Читать онлайн Роковой секрет бесплатно

Пролог

РОКСОЛАНА

– Buona sera, signorina1, – подобно раскату грома раздается за спиной твердый мужской голос.

Тут же обхватываю себя руками, но оборачиваться не рискую. Я ведь узнала этот голос. И теперь, когда понимаю, что на пустынном пляже больше не одна, внутренности неприятно сводит от страха.

– Voltarsia2, – приказывает он, чего я совершенно не выношу. Резко вспыхнувшее раздражение немного приглушает испуг.

– Я вас не понимаю, – бормочу, не глядя на мужчину, а по позвоночнику прокатывается ледяная волна, вызывая колючую резь в нервных окончаниях.

– Я сказал тебе повернуться. – Повелительный тон словно сдавливает в невидимых тисках. От дикого волнения в голове кружится вьюга, а тело съеживается в ожидании удара, но я по-прежнему стою неподвижно. – Родного языка тоже не понимаешь? – Сейчас голос наполнен ледяным спокойствием, заставляя трястись поджилки. Идея искупаться голышом теперь не кажется такой уж хорошей.

Медленно поворачиваюсь и сильнее прижимаю скрещенные руки к груди. А вновь встретившись с этими жуткими глазами, робею. В данной обстановке он меня действительно пугает, и прежнего желания поближе узнать этого дьявола больше нет.

– Опасно такой хрупкой девушке в столь поздний час разгуливать одной.

Я пытаюсь хоть что-то ответить, но сердце трепыхается подобно крыльям колибри и перекрывает доступ кислорода, превращая язык в бесполезный кусок мяса.

– Я напугал тебя? – Мужчина буравит меня пристальным взглядом и, как ни в чем не бывало, начинает снимать запонки.

Ловкими движениями пальцев плавно переходит на ворот рубашки и избавляется от галстука.

От осознания того, что он раздевается, мне становится по-настоящему страшно. Как там говорят? Бойся своих желаний? Так вот, боюсь. Очень боюсь.

– Простите, там, в баре… я немного перебрала с алкоголем и…

– Запомни одно правило, – беспардонно перебивает он. – Никогда ни перед кем не извиняйся и не оправдывайся.

Мужчина рывком избавляется от рубашки, обнажая рельефный торс. Мое внимание тут же привлекает огромная татуировка в виде черепа, из глаза которого выползает змея, хвостом обвивая литые мышцы груди, особенно выделяющиеся в полумраке.

Я настолько околдована его поджарым телом, покрытым узорами множества тату, что складывается ощущение, будто меня поглощает порочная бездна. Где-то внутри капризничает мое маленькое женское эго, подобно наглой шлюшке требуя этого мужчину.

– Чего уставилась? Хочешь потрогать? Подойди поближе, я тебя не съем. – Его дьявольский голос мгновенно вырывает меня из плена похотливых мыслей.

Поднимая глаза, задерживаюсь взглядом на губах, которые в этот момент искривляет животный оскал. Кажется, мои вспыхнувшие огнем щеки сейчас словно маяк, освещают ночную мглу. Только вот я охотнее сбила бы с пути этот крейсер, чем указывала бы ему путь.

– Хочу искупаться. Думаю, ты не будешь против. – Наверное, это должно было прозвучать как вопрос, но гремит скорее как констатация факта.

Резким движением он расстегивает пряжку ремня, окидывая меня собственническим взглядом, словно я уже принадлежу ему. Вот черт! Нервно облизываю губы и сглатываю. В свете луны этот мужчина выглядит еще таинственнее и, вопреки здравому смыслу, мое тело трепещет от странного предвкушения. Однако я нахожу в себе силы противостоять опасному наваждению.

– Я как раз собиралась уходить. – Делаю шаг в сторону берега, но незнакомец одним жестом прерывает мое движение.

– Не стоит. – От нарочито спокойного тона сердце поднимается в самое горло.

– Вы не тронете меня! – едва слышно лепечу я. Только вот судя по выражению глаз этого дьявола, мой жалобный писк никого не остановит. В такой-то глуши мне и помочь некому.

Сумбурные мысли буквально испаряются, когда мужчина вальяжно заходит в воду.

– Не приближайтесь! – резко вырывается у меня, но крик поглощает ночная мгла. Я тут же замолкаю, заметив кривую усмешку, сопровождаемую недобрым прищуром.

– Ты, видимо, не в курсе, к кому запрыгнула на колени? – Он наклоняет голову, буквально пожирая меня глазами. Словно хищник, предвкушающий наслаждение от свежей добычи. – Периметр окружен моими людьми, не усложняй им работу, – ехидно добавляет это чудовище, вероятно, пытаясь запугать меня еще сильнее.

От неприкрытой угрозы я готова уйти под воду и захлебнуться, лишь бы не попасть в его лапы, но какие-то неведомые силы удерживают меня на месте, обездвиживая и без того онемевшие от страха конечности.

А когда мужчина начинает снимать боксеры, я вспыхиваю, словно на меня опрокинули ведро раскаленных углей, и даже морю не унять разгоревшийся пожар.

Не в силах смотреть на это, я неосознанно отступаю к скале и вжимаюсь спиной в шероховатую поверхность, прикрывая лицо волосами. Господи… он голый. Абсолютно голый и незнакомый мне мужчина. Ты разве не о таких приключениях мечтала, Гроссу? Идиотка.

Обжигающее прикосновение вырывает меня из оцепенения, и, подняв глаза, я еще сильнее вжимаюсь в каменную стену.

– Я не причиню тебе боль, – хрипло шепчет мужчина, однако тяжелый взгляд гораздо красноречивее обманчивых слов.

Широченная ладонь скользит по моей талии, заставляя звенеть каждую клеточку. Но я не верю ему. Мне даже дышать больно в его присутствии, а сердце в груди напоминает боксерскую грушу, которую безжалостно молотят эти ядовитые глазища.

– Я хочу уйти, – твердо произношу.

Впрочем, мое заявление звучит так, словно высказано не ему, а собственному телу, буквально изнывающему от неприличной близости. Чувствую себя параноидальной шизофреничкой.

– Это невозможно, – тяжелый шепот давит на меня железной уверенностью, – ты сама преступила черту, piccina3.

Незнакомец быстро проходится костяшками пальцев к самому низу живота, погружая руку под воду, тем самым вызывая в душе настоящий шторм.

Проклятье!

Внутри закручивается водоворот нездорового возбуждения, отчего соски заметно твердеют, а грудь тяжелеет и, кажется, тянет ко дну.

Этот мужчина – сплошной тестостерон, он превращает мое тело в гормональную бомбу. Ему достаточно щелкнуть пальцами, вызывая взрыв, и я теплым пеплом рассыплюсь в его руках.

– Я хочу видеть тебя, – вновь выводит меня из транса приглушенный хрип, и я сама не замечаю, как тону в его грубоватом голосе.

Закрываю глаза, не в силах смотреть на брюнетистого демона так близко. Наши тела застыли на тонкой грани безумия, но он сотрет ее в пыль. И меня вместе с нею.

– Topolino4, – шероховатая ладонь касается щеки, заставляя меня вздрогнуть, – не испытывай мое терпение.

Я осмеливаюсь поднять глаза на черного ястреба, что готов вцепиться в меня смертельно опасными когтищами. Смотрю исподлобья, пытаясь выдержать острый сосредоточенный взгляд. Не желаю ему подчиняться, но руки предательски опускаются, и теперь лишь длинные волосы прикрывают мою наготу.

Судорожно сглатываю, не в силах оттолкнуть этого мужчину, а он ведет себя как покровитель всего живого. Уверенно. Гордо. Будь обстоятельства иными, за такого самца разгорелась бы битва оголодавших самок. Однако сейчас есть только хищник и его жертва.

Пока его дьявольский взгляд не отпускает меня из цепкого плена, во мне бушует масса противоречий. Но учащенное дыхание лишает меня и без того затуманенного рассудка. Не могу надышаться, похоже, его пылающий взор сжег весь жизненно важный кислород. Голодные глаза мужчины, что сейчас нагло блуждают по моему туловищу, словно выжигают на нем клеймо, порабощая не только тело, но и саму душу.

Тем временем я невольно рассматриваю суровое лицо с хмурыми морщинами на лбу. Такое ощущение, что он напряжен не меньше меня.

Грубая щетина царапает даже взгляд, а прямой точеный нос добавляет его облику еще большей опасности.

Внезапно я замечаю движение жилистой руки, на которой тоже изображены замысловатые рисунки. Подобно сетчатому питону5, она скользит ко мне, убирая пряди волос с груди. Я невольно вскидываю голову и, встретившись с ним взглядом, шумно вбираю в себя воздух.

Из его рта вырывается сиплое шипение и обжигает меня огненной плетью, отчего кожу заметно саднит, а изнутри все будто трещит по швам.

Я уже ничего не понимаю. Где я? Кто я? В сознании только два горящих чернотой опала.

Крепкая ладонь ложится на мой затылок, заставляя смотреть ему прямо в глаза, а потом тянет вперед, пока я не касаюсь горячего налитого стержня, упирающегося мне в живот. Меня тут же бросает в дрожь, и я на пару мгновений теряю связь с реальностью.

– Topolino, – хрипит он прямо мне в губы, и от нехватки кислорода мой мозг окончательно перестает воспринимать происходящее.

Не понимаю, что значит это слово, но то, как мужчина его произносит, пробирает меня до костей. Шероховатые пальцы медленно очерчивают мои губы, а его обжигающий взгляд плавит их в единую желейную массу.

– Я волную тебя, детка?

Не отводя глаз от его звериных зрачков, неуверенно киваю.

Не церемонясь больше ни секунды, сильные руки обвивают мою талию и рывком поднимают тело над водой.

От неожиданности я инстинктивно обхватываю его торс ногами, отчего аккурат между них оказывается головка члена, приятно потираясь о влажные складочки.

Твою мать!

Я со свистом втягиваю воздух, но цепкие щупальца не позволяют мне слезть. Словно огромный осьминог, он буквально впечатывает меня в свое тело, и твердый ствол еще отчетливее ощущается на входе в самое лоно.

– Прошу… – едва слышно слетает с моих губ, а ногти до крови впиваются в стальные плечи. Но, увидев сумасшествие в его взгляде, понимаю, что все, точка невозврата пройдена, а в следующее мгновение оказываюсь рывком насаженной на каменно твердый член.

Я не могу сдержать звонкого вскрика. Мужчина тут же впивается в мои губы, горячим ртом поглощая болезненный стон, пылким языком забирая воздух и царапая нежную кожу щетиной. А по моим щекам текут жгучие слезы.

– Ш-ш-ш, потерпи.

Затяжным поцелуем он старается буквально выпить мою боль, хриплым голосом, кажется, проникая в каждую клеточку. Только вот мне все равно безумно больно, он слишком большой, я не могу выдержать это вторжение.

– Нет! Пустите! Мне больно!

Начинаю дергаться, чем лишь усугубляю свои мучения, потому что его хватка на моей плоти только усиливается, наверняка останутся синяки. Нет ни единого шанса выбраться из этого опасного капкана.

– Расслабься, и тебе станет легче, – едва не рычит он, начиная двигаться во мне.

И самый ужас в том, что я понимаю: худшее еще впереди. Жалобный стон вырывается из груди, а боль только усиливается… я не выживу… Это единственная мысль, что сейчас пульсирует в голове. Острая резь и горькие слезы – этот коктейль уничтожает меня, и я проклинаю все на свете. Неожиданно ощущаю горячие влажные губы у своего виска и замираю, слыша только биение собственного сердца.

– Ti penso sempre,6 – касается уха сиплый шепот, отодвигая дискомфорт на задворки сознания. – Sei un sogno proibito7, – словно околдовывает низкий тембр.

Я глубоко вдыхаю и пытаюсь расслабить мышцы, отчего резкое жжение постепенно угасает, а в каждую клеточку медленно проникает приятное, ранее незнакомое мне тепло удовольствия.

Мужчина начинает двигаться увереннее, уже не сдерживая утробного рычания. Он вроде и старается контролировать себя, но явно не справляется.

А потом он резко снимает меня со своего агрегата, опускает в воду и отстраняется, взъерошивая длинными пальцами густую копну темных волос. Между ног все пылает. Однако сейчас это не имеет значения.

Итальянец в гневе размахивает руками и что-то орет на своем языке. Очень яростно. И от непонимания такой неадекватной реакции мной вновь овладевает страх, запуская в кровь убойную дозу адреналина.

Пользуюсь краткой заминкой и, превозмогая боль в промежности, устремляюсь прочь от него. Но, едва ступив на берег, валюсь на песок, пригвожденная тяжестью мужского тела.

– Помогите! – Крик буквально раздирает горло. – Я не хочу! Нет! – Сильные руки рывком переворачивают меня на спину. – Нет! Прошу, не делайте мне больно!

Отчаянно размахиваю руками, но он хватает их в замок и прижимает к земле над моей головой.

– Успокойся. – Обдавая меня прерывистым дыханием, мужчина проводит носом по моей заплаканной щеке. – Я не должен был этого делать.

Он заглядывает мне в глаза, но я отворачиваюсь. Тело трясет, словно в лихорадке, а пульс набирает просто запредельную скорость. Только вот горячая глыба, вдавившая меня в песок, не дает и с места сдвинуться.

Его губы касаются моего подбородка, запуская новую волну жара, постепенно собирающуюся где-то внизу живота.

Страх на грани возбуждения.

Движения становятся напористее, язык выписывает витиеватые узоры, а смыкающиеся на коже зубы пропускают разряд тока, выносящий меня за границу реальности.

Незнакомец выпускает мои руки из захвата, но я не успеваю оказать сопротивление, как тело вновь пронзает резкая боль. Выгибаюсь под ним, балансируя на грани потери сознания. Огромный член снова во мне, и опять это жуткое жжение. И вновь дьявол требовательными поцелуями выпивает мою боль. С каждым толчком он превращает меня в рабу наслаждения, а его гортанные рыки разбиваются где-то в глубине души, обостряя ощущения до предела.

Он все больше похож на зверя, жадно терзающего пойманную жертву, а у меня больше не осталось сил бояться. Я уже вкусила то самое порочное удовольствие, что разрывает мозг яркими вспышками фейерверка. Я в руках дьявола, и каждое прикосновение его языка словно обливает мою кожу бензином, заставляя гореть целую вечность…

Глава 1

РОКСОЛАНА

Два года спустя

– Что-нибудь желаете? – любезно интересуется стюардесса, сверкая белоснежной улыбкой.

– Чего хочет моя невеста? – Матвей подносит мою руку к своим губам и нежно целует безымянный пальчик поверх блестящего колечка.

– Ничего, – перевожу взгляд на длинноногую девушку в форме, – спасибо.

– Бокал шампанского, – все же настаивает Матвей и кладет ладонь мне на коленку, слегка сжимая ее. – Моя девочка переживает, что не понравится моему отцу, вы представляете?

– Неужели? – Стюардесса подает мне бокал белого игристого и, склонившись к самому лицу, ласково произносит: – Милая, это просто невозможно. – Она улыбается и, выпрямившись, неторопливо удаляется.

– Расслабься, малышка. – Матвей берет меня за подбородок и разворачивает к себе. – Ты понравишься папе, у него просто нет ни единого шанса устоять перед тобой. Ты умная, – проходится костяшками пальцев по моей щеке, продолжая хрипло шептать комплименты, – красивая, добрая и заботливая, а если ты приготовишь ему свои фирменные панкейки, поверь, он будет прилетать к нам в Россию, чтобы отведать твои кулинарные шедевры. Не накручивай себя. Все будет хорошо. – Он целует меня в губы, слегка проникая языком в рот, отчего все переживания сразу уходят куда-то на задворки сознания. – Я хочу тебя двадцать четыре часа в сутки, – прерывисто выдыхает Матвей между поцелуями, а потом жадно всасывает мою верхнюю губу.

Невольно всхлипываю, когда его рука проникает мне под платье и, отставив бокал в сторону, позволяю жениху коснуться самого сокровенного местечка. Благо элитный самолет и вип-места дают нам возможность немножко пошалить.

– Сними трусики, – хрипит Матвей мне на ухо, одновременно лаская его языком.

Я кончиками пальцев подцепляю тонкие ниточки стрингов и аккуратно стягиваю их вниз. В сладком предвкушении медленно покачиваю бедрами, поддразнивая и разогревая себя. В то время как Матвей с все большим азартом во взгляде контролирует каждое мое движение.

Мне нравятся эти игры. Еще ни разу у нас не было секса без оргазма, Мот всегда возносит меня на небывалые высоты блаженства, доводя до исступления.

– Умница, теперь шире разведи колени. – Страстный, но полный нежности голос обволакивает, заставляя внутренности сжиматься в тугой комок.

Послушно выполняю указание и получаю награду в виде его умелых, требовательных пальцев, ловко погружающих мое тело в сладкую негу. Матвей мягко массирует напряженный клитор, и мое дыхание становится прерывистым, больше напоминающим одышку. Откидываюсь на сиденье и полностью отдаюсь во власть его порочных рук.

– Тебе хорошо? – Он скользит языком вдоль шеи, сильнее надавливая пальцем на тугой бугорок.

Чертов искуситель, знает мои слабые места!

– Очень…

Я судорожно вбираю воздух и из последних сил стараюсь контролировать себя, чтобы не застонать от удовольствия и не привлечь внимание посторонних.

Признаюсь, у меня есть небольшой фетиш: люблю делать это громко и со смаком, но вовсе не для того, чтобы потешить мужское самолюбие. Все звуки экстаза получаются непреднамеренно и от истинного наслаждения, что обостряет приятное волнение до предела. Ну и, конечно, это не может не нравиться Матвею. Однако сейчас я старательно усмиряю порыв закричать, хотя в этой сдержанности тоже есть некая перчинка.

Подаюсь вперед, взглядом умоляя его не останавливаться, и в тот же миг длинные пальцы проскальзывают в меня, многократно обостряя ощущения. Резко хватаюсь за колено жениха и крепко стискиваю. Напряжение внизу живота все нарастает, и уже дико хочется стонать во все горло. Большим пальцем он мягко поглаживает центр моей женственности, отчего я содрогаюсь в сладострастных конвульсиях, сжимая бедра и выгибаясь всем телом. Оргазм рассыпается по телу теплым покалыванием, пока Матвей в попытке заглушить несдержанные звуки впивается ртом в мои приоткрытые губы.

Я шумно выдыхаю, языком пробегаясь по распухшим губам, а жених медленно высовывает из меня пальцы и с видом голодного животного облизывает их.

– Черт, малышка, какая же ты вкусная!

Он тянется ко мне, переплетая наши языки в чувственном поцелуе, и я пробую на вкус собственный сок.

– Матвей, ты раз за разом заставляешь меня поддаться пороку, – шепчу между порывистыми вздохами.

– Детка, ты и есть мой порок, – говорит он, жадно всасывая мои губы, и мы растворяемся в новом жарком поцелуе.

***

Италия – страна наслаждений.

Даже не верится, что я здесь, рядом любимый, а впереди нас ждет незабываемый отдых, насыщенный приключениями на удивительной Сицилии – жемчужине, омываемой тремя морями.

Уникальная природа. Палящее солнце. Многообразная архитектура. Качественное вино. Красивые люди. М-м-м! Сплошная эстетика!

Это будет наполненный событиями месяц.

Я вытягиваюсь навстречу теплым солнечным лучам и с огромным наслаждением вдыхаю запах морского бриза. Даже воздух здесь значительно отличается от привычного городского смога, от которого сдавливает легкие и теснит в груди. От такого контраста душа переполняется счастьем и восторгом. Моя чувствительная натура просто создана для Италии, правда, радостное предвкушение немного омрачает мысль о предстоящем знакомстве.

В аэропорту нас встречает амбал в черной униформе. По пути до машины они с Матвеем обмениваются фразами на итальянском, а я просто наслаждаюсь приятным звучанием незнакомого языка. Задние двери престижного Rolls-Royce открываются зеркально передним, показывая роскошный интерьер из кожи и дерева.

Для меня такое в диковинку. Я родилась в неблагополучной семье, и растили меня дедушка с бабушкой. Их пенсии едва хватало на жизнь, поэтому в четырнадцать лет я устроилась официанткой в кафе, чтобы заработать лишнюю копеечку.

В отличие от меня Матвей с пеленок купается в золоте. До сих пор не понимаю, как меня угораздило попасть в поле зрения сногсшибательного красавца-мажора. Мама у него русская, но удачно вышла замуж за богатого итальянца. Правда, этот брак просуществовал недолго, и она отбыла в Россию с годовалым ребенком на руках. Причина их развода мне неизвестна: Матвей не любит затрагивать эту тему, поэтому по возможности избегает подобных разговоров.

Окончив школу, я рванула в столицу получать высшее образование. Получив пять лет спустя на руки желанный диплом, отправилась в свободное плавание по волнам взрослой жизни. Моих сбережений со стипендии надолго бы не хватило, а ждать, пока разосланные по фирмам резюме привлекут внимание потенциальных работодателей, не было времени. Тогда я решила устроиться официанткой в итальянский ресторан. Но в первый же день облажалась, уронив чашку кофе на клиента, которым и оказался Матвей.

Когда вместо выговора я услышала приглашение на свидание, честно признаюсь, опешила. А чуть позже буквально утонула в его бархатном баритоне. Со временем я узнала, что он является хозяином этого заведения и, невзирая на высокий статус, все равно проявил ко мне снисхождение, тем самым расположив к себе.

Таких галантных и обходительных мужчин мне в своей жизни еще не приходилось встречать. Парень начал красиво ухаживать за мной, баловать подарками, о которых я и мечтать не могла, водить по кино и ресторанам, говорить бесчисленное количество головокружительных комплиментов. Мот благоговел передо мной и не скрывал своего восхищения. Я целый месяц категорично отказывалась от всех его знаков внимания, но он не сбавлял напора. Наоборот, удивлял меня еще больше: серенадами под окнами, танцами под луной, развешанными по городу баннерами с моим изображением.

Тогда я еще избегала любой близости с парнями, потому что после ночи с незнакомцем на пляже очень долго не могла прийти в себя и вопреки здравому смыслу постоянно вспоминала о нем.

Порой даже складывалось впечатление, что мной овладела некая одержимость. Ни один молодой человек не мог удержать мое внимание, рассудок словно попал во власть тех черных дьявольских глаз. И когда я поняла, что мысли о таинственном любовнике не собираются покидать мою голову, приняла решение освободить ее от разрушительных дум. В надежде, что воспоминания о той ночи навсегда покинут мой разум, заперла мучительные эмоции в самом отдаленном уголке сердца. Только вот все оказалось тщетно, я по-прежнему не могла подпустить к себе другого мужчину. Ни один из них так и не смог занять мои мысли хотя бы на секунду.

И лишь внезапное появление Матвея кардинально изменило мою жизнь. С первого дня мне было понятно одно: этот парень меня не отпустит. Я думала, что мое прохладное отношение к противоположному полу непоколебимо, но Матвей оказался иным.

В первую нашу встречу его глаза вспыхнули бесовским пламенем, и этот огонь не угасает в нем до сих пор. Именно он подарил так необходимое мне ощущение нужности, которое и согрело мою одинокую душу в чужом городе.

Однажды Матвей привез меня ночью на берег тихого озера, и мы, взявшись за руки, просто любовались звездами. Для кого-то это пустая мелочь, для меня же – дороже любых подарков и богатств. Мот лежал рядом, а мне для счастья хватало просто касаться его тела, кончиками пальцев чувствовать родное тепло. А когда он начал читать стихи на итальянском, я окончательно капитулировала, позволив бушующим эмоциям овладеть собой.

Вот так в холодной Москве я и начала встречаться с горячим Матвеем Росси, вспыльчивым черноволосым парнем, в котором течет итальянская кровь.

Но главное его качество – это непредсказуемость. Например, на мое двадцатипятилетие он сделал мне предложение. Мы вместе всего полгода, и меня немного настораживает его желание узаконить наши отношения. А вот Матвей, напротив, тверд в своем решении и в доказательство своих серьезных намерений даже привез меня в Италию, чтобы познакомить с отцом.

Мы подъезжаем к нереально огромному особняку. Для меня вся эта роскошь до сих пор непривычна, я как и в самом начале наших отношений испытываю дискомфорт. Это не просто дом, это целый дворец в тосканском стиле! Такого мне еще не приходилось видеть, поэтому сейчас я не в силах скрыть восторга.

– Матвей! Тут очень красиво!

– Я знаю, лисичка. – Он обнимает меня со спины и целует в шею, твердой выпуклостью упираясь в мою попку.

– Ты хоть иногда думаешь о чем-нибудь другом? – интересуюсь я, разрывая крепкие объятия и поворачиваясь к жениху лицом.

– Мы же в Италии, детка, вдохни полной грудью! – Он разводит руки в стороны. – Тут пахнет сексом. – Лукавая улыбка играет на его губах, но он тут же меняется в лице и притягивает меня к себе. – Рокси, ты должна знать, – от резкой смены темы мне уже не по себе, – мой отец строг и прямолинеен, но не стоит заострять на этом внимание. Он также щедр и великодушен. Просто иногда пропускай его колкости мимо ушей.

– Ты издеваешься надо мной? Специально сообщил это тогда, когда у меня нет возможности отступить?! – Корчу недовольную гримасу, а в душе снова нарастает беспокойство.

– Вот если ты покажешься перед ним с таким лицом, он точно тебя съест. – Я закатываю глаза, а Матвей заливается раскатистым смехом.

Мы вступаем на огромнейшую территорию с ухоженным газоном. Ландшафтный дизайн в живописном антураже Средиземноморья мгновенно очаровывает меня своим великолепием. Большой водоем с терракотами8 и камнями. Пальмы. Кипарисы. Серебристые оливы. Мощенные мозаикой дорожки, ведущие к исполинскому патио с необычным камином и прекрасным видом на окрестности.

Ни на секунду не перестаю с неприкрытым интересом глазеть по сторонам. Я словно в сказку попала, не могу налюбоваться. Скорее всего, выгляжу, как дурочка, но мне все равно. В душе настоящий фейерверк из эмоций.

– Buona sera, signore Rossi! 9– вежливо кивает встречающий нас седовласый мужчина, вырывая меня из прострации. – Signorina.10

– Альберто, старичок, как же я соскучился! – Матвей заключает его в объятия и целует в обе щеки.

– Вы как всегда эмоциональны, господин Росси. – Мужчина после бурного приветствия приводит себя в порядок, и пусть в его глазах плещется радость, но он строго держит марку.

– Где отец?

– Он ненадолго отлучился, а мне был отдан приказ накормить вас до отвала.

– Ну пошли, мармеладка, – Матвей притягивает меня к себе, – отведаем итальянские спагетти. Настоящие, а не то, что мы привыкли заказывать в нашей столице у псевдоитальянцев. Я, можно сказать, летел сюда только для того, чтобы вновь попробовать блюда моей дорогой Женевры. – Он целует кончики пальцев и вскидывает руку вверх.

– Дворецкий говорит по-русски? – шепотом осведомляюсь я по дороге к роскошному дому.

– Да, прислуга знает несколько языков, отец очень строго отбирает персонал, чтобы он мог встречать гостей из любого уголка мира. Папа крупный бизнесмен и имеет собственную винодельню.

– М-м-м, понятно… – несмело протягиваю, а потом сглатываю и делаю глубокий вдох. При каждом упоминании его отца мне становится дурно.

Люди в Италии солнечные и общительные. Нас очень тепло и радушно принимают, а паста и на самом деле оказывается отменной. После трапезы мы уединяемся на заднем дворе. Матвей захватил с собой бутылку вина и два бокала, но из-за беспокойных мыслей я никак не могу расслабиться.

Как его родитель отреагирует на союз с безродной нищенкой? Этот вопрос терзает меня с того самого дня, когда Матвей сделал мне предложение.

Мот увлеченно болтает с другом по FaceTime, показывая отцовские владения, а я расположилась на комфортном лежаке и медленно попиваю виноградное вино, наслаждаясь его изумительным вкусом и нежным ароматом.

– Buona sera, signorina!11 – прерывает мое тоскливое ожидание зычный голос, обрушиваясь на меня подобно камнепаду.

От неожиданности я вздрагиваю, расплескивая вино.

– Боже, простите!

Начинаю судорожно оттирать белую ткань лежака, пока меня не касается шероховатая ладонь. Я поднимаю глаза и замираю.

– Для этого в доме есть прислуга.

Глубокий низкий голос грубой вибрацией проносится через все мои органы. Я не осознаю его слов, но точно понимаю одно: это отец Матвея. А еще это мужчина, который два года назад лишил меня девственности.

Эти дьявольские глаза не давали мне покоя. Однако я даже представить себе не могла, что увижу их еще раз в жизни.

Глава 2

РОКСОЛАНА

Я медленно выпрямляюсь, не отводя пристального взгляда от мужчины. Он просто не позволяет мне этого сделать, гипнотизируя своими опасными черными глазами, контролируя ими каждое мое движение. Смотрю в них и даже зрачков не вижу, отчего становится некомфортно и хочется сжаться в комок.

Горячий итальянец с волнующей энергетикой, внеземной и пугающий.

Он – тайна, покрытая мраком. Но это лишь околдовывает. Вопреки здравому смыслу и невзирая на окутавший душу страх, мне хочется разгадать его.

– Рафаэль Росси, отец Маттео. – Низкий суровый бас совсем не располагает, а, наоборот, вызывает желание унести ноги подальше от источника угрозы. Только вот обезумевшие бабочки, безумно порхающие у меня в животе, полностью обездвижили меня.

– М-маттео? – удается мне выдавить из себя, и я, наконец, могу вдохнуть. – Роксолана.

Неуверенно протягиваю ладонь, и мужчина быстро пожимает ее, а у меня даже от легкого прикосновения подкашиваются ноги. Кажется, не узнал. Боже, мне становится значительно легче! Я бы тоже сейчас не отказалась от амнезии, но в моем случае это невозможно. Бесовские глаза Мефистофеля прожигают насквозь, отчего забытые картинки вспыхивают багровой зарей, обнажая старые шрамы, которые он оставил в моей душе той ночью.

– Как прошел вечер? – спокойно, но строго спрашивает мужчина, а я не могу отвести взгляд от его губ, ведь прекрасно помню, на что они способны.

Нездоровое возбуждение скручивается в тугой узел внизу живота, но холодная сдержанность, с которой он смотрит в мою сторону, и тот факт, что это отец Матвея, вынуждают засунуть подобные мысли в самый пыльный ящик своей памяти.

Рафаэль даже не старается говорить со мной мягче, всем видом выказывая легкое пренебрежение. И такое его поведение заставляет меня чувствовать себя неуютно.

– Спасибо. Хорошо, – сухо отвечаю я, жадно втягивая носом воздух, которого стало катастрофически мало.

Его уверенность и пристальный взгляд словно парализуют, ко всему прочему отключая и разум.

– Отец!

Вовремя подоспевший Матвей подобен глотку чистейшего кислорода. Своим появлением он развеивает тяжелую атмосферу и вырывает меня из плена цепких глаз дьявола. Пару минут наедине с его отцом показались мне вечностью. Мужчины обнимаются, хлопая друг друга по спинам, и на суровом лице Рафаэля я наблюдаю подобие улыбки.

– Ты уже знаком с моей невестой? – интересуется Матвей, прижимая меня к себе.

– Да. – Скупой ответ его отца отзывается обидой в моей душе.

Росси-старший вовсе не приветлив со мной, хотя, возможно, это и к лучшему, ведь и я общение с ним хотела бы свести к минимуму. Ох, не зря моя интуиция перетирала душу в кровь, она предчувствовала этого дьявола.

– Предлагаю выпить вина и познакомиться поближе.

Кажется, его бас проникает в самые недра души, и я до боли впиваюсь ногтями в ладонь. Слишком зацикливаюсь на этом мужчине. Вероятнее всего, он ничего не помнит, и его холодное отношение ко мне лишь подтверждает мою догадку.

О том случае известно только мне, пусть так и остается. Я невеста Матвея, и пусть все, что произошло у меня с его отцом, останется в прошлом. Я пережила это. Переболела. И сейчас просто хочу быть счастливой рядом с любимым мужчиной.

***

Мы сидим на открытой веранде. Теплый ветер приятно ласкает кожу, но присутствие за столом опасного мужчины словно держит меня в тисках, не давая расслабиться.

Я тревожно кручу пальцами тонкую ножку бокала, наблюдая, как от легкой вибрации по поверхности вина плавно расходятся круги.

– Роксолана, – заставляет меня оторваться от столь интересного занятия низкий голос, – расскажите о себе.

С трудом сглатываю, прежде чем начать разговор.

– Боюсь, что ничего интересного вы не услышите. Я обычная девушка.

– И что же такого особенного мой сын нашел в обычной девушке, если столь поспешно решил сделать ей предложение?

Я буквально впиваюсь в него взглядом, пристально рассматривая мужчину. Его внешность очаровывает своей мрачностью. Копна густых черных, как смоль, волос идеально уложена назад, а колючая щетина обрамляет мужественный точеный подбородок.

Только вот его тон даже не намекает, а ясно дает понять, что Рафаэль Росси не одобряет поступок сына.

– Думаю, вам стоит задать этот вопрос ему, – натянуто улыбаюсь.

Я так напряжена, что моя улыбка, вероятнее всего, больше напоминает нервную гримасу. Матвей не встревает, хотя он тоже не в восторге от такого поворота событий – вижу это по ходящим туда-сюда желвакам, – но перечить родителю не рискует.

– С сыном поговорю позже, а сейчас я хочу узнать о вас.

От нарастающего волнения сердце неровно бьется в груди. Облизываю пересохшие губы и ерзаю на стуле. В попытке избежать встречи с его пугающими глазами, я прикрываю лицо волосами, перекинув их на одно плечо и попеременно посматривая то на нетронутый бокал вина, то на Матвея. Жених замечает мое состояние.

– Пап, ну что ты напал на мою девочку? Она и так боялась знакомиться с тобой, а ты ей продохнуть не даешь.

После этих слов я непроизвольно подпираю рукой лоб и качаю головой. Это фиаско, Матвей. Теперь твой папочка точно сожрет меня.

– Я думаю, Роксолана самостоятельная девушка и, если ей неудобно отвечать на мои вопросы, пусть скажет об этом. – Буквально физически ощущаю на себе пристальный взор, отчего тело вспыхивает обволакивающим жаром, словно меня пронзают острые молнии.

– Матвей, все нормально. – Заставляю себя посмотреть на будущего свекра. – Просто вы не услышите того, что ожидаете.

– А откуда вам известны мои ожидания? – Рафаэль постукивает по столу пальцами, но, заметив мою растерянность, раздраженно расстегивает верхние пуговицы рубашки и слегка распахивает ворот, открывая небольшой участок груди. Я непроизвольно скольжу взглядом по оголенной коже, акцентируя внимание на части татуировки, что болезненным отголоском всплывает в памяти. – Что-то не так? – Он изгибает бровь, вальяжно откидываясь на спинку стула.

– Господи… – Резко отворачиваюсь, ощущая, как щеки покалывает от жара. – Простите, синьор Росси.

– Прекратите извиняться! – резко осаждает меня Рафаэль, и дышать становится еще труднее. Мне ни разу в жизни не встречалась настолько подавляющая энергетика. Я будто заперта в клетке с голодным тигром, который играет со своей жертвой, прежде чем свернуть ей шею. – Меньше всего на свете я люблю ждать. – На серебряном подносе мужчине подают сигару, и, отрезав кончик специальными щипцами, он не спеша проводит ей под носом, с наслаждением вдыхая запах табака. Я наблюдаю, как губы обхватывают вытянутый цилиндр, и он жадно прикуривает, выпуская густое облако дыма в мою сторону. – Роксолана, – произносит мое имя подобно приговору, взмахивая сигарой в сопровождение своей речи.

Сглатываю и, набрав полные легкие воздуха, слегка поворачиваюсь корпусом в сторону Рафаэля.

– Я из небольшого провинциального городка. Моя семья небогата и далеко не из знатного рода. Да и наследства у меня нет. Вы это хотели услышать? – Соединяю пальцы рук в замок и крепко сжимаю их. Мне некомфортно говорить о себе, но испытующий взгляд дьявола пронзает меня, заставляя продолжать: – О своих родителях я знаю лишь по рассказам. После гибели папы мать крепко подсела на алкоголь, связалась с плохой компанией, а затем последовали наркотики. С раннего детства меня воспитывали бабушка и дедушка. Сейчас у меня осталась только бабушка. В восемнадцать лет я уехала покорять столицу, поступила на бюджет и окончила университет с красным дипломом бакалавра по лингвистике. На первое время устроилась на подработку в итальянский ресторан официанткой, там и познакомилась с вашим сыном, который оказался владельцем того роскошного заведения. И вот теперь я здесь… в роли его невесты… – Нервно облизываю губы. – Я ответила на ваш вопрос, синьор Росси? Вы остались довольны? Или мне продолжить в мельчайших подробностях?

– Бедная, но не глупая. – Он задумчиво потирает подбородок, облокотившись о стол. – Сын привлек толстым кошельком или смазливой мордашкой?

Его слова бьют тупым ударом под дых.

– Отец! – восклицает Матвей, но Рафаэль осаждает его резким жестом.

– Zitto12! – строго бросает он, не сводя с меня пристального взгляда.

– Меня не интересуют ваши деньги! – уверенно заявляю я, но голос дрожит от обиды.

– Неужели? Думаешь, ты первая такая здесь сидишь? Если Маттео не способен разглядеть и бревна в собственном глазу, то я вижу людей насквозь.

– Боюсь, вам стоит обратиться к окулисту, – выпаливаю, вскакивая со стула. Обида раздирает горечью, перерастая с каждой секундой в жгучую злость. Так и знала, что в этой семье меня будут попрекать деньгами, на которые я никогда не претендовала. Выдыхаю и стараюсь взять себя в руки. – Прошу меня извинить.

– Вернись на место! – останавливает меня грозный рык.

– Рокси, сядь, пожалуйста. У нас не принято выходить из-за стола, пока отец не дал на это добро, – взволнованно просит Матвей, пытаясь предотвратить конфликт.

Только вот уже поздно, провал неизбежен. Чувствую, как мои глаза расширяются и, открыв рот, просто хватаю воздух, словно выброшенная на берег рыба. Не нахожу слов для ответа жениху, поэтому возвращаюсь на место.

– Я очень устала и хотела бы отдохнуть, – говорю, впиваясь в Матвея умоляющим взглядом.

– Скоро пойдем, малышка, – успокаивающе произносит Мот и протягивает мне ладонь, которую я судорожно сжимаю. Кажется, моя нервозность взлетела до небес, и я уже жалею, что поддержала идею о знакомстве с отцом жениха. Но мне становится немного легче, когда чувствую поддержку Мота.

– Клоунада, – презрительно фыркает Росси и спокойно поднимается из-за стола.

Очередная волна горечи накрывает меня с головой, поглощая остатки сдержанности и выпуская мой неуправляемый характер на свободу.

– Клоун здесь один, – язвительно парирую, но тут же замолкаю, заметив ужас на лице буквально окаменевшего Матвея.

Осознав смысл сказанного, неуверенно поднимаю взор, и меня неприятно пронзает злобный прищур его отца. Он словно разъяренный ястреб, что хочет вырвать мои внутренности, поэтому я начинаю жалеть о своей выходке. Очевидно, Рафаэль в бешенстве. Несмотря на непроницаемое выражение черных глаз, я улавливаю это всеми фибрами души. Контроль этому мужчине явно нелегко дается и, нервно пройдясь пятерней по копне смоляных волос, Росси покидает обеденную зону. А когда шествует мимо, я каждой клеточкой ощущаю исходящие от него простреливающие гневные флюиды.

– Chiudi la bocca alla tua cagna13, – грубо бросает Матвею отец, отчего я готова слиться со стулом. Присутствие этого дьявола за спиной подавляет, а голос, наполненный скрытой яростью, душит невидимой удавкой.

Что мне теперь делать? Как цивилизованно вести себя рядом с этим наглым и самодовольным грубияном? Зачем я только пошла тогда на этот пляж? И что будет, если обо всем узнает Матвей? Я даже в глаза посмотреть ему не смогу.

На меня обрушивается поток беспокойных мыслей, переворачивая вверх дном привычную картину мира. А вопрос, что же меня ожидает завтра, вызывает нешуточную тревогу. Почему у будущего свекра ко мне такая неприязнь? Не знаю. Внутри разгорается борьба. С одной стороны, хочется избежать проблем, а с другой такое отношение к себе я не потреплю!

Чувствую себя запертой в клетке с опасным хищником. Чтобы отстоять свое счастье, мне придется научиться выживать рядом с ним. И я сделаю все, что в моих силах. Моя жизнь никогда не была легкой, поэтому какое бы испытание ни ждало впереди, я пройду его с высоко поднятой головой.

Глава 3

РОКСОЛАНА

С минуту мы просто сидим молча. Я готова провалиться сквозь землю. Вот так знакомство.

– Я же предупреждал, что у папы сложный характер. Не могла держать язык за зубами? – недовольно ворчит Матвей, нервно расхаживая вдоль стола.

– А я тебе изначально твердила, что не стоит торопиться! – бурчу себе под нос.

Матвей медленно выдыхает и, растирая пальцами переносицу, одаривает меня усталым взглядом.

– Малышка, прости. Я знаю, что он был резок с тобой…

– Резок? – изумленно вскрикиваю я. – Он мне в лицо заявил, что меня волнуют лишь твои деньги! Но это не так!

– Рокс, не паникуй. Ты плохо знаешь моего отца.

– Думаю, и не стоит узнавать его лучше.

Поднимаюсь из-за стола, но Мот преграждает путь, подходя вплотную ко мне. Запускает длинные пальцы мне в волосы, и по телу моментально проносится волна мурашек. Ставший уже родным запах жениха немного гасит раздражение, бушевавшее в душе минуту назад. Мой любимый аромат: мускусно-сладкий, теплый запах чистого тела. И я, словно обезумевшая пчелка, лечу на эти пахучие молекулы.

– Дай ему второй шанс, – едва слышно просит Матвей и трется носом о мой нос. – Я поговорю с отцом. Он сегодня чересчур агрессивно себя вел, но добиться от него извинений навряд ли получится.

Парень немного отстраняется и, пронзив меня расстроенным взглядом, обхватывает мое лицо широкими ладонями.

А меня будто кто-то за язык тянет, так и хочется сказать что-нибудь едко-ядовитое.

– П-ф-ф-ф, Матвей, я тебя умоляю. – Демонстративно закатываю глаза, но освободить голову из его хватки не получается. Протяжно вздохнув, я сдаюсь. – Мне не нужны его извинения, – устало шепчу поникшим голосом, опуская глаза на его грудь, и скольжу по ней ноготками, чтобы хоть как-то охладить накаленную обстановку. Не хватало еще и с ним поругаться. – Кстати, что он сказал тебе перед уходом?

– Сказал, что мне с тобой очень повезло. – Матвей приподнимает мое лицо за подбородок, заставляя посмотреть себе в глаза, и мягко накрывает мои губы поцелуем.

– Врунишка, – шепчу ему в губы, и он поглощает мой выдох, нагло запуская в меня свой язык, отчего я мгновенно завожусь. – Матвей, – со стоном выдавливаю из себя и слегка отшатываюсь, сжимая бедра, между которыми уже едва не искрит, – сейчас не время. И ты собирался…

– От тебя очень сложно оторваться. – Парень подается вперед и, не церемонясь, увлекает меня в затяжной поцелуй, прежде чем неохотно отпустить. – Не скучай, лисичка.

Он пробегает большим пальцем по моей нижней губе, и в его глазах горит дикое желание сейчас же поиметь меня, а не идти на разговор к своему тирану. Но все же Матвей берет себя в руки и стремительно покидает помещение, оставляя на моих губах жар прикосновения.

***

Я брожу по мозаичной дорожке, покрытой ярким замысловатым узором. Извилистая тропа уводит вглубь живописной территории, но насладиться атмосферой мне не позволяют нелегкие мысли, звонкой вьюгой кружащие в голове.

Я не жду абсолютно никаких извинений, но и делать вид, что меня не задело предвзятое отношение будущего родственника, не могу.

Неужели это ненависть с первого взгляда? Рафаэль и вправду не вспомнил меня? Да даже если не брать в расчет наше необычное знакомство… как можно быть таким грубым чурбаном?

Воспоминания о той ночи упорно прорываются сквозь зарубцевавшиеся шрамы, вновь тревожа болезненные раны и разливая внутри уже знакомое чувство тревоги. Я настолько отчетливо все помню, словно это случилось вчера.

Наивная дурочка, мужчины обычно не утруждают себя романтикой. Трахнул и пошел дальше. Даже имена не запоминают. А уж мое этот гад даже не спрашивал. Лишь называл меня мышонком.

– Topolino, – шепчу я, проводя пальцами по губам, и будто наяву ощущаю его грубый поцелуй. Но тут же отдергиваю руку и ускоряю шаг, двигаясь в неизвестном направлении.

Не желаю о нем думать, да и незачем это все. Вот только бесовские глаза снова пленяют меня. Однако стоит показать свою слабость, уверена, дьявол уничтожит и меня, и все мои планы на светлое будущее.

Погруженная в невеселые размышления, сама не замечаю, как забредаю в необыкновенно красивый сад, мгновенно очаровывающий своей темной красотой. Кругом розы. Кроваво-красные цветы с темно-зелеными листьями и заостренными шипами. Продвигаюсь вглубь зарослей, чувствуя себя Алисой в стране чудес. Кажется, кустам нет конца и края. Но вскоре я замираю перед высоченной стеной, переходящей в решетчатый потолок. Странное сооружение сплошь увито колючими стеблями с резными листьями, из-за которых тут и там выглядывают багровые бутоны.

Подхожу ближе и аккуратно приподнимаю цветок, глубоко вдыхая его запах. Чистый и терпкий, с древесными нотами, аромат слегка опьяняет.

Беспокойные мысли отодвигаются на второй план, и я в полной мере наслаждаюсь сумрачным местом, куда едва проникают солнечные лучи, что острыми стрелами пробиваются сквозь густую листву. Под впечатлением от окружающей красоты я окончательно успокаиваюсь и решаю вернуться в дом, но, увидев огромный бассейн, меняю свои планы.

Вода лазурного цвета сияет от установленных на дне фонарей, притягивая меня, словно ночного мотылька. Солнце окончательно спряталось за горизонтом, а наступившие сумерки убаюкивают расшалившиеся нервы своей благостной тишиной, которую время от времени разбавляет пение птиц. Я опускаюсь на край бассейна и погружаю ноги в прозрачную воду, медленно выписывая круги на поверхности.

– Все-таки расстроилась?

Я вздрагиваю, когда обнаженного плеча касается теплая рука жениха. Он присаживается рядом, повторяя мою позу. Сейчас на нем только шорты. Матвей вовсе не качок, я бы ни за что не повелась на стероидного мутанта. У него красивая, стройная фигура, как и у его отца. Только там улучшенная версия: с рельефным торсом и жилистыми руками… Боже! Почему мои мысли опять возвращаются к этому мужчине? Встряхиваю головой и кладу ее на плечо Матвея.

– Нет. Просто устала, – шепчу я и тянусь поцеловать его в щеку, но он ловит мои губы, жадно облизывая их языком, а потом спускается дорожкой легких влажных поцелуев на шею.

– Искупаться не хочешь? – Я моментально возбуждаюсь от его осипшего голоса, вспыхиваю, будто пропитанный бензином фитиль, к которому поднесли зажженную спичку. – Говорят, вода расслабляет. – Он проходится языком по краю уха, и на меня обрушивается целый рой мурашек.

– Матвей, мы здесь не одни. – Останавливаю наглую руку, что стремится прокрасться мне между ног, хотя и знаю наперед: секс неизбежен.

– Малышка, – он осыпает шею нежными поцелуями, – прислуга по ночам спит, а спальня отца в другом крыле дома, так что мы с тобой абсолютно одни.

Матвей спускает тонкую бретельку с плеча, ладонью мягко высвобождая мою грудь. Я со свистом втягиваю воздух и откидываю голову назад, наслаждаясь невесомыми прикосновениями к соску. Мягко обведя ареолу подушечкой пальца, парень нарочито задевает пирсинг и в тот же миг накрывает его губами.

– Ааах! – Невольно выгибаюсь навстречу требовательному рту и запускаю пальцы в копну густых волос. Иногда в руках Матвея я ощущаю себя нимфоманкой, ради порочного удовольствия готовой на любое безрассудство. – Матвей, – шепчу с придыханием, чувствуя между ног шероховатые пальцы.

Он ловко избавляет меня от кружевных трусиков, убирая их в карман шорт. Оторвавшись от моей груди, ощутимо проводит языком выше, вдоль шеи, и прикусывает угол острой скулы.

– Не обращай внимания на слова отца, – нежно скользит кончиком носа по краю уха, – это просто проверка.

Не буду ничего отвечать, чтобы не спугнуть нахлынувшее возбуждение. Тем временем ловкие пальцы жениха уже массируют тугую горошинку клитора, отчего внутри у меня все тает, словно топленое масло на солнце, а щедрый глоток воздуха бьет в голову не хуже затяжки горького дыма.

Матвей снимает с меня платье и укладывает на спину, нависая сверху.

– Ты хочешь, чтобы я в тебя вошел?

Киваю, закусывая губу, и развожу ноги как можно шире. Внизу все изнывает и пульсирует от желания ощутить его в себе. Демонстрирую жениху свои гладкие прелести, и он буквально поедает их сверкающим от страсти взглядом. Затем приспускает шорты и высвобождает налитый кровью член, удобно располагаясь между моих коленей, однако входить не спешит. Водит горячей головкой у самого лона, размазывая по складочкам мои соки. А меня от каждого прикосновения будто током прошибает, завязывая внутренности в тугой узел.

– Сожми сиськи, – хрипит Матвей, не отрывая от меня похотливых глаз.

Я обхватываю руками грудь и слегка зажимаю пирсинг между пальцев, пропуская очередную волну жара по телу. Под воздействием его страстного взора прикосновение превращается в острое покалывание, и терпеть я больше не в силах.

– Матвей, – хныкаю, подаваясь ему навстречу бедрами. И в этот же миг он вгоняет член до самого основания, вырывая у меня громкий стон.

– Тише, малышка, неужели ты своим сладким голоском хочешь привлечь зрителей?

Парень располагает руки по обе стороны от моей головы и, склонившись, обдает мое ухо жарким дыханием, а затем кусает мочку.

– Мат… вей… – томно выдыхаю я. Грубые толчки лишают меня возможности говорить четко, я способна лишь сладко стонать и время от времени всхлипывать.

Парень немного отстраняется и сжимает руками внутреннюю часть моих бедер, надавливая и тем самым раскрывая их еще шире, а потом слегка приподнимает, делая проникновения еще глубже.

От ярких ощущений, что дарит мне его твердый член, я буквально извиваюсь. Выгибаюсь и прикусываю руку, чтобы сдержать рвущиеся изо рта крики.

Матвей склоняет голову и грубо впивается в грудь, истязая зубами сосок с пирсингом, отчего меня охватывает сладкая дрожь, отправляя прямо в космос. Шероховатый язык успокаивает боль и в то же время сильнее разжигает желание. Чувствую на своей коже гортанный стон, и тут замечаю замерший вдали мужской силуэт с дымящейся сигарой в руке. Воздух мгновенно острой пикой застревает в горле.

– Мат… аах!

Моя попытка сообщить о том, что мы уже не одни, обрывается, когда жених быстро переворачивает меня на живот и, жестко схватив за бедра, насаживает на себя, разливая вокруг звуки влажных шлепков.

Я пытаюсь взять себя в руки и остановить его, только Мот не позволяет, прижав меня за шею к земле и неумолимо наполняя острым наслаждением.

Мое лицо повернуто в сторону непрошеного зрителя, и не остается ничего кроме как смотреть на него. Стыдно. Очень стыдно. Только вот я испытываю нездоровое возбуждение от того, что за нами наблюдают.

Мужчина медленно выпускает в воздух густые облака дыма, и я ни капли не сомневаюсь, что это отец моего жениха.

Темные желания всегда имели надо мной власть, кажется, в ту ночь во мне что-то сломалось, и я больше не боялась им поддаваться…

На последнем мощном толчке силуэт Рафаэля рассыпается на мельчайшие искорки, и я закатываю глаза, погружаясь в невероятный оргазм, который выходит только ярче от осознания того, что будущий свекор смотрел на нас из темного укрытия и все это время нагло пожирал меня жадным взглядом.

Матвей резко выходит и кончает мне на спину, ладонью размазывая тягучее семя по моей коже.

– Рокси, ты такая пиздатая, – шепчет он, сминая мою попку руками.

Я неудержимо дрожу, дыхание сбилось, но когда возвращается ясность зрения, любопытного зрителя больше нет. Закрываю глаза, укоризненно качаю головой и утыкаюсь лбом в землю, мысленно отчитывая себя за то, что позволила Рафаэлю увидеть наш секс.

Матвей падает рядом и, переворачивая меня на спину, требовательно притягивает к себе.

– Искупаемся? – игриво шепчет мой неуемный самец.

Не дожидаясь ответа, он подхватывает меня на руки и с разбега прыгает в бассейн, разбивая мое томное состояние вспышкой адреналина. Я выныриваю и судорожно хватаю ртом воздух.

– Ты ненормальный?! – выкрикиваю в перерыве между рваными вздохами.

– Правда, мы с тобой стоим друг друга? – игриво подмигивает жених.

Потом он уходит под воду, стремительно приближаясь ко мне. Я не успеваю отплыть, когда он выныривает и резко притягивает меня к себе, грубо сжимая ягодицы. А я вновь замечаю в окне дома мрачный силуэт, и былая легкость вмиг улетучивается.

– Матвей, – начинаю мяться, не зная, как спросить, – ты уверен, что твой отец спит?

Он заливается смехом.

– Думаешь, мой старичок будет онанизмом заниматься? Рокси, он может позволить себе любую женщину. Поверь, секса ему хватает.

– Я не говорю об онанизме. Просто будет неловко, если он нас увидит голыми в бассейне…

– Малышка, даже если и увидит, поверь, морали читать не станет. Сам таким был. Мы молоды и берем от жизни все. В этом нет ничего плохого.

– Ты прав, – сухо соглашаюсь. Чмокнув его в губы, отталкиваюсь и отплываю. – Тогда давай поплаваем, – подмигиваю и вновь перевожу взгляд на окна, но никакого силуэта уже не замечаю.

Наверное, я себя накручиваю, но в том, что Рафаэль наблюдал за нашим сексом, у меня нет ни малейших сомнений.

***

После бассейна мы принимаем душ и, умиротворенные, отправляемся в кровать. Денек выдался не из легких, но у моего жениха настоящий талант успокоить любую бурю в моей душе. Матвей зависает в телефоне, а я, сидя на кровати, расчесываю спутанные пряди. Терпеть не могу трогать мокрые волосы, но, если этого не сделаю сейчас, утром буду похожа на одуванчик.

Расправившись с непослушной копной, забираюсь под шелковую простыню и прижимаюсь к любимому. Он тут же откладывает телефон в сторону и заключает меня в крепкие объятия.

– Малышка, – неуверенно начинает Матвей, – я знаю, что ты у меня огонек, но прошу, с отцом постарайся немного сдерживаться.

– Вот именно. Ты знаешь мой характер. Я не собираюсь лизать задницу никому, даже твоему папочке. А он, между прочим, выставил меня продажной шлюхой!

– Ты преувеличиваешь, Рокс. Не заводись. Я не хочу разрываться на два фронта.

– И не нужно, просто давай поселимся в отеле.

Покрываю его грудь поцелуями, но Мот обхватывает меня пальцами за подбородок и поднимает голову, встречаясь со мной взглядом. Мне не нравится то, что я вижу в его глазах.

– Рокси, ты представляешь, как это будет выглядеть?

Освобождаю подбородок из его хватки и отодвигаюсь на другой край постели. Моту ничего не известно о моей связи с его отцом, и это злит. Однако рассказать ему этого я не смогу никогда.

– Не хочу жить в доме, где меня считают пустышкой и содержанкой! – обиженно бормочу себе под нос.

Матвей тяжело вздыхает и притягивает меня обратно к себе.

– Малышка, прошу, потерпи ради меня. Обещаю завтра поговорить с ним еще раз. Не хочу, чтобы между вами был напряг. Но если после этого отец нагрубит тебе еще раз, обещаю, – он нависает надо мной, опершись на локоть, – я лично соберу твои вещи.

– Да? – мурлыкаю, скользя ноготками по его груди. – Тогда я согласна.

Приникаю к его губам и мягко раскрываю их языком, а потом жених требовательно вбирает его в себя и посасывает, сдавленно всхлипывая.

– Моя ненасытная кошка, – рычит Матвей мне в рот и грубо накрывает губы своими, сжимая пальцами затвердевшие соски. Проглатывая мой гулкий стон, отрывается от меня. – Малышка, давай спать, я уже в ауте. Вино всегда действует на меня расслабляюще, а в совокупности с недавним оргазмом и водными процедурами – просто снотворное.

– Не волнуйся, милый, – показываю ему два пальчика, – у меня всегда найдется замена тебе.

Провожу пальцами по его губам, и он глубоко всасывает их, щедро смачивая слюной. Вынимаю их изо рта Матвея, сразу же опуская руку себе в трусики. Закусываю губу и одариваю парня томным взглядом, медленно массируя клитор. В его глазах вспыхивает ненасытный огонь, мгновенно уничтожая былую сонливость, и я знаю, что этот раунд останется за мной.

– Рокс, черт, ты ненормальная. – Матвей откидывает мою руку в сторону и резко стаскивает с меня трусики, в то время как я активно ерзаю попкой в сладком предвкушении. – Ты сводишь меня с ума.

Он крепко сжимает мои ягодицы и утыкается в живот, жадно вдыхая в себя мой запах. Затем спускается ниже и впивается губами в мои складочки, неумолимо истязая их языком. Я запускаю пальцы в его густую шевелюру и откидываю голову назад, упиваясь столь желанным удовольствием. Стонами заглушая навязчивые мысли. Растворяясь в ласке любимого мужчины.

***

Тело обволакивает жаром, а на грудь давит щемящее чувство, будто я делаю что-то неправильно. Дыхание учащается. Мне хочется вырваться из пылающего плена, но не могу. Смесь страха и возбуждения рождает внутри волнующую пульсацию. Открывая глаза, встречаюсь с дьявольским взглядом. «Я волную тебя, детка?» – болезненным эхом раздается во мне, и я резко вскакиваю на постели. Судорожно хватаю ртом воздух, пытаясь разобраться, где сон, а где явь. Не могу прийти в себя, между ног все пылает, словно губы Рафаэля до сих пор там.

Класс! Для полного счастья мне еще эротических снов с будущим свекром не хватало. Провожу дрожащими пальцами по волосам и свешиваю ноги с кровати. Во рту пересохло. Мне срочно требуется жидкость. Может, хоть она потушит разгоревшийся в душе пожар тревоги.

Бреду на кухню, кулаками потирая сонные глаза. Как слепой котенок нащупываю ручку холодильника и открываю его, жмурясь от яркого света, пока достаю бутылку с молоком. Делаю жадный глоток и неожиданно замечаю знакомый мужской силуэт. Вздрагиваю, едва не давясь, и неосознанно выпускаю бутылку из рук. А потом тишину пронзает звук разбившегося стекла.

Глава 4

РОКСОЛАНА

Передо мной стоит Рафаэль. С обнаженным торсом и в свободных штанах, оголяющих направленный вниз треугольник, который я называю сигнальной полосой. Его телосложению может позавидовать любой парень: стальные мышцы, обтянутые смуглой, татуированной кожей.

– Не спится? – вырывает меня из мыслей грубый голос Росси.

Он лениво направляется ко мне. В тусклом освещении, с блестящей копной смоляных волос, этот мужчина больше напоминает… Багиру из «Маугли».

– Пить, – сглатываю, – захотелось.

От волнения говорю сипло. Собираюсь сделать шаг назад, но мой трусливый побег срывает этот матерый хищник.

– Стой на месте! – И я застываю. Как в ту ночь. Словно зачарованная одним и тем же мужчиной, я не в силах бежать. – Ты порезалась.

Две огромные ручищи обхватывают мою талию, и я со свистом втягиваю воздух. Уже в следующее мгновение мои ноги отрываются от пола, и Рафаэль усаживает меня на столешницу. Наши глаза оказываются на одном уровне.

От его подавляющей энергетики сердце бешено колотится в груди, рождая во мне стремление сжаться в комочек и оказаться под боком у Матвея. А от воспоминания о ситуации у бассейна щеки обдает жаром, благо полумрак позволяет мне пылать всеми оттенками красного, оставаясь при этом незамеченной.

В чувство меня приводит горячее прикосновение руки. Большая ладонь скользит по бедру, запуская колючие разряды в самый низ живота, парализуя мое тело. Я не сразу осознаю его действия, лишь когда мужчина обхватывает мою лодыжку, инстинктивно вырываю ногу.

– Не дергайся! – едва не рычит этот зверь и крепче сжимает мою ногу.

Я вижу, что на самом деле порезалась, но рядом с ним абсолютно не испытываю боли, вообще ничего не чувствую, кроме дикого волнения, кажется, заполняющего меня до отказа.

Он выпускает лодыжку из своих горячих ладоней и резко приближается ко мне, отчего хочется вжаться в стену, но та слишком далеко, а я практически утыкаюсь в крепкую грудь, улавливая резкий запах кардамона и рома.

Пряный аромат ласкает нос и уносит меня в страну блаженства.

Рафаэль бесцеремонно устраивается между моих ног, совершенно наплевав на неприкосновенность личного пространства. Поднимает руки вверх и, включив ночную лампу, открывает надо мной шкафчик и вытаскивает оттуда металлический чемоданчик.

Все происходит словно в замедленной съемке. Я же неотрывно наблюдаю, как от его малейшего движения крепкие мускулы перекатываются под кожей.

Господи, сколько ему? Сорок пять? Пятьдесят? Какого хрена он выглядит как Аполлон?! Его близость пьянит, а от вида мрачной татуировки по-прежнему стынет кровь в жилах, но меня все равно неодолимо тянет дотронуться до нее. Стремясь выбросить из глупой головы эту мысль, я сильно щипаю себя за ногу.

Рафаэль наконец отдаляется, позволяя мне вздохнуть полной грудью, но мое облегчение длится недолго. Взяв в руки бинт и антисептик, он снова заключает мою ногу в обжигающий плен.

«Он просто хочет обработать рану! Угомонись, Рокс!» – уговариваю себя, но разум игнорирует эти слова, направляя мысли на опасную территорию.

– Держи, – произносит мужчина, небрежно вручая мне раствор и бинт.

Немного сдавив лодыжку в районе пореза, он склоняется и дотрагивается до него ртом, окончательно лишая меня возможности дышать. От легкого прикосновения тело молниеносно охватывает адское пламя, словно под кожу льют раскаленную лаву, и та горячей тяжестью ударяет мне прямо в промежность.

– Что вы… – пищу я, когда острые зубы впиваются в мою кожу, и приходится до боли закусить губу, чтобы удержать стон. До металлического привкуса во рту, чтобы затмить эту чертову нездоровую тягу.

Острое желание разливаются по венам, будоража напряженные внутренности. Он будто высасывает из моей раны яд, заменяя его собственным. Только этот моментально доходит до мозга, отключая меня от реальности.

Рафаэль медленно отрывается от моей кожи, и лодыжку тут же охватывает жгучий холод. Он сплевывает кровь прямо на пол, вытирая влажные губы большим пальцем. Господи, почему его действия выглядят такими развратными? Грязными? Неправильными?

– Вытащил осколок, – заявляет Росси, видимо, прочитав в моих глазах нешуточный испуг. Иначе зачем бы он заговорил со мной. Рафаэль выхватывает у меня бинт и начинает перевязывать нижнюю часть голени.

– Вы хоть предохраняетесь? – спокойно интересуется он. Ошарашенная его крайней бестактностью, я лишь раскрываю рот и шумно выдыхаю, не в силах ответить хоть слово. – Трахаетесь на каждом углу, – грубо продолжает мой будущий свекор, ловко завязывая бинт чуть выше места пореза, и вновь располагается между моих ног, отчего я тяжело сглатываю. – Вы еще не поженились, а незапланированный спиногрыз мне не нужен, – припечатывает он, одаривая меня презрительным взглядом.

– Что вы себе позволяете?! – неосознанно огрызаюсь, пытаясь спрыгнуть со стола. Ох, зря… Мужчина прижимается вплотную, и моего лица касается горячее дыхание, выжигая последний кислород в легких. – Наша личная жизнь вас не касается! – решительно отрезаю, стараясь скрыть внутреннее волнение.

Однако взгляд безумных черных глаз неумолимо уничтожает мой самоконтроль. Словно я у подножия Везувия, и поток раскаленной лавы уносит мою напускную уверенность, превращая ее в вулканический пепел.

Росси сдавливает ладонью мои щеки.

– Меня касается все. – Он скользит большим пальцем по моей верхней губе, стирая молочные усы, и я тихо всхлипываю, подобно щенку, которого подняли за шкирку. Выпустив меня из жесткой хватки, Рафаэль облизывает свой палец, словно только что обмакнул его в сладкий ликер. – Молоко на губах не обсохло, чтобы выделываться передо мной.

Но я ничего не слышу, перед глазами застыла картина, как он взял палец в рот и облизал его. Развратный мерзавец!

– Я жду ответа. – Вырывая из оцепенения, он грубо хватает меня за подбородок и заставляет посмотреть себе прямо в глаза, которые своей бешеной чернотой изгоняют мои порочные мысли.

– Я пью таблетки! – цежу сквозь зубы, не в силах скрыть раздражения, и выдергиваю свой подбородок.

– Impetuoso14, – томно протягивает Рафаэль.

Сейчас я окончательно убеждаюсь, что итальянский – язык секса. А в сочетании с его фактурным голосом внизу живота не то, что нежно звенят колокольчики, по ним словно черти бешено колошматят кувалдами.

Но все это отходит на второй план, когда я замечаю, как в его наглых глазах вспыхивает черное зарево. Откровенный взгляд Росси направлен прямо на мою грудь, и я почти физически ощущаю, как он раздирает мою сорочку в лохмотья.

Твою мать!

Она намокла, и теперь соски выдают меня с потрохами. Обхватываю себя за плечи, стараясь укрыться от его разъедающего взгляда.

Это неправильно! Я и мужчина, являющийся отцом моего жениха. Эта накаленная обстановка и то, насколько близко он придвинулся ко мне. Как, словно царапая когтями, обводит плотоядным взором каждый сантиметр моего тела. Как останавливается на губах, которые я нервно облизываю.

– Спокойной ночи, – сухо бросает Рафаэль и как ни в чем не бывало отстраняется.

Будто я сама себе все надумала. Скажите, ну как такое возможно? Гореть от одного лишь взгляда, одновременно разбиваясь вдребезги от его безразличия.

Вспыхнувший пожар сменяется арктическим холодом, когда опасный хищник скрывается в темном коридоре. А я, наконец, высвобождаюсь из дьявольских пут и жадно хватаю ртом кислород. Хаотичные мысли наконец успокаиваются, а заторможенное сознание проясняется.

Что за ерунда?! Почему этот мужчина настолько будоражит меня, одним лишь своим присутствием раскаляя каждую клеточку тела? Да, он лишил меня невинности, но это ничего не значит! Я люблю Матвея, а это все в прошлом! И то, что сейчас произошло – досадное недоразумение.

Где ж я так согрешила?

Спрыгиваю на пол и пулей несусь в комнату, влетаю и хлопаю дверью, сразу прислоняясь к ней спиной.

Господи, я должна настоять, чтобы мы съехали в отель, иначе добром это не кончится.

Присаживаюсь на край кровати и, стащив с себя мокрую сорочку, забираюсь под одеяло. Про сон и речи быть не может. Внутри все натянуто стальной струной и требует разрядки. Решить проблему, занявшись сексом с Матвеем? После того, как я только что истекала соками от близости его отца, это кажется верхом аморальности. Я, конечно, далеко не паинька, но это перебор, причем конкретный.

В голове пульсирует мысль, что мой долгожданный отпуск как-то незаметно превратился в адские муки. И что-то мне подсказывает, что худшее еще впереди.

РАФАЭЛЬ

Меня буквально распирает от необузданного желания вернуться обратно и выбить из девчонки всю дерзость. Боится ведь, но все равно выпускает коготки, провоцируя меня свернуть тонкую шею. Стоит сразу показать, по чьим правилам живут в этом доме, и в каком тоне должна со мной разговаривать эта девица!

Но хаотичные мысли снова раздирают меня на части, гася решимость и стирая грани выдержки. Она изменилась. Расцвела, словно сочный бутон розы. Фигура полностью оформилась. Теперь округлые бедра сводят меня с ума своими мягкими изгибами, хочется зализать их до ссадин на коже.

Все эти годы я вспоминал о ней. Мечтал. Фантазировал. Мысленно наматывал шелковистые пряди на кулак и вдыхал их аромат. Дикий и чистый, свойственный только моей Соле. Ни капли не сомневался, что настанет время, и она станет моей навсегда. Знал! Но даже представить себе не мог, что собственный отпрыск выберет в невесты ту, кто для него под запретом.

В голове снова всплывает разговор с Маттео.

– Отец, очень прошу тебя быть с Рокси помягче. – Сын мнется. Вижу, что опасается меня, но все же рискует продолжить. – Она, правда, другая. Ей не нужны мои деньги…

– Мои деньги, – строго осекаю его. – Маттео, если бы ты не зависел от меня, тебя бы здесь не было. Вперед! Можешь жениться без моего согласия, потеряв при этом все. Готов ли ты на это?

– Па…

– Я знаю ответ на свой вопрос! Не готов и никогда не пойдешь против моего слова! Любовь у них! Не позорь нашу семью! – шумно вздыхаю. – Маттео, сейчас у тебя в голове лишь только куда бы пристроить свой член. Ты в курсе, что следует за бесконтрольным сексом? – интересуюсь, укоризненно глядя на него.

– Я готов к детям, если ты об этом…

– Готов он, – раздраженно фыркаю.

– Пап, мне двадцать шесть. Я хочу семью. С ней. Рокси – красивая девушка, умная, вкусно готовит и заботится обо мне. Разве не это должно быть для тебя самым важным? Счастье родного сына?

– Вот именно ради твоего благополучия я и пытаюсь вставить тебе мозги на место! Не будь идиотом, Маттео! Она тебе не пара! И мою фамилию она никогда не получит!

Мой короткий спич оставляет после себя минутную тишину, прежде чем этот сопляк находится с ответом.

– Ты мог бы порадоваться за меня, – обреченно проговаривает сын. – Если так переживаешь, можешь составить брачный договор. Как мне еще тебя убедить, что она не претендует на твои деньги?

– Свадьбы не будет! – едва не рычу, но тут же возвращаю себе самообладание. – Для тебя уготована другая невеста. Из семьи, что принесет мне выгоду и не опорочит мое имя! А пока можешь развлекаться, но не заиграйся.

От раздражения на лице Маттео ходят желваки, но в глаза мне посмотреть он не осмеливается.

– Завтра мы едем к твоему кузену. И не вздумай представить эту девушку своей невестой. Не разочаруй меня, сын.

***

По жизни я придерживаюсь одного правила: чтобы не спугнуть жертву, нельзя показывать ей оружие. Только вот с этой девчонкой все иначе. С ней я нарушил уже не один личный закон! И теперь у меня есть все шансы получить в лоб свою же пулю.

Спускаюсь в спортзал, скидываю стесняющую движения рубашку и начинаю уничтожать грушу, разбивая кулаки в кровь.

Нужно выбить из своих мыслей зеленоглазую бестию.

Перед мысленным взором до сих пор стоят ее пухлые губы, приоткрытые, жаждущие. Не могу заглушить в себе злость, которая от осознания того, в какой заднице я оказался, разгорается еще сильнее.

Ослушалась меня. Вернулась. Глупая девчонка! Сама лезет в капкан, а я понятия не имею, надолго ли у меня хватит сил сдерживать его острые зубья, что погубят нас обоих…

Глава 5

РОКСОЛАНА

Разбудившие меня солнечные лучи ласкают кожу, и я потягиваюсь как довольная кошка, наслаждаясь их теплом. Лениво поворачиваюсь на бок и закидываю ногу на Матвея.

– Доброе утро, лисичка, – хрипит он сонным голосом и притягивает меня еще ближе. – М-м-м, – его мягкий стон отдается легкой вибрацией внутри, – кто-то хочет пошалить?

Жених требовательно скользит ладонью по моей талии, проводит по ребрам и сминает обнаженную грудь. А потом тянет пирсинг в соске, и я всхлипываю, утыкаясь ему в шею.

– Хочу проваляться с тобой весь день. – Скольжу языком по его крепкой шее и прикусываю ключицу, отчего из груди Матвея вырывается низкий рык, и он грубо сжимает мою попку.

– А я хочу, чтобы ты приготовила завтрак для моего отца.

– Нееет, – прячусь под одеяло, – Матвей, прошу, не издевайся надо мной!

– Малышка, я один не справлюсь. Ты тоже должна постараться, чтобы разбить лед в ваших отношениях.

Ага, какой там лед! Вчера никаким льдом даже и не пахло. Наоборот, все просто пылало, причем у меня между ног.

– Может, как-нибудь постепенно? – Тихонечко выглядываю из-под одеяла и вижу лукавую улыбку жениха. – Нууу, пожалуйста, – тяну, впиваясь в него умоляющим взглядом.

– Нет. Сегодня вечером мы едем к моему кузену. И я не могу допустить там кровопролития.

Он молниеносно забирается под одеяло и начинает меня щекотать.

– Матвей! Нет! Не смей! – взвизгиваю и заливисто смеюсь, пока он не прижимает всей тяжестью тела, располагаясь у меня между ног.

– Что? – Проводит подушечкой пальца по моей нижней губе, а выражение лица у него при этом зверски голодное.

– Ты же знаешь, я боюсь щекотки, – произношу с придыханием и облизываю губы, которые тут же вспыхивают от его прикосновения.

– Тут тоже щекотно? – Он вжимается в меня эрегированным членом, отчего я выгибаюсь дугой.

– Нет, жарко. Тут настоящий пожар, – шепчу ему в губы, и наши языки сплетаются в откровенном поцелуе.

Обхватив талию жениха ногами, нетерпеливо трусь о рвущийся из трусов стояк.

– Сначала завтрак, – заявляет Мот между прерывистыми вздохами и снова тянет меня за пирсинг, проглатывая мой глубокий стон. – Надо и второй проколоть, мне мало.

Он опускается влажными губами к подбородку и прикусывает его, рассыпая по телу колючие искры возбуждения.

Однако резкий стук в дверь разрушает наше блаженное состояние, и парень отрывает от меня жаждущий рот.

– Войдите, – разрешает Матвей, нехотя перекатываясь на бок.

– Доброе утро, синьор Росси, – дворецкий кланяется с извиняющимся видом, – вас вызывает отец.

– Альберто, Матвей. Просто Матвей.

– Как скажете, синьор Росси, – сдержанно отвечает мужчина, игнорируя просьбу. А затем и удаляется, тихо прикрыв дверь.

– Видишь, мармеладка, придется оставить тебя на утренний десерт. – Легонько щелкает меня пальцем по носу.

– Может, сразу с него начнешь? – недовольно хныкаю, зарываясь лицом ему в грудь в надежде, что жених останется со мной.

– Давай не будем с утра пораньше портить настроение моему папочке. – Он чмокает меня в губы и встает с кровати. – Малышка, с тебя панкейки. Хочу посмотреть на лицо отца, когда он попробует твой шедевр.

– Хорошо, – раздраженно выдыхаю, – я сделаю, но если ему не понравится…

– Понравится, – мягко прерывает меня Матвей. – Мой отец любит вкусно поесть. Знаешь его слабость? – задорно интересуется он, поднимаясь с кровати.

– Даже представить себе не могу. – Опираюсь на локоть и закатываю глаза.

– Он любит макать пончики в бурбон. Я до сих пор удивлен, как с такой вредной привычкой ему удается сохранять отличную форму.

Жених подмигивает мне и направляется в ванную.

– Да уж, действительно, и как это ему все удается…

Падаю на спину и утыкаюсь взглядом в потолок. Раздражение вскипает с новой силой. Двойной облом. Мало того, что Рафаэль Росси испортил мне утро, лишив секса, так теперь еще и завтрак ему готовить. Блеск! После вчерашнего столкновения на кухне у меня вообще нет желания выходить из комнаты, а уж видеть недовольное лицо будущего свекра – тем более.

РАФАЭЛЬ

– Синьор Росси, Маттео пришел.

– Спасибо, Балдо, пусть войдет.

Складываю локти на стол и соединяю кончики пальцев.

– Гутен морген, фазер, – ехидно произносит засранец, вальяжно разваливаясь напротив меня.

– Buon giorno15, – спокойно отвечаю я. – Как спалось?

– Прекрасно.

– Прекрасно, – вкрадчиво повторяю, не сводя пристального взгляда с сына, – это хорошо. – Прижимаю пальцы сильнее друг к другу. – Как дела с бизнесом?

– Эм-м, все нормально.

Его приподнятое настроение немного омрачается.

– Нормально, значит? – Поджимаю губы и опускаю ладони на стол. – Маттео, с каких пор мой ресторан стал местом для общака? – Медленно постукиваю пальцами по деревянной столешнице. Выражение лица моего отпрыска кардинально меняется, моментально улетучивается напускное веселье, поза становится напряженной. – Ты в курсе, что я делаю с людьми, которые пытаются вести со мной двойную игру?

– В курсе, – сухо подтверждает Маттео, а на его скулах начинают играть желваки.

– Я мало тебе даю?

– Отец… – Осекаю его резким жестом и откидываюсь в кресле, потирая пальцем бровь.

– Я пошел на уступки твоей матери и разрешил тебе остаться в России. – Складываю руки в замок и смотрю прямо в наглые глаза сына, ясно видя там ложь. – Я много лет прикрывал твою задницу и исправлял твои косяки. Создал тебе все условия для хорошей жизни: купил квартиру, машину, открыл ресторан, чтобы ты занялся делом, черт возьми, а не бухал и наркоманил по клубам! И в благодарность мой сын связывается с криминалом?!

– Отец, это было всего один раз… – Маттео замолкает, заметив вспыхнувшую в моих глазах ярость. Он знает, что я терпеть не могу лживые оправдания. – Я обещаю тебе: такого больше не повторится!

– Ты разочаровал меня, Маттео. – Сжимаю челюсть в попытке не дать воли нарастающему в душе гневу. – Мои люди уже вылетели в Москву. Они наведут порядок на моей территории. А если еще хоть раз ты решишься на подобный поступок, придется напомнить тебе, кто я такой. Не забывайся, сынок. Ты прекрасно знаешь, как устроен наш мир, и что бывает с людьми, которые меня предают.

– Отец! Я бы никогда не предал тебя!

– Молчать! – рявкаю на него и вскакиваю на ноги. – Ты уже предал, провернув все это дерьмо за спиной собственного отца! – Прохожусь пятерней по волосам и выбираюсь из-за стола. – Наслаждайся отдыхом и подумай над своим поведением, – бросаю ему, прежде чем скрыться за дверью.

Я не спал всю ночь. Заведен до предела. Из головы не выходят эти чертовы зеленые глаза и пухлые губы, которые я до одури желаю. Вдобавок она собралась замуж за Маттео. За идиота, который не пользуется тем, что природа вложила ему в черепную коробку. Информация о сотрудничестве моего сына с криминальными авторитетами Москвы стала последней каплей, переполнившей чашу моего терпения. Сопляк даже не представляет, куда и во что ввязывается. Я далеко не святой человек, но своего ребенка хотел держать от подобного дерьма как можно дальше. Наивно полагал, что вдали от меня он окажется в безопасности. Да и в России мне требовался свой человек, но я просчитался, доверив Маттео целый ресторанный бизнес.

Мои тягостные раздумья прерываются, когда нос улавливает доносящийся из кухни умопомрачительный аромат, и я следую за ним, предвкушая вкусную еду. Добравшись до места назначения, едва не давлюсь слюной: Роксолана в коротких шортах что-то готовит у плиты. Взгляд непроизвольно скользит по стройному телу, а от вида едва прикрытой аппетитной задницы стояк снова не заставляет себя ждать.

– Что ты здесь делаешь? – прочистив горло, грубо выпаливаю я.

Сола вздрагивает и, быстро обернувшись, испуганно распахивает свои изумрудные глазищи.

– Извините, – на щеках вспыхивает румянец, и девушка отворачивается, делая вид, что возвращается к готовке, – просто я хотела…

– Мне плевать, что ты хотела! В этом доме есть только один человек, который имеет право хозяйничать на моей кухне!

Солу явно раздражает мой тон, вижу это по резким движениям, по тому, как она что-то взбивает в миске, расплескивая белые капли по столешнице. Желая ощутить ее волнение, подхожу ближе и практически касаюсь девичьего затылка. Челюсть сводит от потребности сжать ее волосы в кулак и вдохнуть свежесть шелковых прядей, потянуть так сильно, чтобы сорвать с алых губ сочный стон и выпить его, сдавливая пленительное тело в объятиях.

– Вы думаете, я мечтаю стоять у плиты? – Она разворачивается, но уткнувшись мне в грудь, запинается и, сделав шаг назад, более спокойно добавляет: – Я делаю это ради Матвея! Так что будьте любезны, сядьте за стол и попробуйте стряпню своей никчемной невестки! И на вашем месте…

Хватаю мерзавку за предплечье и рывком притягиваю к себе.

– На моем месте за твою дерзость надо было выпороть тебя еще вчера! Так что будь так любезна, прикрой рот, пока никчемный свекор не заткнул его тебе сам!

Ошеломленный взгляд девчонки судорожно мечется между моими губами и глазами. В ее расширенных от испуга зрачках разгорается искрящаяся паутина вожделения. Взглядом обвожу приоткрытые губы и ощущаю на себе ее тяжелое дыхание. Напряженно скольжу языком по зубам и замечаю, насколько внимательно Сола следит за этим движением. И без того пылающие изумруды вспыхивают диким огнем. Я готов задохнуться в дурманящем плену этих колдовских глаз. И пусть я ослабляю хватку, но внутри все по-прежнему горит от наглости этой бестии. Люди боятся смотреть на меня, а эта горящим взором словно выжигает на мне клеймо, убивая к чертям всю мою сдержанность.

– Синьор Росси, – прерывает нашу молчаливую перепалку мелодичный голос Женевры, – доброе утро. Не думала, что вы так рано встанете.

Держа в руках пакеты с зеленью и багетами и несмотря на довольно пышные формы, она ловко маневрирует мимо столовой мебели, а потом звучно ставит покупки на мраморную столешницу.

– И поэтому пустила на свою кухню самозванку?

– Не сердитесь, синьор. Зато я сбегала в магазин, а эта замечательная девушка просто хотела приготовить завтрак для своего жениха.

Женевра подходит к девчонке и приобнимает, будто знает ее полжизни. Доброта этой женщины не знает границ. А Сола вздергивает подбородок, демонстрируя мне торжествующую улыбку. Ну что ж, покажем этой самодовольной мордашке, кто тут главный.

– Женевра, сделай мне нормальный завтрак, – одаряю малышку пренебрежительным взглядом, – а не эту безвкусную стряпню!

Разворачиваюсь, чтобы уйти, но тут же замираю, услышав звучный голос Солы:

– Боитесь, что вам понравится моя безвкусная стряпня?

Боюсь, что скоро выпорю твою задницу до всех оттенков красного, мелкая дрянь.

– Женевра, у тебя сегодня выходной! – слегка поведя плечами, спокойно принимаю вызов. – Пусть недосноха меня удивит, – добавляю, поправляя пиджак, и вальяжно устраиваюсь за столом в обеденной зоне. – Ну, корми, удивляй своими кулинарными способностями. – Раскидываю руки в стороны.

– Придется подождать! – едва не рычит зеленоглазая сучка.

Пальцем раздраженно оттягиваю ворот рубашки, но желание проглотить эту наглую девчонку останавливает мягкий шепот Женевры:

– Синьор Росси, не будьте так строги к девочке. – Она ставит передо мной чашку американо с насыщенным ароматом карамели и черной патоки. Эта женщина знает, как меня усмирить.

– Женевра, скажи мне, я идиот? – Делаю глоток и наслаждаюсь терпкой горечью, которая растекается обжигающим теплом по пищеводу.

– Синьор! Что вы такое говорите?

– В последнее время меня не покидает это гнусное чувство.

Протяжный вздох заполняет образовавшуюся тишину.

– Это все нервы, ваш мальчик вырос и делает большой шаг во взрослую жизнь.

Ласково похлопав меня по плечу, Женевра покидает кухню.

Мой сын совершает самую большую ошибку в своей жизни.

Не упуская ни единого движения, сосредоточенно наблюдаю, как Сола увлечена готовкой. Непокорная прядь зеленоглазки выбивается из хвоста, подчеркивая характерную ей дикость. Неосознанно облизываю губы и сжимаю пальцы в кулак, чтобы заглушить необузданное желание заправить непослушный локон ей за ухо.

В дверях кухни появляется Маттео, отвлекая меня.

– Отец… – виновато начинает он, но не садится, будто ожидая моего разрешения.

– Садись завтракать, Маттео, и никаких разговоров за столом.

Сын безропотно опускается на стул и тихо выдыхает, нервно теребя пальцы на руках.

Тишину нарушает громко опустившееся блюдо, наполненное ароматными, румяными панкейками, следом появляются две плошки: одна с ягодами, а вторая со злаками и медом.

– Какую начинку предпочитаете, синьор Росси? – елейно протягивает девица, пока накладывает порцию с ягодами и передает ее Маттео.

– Спасибо, малышка, – натянуто произносит сын, и от внимания Роксоланы не укрывается его состояние.

– С тобой все в порядке? – настороженно спрашивает она, пристально всматриваясь в лицо моего сына.

– Сироп, – бесцеремонно встреваю, неотрывно следя за ее реакцией. Сола переводит на меня недоумевающий взгляд, видимо, не сразу осознавая, что я имел в виду. – Я буду с кленовым сиропом. Найдешь его на кухне в том же отделе, где и мед.

Девушка натягивает вынужденную улыбку.

– Минутку, – выдавливает она, стараясь выглядеть предельно вежливой.

Стерва. Провожаю голодным взглядом ее неприлично оголенную задницу и сглатываю слюну, которая вязкой смолой заполняет мой рот.

– Рокси, что с ногой?

Та замирает и слегка оборачивается, нервно заправляя локон за уши.

– Ночью неудачно попила молока. Бутылка разбилась, и осколок впился в кожу. Женевра помогла мне обработать ранку, ничего серьезного, не волнуйся. – Она посылает Маттео милейшую улыбку и открывает шкаф.

Хотелось бы мне сейчас видеть лицо этой лгуньи.

– Рад, что вы подружились, – чересчур оживленно произносит сын и берет в руки приборы.

– Я тоже, – еле слышно соглашается Сола.

– М-м-м, – блаженно мычит Маттео, с энтузиазмом уплетая пышные оладьи, – моя девочка, ты волшебница.

– Не преувеличивай, Матвей. С кленовым сиропом, как вы и просили синьор Росси. – Сола ставит передо мной блюдо, но мои глаза невольно исследуют ее упругие груди, пока девушка не отходит в сторону. – Что-нибудь еще?

Ухмыляюсь и беру приборы, ловко разрезая угощение. Отправляю щедрый кусок в рот, и тут ощущаю неприятный хруст. Кажется, он отдается в самый мозг, и я непроизвольно кривлюсь.

– Что-то не так? – с фальшивым удивлением осведомляется сучка.

– Нет. Все в порядке. – Проглатываю кусок панкейка, полный яичной скорлупы. – Вкусно. – Кладу приборы и делаю глоток кофе. – К вечеру будьте готовы. – Поднимаюсь из-за стола. – А вам, Роксолана, следует одеться приличнее, наши родственники весьма консервативны.

Глава 6

РОКСОЛАНА

Рафаэль удалился, но все же напоследок не смог не уколоть меня. Хотя, возможно, все из-за яичной скорлупы, застрявшей в его глотке.

Моя внутренняя стерва танцует самбу, ведь ей удалось утереть нос этому высокомерному мерзавцу.

Я скоро заработаю аллергию на его вечно недовольный взгляд. На кухне, видите ли, я ему помешала. Идиот. Не от великого желания я там стояла. Теперь будет знать, как лезть мне под руку во время готовки.

Порой я думаю, что пусть лучше он продолжает мне грубить. По крайней мере, его гадкое поведение помогает абстрагироваться от нездорового влечения к этому напыщенному индюку. Честно признаться, сегодня я получила ни с чем не сравнимое удовольствие, когда его рожу исказила недовольная гримаса.

Только вот интуиция подсказывает мне, что вредный свекор не оставит мой поступок безнаказанным. В любом случае, стелиться я перед ним не собираюсь. Плевать, сколько у него денег, слуг и охраны. Он еще пожалеет, что укусил меня первым.

– Вижу, вы постепенно находите общий язык, – лукаво замечает Матвей, тем самым вырывая меня из размышлений.

– Приходится. Мой ненаглядный жених не оставил мне выбора. – Показываю ему язык, и он в ответ усмехается, качая головой.

Убираю остатки еды со стола и только тут замечаю отстраненность жениха. Подперев щеку рукой, он с отсутствующим видом гоняет ягоду по тарелке.

– Что случилось? – Сажусь напротив, отодвигая посуду в сторону.

– Да так, – устало выдыхает Матвей и растирает лицо ладонями, – проблемы с рестораном.

– Мы возвращаемся домой? – выпаливаю с надеждой в голосе.

– Нет. Не переживай, все нормально. Отец все уладит.

Отец все уладит. Лучше бы он с головой своей все уладил, а у меня появился бы шанс на досрочное возвращение домой, но даже здесь этот дьявол держит все под контролем.

– Что, без его помощи совсем никак? – Опираюсь локтями о стол. – Только не скрывай от меня ничего. Ты же знаешь, что можешь мне довериться.

– Знаю, малышка. Просто не хочу тебя грузить. Ничего серьезного. Правда.

Встаю и, обогнув массивный деревянный стол, усаживаюсь к нему на колени.

– Я верю тебе. – Обхватываю лицо Матвея руками и, склонившись к губам, замираю. – Хочу напомнить, что десерт совсем остыл. – Вращаю бедрами, нарочно задевая его естество.

– Придется разогреть.

Матвей запускает руки мне под футболку и впивается пальцами в кожу, заставляя меня выгнуться вперед. Внезапно в голове вспыхивает образ его отца, отчего внутри у меня все замирает, а потом обволакивает двойным жаром. Хочу отстраниться, но всхлипываю от того, как сквозь футболку жадно жених обхватывает мой сосок и всасывает в себя, сдавливая зубами чувствительную плоть. Зажмуриваюсь, чтобы не думать о дьяволе, однако не могу избавиться от ощущения его прикосновений, что всплывают в больной памяти, бросая меня в смертельный огонь.

Тяжелый стон, совсем не характерный Матвею, кажется, пробирается прямо под кожу, унося от реальности. По телу рассыпаются тысячи колючих мурашек, собираясь огромным комом внизу живота и ударяя прямо в промежность.

Я схожу с ума. Трясу головой и упираюсь Матвею в плечи, заставляя прекратить истязать мою грудь. Дыхание рваное, а голова до сих пор идет кругом, пока образ Рафаэля растворяется черным туманом.

– Все нормально? – Мот нежно касается ладонью моей щеки, пронзая взглядом, в котором сгущаются грозовые тучи вожделения.

– Да… да… – нервная улыбка заставляет дрогнуть уголки моих губ, – просто в любую минуту сюда могут войти люди. Думаю, десерт подождет до вечера.

– Хорошо. Извини, детка, ты просто сносишь мне крышу, заставляя забыть о рамках приличия. И я совсем не подумал, что могу поставить тебя в неловкое положение. – Он звонко чмокает меня в губы и щурит хитрые глазища. – Как насчет искупаться?

– Неплохая идея. – Обвиваю его шею руками, испытывая безмерное облегчение. – В противном случае я сойду с ума от ожидания, когда попаду в очередной капкан с твоими родственниками.

Запускаю пальцы в густую шевелюру Матвея и, склонив голову на бок, шумно вздыхаю от мысли о неизбежном знакомстве.

– Не переживай, ты им понравишься.

На губах моего жениха появляется напускная улыбка, а отстраненный вид вновь заставляет меня задуматься о проблемах с рестораном. В душу закрадывается горькая обида, ведь раньше у нас не было секретов, а сейчас я чувствую: Матвей что-то не договаривает. Хотя теперь и у меня имеется мрачная тайна, которая испепеляет душу, терзает, словно когтистая лапа Сатаны. И, пожалуй, этот секрет неплохо бы захоронить в гробнице фараона, ведь если он вскроется, нас накроет песчаной бурей, что уничтожит все до мельчайшей пылинки. Нет. Превратит в пыль лишь меня и мою жизнь.

– Эй, малышкаа. – Матвей подкидывает меня на коленях, тем самым выводя из ступора.

– Ага, – заправляю за ухо выпавший локон, – где-то я уже это слышала, – пытаюсь немного пошутить, чтобы не выказать свое волнение.

– Ладно, ты права, мои родственники – сложные персонажи, но им просто нужно дать время. – Я закатываю глаза, и из груди Матвея вырывается тихий смех. – Идем, лисичка. Искупаемся.

Он шлепает меня по попке, и я поднимаюсь.

***

Загружая посудомоечную машину, не могу перестать размышлять о появлении черноглазого дьявола в моей фантазии, хотя в этот момент я была с Матвеем. Что это? Игра больного воображения? Как вообще можно объяснить такое явление? На душе возникает странное и неприятное предчувствие. Почему-то никак не удается заглушить внутренний дискомфорт. А тот факт, что возбуждение накрыло меня двойной волной, пугает еще больше. Под такие невеселые мысли я и не замечаю, как жених покидает кухню. Его необъяснимая отстраненность мне тоже не нравится, к тому же я улавливаю между нами небольшое напряжение. Надеюсь, Рафаэль не настроит сына против меня. По крайней мере, нужно постараться не допустить этого.

По дороге в гостевую комнату немного отвлекаюсь от переживаний, разглядывая окружающее пространство. Этакий провинциальный шарм в теплых терракотовых и насыщенно-желтых цветах. Интерьер в тосканском стиле, хотя над летними оттенками все же преобладает сияющий белый цвет. Стены с вкраплением мелкой каменной крошки завлекают украшающими их фресками и живописными росписями, придавая оформлению полную аутентичность. Массивные потолочные балки создают неповторимый уют в доме. Для такого мрачного хозяина это жилище слишком солнечное, и лишь элементы из старинной темной древесины добавляют фактурности. Зайдя в спальню, замечаю, что вокруг преобладает простая деревенская мебель в стиле итальянского кантри: плетенные из лозы стулья, массивная деревянная кровать, над которой царственно висит огромный подсвечник из латуни, а резные элементы напоминают о временах Ренессанса, делая обстановку более комфортной и добавляя толику романтичности.

Отрыв в шкафу свое любимое бикини, быстренько избавляюсь от одежды и натягиваю на себя миниатюрные кусочки ткани. Благо перед уездом я пару раз посетила солярий, и теперь черный цвет красиво оттеняет легкий загар.

Резкая трель телефона заставляет меня вздрогнуть, а, увидев имя звонящего, на моем лице растягивается широкая улыбка.

– Привет, дееетка, – звонкий голос подруги разбивает последние отголоски моих переживаний, – я не поняла, почему твоя инста чиста словно слеза младенца?

– Привет, Ри. – Сдерживаю смех. – Ты же знаешь, я не из этих. – Кручусь перед зеркалом, поправляя тонкие тесемочки на бедрах.

– В смысле? – верещит подруга. – Что-то имеешь против инста-див?

– Ладно-ладно, расслабься, Ритуся, – хохочу в голос.

– Так, к этому разговору мы еще вернемся. Рассказывай, как отдыхается? Как знакомство с папочкой? Как он выглядит? Матвей в него такой красавчик? – тараторит без остановки Рита, только вот каждый вопрос о заносчивом отце Матвея, вызывает у меня зубовный скрежет.

– Ри-и-и, – раздраженно рычу я, – может, ты помолчишь?

– Все-все, не злись, Огонечек, я вся внимание.

Шумно выдыхаю и, растерев себе рукой лоб, устремляю обреченный взгляд в зеркало. Мою ситуацию нужно хоть с кем-то это обсудить, иначе я точно свихнусь.

– В общем, Рит, если честно, это просто жесть какая-то…

– Тааак, а вот с этого момента поподробнее! – Голос подруги меняется.

– Помнишь того незнакомца… на пляже… эм-м… ну, с кем я лишилась девственности? – Последние слова я добавляю уже вполголоса.

– Того жгуче-опасного итальянца? Шутишь?! – звонкий крик Риты вырывается далеко за пределы динамика.

– Да не кричи ты так! Нет, не шучу.

– Рокси! Этот мужчина – отец Матвея?!

– Да…

– У-у-у, подруга, ты прямо героиня мексиканского сериала.

– Спасибо, мне-таки полегчало.

– И что думаешь? Расскажешь Матвею?

– С ума сошла?! Нет, конечно! И ты молчи! Знаешь только ты! Если узнает еще кто-то, я тебя придушу!

– Ладно-ладно! Я и не думала даже. – Минутная тишина нарушается лишь протяжным вздохом подруги. – И как прошла ваша встреча? Он узнал тебя?

– Нет. Наверное. Не знаю. Рита, его отец ужасно грубый и самая настоящая циничная сволочь! Я не представляю, как целый месяц продержаться с ним на одной территории.

– Рокси, только давай без…

Из-за спины раздается низкое покашливание, я поднимаю глаза и, встретившись в зеркале с острым ястребиным взглядом, мгновенно превращаюсь в каменную статую. Сглатываю застрявший в горле ком и ощущаю, как леденеет кровь.

Несколько мучительных секунд спустя из оцепенения меня выводит стук телефона, что выпал из ослабевших пальцев и ударился о мраморный пол.

– Не останавливайся, – Рафаэль небрежно взмахивает огромной ручищей, – мне очень интересно, какого мнения обо мне будущая невестка.

– Вы давно здесь стоите? – выдавливаю осипшим от волнения голосом.

– Достаточно, чтобы выставить тебя за порог своего дома.

Господи, ну почему от одного только присутствия этого мужчины у меня трясутся поджилки? Мало того, что дыхание дается с трудом, но когда он начинает приближаться, каждый его шаг чувствуется так, будто Рафаэль наступает мне прямо на горло, лишая возможности глотнуть новую порцию кислорода. Кажется, мир вокруг исчезает, и пока бесовские глаза нагло блуждают по моему практически голому телу, меня словно затягивают невидимые силки. Мне становится душно, кожа будто вспыхивает огнем. Черные зрачки Рафаэля жалят подобно скорпиону, впрыскивая в мои вены чистейший яд, парализуя дрожащую плоть феромонами. Не могу пошевелиться. Хочу убежать, но ноги не слушаются, хотя мозг бьется в истерике от столь подавляющей ситуации.

– Я… я… это не то, что вы подумали…

Замолкаю, когда будущий свекор сокращает последние сантиметры между нами, вторгается в мое личное пространство и разворачивает меня лицом к себе, тем самым лишая возможности говорить членораздельно. Он своими грубыми пальцами хватает мой подбородок и заставляет смотреть себе прямо в глаза.

– Никогда не оправдывайся передо мной.

От глубокого, дьявольски красивого баритона сердце панически бьется в груди, глаза застилает мутная пелена страха. Но в тоже время откуда-то изнутри поднимается волна желания. Мне словно жизненно необходима его близость, словно он единственный источник воздуха, и ему достаточно щелкнуть пальцами, чтобы я забилась в удушье, как бабочке в паутине. Хочется свалиться на пол к его ногам, лишь бы выбраться из капкана горящего взгляда. Рафаэль надавливает большим пальцем и жестко очерчивает ложбинку над верхней губой, окончательно лишая меня воли. Сейчас я ощущаю себя хрупким мотыльком в лапах беспощадного тарантула.

– Ты не нравишься мне, Сола. – Грубый, хриплый голос словно касается меня, пробираясь под самую кожу. А когда Рафаэль шероховатой подушечкой пальца проходится по нижней губе, я резко выдыхаю, чувствуя на его коже свое горячее дыхание. – Очень не нравишься. – Он медленно заправляет непослушный локон мне за ухо, а я не в силах даже пошевелиться. Рафаэль слишком близко, так, что чувствую его всеми фибрами души и трепещу от малейшего прикосновения. – Ты не ровня моему сыну. Я разрешил Маттео поразвлечься с тобой, но как только скажу закругляться, ты в ту же секунду будешь выброшена как ненужная игрушка.

Его жестокие слова мгновенно развеивают туман возбуждения, и я шумно вбираю воздух, моргая как испуганная девчонка. Вместо былого волнения меня до краев заполняет жгучая ярость. Стоит только здравому смыслу вернуться в мое затуманенное сознание, отбрасываю его руку и отшатываюсь от Рафаэля, словно дотронулась до оголенного провода.

– Ложь! – заявляю дрожащим голосом, а к горлу подкатывает болезненный ком, и я прилагаю нечеловеческие усилия, чтобы сдержать предательские слезы. Делаю глубокий вдох и уже решительнее добавляю: – Матвей – взрослый мужчина, думаю, он вправе сам сделать свой выбор. – Вздергиваю подбородок и для придания храбрости до острой боли впиваюсь ногтями в ладони. Этот сноб не запугает меня. Матвей любит меня, а все, что сказал его папаша – ложь! Грязная ложь! – Думаю, вам стоит смириться с выбором сына. Тем более, в вашем возрасте я бы старалась как можно меньше нервничать, синьор Росси, – едко отвечаю этому наглецу и нервно облизываю губы, которые до сих пор горят от его откровенных прикосновений. – И знайте, я не отступлю!

Стоит, мерзавец, с самодовольным видом и скалится, будто ему нравится вести со мной эту гребаную перепалку. Главное, чтобы не захлебнулся слюной от удовольствия.

– Что ж, – он делает шаг в сторону и поднимает мой телефон, – добро пожаловать в семью, синьорина Гроссу. – Протягивает мне разбитый айфон. Я с опаской забираю его, но сразу же ощущаю на своей руке мертвую хватку, а в следующее мгновение оказываюсь вплотную прижатой к каменной груди. – Будьте готовы к семи вечера. И не растеряйте вашу уверенность. Это бывает больно.

Рафаэль отпускает меня и неспешно покидает комнату, а я остаюсь в раздирающей пустоте.

Глава 7

РОКСОЛАНА

До бассейна я так и не дошла. Я в принципе из комнаты не выходила весь день. Даже чтобы поесть не спускалась.

В груди тревожно звенит от грубого поведения Рафаэля. Не нравлюсь? Ну-ну, сам-то уже мысленно сорвал с меня бикини и насадил на свой член. Я прекрасно понимаю, что горит в этом дьявольском взгляде, когда острый язык проходится по мне, словно плеть, отрезвляя и возвращая здравый рассудок. Больше всего меня злит то, что я позволяю ему касаться себя. Позволяю забраться к себе в мысли. Более того, я бережно сохраняю в памяти ощущения, что рождают его прикосновения. А эта проклятая садистка, моя фантазия, пытает меня, раз за разом заставляя вспоминать о том, какое удовольствие можно получить с этим мужчиной.

Только вот мне нельзя думать об этом. Я должна противостоять непреодолимому искушению, на которое меня провоцирует этот дьявол. Он будто управляет мной, вязким черным туманом пробравшись в мое сознание. Несмотря на то, что Матвей полностью устраивает меня в сексе, здесь я испытываю нечто большее. Нечто опасное и в то же время манящее. Стоит Росси оказаться поблизости, его хищная энергетика просто парализует, и в то же время будоражит каждую клеточку тела, заставляя мои внутренности биться в экстазе.

Эти двое суток на одной территории кажутся мне мучительной вечностью. Ощущаю себя адреналиновым наркоманом, хочу излечиться от чертового притяжения, но не могу. Чувства, что я испытываю к отцу Матвея, пугают, отсюда и моя грубость, и мое напускное раздражение. А вспыхнувшая после разговора ненависть к нему лишь доказывает силу этих чувств. Одним взглядом он способен уничтожить, заставить почувствовать себя стоящей на коленях перед ним. А его глубокий, мрачный голос звучит как вердикт и бьет по сердцу подобно кувалде.

Палящее солнце застряло на линии горизонта между небом и морем, и его обжигающе яркие лучи больно бьют по глазам. Но стоит прикрыть веки, как боль отступает, и остается лишь мягкое тепло, ласкающие кожу и заставляющее напряженное тело хоть немного расслабиться.

Забравшись на подоконник, я подставляю солнцу лицо и вновь прикрываю глаза. Приятное покалывание на коже развеивает невеселые думы на мельчайшие песчинки, но одни мысли сменяются другими, не менее мучительными. Матвей словно исчез, оставил меня наедине со своим неуравновешенным папашей. Мало того, что не соизволил предупредить, так еще и не отвечает на звонки. Учитывая эти обстоятельства, слова Рафаэля начинают уже всерьез меня настораживать.

Резко открывшаяся дверь заставляет меня вздрогнуть.

– Почему ты еще не готова? – как ни в чем не бывало интересуется жених, направляясь ко мне.

– Я никуда не поеду! Где ты вообще был?! – Спрыгиваю с подоконника. – Я весь день сидела одна! Ты хоть подумал, каково мне было?!

– Рокс, не истери, нужно было решить пару вопросов. – Он тянется к моим губам, но я отшатываюсь.

– Пару вопросов? Да пошел ты! Мот, ты прекрасно знаешь, что мне некомфортно здесь находиться! И оставил одну, даже не предупредив, куда исчез. Я тебе раз двадцать звонила! В конце концов, неужели сообщение нельзя прислать?!

– Прости, слышишь, прости. – Он обхватывает меня за плечи и виновато заглядывает в глаза. – Я был не прав. Не подумал. Перенервничал. Больше такого не повторится. Хорошо?

– Нет! Не хорошо! Я хочу домой!

Сбрасываю его руки и направляюсь прочь из комнаты. Даже не знаю, на что я злюсь больше: на то, что жених оставил меня одну, или на то, что в душу закрадываются подозрения о том, что Рафаэль мог говорить правду. Мысли улетучиваются, когда в одно мгновение меня разворачивают, и тут же мое тело впечатывается в стену.

– Я так соскучился. – Матвей придавливает меня к стене и проворно запускает руку мне в шорты. – Как насчет разогреть десерт?

Длинные пальцы ловко находят центр моего возбуждения и кружат поверх атласной ткани трусиков, усмиряя пылающую во мне злость, но на этот раз у него не прокатит погасить мое раздражение сексом.

– Извини, милый, десерт уже не пригоден к употреблению. – Извернувшись, избавляюсь от наглой руки, что секунду назад настырно потирала мой клитор.

– Да брооось, малышка, – стонет Мот. Настигает меня со спины и заключает в объятия, утыкаясь горячими губами мне в шею. – У нас еще есть полчасика.

– Ну конечно! Явлюсь к твоим родственникам с пылу с жару и с растрепанной шевелюрой! Отстань, Матвей! – Грубо дергаю плечами, выбираясь из его объятий.

– Думаешь, я не переживаю? Я сам своего дядю побаиваюсь, а синие яйца только усугубляют положение…

– Твои яйца как-нибудь переживут! – ядовито шиплю на жениха.

– Не будь стервой, Рокс, – рычит он, не желая принимать отказ. – Ладно, я заслужил, но может, хотя бы легкий петтинг? – Он поднимает руку и сгибает и разгибает два пальца. – Я могу загладить свою вину.

– Я не понимаю, что тебя так веселит?

Матвей упирает руки в бока и раздраженно сжимает губы. Да, я в курсе, милый, как ты не любишь отказов. Думаю, в этом вы со своим папочкой очень похожи.

– Так, ладно, – шумно вздыхает он, сокращая расстояние между нами. – Давай, собирайся, я буду ждать внизу. Не хочу, чтобы в итоге ты вцепилась мне в глотку. – Целует в губы, исподтишка хватая за сосок, чем провоцирует меня на очередную вспышку агрессии. Я тут же зубами впиваюсь ему в губу, попутно отшвыривая наглую руку. – Ммм… ну ты и стерва, Рокс, – морщится жених, вытирая с подбородка капельку крови.

– Лучше не трогай меня сегодня!

– Истеричка! – рявкает Матвей, вихрем вылетая из комнаты.

Ну вот, теперь и сыночек показывает свой характер. Хочу вернуться домой и забыть все это как страшный сон.

С обреченным видом падаю на кровать, сминая шелковое покрывало. Меня очень сложно довести до слез, но сегодня эти двое постарались на славу. Или так сказывается гребаное напряжение, что не позволяет мне свободно дышать в стенах чужого дома? Думаю, единственный выход из создавшейся ситуации – поговорить с Рафаэлем. Иначе, боюсь, вместо загара и довольной улыбки я вернусь в Москву консервированным огурцом с психическим расстройством.

Одинокая капля медленно скатывается к уху, неприятно щекоча его. Я зажмуриваюсь и, вытерев подступившие к глазам слезы, сажусь. Глубоко вздыхаю, стараясь взять себя в руки, встряхиваю пальцами волосы и встаю навстречу очередному испытанию.

Не ровня, значит? Ну что ж, придется тогда соответствовать ожиданиям будущего свекра. Угождать родственникам Матвея больше в мои планы не входит, да и мысль о свадьбе я уже затолкала далеко на задворки сознания. Мне двадцать пять. Я в Италии. Солнце, море, вино. И это единственное, о чем мне стоит думать, а не о том, что нужно хорошенько вылизать задницы породистым родственникам, чтобы они пустили меня к себе на коврик переночевать.

Буду жить сегодняшним днем. Мне хорошо с Матвеем, на данный момент он полностью меня устраивает и как любовник, и как потенциальный спутник жизни. Да и вообще, за два дня в Италии я еще ни разу не зажгла. Очевидно, сегодня у меня есть повод для праздника. Провал? Он наступил в тот момент, когда я переступила порог этого дома, так почему бы не встретить очередную неудачу при параде?

С этими мыслями я достаю элегантное черное платье с разрезом до бедра, чье глубокое декольте выгодно подчеркивает мою грудь. Оно подобно второй коже обтягивает каждый изгиб фигуры и, уверена, точно гарантирует мне эффектное появление. Неспешно кручусь напротив зеркала, то собирая волосы наверх, то распуская их по обнаженным плечам. Естественные волны красиво ложатся на выступающие ключицы, и я решаю оставить их на свободе. К косметике я равнодушна: мои от природы густые, черные ресницы в совокупности с зелеными глазами убивают наповал похлеще огнестрельного оружия, хотя… Достаю из сумочки ярко-красную помаду и уверенно обвожу контур пышных губ.

– Надеюсь, синьор Росси, вы оцените.

РАФАЭЛЬ

Я прекрасно понимаю, что не стоит показывать девчонку родственникам, и уж тем более знакомить ее с Барбаросса. Учитывая ее дрянной характер, можно без труда предугадать, каким цирком обернется сегодняшний вечер. Но обратного пути нет. Маттео уже успел засветиться со своей невестой, только вот для нее это ничем хорошим не закончится, ведь попав в нашу семью, она автоматически подписывает себе смертный приговор. Шаг вправо, шаг влево – расстрел, а усмирить эту стервочку равносильно сражению с многоголовой гидрой. Неуправляемая. Дикая. Необузданная. Совсем не подходит для моего сына. Порой у меня закрадывается сомнение о том, кто из нас ведет игру. Однако малышке стоит принять как должное: я люблю не играть, я люблю выигрывать.

Стук в дверь отрывает меня от размышлений.

– Синьор Росси, – Альберто чинно кивает, – синьор Гирландайо просит вашей аудиенции.

– Спасибо, Альберто, я ожидаю его.

– А я вот не люблю ждать.

Из-за спины управляющего появляется довольная рожа друга. Уго Гирландайо. Он же Отвертка. Он же просто псих. Его методам пыток позавидует самый отмороженный садист. На этом мы и сошлись. Я терпеть не могу возиться в грязи, зато вот мой друг, по совместительству подручный, получает от этого истинное наслаждение.

Уго падает в кресло сбоку от меня.

– Какие новости из Москвы? – интересуюсь я.

Гирландайо вскидывает брови и опирается локтями на колени, складывая пальцы в замок.

– Я никак не пойму, что тебя побудило дать своему сосунку столько свободы? – цедит он сквозь стиснутые зубы.

Я зло сощуриваюсь. Мы выросли вместе. Прошли и огонь, и воду, и все круги ада. Правда, иногда мне кажется, что этот псих с удовольствием повторил бы все. Но порой у меня возникает непреодолимое желание достать пистолет и всадить ему в голову целую обойму. Это единственный человек на Сицилии, который не боится меня, потому что его не пугает смерть. За это я и уважаю Гирландайо, временами проявляя железное терпение, которое в моем случае дороже любого золота, добытого со дна Атлантического океана.

– Я не Маттео, и нет причин так на меня смотреть. Я свое дело знаю. – Он откидывается на спинку кресла и закидывает руки за голову. – В Москве порядок. Деньги забрали себе, ублюдкам доходчиво объяснили, чья эта территория.

Вижу довольный оскал Уго, жестокий и одновременно хитрый блеск глаз. Зная его изощренные методы, не сомневаюсь, что он постарался на славу, и теперь туда не сунется больше ни один падальщик. Конечно, если не захочет быстренько попрощаться с жизнью.

– Ты принес хорошую новость, мой друг. – Достаю из стола бутылку бурбона и два стакана. – К Марчелло поедешь? – Разлив алкоголь по стаканам, запускаю один по столешнице. Уго вскакивает с места, успевая его схватить, правда, расплескав пару капель. – Теряешь форму, – усмехаюсь, делая большой глоток терпкой жидкости, отчего по горлу скользит обжигающее тепло.

В кабинете вновь появляется Альберто.

– Синьор Росси, машина ожидает у входа. Синьор Маттео уехал один, – сухо сообщает дворецкий.

Поджимаю губы и небрежно взмахиваю рукой.

– И что он сказал?

– Попросил, чтобы вы забрали синьорину и присмотрели за ней, пока его не будет. В ресторан он подъедет чуть позже.

С каждым новым словом мне все больше хочется раскрошить пепельницу о чью-нибудь голову.

– Вот как… хорошо. Я услышал тебя, тогда поторопи эту… – сжимаю челюсти, изо всех сил стараясь сохранить самообладание, – поторопи Роксолану, Альберто.

Хоть и не делаю акцент на последних словах, но Гирландайо слишком умен, он как червь, легко заберется в малейшую щель моего сознания.

Дворецкий тем временем понимающе кивает и удаляется.

– Так причина твоего сволочного настроения кроется в бабе?

Уго слишком хорошо меня знает. Порой даже кажется, что он единственный, кто может читать меня словно открытую книгу. Правда, для поддержания интриги я предпочитаю вырвать кое-какие страницы.

Грузно поднимаюсь с кресла и, допив остатки бурбона, направляюсь на выход.

– Не заставляй меня придушить тебя, Гирландайо. На твою должность замены нет.

Уго наигранно фыркает и незамедлительно следует за мной.

– Мне просто интересно, – начинает этот циничный ублюдок, а я уже знаю, в какую сторону его занесет, – как ты встретил свою невестку? Сразу натянул? Или решил поиграть? Надо ведь перед свадьбой проверить, качественный ли продукт достанется сыночку…

Разворачиваюсь и, схватив Уго за грудки, вбиваю его в стену, но этот идиот только разражается громким смехом.

– Закрой пасть, Гирландайо.

В ответ он грубо хватает меня за шею и сталкивает нас лбами.

– Не глупи, Раф. Ты знаешь, к чему тебя может привести эта игра, а я не хочу потерять единственного друга. И плевать я хотел, кто тут босс. Когда тебя будут засыпать землей, это уже не будет иметь никакого смысла.

Сжимаю челюсть, отчего на ней начинают играть желваки. Уго прав. И только это меня останавливает.

– Закроем тему. – Отталкиваю его и первым выхожу в коридор.

– Я люблю тебя, Раф, ты ведь знаешь это, – доносится мне в спину саркастичный комментарий Гирландайо.

Уже миную холл и кухню, но тут меня настигают женские крики.

– Синьор Росси, – верещит Женевра, и я начинаю закипать, будто адский котел, – вы забыли галстук. Синьора Барбаросса не потерпит такого…

– Женевра, я переживу ее нудные причитания.

– Нет-нет-нет. – Она вразвалочку догоняет меня и останавливает за руку. – Заставляете бегать старушку.

– Старушку? – вальяжно проговаривает Уго. – Моя дорогая, ты в самом соку.

– Уго, мальчик мой! – восторженно вскрикивает домоправительница. – Давненько ты не заходил к нам в гости. – Женевра расцеловывает его в обе щеки и вновь подходит ко мне, накидывая на шею чертов галстук, который я терпеть не могу.

– Затяни потуже, Женевра, а то наш босс стал слишком нервный.

Уго берет со стола яблоко и, протерев его о пиджак, смачно откусывает, но тут же давится, и я не оставляю незамеченным его взгляд в сторону лестницы.

Сола. Вот же зараза! Чего она добивается? Похоже, в детстве ее случайно уронили в чан со стервозностью, и малышка насквозь пропиталась ей. Ведь сделанный сейчас ход означает, что она принимает правила моей игры. На Роксолане черное платье, длинное и неприлично облегающее, но стоит отметить, что оно выгодно подчеркивает стройную фигуру с аппетитной задницей, а дерзкий разрез до верхней части бедра заставляет мой напрягшийся член упереться в ширинку брюк. Не могу отвести от нее глаз, и плевать, что это выходит за рамки приличий. До исступления хочу коснуться блестящей копны ее волос, но вид ярко-красной помады отрезвляет рассудок, распаляя во мне жгучую ярость.

Звук громкого чавканья заставляет меня оторваться от Солы.

– Ну, я бы ее трахнул. – Ощущаю, как мои брови сходятся к переносице, а глаза горят от ярости, прожигая в Уго дыру, пока он выпендривается с яблоком в руке. – В чем дело? Ты не говорил, что девчонка похожа на модель из «Плейбоя».

– Уго, езжай домой, – медленно цежу сквозь зубы и выхватываю галстук из рук Женевры. – Ты можешь быть свободна. – Хочется избавиться от всех, кто сейчас меня раздражает, но в первую очередь от этой бестии. – Подойди, – едва не рявкаю на весь дом.

Сола испуганно вздрагивает и замирает, встречаясь со мной взглядом. Уверен, он у меня сейчас очень красноречивый, и именно от этого она так нервно теребит пальцы.

РОКСОЛАНА

Отдал мне приказ, как своей собаке. А я, как дура, застыла. Словно в ожидании, когда хозяин бросит палку. Уловив накаляющуюся обстановку, Женевра поспешно удалилась, а вот второй зритель нагло блуждает оценивающим взором по моему телу. В мужественности он не уступает Росси, но в поведении более раскрепощенный, о чем свидетельствует и внешний вид: расстегнутая сверху минимум на три пуговицы рубашка, висящие в ее вырезе броские авиаторы, смягчающая острые черты лица борода и привлекательные кудри, уложенные назад с помощью геля. Но, встретившись с ним глазами, желание осматривать этот объект мгновенно отпадает. Мужчина во все свои тридцать два белоснежно-ровных зуба улыбается мне какой-то пугающе нездоровой улыбкой.

– Клевые кудри, – первое, что мне удается выдавить из себя.

– Клевые сиськи, – нагло парирует он, и от шока у меня едва не падает на пол челюсть. – Удачи, Раф.

Он хлопает Росси по плечу и вручает огрызок, который тот швыряет в дальний угол, разбивая стоящую там вазу. Сильно. Однако мне не удается сдержать усмешку, ведь Рафаэль сейчас напоминает закипающий чайник. Незнакомый мужчина проходит мимо, но от былого напускного веселья не осталось и следа: буквально источая смертельную опасность, он словно расстреливает меня в упор своими хищными глазами. Боюсь, вскоре мне грозит хроническая аллергия на всех этих самоуверенных итальянцев.

– Жених не предупреждал тебя, что в Италии не принято в приличном обществе выглядеть, как шлюха? – Переключаю внимание обратно на Рафаэля, который стремительно сокращает между нами дистанцию. – Ты едешь на знакомство с его родственниками, а не в подпольный клуб вседозволенности, – грубо бросает он.

От услышанного окончательно теряю дар речи. Я, конечно, ожидала критики, но не до такой степени. Сглатываю ком обиды и с вызовом смотрю в его бесстыжие глаза.

– Я оделась так, как подобает в вашем обществе, синьор Росси, – произношу четко и с расстановкой, удивляясь тому, что мой голос даже не дрогнул.

Почувствовав толику смелости, продолжаю смотреть в бесстрастное лицо, на котором после моих слов не дрогнул ни один мускул. Только в глазах сгущается опасная тьма. Натянуто улыбаюсь и, вздернув подбородок, гордо направляюсь на выход.

Хам. Старый. Бестактный хам! Думает, если у меня нет денег, со мной позволено общаться, как с отбросом?! Господи, помоги мне пережить этот вечер…

Глава 8

РОКСОЛАНА

Я так быстро уношу ноги подальше от этого мужчины, что со стороны, наверное, напоминаю гоночный болид с гневно пылающими зелеными фарами. Едва появившись на улице, тут же замираю, увидев перед собой целый президентский кортеж, состоящий из черных немцев «Ауди А8» и людей в форме под стать мрачной цветовой гамме автомобилей. Эти амбалы стоят неподвижно, словно шахматные фигуры на доске. Такое ощущение, что даже не дышат.

– Нужно особое приглашение? – касается обнаженной спины горячее дыхание, и я невольно веду плечами, словно сбрасывая с себя его близость.

– Я не вижу Матвея, – скупо отвечаю, продолжая смотреть вперед. Вести с этим хамом диалог нет ни малейшего желания.

– Поедешь со мной.

Очередной приказ дьявола обрушивается на меня многотонной тяжестью и, развернувшись, я тут же прижимаюсь к перилам, чтобы сохранить хоть мизерную часть личного пространства.

– Я поеду со своим женихом, – пытаюсь говорить ровно и уверенно, но в его присутствии это невыполнимая задача. Рафаэль медленно окидывает меня насмешливым взглядом. – Я поеду с Матвеем, – продолжаю настаивать, вцепившись в каменные перила.

– Тогда советую сменить обувь. Придется бежать следом за машиной. Твой жених уехал, – равнодушно бросает мой будущий свекор и направляется к автомобилям, а я не могу прийти в себя от услышанной информации.

Уехал? С каждой секундой мои глаза распахиваются все шире, а челюсть невольно отвисает. Это розыгрыш какой-то?!

– Повторяю последний раз: либо ты сейчас едешь со мной, либо возвращаешься в дом. – Один из амбалов открывает перед Рафаэлем дверь, и тот неторопливо садится внутрь, но, оставив одну ногу за порогом, вновь впивается в меня острым взглядом. – На твоем месте я бы выбрал второй вариант, – выдает он высокомерным тоном и, наконец, скрывается за тонированным стеклом.

Мне ничего не остается, как провести какое-то время с этим дьяволом. Следую к мрачному кортежу, но прежде чем оказываюсь внутри автомобиля, меня останавливают. Мужчина в форме с отполированной лысиной, на которой красуется татуировка в виде штрих-кода, раскрывает передо мной дверцу. Уважительно кивает, жестом приглашая внутрь. Что ж, галантный мистер Хитмэн, не стану злить вашего хозяина. С этими мыслями забираюсь в просторный салон автомобиля, но он кажется просторным ровно до того момента, пока я не встречаюсь с хищным выражением лица Росси.

– Думаю, вам без меня будет слишком скучно, синьор Росси, – нарушаю напряженную тишину, аккуратно поправляя подол платья.

– В таком случае, тебе лучше не думать.

Кортеж трогается с места, и Рафаэль, достав небрежно сложенный галстук, снова накидывает его на шею. Время от времени я позволяю себе поглядывать на мужчину, и меня откровенно корежит от того, как безуспешно он сжимает намотанный на кулак галстук в попытке завязать его. Так и хочется вырвать из крепких рук жалкий кусок ткани и сделать все самой. Рафаэль раздраженно откидывается на спинку сиденья и запрокидывает голову, открывая моему взору горло. Моя грудь вздымается в такт движению кадыка, когда Росси сглатывает.

– Прекрати на меня пялиться, лучше помоги завязать эту чертову удавку, – рычит он, срывая с себя галстук. Грубый тон словно бьет хлыстом. Начинаю часто моргать и чтобы не показать выступивших на глазах слез, отворачиваюсь. – Ты оглохла?

– Удавку я бы с удовольствием вам затянула, а с галстуком справитесь сами.

– Смелая, значит?

– А чего мне бояться? Я не прислуга, чтобы выполнять ваши прихоти. Нужна помощь – попросите нормально.

Повернувшись, встречаюсь с его насмешливым прищуром. Неожиданно он резко меняет положение и рывком притягивает меня ближе.

– Не провоцируй меня, девочка. Я очень злой дядя, и тебе лучше не знать, что я с тобой сделаю за эту гребаную дерзость, – снова рычит, обдавая мою кожу горячим дыханием. Пытаюсь выдернуть руку из плена его мощной пятерни, но все напрасно.

– Одной рукой я навряд ли справлюсь. – Забираю у него галстук, и дьявол, наконец, ослабляет хватку. На месте, где секунду назад кожу разъедало от жесткого прикосновения, образуется колючий браслет мурашек. – Сядьте ровнее.

Нервно повожу плечами, пока сама принимаю удобную позицию, а Росси подается вперед. Вобрав в легкие спасительную порцию кислорода, я перекидываю галстук через голову мужчины и ловкими движениями начинаю завязывать его на крепкой, жилистой шее. Не спеша продеваю широкий конец в созданную петлю, формируя красивый узел. На миг удивляюсь собственному спокойствию, пока не замечаю, как пристально он следит за каждым моим движением, отчего я нервно сглатываю и затягиваю галстук как можно туже. Рафаэль дергает подбородок вверх и, прочистив горло, прилипает голодным взглядом к моим губам.

– Готово, – сообщаю охрипшим голосом.

Росси медленно ослабляет галстук и, дернув плечами, расслабленно откидывается на сиденье.

– Впечатляет.

Его высокомерие меня поражает, и я не сдерживаю презрительную ухмылку, скрещивая руки на груди и отворачиваясь к окну. Самый настоящий сноб!

Мы подъезжаем не к дому, как я ожидала, а к расположенному на скале ресторану. Отсюда открывается завораживающий вид на закат: яркое солнце медленно садится за горизонт, окрашивая море во все оттенки красного. Создается впечатление, будто оно охвачено огнем. Я как зачарованная бреду на открытую площадку и опираюсь руками на широкую изгородь, за которой виднеется резкий обрыв в пугающую бездну.

– Идем, – врезается мне в спину очередной приказ Рафаэля.

– Я дождусь Матвея, – решительно заявляю, не удостаивая его даже взглядом.

– Не переживай, такая стерва, как ты, уж как-нибудь справится с парочкой итальянцев.

Прикрываю веки и шумно выдыхаю.

– Мне кажется, – поворачиваюсь лицом к этому мерзавцу, – вы переходите границы дозволенного, синьор Росси. Я не намерена терпеть ваши оскорбления.

– Границы дозволенного? Я тебя разочарую: у меня их нет.

– Ну конечно, с таким количеством денег вам дозволено все! Именно поэтому вы допускаете подобное хамство по отношению к девушке?

– Я допускаю ровно то, что вы заслуживаете, синьорина. Не получится натянуть на себя ангельский нимб, дьявольские рога мешают.

Я закипаю, словно лава в вулкане, а ладонь зудит, требуя встречи с щекой этого наглеца, но нас прерывает звук мужского спора. Повернувшись, я замечаю Матвея, которого явно что-то не устраивает. Он так резко и грубо жестикулирует, что складывается ощущение, будто он сейчас ударит своего собеседника. Я тут же рвусь в их сторону, но меня останавливает крепкая хватка на предплечье.

– Зайди в ресторан и жди там, – жестко чеканит Рафаэль.

– Отпустите! Не смейте меня трогать! – Не скрывая раздражения, дергаю рукой и повторяю это до того момента, пока он не выпускает меня. Нервно поправляю платье и вскидываю подбородок, с вызовом всматриваясь в глубину темных глаз. – Я зайду внутрь только с Матвеем, – уже сдержаннее выдаю, глядя в искаженное от ярости лицо, и замечаю, как напряженно Росси сжимает свою челюсть.

– Baldo, raccapezzarsi16, – злобно рявкает Рафаэль лысому Хитмэну со штрих-кодом на голове и едва заметно кивает туда, где разгорается спор.

Балдо, напоминая машину для убийств, незамедлительно бросается вперед. При этом так грациозно движется, что невольно хочется понаблюдать, как умело он скручивает оппонента Матвея в баранку, пока того успокаивают два других охранника Рафаэля. Что, блин, за день-то такой сегодня!

– Воу, – присвистывает жених, наконец, заметив меня, и стремительно приближается к нам, – малышка, ты просто космос.

– Спасибо, – сухо отвечаю. – Может, объяснишь мне свое поведение? – добавляю вполголоса, когда Мот притягивает меня к себе за талию. Однако он горячими губами прерывает не успевшую вырваться гневную тираду. В каждом движении его языка чувствуется агрессия. Он дезориентирует меня безумным напором, и растерянность не позволяет мне оттолкнуть его сразу. – Матвей, прекрати, – шепчу ему в губы. – Где ты вообще был? Кто этот мужчина?

– Я с удовольствием решу наш конфликт, но только тогда, когда мы приедем домой и останемся наконец-то вдвоем. А пока… – Мот отстраняется и, встретившись взглядом со своим отцом, разражается смехом. – Па, зачем так укоризненно смотреть, мне ведь уже давно не семнадцать.

– В том-то и дело, в твоем возрасте пора бы научиться делать это нормально, а не как слюнявый щенок.

– Отец, не заводись, сегодня все погорячились, давай расслабимся, а завтра уже поговорим с тобой как цивилизованные люди.

– Rilassarsi? Puoi permettertelo. Ora mi occupero ' dei tuoi affari17, – спокойно произносит Рафаэль и, увидев, что сын понял, на чьей стороне превосходство, вальяжно покидает нас.

Я понятия не имею, что он сказал Матвею, но судя по побледневшему лицу, что-то не очень хорошее.

– Матвей, что происходит? Мне все это не нравится…

– Мне тоже, – раздраженно цедит он и, взяв меня за руку, утягивает за собой. – Идем. Мои родственники не любят ждать.

Впервые вижу его таким нервным.

Мы заходим внутрь элегантного здания, и я теряюсь в огромном зале. Внимание привлекает сцена с музыкантами, и живая мелодия красивыми переливами с первых аккордов затягивает меня в свой омут. Я замираю и просто наслаждаюсь тем, как высокие ноты играют на струнах моей души, заглушая ненужные переживания. В результате они сами по себе угасают.

Да, танцы и музыка не оставляли меня равнодушной с самого детства, в школьные годы я даже посещала танцевальный кружок. Но с возрастом меня стали интересовать только страстные танцы, где есть обжигающее взаимодействие тел, где партнеры сливаются в единое целое и где звучит безумство чувственной инструментальной мелодии. Но после травмы, полученной на одном из конкурсов, я не вернулась в мир танцоров. Это была первая мечта, которую я позволила похоронить своим страхам.

– Маттео, сынок, как я рад тебя видеть.

Поворачиваюсь на звук вкрадчивого баритона и каменею от пугающей, грубой, нестандартной брутальности. Нас встречает высокий мужчина в дорогом, сшитом на заказ костюме, который отлично сидит на его широких плечах. Его тело выглядит мощным, даже непробиваемым, и незнакомца просто окружает аура мачо.

– Дядя Марчелло, – тянет Мот, и мужчины обмениваются крепким рукопожатием и теплым похлопыванием по спине. Они о чем-то беседуют, но я даже не пытаюсь прислушиваться к диалогу, а вглядываюсь в суровое, несмотря на широкую улыбку, лицо с легкой щетиной, выразительными бровями и крупным, со шрамом, как у боевого орлана, носом. Но в то же время от него веет благородным лоском и харизматичной галантностью. В этой семье, похоже, только Матвею досталась ангельская внешность.

– Oh, mio Dio!18 – Незнакомец резко переключает внимание на меня. – Я, конечно, наслышан о русской красоте, но лицезреть такой цветок вживую – истинное удовольствие. – Он берет мою руку. – Марчелло Барбаросса к вашим услугам, синьорина. – Подносит ее к губам, оставляет легкий поцелуй и выпрямляется, одаривая меня восхищенным взглядом. – Bellezza selvaggia,19 – чувственно хрипит мужчина.

Я не сразу нахожу в себе силы ответить на столь пылкое приветствие, его напор подавляет во мне былую смелость. И пусть он красиво говорит, но коварный взгляд, пронзающий насквозь, настораживает. Думаю, сегодня мне стоит придержать язык за зубами.

– Спасибо, – наконец срывается с моих нервно подрагивающих в уголках губ, – Роксолана.

Вновь потеряв из вида Матвея, начинаю встревоженно озираться по сторонам, словно ищу повод, чтобы не встречаться с его дядей глазами.

– Еще и скромница, похвааально. Вы позволите? – Крупная ладонь раскрывается передо мной в ожидании.

– Конечно.

Принимаю приглашение от потенциального родственника и спокойно следую за мужчиной в заданном им направлении. Мы подходим к большому столу, за которым сидят пять человек, и теперь все их внимание фокусируется на пришедших, точнее, на мне.

– Добрый вечер, – стараюсь вложить в свой тон уверенность и слегка расправляю плечи, чувствуя себя при этом коровой на смотринах.

– Марчелло, какая милая piccina. – Колоритная старушка в шляпке и узких очках на тонком носике поднимает головку и, прищурившись, осматривает меня.

– Да, мама, вот думаю жениться во второй раз, – лукаво сообщает Марчелло, сопровождая свои слова бархатистым смехом.

– Уймись, негодник, и усади девушку за стол, – отмахивается дама в шляпке и вновь переводит взгляд на меня. – Располагайся, мышка. Мы не кусаемся.

– Спасибо. – Глава семейства радушно приняла меня, и на душе становится чуть легче. – У вас чудная шляпка.

– Мне нравится эта девочка, Маттео, – радостно восклицает женщина, кокетливо поправляя головной убор. – Как зовут тебя, деточка?

– Роксолана.

Устраиваюсь рядом с Матвеем. Марчелло садится рядом со своей матерью и молодым парнем, который сразу попадает в поле моего зрения.

– Тони Барбаросса, кузен Маттео, – сдержанно представляется тот, по-хозяйски разваливаясь на стуле, но теперь мое внимание останавливается совсем не на нем, а на женщине, сидящей рядом с Росси.

– Орнелла Бернетти.

Ее голос наполнен железной уверенностью. Вообще к ней можно смело применить эпитет «железной леди». Это читается и в горделивой позе, и в сосредоточенном взгляде. Ровная персиковая кожа, острые, ярко выраженные черты лица и стильная, дерзкая короткая стрижка. На вид женщине лет сорок-сорок пять, но она выглядит достойно, и про таких представительниц нашего пола говорят, что с возрастом они становятся только краше.

– Рада знакомству, – взволнованным голосом заполняю тишину, испытывая при этом ужасный дискомфорт.

Орнелла поднимает бокал и с хитрой улыбкой припадает к нему полными губами. Стоит отметить, что на ней минимум макияжа. В эффектном белом костюме женщина смотрится очень статной. Но что она делает по левую руку от Рафаэля? Эта особа вызывает во мне неподдельный интерес, а ее недобрый прищур в мою сторону лишь подогревает его.

– Ты попала в точку, малышка. Шляпки – слабость моей бабули.

Матвей незаметно берет меня за руку. Вновь ощущаю привычно ласковое прикосновение, и кажется, что неадекватный заскок социопата прошел.

– Только тебя это не спасет, Матвей. Я просто в бешенстве от твоего поведения…

– Может, я все же найду способ заслужить прощение?

Вздрагиваю от неожиданности, когда проворные пальцы проскальзывают мне между ног. Чертов разрез!

– Найдешь, – быстро соглашаюсь, – обязательно найдешь. Будешь сегодня просить прощения ниже пояса столько раз, сколько потребуется.

– Черт, Рокс, у меня сейчас член завоет под столом.

Не могу сдержать усмешки, потому что знаю наверняка, насколько это его заводит.

– Ты ненормальный, Мот, самый ненормальный, но я люблю тебя.

Заглядываю в его блестящие от похоти глаза и улыбаюсь, когда они слегка сужаются от коварной улыбки.

– Я тоже, лисичка. – Он склоняется к моему уху. – Не смотри на меня так. Мне на самом деле нельзя фривольничать перед ними. Придется потерпеть ради гребаного приличия, но если я не могу поцеловать тебя в губы, сделаю это здесь.

Горячий язык касается моего уха, отчего я невольно сжимаю кулаки и свожу бедра, пока мой жених развратно проходится по краю, немного посасывая мочку. Даже от такой небольшой прелюдии, я уже готова кончить. Но тут наши ласки прерывает знакомая струящаяся мелодия Карлоса Гарделя, и я резко отшатываюсь от парня.

– Боже, Матвей, прошу, потанцуй со мной, это же Por una cabeza. – Беру его за руки, а тело едва не звенит от порядком позабытого предвкушения любимого танца. Сегодня я станцую во что бы то ни стало.

– Рокси, ты же знаешь, из меня танцор так себе.

– Я возьму роль тангера на себя, – уговариваю, сильнее сжимая его ладони.

– Роксолана, вы любите танго? – прерывает мои мольбы мелодичный голос старушки. Видимо, из-за нахлынувших эмоций я не заметила, как привлекла к себе нежелательное внимание.

– Да, бабушка, Рокси даже участвовала в конкурсах, пока не травмировала ногу. Она невероятно двигается.

– Матвей, не преувеличивай, – одергиваю жениха.

– Рафаэль, мальчик мой, подари своей любимой старушке эстетическое удовольствие, станцуй с девушкой. В этом тебе нет равных. Ты и галстук мой любимый надел.

С испугом смотрю на будущего свекра, но все же пребываю в полной уверенности, что он отмахнется с очередной колкостью в мой адрес. Пока он не встает из-за стола и не подходит ко мне. Я внутренне съеживаюсь. Что будет, если я откажу? Да и смогу ли я отказать себе в танце, хоть и с самим дьяволом? С тем, кто давным-давно оставил неизгладимый след в моей памяти, но чей образ слегка размылся временем. Только вот сейчас он стирает слои пыли на воспоминаниях. Как бы ни хотела, как бы ни старалась, забыть эти чудовищные чувства я не в силах. А сейчас его мускулистая рука, покрытая переплетением выглядывающих из-под рукава рубашки мрачных татуировок, твердо протянута ко мне, а угольные глаза обращены на меня в ритуале кабесео20

– Рафаэль, девочка явно не знает правил этикета, – отвлекает меня ехидный голос той стервы.

Что ж, ради того, чтобы утереть нос этой престарелой сучке, я станцую с дьяволом, даже если это будет танец на раскаленных углях. Вкладываю пальцы в ладонь Рафаэля и теряюсь в пространстве, когда в ответ он властно сжимает мою руку. Мужчина доминирует, с первого движения заставляя подчиниться себе.

Но, прежде чем позволить ему это, встречаюсь с глазами Орнеллы.

– У вас такой острый язык, – меряю ее взглядом, поднимаясь из-за стола, – поаккуратнее, так можно и порезаться!

От продолжения перепалки меня отвлекает резкий рывок, и в следующий миг я утопаю в безумии черных глаз Рафаэля. Я настолько глубоко провалилась в эту бездну, что не могу выбраться, но все это становится неважным, когда его рука крепче прижимает меня к горячему телу. Я невесомо кладу ладонь на плечо Росси и растворяюсь в нем, разбивая на осколки свою гордость и ненависть. Ни с одним из мужчин я не испытывала таких скачков адреналина. Трепет и волнение отключают рассудок, и я полностью в плену Рафаэля. Нервно скольжу кончиком языка по нижней губе и вспыхиваю от дикого взгляда, которым он прожигает меня. Я совершенно не отдаю отчета своим действиям, не слышу музыки, охваченное чувствами тело само следует ритму и мелодии. Я буквально околдована этим мужчиной, и плевать, если это неправильно. Это нечто иное. Абсолютно новое. Больное, ненормальное, но настолько сильное, что не уничтожить никаким оружием. Ураган, который будит во мне Рафаэль, ничем не остановить.

– Расслабься, – будоражит нервные окончания хриплый бас, отчего я прикрываю глаза и шумно вбираю в себя воздух. В нос проникает терпкий упоительный аромат истинного дьявола, мгновенно пленяя меня. От осознания, что я даю такую яркую реакцию на малейшую деталь, становится не по себе. Он для меня слишком во всем. Понимаю, что этот танец – ошибка, и собираюсь убрать руки, но жесткая хватка приводит меня в чувства. – Даже не думай.

– Я нехорошо себя чувствую, думаю, это плохая идея…

Не успеваю договорить, как мощные ладони обхватывают мою талию и уверенным шагом несут в самую глубину звенящих нот. Однако волшебство момента разрушает зычный голос и колючая щетина, которая царапает мою кожу.

– Очень необдуманный шаг, – закручивает меня как юлу, а потом, подобно пауку, затягивает обратно в свои сети, и мы двигаемся в опасной близости, – вернуться туда, куда я велел тебе не соваться!

Если до этого я теряла себя от приятного волнения, то сейчас задыхаюсь от ужасной паники, что болезненно сдавливает горло. Стоило догадаться, что этот дьявол ничего не забыл. Свободной рукой упираюсь ему в плечо, ведь вторая крепко зажата в его ладони.

– Пустите, – цежу сквозь зубы, пытаясь оторваться от Рафаэля, разорвать соблазняющую близость тел. Я больше не хочу его чувствовать, но, видимо, он решает иначе, и мы ритмично шагаем под музыку, а мои ноги, зная свое дело, не отступают ни на сантиметр.

– Упрямься, сколько хочешь, но ты станцуешь со мной этот танец. Советую тебе прекратить жалкие брыкания. Мое терпение закончилось, и если ты не приструнишь свой дрянной характер, это сделаю я. – Прорычав это, он резко наклоняет меня к полу, нависая сверху и пронзая тяжелым взглядом.

– К чему был весь этот театр? – Ощущаю, как моя грудь ходит ходуном.

– Закрой рот и не отвлекайся, если хочешь получить удовольствие.

– Мне кажется, вы ничего не понимаете в удовольствии…

– Ты казалась мне умной девочкой, Сола.

– Прекратите меня так называть.

Рафаэль сжимает мою талию так сильно, что я забываю дышать. По телу разливаются волны сладострастия, и становится сложно держать марку. Глупо отрицать, что я трепещу от его прикосновений, да, к этому мужчине у меня отнюдь не родственные чувства.

– Была бы я умной, не подошла бы к вам в ту ночь, – выпаливаю ему прямо в губы, когда Рафаэль резко поднимает меня и практически впечатывает в себя, прижав ладонь к спине. Мы снова начинаем двигаться, прожигая друг друга взглядами.

– Да ты самокритична, – обдает горячим дыханием мои губы, и я не нахожусь с ответом.

Но и не отворачиваюсь. Смотрю на его тонкие губы, грубую щетину, что скрадывает волевой подбородок, и жутко хочется коснуться ее. Почувствовать проявление зверя, ощутить языком его дикость. Мелкая дрожь в теле мешает уверенно двигаться, но этого и не требуется. Я как марионетка в руках злобного бородатого Карабаса-Барабаса. Ни капли не раздумывая ни над одним движением в танце, я не ошибаюсь ни на одной ноте, ни на одном шаге. Все четко, чувственно, страстно. Сейчас я в его руках. В его власти. Пока звучит музыка, мое тело целиком и полностью принадлежит Рафаэлю. Это чувствуется по рваному дыханию, по ускорившемуся от его близости пульсу, по бешеной дрожи, что пробирает меня при каждом столкновении с обжигающей плотью Рафаэля. Я не хочу вспоминать ту злосчастную ночь, но не могу. Вновь и вновь чувствую жар его тела, отчего между ног разливается приятное тепло, и не могу игнорировать это. Дыхание становится глубоким и шумным, когда шероховатая ладонь, обхватывая мое бедро, скользит вверх. Откровенно. Грязно. Развратно. Плевать, я хочу этого и вжимаюсь в него еще сильнее, каждой клеточкой своего тела чувствуя напряжение Росси.

– Мне кажется, вы чересчур стараетесь, – произношу, судорожно выдыхая.

– А мне кажется, тебе надо потише стонать, ты танцуешь Сола, а не трахаешься.

После этих слов Рафаэль грубо хватает меня и резко прижимает спиной к своей груди, опаляя шею знойным дыханием. Но я вновь кружусь в вихре напряженных нот, отдаляясь на расстояние вытянутой руки, пока в очередной раз моя спина не отзывается болью от грубого прикосновения его ладони. Это не танец. Это секс. Ничем не прикрытый. Он сейчас имеет меня во всех смыслах этого слова, и я из последних сил сдерживаюсь, чтобы не взорваться на сотни сладостных осколков и не взлететь подобно воздушному шарику. Росси снова наступает на меня, оттесняя уверенным шагом, и я не успеваю перевести дыхание от его напора, как он снова наклоняет меня назад, заставляя выгнуться грудью вперед. Рывок. И вновь эти жгучие губы в опасной близости, и я выдыхаю в них всю свою ненависть, смешанную со страстью. Немое противостояние, пока музыка набирает обороты, прежде чем ударить нас. Близость наших тел на пике. Попытки отдалиться бесполезны. Этот острый взгляд стегает как хлыст, отчего щеки пылают, будто их лижут языки пламени. Я отчаянно пытаюсь балансировать на грани сдержанности и вседозволенности, но стоит нашим телам вжаться друг в друга, грани стираются в пыль. Есть только мы. Потребность наших тел. Чувственная прелюдия. Надрыв эмоций. Замирающие сердца. Накаленная обстановка сжигает последние атомы кислорода, а быстрые движения закручивают меня в бесконечную карусель. Зрение возвращается ко мне, лишь когда наши взгляды уничтожают последнюю дистанцию. Мы вскидываем руки вверх и замираем, наши лица в миллиметре друг от друга. Не разрывая зрительного контакта, скользим вниз, и этого достаточно для того, чтобы наше дыхание сбилось. Как и разум, что мы растеряли в ритме дикого танца.

Пока мы пытаемся отдышаться, из-за стола доносятся бурные аплодисменты. Рафаэль наконец-то разрывает наши объятия, и я боюсь пошевелиться, чтобы не рухнуть. Ни слова не говоря, он уходит, снова посеяв в моей душе тревогу.

– Рокси, это было невероятно! – восклицает Матвей, внезапно оказавшийся у меня за спиной. – Я даже не думал, что мой старик способен на такое…

– Splendido! Splendido!21 – щебечет старушка, протягивая дрожащую руку, и я сжимаю ее. – Спасибо вам за эти эмоции. Ох, если бы только мой Антонио видел это…

Женщина едва сдерживает слезы, и я одариваю ее теплой улыбкой.

– Ба, – стонет Матвей, – тебе нельзя нервничать. – Он кладет ладонь на ее спину. – Идем, я провожу тебя за стол.

Матвей такой обходительный со своей бабушкой, что вызывает у меня искреннюю улыбку, но она тут же исчезает, когда я понимаю, что Орнелла уходит в том же направлении, что и Росси.

– Матвей, мне нужно припудрить носик. Я скоро вернусь.

Посылаю жениху воздушный поцелуй и нетвердой походкой следую в противоположный конец ресторана. Попадаю в длинный коридор с множеством каменных колонн, и лишь на долю секунды замечаю, как женщина скрывается в какой-то комнате. Подходя ближе, постепенно улавливаю шум голосов. Дверь приоткрыта, и я заглядываю в щель, но искомые силуэты я вижу лишь в отражении панорамного зеркала.

– Рафаэль, – изумленно произносит Орнелла, медленно хлопая в ладоши, – думала, ты уже ничем не сможешь меня удивить, но я ошиблась.

– Ты же знаешь, что я предпочитаю трахаться, а не вот эту возню. Не хотел огорчать синьору Барбаросса.

– Будь осторожней, вдруг дамочке понравится. Кстати, кто она такая, что вы притащили ее на званый ужин? Если память мне не изменяет, для Маттео уже есть невеста.

– Есть. Пусть развлечется перед тем, как погрязнуть в семейной жизни.

– Смотри, как бы ты сам не погряз…

Женщина не успевает договорить, когда Рафаэль толкает ее за шею в стену, и кроме его спины мне больше ничего не видно. Но, судя по блуждающей под его пиджаком тонкой руке, мне и не нужно видеть.

– Орнелла, не ревнуй, я не ведусь на русских шлюх, – жестко припечатывает Росси и, схватив ее руки, задирает их над головой. Услышав первый стон, я отшатываюсь.

Его жестокие слова острой бритвой проникают в мои вены и теперь вспарывают их, выворачивая наизнанку. Не желая больше ничего слышать, устремляюсь прочь. Перед глазами пелена слез, но я проглатываю их как разбитое стекло, раздирая себе горло.

Я не помню, как вернулась за стол.

Какое-то время спустя эта сука возвращается одна, но с довольным блеском в глазах. За столом идет непринужденная беседа, и я стараюсь вникнуть в нее, чтобы вывести яд, что впитался в меня, пока диалог резко не заходит обо мне.

– Маттео, ты так и не представил нам свою спутницу.

Орнелла непринужденно жестикулирует бокалом вина, победоносно улыбаясь и пронзая меня сучьим взглядом. Как жаль, что я не совсем отмороженная, иначе вцепилась бы в ее лохмы и припечатала пару раз о стол, чтобы стереть с довольного лица все признаки веселья. Гневные размышления прерывает затянувшаяся тишина, а такая длительная заминка заставляет меня напрячься.

– Это моя подруга из России, – как ни в чем не бывало выдает Матвей, а я замираю с поднесенным к губам бокалом. Натягиваю фальшивую улыбку, а дальнейшие слова своего так называемого жениха слышу словно сквозь вату: – Роксолана Гроссу, моя давняя подруга из Москвы, мы вместе учились…

«Подруга… подруга…» – вновь и вновь стучит в голове и подобно острому копью вонзается в самое сердце. Вероятно, мое изумление не осталось незамеченным, но я настолько растеряна, настолько разбита предательством и трусостью любимого человека, что сейчас просто не могу быть сильной. Хочу исчезнуть и не думать ни о чем. Я уже знаю, что тягостные мысли задушат меня, как накинутая на шею жесткая удавка, но необратимый процесс запущен.

Матвей незаметно запускает руку под стол и сжимает мое колено, возвращая в реальность, но я отбрасываю ее в сторону, а вместо горечи и разочарования происходит разъедающий взрыв ядерной смеси ненависти и злости.

– Извините, – прочищаю горло и едва выдавливаю из себя, сохраняя притворную улыбку на лице, – мне нужно на свежий воздух.

– С вами все в порядке? – обеспокоенно интересуется старушка в шляпке.

– Да. Да, все хорошо, похоже, сказывается акклиматизация. Прошу меня извинить.

Поднимаюсь из-за стола, заставляя себя не думать о дрожи, что пробирает конечности. Старательно шагаю прочь, прикладывая нечеловеческую силу, чтобы не рухнуть на пол. Как он мог?..

Опираюсь о перила на балконе и жадно втягиваю воздух. Быстро. Жестко. До головокружения. Но только так удается сдержать подступающие слезы.

– Малышка. – Теплое прикосновение к пояснице, но я отталкиваюсь от перил, отшвыривая руку Матвея в сторону.

– Подруга, значит? – рычу на него, что есть мочи. – Хорошо, что не шлюха из России!

– Рокси, я все тебе объясню, только не сейчас. – Он тянет меня к себе, но я выдергиваю ладонь.

– Значит, разговор с папочкой прошел успешно? Промыл-таки он тебе мозги! Можешь и дальше вылизывать задницу своему отцу за гребаные деньги, мне ни черта не нужно от вашей семейки! Я завтра же покупаю билет домой!

Плевать, что я ору как ненормальная. Матвей предал меня. Струсил. Больше не желаю видеть его лживые глаза, не желаю…

– Детка, прошу, не устраивай истерик, все не так…

Его останавливает жесткая пощечина, а моя ладонь вспыхивает от соприкосновения с кожей Матвея.

– Свадьбы не будет, – шепчу дрожащим голосом, снимаю кольцо и, швырнув в Матвея, бросаюсь прочь.

Подхватываю подол платья и несусь вниз по ступеням, не глядя по сторонам. Плотину, наконец, прорывает, и поток слез обжигает мои щеки, полосками рваных шрамов расчерчивая кожу.

Я не могла так ошибиться… не могла…

Глава 9

РАФАЭЛЬ

С минуту стою неподвижно, опершись о раковину и уставившись на себя в зеркало. Тело до сих пор искрит, как неисправный электрощиток. Черт подери! Даже перепих с Орнеллой не помог выбросить эту бестию из головы, напряжение ничуть не отпустило. А от осознания, что эту болезнь не побороть никакой таблеткой, становится только хуже. Сам виноват. Знал, что после буду подыхать, но все равно поддался гребаной иллюзии. Ее образ выжжен у меня на подкорке. Даже закрывая глаза, я вижу блеск ее изумрудов. Чертово танго словно вдохнуло в меня жизнь. Я дышал каждым движением Солы, близость ее тела и притворная покорность отключили нахрен все мои установки. Но как только закончилась музыка, я снова почувствовал себя мертвым.

– Босс, девушка исчезла, – запыхавшимся голосом докладывает внезапно появившийся солдат22, прерывая мой приступ самобичевания.

– Повтори.

Я оборачиваюсь, чтобы видеть лицо своего человека.

– Они поругались с Маттео, и она убежала.

– Идиоты! Как одна девушка могла незаметно проскочить мимо шестерых… – окидываю его злобным взглядом, – тупоголовых амбалов?!

– Виноваты. Камеры просмотрены, направление известно.

Пропускаю его жалкие оправдания мимо ушей.

– И что, мой сын даже не попытался остановить ее?

– Нет, босс, Маттео позднее тоже покинул ресторан.

– Твою мать! – С глухим рыком вбиваю кулак в деревянную столешницу. – Машину к черному входу.

Покидаю ресторан, минуя обеденный зал и стремительно оставляя позади узкие коридоры. Каждая секунда уничтожает возможность успеть вовремя. И пусть еще нет прямых доказательств, но я в курсе, что Маттео идет не по той дороге и, боюсь, итог известен наперед.

– Балдо, поедешь со мной, – отдаю приказ одному из ребят. Тот учтиво кивает и незамедлительно равняется со мной. – Узнали, чей это человек?

– Один из солдат Каморры.

– И что ему понадобилось от моего сына?

– Эту тайну он предпочел унести с собой в могилу.

– Не спускать глаз с Маттео, но для начала найдем девчонку.

РОКСОЛАНА

Темная пустынная улица все больше пугает, и переживания из-за предательства жениха выглядят уже не такими важными. Я абсолютно одна в незнакомом городе. Даже представить не могу, куда мне идти… пока мысли не прерывает резкий сигнал клаксона. Оборачиваюсь, и меня ослепляет яркий свет фар.

– Синьорина, сядьте в машину, – с сильным акцентом доносится из приоткрытого окна. Страх оборачивается леденящим ужасом и, не раздумывая, я устремляюсь прочь, но спустя пару отчаянных шагов оказываюсь перекинутой через мужское плечо.

– Нет! Нет! Пустите!

Начинаю брыкаться и извиваться, пока на голову не надевают вонючий мешок, и я начинаю задыхаться от паники. В следующий момент мое тело грубо скручивают и запихивают в автомобиль. Горло сковывает спазм, а в голове разливается тревога, прокручивая перед глазами черно-белую киноленту жизни.

Из глубоко транса меня вырывает череда выстрелов и криков. Все будто в вязком тумане: руки, которые держали меня, исчезают, но я не успеваю снять мешок, как вновь оказываюсь в мертвой хватке очередных рук. Темнота рассеивается, когда мешок исчезает, и я жадно глотаю воздух, быстро хлопая ресницами, но завеса растрепанных волос не позволяет разглядеть обстановку. И это тоже длится недолго. Меня снова хватают, и я уже в салоне другой машины. Дыхание сбилось, я пытаюсь осмотреться вокруг, судорожно поправляя непослушные локоны, и замираю, когда взгляд натыкается на Росси.

– Ты разве не знаешь, что опасно разгуливать одной в столь позднее время? – Его глаза откровенно блуждают по моему телу. – Тем более в таком виде.

Этот мерзавец с непроницаемым видом сидит в своем черном костюме, расслабленно откинувшись на спинку сиденья. Никакой агрессии. Будто лев, отдыхающий перед охотой, но глаза… Смотришь, и хочется сквозь землю провалиться, лишь бы пугающая темнота не вырвалась из глубины его души.

– Вы? – Страх в секунду поглощает пучина ярости. – Что, мать вашу, это вообще было? – Сдерживаться больше нет сил, и я срываюсь на крик. – Я чуть не сдохла от сердечного приступа!

– Если бы я не успел, ты бы в любом случае сдохла. Спасибо должна сказать, – медленно и равнодушно выдает Росси, отводя от меня темный взгляд.

– Спасибо?! За что, можно узнать? За то, что моя жизнь рядом с вами превращается в ад?!

Рафаэль вскакивает с места и, обхватив меня за шею, рывком дергает на себя так, что мне приходится упереться руками в стальные мышцы его груди.

– За то, что только что спас твою шкуру!

– А вам-то какое дело до моей шкуры?! – Ударяю его кулаками, отчего хватка становится жестче. – Катитесь вы оба к черту! Ясно?! – Кричу со всей яростью. – Оба! – Росси молчит, выжигая глазами порочные узоры на моей коже, и лишь кривая ухмылка растягивается на его губах. – Довольны, да?! Сыночек сделал правильный выбор? А сами-то? Самый настоящий подонок! Вы с первой встречи трахаете меня глазами, может, все же повелись на русскую шлюху?! – выпаливаю на одном дыхании, словно взбешенная фурия, обрушивая на него поток гнева. Только вот в его взгляде лишь насмешка. Он выпускает меня, и я растираю саднящую шею. – Ненавижу, – цежу сквозь зубы.

Ни на секунду не задумываясь, нащупываю ручку и резко открываю дверь. Однако даже дернуться не успеваю, как меня рывком отшвыривает назад, а дверь с громким хлопком закрывается. Все мечты о побеге разбиваются, когда машина трогается с места.

– Уберите от меня лапы!

Начинаю изворачиваться, отталкиваясь ногами в надежде всадить ему в яйца острый каблук, чтобы прекратить эти замашки альфа-самца. Терять мне уже нечего, да и сидеть рядом с этим мерзавцем выше моих сил. Очередной толчок ступней увенчивается успехом, и из груди Росси вырывается звериное рычание. Только вот уже в следующее мгновение мои туфли слетают на пол, а ноги оказываются раздвинуты, несмотря на жалкие попытки сопротивления и защиты от этого обезумевшего хищника. Один миг, и я уже вжата в сидение его твердокаменным телом.

– Что вам от меня нужно?! – Отворачиваюсь в сторону. Он слишком близко, и подобно молниям меня пронзает скрытая агрессия. – Свадьбы не будет! Вы же этого хотели?! Получайте! А меня оставьте в покое! – голос срывается на сиплое шипение, отчего горло начинает саднить.

То, что этот мерзавец выглядит абсолютно спокойным, демонстрируя при этом, как бездушный зверь, свое превосходство с помощью силы, распаляет меня еще больше. Снова предпринимаю попытку скинуть с себя это животное, но с каждым новым движением делаю хуже только себе, потому что в следующее мгновение ощущаю, как твердый член давит на мою промежность, отчего низ живота стягивает в болезненном спазме. Предательское тело. Оно с каждой секундой наливается иступленным желанием. От бессилия перед этим мужчиной я раздраженно сжимаю челюсти, но стараюсь вложить в свой взгляд столько высокомерия, чтобы он подавился, глядя в мои глаза, сдох от собственной слюны. Однако ни черта подобного. Мои глаза его интересуют меньше всего, ведь он склоняется прямо к губам.

– Почему ты такая непослушная?

Хриплый бас накрывает терпкой волной удовольствия, но когда теплые пальцы касаются моих губ, я сбрасываю с себя наваждение и кусаю Рафаэля что есть мочи. И снова делаю хуже только себе, когда он с проклятьем выдергивает пальцы из хватки моих зубов, тут же пострадавшей рукой сдавливая мне горло.

– Идите к черту! – хриплю я, упрямо глядя ему в глаза.

– Стерва, – тихо рокочет мне в ухо и жесткой щетиной царапает щеку, когда грубо проводит по ней носом.

Его тяжелое дыхание будоражит мою женскую сущность и ставит перед ним на колени. Тело пульсирует и, вопреки злости на этого мужчину, требует его. Дыхание учащается, а голова идет кругом от близости этого подонка. Крепкие руки сдавливают ребра и скользят вверх, обжигая даже сквозь тонкую ткань платья. Но Рафаэль неожиданно отстраняется и заглядывает мне в глаза. Молчит. Уничтожает каким-то особенно голодным взглядом, в котором пылает греховная тьма. И я реагирую на него, как кошка на солнечный зайчик.

– Послушай меня внимательно, – медленно произносит он, нарушая тишину. – Я открою тебе одну тайну. – Грубые пальцы касаются моей ключицы и, царапая, спускаются ниже, надавливая на яростно пульсирующую жилку. – Парадокс нашего тела заключается в одной абсолютной уникальной особенности: оно может выдать то, что мозг пытается тщательно скрыть. – Широченная ладонь обхватывает мою грудь и сжимает так, что я издаю сдавленный стон, а сердце подпрыгивает к горлу. – Меня не обманешь, Сола.

– Что вы делаете? – После секундного замешательства я упираюсь руками ему в плечи, пока не ощущаю уверенную хватку на запястьях.

– Не дергайся!

– Вы не имеете никакого права распускать руки!

– Неужели ты до сих пор не поняла, что я не нуждаюсь ни в каком разрешении?

Рафаэль все же отстраняется, позволяя мне вдохнуть полной грудью. Отползаю от него как можно дальше, а когда он рваными движениями срывает с себя галстук, изо всех сил впечатываюсь в дверь, мечтая слиться с ней, ибо по дикому взгляду уже догадываюсь, что мужчина собирается сделать.

– Неужели вы не поняли, что я не боюсь вас! И не позволю к себе прикасаться. Трахайте свою старую шлюху, а меня оставьте в покое! – Мне словно перекрывают кислород, из горла вырывается лишь свистящее шипение. – Остановите машину! – Бью ногой в водительское кресло. – Выпустите меня! Вы пойдете как соучастник в похищении!

Вновь и вновь луплю ногой по сиденью в надежде, что водитель протянет мне руку помощи, но эта сволочь даже ухом не ведет. В очередной попытке начинаю дергать ручку на дверце, но все безрезультатно.

– Черт! Черт! Черт!

Начинаю ладонями колотить по стеклу, но это длится недолго. Рафаэль вновь применяет силу, дернув меня на себя, но лишь получает в ответ пощечину. В итоге это становится моей фатальной ошибкой. Росси замирает, повернув лицо в сторону, и до боли сдавливает мою руку в сжатом кулаке. Он дышит так шумно, что мне теперь по-настоящему страшно. Мужчина медленно поворачивается, я невольно вглядываюсь в бушующий черный шторм его глаз, и в этот момент понимаю, что разбудила-таки зверя. Не обращая внимания на мои визги, он в два счета скручивает меня и, затянув галстуком запястья, привязывает их к ручке над дверью. Мне остается только испепелять этого дьявола взглядом и гневно пыхтеть, сдувая упавшие на лицо пряди волос. Закончив, Рафаэль возвращается на свое место и переключает внимание на пейзаж за окном, задумчиво потирая подбородок. Лишь спустя несколько минут тишину нарушает его сильный голос.

– Ты невыносима. – Сдавливает пальцами переносицу. – Знаешь, что я делаю с людьми, которые не то, что поднимают на меня руку… – шумно вздыхает, – я за косой взгляд сворачиваю шеи, а ты…

Он до хруста сжимает кулаки, словно пытается сдерживать себя.

– Этого больше не повторится, – шепчу бесцветным тоном, опустив лицо. Сейчас я проклинаю собственный нрав, ведь будь на месте другой мужчина, уверена, это повлекло бы неисправимые последствия. Но почему он терпит? Это явно не в его характере. Пытаюсь успокоить дыхание, прежде чем задать вопрос: – Рафаэль, – поднимаю голову и встряхиваю ей, чтобы смахнуть с лица непослушные пряди, – я больше так не могу. Вы ведь взрослый мужчина, к чему все эти игры?

– Я жду конкретики, – устало вздыхает, удобнее устраиваясь на сиденье.

– Вы ведь все помните…

– А ты? – Росси резко меняется в лице и подается вперед, снова заставляя мои внутренности сжаться в тугой узел. Подцепив локон моих волос, мужчина подносит его к носу и делает медленный глубокий вдох. – Ты помнишь?

Тишина в салоне будто вытягивает весь воздух и сдавливает легкие, ведь я помню все до единого прикосновения. Мое тело до сих пор отзывается в тех местах, где он прикасался. Это словно метки на невидимой карте.

– Молчишь? Я знаю почему. Мне не нужны твои лживые слова, Сола. Твое тело помнит меня, и как бы ни старалась забыть, у тебя ничего не выйдет. Я не позволю. – Он склоняется к моей шее, опаляя жгучим дыханием, а я ощущаю себя астматиком, который вот-вот задохнется от нехватки кислорода. – Я твой первый мужчина, Сола. После меня другие – ничто. Поэтому ты так реагируешь. Не стоит этого бояться, и тем более ненавидеть меня. – Требовательные губы едва касаются моей шеи, и от накатившего напряжения начинает пульсировать в висках. Мой рассудок снова в его власти. – Я тоже не забыл. Ты для меня первая. Первая, что годами не выходит из головы.

Спускается горячими поцелуями ниже, словно разливая по коже раскаленный металл, и я больше не могу сопротивляться. Мое тело получает то, чего все это время требовало, капризно истязая душу.

– Прошу… не надо… – Выгибаюсь, когда он рукой скользит по внутренней поверхности бедра.

– Я могу быть нежным, но ты должна это заслужить, topolino.

Чувственный шепот мурашка за мурашкой утягивает напряжение в низ живота, и я уже испытываю нестерпимую жажду, которую сможет утолить только он. Однако этому нельзя дать случиться.

– Если думаете, что меня это возбуждает, то очень ошибаетесь. Вы становитесь противны мне еще больше.

Сглатываю болезненный ком, судорожно облизывая пересохшие губы. Если я позволю этому произойти, обратного пути не будет. Пока же у моей души есть еще маленький шанс на спасение.

Рафаэль отстраняется и скользит по мне изучающим взглядом, заставляя все внутри пульсировать от желания.

– Если ты укажешь мне хоть одну достойную причину, чтобы остановиться, я прямо сейчас развяжу тебя и куплю билет до Москвы.

– Я люблю вашего сына. Этого недостаточно?

На красивых губах вспыхивает тень опасной ухмылки, а я не могу даже вдохнуть от того, как он одним присутствием наэлектризовывает атмосферу.

– Если бы ты любила моего сына, – раздраженно выдыхает Росси, – то не реагировала бы так на мои прикосновения. – Его рука уверено перемещается мне между ног, и я до боли вжимаюсь в твердую поверхность дверцы автомобиля. – Твои мокрые трусики гораздо красноречивей лживой тирады.

Рафаэль за секунду находит пальцами мою чувствительную точку, отчего я запрокидываю голову и зажмуриваюсь, резко выдыхая, словно пытаюсь выплюнуть это чертово возбуждение, что разгорается во мне, как бенгальский огонь. Его рука исчезает, я расслабляюсь и с облегчением позволяю телу избавиться от изнурительного напряжения, которое тянуло меня вниз и топило в запретных желаниях.

– Вы принимаете физиологию тела за желание, – резко бросаю и вздергиваю подбородок, стараясь вложить во взгляд всю ненависть, что вызывает у меня это чудовище.

Издевательская усмешка некрасиво искривляет его губы.

– И часто ты так реагируешь на прикосновения мужчин? – Молчу и упрямо смотрю ему в глаза. – Отвечай.

– Вам нравится издеваться надо мной? Вы против женитьбы сына на мне? Так все, вы своего добились! Замуж я за него точно не пойду, даже дуло пистолета у виска не заставит меня обзавестись такими родственничками.

– Не стоило так нервничать. Насчет вашей свадьбы решение было принято в тот момент, когда я узнал, кого сын хочет притащить в нашу семью.

Очередное презрительное замечание со стороны Росси вновь вызывает во мне неконтролируемую агрессию.

– Ну и ублюдок же вы! – В груди пылает болезненный огонь. – Так выбросьте уже мусор из машины, какого черта вы устраиваете этот дешевый спектакль?! – Начинаю пинать его ногами, забила бы до смерти, если бы он не обездвижил их.

– Все-таки галстук – удачное изобретение, когда находишь ему нужное применение. Жаль, второго с собой нет.

– Его место было на вашей шее, жаль, что я затянула недостаточно туго. – Пытаюсь дернуть ногами, но он слишком крепко их зафиксировал своими. – Вы ужасный отец.

– Невеста из тебя тоже так себе.

Его большой палец вырисовывает обжигающий узор вокруг пореза на щиколотке.

– Прекратите! – Дергаю ногой. – Вы вообще в своем уме? Вы трогаете девушку своего сына!

– Я трогаю то, что принадлежит мне. Это мой сын допустил серьезную ошибку, притронувшись к чужому.

– Чужому? – Не могу скрыть изумления и вспыхнувшего интереса. – О чем вы?

Моя грудь вздымается от тяжелого дыхания, но я на время усмиряю свою внутреннюю истеричку. Глухой смех мягко разливается по салону машины. Водитель даже ни разу не обернулся в нашу сторону, он неотрывно смотрит на дорогу, словно все в порядке и на заднем сиденье нет связанной девушки.

– Когда успокоишься, проведу разъяснительную беседу о твоей дальнейшей жизни.

– Я успокоюсь только тогда, когда свалю подальше отсюда, а моя дальнейшая жизнь вас уж точно не касается!

– Боюсь, это случится нескоро.

– Нескоро? – У меня вырывается истерический смех. – Силой держать будете? – Не могу остановиться, смеюсь так, что по щекам текут слезы. – Тогда я превращу вашу жизнь в ад, как вы это сделали с моей! Вы разрушили мою жизнь! Мои мечты! – Голос срывается, когда агония от собственной беспомощности разрывает меня на куски.

– Хватит! – рокочет Росси, сжимая мои ноги сильнее.

Однако я подобно дикому зверю, не готова смириться с рабством и вновь дергаюсь, извиваясь и роняя болезненные всхлипы. Мне плевать на боль, внутри все дрожит от раздражения и ненависти к этому человеку. Я пытаюсь высвободить хотя бы ноги, ощущая, как платье трещит по швам, но замираю, лишь когда понимаю, что оно сползло с груди. Пронзительная тишина буквально кричит мне о случившемся провале. Рафаэль резко втягивает весь воздух, что был рассчитан на нас обоих, и прожигает голодным взглядом мою грудь. Еще немного, и слюни начнут капать с подбородка. Он нервно проходится языком по нижней губе, отчего мои соски заметно твердеют, а грудь наливается болезненной тяжестью.

– Я проспорила! – спешу объяснить, заметив, как он смотрит на мой пирсинг. Стираю руки в кровь, пытаясь избавиться от галстука, что туго стягивает запястья, но от моих брыканий узел затягивается сильнее, впиваясь в кожу. – Прекратите пялиться на мои сиськи. И даже не дум…

Закусываю губу и выгибаюсь дугой, словно меня прошибает разрядом тока, когда Росси наклоняется, обдавая мои груди знойным дыханием. Между ног уже воет пожарная сирена, вот только в роли пожарного дьявол, который хочет меня насадить на свои вилы и окунуть в адский котел. Шероховатые пальцы невесомо скользят по ареолу, окончательно сбрасывая меня в пылающую бездну похоти, и лишь шумное дыхание позволяет мне не потерять последнюю связь с реальностью.