Читать онлайн Останусь твоей бесплатно

1

Ева

— Ева! – прикрикнула Стэлла, едва я, собираясь свернуть, вывернула руль.

Как оказалось, слишком резко, вот только поняла я это поздно.

— Мать твою, — наградила меня сестра мрачным взглядом.

Сидя за рулём, я смотрела прямо в нарисовавшиеся перед нами кусты шиповника, где утопал нос огромного внедорожника, и благоразумно молчала, раздумывая над тем, выйдет ли из меня вообще что-то дельное или мне всё-таки придётся сдаться и ездить с личным водителем, как на том настаивал муж Стэллы.

— Ладно, — сестра как будто пришла к какому-то решению. Я думала, она скажет, чтобы я пустила её за руль, но она скомандовала: — Сдавай назад. – И тут же добавила: — Только осторожно!

На сей раз обошлось без эксцессов. Внедорожник, урча мотором, попятился, открыв нашим взглядом образовавшуюся в шиповнике прореху.

Медленно я вывернула на дорогу и тут же, посмотрев в зеркало заднего вида, заметила приближающуюся к нам машину. Ничего подобного я раньше не видела: огромная, белая, она напомнила мне лайнер, на котором мы провели пару недель в конце прошлого года. Только выглядела куда более грозно.

— Алекс не говорил, что к нему кто-то должен приехать, — Стэлла тоже обратила внимание на машину.

Я хотела нажать на газ, но она коснулась моей руки, останавливая, и опять посмотрела в зеркало. Белый «лайнер» приближался. Теперь я видела решётку на бампере, и круглые, выключенные сейчас лампочки на крыше. Апрель в этом году был тёплый, солнечный, но грязь до конца высохнуть ещё не успела.

— Это Хаммер? – спросила я.

В чём-чём, а в машинах сестра разбиралась отлично. Маленькая, хрупкая, она могла справиться практически со всем, у чего имелся мотор и колёса.

Ещё полгода назад мне казалось это странным, неправильным, сейчас же… Сейчас я не могла представить её другой.

Полгода… В нашу первую встречу я даже подумать не могла, что всё сложится так. Что я, никогда не знавшая родителей, обрету семью и свой собственный дом, где мне не нужно будет жить по установленным кем-то правилам, подчиняться и терпеть унижения.

— Да, — ответила Стэлла.

В момент, когда Хаммер поравнялся с нами, я увидела всполох огня. Не настоящий – красочную аэрографию, украшающую бок автомобиля.

Неожиданно водитель втопил педаль, вылетевшие из-под колёс комья грязи упали прямо перед нами. Я даже опешила.

— Кто это?

— Понятия не имею, — отозвалась Стэлла, глядя вслед машине. – Но он, похоже, решил нарваться.

Промолчав, я всё-таки завела двигатель и осторожно тронула наш внедорожник с места. Кусты шиповника медленно поплыли мимо. Белый Хаммер ещё немного помаячил впереди удаляющейся точкой и пропал из вида.

— Стэлла, — позвала я сестру, внимательно следя за тем, чтобы в очередной раз не напортачить.

Всего две недели назад я разбила фару новенькой Ауди, подаренной мне её мужем в начале марта в честь Международного женского дня, ещё раньше – не вписавшись в ворота поцарапала крыло другого внедорожника. Но отступать я не собиралась. Если сестра в лёгкую справляется с подобной грудой металла, чем я хуже?!

Стэлла посмотрела на меня, ожидая продолжения.

— Права я получу в любом случае, так?

— Получить права не проблема, — заметила она. – А вот научиться водить…

Поигрывая застёжкой на кофте, откинулась на спинку обитого кожей цвета топлёного молока сиденья и добавила:

— Никаких прав, Ева, пока я не буду уверена, что ты справишься.

Слова её меня немного разозлили. Старше меня на пять лет, она порой довольно откровенно показывала мне, кто старший. Вот как сейчас. Может быть, это было и справедливо, однако раздражало от этого не меньше.

— То есть решать, справлюсь я или нет, будешь ты, — слегка язвительно отозвалась я.

Вдали уже виднелась окружавшая дом изгородь. Солнце сегодня светило особенно ярко. Заливающее уходящую вперёд дорогу, оно освещало только-только одевшиеся в листву деревья, жерди ограды, играло в окнах стоящего в глубине территории дома.

Посмотрев на особняк, я мельком повернулась к сестре. Учитель из неё, надо сказать, был отменный. За эти месяцы я, никогда не сидевшая за рулём, уже могла справиться и с маленькой двухместной крошкой, и со «зверем», подобным тому, что недавно едва не окатил нас грязью. Другое дело, что осечки у меня тоже случались и случались достаточно часто.

— Да, — сказала Стэлла совершенно спокойно, ничего не собираясь объяснять.

Мне оставалось только смириться. Поджать губы и, подъехав к воротам, дать сигнал, чтобы охрана впустила нас.

— Ты такая смешная, когда злишься, — неожиданно Стэлла мягко улыбнулась. Стоило посмотреть на неё, она подалась ко мне и, приобняв, тихо сказала: — Я очень боюсь снова тебя потерять, Ева. Очень. Пойми это.

— Я понимаю, — раздражения моего как не бывало.

Выдохнув, я обняла Стэллу в ответ. Отпустила и тоже улыбнулась ей, а после, не удержавшись, добавила:

— Я, может быть, и смешная, когда злюсь, только ты не лучше.

Струи стоящего возле дома фонтана переливались в лучах солнечного света. Задержавшись у воды, я подставила лицо всё ещё прохладному, но по-весеннему ласковому ветерку и пошла дальше. Бумажный пакет с купленным утром платьем несколько раз ударил меня по ноге.

Стэлла уже скрылась в особняке, я же не торопилась. Медленно дошла до крыльца, поднялась на пару ступенек и…

Из открывшихся мне навстречу дверей вышли двое мужчин – муж сестры и…

Замерев, я смотрела на высокого поджарого мужчину.  Карие глаза с таящейся в них чернотой, достаточно острые черты лица, придающие ему сходство с хищной птицей… Брюки, расстёгнутая на пару верхних пуговиц рубашка и распахнутый пиджак.

Руслан.

Лучи солнца, казалось, стали холодными, ветерок и вовсе превратился в бурю.

— Не знал, что вы уже вернулись, — выговорил Алекс, спускаясь мне навстречу.

Руслан же ничего не сказал. Даже не посмотрел на меня: мазнул взглядом, как будто я была пустым местом и молча прошёл мимо.

— Вернулись, — отозвалась я, сама не понимая, сказала я это или только подумала.

Как оказалась в доме, понимала плохо, как поднялась на второй этаж – тоже. Очнулась только возле окна, понимая, что неотрывно смотрю на стоящих у фонтана мужчин. Нет. Мужчину. Мужчину с такими же тёмными, как и его нутро глазами. Мужчину, когда-то бывшего моим… моим мужем. Смотрю на Руслана, сжимая в кулаке обручальное кольцо, которое, уходя полгода назад, так и не смогла оставить в прошлом.

— Так и знала, что найду тебя здесь, — Стэлла открыла дверь вольера и вошла внутрь.

Поняв, что я отвлеклась, один из доберманов лизнул мою руку, другой, такой же красивый, крупный, привалился к бедру.

Я погладила его по голове, между торчащими ушами, потрепала по шее. Встреча с Русланом была настолько неожиданной, что внутри всё как будто перевернулось. Осталось на своих местах, но в то же время перестало быть прежним.

— Ты в порядке? – спросила сестра, подойдя ближе.

Одна из собак, завиляв коротким хвостом, направилась к ней. Внимания на неё Стэлла не обратила – погладила скорее неосознанно, но доберман не отставал. Ткнулся в её ладонь, привлекая к себе внимание.

Вот только внимание сестры было приковано ко мне.

— В порядке, — поднявшись с корточек, проговорила я. – Почему я должна быть не в порядке?

Отвечать Стэлла не торопилась – так и смотрела на меня, как будто слова были ей не особо-то и важны.

Эта её манера порой раздражала меня даже больше, чем попытки показать, что она старшая. И всё же, это было куда лучше, чем попытки залезть в душу и бесконечные вопросы, которых я постоянно ждала в первые недели. Ждала, однако так и не дождалась.

Стэлла не давила на меня, не пыталась выпытать что-либо о прошлом, не настаивала. Только порой смотрела вот так – пристально, спокойно и в то же время немного встревожено. Так, будто понимала, что есть вещи, говорить о которых я не хочу и всё-таки желая быть уверенной, что я смогу справиться с ними.

— Я не знала, что он приедет, — Стэлла снова погладила собаку. Теперь уже посмотрела на неё. Почесала, потрепала по холке и убрала руку.

Взгляды наши встретились. Конечно же, она понимала, что мне не всё равно. Должно быть, моё поведение было глупым и неуместным. Вот только если бы я знала, что пробудила во мне встреча с бывшем мужем. Если бы я только сама могла ответить, почему, стоило увидеть его, сердце предательски забилось в груди, а дыхание как будто на несколько секунд остановилось. Когда-то он спас меня. Вернее… когда-то мне казалось, что спас. Но что это было на самом деле?

— Он уехал? – спросила я, подходя к двери.

— Да, — Стэлла раскрыла вольер, и доберманы тут же вышли вслед за нами.

Один из них прошёл вперёд и остановился у края лужайки, другой пробежал дальше по узкой тропинке, третий так и шёл рядом, касаясь боком моей ноги.

— С тобой они превращаются в щенков, — заметила сестра, когда пёс, широко зевнув, обогнал нас и, остановившись, замотал хвостом. Вернулся обратно и, сделав круг, опять стал дожидаться нас.

Я улыбнулась. Задумчиво и немного грустно, потому что думала в этот момент совсем не о собаках.

Зверёныш.

Именно так звал меня мужчина, кольцо которого лежало сейчас в кармане джинсовки. Зверёныш. Это не было милым прозвищем, ибо я действительно была для него всего лишь забавной зверюшкой и не более того. Зверюшкой, обязанной исполнять его желания, подчиняться его воле и забыть о собственном «я».

— Сколько стоит автодом? – спросила я, когда мы вышли на поляну, по периметру которой стояли каменные скамейки, а в центре – красивая беседка с каменными ступенями.

Солнце проникало в неё сквозь расположенные под крышей окошки, сквозь противоположный выход, освещало серые камни, бликовало на низком столике.

— Автодом? – Стэлла опять посмотрела на меня пристально. Простой вопрос, но она словно бы понимала, что спросила я об этом не просто так.

— Угу, — обогнав сестру, я поднялась по ступенькам, но внутрь заходить не стала. Здесь, внутри, было ещё прохладно. – Такой… с кухней и комнатой.

— Зачем тебе автодом, Ева?

Спустившись обратно, я склонилась к собаке, тронула чёрную шерсть. Что я могла ответить ей?

— Да так… Видела в кино, — глянула на сестру снизу вверх.

Конечно же, она мне не поверила. Я бы на её месте тоже не поверила.

— Что он тут делал? – всё-таки спросила я, хотя, наверное, не стоило.

По взгляду сестры мне стало ясно, что этого вопроса она ждала с того самого момента, как зашла в вольер. Янтарные искорки в её глазах были отражением моих собственных. Солнце играло в её тёмных, цвета горького шоколада волосах, оттеняя их золотом, как и мои, почти чёрные.

— Понятия не имею, — резковато сказала она. И тут же предупредила вопрос, готовый уже сорваться с моего языка: — И когда он вернулся – тоже.

— А…

— Где его носило, я тоже не знаю, Ева.

На лице её отразился гнев. Вопросы мои на этом закончились. По крайней мере те, что я могла сформулировать.

— Господи, — против воли я сдавленно усмехнулась, хотя смешно мне не было, — неужели я такая предсказуемая?

— Забудь о нём, — неожиданно сказала Стэлла очень серьёзно. Сжала мою ладонь и повторила, глядя в глаза: — Забудь, Ева.

— Я уже давно забыла, — равнодушно сказала я и поняла – сестра ни на мгновение не поверила мне.

Не поверила снова и снова оказалась права.

— Мне нужно с тобой поговорить, — сказала я, застав Алекса на кухне в одиночестве.

На улице было уже темно, сгустившийся вечер разбавлял лишь свет стоявших возле дома фонарей и маленькие лампочки вокруг фонтана. Перед тем, как уложить маленькую дочь спать, Стэлла часто гуляла с ней возле воды. Исключением не стал и сегодняшний день.

Желая убедиться, что поблизости нет никого из прислуги, обернулась и только потом подошла ближе.

Ничего не говоря, Алекс откусил большой кусок от миндального пирожного и, откинувшись на спинку стула, ждал, пока я окажусь рядом. Смотрел на меня, как будто знал, о чём пойдёт речь.

В общем-то, он действительно знал это – у меня даже сомнений не было.

— Когда он вернулся? — спросила я негромко.

Рядом с этим мужчиной я часто чувствовала себя неловко. Высокий, крепкий, с глазами цвета стали, он мог одним лишь взглядом дать понять – переходить ему дорогу не стоит. Несгибаемый, жёсткий, способный получить всё и вся. Порой мне казалось, что, окажись я на месте Стэллы, не выдержала бы. А порой… Каким бы ни был Александр Аверин, он любил её. Для этого мужчины, для своего мужа, Стэлла была всем, тогда как я для Руслана…

— Если ты говоришь про Руслана, — Алекс откусил ещё один кусок пирожного, положил ладонь на бедро, прошёлся по мне взглядом. Не выдержав, я слегка повысила голос:

— Да, Алекс. Я говорю про Руслана, и тебе это прекрасно известно. Когда он вернулся?

— Пару недель назад, — отозвался он. Должно быть, я его позабавила.

— Пару недель? – сбавила я тон.

Слова его меня не то чтобы удивили… нет. Но как раз неделю назад я в очередной раз спрашивала Лиану – жену его брата, не вернулся ли он. Не вернулся… По крайней мере, так она сказала. И это была правда, потому что, в отличие от меня, врать Лиане не было смысла.

— Прекрати, — отодвинула в сторону тарелку с пирожными, когда Алекс собрался было взять ещё одно.

Чёртов провокатор! Он специально выводил меня на эмоции и, надо сказать, получалось у него это хорошо.

— Сядь, — приказал Алекс, взглядом указав на стул. Сам же поднялся, налил две чашки чая. Я покорно ждала, пока он вернётся. Смотрела на него и снова пыталась понять себя. Чего я в действительности хочу? Зачем делаю то, что делаю?

— Теперь я тебя слушаю, Ева, — поставив чашки на стол, Алекс опустился на прежнее место. Я же покачала головой.

— Мне нужны деньги, — просто сказала я. — И… и твоя помощь. И ещё… — посмотрела в окно, на виднеющийся вдали клочок дорожки. Снова на Алекса. – Стэлла не должна ничего знать.

— Это уж точно, — невесело хмыкнул он и всё-таки взял пирожное. – Хотя сперва было бы неплохо, если бы ты сказала хоть что-то по существу.

2

Ева

Присев на край постели, я разблокировала телефон и уже хотела было позвонить Лиане, но передумала. Набрала короткое сообщение: «Руслан вернулся. Ты что-нибудь знаешь?»

Отправила и выключила звук, понимая, что не готова ни разговаривать, ни отвечать на вопросы в случае, если жена Рената вдруг решит перезвонить.

Подождала немного, однако телефон молчал. Наверное, оно и к лучшему.

Подойдя к окну, я достала из кармана кольцо и, положив на ладонь, провела по ободку кончиком указательного пальца.

Из груди вырвался неровный выдох.

— Всё в прошлом, — шепнула я, сама себе не веря.

Отлично! Начала с сестры, теперь пытаюсь обмануть саму себя. И всё безрезультатно.

Стащила кофту, бросила на диван и прошла в ванную.

Остановившись напротив зеркала, надела кольцо и дотронулась до груди. Висящая на цепочке подвеска – украшенный сапфирами Пегас из белого золота и обручальное кольцо. Вот всё, что было на мне сейчас. Подарок родителей, которых я не помнила и надетый на палец признак принадлежности мужчине, считавшему меня своей собственностью. Своей игрушкой.

Всматриваясь в своё отражение, я пыталась понять, изменилось ли во мне что-то за прошедшие с нашей последней встречи месяцы?

Дотронулась до шеи, провела по груди, очертила сосок и, почувствовав, как едва ощутимо откликнулось моё тело, выдохнула. Да, изменилось. Прожившая всю жизнь в ограниченном пространстве закрытого пансионата для предназначенных сильным мира сего девочек, я обрела свободу. Свободу, семью и саму себя.

— Ты больше не зверёныш, — напомнила я смотрящей на меня девушке и сняла с волос резинку. Тряхнула головой, рассыпая по плечам тёмные пряди, провела по ним пальцами. – Теперь у тебя есть имя. Ева Белецкая, — проговорила негромко. – Ева Белецкая, — гордо вскинула голову.

Потому что своим именем я гордилась, как гордилась своей семьёй, своим отцом и мамой, пусть даже никогда не знала их. Пусть так. Одно я знала точно – гордиться ими у меня есть полное право. Гордиться ими и своей фамилией. Той, что принадлежала мне от рождения, а не той, что ненадолго дал мне мужчина из прошлого – Алиева. Ева Алиева.

Сняв кольцо, я убрала его в шкафчик и, ступая по тёплой плитке, пошла к душевой.

Утро началось для меня с короткого звонкого сигнала, прозвучавшего где-то на грани сна и реальности. Потихоньку застонав, я повернулась на бок и взяла с тумбочки телефон. Открыла пришедшее сообщение.

Лиана: «Дома его нет. Ренат ничего не знает».

Не успела я дочитать его, следом пришло второе:

«Или делает вид, что не знает. Но почему-то мне кажется, что он действительно не в курсе, где его брат».

Коротко поблагодарив её, я попросила написать мне, если появятся новости и, вернув телефон на прежнее место, уткнулась в подушку.

Зачем Руслан приезжал, Алекс мне так и не объяснил. Хотела ли я знать это? Хотела. Да, чёрт возьми, хотела.

Не имея надо мной никакой реальной власти, он как будто всё равно держал меня, не отпускал. Как будто в ту дождливую ночь, когда я, вымокшая, замёрзшая, бросилась к нему в надежде на спасение, он привязал меня к себе невидимыми нитями.

— Можно к тебе? — после ворвавшегося в мои мысли короткого стука, вошла в комнату Стэлла.

Я мигом почувствовала кофейный аромат и, всё ещё сонная, привстала.

Подойдя, сестра опустила на постель между нами поднос. Кофейник, две чашки, пиала с домашним йогуртом и свежая выпечка.

— Решила накормить тебя завтраком, — улыбнулась она, разливая кофе по чашкам.

Я посмотрела на вытекающую из носика кофейника тёмную струйку, на ладони Стэллы, подняла взгляд к её лицу и почувствовала укол вины. За ложь, за недоговорки, за раздражение, что испытывала время от времени.

— Держи, — подала она чашку, невзначай коснулась моих пальцев.

Иногда мне казалось, что она пытается убедиться в том, что я есть на самом деле. Казалось… Нет, это было действительно так.

— Спасибо, — отозвалась я. — Стэлла… — позвала её и, поймав взгляд, проговорила: — Я тоже очень боюсь тебя потерять. И… — обхватила кофе обеими руками. – Так хорошо, что ты у меня есть.

Ничего на это не сказав, она взяла свой кофе. С минуту мы провели в тишине. Горький, немного разбавленный сливками кофе, помог мне прогнать остатки сна.

Подогнув ногу, Стэлла откусила слойку и проговорила:

— Сегодня мы с Надией едем к Милане. Останемся у неё на ночь. Поедешь с нами?

Доев йогурт, я налила себе ещё кофе.

— У меня есть право подумать? – потихоньку засмеялась.

Как бы ни нравилась мне подруга сестры, в компании их я чувствовала себя немного… лишней. И совсем не потому, что мне было не комфортно, а потому, что в отличие от них, детьми обзавестись я ещё не успела. Какой там… У меня и мужчины-то не было. Руслан…  Со вчерашнего дня все мысли сводились к нему. Вот опять.

— Конечно, — Стэлла тоже подлила себе кофе и протянула мне маленькое пирожное с заварным кремом.

— Если я начну толстеть… — выразительно посмотрела я на неё, но она только отмахнулась.

Поднялась и, подойдя к окошку, открыла его настежь, впуская в комнату свежий ветерок, лучи солнца и птичий щебет.

— Ты мне нужна, — остановил меня Алекс, когда я, прогулявшись по территории, возвращалась в дом, чтобы сказать Стэлле, что поеду с ней.

— Зачем? – спросила я.

Не ответив, Алекс достал из кармана брелок и протянул мне.

— Что это?

— То, о чём ты просила вчера, — сказал он без улыбки. Внимательно посмотрел мне в лицо. – Или передумала?

Я сжала брелок в кулаке. Понимала, что Алекс способен решить любой вопрос, но чтобы так быстро… К этому я просто не была готова. Руки похолодели, кожа покрылась мурашками. Что сказать, я не знала и просто стояла посреди крыльца, глядя на мужа сестры так же прямо, как он смотрел на меня.

— Лиана сказала, что Руслан дома не появлялся, — наконец выговорила я. Голос показался чужим.

Только теперь я поняла, что пути назад нет. Встреча, казавшаяся почти невозможной и далёкой, стала неотвратимой. Меня охватил страх, вот только отступать я не думала. Знала – должна. И ему должна и, в первую очередь, самой себе.

— Никто не знает, где он, Алекс, — так же, глядя ему в глаза. – Никто не знает, что он вернулся.

Ещё некоторое время Алекс смотрел на меня. Смотрел так, как будто всё ещё не был уверен во мне. Как будто что-то решал, взвешивал, раздумывал. Я же ждала. Брелок врезался в кожу ладони – так сильно я сжимала его. Ветер зашуршал позади нас, принёс с собой шум воды, а я так и стояла, молча глядя на Алекса.

— Ищи его в порту, — выговорил он наконец и, сунув руку в карман, вытащил брелок от Ауди. – С ней всё в порядке, — отдал его, а затем протянул пластиковую карточку. – Надеюсь, ты справишься.

— Справлюсь, — твёрдо ответила я.

Убрала права в карман и опять подняла взгляд на Алекса.

— Они были готовы ещё несколько недель назад, — пояснил он. – Стэлла просила не торопиться.

— Стэлла…

С сестрой действительно была проблема. До Грата несколько часов пути. Стоит ей понять, что я поехала туда, да ещё и одна, ждать она не станет. В лучшем случае поедет следом, а этого мне не хотелось. Мне вообще не хотелось, чтобы в это дело вмешивался кто-то третий.

— С ней я всё решу сам, — ни усмешки, ни намёка на улыбку. – Твоя задача – решить свои проблемы с Русланом, — добавил Алекс и вернулся в дом.

Моя задача разобраться с Русланом… Вот только в словах Алекса я как будто почувствовала нечто непрозвучавшее вслух. Как будто это было только частью того, что он мог сказать. Мог бы, если бы захотел и…если бы мне стоило это услышать.

Дорога до Грата заняла у меня порядка семи часов, хотя можно было уложиться и в пять. Но спешить я не хотела. В первую очередь потому, что как бы ни храбрилась, абсолютной уверенности за рулём ещё не чувствовала. Никогда раньше я не ездила одна на такие большие расстояния. Несколько километров в пределах города, да и то в сопровождении едущей следом сестры. Вот и всё. Была и другая причина – торопиться мне просто было некуда. К чему?

Уже подъезжая к порту, я остановилась на светофоре. Пока ждала смены сигнала, обернулась к обочине и буквально наткнулась на витрину кондитерской. Белый парусник…

Читать, что было написано на вывеске, мне было не нужно – я и так знала это. «Гавань».

Сильнее сжала руль, глядя, как вышедшая из дверей кондитерской девушка с бумажным пакетом в руках направилась вперёд по улице и резко свернула к обочине.

— Добрый вечер, — сказала я, подойдя к витрине, по ту сторону которой стояла невысокая девушка в бледно-коричневом переднике.

Я сразу узнала её, хотя до сегодняшнего дня видела всего один раз.

— Вам помочь с выбором? – вежливо осведомилась она, хотя никакого участия в её голосе не было.

Смотрела она на меня так же, как смотрела бы на любую случайную посетительницу, зашедшую, чтобы взять что-нибудь к чаю или просто выпить чашку кофе за одним из столиков.

Конечно же, она не узнала меня. Не узнала даже не потому, что я изменилась – нет. Просто потому что, когда я была здесь в прошлый раз, несмотря на статус жены Руслана Алиева, была я всё равно никем, и она понимала это. Чувствовала.

— Нет, — я всё-таки посмотрела на витрину. Только теперь поняла, что проголодалась. Времени было почти шесть вечера, а ела я в последний раз утром.

— Бельгийское шоколадное, — попросила я, — и чёрный кофе со сливками.

Пока продавщица занималась моим заказом, я смотрела сквозь витражное стекло на проезжающие мимо машины и думала о том, что делать дальше. Пыталась представить нашу с Русланом встречу и не могла. Фантазии о том, как я швырну ему в лицо ключи и, сказав, что больше ничего ему не должна, уйду прочь, были настолько глупыми, что даже не желали складываться в картинку. Подобного Руслан просто не допустит, и мне было ясно это уже сейчас.

— Ваше пирожное и кофе, — поставив передо мной поднос, сказала девушка.

Расплатившись, я уселась у окна. Размешала в кофе сахар, которого там не было и вспомнила, как всего полгода назад с изумлением рассматривала витрину с выставленными за ней пирожными, поражённая, что такое вообще бывает.

Воспоминания эти вызвали у меня сожаление и лёгкий вздох.

Все эти месяцы я упорно молчала о том, где провела предыдущие восемнадцать лет своей жизни. Удастся ли мне молчать и дальше? Сегодня Алекс снова спросил, не вспомнила ли я о том, где меня держали всё это время. Я снова ответила «нет», хотя и мне, и ему было понятно, что вспомнить я не могла. Потому что просто не забывала.

Вытащив из пирожного квадратик горького шоколада, я положила его в рот, отпила кофе и, открыв сумку, достала маленькую открытку, внутри которой твёрдым мужским почерком было выведено несколько коротких фраз.

«Раз ты не захотела той жизни, которую выбрал для тебя я, живи своей. Надеюсь, она не вызовет у тебя разочарования. Я не трону тебя, но ты должна забыть обо всём, что было до того момента, как ты оказалась за пределами пансионата. Обо всём, что связано со мной.

Если ты не сделаешь этого, твоя новая жизнь закончится в тот же момент, когда я пойму, что ты не выполнила моё условие. И, вполне возможно, не только твоя. Помни, что теперь у тебя есть сестра и племянница. Уверен, ты очень быстро их полюбишь. Любовь – это наша слабость, Ева. Как бы ты ни считала, я всегда желал тебе добра. Даже сейчас. Будь счастлива».

Подписи не было, но мне и без того было известно, кто прислал эту открытку. Открытку и огромный букет белых роз – один из многих букетов, присланных нам со Стэллой после того, как стало известно о нашем родстве.

Поздравления, цветы… Букеты приходили от видных политических деятелей, предпринимателей, благотворительных организаций и фондов, в жизни одного из которых сестра принимала участие. Но этот букет…

Поджав губы, я спрятала сложенную вчетверо открытку во внутренний кармашек сумки. Сегодня же нужно избавиться от неё, и я знала, как сделаю это.

Почему только теперь? Потому что… Потому что это были не просто строчки – это было моим прошлым, всей моей жизнью, говорить о которой я теперь не имела права, равно как и вспоминать.

— Что-нибудь ещё? – осведомилась девушка за прилавком, когда я вновь подошла к ней.

— Да… — ответила я, немного помедлив. Продавщица уже приготовилась принять заказ, но заказывать что-либо ещё я не собиралась, хотя сладкое было моей слабостью. Не сейчас. – Где я могу найти Руслана? – посмотрела на неё уверенно.

Раньше он часто бывал здесь, не сомневалась, что бывал и после возвращения.

— Руслана? – переспросила она с лёгким непониманием. В глазах отразилось сомнение – должно быть, подумала она о том же, о ком думала и я, однако уверена не была.

— Руслана Алиева, — подтвердила я. – Где мне найти его.

Теперь продавщица замялась. Мне сразу стало ясно, что я не ошиблась – он действительно бывал здесь в последнее время. Вот только, судя по всему, встреч ни с кем не искал.

— Простите… Зачем он Вам?

— Не думаю, что вам стоит об этом знать, — выговорила я и добавила: — Я его жена. Бывшая. Так где я могу найти его?

Не прошло и десяти минут, как я подъехала к причалу. Оставив Ауди поодаль, подошла к каменной ограде и остановилась, глядя на тёмную гладь воды. Сегодня море было спокойным. Неспешно, почти лениво перебирало волнами в лучах заходящего солнца и шептало что-то на непонятном мне языке.

— Здравствуй, — в ответ сказала я, подставляя лицо солёному ветру. – Вот мы и встретились.

Прикрыв глаза, я сделала глубокий вдох, чувствуя, как беспокойно заходится в груди сердце, как быстрее бежит кровь.

Крикливые чайки парили в небе – белые, вечно голодные. В прошлом октябре это самое море едва не сделало меня своей… Своей невестой, женой. Едва навсегда не забрало себе. Глупое. Как я могла стать его женой, если тогда ещё принадлежала Руслану? Мужчине, который ни за что не позволил бы забрать у него то, что принадлежит ему.

Пройдя вперёд, я ступила на причал. Каблуки ботильонов отдавались тихим, смешивающимся с шёпотом волн стуком, вокруг было совсем пусто. И где мне искать его?!

Оглядевшись, я увидела неподалёку постройки, о которых говорила девушка в «Гавани» и пошла к ним.

Здесь, у воды, было куда прохладнее, и я поспешила запахнуть надетую на мне короткую джинсовую куртку. Стоило одеться теплее, вот только собираясь, думала я совсем не об этом.

Поравнявшись с низкими одноэтажными бараками, я прислушалась. Здесь было совсем мрачно и сыро, как будто пройдя пару сотен метров, я оказалась совсем в другом городе. Неожиданно меня охватили сомнения. Возможно, пока не поздно мне стоит вернуться. Возможно…

— Что-то потеряла? – услышала я позади себя сиплый голос и обернулась.

Стоящий передо мной мужчина осмотрел меня с головы до ног и, хмыкнув, добавил:

— Или сама потерялась?

— Потерялась однозначно, — ответил ему второй.

Лица обеих были покрыты тёмной неаккуратной щетиной, в выражении глаз так и читалось пренебрежение.

— Не потерялась, — по спине прошёл неприязненный холодок.

Наверное, стоило спросить у них про Руслана, но разговаривать мне не хотелось. Всё, чего мне было нужно – чтобы они побыстрее оставили меня в покое.

— Разве? – тот, что заговорил первым, выступил вперёд, и неприятное ощущение, что поднялось во мне, усилилось. – А я думаю, что всё-таки потерялась.

Теперь он откровенно разглядывал меня: голую шею, руки, тело. Мне стало мерзко. Захотелось застегнуться на все пуговицы и сказать что-нибудь грубое.

— Не стоит думать над тем, что вас не касается, — огрызнулась я, собираясь уйти, но мужчина, прищурившись, неожиданно схватил меня за плечо. Подтянул к себе, и я тут же почувствовала исходящий от него запах рыбы, соли и пота.

— Меня касается всё, что заглядывает сюда, — ладонь его опустилась на мой зад.

Я испуганно дёрнулась, выдохнула. Вот только он был куда сильнее. Запах рыбы, пота и ещё… Пиво или что-то такое – неприятное, доводящее до дурноты в сочетании с остальным.

— Не трогайте меня! – вскрикнула я испуганно, понимая, что вокруг по-прежнему нет никого, кроме нас троих. Нет, есть: море и чайки, вот только дела им до нас нет.

— Так ты ещё и грубишь? – подол платья пополз вверх, повинуясь мужским пальцам, Зарычав, я что есть силы вцепилась в руку рабочего ногтями. Размахнулась и ударила его кулаком в скулу, как учила меня сестра. Сама едва не взвыла от боли, но думать об этом было некогда.

Стоило удерживающей меня сволочи ослабить хватку, понеслась прочь. Стук каблуков сливался с грохотом пульса, биением сердца. Куда бегу, я не знала – подальше…

За спиной раздались тяжёлые шаги. Мгновение, и я опять оказалась прижатой к мужской груди.

— И куда ты собралась? – теперь лицо ублюдка искажала ярость. Второй выхватил у меня сумку, повесил себе на плечо и положил ладонь на мою талию.

— Мы не договорили, — проведя по моей спине вверх, выговорил он мне на ухо. – Но разговаривать мы будем в более, – усмешка, — камерной обстановке. Надеюсь, ты не против? – со шлепком ударил меня по бедру.

— Да чёрт с ней, против она или нет, — первый поволок меня между построек.

Я снова попыталась вырваться, ударить его, но теперь это было бесполезно. Меня охватил ужас. Если до этого момента у меня был шанс уцелеть, теперь… Теперь шансов не осталось никаких, и я ясно понимала это: голодные, озлобленные, уставшие, эти двое хотели одного – получить своё. На всё остальное им было плевать. Для них я была всего лишь куском мяса. Всего лишь…

— Оставьте девчонку, — услышала я ровный, негромкий, но как будто сотрясший всё окружающее пространство голос. – Этот зверёныш не ваш.

3

Ева

— Твой, что ли? – оскалилась держащая меня скотина.

— Мой, — прочеканил Руслан, стоя на расстоянии пары метров от нас.

Прошёлся по мне пренебрежительным взглядом и, снова посмотрев на не спешащего разжимать пальцы ублюдка, приказал тоном, от которого даже у меня внутри всё сжалось:

— Пошли вон отсюда. Оба.

Губы его едва двигались, голос звучал негромко, чернота, таящаяся в глубине глаз пробиралась внутрь, окутывая невидимой паутиной. Несмотря на то, что одет он был почти так же, как и те двое, что всё ещё продолжали удерживать меня, казались они по сравнению с ним шавками. Шелудивыми псами рядом с матёрым волком.

— Забирай, раз твоя, — недовольно процедил один из рыбаков и толкнул меня вперёд. Сплюнул себе под ноги и отвратительно выругался. – Тебе стоит лучше приглядывать за ней.

Взгляд его был всё таким же голодным. Второй молчал, но от того, как он смотрел на меня, мне было не по себе. Хотелось отойти подальше, вот только приближаться к Руслану я не спешила. Так и стояла где-то посередине, пытаясь прийти в себя.

Понимание, что случилось бы, не окажись Руслан рядом, становилось только отчётливее. Паника сменилась дрожью, дышать было трудно. Я чувствовала, что меня охватывает истерика, и изо всех сил старалась сдержать её.

— Что и как мне стоит делать, решать не тебе, — голос Руслана зазвучал ещё более угрожающе, хотя на первый взгляд ничего не изменилось. – А вот вам, ребята, лучше держать ширинки закрытыми, — уголок его губ презрительно искривился. – Убирайтесь, — процедил он.

Оскалившись напоследок, тот, что говорил больше, пошёл в сторону бараков. Второй последовал за ним, но Рус окрикнул его.

— Ты кое-что забыл, — жёстко проговорил он.

Портовый работник стиснул челюсти и, сдёрнув с плеча ремешок сумки, швырнул её мне. Металлическое кольцо больно ударило по руке, однако сумочку я всё-таки поймала. Сжала в пальцах, глядя, как оба мужчины скрываются в узком проходе между бараков.

Отзвук их шагов затих вдалеке, а я всё молчала, не зная, что сказать. Наверное, стоило сказать «спасибо», вот только сделать это было выше моих сил. Тем более, что я знала – мои благодарности Руслану не нужны. Даже не так – мои благодарности для него не имеют никакого значения.

— Пойдём, — наконец обратился он ко мне.

Пренебрежение, с которым он это сказал, было столь очевидным, что меня охватил гнев.

Так я и стояла, не двигаясь с места, в то время, как он, не оборачиваясь, направился в сторону пристани. Трясущаяся от произошедшего, разгневанная и совершенно не понимающая, что делать.

Руслан был уверен, что я не ослушаюсь. Что пойду за ним, а я… Я действительно пошла. Пошла, потому что, чёрт возьми, не хотела оставаться одна.

— Не сюда, — отрезал Руслан, когда я свернула к морю. Кивком указал на небольшие постройки вдали.

Идя вдоль моря, я разглядывала их, с каждым шагом становящиеся всё ближе, всё отчётливее вырисовывающиеся на фоне постепенно темнеющего неба. Низкие, тёмные, они казались настолько убогими по сравнению с принадлежащим Руслану особняком, что я не сразу поверила в то, что он живёт тут. Только когда Руслан, всё так же не говоря ни слова, подвёл меня к двери, я всё-таки не сдержалась.

— Что это за новая прихоть? – сама не знаю, что раздражало меня сильнее – его ничуть не поменявшееся отношение ко мне или всё это: надетая на нём жилетка, отросшие чёрные волосы, многодневная щетина на скулах и приземистый дом со скрипучей дверью.

Кивком он указал мне на тёмный коридор, и я, помедлив всего мгновение, вошла внутрь. Пространство тут же озарил свет, дверь за моей спиной закрылась.

— Какого чёрта тебе тут понадобилось? – без предисловий Руслан гаркнул на меня, заставив сердце в который раз за последние минуты подпрыгнуть в груди.

Ничего не изменилось. Ни пренебрежение, с которым он смотрел на меня раньше, ни его отношение. Зато изменилась я. И терпеть это намерена я не была.

Ничего не сказав, прошла в комнату, по пути осматривая барак. К моему удивлению, внутри было чисто. Разбросанные по комнате вещи контрастировали с грязным стеклом окна, наброшенный на постель плед был дорогим и мягким – это я знала, даже не прикасаясь к нему.

С минуту я ждала, когда Руслан войдёт следом, однако этого так и не произошло. Подождала с минуту и пошла на звук льющейся воды.

Кухня, представшая моему взору, была маленькой и столь же странной, как и спальня. Хороший чайник, покосившийся табурет… Взяв из раковины рыбёшку, Рус кинул её в угол, прямо на пол, как раз в тот момент, когда я услышала громкое и требовательное «мяу». Щиколотки моей коснулось что-то мягкое…

— Ты же сказал… — ошеломлённая, я смотрела на то, как пушистая трёхцветная кошка с урчанием принялась за всё ещё трепещущую рыбёшку. Кости хрустнули, кошка прижала хвост рыбы лапой и снова заурчала.

— Я соврал, — только и ответил Руслан. Вымыл руки и включил чайник.

Присев, я дотронулась до мягкой шерсти и тут же поняла, что невовремя – моя девочка была слишком сильно занята, и всё, чего я удостоилась – недовольное ворчание.

— Скотина, — в сердцах выплюнула я, глянув на бывшего мужа.

Он хмыкнул. Насыпал в чашку две ложки растворимого кофе и, не обращая на меня внимания, кинул жилет на табуретку.

Глядя на него, я пыталась понять, зачем всё-таки приехала сюда. За тем ли, чтобы просто отдать долг или это было лишь поводом? Нет, не просто поводом…

— Так какого дьявола ты забыла в порту? – снова спросил Рус, когда чайник, закипев, отключился.

Вынув из сумки ключи и конверт с документами, я подошла к нему. Кинула конверт на стол, ключи же протянула Руслану.

— Я говорила тебе, что всё отдам, — подала брелок, глядя ему в глаза. – Как видишь…

Пальцы наши соприкоснулись. Всего на мгновение, однако этого хватило, чтобы меня как будто током ударило. Не знаю, как я сдержалась, чтобы не отдёрнуть руку. Должно быть, для этого мне потребовалась вся сила воли, что была во мне.

Руслан покрутил брелок в пальцах и не глядя бросил на стол. Залил кофе кипятком. Я же подошла к окну и, тяжело уперевшись о подоконник, прикрыла глаза. Сумерки сгустились, но сквозь мутное стекло всё ещё виднелось небо. Серое низкое небо Грата, такое чужое и вместе с тем такое близкое мне, как и холодное северное море, перебирающее волнами неподалёку от нас.

— Хочешь сказать, что приехала только за этим? – вкрадчиво осведомился Рус, подходя ближе.

Встал прямо за спиной, не касаясь, но так, что я чувствовала его каждым нервом. Чувствовала его тепло, чуть уловимый запах одеколона и соли, исходящий от него.

Меня опять затрясло, только теперь совсем не от страха. Тревожная, нервная дрожь прокатилась по телу от кончиков пальцев.

Резко, порывисто развернувшись, я встретилась с ним взглядом, но слова, что я собиралась сказать, так и застряли в горле. Отступив на полшага, Руслан отпил кофе. Меня он по-прежнему не касался, только смотрел: изучающе, как будто оценивал меня, искал нечто новое и… не находил.

— Только за этим, Рус, — всё-таки выговорила я. – Больше общего у нас с тобой ничего нет.

— Есть кое-что, — он поставил чашку. Прищурился, и это мне не понравилось. – Ещё как есть, зверёныш, — вкрадчиво, холодно. – Незаконченное дело.

Для того, чтобы понять, о чём он, мне потребовалась всего пара секунд. Слишком откровенным был его взгляд. Вернее… Слишком хорошо я помнила эту темноту. Темноту, поглотившую карюю радужку. Поняла и тут же почувствовала, как во рту пересохло.

— Вспомнила, о чём я. — Не вопрос – утверждение. Потому что он знал – вспомнила. Нет… не забывала.

— Я больше ничего не должна тебе, Руслан, — выдохнула, чувствуя его твёрдость. Его всего. – Ничего!

— Думаешь? — он опёрся ладонью о подоконник возле меня, и я ощутила его ещё сильнее.

— Да, — ответила поспешно, однако отступить он и не подумал.

Рука его соприкоснулась с моей, взгляд проник в самую душу, как и бархатный, вкрадчивый голос:

— Нет, Ева. Ты можешь думать, что угодно. Решать всё равно буду я.

— Кто ты такой, чтобы что-то за меня решать?! – прошипела я и толкнула его прочь.

Как ни обещала я себе сохранять спокойствие, ничего не выходило. Меня буквально трясло от гнева, от собственных непонятных чувств, от его слов, запаха и близости.

— Кто, Руслан?! — выплюнула я и хотела было уйти.

Мне вообще не стоило приходить сюда. Нужно было найти способ передать ему ключи: через брата, через Лиану. Да как угодно! Только не сталкиваться с ним снова, не встречаться, не…

— Я тот, благодаря кому ты не пошла по рукам, — выговорил он, заставив меня развернуться к себе.

— И что теперь?! – возразить ему я не могла. Но это осталось в прошлом. Как и далёкая дождливая ночь, когда мы впервые встретились. Отдёрнув руку, я повторила, чётко выговаривая слова: — Больше я тебе ничего не должна, Руслан. Ничего.

Не знаю, что творилось у него в голове – понять это было выше моих сил. Я вообще никогда не могла понять его, разгадать, тогда как он, казалось, видел меня насквозь. Вот и сейчас, не став удерживать меня, он взял чашку с почти нетронутым кофе и, привалившись к подоконнику, неожиданно выговорил:

— Убирайся отсюда, Ева. Чтобы я тебя здесь больше никогда не видел.

Ещё секунду назад именно это я и собиралась сделать, теперь же стояла и смотрела на него, не понимая, почему медлю. Не ждала же я, в самом деле, что он попросит меня остаться?! Да даже если бы попросил… Если бы он попросил остаться, уйти бы мне было куда проще. Его же равнодушное «убирайся» хлестнуло, подобно кнуту.

Медленно цедя кофе, Руслан смотрел на меня, а позади него, за стеклом, небо постепенно затягивалось чёрными тяжёлыми тучами. Как будто сама природа подчинялась ему.

— Порт тебе не принадлежит, — возразила я.

— Может быть, — отозвался он.

Я ждала, что Руслан добавит нечто вроде того, что не принадлежит пока. Но будет принадлежать, если он того захочет. Но он промолчал.

Напряжение, витавшее между нами, было таким густым, вязким, что его можно было не просто почувствовать – нарезать на куски.

— Может быть? – переспросила я. Почувствовала мягкое прикосновение к ноге.

— Может быть, — повторил Руслан и, больше не обращая на меня внимания, подошёл к раковине. Сполоснул чашку и поставил её на столик рядом.

Поджав губы, я огляделась, пытаясь отыскать свою кошку. Полгода назад она была единственным, что я хотела забрать в новую жизнь. Единственным, за чем я приехала в особняк. Вот только тогда Руслан сказал, что её загрызли собаки. И я поверила ему! Да, будь он проклят, поверила!

— Эй, — позвала я трёхцветку, присев на корточки. – Пойдём… пойдём со мной, — погладила её, заметно подросшую, почувствовала прикосновение влажного носа к ладони.

Мяукнув, кошка боднула меня, но едва я попыталась взять её на руки, увернулась.

Я чувствовала, что Руслан наблюдает за мной. Старалась не думать об этом, вот только от взгляда его внутри всё как будто переворачивалось.

— Пойдём, малышка, — ухватила я всё-таки кошку и тут же получила вполне ощутимый удар когтистой лапой.

Зашипев, моя девочка вывернулась. Отошла к Руслану и недовольно уставилась на меня янтарными глазами.

— Строптивая девочка, — заметил Руслан, глядя при этом вовсе не на кошку.

Та запрыгнула на уголок раковины и, пройдясь по краю, уселась рядом с Русом.  Он небрежно погладил её по спине – от самой шеи до хвоста. Кошка выгнула спину, подалась к его руке и зажмурилась. Сделала несколько шагов назад, вернулась и опять потребовала ласки.

Глядя на то, как она откровенно ласкается к Руслану, как, не скрываясь, довольно мурлычит под его ладонью, я неожиданно почувствовала нечто горькое.

— В отличие от тебя, она знает, что у любого зверёныша может быть только один хозяин, — Рус грубовато взял её и буквально закинул себе на плечо.

Я ждала, что трёхцветка начнёт вырываться, однако она и не подумала сделать этого. Перешла на другое плечо и опять уставилась на меня с чувством нескрываемого превосходства.

— Я не зверёныш, — процедила я.

— А разве я сказал, что ты зверёныш? – уголок губ Руса презрительно искривился. – Я сказал тебе только, чтобы ты убиралась.

Произошедшая в нём перемена была стремительной. Теперь меня пронзал чёрный холод его взгляда. Доля секунды, и мне стало ясно – лучше будет, если я действительно уйду. Чем грозило мне неповиновение, я не знала, вот только выяснять это было слишком опасно.

— Надеюсь, со второго раза ты меня услышала, малышка Маугли? Не сделаешь этого сама, я возьму тебя за шкирку и вышвырну. Поверь, большого труда мне это не составит.

Едва не зарычав, я стиснула ремешок сумочки. В последний раз посмотрела на мужчину, за считанные минуты вывернувшего наизнанку все мои чувства, моё сознание, смявшего меня, почти не дотрагиваясь и, совершенно раздёрганная, пошла к двери.

Руслан шёл следом, и это заставляло меня нервничать. Казалось, что я снова чувствую его близость, тепло его кожи, дыхание у себя на лице, на шее. Казалось, что запах его пробирается в мои лёгкие, окутывает меня, и я, совершенно свободная, получившая право принимать самостоятельные решения и жить собственной жизнью, ничего не могу с этим поделать.

— Чтобы завтра же тебя не было в Грате, — он отпер дверь.

С улицы тут же потянуло холодом, в коридор ворвался резвящийся над морем ветер.

В отдалении слышался рокот волн, небо клубилось тучами. С каждой минутой оно становилось всё темнее, надвигалось на берег.

— В конверте с документами карточка с адресом, — ничего ему не ответив, сказала я. Кошка всё так же сидела на его плече и как будто была довольна тем, что я ухожу. Я ухожу, а она остаётся. – Заберёшь там всё, что я должна тебе.

— Всё?

— Всё, — твёрдо ответила я.

Помедлила перед тем, как выйти на улицу – вокруг стало ещё темнее. Воспоминание о недавней встрече с двумя пропахшими рыбой мерзавцами заставило меня задержаться.

— Не боишься отпускать меня одну? – не зная зачем, спросила я. Идти в полумраке вдоль бараков мне было действительно страшно, но в открытую попросить его проводить… Что угодно, только не это.

— Нет, — отозвался он и, толкнув дверь, взглядом приказал мне выметаться.

Ребро моей ладони соприкоснулось с его бедром в тот момент, когда я, резко развернувшись, нырнула в продуваемый ветром сумрак. Быстрыми шагами пошла вперёд, стараясь не думать ни о чём, кроме того, что мне нужно как можно быстрее добраться до гостиницы. Ни о чём, кроме того, что я глупая идиотка. Ни о чём. Особенно о мужчине, который, я знала, стоит в дверях и с равнодушным пренебрежением смотрит мне вслед, поглаживая сидящую у него на плече трёхцветную кошку с янтарными глазами.

4

Ева

В Грате оставаться я не желала больше ни минуты. Всё, что должна была сделать, я сделала, искать же новых встреч с Русланом… К чему?! За эти несколько месяцев, что мы не виделись, он стал ещё циничнее.

Циничный, отстранённый, привыкший к тому, что последнее слово остаётся за ним. Привыкший решать не только за себя, но и за тех, кто волей-неволей вынужден подчиняться его решениям. Таких, как я узнала уже после нашего расставания, было немало.

Закрыв за собой дверь снятого заранее гостиничного номера, я кинула сумку на кровать. Вслед за ней полетела джинсовая куртка. Поначалу я вообще не собиралась заезжать сюда, но немного придя в себя поняла, что перед обратной дорогой должна хоть немного отдохнуть и поужинать.

— Тебя только мне не хватало, — услышав звонок лежащего в сумке мобильного, выговорила я и принялась искать телефон.

Сестра должна была пробыть у подруги до следующего вечера. Я рассчитывала вернуться ещё до того, как она появится дома. Ни к чему ей знать ни об этой поездке, ни о моей встрече с Русом. Как бы она ни считала, наши с ним отношения её не касаются.

Мысленно я уже приготовилась к тому, что придётся если и не соврать, так точно обойтись общими фразами. Однако звонила вовсе не Стэлла.

— Да, — ответила я, увидев на дисплее фотографию Лианы. Что ей понадобилась, я даже представить не могла. Возможно, ей тоже стало известно, что Руслан в порту. Что же… Меня это больше не интересовало.

— Не совсем… Нет… — присев на край постели, я достала из сумки расчёску и провела ею по волосам. До сих пор не могла привыкнуть к тому, что доходили они мне только до лопаток. – Я…

На секунду я заколебалась, не зная, стоит ли говорить Лиане, где я. Здравый смысл подсказывал, что не стоит. С другой стороны, почему нет?

Отложив расчёску, я выслушала Лиану до конца и всё-таки призналась:

— Я в Грате. Да… В отеле «Северный». Так что если хочешь, можем поужинать.

Спустя около получаса я спустилась в находящийся на первом этаже отеля ресторан и, расположившись за столиком у стены, стала ждать Лиану.

По телефону объяснять она ничего не стала. Я и не настаивала. Куда приятнее было встретиться лично, тем более, что подруг за эти месяцы у меня так и не появилось.

— Вот же… — доставая из сумки зеркальце, я наткнулась на письмо. То самое, от которого собиралась избавиться.

Там, в порту, я забыла о нём напрочь. Всё, чего мне хотелось, побыстрее добраться до машины, не наткнувшись при этом ни на кого подобного тем двоим, с которыми мне не посчастливилось встретиться. Теперь же, держа в руках конверт, я понимала, что должна вернуться. Сегодня, завтра, когда-либо ещё – не важно. Вернуться и забыть о своём прошлом, о восемнадцати годах жизни.

— Прости, — услышала я мелодичный голос Лианы одновременно с негромким стуком её каблуков по полу и поспешила убрать конверт обратно.

На ходу расстёгивая крупные пуговицы пальто, Лиана подошла ко мне и, склонившись, приобняла.

Прохладная после улицы, с немного влажными волосами, она была самим воплощением женственности.

— Так неожиданно…

— Ничего неожиданного, — отозвалась я, приобняв её в ответ. Разжала руки и жестом подозвала официанта.

Повесив пальто, Лиана внимательно посмотрела на меня и, сложив на столе перед собой кисти рук, одним лишь взглядом потребовала объяснений. Объяснять я ей, впрочем, ничего не собиралась. Попросив принести салат с креветками, большой кофе и десерт, дождалась, пока Лиана сделает заказ и спросила:

— Так зачем ты звонила?

Поняв, что давить не стоит, она протянула мне сложенный втрое золотистый лист.

— Приглашение на закрытие сезона, — стоило мне взять его, объяснила она. – Хотела передать тебе его ещё пару недель назад, а потом… — она махнула в воздухе рукой. Улыбнулась. – Постоянные репетиции. Совсем забыла, извини. Мне бы хотелось, чтобы ты побывала на этой постановке хотя бы сейчас, раз уж не вышло осенью.

— Завтра меня тут не будет, — сказала уверенно, отложив приглашение. Посмотрела на Лиану прямо.

— Ты с Русланом встречалась? – осторожно спросила она.

Выдохнув, я глянула в сторону, где на небольшом приступке, напоминающим сцену, сидящий за роялем музыкант превращал чёрно-белые клавиши в тихую переливчатую мелодию. Снова повернулась к Лиане.

— Да, — нехотя ответила я. – Но говорить о нём не хочу. Надеюсь, ты меня поймёшь.

Зная Лиану, я ожидала, что она отступит или спросит ещё что-то, стараясь не сильно углубляться в личное. Однако, немного помолчав, она вдруг выговорила:

— Ты изменилась.

— Изменилась?

— В тебе появилась уверенность, — вопреки правилам хорошего тона, она поставила локти на край стола. Подалась чуть ближе ко мне. – Уверенность и чувство собственного достоинства. Это так заметно…

Вспомнив нашу сегодняшнюю встречу с Русланом, я против воли усмехнулась. Совсем невесело. Где были мои уверенность и чувство собственного достоинства в тот момент, когда он стоял от меня в считанных сантиметрах?

Заправив за ухо прядь волос, я на миг опустила голову. До слуха донёсся женский смех, постукивание столовых приборов.

— Это не важно, — взяла пригласительный и подала обратно Лиане, однако она спрятала руки под стол.

— Оставь, — мягко улыбнулась. – Вдруг у тебя получится прийти.

— Не думаю, — пригласительный я отложила, но лишь потому, что появившийся у столика официант принёс заказанную Лианой воду и корзиночку со свежим хлебом.

— Салаты будут готовы через несколько минут, — проговорил он и обратился ко мне: — Кофе сейчас или с десертом?

— С десертом, — ответила было я, но, подумав буквально пару секунд, добавила: — Хотя… Принесите пока чёрный с каплей сливок.

— А капучино?

— А капучино оставьте на десерт, — улыбнулась я и тут же заметила интерес в его взгляде, однако ни удовлетворения, ни смущения не почувствовала. И почему-то подумала, что если бы интерес этот я увидела в глазах бывшего мужа, то…

— Как Ренат? – поспешила оборвать собственные мысли.

Ни к чему мне думать о Русе. Ни к чему! Всё равно ничего хорошего из этого не будет.

Моя кошка… Увидев её, заметно подросшую, я почувствовала облегчение. Значит, он не выбросил её. Тот маленький пушистый комочек, который я нашла когда-то на территории особняка, где Рус жил. Тот комочек, который он почему-то не захотел отдать мне. Господи, могу я хотя бы сейчас, сидя с Лианой, не думать об этом мужчине?!

— Не знаю… — она вдруг стала задумчивой. – У него какие-то проблемы. Но он мне почти ничего не рассказывает, так что я мало что знаю.

— Что-то серьёзное? – не так, чтобы мне было это слишком интересно. И всё же внутри поднялось лёгкое беспокойство.

— Не знаю, — повторила Лиана и опять улыбнулась – мягко, как будто почувствовала мою тревогу. – Говорю же, он не считает нужным вмешивать меня. Знала бы ты, как это порой раздражает…

Потихоньку засмеявшись, она покрутила на пальце обручальное кольцо и сжала руку в кулак. Улыбнулась, и я не смогла сдержать ответную улыбку. Мужчины… Стоило вспомнить мужа сестры. Ничего удивительного, что они с Ренатом друзья.

— Мужчины, — сказала я вслух, и Лиана, цокнув языком, сокрушённо качнула головой, а после посмотрела в сторону.

— Твой кофе, — сказала она и, глянув выразительно, добавила: — И симпатичный мальчик. Кажется, ты ему понравилась.

— Боюсь, это только его проблемы, — отозвалась я, глядя на приближающегося с затаившейся в уголках губ улыбкой официанта.

Поставив на стол практически пустую чашку, я убрала оставленный Лианой пригласительный. Сама она ушла минут десять назад, попросив меня простить её за то, что не может остаться дольше.

Последний спектакль в сезоне, обещавший вернуться пораньше Ренат…

Самой мне торопиться было некуда. Допивая кофе, я смотрела на неспешно бегущие по украшенному прозрачной мозайкой оконному стеклу капли воды, слушала фоном звучащую мелодию фортепьяно и вспоминала нашу сегодняшнюю встречу с Русланом.

Не изменился… Только лицо стало как будто немного обветренным и ещё… В мысли опять ворвался стук каблуков, и я отвела взгляд от окна.

Увидела приближающуюся к столику женщину и обомлела.

— Какая встреча, — подойдя, она остановилась рядом.

Высокая, в узкой чёрной юбке, она выглядела стильно и дорого. И пахла она тоже дорого – стоило уловить запах её духов, как в памяти воскрес один из проведённых в доме Руслана дней.

— Никакая, — грубо ответила я.

Любовница Руса. Одна из, должно быть, многих. Вот и всё, что я знала о ней – ни имени, ничего больше.

На губах её появился намёк на улыбку. Не спрашивая. Она присела за столик на то место, где ещё недавно сидела Лиана. И, отломив кусочек пшеничной булочки, смяла его в тонких пальцах. Яркий маникюр, роскошные волосы…

— Не знала, что ты в Грате, — она бросила комочек обратно в корзинку и, отщипнув ещё кусочек, положила в рот. – Ты приезжала к Руслану?

— Вас это не касается, — огрызнулась я и, взяв сумку, поднялась, собираясь попросить прислать счёт в номер. Но не успела сделать и шага, как телефон, что рыжая положила на стол, потихоньку зазвонил. На экране мелькнула фотография…

— Да, Руслан, — ответила женщина, встречи с которой сейчас я желала меньше всего на свете. Я невольно прислушалась. Впрочем, таиться она и не пыталась. – Да… — подняла на меня взгляд и улыбнулась. — Всё в силе… Через час… Да…

Пальцы сами собой сжались на ремешке сумки. Как бы ни пыталась я убедить саму себя, что происходящее меня не задевает, это было не так. Стоило увидеть на дисплее фотографию Руслана, внутри поднялась тёмная яростная волна.

Дожидаться, окончания разговора я не стала. Быстрым шагом пересекла зал и уже хотела было выйти из ресторана.

— Простите, — нагнавший меня администратор был любезен, однако я поняла, что что-то не так. Хотела было спросить в чём дело и тут вспомнила, что так и не попросила принести счёт.

— Это вы меня простите, ради Бога, — смущения я не испытала. Скорее раздражение и лёгкое чувство досады.  – Запишите, пожалуйста, ужин на счёт номера. Это возможно? Триста пять.

— Да, конечно, — мужчина смерил меня взглядом, будто хотел убедиться в моей платёжеспособности. Я же не удержалась и посмотрела в сторону столика.

Моя нежданная и совсем нежелательная встречная сидела на прежнем месте. Отсюда я могла видеть только её плечо и спадающие на плечи каштановые волосы.

— Тогда сделайте это, — резко отвернувшись, я посмотрела ему в лицо и вышла в холл.

Прошла мимо лифта и направилась к лестнице, не желая останавливаться даже на мгновение. Да будь он проклят!

Ступенька за ступенькой преодолевая лестничные пролёты, взбежала на свой этаж и, войдя в номер, со злостью швырнула сумку на кресло. Сама не понимала, что разозлило меня сильнее – надменный, полный превосходства взгляд рыжей или то, что её, в отличие от меня, Руслан и не подумал вычеркнуть из своей жизни.

Заметив на полу сложенный золотистый листок, я подняла его. Развернула.

Приглашение на два лица, программа, состав балетной труппы…

— С ума сойти… — пробежавшись по строчкам, тихо сказала я самой себе.

Присела на подлокотник кресла и внимательно перечитала указанные в составе имена, а следом – всю программу.

Балетная постановка, приглашение на которую я держала в руках, считалась одной из самых ярких и впечатляющих за целое десятилетие. Но дело было даже не в этом. Лев Каширин…

— Почему ты не сказала, что танцуешь со Львом Кашириным? – выдохнула я в трубку, набрав Лиане. — Ты могла бы просто сказать…

Продолжая сжимать в руках трубку и пригласительный, я подошла к окну и посмотрела на подсвеченную фонарями и льющимся из витрин светом улицу. Туда-сюда под окнами проезжали машины, по обочинам, раскрыв над головами зонты, прохаживались пешеходы. Грат… Именно этот город стал для меня отправной точкой в новую жизнь. В огромный мир, о существовании которого я когда-то могла только догадываться.

— Ты даже представить себе не можешь, как долго я хотела попасть на постановку с его участием, — ответила я, когда Лиана справедливо отметила, что мне стоило сразу же заглянуть в программу. – Я…

Её последующий за этим прямой вопрос – приду ли я завтра, ненадолго выбил меня из равновесия. Главный проспект Грата всё так же переливался подёрнутыми влажной дымкой огоньками, укрытые грибами зонтов прохожие спешили по своим делам…

Меня вдруг снова разобрала злость. Да в самом деле! Попасть на постановку с участием Льва Каширина было если и не моей мечтой, большим желанием  — точно.  Ещё находясь в пансионате я смотрела спектакли с его участием и поражалась тому единению изящества, мужской красоты, силы и утончённости, что были в нём. Так почему?! Почему я, чёрт возьми, должна отказываться от своих желаний?! Из-за Руслана?! Нет. Не бывать этому.

Внезапно я вспомнила о письме Бориса. Ещё одно незавершённое дело. Повод, чтобы задержаться в этом городе.

— Приду, — положила пригласительный на подоконник. – Только… — Я покрутила пуговичку надетой на мне рубашки. На глаза попалась вывеска одного из расположенных на проспекте бутиков, откуда, держа в руках пакет, вышла женщина и тут же нырнула в поджидающее её такси. — Сможешь уделить мне час завтра утром? Да… Мне очень нужна твоя помощь.

— Подожди, — сказала Лиана, когда я, удручённая её молчанием, хотела было вернуться в примерочную.

Вот уже полчаса мы пытались выбрать мне платье, но всё было не то. Во время путешествия по Европе со Стэллой я несколько раз посещала нашумевшие мюзиклы, успела побывать на концерте знаменитой рок группы, однако на балете не была ни разу. Тем более вот так, сама по себе.

— Нам нужен палантин, — обратилась Лиана к стоящей неподалёку девушке-консультанту. – Под это платье, — посмотрела на меня внимательно, чуть склонив голову на бок и добавила: — Шикарный палантин. Такой же шикарный, как моя подруга.

Стоило консультанту выйти в зал, я повернулась к зеркальной стене и придирчиво всмотрелась в собственное отражение. Надетое на мне платье было простым, чёрным, но элегантным. Лишь слегка отделанное вышивкой, оно едва скрывало колени и оставляло открытыми ключицы.

— Ты уверена, что это то, что нужно? – поправив подол, спросила я с сомнением.

Буквально несколькими минутами ранее Лиана, убрав в сумочку телефон, сказала, что договорилась со Львом о встрече после спектакля. О моей встрече со Львом. И без того пребывающая в лёгком волнительном ожидании, я так и встрепенулась. Ещё недавно Каширин казался невозможно далёким, почти нереальным. А вот теперь…

— Уверена, — подойдя, Лиана взяла меня за руки и заставила развернуться к себе. – Выглядишь потрясающе.

Вздохнув, я вымученно глянула на неё. Заметила приближающуюся к нам продавщицу и призналась:

— Чувствую себя, словно не в театр собираюсь, а… Не знаю.

— Только не говори, что это из-за Каширина, — Лиана тихонько засмеялась. Выпустила мою руку и обернулась к консультанту. – Нет, — решительно сказала она, когда та подала один из палантинов.

Второй тоже был отвергнут ею без церемоний. Наконец в руках её оказался третий – шёлково-шерстяной, с едва заметным узором. Развернув, Лиана накинула его мне на плечи.

— Лев вполне себе земной мужчина, — поправив складочки, проговорила она. – Бывает, что его немного заносит, но, думаю, мы с этим справимся.

Отойдя от меня на пару шагов, она опять склонила голову на бок и обратилась к застывшей продавщице:

— Мы берём это платье и палантин. Ещё нам нужны туфли и клатч. Надеюсь, вы сможете нам помочь с этим? Сегодня у нас очень важное дело, так что, будьте добры, постарайтесь.

Зайдя в отведённую для особо важных гостей ложу, я встала у края и посмотрела на ещё скрытую занавесом сцену.

— Простите, — обратился ко мне появившийся в ложе официант, — желаете что-нибудь? Чай, закуски, шампанское?

— Бокал красного сухого вина, — немного подумав, ответила я.

Кивнув, официант бесшумно удалился, я же снова повернулась к уже почти заполненному залу. Вот-вот должен был прозвучать третий звонок. Партер, балконы, ложи: свободных кресел почти не осталось. За то время, пока я шла от такси до входа, несколько человек подошло ко мне с вопросом, нет ли у меня лишнего билета. Пригласительный был на два лица, и я хотела было взять кого-нибудь с собой, но… Не взяла. Не хотелось присутствия рядом чужих людей.

Медленно потягивая вино, я откинулась на спинку мягкого кресла. Свет в зале погас, вот-вот должен был открыться занавес. Гул голосов стих, атмосфера наполнилась чарующим ожиданием.

Ещё днём я написала Алексу сообщение, где сказала, что задержусь и приеду завтра.  Получила в ответ короткое «хорошо» и выключила звук на телефоне, даже думать не желая о том, что он скажет моей сестре. Понимала, что должна позвонить ей сама, но…

Тяжёлые портьеры медленно поползли в стороны, слабый свет, льющийся как будто из глубины сцены, выхватил силуэт девушки…

Внезапно до слуха моего донёсся посторонний шорох. Ещё одна тень – уже не на сцене, а совсем близко. И…

Запах. Дорогой, едва уловимый аромат, перепутать который я бы не смогла ни с чем на свете. Запах, принадлежащий…

— Разве я не сказал тебе, чтобы ты убиралась? – раздался у меня над ухом глухой бархатный шёпот.

Руслан опустился в соседнее с моим кресло одновременно с тем, как зал наполнила музыка, ладонь его легла мне на колено, пальцы сжались.

— Ты как всегда не понимаешь с первого раза, да, Ева? Не понимаешь…

5

Ева

— Что ты тут делаешь? – в ответ резко спросила я, вскинув голову.

Помимо нас двоих в ложе никого не было – ещё несколько мест так и остались свободными. Хорошо это было или плохо, сказать я не могла. Интимный полумрак, близость Руслана…

— Разве я мог пропустить фееричные танцульки жены собственного брата? – ехидно отозвался Рус.

Развалившись в кресле, он положил руку на подлокотник и, небрежно похлопав меня по ноге, устремил взгляд на сцену. В окружающем нас неярком освещении я видела его достаточно отчётливо. Побрился. Только волосы были такими же отросшими, как и вчера.

Поняв, что слишком долго смотрю на него, я тоже перевела взгляд на сцену и сделала большой глоток успевшего согреться от моей ладони вина. В невесомо порхающей по сцене балерине я не сразу узнала Лиану. Воздушная, будто неземная, она казалась почти нереальной. Но как ни пыталась я вникнуть в разворачивающееся действо, выходило плохо.

— Никогда не понимал тяги брата к подобной ерунде, — спустя несколько минут выговорил Руслан и поднялся.

Я резко перевела на него взгляд. Ни слова не говоря, он вышел из ложи, в очередной раз начисто сбив меня с толку. Только-только я смогла отбросить всё постороннее, только-только начала получать удовольствие от постановки, но нет…

Выдохнув, я потихоньку застонала и снова было стала наблюдать за танцорами, как заметила движение рядом.

— Расслабься, зверёныш, — он буквально сунул мне в руки наполненный вином бокал.

— Я тебя не просила, — поставив его на столик рядом с пустым, гневно выговорила я.

Звучавшая в зале музыка стала громче, напряжённее, на сцене появилось ещё несколько балерин.

Руслан не ответил. Отпил глоток из пузатого бокала и вновь откинулся на спинку кресла, казалось, вовсе потеряв ко мне интерес. Я же так и ждала подвоха. Минуту, две, три…

Только к середине первого акта я, наконец, смогла немного отпустить себя и сосредоточиться на постановке. Завороженная, я практически позабыла о присутствии бывшего мужа. Лишь услышав, как тот хлопает в ладоши вздрогнула. Небрежно, как будто с насмешкой. Каждый хлопок – насмешка.

— Зачем ты пришёл, Руслан? – поднявшись, снова спросила я.

Стоявший в зале полумрак рассеялся, зрители потянулись к дверям. Первое отделение постановки подошло к концу: драматичное расставание с надеждой на новую встречу в исполнении Лианы и Льва Каширина было отыграно так, что я едва смогла сдержать слёзы. Маленькая жизнь на сцене…

— Какая же ты непонятливая, — Руслан подался ко мне так стремительно, что от неожиданности я отшатнулась назад.

Вжалась в борт ложи, чувствуя за спиной пустоту.

Рус прищурился, приблизился ко мне и, взяв за подбородок, провёл по скуле большим пальцем. С губ моих против воли слетел рваный выдох. Тёмные глаза. Глядя в эту пугающую темноту, я чувствовала, что проваливаюсь. В бездну, во мглу, в то чёрное, что жило внутри этого мужчины.

— Перестань, — сбросив оцепенение, резко отдёрнула голову и, обойдя Руслана, быстро покинула ложу.

Идя по широкому холлу, ведущему к общей лестнице, я на секунду подумала, что лучше будет вернуться в гостиницу. Однако быстро отбросила эту мысль. Нет уж!

— Да, — ответила на вызов, чуть замедлив шаг. – Сейчас? Но ты же говорила, что после… Нет… Куда? – огляделась по сторонам. – Да… Да… Хорошо, я жду.

Остановившись, убрала телефон обратно в сумочку и оглянулась назад, не зная, желаю ли увидеть Руслана или боюсь этого. Мужчина, которого мне стоило давно забыть, мужчина, сыгравший в моей жизни такую незначительную и такую важную роль.

Заметив, как открылась дверь ложи, я напряглась. Встретилась с Русом взглядом и сжала в руках клатч. Чёрный костюм, чёрная рубашка, чёрные глаза. Он выглядел как самый настоящий дьявол.

Ничего не сказав, он прошёл мимо меня и тенью растворился в глубине холла, я же так и стояла, будто окаменевшая до тех пор, пока не увидела идущую ко мне девушку.

— Добрый вечер, — проговорила она с лёгкой улыбкой. – Вы Ева?

— Да, — только теперь я поняла, что от напряжения у меня заболели пальцы. Всё это время я так и сжимала клатч. Дура… Боже, какая же я дура!

— Пойдёмте со мной, — снова улыбнулась девушка и сделала приглашающий жест. – Я провожу вас к артистам. Лиана и Лев ждут вас.

— Это Ева, — проговорила Лиана, подведя меня к своему партнёру.

Харизма его, ощущающаяся даже на расстоянии, вблизи так просто зашкаливала. Высокий, темноволосый, он казался почти что нереальным.

Смущённая, я улыбнулась, поймав на себе его взгляд. Тёмные глаза, густые ресницы, лёгкая горбинка на носу. Боже!

— Добрый вечер, — поздоровалась я, когда он, взяв мою руку, поднёс к губам и коснулся тыльной стороны ладони.

По телу пробежали мурашки. Дыхание сбилось, слова куда-то подевались.

— Лев, — представился он, хотя прекрасно знал, что имя его мне известно. – Лиана говорила мне, что вы обворожительны, но чтобы настолько…

Каширин улыбнулся, и на щеке его появилась игривая ямочка. Я смутилась сильнее. Взгляд его был прямым, немного надменным и отрешённым, как и поза, что совсем не вязалось со словами. В глазах его мелькнул интерес, когда он осмотрел меня ещё более внимательно. Облачённый в костюм для выступлений, он выглядел не менее мужественно, чем если бы на нём была военная форма.

— Как тебе первое отделение? – спросила Лиана, немного разрядив повисшее молчание.

— У меня слов нет, — призналась я совершенно честно. Несмотря на присутствие Руслана, то, что я видела… — Это ни с чем не сравнимо, — отбросив неловкость, улыбнулась и обратилась к Льву: — Для меня большая честь познакомиться с вами.

— Никакой чести, — выговорил он довольно серьёзно. – К тому же, мне бы было приятно, если бы вы называли меня по имени, Ева. По имени и на «ты».

Я хотела было ответить ему, что совсем не против, но тут же почувствовала на себе взгляд. Взгляд, пробирающий до самого нутра, пронзающий холодом. Не успела ничего сообразить, как увидела… Стоящий в сопровождении двух женщин Руслан смотрел в мою сторону. Смотрел на меня. На меня и Льва, едва не соприкасаясь при этом плечом со своей любовницей. Той самой, которая вчера нагло присела в ресторане за мой столик.

Внутри всё мгновенно вывернулось. Гнев, раздражение, досада: это было неподконтрольно мне.

— С удовольствием, Лев, — выговорила я немного громче, чем следовало бы и улыбнулась.  – И ты тоже. На «ты».

— Так-то лучше, — жёсткую линию его губ тронула улыбка. Моя ладонь снова оказалась в его. – Сейчас у меня не слишком много времени, — он мягко сжал мою руку. – Но я был бы рад видеть тебя на фуршете, который планируется после спектакля.

Посмотрел на Лиану. Та разве что глаза не закатила. С укором вздохнула, красноречиво глянула на меня, потом на Руслана и, ничего не став комментировать, сказала просто:

— Я пришлю тебе адрес ресторана в сообщении.

— Спасибо, — отозвалась я и мельком посмотрела туда, где только что стоял бывший муж и наглая девица, однако увидела только, как они идут к выходу, разговаривая о чём-то с той самой женщиной, что была с ними.

— Это руководитель театра, — проследив за моим взглядом, пояснила Лиана. – И…

— Не надо, — прервала я её. – Я знаю, кто это.

Лиана промолчала. Вздохнула и, посмотрев на висящие на стене часы, подозвала приведшую меня к артистам девушку, чтобы та проводила меня до ложи.

Антракт закончился вот уже около получаса назад, а Руслан так и не появился. Как в руках у меня оказался принесённый им бокал, я не заметила. Поняла это, только сделав глоток вина. Вкус, оставшийся на губах, неожиданно напомнил вкус поцелуя. Вкус поцелуя мужчины, вызывавшем во мне разом столько противоречивых чувств. Неожиданно мне показалось, что я снова чувствую его запах, его близость. Это начинало походить на наваждение.

Балерины, исполняющие второстепенные роли, рассыпались по сторонам сцены, на переднем плане остался один лишь Лев. Ничего из виденного мной раньше не шло ни в какое сравнение с тем, что я испытывала сейчас. Один из лучших мастеров балета в одном из лучших театров Европы…

Отпив ещё немного вина, я поставила бокал обратно на столик.

— Не нравится? – внезапно раздался вкрадчивый и вместе с тем царапающий колючими нотками голос прямо у меня над головой.

Сердце подскочило к горлу, дыхание от неожиданности перехватило. Руки покрылись мурашками. Истерика скрипки слилась с до того томной, плавной музыкой. Тонкая, невесомая Лиана, склонившийся над ней Лев…

Развернувшись, я наткнулась взглядом на стоящего прямо за спинкой моего кресла Руслана. Как давно он пришёл? Минуту, две, пять назад?! Или, может быть, ещё раньше?!

— Не твоё дело, — огрызнулась я.

Что прозвучало это глупо и неуместно поняла только, когда заметила на его губах кривую, злую усмешку. Коснувшись моих плеч, он устремил взгляд на сцену. Усмешка стала пренебрежительной, почти брезгливой, пальцы сжались сильнее.

— Не моё, — согласился он. Ладони его прошлись по моим плечам, тонкий палантин, подчиняясь его воле, соскользнул к локтям. – Тут ты права, — дыхание коснулось виска.

Мне стало одновременно жарко и холодно, и я, прекрасно понимая, что это не поможет, поспешила вернуть палантин на место, едва не выронив при этом клатч.

Обойдя кресло, Руслан встал прямо передо мной, загораживая сцену.

— Знаешь, почему именно не моё?

— Меня это не интересует, — выплюнула я. – Отойди, Рус.

На лице его снова появилась усмешка. Пальцы сомкнулись вокруг моего запястья. Клатч всё-таки выскользнул из рук, оказался в его.

— Мы уходим, — резко подняв меня на ноги, процедил он. Сдавил руку сильнее. Ещё раз бросил взгляд на сцену, где в этот самый момент Лев отыгрывал очередную сольную партию.

Как же я ждала этого! Вцепилась в спинку, прекрасно зная, что вряд ли смогу увидеть всё это ещё когда-нибудь. Вот только Руслану не было до этого дела. Смяв моё сопротивление подобно фантику от конфеты, он буквально потащил меня к выходу с ложи.

— Руслан! – я дёрнулась обратно, зашипела, попробовала оцарапать его. – Я никуда…

— Мы уходим, — гаркнул он, остановившись. Опять рванул меня на себя, на этот раз с такой силой, что я как пушинка врезалась в его грудь, и процедил сквозь зубы: — Я не спрашиваю, пойдёшь ты или нет. Мы уходим, Ева, — с силой сдавил мой подбородок и проговорил с угрозой: — Сейчас ты уходишь со мной.

— Только не говори, что ревнуешь, — раздражения и гнева во мне было ничуть не меньше, чем в нём. Не таясь, я смотрела ему в лицо, вспоминая вчерашний вечер. Его фотография на дисплее телефона любовницы, её сегодняшнее появление тут…

Темнота его глаз оставалась непроницаемой. Только самый уголок рта едва различимо дёрнулся прежде, чем он заставил меня поднять голову ещё выше.

— Глупая малышка Маугли, — снова его дыхание на губах. Угрожающе ласковое касание к коже.

Не успела я опомниться, Рус смял ткань моего палантина. Теперь во взгляде его отражалась та самая угроза, что раньше звучала в голосе — угроза и темнота.

— Повторяю тебе в четвёртый раз, Ева, — накрутил ткань на кулак. – Мы уходим.

Я помнила, как легко рвётся под его пальцами кружево, как трещит беззащитная ткань. Помнила, как легко способен он ломать и разрушать, ведомый лишь собственной мимолётной прихотью. Просто так, ради забавы, чтобы показать, кто главный. Вот только терпеть этого я больше не намеревалась.

— Убери руки, — выговорила я сквозь зубы. — И не смей хватать меня подобным образом! Я не твоя собственность и не твоя игрушка. Ты понял меня?

— Н-да? – пальцы его действительно разжались. Только то, как он выговорил это короткое «н-да», как при этом сверкнули его глаза, мне совсем не понравилось.

Одёрнув палантин я оглянулась в сторону зала, однако Руслан тут же толкнул меня к двери. Чтобы не упасть, я сделала несколько шагов, развернулась к нему, собираясь послать его к чертям собачьим. Вот только продолжать разговор он и не подумал.

— Если не пойдёшь сама, — положив ладонь мне на талию, чуть выше ягодиц, заговорил он негромко, — я проволоку тебя вначале через этот холл, потом по лестнице, а потом через фойе. И поверь, зверёныш, никто и слова мне не скажет.

— Даже если я буду кричать и крыть тебя матом? – наградила я его гневным взглядом. Что-то подсказывало мне, что ответ я знаю.

— Даже если ты будешь визжать и просить, чтобы какой-нибудь педераст в обтягивающих яйца штанишках избавил тебя от посмевшего покуситься на твою честь ублюдка.

— Под ублюдком я, как понимаю, ты подразумеваешь себя? – ехидно переспросила я, на что Руслан ничего не ответил.

Стиснув зубы, я прошла с ним по холлу и стала спускаться вниз по широкой мраморной лестнице. Огромная хрустальная люстра, висевшая в фойе театра, переливалась множеством огоньков, тут и там стояли вазы с живыми цветами. Если бы не идущий рядом Рус, я бы, наверное, смогла почувствовать себя королевой или английской принцессой. Вот только ладонь его не давала мне забыть о реальности. Жар и холод…

— Что тебе от меня нужно? – осведомилась я, когда мы оказались внизу. Тут и там на серебристых подносах были расставлены фужеры с шампанским, лежали раскрытые коробки с конфетами, угоститься которыми можно было за отдельную плату. Подойдя, Руслан не церемонясь взял бокал и подал мне, но пить я больше не собиралась. Оттолкнула его руку, и шампанское, выплеснувшись, попало ему на пальцы, на мраморный пол.

— Не стоит так себя вести, Ева, — он взял другой бокал и снова подал мне. Чернота в его глазах опасно сгустилась.

Чувство самосохранения подсказывало, что действительно не стоит. Не отводя взгляда, я забрала шампанское, следом за ним – конфету, что он дал мне на протянутой ладони. Конфета…

Точно такие же я ела в его доме в самую первую ночь. Понимание этого отозвалось внутри чем-то болезненным и вместе с тем злым. Несколько долгих секунд я смотрела на квадратик шоколада, а после вскинула голову.

— Может быть, кинешь на пол? – осведомилась я холодно.

— Тебе этого хочется? – квадратик оказался в его пальцах. Сдавив Руслан зажал его между подушечками, но вопреки моим ожиданиям на пол не бросил. Глядя мне в глаза, положил на язык и, взяв другой – белый, поднёс к моему рту. Провёл уголком конфетки по нижней губе. С каждым мигом сердце моё билось медленнее, но удары при этом становились тяжелее.

— Открой рот, Ева, — сиплые нотки, порабощающий волю взгляд.

Я приоткрыла губы. Это вышло как-то само собой – он сказал, а я… я просто повиновалась ему. Ощутила знакомую и давно забытую сладость белого шоколада, смешанную с болезненностью первых унижений, щекотные пузырьки дорогого шампанского и нервно выдохнула.

— Так что тебе нужно, Руслан? – услышала свой собственный голос как издали.

Сознание было затуманенным, огоньки люстры превращали всё вокруг в одну большую декорацию. Бокал в моих руках был почти пуст, на языке чувствовался вкус уже не белого – горького шоколада. И только его взгляд… Нет, он тоже был не прежним: чернота почти поглотила карюю радужку.

— Я уже сказал тебе, — он высвободил хрусталь из моих пальцев. Поставил на край стола, и бокал, покачнувшись, с отчаянным звоном упал на мрамор. Я быстро посмотрела на стоящую возле столика девушку, но та даже не шелохнулась. Он бы мог сбросить на пол весь поднос, а она всё равно не шелохнулась бы. И если бы я закричала – тоже.

— Не сказал, — стук собственных каблуков об пол показался мне совсем неслышным, хотя каждое тук-тук отчётливо отлетало от стен. Мне срочно нужен был свежий воздух, и я, пользуясь тем, что Руслан больше не касается меня, торопливо пошла к широким массивным дверям.

Чувствовала, что он, подобно хищному ястребу идёт позади. Как будто тень его заслонила свет, игру подвесок люстры, загасила мерцание.

У самых дверей он внезапно остановил меня, взяв за локоть и, развернув к себе, вложил в ладонь нечто похожее на… билет. Это и был билет. Билет на самолёт.

— Убирайся, — только и произнёс он прежде, чем двери передо мной распахнулись.

Лицо обдало влажной прохладой апрельского вечера. Сырого, молодого апреля, пропитанного запахами моря, асфальта и свежей листвы. Запахами сырой земли и большого города.

Крепко держа, Рус вывел меня на крыльцо и заставил спуститься вниз.

Я увидела стоящее перед нами такси.

— Иди к чёрту! – всё-таки сделала я то, что уже давно хотела – послала его. Вырвалась и в миг порвала билет на несколько частей. Кинула в него и повторила: — Иди к чёрту, Руслан! Я никуда не поеду! Тем более вот на этом… — махнула рукой в сторону машины. – У тебя нет никакого права мне указывать, ясно тебе?! Ты мне никто!

— Я твой муж, — он наступал на меня, тогда как я отходила назад.

— Бывший, — выплюнула я. – И, кстати… — в памяти снова всплыла вчерашняя встреча с его любовницей. И ещё та… та, что случилась несколько месяцев назад в его кабинете. – Что мне там было положено при разводе? Бывшим жёнам ведь что-то положено, не так ли?

— Я с тобой не разводился! – внезапно процедил он, продолжая наступать. – Ты сама ушла, не забыла?

— Можно подумать, ты пытался меня удержать!

Он сощурился, и мне стало ясно – что-то будет. К чему я вообще завела эту тему?! Откуда вообще всё это взялось?!

Шаг назад, ещё один… В нескольких метрах от меня шумели проезжающие мимо машины. Я заставила себя остановиться. Руслан тоже встал, не отходя, но и не приближаясь. Осмотрел с головы до ног. На улице и так было достаточно холодно, а от взгляда его я совсем замёрзла. Грел только собственный гнев.

Вздёрнула подбородок и вцепилась в клатч, как будто он чем-то мог помочь мне.

— Не пытался, — голос его слился с шорохом шин, но я отлично расслышала каждую букву.

— Что ты делаешь? – спросила, когда он, достав что-то из кармана пиджака, взял меня за плечо и потащил в противоположную от такси сторону.

— Решил кое-что исправить, — пальцы — до боли, в голосе – злой металл.

Я заметила, как неподалёку от нас мигнула фарами машина. Белый «Хаммер». Белый «Хаммер» с развевающимися по дверцам языками аэрографического пламени.

6

Ева

— Вот скажи мне, — когда мы выехали на проспект, заговорил Руслан. На первый взгляд сдержанно, но я прекрасно слышала всё то же пренебрежение, что и раньше, — тебе действительно нравятся мужики в колготках?

— Действительно, — отозвалась я с вызовом.

Губы Руса искривились, пренебрежение стало явным. Я же, откинувшись на спинку кресла, расправила собравшееся на бёдрах платье и, не сдержавшись, всё-таки заметила:

— Только это не колготки.

Даже не услышала – почувствовала, как он хмыкнул и посмотрела на него. Небрежно положив руку на руль, он легко вёл тяжёлую большую машину и даже не пытался проявить уважение к людям, танец для которых был смыслом жизни, доведённым до совершенства искусством. Как же мне хотелось стереть с его лица это пренебрежение! Колготки!..

— Конечно, куда лучше ходить по порту с многодневной щетиной и вонять рыбой, — открыв клатч, проговорила я.

Мельком проверила телефон и, не обнаружив ни пропущенных вызовов, ни новых сообщений, убрала обратно. Не то чтобы я ждала весточек от кого-то – помимо сестры, Алекса и Лианы звонить мне было некому. Но сейчас это могло быть кстати. По крайней мере, Руслану бы стало ясно, что моя жизнь идёт своим чередом вне зависимости от его желаний и решений.

— Удивительно, что Стэлла отпустила тебя одну, — проигнорировав отпущенную мной фразу, сказал он спустя пару минут, когда мы въехали на перекинутый через широкую реку разводной мост.

В Грате вообще было много воды: реки и притоки, каналы и, конечно же, северное холодное море. Ни разу не побывав в этом городе с того момента, как покинула его в октябре, я посмотрела не одно видео, пролистала не один альбом с живописными фотографиями, сделанными фотохудожниками разных лет. Выросшая в закрытом пансионате на юге, я чувствовала себя здесь спокойно и уютно. Даже зачастую низкое серое небо и холод не пугали меня.

— Она ведь в курсе того, где ты? – не дождавшись ответа теперь от меня, обернулся Руслан.

Я продолжала молчать. Поджала губы и смотрела вперёд сквозь лобовое стекло.

На улице начался мелкий моросящий дождик. Весь день он то унимался, то начинался снова. Вот теперь опять. Поёжившись, я укуталась в палантин. Собрала кончики на груди, прекрасно зная, что молчание моё слишком красноречиво, чтобы Руслан не понял его. Почувствовала под пальцами нагревшуюся от тела подвеску – Пегаса, приведшего меня туда, где я и должна была быть. Или не должна…

— Значит, не знает, — заключил Руслан даже не уверенно – жёстко и раздражённо.

— В курсе Алекс, — сказала нехотя, хотя стоило промолчать и на этот раз. – Этого достаточно.

Выругавшись сквозь зубы, Руслан вывернул руль и втопил педаль газа. Хаммер рванул вперёд ещё быстрее, как будто в самом деле вынырнул из пламени, оставившего на дверцах свои метки.

Я заметила, как по скулам Руса заходили желваки, как вздулись на руках вены, напряглись сухожилия. Он был зол, вот только что вызывало в нём такую злость, понять было выше моих сил.

— Нашёл время, сукин сын, — разобрала я брошенное не мне – в никуда.

Всмотрелась в лицо Руслана уже без утайки. Мрачный, он бросил ещё пару фраз, обогнал волочащийся впереди нас седан, обдав тот волной брызг из глубокой лужи, и снова свернул.

Спрашивать, куда мы, больше не имело смысла, ибо я и так знала – в порт. Спрашивать зачем, не хотела, потому что… Потому что большого значения это не имело. Скорее всего, Руслан мне просто бы не ответил, хотя знать наверняка я этого не могла. Я вообще никогда не знала, чего ждать от него даже не через минуту — в следующее мгновение. Непредсказуемый.

— Как ты назвал мою кошку? – спросила я ещё спустя несколько долгих, прошедших в молчании минут. Было бы проще, если бы в машине хотя бы играла музыка, но то ли я просто не поняла, где на приборной панели прячется магнитола, то ли её тут просто-напросто не было. Почему-то я склонялась ко второму.

— Жора, — не глядя на меня, бросил Руслан.

Дорога, по которой мы ехали, показалась мне знакомой. Подсвеченные витрины магазинов и кофеен, кажущиеся мне такими удивительными всего несколько месяцев назад, стоящие по обочинам дома…

— Жора? – смешанное с возмущением удивление промелькнуло в голосе резкими нотками. — Почему Жора?!

— Потому что жрёт много.

— Это девочка! – Непрошибаемый, он с отстранённым видом смотрел на дорогу, выводя меня из себя. – Руслан! – я дёрнула его за рукав, и он нехотя глянул в мою сторону. Словно бы снизошёл. – Это девочка! – повторила ещё злее. – Кошка!

— И что дальше? – моя ладонь оказалась в его. Секунда, а после он толкнул меня обратно на сиденье. Не слишком сильно – как будто бы это вообще ничего ему не стоило. Зато я отлетела едва ли не к дверце.

— Этой кошке наплевать, как её зовут. Главное – набить брюхо. Это всё, что её волнует.

— А тебя-то самого что волнует?

Находиться с ним наедине становилось труднее с каждым мгновением. В то время, как меня буквально колотило от гнева от противоречий, от собственных непонятных чувств и попыток разгадать его, он оставался спокойным. Разве что время от времени показывал своё раздражение, но это было ничем, сущей мелочью по сравнению с тем, что творилось со мной.

— Живёшь в каком-то бараке, бросил дом, брат понятия не имеет, где ты… Тебе нравится вот так тратить свою жизнь?! Нравится?! Или это очередная твоя прихоть?! Чем ты занимаешься, Руслан?! Кто ты?! Что тебя интересует? Чего ты хочешь от жизни?! – начав, остановиться я не могла. Слова появлялись сами собой, и я, чёрт возьми, не жалела о них. Не жалела, потому что действительно хотела знать ответы. – Что тебе нужно?! Что?!

— Заткнись! – внезапно он затормозил так резко, что я, не пристёгнутая, почти слетела с кресла на пол. Не случилось этого только потому, что Руслан схватил меня за ворот и швырнул обратно. На этот раз действительно швырнул, как беззащитного котёнка.

— Заткнись, — буквально прорычал он, сгребая ворот платья. Подтянул меня к себе, проникая в душу чернотой, оскалился, подобно цепному псу.

Ткань платья натянулась. Сглотнув, я лихорадочно, нервно вдохнула, только воздуха всё равно было слишком мало. Воцарившаяся вокруг нас тишина не шла ни в какое сравнение с тем, что было до этого. Секунда сменяла секунду, а Рус так и держал меня, кривя губы, смотря прямо в глаза.

— Ты сам не знаешь, — выдавила я, собрав всю свою смелость. Положила ладонь поверх его и выдавила: — Отпусти.

Ещё один взгляд мне в глаза. Шумно втянув носом воздух, он разжал пальцы, и мы снова поехали вперёд. Только шуршание шин, только отголоски ударов моего собственного сердца, и темнота взгляда Руса, постепенно, но неотвратимо неизбежно становящаяся частью меня самой.

По боковому стеклу, оставив за собой влажный след, скатилась капля воды. Отражение моего собственного лица на фоне вечернего сумрака казалось призрачно бледным, искажённым. Как и вчера, я увидела нарисованный на витрине парусник, знакомые очертания столиков и тяжёлых штор за ним, вывеску с надписью «Гавань», но на этот раз она только мелькнула сбоку и тут же скрылась из вида.

— Тебе не кажется, что погода для выхода в море не слишком подходящая? – спросила я, когда мы остановились у причала. Несмотря на накрапывающий дождь, ветер был несильный, однако погода в Грате могла перемениться за считанные минуты. Если уж мне было известно об этом, Руслану и подавно.

— Самое то, — отрезал он, открыв дверцу со своей стороны.

Я заметила яхту. Белая, она казалась ничтожно маленькой на фоне сливающихся моря и неба.

— Я никуда не пойду, — выговорила решительно. – Мне прошлого раза хватило, Руслан. Если ты не ценишь свою жизнь, я свою…

Не став меня слушать, он обошёл «Хаммер» и, распахнув дверцу с моей стороны, заставил выйти. Покорившись, я ступила на землю. Вот только дальше идти не собиралась. На лицо упало несколько мелких капель, ветерок коснулся шеи, заставив передёрнуть плечами.

— Никто не говорил тебе, что твои желания – далеко не всё? – отдёрнув руку, осведомилась я. – Нет? Ты совсем рехнулся?! Ночь почти и…

— А ты научилась нормально разговаривать, зверёныш, — он обхватил мой затылок. Склонился ко мне, и на секунду я подумала, что сейчас его губы коснутся моих. Но этого не произошло – он лишь шумно втянул носом воздух у моей шеи. – Вот только пахнешь всё так же.

Дыхание его тронуло кожу там, где только что касался ветерок, и меня пробрала дрожь.  Я подалась назад, только Рус не пустил.

— Ты же знаешь, что всё равно будет так, как скажу я, — выговорил он и, проведя по моей спине, крепко взял за плечо. Подтолкнул к пристани. – Давай, хватит болтать, Ева.

— И что дальше, Руслан? – спросила я, когда мы оказались на яхте. – Ты добился своего, притащил меня сюда. А дальше?

Ветер, почти незаметный на берегу, здесь казался сильнее. Кутаясь в палантин, я прошла вслед за мужем к рубке и остановилась в дверях, смотря на то, как он включает приборы, как настраивает управление.

Сколь угодно долго я могла требовать от него ответов, убеждая себя в том, что всё изменилось. Что теперь у меня есть имя, фамилия, что я больше не безродная девчонка, которую он выкупил из мало чем отличающегося от обычного борделя питомника. Сейчас я понимала, что, вероятнее всего Борис нашёл бы меня, но как знать… Пусть даже ради собственного развлечения, Руслан спас меня. Спас ли?

— Иди вниз, — приказал Рус одновременно с тем, как яхта, покачнувшись, начала отдаляться от берега.

— Тебе самому ещё не надоело? – только и бросила я, уходя.

Прошла к ведущей на нижнюю палубу лестнице, но задержалась, не спеша спускаться.

Огни порта, ещё совсем близкие, постепенно тонули в подёрнутом водяной пылью мареве. Полоска похожего на переливающийся тёмный шёлк моря становилась шире и шире. Вдохнув влажный солёный воздух, я обернулась к рубке и взялась за мокрый от дождя поручень.

Всего один раз я выходила в море. С этим самым мужчиной, на этой самой яхте. И море было этим же – не тёплым, Средиземным, которое так любила Стэлла, а холодным, неспокойным, северным. Тогда оно было ещё более неприветливым, чем сейчас. Эта же яхта, это же небо, этот же мужчина…

Спустившись вниз, я кинула на диван вещи и, оторвав бумажное полотенце, промокнула чуть влажные волосы. Прошла мимо стола и, не удержавшись, тронула край пальцами.

— Ностальгия? – услышала я от лестницы и порывисто развернулась.

Руслан неторопливо спустился вниз. Я пожалела, что скинула палантин – таким пробирающим был его взгляд. Хотелось прикрыться, замотаться в одеяло, пусть я и знала, что это мне ничем бы не помогло.

— Ностальгия, Руслан, — пошла я обратно к дивану, — это воспоминания о чём-то приятном. Так что…

Замолчала, предоставив ему возможность самому додумать окончание фразы и тут же почувствовала его совсем близко. Ни звука шагов, ни шорохов, только осознание – он рядом, прямо у меня за спиной.

— Выходит, ностальгия, — кончиками пальцев он коснулся моего бедра, выводя одному лишь ему ведомые узоры.

Я напряглась. Как и в то утро полгода назад мы были совсем одни. Только я, он, море и ветер, способный на многое и в то же время не способный ни на что.

— Никакой ностальгии, — повернувшись, выдохнула я.

Руслан снисходительно усмехнулся. Я и сама понимала, насколько неубедительно, пусть и твёрдо прозвучали мои слова. Он как всегда видел меня насквозь.

— Допустим, — ухватив за подол платья, он подтянул меня ближе. Не церемонясь, задрал ткань до кружевной резинки чулка и дёрнул её вниз.

— Нет! – я впилась пальцами в его запястье с такой силой, что самой стало больно и повторила: — Больше ничего подобного не будет, Рус!

Второй рукой он перехватил мою кисть. Буквально вжал меня в себя и, ничего не говоря, стянул резинку ниже.

Я почувствовала, как твердеет его пах, почувствовала жёсткие, настырные пальцы, впивающиеся в кожу, и попыталась вывернуться. Карюю каёмку радужки его глаз облизывали языки чёрного пламени, черты лица стали острыми, совсем хищными. Я знала – он сделает так, как захочет. Если захочет…

— Ты для этого меня сюда притащил?! – вскрикнула я, когда он подтолкнул меня к дивану.

Споткнувшись, упала, опёрлась о кожу сиденья ладонью и, вскинув голову, устремила на него взгляд. Попыталась встать, но руки снова оказались в плену его пальцев – вокруг каждого запястья кольцо, куда более крепкое, чем металл.

— Ну давай! – гневно выпалила, тяжело дыша, когда он упёрся коленом меж моих ног.  – Мог бы придумать что-то попроще. Зачем была нужна яхта, море? Зачем?! Не проще было сделать это прямо в машине?!

— Нет, — он обхватил мою голову. Свободной рукой я тут же упёрлась ему в грудь. Отвернулась, пытаясь избежать поцелуя, и губы его прошлись по моей щеке.

Не знаю, было ли мне страшно. Всё, что я хотела – не поддаться ему. Подол платья задрался, когда он, повалив на диван, прижал мою кисть к поручню над головой. Влажный палантин холодил шею, а нутро жгло яростью.

— Никакой ностальгии, Ева? – коснулся моих трусиков.

Сглотнув, я попыталась сдвинуть бёдра, но он провёл с ещё большим нажимом. Сквозь тонкое кружево безошибочно нашёл маленький чувствительный бугорок и обвёл кончиком пальца. Надавил. Верхняя губа его по-звериному дёрнулась. Чёрное пламя в глазах блеснуло голодными искрами. Ещё раз проведя между моих ног, он нагнулся и накрыл мой рот своим. Жёстко, нетерпеливо, больно.

— Рус! – вскрикнула я, почувствовав укус. Солоноватый привкус крови… Язык его оказался так глубоко, что я не могла сделать даже крохотного вдоха. Только мычала, пытаясь увернуться, и от этого он с каждой секундой становился ещё злее, напористее.

— Решил силой? – зло выплюнула я, едва он дал мне сделать глоток воздуха. – Давай, Руслан! Ты ведь понимаешь, что противопоставить мне тебе нечего! Давай! Ты же так решил, да? Ты же всё сам решаешь?!

Лёжа под ним, я смотрела снизу вверх ему в глаза. Пальцы его всё ещё сдавливали одно моё запястье, второй рукой он упирался в диван возле моей головы.

— Давай! – повторила я. – Ведь твоё желание – закон. А моё… Я же твой зверёныш…

По скулам его заходили желваки. Как и там, в машине. Сжав челюсти, он смотрел на меня, продолжая удерживать, а после…

Я выдохнула. Прикрыла глаза. Ни жёстких пальцев, ни его твёрдости.

— Ненавижу тебя, — процедила, схватив палантин.

Руслан стоял у шкафчиков, расставив ноги на ширину плеч и, сложив руки на груди, смотрел прямо на меня.

— Ненавижу! – крикнула истерично, бросившись к лестнице.

— Мы это уже проходили, зверёныш, — услышала я за спиной и, не колеблясь, бросила вверх. Ненавижу! Как же я его ненавижу! Только невидимые ожоги, оставленные на коже его пальцами и губами и тянущее чувство внизу живота не давали мне полностью раствориться в собственном вранье. Нет, не вранье. Я действительно ненавидела его. Ненавидела и…

7

Ева

Холодный, пронизывающий до костей ветер отрезвил, едва я вышла на палубу. Кусачий и голодный до игр, он принялся трепать мои волосы, хлестать по щекам, высушивая катящиеся слёзы.

Сделав глубокий, судорожный вдох, я подошла к поручню и, крепко вцепившись пальцами в холодный металл, невидящим взглядом уставилась на тонущую во мраке полоску горизонта.

Прикрывающий плечи палантин ничуть не спасал. Единственным, чем он мог служить поздним апрельским вечером тут, на покачивающейся на волнах холодного северного моря палубе яхты – ещё одной игрушкой для ветра.

Но вниз возвращаться я не собиралась.

— Так сильно ненавидишь меня, что готова замёрзнуть насмерть? – услышала я позади себя спустя несколько минут, когда пальцы начали болеть от холода.

Не оборачиваясь, сжала поручень крепче.

— Глупо, — негромко выговорил Руслан.

Сделав ещё шаг, он встал прямо у меня за спиной. Наверное, я действительно замёрзла слишком сильно, так как едва смогла сдержать порыв прижаться к нему.

Для того, чтобы к дрожи, вызванной холодом и ветром прибавилась другая – от его близости, касаться меня ему было ни к чему. Он просто стоял позади, а я снова и снова с пугающей очевидностью понимала – это сильнее меня. То ненормальное и, наверное, нездоровое, что я чувствую к этому мужчине. И деваться мне было некуда – вокруг лишь волнующееся всё сильнее море, ветер и мелкий, похожий на пыль дождь.

Неожиданно Рус накинул мне на плечи куртку. Щеку щекотнул мех. Инстинктивно я поспешила укутаться в неё и тут же порывисто обернулась.

— Мне не нужны обноски твоей рыжей, — зло процедила я.

Внутри как будто что-то вспыхнуло. Ярко, стремительно. Подобно блеснувшей вдали и ненадолго озарившей низкий небосвод молнии. Негнущимися пальцами я принялась стаскивать с себя куртку, желая только одного – швырнуть её в лицо Руслана.

— Забери! – пальцы скользнули по меху, но прежде, чем я успела сделать что-то ещё, Рус жёстко перехватил мою руку.

— А ты ревнивая, — уголок его губ почти незаметно искривился. В глазах, как и в ночь нашей встречи, отразился белый, пересёкший черноту зигзаг, вслед за которым над морем прокатился тяжёлый громовой раскат. На лицо мне упала капля – уже не крохотная, почти незаметная, – тяжёлая. Вслед за ней ещё одна.

— Я не ревную, — процедила, выворачивая кисть из его хватки. – К чему?! К чему мне ревновать тебя? – голос зазвенел.

Руслан смотрел на меня спокойно. Должно быть, даже сейчас я забавляла его, и это злило меня ещё сильнее. Потому что самой мне не было не смешно, не забавно.

Щекочущий скулы мех напоминал о его ладони, лежащей на талии той… Той шлюхи, которую он, должно быть, как и меня не раз укладывал на стол внизу, на тот же диван, с которой проводил время на этой самой яхте.

— Ты ревнуешь, Ева, — бесстрастно глядя на меня, заключил он. – Ещё как ревнуешь.

— Зачем ты притащил меня сюда? – выпалила я. – Мог бы привезти её! Что тебе мешало?!

— Я не привожу женщин на эту яхту, — выговорил он неожиданно жёстко. – Никогда.

— Хочешь сказать, что просто так хранишь тут женские вещи? – его откровенная ложь окончательно вывела меня из себя.

Толкнув в грудь, я попыталась обойти его, да только куда там! Мне давно стоило понять, что, пока он не захочет отпустить, уйти у меня не получится. Ни сейчас, ни когда-либо ещё. Вот только ещё совсем недавно он сам приказал мне убираться, так теперь что?!

— Не храню, — схватив за капюшон, Рус подтянул меня к себе. Я почувствовала его дыхание на холодной влажной коже, его ладонь на ягодицах и подалась назад. Упёрлась спиной в поручень, но дальше друг от друга от этого мы не стали.

— Только одной женщине я позволил зайти на эту палубу, — очень тихо выговорил он. Звук его голоса слился с плеском волн и новым раскатом грома. – Эта женщина – ты.

— Какая честь, — процедила я сквозь зубы. – Ещё скажи, что сделал это потому, что я твоя жена.

— Я сделал это потому, что ты моя жена, — слово в слово повторил он, доводя меня до остервенения.

Сунул руку в карман. Разжал ладонь, и показал мне кольцо. Моё обручальное кольцо.

— Оно выпало из твоего клатча, — предупреждая мои вопросы, проговорил Руслан.

— Я тебе не жена, — зашипела я и попыталась отобрать кольцо, но он тут же снова зажал его в кулаке. Смерил меня взглядом, оттолкнул от себя…

Мига мне хватило, чтобы понять, что он собирается сделать.

— Отдай! – бросилась на него, сама не соображая, что творю. Понимала, что ещё секунда, и он, не задумываясь, бросит кольцо в море.  – Отдай! – крикнула, стоило ему замахнуться, и вцепилась в рукав. Дёрнула на себя.

Перехватив мои руки одной своей, он снова попытался было швырнуть кольцо в воду. И снова я не дала ему. Шумно дыша, потянула за куртку и впилась ногтями в кулак. Только потом поняла, что творю, вот только было слишком поздно.

— Чего ты хочешь, Ева?! – рявкнул он, продолжая держать меня. – Чего?!

— Отдай кольцо, — просипела только потому, что должна была что-то сказать.

Мрак за спиной Руслана пронзил луч света, совсем не похожий на те вспышки, что озаряли небо до. Я выдохнула. Тяжёлые капли падали на лицо всё чаще, одна из них катилась по щеке Руса.

— Держа мою руку, он буквально впечатал кольцо мне в ладонь. Взгляд его был устремлён на меня, губы поджаты.

— А говоришь, что ты мне не жена.

— Не настоящая жена, — переведя дыхание, отозвалась я сдавленно.

— Не настоящая, — подтвердил Руслан. Тронул моё лицо, стёр влажную каплю. – Не настоящая, — повторил ещё тише.

Меня вдруг охватило тревожное предчувствие. Как будто он и я – мы оба стояли сейчас на грани, едва балансируя над пропастью. В этот момент я действительно чувствовала себя зверьком. Когда-то он сказал мне, что я – его добыча. Добыча…

— Хочешь быть настоящей? – вдруг спросил совершенно серьёзно. — Хочешь? – вкрадчиво, продолжая легко поглаживать меня по лицу. Луч света коснулся его скулы, его плеча.

Я молчала, совершенно не понимая, что происходит. Что значит, настоящей?! Дышать стало трудно то ли от холода, то ли от ветра. Влажный воздух наполнял лёгкие и как будто оставался в них – казалось, что я вдыхаю, а выдохнуть не хватает сил.

— Не хочешь, — во взгляде, в кривом изломе губ появилось презрение. – Завтра же ты уедешь из города, Ева.

— Этот город тебе не принадлежит, — нашла в себе силы на выдох.

— Это не имеет значения, — он убрал руку. – Завтра ты уедешь, Ева.

Ничего больше не сказав, он отошёл от меня. Луч света снова мазнул по его лицу, причудливой тенью выделив ставшими особенно жёсткими черты. Сделал ещё шаг назад.

Свободная, я всё равно не могла пошевелиться. На фоне желтоватого света силуэт Руслана казался особенно тёмным, но я понимала – мне не страшно. Не страшно даже несмотря на то, что море вокруг нас становилось всё злее, на свистящий в ушах ветер.

— Что это за свет? – выдавила я, сжимая во влажной ладони кольцо.

— Маяк, — отозвался Руслан не переспрашивая. – Он указывает путь кораблям.

— Я знаю, для чего нужны маяки, — я с трудом понимала, что говорю. Это походило на странную, непонятную игру, где слова были ни к чему. Всё важное таилось между ними.

— Ты когда-нибудь бывала на маяке, Ева? – спросил он, как будто даже не слышал, что я сказала до этого. Может быть, действительно не слышал, потому что ему это было ни к чему. Ему достаточно было смотреть на меня – пронзительно, приковывая к месту подобно тому, как острой иголкой приковывают к бархату бабочку.

— Нет.

— Хорошо, — едва заметный кивок.

Ничего больше не сказав, он пошёл к рубке. Я же поняла, что всё это время действительно не могла нормально дышать.  Выдохнула только теперь. Выдохнула и разжала ладонь, на которой лежало кольцо.

— Руслан! – окрикнула я его сквозь шум воды и ветра.

Остановившись, он посмотрел на меня через плечо.

— Так откуда на яхте куртка?

Отвечать он не стал. В новой вспышке молнии я увидела лишь кривую, наполненную презрением усмешку, сделавшей его похожей на самого дьявола.

К моменту, когда мы снова оказались в порту, дождь хлестал уже вовсю.

— Давай быстрее, — гаркнул Руслан, стоило мне на миг замешкаться и, схватив за локоть, потащил к машине.

Только теперь я заметила её, светлым пятном виднеющуюся сквозь стену дождя. Брызги воды разлетались в разные стороны при каждом шаге, мех на капюшоне стал влажным.

Не представляю, как я дошла бы до машины, если бы не резиновые сапоги, которые я нашла на диванчике вместе со свитером и джинсами, когда спустилась вниз.

До «Хаммера оставалось совсем недалеко, когда над портом, проникая сквозь грохот грома, зазвучала протяжная, беспокойная сирена.

— Это что? – крикнула я. Как-то незаметно мои мокрые пальцы оказались в ладони Руса, и теперь вода струилась по нашим рукам, холодя кожу.

— Предупреждение о надвигающемся шторме! – выкрикнул Рус в ответ.

Белая махина перед нами хищно мигнула фарами. Не дожидаясь приглашения, я дёрнула на себя дверцу. Тёплый, пахнущий кожей и дорогим мужчиной салон казался островком безопасности среди разгулявшейся вокруг стихии. Буря… Она как будто бы была неотъемлемой частью наших с Русланом непонятных отношений.

— Надеюсь, твой барак не смоет? – я скинула с головы капюшон и посмотрела на Руса, когда он, сопровождаемый просоленным ветром, распахнул дверцу с другой стороны и уселся за руль.

Дверца захлопнулась, и взвывший пуще прежнего бродяга-ветер остался снаружи вместе с монотонной тревогой сирены, кажущейся немного тише тут, в машине, но всё равно слишком громкой, чтобы не обращать на неё внимания.

— Боишься, что мне негде будет жить? – завёл Руслан двигатель и только после этого дёрнул вниз язычок молнии.

Верхняя губа его дёрнулась в намёке на циничную усмешку, с влажных волос скатилось ещё несколько капель. Одна из них, пробежав по виску, устремилась к скуле и упала на плечо.

Я знала, что кожа его такая же холодная, как и моя собственная, но от чего-то испытала острое желание проверить это. Провести пальцами вслед за каплей с той лишь разницей, чтобы после пробраться под куртку и коснуться мягкого, едва заметно пахнущего влажной шерстью свитера.

— Нет, — положила на коленки клатч. – Беспокоюсь за свою кошку.

Ремешок клатча сполз вниз, ударился по голенищу сапога в тот момент, когда машина, рассекая дождевую завесу жёлтым светом фар, сорвалась с места. Надетый на мне свитер был абсолютно новым, так же, как и всё остальное, в том числе, и куртка. На диване я заметила оторванную от неё бирку, но спрашивать Руса о том, откуда это всё, не стала, хотя, наверное, стоило. При его возможностях любая прихоть была всего лишь прихотью. Одно мне стало понятно – его шлюха тут ни при чём.

Вне сомнений, меня он услышал, вот только, как это часто бывало, ответить нужным не счёл. Небо над морем то и дело озаряли вспышки молний, клубящиеся тучи походили на выкрашенные чернилами тяжёлые комки ваты. Море, бурлящее волнами, пугало и завораживало. Смертоносное и прекрасное, оно было настолько величественным, что ненадолго я забыла обо всём на свете. Сколько бы ни пытались художники, архитекторы и фотографы передать красоту чёрных, неспокойных вод и мрачного ночного неба, сколь бы велико ни было их мастерство, всё это оставалось только тенью, ничтожным оттиском.

— Сиди здесь, — бросил Рус, затормозив, и открыл дверь.

Я всмотрелась в сгустившуюся вокруг нас темноту, совершенно не понимая, где мы. Нахмурилась. Свет фар вырывал из темноты лишь полоску неровного асфальта перед нами и угол…

— А как же маяк? – в очередной раз сбитая с толку, спросила я.

Ничего не сказав, Руслан нырнул во тьму, и та тут же приняла его, как будто своё собственное порождение. Дождь упругими струями колотил по капоту, по крыше, бился в стекло.

Я расстегнула куртку. Провела пальцами по мокрому меху и, достав из кармана кольцо, надела на безымянный палец правой руки.

— Как будто так и должно быть, — шепнула, положив ладонь на коленку. Кольцо сидело идеально. Как всегда. Камушки переливались, поигрывали крохотными гранями – каждая, словно отражение моих странных чувств.

Убрав кольцо обратно в карман, я вслушалась к ставшему громче прежнего вою сирены. Её тревожный вой будто был предназначен мне. Беги. Уезжай… Да, мне действительно стоило сделать именно это – уехать. Как и хотел Руслан, убраться из Грата и забыть обо всём, что тут было, в первую очередь – о нём. Вот только…

В машину снова проник холодный солёный воздух. На фоне зловеще подсвеченного молнией неба мелькнул тёмный силуэт и, не успела я ничего сообразить, в колени мне вонзились маленькие лезвия.

— Чёртово отродье! – процедил Рус, закрывая машину.

Лезвия оказались ничем иным, как когтями.

Изогнув дугой спину, кошка сощурилась и недовольно заворчала, однако спрыгивать на пол не спешила. Весь её вид так и выражал негодование. Рус вытер с тыльной стороны ладони кровь и завёл машину. Ни объяснений, ни вообще каких-либо слов.

— Зачем ты её принёс? – я тронула шёрстку.

Будто бы сделав мне одолжение, трёхцветка повернулась боком, мордой к сомкнувшему губы в тонкую линию Руслану. Снова провела по гибкой спинке.

— Жо… — хотела было позвать строптивицу, но назвать её Жорой язык не повернулся. – Жордонелла. Эй…

— Жордонелла? – Руслан всё же снизошёл до меня. Видимо, в очередной раз счёл меня забавной.

— Мою кошку не будут звать Жорой, — отрезала я и тут же почувствовала себя полнейшей дурой.

Кошка, видимо, сочла так же, ибо, ловко перепрыгнув с сиденья на сиденье, пристроилась сбоку от Руса. Плевать ей было и на унижения, и на то, что всего несколько секунд назад он держал её за шкирку, как будто собирался ткнуть носом в лужу. Зверь знает своего хозяина…

— Всё-таки боишься, что твою лачугу смоет в море? – язвительность скрыть я даже не попыталась.

Вглядывалась в чёткий профиль Руса и понимала, что меня снова трясёт – от ярости, от того, что он недосягаем для меня. Его поступки, мысли, чувства. Он был абсолютно уверен во всём, что делает, руководствовался собственными инстинктами, мне же оставалось только ждать. Ждать и пытаться понять. Снова. Снова и снова.

— Не смог отвязаться, — только теперь я обратила внимание на лежащую на его коленях бутылку коньяка.

Так вот зачем он наведался в барак!

Поджав губы, я отвернулась к боковому стеклу и тут же услышала, как Руслан отвинтил пробку.

— Сделай пару глотков, — приказал он, хотя наверняка уже понял, что я ненавижу крепкий алкоголь. – Ева, — с нажимом. – Тебе нужно согреться.

— Я не замёрзла, — соврала я.

Напрасно. То ли лгунья из меня была так себе, то ли Руслану было дано адское дарование видеть меня насквозь. Стоило встретиться с ним взглядом, продолжения не потребовалось. Тьма, окутывающая волю, не допускающая непослушания.

Выхватив у него коньяк, я сделала небольшой глоток. Когда-то нечто похожее уже было с нами. Шторм, яхта, дождь…

По телу пробежали мурашки. Несмотря на то, что в салоне машины было тепло, я всё ещё чувствовала озноб. Стоя на палубе замёрзла так, что до сих пор не могла прийти в себя.

Но было и ещё кое-что: память. Струйки текилы, стекающие по моему нагому телу, губы Руслана, узоры, которые он языком выводил на солёной после падения в море коже.

Шторм, яхта, холод… Чем всё закончится сегодня?

— Это маяк? – тихо спросила я, заметив в свете фар возникшую перед нами спустя несколько минут молчания стену. С одной стороны – море, с другой – просто пелена дождя…

— Да, — Рус сбросил скорость.

До слуха моего так и доносился вой сирены, пронизанный дождевыми струями луч света был устремлён во мглу. Путеводный, он помогал кораблям не сбиться с курса, служил им нитью, способной спасти. Только меня спасти он не мог. Да и, глядя на Руслана, я вдруг чётко поняла – не хочу. Не хочу, чтобы кто-то спасал меня.

— Возьми бутылку, — приказал он.

Сам же, закинув на плечо кошку, вышел на улицу и нырнул под скрывающий вход на маяк козырёк.

8

Ева

Поднимаясь вслед за Русланам по каменным ступеням, я смотрела на свисающий с его плеча кошачий хвост и спрашивала себя, что я тут делаю?! Ведь в Грат я приехала только для того, чтобы вернуть долг. Только ли?

Едва не споткнувшись о попавшийся мне под ноги камень, я взялась за поручень. Руслан поднимался всё выше, до тех пор, пока не оказался на небольшой площадке перед ещё одной дверью. Только теперь он посмотрел на меня. Посмотрел с таким видом, словно бы надеялся, что я отстану где-нибудь по дороге.

— Ты часто бываешь здесь? – поинтересовалась, когда он, достав связку из нескольких ключей, сунул один из них в скважину.

— Проходи, — вместо того, чтобы ответить, он распахнул передо мной дверь.

За порогом было темно, и я понятия не имела, куда иду. Но просить Руса включить свет не стала – что-то подсказывало, что это может стать очередным поводом для его кривой усмешки. Впрочем, долго идти наощупь мне не пришлось.

— Думаю, так лучше, — одновременно с тем, как темнота вокруг рассеялась, выговорил Руслан у меня за спиной.

В комнате, где мы находились, было холодно. Низкий потолок, стоящая у дальней стены кровать, узкий кухонный шкаф…

Услышав тихий стук, я вздрогнула. Кошка… Соскочив с плеча Руслана, она прошла мимо меня к небольшому круглому окошку и уселась на сложенном одеяле. В отличие от меня, чувствовала она себя уверенно и свободно.

— Ты берёшь сюда кошку? – увидев рядом с одеялом блюдце, недоумённо спросила я.

— Она не любит оставаться одна, — отозвался Руслан и прошёл мимо. – Не стоит, — сказал он, едва я взялась за застёжку куртки. За время, что мы провели в машине, мех немного подсох, но всё равно был влажным, и мне хотелось раздеться.

Поставив откупоренную бутылку на стол, Руслан включил радиатор. Весьма кстати, потому что теперь я стала понимать, что на маяке куда холоднее, чем мне показалось вначале.

— Так ты часто бываешь тут? – снова спросила я, подойдя к окну. Посмотрела вдаль, на подсвеченное лучом маяка море.

Открывавшийся отсюда вид завораживал. Если даже из окна машины сходящееся с тёмным небом море было потрясающе красивым, сейчас у меня вовсе перехватило дыхание. Руки покрылись мурашками, из груди вырвался неровный выдох.

— Боже… — прошептала я.

— Нравится? – Руслан остановился позади меня.

Не видя его, я знала, что он смотрит на море поверх моей головы, чувствовала это. Ткань наших курток соприкоснулась с тихим шорохом, кошка, оставив свой лежак, прошла мимо, задев меня кончиком хвоста.

— Никогда не видела ничего прекраснее, — отозвалась я тихо.

— А как же мальчики в колготках? – он вроде бы цинично усмехнулся, но эта усмешка была пустой. Ни желания поддеть меня, ни спровоцировать. Откуда-то я знала и это. Просто слова…

Так мы и стояли – совсем рядом, но непомерно далёкие друг от друга, объединённые только штормом, непонятными обрывками прошлого и этой ночью до тех пор, пока в тишине снова не зазвучал голос Руслана:

— Иногда.

— Что «иногда»? – я отвела взгляд от окна и посмотрела на Руса.

— Ты спрашивала, часто ли я бываю здесь, — ткань наших курток снова зашуршала. – Иногда, — сказал он ещё тише, глядя мне в глаза.

— В шторм?

— В шторм, — кончики пальцев на моём бедре.

Я снова вздрогнула. Прикосновение это отдалось внутри тревогой, ощущением неотвратимости всего, что будет дальше, прокатилось крохотными электрическими импульсами. Судя по тому, что я увидела в глазах Руслана, он тоже что-то почувствовал. Что? То же волнение? Ту же неизбежность?

— Почему ты не вернулся? – в голосе моём звучали едва заметные сиплые нотки. Те самые, что всегда выдавали меня, те самые, что скрыть бы сейчас я не смогла, даже если бы желала этого больше всего на свете. – Почему порт, Руслан? Почему море? У тебя ведь есть всё… Абсолютно всё.

Должно быть, впервые разделяющая нас стена была тонкой настолько, что я понимала – если он ничего не скажет сейчас, вряд ли скажет ещё когда-либо.

Он так и касался меня – едва ощутимо, но это было куда большим чем там, на яхте. Я смотрела на него, он на меня, как будто решал для себя нечто важное. Отдалённый звук сирены, раскаты грома… Всё это осталось там, снаружи, вне каменных стен, надёжно спрятавших нас от всего мира.

— Потому что каждый имеет право быть там, где он может быть собой, — пальцы его оказались на моём локте.

— То есть в море? – я сделала крохотный шаг к нему. – В море ты можешь быть собой?

— Да, — короткий, твёрдый ответ.

Я всё так же вглядывалась в его суровое, будто бы выточенное лицо. По ястребиному острый взгляд, пробивающаяся на скулах щетина… Не сдержалась и, подняв руку, коснулась его скулы. Он тут же прищурился. Так, будто не доверял мне. Может быть, действительно не доверял, хотя как раз у него причин для этого не было.

— Ты права, Ева, — он не шелохнулся. – У меня есть всё. Абсолютно всё, — небрежный смешок.

Подтянул меня ещё ближе. Теперь мы стояли, прижавшись друг к другу. Я чувствовала запах влажной шерсти его свитера, кончики пальцев покалывало, непрогретый воздух холодил щёки.

— Вчера в порт причалил корабль, — заговорил он вдруг, сбив меня с толку, — у его капитана тоже есть всё. Деньги, положение в обществе… — близко настолько, что дыхание наше слилось в одно. Рус качнул головой. – И что ты думаешь?

— Что я должна думать? – на выдохе. Отдёрнула руку и тут же почувствовала, как пальцы Руслана сомкнулись вокруг моей кисти.

— Думаешь, это ему нужно? – ещё одна усмешка. – Нет, Ева. По несколько месяцев в году он проводит в море. И если бы ему пришлось выбирать, он бы выбрал ту жизнь, которая даёт ему возможность чувствовать.

— А ты? – я облизнула пересохшие губы.

— Что я?

— Что бы выбрал ты, Руслан? – неожиданно осмелевшая, я положила руку ему на грудь и тихо, на выдохе, спросила: — Что даёт возможность чувствовать тебе? Только море?

Черноту его глаз на мгновение осветила молния, на скулах выступили желваки. В нём как будто боролось нечто, понятия о чём я не имела. Как будто бы он боролся сам с собой.

Не усмешка – оскал. Звериный рык, его пальцы на мехе моей куртки и рывок.

— Что ты хочешь услышать, Ева?! – новый рык прямо мне в губы. Сирена и гром…

Хотела ли я что-нибудь услышать? Может быть. Только всё, чем я смогла ответить ему – касание губ к губам. Обхватив его шею, я встала на носочки, провела по волосам на его затылке и почувствовала, как он расстегнул молнию на моей куртке. Всего миг, и она сползла с моих плеч.

— Я же просил тебя убраться, Ева, — ещё мгновение, и куртка упала к ногам. – Просил, чёрт тебя дери! – обхватил мою голову.

Не успела я ничего сказать, ртом он накрыл мой рот. Втолкнул язык и, выругавшись сквозь поцелуй, сгрёб меня, как безвольную. Как свою игрушку, свою добычу, своего зверёныша, знающего, кто его хозяин.

Ничего не соображая, я пыталась отвечать ему, подстроиться под него, но не могла. Его руки были везде, запах окутывал меня, лишая воли, превращая в существо, ведомое одним лишь желанием того, что есть здесь и сейчас. Даже если завтра я пожалею о собственной слабости, это будет только завтра. Сейчас же, в это мгновение его демоническая чернота была моей, он был моим морем, моей бурей.

— Глупый зверёныш… — просипел Руслан, ладонями пробираясь под мой свитер.

— Глупый, — шепнула в ответ и застонала, почувствовав кожей холодный воздух контрастом с его руками. Опаляющими мою кожу, тело, сознание, несмотря на холод, на пропитавшую одежду влагу.

— Утром ты уедешь, Ева, — смяв свитер, он резко стянул его с меня. Волосы, такие же влажные, как и одежда, коснулись взметнулись и опали мне на плечи, на спину.

— Почему ты так этого хочешь? – дотронулась я до его живота. Мышцы его под моими пальцами мгновенно напряглись ещё сильнее.

— Ты задаёшь слишком много вопросов, — он обхватил моё запястье. Неожиданно крепко, до боли сдавил. Что-то в его взгляде неуловимо переменилось. Он сам словно бы переменился в долю секунды.

Только что я горела в его прохладных руках, теперь же между нами опять была стена.

— Нет, — буквально отшвырнул он меня от себя, стоило мне податься к нему.

Запнувшись о лежащее на полу одеяло, я налетела на стену. Холодный камень царапнул кожу, в висках у меня застучало. Нет? Нет?! Да какого чёрта?!

— Нет?! – зло переспросила я, когда Руслан, отвернулся.

Желание так и пылало внутри. Переплетённое с неконтролируемым гневом, который этому мужчине раз за разом удавалось поднять во мне за какие-то мгновения, оно заполнило собой каждую клетку моего сознания, тела. Всё во мне стало этим переплетением: гнев и желание.

— Ты издеваешься?! – подхватив с пола свитер, я нагнала Руса. Дёрнула за рукав и, стоило ему посмотреть мне в лицо, впечатала свитер ему в грудь. – Хватит играть со мной, Рус! – не выдержав его беспристрастного, практически пренебрежительного взгляда, окончательно сорвалась я. – В чём проблема?! Что со мной не так?! – тяжело дыша, я дёрнула его за руку снова. – Или это с тобой что-то не так?

Мелькнувшая догадка заставила меня внимательнее всмотреться в его лицо. Нет… Только что я чувствовала его возбуждение, его твёрдость. Здесь было что-то другое. Но выяснять, что именно, я не хотела. Я хотела уехать. Сразу же после окончания спектакля или, может быть, утром, но он сам привёз меня на яхту. Сам начал всё это.

— Может быть, ты просто не можешь? – выплюнула я ему в лицо.

Как оказалась прижатой к стене, я не поняла. Не секунда – мгновение, и, обхватив ладонью мою шею, он заставил меня задрать голову. Навалился, глядя зло, упёрся локтём в камень возле моей щеки и процедил, чеканя каждое слово:

— Чего ты добиваешься, Ева?! – дыхание опалило кожу. Неожиданно он собрал мои волосы и стиснул так, что я не удержала вскрик. Снова ощутила его твёрдость, его возбуждение. Оскалился, глухо зарычал и, чуть ослабив натиск, дёрнул пуговицу на моих джинсах. – Этого?! – рванул молнию вниз и, сунув ладонь в разворот молнии, пальцами провёл по шёлку трусиков. – Этого?! — Пальцы его исчезли столь же стремительно, локоть опять оказался около моей щеки. – Хочешь, чтобы я трахнул тебя? Учти, это ничего не изменит. Завтра же ты уедешь из Грата.

— Сделай уже хоть что-нибудь! – зло выговорила я.  Ухватилась за петельку для ремня на поясе его джинсов.  – Ты хочешь меня, Руслан. Хватит играть со мной в свои дурацкие игры.

— Малышка Маугли захотела секса? – он был зол. Так зол, что я кожей ощущала напряжение, сгустившееся вокруг нас. Каждое слово – лезвием мне под кожу.

Выпустив волосы, он провёл кончиками пальцев по моему затылку и тут же снова намотал их на ладонь. Грубо выругался сквозь зубы.

— Так что?! – процедил с угрозой.

— Да! – выкрикнула я. Скомкала его свитер и, вместо того, чтобы оттолкнуть, дёрнула Руса к себе. – Малышка Маугли захотела секса! И если ты, чтоб тебя, ни на что не способен, я найду кого-нибудь получше!

— Кого, например? – злая циничная усмешка.

— Какого-нибудь мальчика в колготках, — выговорила я, глядя ему в глаза. – Раз уж…

Закончить он мне не дал. Смял мой рот грубым, болезненным поцелуем и, не дав опомниться, спустил джинсы на бёдра.

Зубы наши стукнулись, во рту появился привкус крови. Холод камня, его руки, рычание…

— Сука… — просипел он и, схватив за плечо, и толкнул к узкой постели. — Маленькая сука, — стянул через голову свитер и, бросив под ноги, шагнул ко мне.

Новый раскат грома снаружи – такой громкий, будто бы молния расколола небо прямо над нами. Ещё недавно покрывавшая влажной пеленой лицо и руки водяная пыль превратилась в отчаянный ливень, ветер, холодный, но не способный причинить сильного вреда, стал ураганом.

Сбивчиво, неровно дыша, я подалась назад. Руслан пугал меня: его резкие движения, жёсткость, читающаяся во взгляде. Кажется, я действительно его разозлила …

— Боишься? – оперевшись коленом о край постели, он навис надо мной.

— Разве я должна бояться? – спросила в ответ с вызовом.

Верхняя губа его дёрнулась одновременно с тем как он схватил меня за край спущенных джинсов.

— Стоило бы, — в самые губы за миг до того, как втолкнуть мне в рот язык.

Почувствовав его, я выгнулась. Застонала, вцепилась в его плечи. Отдавшаяся инстинктам, отвечала ему, плохо соображая, что делаю.

— Ты этого хотела? — трусики с треском разошлись по шву. — Да?!! Отвечай! – он дёрнул снова, в клочья разрывая невесомую ткань. Шёлк впился в кожу, вслед за ним его пальцы.

— Этого, — отозвалась я, сжимая волосы на его затылке.

Изогнулась под ним и губами прошлась по шее, языком по выступившей вене, чувствуя его ускоренный пульс.

Он снова выругался. Просто и примитивно грязно, как мог бы выругаться воняющий рыбой и дешёвым пивом портовый грузчик. Вот только от этого мужчины пахло иначе. От него едва уловимо пахло сандалом и пряностями, морем и солью. Сводящий с ума, лишающий разума запах, смешанный с запахами власти, роскоши и смертельной опасности.

— Если бы я не был уверен, что у тебя никого не было, — рванул он мои джинсы, безоговорочно обнажая меня. – Подумал бы, что ты…

— Что я? – потянулась к нему, одной рукой пытаясь расстегнуть пуговицу его джинсов. Тугая, она не желала поддаваться, и я, бросив это, просто развела колени в стороны.

Кожа стала слишком чувствительной, грубая ткань постельного белья казалась слишком жёсткой, как и та, что касалась моих бёдер.

— Что я, Руслан? — спросила, обхватывая его ногами, выгибаясь к нему. Соски мои соприкоснулись с его грудью, по телу прошла очередная горячая, пронизанная миллионом электрических импульсов волна.

— Что ты портовая шлюха, чёрт тебя подери, — новый укус. Вкус крови, удар зубов о зубы.

Я толкнула его язык, отвечая яростно, кусая его в ответ до крови. Сквозь шипение до меня донеслась отборная брань. Такая, что всё услышанное раньше не шло ни в какое сравнение.

— Если бы я не знала, что ты – Руслан Алиев, подумала бы, что собираюсь заняться сексом с портовым бродягой, — укусила снова.

Перехватив мои руки, Рус припечатал их у меня над головой. Провёл ладонью по животу вниз, до лобка и тронул пальцами плоть. Коснулся самой чувствительной точки. Нога моя соскользнула с его бедра. Закусив губу, я запрокинула голову и неприкрыто, протяжно застонала.

— Самая настоящая шлюха, — просипел он.

— Может быть так оно и есть? – чуть приподняв веки, так же сипло, как он, выдохнула я. – Ты же не думаешь, что я всё это время только и делала, что думала о тебе? – усмехнулась прямо ему в лицо. Сдержанно, цинично, с презрением, прекрасно понимая, что играю с огнём.

Не-ет, это было хуже, чем игра с огнём. Добровольно я отдалась шторму, дразнила, провоцировала, сама не зная, зачем делаю это. Но именно этого я хотела – увидеть чёрный блеск его глаз. Заставить его наконец отбросить эту маску отчуждённости. Много лет я жила, исполняя чужие указания, подчинялась правилам. Достаточно. Больше никаких правил, никаких границ и запретов.

— Что, Руслан? – потихоньку засмеялась. Смех прозвучал нервно, рвано, лающе. – Ты действительно считаешь, что так было? – новый смешок.

Я повела кистями, облизнула губы. Воздух постепенно пропитывался теплом, жёсткая ткань по-прежнему раздражала кожу, заводя меня ещё сильнее, заставляя острее чувствовать.

— Сука, —  он с нажимом провёл по моей плоти.

— М-м-м… — подалась ему навстречу, совершенно не думая, что я делаю. Моё тело отзывалось на него, разумное же… Разумное сейчас было мне ни к чему.

— Определился бы, шлюха или всё-таки сука, — прямо ему в губы.

Мне хотелось обхватить его шею, но он не пускал. Так и удерживал мои руки. Всё, что я смогла, изловчившись, больно прихватить его губу зубами и тут же провести кончиком языка, слизывая алую каплю.

Выдохнула, ощутив, как пальцы его оказались внутри. Глубоко, до боли. С силой он толкнул снова, заставляя меня стиснуть зубы. Боль, острая, словно лезвия ножа, прошлась от низа живота по всему телу.

— М-м-м… — Ещё одно движение рукой, пальцы глубже. Его стиснутые челюсти, чёрные глаза…

Я извивалась, инстинктивно пытаясь отстраниться, чувствовала, как по лицу текут слёзы, а он всё смотрел. Скулы заострились, линия жёсткого рта искривилась.

— Скотина, — прошипела я с очередным толчком его руки. Он буквально насаживал меня на пальцы – жёстко, с яростью. Боль и удовольствие…

— Ненавижу тебя, — всхлипнула, морщась. Почувствовала облегчение и тут же увидела свою кровь на его ладони. Стыда не было – только горячее желание, немного ослабшее, но не отпустившее меня, и его запах.

— Это всё, на что ты способен? – едва он позволил, высвободила одну руку и царапнула его по груди. Задела плоский сосок, тёмные колечки волос. Поджарый, мускулистый, он был натянут, будто струна. Как будто каждая мышца его закаменела до предела.

— Всё, что ты можешь, Руслан? – дёрнула пуговицу на его джинсах, вслед за ней молнию.

— Я на многое способен, зверёныш, — вторая рука моя оказалась на свободе, его сиплый, напоминающий отдалённый рокот грома голос заставил меня задрожать. Низ живота тянуло, плоть ныла.

— Так покажи, — шёпотом в губы. Касание, вспышка и мой разорвавший пространство вскрик.

Если прежде было больно, теперь я будто бы оглохла и ослепла. Сердце застучало так бешено, что потемнело перед глазами. Хватая ртом воздух, я чувствовала, как Рус проникает в меня глубже и глубже – беспощадно, один сильный толчок за другим. И только пальцы его скользили по моему бедру с какой-то противоестественной нежностью. Всхлип. Его имя…

— Руслан… — тихонько заскулила я. Впилась ногтями в его руку, желая, чтобы он дал мне хоть секундную передышку, вот только он и не подумал этого сделать.

— Ненавижу тебя, — кусала я губы, постанывая при каждом его движении. – Ненавижу, – сипло, морщась и в то же время ощущая, как сквозь отступающую боль пробивается наслаждение. Незнакомое мне раньше, ни с чем несравнимое, чувственное, абсолютное.

Потерявшаяся во всём, что было сейчас между нами, я гладила его плечи. Царапала, на каждую царапину получая жёсткий толчок, снова гладила и царапала. Чувствовала его касания, и сама касалась его. Кожа его была вкусной, бархатной, тёплой. Целуя его шею, ключицы, колючие скулы, я повторяла, как ненавижу его и шептала что-то, чего и сама разобрать не могла.

— Ты этого хотела?! – ритм его стал бешеным.

Я ухватилась за его руки, подалась навстречу. Тела влажно встретились, звук тяжёлого дыхания смешался со влажным – нашего единения. До сознания донёсся утихший в какой-то момент и опять наполнивший шторм звук сирены.

— Я хотела тебя, — отозвалась я, снова подаваясь к нему. Больно… сильно… до ломоты сладко…

Руслан обхватил мой затылок ладонью. Ничего не ответив, глубоко поцеловал – горячо, не кусая, только лаская губы и продолжая раскачивать нас в едином темпе. Узкая кровать под нами поскрипывала в такт движениям, его кожа под моими ладонями стала немного влажной, воздух был тёплым и сырым. До слуха моего донеслось мяуканье. Ещё и ещё…

— Она ревнивая, — шепнула, обезумевшая от сладкой боли, от того, во что Рус превратил меня. Живот ныл, но желание было таким сильным, что я бы ни за что не променяла эту боль ни на что на свете. – М-м-м…

— Ева… — губы Руслана по моей шее.  Жёсткий удар в меня, ещё один. Пальцы на груди – нежные и жёсткие. – Ева…

Он подался назад. Я попыталась удержать его, остановить, но не смогла. А буквально через миг на живот мне упали тёплые капли.

Сквозь ресницы я смотрела на Руслана. Глаза его лихорадочно горели, волосы прилипли к вискам, ноздри широко раздувались.  Кончиками пальцев я тронула свой живот и, всё ещё изнывающая от того, что творилась внутри меня, растёрла капли по коже.

— Стерва, — он прижал мою ладонь к животу. Стиснул. Я посмотрела на него с непониманием, не способная говорить, спрашивать.

— Не сука – стерва, — крепче сжал руку.

— А что насчёт шлюхи? – всё-таки спросила я, подвигаясь к краю постели, чтобы он мог лечь рядом.

Ложиться Руслан не стал. Отпустил мою кисть, поднялся и, даже не думая чем-нибудь прикрыться, подошёл к шкафчику, на котором оставил бутылку. Не откупоривая, подошёл с ней к окну. Только там вытащил пробку и, глядя на поглотивший нас шторм, сделал глоток.

9

Ева

Первым, что я почувствовала, едва сон стал отступать, был запах кофе. Крепкого чёрного кофе с чуть уловимой примесью имбиря и гвоздики.

Не спеша открывать глаза, я сделала бесшумный вдох. Как уснула, я не помнила. Помнила только стоящего у окна Руслана, его крепкие плечи. И всё, что случилось перед этим, я тоже помнила.

— Будешь кофе? – услышала я, едва приподнялась на локтях.

Обнажённая, прижала к груди край одеяла, глядя на стоящего в нескольких метрах от меня Руса.

На плече его, лениво щурясь от проникающего сквозь маленькое круглое окно солнца, сидела кошка. Смотрящая на меня всё с тем же чувством превосходства и пренебрежением, она как будто напоминала мне о том, что вчера сказал Руслан – эта ночь ничего не значит. Я уйду, а она останется.

Медленно я прошлась по Руслану взглядом. Кроме держащихся на бёдрах джинсов на нём не было больше ничего. С небрежностью он опёрся о шкафчик позади себя, только даже в небрежности этой таилось нечто сдержанное, пренебрежительное и очень опасное.

За ночь воздух в комнате окончательно прогрелся, тепло было настолько, что я бы могла запросто скинуть одеяло.

— Так что насчёт кофе? – Руслан сделал глоток из большой керамической чашки, которую держал в руках.

— Была бы тебе признательна, — отозвалась я.

По-прежнему придерживая одеяло у груди, присела и, подобрав под себя ноги, провела пальцами по спутанным волосам.

Тело ныло, но боль эта была непривычной, отчасти даже приятной. Больше кофе сейчас мне хотелось разве что принять тёплый душ, а ещё лучше – ванную с пеной, но что-то подсказывало мне, что найти тут я смогу в лучшем случае раковину.

— Могу я где-нибудь умыться? – спросила я, когда Руслан, отвернувшись, занялся кофе. На столике перед ним я увидела маленькую плитку, которой вчера там не было.

— Дверь у входа, — отозвался Руслан, не глядя на меня. Из-под свисающего с его плеча кошачьего хвоста выглядывала свежая царапина. Ещё две, отчётливые, длинные, краснели рядом.

Живот стянуло, стоило вспомнить, как ногти мои впивались в его кожу, как я, неистово постанывая, выгибалась под Русланом, как, не сдерживая себя, принимала его скупые ласки.

— Только на многое не рассчитывай, — голос его вывел меня из состояния прострации. Осмотревшись, я увидела свой свитер. Скомканный, он так и лежал на полу, тогда как тот, что принадлежал Руслану, свисал со спинки стула. Вот же мерзавец!

Ничего не ответив, я поднялась с постели, но стоило ступить на каменный пол, до меня снова донёсся спокойный, как будто между нами действительно ничего не произошло, как будто на его спине красовались следы вовсе не от моих ногтей, голос бывшего мужа:

— Не ходи по камню босая.

— Тебе-то какое дело? – огрызнулась я и, несмотря на его слова, ступила на камень.

Дойдя до окошка, подняла смятый свитер, но надеть не успела – поймала на себе взгляд Руса.

— Не ходи по камню босая, — повторил он ещё тише и как будто сдержаннее.

Один за другим к ногам моим упали резиновые сапоги. Теперь нас разделяло не более метра, и я отчётливо чувствовала знакомый, приятный запах пряностей. Запах кофе и опасности.

Руслан не сводил с меня взгляда. Меня будто бы сковало – чёрные ленты обхватили запястья, волю, хотя на деле он даже не дотронулся до меня.

Удерживая в руках свитер, я наскоро надела сапоги и, выпрямившись, вскинула голову.

— Доволен? – выпалила я. Свитер вывалился из рук. Мне снова пришлось нагнуться, вот только стоило сделать это, по коже моей как будто провели тлеющим угольком. Совершенно голая, в одних только проклятых сапогах…

Даже не взглянув на Руслана, я бросилась к двери. Ванная. Мне нужна ванная!

Вот только никакой ванной не было – отделённая перегородкой уборная с унитазом и крохотной раковиной. И никакой двери.

Включив воду, я подставила руки под струю. Ледяная!..

— О, Господи… — застонала, поняв, что горячей воды тут нет точно так же, как и двери.

— Я говорил тебе, чтобы на многое ты не рассчитывала, — Руслан появился за перегородкой без предупреждения.

Резко повернувшись к нему, я хотела было сказать, чтобы он убрался отсюда к чёртовой матери. Но не успела. Смерив взглядом, он подал мне ковш и полотенце. Посмотрел на разноцветные сапоги, потом выше – на колени, ещё выше… Остановился на ключицах, на маленьком Пегасе с глазами-сапфирами, затем посмотрел в лицо и, больше ничего не сказав, оставил наедине с бегущей из крана струёй, несколькими пригоршнями нагретой воды, которую только что принёс и моими собственными мыслями.

Когда я вернулась в комнату, Руслан сидел за столом. Кошки на его плече уже не было – она заняла второй из двух стульев, судя по стоящей напротив него чашке, предназначавшийся для меня.

— Спасибо за воду, — поставила ковшик на стол и, поняв, что уступать мне место трёхцветка даже не думает, опустилась рядом с ней. Нехотя, она подвинулась к краю, но на пол так и не соскочила.

Коснувшись чашки, я подвинула её к себе, склонилась и сделала вдох. Смогу ли я когда-нибудь забыть этот запах? Перепутать его с другим?

Горячий, крепкий кофе горечью коснулся языка. Руслан подвинул ко мне упаковку с овсяным печеньем, и я взяла одно. Он молчал, я тоже ничего не говорила.  Глоток за глотком пила кофе, голым бедром чувствуя мягкую шерсть кошки и всем своим существом – его. Его взгляд, его присутствие, окутывающую его тёмную ауру.

Взяла ещё одно печенье, отпила кофе и тут увидела лежащий сбоку стола конверт. Письмо…

Застыла, переведя взгляд на Руслана.

— Как понимаю, твоя сестра так ничего и не знает. — Положив письмо перед собой, поставил на него свою чашку, конверт же толкнул ко мне. – Так, Ева?

— Какое твоё дело? – пересилив себя, я отпила кофе.

В этой игре взглядов, характеров, в нашей с ним странной борьбе я была заведомо слабым звеном. И ладно бы мне было ясно, чего он хочет. Нет.

— Ты знаешь, кто этот человек? – поинтересовался он. Убрал чашку, но едва я хотела забрать письмо, отодвинул в сторону. – Знаешь или нет, Ева?

— Его зовут Борис, — раздражённо отозвалась я и замолчала. Потому что, как и полгода назад не знала больше ничего. Ничего кроме того, что он способен воплотить угрозы в жизнь и того, что он почему-то так и не пустил мне в голову пулю. – Хватит, Руслан. Стэлла ничего не знает и не узнает. Это вообще тебя не касается.

— Так ты о нём что-нибудь знаешь? Знаешь, кто он?

— Нет! – я стукнула чашкой о стол и порывисто поднялась. – Нет, Руслан! О нём никто ничего не знает. Никто! У него даже прозвище: Призрак.

Я замолчала, ожидая, что Рус что-нибудь на это ответит. Но он не отвечал. Пил кофе, глядя на меня немного задумчиво. И тут я вдруг поняла. Он… Он знает. Знает если не самого Бориса, то кто он такой. Кто и откуда.

— Ты… — слова так и застыли на языке. Пальцами я вцепилась в спинку стула, приоткрыла рот, сама до конца не понимая, хочу ли каких-нибудь ответов, и всё-таки не удержалась: — Ты знаешь, кто он, да? – голос внезапно сел.

Только когда прозвучавший вопрос повис между нами в воздухе, я поняла, насколько взволнована. Лихорадочно я вглядывалась в лицо Руса, ожидая продолжения. Мог ли он промолчать на этот раз? Вряд ли. Если бы он собирался сделать это, не начал бы разговор.

— Он политик, — Руслан тоже поднялся. – Причём очень влиятельный, — подошёл ко мне.

Его ладонь опустилась поверх моей, пальцы сжались. Так же, как и я, он смотрел на меня, словно бы не был уверен, что стоит продолжать. Но он же начал. Чёрт возьми! Он сам это начал!

Резко я убрала руку.

— Ты с ним знаком?! – вышло нервно.

Я действительно нервничала. Спросила и только потом поняла – нет, не знаком. Это было понятно по той встрече с Борисом у особняка. Выходит, Руслан выяснил кто он. Но зачем?! Зачем ему было знать что-то обо мне?!

— Хватит молчать! – я подалась к Русу, схватила его за пояс джинсов и дёрнула на себя. – Мне надоело твоё молчание, надоело, что ты ведёшь себя со мной, как с неразумным ребёнком!

— Ты и есть неразумный ребёнок! – процедил он, отведя мою руку в сторону. Как обычно крепко держал за запястье и смотрел в лицо.

— Если так, — зло выговорила я, — почему сам ничего не сказал Стэлле? Почему ничего не сказал Алексу? Он же твой друг. Разумный, чёрт тебя подери, друг! Не то что я!

— Прекрати истерику! – гаркнул Руслан одновременно с этим прижимая меня к себе.

Впечатавшись в него, я судорожно выдохнула. Свободной ладонью упёрлась ему в грудь, в первое мгновение желая оттолкнуть. Вот только стоило мне почувствовать твёрдость его тела, его силу, тепло, желание это исчезло.

— Это твоя жизнь, Ева, — он так и держал мою руку, но уже не сжимал. Напротив, легко поглаживал кожу, всё больше и больше оголяя предплечье.  – Твоя сестра. Как строить с ней отношения, решать только тебе. Одно могу тебе сказать – не бери на себя слишком много.

— Кто он? – повторила я уже совсем сдавленно.

Несмотря на написанное в письме, несмотря на откровенную угрозу Бориса и его приказ забыть о прошлом, я хотела знать. Сейчас, стоя рядом с Русланом, смотря на него, отделённая от правды одним только шагом, я вдруг ощутила острую потребность в этом. Кто он – мужчина, расписавший восемнадцать лет моей жизни едва ли не по минутам? Спланировавший моё будущее – то, которого я в конечном итоге не пожелала, от которого предпочла сбежать дождливой осенней ночью в лесную темноту?

— Ты скажешь мне, — не вопрос. Пальцами я прошлась по животу Руслана и опять схватилась за пояс джинсов уже второй рукой. – Скажешь, Рус. Иначе…

Замолчав, я так и стояла, прижатая к нему. Потому что продолжения у моего «иначе» не было и, по сути, не могло быть. Чем я могла пригрозить ему, что могла противопоставить? Единственное, что я могла сделать – сказать, что уйду. Другое дело, что именно этого он хотел сам – чтобы я уехала, оставила его в покое.

— Человека, который хотел тебя присвоить, зовут Борис Акулевский, — на моё повисшее в воздухе «иначе» Руслан даже не усмехнулся. – Борис Александрович Акулевский, — выговорил негромко, глядя мне в глаза, как будто ждал чего-то.

Акулевский… Фамилия эта была мне знакома, но сбитая с толку всем, что случилось накануне вечером, этой ночью и за последние минуты, я никак не могла связать ниточки. Акулевский… И тут меня словно под дых ударили.

— Акулевский? – переспросила я, хмурясь. Прижималась к Руслану, как будто бы он был единственной константой в закружившемся вокруг меня хаосе. – Он имеет какое-то отношение…

— Он его брат, — Рус прижал меня к себе так сильно, что воздух из лёгких окончательно вышибло. Пальцы на моём запястье снова сжались, я же с силой вцепилась в его джинсы. – Акулевский – второй человек в стране, Ева. Родной брат президента и его правая рука.

— Господи… – только и шепнула я.

В голове у меня плыло, сердце бешено гнало кровь. Теперь всё встало на свои места – аура опасности и власти, всегда окружающая Бориса, немое подчинение ему всех и вся, моя собственная уверенность в том, что в случае неповиновения он выполнит свои угрозы.

Облизнув губы, я опять коснулась живота Руслана. Теперь провела вверх, к его груди, по шелковистым, завитым колечками волосам. Обхватила его за шею, по-прежнему глядя в глаза.

— Моя сестра не должна ничего знать, — выговорила тихо. – Ты читал письмо, Рус. Ни Стэлла, ни даже Алекс ничего не смогут ему противопоставить, — качнула головой. – У меня нет прошлого. И ты тоже… Ты тоже забудь. Я никогда ничего не говорила тебе, слышишь? – сбивчивый шёпот одновременно с тем, как я приподнялась на носочки, с тем, как высвободила руку и обхватила его за шею уже двумя.

Коснулась его губ – вначале легко, почти невесомо. И тут же поцелуй стал совершенно другим. Руслан не дал мне и доли секунды – задрал свитер, п жёстко прошёлся ладонью по голым ягодицам, по пояснице, заставил раскрыть рот. Ноющие губы заболели сильнее, мелкие, напоминающие о ночи ранки напомнили о себе, но это не помешало мне ощутить прилив жара.  Солнце щекотало кожу тёплыми лучами, ладони Руслана обжигали. Пах его мгновенно стал твёрдым. Ощутив выпуклость ширинки, я застонала и хотела было дотронуться до него.

— Через двадцать минут мы уезжаем, —  хрипло выговорил он и, подхватив меня под ягодицами, посадил на стол.

Махом сдвинул в сторону кружку с недопитым кофе, коробку печенья. Через двадцать минут…

— Уезжаем? – я опять плохо улавливала суть.

— Я отвезу тебя в гостиницу, — он опять шарил по моим бёдрам. Сдавил коленную чашечку, приподнял ногу, заставив упереться в край стола, и встал между моих разведённых бёдер. Пальцами по чувствительной коже, по внутренней стороне бедра к плоти. – Возьмешь вещи и поедешь домой, Ева. К сестре, ясно тебе?

— Я не понимаю… — выдохнула и тут же застонала, стоило ему, раскрыв меня сильнее, дотронуться до складок. Нежно, совсем не так, как вчера. – Не понимаю, почему ты так хочешь, чтобы я уехала, – ухватила его за руку, пытаясь остановить. – Почему, Рус?!

— Тебе не нужно этого понимать, — пальцы его-таки проникли внутрь меня.

Я закусила губу. Вцепилась в его руку сильнее и тут же разжала пальцы, поймав на себе его прожигающий взгляд. Второй ладонью он обхватил мою шею. Опять провёл по плоти, теперь уже совсем легко, едва касаясь. Одно движение за другим. Ещё и ещё.

Толкнув, он заставил меня лечь на стол, раздвинул ноги. Как тогда на яхте… Но теперь он смотрел на меня. Гладил пальцами, заставляя кусать губы, сжимать руки в кулаки, и смотрел прямо в глаза.

— Я не уеду, — застонала я.

Он надавил на самую чувствительную точку, заставляя меня изогнуться. Обвёл подушечкой большого пальца, задрал выше свитер, оголяя живот.

— Руслан…

— Уедешь, — жёстко, одновременно с тем, как пальцы опять оказались внутри.

Влажная, я, как и ночью, чувствовала смешанное с болью наслаждение. Только теперь боль лишь подчёркивала его, оттеняла. Чёрная грань удовольствия, заставившая меня податься навстречу пальцам.  Один сапог, соскользнув, ударился о пол, на стол запрыгнула кошка и, услышав мой стон, обеспокоенно мяукнула. Глупая…

Из-под полуопущенных век я смотрела на Руслана, он – на меня. Солнце освещало его плечо, скулу, но оно было бессильно разогнать черноту глаз.

— Да… — изогнулась на жёстком столе. Коснулась скрытой свитером грудью.  Его пальцы ещё глубже, его взгляд – в мою душу. — Да… — царапнула его руку, подталкивая к себе.

Зарычав, он склонился надо мной, упираясь в стол. Так низко, что я видела линию, где край зрачка соприкасался с радужкой. Мой собственный горизонт.

— М-м-м…

— Ты уедешь, — зарычал, вгоняя пальцы яростнее. – Уедешь, Ева. Прямо сейчас, чёрт тебя подери.

Вместо ответа я обхватила его за шею. Притянула к себе и застонала в губы. Пульсация крови стала невыносимой, живот свело, колени ныли. Вкус его губ, моя дрожь, его пальцы… Вскрик, и его рычание вместе с новым проникновением пальцев. Уверенным и неспешным, не глубоким, как будто успокаивающим.

Меня накрывало всё новыми и новыми волнами удовольствия. Тепло проникло в каждую клетку, мышцы напряглись до невозможности, и тут же – блаженная, ни с чем не сравнимая истома.

Облизав пересохшие губы я, всё ещё дрожа, заставила себя открыть глаза. Руслан поглаживал меня между ног едва касаясь, продолжая удерживать где-то между сном и явью и, только поймав мой взгляд, резко убрал руку.

— Думаю, — просипел и отошёл от меня, — тебе стоит ещё раз воспользоваться раковиной, — усмешка в уголке губ. Только теперь особенно жёсткая, резкая. – У тебя десять минут.

10

Ева

— Я предупреждал тебя, что ничего не изменится, — раздражённо выговорил Руслан, когда мы отъехали от маяка на пару сотен метров.

Что это? Своеобразная попытка оправдаться? Или извиниться?

Я мельком глянула на Руслана и снова отвернулась к окошку. Глядя на переливающееся в заливистых лучах солнца море, трудно было представить, что ночью оно швырялось волнами и готово было поглотить любого, посмевшего коснуться его вод. Кричащие чайки кружили у берега, опускались до синевы и снова взмывали в небо.

— Да чёрт тебя подери! – процедил Руслан, хотя за последние минуты я не сказала ему даже слова. С того самого момента, когда он, заперев дверь комнаты, начал спускаться по лестнице, предоставив мне право следовать за ним.

Я опять глянула в его сторону, теперь с вопросом, не спеша отворачиваться.

— Разве я что-то сказала? – осведомилась с неменьшим раздражением, чем сквозило в его тоне.

— Я тебя предупреждал, Ева?

— Предупреждал, — нехотя отозвалась я.

Кажется, на этот раз он остался доволен. Или почти доволен. Вот только мне дела до его «довольности» или «недовольности» не было никакого. К прочим мыслям прибавились мысли о Борисе. Могла ли я подумать, что мужчина, выбравший меня для себя, решивший, что я буду его несколько лет назад, настолько влиятелен? Имеющий практически безграничную власть, он ждал моего совершеннолетия, а я… Я просто никогда не желала его. Говоря, что он мог бы быть мне кем угодно: другом, наставником… отцом. Кем угодно, только не мужчиной, с которым я хотела бы и могла быть. Кем угодно, только не… Русланом.

— Мы можем на пару минут остановиться? – спросила я, когда мы уже подъезжали к пристани.

Спрашивать, почему по пути Руслан не удосужился завести Жордонеллу, я не стала. Судя по тому, что та, усевшись сзади, прикрыла лапы пушистым хвостом и застыла, к подобному она была привычная. Мысль забрать её с собой всё ещё меня не оставляла. Вот только чем дольше я наблюдала за этими двумя, тем менее удачной она казалась.

— Зачем? – сбросить скорость Рус и не подумал.

— Хочу сделать кое-что, — усмирив раздражение, отозвалась я.

Хождение по лезвию мне начало порядком надоедать. Да и думала я сейчас не о том, чтобы ответить Руслану колкостью. Достав из клатча конверт с письмом, я призналась:

— Хочу попрощаться с прошлым.

Как ни странно, расспрашивать меня каким именно образом, он не стал.

— Здесь подойдёт? – подвёл Хаммер ближе к берегу.

— Да.

Ещё несколько метров мы лениво тащились вдоль кромки воды, а после остановились. Вдали, напротив нас, темнел большой корабль. Почему-то мне подумалось, что это может быть тот самый, капитан которого готов был отказаться от всего, что у него есть. От всего, кроме моря.

— Я быстро, — открыла дверцу и, не выпуская из рук письмо, пошла к воде.

Песок под ногами был мокрый, грязно-серый, совсем не похожий на тот, по которому я ступала во время нашего с сестрой путешествия.

Подойдя к воде, я застегнула куртку и прислушалась к смешанному с птичьим гомоном плеску волн. Ветер, всё ещё довольно сильный, попытался выдернуть конверт у меня из пальцев, зашуршал бумагой.

— Это не твоё, — шепнула я ему и тут же вздрогнула, услышав за спиной тихое, рокочущее:

— Разговариваешь с морем?

— С ветром, — уняв подскочившее от неожиданности сердце, обернулась на Руслана.

Дождалась, пока он подойдёт ближе, встанет рядом и только потом, не отводя взгляда от воды, сказала:

— Это личное, Рус.

Расстегнула клатч, но кроме помады, брелока от машины и спрятанного во внутреннем карманчике обручального кольца, ничего не нашла. Запустила руку в карман куртки.

— Это ищешь? – он подал мне простую чёрную зажигалку.

Ещё до того, как взять её, я почувствовала соприкосновение наших пальцев. Будто бы тело моё запомнило его. И действительно – мимолётное касание, как уже бывало раньше.

— Откуда ты знаешь?

— Ниоткуда, — он смотрел на корабль. Щурился, глядя вдаль, на искристую воду, а ветер трепал его волосы. Рыжая куртка казалась яркой – слишком яркой для него, а мне вдруг подумалось, что этот цвет идёт ему куда больше чёрного – цвет огня.

— Жду тебя в машине, — постояв ещё немного, бросил он, и песок зашуршал под его удаляющимися шагами.

Дождавшись, пока звук этот стихнет, я вздохнула и, вырвав маленький огонёк, поднесла к нему угол конверта. Смотрела, как чернея, скручивается бумага, как она осыпается тут же уносимым прочь пеплом.

— Я забыла, Борис, — прошептала. – Забыла.

Слова мои, подхваченные ветром, растворились в шуме волн. Разжав пальцы, я выпустила крохотный клочок бумаги, и тот, отнесённый в море, былинкой растаял в синеве. Расставив ноги на ширину плеч, я, щурясь, смотрела на корабль, как смотрел до этого на него Рус. Дом там, где человек может быть собой…

— Где ты можешь быть собой, девочка без прошлого? – слова в никуда. Слова, ответа на которые дать был не способен ни ветер, ни море, ни пока ещё я сама.

— Ты же собирался отвезти меня в гостиницу и спровадить из города, — заметила я, когда мы, вместо того чтобы покинуть порт, свернули к пристани.

Хаммер едва ощутимо качнулся, наскочив на выбоину. Руслан поджал губы. Всего на мгновение, но я успела заметить это, и сама ощутила очередной прилив злости. Нет, всё равно ему не было! Тогда что?!

— В чём дело, Руслан? – решительно спросила я.

— Мне нужно забрать кое-что с яхты, — он снова говорил ровно, почти безучастно. И снова этот непроницаемый взгляд.

— Я не об этом! – кинула клатч на заднее сиденье. Кошка, успевшая свернуться калачиком, зашевелилась и тут же улеглась снова. – В чём дело, Руслан?! Может быть, ты всё-таки скажешь мне, почему хочешь, чтобы я уехала? Только не говори, что я мешаю твоему дурацкому уединению. Вот это вот всё, — махнула на пристань. – К чему это?! Как бы тебе ни хотелось убедить меня в моей собственной глупости, я не такая дура, Руслан!

Остановив Хаммер, он разблокировал двери. Так ничего мне и не сказав, вышел на улицу. Дверца хлопнула с такой силой, что машина дрогнула, как если бы наехала на булыжник. Куда уж там выбоине, в которую колёса угодили до этого!

— Руслан! – злая, я последовала за ним. – Рус!

Догнала, когда он уже шёл к виднеющейся вдалеке яхте и, вцепившись в рукав, рывком развернула на себя. Черты лица были жёсткими, чёткими, каменными, тогда как глаза пылали гневом. Как будто в них отражался ночной шторм.

— Иди в машину, — он схватил меня за руку и толкнул в сторону Хаммера. Вот только на этот раз уступать я была не намерена, что бы он ни делал. Хватит с меня этих его «уезжай» и «убирайся».

— Что происходит? – выговорила так же решительно и твёрдо. – Я никуда не уеду, пока ты не скажешь, Руслан.

Верхняя губа его дёрнулась, по скулам заходили желваки.

— Это тебя не касается, — процедил он.

— Вот как?! – снова вцепилась в его рукав. – Нет, дорогой мой, так дело не пойдёт. Вначале ты скажешь мне, почему мне нужно убраться, а потом уже я решу, убираться мне или нет. Только так и никак иначе!

— Ты слишком много себе позволяешь, Ева.

— В самый раз, — в тон ему ответила я.

Одарив ещё одним тяжёлым взглядом, он взял меня за локоть и потащил к яхте. Едва успевая за ним, я шла следом, чувствуя, что меня колотит от ярости и вместе с тем понимая – если на этот раз я и не победила, то по крайней мере, сыграли мы в ничью. Другое дело, что ответов я так и не получила.

— Твоя сестра плохо на тебя влияет, — бросил Рус.

Я только скривила губы. Когда-то этот мужчина говорил мне, что я должна научиться нормально разговаривать…

Неожиданно я почувствовала какое-то напряжение. Не то, что искрило между нами, не то, что исходило от Руса и не то, что было внутри меня самой. Как будто воздух вдруг застыл, а вместе с ним застыло время и птицы, хотя они, всё такие же крикливые, парили в воздухе.

Стоило подумать об этом, по ушам ударило так, что на мгновение я перестала слышать. Меня будто бы выдернуло из реальности – таким громким был хлопок.

Ничего не соображая, я вскрикнула. В стороне от нас, там, где стояла яхта Руслана, одна за другой сверкнули вспышки, грохот заполнил собой всё вокруг. Грохот, сквозь который я уловила только резкий, пронзивший хаос крик Руслана:

— Зверёныш, мать твою!

Удар о бетон, пыль, летящие на нас обломки, и он… Он, прячущий меня от этого безумия под собой.

Тяжело дыша, я с трудом приходила в себя. Пыль лезла в рот, в глаза, в воздухе чувствовался ядовитый запах гари.

— Вставай, — Руслан схватил меня за воротник, потянул. – Ева… — Он даже не рычал, сипел.

Едва я попыталась приподняться, под ладонь мне попался кусок дерева. В голове шумело, звуки были непонятными – то слишком громкими, то наоборот тихими.

— Вставай! – гаркнул Рус, помогая мне подняться. Самого его шатало из стороны в сторону, на щеке виднелась ссадина, в волосах – сизая пыль.

— Давай, быстро! – толкнул он меня прочь. Ошеломлённая, я смотрела на то место, где ещё недавно была пришвартована его яхта. Она и сейчас была пришвартована там же. Была… Раскуроченная, объятая пламенем и дымом, она скрежетала, буквально на глазах разваливаясь на части. Ничего не осталось от того судна, на палубе которого я стояла всего несколько часов назад.

С новым хлопком, уже не таким громким, в воздух взметнулись искры. Я подалась назад, с ужасом понимая, что ещё пара минут, и мы бы оказались прямо посреди этого чёрно-красного ада. Ещё шаг назад, не чувствуя пальцев, не в силах нормально дышать.

— Ева! – с рыком Рус буквально рванул меня назад, прочь от охваченной языками пламени яхты.

Дыхание моё было каким-то нервным, рваным. Как будто каждый вдох на изломе.

— Руслан! – вскрикнула, поняв, что его ведёт в сторону. – Рус!

— В машину, быстро! – рявкнул он и, как только мы оказались возле Хаммера, открыл передо мной дверцу.

— Я пове… — хотела было возразить, но он грубо толкнул меня вперёд и снова гаркнул: — В машину!

Колёса взвизгнули в момент, когда на причале начали собираться люди. Моряки и работники порта, оказавшиеся ближе всего к месту взрыва. Ухватившись за спинку кресла, я обернулась назад. Что хотела разобрать во всё сгущающемся хаосе – не знала сама. Шум позади нарастал, словно муравьи, со всех концов порта к пристани сбегались люди. В основном мужчины – суровые, лица которых были покрыты щетиной, одетые в простую и грубую тёмную одежду. В отдалении что-то снова хлопнуло – на яхте ли или просто в порту, я не имела понятия.

Хаммер, с визгом свернув, качнулся, и я едва не повалилась прямо на Руслана.

— Что происходит, Рус?! – истерику сдержать я даже не пыталась. Костяшки на его руках были содраны в кровь, глаза чернели углями, ссадина кровоточила.

— Руслан! – крикнула я, когда Хаммер вильнул, едва не задев двигающийся по встрече автомобиль. Схватилась за руль.

— Чёрт… — прорычал Руслан, морщась. По-волчьи тряхнул головой и стиснул челюсти.

— Давай поменяемся, — нервно выдохнула я, понимая, что вести машину он не способен.

— Сядь на место, — он оттолкнул меня и ещё сильнее вдавил педаль газа.

Хаммер вильнул на очередном повороте, а я снова посмотрела назад. Дорога позади нас была почти свободной, только несколько машин тащилось позади. Ничего такого, что бы действительно оправдывало бешеную гонку.  Мимо нас, сигналя, пронёсся низкий седан, и я, посмотрев на дорогу, поняла, что едем мы прямо посередине – по разделительной полосе. Понял это и Рус – выехал на нашу половину, опять стиснул челюсти и тряхнул головой.

— Остановись! – я положила ладонь ему на бедро. – Руслан, слышишь?!

Но он не слышал. Или слышал, но не разбирал слов. Только когда я надавила на его бедро сильнее, выдохнул с шумом. Новый поворот – меня отбросило на дверь. Из-под заднего сиденья послышалось громкое мяуканье.

— Пусти меня за руль! – я уже не просила.

Чувствовала, что долго он не продержится. Мы свернули с дороги на узкий переулок, с него – на ещё одну дорогу. Только там Рус, глянув на меня, прижался к обочине. Судя по всему, здравый смысл в нём ещё оставался.

— Только не в особняк, — просипел он, когда я, поспешно выбравшись из машины, открыла дверцу с его стороны. Помогла ему выйти на улицу. Он навалился на меня, опёрся о плечо.

— Чёрт! – потёр висок.

— Осторожно, там кошка, — помогла ему усесться назад, сама же юркнула за руль. Казалось, что я очутилась на другой планете. Внедорожник, которым управляла моя сестра, был большим, но эта машина…

— Не вздумай ехать в особняк, — донеслось с заднего сиденья. Я бросила взгляд в зеркало.

Выглядел Рус паршиво: бледный, под глазами тёмные круги. Что было бы, если бы он не прикрыл меня собой? Момент взрыва я почти не помнила – помнила только, как он оттолкнул меня, твёрдость бетона, сыплющиеся на нас обломки…

— Тогда куда? – быстро осмотрев панель, нажала на газ, и Хаммер на удивление покорно поддался мне.

— Можно…  — не договорив, он откинулся на спинку сиденья. Потёр переносицу и глубоко вдохнул.  Я снова посмотрела на него через зеркало.

— Ключи от автодома в бардачке, — сглотнув, всё-таки сказал он.

Я замешкалась. Автодом… В том, что за руль в ближайшие часы сесть Рус не сможет, сомнений не было, а я сама… Как бы ни была я уверена в своих силах, рисковать не хотела. Дом на колёсах – не моя малышка Ауди, не внедорожник и даже не эта махина, габариты которой я сейчас едва чувствовала.

— Нет, — сказала я негромко. – Мы поедем в другое место.

— Куда? – не открывая глаз, спросил Руслан.

— Подай мой клатч.

Руслан тут же протянул его, и я, бросив клатч на колени, нашарила телефон. Почти разряженный, он мигнул мне экраном и предложил включить режим энергосбережения. Я опять посмотрела на Руслана и увидела выбравшуюся из-под сиденья Жордонеллу. Настороженная, она пробралась едва ли не под ладонь Руслана. Тот погладил её, не открывая глаз, прижал к своему бедру.

— Лиана, — гоня машину вперёд, заговорила я, едва услышав голос жены Рената. – Ты говорила, что я могу пожить несколько дней у тебя в квартире. Да… Да… Можно сказать, и так… Да… Всё потом, ладно? Просто предупреди консьержа… Да… Лиана… — глянув на дисплей, я поняла, что телефон окончательно сдох и, выругавшись, кинула его на соседнее сиденье.

— Твоя сестра в самом деле на тебя плохо влияет, — выдавил Рус.

— Это ты на меня плохо влияешь, — я резко свернула, обгоняя едва плетущуюся впереди нас старенькую Тойоту.

Губы его искривились, на лбу появилась морщинка.

— Минут через десять будем, — сказала я скорее самой себе, чем Русу, надеясь, что Лиана всё-таки разобрала хоть что-то из моих слов, потому как связь была настолько паршивая, что её я почти не слышала. Да и в какой именно момент телефон выключился, сказать тоже было сложно. Не знала я ни что будет дальше, ни что происходит сейчас. Одно мне было известно теперь наверняка – попытки Руслана выставить меня из города и прогремевший в порту взрыв – звенья одной цепи.

11

Ева

— Вы – Ева? – только и осведомилась передавшая мне запечатанный конверт с ключами консьержка.

Походящая на много лет прослужившую в каком-нибудь родовитом английском семействе экономку, она не проявляла ни заинтересованности, ни излишнего интереса. Судя по всему, самое главное разобрать Лиана всё-таки сумела, остальное же сейчас было не важно.

У лифтов Руса снова повело в сторону, но едва я хотела обхватить его и придержать, он полоснул меня взглядом.

— Всё в порядке, — огрызнулся и, зайдя в кабинку, упёрся в идущий по всей стене поручень.

Склонил голову, провёл ладонью по лицу и шумно, через нос выдохнул. Кошка, которую он небрежно придерживал одной рукой с момента, как мы остановились у дома, перебралась на его плечо и заняла привычное место. Уши её беспокойно подёргивались, взгляд был настороженным. Мяукнув, она переступила лапами и, спрыгнув на пол, обнюхала мои сапоги. Подняла морду и снова мяукнула, как будто обращалась именно ко мне.

Разорвав конверт, я вытряхнула на ладонь связку ключей. На прикреплённом к ней серебряном листике-брелоке был выбит этаж и номер квартиры.

Посмотрев на Руслана, я наткнулась на его пристальный, колючий взгляд. Ответила ему тем же.

— Ни о чём не спрашивай, — голос его был глухим. Как будто покрытым пылью, привкус которой я так и чувствовала на губах.

— Не буду, — сама я говорила не многим лучше. – Но только потому, что сейчас ты не в том состоянии, чтобы отвечать на вопросы.

Судя по излому его губ, ответить он мог вполне. Мог бы, если бы захотел. Но стоило подумать об этом, излом превратился в оскал.

— Чёрт подери, — выдавил Руслан, поморщившись. С силой потёр лицо ладонью. Лифт остановился на нашем этаже, дверцы разъехались.

— Осталось немного, — как и внизу, я подалась к нему, чтобы помочь, но наткнулась на плещущее в колючем взгляде предупреждение. – Не глупи, — всё-таки обхватила его и помогла выйти.

Услышала, его недовольный, заклокотавший в горле выдох, но на это мне было плевать. Сейчас я была не намерена ни слушать возражения, не терпеть его характер. Осознание того, что могло произойти, становилось с каждой минутой всё более чётким. Яхта Руслана… Тот, кто превратил её в один большой фейерверк, собирался расправиться совсем не со мной – с ним. Но почему?! Почему и кто?!

— Сюда, — сверив номер квартиры с гравировкой на серебряном листе, я остановилась и отперла дверь.

Не отстающая от нас кошка юркнула вперёд, в тёплую спокойную тишину и скрылась в глубине квартиры.

— Дай сюда, — только мы оказались в коридоре, Руслан забрал у меня ключи. Рваными, порывистыми движениями запер дверь на оба замка и, стиснув связку в кулаке, сжал зубы.

Даже в темноте коридора я увидела выступившую у него на лбу испарину. Вена на виске вздулась. Зажмурившись, он, как и в машине, тряхнул головой, как будто пытался отогнать от себя что-то. Туман? Или что-то ещё?

— Давай, Руслан, — потянула я его туда, где, как предполагала, была комната. – Давай, пошли.

На этот раз он поддался безоговорочно. Тяжело навалился на меня – большой, сильный и сейчас, я это знала, нуждающийся во мне. Осознание этого прибавило мне решимости. Что было бы, если бы он не прикрыл меня собой от ударной волны? Ведь к яхте я была ближе, чем он. Что со мной было бы, не окажись он той ночью на мокрой дороге?

— Садись, — подвела я его к дивану и опустилась на колени перед ним.

Посмотрела на него снизу вверх, положила ладони на его бёдра. Внезапно он резко схватил меня за кисти. Не больно, но порывисто – совсем не так, как раньше.

— Тебе нужно уехать, — сжал ещё крепче. – Так будет лучше для тебя самой.

— Поговорим об этом потом, — попыталась высвободить руки. Он не выпустил. Конечно же, не выпустил. Даже сейчас по сравнению с ним я была точкой в огромном бушующем океане. Он шторм, а я… Я – попавшая в этот шторм девочка без прошлого.

— Тебе не место рядом со мной, — удерживая мои кисти, снова заговорил он. – Возвращайся к сестре. Ты ни черта не смыслишь в жизни. Девчонка…

— А кто смыслит? – зло осведомилась я. Выдернула руки и резко встала.  – Та рыжая? Она смыслит, Руслан?! – процедила, глядя прямо на него.

— Она тут ни при чём, — он словно бы огрызался, но нехотя. Вена на его виске набухла ещё сильнее. Продолжать сейчас было безрассудством.

— Тебя пытались убить, — это было очевидным и без моих слов. Но промолчать у меня не хватило выдержки. – Кто, Руслан? Почему?!  И не нужно говорить, что это не моё дело!

— Это не твоё дело! – неожиданно он поднялся. Одним рывком оказался возле меня и зарычал прямо в лицо: — Хочешь влезть ко мне в голову? Хочешь?! Мы с тобой слишком разные, Ева. Чего тебе нужно?! Я ведь сломаю тебя, Ева…

— Только попробуй, — прошипела я в ответ, крепко схватив его за ворот свитера и почувствовала, что сама скалюсь почти так же, как он. – Только попробуй, Руслан. Думаешь, только у тебя в прошлом полно дерьма? – медленно качнула головой. – Нет. Может быть, мы и разные, но одно я тебе могу сказать – сломать меня у тебя не выйдет.

Толкнув его к дивану, я вылетела из комнаты. Опомнилась только, оказавшись в широкой прихожей и, всё ещё наполненная яростью, заставила себя выдохнуть.

Не сломает. Я просто не дам ему сделать этого. Слишком долго меня кроили и перешивали, слишком долго обтачивали, пытаясь превратить в ту, кем я в итоге так и не стала. Не сломает, чёрт его подери. А вот я… Может быть я смогу починить в нём то, что сам он починить уже, похоже, не сможет?

— Не сломаешь, Руслан, — шепнула я, зайдя в просторную кухню. Нашла в шкафчике стакан и упаковку с маленькими бутылочками питьевой воды. Со злостью разорвала картонную коробку и, достав одну, на миг прикрыла глаза.

— Не сломаешь, — повторила одними губами. Почувствовала мягкое прикосновение к руке. Кошка. Присев на угол раковины, она смотрела прямо на меня, как будто раздумывала, достойна ли я. Достойна ли того, чтобы остаться.

— Хочешь пить? – достала из сушилки блюдце и плеснула воды, но Жордонелла не двинулась с места. – Как хочешь, — опять раздражение. – Только в единоличное владение тебе я его не отдам, поняла меня? – процедила я и, схватив ещё одну бутылку, пошла обратно в комнату.

Руслан всё так же сидел на диване. Глаза его были закрыты, ноги широко расставлены. Сперва мне даже показалось, что он задремал, но стоило присмотреться внимательнее, стало ясно, — это не так. Спокойствие его было одной только видимостью.

— Нужно позвонить твоему брату, — сказала я, подойдя.

Губы Руса неуловимо дрогнули, взгляд, которым он удостоил меня, был почти снисходительным. Вот только теперь вспышку гнева мне удалось погасить ещё до того, как она захлестнула меня. Молча я наполнила стакан и подала его Руслану.

— Где твой телефон? – дождавшись, когда он сделает пару глотков, спросила, ругая себя за то, что не додумалась пошарить в бардачке и забрать оттуда всё, что могло нам понадобиться.

Шариться по чужим вещам в поисках запасной зарядки желания у меня не было, хотя Лиана наверняка держала её тут на всякий случай. Не было у меня желания и тратить на это время. Причём в данный момент второе «нежелание» значительно преобладало над первым.

— Ты не станешь звонить моему брату, — отрезал Рус. На лице его опять отразилось напряжение. Опавшая было венка на виске стала заметнее, мышцы напряглись.

— Это ещё почему? – поколебавшись, я присела рядом.

Желание прикоснуться к этой самой венке пальцами, попытаться помочь Русу справиться с его демонами, боролось во мне с другим – оставить его тут и уйти на кухню, как сделала я это немногим ранее. Даже сейчас он был просто невыносим! Оглушённый, нуждающийся во мне, он держал меня на расстоянии, не давая себе права показаться хоть сколько-то слабым. Слабым он и не был, и я отлично понимала это.

— Потому что он сам появится тут, — ответил Руслан, хотя я не особо ждала этого. Повернул ко мне голову, и я, отбросив сомнения, придвинулась ещё ближе к нему.

Протянула руку и мягко коснулась его лица – ссадины на скуле, виска. Рус замер, напрягся. Смотрел на меня пристально, как будто следил за каждым вдохом, впитывал прикосновение, готовый в любую секунду до боли стиснуть пальцы и оттолкнуть. Как будто в нём, как и во мне, боролось разумное и то, что было неподконтрольно здравому смыслу. Вот только если мои чувства были простыми, понятными: — злость, раздражение, простое желание понять его, то его…

— Ева, — с предупреждением проговорил он, стоило мне, совсем осмелев, подсесть так близко, что бёдра наши оказались прижатыми друг к другу. Пальцы касались уже не так легко, как раньше.

Убрав с его лба волосы, я опять провела по вене. Смотрела в темнеющие сильнее с каждой секундой глаза и понимала, что дыхание моё становится неровным. Вдох – глоток воздуха, лёгкий выдох.

— Перестань, — он всё-таки перехватил мою руку. Но не оттолкнул, сжал ладонь.

— Почему? – шепнула я. Не сводя с него взгляда, положила вторую руку на плечо и, потянувшись, тронула губы губами. – Почему я должна перестать? – на выдохе.

Он превратился в камень. Жёсткий, непреступный.

Высвободив ладонь, я коснулась его лба, разглаживая складочку, очертила густые чёрные брови. Опять тронула губы своими.

— Я уже сказал тебе, почему, — зло он сгрёб ворот моего свитера. И опять не оттолкнул. Только немного отстранил от себя.

Ладонью я упёрлась в его бедро и качнула головой. Мягкая скомканная ткань опала мне на грудь, стоило ему разжать пальцы. Я была бабочкой. Бабочкой, прикованной остриём его взгляда к мягкому чёрному бархату. Как и там, на палубе яхты, перед всем, что случилось после этого.

— Я дождусь, Руслан, — проговорила тихо, не отводя глаз. – Дождусь той минуты, когда ты расскажешь мне.

— То, что случилось сегодня – не твоё дело, — как и прежде жёстко, не собираясь отступать от своего, выговорил он.

Я только качнула головой.

— Не о том, что случилось сегодня, — провела вверх по его ноге, по животу и пересела с дивана к нему на колено. Положила руку на плечо. Лица наши были близко, его глаза – прямо напротив. – Хотя об этом тоже. Но прежде всего о том, что с тобой происходит. Почему ты такой. Что у тебя вот тут, — прикоснулась к груди. – Вот тут, — руку в бок, к сердцу. – Вот тут – пальцами по виску.

— Ты слишком много хочешь, — ответил, не касаясь меня. Холодно и в то же время с какой-то яростной настороженностью. Как будто я подошла слишком близко, и он боялся, что не сможет уловить момент, когда станет поздно. Вот только для кого? Для меня или для него самого?

— Нет, — мотнула головой. – Ровно столько, сколько должна знать жена. Сколько должна знать женщина о…

— Ты мне не жена, — процедил он, — крепко и в то же время бессильно взяв меня за локоть.

Замолчав, я просто смотрела ему в лицо. Смотрела и ничего не говорила.

— Ты мне не жена, чёрт тебя дери! – рявкнул он яростно.

Всё в том же молчании я встала. Вышла в прихожую и, вернувшись с клатчем, остановилась напротив Руса. Молния внутреннего кармана легко поддалась. Собачка мягко, зубец за зубцом, прошлась по змейке. Клатч упал к ногам.

— Ева, — с предупреждением выдавил Руслан, когда я, глядя на него, надела кольцо на безымянный палец правой руки. Заняв своё место, кольцо блеснуло камнями. Тонкое и красивое, оно заиграло, как будто, томящееся в тёмном заточении, только и ждало этого мига.

— Может быть, я тебе и не жена, — приблизилась к дивану. – Но кольцо это ты надел на палец именно мне, Руслан, – легонько и невесело усмехнулась.

Присела на прежнее место и опять положила ладонь ему на бедро.

— Если бы сегодня ты поднялся на яхту, я бы поднялась вместе с тобой, — вверх по животу, по свитеру. Обвила его шею. – И тебе это известно не хуже меня. Я дождусь, Рус… — дыханием, шёпотом по губам.

Ладонь его опустилась на мою шею. Губы были сухими, горячими и такими же твёрдыми, как и раньше.

Прикрыв глаза, я запустила пальцы в его волосы и, не сдерживаясь, принялась целовать его – то ли отвечая, то ли провоцируя. Языки наши столкнулись яростно. Пропустив мои волосы сквозь пальцы, Руслан сгрёб их, с силой сдавил, и я в ответ укусила его за губу. Услышала его тихое рычание, переплетённое с глухим «будь ты проклята, зверёныш» и опять жадные губы, настырный язык.

Закрыла глаза, обхватила обеими руками и с придыханием отозвалась:

— Это ты у нас проклят, Рус. Принц… Принц, на которого кто-то наложил проклятье ночи…

Смешок его был наполнен пренебрежением. Крепко сжав волосы, он потянул меня назад, вгляделся в лицо с какой-то мрачной решимостью. Но сказать ничего не успел – из коридора раздался шум. Ключ в замке провернулся два раза. Снова шум…

— Достаточно, — он буквально столкнул меня с колен и тяжело поднялся.

Достаточно?! Сидя на диване, я смотрела ему вслед. Из коридора опять донёсся шум. Я вдруг вспомнила, что помимо прочего, Рус закрыл дверь на щеколду.

— Что значит «достаточно»?! – подорвавшись, я вышла следом за ним. Сжала в кулак правую руку, почувствовала твёрдость кольца.

— Это значит, что достаточно, Ева, — прочеканил он, бросив на меня короткий взгляд. – Иди в комнату. Мне нужно поговорить с братом.

12

Ева

Понимая, что вмешиваться в мужской разговор не стоит, я вернулась в комнату. Опустилась на диван, где только что в очередной раз едва не потеряла себя в темноте мужчины, посланного мне однажды то ли на погибель, то ли во имя спасения. Что вернее – сказать было трудно.

Нервно покрутила кольцо на пальце и прислушалась к доносящимся из кухни голосам. Разговор был не из спокойных. Буквально в каждом слове слышалась натянутость, напряжение.

— Не нужно мне ни о чём напоминать! – огрызнулся Руслан. Разобрать прозвучавших до этого слов Рената я не смогла. – Если ты думаешь, что встав у руля…

Не выдержав, я поднялась. Подошла к двери. На ребре моей ладони отчётливо виднелась ссадина – след недавнего падения. Да чёрт возьми!

Отбросив мысли о том, что мне стоит делать, а что нет, я решительно пошла к кухне. Вмешиваться в разговор я по-прежнему не собиралась, но и делать вид, что происходящее вокруг совсем меня не касается – тоже. Заметив стоящего у стола Рената, я остановилась, не дойдя до двери. Одетый в чёрные джинсы и классический серый пиджак, он был похож на брата так сильно, что одного взгляда хватило бы, чтобы сказать об их родстве.

— Не лезь в это! – жёстко выговорил Ренат, обращаясь к Русу.

Из коридора мне хорошо было видно их обоих. Как два грациозных хищника, они стояли друг напротив друга. Что произошло между ними в прошлом, я не имела ни малейшего представления. Понимала только, что, находясь по одну сторону, они как будто готовы оскалиться друг на друга при первой же возможности.

На губах Руслана появилась кривая усмешка, взгляд был мрачным, тяжёлым.

— Я никуда не лезу, Ренат, — выговорил он сдержанно. Только именно от этой холодной сдержанности у меня каждый раз едва ли не мурашки начинали бежать по коже. – Я делаю то, что считаю нужным.

— Нужным? – Ренат всё-таки оскалился. Подошёл к брату ближе. Теперь их разделяло всего пару шагов. – Последний раз повторяю тебе: не лезь. Тебе мало?! Мало, чёрт тебя возьми?!

— Я тебе тоже повторяю в последний раз: мне не нужны твои советы. В этом городе слишком много крыс и подводных течений, Ренат. Если ты думаешь, что за время, пока я болтался между тем и этим светом, ты разобрался во всём, мне придётся тебя огорчить. Ничерта ты не разобрался! – неожиданно Рус схватил брата за ворот пиджака и процедил: — Ничерта. Ты знаешь, кто проворачивает дела у тебя за спиной?

Мне показалось, что они вот-вот сцепятся. Что ещё секунда, две, и напряжение затрещит. Но этого не случилось. Несколько долгих секунд они смотрели друг на друга – оба сдержанно-сосредоточенные, мрачные. По скулам Рената ходили желваки, как и Руслан он был сплошным комком нервов.

Наконец он высвободил ткань пиджака и, отойдя немного дальше, к кухонной зоне, проговорил:

— Пока нет. Но скоро узнаю. – Снова посмотрел на наблюдающего за ним брата и резко спросил: — Тебе известно, кто это?

— Возможно, — бросил в ответ Руслан.

Судя по его тону, больше ничего говорить он не собирался. Короткое «возможно» и не более того. Как и для меня, для брата слов у него было не много – только те, что он считал нужным говорить и только тогда, когда хотел этого.

Я чувствовала раздражение обоих, чувствовала, как всё сильнее во мне становится желание добиться каких-то ответов теперь уже от обоих. Что происходит в Грате? И какое ко всему этому имеет отношение Руслан? Снова я напомнила себе, что подобное – не женское дело, что ко всему, что творится тут, я вообще не имею никакого отношения. Или, по крайней мере, не имела. Не имела до этого утра.

Руслан повернулся, и я поспешно вжалась в стену. Не хотела, чтобы он заметил меня, хотя вряд ли сейчас ему было до меня дело.  Ничего больше не говоря, он включил кофемашину. Только-только едва ли не рычавший, он достал коробку с сахаром, поставил её на стол и погладил запрыгнувшую на столешницу кошку.

— Уезжай, — после недолго продлившейся паузы, снова заговорил Ренат. Как и раньше, он внимательно наблюдал за братом.

Я вспомнила наш разговор с Лианой, её слова о том, что в последнее время Ренат мало бывает дома и выглядит слишком напряжённым. Сейчас, глядя на него, мне стало ясно, что она права. Если уж даже от меня это не укрылось, что говорить о ней.

— Я беспокоюсь за тебя, Рус, — Ренат присел на край стола.

— Слишком много людей в последнее время за меня беспокоятся, — уголок его рта дёрнулся. Неожиданно он посмотрел в мою сторону. Прямо на меня.

Я так и застыла – немного напуганная, немного напрягшаяся. Откуда он знает, что я здесь? Он же не видел… или видел? Видел. С самого начала знал, что я тут. Стоило мне встретиться с ним взглядом, это стало ясно, как божий день.

Нервы защекотало, мне стало жарко, пальцы наоборот похолодели. Стоять вот так, молча, у стены больше не было смысла. В этом, как оказалось, вообще не было смысла.

— Нахрена ты её сюда притащил?! – Ренат казался ещё более разгневанным, чем прежде. В отличие от Руса, присутствия моего раньше он, очевидно, не заметил.

Преодолев непонятно откуда взявшуюся робость, я вошла в кухню. Как и Руслан, смотрел на меня Ренат с неким пренебрежением, и это окончательно вывело меня из себя.

— Никто меня никуда не тащил, — резко проговорила я, обращаясь к нему. – Я сама способна принимать за себя решения, Ренат.

Всё, чего удостоил меня Ренат – очередной снисходительный взгляд. Как и брат он, судя по всему, считал меня неразумной девчонкой.

Бриллиантовое кольцо на пальце жгло кожу. Ещё несколько месяцев назад, когда я только переехала в дом сестры, та сказала мне, что быть женщиной в мире сильных мужчин сложно, но в этом есть и своя прелесть. Пока что прелести этой я не замечала. Каждый как будто норовил ткнуть меня носом в мою неспособность хоть сколько-то ориентироваться в жизни и принимать решения. Его жена, Лиана, была не многим старше меня и при том совершенно другая. При всём моём к ней прекрасном отношении, восхищении ею, я не могла бы вот так, как она, оставаться в стороне от подобных проблем. Выросшая в спрятанном среди горных лесов пансионате девочка… Может быть, мир этот всё ещё оставался для меня отчасти неизведанным, но за прошедшие месяцы я усвоила многое. Очень многое, и Руслан стал первым, кто преподал мне отличные жизненные уроки.

— Мало того, что сам на рожон лезешь, — снова заговорил Ренат с братом, не обращая на меня внимания, — так ещё и сестру Стэллы втягиваешь. Ты чем думаешь, Рус?!

Ренат действительно разозлился. Теперь он уже сам пересёк кухню.

— Это не игры!

— Не игры, — согласился Руслан. Кофемашина замолкла, кухня на пару секунд погрузилась в тишину.

— Если мне потребуется твоя помощь, я тебе скажу об этом, — процедил Ренат. – Пока ты создаёшь одни проблемы! Чёрт тебя дери! Ещё и Лиану сюда…

— Твою балерину никто ни во что не втягивал, — отрезал Рус, не дав брату договорить. Резанул меня взглядом, потом снова медленно повернулся к брату. Взгляды – тяжёлые, тёмные.

Меня начинало потряхивать.

— Забирай девчонку, если она тебе так нужна и уезжай в Европу, — наконец проговорил Ренат. – Проблемы этого города больше тебя не касаются.

— Вот тут ты ошибаешься, — сквозь зубы, едва шевеля губами ответил Рус. Щетина на его лице стала ещё темнее, провалы глаз блестели чёрной мглой. – Проблемы этого города меня касаются и ещё как.

На плечо ему запрыгнула кошка, и он лениво, не сводя с брата глаз, погладил её по лапе. – Никакой Европы, Ренат, — выговорил очень тихо.

— Ты нарываешься, — так же тихо в ответ.

Я почувствовала себя лишней. На этот раз действительно лишней. Однако ощущение это долго не продлилось – больше ничего не сказав, Ренат прошёл мимо меня в коридор. Руслан, немного постояв, вышел следом, а я так и осталась на кухне, чувствуя, как голова начинает гудеть от происходящего: мысли, чувства, события. И ещё… Коснувшись кольца, я заставила себя немного успокоиться. Попыталась заставить, хотя на деле ничего у меня не вышло. Услышала, как вслед за несколькими прозвучавшими уже в коридоре жёсткими, грубыми фразами, хлопнула дверь. Как на пол с плеча Руслана спрыгнула кошка и, мяукнув, вошла в кухню.

— Что вы не поделили с братом? – только и спросила я у появившегося следом Руслана.

— Скажем так, — выговорил он сухо, — у нас разные взгляды на жизнь.

Подойдя ко мне, он взял чашку с кофе. Я некоторое время смотрела на него: собранного, словно бы каждый миг он был готов к стремительному прыжку.

Стоя у столешницы, он пил свой чёрный кофе и щурился, издали глядя в окно.

— Зачем на неё смотреть? – тихо спросила я, подойдя к нему. Он повернулся ко мне, в глазах отразился вопрос. – Зачем на неё смотреть, Руслан? – повторила, коснувшись его руки. Забрала чашку и отпила кофе. – На жизнь? Она ведь прекрасна. Ею надо просто жить, — поставила и положила ладонь на его предплечье. Жизнь – она для того, чтобы жить. Вот и всё.

Стоя у окна, я, сама того не желая, прислушивалась к доносящемуся из ванной шуму воды. Кофе Руслан так и не выпил, и теперь я стояла с его уже опустевшей чашкой, задумчиво глядя на открывающуюся из окна панораму города. Знала, что квартиру эту Ренат подарил Лиане в то время, когда в отношениях их всё было совсем не просто. Вернее, сложно настолько, что и отношениями-то это было назвать трудно.

А что у нас с Русом?

— Не стой возле окна, — услышала я прямо у себя за спиной и вздрогнула. Резко повернулась к Руслану.

Волосы его были влажными, через плечо перекинуто большое махровое полотенце. Нежно-розовое, оно как будто оттеняло его черты, его темноту.

— Почему? – Голос прозвучал чуть тише обычного.

— Тебя слишком хорошо видно с улицы, — выговорил он, не пытаясь коснуться меня.

Сама я так и продолжала сжимать в руках пустую чашку. Пахло от Руслана непривычно, немного странно для меня. Запах этот был мне знаком – так пахло от Рената. Вот только среди этого запаха я всё равно уловила тот, что будто бы намертво въелся в меня – запах мужчины, с каждой минутой занимающего всё больше и больше места в моей жизни, во мне самой. Не важно, что все эти полгода его не было рядом – он всё равно просачивался в меня. Как? Это мне было неведомо.

— Видно? – переспросила я глупо, но от окна отошла.

Только оказавшись немного дальше от Руслана, поняла, что он имеет в виду, и снова посмотрела в сторону окна.

— Мы слишком высоко, — заметила я, не желая спорить с ним так же, как и соглашаться. Поэтому ждать, пока он что-нибудь ответит, не стала.

Вместе со способностью мыслить, вернулась способность и чувствовать что-то, помимо его близости, его запаха. Вытащив тарелку, я выложила на неё только что приготовленные гренки. Поставила на стол и, включив кофемашину, чтобы налить чашку свежего американо, сказала:

— Садись за стол.

Вместо того, чтобы сделать это, Руслан приблизился. Положил ладонь мне на бедро и взял с тарелки гренку. Впился зубами. Прожевал и только после этого, усмехнувшись, проговорил:

— Не думал, что в доме попрыгуньи брата есть нормальная еда.

Наградив Руслана осуждающим взглядом, я всё-таки поставила тарелку на стол. Еды в квартире действительно было немного — хлеб, как и масло, я нашла в морозильнике, в одном из кухонных шкафчиков – банку с клубничным джемом и несколько орехово-медовых батончиков. В то время, как я готовила нечто вроде позднего завтрака, сидящая на уголке столешницы Жордонелла пристально смотрела на меня, то ли ожидая, что несколько лакомых кусочков перепадёт и ей, то ли, как и до этого оценивая, на что я способна.

— Вряд ли стоит говорить с таким пренебрежением о человеке, не отказавшему тебе в помощи в тот момент, когда ты в ней нуждался, — заметила я, когда Руслан сел за стол.

— Не отказал тебе, — он взялся за вторую гренку.

Полотенце так и свисало с его плеча, пушистая махровая ткань касалась кожи. Не удержавшись, я тоже дотронулась до Руслана – пальцами мимолётно по грани между телом и кожей, по твёрдым мышцам и тут же назад – к вовремя отключившейся кофемашине.

Опасно. Слишком опасно и совсем не вовремя.

— Не важно, — отозвалась я и поставила кофе рядом с Русом. Опять подошла к окну, но уже не вплотную – остановилась не доходя нескольких шагов.

Не сочтя нужным ответить мне, Руслан принялся за еду. В том, как он ел, было нечто мужское, лишённое напускного. Не спеша и в то же время с удовольствием откусывая большие куски и, чуть при этом щурясь, запивая чёрным кофе. В пакете осталось ещё несколько кусочков хлеба, и я пожалела, что не приготовила всё. Почему-то казалось, что здесь и сейчас Руслан подпустил меня к себе ближе, чем когда-либо.

— Ты хорошо готовишь, — сказал он, вытерев губы салфеткой и, смяв, кинул её на стол.

— Я много чего хорошо делаю, — отозвалась, совершенно не желая, чтобы это прозвучало двояко. Однако вышло именно так. По крайней мере, именно так мне показалось.

Но Руслан оставил фразу без внимания. Ни усмешки, ни чего-либо похожего. Напряжение, охватившее меня в ожидании его возможного ответа, ослабло. Большим глотком он допил кофе и, поставив чашку, встал.

— Пойдём в комнату, — сказал и, собрав со стола посуду, поставил в раковину.

Не дожидаясь и больше не смотря на меня, он вышел в коридор. Рядом с ним, как всегда, шла кошка. Её, в отличие от меня, он не удостоил даже приглашением, да она в этом и не нуждалась. Без всяких условностей она просто была рядом с тем, кого считала своим.

Я же не торопилась. Некоторое время стояла, чувствуя всё ещё витавший в кухне запах свежих гренок, кофе и доносящийся из ванной запах мужского геля для душа.  Ополоснув тарелку, я промокнула руки бумажным полотенцем и снова посмотрела в сторону комнаты. Но к Руслану не пошла – свернула в ванную. Вначале душ. Тёплая вода, душистое мыло и несколько минут, чтобы ни о чём не думать. Даже о мужчине, не думать о котором у меня не выходило и раньше, а теперь и подавно.

Выйдя из ванной, в гостиной Руслана я не нашла. Он был в спальне. Разлёгшийся на широкой постели, даже спящим он не вселял ощущение беспомощности. Напротив, так и казалось, что стоит сделать резкое, хоть чем-то грозящее ему движение, и он, как всегда стремительный, окажется рядом.

Промокнув влажные волосы, я бросила полотенце на кресло, а когда снова обернулась к кровати, поймала на себе взгляд Руса.

Молча он наблюдал за мной — лениво, подложив руку под голову.

— Ты не спал?

— Спал, — отозвался он. Голос его действительно звучал немного глухо, как будто бы он только что проснулся.

Именно так я и думала —  чутьё, сильное, животное, не оставляло его ни на секунду. Сейчас же, когда ему грозила опасность, оно стало как будто ещё острее.

На этот раз дожидаться приглашения я не стала. Подобно кошке, подошла к постели. Стоило мне сделать это, Руслан откинул одеяло, и я, юркнув к нему под бок, прижалась в каком-то незнакомом раньше желании просто замереть рядом. Лёгкое колыхание воздуха, и одеяло снова опустилось – теперь уже на нас обоих. На мне была только тонкая, почти невесомая сорочка Лианы – одна из тех, что я нашла в шкафу. Поддев лямку, Руслан погладил меня по плечу. Я ждала, что будет дальше, но всё, чего дождалась – его шумный выдох.

— То, что происходит… — начала я, зная, что сейчас не время. Но делать вид, что всё в порядке, дальше не было смысла. – Это очень серьёзно?

— Да, — только и сказал Рус. Раскрытой ладонью провёл по моей спине пальцами вычертил одному ему ведомый узор на пояснице и, прежде чем я успела спросить ещё хоть что-то, оборвал все мои вопросы: — Теперь помолчи. Я устал и хочу спать. Чего и тебе советую сделать.

Проснулась я от смутного, проникшего как будто сквозь кожу беспокойства. Открыла глаза и тут же почувствовала неладное.

— Руслан, — тронула его за плечо. – Рус…

Он был напряжённым настолько, что мне стало страшно.

Стиснув зубы, он резко прижал меня к себе и вдохнул возле моих волос. Втянул запах, потом ещё раз. Я поняла, что это происходит снова – демоны прошлого кружат вокруг него, не выпуская, утягивая за собой.

— Руслан, — обхватила его за шею, — что с тобой?

Он оскалился, зарычал. На лбу его пролегла складка, с губ сорвалось несколько ругательств. Пальцы его с силой впились в мой бок. Стоило ему открыть глаза, меня охватило темнотой.

— Что с тобой? – повторила, касаясь его лица. Кончиками пальцев по жёсткой щетине, по линии носа. Глаза в глаза.

И его губы. Жёсткие, твёрдые.

Не думая, я приоткрыла рот, поймала его поцелуй, тронула язык своим и запустила пальцы в волосы на затылке. Гладила его по плечам, по голове, а внутри только крепло понимание – не отдам. Ни темноте, ни демонам прошлого, ни той рыжей, которая с дерзостью и чувством превосходства смотрела на меня в ресторане. Не отдам. Ничему и никому.

13

Руслан

В ушах стоял визг тормозов, запах жжёной резины – отвратительный, едкий, разъедал лёгкие и глотку. Стискивая зубы, я до последнего пытался удержать руль. Чёрт подери…

— Митька… — просипел, ощутив адскую боль в плече. Вены вздулись, кровь пульсировала в висках с такой силой, что башка, казалось, вот-вот разорвётся на части.

Стиснув зубы сильнее, я зарычал, всеми силами пытаясь выбраться из ада, куда раз разом возвращало меня проклятое подсознание. Но выбраться не выходило. Машину крутило на дороге, чернота смыкалась вокруг меня, в ушах отдавался голос друга, колёса визжали. Но хуже всего была вонь. Вонь резины и гари, забившаяся в ноздри. Вонь, намертво въевшаяся в мозг, забившаяся под кожу, ставшая частью меня самого.

— Руслан, — донёсся до меня негромкий с чуть хрипловатыми, выдающими волнение голос. Эти нотки… Они всегда выдавали её. – Руслан… — пальцы касались моих плеч, шеи. Тонкий, сладкий запах ванили, нитью тянущий меня обратно…

— Ева, — я сам не понял, как сгрёб её, как прижал к себе.

Провёл ладонью по узкой гибкой спине и, уткнувшись в волосы, сделал жадный, глубокий вдох. Виски по-прежнему ломило, вены раздирало. Балансируя где-то на грани, я знал только одно – здесь и сейчас я хочу её. Здесь и сейчас она будет моей. Почувствовал её пальцы на груди, на животе и, резко перехватив руку, посмотрел в потемневшие глаза. Сам не соображая, что делаю, провёл по кольцу на её пальце. Откуда она только взялась на мою голову?! Как будто мало мне, чёрт её подери, навалившегося за последнее время дерьма!

— Куда ты лезешь, зверёныш? – сипло выдавил я, сжимая её чёрные как смоль волосы.

Отвести взгляд она и не подумала. Наоборот – вздёрнула подбородок и, подавшись ко мне, погладила по лицу. Так, как никто до неё не делал этого.

Ещё мгновение, и она уже лежала передо мной, опрокинутая навзничь. Тонкая лямка непойми откуда взявшейся на ней похожей на паутинку сорочки упала с плеча, волосы разметались по подушке. Дыхание – тёплое, протяжное, щекотнуло мои губы порывом ветра, там, в прошлом, проникающего в машину через опущенное стекло.

— М-м-м… — чувствуя, как начавшаяся было рассеиваться мгла снова затягивает меня, я резко отпрянул от девчонки. Сел на край постели и, крепко зажмурившись, тряхнул головой. – Чёрт…

— Что бы ни было в твоём прошлом, — внезапно раздался напоминающий шелест листьев голос, — я не отдам тебя ему.

Ладони Евы опустились на мои плечи. Губами она коснулась моей шеи, пальцы соскользнули ниже.

Осмелела, мать её?! Меня охватила ярость – похожая на шквалистый ветер, она хлестнула по нервам. Упрямство девчонки походило на безрассудство. Сколько раз нужно предупредить её, чтобы до неё дошло – здесь ей не место. Рядом со мной ей не место.

Обернувшись, я впился в неё взглядом, но не увидел ни страха, ни сомнения. Только кисть её опустилась на моё бедро, а острая коленка вызывающе ткнулась в ногу.

— Кем бы ты ни был, — выдохнула она, оказавшись совсем близко. Обхватила моё лицо руками, посмотрела в глаза. Чертовка! Как и когда-то, мне показалось, что она пытается прочесть меня, заглянуть в самую душу, в пустоту, ставшую частью меня. – Что бы с тобой ни было, — дыхание в самые губы. – Что бы ты ни скрывал… — по губам губами, пальцами по моим скулам. – Я узнаю это, Руслан. И не отдам… — совсем тихим, почти беззвучным шёпотом, уже целуя меня.

Всего на мгновение мне показалось, что я смогу отшвырнуть её. Смять и, кинув на пол, уйти. Но стоило мне собрать шёлк её сорочки на спине, стало ясно – нет. Вместо того, чтобы отшвырнуть, я наоборот притянул её ещё ближе. Губы её были нежными, руки невесомыми. Сладкий запах ванили странно смешивался с вонью горелой резины, вытеснял её из лёгких.

— Ты же пожалеешь, — прорычал и опять перевернул девчонку на спину. Подмял под себя и, больше немедля, потянул вверх сорочку.

Ева смотрела на меня снизу вверх из-под полуприкрытых век. Губы её были слегка приоткрыты, чёрные ресницы подрагивали.

— Может быть, — согласилась она, касаясь моих плеч, гладя. – Но это не важно.

Я только оскалился. Не важно?! Не важно?! Если ей не важно, то почему, чёрт её возьми, должно быть важно мне?!

Оглушённый взрывом на пристани, я смотрел на неё. Сознание то становилось яснее, то затуманивалось, и всё, что я видел отчётливо – её лицо, её рот, её тёмные глаза. Шею и тонкие ключицы. Стоило упереться ладонью в постель, плечо пронзила боль – уже не та прошлая, а вполне реальная, напомнившая о раскуроченной яхте, пыли и сыпавшихся на нас поганым дождём обломков.

— Не так, — она подалась ко мне. Схватила за руку. Взгляд в глаза, её ладонь в мою грудь.

Поняв, чего она хочет, я поддался. Поддался и тут же почувствовал, как Ева, перекинув через меня ногу, уселась сверху. Тряхнула головой, рассыпая по плечам волосы, и посмотрела теперь уже сверху вниз.

— Ты сама напросилась, — взял за локти, заставил наклониться и обхватил затылок.

— Я знаю, — отозвалась она.

Проведя ладонью по гладкому, как будто шёлковому бедру, я собрал её волосы и втолкнул язык в рот. Глубоко. Мне нравилось чувствовать её, нравился её трепет. Откровенная неопытность в ней так тесно переплеталась со страстностью, что возбуждение, которое я чувствовал, тут же стало почти невыносимым. Потихоньку постанывая, она о отвечала мне, прихватывала острыми зубками нижнюю губу.

— Руслан… — застонала томно, когда я, сжав волосы сильнее, заставил её отстраниться. Чёртова сука!

— Ты быстро учишься, — просипел, гладя её ногу. Глаза её блестели дерзостью, алые губы припухли. Заметив мелькнувший меж них кончик розового языка, я грязно выругался.  Подхватил её под ягодицами и, приподняв, махом насадил на себя.

— Руслан! – теперь уже вскрик.

Сам я, не сдержавшись, зарычал. Выдохнул с шумом. Узкая, тугая, она обхватила меня собой. Локоть её упёрся мне в грудь, тяжёлое, неровное дыхание обожгло кожу, когда она, поведя бёдрами, застонала – немного болезненно и так сладко, что в голове у меня опять зашумело. Только на этот раз от желания снова и снова брать её, подчинять себе, от желания укротить её. Вот только теперь я понимал – сделать это будет совсем не просто.

— Учти, это первый и последний раз, когда ты правишь балом, — выпустил я её волосы и подхватил под зад обеими ладонями. Приподнял и снова опустил на себя, заставив ещё раз вскрикнуть.

Она запрокинула голову. Обеими ладонями упёрлась мне в грудь и принялась двигаться уже сама – то ускоряя, то замедляя ритм. Как будто искала своё, изучала и себя, и меня.

Волосы её колыхались в такт движениям, аккуратные груди с тёмными маленькими сосками мелькали у меня перед носом. Такая же обычная девица, как и все те, что были у меня до неё. Красивая мордашка, упругая задница, но…  Ни одна из тех, что были до, не смотрели на меня так, как смотрела она.

— Как скажешь, – опустила руку ниже, провела по моему животу и, нагнувшись, припала к губам. Движение вверх-вниз, её рот…

Я смял её грудь, почувствовал твёрдый сосок. Её стон прямо мне в губы.  Поглаживая её, я проникал всё глубже и глубже, понимая одно – мало. Мне, чтоб её, мало!

Сделал вдох у её шеи, окончательно вытесняя из лёгких гарь. Сладкий запах будоражил меня, бархатное тепло её тела напоминало летнюю южную ночь – влажную, тёплую, пропитанную соблазнами и пьянящую. Прихватил зубами, прошёлся языком. Ева выгнулась, волосы её упали мне на лицо, одна прядка мазнула по щеке, по скуле.

— Ты всё ещё хочешь, чтобы я убралась? – она задвигалась ещё быстрее. Прикусила губу. Появившаяся на её хорошеньком личике болезненная гримаса тут же исчезла, стоило мне притормозить.

Вот так. Не спеши, девочка. Глубоко и неспешно – в неё до упора.

Каждое её движение – взрыв. Взрыв, по силе во много превосходящий тот, что поднял на воздух мою яхту. Я чувствовал её бёдра, чувствовал, как она, в стремлении достичь разрядки, отбросила разумное. Подчиняющаяся одним лишь инстинктам, ведомая ими, она сама насаживалась на меня, не обращая внимания на то, что с момента, как я сделал её своей, не прошло и суток.

— Да, — просипел я, сжимая её округлые ягодицы, тиская её, подаваясь к ней. – Да, зверёныш. Хочу, — сквозь зубы, с рыком.

Теперь, пожалуй, даже сильнее, чем раньше.

— М-м-м… — она закусила губу. Всхлипнула. Влажная, распалённая, задержалась на мгновение, приподнялась и опять опустилась – резко, так, что я сам не сдержался.

— Чёрт тебя возьми! – сжал сильнее и вогнал себя в неё. Вот так! Мышцы сводило, нервы выкручивало.

Первый спазм, прошедшийся по её телу, отдался во мне диким удовольствием.  Надавив ей на спину, я заставил её нагнуться и толкнулся в неё. Снова. Прижал её к себе, наслаждаясь тем, как дыхание её опаляет мою шею, вбирая усилившийся, смешавшийся с запахом секса аромат ванили.

Она задрожала сильнее. Больше не контролируя себя, я брал её, как мог бы брать только свою женщину. Была ли она моей? Об этом думать я не хотел. Сейчас я знал, что она мне нужна – противоядие от темноты. Её запах был запахом жизни против того, из прошлого и того, что сегодня снова пробрался в меня в порту.

— Руслан! – её стон со всхлипом, с тихим поскуливанием.

Нет, девочка, ещё не всё. Рывком я опрокинул её на спину и вошёл. Знал, что не стоило, но…

— Вот так! – сквозь стиснутые зубы, прижимая её ладони к подушке. Спазмами она сжималась вокруг меня. Опустошение, блаженная расслабленность и её чёрные глаза, окаймлённые пушистыми ресницами. Влажная кожа, капелька пота, бегущая по тонкой шеи.

Нагнувшись, я слизал её и, уткнувшись, сделал ещё один вдох.

— Ты пожалеешь, — просипел, не выпуская рук.

— Пускай, — она сама высвободила одну кисть. Коснулась моей шеи и, крепко сжав волосы, снова посмотрела в глаза: — Я уже пожалела. Больше жалеть не о чем. Так что… пускай. – Коснулась моего лица.

Я перехватил её руку. На безымянном пальце блестело так и не снятое ею кольцо. Так и хотелось до хруста костей стиснуть её тонкие запястья, как следует тряхнуть и рявкнуть: какого дьявола?! Какого дьявола она притащилась в Грат как раз в тот момент, когда ей стоило держаться отсюда подальше?! Какого хрена она не убралась, когда я приказал ей сделать это?! Какого хрена она снова и снова провоцирует меня?! И какого хрена сам я ведусь?!

Вот только ничего из этого я не сделал.  Стоило ей поёрзать подо мной, чуть изогнуть спину, стоило дрогнуть её ресницам, я с прежней голодной жадностью впился в её рот, как будто до этого не брал с таким наслаждением, какого не испытывал уже давным-давно. Ни от секса, ни от чего-либо вообще. Не только после устроенного на меня несколько лет назад покушения, не только после того, как я оказался чужаком на этом свете, но и до.

— Оденься, — процедил я, когда девчонка вернулась в спальню.

Вызывающе нагая, она открутила с бутылки крышку, сделала несколько глотков и, стоя в нескольких метрах напротив завешенного одним только тюлем окна, посмотрела на меня. Приглушённый вечерний свет падал на её плечо, на бедро. Я заметил небольшое, напоминающее сердечко родимое пятно на её ягодице и, подобрав сорочку, швырнул ей.

— Оденься, — повторил уже с угрозой, когда она, поймав, сжала шёлк в пальцах.

Точно так же мне хотелось сжать её: снова собрать волосы, провести по изгибу спины, смять её губы, взять её быстро и резко, чтобы, мать её, не думала о большем и не строила иллюзий. Всё и так стало слишком сложно.

— Хочешь воды? – как будто не услышав меня, она подошла и протянула мне бутылку.

Провоцировала нарочно, и я, понимая это, с трудом сдерживался, чтобы в очередной раз не повестись на её провокацию. Чего именно она хотела добиться? Снова вывести меня из себя? Показать, что может быть настырной и упрямой? Это мне было ясно чуть ли не с первых минут нашего знакомства. Ясно, как и то, что есть в ней нечто отличное от других. Вызов, читающийся во взгляде. Именно этот вызов когда-то стал решающим в принятом мной решении отвалить за неё немалые деньги. Вернее, не совсем деньги, но это уже не столь важно.

— Ты слышала, что я сказал тебе? – осведомился я, не сводя с неё взгляда. Красивая, стерва!

Сейчас. Немного взъерошенная, со всё ещё блестящими глазами, она была, пожалуй, ещё более вызывающей, чем раньше. Вызывающе дерзкой в своей прямолинейности, своей невинности.

Поджав губы, она закрыла бутылку и швырнула её рядом со мной. Та прокатилась по кровати и остановилась возле моего бедра. Глядя мне в глаза, Ева надела сорочку. Алый шёлк скользнул по её груди, по животу, по бёдрам. Сквозь невесомое кружево просвечивалась полоска кожи выше колен и под ключицами. Возбуждение, немного отпустившее меня, усилилось, и она, без сомнений, заметила это. Заметила, но ничего не сказала.

Отхлебнув воды, я почесал за ухом запрыгнувшую на постель кошку. Громко замурлыкав, та подставила мне голову и села рядом.

— Зачем ты приезжал к Алексу? – мягко ступая по ковру, Ева подошла к окну, но не встала по центру, а остановилась сбоку.

Обернулась и снова посмотрела на меня.

— Хотел увидеть тебя, — провёл по изгибу кошачьей спины. Сколько ни корми эту заразу, всё равно тощая, как жердь – под ладонью так и чувствовались маленькие хрупкие позвонки. Кончиком хвоста Жора мазнула меня по ноге, стоило мне встать.

— Увидел?

— Увидел.

Не знаю, в чём было больше соблазна – в ней голой или в этой тряпке, скрывающей её. Шёлк так и льнул к телу, струился по животу, подчёркивая каждый изгиб. Тонкие лямки перерезали алым линию узких плеч, падающие на спину чёрные волосы делали Зверёныша похожей на Кармен из какой-нибудь постановки. Куда до неё скачущим по сцене вместе с женой Рената девицам? Ещё и тот недоумок в лосинах…

Внутри полыхнуло, едва мне вспомнилось, как она смотрела на него, дрыгающегося на сцене. Развернуть бы её к окну, сорвать кружево и снова…

— А если серьёзно, Руслан? – её вопрос немного отрезвил меня.

Допив воду, я смял бутылку, бросил её в кресло и, подойдя к Еве, положил ладонь ей на талию. Делать этого не следовало.

Самое малое из того, что мне не следовало делать.

— Приготовь кофе, — провёл по её боку, поддел лямку.

— Кофе? – переспросила она.

Да чёрт возьми! Как будто до неё не дошло с первого раза.

— Ты прекрасно слышала, что я сказал, — бросил я и заставил себя отойти от неё.

Кровь, разгорячённая, струилась по венам быстрее и быстрее. Ещё немного и соображать я перестану начисто. Несколько минут под прохладным душем, чашка крепкого кофе – вот всё, что мне нужно. Иначе к добру всё это не приведёт. Ни её, ни меня самого.

— Так зачем ты приезжал к Алексу? – донеслось мне вслед, когда я уже заходил в ванную-комнату. Бабскую, выложенную бледно-розовой и жемчужно-серой плиткой, с кучей разного хлама на многочисленных полках.

Ничего не сказав, я хлопнул дверью. Глянул в зеркало и поморщился – на скуле красовалась ссадина, одна из царапин кровоточила.

— Когда же ты научишься понимать с первого раза, — процедил, услышав, как она, проходя мимо двери, позвала кошку. Сжал руку в кулак. Только-только затянувшаяся кожа на костяшках треснула, алая капля упала на розовый выпуклый бутон, украшавший край раковины.

— Чёрт… — открыл кран и подставил руку под струю воды. – Поморщился и прислушался к негромкому пению на… кажется, это был итальянский. Или испанский. Чёрт бы её побрал со всеми её тайнами, талантами и этим вызовом в тёмно-карих глазах в янтарную крапинку.

— Твой кофе, — поставила Ева на стол чашку, стоило мне войти на кухню.

В накинутом поверх сорочки тонком шёлковом халате смотрелась она всё так же вызывающе. В голову закралась мысль, что бороться с собой становится всё труднее. Полгода назад мне казалось, что стоит уложить её в постель, стоит прировнять её ко всем другим, как она действительно станет такой же – одной «из». Теперь же мне было ясно – не станет. Все эти полгода она не шла у меня из головы, как ни пытался я забыть о ней. Сейчас же, получив её полностью, я понимал, что этого мне не достаточно.

— Что-нибудь ещё? – посмотрела прямо в глаза.

Снова решила поиграть, девочка? Хорошо, давай поиграем. Только не по твоим правилам.

— А ты можешь предложить мне что-то ещё? – присев, я смерил её взглядом. Прошёлся от тонких голых лодыжек вверх по икрам, задержался на коленях, на прикрытых халатом бёдрах.

— Всё, что я могу предложить, ты в состоянии взять и сам, — выпалила она и порывисто отвернулась, предоставив мне возможность рассматривать её со спины.

— Могу, — откинулся на спинку стула. Заметил, как она напряглась. Обернулась ко мне – порывисто, со свойственной ей импульсивностью.

Дверца холодильника хлопнула. Присев, Ева выдвинула ящик, зашуршала пакетом. Что-то достав, распахнула кухонный шкафчик. Наблюдать за ней было почти забавно. Почти, потому что в каждом её движении было нечто такое, что мешало мне думать здраво.

— Горький шоколад и овсяное печенье, — она поставила на стол широкую тарелку. – Есть ещё обезжиренное сгущённое молоко и лимон.

— Вообще-то, я имел в виду не совсем это, — взял её за поясок и подтянул к себе. – Но сгущённое молоко тоже подойдёт.

Пальцы её легли поверх моих, маленькие бриллианты заиграли гранями. То самое кольцо, которое я купил для неё и от которого она так и не избавилась. Зажав ноги Евы между своих, я посмотрел ей в лицо. Держал пояс, чувствовал исходящее от её руки тепло и вглядывался в глаза. Она дёрнулась, желая отойти, но я не отпустил.

— Сгущённое молоко, — чуть оттолкнул её, когда в возникшее между нами молчание ворвался сигнал домофона. Да кого там принесло на этот раз?!

Оставив Еву в кухне, вышел в коридор, но открывать не спешил. Медленно приблизился к двери, прислушиваясь к доносящимся снаружи звукам.

— Да, — подняв трубку домофона, бросил коротко.

— Кто там? – в коридоре, держа в руках банку со сгущёнкой, появилась Ева.

— За тобой приехали, — отозвался я, повесив трубку. Провернул ключ в замке и, забрав у девчонки молоко, оставил её дожидаться гостей.

14

Ева

— Извини, — только и сказала я, когда мы с сестрой остались наедине в гостиной.

За ту минуту, что прошла с момента их с Алексом появления в квартире, сама она не обронила ни слова. Только смотрела на меня с нескрываемым гневом. Под взглядом её я чувствовала себя неуютно. Конечно же, стоило ей увидеть меня босую, в не доходящем до колен халате, стоило заметить царапины на плече Руслана, она поняла, что было между нами.

Не скрывая осуждения, она осмотрела меня с головы до ног. Остановилась на лице. Я поджала губы. Происходящее между нами с Русом не имело к ней никакого отношения и именно это я хотела дать ей понять.

— Собирайся, — наконец сказала она. Голос её прозвучал негромко, но твёрдо. – Мы уезжаем.

— Я никуда не поеду, — ответила я с той же твёрдостью.

— Ева…

— Я никуда не поеду, — повторила ещё жёстче, глядя Стэлле в глаза.

Она даже не разделась – так и стояла на входе в гостиную в кедах и накинутом на плечи коротком свободном пальто. Из кухни донеслись голоса мужчин. Руслан говорил что-то Алексу – довольно зло, но при этом так, что разобрать, о чём именно они разговаривают, я не могла. Прислушалась, надеясь хоть на этот раз понять, что происходит. Наверняка муж сестры был в курсе дел Руса. Хотя…

— Мы уезжаем, Ева, — Стэлла прикрыла дверь комнаты и подошла ко мне. – Это не обсуждается.

— Не обсуждается? – меня охватило раздражение. – Тебе не кажется, что ты забыла спросить меня?

— О чём?! – Стэлла повысила голос. – О чём мне тебя спрашивать?!

— Хотя бы о том, хочу я уехать или нет! – ответила резко. Отошла к окну и, развернувшись, добавила: — Не надо решать за меня, Стэлла, что мне делать!

— Не надо?! – она опять подошла ближе. – Так не пойдёт, Ева! Как у тебя вообще ума хватило выкинуть подобное?! Ты вообще понимаешь, что творишь?!

— Прекрасно! – огрызнулась я.

Глаза сестры опять заблестели гневом, лямка висящего на одном плече кожаного рюкзака соскользнула на локоть, но она даже не заметила этого. Чувство вины, которое я испытала в первые секунды, испарилось, оставив вместо себя всё то же раздражение. Разговаривать Стэлла со мной не собиралась, это было понятно.

Пояс халата ослаб, и я, потуже затянув его, выговорила:

— Если ты приехала только за тем, чтобы вернуть меня домой, можешь езжать обратно. Я никуда не поеду.

— Тебя никто не спрашивает, — отрезала она. – Где твои вещи? Где машина?

Раздражение перешло в ярость. Кто она такая, чтобы диктовать мне, что я должна делать, а что нет?! Какое право она имеет распоряжаться моей жизнью по своему усмотрению?!  Никакого! Это моя жизнь и только мне решать, где, когда и с кем быть!

Как же мне надоело, что буквально каждый считает своим долгом указать мне правильное, по его мнению, место. Вначале брат Руса, теперь моя собственная сестра. Сестра… Сестра, которую я знаю всего несколько месяцев. Всю жизнь я прожила, понятия не имея, что она вообще есть, а теперь что?!

— Хватит принимать за меня решения, — выговорила я. – Я вполне способна справиться с этим сама, — почти те же слова, что и утром Ренату.

Мне в самом деле надоело. Принятое мною решение остаться стало ещё твёрже, едва Стэлла схватила меня за руку.

— Ты не знаешь его. И жизни ты нихрена не знаешь, Ева!

— Зато ты, как я посмотрю, знаешь слишком много, — попыталась стряхнуть её пальцы. Стэлла сжала мою кисть так сильно, что стало больно. Голос её зазвучал звонче и в то же время в нём послышались чуть хриплые нотки, точно такие же, как слышались в моём голосе, когда я волновалась. Только сестра не волновалась – она злилась.

— Да, Ева, — глаза её потемнели, привычная болотная зелень стала совсем густой, янтарные искорки превратились в коричневые точки. – Да! Я знаю куда больше твоего, поверь!

— Верю, — выдернула я кисть. – Только это твои проблемы, не мои. И я повторяю тебе ещё раз: я никуда не поеду.

Не дожидаясь, что она ответит, я буквально вылетела из гостиной. Не помня себя, оказалась в кухне. Разговаривающие до этого о чём-то Руслан и Алекс замолчали. Судя по образовавшийся тишине, появилась я в совсем неподходящий момент.

Смерив меня взглядом, Алекс откинулся на спинку стула. В руках он держал чашку, на столе возле него лежала открытая пачка печенья. В первую нашу встречу он смотрел на меня почти так же – изучающе, с интересом. Тогда я понятия не имела, кто он, сейчас же мне было всё равно. Руслан молчал. В тишине я услышала, как разломилась плитка шоколада. Глядя на меня, он взял квадратик, остальное же небрежно кинул на стол.

— Я никуда с вами не поеду, — сказала я Алексу.

— Как понимаю, твоя сестра уже в курсе.

— В курсе, — чтобы заглушить отзвук голоса Стэллы, так и стоящий в ушах, усмирить собственную ярость и собраться, я включила кофемашину. Кофе было тем немногим, чего в квартире Лианы оказалось предостаточно. Кофе, вода и горький шоколад.

— Ты не будешь против, если я возьму машину? – обратилась Стэлла к мужу, появившись в кухне.

Я посмотрела на неё ожидая, что она скажет что-то и мне, но в мою сторону она даже не взглянула.

Мне вдруг показалось, что выглядит она не так, как несколькими минутами раньше. Глаза так и были тёмными – куда темнее обычного, но из радужки пропали даже карие крапинки. Прижав к груди руку, она потёрла запястье.

— Зачем тебе? – Алекс говорил негромко. Он как будто присматривался к ней. Как будто в этот момент между ними происходил совсем другой, неслышимый разговор.

— Хочу немного прогуляться, — ответила она и перевела взгляд на Руса. – Я же тебя просила, Руслан…

— О чём просила? – мелькнувшая догадка мне не понравилась. Не понравилась совсем. – О чём ты просила его, Стэлла?

— Он знает, о чём, — ответила она, так и не посмотрев на меня.

Встав, Алекс отдал ей ключи. Я заметила, как соприкоснулись их руки, как на долю секунды он задержал её пальцы. Стальной блеск его глаз был недобрым, но в то же время что-то в этой стали было схоже с низкими серыми облаками, так часто висящими над Гратом.

— О чём ты просила Руслана? – не выдержав, я резко подошла к сестре и дёрнула за рукав.

— Не приближаться к тебе, Ева, — нервно, с гневом выпалила она. Не громко, но достаточно для того, чтобы меня будто бы ледяной водой окатили, а потом выплеснули ковш кипятка. Ничего не ответив, я разжала пальцы и, обернувшись к Русу, поняла – так оно и есть.

— Кто дал тебе право лезть в мою жизнь?!

Я едва сдержалась от того, чтобы схватить сестру за воротник пальто. Смотрела на неё, похожую на меня и совершенно незнакомую мне. До этого дня мне казалось, что я понимаю её, что мы можем стать действительно близкими. А сейчас всё, чего мне хотелось – чтобы она больше никогда не вмешивалась в мои дела. Все эти месяцы я думала, что Руслану нет до меня дела, что стоило мне выйти за пределы территории его дома, он тут же забыл обо мне. Так это было на самом деле или нет, я не знала. Может быть и так. Только сути это не меняло.

— Кто, Стэлла?! – я всё-таки толкнула её. Не сильно, но она подалась назад.

— Никто! – резко ответила она. – Сама взяла, ясно!? Сама! Потому что я – твоя старшая сестра.

— Какая ты мне сестра?! – всё это выглядело отвратительно, и я понимала это. Чувствовала, что Руслан смотрит, чувствовала тяжёлый взгляд Алекса, но сдержаться не могла. – Да если бы и была…

— Я не собираюсь слушать это, — не дав мне договорить, она вышла в коридор.

Не медля, я пошла следом. Не собирается?! А придётся! Если она полагает, что всё сойдёт ей так просто, она ошибается. Что она ещё сделала у меня за спиной?! Куда ещё влезла?! Возможно, мне и нужна была помощь в первое время, но явно не такая.

— Ты никуда не пойдёшь, пока мы не договорим! – я снова схватила её, развернула к себе. – Что ты ещё сказала Руслану?! Что ещё сделала?! Может быть, мне тоже стоит влезть в ваши с Алексом отношения?! Раз ты считаешь, что…

— Это уже слишком, Ева! – оборвала она меня резче прежнего.

— Вот именно, что слишком!

Стэлла перевела взгляд. Теперь смотрела она не на меня, а в конец коридора, на Алекса. Тот стоял, прислонившись плечом к стене. Губы его были сомкнуты, на лоб падала прядь светлых волос. О чём он думает сказать было сложно. Между ними будто опять вёлся один им понятный диалог, и это разозлило меня только сильнее.

Качнув головой, сестра вышла за дверь. Тихий хлопок, с которым та закрылась, казалось, привёл в движение всё вокруг. Как будто несколько секунд до этого время не шло, а теперь снова понеслось вперёд. Несмотря на то, что Стэллы рядом уже не было, муж её так и не двинулся с места. Теперь он задумчиво рассматривал меня.

— Что?! – довольно грубо спросила я.

Подойдя, он запер дверь на замок. Мне пришлось подвинуться, чтобы пропустить его. Разговор со Стэллой оставил неприятное послевкусие и ощущение неудовлетворённости. Слова так и повисли в воздухе – и её, и мои собственные. Ни видеть, ни слышать её мне больше не хотелось. Ни в ближайшие минуты, ни в ближайшие дни. У меня вообще не было уверенности в том, что я захочу увидеть её в скором времени. Если она считает, что разница в пять лет даёт ей право лезть в мои дела – она ошибается. И ошибается очень сильно. Может быть, я и выросла в закрытом пансионате, но в отличие от неё хотя бы научилась говорить на нескольких языках. Читать и писать – тоже. Японский, испанский, французский и английский. Она же и на русском десятка предложений вывести не в состоянии. Что там она говорила про знание жизни?! Какое у неё там знание?! Вышла замуж за Алекса и…

— Нам с Русланом нужно поговорить, — едва я хотела сказать несколько слов по поводу его жены, проговорил Алекс. – Подожди в комнате.

— Можно вопрос? – даже если бы он сказал, что нет, я бы всё равно спросила.

— Какой? – он пошёл обратно к кухне, но остановился, так и не дойдя.

— Почему ты позволил мне уехать в Грат?

Уголок его губ дёрнулся. В серых глазах блеснула сталь. Мне снова стало неуютно, но теперь совсем не так, как под пристальным взглядом сестры. Как и Руслана, понять его я могла крайне редко, тогда как он видел меня насквозь. Это выводило из себя и раздражало.  Наверное, стоило задать сестрице вопрос, почему она не нашла себе кого-нибудь попроще.  Как-то я уже пыталась выведать у неё, как они познакомились, но тогда Стэлла отделалась общими фразами.  Лезть к ней я не стала – не считала себя в праве делать это, потому что Стэлла и сама не пыталась что-либо вытягивать из меня, не навязывалась с расспросами. Не вмешивалась в мою личную жизнь. Как мне тогда казалось, не вмешивалась.

— Потому что ты всё равно сделала бы по-своему, — немного помолчав, ответил он. – Разве нет?

Теперь задумалась я. Уехала бы я в Грат, если бы не Алекс? Смогла бы я купить автодом, чтобы рассчитаться с Русланом? Стала бы покупать его или, может быть, нашлось бы что-то ещё, что привело бы меня в порт? Письмо… Я вспомнила, как подхваченный ветром пепел падал на тёмную воду, как я, вдыхая солёный воздух, смотрела на виднеющийся у линии горизонта корабль.

— Может быть, — не стала отрицать я.

И всё равно мне казалось, что это не причина. Но на этот раз муж сестры счёл наш разговор оконченным.

— Иди в комнату, — несмотря на то, что голос его звучал спокойно, просьбой это не было.

Я снова не стала возражать. Ни возражать, ни исполнять его указания. Меня так и колотило от гнева, внутри всё было натянуто, подобно струне. Ещё сильнее это натяжение стало, когда я, едва оказавшись в кухне, встретилась взглядом с Русланом.

Оперевшись о край стола, он отломил ещё один ломтик шоколада и сделал глоток кофе. Того, что я приготовила для себя. Как будто, чтоб его, ничего не произошло!

— Значит, моя сестра сказала тебе, чтобы ты держался от меня подальше, — подлетела к нему и остановилась в шаге, сама не зная, что хочу сделать. – Так?!

— Так, — он положил остатки ломтика на язык. Отломил ещё один и протянул мне.

— И ты решил сделать, как она сказала? – я оттолкнула его руку.

— Да, — новый глоток, спокойный взгляд.

— Так было проще всего, Рус, да?

— Нет, — он всё-таки поставил чашку на стол. Не обращая внимания на стоящего позади Алекса, обхватил меня за шею. Прищурился и тихо выговорил: — Так было правильнее всего, Ева.

Прикосновение его пальцев было мягким и в то же время таящим угрозу. Как будто этим прикосновением он говорил – достаточно сжать чуть сильнее, и позвонки захрустят, сломаются, как и моя жизнь. Чуть выше, к затылку, и снова вниз.

— Иди в комнату, — убрал он руку. – Нам с Алексом нужно поговорить.

Сглотнув, я отступила. Правильнее?! Выдохнула и уже хотела было уйти, но Рус удержал меня, ухватив за пояс. Стоило приоткрыть губы, он подал мне остатки горькой плитки.

— Обойдёшься без кофе, — едва заметно хмыкнул и подтолкнул к двери.

— Иди к чёрту! – в сердцах выплюнула я и быстро прошла мимо Алекса.

Раздёрганная, раздражённая, захлопнула за собой дверь спальни и только теперь поняла, что держу в руках остатки шоколада, хотя перед этим собиралась швырнуть его Русу прямо в лицо.

15

Стэлла

Остановив машину неподалёку от набережной, я положила ладони на колени. Отстегнула ремень безопасности и протянула Алексу ключи. Он молча взял их и, убрав в карман, вышел на улицу.

Сквозь лобовое стекло я наблюдала за тем, как поодаль на каменную ограду опустилось несколько чаек, как Алекс огибает машину.

— Переберёшься? – спросил он, открыв дверцу с моей стороны.

Ничего не сказав ему, я тоже вышла из машины. Садиться за руль он не торопился. Пристально посмотрев на меня, убрал брелок в карман джинсов.

Около часа я провела в порту, издали наблюдая за царящей там неразберихой. Сама не знала, почему поехала именно туда. Взяв большой стакан кофе, стояла и смотрела на море. Холодное, совсем не такое, как то, что ласкало волнами берег на котором стоял мой окружённый оливковыми и персиковыми деревьями домик в Испании.

Слова Евы растеребили и без того до конца не затянувшиеся раны. Взбалмошная девчонка, считающая, что знает очень много. Да ничерта она не знает! Ни о жизни, ни о людях. Она и о самой себе-то ничерта не знает!

— Хочешь пройтись? – спросил Алекс, когда я, вместо того, чтобы занять соседнее с водительским кресло, пошла к ограждающему широкую тёмную реку камню.

— Да, — ответила, не оборачиваясь.

Всё ещё злая на него, я не хотела разговаривать. Всё, что было нужно, услышал он уже дома. Привыкший ставить всех на выбранные им места, в этот раз Александр Аверин превзошёл самого себя. Вернувшись минувшим вечером от Миланы, я и подумать не могла, что он…

— Мне нравится, когда ты злишься, — ладонь Алекса опустилась на моё бедро. – Глаза у тебя…

— Ты зашёл слишком далеко, — отрезала я, не собираясь поддаваться на эти его штучки. – Слишком.

Когда я спросила, где Ева, он ответил, что она уже ушла к себе. Вот только утром вниз она не спустилась. Не нашла я её ни возле фонтана, ни в вольере, ни наверху. Да и как я могла её найти, если всё то время, пока я в полном неведении была у подруги, моя младшая сестра находилась тут?! С мужчиной, которому я даже подходить к ней запретила! В городе, где я сама провела так много времени и откуда сбежала босая, растерзанная, пропитанная чужим запахом и разучившаяся чувствовать.

Грат… Город этот как будто притягивал к себе лишённых прошлого. Положив ладони на камень, я смотрела на беспокойную реку, щурясь от внезапно поднявшегося ветра. Что снова происходит в этом городе?!

— Какого чёрта, Алекс? – Только недавно мне казалось, что гнев отступил. Но нет, куда там! Убеждённый в своей правоте, Алекс и не думал менять своего мнения. – Какого чёрта ты отправил её сюда?! – голос мой глушил ветер. Как будто чувствующий моё настроение, он задул пуще прежнего, разметал волосы. – В этом городе всегда творится какая-то ерунда! А Руслан… Ты прекрасно знаешь, кто он! Он брат Рената, Алекс! Ты понимаешь?! Ты специально это всё затеял?! Решил поиграть у меня на нервах?! Вокруг Рената творится какая-то муть, а Руслан…

— Руслан сумеет позаботиться о твоей сестре, — теперь уже обе его руки лежали на моих бёдрах.

Слова мои унёс ветер. Помотав головой, я снова отступила. Как я и думала – в разговоре не было смысла. Сколько бы я ни кричала, как бы ни была зла, он не собирался отступать. Что толку было надрываться, говорить ему о том, что он сам знал куда лучше меня.

— Он даже о себе позаботиться не способен! – бросила я и пошла в противоположную от мужа сторону. Холодный ветер пробрался под пальто, оставил на губах пыль.

Застегнув пуговицы, я шла вдоль воды, пытаясь успокоиться. Чувствовала, что Алекс идёт сзади на расстоянии нескольких метров. Не видела – просто чувствовала. Я всегда чувствовала его, даже в те моменты, когда мне казалось, что я ненавижу его. Ненавижу…

Замедлив шаг, я прикрыла глаза. Остановилась совсем и тут же ощутила прикосновение к плечу. Разве могла я ненавидеть человека, за которого готова была отдать жизнь? Напоминанием тому были зарубцевавшиеся, но так и оставшиеся на спине шрамы – следы от пуль, предназначавшихся Алексу.

— Она должна сама решить, как ей жить, — негромко сказал он. – У неё должно быть право выбора.

— Право выбора? – я повернулась к нему лицом. – Это ты мне говоришь? Можно подумать, у меня было право выбора.

Взяв за руку, Алекс с нажимом провёл пальцем по моему обручальному кольцу. Уголок его рта дёрнулся.

— Разве ты жалеешь?

— Речь сейчас не обо мне, — сдавшись, я всё-таки сплела наши пальцы. Отпустила его руку.

Дальше мы пошли уже вдвоём, рядом. Приобняв, Алекс прижал меня к своему боку. Мужчина, снова научивший меня чувствовать, научивший дышать. Мужчина, вернувший меня, отогревший и, несмотря ни на что, готовый ради меня на всё. Жёсткий, бескомпромиссный, мой.

— Не сравнивай себя с сестрой.

— Я этого и не делаю.

— А что ты делаешь?

— Пытаюсь уберечь её, Алекс, — шумно выдохнула. Убрала со лба волосы, но ветер снова швырнул их мне на лицо. На набережной было холодно, пальцы замёрзли. Посмотрев вдаль, я заметила впереди вывеску кафе. Неброское, оно приютилось на противоположной стороне дороги в сотне метрах от нас. Как раз то, что нужно: чай с имбирём, что-нибудь горячее.

— Так, может быть, не стоит? – Алекс заставил меня остановиться. Взял за подбородок. Большой палец его прошёлся по коже, потом по нижней губе. – Не стоит, Волчонок, — повторил он тихо. – Руслан – далеко не самое плохое, во что твоя сестрица могла вляпаться.

— Нет, —  я перехватила его запястье. – Этого я позволить не могу. Тем более, сейчас.

Он слегка прищурился. Качнул головой и заставил меня подойти вплотную. Ладонь его оказалась под моим пальто.

— Алекс, — я сделала слабую попытку высвободиться. – Давай без этого?

— Без этого, так без этого, — выпустил меня. Вот только вместо удовлетворения я ощутила раздражение и разочарование. Знал ведь, что на самом деле хочу я совсем другого! Стоило посмотреть ему в лицо, я убедилась – знал.

— Она молчит, — я так и смотрела на него. Всегда знающего, чего он хочет, никогда не боящегося собственных желаний и готового выступить против целого мира, если так он посчитает нужным.  – Я ничего не знаю ни о её прошлом, ни о том, где она была всё это время. Она ничего не говорит мне, понимаешь?! Ничего! Где она росла, Алекс?! С кем?! Что с ней было?! Как я могу вот так просто взять и оставить её тут?

— Ты её прошлого боишься или своего собственного? — он опять взял меня за подбородок, но теперь просто держал, вглядываясь в меня. Не знаю, что он хотел увидеть – ему и так было известно всё. Всё, до самого тёмного уголка, до самой глубокой раны.

— И того, и другого, — ответила я честно. – Почему она ничего не рассказывает? – уже совсем тихо, понимая, что он тоже может лишь догадываться, но ответа не знает.

— Ты сама много ей рассказала о своей прошлой жизни?

— Нет, — вздохнула и, отведя взгляд, скользнула им по воде. – Но на это у меня есть причины. Ты же знаешь. Моё прошлое… Оно ей ни к чему. Оно вообще ни к чему. Ни ей, ни кому-либо.

— Только мне.

— Только тебе, — грустно согласилась я.

Он принял во мне всё: настоящее, где я была дочерью своих родителей – видного политика и его любимой жены, и прошлое… Прошлое, где я была игрушкой для каждого, где меня почти что не было. Только девочка, прячущаяся в своих мечтах в моменты, когда действительность становилась особенно невыносимой.

— Может быть, у неё есть свои причины молчать.

— Этого я и боюсь.

— Не такие, как у тебя, Стэлла. Она – не ты. Дай ей набить собственные шишки,

— Я увезу её домой, — возразила я. Почувствовала, как он обхватил мою руку. – Чего бы мне это ни стоило.

Осмотревшись, Алекс повёл меня к пешеходному переходу.

— В доме у Лианы нет ничего, кроме овсянки, — заметил он, глянув на вывеску кафе, которую я приметила до этого.

Рядом с нами, прямо на бетон, опустились две чайки. Одна из них расправила крылья и крикнула, вторая скосила на неё глаз.

— И всё-таки не дави на неё, — словно бы в противовес словам, он стиснул мою ладонь. Опять провёл по кольцу, лаская – по пальцу.

От одного его касания я вдруг ощутила чувственную дрожь. Чуть заметную, тёплую. Так было только с ним, так могло быть только с ним. Этого же я хотела для Евы. Надёжной защиты, страсти и простого счастья. Хотела, чтобы она была, чёрт возьми, счастлива, как и я, только с одним «но». Счастлива, но без того жизненного опыта, без той пустоты и тех бесконечных унижений, через которые пришлось пройти мне самой, прежде, чем я оказалась здесь и сейчас. Прежде, чем Алекс спрятал мою ладонь в своей, а саму меня – в своём сердце.

16

Ева

Едва за Алексом закрылась дверь, я вышла в кухню. Вопреки собственным недавним словам, сам он стоял у окна. Две пустые чашки и развороченная обёртка от овсяного печенья служили напоминанием о том, что совсем недавно они с Алексом разговаривали о чём-то важном. О чём-то важном, посвящать меня во что никто не собирался даже несмотря на то, что я и оказалась среди событий.

Приблизившись, я встала рядом с Русланом. Увидела точку чёрного внедорожника внизу, ожидающую возле него сестру. Даже с высоты нашего этажа было видно, как она кутается в пальто.

— Отойди от окна, — не глядя на меня, приказал Рус.

Я перевела взгляд на него. Если это всё, что он может сейчас сказать мне… Не знаю, что было сейчас во мне сильнее – злость, обида или наполненное горечью понимание, что быстро ничего не поменяется. Что бы я ни сказала, что бы ни сделала, считаться с моим мнением больше от этого никто не станет.

Не ответив, я сделала так, как он сказал. Не потому, что в очередной раз поддалась его силе, его мрачной харизме, а потому, что стоять рядом у меня не хватало выдержки. Взяв со стола пустые чашки, я с раздражением поставила их в раковину. Собрала пустые упаковки от сладкого и швырнула в ведро. Обернувшись, поймала на себе взгляд Руслана.

— О чём ещё попросила тебя моя сестрица? – выговорила зло. – Не приближаться ко мне, не трогать меня. Что ещё, Руслан?!

— Успокойся, — выговорил он неожиданно резко, одним только этим «успокойся» отсекая всё, что я могла бы ему ещё сказать.

Не сводя с меня взгляда, подошёл так близко, что дышать стало трудно. Молча дотронулся до моей щеки, кончиками пальцев провёл по лбу, по виску у линии роста волос. И всё это в полнейшей тишине, глядя мне прямо в глаза.

С трудом вытолкнув из лёгких воздух, я хотела было отступить. Но Руслан сам убрал руку.

— Как видишь, ничего из того, о чём просила твоя сестра, я не сделал.

— Только потому, что я приехала в Грат, — возразила я.

Рус усмехнулся той самой усмешкой, значения которой понять я не могла ни раньше, ни сейчас. Сейчас, наверное, сделать это было даже сложнее, чем когда-либо.

— Не злись, зверёныш, — его тихий, обманчиво бархатный голос ядом просочился внутрь меня. Кровь, ставшая словно бы густой, похожей на вишнёвый глинтвейн, обожгла низ живота, едва он снова дотронулся до меня.

Ладонь его опустилась на талию, пальцы пробрались под пояс. Мне хотелось оттолкнуть его, закричать, вот только сделать этого не было сил. Губы пересохли. Что облизнула их, я поняла, только когда заметила искорки в глубине тёмных зрачков напротив.

— Что было бы, если бы я не приехала в Грат, Рус? – спросила я с вызовом, кое-как сбросив с себя оцепенение. Накрыла его ладонь и сжала пальцы.

— Понятия не имею, — сказал он совершенно ровно.

На лице его ничего не отражалось – беспристрастный, мрачный, он, не удостоив меня больше ни единым словом, пошёл было в комнату. Но я решительно пошла за ним, намереваясь услышать хоть что-нибудь толковое. Что-то большее, чем это беспристрастное «понятия не имею» и совершенно не ясное мне «ничего из того, что просила твоя сестра, я не сделал».

— Перестань вести себя так, будто я твоя собственность! – гневно выговорила я, когда он, почувствовав, что я вышла следом, остановился в коридоре.

— А разве это не так? – он смерил меня взглядом.

Негодование моё просто зашкаливало.

— Не так! – голос зазвенел. – Не так, Руслан! Я не твоя собственность, не твой зверёныш, даже не твоя добыча, Руслан! Как бы тебе этого ни хотелось! Может быть, твоя рыжая тебе позволяет так вести себя с собой, но я не…

Не обращая на меня внимания, он подошёл к зеркалу. Под ним, на узкой тумбе из светлого дерева, сидела кошка. До этого я не замечала её, увидела только когда она, выгнув спину и задрав пушистый хвост, подалась навстречу Русу. Стоило ему протянуть руку, подставила голову, ткнулась в его пальцы мордой. Взяв на руки, он закинул её себе на плечо и только после этого опять обернулся ко мне.

— Так что ты говоришь про рыжую?

Едва не захлебнувшись собственным возмущением, я приоткрыла рот, собираясь послать его. Послать так далеко, как это вообще было возможно.

Вот только именно этого он и ждал.

— Иди к чёрту, — просто сказала я и быстро прошла мимо.

Хлопнула дверью спальни, надеясь, что он не сунется следом. Потому что если он сделает это… Что будет тогда, я не знала. От ярости меня буквально трясло. Не помня себя, я влетела в ванную и закрыла за собой уже вторую дверь. Скинула халат прямо на пол. Тонкий, невесомый, он бесшумно упал на мои лодыжки. Плеч коснулся тёплый воздух. В ванной пахло… Русланом. От меня пахло Русланом: от кожи, от волос. Я сама была пропитана им.

Сорочка опустилась следом за халатом. Нагнувшись, я подобрала вещи с пола. Услышала, как Руслан вошёл в спальню и замерла, ожидая, что сейчас он появится в ванной. Но нет. Секунда, две, три…

— Ненавижу тебя… — швырнула я шёлк под ноги. Разочарование, вот что я чувствовала сейчас. Разочарование от того, что проклятая дверь ванной так и осталась закрытой.

За окном всё ещё было довольно светло, но сумерки уже окутали город. Стремительно сгущающиеся, они вот-вот грозили превратиться в мрак. С Русланом мы почти не разговаривали. Перебросились несколькими короткими, ничего не значащими фразами и всё.

Выключив плиту, я положила на блюдо гренки. Сбоку – сгущённое молоко – всё, что смогла найти к ужину.

Склонившаяся над пиалой Жордонелла с аппетитом доедала размоченный в молоке ломтик хлеба, я же подумала, что хочет того Рус или нет, в магазин нам выйти всё-таки придётся. Хотя бы для того, чтобы его любимый зверёныш не загнулся с голоду. Да и я, собственно, тоже.

Когда я в последний раз заходила в комнату, он спал. Ему действительно нужно было выспаться. Ссадины на его лице во сне стали заметны сильнее, как и напряжение, сквозившее буквально в каждой черте. Что ему снилось? О чём он думал? Какие демоны терзали его?

Взяв тарелку, я хотела отнести гренки в комнату, но сделать это мне помешал звонок в дверь.

Не уверенная, стоит ли открывать самой, я заколебалась. Звонок повторился.

Кого там ещё принесло? Быстрыми шагами я вышла в коридор. Сестру, кого же ещё?! Иллюзий по поводу того, что она просто оставит меня в покое, я не питала.

Посмотрела в дверной глазок…

— Вы – Ева? – спросил высокий молодой человек в форменной куртке с логотипом, стоило мне открыть дверь. В руках он держал большой букет розовых лилий. Крупные красивые цветы источали аромат, который я чувствовала даже на расстоянии.

— Да, — ответила я немного растерянно. Улыбнувшись, он подал мне букет. – Внутри записка, предупредил, когда я взяла лилии. – Хорошего вам вечера.

Записка? Всё ещё немного растерянная, я заперла замок. Вот как?! Значит, решил извиниться подобным образом? Бросила взгляд в сторону комнаты как раз в тот момент, когда на пороге появился Руслан.

— Кто это был? – спросил он резко.

— Как будто сам не знаешь, — язвительно отозвалась и, вытащив открытку, хотела было прочитать.

Что он мог написать в ней? Что зря послушал сестру? Что приехал бы сам, если бы я не появилась в Грате? Всё это никак не вязалось у меня с Русланом. Всё это – букет, открытка, вообще плохо вязалось с ним, и всё же.

— Что это? – не успела я прочесть даже слова, Рус буквально вырвал букет и открытку у меня из рук. Пробежался взглядом по надписи.

— Сукин сын, — процедил он и с силой швырнул цветы под зеркало. Крепко выругался.

— Руслан…

— Бери всё, что тебе нужно, — сунул открытку в карман штанов. – Мы уезжаем отсюда.

Притихшая, я сидела рядом с Русланом.

Букет был не его попыткой извиниться. Он вообще был не от него. От кого? Этого он мне так и не сказал. Не сказал он мне и куда мы едем. Нескольких минут, которые он дал, чтобы собраться, хватило лишь на то, чтобы натянуть свитер и взять из шкафа кое-что из вещей. Не своих – их у меня не было. Поначалу претившие мысли о том, чтобы взять что-то из белья Лианы, куда-то подевались в момент, когда там, в коридоре, я перехватила суровый взгляд Руса. Излишней скромности было не место.

Сейчас же, сидя рядом с ним, я думала только о том, что преподнесёт нам даже не следующий день – следующий час.

— Что было в записке? – спросила я, когда мы отъехали уже довольно далеко от дома.

За руль Руслан меня не пустил. Взял ключи, а когда я предложила повести, посмотрел так, что мне стало ясно – нет. Букет так и остался лежать на столике под зеркалом. Крупные, красивые лилии с ароматными бутонами. Ни в чём неповинные цветы, ставшие невольным оружием в играх сильных. Оружием и жертвой.

— Руслан, — когда он не ответил, вздохнула я, — мне действительно надоело. Ты можешь ответить?

— Эта записка предназначалась мне, — не глядя на меня, отрезал он.

Лицо его было мрачным, как и весь он. Как будто темнота глаз окутала его, укрыла тенью.

— Я не спрашивала тебя, кому она предназначалась. Я спросила тебя, что в ней было, — я, напротив, не сводила с него взгляда.

Поймала себя на том, что мне нравится смотреть на него. Нравится чувствовать его уверенность и силу. Сумка с собранными наспех вещами лежала на заднем сиденье, рядом с ней, похожая на сторожевого пса, примостилась трёхцветка. Когда-то она помещалась у меня на ладони. Я помнила прикосновение влажного крохотного носа к коже, помнила, как первый раз принесла в комнату стакан молока и как при этом боялась, что Руслан заметит её. Как случилось, что она настолько сильно привязалась к нему? Как случилось, что к нему настолько сильно привязалась я сама?

Рус сильнее стиснул челюсти, на скулах его проступили желваки. Солнце, такое яркое утром, исчезло без следа. Теперь дорогу освещали только фары Хаммера. Дождь, пока ещё слабый, постепенно усиливался. Новая буря?

— Тебе это знать не нужно, — ответил Руслан.

— А что мне нужно знать?

Понятия не имею, как мы умудрились встретиться. Порой у меня возникало ощущение, что у нас нет никаких точек соприкосновения, что к Руслану вообще невозможно прикоснуться. Погружённый в себя, он был магнитом с одним лишь полюсом – отталкивающим всё и всех. Меня, брата, Лиану. Только трёхцветке каким-то невероятным образом удалось занять место рядом с ним.

— Ты хотя бы скажешь мне, куда мы едем? – понимая, что продолжать расспросы насчёт записки бесполезно, осведомилась я. – Или это по твоему мнению мне тоже знать не обязательно? Закинешь меня как кошку на плечо и…

— Если понадобится, так я и сделаю, — оборвал он меня жёстко, раздражённо.

Мне оставалось только стиснуть в руках клатч, выглядящий сейчас совсем неуместно. Конечно же, сделает! В этом я не сомневалась. На одно плечо меня, на второе – кошку.

Проследив за тем, как по лобовому стеклу, оставляя за собой кривоватый влажный след, скатилась капля, я задержала дыхание и сделала выдох. Спокойный, долгий. Выходя из квартиры, я мельком осмотрелась в поисках записки, но не увидела её. Только букет. Может быть, Руслан забрал её с собой?

— Что тебе? – бросил он сквозь зубы, когда я снова искоса посмотрела на него.

— Если там, куда мы едем, нет еды, сделай, пожалуйста, так, чтобы она появилась, — выговорила я язвительно. Если за день Руслан несколько раз успел хоть что-то перехватить, мне достались только остатки шоколада. Только в тот момент мне было совсем не до него. Дождь, только-только совсем слабый, внезапно застучал по стеклу, ветер швырнул струи так сильно, как будто до этого просто недовольный, разозлился не на шутку.

Отвлёкшись от дороги, Руслан перевёл на меня взгляд.

— Я просил тебя уехать, Ева, — выговорил он неожиданно ровно. Смотрел пристально, я отвечала ему тем же. – Ты этого не сделала. Чего ты теперь от меня хочешь?

— Ты не просил, — вопрос я намеренно проигнорировала. – Ты приказывал. Как всегда, Руслан. Только я не собираюсь выполнять приказы. Ни твои, ни чьи-то ещё.

Молча он снова сосредоточился на дороге. Не останавливаясь на светофоре, проскочил через перекрёсток и свернул на боковую, ведущую за черту города улицу. Ветер снова облил стекло водой. Рус нажал кнопку на приборной панели, включил дворники.

— А если бы я попросил? – спросил он. Ответ ему был и так известен, и потому не стала отвечать.

Он даже не усмехнулся. Нет. Губы его искривились с каким-то удовлетворением, в глазах блеснуло нечто зловещее. Поморщившись, он шумно выдохнул через нос. Я заметила, как вздулась вена на его виске, как тень, скрывавшая лицо, стала темнее и, поколебавшись всего миг, положила ладонь ему на плечо. Ветер усиливался, как и дождь. Горизонт перед нами рассекла яркая вспышка. Подняв руку выше, я кончиками пальцев провела по вене.

— Это просто гроза, — прошептала, подвигаясь к самому краю сиденья. – Просто гроза, Руслан.

Он втянул воздух. Громко, почти со свистом. Я касалась его всё увереннее и увереннее – чёрных волос, каменной скулы. До тех пор, пока не поняла, что ему становится лучше. Поймала его быстрый, колючий взгляд и потихоньку запела. Детская колыбельная на французском, оставшаяся в моей памяти с самого детства. Почти без слов – только мелодия и голос, сейчас сплетающийся с шорохом шин огромного внедорожника и дробью капель по крыше.

Огромный белый Хаммер с всполохами огня на боковых дверцах, мужчина, поглощённый тенью, щурящаяся на заднем сиденье кошка и я, понимающая, что назад пути нет. Если до этого дня я ещё могла вернуться в ту жизнь, где мне предстояло жить без Руслана, теперь точно нет.

— Неплохо, — заметила я, войдя в комнату.

Автодом, купленный по моей просьбе Алексом, был ничуть не хуже того, что отдал за меня Руслан. Даже не так – куда лучше. Шкаф с зеркальными створками, откидная постель, столик в углу: всё было сделано на совесть. Простота и функциональность незримо сочетались с шиком. До этого момента всё, что я видела: брелок и документы, теперь же смогла воочию убедиться: если муж сестры что-то делает, делает он это с размахом. Со свойственной ему внутренней свободой – ни границ, ни рамок, ни условностей, ни запретов. Свидетельством тому был хотя бы заключённый в тонкую чёрную рамку постер на стене. Алая роза с бриллиантовой каплей на лепестке и выложенной такими же мелкими камнями, украшенной вензелями буквой «А» поверх стекла.

— Вполне, — ответил Руслан и прошёл к ведущей в кухню двери.

Поставив на стол пакет с едой, он включил воду. По дороге он остановился возле ресторана, но, к удивлению моему, выходить из машины не стал. Набрал кому-то и дал несколько коротких распоряжений.

— Сыр, мясо, овощи, фрукты, выпечка…

Буквально через пять минут появившаяся под дождём девочка-официантка подала нам три больших пакета. Никто не осмеливался сказать Русу поперёк даже слова. Стоило ему сказать несколько слов, мир начинал вертеться вокруг него.

— Мы останемся здесь? – я прошла следом за ним.

Жордонелла уже сидела на углу стола, принюхиваясь к доносящимся из пакетов запахам. Открыв один, я достала первый попавшийся лоток. В нём оказались ржаные булочки. Голодная, я, так же, как и кошка, присела на край стола. Откусила присыпанную семечками корочку и едва не застонала от наслаждения.

— На какое-то время, — ответил Руслан. Наполнил чайник и, включив, смерил меня взглядом.

Несколько секунд мы смотрели друг на друга молча. До тех пор, пока я, вздохнув, не опустила руку с хлебом. Кошка тут же подошла ближе и принюхалась. Тронула меня лапой.

— Ты уже ела, — шикнула я на неё, убрав булочку.

Рус хмыкнул.

— Я же тебе говорил, что эта тварь прожорливая.

— Эта тварь ходит за тобой хвостом, — заметила я. – Так что ты мог бы попридержать язык. Может быть, меня ты тоже считаешь тварью?

На это он ничего не сказал. Только губы его опять искривились. Жордонелла громко, требовательно мяукнула. Отломив кусок булки, я положила его рядом на стол. Привередничать она не стала – сразу же принялась за еду. Я же поднялась и подошла к столешнице, под которой был спрятан небольшой холодильник.

— Рус? – взяла конверт. Конверт, как две капли воды похожий на тот, в котором лежала записка. Не сегодняшняя, а другая – пепел которой поглотило море ранним утром. Искусственно состаренная бумага с оттиском в самом уголке.

— Конверт, — Руслан забрал его у меня. Взгляды наши опять встретились, лицо его было жёстким, непроницаемым. В голосе так и сквозило «не лезь не в своё дело».

— Я вижу, что конверт, — нервно ответила я. Каждая жилка во мне напряглась, каждый нерв натянулся. – Что это за конверт?! Откуда он?!

— Это просто конверт, — проговорил Рус, глядя мне в глаза.

Я хотела было возразить, но не успела. Телефон Руслана зазвонил. Дальнейший разговор со мной потерял для него значимость, едва только он посмотрел на дисплей.

— Да, — ответил сразу же и вышел из кухни. Следом закрылась и дверь, отделяющая комнату от кабины. Застонав, я прислонилась к стене. Жордонелла, доев хлеб, спрыгнула на пол и, не посмотрев на меня, вышла за Русом. Из комнаты донеслось её мяуканье. Похоже, закрытая дверь пришлась ей не по нутру.

Я прислушалась к голосу Руслана. Говорил он мало – несколько слов, а потом тишина. Я даже булочку в коробку не вернула. Решительно вошла в комнату, не собираясь сидеть и ждать, не собираясь гадать и строить предположения. Мне нужны ответы, чёрт возьми! Но спросить я ничего не успела.

— Мне нужно уехать, — только и сказал появившийся из кабины Руслан. – Это займёт около часа.

— Куда?

— Не далеко, —  забрав у меня хлеб, оторвал зубами кусок. Вернул и опять скрылся в кабине, оставив нас с Жордонеллой наслаждаться обществом друг друга.

Буквально через несколько секунд я услышала, как взревел мотор Хаммера. Глянула на кошку, со злостью впилась зубами в хлеб и, жуя, вернулась в кухню, чтобы заварить чай. Просто конверт… Может быть, действительно просто? По сути, ничего необычного – состаренная бумага с оттиском. Просто конверт.

17

Руслан

— Ты же понимаешь, что это было предупреждение?

Я невесело усмехнулся. Само собой, я понимал это. Поначалу хотел вытащить из кармана открытку, присланную «пиротехником» вместе с букетом, но в последний момент передумал.

Машина, в которой мы сидели, была припаркована на выезде из города, неподалёку от закрытого на реставрацию кинотеатра. Тихое, немноголюдное место. Мой собственный Хаммер стоял рядом, рассекая темноту светом не выключенных фар. Задерживаться я не собирался. Мой собеседник, впрочем, тоже.

— Что удалось выяснить? – осведомился он.

— Ничего из того, что нам бы не было уже известно, — бросил я с раздражением.

Время шло, а чувство было такое, что мы увязли в пролитом дёгте – воняет сильно, а двигаться вперёд нужно с осторожностью. Споткнёшься – не отмоешься. – Эти твари выворачиваются, как хорьки.

— Они и есть хорьки.

Я только хмыкнул. И опять невесело.

— Судя по всему, следующая отправка планировалась уже в эти выходные. Но мы хорошо прижали им хвосты.

— За всем этим стоит кто-то из окружения твоего брата, — сидящий за рулём в упор посмотрел на меня. – Дела ведутся не от его имени, но оно звучит нередко.

Я поджал губы. Как раз это больше всего меня и заботило. В том, что брат мой был не причастен ко всей этой грязи, я знал так же, как и человек рядом. Другое дело, что каждое подобное упоминание ставило на его имени кляксу, потому что отец мой слишком хорошо нагадил не только в этом городе, но и во всём, что касалось нас – меня и Рената. Яблоко от яблоньки… Никому и в голову не придёт разбираться, что и как есть на самом деле.

— Придётся действовать жёстче, — немного подумав, проговорил я. – Жёстче и резче. Сам знаешь, крысы любят прятаться по норам. Вытянуть оттуда их будет трудно.

— Эти крысы давно потеряли чувство страха, — на лице собеседника тоже появилось нечто схожее с усмешкой. Во взгляде отразилась мрачная злость.

Достав из кармана конверт, он протянул его мне. Распечатывать я не стал, убрал в куртку и, заметив мелькнувшую сбоку тень, резко обернулся к окну. Дворовая собака, тощая, облезлая, стояла перед Хаммером, выискивая что-то на земле. Словно почувствовав мой взгляд, она резко подняла голову, переступила с ноги на ногу и скрылась за машиной.

— У тебя появилась ещё одна проблема, не так ли?

Вопрос заставил меня обернуться. Назначивший мне встречу смотрел в упор. Взгляд его был всё таким же спокойным и тяжёлым. Что он имеет в виду, мне было ясно. Проблема? Да, пожалуй, это можно было считать проблемой. Но на встречу эту я приехал совсем не за тем, чтобы обсуждать проблемы, не имеющие отношения к делу.

— Ты же понимаешь, что ей тут не место? – снова сунув руку в карман, он достал маленький тёмный пузырёк.

Я перевёл взгляд с его руки на лицо. Брать не спешил. Вне сомнений, сидящий рядом со мной не привык к разговорам на равных. Но играть с ним в поддавки я не собирался. Мне, в отличие от него, терять было нечего, да и кто из нас нуждался в помощи больше, можно было ещё поспорить.

— Возьми, Руслан, — выговорил он, поняв, что в противном случае разговор наш можно будет считать оконченным. – Ей тут не место.

— Не место, — всё-таки согласился я и взял бутылёк. Глянул на этикетку и убрал его к конверту.

— Я свяжусь с тобой, — псина опять мелькнула в свете фар, и оба мы проследили за тем, как она скрылась в потёмках.

— Она девчонка совсем, — голос рядом вырвал меня из задумчивости. – Неразумная, взбалмошная девчонка.

Медленно я перевёл взгляд на говорившего. Мне ли было не знать это? Вопрос заключался только в том, что двигало в данный момент говорившим. Со мной то, чёрт возьми, было всё ясно. Другое дело, окажись на месте Евы другая такая же «взбалмошная девчонка», ей бы вряд ли выпало столько чести.

— Я знаю, — повторил и открыл дверцу.

— Сделай так, чтобы её тут не было, — донеслось мне в спину.

Стиснув зубы, я вышел на улицу. Дождь так и не закончился. Потерявший силу, он продолжал моросить, покрывая кожу мокрой плёнкой. Мотор машины загудел, я пошёл к своему Хаммеру. Садиться за руль не спешил – дождался, когда чёрный, похожий на призрачную тень внедорожник скроется в ночи, и только тогда сделал это. Достал бутылочку, снова посмотрел на неё и убрал обратно.

— Ещё какая проблема… — проговорил я негромко. – Даже представить себе не можешь, какая…

Запах жареного мяса и специй я почувствовал сразу, как открыл дверь кабины. Густой, он напомнил мне о временах, когда мать была ещё жива. О временах, когда я, совсем пацан, сидел за столом с неблагодарным чувством детской уверенности, что так всегда и будет. Ничерта! Ничерта так не бывает! Проклятая жизнь режет по самому больному, отсекая тех, кто занозой живёт в сердце даже потом. После того, когда становится ясно – никакой константы вообще не существует. До тех пор, пока это самое сердце гоняет кровь.

Тёмный пузырёк свинцовым грузом лежал в кармане. Почти невесомый. Он походил на камень.

— Ты действительно быстро. – Это было первым, что сказала девчонка, когда я оказался в комнате.

То ли услышала, то ли хрен знает. Появилась из кухни с забранными в небрежный хохластый хвост волосами. В моей завязанной на животе рубашке и сидящих на бёдрах джинсах, она выглядела дерзко и слишком откровенно. Куда откровеннее, чем если бы прямо сейчас стянула с себя трусы и начала размахивать ими у меня перед носом.

— Я приготовила мясо с вином и пряностями, — добавила она, когда я не ответил.

Недовольно поджала губы. По вспыхнувшим в её глазах искоркам я понял, что она начинает злиться.

— Потом, — сделал к ней шаг.

— Ты же есть хотел, — раздражение появилось и в её голосе.

— Хотел, — согласился я.

Не помню, чтобы с таким удовольствием смотрел хоть на одну женщину. В этой же было нечто особенное. Страх и вызов. Да… Страх и вызов с первой нашей встречи. Только тогда первого было куда больше. Сейчас наоборот.

— Так в чём дело?! – резко спросила она и, не дожидаясь ответа, вернулась в маленькую кухню. Оттуда донеслось шуршание пластика, звон посуды.

— Сейчас я хочу другого, — проговорил, зайдя следом.

— И чего же?! – она едва ли не швырнула на стол вилки, вскинула голову.

— Тебя.

Подходить к ней я не спешил. Смотрел, как в тёмной радужке её глаз вспыхнули янтарные искорки, как вся она, застывшая в напряжении, пытается то ли подобрать нужные слова, чтобы ответить мне, то ли до конца понять смысл того, что я только что сказал. Хотя… Не первое и не второе. Всё она понимала. Стерва!

Я сунул руку в карман, пытаясь отрезвить себя реальностью. Да пошла она нахрен, эта реальность!

Разжав пальцы, я махом оказался рядом и, схватив девчонку за завязанную узлом на животе рубашку, подтянул к себе.

— Чувствуешь, как я хочу тебя? – прижав её бёдрами к столу, просипел, не сводя взгляда.

— Чувствую, — отозвалась она севшим голосом. Без лживой скромности, глядя мне прямо в глаза.

Вцепилась в мой свитер и сама прижалась ещё сильнее.

— Больше, чем ужин.

Я криво усмехнулся. Плевать мне было и на ужин, и на пузырёк в кармане. Осознание этого шарахнуло меня здесь и сейчас. На всё плевать. Разложить её – гибкую, дерзкую, на постели и иметь до тех пор, пока хватит сил. А сил мне хватит надолго. Или ещё лучше…

Обхватил её за шею и, придавив к столу сильнее, смял губы. Почувствовал её дыхание – рваный выдох, сорвавший последние предохранители.

Не колеблясь, Ева раскрыла рот, толкнула мой язык своим, комкая свитер в пальцах. Обвила мою шею рукой и прижалась теснее. В штанах у меня и до этого было тесно, от этого же её откровенного призыва напряжение стало невыносимым.

— Какая же ты… — я опёрся ладонями в край стола, заставляя её немного отклониться.

— Какая? – ни тени смущения.

Где та девчонка, которую я подобрал дождливой ночью?! Пугливый зверёныш?! Сейчас она больше походила на львицу – молодую, но уже отлично знающую себе цену.

Дёрнув, я развязал узел рубашки.

— Так какая, Руслан?

— Стерва ты, — ответил, дотрагиваясь до её тёплого живота.

— Ещё какая, — она подалась ко мне и прихватила нижнюю губу зубами. Сильно, резко. В то же мгновение я ощутил металлический, солоноватый привкус крови. Выругался и стёр кровь тыльной стороной ладони.

— Я тебя… — сам не знал, что хочу сделать с ней. Вернее, знал слишком хорошо.

Стоило ей попытаться вывернуться, толкнул обратно к столу, ухватил за хвост и заставил откинуть голову. Губами, покусывая, по её шее, чувствуя, как она дышит, как бьётся её сердце, как пульсирует венка. Рванул пуговицу на её джинсах, желая только одного – её.

— Если я стерва… — с придыханием, — ты кто?

Она касалась моего живота – вначале по свитеру, потом под него. Стоило мне почувствовать её руки голой кожей, не осталось ничего, помимо этого домика, помимо этой крохотной кухни.

— Тот, кому ты принадлежишь, — рывком оторвал её от стола и толкнул к стене, лицом от себя. Навалился на неё, спустил джинсы с её бёдер. – Тот, кто купил тебя, Ева, — склонился к её уху. – Тот, кто взял тебя себе.

— Назови ещё себя охотником, — она сдавленно, нервно засмеялась, слегка обернувшись ко мне.

— Если ты так этого хочешь, — прихватил зубами мочку её уха, поглаживая упругий округлый зад.

Чёрт возьми! Дёрнул молнию ширинки вниз, расстегнул ремень и нетерпеливо спустил джинсы. День был слишком поганым для того, чтобы у меня осталось желание расшаркиваться перед ней. Злость, бешеное возбуждение…

— Я охотник, ты – добыча, — дёрнул полы рубашки. Пуговицы, шальными блохами, запрыгали по полу, Ева то ли застонала, то ли опять засмеялась – хрен разберёшь. Ясно мне было только то, что от звука её голоса я окончательно сдурел. Что в ней напичкано такого, от чего меня выкручивает?! Сворачивает калачом?! Что, мать её за ногу?!

— Знаешь, — ладони её лежали на гладкой стене, запах ванили лез в нос, чёрный, прихваченный розовой резинкой с бусинами хвост болтался передо мной. Розовая резинка с бусинами… Зарычав, я опять грязно выругался, стянул её и отшвырнул в сторону. — Я не против, — она развернулась подо мной. Сам не понял как, оказалась ко мне лицом. – Не против быть твоей добычей, Руслан.

Глаза в глаза. Вызов. Пальцы её прошлись по моему животу. Очертив пупок. Она опустила руку ниже, но я не дал – перехватил запястье и снова развернул девчонку к себе задом.

— Даже если бы ты была против, это бы ничего не изменило, — прохрипел и вошёл в неё.

Резко, одним толчком, чувствуя дикое удовольствие уже от самого только понимания – она моя.

Изогнув спину, Ева громко, протяжно застонала, заскребла ногтями по стене. С новым моим толчком она всхлипнула, повела бёдрами, подаваясь навстречу.

Я ухватил её крепче, буквально впился в её тело. Чувствовал нежность кожи, её саму – ещё не до конца готовую принять меня, но уже безоговорочно откликающуюся, её столь же откровенное, как и моё собственное желание, и терял контроль над остатками здравого, что ещё были во мне.

— Твоя самоуверенность граничит с безрассудством, Руслан, — простонала она. Ладонь её соскользнула по стене вниз, пальцы сжались в кулак. Обручальное кольцо блеснуло камнями на безымянном, напомнив мне о том дне, когда я, сам не зная зачем, назвал её своей.

— Так оно и есть, — глубже и глубже в неё. Резко, так, что у самого в башке дико шумело. Возбуждение не ослабевало – становилось ещё яростнее. Я держал её за бёдра и насаживал на себя.

Отправить её подальше отсюда, чёрт возьми! Да, именно это я и должен был сделать!

— У тебя был шанс получить свободу, — обхватив её за шею, сжал. Не сильно – чтобы стало ясно, этого шанса у неё больше нет. – Был, Ева. Но ты не послушалась меня. Ты, малышка, меня никогда не слушаешься, — пригвоздил к стене, вогнал себя в неё до упора и ворвался языком во влажный рот.

Губа ныла от её укуса, и боль эта, как и вся она, вызывала во мне ощущение жизни. Дыхание её было сбивчивым, губы мягкими. Покусывая, я терзал их, гладил её задницу, шёлковое бедро и толкался в неё уже не так резко, но глубоко. Возбуждение раздирало вены, яйца готовы были взорваться. И как только я держался в те первые дни?! Главное, нахрена?!

Большим пальцем погладил её шею, её ключицы. Она перевела дыхание и тут же вскрикнула. Ударила кулаком в стену, протяжно застонала.

— Полгода назад я думал, что трахну тебя и всё, — накрыл её кулак ладонью, второй рукой коснулся живота.

— Что «всё»?

— Ничего, — прорычал. Тронул лобок, горячую плоть. Чёрт!

Перед глазами заплясали точки, кровь ударила не то в голову, не то наоборот окончательно отхлынула к члену. Не знаю, раскачивались ли только мы или ходуном ходил весь дом – плевать. Позади нас что-то упало, покатилось, потом ещё.

— В том-то и дело, что ничего, — её густая влага оказалась на моих пальцах. Рванул рубашку на ней до конца – последние пуговицы к другим, отлетевшим к стенам. Сзади что-то снова громыхнуло.

— Твоя кошка ревнует меня, — сиплый смешок Евы. Обеими руками я накрыл её груди. Идеально, как будто созданные для меня, они утонули в ладонях. Твёрдые соски, нежная плоть…

— У неё скверный характер, — с сипом.

Ева извивалась в моих руках, постанывала, натягивалась струной.  Мне хотелось видеть её лицо, её тёмные глаза с осколками янтаря в них, её шею, губы. От неё пахло запретом – женщина, к которой мне не стоило приближаться. Никогда не стоило. Родня Алекса, чтоб его! Сестра его драгоценной жёнушки, да ещё и… Мысль о том, что она должна была принадлежать другому только глубже вогнала клин – не отдам.

Озверевший, я развернул Еву к себе лицом. Наступил на штанину её джинсов, спустил до конца и, подхватив её за бёдра, впечатал в стену. Вошёл ударом. Вот они – янтарные крапинки.

— Руслан… — обхватив меня, она сама подставила мне влажную шею.

— Чёрт возьми, — услышав, как что-то позади, ударившись об пол разлетелось на осколки, процедил я.

— У твоей кошки скверный характер, — Ева нашла мои губы. Кончиками ногтей она царапала мою шею. Теперь она была не просто влажная – мокрая. Запах секса, звук секса, выталкиваемый из лёгких раскалённый воздух и темнота её расширенных зрачков – вот и всё, что было реальным для меня здесь и сейчас.

— У всех моих зверёнышей скверный характер, — отпустил одну её ногу, обхватил голову и уже сам стал целовать. Чувствовал, как она дрожит – вначале чуть ощутимо, но с каждым мигом дрожь её становилась заметнее.

Понятия не имею, как я ещё держался. Мне и шевелиться было не нужно, чтобы всё закончилось в ту же секунду. Но на этот раз хотелось не только этого – хотелось, чтобы бездна шоколадных глаз стала ещё бесконечнее, чтобы янтарь превратился в раскалённый уголь.

— Тебе только такие и нужны, — Ева прикусила мою губу. Откинула голову, стукнулась затылком о стену. Пальцы её судорожно сжались, дрожь прокатилась сильной волной, утягивая и меня.

В неё – мокро, до животного остервенения. Впился поцелуем в нежную шею и принялся вдалбливаться в неё, уже не соображая вообще ничего.

— М-м…— голос у уха. – М-м-м… А-ах… — она затряслась, напряглась, громко закричала. Проклятье! Меня едва не свернуло. Продолжая сдавливать её бедро, я опёрся локтём о стену и втиснулся в неё.

— Чёрт возьми… — просипел, чувствуя, как она сжимается вокруг моей пульсирующей плоти. – Чёрт…

— Твоя добыча, — шепнула она, хватаясь за мою шею.

Прижалась, и я, подняв её, кое-как дошёл до ближайшего стула. Сел и посадил её на колени. Она так и дрожала, волосы прилипли к вискам, ко лбу, губы были алыми. Закрыл глаза и почувствовал касание её пальцев, а потом – поцелуй. Положил руку на её шею и толкнул язык. Глубоко ей в рот, перебирая волосы, вдыхая запах ванили и чувствуя себя так, будто только что заново научился дышать.

18

Руслан

Стоя у плещущейся возле ног воды, я сжимал в кулаке пузырёк, содержимое которого только что вылил на песок. Всё, что осталось – тёмное пятно у мыска моего ботинка и почти неуловимый, перебитый солью травяной запах. Серое, слоящееся небо до конца ещё не просветлело. Рассвет, медленный, ленивый, как будто раздумывал, удостоить ли берег своим присутствием. Подбежавшая волна тронула мысок ботинка, попробовала на вкус тёмное пятно и, фыркнув каплями, отступила обратно.

Нутром я почувствовал, что не один. Ева. Бесшумно ступая по песку, она шла ко мне, но я не видел этого. Чувствовал. Дождавшись, когда она встанет рядом, обернулся к ней и одновременно с тем, как взгляды наши встретились, уловил запах кофе.

— Я подумала, что неплохо было бы начать утро с этого, — подала она мне один из бумажных стаканчиков, которые держала в руках.

Ничего не говоря, я взял его. Алекс, сукин сын! Ещё осматривая дом в первый раз я отдал должное приткнутой в боковом шкафу машине для приготовления кофе. Капучино, латте, американо, крепкий эспрессо – стоит только ткнуть пару кнопок. За что я любил этого гадёныша, так это за основательность и творческий подход.

— Где мы? – медленно цедя кофе из своего стаканчика, спросила Ева, глядя вдаль. – Что это за место?

— Слишком много вопросов с самого утра.

— Какая разница, с утра они или вечером, если ты всё равно на них не отвечаешь?

— Если я не отвечаю, зачем ты спрашиваешь?

— Надеюсь, что тебе надоест, — она повела плечами. Свободной рукой обхватила себя и посмотрела на меня. – Такое возможно?

Спросила она это с лёгкой улыбкой и в то же время я понимал – действительно ждёт. Ждёт, чтоб её, пояснений, откровений. Дурацкая бабская манера впутаться туда, куда впутываться им не стоит, даже если перед носом несколько раз промаячил знак «стоп». Добиться своего, выпытать кажущееся им очень важным, хотя на деле ничего важного для них в этом нет хотя бы потому, что есть вещи, решать которые они не приспособлены.

— Может быть, — я потянул её за край свитера, поставил перед собой. – Но не сейчас.

Так и есть, замёрзла. Оказавшись рядом, она тут же прижалась ко мне, и я запахнул полы куртки, укрывая её от ветра.

Кофе пришёлся весьма кстати. Утром, разделываясь с так и нетронутым с вечера мясом, я так и не включил кофемашину. Подставил чашку, насыпал зёрна, но кнопку не нажал. Несколько глотков воды – чтобы не разбудить раскинувшуюся на постели девчонку. Её волосы лентами лежали на подушке, падали на голые плечи. Сползшее одеяло обнажило её почти по пояс, и я мог рассматривать её до тех пор, пока кровь опять не превратилась в жидкую лаву, а в штанах не стало тесно настолько, что впору было нырнуть с головой в непрогретую воду.

Звук работающей кофемашины наверняка разбудил бы её, а этого мне не хотелось. Приступ неразумной сентиментальности, чёрт подери, лишившей меня чашки горячего с утра.

— Так где мы? – в голосе её больше не было требовательности. Тихий, мелодичный, он слился с тихим всплеском, с перекриком чаек. Сквозь толщу облаков блеснуло солнце. – Я совсем не помню, как мы ехали.

— Ты спала, — приподнял её свитер и провёл большим пальцем над краем джинсов.

Ева поднесла к губам стакан. Царапины на её ладони напомнили мне о случившемся вчера, и я, стиснув челюсти, мысленно пообещал себе, что разворошу осиное гнездо. До основания. Доберусь до каждого. Мало не покажется никому. Записка с прилагающимися к букету угрозами лежала в кармане вместе с пустым пузырьком. Несколько слов, чтобы дать мне понять – не суйся. Нет, так дело не пойдёт.

Но теперь придётся думать не только о собственной шкуре, а ещё и о Еве, потому как букет ясно говорил о том, куда именно придётся следующий удар.

— А ты нет? – по-прежнему стоя ко мне спиной, она обернулась.

— Пару часов.

Порыв ветра принёс с собой новые птичьи крики, вода шлёпнулась о большой, похожий на изрешечённое пулями сердце камень. Ночью, стоило Еве уснуть, я поднялся и, наскоро приняв душ, погнал автодом прочь от Грата. В городе оставаться нам не стоило. Был бы я один – хрен бы с ним, но с ней…

— Это то же море, Ева, — выговорил я, пока она не начала вытягивать ещё что-нибудь. – Здесь мы пробудем день, может быть два. Дальше будет видно.

— Понятно, — вздохнула она, помолчав пару секунд. Поняла, должно быть, что большего не добьётся, как бы ни старалась сделать это.

— Как ты себя чувствуешь? – она развернулась в моих руках. Стаканчик с её кофе оказался прямо между нами. У меня – чёрный, у неё – разбавленный молоком, пахнущий ванилью и корицей.

— Я в порядке.

Она качнула головой.  Пальцами прошлась по вывязанной на свитере косичке и посмотрела мне в лицо снизу вверх.

— Вчера ты тоже говорил, что в порядке, но в порядке ты не был.

— Я в порядке, Ева, — повторил, перехватив её руку. Пальцы у неё были тонкие, прохладные.  Вздохнув, она сделала шаг назад, обхватила стаканчик обеими руками и опять посмотрела на море.

— Жалко яхту… — подошла к самой воде.

— Не стоит о ней жалеть. Будет другая.

— У тебя вообще нет слабостей? – снова она обернулась. – Тебе всё равно, какие вещи тебя окружают, для тебя не имеет значения, ешь ты в ресторане или простые гренки… Твоя яхта… Мне казалось, что ты любишь её. У человека должны быть слабости. Даже у такого, как ты.

Ветер трепал её волосы, но она не обращала на него внимания. Грела пальцы о стаканчик и смотрела на меня. Небо за её спиной становилось всё светлее, волны почти касались резиновых сапог. Слабости. Их у меня всегда было не много. В последнее время, так и вовсе. Но с появлением в моей зависшей на постоянном репите моментов прошлого жизни янтарных искорок, шоколада глаз, наполненных вызовом, их заметно прибавилось.

— Есть, — ответил я.

— Есть? – она как будто не поверила. Даже в тоне мелькнуло раздражение напополам с сарказмом.

— Есть, — подтвердил я. Подошёл к ней. – Я люблю капучино. Капучино с ореховым сиропом.

— Но ты же всегда пьёшь чёрный кофе, — заправила прядку волос за ухо, но бродяга-ветер тут же опять взялся за дело.

На этот раз заправил уже я. Допил свой чёрный.

— Это не мешает мне любить капучино с ореховым сиропом, — провёл по её щеке. – Правда его редко где делают действительно стоящим. — Взял за подбородок и коротко поцеловал. Ваниль, кофе, корица и мягкость её губ. Этот вкус забыть у меня уже не выйдет, даже если всё остальное канет в небытие.

— Надень куртку, — кивком указал я в сторону автодома.

— Зачем?

И что у неё за манера сыпать вопросами? Отдал ей пустой стакан.

— Позавтракаем там, где готовят отличный капучино с ореховым сиропом и подают отличный глинтвейн.

— Глинтвейн на завтрак?

— Почему бы и нет?

— Потому что глинтвейн обычно пьют по вечерам, — она допила свой кофе, засунула один стакан в другой и пошла обратно к машине.

Я смотрел ей вслед. Тонкая, изящная, в тёмных джинсах и мужском свитере, здесь она была как будто на своём месте. Под низким слоёным небом, в проклятом, сгнившем начисто городе. Рядом со мной, несколько лет проболтавшимся между небом и землёй и всё ещё до конца не уверенным, что вернулся обратно.

— Ты не идёшь? – остановившись у кабины, громко спросила Ева.

Я только махнул ей рукой, молча приказывая сделать то, что я сказал. Поджав губы, она нырнула в кабину. Я же вытащил из кармана уже пустой бутылёк. На дне ещё осталась капля сильнодействующего снотворного. Сжал и что есть силы запустил в море.

— Прости, дружище, — когда бутылёк исчез в воде, проговорил я, вспомнив, как недавно Ева скормила волнам пепел. – В последнее время тебя пичкают всякой дрянью.

Невесело усмехнулся уголком губ и пошёл следом за девчонкой, ставшей моей главной слабостью. Слабостью, какой до этого в моей жизни ещё не было.

19

Ева

Не знаю, как называлось местечко, куда привёз меня Руслан. Как ни пыталась я разглядеть указатели, ничего не вышло. Их просто не было.

— Выходи, — скомандовал он, остановив автодом напротив одноэтажного квадратного домика с каменными стенами. Над входом я различила вывеску, дальше по улице тоже стояли дома, уже, судя по всему, жилые. На противоположной стороне приютился крохотный магазин, похожий на те, что я видела в старых фильмах, рядом – аптека.

Я обернулась к Русу.

— Это посёлок? – спросила, не спеша открывать дверь.

Руслан наградил меня тяжёлым взглядом. Всё утро он казался мне задумчивым. И дело было даже не в молчании, сопровождавшим нас во время недолгого пути от моря. К этому я уже начала привыкать.

— Тебе не приходило в голову, что ответы на некоторые вопросы знать тебе не нужно ради собственного же блага? – сказал он это без раздражения, но тон его заставил меня напрячься.

Приходило ли мне подобное в голову? Не знаю. За последние несколько дней в голову мою приходило столько всего, что подобные вопросы меня не волновали.

— Я не Лиана, — ответила я.

— При чём тут Лиана?

— При том, что у меня создаётся впечатление, что ты сравниваешь меня с ней, — пояснила, глядя на него с той же мрачностью, с которой он смотрел на меня. — Я не Лиана, Рус, повторяю тебе. Я не собираюсь сидеть и ждать, пока ты разберёшься со своими проблемами. Меня не устраивают те крохи, которыми ты вечно меня пытаешься накормить. И если я спрашиваю, где мы, если я спрашиваю, что происходит, значит, я хочу знать это, — договорив, я открыла машину и вышла на улицу.

Хлопнула дверцей и, не дожидаясь Руса, пошла к каменному домику с вывеской «Сеньора Франческа». Франческа…

Судя по кладке, дом был очень старым. Щербатое крылечко, массивные чугунные перила. Борющееся с облаками солнце выглянуло на секунду и опять скрылось. Я услышала, как позади хлопнула дверца машины, но не остановилась.

Что-то между нами с Русланом поменялось, я чувствовала это. Только что? Только в какую сторону? Как уснула вчера, я не помнила. Прижалась к нему, наполненная приятной истомой, растерзанная и измотанная им, вдохнула едва уловимый запах его одеколона, губами дотронулась до тёплой кожи. Голая, лежала рядом с ним и понимала – другого я не хочу.

Ни другого мужчину, ни другой жизни, ни другого кольца на пальце.

За спиной раздались шаги. Спустя пару секунд Руслан догнал меня и, ничего не говоря, первым поднялся на крыльцо. Я следом.

— Выбирай столик, — бросил он и, закрыв дверь, перевернул висящую на ней табличку «открыто» обратной стороной. Было открыто, стало закрыто.

Самоуверенность его не знала границ. Состоящий всего из нескольких столиков зал был пустым, но меня бы не удивило, что если бы это было не так, он бы просто-напросто выставил всех за дверь. Не потому, что для нас не нашлось бы свободного столика – потому, что здесь и сейчас он хотел это место в полное своё распоряжение. Как, это тоже окончательно мне стало ясно вчерашним вечером, хотел он в полное своё распоряжение меня.

— Руслан, — не успела я отойти от Руса, из подсобного коридорчика появился пожилой сухопарый мужчина. Седые волосы его были собраны в хвост, на надетую на выпуск рубашку накинута шерстяная жилетка.

Это и есть та самая сеньора Франческа? Я встретилась с ним взглядом. Чёрные глаза. Пожалуй, даже темнее, чем у самого Руса.

— Давно ты не был в наших краях, — снова обратился мужчина к Руслану, подойдя ближе. Пожал ему руку.

— Даже слишком, — согласился Рус. – Здесь тихо?

— Как в склепе, — губы Седого искривились. Взглядом он указал на меня. Вопрос не прозвучал, но Русу хватило и этого.

— Она со мной, — без лишних объяснений. Мужчина удовлетворённо кивнул.

Дверь забегаловки открылась и, несмотря на табличку, в зале появились двое мужчин.

— До обеда закрыто, — бросил хозяин, стоило им войти. Потеряв к ним всякий интерес, он указал на столик у стены. – Садитесь. Я сейчас подойду.

— Захвати с собой два фирменных капучино и большой стакан глинтвейна, — уже направляясь к столику, бросил Рус.  – И, пожалуй, большую порцию колбасок с прованскими травами. Франческа готовит их всё так же, надеюсь?

— Есть вещи, которые можно изменить, только отправив человека в могилу, — губы Седого опять искривились. – С её колбасками так же.

Слушая продолжающийся ещё с минуту разговор, я уселась за столик. Стулья были тяжёлыми, деревянными, но на удивление удобными, как и столы. Кое-где на стенах виднелись выбоины, следы от копоти. К своему удивлению, я поняла, что тут есть камин. Покрытый копотью, со стоящей рядом кочергой, он точно служил не одним лишь предметом интерьера.

— У твоего знакомого довольно специфическое чувство юмора, — заметила я, когда Руслан сел напротив. – Франческа, как я понимаю, его жена?

— Да, — он открыл меню, быстро пробежался по нему и отложил в сторону. – Так что ты говорила насчёт Лианы?

— Если таким образом ты решил продолжить разговор о жёнах, это не самый удачный вариант, — заметила я. – Ты прекрасно понял меня, Руслан. Не делай вид, что это не так.

— Было бы хорошо, если бы ты тоже поняла меня, — как и в машине, говорил он без раздражения, но жёстко.

Я поджала губы. Положила на столик ладони.

— Как я понимаю, уезжать ты не собираешься, — Руслан даже не пытался придать голосу хоть сколько-то вопросительную интонацию. Оно было и ни к чему.

— Ты правильно понимаешь.

— И что мы будем с этим делать?

— Это зависит не только от меня, — сказала я серьёзно. В его вопросе, прозвучавшем до этого, тоже не было легкомысленности, пусть даже уголки губ немножко приподнялись.

Уединение наше снова нарушил Седой. Подойдя, он поставил перед нами две большие чашки. Массивные, с толстыми стенками, они до краёв были наполнены кофе.

— Глинтвейн сейчас или позже? – спросил он, обращаясь к Руслану.

Тот подтянул к себе чашку, сделал глоток и с удовлетворением откинулся на спинку стула.

— Принеси сейчас. И прихвати с собой домашний сыр с тёплыми булочками. В меню я их не нашёл, но уверен, что без них эта развалюха давно бы закрылась.

— Вряд ли, — чёрные глаза Седого блеснули. – Но в одном ты прав – в меню ни того ни другого нет. Глинтвейн уже готов. Не сомневался, что ты не захочешь откладывать это на потом.

Больше ничего не сказав, он опять скрылся в подсобном коридоре. До тех пор, пока на столике не появился стакан и тарелка с ещё тёплыми булочками, мы молчали. Не знаю, на что рассчитывал Руслан, разом заказав всё это. Сам он продолжал пить кофе.

— И с чего я должна начать? – не притронувшись ни к чашке, ни к стакану, с сарказмом осведомилась я. Вопрос будто бы заставил его задуматься. Качнув головой, я подтянула к себе глинтвейн. Запах пряностей был настолько соблазнительным, что удержаться я не смогла. Сделала глоток и едва не застонала от удовольствия.

— Божественно, — улыбнулась, вынужденная согласиться – лучшего глинтвейна я не пробовала. Хотя опираться на мой опыт было бы слишком – я вообще мало что пробовала. По венам побежало тепло, на языке остался терпко-пряный привкус.

Разломив булочку, Рус отрезал толстый ломоть от головки сыра и подал мне.

— Этот посёлок находится примерно в двухста километрах от Грата, — сказал он, когда я взяла хлеб с сыром. К аромату пряностей примешались другие – свежего молока и ржи.

— Название у него есть?

— Местные называют это место Серым камнем, — сделав себе точно такой же бутерброд, сказал Рус. – Когда-то это было немецко-итальянское поселение. На картах оно не всегда обозначено.

Я откусила сыр, оторвала кусочек булочки. Бутерброд, сделанный Русом, был толстым, и я боялась показаться смешной, кусая его.

Что изменилось от того, что я узнала, где мы? По большому счёту, ничего. Но я хотя бы перестала чувствовать себя так, будто нахожусь в невесомости, так, будто от моего мнения ничего не зависит. Неразумно, и всё-таки. Отпила ещё немного глинтвейна.

— Брось ты эти манеры, — когда я хотела отломить булочку снова, резко выговорил Рус. – Кусай.

Я замялась, но всё-таки впилась в хлеб зубами. Придержала пальцами ломоть сыра, вытерла уголок губ.

— Ева, — позвал Руслан.

Я вскинула голову, ожидая насмешек. Но наткнулась на его пристальный и очень серьёзный взгляд. Ни намёка на улыбку или ухмылку. Пусть даже пронизанную пренебрежением.

— Ты готова стать моей женой? – спросил он негромко. – Не просто носить кольцо, а в самом деле стать моей женой?

Я так и замерла с надкусанным бутербродом. Сыр, съехав, шлёпнулся на тарелку предо мной, а я сидела, чувствуя вкус молока на губах, запах пряного вина, тепло кружки и взгляд Руслана. Взгляд, чернотой проникающий в мою сущность.

— С чего такая честь? – я всё-таки смогла взять себя в руки. Старалась казаться непринуждённой, хотя внутри всё так и колотилось.

Первое оцепенение сменилось непониманием. Показывать ему, насколько сильно взволновали меня его слова, я не хотела, но от желания моего мало что зависело. Подцепив пальцами сыр, я вернула его на ржаную булочку и прямо посмотрела на Руслана. Вопрос мой так и висел между нами в воздухе.

— Если отделаться от тебя всё равно не получится, — немного помолчав, всё-таки заговорил он, — мне подумалось… Чёрт подери, так я буду хотя бы знать, какого дьявола вожусь с тобой.

Фыркнув, я отложила бутерброд на тарелку и, взяв стакан с глинтвейном обеими руками, тоже откинулась на спинку стула. Потягивая тёплое вино, рассматривала Руса.

— Мало походит на признание в любви.

— Главное, чтобы достаточно походило на предложение узаконить кольцо, которое ты таскаешь на пальце. Так что скажешь?

Разумнее всего было бы послать его к чёрту. Нет. Разумнее всего было бы уехать сразу же после того, как я отдала ему ключи. Ещё разумнее – вообще не приезжать в Грат.

Достав из стакана дольку апельсина, я съела пропитанную вином мякоть и отложила корочку на тарелку. Опять посмотрела Русу в глаза. Тьма сгустилась. Тьма его взгляда, тьма, которая бежала в моей крови с того самого мига, как я впервые увидела его. Как в липнущем к бёдрам платье уселась на сиденье его машины.

— Разве для тебя важны формальности? – спросила я тихо. Теперь уже без язвительности, без попытки держаться с ним на равных.

— Нет, — сидя друг напротив друга, мы смотрели друг другу в глаза, ведя взглядами диалог, невозможный в словах. – Но, — линия жёсткого рта изогнулась, уголок дёрнулся. – Белое платье, цветы… Как насчёт роз? Ты любишь белые розы, Ева?

— Лучше алые, — на этот раз достала яблоко. Такое же тёплое и душистое, как апельсин. С утра я не позавтракала и теперь чувствовала себя немного опьяневшей и оттого смелой даже больше, чем могло бы быть без вина.

— Тогда красные, — новая сдержанная усмешка. – Пригласишь подруг, если захочешь.

Я тихонько засмеялась. Сдавленно, сипловато. Уронила голову на ладони и, накрыв лицо, со стоном помотала ею. Не была бы я уверена в обратном, подумала бы, что это мне снится.

Порывисто выдохнула и, распрямившись, поймала на себе его взгляд. Всё такой же тяжёлый, гнетущий и тёмный. Как будто… ему не было всё равно. Ещё одна долька апельсина. Ему действительно не было всё равно – я поняла это по тому, как надулась венка на его виске, как напряглись сухожилия.

— Хочу, — сказала я тихо и просто.

Заткнутая подальше гордость зашипела, хлестнула колючим хвостом по самолюбию, но я не позволила ей разгуляться. Потому что большего, чем Руслан сказал, большего, чем он предложил, ждать не стоило. Нырнуть с головой в его темноту – вот и всё, что мне оставалось. Да я и так уже сделала это.

— Давид, — гаркнул Руслан, только слегка повернувшись в сторону подсобок и опять устремил взгляд на меня.

Я чувствовала, как пылают щёки, как отбивает удары сердце. Подтянула к себе кофе и собрала губами ещё не осевшую пенку. Кофе был таким же божественным, как и всё остальное. Если эта Франческа реальна, она не женщина – ведьма.

— Чего тебе? – осведомился выглянувший из коридорчика Седой. – Если ты насчёт колбасок…

— Колбаски никуда от меня не денутся. Принеси нам ещё два глинтвейна, — отозвался Рус, по-прежнему глядя на меня, и только потом посмотрел на хозяина. – Эта женщина только что согласилась быть со мной до самого смертного одра.

— Вообще-то, я согласилась официально стать твоей женой, — вставила я, не сумев сдержать лёгкую улыбку.

— Одна и та же хренотень, — ответил вместо Руса Давид. Теперь я удостоилась куда более пристального внимания.

Какое-то время он оценивающе смотрел на меня, сунув руку в карман жилета, потом мотнул головой.

— Позаботься о нём хорошенько, девочка. Этот парень только кажется говнюком. Знаешь, что я тебе…

— Кончай болтать, — оборвал его Руслан.

По тому, как они переглянулись, я поняла, что продолжения ждать не стоит. Поняла я, и что дружба, связывающая этих двоих, не начинается и не заканчивается капучино с ореховым сиропом и глинтвейном.

— Когда-то Руслан спас мою шкуру, — прежде, чем уйти, всё-таки договорил Седой. – Вытащил меня из дерьма, когда больше никто не захотел в это ввязываться. Тебе достался хороший парень.

— Я знаю, — неловко ответила я, хотя на самом деле знала не многим больше, чем полгода назад.

Только одно – я хочу остаться с ним, хочу быть его.

Не прошло и минуты, как Давид принёс глинтвейн. На этот раз говорить ничего он не стал, только поставил на стол между нами блюдце с шоколадным пирожным в виде сердечка, сбоку от которого лежала шипастая алая роза.

— Мне нравится наша помолвка, — я пригубила вино, но ставить стакан не стала. – Рус… можно я скажу тост?

— Тост? – теперь мои слова позабавили его, но придавать значения его пренебрежительному смешку я не стала.

— Да, — приподняла стакан выше. — За жизнь, — протянула руку и коснулась стакана Руслана.

Пренебрежение его никуда не делось, но возражать он не стал.

— Это весь твой тост?

— Весь.

Усмехнувшись, он сделал глоток и проговорил:

— Поженимся, когда всё закончится.

— Что закончится? Ты о взрыве?

— И о нём тоже.

Расспрашивать его мне не хотелось. Сейчас, так точно. По крупицам вытягивать детальки, вызывая тем самым злость. Поджав губы, я мельком глянула в окно и взялась за сыр с хлебом. Вчера вечером толком я так и не поела, утром тоже.

— Мой отец оставил в Грате много грязи, — стоило мне отломить сыр и положить его в рот, сказал Руслан. – В те времена, когда город принадлежал ему, здесь творилось чёрт знает что. Думаю, не надо объяснять тебе, что такое порт?

— Ты имеешь в виду контрабанду? – уточнила я, не отрываясь от еды.

— Если можно так выразиться. Контрабанда бывает разной, Ева. Но да, в целом, что касается порта, именно это я и имею в виду, — он говорил очень жёстко, сдержанно. Было понятно, что каждое произнесённое слово взвешенно. – Как мог, я пытался повлиять на это.

— Именно с этим связанна та авария, после которой ты был в коме? – я приоткрыла рот. – Покушение… Это ведь было покушение?

— Да. – Руслан взял стакан с глинтвейном и, как я до этого, приподнял его. – За жизнь, Ева.

— За жизнь, — повторила я.

Стёкла стаканов опять соприкоснулись, как и наши взгляды. Что много он не скажет, я понимала, но надеялась услышать ещё хоть что-нибудь.

Стебель лежащей возле пирожного розы попал под донышко моего стакана, когда я ставила его, но вино не вылилось. Руслан поймал мою руку, накрыл своей. Шип розы упёрся в мою ладонь, как предупреждение. Я не обратила на него внимания. Вытянула кисть и провела пальцами по руке Руслана, по содранной коже, по ссадинам на костяшках.

— Это кто-то из прошлого взорвал твою яхту?

— Нет, — Рус убрал руку. – После смерти отца повылезало много крыс.  Они и сейчас продолжают лезть, Ева. Некоторых удалось потравить Ренату. Но несколько месяцев назад из порта Грата начали переправлять… контрабандный товар.

Перед последними словами он сделал недолгую паузу. Прозвучали они особенно жёстко, хотя и были сказаны прежним тоном. Контрабандный товар?

— Что за товар?

Слова его меня не поразили, скорее дали ответы на некоторые вопросы. Вот оно, значит, что. Теперь мне стало всё ясно. Выходит, Руслан не просто так перебрался из особняка в барак, не просто так болтался в порту.

— Это не важно, — пресёк он мои дальнейшие расспросы. – Те, кто этим занимается, прикрываются именем моего брата. И мне это очень не нравится. В Грате не безопасно, Ева. Сейчас – особенно. Поэтому, я тебя очень прошу, не лезь туда, куда тебе лезть не нужно.

— Неужели этим некому заняться кроме тебя?

— Некому, — отрезал он, и мне стало ясно – всё. Больше мне знать ничего не положено. Теперь действительно всё.

— Передайте жене, что ничего вкуснее я в жизни не ела, — попросила я, когда мы уже стояли возле автодома.

Давид вышел, чтобы проводить нас. Я надеялась, что увижу и Франческу, но этого не случилось.

— Готовит она просто потрясающе, — мягко улыбнулась. – Я бы с удовольствием взяла у неё несколько кулинарных уроков.

Руслан открыл дверцу машины и поставил на сиденье накрытую вафельным полотенцем плетёную корзину, принесённую Давидом в момент, когда мы уже собирались уходить. Судя по запаху свежего хлеба, который я уловила, в ближайшие пару дней о еде мы могли не беспокоиться.

— Обязательно передам, — взглядом проследив за скрывшимся в автодоме Русланом, Давид молча посмотрел мне в лицо. Теперь уже не оценивающе, но всё равно так, как будто раздумывал над чем-то. – Руслан сложный человек, Ева, — выговорил он наконец. – Просто тебе с ним не будет. Но если он решил жениться на тебе, это очень много значит. Поверь мне, малышка.

Ответить я ничего не успела. Вновь появившийся Рус спустился с ведущей в кабину приступки. Подошвы его тяжёлых ботинок оставили на влажной земле отпечатки, когда он, пройдя мимо меня, пожал руку Седому. Тот дёрнул его на себя, хлопнул по спине. Губы его искривились.

— Привози её к Франческе. Думаю, я смогу убедить эту бестию поделиться десятком рецептов с твоей девочкой.

— Привезу, — ответил Руслан. Он, вроде бы, всё так же улыбался, но я чувствовала, что улыбка стала другой. Более… глубокой.

Чем больше мы находились рядом, тем сильнее я улавливала малейшие перемены в нём. Никогда раньше я не замечала таких мелочей, просто не придавала им значения. Взгляд, движение рук, губ, интонация.

Выглянувший луч солнца прошёлся по волосам Давида, заиграл на них серебристым блеском, мазнул по мокрой земле, по покрытым щетиной скулам Руса. На прощание мужчины снова пожали друг другу руки.

— Иди в машину, — приказал Рус, когда Седой направился к каменному дому. Заходить внутрь он не стал – остановился на крыльце и, достав из кармана пачку сигарет, закурил, смотря в нашу сторону.

Сам Руслан внимательно осмотрел машину и только потом обошёл её. Уселся за руль и, дождавшись, когда я сяду рядом, завёл двигатель.

— С женой Давида что-то не так? – спросила, когда постройки скрылись из вида. Деревья, стоящие по обеим сторонам от дороги, беспокойно шумели, солнце опять скрылось.

Асфальта тут не было, колёса то и дело попадали то на кочки, то в выбоины. От стоящей рядом со мной корзины исходил потрясающий аромат. Учуяв его, Жордонелла запрыгнула на сиденье и принюхалась. Мяукнула и села рядом. Подняла голову и мяукнула снова, то ли недовольная, что не удалось забраться под полотенце, то ли ожидающая к себе внимания.

— С чего ты взяла? – Рус быстро глянул на меня.

— Не знаю, — погладила кошку, почесала за ушками. – Мне так показалось.

— Она не любит незнакомых людей, — нехотя ответил он.

— Почему?

— Потому что жизнь научила её быть осторожной, — хоть сказал он это относительно незнакомой мне Франчески, я записала слова на свой счёт. Потому что они были адресованы именно мне и служили предупреждением. – К тому же, она не может говорить.

Я приоткрыла рот, собираясь задать очередной вопрос, но пришедшая на колени Жордонелла отвлекла меня. Это было к лучшему. На сегодня вопросов достаточно и ответов, пожалуй, тоже. И для меня, и для Руслана.

Не задерживаясь, Жордонелла прошлась по моим ногам и оказалась рядом с Русланом. Примостилась на самом краешке сиденья, опять мяукнула, перебирая лапами в ожидании ласки. Рус небрежно провёл ладонью по её боку, не глядя, почесал, и она тут же замурлыкала, подставляя ему голову. Мои руки ей, видимо, пришлись не по нутру.

— Ну и чёрт с тобой, — глядя на млеющую кошку, бросила я и, взяв клатч, достала телефон.

Собираясь, я всё-таки нашла в квартире у Лианы зарядное устройство. На берегу сигнала не было, теперь же на экране высвечивалось несколько уведомлений о входящей почте. В основном, рассылка от модных бутиков, где мы со Стэллой побывали во время путешествия по Европе. Открыв фотографию изящных босоножек, я глянула на свои резиновые сапоги. Подумала и оформила заказ, добавив к босоножкам сумочку и заколку в виде завитой ракушки с жемчугом. Интернет пропал и появился снова, после чего окончательно исчез.

Убрав телефон обратно, я стала наблюдать за дорогой. Каменистая, покрытая рытвинами, она сменилась более ровной, деревья стали реже. Снова дождь…

— Не хочешь позвонить сестре?

Наткнувшись на взгляд Руслана, я отрицательно качнула головой.

— Не хочу.

— Может быть, всё-таки стоит?

— Может быть, и стоит, — не стала я спорить. – Но я не хочу.

— Если это принципиальность, вряд ли оно того стоит, — несмотря на начавший накрапывать дождь, Рус опустил стекло.

Свежий, наполненный запахами земли, озона и молодой листвы воздух проник в салон. Там, где я выросла, воздух был совсем другим – сладким. Вот только он не пах свободой.

— Как бы ты ни злилась на Стэллу, пойми одно – то, что она сделала, она сделала только потому, что заботится о тебе.

— Я устала, Руслан, — может быть, сказала я это с излишней горячностью, но пытаться что-то объяснить мне было не нужно. Это вызывало во мне только гнев. – Устала от того, что все пытаются построить мою жизнь за меня. Стэлла… Это не забота. Забота – это когда ты болеешь, а сестра приносит тебе горячий чай и уговаривает выпить молоко с мёдом. Это когда идёшь в магазин и думаешь не только о себе. А то, что сделала она… Я даже говорить об этом не хочу!

— Каждый проявляет заботу как умеет, — на меня Рус не смотрел. Одна его рука лежала на руле, вторая на боку свернувшейся на коленях кошки. – Позвони сестре, Ева, — уже более настойчиво.

— Я не буду звонить ей, — повторила, борясь с желанием встать и уйти в комнату. Что-что, а мои отношения со Стэллой его точно не касаются.

— Ты ведь ничего не знаешь о ней. Прежде, чем жечь мосты, тебе бы стоило понять, почему она сделала именно так.

— Прежде, чем учить чему-то меня, — в тон ему ответила я, — тебе бы стоило разобраться в отношениях с собственным братом. Когда ты сделаешь это, тогда мы поговорим о Стэлле.

Не глядя на него, я поднялась и, забрав корзинку, ушла в комнату.

Зря он напомнил мне о сестре. Среди уведомлений о непрочитанной почте был один пропущенный вызов – от неё. Но перезванивать я не собиралась. Всё, что нужно было, я ей уже сказала. Если она хочет извиниться, пускай напишет сообщение. Только к чему мне её извинения?! Да и вряд ли сестрица снизойдёт до подобного.

Отнеся корзинку в кухню, я ответила Лиане на её вопрос о том, как мы. Предусмотрительно не стала уточнять где мы находимся, написала только, что всё в порядке и, присев на край не застеленной постели, глянула на измятые с ночи простыни. С детства не любила заправлять кровать. Как же ругала меня за это Анна…

Воспоминания, мысли о прошлом затягивали. Подойдя к скрытому плотной шторкой окошку, я отдёрнула её. Деревьев уже не было, вместо них – тянущаяся вдали полоска сливающегося с серым, темнеющим небом моря. То ли обратно Руслан решил поехать другой дорогой, то ли…

— Куда мы едем? – без предисловий спросила я, вернувшись в кабину. Уселась рядом с ним, гадая, дождусь ли от него ответа после того, как сказала про брата.

— Домой.

— Домой? – ответ ввёл меня в некоторое замешательство. – Ты же сказал, что мы пробудем здесь несколько дней.

— Я передумал, Ева. Мы едем домой.

20

Ева

Сквозь окно в спальне Руслана я наблюдала за тем, как одна за другой на территорию дома въехали четыре чёрных машины. Стёкла были тонированными, но отсюда я в любом случае не смогла бы различить, сколько человек находится в каждой из них. Оно мне и ни к чему. Развернувшись к дому широкими, квадратными носами, внедорожники выстроились в ряд у ограды. Дверцы захлопали, возле машин появились фигуры в чёрном.

Вздохнув, я поднесла к губам бокал с лёгким фруктовым вином, которое налила ещё около получаса назад и к которому так и не притронулась.

За прошедшие с нашего возвращения в дом два дня Руслан превратил его в самую настоящую крепость. По всему периметру территории была выставлена охрана, сам дом проверили сверху донизу, обслуживающему персоналу покидать особняк было запрещено. Как и мне самой.

Вино было приятным, немного сладковатым и всё ещё прохладным. Пригубив его, я хотела поставить бокал обратно, но так и не сделала этого. Услышала раздавшееся за дверью мяуканье, настырное поскрёбывание когтей о дерево и решила, что проще пустить Жордонеллу в спальню, чем делать вид, что не замечаю её.

Сделав это, я вернулась к окну. Самого Руслана я почти не видела. Уходил он рано, ещё до того, как я просыпалась, и только вечером мне удавалось урвать немного для себя. Минуты, наполненные струящимся по венам возбуждением, влажными поцелуями и одним на двоих ритмом.

— Вообще-то, здесь занято, — обратилась я к трёхцветке, когда та, потеревшись о мои ноги, запрыгнула на постель.

Презрение, с которым она на меня смотрела, было даже сильнее, чем в первые дни после моего возвращения. Пройдясь по покрывалу, она развернулась ко мне задом и легла на ту половину, где спал Рус.

— Боюсь, что мы с тобой не соперницы, — снова обратилась я к ней, когда она приподняла голову.

Жордонелла широко зевнула, продемонстрировав мне острые зубы и розовый язык, и принялась вылизываться.

Вслед за первыми четырьмя, в ворота въехало ещё две машины. Были ли другие, я не знала и не хотела знать. Отошла от окна и, усевшись в мягкое кожаное кресло всё с тем же бокалом вина, взяла томик Шекспира на языке оригинала. В находящейся на первом этаже библиотеке было много книг на английском. Чуть меньше – на испанском, итальянском. Нашлось даже две на финском, но его я совсем не знала и потому не смогла прочитать даже аннотации.

Однако, не успела я открыть дорогой, с золотистым теснением переплёт книги, кто-то постучал в дверь.

— Да, — ответила, мигом подняв голову.

В дверях появилась веснушчатая, немного курносая девушка с вьющимися у висков рыжеватыми волосами. Новая экономка Руса. Где он её нашёл, понятия я не имела, а спросить возможности пока не выдалось.

— К вам приехала Стэлла Эдуардовна Аверина, — так и стоя на пороге, сообщила она.

Я напряглась. Чёрт возьми! Что ей здесь понадобилось?! Ко встрече со Стэллой я была не готова. Мысли мои занимало совсем другое. В Грате действительно происходило что-то неладное, и теперь, когда Руслан перестал отмалчиваться, мне стало это яснее ясного. То, что он называл контрабандой, было больше, чем просто незаконно привезённая рыба или фрукты. Алкоголь? Запрещённые препараты? Что-то грязное и приносящее большие деньги.

— Разрешить охране пустить её? – снова подала голос экономка.

— А её ещё не пустили? – я отложила книгу на столик. Взяла вино и встала.

— Нет. Руслан Каримович дал распоряжение пускать её, только если вы разрешите, Ева Эдуардовна.

Не подходя к окну, я посмотрела в сторону ворот. Там действительно стояла машина. Чёрная, которую я уже видела из окна квартиры Лианы или похожая на неё. Ни тогда, ни сейчас чётко я её не видела.

— Нет, — сказала негромко и, обернувшись к экономке, повторила: — Нет.

— Хорошо, — кивнула та.

Совсем ещё молодая, выглядела она безобидно. Прошлая тоже казалась мне безобидной до момента, когда, уведя в сад под предлогом выпить вместе чай, подсыпала какую-то дрянь и вернула Борису.

Дверь за ней закрылась. Я вернулась в кресло, но читать желания уже не было. Отпила вино. Сладковатое, теперь оно показалось мне приторным. Или горьким. Поджав под себя ноги, я свернулась, подобно лежащей на кровати Жордонелле.

Зачем могла приехать Стэлла? Поговорить? Нет. Приехала она затем, чтобы в очередной раз напомнить, что она знает жизнь куда лучше меня самой. Что она старше, опытнее. Что она, чёрт подери, знает, что я должна делать!

Взяв лежащий тут же телефон, я открыла галерею с фотографиями и пролистала сделанные во Франции снимки. Было их не так много, но почти на каждом мы с ней вдвоём. Рус сказал, что я почти ничего не знаю о ней. Ведь и правда, не знаю. Но и она ничего не знает обо мне. И поэтому не ей решать, с кем мне быть и кого любить.

— Ничего не скажешь?  — я подошла к стоящему у камина Руслану. От танцующих язычков пламени исходил жар, и я, приподняв руки, подставила их теплу. На улице опять шёл дождь. Похолодало так, что создавалось впечатление, что сейчас не конец апреля, а самое начало весны.

— Что я должен сказать? – Руслан развернулся ко мне.

Вздохнув, я убрала ладони. Теперь мы стояли лицом друг к другу на расстоянии вытянутой руки. Нужно было попросить его подстричься, но мне нравилось зарываться пальцами в волосы на его затылке, и я не делала этого. Ещё мне нравилось, как колется его щетина, хотя на коже потом оставалось раздражение. Мне нравились лиловые отметины на шее, пусть даже приходилось прятать их под высокими воротниками.

— Тебе ведь прекрасно известно, что приезжала моя сестра.

— Всё, что я хотел тебе сказать насчёт неё, я уже сказал, — он взял меня за руку и потянул к себе. – Дальше – дело твоё.

Моё. Только почему-то я вдруг почувствовала себя недостаточно взрослой для того, чтобы справиться с этим в одиночку. Сделанные во Франции фотографии напомнили мне о днях, когда Стэлла была единственной, с кем я могла просто поговорить. Моя родная сестра. Чужая родная сестра, прекрасно знавшая о том, что меня не оставляют мысли о Руслане и в тайне от меня давшая ему весьма категоричный совет не приближаться ко мне.

Выдохнув с тихим стоном, я послушно прижалась к Русу и, обвив его шею руками, встала на носочки. Прикрыла глаза, почувствовав его губы на своих и впустила язык. Он целовал меня неспешно, с абсолютным пониманием, что теперь я уже никуда не денусь. Охотник.

Укусив его за губу, я отступила.

— Есть ещё кое-что, — поймав взгляд, сказала и, подойдя к низкому столику, взяла пришедший сегодня конверт. Достала приглашение и протянула ему.

Прочитав, он кинул его на каминную полку.

— Мы туда не пойдём.

Взяв приглашение, я убрала его обратно.

— Пойдём, — так же твёрдо сказала я. – Я хочу пойти.

— Сейчас не лучшее время, чтобы ходить по таким сборищам, — покривил он губами.

— У тебя всегда не лучшее время! – немного разозлилась я. – Я хочу пойти на этот бал, Рус. Тем более, он почти через месяц.

Руслан недовольно поджал губы. Взял кочергу и подвигал поленья в камине, затем приставил её к решётке и опять посмотрел на меня. Всё это время я молчала. Благотворительный бал, приглашение на который я нашла среди почты этим утром, проводился в Грате каждый год и был не просто одним из сборищ.

— Это не сборище, Рус, — упрямо сказала я, на этот раз не собираясь отступать от своего. – Это бал дебютанток.

Зрачки его превратились в угли с отражением огня. Черты лица заострились. Он смотрел на меня, ничего не говоря, я – на него.

— Это президентский бал, Ева, — наконец сказал он. Взял у меня конверт. Я побоялась, что Рус кинет его в огонь, но он снова положил на каминную полку. – Ты понимаешь, что это значит?

— Понимаю, — я так и не отводила взгляда. – Я хочу пойти туда, Руслан, — повторила ещё твёрже. — Хочу.

— Упрямая девчонка, — с досадой бросил он, схватил меня за широкий ворот свитера и рывком подтянул к себе. – Чёрт возьми… — что он хотел этим сказать, я так и не поняла. Новый поцелуй. Не такой, как первый – грубый, жёсткий, резкий, показывающий власть этого мужчины надо мной. Зубы наши лязгнули, языки столкнулись.

Зарывшись пальцами в отросшие волосы Руслана, я крепко сжала их, отвечая ему порывисто, жарко, яростно. Кровь стала горячей, как огонь в камине, и густой, как вишнёвое вино, низ живота заныл предвкушением.

— Я хочу пойти туда, Руслан, — повторила глухим шёпотом. – И мы пойдём, ясно тебе? Пойдём на этот бал.

— Пойдём, — его ладонь под моим свитером на голой пояснице. – Но платье я выберу тебе сам.

— Я хочу, чтобы вечером в доме никого не было, — сказала я, допивая зелёный, разбавленный молоком чай.

Только что вошедшая в кухню экономка остановилась около стола. Посмотрела на меня с сомнением.

Не выпуская из рук чашку, я поднялась и продолжила:

— Гостевой домик свободен. Домашний персонал может разместиться на ночь в нём.

— От Руслана Каримовича подобных распоряжений не было, — несмотря на кажущуюся простоту, ответила она весьма твёрдо, хоть и сдержанно.

Я отпила чай. Вкусный. Несколько минут назад я сама заварила его в керамическом чайнике, после чего добавила пряности и мёд. Присела на край стола.

— Руслан Каримович – нет, — выговорила спокойно. – Это моё распоряжение. После пяти вечера в доме не должно быть никого, включая тебя саму.

Я не знала, откуда во мне взялась жёсткость, с которой я говорила. Смотрела на стоящую передо мной девушку с рассыпанными по носу веснушками и не чувствовала ни прежней неловкости, ни вины.

Поставив чашку на стол, я взяла заварочный чайник и подлила себе ещё чая.  Снова подняла на неё взгляд и спросила спокойно:

— Ты поняла меня, Мария?

— Вы уверены, что Руслан Каримович одобрит это?

— Уверена я только в том, что сейчас ты разговариваешь со мной, а не с Русланом Каримовичем, — наградила её многозначительным взглядом. – И ещё… — продолжила я, — найди того, кто поможет мне выбрать лёгкое шампанское для ужина. Я не слишком хорошо разбираюсь в сортах вина, поэтому мне потребуется помощь.

— Как скажите, госпожа Ева, — откликнулась она покорно. На губах её появилась мягкая, почти девчоночья улыбка, в серых глазах мелькнуло понимание. Неловко замявшись, она всё-таки спросила:

— Решили устроить Руслану Каримовичу романтический ужин?

Делом было это не её, но я тоже не смогла удержать тронувшую уголки губ улыбку.

Утром Руслан снова ушёл раньше. Намного раньше, чем я встала. Намного раньше, чем мне бы хотелось. Я скучала по нему, скучала, чёрт возьми, даже по его манере не отвечать мне.

Перед тем, как спуститься к завтраку, сидела, гладила Жордонеллу и думала, сколько ещё всё это продлится. Сколько времени потребуется ему, чтобы разрешить проблемы. Не день и не два. Заточённая в доме, как в древнем замке, я чувствовала себя одинокой. Могла бы позвонить Лиане, но не хотела, могла бы набрать сестре, но… Снова это «но. Этой ночью не было ни ласк, ни огня. Я просто прижалась к Руслану, почувствовала его, а когда дотронулась до живота, он накрыл мою ладонь своей.

— Не сегодня, зверёныш, — сжал мои пальцы. – У меня был дрянной день. Давай спать.

Настаивать я не стала. Поцеловала его в грудь и, потихоньку вздохнув, прикрыла глаза. Заметила тенью прыгнувшую на кровать кошку и даже не удивилась. Как и в предыдущие ночи, она улеглась на краю возле Руса, но её, в отличие от меня, он вниманием так и не удостоил.

— Да, — ответила я, вернувшись в настоящее. – Что-то вроде того.

Расспрашивать дальше Мария меня не стала. Улыбнулась снова. На щеке её появилась ямочка.

— Вечером в доме никого не будет, — она уже не казалась столь натянутой. – Я позабочусь об этом, не беспокойтесь.

Поначалу мне казалось, что время до вечера будет тянуться бесконечно, но это оказалось не так. Кинув взгляд на часы, я раскрыла коробку с доставленной мне только вчера заколкой-ракушкой. Перламутровый жемчуг казался тёплым, каждый завиток её был сделан так изящно, что вызывал восхищение талантом мастеров.

Убрав волосы, я скрепила их и поправила подол чёрного шерстяного платья. Простое и в то же время шикарное, оно скрывало не только ключицы, но и шею. Но в то же время не казалось слишком официальным. Вся одежда, которую я оставила тут уезжая, так и висела в шкафу, стоящем в моей прежней комнате. Почему Рус не избавился от неё, почему не распорядился освободить комнату, я не знала и уже не хотела гадать.

— Как я тебе? – спросила я сидящую на постели кошку.

Подойдя, присела рядом, чтобы надеть босоножки. Кошка дёрнула ухом, принюхалась к моей руке, тронула лапой браслет с подвесками, который на удачу подарила мне сестра и, приподняв голову, мяукнула.

Я тоже коснулась маленьких подвесок. Одну из них – уменьшенную копию висящего у меня на шее Пегаса, Стэлла подарила мне в Англии, другую – платиновое сердечко – в Португалии. Вздохнув, я провела по голове Жордонеллы. Как ни странно, на этот раз возражать она не стала. Напротив, довольно боднула, хотя с куда меньшим рвением, чем когда её гладил Руслан.

— Извини, — ещё раз посмотрев на часы, я провела по кошачьей спинке и нагнулась, чтобы застегнуть кожаный ремешок.

Сегодня Руслан обещал прийти пораньше, и мне хотелось быть готовой к тому моменту, как он появится дома.

Уже через пять минут я спустилась вниз, собираясь пройти в гостиную, чтобы дождаться Руса там. Однако, стоило мне шагнуть с последней ступеньки лестницы, из коридора донесся тихий шум. Недолго думая, я прошла к входной двери.

— Привет, — сказала тихо, глядя на стоящего неподалёку от входа Руслана.

Волосы его были влажными, на кожаной куртке – капли воды. Дождь. Снова дождь…

— В небо этого города как будто кто-то дробью пальнул, — раздражённо бросил Рус, словно прочитав мои мысли.

Я подошла ближе и помогла ему снять куртку. На ладонях моих тоже осталась вода. Телефон Руслана зазвонил, и он, посмотрев на дисплей, выругался. Выругался, но всё же ответил.

— Да, — сделал пару шагов к лестнице. – Чёрт тебя подери, я же сказал… Нет… Сейчас ты…

Слушая, как он раздаёт указания, я повесила куртку на один из крючков вешалки. С места не сдвинулась, дожидаясь, пока Руслан закончит разговор.

Кажется, он не заметил ни платья, ни моих стараний. Досада кольнула сердце, однако я напомнила себе о том, что случилось в порту. О взрыве, о содранных костяшках на его руках.

— Привет, — подошла, когда он, снова выругнувшись, опустил руку с телефоном. Теперь взгляд его стал более пристальным. Стараясь не выдать охватившего меня лёгкого волнения, я тронула его волосы.

— Там совсем погано?

— Можешь сама проверить, — перехватил он мою руку. – Но я бы тебе не советовал.

Пальцы его смыкались вокруг моего запястья не сильно, и я легко могла бы высвободиться. Но не стала. Наоборот, сократила расстояние между нами насколько могла, опустила вторую ладонь на грудь Руса и негромко выговорила:

— Пожалуй, лучше воздержусь, — провела рукой выше – по его плечу к шее, кончиками пальцев погладила волосы на затылке. – Надеюсь, сегодня ты больше никуда не собираешься?

— Посмотрим, — он был напряжённым, собранным. Как будто, вернувшись домой, всё ещё не оставил то, чем занимался весь день. Чем именно? Об этом он мне не рассказывал.

Я уловила исходящий от него запах кофе, свежести и просоленного воздуха. Едва сдержала желание ткнуться носом в шею и, прикрыв глаза, сделать вдох. Я беспокоилась за него. Каждый раз, просыпаясь одна в постели, я гнала прочь от себя мысли о том, что всё, что касается больших денег, тем более, больших денег, добываемых нелегальным путём, идёт рука об руку с опасностью.

— Сегодня ты больше никуда не пойдёшь, Руслан, — запустила пальцы в его волосы и сжала. Выразительно глянула ему в глаза.

— Это ещё почему? – он сам выпустил мою руку, положил ладонь мне на ягодицы и небрежно погладил сквозь тонкую шерсть платья.

— Потому что я так решила.

Губы его искривились в усмешке. Шерсть скомкалась, поддаваясь его пальцам, подол приподнялся. Ногтями с лёгким нажимом прошлась по его шее и отступила назад, понимая, что если это продолжится, мы либо так и останемся в холле у двери, либо, самое большее – дойдём до спальни.

— На этот вечер у нас есть дела поважнее, Руслан, — отошла ещё дальше. Держа его взглядом, пятилась к дверям гостиной и только когда между нами было уже метров пять, развернулась. Чувствовала, что Рус так и смотрит на меня – теперь уже в спину, и от этого его взгляда тело наполнялось жаром. Ягодицы, бедро, к которому он прикасался, горели, запах остался со мной, хотя я уже не вдыхала его.

Пройдя в гостиную, я взяла с каминной полки коробок с длинными толстыми спичками. Подожгла одну из них и поднесла огонёк к фитилю стоящей рядом свечи. Дальше – к ещё одному. Язычок за язычком пламя устремлялось вверх.

— Что скажешь? – закончив с последней, большой круглой свечкой на столе, подняла я взгляд на Руса.

Всё это время он, молча наблюдая за мной, стоял в дверях. Я тоже молчала.

От свечи на столе исходил амбровый аромат тыквы и кленового сиропа, фитиль был двойным, и два язычка пламени горели ровно, параллельно друг другу, совсем рядом, как будто могло быть только так и никак иначе. Вдвоём.

— Неожиданно, — он неспешно направился ко мне. В глазах его отражениями плясали огни расставленных по всей гостиной свечей. Интимный полумрак делал взгляд тяжёлым и причудливо вырисовывал черты лица.

— Неожиданно? – я вытащила из ведёрка со льдом бутылку шампанского и принялась раскручивать проволоку, удерживающую пробку.

Подойдя, Рус забрал её у меня и продолжил сам. Я смотрела на его руки со всё ещё незажившими костяшками, на сильные пальцы и чувствовала, как к лицу, к груди приливает кровь. Этими самыми пальцами там, на маяке, он превратил меня из девчонки в женщину. Каждую ночь этими пальцами он касался меня…

Поспешно отведя взгляд, я взяла два бокала.

— Где все? – одновременно с хлопком вылетевшей из горлышка пробки, спросил Руслан. – Не считаешь, что гостиная не самое лучшее место для того, что ты задумала?

— А ты знаешь, что я задумала? – первый бокал наполнился шампанским, крохотные пузырьки струйками потянулись вверх.

Руслан усмехнулся уголком губ. Этой усмешки было достаточно – знает. Дождавшись, пока он наполнит второй бокал, я отошла к камину и остановилась около него.

— В доме нет никого, кроме нас.

— А куда все делись, можно узнать? – он положил в рот крупную виноградину и раздавил её зубами. Я как будто почувствовала сладость сока на своём языке, как будто сама только что сделала это. Стало ещё жарче, но огонь, полыхающий у меня за спиной, был тут ни при чём.

— В гостевом доме, — отпила немного шампанского. – Сегодня мы справимся сами.

— В этом я не сомневаюсь, — взяв блюдо с нарезанными крупными дольками фруктами, Руслан встал около меня. Поставил его на полку рядом со свечками и забрал свой бокал. Но перед тем, как сказать что-нибудь, взглядом указал в сторону.

— Кажется, ты избавилась не ото всех.

Посмотрев в ту же сторону, я увидела Жордонеллу. Вытянувшись на подголовнике дивана, она небрежно спустила хвост вниз и жмурилась, глядя то ли на нас, то ли на огонь. Я могла бы поспорить, что ещё минуту назад её там не было. До того момента, пока Руслан не зашёл в комнату.

— Боюсь, если бы я отправила её в гостевой домик вместе с прислугой, она бы возненавидела меня ещё сильнее.

— Ты считаешь, она тебя ненавидит? – Руслан опять перевёл взгляд. Теперь с кошки на меня.

— Мне кажется, она считает, что я заняла её место, — потихоньку засмеялась. Смех получился глухим, рваным. Немножко сдавленным, немножко вызывающим и откровенным.

Руслан положил ладонь мне на талию, придвинул к себе. Наши бокалы стукнулись друг о друга, бёдра соприкоснулись, и я ощутила его возбуждение. Ещё не столь сильное, но такое же откровенное, как и мой смех.

— Вряд ли, — его голос опутывал меня. Как паутина, оплетал, лишал воли. Голос и взгляд. – Она знает своё место. Твоё же, Ева, принадлежит только тебе.

Я не нашлась, что ответить. Отпила прохладное шампанское. Потому что поняла – не могу сделать даже вдох.

Руслан дотронулся до моего лица, погладил по виску, и на этот раз я всё-таки закрыла глаза. Ослепшая, наслаждалась его прикосновениями и льнула к его руке почти так же, как делала это уже совсем не моя трёхцветка.

Погладив меня по волосам, Рус, нажав на заколку, распустил их. Я приподняла веки.

— Красивая, — он положил раковину рядом с подносом. – Но так тебе лучше, — тёмные пряди заструились между его пальцами. И почему говорят, что в волосах нет нервных окончаний? Что человек не способен чувствовать через них?

Я чувствовала. Чувствовала так остро, что кожа покрылась мурашками.

— Руслан…  — я облизнула сухие губы. Огоньки в его зрачках вспыхнули, чернота вмиг сгустилась.

— Ева, — в голосе прозвучало предупреждение, но на него я внимания не обратила. Мне было всё равно.

— Подожди, пока всё закончится, зверёныш, — он сжал мой локоть, я же качнула головой.

— Жить нужно здесь и сейчас. Жизнь она то, что есть, — в ответ коснулась я его руки. – И любить, Руслан. Любить тоже нужно здесь и сейчас. Нельзя откладывать любовь, — сдавила его руку сильнее. – Я люблю тебя, — обхватила за шею. – Люблю, вот и всё.

Ответа я дожидаться не стала. Обхватила его шею обеими руками и, притянув к себе, поцеловала. Поцеловала… Едва я тронула его губы, он сам жадно завладел моим ртом. Отвечая ему, я тихонько постанывала, млея от его близости. Воздух наполнился запахом воска, сухим, исходящим от огня теплом и звуками поцелуя. Влажными, откровенными, непристойными.

— М-м-м… — тихонько протянула я, когда Рус провёл ладонью по моей спине до поясницы.

— Шампанское, – напомнил он хрипло.

— Шампанское… — Я почти забыла про оставленный бокал. Взяла его. — Всё хотела спросить, — глотнула холодного шампанского. Отошла к столику и, взяв с блюда кусочек подтаявшего Камамбера, положила на язык, — что с твоей прежней экономкой?

— Да чёрт её знает, — ответил Руслан так же сдавленно.

Теперь его глаза были абсолютно чёрными. Линия губ исказилась кривым изломом. Он опёрся рукой о решётку камина и смотрел на меня так, что я чувствовала себя нагой. Скрестив ноги, медленно потягивал дорогое игристое вино. Свитер его, чёрный, объёмный, здесь, в шикарно обставленной гостиной особняка не выглядел чем-то чужеродным. У моря, в порту, в нём Рус был так же хорош, как и теперь.

— Подойди, — приказал Руслан, отпив ещё шампанского. – Подойди ко мне, Ева.

Я выполнила приказ. Шампанское пьянило, языки пламени танцевали вокруг нас, искажая полутьму комнаты причудливыми тенями.

— По всем законам тебя не должно быть в моей жизни, — он подтянул меня к себе за руку.

— Но я в твоей жизни есть.

— Есть, — согласился он. – Именно за это я хочу выпить, — звон стекла, вкус сухого шампанского на языке, на губах.

Бокал опустел, вкус шампанского сменился вкусом губ Руса. Прошептав что-то невразумительное, что-то, что самой мне показалось глупостью, я ответила на его поцелуй. Он не торопился. Его выключенный телефон лежал тут же, рядом с моим бокалом. Огромный, имеющий собственную историю дом принадлежал только нам двоим, так же, как и этот вечер.

— Я хочу ещё шампанского, — выдохнула ему в губы и быстро отошла к столу. Не хотелось, чтобы всё закончилось слишком скоро.

Руслан улыбнулся. Это была именно улыбка – не усмешка, которую я так привыкла видеть, не усмешка, а именно улыбка. И опять он забрал у меня шампанское. Предоставив ему возможность наполнить бокалы, я опустилась на колени возле огня. Расстегнула ремешок одной босоножки, затем второй и, разувшись, небрежно откинула их в сторону. Руслан присел рядом, между нами оказалась тарелка с сыром.

— Я беспокоюсь за тебя, — перевела взгляд с огня на него. – Как дела в порту?

Он не отвечал. В отличие от меня, по-прежнему смотрел на огонь и казался при этом отстранённым.

— Рус, — позвала я. Дождалась, когда он повернётся ко мне, и дотронулась до его колена. – Не нужно держать меня в стороне. Этим ты не делаешь лучше. Ни себе, ни, тем более, мне, поверь.

— Если бы я хотел держать тебя в стороне, зверёныш, тебя бы тут не было, — просто ответил он.

Мне показалось, что в словах его прозвучал подтекст, однако думать об этом мне не хотелось. Огонь согревал меня, вино пьянило, присутствие же Руслана… Рядом с ним мне было спокойно. Рядом с ним я могла не притворяться. Могла хотя бы потому, что в этом просто-напросто не было смысла. Когда я поняла, что люблю его? В первый же день или в одну из ночей в доме Стэллы, где, глядя в не зашторенное окно я снова и снова думала о том, кто я. Девочка без прошлого, потерянная и найденная мужчиной, ставшим для меня моим пульсом.

— Верю, — откликнулась я. Поставила почти пустой бокал и, отодвинув тарелку, придвинулась к Русу.

Бёдра наши соприкоснулись, губы встретились. Он поцеловал меня неспешно, но в неспешности этой было, должно быть, даже больше откровенности, чем в том голоде, что я чувствовала в нём раньше. Он как будто подтверждал, закреплял свои права на меня. Положил раскрытую ладонь мне на затылок, погладил голову и опустил руку на шею.

— Это нам будет мешать, — рывком он поставил меня на колени и, приподняв подол, стянул платье. Не бросил – просто положил в сторону и осмотрел меня с головы до ног, так и стоящую перед ним. – Тебе не стоило одеваться, малышка Маугли. Ты ведь знала, к чему мы придём.

— Если бы я не оделась, — обхватила его покрытое щетиной лицо ладонями, — боюсь, к этому мы бы не пришли. Мы бы вообще не дошли до гостиной.

— И то верно, — опять он сгрёб мои волосы. На этот раз поцелуй был куда менее сдержанным, хоть и всё равно неторопливым.

Поначалу я хотела включить музыку, но теперь поняла – к лучшему, что я так и не сделала этого. Поленья в камине чуть слышно потрескивали, смешивая звук своей собственной жизни со звуками, принадлежащими нам. Я взялась за края свитера Руслна и стянула его так же, как он с меня платье до этого. Вот только выдержка моя была куда хуже, и поэтому я просто отбросила его. Провела ладонями по покрытой тёмными колечками волос груди, задела плоские коричневые соски.

— Ты когда-нибудь думал, что всё может быть так? – спросила тихо, на выдохе. – Что та девчонка с дороги…

— Та девчонка с дороги, — он расстегнул крючочек на моём бюстгальтере и, сняв, положил его поверх платья. Прижал меня к себе и, склонившись к уху, шепнул: — Она была неподражаема. А уж эти репейники в её волосах…

Я нервно засмеялась и тут же смех мой сменился протяжным стоном. Руслан поцеловал меня в шею. Долго, теперь уже голодно. Я знала, что на коже останется ещё одна метка и, видит Бог, желала этого. Потянулась к его ремню и нетерпеливо расстегнула. Провела по дорожке волос вверх к пупку.

— Дрянная девчонка, — рыкнул он, перехватив мою руку за запястье.

Всего миг, и вот уже я на полу перед камином. Под спиной – ворс ковра, рядом огонь. Но всё это ничто по сравнению с бездной в глазах Руслана, с таящейся в них темнотой.

Он коснулся моих губ. Очертил контур, провёл между, разомкнув их, и я, поймав его палец, облизнула кончик. Глядя ему прямо в глаза, тронула языком и тут же прикусила. Взяла Руса за руку, поцеловала ладонь и, снова поймав палец, стала посасывать. Боже… По телу моему волна за волной пробегало возбуждение, в животе ныло. Я всего лишь ласкала его руку, но чувствовала себя при этом так, будто вот-вот рассыплюсь на миллиарды угольков.

— Может быть, — Руслан вдруг резко сжал пальцами мой подбородок, склонился ко мне, — через несколько лет я смогу терпеть это, но не сейчас, прости, зверёныш.

Прежде, чем до меня дошёл смысл его слов, он сдёрнул с меня трусики. Рванул вниз молнию на джинсах и, прорычав что-то невразумительное, смял мои губы.

Разбирать его слова я даже не подумала. С готовностью обхватила его за плечи и, изогнувшись навстречу всем телом, отдалась во власть собственных желаний. Он гладил меня, терзал, смешивая в одно прикосновение рук и губ, заставляя дышать – шумно, порывисто.

Ничего не осталось от меня прежней. Охваченная огнём его желания, я шла за ним, позабыв и о гордости, и о злости, что он так часто будил во мне. Осталась только любовь и желание быть его. Навсегда остаться его.

— Позволь мне остаться твоей, — выдохнула я, встретившись со взглядом Руса. – Навсегда остаться твоей.

— Ты и так навсегда останешься моей, — он сделал резкий выпад бёдрами, проникая в меня.

Вскрикнув, я впилась пальцами в его плечи. Выгнула спину, запрокинула голову, хватая жаркий, густой воздух ртом.

Чуть пьяная от шампанского, от собственной смелости, от признаний и его слов, обхватила его ногами и подалась ему навстречу.

— Хорошо, что ты понимаешь это, — рукой по его крепкому плечу. Новое движение.

Живот сводило, кровь превратилась в яд – травящий и тут же меня воскрешающий.

Опираясь руками по обе стороны от меня, Руслан раскачивал нас в первобытном ритме, и всё, что я могла, — откликаться на его движения, ловить их и продолжать. Мышцы его перекатывались под моими ладонями, дыхание опаляло кожу. Несколько прядей волос упало ему на лоб.

Он двигался быстро, а я хотела ещё больше. Металась под ним, на выдохе повторяла его имя, не различая реальности. Увезти меня от него? Никогда! Никогда!!!

— Люблю тебя, — всхлипнула, когда Рус вошёл так глубоко, что у меня перехватило дыхание.

Скрестив лодыжки, я лихорадочно тронула его плечо, шею. Заставила склониться и я зыком прошлась по коже. Немного солёный, влажный. Прошлась снова, покусывая, наслаждаясь его вкусом. Он взял меня за руку, мелкими поцелуями покрыл тыльную сторону предплечья, потёрся. Щетина его царапнула меня, до предела усилив возбуждение, границ которому и так не было.

— Маугли… — подхватив меня, он сел и усадил на себя сверху.

Я широко развела ноги. Опустилась на него со стоном, откинулась ему на руки и ощутила, как он покрывает поцелуями мою грудь. Всхлипнула, стоило его ладони оказаться на моей талии, на животе.

— Да… — на него, покорная его рукам.

Собрав волосы, Руслан заставил меня запрокинуть голову. Лизнул шею, втянул в рот сосок, помогая мне двигаться на нём. Боже… Меня больше не было. Я превратилась в чувства, в одну сплошную любовь к нему. Разве может быть это просто сексом?! Нет…

И опять на него до упора. Услышав, как он застонал, не сдержалась и ответила ему протяжным, долгим стоном. Ладонями по его влажным плечам, губами по его скуле.

— Если ты меня бросишь, я умру, — прохныкала, чувствуя, что вот-вот наступит разрядка. – Умру, ты меня слышишь, Руслан?

— Поверь, зверёныш, — он крепко сжал мои ягодицы и насадил на себя так резко и глубоко, что я схватила ртом воздух. Вскрикнула, — если я тебя брошу, я и сам сдохну. Ты всё, что есть во мне живого. Понятно тебе, Ева?!

Было ли мне это понятно? Не знаю. Не знаю… Но без него меня не было. Живот стянуло так, что стало больно, мышцы напряглись до предела. Движение…

Закричав, я прильнула к нему. Всё ещё чувствовала его касание, но разумного во мне не осталось. Только сладкая дрожь, только импульсы, волна за волной накрывающие меня, только несущаяся по крови сладкая нега и понимание – я его. Его. И если он когда-нибудь решит, что это не так, я действительно умру.

21

Ева

Увидев в отражении зеркала, как Руслан, открыв дверь, остановился на пороге комнаты, я обернулась к нему. Ожидала услышать банальное: «готова?», но он молчал. Стоял и смотрел так, что я не могла понять, доволен ли он увиденным или нет.

— Как тебе? – спросила наконец, пройдя несколько шагов.

На мне было платье, которое он, как и обещал, выбрал сам. Доходящее до пола, цвета слоновой кости, оно было сделано из тончайшего шифона. Из шифона была сделана и юбка – пышная ровно настолько, чтобы подчеркнуть торжественность и не выглядеть при этом пошло и старомодно. Привезли его, как и гарнитур из жемчуга, всего несколько часов назад, до этого же я понятия не имела, что меня ждёт.

— Давай спустимся вниз и выпьем по бокалу шампанского, — вместо того, чтобы ответить, негромко сказал Рус, по-прежнему смотря на меня.

Только теперь я обратила внимание на бутылку шампанского, которую он держал за горлышко. До этого момента я зачарованно рассматривала его, небрежно опирающегося на косяк. Первый раз я видела его в смокинге, и это было… Боже! Уже не раз я отмечала, как ему идут костюмы. На свадьбе его брата, когда почти не знала его, в театре… Но смокинг и бабочка не шли ни в какое сравнение.

— Считаешь, сейчас подходящее время для шампанского? – я подошла ближе. – Впереди у нас целый вечер.

— Для хорошего шампанского время всегда подходящее, — он приподнял бутылку. Мельком, с пренебрежением посмотрел на этикетку. В уголке его губ мелькнула усмешка.

— Франция, тысяча девятьсот семьдесят первый, — взгляд на меня. – Как тебе? Мне кажется, должно быть неплохо.

Я качнула головой. Из груди вырвался короткий выдох. Руслан оттолкнулся от косяка и, подойдя вплотную, провёл ладонью от моего бедра до талии. Задержал руку и, глядя в глаза, тихо проговорил:

— Ты выглядишь прекрасно, Ева.

— Достойно твоего французского шампанского? – я тоже коснулась его. Положила ладонь ему на грудь, пробежалась пальцами по застёгнутым пуговицам его рубашки.

Уголок губ Руса опять дрогнул, но теперь почти неуловимо. Рука опустилась мне на поясницу.

— Боюсь, что оно недостойно тебя, — выговорил он ещё тише, обволакивая меня бархатом, лёгкой хрипотцой голоса.

Руки покрылись мурашками, по телу пробежала дрожь. Не в силах отвести взгляд от его лица, я приоткрыла губы.

Не знаю, что изменил для нас этот месяц. Чувство у меня было, что он ничего не изменил и в то же время изменил абсолютно всё. Наверное, в первую очередь, меня саму. Практически запертая в огромном доме, я ходила по комнатам, гуляла в саду порой одна, порой в сопровождении следующей на расстоянии Жордонеллы и ждала вечера. Вечеров, потому что днём дома Руслан не бывал, а если и бывал, то зачастую не один. Уходил в кабинет и всё, что мне оставалось – слушать доносящиеся оттуда отзвуки разговоров, понять которые я уже не пыталась.

Я провела пальцами выше, поправила и без того безупречную бабочку и хотела было отступить, но Рус удержал меня. Мягко лаская, он поглаживал по спине вдоль позвоночника – несколько сантиметров вверх и ниже, по пояснице до самых ягодиц.

Я видела, как с каждой секундой темнота его глаз становится глубже, опаснее, как постепенно в ней начинают полыхать языки тёмного пламени.

— Руслан, — почувствовав красноречивую твёрдость его паха, посмотрела выразительно и вновь попробовала отступить.

Губы его слегка искривились, взгляд прошёлся по моему лицу до губ и вернулся к глазам. Юбки платья тихо зашуршали, когда я, сама не выдержав, положила ладони ему на плечи и коснулась губ.

— Только не трогай волосы, — выдохнула сквозь поцелуй. – Не хочу снова укладывать их.

Конечно же, слушать меня он не стал. С нажимом провёл по спине до шеи, тронул затылок. Готовая к тому, что жемчужные шпильки полетят на пол, я уже не сопротивлялась, но Руслан опустил ладонь мне на шею. Слегка надавил, углубляя поцелуй. Язык его ворвался в мой рот, дыхание перехватило. Он целовал неспешно и жадно. Глубоко, не давая опомниться. Язык его касался моего, желание становилось всё явственнее.

— Шампанское, — шёпотом напомнила я, когда воздуха совсем перестало хватать. – Ты хотел выпить шампанского.

— Что, если я передумал? – голос звучал низко. Всё тот же бархат, только теперь будто украшенный гипюровыми вставками, тонким кружевом, подобным тому, что украшало моё платье. – Шампанское… — качнул бутылкой. – Слишком просто, не находишь?

— А что тогда не просто? – я облизала губы. Дотронулась до уголка губ Руса, стёрла большим пальцем собственную помаду.

Руслан поймал мою руку. Поднёс к лицу и прикусил кончик пальца. Тронул языком и, глядя на меня, проговорил, не выпуская руки:

— После этого бала я сам раздену тебя. Ева… Из-за женщины, которую звали Евой, все мы теперь вынуждены прозябать в этом проклятом грешном мире, — циничная, направленная вглубь себя усмешка. – Грешница… Почему-то мне кажется, она была как две капли воды похожа на тебя, — ещё одна усмешка.

Он убрал руку и пошёл к двери. Я же стояла, понимая, что дрожу. Низ живота ныл то ли от его прикосновений, то ли от слов, то ли от того, как они были сказаны. Каждое – откровенная, вызывающая ласка.

— Шампанское, — бросил Рус от дверей, показав мне бутылку. – Жду тебя внизу, — прошёлся по мне взглядом. – Каждую пуговицу этого платья, Ева, — тихо, так, что могла слышать только я. – На тебе чулки?

Я не ответила. Только губы беззвучно шевельнулись, а внутри стало совсем жарко. Это была даже не прелюдия – короткий поцелуй, взгляд, голос, а я понимала, что между ног так влажно, как если бы он дотронулся до каждого сантиметра моего тела. Нет… Тогда бы я, наверное, просто сгорела в этом чёрном огне.

— Так чулки? – повторил он.

— Да, — немного придя в себя.

— Хорошо. – Что он хотел сказать этим «хорошо», я не знала, а пояснять он не собирался. – Каждую пуговицу, Ева. Каждую шпильку… — сказал ещё раз и, уже выйдя за дверь, добавил: — У Адама не было шансов.

— Машина ждёт вас, — сообщила экономка, войдя в гостиную.

Я стояла возле окна, держа в руках уже почти пустой бокал, Руслан – возле неразведённого камина. Кошка, подобно египетской статуэтке, обвив хвостом лапы сидела возле него на полке.

— Скажи водителю, что мы выйдем через несколько минут, — не глядя на неё, бросил Рус.

Я чувствовала, что он смотрит на мою спину. Ряд тех самых пуговиц, которые он обещал расстегнуть, начинался ниже лопаток, выше же спина была открытой. Взяв с подлокотника кресла оставленную шаль, я накинула её на плечи. Допила шампанское.

— Прекрасное шампанское, Руслан, — поставила бокал на стол.

— Ты уверена, что действительно хочешь поехать на этот бал? – внезапно спросил он очень серьёзно.

Было даже странно, потому что это мы обсудили уже давно. Переспрашивать Руслан привычки не имел, тем более не было в этом смысла сейчас, когда мы уже готовились выйти из дома.

— Да, — не колеблясь, ответила я.

— Со своим прошлым ты встретиться, как я понимаю, ты тоже готова?

— Если ты имеешь в виду Бориса, — я невольно потянулась к шее, — то да, — так же решительно.

Пальцы коснулись жемчуга, и я отдёрнула руку. На этот вечер Пегаса мне пришлось снять. Не помню, когда я сама делала это в последний раз… Казалось, что никогда.

Опять коснулась ключиц. Убранный в бархатную коробочку, он остался в спальне, и я пообещала себе, что первым делом после того, как мы приедем с бала, верну его на место. Без него было не так. Не так…

— Хорошо, — Рус почесал кошку за ухом, поставил фужер на каминную полку и, подойдя, подал мне лежащий на диване клатч. Поправил накидку. – Тогда поехали.

Взгляды наши встретились, ладонь моя оказалась в его руке. Идя по холлу к двери, я вдруг подумала, что нужно взять подвеску с собой. Просто положить в клатч и всё. Просто, чтобы она была со мной. Как талисман.

— Руслан, — я было хотела попросить его подождать, пока схожу в спальню, но стоящий возле выхода водитель распахнул перед нами дверь.

— Что? – Рус вывел меня на крыльцо.

— Ничего, — выбросив из головы глупые мысли, поспешила ответить я.

В самом деле ничего. Это всего лишь подвеска. Уж один вечер без неё я пережить смогу. Тем более такой вечер!

Оказавшись в фойе театра, я едва не ахнула от восторга. Казалось бы, я была здесь чуть больше месяца назад, но…

Проводив взглядом одетую в шикарное платье белокурую девушку, я крепче взяла Руслана под руку.

— Поверь, Зверёныш, — негромко заговорил он, — твоё платье куда роскошнее.

Я вскинула голову и посмотрела ему в глаза. Выглядел он как всегда – сдержанным, серьёзным. Но минувший месяц не прошёл для меня зря. Я научилась понимать его. И теперь… Смешинки, вот, что я видела в его взгляде. Они появлялись так редко, что были почти незнакомы мне. Но в это мгновение они плясали в черноте, и я понимала – он знает, что говорит.

— Я как будто в другой мир попала, — призналась честно.

Мимо нас прошла пара. Он и она – высокие, немного полноватые, немного за пятьдесят. Мужчина сдержанно кивнул Русу. Как будто не горел желанием здороваться и в то же время не мог оставить это без внимания. Руслан ответил ему чуть заметным кивком. Провёл меня дальше, по мягкому ковру в зал, отведённый для самого торжества.

— Тебя здесь все знают? – я повернулась к нему, когда ещё один мужчина поздоровался с ним.

— Да, — ни тени смущения. Да и чего ему было смущаться?! Судя по тому, с каким почтением с ним здоровались, его не только знали и уважали, но и… боялись. Именно боялись или, по крайней мере, заметно опасались.

— Добрый вечер, Руслан Каримович, — улыбнулась Русу молоденькая официантка и, остановившись, подождала, пока Руслан возьмёт с подноса два бокала. – Приятного вечера, — она улыбнулась ему, потом мне. Склонила голову в поклоне и пошла дальше.

Я пригубила шампанское. Посмотрела на Руслана. Мы как раз прошли в фойе. Сбоку на возвышении находились музыканты симфонического оркестра, свисающая с потолка хрустальная люстра переливалась множеством отражающихся от неё огоньков. Всё вокруг вызывало у меня восхищение, тогда как Руслан… Смотрел на роскошно одетых девушек, на сопровождающих их мужчин, а во взгляде его не отражалось… ничего. Ничего, разве что снисхождение, вызванное ничем иным, кроме как пресыщенностью.

— Что скажешь, если я поцелую тебя прямо тут? – улыбнулась я, пряча улыбку в фужере с шампанским.

Руслан усмехнулся. Кажется, слова мои его позабавили. И он, и я понимали, что этого не будет, и всё же…

— Скажу, что это заметно оживит вечер, — он прижал меня к своему боку.

От ладони его исходило тепло.

Прижавшись к нему, я рассматривала окружающих. Роскошно одетые мужчины и женщины.  Немного понаблюдав за присутствующими, Руслан было повёл меня в другой конец зала, но я резко остановилась.

— Подожди, — попросила, увидев неподалёку одетую в бледно-розовое платье девушку. Волосы её, длинные, богатого медного цвета, были уложены в высокую причёску и украшены живыми цветами, на лице играла улыбка. Ошибиться я не могла. Нет…

— Изабелла… — нерешительно подойдя, позвала я. – Ты…

— Ева, — она улыбнулась. Искренне. Потому что если бы это было не так, я бы заметила.

Мужчина, стоявший неподалёку от Беллы, ненадолго отвлёкся от разговора. Невысокий, немного за сорок, он, тем не менее, держался куда более уверенно, чем двое, с которыми он вёл диалог. Исходившая от него харизма была ощутима даже на расстоянии.

Коротко поздоровавшись со мной кивком, как до этого делал Рус, он вернулся к беседе, я же покачала головой, глядя на своё прошлое, столкнуться с которым тут никак не ожидала.

— Как ты… — удивлённо выдохнула.

Белла поправила цветок в волосах. Высокая, худая, она была как никогда хороша с этими лилиями в волосах, с лежащим на выпирающих ключицах колье. Несколько лет мы провели с ней в пансионате – до того дня, пока её не увезли на Мерседесе с тонированными стёклами в жизнь, которая для каждой из нас была загадкой.

Я перевела взгляд с Беллы на кивнувшего мне мужчину, потом снова на неё. В руках она держала бокал с красным вином, на пальце её поблёскивало широкое, украшенное большим камнем кольцо.

— Ты замужем? – спросила я. Не знаю почему, но этот вопрос — первое, что пришло мне на ум.

Подругами мы с Изабеллой никогда не были. Сейчас я понимала, что в пансионате дружбой что-либо назвать было вообще сложно. Находящиеся в замкнутом пространстве, мы волей-неволей находили тех, кто был нам ближе, тех, с кем у нас были хоть какие-то интересы. Хотя интересы, по сути, у всех были одинаковые – рукоделие, книги, музыка, танцы… Другого мы просто не знали.

— Замужем, — подтвердила она. Почти пустой бокал легко и изящно лежал в её узкой ладони. Снова пригубив шампанское, я поставила свой на столик рядом. Того, что я выпила дома, было более, чем достаточно.

Мягко улыбнувшись, Белла взяла меня за руку и отвела подальше от мужчин. Держалась она непринуждённо, словно бывала на подобных вечерах далеко не единожды.

— Это твой муж? — всё ещё поражённая неожиданной встречей, я обернулась на мужчину. До меня донеслись отзвуки речи – сильный акцент, французские слова, смешанные с русскими…

— Да, — снова отозвалась Белла. Остановилась, заметив, что муж закончил разговор и, дождавшись, когда он подойдёт к нам, представила:

— Это Жерар, — улыбнулась ему мягко. Как и прежде искренне. – Жерар, — обратилась к нему уже на французском, которым и я, и она владели в совершенстве, — это Ева. Мы выросли вместе.

— Очень приятно, — взяв мою руку, Жерар коснулся тыльной стороны ладони губами и, слегка сжав, отпустил. – Надеюсь, вы простите, если я оставлю вас? – он обратился сразу к нам обеим. – Мне нужно обсудить ещё кое-что из дел, — уже лишь к Белле. – Думаю, ты найдёшь, как развлечь себя в это время? – говорил он решительно и спокойно. Уверенность, властность, сквозящие в его голосе, выдавали в нём одного из тех, кому принадлежала жизнь. Одного из тех, кто был хозяином этой самой жизни.

Белла проводила его взглядом. Немного задумчивая, она медленно потягивала вино, я же взяла с подноса стакан с соком. Отпила и только потом спросила:

— Как ты?

Глядя на неё, я вспоминала бледную девчонку, пришедшую в комнату отдыха в тот день, когда ей сказали, что она покидает пансионат. Дрожа, она уселась в дальнее кресло и поджала ноги под себя. Покачивалась, глядя в окно, а густые, завивающиеся кольцами локоны падали ей на плечи…

— Лучше, чем могла себе представить, — она посмотрела на музыкантов, потом на меня. – Знаешь, Ева… — сказала задумчиво. – Если бы не Жерар… — вздохнула и покачала головой.

— Ты хочешь сказать, что счастлива? – вопрос, наверное, был наивным.

Уже секунду спустя я поняла, что нужно было задать его по-другому, но Изабелла снова отрицательно покачала головой.

— Наша жизнь в пансионате… — я вздохнула. – Только оказавшись за его пределами я поняла, какая она была убогая. Я ничего не знала о мире, о жизни…

— Убогая?! – Белла внезапно вспыхнула, но тут же усмирила эту вспышку. – Ева… — сделала новый глоток вина. Тронувшая её губы улыбка была уже совсем другой — грустной, наполненной сожалением. – Ты хоть понимаешь, что было бы со мной, если бы не пансионат? Ева…

Я попыталась вспомнить наше прошлое. Когда я познакомилась с Беллой? Она была старше меня. Не на много – года на три или четыре, но в пансионате эта разница казалась огромной. Именно поэтому мы почти не общались. Только изредка перекидывались дежурными фразами и обсуждали важные вопросы во время дежурства по кухне, когда помогали в приготовлении еды и сервировке стола.

— Ты всегда была слишком избалованной, — Белла опять грустно улыбнулась. – Тебе ведь повезло. Ты попала в пансионат совсем маленькой.

— Повезло? – не понимая её, переспросила я. – Разве это повезло?! Да Борис…

— Борис спас мне жизнь, — горячо перебила она.

— То есть ты не жалеешь о том, что он отдал тебя… — не зная, как сказать, я ненадолго замолкла, но всё же продолжила: — отдал тебя мужчине, которого ты не знала?! Вот так вот, не спрашивая?!

Она опять тихонько засмеялась. Посмотрела на вино в своём бокале, потом на сцену и на стоящего в отдалении мужа. Перевела взгляд на меня.

— Моя мать – проститутка и наркоманка, — очень тихо сказала она. – Она привела меня в питомник, когда мне было одиннадцать, Ева. Сама привела, чтобы получить деньги на дозу. Не знаю, каким чудом, но именно тогда там оказался Борис. Он забрал девочку, которая была не многим старше меня. А когда увидел мою мать… — пальцы её дрогнули. Вместо слов она качнула головой. – Я не знаю, что было бы со мной, если бы не он. Он спас мне жизнь. Он дал мне шанс, Ева. Поэтому, если ты хочешь сейчас сказать про него что-то нелицеприятное… — она опять покачала головой. – Не стоит. Только не при мне.

Взгляд её опять устремился в сторону француза. Словно почувствовав, он обернулся к ней и улыбнулся. Она улыбнулась в ответ.

— Жерар – лучшее, что могло случиться со мной, — сказала она тихо, но с той твёрдостью, которая не позволила мне усомниться в её словах. – Лучшее, Ева. Жалею ли я? – усмешка, крохотный глоток вина. – Ты спрашиваешь меня о том, жалею ли я…

Слушая её, я пыталась собрать воедино куски внезапно разваливающейся на глазах картинки. Пыталась, но выходило плохо. Что я знала о Борисе Акулевском помимо того, что должна была принадлежать ему? Что он оставил меня для себя?

— Я не знала, — выдавила я.

Жерар опять оказался возле нас. Приобнял Беллу за талию. Я тоже почувствовала прикосновение к спине и, резко обернувшись, встретилась взглядом с Русом.

— Доброго вечера, — сказал он, обращаясь к французу, и тот ответил ему тем же.

Белла посмотрела на Руслана, потом на мужа – уже совершенно другим, наполненным нежностью и любовью взглядом.

Таким взглядом, каким могла смотреть лишь женщина, сердце которой было отдано раз и навсегда, как могла женщина, которая действительно не жалела ни о чём и была счастлива рядом с тем, кого любит, и кто любит её.

22

Ева

— Твоя знакомая? – без особого интереса осведомился Руслан, когда Жерар увёл Беллу, чтобы представить кому-то из важных для него людей.

Погружённая в собственные мысли, я не стала задумываться над тем, действительно ли его это не интересует или он просто не показывает это.

То, что сказала Изабелла… Это было настолько неожиданно для меня, что я пребывала в некоем состоянии прострации. Как будто более или менее выстроенная за прошедшее с момента моего побега из пансионата реальность вдруг резко накренилась и начала рассыпаться прямо на глазах.

Руслан подвёл меня к одному из накрытых для фуршета столов. Взял с серебряного подноса два бокала. Я же наблюдала за вновь появляющимися в зале. Бал дебютанток… В двери вошла совсем ещё юная белокурая девушка в сопровождении седовласого, прихрамывающего на правую ногу мужчины. Вне всяких сомнений, это был её отец. Ещё одна – немного постарше, появилась со своим ровесником.

— Ева, — Руслан заставил меня отвлечься. – Подал фужер, и я, взяв его, поднесла было к губам, но тут же отставила обратно. Окончательно сбросила с себя задумчивость.

— Не хочу, — качнула я головой в ответ на пристальный взгляд Руса.

Вздохнула и, отвернувшись к столу, осмотрела блюда с изысканными закусками. Взяла тарелочку и, положив несколько канапе, опять повернулась к Руслану. Молча он пил шампанское, не придавая значения происходящему вокруг.

— Что? – довольно резко поинтересовалась я.

И без того сбитая с толку неожиданной встречей и нашим с Беллой разговором, я почувствовала раздражение.

— Если хочешь что-то спросить, спроси прямо, Руслан! – выговорила, не выдерживая его взгляда. Коснулась шеи, но вместо согретого кожей Пегаса, как и дома, наткнулась на жемчуг.

— Если бы я хотел тебя о чём-то спросить, Зверёныш, — он погладил меня по щеке. Смотрел при этом прямо в глаза, и от этого мои раздражение и злость становились ещё сильнее, — я бы тебя спросил. Может быть, ты сама хочешь что-то мне сказать? – слегка прищурился.

Взял с блюдца, которое я держала в руках, кусочек увенчанного половинкой грецкого ореха сыра и положил в рот. Запил шампанским. Всё это – держа меня взглядом. Я злилась и почти ненавидела его в этот момент. За самоуверенность, за силу, за то, что видит меня насквозь, но отвернуться не могла.

— Пойду кое с кем поздороваюсь, — вовсе забрав у меня блюдце, он осмотрел стол и добавил к уже имеющимся закускам ещё несколько. – Думаю, этого времени тебе хватит, чтобы решить, что мне нужно знать. Если дело касается той рыжей девушки…

— Её это не касается, — перебила я, сама не зная зачем. Тут же пожалела об этом.

— Хорошо, — Руслан, не спеша забирать со стола блюдце, приподнял за подбородок мою голову. – Хорошо, малышка Маугли, — сказал очень тихо.

Голос его проник в меня вместе со звуками музыки, доносящейся со сцены, где располагался оркестр. Ненадолго затихший, он оставил право солировать арфистке – настолько тонкой, что руки её казались почти прозрачными.

Пальцем Руслан словно невзначай тронул мою нижнюю губу – мягко и в то же время давая понять, что вопросов он задавать не станет. Несколько минут, чтобы собраться и…

— Кажется, ты хотел с кем-то поздороваться? – напомнила я, собираясь отвернуться, но пальцы Руслана тут же сжались крепче.

Не глядя поставив бокал рядом с блюдцем, он обхватил мою руку. Заставил подойти ближе. Как-то само собой рука моя легла на его грудь. Приподняв кисть, которую сжимал, он погладил костяшку на моём запястье. Молча смотрел мне в лицо, а после всё так же молча отпустил меня и, забрав фужер и закуски, скрылся среди гостей.

Нервно выдохнув, я проводила его взглядом. Коснулась запястья, которое он только что сжимал. Кожа будто пылала от его прикосновений, сердце билось беспокойно. Понял ли он? Должен ли был понять? А может, давно уже знает и ждёт моих слов…

Оставшись в одиночестве, я почувствовала себя неуютно. Неожиданно по коже прошёлся холодок, внутри появилось тревожное предчувствие. Мне вдруг показалось, что кто-то смотрит на меня – наблюдает издали, внимательно. Инстинктивно я обернулась, сама не зная, что хотела увидеть. И тут…

Стэлла. Она стояла метрах в двадцати от меня и, держа в руках бокал с вином, смотрела без тени утайки. Не желая больше ни секунды оставаться в одиночестве, я отошла от стола. С кем собирался поздороваться Рус?

Понятия не имея, где его искать, я пошла в том направлении, что и он минутой раньше. Сестра… Всё, что я успела заметить за те секунды, что мы смотрели друг на друга – цвет её платья. Изумрудное, оно отлично гармонировало с колье на её шее. Чёрные и зелёные камни…

Белла, сестра, пристальный взгляд Руслана… Так и не проходящее тревожное чувство. Не из-за Стэллы же это! Или всё-таки из-за неё? Что ей тут понадобилось? Какая из неё дебютантка?! Или она специально?! Ведь наверняка догадывалась, что я буду здесь.

Снова погружённая в собственные мысли, я тихонько вскрикнула, налетев на кого-то из гостей.

— Осторожнее, — мужчина крепко обхватил мои локти, придержал меня. Голос его показался смутно знакомым. Низкий, мягкий и в то же время немного хриплый, как будто царапающий. – Вы в порядке?

— Простите, — неловко выговорила я. Подняла взгляд и… обомлела. – Простите, — повторила совсем сконфуженно. Хотела добавить ещё что-нибудь, но язык так и прилип к нёбу.

Смотрящий на меня сверху вниз мужчина был никем иным, как… Греб Акулевский. Высокий, темноглазый, он не был точной копией своего старшего брата. И всё-таки теперь, когда я знала, кто такой Борис, невольно видела общие черты. Тот же глубокий взгляд, те же высокие, чётко очерченные скулы, квадратный волевой подбородок.

— Простите, — повторила в третий раз.

Акулевский разжал пальцы, и я поспешила отступить. Заметила рядом с ним двух мужчин в чёрных костюмах и поняла, что это его личная охрана.

— Вам стоит быть внимательнее, — заметил он весьма сдержанно. – Вы уверены, что с Вами всё в порядке?

— Да, спасибо.

Мне хотелось побыстрее уйти. Раньше Глеба Акулевского я видела разве что на экране телевизора и в глянце. Зато его брата… С его братом нас связывало куда больше.

Что младшему брату известно о делах старшего? К и без того спутанным беспокойным мыслям прибавились новые – лихорадочные, мелькающие так быстро, что я не могла поспеть за ними. Известно ли что-нибудь этому мужчине обо мне? Или Борис ничего никому не говорил?

— С кем Вы пришли на вечер? – продолжил он, не спеша уходить. По спине опять побежали мурашки, так внимательно он смотрел на меня. Знает? Или…

— Я… с… — приподняла руку. – С мужем, — сказала неуверенно и повторила уже с куда большей твёрдостью: — Я пришла с мужем.

— Тогда Вам стоит быть при муже, — ни тени улыбки. – Постарайтесь впредь быть более внимательной… — пауза, которую заполнить предназначалось мне.

Будь передо мной кто-то другой, я бы проигнорировала этот намёк, а ещё лучше, просто ушла бы. Но этот человек был слишком богат и влиятелен. Власть его простиралась не только внутри страны, но и за её пределами, и я знала это, хотя многое другое всё ещё оставалось мне неизвестным.

— Ева.

— Вам стоит быть внимательнее, Ева, — сделал он акцент на моём имени. – Идите к мужу. Приятного вечера.

— Спасибо, — поблагодарила я поспешно и, только когда сопровождаемый охраной президент страны оказался довольно далеко, поняла, что у меня дрожат руки.

Руслан предупреждал, что нам не стоит сюда идти. Предупреждал. Возможно, он в самом деле был прав. Возможно… А возможно, нет.

— На этом, думаю, мы можем закончить, — довольно резко проговорил Руслан, обращаясь к худощавому, одетому в костюм-тройку мужчине немного за шестьдесят.

Опираясь на трость с массивной рукоятью из чёрного дерева, тот недовольно поджал тонкие губы, но возразить не посмел. Только глаза его блеснули. Наверное, если бы он мог послать Руслана к чёрту, так бы и сделал.

— Мы закончили, Тимофей Аркадьевич, — жёстко повторил Рус, в последний раз мазнув по нему взглядом. – У меня больше нет на вас времени.

Я стояла немного поодаль, на расстоянии метра – полутора. Подходить ближе не стала специально.

Мужчина с тростью посмотрел на меня и склонил голову в вежливом, хоть и вынужденном поклоне, я кивнула в ответ.

— Кто это? – спросила, когда он отошёл.

Так и смотрела ему вслед. Увидела, как он остановился около двух других, примерно одного с ним возраста и, что-то сказав им, качнул головой. Подняла взгляд на Руса.

— Один из прихвостней моего покойного отца, — в голосе его сквозило презрение, верхняя губа едва заметно дёрнулась.

Судя по всему, добрых чувств человек с тростью в нём не вызывал. Хотя… Найти того, кто мог бы вызвать в Руслане эти самые добрые чувства, мне казалось почти невозможным. На ум приходила разве что трёхцветка, но вряд ли её в данном случае стоило брать в расчёт.

— Ты поздоровался со всеми, с кем хотел?

— Со всеми, — Руслан задумчиво посмотрел в сторону компании из трёх пожилых мужчин.

Я заметила, что к ним присоединился и тот седовласый, который привёл на бал юную белокурую девушку, показавшуюся мне настолько хорошенькой, что с неё можно было бы рисовать принцессу или фею для детской сказки.

Резко отвернувшись, Рус добавил сквозь зубы:

— С кем не хотел, тоже.

Не успела я ничего ответить, он положил ладонь мне на талию, и я почувствовала тепло его руки сквозь тонкую ткань.

Музыка стала громче, оркестр, как разноцветный фейерверк, зазвучал всеми красками и, достигнув апогея, затих. Собравшиеся устремили взгляд к сцене, и я, заинтересованная происходящим, последовала их примеру. Увидела поднявшегося на сцену Глеба Акулевского. Остановившись рядом с дирижёром оркестра, он приподнял руку, призывая к тишине.

— Если ты не забыла, сегодняшний бал – событие высокого уровня, — Руслан повёл меня дальше.

Я снова обернулась к сцене.

— Он просто объявит бал официально открытым, — Руслан позволил мне задержаться лишь на несколько секунд, ровно на столько, чтобы я вновь смогла услышать голос брата того, кто день за днём выстраивал мою жизнь согласно своим желаниям и убеждениям.

— У нас есть более важные дела, Ева, — Рус заставил развернуться.

Настроение его изменилось с того момента, как он оставил меня у стола с закусками. Я ясно чувствовала это. На лицо набежала тень, вена на виске стала заметнее. Переспрашивать его, какие именно дела, я не стала – это было понятно и так.

— Ева, — проговорил он с нажимом, и, сжав ткань моего платья, заставил подойти ближе. – Давай обойдёмся без лишнего. Я не в том настроении, чтобы играть с тобой в игры. Говори, что хотела сказать.

Мне вспомнилось, как когда-то он разорвал на мне платье только потому, что ему не нравилось кружево. Как легкая ткань, треща, летела на пол. То, что тогда я видела в глубине его глаз, было чем-то схожим с тем, что таилось там сейчас. Он действительно не был настроен на долгие разговоры. Мог ли он сделать с этим платьем то, что сделал с тем? Вряд ли… Тогда что?

— Я беременна, Руслан, — не желая гадать, сказала я и, как только слова эти прозвучали, обмерла.

Смотрела на него с ожиданием, видела, как стремительно темнеют его глаза, как каряя радужка теряется в черноте зрачков, чувствовала сжимающие платье пальцы и боялась сделать вдох. Только сердце подпрыгнуло к горлу и, ударившись там, упало куда-то вниз живота.

На мгновение губы его сжались в линию. До сих пор у меня было впечатление, что он почти наверняка знал, что именно это я и скажу. Однако теперь я засомневалась.

— Поговорим об этом дома, — коротко ответил он, посмотрев мне за спину.

Я беззвучно шевельнула губами. Место для разговора о подобном действительно было не самое подходящее. И всё же он мог бы… Мог бы сказать хоть что-то. Потому что «поговорим об этом дома» было слишком даже для него.

Не понимая, куда он смотрит, я обернулась и опешила. Держа в руке фужер, к нам шла та самая рыжая, которая чуть больше месяца назад бесцеремонно присела за мой столик в ресторане. Та самая рыжая, которую я застала в кабинете Руса полгода назад в весьма интересный и откровенный момент.

— С ней тебе тоже нужно поздороваться? – зашипела, гневно глядя на Руслана.

— Да, — он пригвоздил меня мрачным, твёрдым взглядом. – И предупреждаю, Ева, если ты собираешься устроить бабскую сцену – лучше тебе не делать этого.

— Иначе что? – процедила с ещё большей яростью. Гнев смешивался с бессилием. Меня едва ли не трясло, тогда как Рус оставался совершенно спокойным.

— Иначе я отправлю тебя в особняк, — вместо каких-либо угроз, сказал он очень сдержанно. – Любая выходка с твоей стороны, — продолжил он, едва я собиралась послать его к чёрту, — и этот бал станет последним приёмом, куда я взял тебя.

— Иди к чёрту, — всё-таки выплюнула я, но на него это не произвело никакого впечатления.

Действительно! Что толку посылать к чёрту того, кто этого самого чёрта заставит жить по своим правилам?!

Сжав руку в кулак, я со злостью посмотрела на подошедшую к нам рыжую. Для чего она надела красное, украшенное лёгким ажуром вышивки платье, я не знала. Должно быть, чтобы точно не затеряться среди приглашённых.

— Не ожидала тебя тут увидеть, — обратилась она к Русу. Изящным, едва ли не вычурным жестом поднесла бокал к губам и, сделав глоток шампанского, перевела взгляд на меня. Снова посмотрела на Руслана. – Ты не говорил, что придёшь.

— А разве должен был? – всё-таки не сдержалась я.

Тут же почувствовала, как ладонь Руса опустилась мне на поясницу и следом – чуть ниже. Поджала губы. Если он ждал, что я буду это терпеть…

— Не должен, — согласилась она. В уголках её губ появилась улыбка. То ли снисходительная, то ли насмешливая, понять это мне было трудно.

— Ты здесь одна? – без приветствий спросил Рус.

— Да, — она качнула бокал в пальцах и отпила ещё один небольшой глоток. – Мне тут сказали, что с тобой хочет поговорить Тимофей Аркадьевич. Он искал тебя.

— Мы уже поговорили, — голос Руса зазвучал немного резче.  – Этот сукин сын всё никак не успокоится. Пора бы ему уже давно понять, что как раньше не будет.

— Людям трудно отказываться от привычного, — заметила она. – Тем более, если это касается власти и денег.

Руслан презрительно скривил губы. Меня он больше не касался, как будто совсем забыл о том, что я есть. Рыжая слегка склонила голову, и прядка волос – тяжёлая, блестящая, упала ей на щёку. Легко она отбросила её обратно.

— У меня тут есть ещё кое-какие дела, — она коснулась руки Руслана.

Я видела, как пальцы её прошлись по его запястью, по сухожилиям, по костяшкам. Он не шелохнулся. Даже не подумал остановить её, когда она сделала к нему шаг и дотронулась до груди. Меня же как будто обожгло изнутри. Ярость стала жгучей, проникла в каждую клетку, ударила по вискам. Терпеть это я не собиралась. Хотела было уйти, но почему-то не двинулась с места. Наоборот, прижалась к Русу едва ли не вплотную и будто невзначай коснулась правой рукой лямки платья. Знала, что она увидит кольцо. Тонкое, переливающееся бриллиантами кольцо на безымянном пальце, которое я носила не снимая.

— Будь осторожна, Каролина, — Руслан поймал её руку. На секунду сжал и выпустил. – Не рискуй лишний раз.

— Не буду, — она улыбнулась. – Ты же меня знаешь, — слова её резанули по нервам. Конечно же, он её знает! И ещё как знает! Кабинет, её наглый взгляд, расстёгнутая блузка… — Ты тоже будь осторожен.

Значит, Каролина? Не прощаясь, она направилась к сцене. Бёдра её покачивались в такт шагам, платье красной тряпкой мелькало среди роскоши и блеска. Стоило ей отойти на несколько метров, я дёрнулась прочь от Руслана. Тут же почувствовала хватку на своём запястье.

— Отпусти! – процедила зло. – Я не намерена терпеть это!

— Что «это»? – пальцы сомкнулись крепче.

— Твоих шлюх! – выкрутила руку. – Ты специально? Тебе нравится злить меня? Если ты собираешься и дальше продолжать с ней…

— Перестань, — оборвал он меня грубо. На этот раз сдавил локоть и, глядя прямо в глаза, выговорил: — Нас с Каролиной связывают давние отношения.

— Мог бы и не говорить мне этого, — гнев мой стал ещё сильнее. – Это я и так поняла. Только…

— Прекрати, Ева, — он отволок меня ещё на пару метров в сторону. Порывисто развернул к себе. – Мне не нужны сцены ревности, понятно?

— А что тебе нужно? – с той же злостью, что говорил он, поинтересовалась я. Сцены ревности?! Дёрнула руку, но на этот раз он не отпустил. – Твои шлюхи будут…

— Каролина не моя шлюха.

— Ну конечно! – я всё-таки повысила голос, но тут же снова зашипела, не желая, чтобы нас услышали: — Она просто та, кого ты трахаешь, когда тебе захочется. Так?

— Нет, — в тоне его было что-то такое, что заставило меня заткнуться. Шумно выдохнув, я отвернулась, не желая смотреть ему в глаза. Но Руслан снова развернул меня к себе и ухватил за подбородок второй рукой. – У нас с ней есть дела, не касающиеся личного, Ева. Каролина тебе не соперница, запомни это.

Я смотрела ему в глаза, он отвечал мне тем же. Долгий, твёрдый взгляд. Меня всё ещё колотило, языки чёрного пламени так и облизывали изнутри, но уйти я уже не пыталась.

— У тебя нет соперниц, — сказал Руслан прежде, чем выпустить.

Ещё несколько секунд мы смотрели друг на друга. Молча. Прямо.

Я отвернулась первой. Не выдержала. Поверила ли я ему? Да. Да, чёрт подери, поверила! Пусть даже ревность моя не стала от этого слабее.

— Пойдём, — он кивнул на гостей. – Мне нужно ещё кое с кем поговорить.

Ничего не говоря, я шла вслед за Русланом. Всё вокруг казалось мне одновременно расплывчатым и куда более ярким, чем прежде. Оркестр громыхнул приветственными фанфарами, в центр зала вышли несколько пар, остальные же расступились по краям.

— Первый вальс, — пояснил Руслан, стоило мне остановиться, глядя, как пары, плавно и легко заняли свои места, готовясь с первыми звуками музыки закружиться в танце.

Меня охватило горькое сожаление. Много лет я, как и другие воспитанницы пансионата, занималась танцами, но ни разу мне не доводилось танцевать где-то, кроме облицованной зеркалами студии.

Руслан подтолкнул меня вперёд, но я воспротивилась. Заметила среди танцующих похожую на фею белокурую девушку в лёгком, красивом платье, ещё нескольких – примерно одного со мной возраста. Уверена, что могла бы станцевать ничуть не хуже любой из них.

— Пойдём, Ева, — с нетерпением проговорил Руслан.

— Почему мы не танцуем? – вздохнув, я смирилась и пошла за ним. Как раз в этот момент зазвучали первые звуки вальса, и я, не удержавшись, опять замедлила шаг.

Нежно-голубые, белые, лиловые платья, блеск заколок в волосах… Красивые, одетые в дорогие костюмы и смокинги мужчины уверенно вели своих партнёрш. Пары кружились, музыка наполняла пространство чем-то чарующим, неземным, похожим на волшебство. Неожиданно горло сдавило обидой, и я, вскинув голову, повторила:

— Почему мы не танцуем, Руслан?!

— Потому что я не люблю танцевать, — сухо отрезал он.

Отвечать ему я не стала, хотя стоило бы. Ещё не до конца успокоившаяся после встречи с его любовницей, боялась, что на этот раз всё действительно закончится сценой. Некрасивой и не предназначенной для чужих глаз. Почему-то я не сомневалась, что если бы Руслан захотел, он бы мог вывести меня к танцующим прямо сейчас. Если бы захотел. Но он не хотел, а его желания – закон. Как и нежелания — тоже.

— Зато я люблю, — сказала я тихо и зло, высвободив руку. Поймала его мрачный взгляд.

Он сдавил мою ладонь, ясно дав понять, что мне следует делать – идти за ним и не возражать. Я так и сделала.

Шифоновые юбки платья тихо шелестели в такт моим шагам, внутри засело неприятное чувство досады. Это всего лишь танец. Всего лишь танец. Мысленно я снова и снова повторяла это себе, напоминала о том, что у Руслана сейчас совсем другие проблемы. Всего лишь танец. Первый вальс на балу дебютанток, который бывает раз в жизни. Вот и всё. А он… он не любит танцевать.

— Твой брат, — нарушила я повисшее между нами молчание.

В высокой, одетой в длинное, словно сотканное из серебристого лунного света платье девушке, я не сразу узнала Лиану. Волосы её, светлые, почти что платиновые, были собраны в искусную причёску, тонкую руку украшал переливающийся множеством мелких камней браслет. Даже на расстоянии нескольких метров я видела их мягкое мерцание.

Разговаривая с президентом, Ренат приобнимал её за талию, как бы невзначай демонстрируя всем и каждому, с кем она и чья. Первая пара вечера, первая пара города.

Если в какой-то миг я и удивилась тому, что Ренат так свободно разговаривает с главой страны, то быстро отогнала от себя это удивление. Чего странного? Грат принадлежит Ренату, именно он является главным организатором сегодняшнего бала.

Охрана чёрными тенями стояла тут же. Я заметила четверых, но что-то подсказывало мне, что людей из службы безопасности обоих было куда больше. Мы тоже приехали сюда в сопровождении охраны. Трое остались на улице, ещё двое находились где-то в зале, но за вечер ни один из них на глаза мне ни разу не попался, что было и к лучшему. Так я хоть ненадолго могла забыть о том, во что превратился особняк.

— Руслан, — я схватила его за рукав, — твой брат там, — кивнула в сторону.

— Я знаю, — Рус проследил за моим взглядом, посмотрел в лицо.

— Разве ты не с ним собирался поговорить?

— Нет, — он провёл меня мимо колонны, по обеим сторонам от которой находились диванчики из белой кожи. Предназначенные для тех, кто, устав от блеска высшего света и танцев, хотел немного отдохнуть с бокалом вина или чашечкой ароматного кофе. – С ним я поговорю позже.

— Тогда с кем ты… — задать вопрос я не успела. Увидела подпирающего следующую колонну мужа сестры и тут же всё поняла. Осёкшись, тихонько выдохнула, пытаясь усмирить опять всколыхнувшийся внутри гнев.

— Ты специально, Руслан? – спросила негромко, пока между нами и Алексом оставалось расстояние.

Стэлла была тут же, рядом с ним. Повернувшись вполоборота, она что-то говорила ему. Длинное изумрудное платье – роскошное и в то же время сдержанное, с длинными разрезами по бокам, при каждом шаге дерзко и почти неуловимо приоткрывающие ноги, туфли на высокой шпильке, всё то же мерцание камней… Глядя на Стэллу сейчас, я понимала, что такой её ещё не видела. Роскошная, утончённая, она была будто бы частью этого вечера и однозначно одной из самых красивых женщин на нём. Моя сестра… Моя чужая сестра.

— Послушай меня, девочка, — не дойдя до Алекса, Рус придержал меня. – Твои отношения с сестрой заботят меня сейчас меньше всего на свете, — не знаю, о чём он думал в последние минуты. Только настроение его, и без того паршивое, стало ещё хуже. Моё, собственно, тоже. – У меня слишком много куда более важных дел и проблем, чтобы лезть в это. Мне нужно обсудить с Алексом важные дела. Твоя сестра тут ни при чём, как и ты.

— Я думала, мы пришли на этот вечер для того, чтобы провести время вместе и… Просто пришли вместе, Руслан, — несмотря на гнев, голос мой прозвучал сдавленно. – Я думала, мы просто отдохнём, а ты…

— У меня сейчас нет времени просто отдыхать, — раздражённо, предельно ясно. – Ты хотела пойти на этот чёртов бал, мы на него пошли. Что ещё?

— Ничего, — глухо ответила я. – Ничего, Руслан. Совсем ничего.

Пару секунд он смотрел на меня. Шумно выдохнул через нос, погладил пальцами локоть, который сжимал.

— Прости, Зверёныш, но сейчас действительно сложное время. Чертовски сложное.

— Я понимаю, — вздохнула я.

— Вот и хорошо, — кивнул Рус.

Спустя несколько секунд мужчины уже пожимали друг другу руки. Коротко и сдержанно поздоровавшись, они обменялись несколькими простыми фразами, тогда как мы со Стэллой не проронили не слова. Даже не кивнули друг другу. Тревожное ощущение, которое я чувствовала раньше, стало сильнее. Как будто до этого спряталось, свернувшись внутри клубком, а сейчас выпустило острые когти. Стэлла не смотрела на меня, а у меня всё равно было чувство, что она пристально следит за мной.

Подойдя к ближайшему к нам столу, Стэлла взяла бокал с красным вином и вернулась.

— У вас всё в порядке? – спросила она, обращаясь не ко мне – к Руслану, и в этот момент мне вдруг показалось, что старше она меня совсем не на пять лет, а на целую жизнь.

Откуда взялось это ощущение, я не имела понятия. Задержала на сестре взгляд. Совсем недавно мы вместе гуляли по улицам Рима, пили лёгкое белое вино, сидя на крытой веранде одного из семейных ресторанчиков, а сегодня… Что-то горькое, острое коснулось моего сердца. Как будто кто-то на миг сжал его и тут же отпустил.

— В порядке, — ответил Рус. Голос его был ровным, взгляд уверенным.

— Хочется в это верить, — ответила она ему точно тем же.

Больше говорить Стэлла ничего не стала и спрашивать тоже. Задумчивая, посмотрела в никуда – то ли в стену, то ли в пустоту. Дотронулась до запястья, обхватила его и потёрла. Пригубила вино и вдруг резко повернулась ко мне.

Я думала, теперь она заговорит со мной, но Стэлла промолчала. Только сделала глоток вина, глядя на меня всё с той же непонятной мне задумчивостью.

— Нет, не он, — сквозь марево мыслей услышала я голос Руслана. – Сколько ты планируешь пробыть в Грате?

— Нисколько, — Алекс тоже стал напряжённым. В момент, когда мы подошли, он был расслаблен, сейчас же глаза его опасно блестели сталью.

Вокруг что-то происходило. То, что началось раньше взрыва, поднявшего на воздух яхту Руслана, и никак не подходившее к развязке. Напротив, чувство было такое, что всё только усложнилось, хотя Руслан мне толком так ничего и не рассказывал.

— Мы уже собирались уезжать, — пояснил Алекс. – Нужно было появиться тут, поговорить с основателями некоторых фондов. Сам знаешь, бал благотворительный. Стэлла не любит пускать эти дела на самотёк.

При чём тут моя сестра, я не знала. Благотворительность… Никогда не слышала от неё, чтобы она имела к этому какое-то отношение.

Вспомнился наш с Русланом закончившийся небольшой стычкой разговор по пути в Грат. Что я знаю о Стэлле? Может быть, действительно меньше, чем стоило бы, но в то же время куда больше, чем она обо мне.

— Мы ненадолго оставим вас, — обратился Алекс к нам обеим после того, как они с Русланом перебросились ещё несколькими фразами, к которым я не прислушивалась. Тронул жену за плечо, провёл по её руке, молча глядя в глаза. Она кивнула ему. Коснулась пальцев.

— Я найду тебя, если мне будет нужно, — только и сказала она.

Связывающие их невидимые нити были ощутимы и теперь. Никаких лишних слов – только взгляды, значение которых знали только они.

Руслан же просто коснулся моей поясницы. Почти небрежно, но это было лучше, чем ничего. Тем более сейчас, когда весь он был сосредоточен на другом.

Стоило мужчинам уйти, напряжение между мной и сестрой стало ощутимее, пространство наполнилось гулкой тишиной, не способной раствориться даже в довольно громких звуках музыки. Здесь, в отдалении от сцены, она была немного тише, но всё равно наполняла собой всё вокруг. Всё, кроме молчания, ставшего единственным, что связывало нас.

Мне хотелось что-то сказать Стэлле и в то же время не хотелось говорить ничего. Среди бесконечного множества слов я не могла различить нужных. Хотела ли? Не знаю. Наверное, нет.

— Ждёшь, что я буду просить прощения? – наконец нарушила тишину Стэлла. Вино в её бокале осталось почти нетронутым. Она сделала крохотный глоток и поставила его на самый край стола.

— Мне не нужно, чтобы ты просила у меня прощения, — пересилив себя, ответила я.

— Вот и хорошо, — она не приближалась. Стояла на расстоянии, рассматривая меня. – Потому что просить прощения мне не за что, Ева.

— То есть в твоём понимании то, что ты влезла в мои отношения с Русланом, это нормально?! – вечер был слишком насыщенным для того, чтобы меня хватило надолго. Изабелла, моя неожиданная встреча с Глебом Акулевским, Руслан и его рыжая шлюха… И ещё эта тревога, никак не желавшая отпускать меня. Наверное, пройдёт она только когда мы вернёмся домой и поговорим.

— Ты понятия не имеешь, что такое отношения, — сказала Стэлла тихо и опять замолчала. Напряжение между нами становилось всё сильнее, гуще. Достав из крохотного, украшенного бусинами клатча телефон, она посмотрела на дисплей. Убрала обратно и устремила на меня взгляд.  Снова. Взгляд, прочитать который было выше моих сил.

— Что тебе нужно? – на этот раз спросила я. Резко, холодно.

— Ничего, Ева, — Стэлла подошла немного ближе. – От тебя мне ничего не нужно.

— Тогда что? Ты сама-то имеешь понятие, что такое отношения?!

Она не ответила. Взяла отставленный бокал и на этот раз отпила немного больше. Хотела поставить обратно, но передумала и обхватила за донышко.

— Хватит! – процедила я, когда она, всё так же глядя на меня, прислонилась плечом к колонне.

Стэлла промолчала. Пила вино и молчала. Молчала…

23

Руслан

— Сложно сказать, — качнул Алекс головой и задумался.

Его не знающая границ самоуверенность легкомысленной могла показаться только тому, кто не был знаком с ним достаточно хорошо. Сукин сын всегда смотрел в самую суть и просчитывал всё вперёд далеко не на шаг или два.

— Нам нужно узнать дату до того, как они отправят груз, — скрыть раздражение я не пытался. – Нам нужно, чёрт подери, Алекс, знать дату.

Весь этот месяц я выискивал контакты людей, способных предоставить мне хоть какую-нибудь информацию относительно засевших в Грате крыс. Но те пообрубали хвосты, причём как свои собственные, так и тех, в ком, очевидно, не были достаточно уверены. Несколько раз я нападал на нужный след и каждый раз оказывалось, что уже поздно. Последний матрос из тех немногочисленных, кто находился на корабле во время последнего рейса, вот уже неделю кормил червей на поросшем сорной травой кладбище. Нажравшись в одном из портовых баров какого-то дерьма, бедняга угодил в сточную канаву, где и захлебнулся жидкой грязью. Как я догадывался, далеко не без чьей-то весьма навязчивой помощи. Примерно та же учесть постигла и остальных.

— У меня на примете есть ещё один парень, — всё взвесив, проговорил я. – Не уверен, что он… — увидев, как Ева, приподняв юбки, бросилась в конец холла, я дёрнулся. – Чёрт! – процедил сквозь зубы. Только этого мне ещё не хватало.

Плохая была идея пойти на поводу у девчонки и притащить её с собой. Нужно было оставить дома без всяких объяснений. Самому мне так или иначе пришлось бы проторчать тут пару часов только затем, чтобы понаблюдать за некоторыми, прямо или косвенно имеющими отношение к делам Грата. Прямых доказательств у меня всё ещё не было, но кольцо красных флажков вокруг тварей постепенно сужалось, и те, загнанные, начинали скалиться сильнее и сильнее. Остановившись, Ева обернулась к поспешившей за ней сестре. Махнула рукой – резко, гневно и снова бросилась к двери.

— Оставь их в покое, — посоветовал Алекс. – Им нужно самим со всем разобраться.

— Не самый подходящий момент, не находишь? – мысленно прокляв всё на свете, я вытащил телефон и, набрав старшему из сотрудников службы безопасности, оставленных снаружи, приказал: — Не спускать с моей жены глаз. Она вышла на улицу со своей сестрой… Да… Вы её видите… Хорошо… — услышав чёткий ответ и последующие за ним распоряжения своего человека, я повторил: — Не отходить от неё дальше, чем на пять метров. И чтобы никого, кроме сестры, с ней рядом не было.

Выругавшись, я стиснул зубы. Скрытые в нише от посторонних глаз, мы стояли в фойе театра. Отсюда хорошо были видны двери зала и те, сквозь которые Ева и Стэлла только что выскользнули в поздний вечер. Мимо нас, опустив пустой поднос, торопливо прошла молоденькая официантка. Алекс дал ей знак подойти.

— Принеси нам бутылку хорошего коньяка и два бокала, — бросил он, как только девица оказалась рядом.

— Вы можете пройти в зал, — неуверенно заговорила официантка, — там…

— Я знаю, что там, — Алекс посмотрел на неё так, что она замерла. – Принеси нам бутылку коньяка и два бокала. И поживее. Мы с другом не любим ждать.

— Да, конечно, — она мельком глянула на меня. Узнала. Я усмехнулся. В этом городе меня узнала бы даже блохастая шавка. – Простите, — смущённо потупилась она. – Я сейчас всё принесу.

Алекс кивнул и, казалось, забыл о ней.

— Они со Стэллой слишком похожи, — как и я, он посмотрел на дверь. – Я тебе это уже говорил. Но Стэллу жизнь многому научила, а твоя…

— Скорей бы уже разобраться со всем этим дерьмом, — в сердцах выговорил я.

— Так что за парень? – Алекс неспешно подошёл к дивану и присел на подлокотник.

Я последовал за ним. Увидел быстро возвращающуюся к нам девицу с подносом.

— Думаю, он мог участвовать при погрузке. Но уверенности в этом у меня нет.

— Как понимаю, уверенности в том, что ты найдёшь его в добром здравии, тоже, — не вопрос – констатация.

Я невесело усмехнулся. Официантка, остановившись у столика, поставила перед нами бокалы. Взяв бутылку, Алекс посмотрел на этикетку и с удовлетворением поставил рядом с бокалами. На низком столике перед нами оказались блюда с изысканными закусками и блюдо с фруктами.

— Я сказал, чтобы ты принесла только коньяк, — когда она выставила последнее, Алекс опять потянулся к бутылке. Открыл и плеснул понемногу в каждый из бокалов. – Разве не так?

— Это, чтобы вечер был приятнее, — она заискивающе улыбнулась – ему, потом мне. Хмыкнув, Аверин кивком показал ей, чтобы она убиралась. Задерживаться девчонка не стала – растворилась тенью.

— Тогда выпьем за здравие твоего парнишки, — дождавшись, когда я возьму свой бокал, проговорил Алекс.

— Н-да, — мрачно отозвался я, приподняв коньяк и, отпив, опять посмотрел на украшенные живыми цветами двери. – Пожалуй, лучше тоста сейчас не придумаешь.

— Займусь этим с самого утра, — уголок губ Алекса дёрнулся, сталь в глазах недобро блеснула.

К этому моменту бутылка была пуста уже наполовину. Дёргать за оставшиеся ниточки следовало с большой осторожностью, и оба мы это понимали. Можно бы было дождаться следующей отправки, дать крысам почувствовать себя свободнее, понаблюдать месяц-другой. В конечном итоге это могло бы сыграть нам на руку, но… Именно в это «но» всё и упиралось.

— Сколько на этот раз? – Алекс откупорил бутылку. Плеснул по глотку в пустые бокалы и мрачно посмотрел на меня.

Я качнул головой.

— Трудно сказать. Я думаю, не больше двадцати. Но это только предположения. С тем же успехом можно тыкать пальцем в небо.

Процедив сквозь зубы несколько крепких словечек, Аверин замолчал. Из широких дверей зала, где проходило основное сегодняшнее действо, выпорхнули три девицы. Разрумянившиеся от танцев и шампанского, они весёлыми беззаботными пташками порхнули мимо нас к уборным. Заплетённые в косу волосы одной из них, были уложены венком и украшены блестящими заколками. Мне вдруг вспомнились репейники, запутавшиеся в волосах Евы. Длинные, тёмные, они доходили ей едва ли не до пяток. Изменилась… Да, за эти полгода она обрела уверенность, которой в ней поначалу не было. Даже не так. Уверенность, которая поначалу была заметна только в её наполненном вызовом взгляде.

Проводив девушек взглядом, я посмотрел в сторону входных дверей театра. Прошло не меньше часа с момента, как мы с Алексом откупорили коньяк, а сёстры так и не появились.

— Тебе не кажется, что их нет слишком долго? – внутреннее напряжение не отпускало меня весь вечер, теперь же оно стало сильнее.

Оставленные снаружи парни из службы безопасности знали своё дело отлично, однако чутьё всё равно подсказывало, что нужно быть настороже. Тем более теперь. Моя девочка решила одарить меня ребёнком… Чёрт подери! До конца осознать это у меня пока что не было времени. В башке роились совершенно другие мысли. Одно было ясно – нужно заканчивать со всем творящемся в Грате дерьмом как можно скорее.

— Им давно стоило поговорить, — Алекс поднялся. Я последовал его примеру. Перебрасываясь не относящимися к делам фразами, мы направились к залу, но так и не вошли в него. Встретив давнего знакомого, обменялись с ним рукопожатием.

— Смотрю, ты снова в строю, — он внимательно посмотрел на меня

— Можно и так сказать.

— Я рад, — относящийся к тем, кто придерживался собственных убеждений, он всегда вёл честную игру и не принимал участия в делах отца. За это я уважал его. – Этому городу не хватает хороших парней. Твой брат хорошо почистил его, но грязи ещё много. Прижал он далеко не всех.

— Этому городу много чего не хватает, — невесело хмыкнул я.

Уловив движение позади, я обернулся. К нам, кутаясь в тёмную шаль, шла Стэлла. Плечи её были расправлены, спина выпрямлена. Только пальцы, сжимающиеся на ткани шали, выдавали скрываемое внутри напряжение.

— Где Ева? – спросил я, стоило ей подойти.

— Не знаю, — она выпустила шаль. Была она бледнее, чем когда мы с Алексом оставили их с сестрой вдвоём, глаза из-за этого казались темнее.

— Как это не знаешь? – уже резче. – Вы ушли вместе.

— Я не знаю, где моя сестра, — Стэлла немного повысила голос. Перевела взгляд с меня на Алекса. Теперь напряжение её стало сильнее, во взгляде мелькнули вопрос и растерянность.

— То есть всё это время она была не с тобой?

— Нет.

— Блядь… — достав телефон, я набрал номер старшего службы безопасности. Если Ева была не с сестрой, то какого лешего она не вернулась на бал? Разве что я не заметил, как она вошла. Какого дьявола мне не доложили о том, что она в театре?

Гудок сменялся гудком, но ответа не было. Не дождался я его и когда набрал снова.

— Что случилось? – обеспокоенно спросила Стэлла. Обхватила запястье, потёрла его и, как будто опомнившись, спрятала руку под шалью. – Руслан…

Я набрал ещё одному из своих людей, оставленных на улице. Те же проклятые гудки.

— Дмитрий, — на очередной вызов ответ был моментальным, — подойди ко мне.

Не прошло и минуты, как старший над находящимися в зале появился рядом. Одетый в классический костюм, он мало чем выделялся из своры приглашённых гостей.

— Дамир не отвечает. Что за чертовщина?

В его руках оказался телефон. Не тратя время на лишние слова, он отдал несколько коротких распоряжений.

Стэлла напряжённо молчала, Алекс тоже.

— Что случилось? – повторила Стэлла уже тихо.

— Надеюсь, ничего, — бросил я и направился к своим людям, появившимся в холле. Четверым из восьми, что находились внутри театра. Ещё столько же я оставил снаружи и, судя по тому, как потемнело лицо Дмитрия, ни с одним из них связаться ему не удалось.

— Где моя жена? – резко, с рыком спросил я, направляясь навстречу Дмитрию.

Прошло не больше пяти минут с тех пор, как он отправил людей проверить, что происходит снаружи, но этого времени мне было достаточно, чтобы понять – дело дрянь.

В висках ныло, вены разрывало. В нос резко ударил запах жжёной резины, плечо пронзило болью. Скрежет металла, визг тормозов…

— Проклятье, — процедил, надавливая на висок. Тряхнул головой, отгоняя марево прошлого.

— Где Ева, чёрт возьми?! Что с моими людьми?!

— Все, кто был на улице, мертвы, — негромко выговорил мой человек. – Ваша жена пропала, Руслан Каримович.

— Мертвы? – зарычал. Из-за гари я едва мог дышать, нервы рвались клочьями, птичий щебет, Митька рядом… Снова мотнул головой. Не сейчас.

— Вам стоит самому увидеть, — всё так же напряжённо и тихо. – В сквере за парком. Я уже отдал указания. Ева…

— Её нужно найти! – кое-как я выдернул себя из трясины прошлого.  – И сделать это быстро. Нельзя терять ни минуты. Брось на поиски всех, — приказал, одновременно с этим понимая, что минуты уже потеряны. Слишком много минут. – Сукин сын… — сплюнул под ноги и обернулся к остановившемуся позади Алексу. – Твари… — сжал зубы.

— Они всё просчитали. Скорее всего, их было человек пять, не меньше, — проговорил я, глядя на одного из своих ребят.

Распластанный на асфальте перед изящной, с кованными ножками-лапами и ажурной спинкой скамьёй, он навсегда застывшим взглядом смотрел на желтеющий на фоне черноты фонарь. Вокруг дырки, оставленной пулей в его голове, чернела запёкшаяся кровь.

— Они ответят за каждого, — голос мой прозвучал надтреснуто, глухо.

У другого конца скамьи лежали ещё двое. Разлившаяся под ними кровь была такой же тёмной, как и небо Грата над нами.

— Найдите мою жену, — снова сказал я, не глядя ни на кого.

Резко поднявшийся ветер погнал по асфальту пустой бумажный стакан. Постукивая, он подкатился к валяющемуся возле руки одного из убитых парней пистолету и замер.

Громкое воронье карканье разбавило повисшее молчание, ветер рванул с новой силой. Только что скорая увезла единственного оставшегося в живых, но надежды на то, что парень продержится хотя бы до операционной, почти не было.

Ветер усиливался. Предвестник скорой непогоды, он рвал молодую листву деревьев и обдавал лицо запахом сырой земли и ещё висящим в воздухе, почти неощутимым – пороха. Пороха, крови и смерти.

— Я же говорил, что ей тут не место, — услышал я у себя за спиной.

Медленно развернулся и встретился взглядом с Борисом Акулевским. Стоящий метрах в пяти, он смотрел на меня тяжёлым, гневным взглядом. Чёрные тени его людей обступили нас с обеих сторон, заключая в кольцо.

— Какого дьявола ты не сделал то, что я тебе сказал?! – Акулевский приблизился, двое охранников последовали за ним.

Я стиснул челюсти. Чёрт подери!

— Какого дьявола, я тебя спрашиваю, Алиев?! – голос его рокотом прокатился по аллее.

Какого дьявола? Я бы мог ответить ему, какого, потому что он и сам знал ответ на этот вопрос. Но только стиснул зубы сильнее. Появление Бориса не сулило ничем хорошим. Ветер погнал стаканчик дальше. Стук картона прокатился вслед за звуками голоса и стих.

— Ты самоуверенный глупый щенок, Руслан.

По скулам моим заходили желваки, руки сжались в кулаки. К порывам ветра прибавились зазвучавшие вдалеке звуки приближающегося грома.

Но готовая обрушится на Грат буря была ничем по сравнению со свирепой яростью, исходящей от Акулевского.

Равно как ничем она была и по сравнению с яростью, которую испытывал я сам.

________Дорогие читатели! Вторая книга завершена!Спасибо вам всем за поддержку, за лайки, награды, за ваши живые эмоции, комментарии! Без вас я бы не справилась с этой сложной историей!)

А продолжение уже на сайте! ХЭ гарантирую)"Ты предназначена мне" (книгу можно найти на моей странице, либо по ссылке в аннотации)

Она появилась тёмной дождливой ночью. Девчонка, молящая меня о помощи. Девчонка, забравшаяся в сердце. Девчонка, которую я сломал и вышвырнул из своей жизни. Но она предназначена мне, и я верну её, чего бы мне это ни стоило.