Читать онлайн Странники терпенья бесплатно

1

Сначала из черноты возник звук.

И-У! И-У! И-У! И-У!

Неясный, раздражающий, скрипучий звук деревянного настила. Доски ритмично отзывались этим саднящим поскрипыванием на чьи-то лёгкие шаги.

Потом появились ноги, детские ноги в белых носочках, обутые в коричневые пыльные сандалии с узорчатыми дырочками на мыске.

Сразу добавился ещё один непонятный звук:

ТУНК! ТУНК! ТУНК! ТУНК!

Вскоре прояснился и он – в выкрашенную масляной терракотовой краской стенку мерно ударялся ярко-оранжевый, размером с абрикос, резиновый мячик.

Андрей открыл глаза, поморщился. Звуки исчезли мгновенно, вместе с изображением, оставив какой-то неясный, раздражающий сознание осадок. Кроме этого, мешала изжога, не проходившая уже третий день. Андрей решительно мотнул головой, как бы отбрасывая от себя всё неприятное, потянулся, взглянул на часы – и тут же, сообразив, что проспал, рывком вскочил с кровати. Сунул ноги в мягкие замшевые тапки и поспешил в ванную.

Из зеркала на него глянуло слегка заспанное, небритое, но при этом (что он с удовлетворением отметил!), безусловно, не лишенное шарма лицо сорокатрёхлетнего мужчины (ну, положим, выглядит он максимум на тридцать пять, больше не дашь!). Длинные светлые волосы в сочетании с пронзительно голубыми глазами и тонким носом создавали ощущение возвышенной одухотворённости, а хорошо очерченный подбородок с ямочкой делал его лицо особенно выразительным. Такое лицо могло принадлежать либо художнику, либо музыканту.

На худой конец фотографу!

Андрей несколько секунд внимательно всматривался в своё отражение, потом внезапно рванулся обратно в спальню, где на столике лежал его любимый NICON, с которым он никогда не расставался.

Схватив аппарат, он вернулся в ванную и, задержавшись только на мгновение, быстро сделал несколько снимков. Потом укрупнил, чуть сдвинулся влево и щёлкнул ещё пару-тройку раз.

Чёрт его знает, этот утренний автопортрет может и пригодится…

Спутанные волосы, лёгкая небритость, утренний естественный свет, контражур, что-то в этом есть… Может, это как раз то, чего ему не хватает для выставки. Хотя он уже давно отобрал два десятка работ для этого венецианского биеннале, но всё тянул с отправкой, саднило ощущение, что изюминки в новой серии «Блики» так и нет.

Ладно, сейчас некогда, потом разберёмся.

Он отложил аппарат и полез под душ. Ещё через десять минут он уже стоял в джинсах, застёгивал свежую, кремового цвета, в продольную полоску сорочку. Рубашки Андрей всегда покупал на размер-два больше, чем нужно, и никогда их не заправлял. Ему нравилось, что они свободны в талии. С одной стороны, подчёркивается фигура, с другой – возникает определённый художественный облик. С фотоаппаратом в руках он вышел в залитый светом коридор, заспешил к лестнице.

Всё вокруг радовало глаз, улучшало настроение. По обеим сторонам на стенах висели работы его любимых мастеров – Энди Уорхола, Хельмута Ньютона, Беттины Реймс и других. На почётном месте, сразу за дверью, ведущей в студию, перед лестницей, красовалась «Нагая с листьями» Хидеки Фуджии. Андрей забежал в комнату, взял кейс, сунул туда аппарат, затем подошёл к большому, в полстены, окну, посмотрел вниз, во двор. Чарли уже проснулся, носился вокруг бассейна, с разбега бросался на траву, катался по ней, устраивал себе воздушные ванны. Погода в эти дни стояла отменная, для московского мая просто редкостная, жара почти июльская, даже купальный сезон открылся на две недели раньше времени. Global warming, глобальное потепление, – ничего не поделаешь.

Андрей понаблюдал за радостным Чарли, усмехнулся, с удовольствием окинул быстрым взглядом свои владения. Уже пятый год он живёт здесь, и всё не может привыкнуть, как ему посчастливилось с этим домом. Надо же, чтобы в центре Москвы жить как на даче.

Совершенно уникальное место!

Когда первый раз о нём услышал, даже не поверил. Специально поехал, чтобы убедиться, что не соврали. И убедился. Прямо у метро «Сокол» действительно расположился так называемый Посёлок художников, целый район двух-и трёхэтажных деревянных домов, то ли дачи, то ли особняки, называй как хочешь. Тишь, благодать, приятные лица вокруг. Райское место, короче говоря, лучше не бывает. Он как увидел, так сразу и решил, что жить хочет только здесь. Но, правда, пришлось почти три года ждать, никто из посёлка выезжать не собирался, дураков нету. А участки все давным-давно разобраны, их небось ещё при Сталине распределили. Но потом неожиданно свезло – вдова художника Ермолаева решила продать свой дом на улице Врубеля. К детям решила уехать, в Германию, на ПМЖ. Тут Андрей своего не упустил, всё мгновенно сделал, благо деньги на эту покупку давно уже были отложены, после продажи материнской квартиры ещё остались. Правда, отложенных на всё не хватило, доложил изрядно. К тому же ещё и свою двушку пришлось продать, куда деваться.

Ремонт-то был ого-го какой!

Даже не ремонт, а целое строительство. Дом ведь он перестроил основательно. Плюс гараж, плюс бассейн. Но зато всё теперь сделано по первому классу, всё очень стильно, на его вкус. А вкус у него отменный, что уж там скромничать. Одни только придуманные им колонны чего стоят! Тонкие, диаметром всего в двенадцать сантиметров, они не просто поддерживали крышу портала, но и придавали определённую ажурность и оригинальность всему строению. Причём на первый взгляд складывалось впечатление, что колонны лёгкие, хрупкие, было непонятно, как они выдерживают такой вес. А на самом деле это были литые железные трубы, просто выкрашенные белой краской столь искусно, что казались деревянными.

Ну и всякие другие хитрости. В общем, потрудился, потратился, но зато выстроил чудный современный светлый дом, своё убежище, как он его называл. Здесь одно удовольствие и жить, и работать.

И в самом центре к тому же, всюду близко!

И расположен дом очень удачно – никаких соседей, с правой стороны бывший пустырь, превращённый в паркинг, слева – улица. Там – машины, люди, но берёзы, высаженные вдоль высокого забора, создают дополнительную преграду, изолируют дом от уличного шума. Благодаря этому во дворе начисто забываешь, что ты в самом сердце огромного города, тут свой особый уютный мир, свой микроклимат.

И Чарли здесь хорошо, вон как наслаждается!

Андрей оторвался от окна, на секунду наклонился к стоявшему тут же на треножнике, дорогому, отливающему медью телескопу. Навёл его на улицу Алабяна. Машины по ней ползли медленно, стало быть, при выезде на Ленинградку, как всегда, пробка.

Нет, здесь ехать нельзя, надо попробовать проскочить по Песчаной!

Он оторвался от окуляра, пошёл к выходу. Перед дверью вновь задержался, взглянул на ещё не повешенную, прислонённую к стенке большую чёрно-белую фотографию в рамке. Это был его настоящий шедевр – две женские руки, вылетавшие из темноты, словно странная белая птица.

Пожалуй, лучше будет, если повесить её не горизонтально, а вертикально.

Да, так безусловно интересней, горизонтально слишком примитивно. Он перевернул фотографию, поставил её вертикально и удовлетворённо кивнул.

2

Через несколько секунд Андрей появился во дворе с миской, полной сухого собачьего корма.

– Чарли! Завтрак подан! – крикнул он.

Чарли, крупный чёрный лабрадор, радостно бросился к нему.

– Выспался? Будем завтракать?

Андрей поставил еду в кормушку, ласково погладил пса, чистым платком заботливо вытер ему краешки глаз. В другую миску налил чистой воды из шланга и, убедившись, что Чарли с удовольствием приступил к трапезе, подошёл к воротам, открыл калитку и вышел на улицу.

Около ворот, на кирпичной колонне висел почтовый ящик. Андрей достал из кармана связку ключей, маленьким ключиком отпер ящик, вынул из него полдюжины конвертов и отправился обратно в дом.

Он небрежно бросил почту на кухонный стол, насыпал кофе в кофеварку и, включив её, подвинул к себе конверт, привлёкший его внимание. Конверт был фирменный, из Центра фотографии имени братьев Люмьер.

Чёрт подери! Неужели сегодня?

Андрей быстро разорвал конверт. Так и есть, это было приглашение на открытие выставки «Три взгляда на окружающее». Один из взглядов был его, Андрея Берга.

Как же я мог забыть!.. Вот кретин!..

Впрочем, он тут же и успокоился. Времени до открытия выставки ещё более чем достаточно. Он вполне успеет спокойно позавтракать и как следует подготовиться. Андрей усмехнулся и выключил кофеварку.

3

Покончив с завтраком, Андрей поднялся наверх и вошёл в свой кабинет. Неспешно уселся в старинное кресло красного дерева, ручки которого были искусно вырезаны в виде голов диковинных птиц с загнутым клювом, выдвинул один из ящиков такого же старинного письменного стола и стал внимательно разглядывать его содержимое. В ящике, на зелёном сукне, были выложены усы, бакенбарды, брови и бороды разной конфигурации. Коллекция бы сделала честь хорошему гримёру крупной киностудии.

Пожалуй, эти!!

Он взял аккуратные седые усы, выложил их на стол. Выдвинул другой ящик и так же сосредоточенно уставился в него. На сей раз это были очки всевозможных моделей. Андрей, поразмышляв, выбрал пару в черепаховой оправе, с большими затемнёнными стёклами.

Потом он встал, подошёл к стенному шкафу, распахнул его. На полке шкафа, на деревянных болванках, расположилась добрая дюжина мужских и женских париков. На этот раз он долго не раздумывал, сразу снял один мужской парик, с сединой, и, прихватив со стола усы и очки, отправился в ванную.

Там он достал из зеркального шкафчика пузырёк с лаком. Отвинтил пробку, к донышку которой была прикреплена маленькая кисточка. Аккуратно намазал лаком верхнюю губу, прижал к ней усы, подержал несколько секунд. Убедившись, что усы приклеились накрепко, он надел парик и нацепил на нос выбранные очки. Теперь из зеркала на него смотрел пожилой усатый человек в прямоугольных тёмных очках.

Perfecto!

Андрей ещё какое-то время разглядывал своё отражение, потом поправил парик и вышел из ванной.

4

Плотно поевший Чарли отдыхал после трапезы на своём любимом месте – в тени высокой ветвистой берёзы. Он честно старался выполнять свои служебные обязанности, зорко следить за происходящим во дворе, но глаза предательски слипались. Сквозь наваливавшуюся дрёму Чарли не столько увидел, сколько услышал, как дверь дома распахнулась, и лениво приподнял левую бровь, как бы демонстрируя, что всё под контролем, он хоть и лежит, но бдит, ничего не пропускает.

Однако в следующее мгновение дремота исчезла, Чарли с удивлением вскочил на ноги и возмущённо залаял, глядя, как из дома, тяжело опираясь на палку, появляется пожилой мужчина. От этого прихрамывающего, одетого в старомодный плащ-пыльник господина шёл такой знакомый и любимый запах Хозяина.

– Тихо, тихо, мальчик! – успокоил занервничавшего пса Андрей. – Это я, всего лишь я, не переживай! Ты что, меня не узнал? Это хорошо! Всё нормально, Чарли! Так надо, понимаешь? Скоро вернусь, не скучай!

Он погладил собаку, продолжавшую недовольно ворчать, перестал хромать, лёгкой походкой пересёк двор и скрылся в гараже.

Вскоре он уже выезжал из автоматически открывающихся ворот на улицу. Машина у Андрея была именно такая, какая и должна быть у знаменитого успешного фотографа, работающего для лучших глянцевых журналов столицы, – серебристый шестисотый «мерседес».

5

Андрей не стал заворачивать на Болотную набережную, припарковался довольно далеко, у бывшего кинотеатра «Ударник». С трудом вылез из машины и, тяжело опираясь на палку, захромал к зданию Центра фотографии имени братьев Люмьер. Центр этот открылся сравнительно недавно на территории бывшей кондитерской фабрики «Красный Октябрь». Фабрики той уже давно тут не было, однако же непостижимым образом в воздухе по-прежнему витал еле уловимый запах шоколадных конфет.

Или это только так кажется?!.

Андрей доковылял до входа в Центр, передохнул немного и вошёл внутрь.

По выставочному залу бродило человек двадцать, рассматривали развешенные по стенам фотографии. Андрей не спеша приблизился к молодой паре, стоящей напротив одной из работ.

На этой выставке была представлена его последняя серия – «Акценты». Он долго бился над нужным ему эффектом – почти незаметно для глаза выделить на фотографии какую-то важную для него деталь, что, по его замыслу, заставляло всматриваться в изображение ещё и ещё. Это придавало особое очарование вроде бы обыкновенному с виду пейзажу. Зритель не сразу понимал, в чём тут притягательность, однако же взгляд его словно что-то приковывало, оторваться было сложно.

Пара рассматривала одну из самых удачных, как считал Андрей, фотографий – «Стройка». Фишкой тут была небрежно валявшаяся на земле палка-мешалка.

Молодой курчавый человек с небритостью, уже переходящей в бородку, повернулся к своей спутнице, юной хрупкой блондинке в очках.

– Ну как? Нравится? – спросил он.

Девушка слегка пожала плечами.

– Ничего, – сказала она скучным голосом. – Вообще-то, если честно, я большего ожидала. Особенно от Берга.

– И чего ж ты от него ждала? – саркастически поинтересовался небритый.

Кретинка!

Андрей не стал дожидаться ответа девушки, отошёл от пары и приблизился к группе из четырёх человек, рассматривающих другую его фотографию – «Двор». Тут изюминкой была высовывавшаяся из прикрытого мусорного бака женская комбинация грязного розового цвета. Андрей провёл в этом дворе почти целый день, дожидаясь правильного освещения. Но в конце концов всё получилось.

В группе общим вниманием завладел уверенного вида мужчина лет сорока пяти, с часами «Patek Philippe» на руке. Мужчину этого Андрей хорошо знал, это был Николай Зарычев, главный редактор журнала «GQ».

– Да кто же спорит-то! – разглагольствовал он своим звучным басом. – Это ж всё-таки Берг, не кто-нибудь! Просто я считаю, что он повторяется. Вы помните его серию «Образы»? Вы что, не видите, что это тот же самый приём…

При чём тут «Образы»?!.. Вот идиот!

Большей глупости нельзя было сказать. «Образы» строились на совершенно другом приёме. Там он добивался тончайшей игры светотени, в результате которой возникало нечто нереальное, почти волшебное.

Андрей решительно отошёл в сторону. Слушать рассуждения Зарычева дальше было выше его сил.

Он оглядел зал, увидел ещё пару знакомых лиц. Это были Ольга и Дима Пановы. Ольга занималась всем на свете – писала детские книжки, сочиняла песни, сама их исполняла. Дима в основном зарабатывал деньги, был успешным ресторатором. Пановы, особо не задерживаясь, переходили от одной фотографии к другой.

Андрей остановился с таким расчётом, чтобы они прошли мимо.

– Дима, я вообще не понимаю, зачем мы сюда пришли! – возмущалась Ольга. – Потеря времени!

– Ты права… – со вздохом поддержал жену Дима. – Но кто же знал… Ты же сама хотела…

Кошмар!

Больше он этого вынести не мог. Андрей развернулся и захромал к выходу.

6

Он вышел на улицу, ничего не видя перед собой, прошёл несколько шагов. Потом перешёл на другую сторону, тяжело дыша, прислонился к парапету набережной, перегнулся, уставился на тёмную воду Водоотводного канала.

Они ничего не понимают!!!

Неужели он так промахнулся? Неужели они правы и он просто повторяется? Не может этого быть!

Это же блестящая находка!

Почему же никто этого не видит? Почему они не оценили его трудов? Или и в самом деле он не замечает, что делает одно и то же?..

Они просто снобы!

Но ведь раньше никто не обвинял его в повторении. Все только и говорили, как это талантливо, как он открывает новые возможности в фотоискусстве. Его даже называли гением. Неужели это всё прошло?!.

Кто-то потрогал его за плечо. Андрей выпрямился, обернулся. Рядом стояла совсем юная девушка, лет семнадцати, участливо смотрела на него большими серыми глазами.

– Вам плохо? – спросила она.

Андрей горько усмехнулся, покачал головой.

– Нет, спасибо, всё в порядке, – неожиданно осипшим голосом произнёс он.

– Вы уверены?

– Да, конечно, не беспокойтесь. Спасибо вам.

– Ну хорошо. Хорошего вам дня!

Девушка улыбнулась и зашагала прочь.

Какая славная девочка!

Андрей вздохнул, развернулся и медленно поплёлся в обратную сторону. Неужели он так и уйдёт отсюда?

Оплёванный!

Ну да, по-другому и не скажешь. Нет, это невозможно. Как жить с этим дальше?!..

Надо вернуться.

Да, он вернётся. Только для начала снимет с себя всё это дерьмо.

7

Обратно на выставку резко помолодевший Андрей шёл своей обычной стремительной походкой. Взлетел по ступеням, распахнул дверь и вошёл в зал.

За эти несколько минут в нём ничего не изменилось. Даже Пановы не успели уйти, только направлялись к выходу. Завидев Андрея, заулыбались, устремились к нему навстречу. Но не успели, откуда-то сбоку вынырнул Зарычев, завладел его рукой, крепко сжал.

– Андрюха, привет! – радостно басил он. – Слушай, классные работы! Поздравляю тебя, старик!

– Спасибо! – Андрей с трудом освободил онемевшую руку.

Ольга Панова лучезарно улыбнулась ему.

– Здрасьте, Андрюша! Очень рада вас видеть! – сияя, заговорила она. – Вы, как всегда, вне конкуренции! Замечательно! Особенно хороша «Под зонтиком»! Удивительный у вас глаз, конечно…

– Поздравляю, Андрей! – радостно вмешался её супруг. – Нет слов!

Суки! Какие же вы все продажные, фальшивые суки!..

Толпа вокруг него становилась всё больше. Незнакомые ему люди, услышав, что пришёл Берг, подходили, чтобы поздравить его, сказать тёплые слова. Андрей отвечал на рукопожатия, разглядывал окруживших его восторженных поклонников.

– Спасибо… – улыбаясь, говорил он. – Спасибо вам за вашу искренность…

8

Послеполуденное солнце сквозь огромные окна заливало золотистым светом просторное помещение переговорной. Андрей сидел в конце большого стола, вокруг которого разместилось ещё с десяток человек, среди которых были представители Союза художников, чиновники Минкульта, иностранцы. Председательствовал чем-то напоминавший артиста Джигарханяна критик Беспалов, импозантный, хорошо одетый мужчина лет пятидесяти с благородной сединой на висках. Слегка склонив массивную голову, он внимательно слушал сверкающую драгоценностями итальянку Сильвию Пандони.

– …A giudicare dalle adesioni qiunte da piu’ Paesi, quest’anno il programma Biennale della fotografi a sara’ particolarmente valido e interesse, – мелодичным голосом, украшавшим и без того музыкальную итальянскую речь, говорила Сильвия. – Ci auguriamo vivamente che possiate partecipare in modo attivo ad esso…

Сидевшая рядом с Сильвией переводчица с худеньким птичьим личиком сделала нетерпеливый жест в сторону говорившей. Сильвия замолчала и обаятельно улыбнулась присутствующим.

– …Судя по заявкам, которые уже получены из ряда стран, программа фотобиеннале в этом году будет очень сильной и интересной, – забубнила переводчица. – Мы очень надеемся, что вы, господа, примите в ней самое активное участие…

Андрей рассеянно слушал переводчицу. А точнее, он её совсем не слушал. Мысли его блуждали далеко от переговорной комнаты. Он пытался сосредоточиться, но ничего не выходило. Вообще не понимал, зачем он здесь. По сути, единственный представитель творческой профессии в этой компании. То есть, конечно, это честь, определенная дань уважения к его заслугам, но тем не менее чувствовал он себя весьма некомфортно.

Что-то мешало ему, давило на ногу. Андрей полез в карман, вытащил оттуда полиэтиленовый мешочек. В мешочке находились двое маленьких механических цыплят. Этих цыплят пару месяцев назад он неизвестно зачем купил на деревенской барахолке под Парижем. Сначала одного, потом увидел второго такого же. Что с ними делать дальше, пока не решил. Но что-то подсказывало: они ещё пригодятся. Чувство это никогда его не подводило, заставляло порой покупать очень странные на первый взгляд, совершенно бесполезные вещи.

Андрей извлёк цыплят из мешочка, разместил на ладони. Цыплята были жёлтые, с красными клювиками. Из спинки каждого торчал маленький ключик. Андрей завёл их, вынул ключики и пустил на стол. Цыплята весело запрыгали по лакированной глади.

– Дорогая Сильвия! – звучно говорил в это время Беспалов – Поверьте, мы понимаем всю меру ответственности и готовимся к выставке очень серьёзно.

Он повернулся в сторону переводчицы, та нервно кивнула и стала быстро переводить. Сильвия, улыбаясь, слушала.

– Мы привезём в Венецию всё самое лучшее, самое свежее, – продолжал Беспалов. – Вот, например, наш…

Он повернулся к сидевшему на другом конце стола Андрею и с изумлением воззрился на цыплят. Цыплята с лёгким трескучим звуком бодро двигались по столу, клевали невидимые зёрнышки.

Наступила тишина. Теперь уже все присутствующие повернулись, с интересом разглядывая прыгающих птичек.

– Что это, Андрей? – вежливо поинтересовался Беспалов.

– Цыплята, – невозмутимо ответил Андрей.

Больше он ничего не сказал. Беспалов бросил взгляд на Сильвию. Итальянка ещё шире улыбнулась своим большим красивым ртом. Чем-то напомнила в этот момент великую Софи Лорен.

– Che meraviglia! Signor Berg, ma ha in qualche modo a che fare con il suo nuovo lavoro?

– Какая прелесть! – бесстрастно начала переводить переводчица. При этом пару раз кивнула головой, как будто ей тоже хотелось поклевать зёрнышки. – Господин Берг, это как-то связано с вашими новыми работами?

Андрей покачал головой.

Basta!

Он неожиданно сгрёб цыплят со стола, сунул их в карман и встал.

– Простите меня, – сказал он. Потом посмотрел на итальянку: – Scusi, Silvia!

После чего повернулся и вышел из комнаты.

Беспалов, пытаясь улыбаться, широко развёл руками. Вот какие они непредсказуемые, наши замечательные творцы, но мы их любим, несмотря ни на какие их капризы, означал этот красноречивый жест.

9

Сгущались сумерки. Загорались фонари, медленно набирая огненную жёлтую силу.

Андрей сидел за рулём припаркованной у тротуара машины, задумчиво смотрел куда-то вдаль. На заднем сидении валялись брошенные парик, усы, палка. Скомканный плащ-пыльник.

Неужели они правы?

Он вздохнул, вставил ключ в зажигание, завёл мотор.

Напиться, что ли?…

«Мерседес» отозвался плавным журчащим звуком. Андрей тронул машину с места и ловко слился с несущимся мимо потоком.

1

Андрей проснулся, мотнул головой, отбрасывая от себя тяжёлый сон, и тут же мучительно застонал, зажмуриваясь. Голова после вчерашнего болела отчаянно. Первые пять рюмок бурбона в баре «Три семёрки» он ещё помнил, но дальше всё погружалось в какой-то мерзкий тёмный туман.

Как только до дома добрался, интересно…

Впрочем, чего удивляться, его старый друг, кинооператор Рогожин, пил беспробудно даже во время съёмок. Пока я стою, я снимаю! – утверждал он. И таки снимал. Классно снимал.

Ну и где теперь Рогожин?

Нет его больше. Допился. Андрей снова осторожно открыл глаза, медленно повернул голову, посмотрел на часы.

Ужас!

Он проспал всё на свете. Сегодня же работа! Он же специально договаривался…

Не нужно было ходить на эту чёртову выставку!

Кто это сказал, что читать или слушать о себе критику – всё равно что подглядывать в замочную скважину? Раневская, что ли? Похоже на неё.

А может, Пушкин?

Но он-то всяко не Пушкин. Он – Берг.

И он слушает.

Андрей заставил себя встать, доплёлся до ванной и мужественно ринулся под холодный душ.

Так тебе и надо, алконавт!

Спустя ещё четверть часа он, уже побритый и одетый, выскочил из дома с полной миской еды для Чарли. Тот уже нетерпеливо крутился у двери. Ждал его.

– Придётся тебе, старина, завтракать в одиночку! – извиняющимся тоном объявил Андрей. – Я проспал, опаздываю. Увидимся позже, хорошо? Не скучай!

Он поставил еду в кормушку, долил воды во вторую миску, на секунду заскочил в дом, схватил кейс, включил охранную систему и снова выбежал во двор. На ходу потрепал по загривку незамедлительно приступившего к завтраку Чарли и скрылся в гараже.

2

Всё сегодня складывалось удачно, если не считать опоздания. Добрался он очень быстро. Ловко объехав ставшие уже привычными столичные пробки, Андрей вырулил на Долгоруковскую и припарковался у Центра имени Мейерхольда, даже место не понадобилось искать, нашлось почти у самого входа.

В вестибюле висел большой плакат:

С 15 ПО 23 МАЯ. МАСТЕР-КЛАСС ВЫДАЮЩЕГОСЯ ФРАНЦУЗСКОГО МИМА ЛЕОНА ЛУНО.

Андрей пролетел мимо, поднялся на лифте на пятый этаж, побежал через пустое тёмное фойе к входу в зал. Но тут, загораживая собой дверь, появилась молодая светловолосая женщина с короткой причёской и строгим лицом. На груди красовался значок: две маски – Комедии и Трагедии. Женщина резко приложила палец к губам, призывая Андрея умерить прыть. Он подчинился, вздохнул, изобразил на лице харизматическую улыбку.

– Куда это вы так разогнались? – игнорируя его старания, сухо поинтересовалась женщина.

Пожалуй, маска Трагедии подходила ей больше. С Комедией у неё явно проблемы. К тому же и острый носик, и уголки поджатых губ были опущены слегка вниз. Ещё чуть-чуть, и прямо вся мировая скорбь проявится.

– Я на мастер-класс, – любезно пояснил Андрей, включая обаяние на максимум. – Я – Андрей Берг, фотограф.

Ни его имя, ни улыбка не произвели, однако же, должного впечатления на мисс Трагедию.

– Маэстро не даёт никаких интервью, – всё тем же недовольным тоном отреагировала она. – И он категорически не разрешает никаких фотографий во время мастер-класса.

Андрей стёр улыбку, заговорил деловито, с нажимом:

– Вы, видимо, не поняли. Я – не журналист. Я – художник-фотограф. С господином Луно через его ассистентку была специальная до говорённость о сегодняшней съёмке. С ним договаривался журнал «Эгоист-generation», и он согласился сделать исключение из своих обычных правил. За что я ему крайне призна телен, – чуть поклонившись и смягчая тон, закончил он. – Для меня это большая честь.

И он снова чарующе улыбнулся.

Мисс Трагедия страдальчески нахмурила лобик. Андрей терпеливо ждал.

– Как вы сказали, ваша фамилия? – наконец произнесла она.

– Берг, Андрей Берг. – Он протянул ей карточку. – Вот моя визитка.

Мисс Трагедия тяжело вздохнула. Андрей даже услышал приглушённый стон.

– Стойте здесь! – приказала она. – Я узнаю.

И, бесшумно приоткрыв дверь, исчезла за нею.

Андрей огляделся. Профессиональным наметанным глазом оценил интерьер, светотени, нашёл наиболее подходящее место – на тот случай, если придётся снимать Леона Луно здесь, в фойе. В зале может оказаться недостаточно света. Кроме того, ему нужны и зрители тоже, не только сам маэстро. И вообще, с этими мировыми звёздами никогда не знаешь, как и что повернётся.

И этот наверняка тоже капризный.

Света из «Эгоиста» потратила несколько дней, пока наконец получила добро на эту сессию. С другой стороны – понятно, живая легенда, что говорить.

Интересно, сколько ему уже?

Должно быть, за восемьдесят, да ещё небось как следует. Андрей видел его на парижской сцене лет двадцать назад, а в Интернете вычитал, что тому уже полвека, как мим приезжал на свои первые гастроли в Советский Союз. А ведь он уже тогда был мировой знаменитостью…

Дверь открылась. Мисс Трагедия вновь появилась на свет Божий.

– Вы можете пройти, – ещё больше поджав опущенные губы, скорбно объявила она. – Только очень тихо, пожалуйста. Постарайтесь не мешать.

– Разумеется, – кивнул Андрей. – Не беспокойтесь. Я понимаю. Спасибо.

И он быстро проскользнул в полуоткрытую дверь.

3

В зале царила напряжённая почтительная тишина. Беспокойство относительно нехватки света оказалось излишним, всё читалось превосходно. Стулья со зрителями стояли амфитеатром, на импровизированной сцене. На высвеченном круге посредине зала находился сам маэстро. Великий мим был в своём традиционном костюме Дуду, в цилиндре с цветочком, в белых перчатках и с белым лицом. Андрей заметил, что у многих в аудитории также были выбелены лица. И почти у каждого на руках белые перчатки. Вообще в зале оказалось только два цвета – чёрный и белый.

По-прежнему стоя у двери, Андрей бесшумно извлёк из кейса камеру, протёр объектив и навёл его на маэстро. Поразительно, но артист (по крайней мере, так казалось отсюда, на расстоянии) нисколько не изменился за прошедшие десятилетия. С неповторимой грацией Луно пытался пройти через незримую стену. Он тщетно пробовал перелезть или обойти её, но стена оказывалась слишком высокой и бесконечно длинной. Он искал и находил в ней щель, однако же протиснуться в эту щель ему никак не удавалось, он терял надежду, начинал снова, и… в конце концов у него получилось! Счастливый, Дуду делал несколько шагов вперёд и… натыкался на новую стену, ещё более высокую. На его выбеленном лице отражалась вся гамма чувств – от радости и окрылённости до безнадёжности и смирения, – попеременно возникали выражения недоумения, непонимания, растерянности, отчаяния…

Андрей снимал беспрерывно, стараясь не пропустить ничего из этих мгновенно менявшихся образов. Движения маэстро были полны невероятного изящества, они просто завораживали. Наконец, полностью сломленный, Дуду опустился на пол, свернувшись в калачик около всё той же незримой и неодолимой стены. Зал разразился аплодисментами.

Луно встал и, обращаясь к своей помощнице, сказал несколько слов.

– Маэстро просит кого-то из вас повторить то, что он сейчас показал, – перевела она. – Есть желающие?

Несколько рук в белых перчатках взметнулись вверх. Мим сделал пару шагов вперёд, всматриваясь в лица аудитории. Потом всё тем же, полным элегантности, плавным жестом указал на выбранную им девушку. Та встала, легко двигаясь, выбежала на сцену и, стоя на месте, пошла.

Андрей опустил камеру, рассматривая выступавшую. Девушка была небольшого роста, хрупкая, с тёмными, завязанными в хвост волосами. Чёрные джинсы и чёрная майка-тишортка плотно обтягивали её тонкое стройное тело. Скрытое под белой краской лицо нельзя было толком разглядеть, но зато её сияющие чёрные глаза казались просто огромными на этом белом фоне. И взгляд у неё был какой-то особый, мерцающий.

Движения девушки несколько отличались от тех, что показывал маэстро. Они казались более резкими, но при этом вполне выразительными. Вот она неожиданно наткнулась на стену и… не поверила этому. На лице её отразилось невероятное удивление. Она попыталась снова и на этот раз сильно ударилась, набила шишку прямо на лбу. Лицо исказилось от обиды, сморщилось, плечи затряслись от рыданий.

В зале захлопали, Луно одобрительно кивнул.

Андрей поднял аппарат и продолжил съёмку, меняя ракурсы и крупность. В объектив попадал то летящий тонкий профиль девушки, то её лицо с блестящими огромными глазами.

4

Спустя почти три часа после целой серии разнообразных этюдов и упражнений этот необычный, почти безмолвный мастер-класс закончился. Маэстро дал всем домашние задания и распрощался. В связи с поездкой мима в Санкт-Петербург в занятиях был объявлен двухдневный перерыв.

Андрей стоял в фойе, ожидая появления Луно и наблюдая за выходящими из зала. Мимы уже поснимали белый грим и белые перчатки, превратились в обыкновенных людей. Все были крайне оживлены, обменивались впечатлениями, мастер-класс явно произвёл впечатление. Здесь, как Андрей выяснил у постепенно смягчившейся и разговорившейся мисс Трагедии, собрались молодые, увлекающиеся пантомимой артисты, многие специально приехали из других городов.

Вот появилась и та, преодолевавшая стену девушка с чёрными глазами. Без белого грима облик её стал намного выразительней. Маленький, чуть вздёрнутый носик, тонкая шея, пухлые губы придавали ей какой-то детский вид. Более того, возникало ощущение наивности и беззащитности.

Андрей уже знал, что девушку зовут Марина. Она оказалась очень юной, на вид ей было лет двадцать, не больше. Марина шла рядом с другой молодой женщиной, Таней, обладательницей пышной копны рыжих волос (её имя Андрей тоже запомнил за время мастер-класса). Таня была чуть повыше и постарше, что-то энергично объясняла Марине. Та внимательно слушала, кивала, не отрывая от лица собеседницы несколько напряжённого, как показалось Андрею, взгляда.

Он сделал было шаг им навстречу, намереваясь заговорить с девушкой, но в это время в дверях показался Леон Луно в сопровождении ассистентки-переводчицы.

Андрей нерешительно покосился на проходившую мимо Марину. Пообщаться с ней сейчас никак не получалось, равно как и просить её задержаться было довольно нелепо: разговор с Луно мог затянуться. «Я обязательно хочу приехать к тебе в Пермь…» – донеслись до него слова Тани. И вслед за тем: «Увидимся в кафе».

Андрей с сожалением проводил уходящую Марину взглядом.

В конце концов, мастер-класс продлится ещё неделю, можно заехать ещё разок!

Он отвернулся и поспешил навстречу к маэстро.

Вблизи облик великого артиста оказался совсем иным. Андрей увидел, что на самом деле он очень стар, морщинистое лицо говорило о крайне почтенном возрасте. В голове не укладывалось, что только что поражавший своей прекрасной юной пластикой мим и этот глубокий старик – один и тот же человек.

Андрей почтительно поклонился.

– Меня зовут Андрей Берг, маэстро, – представился он. – Для меня огромная честь и удовольствие снимать вас.

Ассистентка перевела его слова. Луно улыбнулся, кивнул.

– Я хотел поблагодарить Вас за это разрешение, – продолжил Андрей. – Я думаю, получится хорошая серия. Если Вы дадите мне адрес, я вам пришлю. Я хочу Вам сказать, что Вас видел в Париже двадцать лет тому назад, и на меня Ваш спектакль произвёл тогда огромное впечатление, я до сих пор помню каждую Вашу миниатюру. Так что я просто счастлив, что могу Вам сказать об этом лично.

Ассистентка быстро переводила.

– Вы слишком любезны, – сказал Луно. – Вы говорите, Вас зовут Андрей Берг? Я помню Ваше имя. Я видел Ваши работы на фотовыставке в галерее Сены в прошлом году. У Вас очень хороший глаз, поздравляю. Так Вы считаете, что смогли подцепить сегодня что-то полезное?

– О да, несомненно, – в свою очередь улыбнулся польщённый Андрей. – Я всё время ищу какие-то новые идеи, готовлюсь к международной выставке. Очень надеюсь, что что-то из сегодняшней сессии пригодится.

– А что за выставка? – поинтересовался маэстро.

– Биеннале в Венеции. Для нас, фотографов, дело крайне престижное. Вы разрешите, я сделаю ещё пару фотографий? Вы не торопитесь?

Луно взглянул на часы:

– У меня есть ещё немного времени, давайте. Я не могу отказать такому мастеру, как Вы.

– Ну вот и отлично, – просиял Андрей. – Пройдёмте в тот уголок, поближе к роялю.

5

Получасом позже, одаренный плакатом с автографом великого мима, Андрей Берг наконец вышел из Центра имени Мейерхольда. Подарок был тем более ценен, что плакат очень понравился Андрею. На нём красовался изящно исполненный графический рисунок – портрет печального Дуду в цилиндре с цветочком. Андрей даже придумал место у себя в доме, где этот плакат-рисунок придётся как нельзя более кстати.

Только надо заказать хорошую рамку!

Поскольку рисунок был сделан на белом фоне, то, пожалуй, лучше всего чёрную.

Он сел в машину и тут вспомнил, что выскочил из дома, так и не позавтракав. Надо хотя бы кофе попить, а то голова уже начинает болеть. Он медленно поехал по Новослободской в сторону Садового кольца, посматривая вокруг в поисках подходящего кофейного заведения.

Очень скоро таковое и обнаружилось. Кофейня «Кофе Хауз», сеть которых в последнее время широко распространилась по всей Москве, оказалась совсем рядом, буквально в трёхстах метрах. Андрей припарковался, но, прежде чем выйти из машины, с любопытством воззрился на молодую пару, стоявшую перед входом: курчавый стройный брюнет и длинноволосая блондинка с вьющимися волосами. Не обращая ни на что внимания, они о чём-то ожесточённо спорили. Блондинка даже раскраснелась, пытаясь в чём-то убедить юношу.

Андрей невольно залюбовался молодыми людьми, особенно был хорош парень – точёное породистое лицо, высокий лоб, тонкий нос, прямо хоть сейчас на обложку. Он достал из кейса камеру, открыл окно, навёл на спорящих объектив и быстро сделал несколько снимков. Только после этого вышел из машины.

– Я даже слышать об этом не хочу! – горячилась блондинка. – Филипп, ты просто с ума сошёл!

– Ты ничего не понимаешь! – энергично возражал Филипп. – Я тебе говорю, я всё продумал, всё будет замечательно!

– Я тебе не верю!

Андрей с удовольствием бы остался дослушать, чем кончится разговор, но голод давал себя знать, тем более из открывшейся двери потянуло таким вкусным кофейным запахом, что сопротивляться ему было уже невозможно. Он вошёл внутрь.

Нашёл свободный столик, сел, огляделся в поисках официанта. В окно было видно, как Филипп с блондинкой, продолжая яростно спорить, медленно пошли по улице. Андрей проводил их взглядом, повернулся и… застыл, приятно удивлённый.

Нет, воистину сегодня на редкость везучий день!

Марина, та самая девушка с выразительными чёрными глазами, ради которой Андрей даже подумывал вернуться через пару дней на занятия Луно, сидела в другом конце небольшого зальчика. Так же как и давеча в фойе, она завороженно глядела на продолжавшую свой бесконечный монолог рыжую Таню.

Ну и болтуха!

Что-то необычное сквозило в движениях Марины, но что именно – Андрей понять не мог. Периодически она что-то писала в лежавшем перед ней блокнотике, показывала подруге, та на секунду замолкала, видимо, оценивая написанное, потом встряхивала головой, и беседа продолжалась.

Ну уж теперь-то она никуда не денется!

Действительно сегодня всё складывалось более чем удачно. Андрей даже усмехнулся, вспомнив старый анекдот о том, как мужчина, выигравший крупную сумму, ликуя, спешит домой к жене. Она открывает дверь с убитым лицом. «Что такое?» – пугается муж. «Мама умерла!» – сообщает жена. «Попёрло!» – радостно не выдерживает супруг.

Вот и сейчас можно сказать: попёрло!

Пока Андрей делал заказ и ждал свой кофе с круассаном, Таня, словно почувствовав, что она здесь лишняя, внезапно поднялась с места, попрощалась, расцеловавшись, с Мариной и направилась к выходу.

И лучше выдумать не могла!

Теперь он мог спокойно поговорить с заинтересовавшей его девушкой, которая, похоже, никуда не спешила, тет-а-тет.

Андрей дождался, пока за Таней захлопнется дверь.

Пора!

Он взял кофе и решительно встал из-за столика.

6

Марина допила капучино, достала портмоне, вынула деньги, чтобы расплатиться. Увидела, что он идёт прямо к ней, с удивлением уставилась на него своими огромными блестящими глазами.

– Вы разрешите? – вежливо спросил Андрей.

Она любезно улыбнулась, кивнула.

Он расположился напротив, откровенно любуясь прелестным лицом своей визави.

В ней определённо что-то есть! Можно попробовать!

– Я прошу прощения, – осторожно начал он, – меня зовут Андрей, я – фотограф, вы меня, наверное, видели во время занятий. А вы Марина, правильно?

Девушка снова грациозно наклонила головку в знак согласия, в свою очередь неотрывно смотрела на него. Что-то в этом пристальном взгляде было такое, от чего Андрей неожиданно почувствовал лёгкое смущение.

– Очень красивое имя! Марина – это, кажется, значит морская, не так ли? – сказал он.

Тут же понял, что несёт какую-то пошловатую банальность, и от этого смутился ещё сильнее.

– Вы ведь не москвичка, правильно?

Очередной, молчаливый кивок. Девушка явно была не расположена к беседе.

– А откуда вы? – не сдавался Андрей. – Вы ведь актриса? Или ещё учитесь?

Тут девушка повела себя странно. Помедлив секунду, она наконец отвела глаза, взяла лежавшую на столике ручку, что-то быстро написала в блокнотике и развернула его к Андрею.

«Я – АКТРИСА ПЕРМСКОГО ТЕАТРА ПАНТОМИМЫ „ЖЕСТ“», – прочитал он.

– Понятно, – усмехнулся Андрей. – Так вы и в жизни продолжаете играть пантомиму? Или вы дали обет молчания?

Марина улыбнулась, отрицательно покачала головой.

– Нет? – удивлённо спросил Андрей, ощущая какую-то непонятную растущую тревогу.

Марина, уже без улыбки, снова покачала головой, как бы подтверждая – нет.

– Так вы не можете говорить? – внезапно осенило Андрея.

Немая!

Всё сразу стало на место, теперь понятен был и напряжённый взгляд девушки, и её несколько необычная пластика.

– Извините меня.

Она пожала плечиками, что означало – конечно, извиняю, я привыкла.

– Но вы слышите, да?

Марина пальчиком дотронулась до своих пухлых детских губ.

– Вы читаете по губам? – догадался он.

Она кивнула.

Глухонемая!

– Поразительно! – пробормотал он.

Марина сдвинула бровки, вопросительно поглядела на него. То ли не поняла, что он сказал, то ли требовала разъяснения. Он решил, что второе.

– Понимаете, – заторопился он и тут же осёкся, вспомнив о её глухоте, начал говорить медленно, тщательно артикулируя, чтобы ей было легче понимать, – когда я бываю в музеях, я часто подолгу смотрю на женские портреты. На красивые женские лица. У меня всегда возникало ощущение, с самого детства, что они разговаривают со мной, говорят без слов. Красота – она самодостаточна, вы понимаете?

Марина не сразу оторвала внимательный взгляд от его рта, затем задумчиво повела плечиком, поджала нижнюю губку, то есть что-то поняла, но не совсем, не до конца.

– А знаете что, – Андрей широко улыбнулся, включил обаяние на полную катушку, – давайте пообедаем вместе, а? Я вас приглашаю. Пойдём в какое-нибудь хорошее место. Я вам расскажу о своей работе. Я кое-что умею, ей-богу. Так вы согласны? Если, конечно, вы ничем не заняты.

Она посмотрела на часы, потом снова подвинула к себе блокнот, стала писать.

Буквы появлялись на бумаге почти мгновенно. Почерк у неё был стремительный, летящий, но при этом очень отчётливый.

«Я СЕГОДНЯ НЕ МОГУ. ПРИГЛАШЕНА К ПОДРУГЕ. Я ДОЛЖНА СЕЙЧАС УХОДИТЬ».

– К Тане? – полюбопытствовал Андрей. – Вы же только что расстались.

Марина радостно кивнула – к ней!

– Ну хорошо, тогда давайте завтра. Завтра вы не заняты?

Она отрицательно покачала головой – нет, не занята.

– Ну вот и отлично. Я знаю прекрасное место неподалёку, уверен, вам понравится. Хотите, я заеду за вами куда скажите? Или можем встретиться здесь?

Она снова закивала – вторая идея ей явно понравилась больше.

– Значит, здесь? Хорошо. Тогда осталось решить, во сколько мы встретимся. В два часа годится?

Снова серия энергичных кивков.

– Договорились. Жду вас завтра здесь у входа в два часа.

Марина встала.

Андрей тоже поднялся, пожал маленькую, протянутую ему руку. Проводил взглядом её удаляющуюся фигурку. Походка у девушки была лёгкая, почти танцующая.

Может быть, это как раз то что надо!

1

И опять из кромешной тьмы возник этот назойливый звук.

И-У! И-У! И-У! И-У!

Гулко поскрипывали деревянные доски под быстрыми шагами.

Внезапно раздался заливистый детский смех. Он то приближался, то удалялся, каскадом разносился по окрестностям, подхватывался серебристым эхом.

ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА!

Ножки маленькой девочки в беленьких носочках и узорчатых сандалиях бежали по уходящему в озеро старому пирсу.

Андрей рывком поднялся, раздражённо мотнул головой, отбрасывая от себя сон и всё ненужное. Подошёл к окну, раздумывая, не нырнуть ли в бассейн. Но бассейн после ночной грозы был грязный, на поверхности плавали листья, сломанные ветки. Чистить его сейчас душа совершенно не лежала – ни времени, ни желания!

Он нырнул под холодный душ, окончательно приходя в себя. Насухо вытерся, обмотавшись полотенцем, взялся за бритву. Никакой радости отражение в зеркале ему сегодня не принесло. Уставшая, пожухлая морда! Сказывается почти бессонная ночь.

Уже не мальчик, чай!

Да, раньше ему было вполне достаточно трёх-четырёх часов, чтобы полностью восстановиться, прийти в себя. А сейчас и пяти мало – ощущение усталости, разбитости.

Выставка!

Всё ерунда. Думать сейчас надо только о выставке, больше ни о чём. От неё зависит многое, если будет успех, вся жизнь может кардинально измениться. А для уверенности в этом успехе не хватает совсем немного.

Чего же?

Если бы знать… Вся вчерашняя серия, которой он посвятил полночи, вроде бы и неплохая, пару фотографий он безусловно возьмёт – например, очень удачно получился портрет Луно в фойе и его же средний план в момент снятия грима. Видно, как преображается маэстро. Одна половина лица ещё в белой маске, другая уже ожила, проявились глубокие морщины, дряблые щёки…

Это хорошо, но всё равно не то!

Нужно что-то совсем свежее, неожиданное, то, чего ещё не было. Это же не просто выставка, там будут лучшие – чемпионат мира, можно сказать. Нужно то, что безусловно привлечёт к себе внимание. Тогда и остальные его работы будут восприниматься совсем иначе, автоматически поднимутся на другой уровень. А времени осталось совсем немного. Разве что эта глухонемая девушка, так неожиданно встреченная им в кафе…

Марина!

Да, с этой девушкой, безусловно, можно попробовать. Чудное, необычное лицо, особенно её глаза, эти два блюдца со слегка удивлённым выражением. Только нужно время, надо, чтобы она дала ему время, пока он будет искать. Но он найдёт! Он – Андрей Берг, не кто-нибудь, он обязательно найдёт!

2

Чисто выбритый, хорошо пахнущий «Дольче и Габбана», Андрей выскочил во двор. В руках держал красиво разукрашенную коробку с английскими надписями.

– Чарли! – закричал он. – Иди сюда, мальчик! Посмотри, что у меня для тебя есть!

Примчался весело виляющий хвостом Чарли, с любопытством обнюхал заграничную коробку.

– Вчера купил, – пояснил ему Андрей. – Заехал за твоим кормом и увидел. Новинка, понимаешь? Решил тебя порадовать. Сюрприз! Я тебе дружка принёс!

Он открыл коробку, извлёк оттуда длинноухого кролика с белой шёрсткой. Чарли на всякий случай обнюхал и кролика, но никакого интереса не проявил, отвернулся со скучающим видом.

– Погоди, погоди! – рассмеялся Андрей. – Сейчас увидишь!

Он опустил кролика на землю, отыскал у него кнопку на животе, нажал. Кролик ожил, вытянул передние лапы, запрыгал по траве. Чарли безучастно следил за ним, не сходя с места.

– Ну же, Чарли! – подначивал его Андрей. – Догоняй его! Чарли!

Чарли не реагировал. Скорей, наоборот, застыл, превратился в статую. Жили только одни глаза. Кролик повернул чуть вправо, теперь он двигался прямо к бассейну. Андрей помчался за ним, догнал, развернул в другую сторону:

– Ну что же ты, Чарли?

Чарли по-прежнему стоял неподвижно, игнорировал игрушку. Кролик, смешно мотая белым хвостиком, удалялся к забору. Неожиданно Чарли ожил, в два огромных прыжка догнал его и схватил. Сомкнулись мощные челюсти.

ХРЯСТЬ!

Кролик скособочился, замер, голова с длинными ушами беспомощно повисла.

– Ты что же делаешь, негодяй!

Андрей подбежал к Чарли, с трудом вырвал кролика из пасти. Игрушка была безнадёжно сломана, внутри что-то пересыпалось, звякало.

– Да, недолго он у нас пробегал, – констатировал Андрей. – Не будет у тебя, значит, дружка. Станешь один куковать. Как раньше!

Из дома донёсся телефонный звонок.

– Сегодня не самый твой удачный день, старичок! – сказал напоследок Андрей озадаченному Чарли.

А мой? Мой – удачный?

Он поспешил в дом, снял трубку. Звонила Вера Стрешнева из Московского музея фотографии, она отвечала за отправку работ на биеннале. Отношения с Верой были давнишние, Андрей даже шутил, что секс с нею – это инцест. Но Вера к тому же была его агентом, умела не только находить заказы, но и выторговывать максимальную цену.

– Привет, Веруша! – со вздохом сказал Андрей. – Да нет, всё нормально. Луно был великолепен, материал хороший, так что Света будет счастлива. Для «Эгоиста» наберётся более чем достаточно. Что касается наших с тобой целей… Пока немножко всё мимо, не в десятку, скажем так. Да ты не волнуйся, ещё не вечер. У нас есть пара недель в запасе, правильно? У меня появились кое-какие идеи, так что, надеюсь, всё сложится. Конечно, я буду тебя держать в курсе. Пока.

Он положил трубку, посмотрел на часы. До встречи с Мариной надо успеть заскочить в лабораторию, отпечатать всё, что он наметил для журнала.

3

Они сидели в ресторане «Эль Гаучо», ели вкуснейшие медальоны из телятины, запивали красным аргентинским вином. Андрей говорил тихо, но очень отчётливо, дополнял жестами каждую фразу, чтобы Марине было легче.

– Я только однажды был в Перми, притом давным-давно, лет пятнадцать назад. Но мне очень понравилось, я бы хотел приехать ещё.

Марина улыбнулась, изящно наклонила головку, развела руками, словно приглашая – приезжайте, будем вам очень рады!

Облик её сегодня был совсем иной – волосы свободно падают на плечи, на тонкой шее бирюзовое ожерелье. Андрей поразился, как её изменила другая причёска – она и вчера показалась ему очень юной, а теперь выглядела совсем девочкой. Ничего чёрного на ней сегодня не было, джинсы и майку сменило очень шедшее ей ситцевое платье в голубой цве точек.

– А вы надолго в Москву? – поинтересовался он.

Она подняла вверх указательный пальчик, помахала им.

– Ещё неделя? – догадался Андрей.

Марина кивнула, вынула телефон, у неё был «айфон 5».

– У меня такой же! – обрадовался Андрей. – Удобный, правда?

Она не услышала, не смотрела на него. Быстро напечатала несколько слов, протянула ему телефон.

«Я ЗДЕСЬ ТОЛЬКО ИЗ-ЗА ЛЕОНА ЛУНО!» – прочёл он на дисплее.

– Понимаю. Стоит того. Он замечательный. Шестьдесят с лишним лет на сцене, представляете! Впрочем, вы и без меня в курсе его биографии! Мой отец ещё обожал Луно. Представляете, как бы он позавидовал, если б только узнал, что я познакомился с его кумиром? Я сам, когда увидел Луно впервые, тоже был потрясён. И знаете, что интересно? Он вчера во время занятий показывал практически те же миниатюры, которые я помню уже двадцать лет и которые отец мой видел полвека назад. Я вначале подумал, как это так – делать одно и то же всю жизнь? Нужно же как-то развиваться, двигаться вперёд. А потом я понял: каждая из этих его миниатюр – это настоящий шедевр, подлинное произведение искусства. Поэтому он может показывать их бесконечно, они всегда будут живыми. Вы со мной согласны?

Марина утвердительно склонила голову, поджала пухлые губы – да, абсолютно согласна, он прав.

Андрей попросил у проходившего мимо официанта два стакана с водой и льдом. Аргентинская еда, несмотря на вкус, была всё же достаточно острой.

Марина тем временем опять что-то напечатала на своём айфоне. Делала она это с невероятной скоростью.

«ЭТОТ МАСТЕР-КЛАСС ДЛЯ МЕНЯ ОЧЕНЬ ПОЛЕЗЕН!» – прочитал Андрей.

– Ещё бы! – подтвердил он. – Раз это ваша профессия, то конечно. Лучшей школы, чем Леона Луно, в этой области не существует. Счастье, что он сумел приехать и вы встретились. В его возрасте это, наверное, не так легко – мотаться по заграницам. Ваше здоровье, Марина! За ваши успехи!

Они чокнулись, выпили. Вино было изумительное.

– А вы где остановились в Москве?

Снова быстрый стук тонким пальчиком по дисплею телефона:

«В ГОСТИНИЦЕ „ОТЕЛЬ 27“ НА МАЛОЙ НИКИТСКОЙ».

– Знаю, хорошее место, вполне комфортное, – одобрил он. – И расположение очень удобное, самый центр.

Марина вдруг улыбнулась, глаза блеснули. Она озорно вздёрнула подбородок, показывая на него – а вы?

– А я? – догадался Андрей. – Где я живу? С кем?

Она кивнула – ну да!

– Я живу с Чарли! – торжественно объявил он.

Реакция не замедлила себя ждать. Девушка недоумённо нахмурилась, пожала плечами – как это понять?

– Чарли – это моя собака, – пояснил Андрей. – Лабрадор.

Марина улыбнулась, постучала указательным пальцем по безымянному пальчику растопыренной левой руки – а где кольцо?

Андрей поразился про себя, как легко он стал её понимать.

– Кольца нет, потому что я не женат. И никогда не был. У меня была девушка, то есть женщина, с которым мы жили некоторое время, но мы расстались несколько лет назад.

Она снова вопросительно взглянула на него – почему?

– Почему? Понимаете, я – фотограф. То есть в широком смысле слова художник. У меня довольно высокие требования к этой жизни. Мне трудно найти правильного человека. Да и со мной непросто. Так что я живу с Чарли. Он, кстати, вовсе не считает себя собакой. Чарли уверен, что он – человек. Мне иногда тоже так кажется. Правда, он, к сожалению, не может мне помочь. На самом деле мне никто помочь не может.

Она ещё больше сдвинула бровки, затрясла головой – я не понимаю, объяснитесь!

Он решился.

Пора! Хватит ходить вокруг да около.

– Как бы вам объяснить… Я сейчас в довольно сложном положении. Я готовлю выставку для Венецианского биеннале. В мире фотографии это большое событие, пожалуй, самое большое. Всё равно как Оскар в кино. Туда везут всё лучшее со всех концов мира. Я подготовил, думаю, очень хорошую экспозицию. Но тем не менее какое-то чувство, что чего-то в ней не хватает. Поэтому я всё время ищу, пока ещё есть некоторое время в запасе. Вы понимаете, что я говорю?

Она утвердительно кивнула. Он положил вилку и нож, нагнулся вперёд, чтобы придать большую значительность тому, что будет сказано, и устремился прямо к цели:

– Марина, вы не согласитесь посмотреть мои работы и заодно попозировать мне?

Она смущенно пожала плечами – право, не знаю.

Андрей наклонился к ней ещё больше, пусть видит его губы крупным планом.

– Я – очень даже неплохой фотограф, уверяю вас! Может, это покажется нескромным, но я достаточно известен в профессиональных кругах. В этой стране я – один из лучших. Пожалуй, даже и лучший. Как Луно в пантомиме, – улыбнулся он. – Вы сами увидите. Посмотрите мой сайт. Там полно всего, меня очень много издают.

Она изящным жестом дотронулась до своей груди, раскрыв ладонь, отвела руку в сторону – почему я?

– Дело в том, что у вас такое лицо… – Он замялся. – Как бы вам объяснить… Мне кажется, вы – то, что нужно, то, что я ищу. Я думаю, что мы сумеем добиться чего-то особенного. Вы потом сможете использовать эти фотографии для вашего портфолио, они вам пригодятся!

Она задумчиво вздохнула, опять застучала пальчиком по своему айфону. На дисплее появилось:

«Я ЖЕ НЕ МОДЕЛЬ! Я НИКОГДА РАНЬШЕ НЕ ПОЗИРОВАЛА!»

– Ну когда-нибудь же надо начинать! – парировал он. – И это даже хорошо. У вас внешность, используя ваши театральные термины, настоящей инженю. От вас исходит ощущение наивности, невинности, вы наверняка сами это знаете.

Она решительно покачала головой – ничего подобного, не знаю!

– Ну хорошо, я вам верю. Но дело не в этом. Дело в том, что мне это очень нравится в вас! И я так это подам, что это понравится всему миру! Скажите, что вы согласны?

Марина кивнула – хорошо!

– Ну вот и отлично. Тогда не будем откладывать. У вас завтра так или иначе выходной, Луно в Питере. К тому же суббота. Вы завтра свободны?

Она снова кивнула.

– Чудно. Тогда давайте с утра и начнём! Во сколько вам удобно? В десять?

Она помотала головой – рано!

– Хорошо, в одиннадцать?

Она скорчила гримаску, нерешительно повела плечиком.

– Что, опять рано? Ох, уж эти актрисы! Хорошо, в двенадцать годится?

На этот последовал радостный кивок.

– Значит, в двенадцать я вас жду у входа в гостиницу. Захватите с собой разную одежду, всё, что сможете. Кстати, у вас купальник есть?

Кивок, нахмуренные бровки, вопросительный взгляд – а это ещё зачем?

– Возьмите с собой. Это не для работы. У меня бассейн. А завтра обещали ещё большую жару, чем сегодня. Так что искупаетесь. Ну что, договорились? Давайте за это выпьем! За наше будущее сотрудничество!

Он долил вина в её бокал, и они чокнулись.

Ура! Победа!

1

Андрей ловко объехал привычную пробку на Ленинградском проспекте, свернул на улицу Алабяна. Через минуту он уже оказался на территории Посёлка художников. Марина, в джинсах и белой майке, туго обтягивавшей её небольшую, превосходной формы грудь, сидела рядом, с любопытством поглядывала вокруг. Почти всю дорогу Андрей молчал, невозможно было вести машину, повернувшись к пассажирке, так что ехали в тишине.

Он сбавил скорость. Серебристый «мерседес» мягко въехал на улицу Врубеля, проплыл мимо выполнявшего роль паркинга пустыря, заполненного дорогими иномарками.

Опять у Шалолашвили куча гостей! Когда он только работает!

Открылись автоматические ворота гаража, и почти сразу послышался радостный лай Чарли. Марина, разумеется, никак не отреагировала на него – не слышала. Андрей выключил мотор, повернулся к ней:

– Ну вот мы и дома!

Он ловко выскочил из машины, обежал её, галантно подал руку своей пассажирке, подхватил сумку с вещами.

Не успели выйти из гаража, как тут же чёрной торпедой, до смерти перепугав Марину, подлетел Чарли. Радовался так, будто не виделись неделю. Бешено вертел хвостом, повизгивал, вставал на задние лапы, норовил облизать лицо. Андрей, смеясь, отбивался.

– Марина, это Чарли! Не бойтесь, он не кусается! Даже не знает, как это делать! Он очень добрый, поверьте! Чарли, это Марина! Веди себя прилично! Хороший мальчик! Хватит! Хорош!

Марина, поначалу напрягшаяся до предела и с опаской глядевшая на крупного пса, постепенно расслабилась и успокоилась. Её сильно укусил уличный пёс, которого она хотела погладить, когда ей было пять лет, и с тех пор собаки любой породы вызывали у неё безотчётный страх. Но в данном случае, похоже, бояться было нечего.

Наконец Чарли угомонился, они двинулись дальше. Глаза Марины, и без того огромные, расширились ещё больше. Она с удивлением рассматривала каменный мангал для шашлыков, выложенный искусной мозаикой бассейн, портал с тонкими белыми колоннами, да и вообще весь этот необычный, выстроенный полукругом, пронизанный светом дом.

Андрей с удовольствием следил за реакцией гостьи. Явно никогда не бывала в подобных местах. Наверное, и вообразить себе не могла, что такое можно найти в самом сердце Москвы.

– Это вот моё убежище! Как говорят испанцы – ¡mi casa es tu casa! Мой дом – твой дом! – торжественно объявил он. – Широким жестом пригласил её внутрь: – Прошу!

2

Андрей с гордостью вёл экскурсию, демонстрировал гостье своё убежище. Видел, как она впечатлена всем, что он ей показывал. Его предыдущая серия «Тени», развешанная в основном на первом этаже, вызвала у неё явное восхищение.

Марина оценила и большой, мраморный, с настоящими дровами камин в гостиной. Он также обратил её внимание на привезённый им из Италии старинный, изысканный каминный набор, включающий в себя кочергу, метелку, пику, щипцы и совок для золы.

Потом они поднялись наверх, в студию.

Марина несколько смутилась, когда рассматривала приготовленные для Венеции «Блики», (серия была с явным эротическим уклоном), но, несомненно, и эти работы поразили и заинтриговали её. Теперь она не отрывала от него восхищённого взгляда, он знал, чувствовал, что она готова, что ей очень хочется поскорее начать, попробовать, увидеть себя со стороны его глазами, застыть в красивой рамке на этой белой стене.

– Я принесу что-нибудь попить, и мы начнём. Хорошо?

Она кивнула, подошла к огромному, от пола до потолка, окну. Внизу, вся в солнечных бликах, манила к себе обрамлённая мозаикой голубая вода. В тени раскидистой берёзы, высунув язык, лежал Чарли. Явно мучился от жары.

Марина перевела взгляд на стоявший у окна телескоп, дотронулась пальчиком до его медной поверхности, потом не удержалась, прильнула к окуляру. Машины, люди на улице – всё мгновенно стало огромным, близким.

Она улыбнулась. Повернула телескоп чуть левее, оказалась на другой улице, Алабяна, – чуть дальше, но всё равно было близко: стригущий газон человек в жёлтом жилете, смеющаяся парочка, вход в кафе, над которым висела витиевато исполненная надпись «ОЛИВА. Греческая таверна»…

– Что, нравится? – спросил вошедший Андрей.

Держал в руках поднос с двумя стаканами с минеральной водой. Из стаканов торчали изогнутые пластмассовые трубочки – розовая и голубая. Марина никак не отреагировала, даже не шелохнулась.

Она же глухая!

Он опять, уже не в первый раз, забыл, что она может слышать его, только когда видит. Андрей поставил поднос на столик, взял стаканы, подошёл к ней. Решил осторожно, чтобы не испугать девушку, дотронуться до её плеча. Но тут же передумал, обошёл телескоп, нагнулся и посмотрел в объектив. Марина увидела внезапно появившийся чудовищного размера глаз, вздрогнула, мгновенно выпрямилась.

– Всё-таки напугал? – рассмеялся Андрей. – Простите.

Он протянул ей стакан с розовой трубочкой. В покрытой пузырьками газа воде таяли кубики льда.

Она взяла, склонила голову – благодарю вас!

– Вам, я вижу, понравилась моя игрушка? Это моя любимая. Наблюдаю жизнь днём, звёзды – ночью. Мне нравится. Я бы даже сказал, что меня это вдохновляет. Вы, кстати, не голодны?

Она отрицательно покачала головой – нисколько!

– Ну хорошо, тогда приступим? А пообедаем попозже, когда устанем.

Она была полностью согласна – конечно, давайте начнём!

– Посмотрим, что вы тут принесли. Вы разрешите?

Он показал на её сумку, протянул к ней руку, но Марина его опередила, сама расстегнула молнию, стала вынимать принесённые вещи – две кофточки, четыре майки разных оттенков, три платья.

– Да, негусто! – вздохнул Андрей. – Но ничего, как говорится, чем богаты! А кстати, вы купальник взяли, чтобы потом искупаться?

Она выкатила глаза, в ужасе закрыла рукой рот. Потом огорчённо развела руками, смущённо улыбнулась – простите, забыла!

– Ну что ж, жаль! – в свою очередь улыбнулся Андрей. – Значит, на этот раз обойдётесь без купания.

Она мило пожала плечиками – что поделаешь!..

Тем временем он выбрал ситцевое платье, то самое, в котором она была в ресторане. Протянул ей, ободряюще подмигнул:

– Ладно, не переживайте. Вы же здесь не ради купания. Давайте начнём с этого. Переодеться можно вон там, в ванне.

Она взяла платье, пошла к указанной двери.

Он проводил её внимательным взглядом. Уже понял, что сессию эту надо делать чёрно-белой. И не иначе. Цвет только помешает. Важен образ. Свет. Тень. Контраст. Ракурс.

Всё получится!

3

Андрей зарядил камеру – важную работу всегда делал на плёнке, а не на цифре. Конечно, возня с проявкой, печатью, но зато результат на порядок интересней. Плёнка, как он считал, дышит. На цифре при всех этих фотошопах всё равно такого не добьёшься!

Он водрузил посреди студии высокую табуретку с обитым кожей сиденьем, задёрнул сзади занавес, закрывая стену, – серый фон будет лучше, на нём можно достичь большей выразительности. Затем занялся светом – рассеянного более чем достаточно, но здесь надо тонко смешать естественный, солнечный свет, льющийся из огромного окна, с рисующим искусственным. Пожалуй, окно следовало слегка притемнить – слишком ярко. Он прикрыл его тюлевой занавеской, потом озаботился контровым, долго и тщательно переставлял и двигал приборы, пока не остался удовлетворён. Поправки он сделает уже на Марине.

Что-то она там бесконечно возится!

Он подошёл к ванной, прислушался, потом постучал. Никакого ответа. Подождал, снова поднял руку и тут сообразил, что опять опростоволосился, стучать бесполезно.

Она же не слышит, болван!

Решил осторожно приоткрыть дверь, уже даже было взялся за ручку, но в последний момент передумал. Не стоило её пугать перед сессией, от неожиданности она могла смутиться, зажаться, а ему надо, чтобы она была предельно расслаблена.

Лучше ещё подождать.

В эту секунду дверь открылась. Марина в легком ситцевом платье с белым кружевным воротничком, оттеняющим высокую шею с изящно посаженной головкой, появилась на пороге. Глаза сияют, губы тщательно подкрашены блестящей алой помадой.

Вот оно в чём было дело!

Пожалуй, это даже хорошо для начала. Потом можно попробовать без неё. Андрей оценивающе оглядел свою модель:

– Perfecto!

Он испытывал настоящее возбуждение, как бывало всегда, когда он чувствовал, что находится на верном пути.

Ещё секунду, прищурившись, разглядывал девушку, прикидывая, что нужно исправить. Потом сделал приглашающий жест по направлению к табурету:

– Avanti, senorina!

Рассмеялся в ответ на её недоумевающий взгляд, пояснил:

– Это я по-итальянски. Садитесь, начнём!

Марина кивнула – хорошо, я поняла!

Уселась на табурет, спину держала слишком прямо – от зажима.

Ничего, это пройдёт!

Он сделал несколько шагов назад, соединив пальцы рук, посмотрел на неё сквозь эту импровизированную рамку. Марина попыталась улыбнуться, но было очевидно, что чувствует она себя всё более неловко. Она ему не доверяет, вот в чём дело. А ведь если между фотографом и моделью нет полного доверия, то всё это теряет смысл.

Что-то надо придумать!

Андрей подошёл к окну, распахнул его, крикнул вниз:

– Чарли!

Из густой тени нехотя показался Чарли, поднял голову, лениво завилял хвостом.

– Иди сюда, мальчик! Ты мне нужен!

Пёс, однако, не двигался, сомневался, явно предпочитал валяться под берёзой.

– Иди, иди, не ленись!

Чарли подчинился, затрусил к дому.

Андрей вернулся к Марине, одним движением взлохматил её волосы, стал ловко их укладывать заново. Она сидела, не шелохнувшись, испытывала явное напряжение от того, что он находился так близко, дотрагивался до неё.

Вошёл Чарли, без особого интереса смерил взглядом обоих, улёгся неподалёку, положив голову на лапу. Спокойно наблюдал за происходящим, иногда вздыхал.

Марина вздохов не слышала, но присутствие Чарли безусловно успокоило её. Андрей почувствовал, как она расслабилась. Отойдя в сторону, убедился, что так и есть – глаза потеплели.

Идея была правильная!

Осталось немного. Он подошёл к столику, где располагался музыкальный центр, включил плеер. Студию наполнили звуки ля минорной партиты Баха. Она, к сожалению, не слышит музыку, но ему это поможет, дома он всегда так работает. Он увеличил громкость, поправил свет. Приглядевшись, чуть приподнял подбородок девушки, затем сдвинул влево ещё один прибор и, наконец, взялся за камеру.

Нажал на зум, наехал на лицо, потом ещё крупнее – её пухлые губы, вздёрнутый носик, чёрные блестящие глаза. Отъехал назад, выбрал крупность, потом опустил аппарат, поднял палец, призывая её быть внимательной.

– Теперь, пожалуйста, не двигайся, окей?

Она слегка наклонила голову – окей!

Он в последний раз оглядел её (всё ли в порядке?!) и начал снимать.

КЛИК! КЛИК! КЛИК! КЛИК! – раздавалось в студии.

Андрей работал быстро, менял ракурсы, крупности, сноровисто передвигался по комнате, приседал, выпрямлялся, опять нагибался в поисках идеального кадра. Чарли лежал неподвижно, только переводил взгляд, не отрывая преданных глаз от хозяина. Марина оказалась изумительной натурщицей, инстинктивно чувствовала, что нужно, чуть-чуть двигалась в зависимости от местонахождения фотографа (в этом чуть-чуть и было всё дело!), ему даже не приходилось ничего поправлять в её позе.

– Очень хорошо! Замечательно! – подбадривал он её.

Увлечённый съёмкой, напрочь забыл, что его губы прикрыты камерой, она не видит их и, стало быть, не слышит.

– Ты просто прирождённая модель, прямо создана для этого! – восторженно бормотал он, ни на секунду не прекращая работать. – То, что ты не можешь говорить, это здорово, это просто потрясающе! Ты не представляешь, сколько знаменитых болтливых дур я снимал! У них у всех просто недержание! Несут какую-то ахинею целый день, уши вянут слушать! Ты бы только знала, как это мешает работе, как отвлекает! А с тобой – одной удовольствие!

Андрей сфокусировал камеру на её сложенных на коленях руках – они жили какой-то своей отдельной жизнью. Тонкие длинные пальчики слегка вздрагивали, сквозь белую гладкую кожу просвечивали голубые пульсирующие жилки. Он укрупнил, скадровал, щёлкнул несколько раз.

– У тебя очень красивые руки!

Эту фразу она поняла, он как раз опустил камеру. Удивлённо повела глазами – разве? Чем же?

– Форма красивая. И потом… – Он на секунду задумался. – Они какие-то очень естественные! В этом всё дело, в твоей естественности. Модели, с которыми я работал, зачастую и позы принимали какие-то мертвые, вымученные, а как я могу при такой позе показать ее индивидуальность, раскрыть её? Да никак! Понимаешь, все работают по-разному. Одни фотографы стараются показать сексуальность модели, другие – раскрыть личность, третьи – запечатлеть какое-то мимолетное состояние и так далее.

Марина вопросительно подняла брови, ткнула в него пальчиком – а вы?

– Я? Я пытаюсь делать всё одновременно. Поверь мне, это невероятно сложно.

Он поднял аппарат, снова поймал в объектив её лицо, нажал «zoom out», выкадровал средний план. Руками он займётся потом, это ещё предстоит. Пока что надо попробовать немного изменить причёску, отбросить чёлку, пусть откроется лоб.

Работа продолжалась. Он уже дважды перезаряжал камеру. Наконец, заметил, что свет меняется, уходит. Опустил аппарат, с облегчением вздохнул:

– Уф! Пожалуй, достаточно. По-моему, кое-что у нас получилось! Устала?

Она пожала плечиками, улыбнулась – немного.

– Сейчас отдохнёшь. Давай сделаем парочку напоследок – ради хохмы!

Он взял другой табурет, разместил на нём камеру, выставил кадр. Затем подошёл к Марине, пристроился рядом, замер. В руке держал маленький пульт дистанционного управления. Она недоумённо покосилась на него, не понимала, чего они ждут. Он весело подмигнул, показал подбородком на фотоаппарат.

– Сейчас птичка вылетит!

Нажал на кнопку спуска – КЛИК! КЛИК!

Потом осторожно развернул её к себе:

– Смотри на меня!

КЛИК! КЛИК!

– Ещё разочек!

КЛИК! КЛИК!

– Ну вот, теперь всё. – Он поднял вверх два больших пальца. – Класс! Спасибо тебе большое. Чарли, ты свободен, можешь идти. Тебе тоже спасибо.

Чарли тяжело вздохнул, встал, пару раз вильнул хвостом на всякий случай и бесшумно вышел из комнаты.

Андрей разрядил камеру, выключил музыку. Изнутри его всё ещё била дрожь, радостное возбуждение не прошло.

Всё правильно!

На этот раз он, похоже, не ошибся.

Это – то, что надо!

4

Марина соскользнула с табурета, с облегчением выпрямилась. Она всё-таки сильно устала от неподвижного сидения. Ну и работка у этих натурщиц, не позавидуешь!

Она несколько раз качнулась из стороны в сторону, разминая затёкшее тело. Потом посмотрела на часы, взяла сумку, сложила вещи.

Закончив, уважительно поклонилась – благодарю вас, мне пора!

Андрей нахмурился:

– Как, разве ты не хочешь посмотреть, что у нас получилось?

Она в свою очередь сдвинула бровки – не понимаю, о чём вы?

– Хочешь увидеть фотографии? Тебе интересно?

Глаза её заблестели, она энергично закивала – хочу, конечно. Ещё как!

– Тогда оставь в покое сумку!

Она послушно опустила сумку на пол, выпрямилась, развела руками – я готова!

– А теперь пошли со мной!

5

Прямо к студии примыкала комнатка, в которой Андрей оборудовал себе фотолабораторию. Он зажёг красный свет, таинственно осветивший небольшое пространство лаборатории, плотно закрыл дверь и запахнул портьеру, окончательно отделившую их от всего мира. Он любил это неявное чувство изоляции, специально в своё время позаботился о том, чтобы сюда не проникали никакие внешние звуки. Безмолвие помогало ему полностью сконцентрироваться на работе, создавало парадоксальное ощущение какой-то потусторонности и избранности. Благодаря же красному освещению, в этой тихой комнате возникала атмосфера удивительного таинства, сопутствующего рождению чего-то значительного, замечательного, возможно даже и шедевра, перед которым будут преклоняться миллионы людей.

Марина изоляции особо не почувствовала. Она и так постоянно жила в безмолвии, так что разницы в этом для неё не было. Но она с интересом разглядывала фотоувеличитель, разнообразные ванночки, баночки, скляночки, которыми всё вокруг было заставлено. Ей это всё напомнило какую-то средневековую алхимическую лабораторию. По крайней мере, что-то похожее было изображено на картинке в школьном учебнике химии. Правда, там за длинным, уставленным ретортами, тиглем и всякими сосудами столом сидел довольно мерзкий старик в монашеском одеянии, совсем не похожий на Андрея Берга.

Андрей тем временем выбрал нужные ему банки и начал смешивать химикаты.

– Я очень люблю процесс проявки, – объяснял он ей. – Для меня он так же важен, как и момент съёмки. Поэтому я полностью не перешёл на цифру. Ты меня понимаешь? – Он заметил, что Марина с трудом видит его губы, развернулся так, чтобы ей было удобно, продолжил: – В том, как на бумаге постепенно появля ется изображение, есть что-то магическое. Я впервые узнал, как это происходит, ещё мальчиком, лет в двенадцать. И был настолько потрясён увиденным, что моя судьба фактически в тот момент и решилась. Я чётко понял, что ничего более волшебного в моей жизни до сих пор не было и уже никогда не будет. И я до сих пор так думаю. Для меня рождение фотографии – это по-прежнему некое чудо. Ты понимаешь, о чём я?

Она неуверенно кивнула – по крайней мере, стараюсь!

Он, впрочем, этой неуверенности не заметил, был увлечён своими объяснениями.

– Вот и отлично. Дело в том, что фотография – это очень сложный процесс. Сама съёмка – всего лишь верхушка айсберга, всё остальное под водой, и это всё только предстоит обнаружить! Проявка плёнки – важнейший этап на этом пути, не менее значимый, чем съёмка. Скульптор видит в куске скалы свою будущую скульптуру, которую он должен извлечь из неё, освободить от всего лишнего. Так же и настоящий фотограф, глядя на свою модель, уже думает о том, как он будет проявлять плёнку с её изображением, в какой пропорции он смешает химикаты для достижения наибольшего эффекта. Ведь от этого зависит очень многое. Довольно рискованная история, кстати. Ничего не стоит переборщить и всё загубить.

Пока Андрей говорил, руки его ни на секунду не останавливались, продолжали свою работу. Движения их были плавными, точными, уверенными.

– Вот, смотри, возьмём, например, такую вещь, как зернистость плёнки. Она определяется при визуальном тестировании изображения, понимаешь? Так везде пишут, так оно и есть. Тестирование это достаточно условно, и оно не является точным показателем зернистости пленки, а лишь относительным по сравнению с другими пленками. Ни одна фирма не станет гарантировать полное соответствие одного ролика пленки из партии другому. А это слово визуально вообще снимает с тех, кто проводит тестирования, какую-либо ответственность за результат. За него отвечает только фотограф. Как хочешь, так и экспонируй, так и проявляй! Или, скажем, разрешение, то есть количество линий, которые пленка способна передать раздельно, на миллиметр. Это значение тоже ведь довольно условно, поскольку зависит от контрастности изображения. Четкость, в смысле отчетливость пленки абсолютно в равной степени зависит от зернистости и контрастности, понимаешь? Иначе говоря, надо понимать, какое количество зерен на пленке требуется для определения различия между светлой и темной зоной изображения, и значения разрешения. Это совсем не одно и то же, как многие думают. Короче, всё опирается на твою интуицию и готовность к риску. И всё здесь важно, каждая мелочь – проявка, пуш-обработка, фиксажи, промывка, сушка, время проявления… Но если ты всё же идёшь на него, на этот риск, если ты пробуешь что-то новое, то можешь получить совершенно поразительный результат. А можешь и проиграть! – неожиданно озорно закончил он.

Марина, как завороженная, не отрывала взгляда от его губ. Смысл его объяснений большей частью ускользнул от неё, но кое-что она всё же поняла – этот человек был одержим своим делом.

Страсть, с которой Андрей говорил, произвела на неё глубокое впечатление, она раньше никогда не сталкивалась с такими людьми. В Театре пантомимы никто не произносил столь длинных темпераментных монологов, даже говорливый музыкант Рифат Юнисов, который вёл у них в «Жесте» уроки медитации.

6

Солнце, нещадно палившее целый день, наконец начало закатываться за горизонт.

Чарли почувствовал, что жара спала, неспешно поднялся и, сладко потянувшись, покинул своё любимое место под берёзой. Побрёл к кормушке, стал долго и жадно, с прихлёбом, пить.

Напившись, с облегчением поднял голову, громко икнул, с мокрой морды стекали капли. Трусцой подбежал к бассейну и там замер, высунув язык. Вглядывался в голубоватую воду, словно пытался что-то разглядеть на дне.

Затем неожиданно, без всякой прелюдии, с шумом прыгнул в неё и, пофыркивая от удовольствия, поплыл.

7

Андрей ловко подцепил плёнку, вынул её из закрепителя, подвесил на специальной прищепке.

– Теперь надо часок подождать! – пояснил он Марине. – Я вообще-то проголодался. А ты?

Она опомнилась. Этот, окружённый несколько мистической атмосферой процесс проявления на плёнке поначалу невидимого изображения вкупе с пространными объяснениями Андрея захватил её полностью.

Марина энергично кивнула – конечно! ДА!

– Ну вот и славно. Сейчас что-нибудь сообразим! Пошли!

Он отодвинул занавеску и открыл дверь.

Марина с удивлением обнаружила, что всё изменилось в студии, пока они находились в тёмной комнате. Ещё недавно залитое солнцем помещение теперь погрузилось в полумрак. На улице уже зажглись ранние фонари, из-за забора осветили потемневший двор белым, создававшим странное ощущение театральности светом.

Андрей подошёл сзади, дружески приобнял её за плечи:

– Пойдём на кухню. Я виноват, что так затянул, давно надо было тебя накормить. Но зато я сейчас исправлюсь. Я ещё допускаю, что могу быть не самым лучшим фотографом на свете, но я зато наверняка лучший повар среди фотографов! Как насчёт суши? Любишь?

Она выпятила нижнюю губку, подняла два больших пальца вверх – ещё бы!

– Тогда чего мы ждём? Вперёд!

8

Но перед тем как отправиться на кухню, Андрей показал ей свой кабинет.

На большом столе красного дерева, несколько диссонируя с его антикварным происхождением, разместились ноутбук, принтер, ксерокс – всё необходимое для офисной работы.

Марина с интересом разглядывала висевшие и здесь фотографии.

Это была серия «Прогулка». Две обнажённые девушки гуляли то в поле, то в лесу, то просто уходили вдаль по бесконечной дороге.

Напротив окна, на стене, один под другим висели с полдюжины японских мечей и кинжалов разных размеров – от мала до велика, все в чёрных ножнах с кисточками и иероглифами.

Она вопросительно посмотрела на Андрея.

– Всё настоящее! – гордо объявил он. – Подлинные самурайские мечи. Привёз из Японии. Можешь снять любой. Только осторожно – они острые.

Марина повела рукой. Жест означал – спасибо, не надо!

– Как хочешь, – улыбнулся Андрей. – Ну что, пойдём есть?

9

Они спустились вниз, в кухню, и Андрей начал готовить еду. Готовил он умело, сноровисто, даже с некоторым показным щегольством. Повязал тёмно-синий фартук, вынул из специальной подставки острый нож, аккуратно разложил на красиво отшлифованной доске всё необходимое и взялся за работу:

– Потерпи немного! Сейчас я быстро!

И вправду делал всё быстро, движения были ловкие, точные.

– Мне нравится готовить, – одновременно откровенничал он. – Мне кажется, это чисто мужское дело, а вовсе не женское, как у нас принято. У мужчин всё же больше фантазии, ты не согласна?

Марина не успела ответить, в дверь заскрёбся Чарли.

Андрей улыбнулся, впустил его?

– Что, соскучился? Ты мой любимый мальчик, мой дорогой!

Он присел, с удовольствием расцеловал собаку, потом снова взялся за нож.

– Я люблю Чарли, – серьёзно пояснил он Марине. – А он – меня. Причём это не просто любовь. Это его чувство совершенно лишено какой-либо корысти. Такое совершенно безоглядное обожание, полное растворение. Я ничем, по сути, не заслужил этого к себе отношения. Просто он выбрал меня, по каким-то своим резонам решил, что я – главное в его жизни, и всё тут. Но, с другой стороны, заслужить можно уважение, почет, ненависть, восхищение, даже преклонение. А бескорыстное обожание, или любовь, или преданность – их просто дарят, правда? Их можно принять и не принять, они бывают взаимными и безответными. Но происходит это вне зависимости от наших желаний и не подчиняется законам логики, разве не так?

Она неуверенно пожала плечами – наверное, не знаю!

Андрей не обратил внимания на этот её жест, продолжал увлечённо рассуждать. При этом точными движениями разрезал скрученный рулон на отдельные порции.

– Ужасно существовать, всё время кому-то что-то доказывая, стараться понравиться, прятать истинные чувства, демонстрировать то, чего от тебя ждут окружающие. А жить так пришлось бы, не будь рядом таких вот Чарли, которые безоглядно принимают нас такими, какие мы есть, не пытаются переделать и любят со всеми-всеми недостатками, а скорей всего, просто не видят в нас ни одного изъяна…

Он приостановился, посмотрел на неё внимательно.

– Но ты не думай, я тоже люблю его. Может, не столь безоглядно, но люблю. Я вообще люблю любить, люблю свою любовь, люблю это состояние, понимаешь?

Она опять повела плечиком – не совсем.

На этот раз он заметил:

– Я тебе объясню. Дело в том, что любовь – это творчество. Поэтому люди, которым везёт в жизни пережить любовь, воспринимают этот период как самый важный и счастливый. Любовь – сродни кино. Это – создание некоего иллюзорного мира. Люди, находящиеся рядом, как правило, не видят его, не чувствуют, потому что они не внутри него, а снаружи. А влюблённые, они же – творцы, создают его в полном упоении. И созданное остаётся навсегда. Только не на экране, а в душе. Поняла?

Марина поджала губы, наклонила голову, чуть подняла плечи – пожалуй, да, более-менее.

– Я тебя утомил? Сейчас будем есть, ещё буквально десять минут. Хочешь, прогуляйся, пока я закончу?

Она закивала – с удовольствием!

– Чарли, покажи Марине наши владения! Он тебя проводит. Я вам сейчас свет зажгу.

Чарли радостно вильнул хвостом и послушно выскочил в открытую дверь. Марина последовала за ним.

10

Во дворе сумерки уже плавно перетекали в настоящий летний вечер. Зажёгся ещё один фонарь, внутренний, загорелась и подсветка бассейна, отчего вода с плавающими на ней ветками приобрела таинственный, манящий вид.

Быстро сгущавшийся туман придавал всему двору ощущение нереальности. Будто некий незримый режиссёр руководил освещением и спецэффектами для создания специальной, романтической атмосферы.

Марина со снующим рядом Чарли прогулялась вокруг бассейна, подошла к высаженным вдоль забора берёзам. Ей казалось, что вокруг царит полнейший покой и тишина. Она не могла слышать, что там, за забором, где находился пустырь, шла своя оживлённая жизнь, звучали голоса, хлопали дверцы, жужжали моторы – кто-то уезжал, кто-то, наоборот, парковался.

Чарли неожиданно вытянулся, приглядываясь и принюхиваясь, затем сделал два прыжка в сторону и схватил какой-то тёмный, валявшийся на земле предмет.

11

Андрей вымыл руки, разложил на столе японские квадратные тарелки из чёрного фарфора, положил бордовые салфетки, деревянные палочки.

– Прошу за стол! – крикнул он в открытую дверь. – Всё почти готово!

Тут же вспомнил, что Марина не может услышать его, замахал руками, запрыгал, привлекая её внимание.

Марина из дальнего угла двора заметила его призывы, но отрицательно замотала головой, сама стала настойчиво жестикулировать, манила Андрея к себе.

Он снял фартук, взял фонарик из ящика буфета и поспешил на её зов.

– Что тут у вас происходит? – весело поинтересовался Андрей, подходя поближе.

И тут же прикусил губу.

Она же не слышит! Можно наконец запомнить!

Яркий луч фонарика выхватил из темноты взволнованную Марину, с брезгливой гримасой указывавшую на довольно урчавшего Чарли.

Андрей осветил лежащую собаку, всмотрелся, в свою очередь сморщился от омерзения.

Морда у Чарли была в перьях, в крови. Он ожесточённо рвал на части голубя.

– Фу, Чарли! – заорал Андрей. – Брось! Отойди! Я что сказал! Ну!

Чарли недовольно подчинился, перестал терзать птицу, неспешно встал, с ворчанием отошёл в сторону.

Непонятно было, откуда взялся голубь, как Чарли удалось его схватить. Возможно, птица уже подранена каким-то образом, не могла взлететь. Такое произошло впервые. Никаких голубей Чарли раньше не ловил. Всё это было странно, непонятно. И ужасно неприятно, само собой.

– Гадость какая! Плохой мальчик! – выговаривал псу Андрей. – Как тебе не стыдно! Совсем одурел!

Чарли виновато потупился, отвернулся.

– Вот именно! Сам знаешь, что натворил! Не кормят тебя, что ли?! Ты же не кошка, в конце концов! Серьёзный взрослый пёс! Должен держать себя в руках!

То есть в лапах!

Андрей усмехнулся. Снова вспомнил, что Марина не может услышать ни слова из этой гневной тирады, приставил фонарик к подбородку, с тем чтобы она ясно видела движения губ.

– Я ненавижу всё, что связано со смертью! – отчётливо произнёс он. – Не-на-ви-жу! Ничего не могу с собой поделать! Не хочу ни думать о ней, ни видеть её! Смерть – это противоестественно! Со смертью должны иметь дело доктора, гробовщики. Ну ещё, наверное, менты. А я – фотограф! Я пытаюсь запечатлеть жизнь! Жизнь, понимаешь?

Марина подошла поближе, согласно кивнула – ещё бы!

Она очень даже понимала, о чём он говорит, смерть в любом проявлении была ей отвратительна, страшила её донельзя.

– Человек не должен думать о смерти, в жизни хватает вещей, о которых стоит задуматься! Жизнь замечательна! И прежде всего тем, что она непредсказуема. Ты никогда не знаешь, что может произойти завтра, сегодня. Не подозреваешь, кто может выйти из-за угла тебе навстречу. Мы ещё поговорим об этом. Иди в дом, я сейчас всё здесь уберу и приду! Пойди пока в ванную, помой руки! Я быстро.

Марина снова кивнула – хорошо!

Послушно пошла к дому.

Андрей секунду смотрел ей вслед, затем повернулся к собаке.

– Чарли, ко мне! Будешь наказан!

Он ухватил Чарли за ошейник, прицепил его к длинной, валявшейся на земле цепи. Потом сходил в сарай, принёс оттуда лопату и начал копать яму для голубиных останков.

Чарли отошел чуть в сторону, с тяжёлым вздохом лёг на траву, угрюмо наблюдал за нелепыми, с его точки зрения, действиями Хозяина. Однако никак своё неудовольствие не выражал. Хозяин на то и Хозяин, может делать всё что угодно. Он один такой на свете, и поэтому ему позволено абсолютно всё. За счастье жить с ним рядом надо платить. И Чарли ещё раз глубоко вздохнул.

12

Марина прошла по коридору, открыла дверь в ванную. Здесь, как и везде в этом доме, на стенах висели фотографии, сделанные Андреем, в частности, около зеркала разместился замечательный чёрно-белый портрет Чарли. Пёс, казалось, улыбался, глядя прямо в объектив, и Марина невольно улыбнулась ему в ответ.

Неприятное настроение, связанное со смертью голубя, улетучилось. В конце концов, это всего лишь собака, можно ли её винить! Андрей прав, жизнь замечательна, и эта встреча с ним лишнее тому подтверждение. Ещё позавчера она даже не подозревала о его существовании, только восхищалась снимками, которые иногда попадались ей в журналах. И то больше внимания обращала на модели, а не на автора этих фотографий. А теперь сама стала моделью, и уже другие девушки будут разглядывать её портреты с таким же восхищением…

В ванной оказалась ещё одна дверь, чуть приоткрытая. Марина не устояла перед любопытством, подошла к ней, с интересом заглянула в щель. Там явно находилась спальня хозяина. Посреди светлой комнаты стояла необъятных размеров дубовая кровать с откинутым одеялом и смятой простынёю, всё чёрного цвета.

Марина отпрянула от двери, ей отчего-то стало стыдно, будто она ненароком увидела что-то непристойное. Она вымыла руки, на всякий случай проверила телефон – ничего нового, никаких эсэмэсок. С интересом оглядела себя в зеркало, нашла, что выглядит совсем недурно, и, встряхнув головой, в приподнятом настроении покинула ванную.

13

На пороге кухни Марина застыла, чуть слышно выдохнула от восхищения. Стол был изысканно сервирован, в серебряных подсвечниках стояли зажжённые свечи. Всё свидетельствовало об отменном вкусе хозяина.

Андрей пригласил её присесть, галантно отставил стул. Зажёг спиртовую подставку, поставил на неё кувшинчик с саке.

Марина несколько удивлённо наблюдала за этим.

– Саке надо пить только подогретым! – улыбнулся Андрей. – И нагревают его в таких специальных кувшинчиках. Они называются токкури. Раз уж мы едим японскую еду, то не будем нарушать традиций! Тем более что японцы, как никакой другой народ, на мой взгляд, всегда понимали вкус жизни. Я бы даже сказал, особый вкус. У японцев вообще культ еды. Это, между прочим, единственный народ на Земле, где самоубийцы разрезают себе живот. Харакири, вы в курсе?

Она кивнула. Внимательно следила за его артикуляцией, считывая слова.

– Хара – это живот. Кири – резать. Вся жизнь у японцев сосредоточена в животе, отсюда и такой необычный способ самоубийства. У них, впрочем, и к смерти особое отношение. Одно из моих любимых стихотворений – хокку, то есть трёхстишие, звучит так:

Это написал Басё, знаменитый японский поэт семнадцатого века. По-моему, потрясающе! По мне, так это просто шедевр. А как тебе эти стихи? Ты их поняла?

Марина пожала плечами, скорей по привычке.

– Это что означает твой жест? – спросил Андрей.

Она вынула телефон, быстро нажимая на буквы алфавита на дисплее, написала:

«ЭТО КРАСИВО, НО ГРУСТНО».

– Ты права, – согласился он. – Парадокс нашей жизни, ничего не поделаешь. Красота и грусть взаимосвязаны. Но настоящая красота жизни именно в её непредсказуемости. И Басё очень тонко это выразил. Он работал над этим стихотворением много лет.

Марина удивлённо подняла брови – много лет? Она не ослышалась?

– Да, много лет, – подтвердил Андрей. – Не помню, сколько точно, но стопроцентно больше десяти. Пятнадцать или семнадцать. Ведь только кажется, что это всего три строчки. Мы, к сожалению, в силу нашего европейского воспитания не в состоянии постичь всю глубину японской поэзии. Мы воспринимаем только маленькую часть этого айсберга, ту, которая находится над водой. Так же, как и с фотографией, помнишь? А всё остальное от нас скрыто. Дело в том, что хокку – это на самом деле удивительное сочетание трёх разных искусств. Первое из них – это поэзия, то, что мы более-менее в состоянии воспринять. То есть некая эмоция, изящно выраженная в словесной форме. К тому же поэт ограничен. В зависимости от времени года, когда пишется хокку, он может использовать только те или иные слова.

Марина снова удивлённо посмотрела на него – как это?

– Представь себе! Хокку – это целая культура. Есть хокку женские и мужские, где опять же можно употреблять только определённые слова. Хокку начали слагать в XVI веке, когда буддизм был в расцвете. А целью буддизма, как известно, считается некое озарение, сатори. Так что хокку связано с чувством просветления. Поэтому написать хокку на заказ невозможно, оно рождается само, под действием какого-то чувства. Ты понимаешь, о чём я?

Марина неуверенно кивнула. Потом махнула рукой – ну же, продолжайте!

Андрей понял её жест:

– Хорошо, поехали дальше. Итак, поэзия – это первое, из чего состоит хокку. Второе – это музыка. Когда стихотворение произносится, то сочетание звуков должно быть таким, чтобы они складывались в некую музыкальную фразу. – Он внезапно осекся. Внимательно посмотрел на Марину: – Ты этого не можешь понять, так как не можешь услышать. Извини. Я, впрочем, и сам это понимаю с трудом. Но есть ещё третье искусство, тоже для нас почти недостижимое, так как у нас такой традиции никогда не было. Это каллиграфия. Каждое такое стихотворение надо записать особыми иероглифами, которые должны выглядеть так изящно, чтобы их можно было повесить на стенку и любоваться. Выразить суть хокку несколькими штрихами кисточки на рисовой бумаге. И вот теперь представь себе, насколько сложно соединить три искусства вместе, найти это оптимальное, невероятное сочетание. Тут не то что полтора десятка лет, тут всю жизнь можно проработать. Прости, я тебя заговорил. Давай наконец выпьем! Возьми пиалу. Она называется сакадзуки. Саке надо разливать только на весу. Это японская традиция.

Марина взяла в руку маленькую пиалу, протянула Андрею.

Он налил туда немного подогретого саке из токкури. Потом так же, на весу, наполнил свою сакадзуки:

– За нас с тобой! За нашу дружбу!

Марина улыбнулась, кивнула.

Её необычайно трогала и горячность, с которой он говорил с ней, и его нескрываемое желание устроить ей праздник.

Они чокнулись, выпили.

В груди разлилась приятная теплота, слегка закружилась голова.

– Нравится?

Марина энергично кивнула – даже очень!

– Вот и хорошо! А ты в курсе, что настоящее саке готовят только зимой, в холодное время года? С декабря по февраль. Саке это опять же целая культура. Есть много разных сортов. И целый ритуал приготовления правильного саке.

Марина восхищенно смотрела на него. Ничего она не в курсе. Впервые всё это слышит. Сколько же он всего знает!

– Ладно, я замолкаю, а то совсем заморочил тебе голову, – ободряюще подмигнул ей Андрей. – Бери палочки, давай есть!

Ужин начался.

14

Дрожащие огоньки свечей отражались и множились в тёмном стекле большого кухонного окна. Казалось, они сидят среди бесконечных язычков пламени. Голова у Марины кружилась.

Андрей опрокинул над её пиалой опустевший кувшинчик, оттуда вылились последние капли саке.

– Я хочу кое-что сказать тебе, – доверительно произнёс он, еле заметно заикаясь. – Я категорически не верю в случайные обстоятельства. Любая кажущаяся случайность, как, например, наша с тобой первая встреча, имеет под собой очень серьёзное обоснование. Все случайности давно предрешены, ты меня понимаешь?

Марина несколько неопределённо склонила голову, повела плечиком, поджала губы. Она не была уверена, что понимает его до конца.

– Вот именно, – продолжал Андрей, не обративший на эти её манипуляции ни малейшего внимания, – давай выпьем за это!

Они чокнулись и снова выпили.

– Между прочим, точно так же и наоборот, – продолжал он. – Если ты как следует подумаешь, то увидишь, что любая закономерность на самом деле весьма случайна, верно?

Марина машинально кивнула. Голова у неё кружилась всё сильнее, она окончательно запуталась и с трудом пыталась сообразить, что он собственно имеет в виду.

– Мне так приятно, что ты меня понимаешь! – обрадовался Андрей. – Как писал мой любимый писатель Томас Вулф, нагие и одинокие приходим мы в изгнание. В тёмной утробе нашей матери мы не знаем её лица, из тюрьмы её плоти выходим мы в невыразимую глухую тюрьму мира. Камень, лист, ненайденная дверь… Понимаешь?

Марина сидела неподвижно. Она запуталась окончательно. Губы Андрея, как она ни старалась, двигались почему-то всё медленнее и медленнее. Узнаваемые слога не складывались в слова, а слова, в свою очередь, не образовывали фразы. Всё распадалось, рассыпалось на какие-то несвязные части.

Андрей несколько секунд всматривался в неё, потом со вздохом махнул рукой:

– Ладно, не заморачивайся! Дело не в этом. Суть в том, что мы приходим в этот мир очень ненадолго, нагие и одинокие. И такие же одинокие уходим из него, понимаешь? Поэтому так важно, чтобы кто-то понимал тебя во время этой короткой остановки! Ты извини меня, что я об этом говорю, но подавляющее большинство только делает вид, что врубается во что-то, они только все изображают, будто что-то знают, а на самом деле ни-че-го! То есть вообще ничего! Одна претензия на что-то! Ну ты понимаешь, о чём я говорю!

Марина энергично кивнула. Она решила соглашаться со всем, это было намного проще, чем пытаться вникать в его слова.

Андрей широко улыбнулся. Этот кивок неожиданно развеселил его. Он и сам стал кивать, пытаясь точно воспроизвести её движение.

Эти его кивки, в свою очередь, рассмешили Марину. Она не сдержалась, прыснула и шутливо погрозила Андрею пальчиком – ай-яй-яй! Нехороший мальчик!

Поскольку рука уже была поднята, то она решила использовать этот жест, чтобы взять сакадзуки, и потянулась к ней. Но Андрей опередил, быстро отставил пиалу в сторону.

– Я думаю, что тебе уже достаточно, моя дорогая! – объявил он. – Саке хоть и очень приятный напиток, но не такой уж слабенький, как тебе поначалу кажется. Поверь мне! Хватит. Тем более саке кончилось. Лучше вот что выпей! Будет хорошо!

Он встал, достал из холодильника бутылку минеральной воды, налил в стакан. Бросил туда ягодку малины.

Марина смотрела, как ягодка медленно опускалась на дно стакана навстречу поднимавшимся оттуда пузырькам. Наконец она приземлилась. Марина взяла стакан, сделала несколько глотков. В голове слегка прояснилось.

– Вот и чудно! – сказал наблюдавший за ней Андрей. – Пойдём посмотрим, что там у нас получилось. Возьми стакан с собой!

Марина подумала, что уже, наверное, очень поздно и давно надо уходить. Следовало сообщить об этом Андрею.

Надо вынуть телефон и написать ему.

Но она опоздала, он уже вёл её наверх, крепко держал за руку. В другой руке у неё был стакан с водой, телефон остался на кухне, так что мысль эта оказалась трудновыполнимой, и она оставила её в покое. Тем более что ей очень хотелось посмотреть на фотографии.

15

Снова они очутились в маленькой тёмной комнате, освещённой таинственным красным светом. Марина пила воду маленькими глотками, широко распахнув глаза, напряжённо следила за тем, что делает Андрей.

Всё это опять походило на некое волшебное таинство. На белых листах фотобумаги проявлялись поразительные по красоте фотографии, на которых она с трудом узнавала себя. Андрей споро подцеплял их, вынимал из ванночки, выкладывал на сушильный барабан. Они уплывали в темноту, чтобы через несколько мгновений появиться уже сухими, блестя глянцевой поверхностью.

Андрей снимал их с барабана, распрямлял, укладывал под резак, ловко орудуя им, обрезал края, каждый раз несколько менял формат фотографии. После чего, бросив секундный взгляд, большинство из них сразу рвал, выбрасывал. Некоторые выкладывал на большое стекло, покрывавшее стол.

Марина с сожалением смотрела, как обрывки очередной уничтоженной фотографии летят в мусорное ведро. С её точки зрения, каждая из них была шедевром. Она невольно подошла чуть ближе к нему, перевела восхищённый взгляд на тонкое лицо фотографа. Правая его сторона была в тени, левая – освещена красным мистическим светом.

Андрей повернулся, теперь они оказались очень близко друг от друга, лицом к лицу. Марина невольно отвела руку со стаканом, приоткрыла влажные губы, готовая к поцелую. Лучшего момента для этого, пожалуй, нельзя было придумать.

Но поцелуя не последовало.

К разочарованию Марины, фотограф не обратил никакого внимания на эту её готовность. Он всего лишь хотел, чтобы она видела его артикуляцию, легко считывала, что он говорит.

– Кое-что неплохо, парочка совсем даже ничего. Но я считаю, мы можем сделать гораздо лучше. Даже не сомневаюсь. У меня уже появилось несколько идей. Ты согласна?

Марина повела плечиками, бросила на него лукавый взгляд, потом сдвинула фотографии в сторону, пальчиком написала на стекле:

«КОГДА?»

– Когда? – переспросил Андрей.

Он на мгновение задумался, сдвинул брови. Но тут же улыбнулся, на тёмном, в красных бликах лице блеснули белые зубы.

– Да хоть завтра. Почему бы, собственно, завтра нам этим не заняться? Завтра ведь воскресенье, правильно? Или ты занята завтра?

Марина решительно мотнула головой – нет! Вовсе даже нет!

– Вот и отлично! – обрадовался Андрей. – Но ты уверена, тебе действительно завтра никуда не надо?

Она поджала нижнюю губку, снова покачала головой – никуда!

И для убедительности снова написала пальчиком на стекле:

«ВОСКРЕСЕНЬЕ!»

– Ну, мало ли что воскресенье! – снова улыбнулся Андрей. – Может, ты по воскресеньям фитнесом занимаешься, я же не знаю. Значит, никто тебя не ждёт?

Опять резкое мотание головой – никто!

– Хорошо! В таком случае, чтобы просто нам не терять времени завтра на встречи, разъезды, я тебя предлагаю остаться переночевать здесь. У меня есть гостевая комната, тебе будет вполне удобно. Ну как?

Марина думала недолго. В глубине души она ждала подобного предложения. Теперь понятно, почему он не спешил с поцелуем. Он не просто замечательный фотограф и художник, но и опытный, тонко всё чувствующий мужчина.

Он всё делает правильно.

После этого невероятного дня её теперь ждёт потрясающая ночь!

Пожалуй, это лучшие сутки, которые когда-либо выпадали на её долю. Конечно, она не откажется от этого.

Ни за что!

Она медленно и твёрдо наклонила голову – я согласна!

– Perfecto! В таком случае…

Андрей подошёл к двери, распахнул её, снова повернулся к Марине. Она замерла, ждала чего-то. Он, словно впервые увидел, цепким взглядом оглядел её, оценил.

Хороша! То, что нужно!

Вслух же произнёс с улыбкой:

– Прошу за мной, Марина!

16

Гостевая комната оказалась вполне просторной, вся отделанная в синих тонах. Здесь тоже не обошлось без примет столь любимой хозяином японской культуры – в застеклённом шкафчике стоял опять же синей расцветки изящный чайный японский сервиз.

Марина стояла рядом с кроватью, занимавшей добрую половину пространства, с удивлением разглядывала её.

– Это водяная кровать! – не без гордости произнёс Андрей. – Матрас наполнен водой. Видишь?

Он откинул одеяло, нажал рукой на постель. Раздалось бульканье, которого Марина, разумеется, не услышала. Но увидела, как под синей простынею вздулась, прокатилась волна. Отчего-то вдруг почувствовала себя крайне неловко, покраснела.

Андрей заметил это, расхохотался:

– Ты никогда такой не видела? Поверь мне, тебе понравится. Будет очень удобно. В общем, располагайся! Вон ванная! Там полотенца, халат, тапочки – всё найдёшь. Спокойной ночи!

Марина смущённо улыбнулась, кивнула – спокойной ночи, спасибо!

Он не спеша пошёл к двери, всё ещё поглядывая на неё. Вдруг она ещё что-то захочет?

Но Марина стояла неподвижно, хотя тоже не отрывала от него взгляда до тех пор, пока дверь за ним не закрылась.

Тогда она ожила, вздохнула. Присела на кровать, с интересом почувствовала, как перекатывается под ней вода. Даже развеселилась, это было неожиданно и смешно. С этим человеком всё необычно, даже кровать у него особая!

Что же это будет за фантастическая ночь?!

Потом она озаботилась, а не захлопнулась ли дверь таким образом, что Андрей теперь не сможет зайти, если захочет. Подбежала к ней, внимательно осмотрела.

Автоматически дверь не закрывалась, но на ручке обнаружилась кнопка для защёлкивания замка. На всякий случай Марина нажала на ручку, дверь приоткрылась. Она прильнула к образовавшейся щёлке, но толком ничего не увидела, а посильнее открывать не решилась.

Вернулась к кровати, выдвинула ящик прикроватной тумбочки. Там лежала пачка чистой бумаги, ручка.

Зачем?

Очевидно, записывать умные мысли, которые приходят во время бессонницы. Но лично она спит хорошо, так что ей это не грозит.

Марина хмыкнула, пожала плечиками и, подхватив свою сумку, отправилась в ванную.

17

Андрей находился в глубине коридора, собирался спускаться вниз в тот момент, когда Марина приоткрыла дверь. Он услышал лёгкий скрип, повернулся, заметил образовавшуюся щель.

Барышня, однако, нетерпелива!

Он усмехнулся, но усмешка быстро исчезла, на лице появилось серьёзное, задумчивое выражение.

В этой задумчивости Андрей и вернулся на кухню, машинально оглядел висевшие на стенах фотографии, задержал долгий взгляд на японских мечах и кинжалах. Даже прикусил губу от напряжения.

Пожалуй, это неплохая мысль!

18

Марина приняла ванну, расчесала, подсушила волосы, подушилась и, накинув халат, вернулась в комнату. Бросила взгляд в сторону двери, та была всё в том же положении, чуть приоткрыта.

Марина выскользнула из халата и, голая, нырнула под одеяло. На этот раз всем телом почувствовала, как перекатывается под ней вода. Ощущение было необычное, но в целом ей понравилось.

Она ещё побарахталась немного, чтобы привыкнуть, наконец нашла наиболее удобную позу, улыбнулась.

Класс!

В последний раз взглянула в сторону двери, выпростала руку из-под одеяла, дотянулась до кнопки, выключила лампу.

Теперь оставалось только ждать.

Надеюсь, недолго!

19

Но ждать пришлось долго. Так долго, что глаза стали слипаться, и Марина начала медленно проваливаться в сон. Под ней плескались, укачивали её тёплые волны, что-то ласково и беззвучно нашёптывали ей…

Марина не услышала ни приближающихся шагов за дверью, ни скрипа открывающейся двери. Но она почувствовала, как тёплая ласковая вода вдруг стала холодной, почти ледяной, и это заставило её проснуться.

Ощутила, как медленно соскальзывает с неё одеяло, и тут же подавила инстинктивный порыв вернуть его на место, поскольку поняла, что оно скользит по её телу всё ниже и ниже совсем не случайно, его осторожно, но настойчиво стягивают с неё.

Марина замерла. Куча мыслей одновременно роилась в её голове.

Вот оно!

Наконец-то!

Мне страшно!

Что он делает?

Одеяло уползло.

Теперь она лежала совершенно голая, боясь шелохнуться.

Из-под полуприкрытых век ей удалось разглядеть возникший напротив окна силуэт.

Боже!

Что он хочет?!

Что мне делать?!..

Она была в полном смятении. Пыталась дышать ровно, но грудь её вздымалась, и от этого Марина ещё больше впадала в отчаяние. Понимала, что предательская грудь выдаёт её.

Ей показалось, что силуэт приблизился, что поднял руки вверх, при этом руки сжимают какой-то предмет. Впрочем, она не была уверена, сквозь ресницы было видно очень плохо.

Почему он молчит?!.

Чего он ждёт?!.

Боже, боже, боже!

Будь что будет!

Она уже было совсем решила перестать притворяться и открыть глаза, но в это самое мгновение вдруг блеснула какая-то вспышка, заставившая её, наоборот, зажмуриться ещё сильнее. Одновременно с этим раздался уже хорошо знакомый ей звук щелчка фотоаппарата:

КЛИК!

И снова вспышки и щелчки:

КЛИК!

КЛИК!

КЛИК!

Она поняла. Тут же успокоилась.

Ничего не будет!

Он работает.

Она для него никакая не женщина. Она для него просто модель. Повод для его замечательных фотографий.

Ей захотелось плакать.

Нельзя!

Ни в коем случае!

Она выдержит.

Во что бы то ни стало!

Пусть думает, что она крепко спит, ничего не знает, не чувствует.

КЛИК! КЛИК! КЛИК! КЛИК!

Она стиснула зубы и подавила рвущийся на волю всхлип.

20

Андрей снимал беспрерывно, работал с невероятной скоростью, понимал, что она вот-вот проснётся, а может быть, и уже проснулась. Мгновенно менял крупности, ракурсы.

Объектив фиксировал выхваченные из темноты части обнажённого тела: вытянутые руки, разбросанные на подушки волосы, сжатые бёдра…

Наконец он остановился. Поднял валявшееся на полу одеяло, осторожно укрыл Марину.

Та потянулась, с лёгким вздохом перевернулась на другой бок.

Он прислушался к её дыханию. Оно было ровным, глубоким.

Похоже, получилось!

Она не проснулась, всё сработало! Лёгкое снотворное, которое он ухитрился подсыпать ей в воду, безусловно, сделало своё дело. Хотя он заготовил объяснительную речь, но кто знает, как бы она отреагировала, разбуженная посреди ночи. А ведь им ещё работать и работать!

Это только начало!

Андрей бесшумно вышел из комнаты.

В коридоре он с облегчением вздохнул, взглянул на часы. Всё вместе, включая съёмку, заняло одну минуту сорок семь секунд.

Неплохо!

21

Марина из-под одеяла следила, как он уходит.

Дождалась, пока за ним закроется дверь, и только после этого дала волю слезам. Ей было горько и стыдно. Какая же она всё-таки дура!

Провинциальная, необразованная дура!

Что она здесь делает?!.

Зачем только она согласилась здесь остаться!

Какой стыд!

А он небось, довольный, спокойно пошёл спать! Улёгся, счастливый, в свою шикарную постель и сопит в две дырки!

Ему всё равно, что она тут лежит и заливается слезами!

Как всё ужасно!..

22

Андрей находился на своём рабочем месте, в своей любимой тёмной комнате, там, где не было ни дня, ни ночи, где всегда горел один и тот же красный загадочный свет.

Он проявил плёнку, дождался, пока она высохнет, и теперь сосредоточенно печатал фотографии, горящими глазами рассматривал появляющиеся под фотоувеличителем изобра жения.

Нет, интуиция не подвела его!

На этот раз ему удалось ухватить что-то по-настоящему ценное. В этих линиях бёдер, груди, плеч, подчёркнутых, выбеленных ярким светом, безусловно, что-то есть! Они очень выразительны, трудно оторваться, хочется смотреть и смотреть!

По крайней мере, одну или две работы он из этой серии выберет. Ему повезло с этой девушкой! Главное, сейчас не останавливаться!

Работать и работать!

И он обязательно найдёт! Сделает что-то такое, от чего весь мир просто ахнет!

И пусть они все зайдутся от зависти!

У них нет ни его таланта, ни его чутья, ни такой модели!

Пусть сдохнут!

1

Солнечный луч, как несмелый мальчик, осторожно и ласково скользил по обнажённому плечу спящей девушки, по её тонкой шее, неспешно передвинулся выше, остановился на мгновение в ямочке на подбородке, но тут же пополз дальше, заставил вспыхнуть розовым цветом пухлые губы, позолотил щёки, нос и наконец добрался до глаз. Закрытые веки от этого нежного и горячего прикосновения слегка задёргались, затрепетали и… глаза распахнулись.

Марина непонимающим взглядом обвела комнату.

Постепенно сознание её прояснилось, она вспомнила события прошедшей ночи, сердито сжала губы, нахмурилась, и в этот момент почувствовала, как чьё-то жаркое дыхание опаляет её справа. Она повернула голову и тут же резко отпрянула назад.

Ужас!!!

В нескольких сантиметрах от неё находилась распахнутая, полная острых белых зубов пасть с высунутым красным языком.

Когда прошёл первый испуг, Марина разглядела над страшной пастью пару выразительных, дружелюбно смотрящих на неё карих глаз и с облегчением выдохнула.

Около кровати сидел Чарли, они познакомились вчера, и она его не боялась.

2

Марина выпростала руку из-под одеяла, протянула к собаке. Чарли тут же откликнулся на этот жест, щекотно облизал ей ладонь. Марина улыбнулась, подвинулась поближе, стала гладить ему голову.

Чарли заворчал, он не любил, когда это делал кто-то, кроме Хозяина. Изначально, ещё, когда он был маленьким щеночком, Чарли на всю жизнь запомнил, как Хозяин взял его на руки и погладил по голове. Чарли прижал тогда уши, отдаваясь ласке, и таким образом между ними раз и навсегда было установлено настоящее взаимопонимание. Хозяйские прикосновения были их актом любви, и когда кто-то другой пытался делать с ним то же самое, Чарли воспринимал это как посягательство на их с Хозяином особые отношения.

Поэтому сейчас, вместо того, чтобы прижать уши, как он это делал обычно, когда его гладил Хозяин, Чарли нарастающим в груди рычанием дал понять этой Гостье, что ей не следует так поступать.

Но Марина не могла услышать это предостережение. Она продолжала гладить Чарли, не понимая, почему его взгляд изменился, перестал излучать дружелюбие.

3

Чарли всё больше раздражало, как вела себя эта странная Гостья. Она даже не пыталась поговорить с ним, возможно звуки её голоса, привычные ласковые слова изменили бы его настроение. Но она упорно молчала, от чего её неуместные ласки становились совсем неприятными. Всё это было странно и неправильно.

Чарли рычал всё громче. Он искренно не понимал, почему Гостья не реагирует на его столь явное неприятие её неуклюжих попыток подольститься к нему. Любой другой на её месте уже давно бы убрал руку.

Чарли встал и открыл пасть. Рычание вырвалось наружу. Он сначала негромко, а потом уже во весь голос рявкнул несколько раз подряд. Он, конечно, не агрессивен по своей натуре, он старался быть вежливым. Он дал понять Гостье, что ему не нравится то, что она делает. Но она это проигнорировала. Она упряма, ей наплевать на него, а самое главное, на Хозяина, которого она унижает таким образом. Что ж, это последнее предупреждение! Если и оно не возымеет действия, тогда придётся перейти к крайним мерам. Пусть тогда эта невежа пеняет сама на себя!

Марина не услышала, но увидела, что Чарли залаял. Она совсем смешалась, не понимала, что происходит. Решила, что надо попробовать приласкать его ещё больше.

Чарли окаменел. Неужели и вправду придётся укусить её? Он ещё ни разу в жизни не кусал человека. Это против его природы. Уйти? Нет, это невозможно, он же не трус какой-нибудь, и в данном случае его уход или скорее бегство можно будет расценить как определённое предательство по отношению к Хозяину…

И тут Чарли вспомнил. Однажды на прогулке они с Хозяином встретили необычную пару. Женщина вела за руку большого парня со странным лицом. Парень, завидев Чарли, стал тянуть к нему руки, хватать его, Чарли, разумеется, увернулся и дал понять, что с ним так поступать нельзя. Но парень продолжал улыбаться своей странной пугающей улыбкой и тянуться к нему. Когда они отошли подальше, Хозяин объяснил Чарли, что обижаться на парня не следует, он больной. При этом несколько раз произнёс ранее не знакомое Чарли слово – дебил.

Теперь всё стало ясно. Эта Гостья такая же больная, тоже дебил. И вести себя с ней надо соответственно. Обижаться нельзя.

Чарли лёгким движением головы сбросил до смерти надоевшую руку, улёгся на пол и завилял хвостом, всячески демонстрируя, что конфликт исчерпан.

4

Марина с облегчением вздохнула. Она победила. Контакт с этим непростым псом был установлен. Она откинула одеяло и села, спустив ноги на пол. Потом дотянулась до своей сумки, лежавшей тут же, около кровати, порылась там, вынула телефон.

Чарли лежал спокойно, полуприкрыв веки. На самом деле зорко следил за всеми действиями дебила. Дебилы, судя по особой интонации, с которой произносил это слово Хозяин, непредсказуемы, поэтому ждать от них можно чего угодно. Пока Гостья в их доме, нужно быть всё время наготове, держать уши востро.

В телефоне оказалась эсэмэска от Тани. Таня писала:

«ТЫ ГДЕ? МЫ ПО-ПРЕЖНЕМУ ВСТРЕЧАЕМСЯ В 8?»

Марина улыбнулась. Быстро отстучала ответ:

«КОНЕЧНО. Я ТЕБЕ ТАКОЕ РАСССКАЖУ! ТЫ НЕ ПОВЕРИШЬ! ДО ВСТРЕЧИ!»

В конце концов, тот факт, что ночью между ними ничего не произошло, можно расценить скорей положительно. Он – необычный человек, художник. И ведёт себя поэтому необычно. Любой другой, конечно, стал бы тут же примитивно приставать. А Андрей – нет. Для него гораздо важнее работа, искусство. Какой же он… Она поискала слово.

Интересный! Вот какой.

Да, интересный. Даже очень. Влюбиться можно. Или она уже влюбилась? А почему бы и нет, кстати? Её роман с Артёмом, её партнёром по театру, закончился.

Почти закончился.

Ну да, просто Артём ещё об этом не знает. Впрочем, о чём она сейчас думает? Надо срочно привести себя в порядок, Андрей, наверное, уже давно ждёт.

Марина вскочила с места и в прекрасном настроении отправилась в ванную.

Чарли искоса проследил за ней, а когда дверь в ванную закрылась, спокойно переместился так, чтобы она была под постоянным наблюдением.

Минут через двадцать дверь ванной распахнулась. Появилась готовая к творческим подвигам Марина – свежая, причёсанная, благоухающая. Косметики положила самый минимум, только необходимое.

Мало ли что ему придёт в голову?!..

Она испытывала странное чувство. Так, наверное, чувствовал бы себя чистый холст перед тем, как великий художник начнёт наносить на него свои первые мазки.

Интересно, а можно изобразить чувства холста?

Она тут же и попробовала. Тело изогнулось, приняло какую-то причудливую форму, руки растопырились, глаза широко распахнулись, рот приоткрылся. Вся она застыла в некоем трепетном ожидании.

Чарли наблюдал за ней с тревогой. Дебил лишний раз подтвердила свою полную невменяемость. Можно было в любую секунду ждать неизвестно чего.

Чарли встал. Уши торчком, весь напряжён, готовый ко всему.

Но Марина уже ожила. Как ни в чём не бывало, вышла из спальни. Чарли чуть-чуть расслабился, тут же затрусил за ней.

5

Марина направилась в студию. Ей казалось, что Андрей ждёт её там. Но она ошиблась, там никого не оказалось. Зато её ждал сюрприз. На специальных, свешивающихся с потолка прищепках чуть покачивались развешенные по всей комнате чёрно-белые фотографии – плоды ночной работы.

Марина изумлённо переходила от одной к другой, с трудом узнавая себя на этих удивительных снимках. Собственно это и не была она, это были какие-то линии, контуры, образы, выхваченные из темноты, изысканно подчёркнутые светом и тенью.

Он, конечно, настоящий волшебник!

Ей просто невероятно повезло, что они встретились.

Она на секунду задержала взгляд на окне. Там, за окном, шла обычная жизнь. Ездили машины, гуляли люди, не подозревающие, что здесь, совсем рядом с ними, существует совсем другой мир. Мир, который своими руками, своим неудержимым талантом создаёт фотограф Андрей.

Но где же он?

Его надо срочно найти!

Марина повернулась и, чуть не наткнувшись на Чарли, который ловко отскочил в сторону, выбежала в коридор. Чарли тут же пристроился за ней.

6

Они переходили из комнаты в комнату, но Андрея нигде не оказалось. Дом был пуст. Пуста его спальня, пуст кабинет, пуста гостиная с поразившим Марину огромным камином и большим плоским телевизором вполстены. И на первом этаже тоже пусто, в кухне – никого.

Неожиданно Чарли, неотступно следовавший за ней повсюду, остановился, навострил уши. В пустом дом звонил телефон. Он висел тут же в кухне, на стенке. Чарли залаял, привлекая внимание дебила к звонку, но и эта попытка оказалось напрасной. Никакой реакции не последовало.

Марина, не слышавшая телефонных звонков, восприняла лай собаки по-своему. Она решила, что Чарли хочет пить и есть. Где хранится еда, она не знала. Но с питьём было проще. Она взяла большую миску, наполнила водой и поставила перед Чарли.

Тот удивлённо посмотрел на неё. Дебил и есть дебил, что с неё взять. Разве будет уважающий себя пёс пить из миски, стоящей на полу, нагибаться, рискуя потерять осанку, когда во дворе на уровне его головы стоит прекрасная поилка?!.

В это время откуда-то издалека до его тонкого слуха донёсся еле слышный мерный стрекочущий звук. Чарли мгновенно напрягся, навострил уши. Он не ошибся. Этот звук Чарли узнавал мгновенно, выделял его из массы подобных. Так звучал мотор машины его Хозяина. Чарли радостно залаял, и бросился вон из кухни.

7

Марина через окно с некоторым удивлением наблюдала, как пёс понёсся к воротам и несколько минут нетерпеливо прыгал вокруг. Наконец ворота открылись, и в них въехал уже хорошо знакомый ей серебристый «мерседес». Ещё через пару минут Андрей уже входил на кухню, держа в руках подносик из «Кофе Хауза».

– Доброе утро, – приветливо улыбнулся он. – Привёз капучино и свежие круассаны. Как ты к этому относишься?

Марина улыбнулась в ответ. Она хорошо относилась и к тому и к другому.

– Вот и славно, – тараторил Андрей, одновременно ловко сервируя стол для завтрака. – Я заметил, что тогда в кафе ты пила капучино. Так что решил, не ошибусь. Как тебе спалось? – лукаво покосился он на неё.

Марина состроила сердитую гримасу, выразительно погрозила ему пальчиком.

– Так я всё же разбудил тебя? Ты не спала? Виноват, прости, виноват, – рассмеялся Андрей. – Больше так не буду. Правда. Прости, пожалуйста.

Он вдруг стал похож на провинившегося мальчишку. Марина не смогла сдержаться, глядя на его виноватый вид. Сердитая гримаска исчезла сама собой, опять засияла улыбка.

– Но согласись, это того стоило? Ты видела фотографии?

Она энергично закивала, подняла два больших пальца вверх – здорово!

– Значит, я прощён?

Снова кивок, на этот раз весьма изящный и неспешный – вы прощены, сударь!

– Ну что ж, раз так, тогда прошу вас, сударыня. Завтрак подан.

8

Завтрак затянулся. Андрей поймал себя на том, что разговор с этой молчаливой собеседницей доставляет ему немалое удовольствие. Его впервые никто не перебивал, никто не возражал. О чём бы ни шла речь, он чувствовал на себе постоянный внимательный, чуть напряжённый взгляд, в котором явственно сквозило восхищение.

И он охотно делился со своей гостьей всем подряд – творческими планами, воспоминаниями детства, кулинарными пристрастиями.

Кофе был выпит давным-давно, и уже опять захотелось пить, и потому было единодушно решено (энергичные утвердительные кивки Марины) завершить утреннюю трапезу чаепитием (конечно же на японский манер) в саду, на крытой веранде, выходящей к бассейну.

9

Андрей поднялся наверх, зашёл в гостевую спальню, направляясь к застеклённому шкафчику. По дороге бросил взгляд на постель, где спала Марина. Слегка примятая подушка ещё хранила очертания её головы. Он помедлил секунду, потом подошёл поближе, взял подушку в руки, прислонил к лицу, понюхал.

Так и есть!

Подушка до сих пор хранила лёгкий аромат её духов, смешавшийся с запахом её волос. Андрей глубоко вдохнул пару раз, потом вернул подушку на место, достал из шкафчика всё необходимое для чайной церемонии и покинул комнату.

10

Марина сидела за столиком около бассейна, наслаждалась покоем, который исходил от этой голубой воды. Оценила всё принесённое – вежливо поклонилась, прижала руку к сердцу, демонстрируя, как ей нравятся эти чашечки, чайник, все эти специальные палочки для накладывания, размешивания, смакования.

Пока Андрей заваривал и разливал чай, достала свой айфон, быстро написала что-то. Показала ему.

«МНЕ КАЖЕТСЯ, Я НАЧИНАЮ ВАС ПОНИМАТЬ.»

– Ну вот и отлично, – улыбнулся он. – Только не вас, а тебя, хорошо?

Она слегка пожала плечами – мне это сложно, я так не привыкла.

– Я тебя прошу, – настаивал он.

Марина неуверенно кивнула – хорошо, я попробую.

Потом написала:

«Я НИКОГДА НЕ ДУМАЛА О СВОЁМ ТЕЛЕ КАК О ПРЕДМЕТЕ ИСКУССТВА.»

Андрей просиял:

– Ты попала в точку. Конечно, твоё тело – предмет искусства. Я рад, что ты это почувствовала. Понимаешь, женщины – это прекрасные создания, изумительной красоты цветы. И я, как художник, разумеется, не могу не откликаться на эту манящую красоту. Но если смотреть на них с обыкновенной, человеческой точки зрения, то… как бы тебе это объяснить… это – хищницы, да-да, настоящие хищницы, которые высасывают всю энергию из мужчин. Ты понимаешь, о чём я говорю?

На этот раз никакого кивка со стороны Марины не последовало. Она посмотрела на часы и снова стала что-то писать на своём телефоне.

Но Андрей в запале не обратил никакого внимания на то, что она уже не может «услышать» его. Ему важно было довести свою мысль до конца.

– Ты, конечно, сразу подумала о себе. Какая я, мол, хищница? Но ты – особый случай. Ты – исключение. Ты ведь понимаешь, о чём я говорю? Каждый мужчина подсознательно жаждет убить мамонта, и каждая женщина хочет найти мужчину, который убьёт мамонта ради неё…

Марина оторвалась от телефона, протянула его Андрею.

Он прочёл:

«АНДРЕЙ, БОЛЬШОЕ СПАСИБО ЗА ВСЁ. ТЫ ЧУДЕСНЫЙ. НО, МОЖЕТ, МЫ НАЧНЁМ? Я ОБЕЩАЛА ПОДРУГЕ ВСТРЕТИТЬСЯ С НЕЙ СЕГОДНЯ».

– О, да, конечно, – спохватился он. – Извини, я заговорился. А знаешь что?.. – Он оценивающе оглядел её с головы до ног. – А почему бы нам не начать прямо здесь? Свет отличный. Я бы даже сказал, идеальный. То, что надо. Ну-ка, сядь туда, поближе к воде.

Она спрятала телефон в сумку, послушно встала, изящно пождав ноги, уселась на траву почти на краю бассейна.

– Perfecto! – оценил Андрей.

Он довольно улыбнулся. Вода, на которой играли блики солнца, давала дополнительное мерцающее освещение.

– Подожди меня здесь. Только не двигайся, хорошо?

11

Он быстро сбегал за камерой. Пока заряжал плёнку, не отрывал от Марины глаз, определял ракурс, крупность. Взгляд его изменился, стал сосредоточен, серьёзен.

– Марина, можно я тебе личный вопрос задам? Не захочешь, не будешь отвечать, ладно?

Она выпятила нижнюю губку, чуть наклонила голову, повела плечиком – не знаю, это зависит от вопроса.

КЛИК! КЛИК!

Он тут же поймал этот выражение, зафиксировал его.

– Я хотел спросить, как ты лишилась слуха?

Взгляд Марины затуманился, но только на секунду. Она легко встала, сделала пару шагов за сумкой, висевшей на стуле, на котором она сидела ранее. Вернулась назад, приняв в точности прежнюю позу. Достала из сумки телефон и мгновение спустя уже склонилась над ним, писала ответ. Он снял и это.

На дисплее появилось:

«ГОЛОС И СЛУХ БЫЛИ У МЕНЯ ОЧЕНЬ СЛАБЫЕ С САМОГО РОЖДЕНИЯ. ПОЛНОСТЬЮ ИСЧЕЗЛИ, КОГДА МНЕ БЫЛО 4 ГОДА.»

Андрей прочёл написанное, кивнул, как будто именно этого и ожидал, внимательно посмотрел в глаза Марине. В её взгляде читалось доверие и… что-то ещё. Что-то неуловимое.

Что же это?

Скорее всего, надежда.

Но на что?

КЛИК! КЛИК! КЛИК!

Андрей снова защёлкал аппаратом, пытался уловить это ускользающее выражение.

Марина спрятала телефон в сумку, встряхнула головой, растрепала волосы, переменила позу.

Андрей снова кивнул, поразился, как она почувствовала то, что надо было сделать, именно этого он и хотел сейчас. Он снимал беспрерывно, сновал вокруг неё, то приседая, то вставая, словно исполнял какой-то причудливый ритуальный танец. Попутно успевал перекладывать её руки, снимал их отдельно, очень крупно, ему нравилось, как светятся голубые прожилки сквозь почти прозрачную кожу, нравились её тонкие, чувственные, выразительные пальцы.

– Теперь выгни спину! – попросил он. – Вот так! Отлично!

Андрей отступил на пару шагов назад, подыскивая наиболее удачный ракурс. Что-то попало ему под ногу, мешало. Он, не переставая снимать, досадливо тряхнул ногой, услышал всплеск, выпрямился. Маринина сумка упала в бассейн, шла ко дну.

О, господи!

Тут же подскочил, неодобрительно залаял Чарли. Андрей мгновенно положил камеру, растянулся во весь рост, попробовал ухватить сумку. Но уже было поздно, он не успел.

– Чарли, хватит! Замолчи!

Андрей сел, виновато взглянул на Марину. Та в свою очередь, неотрывно смотрела за плавно оседавшей на дно сумкой. На вытянутой шее задвигался кадык – она невольно глотнула. Повернулась к нему, огорчённо чуть повела плечиками.

Её любимый жест!

– Прости меня, – бросился извиняться Андрей. – Я неуклюжий, как медведь. Извини. Сейчас я её достану.

Он сбегал за сачком и выудил со дна сумку. Марина первым делом схватила телефон, вытерла его, потрясла. Всё было бесполезно. Телефон умер, оживить его никак не получалось.

Андрей мягко повернул её лицо к себе, чтобы она увидела его губы.

– Пусть полежит на солнце, может быть, высохнет, заработает. В крайнем случае, я куплю тебе другой, такой же, я обещаю. Ты меня простила?

Марина кивнула – конечно, я простила.

– Тогда давай продолжим, хорошо?

Она показала две буквы глухонемого алфавита – ОК.

Он понял.

– Вот и отлично. Я буду теперь очень осторожен, обещаю. Собственно здесь мы закончили. Пойдём к дому.

Они разложили сумку и всё, что в ней находилось, на солнце, и сессия продолжилась.

12

Андрей экспериментировал на полную катушку. Фотографировал её в разных уголках своих владений – то на фоне стены, то у сарая, то у ствола раскидистой берёзы. Заставлял её принимать самые разнообразные позы. Затем поменял камеру, теперь он снимал на цвет. Сбегал в дом, притащил ворох разнообразной одежды. Чего только не оказалось в его гардеробе – от клоунского яркого костюма до генеральского мундира.

Марина с удовольствием подчинялась любым его прихотям, быстро напяливала на себя выбранный им предмет одежды, меняла причёски. Она чувствовала, что происходит что-то необычное. По сравнению со вчерашней эта сессия была куда более экстравагантной и оригинальной.

Они перешли в дом, в студию, и всё началось заново. Андрей попросил её полностью раздеться, и Марина, после недолгих колебаний, подчинилась. Она стояла обнажённая в лучах солнца, ждала от него указаний, что теперь делать.

Андрей внимательно смотрел на неё, недовольно хмурился.

Чего-то не хватает!

Тут же догадался, просиял:

– Стой! Не двигайся! Сейчас вернусь!

Вернулся с куском угля, вымазал ей ладони.

Это уже лучше!

Нагое тело. Белая кожа. Чёрные ладони.

КЛИК! КЛИК! КЛИК!

13

Чарли лежал у окна, следил за работой. Ни на секунду не выпускал дебила из поля зрения.

Марина начала уставать. Сессия длилась уже несколько часов.

Андрей опустил камеру, присмотрелся.

– А теперь говори со мной! – неожиданно крикнул он.

Она удивлённо посмотрела на него.

Что он теперь хочет?

– Говори, говори со мной! Прочти мне стихи!

Она хотела было отказаться, но его глаза горели, он ждал.

И она подчинилась, начала читать, пользуясь азбукой жестов. Вымазанные углём руки летали в воздухе, складывая буквы в слова, а слова в строки.

Perfecto!

Он тут же снова поднял камеру, быстро защёлкал, пытаясь поймать, зафиксировать эту выразительную необычную пластику.

Стихотворение закончилось. Она остановилась.

– Что это было? – спросил Андрей. – Что за стихи?

Марина подбежала к стоявшему в углу студии столу, нашла лист бумаги, написала:

«ДУША САМА ВЫБИРАЕТ СЕБЕ ОБЩЕСТВО. ЭМИЛИ ДИКИНСОН, АМЕРИКАНСКАЯ ПОЭТЕССА».

– Вот как? – удивился Андрей. – Любопытно. Надо будет почитать.

Он с новым интересом взглянул на девушку. Она вызывала у него всё большее восхищение. Сколько же ещё сюрпризов кроется в блестящей глубине этих зеленоватых глаз?…

Вслух же сказал:

– Собственно, мы закончили. Спасибо тебе. Мойся, одевайся. Я схожу, принесу что-нибудь выпить, хорошо?

И, не дожидаясь её кивка, вышел из комнаты.

Марина переглянулась с Чарли, который не сдвинулся с места, пожала плечиками и отправилась в ванную.

14

Марина сидела на полу около стенки, в углу, отдыхала. Только сейчас почувствовала, как сильно устала после этой непривычной работы. Вошёл Андрей, нёс на серебряном подносе два бокала с коктейлем.

– Это мохито, тебе понравится. У меня свой собственный рецепт.

Уселся рядом, сунул в коктейли по трубочке, протянул один бокал Марине. Некоторое время они сидели в полной тишине, умиротворённо посасывая вкусную, чуть пряную жидкость. Потом он пересел к другой стенке, чтобы она могла видеть его лицо:

– Скажи, Марина, а ты не могла бы остаться подольше, а? Я бы хотел показать тебе один из моих самых любимых фильмов. Называется «Мужчина и женщина». Ты не видела?

Она покачала головой – нет, не видела.

– Это старый французский фильм. Первый фильм знаменитого режиссёра Клода Лелюша. В главных ролях Жан-Луи Трентиньян и Анук Эме.

Она чуть пожала плечиками. Эти имена ничего ей не говорили.

– В шестидесятых это был безумно популярный фильм. Там совершенно потрясающая музыка! Тебе очень понравится!

Какая музыка! О чём ты?! Болван!

– Прости меня! – спохватился он. – Я забыл…

Она остановила его излияния решительным жестом, потянулась всё за тем же листом бумаги, на котором писала раньше, схватила карандаш. На бумаге появилось:

«НЕ НАДО ИЗВИНЯТЬСЯ. Я УМЕЮ ВООБРАЖАТЬ МУЗЫКУ».

– Серьёзно? Ты можешь воображать музыку? – поразился Андрей. – А голоса? Можешь воображать голоса?

Она закивала – могу!

– И как, по-твоему, звучит мой голос?

Марина на секунду задумалась, потом опять взялась за карандаш, быстро написала: «ПОХОЖ НА ГОЛОС МОЕГО ПАПЫ. Я ЕГО ПОМНЮ».

Андрей растерялся, не знал, что сказать на это. Вдруг увидел, какая она ещё юная, совсем другое поколение.

Некоторое время они опять сидели молча, тянули свои коктейли через трубочки. Марина посмотрела на часы, нахмурилась. Отставила бокал, вскочила на ноги, жестом объяснила Андрею, что сейчас вернётся. Чарли было ринулся за ней, но Андрей его удержал.

– А ты куда? Она же сказала, что сейчас вернётся. Сиди.

Чарли со вздохом подчинился. Главный закон жизни – ни при каких обстоятельствах нельзя ослушаться Хозяина.

15

Во дворе уже протянулись длинные синие тени. Солнце лукаво пряталось за деревьями, а на улице почему-то горел стоящий недалеко от ворот одинокий фонарь, уныло свесивший большую голову на змеиной шее.

Марина подбежала к телефону, схватила его, попыталась включить. Всё было бесполезно. Телефон хоть и высох, но работать не собирался. Она огорчённо посмотрела вверх. Там, на втором этаже, у окна стоял Андрей, наблюдал за ней.

Марина покачала головой, развела руками – ни черта не работает! Потом собрала вещи и побрела обратно в дом.

– Могу только ещё раз сказать, что мне очень жаль, что так случилось! – заявил Андрей, когда она вернулась в студию. – Новый телефон за мной, как обещал. Так что ты решила?

Марина улыбнулась, приложила руку к груди, поклонилась, потом выразительно показала на часы, пожала плечиками – я бы хотела остаться, но не могу, надо идти! Большое спасибо!

Андрей не обратил ни малейшего внимания на эту жестикуляцию. Обаятельно улыбнувшись, он сделал ей знак подождать, выбежал в коридор и вскоре вернулся, держа в руках диск с «Мужчиной и женщиной» в красочной обложке.

– Фильм на французском языке, – невинно объяснил он. – Но есть субтитры по-русски. Можно читать. Понимаешь? Предлагаю – сначала вкусно обедаем, потом смотрим роскошное кино. Не пожалеешь, клянусь.

Марина всё прекрасно поняла ещё до того, как он открыл рот. Этому мужчине очень трудно было возражать. Он всегда добивался всего, что задумывал. В конце концов, с Таней можно встретиться и завтра. А тут предстоит удивительный и, судя по всему, незабываемый вечер.

Она снова схватилась за карандаш. Легко касаясь бумаги, написала несколько слов:

«ПОЖАЛУЙСТА, ПОЗВОНИТЕ МОЕЙ ПОДРУГЕ ТАНЕ – 8 (926) 324-00-98. СКАЖИТЕ, ЧТО Я НЕ СМОГУ С НЕЙ СЕГОДНЯ ВСТРЕТИТЬСЯ И ЧТО МОЙ ТЕЛЕФОН НЕ РАБОТАЕТ. СПАСИБО.»

– ¡No es problema! – оживился Андрей. – Сейчас сделаем. Только не «позвоните», а «позвони», мы же договорились.

Он отошёл в сторону, снял трубку с настенного телефона, набрал номер:

– Алло, это Таня? Здравствуйте.

Разговаривая, он расхаживал по комнате с трубкой в руках и, к огорчению Марины, оказался повёрнут к ней спиной, так что дальнейшая часть разговора так и осталась для неё неизвестной, неуслышанной.

Когда он опять повернулся к ней лицом, она прочла по его губам только: «ХОРОШО, ТАНЯ. ВСЕГО ДОБРОГО».

Андрей водворил трубку на место и довольно хлопнул в ладоши:

– Ну вот и всё! Я дал твоей Тане мой номер телефона на случай, если ей что-то надо будет тебе сообщить.

Марина смотрела на него с нескрываемым восторгом. Этот человек поражал её всё больше. Он обо всём заботился, всё предусматривал. И никаких поползновений в её сторону. Всё, чем он всерьёз увлечён, – творчество, всё подчинено ему. Именно о таком мужчине она мечтала. Просто до сих пор ей казалось, что это несбыточная мечта, что таких не бывает.

– Ну что, будем обедать? – улыбнулся Андрей.

Только тут она почувствовала, как проголодалась. Подняла вверх два больших пальца – классная идея!

16

После обеда они сидели в гостиной, смотрели кино на огромном плоском телевизоре, она таких раньше даже не видела. Чарли, как всегда, лежал рядом, периодически поглядывал на экран, хотя особого интереса не проявлял. Он предпочитал спортивные передачи, например футбол. Там он живо следил за мячом, переживал, даже порой не выдерживал, лаял.

В камине потрескивали настоящие дрова. Тепло и запах, шедшие от него, создавали удивительный уют, напоминали Марине её детство, которое прошло у деда с бабкой, в пермской деревне Гольцы. Голова немного кружилась, то ли от выпитого шампанского, то ли просто от переизбытка эмоций, охватив ших её.

Вытянув тонкую шею, чуть приоткрыв рот, она напряжённо следила за драматическими перипетиями фильма. Когда в кульминационный момент, после того как Трентиньян и Анук Эме наконец-то оказались вместе в постели, что-то пошло не так, и они расстались, Марина не выдержала, судорожно глотнула, всхлипнула беззвучно. На глазах показались слёзы.

Андрей покосился на неё, в очередной раз поразился, как чувственна эта девушка, как, несмотря на полную глухоту, то есть определённую изоляцию, глубоко воспринимает всё, что видит.

Анук Эме уехала. Трентиньян печально побрёл к своей машине. Марина нервно заламывала пальцы, кусала губы.

Неужели это всё? Но ведь они же любят друг друга?!

Однако, что-то вдруг изменилось на экране. Жан-Луи Трентиньян явно что-то задумал, опять помчался куда-то на своей гоночной машине. Марина вся подалась вперёд, затаила дыхание.

Он её вернёт!

Она оказалась права. Трентиньян обогнал поезд, увозивший от него любимую, и встретил Анук Эме на вокзале. Слёзы просохли, глаза засияли.

Марина хлопала в ладоши от радости, походила сейчас на маленькую девочку, получившую желанный подарок.

– Ну что, тебе понравилось? – спросил Андрей.

Тут же подумал, что вопрос риторический, можно не спрашивать.

Марина энергично кивнула несколько раз, посмотрела на него с благодарностью.

– Я так и думал, – улыбнулся он. – Я же тебе говорил.

Он разлил остатки шампанского, поставил бутылку на пол.

– Как ты скажешь на своём языке «останься»?

Она чуть сдвинула бровки – то есть?

– Ну, покажи мне это слово – «останься»! По буквам. Можешь?

Теперь уже она улыбнулась. Руки вспорхнули, быстро сделали несколько изящных жестов и вернулись обратно.

– А можно ещё разок? – попросил он. – Только медленно, чтобы я попробовал тоже.

О, С, Т, А, Н, МЯГКИЙ ЗНАК, С, Я. Пожалуйста.

Маринины руки, как в замедленном кино, поплыли в воздухе.

Андрей старательно, хоть и неумело, повторял за ней каждый жест. В результате оба расхохотались.

– Нет, в самом деле, останься, – сказал он, посерьёзнев. – Уже поздно, и ты устала.

Она колебалась, не знала, что ответить.

По привычке склонила голову, повела плечиком – спасибо, конечно, но…

– Хочешь ванну принять? – не обращая никакого внимания на эту жестикуляцию, предложил Андрей. – Не просто ванну, я тебе сделаю особую, ванильную. С пузырями. У меня есть такие специальные бомбочки для ванной. Ну и со свечами, конечно. Будет красиво.

Она не сомневалась, что так и будет. И всё-таки не решалась. Вторую ночь подряд? Не злоупотребляет ли она его гостеприимством?..

Как-то всё происходит быстро и странно…

Или он опять задумал ещё одну ночную фотосессию?

Андрей будто прочёл её мысли.

– Больше никаких сюрпризов посреди ночи! – клятвенно пообещал он. – Ну что, согласна?

Конечно, она была согласна.

Ещё бы!

17

Десятки ароматных свечей разной конфигурации горели вокруг ванной. Марине казалось, что она плывёт среди трепещущих огоньков в белой лодке, наполненной пузырями со сладким ванильным запахом. Зеркала по стенам комнаты раздвигали пространство, удваивали, утраивали его, делали это её плавание таинственным и бесконечным. Увидев своё отражение, она слегка поправила волосы, потом снова, и ещё раз, попыталась сделать причёску более артистичной, воздушной, соответствующей антуражу. Но то, что ей хотелось, никак не получалось, намокшие волосы не слушались, и она, недовольно мотнув головой, оставила эти попытки.

Неужели он не придёт?

Дверь в ванную была чуть-чуть приоткрыта. Собственно, так получилось случайно, она просто недостаточно сильно её захлопнула, когда заходила, но поправлять не стала – то ли не захотела, то ли не обратила внимания. Она старалась не смотреть в сторону двери и всё же время от времени с интересом поглядывала туда: тёмная щель притягивала её.

Нет, похоже, что не придёт.

Полуприкрытая дверь – разве ж это не вечный знак, придуманный влюблёнными испокон веков?!.. Почему же он не реагирует на него?

Марина вздохнула, расслабилась. Поднимающиеся со дна пузырьки от ванильной «бомбочки» делали её тело лёгким и невесомым. Она вытянула ноги, раскинула руки и прикрыла глаза.

КЛИК! КЛИК! КЛИК!

Андрей прислонил объектив камеры к дверной щели и начал работать. Он был спокоен – в узкой щели, в темноте, она не могла его увидеть и уж тем более она не сможет услышать щёлканья камеры.

КЛИК! КЛИК! КЛИК!

Он приподнялся на цыпочки, чтобы взять верхний ракурс, но высоты оказалось недостаточно, он сбегал за стулом, встал на него.

КЛИК! КЛИК! КЛИК!

Теперь всё получилось. Он укрупнил кадр, чуть присел, потом опять выпрямился.

Марина, разумеется, ничего не слышала. Но что-то она всё же почувствовала. Открыла глаза, повернула голову, с беспокойством посмотрела в тёмную щель, прямо в самый объектив, в глаза Андрею.

КЛИК! КЛИК! КЛИК!

Это было именно то, что надо. То самое выражение.

Ура!

Андрей опустил камеру и перевёл дух. Марина уже опять отвернулась, лежала с закрытыми глазами, чуть согнув левую ногу. Поза её сейчас была невероятно соблазнительна.

1

Шаловливый солнечный луч легко проник сквозь кружевную штору, и, как ни отворачивалась сладко спавшая Марина, он всё же растормошил и разбудил её. Она распахнула ещё сонные глаза, на этот раз без особого удивления посмотрела вокруг.

Уже начала привыкать!

Чарли, как всегда, лежал неподалёку, играл бровями – поднимал то левую, то правую. Марина рассмеялась, поманила его пальчиком.

Чарли нехотя встал, подошёл. Терпеливо перенёс очередные неуместные ласки дебила. Даже дружелюбно помахал хвостом несколько раз, чтобы окончательно усыпить бдительность гостьи.

На этом утренний ритуал был закончен. Чарли вернулся на своё место, а Марина выдернула из розетки шнур, через который подзаряжался её айфон. Она надеялась, что, подзарядившись, телефон опять заработает. Но надеждам этим не суждено было сбыться. Похоже, что телефон умер навсегда. Во всяком случае, никаких признаков жизни он не подавал, сколько она ни старалась. Мало того, когда она его трясла, из него вдруг выкатилась маленькая капля и упала ей на голую коленку.

Конец!

Дальше мучить умерший телефон было совершенно бессмысленно. Она вздохнула, развела руками, спрятала бесполезный аппарат в сумку и отправилась в ванную.

2

Приняв горячий душ, Марина закуталась в большое махровое полотенце, подошла поближе к зеркалу, затуманившемуся от пара.

Протянула было руку, чтобы протереть зеркальную гладь, но передумала. Глаза озорно блеснули, и пальчиком она вывела:

«ДОРОГОЙ АНДРЕЙ! ОГРОМНОЕ ТЕБЕ СПАСИБО ЗА ВСЁ!»

Буквы получились немножко корявые, но в целом она осталась довольна.

Подумав, приписала ещё:

«ЦЕЛУЮ».

Ниже подписалась – поставила букву «М» с жирной точкой. И ещё нарисовала смайлик.

Теперь можно было идти одеваться.

3

Чарли подозрительно наблюдал, как дебил одевается, красится, готовится к чему-то. С одной стороны он был рад, что гостья вроде бы собирается наконец-то покинуть их дом, но с другой – что-то ему не нравилось во всём этом. Как-то уж слишком энергично вела себя эта странная женщина, совсем не так, как накануне.

В доме зазвонил телефон. Чарли уже знал, что она никак не отреагирует на этот важный звук. Так и получилось. Ноль внимания.

Он тяжело вздохнул и положил голову на лапу, чтобы было удобнее наблюдать.

4

Марина, разумеется, ничего не услышала. Она взяла сумку и вышла из комнаты. Андрея, как и вчера, нигде не было.

В студии висели новые фотографии – она, нагая, в покрытой пузырями воде, в мерцающих свечных огоньках. Она рассмотрела их, покачала головой.

Так и знала!

Он всё-таки обманул её.

Обманщик!

Но сердиться не получалось – фотографии были великолепны. Особенно ей понравилась одна – там, где на первом плане огонёк свечи, а её тело только угадывалось в глубине кадра.

5

Марина спустилась вниз, в кабинете Андрея написала ему записку, попрощалась, поблагодарила. Ждать его возвращения она не хотела. И так уже её пребывание в этом доме затянулось. Дождаться его – означало застрять тут, по крайней мере, ещё на полдня. Без завтрака он же её не отпустит. Так что даже хорошо, что его нет. А до гостиницы она прекрасно доберётся сама. В конце концов, она взрослая девочка. Ну и к тому же, когда он вернётся и не застанет её, он конечно же захочет её опять увидеть. Тем более, что он обещал ей новый телефон.

Марина улыбнулась. План был отличный. Она взяла несколько листочков бумаги, положила в сумку.

Пригодятся!

Один из них пригодился сразу. Она написала на нём адрес отеля, чтобы показать таксисту.

Потом зашла на кухню, положила записку для Андрея на видное место. Поцеловала в голову неотлучно следовавшего за ней Чарли и вышла из дома.

6

Чарли теперь окончательно понял намерения гостьи. Она собралась уходить. Это хорошо. Но хорошо ли, что она уходит в отсутствие Хозяина? Получалось, нет. Тем более что Хозяин перед уходом велел ему следить за ней, охранять. Получится, что он не выполнил поручение, не оправдал доверия. А это уже никуда не годится. Двумя прыжками Чарли обогнал Марину и встал между нею и входной дверью, расположенной рядом с воротами. Всем своим видом показывал, что здесь хода нет.

Марина остановилась, удивлённо посмотрела на перегородившего ей дорогу пса. Это было неожиданное препятствие.

Что же делать?

Впрочем, долго раздумывать над этим вопросом ей не пришлось. Чарли неожиданно резко развернулся и бросился к воротам, пританцовывая на месте от нетерпения. Спустя несколько секунд они медленно распахнулись, и во двор въехал Андрей. Он вышел из машины, приласкал прыгавшую собаку:

– Успокойся, мальчик! Всё в порядке, я дома.

Потом открыл багажник, вытащил два пластиковых, плотно набитых продуктами мешка с надписью «Азбука вкуса». Понёс их к дому и только тут заметил стоявшую в сторонке Марину. Она смущённо улыбнулась. Весь её план рухнул.

– Привет! – сказал Андрей. – Ты куда это собралась?

Она наморщила лоб, прикусила губу, но он не стал дожидаться окончания этих манипуляций. Коротко сказал:

– Пойдём!

И мотнув головой в сторону дома, зашагал туда.

Марина поплелась за ним.

7

На кухне, как только он положил мешки с продуктами на стулья, она тут же сунула ему в руку лежавшую на столе записку.

Там было сказано:

«ДОРОГОЙ АНДРЕЙ! Я ОЧЕНЬ БЛАГОДАРНА ТЕБЕ ЗА ВСЁ. Я ПРОВЕЛА ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫЕ ДВОЕ СУТОК В ТВОЁМ ПРЕКРАСНОМ ДОМЕ. НО СЕЙЧАС Я ДОЛЖНА ИДТИ. НЕ ВОЛНУЙСЯ, Я ПОЙМАЮ ТАКСИ. НАПИШИ МНЕ НА МОЮ ЭЛЕКТРОННУЮ ПОЧТУ, КОГДА ВЕРНЁШЬСЯ: [email protected]. БУДУ ЖДАТЬ. ЦЕЛУЮ. МАРИНА»

Андрей озадаченно взглянул на неё:

– Послушай, Марина. Ты не можешь так уйти. Давай позавтракаем, а потом я тебя отвезу. А кроме того… – он слегка замялся, – я хотел бы сделать ещё несколько снимков с тобой. Мне пришла в голову одна идея ночью… По-моему, то, что надо. Короче, это необходимо попробовать.

Марина вытащила карандаш, полезла в сумку за бумагой. Но Андрей опередил её – вытащил из продуктового мешка новенький блокнотик для записей, протянул ей.

– Но самое главное – я не хочу, чтобы ты уходила от меня голодная.

Она взяла блокнотик, улыбнулась. В очередной раз удивилась его предупредительности. Но всё равно, ничего не поделаешь.

Надо идти.

Открыла блокнотик и быстро написала:

«МЫ СКОРО ОПЯТЬ ВСТРЕТИМСЯ. НО СЕЙЧАС Я ДОЛЖНА ИДТИ. ПОЖАЛУЙСТА, ПРОСТИ МЕНЯ».

Андрей нахмурился. Девушка упрямилась. Это было нехорошо, некрасиво.

– Простить тебя за что? – громко спросил он. – За эту твою… – он поискал слово, – неблагодарность?

Наступила пауза. Марина удивлённо увидела, как изменилось выражение его лица. Взгляд стал тяжёлый, колючий. Она съёжилась под этим взглядом.

Что я здесь делаю?!..

Андрей почувствовал, что переборщил. Постарался смягчить взгляд, вновь обаятельно улыбнулся.

– Извини, что я повысил голос, – сказал он. – Я не хотел. Я сорвался. Просто всё идёт с трудом, я под сильным стрессом. Это, конечно, никак не извиняет мою грубость, поэтому прости меня, пожалуйста. Я тебе уже говорил, что это биеннале – безумно важное для меня событие. И я хочу представить там нашу с тобой работу. Необходимо, чтобы ты осталась ещё ненадолго, и я сделал бы эти несколько снимков. Хорошо?

Но Марина уже ни за что не хотела оставаться. Этот новый Андрей, выглянувший на секунду, сильно испугал её. Она рассеянно следила за его губами, пропускала половину слов. Ей хотелось быть как можно дальше отсюда.

Она написала:

«СПАСИБО, АНДРЕЙ, НО Я НЕ МОГУ ОСТАТЬСЯ. У МЕНЯ ОПЛАЧЕННЫЕ, ВАЖНЫЕ ДЛЯ МЕНЯ УРОКИ, МАСТЕР-КЛАСС. ЭТО ДОВОЛЬНО ДОРОГО».

– Дорого? – ухмыльнулся Андрей. – Сколько же, интересно? Вот что, я заплачу тебе пятьсот долларов за каждый день нашей работы. Идёт? И я верну тебе все деньги, которые ты потратила на этот свой мастер-класс. Согласна? Вот тебе аванс. – Он судорожно выхватил бумажник, вытащил оттуда несколько тысячных рублёвых купюр, положил перед нею. – Договорились?

Марина изумлённо посмотрела на него. Разве из-за денег она делала всё, что он просил?!..

Как он может?!

Она резко покачала головой – нет!

Андрей снова сменил тактику. Встал на колени, сложил руки в мольбе:

– Пожалуйста, Марина, останься, прошу тебя!

Он вспомнил, как учился вчера языку жестов, попытался изобразить знакомое слово:

О, С, Т, А, Н, МЯГКИЙ ЗНАК, С, Я

– Хорошо?

Но она уже не купилась на это жалобное мальчишеское выражение его лица. Она ни за что не останется.

Ни за что!

Может быть, когда-нибудь потом, когда она успокоится, забудет. Но только не сейчас.

И Марина опять твёрдо покачала головой – нет!!!

– Что значит «нет»? – вскочил на ноги взбешённый этим неожиданным упрямством Андрей. – Тебе не понравилась моя работа, мои фотографии?

Она стояла неподвижно, ещё больше напуганная этой внезапной переменой.

– Я в тебя поверил! – гневно продолжал он. – И что взамен? Вот это твоё «нет»?

Он замотал головой, передразнивая её жест. Марине стало по-настоящему страшно. Всё оборачивалось совсем не так, как она думала. Зачем только она сюда приехала?!..

И как отсюда убраться?!.

– Ты считаешь, что это нормально? В порядке вещей? – наступал на неё Андрей. – Так у вас принято, в Перми? Я тебя спрашиваю, ты считаешь, что это нормально?

Марина забилась в угол, прижалась к стенке, не зная, как выскользнуть. Он стоял прямо перед ней и кричал на неё. Она почувствовала себя глубоко несчастной. С ней никто так никогда не обращался. Вдруг, как будто открыли какой-то краник, из глаз закапали слёзы. Они скатывались по щекам, падали вниз и разбивались о столешницу буфета.

– Что это? – удивился Андрей. – Слёзы? Ты плачешь? Почему ты плачешь?

Она по-прежнему стояла неподвижно, только слёзы – КАП! КАП! КАП! – звонко капали вниз. Но она не могла услышать этого звона.

– Ну хорошо, – чуть отступая, примирительно сказал Андрей. – Вытащил из кармана носовой платок, протянул ей. – Давай успокоимся. Мы оба слегка погорячились, понервничали. На, вытри слёзы. Я совсем не хотел тебя обидеть или там… быть грубым по отношению к тебе… Ты ведь знаешь, что ты мне очень нравишься, не так ли?

Она пожала плечами. Она уже ничего не знала. Но платок взяла, лицо было совсем мокрое.

– Так-то лучше, – улыбнулся Андрей. – Конечно нравишься. Давай позавтракаем, и всё будет хорошо. Как раньше. Нам ведь было хорошо вместе эти два дня, разве не так?

Она еле заметно кивнула – да, было хо рошо.

И что с того?

Вытерла лицо, вернула ему платок. Он аккуратно сложил его, спрятал обратно в карман.

– Давай забудем об этой нашей маленькой… – он поискал слово, – размолвке. Иди сюда. Выходи.

Но она не двигалась, по-прежнему стояла, вжавшись в угол.

– Ну хватит, Марина, – уговаривал её Андрей. – Не упрямься. Ты же видишь, я больше не сержусь, веду себя нормально, вежливо… Ты меня в угол загоняешь, ты что, этого не понимаешь?

Она положила блокнотик, который по-прежнему сжимала в левой руке, на столешницу, написала:

«МНЕ НАДО ИДТИ. ПОЖАЛУЙСТА!»

– Ты что, опять за своё? – возмутился Андрей. – Мы ведь уже договорились! Я же тебе всё объяснил!

Марина не выдержала. Она видела, как раздувались крылья его носа. Он опять кричал на неё. Она уже ничего не соображала.

Скорее отсюда! Скорее!!!

Что было сил, она оттолкнула наступавшего на неё Андрея и рванулась к двери. Андрей пошатнулся, наткнулся на вертевшегося за ним Чарли, потерял равновесие и упал.

Чарли, успевший выскочить из-под него, сердито залаял. Все его плохие предчувствия сбылись. От дебилов всегда одни неприятности. А эта осмелилась поднять руку на Хозяина!

8

Марина не успела пробежать и нескольких шагов, как Андрей нагнал её. Схватил одной рукой за пояс, другой – за майку и поволок обратно. Она безвольно трепыхалась в его руках, издавая какой-то жалобный птичий звук, то ли всхлип, то ли писк.

Он дотащил её до дома и с силой впихнул в открытую дверь. Марина влетела внутрь, со всего размаху ударилась головой о стенку и беззвучно сползла на пол.

Андрей озадаченно уставился на неё, нервно взъерошил себе волосы.

– Смотри, что ты наделала! – упрекнул он Марину, нимало не заботясь о том, что она не смотрит на него и, стало быть, его не слышит. – Почему ты так со мной поступаешь? За что? Чем я это заслужил? Что я тебе сделал плохого?

Марина беззвучно зарыдала. Голова у неё отчаянно болела от удара, и она уже почти ничего не соображала. Она только понимала, что с ней происходит нечто ужасное.

Андрей присел на корточки, за подбородок поднял её голову, хотел убедиться, что она его видит.

– Ну вот, ты опять ревёшь. Зачем? Нам ведь хорошо вместе, разве нет?

Она смотрела неподвижно. Только вздрагивали плечи. И бесконечно текли слёзы.

– Я терпеть не могу, когда вот так ревут… – проворчал он. – Потом добавил: – Бессмысленно…

Он не понимал, что вдруг нашло на эту девушку. Всё ведь было так хорошо. Они могли бы быть счастливы вместе. А она вдруг заупрямилась!

Ослица!

Он придвинулся к ней почти вплотную, спросил строго, глядя прямо в глаза:

– Я тебя спрашиваю ещё раз, нам хорошо вдвоём?

Марина почти не видела его губ, слишком близко маячило от неё его лицо. Но она догадалась: он что-то спрашивает. Она решила, что лучше всего соглашаться со всем, не возражать. Тогда хотя бы он не будет бить её головой об стену. Ведь если он так сделает опять, то голова может расколоться. И она кивнула.

Андрей мгновенно успокоился. Уселся напротив неё, на пол, прикрикнул на по-прежнему лаявшего Чарли. Опять извлёк из кармана платок, вытер ей слёзы, высморкал нос.

– Ну да, ты права. Я тоже так думаю. Мы провели с тобой двое замечательных суток, ты сама так написала. Я бы даже сказал, удивительных, исключительных суток. Такое редко случается между мужчиной и женщиной. Так что постарайся не разрушать это, ладно? Мы с тобой находимся в центре уникального творческого процесса. Так что давай уважать друг друга. Это ведь очень просто на самом деле. Люди такие глупые, они все в какой-то постоянной дурацкой погоне за счастьем и не понимают, что счастье это, бывает, находится совсем рядом, только руку протяни. А они вечно ищут его чёрт знает где, вместо того чтобы оглянуться вокруг. Если ты хочешь заниматься творчеством всерьёз, то ты должна знать, что единственное, что нужно для этого, это… – он запнулся, подбирая правильное слово, – взаимопонимание… сотрудничество… единомыслие, вот! Ты меня понимаешь?

Она не понимала ничего. От боли и страха перед глазами расплывались какие-то разноцветные массы, они сталкивались и рассыпались, мешая ей сосредоточиться. Но она видела его вопросительные глаза и опять кивнула.

– Я знаю, что ты достаточно умна, чтобы понимать всё, что я говорю, – обрадовался Андрей. – Просто ты должна отдавать себе отчёт в том, что то, что я пытаюсь делать, это безумно важно. Крайне важно, понимаешь? И не только для меня, для моего искусства, но и для тебя тоже, может быть, даже в первую очередь для тебя, для перемен, которые в тебе должны произойти! – Он ласковым жестом пригладил её растрепавшиеся волосы. – Только не делай больше никаких глупостей, ладно? Доверься мне. Я – профессионал, понимаешь?

Она опять увидела вопрос в его глазах, машинально кивнула.

– Я так понимаю, что ты мне это пообещала, да? Ну, вот и славно. Так что мы с тобой опять друзья, да, Марина?

Она с ужасом увидела, что он протянул ей руку. Но выхода не было. Если она не ответит ему дружеским, успокаивающим жестом, он может опять разозлиться и ударить её головой об стену. И голова тогда точно расколется. Она и так еле держится, очень болит.

Надо дать ему руку!

И Марина вложила дрожащую ладошку в его открытую ладонь. Андрей с чувством пожал её:

– Я рад, что ты меня поняла. Мы ведь с тобой не случайные любовники на одну ночь, как большая часть всех этих кретинов!

Он кивнул на окно, как будто там, за окном, стояла толпа кретинов, жаждущих переспать друг с другом и разбежаться.

– Мы – друзья. Я даже больше скажу, мы – партнёры, объединённые одной общей целью. И мы до неё дойдём, правда?

Она снова кивнула, одновременно незаметно освободила руку.

– Ну вот и хорошо, – обаятельно улыбнулся Андрей. – А теперь давай встанем, вымоем лицо и будем завтракать.

9

На этот раз завтрак занял не более получаса. Марина сидела с отсутствующим лицом, ела машинально, не чувствуя вкуса, не понимала большую часть того, что он говорил ей.

А говорил Андрей много, всё больше загораясь, рассказывал о грядущих планах, о своих неосуществлённых замыслах. То ли умышленно, то ли и в самом деле не замечая её потухших глаз, он делился с ней своими мыслями о всеобщем застое в фотоискусстве, о выработанных повсеместно штампах, о необходимости встряхнуть фотографию, вывернуть наизнанку, показать миру то, чего ещё никто не решался…

Марина вылавливала какие-то знакомые слова в его речи, но они плохо складывались во фразы, и смысл ускользал от неё. Тем не менее она периодически кивала, поддерживала беседу, чтобы он не думал, что она не принимает в ней никакого участия. Голова уже не болела, но в ней засела какая-то тяжесть, давила на Марину, не позволяла ей как следует осмыслить происходящее.

Единственное, что она понимала, – это то, что нужно как можно скорее выполнить всё, что он от неё хочет, и тогда наконец он её отпустит. И она сможет убраться из этого красивого, ненавистного ей дома. И больше она сюда не вернётся.

Никогда!

И ни за что!

10

Они поднялись в студию и начали работать. Эта фотосессия решительно отличалась от предыдущих. Андрея словно подменили. Куда девался его внимательный, подбадривающий взгляд, обаятельная улыбка. Лицо стало жёстким, словно затвердело, и даже пластика его стала какой-то другой – теперь он двигался стремительней и резче.

Прежде он никогда не дотрагивался до неё, только просил принять ту или иную позу, изменить причёску, повернуть голову. Теперь он всё делал сам. Сам поворачивал Марину, складывал ей руки, лёгкими движениями лохматил ей волосы. Кружил вокруг неё, пристально вглядываясь, изучая, прикидывая.

Марина превратилась в пластилин. Её можно было мять, лепить, придавать ей любые формы. Она безучастно, но старательно выполняла все его желания. Пусть он сделает всё, что хочет, лишь бы это поскорее закончилось. Пусть он будет счастлив.

Он безумец!

А с безумцами лучше не спорить. Им надо потакать, их надо ублажать. Тогда они добреют.

Осталось немного.

Она потерпит. Ничего страшного на самом деле не происходит. Подумаешь, фотосессия. Не насилует же он её в конце концов.

Лучше бы изнасиловал!

Какая чушь! Чего только не лезет в голову… Может, и вправду он создаст нечто потрясающее с её помощью. И она потом сама будет гордиться тем, что получилось.

Ни-ко-гда!

Ни за что!

Разве это не насилие?

Насилие, да ещё какое.

Самое настоящее!

И нет ему никаких оправданий! Он не просто насильник, он – извращенец, вот он кто!

11

Андрей почувствовал что-то, уловил какую-то мелькнувшую тень в её широко раскрытых глазах. Подошёл к ней очень близко, глядя в упор, почти касаясь её, прошептал:

– Расслабься. Доверься мне. Я знаю, что делаю.

И тут же умчался куда-то.

Марина сидела на высоком табурете, не шелохнувшись, всё ещё чувствовала на себя его взгляд, его дыхание. Чарли, как всегда, лежал неподалёку, якобы равнодушно, а на самом деле очень внимательно наблюдал за происходящим.

Андрей вскоре вернулся, притащил ворох всякой одежды. Долго прикидывал, примерял на Марину то одно, то другое. Наконец, выбрал голубую рубашку, малиновый с чёрными вставками галстук, элегантные, серые в полоску брюки и такой же двубортный пиджак. Она послушно надела всё это. Чувствовала себя крайне нелепо – брюки падали, длинные рукава висели, как у Пьеро.

Андрей отошёл, с невольной усмешкой оглядел Марину, покачал головой. Тут же решил все проблемы – брюки посадил на подтяжки, рукава закатал.

Галстук он повязал ей сам. Отошёл, полюбовался, щёлкнул пальцами от удовольствия и занялся её лицом. Положил густые, чёрные тени вокруг глаз, тёмно-красной помадой жирно намазал губы. Марина по-прежнему ни на что не реагировала.

А какая может быть реакция у пластилина?!..

Отметила только, что он всё делает уверенно, ловко, умело. Но никакого уважения его умелость у неё уже не вызывала. Наоборот, она даже начала ненавидеть его за эту уверенность.

Тем временем (она не заметила, как и когда) в руках у Андрея появились острые ножницы, и – ЧИК! ЧИК ЧИК! – на пол что-то посыпалось.

Марина не слышала звука ножниц, только с изумлением следила, как пол вокруг покрывается её волосами. Глаза тут же подёрнулись влагой. Она заставила себя подавить рвущийся наружу всхлип, удержала уже готовые политься слёзы.

Надо выдержать!

Но ведь она так любила свои блестящие, тёмно-каштановые, так легко укладывающиеся в любую причёску волосы…

Надо!

Что бы он ни делал!

И она окаменела. Превратилась в живую статую. Статуе ведь всё равно, что с ней делают, даже если ей отбивают руки, нос, голову…

12

Андрей отложил ножницы и медленно обошёл неподвижно сидящую Марину. Он был доволен. С короткой стрижкой девушка обрела какую-то особую утончённость, пикантность, чудное лицо её словно осветилось изнутри.

Perfecto!

Он протянул ей руку:

– Пойдём со мной!

Статуя ожила. Марина опустила голову, заставила себя подать ему руку, легко, как и всё, что она делала, соскользнула с табурета. На самом деле напряжена была предельно, лихорадочно пыталась понять, что теперь с нею будет. Куда он её поведёт?..

И что сделает?..

Он повёл её в ванную.

13

На запотевшем зеркале всё ещё можно было прочитать не до конца исчезнувшую, словно подёрнутую мутной ржавчиной, надпись:

«ДОРОГОЙ АНДРЕЙ! ОГРОМНОЕ ТЕБЕ СПАСИБО ЗА ВСЁ! ЦЕЛУЮ. М.».

Правда, улыбающаяся рожица, которую она пририсовала около буквы «М», почти пропала. От неё осталась только одна улыбка.

Марина грустно усмехнулась.

Как у Чеширского кота!..

Андрей взял полотенце, протёр зеркало. Теперь и надпись исчезла бесследно.

Вот и хорошо!

И правильно!

Это были лживые, полностью потерявшие смысл слова. Их следовало стереть из памяти.

Но исчезли не только слова. От прежней Марины теперь тоже оставалось не так уж много. Она удивлённо разглядывала незнакомую девушку, отразившуюся в зеркале. Новый макияж, новая причёска, новая одежда кардинально изменили её.

Кукла!

Марина вспомнила куклу в человеческий рост, которая участвовала в спектакле их театра «Мистер Икс». Она сама походила теперь на эту странную, безжизненную куклу.

14

Андрей хмурился. Он ждал совсем другой реакции. Полагал, что она почувствует энергию, которая волнами выплёскивалась из него, разливалась вокруг. Надеялся, что, подхваченная такой волною, она зажжётся, поймёт, посмотрит на него с благодарностью.

Но он ошибся. Он видел, что она испугана, разочарована, напряжена. Она ничего не ощутила. Никакой связи между ними не воз никло.

Он вздохнул. В задумчивости прикусил нижнюю губу.

Как же быть?

Ещё рано делать выводы. Надо дать ей время. В конце концов, её можно понять – для неё всё слишком неожиданно. Не надо её торопить. Она обязательно почувствует. Он не мог в ней так ошибиться…

А пока что надо работать.

15

Он повёл её обратно в студию, посадил на высокий, обитый кожей табурет, закинул ей ногу на ногу, одну руку положил на колено, кистью другой подпёр подбородок. Полюбовавшись, поменял позу, сделал её более вульгарной.

Марина послушно выполняла все его указания. Теперь она была манекеном. Дышащим, синтетическим, гнущимся во все стороны манекеном. Манекену всё равно. Он может застывать в любом положении.

Андрей прищурился, внимательно оглядел её и наконец взял в руки камеру.

– Улыбнись! – скомандовал он.

Лицо манекена не изменилось, не ожило. На нём просто появилась улыбка. Такая же застывшая, как всё остальное.

Андрей закусил губу. Он видел, как подёрнулись влагой её глаза, понимал, что она выдавила из себя эту улыбку. Но в её отчаянном усилии было что-то неуловимо сексуальное, притягательное, и именно это состояние он и пытался сейчас запечатлеть.

КЛИК! КЛИК! КЛИК!

Её непосредственность…

Нет, не то, не в этом дело!

Да, суть не в непосредственности, не в её очаровательной детской наивности. Суть в невинности, вот в чём. Это её невинность проглядывает сквозь густой, нанесённый им макияж, делая каждую новую позу, в которую он её сажал или ставил, невероятно сексапильной. Он физически ощущал этот сексапил, непроизвольно выплёскивавшийся из неё.

Если бы только удалось это передать на плёнке!

КЛИК! КЛИК! КЛИК!

16

Таня Строганова была знакома с Мариной всего несколько дней, но успела сильно привязаться к новой подруге. И немудрено, думала она, ведь под обаяние Марины подпадали практически все, кто хоть на какое-то время оказывался в её обществе. Она притягивала к себе и удивительной, лёгкой пластикой, которой невозможно было не залюбоваться, и внимательным, пытливым взглядом, и открытой, лучезарной улыбкой.

Тот факт, что девушка оказалась глухонемой, нисколько не мешал им общаться, этот барьер был преодолен очень быстро. Скорее наоборот, Таня сразу охотно взяла на себя опёку над новой знакомой, почти по-матерински заботилась о ней. Разница в возрасте между ними была не столь велика, но Таня уже успела побывать замужем, развестись и поэтому чувствовала себя намного старше подруги. Заботе этой способствовало и то, что Марина впервые очутилась в столице, где у неё никого не было.

Таня, несмотря на актёрскую профессию, будучи человеком практичным и деловым, распланировала выходные по минутам. По этому плану ещё в субботу они с Мариной собирались совершить большую экскурсию по Москве под её руководством, поплавать на речном трамвайчике, погулять по набережной в Парке Горького, а потом отправиться на вечеринку в ресторан «Кино», где однокурсник Тани, звезда сериалов Максим Бухарин, решил отметить свой день рождения. В воскресенье предполагались поездка в Архангельское и ужин у Таниных родителей, что должно было явиться для Марины приятным сюрпризом.

Танин отец был не просто народный артист России, но и кумир всех российских женщин. Марина, с детства видевшая и обожавшая фильмы с его участием, разумеется, тоже мечтала лично познакомиться с Владимиром Строгановым, и Таня обещала ей, что устроит эту встречу при первой же возможности. Как раз в воскресенье эта возможность неожиданно и образовалась: редкий случай, когда отец был дома – съёмка отменилась из-за болезни партнёрши. Таня уже предвкушала, какой будет чудесный вечер, тем более что и сама она давно не общалась с отцом из-за его вечной занятости.

Однако весь этот великолепно продуманный план оказался не реализован – Марина исчезла. Таня почувствовала что-то неладное ещё в пятницу, когда подруга неожиданно отменила их субботнюю встречу. В короткой эсэмэске было сказано, что она всё объяснит потом. Договорились, что увидятся в воскресенье.

Вроде бы ничего особенного, однако на сердце отчего-то было неспокойно. Взяв на себя определённую ответственность за пребывание Марины в столице, Таня уже не могла освободиться от какого-то подспудного чувства вины. Ощущение, что чего-то она недоглядела. И во время вечеринки на дне рождения Максима Таня периодически поглядывала на телефон, смутно надеясь, что Марина всё же объявится и они всё сделают, как задумывали.

Но Марина не появилась. Мало того, она не ответила ни на одну эсэмэску, которые Таня в течение всей субботы отсылала ей неоднократно. Телефон не реагировал, а после и вовсе оказался отключён. Всё это Тане крайне не нравилось, а когда выяснилось, что в гостинице Марина не ночевала, беспокойство стало уже серьёзным. В воскресенье утром дежурный администратор гостиницы Светлана Витальевна, с которой Таня уже беседовала накануне, сочувственно констатировала, что и в эту ночь Марина в отель не возвращалась.

Не появилась она и в ночь с воскресенья на понедельник. Последняя надежда рухнула, когда Марина не пришла на занятия. Уж мастер-класс мэтра пантомимы она никак не должна пропустить. В перерыве Таня поговорила с организаторами курсов, но все только пожимали плечами, никто ничего не знал.

Понимая, что это бессмысленно, она, тем не менее, дозвонилась в Пермь, в театр, где ей удивлённо ответили, что Марина в Москве и больше никаких сведений о ней нет. Координаты матери Марины ей не дали. В театре только знали, что живёт она где-то далеко, в Красновишерском районе, вот и всё. Короче говоря, толку от этого звонка не было никакого.

Таня еле дождалась окончания занятий и тут же отправилась в полицию. Для начала позвонила 02, там ей объяснили, что обращаться надо в отделение по месту жительства пропавшей, то есть в данном случае по месту расположения гостиницы. Ближайшим оказалось отделение в Гранатовом переулке.

17

За застеклённой перегородкой сидел молоденький сержант и сосредоточенно, хмуря белёсые брови, над чем-то работал. Таня вытянула шею, но ничего неожиданного не обнаружила – парень решал газетный кроссворд. Она решительно постучала по стеклу, и полицейский недовольно поднял на неё глаза.

– Дежурный Сердюков, – строго представился он. – В чём дело?

– Человек пропал! – драматически выдохнула Таня.

На дежурного Сердюкова, этот драматизм, однако, ни малейшего впечатления не произвёл.

– Какой человек? – равнодушно поинтересовался он. – Когда пропал? Где?

Таня сбивчиво принялась объяснять. Сержант слушал, периодически опуская глаза вниз, на нерешённый кроссворд. Похоже, он интересовал его куда больше, чем взволнованный Танин рассказ.

– А вы уверены, что она домой не уехала? – спросил полицейский, когда она закончила.

– Уверена, – раздражённо ответила Таня. – Я же вам сказала, вещи все в гостинице.

– А вы-то ей кем приходитесь? – полюбопытствовал он.

Таня растерялась:

– В смысле?

– В смысле родственница? Сестра? Мать? – грозно спросил Сердюков.

– Да нет, какая же я ей мать. А сестры, по-моему, у неё вообще нет. Я просто подруга.

– Давно?

– Что давно?

– Давно вы с ней дружите?

– Да нет, – занервничала Таня, – мы всего несколько дней знакомы. Я же вам объяснила.

– Вот что, девушка, – назидательно провозгласил дежурный, – мы от знакомых заявлений не принимаем. Только от близких родственников. Пусть приходят и подают заявление.

– Да некому приходить! – возмутилась Таня. – Мать у неё очень далеко, в Пермском крае.

– Ну а кто у неё ещё здесь есть? – уныло спросил сержант.

– Да никого у неё больше нет. Я же вам всё рассказала.

– Ну, тогда я не знаю, – выпятив нижнюю губу, развёл руками полицейский и, сочувственно покивав головой, вознамерился вернуться к прерванному занятию.

– Вот что, – разозлилась Таня, – у вас начальник есть?

– Есть, – благодушно ответил Сердюков. – Только его нет.

– А когда будет?

Сержант опять выпятил губу и развёл руками. Похоже, что это был его любимый жест.

– Ну вот что, – угрожающе сказала Таня. – Вы, очевидно, не понимаете. Я же вам сказала, это особый случай. Она глухонемая, беспомощная. А вам плевать, да? Знаете что? А я сейчас отцу позвоню!

И она решительно вытащила из сумки мобильник.

– А кто отец-то? – забеспокоился дежурный.

– Владимир Строганов! – гордо отчеканила Таня.

– Артист, что ли? – поразился Сердюков.

Таня пропустила вопрос мимо ушей.

– Он, между прочим, ещё и лауреат премии МВД, – мстительно объявила она. – Он сейчас позвонит министру, вам мало не покажется!

– Надо было сразу сказать, – пробурчал полицейский. – Вот вам бумага, вон там стол, садитесь, пишите заявление. Ручка есть?

– Ручка есть.

Таня всё ещё сердилась:

– Ну хорошо, я напишу. А дальше что? Что вы делать будете?

– Это уж оперативники решат, что делать, – вздохнул сержант. – Говорите, телефон у неё не фурычит?

– Нет.

– Тогда трудно сказать. – Сердюков повторил свой любимый жест. – Если б телефон работал, можно было б попробовать установить местонахождение. А так не знаю. Думаю, сегодня уже вряд ли что прояснится. Все уже всё равно разошлись. Надо до завтра ждать, – с неожиданным участием произнёс он.

Таня одарила его уничтожающим взглядом, отвернулась и зашагала к столу.

– В общем, всё подробно пишите! – напутствовал её полицейский. – Детали там всякие, в общем, понятно, да?

Таня проигнорировала эту реплику. Она громко вздохнула, устроилась поудобнее и принялась писать заявление.

18

Вечерний свет, серебристо заливавший студию сквозь огромное окно, был уже бледен, но звёзды на небе ещё не появились. Марина с Андреем, скрестив ноги, сидели на полу, пили горячее саке.

Андрей медленно подносил чашечку к губам. Полуприкрыв глаза, он подолгу смаковал каждый глоток, наслаждался отдыхом, тишиной, впитывал в себя загадочный свет сумерек, придававший таинственность всему окружающему.

Марина, напротив, пила своё саке скорее механически, равнодушно констатируя, как разливается по телу горячая истома. Она видела, как вдали, на улице Алабяна, зажглись фонари. Там начиналась вечерняя жизнь, люди спешили в театры, в кафе и рестораны или, наоборот, возвращались домой после работы, обнимали своих любимых. А здесь жизнь остановилась. Время тут не бежало, а текло, сочилось по капле, сыпалось тонкой струйкой, словно с трудом проталкивалось сквозь узкую перемычку незримых песочных часов.

Андрей открыл глаза, заметил, что её пиалка опустела, элегантным жестом налил ей ещё саке из глиняного графинчика.

– Perfecto! – с улыбкой произнёс он своё любимое слово.

Марина не смотрела на него и поэтому пропустила это высказывание. Впрочем, ей было всё равно, говорит он что-то или нет. Она чувствовала дикую усталость, тело налилось тяжестью, окаменело. Она была не уверена, что сможет сдвинуться с места, даже если очень захочет.

Марина сделала ещё глоток, взглянула на сидящего напротив Андрея. Лица она толком не увидела, черты его были стёрты, словно кто-то жирно мазнул по нему белой краской.

Марине неожиданно стало смешно. Губы её скривились в попытке улыбнуться, но улыбка вышла жалкой и пропала, не успев толком появиться. Марина с усилием моргнула несколько раз, стараясь всё же разглядеть Андрея, но и это не получилось, взгляд упорно не желал фокусироваться.

Однако же ничто не прошло мимо внимания Андрея. Он заметил и мимолётный намёк на улыбку, и отяжелевшие её веки, открывавшиеся всё с большим трудом. Он смотрел на Марину очень внимательно, даже с некоторым удивлением, будто впервые видел её. Сгущавшийся сумеречный свет, окружавший девушку, придавал ей манящую загадочность. И именно ему, Андрею Бергу, было суждено разгадать эту загадку.

Perfecto!

1

Марина открыла глаза. И тут же невольно улыбнулась. Забытое детское счастье захлестнуло её. На улице шёл слепой дождь. Небо было безоблачным, и утреннее солнце весело искрилось в каждой дождевой капле.

Но вот дождик закончился, Марина отвела сияющий взгляд от окна, и улыбка сразу потускнела, завяла. Она всё вспомнила. Счастье улетучилось так же быстро, как, вероятно, высохнут под ярким солнцем лужицы, оставленные этим слепым дождём.

Марина по-прежнему была одета в мужской костюм, галстук сбился набок, нелепо торчал на груди. Она рывком села на кровати. С удивлением заметила, что дверь в её спальню полуоткрыта. Марина встала и только теперь обнаружила сидящего на полу в противоположном углу комнаты Андрея. На журнальном столике перед ним стояли кофейник с лёгким дымком вокруг носика и две кофейные чашечки.

– Доброе утро! – как всегда обаятельно, улыбнулся Андрей. – Кофе, сударыня?

Она не отреагировала. Быстро схватила блокнот, лихорадочно написала в нём несколько фраз и, стремительно приблизившись, положила написанное перед ним.

Андрей нарочито медленным жестом подвинул к себе блокнот, так же неспешно прочёл вслух:

«АНДРЕЙ, ПОЖАЛУЙСТА, ОТПУСТИТЕ МЕНЯ! Я ПРОПУСКАЮ МАСТЕР-КЛАСС ЛУНО. Я ПРИЕХАЛА В МОСКВУ РАДИ ЭТОГО. ЭТО ДЛЯ МЕНЯ ОЧЕНЬ ВАЖНО!»

– О, боже мой! – Он сокрушённо покачал головой. – Какая ты глупая, упрямая девочка! Зачем же ты опять всё начинаешь сначала? Мы ведь кажется, поняли друг друга, обо всём договорились. Выяснили, что для нас с тобой важно в первую очередь. Зачем же ты опять пытаешься всё испортить? Или ты всё забыла? Пойми наконец, тебе больше не о чем беспокоиться! Ты больше не одна на этом свете, понимаешь?

Марина смотрела на него широко раскрытыми глазами. Она понимала. Только вот он никак не понимал, что она не маленькая девочка, она взрослый, вполне самостоятельный человек со своими мыслями, проблемами, делами. И он обязан с этим считаться!

Она снова взяла блокнот, сердито написала четыре слова:

«КОГДА ВЫ МЕНЯ ОТПУСТИТЕ?»

Андрей не столько прочёл, сколько угадал этот вопрос. Он отвёл взгляд от блокнота, нахмурился, встал на ноги. Задумчиво зашагал по комнате, потирая небритый подбородок. Марина тревожно следила за его передвижениями. Наконец он остановился, в упор посмотрел на неё.

– У меня есть определённые идеи, – ласково произнёс он. – Есть план, который я хотел бы с тобой обсудить. Но сейчас я должен уходить, так что мы всё обсудим, когда я вернусь, хорошо?

Она не шелохнулась, не отреагировала. Ждала, что ещё он скажет.

Андрей чуть раздражённо дёрнул углом рта.

– Ну что ты стоишь, как кролик перед удавом? – усмехнулся он. – Пойдём со мной!

И вышел из комнаты.

Марина перевела дыхание. Непонятно откуда взявшаяся надежда на скорое благополучное завершение всей этой дикой истории охватила её.

Ещё немножко!

Надо ещё чуть-чуть потерпеть!

И всё будет хорошо!

Она глубоко вздохнула, надела туфли и поспешила за ним.

2

Она нашла Андрея во дворе позади дома. Чарли нетерпеливо прыгал вокруг, а он, смеясь, отталкивал пса. В руках держал конец длинной цепи, прикреплённой к ввинченному в стену дома кольцу. Марина подошла поближе. Она было решила, что он хочет посадить на цепь собаку, но тут же поняла, что ошиблась.

Не глядя в её сторону, Андрей вынул из кармана пару наручников и защёлкнул один из них на последнем звене цепи. Марина, замерев, следила за его движениями. Она уже догадывалась, что он собирается сделать, но отталкивала от себя эту мысль, не разрешала ей сформироваться, потому что она была слишком ужасной.

Этого просто не может быть!

Пока она стояла в этом странном оцепенении, Андрей быстро взял её правую руку и ловко защёлкнул на её запястье второй наручник. Теперь она оказалась прикованной к этой цепи, как собака.

Но я же не собака!

От неожиданности она издала какой-то странный, жалобный звук. Чарли недовольно залаял. Андрей нервно рассмеялся.

– Не паникуй, пожалуйста! – мягко сказал он. – Я это делаю для твоей же пользы. Я просто не хочу, чтобы ты натворила какие-нибудь глупости. Потом будешь локти кусать, а поздно. Ты просто сейчас не можешь оценить в полной мере всё, что происходит.

Марина с ужасом смотрела, как двигаются его губы, считывала слова, которые проваливались куда-то в её сознании. Она не могла поверить, что всё это происходит с ней на самом деле. Из глаз закапали слёзы, но она даже не сделала попытки вытереть их, просто стояла и беззвучно плакала.

– Ну вот, так я и знал! – огорчился Андрей. – Ну чего ты ревёшь?! Нет никаких причин так переживать! Цепь достаточно длинная, никак тебя не ограничивает, ты можешь ходить-бродить по всему дому, куда захочешь. Холодильник полон, так что всё, что ты там найдёшь, твоё! Ну перестань, прошу тебя!

Он извлёк из кармана носовой платок, заботливо вытер ей слёзы, высморкал нос. Она взяла себя в руки, перестала рыдать, хотя всё ещё время от времени судорожно вздрагивала.

– Вот и хорошо, вот и умница! – приговаривал Андрей. – Я скоро вернусь, и мы всё спокойно обсудим. А пока немножко потерпи, о’кей? «Бессмертье – тихий светлый брег… Наш путь – к нему стремленье. Покойся, кто свой кончил бег, вы, странники, терпенье…» – неожиданно продекламировал он. – Это Жуковский. «Певец во стане русских воинов». Хорошая вещь. Он призывает странников к терпенью. Но когда читаешь вслух, получается, что они – «странники терпенья». Мне так даже больше нравится. Знаешь, если всерьёз вдуматься, мы ведь все странники терпенья… Впрочем, ты этого пока не понимаешь.

Он ободряюще подмигнул ей и ушёл в дом.

Марина непроизвольно сделала пару шагов вслед за ним и остановилась. Цепь, прикованная наручником к её правой руке, позвякивая, тащилась за ней. Возмущённый Чарли снова несколько раз тявкнул.

Марина завернула за угол. Сквозь большое окно увидела, как Андрей подошёл к музыкальному центру, стоявшему в гостиной, включил его и до предела повернул ручку громкости.

Из дома, заглушая все остальные звуки, понеслась музыка. Это были «Времена года» Вивальди. Чарли навострил уши, уселся, стал слушать, чуть склонив голову набок. Марина посмотрела на него, поняла, что происходит. Андрей включил музыку на тот случай, если она вздумает чем-то здесь шуметь, попытается привлечь внимание.

Она вдруг почувствовала, что внутри неё сжалась какая-то пружина. Что ж, раз он так с ней обращается, то получит всё, что ему причитается. Он плохо её знает, этот фотограф, если думает, что с ней можно так поступать!

Он ошибается!

Она ему покажет, на что способна. Она что-нибудь придумает!

Обязательно!

Андрей вышел из дома, бросил взгляд на неё. Вид у него был несколько смущённый.

– Успокоилась? Умница. Я скоро вернусь. Всё будет хорошо, я обещаю! Пока, Чарли!

Он быстро пересёк двор, сел в машину и уехал. Ворота за ним медленно закрылись, отрезая от Марины большой, оставшийся за ними мир. А её мир размещался теперь только внутри этого высокого забора.

Она переглянулась с сидящим неподалёку Чарли.

Я не его собака!

Я вообще не собака!

Я – человек!

3

Для начала она попыталась выдернуть руку из наручника. Ей показалось, что он довольно свободно болтается на её запястье. Её тонкая узкая кисть при определённом усилии должна проскользнуть в отверстие. Но она ошиблась. Сколько ни пыталась, сколько ни сжимала зубы от боли, рука всё равно застревала: мешал большой палец.

Может её надо намылить?

Марина, таща за собой цепь, бросилась в дом, в ванную. Чарли побежал следом.

Но и мыло не помогло. Она только ободрала себе кожу.

Не плакать! Главное, не плакать!

Хорошо, это не сработало. Значит, надо позвать на помощь!

Где телефон?..

Она поспешила в спальню, но и там её ждало разочарование. Айфон бесследно исчез с прикроватной тумбочки. Остался только воткнутый в розетку провод подзарядки. Пропал и обычный, стоявший на столике телефон. Мало того, сколько она ни бродила по дому, ни одного телефонного аппарата нигде не обнаружила – ни в гостиной, ни в кухне, ни в спальнях. Дверь в кабинет Андрея оказалась вообще запертой, хотя она не помнила, чтобы там был телефон. А может, и был, она просто не обратила внимания, когда заходила туда. А вот в гостиной даже остался длинный телефонный провод, торчащий из стены. Только без телефона на другом конце провода.

Марина горько усмехнулась. Он всё предусмотрел. Даже перестарался. Всё равно она ничего не смогла бы сказать в обычный телефон, если бы и дозвонилась кому-нибудь.

Забор!

Ну конечно, как она сразу не догадалась! Ей всего-то надо перелезть через забор. Уж как-нибудь она это сможет.

Марина, волоча цепь, выбежала во двор, на секунду приостановилась, чтобы определить, где самое короткое расстояние, и бросилась к забору. Чарли, в ажиотаже от гремящей на весь двор музыки, весело лая, бежал рядом.

Однако и тут ничего не вышло. Сколько она ни вытягивала цепь, самое короткое расстояние всё равно оказалось слишком большим. До забора ей не хватало самую малость, но он был недосягаем.

Но ведь там за забором пустырь, где люди паркуют свои машины.

Люди!

Нужно просто привлечь их внимание.

Любым способом!

4

Марина помчалась обратно в дом, притащила оттуда стул, залезла на него. Забор был теперь почти вровень, возвышался разве что на каких-то десять – пятнадцать сантиметров. Она начала подпрыгивать на стуле, взмахивая над собой руками.

Кто-то же должен заметить!

Но никто не заметил. А может, там никого и не было. Она устала, при очередном прыжке оступилась, чуть не свалилась со стула. Тяжело дыша, села на него, пытаясь понять, что теперь делать. Чарли сел рядом, глядел на неё восторженными глазами. Ему нравилась эта игра.

Новая мысль пришла ей в голову. Она побежала обратно в дом, поднялась на второй этаж. Теперь ей было видно, что происходит за забором. По пустырю действительно периодически проходили люди. Немного, нечасто. Главное, что они были. Приезжали, уезжали, переговаривались.

Если бы не гремящая музыка, кто-то из них, наверное, бы услышал, как она прыгает, повернул бы голову в её сторону. Что ж, она заставит их повернуть чёртовы головы!

На этот раз всё сработает!

Марина помчалась в спальню, схватила блокнотик.

Листики слишком маленькие!

Как же быть?

Она задумалась на секунду, потом вспомнила. Выдвинула ящик тумбочки, там лежала пачка бумаги.

То, что надо!

В спальню лёгкой трусцой вбежал Чарли. С тяжёлым вздохом улёгся на пол.

Марина взяла один лист из пачки, ручку. Уселась за столик и большими печатными буквами написала:

«ПОМОГИТЕ!!! Я – ДЕВУШКА, КОТОРУЮ НАСИЛЬНО ДЕРЖАТ ВЗАПЕРТИ В ЭТОМ ДОМЕ! ВЫЗОВИТЕ ПОЛИЦИЮ! Я – ГЛУХОНЕМАЯ, Я НЕ МОГУ КРИЧАТЬ! НЕ МОГУ ПОЗВАТЬ НА ПОМОЩЬ! ПОЖАЛУЙСТА, ПОМОГИТЕ!!!»

Полюбовалась написанным и старательно сложила из бумажного листа самолётик. Чарли по-прежнему лежал рядом, с интересом следил за её действиями.

Марина придирчиво оглядела своё творение, поправила самолётику крылышки, ловко загнула края, сделав своеобразные лонжероны, и, наконец, удовлетворённо кивнула. На одном из крылышек прочитывались буквы «…НЕМАЯ», на другом – «…МОГИТЕ!!!». Не заметить её послания было просто невозможно.

Она схватила самолётик и подошла к окну.

Слишком далеко!

Нет, отсюда он ни за что не долетит до забора. И пытаться нечего. Она вновь побежала вниз. Чарли, потявкивая от восторга, мчался за ней по пятам.

Звеня цепью, Марина вылетела во двор, подбежала к забору, размахнулась и… застыла, так и не выпустив самолётик из руки. Мешала проклятая цепь, она сковывала движения. Марина переложила самолётик в левую руку, приноровилась и, вновь размахнувшись изо всех сил, запустила его.

Самолётик плавно взлетел в воздух, сделал красивый вираж и… приземлился на ветке растущей у забора берёзы. Марина прикусила губу от отчаяния. Подскочила к берёзе, попробовала потрясти её. Но ствол был крепкий, толстый, у неё ничего не вышло. Самолётик прочно застрял в листве. Марина гневно встряхнула головой и бросилась обратно в дом.

На этот раз она подготовилась более тщательно. Её кровать превратилась в аэродром. Полторы дюжины самолётиков с одинаковыми буквами, видневшимися на крылышках, разместились на ней. Марина аккуратно сгребла их в кучу.

4

Следующие четверть часа ушли на бесплодные попытки заставить бумажные аэропланы перелететь через забор. Большая часть из них безнадёжно застряла в берёзовой листве, три, подхваченные неожиданным, коварным ветерком, оказались в бассейне.

Наконец остался один, последний. Левой рукой Марина держала цепь, чтобы та не мешала броску. Глубоко вздохнула и бросила самолётик вверх.

На этот раз ей наконец повезло. Ветер внезапно изменил направление, подул, куда надо. Под гремящую, неслышимую ею музыку Вивальди самолётик поднимался всё выше и вскоре исчез за забором.

Марина, открыв рот, следила за его полётом. Если бы она могла, то закричала бы сейчас от восторга. Но она не могла. Сияющими глазами гордо посмотрела на Чарли и побежала в дом.

Из окна студии было хорошо видно, куда приземлился самолётик. Чуть пошевеливаясь от лёгкого ветерка, он лежал на капоте тёмно-синей «ауди», рядом с которой стояло ещё несколько машин. Как назло, на пустыре никого не было.

Куда же все подевались?

Оставалось только ждать. Ничего страшного. Она подождёт. Она дождётся. Только бы Андрей не вернулся раньше времени.

Чарли громко зевнул, потянулся, с грохотом плюхнулся на пол. Всем своим видом демонстрировал, что никуда не торопится, может валяться таким образом сколько угодно.

5

Прошло ещё двадцать тягостных минут, пока на пустыре не появился человек. Полноватый мужчина лет сорока. На плече кожаная сумка, издали видно, что качественная. Марина прижалась к окну, затаила дыхание.

Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!

Но её мольба не помогла. Мужчина спокойно прошёл мимо «ауди», не обратив ни малейшего внимания на самолётик. Он сел в припаркованный рядом «БМВ и уехал, подняв столп пыли. Самолётик на капоте «ауди» при этом задвигался, опасно переместился к краю крыла.

Марина резко отвернулась, сползла на пол.

Так можно ждать вечность!

Рукой с наручником и волочащейся за ним цепью она вытерла мгновенно выступившие слёзы. И только тут с удивлением увидела висевшие на противоположной стене фотографии. Её фотографии.

Марина встала, подошла поближе, внимательно разглядела каждую. На этот раз они были в рамках и выглядели ещё великолепней, чем раньше. Особенно та, которая ей так понравилась, с горящей свечой на переднем плане.

Ну и что, что он такой мастер?

Ну и что?

Поэтому она должна здесь сидеть на цепи, ждать, пока он не натешиться ею вдоволь?!.

Нет! Не будет этого!

Она повернулась к окну. На пустыре по-прежнему никого не было. Но за ним по тротуару шли люди. Трое парней и две девушки. Они радостно болтали о чём-то, одна из девушек покатилась со смеху.

Марина открыла окно и стала энергично махать руками.

Ну посмотрите сюда!

Один разочек!

Всё было бесполезно, никто из них даже не взглянул в её сторону. Просто весело прошли мимо.

Марина печально смотрела им вслед. Покосилась на стоящий рядом телескоп, прильнула к окуляру.

Далёкая улица мгновенно приблизилась. Она была полна жизни. Люди заходили в магазины, спешили куда-то. Из греческой таверны выкатилась весёлая молодёжная компания. Мимо неё по мостовой неспешно проехала полицейская машина. Ей удалось даже разглядеть за ветровым стеклом молодое лицо водителя в полицейской фуражке. Он о чём-то беседовал со своим напарником. Сидящим в машине стражам закона нет никакого дела до глухонемой, посаженной на цепь девушки. Она была одна, совсем одна на всём белом свете.

Марина оторвалась от телескопа, вновь упрямо встряхнула головой, прогоняя норовившие опять появиться слёзы.

Не распускаться!

Думать!

Чарли надоело торчать рядом с ней. Он опять зевнул, поднялся на ноги, вышел из комнаты. Вскоре появился во дворе, подбежал к дереву, поднял ногу, пописал. Рядом торчала воткнутая в землю лопата.

Лопата!

Это то, что ей надо. Как она раньше не догадалась!

6

Марина быстро спустилась во двор, схватила лопату, подбежала к гаражу и, что было сил, стала лупить ею по металлическим дверям.

БАХ! БАХ! БАХ!

Чарли недовольно залаял, но потом отошёл и, высунув длинный язык, улёгся в тени. Однако спокойствие его было ложным. Шерсть чуть взъерошена, хвост вытянут, уши слегка подрагивают при каждом ударе. Ему активно не нравилось поведение странной гостьи. Он раздражённо заворчал, ещё не решив окончательно, как себя вести в этой ситуации. Но мышцы его были напряжены, он был готов ко всему.

Марина не обращала никакого внимания на ворчавшего Чарли. Она отчаянно била лопатой по металлу.

БАХ! БАХ! БАХ! БАХ! БАХ!

Ей казалось, что грохот, который она создаёт, разносится по всей округе.

Кто-нибудь обязательно услышит! И решит выяснить, в чём тут дело!

БАХ! БАХ! БАХ! БАХ! БАХ! БАХ! БАХ!

Она совсем забыла про музыку Вивальди, почти полностью заглушавшую её остервенелые удары.

7

Андрей Берг въехал в район Арбата, не без труда нашёл место для парковки на Композиторской улице, после чего прогулялся пешком до переулка Каменная Слобода. Там, в старом особняке, находилась частично принадлежавшая ему фотолаборатория, в которой он делал цветокоррекцию, экспериментировал с плёнкой и печатал снимки больших размеров, главным образом цветные.

Андрей открыл дверь и, кивнув обслуживающему посетителя парню, сразу прошёл в глубь помещения, с удовольствием поглядывая на стоящие вокруг машины. Он ещё два года назад укомплектовал лабораторию самой современной техникой, с помощью которой можно было не просто заниматься фотошопом, а творить настоящие чудеса.

Из задней комнаты навстречу ему вышел лысоватый мужчина в очках неопределённого возраста. Ему можно было дать и тридцать, и сорок, а то и больше. На самом деле Гене, так звали партнёра Андрея, исполнилось всего двадцать семь, но догадаться об этом, глядя на его одутловатое серьёзное лицо, было довольно сложно.

– Привет! – поздоровался Гена. – Ну чего происходит?

– Происходит, – усмехнулся Андрей.

– Когда будем отправлять?

– Скоро, Геночка, скоро. Я ещё не готов.

Гена недоумённо пожал плечами:

– Времени на твои творческие раздумья остаётся очень мало. Ты же помнишь, когда дэдлайн. Вера сказала, самый крайний срок – это середина следующей недели.

– Знаю, – с лёгким раздражением ответил Андрей. – Говорил с Верой. Всё будет нормально. Я поработаю немного, о’кей?

Не дожидаясь ответа, он прошёл мимо Гены и закрыл за собой дверь.

Гена неодобрительно покачал головой. В конце концов, его дело было предупредить. Если Андрей опоздает на выставку, то это его проблемы.

8

Андрей Берг сидел на полу, сосредоточенно разглядывал приставленные к стене фотографии. Формат был большой, шестьдесят на сорок сантиметров, снимки занимали почти весь периметр комнаты. Он долго вертел головой то влево, то вправо, пока не остановился на одном из них.

Это была та же фотография, что висела у него дома: две женские руки, вылетавшие из темноты. Только здесь снимок был вирирован, то есть слегка тонирован с имитацией обработки сепией. В результате возник светло-коричневый оттенок, присущий старым чёрно-белым фотографиям. Это придавало определённый шик изображению, делало его более стильным.

Андрей поднял руку вверх, как бы заслоняя от себя снимок. На самом деле играл со светом, падающим на фотографию. С удивлением поймал себя на том, что эта, безусловно, одна из лучших его работ не вызывает у него сейчас обычного восторга.

Что-то не то…

Он встал, взял фотографию в руки, поднёс к окну, повернул её вертикально, как дома, и опять долго и внимательно разглядывал её. Потом подошёл к большому шредеру, уничтожителю бумаг и документов, стоявшему рядом со столом, и медленно стал опускать фотографию в прорезь. Шредер заработал, заурчал, энергично поглощая снимок.

Андрей с угрюмой усмешкой наблюдал, как исчезает его шедевр. Шредер сожрал сначала одна женскую руку, потом вторую.

Пожиратель рук!

Андрей подпихнул в прорезь остаток фотографии и резко отвернулся. Шредер поурчал ещё несколько секунд и замолк.

Вот и всё.

Андрей резко отвернулся, растерянно озираясь вокруг. Взгляд его быстро перебегал с одной фотографии на другую.

«Нет, ребята, всё не так», – пел когда-то Высоцкий. Прав был поэт, надо заметить.

Всё не так.

Вот, например, этот старинный натюрморт, висящий на стене в изящной рамке. Когда-то он переснял его, обработал, придал ему суперсовременный вид. Старый, никому не интересный натюрморт превратился в стильную фотографию.

Ну и что?

Вот именно, что ничего. Это просто упражнение в ремесле. Не имеет никакого отношения к искусству. Это же не авторская работа. И зачем она здесь висит, вообще непонятно. Нечего ей здесь делать. А вот рамка хорошая. Рамка пригодится.

Ещё как.

Андрей снял натюрморт со стены, вынул из ящика стола отвёртку, начал раскручивать рамку, чтобы достать фотографию. Он торопился, вместо того чтобы сначала отвинтить шурупы, а потом уже вынуть освободившиеся распорки, стал с помощью отвёртки вытаскивать распорки сразу. Стекло конечно же треснуло, он сильно порезал указательный палец, кровь аж брызнула на фотографию.

Твою мать!

Андрей замер, глядя прямо перед собой расширенными глазами.

Из воды выходил покрытый тиной столб, подпиравший вдававшийся в озеро пирс. На этом столбе растекалось кровавое пятно. Рядом в судорожных конвульсиях билась девочка, медленно погружалась в воду. Кровь толчками выливалась из её пробитой головы, расплывалась вокруг, как огромный красный водяной цветок. В самом центре этого цветка плавал померанцевый резиновый мячик…

9

БАХ! БАХ! БАХ!

Марина из последних сил взмахивала лопатой, тяжелевшей с каждой секундой. Чарли уже не лежал, он стоял с оскаленной мордой, сердитое рычание вырывалось из его пасти. Но Марина ничего этого не замечала.

БАХ! БАХ!

Чарли напрягся, приготовившись броситься на безумную гостью. Он должен положить конец этому кошмарному звуку!

БАХ!

Лопата выпала из ослабевших рук Марины. Подлетевший Чарли тут же схватил её за черенок и поволок прочь.

Марина, тяжело дыша, поплелась обратно в дом. Сил у неё больше ни на что не оставалось. Руки болели, по лицу струился пот. Никто её не услышал, никто не придёт на помощь.

Никто!

10

Она медленно, с трудом поднялась на второй этаж, пошла в ванную. Умыла потное, раскрасневшееся лицо. В ужасе посмотрела на себя в зеркало.

Кто это?

Разве эта измождённая, коротко стриженная девушка с тёмными кругами под глазами – это она?!. Как же она изменилась за какие-то два дня! Нет, это, наверное, не она, это какое-то другое, незнакомое ей существо…

Она почувствовала, что ей надо лечь, иначе она сейчас потеряет сознание.

Или сойдёт с ума.

Неизвестно, что лучше в её ситуации.

Лечь и уснуть. А там будет видно.

Марина вышла из ванной. Проходя мимо окна, мельком взглянула туда и замерла. В конце пустыря появилась женщина.

Хозяйка машины!

Похоже на то. Судя по всему, женщина направлялась именно к «ауди». Это была высокая, элегантно одетая блондинка. Она явно торопилась, шла широкими шагами, полы плаща развевались от быстрой ходьбы.

Бумажный самолётик по-прежнему лежал на краю капота. Марина даже могла разглядеть буквы «…МОГИ…» на его крыле.

Блондинка на ходу достала ключи, нажала на кнопку брелка. Ни на секунду не задерживаясь, она небрежным движением смахнула самолётик с капота и села в машину. Ещё через несколько секунд «ауди» умчалась, подняв столп пыли. При этом заднее правое колесо её проехалось по самолётику, превратив его в грязный кусок втоптанной в землю бумаги.

Марина судорожно глотнула воздух, останавливая рвущийся наружу всхлип.

Неужели нет никакой надежды?

Она машинально посмотрела во двор, где Чарли по-прежнему ожесточённо грыз рукоять лопаты. Он лежал рядом с каменной шашлычницей, прячась в её тени.

А что это там лежит на краю шашлычницы?

Спички!

Что же она, дура, не заметила их раньше?! Спички – вот её спасение!

Пожар!

Ну, конечно, ей нужен пожар! Настоящий пожар, который будет виден отовсюду. Тогда приедут пожарные, и её освободят!

Скорее!!!

Прыгая через ступеньки, она опять побежала вниз во двор. Радостно схватила спички и тут же, гремя цепью, помчалась обратно наверх. По дороге в охапку сгребала всё, что попадалось под руку: кухонные полотенца, старые жур налы, газеты. Соорудила целую кучу посреди студии и наконец с бьющимся сердцем чиркнула спичкой о коробок.

Но ничего не произошло. Только сера отлетела от головки, сделав спичку просто бесполезной палочкой. Марина взяла другую, прежде чем чиркать, осмотрела её внимательно. Спичка как спичка, всё вроде нормально. Но результат оказался тот же самый. При трении о коробок сера тут же раскрошилась, спичка не зажглась. Третья просто сломалась, превратилась в труху.

Одну за другой Марина вынимала спички и в отчаянии, уже понимая бессмысленность своих действий, чиркала ими коробок. Отсыревшие спички ломались, крошились, но ни одна из них так и не зажглась. Коробок опустел.

Зажигалка!

Вот именно. Нужна самая обыкновенная зажигалка. Уж она-то не подведёт. Но где её взять? Ведь Андрей не курит…

Мало ли что не курит!

Ну да, масса людей не курит, а зажигалки держат где-нибудь под рукой. Вдруг пригодится, кто-нибудь из курящих зайдёт в гости, например… Она обязательно лежит где-то рядом. Надо просто внимательно поискать вокруг.

Но ни в ванной, ни в одной из спален, ни в студии зажигалки не было. Не оказалось её и в гостиной. Единственное место, где она ещё могла находиться, это кабинет Андрея, но дверь туда предусмотрительно заперта.

11

Марина сидела на диване, растерянно глядела прямо перед собой. Дышала тяжело, прерывисто, то ли от усталости, то ли от волнения. Время шло, Андрей скоро вернётся, а она ничего толком не придумала.

Думай, думай, думай!..

Плита!

Точно. Это же так просто. Она зажжёт огонь от плиты.

Марина вскочила с места. Волоча цепь, побежала вниз, на кухню.

Но и здесь её ждало разочарование. Плита была ультрасовременная, электрическая, с гладкой стеклянной поверхностью. Сколько Марина ни старалась, зажечь огонь от этой чёртовой плиты, так и не получилось. Только больно обожгла палец.

Она вспомнила, как видела какой-то фильм о первобытных людях. Там они ловко, буквально за какие-то секунды добывали огонь трением. Или высекали искры, ударяя камнем о камень. Короче, никаких проблем с огнём у них не было. Но это в кино. А в жизни палочку о палочку можно тереть до потери сознания.

И ничего из этого не получится.

Марина облизывала обожжённый палец. С ненавистью смотрела на дурацкую плиту.

Вдруг почувствовала, что полностью выдохлась. Больше сил у неё не осталось.

Ни на что.

Ноги внезапно ослабели.

Там же, на кухне, Марина опустилась, вернее, просто плюхнулась на пол, ударившись кобчиком, и горько заплакала от боли и от бессилия.

12

Гена мазал Андрею порезанный палец йодом.

– Что с тобой происходит? – ворчливо говорил он. – Чего ты дёргаешься? У тебя же всё в порядке. Отправим «Прогулки» или те же твои «Блики». Вполне достойно. В конце концов, это ж не последняя выставка в жизни…

– Мне на пятки наступают, Геночка, ты разве не видишь? – разозлился Андрей. – Славке Круглову двадцать три, а погляди, как его на части рвут! Ты его последнюю серию видел – «Отражения»?

– Ну, видел, – протянул Гена.

– Вот именно. Блеск! А Олег Цветов? А Гордон? А француз этот – Паскье? А Оливетти? Это уже всё другое поколение. И планка другая! Нет, Ген, это биеннале решит очень многое. Всем станет понятно, кто есть кто. Нужно что-то совсем новое, понимаешь?

Гена слегка пожал плечами, ничего не сказал. Туго заклеил палец бактерицидным пластырем. Палец отозвался острой болью, ранка была глубокая. Андрей выматерился, раздражённо поблагодарил и ушёл обратно, снова плотно закрыв за собой дверь.

Всё сегодня шло наперекосяк, не так, как ему хотелось. Он ощущал, что находится на пороге чего-то важного, что плотина, перекрывавшая путь его новым, неведомым пока ему самому идеям, вот-вот прорвётся, поток хлынет, и тогда он изумит весь мир еще не виданными ранее творениями…

Лишь бы Марина наконец поняла, чего он от неё хочет. И тогда всё получится. Но как она может понять, когда он сам не в состоянии этого сформулировать?!..

Может.

Должна!

Она ведь женщина, к тому же актриса. Она обязательно должна почувствовать и помочь ему.

Марина…

Андрей находился сейчас в самой дальней, тёмной комнате лаборатории. Морщась от болезненного пореза, печатал цветные фотографии, внимательно рассматривал каждую. Это были снимки, которые он сделал во время мастер-класса Луно. Марина в чёрной майке, с белым лицом и туго затянутыми в хвост волосами смотрела на него слегка удивлёнными, выразительными тёмными глазами. Она словно спрашивала, как он, Андрей Берг, изменит её жизнь. Во что превратит? Кем сделает?

Он видел на этих неожиданных, застигших её врасплох снимках, что она надеется на него. И он её не подведёт. Он выдюжит. Он просто обязан прорвать эту проклятую, торчащую в его мозгу, мешающую свободно творить плотину. Они сделают это вместе. И бурное течение, которое ринется в образовавшийся пролом, подхватит их и понесёт далеко-далеко.

– Андрей, рамки привезли! – крикнул откуда-то издалека Гена. – Иди посмотри!

Андрей раздражённо дёрнул углом рта. Он терпеть не мог, когда ему мешали. Тем более в такой важный момент. Оставалось совсем немного, буквально чуть-чуть, он знал, чувствовал, что подошёл очень близко. Может, именно сейчас его бы осенило, что надо делать. Чего не хватает всем этим работам. А тут этот козёл со своими рамками!

– Иду! – крикнул он в ответ.

Набрал воздуха, как перед нырянием, откинул висевшую на двери штору и вышел из комнаты, морщась от яркого света.

13

Марина вытерла слёзы, несколько раз шмыгнула носом. Посмотрела в окно. Всё было по-прежнему. Только Чарли уже ничего не грыз, мирно спал на том же месте, около шашлычницы.

И что же теперь делать?

Оттуда, где она сидела, был хорошо виден загнутый правый край дома. Взгляд её упал на окно второго этажа. Там находился кабинет Андрея. Она вспомнила, как они туда заходили. В кабинете стоял красивый письменный стол. На столе всякая техника. Ноутбук.

Компьютер!

Боже мой, она тут теряла время на всякую чушь, лопатой размахивала, а тут рядом, в двух шагах компьютер. То есть Интернет, электронная почта, связь со всем миром! Вот оно, спасение!

Но ведь кабинет закрыт!

Дверь заперта, это правда. Но она же не стальная. Обыкновенная деревянная дверь. Её просто надо взломать.

Чем?

Марина вскочила на ноги, внимательно озираясь по сторонам. Хорошо бы разыскать какой-нибудь топорик для рубки мяса, например.

Но топорика она не нашла. Зато на рабочем столе стояла большая деревянная подставка для ножей. Марина стала вытаскивать из неё один нож за другим, пытаясь выбрать тот, который нужен ей.

Ножи были разные – масляные и хлебные, с пилообразной кромкой, кухонные и бутербродные, с расширяющимся в виде овала плоским клинком, а ещё специальные траншерные, разделочные, для каких-то особых, неведомых ей целей. Ножи были на любой вкус – длинные, тонкие, гибкие, – только того единственного, который помог бы ей вскрыть замок, среди них не оказалось.

Где-то должны быть рабочие инструменты.

А где? Скорее всего, в гараже. Но он тоже закрыт.

А может, опять попробовать лопату?

Ну уж нет, хватит. До сих пор руки болят от этой чёртовой лопаты. Нужно что-то другое, чтобы наверняка, ведь времени до возвращения Андрея остаётся всё меньше. Но что же? Думай, Марина!

Кочерга!

Да, это идеально. Красивая чугунная кочерга со стальной рукояткой из старинного итальянского каминного набора подойдёт для этого дела как нельзя лучше! Наконец-то она пригодится для чего-то стоящего!

Марина вбежала в гостиную, схватила кочергу, ухитрившись при этом обрушить на пол всю стойку, и, ни на секунду не задерживаясь, помчалась наверх.

14

Поначалу дверь ни за что не поддавалась. Мягкое дерево крошилось, но язычок замка плотно сидел в гнезде. Однако, в конце концов, Марине удалось всунуть кочергу достаточно глубоко. Перевела дыхание и навалилась на неё всем телом, используя как рычаг. Потом ещё и ещё разок. Дверь расшатывалась всё больше и в какой-то момент – ура! – распахнулась.

И покорёженный замок, и изуродованная дверь были безнадёжно испорчены, но Марина не обратила на это ни малейшего внимания. Отбросив кочергу, она рванулась к компьютеру, но оказалась вынуждена резко остановиться из-за острой боли в правом запястье. При этом Марину развернуло боком. До письменного стола оставалось всего несколько шагов, но натянутая до предела цепь не давала ей преодолеть это расстояние.

Немного поборовшись с цепью, Марина сдалась, вернулась назад и подобрала брошенную кочергу. Потом она улеглась на пол и крючком кочерги попыталась зацепить ножку стола. Со второй попытки ей это удалось, и она начала подтягивать стол к себе. Стол был тяжёлый, и потребовались немалые усилия, чтобы сдвинуть его с места. Но вот сантиметр за сантиметром он всё же начал ползти в её сторону. У неё получилось подтащить стол почти на метр, прежде чем кончились силы и понадобилась передышка.

Марина перевернулась на спину. Лежала, тяжело дыша. Приходила в себя. Чувствовала, что уже близка к цели. Она даже улыбнулась. Перед тем как снова начать двигать стол, ей почему-то захотелось взглянуть на компьютер.

Марина приподнялась, выгнула шею. Глаза её округлились от ужаса. Оказалось, что кабель, которым ноутбук был подключён в сеть, натянулся до предела, и компьютер переместился почти к краю стола. Если бы она подтащила стол ещё немного, ноутбук непременно упал бы и разбился.

То есть все усилия насмарку?

Нет, такого не может быть! Компьютер совсем рядом, неужели нет способа до него добраться?!.

А если с другой стороны?

Ну да, если, допустим, влезть с улицы, через окно, то тогда не придётся тащить цепь по лестнице, по коридору, тогда её должно хватить. Но как она туда попадёт, к окну?

Лестница!

Деревянная стремянка лежала за углом дома, она её видела, когда гуляла во дворе. Достаточно длинная лестница, до второго этажа она по ней залезет легко.

Но ведь окно закрыто!

Причём закрыто плотно, на шпингалеты. Но это её не остановит. Раз уж она взломала дверь, то уж окно она как-нибудь разобьёт!

Марина вскочила на ноги и побежала вниз.

15

Андрей Берг аккуратно сложил стопки фотографий. Одна стопка – это были портреты Леона Луно и всё, что он снимал во время мастер-класса. Заказная работа, ничего оттуда для выставки не годится. Вторая – снимки Марины, сделанные в студии. Есть удачные, кое-что может пойти. Третья стопка – фотографии, по разным причинам им забракованные. Он методично, одну за другой, их порвал и выбросил.

Андрей взглянул на часы. Пора возвращаться. Однако перед уходом решил сделать ещё одно дело – разложить по порядку отобранные снимки. Самый лучший будет лежать первым. И так далее.

Новую серию решил назвать не мудрствуя лукаво – «Марина».

16

Марина подтащила к окну тяжёлую стремянку, подняла, прислонила к стене. Удовлетворённо кивнула – всё в порядке, лестница даже длиннее, чем нужно.

Чарли проснулся, снова с неодобрительным интересом следил за действиями странной гостьи. Мгновенно напрягся, когда она направилась прямо к нему. Впрочем, его она даже не коснулась, а зачем-то взяла лопату, которую он раньше грыз, и с этой лопатой полезла вверх по деревянной лестнице.

Видно было, что она совсем выжила из ума, эта опасная дебил. Никто на его памяти ещё так себя не вёл.

17

Андрей рассматривал фотографию № 6. Там, где они с Мариной смотрели друг на друга. Делал ради хохмы, вроде как валял дурака, а получилось интересно. Два профиля.

Или один?

Он взял лист бумаги, закрыл на фотогра фии себя. Потом передвинул лист, закрыл Марину.

Внимательно всмотрелся в собственный профиль.

18

Марина не без труда, одной рукой держа лопату, добралась до окна. Там она уже поудобнее перехватила её обеими руками, размахнулась и как следует шарахнула лопатой по окну. Стекло со звоном разбилось.

Чарли нервно вскочил на ноги, тявкнул несколько раз и на всякий случай отбежал подальше. Именно в этот момент, как по сигналу, наступила неожиданная тишина. Музыка Вивальди закончилась.

Марина этого не знала. Для неё ровным счётом ничего не изменилось. Она ещё несколько раз ударила лопатой, выбивая из рамы остатки стекла, потом швырнула лопату вниз и полезла в комнату.

19

Андрей закончил всё, что он должен был сделать. Серия была разложена в нужном порядке. Правильные рамки он тоже отобрал. Всё остальное сделает Гена.

А ему пора возвращаться. Плотину необходимо прорвать как можно скорее. И способ для этого только один. Надо продолжать работать.

Марина!

Он попрощался с Геной, вышел из лаборатории и сел в машину.

20

Марина наконец добралась до письменного стола. Когда лезла через подоконник, до крови ободрала о торчавший осколок левую руку. Рука отчаянно болела. Но ей было не до этого. Не присаживаясь, открыла компьютер. С облегчением вздохнула – Интернет работал, связь была. Только теперь задумалась, а к кому, собственно, она собирается обратиться.

Кому и что писать?..

Для начала она зашла в Яндекс, набрала в строке поиска два слова «ВЫЗОВ ПОЛИЦИИ». Сразу вывалилась целая куча сайтов. Она открыла самый первый. Красивыми буквами там было написано:

«Телефон „02“ знают все. Более популярным является, пожалуй, только номер телефона „Скорой помощи“. Граждане практически во всех экстренных случаях, связанных с хулиганством, драками, разбоем и грабежом, изнасилованием, а также с дебошем соседей, которые позже 10 часов вечера слишком громко шумят…»

Дальше Марина читать не стала. Полезла на следующий сайт. Там были фотографии полицейских машин. Текст же под ними гласил:

«Очень часто гражданами производятся ложные вызовы полиции. Иногда это бывает непреднамеренно, однако в тех случаях, когда ложный вызов сделан намеренно, например учениками школы о том, что в здании школы заложена бомба, или пассажирами, опаздывающими на самолет, то эти случаи требуют отдельного разбирательства. Если в ходе следствия будет установлено, что ложный вызов был произведен намеренно, виновнику грозит достаточно серьезное уголовное наказание…»

Марина раздражённо закрыла сайт. Следующий объяснял всё про участковых.

«ВЫЗОВ УЧАСТКОВОГО СОТРУДНИКА ПОЛИЦИИ. Телефон своего участкового полицейского необходимо знать каждому гражданину, так как он может понадобиться в любую минуту. Во многих вопро сах, связанных с происшествиями в быту, должен разбираться именно участковый полицей ский».

Марина отчаянно прикусила губу. Вся эта информация была для неё бесполезной. Ей нужен был кто-то, кто бы отреагировал на её послание. Причём здесь, в Москве.

Но кто же?

Где его взять?

В чате. Где же ещё!

Она набрала слово «чат». Тут же выскочило энное количество разнообразных форумов. Впрочем, разнообразие на поверку оказалось невеликим. Названия форумов говорили сами за себя: «Любовь виртуальная», «Дворец любви общения», «Зацепиться бы за воздух», «Девушки ищут мальчишек», «Что делаем вечером» и так далее.

Но ей уже было всё равно. Лишь бы поскорее. Марина быстро зарегистрировалась в чате, зашла в форум «Зацепиться бы за воздух».

Вот именно, за воздух! Какой умник это придумал, интересно!

На форуме было зарегистрировано четыреста восемьдесят семь человек. Марина выбрала первого попавшегося, под ником «знаток», тряхнула головой, закусила губу и написала:

«КТО БЫ ВЫ НИ БЫЛИ, ПОЖАЛУЙСТА, ПОМОГИТЕ!!! Я В ОПАСНОСТИ! МНЕ НУЖНА ПОМОЩЬ!!!»

После чего отправила послание. С бьющимся сердцем ждала ответа.

Прошла секунда. Потом вторая. Третья. На пятой секунде «знаток» исчез из сети.

Марина тряхнула головой, словно отгоняя наваждение, навела курсор на следующего посетителя под ником «potter», дважды щёлкнула мышью, написала:

«ПОМОГИТЕ!!! ПОЖАЛУЙСТА!!! МНЕ НУЖНА ПОМОЩЬ!».

Через пару секунд пришёл лаконичный ответ:

«???»

Она стала лихорадочно писать:

«МЕНЯ НАСИЛЬНО ДЕРЖАТ ВЗАПЕРТИ. МЕНЯ ПОСАДИЛИ НА ЦЕПЬ! МНЕ НУЖНО ОСВОБОДИТЬСЯ КАК МОЖНО СКОРЕЕ! ПОЖАЛУЙСТА, ПОМОГИТЕ МНЕ!!!».

Послание ушло.

Прошло несколько томительных секунд. Потом появился ответ. «Potter» писал:

«ОТЛИЧНАЯ ШУТКА, ПАРЕНЬ! Я ТЕБЕ ДАМ ХОРОШИЙ СОВЕТ: ПОЗВОНИ МЕНТАМ! ОНИ ТЕБЯ МИГОМ ОСВОБОДЯТ. ПОКА».

Марина ещё сильнее прикусила губу. Мгновенно настрочила:

«ПОЖАЛУЙСТА, НЕ УХОДИ! ОН СПРЯТАЛ ВСЕ ТЕЛЕФОНЫ! И Я ГЛУХОНЕМАЯ! ВСЁ РАВНО НЕ СМОГЛА БЫ НИЧЕГО СКАЗАТЬ!»

Она перечитала и отправила послание.

Пожалуйста, поверь мне! Пожалуйста! Пожалуйста!

Снова потекли долгие мучительные секунды.

Она ждала.

21

Филипп Луганов воспринимал жизнь как постоянный праздник. Бывало, конечно, что какие-то неприятные обстоятельства омрачали его радостное присутствие на этом свете, но совсем ненадолго. Филипп был устроен так счастливо, что умел быстро забывать неприятности и опять в полной мере наслаждаться своим бытием. Прожив не так уж мало – целых двадцать два года, – он ухитрялся пребывать в ощущении, что жизнь не просто прекрасна, но и бесконечна и всё в ней складывается как нельзя лучше. То есть бывает, конечно, что кто-то где-то болеет, страдает, даже умирает, но всё это никак его, Филиппа, не касалось.

Мало того что он был хорош собой – рост метр восемьдесят два, узкие бёдра, широкие плечи, подбородок с ямочкой, тёмные, курчавые волосы. К тому же он обладал хорошим чувством юмора, выразительным голосом, играл на гитаре, увлекался лыжами, баскетболом, водным поло и собирался сделать умо помрачительную карьеру. В его ближайшие планы входило написать шедевральный сценарий, снять по нему обалденное кино, получить Оскара, уехать в Голливуд, купить виллу на Багамах и тогда уже наконец решить, на ком жениться, благо выбор к этому моменту будет весьма велик. А пока что Филипп учился на третьем курсе журфака МГУ и сотрудничал с несколькими глянцевыми журналами, то рецензируя для них новый киношедевр, то описывая очередную гламурную вечеринку, на которую ему удалось просочиться.

Вместе со своим другом и однокурсником Мишаней Крючковым Филипп снимал небольшую квартирку в Медведково, предполагая на будущий год разбогатеть настолько (способов для этого было предостаточно – например, стать известным телеведущим или, скажем, написать какой-нибудь бестселлер), чтобы перебраться куда-то поближе к центру.

Вот уже секунд десять Филипп разглядывал на экране компьютера присланный Мариной текст и пытался понять, как на него отреагировать.

«ПОЖАЛУЙСТА, НЕ УХОДИ! ОН СПРЯТАЛ ВСЕ ТЕЛЕФОНЫ! И Я ГЛУХОНЕМАЯ! ВСЁ РАВНО НЕ СМОГЛА БЫ НИЧЕГО СКАЗАТЬ!»

Он бы давно уже удалил послание и отключился от сети, но что-то смущало его в этих словах.

Глухонемая!

Да, вот, пожалуй, в чём была загвоздка. Если это шутка, то, надо отдать должное шутнику, изобретательная. И дурная, это уж точно.

Филипп откинулся на кресло, вытянул длинные ноги и заорал на всю квартиру:

– Крючок! Пойди сюда! Дело есть! Срочно! Слышь, Крючок!

Из соседней комнаты показалась заспанная рыжая голова.

– Чего тебе? – недовольным тоном спросил Мишаня. – Ты чего орёшь?

– Хватит дрыхнуть! – весело приветствовал его Филипп. – Вон, глянь лучше.

Крючков прошлёпал к столу и воззрился на экран компьютера.

– Это что за говно? – позёвывая, поинтересовался он.

– А я почём знаю, – пожал плечами Филипп. – Вот прислал кто-то.

– Пойдём лучше пожрём! – глубокомысленно предложил Крючков после небольшой паузы.

– Можно… – протянул Филипп.

Но в это время на экране появилась новая надпись:

«ПОЖАЛУЙСТА, ПОМОГИТЕ!»

Парни переглянулись.

«ОК, – напечатал Филипп. – ТЫ КТО?»

Почти тут же появился ответ:

«МЕНЯ ЗОВУТ МАРИНА СОКОЛЬСКАЯ. ПОЖАЛУЙСТА, ПОЗВОНИТЕ В ПОЛИЦИЮ. Я НЕ МОГУ ЭТОГО СДЕЛАТЬ САМА.»

Филипп снова покосился на Мишаню.

– Думаешь, это баба пишет? – спросил он.

– Спроси, сколько ей лет, – посоветовал Крючков.

«ТЕБЕ СКОЛЬКО ЛЕТ?» – послушно написал Филипп.

Ответ не замедлил себя ждать:

«22. ПОЖАЛУЙСТА, ПОМОГИТЕ! У МЕНЯ ОЧЕНЬ МАЛО ВРЕМЕНИ. ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ ДЕРЖИТ МЕНЯ ЗДЕСЬ, МОЖЕТ ВЕРНУТЬСЯ В ЛЮБУЮ МИНУТУ. ОН МЕНЯ ПОСАДИЛ НА ЦЕПЬ».

– Ни хрена себе! – сказал Филипп, почёсывая трёхдневную щетину.

– Ей двадцать два, и она сидит на цепи, – констатировал Крючков. – Очень мило. Спроси, как она выглядит.

– А может правда? – засомневался Филипп. – Мало ли чего бывает.

– Москва – город контрастов, – глубокомысленно произнёс Мишаня. – Здесь всё может быть. Хотя, конечно, верится с трудом.

Он взял табуретку и уселся рядом с другом.

«ОК, Я ПОЗВОНЮ В ПОЛИЦИЮ, – напечатал Филипп. – ГДЕ ТЫ НАХОДИШЬСЯ?».

Мишаня тем временем от нечего делать взял со стола стоящую на нём фотографию в рамке. На ней был изображён Филипп, обнимавший за плечи хорошенькую курносую блондинку.

– Не трожь, не твоё!

Филипп отобрал фотографию и вернул её на место. В эту секунду пришёл ответ:

«Я НЕ ЗНАЮ АДРЕС. ЭТО ЧАСТНЫЙ ДВУХЭТАЖНЫЙ ДОМ ЗА ВЫСОКИМ ЗАБОРОМ. РЯДОМ БОЛЬШАЯ УЛИЦА, НАЗВАНИЯ НЕ ВИДНО».

– Очень полезная информация! – выпятив нижнюю губу, закивал головой Мишаня. – Марина Сокольская зажигает!

22

Марина по-прежнему, чуть согнувшись, стояла над компьютером. Не чувствовала больше ни усталости, ни боли. Сильный выброс адреналина в кровь зажёг её глаза, ускорил биение сердца. Ещё немножко! Она спасётся от кошмара, в который попала! Она на верном пути!

Есть на свете добрые люди!

Марина поглядывала в окно, печатала с дикой скоростью:

«Я ВИЖУ ИЗ ОКНА ЗА ЗАБОРОМ ПУСТЫРЬ, ГДЕ СТОЯТ МАШИНЫ. ЗАБОР ВЫСОТОЙ МЕТРА ДВА, КОРИЧНЕВЫЙ. ДОМ СОВРЕМЕННЫЙ, ОГРОМНЫЕ ОКНА. ВДОЛЬ ЗАБОРА ВЫСОКИЕ БЕРЁЗЫ» – может она без знаков препинания пишет?

Отправила послание, снова посмотрела в окно.

Лишь бы он сейчас не приехал!

Пришёл ответ:

«ТАК, ЗНАЧИТ, ТЫ НЕ МОЖЕШЬ ОТТУДА ВЫБРАТЬСЯ?»

О, Господи!

Не хватало только нарваться сейчас на идиота! Она же уже всё объяснила! Что ещё сказать?!.

Пока она думала, пришло ещё послание:

«ЧТОБ ТЕБЯ НАЙТИ, НУЖНО БОЛЬШЕ ИНФОРМАЦИИ».

А где её взять, чёрт подери?

Вдруг её осенило.

Пальцы снова бешено запорхали над клавиатурой.

«НА ЭТОЙ БОЛЬШОЙ УЛИЦЕ ГРЕЧЕСКАЯ ТАВЕРНА „ОЛИВА“. Я ЕЁ ВИЖУ СО ВТОРОГО ЭТАЖА. ЕСЛИ ВСТАТЬ У ВХОДА В КАФЕ, ТО МОЖНО БУДЕТ УВИДЕТЬ ДОМ, ГДЕ Я НАХОЖУСЬ. ОБЪЯСНИТЕ ЭТО ПОЛИЦИИ. ПОЖАЛУЙСТА-А-А-А-А-А-А-А!!!!!»

23

Филипп и Мишаня прочли послание, снова переглянулись. Им уже было не до шуток.

Филипп мгновенно набрал в поисковике «ГРЕЧЕСКАЯ ТАВЕРНА „ОЛИВА“».

– Вот она! – сказал он торжествующе. – Улица Алабяна, 36.

24

Марина ждала ответа.

Ну что он медлит?

Вдруг новая мысль пришла ей в голову. А почему, собственно, она не написала никому из своих друзей? Что, у неё нет друзей? Полным-полно, куча адресов.

Вот дура!

Она мгновенно открыла свой почтовый ящик. Задумалась на секунду, к кому именно обратиться за помощью.

Да ко всем сразу!

Марина поставила галочку – разослать всем – и опять зависла над компьютером, подбирая правильные слова. В это время снова пришло послание в чате:

«МОЖЕТ, ЕСТЬ КАКОЕ-ТО ПИСЬМО С АДРЕСОМ? ПОИЩИ!»

Она тут же отстучала ответ:

«ОК, СЕЙЧАС ПОИЩУ. ПОДОЖДИ! НЕ УХОДИ, ПОЖАЛУЙСТА!»

Пока озиралась по сторонам, пришло ещё одно сообщение:

«ВООБЩЕ-ТО ХОРОШО БЫ ЗНАТЬ ИМЯ И ФАМИЛИЮ ХОЗЯИНА ДОМА!:)».

В конце послания стояло двоеточие и скобка. Это был смайлик, дружеская поддержка.

Она невольно усмехнулась.

Он ещё шутит!

Ей-то совсем не до шуток. Андрей может вернуться в любую секунду. Как же его фамилия? Он ведь представлялся ей. Но фамилию, кажется, не называл…

Или называл?..

Марина рванула на себя ящик стола. С изумлением уставилась на коллекцию усов, бровей, бород, аккуратно выложенных на зелёном сукне. В другом ящике оказалось полно каких-то мелких странных предметов, назначение которых было ей совсем непонятно. Высушенные каштаны, какая-то трубка с раструбами, похожая на старинные стетоскопы, которыми доктора выслушивают пациентов в исторических фильмах, рядом в полиэтиленовом мешочке что-то жёлтое… вроде как игрушечные цыплята.

Марина полезла вглубь ящика, задела рукой за мешочек, цыплята ожили, задвигались. Она испуганно отдёрнула руку.

Время бежит!..

Чем она занимается? На что тратит драгоценные минуты?! Один за другим Марина стала выдвигать ящики, рылась в них, пытаясь отыскать свой билет на свободу. Им могли стать визитная карточка, конверт с адресом, какое-нибудь удостоверение…

Хоть что-то!

Однако ничего такого ей не попадалось. Теряя надежду, она слишком резко дёрнула последний ящик, он выскочил из пазов, упал. На пол высыпались шарики для пинг-понга и чёрно-белые фотографии. Шарики беззвучно запрыгали по полу. Марина озадаченно смотрела, как амплитуда их бесшумных прыжков становится всё меньше, замедляется, как они катятся в разные стороны.

Потом опомнилась, перевела взгляд на фотографии. На них был мальчик лет тринадцати, в котором она тут же узнала Андрея. Рядом позировала белокурая девочка, чем-то неуловимо похожая на него.

Но рассматривать фотографии было некогда. Главное, что и здесь не оказалось того, что ей нужно.

Прихожая!

Ну как же она сразу не вспомнила?! Когда они ещё только вошли в дом, на столике в прихожей лежало несколько конвертов. Может быть, они ещё там?

Марина рванулась к двери кабинета, распахнула её, шагнула в коридор и тут скривилась от боли в правом запястье. Цепь снова крепко держала её, не пускала дальше. Пришлось опять вылезать через окно, спускаться по лестнице, что оказалось намного трудней, чем подниматься.

В довершение всего, она неудачно спрыгнула на землю с последней ступеньки и подвернула ногу.

Чарли мгновенно отреагировал на странный жалобный звук, который она издала при этом. Тут же вскочил, подошёл ближе.

Марина заставила себя улыбнуться собаке, дружелюбно помахала ей. Чарли ответил неодобрительным рычанием, которого она не могла услышать. И оскаленную морду его тоже не увидела, поскольку, морщась от боли в ноге, уже быстро ковыляла ко входу в дом.

25

Филипп и Мишаня по-прежнему сидели, молча уткнувшись в экран компьютера. Но ничего нового на нём не появлялось. Мишане в конце концов это ожидание надоело.

Он встал, отошёл в глубину комнаты, взял валявшуюся на диване гитару и стал бренчать на ней. Пытался спеть песню «Битлз» «Yesterday». Произношение у него было чудовищное, к тому же он не просто коверкал слова, но ещё и врал мелодию.

Филипп, мучительно морщась, повернулся и выразительно посмотрел на друга. Но ничего не сказал, опять уткнулся в неподвижный экран. Прошло уже четыре минуты с последнего сообщения от Марины Сокольской.

26

На столике в прихожей никаких писем Марина не обнаружила. На что она вообще надеялась, непонятно. Только такая провинциальная дура, как она, могла думать, что письма несколько дней будут валяться нетронутыми. Но ведь если Андрей их прочёл, то, значит, куда-то бросил распечатанные конверты. Куда же?

Мусор!

Точно! Раз их не было в кабинете, то они наверняка в мусорной корзине. Где-то здесь, рядом. Может, даже в кухне!

Марина быстро заковыляла на кухню. Помойное ведро стояло под раковиной, и, порывшись в нём, среди прочего мусора она на самом деле обнаружила разорванные конверты. С адресом и именем адресата.

Наконец-то!

Выпрямляясь, задела о раковину пораненную руку, мучительно застонала. Но времени на переживания не было, она взглянула на часы, упрямо тряхнула головой и заспешила обратно к лестнице.

На этот раз забиралась по лестнице даже дольше, чем с лопатой, – давала себя знать подвёрнутая нога. Каждый раз, когда она переносила на неё свой вес, тело пронзала острая боль. Но Марина всё же добралась до окна, перелезла через подоконник и тут не выдержала, рухнула на пол от бессилия. Встать уже не могла…

Андрей въехал в ворота. Сразу увидел разбитое окно, приставленную к нему лестницу, тянущуюся из окна цепь.

Чёрт! Чёрт! Чёрт!!!

Он выскочил из машины и бросился в дом. Чарли, обрадованный возвращением хозяина, помчался за ним.

27

Марина потянулась за ноутбуком, стащила его со стола, положила к себе на колени. Поглядывая на конверт с адресом, начала писать.

Она успела напечатать только восемь букв – «АНДРЕЙ БЕ…», когда вдруг, напугав её до смерти, сверху появились две руки и выхватили у неё компьютер.

Андрей положил ноутбук на стол, пробежал глазами переписку с «potterом». Тут же, не теряя ни секунды, стёр написанные Мариной буквы, а вместо них отстучал:

«ХА-ХА! ПОПАЛСЯ, МУДИЛА! ШУТКА!!!»

Отправил послание, затем, не отрывая напряжённого взгляда от экрана, поставил компьютер на прежнее место, посреди стола, подвинул кресло и уселся поудобнее.

28

Филипп в оцепенении уставился на появившуюся на экране надпись. Потом повернулся и пальцем поманил Мишаню. Тот наконец прекратил свои музыкальные экзерсисы и подошёл, по-прежнему не выпуская из рук гитару. Прочёл, усмехнулся, со вздохом покачал головой.

– Я тебе сразу сказал, что это говно! – объявил он. – Типичная подстава. А ты ведёшься, как пацан безмозглый! Ну-ка дай-ка!

Миша наклонился над клавиатурой и одним пальцем быстро написал:

«САМ МУДАК! ПОЙДИ ПРОСПИСЬ, КОЗЁЛ!»

И, довольный, нажал кнопку «отправить».

– А я ведь почти поверил! – уныло сказал Филипп.

– Выкини это говно из головы! – посоветовал Мишаня. – Мало ли козлов на свете! Пойдём лучше похаваем!

– Можно, – согласился Филипп.

Однако же с места не сдвинулся. По-прежнему сидел, озадаченно поглядывая на дисплей. Выкинуть говно из головы никак не получалось.

– Слушай, ты меня прямо поражаешь! – возмутился Крючков. – Я тебе говорю, забудь! Ты что, в самом деле решил, что какая-то клёвая чувиха в онлайне просит тебя её спасти? Представляю, как этот кретин где-то сейчас помирает со смеху, что ты повёлся как типичный лох! Таких, как ты, просто грех не развести!

– Слушай, отстань, а? – раздражённо сказал Филипп.

Но Мишаня не унимался.

– А потом, допустим, ты бы её спас и припёр бы её сюда, что бы, по-твоему, на это сказала Вика?

И он кивнул на фотографию.

– Заткнись, Крючок! – внушительно произнёс Филипп. – Хорошо?

Мишаня пожал плечами, улыбнулся.

– Ку-ушать хочется! – миролюбиво протянул он. – Прямо голодомор какой-то!

– Ладно, пошли! Ты же до печени достанешь!

И Филипп щёлкнул мышью.

29

Андрей увидел, что «potter» исчез из чата, и удовлетворённо кивнул головой. Потом проверил «историю» – все сайты, которые сегодня открывались в компьютере. Их оказалось немного, ничего такого, что могло его встревожить. Просто информационные полицейские сайты. Он вернулся как нельзя более вовремя. На минуту позже, и могло бы случиться непоправимое.

Что именно?

Мало ли что. Он даже не хотел об этом думать. Главное, что всё уже позади. Больше он таких ошибок не сделает. Ясно, что девушку нужно держать под постоянным строгим контролем.

Иначе…

Андрей неодобрительно покачал головой. Закрыл почтовый ящик Марины с посланием, которое не было дописано и отправлено. После чего захлопнул ноутбук и выдернул компьютерный шнур из сети. Взял со стола разорванный конверт со своим адресом, медленно порвал его на мелкие кусочки и выбросил в мусорную корзину.

Потом встал, не спеша подошёл к окну, под которым, сжавшись в комок, по-прежнему сидела Марина, и, размахнувшись, влепил ей звонкую оплеуху.

Марина упала, голова с глухим стуком ударилась об пол. Правая щека её мгновенно покраснела, глаза залились слезами, рот с подрагивающей нижней губой беспомощно приоткрылся.

Она попыталась привстать, и Андрей замахнулся ещё раз. Марина сжалась, зажмурилась, готовясь к новой пощёчине. В этот момент к ней подошёл неожиданно вынырнувший из-под стола Чарли и, повинуясь одному ему понятному порыву, лизнул ей лицо. Андрей невольно усмехнулся, опустил руку.

Мило!

Что это он, в самом деле?!.. Чуть не потерял контроль над собой. Спасибо собаке.

– Молодец, Чарли! Хороший мальчик! – похвалил он пса.

Понятно, что нервы уже сильно расшатаны, но сейчас ни в коем случае нельзя распускаться. Нужно пройти эту последнюю дистанцию во всеоружии. Только так можно прорвать чёртову плотину, перегораживающую путь к успеху!

Андрей оглядел следы учинённого Мариной погрома. Покорёженная дверь, разбитое окно, разбросанные по полу фотографии… На самом деле ничего такого страшного. Всё поправимо.

Только надо держать себя в руках, вот и всё.

Он обошёл стол, опустился на колени, аккуратно собрал рассыпанные фотографии, положил их обратно в ящик, ящик вдвинул назад в стол.

Затем вернулся к Марине, легко поднял её с пола, подвёл к креслу, усадил. Достал платок, вытер ей слёзы. Она по-прежнему дрожала от страха, отворачивала голову. Он нагнулся прямо над ней, так что ей некуда было деваться.

– Не бойся! – сказал он ласково. – Мне очень жаль, что я тебя ударил! Я не хотел. Прости меня, пожалуйста.

Она часто моргала, ничем не показывая, что «слышит» его. Но Андрей знал, что слышит.

– Ты сама виновата! – упрекнул он её. – Я ведь тебя просил, чтобы ты так со мной не поступала. А ты что натворила?

Марина сидела неподвижно, слёзы снова нескончаемо струились по лицу.

– Пожалуйста, перестань плакать! – нежно попросил он. – Не надо!

Марина по-прежнему никак не реагировала на его слова, только горестно шмыгнула носом.

– Я больше никогда не ударю тебя, я обещаю! – помолчав, сказал Андрей. – Ты можешь мне верить.

30

Марина с трудом различала движения его губ сквозь застилавшие ей глаза слёзы. К тому же она и не особенно старалась вникать в то, что он говорил. Но последние слова она прочитала. Горько усмехнулась про себя. Верить ему? После всего, что он с ней сделал? Он, видимо, держит её за полную дуру.

И правильно!

Конечно, она и есть круглая дура. Иначе бы не сидела сейчас здесь прикованная.

Что же теперь делать?

Она вспомнила, что прочитала где-то, что гладить тигра по шерсти столь же опасно, как и против шерсти. Так уж лучше по шерсти.

Всё же чуть приятней.

Если в её ситуации вообще можно говорить о какой-то приятности.

– Ну вот и славно, – обрадовался он. – Значит, мир! А что у тебя с ногой? Ты почему хромала?

Она повела плечиком – не знаю.

– Ну-ка покажи мне!

Он вытянул обе её ноги, сбросил с них туфли, сравнил. Левая явно была толще, опухла в щиколотке. Андрей больше не медлил. Крепко взялся за стопу, другой рукой перехватил чуть выше опухоли и резко потянул ногу вниз. Марина дёрнулась от острой боли, широко открыла рот в немом крике.

– Всё, уже всё! – дуя ей на ногу, сказал Андрей. – Чуть-чуть ещё поболит и пройдёт. Главное, встала на место.

Он придирчиво оглядел Марину снизу доверху, брезгливо поморщился:

– Смотри, у тебя и рука в крови! Что ты с собой натворила? Зачем? Я ни в коем случае не хочу, чтобы ты себя портила! Ты должна быть безупречна, понимаешь? Сейчас я вернусь.

Он исчез.

Марина снова горько усмехнулась.

Какая забота!

Он не хочет, чтобы я себя портила. Я для него – предмет, игрушка, должна быть в идеальном состоянии. Он – перфекционист, все его вещи обязаны выглядеть идеально.

Андрей вернулся с мокрым полотенцем, явно нервничая, всё с той же брезгливой гримасой вытер её окровавленную руку.

– Потом смажем йодом, – сказал он.

Вынул из внутреннего кармана куртки бумажник, извлёк оттуда ключик и открыл замок наручника. Внимательно рассмотрел красный след, оставшийся на запястье, слегка стёртую кожу.

Интересно!

Конечно, плохо, что он это допустил, но с другой стороны, что-то в девушке появилось новое. Даже этот след на запястье придаёт какую-то особую изюминку её облику. Может быть, это именно то, что он ищет?

Посмотрим!

Пока что следует привести её в порядок. Она выглядит ужасно.

– Бедная девочка! – участливо сказал он вслух. – Первым делом тебе нужно помыться. Посмотри, какая ты грязная. Пойдём, я тебе помогу. Или хочешь, я тебя отнесу?

Она замотала головой – нет, не надо!

– Ну хорошо, тогда обопрись на меня.

Он подхватил её за талию, приподнял, и они пошли в ванную.

Чарли, в очередной раз потерявший интерес к происходящему, предпочёл остаться в кабинете. Он одним прыжком вскочил на кожаный диван, потянулся, широко зевнул, улёгся поудобнее и погрузился в сладкую дрёму.

31

Марина стояла там, где он её поставил, прислонившись к стенке. Безучастно смотрела, как Андрей наполняет пенящуюся ванну.

Он проверил температуру воды, не горячо ли, повернулся, галантным жестом пригласил её:

– Прошу, пани!

Она так же, без всякого выражения на лице, начала раздеваться.

А какой ещё выход?!.

Без малейшего стеснения. Так, будто его здесь и не было.

Андрей наблюдал за ней, с удовольствием отмечая в который раз, как изящно была сложена эта девушка. Мальчишески узкие бёдра, маленькая, но совершенной формы грудь, тонкая, хрупкая талия, высокая шея. Удивительное, редкостное сочетание невинности и в то же время какого-то неясного, скрытого порока.

– Я должен отдать тебе должное, – говорил он тем временем, – ты весьма умна. Гораздо умнее, чем я поначалу думал. Но всё же недостаточно, чтобы понять, что здесь происходит. Ты просто не знаешь, от чего пытаешься убежать. В твоём теле скрыт совсем другой смысл, чем тот, к которому ты привыкла. И нам с тобой предстоит открыть его, вытащить на поверхность всю твою спрятанную красоту. Ты сама поразишься, когда увидишь себя иной, когда поймёшь, насколько ты можешь быть прекрасна…

Он подал ей руку, и Марина, царственным движением опершись на неё, вступила в тёплую воду. Вода медленно и ласково обволакивала её тело по мере погружения. Сладкая истома охватила Марину. Ей было совершенно всё равно, что он говорил, что собирался с ней сделать. Она только чувствовала, что её безумная усталость, ноющая боль во всём теле тихо исчезает, растворяется в этом пенном блаженстве.

Внезапно она ощутила, как что-то мягкое дотрагивается до неё. Марина открыла глаза. Андрей держал в руке намыленную губку, нежно тёр её плечи.

– Хорошо? – улыбнулся он. – Ну, теперь ты сама. А я пока пойду, затоплю камин. Кое-что приготовлю. Держи. Мойся как следует.

Он отдал ей губку и ушёл. Марина послушно продолжала мыться. Никаких мыслей у неё в голове сейчас не было.

32

Снова гулко потрескивали в камине сырые берёзовые дрова. Андрей невольно улыбнулся, он любил этот смачный, создававший особую атмосферу звук. Поглядел на сидевшую рядом Марину, тут же спохватился, что опять забыл, никакого треска она слышать не может.

Но запах-то чувствует!

Он долил в её опустевший бокал красного вина, подал ей, снова с нескрываемым удовольствием уставился на экран. Там шёл один из его любимых фильмов – «Брак по-итальянски» Витторио де Сика, с Марчелло Мастроянни и Софией Лорен в главных ролях.

Марина с благодарной улыбкой приняла бокал, пригубила. Запах она безусловно чувствовала. Только он и мирил её сейчас с происходящим, помогал делать вид, что всё нормально. Запах этот невольно опять переносил её в далёкие Гольцы. Она сидела на скамеечке рядом с дедом, напротив печки, они поочерёдно подбрасывали туда дрова. Сзади хлопотала бабушка, готовила на ужин блины, и этот блинный запах она тоже помнила.

Говорят, что детство – самая мучительная пора в жизни. Ведь маленький человек в это время очень зависим, беспомощен, несчастлив. А у неё всё наоборот. Никогда больше с тех пор Марина не чувствовала себя так защищённо, как в те детские деревенские годы. Но ничего, она многому научилась, пока взрослела. Её внешность юной наивной девочки, лишенной слуха и речи, весьма обманчива. Да, кое в чём она может быть и наивна, но она уже вполне взрослая, многого смогла добиться в жизни самостоятельно и теперь тоже сумеет постоять за себя.

Главное, не расслабляться!

А она вовсе и не собирается этого делать. Ванна придала ей сил, освежила, теперь она готова выдержать многое. Она не даст себя уничтожить, дождётся своего шанса.

Обязательно!

Как это произойдёт, пока неясно. Но произойдёт непременно. Просто надо всё время быть настороже. Марина незаметно для Андрея покосилась на свою правую ногу, к щиколотке которой была теперь прикована цепь. Ясно, что с цепью на ноге далеко не убежишь, но она видела, куда он прячет ключик от наручников. И она до него доберётся! Этот уверенный в себе фотограф ещё горько пожалеет, что связался с ней! Что так ужасно и подло с ней обошёлся!

Андрей словно почувствовал её мысли, опять повернулся, подал тарелочку с нарезанными кусочками сыра.

Она снова улыбнулась в ответ – всё в порядке, всё хорошо.

– София Лорен просто идеальна для этой роли! – сказал он. – Как тебе кажется?

Марина в который раз поразилась его способности вести себя как ни в чём не бывало. Будто нет ничего необычного в том, что она сидит с цепью на ноге и смотрит с ним кино. Всё отлично, симпатичные друг другу мужчина и женщина проводят обычный вечер в уютной гостиной. Вкусное вино, изысканная закуска, хороший фильм. Что ж, она поддержит эту игру, раз ему так хочется. Ей нетрудно.

Она согласно кивнула несколько раз – да, София Лорен безусловно очень хороша в этом фильме!

Перевела взгляд на экран. Мастроянни ссорился с Лорен, бежал за ней по пригорку, пытался остановить, хватал за руки. Она вырывалась, они стали яростно драться, оба упали, катались по земле, пока он не одолел её, не оказался сверху.

Ну, конечно, мужчины думают, что раз они сильнее физически, то это всё решает. Они ошибаются!

Марчелло Мастроянни тяжело дышал – всё-таки уже не молод. Он с ненавистью смотрел на прекрасное лицо раскрасневшейся от драки Софии Лорен. И вдруг поцеловал её, и они начали целоваться с такой же бешеной страстью, с какой только что дрались, ненавидя друг друга.

– Ты видишь, Марина? – с горящими глазами повернулся к ней Андрей. – Эта сцена идеально передаёт суть того, что по большому счёту происходит между мужчиной и женщиной. Понимаешь? Ты чувствуешь, какая гармония царит сейчас в комнате? Постарайся ощутить этот момент. Подумай сама, на улице темно и холодно. А здесь, внутри, тепло и уютно. И только двое могут почувствовать и разделить это тепло – ты и я. За нас с тобой!

Он потянулся к ней с бокалом в руке. Они чокнулись. Андрей допил бокал до конца, поставил его обратно на столик. Марина сделала то же самое. Он с нескрываемым восхищением посмотрел на её руки, даже сделал невольное движение в её сторону, словно хотел дотронуться до них, но отчего-то не довёл это движение до конца.

Вместо этого спросил:

– Я тебе говорил, что у тебя руки идеальной формы?

Она опять кивнула – да, он уже восхищался её руками.

– Они совершенны! – продолжал Андрей. – Это настоящее сокровище, твои руки. Кроме ногтей. – Он слегка поморщился.

Марина невольно посмотрела на свои ногти. Он прав, руки пора бы уже привести в порядок. Не помешал бы пилинг и массаж, да и кутикулы можно было бы подрезать.

– Ничего, не беспокойся, – улыбнулся Андрей, поймав её взгляд. – Я сам завтра сделаю тебе маникюр.

Она удивлённо посмотрела не него – сам?

– Ну да, сам, – подтвердил он. – Причём с большим удовольствием! Не волнуйся, я – лучший маникюрщик среди фотографов!

Он снова внимательно взглянул на её руки, словно прикидывал, что именно предстоит сделать.

– Я тебе сделаю французский маникюр! – объявил он. – Твои чудные руки будут выглядеть так, как они того заслуживают! Вот увидишь!

Андрей соединил кончики указательного и большого пальцев, получилась прямоугольная рамка. Он посмотрел на её руки сквозь эту рамку.

Мысленно щёлкнул несколько раз:

КЛИК! КЛИК! КЛИК!

Да, после того как он сделает ей маникюр, надо будет делать новые фото рук. Это будет лучше, чем то, что он делал с Жанной, с прошлой натурщицей. Такой выразительности у неё не было, хотя руки были хороши. Нет, ему определённо повезло, что он встретил Марину. Именно тогда, когда уже почти отчаялся найти нечто новое. Недаром что-то внутри заставляло его тянуть, не отправлять работы. Он знал! Чувствовал!

Интуиция – великая вещь!

– Ты очень красива, Марина! – произнёс он, серьёзно глядя на неё. – Ты знаешь, что такое красота? Это вопрос жизненной необходимости. Красота должна быть всё время рядом с нами, она должно постоянно и повсеместно окружать нас. Тогда жизнь приобретает совершенно другой смысл и качество. Ты понимаешь, о чём я?

Она неуверенно склонила голову – да, наверное, понимаю.

– Вот и хорошо. – Андрей снова наполнил бокалы. – Ты должна быть безупречна. Это твоё предназначение. И я помогу тебе в этом. Я пью за тебя!

Они снова чокнулись и выпили. В комнату вошёл Чарли. По каким-то своим соображением решил на этот раз выразить симпатию гостье. Минуя хозяина, подошёл к ней и встал совсем рядом, глядя прямо в глаза и энергично виляя хвостом.

Марина невольно улыбнулась, погладила собаку.

Андрей радостно усмехнулся:

– Я смотрю, вы подружились! Вот и хорошо. Ты знаешь, я решил, что мы не будем никуда торопиться! – сказал он. – Мне плевать, потратим столько времени, сколько надо! Главное – результат! Правда?

Марина согласно кивнула. Результат важен, спору нет. Только они по-разному понимают это слово. И если Андрей никуда не торопится, то она-то спешит добиться своего результата – вырваться отсюда навсегда. Ещё как спешит!

33

Ночь пришла к больному, горящему в лихорадке городу, как лечащий врач. Поставила диагноз – переутомление. И тут же определила единственное правильное лечение больного – глубокий оздоровительный сон. И Москва послушно заснула. Город притих.

Впрочем, для Марины, постоянно живущей в вакуумной тишине, мало что изменилось. С широко открытыми глазами лежала она в темноте на перекатывающейся при каждом её движении водяной кровати. Смотрела прямо перед собой и спокойно ждала.

Пора!

Она выскользнула из постели и, как была, в трусиках и в майке, на цыпочках подошла к двери. Распахнула её и осторожно выдвинулась в коридор. Старалась придерживать цепь, помнила, что та может греметь. Периодически оборачивалась, следила, чтобы звенья цепи тянулись по коврам, знала, что на мягком звука не должно быть.

В коридоре было темно, она еле различала двери с обеих сторон. До спальни Андрея было недалеко – четыре-пять метров, не более, – но Марине показалось, что прошла целая вечность, пока она добралась до неё. Перевела дыхание и, медленно нажав на ручку, открыла дверь и вошла внутрь. Дверь, к счастью, не скрипнула, впрочем, Марине такое и в голову не могло прийти.

При лунном свете она хорошо видела силуэт спящего на большой кровати Андрея. Она сделала пару шагов по направлению к нему и внезапно почувствовала, как её сковывает леденящий страх. Из-за кровати неожиданно выросла большая тёмная голова, уставилась на неё.

Чарли!

Конечно, это был Чарли, спавший на полу, рядом с хозяином. Но прошло ещё несколько секунд, пока её отпустило, и она смогла осторожно двинуться дальше. Босыми пятками чувствовала мягкий ворс ковра.

Чарли, видимо, успокоился, опять исчез за кроватью. Марина подошла уже довольно близко к спящему и вдруг опять замерла. Тень мелькнула по стене. Марина не сразу сообразила, что пересекла падавший в окно лунный свет. Это её собственная тень двигалась рядом, скользила по её же фотографиям, развешенным на верёвке, протянутой вдоль стены.

Глаза Марины перебегали с одной фотографии на другую, везде она не столько видела, сколько угадывала себя, её лицо белело в обрамлении тёмных волос.

Она сделала ещё один шаг – последний – и снова застыла.

А если он притворяется?

Затаив дыхание, вглядывалась она в лицо Андрея, хотела быть уверенной, что он действительно спит. Андрей лежал неподвижно, грудь, полуприкрытая одеялом, мерно вздымалась и опускалась.

Марина успокоилась, протянула руку к кожаной куртке Андрея, висевшей на стуле. Дрожащей рукой нащупала там бумажник и ловко вытащила его. Ключик к её свободе должен был быть где-то здесь.

Но её ждало горькое разочарование. Сколько она ни рылась в чёртовом бумажнике, ключика там не оказалось.

Еле сдерживая отчаянное желание зашвырнуть проклятый бумажник куда подальше, она заставила себя так же аккуратно положить его на место. В другом внутреннем кармане куртки обнаружился сделанный из чёрной красивой замши со стразами, весьма дорогой (судя по изысканному дизайну) чехол с роскошным маникюрным набором. Она разглядела ножницы для подрезания ногтей, щипчики, пилка, пинцет и всё прочее…

Больше в куртке ничего не оказалось. На всякий случай Марина проверила все карманы в джинсах, даже в рубашке.

Всё бесполезно – результат её усилий был нулевым.

Что же делать?

Она опять вытащила маникюрный набор, достала оттуда алмазную пилку для ногтей. Понимала, что затея совершенно безнадёжная, что пилкой она замок никогда не откроет.

А вдруг?

По крайней мере, хоть что-то попытается сделать. Марина уже повернулась, чтобы уйти, и остановилась. Что-то важное мелькнуло при повороте. Она внимательно оглядела комнату. Внезапно ощутила, как снова сильно забилось сердце. На столике у стены лежал мобильный телефон Андрея. Он был на подзарядке, из розетки торчал ведущий к нему провод.

Марина быстро шагнула к столику, в спешке забыла подтянуть цепь. Цепь звякнула, Андрей зашевелился, повернулся на бок. Но она этого не видела, уже держала в руках телефон. Отсоединила провод и, больше уже не в силах сдерживаться, стремительно вышла из комнаты.

В коридоре она нетерпеливо прислонилась к стене и попыталась разблокировать телефон. Он тут же загорелся, на ярком цветном дисплее с изображением городского пейзажа возникло два слова:

«ВВЕДИТЕ ПАРОЛЬ».

Чуть ниже появились четыре клеточки для пароля.

Марина до боли закусила губу, сжала кулаки, впиваясь ногтями в ладони. В немом отчаянии открыла рот.

Гадство!!!

Но ужасный момент прошёл, она сдержала слёзы, взяла себя в руки. Снова вернулась в спальню Андрея, присоединила бесполезный телефон обратно к проводу зарядки.

Больше ей здесь делать нечего. Марина повернулась и проворно вышла из спальни. Не знала, что цепь при этом громко звякнула о металлическую ножку торшера, стоящего на её пути.

34

Чарли и Андрей открыли глаза одновременно. Андрей успел увидеть, как закрылась дверь.

Или это приснилось?

Он мгновенно вскочил, выбежал в коридор. Там было пусто.

Он подошёл к гостевой спальне, прислушался. Всё было тихо внутри. Дверь закрыта неплотно, тянущаяся внутрь комнаты цепь не даёт ей захлопнуться до конца.

Неужели приснилось?

Он подождал ещё несколько секунд, но так ничего и не услышал. Тогда он решил войти.

35

Марина увидела, как открывается дверь, и тут же закрыла глаза. Чуть повернулась на левый бок, вполне естественное движение глубоко спящего человека.

Андрей подошёл поближе, оглядел всё вокруг, не увидел ничего подозрительного. Осторожно приподнял одеяло, убедился, что наручник закрыт, цепь надёжно прикована к ноге.

Значит, всё же приснилось…

Тем не менее он всё ещё медлил, стоял рядом с её кроватью, не уходил.

Марина сквозь прикрытые веки пыталась рассмотреть, что он делает. Все её мышцы напряглись, готовые к мгновенной реакции.

Андрей окончательно успокоился и уже повернулся было к выходу, как вдруг что-то привлекло его внимание.

Рука!

Марина во сне медленно выпростала руку из-под одеяла, и теперь она нежно и выразительно белела на чёрном постельном белье. Андрей затаил дыхание. Жадным взглядом всматривался в её спящее лицо, шею, плечи. Задержался там, где одеяло скрывало грудь.

Марина видела, что он смотрит на неё. Почти физически чувствовала, как обжигает его взгляд. Аккуратно подтянула левую ногу на случай, если придётся ею ударить.

Она разглядела, что Андрей подошёл ближе, нагнулся, взялся за край одеяла.

Сейчас он его с неё сдёрнет! Больше она решила не ждать.

Будь что будет!

Марина открыла глаза.

Но именно в эту долю секунду Андрей по чему-то отпустил одеяло и отвернулся. Быстрой походкой, нагнув голову, словно стыдясь чего-то, он вышел из спальни и прикрыл за собой дверь.

Марина облегчённо выдохнула.

Что это было?

Она не могла найти ответа на этот вопрос. Она только чувствовала, что силы её опять на исходе.

36

Андрей спустился на кухню, налил в маленькую пиалку саке. Выпил залпом, с удовольствием ощущая, как внутри разливается тепло. Что это ему вздумалось бродить по ночам, как лунатику?!. Чуть всё не испортил! Девочка должна быть в полной форме к завтрашней сессии!

Он налил ещё одну пиалку и опять выпил до дна. Теперь он окончательно успокоился. Всё дело, видимо, в том, что у него давно не было бабы. Последние пару недель ему совсем не до секса.

И правильно, между прочим!

Да и потребности такой не возникало, он слишком занят. Может, позвонить Вере? Съездить к ней прямо сейчас. Она счастлива будет, что он её разбудил посреди ночи.

Бред!

Чушь, конечно. Она Бог знает что себе вообразит. Это всё равно как пообещать жениться. А может, Ксанку разбудить? Да нет, это тоже чревато. Проще к проститутке съездить. Выбор теперь в Москве гигантский. Апартаменты, читай бордели, в каждом районе. Только всё это ему не нужно. Тем более сейчас, когда, по сути, решается его судьба. К тому же известно, что сублимация крайне благотворно влияет на творчество. Надо выбросить всю эту хренотень из головы и думать про завтра. Завтрашний день должен принести много хорошего! Осталось ждать всего несколько часов.

Вот именно. Надо поспать!

Он зевнул, выключил свет и поднялся к себе в спальню.

Чарли не только не поднял головы, но даже не открыл глаза, когда Андрей укладывался рядом. Он постанывал во сне, подвывал, лапы время от времени дёргались. То ли гнался за кем-то, то ли убегал от кого-то.

Андрей улыбнулся, погладил спящего пса и вскоре сам погрузился в сладкий, полный радужных надежд сон.

1

Марина заснула внезапно, словно вдруг куда-то провалилась. Теперь она шла вдоль какой-то высокой стены, конца и края которой не было. Что-то появилось вдалеке, в туманном мареве, и стремительно приближалось к ней. Вскоре она уже могла рассмотреть, что это человек, который идёт задом наперёд, то есть двигается к ней спиной. Марина удивлённо замедлила шаг. И тогда человек этот, который находился уже довольно близко, тоже приостановился и обернулся.

Марина ахнула. Это был не кто иной, как Леон Луно, великий мим. Изящный, грустный человек с тёмными курчавыми волосами, обрамлявшими его покрытое толстым белым кремом лицо. Луно улыбнулся ей, потом аккуратно сложил пальцы в рамку и поднёс эту рамку к правому глазу, как видоискатель. Левый, под которым была нарисована чёрная слеза, он при этом прищурил. Луно кивнул головой, видимо удо влетворившись найденным кадром, и длинным указательным пальцем нажал на кнопку воображаемой видеокамеры. Тут же ослепительно блеснула вспышка и раздалось громкое КЛИК!

Марина невольно зажмурилась. Чувствовала, как снова и снова ярко вспыхивает свет. Но, самое главное, она слышала.

КЛИК! КЛИК! КЛИК! – раздавалось вокруг неё.

Марина осторожно открыла глаза.

Теперь она стояла на огромной, одним краем приподнятой вверх сцене, а в зале перед нею вскакивали со своих мест аплодировавшие ей соученики по классу пантомимы. В восторге бросали они в её сторону бесчисленные бумажные самолётики. Те плавно летели на сцену, опускались ей на плечи, на голову, на грудь, планировали прямо ей в руки, превращаясь в дивной красоты бумажные цветы.

Марина увидела в зале Таню Строганову, та счастливо улыбалась, радуясь за подругу, подняла два больших пальца вверх. Потом опустила руку и погладила Чарли, который лежал рядом с ней, высунув длинный язык и весело помахивая хвостом.

Неожиданно все разом сели, причём многие плюхнулись прямо на пол, уселись в проходах. При этом смотрели куда-то вдаль, мимо неё.

Марина обернулась. Из глубины сцены к ней шёл Андрей, тоже с белым лицом и с воображаемой камерой, сложенной из пальцев. Марина хотела убежать. Но, прежде чем она успела шевельнуться, Андрей нажал на незримую кнопку камеры.

Невероятной силы вспышка почти ослепила её. От этой вспышки загорелись кулисы, занялся огнём занавес над порталом сцены. Марина стояла, с трудом различая, что творится вокруг.

В дымном зале ей удалось опять разглядеть Таню. Та встревоженно махала ей рукой, показы вая, что надо срочно бежать, спасаться. Марина опомнилась, рванулась в сторону. И очень вовремя – на место, где она только что стояла, рухнула часть тяжёлого горящего занавеса.

Марина бежала прочь, но сцена всё круче поднималась ей навстречу, мешая её бегу. Вдруг она остановилась, больно ударившись обо что-то. Протянула руки и поняла. Незримая воображаемая стена преграждала ей путь.

Что-то промелькнуло, пролетело рядом. Она резко обернулась. Это Леон Луно кидал воображаемое лассо, пытаясь её поймать. Марина рванулась и, снова уткнувшись в стену, полезла по ней вверх, в кровь обдирая руки.

Луно кидал лассо снова и снова. Оно падало всё ближе. Марина лезла вверх всё быстрее. Она уже чувствовала верхний край стены, ещё немного – и она будет спасена. Но в это время Луно сделал свой самый точный бросок, и лассо опутало её, как пойманное животное, крепко затянулось на ней, сдавливая дыхание.

Марина всё ещё отчаянно сопротивлялась, пытаясь удержаться на стене, но Луно со скорбным выражением на белом лице тянул её снизу к себе всё с большей силой.

И вот она уже летит вниз, медленно падает, чёрные, по-прежнему длинные волосы её развеваются в полёте. Андрей, стоящий внизу, радостно улыбается, поднимает воображаемую камеру, и тут же снова следуют мгновенные вспышки, одна за другой…

2

Марина рывком села на постели. Задыхаясь от только что пережитого ужаса, смотрела прямо перед собой, с трудом приходя в себя.

Сон!

Да, это был сон. Сколько же она спала? Похоже, что уже светает. Значит, сейчас раннее утро. Может, стоит ещё поспать?

Дурацкий сон!

Но что-то в этом сне не давало ей покоя и сейчас, когда она уже проснулась. Что-то мучительно, как заноза, сидело в подсознании, мешало нормально воспринимать действительность. Марина попыталась сосредоточиться, вспомнить, что же там такое происходило во сне, что до сих пор держит её в напряжении. И вдруг она поняла.

Волосы!

Да, вот она, подсказка. Вот то, что поможет ей с ним справиться. Он сказал, что она должна быть безупречна, кажется, так? Она ему покажет безупречность! Он поймёт, как сильно ошибся, и сам выставит её на улицу! Когда-то она читала книгу о Робеспьере. Знаменитый революционер считал, что путь к воле невозможен без жертв. Только готовность к жертвенности может помочь человеку обрести подлинную свободу.

Марина вскочила с постели и стремительно отправилась в ванную. Теперь она знала, что ей делать.

3

Из большого зеркала в ванной на Марину смотрела какая-то чужая, малознакомая девушка с короткими, едва достигавшими плеч волосами. У девушки был затравленный взгляд, измученное, бледное лицо.

Марина в ужасе всматривалась в это лицо, пыталась найти в нём знакомые черты. Но они не находились.

И чем дольше она всматривалась, тем больше эта странная, почти посторонняя ей девушка пугала её.

4

Андрей с Чарли возвращались домой после утренней прогулки. Чарли радостно бежал впереди, периодически останавливался и оглядывался на Хозяина.

Андрей, раскрасневшись, с трудом поспевал за ним. Нёс в руках здоровенный, размером с футбольный мяч, булыжник, который нашёл около стройки, в нескольких кварталах от дома. Булыжник ему сразу понравился, он был необычной формы, похожий на какой-то странный каменный гриб. Зачем ему понадобился этот тяжеленный камень, Андрей вряд ли бы смог объяснить. Но отчего-то понимал, что находка нужная и вполне стоит затраченных усилий.

Они подошли к дому, и Андрей вынужден был положить булыжник на землю, чтобы достать ключи и открыть калитку. Невольно посмотрел на разбитое окно на втором этаже. Сегодня же надо вызвать стекольщика. Наверняка кто-то из соседей уже заметил, пойдут разговоры. Наплевать, конечно, но всё равно неприятно. Он сам виноват, не следовало оставлять Марину одну так надолго. Но кто мог знать, что у девочки такой упорный характер?!.

С другой стороны это даже хорошо. Интересно, встала ли она уже. Когда он уходил, в её спальне была полная тишина, цепь не двигалась, так что она явно спала. Ну и хорошо, решил он, пусть выспится как следует, ей немало предстоит сегодня.

5

Андрей вошёл в дом, положил камень в прихожей. Потом он его вымоет и найдёт ему подходящее место. А пока что надо приготовить завтрак. И всё же взглянуть на Марину. В любом случае ей уже пора просыпаться.

Он взбежал вверх по лестнице, перед дверью в гостевую спальню остановился в нерешительности, покачал головой.

И не постучаться даже!

Действительно, дурацкая ситуация. Хочешь быть галантным, проявить любезность – и не можешь. Сколько бы он ни стучал, она всё равно не услышит. Ладно, ничего не поделаешь! Андрей начал осторожно открывать дверь. И в ужасе застыл на месте.

– О-о-о!!! Не-е-ет!!! – вырвалось у него.

Марина сидела на пуфике, напротив трюмо, занималась макияжем. Стильная причёска, которой он добился, до плеч обрезав её длинные волосы, исчезла напрочь. Теперь она была пострижена (если вообще это уродство можно было назвать стрижкой) совсем коротко, «под мальчика». Неровно отрезанные то тут, то там волоски покрывали её белую майку. Они виднелись везде, цеплялись за шею, руки, лицо. Бросалось в глаза, что макияж очень грубый, даже нарочитый – ярко-красные губы, специально подчёркнутые скулы, огромные чёрные тени вокруг глаз.

Шлюха!

По крайней мере, она так выглядела. Андрей шагнул вперёд, всё ещё не оправившись от полученного шока. Весь его мир вдруг в одночасье рухнул, и он судорожно пытался понять, как ему теперь жить дальше.

6

Марина в зеркало увидела внезапно возникшего позади Андрея. Раздвинула в улыбке кроваво-красные губы.

Она наслаждалась произведённым эффектом. Её жертвоприношение уже оправдало себя. Вот он стоит с бледным, неподвижным лицом, с горящими глазами.

Что, больно?

Теперь он, может, хоть чуть-чуть поймёт, какого это – унижать другого человека, издеваться над ним. Это ещё только начало. Рано или поздно она расплатится с ним в полной мере.

7

Андрей в бешенстве мотнул головой. Он прекрасно понял её безмолвное послание.

Шлюха! Стриженая сука! Сволочь!

Она решила испортить ему все его планы?! Что ж, ей мало не покажется!

Он сделал шаг вперёд, что-то попалось ему под ноги.

Цепь!

На пушистом ковре лежала цепь. Он быстро нагнулся, схватил её и резко потянул к себе. Марину развернуло, она слетела с пуфика, упала на пол. Андрей перехватил цепь поудобнее и таким образом поволок Марину в ванную.

Она попыталась зацепиться за что-то, схватиться за ножку трюмо, за пуфик, за кровать, но он тащил её с такой силой и так стремительно, что из её попыток ничего не вышло.

8

Пол в ванной комнате был весь усыпан её волосами. Около раковины лежали ножницы. Их вид привёл Андрея в ещё большую ярость. Это были ножницы из тёмной комнаты, те, которыми он обрезал края фотографий.

Дрянь!

Он схватил отбивавшуюся Марину и, несмотря на её сопротивление, запихал её в ванную. Она попыталась выбраться, но он толкнул её, она поскользнулась, упала. Пока барахталась, пытаясь найти точку поры, Андрей открыл душ.

– Решила со мной поиграть? – приговаривал он. – Что ж, хорошо, я с тобой поиграю!

Поток холодной воды обрушился на Марину, заставил съёжиться в беспомощный дрожащий комок. К тому же она сильно ударилась, когда упала в ванную, расшибла локоть.

Но Андрей словно ничего не замечал. Идея отмыть её завладела им полностью. Пусть хоть вся разобьется, насрать! Он надел резиновые перчатки, взял в руки пластмассовую бутыль с шампунем, стал лить ей на голову.

В это время со двора донёсся лай Чарли. Андрей остановился, прислушиваясь. Потом выключил воду, пытался по лаю определить, что там случилось. Но лай не прекращался. Теперь к нему примешался ещё один звук – звонок. Кто-то настойчиво нажимал кнопку звонка у калитки.

Придётся пойти!

А что же делать с этой мокрой размалёванной девкой? Андрей швырнул Марине полотенце, заставил её выйти из ванной, потащил обратно в спальню.

9

Марина, мокрая, злая, дрожащая от холода и от боли, увидела, что на связке ключей, которую Андрей достал из кармана, оказался ключик от наручников, тот самый, который она так упорно искала ночью.

Андрей отсоединил наручник от цепи и напрямую прикрепил его к железной основе кровати. После чего убежал, оставив Марину в неудобной позе, с нелепо задранной кверху ногой.

Марина села, попыталась осмыслить ситуацию. Она поняла, что внизу внезапно что-то произошло.

Но что?

И может ли то, что там произошло, ей помочь?

10

Андрей успокоил Чарли и поглядел в глазок калитки. Там стоял белобрысый человек неопределённого возраста с лицом пьяницы. Выражение у этого лица было довольно унылое, уголки рта опущены книзу, маленькие серые глазки часто моргали.

– Кто там? – крикнул Андрей.

– Мосэнерго! – прокричал в ответ незнакомец.

– Зачем это? – нахмурился Андрей. – Вы кто?

– Контролёр энергосбыта, – последовал ответ. – Мне надо проверить показания счётчика.

– Я же пересылаю по электронке каждый месяц! – упорствовал Андрей.

Он всё ещё надеялся, что ему удастся спровадить посетителя.

– Я знаю! – выкрикнул контролёр. – Но раз в году мы обязаны лично проверять.

Разговор зашёл в тупик. Андрей раздражённо озирался вокруг, не мог решить, как ему лучше поступить. Пауза затягивалась.

– Так вы откроете? – не выдержав, крикнул из-за забора проверяющий. И, подождав ответа, добавил: – У нас всё по графику!

Именно эта нелепая фраза почему-то убедила Андрея, что лучше впустить назойливого контролёра.

– Ладно! – прокричал он. – Сейчас открою.

– Вы только собаку там придержите! – неожиданно тонким голосом проорал представитель Мосэнерго. – Хорошо?

– Хорошо, не волнуйтесь!

Андрей крепко взял Чарли за ошейник и открыл калитку.

– Проходите, я его держу.

Контролёр опасливо вошёл во двор. Чарли, которому пришедший активно не понравился, тут же залаял.

– Чарли, заткнись! – прикрикнул Андрей и скомандовал вошедшему: – Идите за мной, я покажу! Не бойтесь!

– Я и не боюсь, – нервно пробормотал тот, стараясь держаться на расстоянии. – Чего бояться, если вы держите. Главное, держите покрепче.

Андрей не выдержал, усмехнулся.

– Ничего смешного, – обиделся контролёр. – Всякое бывает. Сейчас каких только собак не держат. У нас недавно Серёгина ротвейлер чуть не разорвал, представляете? Серёгин тоже вот так пришёл, а ротвейлер был не привязан…

Но Андрею совершенно не хотелось вдаваться в подробности нападения ротвейлера на неизвестного ему Серёгина.

– Вон счётчик! – строго прервал он словоохотливого контролёра и показал на стену дома.

11

Марине удалось развернуть тяжёлую кровать, подтащить её к окну. Тяжело дыша от проделанных усилий, она увидела, как в калитку вошёл человек, как стал пересекать двор вслед за Андреем. Она быстро открыла окно, попыталась крикнуть. Но из её горла вырвался только странный сиплый звук, похожий на стон, слишком слабый, чтобы его можно было услышать внизу.

Андрей с Чарли, а за ними и вновь прибывший скрылись из поля зрения. То ли вошли в дом, то ли завернули за угол.

Марина судорожно огляделась вокруг. Что-то нужно было срочно придумать, чтобы заставить этого незнакомца внизу обратить на неё внимание.

Что?

Что-нибудь бросить вниз, например. Что-нибудь такое, что разобьётся с грохотом! Или хотя бы просто швырнуть что-то об пол, чтобы возник такой громкий шум, на который пришелец обязательно отреагирует. И поднимется наверх. И увидит её. И спасёт.

Скорее!

Ничего подходящего рядом не было. У противоположной стенки пуфик… Туалетный столик с трюмо…

Трюмо!

Старинное трюмо просто стояло на столике, ничем не закрепленное. Если этот столик как следует раскачать, то трюмо может упасть и разбиться. Даже несмотря на ковёр. Должен быть сильный грохот!

Марина вдохнула воздуха, одну ногу вытянула вперёд, оперлась на неё, а другой стала подтягивать тяжеленную кровать, тащить её в сторону столика с трюмо. В конце концов, до него всего-то несколько шагов, неужели она не преодолеет это маленькое расстояние?!.

Однако, сделав всего три шага, Марина полностью выдохлась. Кровать оказалась слишком тяжела, к тому же на ноге уже образовалась рана: с такой силой наручник вдавливался в лодыжку. Тащить кровать дальше у неё уже не было сил.

Марина ещё раз прикинула расстояние до трюмо.

А почему бы и нет?

Она легла на пол и вытянула руки. Дотянулась до ножки столика. Уцепилась за него, попыталась подтянуть трюмо к себе. Опять ничего не вышло, столик был сделан из массивного красного дерева, он даже не сдвинулся с места. Тогда она попробовала потрясти его. На этот раз что-то получилось, она почувствовала, что столик слегка шелохнулся. Это была маленькая, но победа. Она своего добьётся!

Марина закусила губу, взялась покрепче за ножку и начала мерно раскачивать столик.

12

Андрей нетерпеливо поглядывал на унылого посетителя. Тот достал планшет с каким-то бланком и, часто моргая, вносил туда нужные цифры.

– Ну вот, всё, – со вздохом произнёс он. – Теперь уже до следующего года можете жить спокойно.

– Спасибо, постараюсь, – усмехнулся Андрей.

Контролёр аккуратно сложил планшет обратно в дипломат, защёлкнул замочки, выпрямился и открыл рот, намереваясь, видимо, произнести какую-то прощальную фразу. Но в это время сверху раздался сильный грохот, что-то большое упало и разбилось. Контролёр так и застыл с открытым ртом.

– Что это? – испуганно произнёс он.

– Собака, – спокойно ответил Андрей. – Не волнуйтесь.

– Ещё одна собака? – удивился контролёр и заморгал гораздо чаще, чем раньше.

– Ну да, – кивнул Андрей. – Ирландский волкодав. Щенок ещё, любит поиграться.

– Волкодав… – с уважением протянул проверяющий и опять моргнул несколько раз. – Вот оно что. Понятно. А вы не хотите посмотреть, что там случилось?

– А что там может случиться, – беспечно пожал плечами Андрей. – Ничего особенного. Что-то уронил. И сам небось испугался, под кровать залез. Сейчас вот вас провожу и посмотрю. А то двух собак мне не удержать!

– Ну да, – ещё раз повторил контролёр. – Понятно. Ну хорошо тогда.

Но он, однако же, всё мялся, никак не шёл к выходу.

Андрей спохватился, свободной рукой вынул из кармана сторублёвку:

– Вот, держите, спасибо.

– Да ну что вы, – заморгал контролёр, – это же наша работа. Спасибо, конечно.

Купюру при этом тут же забрал, тщательно сложил, спрятал.

– Ну, я пойду?

И обрадованно затрусил к воротам.

13

Марина, стоя на кровати, в отчаянии следила, как тает её надежда на спасение. Она увидела, как Андрей оглянулся, бросил беглый взгляд на её окно. А посетитель, ради которого было предпринято столько усилий, вдребезги разбито трюмо, даже головы не повернул в её сторону. Надо чем-то кинуть в него, может, тогда он среагирует.

Чем?

На прикроватном столике лежал футляр от её солнечных очков. Не бог весть что, но лучше чем ничего. Марина с усилием, опять потащив за собой кровать, морщась от боли в ноге, дотянулась до футляра, снова выпрямилась и, размахнувшись, швырнула его в окно.

Поздно!

Как раз в этот момент Андрей закрывал калитку за посетителем. Сначала к упавшему на землю футляру подбежал Чарли, схватил, намереваясь уволочь куда-то, но тут же подошёл Андрей, отобрал его у пса, взглянул наверх.

Их взгляды встретились. Выражение лица Андрея не сулило ничего хорошего. Марина отшатнулась, рванулась назад, к разбитому зеркалу, схватила острый, формой напоминающий кинжал осколок.

Поморщившись от острой боли, спрятала его за спину. Теперь она была готова.

Ко всему.

14

Андрей в бешенстве взлетел по лестнице, ворвался в спальню:

– Ты что здесь творишь? Ты…

Он осекся. В ужасе посмотрел на учинённый разгром. Трюмо было восемнадцатого века, с венецианским стеклом, обошлось ему в заоблачную сумму. Он не мог поверить, что она его разбила.

Марина увидела, что Андрей повернулся к ней спиной, выхватила из-за спины осколок, занесла руку для удара. Он стоял достаточно близко, буквально в полуметре, но она медлила.

Андрей заметил отражение мелькнувшей у него за спиной руки в одном из зеркальных осколков, валявшихся на полу. Он застыл на секунду, потом повернулся лицом к Марине, спокойно посмотрел на неё.

Марина до боли сжала осколок в руке, никак не могла решиться ударить. Смертоносное зеркальное острие было направлено прямо ему в грудь. Если бы он хоть что-то сказал или сделал! Но Андрей стоял совершенно неподвижно, ни один мускул на лице не шевельнулся.

Нечего ждать! Бей!

Она ударила. Но в самый последний момент, в какую-то долю секунды что-то дрогнуло, траектория удара изменилась, острый осколок пронёсся мимо Андрея. Вонзился в водяной матрас, сильно распорол его. В образовавшуюся прорезь тут же хлынула вода, литры холодной воды.

В это же мгновение Андрей прыгнул на неё, схватил за руку, пытаясь отобрать осколок. Марина оттолкнула его, оба поскользнулись, упали. Захлёбываясь от хлещущей сверху воды, продолжали яростно бороться на мокром ковре.

Марина уже не чувствовала боли в прикованной лодыжке, она вообще ничего не чувствовала, кроме безумного желания уничтожить этого ненавистного человека. Зрачки её расширились до предела, глаза на бледном лице казались огромными. Она не выпускала из руки своё оружие, царапалась, выворачивалась с удивительной силой, исхитрилась до крови укусить Андрея. Он вскрикнул, отдёрнул руку, и она, воспользовавшись этим, опять занесла над ним острие, на этот раз уже твёрдо намереваясь убить его.

Но Андрей успел раньше. Он рванулся, схватил её за горло и сдавил изо всех сил. Марина забилась, пытаясь его ударить, но сил уже не было, воздуха не хватало, осколок выпал из ослабевшей руки. Андрей душил её всё сильнее. Марине вдруг всё стало безразлично. В голове опять стали сталкиваться и рассыпаться какие-то разноцветные массы. Она больше не сопротивлялась, лицо побагровело, глаза стали медленно закрываться.

Андрей внезапно опомнился, отпустил её. Тяжело дыша, смотрел, как она корчится в луже, кашляет, хватает себя за шею. Он отбросил в сторону опасный осколок, сел, прислонясь к кровати. Руками стал нервно приглаживать, зачёсывать назад свои мокрые волосы.

– Здорово! – проговорил он. – Просто класс!

Смысла в этих словах никакого не было. На самом деле он просто со страхом осознал, что совершенно потерял контроль над собой, чуть не убил её сейчас.

А если бы убил?

Андрей встал и, пошатываясь, пошёл к выходу. У самой двери оглянулся. Марина постепенно приходила в себя. Сейчас она стояла на четвереньках, по-прежнему откашливалась, опустив голову вниз, как какое-то беспомощное вымокшее животное. Из разбитого в ванной локтя текла кровь, щиколотка вокруг наручника тоже была окровавлена.

Андрей пошарил в кармане, нашёл ключи. Вернулся, отстегнул наручники и поднял Марину на ноги. Энергично повлёк за собой, крепко ухватив её под мышку.

15

Всё в том же быстром темпе Андрей протащил Марину вниз по лестнице, вывел во двор и подвёл к одной из колонн портала. Прежде, чем она сообразила, что происходит, он заставил её вытянуть руки с обеих сторон колонны и защёлкнул на них наручники.

– Посиди здесь на воздухе, отдохни! Подумай, что ты натворила, – хмуро сказал он.

Марина никак не отреагировала на эти слова, смотрела безучастно. Поняла только, что не сможет теперь руками дотронуться до больного горла.

– Как ты можешь со мной так поступать! – горько произнёс Андрей, повернулся и пошёл в гараж.

Ещё через минуту он выехал оттуда. Ворота открылись на несколько секунд, выпуская машину, и закрылись снова, окончательно отрезав от Марины огромный мир, частью которого она была ещё совсем недавно.

Марина медленно опустилась на землю, прижалась лицом к холодной трубе-колонне и отчаянно, безутешно зарыдала.

16

Филипп Луганов оставил насытившегося Крючкова на кухне допивать чай с вишнёвым вареньем и вернулся к компьютеру. Что-то свербило внутри, не давало спокойно вернуться к своим делам, забыть про дурацкий обидный розыгрыш.

С чего же начать?

Филипп начал с самого простого. Он набрал в поисковой строке «РОЗЫСК ПРОПАВШИХ». Сайтов о пропавших выскочило огромное количество. Был сайт «Розыск пропавших без вести», сайт «Найти человека», сайт «Поиск пропавших. Для неравнодушных», сайт «Найдутся все», отдельные сайты поисков пропавших родственников, одноклассников, друзей, собак и тому подобное. Филипп выбрал сайт с простым названием «Поиск пропавших людей» и нажал кнопку мыши.

С открывшейся странице на него вполоборота, со странной скрытой усмешкой смотрела девица с распущенными волосами. Надо полагать, олицетворяла собой пропавших без вести. Или же, наоборот, символизировала тех, кто ищет. В любом случае было непонятно, чему она радуется. Чуть ниже располагался раздел «РОЗЫСК», за названием которого последовали бесчисленные фотографии с подписями и короткой информацией о пропавшем. Филипп начал медленно пролистывать их.

Разыскивается: Баукешев Мухарб Аскерович.

Год рождения: 16 ноября 1992 г.

Проживал: Кабардино-Балкария, п. Эльбрус.

Приметы: рост 169 см, худощавого телосложения, глаза чёрные, одет в тёмно-синий спортивный костюм.

Обстоятельства пропажи: Выехал из дома 23 апреля с тремя друзьями, собирался поехать в г. Москву, последний звонок в 11.15, пос ле чего телефон был выключен. Пропали все четверо.

Разыскивается: Скобцов Виктор Андреевич.

Год рождения: 1987 г.

Место рождения: Украина, г. Черкассы.

Приметы: рост 178, худощавый, коротко стриженный, глаза голубые.

Обстоятельства пропажи: Поехал на заработки в Москву и пропал 25 апреля при невыясненных обстоятельствах.

Разыскивается: Ганочкин Михаил Петрович.

Год рождения: 1994 г.

Место рождения: Смоленская обл., Вяземский район, с. Дальнее.

Приметы: рост 173 см, волосы курчавые, тёмные глаза.

Обстоятельства пропажи: 30 апреля в 6 утра вышел со стройки на станции Трудовая, ул. Центральная, Мытищинского района Московской области. Больше его никто не видел.

Разыскивается: Зарубчик Василий Ефимович.

Год рождения: 18.12.1974 г.

Проживал: г. Самара, ул. Алма-Атинская, д. 14.

Приметы: рост 168 см, вес 72–74 кг, плотного телосложения, на затылке залысина. Был одет: сиреневая рубашка, черный костюм, черные туфли, на левой груди наколка: 1(+) группа крови, на правом плече наколка: тигр держит парашют и надпись ДШБ.

Обстоятельства пропажи: 24 апреля в 19.20 вышел из дома, чтобы поехать в Москву на три дня, и до настоящего времени не вернулся.

Разыскивается: Ильдашина Зульфия Мухаметовна.

Год рождения: 1997 г.

Место рождения: Башкирия, Иглинский р-н, д. Хмелевка.

Проживала: Москва, Профсоюзная 54.

Приметы: на вид 22 года, глаза карие, волосы темные, волнистые, рост 168 см, одета в синюю кофту, синие джинсы, белые кроссовки.

Обстоятельства пропажи: 12 мая вышла из дома на Профсоюзной улице, 54, в 14.40 собиралась в поликлинику, но не дошла.

Разыскивается: Светлана Воронихина.

Год рождения: 1988 г.

Проживала: Москва, Красногвардейская ул. д, 27.

Приметы: На ней были красная блузка в коричневую полоску, черная кожаная куртка, джинсы темно-голубые и черные туфли. Её рост 170 см., волосы светлые, телосложение среднее. На шее серебряный крестик на серебряной цепочке.

Обстоятельства пропажи: Пропала с 29 на 30 апреля, около 2 часов ночи в районе Таганской площади.

Разыскивается: Павлов Игорь Григорьевич.

Год рождения: 1997 г.

Место рождения: г. Тюмень.

Проживал: г. Москва, М. Юго-Западная, ул. 26 Бакинских комиссаров 11.

Приметы: Рост 182–184, волосы русые, в уголке правого глаза шрам 0,5 см, был одет в чёрные джинсы, футболку серую, куртку демисезонную коричневую с капюшоном из трикотажной ткани, на ногах туфли классические черного цвета. С собой имеет очки в хромированной оправе.

Обстоятельства пропажи: Ушел из дома в ночь с 8 на 9 мая.

Разыскивается: Ярумова Александра Валентиновна.

Год рождения: 01.09.1994 г.

Место рождения: Ивановская обл, г. Южа, пр. Ленина 8.

Приметы: славянская внешность, рост 172, худощавого телосложения, черные длинные волосы (каре).

Обстоятельства пропажи: работала в Москве курьером, должна была приехать домой (Южа) в мае этого года, последний раз разговаривали в начале мая, сказала, что приезжает. С того момента связь прервалась.

Разыскивается: Соколова Евгения Фёдоровна.

Год рождения: 18.07.1992 г.

Проживала: Москва.

Приметы: на вид 23 лет, была одета: черная клеёнчатая куртка, бежевая футболка, тёмно синяя юбка, легкие, голубого цвета кроссовки.

Обстоятельства пропажи: 26 апреля в 2 час. 40 мин. была выведена на улицу из подъезда по адресу: Б. Черкизовская, 13 неизвестными, с того момента её местонахождение не известно.

Разыскивается: Арубина Тамара Григорьевна.

Год рождения: 7.09.1994 г.

Проживала: г. Москва, Ленинский пр-т, дом 54, кв 73.

Приметы: рост 171, светлая куртка, красные волосы.

Обстоятельства пропажи: пошла на работу.

Разыскивается: Саранцев Олег Юрьевич.

Год рождения: 1993 г.

Проживал: г. Тамбов.

Приметы: рост 185–187 глаза карие, был одет в коричневую майку и джинсы.

Обстоятельства пропажи: последний раз был на телефонной связи 9 мая.

Разыскивается: Ростокина Зинаида.

Год рождения: 1997 г.

Проживала: г. Нижний Новгород, ул. Бекетова.

Приметы: Рост 170, волосы светло-русые, длинные, красная куртка, синие джинсы.

Обстоятельства пропажи: Поехала в Москву 23 апреля.

Филипп оторвался от компьютера. У него уже голова шла кругом от этой чрезмерной информации и незнакомых лиц, глядящих на него с экрана. Лица были разные – длинные, круглые, худые, – но объединяло их одно: выражение некоей смутной надежды, с которой все они смотрели в объектив фотоаппарата. Надежды, которая никогда не сбылась. Похоже, что Москва, как Бермудский треугольник, поглощала всех, кто рисковал туда отправиться. Люди исчезали бесследно, безвозвратно, навсегда.

Филипп вздохнул и вернулся к компьютеру. Он занимался сейчас полной бессмыслицей, но что-то, однако же, мешало прервать это дурацкое занятие. После недолгого колебания Филипп решил, что ещё минут десять может себе позволить полистать розыскные объявления.

Разыскивается: Картаева Александра Львовна.

Год рождения: 01.05.1993 г.

Проживала: Ставропольский кр, г. Михайловск, ул. Вокзальная, 33.

Приметы: рост 170, волосы каштановые, прямые, ниже плеч, брови прямые, глаза светлосерые, худощавая. Одета в коричневый плащ, черную юбку, красные сапоги.

Обстоятельства пропажи: Поехала в Москву к тётке на ул. Обручева, 12. Это было 15 апреля. Ушла на дискотеку 9 мая и не вернулась.

Разыскивается: Седчук Николай Романович.

Год рождения: 03.07.1994 г.

Проживал: г. Москва, р-н Братеево, ул. Ключевая.

Приметы: рост 172 см, среднего телосложения, волосы короткие, темно-русые. Одет: куртка кожаная, черная, короткая, темно-синие джинсы, бежевая сорочка, барсетка через плечо.

Обстоятельства пропажи: 22 апреля пошёл встретиться с друзьями. Но ни с кем не встретился.

Филипп перешёл на следующую фотографию и застыл. Большими чёрными глазами на него смотрела темноволосая девушка с тонкими чертами лица, пухлым, детским ртом, высокой открытой шеей, придававшей всему её облику ощущение какой-то трогательной беззащитности. Это было немного странно, потому что девушка беззаботно улыбалась, всё у неё в жизни явно складывалось хорошо.

Подпись под фотографией гласила:

Разыскивается: Сокольская Марина Владимировна.

Год рождения: 06.08.1993 г.

Проживала: г. Пермь, ул. Камчатовская 23, кв. 47.

Приметы: Рост 168, волосы тёмно-каштановые, длинные, белая майка, синие джинсы. Глухонемая. Артистка Пермского театра пантомимы.

Обстоятельства пропажи: Приехала в Москву на две недели на занятия. Ушла из отеля 20 мая и не вернулась.

Филипп присвистнул и некоторое время молча рассматривал фотографию. Марина Сокольская безусловно обладала крайне выразительной и привлекательной внешностью. К тому же она была в беде.

– Крючок! – закричал Филипп. – Хватит чаи гонять! Жми сюда быстрее!

В комнату, дожёвывая что-то, вошёл Мишаня.

– Чего ты орёшь? – поинтересовался он. – Порнушку нашёл классную?

Филипп, не отвечая, указал подбородком на экран. Крючков приблизился и в свою очередь в оцепенении уставился на фотографию.

– Ни хрена себе! – в конце концов сказал он. – Классная тёлка. А это не фотошоп?

Филипп выразительно покрутил пальцем у виска.

– Что будем делать? – спросил он.

17

Андрей остановил «мерседес» всего в нескольких кварталах от дома. Перед этим чуть не сбил перебегавшего улицу прохожего, потом попытался объехать длинную вереницу машин впереди, выскочил на встречную и чуть не столкнулся с мчавшимся там «лендровером», чудом разминулись. Дальше вести машину в таком состоянии было невозможно. Его трясло, он понимал, что ему необходимо успокоиться.

Теперь он сидел в припаркованном у тротуара автомобиле и мерно раскачивался взад-вперёд. Надо держать себя в руках. Нельзя так раздражаться и злиться по мелочам.

Разве это мелочи?

Ну конечно. В конечном счёте, всё, что произошло, это мелочи. Ведь ничего страшного не случилось. Жалко, что Марина отрезала волосы, но, если вдуматься, в этом даже что-то есть. Может быть, это специально Всевышний подстроил так, чтобы вывести его на единственно правильное решение. Как это ни парадоксально, но, вполне вероятно, тот факт, что она так сопротивляется его воле и желаниям, как раз поможет ему. Надо просто подумать, как лучше сейчас поступить, какой образ ей подыскать с этой новой причёской… Всё, что он планировал раньше, сейчас не годится. Нужна какая-то свежая идея. Она, безусловно, появится. Но для начала надо полностью расслабиться, прийти в состояние покоя.

Андрей перестал раскачиваться, откинул голову, посидел некоторое время с закрытыми глазами, стараясь ни о чём не думать. Потом выпрямился, посмотрел на себя в водительское зеркальце. Глаза какие-то безумные. Вроде бы успокоился, а всё равно получается как-то нехорошо, со злостью – выражение глаз выдаёт.

Может быть, вернуться домой?

Его рука потянулась к ключу зажигания и тут же отдёрнулась. Нет, нет, это неправильно. Он должен вернуться с какой-то конкретикой, а не чесать в затылке, как дилетант-кинорежиссёр на съёмочной площадке. А что бы это нам такое сейчас сотворить?!

Нет и ещё раз нет!

Он – профессионал и обязан вести себя соответственно.

Андрей завёл мотор и тронулся с места. Теперь он ехал не спеша, соблюдал все правила. Ничто больше не выведет его из себя.

18

Солнце стояло уже высоко, с каждой минутой припекало всё сильнее. Марина перестала плакать, но лицо по-прежнему было мокрое, теперь уже от пота. Пройдёт ещё часа три, пока солнце зайдёт за крышу портала и здесь будет тень. За это время можно свариться на этой жаре, превратиться в обугленный кусок сгоревшей плоти. О чём он только думал, этот сукин сын, приковав её здесь, посреди двора, на палящем солнце?!

Сволочь!

Может быть, он полагает, что она так и будет покорно жариться на этом месте, пока он мотается по городу, прохлаждается в кафе?!

Как бы не так!

Марина развернулась спиной к солнцу, прижалась к колонне, скованной рукой исхитрилась вытащить из бюстгальтера спрятанную там пилку для ногтей.

Вот и пригодилась!

Она попробовала открыть замок наручников остриём пилки. Но эта идея не сработала, ничего не получилось. Несколько мгновений Марина сидела неподвижно, пытаясь сообразить, что теперь делать. Чувствовала, как капли пота струятся по обнажённой шее, медленно ползут по спине. Но ведь пилка потому и пилка, что ею пилят.

Вот именно!

Она внимательно рассмотрела украденную пилку. Похоже, не зря чехол, в котором она хранилась, показался Марине столь дорогим. Алмазная пилка выглядела весьма солидно, надёжно. Около двадцати сантиметров в длину и миллиметра три-четыре толщиной. Вполне подходящий инструмент. Марина примерилась, соображая, что толще – цепочка ли, соединявшая наручники, или же сам наручник. Получалось, что наручник всяко тоньше. Марина покрепче сжала пилку, вдохнула воздуха и начала энергично пилить стальной браслет. Чарли лежал неподалёку, в тенёчке, с вялым интересом поглядывал в её сторону.

Впрочем, Марине было всё равно, что он делает. Она пилила. Не обращала внимания ни на Чарли, ни на припекающее спину солнце. Тупо, мерно двигала рукой взад-вперёд.

Постепенно на металлическом браслете стал возникать поначалу еле видимый, а потом всё более заметный распил. К счастью, сталь, из которой были сделаны наручники, оказалась далеко не лучшего качества.

19

Андрей припарковал машину в районе Пресни, на Большой Грузинской. Повезло, что быстро нашёл место. В последние месяцы припарковаться в центре Москвы стало очень сложно. А до магазинчика, куда он направлялся, отсюда совсем недалеко. Тем более погода чудесная, солнце сияло вовсю.

Он завернул за угол, прошёл пару кварталов. Дорога шла мимо отделения полиции. Андрей скользнул взглядом по щиту «ИХ РАЗЫСКИВАЕТ ПОЛИЦИЯ» и похолодел. Сначала даже подумал, что ему померещилось, подошёл поближе. Нет, никаких галлюцинаций, всё именно так. С ярко освещённой фотографии на него смотрела улыбающаяся Марина.

Андрей в смятении прочёл подпись под фотографией. Буквы прыгали перед глазами, плохо складывались в слова. Слово «Глухонемая» ему пришлось прочитать дважды, пока оно обрело правильный смысл. Он вдруг почувствовал, будто что-то горячее обожгло его внутри, как после хорошего глотка спирта. Облако закрыло солнце, на стенд упала тень. Андрей увидел своё отражение в стекле. Небритое худое лицо, запавшие скулы. Он горько усмехнулся.

Волк!

Да, он был волком, диким одиноким волком. Его обкладывали, обвешивали флажками, загоняли в угол. Но он не сдастся! Они не смогут ему помешать. Он выскользнет, проползёт под флажками и доведёт до конца всё, что задумал. Он победит! А победителей, как известно, не судят.

Андрей резко повернулся и зашагал дальше. Через несколько минут он уже спускался в нужный ему подвальчик. Здесь расположился магазин с загадочным названием «Тайны Востока».

20

Солнце всходило всё выше, тени перемещались, и Чарли вынужден был постоянно поменять место. Он уже дважды подходил к миске с водой, жадно пил и снова прятался в холодочке. Марина по-прежнему упорно пилила, не поворачивала головы в его сторону. Мир сузился до размера наручника на руке, больше её сейчас ничего не интересовало.

Неожиданно Чарли встал, подошёл к калитке, залаял. Оттуда раздались гортанные голоса, заработал, завыл небольшой бензиновый двигатель. По ту сторону забора несколько таджиков-уборщиков, одетые в ярко-оранжевые жилеты, приводили в порядок пустырь – убирали мусор, складывали в мешок бумажки, воздушным уличным пылесосом гнали на мостовую пыль.

Марина ничего этого не знала. Она пилила.

Таджики, весело переговариваясь, ловко цепляли палками с острыми железными наконечниками разбросанные по пустырю бумажки и отправляли их в мешок. Туда же последовали и несколько валявшихся на земле бумажных самолётиков с просьбой о помощи. Никому из уборщиков не пришло в голову её прочитать.

21

Андрей стремительно вошёл в Слободу, так он называл лабораторию в Каменной Слободе. Гены на месте не оказалось, что было очень кстати: сейчас ни с кем не хотелось разговаривать – не то настроение.

Он плотно закрыл за собой дверь в тёмную комнату, зажёг лампу, подвинул к себе пачку лежавших на столе фотографий. Тех самых, отобранных, из серии «Марина». Он взял ту, которая лежала сверху – № 1. С минуту внимательно разглядывал её, потом выдвинул ящик стола и достал оттуда опасную бритву. Острым лезвием аккуратно очертил силуэт Марины, отделив при этом волосы от головы.

Чёрный фон!

Он взял чёрный пакет и положил на него вырезанное фото. Медленно, не отрывая сосредоточенного взгляда от снимка, кивнул головой. Фон был правильный. И идея тоже.

22

Марина, наконец, остановилась. Она очень устала. Майка намокла от пота, противно липла к телу. Болела спина, к тому же на указательном пальце правой руки, там, где она держала пилочку, возник волдырь.

Ерунда!

По сравнению с тем, чего она добилась, это и правда была ерунда. Толщина наручника была примерно полсантиметра, может чуть больше. И распил дошёл уже до середины.

Лишь бы успеть!

Марина задрала голову, прищурившись, посмотрела на слепящее солнце. Оно уже давно миновало точку зенита, но не переставало жарить. Значит, она пилила, не останавливаясь, в течение трёх, нет, скорее даже четырёх часов. И Андрей может вернуться в любую секунду.

Она подула на вздувшийся палец, потом на распил в наручнике, сдув оттуда крошечную металлическую стружку, покрепче сжала пилочку и с ожесточением продолжила работу.

23

Андрей не спеша, одну за другой, брал отобранные фотографии из пачки. Две-три секунды разглядывал снимок, а потом засовывал его в шредер. С каким-то мрачным удовлетворением следил, как машина, урча, пожирает его работу. Ничего не поделаешь, по-другому нельзя. Нельзя давать себе слабину, оставлять запасной вариант.

Никаких компромиссов!

Вот именно. Если знаешь, что можешь лучше, то и жалеть не о чем. Только вперёд, без всяких там путей отхода! Как там у Высоцкого:

Рвусь из сил, из всех сухожилий, // Но сегодня – не так, как вчера! // Обложили меня, обложили, Но остались ни с чем егеря!

Андрей радостно улыбнулся. Он на верном пути. Они имеют дело не со щенком каким-то, а с матёрым волком. Они останутся ни с чем, все эти загонщики!

Его взгляд упал на мусорную корзину, откуда торчал натюрморт в рамке с разбитым стеклом. Невольно перевёл глаза на порезанный вчера палец. Как там ранка, интересно? Он осторожно отлепил от пальца намотанный вокруг него бактерицидный пластырь. Ранка будет заживать ещё долго – порез глубокий.

Андрей уставился на ранку с запёкшейся кровью. Он смотрел всё внимательней, потом взгляд его затуманился. Всё вокруг погрузилось в черноту.

И из черноты возник звук.

ТУНК! ТУНК! ТУНК! ТУНК!

В выкрашенную масляной терракотовой краской деревянную стенку мерно ударялся ярко-оранжевый, размером с абрикос, резиновый мячик. Его бросал он сам, одиннадцатилетний мальчик.

– Андрюша, дай я! – раздался у него за спиной нежный голосок.

Он оглянулся. Напротив двери стояла светловолосая девочка примерно такого же возраста или чуть младше, с улыбкой протягивала к нему просящую руку.

– На! – Он пожал плечами, отдал ей мячик.

ТУНК! ТУНК!

Она попробовала бросать так же ловко, как он, но ничего не вышло. Она почти сразу же промахнулась, мячик покатился по полу. Оба бросились за ним, столкнулись, смеясь, и остановились, глядя друг на друга.

Он смотрел в её расширенные, неотрывно глядящие на него серые глаза – и вдруг почувствовал, как перехватило дыхание. И она ощутила то же самое. Их руки случайно дотронулись друг до друга и тут же накрепко схватились, соединились, как будто только и ждали этого. Он поразился тому, какая горячая у неё рука. Оба потянулись друг к другу, их губы почти соприкоснулись…

– Андрюша! Наташа! – донёсся громкий женский голос из открытого окна.

Они замерли.

– Хватит торчать в доме! Идите играть на улицу! Вон погода какая!

Рука девочки шевельнулась в его руке. Он дал ей выскользнуть. Наташа отступила чуть назад, по-прежнему разглядывала его широко раскрытыми, слегка удивлёнными глазами.

– Пойдём! – шепнула она.

Он кивнул. Говорить не мог, что-то мешало, сдавливало горло. Она нагнулась, схватила оранжевый мячик, потом резко повернулась и выбежала из комнаты. Он бросился за ней.

Они стремглав выбежали из дачного домика, помчались к озеру. Рядом с домиком, около мангала, стояло несколько взрослых, весело переговариваясь, жарили шашлыки. Одна из женщин, стоявшая с сигаретой в руке, повернулась к ним, крикнула:

– В воду не лезьте! Уже почти всё готово, сейчас есть будем!

Но они не остановились, со смехом мчались всё дальше, по песочному пляжу. Метрах в двухстах был старый деревянный пирс, туда они и бежали. Он пытался догнать её, но ноги вязли в песке, она оказалась ловчее. Первая залетела на деревянный настил.

И-У! И-У! И-У! И-У!

Скрипуче отзывались доски. Её ноги в белых носочках, обутые в коричневые пыльные сандалии с узорчатыми дырочками на мыске, бежали по пирсу.

Он что было сил припустил следом, их разделяло всего несколько шагов. Она добежала до конца пирса и остановилась, задыхаясь, смеясь, глядя в тёмную воду. Он догнал её, коснулся, шутя, и замер в ужасе. Лёгкого толчка оказалось достаточно, чтобы она потеряла равновесие, испуганно глянула на него, всплеснула руками и упала вниз.

ПЛЯХ!!!

Какой-то ужасный полый звук удара раздался в его ушах. Смертельно напуганный, он шагнул к краю, увидел, как девочка погружается в воду. Красное пятно растекалось вокруг, и в нём плавал оранжевый мячик. Он открыл рот, чтобы закричать, но звука снова не было, горло сдавило окончательно. Он спазматически хватал воздух, пытаясь продышаться. Ноги вдруг стали чугунными, он не мог шевельнуть ими, сдвинуться с места. Поднял руки и отчаянными судорожными жестами стал зачёсывать волосы назад.

Андрей вздрогнул, пришёл в себя. Осторожно, чтобы не порезаться снова, достал из мусорной корзины выброшенный натюрморт, вынул фотографию из рамки и сунул в шредер.

Напряжённым тяжёлым взглядом смотрел, как машина жадно сжёвывает её.

24

Марина выдохлась. Волдырь на указательном пальце лопнул, на его месте образовалась кровавая мозоль. Но дело было даже не в мозоли, просто у неё уже не хватало сил продолжать. Она попыталась лечь на нагретый солнцем цемент, но ничего из этой попытки не вышло. Наручники не давали откинуться на спину, а скособоченная нелепая поза, которую она могла принять, не приносила никакого облегчения, наоборот, мышцы мгновенно затекали, болели, и боль эта растекалась по всему телу.

К тому же она отчаянно хотела пить, в горле пересохло так, что было трудно глотать. Марина вдруг сообразила, что миска, из которой пил Чарли, находится не так уж далеко, в пределах досягаемости. Однако доступность эта была ложной – руки-то скованы!

А что, если…

Мысль была странной, но попробовать стоило. В любом случае она ничего не теряла.

Марина пересела, развернулась спиной к миске. Потом опустила руки вдоль колонны до самого пола. После чего улеглась на живот и вытянулась во весь рост. Цемент был горячим, обжигал её, но она не обращала внимания. Ногами нащупала миску и носками стала осторожно подтягивать её к себе.

Спавший в тенёчке Чарли при звуке шаркающей о цемент алюминиевой миски проснулся, заинтересовался происходящим, повернул голову. С удивлением увидел, как Марина, повернувшись, на бок, коленями подталкивает миску к себе.

Чарли, возмущённый посягательством на свою собственность, немедленно вскочил, встряхнулся и поспешил на её спасение. Но было поздно. Марина ухитрилась протолкнуть посудину к самой колонне. Тут же уткнулась в миску лицом и теперь жадно лакала, поглощая оставшуюся на дне воду.

Чарли недовольно гавкнул и, поджав хвост, сконфуженно вернулся на своё место. Понял, что опростоволосился, поэтому счёл за лучшее сделать вид, что ничего не случилось. Он широко зевнул, лёг и отвернулся от Марины. Вид пьющей из его миски дебила внушал ему истинное отвращение.

25

Андрей припарковался в переулочке недалеко от Никольского собора, посмотрел на часы и удовлетворённо кивнул головой. Самое правильное время: божественная литургия давно закончилась, до вечерни ещё два часа. Давненько он сюда не заглядывал. Вот уж обрадуется отец Агафангел неожиданному визиту.

И Андрей, представляя себе, как озарится, засветится голубоглазое лицо старого священника, неожиданно для себя рассмеялся. Давно надо было сюда приехать. Стыдоба да и только, что так затянул! Ладно, сейчас повинится во всём.

Во всём ли?

Да, во всём. Безусловно. За этим он и приехал.

26

Таня Строганова стояла в дверях номера 138 в «Отеле 27» и молча наблюдала, как капитан полиции Тишкин, коренастый веснушчатый мужчина лет тридцати пяти, роется в чемодане Марины. Ничего, кроме раздражения, действия капитана у Тани не вызывали, с её точки зрения он занимался совершенно бесполезным делом. Здесь же находился администратор отеля Валерий Фёдорович, лысоватый высокий человек неопределённого возраста, нервно поглядывающий то на Таню, то на оперативника.

Перебрав немногочисленные Маринины вещи, Тишкин, чувствовавший себя не очень уютно под пристальным скептическим взглядом Тани, со значительным выражением на лице закрыл чемодан. Ничего интересного он там не обнаружил. Ни малейшей зацепки. Ему сразу не понравилось это дело об исчезновении. Типичный бесперспективный висяк. В столице ежедневно пропадали десятки людей, большинство из них – молодые девушки, и найти из этого количества удавалось не более одного процента. Да и то в основном благодаря всяким случайностям. Ещё больше ему не понравилось, что Таня вызвалась его сопровождать. Однако отказать ей капитан не посмел, его непосредственный начальник генерал Рукавишников распорядился оказывать Строгановой всяческое содействие.

Собственно, на изучении содержимого чемодана пропавшей можно было осмотр закончить. Ванную и стенной шкаф капитан уже проверил, в тумбочку заглянул, посмотрел и под кроватью. Тем не менее Тишкин не спешил уходить. Уселся за столик, на котором лежал свёрнутый плакатик. Он развернул плакатик – это был графический портрет Леона Луно в роли Дуду, его знаменитого персонажа. Внизу плакатика чёрным фламастером был нарисован цилиндр с торчащим на тулье цветочком и написано несколько слов по-французски. Надпись завершал ещё один цветочек, после чего следовала подпись мастера и число.

– Вы знаете, что здесь написано? – хмуря брови, обратился капитан к Тане. – Конечно. Таня подошла поближе и перевела:

«Талантливой очаровательной Марине со всем моим сердцем. Навсегда ваш Дуду. Леон Луно».

– Со всем моим сердцем? – не понял Тишкин. – Ну, в смысле, сердечно, – поправилась Таня.

– Сердечно, значит… – задумчиво произнёс капитан. – Надо будет навестить этого вашего мима.

– Это бесполезно, я с ним говорила, – пожала плечами Таня. – Он понятия не имеет, куда она могла деться. Да откуда ему знать?

– Вы разрешите, я уж сам буду решать, что полезно, а что нет, – внушительно произнёс Тишкин.

С уголовными элементами капитан ещё как-то мирился. Но больше всего на свете его раздражали дети знаменитостей, так называемая золотая молодёжь, которая считает, что всё она знает и всё ей позволено. С каким удовольствием он бы послал эту всезнающую девицу на три буквы! Но нельзя.

Капитан глубоко вздохнул, глубокомысленно покривил губы, затем свернул плакатик и встал из-за стола, всем своим видом демонстрируя, что больше обсуждать порученное ему дело не намерен.

– А как же номер? – заволновался администратор. – Мы же не можем бесконечно держать этот номер. Его надо освободить.

– Номер что, не оплачен? – нахмурился капитан. – Да нет, до конца недели оплачен, – засуетился Валерий Фёдорович, – но потом…

– Вот потом и поговорим! – прервал его капитан, последний раз окинул пристальным взором комнату и двинулся к выходу. Таня и администратор пошли за ним.

В коридоре Таня не выдержала:

– Так, а что всё-таки дальше? – поинтересовалась она. – Какой план?

Капитан поморщился.

– План такой, девушка, – весомо произнёс он. – Мы занимаемся своим делом, а вы, если что-то узнаете, позвоните мне сразу. Вот по этому телефону. Тишкин вынул из бумажника карточку и протянул ей. – Всего доброго! Извините, я спешу.

Таня растерянно взяла карточку с гербом, прочла фамилию и звание капитана. Досадливо поглядела, как он чеканным шагом удаляется по коридору. Её не слишком высокое мнение об отечественной полиции после наблюдения за работой капитана Тишкина упало совсем низко. Очевидно, что капитан понятия не имеет, где и как искать Марину. Полагаться следовало только на себя. Для начала повесить объявление в рунете, везде, где только можно. И вообще поискать, может, Марина оставила какие-то следы, где-то что-то написала. Для этого нужен Олег, её бывший одноклассник. Олег – компьютерный гений, сделает всё что надо.

Решив таким образом, Таня, уже не мешкая, сухо распрощалась с администратором, который зачем-то торчал рядом, и зашагала к выходу.

27

Марина по-прежнему пилила. Рука её двигалась, как автомат, в постоянном ритме. Она уже не чувствовала ни усталости, ни отчаяния, просто превратилась в машину для пиления. Не останавливаясь ни на секунду, периодически сдувала микроскопическую металлическую стружку. Было видно, что распил дошёл уже почти до конца, оставалось не больше миллиметра. Марина ускорила движение. Рука лихорадочно сновала взад-вперёд. Пролетело ещё минут десять, и наконец пилка прошла наручник насквозь, ударилась о запястье.

Она разжала окоченевшие пальцы, пилка упала на цемент, звякнула. Марина позволила себе передохнуть всего несколько секунд и тут же разогнула наручник, чтобы освободить руку. Но ничего не получилось. Её тонкое запястье не проходило в образовавшееся пространство. Она просчиталась, распилила не там. Не хватало совсем немного, каких-то полсантиметра.

Марина попыталась разогнуть браслет хоть немного. Но сил не хватало. Мягкая сталь, поддававшаяся маникюрной пилке, тем не менее, была слишком крепкой для того, чтобы гнуться под нажимом её пальцев. Вся огромная работа, которую она проделала, оказалась бесполезной. Чтобы снять наручник, ей надо точно так же распилить другую сторону. Но есть ли на это время?..

И силы?

Что-то капнуло ей на руку, потом ещё. Слёзы, горькие слёзы, помимо её воли катились по щекам, капали на проклятый наручник. Пилка подвела её, ничем ей не помогла. Второй такой распил она сделать не сможет. Марина с негодованием отшвырнула бессмысленную пилку в сторону.

Чарли уловил это движение, поднял голову, сонными глазами посмотрел в её сторону. Потом громко зевнул и снова потерял всякий интерес к гостье. Было ясно, что она никуда не двинется с места.

Марину охватила истерика. Она судорожно попыталась выдернуть руку из распиленного наручника. Но как ни тянула кисть, как ни дёргала её, опять ничего не вышло. Только сильно поранила руку острыми углами распила, ободрала до крови.

Тяжело дыша, смотрела она сквозь слёзы на свои израненные руки. Отчаяние захлестнуло её, рвалось наружу. Если бы она могла, то кричала бы сейчас на всю улицу. Но она не могла, крика не было.

Неожиданно взгляд её прояснился, дыхание уравновесилось.

Руки!

Что-то такое важное он говорил про её руки. Надо только напрячься и вспомнить.

«У тебя такие красивые руки!»

«Твои чудные руки будут выглядеть так, как они того заслуживают!»

Вот, что он говорил. И ещё он сказал, что она должна быть безупречна! Что ж, пусть он полюбуется на её чудные красивые руки. Интересно, как он их будет снимать, какие чудные фотки у него получатся…

Только этого мало!

Марина внимательно рассматривала свои руки. На левой ранка на запястье, чуть повернуть кисть, и вообще ничего не будет видно, на правой – кровавая мозоль сбоку указательного пальца, тоже не сильно она заметна, легко скрыть. Нужно что-то более серьёзное.

Она изогнулась, ногой дотянулась до отброшенной пилки, пододвинула её назад, подобрала. Глаза уже просохли, взгляд был оцепеневший, неподвижный. Она взяла пилку в левую руку, вытянула правую и, сжав губы, начала осторожно пилить средний палец, между первой и второй фалангой.

Раз, два, раз, два!

Ещё пара движений взад-вперёд, и на пальце выступила кровь, совсем немного. Марина вздрогнула, застыла. Расширенными сухими глазами смотрела на палец. Потом, окончательно войдя в транс, сжала губы и начала механически пилить, так, как недавно пилила наручник.

Раз, два, раз, два, раз, два, раз, два…

Кровь начала заливать руку. Марина остановилась, задрала голову к небу, в безмолвном крике широко открыла рот. Внезапно почувствовала, что адская боль в пальце чуть стихла. Опустив глаза, увидела, что подошёл Чарли и лижет ей руку, слизывает кровь. Некоторое время она равнодушно, словно со стороны, наблюдала за этим. Потом внезапно резко тряхнула головой, словно стряхивая с себя наваждение, и отдёрнула руку. Какой бред ей пришёл в голову! Калечит себя вместо того, чтобы тратить силы на спасение.

Марина переложила пилку из левой руки в правую, примерилась и принялась пилить всё тот же наручник только с другой стороны, на этот раз уже в нужном, правильном месте…

28

Отец Агафангел машинально поглаживал свою длинную седую бороду, что было знаком его предельного внимания к собеседнику. Ярко-голубые глаза его пытливо всматривались в Андрея, который, слегка торопясь, рассказывал духовнику обо всём, что произошло с ним за последние пару лет. Они сидели на скамейке в глубине небольшого алькова рядом с любимой иконой фотографа, изображавшей святого отца Серафима Саровского. Голос, разносившийся по пустому храму, звучал взволнованно и оттого хрипловато. Отец Агафангел терпеливо, не перебивая, слушал его, любовно отмечал про себя, что виски у Андрея засеребрились. Возмужал, давно уже возмужал его мальчик.

– Так что же, – тихо сказал священник, когда тот наконец закончил, – ты после развода так с ней и не общаешься?

– Нет, батюшка, – покачал головой Андрей. – Вы же знаете, она меня поставила перед выбором – искусство или семья…

– Это я помню, – вздохнул отец Агафангел. – Вопрос – правильный ли ты сделал выбор?

– Кто знает, что правильно, а что нет, – усмехнулся Андрей. – Знаю одно: иначе я не мог.

– Понимаю, – снова вздохнул священник.

Наступила пауза. Оба молчали, каждый вспоминал своё. Звенящая непривычная тишина повисла в храме. Никакие городские шумы не долетали сюда сквозь вековые толстые стены.

– Так что же тебя привело сегодня? – ласково спросил отец Агафангел.

– У меня есть к вам вопрос, батюшка, – нерешительно ответил Андрей.

– Что за вопрос?

Андрей медлил. Никак не мог найти нужных слов.

Священник снова погладил бороду, подождал немного, потом всё же решил прийти на помощь:

– Если я правильно тебя понял, ты на пути к своему лучшему творению, так?

– Надеюсь… – пожал плечами Андрей.

– Так что же не так? Что тебя мучает?

Андрей вскочил со скамьи, сидеть уже не мог. Сверху вниз внимательно посмотрел в голубые глаза духовника:

– Вы знаете легенду о том, как Микеланджело, когда создавал Пьету, убил своего натурщика, чтобы точнее передать предсмертные муки распятого Христа?

– Знаю, конечно, – слегка удивлённо ответил священник. – И что же?

– Вы в это верите?

В голубых глазах заплясали искры. Отец Агафангел улыбнулся. Андрей есть Андрей, всё тот же мальчишка, вечно задающий каверзные вопросы. Разве что с сединой в висках.

– Теоретически я допускаю, что такое могло быть, – неспешно произнёс он вслух. – Но если уж разбираться, то у Микеланджело гвозди вбиты в ладони Христа, а не в запястья, как практиковалось тогда в Римской империи. Так что если бы мастер действительно попробовал распять натурщика, то обнаружил бы, что тело, прибитое таким образом, просто не удержится на кресте.

Андрей задумался. Снова наступила странная звенящая тишина.

– То есть великий поэт ошибался, – сказал он наконец. – Гений и злодейство совместны, не так ли, батюшка?

Искры в голубых глазах священника исчезли. Он ответил не сразу, понимая как важен его ответ для Андрея.

– Полагаю, всё зависит от греха, который берёт на себя творец, – раздумчиво заговорил он. – Если это не убийство, пожалуй, что да, совместны. Понимаешь, Андрей, Пьета вызывает отклик в миллионах душ. Подумай сам, сколько людей такое удивительное произведение может удержать от сумасшествия, депрессии, самоубийства… Известно же, кто спасает одну жизнь, спасает целый мир. Сколько миров можно спасти, создав что-то прекрасное!

Андрей просиял.

– Чему ты улыбаешься? – удивился священник.

– Большое спасибо, батюшка, – слегка поклонился Андрей. – Вы мне очень помогли.

Он уже начал было поворачиваться чтобы уйти, но неожиданно остановился, внимательно поглядел на священника и опять уселся рядом с ним.

– У меня есть ещё один вопрос, – решительно произнёс он. – Известно, что Микеланджело не прибегал к услугам моделей женского пола, да и женские фигуры ему никогда не удавались. Есть мнение, что он был геем…

Андрей осёкся.

– И что с того? – недоуменно спросил священник. – В чём вопрос?

– Если вы допускаете, что он мог распять своего натурщика, – медленно проговорил Андрей, – допускаете ли вы, что он любил его?

И снова, уже в третий раз в соборе повисла тишина. Голубые, пронзительного небесного цвета глаза священника удивлённо и даже с некоторым страхом рассматривали фотографа.

29

Марина сама не понимала, откуда у неё появились силы. Но она ощущала необыкновенный подъём и уверенность. Похоже, что разрезанный палец парадоксальным образом придал ей второе дыхание. Она справится, она должна успеть!

Марина пилила теперь совсем иначе. Ожесточённо, с плотно сжатыми губами. Пилка в её руке нагрелась так, что обжигала. Мозоль на указательном пальце превратилась в кровавое месиво. Средний палец продолжал кровоточить. Но она ни на что не обращала внимания. Она сама сейчас была этой маленькой острой пилкой, которая с каждой секундой всё глубже вгрызалась в стальную плоть наручника. Большая часть пути уже была пройдена, оставалось совсем немного.

Неожиданно небо потемнело, в считаные секунды всё изменилось, подул ветер. На пилке, на наручнике появились мокрые пятна. Ещё через секунду капли на руках у Марины стали смешиваться с кровью, и вот уже дождь хлынул в полную силу. Но и это ни на миг не остановило её, она упорно продолжала свою работу.

Спрятавшийся от дождя под крышу портала Чарли с вялым сожалением наблюдал за глупой гостьей. Даже под дождём она продолжает своё бессмысленное занятие!

Внезапно Чарли встал с места и затрусил к воротам. Марина не заметила этого. Сдула очередную порцию опилочной металлической пыли и с радостью увидела, что распил дошёл почти до конца. Рука её задвигалась ещё энергичней.

30

Закатное солнце золотило улицы, придавая городу ту единственную законченность, которой, по мнению Андрея, ему не хватало в любое другое время суток. Это были его любимые минуты, и тот факт, что он возвращался домой именно сейчас, в такой волшебный момент, окончательно привёл его в боевое, приподнятое настроение. В голове наконец-то всё прояснилось. Он знал, что делать, что пробовать. Чувствовал, что находится на пороге важнейшего открытия.

Дважды за свою творческую жизнь он ощущал подобный подъём, и каждый раз интуиция не подводила его, всё увенчивалось огромным успехом. Так будет и на этот раз. Внешние атрибуты найдены, он уверен, что находится на правильном пути. Разговор со священником уничтожил все сомнения.

Теперь многое зависит от Марины, она должна понять, проникнуться его замыслом, наполнить его тем содержанием, которое было дано ей от Бога и суть которого она сама наверняка не понимала. Судьба послала ему эту глухонемую провинциальную девочку в самый подходящий, нужный момент. Такое не может быть случайным. Он не верит в подарки судьбы. Он всегда скептически улыбался, когда его называли везунчиком. Дело вовсе не в везении. Это просто закономерный итог его постоянных мучений и стараний, его бессонных ночей и бесчисленных часов в студии, в лаборатории. Количество в определённый момент переходит в качество. И сейчас это происходит с ним, с Андреем Бергом.

31

Андрей подъехал к воротам, нажал на кнопку болтающегося на ключе брелка. Ворота начали медленно открываться. В открывшемся проёме он сразу увидел в глубине двора сидящую к нему спиной Марину. Мокрая майка плотно облепляла её, подчёркивала все изгибы изящной фигуры.

Бедная девочка!

То, что девочка была невежественна и вела себя неадекватно, никак его не извиняло. Он оставил её под палящим солнцем на целый день. А теперь ещё и под дождём. Он, правда, не думал, что уезжает так надолго, полагал, что вернётся очень скоро. Так случилось, что теперь поделаешь? Зато вернулся он совершенно в другом состоянии, того стоило. А что касается девочки, то он попросит у неё прощения, всё ей объяснит, он искупит свою вину. Он взведёт её на пьедестал, о котором она даже и не мечтала в своей пермской глуши. Один день неудобного сидения под солнцем стоит серьёзных жизненных перемен. Она просто не понимает, как ей повезло. Но она скоро поймёт. Уже очень скоро.

Андрей завёл машину в гараж. Чарли сел напротив, елозил хвостом по земле, нетерпеливо ждал, когда дверь гаража откроется, когда наступит этот счастливый момент единения с Хозяином.

32

Пилка Марина, так её теперь звали, маленькая алмазная пилка для ногтей, невзирая на дождь, догрызала последние микроны в уступившей её отчаянному напору стали. Ещё четыре движения, ещё три, два, одно…

Всё.

33

Андрей вышел из гаража. Чарли одним прыжком бросился к нему, встал на задние лапы, радостно облизал лицо.

Андрей, смеясь, отталкивал его:

– Ну, хорошо, мальчик, всё, успокойся. Я уже дома. Хватит, Чарли! Сидеть! Я из-за тебя промокну!

Чарли нехотя сел, по-прежнему с обожанием смотрел на Хозяина. Был готов простить ему любую грубость, терпеть дождь, снег, что угодно, лишь бы находиться рядом. Всегда, всю жизнь. Разве это не счастье?!..

34

Марина в первую секунду даже не поверила, что это случилось. Но потом она пошевелила рукой, и мокрый наручник распался, свалился с её запястья в только что возникшую, пузырящую ся под дождём лужу.

Неужели?

Она смотрела на остатки наручника, чувствовала, как вся дрожит. Потом выпустила пилку из окровавленных пальцев, посмотрела, как та упала на мокрую землю. Почему-то вид лежащей на земле пилки подействовал на неё успокаивающе.

Она наконец встала, выпрямилась во весь рост. С наслаждением потянулась.

Кайф!

Этот дождь, посланный ей именно в момент её освобождения, разве это не знак свыше?!.. Кто-то там наверху оценил её усилия, кто-то наблюдает за ней, оберегает её.

35

Андрей чесал Чарли за ухом, гладил его:

– Ты хороший мальчик, послушный, очень хороший.

Пора было заняться девочкой. Если бы только и она стала такой послушной! Хорошей, послушной девочкой. Как они были бы счастливы!..

Андрей повернулся к Марине. С удивлением увидел, как она потягивается. Крикнул первое, что пришло в голову:

– Нет!!! Стой!!!

И бросился к ней.

36

Марина не могла услышать этот крик, но в тёмном оконном стекле увидела приближающийся силуэт и мгновенно среагировала. Дорога к воротам была перекрыта, поэтому она метнулась в дом.

Влетела внутрь и понеслась вверх по лестнице. Не раздумывая, чисто интуитивно, бежала в привычное место, в свою спальню. Андрей мчался за ней по пятам, их разделяло всего несколько шагов.

Он уже почти догнал Марину, когда она юркнула в дверь, захлопнула её за собой и нажала на кнопку защёлки. Задыхаясь от быстрого бега, увидела, как дверь тут же затряслась от ударов с обратной стороны. Опасливо отошла в глубь комнаты, оглянулась по сторонам. Дальше бежать было некуда.

Она со страхом уставилась на дверь и приготовилась к худшему.

37

Андрей опомнился, перестал колотить в дверь. Крикнул:

– Марина, открой дверь! Нам надо поговорить! Или я её сломаю!

Она же глухая!

Чёрт подери, всё время забывает о её глухоте. Может здесь орать до умопомрачения, она всё равно ничего не услышит.

Что же делать?

Во-первых, успокоиться. Не ломать же дверь, в самом деле. К тому же он таким образом ещё больше напугает Марину, а сейчас важно, наоборот, всячески её расслабить, подготовить к работе. И не надо забывать, он собирался извиниться…

Как только ей удалось освободиться от наручника?!.

Ладно, с этим он потом разберётся. Но девочка оказалась совсем не проста, с характером! Впрочем, это даже хорошо. Как же всё-таки теперь с ней общаться?… Ждать, пока она сама откроет, бессмысленно.

Вот хренотень!

Ничего не стоило поставить на эту дверь обыкновенный замок, тогда у него был бы ключ. А сейчас…

Андрей задумался. Нагнулся, осмотрел щель под дверью.

То, что надо.

Так даже и лучше будет, привычный для неё способ коммуникации. Он повернулся и пошёл в студию.

38

Марина судорожно поглядывала на дверь. Одновременно прикидывала разные варианты – куда рвануться, что сделать, когда она распахнётся. Но ничего хорошего в голову не приходило. Получалось, что сама заперла себя в ловушку. А ведь освобождение было уже так близко! Она сама виновата. Идиотская идея отпилить себе палец, и время зря потеряла, и палец болит ужасно, кровит.

Марина шмыгнула носом, пососала рану на пальце и в этот момент увидела, как под дверь просовывается лист бумаги. Она подбежала, взяла послание в руки. Прочла:

«МАРИНА, ПОЖАЛУЙСТА, ОТКРОЙ ДВЕРЬ. Я НИЧЕГО ПЛОХОГО ТЕБЕ НЕ СДЕЛАЮ, ОБЕЩАЮ ТЕБЕ. Я ПРОСТО ХОЧУ ПОГОВОРИТЬ С ТОБОЙ, БОЛЬШЕ НИЧЕГО. БУДЬ РАЗУМНА, НАМ НЕОБХОДИМО ПОГОВОРИТЬ. Я ДАЮ ТЕБЕ ОДНУ МИНУТУ, ЧТОБЫ ТЫ ОТКРЫЛА ДВЕРЬ. ПРОСТО ОТКРОЙ, И ВСЁ БУДЕТ ХОРОШО, КЛЯНУСЬ ТЕБЕ».

Марина покачала головой.

Какой же он лжец, этот человек!

Ни одному его слову нельзя верить. Он – маньяк, садист, убийца! Он специально заманивает сюда девушек и убивает их. Она наверняка не первая жертва. И хоронит их у себя в саду! Она видела фильм про подобного монстра, он ещё сверху закатывал асфальт, так что вообще не было никаких следов. Неужели и с ней произойдёт тоже самое?!..

Именно!

Да, так оно и случится, если она срочно чего-то не придумает. Марина взяла блокнот и ручку, невольно поморщилась, когда ручка коснулась кровавой мозоли на указательном пальце. Прикусила губу и начала писать.

39

Андрей стоял за дверью, нетерпеливо ждал, переминаясь с ноги на ногу. В конце концов, если она будет упрямиться, ничего не останется, как взломать дверь топором. Жалко, конечно, дверь хорошая, итальянская, отделана натуральным шпоном ореха, но по-другому никак.

Он внимательно осмотрел дверь, прикидывая, сколько сил придётся потратить, чтобы вывернуть язычок замка из ячейки. Нужно взять хороший нож или лучше стамеску и одновременно снизу поддеть дверь топором. Не так просто это сделать одному человеку. Но дверь крепкая, и замок надёжный, по-другому не получится. Не рубить же её!

Андрей криво усмехнулся. В одном из его любимых фильмов – «Сиянии» Стэнли Кубрика по роману Стивена Кинга – персонаж Джека Николсона таким образом рубил дверь, чтобы добраться до своей жены и сына. Но Джек Николсон был безумен! А он, Андрей Берг, слава богу, ещё в своём уме.

Пока он так размышлял, из щели высунулся листок бумаги. Ответ Марины был краток:

«Я ВАМ НЕ ВЕРЮ. Я ЗНАЮ, ЧТО ВЫ МЕНЯ НЕ ОТПУСТИТЕ. НИКОГДА».

Андрей вздохнул.

Дурочка! Упрямая корова!

За кого только она его принимает?!. Самой когда-нибудь будет стыдно. Но хорошо уже то, что она ответила. Первый шаг сделан, теперь надо осторожно привести её в чувство. Он будет с ней откровенен, это должно подействовать. Она не может не откликнуться на искренность. Всё в конечном счёте будет хорошо!

40

Марина подошла к небольшому окошку, осмотрелась. Это была задняя часть дома, окошко выходило на небольшую, но вполне оживлённую улицу. Дождь закончился. На мокром, расчерченном квадратиками тротуаре играли девочки, прыгали через скакалку, смеялись. За ними наблюдали трое мальчишек, переговаривались, насмешливо поглядывали в их сторону.

Марина прижалась к стеклу, скосила глаза. До угла дома оставалось совсем немного, метра полтора-два. А вдоль угла тянулась вниз водосточная труба. Если добраться до трубы, то по ней можно спуститься вниз. Самое главное, есть ли на что опереться на стене дома…

И за что ухватиться!..

Только бы он не начал ломать дверь! Надо во что бы то ни стало потянуть время. Она судорожно оглянулась на дверь. И как раз вовремя – из-под неё вылезал исписанный листок. Она тут же подхватила его. Андрей писал:

«Я ОБЕЩАЮ, ЧТО НЕ БУДУ ТЕБЯ ЗАДЕРЖИВАТЬ, ЕСЛИ ТЫ ПО-ПРЕЖНЕМУ ЗАХОЧЕШЬ УЙТИ. Я ПРОШУ ПРОЩЕНИЯ ЗА ВСЁ, ЧТО ПРО ИЗОШЛО. У МЕНЯ НЕ БЫЛО ВЫХОДА. МНЕ НЕОБХОДИМО ПРОВЕСТИ ЕЩЁ ОДНУ ФОТОСЕССИЮ С ТОБОЙ. ПОСЛЕ ЭТОГО МОЖЕШЬ ДЕЛАТЬ ВСЁ, ЧТО ЗАХОЧЕШЬ. У МЕНЯ ЕСТЬ ПОТРЯСАЮЩАЯ ИДЕЯ! ПОВЕРЬ МНЕ, ТЫ НЕ ПОЖАЛЕЕШЬ! ОДНА ЕДИНСТВЕННАЯ СЕССИЯ! В ПОСЛЕДНИЙ РАЗ! ПОЖАЛУЙСТА! ОЧЕНЬ ТЕБЯ ПРОШУ! ОБЕЩАЮ, ЧТО ВСЁ БУДЕТ ИМЕННО ТАК».

Марина бегло пробежала написанное, оглянулась на окно. Потом посмотрела на свои кровоточащие руки, особенно ей было жалко правую. На ней по-прежнему болталась на цепочке половина распиленного наручника. Всё, что пишет этот ужасный человек, не имеет никакого значения. Она теперь знала, что ей делать.

41

Андрей нервничал. Хмурил брови, зачёсывал волосы назад. Уходит драгоценное время! На что? На какую-то чушь! Они могли бы уже начать работать, пока он уговаривает эту упрямую дуру! А главное, что она портит ему настроение. А ведь настроение – это чуть ли не самое важное в его деле, от него-то всё и зависит. Какой бы ты ни был профессионал, но если нет соответствующего настроения, то ничего, кроме обычной ремесленной поделки, не получится. Называй его как хочешь – вдохновение, сатори. Так что надо взять себя в руки, успокоиться. Ещё немножко, и она откроет дверь.

Прямо сейчас.

Но дверь не открылась. Вместо этого из-под неё выползло очередное послание. Очень лаконичное. Всего три слова:

«МНЕ НАДО ПОДУМАТЬ»

Твою мать!

Надо же, ей надо подумать. Сколько же она будет думать, интересно?!. Да она просто издевается над ним, эта девка!

Андрей тут же, на месте, быстро написал:

«Я СЧИТАЮ ДО ДЕСЯТИ!»

И просунул листок обратно.

42

Марина не увидела ответ Андрея. Ей было не до него. Дождь давно кончился, опять вышло солнце. Марина открыла окно, высунулась, посмотрела вниз и просияла. Если когда-нибудь встретит этого архитектора, то непременно расцелует его за такой дизайн.

Стена дома состояла из небольших прямоугольных плит, слегка выпиравших наружу. Совсем немного, сантиметров на семь-восемь, но достаточно, чтобы образовалась приступочка, на которую можно упереться носками. Именно такая приступочка и обнаружилась в метре под окном.

Было и за что ухватиться. Сначала она будет держаться за оконный карниз, а чуть дальше торчит из стены какая-то штука, что-то типа короткой полой трубы, в которую, видимо, положено засовывать флаги по праздникам. Так что за неё, за этот флагодержатель, она и ухватится. А оттуда уже можно дотянуться до водосточной трубы. Рискованно, конечно, но выхода нет. Уже хорошо, что дождь кончился, иначе было бы очень скользко.

Марина подтянулась, развернулась спиной к улице и, крепко держась за подоконник, не без труда просунула ноги в окно. Не сразу нащупала точку опоры, некоторое время ноги болтались в воздухе, но в конце концов ей это удалось.

Она перехватила руки и, цепляясь за карниз, начала осторожно переступать ногами. Подул ветер, напугал её смертельно, заставил прижаться к стене вплотную. Но Марина не остановилась, продолжала медленно двигаться к углу дома.

43

Нервы у Андрея сдавали, как он себя не уговаривал. Прошли секунды, а у него было ощущение, что он ждёт уже вечность.

– Ну же, Марина! – нетерпеливо шептал он. – Давай открывай!

Не выдержал, со злостью стукнул кулаком по двери:

– Открывай!

Но ничего не произошло, дверь не открылась.

– Я считаю до трёх! – закричал он.

Опять забыл, что она не может его услышать.

– Раз! Два!..

Тут он осёкся, понял, что снова свалял дурака. Прислонился ухом к двери, прислушался. Всё было тихо, только раздался какой-то странный звук, как будто какой-то глухой удар. Потом ещё один.

Что это?

Он вдруг понял, что это. Это хлопала от ветра ставня. Но ведь окно было закрыто!

Андрей быстро лёг на пол, посмотрел в щель под дверью. Листок с его ультиматумом по-прежнему лежал там, куда он его просунул. Всё стало понятно. Чёртова девка вылезла в окно!

Зараза!

Андрей вскочил и помчался вниз, во двор.

44

Марина крепко ухватилась за флагодержатель, молила Бога, чтобы он не оторвался от стены. Переступила, освободила левую руку и потянулась к водосточной трубе. Зацепилась за неё, очень медленно пододвинула левую ногу. Потом подтянула правую и перенесла тяжесть тела на неё.

Теперь предстояло самое главное. Марина напрягла мышцы, рванулась и одним махом оказалась на трубе. Сразу же, обдирая руки, заскользила вниз. Было очень больно, к тому же руки ослабли, разжались, и она упала. К счастью, оказалось уже не очень высоко, она ушиблась, но не сильно. Тут же вскочила и, прихрамывая, подбежала к забору.

Лишь бы опять не подвели руки!

Бедные, несчастные, ободранные руки. Они горели, хотелось сунуть их в холодную воду. Только бы выбраться отсюда, она будет холить и лелеять эти руки бесконечно! Она столько преодолела с их помощью. А сейчас осталась последняя преграда. И этот забор, отделяющий её от свободы, не так уж и высок. Ещё несколько секунд, и она окажется по ту сторону, среди славных девочек, прыгающих через скакалку. Ещё одно, маленькое усилие!

Уперевшись ногой в растущую рядом берёзу, Марина подпрыгнула, ухватилась за край забора и начала подтягиваться. Руки не подвели, выдержали её тяжесть. Ей оставалось совсем чуть-чуть, чтобы оказаться на заборе, как вдруг кто-то крепко ухватил её за лодыжку и резко дёрнул вниз. От неожиданности руки разжались, и Марина опять оказалась на земле.

Подняла голову, увидела разъярённого Андрея, что-то гневно выговаривающего ей. Она попыталась вывернуться, но он уже крепко держал её за локоть, тащил за собой, как зверь тащит свою добычу. Марина упиралась, но он не обращал внимания, волок всё дальше и дальше от спасительного забора.

45

Андрей был и вправду зол. О какой работе могла сейчас идти речь! Эта идиотка чуть опять всё не испортила! Ещё секунда, и она бы улизнула, разрушила весь его блестящий план. Теперь, по крайней мере, нужно, чтобы они оба пришли в себя, придётся перенести сессию на завтра.

– Ты упрямая дура! – кричал он на ходу, нисколько не заботясь, что она его не слышит. – Ты просто вынуждаешь меня тебя наказывать, кретинка! Никаких вариантов мне не оставляешь!

Чарли, виляя хвостом, подбежал навстречу, но Андрей резко крикнул:

– Уйди!

Чарли тут же отскочил, озадаченно смотрел, как Хозяин втаскивает гостью в дом.

Андрей проволок Марину через гостиную, распахнул какую-то дверь и впихнул девушку внутрь. Это было небольшое тёмное помещение, вроде кладовой, предназначенное для хранения верхней одежды и других вещей. Здесь висели пальто, плащи, дублёнка.

Марина упала от толчка, но тут же вскочила, зажестикулировала, пыталась ему сказать, объяснить, что он не может так поступать с ней, что он будет жестоко наказан за это, что он должен немедленно отпустить её.

Андрей, прищурившись, насмешливо смотрел на её жестикуляцию.

– И что это? – спросил он, передразнив её. – Что это всё значит? Я не понимаю!

Марина открыла рот, стала издавать странные жутковатые звуки, старалась поддержать ими свою речь, чтобы он понял, услышал её. Но вышло ещё хуже.

– У меня нет времени на всё это говно! – жёстко сказал Андрей. – Раз ты не понимаешь по-хорошему, то придётся по-плохому. Проведёшь эту ночь здесь, может быть, очухаешься немного, поймёшь, что ты творишь! Может это тебя чему-то научит. По крайней мере, поймёшь разницу между спальней и чуланом! Дура ты дура! Спокойной ночи!

Он захлопнул дверь, и Марина оказалась в полной темноте. Тут же бросилась назад, туда, где была дверь, на ощупь нашла её, но та была уже закрыта. Попробовала стучать, но быстро устала. Тяжело опустилась на пол, пытаясь хоть что-то сообразить. Но сил думать или сопротивляться уже не было. В этой каморке, где он её запер, нельзя даже растянуться во весь рост. Здесь, очевидно, она и умрёт. Он, наверное, уморит её голодом. Или сделает с ней что-то ещё более жуткое.

Надо было бы снять эту мокрую одежду, а то она может простудиться, заболеть. Но снимать она ничего не будет. Пусть она заболеет. Чем хуже, тем лучше.

Марина скрючилась на полу и горько, безнадёжно зарыдала.

46

Андрей вышел во двор, вдохнул воздуха, попытался успокоиться. Вот здесь, у колонны, она сидела. Как же всё-таки она ухитрилась распилить наручники?

Он присмотрелся. На земле что-то блеснуло. Там валялась брошенная Мариной пилка для ногтей.

Андрей нагнулся, поднял её, достал платок, тщательно вытер. Теперь всё ясно, девушка орудовала пилкой из его маникюрного набора. Что ж, надо отдать ей должное, вполне разумная идея. Набором этим он весьма дорожил. Это был настоящий «мерц золинген», сделанный на заказ. Ручная заточка. Лучше не бывает.

Андрей вынул из внутреннего кармана замшевый чехол, открыл, аккуратно водрузил пилку на положенное ей место.

– Чарли, пойдём прогуляемся! – крикнул он. – Ты не против?

Чарли был всегда за, тут же подлетел, радостно лая.

Они отправились гулять, и во время этой прогулки Андрей помимо своей воли постоянно возвращался к одной и той же мысли. Он не мог не признаться себе, что эта чёртова глухонемая, которая чуть не уничтожила весь его замечательный замысел, эта глупая упрямая девчонка, которая так разозлила его, полностью выбила из колеи, в глубине души вызывала всё большее его восхищение своим упорством, смелостью, отчаянностью.

Эта девочка далеко не кукла, в ней есть потенция, она может стать партнёром, настоящим партнёром, которого ему всегда так не хватало.

47

Филипп Луганов после долгих пререканий с Крючковым решил в конце концов съездить на эту гребаную улицу Алабяна, к греческой таверне, и позырить вокруг. Авось найдёт этот дом с пропавшей Мариной Сокольской.

Крючков в этой затее участвовать категорически отказался. Объявление о розыске его нисколько не убедило. Он по-прежнему относился ко всей истории крайне скептически. Самое лучшее, что следовало сделать, по его мнению, это сообщить о беседе в чате в полицию. Пусть они там разбираются, подлинная ли это Марина или же какой-то розыгрыш.

– Ну, допустим, найдём мы этот дом, – убеждал он Филиппа, – а дальше что? Придём и скажем «Здрасьте! Мы из бюро добрых услуг. Тут спасать никого не надо?» Или как ты себе это всё представляешь?

Филипп всё себе представлял довольно смутно, но при этом обращаться в полицию решительно не хотел. Понимал, что там они действительно будут выглядеть полными кретинами. Ещё, кстати, неизвестно, знают ли полицейские, что такое чат. Пойди им объясни! Во всяком случае, прежде всего надо найти этот дом, а там уже на месте будет видно, что делать дальше. По крайней мере, если эта Марина Сокольская – реальная девушка, то она стоит того, чтобы ради неё постараться.

Вот с такими благими намерениями Филипп вышел из квартиры, сел в свою старенькую «девятку» и поехал, как он говорил, в город. Однако до улицы Алабяна в этот день так и не добрался. Пока заехал в универ, пока встретился с Викой, пока долго и нудно выяснял с ней отношения, уже наступил вечер, и идея ехать спасать Марину как-то сильно потускнела.

Теперь Филипп сидел с Викой в «Шоколаднице», пил кофе с шоколадными блинчиками и прикидывал, удастся ли затянуть Вику сегодня в постель или она так и будет выкаблучиваться до бесконечности. Мысль о запертой в каком-то доме незнакомой Марине во время этих размышлений периодически всплывала где-то на задворках сознания, но он не давал ей ходу.

Правда, в какой-то момент, когда Вика откидывала копну своих светлых волос назад и завязывала их в хвост, он посмотрел на часы и заколебался, не рвануться ли на «Сокол» сейчас, пока ещё не совсем поздно. Но тут оказалось, что Вика приглашает его к себе домой, послушать музыку и выпить вкусного яичного итальянского ликёра. Это решило дело. Хороший секс под классную музыку и с яичным ликёром дорогого стоил.

В любом случае в темноте разыскивать дом с Мариной было занятием довольно безнадёжным. В конце концов, до завтра ничего с ней плохого не случится. Она же не в подвале каком-то заперта, это не фильм ужасов, не «Пила» в самом деле! Ничего ей смертельного не грозит, об опасности в её словах не было ни слова. И вообще, может, Мишаня прав, это просто её жених на цепь посадил. А милые, как известно, бранятся – только тешатся. Короче, если ему, Филиппу, и предстоит выглядеть дураком в этой истории, то лучше завтра, при ярком солнечном свете. А сегодня надо устроить праздник!

Рассудив таким образом, Филипп с лёгким сердцем перенёс затею розыска Марины Сокольской на завтра и полностью переключился на очень вовремя смягчившуюся после очередной их разборки ужасно вздорную, но тем не менее чертовски привлекательную Вику.

48

Таня Строганова своего компьютерного гения обнаружила за границей. То есть Олег был очень рад её услышать и всячески готов помочь, но только уже завтра, когда прилетит из Парижа. А ещё лучше послезавтра, потому что прилетает он только вечером. То есть, если, конечно, приспичит, можно и завтра, но тогда уже совсем поздно. Или, в конце концов, если уж прямо горит, пусть попробует сама пошуровать по рунету, не маленькая. Для этого надо сделать то-то и то-то. Таня постаралась запомнить все его указания. На сём они и расстались.

Никакого пристрастия к компьютеру у Тани не было, использовала она его главным образом как пишущую машинку. Ну, ещё периодически почту проверяла. А новости по-прежнему предпочитала узнавать из газет или по телевизору, почему-то ей это казалось надёжнее. Вроде бы одна и та же информация, но одно дело, когда она на дисплее возникает, и совсем другое, когда берёшь в руки газету, не спеша разворачиваешь, читаешь любимые колонки. Таня, конечно, понимала, что это всё некий анахронизм, но ничего с собой поделать не могла.

На этот раз Таня честно попыталась выполнить то, что сказал Олег, но, видимо, что-то перепутала, ничего у неё не получилось. Вскоре она окончательно запуталась в Мировой паутине, в сердцах выключила компьютер и, коря себя за бестолковость, уселась смотреть очередную серию «Секса в большом городе». Главное, что Олег завтра уже вернётся. Так что завтра с его помощью всё и наладится.

49

Андрей зажёг камин, сделал себе глинтвейн и поставил фильм, который давно не пересматривал, – «Дневную красавицу» Луиса Бунюэля. Ему нравилась эта история. Героиня фильма Северина, которую играла Катрин Денёв, мазохистка. В её снах муж постоянно истязает её, хотя на самом деле он вполне нормальный, внимательный и любящий мужчина. В конце концов, она устраивается днём, когда мужа нет дома, работать в борделе, где и воплощает свои сексуальные фантазии. За что и получает прозвище «дневная красавица». Но самое интересное, что в результате она необратимо меняется. Её сознание и реальная жизнь полностью смешиваются.

Андрей сидел на диване, удобно водрузив ноги на кофейный столик. Чарли, как всегда, лежал рядом, на ковре, умиротворённо поглядывал на Хозяина. Бывало, что Чарли смотрел телевизор, но происходило это довольно редко. В основном его интересовали программы о животных, или спортивные передачи. В частности, он с удовольствием смотрел вместе с Андреем чемпионат мира по футболу, реагировал весьма активно. Правда, надолго его не хватало, максимум через полчаса он начисто терял интерес к происходящему, отходил в сторонку и засыпал.

«Дневная красавица» Чарли привлекала мало. Он только один раз зыркнул в сторону телевизора, но тут же и отвернулся. Андрей погладил собаку, поцеловал её мохнатую голову.

– Дурачок ты, Чарли, – сказал он. – Неужели тебе неинтересно?

Чарли в ответ широко зевнул, демонстрируя своё полнейшее безразличие к драматическим перипетиям, происходящим с Дневной красавицей.

Андрей усмехнулся. С его точки зрения зрелище было захватывающее. Обнажённая Катрин Денёв была привязана к дереву, и её муж, Жан Сорель, хлестал её кнутом. Катрин кричала, было не совсем понятно от чего – то ли от боли, то ли от наслаждения. Жан Сорель перестал её бить, подошёл к ней, осторожно стёр кровь со свежих рубцов и страстно поцеловал в губы. Катрин Денёв ответила на поцелуй с не меньшей страстью.

Андрей потянулся за бокалом, с удовольствием отхлебнул горячий напиток. Это была одна из его самых любимых сцен в фильме. Потом повернулся, посмотрел на дверь чулана, как он его называл, в глубине комнаты. Там, в тёмном стенном шкафу, находилась Марина. Андрей неодобрительно покачал головой.

Сколько пропускает эта девочка по своей собственной дурости!

Сейчас могла бы сидеть рядом, наслаждаться замечательным фильмом, вкусным вином. Интересно, как она там?!. Что делает?!.

Он поставил бокал на место, остановил фильм. Встал, пересёк гостиную, протянул руку к торчащему в замке двери ключу. Но тут же одёрнул сам себя.

Нельзя!

Нельзя давать слабину. Надо быть последовательным. Она наказана, наказание ей объявлено, и изменить его невозможно. Потом сама же будет благодарна. Иначе всё это безумие с её идиотскими попытками бегства может продолжаться бесконечно. Он обязан покончить с этим раз и навсегда. Урок жестокий, он согласен, но она должна полностью принять и осознать его. Только тогда они смогут нормально работать, добиться того результата, на который он рассчитывал.

Андрей осторожно прислонил ухо к двери, прислушался. Но ни единого шороха так и не услыхал.

Может, зажечь там свет?

Он посмотрел на выключатель. Нет, не стоит. Никаких поблажек. Тем более она, наверное, спит. Надо надеяться, ей хватило ума подложить себе дублёнку и укрыться сверху его пальто.

Ему стало даже приятно от этой мысли. Андрей вернулся обратно на диван и продолжил просмотр «Дневной красавицы».

50

Марина не спала. Она уже не плакала. Сидела поджав колени, абсолютно неподвижно. Окончательно превратилась в статую.

Даже глаза у неё не моргали. Остановившимся взглядом смотрела она в окружавшую её темноту.

1

Ослепительный свет ударил Марину по глазам. Она не сразу поняла, что уже утро, что распахнулась дверь и силуэт, возникший в дверном проёме, это её мучитель, Андрей. А осознав это, вся сжалась, приготовилась к самому худшему. Было ясно, что он пришёл её убивать.

Но Андрей не сделал ни одного угрожающего жеста. Наоборот, посмотрел на неё участливо и мягко сказал:

– Ты можешь выйти!

И даже протянул ей руку, чтобы помочь встать на ноги.

Но Марина отказалась от его помощи, встала сама. Почувствовала, как больно отозвалось всё её тело на это движение. Казалось, на этом бедном теле не было места, которое бы не болело сейчас.

Она сжала губы и, превозмогая эту ноющую боль, шагнула в гостиную. За окном в чистом небе сияло восходящее солнце. Яркий свет по-прежнему слепил её, глаза после долгого нахождения в темноте привыкали к нему с трудом.

2

Андрей разглядывал Марину с плохо скрываемой жалостью. Вид её был ужасен. Вся в царапинах, синяках, кровоподтёках. Руки ободраны, запёкшаяся кровь на пальцах. Одежда превратилась в грязные тряпки. До чего же она себя довела своим упрямством! Но ничего, он всё исправит, приведёт её в порядок. Будет как новенькая, лучше прежней.

Подбежал Чарли, приветственно завилял хвостом. Марина никак не отреагировала. Что-то было необычное в том, как она поглядывала вокруг. Андрей не сразу уловил, в чём дело, но потом понял. Это был абсолютно безразличный взгляд. Так она раньше никогда не смотрела.

И ещё одну вещь он заметил. Она ни разу не взглянула ему в глаза.

Ладно, с этим он разберётся позже. Сейчас, главное, её вымыть, накормить, успокоить. Всё ещё впереди.

– Я не хотел так с тобой поступать, – сказал он ласково, – я прошу прощения. Но ты сама виновата, ты вынудила меня это сделать. Я надеюсь, очень надеюсь, что ты поняла кое-что за эту ночь. Что больше у нас с тобой никаких проблем не будет.

Чёрт!

Чёрт! Чёрт!

Опять он забыл, что раз она не смотрит на него, то ничего и не слышит. Вот болван!

Андрей взял Марину за подбородок, повернул её голову к себе, показал пальцем на свои губы:

– Видишь теперь? Я не хочу, чтобы между нами хоть что-то было неясно. Мы с тобой всё спокойно обсудим и решим самым наилучшим образом. Ничего плохого с тобой больше не случится. Ты меня понимаешь?

Марина неопределённо кивнула. У него не было уверенности, что она его услышала. По крайней мере, никакой реакции в её глазах не возникло.

Андрей глубоко вздохнул:

– Ну хорошо. Поговорим потом. Сейчас тебе надо помыться, привести себя в порядок. Пойдём.

3

Он повёл её в ванную. Марина шла покорно, не думала, куда он её ведёт и зачем, по-прежнему чувствовала боль при каждом движении.

– Я пока приготовлю завтрак, – сказал Андрей. – Спускайся, как только будешь готова. Не очень долго, хорошо?

В ответ последовал всё тот же неопределённый кивок, а вернее, просто слабое, еле уловимое движение головы.

Андрей улыбнулся:

– Ну и славно! Подожди-ка секунду.

Он достал ключик, открыл второй наручник, снял его. Потом вышел из ванной и закрыл за собой дверь.

Марина проводила его равнодушным взглядом. Главное, что он не будет её убивать. Остальное уже неважно.

Она повернулась, посмотрела на себя в зеркало, застыла в ужасе. Неужели эта жуткая подзаборная девица – это она, Марина Сокольская, актриса известного театра?!. Во что она превратилась?!.. Вот такой она теперь будет?

Не-е-ет!!!

С этим надо кончать. Несчастное существо в зеркале не имеет с ней ничего общего. Она просто обязана снова стать самой собой, чем бы это всё ни кончилось. И она это сделает.

Главное, что он её не убил, она жива.

И сейчас ещё утро.

Вот именно. Ещё только всё начинается!

Марина сняла с себя грязную одежду, залезла в ванную, открыла душ.

О-о-о!!!..

Чудесная горячая вода ласково заструилась по её измученному телу.

4

Андрей встал рано. Покормил Чарли и отправился по магазинам, надо было кое-что купить для того, чтобы всё прошло, как задумано. Теперь он готовил завтрак. На этот раз старался необыкновенно, продумывал каждый нюанс сервировки, несколько раз всё менял, переставлял. Сейчас наконец вроде всё выглядело неплохо. Он ещё раз придирчиво оглядел стол.

Прямо посредине стояла хрустальная ваза с букетом свежих тёмно-красных роз. Расставленный вокруг итальянский сервиз из голубого фарфора смотрелся очень даже славно. Рядом с тарелками на специальных подставочках покоились серебряные, ещё от бабушки унаследованные приборы. Белоснежные кружевные салфетки были продёрнуты в серебряные же кольца. Около прибора, предназначенного для Марины, он заботливо положил новенький блокнот и ручку – на случай, если ей надо будет что-то написать ему.

Свежевыжатый апельсиновый сок переливался в узких стаканах богемского стекла, откуда торчали специальным образом изогнутые соломинки. В изящной вазочке для фруктов лежали ягоды – голубика, клубника, черника. В фарфоровых розетках – красная икра, сметана, малиновое варенье. На одной тарелочке из старинного кузнецовского фарфора (их у него было три) привлекательной горкой возвышались ароматные, идеально поджаренные блины. На другой – красиво разложенные, тонко нарезанные сыр, колбаса. На третьей – тосты из белого и чёрного хлеба. В молочнике (прелестный кувшинчик был привезён из Франции, куплен на барахолке под Парижем) сливки для кофе. Довершали картину две длинные свечи в бронзовых подсвечниках. Хоть сейчас и утро, но они не помешают, придадут дополнительную, необходимую для этого завтрака доверительную атмосферу.

Андрей достал из кармана зажигалку (сам не курил, но на всякий случай держал при себе), зажёг свечи.

Теперь уже точно всё!

Да, похоже, сейчас стол выглядит безупречно. Он нетерпеливо посмотрел в сторону двери. Пора бы ей уже появиться!

Но прошло ещё целых пять минут, пока Марина, наконец, лёгкой походкой вошла на кухню. Андрей уставился на неё, не мог поверить своим глазам. Разительная перемена произошла за это короткое время. То есть одежда на ней была по-прежнему та же – грязная майка, джинсы, но парадоксальным образом всё это нисколько не мешало ощущению свежести и бодрости, которое исходило от этой удивительной девушки. Гладко зачёсанные назад, короткие, ещё влажные волосы придавали ей особую утончённость, оттеняли нежный цвет лица. А самое главное – её глаза опять блестели. Тем самым чуть мерцающим светом, который поразил его, когда он её увидел в первый раз.

Андрей спохватился, отодвинул ей стул, вёл себя как истинный джентльмен. Улыбнулся, любезным жестом предложил присесть.

Марина села, бегло оглядела стол. Увидела блокнот, с благодарностью посмотрела на Андрея. Тут же взяла ручку и начала писать.

Андрей сидел напротив, нетерпеливо поглядывал на неё.

Марина выпрямилась, протянула ему исписанный ровным почерком листок. Он прочёл:

«ПРОСТИТЕ МЕНЯ, ПОЖАЛУЙСТА, ЕСЛИ МОЖЕТЕ, КОНЕЧНО. Я ВЕЛА СЕБЯ ОЧЕНЬ ГЛУПО. ДАВАЙТЕ НАЧНЁМ ВСЁ СНАЧАЛА. Я ПОСТАРАЮСЬ СДЕЛАТЬ ВСЁ, ЧТО В МОИХ СИЛАХ, ЧТОБЫ У НАС ПОЛУЧИЛОСЬ ТО, ЧТО ВЫ ХОТИТЕ».

Андрей поднял на неё удивлённые глаза. Девочка продолжала поражать его. Он никак не ожидал такого жеста с её стороны. Она его просто опередила! Как будто почувствовала всё, что он собирался ей сейчас сказать.

Марина ответила просящим взглядом, сложила ладошки кверху, умоляющим жестом поднесла их к груди. Была похожа на маленькую девочку с рождественской картинки. Андрей не выдержал, рассмеялся.

– Это всё замечательно звучит! – сказал он. – То, что ты написала. Даже, пожалуй, слишком хорошо, чтобы быть правдой. Но в любом случае я очень рад, что ты решила поменять тактику. Этот букет для тебя. Я тоже прошу прощения за всё. Прими его в знак нашего примирения, о’кей?

Марина согласно наклонила голову – спасибо, я принимаю.

Потянулась к букету, с удовольствием вдохнула чудесный запах. Андрей наблюдал за ней с восхищением.

– Давай теперь начнём есть, хорошо?

Она несколько раз кивнула – хорошо, конечно.

Он протянул ей бокал с соком:

– Давай чокнемся. За тебя, Марина. За то, что у тебя хватило ума понять, что всё, что я делаю, это во благо! Во благо нам обоим, понимаешь?

Она ответила благодарной улыбкой. Они чокнулись, выпили и начали есть. Марина ела с видимым аппетитом, вела себя вполне самостоятельно, сама клала блины на свою тарелку, мазала маслом тосты.

Андрей понемногу успокоился. Эта девушка, видимо, принесёт ему ещё немало сюрпризов. Хочется верить, что они будут приятными. Он продолжил говорить, уже не особо беспокоясь, смотрит ли она на его губы.

– Какое утро чудное, правда? Жизнь вообще такая замечательная вещь, что просто стыдно быть несчастливыми. Тем более когда мы здоровы и молоды. Поэтому выкини из головы весь негатив. Всё у тебя будет классно, поверь мне. Я уверен, что ты будешь счастлива. Тем более что ты этого заслуживаешь. Просто на это нужно немного времени. Не могу тебе сказать, сколько именно, я этого пока сам не знаю. Просто нужно немножко терпенья. Мы ведь странники терпенья, помнишь? Я тебе помогу, обещаю. Мы с тобой всего добьёмся, будь спокойна.

Марина и была спокойна. Никакой особой реакции на его слова не проявляла. Казалось, что ничего, кроме еды, её сейчас не интересует.

Андрей улыбнулся:

– Молчание – знак согласия, правильно?

На этот раз она отреагировала, выразительно склонила голову – именно так, сэр.

5

Лучи солнца сильными прожекторами пронзали бурную заоконную листву, пробивались в студию, причудливые солнечные зайчики сновали по гладкому паркету. Марина сидела в задрапированном чёрным шёлком кресле. На лице по-прежнему не отражалось никаких особых эмоций. Ничего особенного, обыкновенное дело, сидит девушка в кресле, ждёт начала фотосессии. Никуда не торопится, может так сидеть очень долго.

Андрей, напротив, был крайне серьёзен, напряжён, двигался стремительно, чуть-чуть суетливо. На руки натянул тонкие медицинские резиновые перчатки. Достал из аптечки какую-то мазь, смазал Марине ранки на руках, потом ловко залепил их бактерицидным пластырем.

– Я хочу, чтобы ты понимала, я действительно забочусь о тебе, – сказал он ей. – Это не пустые слова. Ты, может, сейчас этого и не осознаёшь, но рано или поздно до тебя дойдёт. Вот увидишь.

Он прикатил столик на колёсах, разложил на нём свой любимый маникюрный набор, какие-то пузырьки, тюбики, помазок, всевозможные макияжные атрибуты – тени, краски, румяна, карандаши для глаз, пудру, что-то ещё. Потом принёс ванночку с тёплой водой.

Марина сидела безучастно, но глаза блестели, она внимательно наблюдала за каждым его движением.

– Я ведь обещал тебе, что приведу твои руки в порядок. Я всегда делаю всё, что обещаю.

Андрей подвинул табурет, уселся рядом. Так и не снимая перчаток, основательно занялся её руками, аккуратно обрабатывал пальчик за пальчиком. Маникюр он делал вполне умело, профессионально.

– Я знаю, что ты гораздо интересней и лучше, чем ты сама о себе думаешь, – говорил Андрей, ни на секунду не прекращая работать. – Я вообще знаю о тебе очень много, знаю, что в тебе плохого и хорошего, знаю, какой разной ты можешь быть. Я тебя чувствую, понимаешь? Именно поэтому я знаю, что тебе нужно. И сделаю это отлично, не сомневайся. Чтобы алмаз превратился в бриллиант, его нужно отшлифовать, огранить. Вот этой шлифовкой и огранкой мы с тобой и займёмся. Только ты должна полностью мне довериться. Ты ведь понимаешь, что от мастерства, таланта и чувства красоты огранщика алмазов зависит игра бриллианта, не так ли? То есть, в конечном итоге, его эстетический вид. Можно я буду с тобой откровенен?

Марина кивнула, но он даже не заметил этого, продолжал говорить, не переставая.

– Мне очень многое в тебе нравится. То, что любого другого, может быть, скорей оттолкнёт, чем привлечёт. Например, мне нравится, как ты мычишь. Ну, в смысле звуки, которые ты издаёшь, когда пытаешься что-то произнести. Если б ты могла слышать, ты бы поняла, что я имею в виду. Посмотри, какие ручки мы сделали!

Андрей ещё раз осмотрел каждый пальчик, удовлетворённо прищёлкнул языком.

– Дело мастера боится! А ты нервничала! Теперь займёмся твоими ножками.

И он перешёл к педикюру. По-прежнему продолжал свой безостановочный, лихорадочный монолог:

– Так вот, я тебе объясню по поводу звуков. Стоны, которые человек издаёт от наслаждения, и стоны, которые вырываются во время страданий, это практически одни и те же звуки, как ни странно. Я вижу в этом огромный смысл. Это доказывает, что между этими крайними ощущениями – чувством наивысшего удовольствия и острым чувством горя – есть некая серьёзная, глубинная связь. Ты меня понимаешь? Конечно, это не так легко осознать, но факт есть факт. Типичная ошибка, которую делают все эти мудаки: они считают, что наслаждение и страдание – две прямо противоположные, даже взаимоисключающие вещи. А по сути это одно и то же. Я знаю, что это, может, звучит жестоко, но это так. В этом великий парадокс жизни. Даже обычная лёгкая грусть не существует без какого-то маленького удовольствия, разве нет? Не говоря уж о большем. В самом прекрасном яблоке непременно должна быть какая-то червоточинка. Тогда оно становится не просто яблоком, а произведением искусства. Безупречность – не абсолютная величина. Чтобы человек был в состоянии оценить безупречность, ему нужно за что-то зацепиться, дать ему какую-то изюминку, пусть даже она на первый взгляд всё портит. Но именно она, эта неправильность, даёт ключик к пониманию красоты. – Андрей прищурился, щёлкнул языком. – Пожалуй, с ножками мы закончили, как ты считаешь?

На этот раз Марина даже не отреагировала. Она давно перестала всматриваться в его губы. С того самого момента, как поняла, что он находится в некоем ажиотаже, что ему всё равно, слушает она его или нет. Пусть делает всё что хочет. Это часть игры, и она принимает эту игру. А кто выиграет, будет видно. До конца ещё далеко.

Несколько секунд Андрей любовался на проделанную работу.

Perfecto!

Потом встал и объявил:

– А теперь, дорогая, третья часть мерлезонского балета! Может быть, даже самая главная его часть.

Он достал опасную бритву, раскрыл её, подошёл совсем близко.

Марина откинулась назад, с опаской уставилась на блестящее острое лезвие. Он заметил это, рассмеялся:

– Не дёргайся, я же тебе сказал, что всё будет хорошо. Считай, что ты пришла к зубному врачу лечить зубы. Я шучу, не волнуйся, что ты так напряглась? В отличие от зубного врача никакой боли я тебе не доставлю. Кстати, ещё раз о боли. То бишь о страдании. Ты никогда не обращала внимания, что, когда мы смеемся или плачем, у нас практически сохраняется одно и то же выражение на лице? То есть те же самые морщинки, движения бровей, губ. Практически идентичные гримасы. У тебя же есть значок – две маски, Трагедия и Комедия, я именно об этом говорю. Радость и Страданье – это, как пел Окуджава, две вечных подруги. То есть Радость-Страданье – это, конечно, не его терминология, это Блок. «Радость, о радость-страданье, боль неизведанных ран!» Знаешь, откуда это? Да, впрочем, откуда тебе знать! Это «Роза и Крест».

Говоря, Андрей зашёл к ней за спину. Марина вдруг почувствовала, как его рука захватила прядь её волос. И тут же с изумлением увидела, как отрезанные волосы падают на пол. Потом ещё одна прядь… и ещё одна…

Андрей внезапно появился прямо перед ней, напугал её в очередной раз, ей стоило больших усилий по-прежнему сидеть неподвижно. Он не смотрел ей в глаза, изучал её голову, как скульптор, которому предстояло лепить её. При этом губы его шевелились. Марина заставила себя присмотреться, вникнуть в то, что он говорил.

– Ты когда-нибудь видела художника, который рисует портрет? – спрашивал Андрей. И, не дожидаясь её ответа, продолжал: – Если бы у тебя была возможность понаблюдать за его работой, ты бы заметила, что почти до самого конца непонятно, какое выражение лица будет у портрета, то есть будет ли человек, которого изображает художник, плакать или смеяться. Вот здесь ещё осталось.

Он снова сделал несколько взмахов бритвой. Остатки волос посыпались на чёрный шёлк.

Андрей отошёл, прищурился.

– Что ж, всё идёт хорошо. Последний штрих!

Он выдавил ей на голову мыльный крем, взбил его кисточкой и начал брить её наголо.

– Отчего это происходит? Оттого, что и у смеха, и у слёз одна и та же природа. Смеющийся и плачущий человек – это по сути одно и то же. Ни тот, ни другой не могут вести себя адекватно в этот момент, нормально общаться, они оба находятся в одинаковом состоянии аффекта. И перепутать, какое именно это состояние, ничего не стоит, так они похожи. Сама подумай, когда ты смеёшься до колик, у тебя из глаз текут слёзы. Разве не так?

На этот раз он взглянул ей прямо в глаза. И Марина кивнула.

Андрей радостно улыбнулся.

– Я очень рад, что мы наконец начали понимать друг дружку! – объявил он и продолжил бритьё.

Марина сидела, не шелохнувшись, чувствовала, как бритва неприятно скользит по черепу. Снова заставила себя прислушаться к тому, что он говорил.

– Я это знал! Знал с самого начала, что это произойдёт, что в конце концов ты меня поймёшь… Ты идеальная находка. Именно то, о чём я говорю. Ты очень красива, замечательно сложена, но при этом у тебя есть маленький дефект – ты глухонемая, ты не можешь ни слышать, ни говорить. И это прекрасно. Это и есть идеал, если хочешь знать.

Андрей взял полотенце, насухо вытер её бритую голову, отошёл полюбоваться.

– Ну что ж, шлифовка прошла безупречно. А теперь нам предстоит огранка – макияж! Секрет хорошего макияжа весьма прост. Он должен быть ярким, броским, но не вычурным! Посмотрим, что у нас получится.

Он снял резиновые перчатки, сел, придвинулся поближе.

– У тебя превосходная кожа. Чистая, гладкая, и, самое важное, очень хороший, естественный цвет. Что ж, приступим. Доверься мне, и ты убедишься в том, какая большая разница между тем, что видит художник, и что видит обычный человек. Расслабься!

Он начал наносить румяна на её лицо. Его губы теперь находились очень близко. Марина поневоле считывала всё, что он говорил.

– Подлинное наслаждение, моя дорогая, всегда идёт рука об руку с опасностью или даже с болью. Возьмём, например, роды – через какие ужасные страдания должна пройти женщина, чтобы увидеть впервые своё дитя и ощутить эту невероятную радость! Чувство опасности или страха, подмешанное к удовольствию, делает это блюдо по-настоящему пикантным, ты согласна? Есть такой фильм – «Казанова-70». Знаешь, кто такой Казанова? Это знаменитый соблазнитель женщин. Как Дон Жуан. Только Казанова был не литературным персонажем, а подлинно жившим человеком. Короче говоря, в этом фильме Казанову играет Марчелло Мастроянни. Тот самый, которого мы с тобой видели в «Браке по-итальянски». Так вот, оказывается, что он способен вступать в интимную связь с женщиной, только когда ему что-то угрожает. Его психоаналитик советует ему перейти к исключительно платоническим отношениям, но Мастроянни, то есть Казанова, категорически отказывается от этой возможности. Он предпочитает постоянно пребывать в поисках опасных наслаждений. Прежде чем лечь с женщиной в постель, вылезает на карниз, рискуя сорваться, и так далее. Понимаешь, о чём я говорю? Разве когда твоя кожа обожжена или – зачем такие крайности? – пусть даже просто обнажена, ты не чувствуешь своё тело гораздо острее? Любое ничтожное прикосновение мгновенно вызывает твою реакцию. Закрой глаза, мне надо покрасить веки.

Марина послушалась с облегчением. Погрузилась в темноту, перестала вникать в этот бред, который он нёс. Только чувствовала, как её лица касается то кисточка, то карандаш, то тёплые пальцы Андрея.

Потом он тронул её за плечо. Она открыла глаза. Андрей выглядел очень довольным, он почти сиял. Его губы по-прежнему были совсем рядом. И он по-прежнему говорил.

– …на этом я, пожалуй, и остановлюсь. Пора поднимать занавес, моя дорогая!

Он отошёл, взял с полки шкафа ручное зеркало, подал ей элегантным жестом.

– Прошу вас, пани!

Марина в изумлении смотрела на своё отражение. Ничего подобного она не могла себе представить. Её лицо исчезло. Больше всего оно походило сейчас на венецианскую карнавальную маску, которая висела в кабинете их главного режиссёра. Только сейчас это была какая-то безумная маска. Ощущение безумия усиливалось ещё и от всего её нового облика – волосы у лба и на темени начисто выбриты, оставлены только на висках. Все оставшиеся на голове волосы собраны назад и связаны в тугой, маленький узелок.

Самурай!

Ну да, что-то наподобие этих средневековых японских рыцарей. Кажется, самураи носили такие причёски. Но они же были мужчины. Не женщины.

И не девушки.

Марина зажала себя до предела, загнала внутрь рвавшийся оттуда вопль. Перевела спокойный взгляд на Андрея.

Он стоял рядом, ждал её реакции, собирался насладиться произведённым эффектом. Но это было свыше её сил, сыграть восхищение она не могла. Заставить себя сейчас смотреть на него спокойно уже требовало от неё предельного напряжения.

Андрей, однако же, растолковал её взгляд по-своему:

– Класс, да? Я же тебе говорил, доверься мне. Только не надо меня благодарить. Я тут в общем-то играю вспомогательную роль. – Он широко улыбнулся. – Шедевр здесь – это ты. Знаешь, когда великого скульптора Родена спрашивали, как он добивается такого совершенства, он отвечал, что просто берёт камень и отсекает от него всё лишнее. Вот я именно это и делал. Я отсёк всё лишнее.

Он помолчал, потом снял с вешалки в углу большой чёрный полиэтиленовый пакет.

– А сейчас я хочу, чтобы ты сняла с себя всю эту грязь и надела вот это. Хорошо? Можешь пойти в ванную переодеться.

Марина кивнула, взяла пакет из его рук и вышла из комнаты. Старалась идти спокойно, с прямой спиной. Знала, что он смотрит на неё сзади.

6

Андрей спустился вниз, взял из гостиной камень, принесённый с улицы, отнёс его в студию. Теперь он понял, для чего он его нашёл и притащил домой. Ничего не происходит просто так. В каждой случайности есть своя закономерность. Этот здоровенный камень – именно та, маленькая деталь интерьера, которой так не хватало для окончательного воплощения его замысла. Камень сразу изменит всё ощущение, задаст необходимую атмосферу.

Пока Андрей подыскивал оптимальное место для камня, пока заряжал камеру, поправлял свет, дверь из ванной открылась и появилась Марина. Андрей повернулся, окинул её взглядом и восхищённо щёлкнул пальцами.

Bingo!

От Марины и вправду невозможно было оторвать глаз, столь ярко, причудливо и в то же время притягательно она выглядела. На ней было розоватое, с изображением цветущей вишни, кимоно, охваченное в талии широким поясом – оби, который был завязан на спине в виде огромной бабочки. На ногах белые носочки – таби и гэта, японские деревянные сандалии. Почти кукольное, превращённое в разноцветную маску лицо, на котором блестели её чуть удивлённые, ставшие теперь ещё более выразительными глаза.

Как раз этого он и добивался. Сочетание экзотики, странности, красоты. Крутой, стильный замес радости-страданья. Правда, считывается это не сразу, дурак вообще может не понять.

Ну и что?

Именно, что и ничего. Даже и хорошо, ведь на дураков он и не рассчитывает. Но чего-то всё равно не хватало. Какого-то штриха, какой-то приправы, которая сделала бы это блюдо совершенным.

Андрей задумчиво обошёл вокруг неподвижно стоявшей Марины. Потом неожиданно нагнулся, задрал ей подол почти до талии и внимательно посмотрел на её голые ноги.

Это оно!

– Стой, не двигайся! – скомандовал он.

Снова взял руки бритву, открыл лезвие.

Марина стояла, не шевелясь.

Неужели он всё же её убьёт?

Или, может, он просто хочет медленно резать её этой острой бритвой, наслаждаться тем, как по её ногам, по животу, по бёдрам будет течь кровь?

Больше она подумать ничего не успела. Андрей стремительным, уверенным жестом обвёл бритвой вокруг неё, ниже талии, но повыше колен. Отрезанная часть кимоно с тихим шорохом (а для Марины беззвучно) упала к её ногам.

Андрей отошёл, полюбовался новым вариантом.

Теперь – всё! Perfecto!

Сейчас в Марине замечательно проявилось то, что до сих пор можно было уловить, (вернее, осознать!) далеко не сразу – её скрытый, но манящий сексапил. Это раскрашенное, на первый взгляд не совсем понятного пола существо, с бритым теменем, со стянутым в тугой узел волосами (знаменитая самурайская причёска сакаяки) и голыми, в белых носочках ногами, оказалось невероятно привлекательным с сексуальной точки зрения. На Марину хотелось смотреть неотрывно.

И не только смотреть!

– Очень хорошо! – тихо сказал он ей. – А теперь сложи руки вот так.

Он соединил руки ладонями кверху, приложил их к груди. Марина послушно повторила жест.

– Чуть выше, – поправил он. – И чуть ближе к груди. Вот сейчас хорошо. А теперь поклонись. Не очень глубоко, вот так. Ты меня благодаришь, понимаешь? Ты говоришь – спасибо за науку, сэнсей!

Марина поклонилась. Ей было всё равно. Главное, что он её не убьёт. А так пусть делает, что хочет. Сэнсей так сэнсей! Спасибо за науку!

Андрей отступил ещё дальше, неотрывно смотрел на неё.

– Perfecto! А теперь не двигайся! Застынь!

Он схватил камеру и быстро задвигался вокруг, меняя ракурсы.

КЛИК! КЛИК! КЛИК! КЛИК!

Закончив эту серию, он попросил Марину сесть в кресло, поставить правую ногу на камень.

– Замечательно! Замри!

И опять засновал вокруг.

КЛИК! КЛИК! КЛИК!

– Ещё немножко!

КЛИК! КЛИК! КЛИК!

Сессия длилась долго. Андрей постоянно переставлял свет, многократно заставлял Марину изменять позу. Он уже трижды перезаряжал камеру, чувствовал невероятное радостное возбуждение (сатори) от того, что наконец-то нащупал, напал на свою золотую жилу.

Возбуждение это носило отчасти сексуальный характер, хотя он этого поначалу и не осознавал. Просто в какой-то момент поймал себя на том, что что-то мешало спокойно двигаться, оказалось, в паху всё отвердело. Ему пришлось отвернуться, заставить себя успокоиться, прежде чем он смог продолжать.

Периодически он останавливался на секунду, восхищённо всматривался в свою модель, что-то шептал себе под нос и продолжал снова.

Марина считывала этот шёпот с его губ. Он произносил «Боже мой!», или «Богиня! Настоящая богиня!», или своё обычное «Perfecto!».

Марина выполняла все его указания безупречно, безропотно. Это была не она, а послушная, нелепо раскрашенная марионетка, кукла Карабаса-Барабаса. Когда спектакль закончится, Карабас-Барабас повесит её на гвоздик в чулане. Или накажет за что-нибудь. Но ей всё равно, куклы ничего не чувствуют.

Наконец Андрей отложил камеру.

– Мы практически закончили, – сказал он после небольшой паузы. – Но у меня появилась ещё одна идея. Завершающая, обещаю. Последний штрих. Но очень важный. Пойдём со мной, Марина.

И повёл её вниз.

7

Они вышли во двор. Марина глубоко вдохнула свежий воздух, обвела взглядом ставший до предела ненавистным пейзаж – бассейн с голубой, бликующей на солнце водой, мангал, гараж, забор. Чарли большой чёрной кучей лежал на своём любимом месте, под берёзой. Он даже головы не поднял на этот раз, только лениво шевельнул хвостом.

А ведь всего несколько дней назад всё это вызывало у неё сплошной телячий восторг. Прав Андрей. Она просто дурочка, наивная, провинциальная дурочка. Так ей и надо.

Андрей тем временем нагнулся, поднял лежащий около входной двери пакет. Раскрыл его, вытащил что-то блестящее, играющее на солнце.

Марина повернулась, всмотрелась, судорожно проглотила воздух.

Только не это!

Он держал в руках новенькую пару наручников. Заметил её реакцию, улыбнулся:

– Не бойся! Во-первых, это ненадолго. Я скоро вернусь и сниму их. Во-вторых, извини, конечно, но я ещё тебе не доверяю. Согласись, что у меня есть на это основания. К тому же эти наручники никого неудобства тебе не доставят, я об этом позаботился.

Андрей поднёс стальные браслеты к её глазам. Марина увидела, что изнутри они обиты чем-то мягким, бархатистым.

– Видишь, специальный дизайн, – сказал Андрей. – Для ОВП!

Марина не поняла, вопросительно посмотрела на него.

Он снова улыбнулся:

– Для особо важных персон. Таких, как ты, короче. Давай ручки!

Он подвёл её всё к той же колонне, и Марина покорно вытянула руки. Андрей ловко защёлкнул наручники, подмигнул ей:

– Вот и всё. А ты боялась!

Она ответила пустым, ничего не выражающим взглядом.

Ничего не произошло!

Ничего, ровным счётом!

Спокойно села на землю, ровно так, как сидела вчера.

Андрей не обратил на этот её взгляд ни малейшего внимания, по-прежнему пребывал в приподнятом, почти восторженном настроении.

– Я понимаю, это вносит определённый дискомфорт, – весело сказал он, – но, согласись, по крайней мере, мы оба теперь знаем, что волноваться не стоит, больше ничего не произойдёт! – Потом поглядел на Марину, усмехнулся: – «Бароны воюют, бароны пируют, барон фон Гринвальдус, сей доблестный рыцарь, всё в той же позицьи на камне сидит!». Знаешь, откуда это? Козьма Прутков. Слыхала о таком? Нет?

Марина слегка пожала плечами. Козьма Прутков сейчас её волновал меньше всего на свете.

Андрей посерьёзнел, почувствовал, что сморозил глупость.

– Ладно, извини, это я так. Дурака валяю, не обращай внимания. Я оставляю тебя совсем ненадолго. Постараюсь вернуться как можно скорее, обещаю!

Он быстро пересёк двор, открыл калитку. Чарли вскочил, полагая, что грядёт очередная прогулка, но Андрей резко покачал головой:

– Нет, Чарли! Нет!

И вышел на улицу.

Чарли уныло посмотрел на захлопнувшуюся перед его носом калитку, вздохнул и с шумом шлёпнулся на своё место. Без особого интереса покосился на Марину.

Марина грустно усмехнулась в ответ. Даже собаке она уже стала безразлична. Очевидно, что Чарли это зрелище прикованной к одному и тому же месту девицы уже давно наскучило.

Дежавю!

Так, кажется, говорят, когда всё повторяется. Только на этот раз ситуация уже совершенно безнадёжная. Нет никаких шансов из неё выкарабкаться.

Марина устроилась по возможности поудобнее (если только можно было говорить о ка ком-то удобстве в этой дурацкой позе) и приготовилась ждать. Столько, сколько понадобится.

8

Андрей вышел на улицу. Машина стояла на пустыре, перед воротами, утром он не стал заводить её в гараж, знал, что ещё поедет. Однако в машину он не сел, вместо этого быстро обежал вокруг дома, ещё раз завернул за угол и оказался в небольшом узком переулке. Он остановился у задней, запертой на замок калитки. Это был так называемый чёрный ход, сюда подъезжали ассенизаторы, мебельщики, мусорщики – короче все, для кого было важно, что с этой стороны дом расположен гораздо ближе к улице. Андрей достал ключи, открыл калитку, поморщился от того, как она мерзко и протяжно заскрипела при этом (надо срочно смазать), и зашёл внутрь.

Так же, с заднего крыльца, он проник в дом, поднялся в студию, взял в руки камеру и подошёл к окну. Марина сидела понуро, неподвижно. Плечи опущены, ноги согнуты, голова упирается в колонну. Андрей открыл окно, высунулся, примерился и начал снимать.

С одной стороны, ракурс явно неудачный, Марину частично перекрывает крыша портала, но, с другой стороны, именно в том, что часть кадра занимает кусок крыши и девушка видна не полностью, и есть определённое решение, кадр приобретает дополнительное значение, становится более интригующим. Тем не менее, конечно, нужны и другие варианты.

Андрей спустился вниз, сделал несколько снимков из окна кухни. На этот раз он остался доволен. Марина, на которую он по-прежнему смотрел сзади, но в три четверти, теперь полностью занимала кадр, мало того, вся её поза оказалась отсюда, снизу, необыкновенно выразительной, олицетворяла собой полную безнадёжность.

Андрей подумал было снять её ещё из окна гостиной, но не решился. Там она могла его увидеть, и вся затея пошла бы насмарку. Можно попробовать сделать ещё пару снимков во дворе, от забора.

Только осторожно!

Так же, через задний ход, он вышел из дома, неслышно ступая (поймал себя на том, что это очередная глупость – она всё равно не слышит!), обошёл его и оказался с той же стороны, что и Марина. Чарли при виде неожиданно появившегося Хозяина тут же обрадовался, задвигал хвостом, встал на ноги. Андрей замахал на него рукой, приложил палец к губам. Чарли вроде бы понял, нехотя улёгся обратно, но глаза от него не отрывал, следил за каждым движением.

Для Марины всё это прошло незамеченным, она по-прежнему сидела без движения, уронив голову. Андрей подобрался к забору, выбрал хороший ракурс.

Класс! Perfecto!

Да, эта была совершенно правильная идея и достойное завершение этой сессии. Лучше и не придумаешь. Девушка-самурай с голыми ногами прикована к столбу. Это снимок вне времени, вне пространства. Пожалуй, так и назвать – Безнадёжность.

КЛИК! КЛИК! КЛИК!

Андрей опустил камеру. Вот теперь, пожалуй, всё. Он вдруг почувствовал, как безумно устал. Руки налились тяжестью, веки одеревенели.

Андрей тряхнул головой. Не время расслабляться, ещё полно работы. Нужно напечатать снимки, отобрать лучшие, оформить. Можно, конечно, сделать небольшой перерыв, отметить окончание этой замечательной сессии. Да, так, пожалуй, и надо поступить. К сожалению, шампанское в доме закончилось, так что придётся съездить, привезти. Для такого момента нужно именно хорошее шампанское, больше ничего. Такое, как надо, продаётся в одном небольшом фирменном магазине, недалеко от Киевского вокзала.

А девочка?

Она подождёт, ничего с ней не случится. Он ведь быстро вернётся, максимум через полчаса.

Андрей осторожно стал отступать назад, за угол. Тем же путём, через заднюю калитку, вышел из дома. Обошёл его, сел в машину, улыбнулся. Давно он не чувствовал себя таким счастливым. А усталость пройдёт. Не впервой.

Он включил двигатель и, подняв столб пыли, рванул машину с места.

9

Филипп Луганов осторожно, чтобы не будить Вику, вылез из постели и, шлёпая босыми ногами по паркету, подошёл к окну. С удовольствием потянулся, прислушиваясь, как пробуждается к жизни весь его замечательный, молодой организм. Да, вот так и должен чувствовать себя мужчина после бурной ночи с любимой девушкой. Это и есть настоящая жизнь – чудная музыка, хорошая выпивка, бурный секс. Что может быть лучше?!.

Филипп даже улыбнулся от этой простой приятной мысли. Сколько, интересно, уже времени? Двенадцать, как минимум, судя по количеству машин и людей на улице. И все куда-то несутся как оголтелые! А ведь кайф именно в таком ленивом утре, когда не надо никуда спешить. Чёрт с ней с учёбой, провались она пропадом! Живём один раз!

Неожиданно солнце скрылось, всё мгновенно поблекло, посерело, словно кто-то стёр с улицы яркие краски. По-прежнему улыбаясь, Филипп посмотрел на небо, которое быстро заволакивалось тёмными, похожими на грязную вату облаками. Наверное, опять будет дождь. Ну и хрен с ним! Ничто не сможет сейчас омрачить его превосходного настроения.

Тем не менее некая не осознанная пока мыслишка именно в этот лучезарный момент внезапно появилась где-то в глубине сознания и стала назойливо маячить там, заставив Филиппа нахмуриться. Он попытался сосредоточиться и понять, что же всё-таки смущает его в такой редкостный чудный денёк. Что-то тревожило, тихо, но настойчиво жужжало в голове, как надоедливая муха. Неожиданно его осенило.

Марина Сокольская!

Ну, конечно, всё дело в ней. Эта она не даёт ему спокойно наслаждаться жизнью. Он ведь ещё вчера хотел попробовать её разыскать, потом эта идея куда-то растворилась и вот теперь возникла снова.

Да, ничего не поделаешь, надо всё же съездить к Соколу и позырить. Иначе это ощущение чего-то незавершённого так и будет его мучить.

Филипп оглянулся на спящую Вику. Та, словно почувствовав его взгляд, томно простонала, перевернулась на бок и открыла глаза.

Увидев Филиппа, выпростала тонкие руки из-под одеяла и поманила его к себе.

– Мур-мур! – сказала она. – Иди ко мне!

10

Марина сидела, согнувшись, уткнув голову в колени. Со стороны можно было подумать, что она спит. Но Марина не спала, она медитировала. Так, как учил их в пермском театре большой знаток медитации, заведующий музыкальной частью театра Рифат Юнисов.

Истинная медитация, объяснял он, это полное отсутствие мыслей при полном сознании. Невозможно познание Высшего посредством нашего мозга, который весьма ограничен в своих возможностях. Ведь мысли – величина переменная, а все непостоянное, преходящее не может быть вечным. Они как чередующиеся волны, как стремительная карусель. Счастье и горесть, потери и обретения, успехи, достижения и неудачи, отчаяние – всё это грани одной монеты. И только дух есть подлинная свобода в нас, подлинная независимость, неиссякающий свет, мирная радость. Истинно медитирующий может безмолвно наблюдать, как благотворная энергия поднимается по позвоночному столбу, наполняя собой чакры. Это чарующее наблюдение вызывает удивительную радость, отдаленно напоминающую ту, которую можно испытать, глядя на великое произведение искусства или на красоту гор и облаков.

Марина не думала ни о чём. Чувствовала, как разливается по телу животворная энергия, как навстречу этому оздоровляющему потоку открываются чакры.

Неожиданно она вздрогнула и подняла голову. Холодный душ, окативший её, прервал медитационное погружение.

Дождь?

Но это был не душ. Проклятый ороситель, или, как теперь по-иностранному называли его, спринклер, автоматически включился и теперь крутил механической головкой во все стороны, обильно поливая траву.

Чарли недовольно поднялся со своего места, отошёл в сторону, туда, где спринклер не мог его достать, и снова тяжёлой кучей плюхнулся на землю.

Марина с завистью посмотрела на него. Сама она никуда отойти не могла, неподвижно сидела на том же месте, где её периодически окатывало холодной водой. Ждала, пока чёртов спринклер успокоится и иссякнет.

Но ожидания оказались напрасны. Не успел перестать работать ороситель, как зарядил сильный, с крупными каплями дождь. Всё заволокло серой сырой пеленой. Бассейн покрылся нескончаемыми пузырями. Откуда-то сверху внезапно полился поток воды прямо на её обнажённую шею. Будто кто-то открыл над Мариной водопроводный кран.

Она поёжилась и попробовала снова сосредоточиться и уйти в медитацию. Это единственное, что могло ей сейчас помочь. Через несколько минут ей это удалось. Какие-либо мысли, в том числе и мысли о холодном, поливающем её дожде, а с ними и болезненное ощущение его постепенно пропали, а вместо этого по позвоночнику снова поползла вверх замечательная чарующая энергия кундалини.

11

Когда первые капли дождя упали на лобовое стекло, Андрей подъезжал по Садовому кольцу к Смоленской площади. Он нахмурился и нажал на рычажок очистителя. Щётки заработали, смахнули противные капли, но их становилось всё больше, дождь зарядил не на шутку, так что пришлось переключить очиститель на более быстрый режим.

Что теперь делать? С одной стороны, до Киевского вокзала, а тем самым до заветного винного магазинчика отсюда оставалось рукой подать. Но в любом случае, пока он доедет до цели, запаркуется, купит шампанское и вернётся обратно в машину, пройдёт не меньше десяти минут, а то и больше. Марина за это время промокнет насквозь. Праздник будет полностью испорчен.

Какое-то время Андрей продолжал двигаться в том же направлении, однако, когда наступил момент поворачивать направо, чтобы пере ехать через мост, который, собственно, и вёл к вокзалу, он вместо этого неожиданно ушёл в левый ряд. Убедившись, что встречный поток ещё далеко, Андрей резко вывернул руль. Нарушая все правила на свете, пересёк двойную сплошную прямо напротив небоскрёба Министерства иностранных дел и, развернувшись, помчался в обратном направлении.

На его счастье, постоянно дежуривший около здания МИДа постовой именно в этот момент спустился в подземный переход, чтобы переждать яростный дождевой натиск, и таким образом пропустил дерзкий манёвр.

12

Марина сидела под проливным дождём, не чувствуя ни малейшего озноба. Собственно, она и самого дождя не чувствовала, поскольку после подъёма благотворной энергии кундалини она всю себя поместила в бандан. Бандан – это была замечательная, прочная защита. Защита Любви, защита Божественности. Бандан не просто защищал, он очищал, наделял силой, дарил гармонию и любовь.

Строго говоря, бандан надо было делать руками. Правой рукой, обращенной ладонью к телу, следовало описать над собой арку, начиная от левого бедра, потом над головой и вниз вдоль правой стороны, а затем обратно. Всего делалось семь таких двойных арок. Но руки у Марины были заняты, и она вспомнила, как Рифат говорил, что в некоторых случаях можно обойтись и без рук. Скажем, оказавшись вне дома, бандан можно делать мысленно.

Теперь, находясь в бандане, Марина чувствовала покой и умиротворение. Бандан надёжно защищал её от любых напастей. Она знала, что у неё всё в порядке, ничего плохого с ней случиться не может.

Когда Андрей взял её за плечо и потряс, она даже не сразу сообразила, кто это и чего он от ней хочет. Вид у Андрея был расстроенный. Он сбивчиво и смущённо извинялся, пока снимал с неё наручники, помогал подняться и вёл обратно в дом.

Марина раздосадовано посматривала на него. Он разрушил бандан, и её сразу залихорадило, затрясло – холод и сырость тут же плотно обволокли её с головы до ног.

13

Андрей заставил её снять мокрую одежду, вытер большим махровым полотенцем, переодел в свою дорогую шёлковую пижаму от Армани. Марина послушно, без всякого выражения на лице, выполняла его указания. С некоторым удивлением поймала себя на том, что, стоя обнажённой перед этим чужим и ненавистным мужчиной, не почувствовала ни малейшего стыда. Это было очень странно, такое с ней происходило впервые в жизни.

Андрей укутал её пледом, усадил в кресло, зажёг камин.

– Сделать тебе горячего чаю? – спросил он.

Она никак не отреагировала, отвернулась от него, уставилась на пляшущий огонь. Зачем он её спрашивает? Всё равно он делает только то, что сам хочет, совершенно не считаясь с её желаниями.

Андрей принёс чай. Марина по-прежнему не шевелилась, всё так же упорно смотрела на огонь. Он улыбнулся.

– Не хочешь – как хочешь! – беззаботно сказал он. – У меня идея куда более интересная, чем чай. Мы с тобой выпьем настоящего французского шампанского. Только я должен буду тебя опять оставить ненадолго. Ещё раз прости, что ты из-за меня оказалась под дождём. Я не хотел, правда. Но прежде чем я уеду, я всё-таки вынужден кое-что сделать.

Он вышел, но тут же вернулся, в одной руке держал наручники, другой тащил за собой всё ту же проклятущую цепь. Марина только на секунду покосилась на него и тут же отвела глаза, опять уставилась на горящий камин. Не шелохнулась и тогда, когда почувствовала, что на лодыжке защёлкнулось кольцо наручника. Всё это уже было, удивить её он больше ничем не мог.

Андрей выпрямился, потом сделал шаг и встал прямо перед ней, загородив камин. Хотел быть уверен, что она «услышит» то, что он ей говорит.

– Наступит момент, и я думаю, что он уже не за горами, – чётко артикулируя, заговорил он, – когда эта цепь нам с тобой уже не понадобится. Ты сама не захочешь никуда убегать. Я уверен, что это будет скоро. Но сейчас ты ещё не готова, ты не созрела. И поэтому я вынужден принимать меры предосторожности. Потом ты сама будешь меня благодарить. А сейчас извини.

Марина по-прежнему сидела неподвижно, ничем не показывая, что поняла его.

Андрей вдруг повернулся, внимательно посмотрел на камин:

– Знаешь что, я, пожалуй, его затушу! Ты ведь уже согрелась, правда?

Он ободряюще улыбнулся ей, потом принёс воды и погасил камин.

– Ну вот и всё. Кстати, я хотел тебя обрадовать. Я не поеду в Венецию. Я решил. То есть работы, конечно, поедут, а я – нет. Их представят без меня, я обо всём позабочусь. А я лучше останусь с тобой. Это будет куда продуктивней. Нам столько всего предстоит сделать, ты себе даже не представляешь! У меня куча идей! Я тебе всё расскажу. Ладно, не скучай, я скоро вернусь.

И он ушёл.

14

Марина сидела всё в той же каменной позе ещё минут десять, чувствуя, как на этот раз вместо живительной энергии в ней зреет, клокочет и рвётся наружу бешеная ненависть. Он, значит, решил никуда не ехать, а остаться с ней!

Спасибо, благодетель!

Смиренно благодарю за вашу милость, сэнсэй!

Вот уж будет радость! Это сколько же ещё дней, недель, месяцев он будет её мучить!

Не-е-е-е-е-ет!!!!

Она рывком вскочила на ноги, широко открыла рот. Ей казалось, что она отчаянно кричит, но наружу вырывался только жалобный беспомощный сип.

В дом вошёл Чарли и с любопытством уставился на неё. Потом резко залаял. Этот странный тонкий звук, вылетавший из горла гостьи, вызывал у него активное раздражение.

Марина перестала кричать так же внезапно, как и начала. Безумными горящими глазами обвела комнату. Потом схватила чашку с чаем и что было сил швырнула её об камин. Чашка разлетелась вдребезги, забрызгав всё вокруг.

Чарли тут же решил ретироваться. Несмотря на свой внушительный, порою даже грозный вид он был трусоват. В частности, истерик Чарли не выносил, они вызывали у него неконтролируемый страх и желание забиться куда-нибудь в укромное место, пока всё не успокоится.

Но успокаиваться безумная гостья даже и не думала. Пружина, плотно сжатая в ней в течение долгого времени, наконец распрямилась, и сейчас Марине хотелось только одного – бить, крушить, громить!

Её ищущий взгляд остановился на стоящей в углу гостиной большой китайской вазе. Марина радостно улыбнулась.

То, что надо!

Ваза явно была старинной и наверняка очень дорогой. Марина не без труда подняла её над головой и со всего маху грохнула об пол. С удовлетворением посмотрела на разлетевшиеся по всей комнате осколки.

Потом она ринулась на кухню и одним широким движением руки смела со стола всё, что на нём стояло. После чего принялась методически уничтожать стоявшую в буфете посуду. Вслед за французскими хрустальными бокалами – гордостью Андрея – последовали стаканы из богемского стекла, тарелочки из кузнецовского фарфора, итальянский голубой сервиз. В считаные мгновения очаровательная кухня превратилась в мусорную свалку. Схватив в обе руки по очередной голубой чашке, Марина неожиданно остановилась.

Их надо побросать через забор!

Это была прекрасная, спасительная мысль. Она начнёт бросать чашки через забор и тем самым обязательно привлечёт к себе внимание. Чашки будут разбиваться о машины, о тротуары, люди обязательно заметят это и захотят выяснить, что происходит!

Марина подняла с пола валявшуюся там плетёную хлебницу, наполнила её ещё оставшимися в целости итальянскими чашками и бросилась во двор.

Пробежав, насколько хватало длины цепи, она остановилась и, задрав голову, в отчаянии уставилась наверх.

Чёрт! Чёрт!

Андрей и тут всё предусмотрел! По всему периметру забора шла полуметровая сетка, натянутая под углом в сторону дома. Назначение сетки Марина понимала смутно, догадывалась, что она от чего-то предохраняет – то ли от воров, то ли от комаров. Главное, что это сейчас затрудняло выполнение её замысла.

Тем не менее она попробовала. Размахнулась и швырнула чашку вверх. Сил для нужного броска, однако же, не хватило. Вместо того чтобы перелететь через забор, чашка ударилась о сетку и упала вниз, разбившись об асфальтированную дорожку.

Марина попробовала ещё пару раз, но с тем же успехом. Она раздосадовано разбила об асфальт две последние чашки, отшвырнула в сторону хлебницу и вернулась в дом.

15

Филипп Луганов решительно откинул одеяло, вскочил на ноги и отправился в ванную. Это была уже третья его попытка заняться сегодня чем-нибудь ещё кроме секса, и на этот раз она удалась, несмотря на негодующие, мурлыкающие звуки, доносящиеся из постели.

Хорошенького понемножку!

Эта неуёмная Вика, похоже, была готова провести в кровати целый день. Всё это очень мило, но, в конце концов, невозможно всю жизнь свести к одному траханью! Апатия, как говорит Крючок, это отношение к сношению после сношения.

Есть же какие-то вещи!

Например, Марина Сокольская. Которая сидит на цепи где-то в районе Сокола.

Сокольская на Соколе.

Если она, конечно, вообще существует!

Но ведь есть только один способ это проверить. А он вместо того, чтобы поехать и убедить ся, так это или нет, полдня валяется в койке.

Стыдно!

Филипп широко зевнул и мужественно полез под холодный душ.

16

Марина ураганом носилась по дому, срывала со стен застеклённые фотографии и с каким-то сладострастным удовольствием швыряла их об пол. Ей приходилось ступать всё осторожней, чтобы не порезаться, поскольку пол теперь, куда ни глянь, был весь усыпан осколками.

Она вернулась в гостиную. Тяжело дыша, обвела взглядом комнату.

Телевизор!

Огромный плоский телевизор Sony последнего поколения вызывающе возвышался на чёрной лакированной подставке. Марина издала хриплый, похожий на рычание вопль и бросилась к нему.

Телевизор разбился не сразу, его пришлось не просто обрушить на пол, но и несколько раз попрыгать на нём. Но в конце концов она справилась и с этим. Что делать дальше, было не совсем ясно. Похоже, больше ничего целого в доме уже не оставалось.

Фотографии!

Да, конечно! Ведь главная его ценность – это фотографии. Его любимые проклятые фотографии. Всё, что он с ней вытворяет, делается во имя эти чёртовых фотографий! Что ж, она с ними сейчас разберётся. Она наведёт в них полный порядок. Мало ему не покажется!

А там будь что будет!

По-прежнему хромая, Марина побежала наверх, в студию. Посрывала развешенные по всей комнате фотографии, каждую из них тщательно порвала на кусочки, а кусочки эти выбросила в окно. Со злобной усмешкой следила, как они разлетаются по траве.

Но и этого ей показалось мало. Она ринулась в святая святых – в тёмную комнату. Там пришлось повозиться довольно долго. Марина комкала и рвала всё, что ей попадалось под руку. Плёнки не рвались, резали ей руки. В конце концов она догадалась использовать ножницы и искромсала негативы на мелкие части. Собрала изрезанные кусочки вместе и тоже выбросила их из окна во двор.

Какие-то обрывки фотографий и частицы уничтоженных плёнок ветром отнесло в бассейн, и теперь они плавали на его поверхности, медленно погружаясь в воду. Марина сверху с интересом следила за этим.

Так и надо!

Прошло, наверное, не более четверти часа с момента, как уехал Андрей, а ей уже удалось полностью разгромить дом. Можно себе представить, в какую ярость он придёт, когда вернётся! На этот раз он, скорее всего, убьёт её! Ну что ж, она сделала всё, что могла.

Смерть так смерть!

Неожиданно Марина нахмурилась. Что он такое говорил по поводу смерти? Что-то важное… Потом она вспомнила. Он говорил, что ненавидит всё, что связано со смертью! Что с ней должны иметь дело доктора и гробовщики. А он – фотограф! Он пытается запечатлеть жизнь!

В памяти у неё всплыло его искажённое от отвращения лицо.

– Не-на-ви-жу! – произносили его губы. – Ничего не могу с собой поделать! Не хочу ни думать о ней, ни видеть её! Смерть – это противоестественно!

Очень хорошо!

Марина вытянула руки, посмотрела на свои запястья. Что ж, раз он так ненавидит смерть, то она, пожалуй, знает, какой подарок преподнести ему напоследок.

Нож!

Ей нужен нож. Она побежала вниз, на кухню, рывком дёрнула на себя ящик из буфета. Рывок оказался слишком сильный, ящик выдернулся полностью, на покрытый осколками, сахарным песком и кофе пол посыпались ножи, ложки, вилки, щипцы и прочие хозяйственные предметы. Сверху веером разлетелись разноцветные пластмассовые трубочки для коктейля.

Марина неожиданно замерла, потом медленно подняла голову и посмотрела в окно. Дождь давно кончился, на голубой воде бассейна опять играли солнечные блики. Успокоившийся Чарли вылез из своего убежища и гонялся за летавшим по траве обрывком фотографии.

Марина отбросила пустой ящик и задумчиво подняла с пола похожий на молоток предмет. Это оказалась отбивалка для мяса. Она взвесила её в руке.

Андрей мог появиться в любую секунду. Следовало действовать быстро.

Очень быстро!

17

Филипп Луганов вприпрыжку спускался по лестнице. Всё ещё чувствовал на губах долгий влажный поцелуй, полученный от обнажённой Вики на прощание, перед тем как она закрыла за ним дверь. Удивительные создания эти девушки. До чего же они меняются в постели! Будто это и не они вовсе, а какие-то особые существа, созданные специально для любви и ласки. Даже голос у них начинает звучать иначе. И куда же, интересно, они потом исчезают, эти нежные воркующие интонации, эти томные, ласковые прикосновения?!..

Загадка!..

Филипп выскочил на улицу и полной грудью вдохнул свежий после недавнего дождя воздух. Он вдруг понял, что абсолютно готов к подвигам. Хорошо бы, чтобы всё, о чём успела написать Марина Сокольская, оказалось правдой. Спасти от маньяка прелестную, закованную в цепи девушку было бы сейчас самым милым делом! И как правильно, что он не рассказал Вике, куда направляется. Она бы вряд ли одобрила его намерения. Разве женщины в состоянии понять, что мужчиной могут двигать чистые, благородные и бескорыстные чувства! Особенно если это касается другой женщины!

Пора!

Филипп даже подпрыгнул от нетерпения. Никто и ничто ему теперь не помешает. Он разыщет греческую таверну, потом дом, где томится в неволе очаровательная, почти потерявшая надежду на спасение барышня, и подарит ей долгожданную свободу. На благодарность он не рассчитывает. Ни о какой благодарности он вообще думать не будет. Любое её проявление только затруднит его отношения с Викой. Он просто сделает своё дело и скромно уйдёт в тень.

Как Бэтмен!

Только без маски и без костюма. Да, так будет правильно.

Филипп улыбнулся, предвкушая замечательное приключение, которое ему предстояло пережить. То, что оно может оказаться опасным, ему и в голову не приходило.

Он уселся в свою машину, завёл мотор, потом порылся в дисках, нашёл подходящую для этого события песню Стинга, включил её на полную катушку и рванулся с места, лихо подрезав спокойно ехавший мимо автомобиль.

18

Андрей затормозил почти у самых ворот. На заднем сиденье легонько звякнули бутылки превосходного французского шампанского, того самого, за которым ему пришлось сегодня ездить дважды: Моёт и Шандон, брют. Андрей улыбнулся при этом звуке и нажал на кнопку дистанционного открывания. Ворота стали медленно уходить влево, открывая знакомый, всегда радующий глаз вид. Навстречу с лаем тут же выскочил Чарли, ещё одно непременное добавление к тщательно созданной идиллии Андрея Берга.

Машина мягко въехала в ворота, потом в гараж. Чарли прыгал вокруг, продолжал назойливо лаять, с нетерпением ждал появления Хозяина.

Он появился через мгновение, уголки рта по-прежнему были подняты кверху. Нёс в руках картонный ящик с шампанским. На ящике покоился изысканный букет из розовых роз и зелёных орхидей. На этот букет Андрей возлагал особые надежды. Марина не могла не оценить, с каким вкусом и заботой он был составлен.

– Чарли, хватит! Замолчи, наконец! Заткнись, я тебе говорю! – весело покрикивал Андрей.

Но Чарли не слушался, не замолкал ни на секунду. Он побежал вперёд, по-прежнему беспрерывно лаял. Андрей последовал за ним, сделал пару шагов по дорожке к дому и вдруг потерял равновесие, чуть не упал. Что-то попало под ногу и было с хрустом раздавлено.

Андрей оглянулся, и лёгкая улыбка, игравшая на его лице, тут же погасла. Раздавленный осколок, безусловно, был частью чашки из его итальянского сервиза.

Теперь уже он внимательно посмотрел по сторонам. Осколков оказалось много. И не только осколков. Под окнами на траве валялись обрывки изорванных фоторабот. В ужасе увидел он и мелкие кусочки плёнки, разбросанные по всему двору.

Негатив!!!

Андрей сделал ещё шаг по дорожке, которая поворачивала к бассейну, и встал, совершенно поражённый. Детские воспоминания об утонувшей сестре – этот страшный кошмар, мучающий его всю жизнь, – внезапно вновь всплыли у него перед глазами. Он начал задыхаться, мышцы ослабли. Ящик с дорогим шампанским выскользнул из его рук и с грохотом, означавшим разбитые бутылки, упал на землю.

Грохот этот заставил Андрея вздрогнуть, страшное видение исчезло. Он встряхнул головой, словно отбрасывая его от себя. Но оно тут же появилось снова. Но на этот раз стало уже реальным. И происходило сейчас, а не в детстве. Только это уже была не сестра.

Не может быть!

В голубой воде бассейна среди плававших на поверхности клочков фотографий лежало неподвижное тело Марины, одетое в его чёрную шёлковую пижаму. Лица девушки не было видно, оно уходило в воду. Рядом по берегу нервно сновал захлёбывающийся от лая Чарли.

Андрей опомнился, бросился вперёд, но тут же опять остановился, не сводя глаз с безжизненного тела. Он вдруг поперхнулся, мелко закашлялся, ему опять не хватало воздуха.

Наконец приступ прошёл, он выпрямился, хотя всё ещё дышал широко открытым ртом. Стал судорожно зачёсывать волосы назад.

Чарли подбежал к нему, выжидательно заглянул в глаза.

Надо что-то делать!

Андрей заставил себя сдвинуться с места, подошёл к бассейну, нагнулся, ухватился за цепь, по-прежнему прикованную наручником к левой лодыжке Марины, и потянул к себе чуть покачивающееся на воде тело. Но как только тело сдвинулось с места, паника тут же овладела им снова.

– Ма-ри-на!!! – еле прохрипел он и выпустил цепь.

Чарли увидел этот странный жест Хозяина и залаял ещё истошней.

Андрей в отчаянии закрыл лицо руками и заплакал.

Всё кончилось! Всё!..

– МАРИНА!!! – снова выкрикнул он.

Он не мог себя заставить дотронуться до неё. Хотел, но не мог. К тому же ужасно действовал на нервы нескончаемый лай Чарли.

– Заткнись наконец! – заорал Андрей и с размаху ударил Чарли по морде.

Пёс заскулил, отскочил в сторону, но то ли от обиды, то ли от удивления замолчал. Внезапно стало непривычно тихо.

Андрей достал телефон, нажал 02, дождался ответа.

– Алло! Слушаете? Моя девушка, в смысле моя знакомая… В общем, это неважно. Она покончила с собой. Утопилась. В бассейне во дворе. Я сейчас вернулся, и она тут…. Приезжайте, поскорее. Пожалуйста. Да, уверен. Нет, «скорую» я не вызывал. А надо? Чья фамилия? Моя? Берг. Андрей Берг. Адрес? Конечно.

Андрей назвал адрес, выключил телефон и сунул его в карман. Потом тяжело опустился на землю. Опять заморосил дождь, затанцевал на неподвижной спине Марины, покрыл мелкой рябью поверхность воды.

Клочок фотографии плавал совсем рядом. Андрей потянулся, достал его, перевернул. На него смотрел глаз. Судя по всему, правый.

Её глаз!

Андрей бросил клочок обратно в воду, снова закрыл лицо руками и застонал, завыл, раскачиваясь взад-вперёд.

Чарли забыл про обиду, подошёл к нему, растерянно сел рядом, изредка издавал какие-то жалобные, преисполненные сочувствия звуки. Он никогда ещё не видел Хозяина в таком состоянии и поэтому совсем не понимал, как на это всё реагировать.

19

Вода прочно удерживала тело Марины на поверхности. Оно стало почти невесомым, легко покачивалось под летним дождиком. Мелкие капли падали на обнажённую шею, бритый затылок. Её руки были раскинуты в стороны, веки на погружённом в воду лице плотно сомкнуты. Время вокруг продолжало идти, долгие секунды перетекали в минуты.

Неожиданно глаза Марины широко распахнулись, уставились в узорчатое дно бассейна. Какие-то мгновения они оставались неподвижными, а потом так же внезапно моргнули.

Пронесло!

Первая часть её плана вроде бы удалась. Расчёт был верным. Андрей оказался настолько ошеломлён увиденным, что, видимо, не стал толком ничего разглядывать. Иначе бы непременно увидел, что из уголка рта у неё выходит прозрачная пластмассовая трубочка для коктейля, для верности привязанная к уху белой ниткой. Через эту трубочку, кончик которой незаметно высовывался из воды, Марина и дышала.

Это было непросто, поначалу трубочка всё время либо утапливалась, либо выскальзывала изо рта, её длины явно не хватало для осуществления задуманного. Но Марина, изрядно помучавшись, всё же приспособилась. Для этого ей пришлось исхитриться и вставить одну трубочку в другую, тем самым удлинив её вдвое, а также привязать её ниткой, чтобы добиться правильного угла наклона, когда лицо будет в воде. Ещё было важно, чтобы трубочка не перегибалась, не заламывалась, иначе воздух тут же переставал поступать. В конце концов у неё всё получилось.

Марина чувствовала, как Андрей потянул её к себе, а потом отпустил. Ей стоило больших усилий не открыть глаза в тот момент, не дёрнуться. Но она выдержала.

Пронесло!

Всё, похоже, шло как задумано. Это означало только одно – что он в шоке, что он боится. И если это так, то появлялся тот маленький, единственный шанс, ради которого она и предприняла всю эту отчаянную, безумную затею. Шанс, что он вызовет полицию.

За цепь Андрей больше не хватался, но она не знала, радоваться ли этому. Она не могла слышать, что он делал, и эта неопределённость, эта затянувшаяся пауза тревожила её всё больше. Марина не понимала, что сейчас происходит.

Хорошо, что пока ещё он до неё не дотрагивался, не пытался перевернуть. Но в любую секунду он может это сделать. И тогда надо быть готовой. Второго такого случая у неё не будет.

20

Андрей опустил руки, заставил себя опять посмотреть на Марину. Дождик оказался кратковременным, уже не моросил, а только слегка накрапывал. Внезапно вышло солнце, на воде запрыгали блики.

Цепь!

Как же он мог забыть про неё?!. Вот-вот приедет полиция, а цепь всё ещё прикована к ноге бедной девушки. Если они это увидят, то он никогда в жизни не сможет объяснить, что он тут ни при чём, что Марина утопилась сама, по собственной воле.

Какая дурость!!!

Как она могла так поступить с ним! После всего, что он для неё сделал! Накануне их великих свершений! Одним махом всё уничтожить!..

Так или иначе, следовало немедленно снять цепь. Андрей встал, порылся в кармане, извлёк ключик от наручников, сжал губы и, взявшись за цепь, вновь потянул тело к себе.

Марина напряглась. Мышцы сжались, готовые к действию.

Сейчас!

Значит, вот оно. Ещё мгновение, и наступит самый важный, решающий момент их противоборства. Лишь бы только он сначала снял наручник!

Господибожемой!

Около головы Марины на поверхности воды лопались маленькие пузырьки воздуха. Но Андрей не замечал их. С гримасой отвращения, стараясь не дотрагиваться до тела, он всунул ключ в замок и повернул его. Наручник открылся.

И в ту же секунду Андрей почувствовал, что происходит что-то неправильное, противоестественное. Маринины ноги, вместо того чтобы по-прежнему оставаться на поверхности, неожиданно стали резко уходить вниз. В это же время рядом с ним громко залаял Чарли.

Марина почувствовала свободу и инстинктивно, не задумываясь, встала на ноги. У неё не было никакого чёткого плана, она только знала, что действовать надо очень быстро, пока Андрей не опомнился.

Она развернулась к нему, схватила его за руку и что есть силы рванула на себя. Не ожидавший ничего подобного Андрей потерял равновесие и рухнул в бассейн. Пока он барахтался, Марина успела шагнуть к бортику и выбраться на берег.

Всё происходило с такой скоростью, что Андрей всё ещё не мог осознать, что девушка, о смерти которой он так горевал, на самом деле жива. И сейчас, тяжело дыша, смотрела на него ненавидящими тёмно-зелёными глазами.

– Марина!.. – неуверенно пробормотал он.

Марина усмехнулась, сделала шаг назад.

Андрея поразила эта торжествующая усмешка. Он ни разу не видел подобного выражения на её лице. И вдруг он понял.

Полиция!

Она знает, что он вызвал полицию. И что та приедет с минуты на минуту. Её надо отменить!

Немедленно!

Андрей сунул руку в кармана, достал телефон, судорожно ткнул пальцем в кнопки. Телефон никак не отреагировал, дисплей по-прежнему был тёмный, не зажёгся. Андрей энергично потряс его, из телефона вылилось несколько капель. Надежды на то, что он оживёт, не было. Андрей снова посмотрел на Марину. На этот раз она откровенно улыбалась. Она насмехалась над ним!

Ах вот как!

Он в бешенстве рванулся из воды. Марина тут же отскочила в сторону, готовая бежать при первом его движении. Но ему было не до неё. Ею он займётся позже. Главное сейчас отменить этот вызов. Полиция здесь не нужна!

– Чарли, стой здесь! Держи её! Понял? – скомандовал Андрей.

Подхватил цепь, наручники и бросился в дом.

В прихожей стоял старинный сундук, где он хранил шляпы. Андрей открыл сундук, извлёк из-под шляп стационарный телефонный аппарат, бросил внутрь цепь и наручники, захлопнул крышку и побежал на кухню. В окно поймал настороженный взгляд по-прежнему стоявшей около бассейна Марины. Рядом с ней, преграждая путь к воротам, в угрожающей позе стоял Чарли.

Хорошо! Умница!

А ты погоди чуть-чуть, детка!

Дай только разобраться с представителями власти. Всё по порядку! Он поставил телефон на буфет и, сжимая в руке штекер на конце телефонного провода, нагнулся к розетке, чтобы подключить его.

Блядь!!!

Эта сучка, эта подлая дрянь разбила каким-то здоровым молотком гнездо для штекера. Не было никаких шансов всунуть его туда.

Андрей схватил телефон и помчался наверх, в свой кабинет. Опять увидел в окно неподвижно стоявшую внизу Марину. Она смотрела на него. Ему показалось, что она всё ещё улыбается.

Дрянь!

Андрей нагнулся, гнездо штекера находилось в стене под подоконником. Оно тоже было приведено в полную негодность.

Дрянь! Дрянь! Дрянь!

Он бросился в спальню, но и там всё оказалось разбито. В гостевой он снова наткнулся на изувеченную розетку. То же было в студии, в коридоре. Марина тщательно проинспектировала дом, не оставила ни одного целого гнезда.

Андрей в бешенстве швырнул на пол бесполезный телефон. Значит, ничего не поделаешь, придётся объясняться с полицией! Что ж, надо хотя бы договориться с этой чёртовой девкой. Ещё не поздно ей всё объяснить! Лишь бы она его выслушала!

21

Марина уже дважды делала попытки пройти к воротам, но Чарли каждый раз прерывал их. Она не слышала его рычания, но прекрасно видела, как вздымается шерсть у него на загривке, как злобно горят глаза, как ощериваются острые клыки, и не могла решиться идти дальше. Однако, когда Андрей выскочил из дома, выхода у неё не оставалось. Из двух зол она выбрала меньшее и, не глядя на Чарли, побежала к выходу.

Чарли злобно залаял и в нерешительности посмотрел на Хозяина, ожидая команды. Он был готов броситься на непослушную гостью по первому его знаку. Но знака не последовало.

Марина добежала до калитки, задыхаясь не столько от бега, сколько от волнения. До свободы оставалось совсем чуть-чуть.

Один шаг!

Она рванула на себя калитку. Но та не поддавалась.

Не может быть!

Она тянула её на себя снова и снова, пока в отчаянии не поняла, что калитка заперта на ключ. В это же мгновение сильные руки сжали её плечи и развернули. Андрей стоял рядом с ней, смотрел умоляющими глазами.

– Марина, пожалуйста! Выслушай меня! – взволнованно говорил он. – Я всё исправлю! Обещаю тебе! Я знаю, как это сделать. Мы всё начнём сначала! Ты и я!..

Марина отвела глаза, опустила голову, не хотела его видеть, не хотела его фальшивых, пылких слов, высокопарных обещаний.

Он взял её лицо обеими руками, приподнял, сам приблизился вплотную. Теперь ей некуда деваться, она вынуждена смотреть прямо на его губы, считывать каждое слово.

– Я не хочу потерять тебя! – говорили эти лживые губы. – Ты нужна мне, Марина! Я не могу без тебя!..

Марина вдруг почувствовала какой-то странный укол в груди. Как будто в броне, которой она себя окружила, внезапно образовалась маленькая брешь.

– Ну как же ты не можешь понять?! – уговаривали её ненавистные губы. – Ты действительно нужна мне! Я умоляю тебя! ТЫ НУЖНА МНЕ!!!

Марина вдруг дрогнула. Андрей продолжал говорить, но она уже ничего не воспринимала. Ноги почему-то ослабли, в голове появился какой-то разноцветный туман.

Эти губы…

Как бы она их ни ненавидела, но надо отдать должное – этот рот, этот подбородок, эти глаза принадлежат настоящему мужчине, властному, необычному, талантливому. И он умоляет её не оставлять его. Потому что остро нуждается в ней. Конечно, он деспот, тиран, негодяй, но впервые в жизни мужчина объясняет ей, как она ему нужна…

Неожиданно губы его перестали двигаться, крепко сжались, уголки рта угрюмо опустились вниз. Марина нахмурилась, пыталась понять, почему он вдруг замолчал, что происходит. Туман развеялся. Она увидела растерянные глаза Андрея, почувствовала, как его сильные руки отпускают её. Он отшатнулся в каком-то непонятном раздумье.

Марина не слышала, как назойливо трезвонит дверной звонок, как разрывается от лая Чарли, как из-за забора кричат: «Это полиция! Откройте немедленно! Последнее предупреждение!» Она только увидела, как Андрей с серьёзным посеревшим лицом лезет в карман, достаёт ключи.

Потом он отодвинул её в сторону, открыл замок и распахнул калитку.

22

Филипп нашёл греческую таверну «Олива» на улице Алабяна без всяких проблем. Проблемы возникли дальше. По словам Марины Сокольской, если встать у входа, то можно будет сразу увидеть её дом. Однако на поверку всё оказалось не так просто. Сколько Филипп ни пялился вокруг, определить, о каком доме идёт речь, никак не получалось. Домов вокруг полно, и, в каком из них томится бедная Марина, понять невозможно.

Никаких примет этого дома у Филиппа не было, он даже не знал, сколько в нём этажей. Кажется, она что-то упомянула про второй этаж. То есть она, Марина, находилась на втором этаже, но это не означало, что сам дом двухэтажный….

Ещё она сообщила, что дом современный, с большими окнами. Но эта информация тоже мало чем помогала. Куда ни глянь, дома были вполне современные, и окна везде нормальные, стеклопакеты.

Чем дольше Филипп озирался вокруг, тем больше в нём зрело убеждение, что всё это какая-то ахинея и он только зря теряет время. Прав был Крючков, его просто развели как лоха, а он и повёлся.

Забор!

Да, кажется, ещё она написала, что дом окружён забором. Коричневым забором. И где же, спрашивается, этот чёртов забор?

Филипп, покусывая от нетерпения нижнюю губу, тщательно разглядывал окрестности. Забора не было. Ни коричневого, ни серого, вообще никакого. Он попытался спросить про дом за коричневым забором у нескольких прохожих, но это тоже ничего не дало. Все прохожие почему-то оказывались не местными, понятия не имели, о чём он говорит. Люди пожимали плечами, отрицательно покачивали головами, смотрели на него недоумённо, как на сумасшедшего. Одна женщина даже несколько раз обернулась, окидывая его подозрительным взглядом. Филипп почувствовал себя весьма неуютно. Вся эта история начала ему сильно надоедать.

Он уже решил плюнуть на бесполезные поиски и двинулся к машине, как вдруг мимо с воем сирены промчалась сначала легковая полицейская машина, а затем полицейский же микроавтобус. Они свернули за угол и исчезли из виду, сирена стала понемногу затихать. Филипп сделал ещё шаг, но в эту секунду сирена завыла снова. На этот раз появилась «скорая», которая проследовала тем же путём.

Филипп задумчиво посмотрел ей вслед, а потом вдруг резко рванул с места. Он бегом пересёк улицу, завернул за угол и, пробежав ещё квартал, перешёл на шаг. Марина Сокольская говорила правду. Дом оказался совсем рядом. Теперь он уже видел его – за высоким коричневым забором красовалось современное двухэтажное строение с огромными окнами. Перед воротами стояли «скорая» и полицейские машины.

Опоздал!

Филипп с бьющимся сердцем подошёл поближе. У самых ворот стоял крупный полицейский в форме, смотрел внутрь, в открытую калитку. Филипп попытался заглянуть туда же, но у него ничего не вышло: полицейский всё загораживал своей широкой спиной. Он покосился на Филиппа, смерил его осторожным взглядом:

– Чего надо?

– Ничего, – пожал плечами Филипп. – А что тут случилось-то?

– Тебе-то что? – прищурился полицейский. – Ты чего, тут живёшь?

– Да нет, – стушевался Филипп, – просто мимо шёл.

– Ну вот и иди себе. Какое твоё дело?

– Ну просто…

На это полицейский ничего не сказал, потерял к Филиппу всякий интерес. Отвернулся, опять смотрел куда-то в глубь двора. Филипп мялся, не уходил.

– Ты ещё здесь? Чего ты хочешь-то? – снова взглянул на него полицейский.

– В чём там дело-то? Убили кого-то? – с замеревшим сердцем спросил Филипп.

Вопрос прозвучал так жалобно, что полицейский не выдержал, рассмеялся:

– Чего, так хочется, чтоб кого-то убили? Никого тут не убили, успокойся. Все живы-здоровы. Так что иди себе спокойно, куда шёл.

– А зачем тогда «скорая», полиция? – спросил Филипп.

Полицейский посерьёзнел:

– А это уж не твоё дело. Значит, надо. Ты кто такой, чтоб перед тобой отчитываться? Документы есть?

– Есть, – вздохнул Филипп. – Могу показать. Я студент.

Вид у него был такой несчастный, что полицейский сжалился.

– Ложный вызов, – пояснил он. – Сейчас выясняем, в чём тут дело. Мутная история. Хозяин глухонемую девушку взаперти держал. Ничего, разберёмся. Главное, что никто не пострадал. Теперь всё ясно?

– Ясно, – кивнул Филипп. – Так с ней всё в порядке?

– В порядке, не волнуйся. Давай, студент, гуляй. Не мешайся здесь. Нечего тебе тут делать. Ну-ка отойди.

Полицейский подался в сторону, выпуская из калитки двух врачей в зелёных одеждах.

– Ну что там? – спросил он их.

– Всё нормально, – ответил тот, что был помоложе. – Не по нашей части. Счастливо!

«Скорая» уехала.

Филипп постоял ещё пару секунд и побрёл прочь. Страж порядка прав. Делать ему здесь действительно нечего. Спасателя из него не вышло. Спасать Марину Сокольскую надо было вчера, когда она об этом просила. А сейчас поезд ушёл, справились без него, он здесь просто лишний.

Вконец расстроенный Филипп дошёл до своей машины, уселся в неё в глубокой задумчивости. В кои-то веки появился шанс сделать в жизни что-то важное, хорошее, и он его упустил. Вместо этого протрахался всю ночь.

И полдня.

Всё из-за Вики!

Да при чём тут Вика, тут же одёрнул он себя. Хотел бы всерьёз помочь этой бедной Марине, никакая Вика бы не удержала. Просто поступил так, как было удобно, потрафил себе.

Филипп вздохнул. С другой стороны, слава богу, что всё хорошо закончилось, могло ведь обернуться совсем скверно. А если б он её и вправду убил, этот маньяк?!.. Вот это была бы жесть! Ни за что бы себе не простил!

В общем обошлось, ну и ладно. В конце концов, такая ночь, как была у него сегодня с Викой, не каждый раз случается. Дорогого стоит, между прочим! Крючков обзавидуется, когда узнает!

Филипп невольно улыбнулся при этих приятных воспоминаниях. Присущее ему хорошее настроение постепенно возвращалось. Он включил мотор и тронулся с места. Ещё через несколько секунд его машина выехала на Ленинградский проспект и затерялась в общем потоке.

23

Следователю Виктору Слободянику недавно исполнилось двадцать восемь лет. Однако никто ему этого возраста не давал. Виктор был невысокий, поджарый, белобрысый, на вид тянул года на двадцать два максимум. Андрей смотрел на него с раздражением, в который раз пытался объяснить этому деревенскому пареньку, что всё это чистое недоразумение, никакого отношения к полиции не имеющее. Они сидели за столиком у бассейна.

Виктор со своей стороны мучительно морщил лоб. Всё больше понимал, что дело это совсем не простое. За годы работы он много чего повидал, но с подобной историей никогда не сталкивался. С одной стороны, вроде бы насильственных действий сексуального характера в данном случае не было, эта статья здесь не подходит, наличия преступления нет, но с другой стороны, налицо насильственное удержание гражданки, что можно приравнивать к похищению, а это уже уголовная ответственность, к маме не ходи. В общем правильней всего было бы передать это дело начальнику, многоопытному Владимиру Эдуардовичу, пусть он решает.

– Придётся вам проехать с нами, Андрей Всеволодович! – строго сказал Виктор. – Пойдёмте!

– Я что, арестован? – возмутился Андрей.

– Пока что вы задержаны, – поправил его Виктор. – До выяснения.

– Я хочу позвонить моему адвокату! – заявил Андрей.

– Звоните! – пожал плечами Слободяник. – Пусть приезжает в отделение. Ленинградский проспект, 75 А.

– Но у меня телефон не работает, – пожаловался Андрей. – Намок, в воду попал.

– Значит, ждите, пока высохнет, – невозмутимо отреагировал следователь. – Пройдёмте, гражданин!

Он кивнул стоявшим неподалёку полицейским, и те немедленно подошли поближе.

– Проводите гражданина Берга в машину! – распорядился Виктор. – Он поедет в отделение.

– Наручники надевать? – поинтересовался один из полицейских.

Слободяник оценивающе оглядел Андрея:

– Я думаю, обойдёмся. Надеюсь, Андрей Всеволодович никуда не убежит, будет вести себя интеллигентно. Правда, Андрей Всеволодович?

Андрей кивнул, чувствуя себя последним идиотом.

– А что будет с собакой? – спросил он.

– С собакой? – Виктор задумчиво поглядел на сидящего рядом Чарли. – А что, не с кем оставить?

Андрей покачал головой.

– Ну что ж, собака пока побудет одна. – заключил Слободяник. – А там решим.

– Переодеться я могу? – поинтересовался Андрей. – Вы же видите, я весь мокрый.

– Переоденьтесь, конечно, – любезно разрешил следователь. – Степанов, ты пройди с Андреем Всеволодовичем. На всякий случай.

24

Марина сидела на кухне, писала объяснительную. На плечи ей кто-то заботливо накинул плед, но она всё равно дрожала, озноб не проходил. Рядом пила чай судмедэксперт Лена, которую Слободяник попросил побыть с Мариной. Других женщин в выездной бригаде не оказалось, а делать Лене было нечего.

– Ну как тут у вас дела? Ещё не закончили? – весело спросил Виктор, войдя в дом.

Марина подняла на него глаза, успела уловить слово «закончили». Энергично закивала головой, подвинула исписанные листы к следователю. На нескольких страницах она кратко, но достаточно чётко изложило всё, что произошло с ней за эти дни.

Виктор присел, прочитал. Потом вздохнул, озадаченно посмотрел на Лену. Дело после Марининого объяснения не стало менее запутанным. Без начальника в нём явно было не разобраться.

– Отлично, – похвалил он Марину. – Мы вас отвезём в гостиницу. Так что собирайте ваши вещи и поехали. Вам есть во что переодеться? Вы меня понимаете?

Марина опять кивнула. Написала на листе бумаги:

«МНЕ НУЖНО НЕСКОЛЬКО МИНУТ, ЧТОБЫ СОБРАТЬСЯ».

– Без проблем! – сказал Виктор. – Не торопитесь, мы подождём, сколько надо.

– Вам помочь? – предложила Лена.

Марина покачала головой. Никакая помощь ей не требовалась. Она встала из-за стола и замерла.

Вниз по лестнице в сопровождении полицейского спускался Андрей. Их взгляды встретились. Он что-то беззвучно произнёс.

– ОСТАНЬСЯ! – поняла Марина.

Андрей сделал ещё пару шагов и теперь оказался совсем близко. Прежде чем уйти, он задержался на мгновение. Его губы снова пришли в движение.

– Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ! – говорил он. – ЛЮБЛЮ!

Марина побледнела.

Андрей прошёл мимо, полицейский за ним. Никто из присутствующих ничего не заметил.

25

Марина поднялась на второй этаж. Увидела в окно, как Андрей прощается с Чарли, что-то приказывает ему. Полицейские стояли рядом, наблюдали. Она не стала ждать, пока уведут Андрея, отправилась в ванную. Там с наслаждением содрала с себя мокрую, прилипавшую к телу пижаму, брезгливо бросила её на пол.

Повернулась к зеркалу, с изумлением посмотрела на отразившуюся в нём голую бритую девушку. Как же она изменилась с тех пор, как переступила порог этого дома!

Её взгляд упал на мраморный столик рядом с умывальником.

Бритва!

Там лежала опасная бритва, та самая. Марина подошла к зеркалу совсем вплотную, внимательно оглядела себя. Её озаботило, что Андрей побрил её не слишком тщательно. В двух-трёх местах она обнаружила торчавшие короткие волоски.

Марина взяла в руки бритву и, открыв рот от напряжения, аккуратно исправила все недочёты. Провела рукой по голове, проследила, как волоски падают на пол. Потом удовлетворённо окинула себя взглядом.

Теперь всё в порядке.

По-прежнему обнажённая она босиком пошла в студию. Ступала осторожно – вокруг было полно битого стекла.

Солнечные пятна лежали на полу, покрытом обрывками фотографий. Марина печально смотрела по сторонам. В этой комнате она провела долгие мучительные часы.

Мучительные?

Она задумалась. А может быть, наоборот, счастливые?!. Ведь она занималась творчеством, настоящим, захватывающим творчеством. Его камера работала непрерывно, фиксировала каждый её поворот, каждый взгляд… Они творили вместе. А теперь она одна в этой пустой студии.

Камера!

Да, камера лежала тут же, на полу. Кажется та, которой Андрей делал чёрно-белые фотографии.

Марина некоторое время смотрела на неё, потом нагнулась, подняла, аккуратно, как она всё делала, привинтила камеру на штатив. Взяла в руки дистанционное управление, нажала на кнопку. Камера ожила, загорелась, объектив чуть выдвинулся вперёд.

Марина повернулась, подошла к стоявшему на прежнем месте высокому табурету и присела на него лицом к камере. Невольно улыбнулась. Было приятно чувствовать голой попкой потёртое кожаное, нагретое солнцем сидение.

Она вдруг ощутила радостное, будоражащее волнение. Посмотрела прямо в объектив широко открытыми, слегка удивлёнными глазами. И нажала на кнопку пуска.

КЛИК! КЛИК! КЛИК!

Потом чуть поменяла позу, вытянула шею, гордо откинула голову.

Perfecto!

КЛИК! КЛИК! КЛИК!

26

Марина соскользнула с табурета, в последний раз медленно оглядела комнату. Больше она сюда не вернётся.

Никогда.

Что-то белело в углу под батареей. Лежащая лицевой поверхностью вниз, не замеченная ранее и не уничтоженная ею фотография.

На цыпочках, аккуратно выбирая место, куда ступить, Марина подошла туда, подняла фото, перевернула. Ещё один из её фотопортретов. Почему-то раньше она его не видела. И себя такой она даже не представляла.

Потрясающе!!!

Какое-то невероятное сочетание отчаяния и надежды, взлёта и падения. Непонятно, как удалось фотографу поймать, зафиксировать, соединить эти несоединимые, совсем противоположные эмоции. Но – удалось!..

Марина с нарастающим восхищением рассматривала фотографию. Она чувствовала, как внутри что-то вибрирует, рвётся наружу. Неожиданно слёзы выступили у неё на глазах. Она вдруг ясно поняла, что держит в руках замечательный портрет, настоящее произведение искусства. И на этом удивительном портрете изображена она, Марина, обычная провинциальная девушка, разве что не говорящая…

Господибожемой!

Что же с ней сейчас происходит? Что-то он говорил, Андрей, когда рассказывал про хокку, про озарение?

Марина задумалась на минуту, мучительно морщила лоб, вспоминала. Какое-то было чудесное японское слово, обозначающее это удивительное состояние?..

Сатори!

Точно, сатори! То самое слово. Его она и искала. Именно сатори сейчас с ней и случилось.

Слёзы неудержимо текли по её щекам. Андрей всё-таки добился, чего хотел, нашёл то, что так долго и мучительно искал…

Андрей!!!

Марина опомнилась, стремительно прильнула к окну. Двор был пуст. Опять шёл дождь. Чарли прятался от него в будке.

Лицо Марины исказилось отчаянной гримасой. Она застонала, сорвалась с места и, уже не глядя под ноги, опрометью бросилась прочь из комнаты.

27

Лена и Виктор по-прежнему сидели на кухне. Виктор рассказывал какие-то байки про неудачные любовные похождения их сослуживца, молоденького сержанта Редькина. Лена прыскала, качала головой.

В кухню, тяжело дыша, влетела наспех одетая Марина. По-прежнему босая, обуваться не было времени.

– Вы готовы? – удивлённо спросила Лена. – А вещи ваши где?

– Что случилось? – перебил её Виктор.

Марина нервно мычала, пыталась что-то сказать. Судорожно размахивала фотографией, показывала на неё, на себя, совала фото им в руки.

Виктор взял фотографию, посмотрел, недоумённо переглянулся с Леной.

– Успокойтесь, – ласково сказал он. – Напишите, что вы хотите…

Он потянулся за бумагой. Но Марине было некогда писать. Она бросала отчаянные взгляды в окно, яростно махала рукой, как бы отрицая происходящее.

Они не понимают!!!

Марина резко развернулась и выбежала из дома. Лена молча показала пальцем на пол. Там остались кровавые следы. Виктор выдохнул воздух и бросился вслед за Мариной.

Марина изо всех сил бежала через двор. Из будки навстречу ей выскочил Чарли, громко залаял, пытаясь её остановить. Но она не обратила на него ни малейшего внимания, мчалась вперёд. Поскользнулась на мокрой траве, упала, тут же вскочила, прихрамывая, понеслась дальше. Открыла калитку и вылетела наружу.

Именно в этот момент полицейский газик, в котором сидел Андрей, выезжал на улицу. Марина издала отчаянный вопль, напоминающий жалобный писк, и припустила следом.

28

Андрей сидел в машине между двумя полицейскими, угрюмо смотрел в пол. Всё пропало. Всё оказалось бессмысленно, все его мучения и труды насмарку.

Но почему???

Он же был так близок к победе. Что он сделал не так? Когда, в какой момент допустил ошибку?!..

О выставке можно забыть. Теперь предстоит долгое нудное разбирательство с полицией. Неизвестно ещё, чем кончится, могут и уголовщину припаять. Нужен хороший адвокат. И что же будет с Мариной?!..

Марина!!!

Неужели она так и не поняла? Неужели он ошибся в ней? За эти дни ощущение, что они необходимы друг другу, выросло в абсолютную уверенность.

И что толку?

Именно что ничего. Всё кончено. Даже если ему удастся вывернуться, он навсегда потерял её. Она уже никогда не вернётся.

Но какова девушка!

Фантастическая девушка. Сколько силы, страсти и мужества оказалось в этом хрупком теле… И как она ловко, как изобретательно она обманула его! Эта девушка – достойная партнёрша в любых, самых трудных ситуациях.

Андрей усмехнулся, покачал головой. Впервые женщина вызывала у него такое неподдельное восхищение. Впервые за долгие годы в нём, неожиданно для него самого, вдруг родились и вырвались наружу эти важные, налагавшие огромную ответственность слова: «Я тебя люблю». Но – увы! – это случилось слишком поздно.

Как жаль…

Они могли бы быть так счастливы вдвоём….

29

Марина бежала всё медленней, силы покидали её. Было очень больно ступать, остро отзывались порезанные ноги. Она беззвучно плакала на бегу, слёзы струились безудержно, смешивались с каплями дождя.

Полицейская машина с Андреем удалялась всё дальше. Ещё мгновение, и она повернёт за угол и исчезнет. Марина отчаянно прикусила губу.

В это время сержант Редькин, сидевший рядом с Андреем, повернул голову и бросил машинальный взгляд в заднее стекло. Сквозь пелену дождя он увидел бегущую по пустой улице девушку. Редькин повернулся к шофёру.

– Слышь, Толян, – крикнул он – притормози-ка!

Газик резко остановился, по инерции пролетев ещё несколько метров по мокрому асфальту.

Андрей поднял голову.

Не может быть!

Через зарешеченное окно в задней двери газика он увидел приближающуюся издалека Марину. И не смог сдержать счастливой, ликующей улыбки.

30

Марина всё замедляла бег. На самом деле она уже не бежала, а шла. Сил больше не было. Дождь заливал глаза. Марина, всхлипывая, вытерла их и внезапно увидела, что машина остановилась.

Она ускорила шаг. Задыхаясь, забыв про боль, шлёпала босыми ногами по лужам.

Приблизилась к машине и остановилась, окончательно выбившись из сил.

КОНЕЦ

Москва, Новые ЧерёмушкиПервая редакция 2 апреля 2011 г.Вторая редакция 23 июля 2013 г.