Читать онлайн Буря страсти бесплатно

Пролог

1874 год. Резервация Сан-Карлос, Аризона

Высоко в горах на большом валуне лежал огромный зверь. Весом пума тянула фунтов на двести и была около восьми футов в длину. Ее острый взгляд был устремлен вниз. На широком выступе скалы среди густых сосен били копытами несколько диких жеребцов. Они ощущали присутствие зверя, хотя в воздухе не чувствовалось даже легкого дуновения ветерка, который мог бы принести его запах.

Внезапно пума насторожилась. Двое мужчин поднимались по склону, ведя за собой лошадей. Мужчины были очень молоды и чрезвычайно похожи: у обоих темно-бронзовая кожа и длинные черные волосы до плеч, на ногах мокасины до колен и широкие белые повязки на бедрах. У того, что повыше, виднелась под коротким черным жилетом обнаженная грудь, другой был в белой полотняной рубашке, с патронташем на свободном поясе. Один из них был наполовину апачи, в высоком индейской крови не было вовсе.

Когда новых лошадей присоединили к табуну, пума встала, соскочила с валуна и осторожно направилась к людям.

Мужчины замерли, глядя на огромную кошку. Как они не заметили ее?

Высокий протянул руку, и пума с громким мурлыканьем приблизилась. Она потерлась головой о протянутую руку. Затем вытянулась всем своим рыжевато-коричневым телом и улеглась на мягкую землю в двух футах от них.

Билли Вулф едва слышно выдохнул, стараясь, чтобы спутник не заметил его испуга. У него чуть было не задрожали руки, что могло поставить под сомнение его доблесть.

— Черт ее возьми, — сказал Билли на языке, которому так хорошо научил его друг, но высокий не обратил внимания на его слова, и он повторил:

— Черт ее возьми! Слышишь, что она делает с кобылами, Слэйд?

Высокий повернул голову и одарил Билли одной из своих редких улыбок:

— Делает, Билли. «Ла». Вставь это «ла» на место.

— Черт, какая разница! — Но дело сделано, и Билли уже не забудет. — Ты хоть немного испугался, пока не узнал ее?

— Немного, — сказал Слэйд Холт и отправился успокаивать лошадей.

Билли последовал за ним.

— Ты только посмотри, как она развалилась, будто уверена, что ей здесь рады. Словно и не покидала тебя…

— Конечно, она уверена, что ей рады, — решительно заявил Слэйд.

Билли снова взглянул на пуму и покачал головой.

— Ты не видел ее восемь месяцев и еще год до этого. Неужели она помнит тебя? А как ты ее узнал? Ведь она выглядит как любой другой горный зверь.

— Не узнал, — усмехнувшись, признался Слэйд. — Просто каким-то образом почувствовал, что она не опасна, — так же, как ты во время нашей первой встречи понял это про меня.

Билли обдумал услышанное и признал мысль разумной. Потом в свойственной ему манере резко переменил тему:

— Ты действительно завтра уезжаешь, Слэйд?

Его спутник кивнул, не проронив ни слова, и уселся рядом, с гигантской кошкой. Билли нахмурился:

— Но ты уверен, что готов?

Слэйд взглянул на расщелину, разрезавшую склон горы. Там лежали одеяло, комплект мужского белья, ботинки, которые прошлой зимой Билли ему выменял на лошадь, мешок с закупленными консервами, а также пистолет в кобуре, который он украл два года назад, когда Кен Рид научил его стрелять. Да, его опыт в стрельбе был невелик, и это огорчало. Лишь через два года ежедневной практики можно было сказать, что стреляет он достаточно хорошо. Во всяком случае, лучше, чем человек, которого он собирался убить из этого пистолета.

— Готов? — Светло-зеленые глаза Слэйда остановились на пуме, и он протянул руку, чтобы почесать огромную кошку за ушами. — Мне и так пришлось ждать слишком долго. Ребенком я мечтал поскорее вырасти. Ведь я ничего не мог поделать с той болью, которую мне причинили взрослые, до тех пор пока не вырасту. Мне было двенадцать, когда ты наконец набрался храбрости приблизиться ко мне.

— Храбрости! — возмущенно перебил Билли.

— Признай это, Билли, — насмешливо сказал Слэйд. — Вы, люди гор, думали, что я сумасшедший. А ты ведь всего на год старше меня. Даже ваши воины обходили стороной безумного белого мальчишку.

— Что же еще мы могли подумать? Ты был грязным, полуголым ребенком, от которого воняло за милю. Когда кто-нибудь приближался к тебе на расстояние выстрела, ты наставлял воображаемое ружье и стрелял. Если это не… Слэйд разразился смехом:

— В тебя я тоже выстрелил, когда ты появился в первый раз!

— Из пальца, — проворчал Билли, но тоже улыбнулся. Слэйд Холт редко так искренне смеялся, обычно в его смехе слышалась горечь.

— Я же объяснил тебе, почему от меня тогда так отвратительно воняло. Прошло полгода, прежде чем запах скунса выветрился.

— Ты мог бы выкупаться в реке.

— Зачем? Пожалуй, единственное, что я ценил в своей свободе, — это то, что никто не заставлял меня мыться. Билли сморщил нос.

— Сейчас твое мнение на этот счет изменилось. Чему я очень рад.

Слэйд пожал плечами:

— Некоторые привычки меняются с годами. Из воображаемых ружей я тоже больше не стреляю. В эту игру мы часто играли с братом-близнецом.

Слэйд помрачнел. Резкая боль, как выстрел, пронзила его. Так всегда бывало, когда он думал о брате. Он потер виски. Зверь почувствовал неладное, поднял уши и перестал урчать.

Билли знал о приступах головной боли, одолевавших Слэйда. Его друг так и не смог вспомнить, что же произошло после того, как восемь лет назад их отец был убит бандитом Фералом Слоаном и они с братом бежали из Тусона.

Джейк Холт, отец Слэйда, один из тысяч золотоискателей, приехавших на Запад, и его друг Том Винхоф оказались счастливчиками. В двадцати милях западнее Тусона они нашли богатую золотую жилу. Но им недолго сопутствовала удача — кто-то еще положил глаз на это золото. Слэйд мало знал об этом. Отец сказал только, что приходил какой-то человек, который хотел купить прииск, но Джейк отказал ему.

Вскоре Тома Винхофа нашли в переулке со свинцовой пулей в груди. В тот же день без какой-либо причины Ферал Слоан затеял ссору с Джейком и убил его прямо на улице. Слэйд стоял в десяти футах от них. Несколько секунд спустя Слоан, проходя мимо Слэйда, похвастался товарищу:

«Самые легкие сто долларов, которые я когда-либо зарабатывал!»

Десятилетний мальчик понял, что бандиту заплатили за смерть отца. Незнакомый старик, стоявший рядом со Слэйдом, взял его за руку и предостерег: «Сначала старина Том, теперь — Джейк. Этот проклятый прииск отныне принадлежит вам с братом, но готов держать пари, вам не видать прибыли. Я знаю сотни подобных случаев — ленивые ублюдки, чтобы прибрать к рукам то, ради чего человек всю жизнь гнул спину, убивают. Теперь вы, малыши, на очереди. Быстро забирай своего брата и катитесь отсюда. Эти громилы не остановятся перед убийством младенцев».

Слэйд взял брата, и они рванули на север, подальше от прииска, от Тусона, к горам. Их настигли. Прежде чем пуля оцарапала ему висок, Слэйд успел узнать Ферала Слоана. Мальчик упал с лошади и покатился по каменистому склону. Он помнил, что закричал и тут же потерял сознание, но больше не помнил ничего.

Дождь привел его в чувство. Он был один — ни брата, ни лошади. Позже он понял, что ему надо было остаться на том месте: ведь брат мог отправиться за помощью. Но тогда голова была словно в тумане и единственное, чего он хотел, так это найти брата. Прошло несколько месяцев, прежде чем он отказался от бесплодных поисков. К городам он не подходил, опасаясь, что его настигнет рука наемного убийцы, и вообще боялся обнаружить перед кем-либо, что он жив.

Слэйд научился жить в одиночку, он хотел выжить, чтобы стать взрослым, — тогда он уже не будет беззащитным. Свыкнувшись с отчаянием, он скитался по прибрежным областям реки Хилы, недалеко от горной стоянки апачей.

Странно, но он никогда не боялся индейцев. Они уважали его за это и позволяли жить на своей территории. Зато Слайд боялся белых и избегал их. После двух лет полного одиночества он встретился с Билли Вулфом, и они подружились. Это произошло шесть лет назад.

Сначала они общались жестами и междометиями, но постепенно выучили языки друг друга. Вулф жил тогда с племенем своей матери, кочевниками, поэтому Билли и Слайду часто приходилось надолго расставаться.

Билли был единственным человеком, кроме Кена Рида, которому Слайд позволил к себе приблизиться. Немногим более двух лет назад Слайд нашел Рида в горах Галиуро полумертвым — с двумя пулями в теле, Рид сказал, что у него возникли легкие разногласия с попутчиком. Слайд выходил Кена, И в благодарность тот научил Слайда всему, что знал сам, а знал он немало. Когда-то он был охотником, за большие деньги истреблявшим вредных животных, и принадлежал к породе людей, живущих за счет ружья и храбрости. Кен оказался к тому же вором, и однажды, когда Слэйд охотился, он исчез, прихватив с собой дюжину диких лошадей из табуна Слайда. Либо он был абсолютно неблагодарным, либо полагал, что рассчитался со Слайдом, обучив его всему, что знал. Слайд не стал его преследовать.

Холту нравилось ловить мустангов, он обменивал их на необходимые ему вещи, остальных же отдавал Билли, который лошадей продавал. За эти годы Слэйд скопил приличную сумму денег, но тратить их у него не было нужды… до сегодняшнего дня.

Билли Вулф горевал. Он понимал, что раз Слэйд вступает на тропу войны, то, возможно, они никогда больше не увидятся. Он всегда знал, что такой день наступит, и, по правде говоря, ожидал этого еще в прошлом году, когда Слайд вытянулся до шести футов и трех дюймов. Подвижная жизнь сделала его худым и мускулистым, а жаркое солнце Аризоны — темным, как индеец. Билли чертовски хорошо осознавал, что вернувшегося в цивилизованный мир Слайда подозрительные горожане непременно примут за метиса — такого же, как он сам. Но Слайд обладал необыкновенным хладнокровием. Его спокойствие даже слегка пугало, ему было всего восемнадцать. А яркие, необычного цвета глаза и точеные черты лица гарантировали ему внимание женщин. Билли усмехнулся:

— Что ты сделаешь сначала: обрежешь волосы или заведешь женщину?

Слэйд внимательно посмотрел на друга, но выражение лица у него при этом не изменилось.

— Полагаю, сначала придется обрезать волосы. Иначе первая же женщина, которую я встречу, с воплями убежит прочь.

— Если ты пострижешься и перестанешь походить на метиса, женщины станут драться из-за тебя. Может, лучше оставить волосы длинными, чтобы избежать лишних хлопот?

У тебя их и так достаточно. Ты ведь знаешь, как обращаться с женщинами, не так ли?

— Думаю, это не так уж трудно, — нараспев сказал Слэйд. — Один раз ты показал мне, как это делается, когда ты с Малышкой…

— Нет! — закричал Билли, и его обдало жаром. — Наш лагерь находился в нескольких милях от твоего жилья… Ты хочешь сказать, что шел за мной?

— Я шел за тобой, — подтвердил Слэйд. — Зашел прямо в твой вигвам, а ты даже не почувствовал моего присутствия. А она заметила. Посмотрела на меня и усмехнулась, Она никогда не рассказывала тебе об этом?

— Нет, черт побери! Слэйд нахмурился:

— Тебя это действительно так смутило? Ты сердишься?

— Это мое личное дело.

— Ты прав, — согласился Слэйд. — И все же я не жалею, дружище. Это дало мне больше, чем я надеялся узнать. — Он помолчал, погрузившись в раздумье. — Теперь я знаю, что мужчина во время близости с женщиной теряет все свои преимущества, дарованные ему природой. Он становится слабым. Она же не растворяется настолько полно, поэтому оказывается сильнее.

— Ха! — Билли обрадовался, что у него появилась возможность реабилитироваться. — Не всегда, Слэйд. Ты видел меня с моей первой женщиной, когда я был неуклюжим от чрезмерного старания. С тех пор я научился сводить женщину с ума. Теперь она теряет над собой контроль, а не я. Но чтобы этому научиться, нужны время и опыт.

Слэйд взвесил слова Билли, размышляя, лукавит ли он, чтобы спасти свою репутацию, или же говорит правду. Понял, что в его речи присутствует и то и другое, но решил польстить другу:

— Ты научился этому? Каждая женщина, с которой ты имеешь дело, попадает теперь под твою власть?

— Да, я научился, — похвастался Билли, но затем заметил:

— Но, черт побери, есть множество женщин, которым не нравится все, что бы ты ни делал.

Билли не стал уточнять, что эти женщины были немногочисленными белыми проститутками, которых он попробовал в городах.

— Но, может, у тебя все будет по-другому, — продолжал Билли. — Белые женщины относятся к метисам точно так же, как к апачам, хотя это совсем не одно и то же.

— Но как мне научиться?

— Черт, не думаешь же ты, что я стану учить тебя… Возьми женщину, и пусть она покажет тебе, что доставляет ей удовольствие. Так сделал я.

Когда Слэйд сталкивался с предметом, вызывавшим чувство неловкости, он просто уходил от него. Так он поступил и на этот раз: встал, подошел к лошадям, предоставив Билли возможность созерцать свою широкую спину, и позвал любимую серую кобылу.

Билли не смог удержаться от насмешки.

— Ты боишься первого раза?

— Только того, что женщина догадается. Билли пришлось напрячь слух, чтобы услышать эти слова. Он кивнул, живо припомнив, как чувствовал себя в первый раз.

— Черт подери, ты можешь подождать еще несколько лет. В конце концов, ты же еще не вошел во вкус, — продолжил Билли. — Или еще лучше — напои леди так, чтобы она ничего не помнила.

Слэйд повернулся и посмотрел прямо в темные глаза Билли. Тому стало не по себе. Слэйд мог управлять своими чувствами еще лучше, чем апачи. И это сбивало с толку окружающих. Сейчас его лицо абсолютно ничего не выражало, но Билли по опыту знал, что за безразличным взглядом приятеля может прятаться как убийственная ярость, так и просто скука. Определить, что именно, было совершенно невозможно, несмотря на их дружеские отношения. На этот раз Билли показалось, что под взглядом Слэйда у него на затылке волосы встали дыбом.

— Черт побери, давай не будем об этом, — сипло сказал Билли и отвел глаза. — Думаю, нам следует обсудить, что ты намерен делать с лошадьми. Если ты действительно уезжаешь завтра утром, то…

Слэйд скользнул взглядом по табуну в тридцать с лишним голов. Большую часть он поймал за последние три года. Это было нелегко: он выслеживал табун, располагался поблизости, сливаясь с землей и становясь почти невидимым, и наконец выбирал одну из кобыл и подкрадывался к ней. Он уже давно не пытался что-либо предпринимать в присутствии вожака, ему приходилось ждать, пока тот на что-то отвлекался. Это занятие доставляло ему большое наслаждение, хотя и требовало терпения — терпения, которому его научил Билли и которое наконец-то пришло к нему три года назад.

— Теперь они твои. Билли, — сказал Слэйд, Билли вытаращил глаза.

— Черт побери! Черт! Я знал, что на прошлой неделе ты отправился со мной только для того, чтобы доставить мне удовольствие. Я знал это!

— Глупости, — насмешливо бросил Слэйд. — Мне самому доставило удовольствие угнать скот прямо из-под носа хозяина ранчо. У него достаточно большое поголовье. Не думаю, что он заметит пропажу. К тому же я уже много лет не бывал на востоке. Это дало мне возможность увидеть выросшие за это время новые города и почувствовать запах цивилизации.

— Но всех лошадей, Слэйд? — запротестовал Билли. — Тебе пригодятся деньги, которые можно за них выручить.

— Для того чтобы осуществить мое намерение, у меня денег достаточно.

Билли не стал рассыпаться в благодарностях, а только кивнул:

— Итак, откуда ты начнешь поиск?

— Откуда все началось.

— Ты действительно думаешь, что Слоан все еще в Тусоне? Это же столица округа! Таким типам, как Слоан, теперь нелегко приходится в больших городах.

— Не важно, — небрежно бросил Слейд. — Там или в другом месте, если он жив, я найду его.

— И убьешь?

— Я узнаю имя человека, который его нанял. — На этот раз голос друга прозвучал холодно и резко.

— Чтобы убить?

Слэйд отвернулся, прежде чем ответить:

— Тогда я стану свободным и смогу найти брата. Билли поспешно сменил тему разговора:

— А как насчет золота твоего отца?

— А что?

— Оно все еще там, не так ли? Ты сказал, что твой отец с компаньоном так его замаскировали, что посторонний не увидел бы ничего, кроме жалкого прииска, а настоящий пласт скрывался за горным склоном.

Резкий приступ гнева исказил красивое лицо Слайда.

— Это золото убило отца, разлучило с братом и заставило меня вести жизнь дикого животного. Оно мне не нужно. — Затем он добавил:

— Что хорошего в богатстве?

Земля предоставляет человеку все необходимое.

Билли что-то промычал, но не стал произносить вслух, что Слэйд образом мыслей напоминает индейца. Только вот хорошо это или плохо?

Билли Вулф внимательно смотрел на человека, которого любил как брата.

— Что ж, если я когда-нибудь понадоблюсь. — ты знаешь, где меня найти. — Затем он ухмыльнулся, пытаясь облегчить момент расставания. — Я непременно стану богатым, обзаведусь хорошенькой женой, и тебе будет не слишком трудно разыскать меня, Надеюсь, что в твое отсутствие я не встречу твою подружку пуму. Слэйд засмеялся.

Ранним вечером салун Уискерса уже был переполнен. Он ничем не отличался от всех остальных салунов, которые посещал Слэйд в прошлом году. Теперь он уже не обращал внимания на реакцию, которую вызывало его появление. Все затихали, и вокруг него образовывалась пустота. Людей настораживали его сверхспокойные манеры, отпугивал суровый вид.

Слэйд никогда без причины не открывал своего имени любопытным. Теперь его имя стало проклятием, а сам он вызывал страх намного больший, чем обычно вызывает хорошо владеющий оружием чужеземец. Он приобрел известность месяц спустя после того, как начал поиск. И все благодаря глупому ковбою, который бросил ему вызов в маленьком поселении при прииске… Все присутствующие видели, как револьвер Слайда выскочил из кобуры намного раньше, чем его противник успел прикоснуться к своему. Вот и все. В следующем городе, куда он пришел, о нем уже слышали. Слишком поздно он узнал о том, как быстро распространяются слухи: даже про человека, никогда в жизни не достававшего оружия из кобуры, могут рассказывать, что у него уже десять — пятнадцать зарубок на стволе, а если парень и в самом деле продемонстрирует свои навыки, его тут же сочтут опасным.

Слэйд еще никого не убил, а уже стал известен как убийца. Прошел всего год с тех пор, как он вернулся в мир белых людей, но молва утверждала, будто он прибыл пять лет назад из Техаса, где отправил на тот свет свою первую жертву. Говорили, что действовал он всегда честно и что ему не приходилось принимать участия в грязных делах. Тем не менее шерифы просили его сразу же покинуть их города, и Слэйд обнаружил, что невозможно получить какую-то информацию от людей, знающих его имя.

Он изменил внешность: снова отрастил волосы и вместо ботинок стал носить мокасины до колен. Это помогло. Ему не приходилось лгать, что он метис, просто люди принимали его за метиса. И вот после года поисков он наконец обнаружил Ферала Слоана.

Он нашел его в Ньюкомбе — городке с населением менее двухсот человек, считая работников на прилегающих ранчо, Слэйд узнал, что Слоан поселился в этом городе семь лет назад, вскоре после его основания. Особенно Слэйда взбесило то, что Слоан был управляющим ранчо, на которое они с Билли Вулфом совершили свой последний набег. Он находился так близко от убийцы отца и даже не подозревал об этом! А сейчас тот был еще ближе: Ферал Слоан с двумя дружками сидел в салу не за одним из карточных столов, Слэйд сразу узнал его: образ бандита никогда не покидал сознания Слэйда. Теперь ему было около тридцати, волосы гладко зачесаны назад, подбородок агрессивно выдвинут, но худощавое тело словно обмякло, появились залысины, лицо прорезали морщины — результат беспутной жизни. И хотя прожитые годы не были милосердны к его внешности, они, безусловно, принесли ему немалый доход. Бросался в глаза его богатый наряд, разукрашенный серебряными раковинами и прочими побрякушками.

Слэйд пришел к выводу, что Ферал Слоан принадлежал к числу лучших стрелков города. В салуне собрались ковбои с ближайших ранчо — был субботний вечер. Слэйд безошибочно оценивал людей с первого взгляда. Он мысленно в качестве достойных противников отбросил всех мужчин, находящихся в помещении, кроме Слоана.

Теперь оставалось только ждать, а этому Слэйд Холт научился. Он не сомневался, что Слоан сам подойдет к нему, обязан подойти, чтобы поддержать свою репутацию. Беседа со зловещим чужеземцем всегда входила в обязанности городского стрелка. Люди ждали этого, требовали, чтобы он задал вопросы, которые удовлетворят их любопытство. Если же городские головорезы не получали ожидаемых ответов, они или отступали, громко ворча, или принимали фальшиво дружелюбный вид, надеясь в конце концов спровоцировать незнакомца на поединок.

Слэйд прождал всего минут двадцать, затем к барной стойке подошел Слоап. Мужчины, топтавшиеся рядом, стали отходить к столам: если между этими двумя начнется перестрелка, столы послужат прикрытием.

— Куда направляетесь, мистер?

Слэйд слишком хорошо помнил этот голос. «Самые легкие сто долларов, какие я когда-либо зарабатывал!» Он ощутил привычный приступ головной боли, но ни один мускул не дрогнул на его лице, даже когда ненавистный ему человек оказался на расстоянии вытянутой руки.

— Ты обращаешься ко мне, Слоан?

Ферал удивился, у него возникли какие-то подозрения.

— Вы знаете меня?

— А как же? Я о тебе слышал, но то было много лет назад. Думал, ты уже умер.

Слэйд искусно кинул наживку своему противнику. Люди, подобные Слоану, дорожили репутацией, и бандит стал поспешно оправдывать свое исчезновение со сцены.

— Обстановка складывалась так благоприятно, что я не смог устоять против искушения поселиться здесь, — поделился Ферал. — Ну знаешь, как это бывает. Имя человека обрастает порой такой горой слухов, что они преследуют его и когда он уже ведет спокойный образ жизни.

— Знаю, — кивнул Слэйд. — Слышал, что ты сейчас управляешь самым большим ранчо в округе. Хорошая работа?

Ферал ухмыльнулся. Нашелся человек, способный оценить его изобретательность.

— Самая лучшая, особенно если учесть, что я работаю, только когда хочу.

Слэйд приподнял темную бровь, сделав вид, что заинтересовался:

— Ты хочешь сказать, что тебе платят за ничегонеделание? Неужели?

— Я работаю на Сэмюэла Ньюкомба и, надо признаться, кое-что о нем знаю, и он не хотел бы, чтобы об этом узнали все.

Слэйд тихо присвистнул:

— Значит, он богатый, этот Ньюкомб?

— Можно сказать, ему принадлежит половина города, а в его банке лежат закладные на другую половину.

— Полагаю, он может себе позволить платить тебе жалованье, это ему выгоднее, чем…

— Заплатить кому-нибудь другому, чтобы избавиться от меня? — закончил Ферал, находя ситуацию забавной. — Это вполне в его стиле, но он не осмелится. Если со мной что-нибудь случится… ну, тогда кое-что выплывет.

Слэйд опустил глаза.

— У такого богатого человека должно быть много врагов.

— О, Ньюкомба здесь любят, но с таким прошлым у него не было бы шансов. Ему пришлось нанять небольшую армию, чтобы защитить себя. А еще… — Ферал снова усмехнулся и наклонился вперед, как будто сообщая секрет:

— Самюэл даже сделал специальное примечание к завещанию: если он умрет насильственной смертью, человек, разделавшийся с его убийцей, получит сто тысяч! Всем об этом известно, понимаешь? Смышленый, по-настоящему смышленый. Человек, который убьет его, не проживет и дня, это точно. Черт, единственный способ навредить ублюдку — разорить его. Но это смог бы сделать только очень богатый и умный человек.

— Кажется, ты не очень-то любишь своего благодетеля. Ферал пожал плечами;

— Я слишком хорошо его знаю. Просто пока мы не гладим друг друга против шерсти.

— Ты уже давно с Сэмюэлом Ньюкомбом, не так ли? Не на него ли ты работал в Тусоне в шестьдесят шестом? Выражение лица Слоана резко изменилось.

— Откуда, черт побери, вы?.. Никто в округе не знает об этом. Кто вы, мистер?

— На него, Слоан? — спокойно, но настойчиво переспросил Слэйд.

Ферал покрылся испариной. Этот высокий парень загнал его в тупик, и ему захотелось оказаться где угодно, только не здесь. Но тем не менее он не мог устоять, чтобы не похвастаться:

— Я сделал кое-какую работу для Сэма в Тусоне — убрал пару парней, от которых он хотел избавиться. Не очень трудная работа — всего лишь пара неизвестных, ничем не примечательных золотоискателей. — Он скромно пожал плечами. — А теперь скажи, откуда ты узнал.

— Я случайно был там, — тихо ответил Слэйд, — и видел это собственными глазами.

— Правда? — оживился Ферал. — Но, черт возьми, ты, наверное, был тогда еще ребенком!

— Да, но то, что тогда увидел, никогда не забуду. Ферал по-своему истолковал слова Слэйда.

— Ты, наверное, наблюдал, как я расправился с Хоггсом? Да, это был славный бой. Ублюдок получил по заслугам за то, что осмелился бросить мне вызов.

— Нет, — зловеще сказал Слэйд. — Я видел, как ты застрелил золотоискателя, одного из тех, за убийство которых заплатил Ньюкомб. — Слэйду было необходимо услышать подтверждение.

— Об этом не стоит и вспоминать, там не было ничего примечательного, — осторожно заметил Ферал.

— Я знаю.

Ферал проглотил ком в горле.

— Ты так и не сказал, кто ты, мистер.

— Мое имя Холт, Слэйд Холт. Он повторил свое имя, и его голос донесся до ближайшего стола, а через несколько секунд салун загудел.

— Ты разыгрываешь меня, мистер. — Ферал собрал всю свою храбрость, так что голос его прозвучал почти воинственно:

— Слэйд Холт белый.

— Правильно.

Глаза, прежде казавшиеся светло-зелеными, теперь горели желтым огнем. Руки Ферала вспотели. Трудно управляться с оружием потными руками.

— Я не хотел оскорбить тебя, мистер Холт.

— Ты не обидел меня. — Мускул чуть дернулся на лице Слэйда, выдав волнение. — Оскорбление было нанесено девять лет назад, когда ты убил неизвестного тебе золотоискателя. И, к твоему несчастью, не убил меня.

Ферал вытаращил глаза. Внезапно он понял, но понимание пришло слишком поздно. Он почувствовал запах смерти, своей смерти, машинально потянулся за пистолетом, но пуля пробила ему грудь, едва он успел коснуться кобуры. Его отбросило назад на несколько футов, и он упал на спину. Слэйд бесшумно подошел и встал около Слоана.

Слоан поднял глаза на лицо своего палача, на котором не отражалось никаких эмоций, даже торжества. Он умирал, а человек, убивший его, принимал его конец совершенно равнодушно.

— Паршивый ублюдок, — выдавил из себя Ферал, — надеюсь, ты отправишься… — Слова его звучали неясно. — Ты умрешь. Чертов парень. Умрешь, как должен был… предполагали тебя…

Глаза Ферала Слоана остекленели. С минуту Слэйд пристально смотрел на мертвеца. Хотя он и готовился убить своего врага и не сожалел о содеянном, желудок его свело. Желчь подступила к горлу. Но лицо по-прежнему оставалось бесстрастным, так что все присутствующие сочли его хладнокровным убийцей, привыкшим к смерти. Легенда о Слэйде Холте обрела новое подтверждение.

Но Слэйд думал не об этом. Он вспомнил двоих поспешно бежавших из Тусона десятилетних мальчишек, за которыми гнался убийца. Он увидел все это снова, но на этот раз голова не заболела от воспоминаний. Ферал Слоан выстрелил и решил, что он умер. Он не стал утруждать себя спуском в каменистое ущелье, чтобы удостовериться. Теперь наконец-то Слэйд вспомнил все. И знал, с чего начать поиски брата.

Он покинул Ньюкомб, даже не оглянувшись.

Глава 1

1882 год. Нью-Йорк

Неподалеку от шумного делового центра начинался спокойный жилой район с красивыми уличными фонарями и тенистыми деревьями. Вдоль улицы выстроились в ряд элегантные особняки. Среди домов из песчаника выделялись строения с мансардами в стиле Второй империи. Псевдоготические особняки соседствовали с домами в итальянском стиле, с фронтонами над окнами и балюстрадами над карнизами.

Фасад дома Хэммонда, четырехэтажного здания с высоким крыльцом, был отделан белым мрамором. Маркус Хэммонд жил здесь с двумя дочерьми. Обязанный всем самому себе, он сумел преуспеть задолго до рождения первой дочери и до сих пор успешно преодолевал любые встречающиеся на его пути препятствия. Мало кто осмеливался противостоять его воле. Но вообще-то он был добрым и щедрым человеком, особенно по отношению к своим дочерям.

Одна из них, старшая, собиралась в этот момент на прогулку с женихом, выбранным для нее отцом. Шерис Хэммонд не возражала против такого союза. В тот день, когда отец сказал ей, что она должна будет нынешним летом выйти замуж за Джоуэла Паррингтона, она только кивнула в знак согласия. Годом раньше Шерис, возможно, стала бы оспаривать его выбор, могла даже запротестовать, но так было до ее путешествия по Европе и любовной истории, настолько унизительной, что теперь она с радостью готовилась вступить в надежный брак без любви.

Ей не на что было жаловаться — они с Джоуэлом Паррингтоном дружили с детства. У них были общие интересы, и она находила его необыкновенно красивым. Брак скорее всего окажется удачным, а позже, возможно, придет и любовь. Было бы лицемерием со стороны жениха и невесты говорить о ней сейчас: Джоуэл тоже выполнял волю отца. Но они нравились друг другу. Кроме того, Шерис знала, что подруги ей завидуют, и это если не радовало, то по крайней мере доставляло удовольствие. Всегда приятно, когда тебе завидуют женщины, вечно пытающиеся превзойти друг друга. Будучи одного круга и равноценного благосостояния, они могли позавидовать только одному — ее жениху.

Тем не менее ее мысли сейчас занимал не Джоуэл. Шерис пыталась угадать: где в этом огромном доме может находиться Чарли. Он составит ей компанию, если Джоуэл опять станет рассеянным, как не раз уже бывало в последнее время.

Она послала горничную Дженни отнести одежду, которую примеряла, прежде чем остановилась на одной из блуз и юбке во французском стиле — сочетании гладкого зеленого атласа с полосатым муаром. Саксонские перчатки и шляпку с пером она собиралась надеть прямо перед выходом из дома.

Она остановилась перед комнатой сестры, намереваясь посмотреть, не с ней ли Чарли.

Шерис стукнула в дверь и, не дожидаясь ответа, распахнула ее, застав младшую сестру врасплох. Стефани вздрогнула и быстро сунула какие-то бумаги в ящик письменного стола. Она осуждающе посмотрела на вошедшую.

— Тебе следовало постучать, — резко бросила Стефани.

— Я стучала, — спокойно ответила Шерис, в ее аметистовых глазах зажглись огоньки. — Пишешь любовные письма, Стеф? Знаешь, можешь не прятать их от меня.

Прелестное бледное лицо Стефани залилось краской.

— Вовсе нет, — запротестовала она. — В любом случае это не твое дело.

Шерис недоумевала. Она теперь не знала, чего ждать от своей маленькой сестренки. Как только Стефани исполнилось семнадцать, ее характер резко изменился. Она постоянно обижалась без какой-либо видимой причины. Шерис стала главным виновником этих неожиданных вспышек, которые обычно заканчивались потоком слез. Все попытки узнать причину терпели неудачу.

Особенно сбивало с толку то, что Стефани за этот последний год превратилась в ослепительную красавицу, за которой ходила толпа кавалеров. Стройная, хрупкая, невысокого роста, с тонкой талией и полной грудью, прелестными светлыми волосами и голубыми глазами, она была обречена на успех. Ей завидовали все женщины, у которых отсутствовала хотя бы одна из этих черт, включая Шерис, не имевшую ни одной из них. Она ничего не могла с собой поделать, ей так хотелось походить на сестру! Однако Шерис успешно скрывала свои чувства, затаив их под маской самоуверенности, чем вводила в заблуждение даже самых проницательных. Некоторые находили ее весьма надменной.

Приводящее в недоумение поведение Стефани могло вывести из себя и святого. Единственным человеком, с которым она себе этого не позволяла, был отец. Но сестры прекрасно знали, что в его присутствии лучше воздержаться от приступов раздражительности. Только их мать, умершая через два года после рождения Стефани, осмеливалась спорить с Маркусом Хэммондом. У нее была сильная воля. Супруги часто и горячо ссорились, но когда мирились, то так же горячо любили друг друга.

Ни Шерис, ни Стефани, казалось, не унаследовали родительских черт. Отец считал их обеих послушными и мягкими девочками.

— Что тебе нужно? — с раздражением спросила Стефани.

— Я искала Чарли.

— Я не видела его весь день.

Шерис собралась было уходить, но любопытство пересилило.

— Что ты делала, когда я вошла, Стеф? Мы никогда ничего не скрывали друг от друга.

Стефани как будто заколебалась, и на какую-то долю секунды Шерис показалось, что она готова сдаться. Но затем она опустила глаза и по-ребячьи упрямо сказала:

— А если я писала любовное письмо? Может, у меня есть особый, тайный поклонник. — Она посмотрела на Шерис и вызывающе бросила:

— Возможно, я тоже скоро выйду замуж!

Шерис восприняла это как глупость.

— Жаль, что ты не хочешь сказать правду, Стеф. Мне действительно хотелось бы помочь.

Но Стефани проигнорировала ее слова.

— Вижу, ты оделась для прогулки. Шерис, вздохнув, сдалась:

— Джоуэл предложил покататься по Центральному парку, если погода будет хорошей, — О… — В глазах Стефани промелькнула боль, но только на секунду. Затем она беззаботно сказала:

— Что ж, не хочу тебя задерживать.

— Ты не хочешь поехать с нами? — неожиданно для себя спросила Шерис.

— Нет! Не хочу навязываться. Я должна закончить письмо.

Шерис пожала плечами:

— Поступай как знаешь. А мне необходимо найти Чарли. Увидимся вечером.

Едва дверь закрылась, как глаза Стефани наполнились слезами. Это несправедливо, до чего же это несправедливо! Шерис всегда получала все! Путь ее сестры был усыпан розами, она унаследовала роскошные медные волосы матери и ее необычные глаза, которые казались то глубокими, темно-лиловыми, то светлыми, загадочно-аметистовыми. Она всегда сохраняла уравновешенность и уверенность в себе и всегда была любимицей отца. Гувернантки, учителя, слуги — все старались заслужить одобрение Шерис. Тетушка Софи предпочитала Шерис, потому что та напоминала ей дорогую, безвременно умершую сестру. Ее внешность не соответствовала моде из-за слишком высокого роста и яркого цвета волос, но Шерис выделялась из любой толпы и делала это по-королевски, как будто только ей принадлежало право всегда находиться в центре внимания.

Стефани никогда не завидовала Шерис! Она нежно любила сестру. Но сейчас Шерис получит то, чем Стефани жаждала завладеть больше всего на свете, — Джоуэла Паррингтона. Ах, как она хотела заполучить его! И страдала от собственного бессилия. Он достанется ее сестре. Особую боль причиняла мысль, что Шерис к нему равнодушна.

Ей приходилось мириться и с этим — сестра не любила Джоуэла. Да и, он никогда не смотрел на Шерис так, как смотрел на Стефани, — с восхищением, которого не мог скрыть. Если бы ему предоставили право выбора, она не сомневалась, кого бы он предпочел. Но выбора у него не было. Так же, как и у Шерис. Если бы только отец не был таким деспотом!

Если бы Шерис вышла замуж раньше! Если бы ей еще не исполнилось двадцать и у нее было время выбирать! Если бы она влюбилась в кого-нибудь другого! Шерис смогла бы бороться за себя. Она способна поспорить с отцом, чтобы отстоять свое счастье. Ведь добилась же она, чтобы оставили в доме Чарли!

Но какой смысл надеяться на чудо, когда до свадьбы осталось всего два месяца? Сердце Стефани разбито, и никто ей не сможет помочь. Но если она так страдает уже сейчас, что же будет потом? После свадьбы они собираются переехать в дом на этой же улице. Разве она сможет видеть их, зная, что они… Она не вынесет этого.

Стефани открыла ящик стола и достала засунутые туда бумаги. Ей недавно попалось на глаза брачное объявление в газете «Нью-Йорк тайме». Если она не может выйти за Джоуэла, то обвенчается с кем-нибудь, живущим далеко отсюда, чтобы никогда больше не видеть мужа сестры. Она написала три письма: два — мужчинам, которые сами опубликовали свои объявления, а третье — в агентство.

Стефани просмотрела письма еще раз. В них явно преувеличивались ее достоинства. Зачем она лжет? В ней нет ничего плохого, и она может стать кому-то замечательной женой. Или послать только одно письмо? Если она останется в Нью-Йорке, ее сердце окончательно будет разбито.

Стефани снова взяла объявление владельца ранчо в Аризоне. Она попыталась припомнить уроки географии. Да, Аризона далеко отсюда. И хозяин ранчо вполне подходит. Может, он владеет огромным поголовьем скота, о таких она слышала.

Она прочла все объявление целиком. Ей не хватало года до требуемого возраста, но можно немножечко приврать и написать, что ей восемнадцать. «Должна быть сильной и здоровой». На здоровье она не жаловалась, но у нее никогда не было повода проверить, насколько она сильна. «…Придется много работать». Что ж, она сможет, если это необходимо, но она настоит на том, чтобы нанять по крайней мере полдюжины слуг. «Пришлите фотографию». Ха! Значит, он хочет знать, что получит, и надеется на нечто большее, чем на обычную деревенскую простушку.

Стефани мысленно улыбнулась, достала чистый лист бумаги и начала письмо Лукасу Холту.

Шерис вошла в кабинет отца. Огромный портрет матери украшал стену за письменным столом. Она знала, что он часто разворачивался на своем кожаном кресле и смотрел на портрет. Маркус Хэммонд горевал как никто и отказывался жениться снова, утверждая, что никакая другая женщина не сможет сравниться с его покойной женой. Друзья уже давно бросили попытки сватовства, оставив Маркуса один на один с драгоценными воспоминаниями.

Хэммонд, сидя за столом, просматривал газеты. Шерис очень мало знала о его делах — только то, что они были весьма разнообразны: каучуковая компания, пивоваренный завод, мебельная фабрика, фирма, занимающаяся импортом, дюжина пакгаузов и конторские здания.

Отец не собирался передавать бразды правления в ее руки. Ее не готовили к этому. Здесь крылась главная причина, по которой отец хотел сам выбрать ей мужа. Когда-нибудь этот человек станет управлять всем, чем владеет Маркус Хэммонд.

Маркус поднял глаза, и Шерис улыбнулась;

— Извини, что побеспокоила тебя, папа. Я искала Чарли. Ты его, случайно, не видел?

Ясные голубые глаза сверкнули из-под темно-золотистых бровей.

— Здесь? Ты же знаешь, я его не слишком радушно принимаю. И он знает об этом.

— Я только спросила, не видел ли ты его.

— Нет, не видел. И надеюсь, что не увижу, — резко бросил он. — Держи его подальше от меня, Рисси.

— Да, папа, — вздохнула Шерис. Она покинула кабинет и направилась к кухне.

"Бесполезный лентяй» — так отец называл Чарли, и еще «бродяга». Шерис не думала, что Чарли станет так много значить для нее, когда нашла его, избитого, окровавленного, и выходила.

Шерис вошла на кухню не в самый удачный момент. До нее донесся тихий плач, затем громкие причитания. Когда она открыла дверь, повар немедленно вернулся к своим котелкам. Дженни, спустившаяся в кухню выпить чашку чая, сделала последний глоток и, проскочив мимо хозяйки, побежала наверх. Помощник повара стал яростно чистить картошку.

Двое стояли у стола: миссис Этертон, экономка Хэммондов, и новая горничная с нижнего этажа, которую Шерис видела только раз. И это маленькое создание громко плакало. На полу валялась разбитая чашка из голубого кобальтового сервиза, привезенного матерью Шерис из Франции. Это была одна из восьми чашек, которые Шерис приказала упаковать, чтобы взять с собой в новый дом. Бесценное сокровище, которое она намеревалась когда-нибудь передать своим детям. Шерис любила этот сервиз, его сложный узор и тонкие золотые ободки.

Она наклонилась, чтобы собрать осколки, ощущая боль в сердце. Остальные семь чашек стояли на стойке, рядом с коробкой. Шерис вздохнула. Если бы она не решила взять их в свой новый дом, они все целые и невредимые стояли бы в шкафу в столовой!

Увидев выражение ее лица, горничная снова принялась причитать;

— Я не хотела, мисс! Это вышло случайно, клянусь. Не позволяйте ей отсылать меня.

Шерис вгляделась в суровое лицо миссис Этертон.

— Я уволила ее, мисс Хэммонд, — пояснила экономка. — Мне следовало сделать это раньше. Эта девушка мечтает, ничего не делает да еще и бьет посуду.

— Если она часто бьет посуду, не следовало поручать ей упаковывать чашки, — ответила Шерис.

Миссис Этертон вспыхнула, а горничная быстро заговорила:

— О, мисс, упаковывать должна была Молли, но она последние три дня плохо себя чувствовала и попросила меня помочь.

— Значит, вы сами взяли это на себя?.. Примите мои извинения, миссис Этертон, — сказала Шерис.

Экономка, собрав все свое достоинство, кивнула. Горничная обратила удрученный взор сначала на экономку, затем на хозяйку.

— Дайте мне еще одну возможность, мисс! Клянусь, я стану работать лучше. Я не могу вернуться назад в Файв-Пойнтс. Пожалуйста, не отсылайте меня назад!

— Файв-Пойнтс? — Миссис Этертон внезапно пришла в ярость. — Ты сказала мне, что приехала с фермы, находящейся на севере штата. Значит, ты солгала?

— Вы ни за что не наняли бы меня, если бы узнали, что я из Файв-Пойнтс!

Шерис слушала с отвращением. Она не могла винить убитую горем бедную девушку. Сама она никогда не бывала даже рядом с Файв-Пойнтс, но знала, что в этой части Манхэттена находятся самые отвратительные трущобы, в том числе печально известный старый пивоваренный завод. Люди там ютились в ветхих, грязных лачугах. Ежегодная статистика убийств, грабежей и других преступлений ошеломляла. Никто чужой не чувствовал себя в безопасности на этих улицах. Подумать только: бедное дитя, которому, очевидно, не больше пятнадцати, выросло в той среде и отчаянно пытается вырваться оттуда!

— Вы предоставите ей еще один шанс, миссис Этертон? — импульсивно сказала Шерис. Лицо экономки вспыхнуло.

— Но, мисс…

— Каждый человек заслуживает большего, чем один шанс, — твердо заявила Шерис. — Только постарайтесь быть аккуратнее в будущем.

— О, благодарю вас, мисс!

— А теперь… кто-нибудь из вас видел Чарли? — спросила Шерис.

— В кладовке, мисс, — сообщил повар.

— Конечно, в кладовке, — сказала Шерис. Да, там он и лежал, на прохладном кафеле, рядом с кусочком украденного цыпленка. Не сказав больше ни слова, Шерис покинула кухню вместе с Чарли. Длинношерстный кот уютно устроился на руках хозяйки.

Глава 2

Стефани отложила письмо, которое только что прочла вслух, и с вызовом посмотрела на свою ближайшую подругу Труди Бейкер — Теперь ты видишь, что я не выдумывала, когда сказала, что выхожу замуж. В этом месяце я стану миссис Лукас Холт.

Они устроились в спальне Стефани, типично женской комнате, с белыми занавесками на окнах, бледно-лиловыми обоями, бело-розовым пологом над кроватью и такой же скатертью на столе. Небольшой диванчик, на котором сидела Труди, был обит розовой парчой, гармонировавшей с ее дневным платьем. Внешне девушки были похожи: почти одного роста, с одинаковым цветом волос. Только глаза у Труди были зеленые, и родилась она на шесть месяцев раньше, что, по ее мнению, имело большое значение. А по характеру Труди была более энергичная и смелая. Видимо, поэтому она не могла смириться со сложившейся ситуацией.

Если бы она не видела собственными глазами билеты на поезд, ей бы все еще казалось, что лучшая подруга дурачит ее.

— Ну?

Труди попыталась сформулировать вопрос, казавшийся ей самым важным.

— Знаешь, возможно, он некрасив. Может, он настолько безобразен, что все женщины отвергли его. Вот почему ему пришлось искать невесту по объявлению.

— Глупости, Труди. Бывает и наоборот — он не может найти достаточно хорошенькую девушку, которая бы понравилась ему.

— Ты выдаешь желаемое за действительное, Стеф! Ты послала ему фотографию, но почему не попросила его сделать то же самое?

Стефани закусила губу.

— Я просила, — призналась она. — Но он не прислал и никак это не объяснил.

— Вот видишь! Он старый и безобразный и понимает, что ты не приедешь, если увидишь его.

— Может, у него просто нет фотографии.

— Стеф, почему ты не хочешь признать, что совершаешь опрометчивый поступок? — Лицо Стефани приняло еще более упрямое выражение, и Труди поспешно продолжила:

— Почему именно он? Есть по крайней мере дюжина мужчин, которые охотно женились бы на тебе, и выглядят они вполне прилично. Ты не должна ехать только потому, что Лукас Холт прислал билеты и ждет тебя. Отошли билеты назад. Чем это тебе грозит?

Стефани выглядела несчастной.

— Ты не понимаешь, Труди. Единственный мужчина, который мне нужен, женится на моей сестре. Я должна уехать. Свадьба Шерис на следующей неделе, и я не намерена присутствовать на ней.

— Значит, ты убегаешь. Стефани отвела взгляд.

— Если ты предпочитаешь выразиться таким образом — да, я убегаю.

Труди нахмурилась:

— И не важно, что ты, возможно, будешь несчастна всю оставшуюся жизнь?

— Я покорилась судьбе, — вздохнула Стефани.

— А ты хоть что-нибудь пыталась предпринять, чтобы изменить существующее положение вещей? Ты говорила с отцом? Рассказала сестре? Кто-нибудь, кроме меня, знает об этом?

— Нет, нет и нет. Это ничего бы не изменило, только унизило бы меня еще больше. Отец не принимает меня всерьез. Он все еще считает меня ребенком. И мне невыносима мысль, что Шерис узнает. Я не хочу, чтобы она жалела меня.

— Она же твоя сестра, а не враг. Она любит тебя и, возможно, сумеет помочь.

— Она ничего не сможет сделать.

— Откуда ты знаешь? Ты боишься поговорить с отцом, а она, может, и решится.

— Она не осмелится, — тяжело вздохнула Стефани. Труди совсем не знала Маркуса Хэммонда.

— Она более опытная, Стеф, и не так покорна обстоятельствам, как ты.

— Она только делает вид, — возразила Стефани. Труди предприняла еще одну попытку:

— А что, если Шерис откажется выйти замуж за Джоуэла? Кажется, она его не любит. Стефани криво усмехнулась:

— Никто не осмелится перечить моему отцу, и, уж конечно, не Рисси и не я.

— Короче говоря, Стефани Хэммонд, ты не собираешься даже попытаться, не так ли? — сердито подытожила Труди. — Уж я-то никогда не сдалась бы без борьбы. Я бы сделала все, что в моих силах, и добилась бы своего.

Стефани пожала плечами.

— От тебя только и требуется, что сказать сестре правду. Ведь она не любит Джоуэла, и ей не придется отказываться от чего-то дорогого. Ты же говорила, что ей все равно и что она относится к своей свадьбе так же, как к еще одному балу. Я сама видела ее с Джоуэлом. Она обращается с ним, как с братом. Если она и любит его, то очень хорошо это скрывает.

— Нет, не любит. Я уверена в этом.

— Так почему бы ей не помочь тебе?

— Труди, прекрати. Она ничего не сможет сделать.

— А что, если сможет? Или ей удастся отложить свадьбу и в конце концов ты выйдешь замуж за Джоуэла? В крайнем случае пусть она убежит. Тогда уж точно свадьба не состоится.

— Это безумие. Труди, — сердито бросила Стефани, но это был гнев на себя, потому что ей самой хотелось, чтобы Шерис уехала. Лукас Холт скорее всего старый и безобразный, и она действительно будет несчастлива с ним. Что она делает со своей жизнью? Девушка почувствовала, как слезы подступили к глазам.

— Хорошо, наверное, я смогу рассказать Рисси о своих чувствах, — нерешительно сказала Стефани.

— Это первая разумная мысль, которую ты сегодня высказала. — Труди улыбнулась ей, испытывая некоторое облегчение.

— Спокойной ночи, Рисси.

— Спокойной ночи, Джоуэл.

Шерис закрыла глаза в ожидании привычного поцелуя, отчаянно надеясь, что на этот раз она хоть что-нибудь почувствует. Но не почувствовала. В руках, сжавших ее плечи, не было силы, а губы бесстрастно коснулись ее губ. Он никогда не прижимал ее к себе, и внезапно она осознала, что, в сущности, ей неведомо, что значит быть заключенной в объятия мужчины. Антуан Готье тоже никогда не обнимал ее со страстью. Он ласкал ее руки. Но даже прикосновение губ Антуана к ее ладони возбуждало ее больше, чем поцелуи Джоуэла.

Но не он был в том виноват. После унижения, нанесенного ей Антуаном, она поклялась никогда больше не любить. Так что все в порядке. Никто уже не сможет причинить ей такую боль. Она приказала себе не надеяться на что-то большее, чем легкая привязанность.

Вздохнув, Шерис еще постояла у двери, наблюдая, как Джоуэл сбежал с крыльца и сел в экипаж. Он необыкновенно красив. Аристократически бледный цвет лица. Небольшие усы всегда аккуратно подстрижены. Его стройная фигура выгодно отличалась от мускулистого тела ее отца. В нем не было вызывающей надменности, а это тоже очень важно. Ее отец, казалось, сконцентрировал в себе все высокомерие, какое только она могла вынести. Джоуэл был добродушным и обладал каким-то беззаботным обаянием. О чем еще можно мечтать?

Кого она пыталась обмануть? Кому понравится, если мужчина даже не хочет притвориться, будто находит тебя желанной. Антуан хотя бы притворялся. Нет, она не станет их сравнивать. Джоуэл совсем не похож на обманщика Антуана. Что ж, возможно, она лишена тех качеств, которые привлекают мужчин. Большинство мужчин отталкивал ее рост, остальных отпугивала ее худенькая, мальчишеская фигура. Ей, по-видимому, не хватало женственности, способной возбуждать в мужчинах страсть.

О, некоторые из них поглядывали на нее с нескрываемым вожделением, но ее больше не проведешь. Они напоминали ей Антуана. Их наверняка приятно волновала мысль о том, чтобы лишить девушку невинности. Они только этого и хотели. По крайней мере ей больше не придется терпеть такое унижение, когда она будет замужем. На следующей неделе она станет миссис Джоуэл Паррингтон. И все же он не любит ее, а она — его. Но это не имеет значения. Она никогда не полюбит снова, так что такие отношения надо принять как должное.

Глава 3

У Маркуса Хэммонда повысилось давление. Он сердито посмотрел на старшую дочь', но та впервые в жизни не затрепетала от страха при виде его неудовольствия. Она сидела прямо перед ним и отвечала ему столь же сердитым взглядом. Он не мог поверить своим глазам. Она была сейчас так похожа на жену! Но он не намерен терпеть бунт.

— Возвращайся в свою комнату, Шерис! Ее большие аметистовые глаза, казалось, стали еще больше.

— Ты хочешь сказать, что ты не станешь даже обсуждать это со мной?

— Нет.

Она упрямо вздернула подбородок и откинулась на спинку стула, устраиваясь поудобнее.

— Я не лягу спать до тех пор, пока мы не решим этот вопрос.

— Не ляжешь? Не ляжешь? Ради Бога…

— Неужели ты даже не выслушаешь меня? — взмолилась Шерис.

— Слушать глупости? Не буду!

— Но разве ты не видишь? Я не могу выйти за Джоуэла. Разве это возможно, когда я знаю, что его любит Стефани?

— Стефани еще ребенок, — отмахнулся Маркус. — Она слишком молода, чтобы понимать что-либо в любви.

— Ей семнадцать, отец, — заметила Шерис. — Разве маме было больше, когда ты женился на ней?

— Оставь в покое маму! — зарычал Маркус.

Шерис отступила.

— Если бы ты только послушал, что я хочу сказать… Я не люблю Джоуэла, но Стеф его любит. Так почему за него должна выходить я, а не она?

— Это нужно было обсудить раньше, когда говорилось о помолвке, а не теперь, когда до свадьбы осталась неделя. Ты была не прочь выйти за Джоуэла, пока твоя сестра не наговорила этих глупостей. Теперь слишком поздно, Шерис, — О, я сейчас закричу! — с отчаянием воскликнула Шерис. — Отец Джоуэла твой лучший друг, вы были знакомы еще до моего рождения. Если объяснить ситуацию Эдварду, он, безусловно, поймет.

— Черта лысого он поймет, — проворчал Маркус, которого приводила в ужас мысль о том, чтобы признаться другу, что накануне свадьбы он хочет заменить невесту. Какая нелепость! — Не желаю ничего об атом слышать!

— Но, отец…

— Я сказал — не желаю! — Он встал, выпрямившись во весь свой пугающе огромный рост, и Шерис побледнела. — Ты еще сама не слишком взрослая, чтобы избежать порки, Шерис Хэммонд, и, клянусь Богом, именно это я и сделаю, если ты еще хоть раз заговоришь со мной обо всех этих глупостях!

Шерис ничего не ответила. Храбрость покинула ее, и она выбежала из комнаты. На верхней площадке лестницы она остановилась, сердце бешено стучало. Кажется, никогда в жизни она не была так напугана. Как она осмелилась перечить отцу? Она сама не могла понять. Продолжать сопротивляться после недавней ужасной угрозы… невозможно. Она предполагала, что разговор с отцом будет нелегким, но не ожидала от него такого яростного отпора. Пригрозить ей поркой! Она содрогнулась.

Стефани сидела в комнате Шерис на краешке кровати и с волнением ждала.

— Мне очень жаль, Стеф, — все, что могла сказать Шерис.

Из глаз сестры полились слезы.

— Я знала, что ничего не получится. Я говорила об этом Труди, но она была так уверена, что ты сможешь что-нибудь сделать!

Шерис подошла к кровати.

— Пожалуйста, не плачь, Стеф. Может, после того как отец немного подумает…

— Если он сказал «нет», он ни за что не передумает. — Стефани разрыдалась еще сильнее. — Мне не следовало говорить тебе. Я должна была просто уехать, как и собиралась.

— Уехать? — Шерис решила, что ослышалась. — Что ты имеешь в виду?

— Не важно, — буркнула Стефани.

— Тебе не нужно никуда уезжать, Стеф.

— Разве? — сердито бросила Стефани, думая, что Шерис жалеет ее. — К твоему сведению, есть мужчина, который ждет меня в Аризоне, он хочет жениться прямо сейчас. У меня есть билеты, чтобы добраться туда. Я, может, даже выйду замуж раньше, чем ты, — добавила она, не зная, впрочем, как долго ей придется добираться до Аризоны.

— Но где ты познакомилась с этим человеком?

— Я… По правде говоря, я не знакома с ним. Мы переписывались.

— Что?

— Почему это тебя удивляет? Такое случается. Видишь ли, на Западе не хватает женщин. Каким еще образом эти храбрые мужчины могут найти подходящих жен?

Защищаясь, Стефани старалась говорить веско, хотя на самом деле она так же мало знала о Западе и о невестах по переписке, как и Шерис. Но сестра не должна была догадаться о том, как она смертельно боится ехать к незнакомому Лукасу Холту.

— Ты хочешь сказать, что собираешься выйти замуж за человека, которого совершенно не знаешь? Проехать через всю страну… Стеф, как тебе в голову такое взбрело?

— Но я не смогу остаться здесь после того, как ты выйдешь замуж за Джоуэла. Я уеду завтра, и не смей удерживать меня.

— Но ты так неопытна, Стеф! Ты можешь заблудиться еще по дороге на станцию.

— Твое пребывание в Европе еще не означает, что ты единственная, кто умеет путешествовать, — огрызнулась Стефани. — Я ездила к тетушке Софи, и я справлюсь.

— Ты ездила к тете Софи со мной и с папой. Ты никогда не путешествовала одна. И… Боже мой, надо же такое придумать: выйти замуж за незнакомца! Нет, я не могу этого допустить!

Стефани сердито прищурилась:

— Ты заставишь меня остаться здесь и увидеть, как ты выходишь замуж за Джоуэла? Ты поступишь со мной так жестоко?

— Стеф!

— Я люблю его! — Новый поток слез уже готов был пролиться. — Я люблю его, а ты с ним обвенчаешься. Знаешь, — с горечью добавила она, — единственное, что может предотвратить эту свадьбу, — так это твое отсутствие. Может, ты уедешь вместо меня? Конечно, нет. Ты не ослушаешься отца. Я и не жду, что тебе хватит мужества бросить вызов отцу и убежать.

— Он сказал, что выпорет меня, — тихо произнесла Шерис.

— О, — пробормотала Стефани, и все обвинения замерли на ее устах.

— Подожди минуточку, — вдруг сказала Шерис. — Почему бы мне не уехать? Это разрешило бы проблему. Отец увидит, что я действительно не намерена выходить замуж за Джоуэла, мне придется только не появляться здесь до тех пор, пока он не сдастся.

— Это правда, Рисси? — спросила Стефани, не смея надеяться. — Ты действительно сделаешь это для меня?

Шерис задумалась. Отец придет в ярость. Может быть, она не сможет вернуться домой несколько месяцев. Но по крайней мере она не будет виновата в несчастье своей сестры.

— Почему бы и нет? — смело заявила она. — Я могу уехать к тете Софи.

Стефани покачала головой:

— Это первое место, где отец станет искать. Не думаешь же ты, что он даже не попытается найти тебя?

— О Боже, — нахмурилась Шерис. — Дай подумать минутку.

— Ты можешь воспользоваться моими билетами.

— Поехать в Аризону? Но это же страшно далеко.

— Но где еще ты сможешь остановиться? Лукас Холт по крайней мере позаботится о тебе до тех пор, пока я не дам знать, что можно возвращаться назад.

— Позаботится обо мне? — чуть не задохнулась Шерис. — Человек ожидает невесту, а не гостью. К тому же он ждет тебя, а не меня.

— Ну, честно говоря, он не знает, кого ждет. Я послала ему фотографию, на которой ты, я и папа, ту, которую сделали после твоего возвращения из Европы. Я… о… я забыла написать ему, которая из нас я.

Если Шерис так добра, что согласна уехать, стоит отправить ее как можно дальше, чтобы у отца не было возможности отыскать ее. Аризона — подходящее место.

— Когда я отправляла Холту письма, — продолжала она, — я подписывалась только фамилией. Так что, видишь, он не заметит подмены, если приедешь ты. И ему незачем знать, что ты не собираешься за него замуж.

— Ты хочешь сказать — обмануть его?

— Ну, он же не собирался жениться на мне немедленно.

Он написал, что мы должны сначала познакомиться поближе. Немного времени спустя ты сможешь сказать, что ничего не получается и ты не можешь выйти за него замуж.

Шерис пришла в ужас:

— Я не могу обманывать. Стефани не сдавалась:

— Но у тебя ведь нет денег на жизнь.

— У меня есть драгоценности. Этого хватит на какое-то время.

— Продать их?

— Если понадобится.

Стефани засомневалась, имеет ли право принимать от сестры такие жертвы, но мысль о Джоуэле подавила угрызения совести.

— Наверное, ты не сможешь получить за них нужную сумму, — задумчиво сказала Стефани. — Почему бы тебе не воспользоваться приглашением Лукаса Холта? Я говорила тебе, что он хозяин ранчо? Я дам тебе его письмо и объявление. Наверняка он окажется приятным парнем. Возможно, он богат. Ты сможешь жить на широкую ногу.

— Прекрати, Стеф. Я никогда бы не решилась так поступить с человеком. Но билетом я, пожалуй, воспользуюсь для того, чтобы выбраться отсюда. — Шерис усмехнулась, взволнованная собственной смелостью. — Может, пойдем в мою комнату и начнем упаковывать вещи? Если я намерена уехать, это надо сделать пораньше, как только отец уйдет в контору. Ты прикроешь меня днем и вечером. Отца можно держать в неведении до следующего дня, а к тому времени я буду уже далеко. Тебе придется отменить все мои встречи. Я должна была увидеться с Шейлой завтра за ленчем и провести вечер у Кэрол…

— Как мне отблагодарить тебя, Рисси? — воскликнула Стефани.

— Стать как можно скорее миссис Джоуэл Паррингтон. Я могу исчезнуть на какое-то время, но мне не хотелось бы отсутствовать слишком долго. — Она грустно улыбнулась. — В конце концов, ничто не может сравниться с Нью-Йорком, Я люблю его и не хочу жить в тоске по дому.

Стефани усмехнулась:

— Ты вернешься скорее, чем успеешь соскучиться.

Глава 4

Бенджамин Уискерс стоял за стойкой и медленно вытирал пивную кружку. Его взгляд был устремлен на Лукаса Холта, который подошел к вращающейся двери, выглянул на улицу, затем вернулся и снова встал у стойки. Он допивал третий стакан виски и уже в пятый раз выглядывал на улицу. Бену смертельно хотелось спросить, кого он ждет, но он не решался. У него в голове все еще не укладывалось, что это дружелюбный Холт, а не тот, второй.

Если бы семь лет назад Бен не видел собственными глазами, как Слэйд Холт убил Ферала Слоана, он бы не смотрел теперь с таким подозрением на Лукаса. Но он присутствовал при этом и видел, как Слэйд хладнокровно застрелил Ферала и ушел, не испытывая ни малейшего раскаяния. Слэйд Холт — опасный человек. А Лукас внешне точная копия Слэйда. Они близнецы. И это вызывало у Бена нервную дрожь.

Лукас нравился многим в городе, действительно нравился. И не потому, что они не верили рассказам о Слайде, а просто сначала познакомились с Лукасом, и, хотя братья выглядели совершенно одинаково, они отличались друг от друга, как день и ночь.

Лукас достал что-то из кармана, нахмурившись, посмотрел на это и положил на место. Он проделывал подобное уже во второй раз. Нынче он выглядел не слишком любезным. Обычно они обменивались парой фраз, но не сегодня. Он пил виски, как воду, и казался очень взволнованным.

Два года назад все в городе были потрясены, когда Лукас здесь поселился. Люди удивлялись, почему он выбрал Ньюкомб, но никто не задавал вопросов. Город перестал расти за счет приезжих. С тех пор как железная дорога прошла мимо, многие намеревались переселиться. Но Лукас Холт приехал и купил старое ранчо Джонсона в трех милях от города. Он держался особняком и не причинял никому беспокойства. Возможно, он оказался бы приятным человеком, узнай его поближе, но Бен не пытался подружиться с Лука-сом — он никак не мог отделить его от Слайда.

Когда Лукас поселился здесь, вернулся и Слэйд Холт. Его не часто заносило сюда, но когда он приходил, то всегда давал людям тему для разговоров. Посетив брата на ранчо, он обычно заглядывал в город. В его присутствии люди менялись — становились тише. Все ссоры откладывались до тех пор, пока Слэйд не покидал город.

Черт! Никто даже не осмеливался спросить о метисе, работавшем у Лукаса. Кто бы посмел? Все видели, как Билли Вулф прискакал в город вместе со Слэйдом. Нетрудно было догадаться, что они друзья. Слэйд привез Билли Вулфа к Лукасу, потому что индейцы считаются непревзойденными ловцами диких лошадей, а Лукас как раз лошадьми и занимался. Из-за тех неприятностей, которые постоянно причиняли апачи из резервации, метиса вышвырнули бы из города, если бы не братья Холт. Лишь благодаря им никто не осмеливался бросить косой взгляд на Билли Вулфа.

Лукас снова подошел к двери, и на этот раз, когда он возвращался к стойке, Бен не удержался и спросил:

— Вы кого-то ждете, мистер Холт? Я заметил, что вы постоянно выглядываете на улицу.

Лукас устремил свои зеленые глаза на Уискерса.

— Я кое-кого встречаю, Бен.

— Наверное, брата?

Лукас усмехнулся, услышав беспокойные нотки в голосе хозяина салуна.

— Нет, Уискерс, я не жду брата в ближайшее время.

Сегодня приезжает моя невеста.

— А… невеста? Ну и дела! Ну и дела! — Бен был так взволнован, что забыл об осторожности. — Сэм Ньюкомб, конечно, будет очень рад услышать об этом.

— Что?

— Поймите меня правильно, — быстро сказал Бен. — Но, я полагаю, вы знаете, что Сэм женат не слишком давно, и вы также видите, что его жена не сводит с вас глаз. Не подумайте, что Сэм ревнивый человек, но, думаю, ему хотелось бы знать, что его собственность принадлежит только ему. Он будет очень рад узнать, что вы обзавелись женой.

Лукас ничего не сказал, он курил. Бен попал в цель. Основная причина, по которой Лукас сидел здесь и ждал невесту, была Фиона Ньюкомб. Именно из-за нее он попал в такое затруднительное положение. О, они неплохо проводили время вместе, когда он только поселился в Ньюкомбе, Она была тогда Фионой Тэйлор и содержала единственный в городе пансион. Он никогда не давал ей повода рассчитывать на что-то большее, чем легкое развлечение. Но ей-то хотелось замуж! Когда он отказался даже обсуждать эту тему, она обратила свой взор на Сэмюэла Ньюкомба.

Сэм понимал, что получил Фиону как бы рикошетом, и эта мысль уязвляла его самолюбие. До знакомства с Фионой Лукас поддерживал дружеские отношения с Сэмюэлом Ньюкомбом — то, что ему и требовалось. По иронии судьбы богач чувствовал себя в долгу перед Слэйдом за то, что тот помог ему избавиться от Ферала Слоана, сидевшего в его теле, как заноза.

Все шло по плану, пока не вмешалась Фиона. Лукас приехал с востока, и у него было больше средств, чем можно заработать, разводя лошадей на ранчо. Из этого Сэм заключил, что Лукас знает толк в делах. И когда тот упомянул о небольших капиталовложениях и предложил Сэму войти в долю, он согласился. А когда эти инвестиции принесли прибыль, оказалось нетрудно раскрутить Сэма на большее.

Но теперь все усложнилось. Дружеские чувства Сэма к Лукасу слегка поугасли из-за Фионы. Как заметил Билли Вулф, Сэм не расслабится и не станет снова доверять Лукасу до тех пор, пока Фиона не успокоится.

И все же Лукасу не следовало соглашаться на женитьбу. В тот момент эта мысль понравилась ему, но тогда он уже выпил несколько стаканов и почти все, что говорил Билли, казалось ему разумным.

— Ньюкомб будет настороже, пока она не утратит интереса к тебе и не исчезнет опасение, что ты можешь в любой момент с ней удрать. А если ты женишься, он перестанет беспокоиться и, даст Бог, не заметит, как много корреспонденции ты получаешь с востока. Если же он решит разузнать о твоих делах, то тогда наступит конец всему. Тебе необходимо отвести от себя подозрения как можно скорее, и женитьба — наилучший способ.

Лукас не хотел жениться. Когда он наблюдал за Билли н его женой Уиллоу, у него иногда возникало страстное желание иметь свою женщину. Наверное, из-за одинокой жизни на ранчо. Он не привык подолгу оставаться на одном месте, тем более жить в уединении. Он всегда имел женщин и не знал у них отказа. А потом, ему хотелось двигаться дальше, а как быть, если у тебя жена?

Но Лукас оставил себе лазейку. Вместо того чтобы искать женщину в этом районе, он написал своему юристу с просьбой поместить объявления в восточных газетах. Он надеялся, что девушка с востока придет в ужас, увидев, что ее ждет, и захочет вернуться назад, в чем он с радостью ей поможет некоторое время спустя. Проблема состояла в том, что ему придется удерживать ее здесь достаточно долго, чтобы успеть завершить начатое.

Ему невольно поможет священник, который приходит в город не чаще, чем раз в месяц. Как только Сэмюэл Ньюкомб поверит, что он женится, вопрос можно считать решенным.

Он утаил от Билли, что не намерен жениться. Но поскольку на ранчо, кроме него и Билли, живут Уиллоу и старый Мак, честь девушки будет ограждена и никто не посмеет обсуждать ее пребывание в доме Лукаса. Ей, возможно, все это не понравится, но безрассудная особа, готовая вручить свою судьбу незнакомцу, не должна быть слишком привередливой. К тому же он намерен хорошо ей заплатить за потраченное время и причиненное беспокойство. Он надеялся, что отъезд «невесты» будет выглядеть внешне как ее собственное решение а его обман никому не причинит вреда.

Он снова достал фотографию из кармана. Его взгляд скользнул мимо «невесты» и обратился к другой девушке. Она позировала по-королевски — плечи расправлены, маленькая грудь выступает вперед. Ее рост придавал ей царственный вид, в чертах проглядывала надменность. Она казалась тонкой как тростинка, но что-то в ней было такое, что привлекло его внимание с первого взгляда.

Лукас уже готов был остановиться на девушке из Филадельфии, когда пришло письмо с фотографией от мисс Хэммонд. Он сразу же понял, что ему повезло. На снимке была изображена явно богатая семья, о чем свидетельствовала одежда всех троих. А Лукас по опыту знал, что избалованные достатком девушки абсолютно ничего не знают о тяжелой работе. Поэтому богатая «невеста», несомненно, откажется от той жизни, которую он предложит. Его ничуть не огорчало, что девушка оказалась самой красивой из всех претенденток. Он только не переставал удивляться, почему такое очаровательное создание, как мисс Хэммонд, выходит замуж по переписке.

Он, разумеется, ничего не имел против того, чтобы какое-то время полюбоваться таким хорошеньким личиком. У Лукаса не было намерения воспользоваться ее безрассудством независимо от того, хорошенькая она или нет. Если она приедет сюда девственницей, такой же она и вернется на восток. Он не хотел давать ей повода думать, что она обязана выйти за него замуж, чтобы сохранить репутацию.

Лукас поймал себя на том, что снова смотрит на фотографию, и быстро отложил ее, испытывая досаду. Он опять подошел к двери, но дилижанса все еще не было. Интересно, что эта горожанка, мисс Хэммонд, думает об Аризоне, где солнце прожигает тебя насквозь и где можно скакать верхом неделями, не встретив ни единой живой души? Он усмехнулся. Само путешествие, возможно, заставит ее захотеть вернуться назад. Время года на его стороне — середина лета.

Бедная девочка, наверное, уже не раз теряла сознание от жары. Нет, состоятельной, воспитанной в довольстве нью-йоркской девушке определенно здесь не понравится.

Глава 5

Шерис помахала носовым платком в надежде, что влажная ткань немного охладится, прежде чем она поднесет ее ко лбу, но безуспешно. Мысль о том, что придется вытереться льняной тканью, уже насквозь мокрой от пота, не соблазняла, но другого выхода не было. Белье прилипло к телу. Волосы на лбу и висках, выбившиеся из тугого узла, тоже были влажными.

Она перестала беспокоиться о своей внешности. Сначала ей хотелось выглядеть похуже, чтобы избежать приставаний в поезде. Она даже попросила очки у одной из горничных, прежде чем покинуть дом. Но очки уже давно сломались, а она и без них выглядела наихудшим образом.

Шерис все еще не могла поверить, что у нее осталось всего лишь два доллара, на которые она сможет только раз поесть, если дилижанс остановится до того, как достигнет Ньюкомба. Питалась она ужасно и сильно похудела, чего не могла себе позволить. Лукас Холт, едва взглянув, отошлет ее назад.

Она и представить себе не могла такого ужасного пекла! Ей хотелось уютно устроиться в каком-нибудь маленьком городке Среднего Запада в компании Чарли. Бедный Чарли! Он страдал еще больше, чем хозяйка, — длинная густая шерсть лезла из него клочьями, он лежал, равнодушный ко всему, и тяжело дышал. Откуда ей было знать, что здесь окажется так невыносимо жарко? Она ничего не слышала об этих краях. Но если бы даже и знала, все равно не оставила бы Чарли.

Она все еще не могла поверить, что Стефани так поступила с ней. Шерис приняла на себя весь риск, включая ярость отца, и все это ради Стефани. Почему же сестра еще больше осложнила ее жизнь, уговорив ехать в Аризону? Но самым худшим было то, что Шерис обнаружила пропажу драгоценностей. Она вспомнила, что дала Стефани подержать сумочку с украшениями, пока усаживала Чарли в корзинку для путешествий. Покинув дом, она ни разу не выпустила сумочку из рук, включая тот момент, когда задремала в поезде. И обнаружила пропажу, когда стала искать письмо мистера Холта. Зачем Стефани взяла драгоценности? Мысль о том, что она оказалась вдали от дома без средств, привела Шерис в ужас. У нее не было денег даже на дорогу назад! Ей оставалось надеяться только на то, что Лукас Холт окажется приличным человеком.

Его письмо не вносило ясности. Заявление о том, что ему необходимо время, чтобы получше узнать ее, выглядело довольно самонадеянно. Что ж, ей это, пожалуй, даже выгодно. Она сможет воспользоваться этим поводом, чтобы отложить свадьбу. Она станет смотреть свысока на все окружающее, и он не будет слишком удивлен, когда она скажет, что у них ничего не получится. А из того, что Шерис успела увидеть в Аризоне и узнать о ее дерзких мужчинах, она заключила, что ей не придется слишком усердно притворяться.

Большой дилижанс, покачиваясь, пересекал высохшее русло реки. Только небольшие участки липкой грязи напоминали о воде. В экипаже было девять мест, но сейчас осталось всего четверо пассажиров. Места было много, и никто не стал возражать, когда она выпустила Чарли из корзины. Но все уставились на него, как будто никогда не видели прежде домашнего кота. Может, и правда не видели. Ей определенно не попадался ни один с тех пор, как она пересела на другой поезд в Канзасе.

Впереди появились горы, поросшие лесом. Это зрелище поразило Шерис, уже привыкшую к пустыням и возвышенностям, на которых росли только кактусы. Заглядевшись, она не заметила, как они подъехали к городу.

— Ньюкомб. Остановка один час, — объявил возница. Шерис словно очнулась. Неожиданно в ней взыграло тщеславие, и она пожалела, что не переоделась на предыдущей остановке. Шерис не делала этого с тех самых пор, как покинула дом. Она воспринимала заботы Дженни как должное, а теперь вынуждена была носить блузу, которую не могла снять сама.

Шерис одернула себя: она здесь не для того, чтобы производить благоприятное впечатление! Даже хорошо, что она выглядит так плохо. Но, помня о хороших манерах, она тем не менее, как только посадила Чарли в корзину, заставила себя снова надеть жакет. Когда дилижанс подъехал к остановке, какой-то гигант появился из облака пыли и стал помогать пассажирам выходить. Шерис изумленно взглянула на него, затем, обнаружив, что на нее тоже смотрят, поспешно отвернулась. Когда пришло ее время сойти с дилижанса, она приняла его руку рассеянно, так как размышляла: кто из стоящих вокруг мужчин Лукас Холт?

— Будь я проклят!

Шерис повернулась к восклицавшему. Он не отпускал ее руки.

— Вы позволите, сэр? — высокомерно спросила она.

Он сделал вид, что смущен.

— Я не хотел сказать ничего плохого.

— Надеюсь, — холодно ответила она и с удивлением увидела его усмешку.

Оказавшись на земле, Шерис еще больше изумилась его росту. Он был таким высоким и широкоплечим, что заставил ее почувствовать себя необыкновенно маленькой. Никогда прежде она не ощущала ничего подобного. Ее отец достаточно высокий, но рядом с этим человеком он бы показался карликом. Может, это земля великанов? Но нет, беспокойный взгляд, брошенный вокруг, не нашел больше ничего похожего. Он был единственным, этот человек, рассматривавший ее с видом собственника.

Сердце ее заколотилось. Может ли быть, что это Лукас Холт?

— Вы не?..

— Лукас Холт. — Его усмешка стала еще шире, заблестели ровные белые зубы. — Мне нет необходимости спрашивать, кто вы, мисс Хэммонд.

Даже в самых невероятных мечтах Шерис не могла бы представить себе Лукаса Холта таким — грубовато-мужественным, мощным и… Она почувствовала в нем высокомерие. О Боже, до чего он похож на ее отца! Шерис тотчас же решила, что не может рассказать ему правду ни в коем случае.

Она попыталась разглядеть что-то, кроме его силы, пугавшей ее. По крайней мере он молод — лет двадцать пять или двадцать шесть. И его нельзя назвать безобразным.

Некоторые женщины, возможно, даже сочтут его весьма привлекательным, но она привыкла к безупречно опрятным, утонченным мужчинам. На нем не было даже сюртука! Рубашка наполовину расстегнута, и пахло от него лошадьми и кожей. У него даже висел револьвер на бедре! Может, он дикарь?

Выбрит он был чисто, но это еще больше привлекало внимание к его бронзовой коже и длинным непокорным черным волосам. Глаза у него были необычные. Их цвет напоминал ее ожерелье из перидота: желтовато-зеленые камни — прозрачные и сверкающие. Темная кожа, казалось, еще больше подчеркивала блеск его глаз.

Лукас позволил девушке рассмотреть себя. Это была она, та самая, которая понравилась ему на фотографии. Она немного пропылилась, но это только придало ей более земной вид. Все равно, черт побери, она здорово выглядела! Казалось, мечта осуществилась: ему захотелось, чтобы она приехала, и вот она здесь.

— Пожалуй, пора взять ваши вещи, мэм. Шерис наблюдала, как он направился к багажному отсеку дилижанса и легко подхватил дорожный сундук и чемодан, которые спустил возница. Холт усмехался. Почему он казался таким довольным? Она выглядела как пугало. Он должен был прийти в ужас.

Он вернулся с сундуком на плече и чемоданом под мышкой.

— Там коляска.

Она огляделась и увидела отель.

— Но я думала… Я намеревалась… Лукас посмотрел в том же направлении.

— Что вы останетесь в городе? Нет, мэм, вы будете жить на ранчо, вместе со мной. Но не беспокойтесь о своей репутации. Мы будем там не одни.

Она поняла, что было бы нелепо надеяться, что он оплатит ее комнату и пансион, когда у него, наверное, огромный дом и армия слуг. Она последовала за ним к коляске и подождала, пока он погрузит багаж.

— Вам что-нибудь нужно в городе? — спросил Лукас.

Шерис застенчиво улыбнулась.

— Единственное, что мне нужно, мистер Холт, это как следует искупаться. Мне ни разу не удалось как следует помыться с тех пор, как я покинула Нью-Йорк. Но, думаю, с этим можно подождать до приезда на ранчо.

— Вы не останавливались по дороге в меблированных комнатах?

Шерис вспыхнула, но, может, будет лучше, если он сразу узнает правду.

— У меня было мало денег. Я потратила все, что имела, на еду.

— Но питание было включено в стоимость билетов!

Шерис открыла рот от изумления:

— Что?

— Все было организовано, но, похоже, деньги потрачены впустую. — Он задумчиво оглядел ее. — Значит, у вас совсем нет денег?

Шерис страшно на себя рассердилась. Почему она не посмотрела на билеты повнимательнее? Отчего кондуктор ничего не сказал? Почему Лукас Холт не написал об этом? Гнев заставил ее голос зазвучать дерзко:

— Вас это огорчает? Надеюсь, вы не ожидали приданого?

— Нет, мэм, — усмехнулся он. Хорошо, значит, она попадает от него в полную зависимость. У нее нет денег, и она не сможет уехать, даже если захочет. — Но я вообще ждал не вас.

— Не понимаю, — нахмурилась Шерис.

Лукас достал из кармана фотографию и протянул ей:

— В вашем письме говорится, что вы слева.

Она опешила. Значит, Стефани солгала. Значит, он ждал Стефани, а получил ее.

— Я… мне следовало быть поточнее. Видите ли, я иногда путаю правое и левое. Извините, мистер Холт. Вы, должно быть, ужасно разочарованы.

— Мэм, если бы я был ужасно разочарован, как вы выразились, то посадил бы вас обратно в дилижанс. Между прочим, как вас зовут?

Улыбка его была очаровательной, голос глубоким и звучным. Она знала, что будет волноваться во время первой встречи, но не предполагала, что настолько сильно.

— Шерис, — ответила она.

— Звучит на французский манер.

— Моя мать была француженкой.

— Что ж, может, покончим с формальностями? Меня обычно называют Люком.

Тотчас же его кто-то окликнул:

— Кого ты привез нам, Люк?

Грузный маленький человечек стоял в дверях «Ньюкомбской бакалеи». Магазин занимал весь дом. В большинстве же нью-йоркских зданий располагалось множество контор.

Ее внимание снова переключилось на Холта, представлявшего ее хозяину бакалеи. Она очень удивилась, услышав, как он добавил:

— Я знал мисс Хэммонд еще до своего приезда сюда. Она наконец-то согласилась стать моей женой.

— Правда? — радостно улыбнулся Томас Билфорд. — Так вас можно поздравить? Ваш брат приедет на свадьбу?

— Я не собираюсь устраивать пышное торжество, Томас. Просто приглашу священника, когда он приедет в город.

— Люди будут разочарованы.

— Что поделаешь, — резко ответил Лукас.

— Что ж, удачи вам, Люк, мэм, — смущенно пробормотал бакалейщик и быстро скрылся в магазине.

Пока они ехали по маленькому, в одну улочку, городку, Шерис хранила задумчивое молчание. Когда миновали последнее здание, она наконец спросила:

— Почему вы сказали этому человеку, что мы познакомились раньше?

Лукас пожал плечами:

— Никто бы не поверил, что вы — невеста по переписке. Но, конечно, если вы предпочтете…

— Нет! Все в порядке, — уверила она его. Шерис снова замолчала и отвела взгляд. В сидевшем рядом с ней мужчине произошла перемена. Исчезла мальчишеская усмешка, и теперь он казался холодным, неприступным и, видимо, о чем-то глубоко задумался.

— Почему вы здесь, Шерис Хэммонд? — неожиданно спросил он.

Она снова взглянула на спутника. Он смотрел прямо перед собой на грязную дорогу. Что ж, она предвидела этот вопрос.

— Я недавно овдовела, мистер Холт. Эти слова привлекли его внимание, и она побледнела под его пронизывающим взглядом. Возможно, зря она это придумала? Может, девственность являлась непременным условием? Но история бедной вдовы так убедительно объясняла, почему она стала невестой по переписке.

— Извините, может, вы ожидали юную невинную девушку, — тихо сказала Шерис. — Я, конечно, пойму, если вы…

— Это не имеет значения, — оборвал ее Лукас. Он снова смотрел на дорогу, рассерженный на себя за то, что прореагировал таким образом. Это действительно не имело никакого значения. Разве он не предвидел, что она может оказаться не девственницей? Так почему же это расстроило его?

— Этот мужчина на фотографии? — немного погодя спросил Лукас.

— Мужчина на?.. Боже упаси, конечно, нет! Это мой отец.

— Ваш отец еще жив?

— Да. Но мы отдалились друг от друга. Видите ли, отец не одобрял моего мужа. И он не очень-то любит прощать.

— Так что вы не смогли вернуться к нему после смерти мужа?

— Нет. К сожалению, муж не оставил мне никаких средств. Конечно, я не вышла бы за него, если бы знала, что у него так много долгов, — натянуто добавила она. — Но… — Она вздохнула. — Я выросла в состоятельной семье и не смогла бы работать и обеспечить себя. Когда поняла, насколько плохо обстоят мои дела, ваше объявление показалось мне решением проблемы.

— Что-то вы упустили.

— Не думаю. — Шерис начала впадать в панику.

— Вас нельзя назвать заурядной женщиной, — многозначительно заметил он. — Если вы решили снова выйти замуж, стоило ли уезжать так далеко? У вас, наверное, были предложения и поближе к дому.

Шерис усмехнулась. Конечно, предложения были, и немало, еще с тех пор как ей исполнилось пятнадцать. Но либо женихи домогались ее приданого, либо были неприемлемы по каким-то другим причинам.

— Да, я получила несколько предложений.

— И?

— Они не пришлись мне по душе.

— Что же вам по душе? Шерис смутилась.

— Я не люблю высокомерия и жесткости. В мужчинах я ценю чувствительность, добродушие, хорошее настроение и…

— Вы уверены, что описываете мужчину? — не удержался Лукас.

— Уверяю вас, я знала таких мужчин, — сказала Шерис с возмущением.

— Вашего мужа?

— Да.

Лукас фыркнул:

— Вы очень рискуете, делая ставку на меня. Что, если я не обладаю ни одним из этих качеств? Она мысленно застонала.

— Ни одним? — чуть слышно пробормотала она.

— Я не утверждаю этого. Но как знать?

— Я… Боюсь, я недостаточно все продумала. Но мне казалось, что любой вариант будет лучше того, что был у меня дома. — Она вздохнула. — Я не предполагала… Хочу сказать, конечно, я надеялась на лучшее.

— Вы разочарованы?

— Вы не можете требовать от меня ответа так скоро. — Она все больше и больше расстраивалась. Его же ситуация явно забавляла.

— Милая, ваш первый же брошенный на меня взгляд показал, разочарованы вы или нет.

— Внешность — не главное в мужчине, . — услышала свой чопорный тон Шерис.

Она пришла в ужас, обнаружив, что, сама того не желая, говорит ему комплименты. Ей хотелось, чтобы он почувствовал ее пренебрежение.

Лукас снова усмехнулся, и Шерис внезапно поняла, что, хотя их разговор длится довольно долго, она еще ничего не узнала о нем. Наконец, осмелившись, она задала вопрос:

— А вы не высокомерны?

— Надеюсь, что нет.

— Любите командовать, подавлять? — продолжила она. Он усмехнулся:

— Я? Командовать такой красавицей, как вы? Я бы никогда не осмелился.

Почему у нее было такое чувство, словно он поддразнивает ее? Шерис замолчала, отказавшись на время от дальнейших расспросов.

Глава 6

Прислонившись к дверному косяку, Уиллоу смотрела на облако пыли вдали. Ее однокомнатный домик по меркам белых считался маленьким. Но она привыкла к невысоким вигвамам, построенным из кустарника и травы, — жилищам, которые можно было легко сжечь, когда приходило время идти дальше. И этот дом из крепкого дерева казался ей огромным. Она обжилась здесь за эти два года, с тех пор как муж привез ее сюда, оторвав от семьи и племени.

Уиллоу только на четверть принадлежала к племени апачей Белых гор, на четверть она была мексиканкой и наполовину белой из-за ублюдка, когда-то изнасиловавшего ее мать. Но она казалась чистокровной апачи и очень гордилась этим.

— Он едет, Билли, — сказала Уиллоу своим тихим мелодичным голосом.

Билли Вулф подошел и встал позади жены, наблюдая за приближающимся облаком пыли. Он усмехнулся и обнял ее расплывшуюся талию.

— Как ты думаешь, он привез ее? Уиллоу почувствовала усмешку Билли. Слишком часто он усмехался в последнее время.

— Ты все еще считаешь забавным, что уговорил его жениться?

— Думаю, это как раз то, что нужно. Ему осточертело ждать того момента, когда удастся поставить «большого человека» на колени. Еще месяц — и он позволит Слэйду самому взяться за это дело. А Люку потребуется какое-то развлечение. Так почему бы ему не жениться?

— Но, может, она ему не понравится?

— Не понравится? — ухмыльнулся Билли. — Какое это имеет значение, если она служит только для забавы.

— Ты совсем не думаешь о девушке, — резко заметила Уиллоу.

Но муж явно не испытывал раскаяния.

— В первую очередь нужно заботиться о друзьях. Поэтому я здесь. А теперь давай зайдем в дом, пока нас не увидели. Ты же знаешь, горожанки всегда впадают в истерику, когда в первый раз видят индейцев. — Билли снова ухмыльнулся. — Мы дадим ей время до завтра, а потом уж познакомимся.

Уиллоу неодобрительно взглянула на мужа:

— Надеюсь, ты не собираешься ее напугать, Билли?

— Разве я посмею поступить так с невестой друга? Нет, конечно же, он так не поступит, ее шутник муж.

Увидев дом, Шерис в ужасе закрыла глаза и попыталась уговорить себя, что он не маленький, а просто… немного старомоден. Но в действительности перед ее взором предстало квадратное, даже не окрашенное строение. Хижина. И она должна здесь жить? Рядом стояла конюшня, раза в два больше дома, и тоже не окрашенная. За конюшней находился обширный загон, на который отбрасывал тень старый тополь. Полдюжины лошадей лениво бродили по траве. В сотне футов от загона стояла другая хижина, еще меньше, чем первая.

— Думаю, вы привыкли к более просторным апартаментам? — спокойно спросил Лукас, помогая ей выйти из коляски.

Шерис не ответила. Что она могла сказать? Что ее дом на Пятой авеню — огромный особняк? Ему незачем знать об этом.

Но выражение ее лица было достаточно красноречиво, и Лукас усмехнулся. А что она ожидала увидеть? Возможно, такой же дом, какой воздвиг Сэмюэл Ньюкомб, чтобы выставить напоказ свое богатство, — двухэтажный, с роскошной отделкой и огромными комнатами? Лукаса же дом вполне устраивал, ему частенько приходилось жить и в худших. Правда, и в лучших — тоже. Но сейчас ему нужна всего лишь крыша над головой. Он не намерен оставаться здесь слишком долго. Его усмешка стала еще шире.

Лукас украдкой наблюдал, как она осматривалась, прижимая к груди корзинку, словно утопающий спасительную соломинку. Выглядела гостья ужасно испуганной, точно как в тот момент, когда увидела его впервые. Она напоминала ему пугливого жеребенка. Интересно, она всегда такая? Может, ее, как и большинство других представительниц слабого пола, отпугивает его рост? Хотя, должно быть, она считает себя слишком высокой для женщины. Но, с его точки зрения, рост у нее что надо.

Лукас ждал, пока Шерис закончит осмотр. В свете полуденного солнца далекие горы, простирающиеся куда ни кинь взгляд пастбища и торчащие там и сям кактусы казались деталями одной выцветшей декорации.

Он подумал, что пройдет совсем немного времени, и ее белая, как сливки, кожа приобретет золотистый оттенок. В саду ей придется работать в более легкой одежде. Она, должно быть, испеклась в этом тяжелом дорожном костюме. Чем скорее она снимет его…

И он начал мысленно помогать ей в этом.

— Шерис?

Она вздрогнула, забыв о его присутствии. Лукас стоял и ждал, когда она войдет в его дом. Что найдет она там? Такое же убожество?

Шерис вздохнула и вошла внутрь, постаравшись не задеть юбкой длинные ноги своего жениха. Дневной свет едва пробивался сквозь плотно задернутые занавески. Но не успели ее глаза привыкнуть к полумраку, как дверь закрылась и Шерис оказалась крепко прижатой к мускулистой груди Лукаса Холта. Она вскрикнула и попыталась вырваться, но крик был приглушен губами, приникшими к ее губам.

Она оцепенела, Чарли зашипел. Внезапно Шерис почувствовала себя свободной, но не сдвинулась с места. Она стояла, дрожа, и смотрела широко открытыми глазами на Лукаса. Трудно было сказать, кто из них больше удивлен.

— Я всегда считал, что это преувеличение, — сказал Лукас. — Но теперь вижу, что женщина действительно может шипеть, как кошка.

— Думаю, это всего лишь преувеличение, мистер Холт, поскольку шипел мужчина. А точнее, кот. Надеюсь, вы не будете возражать. Я не смогла оставить Чарли одного.

Она поставила корзинку на стул, открыла ее и вынула оттуда Чарли. Лукас с удивлением уставился на диковинного лохматого зверя. Никогда прежде ему не доводилось видеть такого длинношерстного кота. Золотисто-оранжевая шерсть была почти такого же оттенка, как волосы его хозяйки. Лукас видел дюжины котов на востоке, но такого — никогда.

В этот момент из глубины дома появился Мак.

— Черт побери, что это такое?! — воскликнул он. — Не вы, мэм, — быстро поправился он. — Что это за штука у вас на руках?

Шерис с удивлением посмотрела на маленького человечка с заросшим седой щетиной подбородком, живыми голубыми глазами, в шляпе с широкими полями. Лукас поспешно представил Мака, красочно описав его многочисленные обязанности на ранчо. Но Мак не обращал на Шерис ни малейшего внимания. Его взгляд по-прежнему был прикован к Чарли.

— Что это? — повторил он.

— Мой любимец Чарли.

— Эта дикая тварь — ваш любимец?

— Он не дикий, — уверила Шерис. — Это персидский кот. Их довольно много в Европе, но в Америке они редки. В Англии даже устраиваются выставки кошек, где публике демонстрируют редкие породы, такие, как порода Чарли.

— Все коты, которые здесь живут, — хищники, — заметил Мак. — А этот малыш не кусается? — Он нерешительно протянул руку, чтобы приласкать Чарли, но кот в ответ предостерегающе заворчал.

— Простите его, — сказала Шерис. — Боюсь, он не слишком любит людей. Пожалуй, я единственная, кого он терпит.

Мак фыркнул и, повернувшись, чтобы уйти, пробормотал:

— Будет лучше, если эта злющая тварь не встретится с Билли. А то он может счесть ее пригодной для того, чтобы бросить в кастрюлю.

Шерис обратила расширившиеся от ужаса глаза на Лукаса.

— Я правильно его поняла?

— У Мака острый язык, — сказал Лукас, забавляясь. — Все его слова, как правило, приправлены крупицей соли.

— Но…

— Вам не стоит беспокоиться о своем любимце, во всяком случае. Билли не причинит ему вреда. Билли тоже работает у меня. И он совсем не такой жестокий, каким хочет показать его Мак.

Может, Лукас просто дразнит ее? Наверное, ей следует взять с него слово, что с котом ничего не случится. Но на всякий случай она решила держать Чарли при себе.

Затем Шерис осмелилась затронуть еще одну важную тему:

— Мистер Холт, что касается вашего поведения…

— Вы имеете в виду, как я поздоровался со своей невестой?

Его дьявольски обаятельная улыбка, смягчившая черты и сделавшая его потрясающе красивым, лишила Шерис дара речи.

— Нас прервали, — добавил он. — Если вы хотите, чтобы я продолжил…

— Нет! Я хочу сказать, что мы же не обычные обрученные. То, что может быть позволено им, неприемлемо для нас. Мы ведь только что познакомились.

— И вы хотите сначала узнать меня получше?

— Именно. — Она почувствовала облегчение. В конце концов, с ним будет не так уж трудно справиться. Главное, чтобы Лукас понял: она не допустит никаких вольностей.

— Но как я смогу лучше вас узнать, если вы будете держать меня на расстоянии? Если вам не нравится целоваться, мы можем не сойтись характерами.

Она рассердилась.

— Я не привыкла позволять целовать себя незнакомцам, — сказала она натянуто, — а вы для меня все еще незнакомец.

Лукас покачал головой.

— Вы требуете от меня держаться на расстоянии, но если я послушаюсь вас, мы так и останемся чужими друг для друга. Пройдет несколько месяцев, прежде чем я пойму, подходите ли вы мне. Зачем же терять время?

Шерис пришла в ужас. Значит, по его мнению, все окажется пустой тратой времени, если после испытательного срока он обнаружит, что они не подходят друг другу. Все верно. Но то, что он предлагает, отвратительно. Неужели ей придется уступить?

Шерис призвала на помощь весь свой опыт общения с мужчинами.

— Мистер Холт, я понимаю, что наша ситуация — единственная в своем роде и мне придется сделать на это скидку. Тем не менее я прошу у вас немного времени, чтобы привыкнуть к вам. Чуть позже поцелуй-другой станут допустимы. Большего я не могу позволить до тех пор, пока мы не женаты. Если это вас не удовлетворит…

Лукас знал, когда нужно отступить.

— Вполне разумное предложение. Ваша комната здесь, налево. Сейчас принесу ваши вещи.

Когда он вышел, Шерис облегченно вздохнула и огляделась. Помещение, в котором она находилась, оказалось больше, чем она ожидала. В дальней его части разместилось что-то вроде кухни: дровяная печь, раковина с ручным насосом, буфеты, заставленные тарелками, большой стол и окно, выходящее на задний двор. В другой половине комнаты находились камин и перед ним небольшой деревянный диван без подушек, на полу лежал толстый ковер. Неподалеку от входной двери стояло старое кресло-качалка с высокой спинкой.

Шерис почувствовала отчаяние. Обстановка производила угнетающее впечатление. Она содрогнулась при мысли, что и ее спальня окажется такой же. Настала пора это проверить. Она подошла к двери и открыла ее. Оба окна были распахнуты, занавески отдернуты, и солнце щедро заливало комнату. Но ни одна из находящихся там вещей не привлекла внимания Шерис и не пришлась ей по вкусу. Она вышла и быстро заглянула в соседнюю спальню, которая оказалась еще более мрачной. Постель не застлана, шкаф открыт, грязная одежда висит на дверцах и валяется на полу. Несомненно, это комната Лукаса. Почувствовав неловкость, Шерис тихо прикрыла дверь. Затем ее осенило. В доме только три комнаты и никаких помещений для слуг. Значит…

— Ну и как? — спросил Лукас, входя с ее багажом. Шерис не знала, как сформулировать свои опасения: ее тревожила мысль о том, что они будут спать в доме вдвоем.

— У вас нет… никаких слуг в доме?

— Да, у меня нет слуг в доме. — Он снова одарил ее обаятельной мальчишеской улыбкой. — Теперь вы понимаете, почему мне нужна жена.

Лукас снова поддразнивал ее, но на этот раз она обиделась:

— Не проще ли было бы нанять слугу?

— Конечно, — согласился он. — Но я же не вправе рассчитывать, что слуга станет делить со мной постель, не правда ли?

Он сказал это настолько небрежно, что Шерис почувствовала внутри какой-то странный холод. Страх? Шерис подождала, пока он отнес багаж в ее комнату.

— Вы, наверное, захотите распаковать вещи, — предположил он. — И, помнится, вы хотели принять ванну. Я ее приготовлю и соображу чего-нибудь поесть, а вы отдохните.

Он вернулся в комнату, и его живые зеленые глаза минуту изучали ее.

— Вам нечего здесь бояться, Шерис. Пока я отвечаю за вас, никто не причинит вам вреда.

Он оставил ее в одиночестве обдумывать сказанное. Нечего бояться? Если бы только она могла уйти отсюда! Но выбора у нее нет. Если даже она напишет Стефани сегодня же вечером, в ближайшее время все равно ничего не изменится. Ее привел сюда обман, и она не имела ни малейшего представления, как из этого положения выбраться.

Глава 7

Шерис открыла глаза, и солнечный свет ослепил ее. Она в замешательстве села, затем поняла, что причина ее пробуждения — небольшое зеркальце, которое она поставила накануне на бюро. Солнце быстро нагревало дом.

Взяв тонкий шелковый пеньюар со спинки кровати, Шерис подошла к окну. Прелестный пеньюар, лимонно-зеленый, с белой кружевной отделкой, так славно сочетался с сорочкой, купленной тетушкой во Франции. Шерис привезла его с собой, так как думала, что будет жить одна в маленьком уютном коттедже, а не окажется под одной крышей с мужчиной.

То, что она взяла летнюю одежду, пожалуй, можно считать единственным разумным поступком, совершенным ею в последнее время. Все остальное — какое-то безумие, особенно ее поспешное решение покинуть дом и помчаться в неизвестном направлении, не подумав о собственной безопасности.

Шерис вздохнула, глядя, как солнце уплывает за толстые ветви гигантского дерева. Неожиданно она с содроганием осознала, что окно расположено совсем низко и любой прохожий мог заглянуть в него и увидеть ее лежащей в постели.

Она вспыхнула и поспешно задернула занавески. Сейчас Шерис могла представить себе только одного человека, заглядывающего к ней в комнату. Она также задернула занавески «а другом окне, затем вернулась к кровати и села, пытаясь успокоиться. Все в комнате напоминало ей о Лукасе: большая круглая лохань, которую он наполнил вчера водой, поднос с тарелками.

Ее взгляд упал на блузу, доставившую ей столько неудобств. Теперь она валялась в углу, куда Шерис забросила ее в порыве раздражения. Пришлось разрезать ее, чтобы снять. Вещь недопустимая, если учесть скудость ее гардероба. Но не могла же она попросить Лукаса или Мака помочь ей! Одна, наедине с двумя мужчинами, и он считает, что это в порядке вещей и все приличия соблюдены!

На бюро лежало письмо, написанное ею поздно ночью. О Господи, чего только она с собой не взяла, рассчитывая на спокойное пребывание в какой-нибудь милой деревушке! Теперь Шерис было просто смешно. Пеньюары, льняные утренние платья, дневные платья, костюм для загородных прогулок и в комплекте с ним перчатки, туфли и шляпка, роскошные вечерние платья. А также веера, украшения для волос, шелковые чулки, нижние юбки, турнюры, даже запасной корсет. Она битком набила свой чемодан, а теперь оказалось, что в этом варварском краю с ужасным климатом ей просто нечего надеть. Над этим и в самом деле можно было посмеяться или, скорее, поплакать.

И рыдания так и подкатывали к горлу, но она не стала сообщать о своем состоянии Стефани. Шерис писала несколько часов, тщательно выбирая слова, чтобы сестра не впала в панику и не мучилась угрызениями совести. О пропаже драгоценностей она упомянула вскользь, чтобы объяснить возникшие в дороге трудности. Затем она кратко и доброжелательно описала Лукаса Холта, но при этом дала понять Стефани, что не сможет остаться здесь надолго. Нужно придумать что-то другое, и Стефани придется заняться этим.

Шерис медленно одевалась, откладывая, насколько возможно, неизбежную встречу с Лукасом Холтом. Чарли все еще спал. Вечером он совершил путешествие за окно, осторожно обследовал комнату, пока она готовилась ко сну, а затем устроился в прохладном фарфоровом тазу. Интересно, приспособится ли он к жаре и перестанет ли у него лезть шерсть? Привыкнет ли она сама? Выходя из спальни, Шерис вздохнула.

Она с облегчением обнаружила, что в большой комнате никого нет. Шерис проголодалась, но еды нигде не увидела. Она не обнаружила даже кофе. Поставив поднос с тарелками у раковины, Шерис подумала: не поискать ли чего-нибудь съедобного в кладовке? Видимо, она просто пропустила завтрак.

Шерис направилась к черному ходу, но дверь распахнулась прежде, чем она успела выйти, и в комнату вошел Лукас. Их взгляды на мгновение встретились. Затем его глаза скользнули по ее платью из бежевого батиста, щедро отделанному оборками из белых кружев и украшенному двумя коричневыми атласными бантами.

— Вы куда-то собрались? Шерис удивилась.

— Я не так одета, чтобы выйти на улицу, — сказала она медленно, словно объясняя ребенку. — Это всего лишь утреннее платье.

Он засмеялся:

— Голубушка, ваш наряд будет попричудливее тех, что леди Ньюкомба могут себе позволить в воскресенье. И по-вашему, это не выходное платье?

— Боюсь, у меня нет ничего проще, разве что мой дорожный костюм, — раздраженно ответила Шерис.

— Но он слишком плотный, — заявил Лукас, покачав головой. — Похоже, придется вам приобрести новую одежду.

— Ничего, я как-нибудь обойдусь, — вспыхнула Шерис.

— Да? И работать по дому вы будете в этом шикарном платье?

«Работать по дому?»

— Что ж… если я должна…

— Впрочем, поступайте как хотите, — не стал спорить Лукас. — Где завтрак?

— Его нет.

— Вижу, — терпеливо ответил он. — Когда вы начнете готовить?

— Я?! — задохнулась Шерис. — Но я не умею готовить!

— Не умеете? Значит, придется научиться, и поскорее.

— Но кто здесь готовил прежде?

— Иногда ухитрялся я, иногда Мак, а порой Уиллоу из жалости устраивала общий обед.

— Уиллоу?

— Жена Билли.

— Вы хотите сказать, что здесь есть еще одна женщина?

— Конечно. У нее скоро будет ребенок, вот-вот должен родиться, — предостерег он. — Ей хватает забот, чтобы обслужить Билли и себя, так что не вздумайте просить ее о помощи. Я сам заботился о себе всю жизнь, Шерис. Но теперь, когда вы здесь…

До нее не сразу дошел смысл его слов, а когда она поняла, что он имеет в виду, глаза ее расширились от ужаса.

— Но я действительно не умею готовить. Мне никогда не приходилось. У нас всегда были слуги. — Она замолчала. Лицо Лукаса не выражало ни капли сочувствия. — Наверное, я смогу научиться… если кто-нибудь покажет мне…

Он хмыкнул.

— Я попрошу Билли, чтобы он, когда поедет в город, привез вам поваренную книгу. — Лукас огорченно вздохнул и направился к кладовке.

— Извините, мистер Холт, — неожиданно для себя произнесла Шерис.

— Не беда, — бросил он через плечо. — У вас крепкая спина, вы справитесь с другой домашней работой и быстро научитесь готовить.

Пока Лукас шарил в кладовке, она размышляла, в чем заключается другая домашняя работа. Наконец он вернулся с кучей продуктов. Следующий час ушел на то, чтобы погубить ее прелестное батистовое платье. Оно покрылось мукой и жирными пятнами. От фартука, который она надела по требованию Лукаса, было мало пользы.

Первый урок кулинарии Шерис не вдохновил. Она украдкой поглядывала на Лукаса и гадала, как удалось человеку, приехавшему с востока, так быстро приспособиться к этой земле. Никак его не понять. То он представал перед ней резким и деловым, то вновь становился очаровательным и бесшабашным.

После завтрака Лукас ушел, Шерис осталась сидеть за столом в одиночестве с чашкой самого ужасного кофе, который когда-либо пила. Он был даже хуже того отвратительного варева, что подавали на станциях. Она только что наблюдала, как настроение Лукаса улучшалось по мере того, как он ел. Перед уходам он, казалось, уже готов был смеяться. Ее же настроение, наоборот, упало. Чарли вскочил на столик у плиты, чтобы обнюхать просыпанную муку, и Шерис внезапно поняла, что она должна прибрать весь этот беспорядок!

— О, я сейчас закричу! — не удержавшись, сказала она вслух и громко застонала, когда Чарли соскочил на пол и пошел, оставляя за собой белые следы.

"Я не обязана убирать все это», — мятежно подумала она. Нет, обязана. Если бы она только знала, что здесь не будет слуг и ей самой придется работать как служанке!

Прошло довольно много времени, прежде чем последняя тарелка была поставлена на место и Шерис наконец-то могла укрыться в своей комнате. Она уже повернулась в нужном направлении, когда вдруг увидела полуголого мужчину, стоявшего в дверях черного хода. Длинные черные волосы ниспадали ему на плечи, выцветшая полоска материи повязана вокруг лба. Короткий кожаный жилет скорее обнажал, чем прикрывал грудь.

В первый момент трудно было сказать, кто больше поражен, — Шерис, встретившаяся лицом к лицу с дикарем, или Билли, впервые в жизни потерявший дар речи. Он предполагал встретить маленькую блондинку, которая с воплями побежит к Люку, а увидел перед собой амазонку. О Боже, она даже была выше его ростом! Вскрикнув, она тем не менее осталась стоять на месте.

Услышав крик, Лукас вбежал в парадную дверь.

— Что?..

Он посмотрел на них, оценивая ситуацию, затем бросил на Билли возмущенный взгляд:

— Мог бы по крайней мере надеть штаны! Билли слегка расслабился.

— Очень жарко, — сказал он, как будто это было достаточным объяснением. — А что случилось с той, золотоволосой?

— Это оказалась не та, — коротко бросил Лукас.

— Но ты показал мне фотографию и…

— То была ошибка, — предостерегающе сказал Лукас. — Вы уже познакомились или молча глазели друг на Друга?

Оба испытывали смущение; Шерис — вдвойне, так как ей напомнили неприятную историю, в которой пришлось участвовать, а еще потому, что приняла Билли за дикаря.

— Я — Билли Вулф, мэм, добрый друг Слайда Холта, а теперь и Лукаса, — наконец вымолвил Билли, нахально ухмыляясь.

— Шерис Хэммонд, — несколько напыщенно представилась она.

— Я вовсе не хотел испугать вас, — добавил он скорее ради Лукаса. — Я зашел, чтобы спросить, не нужно ли вам что-нибудь в городе. Я как раз туда направляюсь.

— Надеюсь, ты сначала оденешься, — проворчал Лукас.

— Я хотела бы отправить письмо, если, конечно, это вас не затруднит. Я сейчас принесу его.

Когда она вышла. Билли прошептал Лукасу:

— Почему ты не отправил ее назад, когда увидел, какая она высоченная?

— Не такая уж она и высокая, — усмехнулся Лукас. Билли смерил его взглядом.

— Да, пожалуй, ее рост не имеет для тебя значения. Но, Боже, Люк, она такая тощая!

Лукас поднял брови.

— Ты так думаешь?

— Ну, мне просто не хотелось бы, чтобы ты разочаровался в ней, ведь это была моя идея.

Шерис вошла и протянула письмо Билли, но Лукас резко выхватил конверт у нее из рук. Шерис побледнела, потрясенная его грубостью.

— Труди Бейкер? — Лукас произнес имя вслух и посмотрел на нее вопросительно.

Шерис поняла, о чем он подумал. Когда она сказала, что ей не к кому обратиться в Нью-Йорке, он, должно быть, решил, что у нее, кроме отца и сестры, никого нет.

— Труди — подруга моей сестры, мистер Холт. А моей сестре, Стефани, всего лишь семнадцать, она живет вместе с отцом, так что, сами понимаете, она не сможет мне помочь. — Шерис неловко было говорить об этом в присутствии Билли. — Я посылаю письмо на имя ее лучшей подруги, потому что, ну… я ведь говорила вам про моего отца.

Она замолчала, задаваясь вопросом, почему ей пришлось оправдываться. Наконец, пожав плечами, Лукас протянул письмо Билли:

— Позаботься о том, чтобы его отправили, Билли, и не забудь о поваренной книге.

Билли отсалютовал конвертом и вышел.

Шерис продолжала настороженно смотреть на Лукаса и очень удивилась, когда он робко улыбнулся:

— Я поступил слишком своевольно и прошу меня извинить. Боюсь, мое любопытство взяло верх. Я не ожидал, что вы кому-то напишете.

— Мы с сестрой очень близки, — смягчившись, объяснила Шерис. — И хотя я не могу поддерживать с ней прямую связь из-за отца, я обещала дать ей знать, что благополучно добралась.

— Она знает, зачем вы поехали на Запад? — Его улыбка стала еще шире. — И она одобрила?

"От всего сердца», — с горечью хотелось сказать ей. Но Шерис тут же одернула себя: она не может винить сестру за случившееся.

— Что Стефани могла возразить, мистер Холт? Она знает мои обстоятельства.

Он немного помолчал, затем задумчиво произнес:

— На фотографии она выглядит старше, чем на семнадцать. Но я думал, что и вам больше восемнадцати.

— Это потому что…

Шерис внезапно замолчала, сообразив, что о ее возрасте говорилось в письме Стефани. Какие еще сюрпризы принесет ей их переписка? Следовало перед отъездом прочитать эти письма, иначе в любой момент она может попасть в затруднительную ситуацию.

— Потому что?.. — подсказал Лукас.

— Из-за своего роста я выгляжу старше, — неуверенно закончила она.

— Вы недовольны своим ростом?

От возмущения она чуть не задохнулась. Ни один мужчина не позволял себе касаться этой деликатной темы. А он… Кажется, он совершенно не обучен хорошим манерам.

— Не то чтобы мне не нравилось быть высокой, — сказала она, сожалея, что не решается дать ему отпор. — Просто мой рост приводит в замешательство большинство мужчин.

— Только не меня.

— Конечно, — сухо сказала она.

Он засмеялся, сжал ей локоть и потащил к двери.

— Не прогуляться ли нам? Остальная работа может подождать.

Какая наглость, подумала Шерис. Он даже не спросил, согласна ли она погулять с ним! Затем до нее дошел смысл сказанного.

— О какой еще работе вы говорите, мистер Холт? — Она решительно высвободила свой локоть и остановилась, заставив и его сделать то же самое.

— Сад нуждается в уходе — прополке и прочем. Нужно постирать одежду, прибрать мою комнату. В общем, обычные женские обязанности, мисс Хэммонд.

Она уже было собралась запротестовать, но его тон и обращение «мисс Хэммонд» остановили ее. Может, он рассердился? Хотелось бы ей научиться определять его настроение, но разве его поймешь?

— Я не предполагала…

— Вижу, — мягко сказал он. — И сделаю на это скидку. Но я ведь предупреждал вас в письме, что жизнь здесь не из легких.

Боже, а она подумала, будто он имел в виду климат! Шерис и в голову не приходило, что ее заставят работать как служанку. А именно таково сейчас ее положение. И ничего с этим не поделать, разве что заставить его отослать ее в Нью-Йорк немедленно. Какая соблазнительная идея! Но, вспомнив о сестре, она почувствовала угрызения совести. Надо дать шанс Стефани. Кроме того, страшно было даже подумать о встрече с отцом.

Шерис заставила себя улыбнуться, хотя на самом деле ей хотелось плакать.

— Как насчет прогулки, мистер Холт?..

Он усмехнулся и снова взял ее под руку. Она остро ощутила его прикосновение, его близость, но, погруженная в собственные проблемы, не замечала, куда он ее ведет, до тех пор пока они не подошли к загону. Она с отвращением отпрянула.

— Что-то не так? — поинтересовался Лукас.

— Я не люблю лошадей. И еще больше не люблю связанные с ними запахи. Он усмехнулся:

— Голубушка, это ранчо, где разводят лошадей. Придется вам привыкать.

— Не вижу причин. — Она прищурилась. — Разве что вы намерены поручить мне чистить конюшню. Тогда позвольте сказать вам…

— Стойте-стойте, никто не говорит о чистке конюшни. Но вам придется ездить верхом.

— Ни за что! — Она решительно покачала головой. Его темные брови взлетели.

— Вы хотите сказать, что не ездите верхом?

— Именно это я имею в виду.

— Что ж, нам придется это исправить. Ей не понравилось выражение его лица. Кажется, он готов начать уроки прямо сейчас.

— Вы привезли меня сюда в хорошей коляске. Я могу ездить в ней.

— Но это наемная коляска, и Билли отвезет ее сегодня в город.

Как раз в этот момент коляска, ставшая темой их разговора, возникла перед их глазами в таком облаке пыли, что они чуть не задохнулись. Шерис, прикрыв глаза рукой, смотрела, как индеец, теперь более прилично одетый, бешено мчался прочь от ранчо.

Лукас посмотрел на нее, и ему стало не по себе. Он возложил ей на плечи чрезмерно тяжелую ношу, не дав времени привыкнуть.

— Вы всегда выглядите такой красивой, после того как проведете утро на кухне?

Она повернулась и с изумлением взглянула на него.

— Вы смеетесь надо мной, мистер Холт? Вы же знаете, это первое утро в моей жизни, которое я провела на кухне. — Она не стала заниматься дальнейшим самоуничижением и не добавила, что при нынешнем цвете лица вряд ли ее можно назвать красавицей.

— Значит, кухня вам идет, — усмехнулся он Прежде чем Шерис успела ответить, он потянул ее за загон, к большому тополю. Легкий ветерок уносил в сторону запах лошадей. В манящей тени дерева стояла скамейка как раз на двоих, — но Лукас не сел рядом, а поставил ногу на сиденье и низко наклонился.

Она подняла голову. Поцелуй застал ее врасплох. Шерис попыталась вырваться, но его руки опустились ей на плечи. Лукас целовал ее, а она смотрела в эти похожие на драгоценные камни глаза и размышляла, что за чувство отражается в них.

Прошло несколько секунд, прежде чем она поняла, какие нежные у него губы. Сильные руки скользнули по ее плечам к шее, и пьянящее чувство нахлынуло на нее. Глаза Шерис закрылись, и губы ее откликнулись на прикосновение его губ.

Опомнившись, Шерис рванулась назад, выдохнув:

— Мистер Холт!

Никогда еще ее так не целовали.

Она почувствовала себя такой наивной! Подумать только, она чуть не стала любовницей Антуана и в то же время так мало знала о поцелуях. Даже Антуан никогда не целовал ее подобным образом.

Мысль об Антуане пробудила в ней тихо дремавший гнев. Все мужчины одинаковы. Они никогда не бывают искренни и всегда намерены что-то получить взамен расточаемых ими слов. В ней представителей противоположного пола привлекали либо ее деньги, либо ее тело. Теперь она может добавить к этому списку еще одно: оказывается, она годится и для каторжной работы. Лукасу Холту нужна служанка, которую также можно использовать в Постели. Она не могла найти других, более мягких слов, чтобы выразить свое отношение к происходящему.

— Мне казалось, прошлым вечером мы поняли друг друга, мистер Холт. — Вода могла бы замерзнуть при звуке ее голоса.

— Возможно… — Он сделал многозначительную паузу и улыбнулся плутовской улыбкой. — Не кажется ли вам, что пришло время называть меня Люком?

— Нет. И мы заключили соглашение, — сурово продолжила она, рассерженная его довольным видом, — которое вы, кажется, намерены игнорировать.

Его глаза так и светились весельем.

— Нет, мэм. Насколько я помню, вы хотели получить отсрочку, чтобы привыкнуть ко мне. Мне показалось, что вы уже вполне привыкли, так что… — Он пожал плечами.

— Я имела в виду отсрочку не в один день, Его лицо приняло озадаченное выражение.

— Не могу понять, в чем причина всей этой суеты. Вы боитесь меня? Все дело в этом?

— Не знаю.

— Что ж, по крайней мере вы искренни. Если бы он только знал, смущенно подумала Шерис. Ее раздражение быстро улетучилось. Она наблюдала, как он подошел к загону, смотрела на его поджарое тело: узкие джинсы и темно-желтая рубашка так плотно облегали его, что ничего не оставляли воображению. Одна из лошадей приблизилась к его протянутой руке.

— Я просто не знаю вас, — невольно пробормотала она. Он обернулся, посмотрел на нее, затем снова занялся лошадью.

— Вы хотите услышать историю моей жизни? Что ж, это понятное желание. Возможно, позже я его удовлетворю. А сейчас мне лучше вернуться к работе.

Кажется, ее прогоняют. Как деспотично! Лукас ведет себя совсем как ее отец, хотя и не так грозно. Этот человек знал себе цену и умел скрывать свои чувства, ничего напоказ. Самый худший вариант.

Шерис знала, что и ей не чуждо высокомерие, и ненавидела это качество. Она считала его привилегией отца. Столкновение двух равноценных характеров может привести только к войне. Будет как у ее родителей.

Так что если бы она искала мужа, чего она сейчас, безусловно, не делала, — она ни за что не выбрала бы Лукаса. Слава Богу, ее положение еще не совсем безнадежно.

Глава 8

Шерис поставила последнюю чашку на стол и вытерла лоб. Она впервые самостоятельно приготовила обед. Пища не была похожа на ту, что она ела прежде, но это не беспокоило ее. Вернувшись из города, Билли вручил ей местную поваренную книгу. Она и предположить не могла, насколько деревенская еда отличается от городской. Непонятные ингредиенты в рецептах она просто не приняла во внимание. Вреда не будет, если она кое-что незначительное пропустит. Обед приготовлен на троих, так как она не знала, питается ли Мак вместе с Лукасом.

Шерис подошла к открытой двери, надеясь освежиться дуновением легкого ветерка. Великолепие пылающего неба зачаровало ее. Черные силуэты деревьев и кустов напоминали часовых. Мимо прошмыгнул какой-то маленький зверек. Вдали завыл койот.

Шерис призналась себе, что она никогда не видела ничего красивее. В поезде опущенные шторы не пропускали позднее послеполуденное солнце, и она не знала, что закаты на Западе столь эффектны. Если другого толку от ее безумного путешествия не выйдет, она по крайней мере будет знать, что существует на свете такая красота.

— Почему вы меня не позвали?

Шерис в изумлении повернулась. Лукас закрывал дверь черного хода. Его рубашка была расстегнута, вокруг шеи обернуто полотенце. Влажные волосы темными завитками лежали на висках. Он выглядел таким сильным и мужественным, что в ней проснулась прежняя осторожность.

— Надеюсь, вы не ждете, что я буду ходить по вашим следам, чтобы позвать к обеду. — Голос ее прозвучал вызывающе.

Лукас подошел к столу.

— Достаточно просто крикнуть из окна, — коротко сказал он, разглядывая приготовленное ею.

— Я никогда не кричу, мистер Холт.

— Правда? — удивился Лукас. — Даже когда выходите из себя?

— Я не выхожу из себя.

— Голубушка, я никогда не встречал рыжую, которая не выходила бы из себя.

Шерис чуть не задохнулась от возмущения.

— У меня не рыжие волосы.

, — Нет, конечно, — признался он, с восхищением глядя на ее медные локоны, — но они довольно похожего оттенка. Она смело взглянула ему в лицо.

— Не понимаю, какое отношение к нашей беседе имеет цвет моих волос. Мой отец сказал бы вам, что у меня мягкий и покладистый характер. Возможно, это так и есть.

— Ив вашем теле нет ни одной косточки противоречия? — В его глазах заплясали искорки смеха.

— Я не люблю ссориться, если вы это имеете в виду. Слишком много ссор мне пришлось наблюдать в детстве. Я благодарна судьбе, что не унаследовала некоторые качества своих родителей.

Лукас усмехнулся:

— Что ж, у меня было достаточно горячих женщин. Завести нежную, уступчивую жену будет приятным разнообразием.

Шерис вспыхнула. Настоящий джентльмен никогда бы не упомянул о женщинах, которые у него были.

— Может, вы присядете, мистер Холт?

— Когда вы оставите эти церемонии, мисс Хэммонд?

— Прошу прощения?

— Да нет, ничего, — вздохнул Лукас. — Вижу, вы накрыли на троих. Мы ждем кого-нибудь?

— Я не знала, присоединится ли к нам Мак. Вы сказали, что у мистера Вулфа есть жена, которая заботится о нем, но не сказали, обедает ли с нами Мак.

— Так. Он — Мак, а я — все еще мистер Холт? — В его словах промелькнуло раздражение. — Почему так?

Шерис тяжело вздохнула. Наряду с дьявольски обольстительной улыбкой и чувством юмора он обладал и другими качествами. В частности, насколько она поняла, у него был неистовый темперамент.

— Я… думаю, что смогу называть вас Лукасом, — наконец уступила Шерис.

— Люк было бы еще лучше.

— Мне больше подходит Лукас.

— Держу пари, ваш отец иногда бросает слово «упрямая», когда характеризует вас.

Шерис невольно улыбнулась. Порой он пугает ее, но при этом обладает несомненным обаянием, которое не может не привлекать. Если надеть на него костюм и подстричь волосы, нью-йоркские леди там, дома, сочтут его очаровательным, почти красавцем. Да, он довольно красив. Если бы она вчера не была так подавлена его непривычным обликом и не пришла в ужас от роста, она рассмотрела бы под сильным загаром вполне привлекательные черты. Но в моде сейчас лилейно-белый цвет лица, а не бронзовый. Следует помнить об этом. К тому же мужчина должен быть не только внешне привлекательным.

Лукас обогнул стол, усадил ее и сел рядом.

— Вы накрыли на троих, — заметил он, — но еды здесь едва хватит на нас двоих, и то потому, что я не очень голоден.

Она печально взглянула на ростбиф с подливкой, полдюжины бисквитов, картошку, морковь и лук. Надо признать, огромный кусок говядины в процессе готовки сжался до небольшого ломтика, но все же…

Она снова посмотрела на Лукаса и вздохнула. Ей следовало помнить о тех оладьях, что он умял сегодня утром. Конечно, человек такого роста должен много есть.

— Извините, — искренне сказала она. — Боюсь, все мои знакомые мужчины вели не слишком активный образ жизни, К тому же никто из них не был так высок. Я просто не представляла себе…

Лукас усмехнулся:

— Полагаю, пара кругов по танцевальному залу не так возбуждает аппетит, как если объездишь трех диких лошадей. Но Мак подкрепил нас основательным ленчем, так что не беспокойтесь.

Он приходил на ленч! Что же она делала около полудня? После столь позднего завтрака у нее и мыслей не возникло о ленче.

— Так вот что вы делали сегодня — объезжали диких лошадей?

Лукас кивнул и стал наполнять свою тарелку.

— Я получил заказ поставить дюжину в форт Лоуэлл, что рядом с Тусоном. Объездить их для кавалерии — несложная работа. Чтобы превратить диких мустангов в лошадок для ранчо, требуется значительно больше времени. Сэм Ньюкомб намерен получить от нас тридцать лошадей к концу лета. Для выполнения этих заказов нам с Билли очень скоро придется опять отправиться в горы.

— Вы ловите лошадей? — удивилась Шерис. — Я думала, вы только разводите их. Разве не этим обычно занимаются на ранчо?

— Не прошло и двух лет, как я поселился здесь, Шерис. Когда я приобрел ранчо, на нем не было ни единой лошади. Я даже привез чистокровного жеребца из Кентукки, но чтобы вырастить поголовье, требуется время. Довольно много моих жеребят пасется на холмах, но они еще слишком молоды для продажи, им нужно вырасти.

— Понимаю. Просто… вы так приспособились к жизни в этих краях, что я подумала, вы давно здесь живете.

— Чтобы привыкнуть, не требуется слишком много времени, — сказал Лукас многозначительно.

— Думаю, это зависит от происхождения, — пробормотала она.

— Вы думаете, мое сильно отличается от вашего? — усмехнулся он.

— Так просветите меня, — мягко сказала она. Он засмеялся:

— Я же сказал «позже», не так ли? Но, может, сначала поедим, а уж потом перейдем к истории моей жизни?

— Как хотите. Кофе?

— Пожалуйста.

Когда она вернулась к столу с кофейником, Лукас уже приступил к трапезе. Она стала наполнять свою тарелку, время от времени украдкой глядя на него и пытаясь понять, что он думает о ее первом кулинарном опыте. Но выражение его лица было непроницаемым.

Шерис откусила кусочек мяса. Оно было жестким и сухим, как кость. Бисквит имел привкус плесени и пестрел пятнами непропеченного теста. А остальное? Морковь оказалась твердой, картошка разварилась, а вот лук — то, что нужно. Но как можно испортить лук? Да и кофе с четвертой попытки получился превосходный.

Она посмотрела на Лукаса, лицо ее горело.

— Ужасно, да?

— Бывало и хуже, — проворчал он. Шерис решила не огорчаться из-за его слов.

— Наверное, то, чего я не поняла в книге, оказалось важнее, чем я предполагала.

— Вы хотите сказать, что импровизировали? — ухмыльнулся он.

— Нет, я просто пропустила то, что не поняла. Ну откуда мне знать, что значит «замешивать» тесто? Я никогда не слышала этого слова. Там говорится «готовить жаркое на медленном огне», но не указано — как долго, «добавить приправы по вкусу», но не названо, какие именно. Единственное, что я нашла в доме, — соль.

— Травы растут в саду, Шерис.

— Что ж, самое время сообщить мне об этом.

— Думаю, все-таки придется попросить Уиллоу нанести вам визит. Вы сможете расспросить ее обо всем, чего не понимаете. Но до того — утром — добавьте побольше зерен в кофе.

— Но кофе получился очень хороший!

— Он похож на горячую воду.

— Вы просто привыкли к тем густым помоям, какие сварили сегодня утром. Не понимаю, как вы можете пить такое. По виду напоминает тину.

— Ничего, привыкнете и вы.

Другими словами, кофе должен быть сварен по его вкусу. Она замолчала и стала есть свою стряпню, пока позволял желудок. Затем, обиженная, отправилась наводить порядок.

Лукас откинулся на спинку стула. Еда была не так уж плоха для первого раза. Он был готов к худшему. К тому же он ожидал увидеть Шерис перепачканной и измученной кучей дел, которых ей хватило бы на всю ее прежнюю жизнь. Но она не казалась усталой, напротив, выглядела хорошо, чертовски хорошо.

Теперь на ней было великолепное платье из оливково-зеленого фуляра с цветочным узором, отделанное восточным кружевом. Квадратный, не слишком глубокий вырез и рукава чуть ниже локтя. Она нашла еще один фартук и теперь надела его, чтобы сберечь платье.

Она порхала от раковины к столу и обратно, и Лукас провожал ее взглядом. Целый день Шерис не выходила у него из головы, хотя он и старался до предела загрузить себя, чтобы избежать соблазна искать с ней встречи. Он не помнил случая, чтобы какая-нибудь женщина занимала так много места в его мыслях прежде. Дело было в том, что он хотел ее. И началось это, еще когда он увидел ее фотографию. Появившись же здесь во плоти, она окончательно воспламенила его. Тело отказывалось подчиняться разуму. Если он воспылал к ней такой страстью только после одного дня знакомства, как же он удержит себя от близости с ней в дальнейшем? Но это вовсе не входило в его планы.

— Я уже сказал, как вы прелестно выглядите в этом платье? — услышал он свои слова.

Шерис удивленно взглянула на него.

— В этом старье? Боже мой, мисте… Лукас. Я выгляжу как пугало. Собиралась переодеться перед обедом, но не успела.

Лукас улыбнулся. Не поздоровится тому, перед кем она предстанет во всей своей красе. Ох уж эти леди с их бесконечной сменой нарядов, каждый из которых соответствует определенному времени суток! Удивительно, как они находят время еще на что-то. Но, впрочем, у леди не так уж много более важных дел.

Он почувствовал себя виноватым в том, что заставил ее трудиться по дому. Он вполне мог позволить себе нанять слуг. Но здесь, в Ньюкомбе, ему не хотелось демонстрировать свое богатство. Он считался простым уроженцем востока, который заработал немного денег и, возжаждав спокойной жизни, подался на Запад. Никто не должен был заподозрить, насколько он в действительности богат.

Лукас подошел и встал за ее спиной. Когда он почувствовал легкий аромат ее духов, им овладело почти непреодолимое желание. Чтобы отвлечься, он схватил кухонное полотенце, — Я помогу вам, — неожиданно для себя предложил он. Заслужить ее благодарную улыбку стоило. Она становилась такой прелестной, когда улыбалась.

Убрав последнюю тарелку, они вернулись к столу. Шерис принесла кофейник, Лукас отказался и, прежде чем сесть, взял с полки бутылку и стакан.

Шерис нахмурилась.

— Вы это часто делаете? — нерешительно спросила она, глядя на виски.

— С полным основанием могу заверить вас, что я не пьяница, если вам в голову пришла подобная мысль.

— Извините, — сказала Шерис, смущенная своей бесцеремонностью. — Это был дерзкий вопрос.

— Вы вправе знать. Их взгляды встретились.

— Может, вы уже готовы рассказать мне о себе?

Он задумчиво откинулся назад со стаканом виски в руке.

— Мы родились в Сент-Луисе, мой брат и я. Семья нашей матери была одной из самых влиятельных в городе. Когда мать умерла, наш отец Джейк не захотел больше иметь ничего общего с ее родней. Он привез нас сюда, в Аризону.

Его влекло золото.

— Он был золотоискателем? — удивилась Шерис, хотя знала, что удивляться не следует. Золото привлекало на Запад тысячи людей.

Лукас кивнул.

— Пока он искал в окрестных горах золотую жилу, мы с братом оставались в пансионе в Тусоне. К несчастью, он нашел большое месторождение, что и привело его к гибели. Это произошло в шестьдесят шестом году.

— Вы хотите сказать — его убили?

— Да, за участок, — кивнул он.

— Но разве участок не должен был перейти к вам, мальчикам?

— По закону — да, поэтому от нас тоже следовало избавиться.

Господи, до чего же небрежно он говорил об этом!

— Что же вы сделали?

— Удрали со всех ног из города. — Лукас отвернулся, затем продолжил:

— Слоан, человек, убивший нашего отца, напал на наш след.

— Боже мой! Какое же он чудовище — преследовать детей?! Вам, наверное, было не больше одиннадцати-двенадцати лет.

— Нам было тогда по десять, — мрачно сказал он. — Слоан был наемным убийцей и убивал за деньги, не спрашивая, в чем провинилась жертва. На Западе немало таких людей.

— И что же дальше?

— Прогремели выстрелы, и мой брат упал в ущелье. Слоан гнался за мной по пятам, и я не смог вернуться к брату. Когда я наконец оторвался от Слоана, то заблудился. Прошло несколько дней, прежде чем я вернулся к тому месту, где упал Слайд, но к тому времени его и след простыл. Мне ничего не оставалось, как отправиться в Сент-Луис в надежде, что и он сделает то же самое.

— Вы нашли его там?

— Нет. — Последовала пауза. — Я остался в Сент-Луисе у тети, думая, что Слэйд погиб. Только много лет спустя он наконец нашел меня.

— Почему он так долго ждал?

— У него было что-то вроде потери памяти. Он не помнил, что у нас была семья в Сент-Луисе, не знал, жив я или мертв и с чего начать поиски. К тому же он держался вдали от городов, боясь встретить Слоана.

— Что же он сделал?

— Затерялся в пустыне. Он делил горы с апачами — отсюда и до границы.

— Вы шутите? — ужаснулась она.

— Нет. Он жил один в горах восемь лет. Но когда ему исполнилось девятнадцать, произошло что-то, вернувшее ему память, и он смог меня найти.

Шерис внимательно слушала.

— Вы рассказываете об этом без особой радости.

Он печально улыбнулся.

— Он уже не был тем Слайдом, которого я помнил. Мы всегда были очень похожи, а теперь — нет. Годы, проведенные в одиночестве, наложили на него свой отпечаток. — Лукас пожал плечами и усмехнулся. — Если бы у нас была большая семья, его бы прозвали черной овцой, — Он столь плох?

— Многие так считают.

Лукас не стал вдаваться в подробности, а она не настаивала.

— А что произошло с золотым прииском вашего отца?

— Его не нашли. Ирония судьбы, не так ли?

— Так вашего отца убили напрасно?

— Выходит, так.

— А его убийцу судили?

— Слоан мертв. — Голос его прозвучал хрипло. — Но человек, нанявший его, все еще жив.

— Вы знаете, кто это?

— Да, но у меня нет доказательств. Я ничего не могу сделать, разве что вызвать его на поединок. А так как он не слишком хорошо обращается с оружием, это будет просто убийством.

— О, — пробормотала Шерис, — должно быть, это очень печально, когда ничего не можешь сделать.

— Можно сказать и так, — с горечью ответил он.

Боясь показаться назойливой, она перевела разговор на другую тему:

— Почему вы вернулись в Аризону?

— Я устал от городской жизни. А кроме того, Слэйд ни за что не поселился бы в Сент-Луисе, так что пришлось мне перебраться поближе к нему.

— Он живет в Ньюкомбе?

— Слэйд никогда не задерживается на одном месте подолгу, но время от времени он заезжает в Ньюкомб. И мне тогда удается повидать его.

Она задумалась.

— Должно быть, вы его очень любите, раз принесли такую жертву.

Лукас засмеялся:

— Голубушка, я не считаю это жертвой. Мне нравится здесь.

— Извините. Я не имела в виду… Ну, в общем, я рада, что вы нашли своего брата и снова сблизились с ним. Эти годы разлуки, наверное, были ужасны.

— Почему вы решили, что мы сблизились? Он насмешливо взглянул на нее.

— Ну, я подумала…

— Со Слайдом сблизиться невозможно. Это не удалось даже Билли, который знал его в те годы, когда он жил в пустыне. Мы не так дружны, как положено братьям-близнецам.

— Вы хотите сказать, что вы близнецы?

— Верно.

— Боже мой, у нас в школе была пара близнецов, они даже одевались одинаково, никто не мог их различить. Вы с братом такие же?

— Ну, положим, мы не одеваемся одинаково, но, если нас раздеть, вам вряд ли удастся отличить одного от другого.

— Боже, — воскликнула Шерис, — мне следует поблагодарить судьбу, что он не живет здесь! Не хватало еще беспокоиться о том, чтобы не перепутать вас.

Его лицо приняло непроницаемое выражение.

— Не думаю, что вас это слишком затруднило бы. Мы похожи, но в то же время отличаемся, как день от ночи.

— Но чем?..

— Если вы познакомитесь с ним, голубушка, то поймете, что я имею в виду, — загадочно ответил Лукас, закрывая эту тему. — В чем еще я могу удовлетворить ваше любопытство?

— На сегодня достаточно, — благодарно улыбнулась Шерис, затем потянулась. — После столь долгого дня я уже больше ничего не хочу, кроме хорошей теплой ванны перед сном.

— Ведра там, — кивнул он в сторону раковины.

— Но… — Она пришла в ужас. — Вы хотите сказать, что я сама должна принести воды?

— Если хотите принять ванну.

— Но вчера…

— Я пожалел вас, потому что вы были измучены после долгой дороги. Но не ждите, что я все время буду носить воду. Это женская работа.

Ее плечи поникли.

— Да, конечно.

— Может быть, придвинуть лохань сюда, — предложил он. — Тогда будет ближе.

— Купание уже не кажется мне таким привлекательным, — сказала Шерис чуть слышно.

Лукас с трудом сохранил невозмутимое выражение лица. Она выглядела такой несчастной, что он чуть не сжалился над ней снова, но запретил себе баловать ее, как бы ему этого ни хотелось.

— Пожалуй, я нагрею немного воды в тазу и пойду спать, — вздохнула Шерис. — Вам тоже нагреть?

— Я помылся в конюшне. Но не отказался бы от горячей воды утром, если вы рано встанете.

Еще одна ее обязанность? Она покорно кивнула, затем поднялась и побрела к плите. Лукас прикончил очередную порцию виски, задумчиво провожая ее взглядом.

— Знаете, Шерис, милях в четырех отсюда, в горах, есть пруд. Вода, наверное, еще теплая. Сегодня полнолуние. Не хотите отправиться на прогулку при лунном свете? Как соблазнительно это звучит! Но жестоко с его стороны предлагать ей такое.

— Я ведь уже говорила вам, что не езжу верхом.

— Даже вдвоем?

— Никак. Я никогда в жизни не сидела на лошади.

— Что ж, это всего лишь предложение. В конце концов, у нас еще есть время. Но знаете ли, вам все-таки со временем придется научиться. Только верхом вы сможете выбраться с ранчо.

— Вы могли бы приобрести коляску. Нотка надежды в ее голосе тронула его сердце. Но Лукас остался тверд.

— Все знают, что я не трачу денег впустую. А покупать коляску, когда у меня есть полдюжины достаточно спокойных кобыл, — пустая трата денег.

— Наверное, вы правы.

Она неловко повернулась и поспешно направилась в свою спальню.

— Спокойной ночи, Лукас.

— Всего лишь спокойной ночи? — Он насмешливо вздернул бровь. — А как насчет обязательного поцелуя на ночь? — И добавил с усмешкой:

— Вам следует привыкнуть к атому. Я люблю целоваться.

— Догадываюсь, — сухо ответила она и, уступая, вздохнула:

— Ну хорошо.

Она наклонилась, намереваясь наградить его поцелуем. каким обычно целовала отца. Но в то мгновение, когда ее губы коснулись его щеки, сильные руки обхватили ее, не давая вырваться, Он целовал ее с невероятной нежностью, и Шерис охватила восхитительная слабость. Она ощутила себя удивительно слабой! Странно, но ей вовсе не хотелось вырваться. Она наслаждалась его ласковыми прикосновениями. Даже исходивший от него аромат виски волновал ее.

Его руки нежно поглаживали ее спину, вызывая покалывание в позвоночнике, затем рука медленно двинулась вниз. Сердце ее бешено забилось. Она понимала, что должна остановить его, но не могла собрать всю свою силу воли и сделать это. Когда его рука коснулась ее груди, ей показалось, что она вот-вот потеряет сознание.

Какое-то безумие! Она понимала, что не должна позволить ему продолжать, но незнакомые чувства, которые он возбудил в ней, овладели ею полностью. Наконец она обрела способность говорить.

— Лукас!

Это прозвучало ласково, хотя она намеревалась произнести его имя строго. По-прежнему не было сил оттолкнуть его. Губы касались мочки ее уха, и возбуждение возросло настолько, что его едва можно было вынести. Она подумала, что сейчас лишится чувств.

— Я хочу тебя, Шери. И ты знаешь это… Позволь мне любить тебя. — Голос его прозвучал хрипло. — Если бы мы были уже женаты, то занимались бы этим весь вечер. Чтобы любить тебя, потребуется немало времени, а я намерен этим заняться.

Его слова опьяняли. Она должна его оттолкнуть! Даже то, как он произносил ее имя на французский манер — cherie[1], вызывало у нее дрожь.

— Вы не можете… мы не должны… Лукас! Пожалуйста! — взмолилась она, утратив способность сопротивляться.

Он отодвинулся и посмотрел ей в глаза, но его руки по-прежнему крепко сжимали ее. Огонь, пылающий в его глазах, проникал прямо ей в душу.

— Ты ведь уже не девушка. Почему ты отказываешься? Ты же знаешь, будет хорошо. Раньше или позже — какая разница? Даже если мы не поженимся, кому это повредит? Не отказывайся, Шери.

Он сказал что-то не то. Лукас немедленно понял это, когда увидел, какими глубокими, темно-лиловыми стали ее аметистовые глаза.

— Только мужчина может так утверждать. Для вас это всего лишь минутное удовольствие. Но для женщины — нечто большее.

— Ты рассуждаешь как девственница, — обвиняюще бросил он. — Кому помешает, если мы займемся любовью?

Шерис затаила дыхание. Что ей сказать? Ведь любые ее слова будут ответом девственницы. Допустимо ли для вдовы быть столь разборчивой в связях? Откуда ей знать?

— Не знаю, почему вообще я обсуждаю это с вами, — защищаясь, сказала она. — До свадьбы ни о чем не может быть и речи.

— Ты принуждаешь меня привезти священника только для того, чтобы облегчить боль?

Она почувствовала, как внутри ее что-то сжалось.

— Какую боль? Он нахмурился.

— Не шути со мной, Шерис. Ты была замужем и не можешь ничего не знать о мужчинах. Ты чувствуешь это? — Он крепко прижался к ней, и она задохнулась. — Ты думаешь, не больно, если ничего нельзя поделать с этим?

— Я… я… — Лицо ее раскраснелось, и она изо всех сил пыталась оттолкнуть его. — Извините, я…

— Хорошо. — Он резко отпустил ее. Увидев страх в ее глазах, он мысленно обругал себя. — Это я должен извиниться, Шерис. Знаю, я слишком тороплю тебя. Но ты такая чертовски желанная!

— Вы… вы не поедете за священником, правда? — нерешительно спросила она. Так вот что пугает ее!

— Откуда мне знать? — Он снова повысил голос. — Черт побери, ты выводишь меня из себя, женщина!

Он повернулся и вышел из дома. Шерис бросилась в свою комнату и захлопнула за собой дверь.

Что ей делать? Она не сможет пройти через такое еще раз. Что же ей делать?

Глава 9

Лукас привязал лошадь и неторопливо вошел в салун. Только несколько человек подняли на него глаза и с любопытством посмотрели, как он подошел к длинной стойке бара и заказал виски. Не часто Лукас Холт приезжал в город, еще реже — ночью.

Он выпил стакан виски и, когда Бен предложил ему еще, ни слова не говоря, схватил бутылку и направился к свободному столику. Он сел и медленно обвел глазами зал — здесь собралась привычная для заведения Уискерса публика. Редким гостем был разве что Лайон Вагонер, играющий сейчас в карты. Лукас наблюдал за управляющим ранчо Ньюкомба и пил.

Ему никогда не нравился Лайон. Честно говоря, парень действовал ему на нервы. К тому же Сэм Ньюкомб считался королем названного в его честь городка, и потому ко всем, кто работал на Ньюкомба, жители относились почти с таким же благоговением, как к хозяину. Это Лайон усвоил сразу. У него была репутация городского головореза, и его вес и сложение вполне соответствовали этому образу. Никто не связывался с Лайоном. «Жаль, что он ни разу не попался на глаза Слэйду», — цинично подумал Лукас.

Лайон не чувствовал холодного взгляда зеленых глаз, буравящих его спину. Ему везло, он выигрывал, его партнеры за карточным столом вовсе не были от этого в восторге, но не осмеливались протестовать. Они знали его нрав и боялись рассердить. Лайон находился сейчас в хорошем расположении духа, но стоит одному из них попытаться прекратить игру, как его настроение резко ухудшится. Это случалось и прежде. Уилл Дэйз, к примеру, ходил со сломанным носом после того, как однажды так поступил.

Генри Фостер, сидевший напротив Лайона, постепенно впадал в отчаяние.

Он уже проиграл больше, чем мог себе позволить. Еще одна-две партии — и ему придется брать деньги под заклад, тогда жена убьет его. Им принадлежала единственная в городе оружейная лавка, но городок небольшой, и их дело отнюдь не процветало. Они все глубже и глубже залезали в долги и не надеялись, что им удастся когда-нибудь из них выбраться. И вот теперь Генри проигрывал. Если бы только Лайон решил сам прекратить игру!

Генри видел, как в салун вошел Лукас Холт. Генри всегда пугали люди типа Холта. Они казались ему еще опаснее, чем такие хвастуны, как Лайон. Он лично не знал Лукаса, да и не хотел с ним знакомиться. Достаточно того, что ему однажды пришлось продавать патроны его брату: пот лил с него градом, пока парень не покинул магазин. От такого типа лучше держаться подальше. Кто может поручиться, что Лукас лучше? Его определенно не назовешь дружелюбным.

Внезапно Генри пришла в голову мысль, как, не проявляя явной инициативы, прекратить игру.

— Знаешь, Лайон, — начал Генри, прокашлявшись, — мистер Холт, с тех пор как пришел сюда, проявляет к тебе большой интерес.

— Который из Холтов? — Лайон развернулся, окинул взглядом салун и встретился глазами с Лукасом. Затем с видимым облегчением снова повернулся к столу. — Ах, этот.

Он сгреб деньги в кучу.

Генри настаивал:

— Не могу понять, почему он все время пялится на тебя?

— Может, ему нравится покрой моей одежды, — проворчал Лайон. — Заткнись и сдавай.

Идея не сработала. Генри сглотнул. Он просто не мог больше играть. Придется ему откланяться, рискнув вызвать гнев Лайона. Лучше сейчас, чем когда он совершенно разорится.

— Ты обчистил меня, Лайон, — сказал он и встал, надеясь на лучший исход. — Я должен выйти из игры.

Прежде чем Лайон успел ответить, двое других поспешно встали с теми же словами.

— Что за дерьмо куриное? — возмутился Лайон. — Только потому, что я выиграл несколько партий… Ну и убирайтесь, — с раздражением закончил он, набивая карманы выигранными деньгами.

Проигравшие быстро покинули салун.

Была хорошая ночь. Лайон Вагонер радовался, что решил сегодня прийти в город, а не стал ждать субботнего вечера. Он собирался, провести эту ночь в отеле. Можно даже прихватить с собой одну из девочек Розы. Они должны быть не слишком заняты в будний день и, безусловно, оценят роскошь гостиничных апартаментов Сэма по сравнению с публичным домом.

Он встал, чтобы уйти, но опять поймал на себе взгляд Лукаса Холта. Какого черта? Полгорода смотрит на него косо из-за его брата, но для Лайона Лукас всего лишь зеленый юнец с востока. Наплевать, что у него какие-то дела с Сэмом. Тем более что и Сэм ему больше не доверяет из-за флирта с Фионой.

Он все еще глазеет, этот чертов парень, Лайон небрежно подошел к его столу, поставил ногу на пустой стул и наклонился вперед.

— Я слышал, ты женишься, Холт. По слухам, она настоящая красотка.

— Ну и что?

Лайон мерзко хихикнул:

— Ты обычно не приезжаешь в город по ночам. Что произошло? Слегка побранились с невестой?

Лукас отставил в сторону полупустую бутылку. Лайон ниже его ростом, но шире его в плечах и мускулистый — следует это учесть, подумал Лукас.

— Мне не нравится, что ты обсуждаешь мою невесту, Лайон, — тихо, но угрожающе сказал Лукас.

— Да все ее обсуждают, — невозмутимо заявил Лайон. — Новая девчонка в городе — всегда событие. Особенно если она приехала сюда, чтобы выйти замуж. Скажи, она правда такая красотка, как говорят?

— Может, ты не понял, что я сказал?

— О, я прекрасно понял тебя, Холт, — криво ухмыльнулся Лайон. — Но мне плевать, что тебе нравится, а что нет. У тебя, конечно, есть брат, который ловко обращается оружием, но ты ведь не он. Я и сам парень не промах, разве ты не слышал? Не советую тебе тягаться со мной.

Лукас насмешливо улыбнулся. — Ты так думаешь, Лайон? По счастливой случайности я кое-чему научился у Слайда. Вряд ли ты захочешь узнать все то, чему он меня научил. Ну давай, начинай, и я докажу что не позволю тебе обсуждать мою невесту. Лайон злобно прищурился:

— Черт, ты пришел сюда для того, чтобы затеять драку, не так ли, ублюдок? Что ж, я готов. Если хочешь вернуться к своей драгоценной невесте с разбитой рожей, я к твоим услугам.

Лайон стал отстегивать свой ремень с кобурой, Лукас встал, но прежде чем он взялся за кобуру, ремень Лайона просвистел над его головой и на него обрушился сокрушительный удар. Из уха Лукаса потекла кровь. Он зарычал и бросился на Лайона, оба с грохотом рухнули на пол салуна.

Несколько часов спустя Лукас, весело насвистывая, ехал по направлению к дому. Челюсть ныла, суставы распухли, ребра болели, но он не жалел о происшедшем. Теперь он, возможно, сумеет хоть ненадолго уснуть, не думая о ней.

Глава 10

Лукас очень удивился, обнаружив, что завтрак уже на столе, зато его нисколько не удивило суровое лицо Шерис. Она не подняла глаз, даже когда села рядом. На протяжении всего завтрака она молчала.

Лукаса это забавляло, но в то же время и тревожило. Интересно, это результат его вчерашнего наступления? Или она слышала, как он проскользнул к ней в комнату прошлой ночью, вернувшись из города? Но он готов поклясться, что она тогда спала. Ему только хотелось удостовериться, что с ней все в порядке, что она не впала в панику и не убежала. Да он и не увидел ничего особенного: она спала, укрывшись простыней до шеи. Даже волосы были по-прежнему собраны в узел, так что он не смог удовлетворить свое любопытство и выяснить, какой они длины.

Шерис начала мыть посуду, надеясь, что Лукас уйдет, когда она закончит. Слова, которые она намеревалась ему сказать, требовали присутствия духа и хладнокровия, которых у нее пока не хватало. Если бы он хотя бы открыл рот, она бы начала говорить. Но он молчал.

Значит, придется начинать первой. Она не намерена подвергать себя риску и терпеть повторение вчерашней оскорбительной сцены. Эта мысль придала ей необходимое мужество.

— Нам нужно поговорить, Лукас.

— О вчерашнем вечере?

— Да.

Шерис снова села, но прежде чем она успела хоть что-нибудь сказать, он взял ее за руку.

— Ты позволишь мне сначала извиниться? — спросил он. Прикосновение и хрипловатый волнующий тембр его голоса лишили Шерис присутствия духа. Она не решалась посмотреть ему в глаза и бросила взгляд на руку, нежно сжимавшую ее ладонь. Ее поразили распухшие, поцарапанные суставы.

— Вас кто-то побил? — Ее глаза остановились на его лице. Левая щека тоже распухла.

— Пустяки, — смущенно ответил Лукас. — Я просто немного повздорил с управляющим ранчо Ньюкомба.

— Здесь? Или на его ранчо?

— В городе.

— О, а я и не знала, что вы уезжали из дома. — Любопытство заставило ее спросить:

— Кто победил?

— Никто. — Лукас застенчиво улыбнулся. — Наверное, я не приложил максимума усилий.

— Почему? — Она быстро поправилась:

— Я хочу сказать, если вас вынудили драться, полагаю, возникает естественное стремление победить.

— У меня не было намерения избить того человека, Шерис. Кроме того, я не пострадал, серьезных ушибов нет. Это пустяки. Но я ценю твою заботу.

Его усмешка вдруг стала дерзкой. Казалось, он вполне доволен собой. Возмущенная, она отвернулась: он принял ее любопытство за нечто большее!

— Что касается вчерашнего вечера, Лукас…

— Знаю, — перебил он. — Ты сердишься на меня, и я не виню тебя за это.

— Более того, — сказала она смущенно, вспоминая не только его дерзость, но и свою реакцию. — То, что вы сделали…

— ..Непростительно, я знаю, — сказал он. Шерис сердито посмотрела на него.

— Может, вы позволите мне сказать? Да, непростительно, — продолжила она. — Вы не имели права набрасываться на меня и не имели права сердиться, когда я оказала сопротивление. Вдобавок ко всему вы пытались заставить меня почувствовать себя виноватой, хотя я абсолютно ничем не поощряла вас.

— Мне кажется, ты кое о чем забыла, — спокойно заметил он.

Она с тревогой посмотрела на него:

— О чем?

— Ты приехала сюда для того, чтобы выйти за Меня замуж. Большинство невест по переписке выходит замуж в первый же день приезда. Единственная причина, по которой этого не случилось, состоит в том, что я решил дать нам время немного узнать друг друга.

— Вы сказали, что хотите посмотреть, подойду ли я, — натянуто напомнила она ему.

— Это тоже. Хотя я мог бы настоять, чтобы мы поженились в первый же день.

Она почувствовала неловкость и решила, пока не поздно, перейти в наступление.

— Хорошо, что вы этого не сделали.

Он нахмурился:

— Почему?

— Потому что я… я передумала выходить за вас замуж, Лукас. Я вынуждена попросить вас отправить меня домой.

— Если ты чем-то недовольна, то распространяешь свое отношение на все вокруг, да?

— Не в этом дело.

— Тогда в чем?

— Вы слишком напористы для меня.

Он рассмеялся:

— Милая, если бы я был таким уж напористым, ты спала бы прошлой ночью в моей постели. Неужели ты не понимаешь этого?

Шерис порывисто встала и подошла к открытому окну.

— Я не привыкла обсуждать подобные вещи. — Он едва расслышал ее слова. — Не знаю, к каким женщина!» привыкли вы, Лукас, но я приехала сюда не для того, чтобы стать вашей любовницей. Бесполезно просить меня об этом В таких условиях я не могу пробыть и дня.

Он ничего не сказал, и Шерис еще больше напряглась Наконец она рискнула посмотреть на него и обнаружила, что он сидит опустив голову. Почему он ничего не говорит?

— Понимаете, Лукас? — осмелилась спросить она. Он поднял на нее глаза, выражение которых было совершенно непроницаемым.

— Ты не можешь уехать, Шерис.

— Не могу? — эхом отозвалась она. — Но почему?

— Я сейчас не в состоянии отослать тебя в Нью-Йорк.

— Почему? — повторила она, и голос ее зазвенел от нервного напряжения.

— Чтобы проехать через всю страну, требуется немного больше, чем несколько пенни. Мои сбережения вложены в ранчо. Все наличные я потратил на то, чтобы доставить тебя сюда. Больше ничего не осталось.

Она была настолько ошеломлена, что не могла вымолвить ни слова.

"Я научился хорошо лгать, — с отвращением подумал Лукас. — Но, черт побери, кто же мог предполагать, что она окажется такой строптивой. Не начинать же все сначала. Люди уже знают о ней. Слишком поздно привозить другую девушку».

Она стояла, отвернувшись к окну, натянутая, как струна.

— Знаешь, давай забудем обо всем этом и начнем снова, — предложил Лукас. — Возможно, я проявил излишнюю настойчивость вчера вечером, но я так хотел тебя! Нельзя винить мужчину за это. Если я напугал тебя — прости. Но ведь я не причинил тебе никакого вреда, не так ли?

Шерис протяжно и глубоко вздохнула.

— Нет, конечно, нет. Но я не смогу снова пройти через такое, Лукас.

— Если мое желание так удручает тебя, я постараюсь его не обнаруживать.

— А не могли бы вы просто… не хотеть меня? — робко предложила она. Идея показалась ей такой хорошей. Вопрос поставил Лукаса в тупик.

— Как долго ты была замужем?

— А что?

— Ты чертовски мало знаешь о мужчинах.

— По правде говоря, я совсем недолго была замужем. — Она не смогла заставить себя посмотреть ему в глаза.

— Разве твой муж никогда не объяснял тебе, что мужчина не всегда способен управлять своим телом? Вид прекрасной женщины может так воспламенить его, что он не в силах будет заставить свое тело не реагировать.

— Нет, я не догадывалась об этом, — призналась она. — Так было и вчера вечером?

— Думаю, да. Но ты могла не бояться, что я изнасилую тебя, милая. Я никогда в жизни не причинил вреда ни одной женщине и не овладел ею против желания. Я не стал бы принуждать тебя, Шерис. Ты веришь мне?

— Не знаю, — честно сказала она.

— Подойди, и я докажу тебе.

— Что?

— Просто подойди ко мне. Ради Бога, я не причиню тебе вреда.

Она медленно подошла. Лукасу хотелось надеяться, что пройдет не слишком много времени, прежде чем она станет доверять ему.

Когда она приблизилась, Лукас встал и, не обращая внимания на протесты, заключил ее в объятия. Он целовал ее долго и настойчиво, пока не почувствовал, что сопротивление угасает. Тогда он ее отпустил.

— Вот видишь? — сказал Лукас. — Нелегко уйти от тебя, но я сделаю это.

И он ушел. А Шерис захотелось топнуть ногой, потому что он снова разжег в ней те неведомые чувства, с которыми так не хотелось расставаться.

Глава 11

Приглашение на обед к Сэмюэлу Ньюкомбу, повергло Шерис в смущение. Оно пришло днем, и у нее возникло желание отказаться. Это неслыханно: всего несколько часов на сборы! Но Лукас уже принял приглашение от имени обоих, о чем сообщил ей после отъезда посыльного.

Что она могла возразить? Сэмюэл Ньюкомб — самый богатый человек в округе. Его имя написано везде: на мясном рынке, бакалейной лавке и магазине конской упряжи, на банке, даже в газете. Раз уж Шерис суждено остаться здесь на какое-то время, не будет вреда, если она познакомится с основателем города. Возможно, он сумеет ей помочь, если обстоятельства сложатся не лучшим образом.

Она очень огорчилась, узнав, что Лукас не в состоянии отправить ее домой. И не только потому, что она на неопределенное время застрянет здесь, но главным образом из-за чувства вины. Человек потратил все деньги, чтобы найти себе жену, а она его обманула. Если Стефани не пришлет денег, придется попросить Лукаса, когда он сможет, оплатить дорогу назад, а это значит, что ему не удастся быстро найти и пригласить другую невесту. Как отвратительно использовать его подобным образом! Шерис начала сомневаться, стоило ли приносить, такие жертвы.

Единственное, чем радовало ее приглашение на обед, — не придется торчать на кухне. Лукасу не слишком хотелось ехать к Ньюкомбу; прошлой ночью он подрался с его управляющим и, видимо, испытывал неловкость.

Шерис долго собиралась. Ей пришлось все делать самой. Но когда она закончила, то осталась довольна результатом. Ей удалось удачно воспроизвести одну из простейших причесок, которую делала ей Дженни, украсив ее маленькими белыми розами. Платье она надела одно из самых любимых — сочетание тонкой шелковой ткани голубого тона и цвета слоновой кости, вырез глубокий, круглый, рукава короткие. Длинным светлым перчаткам явно не хватало браслетов, и на простой бархатной ленте на шее нашлось бы место для украшения. Но в целом Шерис сочла ансамбль, дополненный пелериной цвета слоновой кости с оторочкой из норки, вполне завершенным.

Она как раз застегивала пелерину, когда постучал Лукас.

Открыв дверь, она с тревогой ожидала его слов. Он был свежевыбрит, в куртке, отделанной бахромой из оленьей кожи, — едва ли праздничный наряд, но по крайней мере чистый. На нем были надеты белая шелковая сорочка и серые брюки, заправленные в начищенные черные ботинки.

Он оглядел ее.

— Ну как? — нарушила молчание Шерис.

— Фиона позеленеет от зависти. Шерис нахмурилась.

— Только, пожалуйста, не говорите, что я слишком разодета. Это действительно простое обеденное платье, я обычно ношу его только дома.

— Оно недостаточно хорошо, чтобы выезжать?

— Лукас!

— Ты прекрасна, милая! Нет, ты не слишком разодета для вечеринки у Ньюкомбов. По мнению Сэма, чем причудливее, тем лучше.

— Кто такая Фиона? — спросила она, когда он вел ее к присланной Сэмом коляске.

— Жена Сэма. Можно сказать, новобрачная. Они женаты меньше года.

— Может, мне следует что-то узнать о них, прежде чем мы приедем?

— Только то, что Сэм не пропускает ни одной хорошенькой женщины, так что берегись.

— Но он же женат! — с негодованием сказала она.

— Ну так что?

Она вспомнила собственный опыт общения с женатым мужчиной и погрузилась в молчание. Воспоминания были не слишком приятными.

Она познакомилась с Антуаном Готье на вечере, который Шерис с тетушкой посетили неделю спустя после прибытия во Францию. Антуан казался веселым, красивым и любезным. Это был первый мужчина, который увлек ее. Она влюбилась. Позже он признался, что тоже любит ее. Шерис едва исполнилось восемнадцать, а Антуан был умудренным жизненным опытом светским человеком.

Любовь лишает способности мыслить логически. Ее должна была насторожить его привычка целовать и не делать никаких дальнейших попыток к сближению. Ей следовало задуматься о том, с какой стремительностью развивается его ухаживание. Она позволила ему заманить себя в пустую спальню на одном из вечеров. Какой же глупой она была, если поверила в его любовь!

Антуан часто говорил, что хочет ее, и она готова была отдаться ему. Он не делал ей предложения, но она не сомневалась, что это лишь дело времени. Брак предполагает физическую близость. Конечно, он женится на ней. У нее не было никаких сомнений на этот счет. Позже она поняла, что на этом и строился его расчет.

Тем вечером она робко разделась, а он сидел на постели и поторапливал ее. Когда она приблизилась, он снял только брюки, но она не обратила на это внимания.

Не было больше ни нежных прикосновений, ни ласковых слов. Антуан схватил ее и подмял под себя, готовый без промедления овладеть ею. Слава Богу, в этот момент дверь распахнулась и вошла какая-то женщина.

Антуан пришел в ярость:

— Две минуты. Мари! Ты что, не могла подождать еще две минуты?

— Но я думала, ты уже закончил, mon cher, — ласково ответила очаровательная брюнетка. — Сколько времени нужно, чтобы выиграть пари?

Пари! Оказалось, все ее страсти и страдания были лишь результатом пари. Как ей хотелось заплакать, сделать вид, что всего этого не существует и совсем не она сейчас лежит обнаженная в этой комнате. Но она не заплакала. Ей даже удалось уйти, сохраняя некоторое достоинство.

Позже она узнала, что брюнетка была его женой. Но это уже не имело значения. Она выучила свой урок: мужчинам нельзя доверять.

Лукас, как всегда, когда приходилось выносить компанию Сэмюэла Ньюкомба, был мрачен. Однако следовало терпеть. Ведь только за этим он и оказался в здешних краях. Притворяться и поддерживать дружеские отношения с человеком, которого он готов убить, что может быть мучительнее? Но Сэм защитил себя завещанием, и награда, которую он обещал за поимку своего возможного убийцы, с годами возрастала.

Лукас понимал, что сегодняшнее приглашение было вызвано желанием Сэма взглянуть на Шерис. Это хорошо, так как даст Лукасу возможность привести в действие заключительную часть плана. Нужно только переговорить с Сэмом наедине и сообщить ему новости.

Конец уже близок. Еще несколько месяцев, и Сэмюэл обнаружит, что разорен. Только бы он клюнул на наживку сегодня вечером.

Фиона стала невольной сообщницей Лукаса, так как стоила Сэму немалых денег. Муж не говорил ей, что весь капитал вложен в предприятия и ему приходится понемногу распродавать свою собственность в Ньюкомбе, чтобы покупать ей все, что она пожелает. Подарки поддерживали ее хорошее настроение.

Глава 12

Шерис не могла запомнить все имена. Обед, на который было приглашено полгорода, напоминал вечер в ее честь.

Мистер Ньюкомб сам обходил с ней присутствующих и представлял их. Его жена Фиона лишь поздоровалась с Шерис и далее демонстративно игнорировала ее. Сэмюэла Ньюкомба это, казалось, забавляло.

— Она ревнует, но не беспокойтесь, — прошептал он Шерис. — Фиона привыкла быть самой хорошенькой девушкой в округе, но теперь эта честь принадлежит вам. Должен признаться, мисс Хэммонд, Лукасу все завидуют.

Она раскраснелась от смущения, отчего ее внешность только выиграла. Хозяин дома ей сразу же понравился. В свои сорок с небольшим он выглядел весьма неплохо — рыжеватые волосы, живые серые глаза… По всему было видно, что этот человек наслаждался всем лучшим в жизни. Дом его также производил впечатление. К тому же, как Лукас и предупреждал, он явно был ценителем хорошеньких женщин. Однако она ничего не имела против его полных восхищения взглядов и чувствовала себя с ним вполне спокойно, не принимая всерьез его предложения найти для нее уютный уголок, если ей надоест Лукас.

Вот так идея! Сэмюэл Ньюкомб годился ей в отцы. Но она понимала, что он просто поддразнивает ее. Было заметно, что он предан своей жене, и стоило ей отойти, он начинал искать ее взглядом. Фиона, прелестная женщина с иссиня-черными волосами и бледно-голубыми глазами, выглядела значительно моложе своего мужа и казалась ненамного старше Шерис.

Обед не был похож на официальный прием, так как присутствовало слишком много гостей. Люди сами находили места, куда присесть и где поставить тарелки. Шерис получала огромное наслаждение от происходящего. Пища была простой, но обильной, и шампанское лилось рекой.

Лукас оставил ее и отошел поговорить с дамами. Он принимал поздравления и вновь и вновь повторял историю их знакомства. Шерис внимательно слушала его рассказ, чтобы не перепутать что-нибудь, если ей зададут те же вопросы.

Люди, с которыми она познакомилась, отнеслись к ней дружелюбно н, казалось, искренне радовались за нее и Лукаса. Но особое удовольствие ей доставляло постоянное ощущение близости Лукаса. Трудно понять, почему она ощущала неловкость наедине с ним, но на людях его присутствие, безусловно, было ей приятно. В какой бы комнате она ни находилась, он непременно оказывался рядом, и Шерис невольно часто искала его глазами.

Он выделялся среди окружающих не только высоким ростом. На других мужчинах одежда висела свободно, мускулы же Лукаса проступали и сквозь ткань. От него исходило ощущение надежной силы и неподдельной мужественности. Она не могла не заметить, что горожане относятся к нему с уважением.

— Вам не кажется, что он намного красивее, чем это позволительно мужчине?

Шерис оторвала взгляд от Лукаса и повернулась к Недди Дюран.

— Кто? — спросила она.

— Ваш муж, конечно.

— О! — Шерис поразила откровенность молодой девушки.

Недди было всего шестнадцать. Ее мать, Лайла, сидевшая рядом с ней, казалось, не нашла ничего странного в заявлении дочери. Она только кивнула, так же поступили и другие находившиеся поблизости дамы.

— Но он мне еще не муж, — уточнила Шерис.

— Милочка, считайте, что вы уже замужем, — сказала миссис Ландис. — В прежние времена, когда священник подолгу не приезжал, молодые не должны были ждать. Если они хотели и могли, они селились вместе, вели общее хозяйство, а благословение получали позже. Сейчас в большинстве городов есть свои священники. У нас тоже был какое-то время, но с тех пор как он умер, никто не занял его место.

— Понимаю, — вежливо ответила Шерис.

— Признаюсь, я надеялась, что Люк обратит на меня внимание. — Недди наклонилась вперед, как будто сообщая секрет, и все присутствующие женщины тоже наклонились, прислушиваясь. — Он или его брат Слэйд. Оба они такие…

— Надин Дюран! — чуть не задохнулась от возмущения Лайла. — Одно дело восхищаться приличным, уважаемым человеком, таким, как наш Люк, но совсем другое дело даже думать о Слэйде. Мне казалось, что я лучше тебя воспитала, девочка.

Недди ничуть не смутилась.

— Вы уже познакомились со Слайдом? — спросила она Шерис.

— Нет еще.

— Тогда вам предстоит нечто любопытное.

— Скорее неприятное, — снова поправила Лайла дочь, и лицо ее выразило неодобрение.

— О, этот парень не так уж плох, Лайла, — вмешалась миссис Ландис.

— Он скверный, — поддержала другая женщина Лайлу.

— Ну, нам не следует обсуждать Слэйда.

— Почему бы и нет, Лайла? — Ее муж Эмери появился у нее за спиной вместе с Джоном Хадли. — Не всякий город может похвастаться, что он имеет такого стрелка.

— Ты прекрасно знаешь, что Слэйд не из Ньюкомба, — возразила Лайла.

— Но раз его брат поселился здесь, Ньюкомб почти что его дом.

Шерис с любопытством посмотрела на Эмери Дюрана.

— Он стрелок?

— «Быстрое ружье».

— Вы хотите сказать, что он нанимается стрелком? — Глаза ее расширились от ужаса. Эмери покачал головой:

— Не знаю, нанимается ли он. Никогда не слышал, чтобы он работал на кого-нибудь. А что. Люк не рассказывал вам о своем брате?

— Не много, — призналась Шерис.

— Да что вы говорите! — Лицо Эмери засветилось, как у ребенка на Рождество. В мгновение ока он оглянулся, чтобы удостовериться, что Лукаса нет поблизости, и сел рядом с женой. — Тогда позвольте мне рассказать вам о том дне, когда Слайд Холт впервые пришел в Ньюкомб.

Женщины дружно вздохнули — они слышали эту историю бессчетное число раз. Шерис же не была уверена, что вообще хочет ее услышать.

— Он был одет как индеец, — начал Джон Хадли, прежде чем Эмери успел открыть рот. — И выглядел как индеец, с волосами, свисающими до плеч, и…

— Может, ты позволишь мне рассказать, Джон? — раздраженно перебил его Эмери.

— Но я был там, — проворчал Джон, — а ты — нет.

— Что же в конечном итоге сделал Слэйд? — вмешалась Шерис, пытаясь предотвратить готовый вот-вот разгореться спор.

— Ну, он убил Ферала Слоана. Слоан — бандит, бывший наемный убийца.

— Слоан! — выдохнула Шерис, это имя было еще свежо в ее памяти.

Она взглянула на Лукаса, удивляясь, почему он не рассказал ей об этом, и увидела, как он уходит из комнаты с Сэмюэлом Ньюкомбом. Она снова повернулась к Эмери Дюрану.

— Вы хотите сказать, что Слайд Холт убийца?

— Ну, — протянул Эмери, — единственный, кого он убил здесь, — Ферал. Это произошло лет семь назад, Слайд был еще мальчишкой. Но ходили слухи, что он уже отправил в могилу дюжину человек. И неизвестно, скольких он добавил к ним с тех пор.

Шерис побледнела.

— Почему же его не арестовали?

— За что? — удивился Эмери. Она заморгала.

— Но вы же сами сказали, что он убил человека.

— Это была честная драка, мисс Хэммонд. Никто не может утверждать обратного. — Все вокруг закивали. — Слэйд даже позволил Фералу первому вытащить пистолет. Просто Слэйд оказался проворнее.

Интересно, знают ли эти люди, что Слоан убил отца Слэйда? Ей необходимо выпить и больше не думать о брате Лукаса. «Черная овца», — сказал он. Вот уж действительно!

В кабинете Сэма Ньюкомба темой разговора тоже был Слэйд. Сэм упомянул его, когда они с Лукасом сели за стол.

— Ты видел брата в последнее время?

— Давно не видел, — ответил Лукас, с трудом пытаясь сохранить невозмутимое выражение лица.

Все как обычно. Сэм спрашивал о Слэйде при каждой их встрече. Ему нравилось, когда на него работали «быстрые ружья», и они оба прекрасно знали, что Лайон Вагонер не так уж проворен.

— Мое предложение остается в силе. Передай ему это, когда увидишь.

— Хорошо.

— А теперь скажи, какие такие важные дела мы должны обсудить наедине? — спросил Сэм, собираясь зажечь сигару.

— К сожалению, плохие новости. — Лукас приступил прямо к делу. — Та железнодорожная линия, которую мы финансировали, столкнулась с какими-то трудностями. Хорошо, что вы не вложили в нее больше, чем можете себе позволить потерять.

— Что ты имеешь в виду?

— Допущена ошибка в расчетах средств, необходимых для завершения строительства линии. Похоже, они истратили все, проложив только три четверти колеи. Сейчас работы прекратились, и компании не удается привлечь дополнительные капиталы, чтобы их закончить. Банки не проявляют заинтересованности. Меня это почти разорило, но все-таки у меня еще осталось ранчо. Надеюсь, скоро оно станет приносить доход. Я рад, что вовремя предупредил вас не вкладывать слишком много в железную дорогу. Похоже, мы ничего не получим назад.

Сэм словно онемел. И Лукас понимал почему. Он отлично знал, что, когда речь впервые зашла о сделке на железной дороге, Сэм не прислушался к его совету и вложил очень много денег, пытаясь получить контрольный пакет акций, но Лукасу об этом не сказал. Мечтая стать железнодорожным магнатом, Сэм распродал все свои предприятия за пределами Ньюкомба и вложил в дело большую часть своих банковских капиталов. Он не ездил смотреть, как ведутся строительные работы, довольствуясь отчетами, которые присылали ему юристы компании.

— Но… должен же быть какой-то способ…

— Нет, если только вы не найдете человека, который захочет стать совладельцем дороги, — небрежно ответил Лукас. — Они призывают инвесторов внести недостающее, а это кругленькая сумма. Но я разорен и ничем не могу помочь. Вы уже получили письмо?

— Нет.

— Скоро получите. Там вы найдете более подробное объяснение, в чем был просчет. Хотя какой в этом прок? Ну, мне, пожалуй, пора возвращаться к Шерис. Спокойной ночи, Сэм.

Сэм только кивнул. Чувствовал он себя отвратительно. Все, что он собирал долгие годы, пропало, если только немедленно не найти наличных денег. Придется телеграфировать тому юристу из Сент-Луиса, сообщившему ему о каких-то европейцах, желающих приобрести большое ранчо в этих краях. Может, кто-нибудь из них захочет также купить отель? Тогда у него появится шанс наладить дела. Что еще он может предпринять?

Он слишком стар, чтобы начинать все сначала. Времена изменились. Теперь не присвоишь чужой участок земли, чтобы быстро разбогатеть. Закон пришел и на территорию Аризоны.

Он сидел один в своем кабинете, глядя в пространство. Сэм знал, как поступить. Ничего другого ему не оставалось.

Глава 13

Шерис опьянела. Но она прекрасно держалась, проявляя такое достоинство и сдержанность, что никто и не догадался. Даже Лукас заметил ее состояние, только когда они сели в коляску и она неестественно захихикала, а потом уснула на его плече.

Лукаса это позабавило. Никогда бы он не подумал, что алкоголь может так подействовать на высокомерную девицу. Он слегка порадовался при мысли, что теперь она, наверное, наконец-то позволит распустить себе волосы. После разговора с Ньюкомбом на него снизошло состояние умиротворения и покоя.

Сидя напротив Сама в кабинете, он ощутил его панику.

Как долго он этого ждал!

Лукас чуть не засмеялся вслух, вспомнив о небольшом гурте лошадей, который заказал Ньюкомб. Когда придет время доставлять лошадей, у Сэма не останется ни гроша, чтобы расплатиться. Но Лукас поймает и объездит их, как будто ничего не знает о состоянии дел Сэма.

Шерис пошевелилась, уронила руку ему на грудь и уткнулась носом в его шею. Короткая пелерина сбилась, открывая глубокое декольте и нежную выпуклость груди.

Что делать с ней? Она оказалась намного привлекательнее, чем он предполагал. Он желал эту девушку, так мирно спящую на его плече. И это желание было настолько сильным, что казалось, будто оно накапливалось годами, а не родилось за те три дня, что она находилась здесь. Всего три дня, а у него только и мыслей, как ее соблазнить.

Лукас покачал головой, испытывая отвращение к себе и к своим вышедшим из-под контроля чувствам. Ей суждено заставить его испытать раскаяние. Но что тут поделаешь? Он постоянно лгал ей и будет лгать, пока не завершит дела, связанные с падением Ньюкомба. Жаль только, что он впутал сюда Шерис.

Она боялась его, хотя он не мог понять почему. Однажды она уже сказала, что не хочет выходить за него замуж. Интересно, если ему удастся уложить ее к себе в постель, изменится ли ее отношение? Возможно, она принадлежит к тому типу женщин, кто приравнивает занятия любовью к отбыванию повинности? Хотелось бы знать, что у нее на уме. И еще очень хотелось бы, чтобы она перестала его бояться.

Коляска остановилась перед домом, но Шерис все еще спала. Лукас медленно приподнялся и пощекотал ее.

— Шерис?

Она нахмурилась и ухватилась за его куртку.

— Но я не хочу за него замуж, папа. Стефани любит Джоуэла, а я — нет.

Лукас усмехнулся, пытаясь понять, о чем идет речь.

— Лукас, проснись.

Она открыла глаза, явно не понимая, где находится.

— Кто?.. О, это вы. — Она огляделась. — Что мы здесь делаем?

— Вечер у Сэма, помнишь? Мы только что вернулись домой.

Она покачнулась и вынуждена была схватиться за него, чтобы удержать равновесие. Лукас помог ей спуститься. — Ты сможешь идти или мне отнести тебя? — весело спросил он, надеясь на последнее.

— Отнести меня? Глупости!

Шерис первой направилась к двери. Шла она на удивление прямо. Лукас перехватил усмешку возницы, улыбнулся и помахал ему на прощание. Шерис споткнулась в дверях, и он поддержал ее.

— Мне казалось, здесь не было ступеньки, — с возмущением сказала она и сердито посмотрела на Лукаса.

— Ее и нет, — усмехнулся он.

— О!

Комната была залита лунным светом, так что лампу зажигать не пришлось. Он заключил ее в объятия, изумляясь своим ощущениям. Он обнимал ее, но в то же время чувствовал себя бессильным, не способным устоять перед нежностью ее полуоткрытых губ.

Он хотел только прикоснуться, но губы ответили ему, теплые, живые, зажигая в нем огонь страсти. Он застонал. Шерис вздохнула и положила голову ему на плечо, совершенно не сознавая, что она с ним делает.

Лукас знал, что мог бы овладеть ею прямо сейчас. В таком состоянии она не окажет сопротивления. Но он хотел не этого. Она должна сама желать его и понимать, что делает. Если бы он овладел ею сейчас, она, возможно, даже не запомнила бы этого, а если бы запомнила, то стала бы сожалеть и презирать его за то, что он воспользовался ее положением. Он же хотел обойтись без чувства вины и взаимных обвинений. И зачем-то ему было надо, чтобы она все помнила.

Черт, откуда все эти благородные чувства? Он же намерен соблазнить ее! Если уж он собрался вести себя не слишком щепетильно, то следует идти до конца.

Шерис снова задремала и вздохнула во сне. Лукас задумчиво улыбнулся. Не сегодня, голубушка, но скоро. Он легко коснулся губами ее лба, а затем взял на руки и отнес в ее спальню.

Когда он положил ее на кровать и стал снимать с нее туфли, Шерис проснулась и запротестовала:

— Я могу это сделать сама!

Она рывком села, у нее закружилась голова, и она снова упала. Лукас засмеялся.

— Представь себе, что я твоя горничная, — сказал он, бросая туфли на пол. — Я уверен, у тебя была горничная.

— Но ты совсем не похож на Дженни. — Она сочла эту мысль забавной и захихикала, не замечая, что он уже снял с нее пелерину и расстегивает застежку платья на спине. — Я так рада, что ее здесь пет, а то я бы наслушалась… Видишь ли, она не одобряет выпивку и… — Шерис внезапно широко открыла глаза. — Почему ты мне не сказал, что твой брат убийца?

— Потому что он не убийца.

— Он убил сотни людей!

— Сотни?

— Ну дюжины, какая разница?

— Ты наслушалась сплетен, Шерис. — Он усмехнулся и приподнял ее, чтобы снять платье. Но ей было не до этого.

— Не могла же я ослышаться. Боже мой, подумать только! Ты назвал его черной овцой! По-моему, слишком мягко сказано. Тебе следовало предупредить меня.

— Что он убил человека?

— Многих людей!

— Он убил только одного, Шерис. Все остальные убийства, которые ему приписывают, — миф. Слухи. Люди хотят верить в это.

— Только одного?

— Да. — Он стал расшнуровывать корсет.

— Но…

— То был бандит, убийца, который заслуживал смерти.

Она совсем забыла, что тот человек гнался за Лукасом и Слайдом, после того как убил их отца. Если закон не в состоянии осуществить правосудие, разве так уж плохо, что это сделал Слэйд?

— Говорят, это был честный поединок, — тихо сказала Шерис.

— Да, честный. Слэйд с таким же успехом мог тогда погибнуть.

— Извини.

— Забудь об этом.

Лукас наконец расшнуровал корсет и приступил к самому приятному — стал снимать с нее шелковые чулки.

Шерис вздохнула и потянулась.

— Я рада, что он не такой плохой, как о нем говорят. Лукас тоже вздохнул, мысленно оценив свою выдержку: надо же, он безропотно выполняет роль горничной! Черт ее дернул напиться до такого состояния!

— Слэйд такой, какой есть, — резко сказал Лукас, желая поставить на этой теме точку.

— Хорошо.

Лукас покачал головой. Она уже не слушала его и медленно погружалась в сон.

Он накрыл ее простыней и нежно поцеловал в лоб.

— Спокойной ночи, Шери.

— Антуан… любовь моя, — чуть слышно пробормотала она. Антуан? Ее муж? Он впервые услышал это имя. Она говорила, что любила мужа. Он тогда не придал ее словам значения, но сейчас ему это совершенно не понравилось.

Черт побери! Какую смуту она вносит в его душу! Может, им с Билли следует побыстрее отправиться в горы? «Чем скорее, тем лучше», — мрачно сказал он себе.

Глава 14

Шерис проснулась оттого, что кто-то щекотал ее. Она открыла глаза и увидела перед собой огромные, медного цвета глазищи Чарли. Он громко мурлыкал. Чарли повернул голову, и его длинные усы снова коснулись ее щеки. Она улыбнулась, ей часто приходилось просыпаться таким образом. Чарли давал ей знать, что голоден, — Доброе у-утро.

Она поднялась слишком резко, и в голове будто застучали молоточки. Шерис потерла виски и подумала, уж не заболела ли она. Но прошлая ночь, словно озаренная вспышкой молнии, всплыла в памяти. Не следовало ей пить три последних бокала шампанского. Теперь она поняла, что Дженни имела в виду, когда твердила о вреде пьянства. Какая дьявольская головная боль! Ее можно терпеть только в неподвижном состоянии.

Смутные воспоминания донимали ее. Она споткнулась в дверях прошлой ночью, и Лукас подхватил ее и поцеловал. Как ясно она помнила это! А еще они говорили о Слэйде, но что именно?

— Мисс Хэммонд?

— Что? — откликнулась она, затем сообразила, что женский голос доносится из-за двери. — Это ты, Уиллоу? Заходи.

Шерис пошевелилась, чтобы натянуть повыше простыню, и чуть не задохнулась, обнаружив, что на ней нет ночной рубашки. Глаза ее расширились от ужаса; она вспомнила кое-что еще.

— С вами все в порядке?

— Что? — Шерис удалось улыбнуться. — Да, со мной все хорошо. Я просто вспомнила нечто… отвратительное.

Значит, ты жена Билли Вулфа?

Девушка кивнула. Она выглядела довольно экзотично: миндалевидные глаза на овальном лице, черные прямые волосы ниже плеч, гладкая темная кожа. На ней были выцветшая голубая юбка, доходившая до босых ступней, и просторная голубая рубашка с длинными рукавами. Шерис не ожидала, что жена Билли окажется столь прелестной.

— Лукас не велел будить вас, но я забеспокоилась. Скоро полдень, — сказала Уиллоу.

— Боже мой, я не имела ни малейшего представления!..

Тут Шерис заметила, что солнечные лучи струятся прямо сквозь окна — она бы непременно задернула занавески! Это подтверждало, что в постель ее укладывал Лукас.

— Вы уверены, что с вами все в порядке? — повторила Уиллоу, своим нежным, мелодичным голосом смягчая нервное напряжение Шерис.

— Да, конечно. Я… У меня немного болит голова.

— Если хотите, я приготовлю вам кое-что от головной боли, — предложила Уиллоу, — Правда? О, спасибо. Я сейчас оденусь и выйду, Когда дверь закрылась, Шерис принялась лихорадочно вспоминать. Лукас ушел после того, как раздел ее? Или нет? Она не думала, что он лишил ее девственности, но, может, она просто не знает, что при этом чувствуют. О, она должна была бы запомнить!

Спустя некоторое время Шерис нерешительно открыла дверь, опасаясь увидеть в соседней комнате Лукаса. Но там была только Уиллоу.

— Господи, — улыбнулась Шерис, — а сразу и не заметишь, что ты скоро ждешь ребенка.

Уиллоу ласково похлопала себя по выпуклому животу.

— Да, это произойдет скоро.

— А есть ли здесь поблизости доктор?

— Зачем?

— Но… безусловно… — Шерис замолчала, не зная, что сказать.

Уиллоу улыбнулась:

— Зачем мне доктор? Я и сама знаю, что делать.

— Ты хочешь сказать, что не нуждаешься в помощи?

— Роды — личное дело. Я даже отошлю Билли, если он вернется до рождения ребенка.

— Вернется? Разве он уехал?

— В горы. Они с Люком отправились на поиски диких лошадей для мистера Ньюкомба.

Шерис удалось скрыть свое удивление.

— Лукас что-то говорил об этом. Но я не ожидала, что он уедет так скоро.

— А, понимаю, он не простился. Мужчины часто избегают прощаться, пока не привыкнут к женщинам. Билли был таким же, когда мы только поженились. Он считал это в порядке вещей — уйти, не сказав мне, что уходит и куда направляется.

— Наверное, это потому, что он привык жить один? — предположила Шерис.

— Нет. Он уже был женат. Правда, его первая жена отличалась сварливым характером, и он старался по возможности избегать ее. Пожалуй, вы правы, все дело в привычке. Теперь ему нравится прощаться. Он использует это как повод для того, чтобы…

Она улыбнулась, а Шерис была поражена ее откровенностью. К тому же трудно было вообразить свирепого Билли в роли влюбленного.

— Это мне? — спросила Шерис, заметив стоящий на столе стакан.

Уиллоу кивнула, и Шерис отхлебнула немного горьковатой жидкости, а затем выпила все.

— Садитесь, — предложила Уиллоу, забирая стакан. — Я приготовлю вам завтрак.

Шерис пришла в ужас.

— И слышать не хочу об этом! Тебе следует лежать в постели, и кто-то должен обслуживать тебя, а не наоборот. Приближается время ленча, садись, я его приготовлю.

— Зачем мне лежать в постели?

— Как зачем? Из-за твоего положения. Уиллоу тихо рассмеялась:

— Я не больна, просто беременна.

— Но ты же не можешь делать все, что обычно делала, Женщины, которых я наблюдала в этом состоянии, с самых первых дней переставали выходить из дома. А последние несколько месяцев и вовсе проводили в постели. За моей мамой тоже ухаживали и выполняли все ее капризы, когда она ожидала рождения моей сестры Стефани.

— Может, она действительно болела?

— Нет, насколько я помню, у нее был вполне цветущий вид. — Шерис задумчиво нахмурилась. — Ты считаешь, что нет необходимости так баловать себя?

— Индейская женщина стала бы посмешищем, если бы в этот период перестала заботиться о себе и своей семье. Если лежать и ничего не делать, тело станет слабым, а для рождения ребенка , нужна сила.

. — Я никогда не думала об этом.

— Когда вы сами забеременеете, то поймете, что это — удовольствие, а не обуза. Есть травы, которые уменьшают тошноту, а потом наступает радость от сознания, что ты несешь в мир новую жизнь. Боль в конце — только малая жертва ради чуда жизни.

Шерис никогда не думала об этом. Свой собственный ребенок… Пожалуй, это достойно раздумий, но не сейчас.

— Я все-таки приготовлю нам ленч, но под твоим руководством. Наверное, ты слышала, что я не умею готовить?

Уиллоу мелодично засмеялась:

— Билли считает это забавным. Он представляет себе, как Лукас чахнет день ото дня…

— Правда? — резко спросила Шерис. — Может, наоборот, я откормлю его на убой.

Глава 15

Это была восхитительная неделя. Лукас уехал, и Шерис наконец смогла расслабиться. Она с удивлением обнаружила, что, несмотря на тяжелую работу и жару, получает удовольствие от пребывания на ранчо. За это стоило благодарить Уиллоу. Хорошо дружить с другой женщиной, когда нет места соперничеству. А соперничество, порой почти неуловимое, всегда присутствовало между ее подругами.

Привыкнув к искренности Уиллоу, Шерис начала понимать, насколько жеманной была она сама. Уиллоу еще никогда не рожала, но совсем не тревожилась, и ее спокойное отношение к предстоящему событию положило конец и страхам Шерис.

Один день они провели, делая свечи и мыло, другой — варя варенье. Шерис научилась консервировать овощи. Она отложила поваренную книгу, поняв, что намного проще записывать рецепты Уиллоу. Результаты оказались хорошими. Учеба, как ни странно, доставляла ей радость, и Шерис мечтала, чтобы Лукас отсутствовал подольше. В его присутствии ее охватывало напряжение.

Она старалась совсем о нем не думать. Днем, когда работа по дому занимала ее, это было легко. Однако ночью она начинала остро ощущать свое одиночество. Малейший шум вселял тревогу в сердце Шерис. В такие мгновения ей хоте-, лось, чтобы Лукас поскорее вернулся назад. В темноте она ясно представляла его, этот образ тревожил, а мысли, связанные с ним, вносили смуту в ее душу. Она ловила себя на том, что с радостью вспоминает восхитительные чувства, которые он пробуждал в ней.

Однажды ночью Шерис заснула с такими мыслями, и ей приснился приятный сон. Но неожиданно она проснулась от шипения Чарли.

— В чем дело, Чарли? Но тут же увидела ответ. После отъезда Лукаса она перестала задергивать занавески. Комната была достаточно освещена лунным светом, чтобы она смогла рассмотреть силуэт мужчины, стоящего в изножье кровати. Итак, Лукас вернулся. Что ж, неплохой способ дать ей знать об этом.

— Кажется, я наступил на кота, — объяснил он. В этот момент Чарли прыгнул ей на руки в поисках утешения. Она прижала его к себе, приведенная в ярость подобной дерзостью.

— Как вы посмели явиться ко мне в спальню? Вспыхнула спичка, и Шерис прикрыла глаза. Мгновение спустя на бюро загорелась свеча, и она увидела Лукаса, смотрящего на нее со странным выражением.

— Пожалуй, это я должен спросить, что ты здесь делаешь, — сказал он бесцветным голосом.

Ужасное предчувствие охватило ее. Жесткая щетина на подбородке, растрепанные волосы, даже слой пыли, покрывавший одежду, — всего этого можно было ожидать. Но одежда совершенно не походила на ту, что обычно носил Лукас: черные брюки, заправленные в черные мягкие мокасины. Темно-синяя рубашка навыпуск. С пояса на правое бедро свешивается черная кобура, из которой виднеется револьвер с перламутровой рукояткой. Черный шелковый платок, повязанный вокруг шеи, завершал его зловещий облик.

Это должен быть Лукас, кто же еще, как не он.

— Лукас? — жалобно спросила она. Гость медленно покачал головой, уголки рта вздернулись, имитируя улыбку. Он не спеша подошел к постели.

— Если бы ты принадлежала Люку, то находилась бы в его постели, а не здесь. — Он с интересом посмотрел на нее:

— Кто же ты?

Она побледнела. Боже мой! Боже! Это Слэйд! Его взгляд словно гипнотизировал ее.

— Нет ответа? — Он развязал шейный платок и бросил его на кровать, затем потянулся к ремню с кобурой. При этом он все так же не отводил от нее взгляда. — Как хочешь. Мне не обязательно знать твое имя, чтобы разделить с тобой постель.

Сердце ее бешено забилось, но она по-прежнему не могла сдвинуться с места. Может быть, это сон?

Его рубашка упала на постель, затем он сел рядом, чтобы снять мокасины. Шерис соскочила с другой стороны кровати, прихватив с собой Чарли и простыню, но путь к двери лежал мимо Слайда.

Она не представляла, насколько нелепо выглядит, одной рукой прижимая Чарли к груди, а другой судорожно сжимая простыню. Но простыня мало что скрывала, а тонкая голубая сорочка лишь подчеркивала соблазнительные округлости.

Слэйд не двинулся.

— Если что-то мешает нам разделить постель, тебе лучше сказать об этом сейчас.

Шерис указала дрожащим пальцем на дверь:

— Убирайтесь!

Не следовало ей так говорить. Она тотчас же это поняла. Он обошел вокруг кровати и приблизился к ней, выражение его лица было угрожающим, полуобнаженное тело напряглось. Она попятилась и отступала до тех пор, пока не уперлась в стену.

— Почему?

Он подошел так близко, что его широкие плечи заслонили всю комнату. Единственное слово, произнесенное им, эхом отдалось в ее мозгу. Шерис не осмелилась поднять глаза, а видела перед собой только мускулистую грудь — зрелище, тоже достаточно пугающее. Она так крепко прижимала к себе Чарли, что тот стал извиваться, пытаясь вырваться, и ей пришлось отпустить его, иначе она рисковала уронить простыню.

— Я… я не имела в виду… — с трудом выдавила она из себя. — Но вы не имеете права входить в мою комнату!

— Это моя комната, красотка, — сказал он. — Я всегда здесь останавливаюсь, когда навещаю Люка.

— Значит, вы неумышленно…

Она смотрела на его губы, которые растянулись в усмешке, напоминающей волчий оскал.

— Милочка, ты стала для меня таким же сюрпризом, как, несомненно, и я для тебя. Хотя, признаюсь, это приятный сюрприз.

Его палец коснулся нежной щеки, и Шерис вздрогнула. Она не могла набраться храбрости, чтобы оттолкнуть его.

— Я… вынуждена попросить вас уйти, мистер Холт.

— Ты, конечно, можешь меня попросить, но у тебя должна быть убедительная причина. — Он приподнял ее подбородок, заставляя посмотреть себе в глаза. — Я предпочел бы остаться.

— Вы не можете, — задыхаясь, пробормотала она и попыталась выскользнуть, но безуспешно. — Пожалуйста, мистер Холт.

— Наверное, тебе лучше рассказать мне, кто ты, — предложил он.

— Я невеста вашего брата.

— Могла бы придумать что-нибудь получше.

— Но это правда!

— О, не сомневаюсь, — хрипло ответил он. — Просто мне нужна более убедительная причина, чем эта, чтобы поискать себе другое место для сна.

— Не верю, чтобы вы говорили серьезно.

— Почему?

— Он же ваш брат!

— А ты самая красивая женщина, которую я когда-либо встречал, — откровенно заявил он. — Разве то, что Люк мой брат, имеет какое-то отношение к тем чувствам, которые я испытываю сейчас?

— Я собираюсь за него замуж, — сказала она. Неужели Слэйд не понимает?

— Но ты же еще не замужем, — пожал он плечами. Обхватив рукой за шею, он слегка наклонил Шерис к себе.

— Нет, — прошептала она. — Нет. Пожалуйста. — Шерис едва могла дышать.

Его губы, горячие и требовательные, прижались к ее губам. Страх волной прокатился по позвоночнику. Его колено вклинилось меж ее ног. Ее как будто обдало горячей волной, и она невольно застонала.

Так легко было представить, что это Лукас! В ней поднимались те же чувства, что пробуждал в ней он. Неужели они оба так на нее действуют? Но это был Слайд, и он действительно опасен, как ее и предупреждали.

Ей удалось оттолкнуть его.

— Нет!

Он отступил. Страсть горела в его глазах зеленым огнем. Страсть испепеляла ее тело сквозь легкую рубашку.

— Не стоит носить такие прозрачные вещицы. Но я мог бы сорвать с тебя и это.

— Не прикасайтесь ко мне!

— Тогда ты станешь моей женщиной.

— Нет, — повторила она шепотом. С минуту он задумчиво рассматривал ее, явно борясь с собой. Она затаила дыхание.

Он протянул руку, и его пальцы пробежали по изгибу ее шеи, затем скользнули вниз — к вырезу рубашки. Она почувствовала слабость в коленях.

— Я закричу, и Мак услышит. Он улыбнулся:

— Мак плохо слышит, разве ты не знаешь? Но почему ты вспомнила о старике? Разве Люк не прибежит тебя спасать?

— А меня придется спасать?

— Все зависит от того, как ты на это посмотришь. Он, очевидно, думал, что Люк в соседней комнате.

— Может, вы просто уйдете, — с надеждой сказала она.

— Я уже объяснил тебе, милая, что предпочел бы остаться.

— Но Лукас…

— Ему не обязательно знать об этом.

— Я расскажу ему, — чуть слышно прошептала она. — Вы не выйдете сухим из воды.

— Тогда позови его. Мы сразимся. Она не ответила, и Слэйд засмеялся.

— Ты не станешь звать его? Может, ты не хочешь, чтобы он нам помешал?

Она была близка к истерике.

— Его нет. Они с Билли Вулфом отправились ловить диких лошадей.

— Значит, мы здесь одни? Тогда зачем мы тратим время на болтовню?

Он наклонился к ней, но Шерис вытянула руки и уперлась ему в грудь.

— Предупреждаю вас, Слэйд Холт. Я все расскажу Лукасу, и он возненавидит вас!

— Ты думаешь, это меня волнует?

— Я презираю вас! — задыхаясь, выкрикнула она. — Если вам так хочется женщину…

— О, найти кого-нибудь еще? — Его взгляд скользнул по ее груди. — Ты на самом деле не хочешь, чтобы я сделал это? — Он снова обратил к ней насмешливый взгляд. — Ты дрожишь.

— Да, я боюсь вас.

— Ты дрожишь по другой причине.

— Прекратите! — закричала она. Он оценивающе посмотрел на нее.

— Зачем ты сопротивляешься? — Он нахмурился. — Разве Люк единственный, кого ты хочешь?

— Да, — сказала она, а затем с еще большим чувством повторила:

— Да!

Он так резко отступил, что она чуть не упала в его объятия.

Ей показалось, что он вздохнул, но может, только показалось? Он повернулся и пошел назад, к кровати. Она не отрывала от него взгляда, ноги ее дрожали.

— Как тебя зовут? — Он собирал свои вещи.

— Шерис Хэммонд.

— Ты давно знаешь моего брата?

— Недавно. — Ей отчаянно хотелось, чтобы он поскорее ушел. — Наверное, Лукас сумеет лучше удовлетворить ваше любопытство, мистер Холт.

— Я так действую тебе на нервы?

— Да.

Он засмеялся.

— Хорошо, я ухожу. — Уже в дверях он еще раз пронзил ее взглядом своих ярко-зеленых глаз. — Я поброжу вокруг, пока не вернется Лукас. — Затем он тихо, угрожающе добавил:

— Это еще не конец, красотка. Дай мне время. Ты увидишь, что я ничем не хуже Люка. Я докажу это тебе, прежде чем уеду.

Шерис, как пригвожденная, не сходила с места, пока не услышала, как закрылась дверь за Слайдом, Тогда она заперла свою дверь и легла.

Глава 16

На рассвете Шерис выскользнула из постели, накинула шелковый пеньюар, сварила на кухне кофе и вернулась в кровать. Это все, что она могла сделать для брата Лукаса. Готовить для него она не собиралась, и чем меньше они будут видеться, тем лучше.

Во второй раз она проснулась поздно и решила провести день как обычно, не обращая внимания на присутствие незваного гостя.

Дверь в комнату Лукаса стояла открытой, но никаких признаков пребывания в ней Слэйда не обнаружилось. Постель оказалась заправленной. Может быть, он провел ночь на конюшне?

На кухне тоже не было никаких следов, даже грязной чашки. Но кофейник почти опустел, значит, не стоило надеяться на то, что он покинул ранчо ночью.

Она собиралась подлить свежей воды, чтобы заварить кофе послабее для себя, но не успела это сделать, как чьи-то руки обхватили ее талию. Чей-то подбородок уткнулся ей в шею. Она подскочила от страха, так как не слышала ни звука. Но повернув голову, увидела гладко выбритое лицо и с облегчением вздохнула:

— О, Лукас, ты напугал меня до полусмерти. Я думала, это…

Он злорадно рассмеялся:

— Я же говорил тебе, красотка, ты не заметишь разницы. Тебе даже не придется закрывать глаза, чтобы представить, что я — это он.

Шерис задохнулась от возмущения и оттолкнула его.

— Это вы! Может, вы и похожи внешне, но больше между вами нет ничего общего. Вы отвратительный, бессовестный, жестокий…

— Знаю, словом, настоящий убийца, — спокойно сказал он. — Так что, полагаю, тебе следует подумать, прежде чем раздражать меня.

— Я не боюсь вас, мистер Холт, — надменно ответила Шерис.

— Черт побери, — присвистнул он. — В конце концов ты обрела немного храбрости.

Он выдвинул стул и сел на него верхом, лицом к ней. Вымытый и выбритый, он до жути походил на Лукаса. Все было совершенно одинаково, включая бронзовый загар. Но Слэйд не обладал неотразимым обаянием Лукаса и не умел так по-мальчишески улыбаться. Это был холодный, насмешливый, возможно, даже жестокий и, безусловно, безнравственный человек. Однако же… порой она замечала эти черты и в Лукасе. Временами он казался таким же холодным и бесчувственным. И все же Лукас был живой и теплый, а Слэйд холодный и несгибаемый, как скала.

Она повернулась к нему спиной и стала наливать себе кофе.

— Мое присутствие раздражает тебя, не так ли? — тихо спросил он.

— Да.

— Ты привыкнешь.

— Очень сомневаюсь в этом, мистер Холт.

— Можешь называть меня Слайдом, раз ты выходишь замуж за моего брата и становишься членом нашей семьи.

Она обернулась и сердито посмотрела на него, вспоминая прошлую ночь.

— Да, я выхожу замуж за вашего брата, а не за вас.

— Апачи живут одной семьей, — заметил он. — Когда воин погибает, его вдова выходит замуж за брата мужа.

— Мы не апачи, — сказала она, не забывая, впрочем, что он жил среди индейцев.

— Ты не из здешних мест? — спросил он.

— Нет, я из… Сент-Луиса, — вздрогнув, ответила она, вспомнив придуманную Лукасом историю.

— Как ты познакомилась с Лукасом? Он уже пару лет не бывал на востоке. Она отвела взгляд.

— Лукас объяснит лучше, чем я.

— Это была любовь с первого взгляда?

— Мистер Холт!

— Только не говори, что это не мое дело. В конце концов, он мой брат, единственный, кто остался из моей родни.

— Жаль, что вы забыли об этом прошлой ночью, — резко бросила она.

Он пожал плечами:

— По мне, одно не имеет отношения к другому. Ты же еще не замужем за ним.

Нелепо надеяться, что он станет сожалеть о своем отвратительном поведении. Он не из таких. Слэйд встал, и его глаза заблестели еще ярче. Она ощутила, как что-то сжалось в ее груди, и ей пришлось глубоко вздохнуть, чтобы в легкие поступило хоть немного воздуха.

Он попытался приблизиться.

— Не подходите ко мне, Слэйд. Она предостерегающе вытянула перед собой чашку с горячим кофе.

Он остановился.

— Ты намерена продолжать сражаться?

— Непременно, — заявила она.

— Но ты не сможешь победить, — сказал он. — Даже будь у тебя оружие. Неужели ты не понимаешь? — Он протянул руку и стиснул ее запястье, заставив опустить руку и поставить чашку на столик. — Твоя стойкость делает тебе честь, душенька. — В его голосе прозвучали веселые нотки. — Но не растрачивай сил попусту. И надень свою прелестную голубую сорочку сегодня ночью.

Он быстро поцеловал ее, затем отпустил и вышел не оглядываясь.

Глава 17

— Мак!

— Я здесь! — откликнулся старик откуда-то из глубины. Зажав нос, Шерис влетела в конюшню. Она нашла Мака в большом стойле. Два молодых жеребенка отталкивали друг друга, чтобы получить лакомства, которыми угощал их Мак.

Она сама удивлялась, что осмелилась прийти сюда, но у нее не было выбора. Угроза Слайда казалась вполне реальной. Если она останется, он овладеет ею.

Только Лукас мог защитить ее. Но если послать за ним Мака, Бог знает, когда они вернутся на ранчо. Она не могла рисковать.

— Ты не оседлаешь для меня лошадь, Мак? Он скептически посмотрел на нее:

— Люк говорил, что вы никогда не сидели в седле.

— Да, но он также сказал, что мне когда-нибудь придется научиться.

Боже, если бы только здесь была старая коляска или что-нибудь подобное! Мысль о том, чтобы сесть на лошадь, приводила Шерис в ужас.

— Верно. Вы хотите потренироваться или собираетесь в город?

— По правде говоря, я хочу найти Лукаса, и, надеюсь, ты проводишь меня к нему.

— Вот это да! Они в трех-четырех часах езды отсюда! — воскликнул он. — И неизвестно, где разбили лагерь. Может, пройдет несколько дней, прежде чем я найду их. Нельзя оставлять ранчо так надолго. — Он вопросительно посмотрел на нее. — Что за спешное дело, которое не может подождать денек-другой? Они должны скоро вернуться.

Она не могла ничего объяснить и нервничала все сильнее, — Тогда, пожалуйста, просто оседлай мне лошадь.

— Боюсь, вы собираетесь наделать каких-то глупостей. Вы могли бы сначала поехать в город и нанять там проводника, который сумел бы найти их…

Она оживилась:

— Да! Я именно так и поступлю. — Правда, она не знала, чем расплатиться с проводником, но об этом она подумает позже.

— Вы действительно так сделаете? — спросил он с подозрением.

— Конечно, Мак. Просто я не знала, что могу нанять проводника, который отведет меня к Лукасу. Но теперь, когда ты объяснил мне…

— Хорошо. Тогда я оседлаю Салли. Она как раз подходит для такой поездки. — И он засеменил к загону, а Шерис мысленно взмолилась, чтобы он поторопился.

Она надела плотную юбку от дорожного костюма, единственную вещь, которая годилась для верховой езды, а также все нижние юбки, какие только у нее имелись, чтобы было мягче. Подходящей блузы, к сожалению, не оказалось. Занимать у Уиллоу ей не хотелось, чтобы не объяснять ей причину. Она решила приспособить старую рубашку Лукаса. Обшлага пришлось подвернуть несколько раз. Еще она нашла его широкополую шляпу. Мягко говоря, она никогда в жизни не выглядела столь нелепо. Но в свете всего происходящего это было совершенно не важно.

— Убегаешь от меня, красотка?

Шерис вздрогнула и, обернувшись, увидела Слэйда.

— Я… я просто…

— Ей нужно повидать Люка по какому-то делу, — объяснил Мак. Он вел за собой Салли, маленькую гнедую лошадь. — Я говорил ей, что лучше подождать, он сам скоро вернется, но девочка упряма. Собирается найти кого-нибудь в городе, кто проводит ее.

Слэйд молча смотрел на Шерис.

— Это не его дело, куда я собираюсь, — с раздражением сказала она Маку.

— Не понимаю почему, он же брат Люка, — проворчал Мак. — И, черт побери, он знает горы лучше других. Он сможет найти Люка до захода солнца. Почему бы вам не попросить его проводить вас?

Шерис побледнела и отчаянно затрясла головой:

— Об этом не может быть и речи.

— Почему? — спросил Слэйд. — У меня нет сейчас никаких дел. Я не возражаю.

— Не хочу вас затруднять.

— Меня это вовсе не затруднит.

— Но…

— Бесполезно спорить, — оборвал ее Слэйд. — Я не могу позволить тебе уехать одной. Неизвестно, кого ты можешь встретить по дороге. Конечно, — добавил он с усмешкой, — ты можешь остаться и подождать возвращения брата здесь.

Намек был ясен. Оставаться и ждать, когда Слэйд придет к ней в спальню. Он загоняет ее в ловушку. Если она останется, то пропала. Но он не намерен отпустить ее одну и может напасть в пути. Что же делать?

Он принял ее молчание за согласие и пошел за своей лошадью.

Шерис последовала за ним. Когда они отошли от Мака на достаточное расстояние, она прошипела:

— Вы знаете, почему я уезжаю. Вы не хотите оставить меня в покое?

Он ничего не ответил, даже не посмотрел на нее.

— Я хочу, чтобы вы от меня отстали. Неужели непонятно? Слэйд, как будто не слыша, прокричал Маку:

— Не нужно готовить для нее лошадь, Мак! Она поедет на моей.

— Нет! — заявила Шерис.

— Ты не сможешь ехать верхом в этой юбке, разве что задерешь ее так, что будут видны ноги, но я уверен, ты этого не захочешь.

— Я не поеду с вами, — яростно прошипела она. Шерис повернулась, чтобы уйти, но он схватил ее за талию, и через секунду она уже сидела боком на его лошади.

И он уже сидел за ее спиной.

— Не кричи, красотка, — тихо сказал Слэйд. — Старик подумает, что ты испугалась лошади.

К тому времени, когда она решила, что Мак, возможно, достаточно сообразителен, чтобы догадаться об истинной причине, было уже слишком поздно. Лошадь пулей вылетела из конюшни, и испуганный вздох Шерис на этот раз действительно относился не к Слэйду. Да, она боялась и ничего не могла с собой поделать, слышала, как смеется ее спутник, но ей уже было все равно. Первая поездка на лошади оказалась именно такой, как она ожидала, — ужасной. Когда он пустил лошадь рысью, стало еще хуже. Шерис так затрясло, что застучали зубы.

Когда они отъехали несколько миль от ранчо, Слэйд остановился.

— Я вовсе не против того, что ты так крепко держишься за меня, голубушка, но это не обязательно. Я не дам тебе упасть.

Она ослабила хватку и немного отодвинулась, но не слишком — земля казалась ужасно далекой.

Продолжая крепко держать ее одной рукой за талию, Слэйд развернулся и что-то достал из сумки.

— Приподнимись, — сказал он.

— Что?

— Обопрись о шею лошади и приподнимись, чтобы я смог подложить под тебя одеяло. Поездка будет долгой, и я хочу, чтобы тебе было удобно.

— О! — Наконец она осмелилась спросить:

— Вы действительно отвезете меня к Лукасу?

Весь остаток дня они ехали молча. Могла ли она доверять ему? Он так и не ответил, куда ее везет.

Вокруг стелилась порыжевшая трава, высились красноватые утесы и желтовато-зеленые кактусы. Цветы казались чудом на этой испепеленной солнцем земле. Пурпурно-розовый клевер усеивал плоские холмы, а выше в горах росли фиалки.

Воздух становился прохладнее. После нескольких часов пути ярко-голубое небо начало окрашиваться в лиловые тона на востоке и яркие золотисто-оранжевые — на западе. Шерис забеспокоилась: смогут ли они найти Лукаса до наступления темноты? Вдруг, к ее удивлению, он сказал:

— Мы приехали.

— Куда?

Они ехали по извилистой тропинке, ползущей по склону горы. К дорожке подступали валуны и густые заросли мескитовых деревьев, Отвесные каменные стены заслоняли небо.

— Ты же не думаешь, что они оставят табун на открытом месте? — сказал он. — Резервация Сан-Карлос находится неподалеку. Апачи рыщут в этих краях.

— Апачи? — со страхом переспросила она. — Но я думала, индейцы не выходят из резервации.

— Некоторым это не нравится, — спокойно заметил он. — Аризона так и кишит недовольными.

— Значит, мы в любой момент можем наткнуться на индейцев?

— Это пугает тебя?

— Конечно.

— Не стоит бояться, — небрежно сказал Слайд. — Единственный индеец, который находится поблизости в данный момент, — это Билли, а он совершенно безвреден.

Она оглянулась вокруг.

— Откуда вы знаете, что он рядом? Где он?

— Должно быть, по ту сторону этого узкого прохода, — ответил он сразу на второй вопрос. Слайд соскочил с коня и протянул к ней руки:

— Прыгай!

Она крепче схватилась за луку седла.

— Почему вы так уверены? Там был какой-то след?

— Билли умеет хорошо заметать следы.

— Тогда как вы?..

— Я когда-то жил в этих горах и сам выслеживал диких лошадей. Мы с Билли часто здесь бывали.

Конечно, он знал эти края. Лукас рассказывал, что Слэйд провел в горах восемь лет. А апачи? Возможно, он даже был с ними знаком!

Она наклонилась вперед, положила руки ему на плечи и спрыгнула, но он не опустил ее на землю. Он вдруг прижал ее к груди и жадно приник к губам. Мысли ее перепутались. Не успела она начать сопротивляться, как тело предало ее, голова закружилась и горячая волна наслаждения внезапно нахлынула на нее. Ее руки сами собой обвили его шею.

Он глухо застонал и внезапно отпустил ее. Шерис отступила назад, к лошади. Что остановило его на этот раз? Его глаза опасно сверкали, но что в них таилось — желание или гнев?

Не говоря ни слова, он схватил ее за руку и потащил за собой через проход между скал. Она не могла вырваться и не в состоянии была управлять ни им, ни своей судьбой. Или они найдут Лукаса, или она будет обесчещена его печально знаменитым братом.

Глава 18

При виде лошадей, стоявших в импровизированном загоне, у Шерис голова закружилась от облегчения. Билли сидел на корточках у огня и жарил мясо. Он поднял голову и с удивлением смотрел, как Слэйд тащит Шерис сквозь узкий проход.

Огромные валуны обрамляли другой выход из ущелья. Все было залито кроваво-красным закатным светом.

Билли встал. Он был одет точно так же, как в день их первой встречи, и выглядел как дикарь.

— Что привело ее сюда? — неприветливо спросил Билли.

— Она захотела найти Лукаса, — равнодушно бросил Слайд.

Шерис поспешно подошла поближе к Билли. Рядом с ним она чувствовала себя несколько спокойнее.

— Где Лукас?

— Вы с ума сошли, — сказал Билли. — Мы собирались завтра возвращаться домой.

— Откуда мне было знать об этом? Пожалуйста, скажите, где Лукас?

Прежде чем Билли успел ответить, подошел Слэйд и встал у нее за спиной.

— Я рад снова увидеть тебя, Билли.

— Я уже начал сомневаться, появишься ли ты в наших краях вновь. — Билли расслабился. Слэйд пожал плечами:

— Похоже, Лукас прекрасно справляется сам. Конечно, с твоей помощью, — добавил он, глядя на лошадей в загоне. — Скольких поймал он?

— Больше половины, — усмехнулся Билли. — Ты успел многому научить его.

— Билли, где Лукас? — прервала их Шерис.

— Где-то там. — Он махнул рукой в сторону другого выхода. — Я не видел его целый день, — объяснил Билли. — Он поймал молодого самца, который принюхивался к табуну, когда вожака не было поблизости. Мы не могли держать его вместе с кобылами. Его присутствие слишком возбуждало их, — Билли усмехнулся, подумав о том, что эта тема не для дамских ушей. — Пришлось отвести его подальше, куда не доносится их запах. А Лукас составил ему компанию.

Становилось все темнее. Что, если Лукас не вернется в лагерь на ночь?

Шерис нерешительно посмотрела на Слэйда и увидела, что он с насмешливым интересом наблюдает за ней. Она отошла от него к костру. Ей стало холодно от его усмешки.

— Билли, приведи, пожалуйста, мою лошадь, — попросил Слэйд, не отводя взгляда от Шерис. — У меня был трудный день.

Шерис затаила дыхание. Остаться наедине? Нет, спасибо.

— Пожалуй, мне лучше пойти поискать Лукаса самой, чем ждать его здесь, — поспешно сказала она.

— Хорошо, тогда возьмите, — остановил ее Билли и протянул большой кусок мяса, предварительно завернутый в сыромятную кожу. — Если пойдете, передайте ему это. Возможно, он решит провести ночь рядом с жеребцом.

— Он вернется, если узнает, что я здесь, — уверенно сказал Слэйд. — Я с нетерпением жду встречи с ним, так что не задерживай его слишком долго, красотка. Нам нужно кое-что уладить, и я не хочу это откладывать.

Шерис почти бегом бросилась к темному проходу между валунами. Она не чувствовала себя в безопасности, даже после того как убежала от Слэйда. Узкая тропа расширилась, но свет померк, и она почти ничего не видела. Вокруг сгущались темные причудливые тени, особенно с той стороны тропы, где начинался крутой спуск.

Она пошла медленнее, осторожно ступая. У нее не было ни малейшего представления, далеко ли находится Лукас, и она молила Бога, чтобы не стало совсем темно, пока она не найдет его. Тропинка резко повернула, и Шерис чуть не налетела на дерево. Налево виднелся темный сосновый лес. Тропинка впереди по-прежнему вилась между каменными стенами. Шерис продолжала идти, затем остановилась. Дорожка внезапно разделилась, одна тропа повернула назад, в ту сторону, откуда она пришла, во всяком случае, так казалось.

— Лукас? — Господи, только бы он ответил. — Лукас! Она немного подождала, затаив дыхание, но не услышала ни звука. Небо почернело, и она повернулась к лесу. По крайней мере там еще чуть виднелось солнце.

Подождав немного, Шерис повернула назад и вернулась на то место, где тропа разделялась. Она заколебалась. Стоит ли рисковать совсем заблудиться или пойти знакомой дорогой? Искать Лукаса или провести ночь со Слайдом и Билли? Она направилась навстречу неведомому. Тропинка повернула налево, очевидно, прямо в сердце гор. Но только погрузившись в полную тьму, Шерис наконец заметила свет костра. Она побежала в том направлении и увидела лошадь, привязанную к столбику в земле. Небольшая круглая площадка была со всех сторон окружена огромными валунами. Ловушка для тех, кто недостаточно ловок, чтобы вскарабкаться на отвесную скалу.

Лукас лежал на вершине огромного камня, направив на нее револьвер. Шерис застыла.

— Шерис? Какого черта ты здесь делаешь? Он одним прыжком соскочил с камня, подошел к костру и вложил револьвер в кобуру, лежавшую рядом с седельными сумками. Она замерла. На нем не было рубашки, а голубые брюки были заправлены в черные мокасины до колен, точно такие же, как у Слайда.

— Лукас, это ты, ведь правда?

— Что за вопрос?

— Более важный, чем может показаться на первый взгляд, — твердо сказала она.

— Ты познакомилась с моим братом? — спросил он. — Вот почему ты не уверена, что это я, Шери?

Шери. Это все, что ей необходимо было услышать. Слэйд не знает, как Лукас сократил ее имя, произнося его на французский манер.

— О, Лукас! — Она подбежала к нему и обвила руками его шею. — Ты не представляешь, до чего я рада видеть тебя!

— Это заметно, — пробормотал он, крепко прижимая ее к себе. — Но, может, тебе лучше объяснить.

Она обнимала его, изумляясь вдруг обретенному чувству безопасности.

— Это было ужасно, — поспешно сказала она. — Надеюсь, тебя не очень огорчит, если я скажу, что мне совсем не понравился твой брат.

Он отстранил ее и посмотрел ей в глаза.

— Что он сделал?

— Он… — Шерис помедлила. Теперь, когда она была в безопасности, ей показалось глупым, что она так напугалась. Наверное, Лукас поднимет ее на смех, если она расскажет. — О, разве обязательно говорить об этом сейчас? Я думаю… Смотри, я принесла тебе поесть. — Она протянула ему сверток с мясом, который сжимала в руке. — Билли не знал, где ты заночуешь, и на всякий случай прислал мясо.

— Но как ты сюда добралась?

— Слэйд привез меня.

— Он что, здесь? Почему ты сразу не сказала? Он подошел к огню и стал засыпать его землей.

— Лукас, подожди! — воскликнула она. Он повернулся и вопросительно посмотрел на нее. — Разве мы непременно должны возвращаться к ним сейчас? Он… он ведь еще не уезжает.

Казалось, Лукас пришел в замешательство.

— Ты хочешь сказать, что предпочитаешь остаться здесь?

— Да.

— Но у меня только одно одеяло.

Шерис пропустила эти слова мимо ушей. Главное сейчас было отложить встречу со Слэйдом, и потому она слушала не слишком внимательно.

— Не холодно, — беспечно ответила она.

Лукас заколебался. Понимает ли она, на что идет? Кажется, она теперь не боится никого, кроме Слэйда. Он надеялся, что именно так и произойдет, и теперь был благодарен брату.

— Ну что ж, тогда располагайся как дома. — Он улыбнулся. — Бери мясо, а в седельной сумке найдется печенье.

Шерис подошла к одеялу и села. Сняла шляпу. Затем вспыхнула, сообразив, что он, наверное, узнал свои шляпу и рубашку.

— Я взяла у тебя несколько вещей, чтобы надеть в дорогу, — сказала она. — Надеюсь, ты не возражаешь?

— Эта рубашка идет тебе гораздо больше, чем мне. Лукас стал снова разводить огонь. Шерис разложила перед собой продукты и, поколебавшись, оторвала руками кусок мяса. Она умирала от голода.

— Может, расскажешь мне обо всем сейчас? — тихо спросил он, садясь рядом.

— О чем?

— О том, что заставило тебя сесть на лошадь и приехать сюда. Могу поклясться, ты терпеть не могла верховой езды.

— О… — Она уклонилась от ответа.

Ей действительно не хотелось рассказывать Лукасу, какие чувства вызвал у нее его брат. Возможно, он даже не поверит ей, и что тогда?

— Езда верхом не так ужасна, как я ожидала, — заметила она. — К тому же мне не пришлось править лошадью. Я… я сидела со Слайдом.

— Наверное, я что-то не так понял? Мне показалось, что именно из-за Слэйда ты приехала сюда.

— Ну да.

— И в то же время ты позволила ему сопровождать себя и даже села с ним на одну лошадь?

— Лукас, — сказала она, — он не оставил мне выбора. Увидев, что я уезжаю с ранчо, он сам присоединился ко мне и сам посадил меня на свою лошадь, прежде чем я смогла что-нибудь предпринять. Я не хотела, чтобы он вез меня. Боже, единственная причина, по которой мне пришлось уехать…

Она заколебалась, а Лукас усмехнулся:

— Удрать от него?

— Ты находишь это забавным?

— Таков уж Слэйд, голубушка. Он очень редко спрашивает позволения, прежде чем сделать что-либо. Ты просто не привыкла к его манерам.

— Я не намерена привыкать к нему. — Она почувствовала обиду.

— Может, ты слишком сурова?

— Нет!

— Он не причинил тебе вреда?

— Ну… нет…

— Хорошо, Шерис. — Его начала раздражать эта неопределенность. — Что именно сделал Слэйд?

Она не могла заставить себя посмотреть ему в глаза.

— Он меня поцеловал.

— И это все?

— Лукас! — воскликнула она, и ее голос эхом отозвался среди каменных стен. — Разве этого мало? Он знал, что я твоя невеста, и все-таки поцеловал меня.

— Милая, я вижу, ты расстроилась, но я не могу винить Слэйда. Наверное, ты сама не знаешь, какое представляешь собой искушение, — откровенно признался он.

Шерис отвернулась. Она думала, что он рассердится, но уж никак не ожидала, что его это позабавит. Может, она просто истеричка? Но угроза казалась такой реальной. Хотя Слэйд привез ее к Лукасу, а не взял силой, как угрожал.

— Мне он все равно не нравится. — Ее голос прозвучал резко.

— Не многим людям он нравится, голубушка. Лукас казался таким печальным. Кажется, горечь прозвучала в его голосе?

— Извини. Ты не сердишься на меня, правда?

— Нет.

— Я бы не приехала, если бы так не испугалась. Видишь ли, я просто не могла остаться с ним наедине.

— Все в порядке, Шери. — Он успокаивающе улыбнулся. — Не стоит тревожиться. Он больше не побеспокоит тебя.

"Когда ты со мной», — добавила она про себя.

— Я рада, что ты не такой, как он, — неожиданно сказала она.

Шерис не смогла разгадать брошенный ей в ответ взгляд.

Глава 19

Она не спала — он чувствовал это. Она металась, то поворачиваясь к нему, то отворачиваясь. Лукас боролся с собой и размышлял: что с ней?

Шерис сначала запротестовала, когда он лег рядом, но так как одеяло было только одно, ей пришлось смириться.

Она даже согласилась воспользоваться его рукой вместо подушки, но явно нервничала. Ее, несомненно, так же как и его, волновала их близость. По правде говоря, он изумлялся собственной сдержанности. Она была здесь, рядом с ним, как ему и хотелось, он почти не сомневался, что сможет заставить ее ответить на его чувство, и все же держал себя в руках.

Шерис искала в нем защиту, доверилась ему, и он не мог воспользоваться этим. Он не предаст ее.

Шерис кляла себя на чем свет стоит, смотрела на догорающий огонь и не могла уснуть. Никогда прежде она не спала рядом" с мужчиной и не представляла, что это так взволнует ее. Это и есть желание? Неужели она так хочет мужчину? С той минуты, как Лукас лег рядом с ней на узкое одеяло, она почувствовала это странное беспокойство. Каким образом положить конец этому ужасному состоянию? Она была тогда готова отдаться Антуану, хотя не испытывала такого томления, так почему же столь упорно сопротивлялась сейчас? Не потому же, что кто-нибудь может узнать о ее падении. Ее подруга Шейла сказала, что есть способы заставить мужчину поверить, что ты девственница, когда это уже не так, А если наоборот? Если она отдастся Лукасу, он поймет, что она лгала о своем замужестве. Слишком поздно сейчас рассказывать правду.

— Шери, ты не спишь. Это не было вопросом.

Она долго лежала неподвижно, затем медленно повернулась и посмотрела на него.

— Лукас, что-то не так?

Как глупо прозвучали ее слова! Она прекрасно знала, что не так. Он не стал утруждать себя ответом.

— Шери, — единственное, что он произнес. Его глаза сказали ей, что он намеревался сделать. И, Боже, как она хотела, чтобы он наконец сделал это!

Его взгляд нежно скользил по ее лицу и задержался на губах, а затем его губы приникли к ним. Странная слабость охватила ее. Время, казалось, остановилось. Шпильки посыпались из ее прически, и освобожденные волосы упали блестящей волной. Она почувствовала, как его пальцы погружаются в них. Руки ее поднялись и легли ему на плечи.

Он застонал и начал раздевать ее. Вскоре все ее нижние юбки были расшнурованы, и даже крючки корсета подчинились его проворным пальцам.

Он приподнял ее, и юбки покорно упали к его ногам. К тому времени, когда Шерис решилась сказать «нет», она уже была совершенно раздета. Его горячие поцелуи рассеяли последнее сопротивление.

Внезапно он отстранился, и она чуть не закричала: «Вернись!» Но вот он снова рядом, и его горящий страстью взгляд снова завораживает ее. Она понимала, что надо остановить его, но не могла произнести ни слова. О, это сильное, восхитительное тело!

Наконец он медленно, осторожно погрузился в нее. Но и это вызвало в ней сильную боль. Шерис попыталась его оттолкнуть, но он успокаивающе поцеловал ее. Внезапный толчок — и острая боль прекратилась.

Все было кончено. Шерис испытала огромное облегчение. Словно тяжелая ноша упала с ее плеч. Она почувствовала себя легкой и свободной, и волны желания вздымались в ней одна за другой. Огонь разгорался внутри ее, и вскоре осталось только одно всевозрастающее наслаждение. Оно становилось почти невыносимым, пугающим своей силой. Волны пробегали по ее телу, сладкие ощущения поглотили ее. Лукас напрягся, прижал ее к себе, они слились и — взлетели!

Глава 20

Шерис вздрогнула и проснулась. Когда она села, одна из ее юбок, служивших ей одеялом, упала. Выходит, она была укрыта своими нижними юбками? При мысли, что ее укрывал Лукас, она вспыхнула. Он наблюдал за ней, пока она спала. Как стыдно!

— Доброе утро, красотка!

Она чуть не задохнулась от ужаса, резко развернулась и, как щитом, загородилась нижней юбкой.

— Лукас?

— Ты хочешь сказать, что все еще не уверена? — усмехнулся он.

— Не называй меня так больше! — сердито сказала Шерис.

— Но ты действительно красивая.

Он подошел, встал рядом с ней на колени и поцеловал. Сердце ее забилось сильнее, а он чуть отстранился и стал перебирать пряди ее волос, и они скользили между пальцами и падали ей на плечи. Их взгляды встретились. Она с потрясающей ясностью припомнила всю прошедшую ночь.

— Лукас?

Он неспешно кивнул, отвечая на ее мысли.

— Мне было чертовски любопытно увидеть наконец твои волосы, — сказал он подчеркнуто небрежно. — Зачем ты прячешь их?

— Я слишком стара, чтобы носить распущенные волосы.

— Слишком стара? Что ты хочешь этим сказать — слишком стара?

— Это не модно, Лукас.

— А ты должна придерживаться моды даже здесь? Он дразнил ее, не давая успокоиться. Да и какой уж тут покой: она прикрылась одеялом, но под ним-то была совершенно обнаженной!

— Лукас, сейчас неподходящее время обсуждать мою прическу. Мне бы хотелось одеться, если ты отойдешь на несколько минут.

— Да, кстати, — сказал он и вытащил из груды одежды ее корсет. — Зачем ты носишь это страшное приспособление? Оно тебе совершенно ни к чему.

— Лукас! — Смущенная, она выхватила корсет из его рук. — Что я ношу, совершенно тебя не касается!

— Но это же противоречит здравому смыслу. Женщины на Западе…

— Я не хочу сейчас слушать про женщин с Запада, Лукас. Пожалуйста, дай мне одеться.

— Хорошо, милая. — Он встал и улыбнулся. — Я только подумал, что без него тебе будет удобнее.

Уйдет ли он в конце концов? Что за чудовищная мысль — не надевать корсета!

— Во фляге есть вода, а в сумке — полотенце, на случай если тебе захочется умыться, — сказал Лукас. — Даю тебе десять минут, так что не трать время впустую. У нас уйдет целый день, чтобы пригнать кобыл на ранчо. Билли мог бы управиться и сам, но он не выедет до тех пор, пока мы к ним не присоединимся.

"К ним» означало, что Слэйд еще там. Как она посмотрит ему в глаза после сегодняшней ночи? Поймет ли он, что произошло?

Ее обдало жаром, но, к счастью, Лукас уже покинул ее и сейчас как раз скрывался за поворотом дороги, предоставляя ей необходимое уединение. Он ни разу не упомянул о прошлой ночи. Произошло самое невероятное событие в ее жизни, а он вел себя так, словно ничего не было! Нет, не совсем так. Его обращение, пожалуй, стало более нежным, и иногда в его голосе звучат хозяйские нотки.

Раз он молчит, значит, не понял, что она была девственницей. Значит, ее страхи напрасны.

У нее будто камень с души свалился: он не узнал об обмане и не будет считать себя обязанным жениться на ней из-за того, что лишил ее девственности. Теперь ей не стоит беспокоиться.

Она решила больше об этом не думать и не растрачивать попусту отпущенные ей десять минут. Но тут возникло другое затруднение: она обнаружила на полотенце засохшие пятна крови. Она поспешно спрятала его за камнем. Но стоило ей почувствовать облегчение от того, что она избавилась от улики, как ее взгляд привлекло одеяло. Нет времени смывать с него предательские следы! Придется просто взять одеяло с собой.

Когда вернулся Лукас, она надевала ботинки.

— Готова? — спросил он.

— Да.

Он пошел собирать свои вещи, а она тем временем поспешно схватила свернутое одеяло. Лукас бросил на нее вопросительный взгляд, и она сказала:

— Я хочу воспользоваться им вместо подушки.

— Слэйд научил тебя этой хитрости?

— Да.

— Заботливо с его стороны, не так ли?

— Пожалуй, — нехотя пробормотала она.

— Ты не боишься встретить его снова? — мягко спросил Лукас, взяв ее за плечи и разворачивая к себе.

— Я… — Шерис запнулась, его близость смущала ее. — Нет… нет, если ты рядом со мной.

— Хорошо. — Он успокаивающе похлопал ее по плечу, затем пристегнул ремень с кобурой и вскинул седельные сумки на плечо. — Его визиты коротки и редки, — добавил он. — Так что тебе не придется терпеть его слишком долго.

Самым скверным было то, что он явно не видел ничего плохого в поведении брата.

— Это радует.

Он или не услышал сарказма в ее голосе, или предпочел проигнорировать его. Лукас отвязал жеребца, и тот, почувствовав, как ослабла веревка, встал на дыбы.

— Держись от него подальше, Шерис, — предостерег Лукас. — Этот парень может попытаться удрать, и я не уверен, что мне удастся удержать его.

Жеребец упирался, и его пришлось тащить по тропе и уговаривать до тех пор, пока они не подошли к другим лошадям. Теперь, наоборот, Лукасу пришлось его удерживать.

Когда Шерис подошла к лагерю, Лукас уже передал жеребца Билли.

— Где Слэйд? — спросил Лукас. Билли даже не взглянул в его сторону.

— Он пришел в ярость, когда ты не появился в лагере вечером. По-моему, ему не понравилось, что ты остался с ней, вместо того чтобы пообщаться с братом. — Затем Билли поднял глаза, всем своим видом показывая, что находит ситуацию забавной. — Нет, думаю, ему это не пришлось по вкусу.

— Он так сказал? Билли усмехнулся:

— Нет. Но так я его понял. По правде говоря, он вообще почти ничего не говорил. Ты же знаешь, какой он молчаливый и скрытный. Легче разговаривать с мулом.

— Поосторожнее, Билли.

Индеец довольно рассмеялся. Он бросил Лукасу мешочек из сыромятной кожи.

— Вот, можете перекусить по дороге. Ничего лучшего я не сделал, пока ждал вас.

Он вел себя довольно бестактно, и Лукасу это не понравилось.

Билли подошел к своей лошади и вскочил на нее. Несколько секунд спустя Лукас развязал веревку, которая преграждала путь табуну, и Билли погнал лошадей через проход. Шерис присела на плоский камень в стороне и ждала. Лукас молчал. Может, он рассердился?

Когда Билли с лошадьми скрылся из виду, он подошел к ней и подал руку, чтобы помочь подняться. Выражение его лица напомнило ей Слэйда, что Шерис совершенно не понравилось. Она почувствовала, что должна что-то сказать.

— Мне жаль, что он не дождался тебя, Лукас. Его лицо оставалось бесстрастным.

— Правда? Она застыла.

— Я не лицемерка. Мне ничуть не жаль, что не пришлось увидеться с ним снова. Но если он уехал из-за меня, я сожалею, что встала между вами.

— Так он ушел из-за тебя, Шерис?

— Откуда мне знать? — сердито сказала она.

— Может, ты рассказала не обо всем, что произошло между вами?

Она ощутила неловкость.

— Я же сказала тебе, он ко мне приставал. И казалось, будто он… готов подраться с тобой из-за меня. Может, он потому и ушел, чтобы дело не кончилось дракой.

— Мой брат? Драться со мной из-за женщины? Черт побери, как ты себя вела, чтобы он так сильно захотел тебя?

— Как ты смеешь так говорить? Я здесь ни при чем! Темно-аметистовые глаза горели гневом, и она с трудом сдерживалась, чтобы не ударить его. Но Лукаса это только позабавило. Он обнял ее и, невзирая на сопротивление, прижал к груди.

— Хорошо, — уступил он. — Ты вела себя как ангел. Я знаю, как легко потерять из-за тебя голову, Шери.

Ее поразило, как быстро меняется его настроение, словно он только притворился, будто сердится. Она была совершенно сбита с толку.

— Лукас… не пора ли нам ехать?

— Я же сказал тебе, Билли управится с лошадьми и сам. Нам нет необходимости спешить.

Хрипловатые нотки в его голосе насторожили ее. Она догадалась, что у него на уме. Мысль о том, чтобы заняться любовью при ярком свете дня, шокировала ее. Но когда он вот так прижимал ее к себе, трудно было оставаться спокойной. Наконец ей удалось произнести:

— Лукас! Наверное, все-таки нам пора отправляться. Он вздохнул и отступил.

— Ты беспокоишься о своем коте?

Вопрос Шерис удивил, но она с благодарностью ухватилась за этот предлог.

— Да, я никогда не оставляла его так надолго одного.

— Ну тогда поехали. Нам предстоит длинный путь. И никогда не знаешь, что тебя ждет впереди. Может, Слэйд сейчас уже на ранчо.

Он усадил ее перед собой на лошадь. Как спокойно было ощущать кольцо его рук! Не то, что со Слайдом, чьи прикосновения пугали ее. О, это было замечательно — возвращаться домой с Лукасом! Да, несмотря ни на что, ранчо, похоже, стало казаться ей домом.

Они ехали молча, все еще испытывая некоторое недоверие друг к другу и тем не менее наслаждаясь своей близостью.

Глава 21

Шерис держала на руках ребенка и нежно его укачивала. Этот младенец, такой трогательный, с мягкими черными волосами, просто очаровал ее! Он родился в ту ночь, когда они вернулись с гор, как будто Уиллоу ждала возвращения мужа домой, хотя от Билли Вулфа во время родов было мало толку. Шерис услышала, как он признался Лукасу, что проспал роды и проснулся, только когда раздался крик младенца.

Все это было удивительно. Особенно поражало Шерис то, что уже на следующий день Уиллоу, как обычно, встала. Это перевернуло с ног на голову все, что Шерис когда-либо слышала о рождении детей. Мальчик родился сильным и здоровым, просто загляденье.

Шерис в последние три дня запустила всю работу по дому и проводила много времени с Уиллоу и ее ребенком. Лукас не выказывал недовольства, когда еда запаздывала или его одежда оказывалась невыстиранной. Его забавляло, что Шерис говорила только о ребенке.

Лукас был, очень занят: он объезжал лошадей. Она воспринимала это как удачу. Он бывал так изнурен к вечеру, что не предпринимал никаких попыток к близости. Но долго ли это продлится?

Она не знала, чего ждать от Лукаса. Сначала ее беспокоило, что он слишком предупредителен и горит желанием. Теперь же ей казалось, что он стал холоден. Они по-прежнему жили одни в доме, и все же он не предлагал ей разделить с ним постель. Только ли в усталости дело? Она никогда не решилась бы прямо спросить его об этом, Ее беспокоило и отсутствие вестей от Стефани. Даже маленькая весточка помогла бы ей обрести душевное равновесие.

Этим утром Лукас отправился в город за покупками, но до сих пор не вернулся, хотя была уже середина дня. Она уже начала беспокоиться, когда услышала стук колес приближающейся коляски. Она вышла из дома как раз в тот момент, когда Лукас подкатил к дверям.

— Зачем тебе коляска? — спросила Шерис.

— Чтобы взять тебя в город. Думаю, тебе понравится пообедать в отеле.

Что за восхитительная идея! Хотя она и подозревала, почему он сделал такое предложение, но не могла винить его: причина крылась в ее стряпне.

Он соскочил с коляски, улыбнулся Шерис и протянул ей два свертка.

— Это тебе, — сказал он. — Для сегодняшнего вечера нарядись, пожалуйста, в самое модное городское платье. Я хочу тебя кое с кем познакомить.

— С кем?

— Приехал мой друг с востока, точнее говоря, из Сент-Луиса.

— Но, — смущенно заметила она, — ты же сказал, что даже самое простое из моих платьев слишком изысканно для этих краев. Я не хочу выглядеть разодетой, Лукас.

— И не будешь.

— Ты намерен показать меня в самом выгодном свете?

— А что в этом плохого? — усмехнулся он. — Не каждый мужчина может похвастаться, что его невеста — самая красивая девушка в округе.

— Лукас, не шути!

— Я совершенно серьезен, красотка.

— Я же просила не называть меня так.

— Мы будем продолжать спорить или ты пойдешь готовиться к поездке? Надеюсь, вечер в городе доставит тебе удовольствие. Сегодня будний день, так что народу будет не очень много. А Эмери Баскет — горожанин, и ты, несомненно, очаруешь его, — Ты сказал ему, как и всем прочим, что я из Сент-Луиса? Боже, Лукас, я должна с ним говорить о городе, в котором никогда в жизни не была!

— Не паникуй прежде времени. — Он опять усмехнулся. — По правде говоря, он еще ничего о тебе не знает. У нас с ним сегодня было много других тем для разговора.

— Вот почему ты так поздно приехал?

— О, Шерис, ты уже рассуждаешь, как жена! — посетовал он.

— Нет! — возмутилась Шерис. Хотя знала, что он просто ее поддразнивает.

— По правде говоря, встреча с Эмери стала для меня сюрпризом, — сказал Лукас. — Я не знал, что он приезжает.

— А теперь ты хочешь в качестве сюрприза преподнести ему меня?

— Ты не любишь сюрпризов?

Ну что с ним поделаешь, когда у него такое озорное настроение? Состоялась приятная встреча с другом, и, возможно, он выпил лишний стакан.

— Я пойду готовиться, Лукас.

— Хорошо, девочка. — Он быстро чмокнул ее в щеку. — Весь дом в твоем распоряжении, если хочешь, можешь выкупаться на кухне, чтобы сэкономить время. А я помоюсь в конюшне.

— Ты не войдешь, пока я не позову?

— Не могу ничего обещать, красотка.

Он засмеялся и ушел. Она смотрела ему вслед. Почему он настойчиво продолжает называть ее «красоткой», хотя знает, что ей это не нравится? Но разве можно сердиться на него?

Глава 22

Обстановка отеля «Палас» приятно удивила Шерис. Она не ожидала ничего подобного. Это было трехэтажное здание, верхний этаж которого занимали просторные апартаменты, принадлежавшие лично Сэмюэлу Ньюкомбу. Простой деревянный фасад скрывал необычайную роскошь интерьера: великолепные люстры, в ресторане хрустальные лампы на каждом столе. Шерис почувствовала себя как дома. Конечно, в хорошем нью-йоркском ресторане никогда не было так пусто, и она ни за что не посмела бы появиться там в обычном прогулочном платье, которое она сочла достаточно элегантным для Ньюкомба.

В зале, кроме них, была еще одна пара. Пока они ожидали Эмери, Шерис украдкой поглядывала на Лукаса.

Она ничего не сказала о свертках, которые он привез из города. Простое хлопковое платье — явно для домашней работы, мальчиковые брюки и простые рубашки — скорее всего для верховой езды. Похоже, он не намерен в ближайшее время отправлять ее домой.

Лукас тоже смотрел на Шерис, и от этого зрелища у него захватывало дух. Он попросил ее приодеться, имея в виду что-нибудь яркое, кричащее. Но она оделась просто и элегантно — в черно-красное платье с баской. Черную атласную юбку украшали три оборки из кружева. Платье подчеркивало красоту ее роскошных медных волос. Шерис выглядела изысканно, хотя, по его мнению, она в любом наряде была необыкновенно привлекательной. Он покачал головой. Если б только он не обнаружил, что она лгунья.

У Лукаса все это не укладывалось в голове. Черт, она оказалась такой же мастерицей придумывать небылицы, как и он сам. А он столь же легковерным, как и она. Он никогда бы не подумал, что она может оказаться девственницей. Девственница! Хотя следовало догадаться по ее поведению.

Это и радовало, и бесило его. Лукас совсем не спал в ту ночь, пытаясь понять, что заставило ее объявить себя вдовой, когда правда гораздо более привлекала его. В этом не было смысла.

На следующее утро она старательно заметала следы. Наивная простушка надеялась, что ее уловка осталась незамеченной, и намеревалась придерживаться той же версии. Но зачем? Какова ее подлинная история? Может, она от кого-то убежала? Или ее преследует закон? Кажется, она не намерена выходить за него замуж. Его сжигало любопытство-.

Лучезарные аметистовые глаза обратились к нему, и Шерис застенчиво улыбнулась. Черт, не стоит ее удерживать здесь дольше, чем это необходимо. Наконец вошел Эмери, но он был не один. Лукас чуть не застонал при виде Ньюкомбов. Эмери сказал ему: «Сэм настаивает, чтобы никто не узнал о продаже его ранчо, по крайней мере сейчас». Как поведет себя Сэм, оказавшись в обществе юриста? Каково придется Эмери? Одно дело — управлять делами на расстоянии, но совсем другое — оказаться в самой гуще колоссального надувательства. Прошло немало времени, прежде чем Лукас нашел юриста, чьи угрызения совести не станут препятствовать его замыслам. Но он не учел, что Эмери и Сэм Ньюкомб могут встретиться лицом к лицу.

В этот же момент Сэмюэл Ньюкомб, в свою очередь, пожелал оказаться где угодно, только не здесь. Идея пойти пообедать в отель с его компаньоном, как он представил жене Эмери Баскета, принадлежала Фионе. И подумать только: здесь оказались Холт с невестой, и Фиона направлялась теперь к их столику. Вот невезение!

Черт! Ему так не хотелось, чтобы Люк узнал о присутствии в городе человека, ведущего их дела. Он, безусловно, заинтересуется причиной визита и, как дважды два, поймет, что замышляет Сэм. А Сэм покупал акции на имя Фионы, но так, чтобы никто из инвесторов не догадался, что он стремится приобрести контрольный пакет акций. Если об этом узнают, то кто-нибудь непременно перехватит его идею и контрольный пакет. Сэм был так осторожен, а теперь… Он не беспокоился, что его соперником окажется Холт, но волновался, что инвесторы узнают о его замыслах. Когда придет время, Сэм направит капиталы в Ньюкомб. Тогда осуществится его мечта, и основанный им город станет огромным. А полученная прибыль позволит ему выкупить всю свою собственность.

Это будет несложно из-за отсутствия конкурентов. Сейчас Ньюкомб постепенно пустел. Сэм пообещал Эмери кругленькую сумму, если тот не станет об этом распространяться. Вот почему, не решаясь доверить обсуждение такого деликатного вопроса почте, он настоял на приезде Эмери в Ньюкомб. Если бы не удалось подкупить юриста, Сэм просто избавился бы от него и нанял кого-нибудь другого, более сговорчивого. Но Эмери на все согласился. Он уверил Сэма, что они с Лукасом не близкие друзья. Кроме того, их действия не вступают в противоречие с интересами Холта.

— Какой приятный сюрприз, — сказала Фиона. — Мы не ожидали встретить тебя здесь. Люк, а также твою очаровательную невесту, — прожурчала она. Ее бледно-голубые глаза, обращенные на Шерис, загорелись откровенной неприязнью. — Как тебя зовут, дорогая? — Она отвернулась от Шерис и улыбнулась Лукасу. — Бедняга, думаю, отель — единственное место, где ты можешь сейчас прилично пообедать.

Шерис потрясло столь явное оскорбление. Она понимала: ей следует ответить ледяной вежливостью. Это было бы правильно. Но то, как Фиона Ньюкомб пожирала Лукаса глазами, толкнуло Шерис на неверный путь, а правильное решение мгновенно вылетело у нее из головы.

К счастью, Лукас заговорил прежде, чем она успела выпустить коготки.

— Мне не нужна особая причина для того, чтобы пригласить невесту пообедать, Фиона, но если тебе любопытно узнать, как она готовит, скажу, что она посрамит твоего привозного повара.

— Как чудесно, — сухо ответила Фиона. Шерис засияла, услышав столь приятную ложь.

— По правде говоря, миссис Ньюкомб, Лукас пообещал мне, что я узнаю последние новости из Сент-Луиса. Его друг сейчас приехал оттуда.

— Не наш ли это мистер Баскет? — спросила Фиона. Она обернулась и посмотрела на приближающихся к столику Эмери с Сэмом.

— Откуда ты узнал, что Эмери в городе, Люк? — подозрительно спросил Сэм.

— Я случайно встретил его днем. Но вы же знаете, каковы эти юристы — только работа и никакого общения. А так как он здесь всего лишь проездом, я решил, что, если не привезу Шерис в город сегодня вечером, у нее больше не будет возможности познакомиться с ним. Но вы-то как узнали, что он в городе?

— Он… заехал на ранчо с визитом вежливости. Мы же никогда не встречались, а он ведет кое-какие мои дела.

— Это правда, Эмери? — с дружеским укором спросил Лукас. — Ты не принял мое приглашение, но поехал навестить Сэма?

Эмери был настолько смущен, что не нашелся, что ответить, но у Сэма ответ уже был готов.

— Он, конечно, заехал бы к тебе на ранчо, если бы не повидал тебя в городе, Люк.

— Разумеется, — обрел наконец дар речи Эмери. — Лукас, ты не сказал мне, что собираешься жениться. Если бы я знал, то, безусловно, приехал бы навестить тебя и принести свои поздравления.

Лукаса позабавило то, как быстро оправился юрист. Он представил его и Шерис друг другу. Фиона напряглась, наблюдая, как Эмери целует руку ее соперницы.

— Хэммонд? — задумчиво переспросил Эмери. — Я совсем недавно слышал это имя, но где?

Шерис похолодела. Он, безусловно, не мог что-либо знать о ней, но она на всякий случай поменяла тему разговора.

— Мне очень жаль, что вы уже приглашены на обед, мистер Баскет. — Она бросила взгляд на Сэма и Фиону. — Но, возможно, вы еще раз приедете в Ньюкомб и мы встретимся?

— Я непременно приеду, чтобы насладиться вашим обществом, — галантно ответил Эмери.

— К чему ждать? — вмешалась Фиона, почуяв возможность провести весь вечер с Лукасом. — Почему бы нам не пообедать вместе? — И Фиона уселась рядом с Лукасом прежде, чем Сэм успел сказать «нет». — В конце концов, мы не должны лишать бедное дитя возможности услышать последние сплетни из дома. Должно быть, там немало событий произошло за две недели, что она здесь.

Сарказм Фионы был очевиден, но Шерис это не смутило.

— Вы так добры, миссис Ньюкомб, и не только потому, что согласились разделить с нами общество мистера Баскета, — весело сказала она. — Прошло лет сто с тех пор, как кто-то называл меня «дитя». И я начала чувствовать себя почти старушкой.

— Должно быть, ваш высокий рост вводит людей в заблуждение, — язвительно бросила Фиона. — Но я, конечно, как всякая женщина, способна понять, что вы молоды.

— Ах, миссис Ньюкомб, перестаньте мне льстить. В действительности двадцать лет не так уж мало. — Она не осмелилась посмотреть на Лукаса, опасаясь, что он как-то прореагирует на ее слова, которые сочтет ложью. — Но, наверное, когда я доживу до вашего возраста, люди перестанут считать меня моложе, чем я есть на самом деле. Вас ведь не считают, не так ли?

Сэм едва удержался от смеха, когда увидел выражение лица Фионы. Он догадывался о том, что волнует его жену. Она превратилась в настоящую язву, с тех пор как встретила Шерис Хэммонд. Ей была невыносима мысль, что она больше не самая красивая женщина в округе. Да к тому же Шерис принадлежал тот мужчина, о котором грезила Фиона. Если Лукас теперь женится, он раз и навсегда положит конец надеждам Фионы, и тогда жизнь Сэма станет несколько спокойнее. Он подал знак официанту принести всем выпивку, взяв руководство вечером в свои руки.

Эмери Баскет, мужчина чуть за тридцать, считавшийся в кругу друзей ловеласом, сев рядом с Шерис, совершенно забыл причину своего визита в Ньюкомб. Обнаружить в этом маленьком городке женщину с таким вкусом и манерами, как у мисс Хэммонд, казалось просто чудом, и он намерен был во время обеда насладиться этим чудом полностью, если миссис Ньюкомб хоть ненадолго прекратит свои насмешки.

Шерис, несомненно, принадлежала к одной из богатых семей Сент-Луиса, о которых Баскет только читал в газетах. Хотя он никак не мог припомнить, чтобы там упоминалась фамилия Хэммонд. Во всяком случае, не в Сент-Луисе. Но где же он слышал это имя недавно? Черт, Эмери терпеть не мог, когда что-то вот так ускользало от него.

Принесли выпить — виски для мужчин и бутылку превосходного белого вина для дам. Сэм взял на себя обязанность выбрать блюдо для всех. Обед проходил в довольно приятной атмосфере. Фиона сосредоточила все внимание на Лукасе, а Шерис удалось настолько одурачить и очаровать Эмери Баскета, что он поверил, будто она прекрасно понимает, о чем он говорит, когда он сообщал ей ту или иную новость о сент-луисском обществе.

Она не замечала, что Лукас обращает гораздо больше внимания на ее разговор, чем на болтовню Фионы. Его занимала ее игра. Но Эмери уж чересчур откровенно восхищался ею. Он был довольно привлекателен и имел щегольской вид, который Шерис, видимо, считала естественным для мужчины. Он напоминал ей о том, что она оставила в прошлом. Черт, зачем только ему пришла в голову мысль познакомить Шерис и Эмери? Какая глупая идея!

— Маркус Хэммонд! — вдруг воскликнул Эмери и смутился, когда все на него посмотрели. — Извините. Но знаете, как это бывает, когда что-то словно вертится на кончике языка. Вот имя, которое я никак не мог вспомнить.

— Что ж, не останавливайтесь на сказанном, мистер Баскет, — подбодрила его Фиона.

— О, право, не знаю… — смутился Эмери.

— Это какой-нибудь твой родственник, дорогая? — спросила Фиона у Шерис без особого интереса.

— Нет, — ответила Шерис громче, чем следовало. Ей удалось сохранить невозмутимое выражение лица, но голос — другое дело. Опустив глаза, она добавила:

— По-моему, я никогда не слышала о Маркусе Хэммонде.

Тогда Эмери решил рассказать эту историю. По его мнению, она довольно занимательная.

— Это какой-то богатый чудак из Нью-Йорка. Один из моих друзей рискует потерять работу, если не найдет дочь этого чудака. Видите ли, мой друг Джим работает в одном из крупнейших сыскных агентств Нью-Йорка. Награда за девушку настолько огромна, что его босс жаждет результатов, а не то… о — Нью-Йорк, — задумчиво повторил Лукас. — А как зовут девушку?

У Шерис возникло желание забраться под стол.

— Кажется, он не говорил мне, — ответил Эмери.

— Девушку похитили, мистер Баскет? — рискнула вмешаться Шерис, понимая, что отсутствие интереса с ее стороны удивит Лукаса.

— Нет, по правде говоря, это был побег. И Джим крайне недоволен этим заданием. Он должен прочесать четыре штата, не имея почти никакой надежды на успех. Очень легко затеряться в такой огромной стране, можно поменять имя и внешность. Известно, что девушка уехала из Нью-Йорка поездом, прихватив с собой драгоценности, что даст ей возможность вести безбедную жизнь в любой части страны, где она только пожелает. Но Джим считает, что она, запутав следы, вернулась в Нью-Йорк и скрывается в одном из отелей. Такова его версия.

— Почему? — спросила Фиона.

— Она родилась в Нью-Йорке и прожила там всю жизнь. Кроме путешествия в Европу, она никогда не выезжала за пределы штата. Зачем ей уезжать из единственного города, который она знает, только из-за разногласий с отцом? И что заставило ее бежать? Джим считает, что девушка вернется домой сама и огромная награда никому не достанется, так что его поездка на Запад бессмысленна.

— Все это так увлекательно, мистер Баскет, — с невинным видом сказала Фиона. — Особенно когда здесь, рядом с нами, сидит наша собственная мисс Хэммонд. Если бы Люк не сказал нам, что она из Сент-Луиса, я бы решила, что она и есть та испорченная богатая девчонка, убежавшая от своего отца.

Шерис заставила себя казаться спокойной, хотя ей хотелось закричать. Фиона язвила, но принесла больше вреда, чем сама того ожидала. Миссис Ньюкомб поняла это по тому, как изменилось выражение лица Лукаса.

Глаза Шерис потемнели и стали темно-лиловыми, но губы продолжали улыбаться.

— Что за странные вещи приходят вам в голову, Фиона? Такие фантазии были бы естественны в устах впавшей в маразм старухи или перепившего человека. Но вы не настолько старая и едва прикоснулись к вину. Не знаю, чем объяснить ваши нелепые измышления.

Фиона подскочила на стуле.

— Ах ты, маленькая…

— Тихо, тихо, — усмехаясь, вмешался Сэм. — Признай, что игра закончилась вничью, Фиона.

— Но…

— Уймись, — решительно сказал он. — Пойди припудри нос, пока я закажу десерт, это тебя немного охладит. Фиона, кипя возмущением, ушла. Шерис поднялась вслед за ней.

— Мой нос тоже нуждается в пудре. С вашего позволения, джентльмены.

— Шерис!

Она сделала вид, что не заметила предостерегающую нотку в его голосе.

— Не бойся, Лукас, я не потеряюсь. Я пойду на звук только что захлопнувшейся двери.

С ослепительной улыбкой она вышла из-за стола и удалилась, прежде чем он успел удержать ее. Теперь оставалось только ждать, как миссис Ньюкомб поведет себя, оставшись с соперницей один на один.

Лукас сидел нахмурившись и барабанил пальцами по столу. Сэма все это явно забавляло. Эмери не знал что и думать.

Через минуту из дамской комнаты раздался приглушенный, но все же достаточно различимый шум. Лукас вскочил.

— О, не беспокойся, — остановил его Сэм, еще не утративший хорошего настроения. — Какой вред могут причинить друг другу две женщины?

— Не в этом дело, — с раздражением бросил Лукас.

— Сжалься надо мной, — попросил Сэм. — Если Фиона не выпустит пар, она будет вести себя как сущий дьявол. Ну подумай, какой вред они могут причинить друг другу? Женщины не прибегают к насилию. Крики, ругань — вот их специальность.

Он прав, подумал Лукас и медленно опустился на стул.

Шум затих. Звук хлопнувшей двери послужил сигналом, что инцидент исчерпан. Однако ни одна из женщин не возвращалась. Беспокойство Лукаса возрастало.

Он хотел уже было снова подняться, когда к Сэму подошел портье с сообщением от миссис Ньюкомб: она вернулась в свои апартаменты.

— И больше никаких объяснений? — поинтересовался Сэм.

Портье достаточно хорошо знал своего босса, он усмехнулся:

— Ну, сэр, не думаю, что вам захотелось бы услышать то, что добавила миссис Ньюкомб. Сэм откашлялся.

— Да, пожалуй. — Он отпустил портье и повернулся к Эмери и Лукасу. — Пожалуйста, извините мою жену, джентльмены, она обычно проявляет больше воспитанности.

— Значит, вы остаетесь в отеле на ночь? — спросил Лукас.

— Да. Я серьезно подумываю о том, чтобы перебраться в город на постоянное жительство, — ответил Сэм. — Может, тогда у меня будет меньше проблем с Фионой. Ей скучно на ранчо, она не знает, чем заняться.

Лукас мысленно поздравил Сэма с изобретением такого благовидного предлога. Ему было интересно, как Сэм объяснит причину переезда в город, не признаваясь в продаже ранчо.

— Ты мог бы уволить слуг, — усмехнулся Лукас. — Тогда Фионе нашлось бы занятие.

— Ха! Она бы уехала вместе с ними. Нет, боюсь, я совершенно избаловал эту женщину. Смотри, Люк, не повтори моей ошибки со своей девочкой.

— Испортить Шерис? Для этого придется отвезти ее обратно на восток. Она не слишком приспособлена для этой жизни.

— Значит, ты подумываешь о переезде? — Интерес Сэма возрос.

— Ты же сам только что посоветовал мне не испортить ее.

— Да. — Сэму не удалось скрыть разочарования. Снова пришел портье, на этот раз с поручением к Лукасу:

— Мистер Холт, ваша невеста передает свои извинения за то, что не смогла вернуться. Кажется, она не очень хорошо себя чувствует.

— Где она?

— Ждет вас в коляске.

— Надеюсь, это не из-за стычки с Фионой, — предположил Сэм, и все трое мужчин поднялись.

Лукас настолько рассердился, что не сдержался:

— Конечно, это из-за Фионы, и мы с тобой оба знаем причину. Мне это смертельно надоело. Теперь она твоя жена. То, что когда-то между нами было, закончилось. Постарайся, чтобы она это поняла, Сэм. Иначе, если она не прекратит, я когда-нибудь сломаю ей шею.

Лукас ушел, предоставив Сэму самому объяснять Эмери происшедшее.

Глава 23

Шерис плакала и не могла остановиться. С ней не случалось ничего подобного со времени злосчастного романа с Антуаном. Но не было ли ее поведение сегодня вечером таким же глупым? Никогда в жизни она себя так не вела. Ей стало страшно, что она на такое способна, страшно, что ее бурное приключение так изменило ее. В этом и крылась причина слез, которые все лились и лились.

В таком состоянии Лукас и нашел ее: лицо, распухшее от слез, плечи, сотрясающиеся от рыданий. Она плакала беззвучно. Если бы она громко рыдала, он мог бы подумать, что это женские уловки, направленные на то, чтобы привлечь внимание, но безмолвные страдания растрогали его. Давно дремавшее желание защищать кого-то близкого проснулось и переполнило его.

— Шерис?

При звуке его голоса она резко вскинула голову. Она надеялась, что услышит его шаги и успеет привести себя в порядок. Как ему удалось подойти так тихо? Она была подавлена и унижена. Шерис надеялась отвернуться и скрыть левую щеку, но, застигнутая врасплох, смотрела теперь прямо ему в лицо, не сумев ничего утаить. Выражение тревоги на его лице сменилось яростью, когда он увидел на ее щеке яркий след.

Мгновение Шерис не могла понять, на кого направлен его гнев. Затем он взорвался:

— Я убью ее!

— Но мне не больно, — уверила его Шерис.

— Тогда почему ты так горько плачешь?

— Из-за того, что я сделала. О, это было так ужасно! — Слезы снова полились ручьем. — Мне не следовало идти за ней. Надо было послушаться тебя. Но я не предполагала, что она может напасть…

Он сел рядом и обнял ее.

— Фиона живет по другим законам, милая. Я думал, ты поняла это…

— Как это можно понять? Я привыкла к воспитанным женщинам. Я только хотела спросить, почему она изводит меня насмешками, и дать ей понять, что мое терпение подошло к концу. Но когда она ударила меня, то, я не знаю, что на меня нашло! Я… я дала ей сдачи, Лукас. Мне так стыдно!

Он в изумлении отстранился.

— Но это вполне естественно, это инстинкт, — мягко сказал он. — Не стоит плакать из-за этого, Фиона получила по заслугам.

— Но ты не понимаешь, — продолжала всхлипывать она. — Боюсь, что я сломала ей нос! Потрясенный, он разразился смехом.

— Лукас Холт, это не смешно!

— Боже, конечно, смешно, — продолжал хохотать он. — Она оскорбила тебя, ударила, а ты плачешь, потому что она получила больше, чем ожидала. Это забавно, поверь мне.

— Но сломанный нос, Лукас!

— Ты слышала, как хрустнула кость?

— Нет. Но она истекала кровью и смотрела на меня, как на убийцу.

— Ну конечно, — сказал он. — Она не ожидала, что такая воспитанная городская девушка даст ей сдачи. Не стоит волноваться из-за этого, голубушка. Если бы ты сильно ее ударила, она бы вопила на весь отель.

— Ты действительно так думаешь? — с надеждой спросила она.

— Да. Я в этом уверен.

Шерис достала из сумочки носовой платок. Она немного успокоилась.

— Мне очень жаль, что я так невежливо поступила с остальными. Надеюсь, ты извинился за меня?

— Да, и еще кое-что сказал Сэму. Ему следует сдерживать свою жену, — бросил Лукас. — За что она ударила тебя?

Шерис полагала, что все сказанное этим вечером вело к драке. Она напряглась, но выражение ее лица оставалось по-прежнему невинным.

— Я высказала предположение, что, если бы она удовлетворяла тебя в качестве любовницы, ты продолжал бы свои отношения с ней, вместо того чтобы искать жену.

Лукас вздрогнул.

— И что она ответила?

— По правде говоря, она заявила, что уже обладала тобой и сможет получить тебя вновь, когда захочет. Она довольно… груба.

— И ты поверила ей?

— Не вижу оснований сомневаться. — В ее голосе прозвучали ледяные нотки.

— Будь я проклят, — усмехнулся Лукас. — Ты ревнуешь, не так ли? Вот почему ты ударила ее.

— Не говори глупостей, — горячо возразила Шерис. — Но ты мог бы и предостеречь меня, Лукас. Там, где я жила, мужчины не заставляют своих невест обедать с бывшими возлюбленными.

— Черт побери, она никогда не была моей возлюбленной. Я время от времени встречался с ней, но не регулярно, и не только с ней. Она дала мне понять, что доступна, и мы иногда неплохо проводили время. Вот и все. Когда она вышла замуж за Ньюкомба, наступил конец нашим отношениям. Она напрасно хвастается, что может вновь прибрать меня к рукам. Я не путаюсь с чужими женами.

— А если бы она не была замужем?

Он улыбнулся:

— Зачем мне она, если у меня есть ты?

Шерис вспыхнула и отвернулась. Но когда она продолжила расспросы, голос ее прозвучал твердо:

— Если вы так хорошо проводили время вместе, почему ты не женился на ней?

— Если бы мужчина женился на каждой женщине, за которой волочился, у него в конце концов оказалась бы куча жен, голубушка. Ты что, собираешься предъявлять мне счет за все, что я сделал до того, как ты здесь появилась?

— Ты не ответил на мой вопрос, Лукас. Почему ты не женился на ней, когда у тебя была такая возможность?

— Я мог бы ответить, что подумал: из нее не получится хорошей жены. Но на самом деле я тогда вообще не собирался жениться. Ну что, это уменьшило твою ревность?

— Я не ревную, — настойчиво повторила Шерис.

— Конечно, нет, — улыбнулся он.

Она вздохнула.

— О, я сейчас закричу! Отвезите меня домой, мистер Холт. Хватит с меня на сегодня ваших ужасных разговоров.

— Да, мэм. — Лукас усмехнулся и тронул с места коляску.

Поездка прошла в молчании. Когда они приехали на ранчо, он передал коляску Маку и проводил Шерис в дом. Она подождала, пока Лукас зажег лампу, чтобы осветить ей дорогу в спальню. Резкий вопрос, брошенный, когда она уже входила в комнату, остановил ее на пороге:

— Кто такой Джоуэл?

— От кого ты слышал это имя?

— От тебя. Она напряглась.

— Я разговариваю во сне?

— Нет, но ты бормочешь, когда пьяна. В его голосе не чувствовалось ни намека на шутку. И выражение лица стало мрачным. Шерис насторожилась.

— Джоуэл — мой друг. Мы выросли вместе. А что?

Что я такого сказала?

— Ты говорила отцу, что не хочешь за него замуж. Что его любит Стефани, а не ты. — Лукас подошел к ней совсем близко и заставил посмотреть себе в глаза. — Почему ты убежала от отца, Шерис?

Она уже готова была закончить разговор, но внезапно поняла, что скрывается за его вопросом.

— Ты думаешь, я та девушка, о которой говорил мистер Баскет, не так ли?

— А разве нет?

— Мне казалось, что я тебе уже рассказывала о себе, — заметила она. — Но чтобы ты больше не сомневался, мне, наверное, следует сказать, что моего отца зовут Джон Ричарде. Хэммонд — моя фамилия по мужу. — Какой искусной лгуньей она становится! — Видимо, следовало сообщить тебе об этом раньше, но мне это не казалось важным.

— Антуан Хэммонд?

— Нет, конечно. Я презираю Антуана! — импульсивно воскликнула она, затем взяла себя в руки. — Может, я упоминала Антуана той же ночью, когда так много выпила?

— Да.

— Почему ты подумал, что он мой муж?

— Ты называла его своей любовью.

— О, — пробормотала она. — Как это объяснить?

— Действительно, как, Шерис? — мягко спросил он. Он провел пальцем по ее подбородку, потом рука скользнула ниже, к плечу, и осталась там, сжимая его достаточно крепко, чтобы Шерис не могла уйти. Он намерен держать ее так, пока не получит ответа. Может, пришло время сказать правду или хотя бы часть ее?

— С Антуаном я познакомилась очень давно, Лукас. Я тогда была молода и наивна, а он был светским человеком, галантным и потрясающе красивым. Мне казалось, что я влюблена, хотя на самом деле, наверное, просто наступил тот возраст, когда человеку необходимо влюбиться, что я и сделала. Это я поняла теперь, но в то время была слишком очарована, чтобы задаваться вопросами. — Она говорила с горечью, и глаза ее потемнели от воспоминаний. — Антуан оказался мерзавцем и лжецом. Он…

Шерис побледнела, она внезапно осознала, что сама стала такой же. Если Лукас когда-нибудь узнает, как она лгала ему…

— Он что?

Она опустила глаза.

— Ему требовалось от меня только одно. К счастью, я вовремя узнала об этом.

— Ты хочешь сказать, что спасла свою девственность?

Она посмотрела ему в глаза и тихо ответила:

— Да.

— Но свое сердце ты дарила довольно свободно. А я считал, что твой муж — единственный мужчина у тебя в прошлом. В кого еще ты считала себя влюбленной, кроме Антуана?

В ней вспыхнул гнев. Как он смеет смеяться над ее унижением? Она вспомнила Фиону. Лукас весьма небрежно обращался со своими прежними увлечениями! Какое у него право расспрашивать ее?

Она мило улыбнулась и пожала плечами:

— Надеюсь, ты не ждешь от меня ответа на такой вопрос, Лукас. Я не из тех женщин, кто ведет счет.

— Так много, а? — усмехнулся он. Она в раздражении стиснула зубы. Негодяй! Но теперь слишком поздно менять тон. К тому же ей все еще хотелось рассердить его.

— Да, так много. Что поделать, если я непостоянна? Он покачал головой с насмешливым сочувствием.

— Так много увлечений, и в результате только один муж… пока. А кого ты любишь сейчас, Шерис?

Его губы приникли к ее губам. Он не ждал ответа. Любовь — это не для них. Ему совершенно безразлично, любит ли она его, раз уж он получил то, что хотел. Но она не позволит ему… снова. Она не хочет… чтобы он… занимался с ней любовью…

Когда ее руки, сдаваясь, обвили его шею, Лукас поднял ее и отнес в постель. Его маленькая девственница. Она может не любить его и быть лгуньей, но ее тело не лжет. Она принадлежит ему. Во всяком случае, сейчас.

Глава 24

Шерис томно потянулась и открыла глаза. Через несколько секунд ее взгляд упал на обнаженную мужскую грудь. Сознание подсказывало, что ей следует ужаснуться. Проспать всю ночь рядом с мужчиной, проснуться рядом с ним, как будто они женаты, в то время как на самом деле… Он не обязан жениться на ней только потому, что лишил ее девственности. Да он и не догадывается об этом.

Конечно, ей следовало возмутиться, что он все еще в ее постели и пользуется всеми преимуществами мужа, не связывая себя узами брака. Но, по правде говоря, она была бы ужасно разочарована, если бы он ушел после ночи, полной столь страстной любви. Как хорошо, что он здесь и к нему можно прижаться!

Она понимала, как опасно анализировать свои чувства. Если бы Шерис хоть на минуту представила, что может влюбиться в Лукаса, то впала бы в панику. Никогда человек, подобный отцу, не будет управлять ее жизнью, даже если его властолюбие не так заметно, как, например, у Лукаса.

Нет, спокойнее считать, что она безнравственна. Ну, разумеется, не совсем уж безнравственна. Боже, ей уже двадцать, она взрослая женщина! Зачем ей ждать, пока она найдет мужа, чтобы изведать то, что она испытывает с Лукасом? Стоит ли отказывать себе в этом удовольствии только потому, что они не женаты?

Шерис улыбнулась. Она действительно становится развращенной. Но сейчас, когда она смотрела на широкую грудь Лукаса, ее это не волновало.

Он выглядел совсем другим, когда спал. Сегодня она впервые видела его спящим, и у нее было достаточно времени, чтобы рассмотреть его. Ей нравилось то, что она видела: крепкие мускулы, сильные загорелые руки, темные волосы, вьющиеся на груди. Даже во сне он выглядел сильным. На подбородке чуть выступила щетина, на лоб легла непокорная угольно-черная прядь.

Внезапно Шерис осознала, что сейчас без обычной усмешки, чуть кривящей его губы, и искорок смеха в блестящих, как драгоценные камни, глазах он вполне мог бы сойти за своего опасного брата.

Почему ей это пришло в голову? Она не думала о Слэйде с тех пор, как они с Лукасом вернулись с гор и не застали Слэйда на ранчо. Но братья похожи как две капли воды, и тут ничего не поделаешь.

Близнецы. Удивительно, как изменили их обстоятельства, превратив одного в опасное, словно свернувшаяся гремучая змея, существо, а другого — в очаровательного шалопая. Один принимал во внимание ее чувства, другой грубо пренебрегал ими.

Шерис огляделась, желая отвлечься от тревожных мыслей. Она увидела Чарли в фарфоровом тазу и усмехнулась. Он выглядел рассерженным. Да, Чарли так и не привык к Лукасу и всегда тихо ворчал, когда тот подходил к ней. Было заметно, что кот не слишком доволен, обнаружив Лукаса в своих, как он считал, владениях.

В этот момент Чарли выпрыгнул из таза, а затем демонстративно и из окна, как будто он только и ждал, чтобы привлечь ее внимание и выразить свое неудовольствие ее неприличным поведением. Вот так! Получить выговор от собственного кота.

— Доброе утро, красотка.

Шерис, вздрогнув, повернулась к Лукасу.

— Сколько раз еще просить тебя не называть меня так? — с раздражением сказала она.

— Не ругайся, милая, во всяком случае, не с самого утра. — Он лежал рядом с ней, улыбаясь своей самой обаятельной улыбкой. — А почему я не могу называть тебя красоткой?

— Потому что меня так называет твой брат и это напоминает мне о нем, — сказала она, попытавшись, насколько возможно, сохранить достоинство.

Его губы, словно поддразнивая, чуть коснулись ее губ.

— Это ни к чему, по крайней мере тогда, когда мы занимаемся любовью с тобой. Мне неприятно ревновать тебя к собственному брату.

— А ты ревнивый, Лукас?

— Не знаю, — пробормотал он между поцелуями.

— Тогда почему ты так говоришь?

— Давай скажем так: когда ты со мной, я хочу быть уверенным, что ты полностью принадлежишь мне. Понимаешь?

— Пожалуй, я сейчас мало что понимаю, — пробормотала она.

Когда его губы скользнули вниз, Шерис закрыла глаза и тихо застонала. Она погрузилась в пучину ощущений, которые возникали только от его близости, Она чуть не вскрикнула, когда он прекратил свои ласки.

Шерис открыла глаза. Лукас смотрел на нее так, что она почувствовала себя обожаемой и желанной, самой желанной женщиной в мире. Этот человек не охотился за ее деньгами и не заключал пари о ее любви. В его желании близости не было никаких скрытых мотивов. Он просто хотел ее. И осознание этого взволновало Шерис, искренность его желания затронула какую-то нежную струну в ее груди, которой никто не касался прежде.

— Боже, как ты красива!

— Я начинаю верить, что ты действительно так думаешь, — сказала она чуть дыша. Их глаза встретились.

— А ты так не думаешь?

— О, Лукас, оставь разговоры на потом, — простонала она и привлекла его к себе.

Он засмеялся. Она хотела его сейчас, немедленно, ему же хотелось постепенно исследовать ее тело и доставлять ей сладчайшее наслаждение.

Он постигал, что доставляло ей наибольшее удовольствие, и как бы переносил ее с одной вершины на другую. Когда дело касалось Шерис, отдавать доставляло такое же наслаждение, как брать.

Глава 25

Шерис стирала нижнюю юбку. Лукас увидел это, зайдя за угол дома и заглянув на задний двор. Чарли свернулся клубочком на его руках. Лукас улыбался, а Чарли мурлыкал. Шерис даже подумала, не галлюцинация ли у нее.

Но стоило Чарли почувствовать ее запах, как он издал ужасающий вопль и стал яростно вырываться из рук Лукаса.

Освободившись, он прыгнул в окно спальни.

— Я знал, что он так сделает, — сказал Лукас, присаживаясь рядом с ней на крылечко, — Я никак не мог понять, почему мы с ним не можем поладить. Видишь ли, обычно животные меня любят. Но наконец я разгадал, в чем дело.

— Ив чем же?

— Когда в последний раз у Чарли была подруга?

— Лукас!

Он засмеялся:

— Я серьезно. Он же мужчина, и ему, как и всем мужчинам, нужна женщина. Но так как таковой не имеется, он привязался к тебе.

— Не говори глупостей.

— Этот кот видит во мне или любом другом приблизившемся к тебе человеке соперника.

— Чушь, — не согласилась Шерис. — Я уже говорила тебе, он просто не любит незнакомых.

— Тогда почему Чарли только что подошел ко мне в конюшне с самым дружелюбным видом? Потому что тебя там не было и ему не нужно было за тебя сражаться.

— Он действительно сам подошел к тебе?

— Ты же видела, он даже позволил мне взять себя на руки.

— Но если то, что ты говоришь, правда, как мне найти ему здесь подругу?

— Не думаю, что в Ньюкомбе есть другие кошки, но я могу разослать объявления в газеты ближайших городов, посмотрим, что получится. В любом случае мне нужно сегодня вернуть коляску в город, так что переодевайся, поедешь со мной.

— Но как я вернусь из города домой?

— Верхом. Тебе пора брать уроки верховой езды. Она отвернулась от него и снова принялась за нижнюю юбку.

— Пожалуй, я останусь дома. Я не нужна тебе для того, чтобы рассылать эти объявления.

— Но я хочу прокатиться в твоей компании.

— У меня слишком много работы, Лукас.

— Пойди надень те брюки, которые я купил тебе, Шерис.

Она вздернула голову.

— Я не надену эти брюки, тем более в город! — Как он смеет приказывать ей?

— Я купил брюки для того, чтобы ты их носила. И ты их наденешь.

— Нет, — твердо заявила она и для убедительности покачала головой.

Лукас медленно встал и направился к ней. Она отскочила, держа перед собой, как оружие, мокрую юбку.

— Хочешь заключить небольшое пари, голубушка? — мягко спросил он. — Спорим, что ты поедешь со мной в город и наденешь эти брюки? Спорим, что я сам надену их на тебя, если ты этого не сделаешь?

Глаза ее расширились.

— Не наденешь!

Он сделал еще шаг по направлению к ней, и она бросилась к дому. Но прежде чем она успела добежать до двери, Лукас схватил ее.

— Хорошо! — закричала она. — Я их надену, только отпусти меня.

Он послушался, и взбешенная Шерис увидела его усмешку.

— Только не задерживайся слишком долго, а то я подумаю, что тебе все-таки нужна моя помощь.

— Лукас Холт, ты тиран! — сердито выкрикнула она.

— Просто я не хочу разлучаться с тобой сегодня.

— О, я сейчас закричу! — И она наконец сделала это.

Два часа спустя они вернули коляску Питу в его «Прокат и конюшню» и оставили там двух своих лошадей. На Шерис был ее дорожный костюм. Жакет надет поверх купленной Лукасом рубашки, безобразные брюки скрыты под юбкой. Лукас посмеялся над этим компромиссом, мерзкий тиран!

Но она не могла на него долго сердиться. Этот шалопай отличался от всех других мужчин, которых она знала. Она могла прийти в ярость, но стоило ему улыбнуться, поддразнить или умаслить ее, и она забывала, из-за чего сердилась.

Лукас оставил ее у почты, а сам пошел выяснить, выехал ли дилижанс Эмери по расписанию.

— Я забыл кое-что сообщить ему вчера, — объяснил он. — Если дилижанс, как всегда, опоздает, я избавлюсь от необходимости писать ему.

— Чем мне заняться, пока я буду ждать тебя?

— Напиши три экземпляра объявления, а я заплачу и отправлю их, когда вернусь. Ты лучше меня знаешь, как описать кошку, которая подойдет Чарли. Уилбер даст тебе бумагу и ручку. И пока ты здесь, выясни, не пришла ли на наше имя какая-нибудь корреспонденция.

— Но разве почту не доставляют на ранчо? Он покачал головой:

— Нужно забирать ее здесь.

— Ты хочешь сказать, что здесь может лежать письмо, а я ничего не узнаю об этом? — Она пришла в ужас.

Лукас ушел, а она поспешно вошла в почтовое отделение и переговорила с Уилбером, сидевшим за конторкой. Ее надежды угасли так же быстро, как и вспыхнули. Весточки от Стефани не было, только два письма Лукасу: одно — от месье Андреви из Нового Орлеана, другое — от Эмери Баскета, отправленное из Ньюкомба. Она усмехнулась. Наверное, Эмери тоже забыл что-то сказать Лукасу.

Подумать только, давать объявление, чтобы найти самку для Чарли! Только мужчина, который искал невесту по объявлению, мог придумать такое. И только мужчина мог позаботиться о мужских потребностях. Она вздохнула. Ей и в голову не приходило искать жену для Чарли. Леди не думают о подобных вещах. А она?

Лукас обнаружил Эмери на станции как раз в тот момент, когда подъехал дилижанс.

— Как мило с твоей стороны, что ты пришел проводить меня, Лукас.

— Не обольщайся, — усмехнулся Лукас. — Я должен был вернуть назад коляску, которую нанял накануне.

Он помог Эмери погрузить чемодан в багажное отделение дилижанса.

— Я оставил тебе письмо, где во всех деталях описал свою встречу с Ньюкомбом, — сказал Эмери.

— Хорошо, но я хочу еще кое о чем попросить тебя.

— Все что угодно, Лукас, — с готовностью откликнулся Эмери. — Ты же мне за это платишь.

— Этот твой друг, детектив?..

— Джим?

— Да. Я хочу, чтобы ты связался с ним, как только вернешься домой.

— Сомневаюсь, что он все еще в Сент-Луисе.

— Мне все равно. Если он даже на пути в Нью-Йорк, разыщи его. Я хочу, чтобы ты получил информацию об этой девушке, Хэммонд. Хочу узнать ее имя, как она выглядит, все, что он знает о ней.

— Она все-таки родственница твоей невесты?

— Шерис не уверена, но припомнила, что у нее есть какие-то кузины в Нью-Йорке, с которыми ее семья давно потеряла связь. Ей хотелось бы побольше узнать об этой девушке.

— Для меня большое удовольствие выполнить просьбу такой красивой женщины, — с готовностью отозвался Эмери. — Жаль только, что ты не взял ее с собой в город, тогда бы я смог сказать это ей лично. Мне бы так хотелось еще раз увидеть ее!

— Ты забыл, что она обручена, — заметил Лукас холодно.

Эмери усмехнулся.

— Такую женщину стоит украсть даже у друга. — Его улыбка стала еще шире, когда он заметил Шерис. — А, так ты привез ее!

Лукас повернул голову. Шерис только что появилась на улице, и стоявший футах в двадцати Лайон Вагонер направился к ней.

— Счастливого путешествия, Эмери, — рассеянно бросил на ходу Лукас.

— Но, Лукас…

Эмери замолчал, понимая, что разговор окончен. Странный человек Лукас Холт. В основном приятный в общении, иногда холодный и безразличный. Он перестал пытаться понять Лукаса. В конце концов, не имеет значения, что он за человек, раз он хорошо платит. А платит он действительно хорошо.

Глава 26

Шерис едва успела прикрыть глаза, ослепленная солнечным светом, как звон шпор заставил ее оглянуться. Приближавшийся к ней ковбой остановился. Он был коренастый, не молодой, но и не старый. Что-то в его взгляде встревожило ее. Может, она встречала его на вечере у Сэмюэла Ньюкомба? Если и так, она не помнила его.

— Мисс Хэммонд?

— Мы знакомы, сэр?

Он засунул большие пальцы за ремень, приняв расслабленную, но в то же время воинственную и настороженную позу.

— Нет, полагаю, я чуть ли не единственный человек в городе, с которым вы не имели удовольствия познакомиться. Но это легко исправить. Меня зовут Лайон, мэм. Я главный управляющий на ранчо Ньюкомбов. А вы даже еще красивее, чем говорят. Да, мэм, красивее.

Шерис знала, что слышала его имя, но где? Как он осмелился приблизиться к ней подобным образом, не говоря уж о его манерах!

— Мистер Лайон, раз уж нас как следует не представили друг другу…

— Лайон Вагонер, — сказал он. — Я представляюсь вам сейчас. С удовольствием познакомился бы с вами на вечере у хозяина, но мне пришлось пропустить его благодаря вашему мужу и тому синяку, которым он меня украсил. Я почти неделю не мог никуда показаться.

— Это с вами подрался Лукас?! — выдохнула Шерис.

— Он рассказал вам, да? Наверное, он считает, что победил в этой драке. Ну, это был всего лишь удачный удар. Держу пари, он не сказал вам, что напал на меня, когда я уже слишком много выпил. Что вы с ним сделали, что ему захотелось подраться?

— Я? Как вы смеете, сэр! Я не одобряю кулачных боев.

— Что значит кулачные бои, мэм?

— Всего доброго, мистер Вагонер. Он схватил ее за руку.

— Не поворачивайся ко мне спиной, женщина, — прорычал Лайон. — Это дурные манеры.

— Думаю, это твоя мать не потрудилась привить тебе хорошие манеры, Лайон.

Они оба вздрогнули при звуке этого голоса. Рядом стоял Лукас, расставив ноги и уперев руки в бока. Его лицо казалось высеченным из гранита и соответствовало его голосу.

Лайон отпустил ее руку.

— Твоя женщина не слишком-то дружелюбна, Холт, — Может, она просто не с каждым разговаривает. Лайон напрягся. Что-то в поведении Лукаса привело его в замешательство. Слишком тот был спокоен.

— Мы еще не закончили, Холт. Если бы с тобой не было дамы…

— Пусть это тебя не останавливает, Лайон. Если ты хочешь напасть на меня прямо сейчас, я не против. Если ты предпочитаешь пойти за револьвером, мне это тоже подходит. Я согласен на любой вариант.

Вспотевший Лайон затряс головой:

— Ты с ума сошел! Ты сам не свой, с тех пор как она приехала. Я встречусь с тобой, когда ты придешь в норму. С сумасшедшими я не дерусь.

Лукас смотрел вслед поспешно удаляющемуся Лайону. Возможно, он на самом деле немного сошел с ума. Он знал только одно: когда Лайон схватил Шерис за руку, ему захотелось прострелить его лапу.

Он повернулся к Шерис, готовясь утешить ее, если она расстроена, но с удивлением обнаружил, что прекрасные аметистовые глаза горят гневом. Неужели она не испугалась?

Шерис действительно рассердилась, но скорее на Лукаса. Наблюдая эту сцену, она поняла, насколько противоречив Лукас. Наверное, ее обманула его внешняя безмятежность. Очевидно, он сделан из того же твердого материала, что и его брат.

— Как тебе это удается? — обвиняюще спросила она.

— Что, Шери?

— Временами ты становишься точно таким же, как Слэйд.

— Разве? — усмехнулся он. — Слэйд был бы рад услышать такое.

— Почему? — настороженно спросила она.

— Он научил меня всему, что знал. Как ты думаешь, смог бы такой неженка, как я, прижиться здесь без его уроков?

— Ты хочешь сказать, все это наносное?

— Конечно. Что же еще? Она нахмурилась:

— Почему же у меня ощущение, что это не так? Он не ответил, и она задала еще вопрос:

— Почему половина населения этого города относится к тебе сердечно, а другая — переходит на противоположную сторону улицы, чтобы избежать встречи с тобой?

— Ты все выдумываешь, Шерис.

— Нет, не выдумываю, — настаивала она. Похоже, он был недоволен разговором, но она должна знать. — Почему они боятся тебя, Лукас? Этому есть причина?

— Не меня они боятся, черт побери. Ты знаешь это.

— Слайда? И людей пугает ваше сходство? Он не затруднил себя ответом.

— А я бы, в свою очередь, хотел узнать: почему Слайд занимает так много места в твоих мыслях?

— Но он не занимает никакого места в моих мыслях.

— Разве? Кажется, мой брат произвел на тебя слишком большое впечатление.

— Если он произвел на меня впечатление, так только своим высокомерием, холодностью, бессердечием…

— Да, это очень сильное впечатление.

— Глупости! — с раздражением бросила она. — Я уже сказала тебе, мне он не понравился. Надеюсь, что никогда не увижу его снова. Но я не могу не вспоминать о нем, если вы так похожи.

Лукас пристально смотрел на нее. О чем он думал? Может, подозревал, как близко она подошла к тому, чтобы уступить натиску Слэйда?

— В чем-то я такой же, как Слэйд, Шерис, — наконец признался Лукас. — Может, даже хорошо, что ты это поняла. Интересно, что он имел в виду?

Глава 27

Шерис положила пакет с ленчем для Лукаса на ящик в конюшне. Утром он коротко сообщил, что они с Билли поедут сегодня на холмы проведать жеребят. Он не просил ее приготовить ленч, но она надеялась, что он оценит это.

Если бы три недели назад ей сказали, что когда-нибудь она захочет угодить этому человеку, она бы только посмеялась над нелепостью такого предположения. Главной ее задачей тогда было ссориться с ним, вызывать его недовольство, добиваясь того, чтобы он отослал ее назад в Нью-Йорк. Что ж, он, безусловно, недоволен ею после той стычки с Лайоном Вагонером и их спора о Слэйде. Он почти не разговаривает с ней уже пять дней и не прикасался к ней с тех пор ни разу.

Возможно, это даже и к лучшему. В любой день она может получить письмо от Стефани и деньги на дорогу. Так стоит ли волноваться из-за Лукаса?

Какая невероятная ситуация! Ее чувства так противоречивы. Она больше не понимала, чего хочет. Испытывать физическое влечение к мужчине, брак с которым она считает невозможным? Ужасно! Что с ней происходит? Она должна положить этому конец, подавить те чувства, которые он в ней пробуждает. Она обязана взять себя в руки.

Лукаса в конюшне не было, но здесь находился Мак. Он седлал свою лошадь, и Шерис нахмурилась.

— Надеюсь, ты не поедешь на холмы с Лукасом и Билли, Мак?

Он посмотрел на нее.

— Нет, мэм. Я направляюсь в город купить пару вещей, которые Лукас забыл приобрести на прошлой неделе.

— То есть мы с Уиллоу останемся здесь одни? Он понял:

— Не стоит беспокоиться, девочка. Люк будет на расстоянии выстрела. Если появится кто-нибудь незнакомый — просто выстрелите из того ружья, что висит над камином, и он услышит вас.

— Хорошо. Я не знала, что он держит жеребят так близко отсюда.

— Если держать их дальше, то в один прекрасный день они исчезнут. — Мак усмехнулся. — Индейцы, понимаете ли, — добавил он.

Шерис не обратила внимания на эту реплику.

— Тогда, пожалуй, не о чем беспокоиться. Но ты уезжаешь ненадолго?

— Нет. Те дни, когда я подолгу проводил в городе по причинам, о которых при вас упомянуть не осмелюсь, давно миновали. Все, что мне необходимо, есть здесь, в моем тайнике с виски.

Шерис улыбнулась. Старик всегда был откровенен.

— Тебя не затруднит зайти на почту, когда будешь в городе? Я жду письмо.

— Конечно, мэм.

Как только Мак уехал, в конюшню вошел Лукас, ведя за собой двух новых кобыл. За ним следовал Билли. На лошадях были только попоны, но Билли вскочил на одну из них. Шерис поняла, что они не собираются седлать лошадей.

— Разве не опасно так ездить? — спросила она, чтобы как-то нарушить молчание.

— Это их первая поездка с всадником на спине. Им нужно привыкнуть к нагрузке, прежде чем мы добавим сорокафунтовое седло.

Он, несомненно, не в первый раз так ездил, поэтому ей не стоит беспокоиться, что он может упасть. Во всяком случае, ей больше не хотелось говорить о лошадях. Ее единственная самостоятельная поездка в седле из города на ранчо была пренеприятной. У нее все еще болели ягодицы.

— Я приготовила тебе ленч.

Она подала ему сверток и с волнением наблюдала, как он положил его в свою седельную сумку. На нем были мокасины и куртка с бахромой из оленьей кожи, плотно облегавшая его мускулистую грудь. Игра этих мускулов неизменно производила на нее впечатление, она вспыхнула. Если он не смягчится в ближайшее время, у нее, видимо, возникнет соблазн совершить невероятное и первой сделать шаг навстречу.

В этот момент Лукас наконец повернулся и посмотрел на нее. Шерис порадовалась, что свет в конюшне тусклый. Их взгляды встретились, и она затаив дыхание ждала его слов, но взгляд его оставался непроницаемым.

— Поездка займет не много времени, — сказал он небрежно.

Ее сердце упало.

— Значит, ты вернешься домой к обеду? — с трудом выдавила она из себя.

— Раньше.

Он стал было садиться на лошадь, но еще раз оглянулся на нее и, воскликнув: «О черт!», — прижал ее к себе и поцеловал долгим жадным поцелуем. Когда он отстранился, глаза его светились нежностью и чувства, переполнявшие его, снова стали очевидны.

Стена между ними исчезла.

— Последнее время я плохо сплю. — Улыбка чуть тронула его губы. — Наверное, я слишком долго постился.

— Мне тоже так кажется.

Ему явно не хотелось ее отпускать, но пришлось.

— Не утомляйся сегодня слишком сильно, — сказал он ей, садясь на лошадь.

— Я могла бы пожелать тебе того же самого.

Он довольно рассмеялся и ускакал. Шерис стояла в дверях конюшни и глупо улыбалась, глядя, как он догоняет Билли.

Шерис избегала думать об отце, хотя это давалось ей нелегко с тех пор, как Эмери Баскет упомянул о нем. Но когда ранчо почти на целый день опустело, она поймала себя на том, что ее мысли вновь устремились к Маркусу.

Даже если в ближайшие дни у нее появится возможность уехать, она не сможет вернуться прямо домой, время еще не пришло. Если награда за ее возвращение так высока, как сказал Эмери, значит, гнев отца все еще велик. Не может быть и речи о том, чтобы предстать перед ним, прежде чем он остынет. Но если кто-то из нанятых им детективов найдет ее и вернет домой, будет еще хуже. Так что пока ей надо держаться подальше от Нью-Йорка.

Наверное, она сможет остановиться у тети Софи. Ее уже, несомненно, искали там и вряд ли станут искать снова. А тетя примет ее сторону, когда услышит, как деспотично повел себя ее зять в истории с Джоуэлом. Тетя Софи всегда была романтиком.

Другая проблема, которая встанет перед Шерис, — ей придется объясняться со Стефани по поводу драгоценностей. Проделка сестры в конечном счете дорого ей обошлась, намного дороже, чем можно было предположить. Хотя, конечно, Стефани на такой поступок толкнуло отчаяние. Но что Шерис в результате потеряла, кроме своей невинности? По правде говоря, она ничуть о ней не жалела.

При мысли о Лукасе она улыбнулась. Хотелось бы ей, чтобы время шло быстрее.

Глава 28

Шерис направилась к дому Уиллоу, но, заглянув туда, увидела, что оба, и мать, и ребенок, воспользовавшись тишиной, задремали. Хотелось бы и ей так уснуть, но она недостаточно устала.

Она вздохнула и направилась на задний двор. Сад всегда нуждался в поливке. Он был разбит на хорошей почве, но земля в жару быстро высыхала, а сегодня снова было знойно. Небо казалось почти белым, без единого облачка.

Ведро звякнуло в глубине колодца. Когда Шерис подняла его, ей самой захотелось пить. Она поставила ведро на землю и протянула руки, чтобы зачерпнуть прохладной влаги. Не успели пальцы коснуться воды, как на ее поверхности, словно в зеркале, отразилось чье-то лицо.

Шерис вскочила так быстро, что ударила стоящего головой в подбородок. Он крякнул, она тяжело задышала, и они уставились друг на друга. Она так испугалась, что даже не могла закричать. Индеец, невысокий, насквозь пропыленный, смотрел на нее так, будто никогда не видел белой женщины. Наверное, он был так же поражен, как и она.

Казалось, его особенно зачаровали ее волосы. После отъезда Лукаса она распустила их — так ему больше нравилось. Дикарь протянул руку к пряди, лежавшей у нее на плече. Неужели он собирается снять с нее скальп.

Голос подвел ее, но руки-ноги двигались. Отбросив руку индейца, она отпрянула и тотчас же увидела другого, выезжающего на лошади из-за угла дома. Нет! За ним следовали еще двое и еще!

Она бросилась и дом и захлопнула за собой дверь. Но одного взгляда, брошенного на открытые окна, было достаточно, чтобы понять, насколько это бессмысленно. Единственное спасение — ружье, висящее над камином. Конечно, она не имеет ни малейшего понятия, как из него стрелять, но это ее последний шанс.

Дверь черного хода с грохотом распахнулась, и она схватила ружье и нацелила его на дверь. Все ее силы ушли на это. Оружие оказалось неожиданно тяжелым, и пока она разбиралась с ним, в комнату уже ввалились семеро апачей, от их мрачных лиц веяло холодом и смертью.

Ее охватила паника, и она нажала на курок. Если бы ей удалось ранить одного из них, остальные отступили бы. Но ничего не произошло. Она нажала еще раз. По-прежнему ничего. Хуже того, они увидели ее попытки и принялись смеяться над ней.

— Может, сработает, если ты нажмешь на курок, а не на предохранитель.

Шерис повернулась к тихо открывшейся парадной двери, там стоял он.

— Лукас! Слава Богу! Но, взглянув на его одежду, она поняла, что это не Лукас. И все же никогда в жизни она не испытывала более сильного облегчения при виде какого-нибудь человека, пусть даже это оказался Слэйд.

Он прошел через комнату и взял ружье.

— Черт побери, глупая женщина, ты что, ищешь смерти? — проворчал он так тихо, чтобы только она могла услышать.

Она застыла.

— Я защищалась.

Он выругался и повесил ружье на место. Затем что-то сказал индейцам на их языке, и они стали выходить. Когда последний из них скрылся за дверью, она прислонилась к стене, и румянец постепенно окрасил ее щеки.

— Ты знаешь их? — спросила она Слэйда.

— Да. Это я привел их сюда. Они направляются в Мексику, и им надо поменять двух лошадей. Шерис взорвалась:

— Значит, ты был здесь все это время! Мог бы показаться и пораньше! Почему ты скрывался? Он нахмурился:

— Мне не нравится твой тон, женщина.

— Ах, тебе не нравится! — закричала она, отходя от стены и смело глядя ему в лицо. — А мне наплевать на то, что тебе не нравится! Мне тоже не по вкусу, когда меня пугают до смерти. Ты, кажется, получаешь какое-то извращенное удовольствие, пугая женщин.

— В твоих словах нет смысла.

— Нет, есть! — вскипела она. — Ты нарочно напугал меня!

— У тебя истерика. Если ты успокоишься, то поймешь, что испугалась из-за ерунды. Тебе ничто не угрожало.

— Откуда мне было знать об этом?

— А откуда мне было знать, что от одного взгляда на моих друзей ты обезумеешь от страха? А что касается твоего желания узнать, где я был, — жена Билли, увидев, как мы подъезжаем, окликнула меня и сообщила, что Люка нет дома. Не прошло и минуты, как я услышал твой крик и прибежал разузнать, в чем дело. Я не успел показаться раньше. Просто не было времени.

— Не прошло и минуты? — задыхаясь, пробормотала Шерис.

Неужели действительно этот кошмар продолжался всего минуту? Вполне возможно. Тогда он и вправду не нарочно напугал ее, просто так получилось. О, как глупо в таком случае обвинять его!

— Я… возможно, я должна извиниться, — неохотно призналась она.

— Забудь об этом.

Он прошел мимо нее к открытой двери черного хода и, посмотрев на загон, сообщил:

— Они выбрали себе лошадей.

— Не следовало ли сначала спросить Лукаса? — поинтересовалась она.

— Незачем, — ответил Слайд. — Это кочующий отряд. Или ты даешь то, что им нужно, и они отправляются своим путем, или они сами берут то, что хотят, и причиняют при этом неприятности.

"Ничто не угрожало», — сказал он ей.

— Хороши же у тебя друзья, — с раздражением бросила она.

Слэйд посмотрел на нее.

— Лучше друзья, чем враги.

— Они сейчас уедут?

Он что-то прокричал в дверь, затем поднял руку, прощаясь, и повернулся к ней:

— Они уехали.

— Разве ты не поедешь с ними?

— Я встретил их утром и поскакал с ними, так как нам было по пути. Они приехали сюда за лошадьми, а я — увидеть тебя.

Тотчас же индейцы были забыты.

— Ты хочешь сказать, Лукаса, не так ли?

— Нет, именно тебя. По правде говоря, меня вполне устраивает, что Люка нет.

Его глаза, желтовато-зеленые и такие яркие, словно в них горел огонь, обратились к ней. Они гипнотизировали Шерис, не давая сдвинуться с места, а Слэйд тем временем приближался.

— Лукас скоро вернется, — чуть слышно прошептала она.

— Ну так что?

— То, что ты понапрасну потерял время, если приехал сюда, чтобы увидеть меня, — удалось ей сказать несколько увереннее.

— Почему бы тебе не предоставить мне судить об этом. Он сделал еще шаг, но она, вытянув руки, удержала его на расстоянии.

— Пожалуйста, не надо. У нас с Лукасом кое-что изменилось с тех пор, как я видела тебя в последний раз. Он и я… мы…

— Значит, он уложил-таки тебя в постель. — Губы Слэйда насмешливо искривились. — Я уже говорил тебе, что для меня это не имеет значения.

Она глубоко вздохнула:

— Но для меня имеет!

— Разве? Давай проверим.

Он отбросил ее руки и крепко прижал к себе. Его губы с силой приникли к ее губам. Она, изогнувшись, попыталась вырваться, но вскоре отказалась от дальнейших попыток: его руки были крепкими, как сталь. А затем ее тело невольно потянулось к нему. И так же внезапно Слэйд оттолкнул ее от себя.

Шерис в полном замешательстве снова прислонилась к стене. Не случалось ли подобного и прежде? В горах, перед тем как они встретили Билли? Тогда Слэйд тоже поцеловал ее и отпустил. Что это — жестокая игра или у него все-таки есть совесть?

— Что ж, полагаю, мы получили ответ на вопрос, не так ли? — ворвался в ее мысли голос Слэйда. — Ты такая же непостоянная, как все женщины. Или тебе недостаточно моего брата?

— О чем ты говоришь? — возмутилась она. — Ты сам поцеловал меня!

— Но ты мне ответила, женщина!

Да, это так. Боже, что с ней происходит? Это два разных человека, не один. Почему же ее тело одинаково тянется к ним? Если бы они оба не вели на нее такое яростное наступление, у нее не возникло бы этой проблемы. Когда их руки обнимали ее, она теряла контроль над собой. Неужели она действительно хочет их обоих? Нет! Такого не случается с порядочными женщинами.

— Зачем же ты поцеловал меня, если не хотел, чтобы я ответила? — спросила она.

— Разве я так сказал?

— Перестань меня путать! Ты рассердился из-за этого. Не отрицай.

— Ты так хорошо меня знаешь?

Лицо его стало абсолютно бесстрастным, и холод пробежал у нее по позвоночнику. Как разговаривать с человеком, который может скрывать даже самые сильные эмоции? Она не сможет понять, когда он впадет в ярость и станет опасен.

— Чего ты хочешь от меня, Слэйд?

— Никакого притворства. Если я займусь с тобой любовью, не хочу слышать потом никаких обвинений.

— Ты… не хочешь же ты сказать?..

Ее слова были прерваны зловещим смешком.

— Я проделал весь этот путь не для того, чтобы разговаривать.

— Но я не хочу тебя!

Сказав это, она вспомнила, что недавно убедила его в обратном.

— Если… если я и ответила тебе, Слэйд, то только потому, что Лукас в последнее время был холоден со мной. Его глаза медленно скользнули по ее телу.

— Если ты хочешь сказать, что уже надоела ему, я не поверю.

— Я этого не говорила. Просто мы поссорились… из-за тебя!

— Интересно почему? — задумчиво сказал он. — Может, он догадался, что ты обо мне тоскуешь?

— Что за глупости! Ты всегда все выворачиваешь наизнанку. Просто иногда он ведет себя в точности, как ты, а мне это не нравится, и я сказала ему об этом. А он решил… О, я не стану объяснять тебе!

— Почему? Мне очень интересно.

Его веселое любопытство расстроило ее еще больше.

— Кажется, ты меня не понял, — надменно сказала Шерис. — Мне не нравишься ты и все, что с тобой связано. Ты холодный и бессердечный, Слэйд, и мне отвратительно твое высокомерие. Ты напоминаешь моего отца, хотя он далеко не такой жестокий, как ты. Было бы безумием хотеть тебя, когда у меня есть Лукас.

— Даже если он холоден с тобой?

— Даже если он никогда больше не прикоснется ко мне, — убежденно сказала она. — Потому что он нежный и внимательный и никогда не пытается быть со мной, если я не хочу этого.

— Но волнует ли он тебя так же, как я, красотка? Он протянул руки и заключил ее в объятия. Она была готова сопротивляться, доказывать, что он ей противен, но он совершил нечто неожиданное, и Шерис опять была совершенно сбита с толку. Вместо того чтобы попытаться сломить ее жаркой страстью, он коснулся губами ее губ с утонченной нежностью. Он настолько напомнил ей Лукаса, что она прореагировала так же, как на поцелуй Лукаса.

Слэйд перестал ее целовать, но не отодвинулся. Его глаза пламенели, и она таяла под его горящим взглядом.

— Может, ты и думаешь, что предпочитаешь Лукаса, красотка, — прошептал он. — Но твоему телу безразлично, кто из нас окажется рядом. Мы с тобой знаем это. Думаю, и Люку пора узнать. Твоя постель — вполне подходящее место, где он может найти нас по возвращении домой.

— Нет! — закричала она. Он поднял ее и понес к спальне. — О, пожалуйста, Слэйд, ты не понимаешь! Никто из вас не понимает. Выслушай меня! — Она била кулаками по его груди до тех пор, пока он не остановился. — Когда ты целуешь меня или он целует — это одно и то же, между вами нет разницы. Я не понимаю почему, может, потому, что вы близнецы. Оба вы имеете одинаковую власть надо мной.

— Итак, ты наконец признала это? — В тоне его совсем не ощущалось торжества.

— Выслушай же меня. Но если ты отойдешь от меня подальше и дашь спокойно подумать, я честно скажу, что предпочитаю Лукаса. Ты можешь получить от меня то, что хочешь, но я возненавижу тебя за это.

— И ты считаешь, что мне это небезразлично?

— Должно быть! Я не ветреная! — сказала она скорее для себя, чем для него. — Лукас сделал меня своей, пусть незаконно, но своей. Мне нужен только один мужчина.

— Я пришел сюда, чтобы выяснить это.

— Неужели я должна умолять, чтобы ты оставил меня в покое?

— А ты будешь? — тихо спросил он.

— Да.

Теперь он торжествовал. Она видела это. Конечно, он хотел унизить ее. Никогда в жизни Шерис не встречала более отвратительного человека. Она заплакала.

— Это обязательно? — грубо бросил Слэйд. Он усадил ее и отошел. Шерис не могла поверить. Неужели она действительно нашла способ удержать его? Она заплакала еще сильнее.

— Прекрати, женщина! — потребовал он.

— Ты оставишь меня в покое?

— Да!

— Клянешься? — настойчиво спросила она в перерыве между рыданиями. — Ты больше не прикоснешься ко мне?

— Клянусь, черт побери!

Шерис притихла. Она услышала все, что ей было нужно. Она выпрямилась и отправилась на кухню за полотенцем, чтобы вытереть лицо. Когда она оглянулась, Слэйд хмуро смотрел на нее.

— Знаешь, красотка, если бы я подумал хоть секунду, то…

— Ты поклялся, Слэйд, — поспешно напомнила она.

Он схватил свою шляпу и направился к двери, затем остановился и посмотрел на горы.

— Жаль, что вы с Лукасом такие разные, Слэйд, — невольно сказала она. — Тогда я бы не… — Она замолчала, сама удивляясь, что завела этот разговор. Неужели нельзя было оставить все, как есть?

Он, не поворачиваясь к ней, рассмеялся:

— Что? Тогда ты могла бы примириться с тем, что хочешь нас обоих?

Она не осмелилась ответить, но почувствовала желание отомстить за то, что он заставил ее испытать.

— Видишь ли, в Лукасе есть немного от тебя. Я поняла это. Но в тебе нет ничего от него. Уходи, Слэйд. Оставь нас в покое.

Глава 29

Когда во второй половине дня Лукас и Билли вернулись домой, Шерис сидела за кухонным столом. Перед ней стоял кувшин с каким-то неведомым ей варевом. Она сходила к Уиллоу и попросила что-нибудь для успокоения нервов, и Уиллоу дала ей кувшин, хотя и неохотно. Шерис было все равно, что пить, главное — выпив вторую чашку, она успокоилась.

Когда она заметила стоявшего в дверях Лукаса, первое, что ей бросилось в глаза, это проклятые мокасины, и сердце ее упало. Она подумала, что вернулся Слэйд. Но это был Лукас. Никакого сходства.

— Ты рано вернулся, — заметила она.

— По правде говоря, я опоздал, — ответил Лукас, и взгляд его упал на кувшин. — Эй, что это ты пьешь, никак мескаль?

Шерис улыбнулась.

— Не знаю, что это, но после нескольких глотков стало значительно лучше. А ты не опоздал. Мак еще не вернулся, хотя и пообещал не задерживаться.

Лукас нахмурился.

— С тобой все в порядке, Шерис? Его забота тронула ее.

— Да, конечно. А что со мной может случиться?

— Уиллоу сказала, что здесь был Слэйд.

— Да, твой дорогой братец нанес нам визит. Но знаешь, Лукас, наверное, я недооценивала Слайда. Не такой уж он скверный. Во всяком случае, он не изнасиловал и не убил меня.

Лукас разразился смехом.

— Ты пьяна!

— Нет!

Он обхватил ее за талию и оторвал от пола.

— Не такого приема я ждал, милая, — хрипло сказал он. — Я думал о тебе целый день. Но как мне быть, когда ты в таком состоянии? Я же не могу воспользоваться этим.

— В таком состоянии? — Она нахмурилась, затем поняла, о чем речь. — Ах это… — Она обвила руками его шею. — Что ж, сэр, если вы этого не сделаете, я никогда не прощу вас.

— Если не сделаю чего?

— Если ты не воспользуешься моим состоянием. Я настаиваю.

— Ну хорошо, придется покориться.

Когда он взвалил ее на плечо, Шерис взвизгнула. Лукас отнес ее к себе в спальню и бросил на постель.

Она приникла к нему. Как замечательно ощущать его близость и не испытывать вины за свои чувства! В ее крови разгоралось пламя.

— О, Лукас, я так хочу тебя. Лукас напрягся.

— Каждый раз после его приезда, не так ли? — спросил он, пристально глядя на нее.

— Нет, не упоминай его, — взмолилась она. — Я хочу только тебя.

Он долго всматривался в ее лицо, прежде чем ответить:

— Да, надеюсь, что это правда. Он стал целовать ее, и она поняла, что все в порядке. Только он был в ее мыслях — жар его губ, тяжесть его тела. Но внезапно Лукас поднялся.

— Это всего лишь Мак, — сказала она, услышав стук копыт.

— Там не одна лошадь, Шерис.

— Целая компания? — Настроение ее упало. — Но если мы не выйдем, они уедут, не правда ли?

— Я оставил дверь открытой. — Не хочешь же ты сказать, что они могут просто взять и войти?

— Большинство людей так и поступают. Они оба посмотрели на приоткрытую дверь спальни. Лукас выругался и встал.

— Давай, — вздохнул он, — продолжай смотреть на меня так же, и я застрелю того, кто войдет, кто бы он ни был.

— Но я совсем не хочу, чтобы ты это сделал, — хихикнула она.

Отвернувшись, Шерис принялась поправлять одежду. Лукас вышел. Наконец она последовала за ним и замерла в удивлении, увидев Сэмюэла Ньюкомба. С ним были Мак и еще какой-то человек.

Мак протянул ей письмо.

— Надеюсь, ничего не случилось, мэм, — сказал он.. — Не думал, что так задержусь, но меня сбил с панталыку один старый глупец, которого я не видел двадцать лет. Мы предались воспоминаниям.

Шерис почти не слушала его. Внезапно ей стало смешно. Перед ней лежало то, чего она с таким нетерпением ждала, — письмо. Но мысли ее были только о Лукасе. В этом конверте ее спасение, но здесь — Лукас! Мысль о том, что она никогда больше не ощутит прикосновения его удивительных рук, вдохнувших жизнь в ее тело, повергла ее в панику.

— Простите меня, господа, мне необходимо удалиться на несколько минут. Я так давно ждала этого письма.

— Шерис!

Лукаса раздосадовала ее бестактность по отношению к гостям, но она не могла ждать.

— Я только на минуту, Лукас, — заверила она и ускользнула в свою комнату.

"Дорогая Рисси!

Ты представить себе не можешь, насколько трудно оказалось отправить тебе это письмо. Меня лишили свободы, и никого ко мне не пускают. Но миссис Этертон сжалилась и пообещала пропустить ко мне Труди, так что я смогу передать это письмо ей, а она его отправит. Я не осмелилась просить об этом никого из слуг, так как они все расскажут папе.

Рисси, все просто ужасно. Когда ты уехала, ярость отца обрушилась на меня, и мы с тобой даже предположить не могли, насколько его гнев будет велик. Он лишил меня всего. Я никуда не могу пойти и никого увидеть. Даже слугам запрещено разговаривать со мной. Мне ни разу не удалось повидать Джоуэла! Даже тогда, когда папа принимал его и мистера Паррингтона, чтобы рассказать им о твоей «болезни». Он говорил всем своим друзьям, что ты больна и свадьба на время откладывается. Но это было, когда он еще надеялся вернуть тебя. По прошествии времени ему пришлось сообщить отцу Джоуэла правду. Из-за этого его гнев стал еще ужаснее.

О, это какой-то кошмар, Рисси! Пока я не вижу для нас с Джоуэлом никакой надежды. Если я упомяну его имя, отец взорвется. Но это еще не самое худшее. Отец сказал, что, если ты не вернешься домой в течение следующей недели, а это, как нам обеим известно, совершенно невозможно, он лишит тебя наследства.

Мне хочется плакать. Это всецело моя вина. Не знаю, сможешь ли ты когда-нибудь простить меня. Но, пожалуйста, не отчаивайся. Я обещаю что-нибудь предпринять. Просто это займет немного больше времени. По крайней мере из твоего письма я сделала вывод, что мистер Холт кажется вполне приличным человеком, так что тебе не составит труда задержаться у него подольше. Не теряй надежды, Рисси».

Шерис опустила голову. Как тут не отчаиваться, если в письмо не вложены ни деньги, ни билеты? Отец лишит ее наследства в течение недели? Это письмо шло дольше. И что теперь? Она никогда не сможет вернуться домой? Неужели ей придется навсегда остаться здесь?

Она долго сидела неподвижно. Какое-то время спустя она услышала, как Лукас открыл дверь.

— Думаю, тебе лучше выйти, Шерис. Сэм привез нам маленький сюрприз.

Она почувствовала напряжение в его голосе, но не обратила на это внимания. Сейчас ее мысли занимало другое. Шерис машинально встала и последовала за Лукасом.

Глава 30

Когда вдали показалось ранчо, Лукас замедлил бег жеребца. Зрелище было чарующее: утреннее небо за домом прочерчено фиолетовыми, сиреневыми, аметистовыми полосами — все оттенки ее глаз, хмуро подумал он.

Дымок спиралью поднимался над домиком Билли, но в большом доме не ощущалось никаких признаков жизни. Шерис скорее всего еще спит. Зачем ей вставать в столь ранний час? Он уехал, не сказав ей ни слова.

Интересно, что она подумала, когда он удрал шесть дней назад. Безусловно, она расценивает это как бегство. Соответственно беглеца и встретит. Если она рассержена или обижена, что ж, ничего не поделаешь. Он считался с ее чувствами больше, чем со своими. Теперь достаточно.

Лукас направил коня к ранчо. Мешок, висевший у его нога, зашевелился, и он усмехнулся: значит, кошка еще жива. Он сам не мог понять, зачем взял с собой эту тварь. Он нашел ее на ферме у Тусона, куда заехал за водой, и купить ее у фермера показалось ему вполне естественным поступком. В конце концов он везет кошку не Шерис, а Чарли.

Лукас не стал будить Мака и сам поставил лошадь в конюшню. Затем он выпустил кошку и стал наблюдать, как она бросилась отыскивать какое-нибудь укромное местечко, чтобы спрятаться. Что ж, Чарли вскоре почувствует ее присутствие, теперь у него появится своя женщина.

Когда Лукас вошел в комнату Шерис, Чарли заворчал, но тотчас понял, что от Лукаса пахнет кошкой, и замолк. Шерис не проснулась, даже когда он прогнал Чарли из комнаты и снова закрыл дверь.

У него было время посмотреть на спящую и полюбоваться ее красотой. Каждый раз это зрелище так действовало на него, и Лукас не пытался бороться с этим. Но вид кольца на ночном столике мгновенно остудил его жар.

Рассерженный, он с размаху сел на постель с намерением разбудить ее. И разбудил.

— Лукас?

Что прозвучало в ее голосе — радость? Нет. Скорее гнев. Ну и ладно. Почему это должно его огорчать?

— Как дела, голубушка? — спросил он.

— Как дела? — возмутилась Шерис. Она вскочила с постели, схватила пеньюар и отскочила в дальний угол комнаты. — Как ты смеешь спрашивать меня об этом после того, что сделал?

— Единственное, что я сделал, — это уехал ненадолго.

— Я не об этом говорю! — огрызнулась она. — Можешь снова уезжать, мне все равно. Ты обманул меня. Я сочла бы эту нелепую церемонию дурным, сном, если бы Мак не стал теперь называть меня миссис Холт!

— Значит, в твоих глазах действительно был панический страх, когда я представлял тебя священнику. А я-то пытался убедить себя, что это только удивление.

Его сарказм заставил Шерис замолчать. О, почему этот разговор произошел именно сейчас, когда она еще толком не проснулась? Она не была готова признаться ему во всем. Ей хотелось только убедиться в том, что, когда Сэмюэл Ньюкомб привез к ним священника, Лукас расстроился даже больше, чем она.

— Это было только удивление, Лукас, — сказала она , более сдержанно. — Но ты же знаешь, я не люблю сюрпризов.

— Кажется, ты употребила другое слово — «обман»!

— А что же еще я должна почувствовать? — защищаясь, спросила она. — Я была сама не своя в тот день. Напилась этого ужасного варева Уиллоу. Была напугана до полусмерти полудюжиной индейцев, не говоря уже о твоем брате. И в добавление ко всему… Ладно, не важно, — спохватилась она. — Боже, я не могу припомнить и половины событий, происшедших в тот день!

— Что из этого? У нас не было выбора, когда священник уже оказался здесь. Надеюсь, ты понимаешь это? Или нет ничего важнее, чем твоя репутация? — Она в раздражении повернулась к нему спиной, и он насмешливо сказал:

— Нет, конечно же, нет.

Лукас сердито смотрел ей в спину. Может, у нее выбора и не было, но у него был. Он мог вышвырнуть и Сэма, и священника из дома, как и намеревался сделать. Но нет, он в первую очередь подумал о Шерис и ее проклятой чувствительности! Он просто не мог так унизить ее перед Сэмом, отказавшись жениться на ней. Какой же он джентльмен!

Хотя вовсе не женитьба привела его в ярость. Церемония не означала вступления в законный брак, во всяком случае, до тех пор пока он не выполнит все формальности.

Конечно, она не знает об этом. Он бесился потому, что перестал владеть ситуацией.

Черт бы побрал Ньюкомба и его манеру совать нос в чужие дела! Этот ублюдок решил, что сделал им обоим приятное — привез священника на ранчо. Но на самом деле он только спутал все карты Лукаса. И даже теперь, после шестидневных раздумий, Лукас все еще не знал, как поступить. Черт побери!

Может, лучше, если Шерис будет продолжать сердиться. Тогда им обоим будет легче расстаться.

— Знаешь, Шерис, мне начинает казаться, что ты вообще не собиралась выходить замуж.

Предположение, столь близкое к правде, заставило ее продолжать атаку.

— Как ты можешь говорить такое? — возмутилась она и, подбоченясь, направилась к нему. — Разве я приехала сюда не для того, чтобы выйти замуж? Что же, значит, я теперь должна всем быть довольна? Ты сам говорил, что у меня будет время привыкнуть и узнать тебя получше. Ты обещал мне это. Я пробыла здесь всего пять недель, и мы уже поженились!

— Мне казалось, ты успела узнать меня достаточно хорошо, — усмехнулся он. Шерис вспыхнула.

— Не в этом дело, — отмахнулась она. — Кстати, твое поведение тоже нуждается в объяснении. Не станешь же ты отрицать, что сам был расстроен в тот день, Лукас. Ты так рассвирепел, что уехал сразу вслед за священником, даже не попрощавшись. И ты все еще сердишься. Хотелось бы мне знать — почему.

Лукас посмотрел ей в глаза. Он мог сделать одно из двух: или задобрить Шерис и вернуть все в прежнее русло, или же проявить для разнообразия честность, что полностью испортит их отношения. Первое выгодно ему, второе — ей.

И снова он выбрал ее интересы. С нарочитой небрежностью он сказал:

— Дело в том, что я никогда не собирался жениться на тебе, Шерис.

Она смотрела на него, не понимая:

— Что?

— Это правда.

Шерис стало плохо. Она снова перенеслась в те времена, когда считала себя непривлекательной, слишком высокой и слишком рыжей.

— Я не понимаю, Лукас. Я… я знаю, ты ждал Стефани, но ты же сказал, что это не имеет значения. А теперь говоришь такое… Почему ты сразу же не отослал меня назад, если нашел меня настолько непривлекательной?

Возникшая в ее глазах боль разрывала ему сердце. Он хотел рассердить ее, а не заставить страдать.

— Черт побери, ты меня неверно поняла, — быстро сказал он. — Причина не в тебе, Шерис. Я никогда не встречал женщины более привлекательной, чем ты. Мне просто не нужна жена — никакая. Это совсем не относится к тебе лично.

— Но ты же дал объявление, что ищешь жену?

— Да.

— Не собираясь жениться?

— Верно.

— Почему? — воскликнула она.

— А это, милочка, не твое дело.

— Нет… о… — Она было отвернулась, но тут ее осенило:

— Ты соблазнил меня, не собираясь жениться!

— Я не слышал, чтобы ты жаловалась. Она дала ему пощечину и ударила бы снова, если бы Лукас не перехватил ее руки.

— Ты заслуживаешь презрения, Лукас.

— Возможно, — вздохнул он. — Но давай поговорим о тебе. Кто ты в действительности? Ее сердце упало.

— Что… что ты имеешь в виду? — осторожно спросила она.

— Подумай сама. Когда женщина объявляет себя вдовой, логично предположить, что она больше не девственница. Как же ты объяснишь тот факт, что была девушкой?

— Ты знал? — выдохнула она. — Почему же ничего не сказал?

Лукас пожал плечами:

— Не хотел смущать тебя.

— А теперь, когда я стала твоей женой, меня можно смущать!

Она была слишком рассержена, чтобы признать за ним право отплатить ей той же монетой. Чувство вины из-за своего обмана померкло перед его ложью.

— Отпусти меня, Лукас, — ледяным тоном потребовала она.

— А ты больше не станешь распускать руки?

— Ты заслужил эту пощечину.

— То, что я заслуживаю, и то, что согласен принять, не всегда совпадает, Шерис, — резко сказал он. — К тому же мы сейчас говорим о тебе.

Лукас отпустил ее, и она принялась растирать запястья, бросая на него сердитые взгляды. При этом она судорожно пыталась сообразить, как удовлетворить его любопытство, не открывая правды.

— Лукас, — высокомерно начала она, — когда человек сам не очень честен, он обычно сомневается в других.

— Конечно, сомневается, если у него есть на то причины. Твое первое замужество не без оснований кажется мне очень сомнительным.

— А тебе никогда не приходило в голову, что у моего "мужа могли быть проблемы? Что он не мог кое-что довести до конца? Это несчастье, но не все мужчины такие здоровые и сильные, как ты. Я не перестала из-за этого чувствовать себя замужней женщиной.

Лукас поморщился. Боже, значит, она оказалась невинной жертвой. Ему снова придется пересмотреть свое отношение к ней. И, черт побери, он уже ощущал, как зреет чувство вины и он уже готов совершить ради нее какую-нибудь благоглупость.

— Если ты захочешь аннулировать брак, это будет несложно при создавшихся обстоятельствах, — спокойно предложил Лукас.

— Конечно, хочу, — холодно ответила Шерис. — Не думаешь же ты, что я останусь с человеком, который меня не хочет.

Он опустил глаза.

— Что ж, пусть будет так. Но пока ты побудешь здесь. И если ты предпочитаешь аннулировать брак, а не развестись, тогда держись от меня подальше. Передо мной никогда не стоял вопрос; хочу ли я тебя?

Наступило молчание, затем она спросила:

— Почему я не могу уехать сейчас?

— Я разорен, Шерис, и не могу оплатить тебе дорогу, тем более в Нью-Йорк. Ты же хочешь туда, не так ли?

— Да. И как долго ждать, Лукас?

— Куда тебе спешить? Ты приехала сюда, чтобы выйти замуж, вспомни, — бросил он ей. — Считай, что ты пока что замужем, хорошо?

— Я считаю наше положение невыносимым, — безжизненным голосом сказала она.

— Ты думаешь, мне оно нравится? Я бы предпочел закрыть тебе рот поцелуем, но не хочу сыпать соль на раны. — Он встал и подошел к двери. — Причина, по которой ты нужна мне здесь, все еще существует. Теперь, когда мы женаты, твой отъезд вызовет слишком много вопросов. Тебе придется подождать, Шерис.

— Ты не назовешь мне причину?

— Нет.

— Тогда уходи, Лукас. И пожалуйста, будь любезен, никогда больше не заходи в эту комнату.

Он ушел, испытывая чувство вины, полный печали и сожалений.

Глава 31

Желать уехать и набраться мужества, чтобы уехать, — две совершенно разные вещи. На рассвете Шерис оделась для поездки верхом и упаковала то, что удалось поместить в чемодан, который можно будет прикрепить к седлу. Теперь она ждала, молясь, чтобы Лукас поскорее покинул ранчо и ей не пришлось бы еще раз встретиться с ним лицом к лицу.

Она раньше не задумывалась о том, что Лукас может попытаться остановить ее, но теперь у него есть на это все законные права. Даже если ей удастся добраться до города и Сэмюэл Ньюкомб даст ей приют, Лукас может вернуть ее назад. И никто ничего не сможет поделать, и менее всего она сама, потому что он ее законный муж.

Каков же выход? Теперь, когда ей известна правда, она не в состоянии больше оставаться здесь. Если бы он объяснил, как долго намерен ее удерживать, может, она не испытывала бы такого отчаяния. Но вдруг это продлится годы? Она уже знала, что со временем все простит ему. Если они снова окажутся в одной постели, она не сможет аннулировать брак. Ей остается только тайком уехать, и сделать это надо немедленно.

Наконец Лукас, взяв с собой одну из новых кобыл, покинул ранчо. Шерис поспешила на конюшню и попросила Мака оседлать ей лошадь. Свой чемодан и пустую корзинку для Чарли она пока спрятала. Не стоит обнаруживать свои намерения перед Маком. Затем Шерис отправилась на поиски кота. Она нашла его в дальнем конце конюшни, в темном углу. Когда она позвала его, он не прореагировал, даже не повернул головы. Вскоре она заметила золотистые точки — кошачьи глаза, сверкающие из-под доски в углу.

Шерис очень удивилась. Наверное, Лукас все-таки привез кошку на ранчо. Как мило с его стороны! Но это не должно повлиять на ее решение. Не стоит забывать об остальных его поступках.

Чарли явно не хотелось покидать свою новую подругу, но Шерис не могла уехать без него. Она поспешно посадила кота в корзину. К счастью. Мак не видел, как она прикрепляет свои вещи к седлу. Ей осталось сделать только одно — попрощаться с Уиллоу и ее ребенком.

Шерис едва не расплакалась. Уиллоу не пыталась удержать ее. Она не задавала никаких вопросов, видимо, понимая, что бегству есть причина.

Шерис добралась до города без каких-либо происшествий и оставила лошадь в конюшне у Пита, где Лукас сможет ее забрать. Уилбер, сидевший у входа в почтовое отделение, окликнул ее и сказал, что на ее имя получено письмо, Шерис удивилась, но то, что оказалось внутри конверта, заставило ее вскрикнуть от радости. Деньги! Более чем достаточно для того, чтобы вернуться домой. Она просто поверить не могла в такую удачу. Деньги пришли как раз вовремя, когда она особенно в них нуждалась. Ей больше не придется никого обманывать или просить о помощи Сэма Ньюкомба. Она сможет покинуть город, прежде чем Лукас обнаружит ее исчезновение.

Не тратя времени на то, чтобы прочитать письмо, Шерис направилась на станцию. Главной ее заботой было узнать, когда уходит ближайший дилижанс. Ей опять повезло: дилижанс опаздывал и должен был прибыть с минуты на минуту.

Ожидание давалось с трудом. Даже когда большой неуклюжий экипаж наконец приехал, Шерис пришлось ждать еще час, пока поменяли лошадей и поел возница.

В дилижансе было жарко, как в печи, кожаные занавески почти не пропускали воздуха, но здесь она была в безопасности.

Шерис начала понемногу расслабляться, когда дверь распахнулась и в дилижанс взобрался Слайд. Он сел рядом. Шерис потеряла дар речи.

— Как?..

— Я видел, как ты приехала в город, — сказал он. — С тех пор наблюдаю за тобой.

— Но что ты делаешь в Ньюкомбе?

— Я еду туда, куда хочу. — Его взгляд пронизывал ее. — А вот куда ты направляешься, красотка? Она сжала губы, намереваясь молчать.

— Не отвечаешь? — подстрекал он.

— Это не твое дело, — заявила она твердым голосом.

— Не знаю, не знаю. — Он откинулся на спинку сиденья И небрежно произнес:

— Я встретил Люка в Тусоне несколько дней назад и не поверил, когда он сказал, что дело сделано. Вот я и приехал, чтобы разузнать правду. И верно, я услышал от нескольких человек, что священник превратил тебя в порядочную женщину. — Он вздохнул. — Я никогда не превращал женщин подобным образом в порядочных.

— Не потому ли они так тебя не любят? — желчно поинтересовалась она. Он улыбнулся:

— Ты так думаешь? Но мы говорили о вашем новом статусе, миссис Холт. Мне кажется, поскольку ты вышла замуж за моего брата, мне есть дело до твоих поступков.

— Глупости, — огрызнулась Шерис. — Тебя никогда не волновали чувства твоего брата. Почему ты вдруг решил защищать его интересы?

— Кто говорит о его интересах? Имя, которое ты теперь носишь, принадлежит и мне тоже, красотка. Думаешь, мне понравится, если станут болтать, будто Холт не смог удержать свою женщину? — Прежде чем она успела возразить, он продолжил:

— Ты здесь одна. Из этого следует, что Люк не знает о твоем отъезде. А он, как мне казалось, пришелся тебе по душе. Ты сама мне об этом говорила, не так ли? — с явной издевкой спросил он.

— Оставь меня в покое, Слэйд. Она отвернулась, но он схватил ее за подбородок и заставил посмотреть на себя.

— Ответь мне.

— Да! — Затем добавила:

— Да, он был пределом моих мечтаний, но теперь это не имеет значения, потому что ему не нужна жена. Я не могу оставаться здесь, зная это.

— Может, он сам не знает, чего хочет, — загадочно заметил Слэйд. — А ты в него влюбилась?

— Нет, конечно, — ответила она слишком поспешно. — Тебе нечего беспокоиться, Слэйд. Лукас переживет разлуку со мной. Он надеется, что я аннулирую наш брак, и я его не разочарую. Я сделаю это как можно скорее.

Он задумчиво посмотрел на нее, затем сказал:

— Что ж, прежде чем ты перестанешь быть новобрачной, я хочу воспользоваться одним старым обычаем. Она выставила руки, чтобы остановить его:

— Слэйд, нет!

Его губы прижались к ее губам в жарком, страстном поцелуе. Волна возбуждения пробежала по ее телу. О нет, только не это! Она пришла в отчаяние. Но почему-то невольно прижалась к нему.

Когда Слэйд отпустил ее, она была в полубессознательном состоянии.

А затем он исчез так же внезапно, как и появился.

Глава 32

Билли вошел в конюшню и замер на месте. Он увидел Лукаса, готовившего лошадь в дорогу. Он нагружал ее немыслимым количеством вещей, которые едва ли могли ему понадобиться даже в долгом путешествии.

— Уиллоу сказала, что твоя жена уехала. Ты едешь за ней? Лукас даже не взглянул на него.

— Нет.

— Тогда что это значит? Ты же только что вернулся домой после недельной отлучки. Куда ты собрался?

— Так, недалеко.

— 01 — насмешливо бросил Билли. Лукас усмехнулся:

— С каких это пор ты проявляешь такое любопытство?

— С тех пор, как ты умчался в день своей свадьбы, — ответил Билли. — Я предположил, что, возможно, женитьба не совсем тебе по вкусу.

— Это так.

— Черт побери, Люк, а мне казалось, она тебе нравится. Лукас уклончиво пожал плечами:

— Это не имеет значения. У меня все не так, как у тебя, Билли. Мне просто не нужна жена, вот и все.

— Тогда почему ты поддался на мои уговоры и послал объявление? — Голос Билли изменился от волнения. — Ты заставляешь меня чувствовать себя чертовски виноватым, Люк. Уиллоу предупреждала; я буду сожалеть о том, что вмешался в твою жизнь.

— Не стоит говорить об этом. Я поступил так потому, что мне показалась забавной эта идея. Это не твоя вина. Но на самом деле я никогда не собирался жениться.

— Она знала об этом?

— Теперь знает. Билли тихо присвистнул:

— Так вот почему она уехала.

Лукас кивнул.

— Теперь ты остаешься женатым, но без жены, так что толку никакого. Что ты намерен предпринять?

Лукас собирался объяснить — брак их незаконен, но решил воздержаться.

— Мне ничего не придется делать. Билли. Шерис сама аннулирует наш брак, как только вернется в Нью-Йорк.

— Ты уверен?

— Уверен. Билли нахмурился.

— Ты собираешься снова посетить кладбище в Тусоне? — решился спросить он. — Вот почему ты берешь с собой так много вещей?

— Я сделал это несколько дней назад. — Лукас наконец посмотрел ему в глаза. — Я уезжаю отсюда. — Нет!

Лукас не смог удержаться от смеха. Билли с округлившимися от изумления глазами перестал походить на себя.

— Чему ты так удивляешься? — спросил Лукас. — Ты знал, что я скоро уеду.

— Да, но не сейчас. Дело еще не закончено. Как ты можешь уехать, пока оно не завершено? Лукас снова пожал плечами:

— Наступает последняя стадия. Мое присутствие здесь больше не нужно.

— Не могу поверить! После того как ты потратил столько времени, чтобы осуществить свой план…

— Вот именно, Билли. Я пробыл здесь слишком долго.

— Это потому, что она уехала?

— Возможно, — уклончиво ответил Лукас. — Какая разница? Ты сам сможешь закончить дело. Благодарственные письма из благотворительных организаций, куда мы вложили деньги Сэма, лежат в моей комнате. Единственное, что тебе нужно сделать, — это проследить, чтобы Ньюкомб получил эти письма, как только Баскет сообщит, что его ранчо продано, а остатки денег пошли на добрые дела. Он неглуп и немедленно поймет, что получил по заслугам. А банк я уже выкупил и могу распорядиться закладными. Я пришлю агента, который займется этим.

— Еще одна трата, которую ты счел нужным сделать?

— Да, я хочу, чтобы люди смогли переехать отсюда в другие места, если захотят.

— Ты прекрасно знаешь, они уедут. Через год этот город станет мертвым. Но, черт побери, Лукас, я думал, ты сам захочешь нанести Ньюкомбу последний удар, — проворчал Билли. — Что это за месть, если ты даже не увидишь выражения его лица, когда он будет читать эти письма? Я тебя не понимаю.

— Это не месть, Билли. Это правосудие. И оно вершится, А я и так вполне могу представить себе, как он будет выглядеть, — мрачно сказал Лукас. — Не обязательно для этого присутствовать здесь. Я его уничтожил. Теперь от него уйдут жена и его маленькая «армия», помогавшая ему чувствовать себя королем. Все, что останется в его распоряжении, — это апартаменты в отеле, которые никогда не давали прибыли, а город Ньюкомб вскоре превратится в город-призрак.

— А как поступить с твоим ранчо?

— Продай его, если сможешь найти глупца, который его купит. Или оставь себе, если хочешь. Мне все равно, что ты с ним сделаешь. Оно полностью в твоем распоряжении.

— Наверное, я вернусь в резервацию. Уиллоу там больше нравится.

— Я так и думал.

— А ты?

— Анри Андреви пишет, что, прежде чем отправится во Францию, пробудет некоторое время в Новом Орлеане.

Пожалуй, я присоединюсь к нему.

— Это тот мошенник, который всему тебя научил?

— Тот самый. Он никак не мог понять, почему я отказался от жизни джентльмена и стал хозяином ранчо. Может, теперь я открою ему причину и дам возможность как следует повеселиться.

— Не стоит: тогда он поймет, как ты использовал его прежде.

— Наверное, ты прав, — согласился Лукас. Он был готов к отъезду и посмотрел на Билли в последний раз. Как хорошо они понимали друг друга! Он будет скучать по нему.

— Как ты думаешь, ты когда-нибудь вернешься? — печально спросил Билли.

— Трудно предугадать. Но ты сможешь сделать для меня еще кое-что, Билли. Возьми ту большую связку писем, которую ты должен передать Сэму. Запечатай их в один большой конверт и подпиши: «Привет от Джейка Холта, Бутхилл, Тусон». Если у этого ублюдка осталась хоть капля совести, он вспомнит.

— Прекрасный финальный штрих, — мрачно кивнул Билли.

Лукас думал об этом, когда скакал на лошади, удаляясь от ранчо и от Ньюкомба. Проблема в том, что Сэмюэл Ньюкомб мог не вспомнить Джейка Холта. В конце концов, он всего лишь одна из жертв Сэма. Но он хотя бы станет размышлять о случившемся и попытается связать это имя со Слэйдом и Лукасом. И если он будет думать об этом достаточно долго, то припомнит и Джейка Холта.

Глава 33

— Это твой первый визит в большой город, дитя мое? — снисходительно спросила элегантно одетая дама, сидевшая рядом с Шерис.

— Нью-Йорк — мой родной город, — машинально ответила Шерис.

— О!

Леди отвернулась, полностью утратив к ней интерес. А так хотелось ослепить деревенскую девушку рассказами о городской жизни! Шерис пожала плечами и снова стала смотреть в окно.

Она действительно выглядела как деревенская девушка. Чемодан, стоящий в ногах, корзинка с Чарли на коленях и потрепанный дорожный костюм, который давно следовало отдать тряпичнику. Но не собственная внешность беспокоила ее во время этого путешествия.

Меньше чем через час она будет дома. Что ждет ее там? Из письма, лежавшего в ее сумочке, трудно что-нибудь понять. Шерис так часто читала его с тех пор, как покинула Ньюкомб, что знала почти наизусть, но все еще не могла решить, чему тут верить.

Она достала помятое письмо Стефани и в последний раз попыталась разобраться.

"Дорогая, дорогая Рисси!

Мои мечты наконец-то осуществились. Мы с Джоуэлом вчера вечером тайно поженились. Тебе это покажется ужасно неожиданным после того, как ты прочла мое первое письмо. И это действительно так. Жаль, что я поторопилась написать то письмо, но я не предполагала, что Джоуэл все так быстро устроит. Теперь я должна признаться, что солгала тебе прежде.

О, Рисси, ты должна понять! Когда ты написала, что хочешь немедленно вернуться домой, я не знала, как попытаться убедить тебя не делать этого. Было еще слишком рано. Отец ужасно о тебе беспокоился, но никогда не говорил о том, что отменит свадьбу, и я боялась, что ты вернешься и он заставит тебя выйти замуж за Джоуэла. Видишь ли, он не признался Эдварду Паррингтону, что ты убежала. Я обманула тебя, Рисси. Он ни с кем не разговаривал, его гнев сменился беспокойством за тебя. Это произошло на второй день после твоего побега. Естественно, Шейла или кто-нибудь еще из твоих друзей захотел бы прийти проведать тебя, если бы ты была больна, поэтому мне пришлось сказать, что больна тетя Софи, а ты поехала навестить ее.

Все по-прежнему думают, что ты намерена выйти замуж за Джоуэла, но можно сказать, что ты передумала, пока была в отъезде. Затем, позже, выждав некоторое время, можно будет объявить, что мы с Джоуэлом бежали. Таким образом, никто не узнает о твоих приключениях.

Все это кажется довольно сложным, но мы как-нибудь выпутаемся. Я никогда бы не солгала тебе, Рисси, если бы не была в таком отчаянии. И не думай, что я так бессердечна. Я не сказала отцу, где ты, но дала понять, что с тобой все в порядке. Я сказала ему, что ты скоро вернешься домой. Возвращайся поскорее, Рисси, пока он не заболел от переживаний.

Пожалуйста, не сердись на меня. Я попыталась подбодрить тебя, когда советовала не отчаиваться, помнишь? Конечно, ты поняла?"

Шерис отложила письмо. Никакого толку. Она все еще не могла решить, пишет ли Стефани на этот раз правду, или отец заставил ее написать это письмо, чтобы вернуть Шерис домой. Встретит ли ее Маркус Хэммонд взрывом ярости или он действительно так о ней беспокоится, что с радостью примет под свой кров?

Шерис не могла смириться с тем, что Стефани, возможно, сейчас предает ее. Но еще хуже признать, что первое письмо было насквозь пронизано ложью. Одно дело — ввести в заблуждение постороннего человека, как поступила Шерис. Но намеренно обмануть собственную сестру! Ведь из-за того первого письма она, можно сказать, вышла замуж! Если бы не оно, может, Шерис удалось бы сохранить способность ясно мыслить. Кто бы мог подумать, что нежная маленькая Стефани может поступать так бессовестно, даже ради любви!

Шерис казалось бы естественным, если бы только это беспокоило ее во время поездки, но нет. По иронии судьбы возвращение домой почти не отличалось от ее пути на Запад: все те же три человека занимали ее мысли. Но на этот раз третий больше не был для нее незнакомцем.

Шерис поймала себя на том, что скучает по Лукасу. Она не поверила бы, что такое возможно, однако не прошло и дня вдали от Ньюкомба, как стало очевидно: она впадает в уныние.

Он никогда не оставлял ее в покое, хотелось ли ей того или нет. Он мог развлечь ее, рассердить, даже напугать и, конечно же, вызвать трепет наслаждения. Она всегда находилась во власти эмоций, когда была с ним.

А теперь, без него, ей казалось, что она распадается на части. Злилась на сестру и беспокоилась за отца, но вместе с тем постоянно ощущала тоску но Лукасу. Безграничное уныние овладевало ею.

Глава 34

Осенние солнечные лучи освещали тихую улицу, но Шерис, привыкшая к более яркому солнцу, едва замечала этот мягкий свет. После того как уехал кеб, она еще долго стояла, глядя на дом Хэммондов. Все ей казалось каким-то чужим. Она отсутствовала меньше трех месяцев, но как будто прошли годы. И особо тревожило чувство, что ее дом не здесь.

Медленно поднявшись по ступеням, Шерис перевела дыхание. Ей хотелось постучать в дверь. Но это будет проявлением трусости, а она не должна выглядеть трусихой. Она вошла, убеждая себя, что это ее родной дом, и, переполненная чувствами, остановилась в большом холле. Так долго она воспринимала все окружающее как должное: мраморные полы, роскошные обои, хрустальные люстры — неброская, изысканная элегантность.

Она стояла и думала о том, с какой бы легкостью отказалась от всего здешнего великолепия, только бы вновь увидеть зеленые глаза Лукаса. Но к чему это? Лукасу она не нужна, ей следует помнить об этом и перестать думать о нем.

— Мисс Хэммонд!

Шерис вздрогнула, когда ее имя эхом разнеслось по огромному холлу. На верхней площадке лестницы стояла миссис Этертон, такая же чопорная, как всегда, но чувствовалось, что даже она взволнованна.

— В чем дело, миссис Этертон? — раздался голос Маркуса Хэммонда из-за дверей его кабинета.

Наступила полная тишина. Шерис не шевелилась, даже не дышала. Через секунду Маркус Хэммонд сам появился в дверях. Он остановился, пристально разглядывая дочь, его голубые глаза быстро оглядели ее с головы до ног, затем остановились на лице. Если она ожидала увидеть человека, изведенного тревогой, то этого не было. Он выглядел усталым, и больше ничего.

Шерис тщательно следила за выражением своего лица. Ей на секунду показалось, что, прежде чем отец успел овладеть собой, в его глазах промелькнуло облегчение. Но она не могла утверждать это с уверенностью — раздался топот бегущих ног.

Стефани также услышала восклицание миссис Этертон. Она чуть не столкнулась с экономкой на верхней площадке лестницы. Но Шерис даже не взглянула на сестру, она не могла отвести глаза от отца. Он пристально посмотрел на обеих, затем сказал Шерис:

— Положи вещи и зайди ко мне.

Как легко возвращаться к прежнему образу жизни и следовать указаниям, не задавая вопросов! Шерис поставила чемодан и корзинку с Чарли на пол и прошла через холл в кабинет отца. Коротко взглянув на сестру, она уловила на ее лице тревогу, и это усилило ее собственное мрачное предчувствие.

Дверь за ее спиной закрылась, и Шерис собралась с духом. Она не могла выносить молчания.

— Ты все еще сердишься на меня?

— Конечно, — ответил он, но подошел к ней и обнял. Он сжал ее так крепко, что она не могла дышать. Затем так же внезапно отпустил. Шерис только изумленно посмотрела на него. Он снова нахмурился, но это уже не тревожило ее.

Значит, это правда, и он действительно беспокоился о ней. Она испытывала настолько сильное облегчение, что улыбнулась.

— Думаю, ты скучал по мне, папа.

— Опомнись, девочка, — сказал он строго. — Все-таки мне следовало бы тебя высечь. Ты поступила совершенно безответственно…

— Я знаю, — перебила она его, прежде чем он успел выйти из себя. — И мне действительно очень жаль. Никто не может сожалеть о моей глупости больше, чем я сама. Он не мог скрыть своего беспокойства.

— С тобой все в порядке, ведь правда, Рисси? Я хочу сказать… С тобой ничего не случилось?

Она заколебалась.

— Ну… — Ей не хотелось рассказывать ему о Лукасе без крайней необходимости. — Нет. Надеюсь, я выгляжу нормально.

— Ты смотрела на себя в зеркало в последнее время? — резко бросил он.

Шерис вспыхнула: , — Я в дороге больше двух недель, папа. Когда я помоюсь и переоденусь…

— Две недели?! — воскликнул он. — Так где же ты была? Люди, которых я нанял, не могли тебя найти. Две недели!

— Я… я была в Аризоне.

— Одна, через всю страну! Ты что, с ума сошла? Территории за пределами штата совсем дикие. Что заставило тебя?..

— Разве это имеет значение? — перебила она. — Теперь я дома.

Маркус замолчал. Он больше не знал, как обращаться с дочерью. Он никогда не видел ее такой: в точности как мать.

Маркус боялся вновь увидеть признаки ее столь недавно обретенной независимости. Как объяснить дочери, какие страдания он испытал, не зная, где она, а главное — жива ли? Ей этого не понять до тех пор, пока у нее не появятся собственные дети. Маркус знал, что не вынесет еще раз ее исчезновения, просто не вынесет, — Садись, Шерис. — Он перешел за свой письменный стол. Так он чувствовал себя увереннее. — Я хочу, чтобы ты дала мне честное слово, что никогда больше не покинешь дом без моего благословения. Ты уже в том возрасте, когда некоторая свобода вполне приемлема, но переходить ее границы небезопасно. И твое воспитание требует определенного поведения, Шерис. Иначе легко опозорить свое доброе имя. Ты даешь мне слово?

— Да.

Маркус призадумался. Действительно ли она раскаивается? Если так, сейчас самое время проверить, насколько глубоко она все осознала.

— Я рад, что ты мыслишь здраво, моя дорогая. Надеюсь, тебя порадует, что твой необдуманный поступок ничего не изменил. Твоя свадьба состоится, как мы и планировали, хотя и немного позже.

— Папа…

— Не желаю слышать ни слова против, — твердо заявил он.

— Ты услышишь больше, чем одно слово, — так же непреклонно ответила она. — Я не могу выйти замуж за Джоуэла. Стефани уже вышла за него.

Он как будто потерял дар речи.

— Спроси ее, папа.

Маркус терпеть не мог неожиданностей. Его брови сурово сдвинулись, и он уже собрался позвать младшую дочь. Но как только он открыл дверь, подслушивавшая Стефани сама влетела в комнату. Теперь она стояла, пристыженная.

— Это правда? — яростно спросил Маркус. — Ты вышла замуж за Джоуэла?

Стефани задрожала. Она никогда не могла противостоять отцу, если он был рассержен. Не решаясь посмотреть ему в глаза, она чуть слышно выдавила из себя:

— Да.

— Как это случилось?

Стефани собрала все свое мужество.

— Джоуэл все организовал. Мы… мы уехали на север штата, обвенчались в маленькой церкви и… и он привез меня домой до того, как ты вернулся из конторы.

— И ты называешь это замужеством? — взорвался Маркус. — Это смешно. Я аннулирую этот брак.

— Нет! — заплакала Стефани.

— Я больше не намерен выносить неповиновения! Отправляйся в свою комнату!

Стефани обратила искаженное страхом лицо к сестре:

— Рисси, сделай что-нибудь!

Внезапно Шерис почувствовала ужасную усталость и равнодушно ответила на мольбу сестры:

— Мне кажется, я сделала вполне достаточно, разве нет? Стефани разразилась громкими рыданиями и бросилась вон из комнаты. Маркус закрыл дверь и вернулся за стол. Как он ненавидел вмешательство в его так хорошо продуманные планы!

— Видишь, как легко это уладить, — властно заявил он. Шерис вздохнула. Ее отец по-прежнему вел себя как верховный владыка, не принимающий во внимание чьи-либо чувства.

Она решительно посмотрела ему в глаза.

— Почему тебе так необходимо, чтобы я вышла замуж за Джоуэла? Не только ведь потому, что ты хочешь породнить наши семьи. Брак Стефани для этого тоже бы годился. И Джоуэл предпочитает ее. Что ты имеешь против?

— Ты унаследуешь большую часть моего бизнеса, Шерис. А так как твоими делами будет управлять муж, я хочу, чтобы ты вышла за того, кто сможет выполнить эту задачу. Мне казалось, ты достаточно умна, чтобы понять это.

— Тогда оставь все Стефани, — предложила Шерис.

— Нет.

— Почему? Неужели я должна получить большую часть наследства только оттого, что я старше? Мне кажется, это несправедливо.

— Ты не понимаешь, Рисси. Я же не говорю, что ничего не оставлю твоей сестре. Просто она получит ту часть наследства, которая не нуждается в постоянном наблюдении, вот и все.

— Значит, у тебя есть планы относительно Стефани? Наверное, ты уже выбрал для нее мужа? Маркус нахмурился:

— Не стоит спешить, она еще слишком молода.

— И влюблена, и замужем. Я не понимаю, почему ты так настаиваешь на своем. Планы можно менять. Пусть она унаследует те предприятия, о которых ты так беспокоишься, а мне пусть достанется то, что ты хотел оставить ей. Тогда Джоуэл получит бразды правления и всем будет хорошо. Почему ты не хочешь согласиться? Это так просто.

— Эдвард хочет, чтобы его невесткой стала ты, а не твоя сестра.

Она поняла, и глаза ее потемнели. Слова и фразы из подслушанных в детстве споров разом возникли у нее в памяти.

— Это потому, что Эдвард любил мою мать, а я напоминаю ее, не правда ли? — Увидев взгляд отца, Шерис поняла, что попала в точку. Теперь она знает причину его упрямства. — Да, я знала об этом.

— Откуда?

— Вы с мамой достаточно шумно ссорились, и я помню, что в ваших ссорах часто фигурировал Эдвард Паррингтон. Я думала, что ты ревновал, потому что он познакомился с мамой раньше, но теперь мне кажется, что тебя просто мучило чувство вины, отец.

— Довольно, Шерис!

— Нет, — не довольно, — продолжала она. — Ведь дело в этом, не так ли? Ты все еще чувствуешь себя виноватым из-за того, что отбил девушку у лучшего друга. А теперь решил принести в жертву обеих своих дочерей, чтобы загладить свою вину!

— Полнейшая ерунда.

— Тогда почему ты упорно придерживаешься плана, который давным-давно потерял смысл? — с горечью спросила Шерис.

— Потому, что ты ничего не имела против брака с Джоуэлом до тех пор, пока твоя сестра не заявила о своих чувствах. Что за глупости? А тебе не приходило в голову, что она просто хочет завладеть тем, что принадлежит тебе?

— Ты хочешь сказать, что она, возможно, и не любит его по-настоящему? — Шерис нахмурилась. Отец ведь не знал всего, что сделала Стефани, для того чтобы получить Джоуэла. — Нет, не верю.

— Она еще дитя, Шерис. Может, она ч думает сейчас, что влюблена, но она еще будет испытывать нечто подобное к дюжине мужчин, прежде чем созреет для замужества, а это произойдет не раньше чем через несколько лет. Нет, ее поспешный брак следует расторгнуть. Я не позволю, чтобы мои планы рушились по прихоти ребенка.

— Это твое окончательное решение?

— Да.

Шерис тяжело опустилась на стул. Ей не хотелось рассказывать отцу о Лукасе, но, видимо, придется.

— Очень плохо, папа.

— Что ты имеешь в виду?

— Если даже тебе удастся аннулировать брак Стефани, я все равно не смогу выйти замуж за Джоуэла. Я не хотела говорить тебе об этом, по крайней мере сейчас, но ты не оставил мне выбора. У меня уже есть муж.

— Ты лжешь, — решительно заявил он.

Шерис открыла сумочку и положила на стол брачное свидетельство.

Он осторожно взял его и прочитал. Затем бросил на стол.

— И его я аннулирую тоже. Шерис медленно покачала головой.

— Ты ничего не сможешь сделать, папа. Я не знаю о Джоуэле и Стеф, но у нас с Лукасом была брачная ночь, надеюсь, ты понимаешь, о чем я говорю. — Она не стала признаваться, что это произошло до свадьбы. — Полагаю, аннулировать брак невозможно, если я скажу, что брак состоялся.

Отец пришел в ярость.

— Тогда будет развод! — закричал он.

— И скандал? — Она тоже повысила голос. Ее рот был решительно сжат, а глаза вызывающе сверкали. Маркус понял, что побежден. Он ничего не мог поделать в, этом случае. От волнения он даже не потрудился спросить у Стефани о них с Джоуэлом… Боже, что за светопреставление!

При виде его удрученного лица Шерис немного смягчилась.

— Если ты проявишь благоразумие и позволишь Стефани и Джоуэлу сохранить их брак, тогда я соглашусь аннулировать свой. Я найду какого-нибудь другого человека, который придется тебе по вкусу. Ты можешь, как я предложила раньше, изменить порядок наследования. Честно говоря, я вряд ли скоро выйду замуж снова. Пусть Джоуэл и Стеф унаследуют то, что должно было достаться мне, отец.

— Ты же сказала, что была близка с мужем. Как же ты сможешь аннулировать брак?

Ей не хотелось слишком подробно обсуждать эту тему.

— Он не станет оспаривать. Я думаю, мне не обязательно описывать все, что произошло между нами? Ты можешь договориться с юристом?

— Это можно организовать, — поспешно сказал он. — Но позволь мне сначала самому во всем разобраться. Ты говоришь, что этому Лукасу Холту безразлично, как ты поступишь?

— Это звучит слишком прямолинейно, но, в сущности, это правда. Видишь ли, никто из нас в действительности не хотел этого брака. Просто так сложились обстоятельства: я жида у него, окружающие решили, что мы собираемся пожениться, пришел священник… О, папа, это длинная история. Я бы не хотела рассказывать ее сейчас, — закончила она со вздохом.

Маркус не внял ее просьбе.

— Не думай, что тебе удастся уйти от разговора об этом человеке.

— Да не о чем особенно рассказывать, — сказала она. — Он владелец ранчо.

— В Аризоне?

— Да.

— Какое у него положение? Шерис поняла, куда клонит отец.

— Он небогат. Ему принадлежит небольшое ранчо, где разводят лошадей, неподалеку от города Ньюкомба. Денег едва хватает, чтобы прокормить его и нескольких работников. Он ловит диких лошадей, объезжает их и затем продает армии и другим хозяевам ранчо.

— Какой он?

Шерис не хотелось вдаваться в подробности, и она небрежно ответила:

— Пожалуй, можно сказать, что он красив, если тебе нравится такой тип.

— Какой тип?

Он явно не собирался оставлять эту тему. Шерис вздохнула.

— Темноволосый, мускулистый, чрезвычайно мужественный. К тому же он высокий и очень сильный, его тело… — Она вспыхнула до корней волос. Что с ней? — Его телосложению наверняка позавидуют многие мужчины. Что касается его характера, ну, он похож на твой. Упрямый, высокомерный. — Отец промолчал. — Но Лукас может быть и очаровательным. Он не похож ни на кого из наших знакомых.

— Как ты с ним познакомилась?

Она сделала вид, что ей наскучила эта тема.

— Все это довольно запутанно. Маркусу не понравился этот ответ, но он услышал все, что ему было необходимо знать на данный момент.

— Ты уверена, что он тебе не подходит?

Она опустила глаза, внезапно почувствовав боль в сердце.

— Это не совсем так.

— Что это значит?

— Ты хочешь знать правду, вот она: я не нужна ему. Он пришел в ярость, когда мы вынуждены были пожениться. Маркус побледнел, затем кровь бросилась ему в лицо.

— Этот человек осмелился отвергнуть мою дочь?

— Ради Бога, папа, то, что я твоя дочь, не имеет к этому никакого отношения. Я никогда не рассказывала Лукасу о своем происхождении. По правде говоря, он думает, что я весьма небогата.

— Значит, ты оказалась недостаточно хороша для него, — заключил Маркус. — Девушка без приданого.

— Нет. Не думаю, что мое финансовое положение имело к этому какое-то отношение. Ему просто не нужна жена.

— Тогда ему следовало бы проявить порядочность и не укладывать тебя в постель, прежде чем отослать домой!

Шерис поежилась. По отцовской логике, Лукас казался таким негодяем, но как ему объяснить?

— Он не отсылал меня домой, папа. Я сама уехала, как только у меня появилась такая возможность. Лукас не станет аннулировать наш брак. Он предоставил это решать мне. И если бы я хотела остаться замужней, он, несомненно, согласился бы.

— Почему ты так уверена?

— Мы во многом подходим друг другу. Ее ответы опять стали уклончивыми, и Маркус с подозрением спросил:

— Ты со мной совершенно откровенна, Рисси?

— Что ты имеешь в виду?

— Этот человек действительно отпустил тебя или ты убежала от него точно так же, как и от меня?

— Я не посоветовалась с ним, если ты об этом, — с раздражением ответила она. — По причине, мне неизвестной, он хотел, чтобы я еще на какое-то время осталась. Но как я могла оставаться с ним после того, как узнала, что ему не нужна жена?

Маркус на мгновение задумался, затем спросил:

— А он не может приехать за тобой?

— Нет, — решительно заявила Шерис. — Даже если бы захотел, у него нет денег на такое путешествие. Да и вряд ли он захочет. Я действительно устала, папа.

— Конечно, — кивнул Маркус. — Только еще один вопрос.

— Да, — вздохнула Шерис.

— Ты не беременна?

Глаза ее округлились от изумления. Она не думала, даже не предполагала…

— Нет! — вскрикнула она.

— Тогда не возникнет никаких проблем. — Он посмотрел на нее внимательно, она выглядела встревоженной. — Возможно, твое «нет» слишком поспешно?

— Возможно, — печально призналась Шерис. — Пока рано говорить об этом.

— Значит, это не исключено?

— Да! — воскликнула она. — Да! Обдумав ее ответ, Маркус нехотя сказал:

— Нам не следует что-либо предпринимать до тех пор, пока ты не удостоверишься.

— Ты так считаешь? Он пожал плечами:

— Мы всегда сможем придумать для тебя мужа, если потребуется. Но так как он у тебя уже есть и ты уверена, что никогда не увидишь его снова, не вижу причин, почему мы должны что-то придумывать. А ты?

— Да, пожалуй, ты прав. Нужно просто подождать и убедиться.

Когда Шерис ушла, Маркус снова сел в кресло и принялся барабанить пальцами по столу. Обе его дочери вышли замуж, хотя ни у одной он не был почетным гостем на свадьбе. Все его тщательно продуманные планы обратились в прах. Может, это кошмарный сон? Он покачал головой.

Одна из дочерей счастлива. Эдварда можно будет уговорить. А другая? Она не стала распространяться о своих чувствах к этому человеку, Холту, но от его внимания не укрылось, как рьяно она встала на его защиту. И она вся светилась, описывая его. Может, Шерис любит этого парня, сама о том не подозревая? Возможно, она просто обижена, что он ее отверг? Это терзало Маркуса. Что возомнил о себе Лукас Холт? Следует иметь в виду… Нет, лучше оставить все как есть. И все же кое-что в словах Шерис его заинтриговало: Холт похож на него. Единственное, что не устраивало Маркуса в молодом Джоуэле, это характер. Он был достаточно способным, но мягкотелым.

Упрямый, высокомерный — так описала она Холта, Человек, сделанный по тому же шаблону, что и он сам. Маркус улыбнулся впервые за этот день. Он знал, что не должен вмешиваться. Но, с другой стороны…

Глава 35

Шерис легла в постель и закрыла глаза. Два невероятно долгих часа над ней суетилась Дженни. Кожа Шерис все еще горела после длительных и тщетных попыток служанки отскрести ее загар. Дженни долго кудахтала и причитала по поводу немодного темного загара, но оттереть его не удалось.

Обнюхав все углы, Чарли устроился поудобнее. Он занял свое любимое место посередине кровати и стал наблюдать за суетой вокруг, время от времени зевая. Он чувствовал, что приехал домой.

Когда Дженни наконец оставила Шерис в покое и она легла, кот свернулся клубочком у нее под боком и принялся мурлыкать еще до того, как она стала его гладить. По крайней мере хоть один из них доволен тем, что их путешествие закончилось.

Хозяйка продолжала ласкать Чарли, погрузившись в свои мысли. Ребенок… Возможно ли это? Конечно, возможно.

Сейчас еще рано что-либо утверждать. Она была с мужчиной, сильным, страстным. И позволила ему любить себя.

Хотела ли она ребенка от Лукаса? Мальчика, который вырастет сильным, красивым, властным, таким же, как отец. Или девочку. Какой будет ее дочь? Не стоит пока думать об этом, слишком рано. Но удержаться она не могла. Теперь, когда первое потрясение от этой мысли прошло, она переполнилась каким-то странным изумлением. Живое свидетельство той удивительной страсти, которую она разделила с Лукасом? Чудо! Она хотела от него ребенка так же сильно, как и его самого. Человек, так поступивший с ней… А она по-прежнему стремится к нему, хотя он, возможно, ее уже забыл.

— О, Рисси! — В комнату, не постучав, ворвалась Стефани. — Папа только что сказал мне, что он послал приглашение Джоуэлу на сегодняшний вечер, чтобы официально принять его в семью. Не представляю, как тебе это удалось! Я так благодарна тебе. Я всегда знала, что ты меня не подведешь.

Шерис медленно выпрямилась и подняла глаза на сестру.

— Я сделала это не для тебя, Стефани, а для себя.

— Но…

— Папа по-прежнему хотел, чтобы я вышла замуж за Джоуэла, но об этом не может быть и речи.

— Ну конечно, это было бы несправедливо после того, как Джоуэл и я… ну, ты знаешь… — прошептала Стефани.

— Нет, не знаю. Стефани вспыхнула.

— После свадьбы мы не сразу поехали домой. Мы заехали в гостиницу и…

— О Боже, почему ты не сказала об этом папе? — рассердилась Шерис.

— Я не могла сказать ему такое, — пролепетала Стефани. — Ты же видела, как он рассердился. Это только подлило бы масла в огонь.

— Если вы с Джоуэлом были близки как муж и жена, ваш брак нельзя аннулировать! — раздраженно вскричала Шерис. — Разве ты не знала об этом?

— Ох, кажется, Джоуэл что-то говорил. Но я была так расстроена, что как-то не подумала…

— Ты никогда ни о чем не думаешь, — сердито бросила Шерис. — Ты не думаешь о последствиях, не думаешь о…

— Не понимаю, чем ты недовольна, Рисси. Все же кончилось хорошо, ведь правда?

— Для тебя да. Но мне пришлось открыть отцу причину, по которой я не могу выйти замуж за Джоуэла, а мне хотелось сохранить это в тайне. Не понимаю, почему я вообще разговариваю с тобой после всего, что ты натворила!

— О, Рисси, не будь такой злой! — взмолилась Стефани. — Я могу все объяснить.

— Можешь? — спросила Шерис. — Тогда начни с того, где мои драгоценности. Из-за того, что они пропали, я оказалась в очень затруднительном положении. Зачем ты взяла мои драгоценности?

— Ты сама знаешь, какая ты порывистая, Рисси. Я боялась, что ты передумаешь и вернешься назад. И я не зря опасалась, не так ли? Ты сразу же написала, что не хочешь оставаться в Аризоне.

— Да, так. Огромная разница между пребыванием в одиночестве в каком-нибудь тихом городке и поездкой туда, где я оказалась, — с нажимом сказала Шерис. — Имеешь ли ты хоть малейшее представление об этих местах? Там все еще совершают набеги индейцы. Мужчины носят на поясе револьверы и думают только о том, как бы подстрелить друг друга. Вот во что солнце превращает там кожу, Стефани. — Она показала на свое лицо:

— Это не театральный грим. Пройдут месяцы, прежде чем загар сойдет.

— Боже, Рисси, почему же ты не написала об этом?

— Потому что я щадила твои чувства! Я решила, что если ты узнаешь правду, то так расстроишься, что не сможешь действовать разумно. Но теперь я вижу, что это ничего бы не изменило. Ты нисколько не сожалеешь.

— Это не правда. Если бы существовал какой-нибудь иной способ…

— О, молчи, Стефани! Я достаточно наслушалась. Шерис подошла к туалетному столику, не желая больше разговаривать с сестрой. Но Стефани не хотелось уходить. Она долго смотрела на напряженную спину Шерис и наконец угрюмо спросила:

— Ты говоришь, что сообщила папе причину, по которой не можешь выйти замуж за Джоуэла. Почему ты не воспользовалась ею прежде? Тогда тебе не пришлось бы никуда уезжать.

Шерис сердито посмотрела на Стефани в зеркало.

— К сожалению, моя причина возникла недавно, иначе я непременно воспользовалась бы ею. Я не могу выйти замуж за Джоуэла потому, что у меня уже есть муж в Аризоне.

— Что? — Стефани стало дурно. — Ты вышла за него замуж? Не может быть!

Шерис медленно развернулась.

— Не может быть?

— Ты же не собиралась. Зачем ты сделала это?

— Невозможно жить в одном доме с мужчиной, а потом, когда пришел священник, отказаться выйти за него замуж, — сухо сказала Шерис. — У меня не было выбора.

— О, как это ужасно, Рисси! Я не хотела, чтобы с тобой случилось такое.

— Знаю, — вздохнула Шерис.

— А что сказал отец?

— Он был не слишком доволен.

— Но ты не собираешься оставаться женой мистера Холта, не правда ли?

— Нет.

— Ты сможешь исправить это? Шерис кивнула:

— Ему не нужна жена. Стефани чуть не задохнулась.

— Не нужна… Он…

— Обманывал, так же как и я. Он никогда не собирался жениться ни на мне, ни на ком-либо другом.

— Но это бесчестно! — с негодованием воскликнула Стефани. Через минуту ее осенило:

— О Боже! Если ты вышла за него замуж, значит, тебе пришлось… заниматься с ним любовью. Не любя его! Как ужасно, Рисси! С Джоуэлом тоже все было совсем не так, как я ожидала, но по крайней мере я люблю его. Наверное, ты несчастна.

Шерис улыбнулась. Просто не смогла удержаться.

— Как раз на это не могу пожаловаться, Стефани.

— Не хочешь же ты сказать, что он понравился тебе? — Младшая сестра пришла в ужас.

— Лукас дьявольски обаятельный, красивый и мужественный. У него больше недостатков, чем достоинств, но как любовник он великолепен, Стеф. Я была очень счастлива.

Стефани не знала, что ответить. Откровенность сестры ее шокировала. К тому же после собственного неудачного опыта с Джоуэлом она ей позавидовала.

Наконец она обиженно сказала:

— Не знаю, за что ты на меня так сердишься. Видишь, ты же прекрасно провела время в Аризоне.

Шерис не нашлась, что ответить.

Глава 36

Лукас пришел к выводу, что достаточно увидеть один игорный клуб, чтобы узнать все игорные дома. Тот, который Анри отыскал на юге Франции, был роскошнее всех остальных. В просторной комнате столы были расставлены на значительном расстоянии друг от друга, тепло позднего апреля позволяло держать большие окна открытыми, и аромат роз заполнил воздух, соперничая с ароматом женских духов. А женщин в помещении было много.

— Эта замужем, — сказал Анри, когда заметил, что Лукас смотрит на высокую статную брюнетку. — Но мне приятно видеть, что ты наконец проявляешь хоть какой-то интерес, mon ami[2].

Лукас усмехнулся.

— Полагаю, ты, как обычно, сможешь мне понемногу рассказать обо всех присутствующих?

— Конечно, я не терял сегодня даром времени, как ты, бесцельно слоняясь по пляжу, а отыскал официанта, который не прочь посплетничать. Он предоставил мне массу информации.

Один из особых талантов Анри Андреви — способность узнавать о тех людях, с которыми он играл. Ему всегда удавалось хоть что-то разузнать о каждом участнике игры, прежде чем сесть с ним за стол и приступить к вытягиванию денег. Сведения о характере игроков давали ему преимущество, и Анри неплохо зарабатывал.

Он был маленького роста, и вместе с Лукасом они составляли славную парочку. Блондин с серо-голубыми глазами, в которых поблескивали озорные искорки, он выглядел моложе своих тридцати девяти. Бесшабашный мошенник, способный найти выход из любой ситуации и очаровывающий дам одной лишь улыбкой. За месяцы совместного путешествия Лукас убедился, что Анри не утратил сноровки.

— Посмотри сюда и туда. Видишь, англичане играют вместе, — показал Анри. — Этот седеющий юноша — князь. Он играет серьезно, но никогда не выигрывает.

Анри ухмыльнулся, и Лукас тоже не смог удержаться от усмешки. Он хорошо знал своего приятеля.

— К концу вечера все его деньги перейдут к тебе.

— Я думаю, ты прав, mon ami. А теперь эти два месье — Варно и Монтур, они братья, но Скрывают это, поэтому пользуются разными именами. Они подают друг другу знаки, так что держись подальше от их стола. Очень приятно поиграть с этим молодым человеком. — Анри показал на весьма привлекательного, хорошо одетого мужчину, красивого какой-то женственной красотой. — Он мало знает о картах, но в душе игрок и готов держать пари на что угодно. Между прочим, ты засмотрелся на его жену. Хорошенькая, правда?

— Очень.

Анри вздохнул.

— Хоть я и пытаюсь изо всех сил заставить тебя развлечься, но в этом случае должен предостеречь, если только ты не любитель того, чтобы за вами наблюдал ее муж.

— Пожалуй, мне это не понравится.

— Да, весьма развратная парочка. Мне рассказали, что его самое большое увлечение — держать пари на то, как быстро ему удастся соблазнить девственницу. Не правда ли, очаровательно?

— Неужели его ни разу не вызвал на дуэль разгневанный отец или брат?

— Время от времени. Поэтому они с женой никогда не остаются подолгу на одном месте, Лукас иронически улыбнулся:

— Нельзя верить всему, о чем болтают, Анри.

— В каждой сплетне есть доля правды. Воспоминание кольнуло Лукаса.

— А его имя не Антуан? Анри пожал плечами:

— Их фамилия Готье. Имен я не знаю. А что? Ты что-то слышал о нем?

— Это было бы слишком невероятным совпадением. Не представляю, как такое могло прийти мне в голову!

На самом деле он не удивился. Он слишком долго сегодня пробыл один и, как всегда, оставаясь в одиночестве, постоянно думал о Шерис. Все их разговоры всплывали в памяти, как будто они происходили только вчера, а не прошлым летом. И сегодня в его памяти всплыл Антуан. Антуан хотел от нее только одного, так же как и этот Готье от своих жертв.

Это не мог быть тот же человек, но, черт побери, до чего же Лукасу хотелось, чтобы он был им! Его так мучили угрызения совести за свое обращение с Шерис, что хотелось хотя бы отомстить за нее. К сожалению, она никогда не узнает об этом. Забыть ее невозможно, а увидеть снова будет погибелью. Он все еще надеялся, что время уменьшит власть воспоминаний, облегчит боль, положит конец этой нелепой тоске.

Несомненно, ей было легче. Она давным-давно аннулировала их брак и, может, уже снова замужем. Даже если бы он захотел ее увидеть, он все равно не знал, где ее искать. Деньги, которые он поместил на ее имя в нью-йоркский банк, все еще лежали там невостребованные. Четыре месяца поисков не принесли никаких результатов. Единственный Джон Ричарде, которого он обнаружил, оказался бездетным иммигрантом-шляпником. Не удалось найти ни подходящую по описанию миссис Хэммонд, ни мисс Ричарде.

Анри рассказывал какие-то сплетни о присутствующих, но Лукас почти не слушал. Наконец они расстались, и Анри направился к столу князя.

Лукас продолжал наблюдать за щегольски разодетым Готье. Немного погодя тот вышел из-за стола и присоеди-1шлся к двум мужчинам, явно своим приятелям. Из их разговора, вскоре ставшего весьма оживленным, и многочисленных взглядов, брошенных украдкой на хорошенькую темноволосую девушку, Лукас догадался о том, что заключается очередное пари.

Любопытство привело его к бару, где трое мужчин заканчивали разговор. Слава Богу, благодаря Анри он знал французский достаточно хорошо.

— Две недели?

— Полторы, Антуан, и не больше.

— По рукам.

Антуан. Неужели это он? Французское имя, вполне обычное, и многие мужчины, без сомнения, находят развлечение в том, чтобы соблазнять молоденьких девушек на спор.

Когда двое приятелей покинули его, Готье казался вполне довольным собой. Он заказал себе выпить, затем обернулся и посмотрел в противоположный конец помещения на темноволосую девушку.

— Позвольте мне, — предложил Лукас, заплатил за выпивку и протянул ему бокал.

Задумчиво посмотрев на Лукаса, Готье поблагодарил.

— Мы знакомы, месье?

— Мне кажется, я слышал о вас. Антуан Готье, не так ли?

— Да.

— Я так и подумал, когда случайно подслушал ваш разговор об этом пари.

Готье с облегчением усмехнулся:

— Может, вы хотите присоединиться к моим друзьям и потерять немного денег?

— Нет, если вы уже знакомы с девушкой, — подыграл ему Лукас.

— Пока еще не имел удовольствия, — уверил его щеголь. — Клод получил отпор, вот почему он заключил пари.

— Клод — один из тех джентльменов, которые только что отошли?

— Да. Он надеется утешиться, увидев, как я тоже потерплю поражение. Но если вы сомневаетесь в моих способностях, месье, выбирайте любую из присутствующих. Я с удовольствием приму и ваш вызов.

Лукасу с трудом удалось скрыть отвращение. Глаза его собеседника сияли. С ямочками на щеках и горящим взглядом, он был очень хорош. Неужели женщин привлекают такие павлины?

— Вы, кажется, уверены в победе, — удивился Лукас. — Интересно почему.

— Потому что я никогда не проигрываю.

— Никогда в жизни? Антуан вспыхнул.

— Ах да, вы же сказали, что слышали обо мне. Наверное, вы знакомы с Жан-Полем и он рассказал вам? Прошло три года, а он до сих пор хвастается всем и каждому, что он единственный, кто выиграл у меня пари.

— Девушка ускользнула? — спросил Лукас как можно небрежнее.

— Да. Она была прелестная, невинная, восемнадцатилетняя. Как наивны они в этом возрасте! И я почти добился своего. Еще несколько секунд — и выигрыш был бы у меня в кармане.

Восемнадцать лет, три года назад? Это была не Шерис. Лукас решил, что ужасно расстроится, если не найдет повода дать по морде этому ублюдку.

— Что же произошло? — спросил он. Антуан возмущенно фыркнул.

— Жене срочно потребовалось мое общество. Она вошла и все испортила, открыв, что она — моя жена.

— Ваша жена ничего не имеет против ваших пари?

— Вовсе нет, вот почему я не могу понять, зачем она намеренно помешала мне с американкой. А это было сделано намеренно, хотя она до сих пор не признается.

— Ревность?

— Возможно, — вздохнул Антуан. — Если бы девушка была обыкновенной красоткой, Мари не стала бы вмешиваться, но девчонка Хэммонд оказалась совсем другая, полная жизни…

— Хэммонд? — перебил Лукас. — Я знаю одну миссис Хэммонд, тоже американку. Антуан попятился назад.

— Вы… не думайте, что я так обошелся… с вашей знакомой. Я не связываюсь с замужними женщинами.

— Шерис, — злобно произнес Лукас и увидел, как француз побледнел. — Сукин сын! — прорычал Лукас, оставив французский, на котором они только что говорили.

Антуан был потрясен:

— Вы тоже американец?

— Да. Думаю, нам лучше пройтись.

— Я не понимаю.

— Выйдем, Готье, сейчас.

На самом деле Антуан все прекрасно понял. Его затошнило. Огромный рост американца произвел на него впечатление.

— Месье, я не одобряю насилия. Будьте благоразумны. Я не причинил девушке вреда.

— Сомневаюсь, что девушка разделяет ваше мнение. — Лукас подтолкнул Готье к двери. — Ни звука, mon ami, а не то я сломаю тебе руку, — угрожающе добавил он шепотом.

— Кто… кто она вам?

Лукас вывел его в сад, подальше от здания, и отпустил. Антуан повернулся к нему лицом. Кем для него была Шерис? Всю ярость, которую испытывал Лукас, он вложил в свои слова:

— Она моя женщина.

— Но вы же знаете, что я потерпел с ней поражение!

— Только из-за вмешательства жены. Ты вызываешь во мне отвращение, Готье. Преследовать женщину потому, что ты хочешь ее, — одно дело, но соблазнить на пари! Она узнала об этом?

— О чем?

— Не выводи меня из себя, Готье! — прорычал Лукас. — Она узнала, что ты домогался ее на пари?

Антуан был слишком напуган, чтобы лгать.

— Моя жена упомянула об этом в ее присутствии.

— Значит, она была еще и унижена, помимо того, что ей причинили боль.

Лукас сказал это тихо, настолько тихо, что удар, сломавший нос Антуану, застал того врасплох. Он откинулся назад и упал в кусты, в страхе прикрыв лицо.

— Пожалуйста… — простонал он.

Лукас рывком поднял его на ноги, не дав закончить.

— Покажи все, на что способен, красавчик, потому что я проявлю к тебе столько же сострадания, сколько ты к своим жертвам.

Антуан старался изо всех сил, но не возникало никаких сомнений в том, кто окажется победителем. Лукас был выше, мощнее, находился в лучшей форме и был настолько разгневан, что не задумывался о том, честна ли эта драка. Он не проявлял милосердия. Каждый удар был рассчитан на то, чтобы нанести как можно больше вреда этому франту.

Через несколько минут все было кончено, француз лежал на земле без сознания. Лукас стоял над ним, вытирая носовым платком кровоточащие суставы. Он все еще кипел гневом.

— Скажи спасибо жене за то, что я всего лишь разукрасил тебе лицо, — сказал Лукас. — Если бы ты преуспел с Шерис, я мог бы и убить тебя. Теперь же, надеюсь, вам будет не так легко выигрывать свои отвратительные пари, месье Готье. В следующий раз, когда посмотришь в зеркало, вспомни обо мне.

Лукас уходил широкими шагами, найдя новую причину для гнева. Она постоянно лгала ему, лгала о своем возрасте, имени, замужестве. Он вспомнил ее лицо в день их свадьбы. Удивление? Черта с два! Она была охвачена паникой. Значит, она не собиралась выходить за него замуж. А следовательно, он напрасно терзался угрызениями совести все эти месяцы. Она только обрадовалась, когда он сообщил, что ему не нужна жена, и еще больше обрадовалась, узнав о возможности аннулировать брак. И тотчас же уехала. Откуда только деньги взялись? Значит, ее утверждение, что она бедна, тоже оказалось ложью. Неужели Шерис вся" соткана из лжи?

Его гнев достиг предела, когда он пришел в отель. Но он, как всегда, искусно скрыл свои чувства. Портье, передавший ему письмо, ничего не заподозрил. Письмо было от Эмери Баскета. Оно шло до Лукаса пять месяцев.

Лукас прошел в свою комнату и там распечатал потрепанный конверт. Он был рад всему, что отвлечет его мысли от Шерис хотя бы на несколько минут. Радовался он и бутылке, стоящей перед ним на столе.

"Лукас!

Хорошо, что ты наконец-то сообщил, где тебя найти. Я не знал, что и подумать, когда Билли Вулф прислал мне телеграмму о твоем отъезде из Аризоны. Не знаю, нужна ли тебе все еще информация от моего друга Джима. Тогда он был в отъезде, и я не смог с ним сразу связаться. Он сам нашел меня месяц назад, и ты никогда не догадаешься почему.

Джима нанял тот же самый Маркус Хэммонд… чтобы найти тебя. Он уже был в Ньюкомбе и разговаривал с Билли, который весьма туманно пояснил ему, что тебя можно найти где-то в Европе. Но Билли посоветовал ему обратиться ко мне. Наверное, он решил, что ты свяжешься со мной и тебя заинтересует эта информация. Когда Джим разыскал меня в Чикаго, куда я к тому времени переехал, он был ужасно раздосадован всеми этими бесцельными поисками. И конечно, мне нечего было сообщить ему, и я ничем не смог помочь бедняге.

Что касается информации, о которой ты просил. Теперь и мне известно, что твоя невеста и есть дочь Маркуса Хэммонда. Должно быть, ты знал об этом все время — то же имя, та же внешность. Это не могло оказаться простым совпадением. Джим сказал мне, что мисс Хэммонд сама вернулась домой, как он и предполагал. А теперь ее отец ищет тебя. Она действительно твоя невеста или ты просто помогал ей спрятаться от отца? О, конечно, я понимаю — это не мое дело.

Между прочим, я узнал от Джима, что Ньюкомб почти опустел. Осталось совсем немного людей, которых он смог расспросить о тебе, и среди них сам Сэмюэл Ньюкомб, который только и твердит, будто ты разорил его. Джим не поверил ни единому его слову, так как ни разу не видел его трезвым.

Если я когда-нибудь понадоблюсь тебе снова, ты знаешь, где меня найти.

К твоим услугам,

Эмери Баскет».

Лукас еще раз прочел письмо, потом скомкал его и выбросил. Значит, Шерис вернулась домой, к отцу. Беглянка, которую никто не изгонял и не лишал средств. Неужели не будет конца той лжи, которой она опутала его?

Итак, он пришел к выводу, полностью развенчивающему знакомый ему образ. Богатая, испорченная девчонка, рассердившись на отца, увидела в объявлении Лукаса способ убежать на время из дома, нисколько не думая о последствиях этого каприза. Она же не знала, что у него не было серьезных намерений жениться. Он вполне мог оказаться одиноким глупцом, который по уши влюбился бы в нее, и ее побег разбил бы ему сердце. Но ее это не волновало. Конечно, нет. Такие девицы ни о ком не думают, кроме себя.

Неудивительно, что он не смог найти ее. Несомненно, те, кому он предоставил вести дела, не додумались проверить все семьи Хэммонд. А возможно, Маркус Хэммонд от них откупился.

Интересно, зачем Хэммонд разыскивал его? Может, он узнал о деньгах, которые Лукас поместил на имя Шерис? Человек с его положением может воспринять это как оскорбление. Да и Шерис, спасая свою шкуру, могла рассказать о том, как он с ней поступил. Хэммонд, возможно, намерен предстать перед ним в роли взбешенного отца, жаждущего возмездия. Несомненно, она изобразила себя невинной жертвой.

.Лукас откинулся на спинку стула, его губы сложились в подобие улыбки. Послать по его следу ищеек, неужели она могла сделать такое? Он покачал головой и потянулся к бутылке. Нет, не стоит больше думать о ней.

Глава 37

Шерис с Кэрол Петерсон подъехали к дому на площади Лафайет, расположенной в одном из старейших районов города. Здесь все еще жили сливки общества, и пока их не разбавили энергичные коммерсанты. Шейла тоже собиралась присоединиться к подругам, но не приехала. И Шерис с Кэрол приятно провели день, прогуливаясь между площадями Юнион и Мэдисон, пока шофер Шерис медленно ехал следом. Конечно, девушки не могли устоять против соблазнов и время от времени останавливались у торговых домов Тиффани, Арнольде и Лорде и Тэйлорс.

Шерис устала, но не торопилась домой, несмотря на то что на вечер у нее было назначено свидание. Она попросила шофера ехать помедленнее и теперь наслаждалась видами города, который так любила.

Они проехали мимо многоколонного длиной в двести футов здания таможни, по Бродвею, вдоль Парк-Роу, миновали площадь Принтинг-Хаус, получившую свое название из-за большого количества разместившихся здесь редакций газет. На улицах играли шарманщики, а торговцы сладостями вместе с продавцами мороженого наперебой предлагали свой товар. У каждого из них за пенни можно было купить небольшую чашечку, наполненную тем или иным восхитительным лакомством.

Улицы не знали тишины. Грохотали конки, шумела наземная железная дорога, но на Бродвее, южнее Четырнадцатой улицы, старые, запряженные лошадьми омнибусы все еще оставались единственным средством передвижения наряду с частными экипажами. Эти ярко раскрашенные вагоны были украшены надписями, выведенными огромными буквами возле длинного ряда окон. Возница не был ничем защищен от стихии и всегда , запасался зонтиком на случай внезапного ливня. Кататься на них очень любили дети. Шерис уже давно не доставляла себе подобного удовольствия.

Магазины на Парк-Плэйс зазывали на распродажи мебели, фейерверков, стеклянных абажуров, канцелярских принадлежностей. За зданием муниципалитета старые дома сменили конструкции из камня и железа. Здесь же находились мастерские по производству сейфов, оружия и весов. Деревьев становилось все меньше, и постепенно они исчезли совсем. Магазины готовой одежды предлагали большой выбор шляпок, перчаток, цветов и перьев, корсетов, туфель и мехов.

Подъезжая к улице Бликер, где размещался отель «Гранд сентрал», Шерис улыбнулась, вспомнив, как вспыхивал ее отец каждый раз при упоминании об этом «оскорбляющем взор уродстве». Возвышающийся над всеми окружающими зданиями, отель действительно казался безобразным, хотя и выделялся среди них дорогим мраморным фасадом и мансардной крышей. Он открылся в 1875 году, восьмиэтажный, с шестью сотнями номеров, и все газеты облетела весть, что это самый большой отель в мире.

Шерис пришла домой и только успела снять шляпку и перчатки, как в дверях своего кабинета появился отец.

— Мне нужно поговорить с тобой, Рисси.

— А это не может подождать, отец? Роберт пригласил меня в театр сегодня вечером, и у меня не так уж много времени, чтобы собраться.

— Тогда тебе следовало сделать короче твой поход по магазинам, — с раздражением сказал он. — Я хотел поговорить с тобой как раз о твоих последних приобретениях.

Шерис вздохнула и последовала за ним в кабинет.

— Надеюсь, ты не собираешься делать мне выговор за то, что я слишком много потратила? Я купила всего несколько платьев.

— Несколько? По-моему, на прошлой неделе сюда доставили дюжину коробок, и они все продолжают прибывать.

— Что поделаешь, я же не могу носить прошлогодние платья, если мода так круто изменилась. Раньше ты никогда не скупился на хороший гардероб для нас.

— Я не для этого позвал тебя сюда, Рисси. Ты можешь приобрести хоть сотню новых платьев. Мне просто интересно узнать, кто за них платит.

— Платит? Ты, конечно.

— Я?

Шерис нахмурилась:

— Я не понимаю.

— Сегодня утром я случайно оказался на Бродвее, в центре этой проклятой «дамской мили», как вы, девушки, называете ее. Я решил по пути зайти к твоей портнихе и оплатить счета. Но она сказала, что их уже оплатили.

— Но каким образом?..

— Вот это я и хотел бы выяснить. Она не могла мне ничего объяснить. Сказала только, что пришел мальчик-посыльный и оплатил твои счета. Она решила, что деньги прислал я, включая большие чаевые.

— Может, Джоуэл хотел оплатить платья Стефани? Отец покачал головой:

— Рассыльный указал твое имя.

— Наверное, произошла какая-то ошибка. Он снова покачал головой:

— Я обошел еще три магазина, где ты обычно делаешь покупки.

Дальнейшее Шерис поняла по выражению его лица.

— Они тоже оказались оплачены?

— Да.

Она в полном замешательстве села на стул.

— Не знаю что и подумать. Тебе же известно, я никогда не беру с собой наличных денег, когда иду по магазинам. Да все платишь ты. Но если никто из нас не оплачивал счета, кто же это сделал?

— Роберт?

— Нет, конечно! Я его едва знаю. И вовсе не стала бы встречаться с ним, если бы Джоуэл и Стеф не приставали ко мне с просьбами продолжить это знакомство.

— Да, он близкий друг Джоуэла… А ты больше ни с кем не встречаешься?

— Папа, ты в самом деле считаешь, что у меня есть любовник?

Он смущенно кашлянул.

— Нет, конечно, нет. Но у тебя явно появился щедрый поклонник, хотя у него очень необычные манеры. Кто бы это мог быть?

— Я недавно познакомилась с несколькими джентльменами, но ни один из них не кажется мне способным на такие экстравагантные поступки. Нет, просто не представляю, кто бы из моих знакомых мог поступить подобным образом. Я заинтригована. Эти счета, о которых ты говоришь, мелочь какая-нибудь?

— Твои счета никогда не бывают мелочью, моя дорогая. Шерис не обратила внимания на эту шпильку.

— Весьма необычный способ делать подарки. Цветы или безделушки можно вернуть, но я не собираюсь лишаться своих новых нарядов, после того как столько времени потратила на примерки. Надеюсь, мы узнаем, кто этот человек, и ты вернешь ему деньги.

— Позволь мне уладить это. Мне совсем не нравится, когда незнакомец оплачивает все твои счета. Одно дело — покупать маленькие подарки, чтобы добиться твоего расположения, но оплачивать счета — это слишком дерзко. Наверное, это какой-нибудь иностранец. Они все делают навыворот. Шерис позабавило его умозаключение.

— Ну ладно, кто бы он ни был, я уверена, он скоро обнаружится. А теперь мне действительно нужно собираться, папа. А ты пойдешь в свой клуб сегодня вечером? Я не люблю, когда ты остаешься дома один.

— Не беспокойся обо мне. Встретимся вечером. Может, тебе удастся что-нибудь разузнать.

Глава 38

Когда они с Робертом прибыли в Музыкальную академию на площади Юнион, спектакль уже начался. Обычно в этом здании устраивались балы, давались оперы и игрались любительские представления.

Вдоль улицы выстроились экипажи. Но не все прибыли сюда ради спектакля. По дороге прогуливались парочки, молодые люди и девушки усаживались на утопающие в зелени скамейки. По утрам и в полдень аллеи заполнялись детишками и нянями в белых чепцах, подвыпившими бездельниками и пешеходами, стремящимися найти укрытие под сенью деревьев. Словом, этот «сельский уголок в центре города» пользовался успехом у горожан. По вечерам особый уют создавали фонари, сияющие среди зелени. Тогда это место принадлежало влюбленным.

Шерис, сама не зная почему, бросила тоскливый взгляд в сторону гуляющих, когда входила в академию под руку с Робертом. Он нисколько не прельщал ее, хотя считался достаточно привлекательным: светлый шатен с голубыми глазами, к тому же он был довольно галантен. Он недвусмысленно намекнул, что хотел бы стать не только сопровождающим. Но если бы она и намеревалась завести любовника, то выбрала бы кого-нибудь повыше, потемнее, шире в плечах, словом, больше похожего…

Она отогнала от себя нелепые мысли и постаралась сосредоточиться на представлении. На время ей это удалось, но затем взгляд Шерис упал на кольцо — большой перидот, окруженный бриллиантами. В комплект входили также ожерелье и серьги. Шерис снова выбрала эти драгоценности для сегодняшнего вечера точно так же, как она выбирала их на каждый официальный прием, который посещала по возвращении в Нью-Йорк. Наверное, с ее новым серебристо-черным платьем лучше бы смотрелся жемчуг или изумруды. Но большие овальные перидоты были точно такого же цвета, как его глаза.

Почему она не может забыть его? Прошел год, целый год, с тех пор как она в последний раз видела Лукаса Холта, но его образ с такой ясностью стоял перед ее мысленным взором, будто это было только вчера.

— Шерис! Это ты!

Она подняла глаза и увидела протискивающуюся к ней через толпу Шейлу Харрис. Свет в зале уже зажегся, и большинство публики направлялось на время антракта в фойе. Роберт извинился и тоже вышел из зала, а Шейла села на его место. Ей очень шло темно-голубое платье с корсажем, расшитым бриллиантами. Шейла никогда не гонялась за модой, но всегда выглядела прекрасно, независимо от того, чем себя украшала.

Сейчас ее голубые глаза горели любопытством. Как только Роберт отошел на достаточное расстояние, она нагнулась к Шерис и зашептала:

— Что у вас с Робертом?

— Привет, Шейла, — усмехнулась Шерис. — Я тоже рада видеть тебя.

— Ах да, привет, — нетерпеливо бросила Шейла.

— Нам тебя не хватало сегодня.

— Сегодня? О нет! Разве мы должны были встретиться? Я забыла. Но ты простишь меня, правда?

— Конечно. — Шерис всегда забавляло общение с Шейлой.

— Ну? Так расскажи мне о Роберте. Шерис пожала плечами:

— Он уже некоторое время сопровождает меня. Ты же знаешь об этом. Ты меня с ним уже не раз видела.

— Конечно, знаю. Но я не это имела в виду. Я только подумала… ну… почему ты с Робертом сейчас, когда он вернулся?

— Он? О ком ты, Шейла?

— Не скрытничай, Шерис! — Шейла прищурилась. — Я повела себя как дурочка, когда встретила его, и это полностью твоя вина. Я была настолько поражена, что потеряла дар речи… а ты знаешь, что такого со мной не случалось никогда в жизни.

— Шейла, если ты сию же минуту не объяснишь… — пригрозила Шерис.

— Это несправедливо с твоей стороны — ни о чем меня не предупредить. Я умоляла тебя рассказать мне все в деталях, а ты только и твердила: «Он не похож на других».

Довольно общая характеристика. «Не похож на других»! Он великолепен. Почему ты не упомянула об этом?

Шерис, покачав головой, откинулась на спинку кресла. Это невозможно!

— Ты говоришь, что встретила… его? Когда?

— Вчера, на вечере у Стюартов. Доналд нас познакомил. Ты же знаешь Доналда?

— Да-да, тот, с которым ты встречаешься. Продолжай, Шейла.

Шейла продолжала рассказ, а Шерис молила Бога, чтобы подруга не спросила, почему она не вместе с Лукасом.

— Ну, Доналд не связал его имя с тобой, только представил как мистера Холта. Сколько еще мы знаем Холтов? Мне пришлось его прямо спросить, не твой ли он муж. После твоего описания я никак не ожидала, что он им окажется. Можешь себе представить, как я удивилась, когда он сказал: «Да».

— Что… что еще Лукас сказал?

— Не очень-то много. Он вообще не слишком разговорчив, не так ли? Я спросила его о корабле. — Шерис переменилась в лице, и Шейла встревоженно спросила:

— Что-то не так?

— Все в порядке. Продолжай.

— Я спросила его о корабле и попыталась разузнать, было ли удачным его путешествие, но он отвечал уклончиво. И конечно же, я поинтересовалась, почему ты не с ним, и он ответил, что ты не очень хорошо себя чувствуешь. Но тебе, должно быть, лучше, иначе ты не пришла бы сюда сегодня с… О Боже. Он очень интересовался Робертом.

— Что? Ты рассказала ему о Роберте?

— Не я, — обиженно возразила Шейла. — Я думала, ты сама рассказала, так как он знает, что с недавних пор Роберт тебя повсюду сопровождает. Ему хотелось знать, что это за человек, но я не много смогла сообщить ему. Да, твой муж явно проявляет любопытство к Роберту. Мне это кажется вполне естественным, раз он так долго отсутствовал. Такая долгая разлука — не лучший способ начать совместную жизнь, но с этим ничего не поделаешь, правда?

— Что? — Шерис была почти не в состоянии понять, о чем говорит подруга.

— Он пробудет здесь какое-то время, прежде чем ему придется отправиться в новое плавание? Я все время удивлялась, как ты могла выйти замуж за капитана корабля, даже если корабль у него собственный, но теперь понимаю! Он может подолгу отсутствовать, но когда он дома, о, я завидую тебе!

Шерис забормотала:

— Я… я еще не знаю, когда он уедет, Шейла. Мы… еще это не обсуждали.

— А где он сейчас?

— Занят, — огрызнулась Шерис, затем спохватилась и добавила небрежно:

— То, что он вернулся домой, не означает, что мне принадлежит все его время. Пока он отсутствовал, у него накопилось столько дел!

— Так вот почему ты с Робертом?

— Да. А сейчас мне пора посмотреть, что его задержало, — решительно сказала она.

Шерис встала, но подруга схватила ее за руку.

— А как насчет вечера у твоей сестры в эту субботу? Тебе следует заставить мужа сопровождать тебя. В конце концов, кто из наших друзей, кроме меня, познакомился с ним?

«О нет!»

— Не знаю, Шейла. Поживем — увидим, — пробормотала Шерис, отчаянно стремясь закончить разговор.

Она отыскала Роберта и попросила его немедленно отвезти ее домой, сославшись на внезапно начавшуюся головную боль. По дороге домой она едва ли сказала хоть слово и простилась с ним коротко и рассеянно. От миссис Этертон, встретившей ее в холле и взявшей плащ и перчатки, не укрылось подавленное настроение Шерис.

— Где отец?

Экономка неодобрительно фыркнула и ледяным тоном произнесла:

— На кухне, мисс.

— Опять совершает набег? — усмехнулась Шерис.

— Полагаю, да, мисс.

Шерис все еще улыбалась, пока шла на кухню. Ее забавляло, когда она представляла себе, как отец выводит из равновесия слуг, вторгаясь в их владения. Это так на него похоже. Она нашла его на кухне в одиночестве, перед ним на столе лежали холодный цыпленок и хлеб. Вообще-то он был не совсем один. В углу сидела Кларисса, кошка кремового цвета. Когда Шерис вернулась домой, она потратила несколько недель на то, чтобы отыскать кошку для Чарли. Кларисса вылизывала котят, а Чарли, никогда не уходивший далеко от своей маленькой семьи, крутился возле ног Маркуса. Шерис с изумлением услышала, как отец приговаривает:

— Чертов кот. Тебе что, тоже хочется есть?

— Вот так картинка!

Маркус вздрогнул, повернулся и сердито посмотрел на нее.

— Я слишком стар, чтобы пугать меня таким образом!

— Извини. — Шерис присела к столу и ваяла кусочек цыпленка.

Он с любопытством взглянул на дочь.

— Ты вернулась рано. Тебе не удалось узнать, кто твой тайный обожатель?

— Нет. Хотя, возможно… Наверное, мне следует рассказать тебе все прямо сейчас, посмотрим, что ты думаешь об этом. Я встретила в академии Шейлу, и она сказала мне, что видела Лукаса вчера вечером у Стюартов.

— Лукаса? Ты хочешь сказать… Лукаса?

— Да.

— Ну-ну, не правда ли, интересно?

— Скорее, тревожно. А может, это кто-то другой назвал себя Лукасом? — с надеждой предположила Шерис, хотя и понимала, что это невозможно.

— Что ты ей сказала? — спросил отец.

— Не могла же я признаться, что даже не знала о его приезде! Как бы это выглядело? Она же твердит только одно, — добавила Шерис с раздражением, — она считает, что он великолепен.

— Что за способ описывать мужчину! — возмутился Маркус.

— Это так характерно для Шейлы. В общем, она нашла его весьма привлекательным, — с неприязнью сказала Шерис.

— Насколько я помню, это и твое мнение. Хорошо. Давай подведем итоги: этот человек — твой муж. Он здесь. Что ты собираешься предпринять?

— Я не собираюсь ничего предпринимать, — безжизненным голосом сказала она. — И безусловно, не намерена С ним встречаться.

— Возможно, тебе придется, моя дорогая. Я не смогу не пустить его в дом, если он станет настаивать на встрече с тобой. Он все еще твой муж. Может, он и не знал об этом, когда приехал сюда, но теперь, очевидно, уже знает. И дает понять, что имеет на тебя некоторые права.

— Что ты имеешь в виду?

— Он заплатил за твои покупки. Сомневаюсь, что он считает это своим долгом, скорее я бы назвал это несколько экстравагантной весточкой. Разумеется, тебе.

— Иными словами, он дает мне понять, что если захочет играть роль мужа, то будет им?

— Совершенно верно.

— Не знаю, папа. Лукас слишком решителен для такого. Он просто вторгся бы сюда и…

— Тогда почему он этого не сделал?

— О, откуда мне знать, что у него на уме!

— Не сомневаюсь, ты можешь догадаться. Он намерен разузнать, почему ты все еще не аннулировала брак, Рисси. Ты скажешь ему?

— Нет, — решительно ответила она, — ни за что.

— Тогда тебе нужно поскорее что-нибудь придумать. Потому что, полагаю, пройдет совсем немного времени, прежде чем ты снова встретишься с Лукасом Холтом.

Глава 39

Шерис как раз заканчивала ленч, когда в столовую вошла Стефани. Давно уже Шерис не видела, чтобы та двигалась так порывисто, хотя по сравнению с любой нормальной походкой ее поступь показалась бы чересчур осторожной. Стефани была на пятом месяце и почти нигде не появлялась. Узнав о своем положении, она принялась баловать себя точно так же, как в свое время их мать. Шерис пыталась доказать ей, что будет гораздо полезнее, если она перестанет вести себя как больная, но сестра не слушала ее.

Сегодня Стефани выглядела чрезвычайно оживленной. Войдя, она поспешно огляделась, чтобы удостовериться, что Шерис одна.

— Что привело тебя сюда, Стеф? Я думала, ты сейчас гоняешь своих слуг в хвост и в гриву, готовясь к завтрашнему вечеру.

— Рисси, где ты нахваталась таких странных выражений? Надо же: в хвост и в гриву. — Стефани села, устроилась поудобнее и наконец спросила:

— Папы нет дома?

— В субботу? Ты же знаешь, по субботам он всегда завтракает с твоим свекром.

— Я просто хотела удостовериться. Не хотелось бы, чтобы он услышал.

— Я больше ничего не скрываю от папы, Стеф.

— Но ты же не рассказала ему о моей роли в… Шерис поспешила успокоить ее:

— Нет-нет, не волнуйся. Но теперь мне нечего от него скрывать.

— Даже то, что Лукас Холт в Нью-Йорке? Стефани считала, что принесла потрясающую новость, и лицо ее вытянулось, когда Шерис сказала:

— Мы знаем об этом.

— Правда? Тогда почему никто не сообщил мне? Я услышала об этом только сегодня от Труди. А она, в свою очередь, от Барбары Стюарт, а ты знаешь, что Барбара…

— Могу себе представить, Стеф, — сухо оборвала ее Шерис. — Полагаю, Шейла постаралась, чтобы все узнали. Понимаешь, она познакомилась с ним. У Стюартов.

— Ну и?..

— Что?

Стефани нетерпеливо всплеснула руками:

— Ну что он делает здесь?

— Не знаю.

Стефани уже была готова взорваться.

— Ты просто не хочешь мне рассказать!

— Я ничего не скрываю от тебя, Стеф. Я действительно не знаю, зачем Лукас приехал. Я не видела его.

Шерис не призналась, насколько ее сбивает с толку то, что Лукас не пришел к ней. Что он затеял, играя с ней в прятки?

— Кажется, я слышу голоса моих девочек, — сказал Маркус, входя в комнату.

Шерис очень удивилась его приходу:

— Разве ты не пошел на ленч с Эдвардом?

— Я прервал его. Кое-что произошло. А что привело сюда тебя, моя дорогая? — спросил он, целуя Стефани.

— Мне захотелось глотнуть свежего воздуха. В доме все чистится и приводится в порядок. Ты придешь ко мне завтра на вечер, папа?

— Боже упаси, нет! Это для вас, молодых. А я проведу вечер в клубе.

— Ну, мне пора возвращаться домой и посмотреть, как там идут дела, — сказала Стефани, но уходить медлила.

— Если ты торопишься, мой экипаж, должно быть, еще стоит перед домом. Он отвезет тебя, Стефани. Шерис застонала;

— Ты такой же, как она, папа. Ее дом меньше чем в квартале отсюда. Ей необходимо двигаться.

— Глупости, Рисси, — весело бросила Стефани, заставив себя встать и направиться к двери. — Никогда не помешает проявить осторожность.

Когда они остались вдвоем, Шерис побранила отца:

— Тебе не следует поощрять ее.

— Знаю. Но сейчас она так напомнила мне вашу мать! А ты — , нет. Все время, до самого конца, ты вела себя так, будто ничего особенного не происходило.

— Мне повезло. Кое-кто объяснил мне однажды… но это не имеет значения. Почему ты прервал ленч?

— В ресторан доставили это. — Маркус бросил папку на стол. — Это отчет о твоем муже. Я ждал его уже два дня.

— Ты не мог сделать такое!

— Мог и сделал. Он остановился в отеле на Пятой авеню и живет там уже больше месяца.

— Так долго? Но это же роскошный отель. Откуда он взял столько денег? Может, продал ранчо?

— Да, его ранчо продано, но не им. Оно было продано в прошлом году Билли Вулфом. Лукас Холт покинул те края задолго до продажи.

Шерис в изумлении воззрилась на отца:

— Откуда ты все это знаешь?

— Я кое-кого посылал туда в прошлом году. Это показалось мне вполне разумным шагом.

— Ты знал о нем все это время и скрывал от меня?

— Я не видел причины упоминать об этом, и мне не хотелось тебя расстраивать. Кроме того, Холт исчез, и мне пришлось прекратить поиски, — Исчез?

— Один из работавших у него людей сообщил, что он покинул ранчо в тот же день, что и ты, — ответил Маркус. — После этого его никто не видел.

Шерис призадумалась.

— Полагаешь, он поехал за мной?

— Нет. Он легко мог догнать тебя.

— Конечно. — Ей не удалось полностью скрыть разочарования. — Да и зачем ему?

Маркус внимательно посмотрел на дочь.

— Ходили слухи, будто он разорил основателя города. Если это правда, то он, возможно, просто вынужден был уехать. Ньюкомб разорился. Ты знаешь что-нибудь об этом?

— Сэмюэл Ньюкомб? Но они же друзья… или, во всяком случае, приятели. Нет, не могу поверить, что Лукас так поступил. Только не Лукас.

Он откашлялся.

— Что ж, как я уже сказал, это только слухи.

— Что еще ты разузнал?

— Мистер Вулф — мой человек разыскал его — предположил, что твой муж направился в Европу.

— В Европу? Но у него не было денег.

— Ну а теперь есть, — сказал отец. — Он остановился в одном из самых дорогих отелей города и купил старинный особняк.

— Что?

— Есть еще одно обстоятельство, которое озадачило меня, — заметил Маркус. — Я подумал, что ты сможешь объяснить его.

— Только одно? — саркастически поинтересовалась Шерис. — Боже, поверить не могу, что мы говорим об одном и том же человеке!

— Может, и не об одном.

— Папа… — устало начала она, но он перебил:

— Этот человек зарегистрировался в отеле как Слэйд, а не Лукас Холт.

— Слэйд! О нет!

Маркуса встревожило то, как она переменилась в лице.

— В чем дело, Рисси?

— Слэйд — брат Лукаса!

— Но зачем Лукасу присваивать имя брата?

— Но может, это не Лукас, — задыхаясь, пробормотала она. — Возможно, это действительно Слэйд.

— Глупости. Этот человек утверждает, что он твой муж. Ты сможешь разоблачить его, если это не так.

— Смогу ли? — невесело рассмеялась она. — Они близнецы. Я различала их только потому, что Слэйд одевался, как индеец. Если он носит здесь обычную одежду, что несомненно, я не смогу отличить, клянусь.

— Значит, это, возможно, и не твой муж? Она закусила губу, затем заплакала.

— О, я просто не знаю, что и подумать!

— Что ж, придется мне пойти и поговорить с этим человеком, — решительно заявил отец.

— Нет! — Шерис стремительно вскочила со стула, будто подброшенная взрывной волной. — Ты не сделаешь этого!

— Почему?

— Если это Слэйд, то… с ним очень трудно. Он не такой, как Лукас. Слэйд вырос один, в пустыне. Он великолепный стрелок, холодный и жестокий, совершенно дикий. Не стоит разговаривать со Слэйдом, папа, от этого не будет проку.

— Он интересуется тобой? — спросил отец.

— Да, — нехотя призналась она. — Но это не тот человек, которому ты сможешь противостоять, папа, так что, пожалуйста, ничего не предпринимай.

— Но что-то же нужно делать, Рисси. Мы не можем просто ждать и теряться в догадках.

— Так будет лучше, — настаивала она. — Ты сам предполагал, что пройдет немного времени — и он захочет повидать меня. Хотя, если это Слэйд… — Она опустила глаза, затем объяснила:

— С Лукасом я по крайней мере знаю, как обращаться. Но Слэйд? Боже мой, если он надумал выдать себя за Лукаса, чтобы принудить меня…

— Он не посмеет, — прорычал Маркус.

— Еще как посмеет, папочка. Я пыталась объяснить тебе. Он добивается своего любыми средствами. Он может счесть это забавным — выдать себя за моего мужа и овладеть мною… Да что там говорить, он уже докучал мне и раньше.

— Может, тебе стоит на время уехать к тете?

— И оставить эту ситуацию нераспутанной? Нет, лучше Я буду продолжать жить, как прежде. Не хочу прятаться. Что мне следует сделать, так это посетить юриста и поскорее покончить с нашим браком. Тогда для меня не будет иметь значения, Лукас это или Слэйд.

— Слишком поздно, теперь с ним так просто не разделаешься, Шерис. Теперь необходимо участие твоего мужа. Ты же знаешь это, — мягко напомнил он.

— Хорошо, — печально вздохнула она. — Вот что: его отношение к разводу подскажет мне, кто он. Если он не захочет разводиться, значит, это Слэйд.

Отец печально посмотрел на нее, затем повернулся и вышел из комнаты. Ему было необходимо обдумать все в одиночестве.

Глава 40

— Мы ждали тебя раньше, Рисси, а ты пришла так поздно! — посетовала Стефани, подходя к сестре. Она взяла ее за руку и повела в гостиную.

— Не сердись, дорогая. Я могла вовсе не приехать. Роберт прислал записку с извинениями, когда я была уже одета. Если бы я получила ее раньше, я бы не пришла.

— Но зачем тебе сопровождение? Ты здесь всех знаешь.

— Поэтому я и пришла. — По правде говоря, Шерис нужно было отвлечься, очень нужно. — Не так уж я опоздала. — Они остановились у входа в большую гостиную, где уже собралось человек двадцать гостей. — Шейла, конечно, еще не приехала?

— Ну, Шейла единственная, кроме тебя, кто так опаздывает. На нее нельзя положиться, она никогда не выполняет своих обещаний.

— Не ворчи, Стефани. Это так на тебя не похоже.

— Не могу удержаться, — прошептала младшая сестра. — Я сплошной комок нервов с тех пор как узнала, сама знаешь о ком.

— Мне жаль, что тебя это так волнует. — Парадная дверь у них за спиной хлопнула, и Шерис отодвинулась от Стефани. — Ну ладно, хватит. Иди встречай последних гостей. Я войду одна. Я буду…

— В чем дело, Рисси? — Стефани проследила за направлением взгляда сестры и разинула рот от изумления. — Это он? Ведь он, правда? Что же мне делать? Сказать Джоуэлу, чтобы он попросил его уйти? Рисси?

Потрясенная, Шерис не сразу смогла ответить.

— Нет… помолчи, Стефани.

Шерис отвернулась и закрыла глаза, пытаясь успокоиться.

— Что же делать? — с отчаянием прошептала Стефани. — Я не могу принять его в нашем доме. Следует предупредить Джоуэла.

— Стефани, ты не в своем уме! — с раздражением бросила Шерис. — Такого человека, как он, невозможно прогнать, если он сам не захочет уйти. Если ты вовлечешь Джоуэла, только возникнут лишние неприятности. Лучше сделай вид, что все в порядке.

— Но как я могу? — Стефани сжала руку Шерис. — О Боже, он тебя увидел! Он приближается, Рисси! Пожалуй, я уйду.

— Не смей оставлять меня с ним наедине! — прошипела Шерис.

Она повернулась. Их глаза встретились. И внезапно в груди ее возникло странное ощущение. Она видела все те же глаза, ясные, золотисто-зеленые, такие яркие и настолько обезоруживающие!

Теплый или холодный, его взгляд одинаково притягивал ее, и ничто с тех пор не изменилось. Кожа его утратила прежний темно-бронзовый оттенок, но все равно он был смуглее всех присутствующих. Его черные волосы стали короче, одежда — изысканнее. И все же это был тот, кого она не могла забыть.

— Привет, красотка. Ее бросило в дрожь.

— Кажется, ты уже виделся кое с кем из моих друзей, но еще не знаком с моей сестрой, — сказала она насколько возможно твердо. Он мельком взглянул на взволнованную блондинку, коротко кивнул и снова обратил взгляд на Шерис. Его лицо казалось высеченным из гранита. Так они и стояли, глядя друг на друга и не двигаясь.

— Ну наконец-то мы видим новобрачных вместе! — воскликнула торопливо приближающаяся под руку с Доналдом Шейла. — Ни за что не поверишь, где мы его встретили, Шерис. Как раз на противоположном конце города. Он ни за что не успел бы сюда вовремя, если бы мы не подвезли его.

— Как мило с твоей стороны, Шейла, — натянуто улыбнулась Шерис.

— Ну ладно, мы поговорим с тобой позже, дорогая, — весело бросила Шейла. — Сначала я должна со всеми поздороваться. Нельзя быть невежей.

И она направилась в гостиную, а Стефани последовала за ней, оставив Шерис с ним наедине.

— Мы сможем где-нибудь поговорить с глазу на глаз?

— Нет! — вспыхнула она, понимая, что ее ответ прозвучал слишком резко.

— Ты боишься остаться со мной наедине, красотка?

— Нет, я… просто не вижу причины, почему бы нам не остаться здесь.

— Пусть будет по-твоему, — проворчал он. — Но я больше не могу ждать.

Он быстро притянул ее к себе и крепко прижался губами к ее губам. Прикосновение его тела пронзило ее как удар молнии. Губы его были голодными, требовательными. Не в силах противостоять, она скользнула руками по его плечам, обвила шею, пальцы зарылись в темную шевелюру.

Он поднял голову. Ее темно-аметистовые глаза сияли.

— Извини, что я не сдержался, — тихо сказал он.

— Что?

Его позабавила ее полнейшая отрешенность.

— Оглянись вокруг, красотка.

Она оглянулась и покраснела до корней волос. Стефани смотрела на нее с изумлением, Шейла усмехалась. Труди Бейкер и еще несколько девиц хихикали. Мужчины изо всех сил старались сделать вид, будто ничего не произошло. Ей захотелось умереть.

Она почувствовала, что ее руки все еще обвивают его шею, отдернула их и отступила на шаг.

— Как ты мог? — с яростью прошипела она.

— Очень просто и с удовольствием, — ответил он, взяв ее за руку и отводя в сторону. — Почему ты не задаешь подобный вопрос себе? Ты же сейчас подтвердила всем присутствующим, что я твой муж.

— А разве нет? — огрызнулась она.

— Нет.

Глаза ее широко открылись.

— Так это ты! Как низко с твоей стороны, Слэйд. Меня только удивляет, что ты сам признался в этом.

— Слэйд? — Его темная бровь сердито приподнялась. — Почему ты думаешь, что я Слэйд? Шерис покачала головой:

— Не пытайся сбить меня с толку. Ты зарегистрировался в отеле как Слэйд Холт.

— Значит, твой отец опять следит за мной. — Голос его стал ледяным.

— Опять? — нерешительно переспросила она. — Так ты знаешь о том человеке, которого он посылал в Ньюкомб?

— Поэтому я здесь. Мне захотелось узнать, зачем я ему понадобился, и сделать кое-что еще.

— Но он искал Лукаса, а не тебя. О, я сейчас закричу!

Он ухмыльнулся:

— Тогда, я думаю, нам все же следует найти какое-нибудь укромное местечко. Как насчет спальни твоей сестры?

— Можно подумать, я пойду с тобой в спальню, — фыркнула она. — Сад вполне подойдет.

Во внутреннем дворике стояли скамейки, и маленький фонтан приютился среди роз. Свет, падающий из окон, мягко освещал деревья, вокруг царила приятная прохлада. Она повернулась к Холту.

— Если ты не объяснишь своего поведения, нам не о чем разговаривать, — решительно заявила она.

— Я? Милочка, это ты должна объясниться.

— Нет, до тех пор пока ты не скажешь, кто ты. Он прищурился.

— Я тот человек, за которого ты вышла замуж в Аризоне.

— Тогда почему же ты отрицаешь, что ты мой муж?

— Потому что твоя бумажка о нашем браке ничего не стоит.

Она воззрилась на него, открыв рот от изумления:

— Ты хочешь сказать, что священник был не…

— О, священник был настоящий. И мы с тобой поженились. Но можешь ли ты доказать это? Если я стану выступать под другим именем, буду ли я считаться твоим мужем?

— Не понимаю. Ты же не можешь аннулировать брак, просто изменив имя.

— Могу. И ты прекрасно знаешь, что могу… если воспользуюсь именем Слэйд. Удобно иметь брата-близнеца.

— Никогда не слышала ничего более нелепого! Глупость какая-то.

— Я не собираюсь объяснять тебе в деталях, почему это возможно, но поверь мне, это так. Документ о нашем браке действителен только в том случае, если я признаю, что я Лукас Холт.

— Но ты признался, что ты Лукас!

— Тебе, — усмехнулся он. — Но больше никому.

— Не правда. Шейла говорила с тобой как с моим мужем. И ты не отрицал этого ни перед ней, ни перед кем-то другим.

Он пожал плечами.

— Многие пары притворяются, будто они женаты, чтобы никто не обвинил их в безнравственности. Интересно, что бы сказали твои друзья, если бы подумали, что ты их обманула?

Шерис глубоко, протяжно вздохнула. Это означало бы скандал, и он прекрасно знал об этом.

— Но был же обряд и…

— ..и у тебя нет свидетелей, присутствовавших на этом обряде. Твои друзья подумают, что ты просто пытаешься спасти свою репутацию. Человеку свойственно верить худшему, особенно если это подтверждено сплетнями. Ты знаешь это.

— Ты не можешь так со мной поступить, — решительно заявила она. — Мы должны быть женаты.

— Почему? — повысил он голос.

— Лукас, я понимаю, ты, наверное, удивился, узнав, что я все еще твоя жена.

— Удивился — это слишком мягко сказано.

— Позволь мне объяснить. Я и собиралась как можно скорее аннулировать наш брак, но, когда вернулась домой, отец по-прежнему настаивал, чтобы я вышла замуж за Джоуэла.

— Мужа твоей сестры?

— Да. А Стефани любит его. Разве я не говорила тебе об этом прежде? Но отец и слушать ни о чем не хотел. Если бы мы с тобой не поженились, он заставил бы меня выйти за Джоуэла, и была бы я теперь миссис Паррингтон. Конечно, новость его не обрадовала. Вот поэтому-то он и попытался найти тебя и разузнать, что ты за человек.

— Разве ты не сказала ему, что я ублюдок?

— Я не стала рассказывать ему, какой ты обманщик, если ты это имеешь в виду.

— Я? — взорвался он и в ярости схватил Шерис за плечи. Но, взглянув в ее широко открытые испуганные глаза, тотчас отпустил ее. — Ну что ж, поговорим об обмане, о твоей лжи, — холодно произнес он. — Миссис Хэммонд, не так ли? Дочь Джона Ричардса? Восемнадцати лет. Лишенная средств вдова, изгнанная отцом. Я что-нибудь пропустил?

Она съежилась.

— Лукас, я могу объяснить.

— Можешь? — Он уже кричал. — А что, если бы я действительно оказался каким-нибудь несчастным дураком, искавшим жену? Ты хоть немного подумала об этом, когда отвечала на мое объявление? Подумала?

— Я не отвечала на него! — закричала в ответ Шерис. — Это сделала моя сестра!

Он замер и уставился на нее с изумлением. Затем сказал:

— Садись-ка, Шерис, и начни с самого начала. Она села и вновь принялась за объяснения.

— Стефани так переживала из-за моего предполагаемого брака с Джоуэлом, что сама не знала, что делает. Ты не должен винить ее, Лукас. Сначала я собиралась отослать тебе билеты назад, но, когда покинула Нью-Йорк, выясни лось, что мои драгоценности исчезли. — Не вдаваясь в подробности, она поторопилась продолжить:

— Денег не было, и мне ничего другого не оставалось, как воспользоваться твоими билетами.

— Почему же, черт возьми, ты не рассказала мне все это, как только приехала? Мы договорились бы с тобой и смогли бы помочь друг другу, обойдясь без нагромождения лжи.

— Я хотела, но ты показался мне таким суровым, что я испугалась. Затем понадеялась, что скорее всего не подойду тебе и ты сам отошлешь меня назад. — Холт засмеялся, но она не обратила на это внимания. — О чем бы мы с тобой договорились? Зачем я была нужна тебе, Лукас? Это как-то связано с Сэмюэлом Ньюкомбом?

— Твой отец разузнал и об этом?

— Ничего, кроме слухов. Ты действительно разорил Сэма? Нарочно?

— Из-за этого я и оказался в Аризоне, — сказал он, явно не испытывая угрызений совести. — Сэм был слишком хорошо защищен, чтобы убить его, но его разорение меня тоже вполне устраивало. Однако вскоре появилась Фиона, и Ньюкомб стал ревновать. Мне это было не с руки, и я решил, что если у меня появится невеста, то он успокоится. Так и произошло.

Ее осенило:

— Так он и есть тот человек, который заплатил за убийство твоего отца? Лукас кивнул:

— Я не мог доказать этого, но это так. Она с изумлением покачала головой.

— Слэйд убил одного, а ты позаботился о другом. Вы, Холты, не ждете помощи от закона, когда надо свершить правосудие, не так ли?

Холт ничего не ответил. Он мог бы рассказать ей все подробно, но только не сейчас. Он еще не знал, как себя с ней вести. Лукас не ожидал, что первая же встреча после столь длительной разлуки причинит ему такую боль. Шерис была такой же красивой, как в его воспоминаниях, даже еще прекраснее, и, черт побери, он так хотел ее! Даже считая ее бессердечной дрянью, он все же не мог от нее отвернуться.

Он погрузился в длительное раздумье, заставив Шерис почувствовать себя неловко. Какие мысли проносились в его голове?

— Послушай, Лукас, я знаю, тебе не нужна жена, извини, что не позаботилась об этом раньше, но я займусь этим и постараюсь поскорее получить развод.

— Ты не можешь развестись с человеком, за которым не была замужем, — рассеянно заметил он.

— Лукас! Ты что, все еще злишься на меня? Это несправедливо. — Она снова начала сердиться:

— Ты лгал мне не меньше. А если бы я действительно собиралась замуж?

— Ты получила бы достаточную компенсацию за обманутые надежды. По правде говоря, я поместил небольшую сумму в нью-йоркском банке на твое имя. Но, конечно же, никакой миссис Хэммонд найти не удалось. — Он пожал плечами. — Теперь, когда мне стало известно, что тебе они не нужны, я нашел им другое применение.

Глаза ее засверкали.

— У тебя были деньги все это время? Ты мог отослать меня домой, когда я тебя об этом просила! Ты… о!

— Я рад, что не отослал тебя, — усмехнулся Лукас.

— Почему ты скрывал, что у тебя есть деньги?

— Золотой прииск моего отца принес мне некоторый доход, но из-за Сэма я не хотел, чтобы об этом узнали в Аризоне. Это могло бы нарушить мои планы.

— Но ты же сказал, что прииск затерялся?

— Я сказал, что Ньюкомб не смог его найти, но мы-то с братом знали.

— Значит, в действительности ты богат?

— Ты разочарована?

Искорки смеха в зеленых глазах привели ее в ярость, — Мне это совершенно безразлично.

— Разве?

— Да. Богатый или бедный, ты все равно вызываешь у меня только презрение.

Он откровенно рассмеялся:

— А я думал, тебе будет приятно узнать, что я могу купить все те роскошные пустяки, к которым ты привыкла. Хотя тебя необходимо сдерживать. Ты слишком много тратишь.

Она задохнулась от возмущения:

— Никто не просил тебя оплачивать мои счета, Лукас! Зачем ты это сделал?

— Ты носишь мое имя. Это дает мне некоторое право. Она вскочила.

— Но ты только что сказал, что ты мне не муж!

— Я не отрицал этого публично… пока еще, не так ли?

— Но ты намерен так поступить, правда? — с раздражением спросила она. Он промолчал, и она понемногу успокоилась. — Лукас, почему ты хочешь так поступить со мной?

Я могу, если это необходимо, вынести скандал, вызванный разводом, но не слухи о том, что я вообще не была замужем.

— Ты сама создала всю эту неразбериху, Шерис, — Я объяснила тебе причину! — воскликнула она.

— Из-за своей сестры, — отозвался он. — Но она уже давно замужем. Как ты объяснишь, почему не исправила это положение впоследствии?

Шерис отвернулась. Сказать ему правду — значит вынудить… Нет, она не сделает этого. Просто не сможет.

— Я… я не предполагала, что кому-нибудь это может причинить вред, Лукас. Отец стал бы искать мне другого мужа, а мне этого не хотелось. — Она только сейчас поняла, что это действительно так.

— А если я бы захотел жениться?

— Но мы все равно не женаты.

— Ты не знала об этом.

— Я бы со временем все уладила. Я просто не думала, что это так срочно. Какая тебе разница, Лукас? Позволь мне сделать вид, будто я получила развод. Это разрешит все проблемы. Клянусь, что я никогда не побеспокою тебя и ты никогда не увидишь меня снова.

Глаза его прищурились. Никогда не увидеть ее снова?

— Если ты хочешь получить развод, Шерис, тебе придется еще раз выйти за меня замуж.

— Но это же нелепо!

— Соглашайся или оставим этот разговор, — коротко бросил он.

— Но, Лукас, какой смысл затевать все это, если в том нет никакой необходимости!

— Я решил покончить с обманом. Или мы поступим по-моему, или я честно признаюсь всей этой толпе, что я тебе не муж.

— Не надо!

— Ну?

— Хорошо, Лукас, но клянусь, ты сошел с ума.

— Может быть. — Он очаровательно улыбнулся, приводя ее в еще большую ярость. — Я заеду за тобой утром, около десяти. Будь готова. Не беспокойся, никто не узнает, что ты снова выходишь замуж только для того, чтобы развестись. А разведемся мы публично.

— Ты ведешь себя неразумно, — заметила она. — Впрочем, ты никогда не отличался рассудительностью.

— Я просто пытаюсь связать концы с концами, красотка. Ты не можешь ничего возразить на это.

Шерис не поняла, что он имеет в виду, но не стала уточнять. Внезапно она почувствовала себя совершенно измученной.

— Пожалуй, я не стану возвращаться на вечер, — сказал Лукас. — Принеси за меня извинения. Не люблю пустую болтовню. Все мы, моряки, этого не любим, ты же знаешь.

Она вспыхнула при напоминании о ее очередной лжи.

— Кстати, обязательно было делать меня капитаном корабля? — поинтересовался он.

— Мне это показалось вполне подходящим занятием для мужа, который всегда отсутствует, — резко бросила она.

— Что ж, я всегда могу сказать, что разлюбил море. Его усмешка привела ее в бешенство.

— Можешь говорить все, что захочешь. Впрочем, ты так всегда и поступал.

Она повернулась и ушла, а он стоял и, улыбаясь, смотрел ей вслед.

Глава 41

Шерис постаралась одеться неброско — в кашемировое платье кобальтового цвета и гармонирующий с ним плащ. Ничего слишком нарядного для этой нелепой прогулки.

Лукас приехал вовремя и еще не успел выйти из экипажа, как Шерис уже выбежала ему навстречу. Его это позабавило.

— Можно подумать, ты с нетерпением меня ждала, — заметил он, усаживая ее рядом с собой.

— Я просто не хотела, чтобы ты встретился с моим отцом, — сердито сказала она.

— Но я с таким нетерпением ждал этого. Ты говорила, мы с ним похожи. Он знает, что мы снова женимся?

— Конечно, нет. Ты же сам сказал, что никто не должен знать, — напомнила она ему.

— Да, — со вздохом согласился он.

— Может, ты передумал? — с надеждой спросила он».

— Ах, красотка, — насмешливо бросил он. — Какая тебе разница — сколько раз выходить за меня замуж, если в конце концов все кончится так, как ты хочешь?

— Вернее сказать, как ты хочешь!

Он усмехнулся, а Шерис откинулась на спинку сиденья с каменным выражением лица. Остальная часть пути прошла в молчании. Шерис кипела от злости, а Лукас погрузился в созерцание ее. Он отвез ее за город, в маленькую церковь, обо всем договорившись заранее. Священник уже ждал их вместе с двумя прихожанами, которые согласились выступить в роли свидетелей.

Шерис продолжала хранить молчание до тех пор, пока в середине обряда священник не обратился к Лукасу по имени. Такого она совсем не ожидала услышать!

Прежде чем она успела запротестовать, он прошептал ей:

— Не беспокойся. Произошла ошибка, но это не имеет значения.

— Но…

— Если ты хочешь начать все заново, поступай как знаешь.

Шерис прикусила язык.

Лукас ожидал новых протестов во время подписания документов. Но Шерис удивила его. Она не стала возражать, когда он велел ей подписаться своей девичьей фамилией. Сделав это, она вышла из церкви и стала ждать Лукаса в экипаже.

Сев рядом, он бросил подписанное свидетельство ей на колени, откинулся на сиденье и стал ждать. Ему не пришлось ждать долго.

Шерис дошла до имени Слэйда и сердито посмотрела на Лукаса.

— Ты сказал, что он по ошибке назвал не то имя. Но ты тоже подписался: «Слэйд»! — показала она ему бумагу. Он ничего не сказал.

— Как ты мог так поступить со мной, Лукас? Ты выдал меня замуж за своего брата!

— Нет. Я женился на тебе, на этот раз законно. Неужели это не понятно?

Все мучившие ее вопросы всплыли в мозгу, и на некоторые из них пришли ответы.

— На самом деле ты Слэйд, не так ли? Ты просто притворился Лукасом, чтобы обмануть меня. А что значит «на этот раз»? — Он улыбнулся, а она воскликнула:

— Так это за тебя я вышла в прошлый раз замуж? Ты вернулся тогда и заставил меня поверить, что ты Лукас, чтобы… Если бы не приехал священник, мы бы… Неудивительно, что Лукас пришел в такую ярость. Ты выдал меня за него замуж без его ведома!

— Кое в чем ты права, красотка, но только кое в чем. Ты хочешь узнать всю правду или предпочтешь шипеть дальше?

— Что ты можешь сказать в свое оправдание? — в ярости бросила она. — У меня хотя бы не два мужа?

— Нет. Твой первый брак был незаконным.

Все легче, хотя это послужило ей слабым утешением.

— Не знаю, чего ты добился своим обманом, Слэйд. С тобой я разведусь с удовольствием. Ты не приобрел ничего.

— Ты разведешься со мной, красотка?

— Немедленно, — заверила она. Шерис отвернулась. Дальнейшие дискуссии неуместны. В молчании вернулись они к ее дому, и тут он снова изумил ее.

— Иди упакуй вещи, Шерис, — сказал он. — Ты переезжаешь ко мне.

— Не будь смешным, Слэйд. — Она собралась выйти из экипажа.

— Как ты думаешь, какого черта я женился на тебе? У меня не было на тебя прежде законных прав, а теперь они появились, и я намерен ими воспользоваться. Делай то, что тебе говорят.

Она пришла в ужас:

— Но я не буду твоей женой! Ни за что! Она вбежала в дом, захлопнув за собой дверь, но через секунду он распахнул ее.

— Не думай, что все так просто.

Она в гневе повернулась к нему:

— Убирайся!

— Черт побери! Что здесь происходит? — Маркус вышел в холл и уставился на высокого темноволосого незнакомца. Шерис повернулась к отцу н сказала с той же яростью:

— Он считает, раз я за ним замужем, то он может командовать мной. Но он обманул меня, отец. Он не Лукас. Это Слэйд! Скажи ему сам, чтобы он убирался, я не хочу видеть его!

И она взбежала по ступеням, оставив мужчин один на один в холле. Маркус был ошеломлен. Неужели этот молодой человек огромного роста, немигающий взгляд которого выражал холодную решимость, — его зять?

— Я надеялся познакомиться с вами при более благоприятных обстоятельствах, мистер Хэммонд, но теперь вынужден просить вас не вмешиваться. — Маркус собрался было открыть рот, но незнакомец продолжил:

— Она ваша дочь, но у мужа есть неоспоримые права. Вы знаете это. Я не уйду отсюда без нее.

— Значит, вы действительно ее муж?

— Вы слышали, она сама признала это.

— Но она вышла замуж за вашего брата. Вы же не Лукас Холт.

— Мистер Хэммонд, это длинная история. По справедливости Шерис должна ее услышать первой. Все, что вам необходимо знать сейчас, — это то, что я люблю ее и, полагаю, взаимно.

Маркус не смог сдержать улыбку:

— О, я почувствовал, что девочка влюблена, хотя она никогда не признавалась в этом. Я понял это, как только Шерис вернулась из Аризоны. Но она любит Лукаса, а вы совсем не нравитесь ей, поверьте.

— Возможно, но уверяю вас, ее чувства изменятся к концу сегодняшнего дня. А теперь я с вашего или без вашего позволения пойду и заберу свою жену. Будет лучше для нас обоих, если вы не станете мешать. Хотя я заберу ее отсюда, невзирая на ее протесты или ваши возражения.

— Боже, как она была права! — воскликнул Маркус. — С вами нелегко иметь дело. Но вы можете дать мне слово, что Шерис с вами будет счастлива?

— Да, конечно.

Маркус покачал головой. Что за нелепая ситуация! Но этот человек — ее муж. Так что у Маркуса не было выбора.

— Ладно, идите, — вздохнул Маркус. — Ее комната — вторая налево. Но не заставляйте меня жалеть о принятом решении, Холт. Запомните это. Обращайтесь с ней хорошо, слышите?

Темная бровь приподнялась.

— Это что, угроза, мистер Хэммонд?

— Нет. Да, клянусь Богом, угроза.

— Что ж, справедливо, — усмехнулся молодой человек И взбежал по лестнице.

Глава 42

Шерис, конечно, заперла дверь, но ему достаточно было приналечь на нее плечом.

— Что ты сделал с моим отцом? — обвиняюще спросила она. — Почему он не остановил тебя? Ты мне не нужен.

— Он достаточно умен, чтобы понять: ты принадлежишь мне. И тебе следует с этим смириться. — В два шага он преодолел разделявшее их расстояние и схватил ее за плечи, — Так ты выйдешь отсюда, сохраняя достоинство, или мне унести тебя?

— Нет!

Он поднял ее на руки.

— Отпусти меня, Слэйд! Я не вынесу такого! — Он молча шел. — Ты можешь заставить меня жить с тобой в одном доме, но я все равно не позволю тебе прикоснуться ко мне. Я люблю Лукаса! Ты слышишь меня? — Он продолжал идти. — Я тебя ненавижу!

Он вынес ее из дома, посадил в экипаж, и она забилась в дальний угол.

— А как насчет моих вещей? — напомнила она.

— Мы пошлем за ними.

— Надеюсь, ты понимаешь, насколько ты мне отвратителен?

— Пожалуй, да. — Он имел наглость улыбнуться. — Мы подъедем к отелю через несколько минут. Советую тебе успокоиться и подумать о том, как ты туда попадешь. Я, например, вовсе не возражаю против того, чтобы внести тебя на руках.

Она вошла в отель сама, но его пальцы крепко сжимали ее локоть. Она не стала устраивать сцен, проходя через роскошные холлы к лифту.

Номер Слэйда находился на пятом этаже и отличался богатой обстановкой. Когда Шерис переступила порог, то вырвала локоть и села с намерением остаться на этом стуле навсегда. Он встал перед ней, расставив ноги и скрестив руки на груди.

Шерис подняла на него полный возмущения взгляд.

— Не думай, что сможешь запугать меня, Слэйд. Тебе это не удастся.

Он оглядел номер.

— Эти комнаты довольно удобные и подойдут нам, пока не закончат отделку дома. На это, вероятно, уйдет еще неделя.

— Не кажется ли тебе, что ты слишком много на себя берешь?

Он улыбнулся:

— У тебя все еще есть какие-то сомнения насчет моих прав? Твой друг Роберт прекрасно понял, когда я объяснил ему, что в его услугах больше нет необходимости. А тебя все еще нужно убеждать?

— Так вот почему Роберт… О! Что ты делаешь здесь, в Нью-Йорке, Слэйд? Тебе здесь не место. Ты стрелок, дитя Дикого Запада. А здесь совсем другие нравы.

— Мне казалось, ты поняла, что я могу жить где угодно.

— Надеюсь, ты не собираешься обосноваться здесь надолго?

— Почему бы и нет? Мне всегда хотелось посмотреть мир, и я удовлетворил свое желание. К сожалению, это оказалось не слишком интересно, может быть, потому, что я никак не мог выбросить тебя из головы. Нам следует когда-нибудь вместе посетить Европу.

— Европу? Так ты ездил с Лукасом в Европу?

— Можно сказать и так, — усмехнулся он. — Между прочим, Лукас встретил во Франции твоего знакомого, отвратительного маленького павлина, который заключает пари на любовь наивных девственниц.

— Антуана? — выдохнула она.

— Кажется, Лукасу не понравились забавы молодого человека. Он как следует разукрасил физиономию Готье, и теперь тот уже не так хорош собой.

В ее глазах промелькнуло изумление и явное удовольствие.

— Лукас сделал это ради меня?

— Я сделал, — тихо ответил Слэйд.

— Ты? Но ты же сказал…

— Когда же ты поймешь, Шерис? Неужели ты не видишь? Существует только один человек. Она побледнела.

— Это… это невозможно, — сказала она дрожащим голосом.

Он встал на колени, так что его глаза оказались на одном уровне с ее глазами, и сказал так мягко, как только мог;

— Ты не боишься меня. Ты боялась раньше, а теперь — нет. Как ты думаешь, почему?

Она пристально всмотрелась в его лицо. Это правда. Он больше не казался опасным. Если бы она не была так рассержена, то заметила бы это раньше.

— Значит, ты Лукас, — закончила она. Он вздохнул и встал. Лицо изменилось и стало суровым, вся мягкость исчезла. Перемена была резкой, пугающей и не оставляла никаких сомнений в том, что перед ней Слэйд.

— Шерис, Лукас умер. — В его голосе прозвучала горечь. — Ферал Слоан убил Лукаса в тот же день, когда убил нашего отца, Я не знал об этом. Почти десять лет я считал, что Лукас убежал, что он живет где-то и я когда-нибудь смогу найти его. Я выбросил его смерть из памяти, хотя видел, как это произошло, прежде чем потерял сознание.

Слэйд отвернулся, чтобы Шерис не увидела его лица.

— Лукас не стал убегать, когда я упал с лошади и скатился на дно ущелья. Мой брат остановился, чтобы попытаться помочь мне. Наверное, я сделал бы то же самое. Мы близнецы и были как бы одним целым. Это-то и дало возможность Слоану догнать нас и всадить пулю Люку в спину. Я был весь залит кровью, и Слоан, по-видимому, решил, что я умер. Он счел достаточным привезти назад одно тело и двух лошадей в доказательство того, что в живых не осталось ни одного Холта и никто не предъявит права на прииск. Он забрал с собой тело Лукаса. — Последовала долгая пауза. — Мне исполнилось девятнадцать, когда я разыскал могилу брата рядом с могилой отца в Тусоне.

Шерис не отводила от него взгляда, волна боли захлестнула ее.

— Ты застрелил Слоана. Почему же ты не убил и Ньюкомба? Я убила бы!

Он повернулся к ней, потрясенный яростью в ее голосе.

— Я уже говорил тебе. Он принял слишком большие меры предосторожности. За мной охотились бы всю оставшуюся жизнь, а уж я-то знаю, каково быть дичью. Оставался только один способ отомстить Ньюкомбу: отобрать у него то, что он ценил больше всего, — его богатство.

— Но тебе пришлось так долго ждать!

— Да, долго, и нужно было все тщательно обдумать. Кроме того, я не смог бы справиться в одиночку. Ты же видела, как жители Ньюкомба смотрели на меня. Я и у тебя вызывал страх.

— Ты вел себя грубо, Слэйд. Он усмехнулся.

— Милая, я вел себя, как святой, по сравнению с тем, каким я был восемь лет назад. Проведя полжизни с единственными спутниками — страхом и ненавистью, я разучился испытывать иные чувства. А как бы я смог заставить Сэма доверять мне, если бы он знал меня как убийцу? Я должен был полностью перемениться, создать совершенно новый образ.

И я направился на восток, чтобы стать цивилизованным. Это было нелегко. Я по натуре необщителен, и мне пришлось приучать себя быть более открытым и дружелюбным. Мне очень помогло знакомство с одним французским игроком. Анри Андреви — полная моя противоположность: беззаботный шалопай, обаятельный мошенник, у него великолепное чувство юмора, в общем, как раз тот тип мужчин, в которых вы обычно влюбляетесь.

Шерис вспыхнула.

— Стоило ли тратить столько времени на то, чтобы изменить себя? Не легче ли было нанять кого-нибудь, кто позаботился бы о Ньюкомбе? У тебя имелись деньги. Возможно, так было бы проще?

— Да, но это бы меня не удовлетворило. Я не люблю, когда кто-то делает за меня мою работу. Тем более это я должен был сделать сам. Прошло пять лет, прежде чем я почувствовал, что готов.

Но когда я вернулся в Ньюкомб совершенно другим человеком, проще не стало. Люди помнили меня. Мне бы не удалось убедить Сэмюэла Ньюкомба в том, что я совершенно изменился. Тогда я решил превратиться в своего собственного брата-близнеца, чтобы одурачить Ньюкомба. — Он сел напротив Шерис; исходившее от него напряжение понемногу ослабевало. — Никто не сомневался в существовании двух братьев. Очень помогало то, что я время от времени показывался в городе под своим именем, а мы были такими разными.

— И никто не знал? Ни один человек?

— Только Билли.

— Конечно. — Она понимающе кивнула. — Когда я только приехала на ранчо, он стал рассказывать мне истории о том, как вы втроем — он, Лукас и ты — ловили вместе лошадей. — Слэйд усмехнулся, а она заметила:

— Меня только удивляет, что он ни разу не оговорился и не назвал тебя Слайдом.

— Я настаивал, чтобы он не смешивал меня с Лукасом, даже когда мы были наедине.

— Так все эти истории о тебе или, вернее, о Лукасе, жившем у тетки в Сент-Луисе, были выдумкой?

— О, у нас действительно была тетка, но такая стерва, что мы с Лукасом ненавидели ее так же, как и наш отец. У меня и мысли никогда не возникало о том, чтобы вернуться к ней.

— Ты мог бы рассказать мне все это раньше, — сказала Шерис, пытаясь осознать услышанное.

— Нет, не мог. В твоей истории было слишком много неувязок, чтобы я мог довериться тебе.

— Но ты позволил мне считать себя замужней, в то время как моего мужа просто не существовало. Как ты мог поступить так беспечно?

— Ты же все равно собиралась аннулировать брак. Помнишь?

— А какая была необходимость в том, чтобы мы со Слэйдом встречались? — поинтересовалась она. — Ты же знал, в какой ужас приводят меня эти встречи.

— Боюсь, это был чистейший эгоизм с моей стороны. Я так хотел тебя, что не мог ни о чем другом думать. Поэтому и выпустил на сцену Слайда, надеясь, что тогда ты побежишь в поисках защиты к Лукасу. Это сработало.

— Ну конечно, сработало, — кивнула она. — Лукас казался просто ангелом по сравнению со Слайдом. Да и кто бы не показался?

— Вот так это и случилось, — продолжал он. — Я не мог понять причины твоего страха, так как считал тебя вдовой, и то, как ты отвечала на поцелуи Лукаса, противоречило твоим словам. Ты отталкивала меня, но я чувствовал в тебе желание.

Шерис вспыхнула и отвернулась. Неужели необходимо все произносить вслух?

— Только позже я понял, что ты просто охраняла свою девственность. Тебе действительно следовало мне сказать, что ты девушка.

— Так что той ночью в горах братья добились своего? Конечно, Билли здорово тебе подыграл, заставив меня поверить, что вас двое. — Воспоминания потоком нахлынули на нее, и вмиг пришло озарение. — Неудивительно, что Слэйд с такой легкостью отпустил меня, когда мы добрались до места. Ты просто решил, что уложишь меня в постель чуть позже, но уже в качестве Лукаса!

— Верно. Ты не станешь отрицать, что я облегчил всем нам жизнь. Ты хотела обоих и выбрала Лукаса, но и грубый Слэйд, которого ты так боялась, тоже мог заняться с тобой любовью.

О, как бы ей хотелось отрицать услышанное, но она не могла. И он знал об этом. Это привело ее в ярость.

— Чистейший эгоизм — еще недостаточно сильно сказано о твоих поступках, — с горечью произнесла она.

— Я все равно не чувствую угрызений совести за то, что занимался с тобой любовью! Я мог бы поехать в город, в заведение Розы, и охладить свой пыл, но я хотел только тебя. Черт побери, желание пришло еще до твоего приезда, как только я увидел эту проклятую фотографию. Можешь себе представить, до чего я был счастлив, когда вместо твоей сестры появилась ты?

Ей было на удивление приятно слышать эти слова. И, по правде говоря, она нисколько не жалела, что согрешила. Но то был не он, а Лукас. Она любила Лукаса, а перед ней был другой.

— О, у меня в голове все перепуталось! Он молчал, предоставив ей возможность все как следует обдумать.

— Зачем ты явился на ранчо во второй раз? Я и без того была в ужасе, когда поняла, что ты имеешь надо мной такую же власть, как и Лукас. Ты хотел заставить меня мучиться еще сильнее?

Губы его сжались.

— Наоборот. Мне не слишком нравилось, что ты хотела обоих. Я думал. После той ночи с Лукасом ты забудешь обо мне. Но ты не забыла!

Она поразилась его резкому тону.

— Ты не можешь ревновать к самому себе, Слэйд.

— Но ты же не знала этого, Шерис. Для тебя мы были совершенно разными людьми.

— В моем сознании ты стал продолжением Лукаса, опасным и непредсказуемым… — Она помедлила, а он опять усмехнулся. — Что в этом смешного?

— Ты только что призналась, что любишь меня, голубушка.

— Вовсе нет! — с возмущением сказала она. — Я влюбилась в Лукаса, а не в тебя. — Его холодный взгляд привел ее в смятение. — О, ты прекрасно знаешь, что я имею в виду!

— А почему ты считаешь, что я не тот человек, которого ты полюбила?

— Ты ведешь себя по-другому. Ты не такой хороший, как он.

— Существует только один человек, Шерис, — я. Теперь я могу быть самим собой. Никакой игры, никаких предосторожностей каждый раз, когда я хочу что-то сделать.

— Но ты всегда пугал меня в облике Слайда.

— Это было намеренно, милая. Я просто не хотел, чтобы ты уступила нам обоим, понимаешь?

Она припомнила первые две встречи, когда она едва устояла перед ним: в первый раз на ранчо, а затем в горах. Да, она чуть не уступила, и она помнила свое замешательство, когда он оба раза отпускал ее. Она помнила также выражение триумфа, возникшего в его глазах, когда она попросила оставить ее в покое. Тогда она подумала, что Слайду доставляет удовольствие унижать ее, но теперь она поняла: он радовался тому, что она сделала выбор.

— Но почему ты появился на ранчо снова? — спросила она. — Ты уже добился своего. Мы с Лукасом…

— Тогда это произошло случайно, Шерис. Я в этот день направлялся домой рано, после нашего столь бурного прощания я не мог ждать так долго встречи с тобой. Но затем я встретил апачей и понял, что не могу показаться с ними перед тобой в качестве Лукаса. У тебя вызовет недоумение подобное знакомство.

— Но тебе не следовало снова нападать на меня.

— Знаю, но когда я приехал туда, я вспомнил твой спор с Лукасом и решил раз и навсегда внести ясность. И ты сделала свой выбор. Но тебе, безусловно, нравилось подчеркивать это, не так ли?

Она не могла заставить себя посмотреть в его все понимающие глаза, когда вспоминала охватившее ее мстительное чувство. Она тогда уверилась, что он наконец оставит ее в покое.

— А если бы я не заплакала? Что бы ты сделал? Он покачал головой.

— Я нашел бы иной способ оставить тебя в покое. Тебе никогда не угрожало насилие с моей стороны, красотка.

— Жаль, что я тогда не знала об этом, — зло сказала она.

— Вспомни, я всегда отпускал тебя. Это было нелегко. Каждый раз, когда я оказывался рядом с тобой, я испытывал одно и то же, независимо от того, какую роль играл. А это были роли, Шерис. Я не тот Слэйд, которого ты встретила в Аризоне, но и не Лукас тоже.

Она нахмурилась. Он сочетал их обоих и не был ни одним из них. Но не желала ли она однажды, чтобы они оказались одним человеком? Кем бы он ни был, она знала только одно: в этого мужчину она влюбилась, несмотря на свое твердое решение никогда и никому больше не отдавать свое сердце.

Но что чувствовал он? Она привыкнет к нему, какой бы он ни был. Но какие чувства он испытывал к ней?

Шерис долго смотрела на него, затем спросила:

— Почему ты поехал за мной на станцию в тот день?

— Я видел, как ты уехала с ранчо, и понял, что ты попытаешься покинуть город.

— Но почему ты пришел как Слэйд?

— Если ты решилась оставить Лукаса, я подумал, что, может быть, ты не захочешь его видеть.

— Но ты мог догнать меня, прежде чем я доехала до Ньюкомба. Почему ты позволил мне добраться до станции?

— Я и так причинил тебе слишком много боли, Шерис. Раз уж ты решилась уехать, я не собирался останавливать тебя. Это было бы непорядочно. Но мне хотелось проститься с тобой и хоть что-то сказать. Сделать это я мог только как Слэйд. Я не мог просто отпустить тебя, не простившись.

— Почему?

— Ради Бога, женщина, неужели ты до сих пор не поняла, что я люблю тебя? Иначе какого черта я притащился бы сюда? И зачем стою здесь, отвечая на все эти глупые вопросы, когда единственное, чего я хочу, — заключить тебя в объятия и показать, как сильно я тебя люблю?

— Что же тогда тебя останавливает? — тихо спросила Шерис.

Слэйд с изумлением посмотрел на нес, затем разразился смехом:

— Вы действительно изумительны, миссис Холт. Значит, этого достаточно, чтобы расположить вас к себе? Улыбаясь, она бросилась в его объятия.

— Я люблю тебя, красотка, — пробормотал он. — Я хочу тебя, ты нужна мне. А теперь позволь доказать тебе это.

Глава 43

Экипаж мчался по Пятой авеню, но Шерис казалось, что они едут недостаточно быстро. Она была в ярости, и все из-за отца. Слэйд же сидел напротив, бесстрастно наблюдая за ней, словно для него не имело абсолютно никакого значения то, что ему помешали, когда он наконец поднял ее на руки и понес в постель.

Но Шерис кипела. Она год ждала возвращения этого мужчины в ее жизнь — целый год мечтаний о нем, тоски по нему, а как только выяснилось, что он ее тоже любит, пришли два охранника. Отец требовал ее возвращения в дом Хэммондов.

Шерис сердито посмотрела на Слэйда.

— Как ты можешь так спокойно сидеть? Неужели ты нисколько не сердишься? Слэйд улыбнулся.

— Мне это не слишком нравится, но я ожидал чего-то подобного. Твой отец должен был что-нибудь предпринять. Он подозрительно быстро уступил моему требованию. Конечно же, он беспокоится о тебе.

— Но…

— Уверяю тебя, как только отец удостоверится, что с тобой все в порядке, мы найдем способ остаться наедине.

— Обещаешь?

Он засмеялся, довольный ее откровенностью.

— Иди сюда. — Он притянул се к себе и посадил на колени. — Я не могу заняться с тобой любовью прямо сейчас, — прошептал он, — но по крайней мере могу тебя обнять. Ты не смутишься, если я стану приставать к тебе в открытом экипаже?

— Давай проверим, — усмехнулась она, обвивая руками его шею. Засим последовал жаркий поцелуй.

Слэйд отстранился, хотя мог бы еще продолжать и продолжать, и глубоко вздохнул. Он снова усадил ее на сиденье напротив.

— Это была не слишком хорошая идея, Шерис. Она улыбнулась, ощущая его волнение. Он уже не был так спокоен, как прежде, а в его глазах зажглись огоньки. Она вздохнула, мысленно подгоняя лошадей, и попыталась как-то отвлечься.

— Не знаю, стоит ли нам жить в Нью-Йорке, Слэйд, в городе так много хорошеньких женщин… Он покачал головой:

— Когда же ты уяснить, что ни одна женщина не может сравниться с тобой, красавица? Она засияла.

— Тогда, может, нам стоит поселиться здесь, как ты считаешь?

— Пока да, хотя я неравнодушен к Западу. Нередко подумываю о том, чтобы снова завести ранчо, на этот раз всерьез. Как ты отнесешься к тому, чтобы проводить полгода здесь, а полгода на Западе? Конечно, теперь тебе не придется готовить и убирать.

— Пожалуй, мне это понравится, если ты еще смилостивишься и купишь мне коляску.

— Возможно, я готов даже на это. Между прочим, как Чарли?

Она засмеялась:

— Он больше не ревнует меня, если ты это имеешь в виду. У него теперь своя маленькая семья.

— Может, он больше и не ревнует, но я чертовски ревновал, наблюдая, как он лежал, свернувшись у тебя на коленях, а ты его обнимала и гладила. Ты и представить себе не можешь, сколько раз мне хотелось поменяться с ним местами.

Они подъехали к дому Хэммондов, и двое крепких парней, ехавших впереди, быстро соскочили на землю и проводили их в помещение. Но как только они оказались в холле, Слэйд ударил одного из них кулаком в челюсть, другому нанес удар под ложечку, а еще два быстрых удара уложили обоих на мраморный пол.

— Какого черта?..

Шерис повернулась к разъяренному отцу. А Слэйд небрежно отряхнул одежду и сказал:

— Только для того, чтобы вы знали: я здесь не по вашему приказанию, мистер Хэммонд. Шерис криво усмехнулась:

— Жаль, что ты не проделал это в отеле. Она бросилась к Слайду в объятия и прижалась к нему. Глаза их встретились, и она ощутила в них такой огонь желания, что заставила себя поскорее отодвинуться, пока не забыла, где находится.

— Это было довольно бесцеремонно с твоей стороны таким образом прерывать наш медовый месяц, папа, но я ценю твою заботу. Теперь ты видишь, что со мной все в порядке. — И прошептала, обращаясь к Слэйду:

— Я жду тебя в своей комнате. На этот раз тебе не придется выламывать дверь.

Она взбежала по ступеням, оставив мужчин стоять лицом к лицу. Слэйда удивило, что его тесть совершенно не выглядит рассерженным. Он изумился бы еще больше, если бы узнал, насколько Маркус в действительности доволен. Наконец-то у него появился зять, способный принять от него дела и справиться с Шерис. И если не сам Слэйд, тогда один из их замечательных сыновей станет управлять империей, созданной Маркусом. Он почти не сомневался, что у них будут сыновья, много сыновей. А Маркус очень упрям и намерен прожить достаточно долго, чтобы успеть самому воспитать своих внуков.

— У вас есть еще какие-то сомнения, мистер Хэммонд? — спросил Слэйд. Маркус усмехнулся:

— Нет, мой мальчик, больше ни единого, а так как жена ждет тебя наверху, я думаю, нам следует отложить наш разговор на потом. Ты согласен?

Слэйд расслабился, его желтовато-зеленые глаза засветились.

— Еще бы.

Шерис лежала на кровати, глаза ее потемнели от страсти. Губы болели от жарких поцелуев Слайда, но то была приятная боль, и она готова была терпеть ее и дальше. Он раздевался, не отводя от нее глаз, а она ощутила, как вновь сжимается ее сердце. В нем уже не было озорного очарования Лукаса. Серьезность Слэйда наполняла ее трепетным волнением, граничившим со страхом.

Шерис принялась расстегивать платье, но Слэйд остановил ее:

— Позволь мне, Шери. Я так часто мечтал об этом.

Она покорилась, и минуту спустя церемония подошла к концу. Господи, она не могла не касаться его! Неужели он действительно здесь, рядом?

— У тебя ребенок?!

В изумлении она проследила за его взглядом. Ом смотрел на ее обнаженную, потерявшую упругость грудь. Она отвернулась и вздохнула. Кажется, время пришло. Ей больше ничего не оставалось, как рассказать ему.

— Да, — кивнула она.

— И ты не думала сообщить об этом мне? — ледяным тоном спросил он. — Или ты решила, что это не обязательно? Она посмотрела ему в глаза.

— Слэйд, ты ведь не хотел жениться. Как я могла принуждать тебя сохранить нежеланный брак? Если бы ты узнал о девочках, то почувствовал бы себя обязанным оставаться моим мужем, а у меня есть гордость, ты же знаешь. — Ее голос задрожал, все скрытые переживания минувшего года снова нахлынули на нее. Прошло какое-то время, прежде чем она заметила, что он смотрит на нее с недоверием.

— Девочки? — повторил он. — Не одна?

— Двойняшки, — сказала она.

— Двойняшки? Дочери? — ошеломленно переспросил Слэйд, а она обхватила его за шею, прижала к себе и поцеловала.

— Я буду счастлива прожужжать тебе все уши, сообщая каждую мельчайшую деталь о твоих дочерях, но не сейчас!

— Хорошо, красотка, — улыбнулся он. — Но напомни мне позже сказать тебе, что ты изумительна.

Он крепко поцеловал ее, прежде чем она успела ответить, и очень скоро они уже ни о чем не могли думать. «Все будет хорошо, — сказала она себе, когда в ее груди зажегся факел страсти, — нет, не просто хорошо — замечательно. И это продлится вечно». Они так и пойдут по жизни вместе, охваченные, как и сейчас, бесконечным чувством любви.

Она неистово обнимала его, удерживая свою любовь изо всех сил, и Слэйд отвечал ей с таким же пылом, ведя ее от одной вершины к другой до тех пор, пока они оба не растворились в восхитительном, никогда не кончающемся, раскаленном добела пламени.