Жизнь в балете. Семейные хроники Плисецких и Мессереров

"И вот взлетаю, я взлетаю высоко,
Паря над прожитым
Свободно и легко." (с)Ролан часто позволял себе колкости и выпады в адрес Мориса. А вот Бежар был более сдержан. Однажды, зная, что я уже успел поработать с Бежаром, Ролан спросил меня: – Бежар говорит обо мне плохо? – Ролан, клянусь, что ни одного дурного слова о вас от Мориса я не слышал! – поспешно заверил я. Подумав, Пети ответил: – Конечно, он слишком умен для этого.Божечки! Какой великолепный гадюшник – эта творческая тусовка! Если уж деликатнейший Азарий Михайлович и тот не смог скрыть накал интриг и страстей в балетной среде, что же там творилось без цензуры? Вах!!!Начало книги вызывало у меня в памяти грубое присловье: "Вспомнила бабка, как в детстве ссала..." Было скучно. Что мне до той пусть и прекрасно переданной атмосферы 40-50-х? Все равно что фильм "Покровские ворота" посмотреть в поисках чужой ностальгии: любопытно, но это всё в прошлом.Но вот зато когда начался рассказ о творческом пути автора... Ооооо! Человеческие страсти – это о вечном. Алисия Алонсо ну оооочень понравилась. Экая цепкая стерва! Ролан Пети, Морис Бежар... Параллельно лазала в интернет, любовалась ретро-фотографиями артистов балета, читала о них Википедию и байки на Дзене. Захотелось пересмотреть "Кармен-сюиту", прям била себя по рукам, чтоб книгу сперва дочитать.Деликатная подача автором информации о своих коллегах вызвала уважение. Всё-таки творчество – главное в этих людях, а не сложные характеры, не капризы, не мелкие пакости своим конкурентам, не грязное белье.Так же большое уважение – за рассказ о десятилетней командировке на коммунистическую Кубу. Творческая интеллигенция, а вот поди ж ты: вместе с коллегами-кубинцами (тоже балетными) на сельхозработы, и не питюкал! Язык выучил, опять же.Так же импонирует, что нет в книге очернения СССР, России и преклонения перед светлым Западом, хотя книга написана ещё в 2018 году, ещё до всех этих событий, до противостояния. Автор очень корректно и со всех сторон просто показывает нам то, чему был свидетелем. Мягко иронизирует над советским человеком, впервые попавшим за границу: и чемодан консервов, и яичница на утюге, и кипятильники.На Майю Плисецкую у меня прям открылись глаза. Не, так-то всё, что я ранее о ней знала, вполне в новое видение вписывается. Только за аккуратными строками о покойной уже сестре просматривается ну оооочень непростой характер балерины. Нет, не разочаровалась, ибо и очарована не была. Но великая Плисецкая стала ближе, понятней, человечней.В целом, достаточно увлекательная история о балетном закулисье. Я вот ничего о балете не знаю, кроме громких имён, но мне было интересно узнать, как там всё устроено, ведь балет – это не только танцовщики, а и костюмеры, декораторы, постановщики, педагоги, поклонники, куча народу, в общем.Было любопытно узнать, что балет второй половины двадцатого века стал технически более совершенен, а когда-то эту новую технику воспринимали в штыки, ибо она подменяла "душу" и артистизм исполнения. Пример с Улановой был, что техника у неё невыразительная была (автор сравнил с размытой акварелью), зато прима брала харизмой.Так же я совершенно не задумывалась, что перед спектаклем танцовщикам нужно особым образом разогреть и подготовить мышцы – этакая разминка, – и для этого в штате есть специально обученные люди.Любопытным для меня стал факт, что на волне любви публики к русскому балету западные исполнители брали себе русские псевдонимы. О как!Интересно было почитать, как советскую труппу принимали на гастролях в той или иной стране. Про Китай и зимнюю танковую форму прям понравилось. И про пуанты диппочтой из Москвы в Гавану))А ещё, что не только из СССР артисты в зарубежных гастролях сбегали. У Кубы такая же проблема была. И как же выкручивались при недостатке артистов на сцене!Да, кстати, "небольшая труппа в пятьдесят пять человек" прям удивила. Но это, наверное, как раз вместе со вспомогательным персоналом, а не только солисты и кордебалет.В общем, книга оказалась для меня достаточно увлекательной, с лихвой оправдала ожидания. А в тактичную манеру изложения автора просто влюбилась.Жаль только, что фото в электронной книге – они в самом конце. Удобнее было бы по тексту.

Всем ты, Майя, хороша! Только родни у тебя уж очень много.
Родион ЩедринБалетоманы и балетоманки, конечно, уже и без меня, подсмыкнув штаны, сбегали и купили. Но если вдруг нет - зря! Если вы истинный ценитель - очень советую.
Я в балете не понимаю абсолютно ничего, но, конечно, это притягательная сфера культуры - если не посмотреть, то почитать о балете хочется.
Я читала и "Я, Майя Плисецкая...". Вряд ли получиться полноценно сравнить - книгу старшей сестры автора читала в невообразимо далекие времена, но постараюсь.Очень интересная история семьи на фоне эпохи. У матери Азария было ещё 5 братьев и сестер, у отца - четыре. Плисецкий начинает свою книгу с рассказа о деде - зубном враче, о большой и очень талантливой семье, рассказывает о своей семье - о расстреле отца, как мать вместе с ним, с грудным младенцем посадили как жену врага народа. От этих эпизодов, конечно, волосы шевелятся. Однако, их спасла сестра матери - Мита Плисецкая, балерина - вызволила из лагеря, а потом и из ссылки, поселила в двух принадлежащих ей комнатах в коммуналки.
"Жизнь в балете" - в огромной степени - рассказ о семье, как об огромном гнезде, где всегда есть приют, защита, помощь. Но все мы взрослые люди, и понимаем, что иногда между родственниками случается охлаждение. И это в книге тоже есть - спокойно, с достоинством, без надрыва и педалирования Азарий Плесецкий сумел рассказать и о семейных ссорах. И это чертовски подкупает.Ещё больше подкупает целый букет имён, Азарий Михайлович дарит нам знакомство с Лилей Брик, Беллой Ахмадулиной, Михаилом Барышниковым - и это только мала часть имен. А сколько балетных! От А до Я: от Алисии Алонсо до Мориса Бежара и Ролана Пети. А сколько стран и континентов: Россия, Куба. Япония, Европа, Америка. А как рассказывает о работе - с тихой, но яростной страстью!
Отличные мемуары!В аннотации нам обещают полемику между братом и сестрой. Азарий объясняет, что когда старшая сестра писала свою книгу "Я, Майя Плисецкая..." они поссорились и поэтому Майя в своей книге об Азарии не упоминает. Хочется спросить аннотаторов: это что ж за полемика такая? По меньшей мере, односторонняя.
Однако, хочу ещё раз отметить сдержанность Азария Михайловича и деликатность: говоря о неприятном (ссорах, расхождениях между родственниками, балетных дрязгах) - он не наслаждается. Книга великолепно сделана - из неплохой бумаги, с множеством иллюстраций на глянцевых вкладках и с справочником персоналий.Короче, если вы хоть немного интересуетесь балетом - эта книга ваш мастхэв!
И, конечно, несомненно необходимо посоветовать её интересующимся 20 веком в русской и мировой культуре.А я теперь захотела прочитать Борис Мессерер - Промельк Беллы. Романтическая хроника кузена Плисецких. Это очень толстая книга художника о поэтессе - прямо бинго!

Кто такой Азарий Плисецкий, догадаться (если вы, допустим, не знаете) несложно – например, благодаря фамилии. С ним есть множество интервью, где часто повторяется один и тот же вопрос, часто задаваемый прямо в лоб – вам не надоело быть «братом Плисецкой»? На это Азарий отвечал однажды так: вот помню был случай, как я познакомился с Тедом Кеннеди, когда тот приехал в Москву, меня ему представили как артиста балета, брата Майи Плисецкой, и Тед говорит: ох, как я вас понимаю, это наша с вами участь – быть братьями.«Жизнь в балете» Плисецкого, если не знать Плисецкого вовсе, вполне могла бы ожидаться как книжка, где будет неизбежно много про главную королеву балетной сцены и сестру автора. Слава богу, вышло не так – «Жизнь в балете» именно про жизнь в балете в жанре «и жизнь, и слезы, и любовь», написанная удивительно здорово – хотя, казалось бы, автор явно никак не писатель. Тем не менее, язык «Жизни» - одно из ключевых её достоинств, но, чтобы оценить это все в полной мере, нужно рассказать немного ипро содержание, и про саму биографию главного героя книги.Жили-были Михаил Плисецкий и жена его Рахиль Мессерер и было у них два сына. И дочь. Рахиль вообще-то была актриса, но Михаил вообще-то был консул на Шпицбергене, поэтому Рахиль бросила свое актерство, занималась детьми и делами мужа. В 1938 году, который неизбежно настал, мужа обвинили в шпионаже и расстреляли. Это если совсем коротко, потому что, конечно, этот период жизни в книге описан куда более подробно – и белое от ужаса лицо отца, вернувшегося домой с работы, и уверенность, что это ошибка, и беременная третьим ребенком жена, собирающая сумку мужу. Азарий родился, когда папу уже пытали, а потом расстреляли.Дальше пришли за женой, у которой на руках был младенец – эту самую жену просто буквально с улицы с младенцем на руках забрали год спустя после расстрела мужав Бутырскую тюрьму, при этом маленькие дети остались непонятно где и с кем, ведь те, кто забирали маму, как-то не подумали, что где-то рядом, как говорится, могут крутиться и другие дети. Да и в целом, забрать в Бутырку мать с грудным младенцем, чтобы после того отправить ее в лагерь – сложно как-то вообще осознать, но все эти вещи все время как-то проходят под пометкой «время было такое».Об Азарии нередко встретить материал, где кто-то у кого-то постоянно крадет заголовок «От АЛЖИРА до Кубы», имея в виду как раз лагерь, где младенец чуть не умер – точнее, удивительно вовсе, что он как-то выжил, потому что при описываемых условиях очень сложно представить, что там может выжить взрослый человек, но никак не женщина с младенцем на руках. Это был «Акмолинский лагерь жён изменников Родины», сокращенно АЛЖИР.  Одна из поразительнейших сцен в книге, момент, когда Рахиль с сыном выходит из лагеря, написана совершенно буднично:«Тысячи женщин прильнули к стене проволочного заграждения. Я спустила с рук Азарика, и он через проходную выбежал к Мите. Он бежал навстречу ей, расправив ручки, как будто знал ее, а она бежала к нему. Женщины зарыдали в голос. Я стояла, как окаменелая, не веря в то, что вижу».Азарий здесь передал «слово» своей матери, потому что был слишком мал для воспоминаний, Мита – это сестра Рахили Суламифь, женщина-таран, в которую, как кажется, характером пошла Майя Плисецкая. Именно Мита после всего произошедшего удочерила Майю, оставшуюся без матери, именно она выбивала, добивалась, «пользовалась случаями», в общем, как-то всех спасала. Ну и на первый в жизни балет Майю отвела тоже именно она, поэтому, наверное, воспоминания о ней тоже очень важны.Дальше будет кошмар войны, с деталями, не менее будничными и оттого особенно кошмарными, про разбомбленные дома, и как члены семьи Азария ищут других своих членов семьи и находят оторванные руки. После всего увиденного и пережитого эти люди не сошли с ума, не отчаялись, не потеряли страсть к жизни. Они любили искусство, жизнь, друг друга – и, пожалуй,именно это тут главное. Любая война неизбежно кончается, после смерти – жизнь; и вот, собственно, все, что происходит после этих чудовищных глав и есть – про жизнь, любовь и искусство.Азарий-малыш интересуется всем на свете, но в какой-то момент заражается, как и члены его семьи, балетом – вот надо и все тут несмотря на то, что получается не очень. Он учится, растет, не получает того, чего хочет, но прет как танк. Например, его юного не берут в Большой театр, хотя это казалось делом решенным.Казалось бы – выбери любой другой театр, но Азарий считает, что либо все, либо дворником работать – и добивается в итоге, едва ли не чудом, чтобы его взяли, куда хочет он.Азарий-юноша – это такой темнобровый красавец с прямым носом и цепким взглядом, которого позовут поднимать с колен балет на Кубу, землю сложных политических перипетий и горячих людей (там вообще всё горячее,  Азарий неоднократно пишет, как там кошмарно жарко).Как нечего делать, он знакомится,разумеется, с главными людьми балета Кубы (да и вообще истории нынешнего балета в целом), как нечего делать – с Че и Фиделем Кастро. Воспоминания про последнего часто выглядят как анекдоты: однажды Фидель поздоровался со мной, ая ему говорю, вы разве знаете меня? А Фидель говорит – так тебя вчера по телеку показывали! Пара пара пам.Язык Азария – язык удивительного рассказчика, влюбленного в жизнь. Ах, я летал на самолете и что я такое видел,а еще я нырял с маской, а еще я встретил таких прекрасных людей, таких талантливых танцоров, была дикая жара, но все было так прекрасно. Он описывает свои тяготы (тяготы релоканта – ах, как это понятно), человека, вынужденно сменившего место жительства, из зимы в дубленке прилетевший в сорок градусов, не знающий языка, не особо понимающий, что там вообще с этим балетом и с этой Кубой.  Хочется усомниться, точно ли все так и было, ведь Азарий явно что-то скрывает. У него же наверняка что-то не получалось (не получалось), он наверняка должен был страдать (наверняка), он не мог вот такой довольный, прошедший лагерь, потерявший друзей и близких, дарить другим счастье. Вообще, как его взяли-то в балет в то время?К слову про балет (хотя сложно говорить «к слову», когда тут все слова про). К середине книжки выяснилось, что Азарий всегда считал, что «балет отстает от других видов искусства – живописи, музыки и так далее». Но когда он видит работу известного на тот момент балетмейстера Мориса Бежара, звезду французской балетной сцены, он добавляет – до сегодняшнего дня. Никаких сожалений, но работа рядом с великими, где вот этими вот руками (ногами) рождается легенда, ставится «Кармен», появляются работы, про которые газеты взрываются «хвалебными отзывами, в которых меня называли..."bailarino soviético", что для меня звучало несколько необычно – ведь у нас слово "балерина" применимо только к женщинам, тогда как мужчин всегда именуют танцовщиками».Азарий рассказывает про изнанку этого «отстающего» от прочих видов искусств балета так, что его в таких характеристиках заподозрить невозможно. Из этой книжки можно даже узнать, из чего делались пуанты, и так же как пуанты попадали на Кубу, где никаких таких пуантов не водилось ввиду дефицита. Говорит Азарий о балете как об реальном большом искусстве, и это видно даже в том, какие он использует слова – (какие-то) приемы, пишет он, стали частью «танцевальной лексики», у балета есть «язык», танец звучит, артистка Уланова – «акварельный набросок», в противовес ей Майя – «картина маслом».Как тут много жизни.И нет здесь никакого секрета,кроме пресловутого «я просто жил эту жизнь», как сейчас привычно добавляют «лучшую свою жизнь». Секрет без секрета – я просто жил, делал, что люблю, я знал, что когда полечу на Кубу, лишусь в России всего, ведь уехал равно забыли. Памятуя, что это автобиография, тем не менее, невозможно не заметить, что герой здесь действительно выходит героем, без излишней рисовки или показных своих невероятных качеств, кои, очевидно, действительно есть. Говоря о себе, он говорит и о других своих членах семьи – неизбежно о сестре, при этом не выводя ее на первый план, но говоря о ней исключительно с восхищением, но не глазами зрителя, а глазами родного человека. Пишет о маме и ее потере. О брате Алике, имевшем проблемы с сердцем и медленно гаснущем, что бы они не делали. Азарий даже берет на себя ответственность за сбитого в дождливую ночь пешехода – виноват был брат, ехавший в машине впереди него, но зная, что его сердце точно не выдержит, Азарий обманывает пострадавшую и полицейских, говоря, что за рулем был он, хотя ехал следом. Эта история кончилась быстро и хорошо, поскольку сильных травм получено не было, но в моменте принятия решения Азарий об этом конечно знать не мог. Эта книга в общем и целом выглядит некоторым портретом не то чтобы одного человека, хотя наверное обидно ущемлять этого человека в праве называть собственную биографию своим портретом – но целого если не поколения, то сообщества людей, переживших всевозможные кошмары, но любящих жизнь и свою работу. Какой тебе балет, когда сейчас война? Какая тебе Куба, там вообще непонятно что. Что, еще и женишься на кубинке? (он да, женился на кубинке).Эти зарубленные на корню возможности, которые, слава богу не случились, но случаются с каждым из нас, даже пусть в виде внутреннего монолога самим с собой.Размышляя об этом, Азарий выводит лейтмотив «Жизни» (да и собственно - своей жизни), которая прошла – проходит, свой всё-таки секрет, принцип действия, правило жизни (если бы Эсквайр брал у него интервью): Если жизнь вторгается в твои планы, то только для того, чтобы сделать лучше, чем ты задумал.Звучит неплохо, чтобы записать себе это в самый важный блокнот и не расставаться в тяжелых случаях.

Просто прекрасные мемуары!
Это история уникальной семьи и русского балета XX века.
Я очень люблю балет и с удовольствием читаю книги, посвященные ему.
Азарий написал не просто хорошую, а ещё и очень дипломатичную книгу. Он много и с удовольствием пишет о своей знаменитой сестре и не разу не упоминает ссоры и разногласия между ними. Он уважительно высказывается о тех, про которых в их семье говорили с долей насмешки (например, про Лепешинскую). Он просто отдает должное своим коллегам, друзьям и знакомым.
Да, талант — талант во всем, что бы не делал.
Ну, а Майя — это просто стихия, талантище и ещё долго-долго никто не сможет сравниться с ней!
А особенно, некоторые убогие, которые называют себя "русскими балеринами" и ученицами великой Плисецкой.

Удивительное дело. Никогда не любила мемуары - на моем счету вроде только Юрий Никулин. И в балет влюбилась только в этом году - но это был настоящий краш, безжалостный и беспощадный.
Какая же это прекрасная книга! Как не силилась - ни одного минуса в ней не нашла. Она не только и не столько про балет. Скорее, как мне показалось - про людей и вообще про 20й век. Очень понравилась личность автора - как он рассказывает про людей и события. Без какого-то осуждения, с любовью и пиететом. Мне понравилось его определение "неординарный человек" - то есть увлекающийся еще чем-то, помимо своей профессии. Для обывателей и артист балета - уже человек неординарный. То, как он описывает, рассказывает... Всегда любила такой формат воспоминаний - какой-то ламповый, приятный, можешь представить даже незнакомых людей.
Конечно, бОльшая часть книги посвящена балету. В общем-то, я за этим книгу и брала. Конечно, лучше всего балет смотреть, но это тот вид искусства, к которому необходимы пояснения. Я уже много чего посмотрела и почитала, но открыла для себя порядочно интересных вещей. Например, балет "Коппелия". Я смотрела на афишу и удивлялась - надо же, какая кукла Барби. А оказалось, балет очень интересный.
Но не балетом, а именно интересными персоналиями меня захватила книга. Это рассказы не только о балетных личностях вроде Ролана Пети, Мориса Бежара или Барышникова. Рассказывает автор о Лиле Брик, Белле Ахмадулиной и даже Че Геваре. Кроме того, мне понравилась личная история преодоления, выбора - когда его уговаривали никуда не уезжать из Большого, потому что на такое лакомое место тут же набежит толпа. А автор сделал по-своему.
Просто рекомендую всем. Тем, кто интересуется балетом - в обязательном порядке. А также - тем, кто интересуется 20м веком со всеми его перипетиями, репрессиями и лишениями. Кто интересуется яркими и знаковыми личностями. Историями успеха и восхождения к нему. Историями семей 20го века. Конечно, Майе посвящена целая глава - и о ней рассказано с большой любовью и деликатностью. Много приятных ностальгических фотографий. Кто боится балетных терминов - я тоже совсем в них не разбираюсь. Но ликбез можно закрыть парой видео из серии "Азбука балета". От книги это не должно оттолкнуть. Мне очень понравилась - легкая, интересная, захватывающая и неожиданная.

Кто знает меня, тот в курсе, что я люблю театр. Жизнь новосибирца в той или иной мере крутится вокруг театров - мы гуляем рядом с театром, пьем кофе на лавочке у театра и назначаем встречи, небрежно бросая: "Встретимся у Оперного".
История клана Мессерер-Плисецких в свете этого факта не могла пройти мимо меня. Я максимально обойду всевозможные спойлеры для тех, кто будет читать эту интереснейшую книгу. Как и сказано в аннотации, история семьи Мессерер-Плисецких пронизана библейским духом. Азарий Плисецкий, младший брат Майи Плисецкой, изобразил огромную семью еврейского происхождения, на фоне важнейших событий советской истории в бесконечном сиянии талантов 20 века. Сам Азарий Михайлович тоже в прошлом танцор балета, многие годы своей жизни посвятивший кубинскому балету. В своей книге он очень деликатно и увлекательно рассказал историю семьи, почти сплошь состоявшую из людей искусства, в том числе, балета. Помимо искусства Азарий Плисецкий рассказал и о боли, которую несли в себе каждый член семьи Мессерер-Плисецких - обида, разочарование, тяжелейшее чувство несправедливости. В отличие от Майи Михайловны Азарий Плисецкий обладает куда более мягким нравом, и на протяжении всей книги есть чувство, что в своей версии семейной истории он хотел смягчить, отдать должное тем, кого, возможно, Майя Плисецкая в своих мемуарах обидела или несправедливо проигнорировала, ведь не секрет, что у Майи Михайловны был тяжелейший характер - резкий, неуживчивый и временами неуправляемый, во многом определивший стиль ее танца - выразительный и импульсивный. Демоническая и неотразимо прекрасная Майя Плисецкая - такой ее представит читателю "Редакция Елены Шубиной""Жизнь в балете" - не просто автобиография, но история русского балета (который я считаю величайшим в мире - потом долго никого нет, а потом, пожалуй, французский), история Советского Союза и история ярчайших представителей эпохи. Огромное количество культовых имен СССР и мира появятся на страницах книги Азария Плисецкого, что позволяет с близкого расстояния посмотреть на каждого из них.
Кармен танцевала одна из балерин Большого театра. Я спросил Беллу [Ахамадулину]:
- Как тебе ее исполнение?
- Любить ее можно. Убивать не за что.Все в этих мемуарах прекрасно - и общий фон истории, и каждое отдельное мгновение. От судьбы Большого театра до спасения новосибирского клуба "Терпсихора" Азарием Плисецким и примой кубинского балета Алисией Алонсо во время их пребывания в Новосибирске. Очаровательны социалистическая Куба и почти мистический образ Мориса Бежара. Полбалла сняла лишь за то, что в самом конце книги уж очень мимолетно был упомянут один очень значительный этап жизни Азария Плисецкого. Как только перелистываешь последнюю страницу "Жизни в балете" , еще нет готовности расстаться с героями и атмосферой, так что сразу после я на одном дыхании посмотрела интервью Владимира Познера с Майей Плисецкой, снятое 25 лет назад, но вышедшее на экран только в 2020. Это интервью стало логическим завершением книги.

"Я всю жизнь что-то планировал, мечтал. И, когда желаемое не осуществлялось, бывал раздосадован. Но жизнь предлагала решение, о котором я даже не задумывался. Однажды я, мучимый дилеммой, как поступить, обратился за советом к Белле Ахмадулиной. Она мудро ответила:
- Подожди, придет третье.
И третье решение не заставляло себя ждать. Если жизнь вторгается в твои планы, то только для того, чтобы сделать лучше, чем ты задумал".Странная все-таки штука наша память. Переживая в настоящем моменте гнет неприятностей, думаем порою, что пережить подобного мы не в силах: слишком тяжелые испытания выпадают частенько на нашу долю. А мудрый волшебник-время своей неспешной походкой сглаживает все острые, царапающие душу углы, оставляя в воспоминаниях лишь светлое, доброе, чистое.Вот и у Азария Плисецкого получились на редкость уютные мемуары. В них действительно много страшного и шокирующего (арест и расстрел отца по надуманному обвинению, арест самого автора, восьмимесячного, с матерью, лагерь в Казахстане...) Однако собранная по крупицам информация, в основном, конечно, из воспоминаний старших родственников - Азарик был слишком мал в те годы, не в силах перебить и убить общей тональности книги - невероятно теплого послевкусия от прочитанного, не затмевает восхищения творческими людьми, не умаляет атмосферы сопричастности к миру искусства, балета, в частности и, наконец, воздает должное человеку, долгое время незаслуженно находившемуся в тени своей знаменитой сестры - Майи Плисецкой.Азарий Плисецкий на прошлом не спекулирует, не обличает, не выносит приговоры кому бы то ни было. Он лишь восторгается сильными людьми, пережившими такое и сумевшими сохранить в себе человечность.Мрачные страницы автобиографического повествования скоро сменяются вдохновляющими историями юности, молодости, зрелости. Большой театр, работа на Кубе, работа со знаменитыми на весь мир хореографами и танцовщиками, многолетняя и успешная педагогическая деятельность... Его жизнь была без преувеличения яркой, а он сам - легким на подъем (такой же, к слову, была и Майя). А может быть, именно в том и заключается тот самый пресловутый секрет счастья, который ищут наравне с философским камнем, смыслом жизни и алхимическими тайнами? Никогда не привязываться ни к чему: ни к людям, ни к вещам, ни к местам; наслаждаться мгновением, видеть в нем красоту; ценить тех, кто сейчас рядом, кто вдохновляет, поддерживает, учит на собственном примере; с легкостью отпускать тех, к кому не благоволит судьба...Судьба, кстати, не раз сводила его с людьми неординарными: подобное - к подобному. Белла Ахмадулина, Давид Бурляк, Лиля Брик, Николай Асеев, Фидель Кастро, Ролан Пети, Михаил Барышников, Игорь Моисеев. И это только друзья! А сколько творческих и самобытных единиц было в его собственной семье! Мама-актриса, тетя и дядя - танцовщики, сестра - прима-балерина Большого, старший брат Алик, разумеется, тоже танцор."Какое же счастье, - думала я беспрестанно на протяжении всей книги, - вращаться в подобном кругу, в этой творческой среде, общаться с людьми искусства". И Азарий дает и нам, простым читателям, возможность на время окунуться в эту по-настоящему волшебную атмосферу.Здесь спорят о постановках, костюмах, декорациях, переживают за музыкальное сопровождение номера, здесь дышат театром, танцем, ролями, здесь поклоняются его величеству Искусству.Богатство представленных на страницах книги характеров лиц, окружающих автора, лишь усиливает это громогласное впечатление от насыщенного мира искусства. Здесь хватало всех и всяких. Мягкие и добрые, как Азарий и Рахиль, его мама. Взрывные, резкие, язвительные, как тетя Суламифь и знаменитая сестренка Майя.Здесь вообще в удивительном ключе раскрывается тема братско-сестринских отношений. Безусловная любовь и восхищение богиней танца не отменяет искреннего рассказа об личностных недостатках, кои есть у всех нас. Однако последний факт лишь подогрел мой интерес к ее персоне, и ее автобиографию я теперь точно прочту: хочется увидеть и ее взгляд на описываемые события.Не скрою, мне хотелось задержаться в книге Плисецкого чуть дольше положенного. Очарованная этими увлеченными своим делом людьми, с легким чувством зависти смотрела им вслед.Они выбрали, пожалуй, самое недолговечное из искусств. Картины, архитектура, книги останутся в веках. Танец же живет на глазах изумленного зрителя, внимательным взором следящего за происходящим на сцене. Завороженный зритель забудет на мгновение как дышать, пораженный красотой, грацией, гибкостью, техникой; увиденное оставит яркий след в клеточках его памяти, а танец словно растворится в небытии. Однако же, выбрав самое непрактичное, самое хрупкое из искусств, они, думается, получили много больше...Не имеющая никакого отношения к миру балета, я тоже была изумлена с первой страницы. Ворох незнакомых имен - хореографов и танцоров - не помешал мне насладиться увлекательной историей жизни, взлета к успеху, историей творческой династии и крепких неразрывных семейных уз, историей невероятной самодисциплины и трудолюбия.Вот ради и во имя искусства и стоит, наверное, отдавать свою жизнь, пахать до седьмого пота, не щадить себя на тренировках-репетициях, не замечать усталости, бороться за право быть услышанным и увиденным. Искусство вечно. И всегда найдется благодарный поклонник, так что все в этой жизни не зря.Об этой во всех смыслах вдохновляющей книге (а она стала для меня именно такой) совсем не хочется много и пространно говорить - ее нужно проживать, день за днем, вместе с автором.

Какое же эстетическое удовольствие я получила от этой книги. Здесь представлены не сухие факты с датами, здесь есть чувства, ситуации, радости и беды, здесь чувствуется жизнь большой, я бы даже сказала ВЕЛИКОЙ СЕМЬИ.
Какая же это ШЕДЕВРАЛЬНАЯ СЕМЬЯ – ПЛИСЕЦКИЕ-МЕССЕРЕР. Ни на одном из членов семьи природа не отдохнула, все ТАЛАНТЛИВЫ! Это просто ГЕНИАЛЬНЫЕ ЛЮДИ! Это НАША СЛАВА, это НАША ГОРДОСТЬ, которая гремела и гремит по ВСЕЙ ПЛАНЕТЕ Земля!
В семье есть и танцовщики, и хореографы, и педагоги, и киноактеры, и драматические актеры, и профессора, и экономисты, и инженеры, и даже юридические советники президента США.
Эта книга – безусловный кладезь в жизни искусства. Азарий Плисецкий рассказал нам много интересного и о себе, и о своей семье, и о своих друзьях. Он приоткрыл завесу многих тайн. Он рассказал нам о жизни на Кубе, он рассказал нам о работе с известными балетмейстерами и постановщиками, он рассказал нам о разных периодах своей жизни, и конечно же, он рассказал нам о МАЙЕ!
В книге вы увидите не только балетных артистов, но и очень много известнейших людей XX столетия, таких, как: Л.Брик, М.Барышников, Ф.Кастро, Че Гевара и многих других.
Мне кажется, эта книга должна стать настольной у любителей искусства и интеллигенции. Всем, кто любит и живет балетом, советую прочесть данную КНИГУ!
И, конечно же, БРАВО!

Если жизнь вторгается в твои планы,
то только для того, чтобы сделать лучше, чем ты задумал.Эта книга – мой второй выигрыш в раздаче. Обычно я не покупаю и не читаю книги в бумаге и даже уже отвыкла держать переплет в руках, а именно такую хорошо иметь в библиотеке, фотографий много и в живую их разглядывать здорово. Здесь всё как полагается: содержание в начале, именной указатель в конце. И при разбивке на главы, новая глава всегда начинается справа с новой страницы, что выглядит стильно и упорядочено. Почему именно меня привлек балет? Потому что, как и нефть, балет – наша твердая валюта. И имея начальные знания, любопытно окунуться в обстановку, громкие имена и закулисье. Давно не читала мемуаров и биографий известных людей и чуть побаивалась. Но зря, воспоминания легко читались, с интересом, при этом не шли потоком, а была какая-то логическая система по годам и именам. В начальных главах ожидаемо запуталась в ближайшем окружении, в родственных связях Плисецких и Мессереров, ведь «родни у Майи уж очень много». Потом разобралась, т.к. имена повторялись и в других главах. Привлекло трепетное отношение к предкам, истории своей семьи и родственным связям. Действительно, получилась такая хорошая династия Мессереров-Плисецких, плеяда звезд балета и не только, мама Азария – актриса. Повествование очень мужское, ровное и спокойное. Здесь не акцентируется на жалобах и обидах, а лишь вехи в истории нашей страны и в карьере Азария, более подробно о людях, встретившихся на его пути. Меня поразил контраст – сын изменника Родины, находящийся грудным младенцем с матерью в АЛЖИРе в Акмолинске и после отправленный в ссылку в Чимкент и получивший признание солист, выступающий с ведущими балетными партиями по всему миру, а также педагог, востребованный везде. Про сталинские репрессии не в новинку читать, но как же страшно слышать об этом из уст очевидцев! Что 10 лет без права переписки – термин, означающий расстрел. О пытках и дознаниях своих же граждан, да в довоенное время. Об ответственности семьи за арестованного близкого родственника. И несмотря на этот ужас, который присутствовал в жизни Азария Плисецкого – его взлет, пусть и затенённый его сестрой Майей. Может быть поэтому и нет нытья, не на что жаловаться, карьера и жизнь удалась. Удивительно, что при всей закрытости страны, карьера Азария сложилась именно за рубежом. При том, что он не был невозвращенцем, а просто повезло с работой по контракту между двумя странами СССР и Кубой. И может быть хорошо – неудавшееся начало в Большом Театре, маленькое препятствие. Конкуренция была большой в театре, зато на Кубе главные роли сами пришли в руки. После окончания длительного контракта ему тоже везло на выезды из страны, пока совсем не рухнул железный занавес. Чего вы не найдете в книге – это интриг и сплетен, личной жизни. Всё по касательной и упоминания лишь вскользь. Приятная книга. Для тех, кто хочет больше узнать о советском балете и известных именах, о становлении балета на Кубе, да и не только, т.к. русский балет активно экспортировался несмотря на закрытость страны и русская школа – основополагающая. Я не читала книгу Майи Плисецкой и скорее всего не буду, поняла суть претензий к гениальной балерине. Талант, непростой характер, карьера, не всегда идущая вверх (как же долго ее не выпускали из страны) – можно ее оправдать, хотя и не просто из-за отчуждения даже к своим близким, к людям, которые делали ей добро. Но звезда Азария, пусть не такая яркая, светит более ровным и теплым светом.