Читать онлайн Право любить тебя бесплатно

Глава 1

Элина

— Послушайте, Алихан, моя сестра выросла в другом мире. Она не сможет жить по вашим правилам. Я помню про договор, но мой отец мертв, и за Элину отвечаю я! И я вам говорю, что она пока не готова к браку. Ваш сын вполне может еще немного подождать. Или что? — зло усмехается брат. — Ему так не терпится затащить в кровать девятнадцатилетнюю неискушенную девочку? Ему доступных женщин мало для личных нужд?!

…моя рука вместе со стопкой книг соскальзывает с тумбочки. Грохот стоит такой, что бежать и прятаться бесполезно. Равиль выходит из своей комнаты с трубкой в руке.

— Перезвоню, — бросает в нее и строго смотрит на меня.

— Что он сказал? — с надеждой смотрю Равилю в глаза.

— Какая тебе разница? Важно, что тебе сказал я. Ты меня должна слушать! Какого черта опять трешься под дверью? Мужские разговоры не для твоих ушей, Эля!

— Рав, что он сказал? — упрямо повторяю вопрос.

— Требует соблюдения договора, который заключил с ним наш отец. Алихан и так дал нам почти два года отсрочки.

— Но ты теперь старший. Отмени его! — топаю ногой.

— Иди спать, Эля, — отмахивается от меня, как от назойливой мухи.

— Равиль! — кричу в захлопнувшуюся перед носом дверь. — Я не пойду за него замуж! Вообще ни за кого не пойду!

В дверь с грохотом врезается что-то тяжелое. Убегаю к себе, измеряю небольшую спальню шагами, мечусь от окна к стене и обратно. Бесят меня их средневековые замашки! Папа заключал договор с Алиханом, желая обо мне позаботиться, я понимаю. Там уважаемая, обеспеченная семья, а бизнес отца прогорел несколько лет назад. Все, что было, отдали, чтобы расплатиться с образовавшимися долгами. Равиль сейчас работает и все силы вкладывает в то, чтобы возродить этот бизнес и восстановить авторитет нашей фамилии. А пока этого не случилось, Алихан давит все больше. Я не понимаю, какой ему теперь интерес. Зачем я его сыну? Мы виделись-то пару раз мельком. Прицепился!

Если Рав даст добро… Я… я… Я не знаю, что сделаю! Сбегу куда-нибудь! Надо только на работу устроиться, чтобы было хоть немного своих денег. Мою карту лимитировано пополняет старший брат и строго следит за всеми расходами.

Падаю на кровать, сдвигая в сторону отряд из плюшевых игрушек.

— Можно? — заглядывает Равиль.

Успокоился, значит. Хорошо.

— Заходи, — поворачиваюсь на бок, стучу ладошкой по матрасу.

Проходит, опускается на корточки перед кроватью. Тянется, убирает за ухо прядку моих волос. Взгляд усталый, губы поджаты и помятую рубашку точно пора бы сменить. Как с работы вернулся, еще не переоделся.

— Устал, — вздыхает брат. — Алихан будет здесь по делам бизнеса через несколько дней. Один или с сыном, я не знаю. Мне нужно, чтобы на ужине с ним ты была паинькой. Следила за языком, правильно оделась. Эля, — берет меня за руку, рисует пальцем круги на раскрытой ладони. — Пожалуйста.

— Я не хочу замуж…

— Да что ты заладила! — снова рявкает на меня Равиль. — Не я заключал этот договор! А теперь спать, сестренка, — поднимается, целует меня в лоб. — Сладких снов.

Молча отворачиваюсь от него.

— Элина, — зовет и ждет ответа.

Хлопает дверью так, что дребезжат стекла. Беру с прикроватной тумбочки планшет, открываю сайт с объявлениями о работе, откладываю в избранное несколько штук, чтобы завтра утром позвонить, как только Равиль уйдет на работу.

Ворочаюсь в попытке уснуть, но каждый раз, когда закрываю глаза, мне снится весь ужас, который ждет меня после заключения этого дурацкого брака. Отец говорил, что сын Алихана будет обо мне заботиться, я ни в чем не буду нуждаться. Я вижу это иначе. Из меня сделают бесправную покорную куклу, вынужденную подчиняться устаревшим правилам и традициям. Мне запретят учиться и мое слово ничего не будет стоить, потому что решают все мужчины. Только они знают, как лучше, как правильно. Папа был не таким. Он уважал традиции, но считал, что они должны быть умеренными в современном обществе. Но договор с Алиханом все же заключил.

Так! Все! Стоп! Не хочу пока думать об этом.

Не получается…

Все равно обидно и тоскливо. Сейчас бы прижаться к маме и тихонечко поплакать, уткнувшись носом ей в колени, но мамы нет. Тру переносицу, в носу неприятно щиплет от подкативших слез. Не буду я плакать. Не буду! Вместо маминых колен у меня подушка. Утыкаюсь в нее и ненадолго проваливаюсь в состояние полудремы.

Утром провожаю Равиля на работу, послушным болванчиком киваю на все его наставления, запираю за ним дверь и жду хотя бы девяти часов, чтобы начать обзвон объявлений.

Мне назначают несколько собеседований. Быстро завтракаю, собираюсь и еду по самому ближайшему адресу.

Обычный офисный комплекс и должность тоже обычная — помощник менеджера.

Выдохнув возле безликой деревянной двери, приглаживаю ладошкой волосы, поправляю любимое бежевое пальто и стучу.

— Войдите, — раздается с той стороны мужской голос.

— Здравствуйте, я на собеседование, — стараюсь скрыть волнение за улыбкой.

— Фамилия?

Мужчина чуть старше сорока на вид проходится по мне оценивающим взглядом. Неприятно, но не смертельно.

— Садыкова Элина, — представляюсь.

Приглашает присесть, задает несколько вопросов, сокрушается, что я без опыта. Странный. В объявлении ведь написано, что можно и без него. Чего теперь так вздыхать? Я вежливо отвечаю на все, что могу, что знаю, что не знаю, что умею.

— Ну я даже не знаю, — тянет он, вновь меня рассматривая. — Ладно, приходи завтра к девяти. С собой паспорт захвати. Попробуем тебя на испытательном сроке.

— Спасибо.

Прощаемся. Не хочу сюда больше возвращаться. Неприятное место и тип противный. Если бы так не смотрел на меня, я бы вернулась, но после него мне хочется вымыться с мылом. Это однозначное нет!

Еду по следующему адресу. Мне отказывают, так и не объяснив внятной причины. Еще пара провалов, но я упрямая. Не сдаюсь. Еду по последнему адресу на сегодня. Небольшой частный ветеринарный кабинет. В нем пахнет лекарствами и дезинфицирующим средством. Меня встречает приятная женщина, что уже радует. Взгляд того первого мужика все никак от меня не отлипнет, и сейчас я, наконец, немного расслабляюсь.

— Работа несложная, — объясняет хозяйка. — Встречать клиентов, отвечать на звонки и продавать товар вот с этих витрин, — машет рукой в сторону белых шкафчиков с прозрачными стеклянными дверцами. — Приступать можно хоть завтра, если устраивает зарплата.

А она тут так себе, если честно, но ведь это опыт. Получив его, я смогу претендовать на что-то получше.

— Я бы попробовала.

— Вот и отлично. Тогда завтра жду тебя и принеси паспорт для оформления договора. Будешь пока как стажер, через месяц, если не сбежишь, оформлю в постоянный штат, — улыбается она.

Паспорт… дался им всем мой паспорт! Как забрать его у Равиля?

— Договорились, — решаю не отказываться от шанса.

Попробую уговорить брата, надо только придумать убедительную речь, пока буду добираться до его работы.

Глава 2

Виктор

На улице пахнет весной, несмотря на ещё нерастаявшие сугробы по обочинам дороги. Мы гоним на служебной машине по федеральной трассе. Надо заскочить отчитаться, а потом в спячку дней на десять.

Водитель сбавляет скорость на подъезде к городу. Немного кружим по объездной и встреваем в пробку на съезде с моста. Гриша включает с моего разрешения радио. Я приоткрываю сильнее окно, чтобы надышаться сладостью, витающей в воздухе. В дорогой автомобильный салон врывается городской шум, неподалеку сигналит нетерпеливый водила.

Мы плавно ползём по пробке, пробираясь к центру города. Ещё немного кружим по узким улочкам. Останавливаемся у ничем непримечательной «стекляшки».

— Жди, — приказываю водителю. Он кивает.

Захожу в здание. Прохожу пропускной контроль. Иду к лифту. С брелока открываю панель под основным блоком, бью кулаком по кнопке и слышу звонкий девичий голос.

— Подождите! Пожалуйста, подержите лифт, — девчонка врезается в створки ладонями.

Успеваю прожать пару кнопок и закрыть панель. Двери разъезжаются. В них вваливается запыхавшаяся брюнетка с дикими огромными глазищами. Щеки горят, волосы растрепались, бежевое короткое пальто нараспашку.

— Спасибо, — улыбается мне, устало приваливаясь спиной к одной из стен лифта.

— Тебе на какой?

Язык не поворачивается говорить с ней на «Вы». Дай бог, если этому взлохмаченному чуду лет двадцать. И то с большой такой натяжкой.

— На третий. А вам? — выдыхает она, все еще пытаясь восстановить дыхание после своей пробежки.

— Мне? Тоже, — вру и нажимаю на кнопку третьего этажа.

Долетаем быстро. Выходим. Она первая, затем шлейф ее пряных духов с нотками чего-то острого. Не могу определить. Машинально втягиваю воздух глубже, пропуская его в себя. Перец, дерево… Парфюм ближе к мужскому. Странный выбор, а может… Да, наверняка у нее парень есть. Хотя нет, таким девочкам не положено иметь просто парня. Жених? Вот это уже вполне возможно. А если муж?

«О чем ты думаешь, Завьянов?!» — даю себе мысленный подзатыльник. Но на замужнюю она точно не похожа и почему-то это меня успокаивает.

Брюнетка скрывается за поворотом. Я снова жму на кнопку лифта. Мне, вообще-то, на минус второй. На кой черт я сюда припёрся? Даме уступил. Сама вежливость!

Из лифта выхожу с улыбкой. Киваю дежурному охраннику. Он странно на меня косится. Здесь вообще редко улыбаются, но у меня шикарное настроение. Пусть только попробуют испортить.

Захожу в кабинет начальства. Жду в секретарской, пока оно, это самое начальство, освободится.

— Виктор Сергеевич, — зовет меня Оля. — Проходите.

— Спасибо.

Поправляю серый пиджак, провожу ладонью по коротким волосам.

— Оленька, поужинаешь со мной? — подмигиваю девушке. — Я такой голодный. Только из командировки.

— Виктор Сергеевич, — закатывает глаза. — У меня жених! А вас ждут.

— Да помню я, — смеюсь. — Уже и пошутить нельзя.

Захожу в кабинет. Отчитываюсь о проделанной работе. Получаю одобрение на законный отпуск и сваливаю, еще раз шутливо подмигнув Ольке. Кайф. Десять дней можно законно деградировать. Телевизор, книги, вкусная домашняя еда. М-м-м… Захлебываясь слюной, выбираюсь на улицу. Сажусь в машину.

— Вас домой? Или на городской квартире переночуете?

Мой водитель тоже устал. Долго мы были в дороге.

— На городскую давай. А в поселок завтра, как проснемся.

Гриша заводит машину. Уже дёргает ее с места, как со стороны задней пассажирской двери я снова слышу хлопок. Смотрю в окно. Знакомые все лица.

— Подожди-ка, Гриш.

Наклоняюсь, с кнопки открываю окно.

— Это не лифт, девочка, — усмехаюсь, разглядывая загадочную незнакомку. — Не надо так дубасить по борту тачки.

— Не помну, не бойтесь, — фыркает маленькая язва.

А красивые глаза у нее красные, будто плакала. Нос припух, губы тоже. Сразу отмечаю детали. Мне становится еще интереснее, кто там у нас на третьем этаже такой злобный? Такую красоту обидел.

— Чего хотела-то? — обращаюсь к девушке.

— А вы можете меня подвезти? — и острый подбородок выше задирает.

Смешная.

— Не знаю пока. Ты же не сказала, куда именно.

— Подальше отсюда, — обиженно смотрит в сторону и немного вверх. Скорее всего на окна кабинета, где ее довели до слез.

— Случилось чего? Тебя обидели? — открываю ей дверь.

Вопросительно на меня смотрит.

— Да садись уже. До центра докинем, дальше сама.

— Спасибо, — садится в салон.

Упирает взгляд перед собой, заламывает пальцы с коротким аккуратным маникюром. На средних пальцах прямо поверх прозрачного глянцевого лака красноречиво приклеены блестящие капельки. И этот маникюр очень смахивает на протест.

— Рассказывай, что у тебя стряслось?

— А можно я молча проеду? — с надеждой интересуется этот обиженный еж, растеряв еще там, за бортом тачки, большую часть своих иголок.

— Нет. Считай, что объяснение — это плата за проезд, — давлю немножко.

— А может… А давайте я вас лучше поцелую! — вдруг ошарашивает меня девчонка.

Гриша тихо ржет с переднего.

— Ну давай, — неожиданно для нее соглашаюсь.

Пауза. Я могу ее посчитать. Секунда, две, три…

Девчонка делает глубокий вдох, закрывает глаза, набираясь смелости, смешно складывает губки бантиком и тянется ко мне.

Что? Реально поцелует незнакомого мужчину?

Становится еще интереснее, ведь таких, как она, воспитывают совсем иначе. Можно списать на современность или что-то другое, но все равно есть правила.

Кому назло, маленькая, ты решила сделать такую глупость?

— Стой, стой, — торможу ее. — Давай обойдёмся без поцелуев. Как зовут тебя, чудо?

— Маруся, — ни секунды не замешкавшись, выпаливает лгунья-самоучка первое, что пришло в голову.

— Окей. Тогда я… — задумываюсь, постукивая пальцами по колену. — Кощей, — протягиваю ей руку.

С сомнением смотрит.

— Вы совсем не похожи на Кощея.

— А ты на Марусю, я же не предъявляю, — очень стараюсь сохранять серьезное выражение лица.

— Ладно, — делает мне одолжение эта зараза и сжимает своими прохладными пальчиками мои.

В машине тепло вроде, а она холодная. Странно…

Закрываю плотнее окно со своей стороны, чтобы не тянуло. До конечной точки едем молча. Гриша тормозит у торгового центра. Моя неожиданная знакомая собирается сбежать. А я правда голодный до женского общества. Забавная она. Я без претензий на что-то большее, просто хочу еще немного времени провести в хорошей компании. Это все равно не мой вариант. Здесь воспитанием заниматься надо, а мне некогда. Меня кидает не только по стране, может и за ее пределы толкнуть. Я пропадаю на несколько месяцев. Пока не до классических серьёзных отношений.

— Марусь, а составь мне компанию за чашкой кофе, — предлагаю ей.

— Не стоит. Вы и так мне помогли, — снова превращается в ежа.

— Ну смотри, — жму плечами. — Тут в кофейне потрясные круассаны с ванильным кремом и клубничным конфитюром. Пальчики оближешь.

Она смотрит на меня как на врага народа, глотает слюну.

— Вот точно… Кощей! — прячет руки в карманах расстегнутого пальто.

— Чего это? — смеюсь я.

— Хитрый, потому что.

— А-а-а. Это я могу. Идём?

Кивает.

Отпускаю водителя отдыхать. Веду брюнетку в кофейню. Заказываю для нас кофе и те самые круассаны. Она разглядывает свой стакан, поднимает взгляд на меня.

— А если я не люблю латте? — хитро улыбается, сверкая белыми зубками.

— Он тебе очень идет, — подмигиваю.

— Ну раз так, — делает осторожный глоток. — Согласна на латте.

Ее глаза улыбаются. Я на несколько секунд залипаю на них. Нехотя отвожу взгляд в большое панорамное окно с легким оттенком шоколадной тонировки.

— Кто у тебя работает в том здании? Отец? — нарушаю тишину первым, противореча сам себе. Мы, вообще-то, сейчас просто попьем кофе и разойдемся.

— Вы всегда такой любопытный? И, кстати, почему Кощей? Он худющий, а вы… — смущённо улыбается. — Нормальный вроде.

— И кто из нас любопытный? — приподнимаю бровь. — На мне просто одежды много, чтоб людей не пугать.

— Ну да, конечно, — мелодично смеется Маруся.

Мы снова молчим. Она пьет кофе, а я разглядываю ее пальцы. Тонкие, изящные. Про такие говорят — «музыкальные». И эти камушки не дают мне покоя. Представляю, как сегодня она красноречиво демонстрировала их своему обидчику.

Девочка урчит от удовольствия, впиваясь острыми зубками в круассан.

— М-м-м… — с блаженством закрывает глаза. — Это нереально вкусно.

Облизывает эти самые пальцы от джема. Отворачиваюсь. Длительная командировка дает сбои в выдержке. Надо домой ее отвезти, что ли…

— Тебя подбросить до дома? — вношу предложение.

— Нет. Я у подруги сегодня ночую. Здесь недалеко.

— Окей, — обламываюсь.

Выходим из кофейни. Я позволяю себе прикоснуться к ее волосам. Всего лишь смахиваю пару крошек, случайно туда попавших.

— Ну пока, что ли, Маруся, — снова протягиваю ей руку, но в этот раз меня оставляют без прикосновения. Жаль…

— Хорошего вечера, Кощей. Спасибо за помощь и вкусный кофе. Буду должна.

— Договорились.

Расходимся. Стою, смотрю ей в спину. Бредет вдоль многочисленных витрин, останавливается возле одной, долго смотрит в стекло, опустив плечи, идет дальше. Жду, когда скроется за поворотом. Прохожу вперед. Смотрю сквозь толстое прозрачное стекло на пару красивых весенних платьев с ценником сильно выше средней зарплаты по городу. Фантазия тут же дорисовывает Марусю в одном из них. Ей идёт.

Сваливаю домой, стараясь выкинуть из головы карие глаза с чертиками в черных зрачках. Снова списываю свою бурную реакцию на командировку. Долго стою под душем, смывая с себя долгую дорогу. Надеваю на влажное тело тонкие домашние штаны и падаю на диван, обнимая подушку. Все, как я хотел. Телевизор и сон. Последний быстро догоняет. Я отрубаюсь, так и не досмотрев старый боевичок с гнусавым переводчиком. Не знал, что такое еще показывают.

Глава 3

Элина

Стемнело и сильно похолодало. Застегнула пальто на все пуговицы, накинула на голову капюшон. Пересчитываю мелочь в кармане. Должно хватить еще на стакан кофе. Никакой подружки у меня в центре нет. Я вообще в этом городе никого толком не знаю. Мы переехали с братом всего несколько месяцев назад. Его повысили в должности, а меня хвостиком уволокло следом. Равиль помог мне перевестись в новый университет все так же на заочное отделение. А вот все свободное время, по его мнению, я должна проводить дома. Стирать, убираться, готовить еду. Так делала мама — настоящая хранительница домашнего очага.

Я люблю брата. Ближе него у меня никого не осталось на всем белом свете, но вот эти его замашки бесят. Мы в последнее время часто ссоримся, и Алихан только добавляет масла в огонь.

В знак протеста за то, что Равиль не отдал мой паспорт, просто брожу по городу с выключенным телефоном, чтобы он понервничал и услышал меня. Да, глупо. Да, по-детски. Я просто не знаю, как иначе до него достучаться.

Покупаю себе кофе в киоске. Грею о стакан руки. Не простыть бы. Но бунт во мне все еще горит. Отпивая из стакана, иду дальше. Денег не осталось совсем. Я гордо швырнула в Рава банковской картой и теперь понятия не имею, как добираться до дома.

Город пока знаю плохо. Останавливаюсь в попытке сориентироваться.

— Вроде туда, — бормочу себе под нос.

Чем дальше иду, тем во мне все больше гаснет уверенность в том, что вытворяю. Болеть мне совсем нежелательно. Достаю из кармана мобильный. Пытаюсь включить заледеневшими пальцами. Получается не сразу, но техника все же поддаётся.

Как только загружается система, телефон начинает дрожать в моих руках. Брат.

— Привет, — принимаю вызов.

— Где ты? — тон ледяной, но за ним скрывается беспокойство. Равиль тоже гордый.

Оглядываюсь по сторонам в поисках адреса. Иду чуть вперед, нахожу вывеску на доме, диктую.

— Стой там, я выезжаю.

Сбрасывает. И вся моя спесь окончательно улетучивается. Надо было протестовать как-то иначе, но меня сильно задело его поведение.

Хлюпая носом, обнимаю себя руками. Противная сырость хуже сильных морозов пробирает до костей. Прошло не меньше тридцати минут прежде, чем на светофоре я увидела машину брата. Он паркуется у обочины, открывает мне переднюю дверь. Послушно сажусь в машину, отворачиваюсь к окну.

Равиль включает печку, и ко мне тянется тепло. Оно проходится мурашками по коже. Меня передергивает.

— Пальто расстегни. Быстрее согреешься, — глядя на дорогу, говорит Рав. — Чем ты думала, Элина? — сжимает челюсти, старается не повышать голос.

Молчу. Последнее, чего я хочу сейчас, это оправдываться. Доезжаем до дома. Равиль отправляет меня в ванную. Долго греюсь в горячей воде. Веки тяжелеют, закрываются, а во рту появляется вкус ванильного круассана, и щеки горят от внимательных серых глаз, изучавших в кофейне моё лицо.

Мой новый знакомый чем-то похож на Равиля. Острый, внимательный взгляд, выправка, манера держаться. А значит, нам точно не по пути.

— Я выдам тебя замуж, если ты не прекратишь так себя вести, — все еще злится брат. — Раз я с тобой не справляюсь, пусть это делает муж!

— Мы не в средневековье. Я сама буду решать…

— Спать, Элина! — все же срывается Рав. — Не зли меня еще сильнее. Дура! — летит мне вслед. — Чуть с ума не сошел! Ты наказана, слышишь?!

— Мне скоро будет двадцать, Рав. Я уже не ребенок!

— А мне плевать! Скройся с глаз моих. И витамины не забудь выпить, — уже гораздо спокойнее.

Закрываюсь в спальне, устраиваюсь на кровати с большим плюшевым котом в обнимку и включаю на планшете фильм. Планов на завтра никаких. Равиль не выпустит меня из дома после того, что я сделала. Пару дней точно будет дуться.

Засыпаю и снится мне какая-то ерунда. Весь прошедший день в хаотичном порядке, будто мало мне было нервов. Знакомство… безусловно приятное, хоть и неожиданное. Главное, чтобы Равиль не узнал, что его сестренка прыгнула в машину к незнакомому мужику, еще и поцеловать его собиралась. Он тогда точно отправит меня к тетке. А я туда не хочу. Я там не знаю никого! Я хочу учиться, работать, носить джинсы, и сама выбирать себе друзей. Там у меня будет только одна дорога — замуж.

Просыпаюсь на рассвете. Сердце колотится как сумасшедшее. Встаю, приоткрываю окно на проветривание, глотаю немного свежего воздуха. Становится легче. Нет, Рав не отдаст меня. Я ведь тоже все, что у него осталось. Поэтому он так сопротивляется Алихану, поэтому я все еще живу с ним, а не черт-те где у родственников.

Выхожу из спальни. Слышу плеск воды. Равиль в душе. Чтобы немного смягчить конфликт, делаю для него кофе и пару бутербродов. Он не притрагивается к завтраку. Молча уходит к себе, собирается на работу.

— Эля, я уехал, — брат старается быть строгим. Неожиданно кладет на стол связку ключей от квартиры и мою банковскую карту. — Я пополнил баланс. У нас в холодильнике остался только холод, — недовольно косится на бутерброды. — Сделай так, чтобы там была еще и еда. Сама ничего не таскай. Из супермаркета поезжай на такси и попроси водителя, чтобы донес пакеты до квартиры. Естественно, не бесплатно. Ни шагу больше никуда. Поняла меня?

— Поняла.

— Будь умницей, сестренка, — еще немного оттаивает он. Обнимает ладонями мое лицо, целует в лоб и уходит.

* * *

Горло саднит после вечерней прогулки, но в целом, кажется, пронесло. Делаю себе кофе, раздвигаю в стороны тяжелые шторы цвета капучино, впуская в небольшую гостиную солнечный свет. Накидываю в мобильном список предстоящих покупок. Решаю не откладывать это мероприятие надолго. Магазин выбираю подальше, чтобы и обещание, данное Раву, не нарушить и погулять подольше.

Продуктовый супермаркет находится на первом этаже крупного торгового центра. Добираюсь до него на автобусе. В будний день народу здесь не так много. Мне хочется прогуляться по другим магазинам, но денег на дорогие вещи у меня все равно нет. Зачем расстраиваться?

Беру большую тележку, качу ее перед собой, глядя в список и на полки. Рис, макароны, спагетти, чечевица по скидке. Самые простые овощи, из фруктов только яблоки. Следом летит сахар, пачка зеленого чая для меня и черного для брата. Ставлю галочки, цепляя по дороге еще несколько пунктов из списка. Выбираю между мясом и птицей. Последний пункт — кофе. И чего сразу не взяла? Была же в том отделе. Возвращаюсь, ищу знакомую этикетку взглядом. Нахожу на верхней полке.

Ну вы серьёзно, люди?

Встаю на носочки, тянусь рукой. Моих пальцев касаются чужие. Одновременно отдергиваем руки.

— Ты? — ползут вверх тёмные брови Кощея.

Вот хоть убивайте меня. Никакой из него Кощей! Особенно это заметно сейчас, когда вместо куртки широкие мужские плечи обтягивает белая футболка.

— Вот уж не ожидал, — достает мне банку кофе.

— Почему? Я, по-вашему, воздухом питаюсь?

— Злюка, — его совсем не задевает моя грубость.

Я просто почему-то нервничаю, а когда я нервничаю, говорю глупости.

— Ещё помощь нужна?

— Нет. Благодарю, — обхожу его, толкая перед собой тяжелую тележку.

Смотрит. Я не оглядываюсь. И так чувствую. Спина огнем горит. Веду плечами, стараясь сбросить с себя взгляд его серых глаз.

Выстояв очередь на кассе, расплачиваюсь, собираю все пакеты с покупками обратно в тележку. Иду в сторону выхода. Такси вызову с улицы. Перед входом металлическая решетка. Колесо тележки попадает в щель и застревает.

— Еще и лгунья…

Опять он!

— …а говорила, что помощь больше не нужна. — Кощей легко освобождает мою тележку, держит ее за ручку одной рукой. — Маруся, Маруся, — качает головой. — Ни на минуту нельзя оставить. Куда тебе все это?

— Я дальше сама. Такси вызову сейчас. Спасибо за помощь.

— Давай, я докину? — предлагает он.

— Нет, — слишком поспешно и громче обычного отвечаю. — Я. Справлюсь. Сама!

Выхожу в раздвижные двери. Идет за мной.

— Какой настырный и непонятливый Кощей, — вздохнув, открываю в телефоне приложение, вбиваю домашний адрес, вызываю машину.

— Ты вчера целоваться со мной хотела. Сама предлагала, между прочим. А сегодня пакеты с продуктами боишься доверить? Нелогичная девочка.

— У меня было помутнение рассудка. Я все осознала. Каюсь, — стараюсь не засмеяться.

В пальто звонит телефон. Брат. Принимаю вызов, а Кощей все равно не уходит.

— Да, Рав? Машину жду. Нет, сама я ничего не таскала. Долго, потому что… Потому что, Рав! Не начинай. Я решила плов приготовить. Ты будешь? И суп с чечевицей.

— Звучит вкусно, — улыбается Кощей, сильно меня подставляя.

— Ты не одна? — тут же заводится брат. — С кем ты, Элина?!

— Таксист подъехал. Мне пора, — скидываю.

Будет он и плов, и суп. Или пусть голодный ходит!

— Я же говорю — лгунья. Маленькая, бессовестная врунишка, — дразнит Кощей.

— Неприлично влезать в чужие разговоры.

— Так я и не влезал. Пообедай со мной, — неожиданно предлагает он. — Ты так вкусно рассказывала, что я еще больше есть захотел.

— Не могу.

— Почему? Загадочный Рав заругает? — провоцирует, но я обещала брату.

Если не сдержу слово, он накажет меня. За учёбу, например, платить перестанет для начала. А я очень хочу получить диплом. Меня спасает такси. Водитель подъезжает прямо ко входу. Настырный Кощей помогает мне загрузить сумки.

— Как же ты эти тяжести выгружать будешь?

— Меня там встретят и помогут.

Быстро сажусь в машину, пока он не увязался за мной.

Глава 4

Элина

Брат названивает. Говорить с ним совсем не хочется. Сейчас же опять будет выедать мне мозг чайной ложкой.

«Трубку возьми! Я знаю, что ты слышишь!» — приходит гневное сообщение.

Нет. Я не слышу. Засовываю телефон как можно дальше. Добираюсь до дома, расплачиваюсь с таксистом. Он вытаскивает мои пакеты из багажника, помогает поднять на этаж.

Дурацкий телефон снова звонит.

— Равиль, я уже дома. Со мной все нормально. Никто не похитил, не приставал и даже пакеты донесли прямо до квартиры, — выпаливаю на одном дыхании, шумно выдыхаю.

Брат неправильно воспринимает тяжелое дыхание.

— Эля, тебе плохо? — со страхом.

— Нет. Все, правда, хорошо. Просто очень быстро говорила. Ты чего столько раз звонил?

— С кем ты разговаривала возле магазина? Что за мужчина был рядом? — начинается допрос.

— Таксист, Рав. А еще люди вокруг. Это же торговый центр. Ну ты чего такой переживательный в последнее время? — улыбаюсь, еще немного смягчая наш конфликт.

— Я всегда такой. Не ходи сегодня больше никуда. Ты все еще наказана.

— Обещаю.

Разбираю продукты, готовлю себе быстрый перекус. Голова и правда немного кружится. Списываю на легкую простуду. Запиваю витамины соком и принимаюсь за готовку. Сытый мужчина — добрый мужчина. Так учила меня мама. Тем более что на вечер по плану еще один заход к Равилю на счет паспорта.

Пока накрываю на стол, продумываю речь.

Слышу, как брат бросает связку ключей в прихожей, скидывает обувь.

— Пахнет очень вкусно. Привет, — целует меня в лоб. — Ты бледная. Я же просил не перетруждаться.

— Со мной правда все нормально, а если ты отпустишь меня на ту работу, что я нашла…

— Нет!

— Рав, послушай. Это же ветеринарный кабинет. Там котики, собачки, которым помощь нужна. Ничего трудного, тяжести таскать не нужно. Только звонки и немного продажи.

— Я все сказал, Элина. Я обеспечиваю тебя всем необходимым. Ты учишься и занимаешься домом. Получишь диплом, сделаем операцию и тогда…

— Тогда я выйду замуж за сына Алихана и снова буду сидеть дома? Детей ему рожать? А если я не смогу рожать? Он знает, что его невесте на данный момент вообще нельзя ни беременеть, ни тем более рожать?

— Знает, Эль. — Брат подходит, обнимает ладонями мое лицо. — Успокойся, — вытирает слезы с моих щек. — Плакать тебе тоже не стоит. Учись. Зачем тебе сдалась эта работа?

— Хочу иметь свои деньги и общаться с людьми. Может, я друзей там найду. Я все время одна. Ну, Рав. Равиль… Ну, пожалу-у-уйста, — хлопаю ресницами.

— Я сначала сам все проверю, потом поговорим.

— Завтра? — подпрыгиваю на месте.

— Отстань, — ерошит мои волосы и уходит в душ.

Брат плюет на все дела и ужинает со мной за столом. Мы просто болтаем. Я не провоцирую его, он не занудствует с воспитанием. Плов получился вкусный, но немного пересоленный. Равиль только посмеялся. Ругаться не стал. Вот всегда бы так. В такие моменты мне даже сбежать не хочется, возвращается ощущение семьи.

Мою посуду, делаю для нас чай. Забираем кружки со стола и расходимся по комнатам. Мое нездоровое сердце колотится как сумасшедшее. Мы с ним верим, что брат услышит и отпустит нас гладить котиков. И кофе мне больше пить нельзя, я и так залила его в себя слишком много. Закрываю глаза, стараюсь ровнее дышать, расслабиться. Не хочу пить таблетки. Надо просто успокоиться и все пройдет.

Постепенно отпускает. Я снова думаю о Кощее. Разве бывают такие случайные встречи? Сначала лифт, потому продуктовый маркет. В городе много магазинов и торговых центров.

Почему я поехала именно в этот? И он поехал туда же? Почему не выбрал какой-то другой? Так интересно, если вдуматься, но я слишком устала. Очень хочется спать.

— Эля, — прохладная ладонь брата ложится мне на лоб, а подо мной неприятно качается кровать, во рту сушит и черные точки пляшут перед глазами. — Я врача сейчас вызову, потерпи.

Мне холодно. Я плотнее укутываюсь в одеяло. Брат мечется по комнате, все время разговаривая по телефону.

— Сейчас приедет. Догулялась?! — рычит на меня, а сам стаскивает одеяло. — Не надо было вчера тебя в этот чертов магазин отправлять.

— Температура? — выдавливаю из себя. Голос совсем сел, говорить очень больно.

— Да. Я сегодня дома остаюсь работать.

— А если ты отдашь меня Алихану, кто там будет за мной ухаживать?

— Элина! Ты можешь не язвить хотя бы сейчас? Не понимаю, в кого ты такая!

— В себя. Рав?

— Что?

— Подари мне котика, — обнимаю свою любимую плюшевую игрушку.

— Никаких котиков в квартире.

Приезжает мой терапевт. Дорогой частный доктор из очень хорошей клиники. Равиль оплачивает там все: и его, и кардиолога, и каждый анализ. Это сильно тормозит возрождение семейного бизнеса. Мне нужна самостоятельность! Ненавижу чувствовать себя обязанной и развалюхой.

Врач делает укол, расписывает лечение и тоже ругает меня за беспечность.

— Это я виноват, — берет все на себя Равиль.

Провожает врача, возвращается ко мне.

— Элина, я думаю, может и правда тебя отправить к тетке? Там ты свою дурь, — усмехается, — направишь в нужное русло. Научишься жить по правилам будущего мужа, привыкнешь к быту, к другой форме одежды. Мне так будет спокойнее. Ты будешь под присмотром.

— Только попробуй! — приподнимаюсь на локтях.

Он тут же укладывает меня обратно.

— Я тогда точно сбегу, Равиль. Даже без паспорта.

Глава 5

Виктор

С утра голодное мужское нутро особенно настойчиво требует женщину. Мозг подсказывает, что нам надо не абы кого, а одну конкретную и даже не женщину еще. Не доросла она до этого статуса.

Докатился!

Закатывая на себя глаза, падаю с кровати на пол. Отжимаюсь, перехожу на кулаки, меняю руки. Вот так. Теперь в душ. Вроде отпускает, но неприятное тянущее ощущение где-то в животе все равно остается.

Ну вот что в тебе такого, Маруся, м? Красивая, характерная девочка. Цепляющая… А, может, ну их к черту все эти запреты? Надо брать, если нравится. Тем более меня так от женского пола давно не вставляло. Иначе я до самой пенсии буду находить оправдания, почему еще не женился. А дети? Детей я тоже хочу. Пока не представляю, как они впишутся в мой темп жизни. Но это ведь осознанно, а значит, вписываться придется мне.

Временные женщины без обещаний и обязательств — оно удобно конечно, но уже не то. Поэтому я спал сегодня один, хотя мог бы позвонить любой из старых знакомых и не было бы сейчас этого раздражающего неудовлетворения.

Делаю себе большую кружку крепкого чая, сажусь с ноутбуком на подоконник. Расскажи мне еще что-нибудь о себе, Садыкова Элина. С какой стороны к тебе подходить, чтобы ты так от меня не шарахалась?

Ищу сначала его — Равиля. Мой ровесник, высшее образование, не женат, детей нет. Окей. Выдыхаем. А кто ты ей? Брат, судя по разнице в возрасте.

Копаю дальше. Благо, доступ к некоторым ресурсам у меня есть вне конторы.

Родители… Оу… Тут все печально. Прогоревший бизнес, долги и гибель отца такая, о которой не особенно принято распространяться, а жена не выдержала. По официальной версии — сердце. Об Элине почти ничего. Я даже в социальных сетях ее найти не могу. Остается гадать, под каким именем она может быть там зарегистрирована, если вообще в них сидит.

Все, что нашел, это возраст — девятнадцать лет, совсем скоро у нее день рождения. Учится на заочном в местном университете, попала в него переводом из родного города.

Сделать бы запрос на копию паспорта, там регистрация должна быть.

Делаю звонок. Прошу в частном порядке для личного пользования. На том конце поржали, затребовали бутыль коньяка. Да не вопрос! Я готов купить копию ее паспорта за несколько тысяч деревянных в жидком эквиваленте.

Гипнотизирую электронную почту и допиваю остывший противный чай.

Получаю письмо, открываю, нахожу страничку со штампом о прописке. Она, конечно, может и не жить там, но с чего-то надо начинать. Меня тянет, и даже вопрос воспитания уже не стоит так остро. На первое место выходит желание попасть в первый круг ее доверия, и еще хотя бы разок окунуться в аромат дерева и перца.

Надеваю черные джинсы, футболку, толстовку с капюшоном. Затягиваю шнурки на кроссовках. На крючке у двери связка ключей от квартиры, домофона, тачки. Кидаю их в карман, в другой запихиваю телефон и бумажник.

Спускаюсь, перекинувшись в лифте парой слов с соседом. Иду до парковки, вспоминая, где именно стоит моя машина. Нахожу, сажусь за руль, ставлю телефон на подставку, забиваю в навигаторе адрес.

Кручусь на неудобной развязке и въезжаю в безликий двор обычных панелек. Останавливаюсь в начале одной из них. Смотрю на стене подъезда на табличку с номерами квартир. Считаю, в каком из них, возможно, живет моя Маруся.

Бросаю тачку, иду пешком.

Возле соседнего с ней подъезда очень удобная скамейка со спинкой. Сажусь, надвигаю капюшон поглубже на глаза. Не подниматься же в наглую на этаж. Я не хочу для нее проблем. Я увидеть ее хочу, поговорить и еще много чего…

Фантазия играет со мной в опасные игры. Облизнув пересохшие губы, глубже дышу, пытаясь справиться со всплеском тестостерона. Мобильник в кармане раздражает своим жужжанием.

— Привет, братишка, — увидев довольную рожу Тохи на экране, расслабляюсь.

— Давно в городе?

— Пару дней. Случилось чего? — напрягаюсь.

Зная младшего, он просто так сам вряд ли позвонит. Да и не просто так тоже. Самостоятельный!

— Кофе выпить с тобой хотел. Не виделись давно.

— Значит точно что-то случилось, — усмехаюсь. — Давай мне место и время, я подъеду.

Скидывает сообщением. И пока между девушкой и братом я выбираю брата. Он — семья. А пренебрегать семьей нельзя, ближе никого нет.

Жду еще пять минут. Нет ее. Дурацкая была затея. Моя Маруся может и не живет здесь, а я, взрослый мужик, как пацан караулю ее у подъезда.

Жаль, что больше ресурсов подключить не могу, чтобы узнать подробности. Начнутся вопросы.

Еду в небольшой ресторанчик. У Антона последнее время совсем не клеится с женой. Говорил я ему, не твое это. Меркантильная стерва, которая будет выжимать из тебя все соки. Не будет семьи, будет нервотрепка. А он детей хочет, хоть какого-то домашнего уюта. В этом мы с младшим похожи.

Его машина уже на парковке. Рядом ставлю свою. Захожу в ресторан. Жмем руки, заказываем немного еды. По взгляду вижу, что дело опять в ней.

— Расскажешь?

Отрицательно качает головой.

— Все так плохо?

— Вик, не надо, — просит и пялится в окно. — Расскажи лучше, как у тебя? Как съездил?

— У меня? — смеюсь. — Странно, — другого слова и не подобрать. — Вот ты можешь представить, что меня зацепит девчонка, с которой я случайно столкнулся в лифте?

— С трудом, — ухмыляется брат.

— Вот и я не понял, как это произошло. Сложная она в плане досягаемости. Интересная, — чтобы так дебильно не улыбаться, кидаю в рот кусочек мяса вместе с долькой томата.

— Не поверю, что тебя эти трудности напрягают, — Тоха тоже принимается за еду.

— Не напрягают. Наоборот! Стимулируют к активным действиям. Навредить я этими действиями боюсь. Не славянская девочка. А это, считай, другой мир. Напролом нельзя.

— Ну… — Антон задумчиво накалывает на вилку овощи. — Не лезь напролом.

— Капитан очевидность, епта! — смеюсь в ответ.

— Ты на свидании-то когда был в последний раз, Виктор Сергеевич? Они ж у тебя все только в кровати и проходят. Навыки вспоминай.

— У меня давно такой потребности не было, Тох. В свиданиях. Пригласить на него Элину не проблема. Найти ее сначала надо. Личное в работу не потащу, поэтому немного тормозит все. Но я найду и тогда… м-м-м… — снова довольно улыбаюсь.

Говорим еще немного о разном. О бизнесе Антона, который он взялся поднимать, о его браке. Зубами скрипит, но понимает, что я прав. Доведет его эта баба до беды. Прощаемся, и меня тянет туда, в тот двор. Ну а вдруг все же повезет?

Опять бросаю машину в начале дома. Иду к знакомой лавочке. Холодает. Толстовку продувает противным ветром. От весенней сладости не остается и следа. Свои права снова пытается отобрать зима.

Элька, я тут замерз уже без тебя, выходи! Я требую! И будет тебе свидание. Обещаю!

Глава 6

Виктор

Возвращаюсь домой после утренней пробежки. Звонко кидаю ключи на кухонный стол, откручиваю крышку от бутылки с водой. С удовольствием заливаю в себя миллилитров триста. Отпуск отпуском, а форму держать надо, тем более такая девочка на горизонте появилась. Как я перед не в грязь лицом то упаду? А девочка моя, сама того не подозревая, вчера меня продинамила и немножко заморозила, но Завьяновы просто так не сдаются. И мне очень хочется, чтобы она улыбнулась, даже если я этой улыбки не увижу.

Нахожу номер телефона той кофейни, где Эля творила со мной магию одним своим присутствием. Творю магию для нее, заказывая набор фруктовых и ягодных пирожных ручной работы прямо к ней домой. Я все еще надеюсь, что интуиция ведет меня правильно, и Элина живет по адресу регистрации. Узнаю, когда будет готов заказ, чтобы быть на месте вовремя. Надо еще записку ей написать, а то еще поймет неправильно, или того хуже, испугается.

Забираясь в джинсы и все ту же толстовку, еду в кофейню к назначенному часу. Курьер уже ждет заказ. Сажусь за столик, достаю открытку, купленную по дороге в газетном киоске, и пишу ей:

«Надеюсь, я не ошибся адресом:)

Привет, красивая девочка. Позвони мне, поболтаем немного. И обязательно съешь пирожные. Отличный источник эндорфинов. Прости, круассанов в той кофейне сегодня не было».

Внизу приписываю номер своего личного мобильника и торможу себя на том, что собираюсь поставить подпись.

— Да-а-а, Завьянов, заработался ты! — тихо ругаю себя.

Прячу открытку под упаковку. Коробку красиво закрывают модной крафтовой бумагой, перетягивают тонкой бечёвкой и передают курьеру.

Оплатив заказ, еду за парнем. Вместе сворачиваем во двор. Он идет в подъезд, а я на спортивную площадку. Там брусья, высокая лестница, чтобы «шагать» по ней руками или подтягиваться. Забираюсь на нее. Усаживаюсь сверху и жду. Позвонит или нет?

Позвони мне, маленькая. Очень хочу услышать твой голос.

Внимательно слежу за подъездом. Курьер уезжает. Мое сердце начинает отсчитывать секунды до связи с этим чертенком. Телефон коротко вибрирует.

Сообщение:

«Если я все это съем, то перестану быть красивой девочкой».

Как дурной улыбаюсь ее словам. Не подвела меня интуиция! Нашел!

«Ты внутри красивая. Это никакими пирожными не испортить», — пишу в ответ.

«Как ты меня нашел, Кощей?» — начинает задавать правильные вопросы.

«Профессиональная тайна. Расскажу только в обмен на свидание», — торгуюсь.

Правда и тогда всего не расскажу, но совсем немного приоткроюсь. Все было просто. Я сгонял к дежурному охраннику и поинтересовался, что за девочка прыгнула ко мне в лифт. Он глянул по журналу, дал мне имя, фамилию и к кому иногда приходит. С этими исходными спустился к своим. Пользуясь служебным положением, напряг айтишников, они мне вытащили всю доступную информацию по Садыкову Равилю, компании, в которой он работает, и даже про его непосредственное руководство. Пообещал парням премию в несколько тысяч рублей в жидком эквиваленте за молчание и свалил. А дальше уже сам понемногу, по крупицам собрал остальное.

Вот из этого всего я выделю самое безобидное и расскажу.

«Не много ли ты на себя берешь? Мы даже не знакомы толком, а уже свидание», — показывает характер Эля.

Да! Люблю таких девочек. С зубками.

«Это легко исправить. Можно я позвоню?» — писать откровенно надоело. Хочу ее слушать.

«Нет!»

Оу. И чего так, интересно?

«Тогда выходи», — решаю еще немного понаглеть.

«Куда?!»

Я прямо читаю панику в этом ее ответе.

Выдыхай, Завьянов. Перегибаешь!

«Я внизу, Эль. Посмотри в окно, которое выходит во двор. Спортивная площадка. Увидишь сверху?»

Тишина в ответ. Долгая и мучительная тишина.

«Ты ненормальный?!»

Я только сейчас понимаю, что мы совершенно естественно перешли с ней на «Ты».

«Выходи», — снова прошу.

И она звонит. Даже не представляю, как сложно Элине дался этот шаг, но я оценил и быстро принимаю вызов.

— Не могу я выйти, — хрипит она. — Болею. Даже если бы не болела, все равно бы не вышла. Равиль узнает, голову оторвет и мне, и тебе тоже, — ругается.

— Значит я не угадал с подарком. Нужно что-то? Лекарства, витамины, фрукты?

— Нет. Не приезжай сюда больше, Кощей, — жалобно просит Эля, дергая за ниточки внутри меня.

Хочется подняться туда и просто ее обнять.

— Не могу. Тянет, — признаюсь. — Вчера как дурак до ночи под твоими окнами сидел. Представляешь?

— Точно дурак, — смеется она и кашляет. — Извини.

— Все хорошо. Ты запиши этот номер и звони, если что-то надо, или просто захочешь поболтать. Пока в отпуске, могу подарить тебе почти все свое время.

— Я подумаю, — оттаивает.

Ну вот, так уже гораздо лучше.

Представляю, как она улыбается сейчас, опустив вниз свои пушистые темные ресницы. Я бы к ним осторожно прикоснулся губами. Мне кажется, ей бы понравилось.

— Эля, у тебя в роду ведьмы были? — решаю задать последний вопрос и не мучить ее больше.

— Нет! — испуганно. — А что?

— Значит, ты первая, — смеюсь. — Приворожила ты меня, походу, Садыкова Элина.

Глава 7

Элина

Мне так хочется спуститься к нему с чашкой горячего чая.

«Приворожила», — прокручиваю в голове.

Только это все неправильно и нечестно по отношению к Кощею. Ему нужна нормальная, полноценная девушка, которая сможет дать все, что нужно такому мужчине. Я ничего, кроме проблем, дать ему не смогу.

Чай отменяется. Голове снова кружится. Ложусь на кровать, смотрю в стену и пытаюсь представить нас вместе. Не просто за чашечкой кофе, а в отношениях. Так себе выходит картинка. Больница, капельницы, уколы, обещания врачей, что вот еще немного подождём, пока нельзя. И никаких гарантий…

Вот и что он тогда будет делать со всем этим? А если Равиль не расторгнет договор с Алиханом? Меня сначала увезут в семью тетки на перевоспитание, а потом выдадут замуж. Как ни крути, перспективы вырисовываются очень не очень.

Нельзя мне вешать все это на него. Он быстро забудет меня. В его распоряжение много других женщин. Пусть идет к ним, а я буду жить, как и раньше, отвоёвывая для себя свободу по миллиметрику. Вдруг она мне все же пригодится.

— Привет, — ко мне заходит Равиль. Приехал пораньше. Беспокоится. — Откуда пирожные?

— Доставка.

— У тебя денег нет.

— Было отложено немного. Стало грустно, захотелось сладкого.

— Чувствуешь себя как? — кладет прохладную ладонь на лоб.

— Лучше. Только голова немного кружится. Я полежу пять минут и покормлю тебя.

— Лежи. Я сам справлюсь, — доходит до двери, оглядывается. Взгляд уставший, озадаченный.

— Да говори уже! — не выдержав затянувшейся паузы, подгоняю брата.

— Алихан звонил. Завтра будет у нас…

— В смысле, у нас?! — резко сажусь на кровати, забывая о своем неприятном самочувствии.

— Мы должны были встретиться в ресторане. Я сказал ему, что ты болеешь. Встречу перенесли домой.

— Рав… — хнычу. — Ну, пожалуйста, не надо! Не тащи эту гадость сюда!

— Элина! Сбавь обороты. Что за выражения? — хмурит брови. — Забываешься!

— Обычные обороты, — ложусь обратно, обнимаю подушку. — Гадость, она и есть гадость, каким бы именем ты ее не назвал! Хоть Алихан, хоть Аристарх!

Равиль только глаза закатил и быстро отвернулся. А я все равно успела заметить, как уголок его рта дернулся в улыбке. Меня немножечко отпустило.

Поднимаюсь, иду на кухню и грею для брата еду, пока он занят в своей комнате. Надо расхаживаться, чтобы завтра у меня были силы давать отпор потенциальному родственнику.

— Элина, я же сказал, лежи, — Рав снова тихо подкрадывается и садится за стол.

— Мне правда лучше. Устала лежать.

Подхожу к брату со спины, крепко обнимаю за шею.

— Все будет нормально, — обещает он. — Только веди себя прилично, я тебя умоляю. И не встревай в разговоры мужчин. Не спорь, не хами, не огрызайся. Это я тебе позволяю показывать свой характер. С ним не надо так делать. Будь умнее. Покорность, Эля, не всегда слабость.

— Я постараюсь, но если он…

— Чтобы он не говорил, — останавливает меня Равиль. — Я за тебя отвечаю. И перед Алиханом тоже. Ты поняла меня?

Молчу.

— Элина… — давит интонацией и противоречиво мягко сжимает мою ладошку.

— Покорная, немая, безвольная…

Рав скидывает с себя мои руки, швыряет в стену вилку, хватается за стакан.

— Прости, — ловлю его напряженную руку за запястье.

Разжимает пальцы, стакан с грохотом падает на стол.

Не хотела злить брата. Правда, не хотела. Заглядываю в его карие глаза. Они сейчас почти черные. Широкая грудь высоко вздымается от тяжелого дыхания. Ноздри вздрагивают. Рав так смотрит на меня, что становится не по себе. Сейчас успокоится. Он вспыльчивый, еще и за меня переживал.

— Ну прости, — часто моргая, прошу еще раз.

— Сядь и поешь со мной, раз тебе уже лучше, — командует брат.

— Как дела на работе? — переключаю его, накладывая себе салат.

Получается. Равиль больше не говорит со мной сквозь зубы. В общих чертах рассказывает, что там у него и как. Мне интересно, и я снова представляю себя причастной к этому. Мне тоже хочется что-нибудь ему рассказать. Только вот мне нечего. Про Кощея нельзя.

— Равиль, — вспоминаю кое-что. — А можно мне сходить на выставку?

— С кем? — это его волнует больше, чем содержание той самой выставки.

— Девочки с курса собираются в выходные. Могу даже сообщение из чата показать. Показать?

Кивает. Быстро нахожу переписку.

— Вот, смотри, — разворачиваю к нему экран. — Видишь? Меня тоже позвали.

— Если успеешь вылечиться и завтра все пройдет нормально с Алиханом, я тебя отвезу.

Ну хоть так для начала, а там, может, у него работа случится срочная, как часто бывает, и я поеду сама. Только вот чтобы мой выход в свет получился, завтра и правда придется побыть послушной и держать язык за зубами.

Ближе к вечеру делаю для себя теплую ванну с пеной. Долго лежать в ней не выходит, а горячую пока нельзя. Тщательно мою длинные волосы сначала шампунем, потом втираю в них ароматное масло. Ополаскиваюсь под душем и переношу свой скромный спа-салон в спальню.

Роняю на пол полотенце. Пробегаюсь пальцами по флаконам, выставленным на столике. Сначала наношу крем на все тело, затем, морщась, сбрызгиваю спреем с легким цветочным запахом. Втираю его в кожу. Еще раз прохожусь по волосам полотенцем. Расчешу их позже, когда немного подсохнут.

Смотрю на себя в зеркало. Бледная, похудела. Глаза кажутся больше, чем они есть, и губы выглядят ярче. Можно не краситься.

Накидывая на плечи тонкий длинный халат, думаю снова о Кощее. Когда мы встретились, я пахла совсем иначе. Не так женственно и хрупко, как сейчас. Сейчас я чувствую себя более уязвимой, что ли. Я даже объяснить этого не могу. Будто голая. И так я завтра предстану перед Алиханом. Длинное закрытое платье не спасет от этого ощущения, как не спасает сейчас халат. Мне нужна моя броня.

«Добрый вечер, красивая девочка», — приходит сообщение от Кощея.

Не буду отвечать. Поигрались, пошутили и хватит.

«Угу. А сама все время только о нем и думаешь!» — ворчит внутренний голос.

«Как зовут тебя, Кощей?» — решаюсь спросить.

Зачем?! Глупая из тебя, Элина, ведьма. И нелогичная! Сама себе противоречишь! Только поздно уже. Он прочитал и пишет ответ. Долго пишет. Что? Такое имя длинное? Или опять будут условия?

«Я очень хочу тебя увидеть, когда получишь справку от врача, что тебе можно выходить, — улыбаюсь на этом моменте. И представляю, что он тоже улыбается. — Там и отвечу на твой вопрос».

«Там — это где?» — удобно усаживаюсь на кровать, скрестив ноги и обняв одной рукой плюшевого кота.

«Где захочешь».

И тут мне в голову приходит совершенно шальная мысль. Что там говорил Равиль? Не делать глупостей? Я только одну еще и все. До завтра больше не буду.

«А если я тебе фотографию пришлю, скажешь?» — это же почти как «увидимся».

«Оу… Какое интересное предложение. Имя за фотографию, значит? Встретиться не хочешь?» — грустный смайл в конце. Следом еще один со слезами.

«В выходные будет выставка в центральной галерее. Я постараюсь там быть. Часа в три».

И что я сейчас делаю? А, ну да! Глупость!

«Понял тебя, моя ведьмочка. Виктор меня зовут».

Виктор. Виктор…

Сижу и как дура улыбаюсь. Это все температура виновата.

Пока не схлынул адреналин от такой переписки, включаю фронтальную камеру на телефоне, поправляю волосы, максимально запахиваю халат на груди, улыбаюсь…

Щелчок и фотография у него, пока я не передумала.

Закрываю глаза. Сердце больно колотится в ребра. Меня переполняет таким волнением, что сделать вдох становится очень трудно.

«Вау… И как спать теперь, Эль?»

«Сладко, Виктор», — отвечаю, быстро выхожу из мессенджера и через секунду нервно жму на кнопку выключения телефона.

Нет меня. Сплю. Лимит по глупостям на сегодня исчерпан!

Глава 8

Элина

Подвожу глаза, наношу немного блеска на губы и все, образ идеальной невесты для сына главы рода почти завершен. Платье в пол с вышитым по рукаву и подолу узором. Распущенные волосы лежат на спине. Алихан знает, что я не ношу платок. Брат разрешил не покрывать голову и сейчас.

Из украшений только тонкий серебряный ободок на пальце. По капле духов на запястья. Теперь точно все. Ничего не забыла.

Виктор сегодня молчит весь день, и это меня волнует. Наверное, я зря отправила ему фотографию. Это был очень интимный порыв. И вот что странно. Я хотела, чтобы он исчез из моей жизни. Я ведь понимаю, что так будет лучше. Но сегодня с утра постоянно проверяю телефон и жду, что напишет. А там пусто. Сама писать не стану. Оставляю трубку на тумбочке у кровати. В дверь стучат.

— Пойдем, Эль. Гости приехали, — заглядывает ко мне Равиль.

— Гости?

— Да. Алихан все же приехал с сыном. Будь умницей, ты мне обещала, — напоминает брат.

С непривычки путаясь в подоле платья, выхожу из своего укрытия и попадаю под обстрел из внимательных, острых, колючих взглядов двух мужчин. Алихан хмурит черные густые брови. Он выглядит старше моего отца. В темных волосах и густой бороде седина. В уголках глаз, на лбу заметны морщинки. На пальце левой руки громоздкое кольцо с фамильным гербом его семьи.

— Здравствуйте, — стараюсь приветливо улыбнуться.

— Здравствуй, дочка. Ты также прекрасна, как твоя мать.

— Благодарю вас, — слегка склоняю голову.

Мне кажется, Рав сейчас не дышит, наблюдая за нами. Я очень стараюсь его не подвести. Пока полет вроде нормальный, но это только начало.

— Эльдар, как тебе наша красавица? — обращается к сыну.

Теперь хоть буду знать, как его зовут.

— Ты так повзрослела, Элина. Когда мы виделись в последний раз, ты была совсем девчонкой. Сейчас превратилась в очаровательную молодую женщину.

Что там сейчас положено сделать? Смутиться и покраснеть? Я не умею по заказу. Надеюсь, не сочтут за неуважение.

Блин! Да что за бред!

Так, спокойно. Я не хочу к тетке, не хочу замуж. Терпим дальше.

— Спасибо, Эльдар, — скромно улыбаюсь.

— Равиль, предлагаю обсудить пару деловых вопросов, пока дети общаются. Давай дадим им несколько минут наедине, — предлагает Алихан.

— Дела мы можем обсудить немного позже, — спасает меня братишка. — Элина старалась, готовила для вас ужин. Все остынет. Так что, я сначала все же приглашаю вас за стол.

— Ну можно и так.

Мужчины садятся. Я выставляю перед ними горячие блюда, плетеную корзинку со свежим хлебом и уже хочу уйти, как меня останавливают.

— Останься с нами, — просит Алихан. — Ничего страшного не случится, если мы посидим за одним столом в такой важный для наших семей день.

— В какой день? — чувствую, как кровь отливает от моего и без того бледного лица.

— Садись, Элина.

Мне место осталось только рядом с Эльдаром. Сажусь и аккуратно отодвигаюсь от него подальше. Он усмехается, заметив мой небольшой побег.

Красивый, высокий, кареглазый. На тыльной стороне ладони сильно проступают темные вены. Грубоватые пальцы сжимают вилку, а я представляю, как они смыкаются на моей шее будто удавка, мешающая дышать.

Нервно сглотнув, не прикасаюсь к еде в своей тарелке. Пью сок, стараясь проглотить пульс, колотящийся в горле. Мне не нравится ни его красота, ни его присутствие рядом со мной. Я не вижу себя рядом с ним. Вот с Виктором вижу. А с этим… Он будет командовать и брать все, что ему захочется без моего разрешения. Оно не нужно таким, как он.

Думая об этом, я еще немного отодвигаюсь вбок.

— Как твоя учеба, Элина? — интересуется Алихан, прекращая мою возню.

— Очень даже неплохо.

— Не совсем понимаю для чего ты позволил ей эту блажь, Равиль. Тем более с такими проблемами со здоровьем. Она все равно не будет работать. Мы вылечим девочку, и она родит нам замечательных наследников.

— Это не блажь, Алихан, — защищает меня брат. — Родители хотели, чтобы Элина получила высшее образование. Да и мы давно живем в мире, где женщины учатся, строят карьеру. Это не мешает им заводить семьи и рожать детей.

— Несчастные женщины. Рядом с ними нет сильного и достойного мужчины, который избавит их от такой необходимости. Но Элине это не грозит. Моя семья и мой сын дадут ей и защиту, и финансовую безопасность. И, конечно, тебе, как ее брату, помощь и уважение.

— Никого не волнует, чего хочет Элина, — бормочу себе под нос, гоняя по тарелке зеленый горошек.

— Что ты сказала? — обращается ко мне Эльдар.

— Тебе показалось.

— Повтори! — давит это чудовище.

— Я бы попросил, Эльдар! — защищает меня брат. — Голос на Элю не повышай, — бросает ему, показывая, что в отличие от меня, Рав его совсем не боится.

— Я сказала, — поднимаю взгляд от тарелки, впиваюсь им прямо в недовольно сощуренные глаза жениха. — Что никого из вас не волнует, чего хочу я. Кроме Равиля, конечно.

Брат вздыхает и закатывает глаза, качая головой. Я потом перед ним извинюсь. Не смогла я промолчать! Это мое! Моя учеба! Моя жизнь! Мои границы! Не надо сюда лезть и отбирать у меня то немногое, что мне доступно. Я и так одним днем живу, черт вас всех подери! Вы и это у меня отнять хотите?!

Бунт внутри надо срочно успокоить. Залпом допиваю сок.

— Тебе нехорошо? — беспокоится Рав.

— Сейчас пройдет, — делаю несколько глубоких вдохов.

— Элина, — Эльдар старается говорить мягче. — Мужчина, тем более муж, лучше знает, чего хочет его женщина. В вашей голове постоянный бардак и желания иногда совершенно нелогичны. Поэтому да, я не спрашиваю, чего хочешь ты. Я буду решать сам.

— Рав, можно я пойду прилягу. Мне и правда опять нехорошо.

— Я помогу.

Брат подходит ко мне, подает руку. Опираюсь на его напряженную ладонь. Он приобнимает меня и ведет в комнату. Помогает лечь. Укрывает и целует в лоб.

— Ты не злишься? — ловлю его за пальцы, пока не ушел.

— Нет, но лучше бы промолчала, — щелкает меня за выходку и уходит к гостям.

Нетерпеливо тянусь к телефону. Мне срочно нужна порция Кощея, чтобы не погрязнуть в страхе за свое скорое будущее. Разблокирую экран. Есть! Есть от него сообщение! Открываю…

«Что ты сделала со мной, Элька? Я опять не спал, а потом целый час бегал и еще отжимался, долго стоял под холодным душем, снова думая о тебе».

И мои щеки вспыхивают, как должны были перед Алиханом и Эльдаром. Но они меня только пугают и злят, а этот гад смущает и заставляет улыбаться своими двусмысленными сообщениями!

Глава 9

Виктор

Меня штормит от эмоций. Настроение то взвинчивается до максимума, то падает ниже плинтуса как у подростка. Будто мне снова семнадцать, и я впервые серьезно влюбился.

Весь день не писал ей. Мне нужно было время, чтобы привести башку в порядок. Не положено мне по должности даже в законные выходные так плавать. А я не спал опять всю ночь, потому что фотка ее покоя не давала. Это какое-то наваждение. Кожа ее, к которой прикасаться хочется, губы, ресницы густые, тёмные, и глаза… Черт! Меня тянет к этой девчонке. Даже не ради секса, а исключительно из необходимости быть рядом, защищать. Мне почему-то именно сейчас важно дать ей понять, что я рядом, я существую. И снова пишу, прикидывая, что брат ее в это время уже должен быть дома. Но не он меня беспокоит. Что-то другое.

Не понимаю!

«Что ты сделала со мной, Элька? Я опять не спал, а потом целый час бегал и еще отжимался, долго стоял под холодным душем, снова думая о тебе».

Ее фотка теперь стоит у меня аватаркой на номере. На рабочий стол нельзя даже на личном телефоне. Моя женщина — это моя уязвимость. Я хочу повод. Малейший, самый крошечный, чтобы дать официальную команду спецам «Искать». И тогда у меня будет по ней все. Но пока нет повода, я буду задавать вопросы и узнавать ее.

«Привет, Кощей, — приходит ответ. — Спорт — это полезно. Рада, что хорошо на тебя влияю».

Ах ты! Маленькая язва! Рассказать тебе, что мне сейчас будет полезно? Ты не осилишь, малыш.

Но пишу я совсем другое. Мои фантазии и неудовлетворённая физика — это только мои проблемы.

«У тебя все хорошо?» — вот, что меня волнует.

Молчит. Ну чего ж ты так думаешь долго? Потому что я прав и все не совсем хорошо? Интуиция подстегивает мое сердце и гонит по венам чистый адреналин, будто я не в своей квартире на своем диване во внезапно тесных в паху штанах, а в открытом бою с численным преимуществом противника и последний патрон уже дослан в ствол…

«Я сейчас приеду!»

«Стой! — моментально. — Не надо. Все хорошо со мной. Брат просто дома и гости».

«Что за гости? Друзья?»

«Да».

«Ты врать не умеешь даже в переписке».

На столе беззвучно мигает экраном рабочий мобильник. Откладываю личный, беру его.

— Майор Завьянов. Слушаю, — быстро отвечаю.

— Ты не поверишь, майор, кого мы засекли в городе, — немного фамильярно, но это свои. Ему можно, пока больше никто не слышит.

— Удиви меня, Еремеев.

— Гаджиева. Он же у тебя в разработке. Вот, решил порадовать.

— Один? — тут же выпрямляюсь и собираю себя в кучу.

— Нет, с сыном. Сейчас вышлю тебе инфу.

— Жду.

Гаджиев совсем страх потерял?

Ловлю номера телефонов, координаты перемещения этих аппаратов, адреса, где осточертевшая мне семейка остановилась. Листаю маршруты передвижений и меня подкидывает с дивана. Последний стоп в доме моей ведьмочки. Какого хрена?!

Собираюсь за две минуты, прячу ствол в кобуру под курткой и еду к Элькиному дому.

— Хотел повод, майор? Вот тебе повод. Копай!

Встаю возле дома напротив. Отсюда отлично просматривается ее подъезд. В руках телефон с включенной камерой. Снимаю машины, стоящие во дворе. Парочка из них потенциально нужная. Номеров не видно. Найдут.

Из подъезда выходят трое мужчин. Я узнаю всех. Равиль Садыков, Алихан и Эльдар Гаджиевы. Жмут друг другу руки, общаются, курят, а у меня ком в горле, будто я застал свою женщину с другим, не меньше. И прибить ее хочется, и себе по башке настучать. Ты с ними, малыш? Ты знаешь, кто они?

Раз в дом приходили, значит знает. И тут меня снова ломает. Я вспоминаю нашу первую встречу. Ее покрасневшие от слез глаза, запах мужского парфюма. Не бывает таких совпадений! Идиот! Как можно было повестись?

Все мое нутро протестует таким выводам. Девчонка ведь совсем. Откуда у нее такой опыт?

Вопросы… Много долбанных вопросов.

Гаджиевы садятся в одну из тачек, что я приметил. Машина трогается с места, я аккуратно еду за ними, все еще пытаясь как-то оправдать ее и себя. Непрофессиональный косяк, Завьянов! Это как минимум выговор с занесением… в грудную клетку.

Довожу Гаджиевых до отеля. Идти дальше нет смысла. Эле больше не пишу. Прости, малыш, мне переварить это все надо и хорошо подумать, а с тобой я думать ни о чем не могу. Ты мне мозг плавишь, и он, зараза, весь стекает в штаны.

Половину ночи опять без сна. Закончился отпуск! Ищу по своим каналам все, что возможно. Фотографии совместные, пересечения в одних и тех же местах. Надо еще родителей проверять, гибель их. Блин, ну никак мне не хочется верить, что это подстава. Не ложится, не вяжется у меня эта ситуация с Элькой. Она же моя. Мой нежный, но такой колючий обиженный еж. Я влюбился в нее уже.

Психанув на себя, снова иду в душ, в этот раз в горячий. После пытаюсь спать. Выходит не очень. Смотрю на ее фотку и копаюсь в себе, договариваюсь с совестью, интуицией, чувствами.

— Помни про презумпцию невиновности, Завьянов. Докажи сначала, что она действительно с ними, а потом уже будешь вот это все думать.

Договорившись с собой на какое-то время, я все же отрубаюсь.

С утра заливаю в себя две кружки крепкого кофе. Мотор буксует, заводится, кофеин пробуждает и драконит нервную систему. В глазах «песок», хочется залить их водой, но я уже в тачке, еду в контору. Только не в «стекляшку», а в официальную. Несколько минут трачу на пропускной контроль, топаю сразу к начальству.

Предъявляю видео. Полкан чешет затылок, косо поглядывая на меня. Подписывает необходимые документы. Вот и все. Теперь можно копать глубже.

Совсем скоро я узнаю о тебе все, моя девочка, и очень надеюсь, что ты меня не разочаруешь.

Глава 10

Виктор

От никотина и кофеина тошнит. Голова раскалывается так, что кажется, вот-вот лопнет. Кладу ее на прохладную столешницу, немного сдавливаю ладонями. Помогает.

— Товарищ майор…

Отрываюсь от столешницы.

— Клади, — киваю подчиненному с распечатками в руках.

Распечатки из частного медицинского центра. Переводы на нехилые такие суммы, карта Элькина с диагнозами. Но я не шарю в этом, я ж не медик. Надо сходить к штатному, заодно размяться. Ноги уже зафиксировались в полусогнутом положении. Поднимаюсь, потягиваюсь и иду в больничный корпус для сотрудников.

— Хреново выглядите, товарищ майор, — приветствует меня наш врач.

— Дай что-нибудь от головы. Сил нет уже.

Сажусь на кушетку, прислоняюсь спиной к стене. Он шуршит в своей аптечке, протягивает мне таблетки и стакан воды.

— Сколько пить-то? — смотрю на блистер.

— Две.

Заглатываю, запиваю, отдаю ему выписку из центра.

— Разъясни мне диагноз. Я ни черта не понял.

Он сначала бросается в меня терминами. Частично я понимаю, улавливаю суть — все плохо.

— Коротко теперь, — прошу его.

— Ей нужна операция. Пока делать нельзя. Врачи делают все возможное, чтобы было можно. Гарантий нет. Каждый день для девочки может быть последним.

Меня окатывает ледяной водой. На руках волосы встают дыбом и горло перехватывает от таких новостей.

— В смысле?! — хриплю в ответ.

— Да в прямом. Но она наблюдается у очень хорошего кардиолога, отсюда и счета такие. Операция стоит сильно дороже. Шанс у девочки есть.

— Пятьдесят на пятьдесят?

Он в ответ лишь неопределенно качает ладонью в воздухе.

Ай, твою ж мать! Вот это меня угораздило! Мне самому сдавило грудь так, что я дышать не могу. Наш медик суетится, дает мне еще какую-то таблетку с мятным привкусом. Закидываю ее под язык. Глаза слезятся от ментолового частого дыхания. Да, Завьянов… Не ищешь ты легких путей.

Возвращаюсь к себе, еще раз перебираю все, что мы сегодня накопали. Работа только началась. Проверять теперь будут тщательно. А я к ней хочу. У меня в башке теперь красной тревожной кнопкой мигает: «Каждый день может стать последним». Мне не нравится такой расклад, я к нему не готов.

А что, можно быть готовым к такому?

Смеюсь сам над собой. Нет. Конечно, нельзя. Только вот обратно не отмотаешь. Эта девчонка присвоена, и я буду за нее бороться, даже если она связана с Гаджиевым. И вытаскивать буду. Звезды полетят. Плевать. Я еще заработаю, а если нет… ну не судьба значит. Не время…

«Эль, — пишу ей. Надеюсь, еще не поздно и она не спит. — Наша встреча в галерее в силе?»

«Если ты не передумал…»

«А я должен передумать? Почему ты так решила?»

«Не знаю. Предчувствие», — грустный смайлик в конце.

«Хочешь, я приеду сейчас? Опять посижу на брусьях, а ты на меня посмотришь. Темно, правда. Могу морду фонариком подсветить».

«Приезжай, — неожиданно соглашается. — Я попробую спуститься. Только не надо фонарика».

«Скоро буду, моя девочка. Привезти что-нибудь?»

«Только себя».

«Слушаюсь. Жди!»

Но я не могу с пустыми руками к ней приехать. Это как-то… странно, что ли. Хочется подарить что-то запоминающееся, чтобы оно ассоциировалось у нее со мной. Знаю…

Еду домой сначала. Из коробки, обтянутой черным бархатом, высыпаю на стол всякую ценную для себя мелочь. Армейский жетон, пара пуль разного калибра, которые из меня вытащили, ну и прочая дребедень. Среди всего этого добра нахожу кулон. Мама подарила почти перед самой смертью. У Антона тоже есть похожий. Это наши обереги и память. Но память всегда со мной, а вот оберег Эльке гораздо нужнее.

— Мамочка, я уверен, ты бы одобрила, — глажу его пальцами, прячу во внутренний карман.

Быстро принимаю душ, переодеваюсь в джинсы, футболку. Накидываю куртку. Прохладно на улице.

Еду к ее дому. Останавливаюсь опять у первого подъезда. Не выходя из машины, пишу, что приехал и где стою, мигая габаритами. Курю, пока ее нет. При ней нельзя. Горький крепкий дым дерет горло, сладковатый весенний воздух оседает на языке. Мне очень тревожно за все происходящее.

Слышу, как пищит домофон, хлопает железная дверь.

Элина появляется в поле моего зрения, кутаясь в длинный белый кардиган. Улыбаюсь ей. Подходит ближе, я уже без сигареты. Несет от меня дымом только, поэтому гашу первый порыв сразу ее обнять. Нет у меня пока права нарушать личную границу этой девочки. Она должна дать его сама.

— Я привез тебе подарок, — достаю из кармана и отпускаю верёвочку с кулоном. — Это мамин. Хочу, чтобы он защищал тебя, когда меня нет рядом.

— Но… — теряется. — Я не могу принять его. Он же очень важен для тебя.

— Маленькая, — делаю шаг к ней.

Элька не отстраняется. Между нами буквально сантиметров пятнадцать.

— Я ведь большой мальчик и давно сам себя защищаю, а мама у меня была хорошая, добрая и сильная очень, — делаю еще шаг и все.

Нет больше между нами расстояния. Заношу руку, зависаю в нескольких миллиметрах от ее лица. Она сама, как доверчивый котенок, тыкается в ладонь щекой.

Черт! Черт! Черт!

Это ломает все внутри меня. Ощущение ее кожи, теплое, рваное дыхание и приоткрытые губы так близко, что надо изо всех сил держать себя в руках, чтобы не поцеловать.

Она накрывает мою ладонь своей и прижимается сильнее. Это так открыто, доверчиво и… да, блин! Крышесносно это! Голова кружится. Пьянит, дурманит, и мы синхронно шумно сглатываем.

— Ты меня тоже приворожил, Кощей, — тихо произносит Элька. — И был очень нужен сегодня. Так можно говорить мужчине? — поднимает на меня растерянный взгляд.

— Так нужно говорить мне, маленькая.

Беру ее вторую ладошку, прикладываю к своей груди, туда, где колотится мое сердце, ловя синхроны с ее.

— Тебя кто-то обидел?

Молчит, а я уже в своей голове поломал и прикончил всех, кто посмел ее обидеть.

— Нет. Но было такое сильное ощущение пустоты. Ты приехал, и оно исчезло. Что еще можно говорить мужчине? Мне столько хочется сказать, но я не знаю…

— Все, что болит, все, что чувствуется, все, чего ты боишься. Мне можно говорить все, Эль.

— Покатай меня на своей машине? — умоляюще заглядывает в глаза.

— А как же брат? Он будет тебя искать.

— Равиль спит, а мы недолго. Один кружочек вокруг дома. Пожалуйста.

— Садись, — подхватываю ее на руки и несу к машине.

Помогает открыть дверь. Сажаю, пристегиваю, поправляю волосы. Обхожу тачку, сажусь за руль. Элина потерянная такая. Мне хочется увезти ее к себе и больше сюда не возвращать.

— Это мое первое в жизни свидание, — вдруг улыбается малышка.

— А у нас свидание? — улыбаюсь в ответ.

— Ты же приглашал. Помнишь? Вот, я пришла, — и снова чертики пляшут в ее красивых глазах.

— А как же галерея?

— Это будет уже второе и выйдет как будто мы встречаемся.

— Здесь есть лишнее слово, Эль.

— Какое? — хлопает ресничками и кусает губки.

И сочетается это с ее чертиками так, что я опять улетаю в свои несдержанные фантазии.

— «Как будто».

Глава 11

Элина

Закрываю глаза и позволяю Виктору увезти меня. Он не едет вокруг дома, я чувствую, что мы свернули не туда. Мне нравится вот так ощущать его присутствие, не глядя. Я даже Равиля так не чувствую, хотя он родной, с детства рядом. У Виктора потрясающая энергетика. Я купаюсь и нежусь в ней, пока он выполняет мое желание. Успокаиваюсь.

Машина останавливается. Открываю глаза, поворачиваю голову к Кощею. По радио играет легкая, ненавязчивая попса, а мы просто смотрим друг на друга. Он берет меня за руку, сцепляет в замок наши пальцы, подносит к губам и дышит на них.

— Опять холодные.

— У меня всегда так, — почему-то плохо слушаются голосовые связки.

— Я согрею. Можно? — во взгляде просьба, которой невозможно отказать.

Киваю и внимательно смотрю, как его горячие губы прикасаются к моим пальцам. К первому, второму, третьему… Очень волнительно, до дрожи в коленях.

— Все хорошо? — снова этот вопрос от него. — Если я делаю что-то не так, тормози меня.

Его губы скользят по тыльной стороне ладони. Он разворачивает мою руку и прикасается ими к запястью. Раскрывает сжимающиеся пальчики, целует в ладонь.

— Ты сейчас пахнешь иначе, — хрипло говорит Вик.

— Тебе не нравится?

— Мне почему-то кажется, что не нравится тебе. Я прав?

— Да. Мне не нравится быть уязвимой. Этот запах делает меня такой, — признаюсь ему.

— Ты не чувствуешь себя в безопасности дома?

— Все сложно. Не хочу сейчас говорить об этом. Немного позже, ладно? Давай не будем портить наше первое свидание.

— Хорошо.

Он снова дышит на мои пальцы и целует их. Я испытываю невероятный спектр новых ощущений. Под кожей щекотно, внизу живота очень жарко и во рту пересохло. Мне тоже хочется сделать ему приятно, но я не знаю, как надо и как ему нравится.

Свободной рукой провожу по его коротким волосам. Они мягкими иголочками трутся о кожу. И у меня снова перехватывает дыхание от того, что я просто прикасаюсь к Виктору.

— Вик, — решаюсь задать еще один вопрос. Жду, когда он посмотрит на меня. — А когда у вас случается первый поцелуй?

Он хмурится, видимо, не совсем понимая мой вопрос. Да, звучит странно. В моей голове это было несколько не так.

В универе ребята свободно выражают свои чувства, целуются, сидя на подоконнике или прижавшись друг к другу в темной нише. Мне все это недоступно. Да и острого желания так целоваться с кем-то не возникало. Сегодня после встречи с будущим мужем я подумала, что Виктор — это мой последний шанс испытать все, чего с Эльдаром никогда не будет, если я все же выживу. И мне нравится этот мужчина, меня к нему тянет. Это значит можно?

А он молчит, внимательно изучая мое лицо. Обводит контур губ большим пальцем. Судорожно вздыхает и улыбается.

— Ты хочешь, чтобы я тебя поцеловал? Только честно, Эль.

— А ты не хочешь?

— Элина! — немножко рычит. — Не уходи от ответа, — строгий такой, прямо как Равиль, но я его все равно не боюсь.

— Я не ухожу…

— Да ладно? — дергает бровью. — Что происходит, малыш? Расскажи мне, а? Меня пугает твоя растерянность. И даже чертики в твоих красивых глазках какие-то странные сегодня. Давай просто поговорим?

— Значит не хочешь, — делаю свои выводы.

— Да твою ж…

Теперь я дергаю бровью.

— Я очень, очень-очень-очень хочу тебя целовать. И не только целовать, Эль. Но я же не слепой. Я вижу, что-то не так. У меня дебильное ощущение, что ты сейчас сидишь и прощаешься со мной. Почему? Все же хорошо. Ты сама сказала. Обманула? — засыпает меня вопросами.

— Нет, не обманывала.

Мне просто хочется взять от жизни максимум. Вот прямо сейчас, сегодня. И завтра тоже. Каждый свой день. И я знаю, уверена, чувствую, что именно с ним это все возможно.

— Иди ко мне, — тянет руки. — Пойдешь на колени? Я не буду приставать, просто пообнимаемся немножко. Это тоже приятно. Почти как поцелуй.

Позволяю перетянуть себя с пассажирского сиденья к нему. Вик рисует пальцем на моей ладони, а я опять дышу через раз. Его запах обволакивает меня. На щеке приятное тепло от его дыхания и глаза его серые так близко… Мне хочется еще немножко больше себе позволить. Все равно все границы уже рухнули. Хочу уснуть сегодня в одеяле из его запаха. Мужского, стойкого, терпкого, смешанного со свежестью ночи и горечью дыма.

Как и он недавно, прикасаюсь пальцами к его лицу. Виктор задерживает дыхание на вдохе, позволяя мне изучать и чувствовать его. Обнимает мою ладонь своей, прижимается к ней колючей щекой. Улыбаюсь. Немного щекотно.

— Расскажи мне, Эль, кому дать в морду? Я дам.

Я ему верю. Только говорить с ним про Хаджиева мы сегодня не будем. Обнимаю своего Кощея за шею, прижимаюсь к нему, кладу голову на плечо. Он тяжело дышит, раздувая мои волосы, гладит по спине, ерзает, устраиваясь удобнее.

— Маленькая моя, — его ладонь скользит по моему кардигану, соблюдая приличия. — Надо отпустить тебя сейчас, да?

— У-у, — кручу головой.

— Надо, Эль. Мы же хотим второе свидание?

Киваю.

— Тогда придется ехать домой.

Глава 12

Виктор

Нехотя отпускаю Элю домой. Поздно уже совсем, ей отдыхать нужно. Моё тело сохраняет ее тепло, и хрупкое ощущение присутствия едет со мной в контору.

Ты ничего не рассказала мне, маленькая. Это ничего, я сам найду все, что нужно, и постараюсь сделать это быстро, потому что тебе страшно, иначе ты не пришла бы сегодня и не позволила мне то, что позволила.

Включаю на телефоне диктофон и в дороге вслух анализирую сложившуюся ситуацию. Мне так проще потом ее разобрать и не упустить детали, даже если я закопаюсь в работе по уши.

Алихан Гаджиев — бывший лидер террористической группировки, численностью более двухсот человек, не считая «обслуживающий персонал». Мы впервые столкнулись с ним лет пять назад. И это знакомство было не самым приятным в моей жизни. Много тогда людей погибло, я получил ранение. Он ушёл. А чуть больше года назад меня на ковер вызвало начальство. Был отдан приказ взять в разработку, выяснить кто, где, с кем и подготовить операцию по захвату. Но для захвата нужен повод, тем более брать Гаджиева хотят красиво, чтобы все видели, как мы умеем работать. Все хотят новые погоны.

Сынок его, Эльдар, тоже личность занимательная, засвеченная в папиной деятельности. Но потом они стали честными бизнесменами со счетами в оффшоре. Чтобы получить туда доступ, нам нужен бубен. Вот его-то мне и предстоит найти. Буду как шаман стучать по нему, пока мои воины проводят захват и конфискацию.

М-м-м… Все это вкусно звучит. Только вот эта сволочь очень осторожная. И бизнес у него кристальный, хоть сейчас гражданам моей родины в пример!

Голова немножко гудит, но профессиональное чутье говорит, надо бы поторопиться.

Доезжаю до конторы.

— Здравия же…

— Да не ори ты, — показываю пропуск. — Я до утра.

Загоняю машину во двор. Прохожу еще один пропускной контроль уже в здании. Спокойно иду к себе в кабинет. Смотрю, кто у меня в дежурной группе сегодня.

— Капитана Савицкого ко мне, — отдаю приказ, дозваниваясь до оперативной группы.

Через несколько минут он уже у меня в кабинете.

— Как ночь, капитан?

— Спокойно, товарищ майор.

— Ну считай, что спокойно закончилось. Начинаем плотную работу по Гаджиеву. Держи вводные данные, — отдаю папку с информацией по Равилю и Элине. — Подключай остальных. Бумаги мне на подпись и за работу. Это его последние контакты. Поверхностно изучены, начинаем копать глубже. Всю информацию лично мне на стол. Понял?

— Так точно!

— Свободен.

Прости, малыш, но так надо. Для тебя же будет лучше, если я буду все знать.

Тоже включаюсь в работу. Просто сидеть и ждать у меня нет ни сил, ни времени. Будто кто-то все время пинает, подгоняет вперед.

Под утро с гудящей головой падаю на диван в кабинете. Меня моментально отрубает, но даже во сне работа: запросы, вопросы, старые документы и фотографии.

Просыпаюсь от хлопка двери. Резко сажусь и ловлю приличные вертолеты. Со скрипом впиваюсь пальцами в кожу дивана, пережидаю.

— Доброе утро, Виктор Сергеевич. Принести вам кофе? — интересуется секретарь.

— Чай принеси, от кофе уже тошнит. И пожрать что-нибудь организуй.

— Бутерброды могу сделать. Будете?

— Все буду, неси.

После быстрого завтрака принимаю отчет от дежурного капитана. Он передает дела новой смене, и работа продолжается.

Разосланные ночью запросы обрабатываются с разной скоростью. Ответы на одни приходят сразу, другие придется ждать пару дней. Бесит, что зацепиться мне все еще не за что. Я уверен, что ответ скрывается там, в связи Гаджиева с семьей Эльки. Не мог мужик покончить с собой, зная, что дочь у него так серьезно больна. Ну не мог! Не бросил бы он ее. Мутно там все. Надо проводить повторную экспертизу, но уже нашими силами.

Быстро собираюсь.

— Уехал к полковнику. Меня сегодня уже не будет, — предупреждаю секретаря.

Доезжаю до «стекляшки», спускаюсь на нижний уровень. Олька улыбается мне, цветет вся. Наверное, жених ее, наконец, назначил дату свадьбы. Я потом спрошу, не до них сейчас.

— Оль, доложи, — прошу ее.

— Вы неважно выглядите, Виктор Сергеевич.

— Устал, — облокачиваюсь о стену, закрываю глаза.

— Минут десять придется подождать, — сообщает девушка.

Сажусь в кресло, пытаюсь поспать эти десять минут. Олька толкает в плечо. Быстро растираю ладонями лицо, просыпаюсь, иду в кабинет. Отчитываюсь о проделанной с ночи работе, о том, что нашел, и что мне нужно от полкана.

— Ты уверен, майор?

— Уверен, товарищ полковник. Связан старший Садыков с Гаджиевым. И так же уверен, что дети его не знают и половины о своем отце, и тем более об Алихане. Оттуда надо копать. Если экспертиза подтвердит мои подозрения, у нас уже будет повод принять Алихана, а дальше мы его своими средствами раскрутим. Через бизнес мы его не возьмем. Мои ребята там все уже вдоль и поперек перерыли. Придраться вообще не к чему.

Мы обсуждаем еще несколько «интимных» деталей предстоящей операции. На руках у меня оказываются приказы об эксгумации тела отца Садыковых, о проведении повторной экспертизы, а также приказы о повторных задержании и допросах бывших членов банды Гаджиева.

— Не умеешь ты отдыхать, Виктор, — смеется полкан, опуская весь официоз. — Я тебе отпуск подписал, а ты опять погряз во всем этом.

— Откуда мне было знать, что жизнь преподнесёт такой подарок, и мой личный враг сам появится на горизонте.

— Ты главное рассудок не теряй от желания ему отомстить. Все тихо, все секретно. Иначе он исчезнет так, что мы его долго не выкурим.

— Обижаете, товарищ полковник.

— А ты не обижайся, не баба, — смеется он. — А сейчас приказываю отдыхать. Иначе толку от тебя никакого. Язык, вон, еле ворочается уже.

— Есть отдыхать, — устало отрываю задницу от стула.

— Иди уже, майор.

А я и иду. До машины и домой отсыпаться. Голова свежая нужна, и Элю пугать своим видом не хочется, у нас ведь скоро второе свидание.

Глава 13

Элина

В окно с самого утра бьет теплое солнце. Я раздвинула шторы, подставила ему лицо и закрыла глаза, нежась в ярких весенних лучиках. В груди и животе порхают проснувшиеся от спячки бабочки. И мне даже не страшно от того, что Виктор потерялся и перестал писать после наших посиделок в машине. Знаю, он обязательно придет в галерею сегодня. А то, что пропал… Так бывает, я ведь не могу привязать его к себе на двадцать четыре часа, у него есть работа, наверняка семья. Скучать по нему приятно, это совсем не болезненное, а какое-то невероятно щемящее сердце чувство.

Иду на кухню, включаю любимую музыку и накрываю на стол. Равиль выходит из своей комнаты и с подозрительным прищуром смотрит на меня. А я влюбилась… По уши! Вот так с лету, по щелчку. Раз и все. Пропала.

— Давно не видел такого блеска в твоих глазах. — Брат присаживается за стол. — Что произошло?

— Все хорошо, погода замечательная, я себя отлично чувствую и увижусь сегодня с девочками с курса.

— Тебя так радует поход в эту галерею?

— Меня радует все в целом, Равиль. Мне, правда, стало легче. В груди ничего не сдавливает и не болит голова, нет температуры, а там такое солнце за окном. Ты видел?

— Если бы я не был уверен в том, что у тебя никого нет, подумал бы, что ты влюбилась.

— А разве у меня есть такая возможность? — ставлю перед ним кружку с кофе. — Вы с отцом не оставили мне шанса испытать это чувство, поэтому я буду влюбляться в мелочи. Вот, например, в этот багет, — подношу его к носу, вдыхаю аромат свежего хлеба. — Смотри, как он прекрасен.

— Эля, прекрати, — Рав качает головой. — Садись есть.

После завтрака брат помогает мне убрать со стола. Его задели мои слова и вот так он заглаживает свою вину, хотя обычно уборка и грязная посуда «не мужское дело».

До обеда я выбираю наряд. Брюки или платье? А может юбка? Нет, все же брюки! Свободные, песочного цвета. К ним простая белая кофточка с декольте, присобранным коричневым шнурком. Сверху короткий приталенный пиджак в тон брюк. А теперь надо пробраться в комнату брата и стянуть немного его туалетной воды, чтобы создать свой любимый сильный оттенок, закрывающий меня броней.

Волосы заплетаю в небрежную косу, укладываю ее на плечо. Наношу совсем немного косметики, чтобы замаскировать бледную кожу и выровнять цвет губ с ее оттенком. Теперь они не такие яркие. Блеск придает им нежности.

— Красиво, — даже брат признает.

И очень целомудренно. Брюки только бедра и попу немного облегают, а так все прилично. Равиля устраивает.

Брат запирает квартиру. Спускаем на улицу. Тепло и так сладко пахнет, что я снова улыбаюсь. Потрясающее ощущение. Его начинает разбавлять знакомый страх. Гоню его. Не надо мне все портить!

Рав открывает для меня дверь, помогает сесть и заботливо пристегивает ремнем безопасности. Болтая на отвлечённые темы, едем с ним в галерею. Он останавливается на парковочном месте, читает мне лекцию, как я должна себя вести, что должна быть все время на связи и быть дома не позже десяти вечера.

— Равиль, ну я же взрослая, — дуюсь на него.

— Тогда в девять.

— Рав!

— Я не буду с тобой торговаться, Элина. Либо так, либо сейчас мы едем домой.

— Ладно, — сдаюсь. До десяти еще полно времени. Не буду нарываться.

Брат переводит мне на карту немного денег и отпускает. У входа уже стоят знакомые девчонки. Добегаю до них, здороваюсь. Оглядываюсь и машу рукой Равилю.

Все, ты уже можешь уезжать!

Заходим с однокурсницами в галерею. Все переходят на шепот, чтобы не мешать другим посетителям наслаждаться искусством. Я поднимаюсь на второй этаж и погружаюсь здесь в мир художника и скульптора, который привез для нас свои работы.

— Совсем ничего в этом не понимаю, — раздается за моей спиной.

— Здесь все просто, — разворачиваюсь и улыбаюсь Виктору. — Вам либо нравится то, что вы видите, либо нет.

— Мне очень нравится, — он улыбается в ответ, глядя мне в глаза.

— Я должна быть дома к десяти, — сообщаю ему.

— Так у нас еще полно времени. Поехали отсюда, — протягивает мне руку.

Вкладываю пальчики в его большую ладонь. Сжимает, ведет меня к лестнице, на улицу, к своей машине. Открывает дверь, но не торопится помочь мне сесть. Быстро обнимает за талию, вжимает в себя и ведет носом по щеке.

— Вот это твой запах, — едва заметно прикасается губами к виску, но мне хватает, чтобы взволнованно сжаться на мгновение. — Не надо меня бояться. Я не причиню тебе боль.

— Знаю, верю. Просто… — подбираю слова, чтобы оправдать свою реакцию.

— Тс-с-с, — прикладывает палец к губам. — Все понимаю. — Вик целует меня в нос. — Садись.

— А куда мы едем? — чувствую себя ребенком, которого впервые в жизни привели в парк аттракционов.

— Сначала гулять, потом пообедаем где-нибудь. Ты можешь предложить свои варианты, я небольшой спец по свиданиям, но готов выполнять твои желания, если они есть.

— Звучит очень заманчиво.

— Пользуйся, — подмигивает он, увозя нас от галереи.

Мы приезжаем в очень красивый парк. На скамейках сидят студенты, старики или мамочки с колясками. Детвора с визгом носится по дорожкам, радуясь солнцу. Виктор берет меня за руку сплетая наши пальцы и ведет по аллее, которая уже к концу месяца превратится в затененный высокими деревьями зеленый коридор.

Проходим мимо детской площадки, огороженной разноцветным заборчиком. С горки катают малыша в ярком комбинезоне. На его мордашке довольная улыбка. Надеюсь, когда-нибудь это счастье станет для меня доступным.

Отворачиваюсь, чтобы не грустить. Виктор рассказывает смешные истории, переместив руку мне на талию. А мне стыдно, что я почти его не слушаю. Я сосредотачиваюсь на его тепле, на крепком теле, к которому он меня прижимает. Мне хочется все — все это запомнить, чтобы хоть иногда вспоминать, когда ко мне будет прикасаться другой. А еще мне снова хочется, чтобы он меня поцеловал. Я чувствую острую необходимость в этом прикосновении. Хочу почувствовать вкус его губ и тоже запомнить.

После парка Виктор везет меня в небольшой ресторанчик с открытой верандой. Устраиваемся на улице, делаем заказ и снова держимся за руки, протянув их друг к другу через стол. Вик рисует на моей коже круги большим пальцем. Мимо проходит женщина с корзиной цветов.

— Купите для своей девушки букетик. Посмотрите, какие нежные, — останавливается возле нас.

Виктор внимательно смотрит в корзинку, выбирает разноцветный букетик из ярких ранних цветов, отдает его мне. Вдыхая запах, аккуратно трусь носом о нежные лепестки, пока мой мужчина расплачивается за этот подарок.

— Я не смогу взять его домой, — с грустью прижимаю букет к себе.

— Это ничего. Ты сейчас улыбайся, а потом я его к себе заберу и буду думать о тебе, глядя на него. Ты уже придумала желание? Куда пойдем дальше? Кино, театр, еще погуляем?

— Покатай меня по городу. Это можно? Я плохо его знаю, а хотелось бы чуточку лучше.

— Без проблем. Тогда предлагаю набрать с собой вкусняшек и переместиться в машину.

Мы выбираем из меню все, что можно взять с собой и будет удобно есть в движении. Нам приносят два бумажных пакета. Виктор устраивает их прямо на панели спереди, чтобы было удобно доставать. Закидывает маленькие бутылочки с соком в небольшой холодильник и везет меня такими маршрутами, что иногда я дезориентируюсь до легкого головокружения, но мне все нравится рядом с ним, я еще немножко смелею.

— Открой рот, — протягиваю давно остывший кусочек обжаренной в кляре курочки.

Вик послушно открывает, получает вкусняшку и специально задевает горячим языком мои пальцы, пуская ток по позвоночнику.

— У тебя так зрачки пульсируют, как во время ор… — замолкает, смеясь над моими покрасневшими щеками. — Извини, — а в глазах ни грамма раскаяния.

Телефон раздражающе напоминает, что через час мне надо быть дома. Специально поставила напоминалку, чтобы не нарываться на скандал с Равилем.

— Нам пора, да? — с грустью вздыхает он.

Киваю.

— Малыш, я не обещаю, что мы увидимся среди недели. И даже звонить или писать каждый день я смогу вряд ли. Ты лучше к этому сразу привыкай. Я вообще часто пропадаю. Работа обязывает. Но! — важно поднимает вверх указательный палец. — Это не значит, что я не скучаю или не думаю о тебе. Ты все мои мысли собой заняла, так что на этот счет можешь не переживать. Буду изо всех сил стараться вырваться. Ладно?

— Я понимаю…

— Не грусти. Иди ко мне, — отодвигает свое сиденье и снова тянет меня на колени.

— Нам пора ехать, — а сама тут же перебираюсь к нему и запускаю пальцы в его волосы.

— Успеем, не переживай, — отводит мою руку в сторону, забирается ладонями под пиджак, прижимает меня к себе чуть крепче и упирается лбом в мой.

Наше дыхание, взгляды и, кажется, даже мысли смешиваются.

А я могу поцеловать его первая? Как он к этому отнесется? Оттолкну? Подумает, что я слишком доступна? Но я и так сижу на его коленях уже во второй раз и позволяю себя обнимать. Меня начинает немного потряхивать от волнения. Блин! Ну это ведь всего лишь поцелуй! Весь мир целуется! А я целый ритуал в голове придумала, будто он первый будет не только у меня, но и у него.

Подумав про других женщин, которых могли целовать эти губы, я вдруг вспыхиваю ревностью. Неожиданно и неприятно. Стараюсь быстро погасить в себе это чувство. Все, что было до нас, не имеет значения.

— Поехали? — отстраняется Вик.

— Да, — шумно сглотнув, начинаю с него сползать.

— Стоп, — тормозит, подтягивает обратно. — Что случилось?

Какой внимательный.

— Все хорошо. Домой только не хочется. День так быстро закончился.

И ведь это правда.

— У нас будут еще. Много-много таких вот дней, а потом и ночей. Еще немного времени, Эль… Потерпи, — гладит пальцами мои губы. Не удержавшись, целую их, он улыбается. — Третье свидание будет особенным, — обещает мой Кощей.

Глава 14

Виктор

Секретарь приносит папку с новыми распечатками. Пришли ответы на большинство моих запросов. Теперь надо все сложить в общую картинку.

Перебираю результаты допросов. Все как под копирку. Заученные фразы, которые я сам слышал уже не один раз. Так мы ничего не добьемся, надо действовать жёстче. Руки по этому делу у меня развязаны, полномочий для дополнительного давления хватает. Отдаю приказ: применять все имеющиеся в распоряжении конторы средства для получения достоверной информации от людей Гаджиева.

Среди прочих бумаг нахожу копию договора. Отодвигаю в сторону папку и вчитываюсь. Брачный? Элина Садыкова и Эльдар Гаджиев?! Ты замуж за него собралась?!!

Меня аж подкидывает на стуле. Челюсть сводит от ревности и злости. Встаю и начинаю измерять кабинет большими нервными шагами. Договор дрожит в трясущихся от возмущения пальцах.

«Соберись, майор! Совсем башня потекла от смазливой девчонки!» — даю себе мысленный подзатыльник, опираюсь бедрами на подоконник и вчитываюсь в строки.

Мозг никак не желает сосредотачиваться на важном, ему кажется, что Эля важнее, ведь она моя уже, а тут какое-то чучело по бумагам решило ее присвоить! И опять меня жрут сомнения. Может развод? Может специально все это? И просто отличная актерская игра с подтасовкой документов? Как еще свести счеты с майором из антитеррора?

Но я гоню сомнения. Нет, млять! Эля врать-то не умеет, не то что притворяться. Она слишком открытая, слишком наивная и чистая. Дело не в ней.

Ищу, в чем же дело.

Мотнув головой, стараюсь изо всех сил погасить в себе выжигающие душу эмоции и внимательно ищу, что там перепадет от ее семьи Гаджиевым в случае заключения этого брака. И еще важно, чьи подписи стоят на этом документе.

Открываю последнюю страницу и программу с образцами. Ее там тоже есть. Нашли парни. Нет, не ее подпись и не Эльдара. Старших. Значит возвращаем голову на место, прекращаем искать подвох там, где его нет, и вспоминаем про отца Элины и Равиля. Это они с Алиханом что-то устроили.

Так…что там Эльдар получает? Доступ к банковскому счету… И все? А нет. Еще ячейки в трех разных банках разных стран. Там то, что нам нужно, я уверен. Проблема — банки иностранные. Узнаю руку Гаджиева. Перестраховывается везде.

Мне все больше хочется забрать Элину у брата. Есть невыносимая потребность оберегать ее. Я даже от себя ее пока оберегаю. Она рвется прикасаться, изучать, целоваться, а я отмораживаюсь. Поцелуй с такой женщиной — это тот же секс, после которого накладываются дополнительные обязательства за нее и повышается ответственность. А это ЗАГС. Меня отстранят от дела Гаджиева, еще и паровозом проверять начнут, ведь это уже личный интерес, и докажи потом своим же, что не олень.

Набираю ее номер, приложив трубку к уху. Закрываю глаза.

— Привет, — отвечает тихо маленькая конспираторша.

— Брат дома? — понимаю сразу.

— Да. У себя работает. Как дела?

— Хорошо все. Устал и соскучился. Расскажи мне, как прошел твой день, — прошу.

— Да ничего особенного…

— Элин, мне очень нужно, — перебиваю, — чтобы ты сейчас просто со мной поговорила. Все что угодно. Как чистила зубы, что ела на завтрак. Пожалуйста. Хочу слышать твой голос.

— Вик, ты меня пугаешь. У тебя что-то случилось?

— Нет. Просто поговори со мной.

И она болтает о всякой ерунде, смеется. Нежная такая, голос ручейком струится по моим натянутым нервам. Успокаивает. Я возвращаюсь в машину к моменту, когда она, сидя у меня на коленях, прикасалась губами к моим пальцам, выпрашивая поцелуй.

Ты не хочешь за него замуж… Ты его боишься…

Вспоминаю нашу первую встречу. В голове постепенно проясняется.

А меня не боишься совсем и тянешься доверчивым котенком.

Дурак. Долбанная профдеформация мешает видеть очевидное. Ее голос помогает разложить все правильно.

Могут приказать использовать Элину с целью взять Гаджиева. Ее сердце не выдержит, но всем будет плевать. Главное — результат. И я сам часто такой, ведь пожертвовать одним человеком, чтобы спасти сотни — единственно верное решение. Но с ней так нельзя. Я вылечить ее хочу и любить. Ей защита нужна. Надежная, крепкая стена, за которой ее никто не достанет.

— Ты здесь? — спрашивает моя ведьмочка.

— Да. Думаю, над нашим третьим свиданием. Хочешь?

— Конечно! — тут же забывает о конспирации.

— Тогда будь умницей и не нарывайся там на неприятности, чтобы Равиль тебя из дома выпустил.

Остальное я сделаю сам.

— Я буду очень-очень ждать, — так открыто и искренне шепчет Эля.

— Пока, — первым прерываю наш разговор.

Смотрю на свое отражение в заляпанном черном экране мобильного.

«Не много ли ты берешь на себя, майор? Уверен, что вывезешь?» — усмехаюсь, глядя в собственные глаза.

Да все уже. Я решил. Отступать некуда. Тоха будет надо мной ржать. Это я его обычно ругаю за дурость, а сам теперь туда же.

— Товарищ майор, — обращается ко мне секретарь, — к вам наш эксперт с результатами экспертизы по Садыкову.

— Уже? Пусть войдет.

Глава 15

Виктор

Под чай с откуда-то взявшимися сушками разобрали с экспертом результаты эксгумации и исследования отца Садыковых. Как я и предполагал, грохнули мужика. Из тканей смогли вытянуть остатки мощного отравляющего вещества. Это чтобы наверняка сработало. Старший Садыков почти не мучился. А дальше они все разыграли точно по времени, чтобы эксперты даже не подумали искать там, куда полезли мы.

Вот отсюда уже можно двигаться.

Пожав руку высококлассному спецу и просто отличному мужику, пролистал в памяти личные дела, быстро сформировал группу и отдал приказ выдвигаться на поиски лаборатории, синтезирующей данный препарат. Дал наводку, где предположительно она может находиться. Несколько точек, которые они тихо проверят в первую очередь.

— Никакого шума! — напоминаю в который раз. — Тихо зашли, нашли, все, что надо, забрали, проверили, отчитались и ждете нового приказа. Это наш шанс прижать Гаджиева!

— Есть «никакого шума», товарищ майор! Все сделаем красиво.

— Давайте парни, — хлопнув по плечу командира отряда, распускаю бойцов.

— Мы достанем тебя, сволочь, — устало опускаюсь в свое кресло. — Обязательно скоро достанем!

Завтра с утра отчет у полковника. Уточняю у секретаря, все ли она подготовила, прошу еще раз все перепроверить и добавить туда сегодняшнюю информацию.

Какой все же интересный стимул — «своя женщина». Как подумаю, что могу не успеть, что эта мразь может ее у меня забрать, так никакого кофе не надо, я готов вкалывать дальше.

Вот и сейчас, стоило только немного зацепить в мыслях Элину, как я и проснулся, и приободрился. Мне ведь подарок ей еще надо купить на третье свидание. Оно для нас обоих будет особенным.

Телефон беззвучно мигает на столе. Это старший с поста наблюдения.

— Майор Завьянов. Слушаю.

— Товарищ майор, к Садыковым приехала скорая.

Бл…!!! Вдох, выдох. Взял себя в руки.

— Давно?

— Да вот только что. Сразу отчитываюсь. Вы же приказывали…

— Приказывал, — перебиваю его. — Держи меня в курсе всех движений. Номер скорой запоминай, всех врачей в список потенциальных свидетелей.

— Понял.

— На связи.

Позвонить ей сейчас нельзя. Поехать туда нельзя! Что ж я за мужик-то такой? Который к своей женщине на помощь прийти не может. А чем я помогу ей сейчас? Раздраконю брата, подниму нервы и ей станет хуже. Не пороть горячку! Нормальный я мужик, взрослый и с опытом, поэтому спокойно жду отчета и не поддаюсь эмоциям.

За окном темно уже. Открыл форточку. Курю и жду, жду, жду… Сколько там прошло? Десять минут? Почему мне кажется, что уже вечность?

«Потому что там твоя женщина», — подсказывает внутренний голос.

Телефон звонит. Отстреливаю окурок на улицу.

— Что там? — хрипло и нервно.

Плевать. Что, я перед ними отчитываться буду за свое состояние?

— Элину Садыкову забрали в больницу. «Карета» только что отъехала. Отпускаем?

— Я тебе отпущу! — рявкаю на дежурного. — Двоих за ней, остальные на месте. Брат с ней поехал?

— Да.

— Все равно группе дежурить. Как бойцы доберутся до больнички, сразу мне отчитаешься. Адрес, отделение, палата, дежурный врач. Все. Ты понял меня?

— Охрану ставить будем?

— Это я без тебя разберусь!

— Извините, товарищ майор.

Сбрасываю. Нужны мне его извинения. Мне информация нужна и наличка.

Чтобы не сходить с ума в кабинете, кидаю мобильник в карман и пешком иду до ближайшего банкомата. Снимаю деньги. Так же иду обратно, считая удары собственного сердца и шаги. Оказывается, от наших ворот до этой шайтан-машины с бабками всего сто двадцать три шага.

Облокачиваюсь на стену возле КПП, кручу в руках полупустую пачку сигарет и думаю, что я бросать хотел эту дрянь. С этой девчонкой разве бросишь? Тут чтобы мозгами не поехать, надо хоть так себя пока отвлекать.

Снова звонит телефон. Дежурный дает полный отчет, как я и требовал.

— Принял. Пусть там в оба смотрят. Гаджиев вполне может появиться, если что-то случилось с девушкой, — произносить это больно, но выходит холодно и беспристрастно.

Забираю из кабинета личные вещи, сажусь за руль и стараюсь не рефлексировать. Нормально все будет. Не может быть иначе. Я так решил!

Решатель хренов…

Клиника та самая, очень дорогая, частная, где девочку мою наблюдают с момента переезда. Уже хорошо, значит для врачей никаких сюрпризов.

— Кардиология? — с ходу спрашиваю у дежурного.

— Реанимация, товарищ майор.

— Черт…

Роняю ключи от машины, поднимаю, звеня металлом, закидываю в карман. Сохранять лицо становится сложно. Вручаю дежурному деньги, отправляю за кофе для всех. Сам сажусь на спинку деревянной скамейки и гипнотизирую вход.

В мою руку ложится горячий картонный стакан. Не чувствуя вкуса, заливаюсь кофеином.

У входа останавливается черный тонированный джип. С водительского выскакивает Эльдар Гаджиев и прется в клинику. Не удивлен.

Выбрасываю кофе в урну. Иду в клинику. На ресепшене показываю корочку, прошу выдать мне халат, бахилы, головной убор и обязательно маску.

— Строгая секретность, — предупреждаю девушку.

— П-поняла, — заикается совсем молоденький администратор.

Отделение реанимации на первом этаже, чтобы максимально быстро доставить тяжелых с улицы. Там тоже свечу корочкой и предупреждаю, что меня здесь нет, иначе всех посажу с конфискацией. Медсестрички впечатляются и исчезают.

Издалека вижу нужный бокс. У наполовину стеклянной стены стоит поникший Равиль. Садыков прислонился лбом к стеклу, ведет по нему ладонью. Эльдар хлопает его по плечу. Тихо переговариваются.

Сажусь за стол дежурной медсестры. Аккуратно наблюдаю. Из бокса выходит реаниматолог. Я знаю этого мужика, но не знал, что он здесь теперь. Мы с ним пересекались ни один раз по разным делам. Хороший специалист. Его наличие здесь только подтверждает уровень клиники. Понимаю, откуда такие счета у Равиля. Я помогу им. Обоим помогу вылезти из этой задницы. Мне бы только взять Гаджиева, пока эти двое в его систему не попали. Оттуда их чистыми уже не вытащить.

Док ловит мой взгляд. Узнает сразу. Отвожу, он всецело погружается в беседу с Садыковым. Мне даже отсюда не нравится этот разговор. Мне не нравится сам факт, что Элина здесь. Но ведь я знал про диагноз! Знал, твою мать!

«А ты поцелуй для нее зажал! — снова добивает меня внутренний голос. — А вдруг он был бы для нее только первым?»

Аа-а-а!!! Как не сойти здесь с ума? Где моя адекватность? Где моя холодная голова?

Дыши, Завьянов! Ты своими эмоциями ей не поможешь.

Равиль и Эльдар проходят мимо меня, обсуждая финансовый вопрос. Жду, когда скроются из виду, и еще немного на случай, если вернутся.

Тяжело поднимаюсь, иду к боксу. Тахикардия шкалит, меня штормит. Подхожу к стеклу и мне хочется туда лечь вместо нее. Элька… Моя Элька.

Кожа под цвет постельного белья, трубка в носу, приборы какие-то к ней подключили, в которых я ничего не понимаю, считывая лишь знакомые показатели с одного из экранов. Капельница…

Я до этой минуты до конца не осознавал, во что влез. Все это было для меня на бумаге, и я тормозил ее, пытаясь пойти по классике отношений. С ней так было нельзя. Первый поцелуй на первом свидании и все, что она хотела, надо было давать прямо сейчас, в эту самую секунду. Теперь она лежит там и ничего не просит.

— Здравствуй, Виктор Сергеевич. Весь персонал нам переполошил, — хлопает меня по плечу реаниматолог.

— Здравствуй, Карп Савельевич.

— Ты здесь по личному или по работе?

— По работе. Я думал, ты на пенсию ушел, а ты здесь окопался.

— Я государству половину жизни отдал. А сейчас у меня внучка в институт поступает. Младший сын женится. Денег надо больше, а на деревьях они не растут. Да и как я все брошу, Вить? Моя работа — моя жизнь. Я кто без нее? Обычный старик в трико перед телевизором. А здесь я людям нужен, а они мне.

— Понимаю. Все мы чокнутые трудоголики. Как девочка?

— Шатко. Приступы становятся чаще. Она борется, но у организма есть свой ресурс. Он постепенно истощается и не успевает восстанавливаться.

— Поэтому не делают операцию?

— Да. Организм может не выдержать, и мы ее потеряем.

— Замкнутый круг какой-то! — бью ладонью по толстому стеклу.

— У нее очень хороший кардиолог. И брат делает все возможное. Сейчас вот заказали для нее партию препаратов, которые помогут сначала бороться, а потом восстанавливать ресурс. Это очень дорогой и сильный препарат. Мы давно его не привозили.

— У Садыкова достаточно средств, чтобы оплатить полный курс ее восстановления и подготовить к операции?

— Нет, — честно признается он. — Но Равиль сказал, что семья ее будущего мужа готова вложиться в лечение девочки, так что мы не теряем надежды.

— Я могу побыть с ней?

— Тоже работа? — приподнимает густую седую бровь Карп Савельевич.

— Личное…

— Не скажу никому. Иди. Брат ее сегодня сюда больше не вернется.

Вхожу в реанимационный бокс. Писк приборов оглушает на мгновение. В носу свербит от запаха лекарств, спирта и дезинфицирующего средства. На стене у входа без дверей и замков висит автоматический дозатор. Подношу руки. На ладони капает несколько капель мутной жидкости. Протираю руки, прохожусь сухим бумажным полотенцем, бросаю его в мусорную корзину специально для них.

Ищу взглядом стул. Он одиноко стоит у небольшого белого столика у стены. Подставляю к высокой койке. Беру свою маленькую женщину за холодную ладошку, наклоняюсь, прижимаясь к ней колючей небритой щекой.

— Элька, — стараюсь дышать ровнее, чтобы собственное сердце не проломило ребра, — ты только борись. Я помогу тебе. Все, что нужно будет, я сделаю. И денег достану. Мы сделаем операцию, малыш, и ты ее выдержишь. Мне плевать, будешь ты потом со мной или нет. Только не смей сдаваться! Я люблю тебя, Эль. Слышишь меня? — смотрю на залегшие под глазами тени. — Люблю тебя…

Глава 16

Виктор

Голова кругом. Я словно пьяный без грамма алкоголя. Нервы основательно выжгли во мне дыру. Всю ночь просидел возле ее кровати. Уйти было удушающе страшно. И спать не могу. Закрываю глаза в машине, чтобы хоть немного прийти в себя. В них будто песка насыпали. Скрипят. Хочется водой залить или просто умыться хотя бы. Надо заставить себя отсюда уехать. Там меня ждет отчет от опергруппы. Парни добрались до первого адреса. А еще… Что еще? Черт! Все перемешалось, надо записывать. Включаться в работу, думать, анализировать. Я сейчас даже нажраться не могу, потому что нельзя отключиться. Должен помочь. Обязан!

Завожу тачку. Аккуратно везу свое тело в контору.

— Кофе? — с ходу предлагает секретарь.

— Да. И рубашку свежую организуй, я к полковнику скоро поеду.

Захожу в полумрак кабинета. На столе папка. Листаю. Пусто по первому адресу. Ладно, никто ведь не говорил, что найти такую лабораторию будет легко. Вообще не факт, что она в нашей стране. Может он вывезти все успел. Я эти точки не проверял давно, не было повода. Надо будет установить контроль над ними на постоянной основе. Вот сейчас и обговорю это с полканом. Заодно выбью еще пару приказов, чтобы наглеть по полной. Мне в банки доступ нужен, к тем чертовым ячейкам. Это еще одна точка давления, для меня — главная.

Пью кофе. Переодеваюсь, отдаю несколько распоряжений и еду на доклад, запрещая себе сейчас думать об Эле. Я приду к ней ночью и снова будут сидеть рядом, говорить и напоминать, что люблю, и все будет хорошо. А пока дела и все ради нее. Снова только ради нее.

— Здравия же…

— Да проходи ты уже, Завьянов, — машет полкан. — Хреново выглядишь.

— Спасибо, товарищ полковник.

— Случилось чего?

— Служба. Гаджиева разбираем по частям буквально. Что с ячейками, товарищ полковник? Мы можем туда влезть?

— Нет пока, но я делаю со своей стороны все возможное. Там бюрократии много. День — два, Виктор, и будет у нас доступ, — отодвигает в сторону папку, что я привез. — Своими словами мне коротко расскажи, что у вас.

Рассказываю про экспертизу, про поиски лаборатории или нескольких, это уже как пойдет. И еще много всего, но пока это все вода. Гаджиев отмажется.

— А теперь слушай мой приказ, майор, — поднимаюсь со стула, вытягиваюсь, как положено. — Спать! — рявкает полковник. — И только попробуй ослушаться. Я тебя теперь каждый раз буду в койку приказами загонять?

— Так точно, товарищ полковник!

— Пошути мне еще тут. Иди уже. Чтобы до завтра я о тебе не слышал.

— Есть!

Поспать все же удается, только не дома, а прямо в машине. Потом в контору и на ночь в больницу к своей девочке. Врач сообщает, что задерживается поставка лекарств для Эли. И я задницей чую, что это дело рук Алихана. Равиль ему девочку не отдает?..

Телефон звонит, выдергивая из размышлений. Быстро выхожу из палаты, принимаю вызов.

— Товарищ полковник, накрыли лабораторию по второму адресу, что вы указали. Здесь остатки, но есть свидетели. Если прижать, нам хватит, чтобы задержать Гаджиева хотя бы на время.

— Забирай все, что можешь. Грузи людей и возвращайтесь!

Иду обратно в палату. Сажусь на стул.

— Ну вот, Элька. Быстро мои ребята работают. Все хорошо будет, — целую ее руку. — Пора мне с братом твоим познакомиться. Ты потом можешь на меня даже поругаться за это, но вдвоем мы тебя еще быстрее сюда вернем.

На часах пять утра, но мне насрать. Мне нужен личный разговор с Равилем без свидетелей, а это только дома. Пока еду, формулирую в общих чертах, что скажу ему с порога. А говорить я буду только правду. Прятки закончились, сейчас речь идет о жизни его сестры.

Пост предупреждаю, что еду и войду в подъезд, чтобы не кипишевали. Бросаю машину, поднимаюсь. Уверенно звоню в дверь. Отпускаю, прислушиваюсь к тишине, снова звоню. Наконец, за дверью раздаются шаги. Щелкает замок.

— Ты кто? — не сразу соображает молодой крепкий мужчина. Разглядывает форму, погоны, хмурится.

— Здравствуй, Равиль. Нам надо поговорить.

Глава 17

Виктор

Он отходит в сторону, пропуская меня в квартиру. Корочку не достаю, потому что говорить пока мы будем неформально.

При нормальном свете рассматриваю его чуть лучше. Глаза красные, помятый, уставший, тень от густых темных ресниц не может скрыть синяков, растекшихся по нижнему веку. Знакомая картинка, я такую в зеркале вижу в последнее время.

— Меня зовут Виктор, — представляюсь хозяину квартиры. — Виктор Завьянов, пока без должностей. Разговор частный. Официального подтверждения, что я здесь был, от меня не будет. Надеюсь, ты умный мужик и понимаешь всю серьезность ситуации.

— Слушаю, — Равиль садится в кресло, приглашает меня во второе.

— Алихан искусственно задерживает поставку лекарств для твоей сестры?

— Откуда ты знаешь про Элину? — Рав нервно впивается пальцами в обивку кресла.

— Я много знаю, но пока недостаточно, чтобы ей помочь. Поэтому я здесь. Самый быстрый способ разрешить ситуацию — получить ответы от тебя, ведь для Эли время сейчас самый ценный ресурс.

— Откуда. Ты. Знаешь. Про Элину? — зло чеканит каждое слово.

Не доверяет. Правильно, я бы тоже не доверял никому в такой ситуации. Тем более левому мужику, завалившемуся под утро в мою квартиру.

— Мы встречаемся, — отвечаю, глядя в его медленно темнеющие глаза.

— Что ты сейчас сказал?! — сжимаются его челюсти.

— Я честен перед тобой. Говорил же, разговор неформальный. Я люблю твою сестру, и мы встречаемся.

— Ты?! — Он как хищник плавно поднимается с кресла. — Как ты посмел?! — опасный шаг ко мне.

Стараюсь держаться нейтрально. Его реакция мне понятна и вступать в конфликт я не намерен.

— Кто дал тебе такое право?! — еще шаг. — Любить ее…

— Элина дала мне это право, — поднимаюсь, и мы снова на одном уровне.

— Сестра ничего не решает! Я принимаю решения!

Вижу, как ему хочется меня ударить. Не провоцирую. Стою спокойно, дышу ровно, не жестикулирую.

— И как? Помогло? — чуть наклоняю голову вбок. — Сестра в больнице, тебя прижали брачным договором и шантажируют ее жизнью, зная, что счет давно идет на дни. Еще немного и мы не сможем ей помочь. Много ты нарешал? Хочешь, чтобы она жила?

Молчит. Не нравлюсь я ему, но на лице прослеживается борьба здравой мысли и эмоций. Даю время, пусть переварит. Пока решаю немного его успокоить.

— Если тебе станет легче, мы даже не целовались. Я большой мальчик и прекрасно понимаю, во что влезаю.

— Молчи! — рявкает Рав.

— Окей, — примирительно поднимаю руки.

Сажусь обратно в кресло и просто жду, когда его чертов менталитет перестанет перекрывать реальность.

— Чем ты можешь помочь? — выдыхает он, поборов что-то очень важное внутри себя.

Зауважал Садыкова еще больше, если честно. Молодец. Даже если позже он даст мне в рожу за посягательства на его самое ценное, я приму, а потом мы обязательно договоримся.

— Элина не достанется Гаджиеву. Мы сделаем ей операцию…

— Мы? — дергает бровью.

— Мы, Равиль. Очевидно, что один ты ее не потянешь. Я один тоже вряд ли быстро найду нужную сумму. У меня есть возможность ускорить процесс через ведомство, где я служу, но сначала надо взять Гаджиевых.

— Понял, — кивает.

— Раз понял, ответь мне на несколько вопросов. Это поможет.

— Давай попробуем.

— Что в ячейках, которые являются основным предметом брачного договора?

— Не знаю. Уже пытался выяснить, но отец сделал так, что доступ получит только Элина и только после свадьбы.

— Распоряжаться содержимым тоже может только она? Даже в браке?

— Да. Я совсем недавно во всем этом разобрался. Алихан обещал дать денег на операцию, но я сказал, что никакой заочной свадьбы не будет. Мы сначала сделаем Эле операцию, пройдем реабилитацию и уже потом вернемся к этому разговору. Он на словах согласился с таким раскладом. И вдруг я узнаю, что лекарство для нее задерживается. Сложить было нетрудно.

— Он уже выдвинул новые требования?

— Нет еще. Да и не новые они. Брак и доступ в банк. А я не могу отдать ему сестру. Я изначально не одобрял этого решения отца, потом смирился и думал, может все правильно. Эле нужен сильный мужчина рядом, который сможет заботиться. Ваши обижают, используют…

— Не все, — перебиваю, — но об этом позже. Что связывало твоего отца и Алихана? Общий бизнес?

— Не знаю, — снова качает головой. — Когда Гаджиев появился в нашем доме впервые, я пацаном еще был. Когда вырос, меня тоже не посвящали в дела семьи. Я работал в чистом бизнесе. Он рухнул. Мы потеряли родителей. Элине становится все хуже. Гребаный замкнутый круг! — психует он.

— Тяжело одному все это разрулить. Особенно когда против тебя играет профессиональная команда и обстоятельства. Я помогу, Равиль. Но тебе придется играть по моим правилам. А чтобы у тебя был стимул, вот тебе еще информация. Алихан убил твоего отца.

— Что? — ошарашенно. Его даже на более сильные эмоции уже не хватает. Устал.

— Алихан Гаджиев убил твоего отца. В нашей лаборатории была проведена новая экспертиза. Сейчас моя группа везет сюда образцы ядов и тех, кого им удалось взять в лаборатории. Через пару дней у меня должен быть доступ к счетам и ячейкам, которые так хочет Гаджиев, но там могут быть сложности.

— Охренеть… — выдыхает Рав, закрывая лицо ладонями. — А я говорил, что отец не мог так поступить! Он только ради Элины жил последние годы. Никого не видел с тех пор, как ей поставили диагноз. Возьми меня на допрос, — поднимает на меня взгляд.

— Не положено.

— Встречаться с моей сестрой тебе тоже не положено! — срывается он, а я улыбаюсь. По-доброму и совершенно искренне.

— Я буду держать тебя в курсе, Равиль, но на закрытую территорию только спецпропуска, а о том, что я с тобой связался, знать никто не должен. Меня тут же отстранят. Нам это не надо. Только давай без глупостей. Кровную месть оставь на тот момент, когда мы заберем здоровую Элину из больницы. Думай о ней каждый раз, когда захочешь заняться самодеятельностью.

— Ты поможешь с лекарствами?

— Косвенно. Сейчас спать. Ближе к обеду скажу, что делать.

— Ты думаешь, я смогу теперь спать?! — вскипает его горячая кровь.

— Мы Эле в адеквате нужны, — напоминаю ему, — так что пробуй. Иначе толку ни от тебя, ни от меня не будет.

Глава 18

Виктор

Ухожу от него, сажусь за руль, отодвигаю сиденье на максимум.

— Я тут посплю пару часов. Разбудите после пересменки, — прошу дежурного.

Закрываю глаза и отрубаюсь. Вымотанный мозг с удовольствием погружается в темноту без сновидений.

Просыпаюсь от стука в стекло. Продираю глаза, хмурюсь. Да, точно, я просил разбудить.

— Спасибо, — киваю сменившемуся дежурному.

Кофе бы сейчас и сожрать чего.

Завожу тачку, еду в ближайшую забегаловку. Народу нет, бармен сонно клюет носом прямо в стойку. Здесь несет сигаретами и дешевым перегаром.

— Кофе есть? — спрашиваю у парня. Мне некогда мотаться в поисках более презентабельных заведений.

— Эспрессо.

— Двойной и любой еды, похожей на еду.

Сажусь у окна за прямоугольный деревянный столик. На подоконнике стоит пожухлый цветок в пыльном коричневом пластиковом горшке.

— Парень, — снова зову бармена, — еще воды бутылку принеси. Без газа.

Ставит передо мной кофе, помятый бургер, картонный пакетик с картофелем и порционную упаковку кетчупа. Ну и воду, конечно.

Откручиваю крышку, поливаю растение и немного брызгаю на листья. Бармен задумчиво на меня смотрит.

— Чего не следите? Жалко же, — обращаюсь к нему, отпивая дешевый кофе из простой белой чашки.

— Жалко, себе заберите. Сдался он мне. Одна из официанток притащила. Ее уволили, а цветок остался.

— А ты знаешь, я заберу, — вдруг улыбаюсь. — Девушке своей подарю.

— С виду не бедный, при пагонах. На кой хрен тебе этот мусор? — не понимает он.

— Вырастешь, поймешь, — усмехаюсь, примеряясь к своему необычному завтраку.

Он оказывается вполне съедобным. Ну а может просто я давно не ел ничего нормального. Расплачиваюсь, забираю растение, еду с ним домой, чтобы быстро принять душ и сменить рубашку.

Для цветка выбираю не самое солнечное место в квартире. Эле понравится. Я рисую ее образы здесь и стараюсь представить, как она поливает этот несчастный куст. А пока это мой повод возвращаться домой и ухаживать за ним для своей нежной девочки.

Из дома еду в банк, снимаю со счета приличную сумму денег. Созваниваюсь со знакомым в таможенном управлении, договариваюсь о встрече на нейтральной территории.

Останавливаю машину недалеко от входа в городской парк. Жду, когда подъедет Собко. Он всегда там, где пахнет деньгами. Мне сейчас выгодно. Человек, который живет на взятки, будет молчать, а это именно то, что мне нужно.

Его новенький Лексус тормозит недалеко от меня. Замечает. Обменивается взглядами, жду, когда выйдет из своей пафосной тачки.

— Здравствуй, Вить, — протягивает мне руку.

— И тебе не хворать. Поговорим?

— Честно говоря, удивлен, что ты позвонил. Случилось чего?

— Пойдем прогуляемся, расскажу.

Через высокие резные ворота проходим на территорию парка. Здесь еще тоже почти никого нет. Собачники, бегуны, да пара стариков с газетами на скамейках. Идем по дорожке, выложенной тротуарной плиткой. Птички какие-то поют, весной пахнет. Красота.

— На таможне незаконно удерживают партию лекарств. Я укажу все подробности, если ты поможешь мне ликвидировать эту задержку. Человек без них просто умрёт. Там криминал, но официально я влезть не могу. От меня за лекарствами приедет человек, он же передаст тебе вторую половину суммы. Первую, если ты согласен, я отдам прямо сейчас.

— Криминал криминалу рознь, майор Завьянов, — усмехается Собко.

— Тебя не затронет, не переживай. Так что? Поможешь?

— Вить, я ж не всесильный. Мне бы информацию сначала, чтобы хоть пробить, кто держит.

— Нет, Миша. Сначала ты соглашаешься, потом информация. Или я найду другого, кому нужны такие деньги. А ты знаешь, я найду, — многообещающе улыбаюсь.

— Хрен с тобой, Завьянов. Согласен.

Возвращаемся к моей машине, отдаю половину суммы.

— Здесь подожди, — прошу его и сажусь в тачку.

Звоню своему знакомому реаниматологу, прошу скинуть мне все данные по грузу. Заказывали на клинику, так что вся информация хранится у них.

Выхожу из машины. Пока ждем, курим и говорим на нейтральные темы. Приходит письмо. Сначала открываю его на мобильном сам, проверяю, что именно прислали. Качаю только необходимые для Собко файлы, отправляю на его электронный адрес. Никаких мессенджеров, только почта. Это мои гарантии.

Получает, смотрит. При мне звонит своим ребятам, узнает подробности.

— Можешь даже не пытаться набить цену, — торможу его, поняв по взгляду, что сейчас будет говорить. — У тебя сутки, чтобы решить вопрос, Собко, иначе сделка отменяется, и я приду за своими деньгами.

— Сутки?

— Да. А ты что думал? Я за триста штук с тобой в игры играть буду? Это твои самые быстрые деньги, Миша. Так что работай. Того глядишь на самолет накопишь, — смеюсь.

— Я позвоню, скажу, когда можно приехать твоему человеку. Как зовут его хоть?

— Вот когда позвонишь, тогда я вас и познакомлю. А сейчас я погнал. Служба, — машу ему рукой, возвращаюсь в машину.

Будет у моей девочки лекарство. Этот черт теперь все сделает, чтобы бабки мне не возвращать, он их в руках уже подержал, они для него теперь родные.

Врубаю бодрый тяжеляк погромче, чтобы окончательно взбодриться. Мне правда не взбодриться, а помыться теперь хочется, но ради Элины я потерплю таких вот товарищей. Собко — не последний, кому придется заплатить за молчание и быстрый результат.

В конторе текучка. Все шуршат, работа кипит. Ночью моя группа должна вернуться с «подарками».

— Я в спортивном зале, — предупреждаю секретаря.

Дохожу до раздевалки, там в шкафчиках форма. Надеваю простые камуфляжные штаны, черную майку, выхожу в зал, осматриваюсь, с кем бы поспарринговаться. Разминаюсь, выбираю одного из бойцов. Лезем на ринг, вокруг тут же собираются остальные.

— Ну что, черти? У нас скоро сдача нормативов, которую будет контролировать «верх». Готовы?

— Так точно, товарищ майор.

— Вот сейчас и проверим! Бой! — отдаю команду, и мы с бойцом начинаем плавное движение по кругу, изучая друг друга перед нападением.

Глава 19

Виктор

Спится, надо сказать, после серьезной физической нагрузки очень даже неплохо. Где упал, там и уснул. Встал, привел себя в порядок и все по кругу. Сегодня непростой день, и не зря я вчера гонял свое тело по спортивному залу.

Моя оперативная группа вернулась с «подарками». Я еще по телефону отправил парней отсыпаться. Сейчас быстро пью кофе, параллельно разговаривая с врачом. Эля все так же. Состояние стабильно-хреновое.

В конторе сегодня суета. Сам полковник должен приехать и посмотреть, чего мы нарыли. Мне до его визита надо вести себя хорошо, и как только добираюсь до своего кабинета, загружаюсь бумажной работой. Привезенные образцы отдали на экспертизу, «подарки» сидят по камерам. А завтра… завтра у моей девочки будет лекарство.

Курю в форточку и наблюдаю, как водитель нашего полковника паркуется на положенном для вип персон месте. Встречаю начальство как положено по уставу. Закрываемся в кабинете и уже спокойно под пару чашек крепкого чая говорим о ситуации.

— Что у нас со счетами, товарищ полковник? — обращаюсь к нему.

— Работают люди, Виктор. Работают. Твои к сдаче нормативов готовы? — переводит тему.

— Так точно. Сам вчера проверял. Все в отличной форме, хоть сейчас в бой.

— Да погоди ты. В бой он собрался. Надо ж сначала вооружиться. Давно у нас таких крепких орешков не было. Никак не расколем урода.

— Он просто еще ко мне не попал, — зло усмехаюсь. — Я ему ту пулю, что он в меня всадил, в глотку запихаю и проглотить заставлю.

— Была бы моя воля, я бы их на поражение и без всякой этой возни, без протоколов. Но нам так нельзя, Вить. Звезды мигом полетят. Надо, чтобы все красиво было, чтобы народ порадовался, глядя, как мы на деньги налогоплательщиков с терроризмом боремся. А вот потом, — скалится полкан, — делай со своим Гаджиевым, что хочешь. Я отвернусь.

— Спасибо, товарищ полковник.

— Покажи мне, кого привезли твои.

— Пойдемте глянем. Сам еще не дошел туда.

Выходим на улицу, через двор, за главное здание в дальний корпус с зарешеченными окнами. Проходим посты охраны и сразу к камерам.

— Мрачно у тебя здесь, — вздыхает полковник.

— Приказать бойцам нарисовать на стенах цветочки и солнышко? — интересуюсь у него.

— Ха-ха, юморист! — качает головой. — Они? — кивает на мужиков в камерах.

Тут и без моего ответа все очевидно. Парни их попинали малость. Сопротивление подавляли всеми доступными им способами. Сидят, смотрят на нас из-за решетки злыми, обдолбанными глазами.

— Ну и как разговаривать с ними? Под наркотой же, — морщит лоб полковник.

— Медики сейчас прокапают. Вечером буду допрашивать.

— Доложи, как закончишь.

Разворачивается на каблуках. Идем с ним в сторону выхода.

— И все же мрачно здесь, — вздыхает, — лампочки ярче вкрути.

— Сделаем, — не спорю. Раз начальству не нравятся лампочки, мы их поменяем.

На этом инспекция заканчивается. Полкан уезжает, я опять погружаюсь в текучку. Жду звонка от своего медика. Должен сказать, когда можно начать работу с «подарками». Только ближе к шести он отчитывается.

Ладно, в больницу к Элине меня и ночью пустят. Откладывать допрос на завтра я не стану.

Возвращаюсь в тюремный корпус.

— Камеру там выключи минут на пятнадцать, — прошу дежурного.

— Не положено же, товарищ майор. Особо опасные.

— Под мою ответственность. Выключай.

Парень вырубает камеры в коридоре. Забираю у него ключи от решетки. Открываю, захожу к одному их «подарков». Он тут же расправляет плечи, напрягается. Точным ударом по морде роняю его с подобия кровати на пол. Хватаю за одежду, ставлю на ноги. Качнувшись, пытается принять боевую стойку. Серия ударов в живот, солнечное сплетение, челюсть роняют его мне под ноги. Стальной вставкой под кожей ботинка разбиваю ему нос и губу. Сплевывает мне под ноги кровь вместе с осколком зуба. Выбил.

— Вставай, — поднимаю его за шкирку, кидаю на койку.

Стряхиваю чужую кровь с кулака. Хорошо. Что-то животное внутри меня жаждало крови этих тварей. Даже дышать стало легче.

— Дежурный, камеру включи, — отдаю распоряжение.

Ублюдок сидит, утирается рукавом. Шмыгает носом и смотрит на меня загнанным зверем. Он уже понимает, что не выйдет отсюда.

— Рассказывай.

— Что тебе рассказывать, мент? — скалится он.

— Я не мент, — усмехаюсь. — Но тебе от этого только хуже. Мне нужна вся информация по лаборатории. По чьему приказу изготавливались яды?

— Какие яды? — улыбается окровавленными губами. — Ничего не знаю ни про какие яды. Я простой наемник. Мне что сказали, то я и делаю.

— Кто сказал?

— Начальство.

— Как зовут начальство?

— А я не знаю. Они мне не представились.

— Я так и думал, — присаживаюсь перед ним на корточки. — Так что вы там изготавливали?

— Биологически активные добавки на травах. Модно сейчас. Бабы очень любят. Для похудения, для омоложения.

— В шприцах?

— И в них тоже. Новинка. Несколько уколов и кожа, как попка младенца, — заливает он.

— Дежурный!

— Да, товарищ майор, — тут же появляется боец.

— Медику нашему скажи, пусть принесет сюда пару шприцев из лаборатории. Хочу испытать чудо средство. Вдруг и правда так хорошо работает.

— Есть.

Боец убегает, а мой «подарок» перестает быть таким уверенным в себе и жизнерадостность тоже резко испаряется. Так хочется всадить еще пару раз по этой наглой роже, но под камерами нельзя, этот разговор уже идет в протокол, так что мы просто сидим тихо и ждем, когда принесут «инъекции».

Наконец слышу шаги.

— Добрый вечер. Вот, — медик протягивает мне поднос с двумя шприцами. В одном жидкость, похожая по цвету на концентрированную настойку ромашки, а во втором нечто молочное. — Анализ еще не завершен, но я бы уже сейчас не рекомендовал вам, товарищ майора, прикасаться к иглам. Неприятная вещь. Особенно вот это «молоко». Действует почти мгновенно.

— Как интересно. Тогда я, пожалуй, начну с травяной настойки, — улыбаюсь своему «подарку». — Если я сейчас это тебе вколю, ты в каком месте помолодеешь? — беру в руки шприц, но не тороплюсь снимать с иглы защитный колпачок.

Мужик сжимается.

— Дежурный, помоги. Подержи болезного, он красивым и худым быть не хочет. Но мы же за добро? Мы ему сейчас поможем!

Боец быстро берет задержанного в правильный захват. Подхожу со шприцем ближе.

— Шутки закончились. Я спрашиваю, ты отвечаешь. Понял?

— Да я лучше сдохну!

Снимаю колпачок с иглы шприца, и слышу крик из второй камеры:

— Стой! Не трогай брата, я скажу!

— Наконец-то. Я уж думал, он никогда не отдуплится, — выдыхаю, убираю шприц на поднос, разворачиваюсь, иду к старшему брату этого товарища, ради которого я и устроил это представление.

Очевидно, что младший знает мало, а борзости в нем много. Нужная мне информация находится как раз у старшего, но просто так он бы не сказал. А так опять сработали старые добрые родственные узы.

— Рассказывай, — смотрю на менее помятого мужчину.

— Желтый действует мгновенно, но убивает не сразу. Он постепенно парализует жертву, что позволяет вытащить из нее нужную информацию, если это необходимо.

— Угу. Этот принцип действия мне знаком. Во втором шприце что?

— Смерть за три секунды.

— Не понял?

— У нас его так называют. Самый быстрый и незаметный яд, который удалось разработать за годы существования лаборатории. Жертва умирает быстрее, чем успевает это осознать. Обнаруживается в костных тканях.

— Но так глубоко обычно не копают, — усмехается наш медик. — Им, скорее всего, и убили старшего Садыкова. Точнее скажу, когда будет готов полный анализ вещества и сравнительный анализ с теми результатами, что у меня есть.

— Кто хозяин лаборатории?

— Мы не знаем. Наемники. Нас привозят утром, увозят вечером. Фургоны закрытые, дорогу не видно, люди в масках.

— И что, за столько времени ни одного имени не слышал? Вспоминай. Подумай о брате. С таким характером, он в нашей тюрьме сдохнет, а я могу сделать так, что вас в одну камеру посадят. Защищать его будешь.

— Из ваших один приезжал. В такой же форме, как у тебя. Тоже майор, — давит пальцами на виски. Мы с медиком переглядываемся. — То ли Соловьев, то ли Соболев. Он говорил про большой заказ, а потом за дверью его по фамилии назвали. Кто назвал, я не видел, — уточняет сразу.

— Дежурный, — зову бойца. — Напоить, накормить заключенных. Допрос на сегодня окончен.

— Эй, майор! — кричит мне в спину сговорчивый «подарок». — Ты обещал!

— Мы еще не договорили, а слово я свое держу, не переживай.

Глава 20

Виктор

Становится все интереснее и интереснее, но от мыслей о Соболеве меня отвлекает звонок Собко.

— Слушаю тебя, Михаил Николаевич, — сажусь в машину. Сегодня я снова сам за рулем. Завтра надо дергать Гришу, пока с вечного недосыпу не впилился в столб ненароком.

— Почему ты мне сразу не сказал, кто держит груз? — возмущается он.

— Я заплатил достаточно, чтобы перекрыть риски. Ты сделал то, что я просил?

— Да. Можешь сводить меня со своим человеком, — недовольно.

— Жду адрес и время встречи, — не спешу пока делиться с ним информацией.

Скидываю звонок и поворачиваю тачку к дому Элины. Пока еду, Миша присылает сообщение. Торможу у подъезда, поднимаюсь на этаж. Равиль дома. Открывает довольно быстро.

— Я к тебе с хорошими новостями. Надеюсь, ты не передумал сотрудничать? — смотрю в его темные глаза.

— Не передумал. Заходи, — открывает дверь шире, отступает в сторону, пропуская меня в квартиру.

— В шесть утра тебе надо быть вот по этому адресу, — разворачиваю к нему экран телефона. — Там ты встретишься с Михаилом Собко, — открываю фотографию, прикрепленную к его контакту. — Он передаст тебе документы и сопроводит получение груза вплоть до момента, когда ты вывезешь его с закрытого таможенного склада. Я с тобой не поеду. Там камеры. Веди себя максимально естественно. Мы ничего не нарушаем. Понял?

— Понял. Ты уверен, что там все чисто и проблем не будет?

— Ты задаешь неверные вопросы, Равиль. Сейчас твоя главная мысль должна звучать вот так: «В шесть утра у меня на руках будет лекарство, которое спасет жизнь моей сестры». Вопросы безопасности решаю я. Гаджиев не объявлялся?

— Звонил сегодня. Говорили о деньгах на операцию и свадьбе. Очень удивлялся, что задерживается лекарство, обещал все решить, — хмыкает Равиль.

— Молодец какой. Мне все же интересно, чего он так торопится. Ему хвост прижали? С кем, кроме твоего отца, работал Алихан?

— Я уже говорил тебе, что ничего не знаю об этом! — злится Равиль. — У тебя же есть ресурсы, проверь! Я понятия не имею, чем они занимались, что в этом чертовом банке и почему все это свалилось на Элину, которая может не дожить до утра!

— Тихо-тихо, — поднимаю вверх руки, — Я с врачом говорил сегодня. Ее состояние стабильное, они ждут лекарство.

— Они много говорят, много обещают, но все всегда упирается в деньги и возможности!

— Тут ты прав. Я к ней сейчас поеду, — снова честен с ним. — Подежурю до утра со своими парнями, а ты успокойся и готовься к встрече с Собко.

Мы довольно быстро прощаемся. Даю Равилю еще пару инструкций по общению с Михаилом. Выхожу на улицу и тут же звоню одному из своих самых надежных ребят. Он точно не станет болтать лишнего. Прошу подстраховать Рава на этой встрече и довести до больницы. А тут уже я включусь.

Отправляю сообщение Грише, что отпуск у него закончился и завтра он мне нужен здесь, у больницы.

Теперь можно к Элине. Спешу как на свидание. Ловко маневрирую между машинами на полупустой дороге. Добираюсь до клиники. Меня встречают приветливой улыбкой. Накидываю на плечи халат, надеваю бахилы, иду к своей девочке.

Сажусь у ее высокой кровати на стул. Осторожно забираю в свои горячие ладони ее холодную.

— Здравствуй, моя красивая девочка. Я снова здесь. Очень соскучился по твоей улыбке. Надеюсь, через пару дней увижу ее. И глазки твои красивые увижу. Мне очень тебя не хватает. Я подсел на твой голос, твой запах, всю тебя, — подношу руку к своему лицу, веду носом по бледной коже, прикасаюсь к ней губами. — Ты пахнешь больницей теперь, но это ничего, Эль. Это мы скоро поправим. Я лекарство для тебя добыл. Мы совсем скоро увидимся. Я пока пальчики тебе погрею. Совсем замерзла, — шепчу и целую каждый. — Вернись ко мне, — совсем тихо. — Не могу без тебя…

Сердце тоскливо сжимается. И вроде я делаю все возможное, а все равно ощущение беспомощности не покидает. Постоянно кажется, что недорабатываю, надо еще. Необходимо как можно быстрее все закончить. Только как? Вскрываются все новые и новые факты. Сейчас вот вылезла крыса из своих. А сколько их на самом деле? Кому вообще можно верить? Только себе, получается.

Страшно, когда хрупкая человеческая жизнь зависит от тебя. От твоих решений, возможностей, характера. Дай слабину и все рухнет. Но я не дам. Не дождутся!

Ранним утром из коридора раздаются голоса, и это не Равиль, он еще в пути, недавно отзвонился. Быстро пробегаюсь взглядом по палате. Здесь некуда прятаться.

Пишу сообщение Карпу Савеличу. Один из голосов принадлежит точно ему, он дежурил сегодня.

«Отвлеки, я выйду».

Не ошибся. Его телефон засигналил пришедшим сообщением. Минута и голоса стали удаляться. Быстро поцеловав Элю, медленно подхожу к стеклу в стене. Смотрю через него в коридор, затем выглядываю в дверной проем и успеваю скрыться в соседней палате в тот момент, когда из-за угла появляется мой знакомый реаниматолог в компании Эльдара Гаджиева.

Почему пост не сообщил?!

Смотрю на экран своего телефона. Сообщил. Я не услышал за своим монологом с Элиной. Мой косяк. Ладно, прощаю. Я не робот. Все ошибаются, но больше так делать не стоит. Слишком рискованно.

Подхожу к дверному проему, вслушиваюсь в разговор.

— Когда ее можно будет перевозить? — спрашивает Эльдар.

— Не раньше, чем к нам поступит лекарство и ее организм начнет восстановительные процессы. И даже тогда я бы не рисковал. Спецборт может не довезти девушку до иностранной клиники. Чем вас не устраивает наша? У нас отличные специалисты. Элину здесь знают.

— Ничего плохого о вашей клинике мы не говорим. Просто считаем, что там оборудование лучше и шансов у Эли больше.

— Могу вас заверить, что вы ошибаетесь. У нас самая сильная кардиология. Это я вам сейчас говорю как врач с огромным стажем работы. Все, что ей нужно, это ресурсы. Как только таможня выпустит препарат из плена, мы сразу начнем его применять и будем готовить Элину к операции.

Я тебе увезу ее за границу! Даже догадываюсь куда именно. Поближе к банкам. Они не верят в то, что она выкарабкается, и хотят хотя бы получить доступ к ячейкам.

Так вот к чему спешка! Нет, мой «друг». Этот вариант меня совсем не устраивает.

Жду, когда младший Гаджиев уйдет. Возвращаюсь в палату Эли.

— Слышал? — спрашивает Карп Савелич.

— Да.

— Что будешь делать?

— Посажу их всех, — жму плечами.

Нервно прокручиваю в пальцах мобильник. Еще один звонок.

— Еремеев, мне срочно нужна вся информация по майору Соболеву Артуру Валентиновичу. У тебя два часа, — поднимаю взгляд. Мой боец и Равиль идут к нам, — работай, — сбрасываю. — Получилось?

— Спасибо, — Рав благодарно кивает.

— Пойдем, поговорим. Дальше медики без нас разберутся.

— В мой кабинет можно, — Карп Савелич протягивает ключ.

Благодарно кивнув, забираю. Уходим с Равилем в кабинет врача, закрываемся и я в красках излагаю ему план Гаджиева.

— Не давай согласие на перевозку, ты меня понял?! — срываюсь на него. — Даже если пистолет к виску приставят, не соглашайся! Пришли мне на электронную почту документы для предстоящей операции и договор, где прописана сумма, я начну решать вопрос с деньгами сегодня же. Сука!!! — пинаю корзину с бумагами. — Думал, у меня немного больше времени, раз они не шевелятся. А они просто решили переиграть свой план.

— Меня в него не посвятили, — трет руками лицо Равиль.

— Они не знают, что без согласия родственника им вывезти ее не дадут. Эля сейчас сама за себя не решает. Бабки, конечно, помогут, но на это нужно время. Как минимум найти того, кто рискнет. Ускоряемся, Равиль. Задачи становятся сложнее, и время продолжает свою игру против нас.

Жмем друг другу руки. Выхожу из больницы и сразу звоню полковнику.

— Товарищ полковник, у нас нет больше времени. Гаджиев начинает шевелиться. Мы должны его опередить. Иначе он уедет, и мы его не достанем. И не достанем то, что лежит в чертовых ячейках.

Глава 21

Элина

В теле такая слабость, что даже глаза открываются не с первого раза. В просвет между ресницами попадает яркий свет. Это солнце? Пожалуйста, пусть будет оно. Мне кажется, я провела в темноте целую вечность и все никак не могла выбраться, а сейчас вижу свет, и сердце буксует в груди, пытаясь радоваться.

Сквозь шум в ушах пробиваются голоса. Они далекие, словно эхо, бьющееся о стволы деревьев далеко в лесу. Я чувствую тепло чьей-то ладони. Оно отзывается в груди новой пробуксовкой изношенного мотора.

Снова пытаюсь открыть глаза. Силуэт передо мной размывается, отлипает от неба язык. Ладонь крепче сжимает мою руку. Ноздрей касается запах мужчины.

— Вик… — хрипло выдавливаю из себя.

Силуэт, находящийся рядом со мной, приобретает более четкие очертания.

— Привет, моя девочка, — к пересохшим губам прикасаются его теплые и влажные. Его пальцы подрагивают, крепче сжимая мою ладонь.

— Ну вот и славно, — еще один голос.

Двигаю зрачком, нахожу мужчину в белом халате, мой кардиолог, и рядом с ним еще один. Кажется, он работает здесь, в реанимации. Это отделение не сложно узнать по звукам работающих приборов и специфической атмосфере, которая ощущается кожей.

— С возвращением, Эля, — врач заглядывает мне в глаза, смотрит на показания приборов. — Лекарства запустили восстановительный процесс, мы вывели тебя из искусственной комы, чтобы организм не ленился, задействовал все ресурсы и начал интенсивнее восстанавливаться в естественном режиме. Будем потихоньку готовиться к операции.

— Спасибо, — слова пока даются сложно. Скорее всего, я долго «спала».

— Мы вас пока оставим. Равиль скоро подъедет, уже несколько раз звонил, — сообщает мой лечащий врач.

Доктора уходят. Виктор не сводит с меня глаз. В его взгляде тоска и беспокойство, тело напряжено, вид усталый, совершенно помятый. Это из-за меня? Не надо было подпускать его к себе. Я ведь знала, что так будет. В любой момент все закончится. Все равно полезла в отношения. Любви захотелось дурочке. Теперь ему больно и страшно за меня. И это я виновата.

Отворачиваюсь. По щекам текут слезы, капают за ухо и на подушку.

— Не смей плакать, — он разворачивает мое лицо к себе. — Мы не для того тебя вернули, — его голос хрипит и все время срывается, словно его рвут на куски. — Любимая моя, — раскрывает мою ладошку, прижимается к ней щекой, — я скажу сейчас, а ты запомни. Поняла?

— Да, — сквозь слезы соленые губы растягиваются в улыбке.

— Я. Люблю. Тебя. Никому не отдам. Каждую секунду я думаю только о тебе и буду бороться за тебя. Мы тебя вылечим, поняла меня?! — его верхняя губа нервно дергается. — Просто доверяй мне, улыбайся и восстанавливайся. Ты сильная. Невероятно сильная девочка. Копи все эти силы вот здесь, — прикладывает ладонь к груди в районе сердца. — Я сделаю все остальное.

— Со мной одни проблемы, да? — тяну его руку к своим губам, прижимаю. На то, чтобы поцеловать, сил пока нет. Закрыв глаза, стараюсь раствориться в этом прикосновении, напитаться им, пока есть возможность.

— Я сейчас тебя покусаю, Элина! — рычит мой мужчина, забирает мою ладошку в свою, подносит к губам и прикусывает подушечки пальцев зубами.

Мое тело просыпается от остроты таких прикосновений. Я шевелю пальчиками на ногах, сгибаю их в колене. Приятно. Сонное оцепенение медленно отпускает. Я снова чувствую эту жизнь. Радуюсь до слез хрусту простыни, которой укрыто мое обнаженное тело. С наслаждением вдыхаю запахи, витающие в реанимационном боксе. Я пока могу это делать: любить, дышать, чувствовать. И Виктор рядом. Он настойчиво требует, чтобы я продолжала это делать, а значит, нельзя сдаваться. Еще не время. Надо сделать последний рывок, а там… там либо обрыв и пропасть, либо несколько десятков лет рядом с тем, кто борется за меня так же, как я борюсь за эту жизнь.

— Эля, — а вот и Равиль.

Здесь же Виктор! Распахиваю глаза шире. Взгляд брата темнеет, но он не кидается на моего мужчину с кулаками. Они спокойно приветствуют друг друга кивком головы.

— Что еще я пропустила? — улыбаюсь, принимая теплый поцелуй в лоб от старшего брата.

— Не сильно много, — отвечает Вик. — Сейчас у нас с твоим братом общая цель — это ты, — улыбается он. — Я вас оставлю. Мне с поста пытаются достучаться.

— С поста? — удивленно смотрю на Равиля.

— Угу, — кивает брат. — Не бери в голову.

— Рав, — решаюсь спросить, пока Виктора нет. — Ты нашел деньги на операцию?

— Мы собрали большую часть суммы за последние пару дней. Остальное сейчас решается. Твой Завьянов через свои каналы пробивает варианты.

— Так странно это от тебя слышать… Твой Завьянов.

Он молчит. Брату сложно принять, что у меня есть отношения, которые я еще и скрывала, да еще и с русским мужчиной. Взрослым при всем при этом. Не представляю, что сказал ему Вик, чтобы Равиль так спокойно подпустил его ко мне.

— Не будем сейчас об этом, — брат быстро сворачивает тему. — Не говори пока много. Береги силы.

— Хорошо.

И я не задаю ему еще десяток вопросов. Что за каналы? Зачем охрана? И кем вообще работает Виктор? Я знаю о нем крайне мало. Мы просто не успели… Чертово время! Она всегда ведет свои игры против меня.

К нам возвращается «мой Завьянов» и приносит с собой с улицы сладкий запах весны. С удовольствием ловлю его носом. Снова хочется улыбаться.

Любуюсь своим мужчиной. Сейчас кажется, что он стал крупнее, словно подсел на железо в спортивном зале и протеин. На руках четче прорисовываются мышцы, темные джинсы плотнее обтягивают ноги. Они явно стали ему немного малы. Футболка небрежно выправлена из-под ремня с одного бока. Короткий ежик темных волос взъерошен. А на костяшках пальцев свежая ссадина.

— Что произошло? — спрашивает за меня Равиль.

— Нормально все. Минус один пока. Младшего не теряй, я его забрал.

Общаются на только им понятном языке.

— Не будет проблем? — спокойно интересуется Рав, словно их беседа привычна и обыденна.

— Я максимально ускоряю все процессы. Так что он очень удачно приехал. Я хоть нервяк сбросил, — усмехается Виктор.

— Сколько ты сможешь его держать?

— Официально? Сорок восемь часов. Только кто тебе сказал, что я собираюсь официально его оформлять прямо сейчас?

— Ну да, — хмыкает Рав, — логично.

— Маленькая моя, — Виктор снова садится рядом, — я оставлю тебя с братом, хорошо? Вечером вернусь и опять будем всю ночь с тобой вместе.

— Опять? — удивленно смотрю на него.

— Он здесь прописался на ночные смены, — поясняет Равиль.

Мне все еще странно, что они общаются. К этому придется привыкать, ведь Виктор — первый мужчина, кому брат позволил не только подойти ко мне, но и прикасаться, да еще и в своем присутствии.

— Ты все запомнила, что я говорил? — тихо спрашивает Вик.

— Да, — стараюсь еще немного подышать им, пока не ушел.

— Тогда будь умницей, — скользит пальцами по скуле. — Пост сдал, — протягивает ладонь брату.

— Принял, — Равиль крепко сжимает ее в ответ.

Глава 22

Виктор

Только успеваю выйти из клиники, как у меня начинает нервно жужжать мобильник. Сам полковник звонит. С предвкушением предстоящей беседы с младшим Гаджиевым жму на зеленую и шарю свободной рукой по карманам в поисках сигарет.

— Майор Завьянов. Слушаю, — стараюсь держать ровный тон.

— Ты что за беспредел творишь, майор?! — рявкает он.

— Не понимаю, о чем вы, товарищ полковник, — вставляю в рот сигарету, зажимаю губами, чиркаю зажигалкой.

— Ты зачем Эльдара Гаджиева раньше времени в контору приволок?! Ты всю операцию решил похерить? — разоряется начальство.

— У меня все под контролем, товарищ полковник. Вы же развязали мне руки, я действую на свое усмотрение. Появилась необходимость еще немного ускориться, так что действую кардинально, пока вы пробиваете мне доступ в банки.

— Смотри, майор. Если ты упустишь его, звезды полетят у меня, следом у тебя. И не факт, что закончится только этим. Вылетишь с должности. Я потом помогать не стану. Понял меня?!

— Так точно! Понял, товарищ полковник. Под контролем все. Не взял бы я Эльдара, они завтра увезли бы Элину Садыкову. Заключили бы брак, проплатив регистратора, и все. Доступ к ячейкам у них и девочку бы мы потеряли.

— Ясно. Держи меня в курсе, Витя. Я головой отвечаю за результат. Снимут мою, полетит и твоя.

— Есть держать в курсе, товарищ полковник.

— Удачи.

— К черту, товарищ полковник. Мы лучше без нее родимой, своими силами.

Еду в контору. Во дворе стоит машина подполковника. Вернулся, значит…

Если я успешно закончу эту операцию, сяду на его место. Он знает и тихо ненавидит меня за это. Так вышло, что конкретно сейчас я ему не подчиняюсь. Сразу через голову, полкану, ну а он уже дальше отчитывается.

Как только разработка Гаджиева началась заново, подполковника отправили в срочную командировку, чтобы под ногами не мешался. Его куда-то подвинут, я пока не в курсе, но, судя по всему, ему не нравится, у нас теплее. Теперь понятно, кто доложил полковнику о том, что я принял Эльдарчика. Мои бы не стали, я каждому доверяю. А этот…

Хер бы с ним, у меня полномочия есть. Послать открыто не могу, конечно, но имею право действовать на свое усмотрение.

Уже из коридора ощущается присутствие основного начальства. Не люблю эту гнетущую обстановку. Нам и вне этого здания хватает напряга да нервотрепки. Многие ждут смены руководства, но делают это предусмотрительно молча.

— Виктор Сергеевич, — приветствует меня секретарь, — вас товарищ подполковник у себя ждет. Сказал, как вернетесь, чтобы сразу к нему зашли на доклад.

— Спасибо. Чайку мне сделай, — прошу неформально.

— А подполковник?

— Позже. Мне сначала с полковником надо переговорить.

Она улыбается. Пока раскладываюсь в кабинете, приносит мне черный чай с бергамотом и лимоном. Вдыхаю терпкий аромат горячего напитка и набираю полкана, узнаю, насколько в курсе ситуации подпол.

А вот теперь можно идти «на ковер».

Жду. Он специально морозит меня в приемной минут двадцать. Успеваю насмотреться в окно и почти уснуть, стоя как жираф.

Вызывает, наконец.

— Здравия желаю, товарищ подполковник, — приветствую, по форме останавливаясь в нескольких шагах от его стола.

— Почему нарушаешь правила оформления заключения под стражу, майор? — хмурит густые брови.

— Согласовано с товарищем полковником, товарищ подполковник, — отчитываюсь.

Ему не нравится. Задумчиво смотрит в бумаги перед собой. Ищет, до чего еще докопаться.

— Как идет операция, Завьянов?

— Все по плану, товарищ подполковник.

— По плану, говоришь… Почему камеры в тюремном боксе отключали? — левый уголок губ приподнимается в довольной усмешке.

— Сбой, товарищ подполковник. Быстро устранили. Я был там. Обошлось без происшествий.

— На все-то у тебя есть ответ, майор. Нравится через голову скакать? — зло хмыкает.

— Никак нет, товарищ подполковник. Ничего такого не было. Действую строго согласно приказу генерала Демидова, вы же знаете, — чуть расслабленно жму плечами, — не мое решение, я подчиняюсь.

— Знаю, знаю… — бурчит он себе в усы. — Свободен, майор.

— Есть!

Чеканя шаг, покидаю его кабинет. И чего хотел? Докопаться? Я и сегодня камеры вырублю, но только после того, как он уедет. А он точно уедет, его полкан к себе с докладом уже вызвал. Мы с Эльдарчиком без свидетелей сначала поговорим. Мне надо понимать степень его сговорчивости. А потом уже и на камеру можно как положено.

В кабинете еще раз перечитываю брачный договор, заключенный между семьями Гаджиевых и Садыковых. Надо выстроить логику, почему отец Эли отдал дочь Алихану? То, что в ячейках — это явно ее страховка, но она ведь хрупкая девочка, они ее заставят и она все отдаст. Почему?

Сдавливаю виски, закусываю губы, вспоминая, как ругал за эту дурацкую привычку младшего брата, и пялюсь в бумаги. Здесь есть ответ на мой вопрос? Дело может быть в деньгах на операцию, ведь Садыков разорился и вылечить дочь не мог. Об этом я уже думал. Но! Здесь важно другое.

Звоню Равилю, чтобы подтвердить или опровергнуть наличие еще одного документа, которого у меня пока нет.

— Слушаю, — берет он трубку.

— Твой отец и Алихан должны были подписать еще одну бумажку, где Гаджиев подтверждает свое обещание помочь Эле с операцией. Мне нужна эта бумажка, Рав.

— Я посмотрю в документах. Не помню, чтобы видел что-то похожее.

— Ищи не договор, ищи расписку или соглашение. Возможно, составленное от руки.

— Если найду, на что обратить внимание?

— Там может быть ответ на вопрос, почему твой отец решил отдать им дочь.

— Он защитить ее хотел, я же объяснял тебе. Гаджиевы — сильные и авторитетные… Алихан может вылечить Элю…

— Не то. Смотри, у девочки должна быть стопроцентная гарантия. Сейчас ситуация следующая. Эльдар может ее увезти, жениться, забрать все из ячеек и исчезнуть, просто бросив Элю умирать, как бы страшно это не звучало. Зачем ему тратиться на ее операцию? Это же очень приличные бабки. Не факт, что она сможет родить ему наследника, даже если операция пройдет успешно. Значит, дело и не в этом. А теперь я повторяю вопрос: какая у нее гарантия, что после вскрытия ячеек, она останется жива и будет все еще нужна семье Гаджиевых? Чем подстраховал ее ваш отец? Может мы не там ищем? Ячейки надо вскрывать, но профессиональная интуиция подсказывает, что уничтожит Алихана не содержимое ячеек.

— Хм… Что может быть ценнее так хорошо спрятанного компромата? — задает правильный вопрос Равиль.

— Жизнь, — отвечаю ему. — Ценнее любых бумаг, любых денег может быть только жизнь близкого человека, возможно ребенка. Тогда все равноценно. Жизнь дочери за жизнь … Кого?

— Ты с ума сошел? Тогда Элина должна знать. Она не знает! — заводится Равиль.

— Не обязательно. У нее есть что-то такое, о чем не знает она, но знает Гаджиев. И это что-то удерживает его от того, чтобы не убрать твою сестру после получения доступа к ячейкам. Думай, Равиль! Думай! Ты свою сестру знаешь лучше. Привычки… какие украшения она любит? Какие книги? Одежду? Нам может помочь все что угодно. Вечером приеду, попробуем вместе разобраться. Сейчас перебери бумаги. Найди мне это чертово соглашение!

Глава 23

Виктор

Равиль ничего не нашел. Сука!!! Как же бесит меня уже все это!

Выплескиваю эмоции в спортзале, чтобы ни на кого не сорваться. Хотел еще в тир заглянуть, но брать в руки оружие сейчас тоже затея хреновая.

Расписка… это сто процентов обычная расписка. Она тоже в ячейках?

Думай, Вик! Думай!

Спать надо больше и жрать что-то существеннее кофе. Но спать нет времени, а еда застревает в горле.

Загоняю себя на беговой. Сливаю остатки сил, впечатывая кулаки в боксерский мешок. Мокрый весь. С волос капает едкий пот, глаза слезятся, по спине течет, футболка вся насквозь. Надо в душ. Тело все гудит от перенапряжения. Мышцу на ноге забило, чуть не рухнул на потеху своим же бойцам. Завтра еще начинается сдача нормативов. Пиздец просто! Надо как-то все успеть.

В общем душе пара парней из моих. В раздевалке снимаю форму, наматываю полотенце на бедра и в кабинку. Вешаю его на крючок. Открываю теплую воду, подставляю лицо под струи. Глаза перестает так сильно щипать. Гелем для душа смываю пот с волос и тела. Сейчас бы Элину сюда. Женщины давно не было. Член тут же радостно встает колом. Бьющие по возбужденной плоти капли воды дразнят еще сильнее. Мышцы в паху сокращаются. Шумно выдыхаю и стараюсь выбросить пока все это из головы, но фантазии подкидывают ощущения нежной кожи под пальцами.

Черт… Зря я об этом подумал. Не время сейчас, но оно, блядь, лезет в голову само!

Упираюсь ладонями в кафель душевой. Просто дышу, закрыв глаза. Думать об Эле гораздо приятнее, чем о Гаджиеве.

Тело не сразу, но успокаивается.

Заворачиваюсь в полотенце. В раздевалке кидаю в пакет спортивные шмотки. Дома надо закинуть все в стирку. Поправляю рубашку, еще раз провожу мягкой махровой тканью по волосам, чтобы не капало за шиворот.

За работу.

Опять до ночи. Умудряюсь уснуть за рабочим столом еще на два часа. Просыпаюсь как по будильнику. Организм начинает привыкать к такому режиму. У меня сейчас «свидание». Днем хотел, но загрузился другими вопросами и отложил приятный момент до вечера. Зато у меня теперь есть официальная бумага на обыск старого офиса Садыкова. Рано утром уезжаю в командировку. Нормативы парням придется сдавать без меня.

В изоляторе тишина. Прохожу к камерам. Эльдар лежит на койке, смотрит в потолок. Прямо на него направлена камера. Пока не отключаю ее. Поговорим. Агрессию я слил в спортзале. Надо спокойно теперь изучить противника. Это Алихана я знаю лично, с сыном его знаком больше по сводкам. Надо понимать, что он из себя представляет.

Увидев меня, Эльдар не спешит подняться. Хмыкнув, снова переводит взгляд в потолок.

— Тебе конец, — спокойно заявляет он.

— Эта камера пишет звук. Ты только что угрожал сотруднику при исполнении, — улыбаюсь ему. — Поговорим?

— Мне с тобой не о чем говорить. У тебя что-то есть на меня? Нет? Значит я буду молчать и просто подожду, когда меня отсюда выпустят.

— Меня поражают твоя уверенность и оптимизм. У меня тут недалеко от тебя сидит пара свидетелей, которых мы привезли из вашей химлаборатории.

Напрягается на мгновение, но лицо держит очень хорошо.

Какой интересный персонаж. Тренированный.

— Ничего не знаю ни про какие лаборатории. Я бизнесмен, а не химик.

— Ну, да… ну, да… — кручу в пальцах зажигалку. — Зачем тебе Элина Садыкова?

— Люблю. У нас свадьба скоро. Придешь? — садится на койке, упирается предплечьями в колени и внимательно смотрит мне в лицо. Запоминает.

— Она в больнице, какая свадьба?

— И что? В тюрьме люди женятся, а это всего лишь клиника. Не хочу больше ждать. Веришь, нет? Жить без нее не могу, — криво ухмыляется он.

Во мне все закипает. Торможу себя пока. Нельзя вестись. Эта мразь провоцирует меня на эмоции. А я пока прощупываю его слабые места, задавая совершенно разные, не связанные между собой вопросы. Где-то он обязательно проколется. Поменяется реакция, подскочит пульс. Психологи просмотрят видео и скажут, куда давить.

Мы больше часа продолжаем игру, обмениваясь любезностями. Хорошо, что я пошел этим путем. Набил бы ему морду, не увидел бы то, что увидел.

На мой вопрос про содержимое банковских ячеек Эльдар ответил чуть более эмоционально, но не так чтобы я докопался. А вот услышав следующий вопрос, его знатно дернуло. Значит я прав. Есть расписка и есть своего рода залог. Этот залог очень дорог семье Гаджиевых.

— Кого забрал у вас Садыков взамен на жизнь Элины? — давлю на Эльдара. — Твою младшую сестру? Она маленькая еще, да? Ее спрятали?

— У меня нет сестры, — цедит он сквозь зубы.

— Сколько ей сейчас?

— Да пошел ты!

И психологи не нужны.

Вру, нужны. Надо понять, где еще я попал в точку.

— Что произошло между твоей семьей и семьей Садыковых, Эльдар? Почему старший Садыков оказался мертв, а твоя сестра так и находится у него в заложниках? Равиль знает о ней? Ты сядешь, но ребенка я могу спасти.

— Ничего не знаю ни про какого ребенка. Пошел на хер, майор. Ни слова больше не скажу, — ложится на койку.

— Тебя будут повторно допрашивать под препаратами, Эльдар. Ты не выйдешь отсюда.

— На хуй иди, я сказал. Разговор окончен, — он отворачивается к стене.

— Ну смотри. Только очень хорошо подумай… до утра. Потому что, когда я сам найду информацию, а я ее найду, у тебя не останется шансов на мою лояльность.

Он обязательно подумает. Я в этом уверен.

— Запись разговора с Гаджиевым психологам на разбор, — отдаю распоряжение дежурному.

Покидаю изолятор. Гриша спит в машине, хорошо ему. Стучу в стекло. Вздрагивает, просыпается.

— В клинику, Гриш, — сажусь в машину, — и до утра свободен.

Доезжаем. Отпускаю водителя отсыпаться, а сам заступаю на привычное ночное дежурство. Элина не такая бледная сегодня. Улыбается, как только я появляюсь в дверном проеме.

— Привет, моя красивая девочка, — целую ее в запястье.

Лекарство работает. Врач говорит, что его должно хватить, чтобы полностью подготовить ее к операции. Эле оставили только мониторы и сегодня покормили жидким бульоном.

Пальчики прохладные, но больше не ледяные. Осторожно обнимаю каждый из них губами, она жмурится, как котенок на солнышке.

— Думал о тебе весь день.

— Я тоже, — смущенно признается она.

— Эль, можно я спрошу? Твой брат не помнит или не знает, а мне очень важно знать.

— Конечно, — кивает моя любимая девочка.

— Твой отец… Он ничего не дарил тебе перед гибелью?

— Папа всегда что-нибудь мне дарил. Он меня часто баловал, — вздыхает Эля.

— Понимаю. Меня интересуют последние подарки. Вспомни, пожалуйста. Это очень важно.

— Ну… — закатывает глазки к потолку в задумчивости. — Сережки дарил красивые с маленькими бриллиантами, но я не ношу их. Повода не было. Так и лежат в шкатулке. И еще платье. И… Да, вспомнила. Браслет. Простой совсем, из разноцветных камушков, а на нем несколько кулончиков. Вот его я часто ношу, он мне нравится, — улыбается она. — Он там же, в шкатулке сейчас лежит, в моей комнате.

— Спасибо, маленькая. Обязательно посмотрю. Я завтра уеду, ты не теряй меня. Буду на телефоне. Как вернусь, сразу к тебе.

— Надолго? — ее настроение сразу портится.

— Дня на три-четыре. Будь здесь умницей, ладно? Охрана к тебе никого постороннего не подпустит.

— Я буду, — обещает она. — Не волнуйся за меня, — гладит пальчиками по ладони.

Не сдержавшись, приподнимаюсь и прикасаюсь губами к ее желанным губам. Все, как она хотела. Жадно, по-взрослому, с языком. Соприкасаюсь кончиком с ее. Кровь болезненно бьет в пах. Мягкие, нежные губки такие вкусные. Неопытный язычок неловко отвечает на мои ласки. Не здесь у нас должен был состояться первый взрослый поцелуй. Только ждать у меня больше нет сил. Это моя скромная награда за бессонные ночи. Люблю… И ради этих губ и моментально поплывшего взгляда, ради пылающих от смущения щек я готов пахать дальше. Зарядился своей девочкой. Попробовал ее на вкус, а она меня, и ей понравилось.

— Не сдержался, — хриплю, восстанавливая дыхание.

— Вик… — Она тянется ладошкой к моему лицу. Тут же прижимаюсь к ней щекой. — Я тебя люблю, — шепчет. — Возвращайся, пожалуйста.

— Когда ты прекратишь со мной прощаться? — злюсь, но стараюсь погасить.

Да, она в любви мне сейчас призналась, только вот интонация такая, что мне хочется ее выпороть.

— Я не…

— Прощаешься! — рявкаю чуть громче, перебивая.

На мониторе начинают скакать цифры.

Идиот!

— Прости, прости. Не хотел кричать, просто… Просто не смей со мной прощаться, поняла? Это я люблю тебя, а ты прощаешься. Я так не хочу, не согласен. Ты потом мне скажешь эти слова, ладно? Когда я заберу тебя отсюда. Ты же скажешь?

— Конечно.

— Вот и умница. А пока забудь о них и просто принимай то, что даю я.

Глава 24

Виктор

Рано утром на несколько часов Элина остается без присмотра. Моя красивая девочка спит, а Равиль ждет дома. Я попросил.

С чувством нарастающего беспокойства усиливаю наблюдение и охрану. Ставлю своих людей прямо возле бокса. Пока меня нет, они будут дежурить в две смены.

Гриша подбирает меня у клиники. Едем к Садыкову в гости. Равиль быстро открывает мне дверь. На кухонном столе уже ждет резная деревянная шкатулка с откинутой крышкой.

— Я искал ключ или намеки на него. Безуспешно. У тебя глаз наметан, может выйдет лучше. И еще раз перебрал все документы. Ничего нет.

— Забей. Я уже понял, где их искать. Сестра будет на тебе и моей охране, пока меня не будет. Эльдара не выпустят. Его оформят официально завтра утром и будут допрашивать под препаратами.

— Без тебя?

— Да. Я там не нужен. Все, что мне было надо, я узнал. Там будут психолог и хороший следак. Плюс все на камеру и под протокол. Так что в любом случае результаты допроса пройдут через меня. Давай посмотрим, что тут есть.

Высыпаю на стол содержимое шкатулки. Распределяю его ладонями по поверхности, внимательно смотрю. Папа и правда баловал свою принцессу. Респект и уважение Равилю, он не стал продавать украшения, несмотря на сложную ситуацию. Есть несколько довольно дорогих подарков.

Сережки сразу отпадают. Они слишком мелкие.

— А где браслет? — спрашиваю у Равиля.

— Какой? — хмурится он.

— С разноцветными камушками и кулончиками. Элина про него рассказывала.

Думает пару минут, уходит в ее комнату, приносит оттуда плюшевого кота. У него на лапе затянут этот самый браслет. Черная веревочка, на ней камни, похожие на разукрашенные морские. Все уникальные, с разными гранями. И правда красивый. По центру крепления для безделушек. Два по бокам свободны, а в середине висит три разных. Цепляю тот, что с руной. Веду пальцем по выпуклому знаку. Да, это вполне может быть оно.

Фотографирую, прогоняю через поиск.

Руна любви.

А что еще мог подарить папа своей принцессе?

— Я заберу.

Равиль скептически смотрит на кулон, кивает. Оставляю ему свой личный номер телефона на всякий случай.

— Я предупредил нотариуса, — говорю ему. — Завтра в десять вот по этому адресу, — скидываю сообщением, — заберешь деньги. Внеси их сразу на счет клиники. И там выйдет большая часть суммы Эле на операцию. Хрен знает, как оно будет. Я с врачом договорился. Если что экстренное, ее прооперируют, а остаток мы докинем.

— Даже так?.. Спасибо, — Равиль благодарно жмет мне руку.

— Я держу слово, Рав. Обещал, что мы все сделаем? И мы сделаем. Будь рядом с ней.

— Ты так любишь ее? — вдруг спрашивает он.

— Люблю, — смотрю ему в глаза. — Что? — беззлобно усмехаюсь. — Теперь я имею на это право?

Равиль молчит. Пусть думает, я решение уже принял и от него оно вообще никак не зависит.

Прощаюсь с ним, еду в контору, заглядываю к Эльдару, чтобы накачаться необходимым количеством здоровой злости. Это помогает держаться в тонусе не хуже кофе.

После Гриша везет меня к полковнику, потом домой. Собираю вещи и в путь. У нас впереди многочасовая дорога. Есть возможность выспаться.

Как только мы выезжаем из города, ложусь на заднее сиденье и закрываю глаза.

— Гриш, подними меня, когда надо будет тебя сменить. Мы не будем останавливаться. На это нет времени.

— Отдыхайте, Виктор Сергеевич.

* * *

Гриша останавливает машину на одной из улиц незнакомого города. Выходим, курим и разминаем ноги. Гнали почти без остановок, постоянно меняясь за рулем. Я выспался. Голова ясная, несмотря на выматывающую дорогу.

Напротив замечаю небольшое кафе с национальным колоритом. Желудок радостно урчит. Надо и правда что-то в него закинуть.

Ставим машину на сигнализацию. Переходим проезжую часть. С мелодичным звоном колокольчика открываем дверь.

— Здравствуйте, уважаемые, — нас встречает мужчина с проседью в густой бороде и на висках.

— Доброе утро, — приветствую его, — нам бы поесть.

Он внимательно изучает чужаков. Я специально форму надевать не стал, чтобы не вызывать лишнего внимания, но чужих все равно видно сразу и за нами будут наблюдать. Это в больших городах всем насрать, а здесь нет. Здесь будет пристальное внимание к каждому шагу.

Как ты жила тут, моя девочка?

Выбираем удобный столик в пустом заведении. Радуемся, что меню с картинками, потому что в названиях я совершенно не ориентируюсь.

— Вот этот суп, — показываю хозяину заведения, — Жижиган чорпа, — выговариваю название, — Чепалгаш и кофе.

Пока ждем, неспешно беседуем с водителем. Обсуждаем планы на сегодня, смотрим по картам маршрут, как удобнее проехать к офису Садыкова. Хозяин приносит нам глиняные плошки с наваристым бульоном и приличными кусками баранины. В центр выставляет порезанную на треугольники лепешку с творогом и зеленью. Пахнет одуряюще вкусно. Рот тут же наполняется слюной. Берусь за ложку и наслаждаюсь нормальной едой впервые за эти адски тяжелые дни.

Кофе тоже отличный.

Благодарно жму руку хозяину заведения. Он провожает нас, смотрит в окно, как мы садимся в машину, и, только когда отъезжаем, уходит заниматься своими делами.

Рассматриваю в окно автомобиля город, кручу в руке браслет Элины. Надеюсь, я не зря сюда приехал.

— На месте вроде, — Гриша опускает стекло и всматривается в здание, у которого мы остановились.

Оно опечатано, но у меня есть разрешение на вскрытие.

— Набери местных ментов, Гриш. Я осмотрюсь пока.

Выхожу из машины. Иду вдоль здания, покрытого панелями приятного песочного цвета. Жалюзи на окнах закрыты, сигнализация не работает.

Приезжает тачка со спецсигналами. Приветствую коллег, показываю документы. Вскрываем дверь, заходим внутрь. В глаза сразу бросаются следы последнего обыска. На полу бумаги, компов нет, их вывезли давно, пыльно везде.

Ищу кабинет Садыкова.

— Ничего вы здесь не найдете. Последний раз все вывезли, — сообщает мне один из полицейских.

— Я ищу сейф. Его тоже вывезли? Не видел в протоколах.

— Сейфа не видел, — жмет плечами.

В кабинете старшего Садыкова хаоса еще больше. Гриша собирает с пола раскиданные документы. Я осматриваюсь. На первый взгляд сейфа не видно. Но я же сюда приехал решить сложный ребус от отца своей девочки. Мужик знал скорее всего, что его грохнут, и хорошо спрятал компромат.

Прощупываю и простукиваю стены, обшитые деревянными панелями. Двигаем шкафы…

— Где же ты? — бубню себе под нос.

— Да нет здесь сейфа, майор, — немного фамильярно.

— А я говорю, есть, — улыбаюсь ему.

Есть еще мысль, что он в квартире, где жила семья Садыковых до переезда. Но это было бы не то. Он же знал, что будет обыск? Знал. Не мы, так люди Гаджиева пришли бы сюда и все перевернули. Значит надо спрятать именно здесь. Почему? Они, вот как я сейчас, не нашли тайников, забрали то, что увидели, и ушли. Больше не возвращались. Зачем? Ведь все уже выгребли. Квартиру, конечно, тоже обыскивали, но там возможностей что-то спрятать меньше.

К вечеру от духоты и пыли болит голова. Раздраженные коллеги отвечают на вопросы дёргано и зло.

Сори, ребят. Работа у нас с вами такая. По-хорошему, здесь не я должен копаться, но это дело стало слишком личным.

К полуночи расходимся. Снимаем комнату в первом попавшемся отеле. Смываем с себя пыль и усталость. Гриша уходит спать. Я наливаю себе в бокал немного коньяка, выхожу на балкон, смотрю на ясное звездное небо и стараюсь проанализировать сегодняшний день еще раз, пока алкоголь не начинает давить на глаза.

В шесть утра подъем. Быстрая растяжка, несколько отжиманий, крепкий кофе и за работу.

— Знаешь, где мы вчера не смотрели, Гриш? — спрашиваю у водилы, пока мы еще раз осматриваемся в офисе.

— Где, Виктор Сергеевич?

— Стул дай, — киваю на предмет мебели, стоящий за его спиной.

Забираюсь на него и начинаю разбирать навесной потолок.

Плитка за плиткой падают на пол. Свечу фонариком в темноту, пока взгляд не натыкается на длинный, прямоугольный ящичек, очень похожий на банковскую ячейку.

— А здесь никто и не искал, — довольно усмехаюсь. — А я нашел…

Разбираю еще часть потолка. Достаю «секретик». Спускаюсь и уже на столе внимательно всматриваюсь в хитрый замок.

— Ай да, Садыков! — улыбаюсь шире. — Контора страдает без таких спецов. Не туда ты, мужик, свои способности направил. Ой, не туда.

Прикладываю к замку кулончик с руной. Раздается приятный тихий щелчок, и крышка ящика открывается, весело подпрыгнув вверх.

* Наваристый бараний супчик. Готовят его на основе кусковой баранины на кости, которая проваривается в небольшом объеме воды для получения жирного бульона.

В блюдо обязательно добавляют картошку, лук, морковь, а после сдабривают чесночком, зеленью и специями. Отличительная черта этого первого блюда — крупная нарезка овощей, а картофель и вовсе могут не резать, если он достаточно мелкий.

Аппетитной подачу делает зелень и ароматная кукурузная лепешка, которая скрашивает сытный супчик и помогает набраться сил на целый день.

** Очень интересные пышные лепешки с творогом и зеленым луком, которые пекутся без капли масла. Они очень сильно напоминают дагестанские чуду, но по чеченским традициям лепешки делаются тоньше и с добавлением перьевого лука.

Глава 25

Виктор

Следом за этими приятными звуками раздаются менее приятные, но более знакомые. Поднимаю взгляд от ящика. Натыкаюсь им на стволы, взведенные и направленные на нас. Три штуки. Как мило. Я уж думал все будет просто и скучно.

Лица крупных мужчин закрыты платками, на головах кепки, надвинутые на глаза, камуфляж серый, в тон местности.

Ну здрасти вам, что ли!

Плавно поднимаю вверх руки. Гриша делает то же самое.

— Отойди, — машет головой один из боевиков Гаджиева.

Узнаю по характерной татуировке на внутренней стороне запястья и радуюсь.

Да, блядь! Я радуюсь этой встрече. Если мы отсюда выйдем, я заберу их с собой. Нападение на сотрудника, да еще и майора антитеррористического отдела, да еще и при исполнении. Кто там у нас честный бизнесмен?

— Мне и тут нормально, — улыбаюсь ему. — Что хотел?

— Это не твое, — указывает стволом на ящик. — Отдай и уйдешь отсюда живым.

— Не могу, прости. Он мне уже как родной. Гриша, ложись!

Одним резким движением руки захлопываю крышку ящика, переворачиваю стол и падаю на землю. Над башкой проходится очередь выстрелов. Следующая летит в импровизированный щит. Перекатываюсь, уходя от пули, и попадаю в артерию на бедре одному из боевиков. Со стоном падает, стремительно заливает кровью пол.

Вот теперь нормально. Два на два. Должны вывезти.

Стрельба в замкнутом пространстве — затея хреновая, особенно когда она идет с двух сторон. Не только мы это понимаем. Борьба быстро переходит в рукопашную с использованием колюще-режущих.

Адреналин шкалит. Картинка перед глазами превращается в схему.

Шаг в сторону, уйти от удара ножом под ребра, ударить под колено и резануть сухожилие, чтобы стоять не мог. Не попадаю. Он уходит в сторону.

Перевернуться. Поменяться местами и снова танцы.

В руке моего противника уже два ножа. Амбидекстр хренов! Кошусь на Гришу. Там тоже бой идет вовсю. Он контролирует ситуацию. Я едва ли не пропускаю удар острым лезвием по руке.

Ящик все еще лежит на полу. Его откинуло к стене. В проходе походу уже труп. Ему мой ящик точно не нужен.

Выбиваю один из ножей ударом ноги. Отшвыриваю ботинком в сторону. Мне он не нужен, я в две руки не умею. У меня правая — рабочая. Ей цепляю своего противника в районе живота. Режу, но не сильно. По камуфляжной куртке начинает расползаться темное мокрое пятно. Самоуверенные дебилы без брони.

Ну и мы тоже хороши.

Ладно, прорвемся! Главное, чтобы полкан не узнал о таком косяке, а то меня долго еще стебать будут.

Я пока целый. Кружим дальше.

Слышу стон. Отвлекаюсь. Гришке достается по ноге, но тоже не критично. Он злится, хапает еще адреналина и умудряется извернуться, схватить стул и шарахнуть им своего персонажа по голове. Стул разлетается. Мужик теряется. Гриша пользуется моментом и насаживает его на нож.

Ко мне не лезет. У меня тут интересно. Весовая категория разная. Двигаемся с разной скоростью, но умудряемся создать общий смертельный танец.

Мой противник перекидывает нож в левую руку, задевает меня. Один — один. Оттесняю его к стене, надо прижать и разнести башку.

Удар кулаком под дых. Дыхание сбивается. Он хватает ртом воздух. Ногой бью в живот, толкая его на стену. Ищет рукой ствол. Достаем одновременно. Я быстрее на долю секунды. Правда не в голову. Разряжаю обойму ему в грудь почти впритык. Без шансов. Его пальцы дергаются. Пуля из ствола уходит мимо меня. Он мешком оседает на пол.

Забрать с собой не вышло. Сейчас отдышусь и фотографии сделаю.

— Как нога? — спрашиваю у Гриши.

— Нормально, — морщится и хромает ко мне.

— Сейчас заштопаемся где-нибудь. Пять минут. Я сниму.

Сдергиваю платки с лиц боевиков, достаю мобильник, снимаю видео, потом делаю несколько фотографий общего плана и вблизи каждого, чтобы видно было рожи и татуировки. Отправляю все материалы себе на электронную почту и копию высылаю Еремееву, пусть начинают разбирать.

Подбираю с пола покорёженный ящик. В него отскочила пуля, он не открылся, но сильно помялся. Главное, я из него успел вытащить и положить в карман. Там остались только бумаги. В таком виде домой повезу. Мои ребята разберутся.

Бросаем машину. За руль пока никто из нас сесть не может. На такси едем в ближайшую больницу. Нас встречают, зашивают под обезболивающим. Предлагают вызвать полицию. Приходится светить корочкой. Вопросы сразу снимаются. Так же, как и предложение о госпитализации.

Едем в отель успокаиваться, восстанавливать силы и думать, кто слил инфу Алихану о том, что я здесь и нашел ящик?

Местные менты, больше некому.

Как узнали?

Вчера ведь мы ничего не нашли, а сегодня приехали в офис Садыкова вдвоем.

— Гриш, там вчера камеру или микрофон оставили наши доблестные коллеги. Надо бы найти перед отъездом.

— Думаете, пальцы оставили, Виктор Сергеевич?

— Следы всегда остаются, Гриш. Наши найдут. Вышлют сюда кого-надо и всех накажут. Майора Соболева СБ уже ебет во все щели. Хорошо хоть тоже на меня не повесили. А то дело-то одно, они могли, — устало смеюсь. — Отдыхаем сейчас. Вечером сходим, заберем «следилки» и домой. Нам здесь больше делать нечего.

— Как скажете, — мой верный водитель закрывает глаза и через пару минут уже спит прямо на маленьком неудобном диване у стены.

Я ложусь на кровать с ноутом. Вставляю в разъем флешку, которая была в ящике. Там несколько видео. Открываю первое сверху, и наступает тот момент, когда ты не сильно-то и радуешься, что был прав.

Глава 26

Виктор

«… Красивая еще даже не женщина, девушка возраста моей Элины, если не младше года на два, сидит на старом деревянном стуле с поломанными рейками на спинке в комнате, похожей на бетонную коробку с зарешеченными окнами.

Шелк очень длинных смоляных волос касается грязного пола. Яркие карие глаза с пушистыми черными ресницами распахнуты от неподдельного, животного ужаса.

На губах и подбородке засохшая кровь.

Когда-то красивый, скромный, как и положено правильно воспитанной кавказской девочке, аккуратный маникюр содран, ногти неровно обломаны. Под ними грязь, будто она рыла пальцами землю или скреблась по бетонной стене.

Длинная черная юбка порвана сбоку. Из разрыва ткани видна стройная ножка со ссадинами от внешней стороны бедра до колена. На ее бледных как молоко щеках застыли слезы. А рядом в коляске навзрыд плачет ребенок. Мальчишка, которому вряд ли больше полутора лет.

У пленницы не связаны руки, но она не прикасается к малышу, не пытается его успокоить. Ей нельзя. Это жестокая пытка. Юная красавица для него либо мать, либо старшая сестра. Скорее всего, второе, хотя, вспоминая регион, может быть и первое. Смотря из какой она семьи…»

Ставлю на паузу. Встаю с кровати, иду за коньяком. Я разное видел за годы службы в своем отделе, но меня каждый раз ломает от таких вот картинок. Они въедаются в память на всю жизнь. Снятся потом, напоминая, что ты сделал недостаточно, раз такие вот девочки попадают в плен к ублюдкам. Раз страдают дети, значит ты не доработал.

Элине будет сложно со мной. Я могу проснуться в холодном поту посреди ночи от таких снов. Иногда с криком, иногда молча глотать собственный пульс и гасить в себе порыв пойти и спасти тех, кого не смог… А потом осознать, что поздно, и я не всесилен. Жертвы в нашем мире неизбежны, и мы вкалываем часто без сна и отдыха ради того, чтобы их просто стало меньше… смертей… женских и детских слез… страхов…

Наливаю себе коньяк. Первая порция выпивается залпом и падает в желудок тяжелым горячим комом. Быстро всасывается в кровь. Вспоминаю, что алкоголь нельзя смешивать с обезболивающим. Все равно наливаю еще. Возвращаюсь к ноутбуку, снимаю видео с паузы.

В кадре появляется старший Садыков. Он подходит к девочке, дергает ее лицо выше, больно ухватив пальцами за подбородок. Долго смотрит в ее влажные глаза, напоминающие загнанного в угол олененка.

«… — Я не хотел, чтобы все было так, — произносит он, — меня вынудили. Твой муж забрал у меня все. Я был вынужден поступить с ним так же.

Мужчина в черном костюме поворачивается к камере и обращается к своему врагу.

— Здравствуй, Алихан. Раз ты смотришь это видео, значит я уже мертв, и вы добрались до ячеек в банке. Ты уничтожил дело всей моей жизни. Ты лишил моих детей будущего. Ты лишил мою дочь шанса жить. Без денег я не смогу прооперировать свою Элину. Она будет умирать у тебя на руках. Я забрал твою вторую и самую любимую жену и сына, чтобы моя дочь жила. Жизнь — за жизнь, Алихан. Ты вынудил меня подписать брачный договор, чтобы получить доступ к информации, которую я успел на тебя собрать. К информации, которая уничтожит тебя и всех твоих людей. Я осознаю, что после заключения брака ты бросишь мою девочку умирать. И, как ты понимаешь, я не могу этого допустить. Тебе придется сдержать слово, вылечить Элину и сделать все, чтобы она жила. Тогда будет жить и твоя семья. Когда ты сдержишь слово, я узнаю об этом даже с того света, и будет произведен обмен. Моя дочь получит информацию о том, где находится твоя семья и передаст ее тебе, а ты отпустишь мою Элину и никогда не посмеешь приблизиться к моим детям, иначе мои люди придут в твой дом и уничтожат у тебя на глазах твоих женщин и всех твоих детей вплоть до самого маленького, — переводит камеру, чтобы было видно ребенка в коляске. — Дочка, если ты это увидишь, знай, что я люблю тебя. Я сделал все, чтобы ты жила и была счастлива. Равиль — моя гордость, опора. Мой сын. Береги Элину. Ты — все, что у нее осталось. Дети… Я не прошу у вас прощения за то, что сделал. Я бы сделал это еще раз, лишь бы вы жили. Прощайте…»

Закрываю глаза. Сердце больно долбится в ребра.

Твари! Какие же вы все твари! Столько искалеченных жизней!

В остальных роликах убийства людей Гаджиева. Лаборатория, в которой мы уже были, и море крови там. Старший Садыков пошел самым жестким путем, чтобы спасти жизнь дочери. Не мне его осуждать или оправдывать. У меня нет детей… Но перед глазами все еще четко стоят перепуганные карие глаза молоденькой девочки, а в ушах звенит плач ребенка.

Ухожу на балкон курить. Первая сигарета улетает за пару затяжек. Достаю вторую. Пальцы дрожат… Какого хрена? Я же привычный! Блядь, я привычный ко всей этой херне! Какого хуя меня ломает?!

Рисую на месте той девочки свою Элину, а на месте ребенка — своего. Мне становится плохо… Цепляюсь пальцами за перила, выкидываю окурок и достаю еще одну сигарету.

Она не поймет отца. Моя светлая девочка никогда не примет то, что он сделал ради ее спасения. Нельзя, чтобы она узнала. Сейчас нельзя. Она просто не вынесет этого. Ее сердце сломается и встанет. Мы больше не заведем.

Сука!!! Да что ж вы творите, люди! Вы же, блядь, люди!

Поэтому плохо мешать личное и рабочее. Поэтому у меня не было постоянных отношений. Потому что вот так оно, блядь, бывает! Это мешает здраво мыслить. Эмоции толкают на необдуманные поступки и повышают риски. Надо взять себя в руки. Я же умею.

Давай, Вик! Давай, блядь! Соберись.

Твоя задача стала всего лишь немного сложнее. Взять Алихана, спасти любимую женщину и вытащить из длительного плена девочку с ребенком.

Подумаешь! Какая херня! Ты справишься, Вик!

Накачиваю себя адекватом. Я работал там, где были заложники. Девочка и ребенок — заложники. Нужен будет хороший переговорщик и мы их вытащим. Сделаем Эле операцию. Заберем содержимое ячеек. Все нормально будет…

Все. Будет. Нормально!

Глава 27

Виктор

Домой гоним, выжимая из машины максимум, наплевав на ранения. За рулем больше времени провожу я. Гришкиной ноге досталось сильнее, но он все равно меня меняет, чтобы я мог поспать. Почти не говорим в дороге. Я показал ему, ради чего мы рисковали. Гриша тоже привыкший к разному, но чисто по-человечески такое всегда тяжело принимать.

На подъезде к родному городу смотрю увлекательное видео с допросом Эльдара под препаратами. Он рассказывает все, что я уже знаю. Мне ту девчонку даже второй женой назвать не получается. В своей голове называю ее младшей.

Так вот, младшую жену Алихану подарил в знак уважения глава одной из более мелких группировок. За что Алихан позволил ему продолжить свою деятельность и взял под защиту. Девушка быстро забеременела, но сына Гаджиев так и не увидел.

Его младшую жену выкрали на последнем месяце беременности. Счастливому отцу только фотографии и кино присылали, как растет его ребенок. Сейчас мальчику год. С возрастом я ошибся, но тут простительно, в детях я не специалист.

Гаджиева раздраконили, он грохнул отца Элины, но жену и ребенка найти не смог. Вот и нужен ему доступ к ячейкам. Там лежит информация, где найти эту флешку, а у меня теперь есть информация, где найти эту девочку и ребенка. Задержка лекарства для Эли — шаг отчаяния. Алихан, видимо, подумал, что дети Садыкова остались без защиты, он может переиграть договор. Но ему все планы спутал сначала Равиль, не желающий отдавать сестру, ну а теперь еще и я.

И нет. Мне не жалко ублюдка. При первой же возможности с удовольствием всадил бы ему пулю в лоб, но вот младшую жену его и ребенка надо вытаскивать.

Гриша высаживает меня у клиники, сам едет домой. Я потом такси возьму.

Иду прямиком к Элине.

— Вик! — улыбается моя красивая девочка.

Она сидит на кровати. Сидит! Я готов счастливо хлопать в ладоши только от этого. Прислонившись спиной на поднятую спинку медицинской кровати, но сидит!

Ура, черт возьми!

Бледная, конечно. Она и до больницы была такая. Зато губки порозовели, и мониторы показывают адекватные цифры.

— Уставший такой, — замечает сразу.

Сажусь ближе, кладу голову ей на колени. Эля зарывается пальчиками мне в волосы, массирует ноготками кожу. Мне кажется, я сейчас готов морально кончить от эйфории, наполнившей меня по самую макушку.

— Посижу тут с тобой немножко, — закрываю глаза.

Чувствую ее тепло, ее руки, ее запах, смешанный с больничным. Становится хорошо и спокойно. Это вот мое все. Никому не отдам.

Я даже умудряюсь заснуть минут на тридцать. Подрываюсь от резкого звука. Уборщица в коридоре уронила ведро.

— Извини, — беру Элины крохотные ручки в свои и целую, поднимаюсь выше, прижимаюсь губами к губам и замираю на несколько секунд. Губки мягкие, теплые, любимые…

— Все хорошо. Ты не отдыхаешь совсем, — беспокоится она.

— К тебе никто не приходил, пока меня не было? — смотрю внимательно в красивые карие глазки.

— Равиль только. А еще… — отводит взгляд. — Вик, мне назначили дату операции. Вчера был мой кардиолог, еще раз проверяли все показатели, брали анализы, а вечером уже сказали, что на счет клиники поступили деньги, и мой организм как раз готов выдержать нагрузку.

— Когда? — садится голос.

Я знаю, откуда деньги!

— Через четыре дня, — ее голос тоже дрожит.

Ей страшно. Она очень ждала эту операцию, как шанса на жизнь, но там нет стопроцентной гарантии успеха, а значит… Элина все это понимает, и моя жизнерадостная девочка боится.

— Я буду здесь, — быстро зацеловываю ее щеки. — Как и до командировки каждую ночь. Во время операции тоже буду рядом. А потом заберу тебя отсюда сразу к себе домой. У меня за городом знаешь какой дом… м-м-м… Тебе понравится. Я его для тебя строил.

— Для меня? — удивленно.

— А для кого же еще? — подмигиваю. — В моей жизни есть только одна любимая девочка. Это ты.

— Витя, — слышу голос знакомого реаниматолога у себя за спиной. Оглядываюсь. — Здравствуй, — проходит, жмет мою ладонь. — Мне сказали, что ты приехал. Поговорим?

— Конечно, — еще раз целую Элю в мягкие губки. — Скоро вернусь, — обещаю ей.

Иду за Карпом Савеличем в его кабинет. Предлагает мне кофе, коньяк, чай на выбор. Соглашаюсь на крепкий чёрный чай с лимоном без сахара.

— Элина уже сказала, что мы назначили день операции?

— Да.

— Хорошо. Всю сумму поверх той, что заплатили вы с Равилем, на счет положил Алихан Гаджиев. Он не знает, что вы практически все собрали. По моей настоятельной просьбе ему никто ничего не сказал. Ты с ним рассчитывайся сам, Вить, а мы на эти деньги будем девочку оперировать и восстанавливать. Ее организм именно сейчас на той стадии, когда есть очень хороший шанс благоприятного исхода. Если мы его провороним, второго может не быть.

— Я тебя понял, Карп Савелич. Все правильно решили. Разборки с Гаджиевым не касаются клиники. Делайте свою работу. На какое время назначена операция?

— На десять утра. Ты будешь?

— Обязательно. Пустишь меня к дверям операционной?

— Ты же с автоматом ломиться начнешь, если не пущу, — смеется врач. — Все решим, Вить. Ты сейчас говори с ней больше о будущем, чтобы она видела себя в нем и не сдавалась. На ночь мы ставим ей легкое успокоительное, чтобы девочка спала и не накручивала себя.

— Значит у меня есть четыре дня, чтобы все закончить… Хорошо. Я даже знаю как. Пойду, Карп Савелич. С дороги. Мне бы поспать нормально часа два и снова работать.

— Давай, Вить. Осторожнее.

— Если что, ты меня откачаешь, — смеюсь в ответ.

Глава 28

Виктор

Обратный отсчет. До операции Элины 4 дня.

Заглядываю к Элине. Ждет.

— Тебе пора? — расстроенно вздыхает, считав меня за мгновение.

— У нас с тобой вся ночь впереди, красивая девочка, — целую ее губки, ручки.

Ухожу, как бы не хотелось остаться. Связываюсь с полковником, согласовываю встречу. Без его приказа я так кардинально менять ход операции не имею права. Там ведь выше еще генерал. Демидов быстро погоны сорвет и плац подметать пожизненно поставит, если что-то пойдет не так.

В такси сплю, спасибо пробкам.

Водила будит у «стекляшки». Расплачиваюсь, прошу подождать. Он выключает счетчик, все остальное пойдет мимо официальной кассы. Да и насрать. Меня сейчас нервируют любые лишние телодвижения. Даже вызов другого такси отнимает драгоценное время.

Спускаюсь вниз. Олька встречает. Красивая, как всегда, и счастливая. Я теперь тоже влюбленный, очень хорошо ее понимать начал.

— Привет, солнце. Сделай мне очень крепкий кофе, будь другом, а я пока отчитаюсь.

— Сделаю, Виктор Сергеевич. А чего это вы меня на свидание больше не зовете? — игриво, без пошлости улыбается.

— Так у тебя же жених, — подмигиваю ей.

— Запомнили? — мелодично смеется.

— Запомнил. Олька, очень нужен кофе. Пошел, — выдыхаю и открываю дверь кабинета. — Здравия желаю, товарищ полковник.

— Заходи майор, докладывай. Потом обрадую тебя хорошими новостями.

Полкан у нас мужик умный, дурака бы на его место и не посадили. Выслушал внимательно, почесал затылок и достал бутылку коньяка.

Кивает мне на стул.

— Товарищ полковник, при всем уважении, я не спал почти. Если добро дадите, я рано утром сорвусь за младшей женой Гаджиева, чтобы к завтрашнему вечеру вернуться.

— Сядь, майор. Это приказ.

Сажусь. Он разливает порционно алкоголь с ярко выраженным ароматом шоколада. Понятно. Это фирменный его, домашний. Просто в бутылку красивую перелил для солидности. Выпиваем не закусывая. И пары сразу бьют в голову. Да уж… я опять не только не спал, но еще и толком не ел. Последней едой мне запомнился тот офигенно жирный чеченский суп, название которого я уже забыл. Вообще потерялся. Давно я себя так не нагружал. Давно…

Наливает еще.

— Товарищ полковник, — пытаюсь возражать.

— У нас есть доступ к ячейкам, — сообщает он. Видимо, это и есть радостная новость. Она уже ни на что не влияет, но я все равно делаю вид, что очень рад.

— Отлично! Всю информацию собрали. Плюс Эльдар Гаджиев под препаратами многое рассказал. Мои люди уже работают по всем направлениям, что из него вытащили. Возьмем Алихана, потом разом накроем еще три лаборатории и оружейные склады, а то его боевики разбегутся, как тараканы, лови их потом в горах да по гражданским поселкам. Опять на несколько лет затянется.

— Ты уверен, что эта девушка и ребенок так ценны для Алихана? А Садыкова он убил не из-за бизнеса.

— Уверен. Бизнес Садыкова перешел к Алихану сильно раньше. Это уже личное, товарищ полковник. Садыков дочь спасал, лечить не на что стало, а она могла умереть… — голос предательски подводит. — Нажестил сильно, вот Гаджиев и разозлился, — заканчиваю мысль.

— Витя? — хмурится полкан, наливая себе еще коньяка и подливая мне. — Пей!

Ударяю по пузатому боку его бокала, выпиваю до дна. Сладковатый напиток обволакивает горло, как ликер, падает в желудок и течет кипятком по венам. Черт… Я бухой…охуительно!

— Товарищ полковник, мне нельзя больше пить. Я там Ольку кофе просил сделать. Можно забрать?

Вызывает секретаршу с кофе для меня и просит никого к нему не впускать без пометки «Срочно».

— Скажи мне, майор, почему я только сейчас узнаю, что в этом деле замешано твое личное?! — хлопает ладонью по столу.

— Это не так, товарищ полковник.

— Да хватит уже, Завьянов! «Товарищ полковник. Товарищ полковник», — передразнивает меня. — Заладил! Ты, какого хера мне не сказал? Ты понимаешь, чем это грозит?!

— Я не понимаю, о чем вы, Валентин Геннадиевич, — гну свою линию.

— Хватит! — грохает бутылкой об стол так, что на нем все подпрыгивает, а дорогущая ручка с серебряными деталями, подаренная ему в честь назначения, улетает под стол. — Ты рожу свою видел, когда о «бедной девочке» речь зашла?! А я видел! Я не первый день здесь сижу, Витя! И не первый день тебя знаю. Что у тебя с Элиной Садыковой?

— Ничего.

— Виктор, я сейчас не как начальство спрашиваю, а как человек, который желает тебе добра и не утопить свою военную карьеру.

— Товарищ полковник, у меня все под контролем.

— Ты же опытный, Витя. Ты понимаешь, что будет, если кто-то узнает раньше времени?

— Понимаю. Еще раз говорю, у меня все под контролем. Мне от вас добро нужно на все, о чем мы выше говорили.

— Да будет тебе добро. План хорош, если выгорит. А если нет… Что, девчонка Садыкова и правда так хороша, что твое сердце дрогнуло?

— Валентин Геннадиевич!

— Ладно, Вить. Я ничего не знаю, ничего не видел, ничего не слышал. И коньяк мы с тобой тут не пили, — смеется он. — Голову береги. Мою тоже. Охрану Элины Садыковой усиль, но это тоже твоя инициатива.

— Уже, товарищ полковник. У меня четыре дня, чтобы все закончить.

— Почему четыре?

— Операция у нее. Я должен быть в больнице. Обещал, — открываюсь.

Все равно уже спалился. Идиот!

— Тогда действуй. Все приказы от меня в течение дня будут.

Залпом допиваю остывший кофе. Он неприятно бьет по сердцу кофеином, помогает протрезветь немного, но веки все равно тяжелые.

Прощаюсь с Олькой. На улице курю, дышу свежим воздухом. Вроде еще чуть отпускает. Хороший у нашего полковника коньяк, быстро снес уставший мозг.

— Поехали, — сажусь в машину, называю адрес.

Доезжаем до моего дома. Снова прошу подождать. Быстро принимаю контрастный душ. После него остается лишь легкая муть в голове, но я просыпаюсь. Переодеваюсь, перебираю комнадировочную сумку. Забираю ее с собой в контору.

Таксиста приходится отпускать. Здесь я надолго.

Отбираю группу бойцов, которые поедут со мной. Даю четкий инструктаж, показываю видео, где видно комнату с заложницей. Запоминают. По другим данным находим само здание на карте, рассматриваем, обговариваем детали работы. С нами поедут психолог и переговорщик на всякий случай, но, скорее всего, этот случай не настанет.

Форму меняю на боевой камуфляж. Грузим с бойцами стволы, броню. Хватит с меня одного ранения.

— Всем отдыхать. Выезд в четыре утра, — отпускаю парней.

— Есть отдыхать! — принимают. Расходятся.

Ну вот и славно. А у меня свое дежурство. Такси, немного сна в дороге, и моя Элька, спящая в обнимку с книжкой на больничной койке.

Глава 29

Виктор

Обратный отсчет. До операции Элины 3 дня.

Элька меня проводила теплыми обнимашками и своими неумелыми поцелуями. Пришлось давать плохое, неправильное обещание: «Я вернусь». Это то обещание, которое не по своей воле можно не сдержать, когда идешь на боевую операцию.

В дороге удалось поспать под тихий равномерный гул мужских голосов.

Остановились в заданной точке. Быстро доэкипировались и дальше пешком. Местность такая интересная. Заброшенный поселок. Ночью с фонариками нас бы увидели быстрее. А так рядом трасса. Днем она довольно оживленная, и мы под ее шум в сочетании с легким ветром, запутавшимся в ветвях многочисленных деревьев, спокойно можем подойти к полуразрушенному дому.

Подбираемся ближе. Стараемся посчитать охрану.

Второго этажа в доме нет, есть лестница сбоку, и там что-то вроде смотровой площадки. Скорее всего, хозяева просто сидели там, чай пили и видом любовались. Он оттуда должен открываться красивый.

На этой площадке сейчас стоит табуретка, на ней ствол и бинокль.

А вот и владелец всего этого добра поднимается по лестнице с кружкой кофе.

Правильно, а чего напрягаться? Без указанных координат найти это место невозможно. Если только именно знать, где оно находится. Гаджиев не знает, иначе уже проверил бы. Оно идеально для укрытия.

С ветром до нас доносится детский плач. Ищу по окнам. Забиты все фанерой. Одно только с моего ракурса видно, но там ни девочки, ни ребенка. Ветер сносит звук, на слух тоже не определить местонахождение.

Возвращаются парни с разведки. На пальцах показывают, кто сколько людей насчитал. Ну и у меня трое.

Переговорщика и психолога оставляем. Здесь мы сработаем без них. Спасибо тебе Садыков, что привез заложником именно в это место.

— Не забываем. Там младенец и молодая перепуганная еще не женщина, — напоминаю парням.

Надеваем балаклавы, закрывая лица. Оружие переводим в боевое состояние.

— Начали! — щелкаю секундомером, кидаю его в карман.

Это так, для себя. Интересно, за сколько справится моя лучшая команда.

Снайпер снимает боевика со смотровой площадки. Кружка падает из его рук и со звоном разбивается. Слышу звуки борьбы по периметру. Работаем четко и быстро как единый механизм.

Дверь открыта. Входим.

Опять чертово замкнутое пространство. Мимо меня летит нож, входит лезвием в сердце подскочившему боевику. Еще минус один.

Снова слышу детский плач. Оставляю двоих разбираться здесь, иду дальше.

С улицы нас страхуют. Снайпер тоже контролирует ситуацию со своей точки, но для него здесь работы почти нет. Мы практически зачистили.

Столько крови в небольшом помещении, что на языке чувствуется ее сладковато-металлический привкус.

Боец ломает дверь запертой комнаты. Остальные рассредоточились по дому после зачистки. В живых никого не оставили.

В убогой комнате пахнет пылью. Вжавшись в угол старой железной кровати с грязным матрасом, на нас смотрит хорошенькая девушка с влажными глазами перепуганного олененка. Она собственными длинными волосами и руками пытается закрыть от нас плачущего мальчугана.

— За психологом сходи, — отправляю одного из бойцов. — Ты меня понимаешь? — спрашиваю у девушки. Положительно кивает. — Мы пришли, чтобы забрать тебя отсюда. Тебе не причинят вреда.

— Товарищ майор, маску снимите, — рекомендует подошедший к нам психолог. — Так вы с большей вероятность расположите ее к себе.

Девчонка дрожит вся и малыша качает нервно. Мне кажется, он больше от этого уже плачет.

— Сделайте так, чтобы она сама пошла за нами, — прошу психолога, выхожу сам и увожу парней в соседнюю комнату.

Вспоминаю про секундомер. Достаю, показываю парням с довольной улыбкой.

— Рекорд, товарищ майор, — в ответ улыбается один из бойцов.

— Молодцы.

Сползаю по бетонной стене вниз. Сижу на корточках, жду, когда выйдет пленница. Не хочу ее тащить. И так натерпелась. Еще неизвестно, что муж с ней вытворял.

Курим, общаемся. Я успел связаться со спецслужбой, чтобы здесь все «прибрали». Себе наснимал, нафотографировал. Все пойдет в дело.

В дверном проеме, где еще недавно была дверь, наконец, появляется девочка с ребенком. Пыльный шелк длинных волос волочится по полу. Не в силах смотреть на это, поднимаю ей волосы, несу их в руке. Она сжимается и все равно идет.

Отлично.

Бойцы подгоняют наши машины. Достаем пятилитровку воды. Психолог помогает нашей девочке вымыть руки и немного умыться. Меня поражает другое. Она совершенно равнодушно прошла мимо трупов боевиков Садыкова. Ее даже не стошнило, как часто бывает.

— Шок, — тихонечко поясняет мне специалист.

Напоили ее. Нашли возможность покормить ребенка. Олененок (так я прозвал ее про себя) его успокоила. Устроили их в машине и тронулись в обратный путь.

Жди меня, Гаджиев. Я к тебе уже еду!

Глава 30

Виктор

Обратный отсчет. До операции Элины 2 дня и еще несколько часов.

В город возвращаемся ночью. Олененок спит, все так же прижимая к себе сына. Укутал их своей камуфляжной курткой. Думаю, что с этой девочкой делать дальше. Пока ничего путного в голову не приходит.

Везем ее на одну из квартир, где обычно держим ценных свидетелей. Дергаю туда охрану, пока добираемся. Встречаемся с парнями у подъезда. Спокойно объясняю всю важность охраняемого объекта. Они и сами знают, но так положено, и я выполняю.

Возвращаюсь в машину.

— Эй, — осторожно дотрагиваюсь до плеча девушки. — Олененок.

Медленно просыпается, не сразу сообразив, где находится. Увидев меня, опять съеживается.

— Не бойся, — говорю медленно, без эмоций. — Сейчас я отведу тебя в квартиру. Там все есть: еда в холодильнике, вода, посуда, ванная и постельное белье. Ты можешь искупать малыша, приготовить вам поесть и хорошо отдохнуть. Как зовут сына?

— Амин, — отвечает она. — А я Лайла.

— Виктор, — улыбаюсь. — Что означает твое имя? — продолжаю разговор, располагая ее к себе.

— Ночь.

— Тебе подходит, — подмигиваю. — Лайла, здесь ты в безопасности. Посмотри в окно, — киваю на своих бойцов. — Это очень надежные парни. Они будут охранять тебя и Амина. Квартира полностью в твоем распоряжении. Выходить из нее нельзя. Понимаешь?

Кивает.

— Я приеду к тебе днем. Открою дверь своим ключом. Войти могу только я или вон тот крупный мужчина, видишь?

Снова кивает.

— Его зовут Федор. Он старший этой смены. Если хочешь что-то спросить сейчас, спрашивай, я постараюсь ответить.

— Ты отдашь меня мужу? — ее голос начинает вибрировать и с длинных черных ресниц сами собой срываются слезы. Она даже не плачет толком. Это просто безысходность.

— Ты не хочешь к нему возвращаться?

— Я лучше умру! — вскрикивает, пугая малыша на своих руках.

— Умирать тебе еще рано. Но и в семью ведь нельзя. Так? Как ты одна с ребенком будешь?

— Не знаю. В горы уйду. Спрячусь. Только не к мужу. Плохо так говорить, — шепчет, шмыгая носом. — Харам. Алихан всегда говорил, что мама плохо меня воспитывала. Тише, Амин, тише, — укачивает сына.

— Давай вот без этого, а? В горы? Дикость какая! Придумала тоже мне! — ругаю ее как ребенка.

Да она и есть ребенок еще на самом деле. Такой вот ребенок, у которого есть свой ребенок.

— Пойдем, провожу вас до квартиры. Все остальное будем решать, когда я приеду. Устал. Бошка не соображает уже.

Помогаю ей выйти. Поднимаемся на этаж. Открываю своим ключом дверь и пропускаю их с малышом в небольшую двушку. Мне страшно оставлять ее одну. Девчонка в плену больше года. Дикая, зашуганная, растерянная. Хрен знает, что может случиться. Сам остаться не могу, мне к Элине надо, я обещал. Грязный и вонючий, но, если еще мыться заезжать, то я до своей девочки доберусь только к утру, а у меня там уже море дел запланировано.

Оставляю с ней нашего психолога. Комнат две, места им хватит.

Последний инструктаж для охраны и все по домам, спать, а я в клинику.

Захожу в палату очень тихо. Спит моя красавица, и я пристраиваюсь рядом на знакомой табуретке. Кладу голову к ней на колени. Эля чувствует, сонно запускает пальцы мне в волосы. Отключаюсь под теплом ее ладони.

Когда-нибудь я обязательно высплюсь. В следующей жизни точно. А сейчас подъем опять через два часа.

— Чем от тебя пахнет? — ведет носиком по моим пальцам и ладони моя красивая девочка.

Отнимаю руку, принюхиваюсь. Стволом от меня пахнет. Смазкой, порохом, чужой кровью и дорогой.

— Сломались по дороге. Машину чинил, — маленькая ложь ради ее спокойствия.

— Ты сейчас опять уйдешь? — грустно.

— Да. Ночью вернусь, если будешь ждать.

— Буду. Я так привыкла, — смущается Элька. — Без тебя не засыпается.

— Потом все будет наоборот, — смеюсь.

— Это как? — совершенно искренне не понимает.

Наклоняюсь к ее ушку, убираю с него волосы и, специально прикасаясь к нему губами, шепчу:

— Когда все закончится, со мной ты долго не сможешь спать по ночам, — любуюсь, как от ушка по шее бегут мурашки. Не позволяя себе лишнего и неуместного в этих обстоятельствах, отстраняюсь и заканчиваю: — Днем будешь спать, пока я на службе.

— Кощей! — вдруг вспоминает данное мне прозвище.

— Да-да. Такой же жадный до золота. Только я привередливый Кощей. Мне золото нужно определенного сорта. Оно в мире существует в единственном экземпляре. И я его уже присвоил.

— Вик… — хохочет, прикладывая ладошки к пунцовым щекам, машет на личико, а глаза горят.

— Люблю тебя, — срываю с ее губ легкий поцелуй и сбегаю, пока у меня еще есть на это силы.

Глава 31

Виктор

Обратный отсчет. До операции Элины 2 дня.

Еду в аэропорт. Спецбортом через зарубежных коллег нам прислали содержимое банковских ячеек, прописанных в договоре между Садыковым и Гаджиевым. Сам генерал Демидов поспособствовал, заодно напомнив, откуда это дело контролируется.

Забираю ценный груз. Гриша подхватывает меня и везет в контору.

— Как нога? — интересуюсь у него.

— Нормально. На педали давить не мешает, — отшучивается водитель.

Высаживает меня у ворот, а сам отправляется за едой. Жрать хочу, не могу. Все свело внутри.

— Меня ни для кого нет. Гриша приедет, пропусти, — отдаю распоряжение, проходя мимо секретаря.

Закрываюсь в кабинете. Разрываю запечатанный бумажный пакет, достаю ключи от ячеек. Передо мной два железных ящичка, таких же, как мы достали под потолком в старом офисе Садыкова. Вскрываю.

В одном из них кроме бумаг обнаруживается флешка. Вставляю ее в разъем, внутри папки одно единственное видео. Надеясь, что без таких сюрпризов, как мы уже нашли, запускаю.

— Вот это можно показать моей девочке, — выключаю, выдергиваю флешку.

В этом ролике отец дает напутствие своим детям, говорит, как сильно он их любит, просит прощения и прощается.

Флешку убираю в карман. Она есть в описи, потом оформлю все, как полагается, но ей не надо лежать в архиве. Пусть у Эльки и Равиля останется и добрая память об отце. Все же мужик очень любил своих детей.

Возвращается Гриша. Вместе обедаем куриным супом из ресторана. Закидываем в себя по легкому овощному салату. Прошу секретаря принести нам по чашке чая.

Желудок поначалу бунтует, но еду принимает, а чаю так вообще радуется просто потому, что не кофе.

Отпускаю пока Гришку. Он до вечера мне не нужен. Разбираю бумаги из ячеек. Это реально бомба. Часть мои привезли из лаборатории, а здесь подробные формулы препаратов, дозировки, все отчеты об испытаниях на животных и людях, полевые испытания с указанием координат. Везде, на всех бумагах подписи Алихана Гаджиева. Он лично утверждал все эти тесты.

Понятно, чего ты туда так рвался, особенно после того, как накрыли одну из лабораторий.

Информация по оружейным поставщикам, финансовые отчеты…

Также среди документов обнаруживаю инструкцию, где искать то, что я нашел раньше. Вот и все, Алихан, ты еще не знаешь, но я тебя уже взял. Осталось выманить.

До позднего вечера систематизирую все информацию. Передаю секретарю, чтобы готовила документы для передачи выше. Нам осталось взять Гаджиева, потом будут суды, проверки. До решения суда он не доживет, но это уже не моя проблема. Мне террориста надо взять, и я возьму!

Теперь к Олененку.

Предупреждаю охрану, что подъезжаю. Паркуюсь у подъезда, встречаюсь со старшим смены, получаю от него отчет и иду в квартиру.

Открывает психолог.

— Добрый вечер, — приветствую, прохожу внутрь. — Лайла, привет, — дружелюбно улыбаюсь Олененку.

Ее длиннющие смоляные волосы заплетены в косу и интересно закручены в несколько петель на затылке, чтобы не мешались под ногами. Девочка смыла с себя грязь заброшенного дома. Глаза теперь кажутся еще больше, еще наивнее. Пропадет тот мужик, которому она достанется. Неудивительно, что Алихан на нее позарился.

— Поговорим?

Олененок изящно поднимается с дивана, поправляя длинный халат. Понятия не имею, откуда он здесь взялся, но раз мои сказали, что все нормально, я не лезу с расспросами про шмотки.

Хрупкая, еще совсем девчачья, но уже все равно довольно привлекательная фигурка проскальзывает мимо меня в кухню. Садится на табуретку, складывает руки на коленях и опускает взгляд в пол. Так и хочется дернуть ее за подбородок, чтобы подняла свои красивые глазки выше.

Сажусь на соседний стул.

— Как вы здесь? — решаю зайти с этой стороны.

— Не кричат, не ругаются, не стреляют, чисто и тепло, — тихо отвечает Лайла.

— Как Амин? Ему, может, что нужно? Здесь же нет детских вещей. Питание, памперсы одежда?

— Мы справляемся тем, что есть. Привыкли, — рисует пальчиком по трещине в столешнице.

Сжав челюсти, перехожу к главному. Девочкой заниматься буду немного позже.

— Мне нужна твоя помощь, чтобы арестовать Алихана.

Вздрагивает, поднимает на меня затравленный взгляд.

— Я не знаю, чем могу вам помочь.

— Мы договоримся с ним об обмене. Суть его в том, что Алихан освобождает одну очень хорошую девочку от договорных обязательств с его сыном, а взамен получает тебя и Амина. Будет назначена личная встреча. Мы произведем обмен и дадим ему уйти вместе с вами. Дальше сработают мои люди, возьмут Гаджиева и освободят тебя. Если ты все сделаешь правильно и сыграешь на нашей стороне, все получится. Если нет, он увезет вас с мальчиком, заляжет на дно, и мы опять его потеряем на несколько лет.

— А если не получится? — девочка снова плачет. У нее дрожат руки, нижняя губка. Крупные слезы падают прямо на халат. — Я не хочу… Нет… Мне страшно… Я боюсь его…

Подхожу к Лайле, присаживаюсь перед ней на корточки и очень осторожно накрываю ладони своими. Ее дрожь вибрациями передается мне.

— Маленькая. Олененок, все получится. Большая часть этой операции продумана и подготовлена. Ночью мы завершим последнюю стадию и завтра все закончится и для той девочки, что сейчас находится в больнице, и для вас с Амином. Хочешь, я лично заберу тебя из машины Алихана? Мне ты веришь?

— Он убьет тебя. Всех убьет, а меня заберет и сына не даст, сам будет воспитывать монстра как Эльдар. Можно я просто уйду?

— Тогда он найдет тебя сам, и я уже ничем не смогу помочь. Пожалуйста, Олененок. Совсем немного и вы будете свободны. Я ведь спас тебя один раз. Никто не нашел, а я нашел и забрал. И сейчас заберу. А потом… Потом у вас все будет хорошо. Я позабочусь. И моя Элина тебе понравится. Она тоже поможет.

— Элина — это твоя жена? — хлюпает носом малышка, немного успокаиваясь.

— Она должна стать женой Эльдара. Сейчас в больнице, у нее проблемы с сердцем. Будет операция.

— Это ужасно. Все это так ужасно… — снова рыдает Лайла. — А почему ты сказал, что она твоя? Как она может быть твоя, ты же русский? Нельзя.

— Когда любишь, все можно, — подмигиваю ей. — Лайла, ты поможешь нам? Ради себя, сына, Эльки и еще множества таких вот девочек, у которых убивают родителей, и угоняют в плен или делают сексуальными рабынями? Помоги нам, маленькая. Я вот этими вот руками, — показываю ей ладони, — вытащу тебя из машины Гаджиева.

— Обещай, — просит. — Обещай, что Амин не достанется Алихану. Не надо спасать меня. Спаси моего сына. Обещай! — почти кричит.

— Обещаю.

— Тогда я согласна, — вытирает слезы ладошками и поднимает голову выше.

— Спасибо, Олененок. Рано утром я заберу тебя отсюда и начнем подготовку. Выспись хорошенько. Будет тяжелый день.

Глава 32

Виктор

Обратный отсчет. До операции Элины 1 день.

Заскочил к Элине всего на пару часов. Утром ее еще раз обследуют, возьмут все анализы, чтобы убедиться, что все идет хорошо и моя девочка готова к операции. Уходить, как всегда, не хотелось. Мне мало того времени с ней, что мы проводим вместе. Убеждаю себя, что у нас впереди целая жизнь.

Мне тоже страшно… Чем ближе ее операция, тем чаще колотится мое беспокойное сердце. Я говорил с Элькиным кардиологом. Врачи готовы. А я? Эта битва слишком непредсказуема, я не могу просчитать ее исход. Приходится доверять другим специалистам, а это, мягко говоря, непросто.

На губах все еще ощущается ее мягкий, теплый поцелуй. Машинально провожу по ним пальцем. Тут же одергиваю себя. Так соскучился, что выть хочется.

Надо потерпеть еще немного. Мы сегодня закончим, и моя Эля будет в безопасности.

Захожу в контору. Секретарь уже на месте. По моему распоряжению ее привез Гриша. Мне сейчас все нужны на своих рабочих местах. Потом отоспятся и получат свои внеурочные. С этим у нас проблем нет. Да и люди понимают, где работают, даже на таких должностях. Надо — пришли и сделали. Все.

— Доброе утро, — приветствую помощницу.

Она с улыбкой смотрит на едва занимающийся рассвет за окном и кивает.

— Доброе, Виктор Сергеевич. Кофе вам сделать?

— Нет. Свяжись сегодня с нашим фондом помощи женщинам, оставшимся без мужей, скажи, пусть подготовят место для еще одной жительницы их общежития. Предупреди, что у нее маленький ребенок и нужен будет психолог. Ну, ты знаешь, чего я тебя учу.

— Подождите… Это для Гаджиевой? — недоумевает мой секретарь. — Так она же жена террориста. Как ее к солдатским?

— Она пленница. Это другое. Все документы оформим, как и положено, после операции. Сейчас просто предупреди, что нужно найти для нее место.

— Сделаю, Виктор Сергеевич.

Это лучшее, что я сейчас могу сделать для Лайлы. В фонде ей окажут помощь, предоставят жилье, еду, одежду на первое время. Ну и там женщины старше, опытнее, тоже с детьми. Не пропадет Олененок. Характер у нее есть, только окрепнуть ему нужно.

Ухожу в спортзал. Разминаюсь минут тридцать. Связываюсь с бойцами на позициях возле лабораторий и оружейных складов. Там полная боевая готовность. Ждут приказа.

Собираю свою группу. Все напутственные речи опускаем, повторяем каждый свой шаг. Ровно в восемь звоню Алихану.

— Слушаю, — раздается грубый, хрипловатый голос с акцентом.

— Ну здравствуй, Гаджиев, — усмехаюсь. — Майор Завьянов тебя беспокоит. Помнишь такого?

— Не добил я тебя, суку, — возвращает мне усмешку.

Конечно, он меня помнит. Личные враги не забываются.

— У тебя сегодня может появиться такая возможность. Но у меня для тебя предложение поинтереснее.

— Торговаться решил за свою жалкую жизнь? Что ты можешь мне предложить, майор? Неужели отпустишь сына?

— Нет. Он мне самому нравится. Себе оставлю. А вот твои младшая жена и годовалый сын мне здесь ни к чему. Готов обменять.

— Лайла и мальчик у тебя? — тут же меняется его голос.

— Да. Твоего младшего сына зовут Амин, кстати. Ну так что, Гаджиев, договариваться будем?

— Мне нужны гарантии… — начинает он.

— Обойдешься, — перебиваю. — Обмен будет произведен на моих условиях, иначе ни жену, ни сына ты не увидишь.

— Что тебе от меня нужно взамен, майор?

— Элина и Равиль Садыковы. Их свобода и полная неприкосновенность с твоей стороны. Ты признаешь, что брачный договор недействителен, и снимаешь все свои претензии на эту семью, ее имущество и какие-либо иные ценности. Возвращаешь Равилю Садыкову бизнес его отца, а я отдаю тебе твою женщину. Даю тебе час на раздумья.

Сбрасываю вызов и ставлю таймер.

— А если не согласится? — спрашивает Еремеев.

— Согласится, — утвердительно киваю.

Ухожу курить. Встречаюсь на плацу с нашим подполковником.

— Здравия желаю, товарищ подполковник, — приветствую его.

— К боевой операции готов? — спрашивает в ответ.

— Так точно.

— Ну, давай, давай, — усмехается подпол. — Звездочки, они такие, Вить. Сами на погоны не падают. Как и должности, — немного язвительно.

«Да пошел ты, — отвечаю мысленно. — Мотиватор хренов!»

Докурив, возвращаюсь к своим. Выжидаем положенное время. Звоню Гаджиеву.

— Ты подумал, Алихан?

— Я хочу жену и обоих сыновей, — диктует свои условия.

— Нет. Я не собираюсь с тобой торговаться. Ты либо принимаешь мои условия, либо нет. И тогда ни жену, ни ребенка тебе не видать. Они попадают под ведомственную охрану и будут тайно вывезены из страны, — ускоряю его мыслительные процессы. — Лайла — очень красивая девочка. Уверен, она найдет себе нормального мужчину, который это оценит.

— Ты?! — хрипит Гаджиев.

— Не я, не, — смеюсь. — Но я обещаю тебе, что прослежу за этим лично. Ты знаешь, Алихан, я слово свое держу.

— Ладно! — рявкает он. — Мне нужно время, чтобы подготовить бумаги.

— Понимаю. Даю тебе три часа.

— Это нереально, майор!

— Не мои проблемы, Алихан. Я звоню через три часа. Нет документов, нет сделки.

Разговор на этом заканчивается. Все реально, если есть правильная мотивация. Его мотивация мне давно понятна, так что ради Лайлы и Амина он начнет сейчас шевелиться. Не чужды таким ублюдкам простые человеческие чувства. Неприятно это признавать, но его слабые места мне на руку.

Спокойно ждем. Нам не привыкать.

Ровно через три часа снова звоню Алихану.

— Ну что там у тебя, Гаджиев?

— Все готово.

— Ну вот, а ты говорил, что нереально. Место и время встречи скину сообщением. Не опаздывай. Это в твоих же интересах.

Встречу назначаю через два часа. Скидываю ему адрес. Грузимся в машины и едем за Лайлой.

Олененок дрожит, но подбородок держит высоко. Сына к себе прижимает. Малой с любопытством крутит головой, рассматривая больших незнакомых дядек в форме.

— Ты мне обещал, — тихо напоминает Лайла. — Спаси сына.

— Я помню. Все хорошо будет. Садись в машину, — открываю для нее дверь.

Рассаживаемся, едем. Интуиция тревожно дергает меня за нервы. Что может пойти не так? У нас там снайпер и еще одна боевая группа. Чего от него ждать, мы знаем. Психологи, аналитики рассчитали для нас все возможные модели поведения, вплоть до маршрутов, по которым он поедет. На точках тоже заряженные группы.

Все равно беспокойно.

Смотрю на Лайлу. Она тихо говорит с сыном на родном языке, отвлекает его, показывая пальчиком в окно на проезжающие мимо разноцветные автомобили. Малыш стучит ладошкой по стеклу, нетерпеливо ерзая у мамы на коленях.

— Не делай глупостей, ладно? — прошу девушку.

— Спаси моего сына, — повторяет она.

Заладила…

Слушать интуицию больше некогда. Мы на месте. Две машины бойцов «потерялись» задолго до того, как мы подъехали. Гриша останавливается напротив тачки Гаджиева.

— Ну здравствуй, Алихан… — выдыхаю и открываю дверь. — До моего приказа из машины не выходить, — говорю Лайле.

Послушно кивает.

Хлопнув дверью, выхожу на улицу с поднятыми вверх руками, чтобы эти скоты не начали палить раньше времени. Медленно их опускаю, стою спокойно, сверлю взглядом темные глаза своего личного врага.

Его взгляд пробегается по моему бронику, оружию. Он тоже вооружен. Грудь закрыта кевларом. Подготовился. А говорил, трех часов ему мало.

— Документы, — показывает папку.

— Сюда неси.

— Сначала я хочу увидеть свою семью, — снова ставит условия.

Обхожу машину, помогаю Лайле с Амином на руках выйти из машины. Придерживая ее за плечи, веду вперед. Девушку начинает колотить сильнее. Малыш куксится. Сейчас начнет плакать.

— Са дога евхо (тепло моего сердца)… — выдыхает Гаджиев, заметно меняясь в лице.

— Хьо гич мегш вац со (ненавижу тебя), — ответ Лайлы слышу только я.

— Документы, Алихан, — протягиваю руку, — медленно.

С каждым его шагом Олененок вздрагивает, но все равно держится. Молодец. Сейчас глупости от нее будут совсем некстати.

Гаджиев протягивает мне папку, не сводя глаз со своей жены. Открываю, проверяю бумаги сам, передаю одному из своих бойцов, прошу отнести специалисту.

— Жди, — улыбаюсь Гаджиеву.

Время тянется очень медленно. Пульс в сто двадцать поддерживает организм в боевой готовности. Слушаю в наушнике тихие переговоры своих бойцов. Все под контролем пока.

Специалист дает подтверждение о подлинности и правильности оформления всех бумаг.

— Забирай, — подталкиваю Лайлу к мужу.

— И что, вот так отпустишь? — усмехается Гаджиев.

— Даю тебе фору, — кровожадно улыбаюсь ему. — Время пошло!

— По машинам! — орет он своим. Быстро обнимает за талию Лайлу и тянет к своей тачке.

Она оглядывается на меня в последний раз и исчезает в салоне.

Машины срываются с места, поднимая вокруг пыль и оставляя облако выхлопных газов. Считаю до десяти. Мы трогаемся следом за ними. Мои бойцы уже ведут кортеж Алихана. Он знает, что рисковать и стрелять в городе мы не станем. Долго кружит по узким улицам. Только выход у него все равно один — трасса.

— Начали! — отдаю команду сразу всем группам, как только мы оказываемся за городской чертой.

Глава 33

Виктор

Обратный отсчет. До операции Элины менее одного дня.

Считаю вслух, глядя на дорогу.

Семь… восемь… девять… десять!

На трассу перед кортежем Гаджиева выскакивает две наших тачки, перекрывая им путь. Остальные быстро расходятся по кругу, не оставляя возможности для отступления. Они уже затормозили от неожиданности, набрать скорость и пробить заслон не выйдет.

— Работаем. Не забывайте, у нас заложники в средней тачке, — напоминаю своим.

— Выйти из машины! — орет Еремеев. — Всем выйти из машины с высоко поднятыми руками!

Вежливый пока. Стволы наготове. Все ждут.

Ну не идиот же ты, Алихан. Я взял тебя за твое слабое место, ты повелся. Не осталось у тебя вариантов. Выходи, сука! Давай! Выходи!

Открываются двери самой первой тачки, из нее с одной стороны с поднятыми руками выходит водитель, с другой на землю падает боец, закатывается под дно машины и стреляет по ногам ближайшим парням. Водителя кладут на землю, по второму открывают огонь. Возле последней тачки история повторяется, но телу не дают уползти под машину. На что надеялся дебила кусок? Два выстрела. Один попадает в ногу, второй в висок.

— Минус три, один живой.

Бойцы открывают машины, вытаскивают оттуда людей Гаджиева, стройным рядком укладывают на асфальт.

Среднюю тачку не трогают. Это мой враг. Я буду разбираться с ним сам.

— Алихан, сопротивляться бесполезно. Выходи, — обращаюсь к нему, не спеша лезть на рожон. Он может выкинуть все что угодно, а там гражданские. Девочка и ребенок. Я не готов рисковать. — Гаджиев, мы взяли твоих людей и даже почти все живы. Выходи! Уйти от меня еще раз не выйдет. Ты свою свободу на бабу променял, — бью по больному. — Лабораторий у тебя больше нет. — Мои докладывают, что захват проходит успешно. — Оружейные склады тоже под моим контролем. Твой мир рухнул, Алихан. Я его разрушил!

Задняя дверь его тачки открывается. Он выходит и тащит за собой Олененка. Ставит девочку перед собой, прижимает спиной к себе.

— Ты же любишь ее, — усмехаюсь. — И вывел под пули?

— Я нас обоих оберегаю сейчас, Виктор. Ты ведь не будешь в нее стрелять. Ты ведь не такой, как я, и гордишься этим, — в ответ усмехается Гаджиев.

— Не по-мужски это, Алихан, девчонкой прикрываться. Я, конечно, знал, что ты мразь, но не думал, что настолько.

— Отпусти нас, Виктор, и все останутся живы. И моя любимая женщина, и твоя.

Внутри все холодеет. Смотрю на Еремеева. Он без слов понимает и пытается связаться с постом в клинике Элины. Там сегодня усиление. Я ставил. Какого хрена?!

— Ну?! — рычу на капитана.

Отрицательно качает головой.

— Я тоже умею играть на слабостях, Виктор. Прикажи своим не махать стволами, я тебе кино покажу.

— Не стрелять! — отдаю приказ.

Голос просаживается. Меня начинает колотить от адреналина. Только сделай с ней что-нибудь, сука. Я тебя на куски разорву голыми руками!

Гаджиев делает дозвон, разворачивает ко мне экран своего мобильника. Я нахожусь достаточно близко к нему, чтобы разглядеть знакомую палату интенсивной терапии, свою бледную Эльку со стволом у виска. По ее щечкам текут слезы, а приборы сходят с ума от показаний. Камера перескакивает в угол, где с разбитым лицом лежит связанный Равиль. Два трупа моих парней у входа в палату. Кровь на полу…

Во мне просыпается зверь. Страшный, плохо контролируемый. Зубы сжимаются до колючей крошки на языке.

— У кого больше шансов выжить, м? — усмехается Гаджиев. — У моей Лайлы или твоей Элины? Ты решил взять меня на моей слабости, а я снова обыграл тебя и взял на твоей, майор Завьянов. Мы можем сейчас все закончить. Мои люди отпустят детей Садыкова, а ты отпустишь нас. Я уже стар, чтобы вести такой беспокойный бизнес. Мы просто уедем с женой и сыном.

Сердце колотится в горле. Я все еще смотрю на экран его телефона. Блядь!!! Какая же она бледная… Белая просто, как первый снег.

Думай, Завьянов! Думай!

Никто не говорил, что с Гаджиевым будет легко. Ты же не думал, что он так просто тебе сдастся? Нет, конечно! Соображай, блядь! Пять секунд у тебя! Время пошло!

Раз…

Закрываю глаза. Делаю один глубокий вдох, задерживаю дыхание, абстрагируясь от всего.

Надо все закончить сейчас.

Два…

Открываю глаза. Мой ствол направлен четко в голову Алихана. Никто не вмешивается.

Война не бывает без жертв…

Три…

Передергиваю затвор.

Четыре…

Еще один вдох. Пуля пролетит выше головы Лайлы. Только бы не дернулась от резкого звука.

Пять…

Еще один вдох.

Палец уже дергается на курке. В руках Лайлы сверкает непонятно откуда взявшийся нож. Она шевелит губами: «Спаси сына» и пробивает свою грудь лезвием.

Стреляю, быстро корректируя направление пули. Она вылетает из ствола и попадает Алихану в голову чуть выше переносицы. По его роже течет кровь, глаза стекленеют, и два тела падают на землю.

— Взять остальных! В машине ребенок! — рычу своим.

Несусь к Олененку.

Что же ты сделала, глупая?! Ты себя решила в жертву принести, Эльку мою спасла, выбор за всех сделала. Идиотка! Я бы попал! Я бы попал в него, дура!

Падаю на колени, прикладываю палец, прощупывая пульс. Живая. На футболке расползлось алое мокрое пятно. Смотрю, куда попала.

Может довезем еще…

Вот поэтому нельзя смешивать работу и личное. Потому что все становится личным! Отношение меняется. Это опасно… В моей работе не может быть личного, но Элька — мое все, я не мог иначе. Я бы не отдал ее Алихану. Все это все равно бы случилось.

— В машину ее, осторожно.

Но тут уже и без меня знают. Медики в команде тоже есть. Быстро грузят. Трупы в одну тачку, раненых — в другую. Иду к машине Алихана, заглядываю в салон. Маленький Амин сидит, пристегнутый ремнем безопасности, и плачет навзрыд.

— Я обещал твоей маме, что заберу тебя, — улыбаюсь, вытираю перепачканные в крови ладони о штаны, отстегиваю ремень и беру на руки пацаненка. — А мама у тебя дура! Вот спасем ее, обязательно ей это скажи. Ну тише, тише, боец, — нервно смеюсь. — Считай, у тебя было крещение огнем сегодня, но лучше не надо так.

Посадив Амина на колени в машине, облокачиваюсь на спинку сиденья. Дрожащими пальцами достаю из кармана телефон и звоню Элине. Там тоже все закончилось. Я позже буду разбираться, как люди Алихана вошли к ней в палату. Сейчас не могу…

— Привет, моя красивая девочка, — хриплю ей, как только слышу всхлипы.

— Вик, — она рыдает в трубку. — Пришли военные… тут такое было сейчас. Такое, Вик…

— Я знаю. Прости меня за все, Элька, — мой голос дрожит. — Я уже еду к тебе. Я еду, слышишь?

— Мне страшно, Вик… Мне страшно… Тут мертвые люди… Вик, — плачет моя девочка.

Не убрали еще значит. Это плохо. Всех разнесу к херам, но потом.

— Ч-ч-ч, любимая моя. Закрой глаза и слушай мой голос. У нас все будет хорошо. Ты со всем справишься. Ты у меня очень сильная и смелая девочка. Невероятная просто. Самая нежная, самая лучшая… А у меня тут малыш. Он тоже плачет. Слышишь?

— Д-да…

— Ты умеешь успокаивать детей, Элька? Я что-то нет. Поможешь мне? — а в трубке тишина. — Эля? — тяжелый рваный вздох в ответ. — Элина!!!

— М-не п-ло-хо, Вик…

— Элька… Эль, ну ты чего?! Не смей меня бросать, слышишь?! Эля, твою мать! Эля!!!

Глава 34

Виктор

Планы — штука очень хрупкая. Один неверный шаг и все рассыпается пылью у тебя под ногами…

Наилучший вариант — собрать всех в одном месте. Клиника, в которой лежит моя Эля, ближе, чем госпиталь.

— Сворачивай здесь, — сдавленно хриплю водителю.

Отдаю приказ машине медиков ехать за нами. Остальных отправляю по заданному маршруту. У меня на коленях возится и кряхтит маленький Амин. Хнычет, когда мои пальцы непроизвольно сжимаются и причиняют ребенку боль.

«Там медики… все будет нормально».

Уговариваю себя, чтобы не рвало крышу, но ее все равно рвет. И грудь выламывает с такой силой, словно кто-то дробит там мои кости без наркоза.

Только попробуй бросить меня! Только посмей сдаться и уйти! Я тебя все равно вытащу. Не отдам в лапы костлявой старухе свою красивую девочку.

Нет! Нет, нет, блядь! Не согласен я на такой расклад!

— Забери, — передаю Амина Еремееву. — Головой за него отвечаешь!

— Куда его, товарищ майор?

— К нам пока. Секретарю моему отдай, пусть нянькается. Баба все-таки. Потом решу, что дальше с ним делать. Надо мать спасти.

— Зачем она так? — искренне не догоняет Еремеев.

И чтобы хоть как-то отвлечься, я объясняю:

— Лайла мне не поверила. Подумала, не попаду в Алихана и не спасу их с сыном. Своим поступком она увеличила мои шансы спасти мальчишку. А еще она в плену была. Сначала замужем девчонкой совсем с неокрепшей психикой. Потом беременная в другом плену. Она не знает другой жизни. Лайла к ней просто не приспособлена. Вещь, которую передали из рук в руки. Сломался Олененок. Все, что ее держало, это Амин. Она его спасала ценой своей жизни.

— Может, починят еще, — вздыхает капитан Еремеев.

— Может… Довезти бы.

Останавливаемся у клиники. Пулей вылетаю из тачки, передав командование Еремееву. Он знает, кого куда отправить. А мне надо к Эле.

В клинике хаос. Перепуганные люди. Трупов уже нет, но следы крови еще не отмыли.

— Где она? Садыкова, — киваю на палату, где лежала моя девочка.

Трясет так, что я с трудом себя контролирую.

— В операционной. Спасают… — вздыхает пожилая медсестра.

— Где операционная? — сжимаю зубы.

Мимо меня громыхает каталка с Олененком. Простыня, которой ее накрыли, пропиталась кровью. Темные волосы резко контрастируют с белым лицом.

— Ну же! — дергаю за рукав медсестру.

— Вам нельзя туда, — ловит мой убийственный взгляд и, сжавшись, указывает направление.

Снова бегом. Упираюсь в двустворчатые двери. На скамейке у стены, облокотившись спиной на стену, сидит Равиль. Голова перебинтована, рука тоже в повязке до самого локтя. Хорошо его отделали. Половина лица разбита.

— Не знаю пока ничего, — хрипит он, не дожидаясь от меня вопроса. — Жду.

В карих глазах Равиля стоят слезы. Ему страшно за сестру. И мне страшно… мне адски страшно! Меня выворачивает просто. Во рту сушит. Воды бы… Ищу взглядом кулер. В конце коридора обнаруживается. Наливаю в пластиковый одноразовый стаканчик холодной воды, делаю несколько глотков. Она едва не выходит обратно. Желудок скручивает в узел от ужаса.

Возвращаюсь к Равилю. Сажусь рядом. В висках стучит. У самого в горле застрял противный липкий ком. Закрываю глаза и говорю с ней…

«Держись там, моя девочка. Ты сильная. А если вдруг тебе своих сил недостаточно, забери мои, только живи. Со мной, без меня, лишь бы ты была здесь, в этом мире, и снова улыбалась. Наклеила свои любимые блестящие камушки на средние пальцы и показала их самой смерти. Давай, Элька. Борись! Я здесь, рядом с тобой. Просто почувствуй меня. Почувствуй, как сильно я люблю тебя.

Помнишь, мы в ответе за тех, кого приручили. Ты отвечаешь за меня, Элина. Ты приручила мое сердце, забрала его.

Здесь твой брат. Он передает тебе привет и тоже просит, чтобы держалась. А еще, маленькая моя, я видел его слезы. Это наш с тобой маленький секрет. Ты не говори, что я рассказал. У тебя замечательный брат. Я буду всю жизнь благодарен ему за то, что Равиль сберег тебя для меня.

Моя хрупкая девочка, заклинаю тебя, не сдавайся. Мы сыграем свадьбу. Я увезу тебя, как обещал. А еще у нас обязательно будут дети, Эль. Двое. Я знаю…»

Смахнув с лица влажную слабость, поднимаюсь и просто хожу по коридору. Беспомощность — это так страшно.

Телефон звонит. Я даже не сразу понимаю, кто на связи, когда слышу вопрос. Вызов принял машинально.

— Как Садыкова, Вить? — спрашивает полковник.

— Ждем… — у меня нет сил на официальный разговор, да он вроде и не требует.

— Ты не раскисай там, майор. Мы еще на твоей свадьбе погуляем!

— Спасибо, Валентин Геннадиевич.

— Тебе спасибо, Вить. Демидов доволен. Такую операцию раскрутил за такой короткий срок. Вот что значит мотивация!

— Он знает про личное?

— От генерала ничего не утаишь, — усмехается Валентин Геннадиевич. — Вот если бы облажался, он бы тебя публично закопал. А раз все прошло хорошо, то и трогать тебя не станут. Выговор влепит, конечно, чтобы не повадно было, но серьезных санкций не будет.

— Спасибо.

— Да что ты заладил! Отставить упаднические настроения! Я навел справки. Твоя девочка в руках хорошего специалиста.

— Знаю, — снова односложно.

— Ладно, держись, майор. Я на связи, если что.

— Спасибо, — повторяю снова.

Полковник матерится в трубку и скидывает вызов.

Снова хожу. Сажусь, встает и начинает медленно, шатаясь, бродить туда-сюда Равиль. Мы поддерживаем друг друга взглядами. Говорить нет сил ни у него, ни у меня. Время по капле утекает сквозь пальцы. Никакой информации. Никто не входит и не выходит из операционной.

В коридоре появляется незнакомый мне врач. Подходит.

— Майор Завьянов?

— Да. А вы?

— А я оперировал девушку, которую привезли ваши медики. Гаджиеву Лайлу. Сказали, как закончим, вам доложить.

— Так докладывайте! — злюсь. Не на него, просто бешусь от чувства безысходности.

— Большая кровопотеря. Нам удалось ее стабилизировать. Состояние тяжелое. Если доживет до утра, значит шанс ее вытащить у нас есть. Я так понимаю, родственников у девушки нет?

— Годовалый сын.

— Сын? — удивляется врач. — Так ей же…

— Да знаю я, сколько ей! — перебиваю. — Спасайте ее доктор. Ребенку нужна мать.

Расходимся. Я сползаю по стене прямо на пол, вытягиваю в проход ноги и, вцепившись пальцами в волосы, сжимаю их до боли.

«Элька, я сейчас здесь с ума сойду. Хватит там валяться, слышишь меня? Давай, красивая девочка, возвращайся к нам. Знаю, ты слышишь меня. Всегда слышала. Я очень жду тебя. Хочешь, расскажу, как мы будем жить с тобой, м? Нарисовать для тебя эту картинку еще раз? Давай попробуем.

Загородный дом с высоченными соснами и елками. Там зимой сказочно красиво. Все застилает белым одеялом. На втором этаже у большого окна стоит кресло. Ты будешь сидеть в нем, укутавшись в мягкий клетчатый плед, пить горячий чай с травами и смотреть, как мы с нашими детьми лепим снеговика во дворе.

А летом, Эль, я отведу тебя на реку. Мы будем ловить рыбу с берега или лодки, как захочешь. Купаться голышом и заниматься любовью прямо в прохладной воде.

Я буду заботиться о тебе, а ты оберегать наш дом и создавать в нем уют.

Вернись ко мне, моя красивая девочка…»

Двери операционной распахиваются. Из них выходит усталый Карп Савелич, за ним Элин кардиолог и хирург. Еще какие-то врачи, которых я не знаю. Мы с Равилем одновременно поднимаемся на стук колес медицинской каталки. Карп Савелич придерживает двери. Из них выкатывают мою Элю. Я не дышу. Смотрю на ее бледное личико, пересохшие губы, капельницу, которую катят рядом с ней.

— Получилось… — выдыхает Карп Савелич. — У нас получилось, Вить.

У меня подкашиваются ноги. Равиль просто оседает обратно на скамейку. Больше шести часов они спасали ее.

— Это точно? — задаю страшный для себя вопрос.

— Впереди тяжелые сутки, — разъясняет кардиолог. — Но я уверен, что мы с ними справимся. Эта девочка очень любит жизнь, — устало улыбается он. — Поезжайте домой, Виктор Сергеевич. И вы, Равиль. Сегодня вам к Элине все равно нельзя. Выводить из сна мы ее будем только завтра в обед, если показатели будут в норме. Вечером сможете ее увидеть.

— Я через стекло посмотрю, — не спрашиваю, ставлю перед фактом.

Не могу я просто взять и уйти сейчас. Это выше моих сил.

— Посмотрите, — разрешает реаниматолог.

Идем с Равилем в отделение интенсивной терапии. Прилипаем к стеклу и смотрим на мониторы в реанимационном боксе. Они показывают нам, что сердце Элины бьется.

Глава 35

Элина

— С возвращением, — улыбается врач, сидя возле меня на кровати. — У нас все получилось.

Не сразу понимаю, что именно. Последним ярким воспоминанием в голове звучит крик Виктора в телефонную трубку и лужи крови на полу прямо в боксе, мертвые люди… Сердце тут же разгоняется. Перевожу взгляд на мониторы. Прислушиваюсь к себе.

— Операция? — доходит до меня.

— Да, — кивает мой кардиолог.

— Это значит, я буду?..

— Ты будешь жить, девочка. Конечно, впереди еще долгий восстановительный период, но это же такая ерунда, правда? — улыбается мужчина.

— Конечно, — улыбаюсь ему пересохшими губами. — Виктор?

Врач встает с кровати, открывая для меня обзор. В углу у двери стоит скамейка из коридора, а на ней, подогнув под себя ноги, спит мой Кощей.

— Я так и не смог его выгнать, — смеется кардиолог. — И Карп Савелич пытался. Твой брат тоже был здесь. Час назад отправил его за некоторыми вещами для тебя. Думаю, скоро вернется.

— Не будите Вика, — прошу врача.

— Не буду. Он отрубился чуть раньше, чем уехал Равиль. Минут через сорок тебе попить можно будет немного, пока потерпи.

Врач оставляет нас. Я двигаю свое ватное после длительного искусственного сна тело чуть удобнее и тихонечко любуюсь своим мужчиной. Мне даже отсюда видны синяки под его глазами. В первую секунду подумала, что это тени от ресниц. Нет, это следы бессонных ночей и постоянных нервов. Его темные виски словно покрыты пеплом. Седины не было, я точно помню. Похудел. Футболка, которая еще недавно обтягивала его крепкое тело, сейчас сидит гораздо свободнее. В его руке зажат телефон, на костяшках пальцев бордовые ссадины.

Мой хороший. Настоящий. Сильный.

От щемящего чувства нежности к Вику, щекочет в носу и по щекам текут слезы. Они приятные, теплые, счастливые.

Осторожно смахиваю влагу свободной рукой и не могу перестать улыбаться.

Я буду жить…

Это звучит так чудесно. Восторг звенит в каждой клеточке у меня под кожей. Он щекочется там и хочется смеяться в голос. А еще увидеть солнце. Я так соскучилась по свежему воздуху и по поцелуям своего Кощея. По его упрямому взгляду, командному тону, заботливым прикосновениям.

Закусив губку, все же всхлипываю. Виктор тут же открывает глаза, резко садится, роняет телефон на пол, впивается пальцами в скамейку по обе стороны от себя.

— Моя Элька проснулась, — хрипит ото сна.

Поднимается. Пара шагов, и мой Вик совсем рядом. Наклоняется и жадно прижимается к моим губами своими. Шумно втягивает носом воздух и целует мои губы, кусает, облизывает. Нехотя отпускает и тут же смотрит на монитор. Улыбается.

— Не пугай меня так больше, — просит, поглаживая пальцами по щекам.

Ловлю его пальцы, вдыхаю их запах. Мой мужчина пахнет весной, силой, сигаретами и порохом. Теперь я знаю. И это мой самый любимый запах. Я готова купаться в нем, впитывать в себя, наслаждаться с закрытыми глазами.

— Мне бы в душ, — смеется он.

— Нет, — качаю головой. — Хочу еще немного подышать тобой таким.

С удовольствием еще и еще вдыхаю, пропускаю в легкие, задерживаю там частичку своего Виктора.

— Теперь мне можно сказать? — заглядываю в его усталые глаза.

— Все, что хочешь, моя красивая девочка.

— Я люблю тебя, Вик.

— Люблю тебя, моя Маруся, — смеется он.

Нас прерывает Равиль. Он специально громко шуршит пакетами. Роняет их у входа и подходит ко мне. Виктор уступает место моему старшему брату. Рав тоже выглядит не лучшим образом. Но теперь все будет иначе. Ему не надо будет все время со мной возиться и бояться каждого неровного вздоха. У Равиля появится время на свою жизнь, в том числе и личную.

— Привет, — брат прижимается прохладными губами к моему лбу. Долго не отпускает.

Позволяю себе обнять его за шею одной рукой. Глажу по затылку.

— Спасибо тебе за все, Рав, — шепчу ему в ухо. — Ты отдашь меня Виктору? — говорю еще тише.

Взгляд Равиля тут же темнеет. Он поджимает губы, долго на меня смотрит.

— Выйдешь из больницы, поговорим об этом.

— Ты неисправим, — закатываю глаза.

Он только плечами пожимает, мол, а чего делать? Терпи!

— Равиль, ты пока здесь, я к Олененку схожу, — прерывает нас Вик.

— К кому? — удивленно хлопаю ресницами.

— Я потом расскажу, — обещает мой мужчина и исчезает в дверном проеме бокса.

— А ты? — переключаюсь на брата.

— А я вообще ничего пока рассказывать не буду, — категорично заявляет Равиль. — Сутки назад я думал, что мы тебя потеряли. Давай все сложные вопросы отложим до выписки, ладно? — забавно щелкает меня по кончику носа.

Разговоры и эмоции, которые теперь можно, вымотали недавно пришедший в себя организм. Мне хочется спать. Старший брат невесомо гладит меня по волосам и тихо рассказывает старую легенду на родном языке, как когда-то в детстве делал папа. Его голос убаюкивает, и я впервые, наверное, засыпаю без страха, с чувством уверенности, что обязательно проснусь.

Глава 36

Виктор

Олененок в себя приходить ни в какую не желает. Врачи говорят, что по всем показателям уже должна, но она не борется. Моя Элька своими нежными ручками и острыми зубками цеплялась за жизнь. С Лайлой другая история. Она сдалась.

Зато моей девочке все лучше. Сегодня вот переводимся в обычную палату. Никаких мониторов, капельниц. Восстановительный курс специального препарата, который ей пить еще долго. Позже к нему добавятся упражнения и дыхательная гимнастика. Подумываю, о том, чтобы определить ее в бассейн. Кардиолог со мной согласен. Плавная нагрузка поможет раскачать и сердце, и легкие без риска.

— Не надо нам никаких каталок, — мягко отодвигаю в сторону кресло на больших колесах. — Иди ко мне, — подхватываю Элину на руки и несу к лифту.

Она ластится ко мне как котенок. Моя нежная девочка целует меня в щеку и тут же краснеет. Никак не отучится смущаться от таких прикосновений. Я это потом поправлю, когда можно будет их разнообразить. Ну и льстит мне, что уж там! Такая девчонка рядом и так забавно стесняется. Какому мужику неприятно будет?

Заношу ее в палату, устраиваю на чистых, хрустящих простынях.

— Солнышко! — совсем по-детски улыбается это чудо, глядя в окно. — Открой жалюзи, — складывает ладошки в умоляющем жесте. — Пожалуйста, пожалуйста.

Открываю. Она щурится и так открыто улыбается, что заражает и меня.

— Слепите, — бухтит Равиль. Ставит пакет с ее вещами возле кровати.

— Рав, ну хватит тебе уже, — обращается к нему Эля. — А ты где был?

А он был в палате Олененка. Я показал Равилю видео его отца, вкратце рассказал произошедшее и заочно познакомил с девочкой. Пока никто не видит, Садыков стал к ней заглядывать. Пусть. Может Лайла услышит его и это тоже станет своего рода стимулом, чтобы очнуться.

Мы с Равилем договорились, что для Эли не станем портить образ любимого и любящего ее родителя. Я хочу, чтобы у нее была сказка, в которой нет места предательствам от самых близких для нее людей.

— С врачом говорил, — отвечает сестре Равиль. Это полуправда. Лечащего Элины он тоже успел зацепить для разговора.

— А я кушать хочу, — вздыхает моя красивая девочка. — Сейчас бы пирог с мясом и картошкой, как мама в детстве готовила. Помнишь? — смотрит на брата.

— Помню, — улыбается он. — Тебе нельзя пока такое.

— Знаю, — вздыхает. — Все равно очень хочется. И еще компот из сушеных абрикосов.

— Вот его можно. Завтра заеду на рынок, куплю и попробую сварить. Ты мне только рецепт надиктуй, — просит Рав.

— Спаси-и-ибо, — тянется к нему обеими руками, просит, чтобы подошел ближе, наклонился и тут же его обнимает.

Ревниво отворачиваюсь. Я такой сейчас. Даже к брату немного ревную. Это пройдет, но сейчас мне хочется, чтобы она была вообще только моя.

Мне на работу пора. Да и у Равиля теперь есть дела. Я вернул ему бизнес отца, разбирается.

— Вечером приеду. Напиши сообщением, что тебе привезти, чтобы я не забыл, — прошу Элю.

Уходим вместе с Равилем. Нам надо с ним еще раз обстоятельно поговорить насчет Элины, но он пока избегает этого. Принял ведь уже факт наших отношений, все равно сопротивляется.

Расходимся на парковке по машинам. Еду в контору. У меня сейчас завал по бумажной части. Надо закрывать дело и передать его полковнику. Он уже дальше, генералу. Эльдара будут судить за терроризм, изготовление и распространение наркотиков, незаконное изготовление и продажу оружия, людей и еще много всякого. Но в тюрьму он не сядет. На фоне препаратов, которые использовали при допросе, у него немного поехала крыша. Я склоняюсь к тому, что Гаджиев хорошо притворяется, но наш специалист диагноз прописал в документах. И сначала Эльдара будут лечить, а уже потом, если крышу выйдет залатать, отправят за решетку. Я даже не знаю, что хуже. Камера или одиночная палата в ведомственной психушке.

А еще нам назначили внутреннюю проверку. Собственная безопасность шерстит всех. Полкан тихо шепнул им про мое личное с Садыковой. По этой части меня тоже будут проверять, но не так жестко, как было бы в других обстоятельствах. Нас снова слили, в клинике погибли наши бойцы, и СБ будет искать виноватых. Отдел жесткий. Прибыл к нам вместе с главным. Они найдут, я лишь надеюсь, что это не те, кто в моем личном подчинении. Тому же Еремееву я верю, как себе. Да у нас и нельзя иначе. Кто-то же должен прикрывать тебе спину. А кто, если ты никому не веришь?

Работа в конторе кипит. Народу много, все носятся, суетятся, каждый со своими обязанностями. Подполковник наш бесится. Его дни на этом посту сочтены. Генерал уже шепнул полковнику, ну а Валентин Геннадиевич — мне. Приказ подготовили о новых назначениях. Ждут, когда сдам дела, и будет мне новая звездочка на погоны и новый кабинет в родном отделе.

К шести заканчиваю. Уже собираюсь ехать к Эльке, как телефон в кармане начинает вибрировать от входящего вызова.

— Здарова, Тох, — приветствую младшего брата.

— Привет, — голос убитый.

— Случилось чего? — тут же напрягаюсь.

— Можно я приеду?

— Чего спрашиваешь-то? Ключи от моей квартиры у тебя есть. Мне сейчас еще по делам нужно, а потом я весь твой.

— Спасибо, братишка.

Сбрасывает. Черт! А я с Элей хотел ночь провести. Но Антона бросать в таком состоянии нельзя. Он — родная кровь. Надеюсь, Элина поймет и отпустит меня поговорить с братом.

Еду к ней, а по дороге заезжаю в небольшую столовую с национальной кухней и спрашиваю у них про компот из сухофруктов. Из чистых сушеных абрикосов нет, а вот из смеси фруктов и ягод у них часто бывает. Я иногда обедал здесь, поэтому сразу вспомнил.

Прошу налить в полуторалитровую пластиковую бутылку. Женщина в годах заботливо заворачивает мне его в полотенце.

— Вы же здесь бываете. Завезете, — улыбается она.

Закидываю теплый компот в машину и быстро добираюсь до своей красивой девочки.

— А что я тебе принес, — заглядываю в вип-палату.

Эля смотрит фильм по висящему на стене телевизору.

— Себя! — ерзает попкой по кровати.

— Все хорошо? — быстро целую ее в губки.

— Да. А что ты привез? — пытается заглянуть мне за спину как любопытный ребенок.

Ставлю на тумбочку бутылку компота, разворачиваю, наливаю ей в кружку и вкладываю в ладошки.

— М-м-м… — со стоном вдыхает аромат напитка. Делает пару маленьких глотков. — Вкусно. Где взял?

— Купил, — признаюсь. — Но это не магазинный. Сами готовят.

— Спасибо. Как дела?

Вкратце делюсь новостями сильно их фильтруя. Эля двигается. Устраиваюсь рядом с ней на кровати, она подползает близко-близко и тихонечко устраивает голову у меня на плече. Замирает.

— Ты дыши хоть через раз, — смеюсь и путаюсь пальцами в ее волосах. — Тебе можно, Эль. Обнимать меня, целовать, прижиматься. Все, что хочешь. Ты ведь моя девочка, а я твой мужчина.

— А вдруг ты сейчас не хочешь, чтобы я прикасалась? — задирает на меня голову, заглядывает в глаза. — Ты же устал. Это я тут целый день лежу. Как узнать? Спросить?

— Устал. А твое тепло мне легче делает. Меня отпускает. Я успокаиваюсь. А еще, — веду пальцем по ее губке, — оно пробуждает желание, но это нам с тобой пока нельзя, — целую ее в носик.

Эля замолкает на некоторое время. Лежит, устроив ладошку у меня на животе. Чувствую, что хочет задать еще вопрос, но воспитание, видимо, не позволяет. Я не тороплю. Хочу, чтобы училась открыто говорить все, что ее волнует. Она ведь у меня умная и смелая девочка. Сейчас справится с волнением и обязательно спросит.

Но она не спрашивает, а этот вопрос надо закрыть, и я говорю сам:

— С тех пор, как мы встретились в том лифте, у меня есть только ты, моя красивая девочка. И я буду ждать еще столько, сколько понадобится, прежде чем у нас случится все по-взрослому, — аккуратно подбираю слова.

— Спасибо. — Элина прижимается ко мне сильнее.

— Доверяй мне, Эль. А я сделаю все остальное.

Глава 37

Виктор

Элина отпустила меня к брату. В жизни Антона тоже происходит пиздец, но его он допустил сам, я предупреждал не один раз, что брак его — полная хрень, и не нужен Антон своей жене, ей нужны деньги, которые он только начинает нормально поднимать.

Последней каплей для брата стал тайный аборт жены. Тоха детей хотел, он вообще семейный очень, а эта сука все решила за него. Он и о беременности-то узнал, когда выяснил, что ее уже нет. Не достоин мой братишка детей, не дорос еще, так она ему сказала. Сидит теперь на моей кухне, бухает. Жалко его, но это брату ничем не поможет. Я пить не могу, у меня проверки, а так как там прикрывают личное, можно встрять и полковника подставить. Так что у меня в стакане минералка.

Мы говорим с Тохой до тех пор, пока его не вырубает прямо за столом. Оттаскиваю на диван, кидаю сверху на брата плед. Пусть отсыпается. Ему нужно было выговориться, я дал братишке эту возможность. Советовать что-то в такой ситуации — в корне неверно. Остается поддержать.

Захожу с ноута на свой счет, проверяю баланс. Мой гордый брат не станет просить материальной помощи, но я знаю, что он уже ведет переговоры, чтобы выкупить старую фабрику игрушек. Есть договоренности с банками о кредитовании, но свои бабки все равно нужны, у него столько нет. У меня ушло много личных средств на Элькину операцию. Эти деньги, правда, пойдут теперь на реабилитацию, а прооперировали мы ее на деньги Гаджиева без угрызения совести. Плюс взятка в таможне и другие приличные расходы.

Ни о чем не жалею, просто прикидываю, могу ли я помочь Антону. Глобальных расходов больше не предвидится. В крайнем случае продам квартиру, все равно нам с Элей жить в доме за городом. Ей там полезнее. А я свои запасы восстановлю. Благо «гробовые» у нас приличные, ну и должность новая светит.

Вздохнув, еще раз смотрю на спящего младшего брата.

— Тоха, Тоха, — улыбаюсь, — на хуй эту стерву. А мы с тобой обязательно прорвемся, как и всегда.

Перевожу ему деньги, оставляя себе только на экстренные крупные расходы, которые могут понадобиться Элине. Завтра он увидит их у себя на счету. Пусть уж лучше с головой в работу уйдет, чем загоняется из-за этой идиотки. Я бы придушил тварь за то, что сделала, и прямо во дворе закопал. Только это Тохино личное, не мое. Пусть решает.

Сплю уже привычно мало. Оставляю братишку дома, еду в контору. Сегодня Эльдара Гаджиева переводят в психиатрическую клинику. В глубине души я надеюсь, что он оттуда не выйдет.

По дороге у меня начинает разрываться мобильник.

— Ох, ни хрена себе… — смотрю на экран. — Здравия желаю, товарищ генерал, — чеканю, принимая вызов.

— Завьянов, ты сейчас где?

— В дороге, товарищ генерал. На службу еду.

— Разворачивайся и в штаб. Информацию интересную собственная безопасность нарыла. Не по телефону.

— Есть в штаб!

Кручусь на ближайшем перекрестке, на некоторых участках сокращаю дорогу дворами и выезжаю прямо к «стекляшке». Быстро прохожу пропускной контроль, спускаюсь на лифте вниз. Олька суетится с бумажками. Киваю ей и сразу в кабинет полковника.

Только открываю рот, чтобы все как положено, но Демидов жестом руки меня останавливает.

Ох, и давно я его не видел. Поседел мужик. Да и я теперь с «пеплом» на висках. Элька чуть остатков нервной системы меня не лишила.

— Садись, Вить, — кивает на стул.

У них с полковником тут неформальная обстановка. Коньячок, лимончик, шоколадка темная. Непонимающе хлопаю глазами. Я ж вроде за информацией ехал, а тут застолье.

— Да расслабься ты, — смеется Валентин Геннадиевич. — Не казнить тебя вызвали, наоборот. Твой отдел проверку прошел успешно. Крыса оказалась в клинике, ее сейчас вот как раз, — смотрит на часы, — возьмут. — Купить пару медиков оказалось легче, чем наших ребят, чем лично я горжусь, и ты гордись, Завьянов. Отличные у нас ребята служат!

— А вот за личное в таком деле, — в разговор включается генерал, — я бы, Витя, тебя наказал! Ты не знаешь, как это бывает? Скажи спасибо, что дети Садыкова чисты оказались, иначе вся твоя карьера, да и жизнь, Завьянов, пошла бы под откос. Это ж надо было так, а!

— Сердцу не прикажешь, товарищ генерал. Не головой выбирал.

— Как девочка хоть?

— Уже лучше. Скоро домой заберу, будем восстанавливаться. Здоровое питание, свежий воздух и бассейн, — улыбаюсь.

— Это хорошо. А вторая? Та, что в плену была. Как ее там… Лайла?

— Верно, — киваю. — Так же пока, товарищ генерал. Не борется она. Думаю, может сына к ней отвезти? Жалко девчонку, да и пацану сложно будет без матери.

— Отвези, — кивает Демидов. — Говорят, возле нее Равиль Садыков пасется, — усмехается он.

И все-то нашему генералу докладывают!

— Есть такое. У Лайлы нет больше никого, а Равилю ли не знать, как хреново без поддержки. У девочки психотравма. Ее лечить и лечить да к реальной жизни адаптировать. Так что, если вы намекаете на личное, то это вряд ли.

— Вот всем бы нашим освобожденным на пути такого, как ты, Виктор, — смеется полковник.

— Просто так вышло, — жму плечами. — Как вы с товарищем генералом говорите, оно все стало личным. Так что, я чем мог, помог. Тут было без вариантов. Дальше уже сами будут разбираться, у меня Элина. Я ей нужен.

— Будет у тебя такая возможность. Не затягивай со сдачей документов по Гаджиеву. Я тебе отпуск подписал. — Демидов забирает у полковника папку и сам протягивает мне. — А к нему прилагается премия, звездочка и новая должность сразу, как вернешься на службу. С учетом того, что ты после командировки не догулял, у тебя месяц. Как раз подпол ваш дела подготовит, чтобы тебе передать. Ну, — усмехается генерал, — поздравляю, что ли, подполковник Завьянов!

— Служу России! — тут же подскакиваю.

— Да сядь ты, — машет на меня рукой. — Это в субботу на торжественном вручении будешь орать. За рулем? — интересуется Демидов.

— Да, товарищ генерал.

— Водителя вызовешь. Когда еще ты с генералом выпьешь?

Разливает коньяк по бокалам. Пьем, потому что здесь никто не видит и можно в неформальной обстановке поговорить о важном. На официальном приеме будет положенная дистанция. Мало кто знает, что с Демидовом у меня тоже личное, если можно так сказать. С ним и с Валентином Геннадьевичем пересекались на боевых спецоперациях не один раз. Только здесь ни сколько привилегии, сколько степень ответственности сильно возрастает. Косячить еще страшнее, потому что спросят и по службе, и лично, ну и накажут, если что, жёстче.

Растягиваю свою порцию коньяка на все время беседы. И чего они меня все напоить норовят? Сначала Тоха, теперь вот начальство. Повод есть, я понимаю. Такое сложное дело закрыли. Столько лет бодались с Алиханом и наконец все закончилось. Я пока не ощущаю особой радости от нового звания. Не знаю… Отпуску радуюсь больше. Просто чертовски устал. Я мысленно уже свалил из города вместе с Элиной, отключил связь и исчез для всех на предстоящий месяц.

Мечты…

Гриша забирает меня от «стекляшки» и везет в контору. До вечера подбиваю оставшиеся бумаги, чтобы завтра все сдать, а заодно тихонечко радую своих парней. Им тоже выписали премию, а тем, кто участвовал в боевой части операции, в дополнение к ней выписали по три лишних выходных.

После работы у меня уже привычный маршрут… К своей Эльке.

На подлете к клинике принимаю звонок от Равиля.

— Лайла пришла в себя, — сообщает он.

Ну вот и славно. Молодец девочка. И маленького Амина в клинику везти не пришлось.

Глава 38

Виктор

Две недели спустя

У меня в руке еле помещается огромный букет цветов. От теплого ветра пыльца с букета летит прямо на белую рубашку.

— Подержи, — отдаю цветы Антону. Стараюсь аккуратно привести себя в порядок.

Улыбка до ушей. У меня, как у подростка весной, бунтуют гормоны, и сердце шарашит в тахикардии при одной мысли, что сейчас я заберу свое. И заберу очень интересно, ведь у нас с Элиной изначально все складывалось совсем не по классике. Правда, я не хотел, чтобы так, но Равиль поставил мне условие.

— Я отдам тебе ее только через ЗАГС, — заявил он примерно неделю назад, когда я выспался, привел в порядок голову и оказался готов к разговору. — Ты подарил ей самое ценное — жизнь. По закону совести я просто не имею права тебе отказать. Все правила и традиции мы все равно уже нарушили. Мне нужно твое слово, Виктор, что ты будешь беречь мою сестру.

— Даю слово, что буду любить ее и оберегать, — ответил ему.

Равиль только кивнул, и мы начали подготовку к свадьбе.

Нет, он не смирился с тем, что отдает мне сестру. Принял. Думаю, когда Рав лично убедится, что Элина счастлива, сможет успокоиться. А пока мы с Гришей и Антоном стоим прямо у клиники, ждем мою красивую девочку.

Из салона украшенной разноцветными шарами тачки играет легкая музыка. Я сканирую дверь клиники и вздрагиваю каждый раз, когда она открывается. На крыльцо высыпал свободный медицинский персонал с мобильниками. Подтянулись Элин кардиолог и Карп Савелич. Я бы тоже, наверное, попялился на то, как невесту прямо из больницы увозят в ЗАГС.

В очередной раз открывается входная дверь. Ее тут же придерживает одна из медсестричек. В проходе появляется моя Элька в нежном, кружевном белом платье. На ножках белые балетки без каблука. Нельзя ей пока такую нагрузку. Талию обнимает широкий пояс, расшитый маленькими кремовыми жемчужинками. Изящные ручки закрыты длинными полупрозрачными перчатками, закрепленными на указательных пальцах тканевыми петлями. Никакого открытого декольте. Более плотная ткань платья переходит в кружево, закрывающее мою девочку по самую шею. На нем тоже рассыпались жемчужные бусинки. И венчает всю эту нежность фата, струящаяся по распущенным темным волосам и закрывающая лицо.

Старший брат крепко держит ее под руку. Нервным движением поправляет галстук и делает первый шаг ко мне. Под аплодисменты медицинского персонала Гриши, Антона и музыку из машины Равиль подводит ко мне сестру. Пристальный взгляд его потемневших карих глаз без слов напоминает мне, что я обещал заботиться о ней. Киваю, понимая все его переживания и опасения.

— Береги ее, — коротко, но и это ему дается непросто.

Равиль передает мне руку Элины, накрывает наши ладони своей, сжимает, отпускает и делает несколько шагов назад. Поднимаю фату, открывая для себя любимое личико.

— Ну вот и все, — улыбаюсь ей. — Кощей забрал своей самое ценное сокровище. Ты готова, моя самая красивая девочка?

— Да, — скромно опускает взгляд в пол, а в уголках ее губ прячется теплая улыбка.

Под свист, поздравления и новую волну аплодисментов рассаживаемся по машинам и едем прямиком в ЗАГС.

— Эль, у меня не было возможности познакомить вас раньше. Это мой младший братишка, Антон.

— Привет, — улыбается ей Тоха, повернувшись к нам с переднего пассажирского.

— Здравствуйте, — все еще смущается моя скромняжка.

— Ты теперь член семьи, так что давай без официоза, — просит Антон.

— Хорошо, — кивает ему Эля и крепче держится за мою руку.

— Не устала? — волнуюсь.

— Вик, — смеется она, — я сейчас начну думать, что ты сомневаешься в том, что собрался сделать.

— Еще чего! Не дождешься! Я просто беспокоюсь, — подношу к губам ее руку и целую через тонкое кружево перчатки.

Элина

Если бы можно было закричать от счастья прямо здесь, я бы это сделала. Меня, наверное, сможет понять только тот, кто прошел через подобное. Кому приходилось учиться жить с мыслью, что завтра может не наступить. Для кого каждое утро — это маленький праздник. Для того, кто так же, как я, любит весеннее солнце, снег, ветер, бьющий в лицо холодными каплями осеннего дождя и летний зной. О любви можно было только мечтать, но она ворвалась в мою жизнь и принесла опасную надежду. Этому тоже нужно учиться — верить и надеяться на то, что у тебя есть будущее. Не отталкивать человека, который желает быть рядом, боясь повесить на него свою беду. Виктор обещал мне наше совместное будущее и сейчас, прямо в эту секунду, мы едем в него.

Врач сказал, что я буду жить. А еще он шепнул, что через два-три года, когда я окончательно окрепну, мы даже сможем попробовать зачать ребенка, и у меня есть все шансы родить его.

Не могу перестать улыбаться. Виктор помогает мне выйти из машины. У него дрожат пальцы, и это так… так восхитительно! Сильный мужчина, которому не страшно выстрелить в человека, волнуется перед ЗГАСом.

Мое отремонтированное сердечко тоже трепещет. Ему теперь можно. Доктор сказал, что положительные эмоции способствуют выздоровлению. Главное — знать меру.

Равиль очень переживает. Выпутавшись из крепкой руки Виктора, подхожу к брату, поднимаю на него взгляд, чтобы смотреть в глаза.

— Спасибо тебе за все, — говорю тихо.

Равиль прикасается пальцами к моей щеке, убирает за ухо тонкую прядку волос.

— И за вот это, — киваю за ЗАГС, — отдельное спасибо. Я его правда очень люблю, — прикладываю кулачок к груди. — Вик вот здесь у меня так глубоко, не вытащить.

— Знаю, — серьёзно отвечает старший брат. — Без тебя дома будет совсем пусто.

— А ты женись, — смеюсь.

— Не до этого мне пока, Эля, — старается быть серьезным и строгим.

— Пф! — возмущенно фыркаю. — А та девочка, к которой ты в бокс ходил? Она тебе нравится, да?

— Кто тебе сказал? — переводит возмущенный взгляд на Виктора.

— Медсестра проболталась, — улыбаюсь. — Тебе нужна семья, Равиль.

— У меня есть семья. Ты. Закрыли тему. Иди к нему, — берет меня за руку и сам отводит к Виктору. — Пора.

Под торжественную музыку в просторном зале с огромной люстрой под потолком и лепниной на стенах и колоннах мы говорим друг другу заветное: «Да». Виктор надевает обручальное кольцо мне на пальчик. Я, едва не уронив, надеваю ободок пошире ему.

— Моя Маруся… — довольно урчит, приближаясь к моим губам.

— Мой Кощей… — встречаю его губы поцелуем.

Вик очень старается, чтобы все было скромно, но его слегка заносит.

— Жадный, — смеюсь, аккуратно отстраняясь. Вытираю пальчиком блеск от помады с его губ.

— Голодный, — виновато улыбается. — Домой?

— Да! — подпрыгиваю на месте.

— Аккуратнее ты! — ругается… муж?

Аа-а-а! У меня теперь есть муж! Я замужем!

За-мужем!

Глава 39

Элина

Мы проехали через настоящий лес, потом прошли проверку документов на КПП и только после попали в закрытый загородный поселок. С восторгом ребенка всю дорогу я не отлипала от окна. Все вокруг такое красивое. Мир переливается и играет новыми, яркими красками.

Гриша останавливается у ворот. Открывает их с пульта, и мы въезжаем во двор огромного, стильного особняка. Меня накрывает ощущением дежавю. Не замечаю, как впиваюсь ногтями в руку Виктора.

— Что такое? — беспокоится он, помогая мне выйти из машины.

— Мне кажется, я уже видела этот дом. Это странно? — смотрю на любимого мужчину.

— Во сне, возможно, — улыбается. — Пока ты была без сознания, я тебе о нем много рассказывал. Знакомься. Это наш с тобой дом.

— Очень приятно, дом, меня зовут Элина, — с почтением склоняю голову и тут же получаю теплый поцелуй в щеку.

— Забавная такая…

— А что? К дому тоже надо относиться с уважением.

— Это правда, — кивает Виктор. — Пойдем. Познакомлю вас поближе.

Равиль и Антон что-то тихо обсуждают у нас за спинами. А я стараюсь все-все разглядеть. И виднеющийся край беседки, и высокие деревья, растущие прямо на территории.

Заходим внутрь. Здесь тоже много дерева и есть большой настоящий камин, в котором зимой можно разжигать живой огонь. Мягкий диван, стильный столик и пушистый ковер. Кухонная зона мне тоже очень нравится. Да что уж говорить. Мне здесь нравится все! Хотя бы потому, что рядом Виктор.

В кухонной зоне празднично накрыт небольшой стол, как раз на нас пятерых. Вик отодвигает для меня стул. Садится рядом. Мы слушаем поздравления от самых близких для него, а теперь и для меня людей. Звучит много разного: пожелания, советы, шутки.

День плавно перетекает в уютный вечер. Виктор ведет меня на улицу. Мы просто гуляем, держась за руки, и все время целуемся. Мне так мало этих прикосновений. Никак не могу насытиться. С ним я все больше смелею, сама тянусь, сама целую, а Вик млеет, жмурится, как сытый кот, и урчит, кусая мои припухшие губки. Подхватывает на руки, несет в дом через другую дверь.

— Это чтобы Равиль не видел, — горячо шепчет мне на ушко.

Несет на второй этаж по поскрипывающей деревянной лестнице.

— Помоги, я не открою, — просит, и я открываю дверь нашей супружеской спальни.

Муж ставит меня на пол. Обходит по кругу с довольной улыбкой. Фату я давно уже сняла, а вот платье…

Ой-ёй!

Чувствую, как его пальцы ловко расстегивают ряд мелких пуговичек на спине. Виктор шумно выдыхает мне в шею, оставляет на ней влажный поцелуй.

— Сегодня ничего не будет, — шепчет между прикосновениями, — но я ведь могу немножко полюбоваться тобой? Если нет…

— Можешь, — перебиваю, чувствуя, как горят мои щеки. — Ты ведь теперь мой муж. Тебе все можно.

— Не-не-не, это так не работает. У нас иначе. Нравится — не нравится. Ты говоришь «нет», и я тут же убираю себя от тебя и, если нужно, отворачиваюсь. Поняла?

Молчу. Мне дышать-то трудно от волнения, не то что говорить.

— Элина, если ты будешь молчать, я тебя больно покусаю!

— Не надо убирать себя от меня. Пожалуйста…

Виктор

Она разворачивается ко мне лицом. Пунцовая вся и такая восхитительно прекрасная в этом белом платье. Толкает меня ладошкой в грудь. Делаю шаг назад. Главное, не забывать дышать, а то башка уже кружится, а мы еще толком не пили, я просто похитил свою жену и уволок от гостей. Эля упрямо на меня смотрит.

— Ладно, — улыбаюсь, отхожу еще на пару шагов.

Дрожащими пальчиками она медленно спускает со своих узких плечиков свадебное платье. Кружево изящно складывается и контрастирует с ее кожей. Красиво…

Жадно сглатываю, когда платье замирает на груди. Я уже сейчас понимаю, что под этой тканью ничего нет.

Ну хотел же посмотреть. Вот. Тебе показывают!

Дергаю рукой ворот рубашки. Сверху отлетает пара пуговиц, закатывается под кровать. Элина вздрагивает, замирает на мгновение. Делает глубокий вдох, жмурится и стягивает платье ниже. Оно стекает по бедрам к ее ногам, а там еще чулки…

Кто купил ей эти чулки?!

Убью садиста!

Полупрозрачные белые трусики и подвязка на бедре…. Аа-а-а!!! Пиздец… Держите меня!

По плечам рассыпаны темные локоны длинных волос. Пара завитушек упала на грудь и закрывает от меня сосок. Сейчас бы впиться в него губами, но я обещал только смотреть.

Адская пытка!

Из последних сил держу себя в руках. Медленно двигаюсь к своей красивой девочке. Откидываю назад волосы, смотрю строго в глаза. Ниже нельзя, я же не железный.

— Ты невероятная, — веду подушечкой большого пальца по ее приоткрытым алым губам.

Приятно, что это от меня они такие припухшие и еще более соблазнительные.

— Спасибо…

— За что? — хрипит ее голос.

— За то, что позволила полюбоваться собой.

Бережно обнимаю ее за талию, прижимаю к себе. Острые, нетронутые ни одним мужчиной соски царапают мою рубашку. «Шагаю» пальцами по ее позвоночнику, быстро сбегаю вниз до копчика и поднимаюсь обратно.

— Никогда в своей жизни я еще так не хотел женщину, — признаюсь ей.

— Ты можешь…

— Могу, — перебиваю ее. — Но не сегодня. Твои вещи уже подняли, — киваю на сумки в углу. — Ты можешь переодеться во что-то удобное и еще посидеть с нами. Хотя я бы уложил тебя спать. Достаточно нагрузки для первого дня после выписки, — укладываю ладони на косточках ее бедер и, не сдержавшись, вжимаю в свой ноющий, болезненно-возбужденный пах.

Эля моментально распахивает глаза, прекрасно ощутив мою эрекцию через тонкую ткань брюк.

— Это, — хлопает ресницами, — будет во мне?

— Обязательно будет, — ерзаю, дразня себя еще больше. — Тебе еще и понравится, — подмигиваю. — А сейчас одевайся, пока я в состоянии себя контролировать! Бегом, — звонко шлепаю ее по обнаженной ягодице.

Понимаю, что момент прошел, и мне правильно будет отвернуться. Отхожу к окну. Даю Элине возможность спокойно найти удобную одежду, переодеться. Помогаю убрать платье, беру за руку, и мы вместе возвращаемся к парням.

Равиль сразу же расправляет плечи и расчленяет меня взглядом на сотни маленьких Завьяновых.

— Расслабься, — хлопаю его по плечу. — Врач сказал, еще недели три нельзя, а лучше месяц. Мы просто разговаривали.

— Вижу я, как вы разговаривали, — недовольно рычит брат моей Эльки.

— Ну и целовались еще. Много. Имею право. У нас первая брачная ночь, между прочим! — поднимаю бокал теплого коньяка с ароматом шоколада. Полковник подарил свой фирменный. — За семью, что ли? — обвожу всех присутствующих взглядом.

— За семью, — отвечает нестройный хор голосов, и уютный полумрак гостиной наполняется звоном бокалов.

Эпилог

Виктор

Гриша останавливает служебную машину у наших ворот. Выхожу, утопая в снегу выше щиколотки. Полная луна отлично освещает зимнюю улицу. На деревьях красиво искрится снег. Вокруг тишина, даже собаки не лают. Мороз сильный, градусов двадцать, наверное. Ветра нет. Такой кайф! Растягиваюсь немного после долгой дороги. Вдыхаю полной грудью холодный воздух. Он обжигает легкие, царапает горло.

— Может, останешься? — предлагаю водителю и другу.

— Нет, Вить, ждут меня. Да и чего я мешать буду. Нас месяц дома не было. Твои соскучились.

— Легкой дороги, — жму его крепкую ладонь.

Моргнув мне фарами, Гриша разворачивается и едет обратно в сторону КПП, а я иду домой. Соскучился, сил нет. На часах почти два ночи. У нас свет горит под козырьком и теплые ночники на первом этаже. На втором отсюда не видно ни одного огонька. Мои, может, и ждут, только сейчас спят уже.

Здороваюсь с охраной. Поскрипывая подошвой по утрамбованной снежной дорожке, через двор иду к дому. На губах сама собой играет довольная улыбка. Сейчас заберусь под теплое одеяло, прижму свою красивую девочку к себе, и мы будем греться и тискаться до самого утра.

Бросаю сумку у входа. Разберу ее утром. Ботинки ставлю на сушилку. Отряхнув с куртки ажурные снежинки, вешаю ее на вешалку. Бегом поднимаюсь по лестнице на второй этаж. Сворачиваю в нашу спальню, потирая друг об друга ладони, чтобы быстрее согрелись. А в комнате пусто…

— Элька, а ты где, я не понял? — ворчу, разворачиваясь кругом.

Топаю в детскую.

Нашел!

— Вик, — шёпотом радуется Элина.

— Привет, родная, — подхожу, наклоняюсь и с удовольствием целую ее в сладкие губки. — Капризничает? — поправляю Арсику уголок одеяла.

— Температура была, но сейчас уже все хорошо. Сбили. Вот, уснул только-только.

Тяну Элину за руку, увожу из детской, чтобы не разбудить нашего маленького бандита. Рывком прижимаю к стене и уже по-взрослому впиваюсь в ее губы. Обвиваю рукой за талию, поднимаю вверх по стене. Ей ничего другого не остается, только обвить меня за пояс ногами и прижаться сильнее.

— Холодный, — шепчет на выдохе.

— Сейчас согреемся, — кусаю ее за нижнюю губку, вдавливаюсь языком в рот. — М-м-м… — со стоном погружаюсь глубже и откровенно имею ее туда. Сдавив пальцами ягодицы, прижимаю горячим лоном к своей эрекции. — Черт… месяц без тебя — это очень много.

Отрываю Элю от стены, несу в спальню. Она помогает мне открыть дверь. Роняю ее на кровать, наваливаюсь сверху, намереваясь насытиться сегодня своей женщиной по полной программе.

Беру ее руку за запястье, тяну вниз, укладываю прямо на стояк.

— Спаси меня, Элька… Сдохну сейчас…

Любимая расстегивает мне ремень, ширинку, запускает теплые пальчики под резинку боксеров и ладошкой сжимает изнывающий по ней член. Научилась… В начале капец как тяжело было, а сейчас да… Сейчас мы все умеем и успешно практикуем.

Быстро избавляю ее от одежды. С жадностью обнимаю губами темную вишню соска. Ее стон бьет прямо мне в член, он вздрагивает, бедра сокращаются.

Раздвигаю красивые ножки шире, веду головкой по горячей, возбужденной плоти, размазываю смазку, вдавливаюсь сильнее. Черт, как же хорошо… Сладко, вкусно…

— Вик… м-м-м… — стонет и хнычет Элька.

Дразню. Пропускаю сосок между пальцев, сдавливаю, закручиваю, слегка оттягиваю и отпускаю.

— Виктор…

Любимую девочку выгибает мне навстречу. Она дрожит от нетерпения и от удовольствия закатывает глазки. Я слишком голодный, чтобы мучить нас долго. Втянув в рот ее сладкий язычок, все же немного играюсь и вхожу в нее медленно, растягиваю, слушаю, как моя Элька сладко стонет.

— Люблю тебя… Я так люблю тебя…

Ее голос становится ниже. Хриплый, сексуальный. Он проникает глубоко в меня, а я в нее по самые яйца. Резкими толчками подгоняю нас к нашему персональному ядерному микровзрыву. Член наливается, готовый кончить в любую секунду.

— Мы все еще хотим дочку, малыш? — хриплю, сжимая зубы на мочке ее ушка, трахаю его языком.

Элька снова стонет, приподнимая бедра, сладко насаживаясь на мой ствол, скользкий от ее влаги.

— Да… — тугие мышцы сокращаются на моем члене. Плотно сдавливают чувствительную головку. — Да, Вик… — царапает ноготками мой затылок.

Тело сводит, простреливает вспышкой удовольствия. Кончаю в свою женщину, вжавшись как можно плотнее. Ноготки хулиганки оставляют обжигающие царапины на моей спине, впиваются в ягодицы. Вздрагиваю от новой, острой волны, прокатившейся по всем клеточкам еще дрожащего в экстазе тела.

— Будем считать, что это был ответ на мой вопрос, — целую ее губки, делая еще несколько плавных толчков внутри нее, продляя наш совместный кайф. — Ты тоже скучала, — улыбаюсь, потираясь носом о ее щеку.

Элька не открывает свои красивые глазки. Рисую пальцем от ее шеи до груди, обвожу вокруг сосков, облизываю их. Она дрожит и снова сокращается на мне.

— Оу… — шумно выдыхаю, оставляя дорожку поцелуев на ее коже. — Я понял, понял. Не делай пока так больше.

Переворачиваемся. Устраиваю Элю у себя на животе.

— Полегчало? — игриво взмахивает ресницами.

— Не-а, — поглаживаю ладонью ее попку. Пощипываю за упругие половинки.

Элька звонко смеется, прячась в волосах, и пытается с меня скатиться.

— Вик! Ну, Вик! Стой! — шлепает меня по пальцам.

— А ты не убегай.

— Мне в душ надо, — ерзает, задевает коленом по яйцам. Морщусь. — Упс, — закусывает губу.

— Будет тебе упс, когда без дочки останешься, — ловлю ее за пальчики, прикусываю один. Тоже морщится.

То-тоже!

— Думала уже, как малышку назовем? — обвожу языком по длине каждого пальца.

Она закатывает глазки. Дыхание снова меняется.

Вот так… Мне нравится, когда она такая.

— Так мы же еще не… — пытается связать слова в ответ, но я не даю, продолжая тискать свою красивую девочку.

— Ничего не знаю. Процесс запущен, у нас еще вся ночь впереди, так что думай.

— Если у нас все же получится дочка, хочу, чтобы ее звали Диляра.

— Диляра Викторовна, значит? Арсений и Диляра… ну а что? Мне нравится, — жму плечами. — Баловать буду, особенно если на тебя будет похожа, как Арсик. Вообще классно, когда дети похожи на маму.

— А я хочу, чтобы на тебя была похожа, — массирует мне голову Эля.

Приятно так… Тепло, уютно. За окном снег пошел, а у нас тут сексом пахнет и домом. У Элины получилось превратить этот особняк именно в Дом с большой буквы. Мне здесь жить и дышать хочется, но обязательно рядом с ней.

Конец