что колониализм способен причинить еще много страданий и жертв. Если не принять самых срочных мер, он способен загубить еще немало миллионов жизней, вызвать вооруженные конфликты и войны, поставить под угрозу мир и безопасность не только в отдельных районах земного шара, но и во всем мире.

Прочитайте оригинал и измененный вариант вслух и обратите внимание, насколько второй воспринимается легче.

Паузы. Начинающие ораторы уверены, что пауз в выступлении следует избегать всеми возможными способами. Причина этой ошибки – автоматический перенос правил повседневного разговора на публичное выступление. В повседневном разговоре мы стараемся избегать пауз, поскольку боимся, что в момент паузы наш собеседник завладеет разговором и не позволит нам завершить реплику. Однако обычно в публичном выступлении никто не собирается вас перебивать – аудитория терпеливо ждет, когда пауза завершится и вы продолжите говорить.

Делая паузы в публичной речи, вы даете аудитории время лучше осознать сказанное вами и тем самым снижаете вероятность непонимания слушателями ваших слов.

Более того, делая паузы в публичной речи, вы даете аудитории время лучше осознать сказанное вами и тем самым снижаете вероятность непонимания слушателями ваших слов, из-за которого, как мы уже говорили, вы могли бы их «потерять».

В начале своей Мюнхенской речи Путин говорит:

И если мои рассуждения покажутся нашим коллегам излишне полемически заостренными либо неточными, я прошу на меня не сердиться – это ведь только конференция. И надеюсь, что после двух-трех минут моего выступления господин Тельчик не включит там «красный свет».

Вслед за шуткой про «красный свет» он делает паузу и дожидается, пока слушатели вежливо засмеются, тем самым как бы требуя их реакции. В повседневном разговоре такое поведение кажется довольно странным, однако в публичном выступлении оно абсолютно приемлемо.

В публичном выступлении темп вашей речи должен быть значительно медленнее по сравнению с темпом вашего обычного разговора, а подчеркнутая выразительность интонаций позволяет сделать более доходчивыми ваши основные мысли.

Естественность. Естественность – понятие относительное. То, что естественно в обычном разговоре, «неестественно» для публичной речи. Выступая так же, как вы разговариваете с другом, вы рискуете лишиться внимания аудитории. В разговоре естественно не делать пауз, избегать излишне выразительных интонаций, говорить в достаточно быстром темпе. В публичном выступлении темп вашей речи должен быть значительно медленнее по сравнению с темпом вашего обычного разговора, а подчеркнутая выразительность интонаций позволяет сделать более доходчивыми ваши основные мысли.

Внимание, аудитория!

Как уже сказано, внимание аудитории имеет склонность рассеиваться. Каким бы интересным и важным ни было содержание вашей речи, если ее форма монотонна и скучна, слушатели начнут отвлекаться. Какие средства помогут этого избежать?

Варьирование интонации и эмоционального тона. Просто избегать монотонности речи недостаточно. Необходимо менять эмоциональный тон и соответствующую ему интонацию в различных частях своей речи. Даже если все ваше выступление посвящено грустному событию, местами можно придать ему умеренную живость и даже порой некоторую веселость. Например, в поминальных речах нередко упоминают забавные эпизоды из жизни покойного.

Смысловые ударения. Подчеркивать важное по смыслу слово. Например, если вы хотите противопоставить свою компанию конкурентам, в предложении «Мы добились больших успехов» сделайте особое ударение на слове «мы» – произнесите его громче остальных слов. Это не только выделит его смысл, но и, ударив по барабанным перепонками ваших, возможно, уже задремавших слушателей, вернет вам их внимание.

Взгляд в глаза. Просто посматривать на аудиторию недостаточно. Необходимо время от времени направлять свой взгляд прямо в глаза различных слушателей. Это мобилизует их внимание, создав ощущение, что вы внимательно за ними следите и как бы обращаетесь к ним лично.

Голос из зала. Конечно, не во всех ситуациях уместно обращаться к аудитории и приглашать ее к участию вопросами или репликами, которые содержатся в вашем выступлении. Однако в публичной дискуссии или отвечая на вопросы используйте эту возможность, чтобы поддержать внимание слушателей. Например, вот как поступил Путин на Большой пресс-конференции 2008 года:

Ф. Ноде-Ланглуа, газета «Фигаро»: На парламентских выборах список «Единой России» во главе с вами получил 99 °° голосов в Чечне при явке 99 °°. Похожие результаты и в Ингушетии. Как вы думаете, это реальные цифры? И как вы думаете, сможет ли Дмитрий Медведев повторить такой же результат в марте?

В. Путин: Кто у нас из Чечни? Вот коллега из Чечни. Как вы думаете, это реальный результат выборов в Чечне?

Из зала: Наверное, тот, кто был в Чеченской Республике с того момента, как «Единая Россия» возглавила парламент страны, тот, наверное, сам знает, что конкретно делает эта партия в республике. Там разительные перемены как в экономике, социальной сфере, в восстановлении инфраструктуры, жилья. Это абсолютно реальные цифры. Лично все мои знакомые, в том числе и я, голосовали за «Единую Россию», в первую очередь за стабильность.

В. Путин: Да. Вы знаете, я присоединюсь к мнению вашего коллеги. Ведь народ устал. Гражданская война продолжалась чуть ли не десять лет, и люди увидели в конце концов свет в конце тоннеля, они поняли, что к ним относятся с уважением, их интересы учитываются.

Упражнения

Прочитайте речь Ленина «Что такое Советская власть?»:

Что такое Советская власть? В чем заключается сущность этой новой власти, которой не хотят или не могут понять еще в большинстве стран? Сущность ее, привлекающая к себе рабочих каждой страны все больше и больше, состоит в том, что прежде государством управляли так или иначе богатые или капиталисты, а теперь в первый раз управляют государством, притом в массовом числе, как раз те классы, которые капитализм угнетал. Даже в самой демократической, даже в самой свободной республике, пока остается господство капитала, пока земля остается в частной собственности, государством всегда управляет небольшое меньшинство, взятое на девять десятых из капиталистов или из богатых.

Первый раз в мире власть государства построена у нас в России таким образом, что только рабочие, только трудящиеся крестьяне, исключая эксплуататоров, составляют массовые организации – Советы, и этим Советам передается вся государственная власть. Вот почему, как ни клевещут на Россию представители буржуазии во всех странах, а везде в мире слово «Совет» стало не только понятным, стало популярным, стало любимым для рабочих, для всех трудящихся. И вот почему Советская власть, каковы бы ни были преследования сторонников коммунизма в разных странах, Советская власть неминуемо, неизбежно и в недалеком будущем победит во всем мире.

Мы хорошо знаем, что у нас еще много недостатков в организации Советской власти. Советская власть не чудесный талисман. Она не излечивает сразу от недостатков прошлого, от безграмотности, от некультурности, от наследия дикой войны, от наследия грабительского капитализма. Но зато она дает возможность переходить к социализму. Она дает возможность подняться тем, кого угнетали, и самим брать все больше и больше в свои руки все управление государством, все управление хозяйством, все управление производством.

Советская власть есть путь к социализму, найденный массами трудящихся, и потому – верный и потому – непобедимый.

Постарайтесь ответить на следующие вопросы.

1. К каким «общим местам», то есть разделяемым всеми его слушателями идеям, обращается Ленин?

2. Какие части общей схемы выступления можно выделить в этой речи?

3. Какие составляющие схемы побудительного выступления можно обнаружить в этой речи?

4. Представьте, что вас перевели на более высокую должность, например, начальника отдела или руководителя предприятия.

5. Продумайте структуру своего выступления и запишите ее в виде тезисов.

6. На основе этих тезисов напишите короткую речь и произнесите ее перед близким вам человеком, используя описанные в этой главе техники поддержания внимания аудитории. Выясните, какое впечатление произвела ваша речь.

Чему вас научит эта стратегия:

□ подводить слушателей к нужному вам выводу;

□ распознавать скрытый в словах соперника тезис;

□ опровергать этот тезис, не озвучивая его;

□ применять в полемике 5 новых эффективных техник и 2 приема.

Следующий вопрос был задан Путину на Большой пресс-конференции[29] корреспондентом ИТАР-ТАСС К. Каминской:

Каминская: Владимир Владимирович, за 8 лет у вас было 170 зарубежных поездок. Как за это время изменилось отношение к России за рубежом, и почему, на ваш взгляд, на Западе так плохо относятся к России? Журнал «Тайм» выбрал вас «человеком года»…

Путин: …и вы считаете, что это признак того, что плохо относятся?

Каминская: Мне интересно, вас это порадовало или же насторожило, потому что существуют два различных образа у Путина: в западных СМИ и в российских. Как вы вообще относитесь к тому, как вас преподносят в западной прессе, что о вас пишут?

Давайте рассмотрим вопросы журналистки. Она выстреливает целой обоймой: как за 8 лет изменилось отношение к России на Западе? Почему там «так плохо» относятся к России? Почему существует два различных образа Путина? Кажется, что перед нами серия небрежно заданных, но довольно невинных и логически не связанных вопросов, стремящихся прояснить некую ситуацию. Но, как известно, настоящее мастерство часто кажется неумением или небрежностью, вспомнить хотя бы замечания профанов перед картинами великих художников-авангардистов: «И я бы так нарисовал». Ну что ж, попробуйте…

Именно благодаря нечеткости формы скрытое содержание исподволь воздействует на слушателей, бьет не в сознание, а в подсознание.

В действительности, в этих на первый взгляд неряшливых вопросах зашифровано очень четкое утверждение. Именно благодаря нечеткости формы скрытое содержание исподволь воздействует на слушателей, бьет не в сознание, а в подсознание. Задача умелого спорщика – это утверждение расшифровать и дать ему достойный ответ. Как мы увидим, Путин достаточно успешно справляется с этой задачей.

Так уж устроен человеческий ум: дай ему пару даже несвязанных утверждений – и он непременно сделает из них какой-нибудь вывод.

Итак, что же на самом деле хочет сказать журналистка? Попробуем представить себя на месте Путина и реконструировать ход его мысли:

– Прежде всего, – вероятно, думает Путин, – я должен спросить себя: «С нами эта дама или против нас?» – одобряет ее вопрос мою деятельность или порицает? Чувствую – не одобряет. Но что в ее словах подтверждает это ощущение? Видимо, вот это: «на Западе так плохо относятся к России». Доброжелательно настроенный человек так бы не сказал, не стал бы абсолютизировать и постарался бы смягчить свое, пусть даже справедливое утверждение, сказав, например: «Определенные западные круги плохо относятся к России», или нечто подобное. Итак, мой первый вывод: журналистка настроена против меня.

– Что же она хочет сказать? – рассуждает он далее. – Кажется, наговорила всякой всячины без явной логической связи, но на самом деле она использует известный риторический прием: приводит утверждения, или посылки, но сама не делает из них вывод, оставляя эту задачу слушателям. Так уж устроен человеческий ум: дай ему пару даже несвязанных утверждений – и он непременно сделает из них какой-нибудь вывод. Например, если человеку сказать:

1) «Здесь грязно», и 2) «Вы здесь давно сидите», – он услышит: «Здесь грязно из-за вас», – и возмутится: «На что это вы намекаете?!» А если сказать: 1) «К компании N плохо относятся журналисты», 2) «Ее директор часто встречается с журналистами», – слушатели поймут это как: «Журналисты плохо относятся к компании из-за ее директора».

Каминская использует особый вид загадки[30]:

Техника 1. «Рядом – значит, вместе». Спорящий делает ряд утверждений, подталкивающих противника или слушателей к нужному выводу, но сам вывод не озвучивает. И самое главное, при этом он не показывает логическую связь между своими утверждениями – зачастую логической связи между ними и вовсе нет (как в заданном Путину вопросе), но слушатели автоматически делают из них нужный ему вывод. В нашем случае журналистка говорит Путину: 1) Вы часто бываете на Западе, 2) на Западе о Вас сложилось отрицательное представление, 3) на Западе к России относятся плохо. Следовательно, решает слушатель, на Западе плохо относятся к России из-за Путина. Именно эта мысль и «зашифрована» в словах Каминской.

Проницательный читатель может возразить: Каминская прямо не утверждает, что образ Путина на Западе – отрицательный. Однако, как и многое другое, это утверждение «зашифровано» в ее словах. Каминская намекает. Тот, кто читает западную прессу, хорошо знает, что многие на Западе от Путина отнюдь не в восторге, сразу поймет намек. Тому же, кто знаком лишь с российскими СМИ, прекрасно известно, что образ Путина исключительно положительный. А если на Западе и в России, по словам Каминской, «существуют два различных образа у Путина» – то есть два образа противопоставлены, – каков же западный образ, если российский – хороший?

– Итак, – решает Путин, – Каминская подталкивает слушателей к выводу «на Западе к России плохо относятся из-за Путина», но я не могу в ответ атаковать этот тезис, поскольку он не был сформулирован явно. Озвучив его, я сам положу голову на плаху – слушатели сразу решат, что я с ним в чем-то согласен, и в дальнейшем мне придется их в этом разубеждать. Поэтому я должен опровергнуть или отвести посылки, на которых основан этот вывод: 1) на Западе плохо относятся к России и 2) на Западе плохо относятся к Путину.

Давайте посмотрим, как Путин справляется с этой задачей и какие техники использует в своей контратаке на вопрос журналистки.

Контратака, эпизод 1. Отвод «зашифрованного» утверждения о том, что на Западе у Путина сложился отрицательный образ

На данном этапе контратаки Путину требуется либо отвести, либо опровергнуть тезис Каминской о его отрицательном образе на Западе. Он выбирает отвод, то есть показывает, что этот тезис совершенно не важен и поэтому должен быть отвергнут. Ведь как мы уже показали, моделируя «логику Путина», чтобы опровергнуть этот тезис, необходимо его озвучить, а это ему совершенно невыгодно.

Суть техники в том, чтобы вывести из утверждения противника неприемлемые следствия. Ведь если следствия неприемлемы, неприемлемо и само утверждение.

Техника 2. «Неприемлемые следствия». Суть этой техники в том, чтобы вывести из утверждения противника неприемлемые следствия. Ведь если следствия неприемлемы, неприемлемо и само утверждение – любой из нас откажется от самого аппетитного блюда, узнав, что в нем может быть яд. То есть нужно показать, что утверждение вашего противника «ядовито».

Вот простой пример использования этой техники. Начальник распекает подчиненного за то, что тот не позвонил клиенту. Подчиненный отвечает: «Вот вы говорите, нужно позвонить клиенту. А он в совсем плохом настроении: вчера умерла его любимая собака. Стань мы надоедать ему своими звонками, он бы на нас разозлился и, возможно, отказался бы с нами работать». «Да, – соглашается начальник, – лучше позвонить ему через пару дней». А подчиненный потирает руки.

А вот как эта техника предстает в словах Путина:

В. Путин: Да, отношение к России. И по поводу того, что обо мне пишут. Вы знаете, если бы я все время реагировал на то, что обо мне пишут, и корректировал свое поведение в связи с этим, то, думаю, вряд ли мы добились бы таких результатов, как сегодня.

Сначала Путин отводит «зашифрованное» утверждение Каминской о своем отрицательном образе в западных СМИ, на том основании, что если обращать внимание на то, что о нем пишут на Западе, это приведет к неприемлемым следствиям, а именно: если бы он относился серьезно к собственному образу в западной прессе, ему бы пришлось постоянно корректировать свое поведение. А если бы он корректировал свое поведение, он не добился бы успехов в управлении Россией. Но поскольку и журналистка, и слушатели заинтересованы в успехах России, им остается лишь отвергнуть изначальное утверждение о важности образа Путина в западных СМИ, то есть совершить отвод этого тезиса.

«Доведение до абсурда» состоит в том, чтобы перевести слова собеседника в изначально чуждую им абсурдную плоскость.

Техника 3. «Доведение до абсурда». Состоит она в том, чтобы перевести слова собеседника в изначально чуждую им абсурдную плоскость. Люди часто прибегают к этой технике в повседневных спорах. Например, жена упрекает мужа в том, что он «не так» оделся в гости, а тот ей в ответ: «А ты хочешь, чтобы я был во фраке?» В серьезных публичных дискуссиях эта техника нередко производит хорошее впечатление на слушателей и кажется им убедительной, если применять ее с осторожностью и особенно если противник не имеет возможности вам возразить. С большим успехом ее используют и в печатной полемике.

Вот как ее применяет Путин:

Помню, когда произошло нападение международных террористов на Дагестан, вы знаете, я видел эти свои фотографии там с клыками, с которых кровь капает, и так далее, я это помню. Но я был внутренне абсолютно убежден в том, что мы делаем все правильно, и другого выбора у нас нет.

Конечно, Каминская имела в виду не маргинальные эпизоды, вроде «фото с клыками», а в той или иной степени конструктивную критику Путина в западных СМИ. Однако Путин намеренно обессмысливает вопрос: «К такому вот «клыкастому» образу», – как бы говорит он, – «вы призываете меня прислушиваться?!» Поскольку журналистка оставляет эту технику без ответа (что вполне естественно, ведь рамки Большой пресс-конференции не подразумевают ответную полемику с президентом), слушатели автоматически присуждают победу Путину исходя из принципа «молчание (журналистки) – знак согласия».

Завершив отвод тезиса Каминской, о необходимости принимать во внимание его образ в западных СМИ, Путин берется за другое ее утверждение – «на Западе так плохо относятся к России».

Контратака, эпизод 2. Опровержение утверждения «на Западе так плохо относятся к России»

Техника 4. «Уверенный антитезис». Особенно полезна эта техника, когда для опровержения противника вам недостает доказательств или фактов. В этом случае просто эмоционально и уверенно провозгласите ваш антитезис. Например, убежденно сказанное «Наша компания – лидер рынка» в ответ на заявление противника «Ваша компания прозябает на обочине» сразу уравняет ваши шансы на победу с шансами противника: теперь уже слушателям придется разбираться, кто прав, а кто нет. Самое главное здесь – уверенный тон. Подкрепите ваш антитезис доказательствами, какими бы слабыми они ни были.

Особенно полезна техника «Уверенный антитезис», когда для опровержения противника вам недостает доказательств или фактов. В этом случае просто эмоционально и уверенно провозгласите ваш антитезис.

Путин выдвигает «Уверенный антитезис» утверждению Каминской «на Западе так плохо относятся к России»:

Что касается отношения к России: хорошо или плохо относятся. Хорошо относятся к России!

При возможности посмотрите видеозапись [31] этих слов Путина и обратите внимание на то, как он их произносит. В его тоне, помимо обычной полной уверенности в своей правоте, слышится и другое – убежденность, что его антитезис совершенно очевиден и естественен, но по какой-то причине непонятен его противнику. Тон Путина как бы говорит: «Все прекрасно знают, что к России относятся хорошо!» Поэтому применяя эту технику, не петушитесь, не говорите запальчиво – произнесите свой антитезис как самоочевидную истину.

Выдвинув антитезис, Путин подтверждает его следующими доказательствами:

И если кто-то что-то пишет, если организует какие-то кампании, то это не говорит об отношении к России населения тех стран, в которых появляются те или иные статейки. Посмотрите опрос общественного мнения по европейским странам. Я только что смотрел последний по Германии: положительный, в целом положительный. Конечно, пресса влияет, но мы знаем с вами, что, безусловно, существует монополия на мировые средства в некоторых государствах. Мы же это знаем, и вы это прекрасно понимаете. Конечно, через эти каналы политические центры этих стран пытаются влиять и на наше население, и на население европейских стран, на Североамериканский континент. Достигают они успеха в этом или нет – думаю, скорее нет. Об этом, кстати, говорит и избрание Сочи в качестве столицы зимних Олимпийских игр 2014 года. Это очень хорошая лакмусовая бумажка: члены МОК, авторитетные независимые люди проголосовали за Россию. Это говорит об уважении России, о признании России и ее роли в мире сегодня.

Настоящих доказательств, прямо скажем, не слишком много, точнее, их всего два: опрос общественного мнения в Германии и Олимпийские игры в Сочи. Слабовато, в особенности для Путина, ведь мы знаем, сколь искусно он умеет использовать в своих импровизированных ответах цифры, проценты и факты; по-видимому, доказательств благоприятного отношения к России на Западе вообще маловато, поэтому Путин и подкрепил сказанное техникой «Теория заговора».

Техника 5. «Теория заговора». Этот довольно распространенный прием состоит в том, чтобы в ответ на обвинение, которое вы затрудняетесь опровергнуть, перенести вину на неких тайных врагов. Например, если руководителю говорят: «Клиенты недовольны продукцией вашей компании», он может заявить: «Возможно, пользователи недовольны, но не забывайте, каким влиянием обладают наши конкуренты, они готовы пойти на все, чтобы удержать рынок в своих руках». Происки конкурентов! И как тут не вспомнить советскую политическую риторику, противопоставлявшую трудящихся западных стран, симпатизирующих Советскому Союзу, «кое-кому за рубежом» – кукловодам враждебных СССР средств массовой информации.

Довольно распространенный прием «Теория заговора» состоит в том, чтобы в ответ на обвинение, которое вы затрудняетесь опровергнуть, перенести вину на неких тайных врагов.

Путин практически в неизменном виде воспроизводит этот «советский» полемический прием:

Конечно, пресса влияет, но мы знаем с вами, что, безусловно, существует монополия на мировые средства в некоторых государствах. Мы же это знаем, и вы это прекрасно понимаете. Конечно, через эти каналы политические центры этих стран пытаются влиять и на наше население, и на население европейских стран, на Североамериканский континент. Достигают они успеха в этом или нет – думаю, скорее нет.

Эта техника, какой бы «советской» она ни была, весьма эффективна, ведь люди всегда были склонны верить в заговоры и «масонские ложи», заставляющие общество и СМИ плясать под свою дудку. Используя «Теорию заговора», будьте осторожны: если вы приметесь обвинять темные силы слишком рьяно, вас примут за одержимого. Не говорите прямо, а намекайте, и чем более смутными будут ваши намеки, тем лучше, ведь если вы будете говорить прямо и приписывать какому-либо человеку или организации «заговорщические действия» без достаточных на то оснований, вас смогут легко опровергнуть.

Неотъемлемая часть «Теории заговора» – прием, который можно назвать «Мы-то с вами знаем!». Его цель – показать слушателям, что вы и они вместе обладаете знанием некоей тайны. Люди обычно хорошо реагируют на этот прием и соглашаются с вашими словами хотя бы из чувства солидарности. В нашем примере Путин, по-видимому, немного переигрывает, как бы силой пытается навязать слушателям это совместное знание: «но мы знаем с вами», – и в следующем предложении: «Мы же это знаем, и вы это прекрасно понимаете». Одного намека на совместное знание достаточно, его повторение немедленно заставляет слушателей задуматься: а почему, собственно, он так старается?

Еще одна важная составляющая «Теории заговора» – прием, который можно назвать «Им же выгодно!», когда вместо доказательств совершения «заговорщиками» преступных или неэтичных действий приводятся возможные мотивы «заговорщиков» и объясняется, почему «им было бы выгодно» так поступить. Люди, выслушав перечень мотивов, забывают о том, что факт совершения преступных или неэтичных действий еще не установлен.

Прием «Им же выгодно!» – вместо доказательств совершения «заговорщиками» преступных или неэтичных действий приводятся возможные мотивы «заговорщиков».

В самом упрощенном, житейском, виде этот прием выглядит так:

Иван: Петр, ты украл у меня деньги!

Петр: Нет!

Иван: Как нет, ведь я знаю, что последнее время ты в большой нужде и постоянно у всех одалживаешь.

Мы не знаем наверняка, пропали у Ивана деньги или нет, – возможно, он лжет, но, согласитесь, если Иван говорит уверенно, вы, скорее всего, поверите, что Петр – вор, поскольку у него есть мотив для совершения преступления.

Очевидно, что прием «Им же выгодно!» не ограничен одной лишь «Теорией заговора», однако там он работает особенно хорошо, придавая «теории» видимость обоснованности.

Вот как использует этот прием Путин:

Конечно, на мировой арене, особенно в экономике, мы ясно видим обострение конкурентной борьбы. Конечно, используются разные средства для того, чтобы достичь своих собственных политических либо экономических целей. Конечно, в этой связи используются различные инструменты, в том числе средства массовой информации.

Дискуссия о демократии в России. Я уже говорил – что может сказать о музыке Чайковского человек без прописки? Что прислушиваться к мнению России по Косово, если сама Россия якобы недемократическая страна?! Мы же с вами должны понимать, для чего все это делается.

Или по ПРО. Чего там слушать этих русских по ПРО, если они не вызывают доверия, потому что у них там проблемы с демократией?! Поэтому, конечно, нужно трезво смотреть на то, что происходит в медийном пространстве, анализировать, но нервно реагировать – это недостойно России, и мы так делать не будем.

Первое, что Путин говорит: причина отрицательного образа России в западных СМИ – элементарная конкуренция. Некие силы давят на СМИ, чтобы они представляли Россию в отрицательном свете. Естественно, слушатели согласятся с ним, ведь все знают, что конкуренция в современном мире всему голова, это «общее место»[32]. Следующий шаг: Путин берет определенный аспект отрицательного имиджа России – недемократичность правления – и, совершенно обходя вопрос о его справедливости или ложности (то есть предоставляя самим слушателям сделать вывод, что в России проблем с демократией нет), заявляет, что у определенных кругов есть все основания стремиться представить Россию именно таким образом. Ведь «что может сказать о музыке Чайковского человек без прописки?» – если Россия просто недемократический бомж среди демократических стран, то как она может судить о том, демократично или нет обстоят дела в Косово или высказываться по ПРО. И снова Путин здесь применяет прием «Мы-то с вами знаем!», говоря: «Мы же с вами должны понимать, для чего все это делается». В данном случае этот прием достаточно уместен, поскольку уже прошло время и стоит напомнить слушателям о «совместном знании», мобилизовав их чувство солидарности.

Подведем итоги рассмотренной нами стратегии. Путин столкнулся с «хитрым» соперником, использовавшим технику «Рядом – значит, вместе». Однако он, заметив ловушку, не стал озвучивать скрытый тезис журналистки, а обратился к посылкам этого тезиса и первую из них отвел, а вторую опроверг, используя не менее хитрые полемические приемы. Оценка – «отлично»!

Чему вас научит эта стратегия:

□ «расшифровывать» истинный смысл утверждений противника;

□ корректно уходить от ответов на нежелательные вопросы.

□ …соблюдая в этом меру;

□ видеть слабую сторону полемического искусства Путина;

□ осознавать, как слушатели воспринимают Путина-полемиста;

□ применять в полемике еще 11 эффективных техник и 2 приема.

Диалог Владимира Путина и Юрия Шевчука[33] состоялся 29 мая 2010 года на благотворительном литературно-музыкальном вечере «Маленький принц», организованном фондом «Подари жизнь» в пользу больных детей. Этот разговор с множеством деятелей российской культуры за чайным столом, с пирогами и фруктами, стал настоящим событием в общественной жизни России. Газеты и телевидение посвятили ему множество репортажей, Шевчук давал интервью российским и зарубежным СМИ, в Интернете и социальных сетях разгорелись жаркие дискуссии, а видеоролик этого разговора на сайте YouTube собрал десятки тысяч комментариев.

Для нас диалог Путина с Шевчуком стал для Путина настоящим экзаменом на умение вести спор и высветил как сильные, так и слабые стороны полемического искусства этого политика.

Откуда такой интерес? Все очень просто: Шевчук общался с Путиным на равных, не боясь задавать «неполиткорректные» вопросы, возражая премьеру и даже перебивая его. Шевчук поднял много важных и интересных вопросов, касающихся отношений гражданского общества и власти. Однако для нас диалог Путина с Шевчуком интересен прежде всего тем, что он стал для Путина настоящим экзаменом на умение вести спор и высветил как сильные, так и слабые стороны полемического искусства этого политика.

Начало разговора Премьера с Поэтом. К вопросу о вежливости: когда стоит перебить собеседника?

И вот как начался этот диалог:

Шевчук: Владимир Владимирович, можно, да?

утин: Да.

Шевчук: Просто мне был позавчера звонок, и меня ваш помощник, наверное, какой-то (я не помню его имени) попросил не задавать вам острых вопросов – политических и так далее…

Путин: А как вас зовут, извините?

Шевчук: Юра Шевчук, музыкант.

Это, пожалуй, самое знаменитое место разговора. Сколько о нем было сказано и написано! Одни искренне возмущались: «Как, Путин не знает, кто такой Шевчук, может, он и Пушкина не знает?!» Другие, более реалистично настроенные, говорили: «Конечно, знает, просто хотел поддеть Шевчука». Кто прав? Совершенно не важно! Знал Путин Шевчука или нет, здесь он воспользовался вариантом техники, которую мы назовем «Вопросом на вопрос».

Техника 1. «Вопросом на вопрос». В чем состоит эта техника, вы уже догадались: вам задают вопрос, на который вы отвечаете вопросом. Ее цель – стать лидером разговора.

Конечно, эта техника уместна не всегда. Если вас просят рассказать о ваших достижениях, вряд ли имеет смысл отозваться вопросом «А зачем вам это знать?» Однако если вам задали неудобный вопрос или ваш противник в споре делает опасное для вас утверждение, ею стоит воспользоваться. К этой технике мы прибегаем в повседневном общении, желая уклониться от ответа. Например, спросив у женщины, сколько ей лет, в ответ нередко можно услышать: «А зачем вам это знать?».

Быть отвечающим – не самое выгодное положение, и на это нам указывает русский язык, ведь недаром, обвинив кого-либо в совершении неблаговидного поступка, мы говорим, что «призвали его к ответу».

Политики часто прибегают к этой технике, стремясь завладеть разговором. Управляет разговором тот, кто задает вопросы, например интервьюер – политику, при этом политик оказывается в зависимом положении отвечающего. Быть отвечающим – не самое выгодное положение, и на это нам указывает русский язык, ведь недаром, обвинив кого-либо в совершении неблаговидного поступка, мы говорим, что «призвали его к ответу», а обвинение в противоправном деянии называем «уголовной ответственностью». Поэтому если в споре к вам обращаются с враждебным вопросом или утверждением, вы оказываетесь в положении обвиняемого, и один из способов выйти из этого невыгодного для вас положения отвечающего-обвиняемого – задать встречный вопрос. Но даже если васне атакуют неприятными вопросами, а просто задают их слишком много, эта техника поможет вам обеспечить себе преимущество, ведь лидирует в разговоре именно тот, кто спрашивает.

Интересный пример применения этой техники дает нам интервью Михаила Горбачева в бытность его Генеральным секретарем ЦК КПСС, издателю еженедельника «Шпигель» Рудольфу Аугштайну[34].

Горбачев: На правах хозяина я, прежде всего, приветствую вас – представителей известного журнала, который, как мне кажется, воспринимается и в ФРГ, и во всем мире как серьезное издание. Это вовсе не означает, что я согласен со всем, что вы пишете. Не знаю, согласны ли вы сами со всем тем, что у вас пишется. Это – другой вопрос… (оживление)

Аугштайн: Мои коллеги не всегда согласны с моей точкой зрения.

Горбачев: Но у вас это считается нормальным. А когда у нас дискуссия, на Западе выдается это за политическую драку, за раскол в советском руководстве. Разные критерии получаются: у вас борьба мнений, а у нас.

Аугштайн: Это не совсем так. Многое изменилось. Если читать каждый день, что пресса ФРГ пишет о Советском Союзе, то можно заметить большие изменения, которые произошли. Они есть и их признают все.

Горбачев: А с чем это связано? Я сейчас у вас интервью возьму. Мне хочется побеседовать.

Как мы видим, Горбачев стремится стать спрашивающим лидером разговора: «Я сейчас у вас интервью возьму». И Аугштайн начинает отвечать на его вопросы.

Однако вернемся к разговору Путина и Шевчука. Сказать, что Шевчук делает смелое заявление, – не сказать ничего. Утверждая, что помощник Путина звонил ему и просил не задавать острых вопросов (особенно если рассматривать эти слова в контексте всего разговора), он как бы говорит: мало того, что в России нет демократии и свободы, так еще и рыба гниет с головы – ваш помощник, действующий, предположительно, с вашего ведома или даже по вашему поручению, пытался уничтожить свободу слова. И снова оговорюсь, для наших целей – анализа полемических техник – не важно, действительно ли кто-то звонил Шевчуку и был ли этот кто-то помощником Путина или самозванцем. Важно то, какую роль в этом споре сыграло заявление Шевчука.

Путин немедленно оценивает утверждение Шевчука как чрезвычайно опасное и переходит к активным действиям, подключая технику «Вопросом на вопрос». Во-первых, он прерывает Шевчука, а во-вторых, из отвечающего становится спрашивающим, что уже само по себе – небольшая победа.

Но это еще не все: вопрос Путина «А как вас зовут, извините?» – пример еще одной техники:

Техника 2. «Документы, пожалуйста, или Знай свое место»

Путин: А как вас зовут, извините?

Шевчук: Юра Шевчук, музыкант.

Многим из нас – по жизни или из кино – знакома ситуация, когда к слишком активно протестующему гражданину обращается представитель власти со словами: «А вы кто? Предъявите, пожалуйста, документы!» Активный гражданин немедленно стушевывается и начинает суетливо искать паспорт. И это отнюдь не прерогатива милиционеров, поскольку мы постоянно прибегаем к этой технике в повседневных разговорах, начиная от грубого «Да кто вы такой?» до завуалированного «Скажите, пожалуйста, какое у вас образование? Ах, так вы не врач (не инженер, не юрист, не строитель)», – желая указать собеседнику на то, что его утверждения не подкреплены достаточной «квалификацией». Наиболее искусное использование этой техники заключается в том, чтобы, задав противнику в споре невинный, казалось бы, вопрос, вроде путинского «А как вас зовут, извините?», пробудить в нем и слушателях полезные для вас ассоциации «подчиненности», которые и утвердят ваше лидирующее положение в споре. И если незнакомый или малознакомый человек задал вам неприятный вопрос, всегда можно попросить его представиться или напомнить свое имя. Попробуйте сделать это – и обратите внимание на реакцию вашего собеседника и слушателей.

Если незнакомый или малознакомый человек задал вам неприятный вопрос, всегда можно попросить его представиться или напомнить свое имя. Попробуйте сделать это – и обратите внимание на реакцию вашего собеседника и слушателей.

Интересно, что Шевчук, обозначив себя как «Юра Шевчук музыкант», в чем-то сыграл на руку Путину. Ведь как м увидим в дальнейшем, значительная часть их спора строится на противопоставлении профессиональных администраторов непрофессионалам (в частности, музыкантам), неспособным в достаточной мере, по мнению Путина, судить о политике.

Техника 3. «Нокаут». Нокаут, как вы, наверное, знаете, – боксерский термин, означающий ситуацию, когда один из соперников в течение некоторого времени не в состоянии продолжать бой. В словесном поединке нокаут – это «удар», после которого вашему противнику остается только развести руками и признать вашу победу в текущем раунде словесной битвы или, по меньшей мере, уклониться от его продолжения. Важно: ваш словесный удар должен быть коротким, резким и неожиданным для противника. Словесный нокаут нередко выходит за рамки обычной вежливости. Да и что это такое – вежливый нокаут?!

В словесном поединке нокаут – это «удар», после которого вашему противнику остается только признать вашу победу в текущем раунде словесной битвы или, по меньшей мере, уклониться от его продолжения.

Как и большинство техник политической или иной «высокой» полемики, нокаут легко можно обнаружить в повседневных спорах: от откровенно грубого «Ты болван и несешь околесицу!» до чуть более вежливого «Это полная бессмыслица!» или «Неправда!». Конечно, ваш нокаут может и не сработать, если противник достаточно искусен и хитер, чтобы отбить ваш удар, но во многих случаях эта техника достаточно эффективна.

Вот как ее использует Путин:

Путин: Юра, это провокация.

Шевчук: Провокация, ну и ладно.

Путин: Мой помощник не мог вам позвонить по этому поводу.

Шевчук: Ну не ваш помощник – какой-то чудак, да.

Удар, пославший Шевчука в нокаут, состоит из одной простой фразы «Юра, это провокация». На видеозаписи[35] этого разговора видно, как эта фраза была произнесена: без всякого возмущения, как простая констатация. Это не обвинение, а просто факт, с которым не поспоришь.

Путин дополняет «нокаут» еще одной фразой: «Мой помощник не мог вам позвонить по этому поводу», применяя уже рассмотренную нами технику «Уверенный анти-тезис»[36]. В паре эти техники работают как нельзя лучше. Если вам приписывают какие-либо слова или действия, которых вы не произносили или не совершали, скажите спокойно и уверенно: «Это ложь» («Нокаут») и «Я этого никогда не говорил (не делал)» («Уверенный антитезис»). Будет большой ошибкой начать возмущаться или задавать противнику вопросы вроде «Откуда вы это взяли? Какие у вас доказательства?» – поскольку он только того и ждет, и порадуется, заманив вас в ловушку.

Снова оговорюсь, я не утверждаю, что Путин прав и Шевчук устроил провокацию, а хочу лишь сказать, что фраза-нокаут оказала на Шевчука и слушателей именно тот эффект, которого Путин добивался: тема была закрыта как, что ли, не совсем достойная.

Справедливости ради стоит признать, что Шевчук в некотором смысле элегантно покинул поле сражения: «Ну не ваш помощник – какой-то чудак, да», – вроде и проиграл, но по большому счету оставил вопрос открытым.

«Внимание! Противник наступает»: вопросы Шевчука

Шевчук: У меня есть вопросы. Честно говоря, давно накопились, и, пользуясь случаем, хочу сказать большое спасибо всем, кто здесь собрался, потому что вы видите перед собой, может быть, зачатки настоящего гражданского общества, о котором и вы говорите, и нам оно снится.

Что я хочу сказать. У меня несколько вопросов. Первое – свобода. Слово такое. Свобода прессы, свобода информации, потому что то, что сейчас творится в стране, – это сословная страна, тысячелетняя. Есть князья и бояре с мигалками, есть тягловый народ – пропасть огромная. вы все это знаете.

С другой стороны, единственный выход – чтобы все были равны перед законом: и бояре, и тягловый народ. Чтобы шахтеры не шли в забой как штрафные батальоны. Чтобы это было все по-человечески, чтобы личность в стране была свободная, уважающая себя. И тогда поднимем патриотизм. Потому что патриотизм плакатом не создашь, а у нас очень много я вижу, и я не один (интеллигенция, очкарики скажем так), мы видим очень многое.

Мы видим этот плакат, внешние проявления. Попытка построения патриотизма, какой-то совести в стране путем гимнов и маршей и так далее. Все это мы проходили. Только гражданское общество и равенство всех перед законом – всех абсолютно (и вас, и меня), – тогда что-то начнется. Мы будем строить и больницы, и детям помогать. нищим, калекам, старикам. Все это будет от души идти, искренне и честно.

Но для этого нужна свобода прессы, потому что ее сейчас нет. Есть полторы газеты и полтелевидения. На самом деле то, что мы видим по «ящику», – это даже не полемика, это те же марши и гимны.

На самом деле протестный электорат в стране растет, вы это тоже знаете. Много недовольных сложившейся ситуацией. Как вы думаете, произойдет ли, есть ли у вас в планах действительно серьезная, искренняя, честная либерализация, демократизация настоящей страны? Чтобы общественные организации не душились, чтобы мы перестали бояться милиционера на улице. Потому что милиционер служит сейчас начальству и своему карману, а не народу.

Вообще, у нас очень много репрессивных органов. Я искренне задаю этот вопрос. И завершаю таким вопросом: 31 мая будет Марш несогласных в Питере. Он будет разгоняться?

Шевчук сначала выдвигает ряд утверждений, а затем задает несколько вопросов. Путин, да и любой участник полемики, совершил бы большую ошибку, если бы, приняв утверждения противника как нечто само собой разумеющееся, немедленно стал отвечать на вопросы. Именно утверждения противника зачастую представляют собой наибольшую опасность, и поэтому в споре ваша задача – вычленить их, понять и определить, направлены ли они против вас и в какой мере.

Именно утверждения противника зачастую представляют собой наибольшую опасность, и поэтому в споре ваша задача – вычленить их, понять и определить, направлены ли они против вас и в какой мере.

Итак, рассмотрим утверждения Шевчука. Ниже в таблице, в левой ее колонке – слова Шевчука, а в правой – их «расшифровка», то есть их истинный смысл, в той или иной мере скрытый неоднозначностью формулировки. На основании приведенной нами «расшифровки» Путин (ведь мы, как вы помните, обладаем удивительным даром проникать в его мысли) строит свою контратаку на Шевчука.

Шевчук говорит в свободной манере, его утверждения не выстроены в четкую логическую цепочку, что, конечно, простительно музыканту и поэту. Тем не менее, упорядочив их в таблице, мы обнаруживаем весьма однозначную оценку политической ситуации в России, из которой неизбежно вытекают требования по ее исправлению, сформулированные Шевчуком в виде вопросов. Иными словами, утверждения Шевчука являются логическими посылками для выводов, представленных вопросами.

Вопросов у Шевчука всего два:

Как вы думаете, произойдет ли, есть ли у вас в планах действительно серьезная, искренняя, честная либерализация, демократизация настоящей страны?

31 мая будет Марш несогласных в Питере. Он будет разгоняться?

Первый вопрос – логическое следствие данной Шевчуком характеристики политической ситуации в России. Ведь если дела обстоят так, как он говорит, необходимы изменения. Как же Путину ответить на этот вопрос? Очевидно, что если Путин не согласен с представленной картиной российской жизни (а как мы увидим, он не согласен), то ему просто не следует на него отвечать. Требуется лишь опровергнуть утверждения, ведущие к вопросу о необходимости изменений, – тогда и сам вопрос отпадет за ненадобностью.

Итак, перейдем к разбору ответов Путина и используемых им полемических техник.

Путин отвечает Шевчуку. Но отвечает ли?

За 5 минут до контратаки. Артподготовка

Итак, Путин переходит в контрнаступление и начинает его с «артподготовки».

Техника 4. «Вы совершенно правы, но…» Этой техникой часто пользуются лекторы и преподаватели, отвечая на нелепые порой вопросы своих студентов: «Да, очень хороший вопрос. Но…», «Вы совершенно верно подметили… однако…». Такой формулировкой ответа они стремятся поддержать активность студентов и их интерес к предмету. Однако в ситуации спора у техники «Вы совершенно правы, но.» иная цель – успокоить соперника и слушателей, согласившись с бесспорными утверждениями, чтобы затем перейти в контрнаступление и разбить спорные или слабые доводы противника.

В ситуации спора у техники «Вы совершенно правы, но…» цель – успокоить соперника, чтобы затем перейти в контрнаступление и разбить спорные или слабые доводы противника.

Путин: Прежде всего, хочу сказать, что без нормального демократического развития у страны не будет будущего.

Шевчук: Конечно, не будет.

Путин: Это очевидный факт. Потому что только в свободном обществе человек может реализоваться. А реализуя себя, и страну развивает, и науку развивает, и производство развивает – по самому высокому стандарту. Если этого нет, то наступают последствия – стагнация. Это очевидный факт, и всеми понимается. Значит, это первый тезис.

Второй. Все должны действовать в рамках закона. Вы абсолютно правы.

Путин полностью принимает доводы Шевчука о необходимости демократического и свободного общества, а также приоритета закона, и завершает свой пассаж словами «Вы абсолютно правы». Действительно, кто же станет с этим спорить? Путин здесь несколько многословен, он даже систематизирует утверждения Шевчука в виде тезисов, хотя в дальнейшем этими тезисами не воспользуется. По-видимому, он еще не решил, какую стратегию контратаки выбрать, и пытается выиграть время. Просматривая видеозапись выступления, заметьте, что после слов «Все должны действовать в рамках закона. Вы абсолютно правы» в речи Путина возникает заминка, он произносит «значит…», а потом резко переходит в контратаку (и мы перейдем к ней, но чуть позже).

Путин не ограничивается принятием бесспорных доводов Шевчука, но обращает эти доводы против соперника лично. Словами «Это очевидный факт», «Это очевидный факт, и всеми понимается» он как бы говорит: «Прекрасные у вас тезисы, Юра, но ведь они всем известны, если не совершенно банальны. Ничего нового вы не сказали». И здесь мы видим пример еще одной техники.

Контратака, эпизод 1. Профессионалы против любителей

Контратаку Путин начинает со следующей техники.

Техника 5 «К человеку» заключается в использовании вместо логических или фактических опровержений тезисов, призванных показать, почему противник лично неспособен судить о рассматриваемом вопросе. Это так называемые аргументы ad hominem (к человеку).

Техника «К человеку» заключается в использовании вместо логических или фактических опровержений тезисов, призванных показать, почему противник лично неспособен судить о рассматриваемом вопросе.

С этим типом аргументов мы сталкиваемся в самых обыденных ситуациях: «Да что вы понимаете!» – восклицает человек, которого вы поставили своими доводами в тупик. «Уважаемый, я изучаю этот вопрос уже 35 лет, а вы сколько?» – заявляет профессор студенту, не найдя ответа на чересчур остроумный вопрос. Скажем прямо, это не самый корректный способ ведения дискуссии. Но если уж вы попали в западню аргументов противника и вам остается лишь прибегнуть к этой технике, постарайтесь, чтобы ваша критика личности противника выглядела как можно более объективно, не нападайте прямо, а постарайтесь намеками подвести слушателей к тому, что ваш соперник не в состоянии судить о предмете спора. Например, если вы работаете в отделе продаж и вам указал на ошибку сотрудник ИТ-отдела, не говорите ему: «Вы программист, что вы понимаете в продажах!», а скажите: «Наши программисты прекрасно разбираются в компьютерах, но тонкости общения с клиентами – не их конек».

Разумеется, во многих ситуациях эта техника не только полезна, но и совершенно необходима: если больной пытается уверить врача в необходимости операции, от которой ему станет только хуже, то врачу, испробовавшему все прочие способы убеждения, остается ответить только: «Что вы в этом понимаете?! Вы же не врач».

Шевчук отнюдь не болен, он выдвигает тезисы, требующие логического или фактического опровержения, но Путин выбирает «легкий» способ аргументации «К человеку» и реализует эту технику через противопоставление «профессиональных политиков» «непрофессионалам» в лице Шевчука:

Путин: С этого момента наступают вещи, которые требуют профессионального подхода. Вы упомянули про шахтеров.

Шевчук: Да.

Путин: Я могу вам сказать, что я очень близко к сердцу принимаю все, что там происходит.

Шевчук: Я тоже.

Путин: Но профессиональный подход требует взвешенного анализа и правовой, и экономической ситуации.

Шевчук: Согласен.

Мы в самом начале контратаки на личность собеседника. Перед нами, так сказать, заявление Путина о намерениях – «С этого момента наступают вещи, которые требуют профессионального подхода», и «Но профессиональный подход требует взвешенного анализа и правовой, и экономической ситуации», – которое Путин собирается воплотить в своих дальнейших словах, показав непрофессионализм Шевчука, возвещающего, как Путин продемонстрировал на этапе «артподготовки», лишь общеизвестные истины. Слушатели заинтригованы, им не терпится познакомиться с примером профессионального подхода. Вот он:

Путин: Вот почему там это происходит? Одна из причин? Мне говорят, что одна из причин – это то, что постоянная составляющая заработной платы на некоторых шахтах, как на «Распадской», например, 45–46 %, а все остальное это как бы премия. И за эту премию люди идут даже на нарушения техники безопасности.

Шевчук: Я тоже в курсе.

Путин: Я принял такое решение и дал соответствующее поручение, с тем чтобы эта постоянная составляющая была не менее 70 %.

Профессионализм, как выясняется, состоит в понимании причин и знании фактических обстоятельств в их цифровом выражении. Это очень важный момент в аргументации Путина, поскольку отражает одну из его главных стратегий собственного позиционирования в качестве администратора-профессионала. Однако обратите внимание: «шахтерский вопрос» – всего лишь один из примеров Шевчука, иллюстрирующий его основные тезисы: «С другой стороны, единственный выход – чтобы все были равны перед законом: и бояре, и тягловый народ. Чтобы шахтеры не шли в забой как штрафные батальоны. Чтобы это было все по-человечески, чтобы личность в стране была свободная, уважающая себя». Обращаясь к «шахтерскому вопросу», Путин прибегает к технике «Атака на второстепенное», которую мы сейчас рассмотрим.

Профессионализм состоит в понимании причин и знании фактических обстоятельств в их цифровом выражении.

Техника 6. «Атака на второстепенное». Эта техника вам также отлично знакома из повседневного общения. Представьте, что у вашего друга возникла новая гениальная, по его мнению, бизнес-идея. Однако вам очевидна ее полная бесперспективность. Вы приводите множество убедительных объективных доводов и среди прочего утверждаете, что, как вы слышали, многие люди, пытавшиеся реализовать подобную идею, лишь выбросили деньги на ветер. Ваш друг, игнорируя ваши главные доказательства, цепляется за аргумент «многие выбросили деньги на ветер» и возмущенно заявляет вам: «Да откуда ты знаешь, сколько человек не сумели реализовать такую идею! Ты ведь не можешь привести статистику! Все, что ты говоришь, – совершенно голословно!» – и уходит, хлопнув дверью. Знакомо, не правда ли?

Игнорируйте главные аргументы противника, выберите из его утверждений второстепенное и слабое и обрушьте на него всю силу своей аргументации.

Техника «Атака на второстепенное», как видите, очень проста: игнорируйте главные аргументы противника, выберите из его утверждений второстепенное и слабое и обрушьте на него всю силу своей аргументации. Конечно, такой способ ведения дискуссии, как и технику «К человеку», нельзя назвать излишне корректными, но если вы в безвыходной ситуации – все средства хороши. И если ваша атака на второстепенные тезисы противника будет достаточно продолжительной и вы их успешно опровергнете, слушатели, скорее всего, успеют забыть о главных его тезисах и, вполне возможно, в их глазах вы победите в этом споре.

Рассмотрим, как Путин использует эту технику. Прежде всего, он берет конкретный пример и приводит цифры, что, безусловно, хорошо смотрится на фоне достаточно абстрактных тезисов Шевчука. Однако Шевчук успешно отбивает первый этап контратаки Путина словами «Я тоже в курсе». Как вы помните, «Атаку на второстепенное» Путин применяет в рамках, заданных техникой «К человеку», пытаясь представить Шевчука непрофессионалом, неспособным судить о сложных государственных вопросах. А если Шевчук «тоже в курсе», значит, он в какой-то мере профессионал, и желаемого Путин не добился. И тогда Путин предпринимает новую попытку, делая следующее заявление:

Путин: Но, Юра, хочу вам сказать, что это касается коксующихся углей. Вот сейчас начинается профессиональная часть. А есть энергетические угли, где уровень рентабельности гораздо ниже. А это все в тарифе сидит, эта постоянная составляющая. Если нам ее увеличить бездумно, то может наступить ситуация, при которой все шахты, где добываются энергетические угли, будут просто закрыты, они будут нерентабельны.

Путин продолжает развивать контрнаступление, поднимая более сложную тему коксующихся углей, в которой Шевчук уже наверняка не разбирается, и тем самым уличает его в «непрофессионализме». Путин немедленно использует это «уличение», чтобы представить аргументацию Шевчука как внутренне противоречивую.

Техника 7. «Вы сами себе противоречите»

Путин: Если вы выступаете за рыночное хозяйство, то в условиях рыночной экономики они просто закроются. А я так понимаю, что вы сторонник рыночной экономики, а не директивной. Они закроются. Это только одна составляющая.

Эта техника «Вы сами себе противоречите» заключается в том, чтобы обнаружить в аргументах противника действительное или мнимое противоречие. Вот несколько примеров.

Действительное противоречие. Сначала политик заявляет, что всемерно поддерживает свободу слова, а затем предлагает закрывать издания, критикующие линию правительства. Очевидно, что эти заявления совершенно не согласуются друг с другом.

Мнимое противоречие. Возьмем обыденный пример: за столом вы говорите, что любите фрукты; на десерт подают фрукты, но вы отказываетесь; хозяйка указывает вам на противоречие: «Сначала говорите, что любите, а теперь отказываетесь». Но вы же не утверждали, что едите фрукты всегда и во всех ситуациях! Поэтому такое противоречие – мнимое.

Техника «Вы сами себе противоречите» заключается в том, чтобы обнаружить в аргументах противника действительное или мнимое противоречие.

Другой пример мнимого противоречия, уже из области политики. Противник политика-либерала заявляет в споре: «Вы всегда яростно выступали против националистических движений, а недавно пресса сообщила о вашей встрече с Х, лидером националистов. Ваша политическая позиция противоречива!» Очевидно, что это противоречие мнимое, ведь, во-первых, политик-либерал хотя и выступает против националистов, но не зарекался с ними встречаться, и, во-вторых, причины их встречи нам неизвестны – возможно, она вовсе не была дружественной.

Техника «Вы сами себе противоречите» чрезвычайно эффективна в спорах, где вы действительно хотите показать противнику ложность его точки зрения, а также в дискуссиях – судебных, научных и им подобных, – чьи слушатели в той или иной мере настроены на восприятие и анализ доводов логики. В политических и других «жарких» дискуссиях она менее эффективна, поскольку их участники и зрители лучше реагируют на эмоциональный, остроумный, убедительный стиль выступления, чем на логическую аргументацию. Если в «жаркой» дискуссии вы решите прибегнуть к технике «Вы сами себе противоречите», старайтесь, избегая сложных логических построений, выбрать по возможности наиболее очевидное противоречие в словах или позиции противника и представить его как можно более просто и ярко.

Противоречия бывают двух видов:

□ противоречие в аргументах. Например, если директор компании говорит, что необходимо расширять производство, и тут же заявляет, что требуется сократить штаты, то это явное противоречие в аргументах – кто же будет работать в расширенном производстве?

□ принципиальное противоречие, когда высказывания противника противоречат его личной, политической, экономической или какой-либо иной позиции. Указание на такое противоречие принято рассматривать как личную атаку, то есть как вариант техники «К человеку». Если вы обнаружите и представите на суд слушателей противоречие между некоей принципиальной позицией вашего соперника и его утверждениями в отношении обсуждаемого вопроса, слушатели сочтут его «лицемером», который говорит одно, а делает другое, или в одной ситуации говорит одно, а в другой – совершенно противоположное.

Как вы помните, тему шахтеров Шевчук поднял лишь как пример того, что «все обстоит не по-человечески», – он не предлагал каких-то конкретных действий вроде увеличения тарифов. В рамках техник «Атаки на второстепенное» и «Вы сами себе противоречите» Путин пытается приписать Шевчуку мнимое принципиальное противоречие. И вот что он делает.

Выдвигает низкие тарифы в качестве основной проблемы шахт, добывающих энергетические угли: «А есть энергетические угли, где уровень рентабельности гораздо ниже. А это все в тарифе сидит, эта постоянная составляющая».

Предлагает возможное решение – повысить постоянную составляющую тарифов: «Если нам ее увеличить…»

Тут же это решение отвергает: «Если нам ее увеличить бездумно, то может наступить ситуация, при которой все шахты, где добываются энергетические угли, будут просто закрыты, они будут нерентабельны».

И совершает пируэт – приписывает Шевчуку свое же рассуждение о повышении как противоречащее его предполагаемой принципиальной позиции: «Если вы выступаете за рыночное хозяйство, то в условиях рыночной экономики они просто закроются. А я так понимаю, что вы сторонник рыночной экономики, а не директивной. Они закроются».

Путин завершает этот этап контратаки словами: «Это только одна составляющая», которые в данном контексте воспринимаются как «Это, Юра, не единственное принципиальное противоречие в вашем непрофессиональном подходе к делу».

Контратака, эпизод 2. От личности противника – к его аргументам: «Не обобщайте, но смотреть надо шире!»

На этом этапе Путин переходит от атаки на личность противника к атаке на его аргументы и пускает в ход следующую технику:

Техника 8. «Не обобщайте!» Чтобы применять эту простую, но чрезвычайно эффективную технику, вы должны внимательно следить за аргументами противника: если среди них попадаются обобщения, то есть если ваш противник формулирует некие общие правила, вы почти всегда сумеете обнаружить несколько исключений из них и, предъявив ему эти исключения, опровергнуть его обобщения.

Вы должны внимательно следить за аргументами противника: если среди них попадаются обобщения, вы почти всегда сумеете обнаружить несколько исключений из них и, предъявив ему эти исключения, опровергнуть его обобщения.

В повседневных разговорах мы пользуемся этой техникой сплошь и рядом: «Я был в городе N», – говорит ваш собеседник. – «Рестораны там просто жуть!» Маловероятно, чтобы он посетил все рестораны. И мы с легкостью разбиваем его аргумент: «А я вот обедал там в паре ресторанов – кухня просто великолепная!»

Как применяет эту технику Путин? Он берет слова Шевчука «Чтобы общественные организации не душились, чтобы мы перестали бояться милиционера на улице. Потому что милиционер служит сейчас начальству и своему карману, а не народу», являющиеся явным обобщением, и приводит примеры, противоречащие этому обобщению, тем самым доказывая его ложность.

Путин: Теперь вы говорите, что милиция служит только начальникам. В милиции всяких людей хватает. Там срез нашего общества вообще. Да, это часть страны и там не с Марса люди приехали. Да, там есть люди, которые верой и правдой служат своему народу и не жалеют не только здоровье – и жизни своей не жалеют, и под пули идут. Своими машинами те же самые гаишники, которые «мзду снимают» и «бабки стригут» на дороге, – есть такие. Но есть и такие, которые детей своим телом закрывают, машины подставляют и погибают, – есть и такие. Поэтому мазать всех одним черным дегтем считаю несправедливым.

Шевчук: Я не мажу!

Путин: Вы не мажете, но вы сказали: «менты» служат начальству, а не народу.

Шевчук: В основном да.

Следует сказать, что в данном случае техника «Не обобщайте!» адресована мнимому обобщению и эксплуатирует промах противника: очевидно, что Шевчук не имел в виду, что 100 % состава сил МВД – взяточники и служат лишь своему карману, но форма его высказывания позволяет трактовать все утверждение как непозволительное обобщение.

В рамках техники «Не обобщайте!» Путин применяет один важный прием.

Прием 1. «Противопоставление». Это эффективный риторический прием противопоставления: он заостряет до предела обозначенную Шевчуком проблему «милиционер служит сейчас начальству и своему карману, а не народу». Путин противопоставляет коррумпированных милиционеров (используя при этом выражения, по сравнению с которыми слова Шевчука кажутся чуть ли не академичными, – «менты», «мзду снимают», «бабки стригут») милиционерам, «которые верой и правдой служат своему народу и не жалеют не только здоровье – и жизни своей не жалеют» и «детей своим телом закрывают».

Следующее орудие Путина в контратаке – техника «Смотреть надо шире!», с помощью которой он переводит поставленную Шевчуком проблему милиции в более широкий контекст, тем самым снимая ее остроту.

Техника 9. «Смотреть надо шире!» Вот что Путин заявил по поводу милиции: «Там срез нашего общества вообще. Да, это часть страны и там не с Марса люди приехали». Тем самым он перевел обозначенную Шевчуком проблему в более широкий общественный контекст. А если это проблема общества в целом, то для ее решения требуется в первую очередь изменить российское общество. Следовательно, реформа милиции – это второстепенная по отношению к реформе всего общества задача.

Техника «Смотреть надо шире!» полезна, когда вам требуется уйти от обсуждения какого-либо вопроса.

Эта техника полезна, когда вам требуется уйти от обсуждения какого-либо вопроса. Например, она часто выручает, когда человеку указывают на его личную неэффективность: он заявляет, что есть более значительная проблема, например, неэффективность всего отдела, где он работает, или всего предприятия и т. д. Лишь решив общую проблему, можно устранить более частную проблему его личной неэффективности. Поэтому, если ваш оппонент заявляет: «Вашему отделу необходимы структурные изменения», вы можете ему ответить: «Полностью с вами согласен, однако прежде требуется провести структурные изменения в компании в целом, в противном случае изменения в одном отделе пользы не принесут».

После некоторых препирательств с Шевчуком за лидерство в споре:

Шевчук: В основном да. Я иду на Марш несогласных. Нас 500 человек и 2,5 тысячи омоновцев. Мы кого-то убили или зарезали?

Путин: Я вас внимательно слушал и не перебивал! А то у нас дискуссии не получится, а получится базар!

Путин продолжает развивать технику «Смотреть надо шире!»:

Путин: Я считаю, что несправедливо всех под одну гребенку, хотя проблем там хватает. У нас такой уровень общей культуры: как только человек получает какое-то удостоверение, палку какую-то в руки, то сразу начинает ею размахивать и пытаться заработать на этом деньги. Но это характерно не только для милиции – это характерно для любой сферы, где есть властные полномочия и возможность получить эту сумасшедшую административную ренту.

В этом отрывке использован еще один интересный прием.

Прием 2. «Противник в квадрате» – развитие и преувеличение (себе на пользу) аргументов противника.

Очевидно, что аргументы противника не стоит преувеличивать себе во вред: если, продолжая наш пример, вы начальник отдела, и ваш отдел обвиняют в неэффективности, уж пожалуйста, не говорите просто: «Мой отдел работает ужасно, отвратительно, хуже некуда!» Используйте этот прием лишь в рамках техники «Смотреть надо шире!» или иной ей подобной. В ответ на обвинение вы можете сказать: «Да, я согласен, мой отдел работает неэффективно, не решает поставленных задач, не выполняет норму прибыли. Все это так. Однако проблема не в моем отделе, она гораздо шире – как все мы знаем, неэффективна вся компания, а мой отдел лишь ее часть». Тем самым вы добьетесь сразу нескольких результатов: 1) у слушателей и, возможно, у вашего противника сложится впечатление, что вы честно признаете недостатки, не пытаясь уклониться от ответственности; 2) слушатели решат, что вы понимаете ситуацию гораздо лучше вашего противника, – ведь вы резче высказываетесь о неудовлетворительном положении дел; 3) однако – поскольку вы используете технику «Смотреть надо шире!» – вы уйдете от ответственности, переключив внимание противника на более общие, независящие от вас причины.

Пользуясь этим приемом, Путин говорит: все общество, и милиция как его часть, думает только о том, как, воспользовавшись свой властью, заработать побольше денег. Эти слова звучат резче и сильнее, чем утверждения Шевчука о милиции, и у слушателей складывается впечатление, что Путин воспринимает обозначенную Шевчуком проблему гораздо живее и острее. Но обратите внимание: он перенес проблему милиции в более широкий контекст и тем самым сделал ее второстепенной.

Контратака, эпизод 3. Перенос ответственности: «Марш несогласных, или По этому вопросу не ко мне»

В третьем эпизоде контратаки Путин применяет техники переноса ответственности и ухода от вопросов.

Техника 10. «По этому вопросу не ко мне». Эта элементарная техника встречается на каждом шагу – «Я за это не отвечаю», «Этим у нас занимается другой отдел» и прочая, и прочая. Однако она, как и все «уличные» техники спора, в политическом, деловом или ином серьезном контексте требует определенного искусства, умения представить ее сопернику и слушателям так, чтобы не дать им почувствовать, что вы уходите от ответственности или отмахиваетесь от проблемы.

Путин реализует эту технику в три этапа.

Этап 1. Есть правила проведения мероприятий, подобных планируемому Маршу несогласных, и местные власти регулируют такие мероприятия в соответствии с этими правилами.

Путин: По поводу Марша несогласных. Есть определенные правила, они предусматривают, что такие мероприятия регулируются местными властями. Кроме тех людей, которые выходят на марш согласных или несогласных, есть и другие люди, о правах которых мы не должны забывать.

Если вы решите провести Марш несогласных – я прошу прощения за слишком резкие вещи, скажем, у больницы, где будете мешать больным детям, – кто из местных властей вам позволит там проводить этот марш? И правильно сделают, что запретят!

Шевчук: Можно я отвечу?

Путин: Нет! А теперь вы хотите провести его там, где люди хотят в пятницу поехать на дачу, к примеру, просто. Или в воскресенье вечером вернуться с дачи. Да они вас там такими матюгами покроют! И местные власти заодно.

Здесь Путин использует вариант техники «Доведение до абсурда», которую мы рассмотрели ранее. В данном случае он приводит достаточно абсурдные примеры проведения Марша несогласных у больниц или там, где они помешают людям в пятницу добраться на дачу. Ведь совершенно очевидно, что проблема с запретами Маршей несогласных не в том, что они мешают людям лечиться или отдыхать.

Эту технику слушатели нередко принимают на ура, поскольку она отвлекает их внимание от сложностей аргументации, предлагая нечто забавное. Ведь люди порой предпочитают логическим доводам смешное или интересное, то есть склонны развлечься. Любая шутка, и доведение до абсурда в частности, «размягчает» слушателей, а иногда и противника, делает их более восприимчивыми к вашим дальнейшим аргументам.

Стоит отметить, что Путин действует достаточно агрессивно: Шевчук пытается ответить на абсурдную аргументацию, очевидно, пытаясь сказать, что Марши несогласных никогда не планировалось проводить у больниц или на перронах дачных поездов. Путин чувствует, что возражение Шевчука может помешать его технике «Доведение до абсурда», и резко обрывает его: «Можно я отвечу?» – «Нет».

Здесь Путин также использует рассмотренную нами выше технику «Смотреть надо шире!», хотя и не развивает ее подробно. Словами «По поводу Марша несогласных. Есть определенные правила, они предусматривают, что такие мероприятия регулируются местными властями» он переводит вопрос о Марше в более широкий контекст, превращая Марш в одно из «таких мероприятий», то есть приравнивая его, скажем, к митингам «Единой России» или «Наших». В Марше несогласных – как бы говорит он – нет ничего особенного, перед законом все равны!

Этап 2. Власти должны действовать в соответствии с законом, а не использовать закон в собственных интересах.

Путин: Но это совсем не значит, что власть должна прикрываться теми вещами, о которых я говорил, и создавать невозможные условия для проявления свободы слова. Но это вопрос, который должен решаться вместе с властями.

Я надеюсь, что в Петербурге будет сделано именно так, по уму: с правом граждан выразить свое несогласие с политикой властей по тем или другим вопросам. Но с тем, чтобы люди, которые будут участвовать в этом марше, не мешали другим, которые не хотят демонстрировать, а хотят просто добраться домой вовремя, хотят поехать к семье, к детям и так далее. Нужно выработать.

На одном абсурде слишком далеко не уедешь. Путин это прекрасно понимает и переводит разговор в серьезное русло, заявив, что власти не должны под предлогом удобства граждан – а на самом деле для собственного удобства – запрещать проведение Марша.

На этом этапе Путин снова прибегает к технике «По этому вопросу не ко мне», косвенно обвиняя местные власти в перегибах в отношении проведения Марша. Он также предлагает некоторое решение: «Но это вопрос, который должен решаться вместе с властями» и «Нужно выработать», формулируя его в более чем туманных выражениях, напоминающих риторику Горбачева. При этом осталось непонятным, кто именно вместе с властями должен решать этот вопрос – «несогласные», какие-то общественные организации, федеральные законодатели? Что именно нужно выработать – законы, новые местные правила, процедуры взаимодействия демонстрантов с местными властями? Однако именно такая туманность дает простор для того, чтобы истолковать слова Путина в соответствии со своими собственными пожеланиями.

Этап 3. «Вы совершенно правы, но…»

Путин: На самом деле я хочу, чтобы вы поняли. Мне, уверен, и другим представителям государственной власти это не мешает – наоборот, помогает.

Шевчук: Конечно.

Путин: Если я вижу, что люди вышли не просто, чтобы «побазарить» и попиарить себя, а что-то говорят дельное, конкретное, указывают какие-то болевые точки, на которые власть должна обратить внимание, – что же здесь плохого?! Спасибо надо сказать.

Шевчук: Вот.

Путин: Я так к этому и отношусь.

Шевчук: Но вы видите, местные власти ведь тут же забивают все площади всякими каруселями в этот день. Тут очень много лицемерия.

Путин: Я с вами здесь согласен.

Путин использует технику «Вы совершенно правы, но…». Сначала он заявляет, что мероприятия, подобные Маршу несогласных, помогают ему и другим представителям государственной власти, а затем говорит, что бывают «хорошие Марши», указывающие на действительные проблемы, и «плохие Марши», чья цель – ««побазарить» и по-пиарить себя». Как мы видим, Путин заставляет Шевчука принять свою позицию, что во всем виноваты местные власти («Конечно», «Вот», «Но вы видите, местные власти ведь тут же забивают все площади всякими каруселями в этот день. Тут очень много лицемерия»).

Итак, чего же достиг Путин с помощью техники «По этому вопросу не ко мне.»?

Во-первых, он уклонился от ответа на изначальный вопрос Шевчука, будет ли разгоняться планируемый Марш несогласных.

Во-вторых, он уклонился от ответственности за принимаемые властями меры против Марша.

В-третьих, он добился того, что Шевчук согласился с его аргументами.

Таким образом, у слушателей, возможно, сложилось впечатление, что Путин и федеральные власти не несут ответственности за ущемление политической оппозиции, что все проблемы оппозиция должна решать с местными властями и, самое главное, что оппозиционер с этим полностью согласен. Отличный ход и явная победа Путина!

Финал контратаки: «Расстанемся шутя»

Техника 11. «Отшутился». Все мы от случая к случаю отшучиваемся от серьезных проблем: «Ты чем-то расстроен?» – «Да, так расстроен, что даже кушать не могу», – цитируешь «Мимино», а у самого на душе пудовая гиря. Однако в публичных дискуссиях, когда не хочется отвечать на вопрос, возникают сомнения: стоит ли использовать эту технику, не подумают ли слушатели, что я пытаюсь увильнуть от ответа? Да, возможно, они именно так и подумают. Однако если ваша шутка окажется удачной и смешной, для них это станет главным, и про увиливание они забудут.

Шевчук: Я хочу вам сказать, что в прошлом году весь город бился за спасение архитектурного центра Петербурга. Как давили – вы даже себе не представляете, – давили страшное дело! А ведь мы дрались за город – вы же в нем родились – удивительный, жемчужина мира. Чего только не было, какие препоны не ставили! А народ только звереет от этого. Зачем это делать? Вы же большой вес имеете, надо его там как-то.

Путин: 76 килограммов.

Шевчук: Ну что же это…

Шевчук явно проигрывает: он принял позицию Путина, обвиняющую местные власти в создании препон, и сам приводит пример «злодеяний» местных властей из области борьбы за архитектурный центр Петербурга. Тем не менее, он предпринимает последнюю слабую попытку ввести самого Путина в картину взаимодействия местных властей и гражданского общества: «Вы же большой вес имеете, надо его там как-то.» На что Путин отвечает шуткой: «76 килограммов». Что остается Шевчуку – требовать от Путина серьезности? Конечно, он мог бы тоже ответить шуткой вроде «В политике-то вы весите 1000 тонн», и продолжить разговор, но, проиграв в предыдущем раунде, по-видимому, растерял полемический запал и теперь лишь разводит руками: «Ну что же это.»

Итоги

Мы завершили довольно продолжительный разбор разговора Путина с Шевчуком. Пора подвести итоги.

Насколько удачно выступил Путин? Насколько эффективной оказалась выбранная им стратегия спора?

Прежде всего, заметим: Путин не ответил ни на один из вопросов Шевчука – ни о намерениях провести демократизацию и либерализацию, ни о том, будут ли разгонять Марш несогласных. Если он хотел уйти от острых вопросов, своего он добился. Но какое впечатление произвели его слова на миллионы зрителей и слушателей этого спора, самых что ни на есть рядовых россиян? Чтобы ответить на этот вопрос, посмотрим на комментарии пользователей к размещенному на сайте YouTube видео-ролику[37] разговора Путина и Шевчука. Судя по, мягко говоря, не слишком литературному языку подавляющего числа авторов, они просто высказывают свое личное мнение, и большинство из них полагают, что Путин как полемист проявил себя плохо. Вот несколько примеров[38].

– Путин по существу толком не ответил, а стал говорить, про всякую хрень – больницы, дачи и тд. Hgsdfigsd

– чекист… технично вроде как возразил, но не по сути, а вокруг… а про ТВ вообще тишина) марши не согласных проводятся на площадях, а не в больницах и в дачных поселках… galateya77

– Умение лить абстрактщину тонко намекая на обтекаемые вещи – важная составляющая успеха любого политика. если да то нет, если нет то да). Zombieaward

– Боже какой Путин убогий, как он начал юлить, на прямой вопрос ответить не может. olgicaish

– так подождите, что у нас получается если шахтёрам платить достойную зарплату обанкротятся угледобывающие компании это полнейший бред. а на счет марша несогласных полная чушь вы мол выйдите в лесу проводите марш потому что мешаете трудовому народу. MrKoba20

– Путин нервничает заметно… rhino866

– Чесно говоря Шевчук молодец. Путин даже растерялся на время. Ruslan030370

– тов. Путин все правильно говорит, очень справедливо, и по-моему – честно. только:. в то время, пока задают вопрос – через чур нервничает. видимо, все же есть темы или вопросы, которых очень боится. вопрос – какие именно.

– Путин как то не по сути отвечал, в частные случаи увел разговор! Не о зарплатах шахтеров вопросы были! Aleksey580

– Молодец Юра! Смелый мужик! Актуальные и очень острые вопросы задавал, а путин как всегда отвертелся не углубляясь в поставленые вопросы, прикрылся больными в случае марша у больницы. Да кому в голову придет там маршеровать. badslem83

– Такого Путина я ещё не видел…) tolstov83

– Реакция Путина очень не понравилась. Было видно что ему подобные вопросы не просто неприятны а даже злят. xxeexxeexxeexxee

Как видим, комментаторы считают, что Путин нервничал, злился, боялся, увиливал от вопросов, приводил неприемлемые аргументы. И это говорит о неудаче выбранной Путиным стратегии. Действительно, использованные им техники ставят своей целью либо обесценить противника, либо уйти от ответа:

□ «Вопросом на вопрос» – стать лидером разговора;

□ «Документы, пожалуйста, или Знай свое место» – обес ценить противника;

□ «Нокаут» – заставить противника замолчать;

□ «Вы совершенно правы, но.» – отвергнуть аргументы противника;

□ «К человеку» – обесценить противника;

□ «Атака на второстепенное» – уйти от ответа на вопрос;

□ «Вы сами себе противоречите» – обесценить принципиальную позицию противника;

□ «Не обобщайте!» – уйти от ответа на вопрос;

□ «Смотреть надо шире!» – перенеся вопрос в иную плоскость, уйти от ответа;

□ «По этому вопросу не ко мне» – перенос ответственности;

□ «Отшутился» – уйти от ответа на вопрос.

Означает ли неудача стратегии Путина в разговоре с Шевчуком, что составляющие ее техники неэффективны? Отнюдь. Как соль и перец, они хороши только в малых количествах. Если бы Путин хотя бы 50 % своего разговора с Шевчуком провел как открытый диалог и честно ответил хотя бы на некоторые его утверждения, реакция слушателей, несомненно, была бы иной.

Если бы Путин хотя бы 50 % своего разговора с Шевчуком провел как открытый диалог и честно ответил хотя бы на некоторые его утверждения, реакция слушателей, несомненно, была бы иной.

Проблему диалога Путина с Шевчуком хорошо обозначил писатель Виктор Ерофеев:

Эта встреча показала, что Путин не столь подвижен умом в разговоре с людьми, которые ему не подчинены или не стоят на его позиции. Для него командирский окрик важнее диалога [39].

Путин, по-видимому, не привык, когда ему возражают, и поэтому откровенность и вольный стиль Шевчука не только в определенной мере вывели его из себя, но и заставили выбрать неудачную полемическую стратегию.