Читать онлайн Ласточки и Амазонки бесплатно

Arthur Ransome

SWALLOWSANDAMAZONS

Перевод Марины Авдониной

Ласточки и амазонки. Пер. М. Авдониной. – М.: Изд-но Эксмо, 2004. – 544 е., ил. – (Детская библиотека).

АРТУР РЭНСОМ

Ласточки и Амазонки

Москва ЭКСМО 2004

Глава 1
Дариенский пик

Как Кортес, различивший сквозь проем

В крутых вершинах океан степенный,

Орлиный взор лагуну жег огнем,

Не снисходя к толпе недоуменной,

На Дариенском пике [1]

Семилетний Роджер, еще недавно бывший самым младшим в семье, широкими зигзагами бежал вверх по травянистому склону холма. Этот склон тянулся от самого берега озера до Холли-Хоув – так называлась ферма, где семейство Уокеров проводило летний отдых. Сперва Роджер мчался в одну сторону, пока не достигал изгороди, вдоль которой была протоптана тропинка. Здесь он разворачивался и бежал в другую сторону, пересекая поле до противоположной изгороди. Однако при этом мальчик все-таки забирал чуть-чуть вверх, так что с каждым зигзагом чуть-чуть приближался к ферме. Ветер дул ему навстречу, и потому Роджеру приходилось лавировать, чтобы добраться до ворот, где терпеливо ждала его мать. Роджер не мог идти прямо против ветра – ведь он был парусником, чайным клипером «Катти Сарк». Старший брат Джон сказал сегодня утром, что пароходы – это просто-напросто жестяные коробки с двигателем и что стоящим делом может считаться лишь плавание под парусами. Поэтому Роджер и выполнял такие сложные маневры, хотя из-за этого дорога до фермы становилась куда длиннее.

Подбежав поближе к воротам, возле которых стояла мать, Роджер заметил у нее в руках красный конверт и белый листок бумаги. Телеграмма! Мальчик сразу же понял, что это означало. На миг ему захотелось броситься прямо к матери. Он знал, что телеграмма могла прийти только от отца. Тогда это должен быть ответ на письма, которые посылали отцу мама, Джон, Сьюзен, Титти и сам Роджер. И во всех этих письмах высказывалась одна и та же просьба, хотя и в разных формах. Письмо от самого Роджера было очень коротким: «Папа, пожалуйста, можно, и я тоже? С любовью – Роджер». Послание от Титти было куда длиннее – длиннее даже, чем письмо Джона. Сьюзен, хотя и была старше Титти, не стала писать письмо сама. Она вместе с Джоном подписалась под его просьбой, так что получилось, будто это письмо от них обоих. Послание от мамы было самым длинным, но Роджер не знал, что в нем говорилось. Все эти письма вместе ушли в далекий путь к Уокеру-старшему – его корабль стоял у берегов Мальты и вскоре должен был отплыть в Гонконг. А теперь мама держала в руках красный конверт, в котором наверняка пришел ответ! Роджеру очень хотелось кинуться к ней, махнув рукой на лавировку. Но плавание под парусом было куда более стоящим делом, чем паровые двигатели, и потому Роджер заложил новый зигзаг, взяв, быть может, немного круче к ветру. Наконец он набрал достаточный запас скорости и пошел прямо против ветра, все замедляя и замедляя ход, пока не остановился рядом с матерью. Сдав немного назад, «чайный клипер» слегка вздрогнул, отдавая якоря. Наконец-то он был в надежной гавани!

– Это ответ? – спросил Роджер, задыхаясь от долгой борьбы со встречным ветром. – Папа сказал «да»?

Мать улыбнулась и прочла телеграмму вслух:

– «Утопленники лучше, чем тупицы, но лишь тупица может утопиться».

– Это означает «да»? – переспросил Роджер.

– Думаю, что так.

– И для меня это тоже значит «да»?

– Конечно – если Джон и Сьюзен возьмут тебя и если ты пообещаешь слушаться их во всем.

– Ура! – закричал Роджер и радостно запрыгал на месте, забыв на минутку о том, что он – корабль, стоящий на якоре в тихой гавани.

– А где остальные? – спросила мать.

– На Дариене, – отозвался Роджер.

– Где?

– Ну, на вершине той горы. Титти назвала ее Дариенским пиком. Знаешь, оттуда виден остров.

Ферма Холли-Хоув стояла на высоком холме. Если спуститься по травянистому склону вниз, к озеру, то окажешься на берегу маленького залива, где располагались пристань и лодочный сарай. Отсюда была видна только небольшая часть самого озера – по обеим сторонам залив был ограничен длинными крутыми мысами. От фермы к лодочному сараю через поле вела хорошо протоптанная тропинка. На полпути располагались ворота, от которых уходила другая дорожка – она сворачивала в сосновую рощицу, растущую на южном, более высоком мысу. Эта тропинка очень скоро исчезала среди деревьев. Однако в самый первый день после своего прибытия на ферму – а было это две недели назад – дети нашли дорогу через рощу на самый дальний край мыса. Там суша резко обрывалась в озеро, подобно скалистому морскому утесу. И оттуда юные исследователи смогли окинуть взором широкую водную гладь, расстилающуюся от пологих холмов на юге до высоких нагорий на севере и теряющуюся в вечерних сумерках. И именно тогда, когда они впервые стояли на обрыве и озирали необъятный водный простор, Титти дала название этому утесу. Она слышала один сонет, который читали вслух в школе, но позабыла почти все его содержание, кроме одной яркой картины: исследователи дальних земель впервые глядят с высокого пика на Тихий океан. Девочка назвала мыс Дариеном. На самой высокой точке этого мыса дети устроили лагерь. Именно там они и сидели, когда Роджер собрался назад, на ферму. Миновав сосняк, он выбрался на поле и увидел мать, стоящую в воротах. Чем закончилось его путешествие через поле, мы уже знаем.

– Ты не хочешь отнести им ответ на их письма?

– И сказать, что для меня это тоже означает «да»?

– Конечно. Отдай телеграмму Джону. Джон, несомненно, должен понять, что вы не тупи-цы – и ты тоже.

Мама вложила телеграмму в красный конверт и отдала его Роджеру.

Мальчик стоял смирно – он вспомнил, что надежно закреплен на якоре. Поцеловав его, мать напомнила:

– Ужин в половине седьмого и ни минутой позже. И не разбудите Викки, когда придете домой.

– Есть, сэр! – отозвался Роджер, перебирая руками – Он поднимал якорь, вытягивая его за цепь. Развернувшись, он пошел зигзагами вниз по склону, думая о том, как лучше будет сообщить брату и сестрам новости.

Мать рассмеялась.

– Эй, на корабле! – окликнула она.

Роджер остановился и оглянулся.

– Когда ты шел вверх по полю, ветер был встречный, – напомнила мать. – А теперь ветер попутный. Тебе не нужно больше лавировать.

– Верно, – согласился мальчик. – Ветер дует в корму. Я шхуна. Я могу идти под всеми парусами, полностью расправив их. – И Роджер раскинул руки в стороны, изображая поднятые паруса, а потом побежал прямо через поле по тропинке, ведущей в сосновую рощу.

Миновав открытое пространство и оказавшись под сенью сосен, он перестал быть парусником. Нельзя же идти под парусом через сосновый лес! Теперь Роджер был исследователем, который отстал от основного отряда и теперь ищет его по следу в лесной чаще, внимательно глядя по сторонам – вдруг где-нибудь за деревом подкарауливает злобный дикарь, готовый выстрелить в одинокого путешественника отравленной стрелой. Роджер вскарабкался на вершину мыса. Здесь лес обрывался – на небольшой прогалине среди голых камней рос лишь вереск. Это и был Дариенский пик. Он был со всех сторон окружен деревьями, но за стволами сосен, негустым рядком растущих у края утеса, ярко отблескивала озерная гладь. На каменистом пятачке горел маленький костерок. Джон подбрасывал в огонь ветки, Сьюзен намазывала мармелад на хлеб. Титти, положив подбородок на согнутые колени, сидела между двумя деревьями на краю обрыва над озером, неся вахту и посматривая на остров.

Услышав шаги Роджера, Джон поднял взгляд и, заметив в руках у брата телеграмму, мгновенно вскочил на ноги.

– Депеша? – спросил он.

– Это ответ, – заявил Роджер. – Тут говорится «да», и это «да» и для меня тоже, если я буду подчиняться приказам и вы с Сьюзен возьмете меня. А если «да» относится ко мне, то оно относится и к Титти.

Джон взял у Роджера телеграмму. Титти поднялась на ноги и бегом бросилась к остальным. Сьюзен поднесла нож с куском мармелада к ломтю хлеба, стараясь не уронить ни крошки, однако так и позабыла намазать бутерброд. Джон открыл конверт и вытащил белый листок.

– Читай вслух, – потребовала Сьюзен.

Джон прочел:

– «Утопленники лучше, чем тупицы, но лишь тупица может утопиться». Ура, папочка! – воскликнул он.

– Что это означает? – спросила Сьюзен.

– Это означает «да», – ответила Титти.

– Это означает – папа считает, что никто из нас не окажется настолько глупым, чтобы утонуть, а если окажется, то оно и к лучшему, если такой тупица утонет.

– Но почему утопленник лучше, чем тупица? – спросила Сьюзен.

– Ну как ты не понимаешь? – отозвалась Титти. – Если мы окажемся тупицами, то мы с тем же успехом могли бы быть и утопленниками, и хуже от этого никому не стало бы. А потом говорится, что, поскольку мы не тупицы…

– Не «поскольку», а «если», – поправил Джон.

– Если мы не тупицы, то мы и не утонем.

– Папа вставил это для того, чтобы маме было спокойнее, – кивнула Сьюзен и продолжила намазывать мармелад на хлеб.

– Давайте начнем сейчас же, – предложил Роджер.

Но тут в разговор вмешался чайник. Он уже несколько минут булькал и клокотал, а теперь начал тихо свистеть на одной ноте, а из носика у него вырывалась длинная струйка пара. Это означало, что вода наконец-то закипела. Сьюзен сняла чайник с огня и высыпала в него маленький пакетик чайной заварки.

– Мы все равно не сможем взяться за дело сегодня вечером, – возразила брату Сьюзен. – Давайте попьем чаю и составим список вещей, которые нам нужно будет взять.

– Давайте пить чай там, откуда виден остров, – предложила Титти.

Дети перенесли поближе к краю обрыва кружки, чайник и жестяной поднос, на котором горкой лежали толстые ломти ржаного хлеба, намазанные мармеладом. Остров находился примерно в миле от утеса, а еще дальше виднелся пологий южный берег озера. Вода у берегов острова была гладкой, словно зеркало, и в ней отражались кроны деревьев. Дети каждый день любовались этим дивным зрелищем, но теперь, когда от отца пришла телеграмма, остров стал для них еще более настоящим – если можно так выразиться, – чем был когда-либо прежде. Джон, Сьюзен, Титти и Роджер взобрались на утес еще в первый день после приезда на ферму, где их мать снимала комнаты на лето. И с этого утеса, который Титти назвала Дариенским пиком, они узрели озеро – озеро, которое при желании можно было счесть маленьким морем. И, что самое замечательное, на этом озере был остров. Всем четверым немедленно пришла в голову одна и та же идея. Это не просто остров – это тот самый, главный и единственный Остров, который ждет, чтобы Джон, Сьюзен, Титти и Роджер ступили на его берега. И разве способен настоящий искатель приключений преспокойно жить на суше и спать по ночам в своей постели, если остров – дивный и манящий остров – находится так близко, просто рукой подать? Бегом вернувшись домой, дети поведали матери о своем открытии и принялись умолять ее немедленно… ну хорошо, завтра же съехать с фермы, отправиться на остров и поселиться там на всю оставшуюся жизнь! Однако мама напомнила, что у нее, помимо Джона, Сьюзен, Титти и Роджера, есть еще и Викки – пухленькая крошка, очень похожая на портрет престарелой королевы Виктории. Викки не исполнилось еще и двух лет, и ее постоянно нужно было то кормить, то купать – короче говоря, забот полон рот. И, конечно же, мама не могла взять Викки и ее нянюшку даже на самый замечательный необитаемый остров в мире. И не могла позволить старшим детям отправиться туда одним, если отец не даст на то раз решения. Хотя Джон и Сьюзен умели управляться с парусной лодкой, Титти и Роджер только начали обучаться этому искусству – их наставником был отец, приезжавший в отпуск в прошлом году. В лодочном сарае, к которому вела тропинка от ворот фермы, лежала маленькая парусная лодочка, носившая вполне подходящее для нее имя – «Ласточка».

В том же сарае была и большая, вместительная гребная лодка – но разве человек, хоть раз в жизни ходивший под парусом, захочет грести неуклюжим тяжелым веслом? Если бы озеро не было таким большим, если бы на озере не было острова и если бы под рукой не нашлось парусной лодки, то дети, несомненно, были бы не против покататься на большой лодке по заливу, на берегу которого и стоял лодочный сарай. Но озеро было размером с маленькое море, в сарае ждал своего часа четырнадцатифутовый ялик с треугольным парусом, выкрашенным в коричневый цвет, а поросший дикими лесами остров поджидал исследователей – и мечты о плавании под парусом навстречу замечательным приключениям и открытиям неотступно преследовали Джона, Сьюзен, Титти и Роджера. Значит, следовало написать отцу и испросить его разрешения на это путешествие.

Письма были написаны и отправлены. Каждый день дети спешили на Дариенский пик и до вечера любовались таким близким и таким недоступным островом, а по ночам спали в своих кроватках на ферме. Они даже катались на весельной лодке вместе с матерью, но ни разу не направили лодку к желанному острову – им хотелось прибыть туда, как полагается, под парусом и насладиться исследованием новых для себя земель. Но проходили день за днем, и у детей оставалось все меньше надежды на то, что они когда-либо получат ответ на свою просьбу. Остров начинал казаться чем-то почти ненастоящим, словно одно из тех мест, которое ты видишь из окна поезда, – ты проносишься мимо и знаешь, что никогда не ступишь ногой на эту землю, не проживешь на ней даже дня. И вот неожиданно этот недоступный остров стал для Джона, Сьюзен, Титти и Роджера совершенно реальным – Новым Светом, который вот-вот встретит их как своих первооткрывателей. Им разрешили самим плавать на ялике под парусом! Им позволили выйти на лодке из тесного залива, обогнуть мыс и добраться до острова. Они могут высадиться на остров, разбить лагерь и жить там до тех пор, пока не придет время возвращаться обратно в город – к повседневной жизни, школьным занятиям… Эти потрясающие новости настроили детей на небывало серьезный лад. Они съели бутерброды в обстановке чинного молчания. Перспективы, открывавшиеся перед ними, были слишком захватывающими, чтобы попусту болтать о них. Джон размышлял о плавании под парусом, прикидывая, достаточно ли хорошо он помнит все навыки, которые усвоил в прошлом году. Сьюзен прикидывала, что взять с собой на остров и как готовить еду в походных условиях. Титти думала о самом острове – о коралловых рифах, таинственных кладах, зарытых пиратами, и о загадочных следах на песке. Роджер про себя радовался тому, что его не оставят на берегу. Впервые ему пришло в голову, что неплохо все-таки, когда ты не самый младший в семье. Теперь самой маленькой была Викки. Викки останется дома, а Роджер будет принят в экипаж судна и поплывет под парусом к берегам неведомых земель.

Наконец Джон достал из кармана карандаш и листок бумаги.

– Давайте составим судовой реестр, предложил он.

От хлеба с мармеладом уже не осталось и крошек. Джон улегся на живот, положил перед собой перевернутый кверху дном поднос из-под бутербродов и пристроил на нем бумагу. Послюнявив карандаш, он вывел вверху страницы: «Парусное судно «Ласточка». Порт Холли-Хоув. Владельцы…»

– А кто ее владельцы?

– Все равно до конца каникул «Ласточку» отдали нам в полное распоряжение, – отозвалась Сьюзен.

– Я напишу «Уокерс лимитед» – это будет означать, что мы все владельцы корабля.

Тщательно выведя: «Владельцы – «Уокерс лимитед», Джон написал чуть ниже:

«Капитан – Джон Уокер.

Боцман – Сьюзен Уокер.

Матрос – Титти Уокер.

Юнга – Роджер».

– Теперь, – заявил Джон, – каждый должен поставить свою подпись напротив своего имени.

Все расписались в «корабельном реестре».

– А теперь внимание, боцман, – скомандовал Джон.

– Слушаю, сэр, – с готовностью отозвалась Сьюзен.

– Как вы считаете, когда мы будем готовы к выходу в море?

– С первым дуновением ветра.

– Что вы думаете о нашем экипаже?

– Это лучший экипаж, с которым мне когда-либо приходилось работать.

– Умеют ли они плавать?

– Матрос Титти умеет плавать. Юнга Роджер все еще бултыхается на мелководье, одной ногой держась за дно.

– Он должен научиться плавать.

– Нет, иногда я вовсе не держусь за дно, ни одной ногой, ни руками, – запротестовал Роджер.

– Ты должен как можно скорее научиться вообще не держаться за дно.

– Хорошо, – согласился Роджер.

– Ты отвечаешь неправильно, Роджер, – заметила Титти. – Ты должен был ответить: «Есть, сэр!»

– Я почти всегда так и отвечаю, – сказал мальчик. – Вот маме я так и ответил.

– Ты должен так отвечать капитану и боцману. А может быть, даже и мне. Но, кроме капитана и боцмана, в экипаже нас всего двое, так что нам с тобой необязательно обращаться друг к другу «сэр».

– У кого-нибудь есть еще бумага? – спросила Сьюзен.

– Только телеграмма, – отозвался Джон. – Можно писать, на обратной стороне.

– Думаю, мама будет не против, если мы используем телеграмму, – предположила Сьюзен. – Вы же понимаете, что на самом деле мы вовсе не можем отправиться в путь с первым дуновением ветра. Нам еще надо все приготовить. Давайте составим список – что нам нужно взять с собой.

– Компас, – сказал Джон.

– Чайник, – добавила Сьюзен.

– Флаг, – предложила Титти. – Я сделаю флаг и нарисую на нем ласточку.

– Палатки, – с важным видом промолвил Роджер.

– Подзорную трубу, – напомнил Джон.

– Сковородку, кружки, ножи, вилки, чай, сахар, молоко, – бормотала Сьюзен, едва успевая записывать все это.

– Ложки, – прибавил Роджер.

Они составили длинный список, вспомнив все, что только могли, затем, помолчав немного, добавили еще несколько пунктов – пока наконец на обороте телеграммы не осталось свободного места.

– У нас больше нет ни клочка бумаги, – вздохнул Джон.- Даже судовой реестр с обратной стороны весь исписан. Хлопотное это дело – составлять список. Пойдемте домой. Спросим маму, нельзя ли нам взять ключ от лодочного сарая.

Но когда они вернулись на ферму Холли-Хоув, мать уже стояла у дверей. Завидев детей, она прижала палец к губам.

– Входите и не шумите, – тихонько произнесла она. – Викки спит. Сейчас будем ужинать.

Глава 2
Подготовка к отплытию

На что мне подушка, на что мне кровать,

Перина, набитая пухом гагачьим?

Ведь нынешним вечером лягу я спать

Средь чистого поля с цыганом бродячим.

Английская народная баллада «Графиня-цыганка».

Хотя составление судового реестра было, вне всяких сомнений, очень важным делом, однако это была лишь малая часть того, что необходимо было сделать для подготовки к дальнему плаванию в неведомое. Предстояло еще немало потрудиться, прежде чем можно будет дать сигнал к отплытию. К счастью, мать уже почти дошила палатки. Уже в день отправки писем миссис Уокер решила, что, если дети получат разрешение совершить вылазку на остров, им, конечно же, понадобятся палатки. А если отец запретит «дальнее плавание», то с тем же успехом можно будет разбить лагерь на берегу озера. Поэтому миссис Уокер купила тонкого полотна и теперь каждый день занималась шитьем палаток, пока маленькая Викки спала, а остальные дети ловили рыбу неподалеку от лодочного сарая или любовались озером с Дариенского пика. И вот долгожданное разрешение было получено. В тот же вечер, после того как капитан Джон и боцман Сьюзен дали всему экипажу команду «спать», миссис Уокер приступила к работе, и через пару часов обе палатки были готовы.

Наутро после завтрака в саду Холли-Хоув была проведена тренировка по установке палатки. Джон и Сьюзен при помощи матери растянули матерчатое сооружение между двумя деревьями. Титти при необходимости принимала участие в работе, а Роджер только наблюдал, вникая в курс дела. Конструкция палатки была до смешного простой. Двускатная крыша, с одного торца пришит треугольный кусок материи – это задняя стенка палатки. Изнутри вдоль «конька» крыши пришита прочная веревка, чтобы верх палатки не провисал. Концы веревки привязываются к двум деревьям – и палатка натянута, не нужно никаких стоек. По нижнему краю задней стенки и боковых полотнищ были пришиты большие карманы – для того, чтобы накладывать в них камешки, закрепляя палатку на земле. Это была вполне разумная мера на тот случай, если почва окажется каменистой и в нее нельзя будет вбивать колышки. Вход в палатку закрывался двумя клапанами, пристроченными к скатам крыши. На день эти клапаны можно было скатать вбок и закрепить подобно тому, как зарифливают паруса на корабле.

– Вообще-то нам не следовало бы брать палатки с собой, – заметил Джон. – Мы должны сделать палатку из паруса, перебросив его через рей и закрепив двумя парами весел – по паре с каждой стороны. Но в одной такой палатке мы все не поместимся, а для того, чтобы сделать две, нам нужно будет целых восемь весел и два паруса – два больших паруса. А у нас на «Ласточке» всего один маленький парус и два весла. Так что очень хорошо, что у нас есть палатки.

– Эти палатки годятся почти для любой погоды – если, конечно, не будет сильной бури, – сказала мать. – Мы с отцом часто спали в такой палатке, когда были молодыми.

Титти грустно посмотрела на мать и спросила:

– А сейчас ты что, очень старая?

– Ну, не так чтобы очень, – ответила мама, – но тогда я была моложе.

Еще мать принесла два квадратных куска брезента – по одному на каждую палатку. Один кусок расстелили внутри палатки, чтобы посмотреть, как это будет выглядеть.

– Будьте внимательны, – посоветовала мама, – следите, чтобы края брезента не высовывались из-под палатки наружу, а то, если пойдет дождь, вы можете проснуться в луже.

Все залезли в палатку и уселись на брезент. Титти взяла из рук няньки маленькую Викки и тоже притащила ее в палатку. Сьюзен закрыла входные клапаны изнутри.

– Можно вообразить, что мы не в саду, а где-нибудь еще, – сказала Титти.

– В следующий раз мы поставим эту палатку уже на острове, – мечтательно произнес Джон.

– А как насчет матрасов? – поинтересовалась мать.

– Мы берем одеяла и пледы, – ответил Джон.

– Этого недостаточно, – возразила миссис Уокер. – Ведь вы же не хотите замерзнуть и умереть от простуды, как та графиня, которая ушла из дома с бродячими цыганами?

– В песне об этом не говорится! – запротестовала Титти. – Там сказано только, что ей не нужна перина, – она думала, наверное, что сойдет и так.

– А что бывает со всякими «Сойдет И Так»?

– Обычно ничего хорошего, – признал Джон.

– Нет ничего хорошего в том, чтобы подхватить простуду, особенно если это случится на необитаемом острове, – кивнула мать. – Вы должны взять с собой несколько тюфяков, набитых сеном, чтобы постелить их в палатки и спать на них. Брезент не даст вам промокнуть, матрасы, одеяла и пледы уберегут от простуды.

Капитану Джону не терпелось спустить «Ласточку» на воду и пройти на ней под парусом.

– Давайте спустимся в гавань и проведем испытание корабля, – предложил он. – Мама, можно, мы прямо сейчас возьмем «Ласточку»?

– Можно. Но только возьмите в первое плавание и меня тоже.

– Конечно, возьмем! Идем с нами. Ты будешь королевой Елизаветой, которая взошла в Гринвиче на борт кораблей, отплывающих в Индию.

Мама рассмеялась.

– Ну и что, что у тебя волосы вовсе не рыжие, как у королевы Елизаветы, – рассудила Титти.

– Хорошо, – согласилась миссис Уокер. – Но Викки, я думаю, лучше будет оставить с нянюшкой.

Все выползли из палатки. Малютку Викки вновь сдали на попечение няньки, и «королева Елизавета» прошествовала к лодочному сараю вместе с экипажем парусного судна «Ласточка» – капитаном Джоном, боцманом Сьюзен, матросом Титти и юнгой Роджером. Юнга бежал впереди всех, радостно размахивая большим ключом от лодочного сарая.

Лодочный сарай был выстроен из камня. Вдоль внутренней стороны каждой из стенок тянулся узкий причальный выступ, а от самого сарая в озеро отходил короткий мол.

К тому времени, как остальные подошли к сараю, Роджер уже распахнул дверь, хотя ему пришлось выдержать нешуточную борьбу с ржавым замком. Войдя в сарай, мальчик с радостным предвкушением уставился на «Ласточку». «Ласточка» была парусным яликом, предназначенным для плавания в мелких водах при устье реки – там, где во время отлива обнажаются песчаные отмели и наносы. У большинства яликов имеется лавировочный руль, который выдвигается из киля и помогает идти в лавировку при встречном ветре. У «Ласточки» такого руля не было, однако она была снабжена более глубоким килем, чем большинство таких маленьких лодок. При длине в тринадцать с половиной футов она была к тому же достаточно широкой и вместительной. Мачта лежала внутри лодки, а рядом пристроился аккуратно свернутый парус, рей, укосина и пара коротких весел. На корме суденышка было выведено масляной краской его название – «Ласточка».

Капитан Джон и его экипаж любовались своим кораблем. Теперь они с полным правом могли сказать, что это их корабль.

– Лучше будет вывести ее из сарая и привязать к молу, а потом уже ставить мачту, – посоветовала «королева Елизавета». – Если вы поставите мачту сразу на месте, вы потом не сможете вывести лодку из сарая – притолока cлишком низкая.

Капитан Джон ступил на борт своего корабля. Боцман Сьюзен отвязала носовой фалинь, и они вдвоем вывели «Ласточку» из сарая. Там Сьюзен привязала фалинь к железному кольцу, вделанному в цемент на дальней оконечности мола, а потом тоже забралась в лодку.

– Можно мне тоже к вам? – спросил Роджер.

– А вам с Титти, да и мне тоже, придется подождать, пока они не поставят парус, – ответила «королева Елизавета». – Им для этого нужно много места и чтоб руки были свободны. Если мы сейчас взойдем на корабль, мы будем только путаться у них под ногами.

– Ага, – воскликнул Джон. – У нас есть флагшток с флагом, а на мачте имеются крепления для него. – Он поднял вверх маленький флагшток с висящим на нем треугольным флажком голубого цвета.

– Я сделаю для нашего корабля флаг получше, чем эта тряпочка, – фыркнула Титти.

– Возьми тогда этот, чтобы твой флаг был такого же размера, – посоветовала «королева Елизавета».

Джону и Сьюзен уже приходилось ходить под парусом, однако, если ты берешься управляться с лодкой, на которой никогда не плавал прежде, тебе не помешает как следует освоиться с ней. Сперва ребята поставили мачту неправильно, но им потребовалось всего несколько минут, чтобы исправить этот промах.

– Кажется, тут нет передней оттяжки, – пробормотал Джон. – И тут никак не протянешь фал на нос, чтобы сделать оттяжку.

– Дайте-ка мне взглянуть, – сказала «королева Елизавета». – На таких маленьких лодках часто вообще не бывает растяжек для мачт. Под той банкой, где устанавливается мачта, есть крепежный клин?

– Два, – отозвался Джон, заглянув под банку. Мачта устанавливалась в отверстии, проделанном в передней банке – сиденье, расположенном ближе к носу лодки. Основание мачты было квадратным, и оно точно соответствовало гнезду, вырезанному в кильсоне лодки.

– Приготовьте парус, потом закрепите и поднимите его, и посмотрим, как поведет себя наш кораблик, – скомандовала «королева Елизавета».

– Интересно, настоящая королева Елизавета так же хорошо разбиралась в устройстве кораблей? – спросила Титти.

– Та королева Елизавета выросла во дворце, а не поблизости от Сиднейской гавани, – усмехнулась мать.

Сьюзен тем временем приготовила парус к подъему. На рее был закреплен так называемый строп – веревочная петля. Эта петля цеплялась за крюк на боковой стороне железного кольца, Которое называлось бегунком, потому что оно двигалось вверх и вниз вдоль мачты. От бегунка к верхушке мачты был протянут фал, перекинутый через шкив – маленькое колесико, вращающееся в углублении. От шкива фал снова вбегал вниз. Джон прицепил строп к бегунку и потянул за фал. Коричневый парус пошел вверх – до тех пор, пока бегунок не оказался почти у самой верхушки мачты. Потом Джон закрепил фал «утками» – это были самые обыкновенные колышки, хранившиеся под банкой, через которую проходила мачта.

– Кажется, все в порядке, – кивнула «королева Елизавета», стоявшая на молу. – Но чтобы правильно установить парус, нужно оттянуть укосину вниз. Тогда все поперечные морщины на парусе разгладятся.

– Ага, так, значит, для этого нужны вон те блоки? Ну те, которые прицеплены к кольцу на кильсоне возле того места, где установлена мачта? Но они все перепутаны.

– А там, под укосиной около мачты, нет еще одного кольца? – спросила «королева Елизавета».

– Нашел! – воскликнул Джон. – Один блок цепляется к кольцу под укосиной, а один – к кольцу на дне лодки, все очень просто. Раз – и укосина оттянута вниз. Ну, как теперь?

– Теперь складки на парусе идут сверху вниз, а не поперек, – сообщила боцман Сьюзен.

– Так и должно быть, – заверила «королева Елизавета». – Как только мы отчалим, ветер расправит их. – Разрешите подняться на борт, капитан Дрейк?

– Добро пожаловать, – ответил Джон, – но сейчас тебе не обязательно быть королевой Елизаветой. – Джону предстояло в первый раз вывести «Ласточку» в плавание под парусом, и ему, конечно же, не хотелось забивать себе голову еще и рассуждениями о том, как следует разговаривать с королевой.

Титти, Роджер и мать перебрались с мола на «Ласточку». Парус лодки уже хлопал на ветру, маленькое суденышко готово было отчалить в любой момент.

– Мама, ты не подержишь румпель, пока я отталкиваюсь от мола? – спросил капитан Джон.

– Только не я, – отозвалась мать. – Неважно, королева я или нет, но сейчас я пассажир. Я хочу посмотреть, как вы справитесь с лодкой самостоятельно.

– И правда, – согласился капитан Джон. – Боцман, пройдите на нос и отдайте швартовы. Отошлите экипаж вниз, чтобы никто не схлопотал по голове укосиной.

– Есть, сэр! – ответила боцман Сьюзен. – Ложитесь на дно, вы двое.

Юнга и матрос согнулись в три погибели на дне лодки, держа головы ниже планшира. Джон взялся за румпель. Сьюзен отвязала фалинь от кольца, вмурованного в пирс, быстренько смотала его в бухту и уложила на нос лодки.

– Готово, – отрапортовала она.

– Отчаливаем, – скомандовал капитан. Миг спустя «Ласточка» отошла от причала.

– Мы поплывем на остров? – спросил Юнга. – Нет, – ответила мать. – Дорога туда, а потом обратно будет слишком долгой. Нам еще нужно многое сделать сегодня, если вы собираетесь отплыть завтра утром. Давайте просто немного пройдем против ветра, а потом вернемся обратно. Нам еще нужно набить сеном тюфяки, собрать съестные припасы и уложить все остальное, что понадобится вам в путешествии.

Таким образом, пробное плавание «Ласточки» оказалось коротким. Джон вел лодку против ветра, лавируя из стороны в сторону, всякий раз забирая немного круче – так же, как делал вчера Роджер, когда бежал зигзагами вверх по полю. Затем юные мореплаватели развернули лодку носом к берегу и поплыли домой. «Ласточка» неслась по ветру, и вода у бортов журчала и пенилась.

– У вас отличный корабль, капитан Джон, – сообщила мать, когда они вновь причалили к молу и Сьюзен с Джоном принялись складывать парус и снимать мачту, чтобы снова поставить «Ласточку» в сарай.

– Он просто великолепен, – согласился Джон.

Весь остаток дня был посвящен неотложным делам. Мать шила тюфяки из мешковины. Титти взяла с собой на ферму маленький флагшток с лодки и выкроила из ткани, оставшейся от пошива палаток, треугольный флажок. Мать нарисовала на листке бумаги ласточку, и Титти, взяв кусок синей саржи, некогда бывший летними бриджами, перевела на него рисунок, а потом вырезала по контуру. Затем она в точности скопировала рисунок на белый флаг и тоже прорезала в нем силуэт соответствующей формы. Вложив в вырез изображение ласточки, выкроенное из синей саржи, девочка тщательно сшила края прорези и аппликации. Когда работа была завершена, Титти гордо продемонстрировала всем чудесный белый флаг, на котором красовался изящный синий силуэт летящей ласточки, причем этот силуэт был виден с обеих сторон флага. Титти надела этот флаг на маленький флагшток, где прежде красовался полинявший голубой вымпел. Теперь новый флаг можно было легко укрепить на мачте «Ласточки».

Капитан Джон и боцман Сьюзен собирали все необходимые для путешествия припасы и решали, без чего они вполне смогут обойтись. Список, составленный вчера вечером после ужина, оказался слишком длинным. Роджер же постоянно сновал между фермой и лодочным сараем, относя туда те вещи, без которых, по общему мнению, плавание на остров совершить будет просто невозможно.

Главной задачей боцмана было загрузить гребной вельбот. В этом девочке помогала миссис Джексон, жена фермера, которая и согласилась одолжить детям все нужные вещи.

– Во-первых и в-главных, вам нужен будет чайник, – сказала миссис Джексон.

– А еще кастрюля и сковородка, – добавила боцман: Сьюзен, глядя в свой список. – Лучше всего мне удается яичница.

– В самом деле? – удивилась миссис Джексон. – Обычно люди лучше всего умеют варить яйца.

– Ой, понимаете, я все никак не могу правильно рассчитать время для варки, – призналась Сьюзен.

Кроме этого, необходимо было не забыть взять с собой ножи, вилки, тарелки, кружки и ложки, а еще жестяные коробки из-под печенья: большие, чтобы хранить в них еду, и маленькие для чая, соли и сахара.

– А разве не лучше будет взять для сахара большую банку? – спросил Роджер, который только что вошел в дом и ждал, когда его загрузят очередной порцией вещей, которые он должен будет оттащить в лодочный сарай.

– Я полагаю, что вы не будете заниматься там выпечкой, – отозвалась миссис Джексон.

– Я тоже так считаю, – согласилась боцман Сьюзен.

Куча вещей на кухонном столе все росла и росла по мере того, как Сьюзен вычеркивала из списка уже собранные предметы.

Джон и Титти тоже явились на кухню, чтобы похвастаться новым флагом и посмотреть, как идут дела.

– А кто будет доктором? – спросила Сьюзен.

– Хирургом, – поправила Титти. – На корабле доктора всегда называют хирургом.

– Ты и будешь, – сказал Джон. – Это боцманские заботы, а боцман у нас ты. Помнишь, в той пьесе боцман вышел на сцену, пританцовывая, и спросил: «Ну как теперь ваши руки и ноги, ваша печенка и глотка, ваши кости и череп?»

– Тогда мне нужно будет взять с собой бинты, лекарства и все такое прочее, – кивнула Сьюзен.

– Ну нет, – возразила Титти. – На необитаемых островах всегда лечатся с помощью всяких трав. Мы наверняка подхватим холеру, чуму, лихорадку и другие болезни, от которых не помогают никакие лекарства, и мы вылечим их травами, которые покажут нам туземцы.

В этот момент вошла мать и завершила спор веским аргументом.

– Никаких лекарств, – твердо заявила она. – Любой, кто хочет лечиться, останется болеть дома.

– Если это действительно серьезная болячка, – согласилась Титти. – Но мы же можем сами по себе переболеть чумой или лихорадкой или тем и другим сразу прямо на острове.

– А как у нас с картой? – поинтересовался Джон.

Титти заявила, что они идут в совершенно неисследованные воды, а значит, никакой карты не может быть и в помине.

– Но на всех самых замечательных и интересных картах были места с надписью: «Неведомые земли» или «Неведомые моря».

– Все равно по этим картам нельзя узнать, что находится в этих неисследованных местах, – не сдавалась Титти.

– У нас все равно должна быть хоть какая-то карта, – настаивал Джон. – Она даже может быть совершенно неправильной, и на ней могут стоять совершенно не те названия. Мы сами дадим имена открытым нами землям.

В местном путеводителе для туристов они нашли хорошую карту, на которой было нарисовано озеро. Титти сказала, что это не настоящая карта. Джон возразил, что и такая вполне сойдет. Миссис Джонсон разрешила ребятам взять путеводитель, но попросила держать его в сухом месте. Это означало, что придется взять с собой еще одну жестянку – для предметов, которые нужно уберечь от воды. Кроме путеводителя юные мореплаватели положили в эту банку несколько тетрадей, чтобы вести корабельный журнал и другие записи, а также запас почтовой бумаги – писать письма домой. Еще туда же вошла корабельная библиотека. Титти нашла на полках в гостиной немецкий словарь, оставленный кем-то из предыдущих жильцов фермы.

– Тут полно иностранных слов, – заявила девочка, – это может нам понадобиться для разговоров с туземцами.

Но в конце концов словарь решили оставить на ферме, потому что он был слишком толстым и тяжелым. Кроме того, вполне могло оказаться, что туземцы говорят вовсе не на немецком языке. Вместо этого Титти решила взять «Робинзона Крузо».

– Здесь точно сказано, что нужно делать, попав на необитаемый остров, – сообщила она.

Джон прихватил «Справочник моряка» и часть третью «Лоцманского описания Балтики». Обе книги принадлежали отцу Джона, но мальчик всюду таскал их с собой – даже выезжая на каникулы. Боцман Сьюзен взяла «Простые кулинарные рецепты».

К тому времени, когда Роджеру и Титти вот-вот нужно было ложиться спать, почти все вещи были собраны и сложены в лодочном сарае. Экипаж «Ласточки» в полном составе направился по тропинке через сосновую рощу, чтобы еще раз взглянуть с Дариенского пика на остров. Солнце опускалось за гряду холмов на западе. В воздухе не ощущалось ни малейшего дуновения ветерка. Далеко внизу лежало гладкое, словно зеркало, озеро, тянущееся в обе стороны так далеко, что трудно было охватить его одним взглядом. Прямо напротив пика темнел поросший лесом загадочный остров.

– Поверить не могу, что завтра мы ступим на те берега, – пробормотала Титти.

– Если ветра не будет, то можем и не ступить, – заявил капитан Джон. – Нужно высвистать ветер.

Титти и Роджер, которым было поручено это ответственное задание, свистели, не переставая всю дорогу до дома. Когда они уже подходили к ферме, буки, росшие поблизости от дома, тихонько зашелестели листвой.

– Вот видите, – сказала Титти, – небольшой ветерок мы уже вызвали. Надо будет завтра встать пораньше и выйти посвистеть еще до завтрака.

Глава 3
Путешествие на остров

Для погрузочных работ «Ласточку» вывели из сарая и пришвартовали к маленькому молу. Когда погрузка всего необходимого была завершена, в лодке почти не осталось свободного места. Под главной банкой лежала огромная жестяная коробка, в которой хранились книги, тетради и почтовая бумага, равно как и другие вещи, которые нужно было сохранить сухими, – например, пижамы. Еще в эту жестянку положили маленький барометр-анероид. Джон выиграл его в школе как приз за хорошую учебу и никогда не расставался с ним. Под передней банкой, по обе стороны от мачты, хранились большие жестянки из-под печенья – своеобразные контейнеры для хлеба, чая, сахара, соли, бисквитов, банок с солониной и сардинами, а также некоторого количества яиц. Каждое яйцо было тщательно завернуто в отдельную салфетку – чтобы не побились в дороге. Еще там же лежал большой сдобный кекс. На самом носу, посреди мачты, лежала большая бухта прочной пеньковой веревки и якорь, однако опытным путем удалось установить, что там же поместится еще и юнга Роджер – его назначили впередсмотрящим. Еще в передней части лодки, сразу за мачтой, лежали обе брезентовые подстилки, в каждую из которых была завернута палатка вместе с пришитой к ней веревкой. Все остальное место на дне лодки было занято двумя огромными вещмешками, куда засунули одеяла и пледы. Кроме всего этого, были еще и предметы, которые вообще невозможно было упаковать – например, сковородка, кастрюля, чайник и большая керосиновая лампа. Их предстояло как-то засунуть между остальными вещами. А ведь еще оставалась корзина, набитая кружками, тарелками, ложками, вилками и ножами. Так что в лодке едва-едва хватало места для экипажа, а на молу еще лежали четыре больших тюфяка, которые вчера заботливо набил сеном мистер Джексон, хозяин фермы. Эти тюфяки должны были послужить юным исследователям постелями и матрасами.

– Нам придется сделать два рейса, – сказал капитан Джон.

– Или даже три, – добавила боцман Сьюзен. – Даже если мы выгрузим из «Ласточки» все остальное, мы не сможем погрузить в нее больше трех тюфяков разом.

И тут матросу Титти в голову пришла замечательная идея.

– А разве мы не можем попросить туземца привезти нам тюфяки на туземном каноэ? – спросила девочка.

Джон посмотрел в открытые ворота сарая – внутри стояла большая гребная лодка, принадлежавшая фермеру. Джон знал, что сегодня вечером мать собирается навестить их на острове и посмотреть, как они устроились, – она говорила об этом лично Джону. И, конечно же, ее привезет на остров мистер Джексон на своей гребной лодке. А лучшего туземца, чем мистер Джексон, не найдешь во всем мире.

По полю от фермы к озеру шли мать и нянюшка, несущая на руках Викки. Джон побежал им навстречу. Нескольких фраз хватило, чтобы договориться о том, что сегодня вечером туземцы привезут на остров тюфяки на своем большом каноэ.

– Вы уверены, что ничего не забыли? – спросила мать, стоя на молу и окидывая взглядом загруженную до бортов «Ласточку». – Чаще всего люди выходят в плавание, а потом вспоминают, что забыли какую-нибудь важную вещь на берегу.

– Мы взяли все, что было в моем списке, – возразила боцман Сьюзен.

– Все? – переспросила мать.

– Мам, а что это ты прячешь за спиной? – поинтересовалась Титти. Мать протянула ей упаковку с дюжиной спичечных коробков.

– Ну вот, а говорили «все взяли», – проворчал Джон. – И чем бы мы разжигали костер, если бы мама не вспомнила про спички?

Юные путешественники еще раз попрощались с матерью, нянюшкой и Викки.

– Если вы готовы, то лучше отправляться, – сказала мать.

– За дело, боцман! – скомандовал капитан Джон.

– Всем на борт! – приказала боцман Сьюзен.

Роджер занял свое место на носу. Титти уселась на среднюю банку. Джон прицепил фал к бегунку на мачте и потянул за него, подняв маленький коричневый парус. Сделанный Титти флаг, с темно-синей ласточкой на белом фоне, уже полоскался на мачте. Титти самолично водрузила его туда, едва мачта была установлена на место. Джон прошел на корму к рулю. Сьюзен оттянула вниз укосину, правильно натягивая парус. Она справилась на удивление быстро.

Дул легкий северо-западный ветер – несомненно, его высвистал дружными усилиями весь экипаж «Ласточки». Мать отвязала швартов от причального кольца и, когда маленький парус наполнился ветром, ловко перебросила конец веревки Роджеру, который поймал его, свернул в бухту и уложил себе под ноги. «Ласточка» медленно отошла от бетонного мола.

– До свиданья, мама. До свиданья, Викки. До свиданья, няня.

– До свиданья, до свиданья, – доносилось в ответ с мола.

Мама и нянюшка махали вслед лодке носовыми платками, а Викки помахивала пухленькой ручкой. Экипаж «Ласточки» махал в ответ.

– Троекратное «ура» остающимся на берегу, – скомандовал капитан Джон.

– Моряки дружно прокричали: «Ура, ура, ура!»

А еще нужно спеть песню «Испанские дамы», – предложила Титти. И все четверо запели:

Испанские дамы, простите-прощайте,

Прощайте, прекрасные дамы!

Приказано в Англию плыть нам.

Прощайте,

Уже не вернемся сюда мы!

Как много соленых морей мы проплыли

– Эгей, моряки-англичане! -

И тридцать пять лье от Ушанта до Сцилли.

Так крикнем «ура» на прощанье!

– На самом деле мы, конечно, плывем вовсе не из Испании в Англию, – сказала Сьюзен, – но это неважно.

«Ласточка» медленно скользила к выходу из залива. Сперва ее движение было бесшумным и почти не тревожило озерную гладь. Но затем, когда северный берег залива остался позади, ветер подул сильнее, и вдоль бортов радостно зажурчала вода. За кормой оставался пенистый след, в обе стороны расходились длинные пологие волны.

Дариен – мыс, ограждающий залив Холли-Хоув с юга, – был длиннее, чем северный мыс. Капитан Джон старался держаться подальше от него – он знал, что на оконечности Дариена могут быть подводные камни, и не желал рисковать. Он держал курс прямо к выходу из залива до тех пор, пока взгляду не открылась бухточка по другую сторону мыса. Далеко к югу виднелся остров. Сейчас казалось, что он находится гораздо дальше, чем это виделось с вершины Дариенского пика. Наконец Джон отпустил главный шкот и повернул руль. Укосина паруса описала дугу, «Ласточка» изменила курс. Теперь ветер дул прямо в корму. Джон держал направление строго на остров.

Мать и нянюшка с Викки на руках все еще стояли на молу. Они еще раз помахали вслед лодке, весь экипаж «Ласточки» помахал в ответ, а через миг залив Холли-Хоув скрылся из виду – теперь его заслонял мыс Дариен. Над озером высился Дариенский пик, с которого ребята впервые увидели остров. Сам пик сейчас казался ниже, чем тогда, когда они стояли на его вершине. Теперь все выглядело меньше, нежели прежде, – не считая самого озера. Озеро же стало огромным, как никогда ранее.

– Парус не перекинется? поинтересовалась боцман Сьюзен. Она никак не могла забыть печальный случай год назад – тогда, во время плавания на другой маленькой лодке, она получила по голове разворачивающейся укосиной, когда ветер неожиданно сменил направление. На голове вскочила шишка, которая болела еще несколько дней.

– Посмотри на флаг, – сказал капитан Джон. – Он развевается в ту же сторону, что и парус. Пока ветер дует с этой стороны, никакого перекидывания можно не бояться.

Над озером дул постоянный, хотя и слабый ветерок. Джон был даже рад тому, что сегодня нет ветра покрепче – иначе первое путешествие на остров на тяжело нагруженной «Ласточке» могло оказаться нелегким делом. Трудно брать рифы, когда лодка забита палатками, жестяными банками и разнообразной посудой.

И кроме того, сейчас всем хотелось не трудиться в поте лица, а глазеть по сторонам – ведь они впервые видели эту часть озера с борта судна, а не с высоты Дариенского пика.

Остров находился не посреди озера, а скорее неподалеку от восточного берега, в той же стороне, что Холли-Хоув и Дариенский пик. С этой стороны суша вдавалась в озеро множеством маленьких мысов и мысочков. Тут и там к самой воде подходили фермерские поля, но чаще всего по берегам темнел густой лес. Временами между деревьев виднелись дома, однако их было совсем немного. А за деревьями, еще дальше от берегов озера, маячили поросшие вереском склоны холмов.

Когда лодка проплывала мимо второго, считая от Дариена, мыса, Роджер, назначенный впередсмотрящим, крикнул: «Вижу судно!» – и указал в сторону берега. В той стороне виднелся парус, и Роджер заметил его раньше всех. В заливе за мысом стоял странного вида корабль, выкрашенный в темно-синий цвет. У него был узкий длинный корпус, над которым высоко поднималась крыша палубной надстройки, а под крышей тянулся ряд застекленных окон. Очертания носа заставляли вспомнить о старинных клиперах, однако корма походила скорее на корму парохода. У корабля не было ничего похожего на мачту – на том месте, где она должна была стоять, чуть впереди странной надстройки с застекленными окнами, красовался небольшой флагшток. На палубе был натянут тент, а под ним сидел в складном кресле высокий тучный мужчина. Он что-то писал в толстой тетради. Корабль был пришвартован к огромному бую.

– Это жилая баржа, – сказал Джон.

– Что такое жилая баржа? – поинтересовалась Титти.

– Это корабль, на котором живут – как в доме. В Фальмуте был такой корабль, когда-то на нем круглый год жили люди.

– Как бы мне хотелось жить на корабле круглый год! – воскликнула Сьюзен.

– Когда-нибудь я так и буду жить, – заявил Джон, – и Роджер тоже. Ведь папа живет на корабле, значит, и мы будем.

– Да, но это совсем другое дело. Эсминец это не баржа.

– Не все ли равно, на каком корабле жить? Жизнь-то одинаковая на любом судне.

– Угу, но когда ты живешь на эсминце, он не стоит на одном месте и ты всегда в плавании. А баржа остается там, где пришвартовалась, почти как лодочный сарай, – возразила Сьюзен. – Я тоже помню ту баржу в Фальмуте. На ней жила целая семья, и мы видели, как они по утрам приплывают на лодке на берег, чтобы купить молока. Мясник и пекарь оповещали их о том, что товар прибыл, – точно так же, как оповещают тех, кто живет в домах. Они просто выходили на берег и кричали: «Эй, на барже!» – и тогда мужчина или женщина спускались с баржи в лодку и подгребали к берегу, покупали мясо или хлеб и гребли обратно… Джон, смотри, что ты делаешь!

Капитан Джон, увлеченный мыслями о жизни на барже, совершенно забыл об управлении лодкой, и теперь маленький белый флаг с темно-синим силуэтом ласточки развевался по другую сторону от мачты, чем та, куда был выгнут парус. Укосина вот-вот должна была перекинуться на другой борт, но Джон, разбуженный от грез криком Сьюзен, резко дернул руль, предотвратив чрезвычайное происшествие. После этого он сосредоточился на своих обязанностях, лишь краем глаза поглядывая в сторону баржи. Ветер был таким слабым, что перекидывание укосины вряд ли обернулось бы большим несчастьем – разве что кому-нибудь могло попасть по голове. Но со стороны капитана было бы опрометчиво подавать своей команде дурной пример и проявлять преступную небрежность в управлении судном.

Матрос Титти сидела в лодке, втиснувшись между завернутыми в брезент палатками и держа в руках корзину с глиняной посудой, чтобы та случайно не разбилась в дороге. Глаза Титти находились почти на самом уровне планшира.

– Интересно, – пробормотала она, – есть ли у этого человека на барже семья? И если есть, то живут ли они с ним на той же барже?

– Там больше никого не видно, – отозвался Роджер.

– Остальные могут сидеть в каюте или готовить обед на камбузе, – возразила Сьюзен.

– Должно быть, это пират, удалившийся на покой, – предположила Титти.

В этот миг над озером разнесся резкий вопль. Большая зеленая птица, которую ребята не заметили прежде, встопорщила перья и захлопала крыльями, сидя на поручнях, тянувшихся вдоль кормы баржи.

– Он действительно пират, – выдохнул Роджер. – А это его попугай.

Прежде чем юные мореплаватели успели рассмотреть что-либо еще, очередной мыс скрыл, баржу от их взоров. Быть может, это и к лучшему, поскольку капитан Джон желал получше рассмотреть попугая, а управлять лодкой должным образом, глядя при этом в две стороны сразу, совершенно невозможно.

– С кормы приближается пароход, – предупредила боцман Сьюзен.

Далеко позади лодки из-за мыса Дариен показался длинный корпус парового корабля. Это был один из пароходов, два или три раза в день совершавших рейсы по озеру от северного до Южного берега и обратно. Сейчас он держал курс на маленький городок, расположенный примерно в миле к северу от Холли-Хоув, а потом ему предстояло зайти еще в один или два пункта. Городок, конечно же, был обозначен в путеводителе под своим названием, однако экипаж «Ласточки» давно переименовал его в Рио-Гранде – в честь большой реки, впадавшей в озеро около этого городка. После захода в Рио пароход брал курс прямиком на южное побережье озера, останавливаясь лишь для того, чтобы высадить пассажиров на причал у какой-нибудь фермы – или принять их на борт, если они помашут с берега, давая знать, что желают воспользоваться услугами пароходной компании. Фарватер, которого придерживались пароходы, проходил вблизи от острова – с той стороны, которая была обращена к дальнему берегу. Пароход вскоре догнал и обогнал «Ласточку», и маленькое суденышко запрыгало на длинных волнах, разбегавшихся от бортов парохода по глади озера. Чайник и сковородка загремели о дно лодки, а матрос Титти на всякий случай покрепче обхватила руками корзину с посудой. Вскоре пароход превратился в крошечное пятнышко с длинным белым султаном, маячившее где-то далеко впереди, за островом.

Затем издали донесся рев, быстро нараставший и приближавшийся. Из-за острова вблизи того места, где виднелся удаляющийся пароход, показался белый бурун. Бурун этот, казалось, скользил по воде, направляясь прямо к «Ласточке». Это была моторная лодка – куда более быстрая, нежели неторопливый пароход, и к тому же производившая намного больше шума. Рыча на все озеро, она разминулась с «Ласточкой» примерно в сотне метров и вскоре исчезла за кормой, скрывшись за мысом Дариен. Тут и там вблизи от берега виднелись весельные лодки – это рыбаки отправились поудить рыбу.

Но, в конце концов, было совершенно необязательно обращать внимание на такие вещи, если они тебе неинтересны, – и «Ласточка» со своим экипажем упорно одолевала все опасности безлюдных океанских просторов, стремясь туда, где еще не ступала нога белого человека.

Остров был уже совсем близко.

– Смотрите внимательно, надо найти хорошее место для высадки, – предупредил капитан Джон.

– И следите, не покажутся ли дикари, – добавила Титти. – Мы не знаем, обитаемый этот остров или нет. Нам нужно вести себя осторожно.

– Я обойду остров с этой стороны, потом обогну его и пройду с другого берега, чтобы можно было выбрать самое лучшее место, – сообщил капитан Джон.

Остров довольно густо порос лесом. Одна самая высокая сосна возносила свою крону над вершинами дубов; буков, рябин и зарослями орешника. Юные мореплаватели часто рассматривали эту сосну в подзорную трубу с Дариенского пика. Сосна росла вблизи северной оконечности острова, на маленьком утесе, круто обрывавшемся к воде. В нескольких метрах от подножия утеса из воды торчали предательские камни. Здесь явно не было подходящего места высадки.

– Боцман, – скомандовал капитан Джон, – Передайте команде приказ смотреть в оба.

– Если увидишь под водой камни, Роджер, немедленно дай сигнал, – приказала боцман.

Джон направил лодку в пролив между островом и материком, стараясь держаться не слишком близко к острову, чтобы не потерять ветер. В течение нескольких секунд «Ласточка» скользила по совершенно гладкой воде, хотя ветра все-таки хватало, чтобы чуть-чуть наполнить парус и подтолкнуть лодку вперед. Пройдя примерно треть пути вдоль восточного побережья острова, юные путешественники заметили залив – маленькую бухточку с галечным берегом. Лес, растущий на берегу, был пореже, чем в других местах, между деревьями виднелись широкие прогалины.

– Славное место для лагеря, – сказала Сьюзен.

– И для высадки тоже, – подхватил Джон, – но только тогда, когда ветер дует с другой стороны. Нам нужно обойти весь остров, чтобы посмотреть, нет ли места получше.

– Впереди камни! – крикнул Роджер, указывая на валун, показавшийся из-под воды. Джон повернул руль, направляя лодку чуть в сторону от берега.

Дальше вдоль побережья острова тянулись крутые каменистые обрывы. Судя по всему, маленький залив был единственным местом, где можно было высадиться и вытащить лодку на берег. В других местах над водой вздымались отвесные утесы, похожие на Дариенский пик, но только пониже. На их вершинах росли вереек и маленькие кривые деревца. У южной оконечности острова скалы сделались пониже, а потом внезапно над озером вырос голый обрывистый мыс. Вокруг него тут и там из воды торчали каменные островки, словно отколовшиеся некогда от большого острова. Джон вел лодку на юг, пока не миновал эти коварные скалы, а потом подтянул шкот, переложил руль и вновь направил «Ласточку» в обход острова.

– На той стороне единственное хорошее место – та бухточка, которую мы видели, – промолвила Сьюзен.

– Пройдем вдоль этого берега короткими галсами, чтобы как следует рассмотреть его, – решил капитан Джон. Он потуже подтянул шкот, привел «Ласточку» круче к ветру и шел правым галсом, пока лодка не оказалась примерно в сорока метрах от берега. Затем Джон скомандовал:

– К повороту приготовиться!

Сьюзен низко нагнула голову. Титти, сидевшая на дне лодки, и так не должна была оказаться на пути перекидывающейся укосины, однако тоже постаралась втянуть голову в плечи. До Роджера укосина и не достала бы – его место было на носу, впереди мачты.

Джон перебросил руль, и «Ласточка» совершила поворот оверштаг. Укосина описала дугу, Коричневый парус обмяк, а потом снова наполнился ветром – но на этот раз с другой стороны. Теперь лодка шла левым галсом, направляясь к западному побережью острова. Вдоль бортов журчала вода. Возле этого берега не было подводных камней, однако вполне могли оказаться коварные мели, далеко вдающиеся в озеро.

– Как увидишь дно, Роджер, сразу кричи, – скомандовала боцман Сьюзен.

– Есть, сэр, – отозвался Роджер, изо всех сил всматриваясь в зеленую глубину.

– Нам нужно было взять лот, чтобы мерить глубину, – сказала Сьюзен.

– Здесь от него было бы мало толку, – возразил Джон.

Они шли левым галсом, пока не оказались примерно в пяти метрах от берега, но бода под килем по-прежнему была темной и глубокой. Однако Джон не решился подойти ближе.

– К повороту приготовиться! – крикнул он.

«Ласточка» уже почти совершила поворот, оказавшись в опасной близости от каменного обрыва, когда Роджер закричал:

– Вижу дно!

Всем стало ясно, что на этой стороне побережье острова резко обрывается в таинственные глубины озера.

Сьюзен наклонила голову, и Титти последовала ее примеру, хотя это было вовсе не нужно. «Ласточка» вновь легла на другой галс, направляясь прочь от острова. Отведя лодку совсем недалеко, Джон снова скомандовал «готовность к повороту», и «Ласточка» опять двинулась к берегу острова. Она сновала туда-сюда, всякий раз продвигаясь чуть дальше к северу вдоль побережья острова.

Западный берег оказался однообразным – крутой каменистый обрыв, спускающийся к воде и уходящий в глубину. Ни одной бухты, ни одного залива, где можно было бы причалить и высадиться на сушу.

– Та бухточка на другой стороне – единственное подходящее место, – повторила Сьюзен.

– Уж больно маленькая эта бухта, – вздохнул капитан Джон, – но если больше ничего нет, то сойдет и такая. Нам придется затащить корабль повыше.

При следующем повороте Джон отвел «Ласточку» подальше от острова и выполнил оверштаг только тогда, когда миновал северную оконечность острова, около которой виднелось несколько подводных камней. Затем Джон воскликнул:

– Поворот!

Боцман Сьюзен одним движением натянула шкот, Джон переложил руль. «Ласточка» снова повернула на юг, над головами моряков просвистела укосина, и Сьюзен выпустила шкот. Теперь лодка снова плыла на юг вдоль восточного берега острова. Когда она вот-вот должна была поравняться с той самой маленькой галечной бухтой, Джон скомандовал:

– К спуску паруса приготовиться! Спустить парус!

Боцман Сьюзен уже была наготове – она сжимала в руках фал. Услышав команду, она ослабила его, хотя и не отпустила совсем. Парус пошел вниз.

– Роджер, держи рей!

Роджер мгновенно выполнил команду. Сьюзен отцепила ползунок, и они с Роджером спустили парус вместе с реем. Титти, державшая корзину с посудой, оказалась под парусом, и складки коричневого полотна накрыли ее с головой. Все это случилось гораздо быстрее, чем я рассказываю, и к тому времени, как парус был спущен, «Ласточка» была еще на полпути к устью бухты.

– Следи за дном, Роджер, – велела боцман Сьюзен, и оба они перегнулись через борта, вглядываясь в воду.

– Камни по правому борту! – крикнула Сьюзен.

Джон взял чуть левее.

«Ласточка» плавно скользила вперед по водной глади.

– Пора, – заявила Сьюзен и бросилась на корму, перескочив через Титти, которая едва-едва успела выпростать голову из-под паруса. Сьюзен убралась на корму, чтобы облегчить нос лодки. Но не успела она сделать это, как под килем послышалось мягкое шуршание, скрип, и нос «Ласточки» выполз на галечный пляж. Едва лодка коснулась суши, как Роджер выскочил на берег и изо всех сил ухватился за носовой фалинь.

Глава 4
Тайная гавань

Вслед за Роджером на остров высадилась Сьюзен. Потом Титти вместе с корзиной, полной посуды. Джон остался на «Ласточке» – он должен был руководить разгрузкой судна, то есть подавать вещи тем, кто стоял на берегу. Сперва вытащили все кухонные принадлежности, рассованные по щелям между остальным грузом. Затем последовали две палатки, завернутые в брезент, жестянки из-под бисквитов и тяжелая металлическая коробка, где хранились книги, барометр и прочие вещи, которые необходимо было сохранить сухими. После разгрузки судно стало значительно легче, и боцман Сьюзен вместе с матросом Титти выволокли его еще дальше на берег. После этого выгрузить тюки с одеялами и пледами было значительно проще. Все вещи лежали на галечном пляже огромной неаккуратной грудой.

– Боцман, – скомандовал капитан Джон, – нам нужно провести исследование местности.

– Для начала нужно найти самое хорошее место для лагеря, – заявила Сьюзен.

– Нужно, чтобы его трудно было заметить с любой стороны, – внесла предложение Титти.

– Нам нужно ровное место, и чтобы на нем росли деревья, между которыми можно натянуть палатки, – напомнил Джон.

– И хорошее местечко для очага, – добавила Сьюзен.

– А не опасно оставлять вещи здесь? – забеспокоилась Титти. – Здесь могут быть высокие приливы, целых двенадцать метров высотой. Тогда все наши вещи смоет в воду.

– Таких высоких приливов здесь не бывает, – возразил Джон. – Прилив в двенадцать метров затопил бы весь остров.

– Эгей, а где наш юнга? – спохватилась боцман.

А юнга Роджер уже приступил к исследованиям. Как раз в этот момент из-за ближайших кустов донесся его возглас:

– Здесь уже кто-то жег костер!

Остальные побежали к кустам, отмечавшим границу маленького пляжа. Между местом высадки и самой высокой частью острова, где росла огромная сосна, расстилалась круглая поляна, поросшая мхом и низкой травой. Со всех сторон ее тесно обступили деревья, а в середине поляны виднелся круг – здесь кто-то аккуратно вырезал дерн. Роджер стоял возле этого места, глядя на ровный круг, выложенный из камней. Это был настоящий очаг, и на нем еще лежали угли и зола от давно погасшего костра. В землю на противоположных сторонах очага были воткнуты в землю две рогульки, основание их кто-то заботливо обложил крупными камнями. Поверх рогулек, в их развилинах лежала длинная палка, проходящая как раз над очагом. На нее вполне можно было вешать чайник или котелок. Рядом с очагом лежала аккуратная кучка сухих веток – все они были одинаковой длины. Кто-то когда-то разводил здесь костер и намерен был сделать это когда-нибудь в будущем.

– Туземцы, – сказала Титти.

– Быть может, они все еще где-нибудь здесь, – прошептал Роджер.

– Идемте, – скомандовал Джон. – Мы должны исследовать здесь все.

На самом деле на острове почти нечего было исследовать. Экипажу «Ласточки» не понадобилось много времени, чтобы убедиться: хотя прежде на острове кто-то бывал, но сегодня здесь нет никого, кроме них самих. Юные путешественники поднялись на северную возвышенность и окинули взглядом озеро с самой высокой точки острова, от подножия гигантской сосны. Затем они отправились к южному берегу острова, однако обнаружили, что там на каменистой почве растет лишь вереск да низкий кустарник, такой густой, что пробираться сквозь него было сущим мучением. Здесь росло и несколько деревьев, однако они были куда ниже, чем в северной части острова. Однако исследователи не обнаружили ни следа человеческого присутствия, ни места, где можно было бы развести костер. Разочарованные, они вернулись на поляну к каменному очагу.

– Туземцы знали, какое место нужно выбрать под костер, – сказала Сьюзен. – Да и очаг тут хороший.

– Но сейчас на этом острове нет никаких туземцев, – возразил Роджер.

– Может быть, их убили и съели другие туземцы, – предположила Титти.

– Как бы то ни было, это самое лучшее место для лагеря, – решил Джон. – Давайте сразу поставим палатки.

Юные путешественники занялись обустройством лагеря. Они принесли с места высадки свернутые в тюки палатки и раскатали их на траве. Потом выбрали четыре дерева, росших поблизости от очага, в той стороне, где над островом высилась гигантская сосна.

– Эта возвышенность будет прикрывать нас от ветров с севера, – заявил Джон.

Потом он залез на дерево и на высоте примерно двух метров привязал к стволу один конец палаточной веревки. Сьюзен держала второй конец, пока Джон слезал с этого дерева и карабкался на другое. Противоположный конец веревки мальчик примотал на той же высоте. В середине веревка, конечно же, провисала, так, что сама палатка была не выше полутора метров. Слишком туго натягивать веревку было нельзя – она могла намокнуть от ночной росы и потом натянуться и порваться. Теперь палатка свисала с веревки, словно вывешенная на просушку простыня. Далее нужно было наполнить камешками карманы, пришитые по краям полотнища. Когда крыша и задняя сторона палатки натянулись под тяжестью полдюжины камней, их легко установили в нужное положение, придав палатке форму домика с низко нависшей двускатной крышей. Но чтобы палатка стояла надежно, ребятам пришлось притащить с берега еще много камешков – тех, что валялись под деревьями, уже не хватало. Карманы палатки теперь были туго и равномерно набиты камнями и правильно оттягивали вниз крышу и заднюю стенку полотняного «домика».

– Хорошо, что мама сшила палатку именно так, – промолвила Сьюзен. – Здесь везде под тонким слоем земли сразу идет камень, и нам бы не удалось вколотить колышки.

Потом в палатку общими усилиями затащили брезентовое полотнище, разложили и расправили его. Все четверо забрались в установленную палатку.

– Отлично, – сообщила Сьюзен. – Вход смотрит прямо на очаг.

Точно так же была установлена вторая палатка, а потом юные «робинзоны» притащили с берега остальные вещи. Боцман Сьюзен начала подумывать об обеде и отправила матроса Титти и юнгу Роджера за дровами. Под деревьями, растущими вокруг поляны, валялось множество сухих веток. Почему-то никому не хотелось использовать для костра аккуратно уложенные поленницей веточки – как будто прежние хозяева очага могли вернуться и потребовать отчет. В конце концов, в этом не было необходимости. Вскоре среди закопченных камней потрескивал костерок. Сьюзен нашла возле точки высадки удобное место – там можно было встать на два камня и наполнить чайник чистой водой. Вернувшись с полным чайником, она повесила его на палку над костром.

– Все в порядке, – сказал капитан Джон, – не считая места высадки. Его запросто можно увидеть с материка, а если с востока задует сильный ветер, то «Ласточке» не поздоровится. Я собираюсь отыскать местечко получше.

– Здесь нет такого места, – возразила Сьюзен. – Мы проплыли вокруг всего острова.

– Все равно я хочу разведать еще раз, – ответил капитан Джон.

– Но мы только что облазили весь остров! – воскликнула Сьюзен.

– Мы не доходили до самого конца, – не согласился Джон.

– Все равно там кругом одни скалы, – попыталась урезонить его Сьюзен.

– Я пойду и погляжу сам, – поставил точку в споре капитан Джон. Оставив весь прочий экипаж готовить обед, Джон направился в южную часть острова.

Он знал, что ни на северной, ни на западной стороне нет ничего похожего на гавань – там каменные утесы отвесно обрывались в воду.

На восточной стороне дело обстояло точно так же – за исключением той бухты, где высадились юные путешественники. Однако у Джона был шанс найти то, что ему нужно, на южной оконечности острова, там, где в озере были рассыпаны мелкие каменные островки. Среди них из воды торчали острые камни, и, когда «Ласточка» обходила остров по кругу, все сочли, что приближаться к этому берегу будет небезопасно.

Джон пробирался сквозь подлесок, стараясь выбирать дорогу полегче. Временами ему чудилось, что кто-то уже проходил до него этим путем. И тут Джон набрел прямо на то, что искал. Когда они впервые исследовали остров, – он не дошел до этого места всего пары метров. Однако оно было так хорошо спрятано, что тогда все прошли мимо, не заметив. На этот раз Джон едва не ввалился в тайную гавань. Это была узенькая полоска пляжа, дугой огибающая крошечный залив на самой оконечности острова. Над заливом нависали густые заросли орешника, скрывая его от всех – кроме тех, кто сумел проломиться сквозь плотное сплетение ветвей. С юго-западной стороны залива в озеро выдавался примерно на двадцать метров длинный обрывистый мыс – это была узкая скала высотой два или два с половиной метра. На всем своем протяжении она сперва резко повышалась, а потом постепенно становилась ниже, как бы сползая к воде. С юго-востока залив также прикрывала скала – огромный валун, некогда бывший частью острова. За дальней его оконечностью цепочкой тянулись камни поменьше. Неудивительно, что во время своего разведывательного плавания юные путешественники решили, будто здесь нет ничего, кроме подводных камней. Может быть, это просто лужа, в которую ни одно судно не сможет войти, – сказал сам себе Джон.

Он вскарабкался на вершину высокой скалы. Там рос вереск, и Джон, улегшись на живот, подполз к обрыву и уставился в маленький залив, раскинувшийся под ним. Он увидел, что на дальней стороне залива под водой таятся большие камни, однако ближняя сторона выглядела безопасной. Вода здесь была совершенно гладкой – залив был прикрыт всей громадой острова от легкого ветерка, все еще задувавшего с северо-запада. Судя по всему, лодку можно было ввести в залив через узкий проход между скалами. Однако под водой могли скрываться рифы, которых Джон просто не видел отсюда.

Мальчик слез со скалы и помчался обратно в лагерь.

– Я нашел отличное место, – закричал он. – По крайней мере, мне так кажется.

– И что же ты нашел? – поинтересовалась Сьюзен.

– Настоящую гавань для «Ласточки». Я еще не знаю, так это или нет. Мне нужно сплавать туда на корабле, чтобы посмотреть, есть ли там проход. Кто со мной?

– Я занята – готовлю обед, – сказала Сьюзен.

– Ну, тогда я возьму кого-нибудь из экипажа, – кивнул Джон. – Без матроса ты обойдешься?

– Отправляйся с капитаном, Титти, – велела боцман.

– И я тоже! – подпрыгнул Роджер.

– Мне нужен только один, – возразил Джон. – Но если мы проведем «Ласточку» в гавань, мы свистнем вам. Тогда приходите туда. Не дадите ли вы мне свой свисток, мистер боцман?

Сьюзен отдала брату свой свисток. Джон и Титти помчались к берегу и спустили «Ласточку» на воду.

– Мы пойдем на веслах, – сообщил Джон. – Какой толк ставить парус, если почти сразу же придется спускать его снова?

Титти сидела на руле, а Джон греб. Управляться с веслами было тяжело – киль и балласт делали «Ласточку» отличным парусным судном, но затрудняли хождение на веслах. Однако вскоре лодка достигла южной оконечности острова, и Джон осторожно выгреб к самому дальнему из камней.

– А теперь, – сказал он, – нам нужно войти в залив. Я буду загребать одним веслом на корме, а ты иди на переднюю банку со вторым веслом и, если под водой покажутся камни, будь готова оттолкнуться от них.

– Я лучше сяду впереди мачты, как Роджер, – решила Титти.

– Ну хорошо – если тебе там хватит места, то сиди.

На корме «Ласточки» в транце была вырезана полукруглая выемка – словно кто-то откусил с краю кусок хлеба или сыра. В эту выемку можно было свободно вложить весло и загребать им из стороны в сторону или же взад-вперед, отталкиваясь от воды и двигая лодку вперед. Многие не знают, как загребать веслом с кормы лодки, но те, кто освоил это мастерство, не сочтут подобный способ сложным. Грести с кормы Джона давным-давно, еще в Фальмутской гавани, научил отец. Единственной проблемой было то, что при этом нос лодки немного рыскал из стороны в сторону.

Капитан Джон снял навесной руль и уложил его на дно лодки. Затем положил на кормовую выемку весло и начал потихоньку загребать, заставляя «Ласточку» осторожно и плавно продвигаться вперед, к цепочке камней. Титти со вторым веслом сидела наготове на носу лодки.

– Под водой с обеих сторон камни, – сообщила девочка.

– Если будет камень прямо по курсу – кричи, – приказал Джон. – Постарайся сделать так, чтобы мы на него не налетели.

Он продолжал несильно загребать веслом. «Ласточка» медленно двигалась между подводных камней. За ними виднелись другие камни, но уже торчащие над поверхностью озера. Они становились все больше и больше. Дальше шли уже высокие скалы, закрывшие все поле зрения с восточной стороны. С запада же озеро скрывал из виду каменистый мыс, отходящий от побережья на добрые два десятка метров. Вспомнив зрелище, которое открывалось со скалы, нависшей над заливом, Джон старался вести «Ласточку» как можно ближе к восточному обрыву. Когда какой-нибудь камень оказывался слишком близко к лодке, Титти отталкивалась от него веслом. Если бы ребята гребли как обычно, то торчащие по бокам лодки весла задевали бы о камни с обеих сторон. И все же «Ласточка» продолжала продвигаться вперед, и под килем ее все было чисто.

Наконец впереди зашуршала зеленая листва, и «Ласточка» вошла в безопасный залив, укрытый с севера зарослями орешника, а со всех остальных сторон – каменными утесами. Нос лодки выполз на узенький пляж.

– Какое славное место! – воскликнула матрос Титти. – Мне кажется, что много сотен лет назад кто-то прятался от врагов на этом острове и скрывал свою лодку здесь, чтобы ее никто не увидел.

– Это отличная гавань, – подтвердил Джон. – Ну что, свистнем остальных?

И он изо всех сил дунул в свисток. Потом, аккуратно уложив весла на место, мальчик спрыгнул на берег, держа в руках конец носового фалиня. Однако Титти успела сойти на сушу первой и сейчас продиралась сквозь заросли орешника, чтобы показать Сьюзен и Роджеру дорогу к гавани. Но долго ждать их не пришлось.

– Ну что, – спросил капитан Джон, – как вам эта гавань?

– И как это мы не заметили ее, когда проплывали мимо? – удивилась Сьюзен.

– Нам мешали подводные камни. Здесь они выдаются в воду слишком далеко.

– Здесь «Ласточку» никто не найдет, – сказала Сьюзен.

– А если нас будут теснить враги, мы сможем спрятаться здесь, – заявила Титти. – Эту гавань не видно ниоткуда, даже с острова. Это самая замечательная гавань на свете.

– Можно привязать фалинь вон к тому пню, – сказал капитан Джон, – а кормовой швартов протянуть вон к тому кусту на скале. Тогда можно будет оставить судно на плаву. Это гораздо проще, чем всякий раз вытаскивать его из воды на сушу.

– Можно, я привяжу «Ласточку»? – попросил Роджер.

Джон вручил ему конец фалиня.

– А зачем ты нарисовал на дереве этот крест? – поинтересовался Роджер.

– Какой крест? – переспросил Джон.

– Вот этот.

– У самой верхушки древесного пня высотой побольше метра, но поменьше полутора белой краской был нарисован крест. Он был намалеван на той стороне пня, которая была обращена к озеру. Крест явно красовался здесь уже довольно долго и успел изрядно выцвести – вот почему ни Джон, ни Титти не заметили его. Да и к тому же они присматривались скорее к подводным камням, чем к деревьям на берегу.

– Я его не рисовал, – возразил Джон. – Он уже был здесь.

– Снова туземцы, – горестно промолвила Титти. – Это значит, что об этой гавани знает кто-то еще.

– Я думаю, что это те же люди, которые сложили очаг на поляне, – заметила Сьюзен. И в этот самый момент боцман вспомнила, что она еще и кок. – Чайник сейчас закипит! – воскликнула девочка. – Он же зальет костер! А когда вы засвистели, я собиралась жарить яичницу!

И она бегом бросилась обратно к лагерю.

Остальные пришвартовали «Ласточку» в гавани. Капитан Джон привязал один конец длинной веревки к скобе на корме лодки, а матрос Титти вскарабкалась на скалу, сжимая в зубах второй конец той же веревки. Роджер крепко держал носовой фалинь. Затем Джон сошел на берег, а Титти выбрала слабину кормового швартова и тщательно привязала его к рябиновому кусту, растущему в расщелине скалы. Роджер и Джон обмотали носовой фалинь вокруг высокого пня с намалеванным на нем белым крестом, а потом завязали швартов морским узлом. Теперь «Ласточка» тихонько покачивалась посреди маленькой гавани, закрепленная с кормы и с носа. Под килем у нее оставалось еще около метра глубины, а со всех сторон ее защищали скалы и основной массив острова.

Капитан Джон с гордостью посмотрел на свой корабль.

– Я считаю, что лучшей гавани не найти во всем мире, – заявил он.

– Если только о ней не знает кто-нибудь ещё, – напомнила Титти.

Затем все бегом вернулись в лагерь.

Теперь их стоянка напоминала настоящий лагерь путешественников по диким местам. Между деревьями были натянуты две палатки. В одной из них должны были спать боцман и матрос, в другой – капитан и юнга. На поляне под деревьями весело потрескивал костерок. Чайник уже вскипел и теперь стоял чуть поодаль от очага, выпуская из носика струйку пара. Сьюзен растопила на сковороде большой кусок сливочного масла. Рядом с нею в большой миске лежали шесть сырых яиц. Сьюзен разбила яйца о край кружки и вылила их содержимое в миску. Пустые скорлупки она бросила в костер. Четыре кружки рядком стояли на земле.

– Сегодня – никаких тарелок, – заявила боцман Сьюзен. – Мы все будем есть из одного блюда.

– Но это вовсе не блюдо, – возразил Роджер. – Это сковородка.

– Все равно мы будем есть из нее. Когда яичницу соскребаешь со сковородки и перекладываешь на тарелки, она выглядит просто ужасно.

– Боцман-кок вылила яйца из миски на сковородку и перемешала их со скворчащим маслом, но сперва немного потрясла над ними перечницей и посыпала солью.

– Они начинают сворачиваться, – заметила Титти, внимательно наблюдавшая за процессом готовки. – Когда начинают образовываться хлопья, нужно постоянно отскребать их от дна сковородки. Я видела, миссис Джексон так и делает.

– Вот тебе и хлопья, – сказала Сьюзен. – Давай отскребай их.

Она поставила сковородку на землю и раздала всем ложки. Капитан, боцман, матрос и юнга расселись на корточках вокруг сковородки и начали уплетать яичницу – однако она все еще была слишком горячей, и приходилось долго дуть на каждую порцию, прежде чем взять ее в рот. Боцман Сьюзен отрезала четыре больших ломтя ржаного хлеба и намазала их маслом – бутерброды полагалось съесть вместе с яичницей. Потом она разлила чай в четыре кружки, забелив напиток молоком из бутылки. «На сегодня вам хватит бутылки молока, – говорила перед отплытием мать, – а на завтра мы попытаемся договориться о поставке молока с каким-нибудь фермером, живущим поближе к острову». Еще на обед был большой рисовый пудинг, тоже привезенный из Холли-Хоув. Его, как и яичницу, ели «из общего блюда», не раскладывая по тарелкам. А на сладкое каждому досталось по огромному куску сдобного кекса с яблоками.

Глава 5
ПЕРВАЯ НОЧЕВКА НА ОСТРОВЕ

После того как юные путешественники съели всю яичницу и весь рисовый пудинг, умяли все бутерброды и кекс с яблоками, боцман и матрос пошли мыть посуду. Следовало вымыть ложки, отскрести сковороду и ополоснуть в озере чашки и миску. Капитан и юнга взяли подзорную трубу и отправились вверх по склону, спускавшемуся к лагерю с северной стороны. Поднявшись наверх, они обнаружили отличное место, где можно было залечь в расселине скалы и наблюдать за всем происходящим из-под прикрытия вересковых зарослей. При этом сами они оставались незримыми для любых посторонних глаз. В нескольких шагах позади укрытия возвышалась та гигантская сосна, которую юные мореплаватели приметили еще тогда, когда рассматривали остров с Дариенского пика.

Капитан Джон лежал среди вереска на спине и смотрел на раскидистую крону сосны.

– Если делать все как следует, – заявил он, – то мы должны бы водрузить на ее вершину флагшток.

– Для чего? – спросил юнга.

– Чтобы мы могли поднимать на нем сигнальный флаг. Допустим, Сьюзен, и Титти останутся здесь одни, а мы с тобой будем на рыбалке…

– Мы забыли взять с собой удочки, – напомнил Роджер.

– Завтра я съезжу за ними, – отмахнулся Джон. – Так вот, предположим, что мы будем на рыбалке, на остров вернутся туземцы – те, которые сложили очаг. Так вот, если мы увидим поднятый над островом флаг, мы будем знать, что что-то случилось, и сразу придем на помощь. И еще вполне можно использовать флагшток как маяк. Если кто-то из нас будет возвращаться на лодке уже по темноте, то те, кто остался на острове, смогут поднять на флагшток лампу, и тогда дерево будет как маяк. Уж тогда точно не промахнешься мимо острова, какой бы темной ни была ночь.

– Но ни Сьюзен, ни Титти, ни я не сможем залезть на это дерево. У этой сосны ветки растут слишком высоко.

Как у большинства сосен, у этого высокого дерева нижняя часть ствола была голой, ветки росли лишь на высоте более пяти метров.

– Если я смогу долезть хотя бы до нижней ветки, я перекину через нее веревку – так, чтобы оба конца свисали до самой земли. Тогда больше не нужно будет снова лазить на сосну. Нужно будет просто привязать лампу к веревке и подтянуть ее вверх – это любому под силу. Один конец нужно будет привязывать за кольцо на верхней части лампы, а второй – за дно самой лампы. Тогда она не будет сильно раскачиваться, и к тому же мы сможем легко поднять и опустить ее.

– А у нас есть веревка такой длины? – поинтересовался Роджер.

– У нас нет веревки нужной длины и толщины. Якорный канат слишком толстый, а запасная веревка слишком короткая. Но завтра я собираюсь купить такую веревку, как нам нужно. Как хорошо, что у меня недавно был день рождения! За пять шиллингов можно купить длиннющую веревку.

В этот момент к ним присоединились боцман Сьюзен и матрос Титти. Они тоже улеглись на мягкий вереск.

– Все готово к ночевке, – доложила Сьюзен, – не считая постелей. Но пока туземцы не привезут тюфяки, мы не можем устроить постели.

Титти вскочила на ноги:

– Вон же лодка плывет сюда! Роджер, ты, наверное, заснул! Ты разве не видишь?

– Я не сплю, – возразил Роджер. – Я просто не смотрел туда. Если человек не смотрит в какую-то сторону, он и не видит, что там творится, – даже если этот человек не спит.

Капитан Джон сел и поднес к глазу подзорную трубу.

– Это туземец, – сообщил он. – Он везет с собой нашу маму.

– Дай-ка мне трубу, – попросила Титти.

Джон отдал ей подзорную трубу, и девочка навела ее на озеро.

– Мама тоже будет туземкой, – сказала она наконец.

– Дай и мне посмотреть, – потребовал Роджер. Он приставил трубу к глазу и повернул ее в нужную сторону. – Я ничего не вижу, – пожаловался он. – Сплошная чернота какая-то.

– Ты закрыл объектив, – пояснила Титти, которая знала больше всех о подзорных трубах. – Покрути вот здесь, и все будет нормально.

– А, теперь вижу, – просиял Роджер.

Туземец, то есть мистер Джексон с фермы Холли-Хоув, равномерно и с силой загребал веслами, направляя лодку к острову. Издали лодка казалась водяным паучком. Но в подзорную трубу было отчетливо видно – в лодке громоздятся свернутые тюфяки, а на корме сидит миссис Уокер, мать юных путешественников.

Лодка подходила все ближе. Роджер и Титти по очереди смотрели в подзорную трубу, а капитан и боцман спустились в лагерь, чтобы убедиться, что все готово к приему гостей. Капитан положил большую жестяную коробку у задней стенки своей палатки, ровно посередине. Потом извлек из коробки маленький барометр и повесил его на петлю входного клапана. Больше в палатке не было ничего, и потому вид у «жилища» был вполне аккуратный. Титти и боцман придали своей палатке более уютный вид. В середине лежали жестянки из-под бисквитов, в которых хранился запас продовольствия. На этих жестянках вполне можно было сидеть. У боковых стенок палатки, там, где девочки намеревались устроить свои постели, были аккуратно сложены свернутые одеяла. Принадлежности для приготовления пищи были уложены в углу у самого входа в палатку. Снаружи, на веревке, протянутой от конька палатки к дереву, висели и сушились два полотенца. Посмотрев на это, капитан Джон вернулся в свою палатку и разложил у боковых стенок два одеяла – свое и Роджера. От этого палатка, несомненно, приобрела куда более жилой вид. Теперь всякому было ясно, куда нужно будет класть тюфяки, когда те наконец прибудут на остров. Боцман Сьюзен подкинула в костер несколько веток, и пламя весело затрещало. Затем капитан и боцман вернулись на наблюдательный пункт.

– Туземцы скоро будут здесь, – сказала Титти. – Мы покажем им нашу гавань?

– Нет, – ответил капитан Джон. – Не следует полностью доверять туземцам, даже дружественным. Мы будем прятать «Ласточку» от всех. Вот если бы мама прибыла сюда одна – это другое дело.

– К тому же, – заметила Сьюзен, – они везут наши тюфяки, а этот залив ближе к лагерю, чем гавань. Их гораздо легче будет таскать отсюда, чем через заросли орешника у гавани.

Весь экипаж «Ласточки» поднялся в рост и вытянул руки, указывая на восток. Мать – то есть туземка, – сидевшая на корме лодки, указала на пролив между островом и восточным берегом озера, давая знать, что она поняла значение их сигнала. Она сказала что-то туземцу, сидевшему на веслах, тот оглянулся через плечо и одним-двумя сильными гребками повернул лодку влево, взяв курс на восток.

Лодка обогнула оконечность острова. Роджер со всех ног помчался к месту высадки. Остальной экипаж «Ласточки» бежал за ним. Когда туземное «каноэ» подошло к берегу, все четверо мореплавателей уже стояли на пляже, готовые помочь туземцу вытащить лодку на сушу.

– А что случилось с вашим кораблем? – спросила мать. – Где «Ласточка»?

– Алла-валла-каллака-куклака-овлака-кулла, – ответила Титти. – Это означает, что мы, наверное, не сможем открыть тебе эту тайну, потому что ты туземка… хорошая туземка, конечно.

– Бурро-борро-мьибу-мдинг, – отозвалась мама. – Это значит, что мне все равно, где находится ваша лодка, лишь бы с ней все было в порядке.

– Она находится в безопасном месте, – заверил капитан Джон.

– Это надо переводить? – неуверенно спросила Титти.

– Вообще-то я немного научилась английскому языку, пока разговаривала с вами, – отозвалась мать – то есть туземка. – Но если вам так больше нравится, я могу разговаривать по-туземному. Валла-калла-валла!

– Если ты знаешь английский, то лучше говорить на нем, – рассудил Джон.

– Глоок, – согласилась туземка. – Это означает – так и сделаем. А теперь, я надеюсь, вы позволите туземцам посетить ваш лагерь, чтобы мы могли помочь вам таскать эти тяжелые тюфяки?

Мистер Джексон, фермер из Холли-Хоув, вытащил из лодки все четыре тюфяка. Туземец оказался очень сильным и способным переносить большой груз – он просто ухватил в охапку сразу три тюфяка и взвалил их себе на плечи. Четвертый тюфяк несли Джон и Сьюзен. Роджер держался за руку доброй туземки, а Титти показывала дорогу к лагерю.

– Что ж, у вас замечательный лагерь, – сказала туземка.

– Правда? – обрадовалась Сьюзен. – А не хочешь залезть в палатку?

Туземка наклонилась и вползла в палатку боцмана. Мистер Джексон сбросил наземь тюфяки, которые нес.

– Давай, Роджер, берись, – скомандовал Джон. – Приготовим палатку, чтобы там было на что посмотреть.

Джон взялся за один из тюфяков, Роджер ухватил этот же тюфяк с другой стороны, и они вместе втащили его в палатку, а потом вернулись за другим. Набитые сеном матрасы превосходно разместились у боковых стенок палатки. Джон и Роджер тщательно взбили и перетрясли их, чтобы те лежали ровно, без бугров и впадин. Затем мальчики накрыли тюфяки аккуратно сложенными одеялами и улеглись сами – каждый на свою постель.

Тем временем Сьюзен и туземка обустраивали спальные места в другой палатке. Мистер Джексон вернулся к своей лодке.

Наконец туземка заглянула и в капитанскую палатку.

– Похоже, вы тут уютно устроились, – сказала она. – Но что вы будете делать, когда снаружи совсем стемнеет?

– Мы должны были взять с собой две лампы, – ответил Джон, – но я про них совсем забыл. У нас на весь лагерь одна-единственная лампа, правда, большая.

– Я привезла вам две маленькие лампы, в которые можно вставлять свечи, – по одной на каждую палатку. Только пообещайте, что не подожжете ни палатки, ни свои постели. А где масло для большой лампы?

– Там, возле палатки, – указал Джон.

– Вы должны хранить его в безопасном месте, подальше от лагеря и от огня.

Тут от «каноэ» вернулся туземец, который притащил еще какую-то поклажу.

– Давайте вылезайте из палатки, – скомандовала туземка. – Я не могу сейчас задержаться здесь, потому что мистеру Джексону надо возвращаться на ферму. Однако надо еще обсудить кое-какие дела. Во-первых, насчет молока. На вашем острове коровы не водятся, так что за молоком вам придется плавать на материк. Я договорилась на ферме Диксонов, чтобы вам каждое утро оставляли кварту молока. Если этого вам не хватит до вечера, то миссис Джексон нальет вам еще с вечерней дойки. Но каждое утро вы должны приплывать на ферму и забирать молоко. Их причал можно найти по большому дубу, который растет возле него. Спасибо, мистер Джексон.

Туземец поставил наземь большую корзину,, принесенную из лодки. В корзине стоял молочный бидон, а также еще много всякого-разного. Туземка начала извлекать из корзинки предметы – словно подарки-сюрпризы из рождественского пирога.

– Вот вам бидон для молока, – сказала она. – Не забывайте, что днем молоко нужно хранить в прохладном месте. Не выставляйте его на солнце и не забывайте как следует отмыть бидон всякий раз перед тем, как плыть на ферму за новой порцией. Вот еще кое-что – я привезла вам на завтра мясной пирог, который испекла сегодня миссис Джексон. Вам скоро надоест солонина из банок…

– Пеммикан, – поправила Титти.

– Пеммикан, – согласилась туземка. – Так вот, на вашем месте я вскрывала бы банку пеммикана только тогда, когда мне больше нечего было есть – или если бы куда-то очень спешила и мне некогда было готовить еду. Кстати, главный повар у вас Сьюзен, верно?

– Верно, – ответил Джон. – Только не повар, а кок.

– Тогда я передаю этот груз в ее распоряжение. Вот пирог. Еще я привезла пачку «Геркулеса». У Сьюзен и так много дел, чтобы еще по утрам варить вам овсянку.

– Я люблю готовить, – возразила боцман Сьюзен.

– И если ты не хочешь разлюбить эту работу, – отозвалась, туземка, – то прими мой совет: заставь остальных мыть посуду после каждой трапезы.

Мистер Джексон снова вернулся с берега. На этот раз он принес большой мешок.

– Мистер Джексон был очень любезен и разрешил вам забрать сюда свои подушки, – пояснила туземка. – Я знаю, что вы можете спать и без подушек, но ведь с подушками гораздо удобнее. Я уверена, что сам Христофор Колумб повсюду возил с собой подушку.

Из мешка были извлечены четыре подушки – по две на каждую палатку.

– Вы видели пирата с попугаем? – спросила Титти, вылезая из палатки, где она торжественно укладывала подушку в изголовье своей постели.

– Какого пирата? – удивилась туземка.

– Того, что живет на барже. Мы видели его по пути сюда. И его попугая тоже.

Мистер Джексон рассмеялся;

– Так вот как вы его называете! Пожалуй, вы правы.

– Я видела только баржу, – сказала туземка.

– Его зовут мистер Тернер, – сообщил туземец. – Он обычно все лето живет на барже. В этом году он никого не подпускает близко. В прошлом году вокруг него вечно вертелись девчонки Блэккет – его племянницы, они живут на той стороне озера. А в этом году их что- то не видать. Этим летом он – мистер Тернер то есть – живет сам по себе. Никто не знает, чем он там занят, но говорят, что у него там, на барже, есть вещи, которые стоят уйму денег.

– Это его сокровища! – воскликнула Титти. – Я так и знала, что он бывший пират! Конечно, он никого и близко не подпустит к своим сокровищам.

– Я не смогу остаться с вами, – напомнила туземка, – Викки будет скучать по мне. И вообще, мне кажется, вам вовсе не нужно, чтобы по острову бродили туземцы. Уже темнеет. На вашем месте я легла бы спать пораньше, чтобы утром проснуться с первыми лучами солнца. Или даже с первыми птичьими трелями.

– Спасибо тебе огромное, что привезла нам столько всего, – сказала Сьюзен.

– Особенно за лампы, – добавила Титти.

– Глоок, глоок, глоок, – произнесла туземка, потихоньку пятясь к лодке. – Нет, спасибо, я, пожалуй, не хочу чаю. Вы уже поужинали, и к тому же вот-вот наступит ночь. Ах да, – вспомнила она, – чуть не забыла еще вот что. – Туземка на миг нырнула в капитанскую палатку и вылезла оттуда, улыбаясь. По дороге к берегу она сказала Джону: – Я не хочу приезжать слишком часто и надоедать вам…

– Ты вовсе нам не надоедаешь, мама, – возразил Джон.

– Тем не менее, если я буду навещать вас каждый день, вы скоро устанете от этого. Я хочу только попросить вас раз в два или три дня – или чаще, если захотите, – давать знать, что у вас все в порядке. Вы же понимаете, что вам нужно будет возобновлять запасы провианта, а мы, туземцы, с радостью доставим его вам. Так что время от времени показывайтесь в Холли-Хоув, хорошо?

– Если хочешь, я приплыву туда завтра, – предложил Джон.

– Да, мне будет интересно узнать, как прошла первая ночь на острове.

– Мам, а зачем ты заглядывала сейчас в мою палатку?

– Когда вернешься, сам увидишь.

Туземка залезла в лодку, прошла на корму и уселась там. Мистер Джексон, крепкий туземец, оперся коленями на планшир, столкнул лодку на воду. Когда она плавно заскользила прочь от берега, он перенес ноги внутрь и сел на среднюю банку. Ловким движением вставив весла в уключины, мистер Джексон погнал свое «каноэ» в сгущающиеся вечерние сумерки.

– До свиданья, до свиданья, до свиданья, мама! – закричал экипаж «Ласточки». – До свиданья, мистер Джексон.

– Доброй вам ночи, – отозвался мистер Джексон.

– Дроол, – крикнула в ответ туземка. – Это значит: доброй ночи, спите крепко.

– Дроол, дроол, – вразнобой ответили юные путешественники.

Они бегом бросились к северной оконечности острова, на свой наблюдательный пункт под высокой сосной. Оттуда все четверо махали вслед лодке, постепенно скрывавшейся в полумраке. Когда очертания лодки уже слились с темной водой, еще долго были видны белые бурунчики, поднятые лопастями весел. А когда исчезли и эти бурунчики, с озера еще некоторое время доносились равномерные всплески воды – они делались все тише и тише по мере того, как лодка удалялась от острова.

– Пожалуй, надо идти ложиться спать, пока еще совсем не стемнело, – рассудила боцман Сьюзен.

– Сигнал к тушению огней будет дан через полчаса, – распорядился капитан Джон.

– Но мы пока и не зажигали никаких огней, – удивился Роджер.

– Да, но сейчас мы их зажжем, – сказал капитан, открывая лампу и чиркая спичкой. В лесу уже сгустился сумрак, но на открытом месте еще не окончательно стемнело. Однако в палатках царил полный мрак. Джон засветил свечку в своей лампе, закрыл дверцу и отнес лампу в свою палатку. Там он поставил ее на жестяную коробку в самой середине палатки – так, чтобы случайно не подпалить крышу или стены полотняного домика. Тут он вспомнил, что туземка перед отъездом зачем-то заходила в его палатку. Джон огляделся вокруг, чтобы понять, что она здесь делала. К стенке палатки возле изголовья его кровати была пришпилена записка. Джон взял ее в руки и прочел: «Тот, кто не тупица, – тот и не утонет».

– Папа знает, что мы вовсе не тупицы, – сказал сам себе Джон.

В своей палатке Сьюзен поставила вторую лампу на жестянку из-под бисквитов. Потом они с Титти постарались поуютнее обустроить свои постели.

Палатки, раскинутые под деревьями, светились в темноте изнутри, словно два огромных бумажных фонарика. Внутри их время от времени перемещались темные тени. Новый тюфяк нетрудно уложить так, чтобы на нем было удобно спать. Обитатели палаток перекликались друг с другом:

– Все в порядке, Титти?

– Так точно, сэр!

– А что наш юнга?

– Он в порядке, боцман. Вы готовы к тушению огней?

– Да.

– Потушить огни!

Обе лампы погасли почти одновременно, и белые палатки стали почти неразличимы в темноте. Среди ночного мрака виднелось лишь вишневое мерцание углей в очаге.

– Доброй ночи!

– Спокойной ночи!

– Приятных снов!

Потом все стихло – слышался лишь слабый плеск волн о прибрежные камни. Через несколько минут капитан, боцман, матрос и юнга уснули крепким сном.

Глава 6
ЖИЗНЬ НА ОСТРОВЕ

Весь следующий день прошел в трудах и заботах. Начался этот день очень рано, Почему-то солнце, просвечивающее сквозь палатку, куда быстрее прогоняет сон, чем солнце, заглядывающее в комнату сквозь окно. Титти проснулась первой и некоторое время лежала, глядя, как на белых стенках палатки ведут игру пятна тени и света – это солнце пробивалось сквозь колышущиеся кроны деревьев. Затем девочка подобралась к выходу из палатки и высунула голову наружу, принюхиваясь к влажному утреннему воздуху и прислушиваясь к разнообразным звукам – шелесту листьев над головой и плеску воды, долетавшему от берега. Затем Титти услышала голоса из второй палатки. Значит, мальчишки тоже проснулись.

– Джон! – послышался голос Роджера.

– Чего?

– Мы на острове.

– Конечно, на острове. Разве ты этого не знал?

– До тех пор пока окончательно проснулся – не знал. Я думал, мне все это приснилось.

– Эгей! – позвала Титти. – Доброе утро!

– И тебе того же.

– Утро доброе, Титти.

Джон и Роджер подползли к пологу своей палатки и тоже высунулись наружу.

– А где Сьюзен? – спросил Роджер.

– Она еще спит.

– Нет, не сплю, – возразила Сьюзен, переворачиваясь на спину и протирая глаза. – Который час? Не пора ехать за молоком?

Джон скрылся в палатке, чтобы взглянуть на свои часы. Теперь часы гордо именовались хронометром, поскольку Джон был капитаном корабля.

– Без трех минут семь, – сообщил капитан. Он хотел было сообщить время в морских терминах, однако долго не мог сообразить, как это сделать.

– Интересно, на ферме уже подоили коров? – спросила Сьюзен.

– Я съезжу за молоком, – заявил Джон.

– Погоди, – остановила его Сьюзен. – Наверное, в этот раз мы должны плыть туда все вместе. Каждый из нас будет знать дорогу до той фермы, а на ферме будут знать нас всех в лицо, и тогда в другие дни любой из нас сможет сплавать за молоком.

Весь экипаж быстро оделся и совершил утреннее омовение в бухте, где вчера они высадились на берег. Поскольку все спешили, то омовение было коротким – ребята лишь вымыли руки, лица и почистили зубы. Затем все четверо пробрались сквозь густой подлесок к тайной гавани на южной стороне острова. Корабль стоял там, где его оставили вчера, и слегка покачивался на слабой зыби. Корабельные скамьи все еще были влажными от росы, несмотря на то, что солнце уже припекало как следует, так что прежде, чем усесться, ребятам пришлось протереть банки носовыми платками. Когда все было готово, юные путешественники осторожно провели «Ласточку» между камнями, подняли на мачту отсыревший за ночь коричневый парус и взяли курс на огромный дуб, красующийся на берегу озера. Высадившись в условленном месте, они затащили нос «Ласточки» на берег и крепко привязали фалинь к большому камню, а затем все вместе отправились на ферму Диксонов.

Эта ферма, как и Холли-Хоув, находилась неподалеку от озера, на вершине пологого холма. Поросший травой склон холма использовался как выгон для скота, а наверху, вокруг фермы, густо рос чернослив. Ребята не знали, как представиться хозяевам фермы – не слишком ли долго будет объяснять, откуда в этих водах взялось судно «Ласточка» и его бравый экипаж? Однако миссис Диксон избавила их от этих хлопот, сразу же заявив:

– А, это вы будете приезжать за молоком? Я вижу, вы пришли со своим бидоном. Это хорошо, мы как раз сейчас доим коров.

Забрав бидон, она ушла куда-то на несколько минут, а когда вернулась, в бидоне уже булькало свежее парное молоко.

– Вот, держите, – сказала миссис Диксон. – И запомните, если вам понадобится что-то еще, то не стесняйтесь прийти сюда и попросить.

Юные путешественники еще не успели откланяться, когда из-за угла вышел мистер Диксон – высокий тощий мужчина в фермерской одежде.

– Сегодня отличная погода, – бросил он на ходу и скрылся в доме.

На этот раз экипаж «Ласточки» решил причалить не в тайной гавани, а в бухте возле лагеря.

– Ветер северо-западный, – пояснил капитан Джон, – и бухта хорошо защищена от него.

Предстояло еще развести костер и приготовить завтрак. Этим занялась боцман Сьюзен, однако остальные были так голодны, что слонялись поблизости от очага, нетерпеливо наблюдая за приготовлением трапезы. После завтрака путешественники еще раз обошли остров, но никаких новых открытий сделать, им не удалось. Потом боцман Сьюзен и матрос Титти взялись за обустройство и уборку лагеря, а капитан и юнга поплыли в Холли-Хоув, чтобы отвезти почту. Вся почта состояла из одного- единственного короткого письма. Да и то Титти решила написать это письмо лишь тогда, когда Джон и Роджер уже подняли парус, соби-раясь отплывать. У нее не хватило бы времени даже на написание такого короткого послания, однако после завтрака ветер усилился, и капитан Джон приказал зарифить парус. Пока он обучал юнгу этому нелегкому искусству, Титти наскоро настрочила письмо. Оно гласило:

«Дорогая мамочка!

Мы шлем тебе нашу любовь с необитаемого острова и надеемся, что

у тебя все в порядке. У нас все хорошо.

Целую. Твоя любящая дочь,

матрос Титти».

– Но ведь мама была здесь только вчера вечером! – удивился капитан Джон. – Какой смысл посылать ей письмо сегодня утром?

– Ну ладно, я все равно его уже написала, – отмахнулась Титти.

Так что «Ласточка» плыла к Холли-Хоув с почтой на борту.

Ветер действительно окреп, и лодка буквально летела вперед, кренясь так, что время от времени волны едва не перехлестывали через планшир. Острый нос срезал верхушки с невысоких водяных гребней, и шквал прохладных брызг обдавал лица капитана и юнги. Когда «Ласточка» обогнула остров, пришлось идти против ветра, чтобы добраться до Холли-Хоув. Маленькое судно лавировало, рыская по озеру туда-сюда. При каждом повороте корпус лодки дрожал и валился то на один борт, то на другой, но потом коричневый парус, наполнялся ветром, и «Ласточка» вновь выпрямлялась и набирала скорость. Волны звонко бились о планшир.

Один из зигзагов лавировки привел судно прямо в залив баржи. Прежде чем выполнить поворот, Джон провел «Ласточку» поблизости от самой баржи, так что ребята сумели как следует рассмотреть обиталище пирата. Мужчина, которого Титти назвала пиратом на покое, сидел на палубе. Тент и палубная надстройка защищали его от ветра. Проходя вдоль кормы баржи, Джон и Роджер рассмотрели, что пират пишет что-то, сидя в кресле и положив бумагу на колени. Зеленый попугай переминался на перилах ограждения, одним глазом посматривая сверху вниз на «Ласточку». Ветер ерошил перья на его спине. Пират на несколько секунд оторвался от своих бумаг, взглянул на мальчишек и снова погрузился в работу.

– Что он делает? – спросил Роджер.

– Попугай? – переспросил Джон.

– Нет, пират, – отозвался Роджер.

– Наверное, рисует карту, на которой показано, где зарыто сокровище, – предположил Джон. – Внимание, приготовиться к повороту!

«Ласточка» изменила курс и направилась прочь из залива. Она прошла с северной стороны от гигантского буя, к которому была пришвартована баржа, и коричневый парус скрыл «пиратское судно» от глаз Джона и Роджера до тех пор, пока буй не остался позади. Однако в течение нескольких секунд они имели возможность поближе рассмотреть нос баржи и заметили на нем некий предмет. Этот предмет придавал невыразимо пиратский вид старой калоше, выкрашенной в темно-синий цвет и превращенной в плавучий дом.

Роджер заметил это первым. Джон был слишком занят маневрированием, и все его внимание было обращено на парус – следовало держать руль так, чтобы парус все время был подставлен ветру, но не надувался слишком сильно. И, кроме того, необходимо было держать курс бейдевинд – чтобы ветер дул в правую скулу. «Ласточка» шла довольно быстро, и Джон успел лишь мельком заметить то, что Роджер увидел раньше его. И, тем не менее, ни у капитана, ни у юнги не оставалось ни малейших сомнений.

– У него есть пушка! – воскликнул Роджер. – Смотри, смотри!

На фордеке баржи, по правому ее борту, высовывала круглое блестящее дуло самая настоящая пушка – ярко начищенная медь сверкала на фоне темно-синего настила. Должно быть, когда-то эту пушку использовали для подачи сигнала к началу парусных гонок. Теперь она красовалась на деревянном орудийном лафете, полностью готовая к стрельбе. Даже для капитана Джона это было убедительным доказательством того, что синяя баржа – не просто плавучий дом какого-то старого чудака. Медная пушка и зеленый попугай.

– Титти, кажется, была права, – признал капитан Джон.

Он оглянулся через плечо, чтобы посмотреть, нет ли еще одной пушки на левом борту баржи. Будь там вторая, пушка, это окончательно решило бы вопрос, однако ее не оказалось. Но все же даже одна пушка – это весьма убедительно.

Зачем ставить пушку на корабле, где нет никаких зловещих тайн?

Роджеру ужасно хотелось поговорить обо всем увиденном и Особенно о пушке, но Джону было не до того. Невозможно говорить о чем-либо и одновременно управлять маленьким парусным суденышком, если при этом приходится идти против сильного ветра. Более того, при этом некогда даже выслушивать то, что говорят вам. Приходится напряженно высматривать на воде темные полосы, свидетельствующие о том, что приближается очередной шквал. Нужно вовремя успеть ослабить шкот или же привестись к ветру. И потому Роджеру вскоре пришлось отказаться от всяческих попыток поболтать о пушке и попугае.

Наконец «Ласточка» миновала Дариен и вошла в залив Холли-Хоув. Джон и Роджер привязали носовой фалинь к кольцу, вделанному в мол у лодочного сарая, а потом спустили парус. Выбравшись из лодки, они зашагали вверх по полю к ферме. Всего лишь три дня назад Роджер бежал по этому полю зигзагами, изображая чайный клипер, идущий против ветра. Тогда в воротах Холли-Хоув его поджидала мать, а в руках у нее была телеграмма от мистера Уокера – отец сообщал, что разрешает Джону, Сьюзен, Титти и Роджеру плавать по озеру и жить на острове. Но сегодня не было нужды лавировать по полю и воображать себя парусным судном. Теперь Роджер был настоящим юнгой с настоящего корабля и вместе со своим капитаном сошел на берег по важным дедам. Со вчерашнего дня тропинка, ведущая через поле, лес на Дариенском пике и ферма Холли-Хоув стали для него чужими землями. Все вокруг сделалось иным – ведь сейчас Роджер прибыл сюда на корабле, преодолев водное пространство, отделяющее эти земли от острова, который теперь был его домом. Это было совсем не то, что жить здесь постоянно и смотреть на недоступный остров с вершины Дариенского пика. Возвратиться туда, где когда-то жил, – это почти то же самое, что исследовать доселе незнакомую местность. Как будто ты открыл страну, которую прежде видел во сне, – все точно такое же, как ты ожидал, но тем не менее все кажется новым и чудесным.

Почему-то казалось странным, что можно вот так, запросто, подойти к двери фермы Холли-Хоув. Джон остановился на пороге и негромко постучался. В доме все было так же, как и прежде. Мать сидела за столом и писала письмо отцу. Нянюшка устроилась в кресле с вязанием. Пухленькая Викки играла на полу с серой плюшевой овцой. Нос у овцы был черный и блестящий.

– Привет, – сказала мать, подняв взгляд от письма. – Как спалось?

– Спалось как обычно, – ответил Джон, – и мы проснулись вовсе не рано, что бы ты ни говорила. По крайней мере не очень рано.

– Вы уже забрали молоко с фермы Диксонов? Все прошло нормально?

– Да.

– Мне понравилась та туземка на ферме, – добавил Роджер.

– Мне тоже, – кивнула мать. – Мы с ней беседовали вчера.

Нянька, казалось, совершенно не сознавала, что беседует с моряками, прибывшими из дальних земель.

– Я смотрю, вы еще не простудились насмерть на своем острове, – проворчала она. – Без вас тут так тихо и спокойно, просто праздник. И скажите-ка мне, мастер Роджер, вы не забываете чистить зубы? Я, помнится, не видела среди ваших вещей стаканчика для полоскания.

– К нашим услугам целое озеро, – отозвался Роджер.

– Мы привезли почту, – напомнил Джон. – Письмо от Титти.

Он вытащил из кармана письмо и протянул матери. Та вскрыла послание и внимательно прочла его.

– Нужно написать ответ, – сказала она.

– Мы прибыли за грузом, – сообщил капитан Джон. – Мы забыли взять удочки.

– Ну конечно, они вам понадобятся, – согласилась мать. – И еще принадлежности для купания. Вчера они висели на веревке и сушились, и я заметила их только сегодня утром. Вы еще не купались там у себя, на острове.

– Сегодня утром мы не купались, – ответил Джон.

– Искупаемся завтра, – добавил Роджер.

– Что ж, только выберите место получше – чтобы на дне не было водорослей, – посоветовала мать. – И не давайте Роджеру забираться на глубину.

– Это только до тех пор, пока я не научусь плавать, – гордо заявил Роджер. – Я уже почти научился.

– До тех пор, пока ты не научишься плавать на груди и на спине. Как только ты освоишь эти два способа, все будет в порядке. Но лучше тебе не лезть сразу на глубокое место, пока ты не будешь уверен, что сможешь проплыть большое расстояние. А теперь соберите все нужное для рыбалки, а я пока напишу ответ на это письмо.

Джон и Роджер отправились в сарай и сложили рыболовные принадлежности. Разобрав четыре складные удочки, они поместили их в отдельные чехлы. Потом упаковали поплавки, крючки и катушки в большую банку из-под кофе. Тем временем нянька собрала все купальные принадлежности в кучу и увязала их в по-лотенце. Мать уже ждала на крыльце – она вручила Джону и Роджеру два письма. Одно из них было адресовано Титти, и в нем говорилось: «С любовью от всех оставшихся дома. Спасибо большое за душевное послание». Другое письмо следовало вручить Сьюзен. В этом письме было сказано, что боцман должна по-просить у миссис Диксон немного салата-латука: ведь если путешественники не будут есть овощей и свежей зелени, они могу заболеть цингой. Еще миссис Уокер вручила сыновьям большой пакет гороха.

Скажите Сьюзен, чтобы варила его в кипящей соленой воде, а потом подавала к столу с маслом, – наставляла мать. Помимо того, она выделила путешественникам большую коробку шоколадного печенья. – Думаю, что вашему боцману вряд ли удастся приготовить пудинг на костре. Это будет взамен пудинга.

Капитан и юнга еще раз зашли в дом, чтобы попрощаться с Викки. Мать проводила моряков до причала и помогла нести вещи. Когда они спускались к озеру, она заметила:

– Ветер сегодня дует сильнее, чем вчера.

– Мы зарифили парус, – сообщил Роджер.

– Ты лично? – переспросила мать.

– Я помогал, – признался Роджер.

– Какой шкентель ты завязываешь первым? – спросила мать.

– Самый ближний к мачте, – ответил Роджер. – Потом тот, что на конце укосины, а в последнюю очередь – рифовые узлы в средней части паруса.

– А какие узлы ты будешь развязывать первыми, чтобы распустить парус?

– Сперва рифовые, – сказал юнга, – потом шкентель на конце укосины, а самым последним – тот, который около мачты.

– Это верно, – кивнула миссис Уокер. – В вашем экипаже тупиц нет.

Джон и Роджер погрузили вещи в лодку, поставили парус и направились к выходу из залива.

– А у пирата на барже есть пушка! – крикнул Роджер уже издалека. Он совсем забыл сказать об этом матери до отплытия.

– Вот как? – откликнулась миссис Уокер. – Ну ладно, до встречи, путешественники!

На этот раз ветер был попутным, к тому же довольно сильным, так что «Ласточка» не плыла, а летела, оставляя за кормой длинный пенный след. Она прошла довольно далеко от залива Баржи, и потому Роджер и Джон не смогли как следует разглядеть что-либо. Однако они заметили, что хозяин плавучего дома встал со своего места, прошел на корму баржи и, опершись о перила, стал рассматривать их в бинокль. Несколько секунд спустя «Ласточка» миновала холмистый мыс на южной стороне залива, и баржа скрылась из виду.

Вскоре они уже подплывали к острову. И если Холли-Хоув теперь казался им чужой землей, то остров был родным и знакомым. Капитан и юнга смотрели, как впереди вырастает лесистый клочок суши, и предвкушали, как высадятся на берег, войдут в лагерь и увидят белеющие под деревьями палатки… И как же радостно было узреть поднимающийся над деревьями дымок, зная, что это дымит разожженный боцманом костер.

– Должно быть, уже пора обедать, – заметил Роджер.

– А на обед будет пирог с мясом, – облизнулся Джон. – Эгей, а вон и матрос, стоит на часах!

Титти действительно стояла на наблюдательном пункте под высокой сосной. Увидев «Ласточку», она помахала рукой и побежала вниз.

– Помчалась сказать Сьюзен, что мы подплываем, – догадался Роджер.

Пока юнга и капитан совершали рейс в Холли-Хоув, у боцмана и матроса, остававшихся на острове, хватало своих забот. Они сделали небольшую насыпь из крупных булыжников, чтобы можно было зачерпнуть из озера чистой воды с более глубокого места. Еще с насыпи было гораздо удобнее мыть тарелки и чашки. Потом девочки почистили картошку и долго варили ее в кастрюле, время от времени тыкая в картофелины вилкой, чтобы проверить, не готовы ли они. Наконец картошка сделалась рыхлой, как губка. Тогда боцман взялась за приготовление бутербродов и нарезала их целую горку. Обед был готов. Как раз в эту минуту с наблюдательного пункта примчалась Титти и сообщила о приближении «Ласточки». Не останавливаясь, матрос Титти побежала к берегу, чтобы встретить отважных мореплавателей.

– У нас для тебя есть письмо, – крикнул ей Роджер, – и еще одно для Сьюзен. А у твоего пирата есть пушка, и мы ее видели!

– Настоящая пушка? – не поверила Титти.

– Самая настоящая, – заверил капитан Джон.

– Я знала, что он пират! – воскликнула девочка.

Титти потащила в лагерь купальные принадлежности, Роджер нес удочки и снасти, а Джон – жестянку с печеньем и пакет с горохом. С мясным пирогом четверо исследователей управились за несколько минут. Пирог был холодным, но картошка была слишком горячей, и съесть ее прямо сейчас было бы затруднительно, так что ее оставили на второе. На десерт были яблоки и печенье.

Сьюзен прочла адресованное ей письмо.

– Мама пишет, что я должна кормить вас салатом, горохом и всем таким прочим, а не то вы все заболеете цингой. А что такое цинга?

– Моряки мрут от нее как мухи, – важно сообщила Титти.

– На ужин у нас будет горох, – решила Сьюзен. – Так что тебе и Роджеру поручаю лущить его.

Юнга и матрос налущили полкастрюли гороха, пока боцман мыла посуду после обеда.

Ветер снова несколько утих, поэтому Джон вернулся к «Ласточке» и распустил парус. Покончив с делами, все четверо юных мореплавателей забрались в лодку и направились вдоль острова на юг, туда, где озеро становилось шире, а потом сужалось вновь. Далеко на юге виднелся дымок, вьющийся над трубой парохода.

– Должно быть, там, как и в Рио, есть гавань, – сказала Титти, – а вокруг нее на материке обитают дикие племена.

– Нам не хватит и нескольких лет, чтобы побывать повсюду, – отозвался Роджер.

– Мы сделаем свою собственную карту, – постановил Джон, – и год за годом будем наносить на нее все места, где нам доведется побывать, – до тех пор, пока не исследуем все вокруг.

Они управляли «Ласточкой» по очереди. Сьюзен, конечно же, почти так же хорошо управлялась на руле, как и капитан Джон. Матрос Титти быстро обучалась этому искусству, и до того, как судно вернулось обратно на остров, даже юнге Роджеру позволили немного порулить – хотя Джон все время сидел рядом с ним, готовый перехватить румпель, если что-то пойдет не так.

На обратном пути путешественники обнаружили еще один остров. На озере было множество островов, но этого они прежде не замечали – он был настолько мал и располагался так близко к материку, что они считали его просто мысом. Теперь, когда «Ласточка» шла галсами вблизи от западного берега озера и направлялась на север, юные моряки увидели полосу воды между берегом и островком. Островок находился у западного побережья, но не прямо напротив их острова, а несколько севернее. Немедленно весь экипаж решил отсрочить возвращение в лагерь, а вместо этого пройти чуть дальше к северу и поглядеть на островок вблизи.

– Давайте пройдем между ним и берегом озера, – предложила Титти.

– Там нет места для лавировки, – возразил Джон. – При другом ветре мы могли бы пройти прямо через этот пролив, если бы там было достаточно глубоко. Но наверняка на дне полно камней. Я не стану рисковать и заплывать туда под парусом, да еще при встречном ветре. Мы пойдем прямо к острову.

Один длинный зигзаг привел их прямо к побережью того острова, где они жили. Совершив поворот и положив «Ласточку» на другой галс, они направились прямиком к только что открытому островку. На нем не было ничего, кроме камней, вереска и двух засохших деревьев. Одно из этих деревьев уже даже упало, а второе продолжало стоять, словно странный серый скелет. На нем не было ни единого листика, а ветви по большей части были обломаны. Однако несколько крепких сучьев уцелели, и, подойдя поближе, юные исследователи увидели, что на этих сучьях сидят три птицы с длинными шеями и темным оперением. Титти навела на них подзорную трубу.

– У них очень гибкие шеи, – сказала она.

– А вон еще одна! – воскликнул Роджер. – Она что-то тащит в клюве!

Со стороны озера летела четвертая птица, и в клюве ее поблескивала серебристой чешуей рыбка. Усевшись на одну из ветвей, птица рывком запрокинула голову и проглотила рыбину. Остальные пернатые изгибали свои длинные шеи и разевали клювы.

– Что это за птицы? – спросил Роджер.

– Бакланы, – ответил капитан Джон.

– Если это бакланы, – заметила Титти, – то мы, наверное, у берегов Китая. Китайцы приручали бакланов, обучая их ловить рыбу и приносить своим хозяевам. Я видела картинку, где это нарисовано.

Когда «Ласточка» подплыла ближе, ребята увидели, как один из бакланов сорвался с места и спикировал к воде, а остальные трое последовали за ним. Через мгновение на воде покачивались четыре темноперые птицы – а потом их стало всего лишь три. Затем четвертая появилась снова, а другая куда-то исчезла. И еще одна. И вдруг из-под воды взвился баклан и полетел к мертвому дереву, неся в клюве трепещущую рыбку.

– Они ловят рыбу! – шепотом воскликнула Титти. – Ныряют за ней и ловят!

– На нашей карте, – сказал капитан Джон, – мы обозначим этот остров как Бакланий.

«Ласточка» подошла еще ближе к острову, и баклан улетел – юные исследователи лишь мельком успели рассмотреть его темное оперение и белое пятнышко на шее под самым клювом. Остальные три птицы, сидевшие на воде, резво поплыли прочь. Они гребли лапами с таким проворством, что зарывались в воду по самую шею. Отплыв на безопасное расстояние, они тоже снялись и полетели куда-то в сторону берега.

– Мы будем высаживаться на острове? – спросил Роджер.

– Там нет ничего, кроме камней, – отозвался Джон.

– Давайте вернемся в лагерь и попьем чаю, – предложила боцман.

– К повороту! – скомандовал Джон, и «Ласточка» легла на другой галс. Джон распустил парус, и судно направилось к южной оконечности их острова. Когда капитан Джон провел «Ласточку» мимо внешнего кольца прибрежных скал, Сьюзен спустила парус, и они на веслах провели лодку между подводных камней в маленькую потайную гавань.

После ужина исследователи взобрались на наблюдательный пункт с подзорной трубой и, пока совсем не стемнело, по очереди рассматривали бакланов, гнездящихся на Бакланьем Острове. Но если бы юным мореплавателям не удалось увидеть бакланов вблизи, они так и не поняли бы, что это за порода птиц. Валяясь на мягком вереске, ребята строили грандиозные планы – как будто им предстояло провести на этом острове всю оставшуюся жизнь.

– Если бы все было как положено, – вещал Капитан Джон, – мы должны были бы подстрелить на обед дикую козу.

– Только здесь не водятся дикие козы, – отозвалась Сьюзен.

– И у нас нет ружья, – добавил Роджер.

– Конечно, – согласился Джон. – В общем-то, вполне нормально, что у нас есть запасы провизии: пеммикан и все прочее, особенно бисквиты. У всех исследователей новых земель с собой есть какие-то запасы, но все равно они по большей части добывают себе еду охотой и рыбалкой. Завтра мы будем ловить рыбу и питаться тем, что поймаем.

– Вот бы у нас был ручной баклан, он ловил бы для нас рыбу! – размечталась Титти.

– У нас есть удочки, – напомнил Джон.

Глава 7
Еще один день на острове

На следующее утро весь экипаж «Ласточки» решил искупаться перед завтраком. Для купания выбрали, конечно же, место первой высадки на восточной стороне острова. Здесь был отличный песчаный пляж, а немногочисленные камешки, попадавшиеся в песке, были не такими острыми, как повсюду. К тому же дно здесь понижалось медленно. Сьюзен зашла в озеро довольно далеко, и ей все еще было едва по грудь. После этого старшая сестра сказала, что Роджер тоже может искупаться здесь.

Роджер, с нетерпением ожидавший на берету, с шумным всплеском прыгнул в воду.

– Ты должен научиться плавать так же хорошо, как умеешь плескаться, – напомнила боцман Сьюзен.

– Есть, сэр! – отозвался Роджер. Он присел в воде на корточки, так, что на поверхности осталась только голова. Это было очень похоже на плавание – по крайней мере, так казалось самому Роджеру.

Джон и Сьюзен плавали наперегонки – сперва от берега, потом к берегу.

Титти играла сама с собой в баклана, только никому не говорила об этом.

Она не могла рассказать о таких вещах Джону или Сьюзен, пока не была уверена, что игра увенчается успехом, и потому играла молча. Еще раньше Титти заметила, что неподалеку от берега на мелководье резвятся целые стаи мальков или просто маленьких рыбешек. Может быть, подальше, на глубине, водилась и более крупная рыба – вроде той, которую вчера ловили настоящие бакланы. Титти внимательно наблюдала за птицами-рыболовами и видела, как они охотятся. Так, сначала они плывут совершенно бесшумно, а потом неожиданно ныряют под воду, при этом они изгибают спину, плотно прижимают крылья к туловищу и первым делом погружают в воду голову. Титти попыталась проделать все это, но обнаружила, что не может нырнуть, если не двигать руками. Но даже энергично загребая руками, она не могла уйти на глубину без всплеска – сперва она долго бултыхалась у самой поверхности, молотя конечностями и поднимая тучи брызг.

– А зачем ты так дрыгаешь ногами в воздухе, Титти? – спросил Роджер, когда девочка вынырнула после одного такого погружения. И это была чистая правда. Титти и сама знала, что после того, как она опускает голову в воду и пытается плыть вниз, ко дну, ноги ее еще несколько секунд торчат над поверхностью, неистово дергаясь в попытках ускорить погружение.

Титти зашла чуть поглубже в воду, пытаясь держаться поближе к рыбе и подальше от Роджера. Наконец она поняла, как нужно грести руками, чтобы погрузиться в воду почти сразу и почти без всплеска. Еще девочка обнаружила, что без труда может держать глаза открытыми под водой. Однако это было все равно что пытаться рассмотреть что-либо в светящемся зеленом тумане. Нигде не было видно ни единой рыбешки. Приложив громадные усилия, Титти нырнула к самому дну. Но рыбы не было и там. Титти вынырнула на поверхность, отдуваясь, потом нырнула еще раз и еще раз… Но никакого толка из этого все равно не вышло. Девочка даже достала со дна камень, чтобы доказать, что она сумела нырнуть на такую глубину. Потом она выскочила на поверхность, тяжело дыша и отплевываясь, в туче брызг. Теперь не было ни малейших сомнений – рыба первой замечала ее приближение и уплывала прочь. Конечно, рыба плавает под водой быстрее, чем Титти. Значит, придется ловить рыбу на удочку. Разочарованная, девочка поплыла к берегу, сжимая в кулаке камешек.

– А что у тебя в руке? – спросил Роджер.

– Камень, – ответила Титти. – Я достала его со дна.

– А что это за камень?

– Наверное, жемчуг. Давай будем ловцами жемчуга.

Бакланы были вмиг позабыты. Юнга и матрос превратились в отважных ныряльщиков – ловцов жемчуга.

– Не позволяй Роджеру заходить далеко в воду, – крикнула боцман. – Я пойду на берег присмотреть за костром.

Джон уже тоже вылез из воды. Через несколько минут мимо ловцов жемчуга проплыла «Ласточка». Джон сидел на веслах – он направлялся на ферму Диксонов за молоком.

– Что вы делаете? – крикнул он Роджеру и Титти.

– Ныряем за жемчугом.

– Не купайтесь слишком долго. Если я вернусь с молоком, а кто-то еще не вытрется и не оденется к тому времени, то останется без завтрака.

– Есть, сэр! – отозвалась Титти.

Роджер попытался сказать «есть, сэр», но ничего у него не вышло, потому что вода доходила ему до самого носа.

А еще Роджер не умел открывать глаза под водой. Он бултыхался там, где глубина не превышала метра, и доставал со дна «жемчужины» на ощупь. Матрос Титти плавала у самого дна с открытыми глазами и высматривала белые камешки. Все эти «жемчужины» были необычайно крупными, ведь чем крупнее жемчуг, тем, разумеется, лучше. Вскоре на берегу у кромки воды лежала целая груда мокрых блестящих камешков. Хуже всего было то, что, как только камни высыхали – а на солнце это происходило очень быстро, – они становились тусклыми и больше не были похожи на жемчужины.

Ловля жемчуга закончилась, как только ныряльщики увидели, что капитан Джон спускается по выгону от фермы Диксонов, неся полный бидон и еще какую-то поклажу. Ловцы жемчуга бросились на берег, где лежали их полотенца, и задолго до того, как капитан Джон подвел «Ласточку» к острову, матрос и юнга, вытертые и одетые, ждали его на берегу. Они помогли донести до лагеря все, что привез Джон. А там было что нести – две буханки хлеба, несколько толстых пучков салата-латука, корзинка яиц – и это не считая полного бидона молока и еще жестянки из-под табака.

– А что в этой коробке? – спросил Роджер.

– Черви, – ответил капитан Джон.

– Мы поедем на рыбалку? – радостно воскликнул Роджер.

– Да, – кивнул капитан Джон. – Мистер Диксон дал мне червей и сказал, что между островом и причалом у его фермы водятся окуни, причем много. Он говорит, что лучше ловить на уклейку, чем на червя, и что окуни плавают там, где растут водоросли.

Завтрак был съеден в несколько минут, и, пока боцман Сьюзен мыла посуду, остальные взяли кастрюлю, чтобы сажать туда приманку. В кастрюлю налили немного воды, а потом отправились на мелководье, чтобы половить уклеек. Пойманных рыбешек запускали в кастрюлю. С «Ласточки» сняли мачту и оставили ее на берегу вместе с укосиной, реем и парусом – иначе в лодке было бы слишком мало места. Помыв посуду, Сьюзен присоединилась к остальным. Она расчехлила и собрала свою удочку. Сев на весла, юные мореплаватели повели свое судно наискосок от острова, к заливу перед фермой Диксонов. Юнга Роджер сидел на носу, всматриваясь в воду.

– Водоросли! – закричал он через несколько секунд после того, как «Ласточка» вошла в залив. – Много водорослей!

С обоих бортов лодки в воде плавали длинные зеленые плети водяной травы.

– Надо встать у самого края зарослей, там, где не очень глубоко. Приготовиться к отдаче якоря!

Боцман Сьюзен приказала юнге:

– Держи якорь и, когда я скажу «Отдать якорь», сразу бросай его за борт.

Джон медленно греб, время от времени поглядывая на воду. – Кто-нибудь видит дно?

– Теперь я вижу, – отозвался Роджер.

– Отлично, я тоже. А на дне растет трава. Это значит, что дно здесь песчаное. И вон: водоросли совсем рядом. Лучше места нам не найти, становимся здесь.

– Отдать якорь! – скомандовала боцман.

Роджер бросил якорь за борт. «Ласточка» замерла и начала медленно вращаться на одном месте. Мгновение спустя на воде уже покачивались четыре красных поплавка – по два с каждого борта лодки.

– Ты глубоко забрасываешь приманку, Сьюзен? – спросила Титти.

– Почти на всю длину лески, – ответила Сьюзен.

– А я всего на метр, даже меньше. Вон, уклейку на крючке видно.

– Это без толку, – сказал Джон. – Наживка должна быть не больше чем на полметра от дна. Отпускай леску, а я подтяну твой поплавок вверх.

Первым задергался поплавок Сьюзен. Она рванула удочку вверх – и над водой закачался пустой крючок.

– Окунь сожрал мою уклейку! – воскликнула Сьюзен.

– Ты подсекла слишком быстро, – заметил Джон.

– Мне не нравится, что наша лодка все время крутится, – недовольно буркнула Титти. – Смотри, Роджер, твой поплавок уже совсем рядом с моим. И если ты будешь подсекать, то наверняка зацепишься за мою леску, и они запутаются. О, уже запутались!

Джон распутал лески Роджера и Титти, но когда он покончил с этим кропотливым занятием, то обнаружил, что теперь лодка вращается в другую сторону и его собственная леса перепуталась с леской Сьюзен.

– Так у нас ничего не выйдет, – решил Джон. – Нужно бросать по якорю с носа и с кормы, чтобы судно не вращалось. Сматываем удочки. Роджер, выбирай якорь. Подплывем к берегу и подберем там камень побольше. У нас достаточно якорного каната, чтобы обмотать им камень и бросить его с кормы – вполне сойдет за якорь.

Они подгребли к берегу и привязали к свободному концу якорного каната большой камень, а потом снова вывели лодку к зарослям водяной травы неподалеку от того места, где пытались рыбачить сначала. Роджер отдал якорь, а Сьюзен бросила камень с кормы. На этот раз «Ласточка» встала бортом к ветру и больше не крутилась. Однако оказалось, что рыбачить с наветренной стороны неудобно – ветерок, даже самый слабый, загонял поплавки под лодку. Так что все четверо забросили удочки с одного борта. Поскольку лодка не вращалась, это не имело никакого значения. Каждый из рыболовов пытался одновременно уследить за всеми четырьмя поплавками.

– Интересно, у кого клюнет первым? – промолвил Роджер.

– У меня, – заявила Титти. – Вон, уже поплавок дергается.

– Смотри, Джон, – указала Сьюзен, – твоего поплавка не видать.

Джон огляделся. Его поплавок действительно скрылся с Глаз. Джон дернул удочку, конец удилища согнулся и задрожал. Торжествующий Джон вытащил из воды небольшого, но жирного окуня с ярко-красными плавниками и темно-зелеными полосами на боках.

– Ну вот, один уже есть, – сказал Джон, насаживая на крючок новую уклейку.

После этого окуни начали клевать буквально один за другим. Иногда разом три поплавка начинали дергаться и нырять. Вскоре на дне лодки лежала целая горка трепещущих окуньков.

Роджер взялся пересчитывать улов:

– Двенадцать, тринадцать, четырнадцать…

– А где твой поплавок, Роджер? – спросила боцман.

– И посмотри-ка на свою удочку, – добавила Титти.

Роджер вскочил и крепко ухватился за удочку, которую оставил на борту лодки, отвлекались на окуней. Теперь удочка дрожала и дергалась. Роджер чувствовал, что на конце лески трепещет рыбина. Но не успел он подвести добычу к поверхности, как вода сильно забурлила и удочка начала вырываться из рук у Роджера. Мальчик ухватился за нее изо всех сил. Удилище согнулось в дугу.

– Это акула! Акула! – заорал Роджер.

Нечто огромное двигалось под водой, где-то в глубине, дергая удочку то в одну, то в другую сторону.

– Отмотай еще лески с катушки, – посоветовал Джон, но Роджер никак не мог разжать хватку на удилище.

Неожиданно из воды вынырнула пятнисто-зеленая рыбина длиной почти в метр. Спина ее была покрыта темной чешуей, а брюхо было грязновато-белым. Высунув на поверхность огромную голову, рыбина распахнула гигантскую белую пасть и дернулась всем телом. Из ее зубастой пасти вылетел маленький окунек, и удочка Роджера рывком распрямилась.

Несколько секунд гигантская рыба лежала у самой поверхности воды, злобно буравя взглядом экипаж «Ласточки», неподвижно глазевший на нее. А затем хищница с силой взмахнула хвостом, подняв небольшую волну, и ушла вглубь. Роджер втянул в лодку окунька. Рыбка была мертва, и на ее боках красовались глубокие отметины от ужасных щучьих зубов.

– Ну, я же говорил, – произнес Роджер. – Как вы думаете, не опасно ли будет купаться в таком месте?

После этого им не удалось поймать ни одного окуня – видимо, щука распугала всю рыбу. Когда стало ясно, что окуни больше не клюют, все, кроме Джона, решили завершить на сегодня рыбалку. Наконец Сьюзен заявила, что на сегодня они уже наловили достаточно окуней, и если этих окуней кто-то намерен съесть, то их надо почистить как можно скорее. Поэтому юные путешественники подняли якорь и камень и пошли на веслах обратно к острову.

Чистка рыбы оказалась кошмарным занятием. Этим занималась боцман – она разрезала острым ножом брюхо каждому окуню и вынимала оттуда внутренности. Внутренности сжигали в костре. Роджер по одному относил выпотрошенных окуней к берегу и мыл их в озере. Боцман попыталась очистить одного окуня от чешуи, но вскоре сдалась. Она зажарила окуней в масле вместе с чешуей, предварительно как следует посолив их. Когда окуни зажарились, то кожа вместе с чешуей просто сползла с них. Теперь рыбу можно было есть. Боцман сказала, что это просто бесполезный перевод масла, но капитан и остальной экипаж возразили, что дело того стоило.

После обеда юные моряки взялись кренговать «Ласточку». Они вытащили из лодки балласт, выволокли ее на берег, положили на бок и начали тщательно отскребать днище. Покончив с этим, путешественники уложили свое судно на другой бок и проделали ту же операцию. Надо сказать, что ни малейшей необходимости в кренговании не было, однако как знать, когда это понадобится? Днище корабля может обрасти ракушками, на него могут налипнуть длинные зеленые водоросли. И вообще, все корабли время от времени нужно кренговать, а ведь «Ласточка», что ни говори, – самый настоящий корабль. После кренгования судно спустили на воду, вновь загрузили балластом и отвели в потайную гавань.

Потом боцман объявила, что для костра нужны еще дрова. Весь экипаж взялся за заготовку топлива. Ребята притащили с берега множество сухого плавника и сложили его в лагере, поблизости от груды веток, оставленной таинственными туземцами. Работа по заготовке дров была утомительной, и капитан объявил отдых. Все поднялись на наблюдательный пункт и расселись там, посматривая на озеро, намечая будущие маршруты плавания и придумывая названия для открытых ими мест. Конечно же, то место, где они находились сейчас – под самой высокой сосной на острове, – получило название Дозорной высоты. Еще на карте возникли бухта Первой Высадки, Гавань, Западное побережье и Лагерь. Потом на карту нанесли названия тех географических пунктов, которые находились за пределами острова, – мыс Дариен, залив Баржи, залив Диксона (это название зачеркнули, а взамен него придумали Акулий залив – в честь гигантской рыбины, которую едва не поймал Роджер), а также Бакланий остров. Далеко на юге располагалась Антарктика, а далеко на севере, за Рио, была Арктика. Юные исследователи долго не могли придумать название для своего собственного острова. Предлагали назвать его остров Ласточки, остров Уокера, остров Большого Дерева…. Однако всех беспокоили мысли о таинственных находках на острове – сложенном из камней очаге, на котором они теперь готовили еду, а также о груде дров, которыми они так и не решились воспользоваться. Вероятно, у острова уже было какое-нибудь славное имя. Это не имело значения, когда речь шла о таких далеких местах, как Дариен или Рио, но юные мореплаватели чувствовали, что остров, их остров, должен носить то название, которое ему дали еще до них.

Споря о названиях географических пунктов, ребята по очереди смотрели в подзорную трубу на озеро. Время от времени то в одну, то в другую сторону проплывал дымящий пароход. От бортов парохода разбегались длинные волны, которые с плеском разбивались о берега острова. А еще по озеру плавали моторные катера, они проносились так стремительно, что их трудно было рассмотреть в подзорную трубу. Зато рыбацкие челноки мирно покачивались на одном, месте. Были на озере и парусные яхты – всего несколько штук. Но все эти пароходы, челноки, лодки, катера и яхты объединяло одно – все они были гораздо больше маленькой «Ласточки». Юные мореплаватели решили считать все эти корабли и лодки туземными судами. И лишь на третий день своего пребывания на острове они увидели еще один корабль такой же величины, как «Ласточка». Эта маленькая парусная лодка шла по озеру галсами, она появилась откуда-то из-за мыса Дариен и скрылась в заливе Баржи.

Глава 8
Череп и кости

Было около одиннадцати часов утра третьего дня пребывания на острове. Весь экипаж сидел на наблюдательном пункте в северной части острова. Боцман Сьюзен пришивала пуговицу к рубашке юнги, а поскольку юнга не потрудился при этом снять рубашку, то работа продвигалась медленно. Капитан возился с куском бечевки, пытаясь освоить морские узлы, нарисованные в «Справочнике моряка».

Матрос Титти лежала на животе в зарослях вереска и время от времени посматривала в подзорную трубу на лесистый мыс, скрывавший от них залив Баржи, где обитал в своем плавучем доме бывший пират.

– Она все еще там, – сказала Титти.

Тут до них донесся громкий выстрел, и над деревьями, растущими на мысу, поднялся клуб сизого дыма. Все вскочили на ноги.

– Должно быть, они сражаются с пиратом, – предположила Титти.

– Я же говорил, что у него есть пушка, – заявил Роджер, вертя головой. Боцман крепко держала его за рубашку.

– Давайте поплывем туда, поможем им! – воскликнула Титти.

В этот момент из-за мыса вылетела маленькая лодка под треугольным парусом. Она была почти той же величины, что и «Ласточка», только парус у нее был не коричневый, а белый. Лодка шла крутыми галсами против юго-западного ветра.

Промчавшись через озеро левым галсом, суденышко вошло в поворот и направилось почти прямо к острову.

– Там двое мальчишек, – сказала Титти.

– Девчонок, – поправил Джон, смотревший в подзорную трубу.

Лодка находилась у противоположного берега острова, и экипаж «Ласточки» не мог сказать о ней ничего определенного, однако все четверо пристально разглядывали чужое судно, по очереди передавая друг другу подзорную трубу. Это был маленький парусный ялик с выдвижным фальшкилем – в средней части лодки был заметен кожух фальшкиля. Борта ялика были покрыты специальным лаком.

– Понятно, почему они могут идти круче к ветру, чем мы, – промолвил Джон. – Хотя «Ласточка» тоже приводится достаточно круто, – добавил он, не желая показать, что его корабль может хоть в чем-то уступать другому.

В ялике сидели две девочки – одна держала румпель, другая восседала на средней банке. Они были так похожи друг на друга, что их почти невозможно было различить. Обе носили красные вязаные шапочки, коричневые рубашки и синие бриджи и сандалии на босу ногу. Теперь было ясно, что ялик направляется к острову.

– Всем лечь, – скомандовал капитан Джон. – Мы не знаем, враги это или друзья.

Роджер, наконец-то отделавшийся от боцмана с ее иголкой и ниткой, упал плашмя в вереск. Титти и Сьюзен последовали его примеру. Капитан Джон положил подзорную трубу на камень, так, чтобы можно было смотреть в нее, а самому оставаться незримым.

– Я вижу название этого судна, – сообщил он. – А, М… ам, А, 3 – аз, О, Н, К… «Амазонка»!

Остальные, лежащие ничком в вереске, подняли головы и переглянулись друг с другом, а потом осторожно выглянули из укрытия. Ялик подплывал все ближе к острову. Девочка, сидевшая на руле (теперь было видно, что она выше своей спутницы), вытащила что-то из-под клубка шкотов. Вторая девочка протянула руку назад, чтобы взять это «что-то», а потом наклонилась вперед и стала деловито возиться с непонятным предметом у основания мачты.

Неожиданно «Амазонка», находившаяся уже не более чем в двадцати метрах от острова, вошла в поворот. Экипаж «Ласточки» услышал, как девочка, сидящая на руле, скомандовала: «Приготовиться!» – и увидел, как вторая «амазонка» пригнулась, чтобы пропустить разворачивающуюся укосину. Потом она снова выпрямилась и встала во весь рост, держа в руках фал. Девочка потянула фал вниз, часто перехватывая его руками, и на мачту рывками взлетел маленький флагшток с флагом на нем.

– Они подняли флаг, – заметил Джон.

Короткий флагшток достиг вершины мачты и встал прямо, треугольный флаг заполоскался на ветру.

Титти едва не задохнулась, увидев, что изображено на этом флаге.

– Это же… – просипела она.

Флаг, трепетавший под ветром на мачте маленького ялика, был черным. На нем белой краской были изображены череп и скрещенные кости.

Четверо путешественников, наблюдавших за судном с острова, молча уставились друг на друга.

Капитан Джон первым обрел дар речи.

– Роджер, ты остаешься здесь, – приказал он. – Боцману – наблюдать за местом высадки, Титти, ты будешь присматривать за западным побережьем. Я схожу в гавань. Держаться скрытно, на глаза не показываться. Похоже, что они нас пока что не заметили. Подождем, пока они не лягут на другой галс, и только тогда отправимся по местам. Если мы двинемся сейчас, они могут нас увидеть.

«Амазонка», идущая левым галсом, уже наполовину пересекла озеро.

– Пора, – прошептал Джон. Капитан, боцман и матрос, оставив Роджера на наблюдательном пункте, ползком спустились к лагерю. Сьюзен спряталась за кустами около пляжа. Титти проползла через подлесок до каменного гребня, опоясывающего остров с западной стороны. Джон бегом направился через лес к тайной гавани. Там он нашел место, с которого мог видеть все, сам оставаясь при этом незримым. На всякий случай он снял с «Ласточки» мачту, чтобы ее не увидели поверх камней. Потом залег в засаду и стал ждать.

Титти видела больше всех остальных, но и на ее долю пришлось не очень-то много интересного. «Амазонка» совершила еще один разворот и обогнула южную оконечность острова. Титти смотрела ей вслед, пока ялик не скрылся из виду за деревьями, растущими на мысу. Джон видел «Амазонку» не более нескольких секунд сквозь проем между скал, ограждающих бухту, а потом пиратское судно исчезло с глаз. Еще он слышал голоса, ведущие перекличку где-то неподалеку, но побоялся высунуться из укрытия и обнаружить себя. Потом до него донесся голос откуда-то издали – вроде бы со стороны пляжа. Джон помчался обратно, на выручку к Сьюзен. Но Сьюзен тоже видела лишь то, как «Амазонка» прошла мимо, на миг помаячив в просвете между деревьями. Пиратская лодка ни на миг не остановилась у острова. Она с попутным ветром миновала пролив между островом и материком и теперь уже мчалась где-то к северу от острова, направляясь в сторону залива Баржи и Дариена. Сьюзен и Джон побежали на Дозорную высоту. Роджер, дрыгая ногами от возбуждения, лежал в зарослях вереска, наблюдая, как «Амазонка» уходит все дальше и дальше.

– Они спустили флаг почти сразу же, как миновали остров, – сообщил он.

– Должно быть, они подняли его только потому, что заметили нас, – решил Джон.

К ним поднялась Титти.

– Если это были пираты, – сказала она, – то почему тот пират на барже стрелял в них?

– Может быть, он и не стрелял, – возразила Сьюзен. – Посмотрим, может быть, они снова войдут в залив Баржи.

– Но у них нет пушки, – не согласился Роджер, – а у него есть – такая шикарная пушка! Я же знаю, это стрелял пират, живущий на барже, больше некому.

«Амазонка» не стала входить в залив Баржи. Белый парус суденышка был виден издалека – оно держало курс точно по ветру. За ее кормой оставалась длинная белая полоса пены, такая прямая, как будто ее прочертили по линейке.

– Они умеют управляться с кораблем, – признал капитан Джон. Одним из недостатков «Ласточки» было то, что при попутном ветре она начинала слегка рыскать из стороны в сторону. И оставить такой ровный кильватерный след ей было не под силу. И поскольку Джон не в силах был признать, что «Амазонка» лучше слушается руля, чем «Ласточка», он решил похвалить мореходное искусство двух пираток.

Четверо смотрели, как исчезает вдали яркий белый парус, пока он совсем не пропал из виду за Дариенским пиком.

– Должно быть, они идут в Рио, – предположила Сьюзен.

– Нам следовало бы пойти за ними и посмотреть, откуда они явились, – произнес капитан Джон. – Они не смогли бы вернуться сюда так, чтобы мы их не заметили. Теперь они не видят нас, а мы не видим их. Так что, если даже они увидят, что мы плывем за ними, они не будут знать, что мы с острова.

– Это если они до сих пор не заметили нас, – поправила Сьюзен.

– Все равно, «Ласточку»-то они не видели, – возразил Джон. – Я снял с нее мачту. Давайте сегодня питаться пеммиканом, тогда нам не придется ждать, пока сготовится обед. Не будем тратить ни минуты. Возьмем буханку хлеба, банку пеммикана и яблок и еще купим в Рио четыре бутылки имбирного лимонада – то есть, я хочу сказать, грога. Так что, когда мы вернемся назад, нам нужно будет только вскипятить чай. Идем, Роджер, приведем «Ласточку» к бухте Первой Высадки. Вы успеете доставить туда продовольствие, боцман?

– Так точно, сэр, – отозвалась боцман Сьюзен.

Джон и Роджер побежали в гавань, вновь установили на «Ласточке» мачту и проведи лодку сквозь пролив между камнями. Как только у бортов оказалось достаточно места, чтобы грести, они сели на весла. Не очень-то много толку выйдет, если загребать одним кормовым веслом против юго-западного ветра. Джон подвел лодку к бухте с пляжем. Сьюзен и Титти уже ждали там, держа в руках банку пеммикана, два ножа – обычный и консервный, буханку хлеба, кусок масла, завернутый в бумагу, и четыре больших яблока. Не прошло и нескольких секунд, как весь экипаж «Ласточки» был на борту. Они поставили коричневый парус и направились вдоль острова на северо-восток.

Все четверо собрались на корме, чтобы лодка поменьше рыскала при попутном ветре. Джон держал румпель, а остальные трое уселись на дно лодки. Маленькая «Ласточка», мчалась по озеру, оставляя за кормой пенный след. Джон прикладывал все усилия, чтобы держать направление строго на оконечность мыса Дариен, но, оглядываясь назад, понимал, что управляется с судном отнюдь не так ловко, как та девчонка, что сидела на руле «Амазонки». И все же он делал все, что мог, и ровный плеск воды у бортов «Ласточки» явственно доказывал, что маленький кораблик тоже старается показать себя с лучшей стороны. Деревья по берегам озера проносились мимо, пурпурные склоны дальних холмов проплывали со степенной важностью.

По правому борту открылся залив Баржи. Баржа, конечно же, была на своем обычном месте, хозяин ее стоял на фордеке.

– Кажется, он на что-то очень сердит, – заметила Титти.

Человек с баржи, похоже, грозил кулаком в их сторону, однако ребята не могли точно сказать, так ли это – они быстро миновали залив, и Мыс скрыл от них баржу и старого пирата.

Дариен с каждой секундой становился все ближе и выше.

– На той стороне Дариена они должны были потерять ветер, – сказал Джон, – и пока они не дойдут до островов Рио, они не поймают его снова. Они ушли далеко вперед, но мы можем нагнать их и посмотреть, куда они направляются.

«Ласточка» обогнула мыс Дариен, и весь экипаж обратил взоры в сторону Холли-Хоув. На холме у ворот фермы они увидели две фигуры и детскую колясочку – это были, конечно же, Мама, нянюшка и Викки. Казалось, это было зрелище из иной, небывалой жизни, такой мирной, полной солнечного света. Викки, наверное, крепко спала в своей коляске. А «Ласточка» мчалась по озеру, оставляя за кормой белый след и неся вдаль братьев и сестер Викки. Кто бы мог подумать из стоявших там, на берегу, что не прошло еще и получаса, как экипаж этого маленького суденышка своими глазами видел черный флаг с черепом и костями на мачте странного корабля и слышал, как в этот корабль палил из настоящей пушки бывший пират, живущий в заливе на барже вместе с зеленым попугаем…

Несколько секунд все молчали. Затем Сьюзен сказала:

– Не нужно рассказывать маме о пиратах – ну, по крайней мере, пока все не кончится. Лучше запишем это в корабельный журнал и расскажем ей об этом потом.

– Мы скажем ей, когда она больше не будет туземкой, – подтвердила Титти. – О таких вещах туземцам обычно не рассказывают.

«Ласточка» все стремилась вперед. Теперь на восточном берегу виднелось все больше домов, и чем дальше продвигалось судно, тем теснее стояли дома. Неподалеку от берега показались острова. На одном острове – на том, что побольше, – тоже были выстроены здания. От дальнего конца острова в озеро тянулась длинная песчаная коса, на которой были размещены лодочные сараи. На склоне холма, возвышавшегося над маленьким городком Рио, теснились дома – здесь они не были разбросаны тут и там между деревьями, а словно бы сбились тесной кучкой на открытом пространстве. Нечего и говорить, что туземцы, населявшие Рио, и понятия не имели, что их городу дано такое пышное название. «Ласточка» вошла в спокойные воды, укрытые от ветра большим островом и песчаной косой. Теперь мореплавателям были видны залив Рио и пароходная пристань. Лодка медленно скользила между яхтами, стоящими у причалов. По заливу туда-сюда сновали моторки с пассажирами на борту. К большой радости юнги Роджера, капитан Джон послал его на нос, назначив впередсмотрящим. Сам Джон был очень занят маневрированием – не так-то легко было избежать столкновения с весельными лодками и каноэ. В этот летний день залив Рио просто кишел судами и суденышками. Вот подал гудок отходящий от пирса пароход, потом плавно развернулся и направился к выходу из залива, выпуская в небо клубы белого дыма. И никто из пассажиров, смотревших с палубы на крошечную лодку под коричневым парусом, не знал, что экипаж этой лодки живет на необитаемом острове. И уж конечно, никому из этих людей и в голову бы не пришло, что четверых ребят интересует отнюдь не дымящий пароход, не величественные яхты и не юркие моторные катера, а всего лишь такое же крошечное парусное суденышко. Для экипажа «Ласточки» в этих водах не существовало другого корабля – естественно, громоздкие и неуклюжие туземные суда в счет не шли. Четверо мореплавателей во все глаза высматривали пиратское судно под белым парусом.

Однако в заливе Рио «Амазонки» не было. Четыре пары глаз старались не упустить из виду ни одного ялика. Ведь пираты могли спустить и сложить парус – тогда их не так-то легко будет заметить. «Амазонка» могла скрыться в проливах между островами – именно из-за обилия этих островов залив был таким подходящим местом для швартовки яхт, а также для игры в прятки, особенно когда в нем толкутся десятки каноэ с шумными и непоседливыми туземцами.

– Мы пройдем прямо через залив, – решил капитан Джон, – и выйдем на открытое пространство, чтобы можно было взглянуть в сторону Арктики. Если мы не увидим их там, то вернемся и поищем между островами.

«Ласточка» скользила по водам залива. Едва она миновала длинный остров, лежащий прямо напротив городка, Роджер воскликнул во все горло:

– Вижу парус!

– Это они! – закричала Сьюзен.

От северного входа в залив у оконечности длинного острова открывался превосходный вид на озеро – синий водный простор тянулся вдаль, туда, где за лесистыми отмелями южного берега поднималась гряда холмов.

Примерно в миле от залива маячил крохотный белый парус – он мчался к мысу на западной стороне озера. Через несколько секунд парус скрылся из виду.

– И что нам теперь делать? – поинтересовалась Титти.

Последовал короткий спор. Роджер стоял за дальнейшее преследование, но Джон был против.

– Теперь мы точно знаем, куда они ушли, – веско сказал капитан. – Должно быть, они пытаются завлечь нас подальше от острова. Если мы сейчас пойдем туда, а они снова выплывут из-за мыса, нам придется идти к нашему острову наперегонки с ними. А если мы останемся здесь, то уж точно сумеем вернуться на остров раньше их. Думаю, нам следует задержаться здесь, съесть пеммикан и посмотреть, не вернутся ли они обратно.

Сьюзен спросила:

– А как насчет грога?

В этот момент все почувствовали, как ужасно они хотят есть и пить.

– Но они могут пройти мимо, пока мы покупаем грог в Рио, – возразил Джон. – Они могут тайно проскользнуть, укрывшись за островами, а когда мы вернемся из Рио, мы будем впустую ждать их здесь. А пираты тем временем захватят наш лагерь!

Титти пришла в голову отличная идея. У побережья больших островов, загораживающих залив Рио с озера, было множество маленьких песчаных островков. Почему бы не высадить ее на одном из этих клочков суши и не оставить на страже, пока остальные плавают в Рио за грогом? Тогда по крайней мере они будут точно знать, вернулись пираты на остров или нет.

– Что ж, Титти, это хорошо придумано, – одобрил капитан Джон.

Всего в ста метрах от них виднелся островок, на котором не было ничего, кроме камней и вереска. Они подошли к нему с подветренной стороны, И Джон развернул «Ласточку» носом к ветру.

– Роджер, следи, нет ли на дне камней, – скомандовала боцман.

«Ласточка» метр за метром продвигалась к островку, обвисший парус хлопал на ветру.

– Приготовиться к спуску паруса, боцман, – приказал Джон, и Сьюзен моментально оказалась у мачты. Однако необходимости в этом не было. У берегов островка было достаточно глубоко, так что «Ласточка» просто легла в дрейф поблизости от кромки воды. Днище лодки мягко коснулось дна, и Титти спрыгнула через борт прямо на сушу.

– Дайте подзорную трубу, – потребовала она.

– Вот, держи, – отозвалась боцман.

– Оттолкни нас, – попросил Джон, с силой перекладывая руль налево.

Титти уперлась в борт лодки. «Ласточка» медленно отошла назад. Парус наполнился ветром, лодка вздрогнула и слегка закачалась на волнах, а потом двинулась в глубь залива. Титти помахала рукой и вскарабкалась на вершину островка. Там она уселась на камень и положила на колени подзорную трубу.

Три или четыре коротких галса привели «Ласточку» к ближайшему лодочному причалу одному из тех, что тянулись вдоль всего побережья залива Рио. Роджер влез на причал, дважды обмотал фалинь вокруг швартовочной тумбы и сам уселся на эту же тумбу. Джон и Сьюзен спустили парус – просто так, на всякий случай, – а потом бегом помчались по причалу к ближайшей лавочке, где можно было купить все, что угодно: от мышеловки до мятных пастилок.

– Четыре бутылки грога, пожалуйста, – машинально попросил Джон.

– Имбирного лимонада, – мрачно поправила его Сьюзен.

Джон углядел в углу помещения свернутую кольцами веревку.

– И двадцать метров вон той веревки, – добавил он.

Продавец отмерил двадцать метров веревки и аккуратно свернул ее кольцом, потом поставил на стойку четыре бутылки имбирного лимонада. Джон уплатил пять шиллингов, повесил на плечо свернутую веревку и взял в руки по бутылке лимонада. Остальные две бутылки взяла Сьюзен.

– Сегодня чудесная погода, – сказал продавец, протягивая сдачу.

– Да, погода хорошая, – отозвался Джон.

Это и был весь разговор экипажа «Ласточки» с туземцами из Рио.

Когда капитан и боцман вернулись на причал, Роджер сообщил:

– Приходил один туземец и сказал: «Какой у вас красивый кораблик!»

– И что ты ему ответил? – угрюмо спросила Сьюзен.

– Я ответил «да», – сказал Роджер. Он, как и все остальные, не намеревался болтать с туземцами и сообщать им что-либо.

Погрузившись на судно, они вернулись на островок, чтобы забрать Титти. Заметив их приближение, девочка замахала рукой, и, когда Джон подвел «Ласточку» к островку, Титти уже стояла на берегу, готовая запрыгнуть на борт.

– Все в порядке, – доложила она. – Они не появлялись. Должно быть, причалили где-то там, за тем мысом.

– Ну что ж, я все равно рад, что мы в курсе дела, – кивнул Роджер.

– Можно, я тоже высажусь на этот островок? – спросил Роджер.

– А почему бы нам всем не сойти на берег и не устроить обед? – предложила Сьюзен.

Путешественники спустили парус и сошли на берег, взяв с собой якорь. Теперь «Ласточка» покачивалась на воде с подветренной стороны острова, удерживаемая якорным канатом. Камень на вершине островка вполне сошел за обеденный стол. Джон вскрыл банку с пеммиканом, перевернул ее над тарелкой и тряс до тех пор, пока весь пеммикан не выпал из банки. Сьюзен порезала хлеб и намазала его маслом, равномерно распределив его по всем ломтикам. Мореплаватели положили поверх бутербродов куски пеммикана и начали жевать, запивая трапезу глотками купленного в Рио туземного грога. На десерт они съели по яблоку. Однако во время обеда путешественники не забывали поглядывать на мыс, за которым скрылся белый парус пиратского судна.

– Может быть, они вообще нас не видели, – предположила Сьюзен.

– Я думаю, что все-таки видели, иначе они не стали бы поднимать флаг, – возразил Джон.

– А может быть, их там было много, – сказала Титти. – Может быть, одно судно подняло флаг, чтобы выманить нас с острова, а их союзники в это время высадились и захватили наш лагерь.

– Я об этом и не подумал! – спохватился Джон. – Может быть, нас теперь поджидает целый флот.

– А может быть, они хозяйничают на нашем острове! – подхватила Титти.

– В любом случае надо плыть домой, – заключил Роджер. Для него не было большей радости, нежели слышать журчание воды под килем «Ласточки».

Возвращение на остров выдалось нелегким. Сперва пришлось пробираться между туземными судами, кишащими в заливе Рио. А когда «Ласточка» выбралась из залива, ее

встретил крепкий юго-западный ветер, от которого прежде защищали острова, и пришлось лавировать против этого ветра. Юные мореплаватели подумывали даже зарифить парус, однако делать это без особой необходимости не хотелось. То и дело налетали сильные шквалы, и боцман Сьюзен готова была в любой момент ослабить фал и спустить парус, если это поможет избежать катастрофы. Роджер насквозь промок от брызг, перехлестывавших через нос судна, так что Сьюзен велела ему идти назад и сесть на дно лодки. Не было времени думать ни о чем, кроме управления кораблем, – до того момента, как «Ласточка» оказалась на подветренной стороне острова. Когда лодка проплывала мимо залива Баржи, хозяин баржи поднялся с кресла, стоящего на корме, и уставился на «Ласточку» в бинокль. Однако ребята едва заметили его – они были заняты борьбой со стихией.

– На закате ветер утихнет, – сказал Джон. – Сейчас мы высадимся в бухте у пляжа, там «Ласточка» будет в безопасности. А когда ветер станет послабее, я сам отведу ее в гавань.

Они причалили в бухте у лагеря. Едва ступив на сушу, все четверо бросились к лагерю и первым делом заглянули в палатки. Затем экипаж «Ласточки» обошел остров, осматривая каждый кустик и камушек. Все было точно так же, как перед их отплытием. На острове не было никого постороннего. Значит, у пиратов с «Амазонки» нет союзников.

Путешественники разожгли костер в очаге и вскоре уже сидели у огня и пили горячий чай. Настроение у всех сразу улучшилось, и юным Мореплавателям уже начало казаться, будто пиратский флаг на мачте «Амазонки» был предназначен вовсе не для их глаз. Ребята даже стали сомневаться в том, что действительно слышали пушечный выстрел, донесшийся из залива Баржи.

– И зачем тот человек на барже грозил нам кулаком? – удивилась Титти. – Должно быть, с ним что-то случилось, если он так разозлился на нас.

– Может быть, он вовсе и не грозил нам, – не согласился Джон.

– Думаю, мы больше никогда не увидим здесь тех пиратов, – печально сказала Титти.

– Если, конечно, это были пираты, – заключила Сьюзен.

Глава 9
Стрела с зеленым оперением

Утром первым проснулся Джон. Было уже довольно поздно, и солнце стояло высоко над головой. Это было совсем не похоже на прежние дни жизни на острове, когда первых утренних лучей, пробившихся сквозь полог, было достаточно, чтобы пробудить юных исследователей ото сна. Теперь они уже привыкли спать в палатке, и сон их был крепким. К тому же вчера случилось много разных событий. Пробуждение Джона не было радостным. Вчерашний день казался каким-то ненастоящим, потраченным впустую. Пираты, выстрел в заливе Баржи и погоня через пол-озера до самого Рио словно бы происходили во сне, а не наяву. А теперь настало время пробудиться и жить настоящей жизнью. Что ж, подумал Джон, вряд ли можно ожидать, что подобные странные события могут длиться долго. Он почти жалел о том, что они вообще начались. В конце концов, даже без всяких пиратов жизнь была интересной – ведь и остров, и «Ласточка» были самыми настоящими, без дураков. Зачем еще нужны какие-то там пираты? И вообще, пора уже плыть за молоком.

Джон посмотрел на Роджера, который спал у другой стены палатки, с головой укрывшись одеялом, и решил не будить его. Капитан выполз из постели, надел сандалии, сгреб в охапку свою одежду и полотенце и выскользнул наружу, в безмятежное солнечное утро. Подхватив по дороге молочный бидон, он бегом спустился вниз, к бухте. Бросив ношу на берегу, Джон прыгнул в воду и пару минут поплескался и понырял. Это было гораздо лучше, чем любое утреннее умывание. Потом Джон поджал ноги и тихонько поплыл навстречу солнцу, погрузившись в воду по самые ноздри. Неподалеку рыбачили чайки – они пикировали вниз и выхватывали из воды серебристых уклеек. Джону подумалось, что одна из них может по ошибке налететь на него. А если он успеет схватить птицу за ноги, то, быть может, она сможет тащить его по воде – вон какие у них сильные крылья! Но чайки старались держаться подальше от одинокого пловца. Тогда Джон лег на бок и поплыл обратно к пляжу. Схватив вещи, он помчался через лес к тайной гавани. Там он пошвырял в лодку одежду, полотенце и бидон, а потом запрыгнул сам и оттолкнул «Ласточку» от берега.

С силой загребая веслами, Джон быстро добрался до пристани у высокого дуба. Солнце и теплый ветер почти полностью высушили его кожу и волосы. Наскоро вытерев полотенцем те части тела, которые еще были слегка влажными, мальчик оделся и побежал через выгон к ферме Диксонов.

– Сегодня ты что-то поздненько, – заметила миссис Диксон, жена фермера.

– Да, немного проспал, – согласился Джон.

– Как насчет ирисок? – поинтересовалась миссис Диксон. – Вчера вечером мне нечего было делать, и я решила приготовить для вас немного сладкого. Ведь вас на острове четверо, верно?

– Да, большое вам спасибо, – поблагодарил Джон.

Через минуту миссис Диксон вручила ему бидон, наполненный молоком, и большой пакет бурых домашних ирисок.

– Ты уже завтракал? – спросила она.

– Еще нет.

– Но уж, я вижу, успел искупаться – голова мокрая. Пожалуй, тебе не помешает скушать что-нибудь. Подожди минутку, я угощу тебя кексом.

После плавания кусочек кекса пришелся как нельзя кстати, и Джон не видел никакого вреда в том, чтобы слегка перекусить. Однако пока он поглощал кекс, миссис Диксон сказала:

– Мистер Тернер, тот, с баржи, расспрашивал о вас. Вы ведь не совались на его баржу, верно?

– Не совались, – подтвердил Джон.

– Ну а ему почему-то показалось, что совались, – вздохнула миссис Диксон. – Лучше бы вы оставили в покое и мистера Тернера, и его попугая.

Вчерашний день внезапно вновь стал самой настоящей реальностью. Джон вспомнил, что он, кажется, видел, как бывший пират грозил им кулаком со своей баржи. И при мысли об этом Джон вновь превратился в капитана, несущего ответственность за свой корабль и свою команду. А миссис Диксон, жена фермера, теперь была туземкой, и ей не следовало доверять полностью, несмотря на ириски и кекс.

Джон немедленно попрощался и направился в обратный путь. Он клял себя за то, что не догадался разбудить боцмана, прежде чем плыть за молоком.

Однако с выгона открывался отличный вид на остров, и Джон заметил дымок, поднимающийся над вершинами деревьев. Значит, боцман уже встала и развела костер. Тогда все в порядке, а к тому времени, как капитан вернется в лагерь с бидоном молока на борту, чайник уже, должно быть, вскипит.

И Джон со всех ног помчался к причалу. Матрос Титти и юнга Роджер плескались в бухте Первой Высадки. Еще издали капитан заметил две фигурки, поднимающие целые фонтаны белых брызг. Когда он причалил к пляжу, они только-только вылезли из воды и все еще обтирались полотенцами. Матрос и юнга помогли Джону вытащить «Ласточку» на пляж.

– Помимо молока мне удалось раздобыть у туземцев немного ирисок, – сообщил капитан Джон.

– Настоящих ирисок? – спросил Роджер,

– Мелассы[2], – поправила Титти. – Ирисками их называют туземцы.

– А еще у меня плохие новости, – продолжал капитан. – Случилось кое-что нехорошее. Как только мы позавтракаем, я намерен собрать совет.

– Есть, сэр! – откликнулась матрос и ткнула в бок юнгу, который немедленно спохватился и тоже ответил «есть, сэр!».

Матрос и юнга побежали в лагерь, таща бидон с молоком и пакет с мелассой. Капитан задумчиво шел следом, сунув обе руки в карманы.

– Завтрак готов, сэр, – бодро отрапортовала боцман.

– Благодарю вас, боцман, – ответил Джон.

– Вот молоко, – вмешался Роджер.

– И полный пакет мелассы, – добавила Титти. – Вы знаете, как делать ромовый пунш? Его ведь делают из мелассы, верно?

– Думаю, да, – неуверенно отозвалась боцман. – Я никогда не пробовала его готовить.

Чай уже вскипел и теперь настаивался. В кастрюле варились яйца, и боцман засекала по хронометру время их варки.

– Три минуты, – бормотала она, – и они уже варились несколько секунд, когда я начала отсчет. Они, наверное, уже готовы.

Взяв ложку, Сьюзен по одному выловила яйца из кипятка. На несколько минут все разговоры прекратились – юные путешественники жевали бутерброды с яйцом, запивая их чаем. На сладкое был хлеб с мармеладом. После этого боцман раздала всем по порции мелассы.

– Меласса вкусная и так, – пояснила девочка. – Мы приготовим ромовый пунш, если нам вдруг не захочется есть ее просто так!

Наконец завтрак закончился, и капитан Джон торжественно произнес:

– Мистер боцман, я намерен собрать экипаж на совет.

Все четверо сидели вокруг костра, уже немного приугасшего, потому что никто не озаботился подбросить в него дров. Кастрюля с водой все еще стояла на углях – горячая вода нужна была для того, чтобы отмывать жирную посуду.

Боцман Сьюзен выпрямилась и обвела сидящих строгим взглядом.

– Весь экипаж корабля в сборе, сэр, – доложила она.

– У нас появился враг, – сообщил капитан Джон.

– И кто же это? – нетерпеливо спросила матрос Титти.

– Это пираты с «Амазонки», – вмешался Роджер.

– Молчать! – скомандовала боцман.

– Вы все видели того человека на барже, – продолжил капитан Джон.

– Да, – ответила за всех боцман.

– Он сказал туземцам, что мы залезали на его баржу.

– Но мы даже и не касались ее!

– Я знаю, что мы этого не делали, однако он сказал аборигенам, что мы забрались туда. Он пытается настроить их против нас. Я не знаю, за что он нас ненавидит, однако он поступил именно так.

– Значит, он действительно грозил нам вчера кулаком! – воскликнула боцман.

– Я так и знала, что он бывший пират, – в который уж раз заявила Титти. – У него есть какая-то тайна. У всех бывших пиратов есть тайны. Это или какие-то темные делишки в прошлом, или спрятанное сокровище. Вы же помните, он стрелял из пушки по тому пиратскому судну. Должно быть, он решил, что они охотятся за его сокровищами!

– Да, но что он имеет против нас? – спросил Джон.

– А может быть, это его остров, – предположила Титти. – Вы же знаете, что кто-то побывал здесь до нас и сложил этот очаг.

– Но если бы это был его остров, он жил бы здесь, а не на барже.

– Может быть, попугаю там больше нравится, – не сдавалась Титти.

– Как бы то ни было, похоже, он хочет прогнать нас с острова,

– Мы не уйдем! – воскликнул Роджер.

– Конечно, не уйдем, – согласился капитан Джон. – Но вот вопрос – что нам теперь делать?

– Давайте подплывем и утопим его баржу, – в один голос предложили Роджер и Титти.

В этот момент что-то с громким звоном ударилось о кастрюлю, и из костра во все стороны полетели угли. В очаге среди золы торчала, вонзившись в землю наискосок, стрела с зеленым оперением. Ее длинное древко все еще хищно подрагивало.

Четверо путешественников вскочили на ноги.

– Началось, – прошептала Титти.

Роджер схватил стрелу и вытащил ее из костра. Титти немедленно отобрала ее у него.

– Она может быть отравлена, – прошипела девочка. – Не касайся наконечника!

– Прислушайтесь, – велел капитан Джон.

Все насторожили уши. Не было слышно ничего, кроме тихого плеска волн о каменистый берег острова.

– Это он! – заявила Титти. – Он оперил стрелу пером из крыла своего попугая.

– Прислушайтесь, – повторил Джон.

– Прмолчите хоть минуту! – сердито прошептала боцман Сьюзен.

Где-то в середине острова раздался зловещий треск – это под чьей-то стопой сломалась сухая ветка.

– Мы должны обыскать остров, – сказал капитан Джон. – Расходимся по одному, захватывая остров полосой. Я иду с одного края, боцман с другого. Титти и Роджер будут в середине. Если кто-то из нас увидит его, остальные смогут быстро прийти на помощь.

Все четверо разошлись по острову и двинулись вперед, к противоположному берегу. Но не прошли они и десяти метров, как Джон издал отчаянный крик.

– «Ласточка» пропала! – кричал он. Он был крайним слева в поисковой группе и как только вышел за пределы лагеря, то увидел бухту с пляжем, где он оставил «Ласточку» после поездки за молоком. Однако теперь лодки в бухте не было. Все бросились к пляжу. Однако ни малейшего следа «Ласточки» они не обнаружили. Судно просто пропало неведомо куда.

– Рассыпаться строем, всем рассыпаться строем, – повторил Джон. – Мы прочешем весь остров. Боцман, когда выйдете на побережье, осмотритесь вокруг. «Ласточку» не могло унести волнами. Он забрал ее. Но он по-прежнему где-то на острове. Мы слышали его шаги.

– Мы с Роджером вытащили ее далеко на берег, – подтвердила Титти. – Волны не могли снять ее с песка.

– Значит, рассыпаемся разорванной линией, – еще раз велел капитан Джон. – И внимательно прислушиваемся. Начинаем движение по сигналу боцманского свистка. Если все в порядке, нужно прокричать совой. Тройное совиное уханье означает, что что-то случилось. Как только будете готовы, боцман, сразу давайте сигнал.

Боцман Сьюзен пересекла остров, вышла на западное побережье и выглянула в просвет между деревьями. На озере не было видно ни единого паруса. Где-то вдали вился дымок из трубы утреннего парохода, но это не имело никакого отношения к делу. Роджер и Титти, разойдясь шагов на двадцать, прочесывали среднюю часть острова. Капитан Джон отошел немного в глубь суши, однако не слишком далеко, так что любой, кто попытался бы проскользнуть мимо него по берегу, был бы непременно замечен. Все внимательно слушали, однако все было тихо.

Наконец с западного берега острова донесся сигнал боцманского свистка. Все четверо размеренным шагом двинулись вперед, пробираясь сквозь подлесок между стволами высоких деревьев.

– Роджер, – позвала Титти, – у тебя есть оружие?

– Нет, – ответил Роджер, – а у тебя?

– У меня есть две палки – то есть, я хочу сказать, два копья. Возьми-ка одно.

Она бросила Роджеру обструганную палку.

Откуда-то слева донеслось уханье совы.

– Это, должно быть, капитан, – сказала Титти и ухнула в ответ. Сьюзен, шедшая далеко справа, тоже подала условный сигнал. Все вновь замерли, прислушиваясь, а потом опять пошли вперед.

– Эгей, – позвал Роджер, – здесь кто-то был!

Титти подбежала к нему. У ног Роджера сильно примятые трава и папоротник образовывали правильный круг. Похоже, раньше здесь что-то лежало.

Он оставил свой нож, – сказал Роджер, показывая большой складной нож, который он нашел в траве.

Титти три раза прокричала совой.

Капитан и боцман со всех ног примчались к ним.

– Он должен быть где-то рядом, – сказала Титти.

– И вообще, нам достался его нож, – подхватил Роджер.

Капитан Джон наклонился и коснулся ладонью примятой травы.

– Не чувствую тепла, – сообщил он.

– Трава должна была остыть очень быстро, – пожала плечами боцман.

– Расходимся снова и идем дальше, – решил капитан. – Мы не можем дать ему уйти и украсть «Ласточку». Он не может быть далеко – ведь мы слышали его. Если бы он вывел «Ласточку» в открытое море, мы бы ее увидели. Должно быть, он оставил ее где-то здесь, около берега.

В этот момент они услышали радостный вопль: «Ура! Ура!» Однако он доносился не спереди, а сзади, со стороны покинутого лагеря.

– Бежим, – скомандовал капитан Джон. – Всем держаться вместе. Вперед!

Экипаж бросился через лес обратно к, лагерю.

Едва они выскочили на открытое место, как услышали громкую команду, хотя никого не было видно.

– Руки вверх! Стоять!

Тот, кто отдал приказ, казалось, скрывался где-то рядом, буквально в двух шагах.

– Руки вверх! – повторил незримый враг.

– Всем лечь! – крикнул капитан Джон, бросаясь ничком на землю.

Сьюзен, Титти и Роджер мигом растянулись плашмя. Стрела свистнула над ними, никого не задев.

Они смотрели на свой лагерь, но никто не заметил того, что увидел капитан Джон. Посреди лагеря в землю был воткнут высокий шест, на вершине которого развевался черный пиратский флаг. Однако вокруг не было видно ни души. Затем путешественники рассмотрели двух человек, стоящих на коленях под прикрытием их же собственных палаток. Один из чужаков держал натянутый лук, готовый выстрелить в любой момент, а второй накладывал на тетиву очередную стрелу.

Глава 10
Переговоры

Это не человек с баржи, – догадалась Титти. – Это пиратки с пиратского корабля.

– Они забрались в наши палатки! – возмутилась Сьюзен.

– Давайте возьмем их в плен, – предложил Роджер.

– Руки вверх! – повторила пиратка с «Амазонки», сидящая в капитанской палатке.

– Сами руки вверх, – заорал капитан Джон и сделал обманное движение, словно хотел вскочить на ноги. Обе пиратки выстрелили одновременно.

– Вперед, – крикнул Джон, – пока они заряжают луки! Да здравствуют Ласточки!

Четверо Ласточек вскочили на ноги и в один миг пробежали половину поляны. Амазонки в красных шапочках выскочили навстречу им из палаток. Однако стрелы, лежащие на луках, были направлены наконечниками в землю.

– Переговоры! – закричала пиратка, которая, судя по всему, была главной из двух.

– Стоять! – скомандовал капитан Джон.

Четверо мореплавателей с «Ласточки» остановились прямо перед двумя пиратками с «Амазонки». Обе Амазонки были выше, чем большинство Ласточек. Старшая переросла даже капитана Джона, другая была примерно с него ростом. Если бы дело дошло до схватки, то силы были бы примерно равными.

Однако пока что драки не предвиделось.

– Давайте сперва проведем переговоры, а потом уже вступим в бой, – предложила предводительница Амазонок.

– Нам некогда вести с вами переговоры, если «Ласточка» в руках у человека с баржи, – сурово ответил Джон.

– У человека с баржи? – переспросила младшая Амазонка. – Нет, он тут совершенно ни при чем. Он просто туземец, к тому же очень недружелюбный.

– Что ж, к нам он тоже отнесся недружелюбно, – признал Джон.

Сьюзен потянула Джона за рукав.

– Если человек с баржи не с ними, – прошептала она, – значит, это они забрали «Ласточку». И единственное место, где они могли оставить ее, – это тайная гавань. И их корабль тоже должен быть там. Так что если они захватили наш лагерь, то мы можем забрать оба корабля.

– Если он враждует и с вами, то нам лучше немедленно вступить в переговоры, – произнесла старшая Амазонка.

– Где «Ласточка»?

– Мы захватили ее и отвели в нашу гавань.

– Это наша гавань, – возразил Джон. – Но в любом случае ничего хорошего это вам не принесет. Вы не можете одолеть нас четверых и выбраться из этой части острова. А тот конец острова, где расположена гавань, находится в наших руках, так что, если говорить прямо, это скорее мы захватили «Амазонку», так что теперь оба корабля наши. А вам остаются только наши палатки.

Тут вмешалась Титти:

– А почему на ваших стрелах зеленые перья? Должно быть, их дал вам пират с баржи. Вы, наверное, воюете на его стороне.

Младшая Амазонка воскликнула:

– Зеленые перья – это наш трофей! Мы взяли их сами. Он хранил эти перья, чтобы прочищать свою трубку, но мы взяли его корабль на абордаж и захватили груз перьев!

Старшая Амазонка добавила:

– Так что и вы, и мы сражаемся на одной стороне, и я не вижу никакого толку в том, чтобы воевать друг с другом.

– Но зачем вы пришли на наш остров?.. – начал было Джон.

– Это наш остров! – в один голос отозвались обе Амазонки.

– Почему же это ваш? На нем наш лагерь!

– Этот остров принадлежит нам уже много лет, – заявили Амазонки. – Кто, по-вашему, сложил здесь очаг? И кто оставил знаки в гавани?

– А кто оставил знаки в гавани? – поинтересовался Джон. – Вы хотите сказать, что это вы нарисовали крест на дереве? Его мог намалевать кто угодно!

Старшая Амазонка рассмеялась:

– Это еще раз доказывает, что этот остров – наш. Вы даже не знаете, какие знаки оставлены в гавани.

– Мы знаем, – возразил Роджер.

Джон хранил молчание. Он понимал, что на самом деле им мало что известно. Наконец он произнес:

– Хорошо, мы вступим в переговоры. Но вы должны положить свое оружие, а мы положим свое. И еще вы должны спустить свой флаг, потому что наш остался на «Ласточке» и мы не можем поднять его рядом с вашим.

Старшая Амазонка вздохнула:

– Жалко будет спускать флаг – ведь сейчас дует хороший ветер и так здорово развевает его! Это совсем иное дело, чем если он просто свисает с шеста. Пусть кто-нибудь из вас сходит в гавань и принесет с вашего корабля флаг. Тогда мы сможем на время переговоров поднять оба флага, и все будет как полагается.

– Но вы не начнете сражение, пока один из нас ходит за флагом?

– Нет. Пусть будет мир. Сейчас мы сложим оружие.

Амазонки положили свои луки на землю. Роджер и Титти бросили рядом свои копья.

У Джона и Сьюзен не было никакого оружия, которое они могли бы сложить в знак мирных переговоров.

– Боцман, – обратился Джон к Сьюзен, – вы не могли бы послать в гавань одного из своих людей, чтобы он принес сюда флаг с «Ласточки»?

– В гавань пойдешь ты, Роджер, – приказала Сьюзен. Потом, обернувшись к Амазонкам, она сурово спросила: – Вы поклянетесь, что человек с баржи не поджидает там нашего человека, чтобы взять его в плен?

– Конечно, – ответили Амазонки. – А вы поклянетесь, что ваш человек ничего не сделает с нашим кораблем? Мы очень осторожно обращались с вашим судном и не причинили ни малейшего вреда вашим палаткам. Мы бы легко могли спалить их или повалить на землю.

– Мы клянёмся, – пообещал за всех Ласточек капитан Джон.

– А почему бы не потопить их судно и не взять их в плен? – спросила Титти.

– Пока переговоры не закончатся, мы будем соблюдать мир, – властно произнес капитан Джон. – Беги в гавань, Роджер, и принеси флаг с «Ласточки», но больше ничего там не трогай.

Роджер помчался в лес.

– А у меня все равно остался их нож! – крикнул он на бегу. Старшая Амазонка повернулась к своей спутнице.

– Пегги, ослица ты этакая! – прикрикнула она. – Где наш корабельный нож?

Младшая Амазонка, которую, оказывается, звали Пегги, обшарила карманы своих бриджей.

– Пропал, – ответила она. – Должно быть, мы оставили его там, в лесу, когда прятались в кустах.

– Нам не нужен их нож, – шепнула Сьюзен Джону.

– Мы вернем вам ваш нож, – обратился Джон к Амазонкам. – Как только наш человек вернется из гавани, мы положим этот нож к остальному оружию. На самом деле он нам вовсе не нужен. У нас на судне целых три ножа.

– Не считая ножей для нарезки пеммикана, хлеба и масла, – добавила Сьюзен.

– Этот нож подарил нам в прошлом году дядя Джим – за то, что мы начистили пушку, которая стоит у него на барже, – пояснила старшая Амазонка.

– Значит, человек с баржи ваш дядя? – нахмурилась Титти. – По-моему, вы говорили, что он ваш враг.

– Он наш дядя только иногда, – ответила младшая Амазонка. – Он был нашим дядей в прошлом году, но сейчас он поддерживает союз с туземцами, а туземцы очень враждебны к нам.

– Наши туземцы вполне дружелюбны, – возразила Титти. – И вообще, все относятся к нам хорошо, кроме человека с баржи… и вас, – добавила она. – А если он ваш дядя, то у вас с ним должен быть союз.

– Вот честное слово – он нам не союзник, – настаивала старшая девочка.

– Умолкни, Титти, переговоры еще не начались, и вести их буду я, – урезонил сестру капитан Джон.

В этот момент вернулся Роджер, размахивая флагом, снятым с «Ласточки».

– У них классная лодка, – шепнул он боцману Сьюзен.

– Отдай нож, – приказал Джон.

Роджер протянул ему найденный в лесу нож, и Джон срезал длинный прут с орешника, росшего на краю поляны. Сперва он тщательно заострил один конец прута, чтобы воткнуть его в землю, потом водрузил на вершину флаг с синей ласточкой и, выбрав на поляне подходящее место, воткнул самодельный флагшток рядом с пиратским флагом Амазонок. Потом Джон обтер о траву лезвие ножа, сложил его и положил рядом с луками и копьями.

– Теперь начнем переговоры, – заявил он. Подойдя к Амазонкам, он протянул предводительнице пиратов руку.

– Меня зовут Джон Уокер, – представился он. – Я капитан судна «Ласточка». Это Сьюзен Уокер, боцман «Ласточки». Это Титти, матрос. А это Роджер, наш юнга. Кто вы такие?

Старшая Амазонка пожала ему руку.

– Я Нэнси Блэккет, капитан и совладелец судна «Амазонка», ужаса морей. Это Пегги Блэккет, боцман и совладелец указанного судна.

– Ее настоящее имя вовсе не Нэнси, – хихикнула Пегги. – Ее зовут Милли, но дядя Джим сказал, что амазонки милыми не бывают и что милости от них ждать не приходится. А мы пираты-амазонки с реки Амазонка, и наш корабль тоже называется «Амазонка», так что ей пришлось сменить имя. Дядя Джим подарил нам этот корабль в прошлом году. До этого у нас была только весельная лодка.

Нэнси Блэккет яростно нахмурилась.

– Я скормлю тебя морским чертям, Пегги, если ты не перестанешь болтать!

– Они, наверное, союзники того пирата с баржи, – не сдавалась Титти. – Разве вы не слышали – она сказала, что он подарил им их корабль!

– Это было в прошлом году, – возразила Нэнси. – В прошлом году он был в дружбе с нами. А в этом году он хуже, чем туземцы!

– Может быть, нам лучше вести переговоры сидя? – предложила Сьюзен. – Вы не будете против, если я подкину пару веток в костер и согрею чайник? В нем еще остался чай.

– Спасибо, мы не хотим чаю, – ответила Нэнси. – Но вы можете пользоваться нашим очагом, если хотите.

– Это наш лагерь! – воскликнул Роджер.

– Давайте присядем, – повторила боцман Сьюзен.

Обе команды уселись на землю возле очага, где еще тлели непогасшие угольки. Сьюзен оказалась права – гораздо труднее злиться друг на друга, когда сидишь у костра, нежели тогда, когда стоишь лицом к лицу.

– Прежде всего хочу спросить, – начала Нэнси Блэккет, – когда вы пожаловали в наши воды?.

– Мы открыли этот океан примерно месяц назад.

– Когда вы впервые прибыли на этот остров?

– Мы живем на этом острове уже много дней.

– Ну что ж, – сказала капитан Нэнси. – Мы родились на берегах реки Амазонки, которая впадает в этот океан. Мы открыли этот остров уже много лет назад.

– Мы приплывали сюда на весельной гичке, пока дядя Джим не отдал нам «Амазонку», – пояснила Пегги. Обычно мы высаживались там, где мы нашли ваш корабль, но только до тех пор, пока не обнаружили ту гавань. Мы каждый год разбивали здесь лагерь.

– Смотрите сюда, – продолжила Нэнси Блэккет. – Как называется этот остров?

– Мы еще не дали ему названия, – ответил Джон.

– Он называется остров Дикой Кошки. Так назвал его дядя Джим, потому что это наш остров. Так что всякому ясно, кому принадлежит этот остров.

– Но теперь остров наш, – не согласился Джон. – Когда мы прибыли сюда, он был необитаемым. Мы поставили здесь свои палатки, и вы не можете выгнать нас отсюда.

Тут в разговор снова влезла Титти.

– А правда, что ваш дядя Джим – бывший пират? – спросила она. – Я сказала это еще тогда, когда в первый раз увидела его.

Нэнси Блэккет поразмыслила несколько секунд.

– Если он пират, то тем лучше для него, – наконец произнесла она.

– Но вы же тоже пираты! – настаивала Титти.

– Именно поэтому он так нас ненавидит. Я знаю, он, должно быть, и есть капитан Флинт. Он знает, что такое быть пиратом. И понимает, что настанет день, когда мы захватим его в плен, и тогда ему придется прогуляться по доске за борт его собственного судна.

– А мы вам поможем, – кровожадно предложил Роджер.

– Он ненавидит и нас тоже, – пояснил капитан Джон. – Он настраивает против нас туземцев.

– Давайте заключим союз, – сказала Нэнси, – и тогда не будет иметь значения, чей это остров. Мы будем держать союз против капитана Флинта и против всех туземцев в мире!

– Кроме дружественных, – уточнила Титти.

– Давайте заключим союз, – подхватила Пегги. – На самом деле мы хотели стать вашими союзниками еще вчера, когда увидели над островом дым от вашего костра. Нам страшно надоели враждебные туземцы. И мы сразу же предложили бы вам вступить в союз, но мы обещали вернуться домой к обеду. Поэтому мы просто обошли вокруг острова и бросили вам вызов, подняв наш флаг. У нас больше ни на что не было времени; А потом мы поплыли домой.

– Мы проследили вас до больших островов возле Рио, – сказала Сьюзен.

– Рио? – переспросила Нэнси. – Рио? Ну хорошо, если вы согласны называть этот остров островом Дикой Кошки, то мы согласны, что тот город называется Рио. Это хорошее название.

– Остров Дикой Кошки тоже неплохо звучит, – вежливо отозвался Джон.

– Но как же вы могли выследить нас до самых островов у Рио, если мы уплыли, а вы остались здесь? – поинтересовалась Пегги.

– Мы погрузились на «Ласточку» и отправились в погоню за вами, – пояснил Джон.

– Гром и молния! – воскликнула капитан Блэккет. – Какой шанс мы упустили! Если бы мы знали об этом, то вступили бы с вами в сражение, до тех пор, пока кто-нибудь из нас не пошел бы ко дну вместе со своим судном. Ради этого можно было бы даже опоздать на обед!

Пегги Блэккет продолжила свой рассказ:

– Мы вернулись сегодня, чтобы еще раз взглянуть на вас. Проснулись на рассвете и подплыли к самому острову, но никакого дыма не увидели. Мы уж думали, что вы уплыли с острова. Но, наверное, вы все просто еще спали. А потом мы заметили ваш корабль в бухте. Тогда мы отправились в Чайный залив и позавтракали – по-настоящему, с горячим чаем. А то утром мы только сжевали холодную овсянку и бутерброды, которые украли с кухни вчера ночью. Потом мы пробирались вдоль берега и увидели, как кто-то из вас возвращается с материка на остров на вашем корабле. Остальные в это время купались. Когда вы скрылись из виду, мы потихоньку проползли на наше судно и направились прямиком в гавань. Там никого не было. Мы высадились на остров и украдкой прошли через лес. Вы все сидели у костра в лагере. Тогда мы потихоньку пробрались в бухту, увели ваше судно и спрятали его в гавани. Потом мы вернулись обратно и неожиданно напали на вас. А когда вы обнаружили, что ваш корабль исчез, и все сбежались в бухту, мы спокойно захватили ваш лагерь. И тогда Нэнси сказала, что теперь будет трудно стать вашими союзниками…

– Постой, Пегги, коза ты болтливая, – оборвала ее Нэнси. – Прошу простить моего боцмана, – обратилась она к капитану Джону. – Она любит потрепать языком.

– Ну, Нэнси сказала, что наша неожиданная атака была настолько успешной, что теперь нужно и дальше продолжать войну. А я сказала, что мне надоело воевать и что в этом году, когда наши туземцы и дядя Джим стали нам врагами, плавать стало не так интересно…

– Не дядя Джим, а капитан Флинт, – поправила Нэнси.

– Ну все равно. Если бы она не вспомнила, что можно вступить в переговоры, вы тоже стали бы для нас туземцами, и это уже насовсем, – продолжала Пегги.

– Мы не можем быть туземцами, – возразила Титти.

– Конечно, нет, – кивнула Нэнси Блэккет. – Гораздо веселее быть грозой морей и ужасом побережий. Я предлагаю вам заключить с нами союз.

– Не вижу причин отказаться, – заявил капитан Джон.

– Я предлагаю, – важно сказала капитан Нэнси, – вступить в союз против всех врагов, особенно против дяди Джима – то есть капитана Флинта. Но мы хотим, чтобы этот союз не помешал нам сражаться друг с другом, если это будет нужно и нам и вам.

– Это не союз, – покачала головой Титти, – это договор. Договор о нападении и защите. В книгах по истории много сказано о таких договорах.

– Да, – согласилась Нэнси Блэккет. – Договор о защите против наших общих врагов и о яростных сражениях друг с. другом, если это будет нам выгодно.

– Верно, – подтвердил капитан Джон.

– У вас есть карандаш и бумага? – спросила амазонка Нэнси.

– У меня есть, – ответила Титти. Она нырнула в боцманскую палатку и принесла оттуда лист бумаги, выдранный из ее путевого журнала, и заточенный карандаш.

– Нэнси взяла карандаш и, положив лист на колено, вывела крупными буквами:

«Я, Джон, капитан корабля «Ласточка», и я, Нэнси, капитан корабля «Амазонка», заключаем договор о нападении и защите от имени наших судов и их команд. Подписано и заверено в лагере на острове Дикой Кошки в месяц август 1929 года».

Потом она передала бумагу остальным, чтобы они могли прочесть текст договора.

– По-моему, все как положено, – сказал капитан Джон. Но Титти нашла, к чему придраться:

– Надо было написать не просто какого года, а еще «сего», то есть этого. И ты не проставила широту и долготу, а в морских документах их всегда пишут.

Нэнси Блэккет забрала обратно договор, вписала перед числом 1929 слово «сего», а после названия острова проставила «шир. 7, долг. 200».

– Вообще-то договоры положено подписывать собственной кровью, – промолвила она, – но сойдет и карандаш.

Джон взял у нее договор и расписался внизу листка: «Джон Уокер, капитан».

Нэнси тоже поставила свою подпись: «Нэнси Блэккет, пират-Амазонка».

Потом два капитана скрепили договор торжественным рукопожатием.

Пегги сказала:

– Ну что ж, во всяком случае, сегодня мы воевать не будем.

– Может быть, вы не откажетесь от ирисок? – спросила Сьюзен.

– От мелассы, – поправила ее Титти.

Пегги хмыкнула:

– Когда мы захватили лагерь, мы увидели эту мелассу, но не стали ничего трогать. Если вы не против поделиться с нами, то мы будем очень рады. Мы любим мелассу.

– Давайте откроем бочку ямайского рома, – добавила Нэнси. – У нас на «Амазонке» есть превосходный ром. Сходим в гавань и принесем оттуда бочку. Это отличное зелье. Иногда наша кухарка бывает очень дружелюбной – для туземки, конечно. Она называет это пойло лимонадом.

Глава 11
Союзники

Ласточки и Амазонки вместе направились в гавань, расположенную на южной оконечности острова. Тропинка, ведущая к гавани, была как следует утоптана, но время от времени приходилось нагибаться, чтобы пройти под низко нависающими ветвями, перепрыгивать через кустики ежевики или отводить с пути хлесткие прутья кустарников. В маленькой лагуне стояли бок о бок два корабля, вытащенные носами на берег. «Амазонка» оказалась замечательным суденышком, его обшивка была сделана из сосны и покрыта водоотталкивающим лаком. Пиратское судно было куда новее «Ласточки», но, хотя оба корабля были одинаковой длины, «Ласточка» была куда вместительнее. Подойдя вплотную к «Амазонке», путешественники заметили, что на дне ее, между основанием мачты и кожухом фальшкиля, покоится бочонок из лощеного дуба.

Кожух фальшкиля заинтересовал Роджера.

А что это за штуковина торчит посреди вашей лодки? – спросил он.

– Там внутри находится фальшкиль, – ответила Пегги.

– А что такое фальшкиль?

– Это стальной киль, который можно выдвигать и убирать. Когда мы идем против ветра, мы опускаем его в воду. А если ветер попутный или дно слишком близко, мы можем убрать киль обратно в это гнездо, – пояснила Нэнси. – Как же вы можете идти против ветра, если у вас нет фальшкиля?

– «Ласточка» отлично приводится к ветру, – возразил капитан Джон. – Глубина ее киля шесть дюймов, но он закреплен неподвижно, поэтому нам не нужно гнездо для фальшкиля – в него просто нечего убирать.

– Дядя Джим – капитан Флинт – говорит, что без фальшкиля просто не обойтись, если ветер встречный, – не сдавалась Нэнси.

– Это просто потому, что он не знает нашу «Ласточку», – фыркнул капитан Джон.

– А для чего нужен этот бочонок? – спросил Роджер.

– Вообще-то в нем следовало хранить воду, потому что наши туземцы считают, будто воду из озера пить нельзя, – объяснила Пегги. – Но мы всегда ее пили – не прямо из озера, конечно, просто кипятили и пили чай. Поэтому мы храним в бочонке напитки для всяких торжественных случаев. Вот сейчас в нем налит превосходный лимонад.

– Мы отнесем его в лагерь, – добавила Нэнси Блэккет.

– Но ведь он довольно тяжелый, как же вы его потащите? – удивилась Сьюзен.

– У нас есть способ носить тяжелые вещи, – ухмыльнулась Нэнси. – Мы просто подвесим его к веслу и понесем. Именно так и положено таскать тяжелые грузы через лес. Давай, Пегги, покажем им, как это делается!

Обе Амазонки забрались на свое судно. Нэнси взяла с кормы кусок веревки и сделала на одном конце затяжную петлю. Потом они с Пегги кантовали бочонок до тех пор, пока не уравновесили его на борту в носовой части лодки. Джон и Сьюзен придержали бочонок, пока Амазонки высаживались на берег. С собой пиратки прихватили веревочную петлю и одно из весел. Нэнси захлестнула петлю вокруг одного торца бочонка и туго затянула ее, чтобы бочонок не мог выскользнуть. Потом она намотала два витка веревки вокруг весла, протянула ее в петлю, а затем обмотала вокруг бочонка и сделала еще одну петлю на другом его торце – теперь бочонок был зафиксирован с обеих сторон. Свободный конец веревки девочка еще раз дважды обвила вокруг весла, подтянула его к противоположному концу и связала их морским узлом.

– Готова, Пегги? – спросила она.

– Готова, – отозвалась Пегги.

– Взялись! – скомандовала капитан Нэнси.

Амазонки взялись за весло – одна за лопасть, другая за противоположный конец – и вскинули его к себе на плечи. Бочонок теперь висел между ними, закрепленный в прочной веревочной подвеске.

– Марш! – приказала Нэнси, и пираты-Амазонки четким строевым шагом вышли из гавани и направились по тропе через лес.

– Когда носишь вещи вот так на весле, то это вовсе не тяжело, – на ходу объясняла Пегги. – Пираты переносили так бочки с ромом и сундуки с сокровищами и вообще всякие вещи, которые нужно было перетащить с корабля на сушу.

Сьюзен, Титти и Роджер шли вместе с ними. Капитан Джон остался в гавани. Он все еще размышлял о том, что имели в виду Амазонки, когда говорили, что в гавани оставлены знаки. Что именно они хотели этим сказать? Джон своими глазами видел крест, нарисованный на высоком древесном пне у самого берега, но когда он сказал, что кто угодно может нарисовать крест на дереве, Нэнси Блэккет ответила: «Это только доказывает, что вы не знаете, какие знаки оставлены в гавани». Так какие же знаки здесь есть? Джон огляделся по сторонам. Вот высокий пень с белым крестом. Но, кроме этого, Джон не заметил ничего похожего на какой-либо знак. На камнях и скалах не было никаких отметин, на деревьях – никаких зарубок или пометок. Джон почувствовал, что начинает все сильнее уважать Амазонок. Они не только были отличными моряками, им еще, похоже, было известно здесь буквально все. Ему придется спросить их об этих таинственных знаках… но капитану Джону не очень-то хотелось расспрашивать о подобных вещах каких-то пиратов. Он еще раз осмотрелся вокруг и помчался следом за остальными.

Джон нагнал своих товарищей как раз тогда, когда они подходили к лагерю. На поляне Амазонки сбросили с плеч весло и поставили бочонок у подножия двух флагштоков. Затем они подложили под него по паре камней с каждой стороны, чтобы он не мог никуда укатиться.

– Мы забыли кружки, – спохватилась Пегги.

– У нас хватает кружек, – заверила ее Сьюзен.

Вместе с Титти она принесла кружки из боцманской палатки.

– Когда мы выехали из дома, мы взяли с собой шесть кружек, – пояснила Титти. – На тот случай, если одна или две разобьются. Но пока что мы, к счастью, не расколотили ни одной.

– Она наполнила все шесть кружек лимонадом из бочонка. В это время Нэнси Блэккет сидела чуть в стороне от остальных и напряженно о чем-то размышляла. Она взяла кружку, которую поднес ей Роджер, и отщипнула комок мелассы из пакета, поданного Титти, но вид у предводительницы пиратов был отсутствующий, она даже не сразу заметила, что ее чем-то угощают. Наконец она произнесла:

– Вообще-то положено пить за Веселый Роджер, череп и скрещенные кости, смерть и славу и сто тысяч пиастров. Но вы не пираты, поэтому не можете пить за все это. На самом деле нам нужно выпить за посрамление наших врагов…

– Пирата с попугаем, – вставила Титти.

– Человека с баржи, – добавил капитан Джон.

– Точно, – согласилась Нэнси. – Тост принят. Да здравствуют Ласточки и Амазонки и смерть капитану Флинту!

– Да здравствуют Ласточки и Амазонки, – подхватила Пегги, – и смерть дяде Джиму!

– Капитану Флинту, тупая башка! – поправила ее капитан Нэнси.

Остальные поддержали этот тост, даже Роджер.

– А теперь выпьем разом, – скомандовала капитан Нэнси.

Это, несомненно, был самый вкусный лимонад, который когда-либо доводилось отведать пиратам или исследователям новых земель.

– Я еще не пробовала такого вкусного лимонада, – признала матрос Титти.

– Да, отличное пойло, – кивнула капитан Нэнси. – И ваша меласса тоже хороша.

Когда жуёшь ириски, очень трудно говорить о чем-либо, поэтому некоторое время все молчали.

Наконец Титти спросила:

– А откуда у капитана Флинта взялся попугай?

Пегги Блэккет проглотила большой комок мелассы и затараторила:

– Он привез попугая из Занзибара. Он объездил весь мир. Мама говорит, что, когда он был молодым, он считался в семье паршивой овцой, и потому его отослали в Южную Америку. Но он там не остался и стал путешествовать. В прошлом году он вернулся домой и сказал, что изрядно оброс мхом и может теперь осесть на одном месте. Вы знаете, наша мама приходится ему сестрой. Но дядя так и не разлюбил море, поэтому он купил себе эту баржу, и мы нередко на ней бывали. В прошлом году он был нашим другом, и мы часто плавали вместе с ним на «Амазонке». Потом он отдал нам «Амазонку» насовсем и в конце осени уехал куда-то. В этом году он вернулся и сказал, что заключил контракт и собирается писать книгу, и вот он все лето живет на своей барже, но вместо того, чтобы плавать с нами, он вступил в союз с туземцами. Мы делали все, чтобы растормошить его, но никакого толку из этого не вышло. Он даже сказал маме, чтобы она велела нам оставить его в покое. И мама сказала нам, что он пишет книгу и что мы не должны к нему приставать. Но мы подумали, что он не виноват в том, что пишет книгу, и что мы должны доказать ему, что не стали думать о нем хуже из-за этого. Но ему это совсем не понравилось, даже когда мы предложили пожить на барже вместе с ним. И кончилось все тем, что он запретил нам и близко подходить к этой барже.

– Поэтому мы дождались, пока он сойдет на берег, взяли на абордаж его баржу и забрали зеленые перья для стрел, – добавила Нэнси. – Просто чтобы проучить его. Он хранил эти перья в кувшине и прочищал ими свою трубку,

– Да, вот еще беда, – пожаловалась Пегги. – Мы учили попугая кричать «Пиастры!», чтобы он был настоящим пиратским попугаем, которого не стыдно взять с собой на остров Дикой Кошки. А пока попугай говорит только: «Полли хороший», – а какой в этом прок? Но я слышала, что зелёных попугаев труднее научить говорить, чем серых.

– Кажется, ты сказала, что вы думали, будто дядя Джим – бывший пират? – спросила Нэнси у Титти.

– Да, – ответила Титти.

– Тогда, наверное, правильно, что его попугай говорит только «Полли хороший», и ничего больше. Если бы попугай говорил пиратские слова, то это выдало бы капитана Флинта.

– Он действительно стрелял в вас вчера? – поинтересовался капитан Джон. – Мы видели дым и слышали выстрел.

– Это не он стрелял, это мы, – призналась капитан Нэнси. – Мы вошли в залив, обошли вокруг баржи и заглянули в окна каюты. Дядя… капитан Флинт спал. Мы его видели. Поэтому мы взяли одну из этих здоровенных «римских свечей» – ну, знаете, такую ракету, которая сперва жужжит, а потом с грохотом взлетает. Мы положили ее на крышу каюты, подожгли и поплыли прочь. Не успели мы обогнуть мыс, как она бабахнула. Она осталась у нас с прошлых ноябрьских праздников, но ничуть не испортилась за это время. Бабахнуло здорово!

– Мы слышали это даже отсюда, – подтвердил Роджер. – Бабахнуло просто замечательно.

– Держу пари, что капитан Флинт просто взбесился, – сказала Нэнси.

– Когда мы плыли к Рио следом за вами, он стоял на палубе и грозил нам кулаком, – припомнил Джон, а ведь после выстрела времени уже прошло о-го-го!

– Ну что ж, теперь мы все воюем с ним, – кивнула Нэнси. – В один прекрасный день мы захватим его баржу. Вместе мы сделаем это запросто. «Ласточка» нападет с одной стороны, а «Амазонка» с другой. Он не сможет быть на двух сторонах палубы одновременно. А потом мы предоставим ему выбор. Либо он, как прошлым летом, будет плавать вместе с нами, либо ему придется прогуляться по доске за борт.

– Лучше бы, чтобы он выбрал прогулку по доске, – заявила матрос Титти. – Тогда мы захватим его сокровища и купим большой корабль, будем жить на этом корабле все время и плавать по всему миру.

– Мы сможем отправиться к побережью Китая и повидать папу, – мечтательно протянула Сьюзен.

– Мы можем открывать новые континенты, – воодушевленно продолжала Титти. – Не одна же Америка на свете! Должно быть еще много земель, которые пока никто не нашел.

– Мы поплывем в Занзибар и привезем оттуда полный трюм попугаев – серых попугаев – и научим их говорить все, что угодно.

– И еще обезьян! – подхватил Роджер.

– А мне больше нравятся зеленые попугаи, – не согласилась Титти.

– Послушайте, – напомнила Нэнси, – мы совсем забыли о нашем договоре. Мы не можем все время сражаться с капитаном Флинтом, зато можем проводить учения. Не то чтобы мы должны топить корабли друг друга…

– Никто не сможет потопить «Ласточку»! – яростно сверкнул глазами Роджер.

– Ну ладно, никто и не собирается этого делать, – кивнула Нэнси. – Но мы можем проводить учения – мы будем пытаться захватить «Ласточку», а вы – захватить «Амазонку». Тот корабль, который выиграет учебный бой, будет флагманским. На флоте всегда есть флагманский корабль. Если вы захватите «Амазонку», то «Ласточка» станет флагманом, а капитан Джон – командующим флотом. А если мы захватим «Ласточку», то флагманом будет «Амазонка», а я – командующим. Начнем с завтрашнего дня.

– И когда все пройдет как следует, мы отправимся на захват баржи, – добавила Титти.

– Но вы знаете, где причалена «Ласточка», потому что вам известно, что мы живем здесь, на острове, – возразил Джон. – Если мы не будем ее охранять, вы легко захватите ее. А вот мы не знаем, где стоит ваша «Амазонка».

– Но вы же видели, куда мы уплыли вчера.

– Мы видели, что вы зашли за мыс на Западном побережье.

– Ну так вот, если вы заплывете за этот мыс, то увидите устье реки. Это и есть Амазонка. Недалеко вверх по течению на правом берегу – то есть если плыть от озера, то берег будет левым, – так вот, там стоит лодочный сарай. Он сложен из камня, а над входом висят деревянные череп и кости. Это мы их там приделали. Внутри сарая стоит моторная лодка, которую вы не должны трогать, потому что она принадлежит туземцам. А еще там хранится весельный челнок и «Амазонка» – конечно, тогда, когда мы дома. Вот, теперь вы все знаете.

– Погодите минутку, – сказал Джон. – У меня есть карта.

Он достал путеводитель и открыл его на странице, где была нарисована карта озера. Нэнси Блэккет показала, где находится река Амазонка. На карте, естественно, она носила другое название. Джон вручил Нэнси карандаш.

– Покажи, где стоит этот сарай, – попросил он.

Капитан Нэнси сделала на карте карандашную пометку, указав место расположения лодочного сарая.

– Целью военного похода будет только захват корабля, – напомнила она. – Кто бы ни выиграл, он должен обращаться с трофейным кораблем так же осторожно, как со своим собственным.

– Мы уж точно будем соблюдать это условие, – вставила Пегги. – Если Нэнси говорит что-то, то она от своих слов не отказывается.

– Мы тоже, – заверил капитан Джон.

– Учения начнутся завтра, повторила капитан Нэнси.

– Послушайте, – вмешалась Сьюзен, – а почему бы нам не пообедать, пока мы еще не выпили весь лимонад?

– Ямайский ром, – с упреком поправила ее Титти.

– У нас есть целая куча бутербродов, – сказала Пегги.

– А у нас пеммикан и сардины, – припомнила Сьюзен. – Мясной пирог мы доели, а следующий будет не раньше завтрашнего дня.

– Жалко, что мы сегодня не ходили на рыбалку, – вздохнула Титти. – Мы угостили бы вас жареной акулой.

– Сардины мы тоже любим, – облизнулась Пегги.

Все взялись за дело. Пегги, боцман с «Амазонки», судя по всему, отвечала в своем экипаже за приготовление пищи, точно так же, как боцман «Ласточки» Сьюзен. Взяв в помощники Титти и Роджера, они принялись готовить обед. Подложив в костер дровишек, они раздули огонь и поставили кипятиться чайник. Все были согласны, что лучше будет сделать чай на тот случай, если лимонада не хватит на всех, да и при любом раскладе горячая вода может пригодиться для мытья посуды. Еще нужно было открыть банки с сардинами и пеммиканом, а также принести на сладкое кекс с «Амазонки».

Два капитана сперва сидели без дела и молча наблюдали за действиями своих экипажей. Наконец Джон сказал:

– Послушай, капитан Нэнси, я хотел, чтобы ты рассказала мне о знаках, оставленных в гавани.

– Все очень просто, капитан Джон, – отозвалась Нэнси. – Идем со мной, и я покажу тебе эти знаки, пока наши ребята готовят еду.

Капитаны направились в гавань. По дороге им встретилась Пегги, тащившая корзинку с бутербродами и кексом. Однако в гавани капитаны оказались наедине, чему Джон был весьма рад. Он направился к древесному пню с намалеванным на нем белым крестом.

– Я нашел это почти сразу же, – сообщил он.

– А больше не нашел ничего, – добавила капитан Нэнси. – Это потому что мы, пираты-Амазонки, умеем хранить свои секреты. Это тайные знаки, и один из них совершенно бесполезен, если не знать второго. А второй вообще никак не отмечен.

– Если он никак не отмечен, то что же это за знак? – удивился Джон.

Капитан Нэнси ступила на песок и нарисовала на нем полукруг.

Допустим, это гавань, – сказала она, – а это – скалы с внешней ее стороны. – Она положила несколько больших булыжников, обозначив скалы у входа в бухту. – Ты хочешь войти в гавань. Вот смотри, если ты пойдешь по прямой – вот по этой прямой, – то пройдешь между скал, не задев ни за одну из них. Продолжим линию еще дальше, через гавань и на побережье. Тогда условные знаки должны располагаться точно на этой линии. Предположим, это первый знак. – Она воткнула в песок обломок ветки. – Это тот пень с крестом. Теперь надо найти еще что-нибудь, что можно увидеть поверх первого знака, на одной линии с ним. Это может быть все, что угодно. Не нужно даже ставить никакой знак. Если ты хочешь войти в гавань с внешней стороны, тебе нужно только совместить оба знака, чтобы они лежали на одной прямой – то есть на линии твоего взгляда – и чтобы второй был виден поверх первого, оставаясь при этом точно за ним.

– Хмм, – протянул капитан Джон.

– Прыгай в «Амазонку», я выведу ее из гавани и покажу тебе этот знак.

Джон взошел на борт пиратского судна. Нэнси Блэккет оттолкнула лодку от берега и повела ее за линию скал, в открытое море. Там, подгребая веслом с кормы, она развернула корабль носом к острову.

– Ну вот, – сказала она, – видишь пень с белым крестом?

– Да, – ответил Джон, крест я четко вижу. Сам пень трудно углядеть на фоне берега – там все одного цвета.

– Вот именно потому мы и нарисовали крест, – кивнула Нэнси. – Теперь смотри поверх пня и чуть вправо. Видишь дерево с развилкой? Там еще чуть ниже развилки содрана большая полоса коры. Увидал?

– Ага.

– Это и есть второй знак. Сейчас между нами и входом в гавань находятся подводные камни. Но если я подам лодку немного влево, ты увидишь, как дерево с развилкой смещается все ближе к пню и в конце концов окажется точно над ним. Это значит, что нужно плыть прямо к ним. Следи и, как только они сольются, дай мне знать.

– Теперь они на одной прямой, сообщил капитан Джон.

– Верно, – согласилась капитан Нэнси.

– Теперь я не буду больше ни на что смотреть. Я просто буду грести, глядя на лодку. А ты наблюдай за этими двумя отметинами, и если они вдруг разойдутся, сразу скажи об этом мне.

Она начала быстро подгребать веслом за кормой, и «Амазонка» двинулась к скалам.

– Дерево справа от пня, – предупредил Джон.

Нэнси двинула веслом вбок, слегка изменив направление движения.

– А теперь? – спросила она.

– На одной линии.

Девочка продолжала грести.

– Дерево слева… на линии… слева… на линии… дерево справа… на линии.

Нэнси не поднимала взгляда, но слегка изменяла курс всякий раз, когда Джон говорил, что путеводные знаки сместились. «Амазонка» резво продвигалась между камней и наконец вошла в безопасную гавань.

– Мы прошли, – воскликнул Джон. – Это была отличная работа!

– Это совсем просто, – усмехнулась капитан Нэнси. – Нас этому научил капитан Флинт – еще в прошлом году, когда он был дядей Джимом, до того, как он стал плохим. Именно так ставят условные знаки во всех гаванях мира – два условных знака, которые должны совместиться, тогда курс будет правильным. Это называется «створ». На самом деле, конечно, на них должны гореть лампы, чтобы можно было идти и в темноте. Если сделать из наших условных знаков настоящие маяки или бакены, то можно войти в гавань даже тогда, когда будет совсем темно, хоть глаз выколи.

– А, так вот что значат в лоции слова «навигационные огни»! – догадался Джон.

– А что такое лоция? – спросила Нэнси. Джон обрадовался, обнаружив, что существуют такие вещи, о которых не знает даже капитан Нэнси.

Они вытащили «Амазонку» на берег и вернулись в лагерь, чтобы присоединиться к своим экипажам, которые уже собрались садиться за стол. Обед был славным – бутерброды, пеммикан и сардины хорошо пошли под лимонад. К тому времени, как все это было съедено, как раз закипел чайник, а кекс, несомненно, лучше всего запивать горячим чаем.

Шестеро мореплавателей сидели вокруг костра и мечтали о будущих путешествиях, а время летело незаметно. Наконец капитан Нэнси подняла взгляд на солнце.

– Нам нужно плыть домой, – сказала она, – а то будут неприятности с туземцами. Мы на этой неделе и так уже два раза опоздали к ужину. Перед закатом ветер обычно стихает, а ходить на веслах – это такая морока! Шевели ходулями, Пегги.

– Нога затекла, пожаловалась Пегги.

– Разойдется, если будешь шевелиться, – отрезала капитан Нэнси. – Айда, привязывай бочку и топаем.

Нести пустой бочонок можно было и обычным способом, но чтобы все было как положено, его опять подвесили к веслу. Титти взялась нести пиратский флаг, а Роджер – корзинку из-под бутербродов. Весь экипаж «Ласточки» дошел до гавани, чтобы проводить Амазонок в плавание.

Амазонки вывели свое судно из гавани и поставили парус. С юго-запада все еще задувал славный ветер, и пиратское суденышко быстро заскользило по озеру на север. Ласточки помчались на Дозорную высоту, чтобы помахать вслед союзникам.

– Военные Действия начинаем завтра! – закричала капитан Нэнси.

– Ладно! – крикнул в ответ капитан Джон.

Глава 12
Путеводные огни

В тот вечер Ласточки отправились спать очень поздно. Вскоре после того, как маленький белый парус «Амазонки» скрылся за Дариенским пиком, капитан Джон взял молоток, несколько гвоздей и две маленькие лампы, которые в первый вечер привезла мать. Со всем этим он отправился в гавань, взяв в помощники боцмана Сьюзен. Матросу и юнге было поручено вымыть и вытереть грязную посуду, оставшуюся после пиршества.

– Ты знаешь, что она сказала насчет условных знаков в гавани? – спросил Джон у Сьюзен, указывая на пень с намалеванным на нем белым крестом. – Так вот, это один знак, а второй – вон то дерево с развилкой, под которой на стволе ободрана кора. Амазонки могут входить в гавань, не опасаясь наткнуться на подводные камни, – они просто должны держать такой курс, чтобы оба знака находились точно на одной прямой. Капитан Нэнси показала мне, как это делается. Это совсем просто, если знаешь. Но в настоящих гаванях на таких навигационных знаках еще и зажигают огни, чтобы корабли могли идти по ним даже в темноте. Я собираюсь сделать из этих условных знаков настоящие бакены, чтобы мы потом могли предпринять ночное нападение на «Амазонок» и вернуться обратно, даже если будет совсем темно.

Джон вколотил гвоздь в центр белого креста на пне и повесил на этот гвоздь одну из ламп. Затем капитан и боцман подошли к подножию дерева с развилкой. Развилка эта находилась высоко над их головами.

– Ты хочешь залезть туда и поставить лампу в развилку? – спросила Сьюзен.

– Нет, боцман. В этом не будет никакого проку, потому что только ты или я сможем залезть туда и зажечь маяк. Надо повесить лампу там, где ее сможет засветить кто угодно из нас…

– Кроме Роджера, – внесла поправку боцман, – ему еще не разрешают пользоваться спичками.

– Это верно, – согласился капитан Джон. – Так что можно вешать лампу не ниже той высоты, до которой сможет дотянуться Титти. Но если мы повесим маяк слишком низко, от него не будет никакого толка – мы просто не увидим его из-за кустов. Иди в гавань и встань за пнем, как можно ближе к воде.

Сьюзен вернулась обратно и встала по другую сторону пня, торчащего примерно в десяти метрах от воды. Пригнувшись, она отошла к самой кромке берега.

– Ты видишь развилку? – спросил ее Джон.

– Вижу, – отозвалась Сьюзен.

Джон приложил руку к стволу дерева так высоко, как только мог дотянуться.

– А мою руку ты видишь?

– Да.

– А теперь? – Он медленно начал опускать ладонь вниз, не отнимая ее от ствола дерева.

– Теперь не вижу, – крикнула Сьюзен.

Джон поднял руку на несколько дюймов.

– А, вот теперь вижу, – сообщила Сьюзен.

– Бери свисток и вызови сюда Титти, – скомандовал капитан Джон. Боцман Сьюзен дунула в свисток. Титти и Роджер бегом примчались в гавань. Джон продолжал держать руку на стволе Дерева. Он попросил Титти проверить, сможет ли она дотянуться до такой высоты. Оказалось, что может, хотя и с трудом.

– Отлично, – сказал капитан Джон.

– А зачем это? – полюбопытствовала Титти.

Капитан Джон не ответил. Он вколотил в дерево гвоздь чуть повыше того места, где была его ладонь. А затем повесил на этот гвоздь вторую лампу.

– А теперь посмотрим, сможешь ли ты открыть лампу.

Матрос Титти поднялась на цыпочки и распахнула дверцу лампы.

– Но зачем все это? – снова спросила она.

– Увидишь, как только стемнеет, – ответил капитан Джон.

– Я не могу достать до нее, – сказал Роджер после нескольких тщетных попыток.

– А тебе это и не нужно, – отозвался Джон.

– Тебе это не понадобится до тех пор, пока тебе не позволят самому зажигать спички, – пояснила боцман, – а к тому времени ты уже достаточно подрастешь.

Как только начали сгущаться сумерки, весь экипаж «Ласточки» снова пожаловал в гавань. Джон передал матросу коробку спичек, и она засветила свечки в обеих лампах. Юнга внимательно наблюдал за ее действиями. Затем все четверо погрузились на борт корабля.

– Роджер уже должен спать, – напомнила боцман.

– Это займет совсем немного времени, – заверил ее капитан Джон. – А оставить его одного в лагере мы не можем.

– Все равно я еще не хочу спать, – заявил Роджер.

Они начали выгребать в озеро. Быстро темнело, на небе высыпали звезды. В лесу перекликались совы. Очертания дальних берегов озера были уже неразличимы на фойе темных холмов. Сами холмы темной громадой выделялись на фоне звездного неба – казалось, они были налеплены на него. Потом небо затянули тучи, и юные мореплаватели уже не могли даже сказать, где проходит граница между небом и землей.

Неожиданно в темноте высоко над озером ребята заметили яркий проблеск пламени. Затем еще один, и еще, а потом вспышка бледного света высветила поднимающееся кверху облако дыма. Все четверо, не отрываясь, смотрели в ту сторону, и им казалось, будто они видят маленькое освещенное окошко, прорезанное высоко в черной стене. И пока они смотрели, в клубах дыма появилась человеческая фигура – она словно выпрыгнула из темноты, выделяясь черным силуэтом на фоне огня, и принялась проворно затаптывать пламя. Огонь погас – словно на окно опустили черную непроницаемую штору. Затем взвилось новое пламя, и снова около него очутился человек. Языки пламени исчезли, и не было видно больше ничего – только чернильная тьма.

– Это дикари, – сказала Титти. – Я так и знала, что в тех лесах кто-то должен скрываться.

– Это углежоги, – припомнил Джон. – Туземцы на ферме спрашивали, не видали ли мы их. Мы бы заметили их еще раньше, если бы плавали в эту сторону.

– Они так похожи на дикарей! – выдохнула Титти. – Давайте поплывем туда и посмотрим на них.

– Сейчас мы этого не можем сделать, – напомнила боцман Сьюзен.

– Как мы вообще собираемся вернуться домой? – поинтересовался Роджер. – Не видно ни зги.

Капитан Джон тоже раздумывал над этим вопросом. Он не мог точно сказать, где они сейчас находятся. Он не видел света ламп на створе гавани, но это было вполне объяснимо: до тех пор пока «Ласточка» не окажется точно напротив устья гавани, путеводные знаки будут скрыты от глаз высокими скалами. И конечно же, Джон не был полностью уверен в том, что сумеет войти в гавань, даже если увидит маяки. Он знал, что должен справиться с этим. Но, в конце концов, он ведь никогда и не пробовал. Одно дело грести, ориентируясь на условные знаки при свете дня – тогда, если что-то пойдет не так, можно оглядеться по сторонам и сориентироваться. Но когда вокруг сомкнулась непроглядная мгла и ты вынужден идти на свет двух крошечных свечек – это совсем иное дело. Как бы то ни было, сначала нужно еще увидеть этот свет. Благодаря тому, что они увидели костры угольщиков на склоне холма, Джон теперь более или менее представлял, где сейчас находится «Ла,сточка» и куда направлен ее нос. Однако в небе не было звезд, по которым можно было бы сориентироваться, и Джон был рад, что взял с собой компас.

Чиркнув спичкой, он посмотрел на маленький компас и начал вращать его, пока темный кончик стрелки не указал на отметину N на ободке циферблата. Теперь Джон знал, где расположен север. К счастью, капитан Джон примерно так и представлял себе положение своего судна. Развернув «Ласточку», он зажег еще одну спичку и снова сверился с компасом, а потом начал подгребать веслами, держа курс на север.

– Это не настоящее судовождение по компасу, – пояснил Джон своей команде. – Компас положено установить неподвижно, к тому же он должен быть освещен все время. Чего нам действительно не хватает, так это электрического фонарика. Жалко, что я не догадался попросить его в подарок на день рождения. Ладно, всем смотреть, и как только кто-нибудь увидит свет наших ламп, сразу давайте знать.

Через минуту-другую зоркая Титти заметила слабый свет лампочек – они то мелькали среди ветвей, то снова скрывались из виду, когда высокие скалы при входе в бухту заслоняли их от юных путешественников.

Джон медленно вел лодку вперед.

– Вот они снова, – сказала Сьюзен.

– Близко друг к другу, – добавила Титти.

Джон оставил весла и пристально вгляделся в два крошечных огонька, мерцающих над водой.

– Верно, – согласился он, а потом, припомнив слова капитана Нэнси, добавил:

– Теперь я не буду делать ничего – только грести, а вы не сводите глаз с бакенов.

– Все равно, кроме них, ничего и не видно, – насмешливо отозвалась Титти.

– Они все еще близко друг к другу? – спросил Джон.

– Очень близко, – ответила Сьюзен.

– Какой бакен с какой стороны от какого? – продолжал задавать вопросы капитан.

– Что? – не поняла Сьюзен.

– С какой стороны верхний огонек? – более внятно поинтересовался Джон.

– Немного левее от нижнего, – сообщила Сьюзен.

Джон пару раз взмахнул веслами, загребая правым веслом чуть сильнее, чем левым.

– Как только они будут прямо друг над другом, скажи мне.

– Сейчас верхний точно над нижним. А вот он уже немного правее.

Джон подал судно влево.

– Теперь точно.

– Как только верхний огонек уйдет в сторону, сразу кричите.

Он заработал веслами. Боцман Сьюзен, матрос Титти и юнга Роджер не спускали глаз с бакенов и давали сигнал всякий раз, как верхний огонек смещался вправо или влево от нижнего. С таким количеством впередсмотрящих капитан Джон мог быть уверен, что не собьется с курса. Однако один раз он все же оглянулся и увидел, что два огня находятся точно один над другим, как в вертикальном створе, изображенном в лоции. Наконец правое весло зацепилось за камень.

– Должно быть, мы уже близко к берегу, – сказал Джон. – Я буду загребать с кормы.

– Огни точно друг над другом, – отчиталась Сьюзен.

Джон втянул в лодку оба весла, взял одно из них и уселся на корме. Сьюзен и Титти подвинулись, чтобы дать ему место. Лодка двинулась вперед через мрак.

– Огни уже совсем близко, – сообщил Роджер. В этот момент нос «Ласточки» с мягким скрипом коснулся галечного берега в тайной гавани.

Капитан Джон впервые в жизни шел по бакенам, и все же ему удалось благополучно провести судно в гавань в кромешной тьме!

– Это поможет нам выиграть войну с Амазонками, – радостно заявил он. Они думали, что мы не сможем этого сделать, а мы сумели! Они-то считают, что ночью могут не опасаться нашего нападения!

Мореплаватели сошли на берег, сняли лампы с гвоздей и, подсвечивая ими, пришвартовали «Ласточку» в гавани. Потом, освещая дорогу все теми же лампами, ребята пробрались через лес и вернулись в лагерь. Десять минут спустя лампы, стоявшие в палатках – по одной в каждой, – были погашены, а еще через минуту весь лагерь погрузился в глубокий сон.

Глава 13
Угольщики

Следующий день казался совершенно неподходящим для каких-либо военных действий: погода стояла на редкость тихая и безветренная. Проснувшись, капитан Джон поворочался на своем тюфяке, а потом бросил взгляд на барометр. Тот указывал на отметку «тишь». Дзкон выполз из палатки и посмотрел на небо. В небе не было ни облачка. Взобравшись на Дозорную высоту, капитан «Ласточки» обвел взором озеро. В зеркально-гладкой воде отражались холмы, рощи и далекие фермерские домики, стоящие у самого берега озера, причем отражение было настолько точным, что если согнуться и посмотреть на все вверх ногами, то трудно понять, что здесь настоящее, а что – только отражение в воде. Вернувшись в лагерь, Джон обнаружил, что остальные тоже проснулись и собираются встать.

– Поднимайся, Титти, – настойчиво зудел Роджер. – Ты что, забыла – сегодня начинается война, Амазонки могут появиться здесь с минуты на минуту.

– Ветра нет совсем, – возразил ему капитан Джон, – и похоже, не будет весь день. Они не приплывут, если ветра не будет. И мы тоже не можем ничего предпринять. Их дом слишком далеко, чтобы идти туда на веслах. Так что сегодня нам не нужно беспокоиться из-за войны. Нет ветра – нет и войны. Надо сказать, мне жалко, что так вышло.

– Можно, я поеду вместе с Титти на берег за молоком? – попросил Роджер. – Ты говорил, что нам можно будет сплавать туда самим, если погода будет тихой.

Да, если уж войны не предвиделось, то оставалось еще немало дел, о которых следовало позаботиться.

– Ладно, – согласился капитан Джон, – но будьте осторожны и не шарахните лодку о камни, когда будете причаливать.

– Конечно, – ухмыльнулась матрос.

Так что матрос и юнга вывели «Ласточку» из гавани и погребли к берегу. Они сидели бок о бок на средней банке и гребли каждый своим веслом. Потом Роджер взял оба весла, а Титти села к рулю, а затем они поменялись – Титти гребла, а Роджер рулил. Нельзя сказать, чтобы им удавалось держать курс все время прямо, но наконец капитан Джон, который в это время плескался в бухте Первой Высадки и с легким беспокойством наблюдал за маневрами корабля, увидел, как матрос и юнга идут вверх по выгону и тащат молочный бидон.

Когда они возвращались обратно на остров, Титти всю дорогу сидела на веслах, загребая изо всех сил, а Роджер правил лодкой. Титти спешила – ей не терпелось выложить целую кучу новостей.

– Да, правильно, те люди, которых мы видели вчера вечером, – это действительно были углежоги, – затараторила она. – Я спросила у миссис Диксон, не дикари ли они, и она ответила, что некоторые их так и называют. Она говорит, что они живут в хижинах, которые сами строят для себя из срубленных деревьев. Еще она сказала, что они держат змею, которая живет у них в ящике. Миссис Диксон сказала, что угольщики покажут нам эту змею, если мы навестим их в лесу, где они работают. Поедем, а?

– Миссис Диксон говорит, что они не остаются надолго на одном месте, – добавил Роджер. – Они уже почти закончили свою работу здесь. Так что давайте поедем сегодня.

– Я уверена, что эти дикари гораздо более дикие, чем любые другие туземцы, которых мы знаем, – заявила Титти.

Сьюзен подняла глаза от костра, с которым как раз сейчас возилась.

– А в самом деле, почему бы нам не поехать? – спросила она. – Амазонки сегодня не заявятся. И вообще, мы же поплывем на «Ласточке», так что она будет при нас.

– Отлично, боцман, – одобрил капитан Джон. – Если поднимется ветер, мы должны будем вернуться, но пока погода такая тихая, как сейчас, то нечего и думать о военных действиях. Так что мы спокойно можем заняться исследованиями новых земель.

Вскоре после завтрака ребята сняли с «Ласточки» мачту и парус и вышли на веслах в открытое море. Роджер был на своем обычном посту – он сидел на носу лодки, гордый званием впередсмотрящего. Капитан Джон работал веслами, а Сьюзен и Титти сидели на корме на связках каната. Под средней банкой лежали чайник и рюкзак с провиантом, поскольку исследователям предстояло отсутствовать в лагере весь день – если, конечно, удержится безветренная погода. К тому же необходимо было привезти с собой груз топлива для костра. На острове уже сложновато стало найти дрова, а по берегам озера в избытке валялся плавник, так что при тихой погоде можно было набрать его сколько угодно и где угодно.

Юные мореплаватели поплыли от острова на юг, туда, где вчера ночью видели сполохи огня во тьме. Однако днем все выглядело совершенно иначе. Склон высокого холма на восточном берегу озера порос густым старым лесом, кроны деревьев, казалось, упирались в само небо. Далеко вверху над вершинами леса поднимался дым – тонкая сизоватая струйка лениво ползла в синеву, не отклоняясь ни на йоту. Путешественники знали, что там должны жить те самые дикари, которые вчера на их глазах плясали в дыму и пламени. Сегодня, при ярком свете дня, никакого пламени видно не было – лишь тонкие струйки дыма тянулись к небесам и собирались в крошечное облачко. А еще откуда-то издали слышался стук топора по дереву. И больше ничего.

Ребята нашли хорошее место, чтобы пристать к берегу. Они вытащили нос «Ласточки» далеко на сушу и привязали носовой фалинь к молодому дубку, растущему в нескольких шагах от кромки воды.

– Мы не будем брать с собой ни чайник, ни рюкзак, – постановила боцман Сьюзен. – Лучше будет развести костер на берегу, чем в лесу. Мы зажжем костер, когда вернемся обратно. До того как мы начнем собирать дрова, нужно будет пообедать – тогда нам не придется извлекать чайник и рюкзак из-под кучи плавника.

– Не нужно ли оставить кого-нибудь сторожить судно? – спросила матрос Титти.

– Если хочешь, можешь остаться, – пожал Плечами капитан Джон. – Но мы собираемся подняться довольно высоко на холм, и оттуда нам будет хорошо видно озеро. Если мы увидим, что сюда плывут Амазонки, то вернемся гораздо быстрее, чем они успеют добраться сюда на веслах.

Титти, вспомнив о том, как сильно ей хотелось увидеть дикарей, мгновенно согласилась, что оставлять часового не нужно.

Вся команда начала карабкаться вверх по склону холма через лес. Однако не успели они еще далеко уйти от берега, как наткнулись на дорогу. После того как путешественники пересекли ее, лесистый склон стал намного круче. Иногда на пути встречались молодые деревца, которые, казалось, просто чудесным образом росли прямо из камня. Вообще в лесу было множество разнообразных пород деревьев. Тут и там поднимались к небу стройные сосны, однако гораздо чаще попадались дубы, вязы, орешник и горная рябина. Тропинок в этом лесу не было, а заросли ежевики и длинные побеги жимолости, перепутавшиеся с ветками деревьев, еще сильнее затрудняли продвижение.

– Нам лучше держаться всем вместе, – окликнула боцман Сьюзен матроса Титти, которая попыталась самостоятельно выбрать путь получше.

– Это настоящий лес, – заметил Роджер.

– Почти джунгли, – согласилась Титти.

– У нас должен был быть топор, чтобы делать зарубки на деревьях, – тогда мы были бы уверены, что найдем обратную дорогу, – вслух рассуждал Джон. – Однако, думаю, мы не собьемся с пути, если в обратную сторону будем идти прямо и прямо вниз. В любом случае мы тогда придем к озеру, а по берегу уж точно выйдем к кораблю.

– А если мы не найдем угольщиков? – испугалась Титти.

– Слушайте, – скомандовал капитан Джон. Все прислушались и уловили равномерный стук топора, раздававшийся где-то далеко вверху.

– Мы вряд ли пройдем мимо них, пока они так шумят и стучат.

Исследователи продолжали карабкаться все дальше сквозь лес. Капитан Джон шел первым, за ним следовали Роджер и Титти, а последней двигалась боцман Сьюзен. Ее задачей было следить, чтобы никто не отстал и не потерялся. То и дело в кустах мелькали белые хвосты удирающих кроликов. С высокой сосны на путешественников сердито зацокала белка. Роджер поцокал ей в ответ.

– Белка – это почти так же здорово, как мартышка, – заметила Титти. – Вот бы еще здесь водились попугаи!

Как раз в этот момент прямо перед ними раздался громкий хриплый вскрик, затем неистовое хлопанье крыльев – и пара соек взвилась вверх, пронизав кроны деревьев и сверкнув на миг полосатым оперением – белым, черным, розовато-серым и голубым.

– Вот тебе и попугаи, – сказал Роджер. – Причем говорящие. Ты слышала, они сказали «Полли хороший», только не на нашем языке, а на дикарском.

Наконец путники набрели на тропку, ведущую вверх. Судя по всему, по ней они должны были прийти именно туда, откуда доносился стук топора.

– Теперь нужно сделать зарубку, – решил капитан Джон, – чтобы мы знали, в каком месте вышли на эту дорогу. Тогда мы будем знать, где свернуть, когда будем идти вниз.

Титти вытащила нож и сделала зарубку на стволе лещины. Зарубка вышла какая-то слишком маленькая и незаметная.

– Мы легко можем пропустить ее, – нахмурился капитан. – Нужно сделать что-то более заметное. – Он пригнул книзу две ветви орешника и привязал их концы к стволу, так что получились две довольно большие петли, покачивающиеся у самой тропы.

– Вот это мы уж точно увидим, – согласился Роджер.

– А еще нужно сделать паттеран, – заявил капитан Джон.

– Это что такое? – спросила Титти.

– Это знак, при помощи которого цыгане дают знать своим товарищам, куда они направились. Надо взять две палочки, длинную и короткую, и положить их на дороге крест-накрест, так, чтобы длинная палочка указывала то направление, куда ушли идущие впереди.

Он срезал две палочки и положил длинную посреди тропинки, так, что она указывала на орешник с двумя согнутыми в дугу прутьями. Короткую палочку он положил поверх длинной, так что получился крест.

– Вот это и есть паттеран, – пояснил он.

– А если кто-нибудь сбросит их с дороги? – спросил Роджер.

– Никто не станет делать этого специально, – ответила Сьюзен.

– И даже если кто-нибудь это сделает, останутся еще орешниковые петли, которые согнул Джон, и моя зарубка, – напомнила Титти.

Идти по тропе, прорезающей склон холма, оказалось намного быстрее, чем продираться по бездорожью между кустов и подлеска. Наконец тропа вывела путешественников на вырубку. Здесь практически не было уклона, земля была ровной и утоптанной. Посреди вырубки располагался большой , выжженный круг – земля в нем была совершенно черной.

– Должно быть, дикари устраивали здесь празднество, – прошептала Титти. – Они жарили на костре пленников и плясали вокруг них воинственные танцы.

– И завывали как сумасшедшие, – добавил Роджер.

На другой стороне вырубки юные путешественники обнаружили продолжение тропы. Стук топора теперь раздавался совсем рядом. Острый запах горящего дерева хсоснулся обоняния ребят. Неожиданно лесная чаща оборвалась, и они вновь оказались под открытым небом, на склоне холма. Вокруг еще оставалось довольно много высоких старых деревьев, но более молодая растительность, как и весь подлесок, была начисто вырублена. На вырубке лежали длинные штабеля веток, нарубленных и аккуратно сложенных, – они должны были пойти в угольные ямы. Один из штабелей образовывал замкнутый круг, в середине которого было пусто. Метрах в сорока от этого круга располагался большой земляной курган, из-под которого тоненькими струйками сочился синеватый дым. Вокруг кургана ходил человек с лопатой и аккуратно прихлопывал землю. Время от времени он набирал полную лопату земли и высыпал на то место, где дым становился гуще. Порою он даже карабкался на курган, чтобы засыпать струю дыма, пробивающуюся там. Но как только он перекрывал путь одному дымку, тут же где-нибудь показывался другой. Стук топора умолк буквально за минуту до того, как юные исследователи вышли на прогалину.

– Смотрите, смотрите! – воскликнула Титти.

На краю леса, неподалеку от дымящегося кургана, стояла хижина, напоминающая круглую палатку. Однако сделана она была не из полотна, а из жердей лиственницы, одним концом воткнутых в землю и наклоненных друг к другу так, что верхушки их перекрещивались друг с другом. На той стороне хижины, что была обращена к кургану, было проделано входное отверстие, занавешенной полотнищем, в котором без труда можно было узнать старый мешок. В этот момент кто-то отдернул мешок изнутри, и из хижины вышел маленький сгорбленный старичок. Лицо его было таким морщинистым и коричневым, что напоминало грецкий орех, но на длинных руках бугрились мощные мышцы. Щурясь от солнечного света, старичок уставился на пришельцев.

Роджер схватился за руку Титти.

– Эгей, привет! – сказал старичок. – Пришли поглазеть сюда, эге ж? Рад вас видеть.

– Доброе утро, – поздоровался капитан Джон.

– То так, – согласился старичок, – денек что надо.

– Доброе утро, – сказали и остальные Ласточки.

– И вам того же, – кивнул старик. Судя по всему, это был весьма дружелюбный дикарь. Роджер отпустил руку Титти.

Все Ласточки не сводили глаз с хижины.

– Это вигвам краснокожих индейцев, – прошептала Титти.

– Хотите заглянуть внутрь? – поинтересовался старик. – Обычно всем хочется глянуть, как оно там, – добавил он, словно бы говоря сам с собой.

– А можно? – спросила Титти, адресуясь частично к старику, а частично – к боцману Сьюзен.

– Ага, можно, – ответил старик. Что касается Сьюзен, то ей, как и Титти, ужасно хотелось заглянуть в хижину.

Старик ухватился за угол «двери» из мешковины и прицепил его к гвоздю, вбитому снаружи в стену вигвама.

– Заходите, – пригласил он. – Там темно, но через минутку вы привыкнете.

Дверной проем был таким низким, что капитану Джону пришлось пригнуться, чтобы пройти в него. Из-за этого внутри хижины было темно, хотя снаружи ярко светило солнце. Ласточки по одному прошли внутрь и теперь стояли тесной кучкой у самой двери. Старичок вошел в хижину самым первым, но в темноте они почти не видели его, зато слышали его хихиканье.

– Через минуту вы будете видеть здесь, как кошки. Садитесь вон на ту койку.

Постепенно глаза путешественников Привыкли к темноте, и они увидели, что справа и слева лежит по большому бревну. За каждым бревном у стен хижины лежали одеяла и пледы. Между двумя бревнами, на свободном пространстве, было устроено что-то вроде маленького очага. Свет проникал в хижину только сквозь дверной проем. Между шестами, из которых был сложен вигвам, не просачивалось ни единого лучика. Все щели были плотно заткнуты мхом. Над головой, на крюке, зацепленном за проволочную петлю, висела лампа, очень похожая на те, что были у Ласточек в лагере. Однако сейчас лампа не горела. Еще выше, там, где сходились концы шестов, было вообще непроглядно-черно. Старик сидел на бревне, огораживающем одно из спальных мест. Ласточки расселись в ряд на втором бревне.

– Вы всегда тут живете? – спросила Сьюзен.

– Пока палим – всегда, – отозвался старичок.

– Пока вы жжете уголь? – переспросила Сьюзен.

– Ага, – кивнул старичок. – Кто-то должен следить за огнем день и ночь и глушить его – вот как вы видели.

– А у вас действительно есть змея? – нетерпеливо спросила Титти.

– Гадюка-то? Точно, есть, – ответил углежог. – Хотите глянуть?

– Да, да, пожалуйста, – наперебой загомонили Ласточки.

– Ну так вы на ней сидите, – сообщил старик.

Все четверо путешественников, включая капитана Джона, подскочили так, словно уселись на иголку. Старик-угольщик рассмеялся, прошел в другой конец хижины, порылся под одеялами и вытащил старый сигарный ящичек.

– Это гадюка Билли-младшего, – пояснил он, – мы сейчас у него спросим. Эй, Билли, – закричал он в открытую дверь, – покажи-ка им твою змеюку!

Он вынес ящичек из хижины, и все Ласточки потянулись следом за ним. Билли-младший еще пару раз прихлопнул дымящийся курган и подошел к ним. Он тоже оказался стариком, хотя и не настолько дряхлым, как первый.

– Ну как, папаша вам показал, что у нас тут и как? – спросил Билли-младший у Ласточек.

– Он ваш сын? – обратился Роджер к первому старику.

– А как же! У него уж у самого и дети есть, да и внуки тоже. Вы, поди, и не думали, что я такой вот старый. Но вот меня зовут Билли-старший, а его – Билли-младший.

– Он не похож на сына, – покачал головой Роджер.

Билли-младший захохотал.

– Давай сюда коробку, пап.

Билли-старший протянул ему сигарный ящичек. Билли-младший поставил ящичек на землю и опустился на колени рядом с ним, откинул защелку и поднял крышку. Внутри, казалось, не было ничего, кроме комка зеленоватого мха, Билли-младший поднял с земли сучок и осторожно потыкал им в мох. Раздалось громкое шипение, и изо мха поднялась коричневая змеиная головка. Она раскачивалась выше края коробки, постреливая тонким раздвоенным язычком. Билли-младший тихонько коснулся ее сучком, Змея снова зашипела и вдруг заструилась из коробки, словно струйка коричневой жидкости. Билли бросил сучок, схватил крепкую палочку, подцепил ею змею и поднял с земли. Голова змеи свисала по одну сторону от палочки, а хвост – по другую. Голова раскачивалась из стороны в сторону, время от времени раздавалось шипение и из пасти вылетал язычок, а потом прятался обратно. Ласточки отпрянули прочь, однако не могли отвести глаз от гадюки. Внезапно она начала сползать с палочки, но Билли-младший был готов к такому трюку, и прежде, чем змея коснулась земли, он подхватил ее другой палочкой.

– А не опасно трогать ее? – спросила Сьюзен.

– Глядите, – сказал Билли-младший. Он опустил змею на землю и положил палочку прямо перед ней. Змея молниеносно бросилась на палку, разинув пасть.

– Никогда не подходите к гадюкам и близко, – предупредил Билли-младший. – Их тут вокруг полно. Смотрите, куда ступаете, ежели идете по лесу или по горам. Когда они вас видят, то убираются с вашего пути, но, если случайно наступить на гадюку, она вас цапнет – вот как эту палку цапнула. Это плохо, когда гадюка кусает. Случалось, и умирали от этого.

– А зачем вы ее у себя держите? – поинтересовался Джон.

– Для удачи, – пояснил Билли-младший. – У нас всегда в хижине жила змея, с тех пор как я себя помню, а вот мой папаша, Билли-старший, тот помнит и то, как до этого все было.

– Ага, у нас всегда гадюка жила, – подтвердил Билли-старший, – и у моего папаши тоже, когда он на пожоги выходил, а он в этих горах уголь жег еще сто лет назад.

Билли-младший аккуратно уронил змею в ящичек, а потом захлопнул и запер крышку. Потом протянул коробку ребятам, чтобы они послушали, как шипит внутри змея. После этого он снова передал ящичек Билли-старшему, а тот пошел отнести ее в хижину.

Большой клуб дыма вырвался из земляного кургана.

– Вот видите, – покачал головой Билли- младший. – И на минуту оставить нельзя, чтобы он вот так не пыхнул. Этот огонь – что гадюка. И дырочка-то всего ничего, а он уж проскальзывает наружу. – Угольщик подхватил свою лопату и отправился к кургану. Из маленького отверстия в земле вырывался крохотный язычок огня. Билли-младший закидал дыру землей и как следует утрамбовал лопатой.

– А если вы жжете уголь, почему вы не даете ему гореть? – спросила Титти. – Мы вот всегда хотим, чтобы наши костры горели как следует, но иногда они не хотят разгораться.

– Мы хотим, чтобы наш огонь горел хорошо, да медленно, – объяснил углежог. – Если он горит быстро, то после остается зола, и ничего больше. А чем медленнее огонь, тем лучше выходит уголь.

Сьюзен пристально смотрела на курган.

– А почему огонь не гаснет? – удивилась она.

– Потому что вцепился в дерево как следует, – отозвался Билли-младшей. – Когда огонь как следует в дерево вцепится, его можно прикрыть сверху, закидать то есть. А чем лучше ты его прикроешь, тем горячее и медленнее он гореть будет. Только не надо допускать к нему воздух, а то ничего из этого не выйдет хорошего.

– А мы сможем сделать это с маленьким костром? – спросила Сьюзен. – Если забросать костер в лагере землей, он будет гореть всю ночь?

– Ага, – подтвердил угольщик, – если хотите, чтобы огонь тлел долго, закидайте его комьями земли и полейте сверху водой, только не сильно, чтобы земля была влажная. До утра он не погаснет, а если расшвырять землю, то и чайник вскипит на нем быстро.

– Я сегодня вечером попробую, – решила Сьюзен.

– Дай мне подзорную трубу, – попросил Роджер у Джона.

Капитан смотрел в подзорную трубу на озеро, лежащее далеко внизу. С холма, на котором работали углежоги и стояла их хижина – построенный из шестов вигвам, – можно было разом увидеть все озеро – длинную блестящую полосу воды. Далеко на севере, за Рио и близлежащими островами, синяя гладь воды, в которой, словно в зеркале, отражалось безоблачное небо, обрывалась у подножия высоких холмов. К югу озеро становилось все более узким, пока не перетекало в реку, струящуюся в зеленые низины. Там, где кончалось озеро и начиналась река, поднималось облачко белого дыма – это у причала стоял один из рейсовых пароходов. Другой пароход шел по озеру около мыса Дариен. Ветра все еще не было, и воды озера были безмятежно-спокойными и синими, однако за кормой парохода расходились в стороны две длинные волны – казалось, по озеру движется гигантская буква V, ее вершины достигали уже противоположных берегов озера.

– Дай мне трубу, – снова попросил Роджер, – я хочу посмотреть на наш остров.

– Погоди минутку, – ответил капитан Джон. – Там рядом с островом лодка.

– Это ведь не Амазонки, правда? – забеспокоилась Титти. – Вдруг они собрались не-ожиданно напасть на нас?

– Нет, – успокоил ее капитан Джон, – в лодке только один человек, взрослый мужчина. Должно быть, кто-нибудь из туземцев решил порыбачить. Но нам все равно пора спускаться к озеру. Мы же оставили «Ласточку» совсем без присмотра.

Он передал Роджеру подзорную трубу.

– Весь наш остров отсюда все равно не видно, – сказал капитан. – Часть заслоняют вон те деревья. Лучше посмотри, куда плывет, тот человек.

– Это вы – те ребята, которые стали лагерем на острове? – спросил Билли-младший. – Я так и думал, что это вы. Ведь это к вам вчерась приезжали девчонки Блэккет, верно? Мы видели ихнюю лодчонку. Эй, па!

Билли-старший показался из вигвама.

– Па, – сообщил Билли-младший, – это те ребятишки, которые поселились на острове. Девчонки Блэккет к ним вчерась в гости приезжали.

– Ага, – кивнул Билли-старший. – Я-то хорошо помню, как миссис Блэккет – только тогда она была просто маленькой мисс Тернер – приходила посмотреть мою пожогу и мою хижину. Тогда она была не старше, чем вы, мисс. – Он бросил оценивающий взгляд на Сьюзен. – Она и мастер Джим, э-эх! А теперь она взрослая женщина, и у нее две свои девчонки подрастают.

– Я как раз подумал про мастера Джима, – вмешался Билли-младший. – Пожалуй, будет неплохо передать ему, что люди поговаривают.

– Это верно, надо бы передать, – согласился Билли-старший.

Билли-младший снова повернулся к Джону и Сьюзен.

– Вы тех девчонок снова увидите? – спросил он.

– Да, – ответил Джон, – как только поднимется ветер и можно будет плавать под парусом. Но, когда такое затишье, мы ничего сделать не можем.

– Ну ладно, вы скажите им, чтобы они сказали своему дядюшке Джиму…

– Они не могут, – оборвала его Титти, – они воюют с ним.

– Они все равно ему скажут, – отмахнулся углежог. – Так вот, скажите им, чтобы они сказали своему дядюшке Джиму, что Билли-младший – это я то есть – просил ему передать кое-что. Так вот, пусть позаботится как следует запирать свою баржу, ежели ему нужно будет уйти куда на всю ночь. В биглэндской пивнушке, вон там, было что-то многовато разговоров насчет евонной баржи и того, что там у него лежит. Никто из местных и пальцем его добра не коснется, но разговоры-то шли в Биглэнде, а там всякий народ бывает, и никогда не знаешь, кто их подслушает. Там куча молодых бездельников ошивается, и котелок у этих типов совсем не варит, так что они любую пакость провернут и не почешутся.

– Может статься, до этого и не дойдет, – продолжал он, – но ежели что-то случится, мне будет не по себе, коль мы его не предупредим. Я собирался пойти сам повидать его, только вот бросить пожогу на день или два я не могу, а вы, ежели девчонок тех увидите, передайте с ними.

– Мы им скажем, – согласился Джон.

– Не запамятуете? – спросил Билли-младший.

– Ни за что, – ответила Сьюзен, вытаскивая из кармана носовой платок. – С этим – не забудем. – И она завязала большой узел на одном из уголков платка.

– Я больше не вижу того человека в лодке, – сообщил Роджер. – Деревья все загораживают.

Джон взял у него подзорную трубу.

– Нам все равно уже пора спускаться, – напомнил он.

Сьюзен вежливо обратилась к обоим старикам:

– Спасибо вам большое за то, что разрешили нам все тут посмотреть. Нам очень понравилось, правда.

– И спасибо за то, что показали нам свою змею, – добавила Титти.

Ласточки вразнобой сказали «до свидания», И оба угольщика Билли, один очень старый, а второй еще старше, промолвили в ответ:

– До свидания и счастливого пути.

Ласточки начали спускаться с холма к озеру.

– Не забудьте сказать девчонкам насчет того, что я просил передать ихнему дядюшке Джиму, – крикнул им вслед Билли-младший.

– Не забудем, – ответила Сьюзен и помахала носовым платком с завязанным на нем узелком.

Глава 14
Письмо от капитана Флинта

Ласточки вернулись мыслями к обычной повседневной жизни только тогда, когда отошли от жилища угольщиков на изрядное расстояние. Еще до этого Титти сказала:

– Это самые замечательные дикари, каких мы когда-либо видели. Мне кажется, что змея нужна им для того, чтобы колдовать. Я подозреваю, что они вообще знахари – ведь они такие старые! Знахари из бродячего племени дикарей, пришедшего из дальних стран.

Минуту или две Титти шла молча, а потом вдруг воскликнула:

– Черт бы побрал Амазонок!

– Почему? – удивилась Сьюзен.

– Потому что Амазонки тоже обнаружили этих дикарей, еще раньше нас. И они первыми открыли наш остров. Вообще не осталось ничего, что мы могли бы открыть сами по себе.

– Ну нет, этих дикарей мы обнаружили сами, – заспорила Сьюзен, – и они показали нам свою гадюку.

Это несколько утешило Титти.

– Может быть, эти дикари не открыли Амазонкам тайн своего племени. Может быть, Амазонки даже не видели их змею. Тогда все в порядке, и мы можем считаться настоящими исследователями. Просто увидеть человека и ничего о нем не узнать – это ерунда.

– Попрыжали вниз, – предложил Роджер.

– Айда, – согласилась Титти.

Прыжать – то есть наполовину бежать, а наполовину прыгать – оказалось самым быстрым и удобным способом спускаться вниз с холма.

Спуск оказался настолько стремительным, что матрос Титти и юнга Роджер проскочили паттеран, зарубку и свернутые в кольцо прутья лещины, не заметив их. Капитан Джон тоже не увидел этих знаков. Он размышлял, как ему следует поступить – нужно ли передавать бывшему пирату предупреждение насчет замка на барже? Что скажут на это Амазонки? Если капитан Нэнси хочет захватить баржу путем внезапного нападения, когда пират будет где-нибудь на берегу, то ей, конечно, не понравится, если баржа вдруг окажется заперта. Даже прыжание вниз с холма не могло отвлечь капитана Джона от мрачных раздумий. Быть может, следовало сказать двум Билли, что они беседуют не с друзьями, а с врагами человека с баржи, который – по крайней мере в настоящий момент – является вовсе не дядей Джимом и не родственником девчонок Блэккет, а пиратским капитаном Флинтом, против которого Амазонки и Ласточки заключили официальный союз. Джон продолжал машинально прыжать вниз. Но несмотря на то что он не предавался прыжанию с таким восторгом, как это делали матрос и юнга, способ передвижения все-таки оказался чрезвычайно удобным – просто скачи себе вниз, не оглядываясь по сторонам и не останавливаясь. Так что Джон, занятый одновременно прыжанием и своими тягостными раздумьями, просто-напросто пропустил сложенный им самим паттеран. Однако условный знак заметила Сьюзен. Она высматривала его с того момента, как ступила на тропу, и потому ее прыжание вышло каким-то ненастоящим – скорее мелкая рысца, чем прыжание.

Она спускалась по тропе последней и обнаружила, что остальные, пропрыжав впереди нее, наступили на паттеран и расшвыряли его в стороны. Сьюзен вообще не смогла бы точно сказать, был тут паттеран или нет, если бы не заметила двух свернутых в кольцо ореховых прутьев, а потом и зарубки, сделанной Титти на стволе лещины.

– Джон! – позвала Сьюзен.

Никто не откликнулся, только откуда-то снизу доносился неистовый топот. Сьюзен вытащила свисток и изо всех сил дунула в него. Топот прекратился. Сьюзен свистнула снова и услышала, как Джон окликает остальных:

– Эй! Титти! Роджер!

Сьюзен выдала еще три громких свистка.

Джон медленно поднялся по тропе обратно, за ним плелись матрос и юнга. Все трое тяжело дышали.

– Ты проскочил свой паттеран, – указала Сьюзен. – Вот он.

– Да, действительно проскочил, – признал капитан Джон. – Я думал совсем о другом. Хорошо, что ты его заметила.

– Эта тропа могла завести нас куда угодно, – ужаснулась Титти.

– А где же паттеран? – удивился Роджер. – Кто-то его отщвырнул с тропы. Может быть, это даже сделал, я. Надо снова сложить его.

– Нет, этого делать не надо, – возразил капитан Джон. – Мы положили здесь паттеран для того, чтобы сами могли найти обратную дорогу. Если оставить его здесь, то он может указать дикарям, каким путем мы ушли. Нужно еще отвязать эти ветки. – Он перерезал бечевку, и согнутые ореховые прутья рывком распрямились. – Вот и все, осталась только зарубка, которую сделала Титти, а эта зарубка очень маленькая. Никто не узнает, где мы сошли с тропинки.

– Если они хорошие следопыты, они могут выследить нас по отпечаткам ног, – не согласилась Титти.

– На самом деле это даже хорошо, что мы проскочили паттеран, – признала Сьюзен. – Наши следы собьют их с толку. Если кто-то будет нас выслеживать, он просто пойдет по тропе все дальше и дальше.

– Дальше и дальше, – повторил за нею Роджер.

– До края света, – добавила Титти.

– Мы не должны оставлять никаких заметных следов, когда сойдем с тропы, – напомнила Сьюзен, – иначе мы можем навести их на след.

– Тогда нужно будет прыгать, – решил Джон. Он длинным прыжком соскочил с тропы в лес. – Теперь вы, трое, спрыгните с дорожки в разных местах.

Сьюзен, Титти и Роджер повторили его прыжок, разойдясь предварительно на несколько шагов в стороны. Сбив таким образом со следа возможную вражескую погоню, они собрались вместе и начали осторожно спускаться вниз по крутому склону. То и дело кто-нибудь оступался или оскальзывался, и тогда приходилось хвататься за кусты и молодые деревца, чтобы избежать падения.

Роджер на ходу негромко переговаривался с Титти.

– Но ведь угольщики нам вовсе не враги? – спросил он.

– Нет. По крайней мере, сейчас – не враги, – ответила Титти. – Но могут стать врагами.

– Мне они понравились, – вздохнул Роджер.

– Мне тоже, – согласилась Титти, – особенно их змея. Но все равно ведь они дикари – и любой, кто увидит эту змею, поймет. Кроме того, если бы они не были дикарями, это было бы совсем не так здорово.

– Но они ведь не едят людей взаправду, – настаивал Роджер.

– А может быть, они уже съели несколько сотен или даже тысяч, – не отступала Титти.

Они вышли на дорогу и пересекли ее.

– Вижу воду, – сообщил Джон.

– Море, – воскликнула Титти.

Несколько секунд спустя они вышли из леса на побережье огромного озера. Оглянувшись в поисках «Ласточки», путешественники увидели ее там, где и оставили – примерно в сотне метров от того места, где они спустились с холма.

– На самом деле, – заметил капитан Джон, – мы должны были оставлять знаки всю дорогу, чтобы по ним мы могли выйти точно к тому же самому месту, откуда ушли. Но мы и так вышли достаточно близко.

– Эгей, – привлекла внимание остальных Сьюзен, – а вон там возле нашего острова болтается какая-то туземная лодка.

Джон вытащил подзорную трубу и навел ее на остров.

– Все в порядке, – заверил он, – она плывет в другую сторону, от острова. Наверное, это рыбак. В безветренную погоду, как сейчас, они просто ходят на веслах вдоль берега и забрасывают спиннинг, чтобы поймать щуку.

– Акулу, – поправил Роджер.

– Для начала, – напомнила Сьюзен, – нужно сложить на берегу костер и пообедать. Потом мы должны набрать дров и погрузить их на «Ласточку».

– Верно, боцман, – одобрил капитан Джон. – Всем собирать дрова! Сперва набрать столько, чтобы хватило для костра, а потом, пока боцман греет чайник, будем продолжать заготавливать топливо для перевозки на остров.

Боцман Сьюзен соорудила на берегу, неподалеку от «Ласточки», маленький очаг из камней. Остальные собирали сухие палки, валявшиеся по всему берегу чуть выше края воды. Сьюзен набрала несколько пригоршней сухих листьев и мха. Положив их в центре очага, она возвела над ними что-то вроде крошечного вигвама из Прошлогодних сухих водорослей. Это напоминало маленькую копию хижины углежогов. Сьюзен подожгла мох, и водоросли занялись огнем, а боцман тем временем сложила поверх них еще один вигвам, на этот раз из маленьких веточек – так, чтобы верхушка этого вигвама была точно над огнем. Когда веточки загорелись и стали потрескивать, Сьюзен подложила в огонь палочки покрупнее. Через несколько минут в очаге пылал настоящий костер. Чуть сбоку от костра боцман положила пару больших камней и водрузила на них чайник – так, что большая часть его донца нависала над огнем. Девочка сидела у костра, подкладывая в огонь ветки и стараясь все время поддерживать ровное пламя под донышком чайника. Остальные, рассыпавшись по берегу, собирали плавник – столько, сколько могли унести. Плавника было много, и вскоре на берегу выросла высокая груда – гораздо больше, чем требовалось для того, чтобы вскипятить чайник.

Было жарко, и дым от костра поднимался прямо вверх. Но даже при этом часть дыма почему-то попадала Сьюзен в глаза, от него уже щипало в носу и во рту. Но кипятить чайник было все-таки легче, чем собирать дрова. Наконец Роджер сказал:

– Кажется, чайник уже закипел.

Титти бросила очередную охапку плавника на растущую груду и тоже заметила:

– Вода уже кипит, верно? Жарища, я уже больше не могу работать.

– Закипит примерно через минуту, когда будет булькать по-другому, – сообщила Сьюзен.

– Как кукушка, – кивнула Титти, – только чайник начинает булькать по-другому, когда закипает, а не ждет до июня, как эта птица.

Как раз в этот момент чайник засвистел и забулькал на другой ноте. Сьюзен дунула в свисток, подавая капитану Джону сигнал, что обед готов.

– Садитесь, работяги, – предложила она матросу и боцману. Те уселись у костра. Капитан Джон появился с огромной вязанкой дров на спине, потный и раскрасневшийся. Он обвязывал собранный плавник сложенной вдвое бечевкой, чтобы можно было разом утащить большую охапку.

После обеда заготовка топлива продолжалась. Капитан, матрос и юнга собирали дрова, а Сьюзен раскладывала их по порядку и загружала на «Ласточку». Как известно, присмотр за правильным размещением груза всегда был обязанностью боцмана. Наконец, когда Ласточки собрали все, способное гореть, на этом отрезке пляжа, они уселись в лодку, прошли на веслах вдоль побережья и вновь причалили в заливе, где берега буквально не было видно из-за усеивавшего его плавника. Вскоре «Ласточка» была так загружена дровами, что в ней едва оставалось место для экипажа.

– Сюда больше не вместится, – сказала боцман.

– Да, корабль уже и так осел до предельной отметки, – согласился капитан.

– Тогда закончили, – решила боцман. Но как раз в этот момент появилась Титти, таща за собой целое высохшее дерево, которое, должно быть, повалило ветром во время сильной бури, бушевавшей прошлой зимой. Дерево было совершенно сухое, отлично годилось для костра, и никому не хотелось бросать его здесь.

– Мы возьмем его в качестве палубного груза, – постановил капитан Джон.

«Ласточка» была уже так нагружена, что ее с трудом удалось спихнуть на воду. Боцман скомандовала Титти и Роджеру взойти на борт и послала их на корму. Затем боцман и капитан сняли сандалии и носки и, взявшись с двух сторон, начали тянуть «Ласточку» на глубину. Наконец киль перестал задевать за дно. Было очень неприятно ступать по камням на дне, но зато вода приятно холодила босые ноги.

– Я тоже хочу разуться, – заявил Роджер.

– Тебе сейчас нельзя, – возразила боцман.

– Подожди, пока не вернемся на остров Дикой Кошки, – добавил капитан и, поднимая брызги, побрел к берегу, чтобы забрать принесенное Титти дерево. – Там ты сможешь разуться, когда будешь помогать разгружать корабль. А потом мы все искупаемся перед ужином.

Тем временем Титти и Роджер перелезли через груду дров и уселись на носу лодки. Джон притащил дерево, и они с Сьюзен положили его поперек лодки так, что вершина и корни свисали с бортов. Потом капитан и боцман тоже залезли на корабль. Грести было невозможно – мешал «палубный груз». Капитан Джон осторожно извлек одно весло и начал подгребать с кормы.

– Хорошо, что погода такая тихая, – заметила боцман Сьюзен, поглядывая на воду, плескавшуюся почти у самого планшира.

При таком способе передвижения лодка плыла куда медленнее, чем при гребле обоими веслами, однако безветрие и отсутствие волн были на руку – ничто не препятствовало «Ласточке» плыть, и вода не перехлестывала через борт, хотя лодка опасно закачалась, когда Роджер решил, что ему хочется перейти на другую сторону.

– Мы причалим в бухте Первой Высадки, – сообщил капитан Джон. – Это хорошее место для выгрузки, к тому же топливо нам нужно будет в лагере, а от бухты до него ближе, чем от гавани.

– Было бы тяжело таскать его от гавани через весь лес, – согласилась боцман.

«Ласточка» благополучно пересекла озеро от побережья до острова и пристала в бухте Первой Высадки. Титти и Роджер разулись еще до этого, и едва нос лодки мягко коснулся берега, как на сушу полетели две пары сандалий с запиханными в них носками. Миг спустя весь экипаж лодки спрыгнул в воду и начал затаскивать судно на берег, выгружать с него дрова и относить их в лагерь. Боцман складывала принесенные дрова в аккуратную поленницу наподобие того длинного штабеля, который они видели около вигвама угольщиков. Дерево, найденное Титти, отложили в сторону, чтобы разломать его на дрова попозже. Затем, когда все более или менее крупные дровишки оказались на берегу, капитан Джон взошел на борт «Ласточки», чтобы выгрести с нее все мелкие веточки, кусочки коры, обломанные сучки и сухие листья – ими было усеяно все дно лодки. Удивительно, сколько мусора остается на борту корабля после перевозки любого груза –

а дрова для костра, наверное, самый «мусорный» груз на свете. Прошло довольно много времени, прежде чем «Ласточка» стала вновь такой же чистой и аккуратной, как этим утром, когда только отправилась в плавание. Когда на корабле не осталось ни единого сухого листика и ни единой соринки вообще, Джон оттолкнул судно от берега и повел его в тайную гавань. Там он достал из кустов мачту, спрятанную им утром, и снова установил ее на место. Подцепив пару с к мачте, он несколько раз подергал за фал, чтобы убедиться, что бегунок работает как следует. Никогда не знаешь, в какой момент поднимется ветер и что за позор будет, если в этот момент «Ласточка» не будет готова к выходу в море! Джон пришвартовал судно, сошел на берег и направился через лес, чтобы присоединиться к остальному экипажу, собравшемуся в лагере.

Топливо было уже аккуратно сложено, а поблизости у очага лежали грудой куски дерна.

– Это еще зачем?

– Чтобы засыпать огонь, как это делают угольщики, – объяснила Сьюзен. – Я собираюсь сегодня вечером попробовать жечь уголь.

Джон пошел в свою палатку, но вдруг остановился.

– Здесь кто-то был.

У входа в палатку, посреди проема, в землю была воткнута палочка, а в расщеп на ее верхнем конце кто-то вставил маленький, сложенный в несколько раз листок белой бумаги.

Остальные подбежали к палатке. Джон вынул листок из расщепа и развернул его. На листке большими печатными буквами было написано:

«Считаю нужным известить вас, что вам лучше оставить в покое мою баржу. Одного раза более чем достаточно. Хватит шуток.

Джеймс Тернер».

– Но мы и не трогали его баржу, – сказала Сьюзен.

– Конечно, не трогали, – согласился Джон.

– Вот ведь привязался! – возмутился Роджер.

– Должно быть, это его мы видели в лодке, – припомнил Джон. – Мы еще подумали, что это рыбак. Сперва он наболтал всем туземцам, что мы надоедаем ему. А потом он является в наш лагерь, когда нас здесь нет…

– Мы должны вместе с Амазонками напасть на него и немедленно утопить! – воинственно заявила Титти. – Так будет правильнее. У врага сперва отнимают сокровище, а потом топят его корабль или выбрасывают на мель и сжигают. Правда, попугая можно будет спасти.

– И что нам с этим делать? – спросила Сьюзен.

– Мы должны посоветоваться с пиратами-Амазонками, – решил Джон. – Они хорошо знают его. И он враг им точно так же, как и нам.

– Давайте подплывем к его барже, будем Плавать вокруг и кричать: «Смерть капитану Флинту!» – предложила Титти. – Тогда он будет знать, что мы о нем думаем.

– Мы ему вообще ничего не сделали, продолжал размышлять вслух Джон. – Мы даже собирались передать ему послание от угольщиков… то, что они просили сказать Амазонкам. Жалко, что нет ветра. Мы не можем приплыть к ним, а они не могут приплыть к нам. Я не знаю, что мы должны теперь сделать.

Он еще раз прочел письмо, потом передал его Сьюзен и Титти.

– Он даже не подписался своим настоящим именем, – фыркнула Титти. – Это доказывает, что ничего хорошего от него ждать не приходится. – Она сбегала в свою палатку и принесла оттуда карандаш. – Давайте напишем здесь его настоящее имя.

Сьюзен отдала ей письмо, и Титти старательно нацарапала после подписи «Джеймс Тернер» слова «капитан Флинт», причем эта надпись была сделана куда крупнее.

– Сейчас мы с этим ничего не сможем поделать, – угрюмо подвел итог капитан Джон. – Давайте лучше искупаемся.

Через две минуты весь экипаж «Ласточки» уже плавал и плескался в бухте Первой Высадки. Почти все забыли о капитане Флинте и его письме, но Джон помнил о нем даже среди всеобщего веселья. За ужином он почти не слушал остальных, наперебой трещавших о дикарях- угольщиках и об их змее. Вечером напоследок капитан Джон решил наведаться на Дозорную высоту. Горизонт был чист, солнце опускалось за отчетливо различимую вдали гряду западных холмов. Стемнело, на небе высыпали звезды и отразились в зеркально-гладкой воде. По-прежнему не ощущалось ни малейшего дуновения ветерка. Джон спустился в лагерь, залез в палатку, разделся и повалился на матрас. Роджер уже крепко спал, завернувшись в одеяла. Джон слышал, как Сьюзен в соседней палатке сказала:

– Погоди минутку, не туши лампу. Я хочу полить водой землю, набросанную поверх огня. – Послышалось шипение воды на горячих углях, затем Сьюзен вернулась в свою палатку. – Теперь готово, – сообщила она.

– Отлично. Спокойной ночи. Погасить огни, – скомандовал Джон и задул свечу в своей лампе.

Он долго ворочался на своем тюфяке, а когда наконец уснул, то тревожные мысли о капитане Флинте продолжали преследовать его даже во сне.

Глава 15
Капитан Джон наносит визит капитану Флинту

Проснувшись утром, Джон первым делом прислушался. Он слышал, как сопит Роджер, спящий на своем тюфяке у другой стенки палатки. Он слышал стрекот крапивника и чириканье других птиц в лесу. Но шороха листьев он так и не уловил. Не доносилось до его слуха и ни малейшего плеска волн о берег острова. Значит, сегодня над озером вновь царит полное безветрие. Джон перевернулся на другой бок и посмотрел на барометр. Стрелка его стояла все на той же отметке. Увы, ветра сегодня не будет, и, следовательно, Ласточек и Амазонок отделяют друг от друга долгие мили спокойной, неодолимой водной глади. Что же теперь делать с капитаном Флинтом? Но, помимо всего перечисленного, Джон уловил еще один звук, который немного сбил его с толку. Это было потрескивание огня. Джон принюхался. Да, действительно, в воздухе витал запах костра – тот же самый резкий, но приятный запах горящего дерева, который ощущался возле жилища угольщиков. Джон выполз из-под одеяла и вылез из палатки, протирая заспанные глаза. Земляной курган, который вчера вечером насыпала поверх очага боцман, сильно дымился. Часть комьев земли с него обвалилась, часть почернела. Но под курганом продолжал гореть огонь, издавая слабое потрескивание, похожее на вскрик пробуждающейся птицы.

– Эгей, боцман! – позвал капитан Джон. – Твой костер все еще горит.

– Что? – донесся из палатки сонный голос Сьюзен.

– Просыпайся, вылезай и посмотри на свой костер. Он горел всю ночь.

– Правда? Это хорошо, – откликнулась Сьюзен. – Я боялась, что вылила на землю слишком много воды.

– Вылезай и увидишь сама.

– Сейчас, подожди минуточку, – ответила боцман. – А пока почему бы тебе не наполнить чайник? Я вылила всю воду вчера вечером, чтобы земля на костре стала влажной.

Джон подхватил чайник и отправился в бухту. Он осторожно опустил под воду носик чайника, и вода начала потихоньку вливаться сквозь маленькое отверстие. Можно было бы, конечно, снять крышку и погрузить чайник целиком, но тогда вода хлынула бы в чайник мощным водоворотом и натащила бы с собой кучу всякого мусора, плавающего на поверхности. А опуская под воду один лишь носик, Джон набирал воду не с поверхности, а с небольшой глубины, поэтому в чайник не попадало ничего лишнего. Когда капитан вернулся в лагерь с полным чайником, Сьюзен уже хлопотала около костра, отбрасывая в сторону то, что осталось от земляного кургана, и подкладывая новые дрова в красные угли, тлевшие под слоем земли.

Титти выглядывала из палатки, завороженная этим зрелищем.

– А пусть костер у нас горит не переставая, – предложила она. – Мы будем поддерживать его всю жизнь, а потом это будут делать наши дети, а после них – внуки. Это будет как будто бы священный огонь в языческом храме, который вообще никогда не угасает.

– Наверное, в храмах горят масляные лампады, – возразила Сьюзен. – Вот как в некоторых церквях. Это тоже вроде как священный огонь.

– Ну и все равно он никогда не гаснет, – настаивала Титти, пытаясь продрать глаза.

Костер разгорелся как следует, и Сьюзен подвесила над огнем чайник.

– Я, пожалуй, пока что оставлю его и пойду искупаюсь, – решила она.

– Вставай, Роджер, – приказал капитан Джон, залезая в свою палатку и стаскивая с юнги одеяло. – Посмотрим, как ты плаваешь, стоя обеими ногами на дне.

– Одной ногой, – возразил Роджер, – и то не всегда.

Две минуты спустя все Ласточки уже плескались в бухте.

– Попробуй поплавать на спине, – сказал Джон.

– Не могу, – помотал головой Роджер.

– Это же легко. Становишься в воде вот так, наклоняешься назад, а потом ложишься на спину, так, что уши оказываются под водой.

Роджер наклонился назад.

– Уши под водой, – напомнил Джон.

– Они уже под водой, – отозвался Роджер.

Сразу за этими словами последовал мощный всплеск, и Роджер исчез. Через миг он вновь выскочил на поверхность, отплевываясь.

– Я не смог удержать ноги на дне, – пожаловался он. – Они сами дернулись вверх.

– Я знал, что так будет, – кивнул Джон. – Если бы ты не запаниковал, ты бы поплыл.

Титти плавала вокруг них по-собачьи, молотя по воде руками и ногами, но не попеременке, как это делают настоящие пловцы, а беспорядочно, поднимая тучи брызг.

– Попробуй еще раз, Роджер, – посоветовала она.

– Я подставлю ладонь под твой затылок, чтобы твоя голова не ушла под воду полностью, – заверил Джон.

Роджер снова прогнулся назад и оперся затылком на ладонь Джона. Когда он погрузил уши в воду, ноги его снова оторвались от дна.

– Бултыхай ногами, – приказал Джон. – Ну давай, как лягушка. Еще сильнее! Вот так, ты плывешь. Отлично!

– Ты действительно плыл на спине, – подтвердила Титти, когда Роджер попытался снова нащупать ногами дне.

– Я знаю, – гордо сказал Роджер. – Вот, смотрите! – Он прогнулся назад, лег на воду головой к берегу, погрузил уши в воду и начал неистово бултыхать ногами. Он успел бултыхнуть целых три раза, пока не оказался на мелководье, проплыв добрых три метра.

Но боцман Сьюзен не видела его триумфа. Ей удалось поплавать всего несколько минут, а потом пришлось вытираться, одеваться и бежать обратно в лагерь, чтобы присмотреть за костром и за чайником. Нужно было еще сварить яйца, порезать хлеб и намазать его маслом. Нелегко быть боцманом, ведь приходится следить за тем, чтобы весь экипаж был вовремя накормлен. Роджер оглянулся в поисках Сьюзен, с плеском выскочил из воды и, подпрыгивая, помчался в лагерь, чтобы сообщить ей, что он научился плавать на спине.

– Ты действительно плавал? – спросила боцман.

– Так точно, сэр, – ответил юнга. – Три раза бултыхнул ногами, ни за что не держась. Идем, я тебе покажу.

– Я сейчас не могу, – с сожалением отозвалась боцман. – Вытирайся и помоги мне готовить завтрак. Днем мы еще раз пойдем купаться, и тогда ты покажешь мне, как плаваешь. Теперь иди и принеси из капитанской палатки хронометр.

Роджер притащил часы.

– Эй! – позвала Сьюзен, когда юнга снова собрался куда-то умчаться. – Отнеси молочный бидон на «Ласточку». Уже пора плыть за молоком на ферму.

Джон и Титти переправились на материк и пошли к миссис Диксон, как раз присматривавшей за дойкой коров. К тому времени, как они вернулись, Роджер и Сьюзен уже приготовили завтрак.

После завтрака Джон собрал совет во второй раз.

– Это опять насчет капитана Флинта, – объявил он.

– Давайте все-таки утопим его, – предложила Титти.

– Нижние чины, молчать, – приказала боцман.

– Это не только касательно его письма, – продолжал капитан Джон, – это еще и насчет того, что сказали угольщики. Вы же видите, ветра совсем нет. Мы не можем сегодня встретиться с Амазонками и передать им послание. Это означает, что человек с баржи…

– Капитан Флинт… – поправила Титти.

– Матрос Титти, ты в конце концов заткнешься? – прикрикнула боцман.

– Это означает, что он не узнает о том, о чем просили предупредить его угольщики. Как вы думаете, может, мы должны передать ему это предупреждение сами, не дожидаясь Амазонок? Понимаете, – продолжал капитан, – это все – дела туземцев, нас они не касаются, пусть даже этот человек такой мерзавец и думает, что мы лазим на его баржу. Мы баржу не трогали, и мы заключили с Амазонками союз против него. Но все равно это дела туземцев, и мы не должны скрывать их от него. Мы должны были передать это предупреждение через Амазонок, но они не могут сюда приплыть, так что мы лучше расскажем ему все сами.

– А Амазонки сказали бы ему? – усомнилась Сьюзен.

– Я считаю, что сказали бы. Им не понравилось бы, если бы кто-нибудь залез на его баржу, особенно если они собираются напасть на нее сами. Они пробирались туда и прежде, когда похитили зеленые перья. Я думал об этом и решил, что Амазонки не хотели бы, чтобы туда пролез кто-нибудь из туземцев. Я поеду и скажу человеку с баржи то, что просили передать ему угольщики.

– Ты можешь одновременно объявить ему войну.

Лицо капитана Джона несколько просветлело.

– Да, – согласился он, – вполне. Амазонки будут этому только рады. Точно! Я передам ему то, что просили сказать угольщики. Мы тут совершенно ни при чем, это все дела туземцев. Потом я скажу ему, что мы и близко не подходили к его барже. А потом сообщу, что мы объявляем ему войну и собираемся действовать против него всеми доступными нам средствами.

– И пусть он как следует смотрит по сторонам, – добавила Титти. – Это непременно нужно сказать.

– Как бы то ни было, мы должны передать ему послание, – подвела итог Сьюзен. – Мы обещали, что передадим, и я к тому же завязала узелок на носовом платке и показала его угольщикам, Это все равно что двойное обещание. Мы поплывем к нему все?

– Я отправлюсь один, – покачал головой капитан Джон. – Тогда у него не будет повода думать, что это нападение. Он поймет, что я прибыл на переговоры.

Вот так получилось, что на второй день безветренной погоды капитану Джону снова пришлось снимать мачту и парус с «Ласточки». Но на этот раз он отправился не на юг, а на север, да еще в одиночку. Ему не нравилось предстоящее дело, поскольку он беспокоился, что подумают о нем Амазонки, – к тому же он должен был передать это послание через них. Вдобавок ему вовсе не хотелось передавать подобное послание врагу, который поступал так нечестно, настраивая против них туземцев. Джон вспомнил, что сказала миссис Диксон. К тому же, как оказалось, человек с баржи был вдобавок не Просто врагом, а врагом Подлым, потому что заявился в лагерь в отсутствие Ласточек. Но все же следовало передать ему послание от туземцев. Гораздо хуже умолчать о таких делах, нежели предупредить о них, пусть даже врага. И вообще, скоро все будет позади. Проплывая мимо лагеря, капитан Джон помахал рукой и взялся за весла. Он греб сильными ровными взмахами и почти не поднимал брызг, когда весло входило в воду.

Джону не потребовалось много времени на то, чтобы достичь южной оконечности залива Баржи. Обогнув мыс, Джон оглянулся через плечо, чтобы убедиться, что он направляется прямиком к барже, а затем перевел взгляд за корму «Ласточки», на противоположный берег озера. Точно на линии его взгляда на дальнем берегу располагался белый домик, на холме чуть выше домика росло несколько высоких сосен. Джон выбрал ту, которая, казалось, располагалась точно позади каминной трубы домика. Труба и сосна должны были сыграть роль знаков навигационного створа – как те знаки, по которым он входил в тайную гавань на острове Дикой Кошки. Пока сосна остается строго за трубой по корме лодки, Джон будет знать, что правильно держит направление на баржу. Он дал себе честное слово не оглядываться назад, чтобы проверить, правильно ли он плывет.

Джон снова налег на весла – он не спешил, но старался грести размеренно, словно в такт с тиканьем незримых часов. И весла должны входить в воду без всплеска – это тоже вопрос чести для настоящего моряка. Да, он умеет работать веслами. Однако Джон все еще не мог отделаться от размышлений о человеке с баржи. Послание было делом туземцев, а не настоящим вопросом, так что не нужно называть человека с баржи капитаном Флинтом. Это можно будет сказать потом, когда придет время объявить войну. Пока что следует обращаться к нему как к мистеру Тернеру. Именно так было подписано то мерзкое послание. Об этом следует упомянуть, когда придет пора обращаться к этому человеку как к капитану Флинту. Да. Сперва надо передать послание от углежогов. Потом, Когда с делами туземцев будет покончено, можно сказать о послании и объявить войну. Неожиданно Джон услышал крик попугая и оклик, раздавшийся совсем рядом с ним. – Эй, ты, куда это плывешь?

Капитан Джон резко затабанил веслами, а потом оглянулся. Он был не более чем в десяти метрах от баржи. Подгребая вперед правым веслом и табаня левым, он развернул «Ласточку». Затем, потихоньку табаня обоими веслами, он подвел лодку поближе к барже, кормой вперед.

Человек с баржи стоял на палубе и спускал большой чемодан в гребную лодку, пришвартованную к плавучему дому. На носу лодки стояла клетка с зеленым попугаем. Человек с баржи, облаченный в городской костюм, собирался поставить чемодан на корму. На дороге, проходящей у самого берега бухты, ждала автомашина. Было ясно, что человек с баржи вместе со своим попугаем собирается куда-то отправиться.

Джон собирался сказать «доброе утро» или что-нибудь в этом роде, но человек с баржи не дал ему заговорить.

– Послушай, ты, – заявил он. – Ты нашел ту записку, которую я оставил вчера в вашем лагере?

– Да, – ответил Джон.

– Ты читать умеешь?

– Да.

– Ты ее прочел?

– Так вот, я имел в виду именно то, что в ней сказано. Я велел вам оставить мою баржу в покое, а ты наутро снова явился сюда. Одного раза более чем достаточно. Хватай свои весла и греби отсюда. И поживее. И не вздумай возвращаться снова.

– Но… – начал было Джон.

– А если у вас остались еще эти дурацкие петарды, то лучше повыкидывайте их все в озеро. Если уж вам так приспичило запускать их, запускайте где-нибудь в поле.

– У нас нет никаких петард, – возразил Джон.

– Это была последняя, да? Так и от нее вреда было немало. Как бы тебе понравилось, если бы кто-нибудь забрался в твою лодку, начал пускать в ней петарды и подпалил парус или еще что-нибудь? Посмотри, что вы сделали с крышей моей каюты!

На самом верху покатой крыши каюты красовалась большая выжженная проплешина. Именно на нее с негодованием показывал хозяин баржи.

– Но я не запускал никаких петард, – отозвался Джон, – по крайней мере с прошлого ноября.

– Не надо мне врать, – оборвал человек с баржи, – этот номер не пройдет.

– И я никогда прежде не подплывал к вашей лодке и близко – даже на такое расстояние, как сейчас.

– Послушай, – заявил хозяин баржи. Когда вы явились и запалили тут эту дрянь, которая испортила крышу моей каюты, то вы, как умные, сразу спрятались за мысом. Я поднялся наверх, потушил огонь и сразу понял, что вы тут сотворили. Но вы, может быть, не знаете, что через полчаса я снова вышел на палубу и увидел, как вы идете мимо залива. Думаешь, я не узнаю лодку, если я хоть раз ее видел? Сегодня ты снял с нее мачту, но я-то несколько раз видел эту лодчонку и тебя в ней, вместе с остальными пострелятами.

– Мы видели вас в тот день. Вы грозили нам кулаком.

– А, так вы это видели, да?

– Но я не поджигал вашу баржу. Я даже не дотрагивался до нее. Сегодня я в первый раз подплыл к ней так близко. Единственный раз, когда мы были в этом заливе, это тогда, когда мы плыли в Рио, и вы тогда тоже сидели на палубе и видели нас.

– А кто же тогда поджег баржу? – спросил человек.

Джон ничего не ответил. Он никогда бы не выдал Амазонок.

– Вас в этой лодке было четверо, – продолжил хозяин баржи. – Но ты – самый старший. Ты не должен был позволять остальным выкидывать такие штучки – пусть даже ты сам ничего подобного не делал.

– Мы вообще ничего такого не делали – никто из нас, – возразил Джон.

– Убирайся, – сказал человек. – Мне нечего больше сказать тебе.

– Но я пришел, чтобы передать вам…

– Убирайся, – повторил хозяин баржи. – Я не разговариваю с врунами.

– Но…

– Убирайся и не смей больше приближаться к барже!

Джон выпрямился в лодке во весь рост, покраснев и задохнувшись от гнева.

– Уходи, – нахмурился обитатель баржи. – Я занят.

Джон сел, схватил весла и погреб к выходу из залива. Он взмахивал веслами куда чаще, чем прежде, и далеко не так размеренно. Он даже забыл о том, что должен оставаться настоящим моряком. К тому времени, как он причалил «Ласточку» в бухте Первой Высадки на острове Дикой Кошки, он совсем запыхался и был красным как помидор.

Остальные ждали его на берегу.

– Ты видел попугая? – спросила Титти.

– Что он сказал тебе, когда ты передал ему послание? – поинтересовалась Сьюзен.

– Ты поднимался на баржу? – полюбопытствовал Роджер.

– Я не передал послание, – ответил Джон. – Он не дал мне и слова сказать.

– Ты объявил ему войну? – не отставала Титти.

– Нет, – сказал Джон и рывком вытащил «Ласточку» на берег. – Он назвал меня вруном, – добавил капитан и широким шагом направился на Дозорную высоту. Остальные переглянулись, но не последовали за ним.

– Я всегда говорила, что мы должны потопить эту гнилую баржу, – промолвила Титти.

Глава 16
День рождения

Просидев на Дозорной высоте примерно полчаса, капитан Джон пришел в себя. В конце концов, без помощи Амазонок они ничего не могли поделать с капитаном Флинтом. Он приходился дядей Амазонкам, а не Ласточкам. Если бы у Ласточек был дядя, он был бы совсем другим. Джон подумывал о том, чтобы написать письмо человеку с баржи, однако он был не очень-то силен в сочинении писем. У Сьюзен с этим дело обстояло еще хуже. Единственной из них, кто умел писать письма, была Титти, однако Титти настолько разозлилась на хозяина баржи, что ее вряд ли можно уговорить написать письмо должным образом. Черт бы побрал это безветрие! Если был бы ветер, то можно было бы встретиться с Амазонками, и тогда Джон ни за что не поплыл бы в одиночку к капитану Флинту, чтобы передать ему послание от углежогов, и ничего из того, что случилось сегодня утром, не произошло бы. Однако, глядя на высокие холмы, поднимающиеся на северном берегу озера, Джон вдруг почувствовал, что человек с баржи больше не занимает так его мысли. Эти холмы были здесь задолго до капитана Флинта и будут здесь целую вечность. Отчего-то эта мысль внушала спокойствие. У Джона полегчало на душе, и он решил, что сегодня вполне подходящий денек для того, чтобы поплавать вокруг острова – самому по себе, без лодки.

Он спустился в лагерь и обратился к боцману:

– Сьюзен, по-моему, сегодня превосходная погода для того, чтобы проплыть вокруг острова.

– Ты уверен, что сможешь это сделать?

– Я попробую, – сознался Джон. – В конце концов, если слишком устану, я могу выйти на берег.

Все спустились к бухте, чтобы посмотреть, как Джон начнет заплыв. Сначала он плыл вразмашку, быстро и шумно. Доплыть до скал у южной оконечности острова оказалось совсем легко. Титти и Роджер помчались в гавань и вскарабкались на высокую скалу – полюбоваться, как Джон огибает остров, стараясь держаться подальше от камней, сторожащих устье гавани.

– Ура! – закричали они, когда Джон миновал залив. Затем Титти и Роджер переместились на западное побережье, где скалы отвесно обрывались в воду, словно каменные стены. Джон плыл вдоль этой стены, загребая по-лягушачьи, спокойно и без всплесков. Он не спешил, понимая, что заплыв вдоль западного берега предстоит весьма долгий.

– Держись! – закричала вслед Титти.

– Не сдавайся! – подхватил Роджер.

Сьюзен поднялась к подножию высокой сосны на северной оконечности острова и посмотрела вниз с высокого каменистого обрыва. Джон почти поравнялся с Дозорной высотой. Теперь он плыл очень медленно.

– Если ты выдохся, ты можешь выйти на берег прямо сейчас, – окликнула его Сьюзен, – а когда передохнешь, то поплывешь дальше.

Джон попытался махнуть ей рукой, но ушел под воду и нахлебался воды. Повернувшись на спину, он улегся на воду и неподвижно лежал, пыхтя словно кит.

– Ты почти обогнул остров, – ободряюще крикнула Титти, которая тоже взобралась на Дозорную высоту и присоединилась к Сьюзен.

Джон поплыл дальше на спине, бултыхая ногами и почти не пользуясь руками. Он обогнул северную оконечность острова, потом перевернулся со спины на живот и поднял голову. На миг ему удалось рассмотреть бухту Первой Высадки и «Ласточку», лежащую на песчаном пляже. Потом он вновь погрузился в воду по самую макушку и снова хлебнул воды. Вынырнув, Джон принялся отплевываться и кашлять. Однако бухта была уже недалеко. Мальчик повернулся на бок и упрямо поплыл вперед. Почему-то его руки и ноги загребали отнюдь не так сильно и равномерно, как ему того хотелось.

– Ты это сделал! – воскликнула Титти.

– Вперед! – добавил Роджер.

И снова Джону удалось на миг увидеть желанный берег. Он должен завершить этот заплыв! Неожиданно к нему вернулись силы, и он быстро поплыл к берегу. Да, он стартовал с этой стороны от «Ласточки». Значит, нельзя касаться дна, пока он не окажется по другую сторону от корабля. Еще два гребка – и Джон ухватился за левый борт «Ласточки», коснулся коленом дна и выполз на берег – кашляя, отплевываясь, дрожа и задыхаясь и все же ощущая себя победителем. Титти и Роджер радостно вопили. Сам Джон слишком запыхался даже для того, чтобы говорить.

– Вот полотенце, – сказала Сьюзен, – я согрела его у костра.

Джон набросил полотенце на плечи. Сперва он растирал им одну руку, потом другую. Сделав это, он почувствовал себя гораздо лучше.

– Что ж, я так и думал, что справлюсь с этим, – произнес он наконец. В общем и целом день выдался хороший, невзирая на капитана Флинта.

Сьюзен уже подумывала о том, чтобы приготовить обед, как раздался крик. Кричала Титти, которая незадолго до этого взобралась на Дозорную высоту с подзорной трубой – на тот случай, если в поле зрения появятся бакланы, пираты, дикари или еще что-либо достойное наблюдения.

– Туземная лодка! – кричала Титти. – Это мама! Это туземка! Она взяла с собой своего маленького туземчика и его нянюшку!

Все Ласточки взбежали на наблюдательный пункт. Туземка сидела на веслах и уже миновала залив Баржи. Викки и нянюшка сидели на корме лодки. Ласточки бросили на лодку лишь один взгляд и вихрем помчались в лагерь – приводить в порядок свои палатки и все вокруг них. Они аккуратно расправили свои одеяла поверх тюфяков, подвернув края. Сьюзен подкинула в костер дров. Больше, в общем-то, делать было особо нечего. Затем все вернулись обратно на Дозорную высоту. Туземка уже подвела лодку близко к острову. Ласточки замахали руками. Нянюшка и Викки помахали им в ответ. Туземка не могла махать, потому что руки у нее были заняты веслами. Лодка обогнула оконечность острова и несколько минут спустя причалила в бухте. Ласточки уже были на берегу.

– Я сойду на берег первой, а вы с Викки пока сидите, – обратилась мать к няньке.

Ласточки ухватили лодку за борта и вытянули на берег. В лодке, прямо перед гребной банкой, стояла большая корзина. Туземка перелезла через нее.

– Добро пожаловать на остров Дикой Кошки, – сказала Титти.

– Добро пожаловать, добро пожаловать! – закричали остальные.

Поднялась всеобщая суматоха. Быть может, мама и была туземкой, но все равно всем детям хотелось расцеловать ее.

После того как церемония поцелуев завершилась, туземка пересчитала Ласточек.

– Один, два, три, четыре. Никто пока не утонул. Это хорошо, потому что кое у кого сегодня день рождения.

– У кого? У кого? – наперебой восклицали Ласточки. – Не у Джона, у него был вот только что, недавно!

– Нет, не у Джона, конечно.

– У меня? – спросил Роджер.

– Нет, – ответила мама.

– У меня? – осведомилась Титти.

– И не у тебя.

– У меня тоже не может быть, – рассудила Сьюзен, – потому что у меня день рождения на Новый год, а сейчас лето.

– Так у кого же? – недоумевали ребята.

– У Викки, конечно же, – улыбнулась туземка. – Ей исполнилось два года. Она еще слишком маленькая, чтобы понимать, что такое день рождения, поэтому я привезла подарки вам – каждому из вас.

– А Викки что-нибудь подарили? – спросила Сьюзен.

– Викки подучила в подарок ягненка и слона. Я взяла ее с собой в магазин, и она сама выбрала их. А теперь помогите мне вытащить из лодки корзину, чтобы нянюшка и Викки могли тоже сойти на берег.

– Очень тяжелая корзина, – заметила Титти.

Подарки не тяжелые, сообщила туземка, – они очень маленькие.

– Тогда что же в этой корзине? – спросил Роджер.

– Праздничное угощение, естественно, – отозвалась туземка.

– Ура, не надо готовить обед! – возликовала Сьюзен.

– Ага! – рассмеялась туземка. – Я так и знала, что ты устала от готовки. Но должна сказать, что ты, похоже, отлично с этим справлялась. Болезней в лагере не было?

– Никаких болезней, – ответила Сьюзен, – и я вовсе не устала готовить еду, просто обрадовалась, что не придется заниматься этим прямо сейчас.

– Конечно, у нас были и чума, и желтая лихорадка, и черная смерть, и остальные болезни, которые процветают на необитаемых островах, – сообщила Титти. – Но мы сразу же вылечили их.

– Это правильно, – кивнула туземка. – Нельзя допустить, чтобы болезнь задерживалась в лагере надолго.

Ласточки перетащили корзину в лагерь. Нянюшка вынесла Викки на берег, и все пожелали ей долгих и радостных лет жизни. Викки держала в руках слона. Ягненка она забыла в лодке, и его пришлось забирать после. Но слон нравился Викки больше, чем ягненок, потому что он был меньше. Ягненок оказался слишком большим, и она все время бросала его где-нибудь и забывала.

Туземка открыла корзину. На самом верху, тщательно завернутый в вощеную бумагу, лежал огромный праздничный пирог. На нем розовым сахаром по белой глазури было выведено «Виктория», а посередине лежали две большие вишни, потому что Викки исполнилось два года. Под пирогом обнаружились холодный цыпленок и салат в большой миске, великолепный торт с крыжовником, арбуз. Еще там была гигантская связка бананов, которую туземка подвесила на дерево – как будто эти бананы там выросли.

– Если захотите, можете сорвать их, – сказала она.

Помимо того, в корзине были и обычные продукты – банка цитрусового сиропа, две большие банки с мармеладом и две большие коробки бисквитов «давленые мушки». Это такие плоские печенины со смородиной – именно то, что нужно для отважных исследователей новых земель. За бисквитами последовали три буханки белого хлеба и шесть бутылок имбирного лимонада.

– Ура, грог! – обрадовалась Титти.

– А где же подарки? – спросил Роджер.

– Я же вам говорила, что они очень маленькие, – напомнила туземка. – Вот они.

Она порылась на дне корзинки и извлекла оттуда четыре маленьких свертка бурой бумаги – каждый величиной примерно с обыкновенный конверт и толщиной со спичечную коробку.

– Ночи становятся слишком темными, – сказала туземка, – луна идет на убыль, и я подумала, что вам, вероятно, понадобятся электрические фонарики. Только не следует держать их зажженными долгое время, иначе они быстро выдохнутся. Но для того, чтобы подавать сигналы или рассмотреть что-нибудь в темноте…

– Мама, – воскликнул капитан Джон, – как ты догадалась, что они нам так нужны? Ведь это вышло так вовремя, в самый нужный момент!

Все остальные немедленно зажгли свои фонарики, однако при ярком солнечном сиянии их свет был почти незаметен. Роджер и Титти нырнули в боцманскую палатку и заползли под брезент, чтобы посмотреть, как фонарики будут светить в темноте.

Когда они вернулись, отряхивая колени от грязи – под брезентовым настилом земля была влажной и липкой, – туземка сообщила:

– Я получила письмо от папы, и он напомнил мне кое о чем. Роджер еще не научился плавать?

– Сегодня он в первый раз плавал на спине, – сказал Джон, – Сделал три хороших гребка ногами. Раз уж он это сумел, то легко сможет научиться плавать и на животе.

– Давай, я тебе покажу! – предложил Роджер, готовый сорваться с места и помчаться вниз, к бухте.

– Перед тем как мы поедем домой, – урезонила его туземка. – Не сейчас. Так вот, папа пишет, что, как только Роджер научится плавать, ему пора будет обзавестись собственным ножом. И я на всякий случай привезла ему нож.

Она еще раз запустила руку в корзину и вытащила оттуда нож с хорошим большим лезвием. Роджер схватил подарок и кинулся в лес, проверяя лезвие на первых попавшихся деревьях.

– Теперь я тоже могу делать зарубки, как Титти, – ликовал он.

– Если ты действительно сможешь проплыть три взмаха на спине и на животе, ты можешь оставить его себе, – сказала туземка. – Если нет, то сегодня я заберу его и привезу обратно в следующий раз.

– Я уверен, что смогу это сделать, – ответил Роджер, вытирая лезвие о свои бриджи.

– Ты должен это доказать, – настаивала туземка. – И не держаться ногами за дно, как ты рам понимаешь.

– Даже ни единым пальчиком, – заверил ее Роджер.

Все приступили к праздничному пиршеству. О нем нечего было сказать, кроме того, что оно было замечательным. Завершилось оно тем, что Роджера послали сорвать для всех несколько бананов с нового бананового дерева.

– Я слышала, что у вас были гости, – промолвила мать.

Ласточки уставились на нее во все глаза. Поистине удивительно, как быстро распространяются новости среди этих туземцев.

– Миссис Блэккет разговаривала со мной вчера и сказала, что ее дочки встретились с вами на острове. Она, похоже, была этому очень рада. Как вам ее девочки?

– Замечательно, – признала Сьюзен. – Одну из них зовут Нэнси, а другую – Пегги.

– Вообще-то я думала, что старшую зовут Милли, – заметила мать.

– Это только тогда, когда она находится среди туземцев, – поправила Титти. – Она капитан пиратов-Амазонок, и, когда она пират, зовут Нэнси. Мы тоже называем ее Нэнси.

– Понятно, – кивнула мать. – Миссис Блэккет сказала, что ее дочки – парочка настоящих сорвиголов, и она боялась, что они покажутся вам чересчур дикими.

– Они не более дикие, чем мы сами, – возразила Титти.

– Надеюсь, что нет, – со смехом сказала мать, а потом добавила: – Их дядя все лето живет на той барже, которую мы видели в заливе. Вы ведь не совались туда, верно?

– Нет, – ответил Джон. – Но он почему- то думает, что мы туда лезли.

– Я знаю, – согласилась мать. – Миссис Диксон сказала мне, но я ответила, что уверена – вы этого не делали.

– Но он думает, что мы лазили на его баржу. Он был здесь. Он приплыл сюда, когда нас здесь не было, и оставил вот это. – Джон вынул из кармана письмо и протянул его матери.

Мать пробежала глазами послание и спросила:

– А кто такой капитан Флинт?

– Это он и есть, – ответила Титти.

– Вот как, – промолвила мать.

Джон поведал ей о том, что сказали Ласточкам угольщики, и о том, как он решил самолично передать послание хозяину баржи, потому что не было ветра и он не мог передать его Амазонкам.

– Ты поступил совершенно правильно, – одобрила мать, – но миссис Диксон сказала мне, что он уехал на день или два.

– Он как раз собирался в дорогу, когда я застал его сегодня утром, – кивнул Джон.

– Он не расстроился, получив предупреждение? – спросила мать.

– Он не стал меня слушать, – ответил Джон, – и обозвал меня вруном. – Все обиды минувшего утра вновь обрушились на него.

– Он ни за что не назвал бы тебя так, если бы хоть чуть-чуть тебя знал, – заверила мать. – Неважно, что говорят или думают о тебе люди, если они тебя не знают. Они могут думать все, что угодно. И что же ты сделал?

– Я просто уплыл прочь, – признался Джон.

– Миссис Блэккет сказала, что он очень занят, что-то все время пишет и хочет, чтобы его оставили в покое. Она говорит, будто боится, что ее сорвиголовы-дочурки устроят ее брату кошмарную жизнь.

Воцарилось молчание. Не было ничего плохого в том, чтобы рассказать матери обо всех их поступках. В конце концов, мать была дружественной туземкой. Но ей ничего нельзя было говорить о деяниях Амазонок. Мать заметила эту заминку и сразу же перевела разговор на другой предмет. Она действительно была самой лучшей туземкой в мире.

Праздник в честь дня рождения Викки выдался веселый. Туземка рассказывала разные истории из давних-предавних времен, когда никого из Ласточек еще не было на свете. Она говорила о Мальте и Гибралтаре и о том, как она сама, еще маленькой девочкой, ходила под парусом в Сиднейской гавани.

Ближе к вечеру все пошли купаться, и мать спустилась в бухту, чтобы посмотреть, как плавает Роджер. Он проплыл три взмаха, лежа на груди, и ухитрился сделать целых шесть гребков на спине.

– Ну, раз уж ты продвинулся так далеко, то думаю, что ты можешь оставить нож у себя, – сказала туземка. – Теперь тебе надо только тренироваться и тренироваться.

Джон хотел еще раз проплыть вокруг острова, чтобы доказать матери, что он на это способен, но она остановила его и сказала, что одного раза на сегодня вполне достаточно. Титти показала, как ныряет за жемчугом. Сьюзен устроила короткое состязание с Джоном и почти обогнала его.

Затем все сели пить чай.

Наконец пришло время везти Викки обратно домой.

Пустую корзину отнесли обратно в бухту.

– Как вы думаете, скоро ли вам надоест ваш остров? – спросила туземка.

– Никогда, ни за что, – горячо ответили Ласточки.

– Вам повезло, что пока еще держится хорошая погода, – заметила мать. – И вы, похоже, умудрились не покалечиться и даже не поцарапаться. Но до того, как нам нужно будет уезжать, осталась всего неделя. Вы можете жить здесь почти до самого конца, если только погода не испортится. Если погода переменится – я хочу сказать, если начнется сезон дождей, – вам придется возвращаться домой. В сезон дождей трудно жить на необитаемом острове, даже на самом замечательном.

Ласточки переглянулись.

– Неделя – это долгий срок, – напомнила мать.

– Но мы хотели бы остаться здесь навсегда, – жалобно протянул Роджер.

– Не всегда получается так, как хочешь, – вздохнула туземка.

Она поцеловала всех Ласточек по очереди. Потом все Ласточки поцеловали пухленькую Викки. Нянюшка и Викки вошли в лодку и сели на корму. Титти сказала:

– Мама, а ты не против, что ты у нас туземка?

– Ничуть, – отозвалась мать.

– Тогда я на минутку тоже стану туземкой. И на прощание нам нужно будет потереться носами, как те туземцы из диких земель Австралии, про которых ты рассказывала.

Титти и туземка потерлись носами, после чего Роджер, конечно, захотел проделать то же самое.

Потом туземка попрощалась со всеми Ласточками и заняла свое место в «каноэ». Пустую корзину загрузили на борт, Джон и Сьюзен столкнули лодку на воду, и мать начала отгребать прочь от острова.

– Давайте обеспечим им конвой, – предложил капитан Джон.

Через миг «Ласточка» тоже закачалась на воде, экипаж ее запрыгнул на борт, и капитан Джон погреб следом за туземным «каноэ», изо всех сил работая веслами. Туземка ждала, неподвижно сидя в лодке. «Ласточка» поравнялась с «каноэ», и они пошли рядом. Управляться с «Ласточкой» было куда труднее, чем с весельной лодкой из Холли-Хоув, потому что осадка у «Ласточки» была глубже, к тому же она была предназначена для хождения под парусом, а не на веслах. Но туземка не спешила. Наконец капитан Джон остановился – перед тем, как они поравнялись с заливом Баржи. Он не хотел снова видеть баржу – по крайней мере сегодня. Загребая веслами, Джон развернул «Ласточку».

– До свиданья, туземцы, – крикнула Титти.

– До свиданья, бледнолицые, – отозвалась туземка. – Хотя надо сказать «дроол», верно? Дроол. Дроол.

– Можно, я погребу немного? – спросил Роджер.

– Можно, я? – вызвалась Титти.

Капитан Джон вручил им по веслу и вместе со Сьюзен уселся на корме. Роджер работал левым веслом, а Титти правым. Сьюзен держала румпель.

Потом Сьюзен вытащила платок, чтобы помахать вслед туземному «каноэ», исчезающему вдали. На уголке платка все еще был завязан узел. Сьюзен развязала его, но ничего не сказала.

Когда они вновь высадились на острове Дикой Кошки, Джон промолвил:

– Титти и Роджер, возьмитесь-ка вы высвистывать ветер. Если мы хотим воевать, нам нужно поспешить с этим.

Глава 17
Попутный ветер

Ласточки проведи вечер, сидя вокруг костра в лагере и строя планы на будущее. Утром, несомненно, должен был подняться ветер. Но кто может сказать заранее, с какой стороны он придет? Если подует южный ветер, то нужно будет следовать одному плану, а если ветер будет северным – то совсем другому, а если предположить, что произойдет нечто маловероятное и задует ветер, при котором можно будет свободно плыть под парусом как на север, так и на юг, то ни тот, ни другой план ни на что не сгодятся. Но такой ветер будет играть на руку как той, так и другой воюющей стороне, поэтому строить планы для подобного случая вообще не имело смысла. Кроме того, такие ветры здесь бывали редко. Неважно, в какую сторону двигались тучи высоко над вершинами холмов, окружавших озеро, но над самой водой ветер дул либо с севера, либо с юга. Так что Ласточки составили только два плана – один для северного ветра, другой для южного. При северном ветре Амазонки смогут легко добраться до острова Дикой Кошки. А если ветер будет с юга, то Ласточки смогут без труда доплыть до устья реки Амазонки. То, что придется потом возвращаться обратно, имело куда меньше значения. Неважно, сколько времени займет возвращение, – куда важнее добраться до места.

Поэтому оба плана были продуманы до мелочей.

– В боевых действиях на море, – рассуждал Джон, вспоминая прочитанные им книги, – важны две вещи: во-первых, точно знать, что ты хочешь сделать, а во-вторых, сделать это таким способом, какой менее всего ожидает от тебя твой противник.

– Ну и что же мы хотим сделать? – спросила Титти.

– Мы хотим захватить «Амазонку», когда на борту ее не будет ни Нэнси, ни Пегги. Мы должны помнить, что они точно так же будут пытаться захватить «Ласточку». Тот, кто захватит корабль противника, выиграет схватку. Мы постановили это, когда они приезжали сюда. В целом дела обстоят так, что нельзя терять время. Они тоже будут спешить, так что, если завтра ветер подует с севера, они непременно нападут на нас, а если ветер будет южным, то они будут знать, что мы собираемся атаковать их.

– Я не представляю, как мы сможем захватить «Амазонку», если они приплывут сюда на ней, – пожала плечами Сьюзен.

– Для этого и нужен особый план, – отозвался капитан Джон. – Если ветер будет северным, то кто-нибудь из нас возьмет «Ласточку» и спрячет ее в камышах на том месте, где мы ловили рыбу. Остальные трое спрячутся на острове, в лесу рядом с гаванью. Амазонки войдут в гавань, высадятся на остров и направятся в лагерь. Пока они будут в лагере, мы захватим «Амазонку», и тогда пираты окажутся в безвыходном положении, а значит, мы выиграем. Это довольно просто.

– А если ветер будет южным? – поинтересовалась Титти.

– Тогда это окажется сложнее, потому что Амазонки будут ждать нас и у них наверняка будет свой собственный хороший план.

– Ума не приложу, как нам застать их врасплох, – пробормотала Сьюзен.

– Да, это будет гораздо труднее, – согласился капитан Джон, – но мы сможем это сделать. Есть одна вещь, которую мы можем сделать – а они между тем считают, что мы на это не способны. Мы можем найти остров Дикой Кошки в полной темноте и ввести корабль в гавань. Они знают об условных знаках, но не подозревают, что мы превратили их в бакены. Так что они будут уверены, что мы предпримем атаку довольно рано; чтобы успеть вернуться на остров еще засветло. Так вот, мы этого не сделаем. Экспедиционная вылазка при свете дня, несомненно, обречена на провал. Возможно, пиратская гавань видна из окон их дома.

– Крепости, – поправила Титти.

– К тому же поблизости могут оказаться туземцы, которые непременно поднимут тревогу. Мы должны похитить их корабль, пока они пируют на берегу или спят после своих пьяных оргий.

– У них на корабле была целая бочка рома. Значит, на берегу у них этого рома должно быть целое море.

Далее Ласточки составили план на случай южного ветра. «Ласточка» должна была с самого утра отправиться к островам у города Рио, чтобы можно было спрятаться за ними и посмотреть, не выйдут ли Амазонки из устья реки Амазонки. Вряд ли «Амазонка» будет искать, не прячется ли кто за островами, так что, когда «Ласточка» подойдет к устью реки, противник уже будет вне поля зрения. Если Ласточки так и не увидят ее, то в сумерках Они войдут в устье реки, найдут лодочный сарай, отвяжут «Амазонку» и отрядят на ее борт призовую команду (Сьюзен), чтобы та могла отвести захваченное судно к острову. На остров Дикой Кошки обоим кораблям предстояло вернуться уже в темноте. На острове нужно установить маяк, а также зажечь оба бакена, чтобы можно было ввести корабли в гавань, не подвергая их опасности. Свечи не могут гореть весь день, так что кому-то придется остаться на острове, чтобы зажечь их в нужное время, а также присмотреть за маяком. Этим «кем-то» будет, конечно же, Титти.

Во-первых, Роджера не следует оставлять одного, а Джон и Сьюзен будут нужны для того, чтобы вести оба корабля – свой и трофейный. Во-вторых, Титти очень хотелось остаться на острове Дикой Кошки в одиночестве и стать смотрителем маяка на дикой скале или Робинзоном Крузо, почувствовать, что такое настоящая жизнь на необитаемом острове. Одеяло вполне сойдет за козью шкуру.

Таков был второй план Ласточек. Обустройство маяка оставили на утро. Оставалось только два вопроса – будет ли ветер и с какой стороны он придет? Вечером юнга и матрос немного посвистели, но это не дало никакого эффекта. Джон вышел на Дозорную высоту, зажег спичку и поднял ее вверх. Но пламя не то что не отклонилось в сторону – даже не качнулось, и потому нельзя было сказать, откуда завтра подует ветер… если он, конечно, вообще подует.

***

Утром на озеро лег туман, и с острова невозможно было различить даже ближнего берега озера. Когда Джон отправился на ферму Диксонов за молоком, Роджер, увязавшийся с ним, непрестанно гудел, словно сирена, вновь и вновь издавая долгие гулкие гудки – как будто большой корабль, идущий в густом тумане через Ла-Манш. Титти, которая уже предвкушала, как весь остров окажется в ее полном распоряжении, поднялась на Дозорную высоту и снова и снова высвистывала «Испанских дам». Она напряженно вглядывалась в мягкие белые клубы тумана, скрывавшие от глаз все, кроме нескольких метров водной поверхности. На обратном пути Джон и Роджер, привезшие, помимо молока, новую порцию масла и яиц, едва не промахнулись мимо острова.

– Если так пойдет и дальше, – заявил Джон, – то ни от одного из наших планов не будет никакого толку.

Но после завтрака на озере под пеленой тумана показалась легкая рябь. Сам туман начал шевелиться и белыми струйками растекаться между деревьев, а потом потихоньку стал подниматься над озером. То тут, то там сквозь белую пелену проглядывали склоны холмов и темные кроны деревьев, потом исчезали и появлялись снова. Ветер дул с юга. Он принес с собой легкую морось, но она вскоре прекратилась, и, когда туман исчез, ветер заметно окреп. Над озером вовсю сияло солнце.

– Ветер попутный, – сказал капитан Джон.

– Отлично, – отозвалась Титти.

– Нам нужно спешить, – напомнил капитан. – Мы должны быть уверены, что окажемся у островов Рио раньше, чем Амазонки смогут добраться дотуда. Соберите дневной паек на троих, боцман. Обед и ужин. Матрос Титти и юнга Роджер, идите со мной, вы поможете мне оборудовать маяк.

Боцман Сьюзен взялась за заготовку дневного пайка на троих. Она опустошила одну из больших жестянок из-под бисквитов – это была самая подходящая емкость для хранения продовольствия, чтобы это самое продовольствие не валялось по всей лодке и не мешало работать. Жестянку же можно свободно засунуть под среднюю банку, и там она не будет путаться под ногами.

Капитан Джон залез в свою палатку и извлек оттуда связку веревки, купленной в Рио. Затем, прихватив с собой юнгу и матроса, взобрался на Дозорную высоту.

На Дозорной высоте росла высоченная сосна – самое высокое дерево на острове. Нижних ветвей у нее не было, ствол был совершенно гладким, и первые сучья начинались высоко над землей.

Джон для пробы обхватил ствол руками. Даже у подножия сосна не была чересчур толстой для того, что он,задумал. Выше он сможет без труда карабкаться по стволу вверх.

– Беда в том, что я не смогу залезть, если буду, что-нибудь держать в руках.

Джон обвязал один конец веревки вокруг талии, а остальную связку вручил Титти.

– Держи, – сказал он, – потихоньку вытравливай веревку и смотри, чтобы она ни за что не зацепилась.

– Есть, сэр, – отозвалась Титти.

– Джон поплевал на ладони и дотер их. Это не слишком помогло бы ему карабкаться на шершавый ствол сосны, но так положено было сделать, и капитан последовал древнему обычаю.

Затем он полез вверх. На самом деде это оказалось отнюдь не так трудно, как представлялось вначале. Чем выше он забирался, тем легче было карабкаться, потому что ствол становился тоньше и уже можно было без труда обхватить его ногами, когда нужно было в очередной раз перехватить руки повыше.

– Не стой прямо подо мной, – выдохнул Джон, искоса глянув вниз, и Титти отступила на пару шагов от ствола.

– Не наступай на веревку, Роджер, – в свою очередь приказала она. Положив веревку на землю, Титти вытравливала ее по мере того, как Джон лез все выше и выше.

Труднее всего Джону приходилось тогда, когда нужно было миновать те места на стволе, где некогда росли ветви. Почти всегда на, месте отломившихся ветвей торчали острые щепки. Довольно легко было перехватиться руками, не задевая этих щепок, но гораздо труднее было перенести через них ноги. Эти остатки ветвей были достаточно прочными, чтобы воткнуться в тело, но недостаточно крепкими, чтобы использовать их как опору.

Наконец Джон добрался до большой ветви. Он помедлил несколько мгновений, пристально глядя на нее почти в упор. Потом схватился за ветку, разжал ноги, которыми держался за ствол, и повис на ветке всей тяжестью.

– Осторожно! – вскрикнула Титти.

Но как раз в этот момент Джон совершил то, что задумал. Он подтянулся на руках, взболтнул ногами и перекинул одну ногу через ветку. Еще один рывок – и он уже сидел верхом на прочной сосновой ветви.

– Отсюда далеко видно, – сообщил капитан Джон. – Мне следовало бы забраться сюда еще раньше. Но не стоит поднимать лампу так высоко – ее постоянно будут закрывать верхние ветви, вон как они свешиваются вниз. Лучше будет подвесить ее пониже. А эта ветка отлично подходит для того, чтобы перебросить через нее веревку. Титти, вытрави-ка побольше каната.

Вытянув большой запас веревки, Джон отвязал ее конец, обмотанный у него вокруг пояса, и, перебросив его через ветку, опустил вниз. Титти ухватилась за сброшенный кончик веревки.

– Натяни оба конца, – приказал капитан Джон, – и отведи их подальше от дерева на то время, пока я буду спускаться. Пошли Роджера лагерь за большой лампой.

Роджер помчался за лампой. Титти подхватила оба конца веревки и отошла к самому краю Дозорной высоты, так что веревка оказалась, довольно далеко от ствола сосны и не могла помешать Джону слезть на землю. Джон, оседлав ветвь, переполз как можно ближе к стволу. Здесь он перебросил обе ноги на одну сторону ветки и крепко обвил руками ствол, затем соскользнул со своего насеста и ухватился за сосну еще и ногами. После этого проделать обратный путь оказалось совсем легко. Джон понимал, что не следует скользить вниз по шершавому стволу, и потому сползал понемногу, перехватываясь сперва руками, а потом ногами.

Прежде чем он достиг земли, вернулся Роджер, неся лампу. Капитан Джон привязал один конец веревки к дужке на верху лампы, а другим концом обвязал масляный резервуар в нижней ее части. Потом он потянул за веревку и выбирал ее до тех пор, пока она не поднялась примерно на три четверти расстояния от земли до нижней ветки. Джон огляделся по сторонам.

– Что ж, – сказал он, – если привязать свободный конец вон к тому кусту, он не будет нависать над лампой, и тогда не надо будет опасаться, что он перегорит. Теперь, матрос, ты будешь смотрителем маяка. Посмотрим, сможешь ли ты опустить лампу на землю, зажечь ее, снова поднять и закрепить. Вот коробка спичек. Когда опускаешь и поднимаешь лампу, нужно не дать ей раскачиваться, вот для чего нужен второй конец веревки.

Титти, крепко держа обе части веревки, принялась выбирать одну и отпускать другую. Таким образом она спустила лампу вниз. Веревка легко скользила по ветви. Открыв лампу, Титти подожгла фитиль, закрыла дверцу и начала поднимать светильник вверх.

– Досюда хватит? – спросила она, обращаясь к Джону.

– Примерно на полметра повыше.

– Вот так?

– Самое то! Теперь посмотрим, как ты закрепишь веревку.

Титти привязала ту часть веревки, которая просто свисала с ветки, к маленькому кусту у Края Дозорной площадки – так, что этот отрезок веревки оказался довольно далеко от горящей лампы. Другую часть, тянувшуюся от донышка лампы, она обмотала вокруг ствола сосны, так что теперь лампа висела прямо. Оставшаяся длина веревки лежала на земле между Деревом и кустом.

– Отлично, – одобрил капитан Джон. – Теперь спусти и погаси ее.

– Есть, сэр.

– Вот так, – сказал капитан Джон. – Эта лампа будет нашим маяком. Ее следует заживать, когда начинает темнеть. Но бакены в гавани должны гореть только тогда, когда мы возвращаемся домой. Свечи сгорают быстро. К тому же те лампы нужны нам в лагере. Запомни – их нужно вывесить на бакены только тогда, когда ты услышишь крик совы. Тогда ты будешь знать, что это плывем мы, а не враги, Титти, ты уверена, что справишься со всем этим в одиночку?

– Конечно, справлюсь. Но давайте быстрее, то они проскользнут мимо вас к островам, а я одиночку не одолею обеих Амазонок.

– Они не успеют – ветер для них встречный, – возразил Джон. – Но ты права, нам нужно немедленно отправляться.

– Так идемте! – воскликнул юнга.

Они спустились обратно в лагерь.

– Паек готов, сэр, – доложила боцман Сьюзен. – Я прихватила большую бутылку молока. Мы спустим ее в трюм, чтобы молоко оставалось холодным. А маленькую бутылку оставим здесь для матроса. Она может заварить себе чай. Помни, Титти, что нельзя дать костру погаснуть, – строго сказала Сьюзен. – Если соберешься поспать, то присыпь его землей, как это делают углежоги. Ночью будет холодно.

– Я не собираюсь спать, – ответила Титти. – Я буду присматривать за огнем, завернувшись в свой плащ.

– Роджер, – скомандовала боцман Сьюзен, – отправляйся в палатку и возьми по паре всего.

– Всего? – переспросил Роджер.

– Всех вещей, – пояснила боцман. – Две майки, двое трусов, две рубашки, двое бриджей и две пары носок.

– Я не смогу надеть две пары обуви, – возразил Роджер.

– Тебе и не придется это делать. Марш! Положи по паре всего остального. Представь, что ты отправляешься на Северный полюс.

– И два галстука? – проворчал Роджер, скрываясь в палатке.

– Не копайся, – предупредил его капитан. – Нельзя терять время.

Джон и Титти пошли устанавливать мачту на «Ласточке» и готовить парус к плаванию.

Сьюзен спустилась в бухту, неся жестянку с продовольственными пайками.

– Хорошо, что у нас нет выдвижного киля, как на «Амазонке», – пробормотала она, заталкивая жестянку под среднюю банку.

– Выдвижной киль очень кстати, когда приводится идти против ветра в узком проливе, – возразил капитан, – но «Ласточка» отлично обходится и без него, а кожух выдвижного киля занимает очень много места.

Сьюзен вернулась в лагерь за молоком и принесла с собой обе бутылки, большую и маленькую.

– Смотри сюда, Титти, – велела она. – я кладу твою бутылку в воду, вот сюда, чтобы сохранить ее холодной. Не наступи на нее и не забудь, где она лежит.

В этот момент на берег выкатился юнга Роджер. Он был круглым, как футбольный мяч, и руки его торчали в сторону не сгибаясь.

Капитан и Матрос рассмеялись, но боцман оценивающе посмотрела на юнгу.

– В этой одежде он не должен будет замерзнуть, – вслух прикинула она, – но мы возьмем с собой еще и одеяла на всякий случай.

Она снова побежала к палаткам и вернулась, нагруженная одеялами.

– Все ли мы взяли? – спросил капитан Джон. – Я захватил компас. А как насчет ваших фонариков? Я-то свой взял.

– Мой фонарик у меня в кармане, – ответила Сьюзен.

– Я взял свой фонарик, – отозвался юнга, – но не могу его достать. Он в кармане нижней рубашки.

– Неважно, – сказал капитан, – если он будет нам нужен, мы его достанем. Потом подзорная труба…

– А разве труба не должна остаться у меня, мне ведь придется нести вахту? – протянула Титти.

Джон поразмыслил несколько секунд и кивнул:

– Да, думаю, она должна остаться у тебя. – Он передал Титти подзорную трубу и еще раз окинул взглядом корабль. – Все на борт, – скомандовал он.

Боцман и юнга забрались в лодку и уселись на корме. Капитан оттолкнул «Ласточку» от берега, и, когда она закачалась на воде, Джон перекинул ногу через борт и миг спустя уже поднимал парус. – Не забудь про огни, Титти, – напомнил он. – Если будет темно, то они могут оказаться решающим звеном. Зажги маяк вскоре после того, как начнет темнеть, а когда услышишь крик совы, зажги лампы-подсвечники на бакенах.

– Есть, сэр, – откликнулась Титти. – Да здравствуют Ласточки!

Минуту спустя Джон поднял на мачту парус и закрепил фал, потом оттянул вниз укосину так, что складки на парусе теперь были направлены сверху вниз, а не поперек. Укосину он закрепил тоже. «Ласточка» медленно вышла из-под прикрытия острова и поймала парусом ветер. Он был попутным, и весь экипаж «Ласточки» собрался на корме. Боцман сидела на руле. Укосина была направлена четко вправо, и маленький кораблик с коричневым парусом быстро скользил по сверкающей воде. – Ура! – закричала Титти, взбегая на наблюдательный пункт и останавливаясь под сосной, превращенной теперь в маяк.

– Ура! Ура! – донеслось по воде от «Ласточки».

Матрос смотрела в подзорную трубу вслед кораблю, пока коричневый парус не скрылся за Дариенским пиком. Затем Титти стала Робинзоном Крузо и спустилась в лагерь, чтобы принять власть над всем островом.

Глава 18
Робинзон Крузо и Пятница

Титти обвела взглядом лагерь и сразу почувствовала, что что-то не так. Под деревьями стояли две палатки, а потерпевшему кораблекрушение и живущему на необитаемом острове моряку было положено жить в одной палатке. На несколько секунд Титти задумалась, не снять ли ей капитанскую палатку, но затем она вспомнила, что время от времени ей придется быть не потерпевшим крушение моряком, а часовым, охраняющим лагерь отважных исследователей, которые отправились в опасную экспедицию, а ее оставили на страже. И пока она остается часовым, то, чем больше палаток ей нужно будет охранять, тем лучше. Поэтому Титти решила оставить капитанскую палатку как она есть.

– Это палатка Пятницы, – сказала девочка сама себе. – Конечно, я его еще не нашла. Но к тому времени, как он появится, палатка для него уже будет готова.

Затем она залезла в другую палатку, где жили они с боцманом. Чувствовалось, что эта палатка принадлежит Сьюзен. Старшая сестра забрала свои одеяла, но оставила свой тюфяк. Было совершенно ясно, что в этой палатке обитают два человека, а вовсе не одинокий моряк, выживший после кораблекрушения. Поэтому матрос Титти взяла тюфяк Сьюзен, положила его поверх своего тюфяка и накрыла эту стопку сверху своими одеялами. Сейчас палатка принадлежала ей, и только ей одной. А когда придет время превращаться в часового, охраняющего весь лагерь, то легко можно будет положить матрас Сьюзен на место.

Титти улеглась на тюфяки поверх одеял. Сквозь белое полотно палатки просвечивало солнце, а в открытый входной проем Титти видела дымок, поднимающийся над тлеющим костром, который боцман перед отплытием засыпала землей. Девочка наконец почувствовала, что она действительно одна на острове. Даже жужжание пчел над вереском, растущим за палаткой, лишь усиливало ощущение того, что на всем этом клочке суши больше нет ни одной живой души. Титти прислушалась к другим звукам, доносившимся до нее. Птиц было почти не слышно, лишь где-то неподалеку посвистывал кулик. О западный берег озера с мягким плеском разбивались волны, время от времени под срывами ветра начинала негромко шелестеть листва. Однако ни малейшего звука, сопровождающего человеческую деятельность, не долетало до слуха Титти. Никто не вскрывал консервные банки, не мыл посуду и не подбрасывал дрова в костер. На острове не было Роджера, за которым должна была присматривать Титти. На острове не было Сьюзен, которая бы присматривала за ними обоими. Джон не торчал на Дозорной высоте и не сращивал канаты на «Ласточке» в гавани по другую сторону острова. Никто ничего не делал на этом забытом острове. Никто ничего не будет делать, если этого не сделает сама Титти. Как будто она осталась единственным человеком во всем мире.

Неожиданно она услышала приглушенное «чух-чух-чух» – это по озеру с севера на юг шел пароход. Обычно никто, кроме Роджера, не обращал особого внимания на пароходы, но сегодня, услышав пыхтение, матрос Титти вскочила на ноги и выбежала из палатки навстречу полуденному солнцу. В просветы между деревьями на западном берегу она видела, как мимо острова деловито проплывает пароход. Она посмотрела на него в подзорную трубу. На палубе было множество людей, а за рулевым колесом стоял матрос в форме. Быть может, эти люди на пароходе тоже смотрят на остров и даже не подозревают о том, что на острове нет никого, кроме одинокого моряка, закинутого сюда кораблекрушением двадцать пять лет назад. Конечно, она живет здесь так долго потому, что не стала махать флагом проходящим мимо кораблям, никому не давала знать, что она живет здесь, и уж подавно не жаждала спасения. Кто стал бы искать спасения и размахивать флагом, если бы в его распоряжении оказался целый остров? Именно это портило всю книгу «Робинзон Крузо». В конце концов Робинзон вернулся домой. Такая книга не должна кончаться подобным образом.

Пароход умчался на юг, и Титти смотрела ему вслед с высокого западного побережья, поросшего лесом. Тропинка, ведущая в гавань, уже превратилась в хорошо утоптанную широкую дорожку.

– Это действительно выглядит так, словно я живу здесь уже долгие годы, – сказала Титти. – Жалко только, что здесь не водятся козы и я не могу их приручить. Козы очень быстро общипали бы все эти ветки, которые нависают над тропой и хватают тебя за волосы всякий раз, когда тебе нужно спешить. – Титти вынула нож и принялась срезать ветки, чтобы хоть немного расчистить дорогу. Видя ветку, кото-рая протягивалась поперек тропинки достаточно низко, чтобы помешать человеку свободно пройти здесь, девочка старалась сломать или, перепилить ее. Наконец после долгой утомительной работы она расчистила весь путь от лагеря до гавани. Потом она пробежала по нему туда-сюда: из гавани в лагерь, а затем снова в гавань. Теперь тропа превратилась в нормальную дорогу. Забавно, что никто прежде не подумал расчистить путь. Почему-то, когда остаешься один, у тебя находится гораздо больше времени на то, чтобы переделать все дела.

Вновь придя в гавань, Титти попыталась дотронуться до гвоздя, вбитого в раздвоенное дерево, дабы убедиться, что она сумеет повесить на него лампу. Она на несколько сантиметров не дотягивалась до него, но это не имело значения: ведь она будет держать лампу за низ, а кольцо, которое нужно будет набросить на гвоздь, расположено на самом верху лампы. Гвоздь, вбитый в центр белого креста на высоком пне, находился намного ближе к земле. С ним вообще не будет никаких трудностей.

Титти подумалось, что остается еще очень много времени до наступления темноты и куда больше – до возвращения «Ласточки» с экипажем. Но если им удастся захватить «Амазонку» и привести ее с собой в качестве приза, то это будет стоить потерянного времени. Тогда пираты поймут, что почем! А завтра Ласточки вновь поплывут к устью реки Амазонки и объявят пираткам, что те проиграли войну, и привезут Нэнси и Пегги на остров Дикой Кошки в качестве побежденных и униженных пленников. На несколько секунд Титти страшно захотелось оказаться вместе с остальными на борту «Ласточки». Теперь они, должно быть, уже ведут поиски у островов Рио, зорко поглядывая по сторонам и ожидая сумерек, когда можно будет войти в устье реки. Титти пыталась представить, как выглядит эта река. Однако нельзя получить, все одновременно, и, если бы ее не оставили охранять лагерь и зажигать маяк и бакены, она так никогда и не узнала бы, каково это – иметь в своем распоряжении целый остров.

Титти сняла обувь и побрела по воде к высокой скале, ограждавшей гавань. Вскарабкавшись на скалу, девочка улеглась там, глядя на юг, туда, где далеко у берегов озера пароход уже причаливал к едва различимому отсюда пирсу. И в этот момент она увидела оляпку. Кругленькая маленькая птичка с коротким, как у крапивника, хвостом, бурой спинкой и широким белым «галстучком» на грудке стояла на камне, торчащем из воды примерно в десяти шагах от Титти. Оляпка покачивалась взад-вперед, словно бы непрестанно кланяясь или же наскоро и неуклюже пытаясь изобразить придворный реверанс.

– Что за манеры, – негромко пробормотала Титти. Девочка лежала неподвижно, а птичка с коричнево-белым оперением продолжала покачиваться на камне.

Неожиданно оляпка прыгнула в воду лапками вперед. Она ныряла совсем не так, как это Делали бакланы: она просто прыгала в воду, словно человек, который не умеет нырять головой вперед или боится, что там, где он погружается в воду, недостаточно глубоко. Несколько мгновений спустя оляпка вновь вылетела из воды, уселась на камень и принялась покачиваться взад-вперед, как будто благодаря невидимых зрителей за аплодисменты.

Потом она снова взлетела с камня и погрузилась в озеро. На этот раз оляпка ныряла в спокойную воду; заслоненную от ветра скалой, на которой лежала Титти. Глядя вниз, девочка различила, как оляпка передвигается под водой, взмахивая крыльями. Птица как будто летала в воде, не отличая ее от воздуха. Она быстро перемещалась вдоль дна у самого подножия скалы. И выныривала оляпка тоже совсем не так, как это делает утка, решившая после нырка покачаться на поверхности воды. Оляпка же просто взлетала в воздух, словно не замечая перехода из одной стихии в другую – разве что в воздухе приходилось гораздо, чаще взмахивать крыльями, чем в воде.

– Ого, я никогда раньше не видела, чтобы птицы делали так, – прошептала Титти, когда оляпка снова вернулась на камень и отвесила два-три поклона. – Это самая умная птица, которую я когда-либо видела, И вдобавок самая вежливая. Вот бы она еще раз нырнула здесь.

Девочка приподнялась на локте, чтобы поклониться оляпке, когда та принялась кланяться в сторону скалы. Если оляпка кланяется тебе, очень трудно не поклониться ей в ответ. Но оляпке, похоже, это не понравилось – она снялась с камня и полетела прочь, быстро взмахивая крыльями и держась у самой воды, а потом скрылась из виду за другими скалами.

Титти долго ждала, чтобы оляпка вернулась обратно, но та так и не появилась. Быть может, она вернулась в свое гнездо. Неожиданно Титти вспомнила, что она должна охранять остров от любых посягательств. Ей следовало находиться на наблюдательном пункте с подзорной трубой в руках, а не лежать здесь на солнышке. Девочка слезла со скалы, вылезла на берег и обулась. Вместо того чтобы возвращаться в лагерь по дорожке, она решила прогуляться по другой тропинке, которую и тропинкой-то трудно назвать – иногда по ней ходили из бухты Первой Высадки в гавань и обратно. Подлесок здесь был особенно густым, а ветви кустарника опутаны побегами жимолости. Это было все равно что торить путь сквозь дикие джунгли. Титти снова превратилась в Робинзона Крузо, живущего на необитаемом острове. Титти подошла уже совсем близко к бухте и вдруг резко остановилась. Что-то произошло на острове, пока она глазела на пароход и на вежливую оляпку. Титти больше не была единственным человеком на острове. В бухте лежала весельная лодка, вытащенная носом на пляж. Миг спустя Титти поняла, что это за лодка. Это было туземное «каноэ» из Холли-Хоув. Титти со всех ног бросилась в лагерь и застала там мать, в удивлении оглядывающую пустые палатки.

– Привет, Пятница, – радостно воскликнула Титти.

– Привет, Робинзон Крузо, – ответила мать. Она поистине была самой лучшей матерью на свете. И она была не такой, как все туземцы. Всегда можно было рассчитывать, что она поймет тебя в подобных вопросах.

Робинзон Крузо и Пятница поцеловали друг друга, притворяясь, что они – не они, а Титти и ее мать.

– Вы наверняка не ждали увидеть мёня так скоро после вчерашнего визита, – сказала мать, – но мне нужно кое о чем поговорить с Джоном. Полагаю, он и остальной ваш экипаж сейчас находятся в этой вашей секретной гавани, в которую нельзя заглядывать несчастным туземцам.

– Нет. Сейчас его вообще нет на острове, – сообщила Титти. – Нет никого, кроме меня… а теперь и тебя тоже.

– Значит, ты действительно Робинзон Крузо, – кивнула мама, – а я всерьез могу считаться Пятницей. Если бы я об этом знала, я бы позаботилась оставить на песке глубокий отпечаток ступни. Но где остальные?

– С ними все в порядке, – заверила Титти. – Они скоро вернутся. Они ушли на «Ласточке» в поход за добычей, – Больше Титти ничего не могла сказать, потому что, в конце концов, Пятница был еще и мамой, а она вдобавок была туземкой, пусть даже лучшей туземкой во всем мире.

– Полагаю, они уплыли, чтобы встретиться с девочками Блэккет, – промолвила мать.

– Пятница ничего не должен знать об этом, – возразила Титти.

– Отлично, я и не буду узнавать, – согласилась мать. – Но что ты делаешь здесь в полном одиночестве?

– Вообще-то мне полагается охранять лагерь, – пояснила Титти. – Но пока здесь никого нет, то я вместо этого спокойно могу побыть Робинзоном Крузо, и ничего от этого не изменится.

– Да, действительно, какая разница? – пожала плечами мама. – Позволишь ли ты Пятнице подложить немного дров в костер и вскипятить чай? Я не могу остаться надолго, но, может быть, они вернутся еще до того, как я уеду.

– Думаю, они вряд ли успеют вернуться, – вздохнула Титти. – Они собирались пересечь Тихий океан. По сравнению с этим расстояние до Тимбукту – просто сущий пустяк.

– Ну что ж, я все равно сделаю чай, – сказала мать. – Посмотрим, какие запасы продовольствия они оставили тебе.

Титти принесла свой паек – большой кусок пеммикана, немного ржаного хлеба, немного бисквитов и изрядный кусок кекса. Пятница отнесся ко всему этому скептически.

– И все же я думаю, что нам удастся приготовить из этого обед, – промолвил он. – Как насчет масла и картошки? Что, если мы сделаем котлеты с пеммиканом?

Пятница порылся в продуктовой коробке и нашел подтаявший кусок масла. Мать понюхала масло и сказала, что его в любом случае нужно съесть, а завтра можно будет взять у миссис Диксон очередную порцию. Еще она нашла несколько картофелин и соль. В пайке Робинзона Крузо обнаружилась чайная заварка – в кулечке, свернутом из бумаги. Еще там была жестянка из-под табака, полная сахара.

Пятница отбросил земляной слой с костра и положил на угли несколько веточек. Вскоре на огне уже булькал большой чайник. Мать почистила картошку, положила ее в кастрюлю с водой и пристроила с краю очага. Потом порезала пеммикан на мелкие кусочки – теперь он больше напоминал фарш. Когда картошка сварилась, туземка вытащила ее из воды, размяла, смещала с пеммикановым фаршем и сделала из этой смеси шесть круглых плоских лепешек. Потом растопила на сковороде кусок масла и обжарила в нем картофельно-пеммикановые котлеты – они быстро покрылись золотистой пузырчатой корочкой. Робинзон Крузо тем временем приготовил чай.

Когда с невероятно вкусным обедом было покончено, Робинзон Крузо сказал:

– А теперь, Пятница, не хочешь ли ты мне поведать о том, как ты жил до того, как попал на этот остров?

Пятница начал рассказывать о том, как его едва не съели дикари и как он спасся в последнюю минуту, выскочив из котла и удрав в джунгли.

– А ты не обжегся? – спросил Робинзон.

– Ужасно, – ответил Пятница, – но я натер больные места маслом.

После этого Пятница забыл, что он Пятница, и снова стал мамой. А мама рассказала Титти о своем детстве на овцеводческой ферме в Австралии, о том, как страусы эму откладывают яйца величиной с детскую голову, и как опоссумы таскают своих малышей в сумке на брюхе, и еще о кенгуру, которые могут убить взрослого человека ударом задних лап, и о змеях, прячущихся в пыли. Тут Робинзон Крузо тоже позабыл о том, что он Робинзон Крузо, и сделался Титти. А Титти взахлеб поведала маме о той змее, которую она видела своими глазами, и что эта змея живет в ящичке из-под сигар, а ящичек хранится в вигваме у угольщиков. Потом девочка рассказала маме об оляпке и как эта удивительная птица летала под водой, а потом кланялась ей, Титти. А мама повествовала об ужасной засухе в краю овцеводов, когда долго-долго не было дождя, и вода во всех колодцах пересохла, и овец пришлось перегонять за много миль, чтобы можно было напоить их, а по дороге целые тысячи их умирали от жажды. Еще она вспомнила о пони, который жил у нее, когда она была совсем маленькой, и о бурых медвежатах, которых ее отец поймал в зарослях, и она макала пальцы в мед, а медвежата их облизывали…

Время пролетело быстро, гораздо быстрее, чем когда Робинзон Крузо был на острове один. Но неожиданно Пятница поднялся и сказал, что ему пора уезжать.

– Я не могу больше ждать, – промолвила мать, – мне нужно возвращаться к Викки. Жалко, однако, что я не поговорила с Джоном. Я видела, что вчера он был расстроен тем, что ему сказал мистер Тернер. Я хотела спросить Джона – быть может, он хочет, чтобы я написала миссис Блэккет и попросила ее сообщить брату, что Джон не трогал его баржу.

Титти не знала, что сказать. Не следовало забывать о пиратах-Амазонках. И нельзя было вмешивать туземцев в такие дела. Так что девочка лишь пообещала, что, как только Джон вернется, она передаст ему слова матери.

– Интересно, почему их нет так долго? – спросила мама. – Ты уверена, что с тобой все будет в порядке, если ты останешься здесь одна? Быть может, тебе стоит вернуться вместе со мной в Холли-Хоув? Ты можешь смотреть с берега и покричать им, когда они будут проплывать мимо. Или просто погостишь у меня, проведешь на ферме ночь, а утром доберешься по суше до миссис Диксон и присоединишься к остальным, когда они приедут к ней за молоком. Мы можем оставить здесь записку Джону, чтобы он знал, куда ты уехала.

На несколько секунд это предложение показалось Титти очень заманчивым. Когда мать собралась уезжать, то остров почему-то стал выглядеть куда более пустынным, чем до ее приезда. Но затем девочка вспомнила о маяке и бакенах и о том, что она оставлена здесь на страже лагеря.

– Нет, спасибо, – отказалась она. – Я лучше останусь здесь.

Мать отнесла сковородку, кастрюли, кружки и тарелки к бухте и вымыла их, а Титти вытерла чистую посуду полотенцем. Мама отнесла посуду в лагерь, аккуратно отставила в сторону, наполнила чайник свежей водой и поставила его к очагу, одним боком в огонь.

– Он сейчас нагреется, – сказала мать, – и его можно будет быстро вскипятить, когда остальные вернутся на остров и захотят чаю.

– Думаю, они вернутся еще не скоро, – отозвалась Титти.

Мать пристально посмотрела на нее.

– Пожалуй, тебе лучше поехать со мной, – повторила она. – Лагерь будет в полном порядке и без всякой охраны.

– Нет, спасибо, – твердо отказалась Титти.

– Ну ладно, – согласилась мама, – если ты так уверена, что с тобой ничего не случится. Но если они будут опаздывать к чаю, не жди их слишком долго. Блэккеты могли пригласить их остаться и попить чаю на ферме.

Титти ничего не ответила. Мать вошла в лодку и оттолкнулась от берега веслом.

– До свиданья, Робинзон Крузо,- промолвила она.

– До свиданья, Пятница, – откликнулась Титти. – Было очень здорово, что ты погостил у меня. Надеюсь, тебе понравился мой остров.

– Очень понравился, – заверила мать.

Она медленно погребла прочь. Титти взбежала на Дозорную высоту, чтобы помахать вслед. Лодка проплыла мимо, и остров неожиданно сделался действительно очень необитаемым. Титти вдруг передумала и позвала:

– Мама!

Мать остановила лодку.

– Хочешь поехать со мной? – спросила она.

Но в этот момент Титти снова вспомнила, что она не просто Робинзон Крузо, который был рад, когда его подобрал проходящий мимо корабль, но еще и матрос Титти, которая должна поднять лампу на высокое дерево, стоящее у нее за спиной. Она должна это сделать, чтобы остальные могли найти остров в темноте. А еще нужно было зажечь бакены, чтобы отважные мореплаватели могли ввести свой корабль и захваченное ими судно в тайную гавань.

– Нет, – отозвалась Титти. – Я просто хочу еще раз сказать «до свиданья».

– До свиданья! – крикнула в ответ мать.

– До свиданья, – повторила Титти. Она улеглась на землю и посмотрела вслед лодке в подзорную трубу. Неожиданно она обнаружила, что ничего не может разглядеть. Титти моргнула, вытащила из кармана носовой платок и протерла сперва окуляр трубы, а потом собственный глаз.

– Тупица, – пробормотала она. – Это из-за того, что ты слишком пристально вглядываешься. Попробуй смотреть другим глазом.

Глава 19
Река Амазонка

Солнце опустилось за гряду холмов на западном берегу острова. Светлая полоса неба на западе становилась все уже и уже и наконец совсем исчезла. Ветер стих. Острова Рио отражались в недвижной воде.

– Это просто невыносимо, – сказал капитан Джон. – Пока ветер снова поднимется, может совсем стемнеть. Давайте лучше доплывем до западного берега и пойдем вдоль него на веслах. Если даже они высматривают нас, то не заметят, если мы будем держаться близко к суше.

– Они примут нас за рыбаков, – согласилась Сьюзен.

– Нас может выдать мачта, – напомнил Джон. – Но ее можно и снять. И вообще, если мы пойдем вдоль того берега, то почти все время будем укрыты от их глаз. Держу пари, что они вообще нас не увидят. А если ветер не задует снова, то, когда мы войдем в реку, уже будет слишком поздно и мы ничего не сможем разглядеть.

– Тогда поплыли, – кивнула Сьюзен.

– Можно, я сяду на весла? – Спросил Роджер.

***

Сидеть в засаде между островов пришлось долго, и все были рады вновь стронуться с места. Утром попутный ветер быстро донес их от Острова Дикой Кошки до залива Рио. Мореплаватели кружили около островов, заходя то с одной, то с другой стороны, и наконец убедились, что Амазонки не прячутся в проливах и не подкарауливают шанс снова захватить остров Дикой Кошки. Ласточки уверились, что «Амазонка» все еще стоит в сарае на реке Амазонке, так что план должен сработать именно так, как они надеялись: как только начнет смеркаться, можно будет заплыть в устье реки и похитить вражеский корабль. «Ласточка» встала на корь около одного из островов к северу от Рио, и ее экипаж принялся дожидаться вечера. Места стоянки открывался вид на северную часть озера, саму же «Ласточку» заметить было трудно. В течение всего долгого дня путешественники пристально наблюдали за мысом, за которым, как они знали, располагалось устье реки Амазонки и крепость пиратов-Амазонок, но время тянулось бесконечно, и дело едва не дошло до мятежа.

– Давайте пойдем прямо туда, – предложил Роджер, и Сьюзен поддержала его:

– Почему бы и нет?

Капитану Джону удалось вразумить их. Весь план строился на том, что атаку следует предпринять не раньше сумерек. Не было ни малейшего шанса захватить «Амазонку», если они пожалуют к вражеской гавани при свете дня. Кроме того, они оставили матроса Титти на острове Дикой Кошки именно затем, чтобы она зажгла для них огни, по которым можно идти в полной темноте. Нечестно было бы оставить Титти в лагере, а потом вернуться засветло и превратить опасную экспедицию в легкомысленный пикничок. Сьюзен согласилась с доводами капитана. Роджер примирился, когда ему позволили немного поплавать. Мятеж был подавлен без пролития крови, как об этом пишут в книгах.

Капитан вознаградил терпение своего экипажа тем, что позволил им сойти на берег. Они высадились на остров, около которого стояли на якоре. Сперва они искупались, а потом развели на берегу костер – не для готовки, поскольку не захватили с собой чайник, а просто потому, что высадиться на остров и не развести костер было просто глупо. Ласточки выпили половину молока из бутылки и съели половину дневных пайков. Джон остался на острове, а боцмана и юнгу послал сходить под парусом в Рио и закупить съестных припасов. Они купили на шиллинг шоколада с миндалем и изюмом, который можно было счесть за три вида продуктов сразу, – тут тебе и шоколад, и изюм, и миндаль, – а потом вернулись обратно. Ласточки навестили несколько соседних островов и на одном из них столкнулись с крайне неприятными туземцами, которые указали на табличку с объявлением и заявили, что этот остров является частным владением, а потому на нем не разрешается высаживаться посторонним.

Лишь раз капитану Джону показалось, будто он видит на мысу среди вереска кого-то из Амазонок. Но без подзорной трубы он не мог как следует разглядеть, что происходит в такой дали, и потому не был уверен, что ему не померещилось. Может быть, это была просто овца. Ожидание, затянувшееся на весь день и на часть вечера, оказалось долгим и утомительным. Ласточки видели множество туземных судов – пароходов, моторных катеров и вексельных лодок, – но нигде не мелькало ни одного паруса, если не считать больших яхт, курсировавших по озеру. Впервые в жизни все трое страстно желали, чтобы солнце поскорее закатилось за горизонт.

***

И вот наконец солнце село, над озером сгущались сумерки. Царило безветрие, потому что на закате, как это часто бывает, ветер утих, и Ласточки начали опасаться, что стемнеет слишком быстро для удачного завершения их планов, Весь экипаж бодро взялся за дело.

Они сняли мачту и положили ее на скамьи, так, что она торчала над носовым планширом. Для мачты вполне хватило бы места и внутри лодки, поскольку она была короче корпуса «Ласточки», но тогда она лежала бы точно посередине и ужасно мешала бы грести и управляться с рулем.

– И вообще, почему у нашего корабля не может быть бушприта? – спросил Джон. – В конце концов, это же ненадолго.

Роджер сидел на веслах, Джон сверялся с картой озера в путеводителе, Сьюзен держала румпель.

– Откидывайся назад, – посоветовала она Роджеру. – И не сгибай руки до тех пор, пока не завершишь взмах.

– Я бы откинулся, – проворчал Роджер, – но на мне слишком много всего надето.

– Он производит слишком много шума и плеска, – недовольно заметил капитан.

– Он устанет еще до того, как мы подойдем достаточно близко, чтобы хоть кто-то мог нас заметить, – ответила боцман.

– Не устану, – возразил Роджер.

Лодка медленно продвигалась к западному берегу. Вообще грести на «Ласточке» быстро было затруднительно. Становилось все темнее. Холмы уже казались совершенно черными, и на их фоне невозможно было различить темную щетину леса. Ласточкам начало казаться, что они ждали слишком долго, боясь показаться на глаза при свете дня, а теперь все их предприятие провалится из-за того, что будет чересчур темно.

– Послушай, Сьюзен, – наконец не выдержал Джон, – думаю, на весла лучше сесть мне.

Но в этот момент по серебристо-зеленой глади воды пробежала полоса мелкой ряби.

– Слава богу, – выдохнул капитан Джон. – Ветер поднялся снова, и он дует с той же стороны. Иногда после заката направление ветра меняется, но сейчас он по-прежнему дует с юга. Южный ветер крепчал, и рябь на воде усиливалась.

– Когда мы будем возвращаться, он будет мешать нам, – сказала боцман.

– Но тогда нам не нужно будет спешить, – напомнил Джон.

– Может быть, пойдем под парусом? – спросил Роджер. – Вы только не подумайте, что я устал.

– Хорошо, что у «Ласточки» парус не белый, – промолвил капитан Джон. – Амазонки не увидят коричневый парус при таком слабом ветре, особенно если мы будем прижиматься к берегу. А при этом ветре мы вполне можем это сделать. Боцман, прикажите своим людям сушить весла.

– Легко, – отозвалась боцман. – Сушить весла!

Роджер прекратил грести, извлек из уключин сперва одно весло, потом другое и аккуратно уложил их на дно лодки.

– Продолжайте держать прежнее направление, – скомандовал капитан Джон.

– Есть держать направление, сэр! – отрапортовала боцман. – Во время безветрия дисциплина на парусном судне может ослабнуть, но едва поднимается ветер, как все снова вспоминают о субординации.

Джон поставил мачту на место, стараясь производить как можно меньше шума. Прицепив фал к бегунку, он доставил парус. Ветер слегка сместился к западу, и укосина развернулась на правый борт.

– Теперь можно плыть как обычно, – обрадовался юнга.

– Я не хочу, чтобы мы прибыли туда слишком быстро, – охладил его пыл Джон, – но нам нужно войти в реку, пока еще остается достаточно света, чтобы разглядеть хоть что-нибудь. И в то же время должно быть довольно поздно, чтобы пираты покинули свои посты и ушли пировать в свою крепость.

– Пегги сказала, что они ужинают в половине седьмого, – припомнила Сьюзен.

– Половина седьмого прошла уже давным-давно, – сообщил Джон. – Я думаю, что нам пора.

Тут и там по берегам озера в жилищах туземцев зажигались огоньки. За кормой, над вершинами островов, светилось целое скопище огней там, на берегах залива, раскинулся городок Рио. Но пока еще не до конца стемнело, хотя на небе уже показались первые звезды.

Под парусом «Ласточка» пошла гораздо быстрее и через несколько минут оказалась уже рядом с мысом. Юные мореплаватели различили в сумерках его темную громаду.

– Теперь нужно спустить парус, – прошептал капитан.

За это он взялся сам. Такое ответственное дело – спустить парус, не производя шума, – он не мог доверить даже Сьюзен. Потом Джон обрызгал водой уключины, чтобы они не скрипели.

«Ласточка» по инерции миновала мыс. По другую сторону открылся широкий залив, по берегам которого темнели обширные заросли камышей. Где-то в глубине залива светились огни в окнах дома. Отражаясь в воде, эти коньки точно указывали, где в залив впадает река – там камыши расступались, образуя широкий проход. Миг спустя Ласточки потеряли огоньки из виду и поняли, что проскочили слишком далеко.

– Боцман, – прошептал Джон, – сможете и вы грести без шума? Постарайтесь это сделать. Роджер пойдет на нос и будет впередсмотрящим, Роджер, если что-нибудь увидишь, не вздумай кричать. Просто вполголоса сообщи боцману.

– А как насчет мачты? – осведомилась боцман.

– Если они наблюдают за заливом, то все равно увидят наш корабль и опознают его, – ответил капитал Джон. – А если не наблюдают, то мачта нас и не выдаст. Если они сидят дома, в тех освещенных комнатах, то они ничего не увидят, даже если выглянут в окно. Я уверен, что мы их переиграем, если сумеем найти лодочный сарай. Если бы они нас заметили, то уже давным-давно напали бы на нас.

Боцман гребла вперед медленными ровными взмахами. Весла не производили ни малейшего шума. Они входили в воду и поднимались в воздух без плеска и брызг. «Ласточка» теперь шла по гладкой воде, укрытой от ветра высоким мысом. Джон правил на юг до тех пор, пока снова не увидел отражение огоньков в струях реки. Вот он – просвет в камышах. Джон направил лодку прямо в этот просвет. Теперь по обоим бортам поднимались высокие камыши. «Ласточка» вошла в реку Амазонку.

– Лодочный сарай где-то на правом берегу, – еле слышно напомнил Джон. – То есть слева от нас. Передай Роджеру, чтобы смотрел по левому борту.

Неожиданно в зарослях камыша раздался всплеск, а потом – громкое кряканье.

– Что это? – вздрогнув, спросила Сьюзен.

– Утка, – ответил капитан.

Сьюзен снова заработала веслами.

С носа корабля донесся шепот:

– Вот он. Я его вижу.

– Где? – прошептала боцман, оглядываясь через плечо.

– Вон, – указал юнга.

Над верхушками камышей, неподалеку от того места, где сейчас находилась «Ласточка», на правом берегу реки темнел огромный прямоугольный силуэт здания.

– Это он, – шепотом сообщил Капитан.

– Лодочный сарай, – подтвердила боцман.

– Тихо!

– Ш-ш…

Лодочный сарай стоял в глубине узкого залива, прорубленного в камышах. Капитан Джон направил судно в этот пролив.

– Всем спокойно! – шепотом скомандовал он. Над рекой царила мертвая тишина. Лодка беззвучно продвигалась вперед. Из освещенного дома на берегу доносились отзвуки музыки.

– Капитан Нэнси говорила, что лодочный сарай помечен изображением черепа и костей, – напомнил капитан Джон.

– Я вижу их! Вижу! – сообщил Роджер.

– Тихо! Молчи! – прошипела боцман.

– Это он, все в порядке, – шепнул капитан. На передней стене большого лодочного сарая высоко над входом были прибиты череп и скрещенные кости – вырезанные из дерева и окрашенные ярко-белой краской. Они были такой величины, что вполне могли принадлежать слону.

– Вы видите что-нибудь внутри? – спросил капитан Джон.

– Там стоит большая лодка, – отозвался Роджер.

– Они говорили, что она там будет. Это, должно быть, баркас, принадлежащий туземцам. Наша мачта пройдет под притолокой? Вперед, только осторожно, осторожно.

«Ласточка» скользнула в большой темный сарай, и Сьюзен втянула весла в лодку.

– Это гребная лодка, – громко прошептал Роджер.

– Смотрите по сторонам. Не врежьтесь в баркас, – тихонько предупредила Сьюзен.

– Здесь ничего больше нет, – сказал Роджер. – «Амазонки» нету.

Джон стоял на корме «Ласточки», придерживаясь одной рукой за планшир баркаса, а другой извлекая из кармана электрический фонарик.

– Они не смогут увидеть свет из дома, – промолвил он и нажал кнопку.

Луч яркого света заплясал по сараю. Он высветил маленький гребной ялик и большой баркас, а также пустое пространство на дальней стороне помещения. Было ясно, что обычно там стоит еще одна лодка. К деревянным мосткам, тянущимся вдоль стены,

был пришпилен большой конверт, ярко отсвечивающий белым в луче фонарика.

Капитан Джон оттолкнулся от борта баркаса, и «Ласточка» двинулась к противоположной стене. Роджер схватил конверт.

– Дай мне,- приказала боцман, и юнга послушно отдал ей конверт.

При свете фонарика капитан и боцман осмотрели конверт снаружи. На нем красным карандашом были намалеваны череп и скрещенные кости. Под ними синим карандашом было написано: «Ласточкам». Джон вскрыл конверт. Внутри лежал листок бумаги, тоже помеченный черепом и костями, на сей раз синими. Под этой зловещей меткой красовались огромные красные буквы, гласившие: «Ха! Ха!» Ниже шла подпись: «Пираты-Амазонки» – и два имени: «Нэнси Блэккет, капитан» и «Пегги Блэккет, боцман». Подпись тоже была выведена красным карандашом.

Капитан Джон задумался на несколько секунд.

– Все очень просто, – сказал он наконец. – Они спрятали свой корабль выше по реке. Это старый пиратский трюк. Мы знаем, что они не выходили в море, поскольку мы весь день наблюдали за мысом. Идемте. – И он погасил фонарик.

Отталкиваясь от стен, они вывели лодку из сарая. После темного помещения всем показалось, что снаружи очень светло.

– А теперь, боцман, налегайте на весла, – приказал капитан Джон. – Здесь еще хватает света, чтобы разыскать «Амазонку», если мы поторопимся.

Боцман Сьюзен ухватилась за весла, и «Ласточка» быстро двинулась вверх по реке. Джон, изо всех сил вглядываясь в сумрак, старался направлять лодку подальше от камышовых зарослей. Через минуту они прошли изгиб речного русла.

***

В густых и обширных зарослях камыша возле устья реки вновь послышался плеск и опять громко закрякала утка. Он крякнула еще два или три раза, пока ее не оборвал строгий голос:

– Да прекрати ты орать, коза пустоголовая! Заставь дурака богу молиться – он лоб пробьет…

Из камышей на чистую воду высунулся нос лодки. Над планширом высовывалась голова капитана Нэнси Блэккет. В течение нескольких секунд девочка всматривалась и вслушивалась в темноту.

– Все чисто, – сообщила она наконец. – Они ушли вверх по реке. Значит, у нас еще больше времени, чем мы считали. Вперед.

В камышах снова заплескалась вода – это Пегги Блэккет, стоя на корме, отталкивалась шестом от дна. Лодка вышла из зарослей в устье реки и поплыла по течению в открытое озеро. Капитан Нэнси взялась за весла и пару минут с силой гребла к югу.

– Теперь мы достаточно далеко, – сообщила она. – Я собираюсь поставить мачту. Хорошо, что мы догадались снять ее, а то они увидели бы ее над камышами. Помоги поднять парус, черт побери, – добавила она, и по голосу было понятно, что капитан весьма довольна и находится в добром расположении духа.

Амазонки поставили парус.

– Настал наш час, ребятки, – бормотала Нэнси, перебираясь на корму. – Да здравствуют Амазонки и остров Дикой Кошки! Мы их переиграли подчистую!

Глава 20
Титти в одиночестве

После того как мама уехала, матрос Титти решила, что, пожалуй, следует совершить обход острова. Все было в полном порядке. Оляпка вернулась обратно на свой камень у входа в гавань и снова принялась кланяться. Титти поклонилась ей в ответ, но теперь они были далеко друг от друга, и поэтому птица не улетела, а осталась стоять на камне, несколько раз в минуту отбивая быстрые поклоны. Титти увидела, как оляпка бросилась в воду, а потом снова вылетела на поверхность. Полюбовавшись на нее, матрос продолжила патрулирование острова. Наконец она вернулась в лагерь и подложила дров в костер.

Потом Титти вспомнила, что Робинзон Крузо на своем острове вел дневник и что она именно для этой цели привезла тетрадь. Усевшись на солнышке перед входом в палатку, Титти крупными буквами вывела наверху заглавной страницы: «ДНЕВНИК». Как жалко, что она не вела счет дням, оставляя зарубки на палочке, но поскольку ей предстояло записать в дневник события всего одного дня, то это не имело никакого значения. Дальше Титти сделала такую запись:

«Двадцать пять лет назад в этот самый день я потерпел кораблекрушение и был выброшен на этот безлюдный клочок суши. Ветер юго-западный. Море неспокойно. На рассвете был туман. Встретил вежливую птицу. Я видел, как она летает под водой. На берегу обнаружил туземное каноэ. Туземец оказался дружелюбным. Ее, то есть его, звали Пятница. В его стране водятся кенгуру. И еще медведи. Для меня, живущего в одиночестве, было радостно услышать голос человека, пусть даже дикаря. Пятница приготовил нам обед – пеммикановые лепешки с чаем. Он отбыл в своем каноэ на материк, где обитают туземцы. Он…»

Тут матрос Титти запнулась, не в силах придумать, что написать дальше. После того как она осталась на острове одна, ничего больше не случилось. И до тех пор, пока не произойдет что-нибудь новенькое, сказать о пребывании на необитаемом Острове будет нечего. Титти начала проглядывать книгу «Робинзон Крузо», не читать по-настоящему, поскольку до этого она прочла этот роман столько раз, что знала его почти наизусть, а просто перелистывать страницы. Сначала она набрела на то место, где рассказывалось, как Робинзон спал на дереве, опасаясь диких зверей.

«Я подошел к дереву и вскарабкался на него, стараясь разместиться так, чтобы не упасть, когда засну. Срезав в качестве оружия короткую толстую палку наподобие дубинки, я забрался в свое убежище на дереве и, будучи чрезвычайно усталым, быстро погрузился в сон. Я спал так крепко, как немногие, полагаю, смогли бы спать на моем месте. Проснувшись, я почувствовал себя гораздо более отдохнувшим, чем, как мне казалось, должен был бы быть после сна в столь необычном положении».

Титти начала размышлять, часто ли Робинзон Крузо спал на деревьях и есть ли на острове такое дерево, на котором можно было бы спать. Но ведь все равно никаких диких зверей на острове не водилось.

Потом Титти прочла главу о следах на песке и вспомнила целую кучу вещей, которую ей следовало сказать Пятнице.

Листая книгу взад-вперед, Титти набрела на эпизод, который напомнил ей о капитане Флинте.

«Все то время, пока я был занят работой, – писал Робинзон Крузо, – я развлекался тем, что говорил со своим попугаем и учил его говорить. Я быстро научил его узнавать его собственное имя, и наконец он произнес его вслух: «Полли»… это было первое слово, которое я услышал на этом острове и которое было произнесено кем-либо помимо меня самого…»

Конечно, если бы у Титти был попугай, то жизнь на необитаемом острове была бы просто идеальной. Девочка подумала о зеленом попугае, сидевшем на перилах баржи. Потом ей вспомнились сойки, которые перекликались в лесу в тот день, когда Ласточки ходили в гости к угольщикам. Мысль о сойках, равно как и о зеленом попугае, снова напомнила Титти о капитане Флинте, потому что в тот день старик Билли просил сказать кое-что Амазонкам, что-бы те передали это послание хозяину баржи. Титти вновь повторила про себя слова угольщика: старик думал, будто кто-то собирается забраться на баржу, и нужно, чтобы капитан Флинт навесил на свое жилище прочный замок. Потом Титти припомнила, что Джон пытался передать капитану Флинту это послание, но тот был слишком зол, чтобы выслушать его, и к тому же назвал Джона вруном. А теперь мама хочет передать послание капитану Флинту через маму Амазонок. А ведь Джон отправился к реке Амазонке, и вовсе не затем, чтобы повидаться с Амазонками, а для того, чтобы увести их корабль, так что до завтрашнего дня Ласточки ничего не смогут передать Амазонкам.

– Черт бы побрал капитана Флинта, – вслух произнесла Титти, отложила книгу и поднялась на наблюдательный пункт с подзорной трубой в руках – она хотела оглядеть окрестности.

По озеру плавало множество лодок, а в подзорную трубу Титти увидела бакланов, сидящих на сухом дереве на Бакланьем острове. Но, несмотря на все эти интересные наблюдения, время тянулось медленно. Титти вскипятила и заварила чай, сварила два яйца, съела их вместе с добрым ломтем белого хлеба и большим куском мармелада, но даже это не заняло столько времени, сколько, казалось, занимало тогда, когда нужно было торопиться, чтобы успеть взяться за какое-нибудь другое дело. Титти почудилось, что приготовление и поедание обеда, а также мытье посуды заняло у нее не больше пары минут, после чего она снова забралась на Дозорную высоту и принялась гадать, что сейчас поделывают Ласточки. Она знала, что они не вернутся еще долго, потому что будут дожидаться сумерек, прежде чем войти в устье Амазонки. Матрос Титти с нетерпением ждала заката, и это ожидание показалось ей ёще более долгим, чем капитану, боцману и юнге, сидевшим в засаде у островов Рио. Наконец солнце закатилось за горизонт. Последний вечерний пароход прошел с севера на юг – в это время Роджера обычно отправляли спать. Последний рыбак-туземец взялся за весла, погреб к берегу и скрылся в сумерках. Титти превратилась в хранителя маяка на одиноком скалистом рифе.

Она зажгла большую масляную лампу, подняла ее на дерево и закрепила оба конца веревки. Лампа, распространявшая чудесный яркий свет, неподвижно висела высоко над головой девочки, и Титти подумывала о том, не отплыть ли ей немного от острова, чтобы посмотреть, как выглядит ее маяк с воды. Но потом она решила, что такой поступок не подобает смотрителю маяка. Его же может унести течением в открытый океан, и, когда лампа догорит, никто не подольет в нее масла, и какой-нибудь большой корабль налетит на рифы в темноте.

Прежде чем темнота сгустилась настолько, что без фонарика невозможно было разглядеть ничего, Титти взяла одну из маленьких ламп и подвесила ее на гвоздь, вбитый в раздвоенное дерево. Гораздо легче будет открыть уже висящую лампу и зажечь в ней свечу, чем сперва зажечь, а потом тянуться к гвоздю, пытаясь зацепиться за него дужкой наверху горячей лампы. Потом Титти вернулась в лагерь. «Быть может, как раз в эту минуту они уводят «Амазонку»; – подумала она и поняла, что усидеть на одном месте, когда где-то происходят такие захватывающие события, будет трудновато. Пару раз Титти взбегала на Дозорную высоту, чтобы убедиться, что маячная лампа горит как положено, хотя можно было бы обойтись и без этого – Титти даже из лагеря видела сквозь кроны деревьев ее сияние.

Наконец девочка осознала, что ей не остается теперь делать ничего, кроме как ждать и слушать, не раздастся ли уханье совы. Это будет означать, что Ласточки вернулись и ждут, пока она зажжет для них бакены, чтобы победители могли ввести «Ласточку» и «Амазонку» в гавань.

– Если только им удастся захватить «Амазонку», – вслух подумала Титти.

Она тщательно сложила костерок, так, чтобы все веточки сходились в середине очага, а потом прикрыла его комьями дерна, которые заранее накопала Сьюзен. Но в лагере сразу же стало так темно, что Титти снова расшвыряла дерн. В конце концов, в лагере было полно дров после того, как они позавчера сплавали за ними на материк. Титти зажгла свечу в оставшейся у нее лампе и попыталась читать при ее свете, потому что пламя плясало, отбрасывая на страницы книги движущиеся тени. Но вдруг, вспомнив, что в лампе остался совсем маленький огарок свечи, который понадобится для указания пути в гавань, девочка задула огонек. Она боялась улечься на свой тюфяк, потому что опасалась уснуть и не услышать сигнала, который Ласточки должны подать на подходе к острову. Поэтому Титти вынесла из палатки оба одеяла, завернулась в одно из них, а из другого соорудила плащ с капюшоном и уселась у костра, положив рядом с собой электрический фонарик и потухшую лампу со свечой внутри. Коробка спичек лежала в кармане бриджей – на всякий случай Титти проверила ее еще раз. Грани коробка прощупывались даже сквозь одеяло…

Это было последнее, что помнила Титти.

Она проснулась от того, что в лицо ей дунул прохладный ветер и принес откуда-то протяжный крик совы: «Ту-вуууу! Ту-вуууу!»

Титти резко села. Где она? Костер погас, остались лишь малиновые угли. Было совсем темно, но где-то позади, высоко над островом, горел свет. Ах да, это, конечно, маяк. Сколько времени прошло с тех пор, как она услышала совиное уханье? Было ли это перед тем, как она заснула, или же только что? А может быть, совиный крик ей просто приснился?

Девочка попыталась вскочить на ноги, но забыла, что она замоталась в одеяло, словно мумия. Должно быть, ее разбудил крик совы. Наверное, Джон, Роджер и Сьюзен плывут во мраке на двух кораблях и удивляются, почему не видно света бакенов. Титти с трудом поднялась на ноги и прислушалась. Несколько секунд она не слышала ничего, а потом где-то на озере раздался скрип разворачивающейся укосины – это парусная лодка совершала поворот оверштаг.

Титти нащупала на земле электрический фонарик, а рядом с ним – незажженную лампу. Засветив фонарик, матрос бросилась прочь из лагеря. Спотыкаясь на бегу, она мчалась по тропинке, ведущей в гавань. Как хорошо, что мама подарила им на день рождения Викки эти фонарики! Даже при свете фонаря бежать было трудно. И еще как здорово, что Титти сегодня днем пришло в голову убрать все ветки, нависающие над дорожкой.

Она нашла дерево с развилкой, вытащила из кармана коробок со спичками и сунула в тот же карман фонарик, чтобы обе руки были свободны. Первая спичка потухла сразу, а вторая тогда, когда она подняла ее вверх, чтобы засветить лампу. Но третья попытка оказалась удачной. Титти без труда зажгла вторую лампу и повесила ее на гвоздь, вбитый в центр белого креста на пне.

Что ж, теперь Джон и Сьюзен должны увидеть свет бакенов. Но что, если им пришлось ждать этого слишком долго? Она, Титти, матрос славной «Ласточки», позорно заснула как раз в то время, когда обязана была бодрствовать. Что, если остальные попытались войти в гавань в темноте и напоролись на подводные скалы?

Неожиданно над головой Титти, между двумя бакенами, пронеслась большая сова – ее, видимо, сбили с толку огоньки во тьме.

– Ту-вууу, ту-вууу, – услышала Титти, когда птица скрылась в ночном мраке.

Быть может, и то, что она слышала прежде, вовсе не было условным сигналом. Возможно, все страхи были напрасными и «Ласточка» еще далеко. Но ведь Титти слышала скрип, очень похожий на тот, который издает при развороте укосина «Ласточки»!

Как раз в этот момент где-то в темноте, у входа в гавань, послышался шум спускаемого паруса, а потом короткий скрип – так скрипит весло, когда им загребают с кормы.

Титти готова была поприветствовать Ласточек радостным кличем, но тут ее слуха коснулся голос, который не принадлежал ни Джону, ни Сьюзен, ни Роджеру.

Этот голос произнес:

– Чертовски хорошо они придумали – установить в гавани бакены!

На миг в голову Титти пришла шальная мысль – задуть свечи. Но было уже слишком поздно. Лодка подошла совсем близко. Через секунду она причалила к берегу не более чем в шести метрах от того места, где стояла Титти.

Титти, согнувшись, присела на землю за скалой. Как она вообще могла уснуть? Крик, который она слышала, был не условном сигналом Ласточек, а уханьем настоящей совы. Если бы она не спала, она сразу поняла бы это. А теперь вышло так, что она, часовой, зажгла для Амазонок бакены, по которым они вошли в гавань, и, когда Ласточки вернутся домой, они обнаружат, что остров захвачен врагом. Смогут ли они когда-нибудь простить ей этот промах?

Нэнси Блэккет уже была на берегу.

– Чего я не могу понять, – заявила она, – так это того, как им удалось оказаться здесь раньше нас? Я уверена, что слышала, как они неслись вверх по реке. Должно быть, они гребли как черти. Под парусом они не смогли бы идти так быстро. И я ни за что бы не поверила, что они смогут грести так быстро. Хотя… мы же лавировали всю дорогу. Забавно, что мы не слышали их ни на одном галсе, ни на другом. Шевелись, Пегги, идем живее. Да зажги свет.

– Спички отсырели, – пожаловалась Пегги.

Как раз в этот момент в лодке вспыхнул огонек, и через секунду Пегги соскочила на берег, держа в руке зажженную лампу.

– Их здесь нет? – спросила она.

– Они просто зажгли для нас огни и удрали обратно в лагерь, – ответила капитан Нэнси. – Притворяются, что они здесь уже давно. Идем. Дай сюда лампу. Пираты-Амазонки прошли так близко от матроса Титти, что она почти могла дотронуться до них. Выйдя на тропу, они бегом помчались в лагерь.

Титти сжалась в комок, дрожа всем телом. Она слышала, как Пегги окликнула сестру:

– Подожди меня! Я ничего не вижу без лампы.

Шаги их звучали все глуше и глуше. Затем воцарилась тишина, слышался лишь шорох ветра в листве. Амазонки ушли в лагерь.

Титти не знала, что ей делать. Это было поражение, полное и ужасное. Ведь предполагалось, кто «Ласточка» вернется на остров с триумфом, за ней будет плыть захваченная «Амазонка», ведомая твердой рукой боцмана Сьюзен… и все пошло прахом! Ласточки не захватили «Амазонку» – вместо этого Амазонки высадились на острове Дикой Кошки, и их пиратское судно пришвартовано в гавани. Если бы только она, Титти, не зажгла бакены, пиратки не смогли бы войти сюда до самого рассвета, а тогда Ласточки, наверное, уже вернулись бы.

В этот миг с другого конца острова донеслись громкие крики Амазонок:

– Эгей, Ласточки! Капитан Джон!

Голоса приближались – Амазонки возвращались в гавань.

И в этот момент Титти осенила гениальная мысль.

В конце концов, какая разница, кто из Ласточек захватит «Амазонку»? И вот же она, «Амазонка», никем не охраняемая. Почему бы и нет?

Одним прыжком Титти вскочила на ноги и оказалась у самой воды, а миг спустя она уже была на борту вражеского корабля и выводила «Амазонку» из гавани кормой вперед, вдоль края высокой скалы. Вытащив из кармана фонарик, Титти на миг зажгла его – вполне достаточно для того, чтобы найти весла. Они были не совсем такими, как весла «Ласточки», но Титти сумела управиться с ними. Она встали на корме «Амазонки» и приготовилась грести, не сводя глаз с двух огоньков, которые она же и зажгла незадолго до этого. Титти помнила – что бы ни случилось, она должна грести так, чтобы огоньки были на одной линии, один над другим. То и дело они норовили разбежаться, невзирая на все ее усилия, однако девочка от- лично справилась с делом, хотя кожух фальшкиля и спущенный парус вместе с укосиной и фалом страшно мешали ей. Тем не менее ей удалось ни обо что не ударить лодку. Едва пиратское судно, все еще двигавшееся кормой вперед, успело выйти за линию скал, как одна из ламп замерцала и погасла. «Это та, которая оставалась у меня в лагере, – подумала Титти. – Хорошо, что я не стала читать дальше при ее свете. Она еще некоторое время гребла прежним образом, дабы быть уверенной, что все подводные камни остались позади. Девочка понимала, что ветер будет сносить лодку обратно к острову, поэтому она развернула «Амазонку» носом вперед, уселась на скамью, расположив ноги по обе стороны от кожуха фальшкиля, и начала работать обоими веслами, стараясь держать курс так, чтобы ветер дул ей в правую руку.

Огонек второго бакена пропал из виду, затем Титти снова увидела его, а потом уловила сияние лампы на тропе – это Амазонки вернулись в гавань.

Девочка положила весла и замерла, прислушиваясь, однако ничего не услышала. Тут она увидела еще один свет, высоко над островом. Это был маяк – это сияла лампа, которая висела на огромной сосне, растущей на Дозорной Высоте. Титти знала, что ветер отнесет ее на юг, мимо острова. С силой загребая левым веслом, она привела нос «Амазонки» круче к ветру, а потом принялась размеренно работать обоими веслами.

Это была тяжкая работа. Титти понимала, что не сможет грести так всю ночь. Максимум, что она могла сделать, – это бросить якорь в каком-нибудь безопасном месте. Прекратив грести, она втянула весла в лодку, включила фонарик и перебралась на нос судна. Так и есть – там лежал якорь с привязанным к нему длинным канатом. Титти вспомнила, как Джон учил Сьюзен, что ни за что нельзя бросать якорь, пока не убедишься, что другой конец якорного каната надежно закреплен на судне. Девочка посветила фонариком сквозь петли каната и с облегчением убедилась, что все в порядке. Канат был привязан к кольцу, ввинченному в переднюю банку. Титти переложила якорь туда, где легко могла до него дотянуться, а потом снова села на весла и изо всех сил погребла наперерез ветру, к западному побережью озера. Она не видела ничего, кроме сияния лампы на маячном дереве. Однако Титти не хотела становиться на якорь у берегов острова – по крайней мере до утра. Кто знает, насколько хорошо умеют плавать эти пиратки? Когда между ними и Титти проляжет озеро, она почувствует себя в гораздо большей безопасности.

Неожиданно до слуха Титти долетел плеск волн о камни – он раздавался где-то совсем близко. Не хватало еще в темноте шарахнуть «Амазонку» о берег! Титти прекратила грести, снова перебралась вперед и бросила якорь, постепенно, перехват за перехватом, вытравливая канат. Метр за метром веревка выползала из- ее ладоней. Значит, здесь все-таки глубоко, тем временем вес якоря перестал чувствоваться, значит, якорь лег на дно. Титти вытравила оставшийся канат. «Амазонка» немного сместилась назад и с легким рывком замерла на месте.

– В конце концов, до утра больше ничего не может случиться, – сказала сама себе матрос Титти. – Джон не будет пытаться причалить к острову в темноте, когда один из бакенов не горит. Я захватила «Амазонку», а значит, «Ласточка» все-таки станет флагманом. Пока же ничего больше не может произойти.

Она была не права. Очень опасно говорить, что больше ничего произойти не может. Теперь, когда захваченное судно было надежно поставлено на якорь, Титти постаралась завести на нем истинный корабельный порядок. Однако в темноте, при свете маленького электрического фонарика, было почти невозможно сделать что-нибудь как следует. И все же Титти удалось более или менее аккуратно увернуть парус. Потом она нашла плед и завернулась в него – ночью на воде было довольно зябко, особенно теперь, когда она уже больше не работала веслами. Помимо этого, Титти обнаружила большой кусок шоколада и съела его.

– Так всегда поступают с запасами пищи, найденными на захваченных кораблях, – сказала она сама себе, отметая сомнения, вправе она слопать этот шоколад или нет. Усевшись на дно лодки, сразу перед кожухом фальшкиля, Титти постаралась свернуться в клубочек как можно плотнее, чтобы сохранить тепло и хотя бы относительно укрыться от ветра. Она доела шоколад и начала гадать, долго ли еще ждать рассвета. Неожиданно девочка замерла, словно кролик, бежавший по полю и внезапно заметивший человека.

До слуха Титти донесся новый звук.

Это был звук весел, погружающихся в воду и выныривающих из нее. Кто-то греб сильными, частыми взмахами… нет, работали явно две пары весел, значит, это длинная туземная лодка. Помимо слаженных гребков слышалось также негромкое «шлеп, шлеп, шлеп» – это короткие волны разбивались о нос лодки. Титти хорошо знала этот звук.

Шум все приближался и приближался, и наконец туземная лодка прошла совсем рядом. «Хлюп, хлюп». Титти так отчетливо различала всплески весел, что ей казалось, будто она видит во тьме чужую лодку.

Девочка едва осмеливалась дышать. Это были не Ласточки или Амазонки – это были туземцы. А что могли делать туземцы на озере посреди ночи, когда все – кроме пиратов и путешественников, конечно, – должны спать крепким сном?

– Должно быть, мы уже близко, – донесся из темноты мужской голос. Ветер дул от туземцев к Титти, и она ясно слышала каждое слово.

– Нет еще. Глянь на фонарь, который ребятишки зажгли вон на том острове. Нам нужно пройти еще по меньшей мере сотню метров.

– Я что-то слышу. Ей-богу, нам осталось всего ничего. Греби малость потише.

Где-то поблизости раздался громкий треск.

– Я же говорил тебе, идиот упрямый. Ты треснул о камень эту проклятую посудину.

– Тогда вылезай и вытащи ее на берег.

– Сними с лампы свою шляпу, посвети мне хоть немного.

Раздался всплеск, а потом скрежет – кто-то явно выволакивал нос лодки на каменистый берег. Затем замерцал свет – это зажегся большой велосипедный фонарь.

– Лодка в полном порядке. Может быть, немного ободралась краска. Нам повезло, что обшивка не расклепалась.

– Тогда помоги мне вытащить этот ящик. Здесь его никто не найдет.

– Найдут, если ты будешь так размахивать лампой. Лучше забрать его с собой.

– Мы не можем увезти его на мотоцикле.

Надо пригнать машину и погрузить его в багажник.

– Черт бы тебя побрал, почему ты не додумался взять стамеску, чтобы взломать его?

– Ты, я посмотрю, самый умный. Кому могло в голову прийти, что он хранит свое добро в таком сундучище? Я бы тогда прихватил и что-нибудь поувесистее – одной стамеской тут не сладишь.

– И вообще это была рискованная затея.

– Ну ладно, мы уже все сделали. А судя по тому, сколько весит этот ящичек, можно сказать, что рискнуть стоило. Он не стал бы хранить в таком сундуке какие-нибудь безделушки. Помоги же мне!

Снова послышался скрежет – что-то тяжелое тащили по камням. Кто-то несколько раз грубо выругался. Наконец до Титти донесся характерный стук – как будто что-то сделанное из дерева и металла забрасывали тяжелыми камнями.

Потом снова раздались голоса.

– В следующий раз мы приедем сюда с удочками и подцепим кое-что ценное. Никто не найдет его здесь, если не будет искать намеренно. А ты все время ворчишь. Лучше бы я пошел на дело один.

– И я говорю, что лучше.

– Спихни-ка лодку на воду. Ты уверен, что она не течет?

– Нет, она-то не течет, но это уж никак не твоя заслуга.

– Ну так спихни ее на воду и затаскивай на борт свою задницу. Мы должны отплыть подальше, пока кто-нибудь не спохватился. Снова послышались всплески весел. На этот раз они быстро удалялись в неизвестном направлении.

«Судя по голосам, это были недружественные туземцы», – подумала Титти. Она прислушивалась, раскрыв рот и пристально таращась во тьму, но ничего больше не слышала. Глаза ее сами собой начали закрываться. Титти попыталась разлепить веки непослушными пальцами.

– Кажется, я снова засыпаю, – прошептала она. – Я знаю, что вот-вот усну. На этот раз она оказалась права.

Глава 21
Ласточки во тьме

Боцман Сьюзен сидела на веслах, юнга Роджер занимал место впередсмотрящего на носу, а капитан Джон держал румпель. «Ласточка» двигалась по реке Амазонке в быстро сгущающихся сумерках. По обоим берегам росли высокие камыши. Иногда эти заросли расступались, открывая заливные луга и отдельно стоящие деревья, темными силуэтами вырисовывавшиеся на фоне неба, – а затем все снова скрывали камыши. Ласточкам казалось, будто они движутся по узкому переулку меж высоких стен. Неожиданно берега реки раздвинулись в стороны, образуя широкий водоем, по-прежнему окруженный камышами – не считая просветов там, где в эту заводь впадала река и где она из нее вытекала.

– Должно быть, именно это место они называют лагуной, – заметил капитан Джон. – Здесь самое место для того, чтобы они могли спрятать свой корабль. Жаль только, что так темно.

Он переложил руль на правый борт, и «Ласточка» резко повернула влево.

– Я не смогу грести, если ты будешь так дергать румпель, – предупредила его Сьюзен.

– Извини, – промолвил Джон. – Я хотел обойти эту лагуну по кругу, держась поближе к краю. Нужно же нам высмотреть «Амазонку»!

– Что-то схватило мое весло, – пожаловалась Сьюзен. – Я не могу грести им.

Лодка остановилась. Джон перегнулся через борт.

– Водяные лилии, – сообщил он. – Темнеет слишком быстро, скоро уже не будет видно ни зги.

– Эти лилии уцепились за весло, словно спруты, – вздохнула Сьюзен.

– Может быть, это и есть спруты, – подхватил Роджер. – Титти читала мне, как они протягивают свои длинные щупальца и выхватывают людей из лодок и с кораблей.

В голосе Роджера звучал неприкрытый страх. Осознав, что на полубаке назревает паника, капитан Джон решил немедленно взять ситуацию под контроль.

– Это глупости, Роджер, – строго сказал он. – Это не спруты, а просто цветы. – Перегнувшись через борт, Джон сорвал одну лилию, хотя и не без некоторого труда. – Передай ему этот цветок, Сьюзен, пусть сам посмотрит и убедится. Это обычные цветы, просто у них очень прочные стебли. Постарайтесь выгрести на середину лагуны, боцман.

– Понятно. Обычные цветы, – пробормотал Роджер, вертя в руках лилию и ощупывая ее прочный гибкий стебель. – Но я не испугался бы, даже если бы это были спруты.

Сьюзен прилагала все усилия к тому, чтобы вывести лодку на середину заводи, но лопасти весел, скрывшись под широкими плоскими листьями водяных лилий, плавающими на поверхности, лишь слабо подергивались из стороны в сторону. Длинные, мясистые, гладкие стебли растений спутались в клубок и намотались на весла, удерживая их, словно веревки. Сьюзен даже выронила одно весло за борт. Правда, она немедленно извлекла его, найдя на ощупь, потому что разглядеть коричневое весло в темной воде было невозможно. «Ласточка» двигалась так, словно ей приходилось продираться сквозь что-то пружинистое – преграда сперва подавалась, а потом с силой отталкивала лодку назад.

– Черт бы побрал эти цветы! – выругался Роджер.

– Давай, я немного поработаю веслами, – предложил Джон.

Капитан и боцман поменялись местами. Джон попытался грести, не вынося весла плашмя, а наклонив их лопасти вниз и вперед, так что, когда он делал гребок, они не погружались настолько глубоко в воду, а значит, не могли зацеплять сразу несколько стеблей. Эта тактика оказалась более успешной. Наконец «Ласточка» вышла из зарослей лилий.

– Я не могу двинуть румпелем, – сказала Сьюзен. – Он только чуть-чуть подается.

– Должно быть, стебель лилии застрял между рулем и корпусом лодки, – сообразил капитан Джон. – Я попробую с этим справиться. – Он снял куртку, закатал рукав рубашки и, улегшись на корму, сунул руку в воду. Оказалось, что руль заклинил не какой-то жалкий стебель водяной лилии, а примерно полдюжины этих стеблей, перепутанных друг с другом. Джону удалось разодрать эти стебли, а потом вытащить их кусочки в просвет между рулем и килем.

– Теперь все чисто, – выдохнул он и снова взялся за весла. Велев Сьюзен не подводить лодку слишком близко к камышам, где легко было снова угодить в силки водяных лилий, но и не выруливать на самую середину, Джон начал грести. Однако на борьбу с лилиями было потрачено драгоценное время, и темнота совсем сгустилась над заводью.

– Мне кажется, – заметила Сьюзен, – что уже слишком темно, чтобы можно было отыскать «Амазонку». Может, стоит отказаться от этой затеи и вернуться назад?

– Если мы подождем до утра, то сможем спокойно найти ее, – возразил капитан Джон.

– А как же Титти? – напомнила Сьюзен. – И к тому же «Амазонки» может не быть здесь вообще.

– Она должна быть спрятана где-то на реке, – ответил Джон. – Но ты права, я забыл про Титти. Мы возвращаемся.

Он развернул «Ласточку» по течению реки и заработал веслами.

– Не очень-то порулишь в такой темноте, – вздохнула Сьюзен. – Я ничего не вижу.

Джон с силой налег на одно из весел.

– Опять лилии, – проворчал он.

Он вывел «Ласточку» из поля лилий, и она немедленно уткнулась носом в стену камышей.

– Слушай, Роджер, ты смотришь или нет? – раздраженно поинтересовалась боцман. – Ты ведь вроде у нас впередсмотрящий!

– Да тут вообще не на что смотреть! – отозвался Роджер. – Ничего не видно, кроме полной темноты.

Прошло еще немало времени, прежде чем они нашли то место, где река вытекала из заводи. Один раз они вообще проскочили просвет, опасаясь, что слишком близко подойдут к камышам. Наконец Ласточки решили, что даже если кто-нибудь посторонний заметит свет, то не поймет, зачем этот свет и откуда. Приняв это решение, они зажгли свои карманные фонарики. Роджер не смог добраться до своего фонарика, поэтому взял фонарик Джона – капитан все равно не мог светить фонариком, потому что руки у него были заняты веслами. Сьюзен воспользовалась своим фонариком. Но даже при их свете навигация в заводи оказалась трудным делом. Бледные лучики метались из стороны в сторону, высвечивая только темные заросли шуршащих камышей. За пределами светового пятна лежала непроглядная тьма. Когда же фонарики выключались, то мрак, казалось, становился еще гуще. Наконец Ласточки обнаружили просвет, по обе стороны которого поднимались камыши, а между ними не было видно ничего, кроме сплошной темноты.

– Должно быть, это река, – сказал Джон.

Он сделал один или два гребка в ту сторону.

Вокруг «Ласточки» по-прежнему была чистая вода, однако по сторонам фонарики высвечивали лишь камыши. Все их стебли были наклонены в одну и ту же сторону, и, когда Джон сложил весла, лодка продолжала двигаться в ту же сторону, куда клонились камышины. Наконец- то «Ласточка» вышла обратно в реку.

Джон предоставил течению увлекать «Ласточку» вниз, по направлению к озеру, и брался за весла только тогда, когда камыши оказывались в опасной близости.

– Не маши так своим фонариком, Сьюзен, – попросил он, – иначе кто-нибудь нас увидит. Мы, должно быть, уже приближаемся к дому. Выключи свой фонарик, Роджер. Нам совсем не нужно, чтобы туземцы всполошились.

Пару раз на поворотах реки лодка въезжала носом в камыши, однако высвободить ее было совсем не сложно.

Наконец Ласточки узрели огни большого дома, возвышающегося поодаль от воды.

– Должно быть, мы уже около лодочного сарая, – заметил Джон.

– Вот он, – указала Сьюзен.

Джон затабанил веслами.

– Мы должны еще раз заглянуть туда, – сказал он. – Просто на всякий случай.

Сьюзен посветила фонариком внутрь сарая. Оттуда, едва не задев крылом головы ребят, вылетела летучая мышь. Ялик и моторный катер, как и прежде, стояли на своих местах. Бон «Амазонки» был все так же пуст.

– Должно быть, они спрятали ее еще где-то выше по течению, – упрямо повторил Джон.

В этот момент огни в окнах большого дома начали гаснуть один за другим.

– Вырубите фонарик, боцман, – приказал капитан. – Если кто-нибудь сейчас выглянет в окно, он может увидеть свет.

Он снова вывел «Ласточку» на середину реки. Она медленно поплыла во тьме по течению.

Некоторое время все хранили молчание. Их план потерпел неудачу, и дерзкая экспедиция не привела ни к чему.

Неожиданно все ощутили на лицах дуновение ветра.

– Должно быть, мы уже достигли открытого моря, – промолвил капитан Джон. – Можете зажечь фонарик, боцман, и оглядеться по сторонам.

Сьюзен включила фонарик и обвела лучом вокруг лодки. Нигде не было видно никаких камышей. Со всех сторон плескалась темная вода.

– Эгей! – воскликнул Роджер. – Я вижу вдали огни!

– Это огни Рио, – кивнул Джон. – Мы выбрались из реки. Я собираюсь поставить парус. Боцман, держите фонарик потверже, пока я беру риф. Помните, даже папа говорил: «Если ты идешь в темноте на маленькой лодке, то не стыдно на всякий случай зарифить парус».

Однако оказалось, что взять рифы во мраке ночи, даже при содействии боцмана, которая умело подсвечивает вам фонариком, – это работа не из легких. Но наконец дело было сделано. Джон поставил «Ласточку» носом к ветру и поднял парус. Сьюзен держала румпель и главный шкот.

– Положить судно на правый галс, – приказал Джон, когда парус наполнился ветром, – и забирать восточнее. Надо постараться держаться подальше от скал возле мыса.

Даже при зарифленном парусе ветер оказался достаточно крепким – «Ласточка» быстро скользила поперек озера, и у бортов ее бодро и равномерно журчала вода.

– Мы идем точно на восток, – обронил Джон немного погодя.

– Откуда ты знаешь? – спросила Сьюзен.

– Посмотри, – ответил Джон.

Над головой показалась широкая полоса чистого неба, и на ней ярко сияли крупные звезды.

– Вон, смотри, – объяснял Джон. – Этот ковш – Большая Медведица. Вон ручка, а вон сам ковшик. Те две звезды, которые образуют переднюю стенку ковша, дают направление на Полярную звезду. Вон она – Полярная звезда. Она у нас прямо по левому борту, так что мы наверняка плывем на восток. А огни Рио почти прямо по правому борту – ведь Рио к югу от нас.

– Почему же туземцы назвали этот ковш Большой Медведицей? – спросила Сьюзен.

– Не знаю, – пожал плечами Джон. – Он вообще не похож на медведицу. Скорее уж на жирафа. Но больше всего – именно на ковш.

– Судно разворачивается круче к ветру, – сообщила Сьюзен.

– Держи на восток, – скомандовал капитан, – не сходи с курса. Хотя, должно быть, мы уже оставили мыс далеко позади. Мне нужно свериться с компасом и картой.

У экипажа «Ласточки» сильно поднялось настроение после того, как они вышли в открытое море, где не нужно было петлять наугад во тьме среди зарослей камыша и водяных лилий. Ничто не вселяет такую радость в сердце моряка, как лицезрение привольных океанских просторов.

– Ты не замерз, Роджер? – спросила боцман.

– Немного, – ответил впередсмотрящий.

– Тогда слезай на дно лодки и завернись в одеяло, – велела Сьюзен и передала юнге одеяло, слегка задев при этом капитана.

Джон тоже уселся на корточки на дно судна. Достав путеводитель, он при свете фонарика отыскал карту и начал изучать ее. Затем капитан положил на среднюю банку свой компас – так, чтобы черная черточка на ободке циферблата была направлена туда, куда указывал нос «Ласточки». Однако никакого толку из этого не вышло – судно раскачивалось из стороны в сторону, компас постоянно оказывался лежащим на наклонной плоскости, и стрелка не желала вращаться. Джону пришлось взять компас в руку, но и тогда качка сказывалась на приборе. Капитан одной рукой пытался держать компас как можно ровнее, а в другой держал фонарик, стараясь рассмотреть, когда соответствующая стрелка компаса укажет на нужную отметку. Стрелка дрожала и металась из стороны в сторону.

– Почти точно на восток, – сказал, наконец, Джон. – Теперь приводимся круче к ветру.

Боцман начала постепенно поворачивать руль влево, и курс «Ласточки» потихоньку смещался к югу.

– Курс ост, ост-тень-зюйд, ост-зюйд-ост, зюйд-ост-тень-ост, зюйд-ост, – скороговоркой комментировал капитан.

– Круче, чем сейчас, привести не получится, – сообщила боцман.

– Так держать, – скомандовал капитан Джон. – Курс зюйд-ост или что-то вроде того. – Он сверился с картой в путеводителе; – Этот курс приведет нас примерно вот сюда, и, быть может, на другом галсе нам удастся взять несколько покруче к ветру. Но беда в том, что мы не знаем, насколько далеко мы можем уйти на каждом галсе. Нам придется идти короткими зигзагами и стараться, чтобы они были примерно одинаковой длины. Тогда мы не наскочим ни на западный, ни на восточный берег озера. По огням Рио мы сумеем отследить, когда окажемся вблизи от островов. Я досчитаю до ста, а потом мы совершим разворот. После того как мы сменим галс, я опять буду считать до ста, прежде чем снова входить в оверштаг.

– В Рио гасят свет, – заметила боцман Сьюзен.

Это действительно было так. Один за другим огоньки над заливом Рио угасали.

– Должно быть, сейчас ужасно поздно, – вздохнула Сьюзен.

Звезды снова спрятались за тучами. Нигде не было видно ни огонька. Маленькая «Ласточка» неслась сквозь темноту, Сьюзен старалась держать круче к ветру, смотрела прямо вперед и чуть смещала руль всякий раз, когда ощущала холодное дыхание ветра на своей левой щеке.

– Девяносто два, девяносто три, девяносто четыре, девяносто пять, девяносто шесть, девяносто семь, девяносто восемь, девяносто девять, сто… К повороту! – приказал Джон. Сьюзен переложила руль на другой борт. На миг журчание воды под килем умолкло, а затем, когда «Ласточка» снова набрала скорость, волны снова запели у бортов свою успокаивающую песнь.

– Возьми румпель, Джон, – попросила Сьюзен. – Я хочу достать немного шоколада и накормить нашего юнгу.

Джон перехватил руль, продолжая медленно и размеренно считать. В одной руке он держал компас и время от времени зажигал фонарик, зажимал его между коленями и подносил компас к свету. Однако от этого было мало проку, хотя Джону нравилось думать, что эти проверки очень нужны для навигации. Максимум, что он мог сделать, – это удерживать корабль на плаву и следить, чтобы при каждом зигзаге он проходил примерно равное расстояние. А вдруг… что, если ветер слегка изменит направление?

Боцман достала из жестянки кекс и шоколад. Они с капитаном решили, что им, равно как и юнге, не помешает слегка подкрепить силы. Юнга, пригревшийся в коконе из одежды и одеяла, был просто в восторге от ночного путешествия.

– Как вы думаете, Титти это понравилось бы? – спросил он.

– Понравилось бы что? – осведомилась Сьюзен.

– Ну вот так идти под парусом в темноте, – объяснил юнга.

Сьюзен ничего не сказала в ответ. Ей было неуютно при мысли о том, что Титти до сих пор остается на острове совершенно одна.

Джон тоже ничего не ответил. Во-первых, он молча вел отсчет и уже подбирался к сотне. Во- вторых, свет двух фонариков – одним Сьюзен подсвечивала себе, нарезая на ломти кекс и разламывая шоколад, а другим сам Джон светил на компас – делал темноту за бортом лодки еще более непроглядной. Конечно, плыть по озеру было куда лучше, чем пробираться по реке среди камышей, но капитан Джон прекрасно понимал, что и сам не знает, насколько близко к берегу они уже подошли. Он был капитаном «Ласточки» и не должен был допустить кораблекрушения. Папа поверил ему, поверил в то, что Джон не тупица… но сейчас, ведя корабль в полном мраке, Джон был отнюдь не уверен, что его нельзя назвать тупицей после всех глупостей и промашек, совершенных им сегодня. Он больше не видел огней Рио, которые помогли бы ему определить местонахождение «Ласточки». Кругом царила чернильно-черная мгла. Единственное, что мог Джон, – это идти галсами против ветра и размышлять, что ему делать, когда «Ласточка» подойдет к островам возле устья залива? И как ему узнать, когда она подойдет к этим островам? Однако нельзя было показать экипажу, что капитан встревожен.

Поэтому Джон не сказал ничего, лишь продолжил вести отсчет. Быть может, теперь он считал немного громче, чем прежде. Дойдя до сотни, он переложил руль, изменяя курс, и начал считать заново:

– Один, два, три…

Теперь «Ласточка» вновь шла правым галсом.

Маленькое суденышко рыскало зигзагами по озеру – то в одну сторону, то в другую. Острова уже должны были быть где-то недалеко.

Неожиданно Джон прекратил отсчет.

– Слушайте, – прошептал он. – Деревья. Я слышу, как ветер шуршит листвой. Что это? – И он посветил фонариком поверх борта.

Луч высветил белый всплеск – это волны разбивались о камни. Шум ветра в листве доносился откуда-то спереди, совсем близко.

– Вытравить фал! – скомандовал Джон. – Спустить парус. Хватай рей, как только он упадет!

Сьюзен действовала со всей доступной ей быстротой. По голосу Джона она поняла, что нельзя терять ни мгновения. Парус с шорохом обрушился вниз. Сьюзен постаралась уложить его как можно аккуратнее. Затем она посветила фонариком в темноту перед носом лодки.

– Там что-то близко, очень близко, – сообщила она.

«Ласточка» по инерции скользила, рассекая гладкую воду. Джон вытащил весла.

– Вот оно, – сказала Сьюзен. – Совсем рядом. Загребай левым веслом. Это причал!

«Ласточка» мягко ударилась о что-то деревянное.

– Держись за это покрепче, что бы это ни было, – велел Джон и втянул весла в лодку, а потом перебрался на нос.

Луч фонарика осветил черные и влажные балки причала – одного из тех деревянных причалов, которые строят для своих кораблей туземцы.

– Посвети вверх, Сьюзен, – попросил капитан. – Я сойду на берег.

Сьюзен вскинула фонарик вверх. Мгновение спустя Джон был уже на причале.

– Теперь порядок, – сообщил он. – Я прихватил фалинь.

Джон тоже засветил фонарик, и, когда «Ласточка» отошла чуть назад, Сьюзен увидела, что Джон стоит на причале и привязывает фалинь к швартовочной тумбе.

– Во всяком случае, тут с нами ничего не произойдет, – сказал Джон. – Хорошо, что мы не наскочили на те камни, мимо которых только что проходили. Интересно, что это за остров?

Он прошел по причалу к берегу, подсвечивая себе фонариком, но почти сразу вернулся назад.

– Там объявление, в нем написано: «Частное владение. Высадка запрещена».

– И что нам делать? – упавшим голосом спросила Сьюзен.

– Высадиться, конечно же, – уверенно ответил капитан Джон. – По крайней мере, если мы хотим высадиться. Все равно туземцы сейчас спят. Мы останемся тут до тех пор, пока хоть чуть-чуть не развиднеется. Скоро уже должно начать светать. Только тупицы будут пытаться плавать среди этих островов в такой темнотище.

– А как же Титти? – забеспокоилась Сьюзен.

– Титти в лагере, там у нее есть палатка и костер. С ней все будет в порядке. И с нами теперь тоже.

Капитан Джон был невероятно счастлив. Теперь, когда опасность миновала, он отлично понимал, что они все-таки показали себя изрядными тупицами, решив поплавать под парусом в ночной темноте. Но «Ласточка» все-таки не напоролась на скалы, а прочно пришвартована к безопасному причалу. Где находится этот причал – неважно. На рассвете все станет понятно.

***

Сьюзен сказала:

– Роджер, тебе лучше поспать.

Роджер ничего не ответил, он уже и так крепко спал. Джон снова спрыгнул в лодку.

– Потише, не разбуди его, – прошептала Сьюзен. Джон осторожно переступил через спящего юнгу.

– Здесь есть еще два одеяла, – сообщила Сьюзен.

– Я не собираюсь спать, – отозвался Джон, поудобнее устраиваясь на дне лодки. – А ты можешь отдохнуть.

– Эй, Джон, – шепнула Сьюзен через мину ту или две, но опять не услышала ответа. Через несколько минут боцман Сьюзен тоже погрузилась в сон.

***

Ветер унес прочь тучи, и в вышине, над озером, над «Ласточкой» и ее спящим экипажем ярко засияли звезды. Над грядой восточных холмов глубокая синева неба начала бледнеть и выцветать. Острова, сгрудившиеся у входа в залив Рио, превратились в темные громады, выделявшиеся на фоне воды, которая теперь стала светлее. Если раньше и суша, и небо, и озеро были одного непроглядно-черного цвета, то теперь вода и небеса постепенно становились серовато-голубыми. Потом и острова начали менять цвет – из черных они превратились в блекло-зеленые, коричневые и серые, а рябь на воде уже тускло отблескивала, словно разлитое олово.

***

Когда Джон проснулся, до рассвета было еще далеко, однако было уже достаточно светло для успешной навигации. Он мгновенно стряхнул с себя сон, несколько пристыженный тем, что позволил себе уснуть. Оглядевшись по сторонам, Джон обрадовался тому, что сумел проснуться первым. Он немедленно осознал, где они находятся – стоят у причала возле одного из маленьких островов у северной оконечности залива Рио. Джон попытался отшвартоваться и поставить парус, не перебудив при этом остальных, но, когда он поднялся, юнга и боцман тоже заворочались.

Роджер зевнул и, ухватившись за планшир, подтянулся, чтобы осмотреться вокруг. Посмотрев на озеро, на причал и на остров, юнга без слов повалился обратно и снова уснул.

Сьюзен проснулась резко и окончательно – как просыпается всякий, кому по утрам приходится готовить завтрак на всю семью.

– Мне кажется, – промолвила она, – что нам следовало отчалить уже давным-давно. Смотри, уже совсем светло.

– Тогда за дело, – скомандовал Джон. – Берись за главный шкот, а я поставлю парус. Я не хотел тебя будить… но на самом-то деле я только что проснулся сам. Кажется, день опять будет погожий, да и ветер не переменился.

Джон отвязал фалинь и обмотал его одним витком вокруг швартовочной тумбы в дальнем конце причала. Потом он поднял парус, совсем забыв, что тот зарифлен. Чтобы убрать риф, потребовалось не более минуты. Это было куда легче, чем возиться с парусом в темноте. После этого Джон снова поставил парус, на сей раз полностью распустив его, и отшвартовался от причала. «Ласточка» отошла немного назад, поймала ветер и вышла на открытое пространство. Джон перебрался на корму и взялся за румпель.

Сьюзен, прищурившись, высматривала объявление о том, что высадка запрещена.

– На самом-то деле мы вовсе и не высаживались, – пробормотала она.

Они миновали залив Рио и острова. Непривычно было видеть этот обычно оживленный залив таким пустынным. Нигде не было ни души. Окна во всех домах были зашторены. Яхты стояли в швартовочных бонах, туземные лодки лежали на берегу, вытащенные еще с вечера. Ни один туземец не появился пока на пляже.

– У нас еще есть время до того, как взойдет солнце, – заметил Джон, поглядывая на слабый отсвет в небе над холмами.

«Ласточка» вышла на открытое водное пространство, острова остались позади. Джон на правил ее длинным зигзагом к противоположному берегу озера, затем скомандовал: «К повороту!» – и положил судно на другой галс. В этот раз они подошли к узкой бухте у Холли-Хоув. За покатым полем, на верхушке холма стояла сама ферма Холли-Хоув, белевшая среди тисов и кустов остролиста. Там, в доме, спали мама, Викки и нянюшка. Джон посмотрел на Сьюзен, а Сьюзен – на Джона. Оба подумали об одном и том же, но не сказали ничего. Мысль, пришедшая в голову сразу обоим, внушала беспокойство. Ну ладно, скоро они будут уже в лагере на острове Дикой Кошки.

Наконец Сьюзен промолвила: – Я надеюсь, у Титти хватило здравого смысла все-таки лечь спать.

– Держу пари, что не хватило, – отозвался Джон. – Да ей бы этого и не захотелось.

Дариенский пик остался за кормой. Джон увидел баржу, пришвартованную к гигантскому бую, однако это зрелище напомнило ему о неприятном разговоре с капитаном Флинтом, и Джон предпочел отвернуться в другую сторону.

Теперь Ласточкам уже был виден остров Дикой Кошки. Неожиданно Сьюзен сказала:

– Титти не спит. Я вижу, она развела здоровенный костер.

Толстый столб дыма поднимался над островом, колыхаясь на ветру.

– Эй, – воскликнул Джон, – а вон лодка! Да это же «Амазонка»!

– Где? – вскинулась Сьюзен.

– Вон там, по правому борту. Возле Бакланьего острова. Мы можем выйти к ней на этом галсе.

– И верно, это «Амазонка», – согласилась Сьюзен. – Но в ней никого нет. – Должно быть, она откуда-то отвязалась и придрейфовала сюда.

Джон внимательно присмотрелся.

– Она не могла придрейфовать, – возразил он. – Она стоит на якоре. Наверное, Амазонки спят в ней. Ура! Давайте все-таки захватим ее. Мы можем снять ее с якоря, не разбудив их, и отбуксировать в гавань. А когда они проснутся, уже будут в плену у нас.

– Мне кажется, что в ней никого нет, – нахмурилась Сьюзен.

– Глупости! – фыркнул Роджер. – Она не могла сама приплыть сюда и встать на якорь.

– Ну ладно, через минуту увидим, – решила Сьюзен.

Сперва Джон решил не менять тот курс, которым «Ласточка» шла сейчас. Этим курсом она должна была оказаться чуть впереди «Амазонки». Потом можно будет осторожно сдать назад при помощи весел, поднять якорь пиратского судна и взять его на буксир, не разбудив при этом спящий экипаж. Но потом он переду мал. Лучше будет подойти поближе к «Амазонке» с кормы и заглянуть через планшир. Будет глупо пытаться поднять якорь, если Амазонки просто притворяются спящими.

– Я уверена, что там никого нет, – повторила Сьюзен, когда «Ласточка» подошла почти вплотную к стоящему на якоре суденышку.

Но в этот момент за планшир «Амазонки» ухватилась чья-то рука, и миг спустя, когда «Ласточка» поравнялась с кормой пиратского судна, над бортом показалось заспанное лицо и всклокоченная шевелюра матроса Титти.

Матрос Титти судорожно пыталась вспомнить, что надлежит говорить в таких случаях. Что-то вроде «рапорт», «капитан», «враги» и «захвачено». Но в последнюю минуту все слова вылетели из ее головы, и она произнесла лишь:

– Я ее увела.

Глава 22
Белый флаг

Капитан Джон испустил ликующий крик, который напугал даже его самого и к тому же разбудил сладко спавшего Роджера.

– Титти, Титти, как тебе это удалось? – спросил Джон.

– Отлично проделано, Титти, – похвалила Сьюзен.

Роджер сел прямо на дне «Ласточки» и выглянул из-за планшира.

– Привет, Титти, – протянул он, потом снова свернулся клубочком и задрых.

Джон ввел «Ласточку» в поворот фордевинд, а затем, приведя ее к ветру, поставил борт о борт с «Амазонкой». Боцман Сьюзен перебралась на нос и схватилась за планшир трофейного судна.

– А где Амазонки? – поинтересовался Джон.

– Они захватили наш лагерь. Они захватили остров Дикой Кошки, – доложила Титти. – Я не смогла им помешать. Сперва я уснула, а потом заухала сова, и я подумала, что это возвращаетесь вы, и зажгла бакены, и они вошли в гавань. Они захватили лагерь, а я увела «Амазонку ».

– Да кому какое дело до этого лагеря? – воскликнул Джон. – Вопрос был в том, кто захватит корабль противника. И мы его захватили! А я-то думал, что мы потерпели поражение. Значит, «Ласточка» все-таки станет флагманом. Отлично проделано, Титти!

Титти попыталась рассказать все, что произошло ночью: как она вела лодку в темноте, как пыталась бросить якорь у противоположного берега и только с приходом дня обнаружила, что стоит на якоре у Бакланьего острова… Сонный крик… плеск весел… мужские голоса… погасший бакен… все это спуталось у нее в голове.

– Главное, – заявил капитан Джон, – это то, что «Амазонка» теперь – наш трофей. Мы пойдем к острову всем флотом, высадимся там перед глазами изумленного противника и отобьем у него наш лагерь. Или же мы предложим сдаться, а если они не сдадутся, то мы не выпустим их в море и они будут сидеть на острове осаде день за днем, пока не умрут с голоду. Но они должны сдаться… Эй, что это они делают? Сьюзен, Титти и Джон уставились в сторону острова Дикой Кошки. Роджер снова проснулся и посмотрел туда же.

Вверх по маячному дереву медленно ползло, тяжело хлопая на ветру, большое полотнище, Ласточки видели, как Амазонки с усилием тянут за веревки, поднимая этот штандарт. На самом деле он представлял из себя обширное и плотное одеяло, и, хотя ветер был довольно свежим, он не мог полностью расправить полотнище, оно лишь вяло колыхалось и хлопало под особенно сильными порывами.

– Это одно из наших одеял, – заметила Сьюзен.

– Это белый флаг! – воскликнула Титти. – Они сдаются.

– Не очень-то он и белый, – сонно возразил Роджер.

– Но должен быть белым, – не сдавалась Титти. – Я же знаю, что это белый флаг!

– Скоро мы точно это узнаем, – оборвал их спор капитан Джон. – Как вы думаете, боцман, не перейти ли вам на захваченное судно, чтобы привести его к острову.

– Лучше ты, – сказала Сьюзен. – Я не особо умею обращаться с фальшкилем.

– Верно, – кивнул капитан. – Роджер останется с тобой на «Ласточке», Титти пойдет на «Амазонке». Внимание, Титти, я, перебираюсь к тебе на борт.

Джон перелез из одной лодки в другую.

– Держись за фалинь «Ласточки», пока я поднимаю парус на «Амазонке», – приказал он.

– Есть, сэр, – отозвалась Титти.

Боцман Сьюзен отпустила планшир «Амазонки», и «Ласточка» отошла от пиратского судна на всю длину фалиня.

– А где пиратский флаг? – спросил капитан Джон, окидывая взглядом мачту, чтобы убедиться, что все готово к подъему паруса. Они оставили его на мачте, – объяснила Титти. – Я сняла его, как только стало светло я его увидела. Я как-то не подумала об этом раньше.

– Ты поступила совершенно правильно, – одобрил капитан Джон. – Поскольку «Амазонка» захвачена нами, она не может нести свой собственный флаг. На ней следовало бы поднять наш вымпел, но у нас нет запасного.

На «Амазонке» был люггерный парус, точно такой же, как и на «Ласточке», так что Джон без труда сумел поставить его, а потом начал убирать якорный канат.

– А теперь, матрос, не возьмете ли вы румпель, чтобы вести судно к острову? Вы ведь понимаете, что это действительно ваш трофей, вы готовы, боцман? Можно отшвартовывать «Ласточку»?

– Готовы, – отозвалась Сьюзен. – Роджер, иди на нос и сверни фалинь в бухту. Роджер, уже окончательно проснувшийся, бросился на нос «Ласточки». Титти отпустила фалинь, и Роджер выбрал его перехват за перехватом и уложил аккуратными кольцами. Парус «Ласточки» наполнился ветром, и она начала набирать ход. Джон натянул якорный канат до предела – теперь канат уходил в воду отвесно.

– Титти, ты готова?

– Готова.

– Сейчас мы стронемся с места. Держи так, чтоб ветер задувал в парус. – Джон потянул за канат, часто-часто перебирая руками. «Амазонка» отошла от острова, но увалилась в подветренную сторону.

– Фальшкиль не выдвинут, – понял Джон. – Как только мы его выдвинем, она пойдет как надо. У нее нет такого киля, как у «Ласточки».

Он выдвинул фальшкиль, и «Амазонка» прекратила рыскать из стороны в сторону. За кормой потянулся ровный пенный след.

– Все нормально, Титти? – спросил Джон.

– Замечательно, – откликнулась девочка. – То есть я хочу сказать – так точно, сэр!

Чуть приоткрыв рот и серьезно взирая на парус, Титти вела «Амазонку» к острову – матрос «Ласточки» в первый раз самостоятельно управляла лодкой. Ничего удивительного, что она не сразу ответила правильно.

Подгоняемый свежим утренним ветром, флот двигался к острову Дикой Кошки. «Ласточка» шла чуть впереди.

Боцман Сьюзен окликнула капитана:

– Ну что, идти прямо в гавань? На этом галсе я легко управлюсь.

– Нет, – отозвался капитан Джон. – Нам лучше править прямо на Дозорную высоту и спросить их, что они хотели указать, вывесив на маяк одеяло.

– Я уверена, что это белый флаг, – упрямо повторила Титти, не отрывая взгляда от паруса. – Все равно мы должны в этом убедиться, – настаивал Джон. – Они могут попытаться отбить «Амазонку», если мы приведем ее в гавань.

На маячном дереве – там, где вчера вечером рыла поднята путеводная лампа, – сегодня висело, лениво похлопывая на ветру, огромное одеяло. Под его сенью на Дозорной высоте стояли пираты-Амазонки. Точнее, не стояли, а подпрыгивали и пританцовывали на месте.

– Что они делают? – удивился капитан Джон.

– Это капитан Нэнси – вон она прыгает вверх-вниз, – ответила Титти. – Может быть, она пляшет танец гнева и мести. – Титти не могла позволить себе большего, нежели глянуть уголком глаза на происходящее вокруг. Она вела корабль и хотела, чтобы все увидели: она может управиться с лодкой самостоятельно, Титти хотелось, чтобы за кормой оставался такой же ровный след, как тогда, когда судно вели пиратки.

Прежде чем подойти к острову, Сьюзен выполнила еще один разворот. «Амазонка» продолжала идти прежним курсом. – Возле бухты Первой Высадки довольно глубоко, – напомнил Джон. – Можно подойти близко к берегу. Ты потеряешь ветер, но снова поймаешь его на другой стороне. Запас хода вполне достаточный, чтобы пройти полосу безветрия.

– Есть, сэр, – откликнулась Титти.

Амазонки, стоящие на наблюдательном пункте, махали руками, словно подзывая Ласточек к себе.

– Скорее, скорее! – кричали они.

Титти подвела корабль поближе к берегу, и Джон крикнул Амазонкам:

– Вы сдаетесь?

Нэнси Блэккет закричала в ответ:

– Мы сдаемся! Мы честно сдаемся! Только давайте поживее!

– Да, давайте побыстрее! – подхватила Пегги.

– И чтоб никакого обмана! – сурово напомнил Джон,

– Честное пиратское! – пообещала Нэнси.

– И честное амазонское тоже? – с сомнением переспросил Джон.

– Честное амазонское, – поклялась Нэнси. – Честное какое хотите, только не тяните время. Ведите корабль сразу в бухту, к пляжу!

– Мы отведем ее в порт, – возразил капитан Джон.

– Но бухта ближе!

– Этот корабль – наш трофей, – сурово напомнил Джон. Мы отведем его в гавань.

Амазонка» под обвисшим парусом уже миновала воды, защищенные от ветра высоким мысом. Теперь она снова поймала ветер и быстро заскользила через пролив, разделявший остров и восточный берег озера.

– Держи ближе к ветру, Титти, – скомандовал капитан Джон.

– Есть держать ближе к ветру, – откликнулась матрос Титти, приводя «Амазонку» круче к ветру. – И чего это они так ужасно спешат?

– Не знаю, – пожал плечами капитан. – Не придерживай судно. Нам нужно догнать Сьюзен у гавани. Она уже легла на другой галс. Но «Ласточка» уже шла с хорошим отрывом, к тому же в открытом море. Когда Титти привела свой приз к скалам на южном побережье острова, «Ласточка» была уже там. Сьюзен пустила парус и ждала у входа в гавань, держа наготове весла.

– Все в порядке, – крикнул Джон. – Можешь входить. Они почему-то страшно торопятся. Мы войдем в гавань вместе.

Сьюзен налегла на одно весло, одновременно табаня другим, развернула «Ласточку» и направила ее в гавань.

– Можно, я проведу туда «Амазонку»? – опросила Титти. – Вчера вечером я вывела ее туда в полной темноте.

– Смотри, Титти, ты видишь условные знаки? Ветер как раз с нужной стороны. Можно вести корабль в гавань под парусом. Я спущу парус, когда это будет необходимо. Тебе не нужно думать ни о чем, кроме как о том, чтобы держать знаки в створе.

– Я попробую, – кивнула Титти и направила «Амазонку» прямо в гавань.

– Не обращай на меня внимания, – напомнил Джон. – Держи так, чтобы знаки были точно один над другим. – Когда лодка проскочила между скал, капитан спустил парус и поднял фальшкиль. – Не спускай глаз со створа. Вот так. Смотри, где «Ласточка». Отличная работа!

Как раз в тот момент, когда «Ласточка» ткнулась в берег маленькой гавани, «Амазонка» бесшумно скользнула мимо и причалила рядом с нею.

Амазонки уже ждали на берегу. Вид у них был самый что ни на есть дружелюбный. Пегги Блэккет бросилась вытаскивать «Ласточку» на берег, а Нэнси Блэккет проделала то же самое с «Амазонкой». Но капитан Джон не хотел рисковать.

– Капитан Нэнси, – официальным тоном произнес он, – какой корабль теперь будет флагманом?

– «Ласточка», – без колебаний ответила капитан Нэнси. – И по заслугам. Но давайте поторопимся. Никто не знает, что мы здесь. Все думают, что мы спим в своих постелях. Мы должны приплыть домой до того, как нас позовут к завтраку.

– Вам ни за что не успеть, – покачал головой капитан Джон.

– Успеем! Ветер крепчает с каждой минутой, а солнце еще только-только поднимается. Но только надо шевелиться быстрее. Помогите нам перенести вещи. И надо сказать ужасно много.

Титти перепрыгнула через носовой планшир «Амазонки», и капитан Нэнси крепко пожала ее руку и похлопала по плечу.

– Гром и молния, матрос! – воскликнула она. – Жалко, что ты не в моем экипаже. Сегодня утром, когда я увидела, что ты в одиночку обставила нас обеих, то подумала – якорь мне в глотку! Ты совершила именно то, что мы собирались сделать с вами.

Сьюзен выгружала одеяла и другие вещи с «Ласточки». Роджер уже умчался в лагерь. Все принялись за переноску поклажи. Роджер прибежал обратно.

– Они развели здоровенный костер, – сообщил он, – и чайник уже вскипел.

– Кто хочет чаю? – спросила боцман Сьюзен.

– Нам некогда, – отозвалась Пегги.

– Идем, быстро, – скомандовала Нэнси. – Нам нужно о многом поговорить, а пока мы говорим, как раз можно глотнуть чаю.

Ласточки и Амазонки помчались по дорожке к лагерю. Амазонки на ходу болтали не умолкая.

– Дело в том, – вещала капитан Нэнси, – что нам разрешили уехать из дома и стать лагерем на острове на несколько дней, начиная с послезавтрашнего…

– Теперь уже с завтрашнего, – вклинилась Пегги.

– Вчера у мамы была вечеринка, и сегодня еще приезжают люди, ну, вы понимаете, такие люди, перед которыми нас хотят выставить паиньками. Поэтому единственное, когда можно было начать войну, – это вчерашний вечер. Не очень-то хорошо воевать с людьми, с которыми живешь в одном лагере. До этого нам жутко мешал ветер – то его нет, то он встречный. Так что мы решили – вечером или никогда. И тут ваш матрос нас обставила. Это был честный выигрыш.

– Я получила жуткий нагоняй, когда мы обнаружили, что «Амазонка» исчезла, – снова вмешалась Пегги. – Капитан Нэнси думала, что она уплыла сама по себе, а когда я сказала, что она не могла уплыть против ветра…

– Да подожди же ты, Пегги! – оборвала ее капитан Нэнси.

– Ну да! – фыркнула Пегги. – Ты не хочешь, чтобы они узнали, что ты сказала. В общем, мы так и не поняли, что с ней случилось, пока не рассвело. Сначала мы вообще ничего не поняли, даже когда высмотрели «Амазонку». А потом матрос Титти проснулась и сняла с мачты наш флаг.

– Что ж, вы построили великолепный план, – признала капитан Нэнси. – На него любой клюнул бы. Когда мы увидели вас у лодочного сарая…

– А где вы были? – спросил капитан Джон.

– Мы прятались в камышах возле устья реки.

– Я об этом не подумал, – сознался капитан Джон.

– Так вот, когда мы увидели, что вы уходите вверх по реке, мы были уверены, что вы все на борту вашего корабля. Я знала, что на реке вы не найдете ничего, и думала, что у нас будет достаточно времени, чтобы добраться до острова Дикой Кошки, пока еще не совсем стемнело. Я считала, что вы сразу вернетесь обратно. Но и представить не могла, что вы оставите охрану на острове и подниметесь по реке только ради того, чтобы мы попались в свою же собственную ловушку. Это действительно был гениальный план!

– На самом деле наш план был вовсе не таким, – возразил капитан Джон. – Я вообще ничего такого не подозревал. Но что вы собирались делать?

– Все равно, что бы вы ни предприняли, это сработало, – сказала капитан Нэнси. – А наш план был очень прост. Мы собирались доплыть до острова Дикой Кошки. Мой боцман должна была высадить меня на берегу, уплыть прочь и затаиться в бухте поблизости. Я намеревалась спрятаться, а потом, когда вы вернетесь домой и уйдете в лагерь, увести «Ласточку» и присоединиться к Пегги. Тогда у нас в руках был бы весь флот.

– И что же случилось? – поинтересовалась Сьюзен.

– Нам понадобилось куда больше времени, чтобы добраться до острова, чем я рассчитывала. Слишком быстро стемнело, и когда мы пробирались через острова, мы пережили несколько кошмарных минут. А потом, когда мы увидели вашу лампу…

– Маяк, – поправила Титти.

– Мы подумали, что вы вернулись на остров раньше нас. Потом мы увидели, как на острове движется огонек.

– Это был мой фонарик, – пояснила Титти.

– И тогда мы подумали, что нужно подойти к острову и переждать где-нибудь до рассвета. А затем заметили два огонька, и я сразу же предположила, что они отмечают створ. Поэтому я погребла к берегу, чтобы рассказать вам про завтрашние планы. Мы высадились, пошли в лагерь и никого там не нашли. Мы немного покричали и вернулись в гавань, но «Амазонки» там уже не было. Титти прекрасно справилась со своей задачей.

– А что было потом? – нетерпеливо спросила Сьюзен.

– У нас вышла небольшая ссора, – уклончиво ответила Нэнси.

– Небольшая! – фыркнула Пегги. – Это была настоящая буря!

– А потом мы нашли сдобный кекс и съели его. Надеюсь, вы не возражаете.

– Ничуть, – отозвалась Сьюзен. – Сегодня у нас будет новый.

– Я съела ваш шоколад, который хранился на «Амазонке», – призналась Титти.

– Ты его заслужила, – щедро сказала капитан Нэнси.

Они вошли в лагерь. Там горел высокий костер, и чайник, стоящий на огне, исходил паром и плевался кипятком.

– Можно, я заварю чай? – спросила Пегги Блэккет.

– Постой, Пегги, – скомандовала капитан Нэнси. – Мы проиграли. Теперь командующий флотом – капитан Джон. Капитан Джон, вы не против, если мой боцман приготовит для нас чай?

– Боцман, – промолвил капитан Джон, – мы будем признательны, если вы приготовите для нас чай.

– Жалко, нет молока, – вздохнула Сьюзен, – и еще слишком рано, чтобы ехать за ним на ферму.

– И к тому же на это нет времени, – добавила Нэнси. – Обойдемся без молока.

– И будем считать чай горячим грогом, – заключила Титти.

Так что горячий грог был приготовлен и подан к столу в больших кружках. И никогда прежде чай с молоком не был таким вкусным, как этот чай без молока на острове Дикой Кошки ранним-ранним утром, когда первые лучи восходящего солнца едва озарили вершины дальних холмов. Однако чай был таким горячим, а Амазонки так страшно спешили, что Пегги была откомандирована в бухту за бутылкой холодной воды, дабы охладить чересчур горячий грог.

– Можно считать, что война закончена? – осведомилась Нэнси. – Так будет лучше, ведь завтра мы прибудем на остров, чтобы поселиться здесь.

– Верно, – кивнул капитан Джон. – Мир.

– Пегги, беги и сними белый флаг, – приказала капитан Нэнси. Пегги, поставив кружку с горячим грогом на землю, взбежала на Дозорную высоту и спустила одеяло, вывешенное на маячном дереве.

– Солнце уже действительно вот-вот взойдет, – заметила Нэнси. – А завтра мы поднимем парус как можно раньше и приплывем сюда со своей палаткой, а потом можно будет устроить налет на капитана Флинта.

– Ах да, – спохватилась Сьюзен, – мы едва не забыли передать вам послание.

– Какое послание?

– От дикарей, – пояснила Титти. – Мы ходили в лес на холмах и видели там дикарей, а они показали нам змею.

– А, так вы навещали двух Билли, углежогов! – догадалась Нэнси.

– Ну да, они еще живут в вигваме, – добавила Титти.

– Так вот, они передали нам послание для вас, – продолжала Сьюзен,. – Мы должны сказать вам, чтобы вы сообщили ему…

– Кому? – переспросила капитан Нэнси.

– Капитану Флинту, – ответила Титти.

– В общем, Билли-старший или Билли-младший, я забыла, который из них, велел сказать, что он должен запирать свою баржу на крепкий замок, когда уходит надолго.

– Но почему? – удивилась Нэнси.

– Из-за нас? – спросила Пегги.

– Нет, – покачала головой Сьюзен. – Это из-за разговоров, которые Билли слышал среди других туземцев в баре.

Все это время Джон молчал. И лишь теперь он произнес:

– Мы не могли передать вам это послание, потому что не было ветра и я не знал, что нам делать. Я пытался сам передать капитану Флинту эти слова, но он не стал слушать. Вы сможете передать это ему или нет?

– Но если он будет запирать баржу на замок, мы не сможем грабить ее и похищать зеленые перья для наших стрел! – возмутилась Пегги.

– Если он не будет запирать ее, то ее может ограбить кто-нибудь другой, – возразила Нэнси. – Мы не можем позволить, чтобы туземцы похитили что-нибудь оттуда.

Допив чай, все быстро пошли в сторону гавани. На ходу вопрос о замке на барже обсуждался со всех сторон. Но точку в этом споре поставила все-таки Нэнси.

– Мы передадим ему, – заявила она. – Пусть навесит на нее замок. Пусть навесит на нее хоть десять замков. Мы вскроем их ломом. Я скажу ему немедленно, по дороге домой.

– Ты не сможешь этого сделать, – возразил Джон. – Он уехал.

– Уехал? – удивленно спросила Нэнси, сталкивая «Амазонку» на воду.

– Я видел, как он уезжал. Он забрал с собой попугая.

– Ну, значит, он уже вернулся, – сказала Нэнси. – Мы видели свет на барже, когда плыли сюда вчера вечером. Все окна были освещены.

– Мы не можем сказать ему сейчас, – возразила Пегги.

– Почему? – осведомилась Нэнси.

– Потому что мы дома, спим у себя в постели, – напомнила Пегги.

– Гром и молния, и вправду! – воскликнула капитан Нэнси. – Я совсем забыла об этом. Ладно, пошевеливаемся. До скорого, мистер главнокомандующий!

Работая веслами изо всех сил, Амазонки вывели свой корабль из гавани и поставили парус.

Нельзя было терять ни секунды. Лучи солнца должны были вот-вот коснуться воды на дальней стороне озера. Ласточки вернулись обратно в лагерь. По дороге они услышали доносящиеся с озера крики. Джон и Титти взбежали на Дозорную высоту. «Амазонка» быстро мчалась прочь, подгоняемая свежим утренним ветром, парус дрожал и выгибался, укосина была направлена к правому борту. На мачте вновь полоскался пиратский флаг: Пегги закрепляла фал. Неожиданно флаг пошел вниз, опустившись до половины высоты мачты. Затем он снова пополз вверх и вот уже достиг верхушки мачты, развеваясь по ветру, как обычно.

– Ура Ласточкам! – закричали Нэнси и Пегги. Их крик далеко разнесся по воде.

– Ура Амазонкам! – крикнули в ответ Титти и Джон. Роджер выбежал наверх как раз во время, чтобы тоже завопить «ура!». Сьюзен была занята распределением одеял по обеим палаткам. Наконец она присоединилась к остальным. Ласточки стояли под высокой сосной, служившей вчера маяком, и смотрели, как маленький белый парус удаляется на север и делается все меньше и меньше.

– Роджер, – строго сказала Сьюзен, – твоя вахта окончена. Сию же минуту иди спать.

– Но ведь уже настало завтра, – заспорил Роджер.

– Хоть завтра, хоть позавчера, мне без разницы, – грозно ответила Сьюзен. – Марш в постель!

Глава 23
Передышка

Уже прошел целый час после полудня, когда Джон и Роджер отправились на ферму Диксонов за молоком и новой порцией масла и яиц. В тот день Сьюзен загнала всех в постель только в семь часов утра, а к тому времени уже совсем рассвело. Никакой будильник не смог бы поднять Ласточек вовремя, да к тому же на острове Дикой Кошки будильника не было. Наконец всех разбудил Роджер, который проснулся в полдень и сразу понял, что ужасно хочет есть.

Он начал тормошить Сьюзен, а когда она открыла глаза, спросил:

– А что у нас на завтрак? Кушать хочется!

– Никакого завтрака не будет, пока вы не привезете молока, – ответила Сьюзен. Она выдала юнге бисквит в качестве сухого пайка, но утолить зверский голод одним бисквитом было невозможно.

Титти проснулась уже тогда, когда Роджер вылез наружу. Пробуждаясь ото сна, она резко села на своем тюфяке – ей почудилось, что она все еще несет вахту у лагерного костра и слышит совиное уханье. Но, обнаружив, что находится в палатке, что на соседнем тюфяке потягивается Сьюзен и что сквозь полотняную крышу пробивается жаркое полуденное солнце, Титти снова улеглась на подушку, чтобы собраться с мыслями и во всех подробностях припомнить события минувшей ночи.

Роджер вернулся в капитанскую палатку. Из-под одеяла искушающе высовывались ноги капитана. Роджер ухватился за одну из них обеими руками и слегка подергал. Ступня взбрыкнула, втянулась под одеяло, и Джон проснулся.

– Сьюзен говорит: «Езжайте и привезите молоко», – сообщил Роджер.

– Я этого не говорила. Я сказала, что мы не сможем позавтракать, пока кто-нибудь не привезет молоко, – крикнула Сьюзен из другой палатки.

Джон зевнул.

– Тогда за дело. Где наши полотенца?

– Давай искупаемся потом, – умоляюще сказал Роджер. – У меня в животе совсем пусто.

Джон перекатился на другой бок и посмотрел на хронометр, который вместе с маленьким барометром-анероидом лежал на жестяной коробке у задней стенки палатки. Как только капитан разглядел, сколько сейчас времени, он отбросил одеяла и вскочил на ноги.

– Идем, – приказал он. – Нам нужно немедленно ехать за молоком.

– Возьмите корзинку для яиц, – напомнила Сьюзен.

Капитан и юнга направились в гавань, столкнули на воду «Ласточку» и вывели ее на открытое пространство. С юга все еще дул довольно крепкий ветер, и они решили, что идти под парусом будет быстрее, чем на веслах.

– А что мы должны сделать, чтобы показать, что наш корабль теперь флагманский? – спросил юнга.

– Ну… ничего, – ответил капитан.

– А что такое флагманский корабль? – не отставал юнга.

– Это главный корабль во всем флоте.

– И причем тут флаг?

– Потому что адмирал флота, или его командир (то есть я), поднимает на этом корабле свой флаг.

– Но у тебя нет никакого флага, кроме того, который сшила Титти.

– Ну и что, это очень хороший флаг, – заметил капитан. – Он совсем другой, чем флаг Амазонок. А все остальное совершенно неважно.

Они причалили у большого дуба и бегом бросились вверх по полю, громыхая молочным бидоном.

– Сегодня утром вы здорово припозднились, – заметила миссис Диксон, отскребавшая сланцевый пол в маслодельне. – Хотя какое утро, сейчас уже белый день на дворе. Я как раз только что говорила своему мужику, что ему, наверное, следует съездить на остров и посмотреть, все ли у вас в порядке. А может, дойти по дороге до Холли-Хоув и проверить, не вернулись ли вы домой.

Ох уж эти туземцы! Какими бы дружелюбными они ни были, никогда не знаешь, чего от них ждать. Именно об этом и подумал Джон, узнав, который сейчас час, и потому в такой спешке помчался за молоком. Если мистер Диксон заявится в Холли-Хоув и спросит, что случилось и почему никто не явился забирать молоко, мать наверняка подумает, что с ними что-нибудь произошло. А ведь не случилось абсолютно ничего такого. Все в полном порядке. Джон отлично знал – мама рассчитывает, что благодаря ежедневным утренним визитам за молоком на ферму Диксонов она сможет ненавязчиво отслеживать, как дела у Ласточек. Мать знала, что Диксоны немедленно дадут ей знать, если никто не явится к ним утром с молочным бидоном. Вот в этом вся сущность туземцев: по-своему они тоже полезны, но иногда чересчур навязчивы. Они всегда держатся вместе, плетут огромную паутину слушков и шпионажа, сквозь которую так трудно проскользнуть любому честному пирату или открывателю новых земель.

– Я бы и сама давно уже сходила проверила, – продолжала между тем миссис Диксон, – если бы не была так занята делом.

«Что ж, – подумалось Джону, – это хорошо, что у туземцев всегда так много своих дел».

– И что с вами такое произошло? – вопрошала миссис Диксон, наливая в бидон молоко из большой крынки. – Вы что, так крепко спали, что даже забыли про завтрак?

– Я не забыл, – отозвался Роджер.

– Мы проспали, – ответил Джон. – Слишком поздно легли спать.

– Да уж я знаю, – кивнула миссис Диксон. – Когда мы отправлялись спать, мы видели свет на вашем острове, а было уже десять часов вечера, мы и сами-то припозднились вчера.

– Ну, мы улеглись еще позже, – сказал Роджер и собирался уже выложить все о том, как они захватили «Амазонку» и не спали до самого рассвета, но тут вспомнил – как раз вовремя, – что миссис Диксон все-таки туземка.

– Лучше поздно, чем никогда, – философски рассудила миссис Диксон. – Вот ваше молоко. И я кладу вам в корзинку дюжину яиц, ржаную буханку, сдобную булку и еще пшеничный кекс – его прислали вчера вечером из Холли-Хоув. Я надеюсь, что мисс Сьюзен и мисс Титти чувствуют себя хорошо.

«Мисс Сьюзен и мисс Титти!» Миссис Диксон не могла бы отчетливее обозначить, насколько глубока пропасть между туземной жизнью и жизнью настоящей! Подумать только – так назвать отважных боцмана и матроса!

– Очень хорошо, большое спасибо, – вежливо ответил капитан.

– Так вот, кекс я положу в корзинку поверх яиц, – продолжала объяснять миссис Диксон. – Он легкий и не должен их раздавить. Но я ума не приложу, куда вы положите хлеб – и ржаной, и белый…

– Я их понесу, – вызвался Роджер.

Когда они шли вниз по полю, у них было такое чувство, словно они только что пересекли морской залив по тонкому льду. Капитан нес в одной руке бидон с молоком, а в другой – корзинку. Роджер тащил в каждой руке по буханке. Мальчики видели, что над островом уже поднимается дымок от костра. К тому времени, как юнга и капитан пересекли озеро и вытащили «Ласточку» на берег в бухте Первой Высадки, Сьюзен уже вскипятила чайник и заварила чай и теперь ждала лишь, пока прибудут молоко и яйца.

Завтрак поглощали жадно, в полном молчании. Впрочем, он плавно перетек в обед.

– Все равно уже время обеденное, почему бы и нет? – заметила Сьюзен, и все согласились с ней, хотя уже доели яйца и принялись за хлеб с мармеладом. Джон вскрыл банку с пеммиканом.

– И почему туземцы никогда не едят пеммикан после хлеба с мармеладом? – недоумевал Роджер. – Это же очень вкусно. Можно, я намажу мармелад на пеммикан?

– Нельзя, – ответила Сьюзен.

– А почему нельзя? – спросил Роджер.

– Потому что тебе будет плохо, как на твой прошлый день рождения.

Роджер минутку поразмыслил, а потом решительно выдал:

– Я думаю, не будет.

– Все равно, не стоит и пробовать, – отрезала Сьюзен.

В тот день, как отметила матрос Титти, Сьюзен была в весьма туземном настроении. Быть может, приключения минувшей ночи повлияли на нее сильнее, чем на остальных Ласточек. А может быть, она просто не выспалась. Настроение боцмана проявлялось в том, что она не позволила Роджеру и Титти помчаться купаться буквально в ту же секунду, как они прикончили завтрак-обед, состоявший из остатков шоколада с миндалем и изюмом, яиц, хлеба с мармеладом, свежих бананов с дерева (Амазонки сорвали и съели только по две штучки, так что в грозди оставалось еще изрядно бананов), пшеничного кекса и чая. Да и стремление заставить всех немедленно вымыть за собой посуду было весьма в туземном духе. А когда посуда была вымыта, Сьюзен сказала, что нужно пришить пуговицы.

– И как ты ухитрился оторвать столько пуговиц, ума не приложу, – обратилась она к Роджеру.

– Ну, ты же заставила меня натянуть всякой одежки по две штуки, – объяснил Роджер, – вот они и поотрывались.

Утром, когда капитан, боцман и юнга вернулись из своих ночных странствий и обнаружили, что матрос спит на захваченном корабле, стоящем на якоре у Бакланьего острова, а Амазонки кукуют на острове Дикой Кошки и страшно торопятся домой, времени поговорить обо всем случившемся почти не было. И конечно же, теперь Титти ужасно хотелось услышать от своих товарищей о плавании по реке Амазонке, а Роджер рвался рассказать о лагуне, где водится множество гигантских спрутов, которые превращаются в цветы, когда ты берешь их в руки. А еще Титти хотелось подробно узнать о плавании по озеру в темноте наугад и о том, как «Ласточка» едва не врезалась в острова Рио и как капитан, боцман и юнга ждали рассвета у туземного причала. Джон же желал услышать всю повесть о ночной вахте матроса на острове и о том, как ей удалось захватить вражеское судно. Титти рассказала об оляпке, о прибытии Амазонок и о том, как она заснула и проснулась от крика настоящей совы и по ошибке приняла его за сигнал Ласточек. Потом она поведала о том, как была Робинзоном Крузо, и нашла в бухте чужую лодку, и встретилась с Пятницей. И лишь тогда, когда она перешла к визиту Пятницы, она вспомнила о послании, которое должна была передать Джону.

– Ах да, – воскликнула она. – Я обещала сказать тебе кое-что… На самом деле мама приезжала сюда, чтобы повидаться с тобой, а не со мной. Это было насчет гадкого поведения капитана Флинта. Мама хотела узнать, не хочешь ли ты, чтобы она написала миссис Блэккет и попросила ее сказать капитану Флинту, что это он оказался вруном, а не ты и что ты никогда даже не касался его баржи.

– И что ты сказала? – осведомился Джон.

– Я сказала, что не знаю. Сказала, чтобы она спросила у тебя самого.

Джон вскочил и помчался в свою палатку, чтобы взглянуть на хронометр.

– Я поеду в Холли-Хоув и поговорю с мамой, – сообщил он, вернувшись к костру.

– Насчет туземных дел? – спросила Титти.

– Да, – кивнул Джон. – Я должен сказать ей, что лучше не посылать никакого письма.

– Можно, я тоже поеду? – попросил Роджер.

– Ты останешься здесь, – прикрикнула на него Титти. – Джон будет говорить о туземных делах. Ты будешь ему только мешать. И, кроме того, у меня есть план насчет того, что нам нужно сделать.

– А что это за план?

– Совершенно невероятный, вот.

– И про что он?

– Про сокровище, – таинственно прошептала Титти. – Пойдем проводим капитана. А потом потолкуем по секрету, пока боцман пришивает тебе пуговицы.

***

Капитан Джон вывел «Ласточку» из бухты и направился на север, к заливу Холли-Хоув. Конечно, ему отнюдь не нравилось, что капитан Флинт несправедливо обвинил его во лжи и еще более худших вещах, но все равно Джон не мог допустить, чтобы мама написала об этом миссис Блэккет. Это означало бы навлечь неприятности на Амазонок. Когда Джон вошел на ферму, мать сидела в саду и писала письма.

– Послушай, мама, ты, случайно, не миссис Блэккет пишешь?

– Ни в коем случае, – ответила мать. – Я и не собиралась писать ей, если ты этого не захочешь. Именно поэтому я приезжала вчера на остров. Кстати, когда вы вернулись обратно прошлым вечером? После того как я уехала от Титти, мы с нянюшкой долго стояли возле лодочного сарая и ждали вас. Я думала, что, когда вы поплывете обратно, я окликну вас и спрошу тебя, не хочешь ли ты, чтобы я написала письмо.

Джон слегка смутился, услышав это, размышляя о капитане Флинте, он совсем забыл о множестве других вещей.

– Мы вернулись в лагерь только утром, – сознался он.

– Значит, Блэккеты заставили вас остаться на ночь? – переспросила мама. – Бедная Титти!

– Титти совсем не бедная, – возразил Джон. – Она справилась лучше, чем кто-либо из нас. Она сама, в одиночку, захватила «Амазонку».

– Но где же тогда были девочки Блэккет?

– Они были… ну, на острове Дикой Кошки.

– А вы где были?

– Мы были на реке Амазонке… ну, понимаешь, на той реке, где они живут, а потом стало слишком темно, и нам пришлось остановиться у островов, пока не начало светать и стало видно, куда плыть.

– Ты не думаешь, что это было очень похоже на те фокусы, которые выкидывают всякие тупицы?

– Да, – согласился Джон, – похоже. Но видишь ли, это была война, и у нас был один-единственный шанс. И я обещаю, что такое больше не повторится. В смысле, мы больше не будем ночевать вне острова. Собственно, это и не будет нужно. Пираты-Амазонки завтра переезжают на остров, чтобы стать лагерем рядом с нами. Война между нами закончена. Мы выиграли. То есть, скорее, это Титти выиграла. А Роджер вчера надел по две штуки всей одежки и спал на «Ласточке». И никто не простудился и вообще не пострадал. Но знаешь, мам, что я хочу сказать…

– Что?

– Все это страшная тайна, пусть все останется между нами. – Джон только что вспомнил, что Амазонки сбежали из дома, чтобы предпринять ночную атаку на остров.

– Ну ладно, – согласилась мама. – По-моему, миссис Блэккет и так хорошо знает, что за сорвиголовы ее детки. Я ей ничего не скажу. Но все равно я очень рада, что все это уже позади. И вы больше не должны плавать по озеру ночью. Обещаешь?

– Обещаю.

– Кстати, не забывай, что у вас осталось всего три дня. В конце недели мы должны будем вернуться домой. Будет очень жаль, если до этого двое или трое из вас ухитрятся утонуть.

– Всего только три дня… – протянул Джон.

– Вряд ли такая хорошая погода продержится дольше. А когда погода испортится, вам все равно придется уезжать с острова. Не очень-то весело будет, если отряд отважных исследователей превратится в стаю мокрых мы шей. Я по себе знаю, каково это. Так что у вас есть целых три дня. На следующий год мы снова приедем сюда. Ты точно не хочешь, чтобы я написала миссис Блэккет о том, что ты не трогал баржу?

– Точно не хочу.

– Отлично. Заходи в дом, поздоровайся с Викки и выпей чаю.

***

Как только коричневый парус «Ласточки» скрылся за Дозорной высотой на северной оконечности острова, матрос Титти и юнга Роджер покинули бухту Первой Высадки и направились в гавань.

– Разве здесь можно говорить по секрету? – удивился юнга.

– Любое место подходит для того, чтобы там говорить по секрету, – отозвалась Титти. – И вообще, мы залезем на мою скалу, с которой я видела птицу – она кланялась и летала под водой.

– А эта птица там будет?

– Я не знаю. Может, и будет.

– Тогда при ней нельзя будет рассказывать секреты.

– Можно. Птица не считается – она ведь никому не сможет проболтаться.

На всем острове нет никого, кроме нас и боцмана, а боцман пришивает пуговицы. Сколько пуговиц ей нужно пришить?

– Целую кучу, – фыркнул юнга. – По одной на каждый рукав, а потом все остальные – они отлетели, когда я пытался надеть обе рубашки одновременно.

– Значит, она будет возиться долго, – подвела итог матрос. – Так что гавань может считаться таким же подходящим местом для секретного разговора, как и любое другое. Идем на скалу. Снимай сандалии и носки.

Они разулись и оставили обувь на берегу, а потом босиком побрели по мелководью к большой скале, ограждавшей гавань слева. Забравшись на скалу, матрос и юнга уселись на камень, свесили ноги и принялись любоваться блестящей рябью на озерной воде.

– Здесь нас может увидеть кто угодно, – заметил юнга.

– Зато никто не может подслушать, – возразила матрос.

– Так про что этот план? – поинтересовался Роджер.

– Про сокровище, – ответила Титти. – Только ты должен пообещать, что возьмешься за это дело вдвоем со мной…

– И никого больше?

– И никого больше.

– Даже Сьюзен.

– Никого. Мы поплывем на необитаемый остров – по-настоящему необитаемый остров, а не на этот – и выкопаем там сокровище, зарытое пиратами. Мы долго не сможем его найти – так всегда бывает. Но потом, наконец, удар наших кирок станет отдаваться гулким эхом, и на песок вывалятся сотни золотых пиастров.

– И где же этот остров?

– Ты еще не пообещал, что поедешь со мной. Искатели сокровищ говорят о таком только друг другу. Если я скажу тебе, а ты не пообещаешь молчать, ты можешь пойти и рассказать об этом пирату или кому-нибудь еще.

– Я не расскажу.

– Ну, так ты поедешь?

– Хорошо, – согласился юнга.

– Нет, ты поклянись. Если делать все как полагается, то мы должны были бы написать клятву на бумаге и ты должен был бы подписаться собственной кровью. Ты не побоишься проколоть палец?

– Не побоюсь, – решительно заявил Роджер.

– Ты пообещаешь пойти со мной?

– Да.

– Тогда наклонись немного вот сюда. Согнись еще немного, чтобы можно было заглянуть вон под ту ветвь. Вон тот остров.

– Но это же Бакланий остров!

– Это и Остров Сокровищ тоже.

– Откуда ты знаешь?

– Я слышала, как пираты зарывали там свои сокровища прошлой ночью, когда я была на «Амазонке».

– Настоящие пираты?

– Конечно, настоящие. Они ругались прямо по-страшному.

– И сокровище тоже настоящее?

– Конечно, настоящее. Я слышала, как они сказали, что оно очень тяжелое.

– И как же мы его унесем, если оно такое тяжелое.

– По частям. Там могут быть золотые слитки. А еще там должна быть куча золотых пиастров, гиней и всего такого. И драгоценные камни. Алмазы. Мы будем уносить их понемногу за один раз.

Юнга внимательно слушал, как матрос излагает ему все, что ей было известно о сокровищах, зарытых на островах. Она рассказывала, как пираты захватывают корабли и забирают с них сокровища, которые эти корабли перевозят, а потом заставляют экипаж захваченного корабля прогуляться по доске за борт на корм акулам. А потом пираты отправляют на дно захваченный корабль и отправляются захватывать следующий, чтобы точно так же разграбить и утопить его. Еще Титти рассказала, что когда на пиратском корабле скапливается столько сокровищ, что не остается места для того, чтобы плясать на палубах, а в каютах негде лечь спать, потому что все завалено золотом и камнями, то пираты плывут к какому-нибудь острову и зарывают сокровище в укромном месте. Матрос с горящими глазами повествовала, как пираты рисуют карты, чтобы потом можно было вернуться и выкопать сокровища – это когда пираты устанут грабить и захотят уйти на покой и поселиться в домике на берегу, чтобы можно было проводить дни, глядя на море в подзорную трубу и вспоминая о кровавых сражениях минувших дней. («А еще они могут жить на барже, как капитан Флинт», – вставил Роджер.) Титти поведала юнге, что пираты всегда или почти всегда теряют карты, а искатели сокровищ («то есть ты и я») иногда находят сокровище, забытое пиратами. Она сказала, что пираты часто сражаются друг с другом, пока не останется никого, и тогда уже никто не знает, где зарыто сокровище. («Но мы знаем, потому что я слышала, как они зарывали его там».) Титти все еще продолжала рассказывать, когда они услышали, как Сьюзен, оставшаяся в лагере, зовет их. Матрос и юнга перебрели обратно на берег, обулись и побежали в лагерь пить чай.

***

Как раз когда они заканчивали мыть посуду после чая – который тоже вышел очень туземным, возможно, потому, что Сьюзен все еще была не рада ночевке на озере и позднему возвращению на остров, – капитан Джон вернулся из Холли-Хоув.

Первое, что сказал капитан, было:

– Я сказал маме, что мы не ночевали на острове и вернулись обратно только сегодня утром.

– Она очень из-за этого расстроилась? – спросила Сьюзен.

– Мне кажется, что изрядно расстроилась, но как-то про себя. Она не стала показывать, что испугалась за нас, и теперь все в порядке. Только мне пришлось пообещать, что такого больше не повторится.

Услышав это, Сьюзен несколько повеселела и стала в меньшей степени туземкой, а в большей степени боцманом.

– Хуже всего то, – продолжил Джон, – что нам осталось всего три дня жить на острове, даже если погода будет хорошая.

– За три дня мы можем успеть очень много, – заметила Сьюзен.

– Есть одно дело, которое мы обязательно должны сделать, – напомнил капитан. – А именно – нарисовать свою карту. Завтра здесь будут Амазонки, а у них есть свои названия для всего здесь. Мы должны сделать свою карту еще сегодня. Кто будет мне помогать?

Помогать хотели все. Несколько минут спустя капитан Джон улегся на землю животом вниз, раскрыв перед собой путеводитель с картой. Остальные расселись вокруг на корточках, глядя, как он перерисовывает очертания озера на двойную страницу тетради, в которой Ласточки должны были вести корабельный журнал.

– Здесь нет места для того, чтобы сделать карту как положено, – сказал Джон, – но это будет черновик, а хорошую карту мы сделаем, когда вернемся домой.

– Большую карту, – добавил Роджер, – как папина карта восточных морей.

– И мы повесим ее на стену в классе, чтобы показать всем, где мы были, – подхватила Сьюзен.

– И чтобы планировать по ней новые исследования, – кивнула Титти.

– Она будет цветная? – спросил Роджер.

– Цветным на морских картах обозначают огни. Мы нарисуем желтый кружок на месте нашего маяка, а бакены обозначим двумя кружками поменьше.

– А какого цвета будет суша?

– На морских картах сушу оставляют белой. Она вообще не имеет значения – разве что ты видишь ее с борта корабля. И даже тогда она почти не в счет, на такой карте обязательно обозначили бы Дариен, потому что это возвышенность на берегу, но никто не стал бы трудиться и помечать Холли-Хоув.

– Но мы ведь ее нарисуем, верно?

– Мы можем обозначить ее как поселение туземцев. Иногда так делают.

– И ставят рядом значок, да?

Джон нарисовал маленький домик среди деревьев и три маленькие фигурки рядом с ним. Фигурки были не более нескольких миллиметров высотой и обозначали туземцев – мать, Викки и нянюшку. На заливе Баржи он написал название и нарисовал маленькую баржу. Еще на карте была ферма Диксонов с фигурками человека и коровы, нарисованными рядом. Так обозначают на картах, какую продукцию производят в той или иной стране.

– Нарисуй еще дикарей с их вигвамом и змеей, – посоветовала Титти. Змея, треугольничек, обозначавший хижину, и три язычка пламени отмечали на карте страну дикарей.

Рио был отмечен несколькими маленькими домиками и причалами у берега. Еще на карте были нарисованы острова в заливе Рио, но только один из них имел название. Джон написал «Причальный остров» возле того островка, на который было запрещено высаживаться и возле которого, пришвартовавшись к деревянному причалу, вчера ночью стояла «Ласточка».

– Еще ты должен нарисовать мой остров, – напомнила Титти.

– Какой остров?

– Тот, с которого я высматривала Амазонок в самый первый день, когда мы их увидели.

Остров был нарисован и обозначен как «Остров Титти».

Остров Дикой Кошки был нанесен на карту во всех подробностях – с деревом-маяком на Дозорной высоте, с бухтой Первой Высадки, с тайной гаванью и лагерем. В Акульем заливе, где юные путешественники ловили окуней.

Джон изобразил силуэт рыбы. Потом капитан прочертил на карте пунктирную линию, обозначавшую путь «Ласточки» от острова Дикой Кошки до реки Амазонки и обратно.

– И далеко ли вы поднимались вверх по реке? – спросила Титти.

– До лагуны, – ответил Джон. – Я ее отметил, вот она.

– Нарисуй там спрутов, – посоветовал Роджер.

– Я не очень хорошо умею рисовать спрутов, – признался Джон, но все же постарался хоть как-то изобразить посреди лагуны осьминога со щупальцами.

Карта начала выглядеть как самая настоящая морская карта. Северная и южная части озера, куда Ласточки еще не доплывали, были отмечены пунктирными линиями, а возле них приписаны слова «Неизвестные воды» или «Неисследованные земли».

– Не следует рисовать то, чего мы не знаем, – пояснил Джон. – Но зато нужно нанести на карту горы, которые видны с уже исследованных нами земель и вод.

Все порты, где побывала «Ласточка», Джон пометил маленьким изображением якоря. Это были пристань у островов Рио и в самом заливе Рио тоже, стоянка в бухте Холли-Хоув и в Акульем заливе, где Роджер сперва подцепил на крючок, а потом упустил огромную рыбину, а еще в том месте на берегу, где Ласточки высаживались, чтобы сходить в гости к угольщикам.

– А как насчет того острова, возле которого я ночевала на «Амазонке»? – осведомилась Титти.

– Да, это место тоже должно быть на карте, – согласился Джон и нарисовал крошечный якорь у северной оконечности Бакланьего острова.

– Еще здесь должен быть Остров Сокровищ, – сказала Титти, – но остров, на котором зарыто сокровище, уже носит другое имя.

– И какое же? – поинтересовался Джон.

– Бакланий остров.

– Но там нет ничего, кроме бакланов!

– Это тайна, – понизила голос Титти. – Но сокровище там есть. Мы с Роджером собираемся найти его. Пираты зарыли его там прошлой ночью, когда «Амазонка» стояла рядом с островом на якоре.

– Какие еще пираты?

– Они приплыли туда поздно ночью на гребной лодке. Я их слышала.

– Наверное, это были рыбаки, – предположил Джон.

– Нет, не рыбаки, – возразила Титти. – Они едва не разбили лодку о камни, к тому же они ругались.

– Ты прямо роман сочиняешь, – покачала головой Сьюзен.

– Ты спала и видела сон, – заявил Джон. – Но если ты так хочешь, мы можем назвать Островом Сокровищ какой-нибудь другой остров. Нот смотри, у самого большого из островов Рио еще нет названия.

– Но на Бакланьем острове действительно лежит сокровище! Куча испанского золота. Мы с Роджером хотим сплавать туда и посмотреть на него. Давайте сейчас же поедем туда и убедимся сами.

– Не суетись так, Титти, – урезонила ее Сьюзен.

– Все равно сегодня вечером уже поздно куда-то плыть, – напомнил Джон. – И вообще, по правде говоря, там не может быть никакого сокровища.

– Пираты зарыли его там под покровом ночи, – не сдавалась Титти. – Куча золота и драгоценных камней.

– Ой, не говори ерунды, Титти! – отмахнулась Сьюзен, снова превращаясь почти в туземку. – Уже пора ужинать. А потом вам с Роджером надо будет ложиться спать. Не забывайте, что завтра утром сюда приплывут Амазонки.

Глава 24
Мрачные новости из залива Баржи

Хорошенько отоспавшись за ночь, Ласточки вновь почувствовали себя прежними – отважными исследователями новых земель и дерзкими мореплавателями. Поднялись они рано утром и первым делом искупались. Потом решили наловить на завтрак рыбы и поймали дюжину окуней – Ласточки хотели приготовить завтрак еще и для Амазонок, на тот случай, если пиратки Блэккет заявятся совсем рано.

– Как знать, насколько рано они отправятся в путь, – рассуждала Сьюзен. – Мне, правда, что-то не верится, что они приплывут сюда к завтраку, но на всякий случай следует приготовить его на шестерых. Я займусь готовкой, а кто-нибудь пусть съездит на ферму за молоком.

Ласточки как раз удили рыбу, встав на якоре в Акульем заливе, неподалеку от фермы Диксонов. Они подвели лодку к берегу, и Роджер с Титти отправились вверх по склону, прихватим с собой бидон. Капитан и боцман тем временем пристроились на бережку и принялись чистить пойманных окуней.

– Титти наверняка снова будет звать Роджера с собой на поиски сокровищ, – промолвил капитан. – Там, конечно, никаких сокровищ нет, но она все равно будет проситься за ними.

– Иногда она не отличает, что происходит на самом деле, а что она просто придумала, – кивнула боцман. – Ладно, пусть сплавают сегодня после обеда. Но мне кажется, что она забудет об этих выдуманных сокровищах, когда Амазонки явятся на остров, поставят свою палатку и начнут строить планы на будущее.

– Сегодня утром нам нужно переделать кучу вещей, – сказал капитан. – Я хочу научиться вязать все виды рифовых узлов до того, как приплывут Нэнси и Пегги. Вообще-то я должен был сделать это еще вчера. И к тому же «Ласточку» действительно нужно почистить.

– А я хочу, чтобы в лагере было чисто и аккуратно, – подхватила боцман. – А то мои кастрюли и сковородки выглядят такими грязными, просто ужас!

К тому времени, как все окуни были выпотрошены и ровным рядком уложены на дне лодки, вернулись Титти и Роджер. Они принесли молоко и новости.

– Это просто кошмар, – пожаловалась Титти, не успев подойти к берегу. – Капитан Флинт снова побывал там, и в этот раз он вел себя еще хуже, чем в прошлый. Не успели мы поздороваться с миссис Диксон, как она заявила нам, что мы не должны были трогать баржу. Я сказала, что мы и не трогали. А она ответила: «Ну кто-то же туда забрался?» Потом она замолчала и ничего не ответила даже тогда, когда я сказала, что капитан Флинт настоящий негодяй и что я хотела бы, чтобы его баржа утонула.

– Тебе не следовало так говорить, – укорила ее Сьюзен.

– Я забыла, что она туземка, – повинилась Титти.

– Она не дала нам ни кекса, ни мелассы, – вздохнул Роджер. – Даже яблочка не дала.

– И почему бы ему не оставить нас в покое? – покачал головой Джон.

– Которого из окуней я поймал? – спросил Роджер, взглянув на рядок рыбин, выложенный на дне лодки. – Может, вот этого? Хотя нет, он был побольше. Этого поймала Сьюзен. Я видел.

Ласточки поплыли обратно на остров Дикой Кошки. Сьюзен разожгла огонь, поставила на него сковороду и растопила кусок масла, чтобы зажарить окуней. Роджер наблюдал за ней. Джон отправился на Дозорную высоту, а Титти увязалась следом.

– Можно, мы с Роджером после завтрака поедем искать сокровища? – спросила она.

– Сегодня прибывают Амазонки, – напомнил Джон. – До того как они приплывут, нам нужно отчистить судно и навести на нем настоящий корабельный порядок. Но потом, наверное, вы можете отправляться за своим сокровищем. Ого, – сказал вдруг он. – Титти, сбегай и мою палатку, принеси подзорную трубу. В залив Баржи заходит вот уже третья лодка.

– Есть, сэр, – отозвалась матрос и бегом бросилась в лагерь. Там ее отловила боцман, которая потребовала, чтобы кто-нибудь намазал бутерброды, пока она, Сьюзен, присматривает за окунями.

– Капитану нужна подзорная труба, – попыталась отвертеться Титти.

– Скажи ему, что завтрак почти готов, – сурово промолвила боцман. – Подзорная труба может подождать, а окуни – нет. Их нужно есть, пока они не остыли.

Удрав от боцмана, Титти отдала капитану подзорную трубу и передала сообщение от Сьюзен.

– Подожди минутку, – крикнул вниз Джон и поднес трубу к глазу. – В заливе Баржи что-то происходит. Только что в него вошел моторный катер с кучей народу на борту.

Из лагеря донесся сигнал боцманского свистка.

– Идем, идем, – откликнулся капитан.

– Если туземцы решили напасть на капитана Флинта, – пробормотала Титти, – мне тоже хотелось бы быть там.

– Боцман свистнула снова, и капитан с матросом спустились к костру.

– Что-то случилось в заливе Баржи, – сообщил Джон. – Лодки прибывают туда просто одна за другой. Думаю, пират пожаловался туземцам, что мы снова трогали его дурацкую баржу.

– Не думай о капитане Флинте, – резонно ответила Сьюзен. – Если он думает, что мы лазаем на его баржу, то мы ничего не можем с этим поделать. Он все равно будет так думать. Вспомни, что сказала мама: мы сами знаем, что мы этого не делали. И не беспокойся из-за него. Я положила тебе в чай сахару, а вот твой окунь. Тебе полагается еще один, а если Амазонки не появятся, то и третий.

Когда каждый из Ласточек съел по два окуня, а на сковороде осталось еще четыре рыбки, Сьюзен послала юнгу на наблюдательный пункт, чтобы тот посмотрел, не плывут ли Амазонки. Юнга вернулся буквально через минуту.

– Ни одного паруса в пределах видимости, – доложил он. – Зато из залива Баржи вышла большая лодка.

– Значит, Амазонки не появятся до конца завтрака, – рассудила Сьюзен. – Съедим еще по окуньку.

– Интересно, что все-таки произошло, – пробормотал Джон.

– Не думай о капитане Флинте, – напомнила Сьюзен.

– Ладно, не буду, – согласился Джон.

Как только завтрак был закончен, всему экипажу было велено заняться уборкой.

– Я буду заниматься лагерем, – заявила боцман капитану, – а ты можешь почистить «Ласточку». Возьми матроса и юнгу и приставь их драить палубу и чистить медяшку.

– Но на «Ласточке» нету медяшек, – возразил Джон.

– Зато есть гвозди, – напомнила Титти.

– Ну, вот возьмите и надрайте их, – велела боцман. – Наждака нет, возьмите песок и мокрые тряпки. Вот вам две тряпки, беритесь за дело. Счистите всю грязь, протрите все влажной тряпкой, короче, чтобы наша «Ласточка» выглядела как новенькая.

– Я пойду принесу в лагерь парус, – сказал Джон. – Его нужно заново закрепить на рее, к тому же я лучше справлюсь с рифовыми узлами, когда парус будет расстелен ровно.

– Делай все, что угодно, только не путайся у меня под ногами, – отмахнулась Сьюзен. – Мне еще нужно отмыть кастрюли.

– Мы отведем «Ласточку» в гавань и пришвартуем ее там, чтобы, когда Амазонки явятся, она уже стояла на своем месте, – сообщил Джон.

Капитан и матрос спустились в бухту. Юнга помчался туда вперед всех и уже был на борту лодки. Вместе они спустили судно на воду и перегнали его в тайную гавань, где оставили мачту с парусом, отправляясь сегодня утром на рыбалку. Джон поставил мачту на место и водрузил на ее вершину флаг, сделанный Титти.

Матрос и юнга остались на борту и принялись надраивать и начищать корабль. Джон протянул верповальный трос с кормы «Ласточки» и фалинь – с носа, ошвартовав ее с одной стороны гавани, так что теперь в заводи оставалось место и для «Амазонки».

– Когда захотите сойти на берег, можете ослабить верповальный трос и выбрать фалинь, – сказал он остальным.

– Есть, сэр, – откликнулись матрос и юнга, продолжая деловито отскребать от грязи банки и дно лодки.

Капитан взял свернутый парус вместе с реем и укосиной, вскинул его на плечо и понес в лагерь. Там он расстелил парус на земле. Сьюзен только что закончила мыть посуду.

– Я схожу наверх, посмотрю, не уплыли ли те лодки, – сообщил Джон.

Сьюзен подняла взгляд от своей работы.

– Ты опять думаешь о капитане Флинте, – укорила она. – Это плохо. Забудь о нем, не вспоминай о нем вообще.

– Это было бы хорошо, – вздохнул Джон, – но никак не получается.

– Идем, поможешь мне развесить одеяла, – приказала Сьюзен.

– Может быть, Амазонки уже показались в виду, – с надеждой промолвил Джон.

– Меня не волнует, показались они или нет, – отрезала Сьюзен.

Они вынесли из палаток одеяла и развесили на веревках, за которые палатки были растянуты между деревьями. Потом капитан и боцман перетрясли тюфяки, которые сделались уже совсем комковатыми. Они трясли, взбивали и разглаживали несчастные тюфяки, пока те не перестали походить на полупустые мешки с голландским сыром и стали больше напоминать нормальные матрасы.

Потом Сьюзен взялась чистить мелким песком кастрюлю и сковороду – особенно их закопченную внешнюю сторону. Нельзя сказать, чтобы песок этот был слишком мелким – но все же самым мелким, какой удалось добыть боцману.

– А чайник я оставлю черным, как есть, – сказала Сьюзен. – Он и так выглядит отлично.

Джон расправил на земле парус и развязал шнуры, которыми парус крепился к рею и укосине. Потом достал катушку тонкой прочной бечевы, чтобы привести в порядок разлохмаченные концы рифов. Обмотав ниткой рифовый шнур, Джон аккуратно срезал истрепанные концы ножом.

Это заняло довольно много времени, а потом Джон заметил, что один из парусных швов вот-вот разойдется. На протяжении примерно пяти сантиметров шва нить, которой был прошит парус, лопнула и расползлась. Джон вернулся в свою палатку и начал обшаривать коробку из-под бисквитов.

– Хорошо, что мы привезли парусную иглу, – промолвил он, вернувшись обратно.

– Было бы еще лучше, если бы ты умел ею пользоваться, – фыркнула Сьюзен примерно минуту спустя, когда в очередной раз подняла взгляд и увидела, что капитан посасывает проколотый палец.

– Ну, я не виноват, – ответил капитан. – Настоящие парусных дел мастера проталкивают иглу при помощи кожаного наперстка или кожаной нашлепки, которую закрепляют на ладони.

– Давай, я попробую, – вызвалась боцман.

Вместе они вполне удачно починили парус.

Рифовые концы, сделанные Джоном, были выше всяких похвал. «Если бы в жизни нужно было сводить только рифовые концы, – еще год назад говорил Джону отец, – то тебе больше ни о чем не пришлось бы заботиться».

При активном участии Сьюзен Джон растянул парус вдоль рея и начал закреплять его. Оба они так увлеклись этой работой, что не заметили лодки, вошедшей в бухту Первой Высадки, – пока она с хрустом не причалила к берегу.

Подняв глаза, Сьюзен и Джон увидели высокого полисмена в форменной рубашке с короткими рукавами – он как раз втаскивал в лодку весла. Неуклюже балансируя, полицейский вы прямился во весь рост и ступил на берег. Потом, подняв мундир, лежавший на носу лодки, он направился прямо в лагерь. Было заметно, что полицейскому очень жарко. На ходу он крутил и дергал свой мундир, пока наконец не извлек из кармана большой красный платок и не вытер этим платком потное лицо. Остановившись, полицейский посмотрел на капитана и боцмана сверху вниз.

– Доброе утро, – вежливо произнес Джон.

– Утро, утро, – отозвался полисмен. – Вы заняты?

– Да, очень, – ответил Джон.

– Однако это полегче, чем грести при такой погодке.

– Вы приплыли издалека? – поинтересовалась Сьюзен, прикидывая, что можно предложить выпить этому незваному визитеру.

– Верно, – подтвердил полицейский, – издали. И хотелось бы мне знать, что вы тут делаете?

– Это наш лагерь, – сказал Джон. – Не хотите ли присесть и отдохнуть? Прошу прощения, пива у нас нет, но вон на том дереве еще осталась парочка бананов.

Полицейский что-то пробурчал и даже не поблагодарил Джона за любезное предложение. После нового сражения со своим мундиром он достал из кармана блокнот и карандаш.

– Прошу вас сообщить мне ваши имя, фамилию и место жительства, – официальным топом произнес полисмен.

– Меня зовут Джон Уокер, – ответил Джон. – А место жительства – здесь.

– Уокер, Джон, – повторил полицейский, записывая в блокнот. Потом он снова вытер лицо. – Место проживания?

– Здесь.

– Где?

– Здесь.

– Это не пойдет, – покачал головой полицейский. – Где вы живете?

– Вон в тех палатках.

Полицейский прошествовал к палаткам и заглянул внутрь.

– Мы еще не заправили постели! – запротестовала Сьюзен.

Как раз в этот момент с другого конца острова донесся заливистый веселый посвист.

– Там еще кто-то есть? – осведомился полицейский.

– Есть, – кивнул Джон.

– А теперь слушайте мои вопросы и честно отвечайте на них, – сказал полисмен. – Когда вы оказались на борту баржи, принадлежащей мистеру Тернеру?

– Мы и близко к ней не подходили, – возразил Джон, – если не считать того раза, когда я приплывал, чтобы поговорить с мистером Тернером.

– Ну-ну, – скептически фыркнул полисмен. – Ты меня не проведешь. Так вот, дело в том…

– Сэмми! – воскликнул звонкий голос. Полицейский резко обернулся. – Сэмми, мне стыдно за тебя. Если ты немедленно не уберешься отсюда, я все расскажу твоей матери.

– Я, конечно, прошу прощения, мисс Милли, – ответил полицейский, и лицо его стало краснее его носового платка, – но я думал, что они что-нибудь знают об ограблении, если бывали на барже прежде и что-нибудь видели. Я и понятия не имел, что они ваши друзья.

– Конечно, друзья, – сообщила капитан Нэнси, вступая в пределы лагеря и сваливая наземь связку стоек для палатки. – Они и пальцем не трогали баржу дяди Джима. Можешь вернуться к дяде Джиму и так ему и передать… А может быть, захватить его лодку и взять его в плен? – добавила она, обращаясь к Джону.

– Нет, не делайте этого, мисс Милли, – взмолился полицейский. – Только не сегодня. Я собирался отправиться отсюда в участок…

На тропе, ведущей из гавани, появилась Пегги Блэккет с огромным белым тюком на плече. За нею шли Титти и Роджер, тащившие одеяла и сложенные удочки.

– Привет, Сэмми, – поздоровалась Пегги. – Что ты здесь делаешь?

– Да я тут просто по ошибке, мисс, – ответил полисмен.

– Так уматывай отсюда, Сэмми, и больше не совершай таких ошибок, – распорядилась Нэнси.

Здоровенный полисмен бегом вернулся к своей лодке, запрыгнул в нее и оттолкнулся от берега.

– Мисс Милли и мисс Пегги, – умолял он, – не говорите ничего моей маме.

– Хорошо, Сэмми, не скажем, если ты будешь вести себя хорошо.

Полицейский схватился за весла и быстро погнал лодку прочь.

– Чего ему было надо? – поинтересовалась Титти.

– И почему он так испугался? – подхватил Роджер.

– Вы его знаете? – добавила Сьюзен.

– Конечно, знаем, – фыркнула капитан Нэнси. – Его мама когда-то была няней нашей мамы, а потом и нашей няней – когда мы были совсем маленькими. Сэмми работает полицейским. Он не боится никого, кроме своей матушки… и нас, конечно. Слушайте, вы знаете, что случилось?

– Что?

– Ну, вы помните то сообщение, которое передали вам два старика Билли, чтобы вы передали его нам? Насчет того, чтобы дядя Джим запирал свою баржу на крепкий замок? Так вот Билли были правы.

– Баржу дяди Джима ограбили, – добавила Пегги.

– Я так и понял, что что-то случилось, когда увидел сегодня утром все те лодки, – кивнул Джон.

– Какие-то пираты напали на корабль капитана Флинта, пока он был в отсутствии, – пояснила капитан Нэнси. – Вы же знаете, он уезжал, вы сами нам говорили. Так вот, мы были не правы. Свет, который мы видели на барже, когда плыли к острову в темноте, зажег вовсе не капитан Флинт. Это сделали грабители – то есть те пираты. Как раз в тот момент они вершили свое грязное дело.

– Но свет заметил кое-кто еще, – подхватила Пегги. – Это был моторист, который точно знал, что дядя Джим уехал. Так что утром он явился проверить, что это был за свет, и увидел, что дверь каюты вскрыта, а внутри все перевернуто вверх дном. Моторист сразу же сообщил маме, а она послала телеграмму дяде Джиму. Он вернулся вчера вечером и отправился на баржу, но там творился такой кавардак, что он решил заночевать у нас дома вместе со своим попугаем.

– Он был просто вне себя от злости, – сказала Нэнси. – А попугай слишком переволновался, чтобы говорить.

– Иногда он был злой, а иногда делался просто мрачный, – поправила Пегги. – Он говорил, что ему было бы плевать, даже если бы баржу обокрали начисто – но только бы оставили то, что пропало у него теперь. Они забрали у него старый сундук с пишущей машинкой и книгой, которую он писал все лето. С той самой книгой, из-за которой он больше не дружил с нами, как раньше. Он сказал – они, наверное, украли этот сундук потому, что он был такой тяжелый. Он не знает, что у него еще пропало. Но воры выкинули на пол все, что лежало в шкафах, и разбросали все вещи. Дядя говорит, что это хуже весенней уборки. Иногда он просто сидит грустный и вообще ничего не говорит, а иногда начинает проклинать это озеро, где кишит всякое пацанье, и вас тоже…

– Он всегда считал, что это сделали мы, – заметил Джон.

– Я как раз собиралась сказать ему, что вы не могли сделать этого в ту ночь, – сообщила Нэнси, – потому что были на реке Амазонке, когда мы видели свет в окнах каюты, но Пегги как раз вовремя ткнула меня локтем, и я вспомнила, что в ту ночь мы спокойно спали у себя дома, и заткнулась. Я вот думаю – хорошо, что мы уже уплыли из дома и собираемся стать здесь лагерем. В любую минуту нам могли это запретить, потому что все страшно взвинчены. Мы тайком выбрались из дома еще вчера вечером, погрузили вещи на «Амазонку» и спрятали ее на реке вверх по течению. А нынче утром вели себя тише воды ниже травы, пока дядя Джим не отправился на свою баржу. Когда мы вышли в море, ветра почти совсем не было, а то мы явились бы раньше. Нам пришлось идти мимо островов на веслах, а потом мы еще смотрели, как народ сплывается в залив Баржи, чтобы посмотреть, где произошло ограбление.

– Вчера утром вы успели вернуться домой вовремя? – спросила Сьюзен.

– С трудом, но успели, – ответила Нэнси.

– Мы только-только нырнули в постель, даже не раздеваясь, как мама начала барабанить в дверь, – хихикнула Пегги.

– Понятно, – кивнул Джон. – Значит, ограбление произошло в ту самую ночь, когда мы с вами вели военные действия?

– Конечно, – хмыкнула Пегги. – Я же вам говорю – мы видели свет на барже, и это были воры. Если бы мы только знали, мы могли бы захватить их на месте, и тогда дядя Джим до конца жизни был бы перед нами в долгу.

– Тогда, возможно, Титти действительно слышала кое-что в ту ночь, – пробормотал Джон.

– Наверное, пираты, которых я слышала, были теми самыми, которые ограбили корабль капитана Флинта, – заявила Титти.

– И что ты слышала? – спросила Нэнси.

– Они подплыли в весельной лодке, когда я была на «Амазонке», стоявшей на якоре, – объяснила Титти.

– Может быть, это действительно были те самые воры, – задумчиво произнесла Нэнси. – Мы видели свое, а потом ты слышала их. Но вот интересно, почему дядя Джим вбил себе в голову, что вы как-то причастны к этому ограблению?

– Мы тут ни при чем, – решительно сказал Джон.

– Гром и молния! – воскликнула капитан Нэнси. – Ты мог бы этого и не говорить, я и так знаю! Я только понять не могу, почему дядя Джим считает, что вы при чем.

Капитану Джону было сильно не по себе.

– Он не поверил мне, когда я сказал ему, что мы не трогали его баржу. Ну, в тот раз, когда я приходил к нему, чтобы передать послание от углежогов.

– Но почему он тебе не поверил?

– Н-ну… – протянул капитан Джон. – Понимаете, капитан Нэнси, это на самом деле не имеет значения.

– Нет, имеет! – возразила капитан Нэнси. – Старина Сэмми не заявился бы сюда и не стал бы ничего вынюхивать, если бы не услышал от дяди Джима какой-нибудь гадости про вас.

– Это было в тот день, когда мы вас впервые увидели, – неохотно признался капитан Джон. – Ну, тогда, когда мы подумали, будто он в вас стрелял. Он увидел нас, когда мы плыли по озеру, чтобы посмотреть, куда вы направляетесь. И он решил, что это мы забросили петарду на крышу его каюты.

Капитан Нэнси сильно покраснела – так, что это было заметно даже сквозь загар.

– Я немедленно наведу порядок в этой неразберихе, – пообещала она. – Он сильно тебе нагрубил?

– Он назвал меня вруном, – ответил Джон. – Но теперь это не имеет значения, правда-правда.

– Имеет! – возмущенно прошипела Нэнси. – Эй, Пегги!

– Да, сэр?

– Выгрузи с «Амазонки» остальные наши вещи, сними мачту, выведи лодку из гавани и перегони ее в эту бухту. Мистер боцман, капитан Джон, у вас в лагере найдется карандаш и листок бумаги? И еще мне нужен будет уголек из вашего костра.

Капитан Джон сходил в свою палатку и принес оттуда тетрадь и карандаш. Капитан Нэнси улеглась на землю и принялась писать что-то на бумаге, после каждого слова слюнявя карандаш. Она выводила слова, так сильно налегая на карандаш, что дважды ломала его кончик, и ей приходилось заново точить его. Все это заняло у нее несколько минут.

– Я так делаю, чтобы буквы были жирные и черные, – объяснила Нэнси, поймав удивленный взгляд Сьюзен. Титти и Роджер тоже смотрели на нее, приоткрыв рты.

Закончив писать, Нэнси поднялась и достала из костра кусочек обугленного дерева. Перевернув листок бумаги исписанной стороной вниз, она тщательно зачернила угольком обратную его сторону. Затем, сложив бумагу, она спрятала ее в карман своей рубашки.

– Лодка готова, сэр! – крикнула из бухты Пегги.

– Я скоро вернусь, – сказала капитан Нэнси.

– Но куда ты собираешься? – спросил Джон, когда Нэнси оттолкнула лодку от берега.

– Вручить ему «черную метку», – ответила Нэнси и погребла прочь, вздымая веслами тучу брызг.

Глава 25
Капитан Флинт получает «черную метку»

Живущий на барже человек по прозванию капитан Флинт, которого иногда еще называли дядей Джимом, остался один со своим зеленым попугаем в каюте своего корабля и мрачно пытался навести порядок после гостей. Сначала тут побывали взломщики, потом утром перебывали все те, кто хотел посмотреть, много ли нанесено ущерба, – и это если не считать полицейского Сэмми, других полицейских и еще сержанта из Рио, который послал Сэмми вести расследование в южной части озера, а других своих подчиненных с той же целью направил к северу от залива. Взломщики перевернули тут все снизу доверху. Дверцы всех ящиков и шкафчиков были распахнуты, содержимое выгребли. Ассегаи, томагавки, ожерелья из акульих зубов, бумеранги и алые раскрашенные тыквы, трофеи путешествий капитана Флинта, развешанные на почетных местах по стенам, были сорваны со своих мест, как будто тут пронесся смерч. Капитан Флинт наступил на слоника из черного дерева родом из Коломбо. Он поднял вещицу, подумал о клее – но слоник потерял свои бивни, хобот и две ноги, и капитан в отчаянии швырнул его в раскрытое окно каюты.

Зеленый попугай, усевшийся на край стола, примерился клюнуть голову маленького жадеитового Будды, которого капитан Флинт купил в Гонконге.

– Давай, Полли, разбей его.

– Полли хороший, – сказал попугай и, придерживая божка когтем, прицелился своим мощным кривым клювом.

– Почему, ну почему они не могли взять что-нибудь из этого барахла, если им так было нужно, а? – произнес капитан Флинт. Он так долго прожил один, что привык разговаривать сам с собой и попугаем. – Нет, они пришли и забрали единственное, что не имеет для них никакой пользы, но слишком много значит для меня. Никогда ничего не запирай, Полли, и ты никогда это не потеряешь. Кем бы ни был этот вор, он взял сундук просто потому, что он был тяжелый и он не мог его открыть. Если это был тот мальчишка, то он, должно быть, силен. Но, может, он нашел кого-нибудь себе в помощь. Ну а когда он откроет сундук, он будет разочарован, что не взял что-нибудь другое. «Разноцветный мох», написанный автором по прозвищу Перекатиполе, – это для него ничего не значит, Полли, а мне стоило тяжких трудов.

– Полли хороший, – проворковал попугай, когда голова божка упала на пол.

Капитан Флинт нагнулся подобрать ее, и под его ногой хрустнула скорлупа разбитого яйца страуса эму.

– Вся королевская конница, – продекламировал капитан Флинт, – вся королевская рать не может Шалтая, не может Болтая собрать. И не могут заставить меня сесть и написать «Разноцветный мох» заново.

Капитан Флинт подобрал жадеитовую головку Будды, и попугай издал громкий и яростный крик.

– Ну ладно, ладно, возьми.

Попугай вперевалку переступил по столу и, вцепившись в край стола одной лапой, другой ухватил отбитую голову.

– Все лето впустую, – сообщил ему капитан Флинт. – И мои дневники тоже все пропали.

– Полли хороший, – ответил попугай.

– Тут есть одна закавыка, – продолжал капитан Флинт, собрав с пола охапку одежды и запихнув ее в шкафчик. – Эти мои племянницы ни в чем не замешаны. Они играют в свою игру, и они никогда не разорят мое жилье. Но тот мальчишка… Мне не нравится, что он врал мне насчет петарды, залетевшей на крышу моей каюты. Мальчишки способны на все, Полли, даже хорошие. Сам я был плохим, так мне говорили, но я хотя бы не врал.

И тут в каюту через окно влетела туго свернутая бумажка и упала на стол. Попугай бросился к ней и ухватил клювом. Это было куда приятней, чем точить клюв о жадеит. Капитан Флинт выглянул в окно.

– Привет, Нэнси. Пришла позлорадствовать?

– Не буду я с тобой разговаривать, – ответила Нэнси. – Я принесла тебе «черную метку». Прочти ее.

– В чем дело?

– Я не стану с тобой разговаривать, пока ты не извинишься. Прочти «черную метку», и ты поймешь почему.

Капитан Флинт успел как раз вовремя, чтобы спасти бумажку от попугая – тот уже порвал ее пополам. Капитан Флинт развернул обе половинки и сложил вместе. С одной стороны на бумажке красовалось большое грязное пятно, сделанное углем. На другой было написано вот что:

«Капитану Флинту (он же дядя Джим).

Джон никогда не прикасался к барже. Когда ты сказал ему, что он врет, он не врал. Это ты соврал. Он рискнул жизнью, чтобы прийти и предупредить тебя о том, что местные дикари собираются напасть на твою баржу. Два Билли передали с ним послание. Ты не захотел слушать. Вместо этого ты назвал его вруном. Это неблагодарность. Теперь тебя ограбили. Я рада. Очень рада. Если хочешь знать, кто подпалил тебе бороду (как Филиппу Испанскому), взорвав мину у тебя на крыше, – так это нижеподписавшаяся. Ты это заслужил. Это «черная метка». Ты лишен звания дяди и хорошего человека.

НЭНСИ БЛЭККЕТ

(пират-Амазонка)»

– Эй, Нэнси! – Капитан Флинт бросился к окну.

Но капитан Нэнси, желая показать Ласточкам, что она не ведет переговоров с врагом, уже выгребала из залива.

– Клянусь Юпитером! – сказал капитан Флинт. – Так, значит, петарду запустили все-таки эти юные бездельницы. Какой же скотиной должен считать меня тот парень! А я и вел себя как скотина. А потом я вдобавок ляпнул полицейским, что считаю, будто он может иметь какое-то отношение ко всему этому. Ладно, пойду извиняться. Да, вместе с тобой, Полли. Не стоит оставлять тебя тут.

Он посадил в клетку попугая, который громко протестовал против нового заточения. Потом вышел на палубу, спрыгнул в свою лодку, отвязал фалинь и поплыл следом за капитаном Нэнси, гребя изо всех сил. В любом случае он должен еще раз увидеть этого парня и все исправить.

Глава 26
Заключение мира и провозглашение войны

Некоторое время после того, как Нэнси уплыла, Пегги и Ласточки смотрели ей вслед в молчании. Никто не знал, что она собирается делать.

– Наверное, не стоило ей об этом говорить, – сказал наконец Джон.

– Ерунда, – отозвалась Сьюзен. – Она бы все равно это услышала. Пошли поставим амазонскую палатку до ее возвращения.

– Пошли, – согласилась Пегги. – У нас тут все есть. Нэнси принесла стойки.

– А может, взять «Ласточку» и прийти ей на помощь? – спросила Титти.

– Лучше не надо, – возразила Пегги. Если бы ей была нужна помощь, она бы не пошла одна.

Она раскатала принесенный ею большой белый сверток. Это было палатка, но не такая, как у Ласточек.

– Где эти стойки? Они все из двух частей. Соединяйте их вместе, чтобы все четыре были одинаковой длины. Потом надо вставить их в специальные прошвы по углам палатки. Они ужасно тугие. Первые два вставить легко, а мотом надо удерживать прошву прямо, чтобы они вошли, и это ужасно трудно. Вот если ваш матрос и юнга будут тянуть за другой конец и растягивать его, будет полегче.

Помогали все. Части соединили вместе, как удилища, и вставили их в прошвы ткани. На их концах были специальные кармашки для концов стоек, вроде пальцев перчатки, и концы стоек, обтянутые этими кармашками, торчали над крышей палатки дюймов на шесть.

– Прямо как ослиные уши, – сказал Роджер.

Когда все стойки были вставлены, Пегги попыталась сложить палатку во что-то вроде длинного пакета, но это ей не сразу удалось. Наконец палатка была более-менее компактно собрана, и Джон взялся за один ее конец, а Пегги за другой.

– Сюда, – сказал она. – Хорошо, что вы не поставили свои палатки на нашем месте, а то нам и в самом деле пришлось бы с вами сражаться. Мы не могли нормально поставить свою палатку без этих двух пней.

На другой стороне лагеря, напротив палаток Ласточек, было два пня, оставшихся от срубленных деревьев. Между ними виднелся утоптанный квадрат. Пегги раздвинула руками трапу и нашла по углам квадрата дырки в земле.

– Стойки ставим в дырки, – велела она. – А растяжки от верхушки палатки тянем к пням и обматываем вокруг, а потом закрепляем вот этими деревяшками.

В деревяшках было две дырки на концах. Веревка проходила через одну дырку. Потом – вокруг пня, потом через другую дырку, а заканчивалась она узлом, так что не могла соскользнуть. Чтобы затянуть веревку, нужно было только обмотать ее вокруг деревяшки, а потом застопорить.

– Впятером это получается гораздо легче и быстрее, – сказала Пегги, когда палатка встала на место, а растяжки от «ослиных ушей» были должным образом закреплены. – У нас это занимало кучу времени. А что вы сделали со связкой железных колышков, которые были на одеяле?

– Да вот они, – показала Титти.

– Для них тоже есть дырки, – сообщила Пегги. – Но их надо забивать. А я забыла колотушку.

– Сбегай за нашим молотком, Роджер, – сказала боцман Сьюзен.

Вдоль днища палатки были сделаны отверстия, в которые надо было загнать колышки с крючками, чтобы держать его. Пегги нашла дырки для колышков, оставшиеся с прошлого раза, и Джон забил колышки в землю.

– Ну вот и все, – сказала Пегги. – Остался только тент, а он на пристани вместе с нашими спальными мешками, я выгрузила их там с «Амазонки».

– Теперь и правда похоже на лагерь. – Титти с гордостью оглядела три палатки, кострище с чайником и только что почищенными Сьюзен сковородкой и кастрюлей. – И любой поймет, что это лагерь на необитаемом острове, как только увидит парус.

– Давайте закончим с парусом, – предложила Сьюзен, но Джон пошел посмотреть, не видно ли где «Амазонки» и капитана Нэнси.

Минутой позже он бегом вернулся в лагерь и схватил подзорную трубу.

– Я говорил, Сьюзен! – крикнул он. – Капитан Флинт плывет за ней.

– Ты прямо как Титти с ее сокровищем, – фыркнула Сьюзен. – Туземцы так не делают.

– А он делает, – возразил Джон.

– Дядя Джим не всегда похож на туземца, – заметила Пегги.

– Да он хуже туземца, – бросила через плечо Титти, взбегая на наблюдательный пункт. Остальные присоединились к ней.

Нэнси была на полпути назад, когда следом на ней из залива Баржи вылетел на своем боте капитан Флинт. Нэнси была уже возле острова, а капитан Флинт, хоть и догонял ее, был все же позади. Лодка у него была куда тяжелее.

– Ну вот, он гонится за ней, видите? – воскликнул Джон.

– Может, она его пригласила, – предположила Сьюзен.

– Она гребет изо всех сил, – сказала Пегги. – Он гонится за ней.

– А посмотрите, как он гребет! – заметил Джон.

– Прямо как паровая машина, – поддержал его Роджер.

– Он догоняет, – сказала Пегги. – Но Нэнси его побьет. У нее слишком большая фора. Давай, Нэнси! Хорошо идешь! Держись! Нэнси! Давай!

И вся их компания на наблюдательном пункте заорала, как на гонках. Нэнси услыхала их и оглянулась через плечо.

– Слушайте, – крикнула Пегги. Если даже мы сейчас выйдем в море, чтобы помочь ей, от этого не будет никакого толка. Но она доплывет сюда первой, а потом мы можем не дать ему пристать. Пошли! Вперед, Ласточки и Амазонки!

– И смерть капитану Флинту! – воскликнула Титти.

Они сбежали к бухте Первой Высадки. Нэнси была уже близко, она выбилась из сил, но еще опережала капитана Флинта на шесть или семь корпусов.

– Ну, ребята, сейчас начнется! – выпалила она, спрыгивая на берег.

Через пару секунд лодка капитана Флинта коснулась дна рядом с «Амазонкой».

Нэнси и Пегги тут же оттолкнули его лодку.

Капитан Флинт начал было втаскивать в лодку весла, но, обнаружив, что лодка снова закачалась на волне, опять уронил их в воду и обернулся, чтобы посмотреть на своих противников. Он вовсе не был зол. Лицо у него было красным, но не от злости, а от гребли. И голос был тихим – можно было подумать, что он стесняется.

– Можно мне сойти на берег? – спросил он.

– Друг или враг? – отозвалась Нэнси, задыхаясь.

– Ну, не враг, это точно, – ответил капитан Флинт. – Больше похож на расстроенного британского моряка.

– Ты получил «черную метку», – сказала Нэнси. – Мы с тобой больше дел не имеем.

– Я пришел извиниться. Но не перед тобой, Нэнси.

– Как, капитан Джон, позволим ему пристать к берегу? – осведомилась Нэнси. Но Джон, услышав последние слова капитана Флинта, развернулся и пошел прочь.

– Ты с ним по-свински поступил, но мы позволим тебе сойти на берег, – решила Нэнси.

Капитан Флинт пристал к берегу, выбрался из лодки и, ни на кого не глядя, пошел за Джоном.

Капитан Джон шел по направлению к гавани. Капитан Флинт чуть ли не бежал за ним следом.

– Молодой человек! – позвал он весьма дружелюбным голосом.

– Да? – отозвался Джон.

– Я должен кое-что вам сказать. Не обходитесь со мной так же, как я некогда обошелся с нами, и не отказывайтесь выслушать меня. Я ошибался. Но даже если бы я был прав, я был очень груб. Я должен был либо поверить вам, либо проверить правдивость ваших слов каким-либо иным путем. И в любом случае я не должен был называть вас вруном. Я очень виноват и прошу прощения. Вы подадите мне руку?

В горле у капитана Джона неприятно заскребло. Он обнаружил, что когда налаживаешь с кем-либо отношения, то чувствуешь себя почти так же неуютно, как и тогда, когда с кем-нибудь ссоришься. Тогда, по крайней мере, он мог разозлиться, и это помогло. Теперь было куда хуже. Джон пару раз сглотнул и крепко прикусил губу, а потом протянул руку. Капитан Флинт крепко пожал ее и встряхнул. Джон вдруг почувствовал себя лучше.

– Теперь все в порядке, – сказал он.

– На самом деле я очень виноват, – сказал капитан Флинт. – Вы знаете, я был совершенно уверен, что это были вы, потому что видел нашу лодку и вас и совершенно не видел своих племянниц. Но это не извиняет того, как я себя вел.

– Все в порядке, – повторил Джон.

Они вернулись к остальным.

– Некоторым образом я за это поплатился, – сказал капитан Флинт. – Нэнси сказала мне, что вы приходили предупредить и передать мне послание или что-то в этом духе. Если бы я только выслушал вас вместо того, чтобы изображать из себя упрямого грубого идиота, я бы не лишился своей книги. Я бы взял ее с собой. Нэнси уже рассказала вам, что произошло?

– Да. Но я приходил не только для того, чтобы предупредить вас. Я хотел сказать вам то, что углежоги просили нас передать вашим племянницам, Нэнси и Пегги. Еще я хотел вам сказать, что вы были не правы – это насчет той записки, которую вы положили мне в палатку. Я намеревался заверить вас, что никогда не приближался к барже. А потом я собирался объявить войну.

– Ну, это вполне по-дружески. Нэнси, ты это слышала? – спросил капитан Флинт, подходя к остальным. – Ты это слышала? Он приходил объявлять мне войну!

– Конечно, войну, – подтвердила Нэнси. – Мы все собирались ее объявить. Мы заключили против тебя наступательный и оборонительный союз. Мы собирались сами захватить твою баржу и предложить тебе выбирать между прогулкой по доске или участием в наших приключениях, как в прошлом году. Джон был зол на тебя за то, что ты сказал дикарям, будто бы он был у тебя на барже, – а его там не было, и мы все были злы из-за этого дурацкого писательства. Но, разумеется, теперь все изменилось. Ты получил «черную метку», и больше у нас с тобой нет ничего общего.

– Я не знал, что уже слишком поздно, – сказал капитан Флинт. – Все равно с писательством покончено. Книга пропала вместе с пишущей машинкой, а я уже слишком стар, чтобы начинать все сначала. Так что я готов к объявлению войны, когда вам будет угодно.

– Я не хочу захватывать баржу, – вмешалась в разговор Титти. – Я хочу ее потопить. Жалко, что мы ее сразу не потопили.

– Но почему?

– Титти! – воскликнула Сьюзен предупреждающим тоном.

– Потому что вы самый жестокий враг! – заявила Титти. – Мы вам ничего не сделали, а вы наболтали всем туземцам, что мы лазили на нашу баржу, а потом, когда капитан Джон пытался вам помочь…

– Да, я знаю, – ответил капитан Флинт. – Я был груб, но могу только сказать, что мне очень жаль. На самом деле жаль.

– Титти, все уже в порядке, – сказал Джон. – Все нормально. Это уже в прошлом.

– Слушайте, – сказал капитан Флинт. – Я сделаю все, что в моих силах. Я потратил даром все лето на эту книгу, и я не обращал внимания на кое-кого из вас – я имею в виду Пегги и Нэнси, – но я вижу здесь вашу палатку, так что считаю, что мы во многом заодно. Заберите назад вашу «черную метку»; заключите со мной мир, и мы тут же учиним первоклассную войну.

– Ну что, простим его? – спросила Пегги. – Он вполне может быть одним из нас, если захочет.

– Мы его простим, – решила Нэнси. – Если устроим войну и настоящее сражение на барже. Мы простим его, потому что он устыдился и потому что он в беде. Его баржу ограбили на самом деле, а не понарошку.

– Ну так он это заслужил, – буркнула Титти.

– Да, но никому не позволено грабить баржу, кроме нас, – пояснила Нэнси.

– Устроим настоящее сражение. Завтра в три часа, – предложил капитан Флинт. – Я должен прибраться после этих негодяев. Но завтра в три часа пополудни я буду готов действовать.

– Настоящее и честное? – переспросила Пегги.

– Честное пиратское! – поклялся капитан Флинт.

– Отлично, – сказала Нэнси.

– Тогда заберите обратно вашу «черную метку».

– Сохрани ее на память, – посоветовала Нэнси. – Чтобы больше не становиться туземцем.

– Сохраню. Но, знаешь ли, я люблю знать своих врагов по именам. И, кстати, почему и своей «черной метке» вы назвали меня капитаном Флинтом?

– Потому что Титти – это матрос с «Ласточки» – сказала, что ты бывший пират.

– Вот как? А кто из вас Титти? Ты? – Он повернулся к Сьюзен.

– Нет, конечно, – сказала Нэнси. – Это боцман с «Ласточки», и ее зовут Сьюзен.

– Рад познакомиться, мистер боцман!

– А это Джон, капитан «Ласточки».

– Со шкипером мы уже встречались. Он простил меня, хоть я этого и не заслужил.

– А это Титти. Матрос Титти – капитан Флинт.

– Так это ты раскрыла темную тайну моего пиратского прошлого!

– Я увидела попугая и все поняла, – пояснила Титти.

– А это Роджер, юнга.

– Когда-то я сам был юнгой, – вздохнул капитан Флинт. – Это было тяжко.

– А мы с Пегги – пираты-Амазонки.

– Ну, вас, разбойницы, я достаточно хорошо знаю.

– А вы правда хотите назначить сражение за баржу на завтра? – спросила Титти.

– Именно на завтра.

– Мы ее захватим, – сообщила матрос. – Есть у вас подходящая доска?

– Зачем?

– Чтобы прогуляться по доске.

– Все будет как надо, – заявил отставной пират, который, несомненно, знал, как все должно быть.

– Как насчет обеда? – поинтересовался Роджер.

– Если завтра мы собираемся воевать, не останетесь ли вы сегодня пообедать с нами? – спросила боцман Сьюзен.

– Это было бы замечательно, – ответил капитан Флинт. – Кажется, я нахожусь в самом центре вражеского стана…

– Вот именно, – вставила Нэнси.

– Но тут так хорошо, что я почти подумываю присоединиться к вам.

– Слишком поздно, – сообщила Нэнси. – Они уезжают через два дня. И мы тоже. Так что тебе остается только побыть врагом. Но мы не будем возражать, если ты на самом деле захочешь снова стать одним из нас.

– Завтра в три часа состоится сражение, и шпигаты покраснеют от крови, – возгласил капитан Флинт. – Но я надеюсь, что ты не станешь возражать, если я останусь сегодня на обед.

– Ничуточки. Боцман тебя пригласила. И у нас полно еды. Есть персиковый пудинг, его нужно только порезать. Он очень сладкий. Нам его дала наша кухарка. А еще мы нашли холодный язык. Его еще только начали нарезать, так что мы взяли и его тоже. Но мы уходили тайком, потому что думали, что нас остановят, и забыли грог.

– Чайник закипит через минуту, – сказала Сьюзен. – Неси тарелки, Титти. Возьми картошки покрупнее, Роджер, мы ее испечем. Там с краю уже много горячей золы.

– Пошли, Пегги, принесем свои припасы в лагерь, – велела капитан Нэнси.

– Вам помочь? – спросил капитан Флинт, и уже в следующее мгновение он сидел на земле, расправляя парус, а Джон пропускал трос через петли вдоль края. Сьюзен была занята костром и котелком, Титти и юнга расставляли тарелки, кружки и раскладывали ножи.

– Это куда лучше, чем писать книги, – признался капитан Флинт. – А теперь, шкипер, если вы вот здесь продернете дважды и закрепите, я покажу вам, как это закончить.

Учитывая то, что капитан Флинт обедал с врагами, это был весьма дружеский обед. К концу обеда смягчилась даже Титти. Капитан Флинт все время безошибочно называл ее матросом. Язык, который нашли и принесли Амазонки, был очень хорош. Кекс Ласточек был не хуже. Открывать пеммикан, когда есть целый язык, не хотелось. Пудинг с запеченными в нем кусочками персиков появился последним. Вот только картошка пеклась долго и поспела к самому концу, вроде горячего десерта.

Они сидели у костра, выхватывая из золы картошку, слишком горячую, чтобы брать ее руками, и разговор постепенно перешел на кражу.

– Интересно, зачем Билли передали мне через тебя это сообщение? – спросил капитан Флинт.

– Они сказали, что слышали что-то в Биглэнде.

– Это где-то в южной части озера, – припомнил капитан Флинт. – Если бы мы только разведали, откуда эти грабители явились, был бы шанс вернуть мой сундук. Но нет никаких указаний, кто это и откуда. Моя баржа выглядит так, как будто в каюте дралось полсотни диких котов, и это все, если не считать того, что они утащили мой старый сундук. Но все ценное было именно в нем.

– А он был тяжелый? – полюбопытствовала Титти.

– Тяжелый.

– Там были слитки?

Капитан Флинт рассмеялся.

– Боюсь, что нет. Там была пишущая машинка, дневники, старые вахтенные журналы и еще книга, которую я писал все лето. Если бы они взяли что-то другое – я бы не переживал так.

Титти задумалась, однако взглянула на капитана Флинта дружелюбней, чем прежде, и спросила:

– Вы сами написали книгу?

– Да.

– О вашем пиратском прошлом?

– Ну, почти.

– А это хорошая книга?

– Если так подумать, то, может, не очень, – признал капитан Флинт. – Все равно я был бы рад получить ее обратно. Вы даже не представляете себе, какой это труд – писать книгу. Даже вести корабельный журнал довольно тяжко.

– Я знаю, – сказала Титти.

– А теперь все пропало. Я с таким же успехом мог бы и не писать ее.

– И лето было бы куда лучше, – подала голос Нэнси.

– Не береди рану, – попросил печально капитан Флинт.

Амазонки пошептались между собой, потом Нэнси сказала:

– Ну, если хочешь, скажи.

– Послушай, дядя Джим, – начала Пегги.

– Прошу прощения, я полагал, что меня зовут капитан Флинт.

– Ну да. Если ты в самом деле хочешь снова быть одним из нас, мы тебе кое-что скажем. Мы знаем точно, когда грабитель залез к тебе на баржу. Мы его видели.

– Милосердный боже, вы видели? Вы видели, куда он ушел?

– По крайней мере, мы видели свет на барже. Мы думали, что это ты. Мы не могли сказать тебе об этом вчера – ну, понимаешь, потому что ты не был с нами и потому что когда мы видели свет, то должны были спать дома, в своих постелях.

– Да? А на самом деле?

– А на самом деле мы были на озере.

– То есть вы должны были спать дома, а на самом деле сражались с океанскими волнами?

– Только это секрет, – сказала Пегги.

– Мы плавали на остров Дикой Кошки, у нас была небольшая война.

– Если грабитель пришел этим путем, как ты думаешь – могли вы его слышать? – спросил капитан Флинт.

– Мы не слышали. Мы только видели свет в каюте и решили, что это ты.

И тут заговорил Джон:

– Матрос Титти думает, что слышала той ночью кое-что.

– А где она была?

– На «Амазонке».

– Что, вместе с этой парочкой?

– Нет. Это было уже потом. Мы были в это время на острове Дикой Кошки. Мы были брошены на острове одни-одинешеньки.

– И кто же это сделал?

– Титти. Она уплыла на «Амазонке» и бросила нас на произвол судьбы, – пояснила Пегги. – Вот так Ласточки выиграли войну.

– А где были остальные?

– Мы были или на реке Амазонке, или плыли оттуда обратно, – ответил Джон.

– Похоже, что на озере в ту ночь было весьма оживленно, – заметил капитан Флинт. – И что вы слышали, матрос?

– Я слышала, как кто-то греб на лодке. Они прошли совсем рядом со мной.

– А где вы были?

– Я стояла на якоре.

– Послушайте, – сказал капитан Джон, – будет лучше, если мы посмотрим нашу карту. Сразу увидим, где была Титти.

Он сбегал в палатку, принес оттуда новую карту и показал на маленький якорь, который отмечал место, где Титти поставила «Амазонку» у северной оконечности Бакланьего острова. Капитан Флинт посмотрел и спросил:

– Они прошли близко от вас?

– Очень близко.

– Они выбрали довольно странный курс, чтобы удрать от моей баржи, если они направлялись в южную часть озера. Они должны были чуть ли не врезаться в островок.

– Они на него налетели, – подтвердила Титти.

– И куда они направились потом?

– Они пристали к острову, – сказала Титти, – и оставили там сокровище или что там у них с собой было. Они говорили, что оно тяжелое. Я слышала.

Нэнси потрясенно выдохнула:

– Лопни мой шпангоут!

– Ты выдумываешь, Титти, – нахмурилась Сьюзен.

Капитан Флинт вскочил:

– Матрос, если этот сундук там, я уплачу любую цену, какую ты запросишь! Пошли, ребята, посмотрим, что там.

Он схватил Титти за руку и пожал ее. Титти, к собственному великому удивлению, обнаружила, что улыбается ему в ответ. Рука у капитана Флинта была крепкая, и ее пожатие не оставляло уже никаких сомнений в том, что он дружелюбно относится к Ласточкам и Амазонкам. И потом, даже если сокровище, зарытое на Бакланьем острове, вовсе не испанское золото, а книга – все равно это пиратская книга. Титти жалела только, что экспедиция за кладом оказывается слишком уж большой. Но тут уж ничего нельзя было поделать.

– Погодите, – остановила их Нэнси. – Если книга там и вы вернете ее обратно, ты, дядя, передумаешь и снова станешь туземцем.

– Никогда, – заявил капитан Флинт. – Пошли. Грузитесь всей толпой в мою лодку.

Они сбежали к пристани – двое Амазонок, четверо Ласточек и капитан Флинт. В следующий миг капитан Флинт уже греб по направлению к Бакланьему острову.

Капитан Флинт греб с такой силой, точно все еще догонял Нэнси. Каждый удар весел о воду бросал лодку вперед, а ее пассажиров – назад. В несколько минут он достиг Бакланьего острова и нашел место, где нос его лодки мог протиснуться между двух камней. Все попрыгали на берег.

Но на острове ничего особенного не было – только голое дерево и белые потеки на камнях, да еще осколки кораблекрушения, да огромные валуны. Они осмотрели все. Капитан Флинт обежал весь остров два или три раза, но ничего не нашел.

– Ну я же знаю, что они оставили его тут, – нахмурилась матрос Титти. – Я слышала, как они говорили, что не могут погрузить это на мотоцикл без коляски. А потом они сказали, что могут пойти порыбачить и поймать что-нибудь стоящее.

– Знаешь, Титти, была ведь глухая ночь, – заметила Сьюзен. – Ты могла и ошибиться.

– Они могли изменить свои планы, – сказал капитан Флинт. – Или они могли уже его забрать. Все равно, знать, с какого конца озера они явились, – уже что-то. – И добавил: – Не то чтобы я думал, будто получу свой сундук обратно…

И они печально погребли обратно на остров Дикой Кошки.

Матрос не плакала, но была очень близка к этому:

– Я точно знаю, что они оставили его там.

– Не переживай, – утешал ее капитан Флинт. – Зато мы славно прогулялись.

– И может быть, если бы ты его нашел, то снова превратился в туземца, занятого только своей рукописью, – сказала Нэнси.

Капитан Флинт вздохнул:

– Ну, я же его не нашел, так что давайте думать о чем-нибудь другом. Например, о том, что будет завтра в три часа пополудни.

– Настоящая война? – спросила Нэнси.

– Кровь и грохот, – подтвердил капитан Флинт. – Завтра в три часа я буду в деле. Я буду готов отразить абордаж, или потопить оба ваши суденышка, или повесить кое-кого из вас на рее, или попасться, как испанский бриг, или утонуть, как португальский работорговец… Да все, что вам угодно.

Он высадил юных мореплавателей на острове Дикой Кошки и поплыл наводить порядок в своей разоренной каюте.

– До свиданья! – крикнули ему вслед островитяне самым дружеским образом.

– До свиданья! – крикнул он в ответ. – В три часа ровно. Слава или смерть!

Глава 27
Битва в заливе Баржи

И когда мы смоем кровь, что нам делать остается, кроме

как плясать хорнпайп, как плясали и до нас.

Мэйсфилд

Утром Амазонки проснулись первыми, потому что они, в отличие от Ласточек, еще вчера ночевали дома и пока не привыкли к тому, что солнце рано утром просвечивает сквозь белые стенки палаток.

– Подъем! Подъем!

От их криков вскоре проснулся весь лагерь.

– Помните, – голосили пиратки, – что битва будет ровно в три. Нельзя терять времени!

На самом деле после того, как все искупались, сплавали за молоком, позавтракали и пообедали, до назначенного срока осталась еще уйма времени – стрелка хронометра еле переползла цифру 2, а до цифры 3 ей было ползти и ползти! Вода в котелке, пока на нее смотрят, ни за что не закипит, и часы, за которыми следят, словно бы нарочно отстают. Но наконец капитан Джон посмотрел на хронометр в последний раз и отдал приказ. Великий Флот поднял паруса.

* * *

Капитан Джон держал совет с капитаном Нэнси, когда «Ласточка» и «Амазонка» с попутным ветром подходили к мысу на южном берегу залива Баржи.

– Мы пойдем под парусами или на веслах?

– Большинство моряков идут на такое дело под парусами, – сообщила капитан Нэнси.

– Только не с подветренной стороны. Баржа стоит носом к ветру. Наш план будет такой: зайти в залив, а потом подойти к барже с обеих сторон. Если вы захватите правый борт, я подведу «Ласточку» к левому борту.

– Отлично, сэр, – сказала капитан Нэнси.

– Спустите парус, когда пойдем вдоль борта. Бросайте крюк и берите на абордаж. Он будет заниматься кем-то одним из нас. На два фронта его не хватит. Так что остальные забираются на борт и заходят ему в тыл.

– Будет рукопашная с самого начала, – заметила Нэнси.

– А как насчет того, чтобы поднять на мачтах наши флаги? – спросила матрос Титти.

– Закрепи фал флага выбленочным узлом, – посоветовала Нэнси. – Это будет правильно.

– Только посмотрите на его флаг, – сказал Роджер, который, как обычно, сидел на носу и исполнял обязанности впередсмотрящего.

Они обогнули мыс, и перед ними открылся залив Баржи. Там стояла сама баржа, пришвартованная к бочкообразному бую, и на флагштоке вместо привычного красного вымпела развевался большой незнакомый флаг. Он был зеленым, с огромным белым слоном посередине. Хозяин баржи, капитан Флинт, где-то откопал его ради такого случая.

– Я знаю, что это такое, – сказал Джон. – это флаг Сиама.

– Я его уже видела, – добавила боцман Пегги. – Он привез его с Востока в прошлом году.

– Ну так мы спустим его в два счета, – фыркнула капитан Нэнси. – Как только мы возьмем баржу на абордаж. Долой Слона! Да здравствуют Ласточки и Амазонки!

– Подайте сигнал, боцман, – приказал капитан Джон. – флот идет в атаку.

Сьюзен дунула в свисток.

– Свисти погромче и заливисто, как тот человек из баллады, – посоветовала Титти.

Сьюзен свистнула еще раз.

– Дай я дуну, – попросил Роджер, и Сьюзен, задыхаясь, отдала свисток юнге, который начал свистеть, чуть не лопаясь от напряжения.

Два корабля, один под коричневым, другой под белым парусом, накренились, когда рулевые привели их к ветру, чтобы войти в залив. Минуту-другую волны перехлестывали им через носы. Потом, когда они ушли под прикрытие мыса, волны утихли. Роджер свистел, войдя во вкус, хотя дышать ему уже было тяжеловато. И вдруг над бортом баржи показалась голова в огромном белом тропическом шлеме. Над водой разнесся звук настоящей боцманской дудки – куда громче, чем свисток Сьюзен.

– Свисти, Роджер, свисти! – воскликнула Титти.

«Ласточка» и «Амазонка» рванулись к барже, «Амазонка» чуть впереди.

– Ослабьте шкот, на «Амазонке»! – крикнул капитан Джон. – Помните, я захожу со стороны пушечного порта. Мы должны пройти мимо него одновременно.

Капитан Нэнси приспустила парус, теряя ветер, и «Ласточка» вышла немного вперед.

– Теперь нормально, – кивнул капитан Джон.

Тропический шлем поднялся еще выше над бортом, и капитан Флинт, в рубашке и фланелевых штанах, с большим красным платком, повязанным на талии вместо пояса, полез на палубу. Протиснуться в люк ему удалось с трудом.

– Толстоват для пирата, – критически за метила Титти.

Капитан Флинт на носовой палубе нагнулся над чем-то, что блестело на солнце. Это была маленькая бронзовая пушечка.

– Это пушка! – сказал Роджер. – Он собирается стрелять.

Капитан Флинт резко выпрямился. Невообразимый клуб синего дыма на мгновение скрыл его, затем раздался выстрел, который многократно отдался эхом над озером и в холмах.

– Ур-ра! – заорал капитан Джон.

– Ура! – крикнула Пегги.

– Ура! – закричали все, кто был на «Ласточке».

Капитан Флинт снова занялся своей пушечкой. Он что-то засыпал в нее из жестянки, потом что-то вложил в дуло. Затем он вернул ее на место и взял из жестянки щепотку какого-то порошка и сыпанул в тыльное отверстие. После этого капитан Флинт чиркнул спичкой, при гнулся к пушечке и снова резко выпрямился, на сей раз прикрыв уши руками. Показался еще один клуб дыма, и раздался ужасающий выстрел. Что-то плюхнулось в воду между баржей и приближающимся флотом.

– Это только пыж! – крикнула Нэнси.

– Не дадим ему выстрелить еще раз! – отозвался Джон.

Но капитан Флинт был неплохим канониром, и едва «Ласточка» подошла к корме баржи, как раздался новый выстрел, и лодку накрыло облако дыма и пороховой гари.

– Готовьте фалини, – почти одновременно скомандовали Джон и Нэнси, когда «Ласточка» и «Амазонка» зашли к барже с разных сторон.

– Держи рей, Сьюзен, – велел Джон, – тяни вниз. Дотянись докуда сможешь, Роджер, и закрепи фалинь. На абордаж!

Задняя палуба баржи была обнесена перилами. Капитан Джон забрался с их помощью на палубу и подал руку Сьюзен. И тут капитан Флинт, взревев: «Смерть или слава!» – возник на трапе. Он прошел через каюту – вошел и одну дверь, а вышел в другую. В руках у него было две красные подушки, которыми он размахивал над головой. Но в рукопашной это не оружие, тут в счет идут руки. У капитана Флинта они были большими и сильными, но их было всего две. Руки Ласточек были короче и слабее. Зато их было восемь.

Боковой удар подушкой по голове опрокинул капитана Джона на палубу. Джон тут же вскочил снова и ударил капитана Флинта головой. Боцман Сьюзен вцепилась в одну из подушек. Титти с Роджером, вскарабкавшись на борт, ухватили капитана Флинта за ноги и волочились за ним, когда он переставлял ноги, как вцепившиеся в добычу терьеры. Но даже тогда сражение могло бы закончиться полным поражением Ласточек, если бы капитан Нэнси и боцман Пегги, причалившие со стороны носовой палубы, не спрыгнули бы с крыши каюты с дикими воплями и не бросились бы в бой. Нэнси прыгнула капитану Флинту на спину и обхватила его за шею. Пегги присоединилась к Джону и Сьюзен, и, сокрушенный числом противников, капитан Флинт тяжело осел на палубу.

– Сдавайся! – выкрикнула Нэнси.

– Нет, пока реет мой флаг! – пропыхтел капитан Флинт. – Да здравствует Слон!

Но Титти уже пробралась вокруг каюты по узким мосткам, и в следующий миг флаг с огромным слоном упал на носовую палубу.

– Мы победили! – воскликнул капитан Джон. – Ваш флаг спущен.

– Ну, так и быть, – проговорил капитан Флинт, пытаясь сесть. – Быстро вы это. Уф как жарко сегодня! Так что я сдаюсь.

Он лег на палубу, тяжело дыша.

– Вяжи его, – скомандовала Нэнси.

Пегги притащила веревочную бухту, лежавшую неподалеку, и вместе с Джоном они связали пленному ноги. Потом, с помощью остальных, перевернули его на бок и связали руки. После чего перетащили его к стенке каюты и усадили там. Пленный все время заваливался на бок, Джон снова усаживал его прямо, а тот валился в другую сторону.

– Я посажу тебя еще раз, – заявила Пегги. – Но если ты потом опять упадешь, так и будешь лежать.

И тут вернулась Титти.

– Если мы собираемся пустить его прогуляться по доске, то там на носовой палубе лежит одна, – сообщила она.

– Именно так и сделаем, – воскликнула Нэнси. – Я и забыла! Но как нам дотащить его туда?

Капитан Флинт подергал связанными нога ми и покачал головой.

– Я не змея, чтобы ходить без помощи ног, – пожаловался он.

– Надо как-то его перевести на носовую па лубу, – задумчиво сказала Нэнси.

– Развяжем ему ноги и проведем по крыше каюты, – предложила Пегги.

– Потолок меня не выдержит, – предупредил пленник.

– А разрешать пленникам спускаться вниз опасно, – вставила Титти. – Они могут поджечь пороховой погреб и взорвать корабль.

– Мы проведем его по сходням, – решила Нэнси. – Он не рискнет сопротивляться со связанными руками.

Так что ноги пленнику развязали. С большими трудами капитана Флинта поставили на ноги. Он все время норовил сесть обратно.

– Будет хуже, – грозно предупредила Нэнси.

Один конец веревки обмотали еще на пару оборотов вокруг рук и торса капитана Флинта и закрепили, так что получилось что-то вроде носового фалиня или поводка. Нэнси с Пегги взялись за конец веревки и первыми ступили на узкий трап. Пленник, старательно удерживая равновесие, шел следом. Джон и Сьюзен замыкали шествие. Роджер и Титти перебрались по крыше каюты.

На носовой палубе находился кабестан, от него шла цепь к большому бую, к которому была пришвартована баржа. Рядом стояла бронзовая пушечка и валялся белый тропический шлем. У подножия мачты стоял ящик, а в футе от него лежал на палубе зеленый флаг с белым слоном. По правому борту был закреплен трамплин, с которого в лучшие дни владелец баржи обычно нырял по утрам. Он вполне мог сгодиться для того, чтобы отправлять пленников на корм акулам. При виде трамплина капитан Флинт так затрясся, что чуть не повалил решительных буканьеров, которые захватили в плен его и его корабль, а теперь держали его, чтобы предупредить попытку к бегству.

– Заводи сюда, – рыкнула капитан Нэнси.

Хоть капитан Джон и командовал флотом, но в некоторых вещах верховодила она.

– Привяжите пленника к мачте, – приказала она. Что и было тотчас исполнено. – И не смейся. – Это уже предназначалось пленнику.

– Ну тогда помоги этому пирату вылезти из моего тропического шлема, – сказал капитан Флинт.

Юнга Роджер подобрал шлем и нахлобучил его себе на голову. Голова целиком ушла в шлем. Пришлось подождать, пока боцман Сьюзен освобождала Роджера от этого убора.

– Вы не наденете этот шлем мне на голову? – попросил пленник. – Последнее желание, знаете ли. Моя лысая макушка не выносит солнца.

Сьюзен надела шлем ему на голову, и пленник дернул головой, чтобы шлем сел как следует.

– А теперь, капитан Джон, – сказала Нэнси, – мы должны перечислить его преступления. Самое худшее – это измена. Все это лето он был в союзе с туземцами.

– Дезертирство, – добавила Пегги. – Он нас бросил.

– Он приплыл на остров Дикой Кошки и пришел в наш лагерь, когда нас там не было, – подала голос Титти.

– Он назвал капитана Джона вруном, – продолжала Нэнси.

– Это была ошибка, – торопливо пояснил капитан Джон. – Мы уже помирились по этому пункту.

– Тогда это обвинение снимается, – согласилась Нэнси. – Но это не имеет значения. Других его преступлений достаточно. Поднимите руки – кто за то, чтобы пустить его по доске?

Пегги подняла руку одновременно с Нэнси. Титти тоже. И Роджер. Джон и Сьюзен медлили.

– Да ладно вам, – сказала Нэнси. – Не поддавайтесь.. Слишком уж хорошая доска пропадает.

– Я думаю, что мы должны дать ему шанс, – сказал Джон. – Развяжем ему руки, и пусть прыгнет с доски и плывет.

– Отлично. Мы согласны. Кто за это предложение?

Все подняли руки.

Роджер оглянулся через плечо.

– А тут есть акулы? – спросил он.

– Их тут миллионы, – простонал пленник.

– Завяжите ему глаза, – приказала Нэнси. – Вот платок.

– Он чистый? – спросил капитан Флинт.

Нэнси фыркнула:

– Ну тогда дайте ему платок Пегги. Вчера он был чистым.

Пегги даже не разворачивала еще свой платок. Его тут же пустили на повязку и завязали глаза капитану Флинту.

Нэнси продолжала командовать:

– Отвяжите его от мачты и подведите к доске.

Сьюзен и Джон отвязали пленника от мачты. Затем они развязали ему руки. Пленник тяжело ткнулся в одну сторону, потом в другую. Наконец, подталкиваемый сзади Роджером и Титти, с помощью Пегги, Джона и Сьюзен он добрался до доски. Нэнси наблюдала за этой картиной, скрестив руки на груди.

– А теперь иди! – крикнула она.

Капитан Флинт, с завязанными глазами, шажок за шажком продвигался по трамплину. Он остановился, почувствовав, что трамплин прогнулся и дрогнул под его весом.

Нэнси топнула ногой:

– Давай иди, морской волк.

Капитан Флинт сделал еще пару шагов, оказавшись на самом конце доски, высоко над водой.

– Пощады, – взмолился он. – Милосердия!

– Иди, – рявкнула Нэнси, – а не то…

Капитан Флинт в отчаянии шагнул вперед, сделав шаг в воздух. Он падал ногами вперед. Раздался всплеск такой силы, что брызги долетели до Ласточек и Амазонок, стоявших на борту баржи. Капитан Флинт исчез, и только белый тропический шлем одиноко плавал на поверхности, покачиваясь на волнах.

– Может, он не умеет плавать? – предположила Титти. – Я как-то не подумала…

Но тут круглая лысая голова капитана Флинта показалась из воды. Он мощно выдохнул, набрал воздуха, сорвал с глаз платок и нырнул снова. Второй раз он вынырнул рядом со шлемом. Он ухватил его и забросил на палубу своего корабля.

– О, он умеет плавать, – сказала Титти.

И вдруг капитан Флинт издал дикий вопль:

– Акулы! Акулы!

И с плеском поплыл к буйку. Он взобрался на буй, хотя и не с первой попытки, и уселся на нем верхом.

– Тут полно акул! – крикнул он. – Одна обгрызла мне ногу.

Он соскользнул с буйка и поплыл к барже, поднимая много шума и тучу брызг.

– Дайте канат! – Он бултыхался в воде и махал руками, а Ласточки и Амазонки смотрели на него сверху.

– Может, бросить ему канат? – спросила Сьюзен. – Он уже долго там плавает.

– А ты больше не станешь вступать в союз с туземцами? – спросила Нэнси, обращаясь к капитану Флинту.

– Честное пиратское, больше не буду, – ответил капитан Флинт, отфыркиваясь, как морж.

– Киньте ему канат, – распорядилась Нэнси.

– Я бы предпочел трап, – подал голос капитан Флинт. – В моем возрасте я слишком толст, чтобы карабкаться по веревкам. Там, возле трамплина, лежит трап. Нужно только перекинуть его свободный край через борт.

Джон сбросил ему трап, и через полминуты капитан Флинт снова стоял на палубе своего корабля, вода лилась с него ручьями и утекала через шпигаты. Он присел на кабестан и сложил руки на груди.

– Вот так. Даже пираты-Амазонки не настолько безжалостны, чтобы заставлять человека дважды в день прогуляться по доске. Эй, Роджер, ты не акул там высматриваешь?

Роджер глазел в воду с борта баржи.

– Не верю я, что они тут есть. Больших точно нет.

– Этот малолетний головорез сожалеет, что я не оставил в пасти акулы ни руки, ни ноги, – покачал головой капитан Флинт. – И что вы теперь собираетесь со мной делать? Вы захватили мой корабль, вы низвергли моего славного слона, вы связали меня, как цыпленка, и пустили по доске. Я прошел, избегнул акул и вернулся на борт с докладом. Как вы считаете, я искупил свои преступления? Потому что если искупил… – Он многозначительно умолк.

– То что? – спросила капитан Нэнси.

– Все лучшие морские сражения завершались пиром, – сообщил капитан Флинт. – Там, в каюте, все готово, и на страже стоит один лишь попугай. Дайте мне только спуститься вниз и разожгите примус, пока я буду переодеваться в сухое, и тогда никто не помешает нам попировать.

Возражений ни у кого не было.

Капитан Флинт полез вниз, но тут же снова высунул голову из люка:

– Кстати, я полагаю, что вы хотите поднять над своим призом Веселого Роджера. Там в ящике есть один.

Он снова нырнул в люк. И стало слышно, как он там обо что-то стукается. Пегги открыла ящик, в котором сверху лежал черный флаг с черепом и скрещенными костями такого размера, что вполне могли бы принадлежать слону. Они с Титти отцепили фал от флага со слоном и прицепили его к Черному Джеку. Потом Пегги подняла его на вершину мачты.

Из люка снова высунулась голова капитана Флинта:

– Как насчет спуститься вниз? Вам лучше воспользоваться трапом. И берегите головы, хотя, полагаю, вашим головам опасность грозит куда меньше, чем моей.

– А ваша и правда в опасности? – полюбопытствовала Титти, с интересом глядя на него.

– Ну, дело тут не в государственной измене. Мне грозит только стукнуться ею по пути в каюту.

Нэнси разглядывала большое выжженное пятно на крыше каюты.

– Ну, как пират пирату, должна признаться – мне очень жаль, что из-за этого получи-лась такая неразбериха. Я даже не думала, что та штука может еще и летать. Но разве она попросту не взорвалась?

– Взорвалась. – Капитан Флинт снова скрылся.

Ласточки и Амазонки перешли на корму, чтобы спуститься в каюту. Капитаны и боцманы воспользовались наружными трапами, а юнга и матрос – крышей каюты.

Каюта была как раз такой, какой и полагается быть каюте бывшего пирата. Капитан Флинт хорошо поработал, прибираясь после визита грабителей, и стены были снова увешаны странным оружием и диковинками семи морей. Все, что не было сломано и выброшено за борт, снова заняло свое место. Был тут и длинный узкий стол, по обе стороны от которого стояли стулья. На спинке одного из них восседал зеленый попугай.

– Пиастры, пиастры, скажи – пиастры! – обратилась к нему Нэнси Блэккет.

– Полли хороший, – проворковал попугай.

– Ты не подходишь на роль пиратского попугая, – вздохнула Нэнси.

– А стулья привинчены к полу? – спросил Роджер.

– Нет, – ответила Пегги.

– А у папы на корабле привинчены.

– В этом заливе не бывает больших волн, – донесся голос от двери.

Гудение примуса стихло. Капитан Флинт, переодевшийся в сухое, вошел в каюту с большим чайником в руке.

– Садитесь, – пригласил он.

Все расселись, и пир начался. Тут было все, что капитан Флинт смог привезти из Рио. Например, было клубничное мороженое. Были овсяные пряники с патокой, и сдобные булочки с изюмом, и кексы, и имбирные и шоколадные, бисквиты. Были горы бутербродов – на первое. Еще был завернутый в бумагу пирог. Когда бумагу сняли, на пироге обнаружился рисунок, сделанный розовым и белым кремом, – два кораблика.

– «Ласточка» и «Амазонка», – сказал Роджер.

– Это и имелось в виду, – подтвердил капитан Флинт.

Во время пира дружба Ласточек и Амазонок с бывшим пиратом росла прямо на глазах. Так что когда капитан Флинт вознамерился заняться клубничным мороженым, боцман Сьюзен его остановила.

– Вы не должны есть мороженое после прогулки по доске. Мама говорит, что если есть мороженое после купания, то можно застудить желудок.

– Боже мой, тогда не надо, – согласился капитан Флинт и взял вместо мороженого кусок пирога.

– Вы очень хорошо прошли по доске, – сказала Титти.

– Практика.

Попугай попробовал все, что было, но больше всего ему понравился кусок сахара. Титти протянула ему руку, и попугай сел ей на запястье, а потом прошел по руке до плеча.

– На следующий год мы поедем туда, где на всех деревьях сидят попугаи, – сказала она.

– На следующий год надо придумать что-нибудь хорошее, – произнес капитан Флинт. – Здесь и сейчас я обещаю вам, что больше не буду писать книг. Я оставляю все занятия, кроме пиратства. А что до попугаев, то зимой я поеду на юг и привезу попугаев, если вам они нужны.

– Это ведь не на самом деле, – сказала Титти.

– На самом деле, – поправил капитан Флинт.

– Такого, чтобы ругался по-настоящему? – спросила Нэнси.

– И совершенно по-пиратски, – подтвердил капитан Флинт.

– А обезьянку? – поинтересовался Роджер.

Капитан Флинт достал блокнот и ручку:

– Так, обезьянка, одна штука. – Он сделал заметку. – С хвостом или без хвоста?

– С хвостом, – сказал Роджер. – Без хвоста – это большие обезьяны.

– Только не привози нам зеленых попугаев, – предупредила Нэнси. – Лучше серых с красными хвостами. Тогда мы сможем оперять наши стрелы не зелеными, а красными перьями.

Капитан Флинт открыл рот и снова закрыл. Он сурово посмотрел на Нэнси Блэккет, потом на горшок из-под варенья на полке, где лежали единственное зеленое перо и несколько новых ершиков для трубки. Нэнси уловила его взгляд.

– Твоя ошибка была в том, что ты стал нашим врагом, – сказала она. – И кроме того, мы не взяли ничего, кроме нескольких перьев. Мы могли потопить корабль. И все равно ты снова с нами.

– Истинная правда, – согласился капитан Флинт. – Но я вот думаю – а сколько же грабителей побывало здесь на самом деле?

– Одни, те, которые были позавчера, – ответила Нэнси. – Мы ничего не грабили. Это была честная месть.

Чуть погодя капитан Флинт спросил:

– Что вы собираетесь делать завтра? В последний день?

– Как насчет рыбалки? – предложила Пегги. – Мы сто лет не рыбачили. Ты тоже можешь пойти с нами, если хочешь.

– Точно, – кивнула Нэнси. – И твоя лодка больше подходит для рыбалки, чем наши. А еще ты знаешь хорошие места.

– Давайте, – сказал Джон.

– Пожалуйста, – добавила Сьюзен.

– Ну, если не будет сильного ветра, мы можем этим заняться. Я только не смогу начать с самого раннего утра. А потом мы придумаем что-нибудь грандиозное на следующий год.

– Я не пойду завтра на рыбалку, – вдруг заявила матрос Титти.

– Почему? – спросила Сьюзен.

– Я собираюсь искать сокровище.

– Где?

– На Бакланьем острове. Я уверена, что оно все еще там. Я имею в виду сундук.

– Это пустая трата времени, матрос, – сказал капитан Флинт.

– Я знаю, что он там. Роджер тоже может пойти со мной, если захочет.

– Тогда завтра будет две экспедиции, – сказал капитан Флинт. – Одна – за сокровищами, другая – за китами. Что скажешь, Роджер?

– Я пойду с Титти, – решил Роджер.

Так и порешили, хотя Сьюзен возразила:

– Нельзя отпускать их одних – разве что будет тихий день.

Когда пир подошел к концу, Пегги сказала:

– Дядя Джим…

– Он не дядя Джим, балда, – напомнила Нэнси.

– Конечно, нет, – отмахнулась Пегги. – Я хотела сказать, капитан Флинт, а твой аккордеон здесь?

– Сыграй нам, – попросила Нэнси.

– Если вы спляшете хорнпайп, сыграю.

– Тут нет места.

– Ну тогда на полуюте.

Капитан Флинт принес из носовой части огромный аккордеон.

– К счастью, грабитель его не нашел, а не то наверняка прихватил бы. Хотя он, возможно, не любил музыку.

Все вышли на заднюю палубу. Капитан Флинт присел на перила и заиграл матросский хорнпайп, а капитан Нэнси пустилась в пляс.

– А мы не так танцуем, – сказала Титти.

– А как? Покажи, – попросил капитан Флинт.

Он играл и играл, а Нэнси с Пегги и капитан Джон с боцманом Сьюзен, матросом Титти и корабельным юнгой танцевали хорнпайп каждый на свой лад. Притопывание по палубе было слышно над водой в тишине за целую милю. Капитан Флинт играл все быстрее и быстрее. И все быстрее и быстрее плясали Ласточки и Амазонки, пока музыка не сделалась такой быстрой, что перестала походить на музыку вообще, и все попадали на палубу в изнеможении.

– Подумать только, я провел впустую целое лето, – сказал капитан Флинт.

Потом он играл разные песни, а они, отдышавшись, стали подпевать. Он сыграл «Испанских дам», и «Кита», и «Амстердам», «Вдалеке в Рио» и множество других.

Наконец стало темнеть.

– У нас в гавани не зажжены бакены, – вспомнил капитан Джон.

– Мы должны вернуться до темноты, – сказала боцман Сьюзен.

– Да и ветер стихает, – заметила Нэнси. – Пошли, пока еще можно идти под парусом.

– Завтра пойдем бить китов, – напомнил капитан Флинт, прощаясь.

– И искать сокровище, – добавила Титти.

И через несколько минут «Ласточка» и «Амазонка» направились к выходу из залива.

Капитан Флинт присел на перила и смотрел им вслед. Звук его аккордеона был слышен им, пока они не обогнули мыс.

– Он просто отличный пират, – сказал капитан Джон.

– Жалко, что он такой старый, – вздохнул Роджер.

Ну и не слишком-то он старый, – сказала Титти.

Глава 28
Сокровища Бакланьего острова

Когда Титти ложилась спать, в голове у нее крутилась одна идея. И наутро эта идея не потеряла своей притягательности. Титти выглянула наружу, чтобы посмотреть, какая стоит погода. Был ясный безветренный день – как раз то, что ей было нужно, потому что она знала, что при сильном ветре ей и Роджеру не позволят выйти на «Ласточке» самим, без капитана или боцмана.

– Просыпайся, Роджер, – позвала она.

– Что случилось? – спросил капитан Джон.

– Кто-нибудь может захапать его раньше!

– Что захапать?

– Сокровище Бакланьего острова. Мы с Роджером собираемся отправиться посмотреть, что там такое.

– Да мы же уже смотрели, и ничего там нет.

– Сегодня последний день, – не сдавалась Титти. – И вы со Сьюзен сказали, что мы можем туда сходить. А я уверена, что оно там.

– Но ведь мы собирались порыбачить с ка питаном Флинтом!

– Мы с Роджером собираемся заняться кладоискательством. Мы говорили вчера вечером. И ветра сегодня нет.

– Ты будешь ужасно разочарована, Титти, – сонно пробормотала Сьюзен.

– Ну уж не тогда, когда найду сокровище.

– Ладно, Роджер, отчаливай, – разрешил капитан Джон. – Можешь сплавать на другой берег и взять молока, когда искупаешься.

– Ставлю вдвое больше на Амазонок и капитана Флинта, – заявила боцман. – Мы прихватим что-нибудь с собой, когда пойдем бить китов.

Юнга и матрос быстро искупались. Сегодня матроса не волновал жемчуг, и она вытащила юнгу сушиться, как только он продемонстрировал, что умеет плавать и на спине, и на животе. Затем они поспешили на другой берег за молоком. Вернувшись, они обнаружили, что все, кроме боцмана «Ласточки», заняты снаряжением удочек.

– Ну вы же не пойдете на Бакланий остров? – спросила Пегги. – Знаете же, что там ничего нет. Лучше пошли вместе с нами на китов.

Но матрос Титти была непреклонна, а юнга Роджер, хоть и подумывал о китах, решил следовать за матросом.

После завтрака, пока остальные были заняты ловлей уклеек в ожидании капитана Флинта, боцман Сьюзен сделала кладоискателям по большому свертку с бутербродами и дала бутылку молока.

– А теперь запомни, Роджер! – сказала она. – Командовать будет Титти. А ты должен ей во всем подчиняться.

– Есть, сэр! – отрапортовал юнга.

– Что бы нам взять вместо кирки? – спросила матрос.

– Да не понадобится вам кирка, – возразила боцман.

– Конечно, понадобится! Сокровище может быть на метр под землей.

– Возьмите молоток, – посоветовал Джон.

– И нам еще нужен компас, и карта со скелетами, и рисунки с деревьями.

– Компас можете взять, если будете обращаться с ним осторожно.

– И не задерживайтесь там слишком долго! – подытожила боцман. – Вам будет видно, куда мы пойдем с капитаном Флинтом, и, когда вам надоест ваш остров, можете присоединиться. Мы прихватим ваши удочки.

Они спустились к гавани. Джон взял мачту и парус от «Ласточки». Все пожелали счастливого пути, и моряк с юнгой отправились в путь.

– Не задерживайтесь надолго! – крикнула вслед Сьюзен.

– Лучше присоединяйтесь к охоте на китов! – добавила капитан Нэнси.

Но Титти была слишком занята мыслями, чтобы придумать ответ.

***

Как только они отошли от острова, матрос Титти дала одно весло Роджеру. Они сели рядышком на среднюю банку.

– Греби вместе со мной, юнга, – сказала она.

– Понял.

Титти подняла свое весло из воды. Роджер сделал гребок.

– Юнга, ты не должен отвечать «Понял».

– Есть, сэр! – поправился юнга.

– Мы собираемся пристать к пустынному острову, искать сокровище пиратов – сокровище, которое пираты похитили у капитана Флинта. Там могут быть крабы и аллигаторы. Или всякие враги. Сокровище может быть глубоко закопано под костями мертвецов. Мы можем искать его всю жизнь…

– Сьюзен сказала, чтобы не задерживались.

– Боцман имела в виду, что мы не должны тратить время зря. Мы не будем тратить время, но искать сокровище можно и год, и два – никогда не знаешь сколько. Мы должны смело встретить опасность. Мы должны держаться имеете. И ты должен делать то, что тебе говорят.

– Есть, сэр.

– А теперь, вместе со мной… налегай на весло.

Они налегли на весла, и «Ласточка» зигзагом двинулась через озеро. Несмотря на то что лодочка была маленькой, она была приспособлена к плаванию под парусом и не очень хорошо вела себя при передвижении на веслах.

Матрос Титти знала, что не стоит оглядываться через плечо, но без этого она не очень представляла себе, куда плыть. Где-то на полпути она взялась сама за оба весла, а Роджера по садила на корму, чтобы он правил лодкой.

Бакланий остров был просто грудой валунов и камней, торчащих из воды. На нем рос вереск, немного травы – очень-очень немного, и еще было два мертвых дерева. Одно дерево упало на камни. Его корни подмыло уже очень давно, а почва была каменистой. Другое дерево, высохшее и голое, все в белых потеках птичьего по мета, служило бакланам насестом.

– Мы уже совсем рядом, – сказал Роджер. – Я вижу птиц.

Титти оглянулась. Два черных длинношеих баклана с белыми пятнами у клювов быстро летели над самой водой прочь. Еще два сидели на самой высокой ветке сухого дерева.

– Они стерегут сокровище, – промолвила Титти.

– А один глотает рыбу, – сообщил Роджер. – А теперь оба улетели.

Последние бакланы снялись с дерева и полетели следом за первой парой, сначала низко, потом, набирая высоту, обогнули Дариен и снова снизились к воде – так что Титти с Роджером уже не могли их видеть.

– А вон капитан Флинт.

Большая гребная лодка капитана Флинта виднелась между бухтой Баржи и островом Дикой Кошки. Он спешил возглавить китобойную экспедицию.

Титти и Роджер помахали ему руками, но он греб, сидя к ним спиной, да вдобавок пока что находился у другого берега озера и не увидел их.

– Вот тут я приставала на «Амазонке», – показала матрос Титти. – И я слышала, что пираты гребут у меня за спиной и как они врезались в скалы.

– Настоящие пираты? – спросил юнга.

– Я их не видела. Но я слышала, как скрипят весла в уключинах и как они разговаривают. Они ругались как настоящие. А потом я услышала, как они врезались в камни у берега.

– Да с этой стороны везде камни, – заметил юнга.

Титти медленно поплыла вокруг острова. Подходящего места, чтобы вытащить «Ласточку» на берег, не было.

– Как насчет того места, где мы высаживались с капитаном Флинтом? – спросил Род-жер.

– У его лодки узкий нос. «Ласточка» там не пройдет.

Они подплыли к северной оконечности островка.

– Похоже, что мы можем пройти вдоль этой скалы, но не стоит и пытаться там причаливать. Капитан Джон сказал, чтобы мы были осторожны. Так что смотри в оба.

Раздался тихий удар – «Ласточка» шаркнула по скале, но несильно. Матрос выбралась вперед с носовым фалинем и придержала планшир, юнга последовал за ней.

– Может, взять компас? – спросил он.

– Нет. Мы оставим его на корабле, пока он нам не понадобится. А кирку возьми, и припасы тоже. Только бутылку лучше оставь.

Юнга передал свертки с бутербродами матросу. Затем он подал ей молоток и вылез из лодки.

– А теперь закрепи фалинь вокруг вон того валуна. Ветер тут с юга, и лодка выплывет от сюда, ничего не задев. Припасы мы оставим на камнях.

И уже через несколько минут матрос Титти смогла полюбоваться, как ее корабль покачивается на привязи, укрытый от всех опасностей.

– Ну, тут все в порядке. А теперь – за сокровищем!

Карабкаться по скалам было тяжело, это признал даже капитан Джон – когда они плавали сюда, чтобы найти украденный сундук за день до сражения в заливе Баржи. Но юнге и матросу было особенно тяжело. Камни торчали под разными углами. Между ними зияли глубокие дыры, в которых запросто могла застрять нога, а вытащить ее было бы уже труднее. Еще там было полно мелких камешков, которые раскатывались во все стороны, стоило на них наступить. Так что путь до другого конца острова занял у кладоискателей немало времени.

– Хорошо, что мы живем на острове Дикой Кошки, а не тут, – заявил Роджер.

– Это самый настоящий необитаемый остров, – сказала Титти. – Посматривай по сторонам – вдруг заметишь скелет.

Через пару минут Роджер хмыкнул:

– Да тут кучи костей.

– Настоящих?

– Мелких.

Титти спустилась по скале к Роджеру, который стоял над кучкой белых рыбьих костей. Титти посмотрела вверх и нашла то, что искала, – дыру в скале, в которую прошел бы теннисный мяч. Ниже дыры скала и внизу была заляпана бело-зелеными потеками. Титти потянулась было туда, но тут из дыры вылетело что-то с крыльями, сверкнувшими на солнце ослепительно синим.

– Там гнездо зимородка, – пояснила Титти. – А это кости от рыбы, которую он ест. И никаких пиратских костей.

Они снова пустились в поиск. На Бакланьем острове нашлось множество костей, но все они оказались рыбьими. Когда юнга и матрос добрались до дерева, служившего насестом бакланам, они обнаружили под ним настоящие залежи косточек. Но камни там были так заляпаны пометом, а пахло так отвратительно, что они были рады поскорее уйти оттуда. И никаких признаков сокровища!

Роджер уже начал отчаиваться, к тому же он проголодался. Кладоискатели уселись на плоском валуне на северной оконечности острова, где они оставили свои припасы. Они достали с «Ласточки» бутылку молока, съели свои бутерброды и выпили молоко прямо из, горлышка.

– А вон там капитан Флинт и все остальные, – вздохнула Титти. – Они все в его лодке. Вон там, а не в Акульем заливе. В той маленькой бухточке, мимо которой мы проплыва ли, когда плавали посмотреть на дикарей со змеями.

– Интересно, сколько китов они загарпунили? – отозвался Роджер. – И акул. Во всяком случае, окуней они наловили.

– Искать сокровища интереснее, чем сидеть с удочкой и ловить рыбу.

– Но мы же ничего не нашли!

– Мы еще не везде посмотрели. Клад должен быть здесь, – упрямо сказала Титти. – Пошли. Я буду искать с одной стороны, а ты – с другой. Если что найдешь – кричи.

Вскоре Роджер заорал – но не потому, что нашел сокровище. Он споткнулся на камнях и разбил колено.

– Какое колено? – крикнула в ответ Титти.

– Которое целое, – ответил Роджер. – Не то, которое в прошлый раз.

Матрос Титти, как экспедиционный врач, промыла Роджеру коленку и перевязала его же собственным платком. Роджер попробовал вытереть нос оставшимся торчать кончиком.

– Можешь взять мой платок, – разрешила Титти.

Роджер высморкался в розовый платок и снова аккуратно сложил его.

Время шло. Утро уже кончилось, наступал полдень, а ничего похожего на сокровище они не нашли. Титти уже дважды обошла весь островок. Роджер прекратил поиски и сидел на камне, к которому была пришвартована «Ласточка». Он выбрал фалинь, и «Ласточка» послушно закачалась у его ног. Роджер толкнул ее босой пяткой в нос, и лодка отплыла назад.

– Давай сядем в лодку, – предложил Роджер. – С «Ласточки» тут все видно не хуже, чем с камней. А если и не увидим ничего, то можем поохотиться на китов.

Ответа не последовало. Роджер поглядел на Титти. Она ползала вдоль скалы на самом краю островка. Вдруг она вскочила, держа что-то в руках.

– Эй, Роджер!

Роджер встал и стал пробираться к ней.

– Я нашла трубку. Она явно принадлежала одному из пиратов. Должно быть, тут они и вы саживались.

Это была обычная деревянная трубка. Титти нашла ее между двух камней у самого края воды. Эта находка все изменила. Ведь даже Титти уже начала думать, что ей показалось, будто пираты причаливали сюда той ночью, но теперь у нее в руках было неопровержимое доказательство, что кто-то бывал на этом острове, кроме бакланов и зимородка.

– Если они причаливали тут, сокровище должно быть поблизости, – сказала Титти. – Они не уходили далеко. Я слышала, как они тут чем-то стучали.

Кладоискатели внимательно огляделись. Они были рядом с тем местом, где когда-то стояло дерево – то дерево, которое теперь лежало ни боку, задрав в воздух мертвые корни. Титти осторожно обошла вокруг дерева. Она ничего не нашла. Она обошла вокруг дерева еще раз, подальше. Опять ничего. Титти снова пустилась в обход острова.

Роджер остался на месте, собирая щепки, веточки и водоросли, которые валялись здесь с тех пор, когда вода в озере поднималась после дождей.

В конце концов Титти снова стала терять надежду. Она вернулась к поваленному дереву, возле которого сидел над растущей горкой топлива Роджер.

– Титти, давай зажжем это, – сказал Роджер.

Матрос посмотрела на кучку.

– Так не пойдет. Нужно сделать кострище вроде того, которое Сьюзен устроила на берегу в тот день, когда мы увидели дикарей со змеей. Тогда мы зажжем костер, и капитан Флинт увидит дым от нашего костра на далеком необитаемом острове. Тогда они приплывут и спасут нас.

Она стала укладывать камешки.

– Нам нужен большой камень, чтобы подложить снизу.

Титти вывернула здоровенный булыжник из-под корней дерева. Он легко сдвинулся, и тут все мысли об устройстве кострища вылетели у Титти из головы.

– Роджер, помоги мне! – воскликнула она. – Где наша кирка?

Она отложила молоток, когда начала устраивать кострище. Роджер подхватил его и подал ей. Титти постучала молотком по чему-то железному, обнаруженному под вывернутым камнем. Похоже, оно было из дерева и металла. Титти отодвинула камень подальше и поняла, что под ним торчит окованный железом угол сундука.

– Мы его нашли, нашли, мы нашли его! – закричала Титти. Она откатила камень в сторону, и ее взгляду открылся бок сундука с нарисованными на нем верблюдом и пирамидой и с надписью «Каир», сделанной большими буквами.

– Роджер, помоги мне. Оттаскивай камни по одному.

Они убирали камни один за другим, и мало помалу становились видны всякие чудеса. Сундук был покрыт наклейками. Там была наклейка с надписью «П. и О. Первая каюта». Были наклейки «Бибби-Лайн», «Доллар-Лайн» и «Ниппон Юсен Кайша». Была наклейка с пальмами, верблюдами и рекой – из какого-то отеля в Верхнем Египте. Была наклейка, гласившая: «Все для путешествия». Были наклейки со странными надписями, среди которых по-английски была только одна – «Пекин». Была наклейка Восточной Китайской железной дороги. Были наклейки гостиниц Сан-Франциско, Буэнос-Айреса, Лондона, Рангуна, Коломбо, Мельбурна, Гонконга, Нью-Йорка, Москвы и Хартума. Некоторые были перекрыты последующими. Некоторые были полуоторваны. Но все они

радовали матроса и юнгу. В центре крышки красовались буквы «Дж. Т.». Сундук был спрятан под комлем дерева, в том месте, где образовалась пустота от вывороченных корней, а потом его прикрыли большими камнями, которых тут было полно. Некоторые камни были такими большими, что Роджер и Титти еле могли сдвинуть их вдвоем. А уж вытащить сам сундук было все равно что сдвинуть дом. Им не удалось сдвинуть его ни на дюйм.

– Давай откроем, – предложил Роджер.

Однако все попытки сбить железные полосы были тщетны – это все равно что парочке мух пытаться взломать стальной сейф.

Глава 29
Два сорта рыбы

Тут ничего нельзя сделать, – сказала матрос Титти. – Придется позвать всех остальных и капитана Флинта. Это его матросский сундук. Я уверена, что это тот самый сундук и что там лежит его пиратская книга.

– Тогда садимся в «Ласточку» и гребем к ним, – предложил Роджер.

Однако это не понадобилось, потому что рыба давно уже не клевала – отчасти потому, что в лодке было слишком много рыболовов, отчасти потому, что, как сказал капитан Флинт, рыбы почуяли грядущую перемену погоды. Было очень жарко, воздух был тяжелым, и, хотя ветра не было, над холмами с юга медленно воздвигались черные тучи. Так что китобои решили, что добычи достаточно, и направились домой.

Сьюзен напомнила, что парочка, отправившаяся на Бакланий остров, задерживается там слишком долго. А капитан Флинт, который знал, что кладоискатели ищут его сундук, и был уверен, что поиски напрасны, сказал:

– Мы пройдем мимо островка и возьмем их на буксир.

Так что, когда Роджер и Титти посмотрели на озеро в надежде увидеть рыболовов у южной оконечности острова Дикой Кошки неподалеку от противоположного берега, китобои были уже на полпути через озеро и гребли к ним.

Титти взобралась наверх и встала на стволе поваленного дерева, размахивая руками и крича. Крики над водой были слышны издалека, но поначалу ни китобои, ни кладоискатели не могли разобрать ни слова из того, что кричали друг другу.

Первые же слова, которые разобрали кладоискатели, показали, как мало из того, что они сказали, разобрали остальные.

– Что, устали? – весело крикнул капитан Флинт. Пора домой.

– Мы его нашли! – заорала Титти.

– Пора домой, – повторил капитан Флинт. – Пить чай.

– Мы нашли его! – пронзительно завизжал Роджер.

И тут капитан Флинт понял. Он налег на весла, и через несколько минут китобои высадились на Бакланий остров. Капитан Флинт мигом выскочил на берег и запрыгнул на валун, остальные следовали за ним.

– На самом деле вы ничего не нашли, да? – спросил он и тут увидел сундук. – Отлично, матрос!

– Чтоб у меня шпангоут лопнул! – воскликнула Нэнси.

– Молодец, Титти, – похвалил капитан Джон.

– Так тебе это не приснилось, – проговорила Сьюзен.

– Да кто бы мог подумать? – пожала плечами Пегги. – Капитан Нэнси сама его искала. Но ничего не нашла.

Капитан Флинт упал на колени рядом с сундуком и добыл из кармана связку ключей.

– Похоже, они его не открыли, хотя приложили для этого немало сил.

– Это не они, это мы, – призналась матрос.

Капитан Флинт открыл сундук, откинул запоры и поднял крышку. Внутри лежала пишущая машинка в черном футляре, кипа обернутых парусиной дневников и огромная стопка отпечатанных на машинке страниц.

– Все в порядке, – сказал капитан Флинт, любовно перебирая страницы.

– Вот тоска, – протянул Роджер. – Титти говорила, что тут сокровище.

– Сокровища бывают разные, – отозвался капитан Флинт. – Мир полон сокровищ, он просто состоит из них. Знаете, матрос, я никогда не смогу отблагодарить вас как следует. Если бы я лишился этого сундука, я лишился бы всех своих пиратских дневников, а я вложил в эту книгу все самое лучшее из своей жизни. Я бы все это потерял, если бы не ты.

– Я слышала, как они говорили, что вернутся за ним, – сказала Титти. – А все пираты именно так и поступают. Они всегда возвращаются за тем, что зарыли.

– Как собаки к спрятанным костям, – добавил капитан Флинт. – Ну, эту кость они не получат, хотя она им все равно не по зубам. Как- то не верится, что они взялись бы почитать «Разноцветный мох».

– Что ты собираешься с ними делать? – спросила капитан Нэнси. – Давай положим это обратно, а когда они придут, поймаем их.

Капитан Флинт задумался. Потом сказал:

– Я ничего не буду делать. Я говорил полиции, что нужно обыскать все места, где можно причалить, потому что не хотел упускать ни единого шанса вернуть похищенное. Но я не хочу никого сажать в тюрьму.

– В тюрьму! – скривилась Нэнси. – Их следует повесить на цепях, и чтобы их кости гремели на ветру.

– В наши дни так поступают только пираты-Амазонки. Матрос, что вы слышали, когда они говорили насчет своей добычи?

– Они сказали: «Пойдем ловить рыбу и поймаем что-нибудь, что стоит поймать».

– Это они так пошутили, – сказал капитан Флинт. – Давайте-ка поищем тут кусок дерева, лучше плоский.

– Мы нашли их трубку, – сообщил Роджер.

– Отлично. Мы напугаем их и отучим от воровства на всю жизнь.

В куче плавника, собранного Роджером, он нашел большой плоский кусок дерева, сел на камень и достал нож. Щепки от деревяшки полетели во все стороны.

– Что вы делаете? – спросил Роджер.

– Кое-что, чтобы они поймали, – ответствовал капитан Флинт.

Он работал ножом, и у деревяшки появился с одного конца острый нос, а с другого – раздвоенный хвост. Середина же получилась вроде уплощенной дыни с подобием плавника по краю.

– Это рыба, – определил Роджер.

– Ну разве они не сказали, что собираются что-нибудь поймать?

Капитан Флинт вырезал рыбью голову, жабры, широкий рот и круглые выпученные глаза.

Роджер похвалил работу:

– Хорошая рыба.

– Когда они ее поймают, им так не покажется, – сказал капитан Флинт, складывая нож и убирая его в карман. – А теперь мы привяжем их трубку к рыбьему хвосту и зароем под камнями там, где они прятали мой сундук. Так что, когда они придут на озеро вроде как половить рыбку и причалят здесь, чтобы выкопать свою добычу, они выкопают рыбу и найдут потерянную трубку. А если они сложат два и два – а я надеюсь, что сложат! – они подумают, что кто-то был поблизости и слышал, что они говорили, и что он знает, кто они такие и вообще все о них, и я полагаю, что они быстро уберутся отсюда, жалея, что не остались дома.

Он вытащил сундук, а вместо него оставил в дыре деревянную рыбу и трубку.

– Минутку. Добавим еще и наставление.

Капитан Флинт достал карандаш и написал большими буквами на боку рыбины: «ЧЕСТНОСТЬ – ЛУЧШАЯ ПОЛИТИКА». Потом он уложил ее обратно и прикрыл камнями.

– Давайте сюда камни, – велел он. – Пусть потрудятся, выкапывая добычу.

Амазонки и Ласточки таскали камни, пока не закрыли всю дыру под корнями.

– Ну вот, теперь оно выглядит так же, как раньше, – удовлетворенно сказала Титти.

– Вот и хорошо. Удачи им в поисках, – сказал капитан Флинт. – И если бы вы не делали то, что вы делали в ту ночь (даже если вам полагалось мирно спать дома), я никогда не нашел бы свой сундук. Было бы жалко его потерять, ведь он объехал со мной вокруг света. И я потерял бы книгу, которую писал все лето, несмотря на усилия Нэнси и Пегги мне помешать. Никогда не садитесь писать книги. Это не стоит ни времени, ни сил. Это лето было самым тяжелым в моей жизни. И если бы эти мерзавцы утащили мой сундук, я никогда бы не написал эту книгу заново. Я вам всем очень обязан, и больше всего – матросу Титти. Матрос, скажите, что я могу для вас сделать, и я сделаю.

– Вы говорили, что привезете мне попугая, – сказала Титти. – А больше мне ничего не надо. Если вы и в самом деле это имели в виду.

– Это ведь вы хотели серого попугая?

– Мне больше нравятся зеленые.

– До следующего лета еще очень долго, – вздохнул капитан Джон.

– А зачем ждать?

Капитан Флинт вдруг задумался.

– Слушайте, я должен сейчас же сказать полиции, чтобы они прекратили расследование. Я заберу вас и заброшу на ваш остров.

– Но вы вернетесь попробовать акульи отбивные, правда? – забеспокоилась Сьюзен.

– Акулы? Вы поймали акулу? – спросил Роджер.

– Огромную, – ответила ему Пегги.

– Я постараюсь, – сказал капитан Флинт. – Но вы меня не ждите. Мне предстоит дальняя дорога. Идем.

Он взвалил сундук на плечо и понес к лодке. Роджер опередил его и воззрился на огромную бело-зеленую щуку, лежавшую в лодке.

– Вы ее поймали? Она почти такой же величины, как та, которую я упустил.

– В заливе Баржи таких нет. – Капитан Флинт обернулся и спросил: – Кто плывет со мной, а кто – на «Ласточке»?

– Я поплыву с акулой! – заявил Роджер.

– Здесь всем хватит места, – успокоил его капитан Флинт. – Но кто-то должен управлять «Ласточкой», а не то она перевернется.

– Я буду на «Ласточке», – предложила Титти.

На самом деле ей просто хотелось побыть одной. Она думала о том, как была права, когда вбила себе в голову идею о поиске сокровищ и продолжала держаться за нее, даже когда все считали, что она ошибается, а теперь, когда все поняли, что она была права, ей как-то не хотелось ни о чем говорить.

Все остальные набились в большой гребной бот. Капитан Флинт греб, поглядывая на свой старый сундук, облепленный старыми наклейками. Роджер сидел на сундуке, разглядывая огромную пасть щуки. Джон, Сьюзен, Нэнси и Пегги сидели на корме. Джон держал буксир «Ласточки», и «Ласточка», при помощи матроса на руле, легко скользила вслед за ботом.

***

Когда капитан Флинт уплыл, оставив Ласточек и Амазонок на острове Дикой Кошки, они обнаружили, что у них куча дел. Костер потух, и надо было развести его заново, чтобы вскипятить воду для чая. Этим занялись боцманы

Сьюзен и Пегги. Джон с Нэнси были заняты снастями. Роджер любовался рыбой. Титти отвела «Ласточку» в ее гавань. Потом в гавань пришли оба капитана. Втроем они установили на «Ласточке» мачту и поставили лодку рядом с «Амазонкой», но не слишком близко – чтобы два корабля не бились друг о друга. Когда «Ласточка» и «Амазонка» были устроены на ночь, моряки посмотрели на море – на южный конец озера.

– Барометр с утра упал на две десятых, – сказал капитан Джон.

– Когда вечером бывает так жарко, как сегодня, всегда что-то случается, – сказала капитан Нэнси. – Вот вроде гром гремит.

– Да непохоже, – возразил Джон. – Ветра нет, а вот посмотри-ка на ту тучу.

Титти тоже подняла глаза на большую темную тучу, которая надвигалась с юга. Если сегодня будет дождь, подумала она, то очень хорошо, что он не пошел раньше и не помешал ей отыскать сокровище.

От лагеря раздался сигнал боцманского свистка, и они все трое поспешили туда – пить чай с булочками и мармеладом.

Когда чай был выпит, а кружки – вымыты, Роджер спросил:

– Мы и правда будем есть на ужин акульи отбивные?

– Почему бы нет? – отозвалась Сьюзен.

– Боцман, а вы когда-нибудь чистили акулу? – спросила Пегги.

– Нет еще.

– Это ужасно тяжелая работа.

– Тогда нам лучше начать прямо сейчас, – сказала Сьюзен. – А то времени уже довольно много.

Они спустились к пристани, где на камнях лежала здоровенная бело-зеленая рыбина с огромной головой и злыми глазами. Они присели над ней и принялись скрести ножами.

– Давай ты будешь чистить ее от середины до хвоста, а я – от головы до середины, – предложила Пегги.

Остальные наблюдали. Роджер бродил вокруг боцманов как можно ближе. Он не мог оторвать от рыбины взгляд.

– Только не суй руку ей в пасть, – предупредила Пегги, когда Роджер попытался измерить голову щуки ладонью. – Я как-то попробовала, правда, рыба была поменьше, так потом не могла целый месяц управляться с такелажем.

– А почему?

– Посмотри на ее зубы.

Пегги отложила нож и камнем раскрыла пасть щуки. Роджер заглянул и увидел ряды острых зубов, загнутых внутрь.

– Наверное, хорошо, что в заливе Баржи не было акул, – сказал он.

– Почему? – спросила Пегги.

– Ну, капитан Флинт собирается привезти мне обезьянку.

Чешуя со щуки счищалась довольно легко, но летела при этом во все стороны. Руки боцманов были сплошь покрыты ею. Чешуя была даже в их волосах. Когда они почистили одну сторону, они перевернули рыбу, чтобы почистить другую. Потом акулу разрезали и выпотрошили – и это было сложнее всего. Наконец все было сделано, и боцманы вымыли акулу и умылись сами. После этого они отнесли рыбину в лагерь, и боцман Сьюзен разрезала ее на большие куски. Она нарезала семь кусков толщиной сантиметров по пять. Щучьи потроха бросили в огонь. Потом на сковороде растопили масло и положили туда же куски рыбы. Их переворачивали и поливали маслом, стекавшим на дно сковородки, пока масло не потемнело, а куски рыбы не подрумянились до приятного коричнево-золотистого цвета. Акульи отбивные были готовы, а капитана Флинта все еще не было. Темнело. Солнце скрылось в облаках задолго до того, как должно было спрятаться за горизонтом.

– Капитан Флинт сказал, чтобы мы не ждали его, – напомнила Сьюзен. – И пахнет так вкусно.

– Давайте поедим, – поддержала ее Нэнси.

– Я голодный, – сказал Роджер.

– Можно приступать, – разрешил Джон.

– А его порцию можем и подогреть потом, – сообразила Титти.

– Тогда давайте тарелки, – велела Сьюзен, и ужин с акульими отбивными начался.

Как было установлено экспериментальным путем, пальцы намного удобнее вилок. В пресноводных акулах много костей, и, хотя эта акула была большой и кости у нее были толстые, все равно вынимать их было удобнее руками, чем вилками. Так что Ласточки и Амазонки сели у костра, насыпали на крышку котелка соли, в которую макали рыбу, и поедали ее скорее как дикари, чем как исследователи.

– Эх, вот если бы нам не нужно было завтра уезжать, – вздохнула Титти. – Нам не хватило времени на экспедицию на Крайний Юг и Крайний Север. На нашей карте полно белых пятен. А еще, – она повернулась к капитану Джону, вспомнив кое-что важное, – мы теперь можем переименовать Бакланий остров в Остров Сокровищ, ведь правда?

– Ну да, ты ведь нашла там сокровище, – согласился Джон.

Но Пегги возразила:

– Мы тоже называем этот остров Бакланьим. И потом, сокровище было там недолго, а бакланы есть всегда.

– Бакланий остров – это хорошее название, – сказал капитан Джон. – А что, если нам оставить ему это название, а на карте нарисовать крест в том месте, где было сокровище, и написать: «Здесь нашли сокровище»?

Титти согласилась:

– Давайте сразу и напишем все.

Капитан Джон облизал пальцы от рыбы, пошел в палатку и вернулся с картой. Он написал меленькими буквами «Здесь нашли сокровище» и поставил в нужном месте на Бакланьем острове крестик.

– Правильно, – сказала Титти, – теперь, когда мы нашли сокровище, это уже не совсем остров сокровищ. Это остров, на котором было сокровище.

– А теперь там только деревянная рыба вместо сокровища, – сказал Роджер. – Когда грабители туда придут и выкопают рыбу, они даже не смогут съесть ее. Это слишком жестоко.

– Отличная карта, – сказала Нэнси, взяв карту и поднеся ее к огню, чтобы лучше видеть. – Но у вас тут нет множества названий.

– Дикари хороши, и акула тоже, – сказала Пегги. – Но что это вы нарисовали в нашей лагуне?

– Это означает спрута, – объяснил Джон.

– На следующий год вы заполните больше белых пятен, – пообещала Нэнси. – И мы сделаем что-нибудь замечательное. Мы всю зиму будем придумывать. Надо же будет о чем-то думать на уроках. На Крайнем Севере или Крайнем Юге будет хорошо. На юге мы сможем взять каноэ и проплыть через пороги, а потом выйти к морю. Все может случиться. Мы можем, допустим, захватить корабль!

– За той большой горой на севере должно быть еще что-то, – сказала Титти.

– Вы можете сплавать по реке за холмы, – предложила Пегги. – А потом мы можем сходить в горы. Но тогда нужно будет брать с собой палатки.

– Можно будет найти горного пони, чтобы их нес, – добавила Нэнси. – Да, точно. Мы отправимся добывать золото.

– За горы, – повторила Титти.

– Там можно идти милю за милей и не встретить ни одного туземца, – продолжала Пегги.

– Капитан Флинт сказал, что он на следующий год будет с нами, – напомнила Нэнси. – А с ним всегда весело. Он может нанять большой корабль, раза в три или четыре больше «Амазонки», и взять нас в команду. Он часто говорил, что так однажды и сделает. А теперь, вместе с Ласточками, мы можем плавать на действительно большом корабле.

– Что там с его порцией? – поинтересовалась Титти.

– Я ее подогреваю, – отозвалась Сьюзен. – Но она уже начинает подгорать.

– Подбавь еще масла, – посоветовала Пегги.

Было уже темно, когда они услышали плеск воды и скрип весел, а затем – скрежет лодки по песку в бухте. Через минуту в круг огня вошел капитан Флинт. Он нес большую клетку, накрытую синим платком. Отблеск костра сверкнул на большой бронзовой ручке на верхушке клетки. Это было кольцо, чтобы клетку можно было носить или вешать. Капитан Флинт поставил клетку перед Титти. К кольцу была прикреплена белая бирка. В свете костра Титти прочла надпись на ней:

«От капитана Флинта – матросу, который спас ему Жизнь».

Титти удивилась:

– Но я же не спасала вам жизнь!

– Я не писал – жизнь. Я написал – Жизнь. «Разноцветный мох». Это одно и то же.

– Большое-большое спасибо, – сказала Титти. – Я повешу ее в классе, для попугая.

Но тут из-под платка раздался шум.

– Посмотри, – предложил капитан Флинт. – Я думаю, что до того, как я вернусь с юга следующей весной, слишком долго ждать.

Титти подняла платок, и из-под него раздался ясный радостный голос, похожий на голос Нэнси Блэккет.

– Пиастры, – крикнул зеленый попугай. – Пиастры!

– Он раньше так не говорил! – удивилась Нэнси. – А теперь все время повторяет.

Титти спросила:

– И я могу взять его себе?

– Конечно. Ты заслужила это десять тысяч раз.

– Мама на самом деле решит, что мы вернулись с Тихого океана, – улыбнулась Титти. – Большое, ну просто огромное вам спасибо.

Она вскочила и протянула руку капитану Флинту. Тот крепко пожал ладонь девочки.

– Это я должен тебя благодарить.

– А моя обезьянка приедет на следующий год, – вставил Роджер.

– Если твоя мама это разрешит, то будет и обезьянка, – сказал капитан Флинт. – Я поищу. Обезьяну можно найти не только в Африке. Я ведь теперь поеду со своей книгой в Лондон, раз уж я снова ее обрел. И буду присматривать обезьяну в перерывах между издательскими делами. Так что уже на следующей неделе ты сможешь ее получить.

– С хвостом? – спросил Роджер.

– И с предлинным, – подтвердил капитан Флинт.

– Ваша акулья отбивная уже пересохла, сообщила Сьюзен, – хотя она и не остыла.

Капитан Флинт ел рыбу руками и утверждал, что это лучшая акулья отбивная, какую он только пробовал.

Потом они снова обсудили планы на следующее лето: о походе в горы, о плавании на Азоры или, еще лучше, на Балтику или о том, не сделать ли им каноэ, чтобы проплыть по реке к морю.

– А если мы отправимся в горы, получится у нас найти горного пони? – спросила Нэнси.

– Можно с легкостью отыскать и пару, – ответил капитан Флинт.

Всем понравилась мысль о лохматых горных пони, которые понесут поклажу исследователей. Но еще больше всех захватила идея о плавании по Балтике. Так что ничего толком и не решили.

– Ну, как бы там ни было, – сказал капитан Флинт, – на следующее лето я буду свободен, и, если вы мне напишете, я буду рад приехать. Если вы поплывете на Балтику, вам понадобится тягловая сила, чтобы поднимать якорь, а если соберетесь проводить изыскания в горах, то горным пони будет тяжело нести золото вместе с вашими палатками.

– Обезьяна тоже поедет с нами, – сказал Роджер. – Она может сидеть на вершине мачты, а может и на пони ехать.

Наконец капитан Флинт сказал:

– Мне надо возвращаться. У вашего костра очень весело, но ведь уже пора спать, верно?

– А вам не будет одиноко без попугая? – спросила Титти.

– Я ведь должен подумать и о нем. Он попугай молодой, и я для него слишком скучная компания. Теперь он в более подходящих руках.

Он встал, собираясь идти к лодке.

– Кстати, а ваши палатки хорошо закреплены? Сдается мне, что надвигается плохая погода.

– Мама говорит, что у нас все хорошо, если не подует очень сильный ветер, – успокоил его капитан Джон.

– Хм! Похоже, что ветер будет сильный. Ну, я не думаю, что он вам повредит.

И он уплыл.

Вскоре Ласточки и Амазонки пошли спать. Было очень жарко, звезд видно не было.

– Уф, – сказала Нэнси. – Еле дышу.

– Барометр упал еще на десятую долю, – известил всех капитан Джон. – С утра – уже на три десятых.

– Это много? – спросила Пегги.

– Много. Роджер, ты готов? Я гашу свечу.

Титти поставила клетку рядом с собой в палатке боцмана и сняла с нее платок:

– Это теперь не нужно. Ему и так темно. Спокойной ночи, Полли!

– Пиастры, – вскинулся попугай, оказавшись в освещенной свечкой палатке. – Пиастры, пиастры!

Он повторял это слово, как будто пересчитывал клад.

– Нэнси Блэккет засмеялась в своей палатке.

Боцман Сьюзен погасила лампу. В палатке стало темно, и попугай умолк, как будто его выключили.

– Ласточки и Амазонки пожелали друг другу спокойной ночи. Настала последняя ночь на острове.

Глава 30
Шторм

Все это время небо улыбалось Ласточкам и Амазонкам, радуя их хорошей погодой. Пара часов легкого дождика, несколько часов тумана да та темная ночь, ознаменованная подлым ограблением баржи и захватывающими приключениями на суше и на море, в счет не шли. День за днем погода была сухой и ясной, и даже если и собирались облака, то солнце все равно сияло в просветы между ними, а ветер быстро уносил облака к поросшим вереском холмам. Теперь же, когда Ласточкам пора было уезжать, погода вдруг переменилась, чтобы напомнить, что лето идет к концу. Весь последний день в небе слышались раскаты грома. Потом наступил ненастный закат, и хотя ветер был довольно слабым, на юге собирались темные зловещие тучи, которые к ночи закрыли все небо.

* * *

Шторм начался с раската грома, который разбудил весь лагерь. Он раздался после того, как над озером полыхнула молния, от которой стало светло как днем. Попугай издал дикий вопль такой силы, как будто заорала целая стая попугаев, согнанная тропическим ураганом с ветвей. Потом на лагерь мгновенно рухнули темнота и тишина, и по палаткам забарабанили тяжелые капли дождя.

Титти проснулась сразу – не так, как просыпалась всегда, постепенно и спокойно. Она не шевельнулась, только вытянула руку и коснулась клетки попугая.

– Сьюзен, – шепотом позвала она.

– Все хорошо, Титти.

В капитанской палатке Роджер вдруг вскинулся и закричал:

– Стреляют! Опять он стреляет!

Ему снилось сражение в заливе Баржи, и он еще успел невнятно пробормотать: «Джон!» – прежде чем проснулся окончательно и обнаружил, что вокруг ночь и темно.

– Спи, Роджер, – успокоил его Джон. – Это гром.

– Куда ты собралась, Нэнси? – спросила Пегги. Заслышав начинающийся дождь, Нэнси встала и зажгла лампу.

– Занести сюда немного дров, конечно. Ты что, не помнишь, как в прошлый раз, когда был дождь и все дрова промокли, мы не могли развести костер?

Мгновение спустя она втащила в палатку охапку хвороста из большой кучи.

– Пока дождь только накрапывает, но уже усиливается, – сообщила она и полезла обратно в свой спальник.

Снова сверкнула молния, осветившая палатки и отбросившая на их светлые стенки тени от нависающих ветвей.

– Не волнуйся, Полли, – сказала Титти. – Это скоро кончится.

– Полли хороший, – сообщил попугай, уже совершенно проснувшийся.

Одна вспышка сменяла другую, гром громыхал не переставая, как будто небо раскалывалось на твердые куски, падавшие на покатый железный настил.

– Вот вам бортовой залп! – крикнула Нэнси из своей палатки.

– Пиастры! – вякнул попугай и, видимо, снова вспомнив о буре в пальмовой роще, издал дикий долгий вопль.

– Может, мне тебя накрыть? – спросила у него Титти.

– Джон, который час? – крикнула Сьюзен.

– Четвертая склянка ночной вахты, – ответил капитан Джон, поглядев на хронометр при свете карманного фонарика.

– А по-настоящему? – переспросила Пегги.

– Два часа ночи.

Оказывается, эти Амазонки не все знают!

Налетел порыв ветра, а следом – тяжелый заряд дождя, и на палатки обрушились струи воды, как будто дождь завис точно над ними.

– Протекает, – обеспокоенно сказал Роджер. – И уже капает.

– Не трогай стенку, – предупредил Джон.

– Я не трогаю, а оно все равно протекает.

– И у нас тоже течет, – сообщила Сьюзен. – Титти, лучше накрой попугая.

– Уже накрыла, но не думаю, что ему это нравится.

Молнии засверкали еще чаще, гром не переставал. На какой-то миг дождь перестал, а потом хлынул снова.

– Джон, – позвала Сьюзен.

– Да?

– Надо всем одеться. Тогда одежда останется сухой под одеялами. Ваши дождевики у вас?

– Да. А ваши?

– Я их сейчас найду. Я лампу зажигаю. Постелите дождевики поверх одеял. И ты тоже, Роджер.

Сьюзен помогла Титти влезть в одежду и сама оделась. Роджер и Джон натянули свои бриджи. Из палатки Амазонок донеслось:

– Не выделывайся, Пегги! Оденься, как все.

Сверкнула молния, одновременно громыхнул гром, потом молнии били одна за другой не переставая, сопровождаемые громом. Лампы были зажжены, и хотя они казались яркими в те мгновения, когда было темно, в свете молний они меркли.

Вдруг стало темно и тихо, как будто шторм выдохся. Послышался нарастающий шорох, с каждым мгновением все громче и громче.

– Что это? – спросила Титти.

– Ветер, – ответила Сьюзен.

– Я бы сказала, что это буря.

И тут ветер налетел на лагерь.

Раздался треск, как будто где-то рядом на острове рухнула крупная ветка. Послышался шелест – деревья сгибались под ветром. Палатки Ласточек были растянуты между деревьями, а дополнительную устойчивость им придавали набитые камнями кармашки по нижнему краю стенок. Деревья раскачивались туда-сюда, и веревки то провисали, то снова натягивались так туго, что в капитанской палатке камешки перекатывались в кармашках.

– Эй, Сьюзен! – окликнул Джон. – У вас хватает камней, чтобы удержать палатку? Наша колеблется.

– Наша в порядке, – ответила Сьюзен. – Камни еще не раскачиваются.

– Что? Я тебя не слышу!

– С нашими камнями все в порядке! – проорала Сьюзен.

Но это было поспешное утверждение. Раздался громкий треск. Камней-то хватало, но из-за того, что деревья раскачивались изо всей силы, туго натянутая мокрая веревка, державшая палатку, порвалась. Палатка упала, накрыв Сьюзен, Титти и попугая ворохом мокрой ткани и потушив их лампу.

В других палатках услышали треск, затем яростный вопль попугая, когда его клетку на крыло, а затем приглушенные крики: «На помощь! Помогите!»

Джон и Нэнси мигом выскочили из палаток. У Джона в руке был фонарик, но он не понадобился, потому что в свете длинной и долгой молнии они увидели вместо палатки боцмана серую груду ткани, под которой что-то шевелилось. Они подняли край палатки, где должен был быть вход. Боцман Сьюзен и матрос Титти выползли оттуда на четвереньках, причем Титти тащила клетку с попугаем, с которой упал синий платок.

– Быстро к нам в палатку! – Рев ветра заглушал голос Нэнси.

– А вещи? – крикнула Сьюзен.

– А платок Полли? – спросила Титти.

– Они все равно мокрые. Бросьте! – приказала Нэнси. Только это им и оставалось.

Укрывая попугая от ветра и дождя, насколько это было возможно, Титти добежала до палатки Амазонок, где сидела Пегги. За ней последовала Сьюзен.

– Надо погасить фонари, – предложила Сьюзен. – У вас только огарок остался.

– Думаешь, деревья будут падать? – спросила Пегги.

– Они бы упали раньше, если бы было чему падать.

– Бедный Полли, – проворковала Титти над попугаем, который укладывал взъерошенные ветром перышки. Но тот ее поправил:

– Полли хороший.

– Он, кажется, не заметил, что мы потеряли его платок, – сказала Титти.

Нэнси крикнула сквозь ветер:

– Ваша палатка тоже падает?

– Нет, кажется! – ответил капитан Джон.

– Что?

– Пока нет, – крикнул он ей в ухо.

Над островом пронесся порыв ветра, который пригнул тонкие деревья, как траву. Над большой сосной разорвалась молния. Мгновение-другое было темно, потом молния снова расколола небо, и все вокруг стало видно как днем. С каждым порывом ветра палатка капитана Джона моталась, как незакрепленный кливер на корабле во время шквала, камни в кармашках дребезжали.

Роджер выполз под дождь.

– Их становится все меньше. Камни из кармашков падают.

Нэнси с Джоном его не слышали, но они видели, как мотает палатку.

Нэнси ухватила Роджера за плечи, как только он выполз, добежала с ним до палатки Амазонок и запихнула его внутрь.

– Хоть не промокнешь, – крикнула она. Затем она вернулась к капитану Джону, который пытался заползти в свою хлопающую на ветру палатку и вытащить две самые ценные вещи – хронометр и барометр. При очередной вспышке молнии он взглянул на барометр:

– Он упал на четыре десятых!

– Беги к нам в палатку! – крикнула Нэнси. – И принеси фонарь, если ты его нашел.

Капитан Джон отдал ей барометр, а хронометр положил в карман. Он снова заполз в просевшую палатку, нашел фонарь и выбрался обратно.

– Тут ничего не поделаешь, – крикнул он Нэнси. – Идем.

Они залезли в палатку Амазонок, в которой горел фонарик со свечкой. Джон зажег большой фонарь и поставил его на пол посередине. Нэнси снова выскочила наружу, чтобы ослабить крепление палатки. Потом забралась внутрь и задернула дверное полотнище.

– Наша палатка стоит к ветру задом, – сказала она. – Здесь самые сильные ветры дуют с юга. Вот почему мы выбрали это место. И шесты помогают. Наша палатка выстоит.

– Вы сильно промокли? – спросила их Сьюзен.

– Да так себе, – ответил Джон.

– Почти, – сказала Нэнси.

В палатке Амазонок было маловато места для шестерых да еще клетки с попугаем, поэтому сидели по трое на каждом спальнике. Между ними у задней стенки палатки, справа, лежала охапка хвороста, которую Нэнси припасла на утро. Слева стояла клетка, а посередине – большой фонарь. Приходилось жаться потеснее, чтобы не касаться стенок. Теперь, когда они были все вместе, непогода уже не так пугала. Даже Пегги, которая побаивалась грома, развеселилась – отчасти чтобы не показывать Роджеру, что она боится. С Нэнси было иначе. Нэнси знала об этом страхе, и с ней можно было не притворяться. Сьюзен слегка беспокоилась о том, что вещи промокнут, но радовалась, что ничего плохого не случилось. Джон думал, что им повезло – шторм дождался последней ночи. Нэнси гордилась своей устойчивой палаткой, которая не боялась даже самых яростных порывов ветра, бьющих в стенки. Титти с горящими глазами размышляла о тайфунах. Попугай уложил свои перья как положено и радостно чирикал под ярким светом лампы.

Какое-то время они сидели, слушая, как шторм гремит над островом. Потом Джон вспомнил о лодках и устыдился, что не подумал о них раньше.

– Я пойду посмотрю, как там «Ласточка».

– Лопни мой шпангоут, там ведь и «Амазонка» рядом! Хорошо, что вчера вечером мы как следует поставили их на якорь.

Оба капитана встали. Нэнси раскрыла вход.

– Закройте за нами, – велела она.

– Я тоже пойду, – вскочила Титти. – С попугаем теперь все будет в порядке.

– Ты только вымокнешь, и все, – сказала ей Сьюзен.

– Я и так мокрая. И мокрее уже не буду. Я хочу посмотреть. Может, мы больше не увидим такого шторма!

– И я тоже пойду, – вызвался Роджер.

– Нет, ты не пойдешь, – остановила его боцман. – Ты-то сухой.

– Я скажу тебе, что ты можешь сделать, Роджер, – сказал Джон. – Ты можешь дать капитану Нэнси свой фонарик. Ее большой фонарь не годится, он останется с тобой в этой палатке.

– Есть, сэр, – отрапортовал Роджер. Раз уж он не может пойти, хотя бы его фонарик пойдет, а это лучше, чем ничего.

Титти, Джон и Нэнси выбрались из палатки в объятия бури. Светя фонариками, сгибаясь под ветром и дождем, они пробрались к гавани. В лодках было изрядно воды, и озеро слегка поднялось, но «Ласточка» и «Амазонка» стояли на якоре, где положено. И были в порядке.

– Хочу ослабить перлинь, – сказал Джон. – А то он слишком сильно натянулся.

– Я тоже так сделаю.

Они слегка ослабили носовые фалини.

– Знаешь, это отличная гавань, – прокричала ему Нэнси. – Ты только прислушайся, что творится там, снаружи.

В закрытой гавани ходила рябь, но это не имело значения. Большие камни с двух сторон разбивали волны на входе в нее. Но ребята слышали, как бьются волны о мелководье снаружи и вдоль крутого западного берега. Титти отделилась от остальных и взобралась на низкий край скалы, которая шла вдоль берега и рассекала ветер выступающим ребром. Брызги разбивавшихся внизу волн летели матросу в лицо. Вспышки молний в небе озаряли все озеро и позволяли увидеть высокие волны с белыми верхушками. Потом снова стало темно. А потом в небе засверкало еще больше молний, озарив луга, леса и холмы на другой стороне озера, за бушующими волнами.

Джон и Нэнси вернулись бы к палатке без нее, если бы Нэнси не увидела свет фонарика в стороне от тропы.

Джон отыскал Титти и ухватил за рукав:

– Пошли. Мы думали, ты уже ушла.

– Есть, сэр, – ответила Титти, хотя Джон не мог услышать ее, и они догнали Нэнси и вернулись в палатку вместе.

– Ну что же, – сказала Сьюзен, – если раньше вы были мокрыми, то сейчас вы еще мокрее. И переодеться не во что.

– Оно того стоит, – сказала Титти.

– А с лодками все в порядке? – спросил Роджер.

– Лучше и быть не может, – ответила Нэнси. – Но их командам придется завтра все упаковывать.

– А который уже час? – забеспокоилась Пегги. – Сьюзен сказала, что сейчас только около трех.

– Уже почти пять, – ответил Джон.

***

Никто не смог заснуть. Они были моряками, потерпевшими кораблекрушение.

– Обе мачты снесло, – начала капитан Нэнси.

– Но сначала молния ударила в бизань, – сказал капитан Джон.

– А вы видели голубые огни на рангоуте? – спросила Нэнси. – Это было до того, как сломалась бизань.

– Потом мы получили пробоину, в которую хлынула вода.

– Боцман выбежал на палубу с криком: «Все к помпам, пять футов в трюме!» Это была ты, Сьюзен, – пояснила Нэнси.

– А почему не я? – осведомилась Пегги.

– Ты была вторым боцманом. Ты занималась сооружением плота. Нет, не так. Мы не строили плот. Я забыла. Ты рубила обломки, чтобы очистить палубы, и следила за спуском лодок.

– Одна лодка называлась «Ласточка», а вторая – «Амазонка», – добавил Роджер.

– Волны разбили корабль, – продолжила Титти. – И он пошел ко дну со всеми, кто был на борту. Потому что кто-то убил альбатроса.

– Пиастры, пиастры, – выкрикнул попугай.

– Да. Корабль вез пиастры. Потому и потонул так быстро, – согласилась Титти.

– Мы спустили лодки, – подхватила Нэнси. – А потом корабль потонул, а мы остались одни в море.

– Иногда волны были такими, что мы не могли увидеть друг друга, – рассказывал Джон. – Но иногда видели.

– У нас в лодках почти не было пищи, только по бисквиту на каждого и немного воды, – добавила Сьюзен.

– День за днем мы боролись со штормом, – опять вступила Нэнси. – Мы плыли на норд-норд-ост. Мы решили так еще до того, как покинули корабль.

– Мы съели бисквиты и выпили воду, – сказала Пегги.

– Сверкали молнии, и непрерывно гремел гром, – живописала обстановку Титти. – Мы с Роджером снаряжали «Ласточку», а Пегги – «Амазонку».

– Потом дождь перестал, и долгие дни нам нечего было есть и пить, – снова Нэнси.

– Мы на «Ласточке» стали бросать жребий – кого есть первым, – вдохновенно выдумывала Титти.

– И тут мы увидели землю, – сообщила Нэнси.

– Мы тоже, одновременно, – вставил Роджер.

– На берегу были огромные камни.

– Мы только увидели землю, когда вспыхнула молния, – сказала Титти. – Пальмы гнулись на ветру.

– Молнии били все время, – говорила Нэнси. – Мы лавировали между камнями. Наши лодки опрокинулись, и мы уцепились за них. Нас выбросило на берег волнами. Мы потерпели крушение. Но были живы.

– И попугай тоже, – вспомнила Титти. – И вот уже двадцать лет мы живем здесь. Каждый день мы высматриваем проходящий корабль.

– А откуда у нас палатка? – спросил Роджер.

– По счастью, она была в одной из лодок, – разрешила его сомнение Нэнси. – Слушай, Пегги, как насчет шоколада? Там еще оставалось.

***

Наконец снаружи стало светать. Гром теперь громыхал заметно позже всполоха молнии. Ветер утихал. Шум дождя по палатке стал тише и умолк. За восточными холмами начинался рассвет.

Свет фонаря поблек, снаружи становилось светлее. Ласточки и Амазонки выбрались из палатки и увидели разрушенный лагерь. Кусочки голубого неба проглядывали сквозь облака, и через эти прорехи до холмов добирались солнечные пятна. Облака уносило прочь. Стоял приятный запах свежей земли. Шторм кончился.

Джон вернулся в палатку и посмотрел на барометр. Он шел вверх.

Сьюзен начала выгребать золу из очага. Нэнси принесла охапку сухого хвороста. Все остальное топливо было мокрым, так что костер разжигали долго. Без сухой растопки они бы этого вообще не сумели сделать. Титти зарылась в рухнувшую палатку, вытащила оттуда синий платок для попугая и повесила его на две палки для просушки.

Глава 31
Возвращение моряков

А потом явились туземцы.

Первой прибыла миссис Диксон. Едва разгорелся костер, моряки с разбитого корабля увидели, как она идет вниз по выгону с фермы над Акульим заливом с бидоном для молока в одной руке и большим ведром – в другой. Мистер Диксон шел с ней, неся на плечах пару весел. Он отвязал лодку, оттолкнулся от берега и повез миссис Диксон на остров, поднимая веслами небольшие бурунчики. Хотя ветер стих, по озеру все еще гуляли волны, даже между островом и берегом.

– Чего им надо здесь? – проворчала Нэнси.

Пегги и Титти, поднимавшиеся на дозорную высоту, чтобы осмотреться, уже бегом возвращались назад в лагерь.

– Капитан флинт приближается! – кричала Пегги. – Он уже совсем близко, а еще сюда плывет целый баркас. Я думаю, это наши.

– Мама в гребной лодке, с туземцем, – сказала Титти.

– Если это баркас, то мама тоже на нем как пить дать, – сказала Нэнси.

– На озере еще довольно большие волны, – заметила Титти, – но мама их проскочила благополучно.

Все побежали вниз к бухте Первой Высадки и домчались туда как раз тогда, когда мистер Диксон вышел из своей лодки и втащил ее нос на берег. Миссис Диксон выбралась оттуда с ведром и бидоном. Из сливного носика на верхней кромке бидона поднимался пар.

– Нет, это не помои, – сказала она. – Хоть вы и могли бы так подумать. Это овсянка для изголодавшихся крыс, на которых вы сейчас здорово смахиваете. Вы молодцы, что поддерживали свой костер. Я глаз не сомкнула, думая о том, как вы тут в такую бурю. Слово даю, вся испереживалась за вас. Я уже знаю, что вы нашли украденный сундук мистера Тернера. А я думала, что вы его и взяли. Диксон рассказал мне новости, когда пришел прошлой ночью из деревни.

Ласточки и Амазонки посмотрели друг на друга. Ну как так получается, что вечно всем все известно?

– Овсянка, – сказал Роджер.

– Ага, овсянка, – кивнула миссис Диксон. – Внутри у человека не остается промерзшего местечка, если он хорошенько набьет живот горячей овсянкой, это я вам говорю. У вас ложки есть?

– Навалом.

– Я сейчас только плесну молока в ведро и помешаю хорошенько. Сахар я положила еще на ферме.

Следующую минуту четверо Ласточек и две Амазонки посвятили овсянке и молоку из ведра, наслаждаясь каждым глотком каши, скользящим вниз по пищеводу.

– Вот это и называется хлебать из одного котелка, – сказала Титти.

Подошел капитан Флинт.

– Очень мило с вашей стороны, миссис Диксон, – были его первые слова. – Я должен был подумать об этом. Овсянка – как раз то, что нужно. Раз, два, три, четыре, пять, шесть. Хорошо. Никого не смыло этой ночью.

– Семь, – сказала Титти. – Вы забыли моего попугая. Он сказал «Полли хороший» на молнию и «Пиастры! Пиастры!» на гром.

– Семь, – поправился капитан Флинт. – И две палатки снесло, как я погляжу. Этого я и боялся. Черт-те что творилось на озере в бурю. Тяжело было плыть даже сейчас, но это просто ерунда после того, как ветер спал. Очень быстро улегся.

Затем появились мама Ласточек, которую привез из Холли-Хоув туземец мистер Джексон. Они принесли с собой три термоса-фляги с горячим какао.

– Доброе утро, миссис Диксон, – сказала мама. – Как вы хорошо сделали, что сразу с утра приплыли сюда. Я боялась, что они так и не сумеют зажечь огонь.

– Это чудо, что сумели, – кивнула миссис Диксон.

– Мы даже чайник не успели вскипятить, – добавила Сьюзен. – Мы бы и огня не зажгли, если бы Нэнси не додумалась сохранить немного дров сухими.

– Так это вы – Амазонки? – спросила мама, глядя на Нэнси и Пегги.

– Да, – отозвалась Нэнси. – А это капитан Флинт. Его другое имя – Тернер.

– Здравствуйте, – сказала мама, и капитан Флинт ответил, что ему очень жаль, что он не подружился с Ласточками прежде.

– Вы не знаете, как я восхищаюсь этими ребятами, – уверял он.

– Ребятами! – поморщилась Нэнси Блэккет.

– Исследователями и пиратами, – быстро поправил сам себя капитан Флинт. – Если бы не они, я бы потерял всю работу этого лета.

– Я слышала что-то об этом ночью от миссис Джексон, – сказала мама. – Я рада, что они так вам помогли. Их отец утверждает, что они далеко не тупицы, но я порой в этом сильно сомневаюсь.

– Мама! – обиделся Джон, и она засмеялась.

– Он дал мне попугая, – заявила матрос Титти, и маме пришлось идти смотреть на подарок.

– А мне он даст обезьянку, – сказал Роджер.

– Что? – изумилась мама.

Капитан Флинт объяснил, и мама настояла на том, что обезьянка будет ну очень маленькой.

– Обязательно, мэм, – заверил ее капитан Флинт.

Мама посмотрела на раскуроченные палатки.

– Неважно они показали себя на ветру, – сказала она. – Я помню как-то в буше… Я была в одной такой же, и ветер порвал ее на ленточки и унес начисто. Ну, что вы в них не спали ночью – это хорошо, но все же жаль, что вы не вернулись домой вчера.

– Я так не думаю, мэм, – возразил капитан Флинт.

– Мы бы тогда не нашли сокровище, – напомнила титти.

– Первым делом нужно переодеться в сухое, – сказала мама. – Я привезла всем вам четверым по смене одежды.

– Роджер не промок, – сказала Сьюзен.

– Это хорошо, – согласилась мама. – Но промокли ты и Джон, и Титти похожа на тряпку для посуды. Бегите в лодку и возьмите у мистера Джексона свое барахлишко.

Затем, пыхтя, к берегу пристал баркас и лег носом на берег рядышком с тремя лодками. Причальная отмель была теперь загромождена судами так же тесно, как залив Рио. Капитан Флинт побежал вниз встречать баркас, и миссис Блэккет, спрыгнув с баркаса на сушу, сразу угодила в объятия брата. Она была очень маленькой женщиной, не намного выше Нэнси и очень похожа на нее. Говорила она на местном наречии и притом очень быстро. Капитан Флинт и миссис Уокер лишь изредка ухитрялись вставить хоть слово.

– Я так рада, что ты здесь, – сказала миссис Блэккет капитану Флинту. – А теперь, Милли…

– Нэнси для товарищей по братству пиратов, дорогая, – сказал капитан Флинт. – Называй ее настоящим именем.

– Итак, Нэнси и Пегги, марш на баркас, шаляй-валяйки этакие, и переодеться в сухое! Вы найдете все, что нужно, в каюте. Как вы, миссис Уокер? Я вижу, вы познакомились с моим братом и с моими сорвиголовами. Итак, это и есть Ласточки, которые так неожиданно показали себя много лучше, чем о них думали раньше?

Она тоже слышала новости, хотя жила по другую сторону озера от Рио.

– Ну что ж, – промолвила миссис Диксон, – я, пожалуй, пойду, если вы все доели. Мне цыплят кормить надо, и Диксону пора к своим овцам.

Обе мамы, капитан Флинт и все Ласточки и Амазонки поблагодарили ее за чудесный завтрак.

– Ай, да ладно, овсянка как овсянка, – махнула она рукой. – Я боялась, что утром уже вас не увижу, так почти совсем было забыла о ней, когда собралась вас искать. Ну, может быть, свидимся следующим летом.

– Каждый год. Навсегда-навсегда, – заверила Титти.

– Ну конечно, – вздохнула миссис Диксон. – Все мы так думаем, пока молодые.

Мистер Диксон уже ждал жену в лодке. При встрече он сказал всем только «Доброе утро», а теперь, прощаясь, произнес:

– Ну, доброго вам дня.

Он был очень молчаливый туземец.

Остальные – нет. Они говорили и говорили, все на туземном языке, о буре и об ограблении. Иногда они задавали вопросы, на которые Амазонки немного затруднялись ответить, хотя капитан Флинт и помогал им. Даже мистер Джексон, суровый туземец из Холли-Хоув, хотел точно знать, как Ласточки нашли сундук.

– Как насчет того, чтоб собраться? – спросила миссис Блэккет у Амазонок. – Мы можем побросать все в баркас, сесть туда сами и взять «Амазонку» на буксир.

– «Амазонку» на буксир?! – возмутилась Нэнси. – Нетушки! Мы придем к берегу под парусами. Мы не хотим, чтобы нас спасали!

– Тут все такое мокрое, – возразила мама Ласточек. – Лучше поплыли со мной в Холли- Хоув.

– Не сейчас, – умоляла Титти. – У нас же целая банка пеммикана и много булочек, и это же наш последний день!

Было бы очень обидно оказаться смытыми волной туземцев, даже очень дружелюбных. Половина удовольствия от посещения далеких стран – возвращаться домой под парусами. И потом, нужно было попрощаться с островом. Джон, Сьюзен и Роджер тоже просили, чтобы им разрешили остаться; Нэнси и Пегги прямо отказались уходить.

– А что, если снова задует? – спросила мама Ласточек.

Тут вмешался капитан Флинт:

– Буря не вернется. Это наш обычный осенний шторм, и если он иссяк, то уже не повторится опять. Может быть, завтра пойдет дождь, но сегодня я вам почти точно гарантирую хорошую погоду.

И на этом все согласились. Никто не хотел набиваться в лодку к мистеру Джексону, которая плыла в Холли-Хоув, и в баркас, принадлежащий Амазонкам. Пусть баркас берет на буксир мистера Джексона и тянет его лодку к заливу Холли-Хоув, а обе мамы пусть едут в каюте.

– Нам есть что сказать друг другу, – заявила миссис Блэккет.

– Насчет приехать в следующем году? – спросили Пегги и Титти в один голос.

– Возможно, – ответили так же дружно их мамы.

Сперва решили загрузить лодку мистера Джексона. На помощь пришел капитан Флинт, и погрузка не заняла много времени. Промокшие палатки были скатаны в тюки.

– Я развешу их потом, чтобы они высохли, – заверил мистер Джексон.

Одеяла сложили в мешок. Нэнси хотела вытряхнуть из тюфяков сено, чтобы в последний раз запалить огонь в лагерном очаге.

– Не надо, – остановил ее мистер Джексон, – это хорошее сено.

Так что сено тоже увезли обратно на ферму, чтобы скормить его коровам. Все вещи Ласточек вместились в лодку мистера Джексона. В лагере не осталось ничего, кроме большого чайника, продуктов на день, клетки с попугаем и жестянки, где Джон хранил особо ценные предметы.

– Тебе это нужно? – удивилась мама.

– Здесь судовые бумаги, – ответил капитан Джон.

– Мы оставим палатку, – сообщила капитан Нэнси. – Но, наверное, не захотим тащить свои спальники и вещи.

Наконец туземцы были готовы выступать.

– До свидания, – сказал капитан Флинт.

– Вы тоже уходите? – удивилась Титти.

– Я пойду на баркасе с остальными, – ответил он. – Надо кое-что сказать вашей маме насчет следующего года. И много чего надо сделать прежде, чем я отправлюсь в Лондон завтра. Насчет обезьяны, например. Но я буду ждать вас дома до вечера.

Наконец баркас чихнул, дал задний ход и отплыл от острова с двумя лодками на буксире – с яликом капитана Флинта на коротком канате и лодкой мистера Джексона – на длинном, зачаленном на кватердеке. Баркас двигался и поднимал крутую волну, на которой покачивались лодочки туземцев.

– До свидания, Ласточки! – помахала рукой миссис Блэккет. – Я надеюсь, мы увидимся снова, и теперь я буду думать о вас гораздо лучше.

– Не опаздывайте, – напомнила мама. – Если вы будете дома к семи, я принесу Викки на пристань. Она с удовольствием встретит моряков, возвращающихся домой с попугаем. До свидания, Амазонки.

– До свидания. До свидания! – прокричали Нэнси и Пегги. – Обещаете приехать на следующий год?

– Обязательно, – сказала мама.

***

Как только все исчезли, Ласточки и Амазонки переглянулись.

– Ох уж эти туземцы, – фыркнула Нэнси. – Слишком много туземцев. Они все превращают в пикник!

– Только не мама, – заспорила Титти.

– И не наша, если она одна, – добавила Нэнси.

– И капитан Флинт не ведет себя как туземец, когда он сам по себе.

– Просто когда они собираются толпой, они не могут вести себя по-другому, бедняги, – пожала плечами Нэнси.

– Ладно, они уже ушли, – перебила Пегги. – Давайте дальше терпеть кораблекрушение. Прошел день с тех пор, как нас выбросило на берег. Теперь нам осталось только двадцать лет жить здесь, ожидая, не покажутся ли вдали паруса проплывающего корабля.

– Но мы должны явиться домой к вечеру, – не понял Роджер.

– Говорить об этом необязательно, – сказала Титти.

Но что толку молчать о том, что известно и понятно всем! Никто не мог вернуться к прежнему настроению.

– Мы должны уложить груз, – напомнил Джон.

Это было уже лучше. Нужно было что-то делать, и к тому же в обеих лодках оказалось полно воды. Банки уже высыхали на жарком солнце, источая пар, но паруса были насквозь мокрые. Мореплаватели выжали паруса, разложили их сушиться и вернулись в лагерь.

Лагерь выглядел намного меньше. Бледные, нездоровые пятна остались на зелени там, где стояли палатки Ласточек, а трава была примята постелями и закрыта от солнца. Палатка Амазонок стояла одинокая и заброшенная без своих «товарок».

– Да ладно, – сказала Нэнси. – Все равно пришлось бы их складывать, так что давайте уж займемся этим прямо сейчас.

Это была нелегкая работа – вытаскивать шесты из мокрых прошв брезентовой палатки, но все дружно взялись за работу. Скоро шатер путешественников был плотно свернут. Шесты разобрали на части, сложили в связку и обернули брезентом.

Ласточки и Амазонки печально озирали свою стоянку. Ничто, кроме кострища с еще тлеющими углями, бледных пятен на траве, да еще клетки попугая в пятне солнечного света, да чайника Сьюзен, да нескольких кружек, и банки пеммикана, и булочек, и жестяной коробки Джона, не напоминало о том, что здесь был дом первопроходцев и их друзей-пиратов.

– Когда мы уйдем, – сказала Титти, – кто-то еще отыщет это место. Они увидят очаг и поймут, что это был лагерь, но подумают, что его разбили туземцы.

– Кто займет его, мы того зажарим, – провозгласила Нэнси Блэккет. – Это наш остров, ваш и наш, и мы будем защищать его против всех.

– Мы пойдем в школу в конце лета, – сказала Пегги.

– И мы, – сказала Сьюзен.

– Ну, не вечно же мы будем ходить в школу, – заявила Нэнси. – Мы когда-нибудь вырастем и тогда уже будем здесь жить целый год.

– И мы тоже, – подхватила Титти. – А зимой мы будем доставлять сюда еду на санках.

– Я рано или поздно уплыву в море, – сказал Джон. – И Роджер тоже. Но мы всегда будем приезжать сюда в отпуск.

– С моей обезьянкой, – добавил Роджер.

– И с попугаем, – сказала Титти.

– Ладно, хватит тут болтаться, – скомандовала Нэнси. – Пошли на борт.

Все оставшиеся вещи снесли в гавань и сложили на кораблях. Сьюзен залила костер водой из чайника. Титти пронесла попугая по всему острову, чтобы он запомнил ее любимые места. Джон в последнюю минуту вспомнил о канате, который они оставили на маячном дереве.

Наконец они отплыли. Волны и ветер улеглись, но паруса надулись крепко.

– Ветер с юга, – сказала капитан Нэнси. – Мы поймаем его. Мы знаем хорошее местечко там, южнее, на озере. А оттуда ветер отнесет нас домой.

– Хорошо, удачи вам, – пожелал капитан Джон. Он хотел, чтобы Ласточки отплыли последними.

Роджер, как всегда, устроился на носу «Ласточки», матрос Титти и попугай в большой клетке разместились на дне лодки чуть позади мачты, а Сьюзен и Джон сели на корме. Джон правил лодкой.

Вскоре после того, как они вывели «Ласточку» из гавани и она легла на левый галс, Титти, до этого болтавшая с попугаем, спросила:

– Капитан Джон, а как мы обозначим Полли в судовом реестре?

– У нас есть капитан, боцман, матрос и юнга. А Полли я запишу как корабельного попугая, – ответил капитан Джон.

– А корабельные документы у тебя с собой? – осведомилась Титти. – Если записывать его уже после того, как путешествие закончится, то это будет совершенно некстати.

Джон уступил румпель боцману, открыл жестяную коробку и отыскал в ней судовой реестр, в котором давным-давно, еще на Дариенском пике, расписалась вся команда «Ласточки». На лицевой стороне еще оставалось достаточно места. Джон вписал туда: «Полли, корабельный попугай». А потом протянул бумагу матросу.

– Распишись за него, – попросил он.

Но вместо этого матрос открыла попугаичью клетку, и попугай важной походкой вышел оттуда, как будто знал, что ему предстоит важное дело.

– Ты не можешь расписаться, как человек, – сказала попугаю Титти, – но многие моряки тоже не могут. Мы должны макнуть в воду твою грязную лапку и поставить отпечаток на бумаге.

– Пиастры, – произнес попугай.

– Он требует платы за работу, – засмеялся Джон.

Матрос смочила водой чрезвычайно грязную лапу попугая и подсунула под нее лист. Попугай уверенно наступил как раз на нужное место и оставил четкий отпечаток своей лапы – хотя один коготь все-таки прорвал бумагу насквозь. Рядом с этим следом Титти написала: «Полли – его отпечаток».

– К повороту! – крикнула Сьюзен, и Джон и Титти пригнули головы, когда укосина пошла на разворот. «Ласточка» легла на другой галс, чуть-чуть замедлив ход, а затем вновь бодро понеслась навстречу волнам.

– Смотрите, а ведь «Амазонка» смотрится просто чудесно, верно? – заметила Сьюзен, глядя, как рассекает волны плывущая впереди лодка под белым парусом, как полощется на ветру черно-белый флаг и как алеют шапочки двух пираток.

– «Ласточка» должна смотреться не хуже, – отозвался капитан Джон.

– Лучше, – возразила Титти. – У нас парус коричневый.

Они продолжали лавировать, чертя зигзаги от одного берега озера до другого, пока не оказались примерно в миле от пароходной пристани на южном берегу.

Здесь мимо них прошел один из больших озерных пароходов. Пассажиры, столпившиеся на палубе, сгрудились у борта и показывали на маленькие парусные суденышки. Капитан, стоявший за штурвалом парохода, взял бинокль и стал рассматривать «Ласточку». К этому времени слухи о том, как Ласточки нашли сундук, украденный с баржи мистера Тернера, достигли Рио и распространялись по озеру на юг и на север.

Неожиданно над водой разнесся громкий приветственный гудок, потом еще один и еще. Пассажиры махали шляпами и радостно кричали.

– Что случилось с этими туземцами на пароходе? – поинтересовался Роджер.

Один из моряков подбежал к флагштоку, возвышавшемуся на корме парохода, и большой красный вымпел сполз до половины высоты мачты, а потом вновь взлетел наверх.

– Они приветствуют нас, – промолвил капитан Джон, мучительно краснея. – Какой ужас!

– Они салютуют, – сказала Сьюзен. – Наверное, нам надо ответить, да? Вон Амазонки отвечают.

Ласточки увидели, что Пегги сосредоточенно тянет за фал, приспуская Веселого Роджера.

Титти заперла попугая в клетку, тоже приспустила флаг «Ласточки», а затем подняла обратно на вершину мачты.

– Хорошо, что мы уезжаем, – пробормотал Джон. – К следующему году они уже обо всем забудут.

Пароход пропыхтел мимо. «Амазонка» направилась в небольшой залив на западном побережье озера. «Ласточка» последовала за ней. По берегам залива густо росли деревья, из их чащи пробивался ручей. Ласточки и Амазонки высадились возле устья ручейка.

– Какая замечательная бухта, – сказал капитан Джон.

– Это одно из наших самых тайных укрытий, – похвасталась капитан Нэнси. – Здесь нет никаких туземцев. Дороги проходят далеко отсюда, по ту сторону леса. Никто не приходит сюда, кроме нас, и никто нас здесь не увидит, даже с воды – ну разве что если нарочно заглянет в этот залив.

Они разложили костерок на берегу ручья, разлившегося и шумного после ночного дождя, и вскипятили чайник. Плавник на берегу был мокрый, но в лесу они нашли немного сухих веток, валявшихся тут и там под укрытием деревьев. Для растопки взяли пригоршню сухого мха. Разжечь костер было нелегко, но, разгоревшись, огонь пылал так славно, что хватило вскипятить чайник. Здесь, уже не на острове, они провели последний день своих странствий. Наконец капитан Нэнси заметила, что озеро уже почти не волнуется.

– Нам еще долго плыть до дому, – предупредила Нэнси. – Эй, главнокомандующий, какие будут приказания?

Джон вздрогнул – в этот момент он размышлял о чем-то другом.

– Флоту поднять паруса и держать курс на север, – приказал он.

Очень медленно две лодки вышли из залива на открытую воду озера. Ветер был слабый, хотя облачка летели с юга на север по своим делам и отбрасывали тени на мелкие волны.

– Когда смотришь на это, никогда не подумаешь, что может случиться такое, как вчера, – сказал Роджер.

Они шли на север, и укосины парусов держались перпендикулярно борту. Далеко в лесах, на склоне холма поднималась струйка дыма. В тишине далеко разносились удары топоров дровосеков.

– Они еще тут будут, а мы уедем, – сказала Титти.

– Кто? – спросила Сьюзен.

– Дикари.

Ветер стих. Укосины развернулись к корме, и главный шкот коснулся воды.

– Сядь на подветренную сторону, матрос, – скомандовал Джон. – Укосина сейчас пойдет на разворот.

Нэнси на «Амазонке» сидела с подветренной стороны по той же самой причине.

– А может, лучше грести? – спросил Роджер.

– Тебе моторная лодка нужна, – заметил капитан Джон.

– Вовсе нет! Парус – это вещь.

Не торопясь, флот миновал остров Дикой Кошки. Остров опять был необитаемым островом, как тогда, когда Титти смотрела на него с Дариенского пика. И все же это был уже не тот остров. Джон, глядя на него, вспоминал гавань, путеводные огни бакенов и то, как проплыл вокруг острова и как лазил на огромное дерево. Для Роджера остров навсегда оставался местом, где он научился плавать. Для Сьюзен это был лагерь, хозяйство и готовка на большую семью. Титти думала о нем как об острове Робинзона Крузо. Это был ее остров – хотя бы потому, что она была на нем одна. Она помнила тропинку, по которой шла, пробуждение в темноте и крик совы. Она помнила оляпку. Она помнила, как выводила «Амазонку» из гавани. Она посмотрела через озеро на Бакланий остров, потом на «Амазонку», скользившую по воде на расстоянии кабельтова. Неужели она на самом деле поставила «Амазонку» на якорь в темноте?

Когда миновали залив Баржи, капитан Флинт подгреб к ним, чтобы еще раз попрощаться.

– До свиданья! – крикнули они.

– До следующего лета, – ответил он, потом положил весла и смотрел вслед флоту, который медленно плыл к мысу Дариен.

Под Дариенским пиком флот разошелся в разные стороны.

Они покричали еще «до свиданья», и «помните о нашем союзе», и «до следующего лета».

– Троекратное «ура» острову Дикой Кошки, – скомандовал Джон. Все завопили «ура».

– Троекратное «ура» Ласточкам, – крикнула в ответ Нэнси.

– И Амазонкам, – ответили ей.

Джон ослабил шкот. Парус поймал ветер, и «Ласточка» направилась к пристани Холли-Хоув. «Амазонка» шла своим курсом. Вскоре она исчезла из виду за мысом.

– Не хочу, чтобы это кончалось, – сказал Роджер.

– Ну зато мы больше не будем питаться пеммиканом, – заявила Сьюзен.

– А как насчет того, чтобы спеть «Солонину»? – спросила Титти, и они запели:

Солонина, солонина нам отрада,

Солонина и сухарь, о!

Солонина, солонина нам отрада,

Солонина и сухарь, о!

Пока на берегу едите вы еду повкуснее, о!

Не забудьте моряка,

Фол-де-риддль, фол-де-ри-да!

– Сьюзен – бывалый боцман, – заметил Роджер.

– Да все мы бывалые, – ответил Джон.

– А какую песню поют в конце плавания? – спросила Сьюзен.

Титти начала, остальные присоединились, потому что все знали эту песню:

О, вскоре услышим, что скажет старик,

Брось ее, Джонни, брось.

На берег сойдешь и плату возьмешь,

Пора нам бросить ее.

Брось ее, Джонни, брось по-мужски,

Брось ее, Джонни, брось.

О, брось ее, Джонни, пока еще можно,

Пора нам бросить ее.

– А кто был этот Джонни? – спросил Роджер. – Эгей, а вон мама с Викки идут по полю от фермы!

ДА ЗДРАВСТВУЮТ

ЛАСТОЧКИ И АМАЗОНКИ!

1 Джон Китс. По случаю чтения Гомера в переводе Чапмена

2 Меласса – черная патока.

Продолжить чтение

Читать онлайн Ласточки и Амазонки бесплатно

Глава 1Дариенский пик

Глава 2Подготовка к отплытию

Глава 3Путешествие на остров

Глава 4Тайная гавань

Глава 5ПЕРВАЯ НОЧЕВКА НА ОСТРОВЕ

Глава 6ЖИЗНЬ НА ОСТРОВЕ

Глава 7Еще один день на острове

Глава 8Череп и кости

Глава 9Стрела с зеленым оперением

Глава 10Переговоры

Глава 11Союзники

Глава 12Путеводные огни

Глава 13Угольщики

Глава 14Письмо от капитана Флинта

Глава 15Капитан Джон наносит визит капитану Флинту

Глава 16День рождения

Глава 17Попутный ветер

Глава 18Робинзон Крузо и Пятница

Глава 19Река Амазонка

Глава 20Титти в одиночестве

Глава 21Ласточки во тьме

Глава 22Белый флаг

Глава 23Передышка

Глава 24Мрачные новости из залива Баржи

Глава 25Капитан Флинт получает «черную метку»

Глава 26Заключение мира и провозглашение войны

Глава 27Битва в заливе Баржи

Глава 28Сокровища Бакланьего острова

Глава 29Два сорта рыбы

Глава 30Шторм

Глава 31Возвращение моряков

Глава 1
Дариенский пик

Глава 2
Подготовка к отплытию

Глава 3
Путешествие на остров

Глава 4
Тайная гавань

Глава 5
ПЕРВАЯ НОЧЕВКА НА ОСТРОВЕ

Глава 6
ЖИЗНЬ НА ОСТРОВЕ

Глава 7
Еще один день на острове

Глава 8
Череп и кости

Глава 9
Стрела с зеленым оперением

Глава 10
Переговоры

Глава 11
Союзники

Глава 12
Путеводные огни

Глава 13
Угольщики

Глава 14
Письмо от капитана Флинта

Глава 15
Капитан Джон наносит визит капитану Флинту

Глава 16
День рождения

Глава 17
Попутный ветер

Глава 18
Робинзон Крузо и Пятница

Глава 19
Река Амазонка

Глава 20
Титти в одиночестве

Глава 21
Ласточки во тьме

Глава 22
Белый флаг

Глава 23
Передышка

Глава 24
Мрачные новости из залива Баржи

Глава 25
Капитан Флинт получает «черную метку»

Глава 26
Заключение мира и провозглашение войны

Глава 27
Битва в заливе Баржи

Глава 28
Сокровища Бакланьего острова

Глава 29
Два сорта рыбы

Глава 30
Шторм

Глава 31
Возвращение моряков