Зона. Записки надзирателя

Пожалуй, из того что я читала у Довлатова, эта книга самая слабая. Но тем не менее, отрицательную оценку я ей поставить не могу и не хочу.
Во-первых, Довлатов, как всегда честен. Он не приукрашивает действительность, но и не чернит её почем зря. Жить можно и на зоне, утверждает писатель, потому как Ад — не там, он внутри каждого из нас. И ведь не поспоришь!
Во-вторых, удивительный довлатовский язык и чувство юмора. Очень мягкое, ненавязчивое — фирменный его стиль.
В-третьих, хоть и не слишком мне интересна и любима лагерная тема, но рассказчик Довлатов хороший и многие истории просто проникают в душу и запомнятся надолго. Как, например, про "вора в законе", который отрубил себе руку, чтобы только не работать.
Жесть!
Нравится мне этот писатель. Читайте, он этого заслуживает!

Когда то давно, году в 90м или 91м, мне в руки попала книга, в которую входило 3 произведения - Зона или записки надзирателя, Компромисс и Заповедник. И все, с первых же строчек я был покорен! Живой, какой-то невероятно красивый язык произведений, образные и точные, безупречные в своем совершенстве определения. Ни с чем похожим я никогда не сталкивался. И чтение было истинным наслаждением. Почти на физическом уровне. Прочитав, я дал читать соседу по комнате в общежитии, он передал дальше. Через пару месяцев мы в общаге говорили цитатами из Довлатова. Это был код, по которому узнавали своих.
Кто-то просит денег взаймы. Говоришь "Денег иметь не положено". Кто-то подхватывает "Ясно, значит вы уже построили коммунизм". И переглядываешься с удовольствием...
Довлатовские тексты так и остались для меня сакральными. Когда я расстроен или просто хочу получить какой-то позитив, беру любую его книгу и начинаю читать с любого места. Иногда достаточно 15 минут, чтобы притихли душевные бури. И так здорово, что эти тексты есть и доступны в любой момент времени.

Приступая к чтению, я была уверенна, что на каждой страннице будет тюремный жаргон, что услышу истории о заключенных. Ждала легкого, местами веселого чтения. В реальности все вышло наоборот. После нескольких глав, я разочаровалась и не понимала, что здесь написано. С каждой следующей главой мне удавалось все глубже погружаться в повествование.
Герой книги Борис Алиханов является солдатом охраны в лагере. Его отношения не с кем не заладились. Для всех он был «чужим». Поэтому он был счастлив, когда узнал, что будет сопровождать заключенного, в соседний лагерь, для постановки пьесы. По мне, все связанное с этой пьесой, было ярким событием. Описания репетиций, перевоплощение героев, волнение актеров в день представления. Я переживала за премьеру, так хотелось, чтобы все у них получилось. Они добились успеха, заставив весь зал им подпевать. Столько в этом пении было мощи, что Борис прослезился, впервые осознав себя частью страны, со всем ее плохим и хорошим.
Стиль написания Довлатовым мне понравился. Ощущение честности, правды. Не зря его произведения автобиографичные.

"Крайностей, таким образом, две. Я мог рассказать о человеке, который зашил свой глаз. И о человеке, который выкормил раненого щегленка на лесоповале. О растратчике Яковлеве,  прибившем свою мошонку к нарам. И о щипаче Буркове, рыдавшем на похоронах майского жука...Короче, если вам покажется, что не хватает мерзости, - добавим. А если все наоборот, опять же - дело поправимое..."Все еще считаю, что Довлатов это Буковски на минималках и что вся его "мерзость", вся "суровая правда жизни" и это его "без прикрас" не более чем показуха и работа на публику. Он так пишет не потому что так чувствует и живёт, а потому что читателю нужна чернуха и встряска. Он это все осознано дозирует, при этом позиционируя себя беспристрастным... В общем не совсем честен с общественностью, как по мне. Но, несмотря на это все, не смотря на его некую рафинированность и псевдоинтелектуальность(или как раз таки благодаря этому), мне нравится как он пишет.Зона - ни что иное как очередная лагерная проза ХХ века, правда немного с другой стороны забора. Не от лица "невиноосужденого" и жертвы режима, но от лица охранявшего "невиноосужденых" и так же являющимся жертвой режима. Если смотреть чуть шире и капельку глубже, то в общем-то и нет разницы особой между заключённым и охранником. Все они не свободны, все под гнетом, все жертвы обстоятельств,  никто из них ни плохой и никто ни хороший, нет абсолютного зла и нет всеобъемлющего добра, есть только оттенки серого, все творят и вытворяют. "Ад это не место, ад это мы сами"...8.5 этапов из Твери из 10 ГУЛАГов

Необычный сборник писем о жизни тюремного надзирателя.
Это — своего рода дневник, хаотические записки, комплект неорганизованных материалов.Мир, в который попал автор, был ужасен. В этом мире дрались заточенными рашпилями, ели собак, покрывали лица татуировкой. В этом мире убивали за пачку чая.В этом мире живут люди с кошмарным прошлым, отталкивающим настоящим и трагическим будущим...
Это мир, в котором иерархия ценностей полностью нарушена. То, что кажется важным, отходит на задний план, а мелочи заслоняют горизонт.Интересно, что лагерь, по словам автора, представляет собой довольно точную модель государства. Лагерная охрана — типично советское учреждение. Здесь есть спорт, культура, идеология. В зоне есть командиры и рядовые, академики и невежды, миллионеры и бедняки. В зоне есть школа. Есть понятия — карьеры, успеха.Автор старается опустить самые душераздирающие подробности лагерной жизни и не обещает эффектных зрелищ, ведь сам не хотел писать о тюрьме и зеках. Его главная идея состояла в том, чтобы написать о жизни и людях, подвести читателя к зеркалу и дать ему возможность задуматься.
Я думаю, что с этой задачей Сергей Довлатов справился на все 5 с плюсом.Мне нравится читать и анализировать такие истории. Да, читая, понимаешь какие люди бывают мерзкие, низкие и ничтожные, но в то же время задумываешься о своей собственной жизни, своём пути и мечтах, своём настоящем и будущем. В тоже время такие рассказы дают возможность увидеть, что творится по другую сторону твоей жизни и отлично мотивируют на саморазвитие.Сразу стоит сказать, что книга на большого любителя описываемой в ней тематики.
Если не готовы окунуться в "прекрасный мир тюремной идиллии", то не стоит и начинать.Книга оказалась богата на цитаты
----------------------------------------------------------Я увидел свободу за решеткой. Жестокость, бессмысленную, как поэзия. Насилие, обыденное, как сырость.Я был ошеломлен глубиной и разнообразием жизни. Я увидел, как низко может пасть человек. И как высоко он способен парить.Мы были очень похожи и даже — взаимозаменяемы. Почти любой заключенный годился на роль охранника. Почти любой надзиратель заслуживал тюрьмы.Величие духа не обязательно сопутствует телесной мощи. Скорее — наоборот. Духовная сила часто бывает заключена в хрупкую, неуклюжую оболочку. А телесная доблесть нередко сопровождается внутренним бессилием.Советская власть давно уже не является формой правления, которую можно изменить. Советская власть есть образ жизни нашего государства.Зло определяется конъюнктурой, спросом, функцией его носителя. Кроме того, фактором случайности. Неудачным стечением обстоятельств. И даже — плохим эстетическим вкусом.свернуть

все любят довлатова. и мы любим довлатова.
все читают довлатова. и мы тоже читаем довлатова.
лучше бы все его не любили, а мы всё равно бы любили.
лучше бы все его не читали, а мы всё равно бы читали.
люди, будьте добры, не любите довлатова, будьте людьми.

Несмотря на все уверения издателей и вообще книгофилов и библиологов, до сегодняшнего дня был как минимум один взрослый, всерьёз и давно увлекающийся чтением человек, который Довлатова доселе не читал. Да-да-да, это ваш покорный слуга...Не скажу, что специально для первого знакомства с Довлатовым выбрал именно эту книгу со столь мощным и привлекательным по современным меркам названием. Нет. Попросту книга попалась на глаза при очередном посещении библиотеки, ну, а уж попавшись на глаза, была немедля схвачена и утащена домой, с тем, чтобы дома неспешно и со смакованием читать...Что ж, мои ожидания вполне оправдались, честь и хвала автору. Впрочем автору честь и хвала за многое. Перво-наперво, что не оболгал и не приукрасил, но и не передраматизировал Зону. Конечно, в книге события происходят в так называемых подразделениях системы ГУЛИТУ (в старой аббревиатуре это расшифровывалось как Главное Управление Лесных Исправительно-Трудовых Лагерей), внутри системы которых я никогда не был и о нюансах которых знаю только по спецлитературе, документам тех лет, и рассказам тех, кто там был. Так вот, то, о чём пишет Довлатов, совсем не является литературной придумкой. Вполне только допускаю, что события, имевшие место в книге, происходили в разных реальных местах, и в течение гораздо более длительного периода — известно, что как в литературе, так и в кинематографе чрезвычайно часто используется приём "концентрации" событийного ряда, когда всё реально происходившее сосредоточивается в одном месте и происходит в течении описываемого в кинофильме или в книге временного отрезка.А вторая точка приложения моей благодарности автору заключается в тех строках переписки с издателем, которая в книге напечатана курсивом и датирована уже 1982 годом. Ценность этой части книги в том переосмыслении сути Зоны, сути советского общества тех лет, соотношении меры Добра и Зла и их взаимодействия — во всей той социофилософской Мысли Довлатова, которая содержится в этой, уж не знаю, придуманной или реальной переписке...Читайте. Читайте эту книгу. Небольшой объём позволит вам не очень-то утомиться, а тот мягкий и ненавязчивый юмор Довлатова, которым пронизана книга, сделает чтение ещё и приятным...

Став надзирателем, я был готов увидеть в заключенном – жертву. А в себе – карателя и душегуба ... Через неделю с этими фантазиями было покончено ... Я обнаружил поразительное сходство между лагерем и волей. Между заключенными и надзирателями ... По обе стороны запретки расстилался единый и бездушный мир ... Мы говорили на одном, приблатненном языке ... Мы даже выглядели одинаково ... Мы были очень похожи и даже – взаимозаменяемы. Почти любой заключенный годился на роль охранника. Почти любой надзиратель заслуживал тюрьмы.Тюремная проза Довлатова. Ее необычность в том, что русские классики до него о тюрьмах писали с позиции заключенных, показывали исправительную систему с одной стороны – с точки зрения затравленного зэка, которого ломает система. У Довлатова же мы видим другое. Систему эту мы наблюдаем глазами не арестанта, а молодого надзирателя. После двух лет обучения на филфаке ЛГУ Довлатов был отчислен за неуспеваемость, и затем призван в армию. Служить его отправили в исправительную колонию в Коми АССР.«Записки надзирателя» состоят из 14 глав, в которых рассказывается о жизни заключённых и их охранников. Каждая глава – это отдельная история с собственным сюжетом. В некоторых из них появляется Борис Алиханов (прототип писателя). Что примечательно, в книге есть много афоризмов и цитат, которые люди используют до сих пор. С самой знаменитой цитатой меня связывает история из студенчества.На последнем курсе института мой научный руководитель постоянно к месту и не к месту повторяла фразу: «Мы без конца проклинаем товарища Сталина, и все же я хочу спросить – кто написал четыре миллиона доносов?». Говоря это, она всегда улыбалась и была довольна собой, так как считала, что победила оппонента, пусть даже это был обычный студент. Впрочем, улыбалась она зря, так как цитата была вырвана из контекста. Ведь дальше Довлатов размышляет, и приходит к выводу, что система сама провоцировала и взращивала в людях плохое. Он говорит, что одни и те же люди имеют равную способность к злодеянию и добродетели. Человек способен на всё, и на плохое, и на хорошее. Правда, узнал я это позже, когда институт был позади.

«Зона» являет собой «своего рода дневник, записки, комплект неорганизованных материалов», сборник самостоятельных зарисовок о заключенных и надзирателях. Некоторые, так сказать, воспоминания и впечатления Довлатова от его службы в системе охраны исправительно-трудовых лагерей в первой половине 1960-х годов, а также перемежающие их «письма к издателю» с комментариями, пояснениями и уточнениями деталей.Говорят, «Зона» была для Довлатова самым важным произведением. Над ней он работал упорно и обстоятельно, собирая эпизоды скрупулезно, словно бусы на нитку. В ней он воспроизвел, возможно, наиболее противоречивые эпизоды собственной биографии. В ней попытался объяснить свое творчество. В ней же представил философские размышления о природе человека, о добре и зле, о «тенденции исторического момента».А у меня с «Зоной» не случилось. Не вошла она в список моих любимых довлатовских книг, понравилась меньше «Наших» и «Чемодана». Я было подумала, что проблема во мне (или в аудиокниге взамен обычного чтения), но из прочих рецензий поняла, что книга действительно такова - через нее бывает трудно продраться, уловить суть сюжета, проникнуться им. Не оттого ли, что мы - к счастью! - очень сильно отдалены от мира зэка? Вероятно, это не та книга, с которой стоит начинать знакомство с автором, потому что сюжеты в основном отрывисты, а лагерный колорит весьма своеобразен. Хотя неприглядные подробности были вычеркнуты сознательно, сама тема не слишком приятна и далеко не каждому близка. Однако преданные поклонники Довлатова непременно оценят его "фирменный" стиль, откровенность, тонкий юмор и точные замечания о сути человека.М.Моя рецензия на книгу Чемодан
Моя рецензия на книгу Наши