Читать онлайн Игра в ложь. Две правды и одна ложь… бесплатно

Sara Shepard

THE LYING GAME

Two Truths and a Lie

Published by arrangement with Rights People, London.

Copyright © 2012 by Alloy Entertainment and Sara Shepard

© И. Литвинова, перевод на русский язык

Фотографии на обложке © Алина Казликина

© ООО «Издательство АСТ», 2017

Пролог

Незваный гость

Если бы кто-нибудь заглянул ко мне в окно, он бы решил, что стал свидетелем обычной пижамной вечеринки – ночного девичника с попкорном и маникюром, устроенного шестью красавицами из самой крутой компании средней школы «Холли», которые колдуют над своей внешностью, обмениваются пикантными сплетнями и замышляют очередную шалость из «Игры в ложь». В моем iPhone сохранились десятки фотографий подобных вечеринок из прошлого: вот моя лучшая подруга, Мадлен, держит перед собой фотографию модели с челкой-бахромой, гадая, подойдет ли этот «лук» ее лицу, похожему на сердечко; другая моя лучшая подруга, Шарлотта, втягивает щеки, нанося новый оттенок румян из магазина Sephora; одна из моих сестер, Лорел, с усмешкой просматривает D-список[1] знаменитостей в журнале US Weekly[2], и на многих фотографиях я, Саттон Мерсер, икона стиля, настоящая it girl[3].

Но кое в чем та ночь отличалась от всех предыдущих… и пятеро из шести девчонок даже не догадывались об этом. Девушка, с которой веселились мои лучшие подруги, та, кого они принимали за меня… это была не я. Потому что я умерла. Подруги общались с моей давно потерянной сестрой-близнецом Эммой, которая заняла мое место.

Меня не стало месяц назад, и теперь я болтаюсь где-то между царством живых и потусторонним миром, наблюдая за продолжением собственной жизни, только в главной роли – Эммой. Я неотступно следую за ней, словно мы до сих пор в утробе нашей матери. Странно, да? Я тоже не думала, что загробная жизнь окажется такой.

В ту ночь я наблюдала за своей сестрой-близняшкой в окружении моих подруг. Устроившись на мягком белом диване, она поджимала под себя ноги, совсем как я когда-то. На ее тяжелых веках переливались мои любимые серебристые тени MAC. Она даже смеялась, как я – громким, отрывистым стаккато с еле уловимым сарказмом. За последний месяц она отточила мои манеры до совершенства, научилась откликаться на мое имя, носить мою одежду – и все это ради того, чтобы заменить меня, пока не будет разоблачен мой убийца.

Хотите знать, что меня больше всего угнетает? Я даже не помню, кто меня убил. Целые куски жизни стерлись из памяти, и я могу только гадать, какой была, что натворила, кого разозлила настолько сильно, что меня убили, а потом заманили в ловушку сестру, вынудив стать мною. Время от времени случаются внезапные проблески памяти, и сцена моего убийства оживает с поразительной ясностью, но что было до и после? Полная пустота. Все равно что выхватить несколько случайных эпизодов из полуторачасового фильма и попытаться разобраться в сюжете. Если я хочу узнать, что случилось, остается лишь полагаться на Эмму… и надеяться, что она поймает убийцу, прежде чем убийца расправится с ней.

Мы с Эммой уже кое в чем разобрались: у всех моих подруг было алиби на ночь моей гибели. Как и у Лорел. И это означало, что все они невиновны. Но оставалось еще слишком много подозреваемых. И один из них особенно волновал нас обеих: Тайер Вега, брат Мадлен, исчезнувший из города еще прошлой весной. Его имя всплывало тут и там. Ходили слухи, что между нами существовала какая-то связь. Разумеется, я ничего не помнила о самом Тайере, но могла сказать, что между нами определенно что-то произошло. Но что?

Я смотрела, как мои лучшие подруги хихикают и сплетничают, постепенно засыпая. К 02:46 свет приглушили, и в тишине комнаты слышалось только их медленное, глубокое дыхание. Вдруг звякнул iPhone, с которого еще до своей смерти я отсылала сотни смсок, и Эмма внезапно открыла глаза, как будто ожидала сообщения. Я видела, как она посмотрела на экран телефона, нахмурилась, на цыпочках вышла из дома и пересекла двор. Итан Лэндри, единственный, кто знал правду об Эмме – кроме моего убийцы, разумеется, – поджидал ее на улице. Там, на залитой лунным светом подъездной дорожке, они заговорили, обнялись и впервые поцеловались. У меня больше не было ни тела, ни сердца, но я все равно почувствовала боль. Боль оттого, что мне уже не суждено пережить счастье поцелуя.

Но вдруг поблизости раздались чьи-то шаги. Эмма и Итан испуганно отпрянули друг от друга. Я дернулась в сторону, прячась за спиной Эммы, когда она рванула обратно в дом. Прежде чем она захлопнула дверь, я успела обернуться и увидела Итана, убегающего прочь. В тот же миг темная тень скользнула по крыльцу. Я слышала прерывистое, взволнованное дыхание Эммы и догадывалась, что она здорово напугана. Меня снова тряхнуло, и вместе с ней я взлетела вверх по лестнице, чтобы проверить, закрыто ли окно в моей спальне.

Поднявшись на площадку второго этажа, мы смогли заглянуть в мою бывшую спальню. Так и есть: окно распахнуто настежь, и возле него застыл знакомый с виду парень. Кровь отлила от лица моей сестры, когда она разглядела его черты. У меня вырвался крик, но он бесшумно растаял в вечности.

Это был Тайер Вега. Он посмотрел на Эмму с усмешкой, говорившей, что он знает о ней абсолютно все – даже то, кем она не является. И внезапно проснувшаяся память подсказала: то, что связывало меня с ним при жизни, окутано тайной – и опасностью.

Но, как я ни старалась, мне так и не удалось вспомнить, что за опасность исходила от него.

1

Вот так встреча!

– Тайер, – сказала Эмма Пакстон, уставившись на юношу. В темноте его спутанные волосы казались черной гривой. Высокие скулы выделялись над полными губами. Глубоко посаженные карие глаза зловеще сузились.

– Привет, Саттон, – растягивая ее имя, произнес Тайер.

Нервный холодок пробежал по спине Эммы. Она узнала Тайера Вегу по фотографиям с объявлений, расклеенных по городу, – он исчез из Тусона, штат Аризона, еще в июне. Но это случилось задолго до того, как Эмма отправилась в Тусон, чтобы воссоединиться с Саттон, своей давно потерянной сестрой-близнецом. И до того, как она получила анонимную записку о том, что Саттон мертва и Эмма должна занять ее место, втайне ото всех… иначе ей тоже грозит смерть.

Эмма попыталась разузнать о Саттон как можно больше: кто ее друзья, а кто враги, как она одевалась, чем любила заниматься, с кем встречалась. Эмма приехала в Тусон с единственной целью найти хоть одного родного человека – приемный ребенок, она отчаянно нуждалась в семье, в любой семье, – но вышло так, что она увязла в расследовании убийства сестры. Для нее стало облегчением, когда ближайшие подруги и приемная сестра оказались вне подозрений, но Саттон нажила себе немало врагов… и кто угодно мог расправиться с ней.

Тот же Тайер. Информацию о нем, как и о многих других людях в жизни Саттон, Эмма собирала по крупицам из постов на Facebook, сплетен и с сайта «Помогите нам найти Тайера», созданного семьей Вега после того, как он сбежал из города. Было что-то опасное в этом парне – все говорили, что он замешан в каких-то неприглядных делах и отличается скверным характером. И, опять же по слухам, Саттон имела какое-то отношение к его исчезновению.

Или, может быть, думала я, разглядывая стоявшего в моей комнате парня с безумными глазами, Тайер как-то связан с моим исчезновением. В памяти вдруг всплыли обрывки воспоминаний. Я увидела себя в комнате Тайера, мы злобно сверлили друг друга взглядом. «Делай, что хочешь», – бросила я в сердцах, устремляясь к двери. Тайер посмотрел на меня с обидой, потом его глаза сверкнули гневом. «Отлично, – огрызнулся он. – Я сделаю». Для меня оставалось загадкой, из-за чего мы поссорились, но было ясно, что я разозлила его не на шутку.

– В чем дело? – Тайер оглядел Эмму, сложив руки на мускулистой груди футболиста. Выражение его лица напомнило ей фотографию с объявления о его пропаже. – Ты меня боишься?

Эмма с трудом перевела дух.

– С ч-чего мне бояться тебя? – спросила она самым твердым голосом, на какой была способна. Такой тон она обычно приберегала для хамоватых приемных братьев, их мамаш с психическими отклонениями и головорезов, которые ошивались в неблагополучных кварталах, где она росла после того, как ее бросила ее родная мать, Бекки. Но это было всего лишь бравадой. Она знала, что сейчас три часа ночи, воскресенье. Подруги Саттон, собравшиеся на пижамную вечеринку после бала выпускников, крепко спят внизу, в гостиной. Как и родители Мерсер. Даже огромный датский дог Дрейк храпел в хозяйской спальне. В жутковатой тишине дома Эмме невольно вспомнилась записка, которую она получила в машине Лорел в свое первое утро в Аризоне: Саттон мертва. Никому ни слова, продолжай игру… или присоединишься к ней. Вспомнились и сильные, страшные руки, которые неделю спустя душили ее в доме Шарлотты цепочкой с медальоном Саттон, и вновь прозвучавшие угрозы расправы, если она проболтается. Вспомнилась большая темная фигура, которую она видела в актовом зале школы сразу после того, как тяжелый прожектор рухнул с потолка, едва не попав ей на голову. Что, если за всем этим стоит Тайер?

Тайер усмехнулся, как будто прочитал ее мысли.

– Я уверен, у тебя есть на то свои причины. – А потом чуть отступил назад и посмотрел на нее так, словно видел ее насквозь – знал, что именно из-за него она оказалась здесь, выдавая себя за умершую сестру.

Эмма огляделась по сторонам, прикидывая, нельзя ли убежать, но Тайер схватил ее за руку, прежде чем она успела сделать хоть шаг. Хватка оказалась крепкой, и Эмма невольно пронзительно вскрикнула. Тайер зажал ей рот ладонью.

– С ума сошла? – прорычал он.

– М-м-м! – стонала Эмма, изо всех сил стараясь ослабить удушающую хватку и глотнуть воздуха. Тайер стоял так близко, что Эмма чувствовала исходивший от него запах жвачки с корицей и видела крошечные веснушки на переносице. Она пыталась вырваться, чувствуя, как в груди нарастает паника, и впилась зубами в его ладонь, почувствовав соленый вкус пота.

Тайер выругался и отдернул руку. Эмма ловко вывернулась и отскочила от него. Тайер задел локтем бирюзовую вазу, стоявшую на книжной полке Саттон; ваза упала и разбилась на мелкие осколки.

В коридоре вспыхнул свет.

– Что, черт возьми, здесь происходит? – раздался голос. Послышались шаги, и в следующее мгновение в комнату ворвались родители Саттон.

Они кинулись к Эмме – миссис Мерсер, растрепанная, в халате поверх мешковатой желтой ночной сорочки; и мистер Мерсер, с торчащими вихрами тронутых сединой волос, в белой фуфайке, небрежно заправленной в голубые фланелевые пижамные штаны.

Как только родители заметили незваного гостя, у них глаза на лоб полезли. Мистер Мерсер встал между Эммой и Тайером. Миссис Мерсер обняла Эмму за плечи и притянула к себе. Эмма благодарно прижалась к приемной матери Саттон, потирая красный след пятерни, оставленный на коже хваткой Тайера.

Глядя на то, как мои родители защищают Эмму от Тайера, я испытывала смешанные чувства. Они испугались только потому, что она закричала?.. Или их страх вызван чем-то более зловещим, связанным с Тайером и его прошлым?

– Ты! – рявкнул мистер Мерсер на Тайера. – Как ты смеешь? Как ты сюда попал?

Тайер смотрел на него с еле заметной усмешкой. Мистер Мерсер кипел от злости – его ноздри раздувались, квадратная челюсть напряглась, голубые глаза угрожающе блеснули, на виске вздулась и запульсировала вена. У Эммы промелькнула мысль, не подумал ли мистер Мерсер, будто Саттон пригласила Тайера к себе, и теперь он бесится из-за того, что его дочь в три часа ночи впустила парня в свою комнату. Но тут она заметила, что оба – и мистер Мерсер, и Тайер – словно приготовились к схватке. Казалось, что-то темное, полное ненависти повисло в воздухе между ними, и это не имело никакого отношения к Саттон.

С лестницы донесся топот. Лорел, приемная сестра Саттон, и Мадлен, лучшая подруга Саттон, появились на пороге, прибежав из гостиной, где проходил ночной девичник.

– Что тут происходит? – проворчала заспанная Лорел, потирая глаза. И тут она увидела Тайера. Ее светлые глаза широко распахнулись, и она прижала к губам дрожащие пальцы.

Мадлен – в черной фуфайке, с черными волосами, убранными в аккуратный пучок, несмотря на позднюю ночь, – протиснулась между Лорел и миссис Мерсер и открыла рот от изумления. Она схватила Лорел за руку, чтобы не упасть, так она была потрясена.

– Тайер! – пронзительно вскрикнула Мадлен, и на ее лице отразилась странная смесь злости, растерянности и облегчения. – Что ты здесь делаешь? Где ты был? С тобой все в порядке?

Мышцы на руках Тайера дрогнули, когда он сжал кулаки. Как затравленный зверь в поисках спасительной лазейки, он обвел взглядом Лорел, Мадлен, Эмму и Мерсеров и, резко развернувшись, бросился в другую сторону. Промчавшись через всю комнату, он нырнул в окно и соскользнул вниз по раскидистому дубу, который служил Саттон запасным выходом. Эмма, Лорел и Мадлен подскочили к окну и смотрели, как Тайер убегает в темноте. Его походка была неровной – спустившись с дерева, он заметно прихрамывал на левую ногу.

– Вернись! – закричал мистер Мерсер и выбежал из спальни Саттон. Его шаги загрохотали на лестнице. Эмма рванула за ним, а следом поспешили миссис Мерсер, Лорел и Мадлен. Шарлотта и «двойняшки-твиттеряшки», заспанные и растерянные, выползли из гостиной.

Все толпились возле распахнутой двери. Мистер Мерсер добежал до середины двора и остановился, грозя кулаком вслед исчезающим вдали задним фарам.

– Я звоню в полицию! – кричал он. – Вернись, черт тебя подери!

Ответа не последовало. Взвизгнули шины, автомобиль резко свернул за угол. Тайер скрылся.

Мадлен обернулась и посмотрела на Эмму. Слезы стояли в ее голубых глазах, лицо покрылось красными пятнами.

– Это ты пригласила его сюда?

Эмма ахнула.

– Что? Нет!

Но Мадлен выбежала за дверь. Пискнула сигнализация, и свет фар ее внедорожника прорезал темноту.

Лорел метнула на Эмму разъяренный взгляд.

– Полюбуйся, что ты наделала.

– Я ничего не делала! – возразила Эмма.

Лорел посмотрела на подруг, рассчитывая на поддержку. Шарлотта откашлялась. «Двойняшки-твиттеряшки» нервно крутили в руках мобильники – им явно не терпелось разместить «свежатинку» в многочисленных социальных сетях. В глазах Лорел застыли лед и изумление, и Эмма догадывалась, в чем причина. Лорел и Тайер были лучшими друзьями до того, как тот исчез. Лорел сохла по нему, но Тайер даже не обратил на нее внимания, когда она появилась в спальне Саттон. Судя по тому, что Эмме удалось раскопать за несколько недель пребывания в Тусоне, между Саттон и Тайером произошло что-то серьезное, прежде чем он пропал.

– Ничего не делала? – Лорел снова повернулась к Эмме. – Из-за тебя он опять оказался в беде!

Миссис Мерсер провела рукой по лицу.

– Прошу тебя, Лорел. Не сейчас, – она шагнула к Эмме, затягивая пояс розового махрового халата, который успела схватить по пути вниз. – Саттон, ты в порядке?

Лорел закатила глаза.

– Посмотри на нее. Она в полном порядке.

Датский дог Дрейк наконец засеменил вниз по лестнице и ткнулся мокрым носом в руку миссис Мерсер.

– Ты мой сторожевой пес, – пробормотала миссис Мерсер. Она снова повернулась к Эмме, Лорел и остальным девушкам, застывшим в прихожей. – Думаю, вам, девочки, следует разойтись по домам, – устало произнесла она.

Не говоря ни слова, Шарлотта и «двойняшки-твиттеряшки» направились в гостиную – видимо, чтобы собрать свои вещи. У Эммы в голове стоял туман, и не было сил следовать за ними, поэтому она поплелась наверх и заперлась в спальне Саттон, чтобы прийти в себя. В комнате как будто ничего не изменилось: аккуратная стопка старых журналов Vogue на книжной полке; клубки ожерелий на комоде; стопка школьных тетрадей на белом письменном столе; а на экране компьютера мелькают лица Мадлен, Шарлотты, Лорел и Саттон, снятых в обнимку – наверное, после удачного финала очередного эпизода «Игры в ложь». Ничего не пропало. Значит, Тайер забрался сюда не для того, чтобы что-то украсть.

Эмма опустилась на пол, и у нее перед глазами снова встало обиженное лицо Мадлен. Что Тайеру определенно удалось украсть, так это хрупкий мир, которого она наконец-то добилась в отношениях с подругами Саттон и Лорел. При жизни Саттон наломала немало дров, и Эмме пришлось очень постараться, чтобы восстановить разрушенное доверие.

Услышав эти мысли Эммы, я ощетинилась. Ведь она рассуждала о моих друзьях. О тех, кого я знала и любила с самого детства и кто любил меня. Но даже я не могла отрицать, что поступки, которые я совершала, были порой… сомнительными. Я украла у Шарлотты бойфренда, Гаррета. У меня сложились довольно противоречивые отношения с братом Мадлен. Во время розыгрыша я довела Габби до припадка, а потом пригрозила ее сестре, что если она кому-нибудь проболтается, я превращу ее жизнь в школе в сущий ад. Не сосчитать, как часто я пренебрегала чувствами Лорел. Если я что и поняла после смерти, так это то, что за свою жизнь совершила немало ошибок. Ошибок, которые мне уже не суждено исправить. Но, возможно, у Эммы получится.

Восстановив дыхание, Эмма выскользнула из комнаты Саттон и медленно спустилась по лестнице. Запах жареного фундука встретил ее на кухне. Отец Саттон уставился в чашку черного кофе, его лицо все еще напоминало искаженную гневом маску. Миссис Мерсер кончиками пальцев выписывала на его спине круги и что-то нашептывала на ухо. Лорел безучастно смотрела в окно, вычерчивая на витражном стекле узор в виде ананаса.

Когда миссис Мерсер заметила Эмму, она подняла голову и слегка улыбнулась.

– Полиция будет здесь с минуты на минуту, Саттон, – тихо сказала она.

Эмма захлопала ресницами, не зная, как себя вести. Интересно, родители Саттон ожидали, что это известие вызовет у нее облегчение… или что она кинется защищать Тайера? Она предпочла спрятать свою растерянность под непроницаемым выражением лица и, сложив руки на груди, устремила взгляд на отца Саттон.

– Ты понимаешь, насколько опасен этот мальчишка? – спросил мистер Мерсер, качая головой.

Эмма хотела было ответить, но Лорел ее опередила. Она оттолкнула Эмму и вцепилась в спинку одного из деревянных стульев, стоявших вокруг дубового стола.

– Этот мальчишка – один из моих лучших друзей, папа! – воскликнула она. – И тебе никогда не приходило в голову, что это Саттон, а вовсе не Тайер, источник всех бед?

– Что-что? – возмутилась Эмма. – С чего ты взяла, что я виновата?

Их прервал отдаленный вой сирен. Мистер Мерсер направился в холл, за ним потянулась и миссис Мерсер. Сирены приближались, потом зазвучали прямо под окнами. Эмма услышала звук подъезжающей машины и увидела вспышки красно-синих огней у крыльца. Она собиралась последовать за родителями Мерсер в прихожую, когда Лорел схватила ее за руку.

– Ты готова подставить Тайера, не так ли? – зашипела Лорел, гневно сверкая глазами.

Эмма выдержала ее взгляд.

– О чем ты говоришь?

– Не знаю, почему он всегда приходит к тебе… что бы ни случилось! – продолжала Лорел, будто не слышала вопрос Эммы. – А ты вечно создаешь ему проблемы, вместо того чтобы помочь. Оставляешь это мне, да?

Эмма повертела медальон Саттон на цепочке, который висел у нее на шее, молча умоляя Лорел объяснить, что к чему, но Лорел лишь осуждающе смотрела на нее. Очевидно, Саттон должна была сама знать, о чем идет речь.

Только вот… я не знала.

– Мы как раз садимся пить кофе. – Голос миссис Мерсер эхом донесся из прихожей. Эмма повернула голову и увидела, что родители Саттон провожают на кухню двух офицеров. Один из них, рыжий и веснушчатый, выглядел ненамного старше Эммы. Другой, более опытный и взрослый, с нелепыми ушами, источал древесный запах одеколона. Эмма сразу узнала его.

– И снова здравствуйте, мисс Мерсер, – произнес второй коп, устало посмотрев на Эмму. Это был детектив Квинлан – офицер, который не поверил Эмме, когда в свой первый день в Тусоне она призналась ему, кто она такая на самом деле. Он решил, что история о давно потерянной сестре – просто очередная выдумка Саттон. В полиции Тусона накопилось целое досье, в котором были описаны правонарушения Саттон, предводительницы «Игры в ложь» – жестокого клуба, созданного ею вместе с подругами более пяти лет назад, чтобы разыгрывать ничего не подозревающих жертв. Одной из самых трагических шалостей стал эпизод на железной дороге, когда Саттон притворилась, будто ее автомобиль заглох на путях, а на них неумолимо надвигалась электричка. В результате Габби попала в больницу с эпилептическим припадком. Эмма узнала об этом только на прошлой неделе, после того как нарочно попалась на краже в магазине и угодила в полицейский участок, а уже там тайком порылась в досье на Саттон. Да, она шпионила, и довольно успешно, но ей совсем не хотелось и дальше осложнять отношения с полицией Тусона.

Квинлан сел на стул.

– Почему всякий раз, когда поступает вызов в мою смену, в этом так или иначе замешаны вы, мисс Мерсер? – произнес он усталым голосом. – Вы организовали встречу с мистером Вегой? Вам известно, где он находился все это время?

Опираясь на стол, Эмма мрачно посмотрела на Квинлана. Коп явно имел на нее зуб – вернее, на Саттон – с первого же дня их знакомства.

– Я не сделала ничего плохого, – сказала она, откидывая с плеча прядь каштановых волос.

Мистер Мерсер вскинул руки.

– Саттон, пожалуйста! – взмолился он. – Сотрудничай с полицией. Я хочу, чтобы этот мальчишка навсегда убрался из нашей жизни.

– Я же сказала тебе, что ничего не знаю, – возразила Эмма.

Квинлан повернулся к отцу Саттон.

– Три полицейские машины патрулируют окрестности в поисках мистера Веги. Рано или поздно мы найдем его. В этом можете не сомневаться.

От угрозы, прозвучавшей в его голосе, Эмму бросило в дрожь. Я задрожала вместе с ней, и у нас обеих мелькнул в голове один и тот же вопрос: А что, если Тайер опять найдет Эмму первым?

2

Неприятности – его второе имя

– Саттон! – донесся снизу голос миссис Мерсер. – Завтрак готов!

Эмма медленно открыла глаза. Было воскресное утро, и она лежала в постели Саттон. Ни в одной приемной семье ей не доводилось спать на таких роскошных кроватях. Поначалу ей казалось, что мягкий матрас, шелковое постельное белье, пуховые подушки и атласное одеяло – это все, что нужно для здорового восьмичасового сна, но с тех пор, как она поселилась у Мерсеров, спать ей приходилось урывками. Прошлой ночью она просыпалась каждые полчаса, проверяя, заперто ли окно. Забравшись на подоконник, она оглядывала идеально ухоженную лужайку, по которой недавно бежал Тайер, и в голове у нее вертелись одни и те же мысли. Что, если бы она не закричала? Что, если бы не разбилась ваза? Что, если бы Мерсеры не ворвались в комнату Саттон? Решился бы Тайер впрямую угрожать Эмме? Стал бы требовать, чтобы она прекратила вынюхивать, или…?

«Давно Потерянная Сестра-Близнец Сталкивается с Обезумевшим Беглецом и, Возможно, Убийцей» – возник у нее в голове заголовок. Эмма давно уже придумывала броские заголовки, описывавшие повседневные события ее жизни, мечтая когда-нибудь в будущем стать журналисткой и вести расследования. Она записывала мысли в тетрадь, а свою газету назвала «Ежедневная Эмма». Все что с ней происходило после переезда в Тусон и перевоплощения в Саттон, могло бы дать потрясающий материал для статьи – вот только она никому не могла об этом рассказать.

Она перевернулась на другой бок, и в голову опять полезли воспоминания о прошлой ночи. Мог ли Тайер быть убийцей Саттон? Его поведение не развеяло ее подозрений.

– Саттон! – снова позвала миссис Мерсер.

Сладкий аромат кленового сиропа и вафель потянулся в спальню, и у Эммы в животе заурчало от голода.

– Иду! – крикнула она.

Зевнув, Эмма вылезла из постели и стянула с белого деревянного комода толстовку с логотипом Arizona Cardinals[4]. Она сорвала с воротника этикетку с ценой $34.99 и надела толстовку через голову. Наверное, рубашку подарил Саттон ее бойфренд Гаррет, большой поклонник «Кардиналов». Бывшим бойфрендом он стал после того, как Эмма отвергла его, обнаженного и полного желания, на вечеринке в честь восемнадцатилетия Саттон. Все-таки некоторыми вещами сестрам делиться не следует.

Например, жизнью. Но, думаю, с этим мы уже опоздали.

Зажужжал iPhone Саттон, и Эмма посмотрела на экран. В правом верхнем углу появилась маленькая фотография Итана Лэндри, и у Эммы екнуло сердце. Ты в порядке? – спрашивал он. – Я слышал, прошлой ночью у вас были копы. Что случилось?

Эмма на мгновение закрыла глаза. Потом написала в ответ: Долгая история. Ворвался Тайер. Очень страшно. Подозреваю его. Встретимся позже на нашем месте?

Разве ты не под домашним арестом? – спросил Итан.

Эмма провела языком по зубам. Она и забыла, что ее посадили под домашний арест за кражу сумочки из бутика Clique на прошлой неделе. Ей разрешили сходить на бал выпускников только потому, что у нее были отличные успехи в учебе – похоже, впервые в жизни Саттон. Я найду способ выбраться, – ответила она. – Увидимся после ужина.

Черт возьми, она должна найти способ, подумала я. Помимо моего убийцы, только Итан знал, кто Эмма на самом деле. И моя сестра с Итаном вместе пытались вычислить злодея. Итану наверняка интересны подробности визита Тайера.

Но это не единственная причина, почему Эмма хотела встретиться с Итаном. Из-за ночного переполоха она почти забыла, что они помирились… и поцеловались. Ей не терпелось увидеть его и перевести их отношения на следующий уровень. Итан был у нее первым настоящим «почти что бойфрендом» – она всегда отличалась чрезмерной застенчивостью и часто переезжала с места на место, не успевая произвести впечатление на парней, – и ей очень хотелось, чтобы на этот раз все получилось.

Я тоже надеялась, что у них все сложится. И хотя бы одна из нас найдет свою любовь.

Эмма спустилась вниз, в кухню, ненадолго задержавшись в холле, чтобы рассмотреть семейные фотографии Мерсеров. На снимках в черных рамках Лорел и Саттон стояли в обнимку в Диснейленде, позировали в одинаковых ярко-розовых лыжных очках где-то в горах, строили замок из песка на красивом белоснежном пляже. На самой последней фотографии Саттон стояла рядом с отцом возле зеленого спортивного «вольво», с ликованием потрясая в воздухе ключами от машины.

Она выглядела такой счастливой. Беззаботной. Ей выпала жизнь, о которой Эмма могла только мечтать. Один и тот же вопрос не давал ей покоя: почему Саттон достались такие замечательные родители и друзья, а Эмма тринадцать лет скиталась по приемным семьям? Мерсеры удочерили Саттон совсем крошкой, а Эмма до пяти лет жила с Бекки, их биологической матерью. Что, если бы они поменялись местами, и Эмма оказалась бы у Мерсеров? Неужели она бы тоже погибла? Или прожила бы жизнь Саттон по-другому, дорожа своим преимуществом?

Вместе с ней я рассматривала фотографии, и мое внимание привлек недавний снимок, на котором мы вчетвером позировали на крыльце дома. Мама, отец, Лорел и я выглядели идеальной семьей – все в белых футболках и голубых джинсах, под ярким тусонским солнцем. Я так хорошо вписывалась в эту семью – голубоглазая, как и моя приемная мать. Меня бесило, когда Эмма считала меня неблагодарной дрянью. Да, возможно, я не ценила своих родителей так, как должна была. И, наверное, обидела кого-то своими розыгрышами. Но неужели я заслуживала смерти?

На кухне миссис Мерсер заливала в вафельницу золотистое тесто. Дрейк терпеливо сидел у ее ног, ожидая, что тесто перельется через край и капнет на пол. Когда Эмма появилась в дверях, миссис Мерсер подняла на нее встревоженный взгляд. Морщинки в уголках глаз стали резче, на висках проступала легкая седина. Мерсеры были немного старше остальных приемных родителей Эммы – она предполагала, что им лет пятьдесят или чуть больше.

– Ты в порядке? – спросила миссис Мерсер, опустив крышку вафельницы и положив венчик в миску с тестом.

– А, да, – пробормотала Эмма, хотя и чувствовала бы себя намного лучше, если бы знала, где сейчас Тайер.

Громкий чмокающий звук разнесся по кухне, и Эмма, обернувшись, увидела за кухонным столом Лорел, которая взрезала спелый сочный ананас длинным серебряным ножом. Сестра Саттон поймала ее взгляд и насмешливо улыбнулась, отделяя истекающий соком ломтик.

– Немного витамина С? – предложила она ледяным тоном. Нож угрожающе блеснул в ее руке.

Случись это неделю назад, Эмма испугалась бы, ведь Лорел входила в топ-10 подозреваемых. Но теперь Лорел была вне подозрений; как выяснилось, ночь гибели Саттон она провела на пижамной вечеринке в доме Ниши Банерджи. И никак не могла убить свою сестру.

Эмма посмотрела на ананас и поморщилась.

– Нет, спасибо. Меня тошнит от ананасов.

Мистер Мерсер отвлекся от кофемашины и удивленно взглянул на нее.

– Саттон, я думал, ты любишь ананасы.

У Эммы внутри все сжалось. Она возненавидела ананасы лет в десять, когда ее приемная мать Шейна выиграла пожизненный запас консервированных ананасов, после того как поделилась с кулинарным журналом рецептом «перевернутого» ананасного пирога. Полгода Эмме приходилось давиться этими скользкими желтыми ломтиками на завтрак, обед и ужин. Но, похоже, это был любимый фрукт Саттон.

Такие мелочи из жизни сестры, о которых Эмма просто не могла знать, всякий раз предательски выдавали ее. Отец Саттон, как никто, замечал эти оплошности – только он один заинтересовался крошечным шрамом Эммы. Очевидно, что у Саттон никаких шрамов не было. И, казалось, он тщательно взвешивал все, что собирался ей сказать, как будто сдерживался, скрывал что-то. Чувствовал, что с его дочерью что-то не так, но не мог понять, в чем дело.

– Это было до того, как я узнала, сколько в них вредных углеводов, – поспешно брякнула Эмма, сочиняя на ходу. Прозвучало вполне в духе Саттон.

Прежде чем кто-то успел ответить, кофеварка «эспрессо» на каменной столешнице пыхнула паром, Мистер Мерсер налил молоко в четыре фарфоровых кружки с изображениями датских догов, очень похожих на Дрейка, и обратился к Эмме:

– Полиция нашла Тайера прошлой ночью. Его схватили при въезде на автостраду номер десять, где он пытался поймать попутку.

– Его арестовали за незаконное проникновение в жилище, – добавила миссис Мерсер, выкладывая на тарелку готовые вафли. – Но это еще не все. У него изъяли нож! Холодное оружие!

Эмма вздрогнула. Одно неверное движение вчера ночью – и Тайер мог ее зарезать.

– Квинлан говорит, что он оказал сопротивление при аресте, – продолжал мистер Мерсер. – Похоже, парень действительно в беде. Они держат его в участке, собираются допросить. Узнать, например, где он был все это время и почему так долго не давал о себе знать, почему заставил родных волноваться.

Эмма старалась сохранять невозмутимое выражение лица, но волна облегчения пробежала по ее телу. Значит, Тайер за решеткой, а не шастает по Тусону. Значит, она в безопасности… на некоторое время. Пока Тайер сидит под арестом, она может попытаться проникнуть в тайну его отношений с Саттон… и выяснить, стоит ли его опасаться.

– А можно навестить его в тюрьме? – спросила Лорел, выбрасывая кочерыжку ананаса в мусорное ведро.

Мистер Мерсер пришел в ужас:

– Об этом не может быть и речи! – Он обвел взглядом обеих дочерей. – Я не разрешаю никому из вас навещать его. Знаю, он был твоим другом, Лорел, но вспомни обо всех драках, в которые он ввязывался на футбольном поле. И если слухи про алкоголь и наркотики верны хотя бы наполовину… А для чего он таскал с собой нож? От него можно ждать только неприятностей. Я не хочу, чтобы у вас с ним было хоть что-то общее.

Лорел хотела возразить, но миссис Мерсер поспешила вмешаться.

– Накрывай на стол, дорогая! – Ее голос слегка дрожал, как будто она пыталась как-то сгладить, замять неприятный разговор.

Миссис Мерсер поставила на стол блюдо с бельгийскими вафлями и наполнила стаканы апельсиновым соком. Мистер Мерсер отошел от кофеварки и занял свое место за столом. Он отрезал кусочек вафли и положил его в рот. Все это время он не сводил глаз с Эммы.

– Итак… Есть какая-то причина, почему Тайер пробрался к тебе в комнату? – спросил он.

Эмму охватила нервная дрожь. Возможно, потому что он убил вашу настоящую дочь? И хотел заткнуть мне рот, чтобы я не проболталась?

– Ты ведь не ждала его, я правильно понимаю? – продолжил мистер Мерсер, и его голос прозвучал резко.

Эмма опустила глаза и потянулась за бутылочкой сиропа Mrs. Butterworth’s[5].

– Если бы я его ждала, то не стала бы кричать.

– Когда ты видела его в последний раз?

– Прошлой ночью.

Мистер Мерсер театрально вздохнул.

– До этого.

Подобные вопросы ставили Эмму в тупик. Она оглядела сидящих за столом. Все трое Мерсеров смотрели на нее, ожидая ответа. Мистер Мерсер выглядел недовольным. Миссис Мерсер заметно нервничала. А лицо Лорел угрожающе налилось кровью.

– В июне, – ляпнула Эмма. Именно тогда в полицейских сводках и на страницах Facebook появилась информация об исчезновении Тайера.

– Как и все остальные.

Мистер Мерсер тяжело вздохнул, как будто не поверил ей. Но, прежде чем он успел сказать что-нибудь еще, миссис Мерсер откашлялась.

– Давайте больше не будем переживать из-за Тайера, – пискнула она. – Он в тюрьме, и это главное.

Мистер Мерсер слегка нахмурился.

– Но…

– Давайте поговорим о чем-нибудь приятном. Скажем, о том, как будем отмечать твой день рождения, – прервала его миссис Мерсер и тронула мужа за руку. – Остались считаные недели. Почти все уже согласовано. – Даже Эмма знала о планах празднования дня рождения мистера Мерсера. Последние несколько недель миссис Мерсер занималась подготовкой торжеств в курортном отеле Loews Ventana Canyon Resort. Ярко-желтые листочки со списками неотложных дел были расклеены по всему дому.

Лицо мистера Мерсера оставалось каменным.

– Я же говорил тебе, что не хочу никакого праздника.

Миссис Мерсер усмехнулась.

– Все хотят праздника.

– Бабушка ведь приедет, да? – спросила Лорел, глотнув апельсинового сока.

Миссис Мерсер кивнула.

– И вы, девочки, можете пригласить своих друзей, – сказала она. – Я уже отправила приглашения Чемберлейнам, мистеру и миссис Вега. И только что заказала торт у Джанни, того волшебника-кондитера, который делал торт для вечеринки у мистера Чемберлейна. Что и говорить, у него они лучшие! Морковный с глазурью из сливочного сыра – ваш любимый!

Ее голос звучал все звонче. После Вторжения Подозреваемого в Убийстве Верная Жена Пытается Поднять Настроение Разговорами о Десерте», – усмехнулась про себя Эмма.

– Можно, я пойду? – спросила Лорел, хотя на тарелке у нее лежала нетронутая вафля.

– Конечно, – рассеянно произнесла миссис Мерсер, не сводя глаз с мужа.

Эмма тоже вскочила из-за стола.

– У меня куча заданий по немецкому, – сказала она. – Не хочу откладывать на потом. – Разумеется, Саттон никогда бы не проявила такого рвения к учебе, но Эмме не терпелось сбежать. Она понесла свою тарелку в раковину и опустила голову, чтобы не встречаться взглядом с Лорел, когда та проскользнула мимо. Лорел буркнула что-то себе под нос, и Эмма почти не сомневалась в том, что расслышала слово сука.

Когда Эмма проходила мимо стола, направляясь в холл, она почувствовала на себе взгляд мистера Мерсера. Он смотрел на нее с таким подозрением, что это вызвало у нее приступ резкой боли. В памяти вдруг всплыли взгляды, которыми обменялись мистер Мерсер и Тайер прошлой ночью. Интересно, это игра ее воображения, или между ними действительно произошло что-то серьезное? Возможно ли, что их связывает… какая-то общая история? Мог ли мистер Мерсер знать о Тайере что-то… потенциально опасное, о чем предпочитал молчать?

Я была уверена: отец что-то знал о Тайере. Поднимаясь следом за Эммой вверх по лестнице, я различила далекие горы за окном, и на короткий миг в сознании сложились два фрагмента пазла. Я увидела паутину веток, отбрасывающих тени на землю, и почувствовала, как липнет к моим голым ногам тяжелый воздух позднего лета. Тайер шагал рядом со мной, держа меня за руку, пока мы в сумерках пробирались по скалистой тропе. Вот он открыл рот, чтобы заговорить, но память снова покинула меня, прежде чем я услышала то, что он собирался сказать.

Но, возможно, мне совсем и не хотелось это слышать.

3

Кто же не любит поэтов?

Поздно вечером Эмма пробралась в местный парк. Наступили сумерки, здесь царило оживление – беззаботные горожане бегали трусцой по грунтовым дорожкам, поднимающимся серпантином в горы, жарили бургеры на общественных жаровнях, резвились с собаками на траве. Из динамиков радио вырывалась песня Бруно Марса[6], у фонтана ребятня обливала друг друга водой.

От одного лишь вида этого парка мне стало больно. Он находился всего в нескольких кварталах от моего дома, и, хотя память не сохранила никаких подробностей, я знала, что проводила здесь много времени. Сейчас я бы все отдала за то, чтобы опустить пальцы в прохладную воду фонтана или вгрызться в сочный гамбургер с пылу, с жару – даже если он останется лишними сантиметрами на моих бедрах.

Баскетбольный матч был в самом разгаре, но на теннисных кортах уже было темно. Эмма подошла к самому дальнему и толкнула скрипучую калитку. Она едва различила фигуру, лежащую возле сетки. Ее сердце дрогнуло от волнения: это был Итан.

– Привет, – прошептала Эмма.

Итан вскочил на ноги и направился к ней ровной и даже спокойной походкой, держа руки глубоко в карманах поношенных джинсов Levi’s. Рукава тонкой футболки обтягивали его накачанные бицепсы.

– И тебе привет, – откликнулся он. Даже в темноте она смогла различить его улыбку. – Все-таки удалось улизнуть?

Эмма покачала головой.

– Все обошлось. Мерсеры отменили наказание – думаю, так на них подействовало мое усердие в учебе. Но мистер Мерсер задал миллион вопросов, допытываясь, куда я иду. – Она бросила взгляд через плечо на темные очертания деревьев. – Как еще он не увязался за мной… Хотя, наверное, я должна быть благодарной. До сих пор всем было плевать, где я провожу время. – Она невесело рассмеялась.

– Даже Бекки? – вскинул брови Итан.

Эмма вгляделась в заросли, тянувшиеся за кортом.

– Как-то раз Бекки забыла меня в торговом центре, помнишь? Ее уж точно не назовешь образцовой матерью. – Она чувствовала себя виноватой за то, что плохо говорит о своей матери. В ее памяти сохранились и добрые воспоминания о Бекки – однажды она позволила Эмме надеть шелковую ночнушку и изображать Белоснежку в их гостиничном номере, а еще играла с ней в «охоту за сокровищами», – но все это меркло на фоне равнодушия матери, с которым Эмма сталкивалась, когда больше всего нуждалась в ней.

– Ну, я рад, что ты выбралась, – сказал Итан, меняя тему.

– Я тоже, – ответила Эмма.

Они встретились глазами. Повисла долгая пауза, и оба опустили взгляды. Эмма пнула ногой теннисный мячик, валявшийся под сеткой. Итан погремел мелочью в карманах, Потом потянулся и взял ее за руку. Она уловила аромат его пряного лосьона, когда он наклонился ближе.

– Включить свет или не надо? – спросил он. Освещение теннисных кортов было платным – семьдесят пять центов за каждые тридцать минут.

– Не надо, – ответила Эмма, чувствуя прилив волнения.

Итан потянул ее вниз, и они улеглись на шершавое покрытие. Оно еще хранило дневное тепло и пахло смолой и резиновыми подошвами кроссовок. Прямо над ними светила серебристая луна. Сова вспорхнула на высокую ветку дерева.

– Не могу поверить, что Тайер вломился в твой дом, – сказал Итан после короткой паузы, обнимая Эмму. – Ты в порядке?

Эмма прижалась щекой к его груди, вдруг почувствовав, что страшно устала.

– Мне уже лучше.

– Думаешь, Тайер проник в дом, чтобы увидеться с Саттон?

Эмма отстранилась и вздохнула.

– Думаю, да. Если только…

– Если только – что?

– Если только Тайер, зная, кто я такая, не пришел напомнить мне о необходимости играть по правилам. – Стоило Эмме произнести это вслух, как она почувствовала, что ее бьет дрожь.

Итан потянулся.

– Ты думаешь, это Тайер убил Саттон?

– Вполне возможно. Он – единственный из ее друзей, кого мы не смогли проверить на причастность к убийству. Что, по-твоему, произошло между Саттон и Тайером, прежде чем он сбежал из дома? – Эмма положила ладонь на асфальт, ощущая его тепло. Сейчас ей требовалась опора, что-то твердое, простое и понятное.

Сожаление промелькнуло на лице Итана.

– Я не знаю, – признался он. – Мне бы хотелось знать, но я не входил в их тусовку.

– Кое-кто намекал, что у Тайера было что-то с сестрой Саттон. – Эмма имела в виду Гаррета, бывшего бойфренда Саттон. В пятницу, на встрече выпускников, он упрекнул ее в измене. И Ниша Банерджи не раз упоминала вскользь, что Саттон украла парня у Лорел. Эмма не забыла, каким ледяным взглядом окинула ее Лорел, когда застала Тайера в спальне Саттон, и загадочную фразу, брошенную ею в сердцах. «Ты вечно создаешь ему проблемы». Интересно, что она хотела этим сказать?

– А еще говорили, будто Саттон сделала что-то такое, из-за чего Тайеру пришлось убраться из города, – медленно проговорила Эмма.

– Я кое-что слышал об этом. – Итан ударил пяткой кроссовка по трещине в покрытии. – Но кто знает, правда это или нет? Об этом начали шептаться совсем недавно. А в самом начале, когда Тайер только пропал, все думали, что он просто сбежал от своего отца. Тот всегда кричал на Тайера во время футбольных матчей и вообще здорово давил на него.

Эмма поморщилась, вспомнив кое-что еще. На встрече выпускников она заметила фиолетовые синяки на руках Мадлен. Она сказала, что их оставил ее отец. И добавила, что он и с Тайером обращался жестоко. Момент откровений оказался мучительным, но в то же время и особенным. У Эммы впервые состоялся по-настоящему доверительный разговор с одной из подруг Саттон. Она мечтала о такой душевной связи: из-за частых переездов с места на место ей так и не удалось обзавестись верными друзьями, если не считать единственной подруги, Алекс, которая осталась в Хендерсоне, штат Невада.

Должна признаться, мне было немного грустно от того, что Эмма сблизилась с моей закадычной подругой. В каком-то смысле Эмма стала моей улучшенной версией, Саттон 2.0, и это причиняло мне боль. Мадлен никогда не делилась со мной тайной отношений с отцом – словно заведомо знала, что меня это не волнует. Между тем, я всегда чувствовала, что с мистером Вегой не все ладно. Как-то вечером мы с Шарлоттой и Лорел сидели в спальне Мадлен и слышали, как мистер Вега швырялся на кухне кастрюлями и сковородками, распекая Мадс и Тайера неизвестно за что. Когда Мадлен, с широко раскрытыми и покрасневшими глазами, вернулась в комнату, мы сделали вид, будто ничего не случилось. Если бы только я догадалась расспросить Мадс, в чем дело и все ли у нее в порядке!.. Наверное, она могла бы многое мне рассказать. Моя сестра-близнец оказалась для Мадс и Шарлотты лучшей подругой, чем я – но теперь я уже ничего не могла исправить.

Итан приподнялся на локтях, обнажая крепкие мышцы загорелого живота.

– Тайер мог сбежать по другой причине, никак не связанной с его отцом или Саттон. Я слышал, что он замешан в каких-то действительно опасных вещах.

– Каких? Алкоголь? Наркотики? – спросила Эмма, вспоминая слова мистера Мерсера.

Итан пожал плечами.

– Все это, конечно, просто слухи и сплетни, но я могу поспрашивать. Теперь, когда он вернулся, в городе наверняка пойдут разговоры. И нам останется лишь отделить слухи от фактов.

Эмма снова растянулась на жестком покрытии корта.

– Я уже говорила, как все это меня бесит? Ума не приложу, как выяснить, что же все-таки произошло между Тайером и Саттон, не выдав при этом себя.

Итан взял ее за руку, переплел свои пальцы с ее.

– Мы во всем разберемся. Обещаю. И мы сейчас намного ближе к разгадке, чем месяц назад.

Благодарность захлестнула Эмму теплой волной.

– Даже не знаю, что бы я без тебя делала.

Итан махнул свободной рукой.

– Прекрати. Мы делаем это вместе. – Он повернулся и вытащил мятый листок бумаги из заднего кармана. – Послушай… все хотел спросить… Тебе было бы интересно пойти сюда со мной?

Эмма разгладила листок. «10-я ЕЖЕГОДНАЯ ПОЭТИЧЕСКАЯ ДУЭЛЬ» – прочла она заголовок, набранный крупным шрифтом. Мероприятие должно было состояться в пятницу, через три недели. Она вопросительно посмотрела на Итана.

– Последние пару выходных я читал свои стихи в клубе «Конгресс», – объяснил он. – И теперь думаю, что мне не помешает моральная поддержка аудитории.

Эмма не могла сдержать улыбку.

– Ты хочешь, чтобы я послушала твои стихи? – В ночь знакомства с Итаном – свою первую ночь в Тусоне – она видела, как он записывает в блокнот стихи. Ее распирало от желания прочесть их, но она боялась спросить.

– Только если ты не будешь смеяться. – Итан опустил голову.

– Конечно, не буду! – Эмма сжала его руку. – Я обязательно приду.

Его глаза блеснули.

– Серьезно?

Эмма кивнула, растроганная тем, что он выглядел таким уязвимым. Кончиками пальцев она коснулась его ладони. В темноте вспыхивали светлячки, порхающие между кактусами и земляничными деревьями. Порыв ветра растрепал темные волосы Итана, когда он обнял ее за плечи. Эмма придвинулась к нему чуть ближе, и ее колени коснулись грубой ткани его джинсов. Она вспомнила вчерашний поцелуй и ощущение его мягких губ на своих губах. Ей казалось, что она поступает эгоистично, наслаждаясь чувствами к Итану, в то время как тайна убийства сестры остается неразгаданной, но, по правде говоря, только Итан и помогал ей не сойти с ума.

И, как ни странно, наблюдая за сестрой, которая так тянулась к счастью, я сама чувствовала себя живой, настоящей.

Эмма села и подняла голову, Итан потянулся к ней. Но вдруг со стороны забора раздался металлический звон. Эмма обернулась и прищурилась. Длинноногая фигура скользнула между двумя дубами.

– Эй? – крикнула она, и сердце учащенно забилось. – Кто там?

Итан вскочил на ноги, сунул четвертак в прорезь автомата и включил свет. Лампы вспыхнули так ярко, что Эмме пришлось прикрыть глаза рукой. Они оба оглядели корт, вслушиваясь в звенящую тишину. Баскетбольный матч закончился, и даже с дороги не доносилось ни звука. Как долго царило это безмолвие? Насколько громко они говорили? Возможно ли, что кто-то их слышал?

Когда фигура отделилась от деревьев, Эмма схватила Итана за руку, с трудом сдерживая крик. Постепенно глаза привыкли к темноте. Она увидела девушку в черных леггинсах, спортивном бюстгальтере с металлическим блеском и белых кроссовках. Ее светлые волосы были стянуты в высокий конский хвост, и она подпрыгивала на месте, как будто только что выбежала из леса. У Эммы отвисла челюсть: она узнала Лорел.

Увидев Эмму и Итана, Лорел округлила глаза. Она подняла руку и помахала им.

– О, привет, ребята! – воскликнула она как ни в чем не бывало, будто и не подслушивала их разговор, но Эмма ничуть не сомневалась, что подслушивала.

Я тоже была в этом уверена. Особенно когда Лорел произнесла одним губами: «Попались!», после чего снова вставила в уши наушники от iPod. Тряхнув хвостом, она метнулась сквозь деревья и скрылась из виду.

4

Похмелье после бала

В понедельник утром кампус школы «Холли» выглядел так, словно еще не оправился от пятничных торжеств по случаю встречи выпускников. По традиции школа устраивала бал в стиле Хэллоуин, о чем напоминали разбросанные повсюду остатки веселых страшилок. Одинокая ярко-оранжевая гирлянда из гофрированной бумаги выпорхнула из окна спортзала и свисала с подоконника. Тут и там на траве валялись вампирские клыки. Ошметки лопнувшего черного шара усеивали тротуар. Кусок розовой жвачки прилип к набедренной повязке американского индейца, гранитная статуя которого украшала фонтан во дворе.

– Похоже на утро с бодуна, – пробормотала Эмма.

Лорел, сидевшая рядом с ней за рулем «фольксваген джетта», даже не усмехнулась. Она подвозила Эмму в школу, пока та выясняла, куда исчез автомобиль Саттон. Оказалось, что незадолго до исчезновения Саттон его арестовали за неоплаченные штрафы, но якобы сама Саттон забрала его со штрафстоянки в ночь своей гибели. С тех пор следы автомобиля окончательно затерялись.

Эмма пыталась поддерживать непринужденную беседу, не смея обрушить на Лорел упреки в том, что сестра вчера следила за ней. Хотя, конечно, ей до смерти хотелось узнать, что той удалось услышать. Но Лорел упорно смотрела прямо перед собой, стиснув зубы и прищурившись, явно не желая обсуждать новый сингл Бейонсе или говорить о том, что тушь Maybelline Great Lash ни в какое сравнение не идет с DiorShow.

Вздохнув, Эмма вышла из машины, стараясь не наступить на брошенную кем-то маску Марди Гра[7]. Она так устала от перепадов настроения Лорел. На прошлой неделе они как будто поладили, и казалось, что соперничество между Саттон и Лорел уходит в прошлое, но Тайер своим появлением снова вбил между ними клин. Эмма скучала по улыбкам Лорел за завтраком, с тоской вспоминала, как по утрам они вместе крутились у зеркала в ванной, колдуя над макияжем, как по дороге в школу подпевали в машине песням, звучавшим по радио. С Лорел она впервые почувствовала, что значит иметь сестру, – и как будто обрела ее наконец.

Идя через лужайку, она заметила, что все вокруг шушукаются. Одно и то же имя доносилось до ее ушей: Тайер Вега.

– Ты слышал, что Тайера арестовали за то, что он залез в дом Мерсеров? – прошептала девушка в жилете из искусственного меха. Эмма насторожилась и, нырнув за колонну, навострила уши.

Приятель девушки, парень с ярко выраженным «вдовьим пиком»[8], кивнул.

– Я слышал, это была грандиозная подстава. Саттон знала, что он придет.

– Как ты думаешь, где он скрывался? – спросила Меховая Жилетка.

Вдовий Пик пожал плечами.

– Я слышал, он уезжал в Лос-Анджелес, хотел стать моделью.

– Как бы не так. – К ним присоединилась кудрявая блондинка-девятиклассница. – Он связался с мексиканским наркокартелем и получил пулю в ногу. Поэтому он и хромает.

– Вполне вероятно. – Вдовий Пик глубокомысленно кивнул. – Видимо, Тайер пробрался в комнату Саттон, чтобы украсть ее ноутбук и расплатиться с наркобароном.

Меховая Жилетка закатила глаза.

– Вы, ребята, совсем не врубаетесь. Он вломился к Саттон, потому что между ними остались непонятки. Это же из-за нее ему пришлось сбежать.

– Саттон?

Эмма обернулась и увидела, что к ней приближается Шарлотта. Троица, только что обсуждавшая Саттон, поморщилась, заметив Эмму за колонной. Все, кто проходил мимо, с любопытством таращились на нее. Какие-то двое парней хмыкнули.

Я подумала, что меня совсем не так встречали в коридорах школы. Может, за моей спиной и шептались, но никто бы не посмел смеяться надо мной так откровенно.

– Новости быстро разлетаются, не так ли? – сказала Эмма, когда Шарлотта поравнялась с ней. Она одернула короткие полосатые шортики, которые нашла в гардеробе Саттон. Если бы она знала, что сегодня к ней будут прикованы все взгляды, ни за что бы не выбрала такой откровенный наряд.

– Такие новости – да, быстро. – Шарлотта откинула за плечо волнистую прядь шелковистых рыжих волос и протянула Эмме стакан латте из «Старбакса». Потом сурово посмотрела на девушку-гота, которая, открыв рот, таращилась на Эмму. – Какие-то проблемы? – рявкнула она.

Девушка-гот пожала плечами и смылась. Эмма благодарно улыбнулась Шарлотте, и они сели на скамейку. В ситуациях, подобных этой, Эмма ценила стервозность Шарлотты. Она была самой шумной и властной в их компании – одним словом, девчонкой, которую хочется иметь в союзницах и с которой лучше не спорить. В прежней жизни Эмма знавала немало таких девушек, но держалась от них подальше. Впрочем, все Шарлотты мира видели в Эмме только чокнутого приемыша.

Шарлотта сделала глоток кофе и оглядела лужайку.

– Какой бардак, – пробормотала она. Но вдруг ее зеленые глаза расширились. Эмма проследила за ее взглядом и увидела Мадлен, вылезающую из внедорожника. Мадлен выпрямилась во весь рост и двинулась сквозь толпу глазеющих школьников.

– Мадс! – окликнула ее Шарлотта, помахав рукой.

Мадлен повернула голову и замерла, увидев Шарлотту и Эмму. На мгновение Эмме показалось, что она сейчас развернется и побежит в другую сторону. Но Мадлен, с присущей ей грацией балерины, стремительно подошла к ним и уселась рядом с Шарлоттой.

Шарлотта сжала ее руку.

– Как ты?

– А ты как думаешь? – огрызнулась Мадлен. В облегающем кашемировом свитере и отутюженных темно-синих шортах она выглядела сногсшибательно, но ее белая кожа выглядела еще бледнее, чем обычно. Эмма не сразу заметила солнцезащитные очки от Chanel у нее на голове. Очки были новые, хотя на прошлой неделе они вместе выбрали винтажную модель, и Эмма расценила это как выпад против Саттон. Неужели Мадс надела другие очки специально, чтобы показать, что злится на нее?.. Или не стоит так заморачиваться в поисках скрытого смысла?

– Сегодня утром прошли слушания по обвинению Тайера, – объяснила Мадлен, глядя на Шарлотту, но не на Эмму. – Сумма залога – пятнадцать тысяч долларов. Мама все время плачет. Умоляет отца внести залог, но он ни в какую – говорит, что не собирается швырять деньги на ветер и вызволять Тайера, ведь тот снова сорвется. Я бы сама заплатила, но где мне взять пятнадцать штук?

Шарлотта обняла Мадлен за плечи и прижала к себе.

– Мадс, мне так жаль.

– На слушаниях он просто сидел и смотрел на нас. – У Мадлен задрожала нижняя губа. – Такое впечатление, что он стал совсем чужим. У него появилась странная татуировка, и он не говорит, откуда она. И эта дурацкая хромота… Он больше никогда не сможет играть в футбол. А ведь это было то, что он любил больше всего. То, в чем он был лучшим! Но теперь его будущее загублено…

Эмма коснулась руки Мадлен.

– Это ужасно.

Мадлен напряглась и отстранилась.

– Хуже всего то, что Тайер не говорит нам, где он был все это время.

– Зато теперь вы знаете, где он! И главное, что он в безопасности, – попыталась ее утешить Эмма.

Мадлен обернулась и в упор посмотрела на нее. Ее голубые глаза опухли, губы сложились в прямую жесткую линию.

– Что он делал в твоей спальне? – спросила она.

Эмма вздрогнула. Шарлотта стала вертеть в руках брелок в форме сердца, болтавшийся на ее кожаной сумочке от Coach, избегая встречаться глазами с подругами.

– Я уже говорила тебе, что не знаю, – пробормотала Эмма, чувствуя, как в животе у нее все сжимается.

– Ты знала, что он придет к тебе домой в ту ночь? – прищурилась Мадлен.

Эмма покачала головой.

– Я понятия не имела. Клянусь.

Мадлен приподняла бровь, как будто хотела поверить ей, но не могла.

– Да ладно тебе, Саттон. Ты знала, что он собирается сбежать. И ты общалась с ним, пока он был в бегах, верно? Ты знала, где он скрывался все это время.

– Мадс, – одернула ее Шарлотта. – Саттон не…

– Если бы я знала, где он, или общалась с ним, я бы тебе сказала, – перебила ее Эмма. Хотя могла только догадываться, правда это или нет. Да, она не разговаривала с Тайером. А Саттон?

У меня возникло смутное подозрение, что Эмма права, пусть даже мне совсем не хотелось верить в то, что я могла утаить такое от Мадс. Я обидела слишком многих людей, и у меня было множество секретов. Если бы я только могла вспомнить, что это за секреты…

Мадлен ковырнула золотистый лак на ногте указательного пальца.

– Я знаю, что между вами произошло перед тем, как он сбежал.

Эмма вдруг почувствовала горький привкус во рту. Она глотнула воздуха, пытаясь заговорить, но не смогла найти слов. Что она могла сказать? Может, ты мне об этом расскажешь?

Но тут в школьном дворе загремел пронзительный звонок. Шарлотта вскочила со скамейки.

– Нам пора!

Но Мадлен даже не пошевелилась, продолжая сурово смотреть на Эмму. Шарлотта нежно тронула ее за рукав:

– Не хватало только, чтобы твоему отцу позвонили из школы и сказали, что ты опоздала на занятия.

Мадлен вздохнула и вскинула сумку на плечо. Шарлотта что-то пробормотала насчет встречи за обедом, потом взяла Мадлен под руку и увела. Класс Эммы находился в том же крыле, куда направлялись ее подруги, но ей показалось, что ее не приглашали присоединиться к ним.

Чья-то тяжелая рука опустилась на плечо Эммы, и она вздрогнула. Обернувшись, она увидела смущенно улыбавшегося Итана.

– Я не хотел тебя напугать, – сказал он. – Просто хотел убедиться, что ты в порядке.

Эмма потянулась к его руке, но передумала. Она украдкой оглядела двор. Двое ребят из драмкружка репетировали сценку возле парковки. У киоска при входе в школу выстроилась небольшая очередь за кофе. Никто не смотрел на них, но она все еще не могла избавиться от ощущения, что за ней следят.

Она вздохнула.

– Я здесь всего десять минут, а кажется, будто уже целый день прошел, – простонала она. – И, судя по тому, как ведет себя Мадлен, между Саттон и Тайером определенно что-то происходило до того, как он исчез.

Итан кивнул.

– Тогда выходит, что Саттон водила Гаррета за нос.

– Похоже на то, – сказала Эмма. Ей не хотелось думать, что ее сестра обманывала своего парня, но все на это указывало.

– В каком направлении ты собираешься копать дальше? – спросил Итан.

Эмма сделала большой глоток кофе, который принесла ей Шарлотта, и пожала плечами.

– Буду продолжать подслушивать сплетни…

Итан собирался что-то сказать, но тут раздался последний звонок. Они оба встрепенулись.

– Поговорим позже, ладно? – сказала Эмма.

– Ладно, – ответил Итан. Они одновременно шагнули к двери, столкнулись и смущенно попятились.

– Извини, – пробормотала Эмма.

– Все нормально, – хрипло произнес Итан, поправляя рюкзак на плече. Их глаза встретились на миг, но Итан снова опустил голову и поспешил к двери. – Увидимся, – пробормотал он.

– Хорошо, – произнесла Эмма вслед его удаляющейся фигуре, повернулась и пошла в другую сторону.

Вдруг шорох в кустах заставил ее остановиться. Из-за колонны донесся тихий смех. Эмма прищурилась, пытаясь разглядеть, кто там прячется. Неужели за ней следили? Или это Лорел снова шпионит за ней и Итаном? Но, прежде чем она смогла различить силуэт, неизвестный нырнул в школу и метнулся вверх по лестнице.

5

Гейм, сет, но не матч

В тот же день после уроков Эмма под аплодисменты покидала теннисный корт школы «Уилер», главного соперника «Холли», прикрывая глаза от яркого солнечного света и смущенно улыбаясь. На этой неделе все спортивные команды «Холли» соревновались с «Уилер», и Эмма только что вырвала победу у миниатюрной рыжей теннисистки. Ничто не предвещало такой жестокой схватки – перед началом игры тренер Мэгги предупредила, что соперница настолько слаба, что ее можно одолеть одной левой с ракеткой для бадминтона. До приезда в Тусон Эмме в основном приходилось играть в настольный теннис – в грязном подвале, со Стивеном, ее русским сводным братом. И во время сегодняшнего матча она отпускала немало крепких русских словечек, которым научил ее братец, но, к счастью, обошлось без штрафов.

А для меня это стало еще одним напоминанием о том, какое разное было у нас детство.

– Хорошая игра, Саттон, – крикнули с трибуны, когда Эмма проходила мимо. Она рухнула на стул у боковой линии, скинула навороченные теннисные кроссовки, которые нашла в шкафу Саттон – не сказать, чтобы они так уж помогли в игре, – и застонала.

– Кое-кто еще не в форме? – пропел чей-то голосок.

Эмма подняла взгляд и увидела Нишу Банерджи, которая стояла у ограждения и с усмешкой смотрела на нее, положив на талию длинные изящные пальцы. От ее белоснежной теннисной формы слепило глаза – наверное, Ниша отбеливает ее после каждого матча, – а на махровой повязке, придерживавшей ее гладкие темные волосы, не было ни капли пота. Ниша, помощник капитана школьной команды по теннису, которую возглавляла Саттон, никогда не упускала возможность уколоть Эмму, намекая на то, что та незаслуженно стала капитаном команды. Эмма прикусила губу, пытаясь убедить себя в том, что Ниша заслуживает сочувствия – прошлым летом та потеряла мать и до сих пор от этого не оправилась. Возможно, в параллельной вселенной они с Эммой могли бы подружиться на почве тоски по матери.

Но только не в этой вселенной, заметила бы я. Ниша Банерджи и Саттон Мерсер всегда были заклятыми врагами, и ничто не могло этого изменить. Не будь у Ниши твердого алиби на ночь моего убийства – она устроила у себя дома пижамную вечеринку для всей теннисной команды, – я бы поставила ее на первое место в списке подозреваемых.

Эмма схватила свою спортивную сумку и удалилась в школьную раздевалку. Здесь пахло старыми носками и клубничным спреем для тела. В углу из душа капала вода, а на бетонной стене болтался флаер с приглашением на школьные соревнования по водному поло. Эмма запихала в сумку потные белые носки и переоделась в джинсовые шорты Саттон, футболку с V-образным вырезом и розовые балетки. Двинувшись в сторону умывальников, она поморщилась, когда мышцы бедер отозвались болью. До конца сезона предстоит еще восемь матчей. Наверное, после этого потребуется замена бедренных суставов.

Повернув за угол, она увидела девушек в резиновых шапочках с логотипом «Сборная «ХОЛЛИ» по плаванию». В душевой клубился пар, шумела вода. До Эммы долетали обрывки разговоров: о ничьей в заплыве баттерфляем, о красавчике Девоне из команды пловцов школы «Уилер». Но вдруг прозвучало имя Тайера Веги, и волоски на шее Саттон встали дыбом. Она приблизилась к душевым кабинкам.

– И ты ведь знаешь, что без Саттон Мерсер тут не обошлось, – щебетал девичий голосок.

– Как всегда! – вторил ему другой, более резкий голос.

– Даже не представляю, как Тайер решился пойти к ней домой, ведь все говорят, что он чуть не погиб из-за нее. Я хочу сказать: о чем думает этот парень, снова связываясь с ней?

Мурашки пробежали по телу Эммы. Тайер чуть не погиб из-за Саттон? Она вдруг вспомнила, что сказал Итан в пятницу, незадолго до того, как они поцеловались: ходили слухи, будто Саттон на своей машине едва не сбила кого-то насмерть. Перед глазами у нее ожила картинка: Тайер бежит от дома Мерсеров, сильно прихрамывая. Неужели это правда?

Зажужжал iPhone Саттон, и Эмма поспешила прочь. Она нырнула в туалетную кабинку, чтобы пловчихи не застукали ее, и посмотрела на экран. Звонили с неизвестного номера с кодом региона 520.

– Алло? – шепотом ответила она.

– Саттон? – раздался в трубке низкий голос. – Это детектив Квинлан.

Она крепче сжала телефон, сердце у нее замерло. Эмма выросла в страхе перед полицией. У Бекки частенько случались стычки с копами, и Эмма всегда боялась, что ее упекут в тюрьму за компанию с матерью.

– Да? – пискнула она.

– Нужно, чтобы ты пришла в участок и ответила на кое-какие вопросы! – рявкнул Квинлан.

– О… чем?

– Просто приходи.

Эмма не могла сказать полиции «нет». Вздохнув, она пообещала, что скоро придет. Сунув телефон в карман, она вышла из раздевалки в облицованный мрамором холл школы «Уилер». Вдоль дальней стены тянулся длинный ряд шкафов; многие из них были украшены наклейками, миниатюрными помпонами и граффити вроде «ВПЕРЕД, УИЛЕР!», «АНГЛИЙСКИЙ – ОТСТОЙ» или «ДЖЕЙН – ШЛЮХА». В открытое окно струился послеполуденный солнечный свет, разбрасывая золотые пятна по синим стенам.

Эмма беспомощно смотрела на свой телефон. Полицейский участок находился рядом со школой «Холли», километрах в шести от «Уилер». Как же она туда попадет? Лорел все еще с ней не разговаривает и, конечно, тут же доложит Мерсерам, что Саттон опять вляпалась в неприятности. Вопросы, которые хочет задать детектив, скорее всего, связаны с Тайером – значит, она не может позвонить Мадлен. Шарлотта еще доигрывает свою партию в теннис, а Итан повез маму к врачу. Похоже, выручить ее могут только «двойняшки-твиттеряшки».

Эмма прокрутила список контактов в iPhone Саттон и отыскала номер телефона Лили.

– Конечно, я тебя отвезу, – сказала Лили, когда Эмма объяснила, в чем дело. – Для чего же еще нужны друзья? Мы с Габби уже едем!

Через несколько минут сверкающий белый внедорожник «двойняшек-твиттеряшек» притормозил у обочины. Лили сидела за рулем, в футболке с принтом Green Day[9] и рваных джинсах, а Габби восседала на переднем пассажирском сиденье в ультрамодном полосатом поло в стиле преппи[10]. У обеих сестер на коленях лежали телефоны. Запрыгнув на заднее сиденье, Эмма почувствовала на себе взгляды двойняшек.

– Итак, – начала Габби, когда они отъехали от обочины. Ее голос прямо-таки сочился любопытством. – Ты собираешься навестить Тайера в тюрьме, верно?

– Мы так и подумали, – сказала Лили, прежде чем Эмма успела ответить. В зеркале заднего вида отразились ее широко распахнутые голубые глаза с комочками туши на ресницах. – Мы знали, что ты не сможешь остаться в стороне.

– Но мы не станем твитить об этом, если не хочешь, – поспешно добавила Габби. – Мы умеем хранить секреты. – «Двойняшки-твиттеряшки», вполне оправдывавшие свое прозвище, слыли самыми злостными сплетницами и охотно вываливали чужое грязное белье на свои странички в Twitter.

– Я слышала, что суд над ним состоится через месяц, а до тех пор отец намерен гноить его в камере, – сказала Лили. – Как ты думаешь, его посадят?

– Готова спорить, он будет хорошо смотреться в оранжевом комбинезоне, – прощебетала Габби.

– Я не собираюсь встречаться с Тайером, – произнесла Эмма как можно более непринужденно, откидываясь на спинку кожаного сиденья. – Мне, э-э… просто нужно подписать кое-какие бумаги по той краже из магазина. С меня снимают обвинения. – Хотя бы тут она не солгала. Итан, хорошо знакомый с продавщицей из бутика Clique, уговорил ее забрать заявление.

Габби нахмурилась, явно разочарованная.

– Ну, раз уж ты там будешь, могла бы заскочить к нему на минутку, разве не так? До смерти хочется узнать, где он был все это время.

– Ты ведь это знаешь, правда? – встряла Лили, помахивая пальцем в воздухе. – Стыд и позор, Саттон! Ты знала, где он скрывается, и молчала! А как вы держали связь? Я слышала, что у вас были тайные аккаунты электронной почты.

Габби пихнула сестру локтем.

– Где ты это слышала?

– Сестра Кэролайн дружит с одной девчонкой, чья подруга спит с вратарем футбольной команды Тайера, – объяснила Лили. – Судя по всему, Тайер много чего рассказывал ему, прежде чем слинял.

Эмма мрачно посмотрела на болтливых «твиттеряшек».

– Кажется, у меня начинается мигрень, – произнесла она ледяным тоном, в котором читалось: «Я – Саттон Мерсер, и вы будете беспрекословно мне подчиняться». – Как насчет того, чтобы помолчать?

Двойняшки сникли, но приглушили радио, и остаток пути прошел в полной тишине. Эмма смотрела, как за окном проносятся здания песочного цвета – Аризонский университет. Могла ли Саттон общаться с Тайером по секретной электронной почте? Она не находила никаких тайных аккаунтов в компьютере сестры, но Саттон была очень изворотлива и хитра. Они с Тайером могли общаться любыми способами – используя одноразовые сим-карты, фейковые адреса электронной почты или аккаунты в Twitter, да просто старую добрую почту…

Я напрягла память, пытаясь вспомнить, не переписывались ли мы с Тайером – тайно или открыто. Я увидела себя за письменным столом перед пустым экраном компьютера, и почувствовала беспокойство, как будто мне не терпелось что-то рассказать. Кому угодно. Может быть, и Тайеру. Но экран компьютера оставался девственно чистым, как только что выпавший снег, и мерцающий курсор словно издевался надо мной.

Машина пронеслась мимо ранчо «Одинокий Луг», где три лошади паломино[11] мирно паслись в прямоугольном загоне. Женщина в развевающейся белой юбке и темно-красной блузке торговала украшениями из бирюзы возле самодельного плаката с рекламой «ВЫСОКОЕ КАЧЕСТВО, НИЗКАЯ ЦЕНА». Солнце зависло над самой линией горизонта.

Когда они въехали на стоянку у полицейского участка, Лили перехватила взгляд Эммы в зеркале заднего вида.

– Хочешь, мы тебя подождем?

– Да, мы даже можем пойти с тобой. Ну, знаешь, в качестве моральной поддержки, – добавила Габби.

– Я справлюсь. – Эмма сползла с заднего сиденья и хлопнула дверцей. – Спасибо, что подбросили!

Даже не оборачиваясь, мы с Эммой знали, что Габби и Лили не отрываясь смотрят, как она проходит в стеклянные двери с надписью «ПОЛИЦИЯ ТУСОНА».

6

Маленькая Эмма в больших лесах

Внутри полицейский участок выглядел таким же, каким его помнила Эмма, побывавшая здесь уже два раза: сначала с заявлением об исчезновении Саттон, а потом после кражи сумочки из бутика Clique. Все тот же прогорклый запах еды на вынос. Громкие и назойливые звонки телефонов. Старая листовка «ВЫ ЕГО ВИДЕЛИ?» с фотографией Тайера Веги и информацией о нем на доске объявлений в углу, рядом со списком самых опасных разыскиваемых преступников. Эмма шагнула к стойке регистрации и назвала свое имя усталой женщине с завитыми волосами.

– С-А-Т-Т-О-Н М-Е-Р-С-Е-Р, – повторила та, по буквам набирая фиолетовыми акриловыми ногтями ее имя на допотопной клавиатуре. – Присаживайтесь. Детектив Квинлан к вам подойдет.

Эмма села на желтый жесткий пластиковый стул и снова уставилась на доску объявлений. На календаре все еще был август. Эмма догадалась, что дежурному, видимо, нравится картинка с котенком, гоняющимся за потрепанным клубком красной пряжи. Она перевела взгляд на фотографии «ОСОБО ОПАСНЫХ ПРЕСТУПНИКОВ». Судя по всему, большинство этих парней находились в розыске за хранение наркотиков. Наконец ее взгляд скользнул к «ПРОПАВШИМ БЕЗ ВЕСТИ». Прямо на нее смотрели светло-карие глаза Тайера, еле заметная улыбка играла на его губах. На мгновение Эмме показалось, что мальчишка на фотографии подмигнул ей, хотя этого просто не могло быть. Она потерла лоб, пытаясь взять себя в руки. Но Тайер находился в этом здании. И одна только мысль о том, что он где-то рядом, заставила ее содрогнуться.

– Мисс Мерсер. – В дверях появился детектив Квинлан. Высокий, в темно-коричневых брюках и рыжеватой рубашке, выглядел он внушительно. – Прошу за мной.

Эмма встала и последовала за ним по коридору, выложенному плиткой. Квинлан открыл дверь в ту же комнату для допросов с бетонными стенами, где неделю назад он выяснял у Эммы обстоятельства кражи из бутика Clique. Дверь распахнулась, и Эмму окутал лавандовый аромат освежителя воздуха Febreze. Она зажала нос рукой и попыталась дышать ртом.

Квинлан со скрипом отодвинул стул и жестом пригласил Эмму сесть. Она медленно опустилась на стул, Квинлан уселся напротив. Он устремил на нее пристальный взгляд, словно ожидая, что она заговорит первой. Эмма разглядывала пистолет у него на поясе. Интересно, сколько раз ему приходилось применять оружие?

– Я вызвал вас по поводу вашего автомобиля. – Квинлан наконец-то прервал молчание. Он сложил пальцы домиком и уставился на Эмму. – Мы его нашли. Но сначала… Вы ничего не хотите рассказать?

Эмма напряглась, в голове у нее стало абсолютно пусто. Она почти ничего не знала об этом злосчастном автомобиле – только то, что с его помощью Саттон жестоко разыграла своих подруг несколько месяцев назад. Он якобы заглох на железнодорожных путях, чудом избежав столкновения с поездом Амтрак[12]. И что в ночь своей гибели она забрала его со штрафстоянки. С тех пор он исчез. Вместе с Саттон.

Мне очень хотелось вспомнить, что стало с моей машиной. Но память как отшибло.

И все же сердце Эммы учащенно забилось от волнения. Саттон была за рулем в тот день, когда ее убили. Автомобиль мог бы пролить свет на причину ее гибели. Что, если в салоне сохранились какие-то улики? Или, чем черт не шутит, – тут она содрогнулась, – там покоится тело Саттон?

Я надеялась, что это не так. Но вдруг вспышка памяти озарила мое сознание. Я почувствовала, как мои ноги скользят по голым камням, ветки деревьев и иголки кактусов царапают лодыжки. Страх пульсировал в моем теле, пока я в темноте бежала по тропе. Я услышала чьи-то шаги за спиной, но не остановилась и не обернулась посмотреть, кто меня преследует. Вдалеке, за кустами, я различила очертания своей машины, дожидающейся меня на поляне. Но, прежде чем я добралась туда, воспоминание лопнуло, как мыльный пузырь.

Квинлан откашлялся.

– Саттон? Так ты ответишь на мой вопрос?

Эмма с трудом перевела дух, измученная водоворотом мыслей.

– Хм, нет. Мне нечего вам рассказать про автомобиль.

Детектив громко вздохнул и провел рукой по темным волосам.

– Хорошо. Так вот: автомобиль был брошен в пустыне в нескольких километрах от Каньона Сабино. – Он откинулся на спинку стула, скрестил руки на груди и многозначительно посмотрел на Эмму, словно ожидая какой-то реакции. – Не хочешь объяснить, как он туда попал?

Эмма захлопала ресницами, чувствуя, как ее нервы пылают.

– Э-э… его, наверное, угнали?

Квинлан усмехнулся.

– Ну, разумеется. – Уголки его рта дрогнули. – Тогда, полагаю, ты ничего не знаешь и про кровь, которую мы на нем нашли?

– Кровь? Чью?

– Пока неизвестно. Экспертиза еще не закончена.

Эмма уронила руки на колени, чтобы Квинлан не заметил, как они дрожат. Кровь наверняка принадлежала Саттон. Неужели кто-то сбил ее сестру, а потом спрятал машину и тело Саттон в пустыне? Но кто это сделал?

Квинлан подался вперед, возможно, почувствовав страх Эммы.

– Я знаю, ты что-то скрываешь. Что-то очень важное.

Эмма медленно покачала головой, не доверяя своему голосу.

Квинлан вдруг потянулся куда-то за спину и стащил с ржавой металлической полки целлофановый пакет. Он вытряхнул содержимое на стол перед Эммой. Она увидела шелковый шарф с узором икат[13], стальную флягу для воды, дубликат бланка со штрафстоянки с размашистой подписью Саттон и книжку «Маленький домик в Больших лесах»[14].

– Мы нашли это в салоне автомобиля, – пояснил детектив, придвигая к ней вещи.

Эмма провела пальцами по шелковому шарфу. От него пахло так же, как в комнате Саттон – свежими цветами, мятным шоколадом и каким-то неуловимым, присущим только ей, ароматом, который Эмма не могла описать.

– Автомобиль мы оставим у себя, как и эти вещи, пока не выясним, чья кровь на капоте. – Квинлан наклонился вперед и впился в Эмму суровым взглядом. – Если только ты не передумаешь и не просветишь нас.

Эмма уставилась на детектива. Казалось, воздух сгустился между ними. Ее так и подмывало сказать ему, что это кровь Саттон. Что кто-то убил ее сестру-близнеца и теперь охотится за ней. Но вряд ли за прошедший месяц у Квинлана появилось больше оснований верить ей. А если бы он все-таки поверил, у него, как и предупреждал Итан, могли зародиться подозрения, что это Эмма убила Саттон, чтобы избавиться от участи приемыша и примерить на себя сказочную жизнь сестры.

– Я ничего не знаю, – прошептала Эмма.

Квинлан покачал головой и хлопнул ладонью по столу.

– Ты только создаешь больше трудностей для всех нас, – проворчал он. Дверь в допросную открылась, и он повернул голову. Другой коп заглянул в комнату и что-то произнес одними губами, но Эмма ничего не смогла разобрать. Квинлан встал из-за стола и двинулся к двери. – Никуда не уходи, – предупредил он Эмму. – Я скоро вернусь.

Он громко хлопнул дверью. Эмма подождала, пока его шаги стихнут в коридоре, и уставилась на вещи, оставленные на столе. Шарф, благоухающий ароматом Саттон. Квитанцию со штрафстоянки с петлеобразной подписью Саттон в самом низу. Наконец она пристально посмотрела на обложку книги «Маленький домик в Больших лесах»: девочка в голубом клетчатом платье прижимает к груди светловолосую куклу. Когда-то Эмма любила книги из этой серии и зачитывалась историями о трудной жизни персонажей Лоры Инглз Уайлдер. Несмотря на все тяготы, выпавшие на долю Эммы, ей все-таки не приходилось жить в землянках, как переселенцам. Но откуда взялась эта книга в машине Саттон? Эмма сомневалась, что сестра читала такое в восемнадцать лет – если вообще читала.

Я не могла не согласиться с ней. При одном взгляде на обложку меня одолевала зевота.

Эмма взяла книгу и начала листать. Пахнуло плесенью, как будто книгу давно не открывали. Она пролистала до середины, и вдруг оттуда выскользнула открытка и упала на пол. Эмма наклонилась и подняла ее. На открытке было стандартная фотография двух многоруких кактусов сагуаро[15] на фоне заката. «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ТУСОН» – плясали вверху ярко-розовые дутые буквы.

Эмма перевернула открытку и увидела слова, написанные черной ручкой: «Автовокзал в центре города. 31.08. 21:30. Жди меня. – Т.».

Сердце бешено забилось. Тридцать первое августа. Это же ночь гибели Саттон. И… «Т.»? В жизни Саттон был только один человек с таким инициалом: Тайер. Выходит, Тайер встречался с Саттон в ту ночь, когда она умерла? Но разве он не был в бегах?

Эмма внимательно рассматривала открытку. Почтового штемпеля на ней не было, поэтому нельзя было понять, когда и откуда ее отправили. Возможно, Тайер прислал ее в конверте. А может, сунул под дверь спальни Саттон или под «дворники» автомобиля.

В коридоре раздались шаги. Эмма замерла с открыткой в руках. Сначала она хотела засунуть открытку обратно в книгу – наверное, ей не стоило трогать улики, – но в последнюю минуту передумала и сунула ее к себе в сумку.

Квинлан вошел в комнату для допросов, а следом за ним – еще один человек. Сначала Эмма решила, что это его напарник, но вдруг ее глаза расширились. Это был Тайер. Она ахнула. Его светло-карие глаза смотрели в пол. Высокие скулы заострились и торчали, как будто он резко похудел. На запястьях болтались наручники, заставляя его держать руки как на молитве. Грязный веревочный браслет высоко на запястье врезался в кожу.

Я тоже вытаращилась на него. Я почувствовала, как по спине у меня пробежали мурашки. Эти глубоко посаженные глаза. Темные спутанные волосы. Эта вечная усмешка. В его облике было что-то сексуальное и в то же время опасное. Возможно, я была влюблена в него когда-то.

Квинлан что-то буркнул и подтолкнул Тайера к столу.

– Садись, – приказал он.

Но Тайер не двинулся с места. Он не смотрел на Эмму, но она инстинктивно отодвинулась подальше, опасаясь, что он опять бросится на нее.

– Полагаю, вы оба не понимаете, зачем я устроил вам это маленькое свидание, – сладким голосом произнес Квинлан. – Я подумал, что, если поговорю с вами обоими сразу, мы сможем кое-что прояснить.

Он достал из кармана еще один целлофановый пакет и поднес его к лицу Тайера. Внутри лежал длинный прямоугольный клочок бумаги.

– Это же твое, Тайер, да? – спросил он, помахивая пакетиком перед носом Тайера. – Я нашел это в машине мисс Мерсер. Потрудись объяснить?

Тайер посмотрел на улику. Но на лице его не отразилось никаких эмоций.

Квинлан достал бумажку из пакета.

– Не валяй дурака, парень. Здесь твое имя.

Он швырнул пакет на стол и ткнул пальцем в листок бумаги. Эмма подалась вперед. Это был билет на автобус с логотипом Greyhound[16] в верхнем углу. Из Сиэтла, штат Вашингтон, в Тусон, штат Аризона. Дата поездки – тридцать первое августа. А внизу маленькими аккуратными буквами было напечатано имя пассажира: «ТАЙЕР ВЕГА».

Я ахнула вместе с Эммой. Значит, Тайер был в моей машине в ту ночь, когда я умерла.

Квинлан не сводил глаз с Тайера. Голубая жилка пульсировала у него на виске.

– Так ты вернулся в Тусон в августе? Ты хоть знаешь, что пережили твои родители? Каково пришлось всем нам? Я потратил кучу времени и денег на твои поиски, а ты находился здесь, прямо у нас под носом!

– Это не совсем так, – произнес Тайер тихим, ровным, обескураживающим голосом.

Квинлан сложил руки на груди.

– Тогда, может, расскажешь мне? – Не дождавшись ответа, он вздохнул. – Ты можешь что-нибудь рассказать нам про кровь на капоте машины мисс Мерсер? Или о том, как твой билет оказался в ее машине?

Тайер, прихрамывая, доковылял до стула. Сел и положил ладони на стол, переводя взгляд с Эммы на Квинлана. Он открыл рот, словно собирался произнести длинную речь, но потом просто пожал плечами.

– Сожалею. – Его голос был хриплым, как будто он много дней молчал. – Но нет. Мне нечего вам сказать.

Квинлан покачал головой.

– Спасибо за сотрудничество, – пробурчал он. Резко поднявшись из-за стола, он схватил Тайера за руку и потащил из комнаты. Уже в дверях Тайер обернулся и посмотрел на Эмму долгим тяжелым взглядом. Эмма смотрела на него, приоткрыв рот. Она перевела взгляд с лица Тайера на его скованные руки, а потом и на веревочный браслет.

Я тоже посмотрела на браслет, и меня охватило странное чувство. Я его где-то видела. Внезапно картинка прояснилась. Я увидела браслет, руку Тайера, его лицо… и место действия. Фрагменты пазла стремительно складывались в единое целое, образы теснились в голове. И, прежде чем пришло осознание происходящего, я погрузилась в пучину оживших воспоминаний…

7

Ночная прогулка

Я подъезжаю к автовокзалу в Тусоне как раз в тот момент, когда автобус, пыхтя, заруливает на стоянку. Опускаю стекло водительского окна, и острые запахи от тележки с хот-догами наполняют салон моего британского спортивного зеленого «вольво 122» 1965 года выпуска. Сегодня днем я вызволила свою малышку со штрафстоянки. Квитанция валяется на «торпеде», с моей подписью внизу и большим красным штампом «31 августа» наверху. Потребовалась не одна неделя, чтобы накопить наличных и заплатить штраф – я не могла провести этот платеж по кредитке, поскольку родители всегда просматривают выписки со счета.

Дверь автобуса со вздохом открывается, и я вытягиваю шею, вглядываясь в пассажиров. Тяжело спускается грузный мужчина с сумкой на поясе; выпрыгивает девочка-подросток, уткнувшись в свой iPod; выползает почтенное семейство, все слегка одуревшие от долгой утомительной поездки, с подушками в руках. Наконец, вниз кувырком катится мальчишка – черные волосы растрепаны, шнурки развязаны. Мое сердце пропускает удар. Тайер теперь выглядит по-другому: неряшливый и заметно исхудавший. Джинсы Tsubi, которые я купила ему перед отъездом, порваны на коленке, лицо кажется более угловатым, даже каким-то повзрослевшим. Я вижу, как он озирается по сторонам, ищет глазами меня. Замечая мою машину, он припускает вперед своим фирменным спринтом футбольной звезды.

– Ты приехала! – кричит он, рывком открывая дверь машины.

– Конечно, а как же иначе.

Он запрыгивает на пассажирское сиденье. Я протягиваю к нему руки и обнимаю за шею. Я жадно целую его, совершенно не беспокоясь о том, что нас могут увидеть – даже Гаррет, мой так называемый бойфренд.

– Тайер, – шепчу я, чувствуя, как его грубая щетина царапает мое лицо.

– Я так скучал по тебе, – говорит Тайер, крепче обнимая меня. Его руки спускаются ниже, его пальцы теребят пояс моих желтых хлопковых шортиков. – Спасибо, что встретилась со мной.

– Ничто не могло бы меня остановить, – отвечаю я, слегка отстраняясь и поглядывая на пластиковые наручные часы с крокодиловым принтом. Обычно я ношу часы Cartier, которые мне подарили родители на шестнадцатилетие, но мои старики не догадываются, что эти дешевые часики нравятся мне гораздо больше. Тайер выиграл их для меня на Тусонской окружной ярмарке накануне своего побега.

– Сколько у нас времени? – шепотом спрашиваю я.

Зеленые глаза Тайера вспыхивают.

– До завтрашней ночи.

– А потом ты превратишься в тыкву? – поддразниваю я. Он задержится дольше обычного, но мне и этого мало. – Останься еще на денек. Уверяю тебя, ты не пожалеешь. – Я перебрасываю волосы через плечо. – Со мной тебе будет веселее, чем там, куда ты сбежал.

Тайер обводит пальцем мой подбородок.

– Саттон…

– Что ж, отлично. – Я отворачиваюсь, сжимаю руль. – Можешь не рассказывать, где ты был. Мне плевать. – Я тянусь к ручке настройки радио и включаю спортивный канал. На полную громкость.

– Не будь такой. – Тайер накрывает мою руку ладонью. Потом его пальцы скользят вверх по моему голому предплечью, замирают у самой шеи и разгибаются. Мне тепло от его прикосновения. Он наклоняется ближе, и я чувствую его дыхание на своем плече. От него пахнет мятой, как будто он всю дорогу жевал резинку. – Я не хочу тратить на ссоры единственный день, когда мы вместе.

Я поворачиваюсь к нему, ненавидя ком, который стоит у меня в горле.

– Мне так трудно здесь без тебя. Прошло уже несколько месяцев. И ты говорил, что на этот раз вернешься насовсем.

– Я вернусь, Саттон, ты должна мне верить. Но время еще не пришло. Я пока не могу.

«Почему?» – хочу я спросить. Но вспоминаю, что обещала не задавать вопросов. Я должна быть счастлива, что он сорвался и приехал повидаться со мной, пусть даже только на сутки. Возвращаться сюда тайком – огромный риск. Ведь его ищут повсюду. И очень многие придут в ярость, если узнают, что он был здесь и не дал о себе знать.

– Поедем в какое-нибудь приятное местечко? – предлагает Тайер, вычерчивая узор на моей ноге. – Хочешь, я сяду за руль?

– Размечтался! – усмехаюсь я, проверяя зеркало заднего вида и заводя мотор. На душе становится легче. Нет смысла терзать себя тем, чего я не знаю, и неопределенностью нашего будущего. Впереди у нас с Тайером двадцать четыре счастливых часа, и только это имеет значение.

Я выезжаю с парковки и сворачиваю на главную дорогу. Возле зарослей ракитника двое парней нашего возраста, в обрезанных джинсовых шортах, с тяжелыми рюкзаками в руках, голосуют, пытаясь добраться куда-то автостопом. На горизонте возвышаются Горы Каталины.

– Как насчет ночной прогулки? – спрашиваю я. – Сейчас там никого нет, и вся гора будет в нашем полном распоряжении.

Тайер кивает, и я переключаю радио на скрипучий джаз. Мелодичные звуки саксофона наполняют салон. Я хочу сменить волну, но Тайер останавливает меня.

– Оставь, – говорит он. – Это создает настроение.

– Настроение для чего? – удивляюсь я, бросая на него косой взгляд. Постукивая указательным пальцем по губам, я изображаю глубокую задумчивость. – Спорим, угадаю?

– Нет, Саттон, не получится, – усмехается он.

Я смеюсь и протягиваю руку, пытаясь стукнуть его по плечу.

Мы молчим до самого Каньона Сабино. Я открываю окна, и ветер хлещет в лицо. Мы проезжаем мимо клуба «Конгресс» с рекламой литературных чтений и вечера караоке, мимо собачьей парикмахерской «Шелудивая дворняга» и магазина мороженого с неоновой вывеской, рекламирующей пломбир собственного приготовления.

Тайер держит мою свободную руку, пока мы едем по тихому участку шоссе. Впереди вырисовываются очертания кактусов. Аромат диких цветов врывается в салон.

Наконец мы поднимаемся по грунтовой дороге к каньону и оставляем машину в уединенном месте возле металлических мусорных баков. Ночное небо черно, сияющий шар луны парит высоко над нами. Воздух все еще теплый и тяжелый. Мы выбираемся из машины и находим извилистую тропу, которая ведет к смотровой площадке. Мы идем вперед, и плечо Тайера касается моего плеча. Его рука спускается вниз по моей спине, на поясницу. Его прикосновения оставляют горячие следы на моей коже. Я прикусываю губу, едва сдерживаясь, чтобы не повернуться и не поцеловать его – мне очень этого хочется, но гораздо приятнее как можно дольше сопротивляться желанию.

Мы шагаем в тишине по каменистой дорожке. Парк закрывается на ночь, поэтому вокруг ни души. Легкий ветерок пробегает по моему телу, вызывая дрожь. В лунном свете резко выделяются валуны. И вдруг я слышу это – треск ветки, и еще как будто вздох. Я замираю.

– Что это было?

Тайер останавливается и щурится, вглядываясь в темноту.

– Наверное, какой-нибудь зверь.

Я делаю еще шаг, робко оглядываясь через плечо. Никого. Нас никто не преследует. Никто не знает, что Тайер здесь… и что я с ним.

Вскоре мы подходим к смотровой площадке. Весь Тусон у наших ног, разливается морем мерцающих огней.

– Вау. – У Тайера захватывает дух. – Как ты нашла это место?

– Когда-то я часто приходила сюда с отцом. – Я показываю на каменистую площадку чуть ниже по склону. – Мы расстилали там одеяло и устраивали пикник. Папа любит наблюдать за птицами и меня в это втянул.

– Веселое занятие, – насмешливо замечает Тайер.

Я висну у него на руке.

– Правда, это было весело! – Мне вдруг становится грустно. Я вспоминаю, как отец усаживал меня на вершину огромного камня и вручал фиолетовую фляжку для воды – я всегда брала ее с собой, когда ходила в начальную школу. Мы чокались и придумывали смешные тосты. «За Саттон, – говорил отец, – самого шустрого первопроходца из тех, кто с 1962 года пересек Каньон Сабино». А я отвечала: «За тебя, папа, и пусть в твоих волосах пробивается седина, но ты по-прежнему самый быстрый альпинист из всех, кого когда-либо видели эти края!» Мы смеялись и смеялись, потому что тосты становились все глупее.

Кажется, вечность прошла с тех пор, как мы с отцом были так близки, и я знаю, что виновата не меньше, чем он. Я смотрю на звезды, усеивающие темное небо, и даю себе обещание попытаться вернуть любовь отца. Возможно, у меня получится восстановить прежние отношения.

Я осторожно подхожу к краю обрыва.

– У отца было только одно правило, – продолжаю я. – Чтобы я держалась подальше от этого выступа. Говорят, немало людей свалилось отсюда. Достать тела не удалось – склон слишком отвесный, так что там, внизу, куча скелетов.

– Не волнуйся, – говорит Тайер, обнимая меня. – Я не дам тебе упасть.

Мое сердце тает. Я наклоняюсь вперед и прижимаюсь губами к его губам. Он обнимает меня за талию и притягивает к себе. Его руки путаются в моих волосах, когда он отвечает на поцелуй.

– Не оставляй меня, – умоляю я, не в силах сдержаться. – Не возвращайся туда, где ты скрываешься.

Он целует меня в щеку и отстраняется, чтобы посмотреть мне в глаза.

– Я не могу все объяснить тебе сейчас, – говорит он. – Но мне нельзя находиться здесь – во всяком случае, пока. Но я обещаю, что не исчезну навсегда.

Он берет меня за подбородок. Я хочу его понять. Я хочу быть сильной. Но это так трудно. И тут я замечаю белый веревочный браслет у него на запястье.

– Откуда у тебя это? – спрашиваю я, хватая браслет.

Тайер пожимает плечами и отводит взгляд.

– Это Мария сплела для меня.

– Мария? – Мне становится не по себе. – Она красивая?

– Она просто друг, – отвечает Тайер, грубо и жестко.

– Что еще за друг? – не унимаюсь я. – Где вы познакомились?

Я чувствую, как напрягаются его мышцы под серой футболкой.

– Это не важно. Да, и кстати, как поживает Гаррет? – Он произносит его имя с таким отвращением, будто речь идет о каком-то вирусе.

Я отворачиваюсь, испытывая чувство вины. Я по-своему люблю Гаррета, он хороший бойфренд. И он здесь, в Тусоне, а не бог знает где. Но что-то необъяснимое тянет меня к Тайеру, заставляя мечтать об этих встречах украдкой. И, кажется, никакие доводы не убедят меня в том, что пора остановиться.

Тайер ближе придвигается ко мне.

– Интересно, когда я вернусь, между нами что-то изменится? – тихо спрашивает он. Он сжимает моим бедра, я чувствую прикосновение его сильных рук.

Мы стоим так близко друг к другу. Я смотрю на его полную нижнюю губу, не зная, что ответить. Когда я с ним, мне нужен только он. Но не стану отрицать, что наши отношения продолжаются отчасти из-за того, что мы держим их в тайне.

– Я хотела бы, но не знаю, – шепчу я. – Проблема в Лорел. И кто знает, как это воспримет Мадлен. Все так… сложно, ты так не считаешь?

Тайер расплетает объятия, пинает ногой упавшую ветку.

– Но ведь это ты умоляешь меня вернуться. – Его тон снова становится холодным и отстраненным.

– Тайер, – пытаюсь я возразить. – Помнишь, мы договаривались не ругаться?

Но он не смотрит на меня. Бормочет что-то себе под нос. И внезапно делает выпад ногой. Раздается треск, когда его ступня врезается в один из валунов.

– Ты что, хочешь переломать себе кости? – кричу я. Тайер не отвечает. Я делаю шаг к нему и кладу руку ему на плечо в успокаивающем, как мне кажется, жесте. – Тайер, послушай. Я очень хочу, чтобы ты был здесь. Я безумно скучаю по тебе. Но, возможно, сейчас не лучшее время рассказать всем о наших чувствах.

Тайер резко оборачивается.

– Ах, вот как, Саттон? – злобно шипит он. – Что ж, мне жаль, что для тебя главное – сохранить лицо, а не наши отношения.

Я хватаю его за руку.

– Я не это имею в виду. Я просто хотела сказать…

– Хватит. – Его губы сжимаются. – Возможно, мое возвращение было ошибкой. С меня хватит.

Его глаза темнеют, он отдергивает руку. Я отворачиваюсь от него, и сердце вдруг бьется где-то в горле. Таким я Тайера никогда не видела. Сейчас он очень напоминает своего отца. Взрывной. Капризный. Непредсказуемый.

Где-то вдали стрекочут сверчки. Маленькие камушки осыпаются с горы. И я вдруг чувствую себя ужасно одинокой и беззащитной – здесь, на краю пропасти, с парнем, сбежавшим в какое-то таинственное место, о котором он даже не рассказывает. А что я, в сущности, знаю о Тайере? Чем он занимался в последнее время? До меня доходили слухи – мол, он замешан в чем-то неприглядном, опасном. Что, если это правда хотя бы отчасти?

Но потом я понимаю, насколько нелепы мои страхи. Тайер не причинит мне вреда. Нас связывает нечто особенное, и он никогда меня не обидит. Я закрываю глаза и растопыриваю пальцы, ощущая прохладу горного воздуха. Если мне удастся собрать в кучу свои мысли, возможно, я смогу объяснить ему, почему считаю, что сейчас не самое подходящее время для того, чтобы мы появлялись вместе на людях. Я выдыхаю и открываю глаза, но Тайера уже след простыл.

Я оглядываюсь по сторонам, но не вижу ничего, кроме темноты.

– Тайер? – зову я.

Какой-то скребущий звук раздается совсем рядом.

– Тайер? – снова кричу я. Никакого ответа. – Ха, ха. Очень смешно!

Тень скользит между деревьев, и что-то быстро проносится мимо. Шелестят и шепчутся листья. Дрожь пробегает по моему телу.

– Тайер?

Меня охватывает одно-единственное желание – убраться с этой горы. Я снова поворачиваюсь, собираясь вернуться по тропинке к своей машине, но чья-то рука крепко хватает меня за плечо. Сердце сжимается от ужаса. Я чувствую дыхание на своей шее. Но, прежде чем я успеваю крикнуть, обернуться и увидеть, кто это, все тонет в белой пелене.

8

И что теперь?

Эмма сидела одна в комнате для допросов, ожидая возвращения Квинлана. Она сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться. Слишком велико было потрясение от того, что она только что обнаружила. Тайер был в машине Саттон в ночь ее гибели. Кровь на капоте, скорее всего, принадлежит Саттон. Неужели она наконец узнала, как умерла ее сестра-близнец?

Мне оставалось только гадать, так ли это. Воспоминания ожили лишь на мгновение, вспыхнули и погасли, как неоновая вывеска. Возбужденное лицо Тайера. Страх, охвативший меня на тропе. Копы все-таки нашли мой забрызганный кровью автомобиль в Каньоне Сабино, куда мы с Тайером отправились на ночную прогулку. И где разругались в пух и прах. А потом чья-то рука легла мне на плечо, за миг до того как память снова меня подвела…

Эмма едва успела отдышаться, когда вернулся Квинлан. Выглядел он озабоченным. Коротко взмахнув рукой, он велел Эмме встать.

– Сдаюсь. Если вы оба не считаете нужным говорить правду, то это пустая трата времени. Выметайтесь!

Он пнул дверь ногой и указал на выход. Эмма, словно оцепенев внутри, последовала за детективом. От яркого света ламп в приемной у нее заболела голова. Она хотела спросить Квинлана, когда можно будет забрать автомобиль Саттон, и скажут ли ей копы, чья кровь на капоте, но Квинлан сердито захлопнул дверь и ушел, прежде чем она успела открыть рот. Сквозь маленькое окошко она смотрела, как он бредет обратно по коридору, руки в карманах, наручники болтаются на ремне.

Ладно. Выходит, она свободна? С трудом сглотнув, Эмма пересекла вестибюль и, толкнув стеклянные двери, вышла на парковку. В участке она провела почти час. Солнце уже село, и в воздухе разливалась прохлада. Эмма обхватила себя руками, зябко ежась в тонкой кофте и пытаясь согреться, хотя сомневалась, что даже самый теплый уютный свитер сможет прогнать холод, который пробрал ее до самых костей после встречи с Тайером.

Она достала из сумочки iPhone Саттон и отправила Итану сообщение: Можешь забрать меня? Она печатала быстро, мысленно умоляя, чтобы он уже освободился после того, как отвез маму к врачу.

К счастью, ответ не заставил себя долго ждать. Где ты? – спрашивал Итан.

Полицейский участок, – ответила Эмма.

Итан откликнулся немедленно: Что? Уже еду.

Эмма села на лавку и стала ждать. Две черно-белые полицейские машины, взвыв сиренами, рванули со стоянки. Дверь участка распахнулась, и двое копов вышли на перекур. Они покосились на нее, возможно, узнав в ней Саттон. Один из них что-то сказал другому, и, кажется, прозвучало имя «Тайер».

Она вспомнила ожесточенное выражение лица Тайера в комнате для допросов. Когда Квинлан потребовал у него объяснений, он не проронил ни слова. Не потому ли, что виновен в каком-то ужасном преступлении? Что, если это он убил Саттон? Не за тем ли он вернулся в Тусон тридцать первого августа? А, может, он приехал, чтобы повидаться с ней… и потерял над собой контроль? Возможно, они поссорились, и Саттон сказала ему что-то обидное. Тайер мог схватить ключи от машины Саттон, расправиться с ней, а потом спрятать автомобиль в Каньоне Сабино. Но куда он дел тело? Квинлан наверняка сказал бы, если бы они нашли труп в машине.

Всеми фибрами своего несуществующего естества я не хотела, чтобы Тайер оказался моим убийцей. Короткие вспышки памяти подсказывали, что нас с ним связывало что-то очень, очень особенное. Я не из тех девушек, кто умоляет парня остаться – или ревнует к той, что подарила ему дурацкий браслет. Я не допускала и мысли, что Тайер вынашивал планы моего убийства. Я любила его, глубоко и искренне.

Но тут меня осенила догадка: насколько я помнила, когда Тайер бежал от автобуса к моей машине, его движения были сильными и ровными. Никакой хромоты я не заметила. Если он и повредил ногу, это случилось позже. Может, он оступился, когда убегал от копов. Или когда оттаскивал труп в укромное место.

Ярко-красная старенькая «хонда» Итана подъехала к полицейскому участку и резко остановилась. Эмма бросилась к машине, распахнула дверцу и скользнула на кожаное сиденье. Из радиоприемника довольно громко звучала песня группы Ramones[17]. В салоне слегка пахло табаком, хотя Эмма не думала, что Итан курит. Она повернулась к нему, любуясь его светло-голубыми глазами, гладкой загорелой кожей и высокими скулами.

– Кажется, никогда еще я не была так рада видеть тебя, – выпалила она.

Итан схватил ее за руки.

– Что случилось?

– Сначала увези меня отсюда. – Эмма пристегнула ремень безопасности и откинулась на сиденье.

Пока Итан выезжал со стоянки, Эмма рассказала ему о том, что произошло в участке.

– Открытка и билет доказывают, что Тайер был с Саттон в машине в ту ночь, когда она погибла, – заключила она. – Я приняла решение. Мне очень нужно поговорить с ним наедине и выяснить, что же все-таки произошло. Это единственная возможность узнать правду.

Итан остановился у знака «Стоп» и съехал на боковую дорогу. Вдоль обочины две девчонки гарцевали на аппалузских[18] лошадях. Светоотражающие полосы блестели на ковбойских седлах, и Итан вильнул в сторону, чтобы не мешать юным наездницам.

– Ты с ума сошла? – воскликнул он. – Ты что, хочешь подать себя убийце Саттон на блюдечке?

Эмма пожала плечами, словно оправдываясь.

– Но это лучший способ получить ответы. Я не собираюсь рассказывать Тайеру о том, что я его подозреваю. Просто буду вести себя как Саттон – притворюсь, будто не знаю, что он стоит за всем этим.

– Ты сама-то себя слышишь? – Итан хлопнул ладонью по рулю. – Все это совершенно бессмысленно. И к тому же слишком опасно. Ты не знаешь, с кем имеешь дело. Тайер коварен – он любого обведет вокруг пальца так же ловко, как и Саттон. Он может сдать тебя полиции. Сама можешь догадаться, что потом будет. – В его голосе звучала тревога. – Ты живешь жизнью Саттон, и все подумают, что это ты убила сестру, чтобы присвоить себе ее личность.

– Сегодня у Тайера уже был шанс сдать меня копам, но он этого не сделал, – напомнила ему Эмма.

– Ну, он способен сделать кое-что похуже, – возразил Итан, проводя рукой по иссиня-черным волосам. – Если его когда-нибудь выпустят, он может здорово навредить тебе.

Эмма уставилась в окно, глядя на уличные фонари, освещавшие пустынную дорогу. Ей не хотелось думать о том, что говорил Итан. Она надеялась, что Тайер навсегда останется за решеткой. И ей совсем не понравился тон Итана. Возможно, он просто пытается ее защитить, но за последние тринадцать лет она привыкла, что до нее никому нет дела, и теперь чье-то желание диктовать ей, что можно и что нельзя, казалось странным и неуместным. Особенно если оно исходило от бойфренда, который должен быть на ее стороне.

– Ты не знаешь Тайера, – продолжал Итан. – У него взрывной характер, как у отца.

Эмма посмотрела на него в упор.

– Ты думаешь, я не могу справиться с самодуром? Я не Саттон. Я росла не в счастливом мире иллюзий. Не забывай, что я – приемный ребенок. На меня кричали всю жизнь. Меня бросила родная мать. Я сильнее, чем ты думаешь.

– Ты не должна на меня сердиться! – возмутился Итан.

– Я просто не понимаю, почему ты не поддерживаешь меня. Мне казалось, ты не меньше моего хочешь найти убийцу Саттон.

– Да, но я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось, – стоял на своем Итан.

– Прошу, избавь меня от нравоучений, – мрачно произнесла Эмма.

Итан фыркнул. Они помолчали немного, проезжая темные улицы с глинобитными домиками и каменистыми лужайками. По обочине ехал мальчишка на велосипеде с фонариком на спине.

– Я просто хочу, чтобы ты была в безопасности, – произнес наконец Итан. – Просто повремени пока с визитами к нему – ради меня? Может, мы найдем другой способ выяснить, что случилось той ночью, который позволит тебе получить веские доказательства, чтобы предъявить их полиции.

Эмма вздохнула. В чем-то Итан был прав: навещать Тайера в тюрьме рискованно. И приходилось признать, что мысль о новой встрече с Тайером ее пугала.

– Хорошо. Подожду еще пару дней. Но если мы не продвинемся в наших поисках, не останется ничего другого, как поговорить с Тайером.

Может, Эмма и не горела желанием встретиться с Тайером, но мне не терпелось послушать, что он скажет.

9

Очарованные звездами

– Саттон? – позвала миссис Мерсер, когда Эмма, попрощавшись с Итаном, пулей влетела в дом. – Ты пропустила ужин!

– Да, мне нужно было кое-что сделать после теннисного матча, – пробормотала Эмма, поднимаясь по лестнице.

Она услышала шаги миссис Мерсер в холле.

– Я оставлю твою порцию в тепловом шкафу, хорошо?

– Поняла, – сказала Эмма, прошмыгнув в комнату Саттон. Не то чтобы она знала, что такое тепловой шкаф, но вступать в разговор не хотелось. Миссис Мерсер хватило бы одного взгляда на убитое выражение лица Эммы, чтобы почуять неладное.

Она закрыла дверь в спальню Саттон и огляделась, пытаясь успокоиться. Возьми себя в руки, Эмма, мысленно приказала она себе, взвинченная настолько, что даже не могла придумать заголовок для описания происходящего. Одно она знала наверняка: нужно выяснить как можно больше о Тайере и его отношениях с Саттон. Что их связывало? Крепкая дружба? Романтические узы? Почему они тайно встречались в ночь гибели Саттон? Если Тайер приехал в Тусон вечером тридцать первого августа, значит он последний, кто видел ее живой. Или же он ее и убил. Но где он с тех пор скрывался? Почему вернулся сейчас? И как она собирается получить ответы на эти вопросы, не спрашивая у него напрямик – или не признавшись в том, что она не Саттон?

Конечно, хотелось бы найти какие-то зацепки в этой комнате, но Эмма уже несколько раз обшаривала ее с тех пор, как поселилась в этом доме. Она отыскала информацию об «Игре в ложь», многое узнала о розыгрышах, которые Саттон устраивала вместе с подругами, и о тех, кто оказался в числе жертв. Она прошерстила страничку Саттон в Facebook и ее электронную переписку. Даже прочитала дневник Саттон – правда, мало что поняла – в основном там были туманные намеки и шутки для посвященных. Эмма прекрасно понимала, что новые доказательства не приплывут сами в руки, повинуясь только ее желанию.

Если вообще приплывут. Жаль, что я не могла передать Эмме свои мысли и подсказать ей, что была влюблена в Тайера, а в ту роковую ночь мы вместе отправились на прогулку в горы. Односторонняя коммуникация – серьезный недостаток жизни после смерти.

Эмма включила MacBook Air, принадлежавший Саттон, и зашла на сайт транспортной компании Greyhound, изучая пункты посадки и высадки пассажиров автобусов, следующих из Сиэтла в Тусон. Маршрут был долгим, занимал целый день, и даже предполагал смену водителя на полпути, в Сакраменто.

Она набрала указанный на сайте номер службы клиентской поддержки и почти десять минут ожидала ответа, слушая какую-то мелодию из репертуара Бритни Спирс. Наконец ей ответил приятный женский голос с южным акцентом. Эмма откашлялась, собралась с духом и заговорила.

– Я так надеюсь, что вы мне поможете! – Эмма заставила свой голос звучать так, словно была в отчаянии. – Мой брат сбежал из дома! Я думаю, что он уехал из Тусона на одном из ваших автобусов. Можно узнать, покупал он у вас билет или нет? Это было в начале сентября. – Ей и самой не верилось, что эта история так запросто сорвалась с ее губ. Она не репетировала заранее, но удивительно, насколько естественно все прозвучало. Такой трюк нередко проделывала Бекки: пускала слезу, чтобы добиться своего. Однажды, когда они завтракали в «IHOP»[19] и им выкатили слишком высокий счет, Бекки попыталась разжалобить официантку, выдумав историю о том, что муж-голодранец, должно быть, тайком выпотрошил ее бумажник. Эмма сидела рядом, с изумлением глядя на нее, но, когда попыталась открыть рот, чтобы поправить Бекки, мать резко пнула ее ногой под столом.

Женщина на другом конце провода кашлянула.

– Милая моя, ну вы же понимаете, что я не имею права разглашать подобные сведения.

– Мне очень жаль, что приходится просить вас об этом… – Эмма громко всхлипнула, – но я просто в отчаянии. Мы с братом были очень близки! Я потрясена его бегством и боюсь, что он в опасности…

Женщина замешкалась, и Эмма поняла, что задела ее за живое. В трубке раздался вздох.

– Как зовут вашего брата?

Есть. Эмма сдержала улыбку.

– Тайер. Тайер Вега.

Она расслышала щелчки клавиатуры на другом конце провода.

– Мэм, я вижу Тайера Вегу в списке пассажиров рейса Сиэтл – Тусон, который отправился в девять часов утра тридцатого августа, но в системе это единственная запись с его именем.

Эмма разочарованно переложила трубку к другому уху.

– Вы уверены? Может, он выехал из другого города? Как насчет Финикса? Флагстаффа?[20]

– Все может быть, – ответила женщина. – Я вижу его имя только на этом маршруте, потому что он покупал билет онлайн. Но он мог заплатить наличными на любой автостанции, и тут уж мы не можем отследить его передвижения.

Эмма ухватилась за эту информацию.

– А можно посмотреть, где он купил тот онлайн-билет? Может быть, есть IP-адрес?

Наступила долгая пауза.

– Нет, такой возможности у меня нет. Кроме того, я и так уже сказала вам больше, чем следовало…

Чувствуя, что больше ничего не добьется, Эмма поблагодарила женщину за потраченное время и нажала отбой. Черт. Она предполагала, что не стоит возлагать больших надежд на звонок в Greyhound – ей повезло, что они дали хоть какую-то информацию.

Она закрыла ноутбук и погладила его гладкую блестящую поверхность. Ей вдруг стало тесно в четырех стенах. Она отнесла ноутбук обратно на письменный стол, надела балетки Саттон и спустилась на первый этаж.

За окном сгустились сумерки, и в доме, прохладном и темном, стояла странная тишина. Эмма не знала, куда все разбежались – не спать же они легли в такую рань? Ее шаги гулко стучали по кафельному полу, когда она прошла через пустынный холл и оказалась на кухне. Острые запахи жареной картошки и мяса на гриле наполняли воздух. Духовка еще работала, и в нижнем отсеке Эмма разглядела оставленную для нее тарелку с едой. Надо же, как трогательно. Ни одна приемная мать никогда не проявляла такой заботы о ней. Эмма привыкла перебиваться чем попало.

Но сейчас она не была голодна. Пройдя через кухню, она открыла дверь в патио, выложенное красной плиткой и примыкающее к задней стене дома Мерсеров. В воздухе разливалась ночная прохлада, и после на редкость теплого дня Эмме показалось, будто она нырнула в холодный бассейн прямо из горячей ванны. Она перетащила деревянный шезлонг в самый темный угол лужайки и растянулась на нем. Ей всегда лучше думалось на воздухе.

Полуночное небо было усеяно звездами. Они мерцали, словно далекие рождественские огоньки, яркие и чистые. Давно уже Эмма не сидела вот так, просто глядя на небо. Последний раз это было еще в Лас-Вегасе, в ту самую ночь, когда она обнаружила странное видео с удушением Саттон. Она смотрела на небо, ища любимые звезды, которым дала имена – «Мама», «Папа», «Эмма», – в надежде, что когда-нибудь ее настоящая семья воссоединится на Земле так же, как в небе. Тогда она еще не знала, что очень скоро вся ее жизнь изменится. Произойдет то, чего ей хотелось больше всего на свете – она найдет родного человека, сестру. В каком-то смысле она обрела и семью тоже. У нее даже парень появился. Да, все получилось, но совсем не так, как она мечтала.

– Что ты здесь делаешь?

Эмма подскочила и обернулась. Миссис Мерсер закрыла за собой стеклянную дверь и вышла к Эмме во дворе. Она была босиком, ее черные волосы рассыпались по плечам. Длинную изящную шею обвивал пурпурный кашемировый шарф.

Эмма приподнялась и села.

– Просто смотрю на звезды.

Миссис Мерсер улыбнулась.

– Когда ты была маленькой, это было твоим любимым занятием. Помнишь, как ты придумывала звездам имена? Ты говорила, это несправедливо, что их назвали другие люди только потому, что родились за тысячи лет до тебя.

– Я давала звездам имена? – Эмма выпрямилась, удивленная. – И какие же?

– Ну, не очень оригинальные. Кажется, это были «Мама», «Папа», «Лорел», «Саттон». А еще «Созвездие Э», в честь твоей любимой куклы. – Миссис Мерсер указала на скопление звезд в западной части неба. – Кстати, я думаю, что это оно и есть. Видишь? Вон там, в форме буквы «Э». Когда-то тебе это нравилось.

Ошеломленная, Эмма уставилась в небо. Так и есть, шесть звезд образовывали размашистую заглавную букву «Э».

Холодок пробежал у нее по спине. Она ведь тоже когда-то выбирала это созвездие. Она знала, что у Саттон была старая кукла по имени Э – может, даже в честь Эммы, – но удивительно, что Саттон привлекали те же звезды и она тоже давала им имена. Неужели это и есть космическая связь близнецов? Неужели Саттон чувствовала незримое присутствие Эммы, и наоборот?

Наверное, уже в миллионный раз Эмма задалась вопросом – как бы сложилась ее жизнь, если бы их с Саттон не разлучили? Стали бы они подругами? Помогали бы друг другу справляться с перепадами настроения у Бекки? Поместили бы их вместе в детский дом или разбросали бы по разным приютам?

Мне тоже оставалось только гадать. Если бы я выросла вместе с Эммой, сестрой-близнецом, которая присматривала бы за мной, возможно, сейчас я была бы жива?

Миссис Мерсер устроилась на соседнем шезлонге и закинула руки за голову.

– Могу я спросить тебя кое о чем, не рискуя навлечь на себя громы и молнии?

Эмма напряглась. Она не очень любила каверзные вопросы личного характера. Ей хватало дотошного детектива Квинлана.

– Э-э, ну, наверное, да.

– Что происходит между тобой и твоей сестрой? – Миссис Мерсер откинулась на спинку. – После того… что случилось в пятницу ночью, между вами как будто кошка пробежала.

Эмма оторвала взгляд от звезд и стала рассматривать ногти на руках.

– Я бы тоже хотела это знать, – с грустью произнесла она.

– Вроде бы на прошлой неделе вы хорошо ладили, – тихо сказала миссис Мерсер. – Вместе ходили на бал выпускников, болтали за ужином, не ссорились, как обычно, по пустякам. – Она кашлянула. – Мне это только кажется, или между вами все и правда изменилось из-за того, что Тайер появился в твоей спальне?

Эмма вздрогнула, услышав имя Тайера.

– Может быть, – призналась она. – Я думаю, она… злится. Но я не просила его приходить в ту ночь.

Задумавшись, миссис Мерсер закусила нижнюю губу.

– Знаешь, Саттон, Лорел любит тебя, но ты не самая покладистая сестра.

– Что ты имеешь в виду? – удивилась Эмма и, скрестив ноги, придвинулась ближе к миссис Мерсер. Колючий ветер трепал ее волосы и холодил нос.

Да, с негодованием подумала я. Что это значит, мамочка?

— Ну, понимаешь, ты красивая, умная, и тебе как будто все дается легко. Друзья, бойфренды, теннис… – Миссис Мерсер наклонилась к Эмме и заправила ей за ухо выбившуюся прядь волос. – Тайер, может, и лучший друг Лорел, но все видели, как он смотрел на тебя.

У Эммы перехватило дыхание. Неужели миссис Мерсер что-то знает об отношениях Саттон и Тайера?

– И… как же он смотрел на меня?

Миссис Мерсер посмотрела на Эмму, но выражение ее лица оставалось непроницаемым.

– Так, словно готов на все, лишь бы быть с тобой.

Эмма ждала продолжения, но миссис Мерсер молчала, а ей так хотелось, чтобы она сказала что-то определенное. Но не могла же Эмма спросить в лоб: «Да, кстати, а я когда-нибудь встречалась с Тайером тайком? И как ты думаешь, возможно ли, что он потерял самообладание и убил меня?»

Грустная улыбка тронула уголки губ миссис Мерсер.

– Твой отец так смотрел на меня когда-то.

– Ма-ма, фу! – Эмма скорчила гримасу, зная, что именно так отреагировала бы Саттон. Но в глубине души ей понравилось, что миссис Мерсер так откровенна с ней и рассказывает об ухаживаниях мистера Мерсера. Было приятно слушать о том, как два человека любят друг друга, хотят иметь детей и, став родителями, изо всех сил стараются дать дочерям самое лучшее. Она не встречала таких людей в своей прежней жизни.

– Что? – Миссис Мерсер с невинным видом прижала руку к груди. – Мы ведь тоже были молодыми. Много, много лет назад.

Эмма посмотрела на тонкие морщинки вокруг глаз миссис Мерсер и недавно окрашенные волосы. Она знала, что Мерсеры удочерили Саттон, когда обоим было уже под сорок, после почти двадцати лет брака. Как это не похоже на Бекки, которая хвасталась тем, что она «крутая молодая мамочка» и всего на семнадцать лет старше дочери. Со стороны она всегда выглядела своенравной старшей сестрой Эммы.

– Ты рада, что у вас так поздно появились дети? – ляпнула Эмма, прежде чем успела прикусить язык.

Тень пробежала по лицу миссис Мерсер. Дятел принялся долбить соседнее дерево. По улице проехала машина. Облако набежало на луну, и темнота стала непроглядной. Наконец она вздохнула.

– Я не уверена, что рада — правильное слово. Но я каждый день благодарю судьбу за то, что вы с Лорел появились в нашей жизни. Даже не представляю, что бы я делала, если бы с кем-нибудь из вас что-то случилось.

Эмма смущенно заерзала, испытывая удушающее чувство вины. Именно в такие минуты она жалела о том, что приходится скрывать от семьи Саттон самый большой секрет. Их дочь убита, и каждый прожитый день – еще одна упущенная возможность найти ее убийцу. Когда Эмма ехала на автобусе в Тусон, с нетерпением ожидая встречи с Саттон, в ней теплилась надежда на то, что, возможно, семья Саттон примет и ее, позволит прожить в их доме хотя бы последний год учебы в школе. По иронии судьбы, она получила то, чего хотела. Но как поведут себя Мерсеры, если узнают правду? Вышвырнут ее вон – это уж точно. Или, того хуже, добьются ее ареста.

Ей очень хотелось признаться миссис Мерсер во всем. Сказать, что с одной из ее дочерей уже случилась беда. Но она знала, что это невозможно. Итан прав. Никому нельзя рассказывать, кто она на самом деле. Пока нельзя.

Дверь снова открылась, и в патио проскользнула еще одна фигурка. В лучах фонарей блеснули вьющиеся светлые волосы Лорел.

– Что это вы там делаете?

– Любуемся звездами, – бодро ответила миссис Мерсер. – Присоединяйся к нам!

Лорел помялась в нерешительности, а потом зашагала к ним по траве. Миссис Мерсер слегка подтолкнула Эмму локтем – мол, «Лови момент! Это твой шанс все исправить!» Опустив голову, Лорел села рядом с матерью. Миссис Мерсер наклонилась к ней и начала заплетать ее волосы в косы.

– Смотрите на звезды? – недоверчиво спросила Лорел.

– Ага, – прощебетала миссис Мерсер. – Я говорила Саттон о том, как сильно люблю вас обеих. И как хочу, чтобы вы перестали ссориться.

Было темно, но Эмма могла поклясться, что Лорел сделала кислое лицо.

Миссис Мерсер откашлялась, ничуть не смутившись.

– Разве это не здорово, что мы проводим время все вместе, втроем?

– Угу, – буркнула Лорел, по-прежнему не глядя на Эмму.

– Может, вы все-таки помиритесь? – продолжала миссис Мерсер.

Плечи Лорел заметно напряглись. В следующее мгновение она вскочила с шезлонга и обхватила себя руками.

– Совсем забыла, мне же нужно доделать уроки, – пробормотала она и бросилась к двери. Казалось, ноги сами несли ее прочь от Эммы.

Громко хлопнула дверь. Миссис Мерсер выглядела расстроенной, как будто не ожидала, что ее усилия окажутся напрасными. Эмма вздохнула и снова уставилась на любимое созвездие. Она выбрала две самые яркие звезды рядом с Мамой, Папой и Эммой и назвала их Саттон и Лорел, надеясь, что их соседство в небе как-то повлияет на ее отношения с Лорел на Земле.

Но, судя по тому, сколько ненависти и отвращения было в лице Лорел, я могла сказать, что одной благосклонности звезд тут не хватит. К тому же Эмме стоит знать правду о звездах – даже если кажется, что на небе они рядом, на самом деле их разделяют миллионы световых лет.

10

Мы тебя достанем!

На следующий день, едва прозвенел звонок с урока, Эмма схватила свой учебник по английскому и вышла в коридор, вливаясь в поток учащихся. Свернув в крыло здания, где находились художественные классы, она снова услышала шепотки и почувствовала нас себе взгляды.

– Ее и Тайера…

– Ты знала, что она его прогнала?

– Слушания по его делу через месяц. Как, по-твоему, все это время он будет гнить в тюрьме?

Курносая баскетболистка с ярким мелированием с любопытством уставилась на Эмму, а потом склонилась к парню с дредами, и оба заржали. Эмма поморщилась и прошла мимо с высоко поднятой головой. Ей было не привыкать к косым взглядам тех, с кем она училась в самых разных школах. Она даже составила целый список колких реплик, чтобы ответить любому, кто издевался над ее одеждой с барахолок и обзывал приемышем. Список хранился в карманном блокноте, который она всегда держала при себе, как иностранные туристы, не расстающиеся с английским разговорником. Впрочем, ей не хватало храбрости воспользоваться этими язвительными остротами. А Саттон уж точно не смолчала бы.

Вдруг что-то в дальнем конце вестибюля привлекло внимание Эммы. Возле дверей стоял длинный стол, а перед ним выстроилась целая очередь, и все что-то подписывали. Когда толпа расступилась, Эмма увидела сидящих за столом Лорел и Мадлен – в одинаковых черных футболках с белой надписью на груди. Эмма прищурилась, не веря своим глазам. На футболках красовался лозунг: «СВОБОДУ ТАЙЕРУ!»

Не в силах победить любопытство, Эмма подошла ближе.

– О, привет, Саттон! – приторным голосом произнесла Мадлен. – Еще секунду, и пойдем обедать.

– Что это? – спросила Эмма, кивая на петицию, которую все дружно подписывали.

– Ничего. – Лорел выхватила листок из рук парня в спортивном костюме и накрыла его рукой. – Тебе это не интересно.

– Ей-то как раз должно быть интересно, – буркнула Мадлен себе под нос. – Это же из-за нее он попал в передрягу.

Мадлен подтолкнула к Эмме планшет с петицией. «ПЕТИЦИЯ ЗА ОСВОБОЖДЕНИЕ ТАЙЕРА ВЕГИ» – страница под заголовком вся была покрыта неразборчивыми подписями учащихся. На столе стояла банка с наклейкой «СБОР СРЕДСТВ ДЛЯ ЗАЛОГА», уже набитая купюрами по одному, по пять и десять долларов, а кто-то не поскупился и на двадцатку.

– Хочешь внести свой вклад, Саттон? – с некоторым вызовом спросила Мадлен. – Пятнадцать тысяч – большие деньги, и мы дорожим каждым долларом. Нельзя допустить, чтобы Тайер просидел в тюрьме целый месяц. Мы должны как можно скорее вытащить его оттуда.

Эмма провела языком по зубам. Единственное, что помогало ей сохранять рассудок – так это знание, что Тайер пробудет в тюрьме до начала судебных слушаний. Но не могла же она признаться в этом Мадс и Лорел. Интересно, а что будет, если завтра она явится в школу в футболке с надписью: «ТАЙЕР – ПРЕДПОЛАГАЕМЫЙ УБИЙЦА МОЕЙ ДАВНО ПОТЕРЯННОЙ СЕСТРЫ-БЛИЗНЕЦА»?

Она подняла голову и встретила суровый взгляд Лорел. Ей сразу вспомнились слова миссис Мерсер о том, что Лорел нелегко живется с такой сестрой, как Саттон. Эмма очень хотела выяснить, почему возвращение Тайера так разозлило Лорел. Не потому ли, что он пришел в комнату Саттон, а не Лорел? Лорел только ревновала его или знала, что Тайер давно влюблен в Саттон? А может, она думала, что это Саттон украла у нее парня?

Но, возможно, Лорел расстроило что-то совсем другое – то, о чем мы с Эммой даже не догадывались.

К счастью, Эмме не пришлось придумывать предлог, чтобы не подписывать петицию: к ней подлетела Шарлотта и положила руку ей на плечо.

– Пошли, девчонки. Даже активисткам нужно обедать, – громко сказала она, поманив Мадлен и Лорел. – Я застолбила наш любимый столик.

Пожав плечами, Мадлен и Лорел запихнули в сумки листовки с петицией и присоединились к ним. Шарлотта молча повела их к деревянному столу во внутреннем дворике кафетерия. Вокруг цвели кустарники, колибри порхали между кормушками в форме маргариток, развешанными вдоль всей ограды. За соседним столиком девчонки в форме школьного оркестра хихикали, разглядывая фото на iPad. За другим столиком мальчишки-десятиклассники кидались друг в друга соломинками от коктейлей. Супертощие девицы возле оштукатуренной стены клевали мини-порции греческого йогурта.

Взрыв смеха разрядил напряженную атмосферу, и, обернувшись, Эмма увидела приближающихся к ним «двойняшек-твиттеряшек». Габби щеголяла в брюках капри с шелковым кантом и подобранной в тон повязкой на голове. Между перламутровыми пуговицами яркой рубашки цвета лайма проглядывал крошечный кулон из персикового коралла на изящной цепочке. Лили выглядела как после набега на гардероб Кортни Лав – в ультракороткой клетчатой юбке с миллионом английских булавок, драных черных колготках и черном топе с открытым плечом и довольно откровенным декольте.

– Здравствуйте, юные леди, – сказала Габби, накручивая на палец длинную светлую прядь.

– Привет, – буркнула Мадлен.

– Нет-нет, не выказывайте бурной радости от встречи с нами, – съязвила Лили.

Лорел закатила глаза и макнула суши в соевый соус.

«Твиттеряшки» попадали на стулья и достали свои пакеты с едой. У обеих на обед был органический клубничный йогурт и бананы.

– Итак, девочки, – начала Лили, снимая кожуру с банана. – Теперь, когда мы стали полноправными членами клуба, – она огляделась и понизила голос, прежде чем произнесла его название: – «Игра в ложь», кого мы разыграем в следующий раз? – Ее голубые глаза сверкнули от возбуждения.

Мадлен дернула плечом и как будто смахнула со щеки персиковые румяна, мерцающие на ее фарфоровой коже.

– Мне без разницы, – сказала она, безучастно глядя поверх головы Эммы.

Но на лице Лорел зажегся интерес.

– Кажется, у меня есть идея! – Она украдкой огляделась по сторонам и заговорила тише. – Как насчет него? – Она указала на кого-то за спиной у Эммы. Все повернули головы, чтобы проследить за ней взглядом. Когда Эмма увидела, о ком идет речь, сердце у нее сжалось. Итан сидел спиной к ним, задрав ноги на кирпичную стену, с книгой в руке.

– Итан Лэндри? – В голосе Габби проскользнули нотки удивления.

– А почему нет? – возразила Лорел. Она подняла глаза и встретилась взглядом с сестрой. Эмма почувствовала, как щекам становится горячо. На прошлой неделе, когда они вместе покупали платья к балу выпускников, она призналась Лорел, что ей нравится Итан. И Лорел видела их вместе на теннисном корте. Эмма не сомневалась в том, что это подстава и, возможно, месть за появление Тайера в спальне Саттон.

Шарлотта скривила рот, похоже, не одобряя выбор.

– Итан? Не будет ли это повтором?

– Да, Лорел, у нас же уговор не повторяться, – напомнила Мадлен.

Эмма чуть не подавилась сэндвичем с индейкой. Что это значит? Они что, уже разыгрывали Итана? Она вспомнила видеоролики «Игры в ложь», которые хранились в компьютере Лорел. Ни в одном из них она не видела Итана. И когда же это произошло? Почему Итан ничего ей не рассказывал?

– Чисто технически, это, наверное, повтор, – согласилась Лорел, задумчиво постукивая пальцем по губам. – Но мы так и не проучили его за то, что он помешал нам, когда мы пытались разыграть тебя, Саттон. – Она имела в виду ту ночь, когда Итан наткнулся на Шарлотту, Мадлен и Лорел во время съемок сцены удушения Саттон. Именно этот ролик оказался в Интернете и подтолкнул Эмму к поискам сестры-близнеца. Итан тогда подумал, что Саттон грозит опасность, и вмешался, чтобы предотвратить преступление. Но он сказал Эмме, что Саттон отшутилась, сделав вид, будто ничего не произошло. – И мы постараемся сделать так, чтобы розыгрыш получился необычным.

Мадлен закинула в рот виноградину.

– Знаешь, Итан действительно отличная мишень. Он такой чувствительный, такой эмо. Возможно, даже расплачется или что-то в этом роде.

– Уа-уа, – подхватила Лили. Она что-то строчила в Twitter, порхая пальцами по клавиатуре.

– Что ж, договорились, – сказала Мадлен. – Встречаемся завтра у меня дома?

Эмма с трудом могла дышать. События разворачивались слишком стремительно, выходили из-под контроля.

– Может, оставим Итана в покое? – произнесла она срывающимся голосом.

Все уставились на нее.

– Почему, Саттон? – спросила Лорел, явно довольная собой. – У кого-то есть секрет, о котором мы не знаем?

Эмма оглядела подруг Саттон, закипая от обиды на Лорел, которая выставила ее в таком свете. Лорел была единственной, кому она призналась в своих чувствах к Итану – другие девчонки вряд ли бы ее поняли. Саттон встречается с Итаном? Странный выбор после сверхпопулярного Гаррета. Да и что бы она им рассказала? Она и сама еще не разобралась, что происходит между ней и Итаном. И наверное, еще рано говорить, что они стали парой…

Эмма открыла банку диетической колы, ощущая мелкие брызги газировки на пальцах.

– Нет у меня никаких секретов, – сказала она спокойно, стараясь подражать голосу Саттон. – Тем более связанных с Итаном. – Сердце защемило.

– Ну, тогда тебе ничего не помешает разыграть его вместе с нами, – сказала Лорел, громко хлопая в ладоши. Она жестом указала на прямую спину Итана. – Я верю, девочки, что эмобой у нас в кармане.

11

Семейный ужин

В тот вечер отголоски хип-хоп баллад – недавнего увлечения Лорел – вырывались из-за закрытой двери ее спальни, разливались в холле и били по ушам. Эмма прижала пальцы к вискам. Чего бы она только не отдала за то, чтобы провести день с Алекс, своей лучшей подругой из Хендерсона, слушать вместе группу Vampire Weekend[21] или любые песни, в которых не звучит бесконечное нытье: «Детка, детка, детка». Она задалась вопросом, разделяла ли ее сестра ужасные музыкальные вкусы Лорел.

Мой музыкальный вкус всегда был безупречен. Может, я и не перечислю с ходу все крутые концерты, на которых побывала, – уверена, их набралось бы немало, – но всякий раз, когда по радио звучали Адель, «Мамфорд и сыновья»[22] или Люкке Ли[23], я знала, что они наверняка находятся в моей коллекции хитов iTunes. В памяти то и дело всплывали слова и обрывки мелодий, словно голоса сирен из моего прошлого.

– Я не могу прийти, Калеб, – расслышала Эмма громкий голос Лорел, пытающийся перекричать музыку. – Я же говорила тебе, что сегодня мы идем ужинать всей семьей.

Вздохнув, Эмма встала, прошла в гардеробную Саттон и стала перебирать футболки, сложенные аккуратнее, чем на стерильных полках в бутике Gар. Во всем, что касалось одежды, Саттон демонстрировала любовь к порядку. Эмма вытащила из стопки бирюзовый топ с вырезом «лодочкой», надела через голову и подобрала к нему леггинсы из темной джинсовой ткани и балетки с металлическим блеском.

– Да, я знаю, что это отстой, – пробивался сквозь стены голос Лорел. – Мне так неохота идти! Чем меньше времени я провожу с ней, тем лучше.

Эмма догадалась, что говорит Лорел о ней. Когда они вернулись домой после тренировки по теннису, миссис Мерсер объявила, что семья остро нуждается в совместном досуге. Это означало, что Эмма и Лорел просто обязаны зарыть топор войны и отужинать вместе с родителями в шикарном ресторане «Артурос» в одном из райских уголков Тусона. В прошлой жизни Эмма, скорее всего, работала бы в «Артурос», а не ужинала бы там с семьей. Она бы сказала миссис Мерсер, что ни к чему заморачиваться с этим ужином любви и дружбы. После того как Лорел предложила разыграть Итана, Эмма уже сомневалась, что хочет с ней помириться.

Из комнаты Лорел снова донесся взрыв смеха. Эмма уставилась на свое отражение в зеркале, расчесывая волосы круглой щеткой. Интересно, знал ли Калеб о том, что Лорел влюблена в Тайера? Что он подумал, когда увидел ее за столом сбора подписей под петицией за освобождение Тайера, в этой дурацкой футболке? И что, черт возьми, известно Лорел об отношениях Тайера и Саттон? Эмма снова вспомнила странную реплику Лорел: «Из-за тебя он снова оказался в беде!» Что она имела в виду? Как бы это узнать?

– Я позвоню, когда мы вернемся домой, – пообещала Лорел, прерывая мысли Эммы. – Пока! – Музыка резко смолкла, и на втором этаже воцарилась тишина. Эмма слышала, как Лорел хлопает ящиками, а потом скрипнула дверь. Она увидела тень, прошмыгнувшую под дверью комнаты Саттон, и вскоре снизу, из кухни, донесся голос Лорел, которая звала миссис Мерсер.

Внезапно Эмму осенило. Она вскочила с кровати и тихонько выскользнула в коридор. Дверь в спальню Лорел была приоткрыта. Свет от ночника падал на ковер. Убедившись, что Лорел все еще внизу, Эмма на цыпочках прокралась в ее комнату. Оказавшись внутри, она притворила за собой дверь и услышала, как щелкнул замок.

Спальня Лорел до жути напоминала спальню Саттон, вплоть до белого кресла-пузыря[24] и пурпурных декоративных подушек на кровати. Эмма шагнула к дальней стене, где висели коллаж из фотографий теннисной команды и календарь с щенками. На календаре был открыт ОКТЯБРЬ. В квадратиках под цифрами Лорел оставляла пометки о домашних заданиях, теннисных матчах и вечеринках.

Медленно и осторожно Эмма перелистала календарь назад, на страницу августа, с которой смотрели три крошечных щенка боксера. Первую неделю августа Лорел выделила жирной надписью: «Семейные каникулы». Эмма тут же посмотрела на тридцать первое – день исчезновения Саттон. В правом верхнем углу квадрата Лорел нарисовала голубое сердечко, заштриховав его толстыми неровными линиями и с таким нажимом, что на бумаге остались вмятины.

Эмма задержала взгляд на сердечке, гадая, что бы это значило. Потом перевернула страницу и стала изучать даты в сентябре – вечеринка у Ниши Банерджи, начало учебного года, первые соревнования по теннису. Ничего как будто не выбивалось из привычного распорядка. Но вдруг ее внимание привлекло кое-что на обороте августовской страницы: напротив квадрата с числом «31» просматривался оттиск инициалов ТВ.

Неужели Тайер Вега?

Сердце учащенно забилось. Очевидно, Лорел сначала записала инициалы, а потом заштриховала их синими чернилами. Но почему?

Хотела бы я знать.

– Что ты здесь делаешь?

Эмма перевернула календарь обратно на страницу октября, обернулась и увидела в дверях Лорел. Сестра стояла, уперев руки в бока и плотно сжав губы. Она пробежала через всю комнату и оттолкнула Эмму от стены.

Эмма судорожно пыталась придумать объяснение.

– Матч с «Хаверфордом», – выпалила она, указывая на пятницу через две недели. – Я просто хотела уточнить дату.

Лорел оглядела письменный стол, словно хотела убедиться, что ничего не пропало и не нарушен порядок.

– За закрытой дверью?

Возникла легкая заминка, но Эмма быстро нашлась с ответом.

– Тебя паранойя замучила? – огрызнулась она, включая Саттон. – Должно быть, сквозняк от кондиционера, вот дверь и захлопнулась.

Лорел собиралась сказать что-то еще, но снизу донесся голос миссис Мерсер.

– Девочки! Нам пора!

– Идем! – беззаботно откликнулась Эмма, словно не чувствовала за собой никакой вины. Она прошмыгнула мимо Лорел, сохраняя полное спокойствие. Но спиной чувствовала, как Лорел прожигает ее взглядом.

Я тоже это чувствовала. Совершенно очевидно, что Лорел не купилась на ложь Эммы.

Миссис Мерсер стояла у подножья лестницы, просматривая свой BlackBerry. Она улыбнулась девушкам, когда они спустились вниз.

– Вы обе прекрасно выглядите, – бодро произнесла она. Пожалуй, даже нарочито бодро. Эмма знала, что сегодняшний вечер обернется для нее разочарованием.

Мистер Мерсер вышел из-за угла, позвякивая ключами от машины. Он уже переоделся, сменив хирургический костюм на отутюженные брюки цвета хаки и рубашку лососевого цвета, но в его глазах сквозила усталость, а волосы выглядели взъерошенными.

– Готовы? – спросил он, слегка запыхавшись.

– Готовы, – эхом отозвалась миссис Мерсер. Лорел, надувшись, сложила руки на груди. Эмма лишь пожала плечами.

Они подошли к внедорожнику мистера Мерсера и сели в машину. Когда Эмма пристегнула ремень безопасности, устроившись на сиденье позади матери Саттон, мистер Мерсер поймал ее взгляд в зеркале заднего вида. Она опустила глаза. Если не считать нескольких случайных встреч в холле, они с отцом Саттон с самого воскресенья не перекинулись и словом – он сутками пропадал в больнице. Теперь он смотрел на нее так, словно знал: она что-то скрывает.

Когда мистер Мерсер включил заднюю передачу и выехал на дорогу, миссис Мерсер достала из сумочки золотую пудреницу и освежила лиловую помаду на губах.

– Погода какая-то странная для начала октября, – защебетала она. – Не припомню, когда в последний раз так лило в это время.

Никто не ответил.

Миссис Мерсер откашлялась и предприняла новую попытку завязать разговор.

– Дорогой, на твой день рождения я заказала ансамбль мариачи[25], который тебе так нравится, – сказала она, положив руку на плечо мистера Мерсера. – Помнишь, как здорово они выступали на вечере в Музее пустыни?

– Отлично, – вяло произнес мистер Мерсер. Казалось, он тоже без всякого энтузиазма тащился на этот семейный ужин.

Миссис Мерсер затихла, признавая поражение. Все погрузились в гробовое молчание.

Наблюдая за ними, я поймала себя на том, что ситуация кажется мне знакомой. Я помнила, как часто мои родители из кожи вон лезли, пытаясь заставить нас с Лорел подружиться. Мы были близки когда-то – в памяти проскальзывали воспоминания о том, как мы шпионили за нашими родителями во время семейного отдыха, как играли в подвале дома в придуманную мной игру «Модель на подиуме», как я учила Лорел держать теннисную ракетку и делать приличный бэкхенд[26]. Но с годами между нами что-то изменилось – я начала отталкивать Лорел. Отчасти виной тому могла быть ревность – все-таки Лорел была родной дочерью, а я кто? Приемыш. Мне казалось, что они любят ее больше, и это пугало. А Лорел, возможно, просто копировала мое к ней отношение. Взаимное недовольство росло, как снежный ком, пока не дошло до того, что мы почти перестали общаться.

Спустя пятнадцать минут, так и не разбавленных разговорами, мистер Мерсер притормозил перед «лежачим полицейским» и заехал на парковку. Небольшой грот с вывеской «АРТУРОС», вырезанной на массивном валуне, сверкал рождественскими огоньками. У главного входа мужчина в деловом костюме и с портфелем говорил по мобильному телефону. Его спутница-блондинка нервно поправляла прическу. Двое официантов в темных брюках и накрахмаленных белоснежных рубашках курили в сторонке, возле высокого тонкого кактуса.

Эмма последовала за семьей Саттон по каменным ступеням через сад, усеянный мелкими желтыми и фиолетовыми цветами. Внутри ресторана широкие рамы из темного дерева обрамляли окна в саманных стенах. Над головой тянулись балки, из маленьких динамиков лилась тихая классическая музыка. В обеденном зале было многолюдно, официанты сновали между столиками, поднося блюда с аппетитными кусками баранины, сочными стейками и лобстерами.

Метрдотель в темно-сером костюме, с усами, которые казались нарисованными карандашом, проверил бронь и повел их к столику. Пока они шли через зал, Эмма старалась держать спину прямо, но чувствовала себя не в своей тарелке.

– Как здесь мило! – проворковала миссис Мерсер, когда все расселись. Она взяла со стола толстое меню и заглянула в винную карту. – Не так ли, девочки?

Эмма пробормотала что-то в знак согласия. Но тут Лорел уставилась на что-то – вернее, кого-то — в дальнем углу.

– Кажется, к тебе гость, Саттон, – ехидно заметила она.

Эмма подняла глаза и увидела, как к их столику направляется парень с квадратной челюстью и короткими светлыми волосами. В душе у нее шевельнулось неприятное предчувствие. Это был Гаррет, бывший бойфренд Саттон. И он не выглядел счастливым.

– Здравствуй, Гаррет! – воскликнула миссис Мерсер, но ее губы задрожали, и она бросила обеспокоенный взгляд на Эмму. Та заерзала на стуле. Она сказала отцу Саттон, что порвала с Гарретом, и, несомненно, миссис Мерсер тоже об этом было известно. Одного Мерсеры не знали: что Гаррет приставал к ней во время бала выпускников в прошлую пятницу. И вел себя несколько… агрессивно.

– Приветствую вас, мистер и миссис Мерсер. – Гаррет вежливо поклонился родителям Саттон. Потом повернулся к Эмме. – Можно тебя на пару слов? – Он покосился в сторону коридорчика в задней части ресторана. Похоже, он хотел поговорить наедине.

– Э-э, я здесь не одна, – сказала Эмма, придвинувшись чуть ближе к матери Саттон. – Мы как раз собирались сделать заказ.

– У меня всего один вопрос, – сказал Гаррет. Голос его звучал довольно миролюбиво, но взгляд оставался холодным и расчетливым. Внезапно Эмма догадалась, из-за чего сыр-бор: наверняка до Гаррета дошли слухи о вторжении Тайера в спальню Саттон. Гаррет пришел в ярость, когда Эмма его бросила, и, должно быть, внушил себе, что все это время она попросту водила его за нос. Теперь он, видимо, собирался обвинить ее в том, что она встречалась с Тайером у него за спиной – и, возможно, Саттон так и делала.

Я оглядела рубашку Гаррета от Abercrombie и брюки цвета хаки, и во мне шевельнулись смутные воспоминания о веселых деньках, которые мы проводили вместе, когда гуляли, катались на велосипедах, устраивали в парке пикники. Я твердо знала, что в какой-то момент гордилась тем, что он – мой парень. Но что случилось потом? Что заставило меня предпочесть Тайера? Я снова вспомнила, как терзало меня чувство вины за то, что я изменяю Гаррету, и как я трепетала от поцелуев Тайера. Гаррет не ошибался во мне: я была обманщицей. Он имел полное право злиться.

– Извини, – сказала Эмма. – Но я только что села за стол.

– Хорошо, я могу задать свой вопрос и здесь, если тебе так хочется, – с вызовом произнес Гаррет, положив руки на бедра. Он взглянул на Мерсеров. – Я просто хотел узнать, как прошел твой вчерашний визит в полицию, Саттон.

Эмма ощетинилась: откуда он об этом узнал? Мерсеры напряглись.

– Ты была в полиции? – пролепетала миссис Мерсер. – Почему ты нам ничего не сказала?

Гаррет изобразил удивление.

– О! Ну, я так и думал, что вам это будет интересно. Пожалуй, оставлю вас, не буду мешать. – Он отступил назад и поспешил к своему столику.

Эмма посмотрела на родителей Саттон, чувствуя, как пылают ее щеки. Она почему-то надеялась, что они ничего не узнают о ее встрече с Квинланом.

– Ты опять во что-то вляпалась? – с удрученным видом спросила миссис Мерсер, видимо, вспомнив, как всего неделю назад ей пришлось вызволять из участка дочь, которую обвиняли в краже из магазина.

– Готова спорить, она ходила туда, чтобы увидеться с Тайером, – встряла Лорел. Ее голос сочился ненавистью.

– Я ни во что не вляпалась. – Эмма заговорила громче. – И я была там не для того, чтобы встретиться с Тайером. Просто меня вызвал Квинлан. Я не хотела вам рассказывать, потому что не считала это важным.

– Как же, – проворчала Лорел себе под нос. – Ты ведь такая хорошая дочь. И всегда им все рассказываешь.

Эмма посмотрела на нее.

– А как насчет тебя? Ты рассказала родителям о кампании «Свободу Тайеру»? Как ты собираешь в школе деньги для выплаты залога?

Мистер Мерсер в ужасе повернулся к ней. Лорел покраснела.

– Это проект для обществознания, – поспешно произнесла она. – Мы изучаем, как петиции влияют на принятие законов. Нужно было проверить на практике…

– Ты могла бы составить петицию за что-то другое, а не хлопотать за того, кто вломился в наш дом и до смерти напугал твою сестру, – строго произнес мистер Мерсер. Затем поднял руку, останавливая возможные возражения. – Мы еще поговорим об этом. Саттон, зачем ты ходила в полицию? Это как-то связано с Тайером? – Он подался вперед, сверля Эмму взглядом. По спине у нее побежали мурашки. Отец Саттон выглядел таким же взбешенным, как в ту ночь, когда застал Тайера в комнате Саттон.

– Я… – начала Эмма и осеклась, не зная, что сказать.

Подошла официантка, но, почувствовав напряженность за столиком, растерянно взмахнула руками и попятилась в сторону кухни. Мистер Мерсер положил ладони на стол, и выражение его лица смягчилось.

– Ну, Саттон? – произнес он уже спокойнее. – Прошу, расскажи нам все, как есть. Обещаю, мы не станем тебя ругать. Мы просто беспокоимся. Тайер – парень с проблемами. Ни один нормальный человек не станет сбегать, а потом вламываться в твою спальню. Мы просто хотим защитить тебя от неприятностей.

Эмма опустила глаза, ее сердце замерло. В голосе мистера Мерсера звучали нежные и назидательные нотки, как и тогда, в гараже, когда она помогала ему чистить мотоцикл. Он просто пытается быть хорошим отцом. И все равно она не могла рассказать ему о том, что произошло в полицейском участке.

– Я подписывала документы по делу о краже из магазина, – сказала она. – Ничего не случилось. Честное слово. Гаррет просто пытается подставить меня. Он злится, потому что мы больше не вместе. А вы придаете всему слишком большое значение.

Она спрятала дрожащие руки под столом, надеясь, что родители Саттон купятся на эту выдумку. Мистер Мерсер пристально смотрел на нее, миссис Мерсер закусила лиловую губу, а Лорел фыркнула, явно не поверив ни единому слову. Но, наконец, родители вздохнули и пожали плечами.

– В следующий раз, когда окажешься в полиции, может быть, ты все-таки поставишь нас в известность? – мягко произнесла миссис Мерсер.

– Будем надеяться, что следующего раза не будет, – проворчал мистер Мерсер, хмуря брови.

Эмма смущенно отвела глаза, и ее взгляд скользнул к столику, за которым сидели Гаррет и его родители. В тот же миг он посмотрел в ее сторону и усмехнулся. Придурок, подумала она. В этот вечер ей совсем не хотелось ворошить историю с Тайером. Но, когда она повернулась к родителям, те уже обсуждали, какое вино заказать – шираз или мальбек[27]. О ней как будто забыли – на время.

Или не забыли? Я видела, как Лорел испепеляет Эмму взглядом. И у меня из головы не шли инициалы «ТВ», нацарапанные на ее календаре в квадратике с датой моей смерти.

Лорел определенно что-то знала. Оставалось лишь надеяться, что Эмма выяснит это раньше, чем будет слишком поздно.

12

Я – женщина, мой голос громок[28]

На следующий день Эмма стояла на школьной парковке, изнывая под беспощадным тусонским солнцем. Вдалеке девчонки из футбольной команды нарезали круги по пыльному полю. Эмма недоумевала, как они вообще таскают ноги – столбик термометра показывал почти сорок три градуса жары. После получасовой тренировки она была готова лечь под капельницу, чувствуя все симптомы обезвоживания.

Я помнила эти изнуряющие тренировки. Но, странное дело, порхая возле Эммы, я не чувствовала ни жары, ни холода. Совсем ничего… Знаю, прозвучит нелепо, но мне очень хотелось еще хоть раз испытать, каково это – потеть, задыхаться от усталости. Могла ли я подумать, что когда-нибудь буду отчаянно тосковать даже по таким малоприятным сторонам жизни?

Просигналил клаксон, и на серебристом «мерседесе» подъехала Шарлотта.

– Садись, подруга, – крикнула она из окна.

– Спасибо, выручила, – сказала Эмма, забрасывая мешок с теннисным снаряжением и сумочку на заднее сиденье. – Моя подлая сестрица меня бросила. – Сегодня они всей компанией собирались у Мадлен, чтобы обсудить очередной розыгрыш, но после тенниса Лорел исчезла, не дождавшись Эммы. К счастью, Шарлотта еще не уехала из школы, хотя Эмма все бы отдала, лишь бы пропустить это мероприятие. Меньше всего на свете ей хотелось причинить Итану боль. Встречаясь с ним сегодня в школьных коридорах, она испытывала неловкость – наверняка он догадывался, что Эмма что-то скрывает. Она чувствовала себя в ловушке: если сказать Итану, что они замышляют, и тем самым провалить розыгрыш, подруги Саттон никогда ее не простят. Но если не сказать, она может потерять его навсегда.

Как только Эмма забралась на пассажирское сиденье, Шарлотта нажала на газ, и машина рванула со стоянки, выскакивая на шоссе. В считаные минуты они преодолели длинный участок пустыни, пронеслись мимо мини-молла, в котором было множеством бутиков с одеждой местных брендов, мимо кафе-мороженого в стиле 1950-х, кофейни «Старбакс» и видеосалона. Наконец Шарлотта свернула в знакомый жилой квартал. Эмма была рада, что за рулем Шарлотта. Сама она только один раз была в доме Вега, когда они с девчонками готовили розыгрыш для «двойняшек-твиттеряшек», и она толком не помнила, где он находится. В этом она видела еще один плюс своей вынужденной «безлошадности» – если бы подруги заметили, что Саттон с трудом ориентируется в Тусоне, они бы, вероятно, отправили ее на обследование в психбольницу.

Когда они остановились перед светофором на Оранж Гроув, по радио как раз передавали местные новости.

– Тусон взбудоражен историей Тайера Веги, мальчика, пропавшего этим летом, – вещала журналистка.

Эмма выпрямилась, едва удержавшись от изумленного восклицания.

– В субботу ночью мистер Вега ворвался в дом своей девушки, и сейчас он арестован под залог в пятнадцать тысяч долларов за незаконное проникновение в чужое жилище, сопротивление при задержании и ношение холодного оружия, – продолжала корреспондентка. – Однако адвокат Джеффри Роджерс, назначенный защитником задержанного, убежден, что дело будет прекращено за отсутствием состава преступления.

Мужской голос загремел в динамиках:

– Мой клиент несовершеннолетний, его нельзя судить как взрослого, – заявил адвокат Тайера. – Тут вопрос давней неприязни между ним и одним из сотрудников полиции Тусона.

– Давней неприязни? – произнесла Эмма вслух раньше, чем успела прикусить язык.

Шарлотта посмотрела на нее.

– Да, между ним и Квинланом. Помнишь, как он возглавил и вел розыск Тайера? Тайер стал для него чем-то вроде белого кита. Квинлан был в ярости, что не мог его поймать. Все говорят, что именно поэтому он потребовал такое суровое наказание, да и вообще Квинлан будто бы выдумал историю о том, что Тайер оказал сопротивление при аресте.

Эмма подняла брови. Что, если это правда? Что, если адвокат добьется освобождения Тайера до суда? Ей даже думать не хотелось о том, что может тогда произойти.

– Лорел очень злится на тебя, да? – спросила Шарлотта.

Эмма кивнула.

– Она считает, что Тайер в тюрьме из-за меня.

– Понятное дело, – уклончиво произнесла Шарлотта, сохраняя бесстрастное выражение лица. Эмма задалась вопросом, на чьей стороне Шарлотта. В то время как Мадлен и Лорел открыто обвиняли Эмму, Шарлотта ее защищала. И, тем не менее, Эмма видела, как Шарлотта подписывала петицию за освобождение Тайера. Возможно, она просто пытается усидеть на двух стульях и не нажить себе врагов.

– А как, по-твоему, Мадс относится ко всей этой истории с Тайером? – непринужденно спросила Эмма, закидывая в рот клубничный леденец. – Со мной она уж точно не станет об этом говорить.

В последнее время Шарлотта и Мадлен сблизились. Возможно, Мадлен рассказала Шарлотте кое-что о Тайере, и это помогло бы Эмме разобраться в его отношениях с Саттон.

Шарлотта не сводила глаз с дороги.

– Она переживает, это точно. Видимо, отец у нее совсем с катушек съехал. Короче, дома у них напряженка.

– Думаешь, она… что-то скрывает? – спросила Эмма, разгрызая конфету.

– Ты о чем?

Хороший вопрос, подумала Эмма. Она действовала наугад, пытаясь ухватиться за любую мелочь.

– О Тайере. О том, где он был все это время.

Шарлотта отвлеклась от дороги и смерила Эмму долгим недоверчивым взглядом.

– Я думаю, Мадс хотела бы задать такой же вопрос тебе.

Эмма с трудом сглотнула, не зная, как ответить. Знала ли Саттон о том, куда подался Тайер?

Мне казалось, что я тоже ничего не знаю. Иначе я бы не донимала Тайера расспросами, выпытывая, что он от меня скрывает.

Двое подростков, по виду семиклассников, катались на скейтбордах по самодельному пандусу во дворе по соседству с домом Мадлен. Их мать, сложив руки на груди, с явным неудовольствием наблюдала за трюками, которые они выделывали. Наконец Шарлотта пожала плечами.

– Не удивлюсь, если и Мадлен что-то скрывает.

– Почему? – спросила Эмма, стараясь сдержать волнение.

– Потому. – Шарлотта припарковала машину и задержала руку на рычаге переключения передач. – В семье Вега у всех есть секреты.

Прежде чем Эмма успела спросить что-нибудь еще, Шарлотта вышла из машины, одернула джинсовую мини-юбку и направилась к оштукатуренному дому. Эмма последовала за ней через двор. Когда Эмма потянулась к дверному звонку, Шарлотта остановила ее:

– Не надо, – и порылась в своей черной сумке-хобо. – У меня есть ключ.

Она вытащила брелок – миниатюрную довольно потрепанную куколку, – на котором болтался бронзовый ключ.

– У тебя есть ключ от дома Вега? – опешила Эмма.

Шарлотта как-то странно покосилась на нее.

– Ну, да. Он у меня с восьмого класса. И от твоего дома тоже, а у тебя есть мой. Эх, ты, пациентка с амнезией. – Она нахмурилась. – Надеюсь, ты не потеряла мой ключ? Отец взбесится. Ведь тогда придется менять все замки.

– Нет, он у меня, – соврала Эмма, хотя понятия не имела, где может валяться ключ Шарлотты. И тут ее накрыло чувство вины. Она подумала о том, кто пытался задушить ее в доме Шарлотты несколько недель назад. Сначала она подумала на одну из подруг Саттон – сигнализация не сработала, а это означало, что злодей уже находился в доме либо знал код. Мог ли Тайер украсть у Мадлен ключ от дома Шарлотты? Или как-то узнать код сигнализации?

– Слушай, а ты не напомнишь мне ваш код? – спросила Эмма, затаив дыхание. Она не знала, как далеко может зайти в этих расспросах. – Кажется, там очень легкая комбинация, верно? 1-2-3-4? – Может быть, Тайер просто угадал код…

Шарлотта фыркнула:

– Ты на какой планете живешь? Код у меня 2-9-3-7. Просто забей его в свой телефон и прекрати терзать меня каждые две недели. Мадлен так и сделала, и теперь ей не приходится спрашивать.

– Мадлен хранит твой код в телефоне? – повторила Эмма. – Но это же не безопасно. – Сердце у нее забилось быстрее. Вот так новость! Выходит, Тайер мог не только украсть у сестры ключ от дома Шарлотты, но и просто найти код в ее телефоне. Она подумала о сильных руках, стиснувших ее шею на кухне Шарлотты. Вспомнила, как ей шептали на ухо, чтобы она перестала вести свое расследование. Похоже, это были мужские руки. И голос вполне мог принадлежать тому, кто окликнул ее в спальне Саттон в субботу ночью.

Я задалась вопросом: насколько это реально? Вспомнила, как мы гуляли в горах, как ловко Тайер взбирался по скалистым тропам и крутым подъемам, призывая меня не отставать. Ему не составило бы никакого труда пробраться в дом Шарлотты или залезть по стропилам, чтобы сбросить прожектор Эмме на голову. Я подумала о том, как осталась одна в Каньоне Сабино после встречи с Тайером в ночь моей гибели. Что, если он скинул меня с той скалы, куда мы приходили с отцом, когда я была маленькой?

Шарлотта открыла дверь дома Мадлен, они зашли в прихожую и сразу почувствовали запахи ароматических смесей и мексиканской кухни. Возле шкафа выстроились четыре пары обуви, от балеток Tori Burch до «лодочек» на шпильке Boutique Nine. На столике у стены стояли фотографии в рамках – свадебное фото мистера и миссис Вега, а рядом маленькая Мадлен позировала в пачке и на пуантах. Эмма нахмурилась, чувствуя, что чего-то не хватает. Она могла бы поклясться, что в последний раз, когда была здесь, видела на этом столике и фотографию Тайера. Неужели Вега убрали ее? Пытались избавиться от всего, что напоминало о Тайере? Может, теперь они стыдились того, что он их сын?

На лестничной площадке появилась Лили.

– Наконец-то, – воскликнула она, поправляя черные кожаные ремешки браслета на левом запястье. – Мы здесь, наверху.

Эмма и Шарлотта поднялись в комнату Мадлен. Здесь громко звучала музыка, а на экране телевизора мелькали кадры «Модного проекта Рэйчел Зоуи»[29]. Завидев Эмму, Шарлотту и Лили, Мадлен, Габби и Лорел оторвались от своих журналов. Стопки старых номероы Vogue и W громоздились на деревянном полу. Жалюзи кофейного цвета были подняты, вдали виднелись Горы Каталины. На светло-персиковых стенах спальни висели постеры в рамках с изображениями балерин, между ними затесалась и фотография Мадлен и Тайера на лыжной прогулке.

Эмма не могла отвести взгляд от этой фотографии. Глубоко посаженные глаза Тайера с суровым неодобрением смотрели на нее, и только на нее.

Лорел нашла под кроватью Мадлен номер журнала Cosmopolitan и открыла его на статье под названием «Как заставить вашего мужчину рычать как тигр».

– Кто пишет весь этот бред? – усмехнулась она, закатывая глаза.

– Постой! – Шарлотта наклонилась, заглядывая в журнал. – Мне до смерти хочется узнать, что нужно сделать, чтобы мой мужчина зарычал как тигр! – Она прищурилась и соблазнительно надула губки.

Лорел встряхнула пузырек темно-зеленого лака Essie для ногтей и вставила ярко-розовые поролоновые подушечки между пальцами ног.

– Хотела бы я знать, что заставит Итана Лэндри рычать тигром, – ехидно заметила она.

У Эммы в груди что-то оборвалось.

Лили выпрямила спину и покосилась на Габби. Та слегка кивнула, и ее глаза расширились.

– Короче, мы с Габс сегодня ночью провели мозговой штурм, придумывали идеи для нашего первого официального розыгрыша, – объявила Лили, почтительно глядя на Эмму. Ну, разумеется, подумала Эмма. Она же думает, что я – Саттон. Хочет поделиться идеями розыгрыша и ждет моего одобрения.

Интересно было наблюдать со стороны, как трепещут передо мной подруги. Я вспомнила, как много предложений зарубила, сколько посиделок отменила просто так, под настроение, и сколько вечеров ушло на то, чтобы сделать все в точности, как я планировала. Ведь мои идеи всегда были лучшими. И все это признавали.

Эмма стиснула зубы, но, поразмыслив, решила воспользоваться властью, которой обладала Саттон. Она разразилась лающим смехом и склонила голову набок.

– Похвально, – ледяным тоном произнесла она. – Но, боюсь, «Игра в ложь» пока еще не принимает предложения от новичков.

– Да, смотрите и учитесь, девочки. – Шарлотта закрыла Cosmo и выпрямилась. – Ну, кто-нибудь знает, чем увлекается Итан?

Улыбка разлилась на лице Лорел.

– Саттон знает. Верно, сестренка?

У Эммы сдавило горло. Все посмотрели на нее.

– Откуда тебе знать, чем увлекается Итан Лэндри? – недоверчиво спросила Мадлен.

– Я и не знаю, – огрызнулась Эмма, пытаясь убить Лорел взглядом.

– Еще как знаешь, – не унималась Лорел. Она схватила с кровати Мадлен плюшевую собаку и прижала ее к груди. – Не скромничай, сестрица. Ты знаешь всю его подноготную. – Она повернулась к подругам. – На днях Саттон сказала мне, что Итан тайно участвует в поэтических вечерах в клубе «Конгресс».

– Я никогда тебе этого не говорила! – крикнула Эмма, чувствуя, как ей становится жарко, и отчаянно пытаясь вспомнить, когда они с Итаном обсуждали поэтический марафон. И тут… ее как током ударило. В парке, в воскресенье. Выходит, Лорел все-таки шпионила. Но что еще она слышала?

– Конечно, он пишет стихи. – Шарлотта закатила глаза. – Как истинный эмобой. – Она достала телефон и загрузила Google. Вскоре раздался ее радостный визг. – Вот он! Итан Лэндри в списке участников поэтической дуэли под номером четыре. Мы можем сделать из этого потрясающий розыгрыш!

Мадлен подалась вперед.

– Можно нанять зрителей, чтобы его освистали или забросали помидорами.

– А что, если посадить в зал кого-то, кто представится редактором журнала? – выпалила Лили. – Он скажет, что в восторге от стихов Итана и хочет их опубликовать, но только если Итан прилетит в Нью-Йорк на встречу с издателем. А когда Итан туда явится, ему скажут, что никогда о нем и не слышали!

Габби кивнула, у нее загорелись глаза.

– Он почувствует себя таким лузером.

– Или же… – авторитетно произнесла Лорел, подняв бровь, – можно пробраться к нему домой, выкрасть пару его стихов и разместить в интернете под вымышленным именем. А, когда он прочтет их со сцены, нанятый нами чувак прикинется настоящим автором и обвинит Итана в плагиате. Потом он покажет, что выложил стихи в Сеть за две недели до конкурса. Только представьте себе, какое это будет унижение!

– Гениально! – воскликнула Шарлотта. – Все это мы снимем на видео и выложим на YouTube!

Мадлен одобрительно хлопнула ладонью по ладони Лорел.

– Здорово придумано!

Габби театрально поклонилась, словно после шекспировского монолога, и провозгласила:

– Розы красные, фиалки голубые – для Итана Лэндри шутки чумовые!

Лорел повернулась и уставилась на Эмму.

– А ты что думаешь, Саттон?

Эмму словно окатило жаром, и она боялась, что вот-вот упадет в обморок. Отвернувшись, она сделала вид, будто рассматривает одну из репродукций Дега на стене. Еще не хватало, чтобы они видели выражение ее лица. Видит бог, она хотела сорвать этот розыгрыш, но не могла придумать, как это сделать. Саттон, наверное, сообразила бы. Отпустила бы какую-нибудь язвительную колкость, чтобы поставить всех на место. Она опять почувствовала себя прежней Эммой – покорной, малодушной молчуньей.

– Я… э-э… мне надо в туалет, – пробормотала она и выскочила в коридор. Задержись она в комнате Мадлен еще хоть на миг, все могло бы закончиться слезами.

Она двинулась по коридору, устланному бежевым ковром, ощупывая рукой саманные стены[30]. Где, черт возьми, здесь ванная? Она заглянула в первую попавшуюся дверь, но за ней оказался шкаф для белья. За следующей дверью она обнаружила кабинет с компьютером и принтером размерами с промышленный станок. Она подошла к третьей двери, слегка приоткрытой, и заглянула внутрь. Комната была отделана в голубых тонах – на полу светло-голубой ковер, стены чуть темнее, покрывало черное. Повсюду развешаны футбольные плакаты, а на полке у окна поблескивают спортивные кубки.

Комната Тайера.

В животе что-то шевельнулось. Конечно. Почему она раньше до этого не додумалась? Если у Саттон и Тайера была тайная связь, возможно, какие-то доказательства остались именно здесь.

Она быстро оглянулась через плечо, толкнула дверь и на цыпочках вошла в комнату. На столе аккуратными стопками лежали книги. Нигде ни следа пыли или беспорядка. Вращающийся стул с кожаным сиденьем задвинут под темный деревянный стол. Никто не удосужился перевернуть страницы на настенном календаре с логотипом «Аризона Даймондбэкс»[31] – фото одного из игроков, замахивающегося битой для удара по размытому белому мячу, красовалось над жирной надписью: «ИЮНЬ». Ясно, что эту комнату уже тщательно обыскали – возможно, это даже были копы во главе с Квинланом, – сразу после исчезновения Тайера. Эмма провела пальцами по крышке стереосистемы. Она наткнулась на iPod и тут же положила его обратно.

Когда я увидела iPod и стереосистему, границы моего сознания расширились. Я увидела себя в комнате Тайера, балдеющую под песню группы Arcade Fire[32] с того самого iPod. Тайер лежал рядом со мной на ковре, и его пальцы гладили мою коленку. Ворсинки ковра щекотали мои голые ноги. Я потянулась к нему, игриво задрала край его светло-зеленой футболки, чтобы прикоснуться к каменным мышцам живота. Тайер обхватил мой подбородок ладонями и наклонился вперед, я почувствовала его дыхание. Его губы накрыли мой рот, и все во мне вспыхнуло. И тут скрипнула дверь. Мы замерли на мгновение, а потом вскочили, прокрались вниз по задней лестнице и юркнули в комнату отдыха. В тот самый момент, когда мистер Вега появился в прихожей и подозрительно уставился на нас широко открытыми глазами, память опять мне изменила.

Эмма кружила по комнате, шаря под подушками на кровати Тайера, заглядывая в ящики стола и почти пустой шкаф. Все выглядело стерильным и безликим, как в гостиничном номере. Ничто не нарушало порядок. Никаких забытых тюбиков помады, которые могли принадлежать Саттон. Ни одной ее фотографии на пробковой доске. Если у Тайера и были какие-то отношения с Саттон, он определенно держал это в тайне.

Но вдруг, уже отчаявшись, Эмма кое-что заметила. На книжной полке в одном ряду с криминальными романами стояла потрепанная книжка в бледно-желтом переплете. «Маленький домик в прериях»[33] – прочитала она название на корешке. Эмма потянулась за ней. Если ей показалось странным, что книга из серии «Маленький домик» нашлась у Саттон, то уж поверить в то, что нечто подобное читает повернутый на футболе парень, Эмма точно не могла.

Книга оказалась невесомой. Повертев ее в руках, Эмма обнаружила, что середина страниц вырезана и внутри книга полая. Дрожа как в лихорадке, она просунула руку внутрь и нащупала какие-то бумажки. Вытащив их из тайника, Эмма уловила до боли знакомый цветочный аромат. Те же мускусные нотки, что и в туалетной воде, которой она побрызгалась из флакона с золотистой этикеткой Annick, стоявшего на комоде Саттон.

Дрожащими пальцами она развернула сложенные страницы и сразу узнала округлый почерк Саттон. «Дорогой Тайер, – начиналось письмо. – Я все время думаю о тебе… Жду не дождусь, когда мы увидимся снова… Я так тебя люблю…»

Она перешла к следующей странице, но текст следующего письма мало чем отличался от предыдущего. Так же, как и от остальных шести писем. Все они были адресованы Тайеру и подписаны витиеватой буквой «С». Саттон ставила дату в верхней части каждой страницы; переписка началась в марте и продолжалась до конца июня, пока Тайер не исчез.

Я тоже смотрела на письма, пытаясь восстановить события, но память молчала. Видимо, я не могла не писать эти письма. Тайная связь с Тайером, должно быть, кружила мне голову. В конце концов, я всегда жила на грани, любила риск.

Эмма сунула письма в передний карман толстовки и выскользнула обратно в коридор, оставив дверь приоткрытой, какой и нашла ее.

– Саттон?

Эмма резко обернулась и чуть не вскрикнула. Мистер Вега стоял у нее за спиной, нависая как скала. Его темные волосы, смазанные гелем, были зализаны назад, отчего еще заметнее выделялся заостренный «вдовий пик», а сам он походил на заядлого картежника, которому место в дымном полумраке игрального зала. Когда он сдвинул брови, через его загорелый лоб пролегли морщины.

Он покосился на руку Эммы, все еще придерживающую дверь.

– Что ты здесь делаешь? – строго спросил он.

– Э-э, просто иду в ванную, сэр, – пискнула Эмма.

Мистер Вега уставился на нее. Письма Саттон оттопыривали карман. Она сложила руки перед собой, пытаясь прикрыть выпуклость.

Наконец мистер Вега указал на другую дверь.

– Гостевая ванная в той стороне.

– О, точно! – Эмма шлепнула себя по лбу. – Все перепутала. Неделя была длинная.

Мистер Вега поджал губы.

– Да. Это было испытание для всех нас. – Он потоптался на месте, как будто смутившись. – Но, раз уж ты здесь, я бы хотел извиниться за поведение моего сына. Мне очень стыдно за то, что он ворвался в твой дом. Поверь, я сделаю все, чтобы он усвоил урок.

Эмма мрачно кивнула, думая о синяках на ключице Мадлен. Она могла только догадываться, какой урок собирается преподать мистер Вега своему сыну.

– Что ж, мне, наверное, пора вернуться к девочкам, – пробормотала она.

Она шагнула в сторону, чтобы обойти мистера Вегу, но он схватил ее за руку. Эмма резко вдохнула, и сердце скакнуло к самому горлу. Но мистер Вега тотчас отпустил ее.

– Пожалуйста, попроси Мадлен зайти ко мне на минутку, хорошо? – сказал он, понизив голос.

Эмма выдохнула.

– О… Конечно.

Она двинулась в сторону комнаты Мадлен, но он опять остановил ее.

– И… Саттон?

Эмма обернулась.

– Ты никогда прежде не называла меня «сэром». – Он в упор посмотрел на Эмму. – Не стоит и начинать.

– О… Ладно. Извините.

Мистер Вега чуть дольше задержал на ней взгляд, пристально разглядывая ее. Эмма изо всех сил старалась сохранять невозмутимое выражение лица. Наконец он повернулся и тихо спустился вниз по лестнице. Эмма прислонилась к стене и закрыла глаза, чувствуя, как шуршит бумага в кармане. Горячо.

Может быть, даже слишком горячо, подумала я.

13

С любовью, С

Через час Эмма неподвижно сидела рядом с Лорел в «фольксвагене». Может, Лорел и бросила ее в школе, но о том, чтобы оставить сестру у Мадлен, не могло быть и речи. По дороге она не произнесла ни слова и все время морщилась, словно от Эммы дурно пахло.

Заметив на углу торговый центр с гипермаркетом Big Lots и множеством других магазинчиков, Эмма схватилась за руль и повернула машину на правую полосу. Лорел резко ударила по тормозам.

– Какого черта?

– Хочу, чтобы ты остановилась, – сказала Эмма, указывая на парковку. – Нам нужно поговорить.

К ее удивлению, Лорел включила поворотник, заехала на стоянку и заглушила мотор. Но тут же вышла из машины и зашагала в сторону торгового центра, даже не обернувшись. Когда Эмма догнала ее, Лорел уже шмыгнула в «Обувной сарай». В магазине пахло кожей и освежителем воздуха. Ковбойские шляпы рядами лежали вдоль стен, в бесконечность тянулись полки, заставленные ковбойскими сапогами. Звучала музыка в стиле кантри – какой-то парень гнусавил про свой «форд пикап», а единственным покупателем оказался грузный парень с жевательным табаком во рту. Хозяйка, толстая тетка в жилетке с гарцующими лошадьми, грозно глянула на них из-за прилавка. При взгляде на нее не оставалось никаких сомнений, что она умеет обращаться с дробовиком.

Лорел подошла к черной ковбойской рубашке с серебряными клепками на плечах. Эмма хихикнула.

– Не думаю, что это твой стиль.

Лорел вернула рубашку на вешалку и с наигранным интересом оглядела витрину с декоративными пряжками. Большинство из них были в форме бычьих рогов.

– Я серьезно, твой бойкот в отношении меня затянулся, – сказала Эмма, следуя за ней по пятам.

– А по мне – то, что надо, – ответила Лорел.

Эмму обрадовало, что она хотя бы что-то сказала.

– Послушай, я не знаю, зачем Тайер притащился ко мне, и…

Лорел обернулась и уставилась на нее.

– О, неужели? Действительно не знаешь? – Ее взгляд опустился ниже, на талию Эммы. Эмма втянула живот, чувствуя, как давят на кожу сложенные листки бумаги из комнаты Тайера. Лорел как будто знала, что прячет Эмма.

– Я действительно не знаю, – сказала Эмма. – И не могу понять, почему ты так злишься, но я хочу услышать от тебя, что мне нужно сделать, чтобы мы помирились. И чтобы ты больше не держала на меня зла.

Лорел прищурилась и отступила назад.

– Теперь ты меня пугаешь. Саттон Мерсер никогда не раскаивается. Саттон Мерсер ни с кем не мирится.

– Люди меняются.

А иногда умирают, и их место занимают благородные близнецы, угрюмо подумала я.

Из динамиков зазвучала новая песня в стиле кантри – на этот раз о любви к старым добрым США. Лорел рассеянно схватила пару розовых ковбойских сапог и тут же поставила их на место. Выражение ее лица как будто смягчилось.

– Хорошо. Ты и правда можешь кое-что сделать, если хочешь со мной помириться.

– Что именно?

Лорел шагнула к ней.

– Уговори отца снять обвинения против Тайера. Или скажи Квинлану, что ты сама пригласила Тайера. Тогда копам придется его отпустить.

– Но я его не приглашала! – запротестовала Эмма. – И я не собираюсь действовать за спиной у отца и врать полиции.

Лорел гневно выдохнула.

– Как будто раньше тебя это останавливало!

– Ну, я пытаюсь начать жить с чистого листа. Мне надоело, что родители сердятся на меня чуть ли не каждый день.

– Да-да… – Лорел фыркнула.

Эмма в отчаянии сжала кулаки, уставившись на ковер цвета табака. Звякнул дверной колокольчик, в магазин вошла несуразная высокая девушка в крестьянской юбке и футболке с надписью «ПОЭТИЧЕСКАЯ ДУЭЛЬ. КЛУБ КОНГРЕСС». Что-то дрогнуло в лице Лорел; очевидно, она тоже обратила внимание на футболку.

– Послушай, – сказала Эмма, не спуская глаз с девушки, – если я такая стерва, злись на меня. Не втягивай в это Итана. Мы не должны портить ему выступление.

Какое-то мгновение Лорел выглядела виноватой. Но потом ее лицо снова посуровело.

– Извини, сестренка. Ничего не поделать. План уже запущен.

– Еще не поздно все отменить, – не сдавалась Эмма.

Лорел усмехнулась.

– Чтобы Саттон Мерсер отменила розыгрыш? Это на тебя не похоже. – Она прислонилась к стойке, где висели какие-то плащи из мешковины. – Но я готова заключить сделку. Ты вытащишь Тайера из тюрьмы, а я остановлю розыгрыш.

– Это несправедливо, – прошипела Эмма.

– Тогда, увы, ничем не могу помочь. – Лорел изящно развернулась на каблуках. – Я так понимаю, тебя не очень волнует судьба твоего тайного бойфренда? Хотя чему тут удивляться? Ты ко всем своим тайным бойфрендам относишься, как к дерьму. – Бросив на Эмму многозначительный взгляд, она толкнула дверь и вышла на солнце. Дверь захлопнулась, и колокольчики забренчали, словно посмеиваясь над Эммой.

Ближе к вечеру Эмма подъехала к знакомому дому в стиле ранчо неподалеку от Каньона Сабино. Ноги ныли от изнурительного велопробега – шутка ли, больше десяти километров, да еще в гору, – кожа была липкой от пота, хотя уже сгущались сумерки и воздух остыл. Но Эмме не оставалось ничего другого, кроме как сесть на велосипед и отправиться к Итану – не просить же Лорел подбросить ее на машине. Она должна была с ним увидеться.

Дом Итана стоял напротив особняка Ниши Банерджи, куда Эмма забрела на вечеринку в первую же ночь, когда оказалась в роли Саттон. Дом Лэндри стоял на небольшом участке земли, огороженном белым заборчиком, нуждающимся в покраске. Воробьи сидели на тонких ветвях дуба на краю двора, заходящее солнце отбрасывало длинные тени на слегка заросший газон. Глиняные горшки с крошечными фиолетовыми цветами выстроились вдоль крыльца, а возле кресла-качалки с облупившейся желтой краской валялись газеты в голубых полиэтиленовых пакетах, скопившиеся дня за три. Хотя дом казался Эмме лучшим из всех, где она когда-либо жила, он все-таки проигрывал хоромам Мерсеров с пятью спальнями. Кто бы мог подумать, что она так быстро привыкнет к роскоши.

Она громко постучала. В окне мелькнуло лицо Итана. Он удивленно улыбнулся Эмме, открывая дверь.

– Извини, что без звонка, – сказала Эмма.

Итан дернул плечом.

– Круто. Родителей все равно нет дома. – Он отступил в сторону, пропуская Эмму. – Проходи.

Она нащупала письма в кармане и последовала за ним по длинному коридору, оклеенному обоями в светло-розовый цветочек. На стенах висели картины, которые Эмме доводилось видеть только в похоронных конторах – акварели с розами и закатами. Странно, что тут не было ни одной фотографии Итана. В доме стоял какой-то странный запах – тяжелый и затхлый, что определенно не добавляло уюта.

Итан провел Эмму в небольшую темную комнату.

– Это моя комната, – сказал он, проводя рукой по волосам. – Это очевидно, – добавил он и как будто смутился.

Эмма огляделась. С тех пор как они стали друзьями, она столько раз представляла себе, как выглядит комната Итана, и всегда видела ее захламленной картами звездного неба, частями телескопа, старыми наборами юного химика, потрепанными тетрадками и грудами поэтических сборников. Но в этой комнате царил безупречный порядок. На ковре виднелись следы пылесоса. Пара черных альпинистских перчаток лежала на тумбочке рядом с блокнотом в кожаной обложке, который Эмма заметила в руках у Итана в день их знакомства. На письменном столе стоял лишь старенький ноутбук – и больше там ничего не было, даже шариковой ручки. Кровать была заправлена так аккуратно, что могла бы пройти самую жесткую инспекцию гостиничного сервиса – на покрывале ни морщинки, подушки сложены в ряд. Эмма когда-то работала горничной в отеле «Холидей Инн», и менеджеры всегда ругали ее за то, что она плохо взбивает подушки.

Эмма взглянула на Итана, не решаясь спросить, действительно ли это его комната. Уж очень скучно и безлико она выглядела. Но Итану и так было неловко, и ей не хотелось его обижать. Она села на кровать и полезла в карман за пачкой писем.

– Я нашла это сегодня в комнате Тайера, – сказала она и разложила письма на покрывале. – Это письма Саттон. И значит, между ними были романтические отношения.

Итан брал в руки каждое письмо и бегло просматривал. Эмма почувствовала вспышку вины, как будто предавала сестру, раскрывая ее секреты.

Я понимала, почему Эмма показывает Итану письма, но меня это тоже задело. В конце концов, это были мои глубоко личные переживания.

«Я никогда не думала, что могу так влюбиться, – прочитал Итан вслух и перешел к следующей странице. – Я хочу целовать тебя на футбольном стадионе Университета Аризоны, в кустах за домом моих родителей, на вершине горы Леммон…» – Он остановился и откашлялся.

Эмма почувствовала, как щекам становится горячо.

– Похоже, они очень нравились друг другу.

– Но в то же время она была и с Гарретом, – сказал Итан, читая в одном из писем: «Клянусь, я хочу порвать с Гарретом и быть только с тобой. Но сейчас не самый подходящий момент, и мы оба это знаем». – Может быть, Тайер злился, что все это время Саттон была с другим… и убил ее.

Я почувствовала озноб, вспомнив, как Тайер переменился в лице, когда той ночью, в горах я заговорила о Гаррете. Его гнев был беспредельным – хотя он сам признавался, что это его самый большой недостаток, и в этом он похож на отца. Неужели этого оказалось достаточно, чтобы вывести его из себя?

Эмма откинулась на спинку кровати и уставилась на попкорновый потолок[34].

– Это как-то чересчур… Убить девушку из-за того, что она медлит разорвать другие отношения?

– Убивают и за куда меньшее. – Итан с отсутствующим видом уставился на свои руки. Выглядел он так, словно его что-то огорчило. Наконец он заговорил, медленно, тщательно взвешивая слова. – Может быть, Саттон взбесила его. Она была мастером манипуляций.

– Что это значит? – резко спросила Эмма. Ей не понравился его тон. Или то, что он сказал про ее сестру.

– Сегодня ты у нее в любимчиках, – продолжил Итан. – А завтра она мешает тебя с грязью. Я видел, как она проделывала это с парнями. – Он нахмурился. – Может, так вышло и с Тайером. Возможно, этим она довела его до белого каления, и он просто… сорвался.

У Эммы взмокли ладони. Могло ли легкомысленное поведение сестры довести Тайера до крайности? Если она дразнила его, то приближая, то отталкивая, и встречаясь при этом с Гарретом, это могло привести его в ярость.

– Может быть, – прошептала она.

– И что, по-твоему, нам теперь с этим делать? – спросил Итан.

– Можно позвонить в полицию, – предложила Эмма.

– Или нельзя. – Итан покачал головой. – Если мы явимся в полицию, тебе придется рассказать всю правду о себе. Это слишком рискованно. – Он закинул ногу на ногу, покачивая ярко-синим кроссовком Converse. – Мы приближаемся к разгадке. Но нужны более веские доказательства. Что там с кровью на машине? Это ведь кровь Саттон, да?

Эмма поднялась с кровати и принялась расхаживать по комнате.

– Наверное. Хотя у полиции еще нет результатов экспертизы. Думаю, они будут изучать и отпечатки пальцев на руле, и может быть, найдут отпечатки Тайера. – Она поморщилась. – Но, наверное, человек должен находиться у них в базе, чтобы они могли найти совпадение по ДНК?

– У Тайера уже были приводы в полицию, – заметил Итан. – И у него должны были взять отпечатки при аресте.

– Мы уже знаем, что он был в машине, – подхватила его мысль Эмма. – Но, даже если на руле найдут его отпечатки… Что это доказывает?

– Да, верно… – Итан сник. – Значит, придется копать глубже. Выяснить его мотив. Найти что-нибудь такое, что поможет прижать его к стенке.

– Да, – пробормотала Эмма, но вдруг почувствовала, что силы у нее на исходе. Она была так близка к цели… и оказалась так далеко.

Она закрыла глаза, изнемогая под тяжестью стоящей перед ней задачи. Юная футбольная звезда не может вот так запросто, в одночасье, стать убийцей. Что-то заставило Тайера Вегу переступить черту.

Когда она снова открыла глаза, то заметила светящийся экран ноутбука Итана. В окне Safari была открыта страница Саттон на Facebook.

– Ты зарегистрирован на Facebook? – фыркнула Эмма. – Никогда бы не подумала.

Итан вскочил с кровати и закрыл ноутбук.

– На самом деле нет. То есть, у меня есть страница, но я ничего на ней не пишу. Я просто хотел оставить тебе сообщение на твоей странице… Вернее, на странице Саттон. Но не знаю. – Он смущенно покосился на нее. – Не будет ли это странно? Твои подруги ведь не в курсе, что мы… общаемся.

Эмма почувствовала прилив удовольствия от того, что разговор зашел об их отношениях. Но в животе внезапно свернулся холодный узел. Она вспомнила, как ее подруги только что обсуждали предстоящий розыгрыш. Ей хотелось рассказать Итану об их коварном плане, но от одной только мысли об этом ей становилось не по себе. Значит, оставалось только сорвать их замысел.

– Лорел знает про нас, – сказала Эмма. И тут же покраснела. Правильно ли она выразилась? Про нас? Но ведь они еще не стали парой.

– Тебя это беспокоит? – спросил Итан, и легкая улыбка тронула его губы.

– А тебя? – парировала Эмма.

Итан подошел ближе и сел рядом с ней на кровать.

– Меня не волнует, знает кто-то или нет. Я думаю, что ты удивительная девушка. Я никогда не встречал таких, как ты.

У Эммы сжалось сердце. Никто и никогда не говорил ей ничего подобного.

Итан наклонился вперед, провел рукой по волосам. Он нежно поцеловал ее, и, чувствуя его теплые мягкие губы, Эмма мгновенно забыла обо всем, что случилось с тех пор, как она приехала в Тусон. Прочь улетели воспоминания о том, с каким волнением она вышла из автобуса, предвкушая встречу с сестрой. Как быстро растаяли надежды на воссоединение с Саттон. Она забыла о записке с угрозами, в которой ее заставляли назваться Саттон, а в противном случае угрожали отправить вслед за сестрой на тот свет. Забыла о своем расследовании, о поисках Тайера или другого убийцы Саттон. Сейчас она была просто Эммой Пакстон, девушкой, у которой появился бойфренд.

А я, ее сестра, радовалась тому, что она нашла свою половинку.

14

Если подойдет ключ

В ту ночь Эмма ворочалась с боку на бок под светло-голубыми простынями, не в силах заснуть. Старые плюшевые игрушки сестры сидели в ногах кровати и таращились на нее, поблескивая бусинками глаз в лунном свете. Эти милые зверушки, которые так не вязались с характером Саттон, были единственными сентиментальными вещицами из ее прошлого. Они напоминали Эмме те немудреные сокровища, которые она возила с собой из дома в дом – вязаную обезьянку, подаренную учителем музыки за блестящее исполнение сложной пьесы, и Носкминога, осьминога из носков, которого Бекки купила ей во время поездки к Четырем углам[35]. Игрушки Саттон навевали тоскливые мысли о том, как много всего они упустили в разлуке, сколько воспоминаний могли бы сохранить о долгих играх в общей спальне и тайных мирах, придуманных только для них двоих. Этого уже никогда не наверстать.

На дубе под окном ухнула сова. Эмма уставилась на ветки, вспоминая, как однажды ночью спускалась по этому дереву, чтобы встретиться с Итаном. И точно так же по нему залез Тайер, чтобы проникнуть в спальню Саттон. Она вдруг подскочила на подушках. Окно было распахнуто настежь, высокая фигура маячила в углу комнаты, нарушая тишину рваным дыханием.

– Неужели ты думала, что сможешь так легко избавиться от меня? – прозвучал голос.

Человек скрывался в тени, но Эмма сразу его узнала.

– Тайер? – еле слышно пискнула она.

Она поползла по кровати, прижалась к изголовью, но было слишком поздно. Тайер бросился вперед, его руки сомкнулись на ее шее, а губы приблизились к лицу.

– Ты предала меня, Эмма, – прошептал он, сжимая ее шею. Его губы почти касались ее губ. – А теперь тебе пора встретиться с Саттон.

Эмма впилась ногтями в его кожу, чувствуя, как жизнь медленно утекает из нее вместе с остатками воздуха.

– Пожалуйста, нет!..

– Прощай, Эмма, – оскалился Тайер. Его руки все сжимались и сжимались… а фоном звучала мелодия Келли Кларксон[36] «Мистер Всезнайка».

Эмма вздрогнула и вскочила с постели. Песня Келли Кларксон все еще гремела у нее в ушах. Оглядевшись, она поняла, что лежит на кровати в спальне Саттон, и простыни прилипли к влажной коже. Солнечный свет струился в окно – и впрямь открытое. Но в углу никого не было. Она ощупала шею и не почувствовала никаких следов удушения. Кожа гладкая. Ничего не болит.

Сон. Это просто сон. Но все было как наяву…

Мне тоже казалось, что все происходит по-настоящему. Я пристально посмотрела в угол и удивилась, когда не увидела там Тайера. Невероятно, но, похоже, я сопровождала Эмму повсюду, даже в ее снах.

Дрожащими пальцами Эмма одернула светло-голубую пижамную кофту и еще раз оглядела спальню Саттон. Экран компьютера светился лицами Саттон и ее лучших подруг – на этой фотографии их запечатлели после победы в командных соревнованиях по теннису. Девушки обнимали друг друга за плечи, показывая в камеру «V», знак победы. На письменном столе лежал раскрытый учебник немецкого, а рядом – томик стихов, который Итан дал Эмме на прошлой неделе. Никаких плюшевых зверей Эмма не увидела – настоящая Саттон была слишком взрослой для игрушек.

Но распахнутое окно не давало покоя. Эмма могла поклясться, что накануне вечером запирала его. Она откинула одеяло, подошла к окну и выглянула во двор. Внизу раскинулась зеленая лужайка с идеальным газоном, белые плетеные шезлонги и кадки с растениями стояли на своих местах. Тусонское солнце огненным шаром висело над Горами Каталины, в спальню доносился оживленный щебет птиц.

Бзззз.

Эмма вздрогнула и обернулась. Что-то жужжало и вибрировало под кроватью. Она почти сразу догадалась, что это BlackBerry, голос из ее прошлой жизни. Она нырнула за ним и посмотрела на экран. Звонила Алекс, ее лучшая подруга из Хендерсона. Откашлявшись, она нажала зеленую кнопку.

– Привет.

– Привет! Все в порядке? Голос у тебя какой-то странный.

Эмма поморщилась. Но Алекс не могла знать, что приснилось Эмме. Она даже не догадывалась, что Эмма в опасности – в ее представлении, Саттон была жива и здорова, а Эмма наслаждалась сказочной жизнью, воссоединившись с давно потерянной сестрой.

– Конечно, все хорошо, – прохрипела она. – Я просто сплю.

– Ну, так вставай, соня, – хихикнула Алекс. – Сто лет от тебя ни слуху, ни духу. Я хотела узнать, как у тебя дела.

– Все замечательно, – сказала Эмма, заставляя себя взбодриться. – Здорово, честное слово. У Саттон клевая семья.

– Даже не верится, что тебе так повезло. Тебе нужно пойти на шоу Опры или еще куда-нибудь. Хочешь, я отошлю им твою историю?

– Нет! – ответила Эмма, возможно, даже излишне резко. Она подошла к гардеробной Саттон – чтобы выбрать одежду на день, а еще для того, чтобы укрыться от посторонних ушей.

– Ладно, ладно! Как школа? Тебе нравятся подруги Саттон? – Алекс засыпала ее вопросами.

Эмма повертела в руках голубую шелковую майку.

– Честно говоря, сейчас у меня с ними немного напряженные отношения.

– Как же так? Или они не выдерживают вас в двух экземплярах? – Голос Алекс зазвучал приглушенно, и Эмма представила себе, как подруга собирается в школу, причесывается, попутно надкусывая булочку с корицей. Алекс была королевой многозадачности и страшной сладкоежкой.

– Ну, у них довольно тесная компания, – объяснила Эмма. – И такая богатая совместная история, что я даже боюсь вникать.

Алекс прожевала и проглотила еще один кусок булки.

– История – это всего лишь история. Придумай что-нибудь забойное, создавай собственные истории с ними! Может, даже отдельно от Саттон.

– Да, может, ты и права, – сказала Эмма, поймав себя на мысли, что ни с кем из подружек Саттон почти не общалась один на один.

Внизу залаял Дрейк, и Эмма услышала, как миссис Мерсер шикнула на него.

– Слушай, мне надо идти… Я обещала помочь Саттон с домашним заданием до начала уроков.

Она попрощалась, пообещав звонить почаще, вышла из гардеробной и упала обратно на кровать. В висках стучало. Ужасно, что приходится врать Алекс. Она вспомнила долгие вечерние посиделки в комнате подруги, как искали они новую музыку на сайте Pandora и предсказывали друг другу будущее. Они вместе вели дневник с лиловыми страницами, по очереди пополняя его свежими новостями каждые несколько дней. Они прятали его в тайнике под кроватью Алекс, где его никто бы никогда не нашел. У них были секреты, которые они скрывали от всего мира, но только не друг от друга – до недавних пор.

Эмма села на кровати. Если Тайер хранил письма Саттон, возможно, и она хранила где-то его записки. Но где она могла их прятать?

Эмма перегнулась через край кровати и заглянула под оборки покрывала. У стены стояли две обувные коробки, но их она обшарила еще несколько недель назад. И все-таки она не поленилась, достала их и вывалила содержимое на кровать, на случай если что-то упустила из виду. Старые контрольные и письменные работы рассыпались по простыням вперемешку с неоново-зеленой резинкой для волос и корешками билетов на концерт Леди Гага. Кукла Барби уставилась на Эмму пустыми голубыми глазами, ее спутанные светлые волосы ниспадали каскадом на изысканное выпускное платье из шелка. Это была не кукла Э, которую Саттон, возможно, назвала в честь Эммы, – та хранилась в сундуке с приданым в спальне Мерсеров. Ничего нового среди этого барахла Эмма не увидела.

Она перешла к комоду Саттон и стала один за другим выдвигать ящики, вытряхивая содержимое на пол. Наверняка что-то ускользнуло от ее внимания. Она порылась в футболках и шортах, ощупала скрученные теннисные носки. Пролистала все три потрепанные тетради, исписанные конспектами по истории и уравнениями по алгебре, перебрала тюбики с блеском для губ и полтора десятка сережек, даже заглянула в баночку с увлажняющим кремом, этикетка которого обещала оживить уставшую кожу.

Обыскав ящики письменного стола Саттон, Эмма привалилась к стене, вглядываясь в старые фотографии, чтобы убедиться, что и в них ничего не пропустила, хотя пересматривала их десятки раз. Что там могло быть? Фигура в толпе болельщиков на теннисном матче? Кто-то с табличкой «Я – УБИЙЦА ТВОЕЙ СЕСТРЫ» на дне рождения Саттон? Или с ножом у нее за спиной на выпускном балу?

Эмма вдруг выпрямилась. Барби, королева выпускного бала. Она выбивалась из того хлама, что Саттон держала под кроватью и в ящиках. Эмма схватила куклу, лежавшую на бледно-голубых простынях, и перевернула вверх ногами. Складки на ткани разошлись, открывая крошечный мешочек, вшитый в нижнюю юбку бального платья. Бинго.

Отлично сработано. Даже мне не пришла бы в голову мысль обыскать куклу – хотя, вероятно, именно я сделала в ней тайник.

Эмма просунула указательный палец в мешочек и коснулась холодного металла. Внутри оказался миниатюрный, потускневший серебряный ключ. Она поднесла его к свету. Он напоминал ключик, которым можно открыть дневник или шкатулку.

Раздался стук, и дверь распахнулась. Лорел стояла на пороге, в облаке аромата туберозы, упираясь руками в бока. На ее лице застыло кислое выражение.

– Мама зовет завтракать. – Она уставилась на разбросанные вещи. – Какого черта ты тут устроила?

Эмма оглядела беспорядок, царивший в спальне.

– Э-э, ничего. Просто искала сережку. – Она подняла серебряную звездочку, которую только что достала из-под кровати. – Вот, нашла.

– Что это? – Лорел с подозрением взглянула на ключ в ладони Эммы.

Эмма тоже посмотрела на него, проклиная себя на чем свет стоит. Как же она не додумалась спрятать его, прежде чем увидела Лорел!

– Да так, старье всякое, – сказала он, небрежно швыряя ключ на тумбочку, словно ей до него и дела нет. Но, как только Лорел отвернулась, она снова схватила его и сунула в карман джинсов. Если ключ так тщательно спрятан, возможно, он открывает какой-то большой секрет. И Эмма собиралась как следует потрудиться, чтобы найти его.

А значит, покой мне не светит.

15

Проект «Бегство»

В четверг после обеда Эмма сидела на уроке модного дизайна, последнем в этот день. Безголовые манекены, задрапированные шелком, выстроились вдоль стен. Импровизированный подиум тянулся через весь класс. Ученицы сидели за рабочими столами, заваленными ножницами, пуговицами, «молниями» и нитками. Единственный в школе преподаватель модного дизайна, мистер Салинас – в узких брюках и бледно-голубом шарфе, обмотанном вокруг шеи, – расхаживал из угла в угол. Он напоминал младшего брата Тима Ганна[37].

– Сегодняшняя презентация призвана расширить границы понимания конфликта между совершенством формы и функциональностью, – заявил он писклявым голосом, постукивая длинным тонким пальцем по глянцевой обложке французского Vogue, который не раз называл своей «Библией». – Этот вопрос вертится на кончике языка у каждого редактора моды, – задумчиво произнес он. – Как перенести моду с подиума в повседневную жизнь?

Эмма взглянула на свой манекен. Ее творение вряд ли годилось для жизни. Клетчатая фланелевая ткань топорщилась на животе, неуклюже пришпиленная на талии, – Эмма пробовала создать трапециевидный силуэт. Черный шифоновый топ криво висел на плечах, собираясь складками на вороте. Но хуже всего выглядела булавка: из обрезков клетчатой ткани Эмма попыталась сделать брошь в виде цветка. А красные метки, оставленные на голых руках манекена, добавляли ему сходства с подвыпившей школьницей-готом, обезображенной ветрянкой. Хотя Эмма любила моду – умела находить в секонд-хенде классные шмотки и аксессуары, благодаря чему даже самые дешевые наряды смотрелись дорого, – кройка и шитье никогда не были ее коньком. Она подозревала, что Саттон выбрала этот класс по той же причине, что и остальные факультативы – чтобы грести отличные оценки и не корпеть над учебниками.

– Что хотел выразить художник, создавая тот или иной образ? – разглагольствовал мистер Салинас. – Вот над чем мы должны задуматься.

Эмма пригнулась, надеясь, что мистер Салинас ее не заметит – вообще-то она не пыталась ничего выразить. Ее занимали дела поважнее, чем конфликт между совершенством формы и функциональностью — например, она хотела бы выяснить, убийца ли Тайер, раньше, чем он выйдет из тюрьмы и снова откроет на нее охоту.

– Мадлен? – громко выкрикнул мистер Салинас с нарочитым ударением на первом слоге ее имени. – Расскажи нам, что ты хотела выразить своей авангардной балериной.

Мадлен встала и поправила черную кожаную мини-юбку. Она была лучшей в классе и знала об этом.

– Ну, Эдгар, – начала она. Кроме нее никто не называл мистера Салинаса по имени. – Образ, который я создала, называется «Темный танец». Это своего рода встреча балета с улицей. Одним словом, балерина после репетиции. Куда она идет? Что собирается делать? – Она обвела рукой манекен в блейзере поверх черного платья с колготками. – Это темная, девиантная сторона каждого из нас, скрывающаяся за фасадом совершенства.

Мистер Салинас всплеснул руками.

– Гениально! Божественно. Класс, внимание, вот работа, которую я жду от всех вас.

Мадлен села на место, судя по всему, очень довольная собой. Эмма похлопала ее по коленке.

– Твое платье – супер. Я под впечатлением.

Мадлен коротко кивнула, но по тому, как смягчились черты ее лица, Эмма поняла, что она довольна. Мнение Эммы – вернее, Саттон — действительно много значило для нее.

Пока мистер Салинас слушал остальных – их ответы явно утомляли его после блестящего выступления Мадлен, – Эмма пыталась разобраться в водовороте собственных мыслей. Она практически наизусть выучила письма сестры к Тайеру, и в ее голове то и дело пролетали фразы вроде «Придет время, и мы обязательно будем вместе» или «Мы решим все наши проблемы». Хотя Саттон написала почти тридцать писем, ничего существенного она так и не сказала. Почему они не могли быть вместе? Почему еще не время? Что за проблемы стояли перед ними?

Я изо всех сил старалась вспомнить, что имела в виду. Но память как отрезало.

Эмма подумала о ключе, надежно спрятанном в кармане. Куда она только не вставляла его сегодня – в шкатулку с украшениями в гардеробной Саттон, в ящик с инструментами в гараже Мерсеров, в замок неприметной двери комнаты на втором этаже, куда она еще не заглядывала. В обед она даже сбегала на почту по соседству со школой – а вдруг это ключ от абонентского ящика? – но там ей сказали, что он слишком мал для почтового ящика. Возможно, это опять был тупик.

Эмма с трудом удерживалась от того, чтобы положить голову на стол и заснуть. Поиски совсем измотали ее. Конечно, она по-прежнему хотела стать журналистом, расследовать корпоративные скандалы и кровавые преступления, но совсем другое дело, когда на кону твоя собственная жизнь.

– Саттон, вернись на Землю! – Отполированные ноготки застучали по столу рядом с Эммой. Зеленые глаза Шарлотты впились в нее цепким взглядом.

– Ты в порядке? – обеспокоенно спросила она. – Со стороны кажется, что ты впала в кому.

– Я в порядке, – пробормотала Эмма. – Просто… умираю от скуки.

Шарлотта подняла брови.

– Если помнишь, это ты убедила нас обеих выбрать модный дизайн. – Она сложила руки на груди. – Я уже устала это повторять, но в последнее время ты какая-то странная. Ты ведь знаешь, что всегда можешь поговорить со мной, верно?

Эмма провела пальцами по ткани своего платья, раздумывая. Если бы только она могла рассказать Шарлотте о Тайере. Но это было бы непростительной ошибкой – признайся она, что Саттон и Тайер состояли в романтических отношениях, Шарлотта тут же обвинит ее в измене Гаррету. Гаррет всегда оставался яблоком раздора между ними – ведь он порвал с Шарлоттой ради Саттон, и Эмма подозревала, что Шарлотта с этим так и не смирилась.

Тут я могла бы с ней полностью согласиться.

Внезапно Эмму осенило. Она полезла в карман и достала серебряный ключик.

– Я нашла это сегодня утром у себя в комнате и, хоть убей, не могу вспомнить, от чего он. Ты случайно не знаешь?

Шарлотта взяла ключ с ладони Эммы и повертела в руках. Ключик сверкнул в ярком свете ламп. Эмма заметила, что Мадлен посмотрела на нее краем глаза, но тут же отвернулась и уставилась прямо перед собой.

– Похоже, он от какого-то висячего замка, – сказала Шарлотта.

– От шкафчика, например? – попробовала угадать Эмма. Может, Шарлотта видела, как Саттон открывает какой-то потайной шкаф, о котором не знала Эмма.

– Или от картотеки. – Шарлотта вернула ей ключ. – И как этот ключ связан с твоими странностями в последнее время? Может, он от твоей черепной коробки?

– Никаких странностей у меня нет, – возмутилась Эмма, убирая ключ обратно в карман. – Тебе померещилось.

– Ты уверена? – не сдавалась Шарлотта.

Эмма поджала губы.

– Абсолютно.

Шарлотта задержала на ней взгляд, а потом схватила карандаш.

– Ну, как знаешь. – И с каким-то остервенением принялась рисовать завитки и звезды в своем блокноте. – Скрытничай и дальше. Мне плевать.

Прозвенел звонок, и Шарлотта вскочила из-за стола.

– Шар! – окликнула ее Эмма, чувствуя, что Шарлотта обиделась. Но та даже не обернулась. Она подошла к Мадлен, и они вместе покинули класс. Эмма осталась сидеть, опустошенная и несчастная. Когда она выползла в коридор, на нее опять устремились любопытные взгляды школьников, имен которых она даже не знала.

– Ты слышала, что сюда приходил футбольный скаут из Стэнфорда, спрашивал про Тайера? – прошептала девушка в джинсовой куртке своей темноволосой подруге в полосатой рубашке со спущенным плечом в стиле восьмидесятых.

– А как же, – пробормотала подруга в ответ. – Но, поскольку Тайер в тюрьме, Стэнфорд ему не светит.

– О, я тебя умоляю. – Девушка в джинсовке взмахнула рукой. – Адвокат его вытащит. Вот увидишь, к следующей неделе он будет на свободе.

Нет, только не это, подумала Эмма.

– Но даже если и так, откуда у него эта хромота? – спросили Полоски-а-ля-Восьмидесятые. – Я слышала, она очень заметная. Как ты думаешь, где он получил такую травму?

Ответ им обеим казался очевидным. Они обернулись и проводили Эмму гневными взглядами.

Казалось, что все шептались о ней, даже учителя. Фрау Фенстермахер, преподаватель немецкого языка, подтолкнула локтем француженку, мадам Ив. В столовой раздатчицы перестали болтать и уставились на Эмму. Мелкота, старшеклассники – все смотрели на нее так, будто знали, чем она занимается. «Не могли бы вы оставить меня в покое?» — мысленно кричала она. Какая злая ирония: в прежних школах ее не замечали, она была никем, призраком в школьных коридорах. Она мечтала стать популярной. Но, оказывается, популярность имеет свою цену.

Мне ли этого не знать.

Когда Эмма свернула в стеклянный коридор и выглянула во внутренний двор с кактусами и папоротниками в кадках, она мельком увидела темноволосую голову Итана, возвышающуюся над остальными. Ее сердце бешено колотилось, пока она пробиралась сквозь толпу.

– Привет, – сказала она, тронув его за локоть.

Улыбка озарила лицо Итана.

– Привет. – Тут он заметил мрачное выражение ее лица. – Ты в порядке? Что случилось?

Она пожала плечами.

– Просто сегодня один из тех дней, когда быть Саттон Мерсер… немного трудно. Я бы все отдала, только чтобы убраться отсюда. Немного отдохнуть от игры в Саттон.

Итан слегка нахмурил брови, а потом поднял вверх палец, словно что-то придумал.

– Отличная идея. И я знаю, куда тебя отвезти.

Два часа спустя машина Итана свернула с автострады номер 10 на выезде в направлении города Финикс[38]. Эмма нахмурилась.

– Может, хоть намекнешь, куда мы едем?

– Не-а, – сказал Итан, и лукавая улыбка появилась на его губах. – Скажу только, что мы едем туда, где никто и никогда не слышал о Саттон Мерсер, Эмме Пакстон или Тайере Веге.

Меня это развеселило. При жизни я пребывала в полной уверенности, что обо мне слышали все и повсюду. Как мило, что Итан повез мою сестренку в Финикс, подальше от этого безумия.

Съехав с шоссе, Итан спустился вниз по обшарпанной центральной улице Финикса, вдоль которой тянулись ряды мусорных контейнеров, заваленных обрезками гипсокартона, битым стеклом и пустыми банками из-под краски. Недостроенный жилой дом нависал над округой, хвастливо предлагая рекламу апартаментов, которые можно будет снять с ноября. Оглядывая фасад с пустыми глазницами окон, Эмма засомневалась в том, что обещание будет выполнено.

– Ладно, но теперь-то ты скажешь? – взмолилась Эмма, когда Итан, проскочив жутковатый переулок, выехал на парковку и остановился перед старинным зданием в стиле ар-деко.

– Терпение, терпение! – поддразнил ее Итан, отстегивая ремень безопасности. Он хлопнул дверцей машины и лениво потянулся, наслаждаясь моментом.

Эмма топнула ногой.

– Я жду.

Он обошел вокруг машины и, подойдя к Эмме, обнял ее.

– Чего ты ждешь? – спросил он. – Этого? – Он приблизился к ее губам, и она ответила на поцелуй, расслабляясь в его объятиях.

Она улыбнулась, когда они оторвались друг от друга, и ощутила легкое покалывание в теле. Она вдруг расхохоталась.

– Постой. Ты притащил меня в такую даль только для того, чтобы мы могли целоваться на людях?

– Нет, это дополнительный бонус. – Итан повернулся и указал на особняк ар-деко. – Мы здесь, чтобы посмотреть выступление моей любимой группы, No Names.

– No Names? – переспросила Эмма. – Никогда не слышала.

– Классная группа – играют панк-рок с уклоном в блюз. Тебе понравится.

Он взял ее за руку, переплетая их пальцы, и провел в особняк, который, казалось, застрял в пятидесятых. Китчевые этнические рисунки, полыхающие бирюзой и оранжево-розовым, на стенах, декоративные светильники и даже старинный кассовый аппарат за стойкой консьержа вместо современного компьютера с плоским экраном. Металлическая табличка указывала, что клуб находится в задней части лобби, хотя особой нужды в этом не было – Эмма услышала мощный бит бас-гитар, пропущенный через усилитель, как только они вошли через вращающиеся двери. пахло табаком, дешевым пивом и потными телами танцующих. Компания подростков, «слишком крутых для всяких там шоу», тусовалась в лобби, покуривая и оглядывая новичков.

Заплатив десять долларов за вход, Эмма и Итан прошли в клуб. В просторном квадратном помещении царил полумрак, который разбавляли лишь подсветка на сцене и гирлянды рождественских огоньков вокруг бара, который находился на возвышении в глубине зала. Танцующие были повсюду – парни переминались с ноги на ногу, девчонки покачивали бедрами, закрыв глаза и отдавшись собственным музыкальным мечтам, подростки сбивались в шеренги, переплетаясь руками. Некоторые скучающе поглядывали на Эмму. В любое другое время ее бы смутило их безразличие, но сегодня оно было только кстати. Никто ее не узнавал. Здесь она была девушкой без прошлого. Обычной фанаткой группы No Names, как и все остальные.

Эмма двинулась в сторону бара, проталкиваясь сквозь толпу и бормоча бесконечные извинения. От оглушительной музыки закладывало уши.

Наконец они с Итаном добрались и рухнули за стойку, чувствуя себя выжившими после урагана. Бармен положил перед ними картонные подставки, и оба заказали пиво. Эмма заметила последний свободный стол, повесила сумку на спинку стула и посмотрела на сцену. Трио музыкантов исполняло ритмичную песню. Барабанщик корчился, как осьминог. Бас-гитарист дергался взад-вперед, мотая головой так, что длинные патлы полностью закрывали его лицо. Вокалистка с ярко-розовыми волосами стояла посреди сцены, неистово играла на гитаре и с обольстительной хрипотцой пела в микрофон.

Эмма как завороженная уставилась на нее. Волосы у девушки были собраны на макушке и уложены объемным «ульем» в стиле пятидесятых, и одета она была в изящное черное платье, черные сапоги, чулки в сеточку и длинные черные шелковые перчатки. Вот бы ей, Эмме, стать такой же раскованной и крутой!

– Ты прав! Группа клевая! – прокричала она Итану.

Он улыбнулся и чокнулся с ней своим пивом, качая головой в такт музыке. Эмма внимательно вгляделась в толпу. Подсветка создавала эффект нимба над головами. Многие подростки танцевали. Остальные фотографировали на телефон. Кучка фанатов толпилась у сцены – в основном, парни. Вероятно, в надежде заглянуть вокалистке под юбку.

– Моя подруга Алекс из Хендерсона чувствовала бы себя здесь как рыба в воде, – с грустью произнесла Эмма. – Она любила ходить на такие концерты. Это она открыла для меня все крутые группы, которые я теперь слушаю.

Диско-шар осветил лицо Итана, и его голубые глаза сверкнули.

– Может быть, ты нас познакомишь, когда все это закончится.

– С удовольствием, – сказала Эмма. Алекс и Итан наверняка понравились бы друг другу – оба увлекались поэзией и никогда не оглядывались на чужое мнение.

Когда они допили пиво, Эмма потянула Итана за руку, стаскивая с табурета, и потащила его на танцпол. Итан замялся.

– Честно говоря, я не лучший танцор.

– Я тоже, – прокричала Эмма сквозь музыку. – Но здесь нас никто не знает, поэтому не все ли равно?

Она схватила его за руку и крутанула вокруг себя. Он закружил ее, смеясь, и они начали танцевать, подпрыгивая и извиваясь под музыку.

Когда No Names закончили выступление, Эмма была без сил и вся в поту, но чувствовала невероятную легкость.

– Хочу показать тебе кое-что еще, – сказал Итан, указывая на аварийный выход и увлекая ее в темный сырой коридор. На тяжелой металлической двери в глубине висела табличка: СМОТРОВАЯ ПЛОЩАДКА. Итан толкнул дверь, и они поднялись по узкой лестнице, клацая подошвами по металлическим ступенькам.

– Ты уверен, что нам сюда можно? – нервно спросила Эмма, прислушиваясь к гулкому эху шагов.

– Конечно, – ответил Итан. – Мы почти пришли.

На самом верху они открыли еще одну массивную дверь и выбрались на открытый воздух. Смотровая площадка оказалась плоской крышей с парой ветхих стульев и столиками, с мусорным ведром, доверху забитым бутылками из-под пива Corona Light, и раскидистым полузасохшим папоротником в кадке. Зато со всех сторон их окружал город Финикс, полный огней, блеска и шума.

– Как красиво! – вырвалось у Эммы. – Откуда ты узнал про это место?

Итан подошел к перилам и задрал голову к ночному небу.

– Мама долго болела. И часто приходилось навещать здешних врачей. Так что я довольно хорошо изучил город.

– А как она… сейчас? С ней все в порядке? – тихо спросила Эмма. Итан никогда не говорил о болезни матери.

Итан пожал плечами и как будто немного замкнулся в себе.

– Думаю, да. Насколько это возможно. – Он уставился на мерцающие звезды. – У нее был рак. Но сейчас она в порядке, надеюсь.

– Мне очень жаль, – еле слышно произнесла Эмма.

– Все нормально. – Итан снова пожал плечами. – Я был рядом с ней все это время, помогал пройти через этот ад. Помнишь, я говорил тебе, что мой отец практически безвылазно живет в Сан-Диего? Так вот, он не приехал ни на один сеанс химиотерапии. Просто позор.

– Может, он растерялся, – сказала Эмма. – Не все умеют справляться с чужими болезнями.

– Ну да, конечно. Он должен был поддержать ее, – отрезал Итан, и его глаза сверкнули.

– Извини, – прошептала Эмма.

Итан закрыл глаза.

– Это ты меня извини. – Он вздохнул. – Я никому ничего не рассказывал о маме. Но с тобой хочу быть предельно честным. Я хочу, чтобы мы ничего не скрывали друг от друга. Даже плохое. Я надеюсь, что ты тоже будешь откровенна со мной.

Эмма вздохнула, растроганная и в то же время остро ощущая вину. Ведь она скрывала от Итана страшную правду: о готовящемся розыгрыше. Может, следует все ему рассказать? Разозлится ли он из-за того, что она так долго молчала? Может, лучше вообще ничего не говорить и попытаться предотвратить розыгрыш? То, о чем Итан не знает, ему не навредит.

Гораздо легче быть честной, сестренка. Но я понимала, в каком затруднительном положении она оказалась.

Эмма обвила руки вокруг талии Итана и прижалась щекой к его спине. Он обернулся и притянул ее к себе, целуя в лоб.

– Мы можем остаться здесь навсегда? – спросила она со вздохом. – Как здорово хоть раз побыть не Саттон. А просто… собой.

– Мы можем оставаться здесь столько, сколько захочешь, – пообещал Итан. – Или, по крайней мере, до тех пор, пока не придется снова идти в школу.

Машины сигналили на улицах внизу. В небе стрекотал вертолет, направляя одинокий белый луч света куда-то к подножию гор. Завыла автомобильная сигнализация, оглашая окрестности гудками, кряканьем и ревом, пока кто-то ее не отключил.

Но, наслаждаясь теплом и уютом объятий Итана, Эмма думала о том, что это самое романтическое свидание в ее жизни.

16

Примирение

В воскресенье днем Эмма, Мадлен, Шарлотта, Лорел и «двойняшки-твиттеряшки» стояли в очереди у ларька с фаст-фудом Pam’s Pretzels, примостившегося в углу торгового центра La Encantada на окраине Тусона. Хотя подруги Саттон давно уже клятвенно отказалась от углеводов, претцели[39] стоили того, чтобы ради них нарушить диету. Покрытые мексиканским сыром, они славились также сочетанием специй, которые, по словам Мадлен, возбуждают «лучше, чем секс». Запахи свежего хлеба и горчицы наполняли воздух. Покупатели таяли от восторга, впиваясь зубами в вожделенные крендельки. Одна женщина, похоже, была близка к обмороку от удовольствия.

Девушки оказались в самом хвосте длинной очереди, позади компании парней, похожих на студентов, с длинными грязными волосами, в футболках с логотипами каких-то рок-групп. Мадлен попятилась отступила назад, как будто боялась подцепить от них блох. Шарлотта, с тугим пучком огненно-рыжих волос, подтолкнула локтем Лорел, которая увлеченно строчила смску Калебу.

– Это дерево не навевает тебе приятные воспоминания? – спросила она, указывая на высокий деревянный короб, накрытый фетром.

Лорел хихикнула.

– Та рождественская елка была гораздо тяжелее, чем казалась поначалу. И я потом несколько дней вытряхивала из волос мишуру. – И она тряхнула головой.

Мадлен прикрыла рот рукой и фыркнула.

– Это было забавно.

– Да уж, – сказала Эмма, хотя понятия не имела, о чем речь. Вероятно, девчонки вспоминали какой-нибудь старый розыгрыш.

Очередь двигалась быстро, и вскоре к прилавку приблизились «двойняшки-твиттеряшки».

– Претцель с сыром, двойной соус. – Лили, в высоких черных сапогах на шпильке, переминалась с ноги на ногу. Остальные заказали почти то же самое и, дождавшись свежих кренделей, направились с тарелками за столик во внутреннем дворике. Только Эмма и Мадлен замешкались у стойки с приправами, слегка подсаливая претцели.

Эмма огляделась. Торговый центр заполонили девчонки в коротких шортиках, блузках с рукавом «летучая мышь» и босоножках на высокой танкетке. Все бродили с пакетами из бутиков Tiffany, Anthropologie и Tory Burch. Она вытянула шею и заметила винтажный магазин на втором этаже. Не так давно они с Мадлен отлично провели там время. В тот день она чувствовала и вела себя как Эмма, а не как двойник Саттон.

Мадлен вздохнула. Когда Эмма повернула голову, она заметила, что Мадлен тоже смотрит на винтажный магазин. Потом она перевела взгляд на Эмму, и в нем промелькнули задумчивость и некоторое смущение.

– Послушай, я больше не хочу на тебя злиться, – сказала она.

– Я тоже не хочу, чтобы ты на меня злилась! – радостно воскликнула Эмма.

Мадлен подняла руку, прикрывая глаза.

– Как бы я ни переживала из-за Тайера, я знаю, что не ты виновата в его бегстве. Мне очень жаль, что я спустила на тебя всех собак.

Волна облегчения накрыла Эмму.

– Ты меня тоже прости. Даже не представляю, каково пришлось тебе и твоей семье, и мне жаль, если я невольно усугубила ваше горе.

Мадлен зубами вскрыла пакетик с горчицей.

– Ты действительно приложила руку к этой драме, Саттон. Но скажи честно: ты правда не знаешь, почему мой брат появился в твоей комнате?

– Честное слово, не знаю. Клянусь.

Мадлен внимательно смотрела на Эмму, словно пытаясь прочесть ее мысли.

– Хорошо, – сказала она наконец. – Я тебе верю.

Эмма выдохнула.

– Слава богу, потому что я скучала по тебе, – сказала она.

– Я тоже скучала по тебе.

Они пылко обнялись. Эмма зажмурилась, но вдруг у нее возникло смутное ощущение, что на нее кто-то смотрит. Она открыла глаза и вгляделась в темноту паркинга рядом с ларьком. Ей показалось, что она заметила фигуру, прячущуюся за машиной. Но, прищурившись, никого там не увидела.

Мадлен взяла Эмму под руку, и они присоединились к остальным девушкам. Шарлотта усмехнулась, но тоже с видимым облегчением.

– У меня потрясающая новость, юные леди, – объявила Мадлен. – В пятницу устраиваем вечеринку.

– Шутишь? – в один голос воскликнули «двойняшки-твиттеряшки» и тут же достали iPhones, чтобы сообщить радостную весть своим полоумным подписчикам. – Где?

– Все узнаете в свое время, – загадочно произнесла Мадлен. – А пока я сообщу только Саттон, Шар и Лорел. – Она с прищуром посмотрела на Габби и Лили. – Придержу это в тайне, чтобы нас не поймали, а то вы, крошки, не очень-то умеете хранить секреты.

Габби, как обычно, обиженно надула пухлые губы.

– Отлично, – сказала Лили, театрально вздыхая.

Лорел выбросила остатки кренделя в мусорное ведро, обернутое ярко-зеленым плакатом с лозунгом «СДЕЛАЕМ ПЛАНЕТУ ЛУЧШЕ!», и поправила пряжку на ремешке своей сумки.

– Какая помощь от нас потребуется? И какой дресс-код? Летние платья?

Мадлен сделала большой глоток лимонной воды.

– Начало вечеринки в десять, но мы должны прийти раньше, чтобы все подготовить. Еду и напитки мы с Шар берем на себя. На тебе, Лорел, список гостей, а ты, Саттон, займешься музыкой. Насчет дресс-кода… Может быть, шорты, каблуки и модный топ? Но обязательно что-то новое. Ладно, пошли, пора на шопинг!

Она схватила Эмму за руку и потянула ее из-за стола. Эмма улыбнулась, оценив пальмовую ветвь мира, протянутую Мадлен. Девушки направились к бутику под названием «Кастор и Поллукс»[40]. Как только они вошли в стеклянные двери, в носу защекотало от запахов новой одежды и сладких духов. Манекены в плиссированных шифоновых юбках и жакетах в «елочку», с застывшими на узких бедрах руками, смотрели на них пустыми глазами. Туфли на высоченной шпильке, какие Эмме еще не доводилось носить, выстроились вдоль полок магазина.

– На тебе это будет выглядеть потрясающе, Саттон, – сказала Шарлотта, протягивая ей серебристую туфельку на танкетке.

Эмма взяла ее в руки и незаметно посмотрела на цену. Четыреста семьдесят пять долларов? Она постаралась не проглотить язык, возвращая туфлю на место. Она прожила здесь уже целый месяц, но ей так и не удалось привыкнуть к тому размаху, с которым подруги Саттон занимались шопингом. Стоимость каждой вещи из гардероба Саттон приближалась к тому, сколько она сама тратила на одежду в год. И это в хороший год! В четырнадцать лет на обновки денег вообще не нашлось. Приемная мать, Гвен, жила в маленьком городке километрах в тридцати от Лас-Вегаса. К началу учебного года она шила своим воспитанникам наряды на швейной машинке «Зингер» эпохи 1960-х – она мнила себя кем-то вроде дизайнера. Но что гораздо хуже, Гвен увлекалась готической романтикой, поэтому в восьмой класс Эмма пошла в длинной, летящей бархатной юбке, кремовой блузке, напоминающей корсет, и поношенных биркенштоках[41]. Нетрудно догадаться, что Эмма была не самой популярной девушкой в средней школе «Иголки кактуса». После этого она всегда старалась найти работу, чтобы покупать себе хотя бы базовые вещи.

Лили понесло к столику, заваленному тонюсенькими топами и футболками, а Габби метнулась к стойке с рубашками поло. Шарлотта повела Эмму к вешалкам с мини-платьями и указала на одно из них.

– Вот это, цвета лаванды, идеально подходит к твоим глазам, – сказала она.

Девушки спрятались за занавеской примерочной, огороженной четырьмя трехмерными зеркалами. Пока они примеряли короткие юбки и струящиеся топы, в этих зеркалах отражались десятки их копий.

– Роскошно, Мадс, – сказала Эмма, разглядывая Мадлен в хлопковой юбке цвета лайма, которая выгодно подчеркивала ее длинные, гибкие ноги балерины.

– Бери, даже не сомневайся, – авторитетно заявила Шарлотта.

– Я не могу, – пробормотала Мадлен.

– Почему? – Шарлотта наморщила лоб. – У тебя нет денег? Я куплю для тебя.

Мадлен скинула юбку.

– Она плохо сидит.

– Вовсе нет! – Шарлотта подхватила юбку с пола. – Я обязательно ее куплю.

– Шар, не надо, – отрезала Мадлен, и в ее голосе промелькнули истерические нотки. – Мой отец все равно не позволит мне ее надеть. Скажет, что она слишком короткая.

Шарлотта выронила юбку, и ее губы сложились в прямую линию.

В примерочной стало тихо. Девушки отвернулись, деловито роясь в кучах одежды и глядя куда угодно, только не на Мадс. Такой эффект произвело одно лишь упоминание о мистере Веге.

Эмма надела через голову сиреневое платье, осторожно расправила тонкие бретельки на плечах. Шелк мягко ласкал кожу, и благодаря удачно скроенной талии плоская фигура Эммы выглядела более женственно.

– Вау, Саттон! – Шарлотта аж присвистнула.

– Привет, красавица, – пропела Лорел, как будто забыв про сестринскую ревность.

Стоя перед зеркалом, Эмма старалась не пялиться на себя слишком уж откровенно, но глаз отвести не могла. Это платье действительно сделало из нее королеву. Саттон, может, и привыкла примерять дорогую одежду, в которой выглядела на миллион, но Эмма всегда обходилась добротными шмотками из Goodwill[42] или обносками других приемных детей. Сейчас она чувствовала себя неповторимой в платье, сшитом как будто для нее.

Лорел положила руку на плечо Эммы.

– Знаешь, кому ты особенно понравишься в этом? Итану.

Эмма вздрогнула.

– Ты о чем?

– Я видела, как вы разговаривали в школе, – сказала Лорел. – Ежу понятно, что он запал на тебя.

Эмма вытаращилась на Лорел, надеясь силой мысли заставить ее заткнуться. Но Лорел продолжала как ни в чем не бывало, наматывая на пальцы прядь светлых волос.

– Знаешь, что тебе нужно сделать? Заставь его пригласить тебя к нему домой, тогда ты сможешь выкрасть его стихи.

– О-о, ты имеешь в виду, для розыгрыша? – встряла Лили.

– Ага, – сказала Лорел. – Нам нужны стихи, чтобы опубликовать их в интернете и выставить его плагиатором. Ты как никто подходишь для этого, Саттон, он уже по уши в тебя влюблен. И ты чертовски хорошо умеешь воровать. Досадный промах в Clique не в счет. – Лорел хлопнула себя по бедру.

Эмма пристально смотрела на нее, закипая от гнева. Видимо, Лорел все еще злилась на нее. Впрочем, Эмма до сих пор палец о палец не ударила, чтобы вызволить Тайера из тюрьмы, а, значит, и Лорел не станет помогать ей с отменой розыгрыша.

Она вскинула голову, решив, что не позволит Лорел вывести себя из равновесия.

– Если он заметит пропажу стихов, то сразу подумает на меня.

– О, я уверена, ты сумеешь замести следы, – прощебетала Лорел.

– Да ладно тебе, Саттон. План ведь гениальный. – Мадлен усмехнулась. – Может, ты даже пригласишь его помочь нам с вечеринкой? Пусть думает, что вы и впрямь друзья. К тому же нам понадобится мужская сила.

Теперь уже все смотрели на Эмму. Капли пота пощипывали ей шею. В зеркале она видела, как ее щеки заливаются краской.

Разговор прервала продавщица с волосами, выкрашенными в ледяной блонд. Она просунула голову за занавеску из темного бархата и спросила, собираются ли они что-нибудь покупать. Шарлотта протянула ей несколько футболок, платье и джинсы. Мадлен отшвырнула зеленую юбку и сказала, что не будет ее брать. «Двойняшки-твиттеряшки» купили по паре леггинсов. Эмма уставилась на свою кучу шмоток, лихорадочно соображая, как же ей отбрехаться от розыгрыша. Она вспомнила, что говорил Итан на крыше: Я хочу, чтобы мы ничего не скрывали друг от друга. Выходит, что она не держит свое слово.

– Саттон, ты идешь?

Эмма вздрогнула и подняла глаза. Примерочная опустела. Шарлотта заглянула к ней, отдернув занавеску, и на ее лице промелькнуло странное выражение. Остальные стояли у кассы, с ворохом одежды в руках.

– А, да, конечно, – пробормотала Эмма, подхватывая платье цвета лаванды и сумочку Саттон. Направляясь к кассе, она чувствовала на себе взгляд Лорел и даже видела усмешку на ее лице. Но вдруг она почувствовала, что откуда-то с эспланады в нее впивается еще одна пара глаз. Она резко обернулась и прищурилась. На этот раз фигура не успела спрятаться. Волоски на загривке встали дыбом. Силуэт определенно принадлежал мужчине. Он выпрямился в полный рост и встретился взглядом с Эммой. У нее перехватило дыхание.

Как и у меня. Это был Гаррет, и он выглядел взбешенным. В следующее мгновение он развернулся и убежал.

17

Фальшивое дно

Во вторник после обеда теннисная команда средней школы «Холли» отрабатывала на кортах парный спарринг. К счастью, небо затянуло облаками, и условия для игры стали вполне сносными. По радио звучали ритмичные мелодии поп-музыки – так тренер Мэгги заставляла девочек двигаться активнее. У боковой линии стоял гигантский баллон с водой Gatorade, возле урны валялись тубы с запасными мячами. Мэгги, в неизменной рубашке поло с эмблемой «Холли» и штанах цвета хаки, носилась по кортам, наблюдая за ударами и подачами.

– Аут! – раздался визгливый голос Ниши Банерджи из-за сетки напротив Эммы. Она указала блестящей черной ракеткой на белую линию и наградила Эмму взглядом, в котором читалось: «Получи, сука». – И партия!

Лорел, игравшая в паре с Нишей, весело рассмеялась.

– Даже Саттон Мерсер не смогла взять такую мощную подачу! – Она вскинула руку и хлопнула ладонью по поднятой ладони Ниши.

– Побеждают сильнейшие! – Ниша перекинула через плечо черные волосы, собранные в высокий хвост.

Эмма закатила глаза, когда Ниша и Лорел прогарцевали по корту с высоко поднятыми ракетками. Накануне вечером Мэгги разослала всем членам команды список спарринг-партнеров, и Лорел с Нишей согласовали свои наряды – ярко-розовые шорты, облегающие белые майки и зеленые повязки на голову.

Эта сцена заставила меня ощетиниться. С каких пор моя сестрица стала союзницей Ниши, непримиримого врага Саттон Мерсер? Очевидно, вся эта история с Тайером вынудила ее пойти на крайность.

Эмма повернулась к Кларе, десятикласснице, поставленной с ней в пару в этом турнире.

– Извини. Я что-то не в форме сегодня.

– Нет, Саттон, ты была великолепна! – с надеждой в голосе воскликнула Клара. Довольно симпатичная жгучая брюнетка, с задорным вздернутым носиком и поразительно голубыми глазами, она почему-то смотрела заискивающе. Весь день она лебезила перед Эммой, хвалила ее позорные подачи, пыталась перехватывать мячи, которые Эмма отправляла в аут, не уставала восхищаться ее блестящей повязкой. Казалось нелепым и смешным, что многие так боялись Саттон, что ходили вокруг нее на цыпочках. Можно было подумать, что она всю школу держала в своих руках.

А, может быть, подумала я, они трепетали передо мной, потому что опасались стать жертвами моих розыгрышей?

Посмотрев еще несколько матчей, Эмма отправилась в раздевалку. Тренер Мэгги заметила ее с соседнего корта и сочувственно помахала рукой. Потом постучала пальцами по подбородку и произнесла одними губами: «Выше голову».

В раздевалке было прохладно и пахло свежестью отдраенного до блеска кафеля. Яркий плакат с пищевой пирамидой отклеился с одной стороны и висел криво. Стайка девчонок в купальниках ворвалась в распашные двери, которые вели в раздевалку из бассейна. В воздухе разлился едкий запах хлорки, когда они устремились к душевым кабинкам.

Эмма повернулась к голубовато-серым шкафчикам и обнаружила, что Лорел ее опередила. Она уже переоделась в плотно облегающие шорты и белую футболку и сидела, скрестив ноги, на длинной деревянной скамейке спиной к Эмме. Она прижимала к уху iPhone и что-то говорила приглушенным голосом. Эмме показалось, что она услышала что-то вроде: «Если она по-настоящему предана, то пойдет на это».

– Извини, – сказала она и положила ракетку на скамейку.

Лорел вздрогнула и чуть не выронила телефон.

– Ой. Привет. – Ее лицо стало пунцовым, и Эмма с ужасом догадалась, что Лорел, должно быть, говорила о ней. Но что означали ее слова?

Эмма набрала комбинацию из цифр на кодовом замке шкафчика Саттон. Дверца распахнулась с характерным щелчком. Она засунула в шкаф кроссовки Саттон и посмотрела на свое отражение в небольшом зеркальце на магните.

– Как твои успехи сегодня? – саркастически заметила Лорел. – Полагаю, вечных побед не бывает, а?

– Плевать, – огрызнулась Эмма. Она слишком устала, чтобы соревноваться с Лорел в стервозности.

– А если серьезно, – продолжила Лорел. – Когда в последний раз ты проигрывала мне или Нише? Без обид, Саттон, но Клара играла хорошо. Это ты облажалась.

Эмма почувствовала, как напряглись ее нервы. Облажалась – это еще мягко сказано. Она и не демонстрировала хорошую игру, с тех пор как вжилась в роль Саттон.

– Думаю, я просто потеряла форму в последнее время, – сказала она как можно беспечнее.

Лорел поправила ремешок на золотистой сандалии и встала со скамейки.

– Согласна. – Она бросила на Эмму многозначительный взгляд. – А, может, кого-то просто отвлекают мысли о предстоящем розыгрыше тайного возлюбленного?

Эмма закусила губу и уставилась в шкафчик Саттон.

– Лили прислала мне сообщение. Она создала веб-сайт, где наш подставной поэт выложит работы Итана, – объявила Лорел.

– Она это сделала? – слабым голосом спросила Эмма.

– Ага! Но все еще можно отменить. И ты знаешь, что для этого нужно! – воскликнула Лорел и звякнула ключами от машины. – Я везу Дрейка к грумеру в шесть часов вечера. Скажи маме, чтобы не садились ужинать без меня. – Она повернулась и танцующей походкой вышла из раздевалки.

Эмма услышала, как хлопнула дверь, и тяжело выдохнула. Она медленно скинула теннисные тапочки и надела эспадрильи Саттон. Рядом с ней замаячила чья-то фигура, и, обернувшись, Эмма увидела Клару, застывшую с виноватой улыбкой на лице.

– Можно я заберу свои вещи? – спросила она.

– Конечно, – рассмеялась Эмма.

Клара подскочила к своему шкафчику. Эмма заглянула внутрь, отметив, как аккуратно сложены футболки, а дезодорант, шампунь и гель для душа выстроены в линеечку на нижней полке. И тут у нее перехватило дыхание. Металлическое дно шкафчика Клары находилось на добрых пару десятков сантиметров ниже, чем у Саттон.

Клара заметила ее пристальный взгляд и смутилась.

– О боже. Обычно у меня в шкафчике образцовый порядок, не то что сейчас.

Эмма уставилась на нее. Не подумала ли Клара, что она собирается устроить ей выволочку?

– Не глупи. На самом деле я любовалась тем, как у тебя все разложено.

– Правда? – У Клары загорелись глаза. Потом она нервно закусила губу. – Послушай, Саттон, говорят, что в эту пятницу намечается какая-то топ-секретная вечеринка. Вроде бы в заброшенном доме или что-то в этом роде?

– Верно, – сказала Эмма. Мадлен рассказала ей подробности, добавив, что вечеринка пройдет в давно выселенном доме. От Эммы не ускользнуло просящее выражение лица Клары. – Хочешь пойти? Я скину тебе подробности смской.

– Ты не шутишь? – Клара чуть не запрыгала от восторга. – Это было бы супер!

Клара поблагодарила Эмму еще раз шесть, потом переоделась, схватила свои вещи и исчезла. Эмма оглядела раздевалку. Народу прибыло – вернулись теннисистки и пловчихи. Совсем не подходящее время, чтобы обследовать шкафчик Саттон. Эмма решила, что пересидит где-нибудь в тихом уголке, пока школа не опустеет… а уж потом возьмется за дело.

К семи вечера в школе воцарилась полная тишина. Погасили свет, и Эмму, затаившуюся под дверью библиотеки, окутала темнота. Мимо прошло несколько учителей, направляясь к своим машинам, но никто не спросил, почему она еще в школе. Наконец она пробралась обратно в коридор и вернулась в раздевалку для девочек. Дверь за ней захлопнулась, оставляя ее в кромешной тьме. Даже запах хлорки не мог перебить вонь потной спортивной одежды. В душевых кабинках капала вода, и звук, похожий на вздох, разнесся в воздухе.

Эмма нащупала выключатель, и неприятный свет люминесцентных ламп заполнил раздевалку. Она подошла к шкафчику Саттон и дрожащими пальцами открыла кодовый замок. Потом вытащила кроссовки, розовые теннисные носки, упаковку лейкопластырей, солнцезащитный лосьон и разложила все это на скамейке. Просунув пальцы в угол шкафчика, она приподняла нижнюю полку и поморщилась, когда в пустой раздевалке раздался металлический скрежет.

Под полкой, служившей дном шкафчика, оказалась узкая грязная щель. И там, среди комков пыли и ржавых заколок, лежала длинная, тонкая серебристая коробка-сейф. Сердце заколотилось, когда Эмма порылась в кошельке и достала ключик, который нашла в комнате Саттон. Она медленно вставила его в замок.

Ключ подошел.

Эмма открыла коробку и увидела внутри целый ворох каких-то бумаг. Она взяла верхний листок и вгляделась в убористый, аккуратный почерк. Это было письмо, подписанное Шарлоттой. «Саттон, я так сожалею обо всем». Шарлотта трижды подчеркнула слова «обо всем». «Не только о Гаррете, но и о том, что не поддержала тебя, когда ты переживаешь такие трудности сама знаешь с кем».

Я уставилась на записку. Что это значит? Что за трудности я переживала и с кем? Вспышка памяти вдруг озарила сознание, и я увидела, как мы с Шарлоттой стоим у школы, с сумками через плечо, склонившись друг к другу и перешептываясь. Она знает, Саттон, точно тебе говорю, шептала Шарлотта. Она не дура. И потом добавила: Тебе нужно подумать о своих привязанностях. Я старалась хоть ненадолго удержать воспоминание, но оно ускользнуло быстрее, чем пришло.

Эмма сложила послание Шарлотты и копнула глубже. Следующим ей попался составленный Габби и Лили список причин, по которым их следует принять в клуб «Игра в ложь». В качестве основных аргументов упоминались «оригинальный стиль и актерский талант». Затем она отыскала диктант по немецкому, в котором все ответы были заполнены, а в правом верхнем углу значилось: «Экземпляр преподавателя». Эмма отдернула руку как ошпаренная, поддавшись безотчетному страху перед фрау Фенстермахер, словно та могла ворваться в раздевалку и застукать ее с поличным.

Звуки капающей воды почти стихли. Зашумела вентиляция, и откуда-то издалека донеся чей-то кашель. Эмма взяла себя в руки и продолжила раскопки. Среди бумаг лежали старый полицейский протокол о задержании, контрольная работа с красным жирным «неудом»… И вдруг она наткнулась на ветхую страничку с косыми мальчишескими каракулями:

«Дорогая Саттон, прости. Я не хочу быть таким с тобой… Таким злым. Просто что-то внутри как будто заставляет меня… Но я боюсь, что если между нами ничего не изменится, я сорвусь. – Т.»

Холодок пробежал по спине Эммы. Это написал Тайер. Больше некому.

Она не знала, за что он просит прощения, но письмо звучало как угроза и свидетельствовало, насколько Тайер нестабилен. Ком встал в горле, когда Эмма перечитала записку. Она устала гадать и тыкать пальцем в небо. Оставался лишь один способ выяснить, что же, черт возьми, происходит.

И встреча с Тайером была неизбежна.

18

Посетитель к Тайеру Веге

Камера предварительного заключения примыкала к полицейскому участку, хотя у нее был отдельный охраняемый вход. Эмма остановилась в нерешительности перед стальными воротами, пытаясь выровнять дыхание. Наконец толстый лысый охранник в темно-синей форме, с зажатой под мышкой книгой в мягкой обложке, подошел к двери и уставился на Эмму.

– Вам помочь? – спросил он, позвякивая связкой длинных серебристых ключей на поясе. – Часы посещения уже заканчиваются, – буркнул он.

Эмма взглянула на часы от Cartier, которые нашла в шкатулке Саттон. 07:42 вечера.

– Мне всего на несколько минут, – сказала она, улыбаясь самой сладкой улыбкой, какую только могла изобразить.

Охранник мрачно посмотрел на нее. Эмма увидела обложку его книги: на обложке накачанный детина с мечом целовал хрупкую блондинку. В детстве Эмма читала подобные романы от издательства Harlequin — на книжных полках в домах ее приемных матерей они занимали почетное место. Одно время она воображала, будто брюнетка в костюме пирата на обложке «Разбитых сердец» и есть Бекки.

Наконец охранник открыл ворота и впустил ее внутрь. Он достал планшет с регистрационным листом. Эмма пыталась унять дрожь в руке, пока писала САТТОН МЕРСЕР в графе ПОСЕТИТЕЛЬ и ТАЙЕР ВЕГА в графе ЗАКЛЮЧЕННЫЙ. Эмма знала, что совершает рискованный шаг, но что делать, если она зашла в тупик. Ей необходимо выслушать версию Тайера. И разговор лицом к лицу, в тюрьме, где их разделяет пуленепробиваемое стекло, казался самым безопасным в сложившихся обстоятельствах.

Охранник взглянул на имя заключенного, которое указала Эмма, и кивнул.

– Пойдемте со мной. – Он открыл тяжелую стальную дверь и повел ее по длинному коридору.

Второй охранник, в такой же темно-синей форме, с бэйджем «СТЭНБРИДЖ» на широкой груди, ожидал Эмму в небольшой квадратной комнате, разделенной посередине перегородкой из толстого стекла. Эмма обрадовалась, увидев, что это не Квинлан – ей совсем не хотелось общаться с ним сегодня.

– Садитесь здесь, – сказал Стэнбридж, указывая на одну из кабинок.

Эмма села на жесткий оранжевый пластиковый стул. Деревянные панели по бокам, вероятно, обеспечивали подобие конфиденциальности, хотя Эмма сомневалась, что в пустой комнате это необходимо. На панелях кто-то оставил надпись цветным маркером и чернилами: «СП ЛЮБИТ СН. ВМЕСТЕ НАВСЕГДА» и вырезал дату: 5/4/82.

По ту сторону перегородки распахнулась дверь, и Эмма вздрогнула, а ее сердце подпрыгнуло к горлу. В кабинку в сопровождении пузатого коротко стриженного охранника вошел Тайер. Он осунулся, бледная кожа была туго натянута на скулах. Увидев Эмму, он опешил и напрягся. На мгновение Эмме показалось, что он сейчас развернется и уйдет. Но охранник ткнул его между лопатками, подталкивая к кабинке.

Тайер неохотно шагнул вперед и сел напротив Эммы. Когда он снял телефонную трубку по ту сторону стекла, оранжевый рукав его комбинезона задрался и обнажил татуировку, которую Эмма не видела на очной ставке в полицейском участке. На внутренней стороне запястья красовался орел, а под ним – крошечные буквы «ПБС». Не об этой ли татуировке говорила Мадлен?

Я пристально смотрела на Тайера, вглядываясь в каждую черточку. Пыталась представить себе, как я его любила. Как хранила в тайне наши отношения. Рисковала ради него дружбой. Даже мертвая, лишенная памяти, я чувствовала, что во мне что-то шевелится, толкает меня к нему, вызывает желание быть рядом, насколько это возможно. И в то же время его темные глаза и угрожающее выражение лица пугали меня. Я знала, что в моих воспоминаниях спрятано что-то особенное, чего я еще не видела, какой-то страшный момент, который память отказывается воспроизводить.

Эмма тоже взяла трубку и сделала глубокий вдох.

– Нам нужно поговорить, – произнесла она настолько решительно, насколько у нее хватило сил. – У меня к тебе несколько вопросов о той ночи, – продолжила она, имея в виду ночь гибели Саттон. – И обо всем, – добавила она.

Тайер поднял глаза. Синеватые тени залегли под ними полумесяцами; казалось, он не спал много дней.

– Ты получила мои послания. Поэтому у тебя не должно быть никаких вопросов. Но вместо этого ты повела себя как законченная психопатка и все испортила.

Послания? Холодное липкое чувство накрыло Эмму. Наверное, он говорил о записке: «САТТОН МЕРТВА. ПРОДОЛЖАЙ ИГРУ… ИЛИ ПРИСОЕДИНИШЬСЯ К НЕЙ». И о надписи, которую оставил на доске во время репетиции школьного бала, после того как едва не прикончил Эмму, сбросив ей на голову прожектор.

Эмма открыла рот, собираясь что-то сказать, но слова не шли. Тайер откинулся назад и уставился на нее холодным, расчетливым взглядом.

– Или это просто игра? Ты что, забыла? Со мной играть опасно. Тем более что только я знаю, кто ты на самом деле.

Эмма ощутила слабость во всем теле, от кончиков пальцев ног до самого горла. Рука, сжимавшая телефонную трубку, задрожала, и Эмма с трудом удерживала ее возле уха. Все стало слишком очевидно. Тайер знал, кто она такая… и кем не является. Значит, это он сделал. Он убил Саттон. Эмма сидела напротив убийцы своей сестры.

– Тайер, что ты сделал? – Ее голос прозвучал почти шепотом.

Мне тоже до смерти хотелось это знать. Слова Тайера, его поза, все его существо излучали злость. Как он мог говорить, что любит меня, а потом расправиться со мной?

– Представляю, как тебе не терпится это узнать, – усмехнулся Тайер, сверкнув белыми зубами. – Но ты ведь уже слышала хорошую новость? Судебное заседание перенесли на следующую неделю. Так что скоро я выйду на свободу.

– Ты выходишь на следующей неделе? – переспросила Эмма, и ее затрясло. Значит, всего через восемь дней безопасной жизни придет конец.

– Да. Мой адвокат пытается добиться прекращения дела. Я несовершеннолетний, а меня арестовали как взрослого, да еще по сфабрикованному обвинению. Но мой адвокат собирается доказать, что это туфта. Он считает, что Квинлан мне мстит. Этот парень меня ненавидит. И тебя, Саттон, тоже. – Тайер устремил на нее долгий взгляд. – И, когда я выйду, мы, наконец, сможем поговорить по душам. Как в старые добрые времена.

Слова Тайера звучали безобидно, но его голос сочился сарказмом и ненавистью. Он подался вперед, почти вплотную приблизив лицо к стеклу, которое слегка запотело от его дыхания. Зрачки его расширились и превратились в черные дыры. Эмма крепче сжала телефонную трубку, чувствуя, как потные пальцы скользят по бежевому пластику. Тайер вдруг с треском бросил трубку на рычаг. В ухо ей ударил гудок.

Кто-то похлопал Эмму по плечу, она вздрогнула и обернулась. Стэнбридж строго смотрел на нее.

– Время истекло, мисс.

Эмма машинально кивнула и вышла за ним из комнаты.

Я не отставала от нее. Все во мне искрило, как будто вспыхивали электрические разряды. Встреча с Тайером и этот жест охранника, похлопавшего Эмму по плечу, словно открыли шлюзы моей памяти. Я почувствовала запахи пыли и пустынных цветов в Каньоне Сабино. Почувствовала прикосновение холодного воздуха к моей голой коже. И чья-то рука легла мне на плечо – может быть, рука Тайера. И, может быть, прямо перед самым убийством.

В очередной раз я мысленно перенеслась в прошлое…

19

Поймай меня, если сможешь

Я оборачиваюсь и вижу лицо Тайера. Его рука лежит у меня на плече, но он не выглядит счастливым. Он сильно сдавливает мое плечо, его пальцы впиваются в мягкую кожу над моей ключицей.

– Ты делаешь мне больно! – кричу я, но другой рукой он зажимает мне рот, прежде чем я успеваю позвать на помощь. Он сдергивает меня с края обрыва, грубо притягивая к своей груди. Я царапаю его руки и судорожно сучу ногами. Локтями бью его по ребрам. Я сражаюсь, как дикий зверь, но не могу вырваться. Он слишком сильный.

– Что ты… – Мой голос звучит приглушенно. Наконец мне удается освободиться от его хватки, и я бросаюсь вперед по каменистой тропинке. Но он снова надвигается на меня, раскинув руки. В голове у меня полный сумбур. Я лихорадочно придумываю, что бы такое сказать, чтобы его успокоить. Чем я так разозлила его? Неужели все из-за того, что я говорила о Гаррете? Или потому что давила на него, требуя рассказать, где он скрывался все эти месяцы?

– Тайер, пожалуйста, – начинаю я. – Давай просто поговорим об этом!

В глазах Тайера ярость.

– Молчи, Саттон!

И тут он снова кидается на меня. Я пытаюсь кричать, но у меня вырывается лишь сдавленный писк, и его рука опять зажимает мне рот. Подошвы его кроссовок скребут о сухие листья у нас под ногами, и я чувствую, как напрягаются его мышцы, когда он тянет меня к себе. Его горячее дыхание обжигает мне ухо. Кровь приливает к моим ступням, и ощущение ужаса расползается по телу.

Вдруг вдалеке раздается громкий и отчетливый крик. Трудно сказать, кто это кричит – человек или животное. Тайер поворачивается на звук, отвлекается. Хватка слабеет, и, пользуясь моментом, я впиваюсь зубами в его ладонь. Я чувствую солоноватый вкус пота, глубже вгрызаясь в его кожу.

– Черт! – вскрикивает Тайер. Пошатнувшись, он отдергивает руку. Я бросаюсь бежать, адреналин подстегивает меня. Под ногами сухая земля, трещат листья. Размахивая руками, я почти взлетаю над тропой, мои волосы развеваются. Ветка рассекает мне щеку, оставляя тонкий порез, как от бумаги. Я чувствую влагу на коже. Не могу сказать, слезы это… или кровь.

Между нами и раньше случались стычки, но никогда еще я не видела Тайера таким.

Холодный воздух обжигает мое тело. Я слышу шаги Тайера и понимаю, что он настигает меня. Впрочем, я знаю эту тропу как свои пять пальцев, да и темнота мне на руку. Я ускоряюсь, пробираясь сквозь заросли мескитовых деревьев и кустарников. Сзади доносится шум падения – Тайер натыкается на дерево или камень. Я слышу, как он ругается вполголоса, проклиная меня.

Я резко сворачиваю вправо, огибая валун, у которого мы с отцом обычно останавливались попить воды.

– Саттон! – Это мужской голос, но, должно быть, искаженный горами, потому что он не похож на голос Тайера. Я мчусь вперед, мои легкие горят, слезы текут по лицу, сердце колотится от страха.

Я перепрыгиваю через большую ветку, которая преграждает путь, и спускаюсь по крутому склону, направляясь к ручейку, который иногда принимают за речку, это единственный источник воды в ущелье. Я упираюсь пятками в грязь, пытаясь держать равновесие, и продолжаю скользить вниз. Мои руки ищут любую опору и наконец хватаются за узловатый корень в русле ручья. Я достигаю дна ущелья, вскакиваю на ноги, бегу в сторону автостоянки. Я почти у цели. Осталось только добраться до машины.

Я бегу по тропе к парковке. Спотыкаюсь о камни. Наверное, никогда еще я так не радовалась при виде своей любимой машины. Уже на парковке я шарю в сумочке в поисках ключей. Мои пальцы смыкаются вокруг тяжелого круглого брелока Volvo, но меня так трясет, что я роняю ключи, и они со звоном падают на землю возле переднего колеса.

– Черт! – шепчу я.

– Саттон! – разносится в горах.

Я поворачиваюсь и вижу, как на поляну выскакивает Тайер. Он бежит ко мне, его руки сжаты в кулаки, плечи напряжены. У меня вырывается вопль. Время останавливается. Я почти не могу пошевелиться. Я наклоняюсь за ключами, но уже поздно. Когда я выпрямляюсь, он хватает меня. Его пальцы впиваются в мое тело.

– Нет, нет! – кричу я. Его кожа пылает. – Тайер, прошу тебя!

– Поверь, – шепчет мне на ухо Тайер. – Мне сейчас больнее, чем тебе.

Я чувствую, как он тянет меня в сторону густых зарослей возле парковки. Но, прежде чем я успеваю увидеть, что происходит дальше – поймать последний миг собственной жизни, – память взрывается как бомба, возвращая меня в небытие.

20

С кровью не поспоришь

Спустя полчаса Эмма вышла из такси у дома Итана. Начинался ливень – необычное для Тусона явление. В воздухе пахло озоном и мокрым асфальтом. Гравий во дворе блестел под луной.

Эмма побежала по траве, стараясь спастись от дождя. Оказавшись на крыльце, она забарабанила в белую дверь и прижалась к ней ухом. Наконец она расслышала шаги в коридоре. Дверь распахнулась. Бледно-голубые глаза Итана расширились, когда он увидел ее на пороге. Его темные волосы торчали во все стороны, как будто он вскочил с постели.

– Эмма? – спросил он и, осторожно шагнув к ней, взял ее за плечи. – Что случилось?

– Мне нужно было увидеть тебя. – Эмма быстро обернулась. – Можно войти?

Итан отступил в сторону.

– Конечно.

Эмма закрыла за собой дверь и рухнула в объятья Итана. Сломленная последними событиями, она закрыла лицо руками и разрыдалась. Несколько минут она заливалась слезами, пока у нее не опухли глаза и не покраснел нос. Все это время Итан нежно гладил ее по спине.

Я радовалась, что у моей сестры есть кто-то, кто может ее успокоить. Если бы только у меня был такой человек. Только что я увидела страшную картинку из своего прошлого – и это меня зверски убил тот, кого я любила. Меня как будто выпотрошили. От этих воспоминаний я чувствовала себя опустошенной. Тайер, которого я встретила на автобусной станции, ничем не напоминал того безумца, что гонялся за мной по горам. Как я могла оказаться настолько глупой, чтобы связаться с ним?

Когда рыдания Эммы сменились тихими всхлипами, Итан провел ее через кухню, мимо барной стойки. На гранитной столешнице песочного цвета валялись меню доставки готовых блюд. Две банки колы стояли на длинном деревянном столе рядом с пустой коробкой из-под пиццы. Из гостиной доносились реплики участников криминального реалити-шоу. Он распахнул дверь своей комнаты и включил свет.

– Садись, – сказал он, указывая Эмме на кровать. – И расскажи, что случилось.

У Эммы подкосились ноги, и она опустилась на темно-синее покрывало. Она схватила стеганую подушку и прижала ее к груди.

– Я виделась с Тайером, – начала она, нервно взглянув на Итана.

Как и следовало ожидать, Итан помрачнел.

– В тюрьме? Я же просил тебя не ходить туда!

– Знаю, но я…

– Почему ты не послушалась?

Слезы снова навернулись на глаза. Меньше всего ей сейчас хотелось слушать нотации.

– Я не знала, что еще сделать, – сказала она в свое оправдание. – Мне нужны были ответы. И он мне их дал. Сказал, что он один знает, кто я на самом деле.

– Он это сказал? – Итан округлил глаза.

– Ага. – Эмма кивнула. – И еще он говорил о письмах, которые посылал мне. Должно быть, имел в виду ту записку на машине Лорел и сообщение, оставленное на доске во время репетиции. Это он сделал, Итан. Я знаю.

Итан обхватил голову руками.

– Мне так жаль.

Эмма достала из кармана записку Тайера к Саттон и развернула ее.

– Я нашла это сегодня, – сказала она, протягивая ему листок.

Итан морщился, пока читал письмо. Закончив, он аккуратно сложил листок и вернул его Эмме.

– Вау. По сути, это признание в том, что он за себя не ручается, если у них и дальше так пойдет.

– Я знаю. А потом… он действительно сорвался.

Я поежилась от слов Эммы, в голове снова закружились воспоминания. Но где именно Тайер расправился со мной? Это ведь как-то связано с моим автомобилем, верно? В конце концов, на капоте обнаружили кровь – разумеется, мою… Если бы я только могла досмотреть до конца! Я чувствовала, что пазл вот-вот сложится, не хватает лишь одного фрагмента.

– Каждый раз, когда мы встречаемся, он смотрит на меня так, будто знает, что я не Саттон, – прошептала Эмма. – Наверняка это Тайер убил мою сестру и заманил меня сюда, – тихо произнесла она. – И сам подумай: со времени своего исчезновения он ловко заметал все следы, его никто нигде не видел. Он мог запросто перемещаться по Тусону, шпионить за мной, подбрасывать мне записки с угрозами.

– Ты права, – согласился Итан. – Для него это не составило бы труда.

– Он заставил меня появиться там, где ему нужно. Если я скажу хоть слово против него, он выдаст меня копам. И тогда меня обвинят в смерти Саттон. Все именно так, как ты и предсказывал. – Она закрыла глаза и снова всхлипнула. – Он сказал, что адвокат добивается его освобождения на следующей неделе. Осталось всего несколько дней! Что мне делать?

– Ш-ш-ш, – прошептал Итан и взял Эмму за руку. – Все хорошо, – успокаивал он. – Тайер пока в тюрьме. Ты в безопасности. Еще есть время доказать, что это сделал он. Я с тобой, помнишь? Я не позволю тебе бороться в одиночку. Я буду защищать тебя.

Эмма положила голову ему на плечо.

– Даже не знаю, что бы я без тебя делала.

– И я не знаю, что бы делал без тебя. Если бы с тобой что-нибудь случилось… – Итан осекся, и его голос треснул. – Я бы этого не пережил.

Его слова принесли ей невероятное облегчение. Эмма проглотила слезы и благодарно улыбнулась Итану. Она приблизилась губами к его губам, когда вдруг заметила дневник в кожаной обложке на тумбочке рядом с кроватью. Он был открыт на последних страницах, и она распознала аккуратные буквы, сложенные в короткие четверостишия, как в поэме. Чувство вины накрыло ее с головой. Розыгрыш. Лорел велела украсть его работы. Она поморщилась и отстранилась от него.

– Мне нужно сказать тебе кое-что еще, – решилась она. – И это тебе не понравится.

Итан наклонил голову набок.

– Конечно. Ты можешь сказать мне все, что хочешь.

Эмма уставилась на их сплетенные руки, презирая себя за то, что собиралась сделать. Но она не могла не предупредить его. Она глубоко вздохнула.

– Подруги Саттон хотят устроить тебе розыгрыш. Это связано с поэтическим вечером.

Итан отпрянул.

– Что?!

– Я пыталась их остановить. Но они…

Итан взмахнул руками, не давая ей договорить. Он растерянно захлопал ресницами, глядя на нее, словно она ударила его лопатой по голове.

– Как давно ты об этом знаешь?

Эмма опустила глаза.

– Ну-у, несколько дней, – виновато произнесла она.

– Несколько дней?

– Прости! – воскликнула Эмма. – Я пыталась их остановить! Это была не моя идея!

Обида на лице Итана медленно сменилась разочарованием и, наконец, отвращением.

– Я думаю, тебе лучше уйти, – холодно произнес он.

– Итан, я… – Эмма попыталась коснуться его руки, но он уже направился к двери. – Итан! – окликнула она его, выбегая в коридор. В прихожей она все-таки поймала его за руку и развернула лицом к себе. – Пожалуйста! Ты же сам говорил, что мы не должны ничего скрывать друг от друга! И я подумала…

– Ты неправильно подумала, – перебил ее Итан, отдергивая руку. – Ты могла бы прекратить это сразу. Они ведь считают тебя всемогущей Саттон Мерсер. Одно твое слово – и никакого розыгрыша. Почему ты этого не сделала? Потому что не хочешь, чтобы они узнали обо мне? Ты… – его голос дрогнул, и он хрипло закашлялся, – стыдишься меня?

– Конечно, нет! – крикнула Эмма, но, возможно, Итан в чем-то был прав. Почему она не попыталась прекратить эту затею сразу? Как она позволила ситуации выйти из-под контроля?

Итан повернул дверную ручку.

– Просто уходи, ладно? И больше не заговаривай со мной, пока не вспомнишь, кто ты на самом деле – Эмма Пакстон, замечательная сестра-близнец.

– Итан! – взмолилась Эмма, но он уже вытолкал ее за порог и захлопнул дверь. Дождь усилился, и его капли вперемешку со слезами заливали лицо Эммы. Ее не отпускало ощущение огромной потери. Она сложила руки домиком и, заглянув в боковое окно, смотрела, как Итан вихрем проносится обратно по коридору, сбив по пути стопку книг со стола в гостиной.

Я с болью наблюдала эту сцену. В очередной раз я проклинала «Игру в ложь». Если бы мы с подругами не создали этот дурацкий клуб, Эмма не осталась бы сейчас с разбитым сердцем. А единственный и верный союзник не возненавидел бы ее.

Эмма несколько раз звонила в дверь, но Итан не открывал. Она посылала ему смски, умоляла выслушать ее, но он не отвечал. Торчать под окнами больше не имело смысла – Итан ясно дал понять, что чувствует. Эмма зашагала по лужайке, моментально промокнув до нитки и гадая, как будет добираться до дома. Она полезла в сумочку за телефоном Саттон, чтобы снова вызвать такси, но экран засветился раньше, чем она успела набрать номер. Эмма нахмурилась. Звонили из полицейского участка Тусона. В голову закралась ужасная мысль: что, если копы звонят по поводу Тайера? Что, если его уже освободили?

– Э-э, алло? – прокричала Эмма сквозь ливень, пытаясь справиться с дрожью в голосе.

– Добрый вечер, мисс Мерсер. Мы получили результаты экспертизы крови с вашего автомобиля, – прогремел в трубке голос детектива Квинлана.

Эмма напряглась.

– И ч-чья же она? – Она взяла себя в руки, готовясь услышать, что это кровь Саттон.

– Анализ показал, что образец крови полностью совпадает с кровью Тайера Веги, – заявил Квинлан.

Эмма резко остановилась посреди улицы, уверенная, что ослышалась.

– Тайера?

– Совершенно верно, – сказал Квинлан. – Есть какие-нибудь идеи, как она могла там оказаться? Мистер Вега, как вы понимаете, отказывается давать показания.

– Я… – Эмма осеклась, не зная, что сказать. Она встала под корявым мескитом, пытаясь отдышаться. Новость ее ошеломила.

– Саттон? – нетерпеливо произнес Квинлан. – Тебе есть что мне сказать?

Эмма спряталась под деревом, хотя оно служило ненадежной защитой от бури. Ей нужно было так много рассказать Квинлану. Но хватит ли ей смелости? Сможет ли она теперь убедить его в том, что она близнец Саттон, но вовсе не хотела украсть ее жизнь? Поверит ли детектив, что Тайер посылал ей записки с угрозами и убил Саттон? Она в этом сомневалась. Конечно, у нее есть записка Тайера из шкафчика Саттон, в которой он предупреждал, что может сорваться, но это признание имело значение для нее, а полиция вряд ли сочтет его убедительным доказательством.

– Я с-сожалею. Понятия не имею, как она туда попала, – ответила наконец Эмма. Она закрыла глаза и задумалась. – А в машине были еще чьи-нибудь отпечатки пальцев?

Квинлан вздохнул.

– Только твои и твоего отца. Он же совладелец автомобиля, верно?

– Э-э, да, – отстраненно произнесла Эмма. Она вспомнила рассказ мистера Мерсера о том, как они с Саттон вместе восстанавливали «вольво».

В трубке откашлялись.

– Что ж, поскольку у нас больше нет никаких причин держать у себя твой автомобиль, можешь приехать и забрать его, – прохрипел Квинлан.

– Спасибо, – сказала Эмма, но Квинлан уже отключился. Она держала телефон в вытянутой руке и смотрела на него как на инопланетную форму жизни. Холодный мокрый лист прибило ветром к ее ноге. Где-то вдалеке послышался звук автомобиля. Мир жил своей обычной жизнью, но Эмма чувствовала, что для нее все изменилось. Кровь Тайера. Но… как?

Я была потрясена не меньше. В памяти еще сохранился недавно увиденный эпизод. Это казалось бессмыслицей – ведь Тайер как сумасшедший гнался за мной, а не наоборот. Напрашивался только один ответ: наверное, мне как-то удалось забраться в машину и сбить Тайера, прежде чем он прикончил меня. Меня порадовал такой исход – Тайер, возможно, забрал мою жизнь, но я хоть как-то за себя отомстила.

21

Матери виднее

В ту ночь Эмма ворочалась в постели, глядя на светящийся зеленый циферблат будильника Саттон. Часы показывали 02:12. Она плакала всю дорогу, пока возвращалась домой на такси, и в горле так пересохло, что она едва могла глотать. За всю свою жизнь она никогда не чувствовала себя такой потерянной и одинокой. Ни когда уезжала из Хендерсона и прощалась с Алекс. Ни когда пришлось целый месяц провести в детском доме, пока социальные службы подыскивали ей приемную семью. Ни даже когда Бекки оставила ее у соседки и так и не вернулась за ней.

Да, ей приходилось несладко, но, покидая Хендерсон, она знала, что может в любой момент позвонить Алекс. В детском доме она играла с девочкой, своей соседкой по двухъярусной кровати. А когда ушла Бекки, могла поплакаться маме своей подружки и рассказать, как скучает по своей матери.

Но в последнее время она жила с такой страшной тайной, что под ее грузом могла просто сломаться. И теперь, когда от нее отвернулся Итан – разозлившись настолько, что примирение казалось невозможным, – ей больше не к кому было обратиться. Она никому не могла рассказать, кто она на самом деле. Не могла составить список «ЧТО МНЕ НЕ НРАВИТСЯ В РОЛИ САТТОН» или «ПОЧЕМУ Я СКУЧАЮ ПО ЭММЕ» и даже вести дневник, опасаясь, что кто-то его найдет и раскроет ее тайну.

Новость о том, что кровь принадлежала Тайеру, ужаснула ее. Значит ли это, что его сбила Саттон? Может, именно поэтому он и хромает? Голос Мадлен эхом прозвучал в голове: Он больше никогда не сможет играть в футбол. А ведь это он любил больше всего. В этом он был лучшим. Но теперь его будущее загублено. Может, это и есть мотив? Что, если Тайер так разозлился на Саттон, что решил отомстить ей… и убил?

Эмма упала обратно на пуховую подушку, которая идеально повторила форму ее головы. Происходящее казалось абсурдом. Зачем она занимается этим расследованием? В чем смысл? Может, ей пора снова уехать отсюда и оставить все это позади. Если бежать, то сейчас самое время. Пока Тайер за решеткой, он не сможет отслеживать ее передвижения. И она, наконец, станет свободной. Ведь ей уже восемнадцать. Она может получить диплом о среднем образовании, поселиться в любом другом штате и поступить в недорогой государственный университет…

Но, даже всерьез размышляя об этом, Эмма знала, что никуда не уедет. Она жила жизнью той, кого отчаянно хотела узнать поближе, и пыталась добиться справедливости для своей сестры. Она никогда не простит себе, если сдастся, ведь это означает, что тому, кто убил Саттон и лишил Эмму счастья встречи с сестрой, удастся избежать наказания.

Я и представить себе не могла, что убийце все сойдет с рук. Я не могла этого допустить и надеялась, что Эмме хватит сил, чтобы остаться – хотя я понимала, что для нее находиться здесь все опаснее.

Эмма откинула одеяло и босиком прошлепала по комнате. Она открыла дверь и на цыпочках прокралась по темному коридору, спустилась по лестнице, чудом не споткнувшись о стопку журналов, оставленных Лорел на нижней ступеньке. Тощее алоэ отбрасывало длинные тени на кафельный пол. Звук капающей воды доносился из-за окна гостиной – это ручейки дождя медленно стекали по водосточной трубе. Семейные фотографии в холле зловеще поблескивали в лунном свете. Эмма поймала свое отражение в зеркале в золоченой раме. Длинные темные волосы свисали унылыми прядями, а лицо проступало из темноты мертвенно-бледной маской. Она обогнула угол и вошла на кухню, ступая босыми ногами по холодному кафелю. Она потянулась к шкафчику, но тут из полумрака выплыла темная фигура. Эмма отпрыгнула в сторону, ударившись бедром о хромированную ручку духовки.

– Саттон?

Эмма опешила, увидев перед собой миссис Мерсер, которая, слегка пригнувшись, удерживала Дрейка за ошейник. Пес глухо залаял.

– Что ты тут делаешь так поздно? – Миссис Мерсер выпрямилась и отпустила Дрейка. Он подошел и обнюхал руку Эммы, а потом улегся возле холодильника.

Эмма собрала растрепанные волосы в хвост.

– Не спится, я спустилась выпить стакан воды.

Миссис Мерсер приложила руку ко лбу Эммы.

– Хм. Ты хорошо себя чувствуешь? Лорел говорит, что ты пришла домой насквозь промокшая.

Эмма выдавила слабый смешок.

– Забыла зонт. До последнего времени я думала, что мы живем в Аризоне. – Она посмотрела на взъерошенные волосы миссис Мерсер и ее халат. – А ты что здесь делаешь?

Миссис Мерсер пожала плечами.

– Дрейк начал скулить, пришлось его выгулять. – Она подошла к раковине, налила в стакан воды и бросила туда пару кубиков льда, звякнувших о стекло. Потом присела за барную стойку и подтолкнула стакан к Эмме. Та сделала жадный глоток.

– Ну и… – Миссис Мерсер подперла рукой подбородок. – Почему же тебе не спится? Не хочешь поговорить?

Эмма положила голову на столешницу и вздохнула. Ей о многом хотелось поговорить. Она не могла откровенничать об убийстве Саттон, но почему бы не посоветоваться насчет Итана?

– Я обидела парня, который мне нравится, и не знаю, как это исправить, – выпалила она.

Миссис Мерсер сочувственно посмотрела на нее.

– А ты не пробовала попросить прощения?

Послышался мягкий гул, когда льдогенератор высыпал свежую порцию ледяных кубиков в морозилку.

– Я пыталась… Но он не хочет меня слушать, – сказала Эмма.

– Ну, может, попытаться еще раз? Подумай хорошенько, что ты сделала неправильно и как это можно исправить, а потом действуй.

– И как я должна действовать? – спросила Эмма.

Миссис Мерсер откинулась на спинку стула и разгладила кухонное полотенце с узором в виде ананасов.

– Иногда дела говорят громче, чем слова. Покажи ему, что ты сожалеешь о своем поступке, и, надеюсь, все встанет на свои места. Просто прояви себя с самой лучшей стороны. Он должен понять, что людям свойственно ошибаться. А если он не сможет тебя простить, то не стоит и убиваться из-за него.

Эмма задумалась на мгновение. Мама Саттон права: она просто ошиблась, и все. И, возможно, ей не стать лучшей Саттон, но она определенно может показать себя лучшей Эммой. Итан говорил, что Эмма уже забыла, кто она на самом деле – замечательная сестра-близнец. В водовороте последних событий трудно было сохранить свою индивидуальность и понять, чего хочется ей самой. Эмма махнула рукой на свои мечты и планы, считая их второстепенными по сравнению с тем, что произошло с Саттон. Все остальные желания, кроме стремления остаться в живых и найти убийцу сестры, казались немыслимой роскошью.

Она выпрямилась, исполненная решимости. Нет, отступать нельзя. Она докажет, что Тайер убил ее сестру. Только так она сможет снова стать Эммой Пакстон. А пока нужно вести себя так, чтобы гордиться собой и не стыдиться своих поступков, даже если не все будут узнавать в них Саттон.

Эмма встала и обняла миссис Мерсер.

– Спасибо, мама. Именно это я и хотела услышать.

Миссис Мерсер задержала ее в объятиях, а потом отстранилась и с удивлением посмотрела на девушку, которую считала своей дочерью.

– Это первый раз, когда ты поблагодарила меня за совет.

– Наверное, мне давным-давно следовало это сделать.

Когда мама взяла Дрейка за ошейник и повела его наверх, я почувствовала укол вины. По тому, что сказала мама и что мне открылось о моих отношениях с родителями, я поняла, что никогда не вела с ней таких задушевных ночных разговоров. Мнение родителей ничего не значило для меня, и, наверное, в этом была моя ошибка – еще одна в длинном списке упущенных возможностей. Только исправить я уже ничего не могла.

Я перевела взгляд на Эмму. Она сидела, подперев рукой подбородок и задумчиво улыбаясь. Хоть я и знала, что это глупо, горькая обида всколыхнулась во мне. Да, Эмма немного растеряла себя, зато она не лишилась ни тела, ни души. На самом деле, в ней теперь объединились две личности – ее собственная и моя. И отныне ей предстоит жить за нас обеих.

22

Ищущий да обрящет

В следующие два дня Эмма пыталась придерживаться своего решения, высоко держать голову и поступать как Добрая Эмма, даже если это не соответствовало духу Саттон. Она ретвитнула последние посты «двойняшек-твиттеряшек» с жалобами на то, как трудно найти одежду, достойную их сексуальности, и не преминула добавить LOL[43]. На тренировке по теннису похвалила бэкхенд Шарлотты. И даже сделала комплимент Нише Банерджи, отметив ее милую резинку для волос. Ниша выглядела крайне удивленной – и немного подозрительной, – но поблагодарила Эмму.

Впрочем, растопить лед в отношениях с Итаном или Лорел ей так и не удалось. В среду в школьной столовой она уступила Лорел последний йогурт со вкусом граната, зная, что это ее любимый, но Лорел лишь фыркнула, жадно схватив его. Когда Эмма заметила Итана в коридоре, он вскинул рюкзак на плечо и метнулся в другую сторону, только чтобы не встречаться с ней.

В четверг после тренировки по теннису она оглядела парковку и не увидела «фольксваген» на привычном месте. Она со стоном закатила глаза.

– Опять тебя Лорел кинула? – Мадлен подошла сзади, держа под мышкой стопку учебников. Ее голубые глаза сияли чистотой, а длинные серьги с перьями щекотали плечи.

– Да, – ответила Эмма, не в силах скрыть раздражение. – Ведет себя как настоящая стерва.

Мадлен от души рассмеялась. Впервые за последние недели.

– Это точно. – Она тронула Эмму за руку. – Не волнуйся. Она с этим справится. Я же смогла.

Мимо прошли двое мальчишек-девятиклассников, держа в руках ролики и пихаясь локтями. Один из них перехватил взгляд Эммы, и его лицо расплылось в широкой улыбке. Он кивнул ей и медленно помахал рукой. Она улыбнулась в ответ, как и полагается Доброй Эмме.

Мадлен достала из кожаной сумочки ключи от машины.

– Подвезти тебя домой?

Эмма бросила взгляд на брелок Мадлен.

– Вообще-то я собиралась в полицейский участок. Надо наконец забрать машину.

Мадлен слегка поморщилась при упоминании о полицейском участке, а потом нахмурилась.

– А разве она не на штрафстоянке?

Эмма вздрогнула. Подруги Саттон думали, что ее автомобиль арестован за неуплату накопившихся штрафов, и она просто до сих пор не удосужилась его вызволить. Они не знали, что Саттон забрала машину в день своей смерти. Возможно, чтобы встретить Тайера. А, может, на ней же и сбила Тайера.

– На штрафстоянке уже не было места, поэтому ее перегнали к полицейскому участку, – соврала Эмма, скрещивая пальцы в надежде, что Мадлен поверит в эту чушь. Врать было противно, но не могла же она сказать, что автомобиль Саттон признали вещественным доказательством, поскольку на нем обнаружена кровь брата Мадлен. К счастью, та лишь пожала плечами и открыла свой внедорожник, который откликнулся двумя громкими сигналами.

– Садись. Спасу тебя от пешей прогулки.

Эмма забралась в машину и положила сумку на колени.

– Ну что, волнуешься перед завтрашним сборищем у Шарлотты? – спросила Мадлен, включая зажигание. – Давненько мы не ужинали у Чемберлейнов. Я соскучилась по стряпне Корнелии. Все-таки здорово иметь личного шеф-повара, да?

Эмма выразила согласие невнятным мычанием, вспоминая, что девушки договорились встретиться у Шарлотты за ужином. Ее нисколько не удивляло, что Чемберлейны держали повара – их дом поражал размерами и великолепием.

– Конечно, я не должна так говорить. – Мадлен скорчила кислую мину. – Если бы мой отец услышал, что я мечтаю о личном шеф-поваре, он бы, наверное, назвал меня избалованной и жадной девицей. – Она закатила глаза и попыталась непринужденно рассмеяться, но ее лицо оставалось напряженным.

Эмма закусила губу, чувствуя боль Мадлен.

– Знаешь, если ты хочешь поговорить об отце, я не возражаю.

– Спасибо, – негромко сказала Мадлен. Она полезла в ядовито-розовую сумочку от Not Rational, выудила из футляра солнцезащитные очки и нацепила их.

– Как у вас дома? Что-то меняется к лучшему? – продолжила Эмма.

Мадлен замолчала и, лишь когда выехала с парковки, снова заговорила.

– Думаю, все по-прежнему. Меня совсем не тянет домой. Отец так и шныряет повсюду, и они с мамой сейчас не разговаривают. Мне кажется, они даже не спят в одной комнате. – Ее глянцевые губы сжались в прямую линию.

– Помни, что в моем доме тебе всегда рады, – сказала Эмма.

Мадлен с благодарностью посмотрела на нее.

– Спасибо, – еле слышно произнесла она и тронула Эмму за руку. – Раньше ты никогда такого не предлагала.

Меня расстроили эти слова. Я бы предложила Мадлен помощь, если бы знала, что она в ней нуждается.

Уже через минуту они подъехали к полицейскому участку, и Мадлен высадила Эмму у обочины.

– Саттон? – крикнула она, высунувшись в окно. – Я очень рада, что мы помирились. Я нечасто это говорю, но ты – моя лучшая подруга.

– Я тоже очень рада, – сказала Эмма, и на душе у нее стало теплее.

Когда она вошла внутрь, все та же женщина-дежурный оторвалась от своей газеты и посмотрела на Эмму.

– Опять ты? – спросила она скучающим голосом.

Верх профессионализма.

– Я пришла забрать машину после экспертизы, – жестко произнесла Эмма.

Женщина потянулась к телефонной трубке.

– Одну минуту.

Эмма отвернулась и уставилась на доску объявлений. Листовку «РАЗЫСКИВАЕТСЯ» с фотографией Тайера уже сняли, ее место заняла реклама: «ГЕКТОР, ЧЕСТНЫЙ МЕХАНИК. РЕКОМЕНДУЙТЕ СВОИМ ДРУЗЬЯМ».

Женщина указала во двор, где у сетчатого забора дежурил приземистый охранник.

– Офицер Мориарти поможет, – сказала она, надувая фиолетовый пузырь жвачки. В приемной сладко запахло виноградом.

Эмма вышла на улицу, встретилась с офицером Мориарти и подписала документы на автомобиль Саттон. Офицер Мориарти открыл ворота и повел ее вдоль рядов пыльных автомобилей. Бравые «БМВ» и «рендж роверы» мирно соседствовали с раздолбанными драндулетами, которые вряд ли смогли бы проехать пару километров.

– Пришли. – Офицер Мориарти указал на зеленый ретро-автомобиль, сверкающий хромированными накладками. Эмма восхищенно оглядела машину, любуясь ее плавными линиями и стильным экстерьером. Пожалуй, она бы тоже выбрала такую красавицу, если бы могла себе позволить. Крутая тачка, ничего не скажешь!

Еще бы. Я завизжала от восторга, когда снова увидела свою машину. Но к радости примешивалась и горечь. Ведь я не могла ощущать прикосновение ее мягкой кожи к моим бедрам, когда сидела за рулем. Не могла переключать передачи и вслушиваться в урчание мотора. Я не могла чувствовать ветер в своих волосах, когда мчалась по автостраде номер 10 с открытыми окнами.

Эмма взяла у офицера ключи. Она оглядела капот в поисках каких-либо следов крови, обнаруженных полицейскими, но не увидела ничего, кроме небольшой вмятины, оставшейся после наезда на Тайера. Возможно, машину помыли. Она открыла водительскую дверцу и села на кожаное сиденье. Странное чувство охватило ее – ощущение незримого присутствия Саттон. Эмма закрыла глаза и как будто увидела Саттон за рулем: вот сестра отбрасывает назад волосы и смеется над шутками Шарлотты или Мадлен. Эмма покачала серебряную подвеску – ангела-хранителя на зеркале заднего вида – и готова была поклясться, что чувствует запах духов Саттон. Она могла представить, как разозлилась бы сестра, узнав о том, что ее машину бесцеремонно обшаривали копы.

Я буду заботиться о ней ради тебя, подумала Эмма, погладив кожаный руль.

Я улыбнулась. Да уж, будь добра.

По стеклу кто-то постучал. Эмма вздрогнула и, подняв глаза, увидела офицера Мориарти. Она медленно опустила стекло водительской двери.

– Я могу еще чем-нибудь помочь вам, мисс Мерсер? – угрюмо спросил он.

– Нет, офицер, все в порядке, – сказала Эмма, добавив в голос невинных, доверительных интонаций. – Большое спасибо за помощь.

– Тогда вам пора покинуть площадку. – Офицер просунул большой палец в петлю для ремня на поясе брюк.

Эмма кивнула и закрыла окно, вставила ключ в зажигание. Ей не пришлось регулировать зеркала или сиденье – они идеально подходили ей, так же как подходили и Саттон. Когда она выезжала со стоянки, что-то на соседнем пассажирском сиденье привлекло ее внимание. Какой-то клочок бумаги застрял в кожаной складке, между спинкой и сиденьем.

Она проехала вниз по дороге, пока полицейский участок не скрылся из виду, затем прижалась к обочине и остановилась. Руки сами потянулись к бумажке. Вытащить ее оказалось не так-то просто, но Эмма справилась. Наконец она рассмотрела свою находку. На обрывке бумаги было нацарапано: ДОКТОР ШЕЛДОН РОУЗ. Эмма сразу узнала угловатый почерк из письма, найденного на дне шкафчика Саттон в раздевалке. Он принадлежал Тайеру.

Сердце учащенно забилось. Она посмотрела через плечо и увидела, как полицейский автомобиль с включенными проблесковыми маячками выезжает со стоянки. На одно ужасное мгновение ей показалось, что копы едут за ней. Возможно, подбросив в машину эту важную улику, они устроили ей проверку, которую она не прошла. Но автомобиль пронесся мимо, и офицер за рулем смотрел прямо перед собой. Эмма медленно перевела дух. Копы ее не преследовали. Они даже не знали, что она нашла.

Мне оставалось лишь надеяться, что это приведет ее к разгадке.

23

Тест на психопатию

Эмма проехала ровно два с половиной километра, прежде чем снова остановилась, на этот раз на парковке тусонского ботанического сада. За воротами тянулись пышные заросли цветущих деревьев. Колибри порхали между кормушками. Днем сады были закрыты для посетителей, поэтому парковка пустовала и казалась идеальным местом, чтобы посидеть и подумать. Эмме не терпелось узнать, что это за доктор. Ждать до дома она не могла.

Схватив iPhone Саттон, лежавший на пассажирском сиденье, Эмма набрала в поисковике: «Доктор Шелдон Роуз». В следующую секунду она увидела список из десятков врачей по всей стране. Гастроэнтерологи. Кардиологи. Кто-то даже «чистил чакры». Тут же были отзывы пациентов, адреса клиник и номера телефонов. Ссылки на монографии врачей, которых звали Шелдон Роуз – чаще всего с названиями вроде «Мозг в движении и здоровая печень», «Здоровая жизнь» и тому подобными. Еще поисковик нашел докторов наук – один Шелдон Роуз преподавал литературу викторианской эпохи в Виргинском университете, другой проводил антиникотиновую терапию в Нью-Гэмпшире, а третий возглавлял кафедру информатики в Массачусетском технологическом институте.

Эмма выбрала врачей общей практики, решив, что Тайер мог подхватить грипп или инфекцию, пока был в бегах. И увидела фотографии шестерых врачей из медицинского центра «Здоровье Вайоминга», который находился в здании из белого кирпича. Доктор Шелдон Роуз из Каспера, штат Вайоминг, смотрел на нее с фотографии с самодовольным выражением на рябом лице. Эмма решила, что это не тот, кто ей нужен.

Просигналила машина. Дети проехали мимо на велосипедах ВМХ. Эмма заметила какую-то тень возле заправки на другой стороне улицы, но, приглядевшись, никого там не увидела. Успокойся, подумала она. Никто за тобой не следит. Никто не знает, что ты здесь.

Она просмотрела следующую страницу. Она и сама не знала, что именно хочет найти и как долго придется искать, но чувствовала, что там что-то есть, и она сразу все поймет, как только увидит. Она переходила от одной ссылки к другой, но они снова и снова заводили ее в тупик. Минут через десять она уже собиралась сдаться, как вдруг наткнулась на сайт доктора Шелдона Роуза из Сиэтла, штат Вашингтон. Когда она открыла сайт, у нее перехватило дыхание. Домашнюю страницу украшала эмблема в виде орла с широко расправленными крыльями и повернутой влево головой. Прямо под когтями птицы проступали крошечные буквы: ПБС. Орел выглядел точно так же, как на татуировке Тайера.

Эмма пошла по ссылкам дальше, и ее сердце забилось чаще. С фотографии на нее смотрели черные глаза доктора Шелдона Роуза, едва различимые за толстыми стеклами очков в красной оправе. С бритой головой и широкой челюстью он был больше похож на вышибалу в байкерском баре, чем на врача. Эмму мутило от волнения, пока она просматривала его биографию: ДОКТОР ШЕЛДОН РОУЗ, ПСИХИАТР. СПЕЦИАЛИЗАЦИЯ: ПСИХОПАТИЧЕСКОЕ ПОВЕДЕНИЕ И ДРУГИЕ ОСТРЫЕ ФОРМЫ ПСИХИЧЕСКИХ РАССТРОЙСТВ. Он принимал пациентов в Психиатрической больнице Сиэтла – ПБС. Психиатрическая больница. Строчки на экране телефона расплылись у нее перед глазами. Неужели Тайер лежал в психушке? Так вот откуда у него татуировка в виде орла! И что это говорит о его душевном состоянии в ночь исчезновения Саттон?

Я снова вспомнила, каким взбешенным выглядел Тайер, когда гнался за мной по тропе. В нем действительно как будто что-то сломалось. А может, он просто-напросто перестал принимать лекарства…

Дрожащими пальцами Эмма схватила мобильник Саттон и набрала указанный на сайте номер телефона больницы. Она услышала гудок, потом в трубке раздался женский голос:

– Психиатрическая больница Сиэтла.

– Я звоню узнать, лечился ли у вас один пациент, – сказала Эмма. – Его зовут…

– Извините, мэм. Это конфиденциальная информация. Мы не разглашаем имена пациентов. – Последовал раздраженный щелчок.

Еще бы. Конечно, они никому не сообщат такую информацию. Эмма провела рукой по волосам, пытаясь сообразить, как же к ним подобраться. Мимо с грохотом пронесся мусоровоз. Поднялся ветер, смешивая в воздухе вонь гниющих отбросов и аромат садовых цветов. Эмма посмотрела в сторону заправки, выискивая глазами тень, которую заметила раньше. Убедившись, что там никого нет, она откашлялась и снова набрала номер клиники.

– Психиатрическая больница Сиэтла. – На этот раз ответил мужской голос.

– Я бы хотела поговорить с доктором Шелдоном Роузом, – сухо сказала Эмма.

– Могу я узнать, кто его спрашивает? – произнес оператор утомленно, как будто ему хотелось оказаться где угодно, только не за стойкой регистрации.

– Доктор Кэрол Суини, – наобум ляпнула Эмма. Так звали ее любимого педиатра – а их у нее в детстве сменилось немало. В течение десяти месяцев, которые Эмма прожила в приемной семье в Северной Неваде, доктор Суини лечила ее и еще шестерых приемных детей. Их приемная мать не могла нанять няню, поэтому всякий раз, когда одному из шестерых детей нездоровилось, она тащила на прием к врачу весь табор. Комната ожидания у кабинета доктора Суини была полна разноцветных строительных кубиков, потрепанных мягких игрушек, а красный пластиковый стол, стоявший посередине, был завален книжками-раскрасками. Когда Эмма и ее приемные братья и сестры гонялись друг за другом вокруг стола, поднимая невообразимый шум, доктор Суини почему-то не ругала их.

– Пожалуйста, оставайтесь на линии, – произнес мужской голос.

У Эммы бешено заколотилось сердце. В трубке звучала фортепианная музыка.

– Кабинет доктора Роуза, – раздался женский голос.

– Могу я поговорить с доктором? – деловито и с некоторым нетерпением произнесла Эмма.

– Нет, его сейчас нет на месте. Оставите для него сообщение?

– А с кем я говорю? – спросила Эмма.

В трубке послышался отчетливый вздох.

– Это Пенни, медсестра доктора Роуза, – ответили ей наконец.

– Я – доктор Кэрол Суини из Тусона, – выпалила Эмма. Она говорила горячо, словно перед ней стоял вопрос жизни и смерти. – К нам только что поступил пациент по имени Тайер Вега. Он в плохой форме.

– В плохой форме? Что вы имеете в виду?

Эмма почувствовала укол вины. Она ненавидела наглую ложь.

Но на меня она произвела впечатление. Неужели это та самая девушка, которая сомневалась в моральной стороне «Игры в ложь» и наших розыгрышей? Подумать только, теперь она выдает себя за врача – что само по себе незаконно, – да еще пытается выведать врачебную тайну. Надо же, как изменила ее игра в Саттон Мерсер!

– Он… э-э… без сознания, – продолжала Эмма. – Мне нужно знать, когда он покинул вашу клинику.

Медсестра громко вздохнула.

– Минутку. – Ее пальцы застучали по клавиатуре компьютера. – Ага. Тайер Вега прошел курс лечения и вопреки предписаниям врача выписан двадцать первого сентября этого года. Еще раз, как вы сказали, вас зовут? В какой больнице вы работаете?

Эмма нажала отбой. Ее вдруг так затрясло, что телефон выскользнул из рук и упал под ноги. Изумление и страх смешались у нее в голове. Все сходится. Тайер лежал в психушке… проходил курс лечения, а потом выписался вопреки предписаниям врача. Не долечившись. На волю. Наверное, – да так и есть! – он психопат.

И я, похоже, выбрала не того парня.

24

И кто ты, по-твоему?

– Сегодня вечером ожидается что-то феерическое, – сказала Шарлотта, когда в пятницу утром они с Эммой брели по коридору научного крыла школы «Холли». Пахло горелыми химикатами и газом от бунзеновских горелок. – Корнелия колдует над какими-то потрясающими блюдами. Встретимся у меня дома, поужинаем, соберемся и поедем готовить тайную вечеринку. Звучит неплохо?

– Конечно, – осторожно сказала Эмма, уставившись на свою голую коленку, выглядывающую из дырки на моднейших джинсах Саттон. Она никогда не понимала, зачем покупать за триста долларов специально состаренные джинсы – не проще ли выбрать в Goodwill по-настоящему изношенную пару?

Фф-ф, может, потому что вещи из секонд-хенда – это не круто? Не знаю, как Эмма умудрялась выглядеть стильно в дешевых шмотках, но в моем мире правили только брендовые вещи.

– Увидимся! – пропела Шарлотта, когда они свернули в крыло иностранных языков, чтобы разойтись по классам. Шарлотта поспешила на испанский, а Эмма вошла в кабинет немецкого. На доске остались меловые разводы, сквозь которые проступали обрывки спряжения глаголов, и рядом кто-то нарисовал хмурого тощего человечка, над головой которого было написано: «МЕЧТАЮ ОКАЗАТЬСЯ ГДЕ УГОДНО, ТОЛЬКО НЕ ЗДЕСЬ». В воздухе витал слабый запах клея. Эмма заметила Итана, сидевшего в самом углу. Он взглянул на нее и быстро отвел глаза. В ее душе что-то дрогнуло.

Фрау Фенстермахер еще не пришла, поэтому Эмма подошла прямо к Итану и встала рядом, но он демонстративно не смотрел на нее.

– Нам нужно поговорить, – наконец произнесла она твердым голосом.

– Я так не думаю, – сказал Итан, по-прежнему глядя в окно.

– А я думаю. – Эмма схватила Итана за руку, заставила встать и потащила из класса. Одноклассники проводили их удивленными взглядами, вероятно, гадая, почему это Саттон Мерсер держит Итана Лэндри за руку. Но Эмме было плевать, кто на них смотрит. Она хотела выяснить отношения, и прямо сейчас.

По коридору изредка пробегали опоздавшие, чтобы успеть в класс до звонка. Покосившись влево, Эмма увидела приближающуюся бесформенную фигуру фрау Фенстермахер и увлекла Итана в соседний коридор, молясь, чтобы их не заметили. Они прошли через двойные стеклянные двери, которые вели на лужайку, примыкающую к беговой дорожке.

Итан засунул руки глубоко в карманы шорт-карго цвета грязи.

– Нужно вернуться в класс.

– Я должна тебе кое-что сказать, – перебила его Эмма, подходя к дорожке. – И ты должен меня выслушать.

Она толкнула калитку, они прошли через лужайку и остановились у белой линии старта. Серебристые барьеры для бега с препятствиями стояли ровными рядами. Опрокинутая бутылка с водой валялась рядом с забытым кем-то картонным планшетом. Они медленно поднялись на трибуны, стуча подошвами по металлическим ступеням. Эмма прошла вдоль ряда, села на жесткое сиденье, Итан сел рядом. Ветер хлестал ее по лицу. Она собрала свои длинные волосы в хвост и повернулась к Итану.

– Я не хочу, чтобы тебя разыгрывали, – сказала она. – Никогда не хотела. И не допущу этого розыгрыша. Просто сделать это нелегко, учитывая, что происходит, и я не знаю, как выпутаться из этой истории, не выдав себя.

Итан увлеченно разглядывал швы на своих карманах. Две ученицы из класса модного дизайна пронеслись мимо на велосипедах – видимо, тоже прогульщицы.

– Итан, – Эмма повысила голос. – Поговори со мной! Прости меня! Я не знаю, что еще сказать. Пожалуйста, перестань злиться.

Наконец Итан вздохнул и уставился на свои ладони.

– Ладно. Ты тоже меня прости. Просто, когда ты сказала, что подруги Саттон хотят разыграть меня… я психанул.

– Но почему ты не поверил мне, когда я сказала, что не собираюсь в этом участвовать?

Итан покачал головой. Когда он заговорил, его голос звучал напряженно.

– Ты так похожа на нее. Ты носишь ее одежду. Тусуешься с ее подругами. Ты даже носишь ее медальон.

– И что?

На шее Итана дернулась мышца. Когда он отвернулся, Эмма поняла, что есть еще какая-то тайна, и он чего-то не договаривает. Он перевел на нее взгляд, и она увидела вспышку боли в его светлых глазах.

– Я никогда тебе этого не говорил, – произнес он наконец. – Но еще в девятом классе, вскоре после того как Саттон с подругами придумали «Игру в ложь», они разыграли меня. Это было ужасно и к тому же погубило мои шансы на научную стипендию по программе, о которой я мечтал. У моей семьи не было денег, чтобы отправить меня на учебу. Мне было почти гарантировано это место, но после розыгрыша… я его лишился. – Послышался легкий металлический звук, когда он провел подошвой по ступеньке трибуны. – Я думал, что уже оправился от этого, но, видимо, не совсем.

Я топталась рядом, чувствуя себя последней тварью. В очередной раз я убедилась в том, что мои розыгрыши калечили судьбы людей. Я попыталась вспомнить, что произошло с Итаном, но картинка не складывалась. Единственное, что сохранилось в памяти – это эпизод, когда Итан сорвал розыгрыш с моим удушением в пустыне. Некоторое время я даже была ему благодарна за то, что он спас меня… но потом мне стало досадно, потому что он видел, как я испугалась.

– Так что же они сделали? – спросила Эмма.

Итан пожал плечами.

– Не важно. Достаточно того, что они лишили меня этого шанса.

Эмма взяла руку Итана и крепко ее сжала.

– Послушай, я же не Саттон, верно? Может быть, мы в чем-то похожи, но я бы никогда не причинила тебе боль. Ты должен это знать.

Итан медленно кивнул, переплетая их пальцы, и сжал их в ответ.

– Я знаю. Клянусь. И сожалею о своем поведении. Я должен был сразу поверить тебе.

Наступила долгая пауза. Они оба смотрели, как стайка дроздов приземлилась посреди беговой дорожки, а потом снова вспорхнула.

– Знаешь, что нам нужно сделать? – медленно произнесла Эмма, не в силах остановить расползающуюся по лицу улыбку. – Давай придумаем, как их перехитрить.

– Подруг Саттон? – Итан бросил на нее недоверчивый взгляд. – Ты уверена?

– На все сто. Я хорошо к ним отношусь, но, похоже, им пора отплатить той же монетой. Чтобы они почувствовали все на своей шкуре. Меня тошнит от их розыгрышей. И, возможно, если нам удастся утереть им нос, вся эта «Игра в ложь» потеряет привлекательность. – Она повернулась к нему. – Подруги Саттон планируют украсть твои стихи до начала поэтической дуэли и выложить в интернет под чужим именем. Они хотят представить все это так, будто ты занимаешься плагиатом.

Итан присвистнул.

– Ого! Как это низко. – Его светлые глаза потемнели, и он перевел взгляд на беговую дорожку. – Почему они так со мной поступают?

Солнце скрылось за облаком, и Эмма вгляделась в свою исчезающую тень.

– Лорел злится на меня из-за Тайера. Розыгрыш – это ее месть. Она знает, что я… – Эмма смущенно замолчала. – Что ты мне нравишься, и бьет по самому больному месту.

Улыбка тронула уголки его губ.

– Понимаю. Может, встретимся на нашем месте и обсудим идеи?

– Знаешь, я думаю, стоит подыскать другое место, ведь Лорел нас уже выследила, – заметила Эмма. На душе у нее снова стало тепло и спокойно. Слава богу, она сумела вернуть Итана. – Ладно, теперь, когда мы с этим разобрались, – продолжила она, – мне нужно рассказать тебе кое-какие новости. – Она огляделась по сторонам, чтобы убедиться в том, что они по-прежнему одни.

Итан вскинул брови.

– Ты о нашем деле?

Когда Эмма объяснила, что на машине оказалась кровь Тайера, а не Саттон, Итан с изумлением уставился на нее.

– И это еще не все, – добавила Эмма. – Я приехала в участок, чтобы забрать автомобиль Саттон после экспертизы, и обнаружила нечто странное. – Она рассказала про клочок бумаги с именем доктора Шелдона Роуза и о своих поисках, которые привели ее в психиатрическую больницу Сиэтла. – Медсестра доктора Роуза сказала, что Тайер выписался двадцать первого сентября. Вопреки предписаниям врача.

Итан пристально посмотрел на нее, бледнея на глазах.

– Тайер был в психиатрической клинике? – Он покачал головой и сжал руку Эммы в ладонях. – Это он. Больше некому. Он сорвался и убил Саттон. Что помешает ему сделать то же самое с тобой? – Он крепче стиснул ее руку. – Как же мне тебя защитить?

Эмма задержала дыхание. Теперь, когда Итан снова был на ее стороне, она чувствовала себя немного спокойнее.

– Никак, – ответила она, и Итан заметно сник. Она сжала его руку и продолжила: – Нам нужно доказать, что это сделал он. Я буду в безопасности, только когда Тайера упрячут за решетку. Навсегда.

Громко хлопнула дверь школы, и они разом встрепенулись. Прозвенел звонок, возвещающий о начале большой перемены. Эмма прогуляла целый урок. В прошлой жизни она даже ни разу не опаздывала в школу. Но примирение с Итаном стоило того.

– Надо возвращаться, – тихо сказала она.

– А надо ли? – спросил Итан. – Я бы предпочел провести весь день с тобой.

– А я с тобой, – пробормотала Эмма. Ее вдруг осенило, и она повернулась к Итану. – Подруги Саттон устраивают секретную вечеринку, и мне нужно прийти туда пораньше, чтобы помочь с подготовкой. Хочешь пойти со мной? Я знаю, ты не любитель тусовок, но, может быть, нам пора отвлечься от преследований психопата?

– Не смешно, – сказал Итан, пригладив рукой волосы. – Но… – Он уставился себе под ноги. – Ты уверена? Там же будут твои подруги. Саттон никогда бы не притащила меня на вечеринку. Как бы не испортить нашу контратаку.

Эмма на мгновение задумалась.

– Ну, тогда забудем про нее. Лучший способ отменить поэтический розыгрыш – это появиться вместе на вечеринке. И пусть это совсем не в духе Саттон, но это то, чего хочу я, – расхрабрилась Эмма.

Теперь, когда она решила играть в открытую, ей уже не хотелось расставаться с ним ни на минуту.

25

Тревожный сигнал

Вечером Эмма заехала на «вольво» во двор дома Шарлотты и заглушила мотор. Чемберлейны жили в каменном доме с шестью спальнями и двумя балконами, нависающими над первым этажом. Всякий раз, когда Эмма бывала здесь, у нее захватывало дух от величия этого роскошного особняка. Ей еще не доводилось встречать людей с таким достатком.

Лорел открыла пассажирскую дверцу и выскользнула из машины, даже не потрудившись поблагодарить Эмму за то, что та ее подвезла. Они приехали вместе, поскольку не хотели привлекать внимание копов к вечеринке большим скоплением машин. Эмма с радостью кинула бы Лорел, отплатив ей за то, что та столько раз уезжала после тренировок без нее, но решила, что это не поможет ей восстановить отношения с сестрой.

Прежде чем они успели нажать на звонок, дверь распахнулась, и с порога им улыбнулась Мадлен в ярко-красном платье с рюшами, доходившем лишь до середины бедра.

– Приветствуем вас, дорогие! – театрально воскликнула она. – Добро пожаловать на ужин! Вы обе выглядите потрясающе!

– Спасибо, – смущенно произнесла Эмма, опуская взгляд на изумрудно-зеленое платье с оголенным плечом из гардероба Саттон. Она мучительно выбирала наряд, перемерив платьев шесть, не меньше, пока не остановилась на этом. Ей хотелось подобрать что-то особенное, подходящее к новой прическе и изысканному макияжу, над которым она тоже изрядно попотела. Ей предстояло впервые появиться на людях вместе с Итаном, и она не сомневалась, что вездесущие сплетники и охотники за сенсациями выложат тонны фоток на Facebook и Twitter. Какая ирония судьбы: в прежних школах Эмма тайно мечтала быть частью популярной тусовки, чья личная жизнь мелькает на страницах социальных сетей. Но теперь, когда она стала одной из таких девушек, больше всего ей хотелось, чтобы ее оставили в покое.

Как говорится, хорошо там, где нас нет.

Лорел и Эмма проследовали за Мадлен по длинному коридору и зашли в просторную кухню Чемберлейнов. Здесь все выглядело как в дизайнерском журнале House Beautiful. Гленда, мама Алекс, всегда вырывала из него страницы и складывала их в папку под названием «ДОМ МЕЧТЫ». В воздухе разливались ароматы жареного мяса, свежего хлеба и, конечно же, любимых духов Шарлотты Chanel Chance. На мгновение взгляд Эммы скользнул к столу в центре кухни. Именно здесь стояла она, когда кто-то подошел к ней сзади и едва не задушил цепочкой с медальоном Саттон.

Но теперь она знала имя душителя. Тайер. Эмма посмотрела на Мадлен, испытывая некоторую неловкость. Что будет с Мадс, когда она узнает, что ее любимый брат – убийца? Для нее это обернется двойным потрясением: мало того, что ей откроется правда о гибели лучшей подруги, так она еще и потеряет Тайера.

– Газировки, девочки? – Шарлотта вынырнула из-за дверцы холодильника. На ней было облегающее черное платье с треугольными вставками из кожи, которые утягивали ее слегка выпирающий животик. Эмма не сказала бы, что платье хорошо на ней сидит, но решила, что это не ее дело.

– Как жаль, что это не шампанское! – воскликнул чей-то голос. Миссис Чемберлейн вышла из столовой и положила руку на плечо Шарлотты.

– Если бы вы, девочки, пропустили эту вечеринку и остались здесь ночевать, я бы открыла для вас бутылочку Veuve Cliquot[44]. Но не могу же я допустить, чтобы вы сели за руль подшофе!

– Все нормально, мам, – сказала Шарлотта, слегка смутившись. Если бы существовало реалити-шоу «Домохозяйки из Тусона», мама Шарлотты непременно прошла бы кастинг. Она выглядела лет на десять моложе своего возраста – по словам Шарлотты, благодаря ежемесячным инъекциям ботокса и многочасовым занятиям на эллиптическом тренажере, – и одевалась гораздо более модно, чем большинство старшеклассниц в «Холли». В этот вечер на ней было узкое черное платье, которое выгодно подчеркивало увеличенный стараниями хирургов бюст. Эмме казалось, что миссис Чемберлейн стремилась быть лучшей подругой Шарлотты, а не матерью. Это так отличало ее от приемных матерей, которые общались со своими воспитанниками только криком или заставляли врать социальным работникам, чтобы получать ежемесячные пособия.

– Я безумно рада, что вы смогли собраться на сегодняшний ужин, – продолжала миссис Чемберлейн, приглашая девушек в столовую. Стол был накрыт на пятерых, и на сервировочных тарелках лежали именные карточки, как на свадебном банкете. Эмму усадили рядом с Шарлоттой, напротив Мадлен.

Когда миссис Чемберлейн ушла на кухню за бокалами, Эмма подалась вперед.

– А где «двойняшки-твиттеряшки»? – Она вдруг заметила, что за столом не хватает суеты с смсками.

Лорел мельком взглянула на Мадлен и Шарлотту, а потом пожала плечами.

– Разве ты не слышала? Они в парикмахерской. Готова спорить, приглашение на первую в их жизни закрытую домашнюю вечеринку в качестве полноправных членов клуба «Игра в ложь» вскружило им головы.

Шарлотта оглядела карточки на тарелках и посмотрела на мать, вернувшуюся с кухни.

– Разве нам не нужен еще один бокал, для папы?

На лице миссис Чемберлейн промелькнуло странное выражение, в котором угадывалась некоторая напряженность.

– Он не придет, – поспешно сказала она. – Задерживается на работе.

– Опять? – Голос Шарлотты сорвался на визг.

– Ты не принесешь мне бутылочку Sancerre, Шарлотта? – скованно произнесла миссис Чемберлейн. Последовала длинная пауза. Эмма вспомнила, как в день своего приезда в Тусон встретила мистера Чемберлейна в Каньоне Сабино, в то время как он якобы уехал из города. Видимо, он что-то скрывал, и, похоже, Шарлотта и ее мать догадывались, что это может быть.

Шарлотта достала розоватую бутылку из винного холодильника, пристроенного к шкафу рядом с мойкой, вытащила штопором пробку и налила бокал вина для матери. Затем она взяла за ножку свой бокал с минеральной водой Perrier и подняла его высоко в воздух. Миссис Чемберлейн, Мадлен, Эмма и Лорел последовали ее примеру.

– За незабываемый вечер! – провозгласила миссис Чемберлейн.

Они чокнулись и сделали по глотку. Корнелия, личный шеф-повар, седая, с круглым как пирог лицом, принесла жаркое, красный картофель, большую вазу с рубленым салатом и теплый хлеб с чесноком.

– Ну, расскажите мне о своей вечеринке, – попросила миссис Чемберлейн, отправляя в рот кусочек мяса. – Где на этот раз будете отрываться?

– М-м, в загородном клубе, – не моргнув глазом солгала Шарлотта. Разумеется, они не собирались признаваться в том, что выбрали для тусовки заброшенный дом.

– Наверняка там будет отстой, – подхватила Мадлен. – Кажется, вся наша школа притащится.

– Мы пригласили ребят и из пары подготовительных школ, – добавила Шарлотта.

– Она хочет сказать, что мы пригласили парней из подготовительных школ. – Лорел поправила заколку с пером в волосах.

Шарлотта игриво толкнула ее локтем.

– Скажи спасибо, что тебе разрешили прийти.

Эмма металась взглядом между ними, удивляясь, что они обсуждают это при миссис Чемберлейн – разве родители не должны морщиться при упоминании о вечеринках? Но мама Шарлотты улыбалась и кивала, как будто целиком и полностью поддерживала затею.

Я всегда завидовала Шарлотте, считая, что ей повезло с мамой. Вот бы мне такую, думала я. Но, наблюдая теперь издалека за трепетным отношением моей мамы к Эмме и восхищаясь им, я невольно задавалась вопросом: интересно, а мама Шар ведет со своей дочерью задушевные ночные разговоры, учит ее житейской мудрости или ограничивается только советами о красоте и пластических операциях? Я в очередной раз поймала себя на мысли, что воспринимала маму как нечто само собой разумеющееся.

В сумочке на коленях у Эммы завибрировал iPhone Саттон. Она осторожно достала его и взглянула в экран. Сможешь за мной заехать? – прислал смску Итан. – Моя машина не заводится.

Эмма не на шутку разволновалась. Неужели ей это не снится? Они собираются на вечеринку… вместе. Конечно, написала она в ответ. Буду через час. И нажала «Отправить».

– Кому ты пишешь, Саттон? – спросила Лорел, поглядывая на Эмму через стол.

Эмма сжала кулаки, держа руки на коленях.

– Могут у меня быть свои маленькие секреты? – прозвучал ее беззаботный ответ. Она понимала, что правда очень скоро откроется – когда они с Итаном вместе придут на вечеринку, а пока не видела смысла превращать это в тему обсуждения за столом.

За сменой блюд миссис Чемберлейн потчевала их своими любимыми школьными воспоминаниями, в том числе о том, как она два года подряд становилась королевой бала выпускников. После того как девушки отнесли свои тарелки к раковине и накрыли на стол для десерта, Эмма извинилась и отлучилась в туалетную комнату. Уже взявшись за ручку двери, она заметила зеленоватое свечение в прихожей. Охранная сигнализация.

Она огляделась. В столовой девушки оживленно обсуждали недавнее свидание Лорел с Калебом. Миссис Чемберлейн вышла с сигаретой на заднее крыльцо. До Эммы никому не было дела.

Она на цыпочках прокралась по коридору в прихожую и рассмотрела блок сигнализации. Ничего особенного – обычная коробка с сенсорным экраном, как на iPad, с кнопками для ввода кода. Тот, кто отключил сигнализацию, наверняка сделал это вручную. Если Тайер не протер после этого экран, возможно, там сохранились его отпечатки.

– Саттон? – раздался голос Мадлен. Эмма повернула голову и увидела, что Мадлен таращится на нее из холла. – Что ты делаешь?

– Разглядываю эту фотку, – тотчас нашлась Эмма, кивая на черно-белую фотографию молодого Пола Маккартни, которая висела на стене рядом с блоком сигнализации.

Она спешно вернулась в столовую, как раз когда миссис Чемберлейн вынесла бокалы с шоколадным муссом.

– Фирменный десерт Корнелии! – объявила она. – Это така-ая вкуснятина!

Девушки восхищенно загалдели и принялись за десерт. Когда миссис Чемберлейн вернулась на кухню, Лорел, перемазанная шоколадом, перегнулась через стол.

– Знаете, какая еще вкуснятина нас ожидает? Розыгрыш Итана Лэндри. – Она взглянула на Эмму. – Надеюсь, ты попросила его прийти помочь нам сегодня вечером.

– Серьезно? – Шарлотта захлопала в ладоши. – Это будет розыгрыш века!

Мадлен закудахтала от восторга. Только Эмма уткнулась в свою тарелку, ковыряя вилкой еду, и неприятное чувство разливалось у нее внутри.

Лорел надула губки.

– В чем дело, Саттон? Ты не считаешь, что это блестящая идея?

Эмма сделала глоток воды, пузырьки газировки защекотали в носу. Она думала, что у нее есть два варианта действий: уступить капризам Лорел и смириться с розыгрышем или постоять за себя, заслужив похвалу от Гордой Эммы. Она набрала в грудь воздуха.

– На самом деле я считаю эту идею отвратительной, – сказала она. – Мы ведь уже разыгрывали Итана, помните? Так вот: я приняла решение. Я не участвую в розыгрыше. Вам, девочки, придется обойтись без меня.

Мадлен сникла. Шарлотта сморщила нос. У Лорел вспыхнули щеки.

– Ты что? – воскликнула она.

Эмма знала, что разрушает репутацию Саттон, но сейчас это волновало ее меньше всего. Она встала из-за стола и положила ложку рядом с недоеденным муссом. – Шарлотта, пожалуйста, передай маме спасибо за вкусный ужин. А мне нужно съездить в одно место. Увидимся на вечеринке, милые леди. – Она взглянула на Лорел. – Полагаю, тебя кто-нибудь подвезет?

Лорел, открыв рот, уставилась на Эмму. Она не сказала ни слова, когда Эмма вышла из комнаты и проследовала к двери с высоко поднятой головой. Подруги Саттон проводили ее изумленными взглядами. Никто не проронил ни звука.

Эффектный выход, ничего не скажешь, подумала я.

26

Заброшенный, но не забытый

Подъезжая к дому Итана, Эмма все еще пребывала в эйфории от своей выходки. Наконец-то она смогла дать отпор девчонкам и высказать свое мнение о розыгрыше. Она улыбалась, когда вышла из машины, но улыбка исчезла с ее лица, когда она увидела, как Итан выскользнул из дома и тут же захлопнул за собой дверь. Виноватым видом и суетливостью движений он напоминал нашкодившего мальчишку.

– Все в порядке? – спросила Эмма, когда Итан подбежал к ней через лужайку.

– Конечно. – Итан провел рукой по коротко остриженным волосам. – Просто мама задолбала домашними делами. Вот и все.

– Это знакомо, – сказала Эмма. – Может, мне зайти и поздороваться? Я была бы рада с ней познакомиться.

Возникла секундная пауза.

– В другой раз, – наконец сказал Итан. Потом наклонился и поцеловал ее в щеку. – Ты выглядишь великолепно. Клевое платье.

Все-таки заметил, подумала Эмма, и в животе у нее вспорхнули бабочки. Она пригладила юбку изумрудно-зеленого платья.

– Ты и сам классно выглядишь. – Итан был в темных, слегка потертых джинсах Levi’s и приталенной рубашке оливкового цвета, которая подчеркивала его узкую талию и широкие плечи.

Эмма указала на машину Саттон, и Итан восхищенно присвистнул, усаживаясь на пассажирское сиденье.

– Я видел эту тачку только издали. Саттон обычно психовала, если кто-нибудь, кроме ее подруг, приближался к машине на парковке. Вот уж не думал, что когда-нибудь доведется посидеть в ней.

– Что ж, в городе появилась новая Саттон, – хихикнула Эмма.

Это не значит, что новой Саттон позволено изгадить мою машину, сердито подумала я. Эмме лучше бы поддерживать ее в порядке.

– Вечеринка состоится в заброшенном особняке в предгорьях, в местечке под названием Леджендз Роуд,[45] – сказала Эмма. – Ты знаешь, где это?

– Я покажу дорогу. – Итан усмехнулся. – Заброшенный дом. Обалдеть. Звучит гораздо заманчивее, чем обычные вечеринки в «Холли».

Эмма рассмеялась.

– И сколько вечеринок «Холли» ты посетил, отшельник?

– Твоя взяла. – Итан опустил голову. – Если честно, не так уж много.

Наступила долгая пауза. Что-то пульсировало в воздухе между ними. Возможно, возбуждение от первого совместного выхода в свет. Когда Эмма включила передачу и помчалась по улице, она почувствовала, что вся она – клубок обнаженных нервов. Она украдкой посмотрела на Итана и заметила, что он то и дело облизывает губы. Наверное, тоже нервничает.

– Так что у тебя с машиной? – спросила Эмма.

Итан пожал плечами.

– Наверное, аккумулятор сел. Разберусь с этим завтра.

Они выехали на главную дорогу и проехали Каньон Сабино. Эмму уколол страх – в этом месте она должна была встретиться с сестрой, и именно здесь копы обнаружили машину Саттон.

И, возможно, здесь я сбила Тайера… а он прикончил меня.

Эмма поднималась выше, в предгорья. Горы Каталины мерцали красным светом в лучах заходящего солнца. Дорога извивалась серпантином, и Эмма крепче сжала руль, удерживая машину на поворотах. По мере того как они продвигались все дальше на север, окружающие дома становились все более внушительными и богатыми. Небо потемнело. За окнами промелькнули роскошный торговый центр с винным магазином, студией пилатеса и кучей агентств недвижимости, очередной указатель на пешую тропу и десятки особняков в стиле Саутвестерн[46], приютившихся среди скал.

– Слушай, а это не та улица? – спохватилась Эмма, кивая на указатель с желто-зеленой надписью: ЛЕДЖЕНДЗ РОУД.

– Похоже, – сказал Итан, прищуриваясь в полутьме.

Эмма свернула на боковую дорогу и едва не сбила земляную кукушку[47], сиганувшую прямо под колеса. Вдоль колеи тянулись кусты, и Эмме пришлось объехать огромный камень, должно быть, скатившийся с соседних скал.

– Нужно найти какой-нибудь укромный уголок, где оставить машину, – объяснила она, выискивая подходящее место на обочине. – Мадс сказала, что нельзя парковаться перед домом, а то копы сразу догадаются, что мы устраиваем сборище. – Но и бросать машину где попало она не собиралась – автомобиль Саттон отправили на штрафстоянку в том числе и из-за неоплаченных штрафов за нарушение правил. Меньше всего ей хотелось дать детективу Квинлану еще один повод притащить ее в полицейский участок.

Дорога петляла среди заброшенных безводных земель.

– Здесь что, больше нет никаких домов? – вслух спросила Эмма.

– Странно. – Итан выглянул в окно. Спутанные ветки дерева тянули свои щупальца к лобовому стеклу. – Может, бывший хозяин дома скупил и земли вокруг. Чтобы ничего не портило вид.

Эмма проехала еще с километр, прежде чем в поле зрения показался высокий белый особняк. Овальные арки устремлялись высоко в вечернее небо, аккуратные черные ставни обрамляли широкие освещенные окна. Массивный балкон на углу дома нависал над скалистым обрывом. На заросшей лужайке перед фасадом стояла табличка: «ПРОДАЕТСЯ». Длинная круговая подъездная аллея пустовала. Как и соседняя дорога.

– Какая красотища! – вырвалось у Эммы, когда они подъехали ближе. – Но где же машины девчонок? Они должны были приехать, чтобы готовить вечеринку. – Она посмотрела на часы. Она опоздала – на часах было уже 9:45, до начала вечеринки оставалось пятнадцать минут.

– Может, есть другой подъезд, с заднего двора? Или они припарковались еще дальше, чтобы не привлекать внимания. – Итан отстегнул ремень безопасности, и они оба вышли из машины.

Серебристый месяц висел высоко в небе. Порывистый ветер со свистом носился между скал, трепал волосы Эммы. Она последовала за Итаном по щербатым каменным ступенькам, врезанным в небольшой холм, который тянулся к самому дому.

Они преодолели последние метры тропинки и вышли на гладкое крыльцо, построенное из гранита. Итан постучал в дверь костяшками пальцев. Не дождавшись ответа, он взглянул на Эмму и прижался ухом к двери.

– Странно. Я не слышу, чтобы внутри кто-то был, – сказал он, сузив глаза. – Ни музыки, ничего.

Эмма снова постучала в дверь.

– Эй? – позвала она. Когда никто не ответил, она подергала золотистую ручку и навалилась всем телом на дубовое полотно. Дверь распахнулась, и они увидели двойную винтовую лестницу, уходящую в открытое пространство второго этажа. В холле висела незажженная хрустальная люстра. Яркие звезды заглядывали в большие мансардные окна. Старинные часы в дальнем правом углу холла оказались единственным предметом обстановки – дом был абсолютно пуст.

– Ау? – снова позвала Эмма. Как-то не верилось, что никого еще нет. Но ее голос эхом разнесся по дому. В тусклом лунном свете поблескивала паутина в углах. Эмма повернулась к Итану. – Может, они еще не приехали?

– Может быть? – Итан отступил назад и посмотрел вверх.

Бум.

Эмма и Итан резко обернулись. Входная дверь захлопнулась за ними.

Эмма подбежала к двери и попыталась ее открыть. Ручка не поддалась.

– Кто там? – закричала она. Ее как будто током ударило. На крыльцо не выходило ни одного окна, так что она не могла видеть, кто запер их в доме.

Итан прижал к себе Эмму. Скрежет. Противный звук, похожий на скрежет ногтей по стеклу, разнесся в воздухе.

– Что это? – взвизгнула Эмма.

– Снаружи кто-то есть, – сказал Итан. Он снова дернул за ручку, но она не поддалась. – Кто там? – сердито крикнул он. – Выпустите нас!

– О боже, – прошептала Эмма, вцепившись в его рубашку. – А что, если это Тайер? Что, если его выпустили досрочно и он нас выследил?

Зловещее предчувствие пронзило мое бесплотное тело, когда я с ужасом подумала о том, что это мог быть Тайер. Что, если он узнал о звонке Эммы в психушку и явился, чтобы заставить ее замолчать навсегда?

– Я не позволю ему и пальцем тебя тронуть, – сказал Итан, крепче обнимая Эмму. – Обещаю.

С улицы донесся стон. Потом послышались царапающие звуки, как будто дверь пытались открыть с той стороны.

– Итан, мы должны спрятаться! – закричала Эмма, оглядываясь на пустые чуланы и голые стены. Она схватила его за руку и кинулась к лестнице, но на первой же ступеньке у нее подвернулся каблук. Она упала, но Итан успел ее поймать. Еще один удар сотряс дверь. За ним последовал все тот же жуткий скрежет. Тень пробежала по задней стене. А потом раздался дикий крик.

Эмма откликнулась истошным визгом, но, когда крик повторился, у нее в голове что-то щелкнуло. Кричал не парень, это был пронзительный вопль девушки. А потом из-за двери донеслись смешки. И тут Эмма уловила отчетливый аромат духов Chanel Chance.

Внезапно все встало на свои места. Конечно.

Эмма схватила Итана за руку.

– Это розыгрыш. Нас разыграли. Подруги Саттон так развлекаются.

Смятение отразилось на лице Итана.

– Ты уверена?

– Абсолютно.

Его плечи расслабились от нахлынувшего облегчения. Он шагнул к Эмме и скользнул руками по ее спине, до самой поясницы. Потом притянул ее к себе.

– Ну, тогда это лучший розыгрыш всех времен и народов. Я не возражаю провести всю ночь здесь, взаперти, наедине с тобой.

Эмма задрожала, но уже совсем по другой причине. Она стояла так близко к Итану, что невольно задавалась вопросом, чувствует ли он, как бьется ее сердце под тонким шелком платья. Она заглянула в его лицо, когда он наклонился, чтобы поцеловать ее. Она снова пробудилась к жизни, лишь только их губы встретились. Она обвила его шею руками и ответила на поцелуй, мечтая, чтобы этот миг длился вечно.

Дверь распахнулась со скрипом, и спину Эммы обдало порывом прохладного ночного воздуха. В дом ворвалась Мадлен, за ней потянулись Шарлотта, Лорел и «двойняшки-твиттеряшки», одетые с ног до головы в черное. Обе беспрерывно щелкали фотовспышками своих iPhones.

– Попались! – воскликнула Мадлен.

Шарлотта хлопала в ладоши, а «твиттеряшки» возбужденно визжали.

– Ты так испугалась! – вопила Габби.

– Вовсе нет, – поспешно сказала Эмма.

– Испугалась, еще как, – усмехнулась Лорел. – Разве с новым парнем ты не чувствуешь себя в безопасности? – Ее взгляд метнулся к Итану.

– Зато это объясняет, почему ты не хотела устраивать ему розыгрыш, – сказала Мадлен, качая головой. – Может, ты нас познакомишь, Саттон?

Эмма посмотрела на подруг Саттон. Они не выказывали недовольства или досады от того, что застукали ее целующейся с Итаном. Куда сильнее их обидело то, что она скрыла от них свой роман. Эмма взяла Итана за руку.

– Это Итан Лэндри. Мой… бойфренд? – Ее голос устремился вверх, словно это был вопрос, а не утверждение. Она взглянула на Итана, чтобы убедиться, что не ошиблась с его статусом. Итан кивнул, и улыбка расползлась по его лицу.

– Так у вас, стало быть, любовь? – спросила Лили. Она переборщила с серовато-коричневой подводкой, отчего белки ее глаз выглядели особенно яркими. Габби вытянула губы в трубочку и зачмокала, изображая поцелуи, а Лорел с Шарлоттой хихикнули.

Эмма невольно рассмеялась.

– И как давно вы это задумали? – спросила она.

– Как только Лорел объяснила, почему ты не хочешь разыгрывать Итана. – Шарлотта намотала на палец рыжий локон. – Всю неделю мы пытались заставить тебя расколоться. А когда ты ушла с ужина, приступили к делу. Лили и Габби дежурили у въезда на проселок, следили, чтобы никто не приехал раньше времени. Мы хотели, чтобы вы попали в пустой дом – так страшнее.

– И мы оборвали проводку в машине Итана, чтобы ему пришлось ехать с тобой, – с гордостью заявила Лили.

– Что-что? – У Итана отвисла челюсть.

Габби небрежно махнула рукой.

– Не дрейфь. Тебе просто нужно заново подключить провода. Я видела ролик на YouTube, это элементарно.

Итан покачал головой, но рассмеялся.

– Так настоящая вечеринка все-таки состоится? – спросила Эмма.

– Конечно! – пискнула Лорел. Она указала на две большие сумки, спрятанные в углу столовой. Эмма почему-то не заметила их сразу. И тут, как по команде, дверь распахнулась, и в прихожую ввалилась шумная компания. Мужская бейсбольная команда в полном составе. Ниша и ее подруги-теннисистки. Какие-то ребята, которые всегда здоровались с Эммой в коридорах школы, и еще больше тех, кого Эмма видела впервые. И, наконец, Гаррет, который втащил бочонок пива. Когда он увидел Итана и Эмму, которые по-прежнему держались за руки, выражение его лица резко изменилось.

– Привет, Гаррет, – попыталась разрядить обстановку Эмма, зная, насколько бесполезно ее напускное дружелюбие.

Мускулистые руки Гаррета напряглись, когда он крепче вцепился в бочонок.

– Так ты теперь с Итаном? – прорычал он.

– Да, – гордо ответила Эмма, выдерживая убийственный взгляд Гаррета. Она никому не позволит испортить ей вечер. Тем более теперь, когда все разрешилось самым чудесным образом.

Загрохотала музыка техно – кто-то принес стереопроигрыватель. По кругу пошли пластиковые стаканы, напитки полились рекой.

– У-у-у! – завыла Шарлотта, размахивая руками над головой и зазывая всех на танец. Эмма потащила Итана в круг, и они присоединились к танцующим.

Вечеринка началась.

27

Кому-то удается слинять

Очень скоро в доме стало не протолкнуться. Разгоряченные тела льнули друг к другу, все флиртовали, красные пластиковые стаканчики мелькали в воздухе. Эмма, держа Итана за руку, протиснулась сквозь толпу. Никогда она не чувствовала себя такой счастливой.

– Я, пожалуй, выпью пива, – сказал Итан, заглянув в телефон, прежде чем сунуть его в карман. – Тебе принести?

Эмма кокетливо улыбнулась.

– Мне ведь еще развозить нас по домам, не забыл? Если только тебе не захочется заночевать в этой глуши… – Она указала на скалистые горы, окружающие поместье.

Итан усмехнулся и наклонился к ней. Его губы скользнули по ее щеке, когда он прошептал:

– И что конкретно ты предлагаешь?

Она вспыхнула от собственных мыслей о ночевке с Итаном.

– У кого-то из нас комендантский час, – прошептала она.

– Жаль, – прошептал Итан и коснулся губами ее губ. Кто-то присвистнул в толпе. Эмма уловила вспышку фотокамеры. Новость о том, что Саттон Мерсер встречается с Итаном, тянула на сенсацию. Но никто над ними не смеялся – наоборот, все таращились на Итана, как будто только сейчас заметили, насколько он хорош собой.

В какой-то момент, пока парни напивались в углу, а толпа дергалась на танцполе под ретро Майкла Джексона, Эмма почувствовала, что в сумочке завибрировал телефон. Она отпустила руку Итана и попросила принести ей Sprite. Потом отошла в сторонку и достала из клатча iPhone Саттон: ОДИН ПРОПУЩЕННЫЙ ВЫЗОВ.

Телефонный номер, высветившийся на экране вместе с оповещением голосовой почты, показался ей незнакомым. Эмма перехватила взгляд Итана и жестом дала понять, что скоро вернется. Она пробралась сквозь потную толпу в заднюю часть дома, надеясь, что там будет спокойнее.

Она обогнула угол и зашла на кухню, где на стойке выстроились бутылки и валялись надорванные пакеты с чипсами вперемешку с пластиковыми стаканчиками. Девушка с короткими черными волосами залила в блендер текилу и смесь для коктейля «Маргарита» и нажала на кнопку. Пронзительное жужжание блендера и сладкий запах лайма наполнили кухню и шлейфом потянулись за Эммой в коридор. Она на ощупь двигалась в темноте и нырнула в первую попавшуюся комнату. Лунный свет проникал в открытое окно, заливая темные деревянные полы и высокие оконные рамы. В комнате было пусто, если не считать большого треснутого зеркала в углу и сидящей на подоконнике маленькой куклы с мраморными глазками. Эмма отвернулась от куклы, которая показалась ей жутковатой.

Включив голосовую почту, она прижала телефон к уху. В автоответчике раздался громкий голос.

– Здравствуйте. Сообщение для Саттон Мерсер. Это детектив Квинлан. Мне необходимо поговорить с вами. Пожалуйста, позвоните мне по этому номеру – это мой сотовый. Он будет при мне всю ночь. Дело срочное, звоните сразу, как только получите сообщение.

Что-то случилось? Эмма ощутила жжение в кончиках пальцев. Она стиснула трубку, готовая набрать номер, когда в коридоре послышался громкий треск. Она вздрогнула и обернулась. Грохот бас-гитары разнесся по всему дому. Смех эхом отскакивал от стен. Эмма поняла, что даже тут слишком шумно и поговорить толком не удастся. Она вышла в коридор, напоследок обернувшись на зловещую куклу с остекленевшим взглядом, и направилась к задней двери.

Сзади к дому примыкало роскошное патио, упиравшееся в подножье горы. Эмма заметила тропинку у края двора и направилась к ней, подальше от шумного веселья. Веточки и сухие листья шуршали под ногами. Она прокрутила список вызовов и нашла пропущенный звонок.

Квинлан ответил сразу же.

– Это Саттон, – дрожащим голосом произнесла Эмма.

– Добрый вечер, мисс Мерсер. – В его интонациях угадывалось напряжение. – Я подумал, вам следует знать, что за Тайера внесли залог. Мы были вынуждены освободить его.

– Что? – Эмма ахнула. – Когда?

– Несколько часов назад.

Сердце заколотилось с такой силой, что казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. Тайер на свободе уже несколько часов?

– Значит, мистер Вега передумал? – Интересно, знает ли Мадлен? И почему она ничего не сказала?

– Залог внес не мистер Вега, – ответил Квинлан.

– А кто? – спросила Эмма, оставляя позади деревянный указатель у начала пешеходной тропы.

Повисла долгая пауза. Эмма прислушивалась к дыханию в трубке.

– Послушай, – произнес наконец Квинлан. – Я видел, как ты испугалась, когда на днях увидела Тайера в комнате для допросов. Если тебе есть что мне рассказать, если у тебя есть причины его бояться, говори сейчас. Обычно я не верю ни одному твоему слову, но сейчас точно знаю: ты что-то скрываешь или действительно чего-то боишься. Саттон, я прав?

Эмма провела языком по зубам. Если бы только она могла сказать Квинлану правду. Если бы только он ей поверил.

– Несколько месяцев он где-то скрывался, а потом объявился в твоей спальне, – продолжил Квинлан. – Если по какой-либо причине он хочет причинить тебе зло, мы сможем тебя защитить.

Эмма закрыла глаза. Защита – вот чего ей хотелось больше всего на свете. Но Квинлан не поверит ей, даже если она скажет правду. Он решит, что она опять все выдумала. Или хуже того, если он поверит, что она – близнец Саттон, то наверняка заподозрит в ней убийцу сестры.

– Со мной ничего не случится, – пробормотала она и услышала, как он вздохнул.

– Ладно, – сказал он, помолчав. – В общем, ты знаешь, где меня найти, если вдруг передумаешь.

В трубке раздались гудки.

Где-то вдалеке завыл койот. У Эммы дрожали пальцы, когда она запихивала телефон в клатч Саттон. Не совершила ли она огромную ошибку? Может, стоило сказать Квинлану правду, раз Тайер на свободе?

Кр-рак.

Услышав хруст, Эмма резко обернулась. Разговаривая с Квинланом, она забрела далеко, и теперь ее окружала непроглядная тьма. Дом уже скрылся из виду. Она крутилась во все стороны, пытаясь понять, куда идти, чтобы вернуться обратно. Ветер посвистывал в кустах.

– Эй? – позвала она. Тишина. Она сделала шаг в одну сторону, потом в другую. – Ау? – Все звуки словно умерли. Она оказалась одна неизвестно где.

Чья-то рука легла сзади на ее плечо. Эмма оцепенела от ужаса. До нее вдруг дошло, что она поступила опрометчиво, когда вышла одна в темноту. Тут ее и настиг Тайер. Это он, больше некому. Он вернулся, чтобы расправиться с ней, так же как до этого расправился с ее сестрой. Она беспечно отнеслась к его угрозам. Она не стала играть по правилам.

– Саттон, – прошептал голос.

Этот шепот эхом пронесся у меня в голове. Внезапно я почувствовала уже знакомое покалывание. Всплывало еще одно воспоминание – возможно, о последних минутах моей жизни. Я приготовилась увидеть страшный финал.

28

Всем нам крышка

– Саттон!

Тайер впивается пальцами в мое предплечье, толкая к зарослям кустарников. Я брыкаюсь и кричу, когда он зажимает мне рот и тащит меня все дальше от стоянки. Заросли становятся гуще, шипастые ветки царапают кожу. Слезы жгут глаза и затуманивают взгляд, но я не могу их смахнуть – Тайер крепко держит мои руки, прижимая к бокам, пока волочит меня по грязи.

– Тайер, прекрати! – Мой голос звучит приглушенно из-под его ладоней. Я сучу ногами, взметая сухие листья и грязные комья.

Тайер осторожно опускает меня на землю и прислоняет к шершавой коре толстого дерева.

– Господи, Саттон, заткнись хотя бы на секунду.

Я убираю его руку ото рта и судорожно глотаю воздух. Я готова снова закричать, но вижу, как обмякли его плечи. Он роняет руки на колени, задыхаясь.

– Ты бегаешь быстрее, чем я думал, – говорит он и оглядывается по сторонам. – Я пытаюсь защитить тебя. Кажется, мы успели удрать.

– Постой, что ты сказал? – спрашиваю я, хлопая ресницами. До меня не сразу доходит смысл его слов, но Тайер уже пробирается сквозь кусты на главную дорогу. Я плетусь за ним. – Нас что, кто-то преследовал? Кто?

Тайер качает головой.

– Поверь, тебе этого лучше не знать, – запыхавшись, произносит он.

– Тайер, скажи мне, что ты…

Я слышу визг шин позади нас и, оборачиваясь, успеваю заметить, как со стоянки у Каньона Сабино выруливает машина. Горящие желтоватым светом, идеально круглые фары стремительно приближаются, и я вдруг с ужасом понимаю, что это моя «вольво» – мы с отцом восстановили оригинальные фары, которые отличаются от современных ксенонов.

Все во мне переворачивается от страха и удивления. Я отпрыгиваю в сторону, едва не налетев на колючую опунцию. Поворачиваюсь к Тайеру.

– Кто-то за рулем моей машины!

– К-как? – медленно произносит Тайер, все еще тяжело дыша.

Нет времени объяснять, что я выронила ключи возле передней двери. Автомобиль несется прямо на нас, взвизгивая колесами. Я не могу разглядеть лицо водителя, но его решительно вытянутые вперед руки крепко сжимают руль. Тайер застывает посреди дороги, прямо на пути автомобиля.

– Тайер! – кричу я. – Уйди с дороги!

Но уже слишком поздно. Автомобиль врезается в него с тошнотворным звуком. Время замедляется, когда тело Тайера взлетает в воздух и с громким стукром приземляется на лобовое стекло.

– Тайер! – снова кричу я.

Шурша резиной по асфальту, машина дает задний ход. Тайер скатывается с капота, и машина уносится прочь, оставляя нас в зловещей тишине.

Я почти не чувствую ног, когда, спотыкаясь, бреду туда, где на земле лежит обмякшее тело Тайера. У него странно вывернута нога. Голова в крови. Он смотрит на меня и тихо стонет.

– Боже мой, – шепчу я. – Тебя нужно отвезти в больницу. – В голове вдруг проясняется. Я лезу в карман за телефоном. – Я позвоню 911.

– Нет, – стонет Тайер, хватая меня за руку со всей силой, что еще у него осталась. – Не хочу, чтобы родители знали, что я здесь. Они не должны знать, что я вернулся. – Его дыхание становится тяжелым и прерывистым. – Мне нужно в другую больницу. Где-нибудь за городом.

– Это невозможно. Я не смогу никуда отвезти тебя. Какой-то маньяк угнал мой автомобиль, – возражаю я.

– Лорел. – Тайер лезет в карман шорт и достает свой сотовый телефон. – Она это сделает. Я позвоню ей.

Я чувствую укол ревности. Я не хочу, чтобы Лорел его спасала. Я не хочу делиться с сестрой секретом его возвращения. Но сейчас не время биться за свою территорию. Я присаживаюсь на корточки, чувствуя себя совершенно беспомощной.

– Хорошо. Звони ей.

Тайер набирает номер, и я слышу длинные гудки.

– Лорел, – говорит он, когда она отвечает на звонок. – Это… я.

Резкий вздох на другом конце провода; Лорел не верит своим ушам. Ничего удивительного. Насколько я знаю, Тайер с июня ни с кем не общался. Кроме меня.

– Я ранен, – продолжает Тайер. – Мне нужно, чтобы ты приехала и забрала меня. – Он взмахивает рукой. – Я не могу сейчас объяснить, понятно? Просто нужно, чтобы ты отвезла меня в одно место. Я у Каньона Сабино.

Он объясняет ей, как доехать, и, судя по облегчению, которое я вижу на его лице, Лорел обещает приехать. Когда он нажимает отбой, я прикладываю руку к его щетинистой щеке. Кожа у него холодная, а взгляд дикий, как у зверя. Кровь сочится из раны на голове. При малейшем движении он морщится, его нога согнута под странным углом.

– Прости меня, – тихо говорю я, изо всех сил сдерживая слезы. – Я не понимаю, что произошло. Ума не приложу, кто мог за нами следить. Я бы никогда не предложила тебе приехать сюда.

– Саттон. – Тайер сосредоточенно хмурит брови. – Ты ни в чем не виновата.

Но я не могу избавиться от чувства вины. Я психанула и убежала от Тайера. Уронила ключи возле своей машины. Я наклоняюсь к Тайеру и кладу голову ему на грудь. Все мои страхи и подозрения на его счет кажутся такими нелепыми. Я позволила себе увязнуть в сплетнях о нем, вместо того чтобы поверить в его любовь.

В следующий миг на дороге появляются фары, как будто Лорел поджидала за углом. Я поднимаюсь, и Тайер с удивлением смотрит на меня.

– Куда ты?

– Я должна спрятаться, – говорю я ему. – Никто не должен знать, что мы были вместе. Лорел никому не скажет, что ты вернулся в город, только если не будет знать о нашей встрече.

Тайер выглядит потрясенным, даже немного испуганным.

– Но…

– Поверь, – перебиваю я его. – Так будет лучше. – Я прижимаюсь губами к его губам. И с трудом заставляю себя оторваться. – Я свяжусь с тобой при первой же возможности. Жди от меня новостей.

Я карабкаюсь вверх по склону небольшого холма, усыпанного песком пустыни, и прячусь в густых зарослях кустарника. Свет фар все ярче, он подрагивает на ухабах, отражается от голых скал и скользкой грязи. Автомобиль резко останавливается, распахивается дверца. Лорел выпрыгивает из машины и бежит к Тайеру, ее светлые волосы развеваются.

– Тайер! – кричит она, опускаясь на корточки и трогая его за руку. – Что случилось? Ты в порядке?

– Надеюсь, что буду. – Лицо Тайера искажается гримасой боли. – Кажется, у меня сломана нога. Мне нужно в больницу… где-нибудь за городом.

– Но у нас здесь отличные врачи! Ты бы мог…

– Лорел, это не обсуждается. Пожалуйста.

Лорел кивает, глядя на его странно вывернутую ногу. Похоже, она напугана.

– Я сделаю все, что ты попросишь, – говорит она. Видимо, пытается казаться крутой.

Моя сестра помогает Тайеру забраться на заднее сиденье автомобиля, чтобы он мог вытянуть ноги. Он стонет, растягиваясь на подушках. Я пытаюсь хоть одним глазком увидеть его, но мелькают только его белые футбольные кроссовки, свешивающиеся с края сиденья. Внутри меня что-то лопается. У меня ужасное предчувствие: я вижу его в последний раз. Это легкое прикосновение губ и есть наш прощальный поцелуй.

Лорел захлопывает за Тайером дверцу и озирается по сторонам. У нее заметно дрожат руки. Я беспомощно наблюдаю за ней, когда она прищуривается и всматривается в заросли. Она оглядывает каждый куст, каждую колючую ветку, одну за другой.

Я хочу пригнуться, но уже слишком поздно. Наши глаза встречаются. Она недоуменно моргает, делает судорожный вдох, а потом бежит к передней дверце и садится за руль.

Резкий порыв ветра свистит в ветвях у меня над головой. Ноги дрожат, и я впиваюсь пальцами в мокрую грязь, пытаясь успокоиться.

Лорел разворачивается и направляет машину по каменистой колее. Она врубает дальний свет, чтобы лучше видеть опасную дорогу. Вскоре автомобиль растворяется в ночи. Я провожаю взглядом красные задние фонари, стараясь не думать о Тайере. Но ничего не могу с собой поделать. Я думаю о том, как он морщится всякий раз, когда автомобиль попадает на кочку. Я думаю о том, когда увижу его снова – если вообще увижу. И я думаю о том, что кто-то воспользовался моей машиной, чтобы сбить парня, которого я люблю…

Но… кто?

29

Слова как яд

Эмма резко обернулась, готовая встретиться лицом к лицу с Тайером, готовая сразиться с противником, вдвое крупнее и сильнее ее, посреди пустыни, без свидетелей и помощи. Но каково же было ее удивление, когда из темноты на нее уставились пронзительные голубые глаза Лорел.

– Что ты здесь делаешь? – рявкнула Лорел, убирая руку с плеча Эммы.

Эмма перевела дух, но напряжение не исчезло.

– Просто гуляю, – сказала она, разжимая кулаки и опуская руки.

Лорел приложила палец к губам.

– Постой, дай угадаю, – сказала она, и в ее голосе прозвучала досада. – Держу пари, ты вышла позвонить Тайеру теперь, когда он на свободе.

Эмма вздрогнула.

– Ты знаешь, что его выпустили?

– Что, думаешь, ты одна такая? – Лицо Лорел перекосилось от злости. – Я хочу, чтобы ты оставила его в покое! Хватит ему тебя, Саттон. Ты уже принесла ему достаточно бед.

Эмма уставилась на нее.

– Ты о чем? – Может, Лорел намекала на то, что это Саттон сбила Тайера? Но откуда она могла об этом знать?

Лорел сложила руки на груди и закатила глаза.

– Как же мне все надоело. Я знаю. Знаю, что ты скрываешь.

Эмма захлопала ресницами. Наступила тяжелое молчание. Ее охватила паника. Скрываешь? Не хочет ли Лорел сказать, что знает, кто такая Эмма? Неужели сама догадалась? Или Тайер проболтался?

– Будешь и дальше притворяться, будто не догадываешься, о чем я говорю? – выпалила Лорел, и ее глаза расширились.

Кто-то тихонько заскребся в кустах – видимо, какой-то зверек сновал среди кактусов. Эмму била дрожь, но она попыталась изобразить негодование. Меньше всего ей хотелось показать Лорел, что она боится.

– В конце концов, ведь это я спасла его! – прошипела Лорел. Она собрала свои волосы цвета светлого меда в хвост и уставилась на Эмму, ожидая ответа.

Послышалось тихое жужжание. Эмма не могла сказать, что это – отголоски музыки или пение пустынных жуков. От чего или от кого Лорел спасла Тайера? От Саттон?

– Понятия не имею, о чем ты говоришь, – произнесла она наконец, стараясь придать своему голосу оттенок снисходительности.

Лорел склонила голову набок и качнулась на пятках, так что ее каблуки увязли в грязи.

– Я видела, как ты пряталась в кустах после того, как Тайера сбила та машина в Каньоне Сабино. Он отрицает, но я знаю, что ты была с ним. – Она сменила позу, складывая руки на груди. – Почему ты пряталась? Почему ты скинула его на меня? Чтобы я возилась с ним, везла его в больницу? Что, с тебя уже было довольно? Больше не хотелось мараться? – Она покачала головой. – Или это просто твой фирменный стиль поведения? – Она смерила Эмму долгим взглядом и, понизив голос, добавила: – Ты заварила такую кашу, что теперь самой не расхлебать.

«Нет! – крикнула я сестре. – Я спряталась, потому что боялась, ты не станешь помогать Тайеру, если узнаешь, что он был со мной! Я пыталась сделать как лучше для него!»

Но, конечно же, она меня не слышала. Я снова вспомнила только что увиденный эпизод. Какая же я дура! Убедила себя в том, что Тайер – хладнокровный убийца… Только теперь до меня дошло, что он просто хотел защитить меня. Боль, которую я испытала, когда он лежал на земле, скорчившись, такой несчастный, вспыхнула во мне с новой силой. Кто мог сбить его на моей машине и вот так запросто смыться? Возможно, тот, кто нас преследовал. Значит, Тайер мог знать моего убийцу, даже не догадываясь о том, что меня уже нет в живых.

Эмма выглядела озадаченной. Она пыталась разобраться в словах Лорел. Отчасти они укладывались в общую картину – Тайер был сбит автомобилем, отсюда и его хромота. Но она и предположить не могла, что Лорел участвовала в событиях той ночи. И, если верить Лорел, получалось, что наезд совершила не Саттон.

– Что еще ты знаешь? – медленно произнесла она. – Что еще ты видела? – Если Лорел заметила притаившуюся где-то рядом Саттон, возможно, она видела кого-то еще. Настоящего убийцу Саттон.

Вой койота разнесся эхом в горах. Лорел повернула голову на звук и вздохнула.

– Если ты имеешь в виду, видела ли я, как вы целовались, то нет. И я не знаю, кто его сбил. Он так и не рассказал мне, что произошло. А ты знаешь, кто был в машине? Может, это ты заставляешь Тайера молчать?

– Я ничего не знаю, – сказала Эмма. Это была правда.

Шелковое платье Лорел развевалось на ветру. Она провела ладонями по голым предплечьям.

– Последний месяц ты только тем и занимаешься, что расспрашиваешь меня о той ночи тридцать первого августа, пытаешься заставить меня проговориться, что я была с Тайером, прощупать, не заметила ли я тебя. Вот почему ты бесконечно расспрашиваешь меня о том, что я делала той ночью, не так ли? Тебе просто надо знать, видела ли я тебя? Что ж, отвечу: видела. Я видела, как ты прячешься в кустах, бросив Тайера, когда он больше всего нуждался в твоей помощи. – Лорел с отвращением поморщилась. – Как ты могла так поступить? И какого лешего завизжала, когда он пришел в твою спальню? Ты что, пытаешься разрушить его жизнь?

– Мне очень жаль, – ляпнула Эмма.

– Боюсь, сожалений недостаточно, – огрызнулась Лорел. – Держись от него подальше. И мне он сказал то же самое: всякий раз, когда ты оказываешься рядом с ним, происходит что-то ужасное.

– Постой, он тебе это сказал? – вскинулась Эмма. – Но когда ты с ним разговаривала?

Лорел положила руки на бедра.

– По дороге в больницу. Только я о нем и забочусь, Саттон. Это я отвезла его в больницу, где он провел ночь на операционном столе. И это я внесла за него залог, если ты сама еще не догадалась. Хотя куда тебе – ты же развлекаешься с новым бойфрендом.

– Ты внесла залог? Но как?

Лорел сложила руки на груди.

– Ну, если тебе это так интересно… Я копила. С теми облигациями, что бабушка подарила мне много лет назад, и деньгами, которые мы собрали во время кампании за освобождение Тайера, сумма набралась приличная. Но тебе-то какое дело? Тебе Тайер уже не интересен. Так что просто оставь его в покое, ладно? – С этими словами она повернулась и зашагала в сторону дома, возвращаясь на вечеринку.

Эмма провела руками по лицу, осмысливая услышанное. Все опять перевернулось с ног на голову. Выходит… Тайер не убивал Саттон? Саттон была жива, когда Лорел повезла его в больницу. Сколько же вопросов оставалось без ответа! Тайера сбила машина Саттон, но кто сидел за рулем? Был ли с ними кто-то еще в ту ночь – тот, кто не хотел, чтобы они встречались? Или машину Саттон просто угнали?

Если бы я только знала, от кого пытался защитить меня Тайер. От кого мы убегали. Кто сидел за рулем, когда моя машина сбила Тайера.

Но я даже не могла ничего предположить. Все, что я видела после того, как Лорел и Тайер умчались, – это темноту. И с этой темнотой пришло страшное осознание: мы с Эммой вернулись к тому, с чего начинали.

30

Сыр, молоко и бывшие заключенные

В субботу утром Эмма подъехала к супермаркету Trader Joe’s[48] и оставила «вольво» Саттон прямо перед входом. Выключив зажигание, она развернула список покупок, который вручила ей миссис Мерсер. В списке, среди прочего, оказались тахини[49], сок кимчи[50] и несладкое миндальное молоко.

– Ты же знаешь, какая привередливая у нас бабушка, – предупредила мать Саттон и прошлась по списку, разъясняя каждый пункт. – Покупай в точности то, что я прошу, иначе мне нагорит от капризной свекрови.

Вся семья готовилась к приезду бабушки Мерсер в начале следующей недели на день рождения сына. Видимо, бабуля была с характером.

Эмма смотрела, как из супермаркета выходят улыбающиеся покупатели, держа в руках коричневые бумажные пакеты. У нее вырвался вздох. Все они выглядели такими счастливыми и беззаботными. И уж наверняка никому из них не пришлось накануне вечером вычеркивать еще одного подозреваемого из списка возможных убийц.

Когда она вышла из машины, теплый тусонский воздух пахнул ей в лицо. Она убрала каштановые волосы в хвост и посмотрела на свое отражение в окне автомобиля. Направилась к дверям магазина, но тут заметила знакомую фигуру, вылезающую из темно-синего «БМВ», остановившегося чуть дальше. У нее внутри все сжалось, кровь прихлынула к щекам.

Тайер.

Он не видел ее. Можно было повернуться и убежать, но теперь, когда Эмма знала, что он невиновен, не мешало бы перед ним извиниться. Нетвердой походкой она двинулась через парковку к его автомобилю. Она заставляла себя идти вперед, пока не остановилась в нескольких шагах от него.

– Тайер? – ее голос дрожал. Что-то в нем заставляло ее нервничать.

Тайер повернулся и прищурился. Его белая футболка выглядела мятой, а армейские шорты-карго мешковато висели на нем, как будто были слишком велики. Его челюсть напряглась, и он провел рукой по волосам.

– О. Привет.

– Тебя отпустили, – сказала Эмма, тут же сообразив, что сморозила глупость.

– Это проблема? – Тайер оперся на капот «БМВ», разглядывая Эмму. Как будто знал, что она – не та девушка, в которую он влюблен. Но Эмма не могла отделаться от странного чувства. Теперь она понимала, что Тайер даже не догадывается о подмене близнецов. Он не убивал Саттон.

– Послушай, мне очень жаль, что все так получилось, – тихо сказала она. – С этим… ну, ты понимаешь. Та ночь. Больница. – Она посмотрела ему в глаза, всем сердцем желая, чтобы он поверил ей и знал, что Саттон не хотела причинить ему боль.

Я бы тоже хотела, чтобы Тайер это знал.

Лицо Тайера несколько смягчилось. Он поправил лямку черного рюкзака на плече.

– Послушай, Саттон. На самом деле я не должен находиться рядом с тобой.

– Я знаю, – быстро заговорила Эмма, охваченная внезапным волнением. Она приложила ладонь козырьком к глазам, переминаясь с ноги на ногу. – Лорел сказала мне. Я разрушаю твою жизнь, когда оказываюсь рядом с тобой.

На лице Тайера отразилась растерянность.

– Э-э, нет. Я не должен приближаться к тебе, потому что твой отец так сказал. Он звонил мне сегодня утром. – Тайер помрачнел при упоминании о мистере Мерсере. – Пригрозил, что если увидит меня рядом с тобой или Лорел, то найдет способ снова упрятать меня за решетку.

Эмма нахмурилась.

– Почему он так ненавидит тебя?

Тайер вскинул подбородок и устремил на Эмму долгий задумчивый взгляд, и она вдруг почувствовала, что задала вопрос, на который Саттон наверняка знала ответ.

– Я хотела сказать… – продолжила Эмма, но выдержала мучительную паузу, надеясь услышать от Тайера какую-то подсказку, чтобы понять, о чем он умалчивает. Но он лишь смотрел на нее многозначительно прищурившись.

– Мне пора, – пробормотал он наконец и повернулся в сторону магазина. Но, сделав несколько шагов, он обернулся, потирая затылок загорелой рукой. – На самом деле, я давно хотел спросить тебя кое о чем.

Эмма с трудом перевела дыхание. Где-то в соседних рядах завыла автомобильная сигнализация. Старик загнал пустую тележку в отстойник. Она смотрела на Тайера и ждала его вопроса. Надеясь, что он не поставит ее в тупик.

Тайер опустил взгляд на свои поношенные «конверсы».

– Почему ты не отвечала на мои письма?

Мысли Эммы в панике заметались. Когда он прежде упоминал о том, что писал ей, она подумала, что он имеет в виду угрожающее послание, оставленное под «дворниками» машины Лорел, о том что Саттон мертва и Эмме придется играть по правилам. Но теперь она понимала, что он говорит о чем-то другом.

– Я послал тебе кучу писем по электронке, – продолжил Тайер. – А от тебя ни ответа, ни привета. Это все из-за аварии? Потому что я сломал ногу и больше не буду Мистером Суператлетом?

– Вовсе нет, – тихо сказала Эмма.

«Конечно, нет», – прошептала я.

Эмма лихорадочно соображала, пытаясь сложить воедино обрывки информации. Получается, Саттон и Тайер вели тайную электронную переписку. Разумеется, Саттон не могла ему ответить после той роковой ночи – ее уже не было в живых. И, естественно, Эмма, занявшая место Саттон, не могла знать секретный адрес электронной почты.

– Прости меня, – сказала Эмма. – Я бы написала, если бы…

– Ладно, проехали, – перебил ее Тайер. Он дернул плечом и снова долго и пристально на нее посмотрел. – Я скучал по тебе, Саттон. И так разозлился, когда ты вычеркнула меня из своей жизни. Ты была единственным человеком, кто понимал меня. Но сейчас ты делаешь вид, будто мы не знакомы. Я пришел к тебе в субботу ночью, потому что хотел сказать правду о том, где был все это время. Я сообщил тебе в письме, что скоро приеду, но ты, похоже, его не получила. А при встрече повела себя так, будто до смерти меня боишься. Как будто я могу причинить тебе зло.

– Я знаю, и мне очень жаль. – Эмма опустила глаза. – Я была ошарашена. И сглупила. Это моя ошибка.

– Я всего лишь хотел, чтобы ты меня выслушала, – сказал Тайер. Он выглядел таким несчастным и одиноким, что Эмма не выдержала и тронула его за руку. Он не отстранился, поэтому она подошла чуть ближе и крепко обняла его за плечи. Поначалу Тайер даже не шелохнулся, оставаясь строгим и недоступным, но вскоре растаял, подался к ней, уткнулся головой в ложбинку ее шеи, и его руки заскользили по ее плечам. В его порыве было столько страсти и искренности, что у Эммы не осталось никаких сомнений в его чувствах к Саттон.

А боль, пронзившая меня в этот миг, лишний раз напомнила о том, как сильно я его любила. И какую глупость совершила, оставив его одного. Если бы только я поехала вместе с ним и Лорел в больницу!.. Если бы только мы поехали вместе, может, я была бы сейчас жива.

Тайер прочертил линию от плеча Эммы к ее запястью, а потом убрал руку и виновато посмотрел на нее.

– Мне не стоило так психовать, – сказал он. – У тебя были причины не читать мои письма и уж тем более не отвечать на них. Я знаю, что бываю невыносим. Вспыхиваю, как спичка, бросаюсь из одной крайности в другую. И я не был до конца откровенен с тобой. Ты хотела знать, что со мной произошло, а я молчал. Но это не потому, что я не доверял тебе. Просто я… ну, мне было стыдно. – Грустная улыбка промелькнула на его лице. – Я ездил на реабилитацию, Саттон. Из-за проблем с алкоголем. Понимаешь, я должен был сделать это сам, один. Я был постоянно на взводе. Заливал злость спиртным, но становилось только хуже.

– Реабилитация? – Эмма захлопала ресницами. – А сейчас ты… в порядке?

Тайер кивнул.

– У меня был потрясающий врач, и я получил такой содержательный, полезный опыт, что даже сделал это. – Он задрал рукав и показал ей татуировку на предплечье – орла, раскинувшего крылья.

Эмма уставилась на него, вспоминая разговор с медсестрой доктора Шелдона.

– Ты прошел полный курс?

– Ну, я застрял в больнице с ногой, а потом выписался, правда, немного раньше, чем хотел мой врач, но я был готов вернуться в Тусон. Чтобы увидеть тебя, – произнес Тайер со всей искренностью. – Я рассказал родителям, где был все это время. Отец, конечно, пришел в ужас, но постепенно приходит в себя, тем более что теперь я в завязке. Он даже позволил мне вернуться домой, хотя посмотрим, как дальше дело пойдет.

– Это… здорово, – медленно произнесла Эмма, пытаясь осмыслить его слова. Перед глазами возник сайт психбольницы. Эмма предположила, что Тайер заперт в психушке, но очевидно, что реабилитационный центр вполне может быть частью любого медицинского учреждения, где занимаются лечением и профилактикой психического здоровья.

– И вот еще что. – Тайер поднял руку с веревочным браслетом на запястье и криво усмехнулся. – Помнишь, как мы сцепились из-за того, что его сделала девушка? Но, Саттон, ей пятьдесят два года, у нее муж и трое детей.

Я шумно выдохнула, вспоминая нашу стычку в Каньоне Сабино, которая и запустила эту странную цепь событий. Я тогда кипела от ревности, уверенная в том, что Тайер развлекается без меня в каком-то крутом и интересном месте. Если бы он только сказал правду! Если бы только я не делала скоропалительных выводов!..

Тайер вздохнул и положил ладонь на капот своей машины.

– Знаешь, Саттон, ты кажешься… какой-то другой. Что изменилось?

Эмма облизнула нижнюю губу, почувствовав арбузный привкус блеска Саттон. Конечно же, Тайер слишком хорошо знал ее сестру-близнеца. С одной стороны, ей очень хотелось рассказать ему правду теперь, когда она знала о его невиновности. Он так любил ее сестру, что мог бы помочь им с Итаном в поисках настоящего убийцы. Но все-таки она знала его недостаточно хорошо, чтобы доверить ему свою тайну – во всяком случае, пока.

– Ничего не изменилось, – печально ответила она. – Я все такая же. Просто… немного повзрослела.

Тайер кивнул, хотя казалось, что он не совсем ее понял.

– Думаю, я тоже повзрослел, – пробормотал он. – Реабилитация и тюрьма этому способствуют.

Они уставились друг на друга. Эмма не знала, что еще сказать. Пожав плечами, она едва заметно помахала ему рукой и зашагала в сторону магазина. Когда она обернулась, то увидела, что Тайер смотрит ей вслед, возможно, надеясь, что она вернется. Но она не вернулась. Она не имела никаких прав на Тайера, и к тому же теперь у нее был Итан.

Когда Эмма все-таки ушла, Тайер изменился в лице. Он выглядел убитым.

И я страдала вместе с ним. Тайер не понимал, почему я больше не люблю его. Но он не знал, что, пока Эмма не разгадает тайну моего убийства, ему не суждено получить ответ.

31

Добро пожаловать к Мерсерам

В тот же день, после обеда, Эмма сидела на крыльце дома Мерсеров и листала глянцевый Elle Лорел. Легкий цитрусовый аромат доносился с соседского лимонного дерева, а на углу улицы шла бойкая торговля мороженым. Мама одной из теннисисток пробежала мимо с золотистым ретривером и помахала Эмме рукой, как раз когда раздолбанная «хонда» Итана подъехала к обочине. Мотор чихал и фыркал, пока Итан выключал зажигание.

Сердце Эммы затрепетало, когда он вышел из автомобиля. Он заметно нервничал, когда махал ей рукой. В этот момент из гаража показался мистер Мерсер, комкая в руках белую тряпку в темных масляных пятнах. Он с удивлением взглянул на гостя, но потом пожал плечами и слегка улыбнулся Эмме.

Итан поднялся на крыльцо, тоже заметив отца Саттон.

– Ничего, что я здесь?

– Это просто здорово, – ответила Эмма. – Я им сказала про нас за завтраком. – Теперь им незачем было прятаться. Они могли быть друзьями – и даже больше – у всех на виду.

Вдруг пронзительно заверещал сотовый телефон мистера Мерсера. Отец Саттон, который делал вид, будто поглощен полировкой своего мотоцикла, но явно наблюдал за Эммой и Итаном, посмотрел на экран телефона. Его лицо потемнело, и он громко выругался. Он скрылся в гараже, чтобы ответить на звонок.

– Странно, – сказала Эмма, не спуская глаз с гаража.

– Может, это по работе. – Итан вымученно улыбнулся, но Эмма могла сказать, что он чувствует себя неуютно. – Проблемы с кем-то из пациентов?

Хлопнула дверца машины, и заурчал мотор. «Ауди» мистера Мерсера задним ходом выехала на подъездную дорожку. Эмма помахала мистеру Мерсеру, но он даже не взглянул на нее. Его лицо было перекошено, когда он вырулил на улицу и нажал на газ. Автомобиль вильнул в сторону, отчаянно сигналя паре мальчишек, пролетевших мимо на скейтбордах. Эмма нахмурилась. Возможно, телефонный звонок и в самом деле связан с какой-то нештатной ситуацией на работе.

– Не хотел бы я попасть этому парню под горячую руку, – сказал Итан.

Он уселся рядом, и Эмма выложила ему все, что узнала прошлым вечером, – на вечеринке, в гвалте и толчее, им поговорить так и не удалось, а на обратном пути домой с ними в машине ехала Лорел. Брови Итана поднимались все выше, пока она объясняла, почему Тайер не мог убить Саттон.

– Погоди, правильно ли я понял? – заключил Итан, выслушав рассказ Эммы. – В ту ночь, когда погибла Саттон, кто-то другой сбил Тайера на ее машине?

Эмма кивнула.

– Саттон никак не могла его сбить. Должно быть, кто-то взял ее машину, а потом бросил в пустыне. Возможно, потом этот человек вернулся и убил Саттон.

– И кто это мог быть?

– Не знаю. Я хочу спросить у Тайера, но, наверное, ему покажется подозрительным, что я ничего не помню.

Порыв воздуха подхватил китайские колокольчики. Итан вздрогнул от их перезвона, и это вызвало у Эммы улыбку.

– Боишься сквозняков? – поддразнила она.

– Очень смешно, – буркнул Итан, оглядывая лужайку. – А пугает меня то, что убийца Саттон все еще где-то рядом, – прошептал он.

– Я знаю. – Эмма поежилась, несмотря на жару. – И тоже боюсь.

Итан помрачнел.

– Если не Тайер, то кто? Все указывало на него. Он казался идеальным подозреваемым. И я по-прежнему считаю, что он опасен.

Эмма пожала плечами.

– Даже если у него проблемы с психикой, он этого не делал. Я полагаю, нет смысла надеяться, что убийца покинул город? Он давно не давал о себе знать, с самого бала выпускников.

– Не исключено. – Итан закинул лодыжку на колено и покосился на Эмму. – Но что-то мне подсказывает, что это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Кто бы это ни был, он все еще может находиться поблизости. Я за то, чтобы докопаться до истины, если ты не против.

– Конечно, – прошептала Эмма. Она прижалась щекой к плечу Итана. Он поцеловал ее в лоб, и она подняла голову, чтобы встретиться с ним губами. Итан ответил на ее поцелуй, обвивая ее талию руками и притягивая к себе. Его пальцы коснулись ее лица. Он целовал ее так нежно, их губы так подходили друг другу, что Эмме хотелось остановить время. У нее никогда не было настоящего бойфренда, и вот теперь он появился – и такой, о котором она и мечтать не могла.

Во двор заехал автомобиль, и они отпрянули друг от друга. Дверца синего «БМВ» распахнулась, и вышел Тайер. Эмма почувствовала, как напрягся Итан.

– Ой! – воскликнула Эмма. – Э-э, привет, Тайер.

Что он здесь делает? Разве он не сказал сегодня утром, что мистер Мерсер запретил ему приближаться к Саттон и Лорел?

– Можете продолжать, на меня не обращайте внимания, – саркастически усмехнулся Тайер, сложив руки на груди.

Он медленно зашагал через двор. Даже прихрамывая, он всем своим видом излучал уверенность и непринужденность.

– Ну, и… чем мы тут занимаемся?

– Мы просто тусуемся, – сдуру брякнула Эмма, совсем растерявшись.

– Мы? – светлые глаза Тайера скользнули в сторону. Эмма проследила за его взглядом и увидела, что Итан быстрым шагом спускается с крыльца. Подошвы его кроссовок зашуршали по гравию, когда он чуть ли не бегом бросился к своей машине.

– Итан? – окликнула его Эмма. – Куда ты?

Итан не ответил, стремительно шагая прочь от дома, словно ему не терпелось поскорее убраться оттуда. Он нервно пошарил в кармане, достал ключи и сел в машину. Потом нажал на газ и в мгновение ока умчался.

Эмма смотрела вслед исчезающему облаку выхлопов. Что все это значит, черт возьми? Тайер щелкнул языком.

– Почему вы с подругами не оставите бедного парня в покое?

– О чем ты? – возмутилась Эмма.

Тайер поднял руки вверх, как будто сдаваясь.

– Только не бросайся на меня с кулаками! – Он уперся ногой в ступеньку крыльца и наклонился вперед, разминая икроножную мышцу. – Я серьезно, Саттон. Сначала розыгрыш, из-за которого бедный малыш лишился научной стипендии, а теперь ты морочишь ему голову?

Эмма уставилась на него, пытаясь понять смысл его слов, и постепенно до нее стало доходить. Тайер решил, что поцелуи Саттон с Итаном – часть розыгрыша, придуманного клубом «Игра в ложь». Эмма уже хотела сказать, что они с Итаном по-настоящему вместе, но вдруг вспомнила, каким несчастным и обиженным выглядел Тайер на парковке, и не стала сыпать соль на рану.

– А ты что здесь делаешь? – Эмма предпочла сменить тему. – Я думала, ты боишься моего отца.

Тайер пожал плечами.

– Лорел сообщила, что территория свободна. Я приехал к ней – мы сто лет не болтали по душам.

Он шагнул вперед, чтобы зайти в дом, и, приблизившись на мгновение, остановился, будто хотел сказать что-то еще. Он стоял так близко, что Эмма чувствовала исходящий от него запах хвойного мыла и свежей одежды. Она невольно скользнула взглядом по его голым ногам, длинным и мускулистым. На потертых белых футбольных кроссовках засохли комочки грязи, как будто он только что побывал в полях. Тайер напомнил ей тех сексуальных и недоступных спортсменов-качков из всех школ, где она когда-либо училась. Эти парни никогда ее не замечали, даже не смотрели в ее сторону.

Она заставила себя вернуться в реальность. Допустим, Тайер хорош собой. Но Итан – ее парень.

Она вдруг почувствовала неприятное покалывание в затылке и обернулась, уверенная, что за ней наблюдают. Ветерок зашуршал в ветвях высокой плакучей ивы. С писком вспорхнула потревоженная стайка птиц. Эмма огляделась и, наконец, заметила лицо в окне. Лорел смотрела на них из гостиной. Эмма помахала ей рукой, но Лорел даже не шелохнулась. Холод ее взгляда пробрал Эмму до самых костей. Лорел выглядела настолько разъяренной, что могла бы и убить.

Эпилог

Пока я смотрела, как Лорел испепеляет Эмму взглядом, у меня перед глазами яркой вспышкой пронеслись последние воспоминания. Я увидела себя, притаившейся в кустах, после того как Тайера сбила машина. Я была в отчаянии, меня мучили чувство вины и страх за его жизнь. А потом я увидела глаза, смотревшие прямо на меня. Глаза Лорел. Они горели яростью. Все в ее облике говорило о том, что она обвиняет меня в случившемся с Тайером. И во мне шевельнулось странное предчувствие, что убийственным взглядом она не ограничится. Она и в самом деле выглядела так, будто готова ринуться на меня и отомстить за все, что я натворила.

В ее взгляде читалось желание причинить мне зло – и сейчас она точно так же смотрела на Эмму.

В следующее мгновение лицо Лорел исчезло из окна. Тайер проскользнул в дом, чтобы встретиться с ней. Моя сестра-близнец осталась на крыльце, ошеломленная происходящим и слишком напуганная, чтобы осознать все, что она только что увидела.

Но я не могу не думать об этом. Да, я исключила Лорел из числа подозреваемых. Той ночью, когда я умерла, она тусила на девичнике у Ниши. Но кое-что не складывалось. Если Лорел спасла Тайера, примчавшись за ним в Каньон Сабино, значит, она провела у Ниши не всю ночь. Выходит, Ниша или ошибалась… или лгала… или же Лорел улизнула тайком.

И если Лорел удалось сбежать от Ниши, что мешало ей сбежать и от Тайера? Оставить его в больнице, потом вернуться ко мне, пока им занимались врачи? В ту ночь она выглядела просто обезумевшей. Ведь я разрушила жизнь того, кого она любила. Я устроила тайное свидание с ним – свидание, о котором так мечтала она. Я всегда получала все, чего хотела… она.

Мне ненавистна сама мысль о том, что близкий мне человек способен на такое. Но в том-то и дело: Лорел мне не родня. Разумеется, мы выросли под одной крышей и жили по одним и тем же правилам, установленным нашими родителями, но между нами всегда зияла огромная пропасть. Я оставалась приемной дочерью; она была родной. Мы никогда не давали друг другу забыть об этом. Моя истинная родня – только Эмма.

Теперь Эмме нужно действовать. И действовать быстро. Ведь все указывало на то, что мой убийца мог оказаться ближе, чем мы предполагали, – возможно, даже под одной крышей с ней.

Благодарности

Как всегда, мои первые слова благодарности – фантастической команде Alloy: Лейни Дэвис, Саре Шандлер, Джошу Бэнку и Лесу Моргенштейну, а также Кари Сазерленд и Фаррин Джейкобс из редакции Harper. Ввиду самых разных обстоятельств работа над этой книгой далась нелегко, но вместе мы все-таки сделали это. Я очень благодарна Кристин Маранг, гению веб- и кросс-промоушен-акций. Даже не знаю, что бы я без тебя делала! Огромное спасибо всем, кто работает над созданием телесериала «Игра в ложь»: Джине Джироламо, Эндрю Вангу, Чарльзу Пратту-младшему и всем другим удивительным сценаристам, продюсерам и команде, не говоря уж об очаровательной Александре Чандо за создание лучших Саттон и Эммы, каких я только могла себе представить. Мне не терпится увидеть новые повороты и хитросплетения событий!

И, конечно же, моя бесконечная благодарность Кэти Сайс – без тебя этой книги просто не было бы. Спасибо тебе, спасибо, спасибо!