Читать онлайн Опасные тропы. Рядовой срочной службы бесплатно

© Стрельников Владимир

© ИДДК

Атласабад. Узбекистан

12 сентября 2006 года, среда, пять часов утра

Муэдзин как всегда вовремя. Разбудил меня пятнадцать минут назад. Каримов уже несколько лет как запретил использование звукоусилителей при призыве правоверных на намаз, так наш и одной глоткой справляется. Зевнув, я поглядел на циферблат российских часов, которые мне подарил в прошлом году отец. Как раз на шестнадцать лет. Да, неплохо мы с ним тогда время провели. И почему его вторая жена так меня ненавидит? Настолько, что не позволила отцу на похороны матери приехать, этой весной? Не знаю. Впрочем, я к этому уже привык. Когда десять лет из прожитых шестнадцати живешь с матерью, то как – то привыкаешь. Знаешь, что где – то далеко есть отец, есть еще родные, хоть и наполовину, но сестры. Симпатичные девчонки, и, в отличие от своей матери, незлые. По крайней мере, иногда СМС друг другу перекидываем. Впрочем, малявки они совсем, Ленке десять, а Маринке двенадцать лет.

Думая об этом, я неторопливо шел вдоль высоких дувалов махали. За заборами вовсю кипела жизнь, копошились хозяйки, разжигая очаги и готовя завтраки для многочисленных семейств. Подметали старые, выщербленные тротуары невестки соседей, с которыми я здоровался. Многие из них чуть меня старше, на год или два. Снова узбеки начинают девушек замуж выдавать едва школу закончат. Впрочем, сейчас по – другому никак. Бедно живем, очень небогато. Не все, правда, вон, одноклассница моя, Сайора, живет очень хорошо, но у нее отец шишка в районном масштабе, чем – то связанным с газом занимается.

Подойдя к синим, слегка пошарпанным воротам, я негромко постучал. Громко не надо, Джульбарс, старый лохматый пес, хлеб ест совсем не зря. Вот и сейчас он гулко, трижды гавкнул, вскоре с той стороны лязгнул засов, и небольшая калитка со скрипом открылась.

– Салам аллейкум, Гульсиной – апа, – поздоровался я с пожилой, лет пятидесяти, хозяйкой дома. – Зухра, доброе утро.

Собирающая веником на сбрызнутом водой бетоне листья молодая женщина в национальном платье из хан – атласа мне коротко кивнула, а пожилая хозяйка тепло улыбнулась.

– Валлейкум ассалам, Леш. За катыком пришел? – хорошая тетка Гульсиной – апа. Добрая, не крикливая. И молоко у ее коров хорошее, из него великолепный катык получается.

– Да, вот возьмите. – Я протянул банку и деньги. Пока хозяйка бегала на веранду за сквашенным особым образом молоком, я прислонился к воротам с обратной стороны и глазел по сторонам. Что мне очень нравится в узбеках – они любят во дворах чистоту и порядок. Весь двор выметен усилиями Зухры, виноградник аккуратно обрезан, пара персин и черешня выбелены. Красиво. Джульбарс неторопливо подошел ко мне, ткнул лобастой головой в бедро. Привычный ритуал, я почесал ему за ухом. С этим барбосом я уже годов десять знаком, с тех самых пор, как меня мать самого утром начала отправлять за кислым молоком.

– Зухра, у тебя индоутки мешок с кукурузой рвут! – я обратил внимание на здорового белого селезня, сумевшего разорвать в углу мешок с зерном, и сейчас торопливо его глотающем.

– Вай, кутингисске! – невестка веником прогнала наглеца, и сейчас собирала зерно ладонями.

– Шайтан! Надо из него шурпу сварить. Доброе утро, Леша! – мне пожал руку вышедший во двор и зевающий во всю глотку Рахим, сын Гульсиной – апы, и муж Зухры. – Как жизнь, в Россию не собираешься?

– Кому я там пока нужен, Рахим? Сначала хоть вырасти надо, к восемнадцати, может быть, поеду. Как раз в армию. – Не знаю, какие порядки в российской, но в узбекской армии вообще кошмар. Вернулся на днях соседский парень, много что веселого рассказал.

– Не приходили с собеса? Опять в детдом не звали? – Как умерла мать, ко мне трижды приходили из здешней конторы, которая за детьми следит. И, по – моему, были даже рады, что я отказался. Мне скоро шестнадцать, небольшую денежку на прожиток пересылает отец, дом все еще наполовину принадлежит ему, так что меня оставили в покое. Участковый приходит изредка, пару раз в неделю. И то потому, что живет через пять домов от меня.

– Наверное, через неделю придут. У них график, по – моему.

– Наверное. Ты как, на рыбалку сходить не хочешь? Бензин с меня, – Рахим хитро усмехнулся. Ну еще бы, старенький «Вихрь» жрет топливо как не знай кто. Но лодку и мотор я продавать не хочу, она у нас, точнее, у меня, еще с тех, советских зажиточных времен осталась. А вот у Рахима порой есть канистра – другая сэкономленного и честно зажиленного бензина.

– Хочу. Давай послезавтра, с утра пораньше, до школы. Вечером соберем рыбу. Где сети поставим? – наш поселок вроде как на небольшой речке. Правда, если пара разливов, до которых по дороге не доедешь, а на лодке можно. Туда в принципе и на веслах можно, но долго, а вот обратно только на моторе, течение сильное. Тут до Ташкента далековато, рыбу везти невыгодно. Да и дорога три раза через казахскую территорию проходит, невозможно провезти рыбу и остаться в прибыли. И потому здесь браконьерим только мы, из – за чего рыба есть. И неплохая, крупный толстолоб не редкость, да и сазан или сом встречаются. Люблю я рыбалку, и на лодке очень люблю ходить. Жаль, сейчас все реже и реже.

Тем временем хозяйка вынесла мне литровую банку кислого молока, настолько плотного, что ложка куски срезала, оставляя следы. Так что я поблагодарил, попрощался, еще раз согласовав время рыбалки с Рахимом, и пошел в пекарню. Надо пару свежих лепешек купить.

Купил три, благо в кармане денег побольше оказалось, и сейчас спокойно шел домой, неторопливо отламывая горячие куски от душистой белой лепешки. Хорошая мука в этой пекарне, из Казахстана напрямую возят. Наша мельница серую выдает. Говорят, не хватает какого – то цикла, какого не знаю.

Зайдя во двор, я поглядел на бочком подходящего ко мне бойцового петуха. Сунул руку в карман, вытащил пригоршню жаренных семечек, и присел на корточки.

– Петя, Петя. – Петух горделиво подошел, и начал аккуратно выклевывать семена подсолнуха у меня с ладони. Наше привычное утреннее действо. Как год назад к нам во двор забрел молодой петушок, так с тех пор и остался. Я с матерью спрашивал, чей, но никто из соседей не знал, откуда он прибрел. Вообще, поселок достаточно большой, восемь тысяч человек живет, за каждым цыпленком не углядишь. Так и прижился Петя у нас, и вымахал в здоровенного бойцового петуха, длинношеего и длинноногого. Теперь даже коты стороной наш двор обходят, пару раз я выбросил со двора забитых насмерть и расклеванных огромных крыс. У нас то им делать нечего, а вот у соседей через дувал приличный склад продовольствия в сарае, торгуют мукой, рисом, кукурузой. К ним эти серые и наведывались, даже тропы протаптывали. Теперь нет вообще. У соседей есть, а к нам даже нос не кажут.

– Ладно, сейчас вам зерна насыплю, и сам завтракать пойду, – зайдя в сарай, выгреб из алюминиевой фляги мерку зерна, высыпал курам в кормушку. Дробленка кукурузы и пшеницы, самое дешевое, что есть на рынке. Зимой придется кукурузу чистую покупать, чтобы куры неслись, а пока хватает. Взял охапку уже подсохшего клевера, бросил в курятник. По двору у меня имеет право гулять только петух, остальные сидят взаперти. А то курочка по зернышку клюет – весь двор в дерьме.

Газа опять нет, потому разжег во дворе печь. Надоело уже, постоянно, неделями отключают газ. Экономят, огромное количество газа уходит в Китай, для узбекской провинции его почти не остается. Сейчас еще ладно, теплынь, а зимой может быть кисло. Ладно, у меня одна левая розетка есть, и электрический, старый масляный радиатор еще советского производства. Не замерзну, не первая такая зима.

Быстро вскипятил чайник, пожарил яичницу, сорвал с куста пару помидорок. С мясом туго, но если удастся рыбалка, то фарша накручу. Котлет нажарю, может, пельменей сделаю. От этих мыслей вообще сильно есть захотелось, и потому зарубал все, что было на столе. А потом с полчаса сидел, и неторопливо пил чай, откусывая от кускового сахара маленькие кусочки, и заедая лепешкой. Так и подъел все, они – то вроде как большие, объемные, но пышные, легкие. Зато хорошо позавтракал, а на обед нужно до хлебокомбината пройтись, купить буханку свежего. Хлеб сероват, похож на ржаной, но вкусный.

Вообще, хорошо днем. Девчонки ходят, пусть абсолютное большинство и узбечки, но все равно симпатичные, солнышко светит, люди говорят. Это по ночам тоскливо, хоть волком вой. Ладно, хоть антенна спутниковая, смотрю российские каналы. И старенький компьютер, правда, интернет дохлый – дохлый. Дорогущий он здесь.

И соседка иногда, вечерами, заходит. Не ко мне в дом а в баню, у нас там дверь есть. Никто не знает, откуда она, обычно ей и не пользовались, до материной смерти. Дом – то нам с соседями достался от строителей, они тут неподалеку военный аэродром строили. Наверное, одну баньку на двоих сделали, и сообща пользовались. Ну а мы с соседкой, в общем, там мы сексом занимаемся.

Это после сороковин началось, когда дома убирался и готов был на стенку от боли в сердце лезть, и тоски, случайно соседка зашла помочь. Алсу Расимовна, тридцатидвухлетняя сероглазая и светловолосая казанская татарочка, вдова уже года четыре. Работает в нашей школе, учителем русского языка и литературы. Худенькая стройная женщина, со спины подумаешь, что девчонка.

И как – то так вышло, что лишился я с ней девственности, о чем сейчас ни грамма не жалею.

Она ко мне буквально на пару минут зашла, посуду забрать. Когда наклонилась, то в вырезе платья я увидел небольшую, но красивую грудь, и так и стоял, смотрел. Дыхание, как говориться, сперло, красивая женщина рядом, я стою, боюсь лишний раз вздохнуть. А она перехватила взгляд и улыбнулась.

– Извините, Алсу Расимовна, – я вспыхнул, и отвернулся, для того в основном, чтобы скрыть колом стоящие шорты.

– Леша, глупый, – две тонкие руки обняли меня со спины. Я почувствовал, как к спине прижалось упругое женское тело, в душе вообще гормональный шторм начался. – Повернись ко мне.

– Алсу Расимовна, я… – обернувшись, я попытался что – то сказать и объяснить, но мне на губы лег тонкий палец.

– По – мол – чи! Просто стой, молча, хорошо? – и женщина гибко опустилась передо мной на колени, потянув завязку шорт. От неожиданности я даже глаза закрыл, и только чувствовал, как умелые и нежные губы и сильная рука ласкают мой, такое впечатление, что дымящийся, член. Развязка, вроде как, наступила почти мгновенно, и вот уже соседка улыбаясь смотрит на меня снизу вверх, опираясь на мою руку встает, облизывая губы. – Только об этом никому, понял! И вечером открой дверь в предбанник, в десять часов. Это был аванс, будешь расплачиваться. – И соседка ушла, прихватив тазик с посудой. А я так и стоял минут двадцать со спущенными штанами, пытаясь отдышаться и прийти в себя.

– Алсу, – я едва не назвал ее по имени – отчеству вечером, после того, как она меня основательно покрутила. Точнее, работал в основном я, молодая женщина указывала, показывала, отдавалась и трахалась, трахалась, трахалась, получая наслаждение. – Но почему? Почему я?

– Потому что ты молодой красивый парень, Леш. А я молодая женщина, и мне хочется ласки. Знаешь, я даже завидую той девчонке, с которой ты будешь заниматься любовью.

– А мы сейчас чем занимались? – я нерешительно погладил ее по крепкой груди с острыми сосками. Но Алсу выгнулась как кошка, взяла мою руку и провела ей вниз по телу.

– Мы сейчас здорово потрахались, Леш. Очень здорово. А любовь – это когда к тому, что ты трахаешься, прибавляется лунный свет. Поймешь, наверное, со временем. У тебя еще все впереди, – и соседка вскочила с полка, накинула халатик и чмокнув меня в губы, исчезла за дверью.

С тех пор мы любовники. Жаль, что нельзя нам в доме, остальные соседки каждый ее шаг пасут. Еще бы, у нее в официальных любовниках один из наших местных богатеев, хозяин пары мясных магазинов. Жена у него затюканная, сам гоголем по поселку ходит. Точнее, ездит на белой «Нексии». И пару раз в неделю вывозит соседку в уездный город, в ресторан, а потом в номер тамошней гостиницы. Откуда я это знаю? А Алсу Расимовна ко мне раза четыре в неделю, а то и каждый день вечером в дверку ширк, и у нас в предбаннике трах – тибидох происходит. Заодно плачется о жизни, о том, как тяжко жить вдове. А что, ни одна душа кроме нас про эти двери не знает, дочь у соседки в это время уже спит, ей отдых, и мне разрядка, хоть о вечном стояке думать не приходится. Хотя вру, гормоны бурлят. Но все же полегче.

С Алсу и мной на днях прикол был. Стоит она передо мной на коленках, стонет, и тут ей по телефону этот мужик звонит. Алсу берет телефон, приказывает мне остановиться, но не вынимать, и отвечает. Мужик ей мол, собирайся, заеду, отвезу тебя на канал, душа романтики просит.

А Алсу на него как полкана спустила. Ты мол, такой – сякой, время видишь сколько? Я девочку ночью одну не оставлю, и т. д и т. п. Отлаяла его, и командует мне продолжать. И чет – то ее этот звонок задел, она мне все душу вытрясла, злая как чертиха, не я ее трахаю, а она меня. Четыре раза на меня залазила, в четвертый раз с меня без сил упала. Ушла по стеночке, молча. С тех пор ее второй день нет. Не, днем – утром все нормально, здороваемся, разговариваем, она улыбается, но вечерами не приходит, хотя месячных у нее еще не должно быть, не время еще.

Ладно, пора в школу. Заткнув пару учебников и общую тетрадь сзади, за пояс джинсов, я вышел из дома.

15 сентября 2006 года, суббота, два часа пятнадцать минут, скоро утро

– Не, Рахим, я тут спокойно докачу. Не переживай, – я выгрузил «Вихрь» и улов, три крупных толстолобика и пару хороших сазанов в свою тачку, которую оставил у знакомых в магазине. Они и ночью водочкой или пивом приторговывают, я их периодически рыбой снабжаю. Спиртное – то я не пью вообще, матери пообещал, а вот шоколадку порой или пакет с сахаром я у них в ларьке беру. Вот и сейчас оставил хорошего усача, Исмаил – ака очень любит именно усачей, балдеет он от этой рыбы. Я и сам, конечно, от вяленого усача бы не отказался, но тут никуда не денешься, если нет денег, то нужно крутиться.

Оставив единственный качающийся фонарь позади, я впотьмах, в освещенном только светом луны и звезд проулке неторопливо толкал свою тележку. Тяжеловато, но я парень здоровый, а свой груз не тянет. Дорогу знаю практически наизусть, не первый и не двадцатый раз здесь тачку толкаю, каждую выбоинку успел изучить. Так что топаю потихоньку. Тишина, собаки изредка брешут и вдалеке, на пределе слышимости, тепловозы гудят.

Проходя мимо бросающего из окон свет дома одноклассницы, больше похожего на замок, я было удивился тому, что они не спят. Празднуют, что ли?

Тут калитка в воротах распахнулась, грохнув об стену, и из нее выскочила Сайорка. Выбежав со света в темноту, сослепу запнулась об мою тачку и, взвизгнув, упала через нее.

– Сайора, ты чего? – удивился я здорово. Но удивлялся недолго, из калитки выскочил парень с женским чулком на голове и со здоровенным тесаком в левой руке. Рванул было к Сайоре, и нарвался на мой хук правой в челюсть. Хорошо нарвался, чистый нокаут. Так кулем и рухнул под ноги.

– Что это было? – снова повернулся я к девушке. Красивой, надо сказать, девушке. А сейчас вообще эффектной, в коротких шортиках и топике. Но та вместо ответа всхипнула, и осела на землю. А из ворот выскочил еще один тип, тоже в чулке. Ну да, я много – то не шумел. Вот только у этого арматурина была, с приваренной крестовиной. Так что мне пришлось схватить из тачки свой багорик и шагнуть вперед. Тут и немного светлее, и девчонка под ногами не путается.

Тип, не долго думая, попробовал меня навернуть своей железякой с богатырского замаха, но я шагнул влево, ловя арматуру на древко и уводя удар в сторону, а потом резко, тычком тупой стороны ударил его в солнечное сплетение. И практически тут же, всей своей тяжестью и обеими руками, середкой древка по макушке. Тип молча лег у моих ног, надеюсь что живой, а то у меня с перепуга сердца ходуном заходится.

– Мама! – моя одноклассница вскочила, и рванула во двор. Ну а я за ней, эти, похоже, пару минут полежат.

Сайорка взлетела по лестнице, и отлетела вниз от сильного удара по лицу. А я с ужасом увидел блеснувший ствол пистолета, который вытягивал из – за пояса еще один хрен в чулке, и длинным выпадом ударил его острием гарпуна в пах. Единственное место, куда я уверенно дотягивался. И попал, хорошо попал. Аж чвакнуло, а чулкоголовый с негромким воем схватился за причинное место, где сейчас торчал мой багорик.

Сайорка вскочила, и длинным прыжком через пострадавшего грабителя, наверное, махнула в дом. А я подобрал пистолет (пневматика, чтобы его!), отбросил его в сторону, и затащил во двор обоих налетчиков. Содрал чулки с голов, и ими же стал вязать. Какие – то незнакомые молодые узбеки, годов по двадцать пять. Оба живы, особенно тот, который на мой хук нарвался. В себя приходить начал, так что я ему в пасть сорванную с веревки тряпку засунул. Ничего, главное все живы, а Абдуразак – ака человек здесь не из последних, богатый, уважаемый, пусть он с милицией объясняется.

Подойдя к третьему, я поглядел на окровавленные руки, которыми тот, скуля, прикрывает свои причиндалы. Похоже, что – то я ему все – таки пропорол. И сдернул с него чулок.

– Ибрагим! – Млядь! Как же я попал! Это же младший из сынов нашего районного раиса! Ходили слухи, что он в дурной компании обретается, анашой побалывается. Но что такое может быть – мне и в страшном сне не могла присниться.

Я, несколько ошалев от нахлынувших в голову вариантов – главный из которых – бросить все и валить в Туркмению и пробовать через нее перебраться в Россию, что не обратил внимания на вышедшую из двери девушку. А та коротким и сильным ударом топорика с мерзким, глухим звуком пробила Ибрагиму висок.

– Ты чего? – я подскочил к девчонке, и, схватив за руки, тряхнул, отчего топорик отлетел в темноту. – Ты что сделала, дурра?!!!

– Не ори, соседи спят, – злой, шипящий как у кобры голос Сайорки привел меня в чувство. – Они убили отца и мать, братик без сознания. Так что не надо, – тут девушка глянула случайно на растекающуюся из – под расколотого черепа кровищу, и, схватившись за горло, согнулась в рвотных спазмах.

А я лихорадочно думал, что делать. Раис района вроде как белый и пушистый, но только вроде. Он Каримову дорогу не перебегал, особо в политику не лез, но про него нехорошие слухи ходили. И про исчезнувших в пустыне конкурентов, и про сгоревший завод, который он не смог к рукам прибрать. А за сына он вообще и мой, и Сайоркин дом спалит вместе с нами, если узнает.

– Что молчишь? – девушка пришла в себя, и уже даже умылась под небольшим фонтанчиком.

– Думаю. Если Салиев узнает – нам точно не жить. – Мне не хотелось умирать, честно. Очень хотелось жить, и жить на свободе. А если Абдуразак – ака погиб, то кто мне поможет?

– Так это Ибрагим? – девушка глянула в залитое кровью лицо, с трудом снова справилась с тошнотой. – А с этими что делать?

– Ты иди, погляди, как братик, собери свои вещи, только маленькую сумку, собери все золото, драгоценности, деньги, документы. Никому не звони и не связывайся по интернету! Беги! – мне было жутко до дрожжи в коленках, но я уже понял, что никогда не буду прежним. Поглядел на нахмурившуюся девушку, решительно кивнувшую мне и побежавшую в дом, а сам подхватил свой багорик. Острие у него длинное и достаточно острое, сам из арматуры отковал. Пойдет вместо пики.

Очнувшийся бандюк мыча и суча ногам, пытался отползти. Но уперся в стену спиной, и только попытался дернуться, когда я изо всех сил всадил ему пику чуть ниже горла. Меня самого чуть не вывернуло от хрипа и запаха крови и дерьма. Но деваться мне было некуда, оставлять свидетеля – смертный приговор, да и не я первый напал. Если бы не мой удар – лежать бы мне с выпущенными кишками. А потому я выдернул из него острие багорика, и коротким ударом пробил висок так и не пришедшего в себя второго налетчика.

– Братик, Санджар, он умер, – волоча по земле сумку, ко мне подошла чуть живая, бледная как стенка девушка. – Он умер, Леша. Они все умерли!!! – И уперевшись мне в грудь, заревела.

Но была тут же успокоена моей хлесткой пощечиной.

– Не сейчас! Пошли ко мне домой, там наревешься! Твои отец и мать точно не хотят, чтобы тебя нукеры раиса замучили! – вот в чем я ни разу не сомневался, так это в том, что легкой смерти нам не видать. Восток – не то место, где мстят коротко.

– Успокойся! Сайора, или мы сейчас выживем, или сдохнем. Нехорошо сдохнем! Соберись, подруга!

Девчонка поглядела на меня ошалевшими глазами, держась за щеку. Медленно кивнула, как будто соглашаясь со своими мыслями, и поглядела мне в глаза.

– Леша, можно я попрощаюсь? Я же их больше никогда не увижу? – на меня смотрели огромные, темно – карие девичьи, умоляющие глаза.

– Три минуты. Всего три минуты, Сайора. Время пошло! – я подошел к прикрытым воротам, и выглянул в проулок. Сзади глухо упала на землю сумка, хоть и относительно небольшая, но тяжелая. Легкий топот девичьих ног. Блин, повелся на девчачьи глазки, недоумок. Сейчас не об этом думать надо.

Впрочем, в проулке тихо. Вообще тихо в поселке, собаки только гавкают. Неподалеку засвистела совка.

– Точно к смерти, – меня передернуло. Вообще, меня сейчас не то что знобило, а аж колотило, и зуб на зуб не попадал. Это что, отходняк такой? Так рано, еще смыться отсюда нужно.

Тихонько стукнула притворяемая пластиковая дверь, еле слышно скрипнула поворачиваемая ручка.

– Что будем делать, Леша? – Сайорка, очень серьезная, чуть приведшая себя в порядок, с собранными в роскошный хвост волосами подобрала сумку и подошла ко мне. – Может быть, поедем на машине? – девушка кивнула на светло – серый паркетник.

– Как далеко мы проедем? Через границу все едино на машине не проскочим, да и на любом посту тормознут. Кроме того, я очень плохо вожу автомобили. А ты? – Сайора отрицательно покачала головой. – Тогда так. Сейчас идем ко мне домой. Оттуда ты с мобилы коротко позвонишь дяде в Ташкент, и тут же разберешь мобильник и снимешь аккумулятор. Сейчас никому вообще не звони. Держи! Только не стучи им по забору, а то ты любишь палкой по ограде провести. – Я протянул ей свой багорик. Оставлять улику против себя не стоит. Пневматический пистолет я тоже подобрал, и бросил в тележку.

– Леш, все равно здесь собак нет. – Грустно улыбнулась девушка, закрывая калитку на замок. Подошла к подхватившему тележку мне, и пошла рядом. – Кстати! Нас с собаками по следу не найдут?

– Ты забыла? Тут же через пару часов стадо коровье прогонят. Все затопчут и загадят. Сама же всегда жалуешься, что утром спать не дают, а отец коровьи лепешки от ворот откидывал? Да и откуда здесь служебные собаки? А пока из Ташкента привезут, все следы исчезнут.

– Да. Дура была, – девушка отвернулась, прикусив кулачок, чтобы не расплакаться, но все равно ее плечи вздрагивали.

– Главное – нам выжить. Мне очень жаль твою семью, но тебе нужно жить и держаться! – Блин, как сухо и официально это звучит. Но что сказать еще, не знаю.

Сайорка промолчала, и так мы потихоньку шли до моего дома. Пошарив рукой через забор, я откинул засов, и пропустил девушку впереди себя.

– Проходи, Сайора. Поднимайся наверх. – Я поставил тачку в угол, а сам повел девушку туда, куда с трудом заставлял заходить себя по субботам, чтобы убраться. В материну комнату на втором этаже.

– Вот. Будь здесь. Кровать заправлена чистым, если хочешь, ложись отдыхать. Туалет внизу, ванна тоже, но вода только холодная, я обычно в баньке моюсь. Если хочешь, я принесу пару ведер теплой воды. – Пропустив девушку вперед, я поставил ее сумку около кровати. – Извини, тут ни телевизора, ни компьютера. Точнее, комп у меня есть старенький, но он стационар и в моей комнате.

– Ничего, Леш, спасибо. Мне бы поспать сейчас. Но сначала помыться. Я до сих пор себя грязной чувствую. Перед тем как я вырвалась, они меня всю облапали, – на ресницах у девушки снова задрожали слезы, а я только заметил под топиком Сайоры наливающейся краснотой ссадину. И на бедре тоже.

– Сейчас принесу воду, помоешься и ложись спать. Меня не жди, мне еще рыбу разделать надо, – и я вышел из комнаты, аккуратно притворив за собой дверь. Внизу подхватил два не новых, но чистых оцинкованных ведра, принес горячей воды в ванную комнату, которую практически никогда не использовал по назначению, привел туда девушку, а сам пошел чистить и разделывать улов. Мало ли, что произошло, если я сейчас рыбу не вычищу, на куски не порежу, и часть не засолю, а часть в холодильник не суну – все пропадет. Да еще Алсу нужно рыбки отнести, у нее дочка любит жареную рыбу.

15 сентября 2006 года, суббота, девять часов утра

– Ну что, Леш? Я звоню? – у Сайоры побелели пальцы, сжимающие корпус недешевого мобильного телефона. У меня – то простенькая «нокиа», 3310. Дубовая, надежная.

– Звони. – Кивнул я. – Только недолго.

Девушка кивнула, нажала кнопку вызова, и после заспанного ответа затараторила по – узбекски, захлебываясь слезами, которые ручьем потекли у нее из глаз. Но говорила недолго, после чего нажала отбой и протянула телефон мне.

– Леш, отключай сам, у меня руки трясутся. – Всхлипнув, она высморкалась в насквозь промокший платок. А потом снова разревелась, упав на кровать. Я поглядел на ревущую девчонку, почесал затылок, и сходил в кладовочку, где у меня стояла пара бутылей с виноградным вином. Сам жал, сам готовил. Может, вино хуже чем у французов или итальянцев, но очень вкусное получилось. И темно – темно – бардовое, густое. Да еще очень сладкое.

Поднявшись наверх, я налил полный стакан вина, и протянул его Сайорке.

– Пей!

– Ты чего, Леш? – утирая нос, пробормотала девушка. – Я не хочу!

– Пей, тебе это как лекарство. Прореветься ты уже проревелась, теперь хоть выспишься. А то, на свою тень сейчас похожа. Пей – я вложил стакан с вином в руку девушки.

Та недоверчиво попробовала, удивленно причмокнула, и чуть морщась, выпила весь стакан.

– Какое вкусное, кто его делал? И пьяное, – Сайора качнулась, пытаясь встать.

– Ты давай, ложись, – я уложил ее в кровать, задернул занавески. От стакана вина захмелеет, но не будет пьяной, вроде бы. Вообще то, я с алкаголем вообще в никаких отношениях не состою. Маме же пообещал вообще не пить, вот и не пью. Вино делал, чтобы пацанам было, что на свой день рождения поставить. Так у меня оно еще когда будет, дожить сначала надо.

Закрывая дверь, окинул Сайорку восхищенным взлядом. До чего все – таки красивая девушка моя одноклассница! Мда, а ведь школа, по крайней мере, здесь, у нас точно кончилась!

Через полчаса возле дома Сайоры, к моему огромному удивлению, остановилась целая кавалькада машин. Среди которых был черный «мерин» нашего раиса. Не понял я, ведь Сайора звонила своему дяде? Он ее что, сдал?

Один из микроавтобусов сдал задом к дувалу, и через высокий забор перемахнул шустрый парень. Впрочем, буквально через минуту он перелез обратно. Ну да, Сайора закрыла двери на ключ, а что калитка, что ворота хоть и из дерева, но сделаны очень серьезно.

Парень подошел к раису, и что – то негромко сказал. Салиев взвыл, схватившись руками за голову. Окружающие его люди стояли молча.

Мимо моего двора проехал старый милицейский уазик и «нексия» прокуратуры. Остановились возле машины раиса, из уазика вылезло наше милицейское начальство, а из «нексии» молоденький узбек в цивильном. Подошли к раису, поздоровались.

– Вот так. Вот тебе и дядя, Сайора. Похоже, сдал он тебя. – Девушка просила дядю приехать сюда, и вызвать милицию. А тот, видимо, решил не рисковать. В принципе, его и понять можно, старший брат мертв, его жена и сын мертвы, племянница, которая убила сына раиса в бегах. Видимо, он решил не помогать, а извлечь из этого максимальную выгоду. Хотя, я же не знаю, что именно он сказал раису и ментам, так что пока не буду возводить напраслину на человека. Вот куплю сегодня пару новых симок, пару стареньких мобильников, Сайора позвонит и спросит.

– Леша, а что случилось? – сзади ко мне подошла Алсу с дочкой.

– Доброе утро, Алсу Расимовна. Привет, киз (девочка), – поздоровался я с ними. Поглядел на толпу возле ворот дома Шакировых, пожал плечами. – Не знаю, что – то случилось. Близко подходить неохота, не дай бог что – то серьезное.

– Да – да, – пробормотала моя соседка, и прошла немного подальше.

Через три часа в проулке было не протолкнуться. Наверное, половина поселка собралась, гул стоял от голосов. Близко к распахнутым воротам не подходили, там сейчас уже с десяток наших, поселковых милиционеров шарахались. Что – то писали, перетаскивали вещи туда – сюда, короче, по моему разумению, делали все, чтобы запутать следствие.

Тела погибших вывезли практически сразу, сыночка и его дружков на машине раиса, погибших из семьи Шакировых на машинах «скорой помощи», древних, дребезжащих «рафиках».

В общем, постояв еще с полчаса, переговорив со знакомыми парнями, я зашел в дом, и поднялся наверх, постучав в комнату с девушкой.

– Сайора, открой, это я, – негромким шепотом позвал я. Изнутри скрежетнул ключ в старом замке, и дверь открылась.

– Ну как там? – Девушка уже полностью протрезвела, немного поспала, и даже переоделась. Сейчас она была в простом платье из хан – атласа, с повязанной на голове черной косынкой. На столе тихонько жужжал ноутбук. В наушниках, лежащих рядом с ноутбуком тихонько повторялись слова на арабском языке. Видимо, продолжает учебу, Сайорка девчонка умная, по – английски почти свободно говорит, и арабский учит. И это не считая родного узбекского и русского, на котором она говорит почище меня.

– Твой дядя, как говорят, должен приехать сегодня, и сразу будут похороны. Никаких следственных особых процедур не будет, вроде как замять хотят. Но сама понимаешь, это слухи. Милиция начала обход, скоро сюда придет, так что сиди тихонько, как мышка. Свет не вздумай включать в комнате, когда меня не будет.

– Леша, сейчас утро, – Сайора покачала головой. – Ты, я смотрю, тоже слегка того.

– Не слегка, а капитально. Поджилки до сих пор трясутся. Еще хорошо, если с участковым разговаривать придется. Тут замы начальника бегают, говорят злые, как черти. – Я поглядел на часы. Вообще то, уже не утро. За полдень перевалило. – Так, я сгоняю в Дустлык, куплю телефоны и симки. Не нервничай, судя по всему никто не знает, что ты здесь, и никто пока на нас не думает. Закройся. Захочешь чаю или минералки – спустись вниз и возьми в холодильнике. Свежий не ставь, впрочем, пока и газа нет.

– Ладно, Леш. Аккуратно сам, и спасибо тебе, – девушка подошла ко мне, и поцеловала в щеку. Неожиданно, надо сказать, и приятно.

– Ладно, пока, – я смущенно прикрыл дверь. Эх, ну почему вот так?

Когда выкатил из сарая свой велик, к калитке подошел наш участковый.

– Леша, подойди, поговорить надо.

– Здравствуйте, Тухтасин – ака, – я подошел к калитке и открыл ее. – Проходите.

– Ты куда собрался? – капитан поглядел на мой велик, и сумку через плечо.

– Хочу в Дустлык сгонять, Тухтасин – ака. Говорят, есть программы, обучающие английскому, куплю пару дисков. И «стрелялок» с «бродилками» купить. Мои игрушки надоели уже.

– А, ясно. – Участковый устало кивнул. Кивнул на закрепленный под навесом лодочный мотор. – Я слышал, что ты сегодня ночью поздно возвращался? Ничего не слышал, может быть, видел что – нибудь?

– Это вы про дядю Абдуразака? – Меня явственно передернуло. – Нет, не видел, разве свет горел у них на втором этаже, и вроде как во дворе. И сычик кричал, жутко так. Накликал.

– Понятно. Время не помнишь? – Капитан написал ручкой что – то на листе бумаги, и поглядел на меня.

– Знаете, как – то не помню. – На самом деле, вот не помню я, во сколько это было. Помню, что поздней ночью, но до утра еще было время. – Я в ларьке рыбку Исмаилу – аке оставил, может там помнят.

– Нет, они тоже запомнили, что после полуночи, а вот когда не знают. Ладно, вот здесь распишись. Пиши – «С моих слов записано верно». Дату, подпись. Ладно. Осторожнее смотри, мало ли. Тут такие веселые дела пошли, что никто не знает, чем все закончиться. – Участковый протянул мне на своей планшетке листок протокола, и ткнул пальцем, где нужно расписаться.

После чего он пошел по своим делам, а я выкатил велик, и погнал в райцентр, благо он неподалеку. И на самом деле, нужно будет купить именно то, что я сказал участковому, а то его сын может спросить диск с игрушками, а у меня его нет.

Ночью, когда я вышел из баньки, в которой пришлось расслабиться с соседкой, и зашел в дом, меня в темноте кухни встретила Сайора. Она не знала, где я и что делаю, я ее вообще часа четыре не видел. Не стоит туда – сюда бегать, я в обычные дни в доме сиднем не сижу, хватает дел.

– Леша, мне очень нужно попасть в наш дом. Хотя бы во двор. Сможем пройти по улице? – Глаза девушки блеснули, как пара бриллиантов. – Пожалуйста.

– Сайора, ты чего? – Сказать, что я удивился – ничего не сказать. – Тебе из дому выходить не стоит, ну разве во двор, здесь не видать ни с улицы, ни от соседей ничего. А ты – к себе домой. Никшни, девушка, нам с тобой еще предстоит выжить.

– Леша, пожалуйста, мне очень надо, – Сайора всхлипнула. – Если я это не сделаю, то отца обману, он мне обязал это. Пожалуйста.

Блин! С другой стороны, девка на нервах, только семью похоронили, а она взаперти в комнате сидит, и носа не кажет наружу.

– Ладно! Через час выйдем! – Есть у меня один способ добраться до их двора. Проверенный неоднократно, и никто не знает. – Только у тебя есть темные брюки, майка или рубашка и какая – нибудь обувь спортивная? – Девушка отрицательно кивнула головой про обувь. – Хотя, у тебя тридцать восьмой размер? Я тебе от моей матери кроссовки дам, обуешь?

– Надену. Сделаю все, что ты скажешь, Леша.

– Все не надо, а то я такого могу наговорить, – я усмехнулся было, представив Сайору на месте Алсу, и вспыхнул от прилившей крови. Блин, поосторожнее в желаниях надо!

Впрочем, по – моему Сайора тоже покраснела.

16 сентября 2006 года, воскресенье, час ночи

– Потихоньку, здесь ветка от орешины мешает, – прошептав это, я подал руку, и помог девушке взобраться с дувала на крышу сарая. Внизу лениво брехала маленькая собаченка – пофигистка, потому я здесь и лазил порой. Был бы злой и здоровый барбос – не решился бы, мало ли, углядит кто.

– Ты откуда эту дорогу знаешь? – взволнованно дыша, прошептала мне в ухо Сайора, прижавшись ко мне упругой грудью. Она то в волнении не заметила, а у меня дыхание перехватило.

– Ну… У вас очень вкусная черешня, Сайора. Иди за мной, только аккуратно. И не бойся, крыши меня держат, а я восемьдесят пять килограмм вешу. Тут еще два двора.

Сзади тихонько фыркнули. Вскоре я спрыгнул внутри опечатанного милицией снаружи двора, и переставил лестницу к дувалу.

– Слазь! – А сам потихоньку подошел к калитке, и прислушался. Нет, тишина.

– Леша, придержи лестницу, пожалуйста, – громкий шепот Сайоры подозвал меня обратно, и дал возможность полюбоваться длинными ногами в черных джинсах и круглой попой девушки. Недолго, правда. И слава Богу, а то мысли начали всякие разные зарождаться. Но вот она оперлась на мою руку, и спрыгнула на землю. – Спасибо. Сейчас нам в гараж нужно пройти, а потом, если ты не возражаешь, я быстренько вещи соберу себе, ладно? А то два платья, брюки и маечка, совсем носить нечего.

– Только быстренько, хорошо? И в доме вместе будем, я тебе подствечу. А что в гараже нужно? – В принципе, кто ночью пойдет в опечатанный дом? Разве какой воришка. Блин, а ведь может быть. Надо поосторожнее!

С этими мыслями мы зашли в просторный гараж, в котором Сайора прямиком подошла к добротному, сваренному из толстого уголка и листовой стали верстаку, и нырнула под него, подхватив с верстака отвертку. Святя фонариком, она что – то там сделала, И буквально через две минуты передала мне весьма увесистый сверток. Я бросил его в старый школьный рюкзак, и поглядел на девушку.

– Теперь вещи, Леш. Пошли? – и, дождавшись моего кивка, Сайора пошла к дому. Дрожащими руками достала ключи, открыла дверь, не обращая внимания на печать.

– Свети под ноги, ни в коем случае на стены или в окна! – Предупредил я, шагая за ней следом по лестнице.

– Леша, я все хочу спросить. Откуда ты так драться научился, и вообще неплохо разбираешься, что делать в таких ситуациях? – Сайора на цыпочках шла вверх, по витой лестнице. На площадке, обернулась ко мне. – Может быть, отцово ружье возьмем?

– А у вас что, ружье есть? Конечно, возьмем! – Я было обрадовался, но рано. Сейф был взрезан болгаркой, и все его содержимое пропало. – А боксу дядя Сема учил, ну и многому чему еще. Ты же его не знаешь, вы сюда недавно переехали. Жил у нас сосед, бывший моряк Северного флота. В чине капитана второго ранга ушел в запас, и жил здесь, в Узбекистане. А недавно уехал в Северодвинск, вроде как опять на службу позвали. Блин, нету ружья, жалко.

Мда, с оружием вышел облом, и серьезный. Да и девушка расстроилась, всхлипнула. В родительскую комнату, и в комнату брата Сайора даже не пошла, побоялась разреветься. Впрочем, я уже боюсь, что она сорвется. Такое впечатление, что Сайора звенит, как струна.

– Сволочи! – Прошипела девушка, стоя на пороге своей комнаты, и смотрела на раскиданные по полу вещи. Кровать ее была перевернута, стол выпотрошен, с небольшого стеллажа скинуты на пол все книги. – Мерзавцы! Ненавижу!!!

– Это неплохо, но может что – нибудь соберешь? – Я поднял большую спортивную сумку. Вроде с ней Сайора по фитнесу ходит, точнее ходила. Еще точнее, ее отец вместе с матерью возил в Дустлык, в фитнесцентр.

– Давай! – и девушка решительно стала собирать, в только ей понятной системе, разбросанные вещи. Впрочем, вскоре я понял, что белье она брала только в нетронутых упаковках, и невероятно смутилась, когда я ей протянул из угла пачку трусиков. – Спасибо, только я сама.

Через пять минут сумка была набита битком, а Сайора из кладовочки вытащила безрукавку из шиншиллы, короткую норковую шубку и две пары сапожек на невысоком каблуке, и упаковала это в еще одну сумку. Туфельки она с огромным сожалением в основном все отложила, взяла только две пары, плюс две пары кроссовок. Вообще, я заметил, что платьев она взяла всего четыре, а так в основном джинсы, рубашки, пару джинсовых и одну кожаную курточку. Но в любом случае, получилось две вполне себе внушительные сумки.

– Дотащим? – с сомнением спросила она.

Я покачал сумки в руках. В принципе, большие, но не слишком тяжелые.

– Дотащим, – в конце концов кивнул я. – Пошли отсюда, Сайора.

– Погоди, Леш! – проходя мимо отцова кабинета, девушка заскочила в него, заглянула под отцов стол, и вытащила из – под него что – то. – Вот, возьми. Я так думаю, что папа был бы не против.

Мне в руку лег простой серебряный перстень с каким – то камушком. Довольно крупным.

– Это сапфир. Отец очень любил этот перстень, но с тех пор, как сломал палец в Чимгане, не носил. – Ну да, я это помню. В прошлом году, зимой, они отдыхать под Ташкент ездили, покататься на горных лыжах, и оттуда машину привела мать Сайоры, а ее отец долго в гипсе ходил.

Выйдя из дома, я заставил Сайору закрыть двери, и скотчем заклеил изнутри бумажную полоску с печатью. Если особо не всматриваться, то пойдет.

После того, как девушка залезла на крышу гаража, я подал ей сумки, и поставил лестницу на место, к дувалу, отгораживающему двор от улицы. А сам, по абрикосовому дереву, влез на крышу.

– Леш, сколько раз ты в нашем дворе был? – с интересом спросила меня Сайора, глядя на акробатические трюки в моем исполнении.

– Ни разу, – честно ответил я. – Черешню и урюк я с крыши собирал.

Сайора еле слышно рассмеялась, как будто кто серебряные колокольчики рассыпал. До чего красивая девушка она все – таки. Сверкающие глаза, блестящие, как жемчужины, ровные белоснежные зубы, красивые губы и аккуратный нос. Настоящая восточная красавица, я в ее сторону в классе даже смотреть стеснялся.

– Тихо! – Я прислушался. Где – то ехала машина. И, похоже, она свернула в наш проулок! – Тихо, Сайора! Ложись вот здесь, в тень!

Перебросив сумки на соседнюю крышу, я распластался в тени возле девушки, когда калитка в воротах бесшумно открылась. Светя мощным фонарем, во двор вошел дядя Сайоры.

– Тихо, – прошептал я на ухо напрягшейся девушке. Та чуть расслабилась, но снова напряглась, когда мужчина прямым ходом вошел в гараж. Что – то грохнуло, блямнкуло, послышался раздраженный мат.

А тем временем во двор зашли наш раис и четверо его парней.

– Ну, здравствуй, Музафар. Не объяснишь, чего это ты здесь ночью забыл? – в руках раиса был пистолет с глушителем.

– Кахрамон Шарипович, это не то, о чем вы думаете! – родственник Сайоры побледнел как стенка, отступая к гаражу. Но двое подручных раиса мгновенно скрутили его, выволокли на середку двора, и поставили на колени.

Сайора рядом со мной ткнула в рот кулачок, и прикусила его.

– Ответь, почему ты звонил моему сыну за месяц до этого? – раис коротким ударом, рукоятью пистолета, разбил лицо Сайориному родственнику, все время забываю, как его зовут. Тот попытался заорать, но с ним что – то сделали, от чего он только засипел. Потом, после кивка раиса, на голову дяди Музафара (вспомнил!) набросили пластиковый пакет, и закрутили его под подбородком. Дядя было задергался, затряс головой, но два крепких парня еще сильнее выкрутили ему руки, и вскоре сильный, здоровый мужчина затих и обмяк. Когда его отпустили, тело мягко и как – то кулем упало на брусчатку двора.

– Проверь, что там? – кивнул раис одному из своих, и тот метнулся в гараж.

Через пару минут вернулся, и коротко доложил:

– Тайник. Сейчас пуст. Будем искать?

Нет, – раис мотнул головой. – Мы не знаем, что там было, когда пропало. Если это в доме – найдем. Если кто – то унес – будем искать того, кто это унес. Наверное, девчонка и кто – то еще. Неважно.

– Раис, тут рядом мальчишка живет, русский. В рапорте участкового написано, что он в прошлую ночь шел с рыбалки, тащил рыбу и лодочный мотор. Может, он что – то знает?

– И ты думаешь, что он это не рассказал бы участковому? Я знаю этого мальчишку, он прошлым и этим летом с парнями подрабатывал на заводе. Обычный пацан, да еще мать только похоронил. Нет, вряд ли. Но приглядеть нужно! – Раис глянул на тело. – Этого – в солончаковое болото! Пусть там гниет! Пошли отсюда. На, забери свой шмалятор, – и протянул пистолет одному из своих парней.

Подручные нашего главного районного мафиози загнали во двор машину Музафара, загрузили в нее его тело, выехали, просто прихлопнув ворота.

И через пару минут только ветер посвистывал в кронах деревьев, да на соседний сарай падали первые вызревшие орехи, громко стуча по старому шиферу.

Рядом тихонько плакала девочка, у меня вся спина и голова была мокрая от холодного пота, на глаза текло. Но, полежав еще десять минут, решил, что пора вставать. Машины уехали, тишина. Хорошо, что соседи Сайоры на хлопке, никого прямо здесь нет, кроме старой бабушки в одном из домов.

– Пошли, Сайора, – я погладил ее по голове. – Пошли, нечего здесь вылеживаться.

Обратный путь был сложнее. Девушка спотыкалась, пару раз чуть не упала с дувала. Я уже хотел бросить сумки в укромное местечко, и вести ее под руку, но Сайора выпрямилась, сама себе надавала пощечин, и пошла резвее и точнее.

Спустившись во двор, мы впотьмах вошли в дом. Свет я включать не стал, помня о приказе раиса, и понес было сумки наверх в темноте.

– Леша, пожалуйста! Принеси горячей воды. Помыться нужно, – Сайора остановилась возле ванной. Увидев мое недоуменное лицо, снова, жутко смутившись, повторила. – Пожалуйста. Мне очень надо.

– Месячные, что ли? Так чего стесняешься? Обычное дело в здоровой девушке, – эту фразу я в очень хорошей, старой книге прочитал, «Таис Афинская».

– Нет, – Еще сильнее смутилась девушка. – Я описалась со страха.

– Сейчас принесу, – я поставил сумки на площадку, и спустился на первый этаж. – Только свет пока не включай, подожди здесь. Тебе пары ведер хватит?

– Хватит, только мне белье надо, дай фонарик, пожалуйста, – взяв у меня изделие китайских народных промыслов, девушка пошла к сумкам.

А я сходил в баню, и набрал пару ведер еще теплой воды. Топить стараюсь каждый день, хоть по чуть – чуть. Сегодня к вечеру газ дали, тем более.

Пока девушка мылась, я вскипятил чай, и накрыл стол на веранде. Там, молчком посидели, и пошли спать. Мне еще завтра в школу, чтобы никто не заподозрил.

В понедельник утром меня встретила возле ворот Алсу.

– Доброе утро, Леша. – Женщина была очень серьезной. Обычно улыбается, а тут нет, скорее очень встревожена.

– Доброе, Алсу Расимовна, – очень вежливо поздоровался я.

– Присмотришь за моим домом? Я с дочкой к сестре в Ташкент на пару недель поеду, за свой счет взяла отпуск в школе. – На меня глянули серо – голубые глаза.

– Хорошо, присмотрю, – кивнул я, не понимая, в чем дело.

– Не нравится мне это все, убийства, следствие. Поживу в столице, там поспокойнее, – и, подойдя ко мне, тихо продолжила. – И скажи Сайоре, пусть перестанет пользоваться своими духами. От тебя пахнет «Пятой авеню», в твоем доме наверняка тоже такой запах. Мужик не поймет, а женщина сразу учует. Удачи вам, ребята, постарайтесь выжить, – и, оставив ошалевшего меня, пошла к своему дому.

Постояв минут пять, и покачав головой, я пошел в школу. В принципе, учеба дается не сказать, чтобы тяжело, даже нравится, но вот о продолжении даже мыслей нет. Придется пахать руками, скорее всего, сварным пойду, куда – нибудь на север России, на нефтепромыслы. Хорошо бы в Москву устроиться, но тут вряд ли выйдет. Хотя, поглядим. Не стоит загадывать.

Отучившись, и даже получив две четверки, я неторопливо шел домой, помахивая пакетом с буханкой хлеба и коробкой с сахаром. Сайора, как оказалось, ест пусть не как воробышек, скорее, как два воробья. Мало кушает, в общем. Говорит, ей калорий на день хватает, и вообще цифрами сыплет.

Завернув в свой проулок, я потопал было к дому, но из – за среза дувала вышел здоровый парень. Оглянувшись, я увидел еще одного, подходящего сзади. Салиевские «быки», мать их.

– Вы чего, ребята? – у меня похолодело на сердце. Неужели узнали? Как там Сайора?

– Поговорим? – ласково спросил подходящий спереди, и попытался врезать мне куда – то в район брови, но выдал себя торопливым подшагом, и я успел увернуться, и вполне основательно врезать ему левым крюком в печень, уложив в пыль. Но это было все, что я успел. Короткий удар сзади по почкам заставил меня согнуться, а сильный удар по затылку сбил с ног и увел в «сумерки». Придя в себя, попытался подняться, но на спину мне наступили.

– Какой шустрик, – с усмешкой сказал сверху молодой голос. – Семен, хорош блевать, пива надо меньше пить! Видишь, пацан свалил!

– Ты, паренек, – мне вздернули голову вверх за волосы, и я зажмурился от слепящего солнца в глаза. – Объясни, чего твоя соседка к тебе подходила, а сейчас собирается уезжать? А? И чего ты такой офигевший был после ее слов?

В голове закрутились мысли. Похоже, Алсу взбаламутила своим отъездом тех, кто должен был приглядеть на моим домом. Но долго думать мне не дали.

– Говори, что знаешь, пока оба глазика на месте, – перед глазами щелчком раскрылся складой ножик. Маленький такой, блестящий, все бы ничего. Но вот только его острие мне под левый глаз уткнули.

– Беременная она, в Ташкент к сестре едет, аборт делать! – ляпнул я первое, что пришло мне в голову.

Нож больно кольнул меня, по щеке потекло теплое и липкое. Но его тут же убрали, и даже извинились. После того, как немного ржать перестали.

– Не, ты погляди! Мы – то надумали бог знает что, а он училку дрючит. Ну даешь, парень, – меня вроде как шутливо, но больно ткнули носком туфля в подбородок. – За порез извини, ТАКОГО я не ожидал, от неожиданности рука дернулась. Ладно, ничего личного, бизнес. – Меня отпустили.

– Пошли, Семен Семеныч. – Парень, который меня вырубил и допрашивал, выпрямился, сложил ножик, и сунул его в карман.

– Сейчас, – сильнейший пинок в живот заставил меня согнуться, и хватать ртом воздух, пытаясь вздохнуть. Еще один в ребра опрокинул на спину.

– Семен, хватит! Босс не разрешал увечить парня!

– Пусть помнит! – меня еще раз пнули под ребра, но уже так, без особой злобы. И ушли.

Минут пять я пытался отдышаться, меня рвало так, что зеленая желчь пошла, голова кружилась, едва я пытался встать.

Из ворот выглянул соседский пацан лет лет десяти, и его младший брат. Анвар и Салим, неплохие пацанята, я им змея клеил весной. Вот и сейчас они помогли мне встать, добраться до дувала, за который я хоть мог держаться. Их мать выскочила из ворот, помогла мне добраться до крохотной скамеечки под раскидистой чинарой, принесла тряпку, намоченную в холодной воде, и положила мне ее на голову. Пацанята принесли мне мой пакет с хлебом, и сидели рядом, смотря на меня огромными темно – карими глазенками. Все, завтра весь поселок будет знать, что здесь произошло.

Отсидевшись, я поблагодарил хозяйку и детишек, и потихоньку, придерживаясь рукой дувала, пошел к дому.

Петух осторожно обошел меня по кругу, недоуменно квохча.

– Да я знаю, что если бы ты ходил со мной, мы бы всех заклевали, – криво усмехнулся я, гладя его по гребешку, и отламывая кусочек горбушки. Выпрямляясь, охнул от боли в боку, и зашел в дом.

– Леша! – ахнула Сайора, поднеся ладони ко рту. – Что с тобой?!!

– Салиевы прихвостни постарались, – я поставил пакет на стол, и сел на табурет, пытаясь снять с себя кроссовки. Но девушка гибко опустилась передо мной, и быстро сдернула со смущенного меня обувь. Заставила снять рубашку, оглядела наливающиеся багровым синяки на боку и животе. Покрутила перед моими глазами пальцем.

– У тебя точно сотрясение мозга. Плюс сильнейшие ушибы, я не знаю, что у тебя внутри. Похоже, печень и остальное не повреждены, но это только похоже, надо ко врачу. – Сайора уселась напротив меня, и внимательно поглядела мне в глаза. – Что случилось, Леша?

– Алсу поняла, что ты у меня, – Скрывать мне особо нечего. – Утром мне это сказала, и собралась и уехала. Сказала, чтобы ты духами перестала пользоваться. А салиевские следят за двором. Встретили в проулке, поинтересовались.

– И что ты им сказал? – удивленно поинтересовалась девушка.

– Сказал, что Алсу беременна, и поехала делать аборт. – Я откинулся на стену. Блин, меня опять мутит. Хорошо мне по затылку приложили, те мозги что есть чуть не выбили.

– Погоди, ты серьезно? – Сайора здорово удивилась.

– Да нет, не беременная она. Сказала бы, да и предохранялись мы, – ответил я, и понял, что ляпнул лишнего. – Ты это, ничего не думай, там ничего серьезного у нас не было!

– Я это поняла, – тихонько смеясь, ответила Сайора, тоже усаживаясь на стул. – Леша, слушай, ты не парень, а скрытые таланты. Умница, благородный, дерешься как лев, спасаешь беззащитных девушек, трахаешь учительниц. Что еще я о тебе не знаю? – в глазах Сайоры прыгали веселые чертики.

– То, что я с испугу и с дуру испортил репутацию хорошей женщине, – блин, угораздило же ляпнуть, а? Конечно, испугался чуть ли не до грязных штанов, но такое?

– О репутации Алсу Расимовны пусть ее мясник беспокоится. – Фыркнула девушка, и снова повторила. – Итак, кроме перечисленного, ты еще как ниньдзя по заборам и сараям лазаешь, таскаешь фрукты, что, впрочем, понятно, организм молодой, растущий, всяких училок трахающий. – Ого, как ее зацепило! – А что я еще не знаю о тебе, Леша?

– Кто нас спасать будет из всего этого, – смущенно буркнул я, и веселье с нас мгновенно слетело. Настала звонкая тишина.

– И кто же, Леш? – тихонько спросила девушка.

– Сегодня вечером отец должен позвонить, ему расскажу. Он обязательно что – нибудь придумает. – Я опять охнул, неловко повернувшись. Сволочи, уроды, привыкли, что они здесь хозяева. Ничего, я им это припомню!

– А почему ты не позвонил ему раньше? – Девушка немного оживилась, и стала собирать на стол. Я сидел, смотрел на точные и аккуратные девичьи движения, и думал, что давно не проводил время в такой приятной компании.

– Сайора, если про нас с тобой узнает моя мачеха, то она сама нас Салиеву сдаст. Лучше не рисковать, она за отцом следит, как коршун! – Я достал из серванта небольшую коробочку сухариков из белого хлеба с тертым сыром и солью. Люблю иногда себя таким побаловать. Вот порой и сушу. Когда ставил на стол, снова невольно охнул.

– Леша, ты завтра возьмешь у меня деньги, и съездишь в Дустлык, к травматологу. Пусть проверит, что с тобой! В нашу поликлинику идти не стоит, Салиеву может не понравиться. Я тебе сразу сказала, чтобы ты деньги у меня взял. – Ну да, брать толстую стопку наших узбекских сумов у зареванной девчонки. Я что, последняя сволочь?

– Нет, Сайора. Знают все, что у меня немножко денег есть, и если буду таскать пачками – сразу станет подозрительно. – Я покачал головой, чему был не рад, так как голова закружилась – Но, спасибо тебе большое.

– Тогда обязательно в нашу. Хотя и толку, наверное, не будет. – Девушка налила мне в пиалу чаю.

– Ну почему, травматолог еще с Союза работает. Пройдусь потихоньку, скажу, что с лестницы упал. Не хватало еще с участковым объясняться. – Я взялся за пиалу. Иногда лучше есть, чем говорить. И молчать. Слушать, оно молча лучше, тем более такой красивый голос.

Впрочем, участковый подошел ко мне еще до вечернего звонка отца Внимательно посмотрел на меня, покачал головой.

– Леша, будешь писать заявление? – Капитан участливо поглядел на меня.

– О чем? То, что упал с лестницы? – Я усмехнулся. – Мне уже полегче, отлежусь с недельку, и дальше жить буду. Вряд ли я кому – то нужен, просто попал под раздачу. Ничего, осталось пару годов и уеду отсюда. Отец обещал к совершеннолетию переоформить свою часть дома на меня.

– Только обязательно сходи ко врачу, – в голосе участкового послышалось явное облегчение. Не придется поднимать муть со дна, с местной администрацией милиция старается жить в дружбе. Хотя и власти у нее запредельно много, прямо скажем. Но с родней хакима области связываться никто не захочет.

Вечером, после того, как позвонил отец, я рассказал ему все как есть. Особо не рисковал, хоть и хватает прослушки в Узбекистане, но она в основном на подрыв устоев и исламский радикализм нацелена. Обычно местные чекисты в разборки местных же властей не лезут, чтобы не раскачивать особо обстановку. Это сейчас успокоилось, буквально в прошлом году в Андижане такое было, что ой – ой. Да и не слушают обычно разговоры русских, им это не грозит ничем.

– Так, – отец, выслушав меня, замолчал. Потом, обдумав ситуацию, продолжил. – У тебя как, сотрясение сильное?

– Ну, сейчас более – менее, но Сайора говорит, что обязательно с недельку отлежаться надо. Потроха вроде как уже нормально, только брюхо синее, фингал знатный.

– Тогда слушай сюда. – Отец немного успокоился. – Пока ты наверняка уже вне подозрений, иначе бы уже наведались. Но за проулком точно следят, будь осторожен. Девушка из дома нос пусть не показывает, и в переднюю часть не выходит. Вы сейчас одной веревочкой повязаны, и иначе, чем спасаться вместе, вам никак. Но ход для вас есть только один. Дедов «Урал» на ходу?

– Да, – старый, но надежный, от деда доставшийся мне мотоцикл стоял в сарае. Коляску я с него снял, и иногда гонял по ночным проселкам, чувствуя себя потрясающе свободным. Ночь, звезды, луна, мощный тяжелый мотоцикл подо мной и серебристая пыльная дорога. Только девушки за спиной не хватало. Тут я оглянулся на Сайору, и представил ее в косухе и на мотоцикле.

– Тогда, через неделю, ночью, садись на него, сажай девушку, и выезжай в сторону казахской границы. Знаешь же, дорога через птицеферму, и уходит на север? Там, в ста сорока километрах, есть небольшой поселок, Бурисай называется. Спросите Рахимбека Гилязова, он вас у себя на несколько дней устроит, я ему позвоню. Надежный парень, мы с ним вместе в Афгане были. Потом к тебе приедет человек, скажет тебе, как звали твою черепаху. Помнишь же ее? – давным – давно мне отец привез из пустыни огромную черепаху. Настолько большую и старую, что я на ней катался.

– Помню, конечно, – улыбнулся я.

– Так вот, слушайся его во всем беспрекословно. Как бы тебе странно все не показалось. Понял? – У отца дрогнул голос. – Береги себя, сынок.

– Понял, папа, – я тоже едва не всхлипнул.

– Деньги я перешлю на карточку тому человеку, он тебе отдаст. Отдашь ему документы на дом, он его у тебя купит. Деньги оставишь себе. Сайоре скажи, чтобы собрала все документы на дом, если есть возможность, ей его оформят в продажу. Не бесплатно, конечно, но пусть не переживает, с недвижимости кус возьмут, но божеский. Вещи соберите самые ценные, и самые легкие. Ничего большого, только одежду, деньги, документы, и самые дорогие и памятные вещи. Осторожно там, ребята. Сидите, как мыши под веником. – Отец помолчал. – И еще, Леш. Если все будет нормально, то мы еще встретимся. Запомни это. Обязательно встретимся, сын!

Два дня я отлеживался. Только зарубил пару кур, которых поймал ночью, и связал проволокой, чтобы не бегать за ними утром. Ощипал, опалил, и два дня мы кушали куриные супчики, которые наварила Сайора. Она вообще не сидела на месте, хоть и не выходила из дома. Готовила, прибирала, занималась шейпингом и йогой. Учила арабский и английский, начала меня гонять по английскому и математике. Улыбаться стала чуть почаще, хоть ненамного, но все – таки.

Через два дня я вышел на улицу уже поработать. Вытащил из сарая мотоцикл, навесил на него коляску, погонял на холостых оборотах. Проверил его, слегка поездил по проулку, и загнал мотоцикл на место.

20 сентября 2006 года, четверг, восемь часов утра

– Неплохой день вроде будет, – я поглядел на падающие с деревьев листья. Пока еще слегка, конец сентября для Узбекистана – это ранняя осень. Еще нескоро дожди пойдут, и ветра начнутся, вот тогда листва полетит.

А пока одел на самодельный фаркоп дышло лодочного роспуска, и сгонял на речку, на лодочную станцию за своей «Обью», старенькой, но очень хорошей люменивой лодочкой. Перевернул ее во дворе, и покрасил заново, проклепав и зачеканив расшатавшиеся и пропускающие понемножку воду заклепки.

– Ну ты, окклок, – от калитки крикнули. Я не понял, обозвать русского «белое ухо» – или издевка, или кто – то ищет неприятностей. – Иди сюда, щенок, учить будем.

Обернувшись, я увидел того самого мясника и пару парней помоложе. Во мне полыхнула ярость, я выдернул один из топоров, которые были в колоде, и изо всех сил метнул его в деревянный столб, облокотившись на который стоял мясник. С глухим чавкающим звуком топор глубоко вошел в дерево, а я, выдернув второй, пошел к калитке. Дойдя до нее, я увидел только пару валяющихся на старом асфальте шлепок, причем оба левых. За поворотом пыль оседала на землю. Вот это я нашугал мясника с орлами!

– Уроды, – меня потряхивало, руки дрожали. Блин, как я сдержался, и метнул топор не в мясника, а в столб? С трудом вывернув из вязкой древесины лезвие топора, я отнес к колоде оба, и всадил их на место. А сам сел на старую лавочку под виноградником, и постарался успокоиться. Мне сейчас делать глупости нельзя, от меня зависит жизнь отличной, в принципе, девчонки.

Только вот неймется этой девице, хочет тетке в Ташкент звонить, рассказать насчет дяди. Я ей объясняю, что нельзя, она в слезы, и просит что – нибудь придумать. Пришлось пообещать, что куплю казахскую симку, и отвезу ее к границе в Казахстаном, где связь получше, и оттуда она позвонит. Ну, вроде как из другой страны. Благо что немолодых телефонов купил аж шесть штук. И да, нужно их все на зарядку поставить, а то у большинства она на нуле.

А один нужно кое во что переделать. И да, надо еще одну штуку. Я зашел в сарайчик, и выволок из угла десятилитровую, тяжеленную алюминиевую флягу, герметично закрытую. И достал большой бумажный пакет с древесным углем с полки. Нашел случайно на берегу около кострища пару пакетов, остались от чьей – то гулянки, и привез домой. Теперь пригодятся.

25 сентября 2006 года, вторник, два часа ночи

– Так, Сайора, залазь вот сюда. Аккуратно, – я придержал девушку, помогая ей спуститься в носовой отсек лодки. Спустил туда же ей ее сумки. Поглядел, как она калачиком свернулась на толстой кошме, сморщила нос. – Ты чего?

– Рыбой воняет! – девчонка недовольно покрутила головой.

Блин, кому что! У меня поджилки от волнения подрагивают, а ей рыбой воняет.

– Ну, извини, не смог отмыть, – я развел руками. – Ладно, включай фонарик, и сиди как мышка, хорошо? Закрываю, – и я захлопнул лючок. Пришлось сделать несколько незаметных отверстий от кокпита в носовой багажный отсек. Жаль лодочку, но что поделаешь. Дышать девчонке чем – то надо.

Свои сумки закинул в коляску. Вещей у меня немного, одежда, чемоданчик с фотографиями и документами. От деда осталось несколько медалей, несколько книг про охоту. Кроме того, моя любимая книга, энциклопедия оружия Жука. И пара книг Луиса Ламура, случайно купленных мною на блошином рынке, и зачитанных чуть не до дыр.

Закрыв дом, прислонился головой к двери. На глазах навернулись слезы, я ведь отсюда навсегда уезжаю. А отец категорически запретил навещать кладбище, могилы матери, дедушки и бабушки, чтобы ничего никто не заподозрил.

Зашел в курятник, взял ничего не подозревающего петуха, оставшегося в гордом одиночестве. Связал ему ноги, приклеил скотчем записку к одной ил лап, с просьбой примять в дар и не убивать, положил его в коляску, и завел мотор «Урала». Потихоньку выехал со двора, и поехал по проулку. Остановившись напротив дома Анварки и Салима, перебросил им петуха через дувал. Ошалевший Петя, громко хлопая крыльями, приземлился у них во дворе. Недовольно загавкал пес, всполошились куры.

– Ну, будем надеяться, что из тебя шурпу не сварят, – врубил первую, я выехал из проулка, и неторопливо поехал по разбитой дороге. Выехав из поселка, повернул к речке, в сторону лодочной станции. Но, заехав за посадку из тополей, остановился. Слез с мотоцикла, и минут десять смотрел в сторону машины наблюдателей. Я их еще в первый день вычислил, они стояли над каналом метрах в трехстах от нашего проулка. Там пригорок, все просматривается, точнее весь проулок просматривается. А вот здесь ничего оттуда не видать до самой речки, и самое главное, поворот в сторону Казахстана не просматривается.

– Нет, тихо. – Подойдя к лодке, я открыл крышку багажного отсека. – Вылезай, Сайорка. Только сначала вещи давай.

Приняв от нее вещи, забросил их в коляску, а лодку отцепил, и вместе с прицепом затолкал в кусты. Сразу не заметят, а если углядят пацаны, то, скорее всего порубят на цветмет. А прицеп разберут на куски, в сельском дворе каждая железяка в тему.

Сел на свое место, подождал, пока сзади на седло усядется девушка. Сайора крепко вцепилась в рукоять, глаза огромные, губы крепко сжаты, сама решительность.

– Ну как, поехали? – я потихоньку выжал сцепление, и щелкнул скоростями. Мотоцикл без прицепа это не мотоцикл с прицепом, по проселку я на нем и джипу смогу мозги основательно покрутить, а на бездорожье тем более.

– Поехали, Леша. Ок йюль! – Сайора подвинулась на сидении, обняла меня со спины руками, и крепко прижалась. – Поехали, пусть беды останутся позади.

25 сентября 2006 года, вторник, шесть часов пятнадцать минут утра

– Надо же, как проголодались. Хорошо, что я додумалась нам поесть собрать, – Сайорка взяла из чашки на расстеленном полотенце еще одну рыбную котлету. Отпила из крышки термоса горячего кофе, проглотила, и продолжила. – Мы уже четыре часа едем, проехали давно все. Заблудились?

Вокруг была чистая осенняя степь. Только заграждения из колючей проволоки на границе с Казахстаном показывала, что рядом уже другое государство.

– Ну да, похоже, – я прожевал свою котлетину, и взял помидорку, разрезал ее ножом, посолил. – Тут проселков не один десяток, похоже, не на той дороге свернул. Ничего, сейчас вернемся на полсотни километров, до той развилки. Похоже, я не туда завернул. – Повторил я.

И, вытерев руки об кусок ветоши, достал из передка коляски запасную канистру. Бак здорово опустел, нужно долить. И вообще, нужно поосторожнее плутать, тут уже заправки далековато, можно застрять капитально, чего нам только и не хватает.

– Леша, я до кустиков пробегусь, – Сайорка смущенно на меня глянула, и на самом деле побежала к зарослям тамариска, или, по – местному, джингила.

К тому времени, как она подошла, я уже залил бак под пробку, и спрятал канистру, опустевшую примерно наполовину, в багажник под запаской.

Вернувшись назад, к развилке, я повернул на западную. И уже через тридцать километров увидел небольшой поселок, стоящий на оросительном канале. Подъехав к нему, я спросил у пацаненка, пасущего небольшую отарку баранов, не Бурисай ли это. Получив положительный ответ, я спросил где живет Рахимбек Гилязов, на что мне ткнули грязнющим пальцем в дальний конец поселка, и пацаненок, косясь на Сайорку, растолковал про третий с краю дом.

– Рахмат! – поблагодарил я мальчишку, и по пыльной грунтовке поехал вкруг Бурисая. Отъехав от мальчишки, усмехнувшись, сказал Сайоре:

– Сайор, из – за тебя у мальчугана косоглазие развиться может! Будет теперь мечтать о прекрасной пэри.

Сзади фыркнули, и прижались ко мне посильнее. А в ухо шепнули:

– Молодежь должна стремиться к прекрасному! Это наш завуч так говорит.

– Да уж, прекраснее девушки чем ты найти сложно, – остановившись около простых деревянных ворот в дувале из пахсы, согласился я. Слез с мотоцикла, разминая ноги. Подошел к воротам, и постучал в них.

На мой стук вышла очень миловидная женщина лет под сорок, в национальном узбекском костюме. Узбекские женщины вообще с удовольствием носят свою наряды, да и мужики про тюбетейки и халаты не забывают. Халат вообще вещь очень удобная, если серьезно. Для здешних мест сложно лучше придумать.

– Салом аллейкум, – поздоровался с ней я. Сайора повторила за мной. – Скажите пожалуйста, Рахимбек Гилязов здесь живет?

– Да. – Кивнула головой женщина. – Но муж выехал в рейс, приедет завтра. Вы, случайно, не Алексей Иванов? А эту девочку как зовут?

– Да, моя фамилия Иванов. – Кивнул я. – Это Сайора Шакирова.

– Заезжайте, – просто продолжила женщина, открыв ворота. – Мотоцикл ставьте под виноградник, сами проходите в дом.

В доме нас разделили, если можно так сказать. На небольшой застекленной веранде два топчана, отделенных пологом. На топчанах курпачи и подушки, пара простых китайских одеял. Маленький китайский телевизор, что – то бухтящий по – казахски, когда я его включил проверить.

– Ребята, вы как, устроились? – женщина, представившаяся как Гулистан – опа, заглянула на веранду. – Пойдемте, умоетесь, я вас чаем напою, и ложитесь отдыхать. Наверное, всю ночь ехали?

– Да, Гулистан – опа, спасибо, – я вышел во двор, и прошел к колонке, где с удовольствием умылся, смыв с себя дорожную пыль. Сайору хозяйка отвела в небольшую пристройку, где, как я понял, была баня.

Вскоре мы сидели за коротконогим узбекским столиком, поджав под себя ноги, а хозяйка разливала по пиалам горячий зеленый чай. На столе стояли лепешки, тарелка с самсой, пиала с мытой курагой и несколько гроздей винограда на блюде.

– Кушайте, ребята. Мне муж про вас рассказал. Очень жаль твою семью, Сайора. Но все в руках аллаха. – Женщина провела руками по лицу. – Он привел вас в наш дом, он же проведет вас мимо врагов. Ничего не бойтесь, здесь Салиев уже не имеет власти, он не сможет быстро сюда заявиться. Даже если он вас здесь найдет, ему нужно договариваться. А к тому времени вас отсюда увезут. Не знаю куда и кто, правда, но муж сказал, что надежные люди и в надежное место.

Через силу попив чаю, объев гроздь душистого винограда, поблагодарил хозяйку, и вместе с зевающей потихоньку девчонкой пошел на верандочку. И завалился спать на своем топчане, не видя снов. Заснул мгновенно, только голова ухом подушки коснулась. И спал до позднего вечера.

25 сентября 2006 года, вторник, двадцать три часа сорок минут

– Леша, как ты думаешь, почему это случилось? – Сайора сидела неподалеку от меня, и смотрела на играющих возле электрической лампочки ночных бабочек. – Из – за чего это все? Что мы сделали плохого, что нам такая кара?

– Это не кара. Это несколько сволочей и мерзавцев, которые решили разбогатеть за чужой счет. – Я зло прищурился, и поймал надоедливо зудящего комара. – Вы тут совершенно ни при чем, Сайора. Вы жертвы.

– Ты так думаешь? Но почему, Леша? Почему мы?

– Ваша семья богата. Это знали все. Невелика относительно узбекских обычаев, всего четыре человека. Новый дом, хорошая машина. Ты вот сколько с собой денег взяла? Ты не думай, мне как – то все равно, но для чистоты эксперимента? Пять миллионов сумм? Пятнадцать?

– Около восьми, я не считала. Плюс десять тысяч долларов США и две тысячи евро.

Я присвистнул. По здешним местам на эти деньги таких домов, в котором мы сейчас два – три точно можно купить. Или построить такой домину, как у Сайоры. Восемь миллионов сумов – около семи тысяч долларов, плюс примерно тринадцать – ну да, два – три вполне себе приличных дома. Если мне получится продать свой, то больше десяти тысяч я за него никак не получу, и это еще цены возросли. Годов шесть назад не больше тысячи давали, а еще раньше вообще бросали, и уезжали. Оформление выходило дороже.

– Вот видишь. Ты, наверное, не заметила, но у Ибрагима следы на руках были, от уколов. Он, похоже, на героин подсел. Не удивлюсь, если его подельники тоже. На сколько доз им бы этого хватило?

– А почему Салиев убил дядю? Только за звонок Ибрагиму? – Девушка внимательно посмотрела мне в лицо.

– Не знаю. Могу только предположить. Салиев был уверен, что звонок твоего дяди был причиной налета. Значит, слушал запись.

– Но для чего это было дяде? – Сайора готова была опять разреветься. – Папа, мама, братик. Мы же ничего им плохого не делали, папа даже готов был от бабушкиного дома отказаться в пользу брата.

– Наверное, именно из – за дома. – У Сайоры недавно умерла бабушка в Ташкенте. Как обычно бывает у узбеков, младший сын жил с ней, в ее доме. Ухаживал и помогал. – Он же очень дорог, Сайора. А со смерти твоей бабушки прошло почти полгода. Срок для дележа имущества.

Отвернувшись, Сайора вытерла глаза, и долго смотрела на ночное небо. Небо было потрясающим. Звезды, огромные, яркие, в невероятном количестве и так близко, что кажется – рукой достать можно. Млечный путь вообще светится как новогодняя елка. Невероятно красиво. Невероятно красивая девушка рядышком. Так почему же так печально? Из – за того, что эта девчонка, уже не скрываясь, плачет?

Подвинувшись, я обнял Сайору за плечи. А она уткнулась мне в плечо, и долго шмыгала носом, пропитывая мою джинсовку своими слезами. Вскоре она молчком отодвинулась на приличную дистанцию, высморкалась в мой платок, и мы еще с час молча сидели, глядя на звездное небо.

27 сентября 2006 года, четверг, шесть вечера

Три дня прошли очень спокойно. Приехал Рахимбек, оказавшийся здоровенным мужиком, с просто квадратной фигурой. Я немаленький, отец у меня сильный, но Рахимбек это настоящий богатырь. Палвон, как говорят узбеки. Наверняка всех баранов в куреш выигрывает. И точно, на мой вопрос он, смеясь, подтвердил, что однажды даже в Алма – ате умудрился победить, и привезти честно выигранного барана домой. А учитывая, что призовые экземпляры скромностью размеров не отличаются, то сейчас у них отменная племенная отара, которое пасет его племянник рядом с одним из аулов, но подальше от казахской границы.

Вот и сейчас Рахимбек, я и его сын, десятилетний парнишка с веселым, неунывающим характером, возимся возле фуры, на которой наш гостеприимный хозяин работает. Перебортируем пару колес, которые поймали какую – то железяку в паре километров от дома.

– Как ахнет, я в кабине подскочил. Из – под кузова пылюка, резины шматки, машину рвануло. Хорошо, порожняком возвращался, с груженым кузовом точно в кювет бы опрокинулся. – Рахимбек принял от нас готовое колесо, и посадил его на место. После чего принялся наворачивать гайки на крепежные болты. – Сейчас, закончим, и пойдем ош готовить.

Сайора с Гулистан – опой и младшей дочкой хозяев хлопотали на кухне. Сегодня четверг, пайшанба, узбеки – мужчины обычно в этот день сами готовят плов. Именно хозяева дома, или их старшие сыновья. Ну и, как говорят, обязательно хозяйку того, исполняют с ней супружеский долг. Судя по мечтательному выражению лица Гулистан – опы, так оно и есть.

Вымыв руки, я помог резать соломкой желтую морковку, с удовольствием съел несколько шкварок от вытопленного курдючного сала с куском сдобной лепешки – патыра, отказавшись от рюмки водки.

– И правильно! Молодой еще, – захрустев свою колечком лука, заметил хозяин. – А я вот как привык с Афгана, так иногда потребляю. Твой отец, кстати, меня и научил водку пить. Мол, у них под Самарой каждый парень умеет, а мы в Узбекистане нет.

– Рахимбек – ака, а как вы думаете, что именно придумал мой отец? Как он мне сможет помочь? – ссыпав в старый латунный тазик горку моркови, спросил я. Если честно, то последние дни свербит от неизвестности.

Узбек серьезно задумался, помешивая в котле жарящиеся куски баранины. Потом, оглянувшись на жену, налил еще рюмку, срезал с куска мяса золотистую корочку, и выпил еще.

– Знаешь, я сам ломаю над этим голову. Ты малолетка, несовершеннолетний. Чтобы пересечь границу – необходима куча документов, которые должны делать у вас в вилояте (области). Про твою подружку я вообще молчу, не представляю, как это может произойти. Нет, сделать можно, но у твоего отца нет таких денег и таких знакомых. При этом я точно про Василия знаю, что он слов на ветер не бросает, и с головой умеет дружить, как дай бог всякому. Подождем этого обещанного человека, он на днях должен подъехать. Пока отдыхайте. Морковь готова? Сыпь давай!

29 сентября 2006 года, суббота, час двадцать пять минут дня

Около ворот дома, где мы сейчас гостим, остановился «Москвич-412», вроде старая, но в отличном состоянии машина, с ташкентскими номера, причем очень крутыми номерами. У нас в вилояте с такими ездят губернатор, начальники милиции и СНБ, Службы Национальной Безопасности, конторе, которая заменила в Узбекистане КГБ. Больше ни у кого таких номеров нет.

Из него неторопливо вышел пожилой узбек в белой рубашке, и светло – серых брюках. Спокойно подошел к приоткрытым воротам, постучал по створке.

– Извините, Гилязовы ведь здесь живут?

– Да, это мы. – Гулистан – апа, вытирая руки полотенцем, подошла к незнакомцу. – Чем можем помочь. Муж приедет через полчаса, он в райцентр отъехал.

– Мне сказали, что черепаху звали Чемадана. Если это возможно, передайте Алексею Иванову. – Узбек, прищурившись, посмотрел на мой мотоцикл.

У меня, слушавшего это все, с души упал огромный камень. Но хозяйка не торопилась.

– Вы проходите, садитесь, попейте чаю. Сейчас приедет хозяин, и поговорите с ним. – Гулистан – апа провела гостя к столу, вынесла чайник и пиалу, небольшую тарелочку со сладостями. – Подождите немного, я женщина, в дела мужа не лезу.

Гость без возражений ополоснул руки под колонкой, и, сняв туфли, уселся по – турецки за низенький столик. Спокойно, неторопливо он пил чай, пару раз ответил на телефонные звонки.

Вскоре послышался рокот дизеля, и на стареньком японском микроавтобусе приехал Рахимбек. Поздоровавшись с гостем, он с ним недолго переговорил, и, извинившись, прошел в дом.

– Ну что, детишки. – Зайдя на веранду, пробасил он. – Похоже, за вами пришли. На самом деле так черепаху звали? Кто ее, бедную, обозвал то так?

– Да. А назвал я. Она здоровенная, как чемодан была. – Я отошел от окошка, через которое наблюдал за гостем. Сайора, бледная и решительная, сидела на краешке стула. – Пойдемте?

– Пошли. А ты, девочка, посиди пока здесь. – И мы с хозяином дома вышли к пьющему чай гостю.

– Меня зовут Анвар Шарипович. Со мной связались из Москвы, и попросили помочь двум молодым людям. – Спокойно представился он. – Это ты? А где девушка?

– Да, это я. – Я, поздоровавшись, и представившись, сел рядом с Рахимбеком. – Девушка, она попозже выйдет. Не скажете, как вы нам поможете?

– Не здесь, парень. Не стоит лишний раз хозяев подставлять. Они итак для вас очень много сделали, в Атласабаде все вверх дном перевернули, после вашего исчезновения. Но ты слинял очень технично, так что успокоились. Пока. Но искать Салиев будет долго. Очень долго. Так что, собирайтесь, и поехали. Твой мотоцикл загонишь в микроавтобус, и сами в нем поедете в Ташкент. Не стоит светиться. – Гость с благодарностью отставил с сторону пиалу, провел руками по аккуратной бородке. Встав, поблагодарил хозяйку, и обернулся к нам с Рахимбеком. – Ну, готовы?

– Как, Алеш? – хозяин повернулся ко мне. – Поедешь?

– Да. – Я сглотнул, и решительно встал. – Спасибо вам за все, Рахимбек – ака!

– Пока не торопись, – улыбнулся богатырь. – Вот поедете, и тогда поблагодаришь.

Тем временем Анвар Шарипович отзвонился по мобиле, и вскоре ко двору подъехал бежевый, совсем не новый итальянский микроавтобус «Ивеко Дейли», точнее, грузопассажирский. Из него вышло пара молодых крепких парней. Гость им что – то негромко сказал, они кивнули, и распахнули сзади грузовой отсек, сбросив на землю аппарель.

По ней в глубь отсека затолкали мой старый мотоцикл, который парни мгновенно закрепили растяжками. В коляску мотоцикла забросили мои вещи и сумки вышедшей Сайоры. Промежду делом гость отправил меня и зарумявшуюся девушку до дворового туалета, мотивировав это дальней быстрой дорогой.

– Пора прощаться. – Гулистан – апа обняла девушку, потом меня. – Удачи вам, ребята. Храни вас аллах.

С сыном и дочкой хозяев мы попрощались пораньше, и они стояли на веранде, провожая нас.

– Удачи. – Крепко пожал мне руку Рахимбек. – И давай, по – русски, посидим на дорожку.

Мы все, включая парней Анвара Шариповича, присели на скамью, хан – тахту, и пару табуреток, что были во дворе. Секунд тридцать молча посидели.

– Так, пора. – Старший из приезжих встал, и пожав руку хозяину дома, открыл дверь своего «москвича».

– Садитесь, – перед нами распахнули дверь микроавтобуса, сдвинув одно из передних сидений. – Усаживайтесь поудобнее. Ехать нам долго.

– Если не секрет, как поедем? – поинтересовался я, усаживаясь на кресло следом за Сайорой, которую пропустил вперед.

– Ну, вдоль Нуратинского хребта, через Янгикишлак до Джизака, из него до Янгиера, потом до Сырдарьи, выходим на Новую Самаркандскую дорогу, и в Ташкент. Из Джизака на «бетонку» выходить нам сейчас из – за вас нельзя, граница. Мали ли. Придется помотаться по дорогам, ребята. Вы сидите спокойно, «крыша» у нас из броневой стали. – И водила стронул свой микроавтобус вслед за «москвичом». А я смотрел в окно на ставших мне дорогими буквально за несколько дней людей, и понимал, что скорее всего, я их больше не увижу.

Ехали долго. Пару раз вставали на отдых в городах, сворачивая с основной дороги и перекусывая в небольших чайханах под открытым небом. Впрочем, в большинстве узбекских столовок кормят замечательно, тут умеют и любят вкусно готовить. Сейчас попрохладнело, посвежело, и аппетит с дороги просто жуткий.

Как я заметил, хозяева этих забегаловок были знакомы с Анваром Шариповичем, привечали его с большим почтением. И еще одну вещь заметил – все эти столовки имели закрытый двор, не просматриваемый с улицы. Интересно, чем это кормится этот вроде как обыкновенный пожилой узбек?

В Ташкент въехали под утро, Сайора спала, свернувшись в уголке кресла, и не обращая внимания на дорожную тряску. А я смотрел, в Ташкенте никогда не был. Огромный город, въехав в который мы покрутились, покрутились, и, свернув налево на большом кольцевом перекрестке, поехали куда – то в сторону от основной городской застройки.

– В Сергели едем. Это пригород, большой, тысяч триста живет. – Увидев мое любопытство, пояснил один из парней. Кстати, я так и не знаю, как их зовут. Они вежливые, аккуратные, подтянутые, с хорошей пластикой. Похоже, неплохие рукопашники. У одного видел на поясе кобуру с пистолетом, что вообще большая редкость в Узбекистане, и означает службу или в МВД, или в СНБ. Оба отличные водители, я в этом убедился, когда мы ехали через пол-Узбекистана.

Вскоре на самом деле показался этот самый Сергели. Много высоток, девятиэтажки и даже шестнадцатиэтажные башни. Впрочем, мы их быстро проехали, проехали мимо скромных двухэтажных домиков, и свернули в промзону. Огромную, где один завод переходил в другой. По ней ехали довольно долго, пока не завернули в открытые ворота, где микроавтобус встал возле трехэтажного обшарпанного здания, похоже, какой – то конторы.

Открыв ворота, охранник пропустил внутрь корпуса «Ивеко», и задвинул за нами створки.

– Все, приехали. Выгружаемся! – Водилы вышли из машины, потягиваясь. Мы с Сайорой тоже вышли.

– Так. Разгружайте, – скомандовал, зайдя в большое пустое помещение, Анвар Шарипович. – Быстрее, вам завтра на службу!

Парни, кивнув, распахнули задние створки у машины, и выкатили мой мотоцикл, выгрузили наши вещи, после чего уехали.

– Вы отдыхайте. На антресоли пара кабинетов, в них диваны, есть чайник, холодильник. Хотите покушать – отсюда в пятистах метрах неплохая чайхона, чуть дальше базарчик и магазины. Деньги есть? – Мы с Сайорой кивнули. – Охранник вас впустит – выпустит. Но! Только до магазина, базара или чайхоны. Все, остальное завтра. Сегодня спите, тут душевая есть, можете вымыться. В кабинетах есть телевизор и радио. Даже вроде несколько книжек лежат, боевиков и сказок для взрослых. Охранник объяснит вам, куда идти, чтобы не заблудиться. Или так, сейчас умывайтесь, и до чайханы я вас сам подброшу. Вернуться сумеете? И да, чуть не забыл, – из своего портфеля Анвар Шарипович вытащил две простые Нокии, и передал нам. – Звонить друг – другу, номера вбиты, и мне. Больше никуда и никому.

– Анвар Шарипович, у меня здесь тетя, – робко заикнулась девушка.

– Завтра, все завтра. Садитесь в машину. – И узбек вышел из вроде как бывшего цеха.

Чайхона была простенькой. Навес на стальном каркасе, журчащий неподалеку арык, дымящийся мангал с обмахивающим уголья пареньком, казан с пловом и такой же с шурпой, которым заведывал мужик повзрослее, пяток столов и чуть колченогие скамьи. В большом пластмассовом тазу под колонкой отмокали бутылки с пивом.

– Что будешь, Сайора? Плов или шурпу? – Я поглядел на вытирающую влажной марлей стол пожилую узбечку. – Свободно? Садись, сейчас закажу.

– Шурпу, и пару палочек шашлыка. И лепешки половинку, больше не надо. И Леш, попроси чаю свежего, только хорошего зеленого. Пожалуйста, – Девушка мне улыбнулась, сверкнув жемчужными ровными зубами.

– Хорошо, – кивнул я, и подошел к хозяину заведения. Заказал чашку супа, плов, пяток палочек шашлыка из баранины, салат из помидор, лука и жгучего перца. Ну, и само собой, взял у него чайник и пару пиал. Интересно, почему у всех чайников, которые я видел в чайханах, отколоты носики, и на них надет белый кембрик?

– Ну вот мы и в Ташкенте, я поглядел на улицу. – Смотри, белка!

По стволу дерева неторопливо спускалась большая серо – рыжая зверушка. Любопытно и с осторожностью посмотрев на нас, она замерла в ожидании. Пацаненок около мангала, заметив наше удивления, взял из чашки крупных белых семечек (узбекский подсолнух дает семечки белые, или полосатые, намного крупнее чем российский, но не такие жирные), и поднес открытую ладонь к дереву. Зверек доверчиво спустился и начал аккуратно и вежливо брать угошение. Набив полные щеки, белка ловко взобралась по дереву, и длинным прыжком перескочила на соседнее, исчезнув в кроне.

– А откуда здесь белки? – Удивленная Сайора повернулась к пареньку в грязно – белом фартуке.

– А их русские завезли в семидесятые из России, когда Сергели строили. Так и прижились. Но мало их, здесь сов много, и ястребов. Возле домов еще живут, а в диких зарослях почти нет. – Вместо моего ровесника ответил его отец, судя по всему. – Вы кушайте, приятного аппетита, – и узбек вернулся к своим котлам.

А мы с удовольствием то ли пообедали, то ли рано поужинали. Скорее, поужинали. Поблагодарив, попрощались, и решили пройтись до магазина. Все едино, даже минералки нет, или шоколадки. Нужно купить для перекуса что – нибудь.

– Леша, а что с нами будет дальше? – Девушка шла рядом, обкусывая мороженное. – Как нас отсюда переправят в Россию?

– Спроси что попроще, Сайора. Я тут без понятия, здесь столько рычагов надо задействовать. – На самом деле, я всю голову изломал, пытаясь понять, как нас переправят через границы, как сделают паспорта. По всему выходило, что тех денег, которые есть у нас с учетом продажи домов, хватит на пару страниц. Сейчас сделать липовый паспорт можно, но для серьезных служб он на один укус. А погранцов я не считал олухами, тем более не считал ими милицию и бывшее КГБ. – Похоже, какие – то входы – выходы есть. Пошли, спокойно поспим. Я устал спать в полглаза, честно. Охота просто поспать. А здесь нас вряд ли найдут.

– Это точно, – кивнула девушка. Я в Ташкенте частенько бывала, но даже не знала, что тут такие места есть.

– Ну, здесь все – таки почти три миллиона человек живет. Если хочешь спрятать лист – спрячь его в лесу. – Я все – таки зевнул. – Не, точняк, спать хочу как из пушки.

– А я выспалась в дороге, – Улыбнулась Сайора. Поглядела на кружащиеся листья с серебристого тополя, поймала парочку, несколько штук подняла с земли, и с этим букетом, или икебаной шла дальше. – Хочу посмотреть «Фабрику», громко. А то устала как мышка сидеть. Надо спросить у охранника.

1 октября 2006 года, понедельник, десять утра

– Так, ребятишки. – Анвар Шарипович уселся поудобнее в старом кресле, с легкой усмешкой поглядел на нас с Сайорой. – Вот теперь будем разговоры разговаривать. Как вы думаете, что вам предложил отец Алексея?

– Наверное, Россия? – неуверенно предположила девушка.

– Не знаю. – Честно ответил я. – Долго думал. Россия – дорого. Там оформление встанет в дикие деньги. Украина? Или Молдова?

– Ребята, вы несколько наивны, – усмехнулся узбек. – Даже если отклонить то, что вас ищут серьезные люди, то перевезти и оформить двух малолеток, без документов – очень и очень сложно и недешево. Нет, конечно, такую красотку как Сайору никаких проблем отвезти в Европу или Израиль, без документов. Но вот ей быть рабыней – проституткой точно не понравится. – Девушка раздраженно фыркнула. – Легализовать вас сложно и дорого, но, в принципе – можно. Но вот если знать, где и что искать, то вас найдут. Салиев знает, тех, кто это знает и умеет. И потому ваши шансы погибнуть очень велики.

– Умеете вы обнадеживать, Анвар Шарипович, – я сглотнул вдруг ставшую очень тягучей слюну.

– Умею, – согласно кивнул узбек. – И потому, Леша, на, прочитай.

И передо мной лег конверт. В нем оказалось письмо от отца, и пачка стодолларовых купюр. Письмо было очень коротким. «То, что тебе скажут – правда. Жди меня в России. Отец». А вот денег было явно немало.

– Тут десять тысяч долларов, Алексей. Но это не самое главное. Главное, ребята, что я представляю такую организацию, как Орден. – Пожилой гебешник взял кружку с чаем, отпил глоток и поставил ее на стол.

– Какой Орден? – удивленно спросила Сайора. – Тамплиеров? Или каменщиков?

– Нет, не монахов и не масонов. Орден – организация, занимающаяся освоением и заселением открытого около двадцати лет назад американскими учеными нового мира, который назвали Новая Земля.

– Простите? – Мне показалось, что я ослышался. Ну не может же взрослый, даже скорее пожилой серьезный мужчина нести такую пургу?

– Да, извините, что вы сказали? – А это Сайорка. Ох и здоровенные у нее глазища, однако!

– Ребята, я серьезно, – Анвар Шарипович явно был доволен произведенным эффектом. – Уже примерно тридцать лет изучается иной мир, и последние двадцать лет активно заселяется. Но все равно, это одна из величайших тайн современности. Ордену совсем не нужен ажиотаж, толпы беженцев из Африки, или еще откуда – нибудь. Напротив, он старается перетащить на Новую Землю людей в основном из Европы и Америки, или из достаточно цивилизованных азиатских стран. Нет, из Азии тоже люди идут, но это не основа политики Ордена, он рассчитывает в основном на европейцев.

– Извините, но вы же узбек? – Сайора с явной подначкой спросила у нашего хозяина.

– Не совсем, девочка, – улыбнулся Анвар Шарипович. – У меня в предках сотник из армии Александра Македонского отметился, а вообще, я иранец. Просто так в свое время сложилось, что мои предки около двух веков назад были вынуждены переехать в Ташкент, тогда еще маленьких городок в Центральной Азии. Но это, в принципе, к делу не относится. Итак. Продолжу.

Орден ищет людей, готовых рискнуть и перебраться в Новый мир. Твой отец, Алексей, об этом узнал давненько, и постепенно готовится к переезду. Потому он и смог выйти на меня. Обычно я сам отбираю людей, которые соответствуют требованием Ордена, и у которых есть причины покинуть эту планету.

– Э, так вы серьезно? – Справившись с огромным удивлением, спросил я.

– Да, – кивнул узбек. – Ваша ситуация здесь очень сложная. Но Новая Земля – идеальный способ решить вашу проблему. Там вас точно никто не найдет.

– А что, там много народу уже? И все так и живут, в скафандрах? – Это Сайора заинтересовалась. И здорово заинтересовалась, она так пальцы ломать начинает, только если сильно волнуется.

– Там сейчас несколько миллионов человек. Эта планета позволяет людям жить спокойно, без дополнительных приспособлений в виде кислородных масок или скафандров, тамошняя атмосфера вполне себе комфортна для человека. Спектр звезды примерно соответствует Солнцу, сила тяжести такая же. Я особо много не знаю, но наши животные спокойно едят тамошнюю траву, а люди могут есть мясо тех животных, и диких, местных животных. Никто толком пока не знает, то ли это другой мир, то ли просто дальняя планета в нашем мире. Но, как вы небось знаете, никто в этом мире толком не знает, что такое электричество, что не мешает нам пользоваться всеми приборами, работающими с электроэнергией.

Итак, ребята. Новый мир сообщается с нашим посредством Ворот Ордена. Одно из них есть в Ташкенте. Но вас, я так думаю, отправим скорее всего через Новосибирск. Примерно через двадцать дней я отправляю туда автобус с такими же как вы переселенцами. А пока живите здесь, можете даже по Ташкенту погулять.

Требований немного. Не в коем случае не спускаться и не пользоваться метрополитеном. Ни ездить на Ипподром, на Алайский рынок и на Куйлюк, там наиболее мощные наблюдательные системы. А так, пожалуйста, с девяти утра до трех дня – гуляйте. Мелкие рынки, я вам несколько магазинов специальной одежды дам, их посетите.

– А вообще, как там? – Я меня было ощущение, что я стою на краю глубокой пропасти, на тонком подвесном мосту. И хотелось поверить до жути, и не верилось.

– Нормально. Сложно, трудно, но нормально. И кстати, Сайора, там бы ваша семья просто пристрелила бы нападавших. Отношение к оружию и самообороне там взяты из Америки.

Блин, как же хочется поверить. Ну просто неимоверно.

– А насчет недвижимости что? – у меня чуть – чуть рассудительности сохранилось, чтобы вспомнить о том, что остался дом, и отец обещал помощь с его реализацией.

– Документы у вас с собой? – Узбек едва заметно поморщился. Подождав, пока мы принесем ему домовые книги, права собственности и прочие бумаги, он быстро перебрал их, и отложил себе на папку. – Отдам моим ребятам из бизнесотдела. Завтра вам скажут цену, если согласитесь – получите наличные. Нет – торгуйте сами. Сильно рубить цены не будем, но учтите – дома горячие, с ними много мороки. Все?

– Нет. Анвар Шарипович, у меня здесь тетя и двоюродная сестренка. Больше у меня никого не осталось. – Сайора умоляюще поглядела на пожилого узбека.

– Девочка, тебе нужны лишние проблемы? Далеко не всегда стоит впутывать родственников. – Анвар Шарипович поглядел в глаза девушки, потом недовольно кивнул. – Поглядим, присмотримся. Но ничего не обещаю. Сайора – Новая Земля – не рай. Это часто дикое и сложное место, потому туда в основном едут такие как вы – лишние здесь люди. Сами понимаете, тот, кому здесь хорошо – обычно не дергается. От добра добра не ищут.

И он ушел, оставив нас в полной прострации.

– Леша, ты в это веришь? – Сайора сидела на стуле, положив ладони на колени и неестественно выпрямив спину. Бледная и решительная. – Это невероятно, новый мир. Фантастика!

– Ну да. – Мне не захотелось разговаривать здесь. Почему – то вспомнились шпионские детективы, прослушка и прочее. – Пошли прогуляемся, тут Чирчик неподалеку. Подышим свежим воздухом.

– Леша, ты в это веришь? – Сайора облокотилась на старые перила железнодорожного моста, и смотрела вниз, на разлившийся широкими ручьями Чирчик. Дальше, метрах в двухстах, вода этой речушки собиралась в узкое русло, и ревела, превратившись в кипенно – белую пену. А здесь идиллия – прозрачная вода, камешки на дне, мелькающие тени форелей и маринок на дне. Крупных, надо сказать. Эх, нет времени на рыбалку.

– Не знаю, очень хочется. Отец сказал – верить. Надеюсь, что он прав. У нас на самом деле нет другого выхода, Сайора. Или нелегалы, или скорее всего, трупы. И ты знаешь, мне совершенно неохота умирать. – Я поглядел на загрустившую девушку, облокотился на перила рядом. Мимо нас прогрохотал длинный состав, сделав невозможными разговоры на несколько минут.

– Ладно! – Решительно выпрямилась Сайора. – Поскольку нам разрешается погулять по Ташкенту, я пошла обесцвечиваться. Давно хотела в блондинку перекраситься, но отец не разрешал. Тут вроде как дамский салон был, когда мы сюда ехали. Пошли, меня проводишь, да и сам пострижешься, а то красивый парень, а на голове воронье гнездо!

Пару дней мы ходили по огромному городу. На главный вещевой рынок Узбекистана, Ипподром, нас вместе не пустили, несмотря на то, что Сайора на самом деле перекрасилась в блондинку. Непривычно, но симпатично. Пустили по раздельности, и с сопровождающими нас лицами, теми самыми спокойными парнями. Точнее, я бы и не пошел в этот огромный людской муравейник, но мне просто приказала Сайора. Типа, рубашки – джинсы – трусы – носки там покупать в разы дешевле.

Через неделю нам принесли деньги за дома. Мне четыре тысячи долларов, Сайоре девять. Плюс за машину шесть. Узбек собрался было уходить, но Сайора его остановила, и попросила.

– Анвар Шарипович, если есть возможность, можно мы на кладбища съездим? Попрощаемся?

– Нет, девочка. Нельзя. А то ты живо к родителям с братом присоединишься. Я попрошу ребят, они снимут на видео, и привезут компакт – диск.

9 октября 2006 года, вторник, девять утра

Мы с Сайорой бродили по развалам блошиного рынка. Когда – то была знаменитая на всю Среднюю Азию Тезиковка, но в две тысячи первом ее перенесли сюда, в Янгиабад. Если честно, на Тезиковке я не был, но этот рынок меня впечатлил. Чего туту только не было. И старые картины, фарфор, ковры, древняя чугунная ванна на кованных лапах. Ее, кстати, купили на моих глазах, и купили здорово дороже, чем, если бы ее купили на металлолом. Развалы секондхенда, навезенного из Европы, старые книги, пачками стоящие на расстеленных на земле газетах.

– Подожди, Сайора, – я остановился напротив немолодой русской женщины, которая разложила на клеенке офицерскую, еще советскую форму, бинокль, фотоаппарат и десяток книг в древнем чемодане. Еще кое – что лежало у нее за спиной, в сумке.

– Скажите, пожалуйста, этот аппарат в какую цену? – Я, с молчаливого разрешения хозяйки, поднял с земли открытый кожаный чехол, и достал из него армейский бинокль. Бинокль был в очень хорошем состоянии.

Хозяйка запросила цену, равную пятидесяти долларам, если сумы в «зелень» переводить. Я даже торговаться не стал, купил его. В магазинах такой стоит дороже в два – три раза. Потом, под смешки Сайоры, купил две офицерские плащ – накидки, совсем дешево, по паре тысяч сумов. Поглядел на «Зенит-Е».

– Бери его тоже сынок. – Хозяйка вытащила из сумки за спиной коробку из – под обуви. – Вот, тут от мужа пленок осталось много, непользованных.

На самом деле, в коробке лежало с сотни пачек пленки, «шестьдесят пятой» и «сто тридцатой». «Свема» и «Тасма».

– Его за полцены бинокля отдам, вижу, что в хорошие руки, – улыбнулась женщина.

– Бери, Леш. Нравится же. – Толкнула меня в спину Сайора.

– Давайте. – Я отсчитал пачку сумов, протянул женщине.

– Может, и это возьмешь? – она вытащила из сумки два потертых, но вполне живых кожаных патронташа – бандольеро, под двенадцатый калибр. – Муж охотником был, вот осталось. И книжки.

Я обратил внимание на книги. Толстенные, энциклопедического формата. «Настольная книга охотника – спортсмена», первый и второй том. И в отличном состоянии.

– Надо же, пятьдесят шестой год, – удивленно присвистнула сверху Сайора, глядя мне через плечо.

– За книги сколько хотите? – Я поглядел на смахнувшую тайком слезу отвернувшуюся женщину.

– По пятьдесят тысяч, сынок. За каждую.

Неплохо, почти пятьдесят долларов. Но книги запали мне в душу, и я вытащил из кармана деньги, но меня остановила Сайора.

– Погоди, Леша. Возьмите, – она протянула хозяйке сотню бумажек по тысяче сум. – Это подарок, Леш. Возьми! – И она протянула мне книги.

– Спасибо, – я был тронут, честно.

– Сынок, возьми патронташи, по пять тысяч за каждый, – женщина протянула мне их. Я подумал, и купил их. Мало ли, может, пригодятся. Встал с корточек, прощаясь с женщиной, но был ей остановлен.

– Погоди, сынок. – Она запаковала форму в упаковочный полиэтилен, и протянула ее мне. – Возьми. Она новая, не ношеная. Полевая форма, офицерская, сталинская еще. Муж ее не успел поносить, новую ввели, так и лежала в шкафу. А он точно как ты был, сложением. Пригодится, может быть. Бери, на память, а то я ее никогда не продам. Спасибо вам, ребятишки, а я собираться буду.

И женщина, встав, начала складывать оставшиеся вещи в чемодан.

Ну а я, упаковав все эти вещи в сумку – челночницу, изрядно набитую купленными мной и Сайорой разнообразными вещами, которые мы посчитали нужными для путешествия в другой мир. Пара компасов, артиллерийский и туристический, два комплекта американской формы на Сайору, которая была успешно спернута с американской базы. Комплект советской формы – афганки на меня, новенький, но весь пропахший нафталином. Два армейских котелка с фляжками внутри, кожаная офицерская планшетка. Даже малую пехотную лопатку купили, хотя для чего она нам, понятия не имею. Но решили взять. Учитывая, что это наш третий поход на этот рынок, список вещей плавно сдвигался по массе к центнеру. Впрочем, по моим прикидкам, если хорошо постараться, то мы упакуем это все в три сумки.

Вот только что с мотоциклом делать, понятия не имею. Как его с собой переть, в Новосибирск? Или здесь оставить? Так ведь жалко, хороший аппарат, на ходу. Ай, ладно, погляжу. Стоит он всего пару сотен долларов, не больше.

– Так, Леш, домой? – Сайора поглядела на виднеющуюся неподалеку автобусную остановку, где сейчас стояло несколько частных извозчиков. Многие покупают автобусы на старых базах, восстанавливают их, и ездят по дорогам Узбекистана машины шестидесятых годов. – То есть, в нашу промзону?

– Поехали. – Я достал из кармана платок, и вытер лоб. Блин, жарко как! Не скажешь, что осень в самом разгаре.

– Потом сходим на Чирчик? Искупаемся? – Сайора запрыгнула в автобус.

– Почему нет? – Мы с ней уже пару раз ходили в сторону от промзоны километров за пять, там был небольшой пляжик, чистый с мелким песочком. Раз такая осень, то почему бы не воспользоваться жаркими денечками?

Вернувшись, мы забросили сумки в мою комнату, потом разберем. Сходили, перекусили, затарились чипсами и Кока – колой, и неторопливо пошли на пляж. Делать все едино абсолютно нечего.

– Леша, знаешь, – Сайора задумчиво воду кончиками пальцев, и, решившись, зашла по пояс. В заливчике – то вода неплохо прогрелась, а на стремнине холоднющая. – Я бы с удовольствием киллера наняла, отомстить Салиевым. Не знаешь, как это сделать?

– Ты не по адресу, Саеера, – я сидел, и любовался девушкой. – Я всего – навсего простой сельский парень.

– Ненавижу их! – С лютой злобой прошипела девушка. – Ненавижу, и ничего не могу сделать.

– Ну, в принципе, можешь, – я с задумчивостью вытащил из кармана одну из старых «нокий», набрал номер. – Знаешь, я той ночью, когда тебя предупредил, что долго не буду, лазил по крышам.

– Я видела, – кивнула Сайора. – Я в окошко смотрела. Ты бидон для чего – то в рюкзак положил, и его с собой попер. Тяжелый, вроде как.

– Ну да, пуда полтора точно, – я вспомнил ту мою вылазку, и передернул плечами. Блин, ветрено, темень, глаз выколи, и холодный алюминиевый бидон в старом рюкзаке за плечами. Неудобно, страшно до жути. – Я Салиевым на чердак, там, где у них голубятня была, бомбу заложил.

– Ты что, серьезно? – Вообще, огромные темно – карие глазищи под светлой челкой очень смотрятся, право слово. – Ты заложил бомбу?

– Ну да, – кивнул я. – Слез потихоньку с орешины на соседней улице, на урючину влез через дорогу, на дувал, потом на крышу сарая. Я полпоселка так излазил, когда мать схоронил. Спать не мог, а так хоть адреналин мозги забивал. Так вот, там у Салиева со стороны его двоюродного брата окошко на чердак есть, где голубятня была. Помнишь, он пару лет назад каких – то белых держал, дорогущих? Так вот, голубей нет, а место для них осталось, да еще открытое. Ну, я туда бомбу и спрятал.

– А где ты ее взял? – вышедшая из воду девушка закуталась в большое полотенце, и присела рядом.

– Сделал. Селитра у меня была, древесный уголь тоже. Дымного пороха было полпачки, как инициирующий заряд пошел. Ну а взрыватель из второй «Нокии» сделал. У них аккумулятор сама знаешь какой, он полгода пролежит, а звонок примет. – Я поглядел на телефон в руке. – Я злой тогда был, на то, что отмудохали. А сейчас не могу решиться. У Салиева там невестки, мать, внуки.

– Дай сюда, – Сайора твердой рукой забрала у меня телефон, и поглядела на номер, высвеченный на экране. – Как нужно, просто позвонить?

– Наверное, – кивнул я. – Я пробовал, вроде как работает.

– Бисмилло рахмон рахим. – Сайора нажала кнопку вызова.

У телефона на экране заморгала трубка и надпись «Вызывает», раздался гудок. Потом появилась надпись «Вызов прекращен».

– И все? – У девушки подрагивали пальцы. По щекам текли слезы, но Сайора их не замечала.

– Наверное. – Я взял у девушки аппарат, попробовал еще раз позвонить на этот номер. Но «аппарат абонента выключен или находиться вне зоны доступа сети». Размахнувшись, я изо всех сил бросил телефон в Чирчик, где он булькнул метрах в пятидесяти от берега. – Пошли в нашу промзону, Сайора. На сегодня мы накупались. – И встав, начал одеваться.

С другого берега налетел внезапно холодный ветер, заставив ежиться и ускорить одевание. Вскоре мы с Сайорой по едва натоптанной тропке поднялись на высокий берег, и вышли на старую дорогу. Когда – то асфальтовую, от которого сейчас остались многочисленные выбоины, засыпанные крупной галькой из соседнего карьера. Там и сейчас рычал экскаватор, отсыпая грунт в кузова старых самосвалов. Ташкент строится, и таких полулегальных карьеров в окрестностях города хватает.

– Пошли на мосту постоим? – выйдя на железную дорогу, попросила девушка.

– Пойдем, – мне самому очень нравится здесь. Красиво, народу немного, разве поезда постоянно проносятся. Да и идти вслед за Сайорой интересно, она сегодня надела легкую юбку, вроде бы длинную. Но сейчас ветрено, и ветер весело играет с юбкой, заплетая ее вокруг стройных девичьих ног, а порой и резко вздымает подол чуть ли не до пояса. Красиво.

– Неужели я сделала это? – облокотившись на перила, как будто про себя промолвила девушка.

– Сделала что? – Я распотрошил упаковку российских семечек, отсыпал себе на ладонь, и протянул Сайоре. – Будешь?

– Спасибо, – она взяла немного, и пару минут мы молча лузгали семечки, сплевывая шелуху с моста. Потом Сайора отряхнула ладони, и посмотрела на меня. – Леша, я стерва? Я взорвала бомбу, и у меня нет сожаления об этом, только радость.

– Нет, наверное. – Я ссыпал семечки в карман. Разговор серьезный, лузгать при этом семки у меня конкретности не хватает. – Кровная месть не нами придумана, и не на нас закончится. Ты ударила, как смогла.

– Но там же женщины, дети. У Салиева большая семья. – Сайора наклонилась над перилами, опустив голову. – Я убийца?

– Ну, мы с тобой оба уже давно убийцы. – Мне не нравится этот разговор. Совершенно. Настроение у этой красивой девчонки тоже не нравится вообще. – А насчет женщин и детей – как ты думаешь, хоть кто – нибудь из них помог бы тебе? Спрятал бы от Салиева, не сказал бы ему о том, где ты? А? Шахнозка, например?

Сайора и младшая дочь Салиева занимались вместе шейпингом в Дустлыке. Насколько я знаю, вроде как не дружили особо, просто девушки одного круга.

– Не думаю. Она боготворит отца, считает его самым крутым в районе. Брата не одобряла, он, как она считает, позорит семью, но против отцовой воли никогда не пойдет. Да, ты прав, там самый младший племянник нам враг.

– Вот и относись у ним всем, как к лютым врагам. Тем более что ты имеешь на это полное право. – Меня, если честно, разозлили воспоминания. Из – за тех трех выродков и папаши старшего из них у меня рухнула налаженная жизнь, скрываюсь в другом городе, придется перебираться в другой мир (фаталити, неужели я в это поверил!). Нужно было молча рвануть бомбу, не доверяя никому. И молчать.

– Ладно, пошли отсюда. Скоро стемнеет, не стоит шарахаться здесь в потемках. – Не то, чтобы чересчур опасно, нет. Просто места безлюдные, разве рыбаки и охотники ходят, и то редко.

10 октября 2006 года, среда, одиннадцать часов двенадцать минут утра

Мы с Сайорой сидели в старом кабинете, и смотрели «Фабрику звезд», когда услышали гулкие шаги по стальной лестнице, и через минуту в кабинет зашел Анвар Шарипович. Серьезный, если не сказать, что злой. Взяв у меня пульт, выключил телевизор, и сев напротив нас, поглядел по очереди на меня и на Сайору. Помолчал.

– Ребята, я понимаю, что это маловероятно. Но мое чутье прямо таки верещит о том, что это ваших рук дело!

– Какое именно, Анвар Шарипович? – очаровательно улыбнулась Сайора, похлопав ресницами. У нее здорово получается «блондинку» включать.

– Именно? Вчера вечером в вашем поселке взорвали дом вашего кровного врага, Салиева. Погибло семеро, раненых два десятка, сам Салиев в реанимации. Но, скорее всего, выкрутится. И понимаете, в чем дело, этим веселым семейным шоу занялось СНБ. Всеми серьезными взрывами занимается Служба Национальной Безопасности. А они перероют все, но найдут ниточки. Так что прямо и честно – ваша работа?

– Да. – Я поглядел в глаза старого, злющего узбека. – Это я изготовил и заложил бомбу, и взорвал Салиевых.

– Леша, взорвала я. Не надо на себя все брать, – это вредная, взбаломашная девчонка выпрямилась, и прямо глядела в глаза полковника. Побледнела до такой степени, что стали заметны веснушки. Надо же, никогда их у нее не замечал.

Анвар Шарипович долго молчал, гоняя желваки на скулах. Потом встал.

– Ваше счастье, что я всегда держу свое слово. Иначе вас бы закопали за Чирчиком, в тугаях, и никогда бы не нашли. У вас час на то, чтобы собрать вещи, и упаковать их. Через два часа я переправлю вас через наши ворота на Новую Землю. И как вы будете выбираться с базы «Индия и Центральная Азия» – ваши проблемы. Сайора, твоя тетка может быть тебе обязана – я ее в любом случае отправлю за тобой и твоим взрывотехником, через два дня после вас. Собирайтесь, время пошло. – И узбек вышел.

Я выдохнул, и поглядел на побледневшую девчонку.

– Ну что, Сайора, пошли собираться? – В принципе, у меня все собрано, и упаковано. Не сказать, что чересчур много вышло. Две сумки тряпок, средних таких, и сумка со всякой всячиной. У Сайоры, вроде как побольше, но все едино, в мотоцикл в коляску влезет. А вот я не спросил, мотоцикл взять можно?

В дверь зашел один из тех молчаливых парней, что привезли нас из Бурисая.

– Ну что сидите, ребята? Командир сказал, чтобы вы собирались.

– Извините, а мотоцикл можно с собой взять? – Может, он это знает?

Парень кивнул головой, соглашаясь.

– Можно. Можно и машину, только вы их не покупайте. База, на которую вас перебросят, находится за морем, вам до России придется добираться морем. Так что, экономьте деньги. И это, сумы, которые у вас есть, потратьте здесь, по дороге к Куйлюку. На мороженое там, или еще что. Они вам там только на растопку понадобятся, там только конвертируемые валюты считаются. Ну, и золото, но вам его никто не продаст. Давай, мальчики – девочки, быстрее, четыре минуты уже прошло.

– У меня осталось около четырех миллионов сумов, я их просто не успею потратить. Может, в какой – нибудь магазин техники заедем? Столько мороженого мы просто не съедим, – Сайора нашла в себе силы улыбнуться.

Парень внимательно посмотрел на нее, что – то прикинул в голове. Потом сел напротив нас.

– Есть два ружья. Не новых, тульских. Двенадцатый калибр, ружья живые. Возьмете? В принципе, почти нормальная цена.

– Леша? – девушка оглянулась на меня. – Возьмем?

– Патронов сотню дам, картечь. Русские, свежие. – Парень встал со стула. – Думайте скорее.

– Бери, Сайора. – Я кивнул. В крайнем случае, отдам деньгами. А тут все – таки огнестрельное оружие. Я давным – давно мечтаю о ружье.

– Тогда вам отдадут их перед Воротами. Деньги отдадите там же. Пошли, ребятишки! – И нас вытолкали из кабинета.

Мы довольно быстро собрались, загрузили сумки в мотоцикл, а мотоцикл завели в знакомый «Дейли». И так прошел почти час. Сайора даже переодеться не успела.

– Ну что, готовы? Посидим на дорожку. – Парни присели в открытой боковой двери микроавтобуса, мы с Сайорой сели на грубую скамью возле выхода. Молча посидели с минуту.

– Все, пора. – Молчаливые и малоразговорчивые встали, подождали, пока мы не сели в салон, закрыли дверь. Щелкнул замок. Оба на! Боятся, что сбежим, что ли?

Парни спокойно уселись впереди, один обернулся вполоборота, чтобы контролировать нас, второй завел двигатель, и мы выехали сначала из цеха, а потом и из промзоны. Мелькнули дома Сергелей, потом пустырь, обделяющий микрорайон от Ташкента. Перекресток, Ташкентская обводная дорога, снова какая – то промзона. Сзади закрылись выкрашенные грубой краской ворота, древние как навоз мамонта.

– Выходите! – В открывшуюся дверь заглянул Анвар Шарипович. – Вывозите свой мотоцикл. Слушайте внимательно! Заезжаете на платформу, ждете. На желтый сигнал все глушите, и сидите тихо, как мыши. На зеленый выдохнули, замерли. Дернетесь – умрете, и умрете плохо. Как пройдете, можете заводить мотор и дышать. Впрочем, вам все расскажут. Там. Давайте, ваше время в этом мире истекает. – И узбек отошел в сторону.

Молчаливые открыли задние двери фургона, откинули аппарель. Помогли мне вытолкать мотоцикл. Вручили два старых оружейных чехла, один из брезента, второй кожаный, четыре пачки патронов «СКМ-индустрия», забрали у Сайоры деньги. Блин, проверить ружья негде. Облом.

Заведя свой «Урал», я заехал на грубо сваренную из довольно ржавого профиля платформу. Заглушился. Сзади на сидение уселась Сайора, и крепко ко мне прижалась. Настолько, что я слышал, как часто стучит ее сердце. Тут – тук – тук…

Желтый свет фонаря. Между столбов грубо сваренных и окрашенных Ворот появилось серебристое марево. Налилось свечением, тихо загудело.

– Мамочка! – пискнула сзади девчонка, и крепко обняла меня со спины, спрятав лицо у меня между лопатками.

– Зеленый! Замри, Сайора! – Я глубоко вздохнул, задержав дыхание. Платформа медленно тронулась, исчезая в серебряном, колыхающемся зеркале. Вот передняя вилка вместе с колесом исчезла, жидкое серебро поглотило приборы, бак. Мои глаза, огромные, мерцающие, встретились с моими же, сквозь меня прошло непонятное, очень странное ощущение, и я зажмурился от сияющего солнца, бьющего в открытые ворота. Сзади снова пискнула девушка.

40 день третьего месяца, 23 год, 12:03, понедельник. База «Индия и Средний Восток»

– Вы по – русски понимаете? – На нас посмотрел молодой солдат с американским автоматом. – Понимаете?

– Да, – неуверенно ответил я.

– Тогда заводи мотор своей колымаги, и съезжай с платформы. И за мной! – солдат вышел на улицу.

Мотоцикл, вопреки моему опасению, заработал сразу и ровно, и я неторопливо съехал с эстакады, и по белой, начерченной на бетоне полосе, выехал на улицу. Солдат отвел нас на огороженную сеткой – рабицей площадку, и подождал, пока я заглушу движок мотоцикла, и мы чуть – чуть осмотримся.

А вокруг все чужое, непривычное. Душная, влажная жара, пышная зелень высоченных деревьев, возвышающихся за бетонным забором, крики животных или птиц. Между бетонных плит, которыми выстлана площадка, выбивается сочная трава, стриженная триммером.

– Чем накрыть есть? Скоро ливанет, зальет тебе всю коляску. – Солдат посмотрел на меня и Сайору. – Ну, полиэтилен там, или еще что? Очнитесь, люди! Вы что, в себя прийти не можете?

– Капрал Симонов, успокойтесь. Идите, занимайтесь своими делами. – Сзади неслышно подошла слегка полная женщина, шатенка лет сорока – пятидесяти. Песочная форма, в отличие от солдата, без разводов пота, малиновый берет на голове, коричневые кроссовки на ногах. По – русски она говорила с едва уловимым акцентом.

– Есть, мэм! – парень кинул ладонь к своему берету, повернулся и пошел обратно в ангар или еще что – то, ну откуда мы выехали.

Только тут я обратил внимание, что над воротами написано «Таshkеnt». Дальше еще были, но уже вроде как индийские города. Какие – то надписи были и перед этими воротами, но мне отсюда не видать.

– Итак, молодые люди, поздравляю вас с прибытием на Новую Землю и Базу Ордена «Индия и Средний Восток». Меня зовут Ванга, я служащая Ордена. Извините, но сначала вопрос из соображений безопасности. У вас есть оружие? Все оружие на Базе, не принадлежащее служащим Ордена, должно находиться в опечатанных кофрах.

– У нас оно в оружейных чехлах, – я вытащил из коляски увесистые чехлы.

– Годиться. – Женщина пропустила проволочки в ременные петли, и запечатала наши ружья пломбами. – Позвольте повторить совет капрала – если есть чем, накройте ваше транспортное средство, буквально через пятнадцать – двадцать минут начнется сильнейший ливень. Я подожду. Девушка, вы можете побыть со мной, ваш кавалер наверняка сам управится. Насчет воровства именно здесь – не беспокойтесь, именно здесь, в европейском секторе Базы, все будет цело. А вот в арабском или индийском уже отвечать за что – либо невозможно. В городе Нью – Дели, и вообще в здешних местах зевать категорически не рекомендуется, утащат все вместе с вашей головой и потрохами.

– Извините, а там же вроде как индийские города написаны? – я кивнул на ряд ворот.

– И индийские, и пакистанские, и Индонезия есть, и Бирма. Но народ оттуда сразу переводят в свои сектора, примерно вот так, посмотрите, – и женщина кивнула на группу из двух десятков вооруженных бородатых мужчин в чалмах. Ситхи, встречал пару раз в Дустлыке.

Из открывшихся ворот хлынула прямо таки толпа народу, человек двести – триста. Женщины, дети, мужчины. Все с сумками, узлами. Шум, гам, крики.

Ситхи мгновенно построили эту толпу, работая безо всякого стеснения резиновыми дубинками, и даже вроде как электрошокерами. И чуть ли не строем двинулись направо от нас, прошли сквозь открывшиеся в глухом бетонном заборе ворота, и исчезли.

– На Базе три сектора. Арабско – мусульманский, индийский, и технический. Европейцы вроде вас живут в техническом секторе. – Женщина посмотрела на меня, стоящего с открытым ртом. В этот момент Сайора указательным пальцем приподняла мне нижнюю челюсть. Я звонко клацнул зубами от неожиданности, покраснел, и пошел укрывать мотоцикл. Хорошо, что кусок плотного полиэтилена всегда в коляске лежит, вот и пригодился, да и армированный скотч тоже.

Пока я укрывал коляску, Ванга и Сайора стояли и о чем – то негромко разговаривали. Вообще, на стоянке было маловато машин, для такой здоровенной. Несколько Камазов, три микроавтобуса «Ивеко – Дейли», примерно такие же, на котором нас привезли из Атласабада в Ташкент, пара совершенно незнакомых внедорожников, с совершенно незнакомыми фирменными значками.

– Закончили? В таком случае, пройдемте на мной, – и женщина спокойно, но быстро пошла в сторону приземистого, напоминающего крепость здания.

– Алеша, она сказала, чтобы мы называли возраст не меньше шестнадцати лет. Тогда мы будем считаться взрослыми и самостоятельными. – Сайора громко прошептала это, идя рядом со мной.

– Что, прям именно так и сказала? – я вытер пот рукавом рубашки. Духота какая!

– Ну, намекнула. Иначе мы на владение оружие не имеем права. – О, а вот это серьезно! Ради того, чтобы владеть ружьем можно и приписать годик – другой. Тем более что я вымахал, слава Богу, да и Сайора выглядит совершенно взрослой девушкой, и очень красивой. Я с усилием отвел глаза от выреза на футболке Сайоры, в котором виднелись вполне взрослые сиськи. По крайней мере, у Алсу точно поменьше были. – Тогда мне восемнадцать с половиной.

– А мне восемнадцать только исполнилось, – согласно кивнула Сайора. – Неделю назад.

– Ну и, слава Богу!

– Мы подошли к бронированной двери, с камерой сверху. Женщина провела карточкой по прорези считывателя, красная лампочка над дверью сменилась зеленой, и коротко, разрешающе гуднул зуммер.

Внутри было прохладно, лампы дневного света придавали широкому коридору этакий вид какого – то секретного центра. Хотя, если подумать, то на самом деле, вполне себе секретного. Никто на Земле не знает об этом. Точнее, мало кто знает, поправил я сам себя.

Коридор кончился широким холлом, перегороженным широкой стойкой. За ней стояло несколько столов, где работали люди в такой же форме, как и Ванга, которая откинула полку, зашла за эту стойку, и встала напротив нас, около какого – то терминала.

– Итак, молодые люди, еще раз приветствую Вас на Новой Земле. Вы знаете, что это проект Ордена? – мы согласно кивнули. Ванга продолжила. – Сейчас я сделаю вам АйДи, и вы станете полноправными членами нашего общества. Пожалуйста, девушка, можете причесаться, да и вы, молодой человек, можете привести себя в порядок, сейчас будете фотографироваться. Вон зеркало, в углу.

Сайора, услышав про фотографию, метнулась к зеркалу, вынимая из сумочки косметичку размером примерно с сумочку. Ну а я просто вытащил из заднего кармана складной гребешок, поправил воротник простой хлопчатой рубашки, светло – зеленой в серую клетку. Пойдет. Усов еще толком и не видать, я пока даже бреюсь.

В общем, я уже рассматривал кусочек горячего пластика со своей фоткой, каким – то смутно знакомым глазом на пирамиде, штрихкодом и шестнадцати цифирным номеров, когда Сайора только подошла к Ванге, чтобы сфотографироваться. И стоило столько возиться, чтобы чуть поправить челку, и подкрасить губы? Ресницы и брови Сайора не трогает, они у нее такие, что любая супер – пупер модель позавидует. Кстати, Сайора тоже не стала менять имя и фамилию, хоть ей это и предложили, как и мне.

– Так, теперь позвольте предложить вам купить путеводитель, карты, и часы. Сразу, предупреждая вопросы – здесь, на это планете, день состоит из тридцати часов, а в последнем часе семьдесят две минуты. – Ванга позволила нам переварить эту новость. После чего мы купили комплект карт, путеводитель, и пару электронных, простых и, по словам служащей, очень надежных часов. Я свои надел на руку, спрятав «Командиркие» в карман, а Сайора убрала в сумочку. Сказала, что они страшные как атомная война. Хотя по мне просто функциональные.

– Так, сейчас я вас отведу в санчасть, на прививки и медосмотр, а потом в банк. У вас есть свободно конвертируемая валюта со Старой Земли, не так ли? – Ванга внимательно поглядела на нас. – Учтите, поменять ее на валюту здешних земель вы можете только у нас. Курс стандартный – три и три десятых доллара за одно экю.

В общем, нас отвели в медблок, где несколько раз кольнули, дали выпить какой – то микстуры, осмотрели и выпроводили, занеся данные в компьютер.

В банке нам без проволочек обменяли доллары и евро на местные пластиковые банкноты. Я было возмутился, так мне предложили взять золотом. И вытащили из кассы пластиковый пакет, где позванивали золотые кругляши.

– Двадцать экю, вес монеты два грамма. Вообще, мы принимаем и драгоценные металлы, и, после оценивания ювелиром, драгоценные камни. Если у вас они есть – мы готовы их в любой момент и в любом отделении Банка Ордена принять. По десять экю за грамм золота, остальное по сегодняшним ценам лондонской биржи. Ну, минус одна десятая за обмен валют. – Симпатичная молодая женщина примерно годов тридцати улыбнулась.

– Давайте штук десять, – я взял десять золотых чешуек, остальное хотел взять пластиком, но оператор меня остановила.

– Давайте я вам на счет положу большую часть ваших денег. Дорога вам предстоит дальняя, и, прямо скажем, не самая спокойная. Деньги могут украсть, отнять. А так, даже при утрате АйДи, вы в любом отделении Банка Ордена и в большинстве отделений других серьезных банков сможете получить свои деньги. В любом приличном городе есть банк, который работает с Банком Ордена, и который выдаст вам деньги со счета без вопросов с процентов.

– Любой банк и без процентов? – недоверчиво спросила Сайора.

– Да, – белозубо улыбнулась оператор. – Мы не кладем проценты на счет, но и не позволяем брать кому – либо проценты с операций с нашими клиентами. А если учесть, что наш Банк – главная финансовая организация этой планеты, то к нам прислушиваются.

40 день третьего месяца, 23 год, 14:14, понедельник. База «Индия и Средний Восток»

– Так, молодые люди. Все, все формальности закончены, вы можете находиться на территории нашей Базы до двенадцати часов третьего числа следующего месяца. Вы можете поселиться в гостиничном комплексе в служебной части Базы. Неплохой отель, «Три единорога». А пока, давайте я вас в наш арсенал провожу. А то Нариман, заведующий арсеналом, часто бывает занят, частников не принимает, а нас у себя не очень любит. Но сегодня кроме вас прошло всего триста человек, сплошь крестьяне из забитых деревень, так что у него точно время на вас найдется.

– А арсенал – это что? – Поинтересовался я.

– Арсенал – это фактически оружейный магазин, который распродает оружие для переселенцев. Пистолеты, винтовки, пулеметы. – Ванга шла около Сайоры. – Там много чего продается. Посмотрите.

Мы вышли на улицу, где до сих пор падали с неба редкие дождевые капли, а в дождевых канавах весело журчали полноводные ручьи.

– Ну вот, ушли на запад, – с удовольствием проводила взглядом тучи Ванга. – Никак не привыкну, дождь – а прохладнее не становится. Точнее, под дождем прохладнее, а как только он закончился – снова духота. Только зимой чуть легче, но льет вообще непрерывно, и ветра такие, что на улицу не выйти, с ног сбивает.

– А здесь везде так душно? – У меня мгновенно взмокла рубашка, причем не от пота, а от висящей в воздухе влаги.

Сайора пыталась обмахнуться ладошкой, но у нее это не очень получалось.

– Да нет, на том берегу Залива просто очень жарко. Степи, холмы, кое – где горы, леса. Примерно как на Украине, только в разы шире. Посмотрите карты, прочитаете путеводитель, тогда узнаете достаточно много. Ну, и разговаривайте с такими как я. Никто не отказывается, обычно, тем более европейцам. – Ванга нажала кнопку обычного звонка на домофоне. – Нариман, открывай, я тебе пару молоденьких европейцев привела. Открывай, это Ванга!

– Сейчас, сейчас, – глуховато послышалось в динамике, и вскоре тяжелая, бронированная дверь открылась. – Проходите, не запускайте жару. – Перед нами стоял невысокий, совершенно седой, к моему удивлению, горбатый, но крепкий мужик во все той же форме.

– Нариман, я побежала, сам с ребятами разберешься, что к чему? – Ванга по – мужски пожала руку начальнику арсенала, и убежала.

В помещении было сумеречно, пахло странно. Старая кожа, смазка, железо, еще каким – то резким, но приятным запахом.

– Не принюхивайся, красавица, это горелым порохом от оружия несет. – Посмотрев на наши недоумевающие лица, горбун продолжил. – Сюда, на это берег Залива, не везут новое оружие. Трофеи, захваченное, и вроде как уничтоженное оружие. В основном из арабских стран, Афганистана, Юго – Восточной Азии. Вон, например, гора старых маузеров, перебираю помаленьку. – Он пока зал на самом деле гору из каких – то винтовок, сваленную на полу. – Для начала и середины двадцатого века отличные винтовки, да и сейчас их у меня раджи для своих крестьян заказывают. Садитесь. – И оружейник кивнул на ряд обычных офисных кресел. Сам же уселся на вращающееся кресло, за старый, но массивный стол.

– Итак, молодые люди, чем я вам могу помочь? – На меня и Сайору внимательно смотрели темно – серые, неожиданно умные и цепкие глаза.

– А скажите, у вас пистолеты есть? – Ляпнул я первое, что пришло в голову.

– Пистолеты, – оружейник неожиданно улыбнулся. – Парень, а ты их хоть раз в руках держал? У вас вообще оружие есть?

– Нет, не держал, – грустно опустил я голову.

– Но оружие у нас есть! – Неожиданно звонко заявила Сайора. И погрустнела. – Но мы его вообще не видели.

– Это как? – удивленно поднял пушистые брови горбун.

– Ну, нам его продали перед нашим переходом, а здесь сразу опечатали. – Объяснил я, понимая, как это нелепо звучит. – Какие – то тульские ружья двенадцатого калибра.

– Тульские, двенадцатого. Так, красавица, ты сиди, а ты пойдем. Принесешь их сюда, и посмотрим. – Горбун встал.

Встал я и, и пошел впереди него к выходу. Снова с легким скрежетом открылась броняха, ослепило солнце.

– Дуй бегом туда, где ты их оставил. И тащи сюда вместе с патронами. – Меня подтолкнули в спину сильной рукой. Ну, я и пробежался. До мотоцикла, и обратно, с двумя оружейными чехлами и пакетом с патронами в коробках.

Снова войдя в прохладный полумрак, я положил оружейные чехлы на стол. Горбун срезал пломбы, и вытряхнул из чехлов пару двустволок.

– Так, ТОЗ-34, в отменном состоянии. Неплохое ружье для птичьей охоты. – Оружейник спокойно отложил его в сторону. А вот со вторым, курковкой с длинными и тяжелыми стволами он долго не расставался. Потом положил и его. – МЦ-9, качество еще сталинское, не успели испортиться. Кроме того, ружье делал очень хороший мастер, такая гравировка большая редкость. Наверное, какому – нибудь партийному боссу делали. Ребята, я мог бы вам долго вешать лапшу на уши, но скажу сразу – я вам за каждое ружье дам по три ствола. Пистолет, пистолет – пулемет, и автомат под промежуточный патрон. Объясню сразу, почему. Это – он кивнул на курковку. – Очень редкое ружье. И такое было у моего отца. Дорого обошлись?

– Примерно четыреста долларов, – пискнула Сайора.

Горбун усмехнулся.

– Те, кто вам их продал – продешевили. Ладно, давайте за мной. А ружья оставьте, пусть лежат, – Горбун неторопливо повел нас вглубь немалого склада. Вокруг, на стеллажах, на полу, грудами лежало старое оружие.

– Так, смотрите, – заведя нас в образованную стеллажами комнатушку, оружейник выложил на стол два пистолета. – Это – ТТ. Послевоенного выпуска, польские. Отличные машинки. К каждому пистолету по три запасных магазина. Сейчас, – и горбун, кряхтя, вытащил из ящика две кожаные, очень потертые кобуры. – Теперь – на стол легли два автомата, один из которых был точно ППШ. Ну, точнее, пистолета – пулемета. – ППШ – тебе. ППС – девушке. Он легче, короче. По надежности оба одинаковы, но у ППШ выше скорострельность, учти это. Вот, магазины. Для ППС четыре рожка, для ППШ три рожка, и два бубна. Заключительный штрих – автоматы. – На стол, к моему удивлению, легли два автомата, один точно калаш, второй совсем незнакомый. – Это – Туре-56, китайский автомат, и FN-FАL, автоматическая винтовка, бельгийская. Оружие очень надежное, проверенное годами и войнами. К калашу я вам, точнее, тебе, девочка, я даю шесть советских бакелитовых магазинов, а к бельгийке восемь по двадцать. – На стол брякнулось три стопки магазинов, оранжевых пластмассовых и стальных.

– А… – Я было попытался спросить, по оружейник меня перебил.

– Погоди, я не закончил. Так вот – это, практически самое лучшее из того, что здесь есть. Китайский автомат практически новый, что даже странно. FN-FАL хоть и потерт, но бельгийский в отличном состоянии. ППШ и ППС еще советские, сделаны или в самом конце войны, или послевоенные, сорок пятого года, похоже, африканский завоз. И тоже лежали где – то то ли на складе, то ли, что скорее, какая – то сволочь у себя дома припрятала, для личного пользования. ТТ вообще новехонькие, в пушечном сале, похоже, трофеи из Ирака. А может, и из той же Африки, туда кто только чего не продает. Да, у меня есть еще и Галилы, и ФН-ФАЛы, но в состоянии грязных железок. Я ничего не гарантирую насчет них, так как я к ним пока не притрагивался. А состояние этих вы сами видели – мы с вами мимо них проходили.

Ну, если он про те кучи ржавых автоматов, то на самом деле, лучше не стоит. Но курковка ему явно понравилась, а потому стоит попробовать поторговаться. Кроме того, он по имени армянин, а армяне прекрасно умеют торговаться, и торг для них не оскорбителен.

– А как дорого это все стоит? – Совершенно невинным голосом спросила Сайора, мысли которой, похоже, шли параллельным курсом.

– Уж всяко дороже той сотни экю, которую вы заплатили за ружья. И дороже шестисот, которые эти ружья стоят, если их здесь продать. Но это ружье, парень, стоит очень дорого для меня. Так что берите, то что дают. Автоматы по пятьсот, пистолеты – пулеметы по двести пятьдесят, пистолеты тоже столько же. И это без дополнительных магазинов. Смотрите, ребята. Сами пощупайте, потрогайте, я пока ружья сюда принесу. Погляжу, почищу.

И он пошел за ружьями. А я первым делом взял пистолет. Блин, сколько я о таком мечтал. Делал поджиги, самодельные пистолеты, которые стреляли при помощи строительных патронов шариками от подшипников. Здорово стреляли, кстати, пробивая навылет стальные бочки. Стрелял я из них до тех пор, пока в руках не разорвало такое чудо, совершенно случайно не залепив самодельным затвором из оконного шпингалета мне в лоб или глаз. Только свист услышал короткий и увидел вспышку перед глазами.

Холодный, тяжелый, пистолет!!! Неужто я его себе куплю? Даже не верится. Нажав на кнопку, я принял маслянистый магазин в ладонь левой руки. Пустой. Впрочем, насколько я вижу по лежащим на столе магазинам, патронов нет ни в одном из них. Пару раз передернув затвор, и щелкнув курком вхолостую, я с трудом заставил себя прекратить это. Помню, сосед запрещал мне щелкать курками его тулки.

Сайора, глядя на меня, взяла ТТ, и тоже нажала на кнопку фиксации магазина.

– Фу, масленый! – Брезгливо поморщив нос, она положила пистолет и магазин на стол, вытащила из сумочки упаковку влажных салфеток, и начала вытирать слегка измазанную оружейным маслом ладонь.

– Вытрем. Нариманджан, а ТТ не слишком сильный для девушки? – У Жука я читал, что наш, советский патрон один из самых мощных.

– Ну, у наших женщин, которые служащие Ордена, «Беретты» под люгеровскую девятку. Она не менее мощная, но ничего, стреляют. И хорошо стреляют. Все дело привычки. Впрочем, если не хотите ТТ, то у меня есть еще один интересный экземпляр. – Нариман полез в один из ящиков, и вскоре положил на стол слегка потертый пистолет. – ФН Браунинг Хай Пауэр, выпущен на Филиппинах после Второй Мировой Войны. Отменный пистолет, но у меня к нему только один запасной магазин. Тринадцать патронов в магазине, калибр как раз девять миллиметров Парабеллум. Можете попробовать его. – И подтолкнул пистолет к девушке.

– Ну вот, чистенький, – Сайора с удовольствием взяла пистолет в руки. – Какой красивый. И удобнее намного.

Пока девушка с удовольствием крутила пистолет, я взял китайский автомат. Потом положил его, и взял ППШ, легендарную, знакомую по книгам и фильмам машину. Блин, а «китаец» – то легче!

– Китайский автомат полегче, все – таки «Калашников». – Заметив, что я взвешиваю оружие, заметил Нариман, оторвавшись от курковки. – Все – таки ППШ разработан раньше на несколько лет. Ну, и китайцы вовсю использовали опыт советских оружейников, СССР им подготовил специалистов для оборонки и народного хозяйства, сумели не сильно испортить легенду. Да и сами вполне умный и грамотный народ. Но ППШ хорош, говорить нечего. Да и ППС тоже, на сотню метров отменная машинка. Я бы на вашем месте взял все, что я даю. Транспорт у вас какой?

– Мотоцикл с коляской, «Урал». – Я снова взял китайский автомат, попробовал откинуть штык. Принял стойку, какую выдел в учебнике НВП, старом, советском. Сайора насмешливо фыркнула.

– Зря, девочка, рукопашный бой будет жить вечно. – Нариман внимательно посмотрел на меня, одобрительно кивнул.

– А патроны? – я снова вернул штык в исходное положение, и положил автомат на стол.

– Патроны, ребята, вам в любом случае покупать. Орден везет сюда оружие старье, а патроны завозит с армейских складов старого мира, по счету. И если я в принципе могу списать несколько десятков винтовок, и меня никто об этом не спросит, то патроны подотчетны. Но насчет патронов погодите, я сейчас вам кое – что скажу, а вы внимательно послушайте. – Нариман встал, набрал из кулера бумажный стаканчик холодной воды, подал его Сайоре. Та благодарно приняла, и с удовольствием выпила. – Так вот, ребятишки. Я не знаю, кто вам поставил, что вы взрослые, в принципе, девушкам с оформления все равно, могут и младенца взрослым оформить. А я вижу, что вы еще школу не закончили. Погодите, не перебивайте. Итак, вы подростки, без родителей, без взрослых родных и знакомых. Транспорт – не для этих мест! На мотоцикле здесь ездить только по городу, там индусских и пакистанских тарахтелок хватает. Тем более старый «урал», неделю ездишь – полгода ремонтируешь.

– У меня хороший мотоцикл! И я его недавно хорошо отремонтировал. – Мне стало обидно за моего железного коня. – Так что минимум полгода поездит.

– Поездит. – Кивнул оружейник. – До магазина и обратно, или девушку свозить за поселок, потискать. Там, в том мире. А тут, ребята, вас просто съедят в первую же ночь, не успеете пару раз поцеловаться. Если не поймают бандиты, обоих не изнасилуют, и не продадут в рабство. Не таращь глаза, парень, такое запросто может быть. Вы белые, чистые, а тут такая мразота по джунглям в предгорьях Гималаев лазает – жуть!

– Я скорее сдохну, чем сдамся, – хотел грозно сказать я, но дал позорного петуха. Потом вспомнил, как меня пинками катали нукеры Салиева, и мне стало страшно.

– В это я верю. – Кивнул Нариман. – А она? Ты ее сможешь защитить? Нет! Нет умения, нет опыта, нет ничего!

– Я Алексею должна жизнь и честь! – Сайора выпрямилась. – Он спас меня от бандитов, сумел спрятать, сумел им отомстить, взорвав дом.

– Ну, каков герой. – Нариман откровенно усмехался. – Девочка, погляди на парня. Он ведь проникся уже. Ребята, вы попали примерно, если сравнивать со старым миром – в Афганистан, Чечню, или Сомали. Именно так. Тут, на этом побережье Залива – примерно такие порядки. Редкие очаги мира и спокойствия – и полные бандитов остальные места. Именно здесь и сейчас в радиусе двухсот километров от Базы – спокойно. Но потому, что недавно была войсковая операция, нашего Патруля, русских егерей и английских колониальных войск. Но так будет недолго, максимум пару недель. Так что вам с этим повезло. Кроме того, отсюда да города Нью – Дели, куда вам надо, и только туда на здешнем побережье, ходят наши конвои. Следующий через три дня. Вы сегодня зашли? Ну, это нормально, несколько часов вашего пребывания сверх положенных трех суток, учитывая, что вы запишетесь в конвой, вам разрешат. А что это значит? Значит, после того, как закупитесь у меня, берете руки в ноги, и бегом к дежурному офицеру Патруля, записывайтесь. В первую очередь. Кто – нибудь из вас по – английски говорит?

– Я, – Сайора стала серьезной. – Я говорю практически свободно. Не пятый уровень, но свободно читаю, пишу, и разговариваю, по крайней мере, с американцами и австралийцами я общалась свободно. И даже индусов хорошо понимаю, есть опыт общения.

– Это хорошо. Потому что по – русски тут говорит максимум человек десять. Значит, в первую очередь идете записываетесь в конвой. Нужны вам будут хорошие очки, маски на лицо, или марлевые повязки от пыли, ну, медицинские, штуки три сразу оденете, хватит. Про бензин и прочее вам расскажет дежурный. Кроме того, вам нужны рации, хотя бы простые ходи – болтайки.

Так, после того, как вы запишитесь в конвой, придете ко мне. Я вас хоть немножко научу стрелять, из автоматов, пистолетов – пулеметов и пистолетов. Так, это не обсуждается, готовьте деньги на тысячу выстрелов. Штук по двести из пистолетов, столько же из ППШ и ППС, остальное из Туре-56 и FN-FАL.

Потом, запомните. Нью – Дели делится на четыре зоны. Белая, индийская, арабская, и красная. В белой зоне, зоне прямого патрулирования английских солдат – вы, в принципе, как в обычном городе. В индийской – днем почти безопасно. В арабской, если соблюдать правила шариата, тоже. После заката солнца и там и там, на улицах где как, но в принципе опасно. В красной зоне опасно всегда. Днем ли, ночью ли. Сейчас я вам очерчу их, есть у меня тут неплохой план города. – Нариман встал, прошел куда – то, и вернулся, держа довольно замасленный лист бумаги. – Вот, смотрите. Порт – это порт, он в белой зоне. Кроме того, Форт – Беркенхед, дворец раджи, и вот так, – красный маркер обвел полосой несколько кварталов. Вот это – индийская зона – от дворца, перехлестывая белую, был нарисован новый контур. Это – арабская. В вот это – красная. Упаси Христос вас туда попасть. Не вздумайте даже заходить туда, ясно? Ни за какие коврижки, никакие посулы не должны вас туда заманить! Гостиницы в белой зоне дороги, снимайте на границе белой и индийской или белой и арабской зон. Там еще более – менее. Просто ночами не выходите из номера. Ну, вы молодые, чем ночью заняться – найдете. – И, посмотрев на густо покрасневшую девушку, продолжил с усмешкой. – Там, в компьютерные игры поиграете, или видео посмотрите.

Так, дальше, – тут Нариман набрал воды уже для себя, да и я, с его разрешения, набрал воды себе и Сайоре. – По прибытию в Нью – Дели обязательно узнайте, когда первый рейс на ту сторону Залива. Русские земли, точнее, Береговой, Новая Одесса. Ну, Одесса она и тут Одесса, там не зевайте. Бандиты и там есть, а товарища Жукова пока нет. Портсмут, Билокси, Форт – Линкольн, Виго, Порто – Франко в принципе тоже пойдет. Любой европейский порт на той стороне Залива, вам туда. Там в разы безопаснее, чем здесь. Запомните.

– А нельзя узнать расписание рейсов? – похоже, мы здорово попали. – И что это такое – Залив? Нариманджан, мы тут еще совсем ничего не знаем, нельзя ли подробнее.

– Ребята, у вас карты есть? – Мы кивнули. – Вот там внимательно все и посмотрите. Кроме того, обязательно причитайте путеводитель. Политику можете по диагонали, а вот все остальное – очень внимательно. Ладно, так что вы решили – меняемся? – Нариман показал на разложенные на столе стволы. – Браунинг так и быть, в качестве бонуса.

Я поглядел на Сайору, та пожала плечами. Мол, ты решай.

– Ребята, хотите совет? Берите все, что будет лишнее – продадите. Совершенно дешевого оружия здесь нет. – Горбун встал. Устало потер переносицу, с трудом подавил зевок.

– Берем! Но и оба ТТ тоже. – Я решил попробовать хоть что – то наварить.

Но Нариман на это махнул рукой, и полез в какой – то очередной ящик. Вытащил несколько подсумком для магазинов, отобрал два, и положил на стол.

– Вот, ребята. Вкладывайте сюда магазины для автоматов. Разгрузка старая, китайская, но лучше такая, чем ничего. Так, учтите – основное ваше оружие – автоматы. Пистолеты – пулеметы хороши для города, среди тесных застроек самое то. Но автомат перекрывает и это. Так что просто запасное оружие для вас, не более. Будет дом, повесите на кухне или в прихожке, чтобы всегда было что – то под рукой.

Так, сейчас патроны и оружейные сумки. Это уже за деньги. – И на стол один за другим брякнулись две жестяных коробки. – По много я вам продавать не буду, в Нью – Дели, в магазинах, дешевле, уже здешние, Демидовск делает. Так что готовьте четыреста экю за патроны, которыми стрелять будете учиться, и столько же для боекомплекта. Сайора, для тебя какой ствол будет основным определим на стрельбище, а для тебя, парень, однозначно – этот автомат – И Нариман ткнул пальцем в приклад бельгийской винтовки.

Почесав голову, Нариман продолжил.

– Еще совет. Не покупайте из еды ничего необычного. Вообще. Все эти индийские забегаловки обходите по большому радиусу, арабские тоже. Сгинуть от дизентерии можете свободно. Обязательно, слышите, обязательно следите за своей чистотой, мойте руки перед едой, обязательно пейте только кипяченую воду. Или покупайте бутылированную, англичане наладили выпуск. По крайней мере, здесь, на этой стороне Залива. В английской части Нью – Дели, и то, старайтесь брать только знакомые блюда и продукты. Вообще, лучше кушайте возле порта. Там проще, ткнете пальцем в еще живую рыбину, вам ее тут же разделают и пожарят на углях. Недорого и очень вкусно. Серьезные рестораны вам не по карману, да и нечего там делать. Привлечете, не дай бог, внимание тех, кого не надо. – Армянин закончил отсчитывать патроны, и ссыпал их в плотные пакеты. – Гранаты я вам пока не дам, ими уметь надо пользоваться. На стрельбище научу с макетами работать, немного преподам тактики применения, потом и продам штук несколько. Так, Алексей, давай, помогай. – Горбун открыл сумку, и начал загружать туда оружие, патроны и разгрузки. Закончив, при моей помощи, он опечатал сумки, и пододвинул их мне. – Идите, ребята, обустраивайтесь.

– Ого! – Я попытался поднять сумки. Вес получился весьма внушительный. – Внушительно. Пуд будет. В каждой.

– Ну, что ты хочешь, парень. Оружие, оно того, нелегкое. – Армянин усмехнулся. – Вон, возьми тележку, оставишь возле отеля. Уедете – заберу. – И кивнул в сторону, где стояла несколько обычных магазинных тележек, ну, таких. У которых колеса в специальных вилках и во все стороны вертятся. – В двадцать часов жду вас с оружием на стрельбище. Это от отеля направо и вниз. Не промахнетесь.

Загрузив оружие в тележку, я потолкал было ее к выходу, но остановился около стоящего на сошках пулемета.

– А это что за агрегат? Потрогать можно? – я повернулся к оружейнику.

– Можно, это ведь вроде как торговая организация. – Усмехнулся армянин. Поднял пулемет, взял из стопки, сложенной рядышком магазин, вставил его сверху, к моему удивлению. – Это Брно – Энфильд, или, попросту Брен. Английский пулемет, завершающая модернизация под патрон НАТО. Очень неплохой пулемет, промежду нами, ребята. Держи. – И я получил в руки весьма увесистую машинку.

– Ух, тяжелая! – Я пробовал прикинуть пулемет к плечу. – Дорогой?

– Тысяча экю. Без магазинов. – Нариман принял от меня Брен, и установил его на место. – Обычно шейхи заказывают, и раджи. Простому люду здесь такие игрушки дороги. Они и автоматы обычно не покупают, вон, маузеры закажут по винтовке на взрослого мужика, и все. Благо патронов еще много. – Оружейник кивнул на уложенные магазинные винтовки. – Эти винтовки всего по семьдесят экю.

Открыл дверь на улицу, отодвинулся, пропуская нас.

– Ребята, точно в двадцать часов. Не придете – больше я не появлюсь, учтите. Давайте, до вечера.

– До свидания, – попрощались мы с закрывающим тяжелую дверь армянином. Постояли, глядя друг на друга.

– Что думаешь, Леш? Справимся? – Сайора заглянула мне в глаза.

– Должны, у нас просто другого выхода нет. Пошли, заберем сумки с одеждой, и будем в отель устраиваться.

– Я еще очень кушать хочу, Леш. Пошли поскорее. – И Сайора пошла впереди меня к стоянке.

Забрав из коляски мотоцикла сумки с необходимыми вещами и забросив их в тележку, поверх оружейных сумок, мы потопали к отелю. Из ворот в это время выехали две машины, индийских джипа «Махиндры», и поехали за солдатом на стоянку.

– Хорошие машины, нам бы такую, – завистливо сказал я. У нас на таких машинах милиция ездит, части специального назначения. Мой старый «Урал» хороший агрегат, но для покатулек на рыбалку или просто покататься. Я так понимаю, что нам до этого Дели добраться хватит, а вот дальше как без понятия. Просто не знаю.

– Да, не помешали бы. – Кивнула Сайора, глядя на проехавшие мимо автомобили. – Но пока нам не до них. Слушай, а ведь мы на самом деле от Салиева убежали!!! – Девушка поглядела на меня широко раскрытыми глазами, радостно взвизгнула, подпрыгнула и повисла у меня на шее, болтая ногами. – Лешка, мы сбежали от этого бандюги, и отомстили ему. И может быть, он еще сдохнет!

Мне передалось веселье, я обхватил девушку за талию, и пару раз крутнулся вокруг своей оси. Сайорка взвизгнула, и еще крепче обняла меня за шею.

– Лешка, перестань, я же улечу!!! Отпусти! – Девушка, смеясь, вырвалась у меня из рук, и стала поправлять волосы. – Чуть меня за забор не перекинул! Пошли в отель, будем номер снимать.

– Номер? – я удивился.

– Леш, ты что, хочешь тратить лишние деньги? Нам еще неизвестно, сколько здесь жить, так что давай хоть немного сэкономим. – Сайора улыбнулась. – Тем более что я с тобой под одной крышей уже долго живу.

– Ну, если ты так считаешь, то давай, один номер. – Я потолкал тележку дальше, пытаясь успокоить гормоны. На самом деле, мы с девушкой уже несколько недель вместе, почти месяц, я ее ни разу не обидел. Чего ей меня бояться? Хотя, опасаться ей стоит, если честно. У меня уже давненько от нее дыхание сводит, и сердце замирает. Но Сайорка девушка очень строгих правил, к сожалению. Мы вроде бы и рядом, но границу она держит четко. А жаль…

Отелем оказалось полукруглое пятиэтажное здание. Точнее, комплекс из двух таких зданий, соединенный короткой антресолью – переходом.

– «Магriоtt Ноtеl», ты погляди, – Сайора с удивлением посмотрела на неоновую вывеску. – Ну, посмотрим, какой это «Марриот».

И девушка толкнула широкую стеклянную дверь. Придержала, дав мне возможность занести сумки, и подошла к стойке ресепшен.

– Здравствуйте, вы говорите по – русски? – Спросила Сайора у высокой чернокожей девушки в строгом костюме.

– Да, я говорю по – русски, но очень плохо, – ответила негритянка, широко улыбаясь и с чудовищным акцентом. Впрочем, она точно говорит по – русски лучше, чем я по – английски.

Моя (или не моя?) девушка перешла на английский, и вскоре я тащил наши сумки наверх, по спиралевидной лестнице внутри здания. Тут, оказывается, здание построено кольцом. Номера по кругу, выходят на площадку, в середине которой пусто. То есть пусто до самой крыши, и вверх по спирали идет лестница. В принципе, неглупо, и здорово.

Наш номер был на третьем этаже, 309.

– Сайор, у них что, так много номеров? – удивленно спросил я, сгружая сумки. Хорошо хоть, что оружейные сумки в комнату хранения сдали, возле ресепшен. К моему удивлению, около входа была площадка, на которой кроме велосипедов стояли и такие же тележки, как и наша. Впрочем, я обратил внимание, что на тележках есть номера. Видимо, чтобы не перепутали, и чужую не взяли. Наша была сто семнадцатая.

– Да нет, это просто третий этаж, номер девять. Все просто. – Девушка подхватила свою сумку, бросила ее на широкую кровать. Подумала, взяла меня под руку, и вывела из номера. – Пошли искать командира конвоя. Надо сначала дело сделать, потом отдыхать.

– Ну, пошли, – я пожал плечами, и пошел вниз по лестнице. Даже оглядеться не успели. Народа, кстати, здесь было немало. Наверное, здесь жили те, кто может заплатить за номер. Не думаю, что в Индии много народу, который за ночевку отдаст около пятидесяти долларов. Мне, когда я услышал про пятнадцать экю – поплохело в душе. Теперь я с Сайорой согласен, нечего деньгами бросаться.

Нам, как оказалось, надо было к транспортным воротам базы. А туда дорога шла мимо шести длинных бараков, отделенным забором с колючей проволокой, вдоль которого ходили патрули из сикхов.

Бараки были похожи на те, которые я видел в спортивном лагере. Примерно по грудь дощатая стена, столбы, крыша. И гамаки, гамаки, гамаки. Гвалт неимоверный, много детей, всяких разных. Два барака, видимо, индусских, два арабских, а может и пакистанских. Два, похоже, для жителей Таиланда, по крайней мере, Сайора, пару раз отдыхавшая в тех местах, именно так опознала этих людей. А может, и Бирмы или Мьянмы. Мьянма вообще страна веселая, там дела творятся очень и очень крутые.

На огороженной площадке около ворот стояло десятка три больших автобусов, пять броневиков, я даже не знаю каких. Шестиколесные, с крупнокалиберными пулеметами в башенках. Почему – то мне показалось, что башни новее, чем сами броневики. Несколько частных вездеходов и микроавтобусов. Ворот как таковых не было, но была будка со шлагбаумом, и несколько солдат в форме Ордена, сикхов и европейцев.

Сайора обратилась к ближайшему. Я примерно понял, что она спрашивает офицера. Ей показали на будку, и что – то ответили.

– Пошли, – она дернула меня за руку, разворачивая от завораживающего зрелища.

– Погоди, Сайора. – Я подошел поближе к забору из трех рядов колючей проволоки, отделяющей территорию Базы от остального мира.

Море. Огромный простор, волны, с глухим рокотом набегающие на берег, чайки, или какие – нибудь другие птицы. Где – то далеко вода сливается с небом, оставляя желание заглянуть за горизонт. Небольшие облака, оставляющие тени на нежно – голубой воде, превращая ее в темно – синюю. Потрясающе.

– Ты что, море никогда не видел? – Сайора подошла поближе.

– Нет, никогда. – Я стоял, и вбирал в себя этот мир. Как красиво!

– Я, когда в первый раз Индийский океан увидела, тоже долго оторваться не могла. Папа принес мне и маме мороженное, и мы с ней долго сидели на скамье, на набережной. И смотрели на море, потом на закат, – Сайора вытерла глаза, и отвернулась. Достала платочек, высморкалась, и вытерла краешком глаза. – Пошли, Леш. Надо занять место в конвое.

В будке сидел крепкий дядька лет сорока, с бейджиком, приколотым в нагрудному карману поверх вышитой фамилии. У стены, в углу, стояла американская винтовка с подствольным гранатометом, на поясе у дядьки, в отличие от большинства сотрудников Ордена, был пистолет Кольта. М1911А1, я уже бог знает сколько о таком мечтаю. Моя любимая сказка на ночь – взять книгу Жука, и читать, разглядывая иллюстрации. И мечтать, мечтать, мечтать. А тут мечты, похоже, явью становятся.

Сайора переговорила с ним насчет места в конвое. Мужик посмотрел на нее, на меня, усмехнулся каким – то своим мыслям, взял с нас пятьдесят экю, обязал купить радиостанции в местном магазине. Девушка, насколько я понял, заикнулась насчет своей тетки. Мужик спокойно пожал плечами, и я понял из его ответа слова «автобус» и «без проблем». После чего он спокойно уселся за стол к документам, а мы вышли из будочки.

– Так, сейчас кушать. Я голодная как тигрица! – Сайорка чуть ли не волоком потащила меня к ресторанчику около нашего отеля.

– «Тгаttоriа di Магitzа». – Прочитала девушка на вывеске. – Интересно, что это означает? Пошли?

– Пошли, попробуем. Пахнет очень вкусно, – я толкнул дверь, пропуская девушку, и оглядываясь, зашел.

В принципе, все очень просто, аккуратно и чисто. Огромные окна с видом на море, или Залив, белые чистые стены, тяжелые столы из настоящего дерева, тяжелые же скамьи около столов. Простые, даже на вид очень прочные, и вместе с тем рационально – красивые.

– Сеньорита, сеньор, прошу вас, проходите. – К нам подскочил невысокий паренек, приглашая нас, к моему удивлению, по – русски. Похоже, услышал наш разговор в дверях. – Садитесь, сейчас вам принесут фирменное блюдо, и вот вам меню.

– Пошли к окну, пока свободные места там есть? – Меня тянуло к морю. Невозможно наглядеться.

– Пошли, – Сайорка уселась на скамью, пристроила сумочку рядом. Открыла меню и нашла русскую страничку. – Ого, как много здесь всего вкусного!

В этот момент нам на стол поставили деревянную доску, и на нее легла большая сковорода с шипящими в жире какими – то двустворчатыми моллюсками и чем – то вроде небольших рачков – креветок. Также на стол поставили большую тарелку с зеленью и маленькими помидорками, просто крошечными.

– Кушайте, это наше фирменное, – улыбнулся паренек. – Вы что – нибудь выбрали?

– Мне суп с фасолью и вермишелью, греческий салат. Леш, что ты будешь? – Сайора поглядела в мою сторону.

– А это кто? Креветки? – Я вилкой пошевелил непонятного зверя в сковородке.

– Это бокоплавы. Креветки здесь вот такие! – Паренек раздвинул руки чуть больше полуметра. – Вы попробуйте, очень вкусные. Так что вы заказываете?

– Тоже суп. И креветок, жаренных с петрушкой. Свежий хлеб, пожалуйста. – Я решил попробовать этих гигантских креветок, а пока выловил из чашки бокоплава, и внимательно его рассматривал. – А как его есть?

– Воткните большую вилку в брюхо, маленькой отколупывайте скорлупки панциря на спине. После чего выгрызайте спинку, там сплошное мясо. Пить что будете?

– Мне апельсиновый сок, – Сайора улыбнулась пареньку, вызвав у меня в душе неясную тревогу. – И кофе.

– Мне тоже самое, – ну, хоть здесь цены не кажутся жуткими. Вполне себе нормально. Даже для такого небогатого парня, как я.

– Скоро будет, а пока приятного аппетита. – И парень, уж не знаю, официант он или кто еще, ушел в сторону кухни.

– Попробуем? – Наливая из графина холодную воду в высокие стаканы девушке и себе, предложил я. – Интересно выглядят.

– Давай, – кивнула Сайора. – Я пауков жаренных пробовала в Таиланде. Страшные, а на вкус вроде как ничего. Правда, я всего одного съела, с закрытыми глазами.

– Какая ты отважная, пауков есть. Я бы не решился, – немного подтрунил я над девчонкой, накладывая себе толстые стебли сельдерея, зеленый лук и помидорки на тарелку. Положил пару красноватых бокоплава, к одному примерился, и с легким хрустом разгрыз тонкую кожицу, оставшуюся после сколупывания панциря на спинке. Горячее, ароматное мясо чуть брызнуло соком, и практически растаяло на языке. – У, вкуснотища! Никогда бы не подумал.

– Ага! – Сайорка последовала моему примеру, и с удовольствием вгрызлась в бокоплава.

А я, выев мясо со спинок трех рачков, взялся за ракушки. Но они мне понравились намного меньше, хотя тоже вкусные. Так что я снова переключился на бокоплавов.

Вскоре нам привезли и расставили глубокие чашки с дымящимся супом, салат Сайоре, и здоровенную тарелку с розовым, пересыпанным зеленью укропа мясом креветки мне.

Видимо, мы на самом деле здорово проголодались, потому что вообще никаких разговоров не было. Только звенели ложкками – вилками об тарелки, прерываясь на глоток сока.

– Уф, наелась. – Сайора отодвинулась от стола. – Нельзя так много есть девушке, растолстею. Ты как, наелся?

– Даже слишком, – я отодвинул тарелку с жаренными креветками, с которыми я честно пытался справиться, но так и не преуспел в этом. – Порции тут, диетические, прямо скажем.

– Ага, – засмеялась девушка. – Пошли, отдохнем немножко, нам еще на стрельбище в восемь вечера.

– Тут, скорее, в пять часов после полудня. – Я поглядел на свои новые часы. – Не забывай, здесь тридцать часов сутки. У нас еще два часа есть, можем немножко отдохнуть, и заодно путеводитель почитать.

– Заодно переоденусь. А то я все в ташкентском хожу. – Сайора с неудовольствием осмотрела свои джинсы и маечку. Зря, между прочим, здорово смотрится.

– Пока не стоит, Сайор. Разве майку другую. – Я выложил на стол деньги, и встал. – Нам на стрельбище, там с оружием возиться и стрелять. Пошли?

– Пошли. На, кстати, неси, а то устала с ней таскаться, – мне вручили сумочку, которая, к моему удивлению, весила несколько килограмм, как минимум. Чего это там у нее? Пистолет?

В отеле хитрая девчонка первая заскочила в ванную, пообещав скоро выйти. А я вышел на небольшой балкончик, и с интересом рассматривал саму базу, и окружающие невысокие, густо заросшие лесом горы. К моему огромному сожалению, окна и балкон нашего номера не выходили на море. Очень жаль, очень.

– Леш, иди, ополоснись, – на балкон вышла свежая, как утро в горах, моя подруга. В шортах чуть выше колена, и в зеленой футболочке. – Нормально смотрюсь? Для стрельбища пойдет?

– Роскошно выглядишь, Сайора. – Я с трудом проглотил ком в горле. – Очень красиво, честно.

– Иди, честный, я пока белье развешу. Хорошо тут веревки на балконах растянули, даже странно. Еще бы машинку стиральную, а то руками трудновато стирать, да и отжимается плохо.

– Наверное, сохнуть долго будет, влажность высокая. Ладно, пойду тоже ополоснусь, – я пошел к своей сумке. А Сайора, развесив свои кружевные тряпочки на веревке, прикрыла их с уличной стороны футболкой. Кстати, как она сначала стеснялась стирать свое белье, краснела как вишенка. Пока я не объяснил ей, что стесняться вообще нечего. Кстати, несколько раз я Сайорку в нижнем белье видел, потрясное зрелище. Вот непонятно – на пляже вроде раздельный купальник, едва все прикрыто, но не то.

Ополоснувшись холодной водой, и тоже постирав свои боксерки и майку, я развесил их на балконе, и завалился поперек кровати, где обложившись подушками сидела Сайора с путеводителем. Все – таки благодать, пусть и слабенький, но кондиционер здорово освежает воздух в комнате.

– Леш, подожди валяться. Я тут долго думала, и решила вот что. – Сайора потянулась за своей сумочкой, и вытащила из нее смутно знакомый сверток, обмотанный синей изолентой. Ну да, она его в ту ночь, когда мы в ее дом лазили, вытащила из – под верстака. Я, отдав ей его дома, и думать про него забыл. Не до того было. – У тебя же нож есть? Разрежь изоленту, пожалуйста.

– Что это, кстати? – Я достал свой китайский складыш, и начал резать изоленту по краям. – Не испорчу?

– Не испортишь, там золотые монеты. Леша, ты чего? – Сайорка подскочила, глядя как я, матюкнувшись про себя, зализываю порезанный палец на левой руке. Хорошо вскользь пришлось.

– Порезался, чего. Ты в следующий раз, когда из сумочки достанешь что – нибудь необычное, вроде атомной бомбы, сначала предупреди, хорошо? – Я вытащил из своей сумки маленькую аптечку, и при помощи девушки замотал кровоточащий указательный палец. – Ладно на левой руке, как бы я стрелял? Сейчас дорежу, погоди.

И я отобрал у девушки сверток, который она пыталась распотрошить.

Под изолентой оказался толстый слой плотной бумаги, а потом на кровать выпали четыре цилиндрических бумажных столбика, скрепленных все той же синей изолентой, высотой сантиметров по двадцать.

– Вот, тут двести николаевских червонцев, и двести новых российских золотых монет, «Георгий Победоносец». Если считать на российские деньги, тут миллионов на десять, николаевские червонцы стоят по – разному. Точнее, у них к стоимости золота прибавляется нумизматическая стоимость. Тут, наверное, такое не пойдет, я смотрела в банке примерную стоимость золотых монет. За обе монеты почти одинаково, по семьдесят экю с парой центов. У них вес разный, но содержание золота приблизительно одинаково. То есть тут на тридцать две тысячи экю. Это наше с тобой ровно пополам. Я так думаю, что отец бы против этого не возражал.

– Сайора, это очень большие деньги, – я покатал цилиндр по кровати. – И это, семьдесят на четыреста – двадцать восемь тысяч, а не тридцать две.

– Ой, обсчиталась, – Сайора смущенно улыбнулась. – А насчет много – Леш, если бы не ты, то меня бы точно изнасиловали и убили. И эти деньги достались бы кому угодно, хоть моему дяде. Или вообще кому – нибудь из тех парней, которые металлолом сдают и принимают. Или этому уроду, Салиеву. Так что тут половина – твоя, и не спорь.

– Спасибо, Сайор. – Я был смущен. Брать такие деньжищи неудобно, но и не взять – глупо. Сайора умная и честная девчонка, она тут полностью права.

– Не за что, – девушка улыбнулась, и хотела поцеловать меня в щеку, но я случайно повернулся, и поцелуй пришелся в губы. Короткий такой, смачный «чмок». Сайорка вспыхнула, и быстро отодвинулась к своим подушкам. – Надо подумать, что с ними делать. Так оставишь – их и украсть, и просто отобрать могут. Может, продать их через банк? На счета положим, и они, в принципе, в безопасности.

– Надо уточнить насчет банка у Наримана. Спросить у него, может, стоит доверять Банку Ордена, или вообще все деньги в золото перевести. Мужик, вроде как, нам помочь хочет. – Я перевел дух после случайного поцелуя, и взял один из цилиндров, прикинул на руке. Почти килограмм, однако! – А про это золото будем молчать, как рыба об лед.

– Я бы еще думала продать свои и мамины драгоценности, но они много не весят, а места вообще почти не занимают. – Сайора высыпала на ладошку из бархатного мешочка ярко блеснувшие сережки, колечки и цепочки. – Пусть будут, если что, своей дочке часть отдам.

– Правильно, – кивнул я. – Они есть у тебя не просят, только, я бы узнал в банке насчет депозитной ячейки узнал, точнее, уточнил. Помнишь, девушка – служащая сказала, что они могут хранящиеся в каком – либо банке ценности по требованию владельца перевезти в отделение Банка по месту жительства. Правда, за это платить надо, но не слишком много. Нужно уточнить у Наримана.

– Обязательно нужно, – Сайора случайно коснулась рукой губ, заметила, что я обратил на это внимание, и снова покраснела. – Давай путеводитель почитаем? Этот на русском написан, тебе повезло.

– Это тебе повезло, переводила бы мне все. – Я убрал было свои брусочки с монетами в маленькую сумку – повседневку, но Сайора попросила забрать и ее монеты. А то устала таскать такую тяжесть. – Но что – то с ними надо делать. Может, пояса сшить и на себе носить? Но неудобно, блин. И в мотоцикле прятать глупо. Ладно, разберемся. Эх, не было у меня этих денег, пулемет бы купил.

– Леш, а для чего тебе пулемет? Ты же даже из автомата стрелять пока не умеешь? – Сайра поудобнее устроилась, и раскрыла книжку.

– Как для чего? Это же пулемет! А стрелять научусь, делов – то. – Я завалился на одну из подушек, положив подбородок на коленку девушки. – Мне так удобно, и тебе не мешаю, – заметил я на ее вопросительный взгляд. Ну, это правда, но не вся. Еще я так балдею, но вот признаваться в этом не буду.

– Ну да, не мешаешь, – буркнула девушка. – Попробуешь мешать, сгоню, понял?

– Понял, понял, – я клятвенно закивал головой, чувствуя подбородком нежную кожу острой девичьей коленки.

– Глянь, какая зверушка! – Восхищенно прищелкнула языком Сайора и покачала головой. – Видишь, человек рядом, для масштаба.

– Ого! – Зверюга действительно внушала, и трепет и почтение. В холке зверь был примерно на полметра выше человека, мощный, массивный. И самое главное – длинная, усеянная зубами морда зверя. Он такой любого из людского племени за два укуса проглотит.

40 день третьего месяца, 23 год, 20:08, понедельник. База «Индия и Средний Восток»

Стрельбище Базы оказалось на другой стороне от транспортных ворот. Тоже выходило на берег Завила. Точнее, располагалось над обрывистым берегом, и было с двух сторон огорожено земляным валом, засаженным какой – то густо – зеленой, высокой травой. Наверное, чтобы валы дождями не размывало. Оно тянулось вдоль обрыва метров на сто, Вал в стороне, куда стреляли, был повыше и помощнее. Буквально пять минут назад там я и Сайора повесили мишени на щиты, и сейчас стояли возле разложенных на грубом деревянном столе автоматов и пистолетов, и слушали Наримана.

– Предохранитель и переключатель, обычный калаш. – Нариман ткнул пальцем в сам механизм. – Итак, вставляешь рожок, девочка, передергиваешь затвор, целишься, и стреляешь. Все по моей команде. Ясно? Алексей, ты насчет своей винтовки все понят?

– Так точно, – хором ответили мы с Сайорой.

– Тогда снаряжайте магазины. А я посижу, посмотрю на вас, – и оружейник уселся на раскладной стул, который принес с собой. – Девочка, не позволяй снаряжать магазины своему кавалеру. По крайней мере, до тех пор, пока сама уверенно не научишься. От этого может зависеть твоя жизнь.

Сбоку звонко захлопала одиночными винтовка, из которой стреляла молодая сотрудница Ордена.

Вообще, стреляют тут много и часто, я еще в номере обратил на это внимание. Не сказать, что непрерывно, но много.

Закончив набивать магазины патронами, я четыре двадцатизарядных, а Сайора три по тридцать, мы по команде Наримана зарядили автоматы, и прицелились в белые листы мишеней.

– Одиночными – огонь!.. – Автоматическая винтовка очень ощутимо толкнула меня в плечо. Рядом ойкнула Сайора.

– Не останавливаться – огонь! – Рявкнул оружейник.

Раз за разом я нажимал спуск, снова ловил мишень в отверстие диоптрического прицела, и снова стрелял. Рядом, зло закусив побелевшую губу, стреляла Сайорка.

И так, магазин за магазином, одиночными, вздымая песчаные фонтанчики за мишенями.

– Стрельбу закончил. – Вынимая магазин, и передергивая затвор, доложил я. Холостой спуск, звонкий щелчок бойка.

– Стрельбу закончила! – Это Сайорка. Так, а ведь мы на двоих сейчас сожгли сто семьдесят патронов. Больше одной десятой, которую определил нам Нариман.

– Молодцы, ребята. Так, сейчас будет перерыв, пойдем, посмотрим мишени. А пока научу вас сборке – разборке пистолетов. И чуток постреляем из них. Сайора, ты первая, – И оружейник взялся за филиппинский Браунинг.

– Нариманджан, а этот Банк Ордена, он как, надежен? – спросила Сайора, разбирая пистолет под руководством армянина.

– Как тебе сказать, девочка. Он очень надежен. Через него проходит огромное количество денег. Просто огромное. Так, молодец, теперь снаряжай магазины. Насчет Банка, мое мнение – он надежен. – Оружейник показал девушке, как ей держать пистолет, и как целиться, заставил пощелкать вхолостую курком, отрабатывая спуск. Сайора взводила курок, целилась в мишень, держа пистолет в двух руках, щелкала.

– Достаточно. Заряжай. – Нариман подал ей снаряженный магазин. Толстые пули верхних патронов тускло поблескивали.

Девушка, прикусив губу, вставила магазин в рукоять, передернула затвор, и прицелилась в ржавую, висящую на перекладине из толстой трубы железяку.

– Огонь! – Нариман контролировал движения девушки.

– Бам – бздын. – выстрел и звон чуть качнувшегося гонга прозвучали практически одновременно.

– Попала, – радостно пискнула девушка, и попыталась повернуться. Но была остановлена толчком в плечо.

– Не останавливайся! Продолжать стрельбу! – Грозно рявкнул оружейник, чуть отступая от Сайоры.

И снова целая дюжина выстрелов, отмечаемых звоном попаданий. Сайора, заканчивая патроны в магазине, разогналась, выдав серию из трех выстрелов, по моим ощущениям, примерно за секунду. И попав при этом, раскрасив железяку отметинами от пуль.

– Да у тебя талант, девочка, – Нариман покачал головой. – Еще три магазина из пистолета. Стреляй сама, в свободном темпе. Действуй! А я твоим другом займусь.

И, контролируя движения девушки, оружейник начал мне показывать сборку – разборку ТТ.

Я тоже досыта настрелялся из обоих ТТ, спалив почти сотню патронов. Причем тоже попадая в гонг. Впрочем, в железяку полметра на полметра не попасть было тяжеловато. К моему удивлению, ТТ ее частенько прошибал.

– Что ты хочешь, стальной сердечник, – заметив это, сказал Нариман. – Ладно, ребята, хватит на сегодня. Завтра в это же время здесь встречаемся. А сейчас чистка оружия, и пойдем, посмотрим те мишени.

К моему удивлению, чистили не особо долго. Через полчаса мы стояли около изорванных бумажных мишеней.

– Ну, для новичков тоже неплохо. Если вам дадут время прицелиться, то вы сможете шугануть шпану. – Армянин опечатал нам сумки, и попрощался до завтрашнего вечера.

А мы, сдав сумки в комнату хранения, пошли в банк.

Прием золота прошел легко и быстро. Никто не поинтересовался, откуда оно у нас, где мы его взяли. Просто зачислили нам с Сайорой по четырнадцать тысяч на счета, и высыпали в ладонь девушки кучку мелочи. Примерно на полсотни экю.

– Пойдем, поужинаем? – С явным облегчением предложила Сайора.

– Пошли, – я тоже проголодался. Да и устал, честно скажу. С непривычки в ушах звенит до сих пор. Сайора порой морщится, и потирает правое плечо, похоже, отбыла прикладом. Не удивлюсь, если у нее синяк, вполне может быть. – Что там у тебя?

– Да, прикладом отбила, – девушка снова поморщилась. – Может, Фастум – гелем намазать? Ты же вроде как покупал в аптечку?

– Ну да. – Мы с Сайорой успели собрать достаточно неплохую аптечку. Правда, те молчаливые парни ее дополнили кое – чем, сказав, что это тоже нужно. Таким образом, у нас в аптечке появилось несколько десятков перевязочных пакетов, хороших, американских. Жгуты, обезглавливающее, антибиотики, причем очень мощные. Стоило все немало, но мы решили, что это того стоит. – Сейчас достану, натру. – Небольшую носимую аптечку мы, опять таки по совету молчаливых парней, положили в сумки с бельем и прочим.

Найдя мазь, я подошел к девушке, которая оголила плечо. Действительно, на плече немаленький синяк получается. Ну, девушка, тело очень нежное.

Я начал втирать гель в синяк, осторожно, плавными, легкими движениями. Сайора, повернув голову, смотрела за этой процедурой, а потом подняла ко мне лицо.

Огромные, темно – карие глаза смотрели мне прямо в душу. Я понял, что тону в них. И приник к полураскрытым губам девушки. Сайора обняла меня руками за шею, и я понял, что все мысли куда – то улетают.

Потом только нежность, ласковые прикосновения, поцелуи.

– Ох, Леша. Не спеши, пожалуйста. Погоди, сама сниму. Ох.

– Сайора, счастье. Любовь моя. – И я целую острую вершинку груди. От чего девушка выгибается, потом как кошка изворачивается, и мы снова целуемся. Мои пальцы, расстегивающие шорты Сайоры, обнаженная девушка на постели, потрясающе красивая. Наши прикосновения, снова поцелуи. Я на девушке, медленно двигаюсь, ее закрытые глаза и прикушенная губа.

– Осторожно, Леша. Ооох. Не сдерживайся, я уже неделю пью противозачаточное. Ох. – И выгнувшееся подо мной тело девушки, ее руки, вцепившиеся в простыню.

Потом, когда сумашедствие схлынуло, точнее, я не решился его продолжать, мы с девушкой просто долго лежали рядом. Потрясающе, лежать и смотреть в глаза любимой девушки. Целовать опухшие уже губы, ласкать высокую грудь, оглаживать бедра.

– Леша, знаешь, а мне понравилось. Говорили, что первый раз очень больно, а получилось потрясающе. Давай, я попробую еще раз? Только сама, сверху. Не возражаешь? – И Сайора огладила мое не принимающее на этот счет никаких возражений достоинство.

После чего, осторожно, бережно, и неумело села на меня. Замерла, привыкая, и начала медленно двигаться. Попробовала быстрее, вскрикнула.

– Нет, быстро больно. Я буду потихоньку, Леша, – и девушка нагнувшись, поцеловала меня в губы. Не отрываясь, начала двигать попой, снова медленно и осторожно.

Больше мы ничем в комнате не занимались, если не считать застирывание небольшого кровавого пятнышка на простыни. Которое плавно перешло в поцелуи смущенной до нельзя девушки, снова вспышка страсти, стоны Сайоры, опершейся руками в ванную. Короче, зря говорят, что темнота друг молодежи. День, он тоже того, хороший товарищ.

В общем, ужинать мы пошли намного позднее, девчонка потом долго отлеживалась, а я целовал ей губы, руки, грудь и плечи. И говорил, что люблю.

Уже стемнело, зажглись электрические фонари. Звонко кричали какие – то ночные птицы, пару раз в свете ламп мелькнул кто – то, здорово похожий на археоптерикса, прямо с картинки из учебника. Сайорка испуганно пискнула, вцепившись в мою руку, и так не отпускала до самого ресторан. В самом заведении народу было намного больше. Мы не нашли свободный столик, и расположились прямо на стойке бара, взяв большую чашку жареной картошки и такую же жареной рыбы. Ну, и от бокоплавов с ракушками отказываться не стали.

– Интересная музыка, – заметила Сайора пританцовывающему около стойки пареньку, отодвигая от себя тарелку. Я уже давно наелся, и наблюдал за ней, смакующей каждый кусочек рыбы.

– Ага. Реггетон! – ответил тот и чуть добавил звук. Бухающие басы и скороговорка по – испански сменились ласковым девичьим голосом и гитарами.

– Эх, как жаль, что мне сегодня не до танцев, – нагнувшись ко мне, прошептала девушка. – Все – таки у меня побаливает, особенно после твоего очень активного наступления в ванной. Леша, давай пока подождем?

– Сайора, мы итак не торопимся, – Я улыбнулся. Нет, если честно, то я девушку бы сейчас снова в кровать затащил, но надо потерпеть. Хоть несколько дней. – Просто будем отдыхать, и все. Я, кстати, с огромным удовольствием посмотрел бы на тебя танцующую.

Вообще, Сайора любит потанцевать. У нас в школе с огромным удовольствием участвовала в кружке национальных узбекского и, почему – то, испанского танцев. Она и еще одна девочка были солистками, ездили и в Ташкент, и вроде как должны были в Москву поехать этой зимой. Мда, не сбылось. Впрочем, здесь тоже Москва есть, может, и побываем.

А пока девчонка крутилась вокруг меня на краю площадки, улыбалась, сверкая глазами и жемчужными зубами в лучах цветомузыки. Я вообще только обратил внимание, что постепенно ресторан превратился в большую танцплощадку, где отрывалось немало орденцев. Пару девушек, переодевшихся в гражданское, с трудом узнал. Есть и переселенцы, рядом танцует почти молодая пара из Индии, лет тридцати. Тоже с удовольствием.

Натанцевавшись, если можно так сказать, мы с Сайорой вышли на улицу.

– Давай побродим, а? Смотри, луна какая! А звезды! – Восхищенно сказала девушка, чуть ли не опрокидываясь навзничь, благо я ее держал. – Пойдем на стрельбище, а? Там вроде как и народу не должно быть, никто же не стреляет?

– Пошли, – согласился я, любуясь отражением звезд в глазах девушки.

Дорожки на этой базе оказались освещены лишь частично. Стрельбище вообще не было освещено, не считать же одинокую лампочку возле ворот. Тишина, прерываемая глухим шелестом и плеском накатывающей волны, какие – то светящиеся насекомые, танцующими огоньками пляшущие над обрывом. Красиво, аж дух захватывает.

– Красотища какая, обалдеть! Невероятно просто. Но, почему – то волны не святятся. – Сайора проверила столешницу, и подпрыгнув, уселась на нее.

– А тут микроорганизмы в воде не флюоресцируют. – Негромко ответили от скрывающегося в темноте обрезка бревна. – Гуляете, ребетята?

– Да, Нариманджан. – Едва не подскочив от неожиданности, ответил я. А Сайора, кстати, испугалась, вцепилась мне в рубашку, когда пряталась за меня. И сердечко как у воробышка, тук – тук – тук. – А вы что, отдыхаете?

– Здесь тихо, спокойно. Горы видно, море. Совсем как дома, там, в Новороссийске. – Армянин усмехнулся. – Я ведь капитан второго ранга, и это украшение не всю жизнь носил.

И замолчал. Я ждал, когда он продолжит, Сайора умирала от любопытства, но, как настоящая восточная красавица, ждала, когда заговорит мужчина.

Я, кстати, заметил, что она частенько пользуется такой тактикой. Молчит, слушает, скромно улыбается. Сам уже стараюсь не вестись на это, но не всегда получается, чаще всего рассказываю все и полностью. Как завораживает, право слово.

Нариман молчал долго. Вытащил из кармана сигару, обрезал и раскурил. Отбросил погасшую спичку, затянулся, осветив лицо рдеющим огоньком на краешке сигары. И продолжил.

– Я служил, служил честно. Что поделать, у меня в роду уже три поколения мужчин – морские офицеры. Сложно было, можно сказать тяжело. Когда резали крейсера на металлолом, я и мои товарищи плакали. Из Севастополя меня перевели в Новороссийск. Ну, там, в принципе, мне стало полегче. Все – таки дом, доставшийся в наследство жене. И тут горе. Мою «девятку» с семьей сбил джип. Жена, дочь погибли. Мне на память досталось это. – Оружейник ткнул себя в горб сигарой, ладно хоть не тлеющим концом. – Полгода я учился ходить заново. Еще полгода меня возили на могилы моих близких. Следующие полгода я планировал месть. Ребята, учтите, месть – это блюдо, которое подают холодным. Мне привезли добрые знакомые старенькую, но нормально стреляющую СВД, и я шестью выстрелами уничтожил все семейство того, кто меня сбил. Его убил последним, он видел, как умирают его отец, сыновья и жена.

Нариман снова замолчал. Только изредка сигара освещала его лицо.

– У нас, армян, много родни. Я не исключение, мне помогли отомстить, помогли исчезнуть из России. Около моря это не так сложно, катер, Турция. Черное море, оно вообще, море контрабандистов и нелегальных эмигрантов. Из Стамбула меня переправили в Болгарию, в Варну, оттуда на базу «Россия и Восточная Европа», где меня встретил мой родственник, Арам. На этой же базе мне сделали предложение от Ордена. Арам сказал, чтобы я не парился, и принимал его.

С тех пор служу здесь. Перебираю старый хлам, восстанавливаю его. Стараюсь сделать людям побольше хорошего, оружие здесь – жизнь. Много бандитов. Здорово много бывает, все – таки сюда народ переправляют далеко не из самых благополучных мест. Последняя войсковая операция была против одного полковника из Мьянмы, который сумел сколотить банду в полторы тысячи штыков. На помощь военным даже авиация прибыла, пара «Апачей» и две летающие лодки, «Каталины». Ну, они, кроме того, что на воду садиться могут, еще бомбы тащат. Много хищников четвероногих, настолько много, что раджи покупают крестьянам винтовки, и учат стрелять. Не всем, примерно одну на пятерых, но все равно много. Индусы живут большими деревнями. Даже, скорее, фортами. Ограды – палисады из заостренных бревен, как на западе США в девятнадцатом веке. Расчищают джунгли, пашут, сеют. Правда, хватает у них не на много, только сами сыты и одеты, да на горючку для тракторов и грузовичков. Кстати, тут, на нашей базе, продаются индийские джипы и грузовички, «Махиндры». Вот бы вам какой агрегат вместо вашего антиквариата. Но опять – таки, и недешево, и перевезти тоже прилично встанет.

– А сколько стоит «Махиндра»? – Мы с Сайорой переглянулись.

– В простейшей комплектации «Командер» – тысяч пять, вроде бы. – Нариман задумчиво потер лоб. – Где – то так. Впрочем, перевозка груза стоит от пятидесяти центов до полутора экю за килограмм. Машина весит меньше тонны. В любом случае выгодно, за такую цену там, на том берегу Залива, вряд ли что купите. Только вот они все праворульные. Впрочем, в Нью – Дели вообще движение, как в Англии или Индии, левостороннее. Вы как, машины водить – то умеете?

– Очень плохо, – Признался я. – Грузовик пробовал водить, ЗИЛ-130, точнее, водил. В прошлом году пришлось, когда шабашил на Айдаркуле. Водитель забухал, вот я на водовозке и работал. Но там просто, – пустыня же, вторая передача, и потихоньку по колее, никуда не сворачивая. Дорожного движения нет вообще, только ящерицы и черепахи дорогу переползали.

– Я пробовала папину «Шкоду» водить, за поселком. Он меня тоже научил рулить, но на трассе никогда не водила, не смогу точно.

– Ну, тогда вам, ребетята, точно стоит купить «Махиндру», если деньги есть. Здесь вам так и придется – по колее, за впереди идущей машиной, на скорости в тридцать километров. Не больше, На ней проще добраться до Нью – Дели, и в любом случае на машине по здешним дорогам удобнее. – Нариман снова затянулся сигарой. – Подумайте, ребята.

А что тут думать? Тут не думать надо, а покупать. Поглядев на Сайору, я увидел те же мысли в ее глазах.

Девушка неожиданно звонко зевнула, прикрыв рот ладошкой. Смутилась.

– Ой, извините. Что – то я устала. – Сайора глянула на меня, и по – моему, покраснела. Впрочем, я тоже.

– Вы забыли, сколько здесь день длится? И наверняка днем не отдыхали, – Нариман усмехнулся. – Идите спать. И завтра в пять после полудня жду вас здесь, на стрельбище. Ну, в двадцать часов. Пока, ребятята.

– До свидания, – практически хором попрощались мы, и потопали в номер. Сайора зевала уже не стесняясь, звонко и со вкусом. В конце концов, и я начал зевать. После очередного совместного зевка мы переглянулись, рассмеялись, и в номер поднялись уже веселые и достаточно бодрые.

– Пошли в душ? Вместе? – Сайора с интересом посмотрела на меня. – Нет, серьезно, я хочу попробовать, что это такое – принимать душ с любимым парнем. Но больше на сегодня занятий сексом не будет, у меня все – таки побаливает.

– Ну, пошли, – кивнул я. Почему бы и нет? Сайорка девушка очень красивая, ничего кроме наслаждения мне этот душ не доставит.

Получилось на самом деле здорово. Сначала я вымыл девушку полностью, потом она стала мыть меня. В конце концов, видимо решившись, она опустилась на колени, и начала делать мне минет. Оторвалась от меня, подняла голову.

– Ну и как? – Улыбнулась и продолжила.

– Здорово! – Опершись одной рукой на стенку, я положил вторую на качающуюся голову девушки. Кажется, я теперь понимаю, что такое лунный свет, про который когда – то давно, еще в прошлой жизни, говорила Алсу.

1 день четвертого месяца, 23 год, 07:14, вторник. База «Индия и Средний Восток»

– Леша, они говорят, что тетя перейдет завтра к ночи. И да, Нариман прав, нам разрешили находиться на Базе до отхода конвоя. Сказали, что для таких случаев делают исключения. Так что пойдем, выбирать машину. – Сайора перебросила через плечо тугую косу. Сегодня она в простом джинсовом сарафане и белых кроссовках. Выглядит потрясающе!

– Пошли, Сайора. – Я шагнул было вперед, но девушка взяла меня под руку, и вот так, под ручку, мы и пошли до стоянки индийских автомобилей. Никогда так не ходил с девушками, потрясающее ощущение!

Стоянка, в отличие от бетонированной площадки у ворот, была просто засыпана толстым слоем гравия, и укатана. На ней в рядок стояло десятка четыре внедорожных машин, в основном «Махиндры». В Узбекистане такие внедорожники уже появились, правда, в основном у милиции. И немного.

Плюс стояло с десяток машин, чем – то похожих на старый «москвич», или «Волгу», которая ГАЗ-21. Тоже старинный дизайн, много хрома. Но машины явно новенькие.

– Ого, смотри, эти по десять тысяч экю. Что это? «Амбассадор»? Никогда не слышал. – Я поглядел на сверкающую белой краской машину. Вчитался в закрепленный под лобовым стеклом листок. – тридцать семь лошадиных сил, дизель. И кондиционер. В принципе, для города вполне себе машинка. Плюс дорожный просвет совсем не маленький.

– Да, – кивнула девушка. – Но нам «Махиндру» надо. Внедорожник. Пошли смотреть?

– Пошли, – кивнул я.

Мы с полчаса бродили посреди индийских джипов, выбирая себе по душе. Тут было несколько вариантов, от небольшого, тоже с тридцати семи сильным движком «Майора», до длинного «Коммандера», способного везти восьмерых.

– Что думаешь, Леша? – Сайора повернулась ко мне. За нами, кстати, молчаливо ходит немолодой индус в орденской форме, смуглый и с седыми усами. – Какую возьмем?

– Ну, «Майор» неплох, но вот движок совсем слабоват. Длинный «Коммандер»? Как думаешь? Или тот, который покороче?

– Если вы позволите, молодые люди. – В разговор совершенно неожиданно вступил индус. На очень неплохом русском, кстати. – То я бы вам посоветовал «Махиндру Коммандер 750 ЭсТи». У нее двигатель помощнее, шестьдесят две лошадиные сила. Стоит пять тысяч двести экю. Машины практически новые, в Протекторате Русской Армии есть наше представительство, проблем с запасными частями нет вообще. Жаль только, пропускная способность ворот не позволяет обеспечить достаточное количество машин, тормозит бизнес.

– Вы про эти шесть машин? – Я повернулся к ряду внедорожников с мягким верхом. Точнее сказать, что эти машины обтянуты какой – то материей, вроде брезента. Но на крыше был достаточно большой верхний багажник.

– Да, про эти. Если вы готовы доплатить двести экю, то можете взять вот этот автомобиль, с передней лебедкой. Колесная формула четыре на четыре, по хорошей дороге разгоняется до девяноста пяти километров в час. Правда, здесь таких дорог мало. – Индус усмехнулся.

Я обошел джип. Поглядел на установленный фаркоп, в голове сложился вполне определенный план.

– А проехаться на нем можно? Я, кроме как на грузовике ни на чем больше не ездил.

– А я никогда не ездила на машинах с механической коробкой передач. – Сайора опасливо смотрела на рукоять переключения скоротей.

– Автомат намного проще, чем просто коробка скоростей, а коробка джипа чем коробка грузовика, – заметил индус, садясь на сиденье автомобиля. – Но нечего бояться, все далеко не так страшно. Садитесь, прокатимся. Это хорошие машины.

Мы сделали круг вокруг стоянки, потом рулил я, потом Сайора. Индус просто сидел рядом и молчал. Сайора три раза заглохла при неправильном выжиме сцепления, но все достаточно быстро ухватила, после чего завела машину на стоянку, и остановилась возле конторы.

– Ну, как? Покупаете? – Индус вылез из машины.

– Да! – одновременно кивнули мы с Сайорой.

– Тогда пойдемте, оформим. – Орденец повернулся, и пошел в контору.

В этом вагончике было прохладно, за столом с компьютером и кучей другой техники сидела молодая женщина, какая – то блондинка. Если честно, то страшноватая.

Дальше все было на удивление просто. Сняли с моего счета и счета Сайоры по две тысячи семьсот экю, выдали на руки купчую, поставили на учет в реестр Ордена, по предложению индуса.

– Понимаете, вот угонят машину, и ее случайно обнаружат. Например, уничтожив банду. В таком случае, если машина уцелела, вы просто выплатите пятую часть стоимости тем, кто отбил машину, и оплатите транспортировку до вашего дома. Стоит такая услуга всего десять экю, а представительства Ордена есть практически в каждом, относительно крупном городке, ну, кроме Протектората Русской Армии. Но и они плотно работают с нами по линии правопорядка.

– Спасибо. А скажите, тут есть какая – либо мастерская? Мне надо сделать буксировочную вилку, чтобы свой мотоцикл прицепить к фаркопу. – Я открыл купчую, попытался прочитать. Точнее, читать – то никаких проблем, вот понять английский текст сложновато. Но я и Сайора в хозяевах, это четко видно.

– Есть, я вам даже покажу где. – Индус вывел на экран план базы, и, увеличив размер, показал расположение мастерских. – Там хозяйничает мистер Беггинс. – Сайора фыркнула. Да и мне фамилия показалась знакомой.

– Желаю вам счастья на Новой Земле, – Индус сложил руки на груди, и поклонился. Мы тоже с Сайорой повторили этот жест.

– Спасибо вам! – Сайора завела двигатель, и потихоньку выехала со стоянки. – Куда теперь?

– Да на стоянку, где «Урал» стоит. Там и поставим машину. Вроде как должны разрешить, – я почесал затылок. Надо же, не спросил, что и как.

Впрочем, никаких проблем не было вообще. Солдаты пропустили нас на стоянку, одобрительно присвистнули Сайоре, выпрыгнувшей из машины. Я перекидал в машину вещи, все целее будут, чем в коляске, тем более что небо снова на горизонте хмурится. Тут что, дожди по расписанию?

Потом я на мотоцикле, с Сайорой на заднем сидении, нашел мастерскую. Весьма и весьма неслабую, где и станочный парк неплох, и человек семь работало.

С хозяином, используя Сайору как переводчицу, я договорился насчет изготовления вилки на переднее колесо. Блин, оставил свою дома, вот уж затупил. Но теперь надо делать новую. Впрочем, впрочем, ничего сложного в этом нет.

Сайора сидела в тенечке, и смотрела, как я резал, гнул, сверлил трубы. Варить мне не доверили, впрочем, сварщик из меня так себе, больше «зайцев» нахватаю, чем наварю. Сказали, чтобы пришел после двадцати часов.

– Ну что, пойдем, пообедаем, и немного отдохнем перед стрельбищем? – Я вымыл руки под колонкой на улице. – Только мотоцикл на место поставлю. Здесь не разрешили оставить.

– Давай. Только не пойдем в номер. Пошли на пляж, там есть навесы, переждем дождь, а потом немного покупаемся. А то второй день на берегу моря, и ни разу в воду не окунулись. Только зайдем в номер, я купальник надену. – Девушка торопливо потянула меня за руку.

Обедали быстро, потому что небо темнело на глазах. Но мы успели. И добежать до пляжа, и спрятаться под большим зонтом, затащив под него пару шезлонгов. И ливанул дождь.

Стена воды, по – другому не скажешь. Такое впечатления, что кто – то опрокинул огромное ведро. По крыше пляжного зонта, сделанной из огромных листьев какого – то дерева, с гулом колотили крупные капли, поднялась мелкая водяная пыль, так что вскоре мы с Сайорой были мокрые как мыши. Под шезлонгами потоком текла вода, журча и пузырясь. Сорок минут мы сидели, прижавшись друг к другу и молча, с благоговением и ужасом смотрели на этот потоп. Основательно замерзли, кстати. Температура резко упала градусов на десять.

А потом резко, как будто ножом отрезало, появилось солнце. Все заблестело и заискрилось, в миллионах брызг радугой брызнули солнечные лучи. И так же резко потеплело. Потоки воды, текущие через пляж, быстро сошли на нет, и только пропитанный водой песок говорил о прошлом потопе.

– Погляди! – С восхищением прошептала девушка.

По песку полз огромный краб, или кто – то очень похожий на краба, волоча в клешнях тушку какой – то птицы. Наверное, убило во время этого потопа. Птичка, кстати, тоже совсем не маленькая.

– Ничего себе! – Я огляделся, поднял валяющуюся неподалеку ветку, которую притащило потоком, и попробовал ткнуть ей в краба. Интересно же!

Краб развернулся, щелкнула клешня, и на песок упал кусок ветки. А эта бронировано – кусачая тварюга поспешила к воде. Но я углядел ее слабое место, и шарахнул по панцирю большой каменюкой, который подобрал неподалеку. Краб закружился на одном месте.

– Погоди, добью! – Раздался сверху знакомый голос. Ванга с парой молодых женщин смотрела на наше столкновение с морским гадом, а сейчас спешила сюда, на ходу вынимая пистолет из кобуры.

– Бах! – От головы краба полетели ошметки, и он затих. – Хорош!

– Ну да, – я ткнул в клешню веткой, та щелкнула. – Только подходить к нему пока не стоит. А так здоровый!

– На самом деле, какой большой. – Ко мне подошла Сайора. Опасливо прижалась, рассматривая краба. – Панцирь сколько в диаметре, полметра?

– Как бы не побольше. – Я обошел краба вокруг. Если растянуть клешни в стороны, метра два с половиной точно получится. И клешни какие здоровенные! Сантиметров по сорок, минимум.

– Хорош, – довольно подтвердила Ванга. – Надо его в тратторию отволочь. И заказать на ужин. Вечерком посидим?

– У меня не получится. – Грустно сказал я. На самом деле, жаль, с удовольствием бы посидел. – Надо забрать прицеп для мотоцикла, установить и обкатать. А перед этим у нас стрельбы.

– Ничего, это нормальная мужская работа. Мы просто заберем твою девчонку. Честно обещаю, что вернем в целости и сохранности. Ну как, в двадцать три часа я заскочу к вам в номер, и заберу оттуда Сайору? Не стоит молодой красивой девчонке одной ходить по базе. Да – да. – Утверждающе воздела в небо палец Ванга. А остальные сотрудницы кивнули. – Тут у нас недавно дурная история приключилась, крота на базе вычислили. Совершенно случайно. Из ваших мест пришла партия поселенцев, русские женщины с детьми, и из детского дома несколько десятков человек. Так их эта сволочь умудрилась продать в рабство, представляете? Совершенно случайно спасли. И то, и погибшие были, и изнасилованные. Так что осторожнее надо, молодые люди.

Потом повернулась ко мне, все еще тыкающего палкой в краба.

– Ну как?

– Похоже, готов. – Я аккуратно, стараясь не уколоться об панцирь, приподнял убитую зверюгу. – Ничего себе, вот это туша! Минимум три пуда весит, а то и больше.

– Нестрашно, ты его наверх подними, а мы сейчас сюда тележку пригоним. – И Ванга по – английски попросила одну из девушек привезти тележку. Та кивнула, и легко, бегом. Поднялась по тропинке, и убежала в сторону корпусов. – И это, ребят, вы сюда купаться пришли, что ли? Знаете, если хотите поплавать, тут есть бассейн. Я лично на пляже только загораю.

Выперев краба наверх, я загрузил его в тележку, куда он с трудом, но влез. Только передние лапы с чудовищными клешнями свисали едва не до земли.

1 день четвертого месяца, 23 год, 25:44, вторник. База «Индия и Средний Восток»

Я зашел в отель, поздоровавшись со странно взглянувшей на меня девушкой с ресепшен. Устал за день здорово, день длинный. Но хорошо то, что вилка на переднее колесо мотоцикла подошла почти идеально, и с подгонкой я возился не очень долго.

Зайдя в номер, почему – то не запертый, я повернулся к кровати и замер, сначала даже не поняв то, что там происходит. Обнаженная Сайора, обнаженная Ванга, чья голова оказалась между приподнятых ног Сайоры. Причем, такое впечатление, что Сайора то ли пьянющая вдребезги, то ли вообще под наркотой.

– Что… – у меня опять позорно сорвался голос. – Что это происходит?!!!

Блин, понимаю что звучит глупо, но не убивать же их?

– Лешенька, – Сайора подняла, точнее, попыталась поднять голову. – Я пьяная! Иди ко мне!

– Или иди сюда, трахни меня. – Ванга выпрямилась. В отличие от девчонки, она была практически трезвая. И фигура у нее, несмотря на полноту, была великолепной. Ванга совершенно не стеснялась своей наготы, наоборот бравировала ей. Даже чуть выставила вперед ногу, чтобы какая – то хитрая татуировка внизу живота, переходящая на бедра, и оставляющая в качестве центральной фигуры полоску волос и женскую потаенку, была видна во всей красе.

Именно это меня привело в себя, и изрядно взбесило.

– Мадам, я свой член не на мусорке нашел! – Я выпрямился. Вероятно, я наговорил бы еще много чего, но Ванга шагнула вперед, и закатила мне звонкую и мгновенную пощечину. Да крепкую, у меня искры из глаз полетели.

– Ты, ушлепок малолетний! Я тебе не мусорка! Если бы ты видел, каких девчонок я трахала – ты бы от зависти свой отросток стер бы, маструбируя! Стой здесь, я сейчас оденусь и уйду. Проводишь меня, а то я пьяная все – таки! – Вангу мотнуло на самом деле.

Она довольно долго одевалась, собирая разбросанные по комнате вещи. Кобура с поясом оказалась под кроватью, и доставать ее оттуда пришлось мне. Если честно, то я вообще не мог понять, что мне делать? Орать матом, смеяться или топать ногами и махать руками? Идиотизм, оставил девчонку в обществе женщин, и ее напоили и трахнули. Дурдом!

Сайорка тем временем заснула, и до того крепко, что, когда я ее передвигал на центр кровати, просто сонно что – то пробормотала, и попыталась меня обнять. И снова заснула. Повернувшись на бок и подложив ладонь под щеку. Прямо ангелочек.

– Она у тебя ангел. – Задумчиво сказала Ванга, глядя на спящую девушку. – Не вини ее, ее напоила и трахнула я. С другой стороны, лесбос мужиков заводит, а православием вроде как вообще рукоблудство рассматривается. Так что береги девчонку, она без тебя пропадет. Кстати, рецепт тебе на будущее. Два стакана вишневки, и фужер коктейля «Карибские звезды» – и любая женщина, слышишь, любая, становится пьяная настолько, что вообще не понимает, что делает. Ладно, пошла я. – И, слегка покачиваясь, Ванга вышла.

А я смотрел вслед наглой мадам, которой дико хотелось свернуть голову. Потом довольно долго пытался привести в порядок мысли. С одной стороны, Сайорка вроде как изменила. С другой, ее опоили, и, фактически, изнасиловали. Или нет?

Так ничего и не решив, и постояв под ледяным душем, чтобы остудить голову, и вымыть гормоны, которым было наплевать на мои душевные терзания, и которым очень нравилась обнаженная девушка на кровати, я лег спать рядом с Сайорой.

Завтра будет день – будет пища. А утро вечера мудренее.

Впрочем, мне совершенно не спалось, а потому я оделся, и вышел на улицу, предварительно закрыв номер. Ноги сами меня понесли на стрельбище.

В уже знакомой тени иногда разгорался огонек сигары.

– Доброго вечера. Алексей. Чего не спишь. – Спокойный и доброжелательный голос этого офицера, который сделал столько для нас, внезапно успокоил.

– Доброго вечера, Нариманджан. Уснешь тут. – Я помолчал. Блин, как не хватает отца поблизости. А, попробую Наримана спросить, может, посоветует, что делать. У меня мозги в совершенной каше из – за всего этого. – Извините, я могу вас спросить? Только, пожалуйста, пообещайте никому не рассказывать.

– Спрашивай. – Судя по голосу, Нариман усмехнулся.

– Нариман, я не знаю, что делать. – Сев на край стола, я опустил голову. Блин, на самом деле охота заорать, и пойти найти эту сволочь! – Понимаете, Ванга опоила Сайору и… – у меня не хватило духу продолжить.

– И трахнула ее. Сука старая. А ты это или видел, или сказали? – Оружейник встал, и подошел ко мне. – Девчонка где?

– Спит, я ее запер. – Сглотнув, ответил я. Если честно, мне страшно стало от взгляда офицера.

– В общем, слушай. То, что случилось – виноват ты! Не смей оставлять свою девчонку, не смей! Как теперь будете склеивать отношения – ваше дело, но нужно быть наивным идиотом, чтобы посчитать, что здесь вам ничего не грозит. Вы уже как, любовники?

– Да, – помедлив, ответил я.

– Это нормально. Ненормально то, что ты ее оставил. – Припечатал офицер. – Это твоя ошибка, которая вам обоим может стоить очень дорого. Первая любовь может стать единственной, а может и не стать вообще ничем. Но Ванга, ну сука. Удавить бы!

Помолчав, оружейник продолжил.

– Будь осторожен. Думай о последствиях. И если что – то тебе помешало, обдумай и все едино делай, но по – другому. Сайора для тебя дорога?

– Вообще – то, я только о ней и думаю. – Опустив голову, признался я. – Если честно, то мне не верилось, что вообще может быть так хорошо.

– Так иди к ней. Не лезь сразу к девчонке, но будь рядом. Тетка ее, когда приезжает, завтра? Тогда лучше сними еще один номер, а тетку посели в номере с Сайорой. Она девчонка восточная, для нее старшая родственница является хорошим тормозом для всяких идиотических поступков и действий. А пока не сдашь с рук на руки – следи за ее каждым шагом. Понял? Тут у взрослых мужиков и вроде как вполне адекватных женщин порой крышу сносит вдребезги и напополам, а тут девчонка – старлетка, ни опыта, ни соображаловки. И я, дурень, не предупредил вас о такой возможности. В Ордене хватает и лесбиянок, и пидоров, к сожалению. Тут еще тот гадючник. Но пока, не вини ни ее, ни себя. Ты не знал про такую возможность, и твоя девчонка тоже. Чем ее споили? Наркоту не подмешивали?

– Говорит, два стакана какой – то вишневки, и стакан коктейля. «Карибские звезды».

– В коктейле легкий наркотик. Сука, ну Ванга, я с тобой поговорю. Завтра Сайоре утром будет плохо, отпаивай ее водой. Просто чистой водой. Иди, и думай. Самое главное – вы оба живы. Остальное можно поправить. Беги к девушке, и береги ее, если любишь. Если не любишь – все равно береги, расстаться успеете. Вам еще нужно на тот берег. – Нариман мотнул головой в сторону Залива. – Вообще, здесь немного мест, где гомосексуальные отношения если не запрещены, то и не афишируются. Протекторат Русской Армии, сексменьшинствам там делать нечего, ни карьеры не сделают в госорганах, ни в армии. Техас и Конфедерация, там тоже в большинстве мест к таким кадрам отношение очень нехорошее, могут и в смоле и перьях обвалять, и выгнать с позором из города. Про здешних мусульман я вообще не говорю, там это смертельный трюк. А вот Орден, это да, я такого даже представить не мог. Хотя, я кто? Русский офицер, у нас на это воображение очень плохо работает. – Оружейник усмехнулся. Подтолкнул меня рукой в сторону отеля. – Топай, парень, и помни – все в твоих руках.

2 день четвертого месяца, 23 год, 07:12, среда. База «Индия и Средний Восток»

Сайорка потянулась как молодая кошка, и открыла глаза.

– Леша, здравствуй, – ласково улыбнулась она мне, а потом нахмурилась, вспоминая. И, внезапно, закрыла лицо руками. – Вай дод! Мамочка, я этого не делала! Леша, поверь мне, я этого не хотела!!! Леша, прости меня!!!

Девушка попыталась сесть, но ее внезапно повело, она чуть не упала. Потом зажала рот руками, было видно, что ее тошнит, и потому я отвел в ванную, где она долго пугала унитаз. Вывернуло Сайору капитально, на ногах она не держалась, так что я ей помог слегка умыться и ополоснуть рот. Потом она попыталась выгнать меня из ванной, схватившись за живот, и морщась от боли. Так что я усадил ее на горшок, и вышел, прикрыв дверь. Если честно, злиться на беспомощную девчонку не было никаких сил.

– Леша, пожалуйста, помоги! – из ванной раздался плачущий голос девушки.

В общем, я все утро бегал вокруг Сайорки как нянька, а та, то ревела как белуга и просила прощения, то ее тошнило. Я сбегал в небольшой магазин, приволок несколько литровых бутылок минералки. И отпаивал девушку, заставляя пить как можно больше. В конце концов, ей стало легче настолько, что Сайора оделась, а то так голышом и страдала, что добавляло ситуации пикантности, да и комичности. А когда смеешься, злиться невозможно. В результате я еще выкупал девушку, хоть она и пыталась слабенько сопротивляться. Только волосы не трогал, насколько я знаю, мытье таких волос, как у Сайоры – это настоящее колдунство.

– Ну как, страдалица? – Я сел напротив сидящей на полу и опирающейся спиной на кровать девушки.

– Леша, ты меня простишь? Я дура, я тупая п… да! – Ого, таких слов от девушки я еще не слышал. – Что я натворила!

– Ты? Ты ничего не творила. Натворила Ванга, гадина. А ты – просто глупая девчонка. – Я усмехнулся. На душе несколько полегчало.

– Ты на меня не злишься? – Сайора недоверчиво подняла голову, и заглянула мне в глаза.

– Я страшно зол на Вангу, очень сильно на себя. На тебя тоже, но, похоже, тебя то ли просто совратили, то ли изнасиловали. Хорошо, что все так закончилось. Мы с тобой живы и здоровы, разве в некотором смятении. – Что да, то да, в душе полный бардак. Впрочем, чему тут удивляться? – А потому запомни, Сайора – не смей ничего с собой делать, ясно? Это было нехорошо, но не вздумай попробовать жизнь самоубийством покончить, не пытайся отомстить Ванге. Просто плохой момент в нашей жизни. Ты мне очень дорога. Просто мне немножко остыть надо, да и тебе успокоиться. – Я погладил щеку девушки.

Сайорка внезапно схватила мою руку, и прижала ее к щеке. Подняла полные слез глаза на меня.

– Лешенька, не бросай меня! Я без тебя жить не смогу! – Девчонка точно на грани срыва. И что мне сделать? – Пожалуйста. Не бросай, я тебя люблю! – И рывком кинулась ко мне, обняв и прижавшись.

Повинуясь порыву, я тоже обнял девчонку, и прижал к себе. Да пошла эта Ванга, я люблю Сайорку, и это мое право и моя доля. И потому я подхватил ее на руки, и отнес на кровать, покрывая поцелуями лицо. Но не стал заниматься с ней никакими глупостями, девчонка была внутренне сжата, а просто долго лежал, шептал на ушко что – то доброе, иногда целовал лицо и шею. Пока девушка не заснула. Правда, беспокойно, порой вздрагивая в моих руках.

Проснулась Сайора через часа через два, к двенадцати часам. Хотел было сказать к полудню, но вспомнил что полдень здесь в пятнадцать часов. Проснувшись, первым делом посмотрела мне в глаза, и спрятала лицо у меня на груди.

– Леша, мне так стыдно. Ты меня точно простил? – Сайора выпрямилась, сев возле меня, и заглядывая своими огромными глазами в самое сердце.

– Ты не виновата, чтобы тебя прощать, – улыбнулся я, притягивая ее к себе. Взял лицо в ладони, и несколько раз с удовольствием поцеловал в губы. – Я не Ромео, и не Отелло, а Лешка Иванов. Тот парень, с которым ты тарантулов кормила, помнишь? – лет пять назад мы, всей нашей соседской детворой, и Сайора в том числе, кормили кузнечиками и саранчой огромных пауков, которые жили в кустах за околицей. Ровно до тех пор, пока проходящий мимо дехканин не увидел это, и не погнал нас камчой в поселок. Пауки оказались тарантулами.

– Помню. – Сайорка улыбнулась. Наконец улыбнулась по – настоящему.

– Ну и, слава Богу, – облегченно выдохнул я. – Как себя чувствуешь?

– Есть хочу, ужасно. А выходить стыдно. – Сайора покраснела, и отвернулась к окну.

– Эй, красавица. Ну ка, выше нос! – Я повернул к себе девушку. Та смущенно опустила глаза. – Что было – то было, что теперь, всю жизнь ходить стесняться будешь? Одевайся, приводи себя в порядок, и пойдем кушать, я сам голодный как волк. Съем вот тебя, ты вон, какая аппетитная! – И я слегка куснул Сайору за грудь.

– Тогда лучше затрахай до смерти! Но попозже, – Меня поцеловали, и девушка убежала приводить себя в порядок. А я вздохнул с облегчением. Вчерашний инцидент казался такой мелочью, по сравнению со всем тем, что нам предстояло сделать.

В общем, обедать мы пошли спокойно и неторопливо, причем я вел Сайорку под руку. Да и кому интересно, в принципе? Обитателям отеля? Так они меняются, в номере напротив уже живут другие люди. Сотрудникам Базы? Они тут, похоже, насмотрелись такого, что если их это и заинтересует, то буквально на пару часов. И забудут они об этом буквально на следующий день, после того, как мы уедем.

– Леша, я забыла! А для тети мы оружие не купили! – Сайорка остановилась.

– Сейчас пообедаем, и сходим, купим. Тебя одну я здесь не оставлю. Кстати, как у тебя отношения с теткой? – У меня из головы не выходил тот момент, когда Музафар лазил в мастерской, где был тайник. Хотя, наверняка ему старший брат тоже мог сказать, племянница пропала, а то, что он когда – то переговаривался с сыном Салиева – так они вроде как хорошо знакомы. В одной школе учились, и даже в одной секции занимались легкой атлетикой. Я помню, в школе на доске почета в вестибюле до сих пор их фотография, тогда сборная школы заняла второе место в республике, еще Советской Социалистической. У них разница годов пять, не больше.

– Тетя Нигора ко мне всегда хорошо относилась. С мамой даже подругами были. Не самыми близкими, но постоянно перезванивались. Да и в Ташкенте постоянно у них останавливались. Знаешь, я так думаю, что дядя Музафар просто попался Салиеву. Он ведь такой гад, сколько народу из – за него исчезло. И Хорошо, если просто сбежало.

– Ну, посмотрим. – Я открыл дверь перед девушкой. – В любом случае, надо твою тетку встретить, а за оружием сходим после обеда.

В траттории на нас никто и внимания не обратил, кроме паренька – официанта, и Сайора окончательно успокоилась. Мы набрали себе салатов, жаренной рыбы, пару кувшинов сока, и устроились и уголке. И как следует, отдали должное великолепно приготовленной еде. Кстати, Сайору напоили не здесь. Оказывается, на территории Базы есть еще одна забегаловка, клуб для сотрудников. Вот там ей тот коктейлчик и преподнесли.

Нариман был занят, отпуская партию оружия, но нас выслушал. Кивнул, и принес еще один ППС и ТТ, с кобурой и запасными магазинами в подсумкамках. Взял с нас четыреста экю, и хотел было уходить, чтобы принести оружейную сумку, но его остановила Сайора.

– Извините, а вы тот пулемет не продали? Ну, который Леша смотрел?

– Нет, – удивленно остановился Нариман. – Пока не продал.

– А он на самом деле хороший? – не успокаивалась девушка.

– Это отличный пулемет, просто чуть устаревший. Но для фермы, или частного дома подойдет великолепно. – Усмехнулся оружейник.

– Тогда продайте нам пулемет, пожалуйста, и к нему сколько магазинов нужно? – Девушка вытащила свою АйДи. – Леша, с наступающим тебя днем рождения. – И чмокнула меня в щеку.

– А? – я удивленно посмотрел на Сайору, подсчитал в голове. И точно, завтра у меня день рождения! Обалдеть!

– Надо же. Тогда поздравляю. И молодец, отлично справляешься, – Нариман похлопал меня по плечу, ушел вглубь арсенала, и принес пулемет, запасной ствол и восемь запасных магазинов, сумку для оружия. Потом вытащил из заднего кармана револьвер.

– Вот, держи. Это подарок, я имею право для тех, кто свыше тысячи экю тратит, дарить от Ордена. Ну, и от меня. «Веблей Марк четыре», под тридцать восьмой дробь-дробь двухсотый калибр, – мне в ладонь ссыпались несколько десятков латунных патронов со свинцовыми пулями. – Для современного боя он не пойдет, по большому счету, а пострелять для души и на стенку для красоты вполне. Правда, патроны достать тяжеловато, но для пострелух будешь снаряжать сам, если вы поедете в Россию, то оружейных магазинов там хватает, проблем с гильзами тридцать восьмого калибра нет, просто обрежешь до двадцати миллиметров длинной. С днем рождения тебя, расти здоровый и сильный! – Оружейник крепко пожал мне руку. С удовольствием чмокнул в щеку зардевшуюся Сайору.

А потом снова заторопился, и, попрощавшись, убежал.

2 день четвертого месяца, 23 год, 19:19, среда. База «Индия и Средний Восток»

– Сейчас, скоро. – Сайорка от волнения грызла кулак, пританцовывая на площадке.

– Не переживай, все с твоей тетей будет нормально. – Я усмехнулся. А у самого поджилки тряслись от страха. Мы с Сайорой решили снять номер для тети и ее дочки, а сами останемся ночевать в своем. И сказать тете, что собираемся жить вместе, потому что решили пожениться. Я не знаю, как у меня хватило смелости сказать это моей девушке, но я понял одно – без Сайоры мне белый свет не мил. Не знаю, что и как будет в будущем, но сейчас я не могу без нее и дня прожить. И терять ее я не намерен. Правда, понять это здорово помогло пришествие прошлого вечера, но оно уже как – то стерлось. Вообще, у меня такое чувство, что каждый день здесь, на этой базе, примерно равен году там, на той Земле.

Меня чуть не задушили от радости, вот уж не думал, что у Сайорки столько сил. Потом меня чуть не утопили в слезах, едва не зацеловали. Особенно, когда я надел ей на палец простое обручальное колечко, которое мне оставила моя мать. На удивление в пору пришлось. В общем, на душе сейчас не поймешь что, но душевный подъем. В принципе. Хороший у меня день рождения выходит. Осталось мелочь – добраться до русских земель, и встретить отца.

– Вот она! – Сайорка подпрыгнула, и замахала руками, приветствуя небольшой серый, такой кругленький микроавтобус, «Мицубиши – Делику», который ехал вслед за солдатом.

Неплохая машинка, кстати, у нас в поселке у моего одноклассника такая же была. Точнее, у его отца. Вездеходик, полный привод.

– Она что, специально такую купила? – Придержав Сайору, чтобы она не рванула к машине тети, спросил я. Сейчас у машины стоит служащая Ордена, какая – то молодая женщина.

– Да нет, у нее этот микроавтобус уже лет восемь. По – моему, она эту машину еще до свадьбы с дядей купила. Нигора – апа же дизайнер по ландшафту, причем очень хорошая. Вот и приходилось ей ездить по области. Потом замуж вышла, сначала дочку родила, потом дядя работать не разрешал, но машину она продавать отказалась. Хотя ей дядя и предлагал «Нексию» купить, или «Лачети». Пошли, вон, рукой машут. – На самом деле, служащая развернулась, и машет нам рукой. А миниатюрная женщина с повязанным на голове черным платком смотрит в нашу сторону.

Сайора и ее тетка обнялись, разревелись. Быстро, торопливо, много говорили обо всем сразу, перепрыгивая с русского на узбекский и обратно. Кстати, я давно обратил на это внимание – большинство хорошо образованных узбеков с удовольствием говорят на русском, а многие ташкентские говорят на русском даже в семье. Правда, таких у нас в поселке было всего две семьи, которые я знаю. Но Рахим, сын нашей учительницы по химии, так рассказывал.

– Ну, здравствуй зять. – Сайора подвела ко мне свою тетю. Красивая у нее тетя, кстати. Миниатюрная, и красивая. – Ой, Сайора, выбрала же ты себе парня. Молодец, девочка!

– Здравствуйте, Нигора – апа. – Я слегка поклонился, пожимая руку женщины. Интересная рука, кстати. Вроде как изящная, но вместе с тем сильная и крепкая. – Рад с вами познакомиться, очень жаль, что это пришлось делать именно так.

– На все воля Аллаха, Алексей. Поможешь мне дочку донести до пункта приема переселенцев? – Нигора внимательно поглядела на меня. – А то ей снотворное дали, спит.

– С удовольствием, – Я поднял с сидения маленькую девчонку с множеством тонких косичек. Легонькая как пушинка, она смешно причмокивала губами, по дороге обняв меня во сне за шею. Нигора одним глазом поглядывала за нами, разговаривая с Сайорой, и идя следом за служащей Ордена.

– Обесцветилась – таки, девочка? Тебе идет. – Нигора дернула Сайорку за косу.

– Нигора – апа, это чтобы меня труднее узнать было. Мы же в Ташкенте несколько недель жили, в Сергилях. Вот и перекрасилась, – Девушка смущенно улыбнулась.

Мы зашли в здание, прошли к приемной стойке. Нигора занялась оформлением своей АйДи и АйДи дочки, вытащив заранее подготовленные фотографии, а я с Сайорой уселся на стулья, что стояли вдоль стен. Девочка так и спала у меня на руках. Впрочем, вскоре подошла закончившая оформляться Нигора, и хотела взять у меня свою дочку.

– Ну, мы на медкомиссию, и прививки. Долго это? В Банк успеем?

– Да нет, минут сорок максимум. Но у вас дочка, так что может и дольше. Мы вас здесь подождем, хорошо? – Я встал, и донес девочку до дверей медицинского блока, где и передал ее на руки Нигоре. Сайора прошла вместе с нами, и сейчас приняла у тети ее сумочку. Я удивился про себя. Как я понял, деньги Нигоры лежат в этой сумочке, и она так спокойно ее отдала своей племяннице. Похоже, тетя – то вполне себе неплохая женщина.

Примерно через час из дверей медблока вышла Нигора, держа за руку недовольно надутую девочку, которой что – то негромко выговаривала.

– Ну, и как вы? – Сайорка подскочила к девочке, и расцеловала ее. – Раношка, здравствуй, моя прелесть!

– Я не плелесть! – Девочка активно вырывалась, но у нее это не слишком выходило.

– Сайора, не мучь сестренку! – Я передал сумочку Нигоре, и подхватил девочку на руки. – Привет, красавица. Меня Леша зовут, а тебя как?

– Лано! – Девочка немного отодвинулась, внимательно рассматривая меня. – А ты кто?

– Я жених твоей сестры, Сайоры. А где твой жених? – Я пошел вслед за молодыми женщинами, которые направились в Банк.

– Не знаю, где – то ходит, навелное. – Абсолютно серьезно ответила девочка, внимательно рассматривая меня своими черными глазами. Подергала меня за волосы для чего – то. – Ты лусский?

– Русский, русский. – Я усмехнулся.

– У меня тоже жених будет лусский. Так мама говолит. А папа лугался. – девчонка говорила на русском очень чисто, в отличие от тех ребятишек ее возраста, которые жили в нашем Атласабаде, да и вообще по окраинам Узбекистана. Те русского вообще не знают в абсолютном большинстве. – Мама сказала, что папа нас блосил, и это плохо. Он нас вообще не любит. – Девочка надула губы. – И мама сказала, что найдет мне длугого папу. Лусского.

– Ну, наверное, твоя мама знает, что говорит. – Интересно девки пляшут. Это что творилось у Нигоры с ее Музафаром, что она дочке обещала другого папу? Впрочем, захочет. Расскажет. А пока Сайора и Нигора зашли в банк, и я зашел вслед за ними. Впрочем, я не прислушивался к тому, о чем они говорят с операционисткой банка, а просто разговаривал и играл с девочкой. Очень интересная, смешливая малышка.

2 день четвертого месяца, 23 год, 28:03, среда. База «Индия и Средний Восток»

– Вот так, Нигора – апа. Я взорвала ту бомбу, которую сделал Алексей, и нас забросили сюда. – Сайора закончила долгий рассказ.

Мы сидели в номере, который сняли для Нигоры и ее дочки. Примерно с наш размером, но с двумя кроватями, на одной из которых сладко сопит Раношка. Устала девчонка, да и снотворное, похоже. Снова подействовало.

На небольшом столе стоят пара бумажных ведерок с жаренной рыбой и курицей, из бумажных пакетов на широкий поднос выложены жаренная картошка, пирожки. Нигора достала две большие сдобные, самаркандские, лепешки. Термос с чаем и термос с кофе, кружки. В ресторан сходил я, и набрал всяческой снеди. Особенно экзотическое не покупал, ну, разве бокоплавов взял с ракушками. Но их уже съели, Нигоре они очень понравились.

– Понятно. Да уж, не зря говорят, что если Аллах хочет кого – то наказать, то он лишает его разума. Это я про твоего дядю, Музафара, мир праху его. – Нигора провела руками по лицу. Известие о том, что ее мужа убили и сбросили в солончаковое болото, она восприняла совершенно спокойно. Как будто другого не ожидала. – Он очень сильно прогорел, участвуя в китайской финансовой пирамиде в прошлом и позапрошлом годах. Сначала снял хороший куш, загорелся, не смотря на мои возражения и просьбу твоей бабушки, Сайора, он влез в долги, заложил дом матери, и снова вложился в эту пирамиду. А в прошлом году мы узнали, что она рухнула, что ее основателя, Вана Чжендуна, расстреляли. Деньги пропали. Начались звонки и угрозы. Твой отец, Сайора, сумел договориться, и перевести платежи по долгу в рассрочку. Но видимо, иблис помутил разум моего мужа, и, похоже, он связался с сыном Салиева. Он сказал мне, что скоро за все расплатится, и уедет в Эмираты. Мол, его здесь не ценят, а там он познает мудрость Аллаха, и прочее. Я испугалась, что он станет ваххабитом, а он стал братоубийцей. Пусть Аллах судит его, я не могу и не буду. – Нигора замолчала. Потом поглядела на скиснувшую, и хлюпающую носом Сайору, улыбнулась. Обняла девушку за плечи, что – то прошептала ей на ухо, отчего та хоть и неуверенно, но улыбнулась. – Ко мне ваш вербовщик пришел в тот же день, когда вас отправили. Просто зашел со своими парнями, показал свое удостоверение полковника СНБ, сказал, что я уже вдова. Предупредил, что если я не стану делать то, что он скажет, то меня и Рано, скорее всего убьют. Напугав меня таким образом чуть не до обморока, он рассказал мне про этот мир, что отправил вас сюда. Заплатил за дом половину от стоимости, и сказал что разборки с кредиторами теперь его проблемы. Даже собраться толком не дал, только одежду купили, ну и я там пару дальномеров хороших взяла, купила еще один нивелир, про запас к моему. Я же архитектор. Сказали, что здесь не пропаду. Машину хорошо хоть не поменяла, моя «Делика» вроде здесь к месту пришлась.

– Да, машина у вас хорошая, – я кивнул. – Самый то, и полный привод, и салон большой, и вообще удобно и комфортно.

– Ну, мой вездеходик не новый, девяносто первого года. Но прошел немного, я купила свежий, и сама берегла, плюс дизельный, коробка автомат, не устаю, кондиционер. Что здесь немаловажно, похоже. – Тут Нигора глянула на оружейную сумку с пулеметом, ППС и ТТ. Как – то с этой суматохой забыл положить в камеру хранения, к остальным нашим стволам. Ну да ничего страшного. Нахмурившись, молодая женщина чуть толкнула ее ногой. – А без этого никак?

– Нет, к сожалению. Тут опасно без оружия. Как нам рассказали, тут хватает банд, и просто плохих людей. Да и хищники здесь такие, что без серьезного оружия с ними не справиться. Вы, как мы доберемся до Нью – Дели, и найдем угол, прочитайте путеводитель, там многое написано. И иллюстраций много. – Я поглядел на одиноко лежащую книжечку.

– Леша, ты можешь оставить Сайору со мной, пошептаться о разном – девичьем? – свежепереселенная родственница улыбнулась. Не сказать чтобы весело, скорее ласково. Вообще, у меня сейчас о тетке Сайоры складывается очень неплохое впечатление. Спокойная, с холодным умом, вместе с тем хорошо относится к племяннице, очень любит дочь. Нет у меня к ней антипатии, вообще.

– Только никуда ее не отпускайте, и сами будьте осторожнее. А то случаются тут всякие эксцессы. – Я поглядел на малиново – красную Сайорку, и усмехнулся. – И долго не сидите, завтра в семь надо быть на площадке, где формируют конвой. Так что подъем в шесть. У вас с часок есть время, но больше не надо, нам около семи часов в дороге предстоят, по грунтовке. Соберетесь заканчивать, позвоните вниз, я Сайору встречу. И сами не ходите здесь по ночам, не стоит.

– Я и не собиралась. – Серьезно ответила Нигора. Посмотрела на меня, на Сайору, усмехнулась. – Серьезный у тебя парень, настоящий хучзяин.

– Ну, из меня хозяин пока никакой, вот будет дом, тогда. До завтра, – и я вышел. Прошел по кольцевой антресоли, и открыл свой номер. Достал на завтра одежду попроще и поудобнее, остальное сложил в сумку. И завалился на такую широкую для одного кровать.

Сон убрел куда – то в неизвестные дали, так что я покрутился, а потом включил небольшой радиоприемник, стоящий на полочке. Несколько арабских станций, вроде как индийские, две на английском языке. Одна, судя по всему, новости, а вторая попалась отменная. Старый рок – н–ролл транслировала. Я уже хотел оставить ее, но переключился на средние волны. И практически сразу попал на русскую станцию. Правда, шума хватало, но не запредельно.

– …по просьбе Алены Чайкиной, для ее мужа, Олега Чайкина, сержанта легкой пехоты, несущего службу в разъездном дозоре, и его товарищей, передается песня. Исполняет ее сама Алена, и говорит, что любит и ждет. – И в эфире под пару гитар и барабаны молодой девичий голос запел о любви, дорогах и доме.

3 день четвертого месяца, 23 год, 09:43, четверг. База «Индия и Средний Восток»

Конвой уже был выстроен, даже моторы прогрели, но выехать никак не могли. То пара тайцев, которые были в зюзю пьяные, решили устроить показательные выступления в стиле «пьяного мастера», то какая – то беременная индианка надумала рожать прямо в автобусе, и ее на санитарной машине увезли в госпиталь. Впрочем, как оказалось, это в порядке вещей. Очень много народа, двадцать пять битком набитых автобусов, и с пару десятков таких как мы, относительно состоятельных переселенцев. Штук тридцать тяжелых фур, запряженных мощными тягачами. Плюс, броневики, шесть джипов с пулеметами, и один с центром управления беспилотниками. Вон, один дрон кружится высоко в небе, его едва видать. Сайора сидит рядом со мной, серьезная, решительная. Я предложил ей пересесть к тетке, все – таки и машина помягче, и кондиционер, но девчонка отказалась.

Рации – ходиболтайки, купленные нами в местном магазине, не пригодились. Прошедший мимо солдат – связист раздал каждой машине небольшой приемник с настроенной волной. Сказал оставить максимальную громкость, и больше ничего не делать. Разве что сдать по прибытию в Нью – Дели.

– Так, едва успел. – Рядом на велике остановился взмыленный Нариман. Сунул мне тяжелый бумажный сверток. – Держи, случайно нашел, когда разбирал недавнее поступление. Машинка для снаряжения магазинов, как раз для такого как у тебя Брена, под натовскую «семерку», сотня обойм, разберешься, ты парень неглупый. И вот, это записки для хозяина мотеля «Кливленд», мистера Янга, и для шкипера «Клото», Арсеньева Михаила, должен подойти через день в порт Нью – Дели. Янгу я позвонил, и забронировал для вас домик, а насчет корабля туговато. Я узнавал, сейчас корабли ходят только вдоль этого берега залива, от Халифата до Нью – Дели. Но «Клото» приватир, причем русский приватир, может и соберется на тот берег. В крайнем случае, поживете с месяц – другой в мотеле. Маловато пока судов для частых рейсов отсюда. В основном шарахаются между Порто – Франко и портами северного побережья, бабло стригут. Ладно, ребята, успехов. Попадете в Порто – Франко, зайдите в «Арарат», передайте привет Саркису, хозяину. Он тоже моя родня. – Оружейник пожал руку мне, Сайоре. Увидев на ее пальце колечко, повернулся ко мне и одобрительно ткнул кулаком в плечо. – До свидания, ребята. Всего вам доброго! И это, запомните. В Нью – Дели для белых нет вообще ограничений для ношения оружия. Хоть пулемет с собой таскайте, никто из властей слова не скажет. Ну, если не убьете никого, кроме бандитов. – И, сев на свой велосипед, уехал.

– Леша, а почему ты тот перстень не носишь? Моего отца? – Внезапно спросила молчавшая до этого девушка.

– На мизинец он мне велик, на указательный или средний мал. – Потихоньку трогаясь вслед за «Деликой» Нигоры, ответил я.

– А на безымянный? Знаешь, я думаю, что папа не стал бы возражать, если его перстень станет твоим обручальным. – Сайора улыбнулась. Посмотрев ей в глаза, я вытащил из – за пазухи нитку с крестиком, но которую повесил этот перстень, и протянул ей. Сайора сняла отцово жуковинье, надела мне на шею крестик, и торжественно надела перстень на мой безымянный палец. – Ты муж мой, Алексей, а я буду тебе верной женой. Клянусь тебе в этом перед лицом Аллаха, мудрого и милосердного. – И коротко поцеловала в губы.

Вездеход чуть рыскнул, но я успел выправить его путь. А то мог и снести ворота, в которые сейчас выезжал. Выдохнув, и облизнув пересохшие от волнения губы, я выехал с Базы, и, руководствуясь указаниям регулировщика, остановился неподалеку от машины Нигоры. Та, кстати, вышла из своего микроавтобуса.

Подошедший конвойщик что – то скороговоркой протараторил по – английски, вскрыл пломбы на оружейных сумках, и ушел к следующей машине.

– Ну, держи, – я вытащил из сумки китайский калаш Сайоры, и подал ей. Достал подсумок с магазинами, пистолет в старой кобуре на ремне и положил ей на колени. – Вооружайся.

– Вооружаюсь, мой господин. – Показала язык мне девчонка, одевая на себя ремень с пистолетом, и со щелчком вставляя в автомат магазин. – Патрон досылать?

– Досылай, и ставь на предохранитель. – Сам вставил в свою бельгийку магазин на тридцать, передернул затвор, и поставил на предохранитель, после чего установил ее в держатель справа от меня. Хорошо, что в мастерской надоумили установить пружинные держатели для оружия, не придется ловить автоматы по салону, или прыгать за ними из машины. Нацепил кобуру с ТТ, и подсумок с тремя запасными магазинами.

Сайора поставила свой автомат между колен.

– Ребят, вы такие воинственные, – к нам подошла Нигора, и встала со стороны Сайоры.

– Нигора – апа, может, вы возьмете свое оружие? – Я показал на виднеющийся в раскрытой сумке ППС.

– Леша, для чего? Я стрелять вообще боюсь, и не умею. Нет, пусть пока у вас будет. Научите, тогда буду носить. – Она углядела перстень на моей руке, усмехнулась. – Ребята, свадьбу когда делать будем? И по какому обряду?

– Не знаем. – Почти хором ответили мы, переглянулись и засмеялись. Нигора тоже улыбнулась.

– Ладно, пойду я, а то вон моя козочка что творит. – Раношка корчила рожицы в заднем стекле микроавтобуса. Мать погрозила ей пальцем, и, развернувшись к своей машине, закончила. – Но свадьбу зажать я вам не позволю.

Через несколько минут всех предупредили о скором выходе конвоя, и объявили минутную готовность.

– Wадопs, gо tо Wеst!!! – Внезапно проревел громкоговоритель с броневика капитана конвоя. – Йиииха!

– Вестерн, ковбоя на коне с винчестером не хватает. – Фыркнула Сайорка, держась за ручку на торпедке нашего джипа. – Поехали, ок йуль!

– С богом! – включая первую передачу, ответил я. И, отпустив «Делику» на тридцать метров, тронулся вслед за ней.

3 день четвертого месяца, 23 год, 17:10, четверг. Нью – Дели

– Так, держи. – Я отдал четыре пластиковые монетки по пятьдесят центов пацаненку на старом велике. Его отловил за шиворот чопорный индус – полисмен возле ворот, и мы его наняли, что он нас от площадки около порта, где наш конвой остановился, довел до отеля «Кливленд». Оказалось, что это буквально рукой подать, но мы вообще не знаем город, план, который дал нам Нариман совершенно не учитывал узость улочек, множество народа на них и общее пофигическое отношение к правилам дорожного движения. У меня едва не сперли на ходу мой «Урал», ладно хоть случайно углядел в зеркало. И хорошо, что во время небольшой остановки на пописать нам с Сайорой устроил втык один из солдат, заставивший девушку сесть за руль, а меня с винтовкой пересесть на левое сидение. Ну и увидев в зеркале заднего вида, как какой – то хмырь запрыгнул на мотоцикл, и пытается на ходу разобрать буксировочную вилку, я не придумал ничего лучшего, как обернувшись заорать на него, и выстрелить из винтовки одиночным в воздух.

Никогда не видел, чтобы человек с такой скоростью бегал. Тем более в толпе. Которая, впрочем, довольно быстро рассосалась.

Мы остановились, девушки были испуганы, я растерян. Ну не знаю я, что после такого делать.

Буквально через несколько минут на место прибыл полицейский патруль, пара здоровых индусов на мотоцикле, вооруженных какими – то пистолетами – пулеметами и с дубинками на поясе. Хмуро выслушав, что мы предотвратили кражу и, записав все это на диктофон, они посоветовали в следующий раз не тратить патроны, а пристрелить воришку. Блин, это и вроде как в белой зоне, которую Нариман назвал безопасной!

Хотя, для Наримана эта зона наверняка не так опасна, как для нас. Он человек тертый, как он стреляет, я видел. По словам оружейника, он на флот попал из морской пехоты, по состоянию здоровья. Что – то повредил при десантирование, и переквалифицировался в офицера – артиллериста.

Пацаненок, к моему удивлению, дождался завершения полицейской процедуры, и бодро покатил впереди «Делики». Ну, а мы ней.

Путешествие до Нью – Дели было нудным. По – другому не скажешь. Медленно, пыльно, и очень жарко. Нас с Сайорой выручил небольшой вентилятор, установленный под брезентовым потолком, который довольно шустро гонял воздух. А так пекло. Мы выпили почти всю воду, которую купили на базе. Духота, пыль на машинах прилипает, и превращается в слой грязи, сами насквозь промокли.

Что меня добило, так это широченная просека вдоль дороги. Метров по триста в обе стороны, и высокая засека из стволов и сучье с обоих сторон, отделяющая дорогу от джунглей. Как рассказал все тот же солдат, это сделано специально. Во – первых, само просека не позволяет устроить незаметную засаду, засека защищает от прицельного огня из джунглей, оттуда просто не видно дорогу. А в самой засеке устраивать лежку может только самоубийца. Такое количество всевозможных ядовитых тварей, от пауков и сколопендр до маленьких и огромных змей, которое сейчас живет в этом навале, никого в живых не оставит.

Нью – Дели оказался шумным, и грязным. Каким – то взлохмаченным, со множеством ярких палаток, каким – то образом присобаченными к домам, множеством народу на улице. Впрочем, как я понял, это и была «красная зона». Возле порта все было намного более благопристойно. От городских ворот наш конвой взяли в коробочку полицейские – мотоциклисты, и довели до площадки около порта. А уж оттуда нас привел сюда тот самый шустрый пацаненок.

Отель «Кливленд» оказался комплексом из трех десятков небольших домиков, тесно стоящих друг возле друга, на побережье, сразу за Фортом – Беркенхедом. Территория отеля была относительно небольшой, но при этом отгороженной от внешнего мира серьезным забором из колючей проволоки, причем третий, внутренний ряд был на всю высоту заплетен какими – то ярко цветущими лианами.

Сам хозяин отеля, мистер Янг, оказался сухощавым, длинным дядькой лет пятидесяти. Прямой как палка, со стеком под мышкой, почему – то сразу навевал мысли об армии, и строго сержанте. Впрочем, от его полувоенной одежды с орденскими планками на груди эти мысли серьезно укреплялись.

Дядька переговорил с Нигорой. Которая, как оказалось, тоже свободно говорит на английском и Сайорой, прочитал записку, которую подал ему я, и сразу озвучил цену.

– На вас всех один дом, пятьдесят экю в день. Но гарантирую максимальную безопасность на территории отеля. – По – русски, с легким акцентом сказал этот дядька, сворачивая записку, и укладывая ее в небольшую папку. – Если хотите, то добавьте десять экю в день, и всю вашу семью ждет полный стол. Завтрак, полдник, обед, ужин.

– Максимальную безопасность или полную? – Нигора решила уточнить, ласково улыбнувшись мистеру Янгу.

– Полную безопасность может обеспечить только господь бог. Я обеспечиваю максимальную. Мистер Айропетян попросил обеспечить вам безопасное жилье до подхода корабля на тот берег. Я его обеспечиваю, за пятьдесят экю в день. Согласны?

– На четверых, в принципе, не сказать, чтобы очень дорого. А машины? – Я посмотрел на пропыленные, красноватые от здешней земли, автомобили и мотоцикл.

– Поставите на стоянку возле дома. Там же можете вымыть, если есть желание, колонка и шланг найдутся, и даже помывочная машина. За дополнительные пять экю. Согласны? – Мистер Янг спокойно посмотрел на меня.

Я переглянулся с женщинами. Самой мелкой было все по барабану, она жутко зевала. Нигора пожала плечами, мол, я вообще ничего не знаю в этих местах, а Сайора ободряюще улыбнулась.

– Согласны. Когда и как вам оплатить?

– Платежи за два дня авансом, в течение всего времени, что вы здесь живете. Живите хоть год, только платите. Можете наличными, можете через терминал, у меня есть. – По взмаху мистера Янга здоровенный белобрысый парень отодвинул тяжелые ворота, чтобы мы смогли въехать. А хозяин продолжил. – Нариман так же попросил меня продолжить ваше обучение, хоть немного научить вас тактике, и боевому применению оружия. Если вы не возражаете, я сегодня к вам подойду, часов через пять, чтобы вы отдохнули. И мы поговорим. А пока заезжайте, – приняв от меня сто двадцать экю, мистер Янг махнул рукой. Ваш дом номер девятнадцать, сейчас туда подъеду, привезу ключи. Езжайте прямо, до конца. И направо.

К тому времени, когда мы выгрузились из машин, к нам на очень хитрой таратайке подъехал хозяин. Два массивных колеса на одной оси, на них площадка для ног, высокий руль. Едет почти бесшумно, весьма шустро. Прикольнейшая штуковина!

– Сегвей! Мистер Янг, у вас на них покататься можно? – Сайора с огромной заинтересованностью посмотрела на хозяина отеля.

– Вполне. Пять экю в сутки, и катайтесь. Только по территории отеля. Тут и дорожки неплохие, и для вас безопасно. Но я не за этим. Вы, как вселитесь, обязательно перечитайте. Орден почему – то не считает нужным предупреждать об этом новоприбывших. – Мистер Янг протянул простую брошюрку, вроде тех, которые рекламируют товары в супермаркетах. – Прочитайте обязательно. И через полчаса вам доставят ужин. Приятного проживания.

– Мама! – С дрожью в голосе произнесла открывшая брошюру Нигора. – Красная вдова, ложный паук. Смертельно опасен. Зеленый дьявол, ложный паук, смертельно опасен. Черная вдова, ложный паук. Смертельно опасен. Бррр. Это что, вся книга про таких? Как вы здесь живете, мистер Янг?

– Осторожно, но с удовольствием, миссис Шакирова. Здесь сложно, но очень интересно. Храните обувь и одежду в специальных шкафах, следите за тем, чтобы двери и окна были все время закрыты, следите за ребенком – и все будет нормально. Запомните главное, здесь очень много неизвестного, и очень многое из неизвестного опасно. Но, с другой стороны, здесь создаются такие вакцины, каких в том мире еще долго не будет. Позволяющие восстанавливать порванные нервы, восстанавливающие зрение, и многое что еще. Мы попали в прекрасный мир, главное – не испортить его. Отдыхайте. До свидания. – И хозяин откланялся, после чего уехал на своем сегвее.

– Пошли вселяться? Леша, пожалуйста, помоги мне, Раношка спит уже. – На самом деле, девчонка уже вовсю кемарила, свернувшись клубочком на сидении автомобиля. Так что я подхватил ее на руки, и понес в номер, дверь в который открыла Сайора.

– Неплохо, хоть и аскетично. Клади ее сюда. – Нигора осмотрела небольшую комнату – студию на первом этаже, и показала мне на небольшой диванчик около стены. Пооткрывала дверцы интересных шкафов, вместо стекол забранных очень мелкой металлической сеткой. Впрочем, такой же сеткой были закрыты оконные проемы, и широкая дверь. Осмотрев первый этаж, женщина поднялась наверх, на мансарду. – Наверное, вам лучше расположиться здесь. Тут и кровать пошире, – Она ущипнула за попу свою племяшку, заставив ту взвизгнуть и подскочить. – Только, ребята, договор. Если вы занимаетесь сексом, то потихоньку, не мешая спать мне и Рано. Договорились?

– Договорились. – Чувствуя, как загорелись уши, кивнул я, а Сайорка, запунцовев, кивнула.

– Ну и хорошо. Пойдемте, девочки принимают душ первыми. А ты, Леш, пока вещи можешь перетащить в дом. Потом ты в душ, а мы их разберем.

– Я сначала машины помою. Вот странно, почему тут ливня не было? На базе постоянно днем дожди, а тут нет? – словно отвечая моему вопросу, где – то далеко раздались раскаты грома.

– Наверное, ту горную гряду фронт обходит, – пожала плечами Нигора. – Такое бывает, ничего странного. Интересно, где фронт формируется?

– Не знаю. Но знаю, что нам, похоже, ужин привезли. – Я открыл дверь и впустил молодого паренька – индуса, смуглого, черноволосого, но с синими глазами. Тот быстро выгрузил на стол судки, несколько коробок, и укатил обратно на таком же сегвее, на каком и мистер Янг катался. Только у этого еще и багажник есть.

– Тогда давайте сначала поедим. Есть хочу, как крокодил, – От судков и коробок исходил великолепный запах, у меня аж слюна чуть не закапала.

– Давайте. – Согласилась Нигора, и они на пару с Сайорой быстро накрыли стол. Я тем временем занес в дом оружие и часть сумок.

Ничего экстра необычного не было. Жареная рыба, жареное мясо креветок, отварная картошка, свежие овощи, свежий хлеб. Но много, я не просто наелся, а до отвала. Нигора и Сайора тоже не сильно думали о диетах, как следует пройдясь по рыбе и креветке.

– Нет, хватит. А то растолстею, в машину не залезу. Сайорка, мы с тобой займемся гимнастикой, нужно тренироваться, а то с такой диетой станем большие – большие. Тебе – то ладно, у тебя парень вот он, а мне надо мужа искать. – Нигора отвернулась, вытирая глаза.

За столом наступило неловкое молчание, которое нарушил мощный раскат грома. Минут сорок продолжалась, и лил дождь.

4 день четвертого месяца, 23 год, 08:20, пятница. Нью – Дели

Мистер Янг завершил осматривать наше оружие, особенно остановившись на пулемете и револьвере. Потом повернулся к нам.

– Когда я заканчивал службу в звании колор – сержанта в 22 полку САС, выполняя задачи по охране и контрдиверсионной деятельности, по обеспечению безопасности надводных и подводных объектов на базе Портсмут, мы готовили новобранцев за шестьдесят четыре рабочих дня.

Причем подготовка шла сначала с личным оружием (пистолет или револьвер) первая стадия – три дня (устройство, снаряжение, техника безопасности, ношение, приведение к боеготовности, общий настрел пятьсот патронов) вторая фаза шесть дней подготовки (стандартная армейская подготовка использования пистолета, общий настрел тысяча патронов), после шести учебных дней на седьмой день сдача нормативов, третья фаза (боевое применение пистолета для служащего у которого личное оружие постоянного ношения – пистолет, ведения огня в боевых условиях, тактика в боевых условия, обучение стрельбы с одной руки) продолжалась двенадцать дней настрел две тысячи патронов), на тринадцатый день сдача нормативов. Причем это подготовка людей без стрелкового опыта – новобранца. Кстати, почему – то этот день здорово нервировал особенно впечатлительных бойцов. Верят в глупые сказки.

Основная стрелковая подготовка, с карабином М4 – сорок рабочих дней, на сорок первый сдача нормативов, обучение производится в три стадии, настрел пять тысяч патронов за эти сорок один день. Еще восемь дней происходит психологическая подготовка бойца профессиональным армейским психологом.

Надо заметить, что это не просто подготовка, а скажем так что – то вроде вашего русского спецназа.

После этих курсов подготовка армейского инженера – сапера идет девяносто рабочих дней, снайперская подготовка шестьдесят рабочих дней, после чего армия Ее величества получает подготовленного штатного стрелка – марксмена, пулеметчика тридцать пять рабочих дней.

Так что подготовить из вас бойцов не проблема, нужно два месяца, и около двадцати тысяч патронов. – Отставной сержант усмехнулся. – Но тут вопрос – нужно ли вам это? Ведь вы хотите жить в Протекторате Русской Армии?

– Ну, наверное. – Неуверенно кивнул я. Сайора, Нигора и Раношка согласно кивнули головой. Кстати, девчонке мистер Янг очень понравился, особенно после того, как покатал ее на сегвее.

– Тогда, парень, ты и так пройдешь ее там, когда тебя призовут на срочную службу. А женщины пройдут курс самообороны, не намного отличающийся от курса молодого бойца. Так что, не думаю, что вам стоит тратить время и деньги на то, что вы и так обретете в России. А вот подготовить вас к переезду стоит. Во – первых, вам необходимо сменить личное оружие. Хотя бы на время переезда, в России носите что хотите. Ваши пистолеты – это оружие профессионала. Мощные, точные, но не для вас пока. Нужно что – либо под короткий Браунинг, девять на семнадцать. Кроме того, длинное оружие. АК-47, FN-FАL, Вгеn – великолепны, но для подготовленных бойцов. Ваши пистолеты – пулеметы ППС-43 тоже очень неплохи, и для женщин, пожалуй, оптимальны. Да и ППШ-41 тоже очень хорош. В принципе, насколько я понял Наримана, вы уже имеете кое – какую огневую подготовку, сопоставимую с подготовкой большинства здешних ополченцев. Да и многие бандиты имеют худшую подготовку, считая, что раз у них есть автомат, а у остальных его нет – они боги. Здесь не так уж много оружия на руках у населения, к сожалению. На сотню человек один автомат, и десяток старых магазинных винтовок. – Мистер Янг неторопливо прошелся вдоль стола, на котором было сложено наше оружие. – Пулемет для здешних мест вещь серьезная, у крестьян или шпаны его просто нет. Дорого, требует много патронов, умения думать. Да и бельгийская винтовка тоже. Пожалуй, я продолжу вас, леди, обучать стрелять из АК-47, пистолетов – пулеметов, тебя, парень, поучу работать из пулемета и винтовки. А пистолеты вам поищем другие. Съездим в оружейный, поглядим. Для всех троих. Знаете, давайте сейчас. Собирайтесь, пока у меня есть настроение, прокатимся. – И мистер Янг связался по рации с кем – то, наказав подготовить машину. – Я вас отвезу и привезу. После того, как вы купите, или не купите пистолеты, и мы вернемся, поговорим об обучении, и об ее стоимости.

– Если вы не возражаете, я с дочерью останусь здесь. – Нигора погладила по голове Раношку. – Она устала, я устала, хотим отдохнуть хоть немного. Слишком невероятное, слишком тяжелое свалилось на нас за эти дни. Я все равно ничего в оружии не понимаю, что купите – то и буду осваивать.

– В принципе, правильное решение, – кивнул хозяин гостиницы, внимательно глядя на молодую женщину. – У вас правильный подход к таким решениям. Я сам подберу для вас пистолет, миссис. Вы готовы, молодые люди? Тогда пойдемте, – и отставной колор – сержант пошел к подъехавшему «Ленд роверу».

Оружейный магазин был непривычно большим, и буквально заставлен оружием.

– Сколько всего! – Восхищенно заметил я, крутя головой.

– Что ты хочешь, парень. Оружие является инструментом свободного человека. Нам сюда. – Мистер Янг уверенно двинулся в сторону прилавка.

Под стеклом было множество разных револьверов, пистолетов, всяких разных. От огромных до крохотных.

– И это все продается? – Удивленно пискнула Сайора.

– Да, – кивнул мистер Янг. – В Нью – Дели живет около пятидесяти тысяч человек. Из них примерно восемь тысяч европейцев. Плюс раджы, шейхи. Они тоже часто приезжают в этот магазин. Оборот весьма приличен. Но это к делу не отностится.

И с этими словами сержант перешел на английский, обращаясь к терпеливо ждущему продавцу. Тот что – то уточнил, кивнул, и принес три коробочки.

– Берса, Сандер триста восемьдесят. Пятнадцать патронов, легкий, простой. – Мистер Янг взял пистолет из коробки. – Стоит пятьсот экю.

– А патроны? – что – то мне кажется, что эти зелененькие коробочки с надписью «Ремингтон» не будут дешевые.

– Пачка из пятидесяти патронов стоит сорок пять экю. – Мистер Янг, усмехаясь, внимательно смотрел на меня. – Нужно не меньше пятисот патронов на человека.

– То есть почти пятьсот экю на человека, – задумчиво произнес я, крутя в руках очень компактный, на удивление удобный пистолетик. – А скажите, у вас ПМ есть? И почем русские патроны? – Мне запомнилось то, что Нариман сказал, мол, русские патроны дешевле. И подвинул коробочки с пистолетами в сторону Сайоры. Не к продавцу.

Продавец кивнул, выслушав перевод, и вытащил из – под прилавка два пистолета в коричневых, кожаных кобурах. Нормальные, русские ПМ, точнее, еще советские. Мне как – то отец одного из одноклассников, милиционер, давал разряженный пистолет в руках подержать.

– Сто пятьдесят экю пистолет. Патроны двадцать экю сотня. – Улыбаясь, сказал сержант. – Что надумали, молодые люди?

– Ну. – Я повернулся к вертящей в руках «Берсу» Сайоре. – Берем три «Берсы», два ПМ, две тысячи патронов для ПМ, пятьсот патронов для «Берсы». И это, вы поможете под эти пистолеты подобрать кобуры. Как их, оперативные? – Нариман сожалел о том, что нет оперативных кобур для ТТ и НР. И кстати, мне «тульский Токарев» очень понравился. Даже больше, чем «Браунинг» Сайоры. – И для ТТ тоже.

В общем, мы здорово облегчили свои счета. Кобуры тоже оказались недешевы, за все четыре, в том числе и для ТТ, обошлись двести экю. И это уже со скидкой.

Уже когда мы собирались уходить, продавец окликнул нас, и выложил на прилавок какой – то основательно потертый пистолет – пулемет с толстой трубой глушителя.

– Триста экю, «Клин». Два запасных магазина на тридцать патронов. – Сайора перевела его слова. Впрочем, это я уже понял.

– Парень, бери. Надежное русское оружие, легкий, да еще с глушителем. Бери, не думай. – Мистер Янг положил на прилавок «Клин», подтолкнув его ко мне. – Бери, отличная вещь! И патронов ты к нему уже купил, кстати.

Надо же, чопорный англичанин трижды сказал, чтобы я купил эту машинку. Я удавил забурчавшее было земноводное, и расплатился. Да, деньги жалко, но жизнь дороже. А тут надо быть готовым защитить себя. И мало того, что быть готовым, надо еще уметь сделать это, и надо иметь чем защитить. Если окажутся излишки оружия – его потом и продать можно. Но пока надо оружие просто иметь.

Вечером этого же дня нас снова навестил мистер Янг. С удовольствием взяв чашку чая, он уселся на стул. Поговорив о разных мелочах, он повернул разговор на обучение.

– Понимаете, я научу вас правильно реагировать на ситуацию, быстро вытаскивать оружие и при этом точно стрелять. Ну, по крайней мере, начальные навыки этого точно дам. Но сейчас хочу вот что вам сказать. Леди, вы будете носить свой армейский пистолет, и при этом скрытно носить «Берсу». Здесь для вас это не проблема, вы правильно оделись для этого города. – И Нигора, и Сайора носили брючные костюмы, и широкие блузки с длинным подолом и рукавами, на голове какой – то тонкий платок. Ну, сейчас они его сняли, а так не рисковали, даже в оружейный Сайора оделась именно так. Береженого бог бережет. – А ты, парень, будешь носить еще и пистолет – пулемет. Ты сильный и здоровый, скрытое ношение для тебя больших проблем не составит. Кроме того, немного погоняю вас по своему полигону с автоматом и пистолетами – пулеметами. – За отелем было устроено небольшое стрельбище. – В России вы уже сами выберете свой стиль, да и инструктора вам помогут, там в каждом поселении граждане образуют милицейское соединение. И правильно делают. – Заглушая речь отставного колор – сержанта, неподалеку пролетел вертолет в сторону Форта – Беркенхед. Ну, я такие вертолеты в фильмах про Вьетнам видел, вроде как «Ирокез» называется. Проводив его взглядом, мистер Янг продолжил. – Плату с вас я возьму небольшую, по одному экю с человека за урок. Мне это просто нравится, учить людей. Тем более таких красивых леди. Если у вас нет особых планов, то завтра с утра начнем.

Ну да, к сожалению, кораблей до того берега пока нет. И этот корабль, который приватир, знать что еще это такое, «Клото», задерживается. Деньги текут как вода, хорошо хоть Нигора передала Сайорке часть платы за дом, и вернула деньги за оружие. Похоже, оценила то, что оно необходимо.

10 день четвертого месяца, 23 год, 09:10, четверг. Нью – Дели

– Мистер Иванов, хозяин велел передать, что «Клото» встал на якорь в нашей бухте. – Пацаненок на побегушках поймал мелкую монетку, и довольно укатил на сегвее. Я заметил, что здесь хоть десять центов на чай дай, и то рады будут. Ну, в зависимости от объема работы.

– Ну что? – Чувствуя, как в кровь попала толика адреналина, я повернулся к мгновенно посерьезневшим женщинам. – Наверное, я оседлаю своего старичка, и сгоняю в порт?

– Ты поосторожнее там, – Неожиданно тихо ответила Сайора. Девушка вообще эту неделю вела себя удивительно спокойно. Только ночи были ласковые и нежные, просто потрясающе. А так даже почти без подначек. Впрочем, нам днем особо и некогда подначиваться было, мистер Янг здорово гонял нас на своем полигоне. По крайней мере, натовскую «семерку» я купил еще тысячу, и после этого всего осталось у меня на боекомплект, нужно еще покупать. Хорошо хоть демидовские патроны тут на самом деле в два раза дешевле, чем на базе Ордена. И к моей злости, короткая браунинговская «девятка», которая 380 АСР, стоит ту же двадцатку за сотню, развел нас тогда продавец. Впрочем, ремингтоновские патроны мы и не трогали, стреляем из аргентинских пистолетов, «Берс», демидовскими патронами.

Кроме аргентинских пистолетов, я стреляю из ТТ, нравится мне этот пистолет. Ношу обычно два, один в армейской кобуре, и второй в тактической, скрытно. Привык за неделю, к хорошему быстро привыкаешь. «Берса» и ПМ отличные пистолеты, но мне ТТ в руку лег. Нигора, кстати, свой ТТ мне отдала, работает из ПМ и «Берсы». Так что у меня сейчас три пистолета, два для носки, и один про запас. Ну, еще аргентинец и револьвер, второй ПМ тоже Нигора забрала. Они ей больше аргентинских понравились.

– Я буду осторожен. – Улыбнулся я. – Не забывай, я уже несколько раз выезжал на мотоцикле, это все – таки белая зона.

Ну да, тот инцидент со стрельбой произошел на улочке, зашедшей в индийскую зону. А здесь в принципе тихо, и даже правила дорожного движения соблюдают. По крайней мере, регулировщики на перекрестках стоят, и весьма умело руководят потоком мотоциклов и машин. Европейцев тут конечно маловато, в основном английские солдаты. Русские, как сказал мистер Янг, не самые частые гости в Нью – Дели, основные интересы русских лежат на границах алмазоносных районов, где они вместе с англичанами обороняют территорию. Точнее, выполняют работу по охране, на которую их наняли. А это отсюда примерно триста километров, и «делать детям и молодым женщинам там нечего», это дословные слова отставного сержанта.

Так что я завел свою таратайку, надел шлем, и выехал из ворот «Кливленда». На выезде мне дали пропуск в порт, который заранее заказал мистер Янг. Хороший дядька, все – таки.

Корабль этот, «Клото», оказался довольно большой, и очень не новой посудиной, с основательно помятыми бортами, выкрашенными в светло – серый цвет, и белой надстройкой, вроде так это называется. На носу корабля были две длинноствольные пушки, сейчас укрытые брезентом.

Наверху, около спущенного с высокого борта трапа стоял здоровенный парень, вооруженный автоматом Калашникова.

– Эй, на корабле! Можно подняться? У меня есть записка для шкипера! – Крикнул я, задрав голову. Не сказать, чтобы корабль высокий, просто стоит рядом с причалом, а борт отвесный.

– Нет его. – Внимательно рассмотрев меня сверху, ответил автоматчик. – Будет через часик примерно, но не позже. Посиди вон, подожди на банке.

Посмотрев, куда указал дежурный, я увидел скамейку под навесом, заплетенным какими – то вьюнами. Ну, сидеть не работать, подождем. Оттолкал мотоцикл под навес, и уселся сам, вынимая рацию – ходиболтайку. «Кливленд» вон, виден за Фортом – Беркенхед, а продавец обещал, что в зоне прямой видимости рация работает.

– Алло! Сайора, ответь!

– Леша, слышу тебя. Алло! – В рации что – то щелкнуло, и я услышал голос моей девушки.

– В общем, сижу, жду шкипера. Сказали, что через часок подъедет. Так что не беспокойтесь. – Поправляя «Клина» слева на груди, под тонким жилетом, и усаживаясь на скамью, ответил я. – Вы там сами не скучайте, и не гоняй на сегвее, а то опять коленки свезешь.

Позавчера Сайорка грохнулась с этого чудо – аппарата, и основательно ободралась. Сейчас ходит в пластыре на коленках и на левом локте. И ведь совершенно не испугалась, продолжает на нем кататься!

– Хорошо. Сам осторожнее. Целую, пока! – Рация щелкнула и отключилась.

– Пока, – я огладил кобуру с ТТ. Янг научил носить на виду армейскую, а под ней, внутри, оперативную с «Берсой». Кроме того, по его настоянию, я носил маленький пистолет – пулемет со снятым глушителем слева через плечо, на ременной петле, тоже незаметно. По его словам, к молокососу с оружием относятся как к молокососу, но с оружием. И потому пусть будет на виду мощный пистолет, а работать незаметно маленьким. Мол, «Берса» работает не хуже ТТ, по бездоспешным целям. Кроме того, с другой стороны рузгрузки три дополнительных магазина к ТТ, два к аргентинскому пистолету, и две запасные «тридцатки» к «клину». Все вместе получалось весьма внушительно, но было правильно распределено, и размещено на подвесной системе, так что к весу я привык мгновенно, и оружие не мешало. Хотя, после двухчасовой лекции отставного сержанта я изменил свое отношение, перестал относиться к оружию как к панацее от всех бед, и стремился хоть немножко просчитывать ситуации вокруг меня. Вот и сейчас я осмотрелся еще разок, никого кроме работяг не заметил. Ну, в принципе, на охраняемой территории, куда вход только по пропускам, сложно заметить какую – либо шпану. Ну а вообще, если честно, то я собираюсь носить свою бельгийскую винтовку, и два ТТ, в военной и оперативных кобурах. Но это в России. Так вроде как открытое ношение только. Здесь белые могут носить оружие как угодно. Англичане на этот счет установили очень жесткие правила. Правда, при этом вполне можно угодить на виселицу, если убьешь кого – то просто так. Как мне сказал мистер Янг – случайная жертва при перестрелке, убитый воришка это одно, тут вина на преступнике. А умышленное убийство невинного – карается смертью.

Порт, по – моему мнению, довольно большой. Нет, я, конечно, вообще до этого портов не видал, но тут на самом деле не маленьких размеров. Бухта большая, до выхода из нее отсюда, наверное, больше двух километров. Мистер Янг рассказывал, что это одна из самых защищенных от зимних ветров бухт. Тут даже зимой рыбаки на своих лодках рыбу ловят, во время зимних штормов. Ну, в самой бухте. Возле причалов нефть и грязь.

Сейчас около рыбацких причалов, метрах в трехстах отсюда, заканчивается сутолока, разъезжаются всевозможные грузовые мотороллеры и мотоциклы с колясками, куда сгрузили частенько еще живых рыбин. Какой – то мужик мощной струей воды из пожарного шланга смывал с пирса рыбную мелочь, чешую и прочий мусор.

Через пятьдесят пять минут подъехала моторикша, и из нее вылезли молодой парень, чуть меня старше, и невысокий, седой человек с бородкой клинышком. Несмотря на малый рост, дядька был крепок, подтянут, а выправка выдавала профессионального военного. На голове у него была когда – то голубая пилотка с кокардой.

– Шкипер, тут пацан вас искал. – Автоматчик довольно невежливо ткнул в меня пальцем. Мужик в пилотке оглянулся, высматривая. Значит, он и есть Арсеньев.

Ну, мне ничего не оставалось делать, как подойти и протянуть записку от Наримана. Интересная вещь, я с сургучом до этого не сталкивался, а тут прям пакет из исторического фильма.

Бегло прочитав, шкипер задумался.

– Понимаешь, парень, мы обычно пассажиров не берем. Тем более с детьми, все – таки у нас могут быть весьма нехорошие моменты. Но для вас я готов сделать исключение. Ты как, готов юнгой послужить один рейс? – Шкипер внимательно поглядел на меня. – Мне нужны рабочие руки на один рейс. Готов повкалывать? Дней десять?

– А потом? – Ну, работой меня не испугаешь. Но надо бы знать, что именно придется делать?

– Потом придем сюда, разгрузимся, и вот тогда пойдем в Порто – Франко. И тут я согласен взять пассажиров и груз. – Арсеньев усмехнулся.

– Ну, я не против. Просто мне надо предупредить женщин. Когда приходить? – По спине пробежали мурашки, никогда матросом, точнее, юнгой не работал.

– Завтра в двадцать часов вечера будешь здесь. Заключаем стандартный контракт на один рейс. Отходим от стенки утром в семь, обратно вернемся примерно через четырнадцать дней. Вот, отдашь дежурному на сходнях. На твое имя будет выписан пропуск на воротах порта. – Арсеньев быстро переписал мои данные с айдишки, и вернул карточку мне. – Пока, юнга, гуляй.

– До свидания, – я растерянно посмотрел в спину поднимающегося по сходням шкипера. Интересно, на что я подписался?

15 день четвертого месяца, 23 год, 19:10, вторник. Группа островов на запад от Нью – Дели, приватир «Клото»

– Блин, сколько их? – я стряхнул с ладони рукавицу, и проложил ее ко лбу, смотря на бесконечные косяки птиц. И без того шум превратился в жуткую какафонию, разговаривать было невозможно. Приходилось кричать.

Третий день я здесь работаю отбойным молотком, киркой, складываю в джутовый мешок и оттаскиваю до берега, где грузят в шлюпки, точнее в резиновые лодки, спрессованное в камень птичье дерьмо. Я и тот молодой парень, который пришел со шкипером. Мой напарник, Арсен Петросян. Как оказалось, тоже из Ташкента, перешел сюда, на эту землю, три дня назад.

Вот мы на пару и иногда по колена в свежем птичьем помете, уже не обращая внимания на жуткую вонь, долбим дальние от вертикальных скал горы закаменевшего удобрения. Целые горы удобрений, тут птицы тысячелетия землю удобряют. Как оказалось, именно за этим мы и понадобились Арсеньеву. Приватир, который в принципе должен был гонять пиратов, и обстреливать укрепления работорговцев, в большинстве своем занимался сугубо мирным промыслом. Возил грузы в опасные места, по заказу Ордена возил экспедиции исследователей восточнее и южнее Залива. А сейчас шкипер, по предложению суперкарго, решил немного подшабашить здесь. И для самой грязной работы нанял нас. Арсену тоже надо на тот берег, с семьей, вот тоже и повелся. Нет, ничего особо страшного, просто шум, дикий шум от миллионов птиц. Даже беруши не спасают, когда ложимся спать, в ушах свист, клекот, скрежетание.

Сам «Клото», который громко назван в честь какой – то богини, был старым теплоходом река – море, который на той земле разрезали по стыкам, а здесь собрали. В Виго, на одном из здешних главных судостроительных заводе. Несколько лет «Клото» просто возил грузы. Потом, вроде как было нападение пиратов, от которого отбились, но очень кровавой ценой.

Арсеньев, который получил капитанскую фуражку от погибшего капитана, повесил ее на вешалку, надел свою старую офицерскую пилотку, и оформил приватирскую лицензию в Ордене. Поставил в Береговом, на русском судоремонтном заводе, две старенькие, но надежные и дальнобойные пушки, автоматические зенитки 70К, калибром в тридцать семь миллиметров. Кроме того, на приватире есть два крупнокалиберных пулемета, и два сто двадцати миллиметровых миномета. Это когда по берегу работают, такое тоже бывало, как рассказывал человек, который нами командует. Боцман, Юрий Романов. Молодой парень, годов двадцати пяти, но вредный и въедливый. Пока шли сюда, до островов, он нас с Арсеном, загонял с кисточками и краской. А сейчас он приходит на большой резиновой лодке, грузит окаменевшее птичье дерьмо в мешках, и везет на «Клото». От сухогрузного прошлого у этого корабля внушительные трюмы, которые мы должны забить под завязку. В принципе, ничего сложного, примерно по двадцать тонн за день получается, как раз десять дней – и двести тонн прекрасного удобрения, которое заказали индийские знакомые Арсеньева.

Что интересно, сюда кроме нашего приватира никто не ходит. Опасные места для судоходства, очень опасные. Рыбаки здесь если и появляются, то флотилиями в десяток суденышек, на которых стоит пять – шесть крупнокалиберных пулеметов, пусть старых, но рабочих. Пираты. Тут множество островов, и на каких – то из них есть пиратские базы. На каких – бог его знает, тут островов сотни три, не меньше, попробуй, обыщи. Ордену до этих мест дела нет, англичанам ресурсов не хватает, русских эти места мало интересуют. Страдают в основном мелкие судовладельцы, и то недолго. Потом или на корм рыбам, или в рабство. И только мощное пушечное вооружении нашей богини обеспечивает нам безопасность. Автоматические пушки – очень серьезный аргумент. Мы с Арсеном здесь дробим отходы жизнедеятельности древних птичек (странных, кстати, зубастых), а на «Клото» на одной из орудийных установок несут вахту.

– Уф, – я отложил в сторону отбойник, и выключил на время компрессор. – Надо соляры долить. И чуть передохнем.

– Ага, – Арсен стянул с себя куртку, и отжал ее. – А то передОхнем. Ну и баня. И ведь в воде не ополоснешься, яйца сварятся от этого птичьего дерьма, разведенного в воде. – Он подошел к берегу, ополоснул руки, и налил из термоса холодной минералки. Крупными глотками выпил, и налил мне. – Держи.

– Спасибо. – Я уселся на каменюку, возле которой лежали наши с Арсеном FN-FАL. – Романтика, млядь, птичье удобрение добывать на пиратских островах.

– Не говори, – засмеялся Арсен. Поглядел на гору джутовых мешков с кусками этого самого удобрения. – Ну ничего, добьем. Я думал вчера, что сдохну, но к вечеру расходился.

– Третий день, самый тяжелый. – Я накрутил крышку термоса на место. Поглядел на орущих на скалах птиц. – Смотри, мы с тобой говорить здесь научились. Первый день помнишь, нихрена ничего понять не могли?

– Точно. Человек ко всему привыкает. Что, погнали дальше? Нам еще сколько, тонны четыре наколотить надо?

– Ага, где – то восемьдесят мешков. Это плохая новость. Хорошая новость – тут этого дерьма завались. – Мы с Арсеном поглядели друг на друга, и заржали.

Вечером, на корабле, когда мы валялись на шезлонгах на верхней палубе около пушек, и потягивали густой какао из здоровенных кружек, к нам подошел боцман.

– Ребят, там, на берегу, особо не расслабляйтесь. Сегодня пару каких – то фелюг видели, вон там. – Юрий ткнул рукой в сторону группы маленьких островком. – Выскочили, нас увидели, и обратно спрятались. В общем, работать работайте, но следите за рацией, и свои винтовки держите под рукой. Вас, конечно, прикрывают с борта, но сами знаете, береженого бог бережет.

– Ясно, – протянул я, и поставил кружку на палубу. – Может, стоит кружок вкруг острова с утреца на лодке дать? Осмотреться?

– Так и сделаем, только без вас. Извините, ребята, работяги вы хорошие, но как бойцы пока ниже плинтуса. Вас высадим, и «зодиак» кружок вокруг острова пробежит. Вы пока отдыхайте, отдыхайте.

Впрочем, поздней ночью с «Клото» связались. Сказали, что мешать нашей добыче не будут, при условии, что наш корабль не полезет вглубь архипелага. На что Арсеньев ответил согласием.

Так что на следующее утро мы снова стали долбить древний птичий помет, и складывать его в мешки.

И всю последующую неделю занимались тем же. Устали как черти, если бы не какой – то витаминный коктейль, которым нас начал подпаивать доктор, свалились бы от жары и вони. Но эта хрень здорово поддерживала. Я было заподозрил какой – то запрещенный препарат, но оказалось, что это здешние ягоды, стимулирующие почище староземельного лимонника. Краткосрочно они резко увеличивают выносливость. Но долго принимать их нельзя, можно просто надорвать организм. И самое главное, к ним нет привыкания. То есть сегодня их принимаешь, завтра бросил, и ничего страшного. Но воякам их принимать нельзя, каким – то образом влияют на зрение. Точнее, на способность фокусировать зрение, точно прицелиться с этим коктейльчиком невозможно. Так что рабочие его иногда употребляют, а воякам нельзя.

24 день четвертого месяца, 23 год, 10:23, четверг. Залив, примерно четыреста миль на северо – запад от Нью – Дели, приватир «Клото»

– Прошу разрешения. – Я постучал в дверь мостика. – Чиф, разрешишь здесь побыть?

– А? – Старший помощник обернулся ко мне от карты, и махнул рукой. – На правый мостик. Там визир есть.

– Спасибо, чиф. – Сегодня наш официальный выходной. Арсен спит, а я с фотоаппаратом шарахаюсь по «Клото», фотографирую на цветную пленку все подряд. Пригодился «Зенит», который я купил. Вот только черно – белую пленку я выбросил, а взамен нее купил несколько упаковок «кодака».

Вчера мы закончили грузиться, и сегодня утром вышли по направлению к Нью – Дели. Топаем на скорости в десять узлов, что, по словам боцмана, является примерно половиной от максимального хода приватира. Мол, когда переоборудовали корабль, поменяли разбитый движок на новый, более мощный. В результате получилась совсем другая модель, более скоростная, на которые изначально ставились более мощные двигатели, не речной топ – топ. Скорость возросла практически вдвое, до пятнадцати по хорошей погоде. Больше разгоняться просто не решались, боялись, что корпус не выдержит. Впрочем, скорость и так стала как у орденского сторожевика, которые, по словам шкипера, из старых морских тральщиков сделаны.

Отдыхать замечательно, никто не дергает, слоняешься по кораблю. Чайки вокруг летают, рыбы за бортом плавают, море, острова. Красота, вообще. Снял огромных китов, больше похожих на плезиозавров, вроде как. Кроме того, умудрился подловить реактивную рыбу, когда она из воды выскочила, роскошный кадр выйдет, если все правильно сделал. Надо бы, вообще, купить цифровую камеру. Дорого, правда. Но если получится, куплю все равно. Прогресс не остановить, пленочные фотоаппараты отходят в прошлое.

На горизонте показался какой – то небольшой кораблик, выскочивший из – за заросшего зеленью острова.

Я поймал его в тридцатикратный визир, и меня чуть не хватил кондратий. Из – под навеса, в трюм чуть не пинками сгоняли молодых девушек. И среди них знакомая фигура и светлые волосы.

– Сайора! Чиф, там Сайора!!!

– Ты чего орешь? – Рядом со мной, непонятно как, оказался шкипер.

– Шкипер, там моя невеста. И еще девушки, они их в трюм загнали! – У меня от ярости адреналин чуть из ушей не выплескивался.

– Юнга, смирно!!! – Внезапно рявкнул шкипер. Да так, что я вытянулся в струнку. – За оружием бегом марш, занять место по боевому расписанию! Исполнять!!!

От рева шкипера меня как ветром сдуло с мостика. Да и в голове прояснилось, и стало страшно до жути.

– Боевая тревога. По местам стоять, корабль к бою приготовить! – Длинный звонок и эти слова пробудили корабль, на короткое время наполнили его топотом ног и беготней. И после пошли длинные минуты ожидания.

– Юнга Иванов, на ходовой! – Внезапно раздалось из репродуктора.

– Топай. – Кивнул Юрий, вставая с откидного сидения. Боцманская команда выполняла функции аварийной, ну, и при необходимости, абордажной. Юрий сейчас перебирал тяжелые, кованные крючья, к которым были привязаны стальные тросики.

– Есть. – Я подхватил винтовку, и побежал по узкому шкафуту, поправляя тяжелую стальную каску образца шестьдесят восьмого года, которая постоянно съезжала на нос. Не подогнал в свое время внутренние ремешки, сейчас мешает. Да и кто знал, что она потребуется?

– Прошу разрешения! – Я постучал по двери рубки. Второй раз за сегодняшнее утро.

– Проси. Иди сюда, юнга. – Шкипер повернулся ко мне. – Думаешь, почему мы не преследуем людовоза?

– Да, не понимаю. – У меня на самом деле все внутри переворачивается.

– Мы можем догнать. Без проблем. Хоть они и прибавили хода, примерно на четыре узла, сейчас идут на двенадцати. И даже остановим, тоже не проблема. Но пираты убьют всех девчонок, им все равно один путь – на виселицу. Продажа людей карается смертной казнью, потому ей занимаются конченые отморозки. Смотри. – Шкипер подошел к большой карте. – Мы ведем этот корабль, у них радар так себе, наш же его держит вдвое дальше. Он идет сюда, другого хода у него нет, похоже, везет девчонок в Нью – Рино. В любом случае он пройдет мимо Клятой банки, и пройдет аккуратно, утром. Мы же сейчас обойдем ее отсюда. – Красный карандаш шкипера прошел по уже начерченному маршруту. – И встретим его утром, внезапно. И тогда у твоей девочки будет хоть какой – то шанс. Понял.

– Так точно. – Я сглотнул комок в горле.

– Иди на свой боевой пост. Пока будет объявлена готовность номер два. Выспитесь. Вероятно, тебе и Арсену придется участвовать в абордаже. Иди, юнга, вольно. – И меня вытолкали из рубки.

Спустившись, я перехватил FN за ручку, так тащить удобнее, а то на ремне везде цепляется. В голове звенела мысль, одна, но набатом. Что будет с Сайорой?!!! Неважно, как она оказалась на этом корабле, сейчас главное, чтобы та самая внезапность сработала.

25 день четвертого месяца, 23 год, 04:43, пятница. Залив, примерно в семистах милях на северо – запад от Нью – Дели, около острова Клятая банка, приватир «Клото»

– Внимание! На «Катрун – Нада» приватир «Клото» приказывает вам остановиться для досмотра! – Снова на русском ревет рупор. До того кричал на английском и арабском.

Мы выскочили внезапно, слева по борту от людолова. Они этого точно не ждали. От рева громкоговорителя на острове взлетели птицы, а на преследуемом корабле внезапно забегали люди.

«Капля росы», если перевести с арабского, ладная, симпатичная шхуна, попыталась прибавить хода до двенадцати узлов, но «Клото», как та самая богиня судьбы, резко обошел людовоза, и начал резать дистанцию. Рявкнули носовые установки, несколько снарядом вспухли дымными разрывами облачками разрывов на надстройке «Катрун – Нада», сметя расчет каких – то небольших пушек. Снова залпы наших орудий, снова взрывы.

– Леха, так надо! – Сжал мне плечо Юрий. – Не сметем большую часть команды и артиллерию – сами ляжем. А пока готовьте крючья!

Звонко ударили наши ДШКМ, в сторону пиратского корабля полетели росчерки трассеров. Я заметил, что и снаряды, и тяжелые пули рвали верхнюю палубу и надстройки.

Мы, надев кожаные краги, раскачивали крючья, сваренные из довольно толстой арматуры. И когда наш корабль выровнялся с пиратом, и начал нависать над его бортом, боцман скомандовал:

– Крючья мечи! – И первый бросил свой.

Арсен, я и еще один парень, молчаливый трюмный, метнули свои. Попали все, но зацепились серьезно Юрия и мой.

– На шпиль, обтягивайся! – боцман намотал стальной тросик на горизонтальный шпиль, и включил его, натягивая при помощи Арсена трос. Я так же поступил со своим, и вскоре корабли гулко ударились бортами.

– Крепи основные! – Гаркнул над головой громкоговоритель, и Юрий сбросил на палубу пирата два тяжелых швартовочных конца, после спрыгнув на палубу шкафута сам. – Абрдажной группе – вперед!

На «Катрун – Нада» перескочили восемь парней в бронежилетах. Простых таких, спокойных. Русские, англичане, ирландец и два сирийца. Все головорезы еще те, еще с той Земли.

Разделившись на две группы, они как – то очень резко, как капельки ртути, исчезли во внутренних помещениях корабля, раздались трескучие, приглушенные очереди. Пару раз грохнуло, пока мы обтягивали и вязали швартовы.

– Юрий, ложись! – Оглянувшись, я увидел как за спиной боцмана появились две полуодетые, но вооруженные фигуры. И прикрывающие не видят, они практически под бортом.

FN-FАL сам прыгнул к плечу, ударив короткими очередями, в два и три патрона, сметя обе фигуры с палубы, бросив их на нее неряшливыми кучами. Боцман, стремительным, длинным прыжком укрывшийся за кнехтами, осторожно выглянул, и показал мне большой палец. Потом, морщась от боли, потер плечо, на которое приземлился. Ну да, палуба стальная, приятного мало.

И как – то внезапно все кончилось.

На «Катрун – Нада» по штормтрапу спустился шкипер, исчез в трюме. Потом громкоговоритель «Клото» ожил.

– Иванов, на приз. Командир зовет. – С похолодевшим сердцем я спустился вслед за шкипером, точнее, сейчас командиром корабля.

– Иди за мной. – Один из парней абордажной команды пошел впереди, а я на ватных ногах за ним. Узкий коридор, пара тел в нем.

Большая каюта, войдя в которую абордажник шагнул влево, пропуская меня.

Тяжелый запах пороха, крови и внутренностей. Командир, молчаливо стоящий посреди каюты. И тела девушек, лежащие на палубе этой каюты, в лужах этой самой крови.

Единственная блондинка среди них, чью спину перечеркнули несколько окровавленных ран. Толстая коса в луже крови.

Я понял, что ноги меня не держат, и упал на колени рядом, прямо в кровавую лужу.

– Сайора, – голоса нет, только хрип. – Сайорка, ты как так могла, – я взял ее какое – то совсем другое плечо, потянул на себя.

И то ли заржал истерически, то взвыл волком от счастья, дикого, первобытного, запрокинув голову – сам не понял.

– Не она! Боже, это не она, – размазывая по лицу слезы пополам с кровью неизвестной девушки, и плакал и смеялся. До тех пор, пока не огреб хорошую оплеуху от командира, и не был им отправлен на палубу, но почему – то к такой – то матери.

Встав, давя ботинками звенящие и катающиеся гильзы, я с трудом пошел к выходу, получив пару одобряющих тычков от абордажников.

– Командир, живая! – Один из абордажников буквально из кучи тел достал молоденькую негритянку. Расталкивая всех, к девчонке коршуном бросился док.

А я потопал наверх, таща свою винтовку за рукоять переноски. Внезапно она, пистолет, каска и запасные магазины показались чудовищной тяжестью, я едва ноги переставлял. Выйдя на верхнюю палубу, практически рухнул на свернутый кольцами толстый канат, пеньковый, пахнущий какой – то смолой.

– Ты как? – Рядом уселся Юрий. Положил мне под ноги две винтовки и пару разгрузок, бросил мне на колени пачку наличности. На мой недоуменный взгляд пояснил. – Твои, с той парочки, которых ты застрелил. Ничего, абордажники проспали, так что чистый твой трофей. Надо бы еще их каюту найти, там тоже шматье твое. Но это попозже. Так как?

– Обознался я, Юр. Не Сайора это, просто похожая девчонка. Блин, я даже не знаю, что сказать. – Откинувшись на горячее железо кнехта, я ногой лениво пошевелил трофейные винтовки. – Точно мои?

– Твои, твои. Немка, G3 и испанка «Сеtmе С». В принципе, одно и тоже, немцы свою по испанской лицухе делают, даже магазины от одной к другой подходят. Пистолеты «Глоки» семнадцатые, все новее и совершеннее, чем твои ТТ. И денег около пяти тысяч. Не переживай, все твое честное, законно добытое. Если призовой корабль и его груз делят на команду, то личное оружие, бабки и прочее тряпье добыча абордажников. Купишь своей девчонке какой – нибудь подарок, в честь ее нового дня рождения. Надо же, как бывает, – Боцман покачал головой.

Из двери тамбура выскочил один из абордажников.

– У кого четвертая отрицательная? – Обратился он ко мне. – Док сказал, у кого – то из новичков.

– У Арсена. – Я показал на опершегося на леера сверху, на «Клото» армянина. – У него четвертая.

– Парень, мухой сюда! Срочно кровь девчонке требуется. – И абордажник утащил армянина вниз, к раненой девушке. Надеюсь, ее хоть вынесли из той расстрельной комнаты. Сволочь тот пулеметчик, валяющийся около каюты с девушками. Оживить бы его, и утопить. Выродок, чтобы на том свете сковорода ему побольше досталась.

Потихоньку все наладилось. Тела работорговцев выволокли на верхнюю палубу, сфотографировали, обыскали, сняли все ценное, и выбросили за борт. Убитых девушек тоже вынесли, и накрыли тела чистой материей. И из другого трюма вынесли два десятка тел парней и молодых мужиков, бывших здоровыми и сильными. Эти не девчонки, прикованы были. Пришлось мне болгаркой поработать. Как не облевался, не пойму. Тоже расстреляли, уроды. Никто не выжил, из пулемета в упор. Как сказал Юрий, будем хоронить и девушек, и парней в море.

Раненая девушка была перенесена наверх, в тенек. Доктор крутился около нее, но с каждой минутой все чаще смотрел в небо на север.

– Чего он? – Я негромко спросил у боцмана.

– Вертолет ждет. Вызвали, Орден выслал санитарную вертушку. Скоро прибудет, минут через тридцать. – Юрий поглядел на часы. Потом на лежащего в тенечке армянина. – Арсен, ты как?

– Голова кружится, а так нормально. – Парень поправил на лбу мешочек со льдом, который ему принес наш кок. – Вроде сдал немного, с поллитра, а голова кругом пошла.

– Зато у тебя сестренка новая появилась. – Я усмехнулся. Сейчас потихоньку приходил в себя, и задавал себе один вопрос. Если бы я не углядел этих девчонок, то они были бы живы. Не выдержал, и спросил у Юрия.

– Не забивай голову. Рабыни долго здесь не живут. Их не в Нью – Рино везли, а на рабский рынок, в Джохар – Юрт. Там девчонки стоят недорого, бросовый товар. Дорого стоит мужик, молодой и сильный, который пахать может. А девчонка что, разве трахнуть, ну тесто замесить. Не живут здесь долго рабыни, выкупать таких некому, только для черной работы, ну и для всяких пастухов, дурь согнать. Наиграются, потом, скорее всего, кончат. Или сбегут девчонки, сгинут в горах или джунглях. Или в бордель продадут, а там тоже рабыни живут мало, года два – три. Подсадят на наркоту, и сгорают. Очень мало шансов попасть к хорошему хозяину, или то, что Орден выкупит, себе на Остров работать. С индианками и арабочками Орден вообще не возится, покупает только негритянок. Тут, по крайней мере, ты им шанс дал.

– Очень маленький шанс. – Я поглядел на девичьи тела. Передернул плечами от пробежавшего по шкуре мороза. Никогда такого не видел, только в телевизоре.

Арсен, кстати, спокоен. Но он, по его словам, переселенец из пограничных с Арменией районов Азербайджана, из армянского села. Бежали, когда развалился Советский Союз, в Ташкент, причем сумели сбежать не все, почти все село сгинуло. Да и не бежали, прорывались с боем. Так что, он такое уже видал, но все равно сидит, такой же хмурый, как и я.

Погибшие девушки были все как одна молодые, достаточно симпатичные. Большинство светлокожие, негритянок примерно треть. Впрочем, тут места в основном индо – арабские, Дагомея юго – западнее, а свободная Африканская Республика, которая фактически является английской колонией, западнее намного.

Глубоко вздохнув, я подхватил трофеи, и отправился на «Клото». Нужно штаны застирать, и рожу умыть. Все в крови. Или наоборот, умыть лицо и отстирать брюки. Я здесь пока все едино не нужен, тут процесс отлажен. Видно, что не первый раз этим занимаются.

Умыванием ограничиться не получилось, пришлось мыться полностью. Как так умудрился в крови несчастной девчонки перемазаться, сам не понимаю. Единственно, что греет душу – отомстили за них. Всех работорговцев кончили, за исключением одного моториста. Забился в машинном отделении, но нашли. Сейчас сидит связанный возле мачты, его на вертолете отправят вместе с раненой девушкой. Лишь бы девчонка выжила, хотя бы только она.

После того, как замочил в резко покрасневшей воде брюки и футболку, решил посмотреть, что мне досталось в трофеях. Интересно ведь, аж зудит.

В первую очередь осмотрел винтовки. Не новые, точнее, немка прилично свежее, чем испанская, практически новая. Но так, вроде, вполне нормальные. Заряжаются немного по – другому, нежели FN-FАL, но разобрался, ничего сложного. Пистолеты, разрядив, убрал в сумку. Посоветуюсь с Янгом, когда вернусь, может и стоит вместо ТТ носить. В подвесных было по четыре магазина к винтовкам, по три запасных к пистолетам, и по две какие – то гранаты. Вроде как пластиковые, я их сразу отложил в картонную коробку, и убрал подальше от греха. Потом попрошу Виктора из первой абордажной, расскажет, что и как.

Переодевшись, вышел на верхнюю палубу, уже без каски. Боевую тревогу отменили, приказали готовиться к авральным работам. И ответственному за прием – заправку вертолета готовиться.

Вертолет появился сначала крохотной точкой на севере, но потом быстро увеличился, и вскоре приземлился на галечный пляж Клятой банки. На «Клото» ему было не сесть, на призовой корабль тем более. Поднимать люлькой раненых – так все равно заправляться, у «Ирокеза» сюда горючки хватает, а вот обратно уже нет. Потому «Клото» и возит авиакеросин. Так что с приватира спустили «Зодиаки», на один погрузили раненую девушку, на остальные бочки с вертолетным топливом, и повезли к берегу. А мы с боцманом неподалеку от вертолета стали набирать камни в мешки, для груза. Сволочи, сколько народу изничтожили!

Через сорок минут «Белл», который «Ирокез» и вроде как ветеран еще вьетнамской войны, взлетел с острова, и, набирая высоту, ушел на север, унося с собой раненую девушку и скованного наручниками работорговца. А мы на призовом корабле, который «Клото» отвел от острова подальше, на глубину, готовили тела погибших к захоронению. Тоже, особо не разготовишься, материала на саван набрать не получилось, а оставлять тела на такой жаре – нельзя.

И потому надевали на тела чистые джутовые мешки, благо они большие, еще мешок с камнями привязывали к ногам. Жутко, молодые девушки и парни, а их увязываем в такие саваны. Рядом плотник сколотил пару лотков, по которым будем отправлять в последний путь бедолаг.

Шкипер прочитал отходную молитву, и мы начали похороны. Блин, как мне было страшно, не передать. Недавно живых парней и девушек укладывали на лоток, два шага к борту, наклон – и тело летит вниз. Всплеск, и только круги на воде. И здешние чайки над головой, орут и летают кругами. Хорошо хоть рыб не было, крупных. Никто на глазах тела не рвал. Впрочем, тут скорее заслуга того, что за борт время от времени кидают динамитные шашки с примотанными изолентой голышами с пляжа. Шашка грузится на метра три, потом взрыв, вспухает небольшим горбом вода, глушенная рыбья мелочека блеснет серебром. И снова за борт падает тело.

Но все когда – либо заканчивается, закончилось и это.

– Команда, смирно! Минута молчания! – Шкипер вытянулся, отдавая честь погибшим. – Вольно! Старший помощник, занести место погребения в бортовой журнал. Боцман – организовать осмотр и уборку помещений «Катрун – Нада» силами своей и абордажной команды, старшему механику осмотреть машины и механизму приза, и доложить о состоянии и повреждениях. Команде – разойдись!

– Так, пошли, вооружаем пожарные шланги, и заливаем палубу водой, где есть кровь. Сначала внутренние помещения, потом верхняя палуба. Погнали, парни! – Юрий открыл ящик, и выволок длинный брезентовый рукав. – Держи!

Я принял пожарный шланг, и началась уборка корабля. Замывали кровь, сметали гильзы и битое стекло, закрывали разбитые иллюминаторы фанерными щитами. Возились до самой ночи, в конце концов это стало казаться просто работой.

– Все, шабаш. Вроде как все более – менее. – Юрий вытащил небольшую рацию, и вызвал шкипера. – Скип – боцману. Прием.

– Боцман, – Шкиперу. Что у вас там? Прием.

– Командир, предварительная уборка приза закончена. Прошу разрешения закончить работы на сегодня. Прием.

– Добро, разрешаю. И это, найдите каюту тех двоих, которых юнга застрелил. Его работа – его хабар. Отбой связи. – И шкипер отключился.

– Ясно. Так, Саид, Виктор, вы когда каюты экипажа осматривали, не нашли случайно тех двоих, что Леха завалил? Шкип приказал ему в разграбление предоставить. – Боцман усмехнулся, и ткнул меня в плечо. Вообще, постепенно в команде начинает проявляться все больше и больше оптимизма и благодушия именно по отношению ко мне. Хотя при чем тут я, особо не понимаю. Тем более что ошибся, обознался.

– Нашли, и не трогали. Пошли, абордажник. – И высокий, жилистый сириец неторопливо пошел впереди меня.

Последнее я пробормотал вслух, идя вслед за мурлыкающим какую – то протяжную песенку командиром второй абордажной группы, Саидом. Точнее, шейхом Саидом. Младший сын одного из самых настоящих шейхов, офицер сирийской армии, получивший личное оружие из рук Асада, и вынужденный перейти в другой мир со своей семьей. Я мало что знаю про эту команду вообще, про Саида в частности, но знаю, что он уничтожил каких – то ваххабитских проповедников, которые вели подрывную деятельность у него в родном селе. Уничтожил вместе с боевиками, которые убили его отца, старшего брата и большую часть семьи. После чего перешел сюда, на эту землю, вроде чтобы не давать повода ваххабитам, точнее, лично бин Ладену, обвинять его покровителя, Асада, в том, что тот защищает Саида. Асад не хотел отпускать Саида, но тот убедил его…

Служить в РА Саид не то, чтобы не захотел, он, как и большинство экипажа «Клото» резервист ПРА. Он вообще не захотел служить, ушел на вольные хлеба. Семья у него живет на границе ПРА и Московского протекторатов, а сам Саид балдеет, рассекая здешние воды на «Клото».

– Ты обнаружил работорговцев. Благодаря тебе мы в прибыли. Так что все нормально. Ты еще премию получишь от Ордена, за двух уничтоженных пиратов. И долю от стоимости «Капли росы». Хорошая шхуна, я ее облазил от машинного отделения до ходовой рубки. Очень хорошая. – Практически без акцента сказавший это по – русски Саид толкнул перечеркнутую очередью дверь. – Давай, трофейничай. Дело приятное и полезное. Главное, не торопись, мы здесь на ночевку встанем. Питание сейчас врубят, так что свет будет.

И, пританцовывая и напевая что – то по – арабски, ушел.

А я стоял на пороге небольшой каюты. Ба, да тут несколько больших фотографий каких – то голливудских актрис на стенах. Нет, не актрисы, а календарь «Десять лет легкой пехоты РА». Надо же, что здесь наши учудили, красивых девчонок сняли практически голышом с автоматами и пулеметами. Три роскошные блондинки, второй, четвертый и восьмой месяцы. Блин, вот это деление месяцев по номерам непривычно, впрочем, в этом тоже есть особый кайф. Сразу понятно, что другой мир.

В каюте, кстати, на удивление чисто. И в шкафу, разделенном на две половинки, и на столе, верхняя кровать аккуратно заправлена, и еще на защелку поднята, чтобы на нижнем диване сидеть можно было. Под диваном белье со второй кровати, какие – то вещи в сумках. Подняв первую, я удивился ее тяжести.

Заинтересовавшись, я вытащил сумку. Надо же, в ней, похоже, оружие. Два довольно больших ящичка из красивого дерева, в которых, как оказалось, лежали массивные револьверы, оба вороненые, с ореховыми рукоятями.

– Ого! – Я взял один в руку. – Тяжелый! «Смит – Вессон», сорок четвертый магнум. Ничего себе! – Покрутив револьвер в руке, я откинул в сторону серый барабан. Вложив барабан на место, положил револьвер на стол. – Надо же! А этот? – Я открыл второй ящичек.

В этом тоже был револьвер, но другой. Тоже тяжеленный, тоже сорок четвертого калибра, но без самовзвода, одинарного действия, и барабан не откидывался для перезарядки.

– «Ругер», «Супер блэкхоук». – Прочитал я в паспорте, покачивая тяжелым пистолетом в руке. – Ничего себе, машинки. Из них вообще стреляли? Или для красоты держали? Что еще тут есть?

Еще в сумке лежали упаковки патронов сорок четвертого калибра для револьвера, и для охотничьей винтовки, калибром «четыреста пятьдесят восемь Винчестер магнум». Винтовка, «Винчестер Семьдесят», стояла в шкафу, рядом с другой, тоже охотничьей, «Ремингтоном Семьсот», но эта была гораздо скромнее калибром, триста восемь винчестер. Обе винтовки с простыми нерегулируемыми прицелами. Но на обе еще оптика ставится, наверное, есть где – то здесь.

Еще стояла «Сеtmе С», такая же как и та, что сейчас висела у меня в каюте, похоже, была просто запасной, и принадлежала второму из тех, кого я застрелил. И еще одна, тоже автоматическая, М14. Тоже не новая, деревянное ложа основательно потерто, но при этом винтовка была с оптикой. Рядышком в пластиковом пакете лежали запасные магазины к обеим винтовкам. Снаряженные, что интересно. Вообще, у меня все автоматические винтовки под. 308 винчестер. И пулемет под этот же калибр. Унификация, однако.

Вообще, обитатели кают были явно не бедные. Меня захватило это весьма приятное занятие – мародерка, и я долго рылся в каюте.

Нашел запасной «Глок-17», новенький, с парочкой дополнительных магазинов. Несколько армейских американских упаковок с патронами, для автоматических винтовок. Не демидовских, а именно заленточных, выпущенных для армии США. Десяток пачек патронов девять на девятнадцать, уже демидовских, тоже неплохо так, пять сотен запасных. Бинокль, два оптических прицела «Льюпольд», тоже американских. Я их сейчас даже трогать не стал, все равно ничего в оптике не понимаю. Просто выложил на стол, к револьверам.

Картонная коробка с гранатами в ячейках, среди которых как раз четыре штуки не хватает. Гранаты французские, как оказалось. Мне абордажники сказали, что это фугасного действия, наступательные. Оставлю, в крайнем случае рыбу глушить пойдет.

Нашел под матрасом, в дальнем углу, початую и непочатую упаковку анаши, убрал. Надо оставить, наверное, как вещдок, почти килограмм наркоты.

Пару ноутбуков, небольшой цифровой фотоаппарат, бумбокс с DVD-плеером, подключенный к бумбоксу небольшой плоский телевизор, вроде как с жидкокристаллическим экраном. Гора хорошей одежды, армейской и полувоенной, пусть мне не по размеру, маловата, но Сайорка сможет на себя и Нигору перешить. У нее насчет шитья руки золотые. Или, по крайней мере, можно обменять, наверняка есть магазины секонд – хенда. Немного обуви, но ее я брать не стал. Ношенная, да и тоже маловата. Оставил в шкафу, с пользованным бельем.

И самое интересное. В углу шкафа поднималась доска. И там лежали два бумажных свертка. В одном сотня монеток по двадцать экю, в другом восемь слитков Банка ордена по пятьдесят грамм. Совсем неплохо, шесть тысяч экю. Очень здорово, мне этот рейс отбил те деньги, которые я потратил на оружие и машину. И даже в прибыли остался, может, и на переезд на тот берег хватит.

– Привет. Как успехи? – В открытую дверь заглянул Арсен.

– Да вот, собираю. – Я кивнул на две большие армейские сумки, которые тоже нашел здесь, и в которые я упаковал шмотки, плюс две картонные коробки, в которые упаковал электронику. За коробками пришлось сбегать на поклон к коку, который был ко мне на удивление благосклонен, даже пару сэндвичей дал с собой. – Надо перетаскивать потихоньку. Надо же, повезло как.

– Ну да, повезло. Я, например, даже не подумал за винтовку взяться. – Арсен взял сумку с одеждой. – Давай помогу. А то замаешься таскать.

– Спасибо. – Я подхватил вторую сумку. – Блин, сейчас хорошо, а как вспомню, что в той комнате, с расстрелянными девушками испытал – жутко становиться.

– Да уж, не дай бог. – Выволакивая сумку из каюты, кивнул Арсен. – Кстати, шкиперу вроде как эта шхуна очень понравилась. И Саиду тоже. Не хотят продавать, Саид хочет выкупить часть доли, у команды, стать совладельцем, а шкипер получит на нее патент. Будет эскадра приватиров.

– А что, красивая шхуна. Знаешь, я думал что она арабская, название – то арабское. А оказалось, европейцы. – Среди пиратов не было ни одного черного или мусульманина. Это специально проверяли, обрезанных не было. Сплошь европейцы. Причем не бедные европейцы. Похоже, какие – то любители острых ощущений, причем состоятельные любители. Были. – Только подлатать придется. Здорово ей надстройки поколупали.

– Там шкипер уже с альбомом и карандашом бегал, вроде как есть места для установки 70к и ЗУ-23. Жалко только, что они в Одессу или Береговой пока не собираются, придется идти в Порто – Франко, там будут переоформлять «Каплю», и получать патент. – Арсен поставил сумку у борта, рядом со сброшенным штормтрапом. – Пошли, перетащим все сюда сразу, и потом кто – то будет тянуть наверх, а кто – то будет здесь привязывать сумки. Вот коробки как привяжем, не понимаю.

– Не проблема, у Юрия есть такие сетки, для подъема грузов. Одолжит на пару подъемов. – Я сгрузил сумку, и пошел обратно. Надо перетащить все сейчас, утром уже мне здесь делать будет нечего, время на разграбление закончится. Вон, абордажники тоже груду вещей собрали.

27 день четвертого месяца, 23 год, 09:14, воскресенье. Нью – Дели, приватир «Клото»

– Так, не спите! – Юрий проверил бросательный конец. Ну, такую бечевку с грузом, которая бросается на берег, и за нее привязывается сначала проводник, веревка потолще, а потом и шватровный конец, толстый канат. – В принципе, привязаться не проблема, но под ногами не толкайтесь.

Мы стояли на шкафуте, кроме того, абордажники готовились швартоваться на баке и на юте. Нас с Арсеном Юрий построил вообще для того, чтобы не расслаблялись.

До Нью – Дели дошли спокойно, разве нас боцман опять на всяких палубных работах гонять начал. Находил всякие места, которые надо было срочно красить, или наоборот, срочно счищать старую краску. А потом снова красить.

«Капля росы» шла за нами, сейчас она бросила якорь на стоянке на внешнем рейде. Шкипер решил, что не стоит платить портовый сбор за призовой корабль. На ней остались Саид со своей группой, и второй механик.

Нам с Арсеном выдали по три тысячи из трофейной корабельной кассы, плюс шкипер выдал чеки в Русский Промышленный банк, на пять тысяч экю каждому. Это наша доля за участие в захвате трофея. Неплохо, право слово. Теперь понятно, на что живет достаточно большой экипаж приватира.

«Клото» большую часть времени проводит как обычный сухогруз, занимаясь фрахтами, добывая удобрения, возя экспедиции Ордена. Но два – три вот таких проишествия в год приносят весьма немалую долю дохода для личного состава. Саид обмолвился, что недавно брали штурмом деревню на каком – то острове, мужики которой приловчились на своих баркасах грабить и топить рыбаков. Так они только за убитых при артобстреле получили пятьдесят с чем – то тысяч экю премии от Ордена. Пиратство жителями этой деревни было доказано, равно как и содействие пиратам, и потому Орден платил просто за голову, не разбираясь, мужик ли или женщина. Плюс пленные, которых продали Конфедератам. Плюс оружие, лодки, двигатели, сети. Арсеньев со своим суперкарго выгребают все, не оставляя гвоздя ржавого в таких местах.

Меня покоробило было то, что Саид спокойно рассказал об убитых детях в этой деревне. На что тот совершенно спокойно сходил к себе в каюту, и принес ноутбук, где прокрутил мне и Арсену фотографии, на которых эти дети позировали рядом с убитыми рыбаками.

– Из детеныша акулы вырастет акула. – Спокойно заключил Саид, закрывая ноут. – Орден не платит за детей, мы не берем за них деньги. Но это хоть и малолетние, но пираты. Так что не удивляйся. Видели бы вы, сколько всякой мелочи, снятой с рыбаков, мы нашли в обычных хижинах. Тут каждая такая деревня примерно как Тортуга на той Земле, место, где живут пираты. Единственное, живых детей мы передали в приют Святой Магдолены, на Мыс. Там из них за время обучения всякую дурь из головы выбивают, в том числе и розгами. Ну, и дают какую – то специальность, в основном для парней водителей грузовиков, а для девушек сестер милосердия. Самые востребованные в тех краях специальности.

После швартовки мы, я и Арсен, с разрешения шкипера, сошли на берег. Все, наш контракт окончен, но, поскольку мы вместе с «Клото» пойдем в Порто – Франко, то Арсеньев разрешил мне пока не забирать трофеи. Так и остались лежать в каюте. Таскать такую груду вещей туда – сюда впустую не самое лучшее занятие.

– Лех, погоди! – с трапа сбежал боцман. – Знаю что не прощаемся, и вы еще с семьями на тот берег поедете, но не стоит откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня. Вот, держи, на память. Знаю что мелочь, зато вещь хорошая, боцману без нее никак. А эта для флота ФРГ делалась, вечная штука. И это, нужна будет помощь, и если я буду рядом – обращайся.

И Юрий вложил мне в руку большой складной нож. С одной стороны у него было мощное лезвие, для резки веревок, а с другой толстенное шило – свайка, для того, чтобы переплетать канаты и вязать на них петли – оганы.

– Спасибо. – Поблагодарил я. – Пригодиться точно, в любом случае постараюсь себе лодку купить.

– Давайте, вон, вас ждут. – Боцман подтолкнул меня и Арсена в сторону проходной.

– Это, вот. – Я вытащил из кармана пластиковый кругляш. Валяется полтинник уже пару недель. – Примета плохая. – И вложил пятидесятицентовик боцману в руку. – До свидания!

– До встречи. – Усмехнулись сзади, но мне уже было не до этого.

Бегом взбежав вверх, бросил сумку и винтовку на землю, и подхватил в объятия смущенную, теплую, любимую, живую девушку, закрутив ее вокруг себя, и осыпая поцелуями.

– Жива! Слава богу, жива!!! – И не хотел отпускать любимую, боялся, что исчезнет.

– Леша, ты чего? – Сайорка наконец опустилась на землю, и начала поправлять прическу под заинтересованными взглядами Нигоры и мистера Янга.

– Да, Алексей, ты можешь нам сказать, в чем дело? Раньше такой импульсивности в тебе не было. По крайней мере, я не замечала. – Нигора очень внимательно посмотрела на меня.

– Да так. – Я снова ухватил девчонку за руку, и прижал к себе. – Просто Сайора сто лет точно проживет. Я ее успел похоронить, и оживить.

– Это как?!!! – У Сайорки итак глаза огромные, а тут вообще в половину лица стали. Вообще, блондинка с темно – карими глазищами смотрится потрясно. – Каким образом ты меня похоронил, и оживил?

– Долгая история, солнце мое. Расскажу сегодня, – я отпустил девушку, и поднял винтовку с сумкой. – Поехали, я по вам очень соскучился. И даже по вам, мистер Янг. Спасибо за то, что привезли женщин.

– Кхм… – Я с удивлением увидел смущение на лице англичанина, да и Нигора покраснела. – Тут такое дело. Я предложил Нигоре выйти за меня замуж. Она согласилась.

– Оба на! – Я здорово удивился. Но спохватился, и пожал широкую и крепкую ладонь англичанина. – Поздравляю, мистер Янг!

– Оуэн. Можешь звать меня Оуэн. В конце концов, мы практически родственники. – Неожиданно он усмехнулся, широко и радостно, и внезапно стал симпатичным веселым дядькой. – Пошли, расскажешь, что там у вас стряслось, а то не отпускаешь Сайору.

– Нигора, я вас тоже поздравляю. Просто не знаю, что тут сказать… – Я повернулся к смущенной узбечке.

– Не говори ничего, спасибо. – Она приподнялась на цыпочки, и поцеловала меня в щеку. Улыбнулась. – Тут, на этой земле, потрясающий климат. И есть потрясающие мужчины. Поехали, парень, на самом деле, расскажешь, что случилось.

– Поехали, – я усадил в машину свою девушку, подождал, пока не усядется Нигора.

Помахал армянину, который тоже усаживался в микроавтобус. Надо же, «Ераз», и здесь это чудо армянского автопрома встретилось.

27 день четвертого месяца, 23 год, 15:08, воскресенье. Нью – Дели, отель «Кливленд»

– Вот так. Я чуть с ума не сошел, когда шел к той девушке, а когда перевернул ее, и понял что это не ты, то снова чуть не свихнулся, но уже от радости. – Я взял руку Сайоры, и поднес ее к губам. Девушка вспыхнула, потом улыбнулась. – Вот такие пироги с курагой.

Потом хоронили девушек и мужчин, которых убили работорговцы. Ждали вертолет, который забрал выжившую девушку и захваченного пирата. Потом уборка трофейного корабля, потом я обыскивал каюту тех пиратов, которых застрелил на шкафуте. Оуэн, я тебе много должен, если бы так меня не гонял, бог его знает, что могло бы быть.

– Ну, ты сам хорошо учился. – Спокойно ответил тот, покачивая прибалдевшую у него на коленях Раношку. – Так что мне приятно, что ты сумел правильно воспользоваться моей наукой.

– Да, страшно. – Зябко передернула плечами Нигора, и прижалась к Янгу. – Как они сумели наловить столько народа?

– Они, скорее всего, и не ловили. Купили у людоловов. Тут хватает бандитов, да и тех, кто просто воюет друг с другом. Пакистанцы с индусами, индусы с арабами, арабы с теми и другими, кроме того, и неграм от них достается. Чеченцы устраивают целые рейды по континенту, заливая кровью все. Действуют по принципу – впереди все рыдает, позади все горит. Как ваши там сумели их остановить? Великолепные бойцы! Настоящие горцы, ничего не боятся. – Оуэн налил себе чашку чая. Раношка макнула ему в чашку овсяную печеньку, и стала обсасывать.

Я, наконец, вспомнил, кого он мне напоминает. Какой – то американский мультик, где английский рыцарь хочет сразиться с драконом. В результате они стали пить чай, читать стихи, потом еще дракон, после поединка, стал членом какого – то клуба. Такой же спокойный, вежливый, улыбчивый. И настоящий рыцарь, без страха и упрека. Впрочем, Нигора тоже похожа на восточную принцессу.

– В общем, два дня на разгрузку «Клото», и он уходит в Порто – Франко. – Я сжал руку своей девушки. Сайорка в ответ сжала мою. – Я рад за вас с Нигорой, но мне неохота с вами расставаться.

– А кто тебе сказал, что мы расстанемся? – Улыбнулась Нигора. – Оуэн хочет попробовать наладить бизнес в России, так что мы едем вместе. Надеюсь, ты не против?

– Серьезно? – Я ошарашено поглядел на играющего с девочкой Янга. – Тогда я не просто рад, а здорово рад!

– Мне, если честно, надоело здесь. – Отпустив Рано с колен, и проводив взглядом убегающую к Сайорке девочку, ответил англичанин. – Здесь все налажено, все работает как часы. Охота посмотреть новые земли, в Протекторате Русской Армии я никогда не был. Кроме того, там великолепная горная охота.

– Тогда это замечательно! Но Нигора, как тогда с вашей свадьбой? – Я решил немного подначить Сайорину тетю. – Одновременно с нашей играть будете?

– Да. – Кивнула женщина. – Здесь Новая Земля, новая жизнь. Я не буду держать траур по тому, кто подверг опасности жизнь моей дочери, и из – за которого погибла семья твоей невесты. Да и тебе досталось на орехи. Оуэн предложил провести свадьбу в Протекторате Русской Армии, я не возражаю. А вы с Сайорой как решили?

– Ну, мы хотим поскорее. – Ответила девушка, так и не отпустившая мою руку. Поглядела на меня, дождавшись моего кивка, и продолжила. – Но наверное, в Протекторате русской Армии будет правильно?

– У меня есть предложение. – Сейчас мне пришла в голову замечательная мысль. – Попросим шкипера «Клото», в рейсе они имеют право заключать брачные союзы. Я хочу, чтобы Сайора стала моей женой. Конечно, я понимаю, что многие скажут про малый возраст, про молодую дурь. Но почему – то мне кажется, что я уже взрослый.

– Я согласна! – Обняла меня моя девушка. Чмокнула в щеку, и прижалась к плечу. – Леша, я согласна!

– Это правильно. – Кивнул Оуэн. – Я как – то не подумал. Кроме того, такой способ позволяет обходить всевозможные религиозные запреты. Ведь вы же не думаете менять свою религию?

– Если честно, то я пока про религию вообще не думаю. А что, здесь это так важно? – Удивился я. Поправил взметнувшуюся от порыва ветра салфетку, которая накрыла корзинку с печеньем, и вытащил из своей чашки маленький лист какого – то дерева. Все – таки чаепитие на открытой веранде порой чревато такими мелочами.

Девушки поправили прически, которые растрепал порыв ветра, по очереди посмотрелись в маленькое зеркало.

– Я не знаю. Вроде как я не должна выходить замуж за не мусульманина. На самом деле, мне кажется, что Аллах специально привел ко мне Алексея, дав мне, таким образом, шанс жить, и жить с любимым человеком. – Неожиданно серьезно ответила Сайора, снова прижавшаяся ко мне. – Кроме того, в Коране нет ни единого слова про Новую Землю, и про отношения на этой Земле.

– Мне тоже так кажется. – Согласилась Нигора, взявшая в свои ладони руку Оуэна. – Ничем иным, кроме воли Аллаха, моя встреча с таким замечательным мужчиной не является.

– Осталось немного – договориться о том, чтобы нам разрешили перебраться на тот берег Залива. – Улыбнулся довольный англичанин, снова усаживая на колени прибежавшую к нему Раношку.

– Ну, с этим не должно быть проблем. Шкипер сказал, что перевезет мою семью. Он знает про Сайору, Нигору и Рано. Для вас, Оуэн, не должно быть исключений. Тем более что семья Арсена девять человек. Ну, того парня, с которым мы работали на острове.

– Для тебя, Оуэн. – Поправил меня англичанин. – Раз уж мы родственники, то давай на ты. Не стесняйся. И если шкипер без проблем возьмет меня, то он может не согласиться взять еще одну единицу транспорта на борт.

– Ну, вроде как «Клото» порожняком пойдет, суперкарго этим недоволен был. Но нужно уточнить. – Кивнул я. – Может, пока не поздно, смотаемся до порта, и обговорим все?

– Давай. – Кивнул Янг.

Да уж, я‑то думал, что среди англичан авантюристов нет. Бросать налаженный бизнес, точнее, отдавать его под управление, и рвануть в другую страну. Пусть и с красивой женщиной. Если честно, то я так думаю, что это не Нигоры инициатива, та здорово была растерянна и выбита из колеи. И убийством мужа, и вынужденным переездом в другой мир. Ну не верю я, что она бы отказалась от предложения жить здесь. В Нью – Дели, имеется в виду. Сто процентов идея Янга. Хотя, с другой стороны, именно англичане весь мир в свое время на уши поставили, и завоевали самые большие и обширные колонии. Так что у них шило в заднице должно быть наследственно здоровущее.

– А мы здесь подождем. – Нигора взяла на руки свою дочку. Молодая женщина успокоилась и расцвела, сверкая, словно утренняя роса. Хотя, Сайора все равно красивее.

28 день четвертого месяца, 23 год, 01:12, понедельник. Нью – Дели, отель «Кливленд»

– Смотри, ящерицы. – Я приподнялся на локте, и показал на бегающих по оконным сеткам мелких ящерок, которые ловили каких – то насекомых.

Мы были одни в том доме, который сняли вначале. Нигора была у Янга, как рассказала моя девушка, ее тетя уже неделю живет с этим отставным сержантом. Как они умудрились так мгновенно счухаться – непонятно. Вроде и Нигора, и Оуэн очень серьезные люди. Но, впрочем, в тихом омуте черти водятся. Да и Раношка, которой очень понравился серьезный высокий дядька, катающий ее на сегвее, тоже свои ручонки умудрилась приложить, вытащив мать и Сайорку позагорать к бассейну, который был на противоположном конце отеля. По словам Сайоры, тетя в бикини неотразима. С трудом верю, если честно, Сайорка красивее. Хотя, Нигора на самом деле, очень красивая женщина. В общем, каким – то образом и Нигора, и Оуэн поняли, что им жить вместе лучше, чем раздельно. И в результате моя девушка осталась одна в съемном доме. Правда, только на ночь, да и еще бобтейл Янга с ней ночевал, чтобы девушке не страшно было. Прикольная псина, лохматый до неимоверности.

– Как хорошо, что ты рядом. – Сайора прижалась ко мне, водя пальцем по груди. – Знаешь, как я скучала? Ваш шкипер вредный, не разрешил использовать рацию, чтобы телеграммы передавать.

– Не то слово. Знаешь, когда я увидел, как ту девчонку стаскивают в трюм, мне небо с овчинку показалось. А когда увидел ее на полу, в крови, для меня свет померк. Это очень страшно, оказывается – внезапно терять ту, которую любишь. И огромное счастье, знать, что любимая жива – здорова. Вот сейчас я держу тебя в объятиях, и до сих пор не верю своему счастью.

– Правда? И это после того, что мы с тобой недавно тут вытворяли? – Сайора приподняла голову и посмотрела мне в глаза. Ее глаза влажно мерцали в лунном свете. – Ну, тогда я попробую утвердить твою уверенность. Тем более что твоя утверждалка снова утвердилась, – И она засмеялась колокольчиком своему каламбуру, садясь на меня сверху, и начиная плавно двигаться. Я рывком поднялся, обнимая пискнувшую девушку. И вскоре она лежала подо мной, кусая подушку для того, чтобы не закричать.

30 день четвертого месяца, 23 год, 10:00, среда. Залив, севернее Нью – Дели, приватир «Клото»

– По праву командира этого корабля объявляю тебя, Алексей, и тебя, Сайора, мужем и женой. Юнга, можешь поцеловать невесту! – Арсеньев, в парадной форме, с кортиком на боку, сделал запись в бортовом журнале.

И под одобрительные крики и свист команды и немногочисленных пассажиров, представленных Нигорой, Роношкой, Оуэном, и семейством Арсена, я откинул фату с лица Сайоры, и нежно поцеловал ее в губы. И понял, что я до глупости счастлив. И, похоже, что Сайора тоже, у нее глаза прям сияют от радости.

Может, это и дурость, хотеть жениться в семнадцать лет, не знаю. Знаю точно, что жить без этой девчонки не могу. А дальше видно будет, справимся. Жаль только, что отца рядом нет, и мамы.

– Ну, молодожены, двигайтесь. Теперь наша очередь. – Вроде как шутливо, но поторопила нас Нигора. Нервничает Сайорина тетя, а зря. Она в этом длинном нежно – кремовом платье смотрится на самом деле роскошно, не будь рядом моей девушки, точнее, уже моей жены – влюбился бы.

Сайора сейчас в простом белом, чуть выше туфелек платье. Потрясающе смотрится, сама красота, нежность и молодость, просто богиня. Только вот на ресницах капельки поблескивают.

– Ты чего? – Я губами коснулся ее глаз, ощутив соленый привкус слез.

– От счастья. Глупая я, да? – На меня доверчиво глянули огромные темно – карие глаза той, кого люблю больше жизни.

– Нет. Ты потрясающе красивая умница! – Я под руку отвел свою жену (боже, неужели это на самом деле?), в сторону, и мы с ней молча смотрели на свадебный обряд Оуэна и Нигоры, у которой длинный шлейф подола придерживала ее дочка. После слов шкипера мы тоже захлопали в ладоши, и приветственно закричали.

Вообще, обстановка для свадеб в самый раз. Пусть «Клото» старый сухогруз, а не роскошная яхта, но как вокруг красиво! Синее чистое море, неподалеку зеленые острова, легкий ветерок, чайки, пусть зубастые и крикливые, но красивые. Пара туш китов метрах в трехстах от нашего приватира взметнули столбы воды при выдохе, заставив восторженно вскрикнуть Сайору, увидевшую это.

Потом была небольшая пирушка, безалкогольная, на «Клото» в рейсе сухой закон. Вкусная, говорить нечего, кок расстарался, да и помогли ему женщины из семьи Арутюнянов, наготовили всяких вкусностей, и целых два больших свадебных торта. Один разрезали мы с Сайорой, второй Оуэн и Нигора. Отец армянского семейства, правда, немного побурчал, что без хорошего коньяка свадьба не свадьба. Впрочем, я и так пьян, от любви и счастья. Да и проставку всем членам команды и Арутюнянам мы с Янгом пообещали в Порто – Франко, так сказать, мальчишник.

Я за два предыдущих дня устал. Мало того, что мы с Оуэном договорились с Арсеньевым о наших свадьбах на «Клото». Шкипер здорово удивился, но не стал возражать. Просто сказал, что каюта для женщин у него только одна, и начало медового месяца нам придется отложить до берега. Загрузка машин, увязка их по штормовому в освободившихся от мешков с птичьим пометом трюмах, и на верхней палубе. В трюма все машины нашей семьи не влезли, там уже стояли два «Ераза» Арутюнянов. В общем, с подготовкой к переезду мороки не сказать чтобы много было, но было.

Так с Сайорой и Нигорой внезапно случилась какая – то истерика, и они стали нервными, дергаными. Внезапно у них появилось множество дел, которые можно сделать только бегом. При этом за ними хвостиком носилась Раношка, жутко уставая и устраивая к вечеру хорошие концерты. Ревела как сирена, пока не засыпала на руках у Оуэна.

С этими свадебными платьями вообще целая эпопея, оказывается, хороших ателье в Нью – Дели только одно, ну, где шьют платья под заказ. И портной там, пожилой еврей, уже набрал заказов под завязку, и никак не хотел переносить. Мол, слово есть слово, заказ есть заказ.

Единственное, что сумели от него добиться, так это то, что он снял правильные размеры с обеих молодых женщин, и помог им подобрать модели с выкройками. И все.

После чего я купил Сайоре швейную машинку, японскую, почему – то «Ягуар», оверлок, и они пропали для нас с Оуэном на оставшееся время. Как оказалось, по каким – то приметам жених не должен видеть невесту в свадебном платье до самой свадьбы.

Так что в легком, подчеркивающем фигуру белом платье я увидел Сайору только перед самим бракосочетанием. Словечко – то какое, тяжелое, как железобетон. Ни грамма не соответствует всей торжественности, радости и какой – то «в омут с головой» лихости этого момента. Все, жизнь меняется. И как мне кажется, меняется к лучшему.

Вечером, когда счастливые, но утомленные свадьбой женщины легли спать в каюте, я снял наконец таки надоевшие белую рубашку и белые же брюки, переодевшись в привычные шорты и майку, надел ремень с пистолетом, и вылез по вертикальному трапу на верхнюю палубу, прихватив подарок для Оуэна.

Англичанин стоял на правом шкафуте, смотря куда – то вдаль.

– Кхм. – Кашлянул я. И протянул обернувшемуся Оуэну винтовку – слонобой. – Это от нас с Сайорой. Подарок на тебе свадьбу.

Ну да, мы с моей красавицей долго совещались, что можно подарить им на свадьбу. Пока не решили, что Оуэну вполне пойдет моя трофейная винтовка – слонобой, а Нигоре Сайора предложила просто подарить четыре брусочка золота, тоже из моих трофеев. Пусть будет как неприкосновенный запас, никогда не знаешь, где и когда потребуется.

– Спасибо. – Янг принял тяжеленный винтарь, и восхищенно присвистнул. – Великолепная винтовка, спасибо!

– Патроны потом заберешь, у меня их штук триста есть. – Я встал рядом. Странно, я почти с него ростом, а почему – то себя малолеткой ощущаю. Или дело в том, что Оуэн, кроме того, что успешный бизнесмен. Еще и матерый вояка? Я‑то, если на то пошло, просто молокосос. То, что на мне уже с десяток трупов, этого не меняют. Мне везло, противники попадались ниже уровнем.

– Подарок для тебя и твоей жены у меня в машине, – вешая винтовку на плечо, встал рядом Янг. – Завтра вручим тебе и Сайоре, вам вместе, скромно, но торжественно. А за «винчестер» спасибо, я охоту люблю. Мечтаю крупнокалиберный штуцер купить, настоящий английский, но они очень дорогие. Очень, стоят как несколько «ленд роверов», причем новых.

– Я рад, что угодил. – Облокотившись на поручни, которые я окрасил две недели назад, я помолчал и спросил. – Оуэн, если не секрет, как вы так лихо с Нигорой сумели влюбиться? Ведь вы взрослые люди. Ладно, я и Сайора, нам простительно, мы молодежь. Нам положено терять голову.

– У вас был великий поэт, Пушкин. Я его считаю почти равным Шекспиру и Шелли. Так он писал: «Любви все возрасты покорны». – Сильный, взрослый мужик усмехнулся. Похлопал меня по плечу, и, усмехнувшись, мечтательно продолжил. – Нигора потрясающая женщина. Красивая, умная, прекрасно образованная, с великолепным вкусом и тонким юмором. Настоящая восточная красавица. Знаешь, говорят, что англичане не любят русских. Это не совсем так. Любить можно женщину, Своих детей, свою страну, лошадей, собаку, наконец. Англичане там, на той земле, относились к русским как к серьезным конкурентам. А конкурент это не красивая женщина, его не любить, его стараться уничтожить надо.

Но при этом мы признавали русских очень сильной нацией. Тоже нацией колонизаторов, только континентальных колонизаторов. И знаешь, я сейчас благодарен всем русским за то, что вы в свое время цивилизовали Среднюю Азию. Точнее, европеизировали ее. Потому что только в этом случае рождаются такие звезды, как Нигора и Сайора. И мы с тобой поступили как настоящие колонизаторы, взяв самое ценное, что можно взять – красивых, умных женщин.

– Да, это звезды. – Я смотрел на огромное звездное небо, отражающееся в черной воде. Множество этих самых звезд сверкали в небо и воде, поражая рассудок, и будоража воображение. – А почему никто до сих пор не знает, где мы. Неужели астрономов не завозили?

– Насколько я знаю, в Ордене действует целых две серьезных обсерватории, расположенная на Меридианном хребте. На высоте в несколько тысяч футов, там практически не бывает облаков, и очень чистый воздух. Но, пока, вроде, они так и не смогли выяснить, где именно мы находимся. – Оуэн еще прикинул винтовку к плечу, довольно улыбнулся. Похоже, я угадал с подарком. – Третий десяток для такого – это не время. Так, мгновения. Ладно, Алексей, пойду я спать. Это был, наверное, один из самых тяжелых и значимых дней в моей жизни. Сказал бы мне кто – нибудь месяц, что я, закоренелый холостяк, скоро женюсь – в жизни бы не поверил. Nеvеr Sаy Nеvеr Адаin, kid.

– Спокойной ночи. – Я поглядел вслед моему новому родственнику. – Да уж, на самом деле, никогда не говори никогда. Сам бы в жизни не поверил.

– Не поверил чему, Алеш? – из темноты тихо вышла Нигора, заставив меня подпрыгнуть.

– Добрый вечер. Нигора – апа. Точнее, доброй ночи. – Я лихорадочно вспомнил наш разговор с Оуэном. Нет, вроде ничего лишнего я не говорил, Оуэн тоже. – Вы случайно на курсы ниньдзютсу в Ташкенте не ходили?

– Нет, – улыбнулась молодая женщина, подойдя поближе, и остановившись примерно в метре. – Я хочу тебя поблагодарить за то, что ты сделал для моей племянницы.

– Сделал что мог. – Я смутился. – Каждый парень постарался бы помочь.

– Не совсем, Алеша. Я говорю не про то, что ты спас ей жизнь, и прятал ее. Это другое. Я благодарю тебя за то, что ты ее простил, после того вечера. Ты понял после какого.

– А. Нигора – апа, это, в принципе, и моя вина. Я не подумал о такой возможности, просто в голову не пришло. – Не сказать, чтобы мне было слишком приятно про это говорить, но те эмоции при воспоминания об опоенной Вангой Сайоре мне сейчас показались малозначимы. Хотя, пристрелить Вангу я бы не отказался. За такое надо наказывать. – Не переживайте, я не ставлю Сайоре ничего в вину. Она не виновата.

– Леша, каждый сам делает свои глупости. Напиваться в незнакомой компании для молодой девушки не просто глупость, а вопиющая, непростительная глупость. Ты простил ей женщину. Знаешь, я вот практически уверена, что мужчину бы ты ей не простил. Так что я ей все очень серьезно растолковала и объяснила. И еще – она тебя не просто любит. Она считает тебя настоящим мужчиной. А это очень много значит. Например, только между нами, своего прошлого мужа я не считала настоящим мужчиной. Оуэн – это совсем другое, это на самом деле настоящий мужчина, а тот, прошлый – пшик по сравнению с ним. Но ты лучше про это Оуэну не говори, вы, мужчины, жуткие собственники. – Нигора улыбнулась. А потом ошарашила меня, вогнав в глубокую задумчивость. – И еще, погодите пока рожать детей. Сначала вам нужен дом, потом хоть полгода проживите вместе, привыкните друг к другу. А вот потом не откладывайте. Самые здоровые детишки рождаются у молодых родителей. Чем моложе папа с мамой – тем здоровее дети. Пошли, проводишь меня, а то я боюсь заблудиться на этом корабле.

– Пойдемте. – Я вытащил из кармана небольшой фонарик, и, освещая дорогу, проводит Нигору в каюту. Вышел сам на верхнюю палубу, и пошел к «Ленд Роверу» Янга, который стоял на верхней палубе. На крыше у внедорожника, на мощном багажнике, лежала коляска от моего мотоцикла. А в салоне надувной матрас и подушка. Спать охота сейчас, аж челюсть выворачивает.

Так что я быстренько накачал матрас, бросил на него подушку, рядом с матрасом ремень с пистолетом, и завалился в тени навеса. Винтовки я и Оуэн положили во внедорожник вместе с разгрузками, набитыми запасными магазинами.

Неподалеку храпел Янг, чуть дальше едва слышно переговаривались Арутюняны, сквозь корпус корабля доносился еле слышный рокот машин и легкая вибрация. Небольшая, чуть заметная качка, упавший и перечеркнувший небосвод метеор, потрясающее звездное небо, на фоне которого порой мелькают какие – то ночные тени. Красота. И я заснул.

33 день четвертого месяца, 23 год, 16:43, суббота. Порто – Франко, свободная территория под протекторатом Ордена

– Ну вот, мы и на континенте. – Я защелкнул буксировочную вилку на фаркопе «Махиндры», прикрепляя «Урал» к внедорожнику. И, улыбнувшись, спросил у задумавшейся на переднем сидении девушки. – О чем мечтаешь, супруга?

– А? – Встрепенулась Сайора. Поглядела на меня, улыбнулась в ответ. – Не знаю. Просто что – то задумалась. Вспомнила папу с мамой, братика. Знаешь, я их помню, люблю, но уже так сильно не болит, просто печально то, что их нет со мной.

– Они всегда с тобой, потому что ты их помнишь. – Вытирая руки ветошью, сказал я. Бросил тряпку в коляску мотоцикла, сел на левое сидение рядом с девушкой, чмокнул ее в носик. – Те, кого ты любишь, кто любит тебя – они всегда рядом. Не знаю, по – моему, память материальна.

– Леш, ты настоящий философ. – Засмеялась моя молодая жена.

– Алексей, подожди. – К нашей машине подошел Роман Маринов, суперкарго «Клото». Серьезный взрослый мужик, годов тридцати – тридцати пяти, бородатый, здоровый. – Держи. Это свидетельство от шкипера, на получение тобой премии за убитых пиратов. Зайдешь в любое отделение Банка Ордена, получишь по нему деньги. Две тысячи на дороге не валяются.

– Спасибо. – Я поблагодарил суперкарго, принимая простой бумажный конверт. – Точно лишними не будут.

– Только совет, Леш. Не становись охотником за головами. Садись на землю, строй дом, работай, расти детей. Тем более что тебе есть с кем заняться этим с удовольствием. – Маринов усмехнулся, приложил два пальца к козырьку фуражки, и побежал вверх по сходням, на борт приватира.

– Ну что, хучзяин, поехали? – Сайора улыбнулась, заводя двигатель. Нигора и Оуэн уже были в машинах с работающими моторами, ждали только нас.

Арутюняны уже уехали на какое – то подворье Протектората Русской Армии, которое было неподалеку от порта. Нам, кстати, тоже туда. Кроме того, Арсен хотел заехать с отцом в госпиталь Ордена, узнать, как там та девочка, которой перелили его кровь. Батька у него настоящий мужик, решил, что раз такое дело, то и Арсену еще одна сестра, и ему еще одна дочь богом дадена, и будет большой грех отказаться от девчушки. А остальная родня поддержала, от матери до младшей сестры. Хорошая семья, крепкая. И дай бог, чтобы девчушка выздоровела, и счастливо вошла в новую семью.

Со вздохом посмотрев на сумку с моей винтовкой и автоматом Сайоры, я коснулся кобуры с ТТ. Хорошо что хоть пистолеты носить можно, а вот длинное оружие только резидентам города.

Трофейные «Глоки» Оуэн похвалил, но пока рекомендовал не менять пистолеты. Нужно отстрелять несколько магазинов, хотя бы, и потренироваться в извлечении. Впрочем, как сказал боджа, то есть в переводе с узбекского, свояк, если не хватит восьми патронов из ТТ, то не хватит и семнадцати из «Глока».

Сам отставной САСовец был вооружен FN «Файв – севен», бельгийским пистолетом, сделанным в США. Вроде как малокалиберным, всего пять и семь десятых миллиметра, зато с огромной начальной скоростью пули, и двадцатизарядным пистолетом. Я видел, как Оуэн из него быстро и точно дырявит стальные гонги на тридцати метрах. Причем обязательно из – за какого – то укрытия, и то с основной правой, то с основной левой руки, практически не высовываясь.

На выходе из порта нас остановил полицейский патруль, который предупредил об ответственности за применение оружия, рассказал о криминальных районах этого города, выдал карту – путеводитель по городу, и пожелал удачи.

– Вот и план второго города этого мира. – Вкладывая карту города в планшет, заметил я. За портом шла обычная промзона, мало отличающаяся от той, где мы жили в Ташкенте.

– Да, второй город. – Кивнула Сайора, напряженно прикусив губу, и внимательно следя в зеркало заднего вида за мотоциклом, который едва разминулся с лихачем на грузовом мотороллере. – Обрати внимание, тут в основном европейцы.

– Я бы не сказал, вот явные латиноамериканцы. – Мимо проезжали два каких – то жутко разрисованных автобуса, с горой вещей на верхних багажниках. Из салонов обоих автобусов доносились бухающие басы реггетона. Сквозь опущенные окна было видно, как несколько черноволосых, смуглых мужиков разливают по стаканам красное вино из оплетенной лозой бутыли. Наверное, еще со Старой Земли не допили.

– Все равно, европа. – Упрямо продолжила моя жена, продолжая рулить вслед за «Деликой» Нигоры. – Ни индусов, ни арабов нет. По крайней мере, их сейчас не видно.

Оуэн остановился на повороте, переговорил сквозь окошко с парой мужиков – работяг, уплетающих чебуреки в небольшой кафешке, и, обернувшись, махнул нам рукой, поехав дальше.

Через пару поворотов мы остановились возле открытых ворот, выкрашенных в зеленый цвет с красной звездой посредине.

– Так, выходим. – И я выскочил из индийского джипа. Обошел его, и подхватил на руки пискнувшую Сайорку. Она довольно ухватила меня руками за шею, подогнув ноги, и я пару раз обернулся вокруг оси, и только после этого поставил свою девчонку на пыльную землю. – Пошли, нас ждут.

Ко мне с разбегу заскочила на руки Раношка, и удобно устроилась на груди.

– Алеша, Оуэн сказал, что мы поедем в Лоссию. Это здолово! – Облизывая леденец на палочке, заявила девчушка. – Холошо, что Сайолка вышла за тебя замуж! Я выласту, тоже за тебя замуж выйду!

– Ну, когда ты вырастешь, я уже старенький буду. – Стараясь отвечать серьезно, сказал я. – Мы тебе молодого жениха найдем, на месте.

– Тоже клависого? Как ты или Оуэн? – Недоверчиво прищурилась Раношка.

– Красивее, – опуская девочку на землю около матери, серьезно ответил я. – Намного красивее, сама будешь сравнивать.

Подумав, девочка с абсолютно серьезным видом кивнула, и подбежала к матери, стоящей с Оуэном возле небольшой будки то ли дежурного, то ли охранника. Мы с Сайорой пошли следом.

– Пройдите наверх, на антресоль. – Охранник, крепкий седой мужик в полувоенной форме показал на стальную лестницу, ведущую к застекленным дверям какого – то офиса. – Представительница Протектората там, и вроде как у нее сейчас никого нет. С ней переговорите. Машины пока заводите во двор, нечего им на улице торчать, смотри еще за ними. Во дворе гарантируем неприкосновенность. Договоритесь, она вам и комнаты выделит, и насчет каравана поможет. Мария Андреевна серьезная женщина.

– Спасибо. – Поблагодарила его Нигора, и обернулась к нам. – Слышали? Заводим машины вовнутрь, и пошли говорить с представительницей Протектората.

Через пять минут мы поднялись по гулкой лестнице, и вошли в прохладный офис.

Из – за заваленного бумагами Т – образного стола поднялась симпатичная блондинка лет тридцати пяти, наверное. В отличие от орденских дам, она была одета в строгий деловой костюм бежевого цвета с белой блузкой. Вообще, походила на строгую учительницу больше, чем на чиновницу. Сзади, на стене висел портрет худого старика в полувоенном кителе серого цвета.

– Здравствуйте, – в ответ на наши приветствия кивнула она, и указала на стулья вдоль стола. – Присаживайтесь. Меня зовут Мария Андреевна Романова, я представитель Протектората Русской Армии. Чем могу вам служить?

– Мы бы хотели жить в этом протекторате. Это возможно? – Напрямую спросила Нигора, взявшая на себя обязанности переговорщицы. Придержала на коленях дернувшуюся дочку, и улыбнулась.

– Вполне. Более того, это желательно. – Улыбнулась в ответ представительница. – Мы рады хорошим людям. Но, чтобы не быть голословными, можно посмотреть на ваши Айди?

Мы выложили на стол документы. Кроме того, Янг положил кроме айдишки еще и визитку.

– Итак, господин Янг, господин Иванов, дамы, вы хотите жить в нашем протекторате? Мистер Янг, судя по вашей АйДи, вы уже семь лет как живете в этом мире. Почему вы решили к нам переехать?

– Миссис Романова, я проживал в Нью – Дели. Как вы видите, я бизнесмен. Довольно успешный бизнесмен, у меня отличный отели в Нью – Дели и Кейптауне. Я уже давно задумывался о расширении бизнеса на этой стороне Залива, и после того, как Нигора согласилась стать моей женой, мы с ней решили попробовать организовать отель в Протекторате Русской Армии. Как мне кажется, в России не имеют возражений против ведения бизнеса?

– Напротив, мы очень рады инициативным, успешным людям. – Представительница улыбнулась, что – то забивая в компьютер. – Да, я вижу ваши отели, хорошие рекомендации и отличная реклама. Прямо скажу, вам будут рады в нашем протекторате, но будут кое – какие ограничения по размещению вашего бизнеса. Сами понимаете, в ППД, на главной базе нашей армии, вам сложно будет получить разрешение на строительство гостиницы, и в зоне базирования нашего флота в Береговом. В остальном вам везде дороги открыты, от Диких Островов до западных границ наших владений на континенте. Остальное решать вам после собеседования в Демидовске. Вас такое устроит?

– Вполне. – Спокойно кивнул англичанин. – Мне совершенно не охота лезть в армейские владения, я достаточно долго отслужил в Армии Ее Величества. Меня и мою супругу устроит просто вести бизнес в Протекторате Русской Армии. Кроме того, насколько я знаю, у вас мощное образование и хорошая медицина. А семейному человеку это очень важно.

– Хорошо, – улыбнулась представительница. – Теперь вы, молодые люди. Вы можете предоставить документы о вашем образовании?

– А… – мы с Сайорой переглянулись.

– Так… – Представительница многозначительно помолчала, и потом попросила. – А дайте мне ваши свидетельства о рождении, или ваши паспорта. Пожалуйста. – Причем это «пожалуйста» у нее вышло очень и очень таким, утвердительным, что ли. Или убедительным.

– Ребята, сдавайтесь. – Улыбнулась Нигора. – Поиграли во взрослых, и хватит.

– Мы и есть взрослые, Нигора – апа. Внезапно повзрослевшие. – Я хмуро протянул Романовой свой паспорт. Следом за мной протянула свою зеленую корочку и Сайора. А потом положила поверх нее выписанное Арсеньевым свидетельство о нашем браке.

Представительница в первую очередь взяла его, внимательно прочитала. Потом проглядела наши паспорта, нашла странички на английском, прочитала и улыбнулась.

– Ребята, поздравляю вас с законным браком. Это, во – первых. Во – вторых, вам не стоит беспокоиться. Эти АйДи действительны, ПРА не будет выдвигать к вам никаких требований по ним. Для нас это не существенно. Но! Вы должны получить среднее образование. И ты, Алексей, по достижению восемнадцати староземельных лет, обязан будешь отслужить год в армии нашего Протектората. Согласись, что идти в армию лучше по достижению тобой реального возраста. – Консул вернула наши документы, и продолжила. – Вы можете снять комнаты здесь, в подворье. Конечно, не самые богатые, но вполне неплохие. Насчет формируемых караванов в Протекторат. – Она мельком глянула в монитор компьютера. – Ближайший будет через два дня. Караван частично бразильский, частично русский. Сейчас формируется на товарной площадке около вокзала. Там, около ворот «Rаilwаy stаtiоn» есть ворота «Сагgо tеrminаl». На этой площадке сейчас формируется шесть караванов, один из которых идет через Москву в Демидовск. Этот караван идет с охраной, наняли какие – то частники, которые везут ценный груз. Можете сегодня съездить и узнать. Если у вас нет денег на горючее, то я от лица Протектората могу выдать вам беспроцентный кредит Русского промышленного банка, чеки которого принимаются на любой заправке этого мира.

– Нет, спасибо. Мы имеем необходимые средства для переезда. – Заверил я консула, а Янг усмехнулся.

– Тогда вот, возьмите. – Хозяйка кабинета протянула нам пару глянцевых книжек, которые уцапала Раношка, откровенно скучавшая в кабинете. – Это путеводитель по Протекторату, почитаете. Я сейчас позвоню на ресепшен, чтобы вам выделили комнаты. До свидания.

– Подождите. Мне отец сказал, чтобы я его ждал в здешней России. Можно ли узнать, когда это произойдет? – меня давно грызут сомнения, как я встречу отца в этом огромном и практически пустом мире.

– Имя, отчество, фамилия, год рождения, где проживает. – Романова взяла карандаш, и открыла перекидной блокнот.

– Василий Федорович Иванов. Шестьдесят седьмого года рождения, сейчас живет в Ростовской области… – я перечислил личные данные отца, которые консул записала, потом вбила в компьютер.

– Так, у меня данных нет. Знаешь, тебе надо будет это все уточнить в самом Протекторате, в Демидовске. В Отделе Кадров, это центральный пункт приема переселенцев. На всякий случай, я вбила твое имя и твоего отца в компьютер, если он будет проходить через наше подворье – я ему скажу обязательно. До свидания. Да, еще. Вы здесь проездом, потому не носите короткоствольное оружие, по крайней мере, на виду. В Порто – Франко до недавнего времени вообще было запрещено его носить, сейчас имеют право только резиденты города. Пока еще в городе бардак, в связи с передачей власти местной администрации и полиции, но все равно, можете напороться на неприятности. Здесь, на территории подворья, можете носить, у нас внутренние законы ПРА. Если не хотите ходить без оружия в городе – купите что – нибудь малозаметное. Примерно такое. – И консул вытащила из нагрудной кобуры плоский маленький пистолет.

Поблагодарив, и хором попрощавшись с консулом, мы вышли во двор, разминувшись на лестнице с еще одной семьей. Охранник показал, где находится ресепшен, и вскоре мы заселялись в небольшие, просто обставленные номера.

– Леш, на секунду. – Оуэн остановил меня, когда я пошел было за сумками с вещами. Подождав, когда я подойду к нему поближе, он продолжил. – Ты здесь новичок, поэтому знай. Консул развела вас с Сайорой как малолеток. Хотя, в принципе, вы и есть малолетки. Здесь не принято интересоваться кто переселенец и откуда. Тем более обычно не спрашивают документы с той стороны. Другое дело, что во многих анклавах интересуются прошлым новичков, а на некоторые работы не устроиться без предъявления диплома об окончании колледжа, и рекомендательных писем. Но просто имей это в виду.

– А что мне надо было сделать? – Откровенно говоря, чиновники до сих пор у меня вызывают какой – то мандраж. Несмотря на многое, произошедшее со мной в последнее время.

– В принципе, то, что вы сделали – нормально. Но запомните – вы свободные люди свободных земель. Просто запомни это. Ваш консул, похоже, привыкла иметь дело с завербованными переселенцами, которые уже едут в Россию жить по приглашению, на конкретное место с конкретной работой.

А ты и Сайора – вы вольные птицы. Тот сертификат, который мы вам подарили, позволяет выстроить дом в любом месте этого мира, где действует компания «Вuild thе hоusе». – Оуэн снова скривился от сдерживаемого смеха. Название, как он объяснил, корявое, придумано давно и впопыхах шестью мужиками – грузинами, которые были вынуждены уехать из – за начавшейся войны в Южной Осетии. Начав строить модульные дома, они сумели раскрутиться, и из фирмы – однодневки выросли в одну из крупнейших строительных фирм этого мира с филиалами практически в каждом серьезном анклаве. Но вот название менять не стали, решив, что главное содержание. – А таких мест, где она не действует – мало. Протекторат Русской Армии и Московский Протекторат входят в зону охвата компании. Ребята вы достаточно умные, чтобы придумать, чем заняться и как заработать деньги. – Оуэн улыбнулся, и похлопал меня по плечу. – Но если ты решишь остаться в ПРА, то год придется отслужить. Это если не завербуешься потом в РА на профессиональной основе.

– Не знаю, меня не тянет всю жизнь погоны носить, – я почесал затылок. – Надо же, как развели.

– Не переживай, ты еще совсем молодой, успеешь набраться опыта. Пошли, перенесем вещи. – И англичанин пошел первый. – Да, Алексей, слушай. У тебя неплохо получаются технические ноу – хау, как я заметил. Поможешь мне сделать сцепку, чтобы я своим «Ленд ровером» мог буксировать «Делику» Нигоры? Примерно так же, как и ты свой старый байк?

– Да в принципе, свободно. – Почесал затылок я. Поглядел на мощный фаркоп английского внедорожника, на кенгурятник микроавтобуса. – Нужны трубы, арматура, сварка. И желательно нормальный буксировочный замок, чтобы не париться с самоделками.

– Нарисуй, я сегодня отгоню в мастерскую, сделают. Видел тут по дороге мастерскую, «4WD» или «Полный привод». – Оуэн вытащил из своего внедорожника папку с парой альбомов, и карандашами. На мой удивленный взгляд усмехнулся. – Порой люблю порисовать в свое удовольствие. Что ты хочешь, я же валиец, значит, романтичен.

– Я думал, что ты англичанин. – Рисуя эскиз и проставляя размеры, пробормотал я.

– Леша, англичанин и валлиец разные нации. Уэльс когда – то был независим, но, как и все остальные земли в то время весело рубился друг с другом и с соседями. В результате мы уже в пятнадцатом веке были полностью подмяты Лондоном, и с тех пор Кэмри просто Княжество Уэльское в составе Объединенного Королевства Великобритания. Мда, все понятно, но совершенно неэстетично! – Янг критически осмотрел мой рисунок, и быстро перерисовал его в изометрии, проставив везде размеры. – Вот так лучше. Чем, кстати, думаете заняться с Сайорой за эти дни?

– Не знаю. – Пожал я плечами. – Надо бы подготовиться к путешествию через континент. Я никогда не путешествовал так далеко на машине, Сайора тоже. Тем более по грунтовке.

– Ну, какое – то подобие дорог тут есть. – усмехнулся Оуэн, кладя лист в папку, а папку в машину. – Скорость движения конвоя редко когда достигает сорока миль в час, обычно двадцать – двадцать пять. Много водителей с разным опытом, разная техника, разные люди. Дня два – три обычно идет притирка и ругань, только потом чуть разгоняются. И тут самое главное – не влететь в аварию, на этом участке надо быть особенно осторожным. Согласуем рации, будете постоянно со мной на связи. Может, будете ехать за нами, и вам будет проще, и мне спокойнее. Впрочем, это неважно, нужно просто чтобы места в караване были рядом. Но вот что надо сделать уже завтра – купить канистры для топлива. У вас всего две, этого мало. Нужно иметь запас километров на пятьсот хода, и еще примерно на пару сотен неприкосновенный. И канистры для воды.

– Это для топлива примерно пять – шесть канистр. – Задумчиво проговорил я. – Неплохо. Хорошо хоть то, что скорость маленькая, мотоцикл на буксире не самый лучший способ, хоть и тащу его за ось переднего колеса.

– Если есть желание, можно прокатиться на поезде, на базу «Северная Америка», например. Там роскошный оружейный магазин, хорошие вещевые магазины армейского списанного имущества. Хотите? – Янг с усмешкой поглядел на меня, волокущего две сумки.

– В принципе, можно. Билеты дорогие? – Я сгрузил сумки около нашего с Сайорой номера.

– Я давно не ездил на поезде, вроде как пятьдесят экю в два конца. – Англичанин, то есть валлиец, задумчиво посмотрел на сумку, которую держал в руке. – Хотя нет, до базы пятьдесят экю.

– Тогда лучше съездить на машине, наверное. Двести километров в два конца – сожжем двадцать литров солярки, не больше. Оуэн, у меня накопилось оружия на отделение пехотинцев. Может, стоит его продать часть?

– Не торопись. Продашь излишки в любом конце этого мира, оружие здесь ходовой товар. Да и не так много его у тебя, прямо скажем. Вот когда общий вес за два центнера перевалит – тогда начинай сомневаться. – Янг засмеялся, и потопал в свой номер.

34 день четвертого месяца, 23 год, 10:43, воскресенье. Порто – Франко, свободная территория под протекторатом Ордена

– Ну вот. – Довольно сказала Сайорка, рассматривая свою новую АйДи, выходя из дверей Северо – Восточной штаб – квартиры Ордена. – Теперь я по – настоящему твоя жена. Сайора Иванова, отлично звучит!

– Великолепно звучит. – Подтвердил я. Странное ощущение, когда сам взял новую айдишку Сайоры, то понял, что на самом деле, у меня есть именно моя семья.

– Нигора Янг звучит ничуть не хуже. Миссис Янг! – Нигора прижалась к Оуэну, на руках у которого дремала Раношка. Вообще, девочка от него старалась не отходить, да и Янг явно получал удовольствие от общения с мелкой егозой. – Вот теперь можно и съездить на эту вашу базу «Северная Америка». Посмотреть, что там и как. Правда, не понимаю, для чего мне туда ехать? Оуэн, неужели мне нужно еще оружие?

– Нигора, тебе нужна хорошая винтовка. Здесь в оружейных магазинах они есть, но дороги, и часто сильно бывшие в деле. А тебе надо что – то простое, надежное, под распространенный патрон и легкое. Да и для твоей, точнее, нашей дочери присмотреть не помешает, чем раньше ребенок научится стрелять – тем лучше. Пойми правильно – если ребенок ни разу не выстрелит – он не станет от этого добрее. Но это пробел в его знаниях, большой пробел. – Оуэн подождал, пока Нигора усядется на сидение в нашей «Махиндре», и передал ей спящую девочку, после чего уселся сам. Его внедорожник и микроавтобус Нигоры сейчас были в мастерской, где пара мастеров, русских, кстати, делали жесткую сцепку и должны были подключить нейтралку в автоматической коробке микроавтобуса.

– Ну, тогда поехали, чего ждать? – И Сайора плавно стронула чудо индийского автопрома с места.

34 день четвертого месяца, 23 год, 12:23, воскресенье. База Ордена «Северная Америка»

– Да уж, вот это магазинчик. – Я неторопливо бродил среди стеллажей с оружием, чувствуя себя ребенком на кондитерской фабрике. Моя жена вместе с Оуэном и Нигорой стояли возле кассы, где что – то живо обсуждали со здоровенным чернокожим мужиком, каким – то ветераном – инвалидом. Мужичина катался на инвалидной коляске, и казалось, не обращал внимания на свое увечье. Сильный мужик.

А я сейчас рассматривал пистолеты, автоматы, пулеметы, выставленные на открытых витринах, и которые можно было спокойно взять и посмотреть. Обалдеть, оказывается, так тоже бывает, не только в фильмах – вестернах.

Впрочем, меня привлекло то, что Оуэн сейчас с серьезным и довольным видом рассматривает какой – то автомат. Так что я поспешил к ним.

– «Карл Густав» АК-5. Великолепное оружие, Нигора. Надежное, очень точное. По надежности не уступит русскому АК-47, по эргономике американской М16А3. – Янг протянул автомат жене. Как я заметил, он с ней по – русски разговаривает только в моем присутствии, когда они наедине, или например с Сайорой – то разговор идет на английском.

– Раз ты так сказал, дорогой, то так оно и есть. – Нигора улыбнулась, и взяла автомат в руки. – Тяжелый.

– Да, не пушинка. – Кивнул Янг. – Но это оружие. Очень хорошее оружие, с отличным патроном, и при этом очень легкой отдачей.

– Тогда берем. – Снова улыбнулась Нигора.

Пока она и Оуэн оформляли автомат, я спросил у Сайоры, не хочет ли она себе такой.

– Нет, Леш, не хочу. Мне и моего китайского хватит, тем более что он и бьет очень точно, и выпуск Нариман и Оуэн хвалили, мол, почти не уступает русским. Мне бы его переделать и обвешать, но это мы и завтра сделаем, в Порто – Франко есть магазин, где есть мастер – оружейник. – Моя жена улыбнулась, краем глаза поглядывая за Раношкой, которая пыталась сдвинуть американский шестидесятимиллиметровый миномет с места.

Негр что – то спросил у Оуэна и Нигоры, на что наш отставной сержант утвердительно кивнул, и, обернувшись, позвал нас к себе.

– Сайора, Алексей, подойдите, пожалуйста. Леш, ты хотел что – то, вроде мелкашки? Есть американский карабин, легкий и недорогой, не хочешь? – Помощники чернокожего шкафа на колесиках привезли ящик, из которого вытащили несколько небольших винтовочек. – М1 Карбин, всего по сто экю.

– А патроны? – Я взял легонький карабинчик, покрутил его в руке, уже привычно положив указательный палец правой руки на спусковую скобу. Ну не нравится мне ложить палец на ствольную коробку, как это делает Оуэн, например.

– Для плинкинга мистер Кинг предлагает времен Корейской войны по пять центов за штуку. Осечки есть, но для тренировки вполне пойдет. Пять центов за штуку – очень дешево, Алексей. Тысяча патронов стоит пятьдесят экю. – Оуэн переговорил с Кингом, и продолжил. – Если хочешь, есть карабины от АйБиЭм, русским вроде как очень нравятся.

– А они что, стреляют лучше? – удивленно спросил я, сначала не поняв, в чем тут прикол. – А, компьютеры. Мне как – то все равно, если они одинаковые, и стоят одинаково, то какая разница?

– А мне от АйБиЭм один можно? – неожиданно спросила Сайора, взявшая у меня из рук карабинчик. – Прикольная штука.

В общем, Янг купил Нигоре АК-5 за две с половиной тысячи экю (я офигел от такой цены, честное слово), а мы с Сайорой взяли пару новеньких, пусть и произведенных в конце сороковых годов двадцатого века, карабинчиков. Кроме того, три ящика патронов выпуска пятьдесят второго года, где их было почти десять тысяч, десяток магазинов и даже древние подсумки для них. Кроме того, Кинг подарил нам пять дисков, где, как он сказал, записаны почти все армейские учебные фильмы, которые сняли для армии США с сороковых до семидесятых годов. Пригодиться, посмотрим.

Уже когда я собрался уходить, то обратил внимание на скромно лежащие на нижней полке револьверы.

– А это что? – Поинтересовался я, нагнувшись, и взяв один в руку, вытащив его из старой кожаной кобуры. – Сорок четвертый год, «Смит – Вессон». Интересная вещь.

– «Милитари модель», калибр тридцать восьмой спешиал. Пятьдесят экю. Патроны времен Корейской войны есть, тоже по пять экю за сотню. – Негр неожиданно улыбнулся. Это я, кстати, понял, хоть и сказано было по – английски.

В общем, я разорился еще на двести с небольшим экю. У меня есть английский револьвер почти такого калибра, пусть будет в пару. Не придется дорогие патроны жечь, чтобы получить гильзы для релоадинга, то есть для переснаряжения. Что – то меня на револьверы пробило, нравятся. Нет, я понимаю, что они устарели, что автоматические и полуавтоматические пистолеты сейчас рулят, но есть что – то в револьверах, цепляющее за душу, нечто такое основательное.

Теперь заскочим в магазин с армейским снаряжением, и можно будет выезжать…

– Заедем тогда на базу «Россия»? – Усевшись на свое левое место и подтянув поближе к себе сумку с оружием, я повернулся к сидящем на заднем сидении Янгам. – Надо бы привет передать от Наримана хозяину отеля «Рогач», заодно пообедаем.

– Почему нет, тут двадцать минут очень спокойной езды. Поехали. – Устраивая на коленях Раношку, согласился Оуэн.

Через восемнадцать минут мы снова упаковывали свое оружие в сумки, под бдительным присмотром сержанта. Опечатав их, он пропустил нас на территорию базы.

– Ого. – Я, задрав голову, рассматривал черепушку какой – то огроменной зверюги. Точнее, не какой – то, а именно рогача, про которого мельком читал в путеводителе. Они тут вроде как часто должны попадаться, но пока нам не встречались.

Сайора и Нигора тоже были впечатлены этим украшением, и мы несколько минут простояли около входа.

В зале ресторана было довольно многолюдно, но свободный столик нашелся. И вскоре мы разбирали тарелки с заказом, которые привезла на тележке немолодая блондинка. Я заметил, что Оуэн днем вообще к спиртному не прикасается, разве вечером стаканчик виски может пропустить. Что Нигора, что Сайорка тоже алкогольное не употребляют, я вообще трезвенник. Зато просто на поесть набрали гору всего, Агнешка, как было написано на бейджике у женщины, сгружала долго. Поблагодарив ее, я спросил про Арама.

– Он на кухне, но, если он вам нужен, то могу попросить его подойти. – Женщина улыбнулась.

– Просто передайте, что ему привет от Наримана, с базы «Индия и Средний Восток». – Я улыбнулся в ответ.

Раношка уже вовсю ковырялась вилкой в салате, вылавливая кусочки креветок, которые ей очень нравились. Девчушке здесь нравилось все, ей было все интересно, ей нравилась жара и Солнце (кстати, здешняя жара мне тоже нравилась, пусть жарко, но сухо и свежо), ее не утомляли переезды, а если уставала – то просто ложилась спать на руках у матери, или Янга. Ну, если подворачивались мы с Сайоркой – тоже неплохо.

– Оуэн, а почему ты заставил нас с Сайорой купить эту древнюю снарягу? Ну, М1956, да еще со всеми этими флягами, мачете, спальными мешками, бедд – паками и складными лопатками? – Я пододвинул к себе тарелку, полную кусочков жареной рыбы, и горкой отварного риса, залитого каким – то соусом.

– А для чего вам другая? Алексей, сам подумай – вас с Сайорой одеть в современные бронежилеты с разгрузочными системами – вы не то что бой вести – вы машиной управлять скоро не сможете. Сваритесь напрочь и мгновенно. Это, во – первых. Во – вторых, через год, ты пойдешь служить срочную в Русскую Армию. Там тебе выдадут полный комплект снаряжения, который ты подгонишь при помощи опытного сержанта, и в котором будешь целый год есть, спать, бегать, ездить и стрелять. И вот тогда ты научишься нормально функционировать в броне, как и положено солдату. Сайору вместе с Нигорой я потихоньку научу за это время носить легкий бронежилет и выполнять в нем тактические действия. А эти бронежилеты делают в Демидовске под заказ, специально для «Добровольного общества самообороны», причем дешевле, чем покупать бронежилет армии США, например. – Янг с удовольствием съел ложку густого рыбного супа, в котором ложка едва не стояла от разваренного мяса. – А так вам вполне хватит хорошей, проверенной временем и войнами подвесной системы. Четыре магазина для твоей бельгийской винтовки в двух подсумках, плюс два бандольеро положишь рядом, с дополнительными магазинами. Не дай бог что – сразу схватишь. Сайоре подвесим и подгоним русские подсумки для АК-47, и ей тоже вполне хватит. Кроме того, я проведу вам занятия по окапыванию. Тебя, мое сердце, это тоже касается. И М1956/67 я тебе тоже выбрал не случайно, у твоего автомата магазины стандартные, НАТО, вполне входят в подсумки этой системы. И окапываться я тебя тоже научу. Будете иметь хотя бы хоть какое – то представление о главнейшем искусстве солдата – копать окопы.

– Извините, вы хотели передать привет от Наримана? – к столу подошел типичнейший армянин. Крупный, полный, даже на первый взгляд очень сильный, явно веселый и добродушный дядька, любитель хороших посиделок под коньячок и шашлычок.

– Да, мы. Точнее, я и моя жена, нас Нариман учил стрелять на базе «Индия». – Я встал. – Позвольте представить. Это Сайора, моя жена. Это миссис Нигора Янг, мистер Оуэн Янг, эта маленькая красавица – Рано Янг. Я Алексей Иванов, очень рад познакомиться.

– Меня все зовут Арамом, и мне очень нравится это имя. – Хозяин отеля улыбнулся, и вопросительно посмотрел на наш совершенно безалкогольный стол.

– Я пообещал матери перед ее смертью, что не буду пить алкоголь. – Улыбнулся я. – Остальные тоже не большие любители.

– Ну, тогда так. – И Арам что – то шепнул подошедшей Агнешке. – Если вы не возражаете, я к вам присоединюсь?

– Конечно, не возражаем. – Улыбнулся Оуэн. – О кухне «Рогача» ходят легенды, и даже на той стороне Залива.

– Это комплимент моему бизнесу, серьезно. – Благодарно кивнул Арам, усаживаясь на поданный ему худощавым чернокожим парнем стул. – Я стараюсь делать то, что люблю делать.

Арам оказался интереснейшим мужиком. Умным, ироничным, с отличным чувством юмора, великолепным собеседником.

Минут через десять после того, как он к нам присоединился, Ангешка привезла большущий мясной пирог, с очень сложной начинкой. Как оказалось, Арам любит иногда угостить кого – либо.

Раношка в конце концов решила посетить дамскую комнату, и увела с собой и Нигору, и Оуэна.

Арам тоже собрался откланиваться, но я решился спросить его то, что меня здорово мучило все это время.

– Арамджан, скажите, пожалуйста. Протекторат Русской Армии – он как Советский Союз? Понимаете, и я, и Сайора, мы родились в девяностом году. Мы вообще не помним СССР, просто то, что в нем вроде как было хорошо, но его развалили злые американцы. А мой отец говорит, что его развалила изнутри партийная верхушка, чтобы присвоить себе народное достояние. Как там жить?

– Хм, интересный вопрос. – Арам опустился на стул. Помолчал, обдумывая ответ. – Я не могу сказать про СССР много плохого. Сложная была страна, но я вырос в ней и выучился. А потом Нагорный Карабах, распад Союза и войны на Кавказе, голод, гибель многих людей. Страшно, неопределенно. Союз – моя Родина, ее не выбирают. Но вот где жить – я выбрал. Тут Новый Мир, парень. И Протекторат Русской Армии – не Советский Союз. Вах, какой Союз? Совсем не Союз, панимаешь, да? – Неожиданно он прикололся, изобразив торговца с рынка, да так здорово, что Сайора рассмеялась. А потом снова переключился, начав говорить как преподаватель. – Там есть плановая экономика, потому что тяжелое промышленность, нефтедобыча и нефтепереработка принадлежит государству. Но это, скорее, капиталистическое управление. Частный бизнес спокойно работает и процветает, нет никакой ограничительной политики в миграции, как в ПРА, так и из него. Обычная, нормальная страна этого мира. Прямо скажу, мало отличающаяся от Конфедерации, например, или от Республики Техас, в плане законов. Место сложное и богатое, потому ПРА был вынужден создать очень мощную армию. А так – просто страна. Больше скажу – ее создали выходцы из СССР, да, но эти выходцы были очень неоднозначные личности. Демидов – Демид, вор в законе. А Аверьянов, нынешний глава Протектората – инженер, причем очень хороший, и геолог. Ходят слухи, что они сдружились еще на той, Великой Войне. Или даже до той Войны. Да – да, они оба очень старые. Очень. Вроде как воевали в одном взводе, что ли. Потом Аверьянова ранило, и он ушел с фронта, искал алмазы и вольфрам на Урале. А Демидов дошел до Берлина, точнее, до Вены, честно заслужил звание старшины, и после Победы снова пошел по своей тропе, так же честно. И вором в законе стал честно, где – то в начале семидесятых. У каждого своя дорога. Как снова они встретились, когда – никто не знает. Все знают только то, что они были настоящие друзья. Но я опять таки слышал, что Демидову подчинились армейские офицеры только после того, как он вышел к ним в своей старой форме, с тремя «За отвагу», «За оборону Сталинграда» и «Взятие Вены», орденом Красной Звезды и орденом Славы. Но это – только слухи, причем редкие. Впрочем, Демидова хоронили с армейскими почестями, после того как он погиб. И как говорят, перед лафетом с телом несли подушечку с орденами. А это многое что говорит, здесь русские офицеры очень щепетильно относятся к слову – офицерская честь. Да и остальные вояки тоже блюдут честь своей армии. Сами понимаете, к простому бандиту так не относятся. И тем более не отдают ему честь генералы. – Арам помолчал, потом продолжил. – Насколько я понял, в Демидовске есть несколько партийных функционеров КПСС, которые стараются вывести универсальную формулу, позволяющую создать государство с социальными гарантиями, рыночной экономикой, и мощной государственной промышленностью. И вроде как предлагали взять за основу опыт китайской модели экономики, с широчайшей частной инициативой, но с основополагающей ролью коммунистической партии. Не прошло. ПРА не строит социализм вообще, скорее смесь израильского, швейцарского, китайского и советского опыта. Компартия в ПРА есть, но это просто одна из политических партий, которых там шесть, по – моему. Причем ни одна не имеет права на партийные списки в выборах. Выбирают строго личности, да и пока немного выборных должностей в ПРА. Но национальная идея в Протекторате есть – построить крепкое, сильное государство для свободных людей. Никого силком в Протекторате не держат, никаких ограничений в свободе слова. Но при этом жесточайшая ответственность за свои слова. И потому в ПРА, например, очень хорошие журналисты, которых с удовольствием перепечатывает большинство газет этого мира. Правда, в этом мире газет пока маловато. – Тут Арам усмехнулся. – Ребята, грузить вас политикой я не буду, просто запомните, что ПРА не СССР. И все. И еще – там жить неплохо и интересно, впрочем, как практически в любой части этого мира. Тут везде граница, ребятки, везде все новое. Можно сказать, что везде приключения. Историю создаем сами, вот что самое главное. Кстати, насчет истории. Тут в наш арсенал новый завоз, так там вроде как исторического трофейного старья завезли с украинских складов чуть ли не четверть от общего количества оружия. Можете зайти и посмотреть, распродают за сущие копейки. Наш оружейный менеджер бегал, разорялся. Мол, навезли хлама.

– Какого хлама? – Удивилась Сайора. – Пусть старое, но оружие же? Мы вон, для плинкинга купили американские карабины М1.

– Девочка, это же для плинкинга, то есть развлекательных стрельб. А для повседневного оружия нужны патроны и запчасти. Ладно, например немецкий пистолет – пулемет под патрон, который здесь распространен. Но кому нужен древний французский станковый пулемет, под старый французский патрон? Или винтовка «Гаранд М1», для который боеприпасы продаются только охотничьи? Да и немецкие винтовки и пулеметы под маузеровскую восьмерку тоже, нет здесь патронов в достатке. Конечно, тут новичков много, и скорее всего, многие позарятся на дешевизну, но потом намаются с патронами и купят что – нибудь посвежее. В общем, кто – то на той стороне огребет по шапке. А вы пройдете, может, что заинтересует. Пока, ребята, будете в этих местах, заходите. – И Арам ушел на кухню.

Мы тоже встали, я расплатился по счету, и вместе со своей женой вышел на улицу, где на скамеечке в тени сидели Янги.

Раношка дремала у матери на руках, а Оуэн читал какую – то газету. Услышав про старое оружие в здешнем магазине, он хмыкнул, и предложил пройти посмотреть. Вообще, у жителей этого мира интересное отношение к оружию. Не сказать, чтобы из него делали культ, нет. Просто народ относится к нему, как к необходимому инструменту, и по возможности пополняет запас.

Нигора и Сайора идти в арсенал наотрез отказались, предпочтя посидеть и просто отдохнуть. И дали нам времени всего полчаса.

Да и мы не рассчитывали ни на что особое. И потому горы раскиданных по большим столам немецких, французских, итальянских и американских винтовок, стоящие на треногах пулеметы, пистолеты – пулеметы из фильмов про гангстеров нас здорово удивили.

– На самом деле, недорого. Даже дешево. – Оуэн качнул за позеленевшую рукоятку французский станкач. – Триста экю за станковый пулемет – гроши. Только вот он никому не нужен, прямо скажем. Лучше купить МG – 42 за тысячу экю, он более – менее подходит к концепции современного боя. А это разве на какую – нибудь ферму. Не хочешь? – Усмехнувшись, он обернулся ко мне.

– Нет, спасибо. Мне одного пулемета хватит. – Я вежливо отказался.

Но сам с огромным удовольствием ходил вдоль этого развала антиквариата, порой осматривая самые интересные вещи.

– Ого! – Янг вытащил из кучи винтовок одну. – Ли – Энфильд, выпуска тридцать второго года, выпущен в метрополии. Эту я куплю. А то у меня именно британского выпуска нет, есть канадские и индийские.

– К ней есть полный комплект амуниции, штык, подсумки. – К нам подошла девушка из служащих Ордена, черноволосая такая красотка. – Сто двадцать экю. Рекомендую и пистолеты – пулеметы Томпсона, они по двести экю. Правда, выпуск военных лет.

– А «Гаранд»? – Янг заинтересовался антиквариатом, взяв еще одну винтовку.

– Тоже двести. Все старое оружие стоит одинаково, что советское, что европейское. – Девушка обвела весь развал рукой. – Дорогое советское послевоенное. Но оно, как вы видите, стоит отдельно.

Между тем я вытащил из коробки около стола два револьвера. Оба наганы, один посвежее, второй здорово поработал в свое время. Впрочем, покрутив оба в руках, я бросил их обратно в ящик. Хоть и дешево, всего десяток экю, но как – то я уже оружием уже пресытился. Может быть, со временем снова захочу что – либо купить, но сейчас совсем не тянет. Впрочем, подумав, я снова выволок один из револьверов на свет божий. Пусть будет, и сотню патронов к нему купил. Коллекция, так коллекция.

А вот Янг купил две винтовки, английскую и американскую. «Для коллекции», по его словам. Еще один любитель раритетов.

36 день четвертого месяца, 23 год, 08:00, вторник. Порто – Франко, свободная территория под протекторатом Ордена

– Суета. – Хмыкнула моя молодая супруга, глядя на носящегося вдоль выстроенного конвоя караванвожатого. – Намаемся, похоже.

– Однозначно. – Согласился я. – Иначе и быть не может, пять тысяч километров через весь континент. Конечно, намаемся. Но смотри на это с другой стороны. Мы едем домой!

– Домой. – Задумчиво сказала Сайора. – Леша, а каким он у нас будет, наш дом? Я уже стала забывать, какой был дом моего отца.

– Наш дом? – Я поглядел на девушку, притянул ее к себе, и поцеловал. – Он будет таким, где будет жить хранительница моего сердца, то есть ты. Будет надежным, радостным. Сайорка, мы ведь совсем молодые, у нас вся жизнь впереди. И я тебе честно скажу – кровать выберем самую крепкую. Иначе мы ее сломаем, как в подворье.

Молодая и скромная супруга фыркнула, и засмеялась. Ну а что, разве мы виноваты, что кровати в подворье ПРА такие хлипкие, ломаются?

Около пятидесяти машин каравана, и шесть пикапов охраны, с крупнокалиберными и едиными пулеметами на турелях. ДШКМ и СГМБ. Пикапы японские, пулеметы русские, произведены частью в Советском Союзе, частью в Китае. Охранники болгары, из той, старой болгарской армии. Ну, которая еще в Варшавском договоре состояла. Немолодые суровые мужики. Небольшой бензовоз охраны стоял поодаль, ему ехать завершающему. Вот нервы у этих мужиков должны быть железными, везти пару тонн солярки. Хотя, может он и бронирован слегонцухи, какой армейский пепелац. Но все едино, ездить на такой машинке, изображая из себя мишень – жутковато.

В колоне, готовой к выезду наша «Махинда» стояла перед «Ленд Ровером» Янгов, а через пару машин впереди нас были те самые чикенбасы, разукрашенные автобусы вроде как из Пуэрто – Рико. Переселенцев там с сотню, мужчин и женщин, люди шумные, веселые, скандальные. Все поголовно и постоянно чуть – чуть поддатые, и если честно, то меня напрягает такое соседство. Ведь как только мы выедем из ворот Порто – Франко, то можно будет вынимать оружие из чехлов. А сотня слегка поддатых, и вооруженных соседей – неприятно, и не слегка.

Впрочем, старший из латиноамериканцев какой – то знакомый командира охраны, и вроде как гарантировал примерное поведение своих подопечных.

Да и вообще, тут еще три автобуса, но уже с русскими. Мужики, женщины, детишки. Тоже шумные, тоже мужики слегка поддаты. Или отходят после вчерашнего, не знаю.

После вчерашнего.

Вчера в портовом трактире мы с Оуэном чуть ли не в хлам напоили команду «Клото» и мужиков из семейства Арутюнянов. Они пока здесь задержатся, минимум на пару недель, девчонка, которая названная сестра Арсена, пока еще в госпитале. Вот и оторвались, хорошо посидев. Развозили нас моторикши, к моему удивлению. А что, недорого и удобно.

Вчера же по подворью бегала консул с каким – то взлохмаченным мужиком, и распихивала по машинам переселенцев, выезжающих этим караваном, груз противогазов. Для каких – то карьерных работ, а грузовик сломался. Тяжелое оборудование распределили по остальным грузовикам, а противогазы уговаривали взять сколько влезет. Так что у меня в люльке мотоцикла штук сто лежит, у Нигоры, в «Делике», тоже картонная коробка с ними. Еще в паре десятков машин примерно столько же. Цирк.

– Тронулись. Ок йуль! (Белой дороги.) – И моя супруга включила первую скорость.

По Центральной мы дотопали до городских ворот, выстроились за городскими воротами. Охранники проверили все длинные стволы у переселенцв, чтобы патронник был пуст. Как они объяснили, для того, чтобы в пути не было несчастных случаев. Ну, это они сказали еще вчера, так что и в Сайоркином калаше, и в моей FN-FАL, и в британском пулемете, который сейчас стоял в захвате сзади моего кресла, в патронниках патронов не было. Только это незамысловатое занятие отобрало у нашего каравана почти час.

Наконец мы повернули на северо – запад, и выехали на Северную дорогу.

1 день пятого месяца, 23 год, 28:17, воскресенье. Где – то двухстах километрах от западной границы Евросоюза, укрепленная стоянка

– Тут примерно восемьдесят километров на северо – запад и чуть больше на север – Меридианный хребет, мы его и видели когда ехали. Туда, примерно на юг, километрах в трехстах – четырехстах отсюда – Чертов кряж и истоки Рио – Бланко. Западнее, примерно в тысяче километрах, может, чуть более – Аламо. До него таким темпом дня три, не меньше. – Оуэн подбросил в потрескивающий костер сухую ветку. Взметнулись крохотные угольки, улетев к сверкающим звездам с едва видимом столбе дыма.

Мы сегодня завернули с Северной дороги сюда, на укрепленную и обустроенную стоянку. Большая площадка на вершине плоского холма, гору напиленных и нарубленных дров, давненько отрытые укрытия для техники охранников, которые установили туда свои пикапы и развернули пулеметы в степь. Даже натянутая колючка на невысоких столбах, ржавая, но крепкая, кое – где недавно обновленная.

Чуть ли не с самой вершины бил мощный родник, стекая ручейком вниз, к сверкающему поодаль озерцу. Так что никаких проблем ни с готовкой, ни с легким ополоском после жаркой и пыльной дороги не было. И сейчас все относительно чистые, сытые и расслабленные сидели возле своих машин.

Латиноамериканцы, которые ехали на чикенбасах, оказались вполне себе неплохими попутчиками. Спокойные, умелые молодые мужики и женщины годов так двадцати – тридцати. Что удивило, вообще без детей. Впрочем, как объяснил Оуэн, анклавы частенько планово набираю людей под какие – то работы. Вооружены были все не новыми автоматами Калашникова и его же ручниками, китайского и болгарского производства. Сейчас от их костров доносилась спокойная гитарная музыка, и красивые девичьи голоса. Несколько девчонок у них просто замечательно поют. Как в том мире мимо них прошли всякие искатели талантов?

– Какая луна! – восхищенно прошептала Сайорка, облокотившись на меня, прислонившегося к колесу «Махиндры». – Просто сказка!

– Да, фонарь хороший. Настоящее волчье солнышко. – Согласился я. – Иголки собирать можно.

На самом деле, вокруг от луны было светлым светло, только отбрасывали длинные тени камни и деревья.

Где – то далеко кто – то тоскливо выл, удивительным образом накладываясь на песенку латиноамериканок.

Нигора и Раношка уже спали в своей палатке, которую окатили водой для прохлады. Оуэн тоже подхватил свою винтовку (у него тоже FN-FАL, кстати), и пожелав нам спокойной ночи, тоже отправился спать.

1 день пятого месяца, 23 год, 04:08, понедельник. Где – то двухстах километрах от западной границы Евросоюза, укрепленная стоянка

– Ты куда? – Сонно прошептала Сайора, которую я случайно задел.

– Спи, я сейчас. – Не говорить же ей, что третья кружка травяного чаю с лимоном оказалась лишней. Кстати, плохо то, что здесь именно чаю нет. Точнее – нехороший. Хотя этот сбор, который мы завариваем, тоже неплох.

Подсвечивая фонариком, и зевая, я отошел к колючей проволоки, и слил лишнюю воду за забор. Потом так же зевая подошел к ручейку, ополоснул руки и умылся, и уже намного более свежий потопал к нашей палатке. Проходя мимо «Махиндры», глянул на так и стоящий пулемет, и лежащую возле него сумку с магазинами. Зря не взял свою винтовку, кстати, Оуэн увидит – получу втык, он считает, что здесь, в диких местах, даже до горшка надо ходить с автоматом. А сзади еще «Клеймор» ставить, чтобы за сам зад никто не укусил.

Усмехнувшись, я вытащил было британца и сумку из машины, повесил их на плечи, чтобы была законная отмазка. Типа, и пописать с пулеметом хожу. Пошел к палатке, как вдруг, мимо меня, словно большой обделавшийся жук, пролетела какая – то дымящаяся хрень. Резко перехватило горла, из глаз буквально рекой полились слезы. Слезоточивый газ? Здесь? Кашляя, и прикрывая рот полой майки, я кинулся к мотоциклу, спотыкаясь из – за того, что почти ничего не видел.

– Тревога! Нападение! – Заорали от машин охраны, но несколько гулких выстрелов вдали и тишина. И шипя и крутясь летят газовые гранаты, множество гранат.

Схватив один противогаз, я напялил его на морду. Понял, что задыхаюсь, и, срывая ногти, вытащил резиновую пробку из банки фильтра. Подхватил коробку с противогазами, и поволок к палатке. Пулемет и сумка с магазинами так и весили через плечо.

Из глаз ручьем лились слезы, но дышать стало полегче. Только мембрана хлюпала при каждом выдохе.

В нашей палатке одел на ничего не понимающую, свернувшуюся в комочек и закрывшую лицо руками жену, проорал ей, чтобы лежала и не дергалась, и рванул в соседнюю палатку. Там меня едва не пристрелил Оуэн, закрывший лицо жене и приемной дочке своей курткой.

– Ты! Осторожнее надо! – валлиец отвел ствол своего пистолета от моего лица. – Что стряслось?

– Газовая атака! – Я плюхнул коробку с противогазами на пол палатки. – Надевайте быстро!

Оглянувшись, я посмотрел на лагерь, который сейчас был как в тумане. Блин, как будто снова загремел на полтора года назад, в май 2005, во время разгона демонстрации в пригороде Андижана, куда я случайно попал вместе с классом на экскурсию. Там не так кроваво было, как с другой стороны этого же города, но месили всех дубьем парни из ВВ конкретно. Хорошо, что я блондин, меня просто вытащили из закоулка, куда я забился. А парочке одноклассников досталось на орехи, синие ходили.

Снова выстрелы из степи, крик со стороны машин охраны. Жуткий такой, не разберешь, кто кричит. Блин, здесь страшнее!

Оуэн одел противогаз на Нигору, с ее помощью сумел надеть большой противогаз на ревущую Раношку, обмотав ей головенку полотенцем. Потом, так же как и я, полу-ползком выбрался из палатки. Огляделся. В круглых стеклах видно было то один, то другой глаз валлийца. И их выражение мне совсем не понравилось.

– К машинам, к моему «Волку»! Алекс, снимай сцепку. Нигора, Сайора! Мы с Алексеем постараемся их задержать. Вы, когда я махну вам рукой, рвите в ту сторону! На всей скорости! Тогда, может быть, прорвете колючку. Потом, не останавливаясь, гоните обратно, до автозаправки! – Янг вытащил из своего автомобиля свой пулемет и две коробки с лентами. У него «Хеклер и Кох» двадцать первой модели. Завел двигатель автомобиля, распахнул дверцы и обернулся к перепуганным женщинам. – А пока лежать здесь, около колес, и ждать!

Сайора кивнула головой в противогазе, не выпуская из побелевших пальцев свой автомат. У Нигоры оружия не было, от слова вообще. Как была в одной рубашке Оуэна, так и осталась, даже не застегнулась толком. В другое время, может и засмотрелся бы, а так только отметил, что тетя у моей жены в великолепной форме.

– За мной! – Оуэн пригнувшись, побежал к паре крупных валунов. – Стрелять из пулемета с левого плеча ты пока не умеешь, потому будешь с правой стороны. Занимаем позиции. И ждем. – Валиец ухватил меня за плечо, прижался противогазом у моему. – Парень, мы должны дать нашим женщинам шанс, понял?

– Да. – Я сглотнул ставшую очень тягучей слюну. – Понял.

– Тогда готовься. Тут, магазины положи поудобнее, чтобы менять легче было. На еще, от FАL подойдут к твоему пулемету. – Оуэн вытащил из подсумков на своей разгрузке шесть магазинов – двадцаток. – И не бойся. Нам бояться нельзя и некогда. Запомни: «Гиены и трусов, и храбрецов жуют без лишних затей, Но они не пятнают имен мертвецов: Это – дело людей.»

– Да, Киплинг – это очень ободряюще. – Не знаю как, но я нашел силы усмехнуться. – Со щитом или на щите?

– Примерно. – И валлиец начал устанавливать пулемет. Начал и я.

Гранаты лететь перестали, и вдали взревели, затрещали моторы. Множество мотоциклов, похожих на эндуро, рванули к нашему лагерю, к горловине, которую должны были охранять расстрелянные бойцы охраны.

В левой глазнице противогаза я увидел, как Оуэн чуть приподнялся на локтях, и выбрал холостой ход спуска. «Хеклер» выдал длинную очередь, перечеркивая передних мотоциклистов.

Мой «брен» тоже трижды плюнул короткими, и два задних мотоцикла завалились. А остальные расцвели вспышками ответных выстрелов. От валунов с визгом ушли рикошеты, чуть правее меня взбило песок, бросив его в стекла противогаза. Я выпустил остатки патронов из магазина, и укрылся за валуном, чуть оттащив пулемет, чтобы заменить опустевший на полный.

И вдруг наш лагерь буквально взорвался выстрелами. Огненный шквал прошел по банде, выкашивая ее. Буквально секунд тридцать огневого налета, и в распадке промежду холмов, на пыльной дороге, не осталось никого, только крутилось колесо какого – то байка.

– Что за нахер? – Я осторожно выглянул из – за валуна. – Мы что, победили?

Взревела какая – то техника, и из нашего лагеря вылетели три или «Хамви», или «Хаммера». Развеселые такие большие машины, окрашенные в яркий лимонный цвет. Оуэн смеялся над ними всю дорогу.

– Оуэн, ты видел? – Я повернулся к валлийцу. – Оуэн! Вот твою мать…

Янг лежал, уронив голову на приклад пулемета. Из развороченного затылка и разорванного противогаза на землю натекла большая лужа крови.

– Оуэн, как же ты. – Я шагнул к нему, и сел на землю, опершись спиной об камень. Захотелось стащить противогаз и завыть.

– Эй, парень, как ты? – Сзади кто – то спросил. Глухо, как и мы с Оуэном переговаривались.

– Я нормально. Оуэн погиб. – Всхлипнув, и обернувшись, я увидел вооруженного до зубов, в бронежилете, в серьезной разгрузке, и шлеме мужика. Противогаз тоже, был не чета моему старью, новенький, какой – то импортный, с большим стеклом. В этом стекле довольно щерилась физиономия одного из латиноамериканцев. И вооружен он был тоже совсем не старой китайской, а вполне себе современной версией калаша, обвешанной всевозможными прибамбасами.

– Фрау полковник, вам нельзя туда! – Из развевающегося туманного облака вынырнули еще две фигуры. – Я категорически против вашего похода на базу бандитов!

– Товарищ майор, это моя операция! – Блин, вот это у них ругань идет. Я в пяти метрах от них, и все неплохо слышу. Глухавато только. – Вы обеспечиваете боевую часть, по приглашению Ордена и Евросоюза! Командую операцией я, следователь Ордена! В конце концов, я даже в брюнетку из – за этой операции выкрасилась!

– Хорошо, фрау Ширмер. Но вы не ни в коем случае не полезете туда, куда не следует! – Второй офицер (тоже, кстати, из чикенбаса), козырнул, и ушел.

А означенная фрау полковник Ширмер подошла ко мне. Молча постояла. Перехватила прибежавшую к нам Нигору, с немалой силой для женщины удержала ее, рвущуюся и рыдающую. Нигора умудрилась сорвать с себя противогаз, и хоть слезогонка уже почти развеялась, отравы хватило, чтобы ей стало очень плохо. Так что еще пришлось откачивать женщину. Хорошо хоть, этим занялся подошедший врач.

Прошло полчаса, за которые полностью развеялась отрава, превратившиеся в серьезно вооруженный русский спецназ люди из чикенбасов зачистили мотоциклистов, сумев допросить нескольких. И сейчас собирались куда – то в рейд, дожидаясь только вертолетов поддержки. Остальных переселенцев отпаивали и обихаживали невесть откуда взявшиеся десяток медработников, в белых халатах и шапочках. Похоже, мы на самом деле вляпались в серьезно подготовленную полицейскую операцию.

– Как ты думаешь, что будет с тетей? – Сайора прижалась к моему плечу, и смотрела на палатку, где Нигорой и ее дочкой занимались психолог с помощницей.

– Не знаю, очень надеюсь, что с ней все будет в порядке. – Я поглядел на накрытое материей тело Оуэна, и лежащие там же тела болгар из охраны. Полегли все, пытались ответить из пулеметов. И попали на прицел снайперам.

– Фрау Ширмер, наверное, надо было отдать приказ зачистить снайперов раньше. – Майор, командир спецназа, повернулся к подтянутой, грудастой, но уже пожилой строгой женщине. Никогда бы не сказал, что это фрау полковник.

– Что это за охрана, которая позволила расстрелять себя как в тире? Они жили этим! Если не умели как следует делать дело, не стоило за это браться! – Полковник повернулась на каблуках, и, прижав руку к наушнику, всмотрелась в степную даль. – Летят! Майор, организовать дозаправку!

– Есть! – козырнул спецназовец, и ушел в сторону топливозаправщика, где уже суетились бойцы.

Через пять минут на расчищенную от машин площадку сели пять вертолетов, все те же старички «Ирокезы». Но тут с серьезным вооружением на пилонах. Из них высыпало еще с десяток медиков, с баулами и приборами. И оперативно бросились помогать развернувшим что – то небольшого госпиталя коллегам.

Взошло солнце, показавшись раскаленным краешком из – за горизонта.

– Майор, что решили с группой на мотоциклах? – Из – за палатки вышла фрау Ширмер, разговаривая по рации. Кивнула невидимому майору, и скомандовала. – Начинайте выдвижение.

После чего подошла к старшему из тех, которые ехали в демидовских автобусах.

– Принимайте командование, мы вынуждены вас покинуть. Нам необходимо уничтожить банду, и ее лагерь.

– Но фрау, неужели вы нас бросите? Ведь вы уже уничтожили банду. И как вообще это понимать, вы использовали нас, как наживку? – Пожилой мужик, основательный такой, с серьезным пузом, зло выпрямился.

– Мы вас не использовали. Мы вас спасли. Всех, кто есть в этом караване. Ну, разве эта девочка и ее тетка смогли бы вырваться, и то благодаря тому, что у них у обоих адекватные мужья, которые не ползали как тараканы под дихлофосом, а воспользовались выданным им спецсредствами. У вас же в автобусах три сотни противогазов было. Три сотни! Почему ни один не допер до того, что их надо надеть?!!! – Фрау сердито выпрямилась. Осмотрела стоящих вокруг нее насупленных мужиков, на каждом из которых было хоть какое – то, но оружие. – Вам русским языком было сказано – этот мир опасен! Здесь есть опасные хищники и бандиты! А вы повели себя как школьники на прогулке! Только чудом нет погибших среди вас, видимо господь сподобил, что среди вас только раненые. Только чудом! Чтобы вы не думали, что мы кого – то слили, или еще что! Пропало два конвоя. В разных местах, судя по всему. Руководством Ордена было принято решение о внедрении в конвои групп спецназа. Только поэтому вы живы, благодаря русским парням из Армии ПРА. Мы не знали, где будет нападение, будет ли оно вообще. Мы предполагали использование спецсредств бандитами, поэтому практически в каждом автомобиле этого конвоя есть противогазы. Вы их сами не использовали. Сами!

– Но охрана, она погибла! – Попыталась начать скандалить какая – то баба, и замолкла, потому что фрау шагнула к телам охранников, и сдернула с одного покрывало. Половина женщин отвернулось, часть согнулись в рвотных спазмах. Да и не женщин тоже. Парень выглядел страшно, тяжелой пулей ему снесло полголовы.

– Охрану предупредили о возможном нападении, еще в Порто – Франко. Это их беспечность привела их к гибели. Никто не мешал им нарезать спираль вокруг лагеря, и убедиться в отсутствии замаскированных стрелков. Они этого не сделали, хотя это их должностные обязанности! Еще раз! Мы не знали, что нападение произойдет именно здесь! Мы вообще не были уверены, что оно произойдет! Но мы подготовились, и потому вы живы. А сейчас нам пора, у нас есть еще работа! – И фрау достаточно ловко запрыгнула в вертолет.

– Так, товарищи. С вами остаются семеро моих бойцов. Они легкораненые, но достаточно боеспособны, чтобы командовать обороной. С вами остаются медики. Кроме того, через пару часов здесь приземлятся самолеты с подкреплением, Ан-2. Из Аламо сюда вышла подмога, из Орлеана сюда вышла подмога. Но мужики, вы в основном все здоровы. Через пару часов вы будете абсолютно здоровы.

– Не буду. – Неожиданно перебил майора худой как стручок мужик. – У меня старая язва. Если бы воздушные ванна с ароматом «черемухи» лечили язвы – на Старой Земле отбоя бы не было у ОМОНа.

Все ошеломленно замолчали, кто – то хихикнул, но замолк от тычка в бок.

– Короче, мужики. Не позорьте русских, встречайте помощь без истерик, с благодарностью, но как равные. Нам пора. – И майор тоже исчез в вертолетном чреве.

Вертушки одна за другой взлетели, и ушли вслед за уехавшими мотоциклистами и автомобилями. Вместе с мотоциклами уехали грузовики, «хаммеры» и чикенбасы.

– А для чего машины уехали? – Повернувшись к солдату с рукой на перевязи, спросила Сайора.

– Вроде как добыча. Главное – не спугнуть лагерь. – Солдат повернулся к стоящим вокруг мужчинам. – Мужики, тут такое дело. Надо оттащить убитых бандитов подальше в холмы, о них здешние хищники позаботятся. Собрать трофеи, похоронить наших павших. Скоро сюда соберутся хищники с окрестных земель, нужно выставить охрану. И вообще, навести порядок. А то посмотрите, что творится. Перед пехотой стыдно будет.

– А почему все – таки не предупредили? – Я стоял, и смотрел на тело Оуэна. Рядом стояла и хлюпала носом Сайора. Блин, мне только сейчас стало до жути страшно. Ведь и я, и Оуэн попали под один огневой шквал. Просто я перезаряжал пулемет, а у Оуэна лента на сто патронов в коробке. Выходит, он из – за этого погиб? Его из – за этого успели выцелить? – И почему снайперов не перебили заранее, ведь вы их вычислили?

– Вычислили, когда они охрану собрались на ноль множить. Хорошие были лежки у них, грамотные. Тепловизором, и то не углядели. Когда пуски начались гранат, снова подняли дроны, и увидели. Они на позиции выдвинулись. До того – не засекли, хорошая маскировка. А ликвидировать их было нельзя, спугнули бы банду. Кроме того, болгары были под подозрением, слишком уж себя беспечно вели, хотя вроде как профессиональные военные. – Солдат, кряхтя, наклонился, и поправил полог на убитом. – Полковник правду сказала – мы не знали, когда и где будет нападение. Каждую ночь снаряжались, утром разоблачались. Достало, а куда денешься – приказ.

– Скажите, вы Сайора? – к нам подошла молодая женщина в зеленоватой одежде медика, из тех, что прибыли на вертолетах.

– Да, я. А что? – Сайорка, всхлипнув, вытерла слезы рукавом майки, и повернулась к медичке.

– Ваша тетя просит принести ей одежду. Хочет участвовать в похоронах мужа. – Молодая женщина грустно улыбнулась.

– Сейчас. – Сайора метнулась к палатке Нигоры. Блин, как же мне Оуэна не будет хватать!

Где – то далеко послышался гул моторов, и вскоре пара старых «кукурузников» приземлилась на грунтовку, как будто так и надо. Спокойно так, по – деловому.

Из самолетов выскочили солдаты, человек двадцать с лишним, наверное, с самолеты загрузили раненых, и бипланы не менее деловито взлетели, и вскоре исчезли за горизонтом.

Суета в лагере постепенно прекратилась. Убитых бандитов солдаты при помощи автомобилей оттащили за холмы. Переселенцы проверяли машины на предмет повреждений, помогали солдатам собирать и сортировать трофеи, и копали могилы.

Точнее, копал я и еще четверо парней. Я мог бы откосить, но Янг стал моим другом. Хоть такую ему услугу, но я обязан был сделать.

Сайорка дежурила около бледной как свежевыбеленная стена тети, которая сидела возле тела Янга с томиком Корана, и читала молитвы. Или, если точнее, суры из Корана.

– Хватит, парни. – К нам подошел тот самый раненый солдат, с которым мы уже разговаривали. Он, как, оказалось, был оставлен старшим среди спецназовцев. Все, на такой глубине зверье уже тела не учует. Примите внизу?

– Примем, подавайте. – Я переглянулся с практически ровесниками. Два белоруса, два пуэрториканца. Вроде мы и не понимаем друг друга, а сработались мгновенно.

– Тогда держите. – К нам на широких буксировочных ремнях опустили первое тело, завернутое в брезентовый полог. Вскоре в братской могиле лежали тела всех погибших, и Оуэна в том числе.

– Прощай, друг. – Тихо прошептал ему я, и сунул под саван ПМ. Один из тех, тренировочных. Конечно, варварство и каменный век, но не хочу отпускать его безоружным. – Прости, если что.

– Давай руки! – Меня ухватила пара немалых мужиков, и как редиску из грядки, выдернули из могилы. – Успеем там наваляться в свое время, досыта.

В ногах у погибших сейчас установили немалый крест из толстых досок, которые взяли у водителей грузовиков. Они всегда несколько таких в кузове возят, мало ли, под колесо подложить, или кузов подлатать. Вот и сейчас пригодились. Кто – то читал молитву за упокой убиенных воинов.

На кресте глубоко вырезаны имена и фамилии погибших, и дата гибели. Все, что осталось от мужиков. Кроме памяти.

– Второе, пятого, двадцать третьего. Оуэн Янг. Покойся с миром. – Я бросил в могилу горсть земли. Горло было перехвачено, слова давались с трудом, из глаз текли слезы, хоть вроде как и не маленький.

Плакали женщины, ревели детишки, ухватившись за подолы и штанины матерей. Молчаливо стояли мужики. Десяток парней работали лопатами, засыпая могилу ярко – красной землей.

Зло отерев лицо рукавом, я развернулся и пошел к своей семье. Помог Сайоре отвести тетю к палатке медиков, где спала напичканная успокоительным Раношка.

– Что я скажу дочери? – Прошептала едва слышно Нигора. – Как я ей скажу, что ее второй отец на небесах?

– Так и скажи, дочь моя. – Сбоку неожиданно раздался спокойный, глуховатый баритон.

Обернувшись, я увидел священника в черной рясе, и с простым бронзовым распятием на груди.

– Здравствуйте. – Вежливо поздоровался я, хотя очень хотел послать этого дядьку подальше. – Извините, но у нас большое горе.

– Я знаю, потому и подошел. – Кивнул священник. – Кроме того, подошел поблагодарить за самоотверженность тебя, и супругу павшего. – Тут он перекрестился.

– Святой отец, я в первую очередь думал о своей жене и ее тете с сестренкой. – Наводить тень на плетень мне совершенно не хотелось. К святошам у меня отношение какое – то равнодушное, я шестнадцать лет прожил без них, и ладно.

– Это твоя обязанность перед Господом. – Снова кивнул священник. – Но то, что вы встали на защиту своих семей, давало шанс уцелеть остальным. Люди получали время на реагирование, видели, что вы даете отпор.

– Простите, святой отец, но это все разговоры в пользу бедных. – Во мне росло глухое раздражение. – Если бы спецназ не перебил банду, нас бы тут или живьем не было, или свободных. Одно из двух, и я не знаю, что хуже.

– Все в воле Господней, сын мой. – Совершенно спокойно ответил поп. – И то, что случилось – воля его. Я буду молиться о душе вашего супруга, госпожа. И о спокойствии вашей дочери.

– Но она мусульманка. – Удивилась, вытирая слезы, Нигора. Она уже успела повязать вдовий платок. – Да и я тоже, как и Сайора.

– Девушки, вы знаете, Господу наши дележи по религиям, скорее всего, надоели до чертиков. – Неожиданно грустно усмехнулся поп. – Все познается по делам нашим. Вы верная жена, ваш муж был настоящий мужчина, которого вспомнят с уважением и почитанием. Я, если вы не возражаете, приду после того, как ваша дочь придет в себя. Может, и сумею помочь. До свидания, и благослови вас Господь.

– До свидания. – Попрощались мы с неожиданным собеседником.

– Алеша, извини меня. – Попросила Нигора, глядя в след священнику.

– За что? – Удивился я. Поглядел на бледную, зареванную молодую женщину. Буквально прошлым вечером она цвела, светилась от счастья, и на тебе. Похоже на бледную тень самой себя.

– Я просила Аллаха, чтобы он заменил Оуэна на тебя. Мне казалось это жутко несправедливо, что ты жив, а Оуэн, намного более опытный воин – погиб.

– Кх… – Кашлянул я, удивленно посмотрев на Нигору. – Нигора, у тебя горе, ты сейчас могла думать все что угодно. Стресс, вроде как называется.

– Но это означало, что я желала смерти тебе, и горя Сайоре. – Нигора села на землю и закрыла лицо руками. Сквозь рыдания послышалось. – О Аллах, за что ты так меня наказываешь? Почему несешь горе в мою жизнь второй раз за два месяца? Неужели ты проклял меня за то, что не соблюла траур по погибшему первому мужу?

– Иди, Леш. – Бледная, но решительная Сайора аккуратно подтолкнула меня в сторону наших машин – Иди, проверь все, порядок наведи. Тут наши, женские дела. Иди.

– Если что, я здесь. Рация у тебя, вызывай сразу. И автомат не оставляй, не приведи боже понадобится. – Я поправил за спиной свою FN-FАL. – Я буду у машин, оружие чистить. Свое и Янга.

Ну да, пулеметы постреляли, надо вычистить, пока пороховой нагар свежий. Благо что разбираются оба просто.

Усевшись с пулеметами около расстеленного брезента, я надолго завис с оружием. Вычистил обе смертоносные машинки, доснарядил магазины к «брену», набил опустевшую ленту к «Хеклеру – Коху», переснарядил те магазины к винтовкам, что бросил мне Оуэн.

Потом снова закрепил сцепку на внедорожнике Янга, дозаправил его. Короче, занимался всем чем можно, лишь бы занять руки, и хоть частично голову.

Пришли женщины, которых сопровождал поп. Он же нес спящую Раношку. Уложив девочку, он раскланялся, и исчез среди поселенцев.

Лагерь постепенно приходил в себя. Кто – то начал готовить, аппетитные запахи тушенки и макарон заставили меня сглотнуть слюну.

– Давай помянем! – неожиданно к нам подвалил поддатый мужик. Не сказать, чтобы очень хорошо, скорее слегка на взводе. – Твой муж ведь убит? – Он протянул Нигоре бутылку с водкой.

– Я мусульманка. Спасибо, я не пью спиртное! – Нигора вежливо отклонила бутылку.

– Я тоже. – Так же вежливо отказался и я.

Мужик недовольно попыхтел, и неожиданно зло спросил.

– Ты что, тоже обрезанный? Веру предков предал?

– Нет. – Начиная злиться, ответил я. Надо же, пристал как репей.

– Тогда что, ты больной? – Не отставал мужик.

– Слушай, дядя, тебе русским языком сказано, что мы не пьем. Вежливо сказано. Что тебе непонятно? – Я встал, оказавшись ростом чуть повыше мужика.

– Ты чего в бутылку лезешь? Герой, что ли? Подумаешь, пострелял! – Мужик попробовал меня толкнуть своей пятерней.

Но я ушел от толчка, и изо всех сил влепил ему левым крюком в печень. Мужик молча сложился у моих ног, а я стоял, и смотрел, думая о том, куда девалось мое спокойствие.

– Антипов, Толкунов, взяли этого, и оттащили к его машине. Прочитайте лекцию о недопущении пьяных приставаний к остальным попутчикам! – Около меня неожиданно материализовались трое вояк. Чуть попозже приковылял и тот раненый спецназер.

– Парень, мы не познакомились. Сержант Иванов, спецназ егерей. – Он протянул мне свою левую руку. – Вне строя Антон.

– Старшина Иванов, легкая пехота. – Пехотинец протянул мне свою лапищу, размерами больше похожую на саперную лопатку. – Вне строя Иван. Креативно, да?

– Ага. – Кивнул я, пожимая воякам руки. И представился сам. – Иванов Алексей, пока вне строя.

– Однофамилец? – Сурово посмотрел на меня спецназер.

– Скорее, родственник. – Решил пехотинец, широко улыбнувшись. – Брат по духу, так сказать! Почему не в строю? Вроде совершеннолетний? – И он кивнул на мою винтовку.

– Ну, как сказать… Посоветовали на базе приписать лишний год, чтобы оружие носить можно было. А наша консул сказала, чтобы в ПРА исправил, идти в армию по своему сроку. – Я развел руками и виновато улыбнулся.

– Не важно, там разберешься. Короче, тут такое дело. Скольких завалил ты? И скольких твой свояк, не обратил внимание. – Пехотинец вытащил блокнот.

– Я вроде как два задних мотоцикла. А Оуэн несколько передних, точно не скажу, не до того было. Не меньше трех точно.

– Жаль твоего родича, но что поделать. Пуля – дура. – Спецназер помолчал, потом продолжил. – Короче, на твоего свояка, точнее, на вдову, пишем премии за восемь бандитов, на тебя за четырех. На мотоциклах сидели попарно. Передний рулил, задний стрелял. Плюс вдове четыре мота, восемь комплектов оружия – снаряги. Тебе, соответственно, два мота, четыре оружия – снаряги. Бабе скажи, пусть не истерит из – за трофеев, встречаются порой брезгливые. Ей жить на что – то надо, тут бабок получается минимум тысяч на пятнадцать – двадцать. Вам подберем и мотоциклы, и оружие целое, не битое. Мы все едино все сдаем, по описи.

– Мужики, все это, конечно, неплохо. Но такую кучу техники мы просто не допрем. – Я почесал затылок. – Сами видите, не на порожнем Камазе едем.

– Здравствуйте. – К нам подошла Сайора. – Леша, может, чаю? Извините, у нас сейчас горе, мы не может нормально гостей принять.

– Сайора, это наши родственники. – Полушутя, полусерьезно сказал я. – Это Иван Иванов, это Антон Иванов. А это, прошу любить и жаловать, моя жена, Сайора Иванова.

– Очень приятно. – Пехотинец внезапно обрел великолепные манеры, коротко поклонился, придерживая левой рукой за спиной автомат, и поцеловал руку засмущавшейся девушке.

– Рад знакомству. К сожалению, не могу повторить за Иваном, но очень рад. Жалею только, что пришлось знакомиться именно так. Если вам не сложно, чайку бы не помешало. – Спецназер пожал Сайоре руку. Ну да, ему чтобы, не наклоняясь поцеловать запястье Сайорке, так ей подпрыгнуть придется. Высоченный дядька, точнее, парень лет двадцати пяти, не больше.

– Сейчас соберу дастархан. – Улыбнулась довольная Сайора, и исчезла в палатке. Буквально через пять минут на земле около палатке был расстелен коврик, на нем скатерка, где стояли большой термос с еще горячим травяным взваром, кружки, сахарница, порезанный лимончик, сухие хлебцы и пара тарелок с вяленным мясом и сладостями. – Садитесь, кушайте. К сожалению, ничего более серьезного пока не готовили.

– Спасибо. – Я коротко поблагодарил супругу, и улыбнулся ей. Знаю, что она обязана это сделать, по узбекскому обычаю, но все равно приятно. – Прошу вас, конечно не гостиная, но тем не менее.

– Спасибо. – Спецназер, опираясь на руку пехотинца уселся на коврик. – Хорошая у тебя женушка, Леш, настоящая хозяйка.

– На здоровье. Если нужна буду, Леша, я в палатке у тети. – И девушка исчезла в соседней палатке.

– Так, насчет трофеев. Не переживай, перевезут до Демидовска минимум. Там расторгуешься. Тут отзвонились – передали, что чисто накрыли базу этих. – Сержант мотнул головой в сторону холмов. – Там в долинке два «Дугласа», около полусотни охраны, и примерно сотня захваченных машин в огромной пещере. И самое главное – около сотни пленных. Живых. Остальных вывезли на самолетах на ту сторону Меридианного хребта, даже не знаю, будут ли искать. Так что сюда, на нашу стоянку, сейчас вся королевская конница и вся королевская рать спешат. То бишь, и машины будут, и водилы. Фрау полковник смело может себя записывать в величайших следователей Новой Земли.

– Живые – это здорово. Мы абордажем наркоторговца брали на «Клото» – в живых одна девочка осталась. – Я грустно покрутил чай в кружке. – А как догадались, что они газом травить будут?

– Да эта эсэсовка каждую травинку по пути от Порто – Франко до Аламо обнюхала. На двух стоянках нашла следы слезогонки, и пару пустых гранат от М-79. Вот и высчитала. Кстати, ты знаешь, что тебе десяток этих граников перепадает с трофеями? Из них слезогонкой и пуляли. И к ним любые гранаты в любом оружейной лавке, в любом городишке да на любой вкус, американцы их с десяток разновидностей делают, да и вообще, это стандарт НАТО. Неплохие машинки, кстати. Хоть и времен Вьетнама. – Пехотинец с удовольствием отгрыз хороший кус от сэндвича, и активно заработал челюстями.

– Ну, скорее гестаповка. Фрау из Штази, да и сто пудов, она сама из кабинета вылезла только чтобы нам плешь в этом конвое проесть. Наверняка своих полевых загоняла вусмерть. Но в любом случае, она молодец. Леш, мы знаем точно про два больших каравана. С охраной. Сколько пропало малых – узнаем не скоро. Тут особый учет не ведется, мало ли, кто где решил поселиться. Может, свернули к той горушке и городок строят. В таком случае узнают, только когда с гор за солью спустятся. А это зависит от запасов соли. – Спецназер был явно доволен. В принципе, я его понимал. Они сделали свое дело, причем сделали хорошо. – А гранатометики мне подствольники нравятся, причем наши. «Костер» там, а лучше «Обувка».

Я разговаривал с крепкими, спокойными и добродушными парнями, и чувствовал, как из меня уходил жуткий мандраж. Все – таки я свой и среди своих. Но как у меня душа болела из – за Оуена – передать невозможно. Ну не мог я предположить, что так сдружусь с молчаливым и спокойным валлийцем. А теперь его нет.

7 день пятого месяца, 23 год, 01:08, воскресенье. Аламо, Тексас

Ну вот, наконец – то я смог растянуться на хорошей кровати после хорошего душа. Полторы недели в полевых условиях – пусть не самый сложный кусок моей жизни, на хлопке по-круче бывало, но цивилизация и ее блага – это благодать господня.

Три дня мы сидели на той стоянке. Суматоха на ней за эти дни зашкаливала. Учитывая, что караваны не переставали идти, то возле стоянки вырос целый городок. Какой – то предприимчивый американец надумал делать там бизнес, открыл салун, расставил столики под навесами, и торговал выпивкой прямо из дверей микроавтобуса. Проезжавшие мимо шлюхи решили, что место для заработка подходящее, и разбили несколько палаток, куда потянулись клиенты. Вояки сделал на стоянке базу для гражданских, и вывели из бандитской долинки всех пленных, и технику.

По словам Антона, командованию РА настолько понравилась та долинка, что они выкупили на какого – то ветерана долинку. Вместе с пещерой и прочим. Теперь там будет официально дом отдыха ПРА, а фактически собираются сделать там оперативную базу. Ну, больно хорошее место. И для аэродрома подскока тоже. Ровненькое место, отличный грунт, который не угрожает оползнями. Кроме того, долинка труднодоступна, если не знать пары каньонов. Потому бандиты и не спешили с реализацией машин, что их невозможно было найти с земли, и сложно было засечь с воздуха. Пещера огромна, там танковый батальон разместить можно, с мастерскими. И потому там разместят пару «аннушек», пару «Ирокезов» ПРА (оказывается, русские купили пару десятков этих простых в управлении, надежных машинок), и взвод – другой легкой пехоты. Мол, бандиты из Латинского союза после потери Угла и удобной дороги из – за гор проявляют недюжинные усилия по налаживанию хоть какой – то тропы из – за гор. Вон, даже не поскупились на два старых, но надежных самолета. Хотя, самолеты тоже сто процентов у кого – то отжали.

Французы было очнулись, и попробовали опротестовать, да только сделка уже была завершена. Но наши не стали доводить дело до серьезных разборок, и предложили французам совместное использование долинки. Мол, нам много не надо, на всех места хватит.

В общем, когда мы, наконец, уехали с этого клятого места, там уже был городок, и строились дома. Название у городка было веселое, но всем нравилось. Сумбуртаун. Русские смеялись, американцам нравилось звучание, да и перевод тоже нравился. Настоящий хаос, право слово. Но, как мне серьезно сказали Ивановы – городок вполне может выжить. Место неплохое, вода есть, караваны идут. Заправки строить начали, магазины есть, салун есть, бордель есть – для начала вполне неплохой набор.

Мне и Нигоре на самом деле притащили шесть мотоциклов. Простые индийские машинки, особо не юзаные. Везет мне на индийскую технику. Нигора хоть и в трауре, но носом крутить не стала. Зато свалила на меня и технику, и оружие. Впрочем, понять ее можно запросто, Раношка до сих пор ночами от испуга кричит, да и Оуэна зовет и ревет. Мне может показалось, но у Нигоры пара седых прядей в волосах появились.

Так что в трофеях мотоциклы, восемь гранатометов с парой десятком неиспользованных гранат (кому здесь нужны слезогонки?), дюжина простых М-4 с горой магазинов, дюжина же разномастных пистолетов (в основном китайские ТТ, но есть два Тауруса-92, бразильских, и две «Астры», испанские. Все пистолеты под люгеровскую девятку, хоть с этим проблем нет. Плюс разгрузки, почти целые, но залитые кровью. Пришлось отстирывать. И дюжина простеньких раций – «моторолл», дешевеньких ходи – болтаек. Но почти новых.

Нигора, кстати, носит пистолет Оуэна. И свой автомат уже не оставляет, он с ней почти постоянно.

Мотоциклы загрузили в грузовик, который шел с якобы ценным грузом. Как оказалось, ничего там сверхъестественного не было, обычные грузы для ПРА. Жаль, что не нашлось места для «урала», так и телепается на буксире. С другой стороны, ничего с ним не будет, тем более что половину дороги мы уже прошли.

Сайора, которая сейчас плещется в ванной и напевает, вела «Делику». Хорошо, что микроавтобус старой модели, полегче раза в полтора, чем современные. Управляется попроще, да и в салоне кондишен, музыка, все веселее девчонке. Нигора ведет «Ленд Ровер», а Раношка едет то с Нигорой, то с Сайорой. За ней хвостом идет такой же мелкий мальчуган с матерью, молодой русской женщиной, Еленой Рюминой. Получилось, что Раношку случайно познакомили с Артемкой, и теперь их не разлучить. Болтают о чем – то своем, ходят вместе, за руки держатся. И Нигора, и Елена вздохнули и помолились, хоть так детвора успокоилась. Впрочем, святоша на привалах появлялся, разговаривал с детишками и матерями. Умнейший мужик, я и то заслушивался. И про себя решил, что если этот поп будет в нашем приходе, то помогу строить церковь. Пусть я и маловерующий, но этот дядька стоящий священник.

Сегодня, точнее, вчера вечером, по приезду в Аламо был цирк. Настоящий. Наш поп, и здешний предводитель, преподобный Куимби, каким – то образом умудрились снюхаться, начать теологический спор, плавно перетекший в салун, и высосать на двоих две литровые бутылки местного виски, смолотить гору стейков, и выпить несколько литров роскошного кофе. Часов шесть сидели, в конце обнявшись, и что – то втуляли друг другу, уперевшись лбом в лоб собеседника. Мы видели их, когда зашли поужинать, еще не очень поддатых. Вообще, святые отцы не посрамили высокого звания, разошлись хоть и покачиваясь, но на своих двоих. Одним словом, святоши. Но Куимби тут уважают неподдельно. Заметно и по отношению местных, и наших вояк к нему.

Набегались мы пополуночи, с Сайорой. Пока машины, трофеи на стоянку поставили, пока устроили в один номер Нигору и Елену с сонными и капризничающими детьми. В конце концов я обоих деток на руках из машины в номер оттащил, по очереди. Женщины вымотались так, что сами едва дошли. Пока поужинали. Пока нашли себе номер. И вот сейчас лежу, и думаю, куда подевалась усталость от увиденного в ванной комнате. Жаль ванна маленькая, вдвоем никак не поместиться.

– Леша, ты не спишь еще? – Из ванной, вытирая волосы полотенцем, вышла моя законная супруга. Поглядев на меня, улыбнулась. – Впрочем, вижу что не спишь. И, судя по всему, и мне спать не дашь.

– Сайора, ты прямо провидица! – Ухватив девчонку за руку, я завалил ее на постель, чему, впрочем, она ни сколь не возражала.

Но долго глупостями мы не занимались. Просто на самом деле здорово вымотались. И потому, скоро заснули.

Встали поздно, в двенадцатом часу. Выспались капитально. Впрочем, никаких ограничений по времени сегодня нет, отдыхаем всем караваном. Впрочем, Сайорка решила поспать про запас, и после завтрака снова пошла в номер и завалилась на кровать, демонстративно оттопырив попу. На мои домогательства сказала, что она сейчас зомби, с ней можно делать практически все что угодно, она не возражает. Но переворачиваться не намерена. Не вытерпев издевательства в виде красивой и сонной девчонки, и пару раз сделал – таки. Но Сайора после того, как получила свою толику удовольствия, снова заснула!

И потому я решил, что нужно заняться делом, и продать М4, оставив себе одну винтовку и одну Нигоре. Все едино, ни ей, ни мне столько автоматов не нужно. И гранатометы тоже, парочку оставлю, остальное продам.

В магазине «Ножи и пушки» молодой паренек осмотрел винтовки, и принял у меня их по четыре сотни. Неплохо, в принципе, четыре тысячи экю. Зарплата почти за полгода, как сказали. Из них тысяча двести мне, две восемьсот Нигоре.

Гранатометы ушли подороже на сотню. Еще четыре штуки. Это чисто мои, граники приволокли мне. Почему так не знаю, но так уж получилось. Но пару стреляющих гранатами переломок посвежее я оставил, и купил десяток гранат обычных осколочных, и десяток бронебойных, потратив стоимость практически одного гранатомета. Потренируюсь как раз слезогонками, как приедем на место.

Вроде как я должен деньги получить за дюжину бандитов, которых записали на меня и Оуэна, но спецназеры сказали, чтобы я не торопился. Наша доля будет перегнана из перевода Ордена в Демидовске, в Русский промышленный Банк. В принципе, меня это вполне устроит, а Нигора лишний раз про тот короткий бой и слышать не может, потому спихнула на меня все операции с деньгами и трофеями.

Пистолеты и мотоциклы решили продать в ПРА. Там вроде как и калибр из основных, и мотоциклы уйти должны подороже.

Потом просто побродили по городу. Молодая жена выспалась, и решила немного размять ноги. Посидели в салуне, поделив огромный стейк на двоих, заев его нежной отварной кукурузой, чьи початки светились золотом. А в самый солнцепек опять сбежали в номер, поплескались в душе, и завалились голышом в кровать, решив провести пару тренировок. Раз мы хотим стать папой с мамой, надо в этом активно тренироваться.

11 день пятого месяца, 23 год, 01:08, четверг. Стоянка возле форта – заправки, Американская Конфедерация

– Снова палатка. Леш, как надоела эта дорога! – Проныла моя супруга, снимая с плеча автомат, и проползая под пологом. Легла на надувной матрас, и простонала. – Хочу в нормальный душ. Хочу в мягкую постельку. Хочу, чтобы меня мой муж трахал, я могла стонать и кричать, и никто этого не слышал. Леша, я хочу наш дом! Или отдельную квартиру, по крайней мере,!

– Приедем в Демидовск, и начнем думать на этот счет. – Я залез в палатку сам, задернул москитку, и положил свой пулемет около стеночки. На ночевки я стал брать с собой «брен». Может, не очень умно, но он меня выручил однажды, и здорово. Стрелять очередями из «брена» и из FN-FАL – очень разные ощущения. Из пулемета легче на порядок. А винтовочка ждет меня в «махиндре». – Может, для начала студию снимем, однокомнатную. А там поглядим, чем займемся, и где. И мне еще через год в армию идти, к этому времени надо определиться. – Тут я поглядел на высокую грудь моей супруги. – Сайор, слушай, а давай я буду тебя активно любить, а ты только стонать? Ну, примерно как на прошлой стоянке?

– Давай. – Согласилась она, снимая с себя шорты и трусики. – Только я сверху! Так мне проще себя контролировать. – И негромко засмеявшись, девчонка толкнула меня в грудь, и так же смеясь, поцеловала. Впрочем, смеяться и целоваться сложно, потому мы занялись только поцелуями, во время которых девчонка оказалась на мне, прекрасным силуэтом вырисовываясь на фоне звездного неба в москитной сетке. И, придерживая руками роскошные волосы, начала плавно двигаться.

12 день пятого месяца, 23 год, 08:16, пятница. Стоянка возле форта – заправки, Американская Конфедерацияю

– Когда они, наконец, закончатся? Уже десять минут идут, и конца – края не видно! – Возмущенно раздалось в рации. Супруга негодует.

Мимо нашего каравана неторопливо шло коровье стадо, которое гнали пропыленные ковбои. У мужиков работа адова, по такому солнцепеку коров гонять. Один из погонщиков остановился неподалеку, возле ручья, завел в него свою лошадь, и, наклонившись с лошади, умылся. Подождав, когда лошадь напьется, он подъехал к небольшому табунку, сменил коня, и погнал стадо дальше.

– Скоро закончится, уже край стада видно. Интересно, для чего тут такие огромные стада? В нем же тысяч пять – шесть коров, я на второй тысяче сбился. – Ответил я, разгоняя пыль. Блин, еще выехать не успели, а уже насквозь пропылен. – Тут же народу столько не наберется, чтобы этих коров продать?

– Ошибаешься парень. – Неожиданно кто – то включился в наш с Сайорой разговор. – Коровы стратегический запас вообще всех земель, так сказать, продовольственная безопасность. Да и не так много здесь коров. По сравнению со старой Аргентиной – мало. Миллиона не наберется на все земли. Многие бедняки единственное мясо что видят – дичина.

– А здесь что, бедняки есть? – Удивился я настолько, что даже не разозлился от вклинившегося нахала.

– На том берегу Залива есть, и очень много.

– Сорокин, соскочил с волны! Внимание каравану – вперед! – И головная машина, которая раньше принадлежала болгарам а теперь ее прихватизировали на время пехотинцы РА, тронулась по хорошо удобренной коровами дороге.

С час ехали спокойно, а потом пришлось притормозить, через дорогу переходили рогачи. Самцы и крупные самки зло ревели, и трясли рогатыми головами, пару раз изобразили атаку на пикап охраны. Но солдаты почему – то не стали стрелять, предпочтя сдать назад на полсотни метров.

В результате мы опять потеряли с полчаса времени, прежде чем стронулись.

Передо мной ехали «чикенбасы» спецназеров. Сейчас порожние, хозяева будут перебираться до свой базы как – то по другому.

Кстати, среди спецназовцев на самом деле было прилично латиноамериканцев. Все девушки были с Кубы и из Венесуэлы с Боливией, да и парней примерно половина.

Когда я спросил Антона, почему так, тот засмеялся, и объяснил, что к красивым девушкам больше внимания и интереса. И, соответственно, больше попыток заговорить. А так все девицы имеют серьезный боевой опыт и способны комару на лету яйца отстрелить. Хотя, по его же словам, лучше бы эти девчонки на дискачах зажигали и деток нянчили.

Дорога шла по прошлогоднему пожарищу, сейчас густо заросшему молодой порослью. Не хотелось бы попасть в такое пекло, можно и не успеть слинять. Я постарался представить стену огня, вспомнил прошлогодний пожар на соседском хлопковом поле, и мне поплохело немного. Я здесь вообще впечатлительный стал.

А соседу не повезло. Похоже, кто – то ему или мстил, или что – то еще. Хотя, наверное, мстили. Бабник жуткий, постоянно дома скандалы, между любовницами разборки вплоть до выдранных волосьев и разодранных физиономий узбечек. Вполне может быть, что какая – то особо ревнивая особа и подпалила ему поле.

Впрочем, и сосед, и его подружки остались не то что в прошлом, а вообще в какой – то другой жизни. И она остается все дальше, сглаживая жуткие моменты, и оставаясь в памяти улыбкой и смехом матери.

Надо будет персиковых саженцев купить, если получится. Любимый мамин фрукт был, да и мне нравятся. В принципе, такая жара как здесь для персин в самый раз. Нужно спросить будет у здешних старожилов.

Граница Конфедерации и Московского протектората была обозначена простым столбом – указателем, полосатым таким, с приколоченными к нему длинными досками – стрелками, указывающими на Москву, Алабаму – сити, Демидовск и еще несколько городов.

Больше ничего и никого около столба не было, разве с самого столба слетела какая – то немаленькая птица, и с недовольным клекотом поднялась ввысь. Какой – нибудь аналог местного орла, наверное.

Вообще, тварюги здесь еще те. Больших гиен видели издалека, они уже ученые оказались. Караван встал, все повытаскивали бинокли, подзорные трубы, оптические прицелы, и, не обращая внимания на матюки тогда еще болгар, минут пять стояли и смотрели. До тех пор, пока обозленный командир конвоя не приказал шарахнуть из крупнокалиберного пулемета по зверюгам.

Семейка мгновенно приказала долго жить, но времени потеряли в итоге больше. Командир болгар приказал своим снять шкуры со зверюг и вытащить, или как это еще называется, черепа. В соседней речушке их опустили в воду на ночь, и утром вытащили чистенькие косточки. Все обглодали какие – то мелкие зубастые рыбешки.

Но по дороге Московского Протектората никаких зверей не было, если не считать пары джипов с надписью «ОМОН».

Они тормознули наш караван, о чем – то весело, со смешуечками переговорили с ранеными спецназерами и целыми пехотинцами, и чуть сдали в сторону.

На обочину вышел весь из себя важный такой парень в милицейском камуфляже, в милицейской фуражке с полосатым жезлом и свистком.

С огромным наслаждением и изо всех сил свистнув, он вытянулся по стойке смирно, поднял вверх руку с жезлом, а потом развел руки в стороны, открывая движение.

Из переднего джипа, из громкоговорителя раздалась музыка. С большущим удивлением я узнал старый, еще царский марш, «Прощание славянки».

Омоновцы с удовольствием выстроились возле своих машин, взяв под козырек, в джипах охраны как на параде встали командиры, отдавая честь омоновцам. Вообще, все напоминало игру, в которую с азартом и наслаждением играли взрослые парни.

До самой Москвы мы не доехали, заночевав в довольно большой придорожной гостинице, в небольшом поселке. Как объяснили наши провожатые, тут и цены пониже, и народу поменьше. Впрочем, по их же словам, если кто желает посмотреть именно Москву, то вполне может сгонять туда утром, и, если понравится, попробовать остаться. Или в Новую Одессу тоже неплохой город здешних земель.

14 день пятого месяца, 23 год, 12:12, суббота. Гостиница «Светлый путь»

В номер к своей тетке постучалась, и вошла, аккуратно закрыв дверь на замок, красивая молодая девушка.

– Нигора – апа, можно с вами посоветоваться? – Девушка робко присела на край стула, поглядев на дремлющую девочку, нервно мечущуюся по дивану.

– Конечно, Сайора. Я всегда готова поговорить с тобой. В чем дело, ты чего такая загадочная, дочка? – Поставив стул рядышком, к ней присела молодая женщина с шортах и маечке, но с головой, повязанной вдовьим черным платком. Впрочем, под маечкой на поясе был ремень с великоватым для женщины пистолетом.

– Нигора – апа, у меня задержка. Не знаю даже, что и думать. – Девушка нервно сжала кулаки.

– Так. – Нигора внимательно поглядела на девушку, и неожиданно улыбнулась. Встала, достала из аптечки нераспечатанный тест. – Туалет там, иди – ка, проверься, дорогая. Давай – давай, без разговоров. А я пока чай заварю. Такие разговоры без чаю не очень удобно разговаривать.

Обе женщины непринуждено говорили по – русски, хоть и обе являлись узбечками. Впрочем, в этом как раз ничего удивительного не было, разговаривать в богатой и хорошо образованной семье на русском в Узбекистане считалось неким шиком. Примерно как в царской России дворяне говорили по – французски.

Пока совсем юная женщина была в ванной комнате, Нигора накрыла стол, заварив зеленого чаю, нарезав лимон, выложив в корзинку на столе с пяток крупных, ароматных апельсинов. Ни Нигора, ни Сайора не ели мучное и не пили сладкое, следя за фигурами. Впрочем, за обеденным столом обе не сильно сдерживались, потому что, во – первых, дорога была очень тяжелой, а во – вторых, здесь, на Новой Земле в самой захудалой забегаловке готовили потрясающе вкусно.

Поглядев на чайник и чашки, Нигора едва сдержала слезы. Это ей так напомнило о нежданном, но очень коротком счастье. Пролетевший как метеор Оуэн опалил ее огнем своей любви, чуть не расплавил в горниле страсти, полностью перечеркнув ее представление о подданных ее Величества.

И исчез в огненной вспышке боя, оставив после себя неспокойную душу, плачущую и скучающую по отчиму намного больше, чем о родном отце дочку, и скорбные вдовьи ночи, где порой мокрая от слез подушка единственная свидетельница ее горя. На людях надо быть сильной. Племяшка и ее муж хоть и стараются быть взрослыми, и у них вроде неплохо получается, но они все – таки такие дети.

– Ну как, сколько полосок? – Впрочем, судя по ошарашенному виду племяннице, Нигоре ответ не был нужен.

– Тетя. Я беременна! – Сайора потрясенно села на стул. – Но как?

– Ну, знаешь, девочка, когда парень с девушкой занимаются любовью, то они одновременно делают детей. – Несколько язвительно ответила Нигора, но поглядел на смущенную и потрясенную племяшку, улыбнулась. – Ну чего ты? Это же счастье – стать матерью. И знаешь, что говорила моя мама? Она говорила, что взрослые дети при молодых родителях это дар Аллаха.

– Но как? Тетя, я предохранялась! Как это могло случиться? И что я скажу Алеше? – Сайора схватилась за голову.

– Ну ка. Прекрати истерику! Неважно как это случилось, главное – что это случилось! И теперь ты отвечаешь не только за себя, но и за своего будущего ребенка. Запомни это! Становись осторожнее, не поднимай тяжести. Впрочем, тебе еще пару – тройку месяцев можно жить более – менее спокойно. Разве бюстгальтер выкинешь, и купишь побольше номером. Хотя, ты и так его частенько не носишь, с такой грудью как у тебя это нормально. Но придется носить обязательно, сиськи будущая мама должна беречь. Кушай что хочешь, твой ребенок сам даст знать о своих предпочтениях. – Нигора улыбнулась, и погладила племяшку по щеке. – А Алексею скажешь как есть. Он твой муж и отец вашего ребенка. Он обязан это знать. И я так думаю, что он будет этому рад. Очень жаль, что я не могу обрадовать так же Оуэна. – Нигора смахнула слезу, и еле сдержалась, чтобы не разреветься.

– Тетя, так ты тоже беременна? – Сайорка от удивления широко раскрыла глаза.

– Ну, мы с Оуэном тоже не цветочки нюхали. – Сквозь слезы улыбнулась старшая женщина. – Я рада, что беременна, и сделаю все, чтобы сохранить ребенка. Оуэн мечтал о сыне, хотел его Мэтом назвать. Если тут мальчик, то так и назову. Если девочка – назову Оуэной.

– Тетя, а такое имя есть? – Осторожно спросила Сайора.

– Нет, значит будет. – Нигора окончательно вытерла слезы, и встала. – Знаешь, я попрошу Лену присмотреть за Раношкой, и пошли сходим с тобой к здешнему врачу. Вчера ехали мимо, на одном здании я прочитала «Гинеколог». Собирайся, будущая мамаша, и поехали.

Гинекологом оказалась пожилая полная женщина. Выслушав обеих, она улыбнулась.

– Вы обе едете в Демидовск? Так лучше пройдите осмотр там, и на учет встаньте. В Демидовске один из лучших роддомов в этом мире. – Поглядела на скромно сидящую Сайору, и рассмеялась. – А с тобой все просто, девочка. Ты чем предохранялась? Таблетками?

– Да. – Покраснев, ответила девушка.

– В этом мире для новопереселенцев большинство таблеток, гормональных таблеток, малоэффективны. Все – таки очень сильно меняется пища, особенно мясо местных животных и морепродукты – вроде как все тоже самое, но иное. Немного другой спектр светила, чуть другой состав атмосферы. Мы еще не знаем толком, что именно меняется, но противозачаточные перестают действовать. Не ты первая залетела, не ты последняя, дай бог. И не переживай. Ты молодая, красивая, сильная, здоровая – все с тобой будет хорошо. Просто запомни – курить и пить алкоголь тебе категорически нельзя. Все, думай о ребеночке. Родишь, а там у тебя все в колею войдет, и снова таблетки заработают. Они, кстати, и в Старом мире при дальних переездах частенько сбои давали.

14 день пятого месяца, 23 год, 13:05, суббота. Гостиница «Светлый путь»

– Интересно, куда обе сбежали? – Молодая жена написала записку, что с тетей срочно уехали по делам, и приедут нескоро. Могли бы и меня с собой позвать, все – таки хоть и русские места, и поселок, по словам наших армейцев, безопасный, но все равно глупо так поступать.

Обеспокоенный, я вышел из гостиницы на стоянку машин, где расположился весь наш немалый караван. Небольшая часть свернули в сторону Бразилии, распрощавшись с нами еще вчера, после ночевки.

Мимо машин, верхом на огромном жеребце, ведя в поводу двух груженных мулов, ехал здоровенный мужичина. Загоревший как головешка, в старой, выбеленной солнцем рубашке, задубевшим жилете и широкополой шляпе. Поперек седла мужик совершенно на автомате придерживал курковое ружье чудовищного калибра. В седельной кобуре у него была какая – то автоматическая винтовка.

– Привет, парень. – Обратился он с седла ко мне. – Не знаешь, места в гостинице есть?

– По – моему, да. – Мне пришлось задрать голову, чтобы посмотреть в лицо мужику.

Мужик был вылитый былинный богатырь. Окладистая борода, лохматые брови, нос картошкой и веселые синие – синие глаза. Вот только голова была лысой как колено.

– Это хорошо. – Прогудел он, и удивительно ловко соскочил с седла. – Сейчас поставлю Бурушку с этими хитрозадыми лодырями в конюшню, и приду снимать номер. Не скажешь, чтобы Косоротову забронировали? Они меня в принципе знают, не должны возражать.

– Извините, а вы что, на коне путешествуете? – Я протянул жеребцу на ладони очищенный апельсин, который хотел было съесть сам.

Коняга, фыркнув, аккуратно взял бархатными губами гостинец, с удовольствием съел, и благодарно мотнул роскошной гривой.

– Ну да, мы с Бурушкой по здешним местам слоняемся. Красиво здесь, и прибыльно. – Богатырь похлопал коня по загривку. – На машине ведь далеко не везде проедешь, парень. А мы по любой тропке пройдем. Много чего интересного в здешних горах есть, очень много. – И неожиданно пропел великолепным басом, заставив шарахнуться проходящего мимо мужика. – «Полно алмазов в каменных пещерах».

– Но это же очень опасно! Тут и гиены, и эти свиньи. И львы какие – то есть. – Я с уважением поглядел на этого чудовищно сильного, и абсолютно бесстрашного дядьку.

– Ну, что свиньи, что гиены стрелять не умеют, парень. Из десятого калибра накоротке любая гиена за зад сядет и выть будет. Но недолго, до тех пор, пока не издохнет. Вдали вон, «сайга – триста восьмая», – Косоротов выволок из кожаного чехла свою винтовку, которую я раньше принял за СВД из – за пластикового рамочного приклада.

– А почему у нее магазины от FN-FАL? Они что, взаимозаменяемы? – Я удивился, увидев знакомый магазин на совсем другой винтовке.

– Да нет, мне в Демидовске, в оружейной мастерской переделали. Родные для «саеги» десятизарядки. Американские пластиковые на двадцать патронов дорогущие, и их днем с огнем не найдешь, а этих – как грибов в урожайный год, полно в любом оружейном, и незадорого. Ну а что не возьму из этих стволов, добью этими. – В руках, а точнее – в лапищах гиганта мгновенно, как у киношного ковбоя оказались два огромных револьвера. Картинно крутнув их на пальцах, Косоротов так же мгновенно спрятал их обратно в кожаные кобуры. – «Пятисотый магнум», с бронзовыми пулями. Любую гиену мгновенно валят, просто стрелять надо точно. Так закажешь номер? Максим Косоротов, буду к вечеру. Сегодня нужно здешние кабаки проверить.

И богатырь собрался было снова влезть в седло, но ему на шею запрыгнули два пехотинца, попытавшись завалить на землю.

Я с огромным удивлением смотрел на эту молчаливую кучу – малу с непонятно когда вынутым ТТ в руке. Вроде богатырь показался мне отличным дядькой, чтобы его вот так валить.

В итоге оба пехотинца оказались схвачены за шиворот и вздернуты в воздух, как шкодливые котята.

– Смирнюк, Уваров, вы что, сдурели? Совсем армейская служба вам мозги вынесла? Вот вставлю вам их сейчас на место! – Богатырь еще раз взтряхнул пехотинцев, и поставил их на гулкий дощатый тротуар.

– Тащ прапорщик, так мы это с учебки мечтали сделать. – Ничуть не опечалено, а наоборот, с радостной улыбкой до ушей, заявил обладатель сержанстких погонов. – И это, Митрич, а ты сдал. Нас не заметил, заболтался.

– Я вас не для того гонял, чтобы вас легко заметить можно было. – С довольной усмешкой ответил богатырь. – Ну как вы, парни? Как служба? А ты, молодой, спрячь пистоль, тут все свои.

Я убрал пистолет, и тут заметил знакомую «Делику» в конце улицы. Попрощашись, я пошел к остановившемуся неподалеку микроавтобуса. Все едино Косоротов общается со старыми знакомыми, и, судя по всему, собирается вместе с ними в близлежащий трактир.

– Вы где пропали? Забыли, что женщинам одним не стоит в незнакомых городах куда – либо отправляться! – Не сказать, что я сильно зол. Я здорово злой сейчас!

– Леша, но мы ко врачу ездили, – смущенно ответила Сайорка. – К женскому. Извини, мы не подумали. – И виновато улыбнувшись, взяла меня под руку.

– Ну и что? Проводил бы вас и посидел в машине. – Остывая, пробормотал я. – Нигора – апа, вы же взрослая, могли бы подумать.

– Ты прав, мы об этом не подумали. Но хорошо то, что хорошо кончается. – Нигора тоже виновато улыбнулась. – Когда выезжаем, не знаешь?

– Солдаты говорят, через сутки. У одного из «чикенбасов» стуканул движок, его тут раскидали, и оттащили вал на перешлифовку. Так что отдохнем немного еще. – Я пропустил женщин в холл гостиницы, и подойдя к ресепшен, попросил забронировать номер для Косоротова. Хороший дядька. Если такие старшины у них в армии принимают молодых – то это очень неплохо, наверное.

Как мне потом рассказал сам Косоротов – он совсем не безбашенный первопроходец. Он очень и очень осторожен, и всегда говорит, что страха не имеют только святые и сумашедшие. Просто он настолько хороший стрелок и опытный путешественник, что может позволить себе конные путешествия, тем более что он обожает именно это.

– Ты, парень, не можешь себе это пока представить – каково это стоять на тропе, где никогда никого из людей не было. Каково это – разжечь первый костер в маленькой долинке, и смотреть на искры от костра, улетающие в столбе дыма к звездам. Кстати, тебе совет – во время ночевок никогда не смотри прямо в пламя. После этого несколько секунд вообще ничего видеть не будешь в темноте, а это может кончится очень плохо. И если будет возможность – купи пару «монок» или «клейморов». Отличная вещь для путешественника. Я, вообще – то, обхожусь настороженными трехлинейними обрезами, но в качестве последнего рубежа обороны обязательно выставляю «монку». Но обычно самострела хватает. На самый край, придется где ночевать в диких местах – просто обычную гранату на растяжку поставь. Только подальше, чтобы взрыв успеть услышать. Атакующая гиена стремительна и ловка. Потому не теряйся. И если далеко – бей по ногам. Она тяжелая, малейшее повреждение выводит ее из строя всерьез. Ну а если вблизи – стреляй в морду. Калаш страшная штука, разнесет черепушку вклочья. Главное – не теряйся. А если есть бронейбойные – вообще красота.

– Вы чему мальчишку учите? – Не вытерпела пожилая дама, сидящая за соседним столом. – Он не знает, наверное, как и с какой стороны подойти к мине, чтобы самому не подорваться, а вы ему «купи „монку“ и „клеймор“».

– Ничего, мадам, отслужит срочную, там научат. – Жизнерадостно расхохотался богатырь, и хлопнул меня по спине, чуть не сбросив со стула. – А про дикие места пусть слушает, мало ли. Пригодится еще.

И еще, мадам. Этот мальчишка вооружен, и я точно знаю, готов при необходимости пустить в ход оружие…

– Он его пускал. – Перебил Косоротова Антон Иванов, пришедший посидеть в эту харчевню, и «зажевать», по его выражению, пару шашлыков. – Ему Орден перегнал деньги за убитых бандитов.

– Тем более! – Наставительно поднял палец богатырь. – Вот вы, мадам. Я больше чем уверен, что вы не только слова знаете, которые «монка» и «клеймор», но и наверняка установить мины сможете, видно, что вы не первый год здесь живете. Вот и Леха пусть пока на ус мотает. То, что я ему рассказал, как относительно безопасно ночевать в здешних степях, вовсе не означает, что он прямо сейчас, смазав пятки салом, рванет старательничать и дичину бить. Так ведь? – Косоротов обернулся ко мне.

– Не хватало еще. – буркнул я. – Мне еще до Демидовска добраться надо, дом найти, работу. Я, в конце концов, женатый человек.

– Ну, ты орел. А вот я жену схоронил, парень. – Погрустнел богатырь. Помолчал, крутя литровую кружку с пивом в руке. – Если бы Машенька была жива, вряд ли бы я начал путешествовать. А так забыться хотелось. Светлая ей память, любови моей. – И залпом выпил оставшееся пиво.

– Царствие ей Небесное. – Поп, молчаливо слушавший все это, перекрестился. – И вечная память. Как звали твою супругу, Мария? Сегодня зайду в часовню, помолюсь и за нее тоже.

– Помолись, святой отец, Машенька была почти святая. – Богатырь тоже перекрестился.

Наступило неловкое молчание, которое нарушила моя заскочившая в харчевню супруга.

– Здравствуйте всем. – Она улыбнулась всем присутствующим, поцеловала меня в щеку, и уселась рядом, схватив меню со стола. – Чем тут вкусненьким кормят? Да. Святой отец, здесь мулла в гостиницу заселился. Не хотите с ним теологический спор завести? – И звонко засмеялась.

– Ой, грехи мои тяжкие. – Вздохнул поп, снова перекрестившись. – Боюсь, не выйдет у нас серьезного спора, обычно мусульманские священнослужители не пьют. А какой спор про теологию на трезвую голову.

Все рассмеялись, а поп, отсмеявшись со всеми, продолжил. – Преподобный Куимби очень интересный человек. И пришел к Господу, как и я, через войну. Он в Гренаде, в восемьдесят третьем, и в Панаме в восемьдесят девятом участвовал в свержении неугодных американскому правительству режимов, после чего уволился из армии, и создал свою церковь, в Минессоте. Куимби, в принципе, Гренада даже понравилась, молодой был, резкий. Пришлось пострелять и погонять по берегу армию Гренады. Да и потом там нормально было, американцы компенсационные выплаты новому правительству заплатили. А вот Панама, там Куимби все жестоко не понравилось. «Защита демократии», а на самом деле просто смена неугодного режима, причем кровавая. Из – за презренных денег.

Практически сразу церковь стала достаточно популярной, Куимби вел проповеди, призывая вести себя как вел Иисус, думать как Он и действовать как Он. Но это вразрез шло с новым курсом американского правительства. Причем СМИ сделали церковь настолько была антиправительственной, что его общину могла постигнуть участь Джонстауна, хотя община преподобного Куимби вообще никого силком не держала. Кто хотел, жил с ними, кто не хотел, был волен в любой момент уйти.

В общем, в конце восемьдесят девятого года к нему подошли вербовщики, и почти вся община переправилась на НЗ. Тут много что у них было, люди не сказать, чтобы вечно счастливы, но довольны. Много и тяжело трудятся, но и отдача соответствующая.

16 день пятого месяца, 23 год, 19–10, Понедельник. Демидовский тракт

Мост через Ориноко удивил. Никогда таких не видал мостов. Я вообще мостов мало видел, ну, через нашу речушку, через Сырдарью, тут несколько мостов проехали. Но эти все были в принципе обычные. Разве на старой Земле они стальные и железобетонные. А тут в основном деревянные.

А тут понтоны, на них решетки. Едешь, под тобой вода в метре – полуторах примерно. Причем едешь, ощутимо покачиваясь. В радио постоянно взвизги от ведущих машины женщин слышно, сочные матюки мужиков. Какая – то дама не выдержала, и завернула так, что мужики в восхищении замолкли, только аплодисментов не хватает. В общем, экстрим есть, полные штаны экстрима. Разве промеж пару островков обычный мост сделан.

Зато дальше красота. Проскочили Речной. И по отменной грунтовке, точнее, по насыпной, и очень утрамбованной щебенке, фактически по дороге с твердым покрытием, на довольно приличных по здешним меркам сорока километрах в час (для нашего каравана весьма внушительная скорость), порулили к Демидовску. И так и перли мимо промзон, карьеров, железной дороги и небольших поселков. Полей тут было маловато, и в основном хлопок.

Как я потом узнал, все дело в экологии. Дымы от сталелитейного и химического комбинатов, пыль от карьеров. Решено было пищевые культуры здесь не сажать. А чтобы земля не пустовала, посадили хлопчатник, который возделывали, кстати, наши земляки. И без всяких Гдлянов с Ивановыми, точнее, без их разоблачений, выращивали роскошные урожаи длинноволоконного для текстиля, и самое главное, специального хлопка для пороха.

В Демидовск въехали к вечеру, все конторы уже закрывались, да и устали все. Так что нас вояки устроили в гостиницы на окраине, и попрощались.

– Давай, парень. Отслужишь срочку и надумаешь в егеря – милости просим, нам такие ребята нужны. – Раненый спецназер пожал мне руку. И забрался в машину, которой управлял пехотинец.

– Ну, в пехоте тоже нормальные парни нужны. Да и в гренадерах, и много еще где. – Мой пехотный однофамилец тоже пожал мне руку, и запрыгнул в машину. – Пока, родственник. Буду рад встрече. Заезжай с супругой к нам, адрес знаешь. – И внедорожник неторопливо исчез за поворотом, увозя парней, которые мне здорово понравились.

– На самом деле, отслужу, а там видно будет. – Я поглядел им вслед, и пошел в гостиницу, жена в номере отдыхает. Что – то укачало ее немного…

– Алеш, знаешь. А ведь я беременна. – Сообщив эту оглушившую меня новость, Сайора подняла голову с моей груди и внимательно посмотрела мне в глаза. Сама при этом была напряжена и, я бы сказал, что напугана. – Что мне делать, как думаешь?

– Что делать, что делать… рожать, что еще! – Я, немного придя в себя, обнял пискнувшую женушку, и поцеловал ее в кончик носа, а потов вообще покрыл все лицо поцелуями. Удивленно почувствовал соленый привкус слез, и оторвался от этого занятия. – Ты чего ревешь?

– От счастья. – Всхлипнула девчонка, спрятав лицо у меня на груди, продолжив поливать меня слезами. – Я плачу от счастья.

Перевернув супругу на спину, я внимательно оглядел ее плоский и красивый живот.

– Где – то тут прячется наша лялька. Обалдеть. Я в семнадцать годов стану папой. Ну, почти в восемнадцать.

– Тебе проще, я стану мамой, когда мне только исполнится семнадцать годов. – Сайорка щелкнула мне по макушке. – Знаешь, как страшно?

– Нет. – Я улыбнулся. – Рожать ж не мне.

– Ах ты мерзавец! – На меня накинулись, стуча кулаками по груди. Сильно и гулко, как в барабан. – Я, можно сказать, ношу его дитя под сердцем, а он как пень бесчувственный!

Впрочем, избиение меня длилось недолго. Может быть потому, что колотить того, кто целует жалко?

– Что будем делать дальше, Леш? – Немного отдышавшись после того, что мы с ней учудили, спросила Сайора. – Ведь мы уже приехали, дорога закончилась. Начинаются будни.

– Ну, вот сходим завтра в отдел кадров, и уточним. Будет день, будет пища. – Повторил я любимую присказку отца. – Надо обязательно насчет папы узнать, когда и куда он приедет.

– А как ты думаешь, я ему понравлюсь? – Неожиданно робко спросила девушка.

– Сайор, ты не можешь не понравиться. – Я улыбнулся. – Ты умница и красавица, к тому же – моя жена, а значит его сноха. Так что пусть привыкает, и радуется. А сестренкам ты точно понравишься, они хоть и пигалицы малолетние, но хорошие девчонки. Давай спать, а? – И я зевнул, выворачивая челюсть. – Устал от этого путешествия, как не знаю кто.

– Давай, у меня самой глаза слипаются. И ты прав, утро вечера мудренее. Завтра сходим в этот Отдел Кадров, и все узнаем. – И Сайорка свернулась калачиком, подложив под щеку ладошку. И буквально сразу уснула.

А я еще немного попялился в освещенный хоть и немногочисленными, но все – таки отблесками света потолок. Пусть небольшой, но город. Русский город в чужом, точнее, в другом мире.

Этот мир уже для свой меня. Я здесь дрался с пиратами и дорожными разбойниками, похоронил товарища, здесь женился и зачал ребенка, приехал к соплеменникам, чтобы жить, работать и растить детей, и плевать, что я по понятиям старого мира малолетка. Здесь смотрят на человека, и если парень делает работу вровень со взрослыми и не прости послаблений – он взрослый. Пусть пацан, но взрослый.

Не сказать, что я не жалею об ушедшем детстве, но я рад пришедшей юности. И пусть будет нелегко – все в моих руках.

Впрочем, долго думать мне не дали. Сайорка начала обычный ночной аттракцион, устраиваясь поперек койки и сдвигая меня все дальше и дальше.

Оказавшись на самом краю кровати, я уже привычно лег на бок, и как – то быстро уснул.

17 день пятого месяца, 23 год, 10–23. Вторник. Демидовск, Отдел Кадров

– Так, Алексей. Твой отец давно вышел на контакт с нашим вербовщиком. Более того, он оказывает ПРА кое – какие услуги. Но пока он не собирается переходить на Новую Землю. Точнее, он готов перейти, но его что – то держит там, на Старой Земле. – Пожилая женщина отвела глаза от монитора компьютера. – Понимаешь, это может означать много что, но скорее всего он подвязан на снабжение нашего протектората чем – то очень специфическим, от инструментов до программного обеспечения. Но могу сказать тебе точно, если он решит перейти сюда при помощи наших людей – ты узнаешь это практически сразу, отправим или телеграмму, или СМС. К такому мы относимся очень серьезно.

– Спасибо. – Не скажу, что меня сильно обрадовали эти новости. Все – таки я рассчитывал, что отец перейдет практически сразу за мной. Но ничего особо неприятного в этом тоже нет. – А связаться с ним можно? Ну, переправить весточку о том, что я жив – здоров?

– Так, подожди минуту. – Женщина сняла телефонную трубку, и надрала короткий номер. – Александр Семенович, здравствуйте, Ларина беспокоит. Тут такое дело, паренек из новоприбывших. Алексей Иванов, хочет связаться с отцом на той стороне. Василий Иванов, связан с нами по линии обеспечения. Ага, хорошо, спасибо. Тысяча знаков, все ясно. Спасибо, Александр Семенович. – И положив трубку, женщина повернулась ко мне. – Пиши письмо, но постарайся уложить все важное в тысячу знаков. Пропускай точки и запятые, это не важно. Как напишешь, принеси мне, я отправлю дальше по команде. Получит твой отец письмо, и наверное, тебе ответит. Держи бумагу, ручку, пиши, думай.

– Спасибо. – Повторился я. Поглядел на чистый белый лист. – Если вы не против, то я сейчас жену поймаю, и мы вместе напишем, хорошо?

– Хорошо. – Улыбнулась женщина. – Успехов в поимке. Я здесь до двадцати часов, сиеста с двенадцати до четырнадцати. Жду.

Встав, и выйдя из небольшого закутка, или ячейки, ну, не знаю как назвать эту загородку из фанеры, я огляделся. И где мне здесь искать Сайору? Нет, Отдел Кадров не сказать, чтобы большое здание, но внутри у него помещение нарезано такими загородками на полсотни кабинетов, и еще второй этаж есть. И народу тут немало. Ладно хоть дверей в этих ячейках нет, пойду и буду заглядывать в каждую. Найду, никуда моя жена не денется.

27 день пятого месяца, 23 год, 9–15, пятница. Третий Военный городок

– Носочек тянем! Тянем, бойцы! Ногу ровнее! Вот так! – Старший прапорщик застыл по стойке смирно с поднятой для строевого шага правой ногой. – Делай – два!

На асфальт плаца гулко опустились полсотни подошв солдатских сапог. Да – да, именно сапог, добротных кожаных сапог. Вот уж никогда бы не подумал, что здесь в учебке солдаты сапоги носят. Но нет, сапоги, портянки. Ладно, хоть умею мотать, а пара ребят в медблоке лежит с какими – то примочками из здешних пиявок, ноги сбили чуть ли не до костей.

Третий день шагистики. До присяги еще тридцать семь дней, только после этого имею права на два выходных дня раз в две недели. А сейчас с Сайокой только по телефону перед сном полчаса болтаю, хорошо хоть для солдат мобильная связь в Протекторате недорогая.

– Взвод, направо! Прямо – шагом марш! – И снова мы пошагали по чуть ли не пылающему асфальту, старательно печатая шаг. Снизу асфальт едва не плавится, сверху солнце печет, гимнастерка насквозь мокрая, широкополая панама навроде афганки потом пропитана и он на глаза стекает, хорошо хоть портянка влагу берет и ногам более – менее комфортно. – Левой, левой, раз, два, три. Стой! Направо. Три шага вперед марш! Кругом!

Прапор прошел мимо взмокших нас, внимательно осматривая. Блин, мы взмыленные как лошади, а он как огурчик свежий. Ну и здоровье у мужика!

– Взвод, вольно. На полчаса перерыв. Оправиться и умыться. Разойдись! – О, какая замечательная команда.

Полсотни таких же, как я новичков рванули к вожделенным кранам с водой, к которым нас подвел старшина. Вот вроде как знаю, что он отсюда нас обычно на переотдохнуть отпускает, но в который раз это происходит неожиданно.

– Вода холодная, пейте медленно! – к нам, толпящимся возле длинной трубы с прожженными сваркой отверстиями, откуда струйками брызгала вода, подошел наш дорогой товарищ прапорщик Афанасьев. – Не торопитесь, лучше напейтесь за два – три раза. И не забудьте, портянки перемотайте на сухое.

– Товарищ прапорщик, разрешите вопрос? – Сенька Разов уже напился до пуза, и сейчас решил что – то вопросить у прапора. – А для чего здесь, на Новой Земле шагистика? Тут же стрелять учиться надо, машину водить, ну. Что – нибудь еще?

– Не шагистика, солдат, а строевая подготовка. Запомни – армия может быть где угодно, хоть на Эпсилон Тукана, но в ней обязательно будет строевая подготовка. Это армия не просто учит вас ходить строем, нет. Вы учитесь чувству локтя товарища, и самое главное – вы учитесь не раздумывая выполнять приказы. Приказ – направо. И вы поворачиваете направо. Точно так же, вам прикажут – вперед, в атаку! И вы должны будете не раздумывая рвать все и всех. Вот для этого сначала строевая, потом огневая, потом тактическая. И огневая начнется у вас через неделю, причем вы до присяги будете должны сжечь пятьсот патронов. А тактическая начнется после присяги, с серьезной огневой и технической.

И могу вас обрадовать, бойцы. Со следующей недели начнем потихоньку привыкать к оружию.

– А мы привычны, товарищ прапорщик. Я здесь уже семь лет живу, а Ванька вообще здесь родился. – Это Харламов, крепкий коренастый парень из нашего отделения.

– Вам легче. После маршброска с полной выкладкой не так уставать будете. – Прапорщик усмехнулся. – Привыкать к оружию – это значит, что будете бегать с оружием и полным боекомплектом. А чуть попозже – еще и в броне. Бойцы, у вас шесть минут на перекурить осталось. – Прапор глянул на старые вытертые часы. Такие же, как и практически каждого у нас. – Учитесь ценить свободное время, бойцы.

Три дня назад меня и еще сотню парней привезли сюда, в Третий Военный городок. Достаточно суровое такое заведение, небольшой форт размером примерно восемьсот на восемьсот метров. Причем стены, к моему огромному удивлению, сделаны как в американских вестернах – из толстых заостренных бревен. Расположен он примерно в восьмидесяти километрах от ППД на запад, практически на берегу Ориноко. Комарья тут вечерами – жуть! Только спреями и спасаемся. Но тут не просто команда – учебка, но и одновременно нечто вроде кадрированной части, у нас пушки на случай всяких неприятностей законсервированны для ополчения этой части Протектората.

Внутри все предельно рационально и продуманно. Две казармы на три сотни таких же как и я парней – срочников, таунхаузы для командира нашей Третьей отдельной учебной роты. Старшего лейтенанта, его зама, двух молодых лейтенантов, командиров артдивизиона, минометной и пулеметной команд, четырех старших прапорщиков, командиров взводов, и четырех прапоров, командиров служб и команд. Так же под навесами парк автомобильной и бронетехники, из трех десятков совсем не новых «Газонов» – вездеходов и грузовиков – «Газелей», дюжины УАЗов – «буханок», и дюжины старых, но вылизанных БТР-60. Так же под навесами почти полторы сотни старых пушек в консервации, ЗиС-3, М-30 и автоматические тридцатисемимиллиметровые зенитки ЗиК-37, или, как их еще называют, 61–К. Склады со снарядами. Плюс еще двенадцать этих старых трехдюймовок, это наш артдивизион. Отдельная пулеметная команда из десятка ЗПУ-2, минометная команда с парой стодвадцатимиллиметровых и дюжиной восьмидесятидвух миллиметровых минометов. Плюс склад РАВ, мастерские, столовая. Медпункт, которым командует старый седой усатый фельдшер, и в котором служат две симпатичные девчонки, дочки прапоров. В ту сторону даже смотреть не рекомендуется, а то загоняют, чтобы лишних мыслей не было.

Парни, которые уже приняли присягу, могут два раза в месяц брать на выходные увольнительные. Мимо части проходят автобусы, частники и вахтовые, грузовики, легковушки. Любая из машин возьмет солдата до ближайшего поселка, или куда ему надо. В увольнение ходят как в староземельном Израиле, с автоматом, пистолетом и боекомплектом.

Вообще, для срочника идет как основное вооружение АКМ и ПМ. Ну, или СВД и АПС, ПКМ и АПС. Все хоть и выпущено в СССР, но новенькое. Причем интересный момент – отслужив срочку, солдат при увольнении получает оружие, с которым служил в личное пользование, и может выкупить по остаточной стоимости. Стоимость составляет десять процентов от стоимости нового оружия, но потому что за службу оружие расстреливает свой ресурс на девяносто процентов. Точнее, гарантийный ресурс, так то калаши и макаровы служат еще годами. Но все равно, или оружие принадлежит протекторату, или выкупаешь. Впрочем, за восемьдесят экю автомат и пистолет выкупают почти все, ну за исключением самых крохоборов. Пулемет и снайперская винтовка идут подороже, но ненамного.

Учебка наша гренадерская, и потому гонять нас и в хвост и в гриву (уже гоняют). Егерей дрючат тоже, но в негласном соревновании наши прапора идут первыми. Может потому, что нам придется намного больше учить тяжелых вооружений? Основные знания в гренадеров – срочников вбивают капитально. Артиллерия, минометы, пулеметы. Бронетранспортеры, автомобили. Ладно хоть танковый учебный батальон отдельно расположен, а то основы и вождения танков наверняка бы вбить попытались.

Насчет сапог тоже, поинтересовались. Прапор ответил просто – срочникам в повседневке именно сапоги. Потому, что никто не знает, как долго вообще будут работать ворота со Старой Земли на Новую, и готовят солдат по сложнейшему варианту. И поэтому нам берцы – только в увольнительную и по парадке. Хотя выдали, стоят в казарме. Добротные такие ботинки из отличной кожи. И ботинки, и сапоги уже местного производства, форма тоже. Разве броня из – за ленточки.

Вообще, вещевое довольствие весьма и весьма серьезное. Два немалых баула на складе получил, причем прапор все заставлял десять раз перемерять.

Каждый вечер сдаем пропотевшую одежду в прачку, и забираем выстиранную и высушенную, и даже поглаженную сменку. Правда, честно скажу, сил остается только доползти до кровати, и рухнуть на нее. Что дальше будет, вообще сложно представить.

В принципе, неплохо. Тяжко без Сайорки, без Нигоры с дочкой, все – таки они уже тоже моя семья. Но ничего, перезваниваемся каждый вечер. Живут обе в в одном доме, в самом ППД. Сайорка как жена военнослужащего, в небольшой однокомнатной квартире – студии. Ее тетя, как нанятый спец, в квартире побольше, двухкомнатной. Ну, комната ей, комната дочке. Что – то проектирует, она же хороший архитектор.

– Понимаешь, нас тут едва на все расчеты для пушек, минометов и зенитных пулеметов хватит. – Роман Шульгин, единственный сумевший получить ефрейтора из набора прошлого года, ужасно этим гордящийся и собирающийся продолжить службу по контракту, или, как говорят в Протекторате, стать кадровым военным, с удовольствием собрал наградной ТТ, и вложил пистолет в кожаную кобуру. ТТ он получил за победу в стрелковых соревнованиях по упражнению АК-3. Что тоже большое достижение для срочника. – Зато, в случае необходимости армия на базе нашей учебной роты в течении суток создаст отдельную гренадерскую бригаду, а в случае крайней необходимости тяжелых вооружений нашей, Второй и Четвертой рот хватит для вооружения пары дивизий ополчения Протектората. Не смотри, что пушки старые, и минометы на наших складах времен Второй Мировой. Да, стодвадцатимиллимитровые еще трофейные, но немцы их выпустили полностью скопировав с наших. Да, они тяжелее «Саней», но стреляют той же миной, и восьмидесятидвух миллиметровые образца тридцать седьмого года стреляют не хуже «Подноса». Плюс в Леонидове сорок БРДМ-2 стоит в парке комендатуры, в Краснокаменске двадцать три американских М-113, семнадцать МТЛБ, десять БМП-1. И это только здесь. А учебных рот еще шесть, и расположены они так, чтобы мгновенно вооружить резервистов и ополчение.

Кроме того, каждый город имеет свои собственные вооружения. Минометы, пулеметы, иногда пушки и бронетехнику. Кой – какие даже самолеты покупают, ну, легкомоторники. Сейчас в Солнцегорске начали свои выпускать, с крыльями в протекторате вообще проблем не будет. Там же хотят завод по выпуску и ремонту бронетехники делать, и это кроме танкоремонтного в ППД, и авторемонтного в Демидовске. Так что не парься. Да, чечен вроде как мужиков под ружьем больше. Да, больше. Но против нас в прямом бою они не выстоят. Да им и не надо этого, им надо рабов побольше, добычи пожирнее. Хотя, молодняк, который хотя бы не подошел к нашим границам и не пострелял в нашу сторону у них за бойцов не считается.

Слушая это, я разложил полученный в прачечной комплект полевой формы, внимательно проверил пуговицы. Да уж, за сутки занятий форма потом настолько пропитывается что колом становится. Моя пока свеженькая. А у Романа, например, гимнастерка выцвела настолько, что практически белая. Как у товарища Сухова из старого фильма. При этом ткань плотная и прочная. Хорошая форма.

Мда, вот уж не думал, не гадал, что по приезду в Демидовск практически сразу попаду в армию. Впрочем, я задумывался над вопросом своих документов и соответствия возрасту еще по дороге, и тогда решил, что косить не буду. И оружие хотелось носить без проблем, и прекрасно понимал, что это не так просто.

Впрочем, оказалось, что если все делать честно – то все как раз таки просто. Военком предложил отслужить срочку сразу. Мол, к тому времени, когда исполнится восемнадцать – Сайорка как раз родит, и останется с малым дитем на руках. И тетка тоже. Не сказать, чтобы для двух сильных и здоровых женщин это проблемы, но все равно, в этом случае лучше быть с женой.

А так – почти полгода учебки пройдет до родов. Правда, здешнее полугодие равняется почти девяти месяцам того, старого времени. К тому времени, как жене рожать – на две недели дадут отпуск. И потом или жена переедет ко мне поближе, или я переведусь в гренадерскую часть в ППД. Основы мне тут вколотят, а продолжить обучение в мокрый сезон в Пункте Постоянной Дислокации не хуже смогут.

Нигоре предложили работу в ППД, проектирование трех учебных центров для армии. Точнее, не именно ей проектировать. Нет, просто как раз архитектор потребовался. Пока она решила пожить – поработать. Осмотреться и обжиться. Да и рожать будет через пять с половиной месяцев, тоже не до бизнеса. Так – то ей декретный отпуск с работы дадут.

Ну, и Сайорке как новоприбывшей жене срочника, причем беременной, точнее, нашей семье, дали на время моей службы квартирку. Небольшая однокомнатная студия, очень неплохая, уютная. Даже мебелью обставлена, простенькой, но вполне себе нормальной. И даже телевизор, стиральная машинка есть. Мы ее как – то сразу обжили, за те три дня, что в ней вместе прожили. Даже щенка сразу соседи подарили, смесь шарпея с мотоциклом. Но видом точно папаша – шарпей, такой же коренастый и весь в складках. Хотя, его сразу Раношка забрала, и отдавать не собирается. Чему, по – моему, Сайора только рада.

На задний двор под навес загнал свой «урал», и пару индийских мотоциклов. «Махиндра» ставится возле дома, на стоянку автотранспорта. Даже навес есть, от солнца или дождя.

Единственно, Сайора недовольна тем, что я приволок здоровую картонную коробку, и занял один из углов, загрузив туда практически все купленное и трофейное оружие. В запирающейся на замок пирамиде в прихожей пометились только Сайоркины автомат, и американский карабинчик. На кухне ППС повесили, как тут многие делают. Хотя, на ППД напасть – это еще суметь надо.

Ну, и тяжеловато без Сайорки, хоть и женаты без году неделя. Так – то скучать просто некогда, а вот вечерами порой просто тоскливо, ладно мобила выручает.

– Ром, что, прямо так за сутки и развернут? – Я недоверчиво покачал головой. – Тут же одних офицеров человек полсотни надо, не меньше.

– Ну да, – кивнул ефрейтор. – Комбрига и командиров батальонов и дивизионов вы уже видели, комбриг невысокий такой, плотный дядька. Полковник Семенов, работает учителем математики в Солнцегорске. Комбаты и комдивы кто как. Один предприниматель, магазин содержит, трое инженерами работают, на заводах. Про остальных просто не знаю. Знаю, что они минимум пару раз в месяц сюда приезжают, с командиром нашей роты что – то вместе делают. Я в этой кухне не разбираюсь. Кстати, наш комроты, в случае чего, становится начштабы бригады.

– А чего американские бронетранспортеры у нас в протекторате делают? – Спросили с противоположного конца казармы.

– А это Коршунов обменял на какие – то мраморные блоки. Ему орденцы для ОМОНа подогнали «хамви» и полсотни БТР. Ну, он вездеходы оставил, два десятка БТР тоже, остальное сюда сбагрил. В Москве какой – то дворец, что ли, строили…

– Не в Москве. А в Новой Одессе. Какую – то оперу. Ну, на стройматериалы лишние бэтэры и махнули. Наши не стали меньжеваться, и забрали. Неплохие тачки, вполне себе. Боеприпас есть. С запчастями даже попроще, чем с советскими или российскими. Я слышал, что для американских вертолетов, ну, которые «Ирокезы», и бразильских штурмовиков легче и дешевле найти хорошие запчасти. Для наших намного проблематичнее. Вроде как в той России только – только начинают производства оживать. – Это Дэн Васильев. Наводчик из артдивизиона, тоже скоро служба заканчивается. Только он продлевать ее не собирается.

– А пушки поновее не могли найти? – решил поинтересоваться я, и тут дневальный от тумбочки рякнул.

– Первый – второй взвод, смирно! Тащ старший прапорщик, личный состав первого и второго взводов проводит личное время.

– Вольно. Вижу, что проводите. – Наш старшина неторопливо вошел в казарму. Поглядел на меня. _ Почему старые пушки, боец? Ладно, расскажу я вам это, салабоны. – И прапор уселся на широкую скамью. – Вы это, шуршите. Завтра ведь утром после пробежки смотр будет.

Так, старые пушки. Бойцы, вы знаете, что сейчас наша армия состоит из трех бригад постоянной готовности, отдельно авиачастей и частей Амазонской флотилии и Береговой обороны. Создаются гарнизоны Диких Островов, и флотилия Диких Островов. Плюс десять учебных рот. В которых проходят срочную службу примерно полторы тысячи человек. Далеко не во всех ротах служат по несколько сотен человек, роты спецназначения намного меньше.

Если вы умеете считать, то должны понимать – наша армия для нашего протектората предельно нагрузочна. Пятнадцать тысяч бойцов – пять процентов населения, это армия воюющей страны. Мы ее вынуждены держать под ружьем из – за южных соседей, и она тяжеленным грузом давит на нашу экономику. Да, мы наемничаем, стараемся зарабатывать, но это едва покрывает малую часть расходов на оборону. Хорошо, что до сих пор золотые шахты не иссякли, но нагрузка на бюджет очень большая.

Не держать армию – мы можем просто не дожить до зимы. Враждебных чечен только мужчин с боевым опытом примерно столько же, как население Московского Протектората. Недооценивать такого противника не то, что глупо, а смертельно глупо. Дадим слабину – сожрут. Нужна регулярная армия и мощные силы ополчения.

Но вооружить все одинаково хорошо у нас нет возможностей. Просто нет.

И потому строевые кадровые части вооружены очень хорошо. По возможности новым или новейшим оружием. Но для вооружения резерва новые вооружения – очень дорого. А эти старые пушки – их купили по цене металлолома, как, впрочем, и броню для ополчения. При этом для обороны эта артиллерия вполне годится, а наступать мы особо не собираемся. Взламывать оборону не у кого.

– А много золота намывали? – Это один из наших новоприбывших, все мечтает золото в предгорьях протектората намыть и разбогатеть. Услышал от старожилов, и с тех пор только о золоте от него и слышно.

– Вначале очень много. Под сотню тонн в год. Мы к тому времени уже фактически разбежались с Москвой, но благодаря армии и ментам войны не случилось. Постепенно все стихло, сейчас нам с московскими делить нечего, а с «вованами» и ОМОНом у нас боевое братство. Не одну операцию вместе провели. Не раз вместе кровь проливали, и свою, и чужую.

– А почему Коршунов так сделал, что автоматическое оружие в МП не купить?

– Не совсем так. До того, как он набрал власти, новые московские чиновники вообще было заделали разрешительную систему. Коршунов ее переделал. После того, правда, как начал сам народ ввозить из – за ленточки. Выдергивать из горячих точек, из – под ножа, фактически, и везти сюда. Он так не одну тысячу человек спас. Правда, не просто так, а сажая на землю, в отработку за услуги. Но спас.

Так вот, он продавил другую систему. Сейчас любой житель Московского Протектората может свободно купить пистолет, магазинную или полуавтоматическую винтовку, или пистолет – пулемет. Для того, чтобы купить автоматическую винтовку или автомат под винтовочный или промежуточный патрон, а тем более пулемет – нужна лицензия. Но, бойцы, я вам так скажу – поселок, где три сотни мужиков вооружены СВТ – это серьезно. Да даже трехлинейками и ППШ – это очень серьезно. Да и из тех же FN-FАL или G3 сделать полуавтоматы – делов на час в оружейной мастерской. А для этих винтовок режим одиночного огня основной.

– Странно, а Арам нам ничего не рассказал. – Агас, невысокий, плотный армянин с выдающимся носом – рубильником и большущими, вечно грустными глазами, почесал затылок.

– Арам, это кто, вербовщик? – Старшина недоуменно нахмурился. – А он откуда об этом знать должен?

– Да нет, товарищ прапорщик, это мой троюродный дядя, владелец отеля «Рогач» на базе «Россия». Мы с ним долго сидели, и он нам много что рассказал. В том числе и про Русскую Армию. Ну, что она самая крутая, и что рвет всех на части. Но про такое он не рассказывал. А его все знают.

– Товарищ солдат, вы хотите сказать, что старшина роты врет как сивый мерин? – Афанасьев грозно нахмурился, но потом усмехнулся. – Боец, на Новой Земле проживает тыщ тридцать армян точно, и Арамов среди них хватает. Я знаю трех Арамов. Один служит стоматологом в ППД, один держит ресторанчик в Солнцегорске, один служит штурманом на Ми-24. Так что надо уточнять. Нет, я Арама, владельца отеля не знаю. Я вообще переходил еще на базе «Европа», не западная или восточная, а просто Европа. В тысяча девятьсот девяносто втором году по земному грегорианскому летоисчислению. После развала СССР и вывода нашей дивизии из Германии, мне предложили перебраться сюда. Мы с женой и родителями ее и моими подумали, и рванули. Терять вроде как уже нечего было, они тоже служивые люди, и тоже были выведены фактически в чистое поле.

Заваруха эта с саблями и лопатами была, если по староземельному времени, в девяносто четвертом году. Тогда еще наши заводы только закладывались, а про русские земли знали, что здесь есть золото. Несколько лет тут такое было, что ой – ой. Но на это золото был построен наш Протекторат. Вывернулись наизнанку, но сумели отстроить все, и города, и промышленность. И армию создать настоящую, и вооружить.

Золотая лихорадка была еще та, должен вам сказать. Никогда не думал бы, что у людей от золота так крышу сносит. До уровня Австралии в девятнадцатом веке не дотянули, но по сотне тонн в первые года добывали. И это, пара австралийцев умудрилась найти крупнейший золотой самородок, весом в сто семьдесят два килограмма и какими – то граммами. Его не стали переплавлять, лежит в нашем музее, в алмазном фонде. Можете поглядеть, как поедете в Демидовск.

– А разве здесь мыли золото еще кто – то, кроме русских? – Удивился белобрысый паренек из второго взвода.

– А ты как запретишь? Начнешь стрелять по людям только за то, что они хотят заработать? – Прапор покачал головой. – Вернее способа нажить врагов здесь нет. Нет, мыли все, кто хотел. Разумеется, по нашим правилам. Основные, корневые месторождения разрабатывали мы, бригадным способом при помощи тяжелой техники, а на мелких работали старатели. Потом по договору продавали золото нам по фиксированной цене. Уже у нас золото переплавляли, очищали от примесей, и продавали Ордену. Ну а армия обеспечивала безопасность на нашей территории, а ОМОН и ВВ на московской. Сколько бабла осело в Новой Одессе – сосчитать сложно. Потому она и поболее Москвы. Но еще больше ушло по Заливу на кораблях в Нью – Рино, Одесса этому городу не конкурент. Специально для заработавших старателей рейсы делались, прямиком до Рино. К концу сухого сезона те, кто разбогател, садились на пароход, и гудеть. Рино потому так и поднялся, что бабла в нем осело вообще немерено. Поменьше, конечно, чем у нас в Протекторате, но очень много. Ладно, бойцы, у вас скоро отбой. Отдыхайте. – И старшина ушел, отдав честь знамени части.

25 день шестого месяца, 23 год, 10–22, понедельник. Третий Военный городок

– Алейксей Иванов, для принятия присяги, выйти из строя! – В горле неожиданно пересохло, АКМ в руках, и пистолет на поясе стали ужастно тяжелыми, а ноги слегка ватными. Но месяц шагистики сделал свое дело, я «на автомате» вышел из строя. И, печатая шаг, подошел к столу, возле которого стоят очень серьезные офицеры.

Поодаль, стоят знаменосцы. Штандарт нашей роты, и Знамя бригады. Причем знамя еще с той земли, вывезли из музея части в Таджикистане. Настоящее боевое знамя отдельной кавалерийской бригады, пробитое пулями и осколками, и с тремя боевыми орденами. Вообще, Знамена нашей армии все с историей. Все спасены из тех республик, где советское прошлое постарались забыть и уничтожить. Да и не только советское. Личная рота командующего имеет имперский штандарт, той, еще царской армии.

Как сказал нам наш командир роты – мы не Иваны, родства не помнящие. Нам нечего стесняться своих предков, и знамена наших отцов и дедов для нас не менее святы здесь, на Новой Земле.

Ровными рядами стоят бойцы наших двух взводов. Рядом выстроилась остальная рота. Все при полном параде, прапора и офицеры надели ордена и медали, что с той, старой земли, что полученные здесь уже.

На трибуне около плаца, под навесом в тенечке, сидят родня солдат, принимающих присягу. На удивление немало народу, человек триста. Там же сидят и Сайора с тетей и кузиной. Раношка на удивление прониклась торжеством момента, сидит, и даже про леденец забыла.

– Я клянусь добросовестно изучать военное дело, всемерно беречь военное и народное имущество и до последнего дыхания быть преданным своему народу, и своей Родине.

Я всегда готов по приказу Правительства выступить на защиту моей Родины и, как воин Русской Армии, я клянусь защищать ее мужественно, умело, с достоинством и честью, не щадя своей крови и самой жизни для достижения полной победы над врагами.

Если же по злому умыслу я нарушу эту мою торжественную присягу, то пусть меня постигнет суровая кара закона, всеобщая ненависть и презрение граждан. – Закончив читать текст Присяги, я с трудом проглотил тягучую слюну, я развернулся, и, печатая шаг, подошел к столу, где поставил свою роспись в протоколе. После чего так же торжественно промаршировал на свое место в строю.

Казавшееся бесконечным действо кончилось неожиданно быстро. И вот уже звучит команда.

– К торжественному маршу! Напра – ву! – Гулко развернулись взвода. – Рота, шагооом – марш! – и под марш, исполняемый духовым оркестром, наша рота двинулась вдоль трибуны.

Меня поразил совершенно седой, в старой, еще сталинской офицерской форме невысокий сухонький дед, с погонами майора, с двумя орденами Красной Звезды, и медалями «За отвагу», «За оборону Севастополя» и «За победу над Германией» на выцветшей гимнастерке. Дед, несмотря на преклонный возраст, стоял по стойке «смирно», взяв под козырек полевой офицерской фуражки, и его глаза смотрели ясно и весело. Молодцевато подпоясанный командирским ремнем старого образца, перечеркнутый портупеей, с наганом в кобуре – дедок являл пример хоть и старого, но непобежденного солдата. Точнее, солдата – победителя.

– Взвод, вольно, разойдись! – Вот и наша долгожданная команда. И мы, уже рядовые Русской Армии, кто перекинув автоматы за спину, а кто, как я, например, просто взявшие их в руки, рванули к своим родным.

– Ну как вы? – Закончив обниматься с женой и ее сестренкой, спросил я у сразу всех.

– Живем, работаем. – Улыбнулась Нигора, поправив тонкий шелковый, черный вдовий платок. – Что нам еще остается?

– Я заканчиваю школу. – Сайорка прильнула ко мне. – Но это ты сам прекрасно знаешь. Не знаешь ты того, что мне предложили работу. В разведотделе, переводчицей с арабского. – Супруга с удовольствием посмотрела на мою отвалившуюся от удивления челюсть, и продолжила. – Сказали, чтобы с тобой посоветовалась.

– Мама, пошли пушки посмотрим! – Раношка потянула мать к выставленным на плацу орудиям. По ним уже лазала малышня. Ну, все что они могли скрутить, уже лежало на полках и стеллажах.

– Пошли, пошли. Егоза! – Нигора пошла вслед за дочкой, улыбнувшись нам.

– Сайора, это тебе не повредит? – Я погладил пока абсолютно плоский живот моей супруги. – Точнее, вам? Разведотдел знает, что ты беременна?

– Знают, конечно. Им же моя медкарта пришла из Демидовска, точнее, копия. Ничего не повредит, сидеть шесть часов за монитором и переговоры арабов по рациям и мобильникам слушать. Тут знающих арабский мало, за меня и то схватились. Я ведь его только учу. – Сайора улыбнулась. Потом поглядела на меня с автоматом. – Ты говорил, на эти выходные приедешь? А сейчас тебя хотя бы на несколько часов не отпустят? Я очень соскучилась.

– Я тебе по секрету скажу, что мне до утра дадут увольнительную. – Если честно, то я тоже очень соскучился по своей жене. Раньше как – то такого не было, так и влюблен – то я впервые, если честно. Точнее, люблю впервые. И сейчас меня порой такая нервленная дрожь пробирает от присутствия рядышком любимой девушки. – И я вижу, что вы с Нигорой приехали на разных машинах?

– Тетя отдала мне «Делику», сказала, что ей она лишняя. Мол, ей хватает «Ленд Ровера». А в «Делике» очень удобный салон. – И Сайорка стрельнула в меня глазами, тут же покраснев, впрочем.

26 день шестого месяца, 23 год, 03–01, вторник. В пяти километрах на север от Третьего Военного городка

– Красиво как. – Сайора накинула на обнаженные плечи плед, и оперлась мне на плечо, и, подняв голову смотрела на ночное небо, светящееся от множества звезд. Две какие – то галактики, вроде земного Млечного пути, перечеркивали небосвод, образовывая ясно видимый косой крест. – Где Земля, интересно?

– Не знаю. И вроде как никто не знает. – Я оперся на колесо микроавтобуса.

От нас, с вершины холма, расстилалась ночная земля. Светились немногие окна в зданиях военного городка, где – то на востоке едва видимо мерцали окна небольшого поселка, где – то за невысокими горами на севере светилось небо над Демидовском. По здешним меркам настоящий мегаполис, и света над ним хватает. – Вот уж точно, неведомая сторонка.

– Да. – Девушка потерлась подбородком о мое плечо. – Леш, тебе здесь нравится?

– Именно здесь? – Я усмехнулся, и поцеловал опухшие уже губы Сайоры. – Здесь, с тобой – потрясающе.

– Я не о том! – Меня стукнули кулаком по плечу. – Ну, тут все – таки такая провинция выходит по меркам той Земли. Не лучше нашего Атласабада.

– Мне нравился наш поселок. – Помолчав, ответил я. – Тихо, все друг друга знают, хорошие люди, красивые места. Горы, поля, виноградники. Другое дело, что нас бы там убили, Сайор. А тут мы вроде как свои среди своих. По крайней мере, нас не считают чужаками. Мне, кстати, парни очень завидуют, ты сумела произвести впечатление. – Я довольно засмеялся. При этом случайно толкнул прислоненный к борту автомат, и едва успел его поймать.

– Знаешь, у меня странное впечатление от Базы. – Сайора помолчала. Потом продолжила. – Там живут жены солдат и офицеров, многие постоянно в деле, постоянно рискуют жизнью. И знаешь, женщины гордятся своими мужьями. Да, страшно переживают, очень боятся звонков из строевой части, но гордятся. – Она снова примолкла. – Позавчера соседка, через три дома от нас, получила похоронку. Муж погиб где – то на том берегу Залива, тело должны привезти через несколько недель. Она бледная как тень, дочка плачет. А мальчишка ненамного нас младше, ходит как шомпол проглотил. Страшно, Леша. Постарайся не сделать меня молодой вдовой, хорошо?

Я удивленно поглядел в глаза своей жены, огромные, полные слез. И абсолютно серьезно ответил.

– Сайора, я сделаю все, что в моих силах для этого. Более того, я не останусь в армии, потому что носить погоны сверх обязательной программы не намерен, военная служба не предел моих мечтаний, и мне не сказать, чтобы очень нравится. Но отслужить надо, сама понимаешь.

– Да, я понимаю. – Девушка прижалась ко мне обнаженной грудью. – Только знаешь, Леша, как мне тяжело без тебя. Скорее бы пролетал этот год.

– Точнее, полгода. – Я поцеловал жену в плечо, потом в живот. – Сайора, через пару – тройку месяцев ты точно станешь больше занятой. И мысли всякие убирай.

– Мне Боцманша также сказала, когда на той неделе приезжала. – Улыбнулась жена. – Знаешь, никогда не видела до того таких высоких женщин. Но как гинеколог – потрясающе талантливая дама. На нее весь протекторат молится, да и соседний тоже. Говорят, в особо сложных случаях из Бразилии и Конфедерации на консультации к ней приезжают. – Супруга зевнула, и потянулась.

– Пошли, поспим? Завтра тебе ехать с утренним автобусом. – Хоть и внутри наших земель, но одну жену отпускать не хочу. Утром проходят практически одновременно пара автобусов, вот с ними и отпущу, до Демидовска доедут караваном, а от Демидовска до ППД много машин ходит.

– Пошли. – Сайорка еще раз звонко зевнула. Встала, закутавшись в плед, и нырнула в салон микроавтобуса. Там мы устроили неплохое гнездышко на надувном матрасе.

А я отпил глоток холодного кваса, и еще раз поглядел на ночную землю. Красиво здесь, до умопомрачения. И, подхватив свое оружие, тоже залез в салон, закрыв дверь.

17 день восьмого месяца, 23 год, 04–15, среда. Третий Военный городок

– Отделение, слушай команду! Выдвижение по маршруту берег Ориноко, вверх по течению шестнадцать километров, поворот вдоль русла Гнилой Речки, марш – бросок до высоты 133–17, занять, оборудовать и замаскировать позиции на южном склоне, три дня разведки и наблюдений за перемещениями по Южному Тракту. Особое внимание подвесной переправе через Гнилую. Режим максимальной скрытности! Приказ ясен? – Командир взвода прошел мимо нашего строя, внимательно вглядываясь в лица. – Приказ ясен. Выполнять!

– Направо, бегом марш. – И наш командир отделения, плотный паренек из кубанских казаков, Артем Весин, придерживая АКМ на груди, вроде как неспешно побежал впереди. За ним так же неспешно побежали и мы, выстроившись гуськом, и стараясь наступать след в след.

Три месяца после присяги пролетели незаметно. Шесть раз я побывал в ППД, три раза в ее в выходные на Нигориной «Делике» приезжала Сайорка, и мы пару – тройку часов проводили на вершинке холма неподалеку. Правда, беременность хоть и протекает очень хорошо (тьфу – тьфу, не сглазить), но акробатические номера в машине я проделывать не решаюсь. Все – таки беременная жена требует бережного отношения даже в сексе. Так что нежность, нежность и еще раз нежность. И долгие разговоры о будущем, какой поселок может стать нашим домом, и домом наших детей. Блин, мне еще же восемнадцати нет, жене семнадцать пока не исполнилось, а мысли какие – то супер – пупер взрослые.

За эти три месяца учебки нас умудрились загонять так, что казавшиеся запредельными нагрузки стали привычны. Все как – то резко похудели, став жилистыми, как голодные волки, и это несмотря на просто обжорные порции в столовой.

Мы расстреляли за это время по паре ящиков патронов из автоматов, винтовок и пулеметов, уже постреляли из трехдюймовок, из восьмидесятидвух и стодвадцатимиллиметровых минометов. Сейчас готовимся и изучаем зенитки, КПВ и тридцатисемимиллиметровые. Более того, нам пообещали, что дадут азы стрельб из знаменитейших «ахт – ахт», фашистских восьмидесятивосьмимиллиметровых пушек. Как и каким образом их занесло на Новую Землю, мы уже и не спрашивали. Вообще, эти зенитки составляли часть ПВО Демидовска и ППД, закрывая максимальные высоты и хоть обычно расчеты пушек были полностью скомплектованы, правда из резервистов, но учебный план это не отменяло. Но основная часть этих пушек была в составе Береговой обороны, при необходимости перебрасывалась на нужный участок побережья. Впрочем, и тут расчеты были из резервистов. Не мог Протекторат держать огромную армию, просто физически не мог. Итак, Русская армия очень велика.

С недавних пор наше начальство начало гонять нас еще и таким образом, тренируя разведвыходы и корректировку артогня.

Именно для нашего отделения это первый выход. Если учесть опыт ребят, которые этим занимались до нас, примерно завтра – послезавтра следует ждать инспекционный выход на дорогу какого – нибудь прапора или лейтеху из соседней части, в гражданке и на гражданской машине. И ежели нас засекут, нехилый пистон обеспечен.

По холодку бежелось относительно нормально, если не учитывать навьеченный на нас вес. И потому вскоре последовала команда – «Шагом».

Сзади пыхтел сломанным в недавней рукопашной тренировке носом наш радист, здоровяк из Сибири родом, Пашка Воля. За ним крымчанин Димка Дикий, невероятный пофигист и наш марксман с СВД. За ним снайпер, смуглый и сейчас выбритый до синевы чеченец, Аслан Максудов. Реди срочников именно снайперов обычно нет, но Аслан – прирожденный стрелок. И потому у него дорогущий агрегат – амерканский «Армалайт-30», триста тридцать восьмого Лапуа калибра. Аслан из этой машинки спокойно на восемьсот – тысячу метров пули в грудную мишень кладет. Причем кладет в основном туда, куда хочет.

К нашему удивлению, чеченцы есть не только за Амазонкой на юге, в Протекторате вполне себе живут, работают и служат несколько тейпов. Как оказалось, они перебрались сюда после распада Союза, спасаясь от банд, расплодившихся тогда еще в Чечено – Ингушской Республике. Кто – то из них грохнул несколько бандитов, оказавшихся из тейпов Басаева, Масхадова и прочих обредших власть упырей.

Перед Артемом бежал наш кинолог, Сашка Мамедов, и небольшой песик. Русский егерский терьер. Вывели здесь из нескольких пород небольших охотничьих и служебных собак. К огромному моему удивлению, процентов пятьдесят крови этого крокодябра – собаки породы карликовый пинчер. Остальное с миру по нитке, даже от русского той – терьера. Вышла собака маленькая, плотная, бесстрашная и молчаливая. Короче, как тот ежик из анекдота – очень сильная, просто легкая.

Небольшой людской группе здесь на природе слишком тяжело и просто опасно. Нет ни чутья, ни такого слуха. Тут же и змеи потрясной маскировки, и всякая дрянь ползающая. И вообще хватает опасных очень хищных хищников.

Вот для этого собак и вывели – чтобы оповещали об опасностях. Ну, еще тренируют на поиск взрывчатки, чтобы мины могли искать. Но Рунька пока совсем молодой, хоть и очень умный песик. При этом пусть и молчаливый, но злющий аки черт, словно из псарни фюрера, в его крови весьма немалую долю кровь ягдтерьера занимает. И потому в поле всегда на корде. Его прямая обязанность дать знать Сашке об опасности, а не лезть самому в драку. Это уже наша задача. Хоть Рунька считает иначе, и готов всех порвать в мелкие лоскуты.

– Командир, машина. Ловим? – Еще один Ромка, наш пулеметчик с РПК. Бегать терпеть не может, считает что лучше очень плохо ехать, нежели хорошо бегать. А еще лучше лежать, желательно на кровати. И спать. Может дрыхнуть сутками.

– Нет. Может быть подстава. Будем потом горшки драить. – Артем внимательно поглядел на старый грузовичок, который пылил по грунтовке. – Наш первый выход, не стоит рисковать. Бегом!

То бегом, то шагом мы добрались до указанного места. Речка Гнилая. Или Гнилушка. На самом деле ничего особенно гнилого нет, но сероводородом прет от реки жутко, вот так и обозвали.

Но при этом в самой речке живут пресноводные устрицы жемчужницы, и на том берегу есть небольшой поселок собирателей жемчуга. Сейчас вроде они даже плантации стали закладывать, не только ракушки собирать.

Вообще, очень красивый жемчуг. Очень. Жемчужины ровные, кругленькие, нежно – кремовые с красноватыми прожилками. Я Сайоре купил ниточку, так жена довольна.

– Саш, проверь с Рунькой склоны! Иванов, Демин – наблюдение и дежурство. Остальные – десять минут перекур. – Артем рухнул на склоне в теньке небольшого дерева. – Потом готовим позицию, маскируем.

Следом за ним на землю опустились остальные, а мы с Ромкой и Сашка со своим псом потопали вверх по склону холма.

17 день восьмого месяца, 23 год, 04–15, среда. Высота 133–17

– Вах – вах – вах! – Аслан не удержался, и прищелкнул языком, не отрываясь от бинокля. – Какая девушка! Все, в следующее увольнение сюда еду, хоть познакомлюсь!

– Ты про которую? – Я закончил записывать в журнал «группа из семи молодых девушек купается на песчаном мелководье», и глянул в свой восьмикратник. Ну да, семь девчонок, с визгом и довольным смехом плещется на меляке. Точнее, шесть девчонок купаются, а одна стоит на высоком бережку, и внимательно смотрит на реку, держа в руках СКС. Девки меняются периодически. Вот и сейчас на страже стоит пышная такая блондиночка.

– Про дежурную. Какая девушка, мечта поэта! Эх. – Аслан слегка поворочался, устраиваясь в окопчике поудобнее.

– Ну да, красивая девка. Только такой угодить – постараться надо. Она же не просто в горящий дом войдет, она и тебя туда затащит, чтобы больше не поджигал. – Согласился я. – Ты старайся ее так не рассматривать, еще взгляд почует. Вон, видишь, уже вертится, не поймет, что не нравится.

На самом деле, красивая девушка. Полная, высокая, очень сильная, лицо красивое, роскошная русая коса, синие глазищи. Ноги длинные, грудь высокая и пышная. При этом выменем не назовешь, просто роскошные сиськи. Ну, живот присутствует, и попа в ширину очень приличная, но не портит это ее, совершенно. Гармонично все.

– Эх, – снова вздохнул чеченец, отворачивая бинокль от валькирии. – Вот так всегда – счастье рядом, а достать трудно. Пиши – по Южному тракту, белый грузовик, вроде как «мазда», примерно полторы тонны грузоподъемность, везет ящики с апельсинами.

– Угу. – Я раскрыл журнал, и записал туда новую информацию. И вот так постоянно. Толстенная тетрадь уже наполовину исписана. Время, кто, что, куда едет и что везет.

– Через переправу, два мужика, ведут мопеды. – Аслан снова повернул бинокль в сторону купающихся девчонок. – Эх. Скорее бы увольнительная. Мотоцикл дашь?

– Да бери. – Я пригнал один из индийских трофеев сюда, в наш городок. Разумеется, с разрешения командира роты. Так что у меня сейчас свой транспорт есть, стоит под навесом в парке. – Только заправь, бак пустой.

– Договорились! С меня шашлык! – Аслан довольно улыбнулся.

После присяги появились некоторые не то, чтобы послабления. Нет, просто дополнительные возможности. Нет залетов – никто не помешает вечером пожарить шашлыки на природе из небольшого крокодила, например. А мелочи крокодильей тут в Ориноко хватает.

Из – за холма едва слышно донеслось пыхтение и довольное взвизгивание. То Сашка Руньку мает. Пес молодой, ему бы побегать, а нельзя. Вот его в окопе Сашка и валяет, борется с ним, не дает скучать. И так по шестнадцать часов в день. Куда денешься, надо.

Первую ночь, как сюда прибыли – копали щели и окопы на обратном склоне, потом узкие пути сообщения, чтобы только ползком проползти незаметно. Просто вроде – вскрываешь дернину, пару лопат песка на траву, дерном накрыть – и готово. Ан нет, так не годиться. Жарко, трава сразу высохнет. Приходится вытаскивать все это, и ссыпать сзади холма, этой самой клятой высотки. И никуда не денешься – приказ.

– Отделение, подъем! Приказ выполнить маршбросок до Речного, и отметиться там у участкового. После чего домой, в расположение тем же путем, но уже просто маршем. – Артем принялся навьючиваться. Радист тем временем сворачивал станцию, по которой прилетела эта развеселая команда.

Через пять минут наше отделение снова пыхтело под тяжестью снаряжения. Пробежав мимо удивленных появлением ниоткуда отделения солдат девчонок, не удержались от пары очень двусмысленных шуток.

На что девчонки ответили веселым смехом, и не менее развеселыми шуточками.

– Ребятя, если вы еще сможете – то милости просим! – Пухлая блондинка, смеясь, приподняла свои внушительные сиськи. – Честное слово, приласкаю. Но потом не жалуйтесь!

И девушки покатились со смеху, махая нам вслед снятыми лифчиками.

– Мальчики, не задерживайтесь!

– Мерзавки, – пропыхтел я. – Тут о любви к Родине думать надо, а они тестостероном мозги забивают.

– Леш, тебе проще. Ты к жене наведаешься, и скинешь толику тестостерона. А нам еще надо снимать и уговаривать. – Артем нашел силы усмехнуться.

А Аслан молча бежал, пораженный в самое сердце видом потрясающего бюста блондинки. Одному Руньке были по барабану наши переживания, он просто с удовольствием рвался вперед на своих плотных коротких лапках.

18 день восьмого месяца, 23 год, 14–28, четверг. Неподалеку от высоты 133–17

– Нет твоей блондиночки, Аслан? – Я подошел к высматривающему кого – то в поселке снайперу.

– Не видать. – Грустно ответил тот, пряча бинокль в чехол, закрепленный на разгрузке. – А жаль, какая девушка.

– Сгоняешь сюда в увольнительную, познакомишься. – Я вытащил из кармана пару леденцов, сунул один чеченцу, второй распотрошил и с удовольствием закинул в рот. Вкуснячие конфетки! – Она же сама приглашала. Вот и повод. – И уселся рядом с нашим собаководом, вытянув гудящие ноги.

– Накололся, бедолага. Руня, потерпи, пожалуйста. Лех, придержи, а? – Сашка подождал, пока я надел кордуровые перчатки, и крепко взял за корпус Руньку. В задней лапе песика торчала здоровенная колючка.

– Терпи, псина. – Рунька серьезно попытался меня цапнуть, и взвизгнул от боли, когда Сашка выдернул занозу. – Ну, вот и все. Сейчас обеззаразим, и перебинтуем.

– Саш, как пес? – Артем приподнялся со своего места, и посмотрел на нас.

– На руках понесу, бежать не сможет. Но вроде нормально, заживет, как на собаке. – И закончивший перебинтовывать лапу Сашка погладил лобастую головенку хоть и небольшого, но служебного пса. Тот неуверенно лизнул ему руку, и попытался стянуть зубами бинт с лапы.

– Не надо, Рунь. – Сашка отвернул морду песика от его же лапы. – Потом вылижешь, когда доктор посмотрит. Скоро уже.

– Ладно, еще пять минут, и подъем. – Артем откинулся на спину, и прикрыл глаза. Впрочем, я видел, что он недавно с часами возился, наверное, будильник выставлял. И потому тоже завалился. Пять минут дремы не помешают.

Аслан продолжал бдить, его очередь.

Короткий отдых пролетел мгновенно, и вот мы снова на ногах, и снова бежим по уже знакомой тропке. На этот раз бегу первым. Похоже, кстати, тут кто – то не так давно на лошадях прошел, навоз свежий появился. Не успев додумать эту мысль, я перескочил гребень холма, и единственное, что успел, так это «прямым от себя, коробкой магазина – бей!».

Крышка магазина с противных хрустом врезалась в переносицу вскочившего молодого чеченца. Я ударил не думая ни секунды, неоткуда на наших землях взяться бородатому абреку с перевязанной зеленой, исчерканной арабскими буквами лентой головой. Значит – враг.

От этого удара парень отлетел к копытам захрапевшей от испуга и заплясавшей лошади, на которой были навьючены две связанные девушки. Из – под кустов вскочило еще несколько человек, с которыми сцепился я и остальные солдаты.

Впрочем, я практически сразу отлетел в сторону от мощнейшего пинка, пришедшегося в правое бедро. Еще немного, и я вряд ли чем вообще смог бы Сайору порадовать. И в прямом, и в переносном смысле. А здоровенный чеченец с кинжалом в руке сцепился с чеченцем нашим, катаясь по земле. Аслан перехватил руку с кинжалом, и сам изо всех сил пытался ткнуть ножом врага. И тоже не мог.

Рунька, сорвавшийся с рук Мамедова, вцепился в пах какому – то лысоголовому, и тот успел пару раз сильно ударить пса, пока Сашка саперной лопаткой не расколол ему голову.

Артем взял на болевой еще одного, выламывая ему руку, и заплетя ногами горло. А радист и Дикий с двух сторон ударили стволами вроде как переборовшего Аслана чеченца. Удар Димки пришелся в глаз, а острый компенсатор АКМ Пашки вошел в рот вражине, выбивая ему щеку и зубы. И тут я изо всех сил ударил ему по голове рукоятью ПМ, выключая чеченца.

Сашка метнул свою лопатку вслед убегающему, вроде как единственному оставшемуся целому бандиту, и попал ему куда – то промеж лопаток, отчего тот рухнул кулем с торчащей из спины лопаткой и больше не шевелился.

Несколько вьючных лошадей ржали, били задом и пытались оборвать поводья, привязанные к невысоким деревьям около наших окопов.

– Вяжем их! – Прохрипел командир, додавливая своего.

На то, чтобы повязать бандитов ушло минут пять, на то, чтобы снять со спин лошадей девчонок (да – да, все семь девиц – купальщиц лежали аккуратно увязанные и упакованные на лошадках, только пышка – блондинка в гордом одиночестве, впрочем, такую девушку и одна лошадь далеко не увезет) – еще несколько.

И все это время мы перевязывали Семена, одного из наших автоматчиков. Ему здорово располосовали живот, так что в прямом смысле кишки наружу. Страшно, аж жуть, собирать потроха товарища.

– Радист, связь, живо! – Артем вытер лоб окровавленной рукой, оставив на нем кровавый развод. – Надо машину, или вертолет, Сеньку в часть.

– Надо его к нам в поселок! – Пышка с трудом, растирая ноги, подошла к нам. – У нас есть травмпункт, и очень хороший хирург. И операционная найдется, он порой срочные операции делает.

– Так, Аслан, Павел, носилки делайте, быстро. Леха, ты ходить как, можешь? – Командир подошел ко мне.

– Могу, но с трудом. Этот гад мне едва ногу не сломал. – Я подавил желание пристрелить все еще живого здоровяка. Из пяти молодых абреков в живых осталось трое – здоровяк, тот, которому прилетела МСЛ в спину, и тот, которого заломал Артем.

Словивший от меня удар магазином в переносицу кончился, ну и тот, кому башку разрубил Сашка и отгрыз яйца Рунька тоже. Наш собаковод сейчас держал на руках тихо скулящего от боли песика, Руньке, похоже, сломали лапу, да и что – то с внутренностями. Маленький он все – таки, хоть и очень отважный.

– Тогда караулишь пленных, вместе с Диким. Чуть дернутся – гаси их. Пашка, связь?

– Готово, командир. – Радист протянул тангенту Артему.

Тот коротко доложился в часть, сказал, что тяжелораненого готов транспортировать в поселок, что пленные остаются под нашей с Диким охраной. Получил добро на все это от дежурного, и отключился.

– Так, девчонки, бегом до дома. Пашка, рацию Аслану, Ром, пулемет мне. Берете Семена, и аккуратно через переправу. На том берегу схватим вчетвером. – И командир поглядел на перебегающих по подвесному мосту девчонок.

Вскоре мы с Диким смотрели вслед нашему отделению, которое переправлялось по шатающейся довольно основательно конструкции.

От одного берега Гнилушки на другой были натянуты четыре толстых стальных троса. Наверное, с какой – нибудь шахты, троса не новые, кое – где стальные проволоки торчат.

На нижние два троса брошены толстые плахи, прикрученные скобами, а от верхних к нижним дощатое ограждение. Вышел мост, способный выдержать не только пешехода, но и даже мотоциклиста. Только шатается он совсем не убедительно, даже под весом пяти солдат.

– Экстрим. Дим, ты пока оружие в одну кучу собери, а? А я за этими присмотрю. – Хромая и матюкаясь про себя, я прошкандыбал до коряги и осмотрев, уселся на нее.

А Димка начал собирать разбросанное по округе оружие. Весьма разнообразное, кстати.

От девчонок, насколько мы поняли, бандиты взяли два СКС и один АК-74, но его забрала с собой хозяйка. Кроме того, несколько пистолетов, которые лежали сейчас горкой на куске брезента, и понять где чьи было пока невозможно. Ничего, хозяйки, в принципе, по номерам опознают.

А вообще, не сказать, чтобы абреки были богато вооружены. Для рейда на такие как у нас, крайне враждебные к ним земли, можно сказать – очень бедно вооружены. Четыре карабина маузер, причем не германского производства, вроде как турецкого, и старый – старый, вытертый почти добела чешский пулемет ZВ-26, сделанный в двадцать восьмом году двадцатого века. К пулемету всего три магазина. Да и у стрелков патронов маловато, всего по полсотни.

Из пистолетов у чеченцев револьверы Нагана, тоже крайняя дешевка. Похоже, мы напоролись на банду небогатой молодежи, которые проходили посвящение в воины. И очень похоже, что нам капитально повезло. Тот абрек, который первым словил от меня, сонный был. Видимо, заснул на часах, и проснулся только когда я на него выскочил. И остальные тоже спросонок, потому мы без стрельбы обошлись.

– Глянь, какой. Наверное, девчонок. – Дикий перебросил мне основательно потертый увесистый пистолет. – Никогда таких не видел. Странно, наш.

– ОЦ-27. – Прочел я на затворе. Вытащил магазин, и выщелкнул верхний патрон. – Тульский, вроде как. Патроны макаровские, глянь. И сделаны в Демидовске. Надо же, я и не знал, что такие бывают. Нужно ради интереса поглядеть, какие пистолеты сейчас в России производят.

Раздался рокот двигателя, и из – за холма вынырнул небольшой вертолет с красными крестами.

– Похоже, с Семеном совсем туго. – Дикий проводил машину, приземлившуюся в Жемчужном, взглядом.

– Ну да, кишки ему с земли собирали, и с ним все замечательно. – Я передернул плечами от жуткого воспоминания. – Конечно, хреново, вряд ли один врач не справится. Скорее всего, отправят в Демидовск, в Центральный госпиталь.

– Глянь, наши едут. – Дикий привстал, глядя на появившиеся машины. А потом сильно пнул дернувшегося было абрека. – Не шевелись, падаль. Грохну в следующий раз!

– Готовься рапортовать, Димка. Я раненый, у меня нога болит. – Я уселся поудобнее, вытянув пульсирующую болью ногу. – Блин, дергает как.

– Гад ты, Леха. – Дикий поправил свою панаму, и шагнул к остановившимся машинам. Из передней выскочил в серьезной, полной снаряге сам командир роты. – Товарищ капитан, третье отделение встретило группу из пяти абреков. Ну, мы с ними того, в рукопашную ввязались, победили. Один тяжело раненый оттащен в Жемчужный, к доктору, туда уже прилетел вертолет с врачами.

Девки, которые на конях привязаны были, домой убежали. Ну а мы тут, охраняем.

– Охранители, мать вашу. – Капитан внимательно глянул на меня, сидящего с автоматом. – Что с ногой, боец?

– Тот здоровяк лягнул, товарищ капитан. – Я ткнул стволом в сторону здоровенного чеченца с жутко окровавленной башкой. Ну да, ему глаз выбили, пасть разорвали, я ему здорово башку разбил. И не перевязывали, не до того, да и просто пристрелить охота было. – Наверное, сильный ушиб, точнее врачи скажут.

– Ладно, сиди. – Капитан через свою ходиболтайку связался с Артемом, и выслушал его доклад о состоянии раненого. – Старшина, забирай бойцов, организуй здесь все что положено. Я в поселок, бойца отправлю в Демидовск. Проверь по кустам, может эти любители рукопашного боя кого пропустили. Ох и огребете вы у меня, бойцы!

– За что, товарищ капитан? – У Дикого от удивления челюсть упала.

– За то, что не стреляли. Вам автоматы для чего дадены? – И капитан убежал по качающемуся мосту.

– Товарищ старшина, это он серьезно? – С опаской спросил я у прапора, который раздавал указания бойцам.

– Абсолютно. – Кивнул старший прапорщик. Поглядел на нас, усмехнулся. – Победителей не судят. Но вот никто не запрещает для победителей усиленный тренировки. Но это в будущем. Именно сейчас вы молодцы, парни.

И обернулся к закончившим осмотр холма и прибрежных зарослей солдатам.

– Ничего и никого, тащ старшина. – Доложил Володин, командир отделения из заканчивающих службу парней. – Лежка простая, необорудованная. Судя по всему, пришли, схватили девчонок, и собирались вечером или ночью отходить.

– Сейчас. – Прапор махнул ему рукой, прислушиваясь к наушнику. – Алтын на связи. Есть, принимать командование. Удачи бойцу, товарищ капитан. – И повернулся к нам с Диким. – Так, бойцы. Вы топайте к своим, вернетесь завтра. Сегодня отдыхайте в Жемчужном, вас там вкусняшками обкормят. Водку не пить, пива или сидра ограничено. Очень ограничено, вы срочники, пьяные срочники – позор для Русской Армии. Свободны, парни, дальше мы сами разберемся.

– Есть свободны! – радостный Дикий подскочил ко мне, и помог встать. Блин, я сейчас на ногу с трудом наступаю, бедро опухло. Вот это мне прилетело, совсем нехило!

Из поселка на том берегу взлетел санитарный вертолет, и ушел в сторону Демидовска. Вот и Сеньку увезли, дай – то боже, чтобы ему кишки собрали нормально и живот заштопали.

– Тащ старшина, а как там Сенька? – Дикий точно мои мысли прочел.

– Жить будет. Но свое он, фактически, отслужил. После такого ранения комиссуют. Из госпиталя выйдет, и сразу на гражданку. Ну, или во вспомогательные службы, как сам решит. – Прапор проводил вертолет долгим взглядом. – Надо было вас в броне отправить. Следующие так и пойдут.

Тем временем бандитов, целого, убитых и раненых, перетащили без особых церемоний в «уазики», туда же отправилось трофейное оружие. Ну, за исключением пистолетов и СКС, их отложили в сторонку. Потом девчонкам отдадим, пусть разбираются, где чей.

– Гаврилюк, Котомкин, вы с лошадьми вроде как знакомы? Доставите эту кавалерию в часть. – Старшина недовольно посмотрел на лошадок. – Не люблю коней.

– Вы просто не умеете их готовить, товарищ старшина. – Совершенно случайно вырвалось у меня.

– Разговорчики! Тоже мне, кулинар. – Усаживаясь в машину, усмехнулся наш прапор. Поглядел на нас, и кивнул, кинув правую ладонь к шлему. – Вообще – молодцы! Остались живы, и победили. Так держать, бойцы!

– Есть так держать! – Мы вытянулись, тоже беря под козырек. Правда, я вытянулся держась одной рукой за поручень подвесного моста.

– Потопали? – Дикий подкинул трофейный кинжал. Поглядел на меня, поднял мешок с пистолетами девчонок, повесил себе на шею СКСы. – Пошли, стукнутый, не торопясь, но уверенно.

– Пошли. – Я, придерживаясь руками за доски ограждения, шагнул на качающийся мосток.

На том берегу нас встретили два мужика, из поселковых. Долго молча трясли нам руки, потом забрали лишнее оружие у Димки, взяли автомат у меня.

Один из мужиков подпер меня с подбитой стороны, и я таким образом дохромал до медпункта, где попал в сильные руки поселкового врача. К моему огромному удивлению, им оказался здоровенный негр. Думал, что он американец, а оказалось что из Франции.

Впрочем, врачом он оказался вроде как отличным. Быстро осмотрел мне ногу, обеззаразил, обезболил, сделал пару нешироких разрезов, из которых хлынула густая черная кровь. Нога сразу успокоилась, дерганье прекратилось.

А доктор вставил в каждый разрез по паре каких – то трубочек, намазал вообще все бедро в районе удара чем – то липким и розовым, и забинтовал ногу.

– Завтра здесь перебинтую, остальное в части. Ничего страшного, гематома. Через месяц будешь снова марш – броски бегать. – Успокоил меня доктор, и помог дойти до приемного покоя. Там, вместо грязной формы, на кресле лежали футболка и шорты. А вместо ботинок стояли легкие сандалии.

– Твои вещи забрали, выстирают, почистят. – Сидящий на стуле Пашка протянул мне запотевшую бутылку. – Держи, сидр. Замечательная штука, испанский.

– Спасибо, Паш. – Я нацепил поверх шорт ремень с пистолетом в кобуре, и отхлебнул ароматного и холодного напитка из открытой бутылки. – Вкусно, блин. Жить хорошо, однако.

– Ага, а хорошо жить еще лучше. Пошли, там небольшая пирушка в нашу честь намечается. – И Пашка встал, протягивая мне резную палку. – Давай автомат, держи трость. Пошли, будем есть и пить. Там уже накрыли, наверное. Жрать охота, вечер уже. Да и сушняк надоел.

На самом деле, на центральной площади поселка, крохотной, конечно, были накрыты столы. Судя по домашним яствам, здешние хозяйки расстарались. Но и мужики тоже постарались, неподалеку от столов был сделан немаленький очаг, над горящими углями которого при помощи редуктора и электромотора медленно поворачивалась туша приличного поросенка.

На мой взгляд, здесь собралось примерно с сотню человек, если не больше. Наверное, все население Жемчужного.

– О, еще один спаситель. – Меня углядела та самая пышка, резво подскочила и смачно поцеловала в губы. – Меня Женей папа с мамой назвали. Так меня зовут друзья и подруги, и так можешь звать меня и ты. А тебя как?

– Алексеем. Можешь Лешей, Лешкой. – Я с удовольствием пожал блондинке руку, приходя в себя от ее поцелуйчика. – И поосторожнее сейчас со мной, нога болит.

Пашка уже потерялся среди праздника, так что мной занялась Женя и еще одна из спасенных девчонок, хорошенькая коротко стриженная брюнетка, Вика, представляя соседям, друзьям, родственникам.

Я запомнил только мать Жени и отца Вики, остальные промелькнули перед глазами, и вот я уже сидел за столом, и сосед, здоровенный мужичина, наваливал мне в тарелку основательную гору пельменей.

– Ешь, это настоящая еда, не то, что эти салатики. Надо же, придумали. Цезарь! Нажарили сухарей и мяса, смешали, и балдеют. Да я лучше отдельно жаренного мяса съем, свежим хлебушком зажую, и то больше толку. А вот пельмени – это веками проверено, надежно и вкусно! Водку будешь? – Мужичина потянулся к запотевшей бутылке «Новомосковской».

– Нет, спасибо. Если можно, сидра. – Я полил пельмени сметаной, чуть присыпал перцем и специями, с благодарностью принял кружку с холодным сидром, и встал вместе со всеми, слушая тост мэра Жемчужного.

– Ну что можно сказать? Парни, вы спасли наших девочек. За это наш вам земной поклон! – Мэр обозначил его, чуть прогнувшись в очень нехудой пояснице. – И наша огромная благодарность. Мы видим, что наша армия есть везде и всегда, и готова всегда прийти нам на защиту. Спасибо вам, парни, спасибо вашим командирам за вашу выучку. Ваше здоровье, ребята! – И мэр поднял кружку с пивом. Все закричали, кто «ура», кто «молодцы», дружно выпили, и не менее дружно принялись уничтожать запасы продовольствия на столах.

До самого темна народ отрывался по полной. В свете загоревшихся фонарей начались танцы. Что интересно, парней примерно нашего возраста в поселке не было. Те девчонки, которых мы спасли, и были представительницами молодежи поселка. Остальные или уже к тридцати, замужние женатые, или еще детвора сопливая. Так что девчонки наперебой вытаскивали бойцов на площадку, и даже я пару раз с тросточкой выходил. Правда, на минуту – другую.

Основная часть мужиков неплохо выпила, и была разогнана женщинами по домам, отсыпаться. Работу никто не отменял, жизнь – то продолжается.

– Жень, тут позвонить можно в ППД? – Перед выходом на учения я сдал мобильник в каптерку, предупредив об этом жену. Мобильники на учениях запрещены, а то пару годов назад кто – то вызвал развозчиков пиццы прямо на замаскированную позицию артиллерии.

– Можно. Маме позвонить хочешь. – Белозубо улыбнулась пышка, отпуская из объятий прибалдевшего Аслана. – Могу проводить. А ты, красавчик, меня дождись, понял? – И Женя чмокнула слегка захмелевшего чеченца в щеку.

– Жене. Она у меня рожать скоро будет, вот, хочу спросить что и как. Учения – то для нас кончились. – Прихрамывая, я шел рядом с девушкой.

– Какой ты шустрый, оказывается. – Фыркнула Женя. – Вика расстроится, ты ей здорово глянулся. Или ты тот еще кобелина? – И смеясь, толкнула дверь сельсовета. – Вот телефон, вот коды. Звони, говори сколько хочешь. И не задерживайся много, сейчас мама с подругами пироги принесут и торты.

– Жень, ты хочешь, чтобы мы погибли от обжорства? – Взял трубку простого телефона, и набирая знакомый номер, спросил я.

– Ничего с тобой не будет, если съешь кусочек тортика. Ждем. – И за девчонкой захлопнулась дверь. Отличная девчонка Женя, вот только полы под ней ходуном ходят, она весит меня килограмм на десять больше, наверное.

– Алло? – На том конце линии раздался такой родной, слегка сонный голос.

– Сайора, здравствуй. Это я. – Как же я скучаю за моей девчонкой…

19 день восьмого месяца, 23 год, 02–03, пятница. Поселок Жемчужный, Протекторат Русской Армии

– Хорошо посидели. – Я с удовольствием опустился на кровать. Нам выделили большую комнату в местной гостинице. Точнее, в гостинице всего три номера, два двухместных и одна большая комната на десяток коек. Вот нам она и досталась. – Так вкусно давно не ел.

– Да ладно, с твоей крайней увольнительной всего две недели прошло. – Артем плюхнулся плашмя на кровать. – Обожрался я, товарищи. Но ничего, солдат должен есть, когда у него есть возможность для этого.

– И спать, когда есть возможность. – Дикий зевнул, выворачивая челюсть. – Аслан, хорош грустить по своей девушке. Видишь ведь, понравился. Так что приедешь сюда скоро, продолжишь знакомство.

– Эй, парни, не спите? – Стукнув об подоконник, кто – то снизу прислонил лестницу, и в распахнутое окошко залезла Женька. Слегка качнулась, но удержалась на ногах. – А, вот ты где, красавчик! Ты думал, что так легко отделаешься? – Девушка плюхнулась на колени растерявшемуся чеченцу, и конкретно впилась ему в губы длинным поцелуем.

А в окошко одна за другой залезли еще шесть девчонок. Хмельные в раной степени, но крайне решительные, они кто по двое, а кто по одной, запрыгнули в кровати к бойцам.

– Вика, не стоит. – Я аккуратно высвободил свой член из цепких девичьих пальцев.

– Леша, я ведь тебе нравлюсь! – Пьяненькая девчонка стянула через голову платье, оставшись только в бюстгальтере и трусиках. – И не обманывай, вон как у тебя стоит.

– Вика, у него своя голова, у меня своя. Ты красивая девчонка, но я женатый человек, и у меня супруга скоро рожать будет. Никто меня силком под венец не тянул, и свое слово я жене сам давал. Так что извини. – Я подхватил и набросил себе на плечо ремень с подсумками и кобурой, взял прислоненный к стенке автомат. Оглянулся на начинающуюся оргию, усмехнулся. – Ребят, не буду вам мешать. – И взял тросточку. В принципе, уже сейчас я мог ходить и без нее, нога просто болела, но не более.

– Женатик, ну – ка, стой! – Женька, к грудям которой приклеился Аслан, подняла голову. – Эту малолетку забери. Да – да, Вику, не стоит ей терять девственность со злости, да еще в групповухе. А ты, красавчик, чего замер? Действуй, давай!

– Пошли, Вик. – Я приподнял злющую девочку с кровати. Поднял валяющееся на полу платье, и, придерживая шатающуюся девочку, вышел из номера. – Оденься, кукла.

– Тоже мне, праведник! – Зло фыркнув, Вика забрала у меня платье, с минуту искала, где у него низ, а где верх, и шатнувшись, надела. – Пока, женатик, будешь потом жалеть об этом!

– Может и буду. – Кивнул я, соглашаясь, и придерживая чуть не упавшую девушку за руку. – Только, Вик, я сам себя уважать не буду, если нарушу слово. И кроме того, я очень люблю свою жену. Очень.

– Ну и люби! – Вика вырвала у меня руку, и, шатаясь, пошла к лестнице.

– Вик, ты наизнанку платье надела! – Я засмеялся, и, догнав, опять придержал девушку от падения. – И ты вообще пьяненькая, заснешь где – нибудь по дороге. Давай спустимся, ключи от номеров висят над стойкой, и вроде как никого в холле нет. Открою тебе номер, и ложись спать.

Девчонка злилась, не раз пыталась вырваться пока спускалась до первого этажа, и уснула в кресле, пока я снимал ключ с гвоздя.

– Ну вот. – Открыв номер, я прислонил трость к стене, бросил автомат и ремень с пистолетом и подсумками в соседнее кресло, поднял легонькую как пушинка девушку, и отнес в номер, уложив на кровать. Вика что – то сонно буркнула, обхватив меня руками за шею, мазнула поцелуем куда – то в макушку, и через пару секунд спала. – Наклюкалась девчонка, а я таскай. – И, прикрыв дверь, вышел в холл.

– Будешь сидр? – Рядом с креслом, на которое я бросил свое оружие, сидел отец Вики. – Садись, не стой столбом.

– Спасибо. – Я взял у него открытую бутылку, и сел в соседнее кресло.

– Ты не думай, никто из нас слова вам не скажет. Девки сами это надумали, и вроде как тайно собрались. – Слегка тюкнув горлышком своей бутылки об горлышко моей, мужик лет пятидесяти отпил глоток сидра. – Спасибо тебе, что не тронул Вику, но это ее решение. Мы просто присмотрели, чтобы с девчонками ночью ничего не случилось. Пьяненькие, а тут река рядом, можно и крокодила встретить ночью, и варана, и большую змею. И вообще, мы все ваши должники во веки веков. Так что отдыхай, боец. Спокойно ночи. – Пожав мою руку, мужик вышел из гостиницы, оставив ошалевшего меня одного.

– Ага, спокойной. Поспишь здесь. – Я усмехнулся, прислушавшись к раздающимся сверху звукам. Какую – то девчонку очень удачно трахают, раз она с таким удовольствием кричит. – Вот паразитки! Сами не спят и другим не дают! – И я вышел на широкую веранду, усевшись в кресло качалку.

Покачиваясь, и потихоньку потягивая сидр, я смотрел на гаснущие окна поселка, звездное небо и отражение его в Ориноко. Гнилушка осталась с другой стороны, эту речку не видно, и ветер сносит запах сероводорода.

Тихо, спокойно. Я жив, мои товарищи живы и занимаются любимым делом миллионов. Я бы сам с удовольствием, но участвовать в групповушке – глупо. Слишком я люблю жену и ценю само понятие семья, чтобы рисковать этим из – за пяти минут удовольствия. Так что потерплю до увольнительной, а там оторвусь на пару с супругой. Тем более что ей Боцманша велела почаще с мужем любовью заниматься. Мол, для молодых беременных девчонок аккуратные занятия сексом крайне полезны.

Я сидел, покачивался и дремал, иногда отпивая сидра. Завтра будет новый день, и никто не знает, что он принесет. Но чтобы он не принес, мы сделаем все, чтобы этот день был для нас хорошим. Ведь для молодых что день, что ночь одинаково ясные, и вроде как обжигающее солнце просто ласкает.

И вообще, эта земля – земля наша, земля молодых. Нам принадлежит ее будущее, а мы принадлежим этой земле. И право слово, мне это очень нравится!